Обратный отсчет: Равнина [Токацин] (fb2) читать онлайн

Обратный отсчёт: Равнина

Часть 1 3–5 дни месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

3 день Молнии, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Осмотреться Гедимину не дали — кто-то подтолкнул в спину, и он спрыгнул на спускающийся подъёмник. Машина стояла на открытом плато; вперёд было видно далеко, но как-то смутно, будто в сгущающихся сумерках. Приглушённый серебристый свет лился со всех сторон, даже немного снизу; в сероватом небе, покрытом неровной красно-золотой сеткой из пятен и полос, виднелся красный, почти багровый шар. Он стоял в зените, и можно было бы принять его за солнце — его края даже прикрывала облачная поволока — но Гедимин сразу понял, что эта штука никакого света не излучает.

Под ногами хрустнуло и зашуршало; сармат шевельнул ступнёй — под пальцами перекатывались мелкие гладкие камешки, очень похожие на застывшие капли расплава. Между ними пробивались пучки лиловых волокон и красных закрученных спиралями щёток. Они непрестанно шевелились, колыхаясь во все стороны — то одновременно, то порознь, и над плато стоял непрекращающийся тихий шелест. Гедимин пару секунд завороженно смотрел, как странная «трава» то смыкается на его пальцах, то ложится на гравий, то вытягивается в струну — и всё это в полном безветрии. Потом потянулся за анализатором.

— Неба сверху, земли под ногами! — услышал он чужой гортанный голос и, мигнув, поднял взгляд от шевелящейся травы на незаметно подошедшего человека. Это определённо был человек — не странно схожий гуманоид, а именно Homo sapiens; Гедимин не проверял его ДНК, но в своих выводах был уверен, как никогда. Ростом он был ещё меньше, чем горожане Ураниум-Сити его пола и возраста… если только сармат правильно определил возраст по тёмному, обветренному лицу и тяжёлым векам над узкими чёрными глазами. На щеках у чужака были шрамы, странно симметричные, будто эти насечки, по три с каждой стороны, сделали нарочно. Другие рубцы, уже несимметричные, виднелись на оголённых руках. Он был одет в балахон до самой земли, то ли из ткани, то ли из кожи, сплошь, в три слоя, покрытый нашивками и нитками бус, какими-то клыками, шипами, грубо огранёнными камешками… Тяжёлые широкие рукава с длинными прорезями болтались вдоль тела; на выставленных в прорези руках блестели желтоватые браслеты. Гедимин успел насчитать девять штук, прежде чем услышал радостное хмыканье Айзека, и тот двинулся вперёд, навстречу человеку.

— Мы все рады, что вы смогли приехать, — продолжал «абориген», втыкая в землю непонятную палку, занимавшую его руки. — Айси-ек! Кен-нен!

Его сухие пальцы коснулись груди Гварзы. К удивлению Гедимина, сармат изобразил дружелюбную гримасу и наклонил голову в знак приветствия. Айзек и вовсе осторожно тронул чужака за плечо — почти что обнял.

— Мы тоже рады, Руниен, — улыбнулся он. — Тут с нами ещё двое — Вепуат и Гедимин.

— Ве-пу-а, — проговорил после секундной заминки Руниен, осторожно касаясь пальцами груди Вепуата; тот наблюдал за ним настороженно, но попытался улыбнуться. — Вепу-а и звери металла здесь, на Равнине. И Йе… Дим-мин.

Он протянул руку к скафандру Гедимина, но не притронулся — только запрокинул голову, измеряя сармата взглядом. На шее у него тоже были шрамы — и какие-то бусы, подвески, спрятанные под одежду, словно тех, что на виду, было недостаточно.

— Дим-мин, — повторил он уже увереннее, опуская руку. — Дерево на острой вершине. Верно, вы горды своим ростом. Рассказывают, что вы называете себя высоким народом…

Гедимин ошалело мигнул. «Высо… высшая раса⁈ Кто сюда-то эту дрянь приволок⁈»

Спросить он ничего не успел — Вепуат, почуяв неладное, ткнул его кулаком в бок.

— Это нехороший разговор, Руниен, — вмешался Айзек. — Лучше поговорим по пути к стоянке. В машине Ванджур, ему надо поскорее вернуться.

— Да, стоянка, — помрачневший было Руниен снова просиял. Выдернув из гравия палку (он умудрился вбить её в такой грунт на удивление глубоко — сантиметров на двадцать, не меньше), он широким жестом указал на соседний холм, на вершине которого что-то копошилось.

— Скогны привезли лучшие шатры, и припасы на месте. Здесь лёгкая дорога для вашей машины. Гор уже там, он вас и встретит. А я пойду с Ванджуром обратным путём.

«Шатры?» — Гедимин снова мигнул, но Руниен — и Айзек вслед за ним — уже проворно спускались с плато. Никакой дороги там не было — за тропинки сармат принял какие-то длинные, довольно глубокие промоины, но из них лиловый и красный «мех» торчал ещё гуще, чем вокруг. «Тут или никто не ходит,» — думал сармат, широко расставляя пальцы на ненадёжном грунте, — «или эта флора восстанавливается быстрее колонии бактерий. Если это вообще флора…»

Кроме холма, к которому их вёл Руниен, вдалеке виднелись ещё три такие же возвышенности с плоскими вершинами и полуразмытыми склонами. Возвышения казались окрашенными в лиловый и алый, — видимо, из-за той же странной травы; в низинах под ними красные и фиолетовые пятна чередовались с белыми и жёлтыми, и кое-где торчали толстые ребристые колонны и скопления приплюснутых валунов. В надвигающихся сумерках Гедимин не мог толком рассмотреть их, но вокруг них всё время что-то колыхалось — однонаправлено, в такт слабому ветру. Остановившись, сармат пригляделся и увидел широкие веера, сложенные из тонких пластин. Они торчали из колонн, из вмятин и расщелин на валунах, вылезали пучками и закручивались в кольца и спирали. «Красные,» — отметил про себя Гедимин. «В основном красные. Вон там — синие, и несколько чёрных. И ничего зелёного. При том, что спектр местного источника света…»

— Гедимин! — окликнул его Айзек. Сарматы успели отойти шагов на двадцать, пока ремонтник изучал местную флору, и теперь, заметив отставшего, остановились и развернулись к нему. Руниен, обогнавший было всех, быстро обошёл их и встал рядом с Айзеком, ближе всех к Гедимину.

— Тут спокойные тропы, но лучше не разбегаться, — заметил он. — Дим-мин хотел бы идти медленнее?

— Надо взять образцы, — Гедимин кивнул на ближайшую «груду валунов» с симметрично-ребристыми поверхностями. — Минералов и форм жизни. Я отсюда начну.

— Сто-ой! — крикнул Айзек, для верности приложив руки воронкой к респиратору. — Отставить образцы. Мы идём на стоянку!

— Ваши шатры и нужные вещи, — сказал Руниен, быстро оглянувшись на Айзека. — Вы ещё не осмотрели их. Надо сначала удобно вас устроить, чтобы не было проблем.

Гедимин мигнул.

— Мы приехали работать — или удобно устраиваться?

Айзек, в пару прыжков поравнявшись с ним, крепко схватил его за руку и поволок за собой — догонять Руниена, уже обогнавшего колонну сарматов и поднимающегося на соседний склон.

— Успеешь наработаться, — прошипел он Гедимину в наушник. — Это называется «гостеприимство», атомщик. Не смей их обижать!

Сармат снова мигнул, но подчинился. Ему было не по себе. «Опять традиции. Откуда их столько берётся⁈»

Миновав крутой участок голой осыпи, Руниен выбрался на плато и, обернувшись, помахал сарматам. Вершина холма была ровной, будто срезанной. Разгоняя сумерки, среди тёмных округлых, продолговатых и приплюснутых объектов горели огни — ровный красновато-рыжий свет, непривычный, но приятный для глаз.

— Дошли? Никто не ранен?

Из красноватых отблесков на край плато шагнуло длинное худое существо. Одежды на нём не было вовсе — рыжеватый кольчатый панцирь прирос к телу. Две «руки» гигантского богомола застыли вскинутыми над узкими плечами, ещё две крючковатые конечности прижимали к груди белую палку с кольцом на навершии — такую же, как посох Руниена. Длинная морда качнулась из стороны в сторону, шевельнула жвалами.

— Проезд свободен. Скажите Ванджуру — площадка для машины между четырёх огней!

Где у «богомола» орган, издающий звуки человеческой речи, сармат так и не понял — но говорило существо легко и чётко, только на фоне всё время слышались то щелчки, то потрескивание. Гедимин шагнул в сторону, провожая взглядом бронеход, всползающий на склон. «Богомол» помахал кому-то лезвиями верхних «рук», и сармат увидел на «посадочной полосе», отмеченной огнями, невысоких гуманоидов, быстро освобождающих путь. Их длинные гривы, связанные в приподнятые пучки, маслянисто блестели в красном свете фонарей.

— Рад тебя видеть, Гор, — Айзек первым подошёл к «богомолу», тронул пальцами кольчатый хитин. Существо коротко что-то протрещало, лезвия осторожно коснулись плеч сармата. Что-то притронулось к боку Гедимина; скосив глаз, сармат увидел Вепуата, настороженно наблюдающего за аборигенами. Их тут было много — больше, чем Гедимину показалось вначале: они обступили волокуши, корзины и тюки, высунулись из-за купольных строений. Все они были очень малы ростом — не то что рядом с сарматами, даже Руниен был на голову выше самого рослого из них. «Тут два вида,» — отметил про себя Гедимин. «Светлокожие — крупнее, и морды… лица… не такие длинные. Тёмные держатся у волокуш… Zaa hasu! Волокуши!»

— Устраивайтесь, — из полумрака снова вынырнул Руниен; за ним шёл, глядя только под ноги, сармат в радиозащитном скафандре. — Надеюсь, вам будет удобно. Гор побудет тут до темноты, а ночью подойдут Калиг и Навкет. Не пугайтесь, если свет потускнеет, — у них глазная болезнь…

— Помню, — кивнул Айзек. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Мы всем вам благодарны за помощь.

— Я вернусь утром, — Руниен приподнял ладонь в прощальном жесте — совсем по-сарматски. — Ненадолго, но постараюсь. Жаль, у меня мало сопровождающих для вас четверых. Всего трое, если считать Калига, — а он днём беспомощен… Смотрите!

Над горизонтом вспыхнуло изжелта-зелёное зарево, и Гедимин изумлённо замигал, глядя, как оно в чёрном небе складывается в знак радиационной опасности.

— Хассинельг, — донеслось из-под неподвижных жвал Гора, и сармату померещилась усмешка. — Зажигает огни в вашу честь. Через пару дней появится сам.

Гедимин смотрел, как узор в небе делится надвое и выстраивается в кольца, накрывая миллионы километров, пока кто-то не толкнул его в бок.

— Дело к ночи, — хмуро сказал недовольный Гварза. — Иди заселяйся. На картинки ещё насмотришься.

— Скогны поставили шатры по своему усмотрению, — услышал Гедимин трескучий голос Гора. — Я сказал им ждать. Если вам неудобно, они переставят.

«Шатры⁈» — Гедимин запоздало мигнул, сообразив, что представляют из себя купола, расставленные по вершине холма. « Zaa hasu… Действительно, шатры. Такое и в музее не увидишь…»

На каркас, подсвеченный изнутри теми же красными «лампами», был натянут плотный кожух без единого шва — шкура какой-то крупной твари, сохранившая естественный сетчатый узор и слюденистый блеск. За откинутым пологом — надрезанным краем той же шкуры с какими-то крючками по бокам — Гедимин увидел основание высокого шеста, другим концом упирающегося в потолок. Через секунду он понял, что это не шест, а позвоночный столб — желтовато-белый, с остистыми отростками, скреплённый небольшим позвонком с кольцом наверху. В отверстия в кольце, как в естественные пазы, входили концы боковых подпорок — на нём держался весь каркас строения. Это были не палки, как сначала показалось Гедимину, — шатёр натянули на сплетённые вместе кости, длинные, раздвоенные, вычищенные до блеска и местами просверленные и скреплённые ремешками. Они были очень длинными — метра по три каждая, но и этого не хватило — каркас стоял на кольцевом фундаменте из плоских камней разных размеров. Их собирали прямо тут, никак не обрабатывали и ничем не скрепляли, — на некоторых все ещё росло что-то мелкое и шевелящееся.

— Здесь вещи, — Гор указал на свёртки, лежащие на застеленном шкурами полу. — Спальные коконы. Жаровни для тепла. Подстилки. Мы плохо знаем, что вам нужно, но тут привезено много вещей. Берите всё, что пригодится.

Айзек, пригнувшись, заполз в шатёр, деловито поправил камни, окружающие трёхногую подставку с «лампой», вытянулся вдоль округлой стены, потыкал кулаком в настил и довольно хмыкнул.

— Хороший шатёр. Скогны постарались.

Бледные гуманоиды, столпившиеся за спиной Гора, зашевелились, закивали, энергично встряхивая блестящими гривами. Улыбались они, не разжимая губ, но под губами угадывались длинные заострённые зубы. «Выдры,» — вспомнил Гедимин. «Водяные хищники.»

— Я заселюсь здесь, — сказал Айзек, вытаскивая из угла ещё одну «каркасную» кость — в этот раз одиночный отломок — и привычным движением вставляя в естественные пазы; на получившуюся перекладину он тут же повесил какие-то тряпки. — Кенен, ты не против?..Пусть все посмотрят свои шатры, и минут через пять встретимся у подвод. Там, кажется, что-то привезли?

— Съестное, — отозвался Гор, отходя от «дверного» проёма. Он что-то быстро протрещал Скогнам, указывая на Вепуата и Гедимина — точнее, на предметы за их плечами: дроны и оружие. Скогны брызнули врассыпную. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Здесь буду я, — сказал, едва заглянув во второй шатёр, Гварза. Он дотянулся до свёртков, небрежно разворошил их, покосился на кости-отломки, разложенные на краю каменного фундамента, и снова поднялся на ноги.

— Устроим этих двоих. Гедимин! Никакой работы в жилой зоне, ясно?

Сармат угрюмо сощурился, но промолчал — вокруг было слишком много интересного, чтобы тратить время на Гварзу.

У следующего шатра из сумрака вынырнули Скогны с чем-то лёгким, но объёмным. Гор щёлкнул клешнёй, и они, переглядываясь, начали что-то объяснять. После ещё одного жеста они подались назад, оставив свою ношу у входа в шатёр, прямо на траве.

— Подушки, — сказал Гор. — Для ваших вещей. Вот для этих двух — две маленькие или одна длинная?

Он указал на дроны Вепуата.

— Или жёсткая подставка? Может, им надо висеть?

— Д-двух подушек хватит, — отозвался Вепуат, слабым жестом указывая на те предметы, что поменьше. Скогны с радостными возгласами похватали их и кинулись в шатёр. Гедимин подошёл к длинной подушке, с сомнением потыкал в неё пальцем.

— Моё оружие сильно греется. Если положить сюда, эта вещь загорится. У Вепуата такое же. Тут есть негорючие подставки?

«Или, правда, подвесить к каркасу?» — он недоверчиво сощурился на тонкие изогнутые кости. «Лучше не рисковать. Эта штука и так еле держится.»

Гор резко что-то прощёлкал, и Скогны сгрудились вокруг подушки, что-то обсуждая. Потом один из них метнулся к волокушам. Они двигались так стремительно, что у Гедимина рябило в глазах; он даже не отследил, когда гуманоид вернулся, неся в охапке ещё одну подушку такой же формы, только другого цвета и странно блестящую.

— Aasane! — существо смяло край материи в кулаке и оглянулось на Гедимина. — Aasanthullak!

Сармат мигнул.

— Это негорючая ткань, — пояснил Гор, жестом отгоняя Скогна в сторону. — Внутри и снаружи. Выдерживает расплавленный металл. Проверь, если хочешь.

Скогны оживлённо заверещали, кто-то потянулся за «фонарём». Гедимин качнул головой.

— Ладно. Вепуат, возьми. Оружейная… подушка, — он криво ухмыльнулся. Вепуат ответил нервной ухмылкой и положил подушку у «стены».

— Мы с тобой, выходит, рядом, — он кивнул на соседний, пустующий шатёр. — Смотри, на твоём крючки чёрные, а у меня синие.

Он указал на примитивный запирающий механизм на краю полога. Гедимин огляделся и кивнул — похоже, только этот элемент и различался в одинаковых строениях.

«Своеобразная конструкция,» — вежливо думал он, вползая в свой шатёр. Скогны уже притащили ему «оружейную подушку», кто-то даже соорудил из отломка кости вешалку. Гедимин потянулся было к анализатору, но услышал в наушниках сердитое шипение Гварзы и нехотя отвернулся от неизученной жаровни и вороха тряпья… или, возможно, шкур.

«Волокуши! Похоже, те самые…»

«Подводы», как назвал их Айзек, стояли на краю плато, поодаль от «жилой зоны». Уже сильно стемнело — Гедимин перестал различать цвет травы на склонах — но аборигенам это не мешало. Они сновали среди вещей, редко высовываясь на свет, и только по громкому щелчку жвал Гора прекратили броуновское движение и развернулись к пришельцам. Здесь были только тёмнокожие, совсем уже мелкие, с желтоватыми и рыжими гривами и сильно вытянутыми вперёд челюстями. Забравшись на волокуши и бочки, они глазели на сарматов, изредка пронзительно перекрикиваясь.

— Здесь вода, — Гор указал на большие бочки с боковыми выступами — то ли патрубками, то ли необрубленными отростками необработанного дерева. — Каждый день будет свежая. Бронны проследят. Самая чистая, из родников Алвена.

Бронны заверещали, но Гедимин смотрел не на них — краем глаза он заметил очень выразительные лица ближайших Скогнов. Возможно, он неправильно понимал мимику аборигенов — но это выглядело, как очень кислые натянутые ухмылки.

— Здесь ещё и припасы? — Айзек покосился на ряды корзин, бочонков и сваленные на волокушу тюки. Накрытые корзины выглядели обычными — насколько может быть обычной примитивная плетёная ёмкость из срезанных веток — но, присмотревшись, Гедимин увидел очень мелкое, плотное, многослойное и какое-то хаотичное плетение. «Это не ветки,» — подумал он. «И, похоже, не плетёнки. Оно так и растёт.»

— Всё, что смогли привезти, — отозвался Гор. — Плоды, корни, звери. Здесь на десять дней. Вот кухня…

Из-за навеса, поставленного на одну из волокуш (она лежала на земле почти горизонтально, без заметного перекоса), высунулся Бронн с огромной для его роста ложкой, поймал на себе взгляд Гедимина и оживлённо заверещал. Гор громко щёлкнул жвалами, и расшумевшиеся аборигены притихли.

— Они хотят узнать, что вы будете есть, — пояснил «богомол». — Сегодня — и завтра тоже. Некоторая еда готовится долго. Они хотят, чтобы всё было очень хорошо.

— Передай им благодарность, — отозвался Айзек со слабой улыбкой. — Зря их не предупредили. Мы, как и всегда, едим только свою пищу. Всё, что они привезли, можно забрать обратно.

Гедимин покосился на молчаливых Скогнов — их ухмылки из натянутых превратились в искренние, зато Бронны на волокушах заметно помрачнели. Один из них спрыгнул к ногам Гора и что-то затараторил, быстро, но приглушённо. Гор повернулся к Айзеку.

— Руниен предупреждал их, но они опять решили по-своему. Они жалеют, что сделали глупость. Ненужное будет увезено сегодня же.

Бронн с ложкой подал голос — еле слышно и, как показалось Гедимину, смущённо. Гор что-то ему ответил.

— Всё-то можно не увозить, — пробормотал сармат, глядя на корзины. — Нам же нужны образцы. Может, это годится на субстрат… ну, экипажу станции надо будет что-то есть? Через порталы не натаскаешься…

Вепуат ткнул его кулаком в бок, прерывая бормотание. Айзек едва заметно кивнул.

— Пусть оставят десять плодов каждого вида, — распорядился он. — Сложат их на холоде отдельно. Они нужны для нашей работы. Остальное можно увезти.

«На холоде?» — Гедимин мигнул. «У них на волокушах холодильные установки? Навряд ли. Разве что лёд в мешках… есть тут ледники? Отсюда не видно…»

Отсюда — над шатрами, под тускнеющими, но ещё не погасшими небесными узорами — было видно кое-что другое — вытянутая цепочка багровых вспышек. Они то исчезали, то разгорались с новой силой, но общие очертания зубчатой огненной полосы оставались неизменными. Гедимин подозрительно сощурился на них и бросил быстрый взгляд на камни под ногами. «Вулканическая цепь. Очень активная. Надо поискать тут лаву и пепел…»

— Бронны просят оставить кухню и припасы для тех из них, кто будет тут работать, — снова заговорил Гор. — Они обещают поставить её в стороне и не мешать вам.

Айзек смущённо хмыкнул.

— Да, разумеется. Я должен был об этом подумать. Пусть сами решают, сколько чего им надо. Скажи им, что мы благодарны за помощь.

Бронны оживились. Гедимин настороженно сощурился и перехватил взгляд Айзека — тот уже отвернулся от припасов и высматривал что-то за шатрами, в стороне «посадочной полосы».

— Тут будут работать аборигены? — спросил он, поймав Айзека за плечо — тот очень быстро куда-то направился. — Ты не предупреждал. Им же нужен инструктаж, спецодежда…

Айзек успокаивающе похлопал его по локтю и очень осторожно отцепил пальцы Гедимина от своего скафандра.

— Пока ничего не нужно. Это вспомогательный персонал, не лабораторный. Охрана, уборщики, доставка…

Гедимин оглянулся на Броннов — они ловко, объединившись по трое-четверо, затаскивали крупные грузы на волокуши. «Не такие уж слабые,» — щёлкнуло в мозгу. «Надо бы взвесить такую бочку…»

— Они будут здесь… роботами-уборщиками? — он невольно поморщился. — Они это… по своей воле? Это же не… рабы?

Едва договорив последнее слово, Гедимин услышал звонкий щелчок — на его плечо опустилось хитиновое лезвие. Голос Гора звучал ровно, как обычно, но фоновый треск стал на порядок громче — слова даже трудно было разобрать.

— Здесь нет никого не по своей воле. Это простая помощь. Я могу сказать им уйти.

Айзек замотал головой и сердито сощурился на Гедимина.

— Никто не должен уходить. Атомщик! С каких пор поддержание чистоты стало зазорным⁈

Сармат смутился — похоже, он опять нарушил какую-то традицию.

— Мы могли бы роботов привезти, — пробормотал он. — Но если они сами… У них, может, другая, важная работа…

Айзек тяжело вздохнул.

— Все хотят помочь в такой большой стройке, — сказал Гор в затянувшейся тишине. — Бронны тоже. Так мне не говорить им уйти?..

…Груз принайтовали надёжно — насколько это было возможно при тросах из непонятного волокна и костяных или деревянных крючьях-креплениях. Гедимин смотрел издалека, как Бронны забираются на повозки, и всё равно пропустил момент, когда волокуши двинулись вниз по склону. В темноте трудно было рассмотреть почти плоские спины с угловатыми выступами — когда тягловые животные отделились от земли, сармат изумлённо мигнул. Они двигались с неожиданной скоростью — не прошло и пары секунд, как красные огни зажглись в долине между холмов и тонким ручейком утекли в черноту. С края плато, где поставили кухню и бочки с водой, доносились оживлённые возгласы — оставшиеся Бронны собрались там. За шатром мелькнула бледная тень, сверкнул наконечник на длинном древке — обещанная охрана заступила на посты.

«Почти уже стемнело,» — Гедимин взглянул на чёрное небо с узкими светловатыми полосами и пятнами. «Какое-то оно… складчатое. Интересно, что там светится? От нас звёзды видны не так…»

За спиной насмешливо хмыкнули.

— Астроном-любитель… Ты работать сегодня собираешься?

Гедимин развернулся к Гварзе и угрюмо сощурился.

— Я работаю.

Тот еле слышно хмыкнул.

— Через час тут окончательно стемнеет. Выстави защитное поле по периметру лагеря. Иди!

Гедимин смерил его мрачным взглядом и нехотя повернулся к шатрам. «Защитное поле… Где у этого лагеря периметр? Надо захватить с запасом, тут же ещё часовые… Где они, кстати?»

Обойдя с генератором вершину холма, он всего один раз заметил блеск наконечника чьего-то копья и белесое лицо, мелькнувшее в сумраке. Ему казалось, что уже достаточно стемнело, но чернота продолжала сгущаться — Гедимин уже с трудом отличал один шатёр от другого, чёрные силуэты, не разделённые световой полосой, сливались друг с другом и со «складчатым» небом.

«Готово. Поле в два слоя. Купол несплошной, но — тут же не от ядерного взрыва прикрываться, верно?»

Гедимин выключил «арктус» и, привыкнув к темноте, медленно поднял руку с анализатором. Вспыхнувший экран показался ему неприятно ярким.

«А теперь начнём работу. Сканирование атмосферы… осторожно, без спешки, уменьшить дальность, увеличить чувствительность…»

На экран высыпались короткие строчки, и Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «Началось…»

Ни одного знакомого атома в непонятных наборах значков не было — это вообще ни с какой стороны не походило на периодическую систему элементов, скорее — на сбившуюся кодировку. Гедимин щёлкнул пальцем по корпусу анализатора, направил его в другую сторону, «просвечивая» кубометр за кубометром. Значки вспыхивали раз за разом — непонятные, но, как очень быстро заметил сармат, каждый раз одни и те же. Он глубоко вдохнул, прислушиваясь к ощущениям, — через респиратор вроде бы проходил обычный воздух с хорошим процентом кислорода. «Интересно, что я выдыхаю…» — он поднёс к маске «перистые щупы» анализатора и выдавил из лёгких весь воздух. На экране на секунду высветился углекислый газ — и тут же растаял, смешавшись с элементами чужой периодической системы.

«Значит, внутрь идёт неизвестно что, а наружу — углекислота,» — сармат озадаченно хмыкнул. «В какой момент оно, интересно, перерождается? Или я пока расходую свой собственный, привезённый кислород, а как он кончится — буду выдыхать всё вот это?»

Он направил сканер на себя — и ожидаемо увидел слой нейтронностойкого фрила и ипроновую обшивку. Просунуть щупы под скафандр, не смешав две атмосферы, удалось не с первого раза. Гедимин уставился на экран — и облегчённо вздохнул, увидев знакомые обозначения азота, молекулярного кислорода и инертных газов. «Непохоже, чтобы оно в скафандре перемешивалось. И во мне вроде ничего такого нет. Ничего не понимаю…»

Он направил анализатор на лагерь, «просвечивая» насквозь шатры и наблюдая, как сканер собирает данные в голографическое изображение. Он работал исправно — кости не «слипались» со шкурами, отчётливо были видны ремешки креплений и крючки на краю полога — их состав несколько отличался, но знакомых атомов Гедимин не видел нигде. Луч сканера упёрся в землю, подсветив подвижный слой миниатюрных растений, рыхлые мелкие камешки, подозрительно похожие на капли расплава и крошёную пемзу, метров пять рыхлых камешков… и на экране показались криво лежащие пласты горных пород. Тот, что был прямо под холмом, выпирал под небольшим углом; он был гораздо больше холма, сканеру не хватило мощности проследить за ним, но это был всего лишь один из многих плотно сжатых слоёв. Здесь полосы лежали узко и часто чередовались, — на триста метров глубины Гедимин насчитал пять прослоек, обозначенных разными наборами символов.

«Взять из каждого пласта керн, проверить свойства и сопоставить с этими строчками,» — Гедимин присел на корточки, приложив ладонь к слою крошева. Камешки шуршали под пальцами, бур никак не дотягивался до материкового пласта. «Тут пять метров. Надо взять подходящий инструмент. Или поискать скальный выход…»

За плечом что-то зашелестело, и по скафандру сармата осторожно постучали. На незнакомый стук Гедимин развернулся, резко выпрямляясь, и встретился взглядом с фасетчатыми глазами гигантского «богомола».

— Хорошей работы. Сожалею, что прервал. Твоя стена вокруг стоянки?

Гедимин кивнул.

— Не всё с ней хорошо, — сказал, немного помедлив, Гор. — Внизу, под холмом, Бронны устроили отхожую яму. Твоя стена перекрыла к ней подходы. Бронны сильно смущены.

Гедимин растерянно мигнул. Смысл выражения «отхожая яма» вспомнился ему секунды через три — и он сам смутился до жара в затылке. « Hasu! Совсем забыл. Они же, как вся фауна, должны испражняться. Вот досада…»

— Где это место? — спросил он, смущённо щурясь. — Растяну стену вдоль него.

В темноте за спиной Гора засверкали десятка два глаз — кажется, все Бронны незаметно собрались вокруг «богомола» и ждали, чем кончится дело. Гедимин смутился ещё сильнее. «Могли бы сразу сказать,» — подумал он, но тут же осёкся. «Они не знают нашего языка. Знают только эти… стражи договора?..»

…Вверх по склону сармат возвращался, светя себе под ноги фонариком, — травы путались в пальцах, сыпучий грунт норовил вытечь из-под ступни, купола шатров окончательно слились с чёрным небом, на котором уже не проступали подсвеченные складки. Выбравшись к лагерю, Гедимин отметил с досадой, что красно-оранжевые «фонари» сильно потускнели — видимо, выжгли всё топливо. «Да какая разница. Сканер и в темноте видит…»

Гедимин направил луч на край плато и не сдержал радостной ухмылки, увидев на экране знакомые символы. «Неужели сработа… Э-э, там ипрон?»

— Ремонтник, это ты на меня «светишь»? — с нервным смешком спросил Вепуат, зажигая фонарь. Свет отразился от гладкой обшивки дрона, висящего чуть выше его плеча, и сканер Гедимина уловил характерную рябь — встречный сканирующий луч.

— Ну как, нашёл что-нибудь?

— Много всего, — буркнул Гедимин. — И ничего понятного.

Вепуат протяжно вздохнул.

— То же самое, ремонтник. Символьная каша на весь экран. Но, что любопытно, — с обоих дронов каша одна и та же. Покажешь свою?

Гедимин развернул голограммой несколько последних минут сканирования. Вепуат пригляделся и радостно хмыкнул.

— Сходится! Очень много сходится. Ты вот что… не торопись пока. Тут нужна система. Мы просканируем одно и то же и сопоставим наши записи. И каждую выявленную штуку будем как-то обзывать. Хотя бы «АБ-ноль-ноль-один» или «Альфа-семьсот». Только нужно знать наверняка, что под сканерами было одно и то же. Я сейчас делаю карту холма. Ты подожди, я закончу, и пойдём аккуратно по квадратам. Ладно?

Он смотрел на Гедимина с опаской, будто сармат мог на его глазах превратиться во что-то непонятное, и голос его, деланно-весёлый, странно дрожал. Ремонтник с трудом улыбнулся, хотя в темноте это навряд ли заметили.

— Хорошо придумано. Надо было мне самому сообразить. Странно тут голова работает…

— Да что тут не странно… — отмахнулся Вепуат, резкими жестами отправляя дроны высоко в небо. — Удивительно, что приборы не сбоят. Ты тут… не пропадай никуда, ладно? Дозиметрию там поделай…

Гедимин покосился на дозиметр. «Ага, рассеянная „сигма“… и „омикрон“ тоже тут. Ослабевает со временем… вероятно, в светлое время суток он гораздо сильнее. Возможно, счёт на десятые доли кьюгена. Странно, что аборигены приспособились. Не видел у них признаков лучевой болезни. И этот Руниен — он даже не абориген… Что-то странное с этими излучениями.»

Обдумать обнаруженную странность помешал громкий шорох за шатрами. Гедимин двинулся на звук — и увидел в слабом свете аборигенского «фонаря» мелкие силуэты Скогнов, а за ними — что-то массивное, в красной чешуе и блестящих жёлтых шипах.

— Стой! Кто здесь? — он направил луч фонаря на красную тушу, и в тот же момент копьё Скогна ударило его по запястью. Удар оказался удивительно точным — крепление отщёлкнулось, и фонарь, погаснув, улетел в темноту.

— Вот это было напрасно, — донёсся из-под красной чешуи спокойный рокочущий голос, и лапа с огромными когтями протянула Гедимину выключенный фонарь. — Как рука?

Сармат машинально ощупал запястье. В голове быстро щёлкало — и наконец всплыли пропущенные мимо ушей слова о притушенном свете и ночных гостях. «Мать моя пробирка…»

— Ты Калиг? Напарник Гора и Руниена? — Гедимин досадливо сощурился. — Нас предупреждали. Не сообразил. Извини.

— Ерунда, — отозвался когтистый; он был одного роста с Гедимином, а в плечах даже шире, и по очертаниям, увиденным в сумраке, сармат врукопашную на него идти не рискнул бы. — Нас частенько так встречают. Ты ещё сдержанный — схватил фонарь, а не оружие. Ну так — рука не болит?

Гедимин отмахнулся. Скогны успели раствориться в темноте — сармат не видел никого из них, но подозревал, что далеко они не отходят.

— У тебя с глазами… свет режет? — пробормотал он, кое-как подобрав слова. — Можно сделать маску из тёмного сте…

Он прикусил язык — яркие картинки «равнинной трансформации» всплыли перед глазами на середине слова «стеклоподобный». Калиг шумно выдохнул — это был рокочущий звук, похожий на отдалённый гул мотора.

— То-то и оно. У вас там много всяких интересностей. А вот как оно здесь…

Он оглянулся в темноту и коротко рыкнул.

— Мы с братом будем тут до рассвета. За стену свою не бойся — стоит, где стояла.

Выдернув из земли уже знакомую Гедимину палку-позвоночник с деформированным кольцом вместо навершия, существо двинулось вдоль шатра и моментально слилось с красноватой темнотой. Гедимин пристегнул забытый фонарь к запястью, пощупал едва заметную щербину на броне и помянул про себя спаривание «макак».

— Вепуат, — прошептал он в коммутатор, вспомнив о разведчике, так же блуждающем в темноте. — Тут пришли союзники. Здоровенные и в красной чешуе. Не пугайся и не свети на них.

— А я его видел, — отозвался Вепуат откуда-то из-за шатров. — Вместе с тобой, на сканере. Тебя не поранили?.. У того Скогна, что тебя ударил, забрали копьё. Теперь он в загородке на волокуше — я так понял, его заперли.

Гедимин мигнул. «Я ничего не видел. Удобная штука — сканер.»

— Видишь, где в стене проём? — спросил он. — Надо заделать. Где прошли эти двое?

— Нет никаких проёмов, — ответил Вепуат. — Я, как его увидел, сразу всё проверил. Не знаю, где они пролезли, но твоя стена цела.

«Стоит, где стояла,» — промелькнуло в мозгу сармата, и он покачал головой. «Интересное явление. Купол-то сплошной, надо всем холмом…»

— Выходи к шатрам, на свет, — попросил Вепуат. — Я почти закончил, надо нам дальше скоординироваться.

Минуту спустя они стояли на пятачке между четырёх шатров, в перекрестье красноватого свечения из-под откинутых пологов, и Вепуат деловито цеплял дроны кабелями к передатчику Гедимина.

— Пусть и у тебя будет. Стандартная карта-сетка. Вот эти два квадрата видишь? Тут меньше всего органики, и ближе материк. Нам бы их тщательно прочесать. И набрать образцов.

— Тут пять метров крошёной пемзы, — буркнул Гедимин, оглянувшись на горизонт; полоса огней потускнела, но один из них горел довольно ярко, неровно, будто где-то вдалеке из вулкана толчками изливалась магма.

— Чем тебе пемза не образец? — отозвался Вепуат, поворошив ступнёй камешки. — С чего-то надо начинать. Ты смотри, сканируй по-всякому — и по атомам, и по сложным молекулам, и по структуре. Чем больше данных, тем лучше.

— С атмосферы начнём, — Гедимин вспомнил свои опыты с составом выдыхаемого воздуха. — С трёх метров над грунтом. Потом пойдём вниз.

«А потом — в лабораторию, и до утра будем сверять,» — закончил он про себя и с тоской вспомнил Константина. «Его бы сюда — сопоставлять и анализировать. А мне одного странного вещества хватало с головой…»

… — У тебя в пробирку с зелёными насыпались красные, — сказал Вепуат, разглядывая образцы в ярком свете двух фонарей. — А тут ещё и чёрный.

— Я по сканеру смотрел, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. — Это один минерал.

— Ну-ну, — отозвался Вепуат. — Посмотрим на сканограммах. Не люблю копаться в темноте — всегда ерунды накопаешь.

Гедимин на пару секунд зажмурился; хотелось протереть уставшие глаза, но мешал лицевой щиток. Последнее время его донимала странная усталость — будто он отработал не одну смену. Покосившись на часы, он удивлённо мигнул — они показывали два часа дня. «Перенастроить на местное время…» — он снова зажмурился, встряхнул головой, отгоняя дремоту. Вепуат протяжно зевнул.

— Знаешь что? Нам бы выспаться. А то мы тут насканируем. Кто куда, а я в шатёр.

Гедимин покосился на ненадёжное сооружение из костей и шкур.

— Накрыть тебя защитным полем? Не нравится мне эта пемза…

— У меня свой генератор, — отмахнулся Вепуат. — Иди спать. Надеюсь, часа четыре нас не хватятся…

Полог опустился. Крючки остались непристёгнутыми — Гедимин видел в узкий просвет, как гаснет красный луч, и слышал, как Вепуат копается в подушках и тряпье. Он покосился на свой шатёр, резко качнул головой, стряхивая сонливость, и пошёл на свет — к лаборатории, зажатой между двумя цепочками ярких огней. Ему было не по себе среди шевелящейся без ветра «зелени» и багровых отсветов.

В лаборатории свет был привычный, белый; несколько секунд Гедимин смотрел на лампы и блаженно жмурился. Видимо, его шаги услышали — крышка люка скользнула в сторону, в узкий отсек выглянул встревоженный Айзек.

— Гедимин? Ничего не случилось?

— Пока спокойно, — отозвался ремонтник. — Калиг заходил…

— Они к нам заглядывали, — Айзек едва заметно улыбнулся. — Ещё не спишь? Я собираюсь. А вам, разведчикам, так давно пора. Представляю, чего вы в темноте накопали!

Гедимин досадливо сощурился.

— Долгие тут ночи?

— Здесь, на краю? Часов шестнадцать, — отозвался Айзек. — Так что спи спокойно. Выспишься, поработаешь, устанешь и снова заснёшь. Тут длинные дни, атомщик. Надо как-то приспосабливаться.

«Мать моя пробирка…» — даже на удивление уже не осталось сил. «Зря мы тут устроили лагерь. Это не работа, а сплошная спячка. Или надо ставить нормальное освещение. От этих красных ламп только глаза жжёт.»

— Вепуат сделал карту холма, — сообщил он. — А я провёл дозиметрию. Теперь будем смотреть образцы.

Айзек одобрительно хмыкнул.

— Только выспитесь сначала. И смотрите в лаборатории, а не в шатре. И от шатров много не отколупывайте — а то увлечётесь…

Он отодвинулся от проёма, жестом приглашая Гедимина внутрь.

— Пригнись, тут местами тесновато. А вот тут можно стоять.

Гедимин боком протиснулся между стендом механических испытаний и зачехлённой литейной станцией к миниатюрной химической лаборатории. Над ней горел яркий свет; Айзек, проходя мимо, погасил почти все лампы, оставив пару светодиодных цепочек.

— Проверял образцы пищи, — он, жестом попросив Гедимина пригнуться, пробрался к дальнему столу, накрытому защитным полем. — Надо бы на живых организмах, но из живого у нас тут только Би-плазма. Вот, смотрю, как питается.

Он кивнул на стойку с двумя десятками прозрачных кассет с шевелящимся содержимым. По бокам виднелись написанные от руки этикетки. «Контроль» — были обозначены две нижние ёмкости; их содержимое лежало спокойно.

— Главное, сам не ешь, — пробормотал Гедимин, разглядывая кассеты. В некоторые чужеродное вещество загрузили, измельчив в кашицу, куда-то засыпали мелкий порошок — всё, что осталось от органики после крекинга, обычной переработки в субстрат. Би-плазма шевелилась — если в её пище и были токсины, действовали они, похоже, медленно.

— Такие проверки — дело долгое, — сказал Айзек, аккуратно, но настойчиво оттесняя Гедимина к выходу. — Минимум на месяц. Иди спать, атомщик. Ты ничего не пропустишь!

…Два шатра из четырёх были пусты. Из жилища Вепуата не доносилось никаких звуков. Гедимин осторожно пролез под пологом и, втянув внутрь ноги, кое-как сел рядом со светильником. У стены отдельно лежала несгораемая подушка; сармат долго держал в руках сфалт, прежде чем положить его, и ещё несколько секунд наблюдал, как он лежит на зеленовато-серой ткани с хаотичным чёрным узором. Выждав немного, он дотянулся до приклада и щёлкнул переключателем — и улыбнулся, услышав свист охладительных насосов. На табло замелькали цифры — реактор «разогревался» так же стремительно, как в Ураниум-Сити. Гедимин держал ладонь на прикладе, и ему мерещилось ровное тепло.

«Хватит,» — сармат нехотя заглушил реактор, покосился на ворох вещей и измерил взглядом расстояние между каменными стенками-опорами. «Места хватит. Только вот это убрать…»

Он взялся за кованую ножку жаровни, одобрительно хмыкнул, найдя свисающий на цепочке колпак — тоже кованый, и даже с каким-то орнаментом, хотел накрыть огнеопасный предмет и вынести на улицу, но остановился на полпути. «Ровный жар. Непохоже на огонь. На чём оно работает?»

Верхняя часть жаровни состояла из каменных пластин, сложенных в подобие чаши; их было несколько, но швы между ними даже Гедимин еле разглядел — кто-то постарался с обработкой. На дне расходящейся чаши сармат увидел ту же пемзу, что хрустела под ногами, но в ней ещё поблескивало что-то красно-жёлтое — небольшие фрагменты сильно разогретого минерала. Гедимин осторожно поворошил камешки когтем — в ладонь ударил жар, свет стал ярче.

«Тут, внизу, ничего нет,» — сармат включил сканер. «Только чашка с каменной крошкой. И эти штуки ничем не подогреваются. Они сами выделя… Hasu!»

Он схватился за дозиметр — и ничуть не удивился, увидев подсвеченный значок «омикрон» и стрелку указателя, уткнувшуюся в чашку. Перечитав показания, он резко выдохнул и прочитал их ещё трижды. Ошибки не было — странный минерал «фонил» в омикрон-диапазоне, но на четыре порядка меньше, чем «полыхал» бы разогревшийся до такой температуры ирренций. Гедимин подозрительно сощурился на экран в поисках нейтронов, не увидел их, поднял один фрагмент на ладони и проверил его отдельно — и, махнув рукой, выставил светильник из шатра. «Похоже, это местный генераторный плутоний. „Светит“ слабо — всё уходит в нагрев. Ирренций в составе… омикрон-распад должен, по идее, давать уран на выходе. Урана не видно… Ладно, всё потом. Надо спать, пока мозг не расплавился.»

Он сдвинул все странные тряпки к дальней стене и улёгся поперёк, ногами к выходу. С крючками на пологе возиться не стал — там тоже могло обнаружиться что-нибудь противоречащее законам физики, и весь сон пошёл бы насмарку. Несколько секунд он устраивался, шурша подстилками и каменным крошевом под ними, потом затих, пристроив голову на согнутую в локте руку. Вдалеке что-то постукивало, звенело, плескалось; потом Гедимин начал различать голоса — Бронны, собравшись у полевой кухни, что-то обсуждали, стараясь говорить шёпотом, но то и дело срываясь на пронзительный писк. «Шли бы они спать,» — думал сармат, медленно проваливаясь в дремоту; ему уже мерещилась лаборатория и срабатывающие тревожные датчики.

…Когда Гедимин открыл глаза, вокруг было всё так же темно, а где-то за шатром переговаривались Бронны. Сармат сдвинул с запястья пластину, взглянул на часы и хмыкнул. «Десять вечера. А здесь ещё ночь. М-да, столько спать нас не учили…»

Он зажёг фонарь, нашарил фляжки, долго пил, утоляя накопившуюся жажду и голод, пока в голове не прояснилось. «Надо умыться. Легче будет думать. Заодно взять пробы воды. Гор называл её водой… надеюсь, это не какой-нибудь другой неорганический растворитель!»

Три соседних шатра были пусты, пологи откинуты, в двух горел свет; Вепуат у себя оставил светильник погашенным, а приспособление, вынесенное Гедимином из его «спальни», куда-то пропало. «Не взял пробы,» — он досадливо сощурился, мысленно выругав себя за несообразительность. «Вепуат небось взял. Он быстрее думает. Вот что значит — не совать голову в реактор…»

Большие бочки с водой стояли на краю плато, у полевой кухни, подсвеченные одиноким «фонарём» на бортике волокуши. Едва Гедимин приблизился на десяток метров, голоса Броннов смолкли, а ещё через пару секунд за корзинами, бочонками и плетёными загородками засверкали глаза — аборигены выбрались наружу и уставились на сармата. Гедимин досадливо сощурился. «Когда они вообще спят?»

Он остановился у большой бочки — по меркам Броннов, наверное, эта ёмкость была огромной, как целая цистерна. «Чутьё»ремонтника подсказало, а сканер подтвердил — корпус выдолбили из древесного ствола, забили широкими затычками с двух сторон и просверлили краны-патрубки внутри необрубленных сучков. «И налито неизвестно что,» — Гедимин сверился с анализатором и пожалел, что не взял из Ураниума пару канистр нормальной воды. «Ладно, Айзек и Гварза не отравились — как-нибудь выживу.»

Вентилей на сучках, разумеется, не было — дырку затыкали какие-то губчатые наросты. Гедимин примял их пальцем, подставил контейнер для проб и смотрел, угрюмо щурясь, на прозрачную жидкость. «Любопытно, что ни флоры, ни фауны нет. При таком хранении — и ничего не завелось…»

Контейнер растворяться не спешил, как и бронированная перчатка. Бронны молча глазели со всех сторон. Гедимин помянул про себя уран и торий и подсоединил один из своих шлангов к деревянному «патрубку». Примятые «грибы» в кране, видимо, не успели восстановиться, а поток воды прижал их ещё сильнее, — внутрь потекло с хорошим напором, нагреватель загудел, принимая поступившую жидкость за обычную воду, через десяток секунд шланг отсоединился, и Гедимин заткнул кран защитным полем. «Вода» прогрелась быстро; сармат мысленно махнул рукой и лёг прямо на землю, чувствуя, как кожу омывает горячая жидкость. «Раствор в ней хорошо мылится,» — отметил он про себя, слыша тихие щелчки лопающихся пузырьков. «Лучше, чем в Ураниуме. Приятно…»

Чуть поодаль на склоне белела мыльная пена — кто-то уже ополоснулся и слил отработанную воду прямо в промоину. Гедимин встал туда же. Горячая вода стекла, оставив ещё один мыльный след, на спину брызнула прохладная, приятно охлаждая кожу. Сармат подставил контейнер под сток и ждал, пока обсохнет тело под комбинезоном и мокрая голова, подозрительно разглядывая помутневшую жидкость. Через секунду он, спохватившись, сунул анализатор под броню и разочарованно вздохнул — момент, видимо, был упущен. На почти высохшей коже была только вода — два атома водорода и один — кислорода, ничего нового и совсем ничего интересного.

— А, вот ты где, — Вепуат, выйдя на открытое место, приветливо помахал дроном. — Исследуешь?

Гедимин недовольно сощурился.

— Взял пробы воды, — буркнул он, глядя на анализатор, прижатый к контейнеру с отработанной жидкостью. Знакомые обозначения на экране были, но очень мало. «Вот как это у них получается, а?»

— Вот и хорошо, будет дубль к моим, — деловито ответил Вепуат, пересаживая дрон с ладони на плечо. — Пойдём в лабораторию. Айзек нам уступает стол и немного посуды.

…Три листа бумаги, сверху донизу исчерченные столбцами обозначений, покрыла сетка пересекающихся прямых — сопоставление данных прошло успешно, но легче от этого не стало. Вепуат обвёл часть листа размашистым кольцом, и сарматы мрачно уставились друг на друга.

— Выходит, в местной атмосфере двенадцать значимых элементов. Шесть из них дают простые двуатомные молекулы, два — трёхатомные, у одного бывает и так, и сяк, а ещё он, те два и один из первых шести входят в сложные составляющие, — Вепуат поставил на листе несколько новых пометок. — Если бы удалось их все разделить и как-то с ними поработать…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Теперь посмотрим воду, — Вепуат придвинул другой лист, оставив исчёрканный край первого на виду. — Если хорошо посмотреть воду, я думаю, мы выловим основной местный окисли… Ядро Сатурна!

— Угу, — мрачно отозвался Гедимин, глядя на обведённые неровными линиями наборы значков. Местная «вода» состояла из трёх видов двуатомных молекул, и ни одна составляющая в них не совпадала.

— М-да, — сказал Вепуат, покосившись на листок с анализом атмосферы. — Жизнь на Равнине явно непроста. По сорок процентов того и сего и двадцать этого…

Он на секунду задумался, глядя поверх плеча Гедимина в сторону литейной станции.

— Всё-таки мы выловим основной окислитель. Надо что-нибудь поджечь — и пронаблюдать.

Он решительно поднялся из-за стола и пошёл к горелке, попутно щёлкнув переключателем. Гедимин услышал тихое гудение вытяжки.

— Что поджечь? — спросил он.

— А всё равно, — отозвался Вепуат. — Любую местную органику. Сходи набери травы… или вон у Броннов отщипни от корзин. Только не полкорзины сразу!

Гедимин слегка сощурился, но из-за стола встал. «У него хоть какие-то соображения. А у меня полный череп вакуума. Ладно, пойду за травой…»

— Жечь будем снаружи, — буркнул он, покосившись на анализатор. Вепуат резко развернулся к нему, растерянно мигая.

— Почему?

Вместо ответа Гедимин щёлкнул по экрану. На нём выстроились в ряд обозначения до боли знакомых азота, кислорода и инертных газов.

— Ядро Сатурна, — пробормотал Вепуат, сверяясь со своим анализатором. — Экраны всё-таки работают… Может, заэкранировать всё по самые уши — и дело с концом?

— Всё не заэкранируешь, — отозвался Гедимин, скользя взглядом по образцам. «Эти минералы тоже проверить бы на горючесть… Ладно, начнём с местной флоры.»

Снаружи ни на фотон не посветлело; сармат направил фонарь себе под ноги, и лиловая трава зашевелилась, подставляя веерные листья под луч. Собирать её было непросто — узкие нитевидные сегменты листа выскальзывали из-под пальцев, растение реагировало на любое касание, и в конце концов сармат сгрёб всё вместе с гравием и долго отряхивал от лишних минеральных примесей. Образец ещё трепыхался, когда Гедимин закрывал за ним крышку контейнера.

«И ещё пару горстей…» — сармат бросил в контейнер смятый комок красной травы и засунул шуршащую коробку под броню. «Теперь — к Броннам. Надеюсь, их корзины не будут уворачиваться…»

Выйдя из-за шатров, Гедимин сразу заметил на окраине шевеление. Из-за плетёной изгороди вынесли ещё один светильник и поставили у бортика волокуши так, чтобы он освещал открытые корзины и бочонки. В них рылись аборигены, пересыпая какие-то предметы в небольшие ёмкости. Над ними стоял Бронн с ложкой и периодически наклонял светильник, чтобы лучше рассмотреть что-то внизу. По его резкому окрику часть предметов из малой ёмкости была выкинута на склон, в темноту. Гедимин невольно поморщился. «Наши „макаки“ везде мусорят, и эти туда же. Будет тут куча гнилой органики…»

Из темноты донеслось громкое чавканье.

Сармата заметили. Возня с корзинами прекратилась, Бронны подались назад, кто-то влез на бочонок, и все уставились на пришельца. Гедимин недовольно сощурился. «Незаметно не получилось. Как теперь объяснить им, что мне надо?»

— Я возьму образцы веществ, — сказал он, указав на ближайшую, почти пустую корзину. — Растительные волокна. От этого ничего не испортится.

Бронны молча глазели на него. Их заострённые уши стояли торчком, кто-то даже приоткрыл рот, показав небольшие, но острые зубы. «Как у Скогнов, но мельче,» — подумалось Гедимину. «Тоже хищники… Так и знал, что по-нашему они не понимают. Что делать? Возьму образцы, будто так и надо. Будут сопротивляться — пойду искать переводчика.»

Он поддел когтем туго свалянное волокно и отсёк небольшой фрагмент верхнего слоя. Потом перешёл к бочонку и срезал длинный выступ — древесная щепка была неплохим образцом местной органики. Бронны молча следили за сарматом, но не вмешивались.

«То, что в корзинах, может быть, тоже сгодится…» — Гедимин заглянул в ёмкость и тут же отказался от этой идеи — крупные круглые ягоды явно содержали очень много влаги и для сжигания не годились. Сармат подсветил их лучом фонаря и невольно усмехнулся — они просвечивали насквозь, и внутри загорались серебристые искры. «Красивый эффект…»

Бронны зашевелились. Тот, что с ложкой, подобрался ближе, спрыгнул на бочонок и поднял крышку соседней корзины.

— Kur— rui?

Возможно, вопросительная интонация Гедимину померещилась, но в следующую секунду Бронн зачерпнул несколько ягод и протянул сармату.

— Eik sha kur-rui?

Гедимин качнул головой, жестом отстраняя ложку.

— Не надо. Много воды, гореть не будут.

«Он предполагал, что я это съем,» — сообразил сармат секундой позже. «Они же не поняли про образцы…»

Бронн следил за ним, пока не понял, что Гедимин уходит. Тогда он коротко взвизгнул, и аборигены снова зашевелились, возвращаясь к прежнему занятию. Сармат оглянулся на них из-за шатра и пожал плечами. «Как вообще предполагалось общаться? Айзек, кажется, знает их язык. Надо спросить, как выучил.»

…Опасения у Гедимина были, и на всякий случай он держал генератор защитного поля наготове — но горсть травы, подымившись немного с краёв, вспыхнула и рассыпалась пеплом, как ей, собственно, и полагалось. Вепуат, довольно хмыкнув, стряхнул золу и сунул в кювету обрезок корзины.

— Немного оставь, сожжём внутри.

Гедимин отломил часть щепки и следил, как прогорают и рассыпаются растительные волокна. Вид привычного огня сильно успокаивал. «Экзотермическая реакция окисления. Никаких странностей,» — он потянулся было к анализатору, но опустил руку. «Потом посмотрим. Наверняка там какой-нибудь бред.»

Крышка люка сдвинулась. Мимо Гедимина и Вепуата, тяжело ступая и придерживаясь за край проёма, прошёл Гварза.

— Х-химики, ядро С-сатурна… — услышал сармат его угрюмое бормотание.

— Эй, держи горелку! — прикрикнул на Гедимина Вепуат, увидев, как тот разворачивается вслед за Гварзой. — Чуть образец не уронил!

— Держу, — буркнул ремонтник, отворачиваясь от шатров и сердито щурясь. «Что ему опять не так⁈ Сидел бы, работал…»

…Дым вытягивался тонкой вертикальной струйкой, уходя в вентиляционное отверстие. Вытяжка гнала его слишком быстро — анализатор едва успевал фиксировать продукты горения. Вепуат смотрел на экран и вздыхал. Гедимин тоже смотрел. Вакуум в голове от этого не становился менее разреженным, но видеть на экране оксид неизвестно чего было приятно — всё-таки оксид…

Рядом послышался шорох, за ним — шаги. Из-за переборки вышел Айзек, смерил сарматов усталым взглядом и слабо усмехнулся.

— Эксперименты?

— Сбор данных, — отозвался Вепуат, крепко прижав ладонь Гедимина к столу — тот только изумлённо мигнул. — Местная органика окисляется кислородом. Это, я думаю, важно.

— Скоро начнёт рассветать, — сказал Айзек, даже не взглянув на анализаторы. — А часов через восемь наконец станет светло. Издержки жизни на тихом краю… Можете перевести часы — через пару минут начнётся новый день. А ещё через четыре часа я отгоню лабораторию на базу. Работайте спокойно, пока есть время. Только следите, чтобы ничего из ваших образцов не уехало в Ураниум.

Он прошёл мимо, устало щурясь. Гедимин и Вепуат переглянулись и потянулись к часам. «Мы тут уже почти сутки,» — думал ремонтник, настраивая продолжительность дня. «И вроде бы ещё не мутируем. Хотя — наверняка узнаем в понедельник. Интересно, какой день недели сегодня здесь. И делят ли тут время на недели.»

4 день Жизни, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Вепуат заглянул в жаропрочную кювету и задумчиво хмыкнул.

— И всё-таки не срастается… выходит, тут три атмосферных окислителя. И все — основные. Вон, смотри, сколько зольных остатков. А сколько было при сжигании в местной атмосфере?..

Он дотянулся до исчёрканного листа и обвёл три группы символов жирной красной чертой. Сильно она, впрочем, не выделялась, — лист и так был исчерчен вдоль и поперёк. Гедимин молча взялся за передатчик и ввёл первую группу. «Принимать к расшифровке как…» — он на секунду задумался над выбором обозначения.

— Икс, — предложил Вепуат. — Икс-альфа… ладно, чтоб не путались с твоими излучениями, — икс-дельта, эпсилон и дзета. И, считай, нехилый кусок расшифровки у нас в кармане. Эти штуки… они тут много где засветились.

— Угу, — Гедимин снова ввёл в передатчик сканограмму равнинной «воды» и кивнул сам себе, увидев, как невнятная символьная каша ужалась и запестрела новыми, отчасти понятными обозначениями. «Три основных окислителя. И три вида органики, построенных на… Tza hasu! Понятно, почему тут нет науки. Это ж все мозги вытекут…»

Вепуат, шумно вздохнув, сгрёб все листки в кучу и придавил остывшей кюветой.

— Это всё очень познавательно, но пора бы и прерваться. Далеко убрал минералы?

— Вон, в углу стоят, — отозвался Гедимин. Он думал о местном аналоге углерода. Версий у него было две, и обе ему не нравились.

— Вот ими и займёмся, — Вепуат опустил массивную коробку на стол, где недавно лежала бумага, и зазвенел пробирками. — Посмотрим, что у нас тут. Поскоблим алмазом, постучим, погреем… Где бы взять алмаз?..

…Желтоватая светящаяся лужа застыла на дне тугоплавкого тигля, медленно теряя текучесть. Гедимин машинально огляделся в поисках литейной формы, подходящей не нашёл, в два жеста свернул из защитного поля опоку под кубическую отливку и опрокинул тигель над ней. Вверх потянулась тонкая струя раскалённого дрожащего воздуха.

— Смотри-ка, — Вепуат нехотя переложил осколки разных цветов в один контейнер. — Это и правда одно и то же, но разных цветов. Что-то вроде вулканического туфа.

Гедимин бросил в тигель очередной камешек и встал над анализатором, глядя, как прибор подсчитывает испарившийся газ, а на дне шкворчит и пузырится легкоплавкая порода. «Выделить плавкий остаток. Проверить.»

— Итак, что у нас тут? — Вепуат заглянул в листок, приклеенный на край столешницы. — Тугоплавкий металл, хрупкая порода из двух фракций, крупнозернистые обломки… Плавятся?

— Горят, — отозвался Гедимин, глядя, как стремительно пустеет тигель — порода горела синим пламенем и испарялась на глазах, оставляя на дне крошечные чёрные крупинки. «А вот это уже интересно. Собрать и проверить…»

— Хм, — Вепуат поддел крупинку пинцетом и свёл на ней «щупы» анализатора. — Правильный кристалл-десятигранник. И ещё один. И этот тоже. Дай их сюда…

Он ссыпал кристаллы в кювету и ушёл к прессу. Гедимин взял со стола ячеистый контейнер, быстро наполнил его уцелевшими обломками и поднёс анализатор к остывающим отливкам — сантиметровому в поперечнике кубу и совсем миниатюрной пластине. «Сделать ещё. Посмотреть, как переносят резкое охлаждение. Металлы проверить на ковкость.»

— Ремонтник, иди сюда! — крикнул Вепуат, вынимая образец из-под пресса. — Вот это уже интересно…

Гедимин подошёл к нему, но задержался у пресса — что-то с ним было не так. Он поднял поршень до упора, провёл пальцем, — на поверхности отпечатались чёткие остроугольные вмятины.

— Прочная, похоже, штука, — Вепуат попытался зажать образец в тисках, но кристалл выпал. — Не плавится?

— Двух тысяч ему мало, — ответил Гедимин. — Можно привлечь плазму, нагреть сильнее…

«А вот этому хватает тысячи восьмисот,» — он перелил в форму очередную порцию пожелтевшего расплава. Первый образец уже светился тёмно-красным; пластинка легкоплавкого металла погасла вовсе, только радужная плёнка на её боку напоминала о высокой температуре. На секунду задумавшись, Гедимин бросил новый образец в контейнер с местной «водой». Жидкость забурлила, вверх поднялся пар, по экрану сигма-сканера побежали новые строчки.

— Закаливаешь? — хмыкнул Вепуат, заглядывая в дымящийся контейнер. — Льётся оно неплохо. Можно ещё проверить на ковкость. Нам тут нужно будет из чего-то тянуть провода…

Гедимин поморщился — забавные опыты только-только отвлекли его от перспективы строительства ИЭС из неизвестно чего неизвестно где. «Да, провода… Ещё вопрос, проводит ли оно электричество. Посмотрим…»

… — И чего только нельзя сделать с парой десятков камешков… — пробормотал Вепуат, выбираясь из-за лабораторного стола. — Напряжение ещё нужно?

— Отключай, — сказал Гедимин, откладывая в ячеистый контейнер два установленных проводника, один полупроводник и пять диэлектриков. «А чёрный песок, и правда, интересная штука. Собрать побольше и поэкспериментировать…»

— Пойду посмотрю, что ещё… А это что? — Вепуат, развернувшийся было к выходу, кивнул на конструкцию из защитного поля — длинную закупоренную трубу с тисками в открытом конце. Гедимин аккуратно уплотнял её, особенно тщательно обрабатывая закрытый торец.

— Облучатель, — коротко ответил он, пристраивая к трубе отсоединённый от брони дозиметр. «Возьмём твэл, сфокусируем и проверим… Вепуата надо выгнать… а нет, не надо, он в скафандре. Главное — не нафонить на металл…»

— Облучатель, — повторил Вепуат, опираясь на столешницу и почти нависая над недостроенной установкой. — Точно. Это важно. Сиди тут, я пойду к Айзеку — у него был гамма-источник.

— Ещё нейтронный прихвати, — сказал ему вслед Гедимин — без особой, впрочем, надежды. «Не даст — проверим только на омикрон и сигму. Разными способами.»

Излучатель, собранный из стержня от миниреактора и нескольких слоёв защитного поля, помещался в кулак; зелёный свет сочился из-под пальцев, и Гедимин щурился на блики и едва заметно ухмылялся. Работа шла быстро: фиксация образца, луч, тридцать секунд — и всё по новой. На дозиметр сармат не отвлекался — прибор записывал данные, а их анализ лучше было оставить на потом, когда освободится Вепуат… и, если повезёт, Айзек. Тень, скользнувшую по плечу, Гедимин заметил не сразу.

— Ядерщик, м-мать моя колба… — донеслось от выхода. Когда сармат обернулся, Гварза уже исчез, но сдавленное шипение ещё звучало в наушниках. «S— sa has— su…» — Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «Теперь-то что не так⁈»

Усилием воли он заставил себя вернуться к эксперименту. Когда образцы закончились, Гварза ещё не вернулся; куда-то пропал и Вепуат. «Ладно,» — Гедимин потянулся было за дозиметром, но остановился. «Есть ещё одна неизученная штука. И она весьма интересна. Где тут ближайший каменный светильник?»

Полог шатра Гварзы был опущен и застёгнут на все крючки. Гедимин тихо прошёл мимо, заглянул в свой «отсек», убедился, что светильник ему не вернули, и направился к жилищу Вепуата. «Жаровня» так и стояла посреди шатра, накрытая защитным колпаком. Гедимин провёл пальцем по ободу, — «крышка» была пригнана довольно плотно, открытый огонь под ней давно бы погас, но на вялотекущие экзотермические реакции притока воздуха могло и хватить. «Интересно, Айзек изучал эти штуки?» — подумал сармат, но тут же мысленно махнул рукой. «Он тут много чего изучал. Только информации в итоге ноль. Посмотрим заодно, какие металлы тут используют, — ножки и колпак явно из разных материалов…»

Разобрал светильник он за считанные секунды — никаких сложных соединений с дополнительной фиксацией, только примитивные пазы и шипы и немного клейкой смолы. Смола клеилась при нагреве — что-то вроде припоя; сармат взял образец, но отложил его, как явную органику, до возвращения более сведущих исследователей. Направил анализатор на колпак — и сердце радостно дрогнуло: этот же металл он недавно выделил из капель «шлака» на вершине холма. «Значит, местным он известен. И они… неплохо продвинулись в его обработке,» — он осмотрел кованые завитки на колпаке, отдалённо похожие на языки пламени, и выгравированные значки — какую-то надпись, опоясывающую «крышку» дважды. Гравировка, по ощущениям сармата, была нанесена гораздо позднее и, скорее всего, другой рукой.

«А вот этот я не знаю,» — Гедимин извлёк из кованой ножки тоненький керн и бегло осмотрел. Металл был красноватым и несколько пластичным. «Аналог меди или бронзы? Проверим…»

Верхняя чашка была сделана из камня полностью — и твёрдые «лепестки», и толстая, но лёгкая пористая подложка. Гедимин высыпал содержимое в жаропрочную кювету под вытяжкой, ожидая сильной вспышки, но жёлто-красные осколки только сверкнули, столкнувшись, и стали чуть ярче. «Воздух ни при чём,» — сармат заинтересованно хмыкнул. «Может, что-то выделяется, но дозиметр не ловит? Ещё одни „сигма-кванты“?»

Он осторожно взял горячий осколок (его собственная температура была чуть больше трехсот градусов, и при отделении от основной массы он заметно остыл) и поместил в облучатель. «Луч…»

Камень вспыхнул жёлтым огнём, стремительно белея. Когда Гедимин отключил излучение, температура достигла уже девятисот градусов. Минуты три камень ярко светился, потом нехотя начал краснеть, «остывая» без подогревающего луча. Гедимин направил на него поток «сигмы» — остывание продолжилось.

«Интересная штука…» — сармат забрал камень и осторожно, один за другим, переложил все горячие осколки в отдельную кювету. Чем больше их там становилось, тем ярче они горели, — под конец горстка в сто граммов весом выдавала семьсот градусов, правда, на этом разогрев прекратился.

«А это что?» — Гедимин взял тёмный камешек — один из насыпанных в «жаровню» вместе с красными. Под лучом он остался таким же тёмным и холодным; анализатор показал мелкопористую структуру. «Просто неплавкий наполнитель. Видимо, во избежание перегрева…»

Он вставил в облучатель один из каменных лепестков, «посветил» на него и, оглядев отработанные образцы, отсоединил дозиметр от установки. «Пока работать не с чем. Посмотрим, что получи… Hasu!»

Он схватил каменный лепесток, сжал на нём «щупы» анализатора. «Это же омикрон-линза! Фокусировка луча… пятикратная интенсивность… местный обсидиан?»

Гедимин быстро засунул образец обратно в установку, закрепил дозиметр на прежнем месте — и, не дожидаясь, пока луч угаснет, впился взглядом в экран и ошалело мигнул. «Падение интенсивности? Рассеяние омикрон-луча⁈ Мать моя колба…»

Он ещё несколько минут вертел каменные лепестки, вставляя их то одной, то другой стороной, — результат не менялся. Луч, проходящий сквозь «чашу» снаружи внутрь, пятикратно усиливался, идущий изнутри наружу — во столько же раз ослабевал. Сканер, запутавшись на секунду в сложных неорганических молекулах, вывел на экран структуру минерала — тысячи микроскопических конусов, направленных остриём внутрь. Гедимин смотрел на них и задумчиво щурился, покачивая на ладони каменные «лепестки». «Все линзы в изделии развёрнуты правильно. На сканере структура видна, невооружённым глазом — нет. Но тот, кто эту штуку собирал, ничего не спутал. Видимо, отличия есть. На ощупь, на запах, на вкус?..»

Он хотел уже снять шлем и поискать отличия собственным языком, как на входе загудел, открываясь, люк. Гедимин мрачно сощурился на «дверь», ожидая вернувшегося Гварзу, но в лабораторию поднялся Айзек. Приветственно шевельнув ладонью, он прошёл было мимо стола, но развернулся и заглянул в кювету с раскалёнными камешками.

— Работаешь с кейеком? Ну да, ну да… Только осторожно, атомщик. Много не изымай. Это… довольно дорогой ресурс.

— То-то весь лагерь утыкан светильниками, — недоверчиво хмыкнул Гедимин. Айзек остался серьёзным.

— Да, мы очень почётные гости. Но меру знать надо. Хочешь взять образец себе — скажи мне, я поговорю со Скогнами. Возможно, они разрешат.

Гедимин накрыл кювету ладонью.

— Скажи, чтобы это не забирали. Надо изучить. Интересная штука. Этот камень — односторонняя омикрон-линза. Ты его изучал?

Взгляд Айзека на долю секунды прояснился, но тут же сармат снова погрузился в задумчивость.

— Как-то руки не дошли… Гедимин, тебе хватит получаса, чтобы всё это отсюда забрать? Минут через сорок я поеду к порталу.

Гедимин растерянно мигнул — он как-то и забыл о вахтовом графике.

— Забрать куда?

Айзек пожал плечами.

— Вынеси наружу, прикрой полем. Тебе охлаждение не нужно? Вроде нет… За полчаса, максимум — за час, мы лабораторию заменим. Занесёшь обратно — и продолжишь работу. И помоги мне ещё с кассетами…

…Образцы минералов — всё, кроме чашки с «кейеком» — Гедимин рассовал по карманам, твэл засунул в реактор, уже ненужную трубу-облучатель растворил — она уже начинала прогорать с торца. Кассеты Айзека — два десятка ёмкостей с живой Би-плазмой — стояли под охлаждением, но установка была с самого начала отключена. Гедимин отсоединил всю батарею и аккуратно поднял её.

— Просто поставь на ровное место за фонарём, — сказал Айзек, следуя за ним по пятам. Гедимин на ходу пытался заглянуть в прозрачные кассеты — Би-плазма в них выглядела как-то непривычно.

— Хорошо, когда выносить нечего, — пробормотал Айзек, отступая на шаг от кассет, пристроенных в кокон из защитного поля. — Эту операцию на работающих цехах мне и представлять не хочется. План наш надо бы доработать…

— Гварзу попроси. Он специалист, — отозвался Гедимин, опускаясь на землю и вглядываясь в сероватую массу за стеклом. Она колыхалась, но как-то странно — будто состояла из отдельных небольших комков.

— А! Я ж не сказал, — спохватился Айзек, садясь рядом с ним и показывая полувыпущенным когтем на один из контейнеров. — Один из видов пищи крайне токсичен. Тут я оставил кашицу. Пока Би-плазма была однородной, всё было в порядке, но как только началась специализация…

Он поддел кассету, показывая Гедимину остатки бурой кашицы и размазанный по ним неподвижный серый блин.

— Би-плазма это не переварила? — Гедимин недоверчиво сощурился. — Такое бывает?

Айзек кивнул.

— Как выяснилось, бывает. Хотя… — он тронул другую кассету. — Здесь та же пища, но после крекинга. Всё в порядке…

Серая масса шевелилась, тёмная от высыпанного в неё порошка субстрата, разрослась уже на две трети кюветы и дохнуть не собиралась. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Терморазлагаемый токсин? При этом — не разлагаемый Би-плазмой? М-да… Ладно, я не биолог. Может, у них такое по десять раз на дню.»

— Что это за ядовитая штука? Серебряные ягоды? — Гедимин вспомнил, как беспечно глазел на припасы аборигенов и чуть ли не тыкал в них пальцем. Айзек слабо усмехнулся.

— Ягоды? Ты видел kurrui? Не попробовал?.. Нет, ягоды куруи безвредны. Говорят, очень вкусно… только не с нашими рецепторами. Ядовиты такие круглые грибы, зелёные с бурым. По-местному — «куджагла»…

— Куджагла? — возглас за плечом Гедимина почти потонул в щелчках и хитиновом скрежете. Сармат резко развернулся, выпрямляясь во весь рост — он успел отвыкнуть и от акцента гигантского «богомола»-Гора, и от его внешности.

— Кто-то из вас ел пищу с куджаглой? — голос стража от волнения был невнятен. Айзек поспешно замахал руками.

— Никто не пострадал, Гор. Подопытные существа ели разную пищу. То, что ело куджаглу, мертво. Из нас никто не отравился.

Гор щёлкнул жвалами.

— Они привезли это сюда! Для кого на этой стоянке⁈ Скажу, чтобы немедленно убрали!

Он быстрым шагом пошёл к стоянке Броннов. Гедимин озадаченно посмотрел на Айзека — тот был удивлён ничуть не меньше.

— Ничего страшного, — сказал он Гору вслед, но навряд ли тот расслышал. — Лишний эксперимент только на пользу…

— Он сильно разозлился, — заметил Гедимин, прислушиваясь к скрежету и взвизгиваниям на окраине лагеря. — Почему Броннам нельзя это есть? Им же нужна пища…

— Бронны не едят куджаглу, — качнул головой Айзек. — И Скогны тоже. Для них это чистый яд. И меня сразу предупредили… И верно. Странно, что эти грибы в их запасах… Довольно много их там было — не меньше, чем других, съедобных… Ладно, Гедимин. Жди меня в лагере. Лаборатория скоро вернётся.

…Бронеход медленно сполз по склону. В утренних сумерках Гедимин видел его очертания и световое пятно от бортовых огней — и длинный тонкий силуэт Гора, идущего чуть впереди. Шум на окраине затих. В красном свете над шатрами проплыл тускло светящийся шар — Вепуат снова запустил дроны. Гедимин огляделся по сторонам. «Поискать ещё образцов…» — он присел на корточки, зачерпнул горсть камешков, попытался зарыться глубже. «Всё, что есть наверху, мы видели. Теперь нужен образец материковой плиты. Хотя бы верхней, той, что прямо под холмом…»

Сармат взглянул на карту, составленную Вепуатом. Хотя химический состав минералов ещё не прояснился, схема структур ясно указывала на край массивного однородного пласта, приподнятый с одной стороны. «Здесь должен быть обрыв, отвесный склон. Возможно, не обросший…»

Этот край плато был заметно круче остальных и слегка приподнимался — на считанные сантиметры, очень плавно, без сканера и не разглядишь. Под ногами шуршало — осадочный слой лежал неплотно, хотя тёмная местная трава торчала там и сям. «Не держит грунт,» — Гедимин поворошил шевелящиеся листья. «Бесполезная штука».

Тонкие листья от малейшего касания ложились на гравий без сопротивления, но, кроме них, из травы торчали какие-то жёсткие элементы. Приглядевшись, Гедимин увидел толстые короткие стебли с утолщениями на концах. Они росли из каждого пучка травы — то одиночные, то ветвящиеся.

«Вечером этих штук не было,» — Гедимин хотел отщипнуть пару отростков, но остановился. «Пусть биологи изучают. Кто у нас за биолога? Вепуат?.. Так и не нашёл, похоже, гамма-источник…»

Он взглянул вниз с обрыва и довольно хмыкнул — оголённый край «материка» был совсем рядом, метрах в шести, а чуть поодаль виднелась и промоина — удобный спуск, по местным меркам почти дорога. Сползать на когтях по пяти метрам сыпучего гравия совсем не хотелось, и Гедимин аккуратно обошёл ненадёжный склон и ступил на хрустнувшие под ногами колеи. Хруст привлёк его внимание; он опустился на землю, поддевая когтем осколок стеклянистой корки. Из неё торчали мелкие округлые капли — застывший расплав чуть более тёмного цвета.

«Интересные промоины…» — сармат покосился на светлеющее небо — туда, где недавно были видны вспыхивающие пики вулканической цепи. «Явное оплавление под потоком. Интересно, что тут текло…»

Он ковырнул когтем каплю расплава, потянулся было за анализатором, но вспомнил о так и не добытом образце «материка» и продолжил спуск по трещащему чёрному «льду». Оплавление, видимо, произошло давно — трава изъела корку корнями, нашла в ней какую-то питательность и выросла вдвое выше обычного, так, что пальцы Гедимина путались в ней. Жёсткие отростки тянулись кверху, и утолщения на их концах покрылись бороздами-насечками. Гедимин, взглянув на них, озадаченно хмыкнул. «Такая скорость роста? Что-то слишком быстро…»

«Материк» вблизи оказался слоистым, с полосами пористых вкраплений, каких-то спрессованных обломков… Гедимин взял керн из пористого слоя и из породы чуть выше и чуть ниже. Чем дальше вниз, тем плотнее был камень; сармат двинулся вдоль склона, высматривая новые прослойки. «Вот здесь,» — он поддел полотнище дёрна, каким-то образом всползшее на полметра вверх по вертикальной скале, счистил налипшие обломки и запустил бур в камень. «Тоже слои, но спрессованы плотно. А вон тот выступ снизу похож на гранит. Проверить…»

Он не успел переставить ногу на десяток сантиметров в сторону — наверху отчаянно завопили, и сармат вскинулся, хватаясь за генератор поля. На краю обрыва стоял кто-то из Броннов и пронзительно кричал, глядя на Гедимина. Сармат быстро оглянулся через плечо — никого за его спиной не было, только низина со странными растениями, медленно проступающими из сумрака.

— Всё тихо, — сказал он Бронну и двинулся дальше. «Вот этот валу… hasu!»

Бронн скатился практически под ноги — сармату пришлось податься назад, чтобы на него не наступить. Абориген встал посреди тропы и жестом «оттолкнул» Гедимина. Тот изумлённо мигнул.

— Я собираю образцы, — сдержанно сказал он, прикидывая, за какое место хватать Бронна, чтобы выкинуть его обратно на холм, не покалечив. — Уйди!

Он двинулся было вниз, но остановился — Бронн так и стоял на дороге, упираясь в колено сармата двумя ладонями, и отступать явно не собирался. Гедимин, сердито фыркнув, протянул руку к отвесному склону. «Не понимает, что я делаю? Может, успокоится, если увидит?»

— Образцы камня, — он запустил бур в скалу и показал Бронну извлечённый керн. Тот покосился на камень и снова уставился на Гедимина. Тот двинулся дальше — Бронн с отчаянным воплем упёрся ладонями в его ногу. Сармат мигнул.

«Он не хочет, чтобы я куда-то шёл. Непонятно…»

Гедимин шагнул вверх по тропе, забыв уже о куске «гранита» и пристально наблюдая за Бронном. Тот, резко встряхнув головой, переместился на полшага выше. Гедимин сошёл с промытой колеи, съехал на полметра вниз по склону, — Бронн остался на месте, только повертел головой, высматривая что-то на земле. Сверху донеслись взволнованные крики — два незнакомых голоса, то ли Бронны, то ли Скогны, — сармат не успел разглядеть. Абориген крикнул в ответ.

«Может, по их традициям этот камень какой-то особенный?» — Гедимин досадливо сощурился. «Глупо, но… пускай. Вон те ребристые „валуны“ с торчащими листьями… надо бы взять из них пробу.»

Он шагнул вниз по склону, цепляясь пальцами за утекающий гравий, и еле успел остановиться — Бронн с отчаянным воплем кинулся под ноги и откатился в сторону, чтобы замереть в полуметре от сармата. Гедимин двинулся влево, вправо — Бронн повторял его движения, широко раскинув руки. Этот жест сармат понял без перевода — «не ходи!»

— Мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин, недобро щурясь. Он быстро протянул руку к аборигену, намереваясь ухватить его за ткань на плече — Бронн вытек из-под пальцев, как вода, и снова обнаружился на прежнем месте. Ни напасть, ни защититься он не пытался — просто маячил на дороге и никуда не собирался уходить.

Что-то зашуршало наверху; Бронн вскинул голову и пронзительно заверещал. Обернувшись, Гедимин увидел существо, склонившееся над обрывом — странную помесь собаки и человека с белесым посохом-позвоночником в мохнатой руке.

— Поднимайся-ка, саррмат, — голос у очередного стража был негромкий, рокочущий, перекатывающийся в горле. — Не надо ходить там. Много прровалов, Брронны волнуются.

Гедимин, ошалело мигнув, схватился за сканер. «Провалы?.. Стой… тут какая-то рябь, будто… будто пласт обрывается прямо здесь. А дальше ничего не вид…»

По его броне вежливо постучали. Человекопёс, неизвестно когда успевший спуститься с отвесного склона, стоял рядом, положив руку сармату на локоть, и указывал на верхний край уступа.

— Иди наверрх. Пока не потеррялся.

Наверху его ждала угрюмая ухмылка Гварзы и вылетевший из-за шатров Айзек, встревоженный и даже напуганный. Смерив Гедимина быстрым взглядом, он облегчённо вздохнул и повернулся к человекопсу.

— Спасибо, Ауна. Гедимин, ты что, криков не слышал? Тебя же предупреждали…

— Да его уже рруками отпихивали, — фыркнул в короткие вибриссы человекопёс. — Некоторрые очень настойчивы. Ему объясняли прро дорроги?

Айзек качнул головой.

— Никто и подумать не мог, что его понесёт в дебри. Хорошо, что ты успела…

«Это самка?» — Гедимин удивлённо мигнул, приглядываясь к человекопсу. Мех на его теле был довольно густым, но, несмотря на это, существо было полностью одето — в очень длинную рубаху с поясом и сапоги, состоящие из подошвы и множества переплетённых ремешков. Под рубашкой смутно угадывались бугорки в три ряда — парные железы.

— Я собирал образцы, — буркнул он, щурясь на недовольных сарматов. — Обычная работа. Почему мне помешали?

Ауна коротко хохотнула — это звучало, как собачий лай. Гварза с тяжёлым вздохом приложил ко лбу ладонь. Айзек досадливо поморщился.

— Гедимин, не вылезай из лагеря. Тут сделаешь один шаг — очнёшься за сто световых лет. И где тебя потом искать⁈

Сармат снова мигнул, в недоумении глядя на Айзека. «Сто световых лет? О чём они вообще?»

— Айзек, начинай уже нормально рассказывать, — устало попросил он. — Что вы на меня уставились⁈ Я не знаю ваших порядков. Мне про них говорить не хотят.

Гварза презрительно фыркнул и шагнул в сторону.

— Я пойду, Айзек. Закончишь здесь — приходи. Спасибо за помощь, Ауна. Будь гостем.

Ауна проводила его долгим взглядом. Её «губы» слегка приподнимались, обнажая собачьи клыки.

— Тут не Земля, Гедимин, — сказал Айзек. — Всё это место собрано из маленьких клочков и ошмётков. Тут очень мало что пригодно для жизни. Все такие обрывки слеплены кое-как вместе. Тут есть переходы, а есть провалы. То, что выглядит близким, может быть на другом краю галактики. Местные умеют ориентироваться. А ты — нет. Сиди в лагере, Гедимин. Тебе что, мало работы?

Сармат попытался уложить в голове новую информацию — мозг отчётливо заскрежетал. « Sa hasesh! Почему такие вещи надо говорить в последний момент⁈ Собрано из клочков, мать моя колба… И что мы тут будем строить⁈»

— Иди в лабораторию, — настойчиво сказал Айзек, положив ему руку на плечо. — Я надавал Вепуату излучателей, он с ними возится. У тебя были какие-то широкие планы на кейек — вот и займись ими…

— Стой, — Ауна повернулась к нему. — Брронн говоррил, что Дим-мин собиррал камни внизу. И не хотел отррываться. Для чего он это делал? Какая-то рработа?

Айзек поморщился.

— Взятие образцов. Гедимин и Вепуат взялись изучать минера… все камни Равнины, все её каменные пласты. Мы выбираем самый прочный.

Ауна шумно выдохнула и шевельнула острыми ушами.

— Камни? Вам нужны рразные камни? Для стрроительства? Я скажу об этом серрдцу. Их прривезут пррямо сюда.

Айзек заметно смутился.

— Жителям будет трудно выбрать нужное из ненужного…

— Пусть везут всё, — влез Гедимин, сердито щурясь на Айзека — «нашёл время отнекиваться!». — Камни, металлы, кости. Что нужно, мы сами ещё не знаем. Надо всё изучать. У вас тут в атмосфере три основных окисли…

Айзек резко ткнул его кулаком в бок.

— Гедимин! Ауна — не химик. Не надо тут читать лекции. Пойдём в лабораторию. Гедимин и Вепуат будут работать, а мы обговорим всё…

Ауна шумно выдохнула.

— Со мной не надо обговарривать. Ррасскажи своим… — она наклонила голову набок, разглядывая Гедимина с явным любопытством. — Ты хотел собиррать камни в окрруге? Это можно устрроить. После ррассвета Брронн пойдёт с тобой. Говорри ему, куда пойдёшь. Он выберрет хоррошую доррогу.

— Я не понимаю по-Броннски, — пробормотал Гедимин, глядя на человекопса с благодарностью. «Хоть у кого-то возникла толковая идея. А то одно секретничанье на ровном месте.»

Айзек махнул рукой.

— Тем лучше, Гедимин. Не прочтёшь им лишнюю лекцию. Жестами объяснитесь. С рассветом, запомнил? А теперь — дуй в лабораторию!

…Вепуат сидел у неумело скрученной из защитного поля трубы, направив излучатель на образец минерала, и косился на секундомер. Гедимин выложил контейнеры с кернами, достал осколок оплавленного грунта и поднёс его к остывшей кубической отливке. «Так и есть. Вкрапления в „стекле“ — этот же металл. Капли, вкрапления… Не нравится мне это. И те вулканы на горизонте тоже.»

— Тут, говорят, всё непросто с пространством, — пробормотал он, прикидывая про себя, поправлять трубу-облучатель или проще сделать новую. Вепуат кивнул, не отрываясь от секундомера.

— И со временем тоже. Тебя, говорят, сдёрнули с самого края. У меня на часах восьмой час. А ты на свои смотрел?

Гедимин посмотрел — и снова мигнул, в бессчётный раз за сегодня. Прибор исправно отсчитывал секунды, но был уверен, что сейчас только пять утра.

— Очень интересно, — пробормотал Гедимин, подводя часы. — Ещё и время… Тут кто-нибудь что-нибудь знает наверняка?

Вепуат сочувственно покосился на него.

— Давай образцы облучать. У тебя есть что-нибудь непроверенное?

…Кейек не реагировал ни на что, кроме омикрон-излучения, раскалывался от сильного удара и отлично поддавался штатному лучевому резаку. Обнадёженный Гедимин потащил было его к плавильне, но опыту помешал появившийся в лаборатории Айзек.

— Атомщик! Ну портить-то зачем⁈

— Я потом расколол бы, — угрюмо отозвался Гедимин. «Когда надо, его не найдёшь. А как влезать под руку, так сразу прибежал…»

— Угу, — буркнул Айзек. — Подожди, пока я поговорю со Скогнами. Выделят тебе образец — развлекайся с ним, как хочешь.

Гедимин, пожав плечами, достал из кюветы камешек покрупнее. «Нельзя плавить все — поработаю вот с этим.»

— Ты лучше выйди на улицу, — сказал Айзек, отодвигая кювету подальше. — Скоро рассветёт. Посмотри — как-никак, твой первый рассвет на Равнине…

Гедимин заинтересованно хмыкнул и нехотя отложил образец кейека. «Рассвет? Только сейчас? Как будто двое суток прошло… А, и верно — дни здесь длинные…»

Посмотреть на рассвет вышел не только он — вся четвёрка собралась на краю плато, там, где шатры не заслоняли горизонт, и даже Бронны выбрались из-за плетёных загородок и встали на бочки, напряжённо глядя вдаль. Гедимин заметил отдельно, на расстеленной ткани, выложенную утварь, какие-то инструменты, разноформенные плошки, — их будто специально вынесли на свет. На краю поля зрения что-то шевельнулось, сармат быстро оглянулся и увидел Скогнов — трое копейщиков вышли из-за шатра, ещё один наконечник блеснул на другой стороне лагеря — охрана тоже чего-то ждала. Узкий длинный силуэт Гора, не отбрасывающий в утренних сумерках тени, казалось, упирается зубцами на затылке в небо. Человекопёс стоял рядом, воткнув посох-позвоночник в землю.

Гедимин посмотрел на горизонт. Уже достаточно посветлело, но видимость была скверная — чуть дальше ближайших холмов, раскиданных по долине, всё белело и подёргивалось рябью. Над белой полосой от края до края неба висел почти в зените жёлтый кругляш, затянутый по краям дымкой. Эта штука неумело притворялась светилом, но сармат даже не стал её разглядывать — что бы ни было на Равнине источником света и тепла, эта неуклюжая голограмма к нему не имела никакого отношения.

Чья-то ладонь легла Гедимину на плечо, но обернуться он не успел — точно по центру белесой полосы вспыхнула зелёная искра. Она задрожала, вытягиваясь кверху, и над долиной сверкнул световой гейзер. Сердцевина его оставалась зелёной, но чем выше он поднимался, тем сильнее края желтели; ещё немного — и поверх жёлтого проступила рыжеватая кромка, а затем — ярко-алый ореол. Гейзер разгорался всё ярче, смотреть на него уже было больно — световое пятно расплылось на полнеба, и Гедимин не мог понять, красные блики у него в глазах — или полукруг на горизонте и впрямь побагровел, прежде чем взорваться белой вспышкой. Когда сармат, ругая себя за ненадетый тёмный щиток-наглазник, проморгался, никакого свечения над холмами уже не было, но на ярко освещённой земле чётко проступили тени — и сарматов, и чужаков, и длинных жёстких стеблей, за ночь выросших у лиловой и красной травы. Они доставали Гедимину до щиколотки, и утолщения на их концах раздулись до размера фаланги пальца. Откуда-то из-под ног доносился неритмичный треск.

— Хорошо там шарахнуло, — громко прошептал за его плечом Вепуат. Гедимин кивнул.

— Этот источник — внизу, — сказал он, угрюмо щурясь на Айзека. — Не в небе. На самой… Равнине.

— Что тут верх, а что низ — так сразу не поймёшь, — отозвался тот с вялой усмешкой. — Но эта штука, и правда, по центру. Это и есть Пламя — то, вокруг чего построено Сердце… Ну, полюбовались? Можно и поработать. Гедимин, если тебя ещё тянет на путешествия — проводник уже нашёлся. Ждёт у кухни.

Гедимин довольно ухмыльнулся. «Это уже что-то. Значит,Пламя… Так. Пламенем тут называют омикрон-излучение…»

Он вспомнил холодный зелёный блеск первой вспышки, показавшийся ему странно знакомым, и задумчиво сощурился. «А ведь не исключено. Не знаю, что тут с термоядерными реакциями, но вот ирренций здесь свойств не меняет. Воспроизводит сам себя и выделяет энергию…»

— Это Пламя… — начал было он, но обнаружил, что Айзек вместе с Гварзой уже скрываются за шатрами, и досадливо фыркнул. Оставшийся неподалёку Гор разглядывал его неподвижными фасетчатыми глазами, слегка наклонив голову. Гедимин двинулся было к нему, но под ногами затрещало, и из-под ступни взметнулся пылевой столб.

— Огнелюбки созрели, — флегматично заметил Гор, глядя на лопающиеся под ногами спороносы. Живая «пыль» взвивалась кверху и летела по ветру, осыпая всё вокруг. Лиловые и красные листья, ещё утром сочные и подвижные, обмякли и скукожились, теряясь среди мелких камешков.

— Споры? — Гедимин стряхнул желтоватый порошок с плеча. Ему сразу захотелось пройти дезинфекцию.

— Семена, — отозвался гигантский «богомол», рассекая клешнёй пылевой смерч. Воздух над равниной помутнел — огнелюбки созрели разом, и запас спор у них был огромен.

— Быстро растут, — неуверенно пробормотал Гедимин. Гор повёл лезвием.

— У них немного времени. От дождя до дождя… Если хочешь спуститься — спускайся. День сегодня неплохой.

К нему незаметно подошёл кто-то из Броннов и уставился на Гедимина, старательно изображая улыбку. Сармат слегка наклонил голову.

— Ты проводник?

Гор что-то проскрежетал, Бронн ответил быстрыми фразами — на удивление, без пронзительных воплей.

— Пойдёшь с ним. Показывай ему, куда тебе надо. Он выберет дорогу. Где он не идёт, не надо и тебе.

— Шинтси, — Бронн прикоснулся кончиками пальцев к своему лбу. Теперь Гедимин видел вблизи его ладонь — шестипалую, с двумя короткими отстоящими пальцами по краям. Один из них выглядел привычно, по-человечески; второй странно отгибался к тыльной стороне ладони, будто сведённый судорогой, и заканчивался острым изогнутым когтем.

— Гедимин, — сармат коснулся своего лба.

— Дим-мин, — старательно повторил Бронн, опустив руку, и с усмешкой сказал ещё что-то — ни одного знакомого слова сармат не услышал.

«А на ногах по два когтя,» — мелькнуло в голове, когда он вслед за Бронном двинулся к неразличимой тропе. «Оба отогнуты. Ходить, похоже, мешают.»

Ступал Бронн, и правда, неуклюже, и несколько раз Гедимин, задумавшись, едва не раздавил его. Абориген оглядывался на него с явной укоризной и странно дёргал плечами. Гедимин пытался понять, что он высматривает в засыхающих огнелюбках и каплях застывшего расплава, но сарматские глаза тут, похоже, были бесполезны.

Бронн снова остановился, оглянулся на неподвижного Гедимина и поворошил камешки босой ногой. Сармат нагнулся, подобрал несколько и махнул рукой в сторону плоских валунов, уложенных в подозрительно аккуратную груду в пятидесяти метрах от него.

— Туда.

Бронн сделал ровно три шага и оглянулся на сармата снова. Тот хотел повторить указания, но увидел под ногами колышущуюся тень, поднял взгляд и вполголоса помянул спаривание «макак». Он стоял у горы валунов, чуть ли не вплотную к ним, и торчащие из них веерообразные отростки трепетали над его головой.

Это были не камни — как и думал Гедимин ещё на холме, приглядываясь к ребристым поверхостям приплюснутых «глыб». Эти существа, собравшиеся в огромную колонию, определённо были живыми. Веерообразные «листья» торчали из конических углублений, врастая во что-то мягкое под слоем окаменелой «коры». Её жёсткие, как камень, игольчатые рёбра-складки разошлись, приоткрыв сложную структуру сердцевины. Там было много зеленоватых борозд, уходящих вглубь — где на десять сантиметров, где на полметра; по ним полосами расходились лиловые бугорки-выросты. Гедимин взялся за края складки, плотно их смыкая; на несколько секунд он увидел поверхность камня, потом «шов» снова разошёлся, внутри него что-то всколыхнулось и опять улеглось.

«Форма жизни,» — сармат осторожно запустил бур в «валун», стараясь захватить побольше слоёв. «Это для биологов…»

— Туда, — указал он на вертикальные складчатые столбы в тридцати метрах от «груды валунов». Это определённо были не скалы, но мимо пройти сармат не мог.

…Споры огнелюбки медленно оседали на все подвернувшиеся поверхности — Гедимин, наклонившись за образцами, каждый раз отряхивался от налипшей «пыли». В очередной раз его пальцы, кроме спор, наткнулись на что-то упругое, вроде надутого мяча. Выпрямившись, он увидел вокруг пару десятков летучих пузырей. Они метались в пылевом облаке, раздуваясь и сжимаясь, внезапно застывали на месте и резко меняли направление. На долю секунды сармат увидел «шов» на боку пузыря — узкий проём, окружённый подвижными выростами.

— Yirr? — донеслось из-под ног. Движения Бронна Гедимин не разглядел — только что-то тёмное, мелькнувшее перед глазами. В следующую долю секунды Шинтси уже протягивал ему руку с оттопыренным когтем. На когте трепыхался, втягивая и выбрасывая воздух, живой пузырь.

— Спасибо, — пробормотал Гедимин, заталкивая ещё живой организм в контейнер. Что-то интересное в этих тварях было, — не считая их летучести, непонятно на чём основанной. Животное было лёгким, но не настолько, чтобы парить в разреженной атмосфере, и тем более — кувыркаться на лету. И оно тут было далеко не единственным и даже не самым многочисленным.

В воздухе, мутном от миллионов выброшенных спор, реяли живые пузыри, летучие медузы, стремительные ракеты, расплющенные ленты и мохнатые гусеницы самых разных форм. Кто-то ловил на лету споры, кто-то — поедателей спор, — Гедимин увидел даже, как плоские гусеницы разорвали надвое третью и мгновенно заглотили обрывки. Клочки и брызги органики до земли не долетели — их перехватили хищники помельче. Сармат настороженно сощурился на кипящее облако из живых тварей — животные были гораздо меньше и вроде бы не охотились совместно… но Гедимин был очень рад, что он в скафандре.

— Sha— a? — вопросительно протянул Бронн, оглядываясь на него. Он смотрел на летунов и улыбался, показывая мелкие острые зубы.

— Eik sha— a?

Гедимин мигнул. «Если бы я знал хоть полслова по-Броннски…»

— Туда, — он указал на отвесный склон ближайшего холма. Там проступал из-под многометрового осадочного слоя монолитный пласт. «С животными без меня разберутся. Мне бы найти хоть один минерал…»

…Эти структуры издалека напоминали маленькие холмы — возможно, рукотворные курганы или округлые валуны, затянутые грунтом. Двухметровые «деревья» рядом с ними казались воткнутыми в землю приспущенными флагами. Вблизи Гедимин разглядел у их оснований выступающие округлые гребни — эти штуки, как и листья-веера плоских растений, были втяжными. Они торчали у подножия миниатюрного холма — пятнистого чёрного «камня», покрытого розоватыми углублениями. Гедимин поднялся повыше, уже понимая, что перед ним очередная форма жизни, взглянул под ноги — и с присвистом выдохнул. Это существо врастало в грунт метров на пять — не исключено, что до самых гребней материковых пластов. Вся его поверхность зияла отверстиями, внутри которых виднелись светло-розовые складки. Над ними колыхался воздух — что-то втягивало его в «трубы» и выбрасывало снова. Гедимин осторожно подцепил его кору — она была толстой и очень жёсткой, с едва заметными швами и множеством борозд. «Все дырки у него на возвышениях,» — машинально отметил сармат. «А все ложбины сходятся к подножью. Если налить сюда воду…»

Он выплеснул на камень четверть фляжки и под шумное сопение Бронна смотрел, как быстро она стекает, и как далеко убегают от «холма» ручейки. «Тут везде эти борозды для стока. На каждом растении, не считая огнелюбок. Что-то должно очень быстро стекать и ни в коем случае не задерживаться. Интересно, что…»

Шинтси пронзительно вскрикнул. Гедимин, замерев на месте, взглянул себе под ноги, огляделся, — Бронн стоял на живом «холме», сжимал кулаки, оттопырив заострённые когти, и смотрел куда-то мимо сармата. Тот развернулся вслед за ним и увидел новых чужаков.

Их было пятеро, все довольно рослые, поджарые, жилистые; с гуманоидной выпрямленной осанкой, но с длинными звериными мордами. По шкуре, прикрытой коротким лиловым мехом, тянулись тёмно-красные полосы — Гедимин принял было их за кровь, но, приглядевшись, узнал минеральный краситель. Осторожно переступая по-звериному вывернутыми лапами, чужаки приблизились ещё на пару метров. Их хвосты — длинные, с багровыми кистями на концах — медленно покачивались, и сармат слышал, как звенят их бусы и подвески. Из одежды у чужаков были короткие штаны и ремни крест-накрест через грудь, но украшения свисали гроздьями — и некоторые из них, как показалось Гедимину, вовсе не были украшениями. Присмотреться он не успел — первый из чужаков с гортанным воплем вскинул над головой копьё.

Гедимин шагнул вперёд, хватаясь за генератор защитного поля. Где-то сбоку заверещал Бронн, но сармат не прислушивался. Он смотрел на нелепый широкий наконечник со вставленным в серёдку плохо обработанным камнем. «Это не летает. Разве что вниз,» — сармат не удержался от усмешки. Чужак что-то крикнул; вся пятёрка схватилась за копья. Все они выглядели точно так же –разве что на древки были привязаны клочья меха разного цвета. Абориген крикнул что-то Гедимину, быстро чиркнул когтистым пальцем вдоль горла, — сармат, нахмурившись, протянул руку к сфалту. «Что им надо? Не нравится мне это…»

Чужак ткнул пальцем в сторону Гедимина и коротким, без замаха, движением метнул в него копьё. Защитное поле схлопнулось над сарматом и Бронном ещё до того, как ремонтник промигался от изумления, — эта нелепая штука всё-таки летала! Он огляделся, выискивая её на земле, но ничего не увидел. Бронн возмущённо заверещал, старательно показывая чужакам когти. Те заклекотали, странно взрыкивая и разевая пасти, и Гедимин понял, что они смеются. Один из них вскинул копьё, подбросил, поймав за древко, и швырнул в защитный купол. Гедимин видел, куда оно должно удариться — но оно растворилось в воздухе, не долетев каких-то пары метров. Сармат изумлённо мигнул. Чужаки захохотали.

«Швы! Пространственные швы… Они на самом деле, может, на другой планете,» — Гедимин досадливо поморщился — шутка чужаков вовсе не казалась ему смешной.

— Отойди за меня, — сказал он Бронну, следившему за «синими» с нескрываемой злостью. — Надо работать.

Он опустился на землю рядом с живым «холмом» и включил сканер. «Взять ДНК для справочника… Интересно, это растение или животное? Тут, похоже, не разберёшься…»

Рядом — чуть ли не над головой — раздался гортанный вопль, и что-то ударилось о защитный купол. Гедимин успел увидеть воткнутое в него жало и расходящиеся вокруг линии напряжения — и странный «нож» взорвался, осыпав броню сармата мелкой стеклянной пылью. Он сдёрнул с плеча сфалт, развернулся на слабое движение воздуха, увидел в руке близко подошедшего чужака что-то, занесённое для замаха, и выстрелил, уже не разбираясь. Поток плазмы растаял, не долетев, — Гедимин видел, как он повисает в воздухе, упираясь в ничто. Чужаки расхохотались — уже совсем по-человечьи, хватаясь за животы и сгибаясь пополам.

— Saat hasesh! — сплюнул сармат, быстро оглядываясь по сторонам в поисках Бронна. «Подошли ближе, туда, где разломов нет, метнули гранату и отошли… Если знать, где шов, я их достану!»

Шинтси кричал что-то чужакам, взобравшись на самый высокий «холм» и чем-то размахивая. Они продолжали веселиться, гортанно перекрикиваясь, — может, готовили новую «шутку». Гедимин потянулся было к Бронну, чтобы встряхнуть его и добиться внятного ответа про разломы, но рядом мелькнула ещё одна тень, и сармат со свистящим выдохом развернулся к ней.

Земля под ногами дрогнула. Хохот аборигенов резко оборвался; они выпрямились, хватаясь за копья. Между ними и Гедимином встал гигантский «богомол» с угрожающе вскинутыми лезвиями. Посох в его лапах холодно светился. Его кольцевидное навершие затянула мерцающая плёнка, с края на край которой перекинулись горящие нити. Что-то гудело в такт их вспышкам, и земля слабо вздрагивала. Доля секунды — и поверхность под ногами чужаков выгнулась волной и швырнула их вверх.

Они приземлились — к удивлению Гедимина, никто не упал — но их подбросило снова. Молча, ничем больше не размахивая, они бросились врассыпную, ловко перепрыгивая «волны», бегущие по земле. Ещё секунда — и все они пропали, растворившись в белой дымке бессчётных разломов.

— Ранен? — коротко спросил у Гедимина Гор, тут же разворачиваясь и обращаясь уже к Шинтси. Бронн нехотя разжал кулаки, встряхнулся и пробормотал что-то, нервно дёргая лицом. Гедимин посмотрел на стеклянную пыль, оставшуюся на броне, и потянулся за пробиркой. «Взять смыв…»

— Ты куда? — крючковатая лапа Гора дёрнула сармата за плечо. Тот, уже прицелившийся взять керн из оголённого скального пласта, недовольно сощурился.

— Работать.

— Идём в лагерь, — сквозь щелчки и скрежет слова «богомола» едва можно было разобрать. — Здесь опасно.

Гедимин пренебрежительно фыркнул.

— Это просто дикари. Я могу защититься. Забери Шинтси… — он прикусил язык, вспомнив о разломах под ногами. «Нет, мне ещё рановато самому тут бегать. Надо сначала разобраться…»

— Идём, — повторил Гор, перехватывая поудобнее посох; кольцо-навершие уже погасло, и Гедимин, как ни приглядывался, не увидел там ни светодиодов, ни лазеров. — Я тебя отведу.

Керн он всё-таки взял; Гор стоял рядом, не вмешиваясь, и молча слушал быструю речь Бронна. Вокруг было тихо. Разлетевшиеся было пузыри и ленты снова реяли над потоками спор, живые «холмы» разевали «устьица», их листья, развернувшись, трепетали на ветру. Гедимин разглядывал на экране сканера плоские объекты, зарытые в гравий в полуметре от поверхности. Они были сложно устроены и медленно передвигались, — что бы это ни было, для строительства оно явно не годилось.

— Идём, — напомнил о себе Гор, увидев, что Гедимин выпрямился. Тот сощурился, но нехотя кивнул. Посох в руке стража сверкнул, сармата потянуло куда-то в сторону, а когда он подался назад — едва не врезался в шатёр, каким-то образом оказавшийся под боком. «Мать моя пробирка…» — он тяжело вздохнул, огляделся по сторонам, убеждаясь, что оказался именно в лагере, и растерянно покачал головой. «Нескоро тут разберёшься.»

… — Сагаты⁈

Ауна зарычала, выставляя напоказ крупные клыки. Гедимин видел, как каменеют лица и оттопыриваются когти у Скогнов-охранников. Он поймал взгляд Айзека — сармат обеспокоенно хмурился. Помрачневший Кенен Гварза сложил руки на груди и мерно постукивал по броне; его глаза слегка потемнели.

— Сагаты, — склонил голову Гор, жестом обрывая возгласы Броннов, столпившихся вокруг. — Мы видели пятерых. Сагаты с оружием, они бродят близко и ведут себя нагло.

— Случайная встреча? — с непонятной надеждой спросил Айзек. — То, что они делали, — скорее нелепая шутка, чем агрессия. Они не могли не знать, что их оружие бесполезно…

Гедимин фыркнул.

— Эта штука взорвалась, как граната! Я в скафандре, но у Шинтси брони не было…

Айзек резко качнул головой.

— Им не Шинтси нужен. Его убили бы сразу. Гор, так могло это быть случайностью? Их кочевья где-то рядом?

Гор щёлкнул жвалами.

— Будь их кочевья рядом, ваша стоянка была бы далеко! Сагаты в это время не кочуют здесь, их звери тут не пасутся. Они далеко отошли, чтобы до вас добраться…

— Перенести стоянку, пока не поздно, — негромко сказал Гварза; его глаза совсем потемнели. — Нам нужен покой для исследований. И ещё больше покоя для строительства. Если начнутся налёты кочевников…

Гор и Ауна переглянулись.

— Переносить бесполезно. Эту они нашли. Найдут и другую.

— Случайно наткнулись? — с непонятной настойчивостью спросил Айзек. Ауна шумно фыркнула.

— На вторрой день после высадки? На одиночку в степи? Таких случайностей даже у нас не бывает. Кто-то навёл этих шакальих ублюдков… — она коротко рявкнула и замолчала.

— Кто-то у вас… слишком разговорчивый, — холодно сказал Айзек, переглядываясь с Гварзой. — Ну что ж, будем работать с учётом… соседей.

— Защитное поле и турели по периметру, — вполголоса предложил Гедимин. — Это просто дикари. Пусть даже с гранатами.

Айзек тяжело вздохнул.

— Мы сюда не воевать пришли. Я вот меньше всего хотел влезать в вашу грызню с нергонами…

Он выразительно сощурился на стражей. Гор повёл крючковатой лапой.

— Тут у нас очень тяжело… ни во что не влезть. Скогны усилят охрану и поставят маяки на тропах, — у вас будет время взять оружие и защититься. Калиг и Навкет будут тут каждую ночь, кто-то из нас — с рассвета до темноты… но вот эти ваши блуждания…

Он оглянулся на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.

— Это исследования. Нас сюда для этого позвали, разве не так?

— Он прав, — вмешался Айзек. — Нам нужны образцы. Не только с Дальнего Края, но и со всей Равнины. Мы не можем сидеть на холме, как приклеенные. Может, кто-то из Скогнов возьмётся проводить…

Скогны навряд ли что-то поняли, но сразу насторожились, навострили уши, из их скопления донёсся громкий шёпот. Гор щёлкнул жвалами, устанавливая тишину.

— Со Скогнами точно без крови не обойдётся. Ауна, кто из твоих может выйти в степь?

— Коррген, — на секунду задумалась самка. — Только он. Ну чего тебе⁈ Сам знаешь, что нас мало.

— Корген… — повторил «богомол». — Хорошо. Он как раз знаток руд. Дим-мин собирает камни?

Айзек вздохнул.

— Гедимин собирает всё, что находит, — нас тут тоже… немного. Но вообще — надо бы распределить обязанности. Живым займётся Вепуат, неживым — Гедимин. И если хотя бы двое стражей согласятся…

— Ты и Коррген, — почти прорычала Ауна, оглядываясь на Гора. — Или пусть ходят по очерреди. Без охрраны в степь — ни единым когтем!

Айзек склонил голову, выразительно покосился на Гедимина и исподтишка показал ему кулак. Сармат мигнул.

— Поговорили? Я могу идти? — он поднялся с непривычно мягкой подушки и выпрямился во весь рост. — День короткий, а образцы не собраны.

Айзек и Гварза одновременно пробормотали что-то недружелюбное. Все аборигены уставились на сармата — видимо, он, выпрямившийся, стал слишком крупным объектом и просто притягивал взгляды. Гедимин досадливо поморщился. «Столько болтовни из-за кучки дикарей! Ладно бы они были в экзоскелетах…»

— Это он встретил Сагатов в степи, — вполголоса проговорил Гор, обращаясь к Ауне. Та приглушённо фыркнула.

— Смелый воин.

— Не сегодня, — вмешался Айзек, поднимаясь на ноги. — Точно не сегодня. На сегодня образцов хватит.

Он оглянулся на стражей, будто ища подтверждения своим словам — и нашёл его в еле слышном фырканьи и сухих щелчках жвал.

— Сходи пока, обработай собранное, — продолжил приободрившийся Айзек, глядя на Гедимина. — Отдай Вепуату данные по формам жизни, пооблучай новые минералы… Когда закончишь, зайди ненадолго — нужен совет опытного механика.

Гедимин смерил его недоверчивым взглядом, молча кивнул и двинулся к пустой лаборатории. Вепуат быстро обогнал его — он, видимо, тоже устал от пустых разговоров.

— Чем занимался? — вполголоса спросил Гедимин, перебираясь за свободный выдвижной стол и вытряхивая образцы из-под брони. Вепуат выглядел усталым и озадаченным, хотя в степь не выбирался — материала для исследований хватало и под ногами.

— Собирал базу ДНК, — ответил разведчик с кривой ухмылкой. — Давай сюда свои сканы — там такого добра должно быть много.

Гедимин недоверчиво хмыкнул, но по передатчику пощёлкал, выдвигая переходник — связь на расстоянии он использовать не решался.

— Уверен, что это ДНК?

— Тут трудно в чём-то уверяться, — поморщился Вепуат, глядя на мерцающий экран своего передатчика и стараясь не дёргать запястьем. — Но я видел два десятка делящихся клеток. Надо бы проверить на чём-нибудь живом… как там зовут Бронна, с которым ты гулял?

Гедимин хмыкнул.

— Осторожней, тут не «Геката», — сухо напомнил он. Вепуат, ошалело мигнув, замотал головой.

— Теск! Что у тебя в голове⁈ Я говорю — приделать к аборигену микросканер на полчаса. У него от этого даже не зачешется.

— А, — Гедимин подавил облегчённый вздох. — Шинтси. Его зовут Шинтси. И я его не отличу от других. Это надо идти к Гору… всё равно тут не обойтись без переводчика.

Он поднялся было с места, но Вепуат, более проворный, уже стоял на полпути к выходу.

— Сам справлюсь, ремонтник. Ты займись камнями.

…Вепуат вернулся, когда Гедимин уже в третий раз повышал температуру, пытаясь поджечь образец местной органики. Внутренние выстилки равнинных «растений» горели, хоть и неохотно; внешний покров при двух тысячах градусов только-только начал дымиться. Гедимин следил, как от поверхности образца отделяются, закручиваясь и трескаясь, миниатюрные чешуйки. Они-то и дымились; нижние, более плотные слои, оставались невредимыми. «Любопытное свойство,» — Гедимин, прекратив нагрев, заменил образец и снова уставился на экран сканера. «Общее для местной фло… фау… малоподвижных форм жизни. Высочайшая огнестойкость. Интересно, для чего она им понадобилась…»

Он вспомнил бесчисленные сточные канавки на поверхности каждого «дерева» и живого холма, еле слышно хмыкнул и потянулся за образцом, взятым со дна такого углубления. Это был керн, едва захвативший фрагмент верхнего слоя; Гедимин аккуратно пристроил к нему «щупы» микросканера — сейчас только этот слой ему и был нужен. Ждать пришлось недолго — на экране проступили невнятные, но уже знакомые группы значков, а потом и структура — отслоившиеся, закрученные кверху чешуйки термической деформации.

«Tza has— sulesh…» — Гедимин, затаив дыхание, поместил под сканер другой керн. «Две тысячи градусов… регулярное воздействие… что там было про металлические дожди⁈»

— Вот эти штуки, — услышал он голос Вепуата. — Они лёгкие, как украшения. Надо их к нему прикрепить, и пусть он спокойно сидит и ничего не трогает. А потом по моему знаку немного пройдётся.

— Понятно, — отозвался Гор, и Гедимин услышал несколько неразборчивых фраз, перемежающихся щелчками и короткими возгласами. — Тебе нужен только этот Бронн?

Вепуат радостно хмыкнул.

— Ещё девять, если есть. Каждого я заберу на час… Как объяснить им, что такое час?

— Здесь умеют измерять время, — сдержанно ответил Гор. — Девятерых присылать по очереди?

Шинтси, взобравшийся на стул, сидел смирно и терпел обвешивание датчиками — не шелохнулся, даже когда Вепуат закреплял на его лице маску-фильтр. Маска была ему сильно велика и неудобно растягивалась на вытянутой по-звериному «морде»; Вепуат возился с ней долго, пока не остался доволен.

— И Скогны тоже нужны! Тоже десять! — крикнул он вслед Гору, неспешно пробирающемуся к выходу. Тот качнул лезвиями, не оборачиваясь.

— Будут.

Гедимин, отложив образцы, подошёл поближе, настороженно глядя на Бронна. Тот сидел, замерев, только веки иногда опускались и поднимались.

— Он дышит нашим воздухом, — сказал сармат. — А он для него пригоден? Он тут не задохнётся, не отравится?

— Он в порядке, — отозвался Вепуат, глядя на монитор. Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— А ты спрашивал? Может, ему уже плохо. У них в атмосфере три окислителя, а здесь-то один…

Вепуат щёлкнул по клавишам передатчика. Бронн молча следил за ним, переводя взгляд то на него, то на ремонтника, нависшего над столом. Гедимин, как ни присматривался, не видел признаков удушья или отравления — Бронн выглядел вполне здоровым, хоть и притихшим.

— Tza! — резко сказал Вепуат, указав на дальнюю стенку. Шинтси, неловко растопырив руки, сполз со стула и прошёл, стараясь не цеплять когтями пол, мимо лабораторного стола. Вепуат уткнулся в передатчик и одобрительно захмыкал.

— Видишь? Нормально с ним всё. Теперь можно и поисследовать. Шинтси! Tza… — сармат указал на закрытый люк и сам поднялся с места. Его жесты, хоть и невнятные, Бронн понимал хорошо — оказался у выхода куда быстрее «исследователя».

«К делу,» — одёрнул себя Гедимин, отворачиваясь от люка. «Значит, две тысячи градусов эта органика выдерживает. Проверим предел огнестойкости…»

Разогреть плазменную «печь» сармат не успел — едва он запустил реактор, как крышка люка сдвинулась, и снаружи донёсся вопль:

— Гедими-ин!

Ремонтник вылетел из лаборатории со сфалтом наперевес, увидел спокойно сидящего на камешках Бронна, Вепуата, уткнувшегося в передатчик, и полное отсутствие каких-либо угроз. Закинув сфалт за плечо (реактор решил не глушить), сармат сердито фыркнул.

— Чего орёшь?

— Иди сюда, — Вепуат, не обращая внимания на фырканье Гедимина, уже тыкал в экран. — Шинтси, tza— a… вон туда, а потом обратно!

Бронн проследил взглядом за его рукой, поднялся и пошёл к невидимой метке. «Всё-таки когти им мешают,» — мелькнуло в голове Гедимина. «И сильно. Интересно, почему их не удаляют? Хотя бы подрезать, чтоб не цеплялись…»

— Сюда смотри, — Вепуат ткнул его кулаком в бок и сунул под нос передатчик. — Ну? Увидел?

Гедимин пригляделся и растерянно мигнул.

— Точно… Они дышат одним окислителем. Остальные два так и выходят нетронутыми… Может, поэтому он и мог дышать в лаборатории…

Вепуат досадливо дёрнул плечом — рассуждения Гедимина зашли куда-то не туда.

— Один окислитель! А местная органика построена на трёх. И неорганика тоже. Помнишь опыт с золой? Как по-твоему, к чему это?

Гедимин задумчиво сощурился.

— Продолжай эксперименты, — буркнул он через пару секунд. — Скогнов тоже проверь.

— И местную фауну, — отозвался Вепуат. — Надо бы живые образцы… и ещё — достать бы в подопытные десяток… как они там? Саккаты? Кажется, результаты будут интересные…

— Попроси Гора, может, достанет, — сказал Гедимин, сверяясь с показаниями неприметного табло на корпусе сфалта. Сейчас его больше занимало состояние реактора — и немного предел огнестойкости местной флоры.

…Боёк ударил точно по центру пластины, закреплённой на двух опорах; вниз посыпалась каменная пыль, отколотая от поверхности чешуйка подпрыгнула и отлетела чуть в сторону. Гедимин покосился на предыдущий образец — керн той же плотной белесо-рыжеватой породы, взятый поперёк слоёв. Каменный столбик разрубило пополам первым же ударом; керн, взятый вдоль, выдержал уже три.

— Немного расслоилось, — прошептал он, глядя на экран сканера. Тонкие, едва различимые слои под ударами бойка кололись на чешуйки; верхние три уже отделились от монолита и надтреснули, нижние пока держались. «Довольно прочная порода, на самом деле. Самая прочная из того, что мне попалось.»

— Один и тот же окислитель, — услышал он усталое бормотание Вепуата, а следом — зевок. — И Бронны, и Скогны. Если Гор с фауной не подведёт…

Он ещё раз зевнул и поднялся из-за стола, закрыв контейнер с датчиками. Последний подопытный ушёл полчаса назад. Снаружи медленно темнело; на границе сумерек Гедимин высунулся из лаборатории, но ничего похожего на закат не увидел. Кругляшок, неумело изображающий солнце, висел в зените, по пятнистому небу тянулись цепочки световых пятен, освещённость постепенно падала.

— Поспать бы надо, вот что, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина и устало усмехаясь. — Тебе тоже. Нашёл что-нибудь?

— Да всё то же самое, — отозвался ремонтник, недовольно щурясь. — Одно и то же по всей округе. Куэсты и пять-десять метров осадочного крошева. Все образцы — куэсты и осадок. Всё остальное сточено на двадцать метров и осадком завалено. Если бы прокопаться глубже…

Вепуат задумчиво хмыкнул.

— Сточено… А может, оно нам и не нужно. Будь оно прочным, не сточилось бы. А хрупкие породы нам ничем не помогут… И что, в этой куэсте можно пристроить станцию?

Гедимин пожал плечами.

— Если не найдём лучшего… Порода трескается слоями — может поглотить часть удара в случае чего… Пласты довольно толстые… Надо бы посмотреть другие местности — не одна же геология тут на всю Равнину.

Вепуат прикрыл ладонью респиратор, попытался подавить зевок, но ничего не вышло.

— Я пойду, ремонтник. Какие же тут длинные сутки, ядро Сатурна…

5 день Металла, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

«Три триста по Кельвину,» — Гедимин сделал на исчирканном листе очередную пометку и стряхнул белую золу в контейнер для отходов. «Три триста… Показатель металлического тантала. Лучшие термостойкие фрилы не дотягивают. Интересные здесь формы жизни…»

Сбоку послышался шорох, потом — шаги. Из-за переборки выглянул озадаченный Вепуат.

— Гедимин, ты подопытных не видел? Думал, может, они к тебе забрели…

Гедимин качнул головой. Он уже добрался до мусорного бака, открыл его, занёс было руку с переполненным контейнером — и остановился. Класть было некуда — отработанные образцы и драная упаковка торчали вровень с крышкой. Гедимин огляделся по сторонам — на полу уже скопился отчётливый слой каменной крошки и растительных остатков, натащенных с улицы на ногах исследователей и подопытных. «Вот тебе и живые уборщики,» — сармат недовольно сощурился. «Надо было роботов с собой взять.»

— Уборщики тоже куда-то делись, — сказал он вслух. — Кидай сюда мусор, я схожу вынесу.

Когда Гедимин с мешком мусора, обёрнутым для надёжности защитным полем, и увязавшийся за ним Вепуат вышли на окраину, освещённость только-только начала прибавляться. На свет багровых фонарей сармат выбрался к стоянке Броннов — и остановился на полпути, растерянно мигая. Штабеля бочонков и мешков исчезли. Аборигены закидывали на волокуши последние корзины. Те, кто уже забрался наверх и закрепил груз ремнями, подгоняли их встревоженными возгласами. В красном свете над землёй приподнялись шипы и гладкие блестящие спинные пластины — за волокушами беспокойно ворочались крупные звери. Гедимин никогда не видел их днём, только слышал в темноте их чавканье — Бронны, похоже, скармливали им объедки и, возможно, лабораторные отходы (на свалку сармат тоже не натыкался, даже на снимках с дронов). Сейчас они отделились от земли и встряхивались, шумно вздыхая. Последний Бронн, оставшийся на земле, ловким движением закинул бочонок с него размером на самый верх пирамиды и взлетел следом. Гедимин ошалело мигнул.

— Вот тебе и хилые карлики, — пробормотал он еле слышно.

— Угу, — отозвался Вепуат. — У них мышцы устроены очень рациональ… Эй! Куда это они?

Бронны услышали его возглас — все, кто успел устроиться поверх вещей, развернулись к сарматам, а звери, тронувшиеся было с места, снова замерли, приникая к земле. Потом аборигены заверещали — все разом, громко и отчаянно, тыкая оттопыренными когтями то в сарматов, то в небо, то куда-то в темноту.

— Нерги… — Гедимин уловил в их воплях несколько произносимых звуков и попытался повторить. — Нерги? Энергия?

— Да нет, похоже, они про нергонов, — в голосе Вепуата звучала нарастающая тревога. — Эй! Что происходит? Сагаты пришли?

Бронны, притихнув, покосились куда-то вверх. Тот, кто стоял на краю волокуши, в последний раз с пронзительным криком указал на небо, ткнул пальцем в темноту на горизонте и коротко взвизгнул. Волокуша тронулась с места, сползая с холма; ещё секунда — и повозки превратились в змейку красноватых огней между холмами. Гедимин шагнул к обрыву, провожая их озадаченным взглядом. «Энергия? Какая энергия?»

Он поднял голову и увидел небо — иссиня-чёрное, прорезанное багровыми продольными складками. Они вспыхивали и затухали, будто там, внутри, горел проблесковый маячок, — белые сполохи сменялись желтоватыми и ярко-красными.

— Все ушли, — подал голос Вепуат. В темноте над шатрами зажглись знакомые огни — дроны взлетели и теперь «обшаривали» местность сканирующими лучами.

— Что их спугнуло? Думаешь, кочевники? — Гедимин снова покосился на небо, направил на него анализатор — луч затерялся в бесконечном пространстве, не принеся ничего, кроме пятен и белесой ряби.

— Надо бы стену выставить, — угрюмо сказал Вепуат, глядя на экран. — Я пока никого не вижу, но это ничего не значит. Дроны будут следить. Где сканер этих тварей достанет, там достанет и плазма.

Гедимин кивнул. Ему было не по себе от наступившей внезапно тишины и от странного неба над холмами. Что-то изменилось и внизу — сармат чувствовал это, несмотря на темноту. Он подошёл ближе к обрыву, напряжённо щурясь, и вскоре различил ближайшие нагромождения живых «валунов». Вечером над ними реяли широкие веера листьев; сейчас «камни» обнажились — ни веера, ни полотнища на черешках-древках, ни длинные ленты не колыхались на ветру. Равнина была голой и неподвижной.

— Пойдём ставить стену, — напомнил о себе Вепуат. — Ты с того края, я с этого. И на непрерывную генерацию её, мало ли…

— Фу-уф! — облегчённо выдохнул, выбираясь из-за шатра, Айзек. — Вы оба здесь. Не заметил, как уходили. Гедимин, так насчёт той центрифу… Эй! Где Бронны?

Гедимин открыл было рот, чтобы переспросить про центрифугу, но Айзек уже забыл обо всём и развернулся к опустевшей стоянке.

— Уехали, — мрачно ответил Вепуат. — И Скогны тоже. Хороши охранники — почуяли кочевников и драпать! Мы с Гедимином идём ставить стену. А ты…

— Heta! — Айзек вскинул руку, прервав его угрюмую речь. — Куда ушли? Они говорили что-то?

— Нерги, — повторил Гедимин, тыкая сперва в небо, потом в себя, потом в светлеющий горизонт. Айзек ошалело мигнул.

— Нергет? — повторил он — чётко, по буквам, обозначив тот щелчок, что слышался Гедимину на конце непонятного слова, чем-то средним между «ц» и «т». Не дожидаясь ответа, он вскинул голову и на всю стоянку помянул размножение «макак».

— Айзек, ты? — донеслось из шатра — теперь они разбудили и Гварзу, и он был явно недоволен. — Что там, авария? Кто-то убился?

— Кенен, вставай, — выдохнул Айзек. — Нергет на подходе!

— Has— sulu, — послышалось из шатра. Кенен выбрался наружу за полторы секунды — Гедимин только и успел растерянно мигнуть.

— Уверен? — спросил Гварза. Айзек ткнул пальцем в складчатое небо.

— Аборигены уже удрали. Звали с собой…

— Поздно, — выдохнул Гварза, разглядывая багровые складки. Вспышки в них стали ярче и чаще — что-то приближалось к холму, и Гедимину, равно как и другим сарматам, это очень не нравилось.

— Так что будет-то? — напомнил о себе Вепуат. — Что такое нергет?

Айзек развернулся к нему.

— Бегом за кислородом — а потом ставить купол! Через полчаса с неба польёт сталь!

…Белые стены уплотнились до непрозрачности, на метр уйдя в рыхлый щебень, — воздух под купол более не проникал. Гедимин смотрел на перемычку, соединяющую «саркофаг» лаборатории с возведённым над шатрами. Все генераторы защитного поля были подключены к куполам; поле продолжало уплотняться — Айзек приказал не выключать генерацию, что бы ни случилось. Он сидел сейчас в лаборатории, у преобразователя, — рассчитывал, на сколько хватит энергии. Гедимин держал ладонь на реакторе (запущенном сразу же, как сарматы определились с угрозой) и тоже считал, но данных явно не хватало.

— Ядро Сатурна… — услышал он рядом протяжный вздох Вепуата. — Не люблю я такие ожидания. Может, зайдём внутрь?

Изнутри лабораторию обернули ещё одним полем — на этом настоял уже Гварза. Гедимин покосился на генератор и пожал плечами.

— Здесь не выдержит — не выдержит нигде.

Он вдохнул чуть глубже обычного и недовольно сощурился — в воздухе из кислородных баллонов, встроенных в скафандр, чего-то явно не хватало. «Может, тех двух окислителей?» — подумалось ему. «Тут не заметишь, как мутируешь…»

— Интересно, где прячутся Бронны, — задумчиво сказал Вепуат, пытаясь что-то разглядеть сквозь непрозрачный купол. Прошёл уже почти час; вокруг было неестественно тихо.

— У них защитного поля нет… Может, в пещеры? Ты видел тут пещеры?

Гедимин вспомнил вылазку с Бронном и пожал плечами.

— Они уже за тысячи километров отсюда. И они знали, куда бежали. Город у них, наверное, в пещерах…

— В дереве, — услышал он голос Айзека; сармат тоже выбрался из лаборатории и встал у трапа, что-то высматривая на экране сканера. — Бронны живут в дереве. Пещеры — это к Скогнам. Бронны камня не выносят. Мне интереснее, где стражи… и кто бы нас предупредил, если бы вы с Вепуатом проспали отъезд…

Гедимин еле слышно хмыкнул — он не был уверен, что полученная им информация могла считаться внятным предупреждением — но сказать ничего не успел. Верхняя часть купола сверкнула белым и подёрнулась сеткой хаотично пляшущих огней — какая-то шрапнель била по ней снаружи, и обстрел с каждой секундой усиливался.

— Держи! — отчаянно крикнул Айзек, вскидывая руку с генератором. Гедимин едва успел схватить его за запястье.

— Heta!

Свечение разлилось по всему куполу — следующий удар обрушивался раньше, чем пропадала реакция на предыдущий. «Металлический ливень,» — Гедимин вспомнил об оставленных снаружи термодатчиках. Ещё секунда — и сигнал от них пропал.

Время под сжигаемым снаружи куполом тянулось мучительно медленно. Сармат вцепился когтями в трап, как будто его могло смыть или сдуть, — так хотелось высунуться из-под купола и посмотреть, как с неба льётся расплавленный металл. «Когда-нибудь посмотрю,» — думал он. «Когда обвыкнемся тут и перестанем пугаться. Это не так уж опасно — всего две семьсот по Кельвину…»

Вспышки становились всё реже, зато теперь начало светиться основание купола — его будто опоясало белым кольцом прямо над землёй. Гедимин покосился на термометр, — несмотря на все усилия по изоляции, воздух под «саркофагом» прогрелся уже до пятидесяти градусов. Он сверился с датчиком кислорода — баллонов хватало на сорок земных часов, можно было не рисковать, вдыхая горячий газ неизвестного состава. Состав — даже под куполом — тоже изменился; видимо, какие-то лёгкоплавкие породы, разогреваясь, понемногу испарялись. Новые газы не поднимались высоко над землёй, быстро остывая и покрывая поверхность тяжёлым слоем.

— Всё, — выдохнул Айзек, отключая свой генератор. — Но наружу пока нельзя. Гедимин, ты чем занят?

— Беру пробы испарений, — отозвался ремонтник. — Под куполом неизвестный тяжёлый газ.

— Бери, — махнул рукой Айзек. — Тяжёлый? Выше трапа или ниже?

— Держится ниже, — Гедимин снова глянул на термометр. — Но по мере нагрева поднимется. Когда можно будет выйти?

Защитный купол уже не наращивал толщину и, возможно, понемногу растворялся в горячем воздухе, но сквозь него всё ещё ничего не было видно, и Гедимин досадливо щурился. «Так всё и просидишь под саркофагами…»

Сверху, от шлюзовой камеры, донеслось громкое фырканье.

— Айзек, выпусти его! Не вернётся — нам же спокойнее.

— Кенен! — Айзек недовольно сощурился. — Гедимин, иди в помещение. Я тебе не разрешаю…

Вепуат осторожно, стараясь не слишком шуметь, постучал пальцем по нагрудной пластине Гедимина.

— Через час выйдем, — прошептал он, перехватив взгляд ремонтника. — Мне тоже интересно.

В лаборатории Гедимина ждал лист с набросанной на нём кривой таблицей — перечнем образцов органики и температуры их возгорания. Внизу был рукой Вепуата приписан ещё один пункт — «щепка от бочки Броннов». «Две двести? А, это по Цельсию… Тогда всё в норме,» — подумал Гедимин.

— Здесь температуру лучше считать по Кельвину, — вслух сказал он. — Мы же не знаем, когда замерзает местная вода. Опытов никто не ставил. А абсолютный ноль есть абсолютный ноль.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Здорово, наверное, быть в чём-то уверенным! А с водой… — он взял пустую кювету и нырнул за переборку. — Сейчас проверим. Айзек, холодильником поделишься?

— Не ядовитое? — без особого любопытства спросил Айзек. — Вода? Местная вода? Дистиллят, или что попалось? А, из того контейнера…

— А ведь верно, — сказал Вепуат, возвращаясь из-за переборки без кюветы, зато с канистрой. — Мы с водой ещё не работали. Давай всё по порядку — нагрев, облучение, электролиз…

Айзек выглянул из-за переборки.

— Вепуат, воду ты и сам подогреешь. Гедимин, иди сюда. Нужна помощь с газоразделителем…

…Гедимин встал у входа в шлюз, глядя на анализатор. Воздух остыл до сорока пяти градусов, тяжёлая газовая смесь осела ещё на десяток сантиметров и выше не поднималась. По нижней части купола протянулся полупрозрачный ободок — от постоянного нагрева она всё-таки прогорела; верхняя оставалась матовой.

— Очень осторожно, слышишь? — повторил Айзек. Он выбрался из лаборатории и теперь с тревогой следил за Гедимином и Вепуатом, пристраивающими к защитному куполу временную шлюзовую камеру. — Респиратор не снимать, под ноги смотреть!

— Он всегда такой был? — шёпотом спросил у Гедимина Вепуат, благо шлюз за ними закрылся, и Айзек уже ничего не мог услышать. Гедимин качнул головой.

— Я его из-подо льда вылавливал. Под ноги не смотрел…

Шлюз распахнулся, и ладони Гедимина обожгло горячим воздухом. Земля прогрелась ещё лучше — на секунду стало больно ступням, но потом ощущение пропало. Сармат вспомнил переохлаждённые равнины Фебы и осторожно шагнул, проверяя грунт на прочность. Раздался треск — горячие камни стали хрупкими, лопались под ногой. Равнина дымилась.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат за его плечом, глядя сквозь тёмный щиток на столбы дыма и светящиеся красным потёки. Расплав стекал по наторенному пути — промоинами на склонах, углубляя их и оставляя вязкую массу на дне. «Застынет стеклом,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Плавленый камень, немного металла.»

Под ногами среди каменного крошева и застывших капель металла с прошлых ливней горели красными искрами новые, ещё раскалённые, но постепенно остывающие. Гедимин наступил в лужицу и едва успел отдёрнуть ногу, почувствовав, что поверхность течёт. Верхний слой обшивки зашипел и пошёл пузырями, быстро оплавляясь. Гедимин наклонился, осторожно, кончиками когтей взял красный шарик и вгляделся в сероватые разводы, пробегающие по его поверхности.

— А деревья дымятся, — заметил Вепуат откуда-то издалека. Он добрался до края обрыва и стоял над металлическим ручьём, медленно стекающим по промоине. Металл стал вязким, но ещё сползал под уклон под собственной тяжестью. Гедимин подкрался к нему, стараясь не ступать на красное, поддел когтем и дёрнул кверху, затаскивая остывающую лужу обратно на склон.

— Для опытов, — вполголоса пояснил он, подсовывая под вязкий металл защитное поле. Вепуат его не слышал — он смотрел, не отрываясь, на дым над холмами.

Ещё не рассвело, но белая полоса вдоль горизонта уже обозначилась; чёрные полосы дыма перечёркивали её — от подножия холма-стоянки до края, где выступы и впадины рельефа сливались в неразличимую рябь. Внизусветились красным металлические лужи и медлительные ручьи. Дым валил от «деревьев» — и те, что похожи на груды валунов, и гранёные столбы, и курганы — все они почернели и дымились. Капель металла на их поверхности Гедимин не разглядел — видимо, все канавки для стока отработали, как надо. Сармат ещё раз вспомнил их строение — точно, как на смарте, рассчитанные скосы, наклоны, углы изгиба — и еле слышно хмыкнул. «Те, с которых не стекало, сгорели миллион лет назад…»

— Всего тридцать пять, — услышал он голос Вепуата. Изучив деревья, разведчик взялся за приборы. Два дрона уже кружили над долиной, глубоко, впрочем, не спускаясь.

— Тридцать пять воздух, — повторил Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — То есть — по Цельсию. Тёпленько.

Сармат покосился на свой термометр. В восходящих потоках от остывающего расплава доходило до пары сотен, но сверху спускалась холодная воздушная масса, и ветер с каждой минутой усиливался, растягивая вертикальные столбы дыма вдоль горизонта. Гедимин взглянул на небо — красные складки пропали, над холмами нависла бугристая серая поверхность с зелёными и синеватыми пятнами. Когда через пару секунд с неё капнуло на щиток, сармат дёрнулся от неожиданности, схватился за лицо — и услышал нервный смешок Вепуата.

— Дождь! Не бойся, это просто вода… Hasu!

Ливень обрушился на холмы, отделив сарматов от лагеря непроницаемой стеной. К дырке в куполе они пробирались на ощупь, по показаниям сканера, скользя на мокрых камешках и ныряя в паровые гейзеры. Гедимин каждую секунду напоминал себе, что это просто вода, что температура ничтожна — не дотянет и до рабочего нагрева миниреактора, и что, даже упав, он поднимется и дойдёт до шлюза. Напоминания помогали слабо. Добравшись до нематериальной «трубы», он резко втолкнул в неё Вепуата и нырнул следом, заращивая проём. Придавленный Вепуат возмущённо фыркнул.

— Два дебила, — бесстрастно «поприветствовал» их с трапа Кенен Гварза. Айзек уже стоял внизу и «светил» в лицо сарматам сигма-сканером.

— Там ливень, — сказал Гедимин, вытирая мокрый лицевой щиток. — Вода сконденсировалась… Вепуат, ты состав проверил?

— Ливень, — Айзек улыбнулся. — Скоро всё остынет. Лаборатория не пострадала. Шатры, кстати, тоже, — Кенен проверил. Легко отделались. Но мне по-прежнему интересно, где стражи.

— В пещере, — отозвался Гедимин. — Или в дереве. Как у них тут принято… Айзек, этот металл как-нибудь называется?

— Ох… — Айзек, шумно выдохнув, отступил на шаг от светящегося красным свёртка. — Собрал расплав⁈

— Кусок ручья, — Гедимин свернул кокон защитного поля пополам и присмотрелся к слипающемуся металлу. — Очень пластичный, а при застывании — прочный. Местные его используют — видел кованые вещи. Должно быть название.

— Спросим, — отозвался Айзек. — Неси в лабораторию. Надеюсь, это тебя займёт часа на два. Хватит с вас вылазок!

…Гедимин опустил ладони в воду и с сожалением посмотрел на оплавленные пластины. Обшивка всё-таки перегрелась, особенно на пальцах, — теперь они плохо гнулись, и надо было зачищать деформированные края щитков. Под вытяжкой обсыхали закалённые «детали» — примитивный пруток, пластина, шар с отверстием, протянутая между когтями «проволока» сечением в два миллиметра — ближе когти не сдвигались. Цвет у остывшего металла был тёмно-синий, со стальным отливом, и Гедимин уже почти к нему привык.

— Уже деталей наковал? — Айзек выбрался из-за переборки и заглянул под вытяжку. — Тебе, кажется, приглянулся этот металл.

— Полезный, — кивнул Гедимин. — Такая… сталемедь. Сколько его тут? Есть месторождения? Или…

Сармат посмотрел себе под ноги. Пол и передвижная платформа лаборатории закрывали от него ближайшее «месторождение» — многометровый слой затвердевших капель и брызг от тысяч прошедших «нергетов». «Тут вся долина — месторождение. Черпай где хочешь, только шлак отсеивай. Надо прикинуть, какой тут процент руды…»

— Это хорошо, что у тебя есть идеи, — сказал Айзек. — У нас пока есть баллоны с разными газами. Разделителю ещё работать и работать, но на пару экспериментов хватит. Можешь проверить свой металл на окисление.

Гедимин вспомнил тёмные камешки в слоях осадочных пород. Какая-то плёнка их покрывала — то ли шлак, налипший при остывании, то ли въевшаяся земля, то ли, и правда, плохоизученные окислы. «Проверим,» — молча кивнул он, глядя на тёмно-синие заготовки. «И на радиостойкость тоже. Если этой штукой можно заменить ипрон или флию в реакторе — ей цены нет.»

…Над остывающей землёй клубился пар. Дождь утих, и снова поднялся ветер; все низины заволокло дымкой, и лучи разгорающегося Пламени причудливо преломлялись в ней. Гедимин следил за сполохами на горизонте, забавы ради пытаясь дотянуться до них сканером. Прибор видел только воду — три реагента, разделившихся при испарении, снова смешивались, конденсируясь на поднятой в воздух минеральной пыли. На термометре было двадцать три; Гедимин лениво думал, не настроить ли его на градусы Кельвина — всё равно ни один из компонентов местной воды не кристаллизовался при нуле по Цельсию, даже после дистилляции.

Когда световой столб на горизонте погас, и у предметов появились размытые, но всё же тени, сармат наклонился и подобрал пригоршню камешков. Среди них были и свежие капли металла; к их синей поверхности прикипела корка шлака от испарившихся легкоплавких пород, и они выглядели чёрно-серыми. Руку они уже не обжигали, но термометр показывал пятьдесят-семьдесят градусов, в зависимости от глубины, на которую завалилась упавшая капля перед застыванием.

— Листья лезут, — услышал он над головой негромкий голос Вепуата. Разведчик снова поднял дроны в небо, и они кружили в дымке над низиной. Сквозь редеющий пар Гедимин разглядел красные шевелящиеся полоски на склоне одного из живых «холмов». Потом появились лиловые, пурпурные, чёрные, желтоватые, — деревья осторожно выпускали подвижные листья. Они не торопились — сначала высовывались сантиметров на десять-двадцать и останавливались, «прощупывая» воздух, будто в их пластинах были термодатчики, а у самого дерева — достаточно мозгов, чтобы осознавать опасность. Пока Гедимин за ними следил, самые «смелые» выглянули уже на полметра; небольшие веерные листы развернулись, полотнища оставались туго свёрнутыми.

— А они тут хорошо чуют опасность, — задумчиво сказал сармат, вспомнив оголившиеся перед «нергетом» холмы. — Надо бы за ними следить.

— Ага, разумно, — кивнул Вепуат. — Кстати, ты заметил? Нет нигде следов старой листвы. Листья, трава… они ведь должны отмирать. Иначе не будет никакой почвы. Ты видел тут опавшие листья?

— Я не уверен, что видел почву, — Гедимин сощурился на растения, притворившиеся грудой валунов. Сканер показывал пучки волокнистых структур, связывающие всю колонию в одно целое… и сходные структуры, уходящие вертикально вниз под каждым из «камней» в основании пирамиды. Они были напичканы обломками пород — мелкими, сильно разрушенными.

— Похоже, они все питаются камнем. При таких осадках… — он подбросил на ладони синеватый камешек. — Почвенный слой не выживает.

— А ещё мне интересны споры, — Вепуат подозвал один из дронов и спустил его едва не до земли, заставив «вынюхивать» что-то среди камней. — Помнишь вчерашний вылет огнелюбок? Они ведь где-то осели. Должно быть что-то, позволяющее переживать такие ливни.

Гедимин посмотрел себе под ноги. Если бы он сам позавчера не видел плотный травяной покров на каждом уступе и в каждой низине, — вообще не поверил бы, что на этой россыпи гравия возможна жизнь.

— Увидим, когда прорастут, — сказал он, глядя, как Вепуат пытается брать с камней смывы. «Тут огнестойкая органика. А споры — прочная штука. Может, что и налипло.»

Что-то гудело над головой; первые секунды Гедимин не обращал внимания, потом оглянулся на лабораторию, но тут же понял, что звук исходит не от машины.

— Смотри! — Вепуат развернулся направо и вскинул голову. — Инверсивный след!

По небу справа налево протянулась чёткая полоса белой ряби — что-то мчалось на огромной скорости, вспарывая облачную дымку. Гул приближался.

— Метеор? — Вепуат быстро оглянулся на лабораторию и потянулся за «арктусом».

— Не дымится, — Гедимину самому было не по себе, и он высчитывал в уме траекторию, но мысленная кривая почему-то петляла и выписывала зигзаги, хотя видимый след был прямым, как сигма-луч. — Не горит. Искусственный объект…

«Объект» вынырнул над холмом из ниоткуда, с рёвом и грохотом пролетел последние сотни метров, и Гедимин едва успел выставить над головой защитное поле, когда на полнеба распахнулись гигантские ослепительно-яркие крылья. Это было живое существо, зависшее над сарматом, всё обрисованное ярчайшей вспышкой, — конусовидная голова, обтекаемое ракетоподобное тело, восемь конечностей, плотно вжатых в панцирный живот, и огромные узорчатые крылья нелепой, совершенно «нелетучей» формы. На длиннейшем хвосте зверя развернулся, снова ослепив сармата, яркий перистый веер и тут же схлопнулся — летун нырнул к земле.

Он выгнулся волнами перед самым торможением, сел, как на шасси, на восемь толстых лап, и взмахнул хвостом, поднимая чешуи крыльев дыбом. Половина его туловища свесилась с холма, наверху осталось метров пятнадцать. Среди чешуй что-то шевелилось; секунда — и на землю, выпутавшись из пёстрой шелухи, с посохом наперевес спрыгнул Гор.

— Не стреляйте! — запоздало крикнул он, вбивая острие посоха в гравий. За ним со спины летучего зверя скатился многослойно одетый Бронн — и замер, уставившись на сарматов и приоткрыв острозубую пасть. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Вы живы? Много раненых? — выдохнул Гор; его слова тонули в скрежете и частых щелчках хитиновых выростов. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Тебя почему с утра не было? — спросил разведчик. — Ты нас вроде как охраняешь?

Голова «богомола» качнулась книзу, но тут же вскинулась — из-за шатров появились Айзек и Гварза.

— С прибытием, — ровным голосом сказал Айзек, складывая руки на груди. — Пережидал дождь?

Он взглянул на крылатого зверя и удивлённо мигнул — правда, всего один раз, будто чего-то такого и ожидал.

— Как и вы, — отозвался Гор. — И рад, что мы все его переждали. Никто не ранен? Даже шатры… И ваша машина не сломана?

— Мы можем пережить короткий ливень, — сказал Айзек. — Неприятно, но не смертельно. Но почему никто не предупредил нас?

Гор повернул голову к Бронну. Тот немного опомнился, закрыл рот и перебрался ближе к посоху стража, глядя на сарматов с явной опаской. На взгляд «богомола» он ответил еле слышной фразой, даже ни разу не пискнув и не заверещав.

— Я только что узнал, что вы остались в лагере, — сказал Гор, склонив голову. — Когда земля остыла, я полетел за вами в Алвен. Все мы были уверены, что вы там!

«Полетел?» — Гедимин посмотрел на огромное животное. Глаза у него были яркие, глубоко посаженные, симметрично расставленные по конусовидной морде — всего шесть штук. Все они смотрели на сармата, и тому казалось, что существо его изучает — возможно, с теми же мыслями об удивительности и многообразии форм живого. «А может, оно и разумное,» — мелькнуло в мозгу. «Управляющих элементов не видно. А если его просканировать…»

От пронзительного вопля у него зазвенело в ушах. Существо вскинулось всем телом, разбрасывая гравий, и поползло вниз по склону. Гор развернулся, хватаясь за посох, и издал несколько почти ультразвуковых криков. Зверь нехотя остановился, встряхнул головой и залёг, опустив голову и пристально наблюдая за Гедимином. Сармат убрал руку с выключенным сканером за спину. Ему было неловко.

— Не надо так больше, — сдержанно сказал ему Гор. — Кейланны и так не рады — ни чужакам, ни договору. Мало кто из них помогает нам.

Бронн подал голос, глядя на Айзека; его слова, и так непонятные, едва можно было расслышать. Закончив, он низко склонил голову.

— Старейшины Алвена были перепуганы, когда я к ним пришёл, — сказал Гор. — Вы остались на Равнине без защиты, отказались уйти…

Айзек изумлённо мигнул.

— Отказались⁈ Никто не предлагал нам, Гор. Мы о нергете узнали случайно — Гедимин увидел, как ваши Бронны уезжают, и вытряс из них пару слов. Непохоже, чтобы нас собирались брать с собой!

Гор сказал что-то аборигену, сухо щёлкнув жвалами, и дождался еле слышного ответа. Гедимин разглядывал Кейланна. Ему хотелось посмотреть, что записал сканер, но приходилось сдерживать любопытство. «Существо, обгоняющее звук. Да ещё на этих крыльях… Оно ведь не расправляло их на высокой скорости. Их при первой же попытке раздробило бы. На реактивной тяге оно летает, что ли?»

— Старейшины сказали мне, что Бронны говорили с вами. Предупредили вас и очень просили уйти. Вы ответили, что нергет вам не страшен. Они думали, что вы все мертвы. Решали, кого отправить к нам с такой вестью… — Гор снова щёлкнул жвалами и явно проглотил ругательство. Айзек мигнул.

— Их перед отъездом видел только Гедимин. Он не знает ни слова на их языке! Что он мог понять, а тем более — ответить⁈

Гор перевёл взгляд на Гедимина. Тот кивнул.

— Они говорили: «нерги». Я не знал, что это. Айзека они не дождались.

Бронн внимательно слушал, глядя то на него, то на Гора; видно было, что он с нетерпением ждёт перевода. Гедимин рассматривал его многослойную одежду, расшитую бусинами. «Не поотрывались же при сверхзвуковом перелёте… Навряд ли у Кейланна в спине герметичная кабина. Какие-нибудь шипы торчат — цепляйся, как умеешь…»

— Скверный случай, — проговорил Гор, снова склонив голову. — Я должен попросить прощения, Айсиек. За их и своё недомыслие. Они будут знать, что важное надо говорить тебе и Кен-нену. И что Дим-мин не знает их наречия. Старейшины уверены, что знает. Они рады будут, что никто не ранен. Ты разрешишь им вернуться на холм?

— Пусть приезжают, — ответил Айзек. — И привезут с собой камни и дерево. Гедимин хочет увидеть, из чего тут строят и делают вещи. Он осмотрит их и вырежет небольшие части, — пусть везут то, чего не жалко.

Гор сказал Бронну несколько фраз. Тот слушал, насторожив уши и время от времени переводя взгляд на Гедимина. Тот задумчиво щурился. «Думают, что я знаю их язык? С чего бы⁈»

Кейланн снова вскрикнул. Гравий полетел во все стороны. Существо соскользнуло с холма и залегло в низине, приподняв чешуйчатые наспинные выросты. Гедимин растерянно мигнул.

— Я вижу, мне пора, — сухо сказал Гор. — Бронны приедут, как только дороги станут безопасны. А я вернусь очень быстро. Выставьте стену вокруг холма — по горячей земле могут подойти нергоны.

В выростах на спине Кейланна он спрятался полностью — видимо, залёг, цепляясь за какие-то шипы; следом нырнул, тут же исчезнув, неожиданно проворный Бронн. Кейланн встряхнулся всем телом, выгибаясь волной, во все стороны брызнул гравий — и существо подлетело на пару метров над землёй, расправляя широкие крылья. Следующий прыжок был уже в воздухе, без точки опоры, — Кейланна швырнуло вертикально вверх на полсотни метров, его крылья сложились, плотно прижимаясь к бокам, он взмахнул хвостом, по длинному телу прошла волна, и существо исчезло — только инверсивный след протянулся над холмами.

Не успел Гедимин отойти от обрыва, как на него налетел Вепуат.

— Ну? Успел отсканировать? Что делал — состав или структуру?

— Состав, структуру не успел, — недовольно сощурился ремонтник. — Интересно, чем оно чувствует «сигму»…

— И каким местом летает, — подхватил Вепуат, прижимая его запястье к своему. — А у меня структура. Ну, давай сканы, — пока ставишь стену, я как раз их разберу!

За спиной кто-то выразительно хмыкнул.

— Ну, хотя бы про стену эти два биолога помнят… Что-то надо делать с ними, Айзек. Ограничить их контакты с аборигенами. Доиграемся ведь до вооружённого конфликта…

Гедимин растерянно мигнул, начал разворачиваться к чем-то недовольному Гварзе, но Вепуат дёрнул его за руку.

— Стой! Скан не докачался!

— С чего конфликт-то? — Гедимин угрюмо сощурился. — Кому я что сделал?

— Да кто вас знает, что у вас с Гварзой, — отмахнулся свободной рукой Вепуат. — Четыре года одно и то же. Тебе со стеной помочь?

…Бронны подошли незаметно — Гедимин обнаружил их стоянку, выйдя в очередной раз за образцами. Аборигены уже расставили бочонки и корзины и возились среди загородок, непривычно тихие и малословные. Гедимин пронаблюдал за ними пару секунд и снова наклонился за камнями. «Видимо, Гор много чего им сказал… Выходит, он главнее их командиров? А, Маккензи разберёт эту их иерархию…»

Поднявшись в лабораторию, он глянул себе под ноги, — слой пыли исчез. «Уже и сюда заходили. Не заметил.»

— Ирренций в составе, — донеслось из-за стола Вепуата — разведчик возился со сканограммами. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ну конечно, ирренций. Чему ещё там быть? Лучше найди, чем оно летает…

Он заглянул через плечо Вепуата в маленький монитор и изумлённо мигнул. На сканограмме был увеличенный фрагмент какой-то крупной полой кости с плоскими внутренними выростами, и выросты окружала знакомая рябь.

— Наложи состав! — велел Гедимин, впиваясь взглядом в белесые полоски. «Сигма-излучение… и, похоже, пульсирующее.»

— Тут везде в костях ирренций, — отозвался Вепуат, совмещая сканограммы; дело шло медленно — сканировали зверя с разных точек. — В полых — больше, а здесь… Ага! Здесь самый большой процент.

Он положил рядом другой скан, отстоящий от первого на полсекунды. Гедимин пригляделся к белесым полоскам и щёлкнул пальцем по экрану.

— Так и есть. Переменная «сигма». У него сигма-пульсатор внутри… Тут нервные окончания?

— Это вообще череп, — отозвался Вепуат. — Тут везде… А, верно. Повышенная иннервация… Это орган чувств, похоже. Им оно и почуяло, когда мы сканировали. Интересно, на кой ему такой орган? Ладно, Пожиратели чувствуют ЭМИА-кванты…

— Думаешь, это радиофаг? — Гедимин вспомнил пристальный взгляд шести глаз. «Для „охоты“ на радионуклиды зрение не слишком-то нужно…»

— Это очень вряд ли, — уверенно сказал Вепуат. — По зубам и потрохам — явный хищник, охотник на что-то бронированное. Видимо, в этой броне и содержатся радионуклиды. Зачем-то они ему нужны…

В лаборатории потянуло сквозняком — кто-то осторожно приоткрыл люк. Оглянувшись, Гедимин увидел Скогна. В этот раз абориген был без копья и старательно улыбался, прикрывая острые зубы. Поймав взгляд Гедимина, он приложил пальцы ко лбу и слегка поклонился.

— А, подопытные, — Вепуат, досадливо щурясь, выключил передатчик и придвинул ближе запасной стул. — Zaa Skognati!

Он похлопал по сидению. Скогн издал пару коротких звуков и обогнул стол Гедимина, но замедлил шаг, приподнялся на цыпочки и уставился на разложенные там детали из синего металла.

— Yiir… reisshenea?

Только это Гедимин и разобрал из обрывков взволнованных фраз. Скогн в одну секунду перетрогал все детали, поскоблил когтем и даже попробовал на зуб. Гедимин, растерянно мигая, смотрел на него и слушал явно к нему обращённую речь, где часто повторялось слово «reisshen». Говорящий сильно волновался, но вроде бы не был напуган или зол, — всё, что сармату удалось понять. «А когти у них сильно короче,» — вертелась в мозгу какая-то чепуха. «Маленькие такие. Вон, даже обувь можно носить. С жёстким носком под когти… ага, и с запасом под оттопыривание. Видимо, жест рефлекторный… Hasu! Что за бред в голове⁈ С Ренгером переобщался…»

— Zaa! — чуть повысил голос Вепуат, со связкой датчиков в руках дожидающийся подопытного. Скогн быстро перебрался к его столу, устроился на стуле, но всё ещё говорил, глядя на Гедимина и пытаясь что-то показать на пальцах. Сармат качнул головой.

— Ничего не понимаю, — он покосился на детали и взял в руки пруток. — Хотя… постой… рэй-шен?

— Reisshenea, — чуть более чётко, чем раньше, проговорил Скогн, но на его лице уже висели датчики, и двигать челюстями особо не получалось. Вепуат сердито фыркнул.

— Вот где всегда Айзек, когда он нужен⁈

…Подопытный ушёл, несколько раз обернувшись на прощание и привстав на цыпочки; смотрел он явно в сторону деталей. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Чем-то его заинтересовали эти штуки… А ведь здесь знают этот металл. Даже используют… Как он, всё-таки, это выговаривал? «Рэйшен» или «рэйссен»?

— «Рэссена», — отозвался Вепуат, делая пометки в журнале. — Как-то так.

«Rs» — занёс Гедимин в справочник сигма-сканера, направил прибор на детали и довольно хмыкнул — на одну кучку непонятных значков стало меньше. Литейная станция уже мигала светодиодами — расплав «дозрел». Гедимин задумчиво сощурился и протянул руку к подготовленной форме, растягивая её из пластины в стержень — такой же, как стержни миниреактора.

Эту отливку он не стал бросать в воду — оставил её медленно остывать под вытяжкой. За столом Вепуата уже сидел другой Скогн; он молчал, но его взгляд не отрывался от синих отливок. Гедимин, еле слышно хмыкнув, направил на него луч сканера. «Интересно, как у них с чувствительностью к „сигме“…»

Если Скогн что и почувствовал, то не подал вида. Через несколько секунд Гедимин выключил сканер, мельком глянул на экран — «отдам потом Вепуату»… и остановился.

«Украшение? Да нет, непохоже. Оно в закрытой сумке… ну да, вот этот футляр… из дерева, похоже. И деревянный стержень внутри. А эти штуки… по структуре — какой-то металл. Это отливки по одной форме. Даже видно, где она плохо обработана. Снаружи, по ободку, кругло и гладко, а внутри — как придётся. Массовое производство…»

Продолговатый футляр с тонким стержнем внутри был длиной сантиметров двадцать; в нём помещалось два десятка плоских отливок — миниатюрных колёс древнего образца, с ободом и пятью спицами. Они были насажены на шпенёк свободно, не туго, но с боков их в футляре фиксировали продольные выступы. «Они не должны вращаться,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Их можно снимать, но нельзя вертеть. Но это явные колёса. С такими делали повозки в древности… Странные штуки.»

— А? Что? — Вепуат нехотя оторвался от пометок. Подопытный Скогн уже ушёл, датчики лежали в стерилизаторе. Гедимин молча показал Вепуату сканограмму «контейнера с колёсами».

— А, это… — разведчик пожал плечами. — У них у всех такие штуки. Мог бы не отвлекаться — у меня таких сканов полный передатчик.

— Они знают колесо, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат озадаченно посмотрел на него.

— И что?

— Какого метеороида они ездят на волокушах⁈

…Айзек вышел из-за переборки и недовольно сощурился на литейную станцию — там под вытяжкой ещё светилась багровым рэссеновая отливка.

— Долговременные опыты… О них бы лучше предупреждать заранее. Эту штуку, наверное, лучше не трогать с места?

— Уезжаешь? — Вепуат поднялся из-за стола, на ходу занося в передатчик последние пометки. — Мне выносить нечего, а вот у Гедимина… Ремонтник, тебе помочь?

Айзек качнул головой.

— Мои инкубаторы тоже тряски не любят. Сделаем по-другому. Принайтуйте всё, что нельзя ронять, заберите то, что взрывается, — остальное поедет в Ураниум. За час сильно не испортится.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Да, так лучше. У меня тут… — он покосился на батарею пробирок. — Много чего долговременного. И… нам точно негде взять ещё одного сармата? Химика?

Айзек тяжело вздохнул.

— Могу попросить Броннов или Скогнов — выделят лаборанта. Подставку ему под ноги ты сам соорудишь.

…Гедимин встряхнул ещё раз ёмкость с водой и чёрно-синим гравием и аккуратно, тонкой струёй, разлил жидкость по квадратному метру холма, расчертив щебёнку мокрыми зигзагами.

— Сеешь споры? — покосился на него Вепуат. Его дроны поднялись высоко и пытались набрать проб из слоя дымки над холмами; разведчик приглядывал за ними вполглаза.

— Мне в расплаве они не нужны, — отозвался Гедимин, высыпая отмытую руду в большой контейнер. Ему мерещились осторожные взгляды из-за шатров — Скогнам определённо были очень интересны манипуляции с синим металлом.

— Ты, похоже, решил пустить рэссену в дело, — сказал Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Сырьё как сырьё. На опалубку точно сгодится. Устойчиво к коррозии… может, пойдёт на арматуру и трубы. Но всё надо проверить…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Опалубка? С такой температурой плавления? Что будешь строить — домну или конвертер? У Скогнов, кажется, ни того, ни другого нет…

…Хруст был тихим, еле слышным; Гедимин схватился за переключатель, валок, не успевший набрать обороты, остановился, но поздно. Сармат отодвинул от него светящийся красноватым пруток и недовольно сощурился на металлические крошки на ленте. Легкоплавкий металл, даже нагретый почти добела, не расплющивался, а ломался. Гедимин с досадливым вздохом подобрал пруток, смахнул крошки в ладонь и вернул полуостуженную отливку в тигель. «Прокат не удался. Ладно, отольём сразу по форме…»

— Мне нужны живые звери, — услышал он голос Вепуата. Вместе с последним подопытным-Скогном пришёл Гор, и разведчик, обвешав аборигена датчиками, что-то быстро втолковывал стражу. Тот внимательно слушал, наклонив голову.

— Звери? Летающие или сидящие на месте? — спросил Гор.

— И те, и те, — быстро ответил Вепуат. — Все, что поместятся в лабораторию. Мне нужно будет держать их тут живыми какое-то время. Буду изучать.

— Понятно, — по голосу Гора непонятно было, удивился он или нет, но волнения услышанное у него не вызвало. — Лишних зверей отдавай Броннам — они разберутся, что съедобно, а что нет.

Вепуат, довольно ухмыляясь, прошёл мимо Гедимина к оружейной стойке — его плазмомёт висел там, пристроенный в углу, подальше от любопытных чужаков. Оглянувшись на красные светодиоды и блестящее защитное поле вокруг греющегося тигля, он еле слышно хмыкнул.

— Что у тебя там? Рэссена?

— Легкоплавкий металл, — качнул головой Гедимин. — Щелочноземельный. Для конструкций непригоден. Но для науки пригодится.

— Щёлочно… — Вепуат с сомнением покосился на тигель. — Возишься с химикатами? Осторожнее тут, ладно? Не взорви без меня ничего…

Гедимин недовольно сощурился ему вслед. «Дурацкая старая шутка. Хоть бы кто придумал новую.»

…Мелкие капли стекали по змеевику, сливаясь и укрупняясь, и падали в лужицу, скопившуюся на дне сосуда. Уже было видно, что жидкость не прозрачная, а светло-синяя. Рокот кипящей воды почти уже затих, на поверхность большого сосуда всплывали последние пузыри. Гедимин покосился на мерную шкалу и удовлетворённо хмыкнул. «Лёгкая фракция ушла. Усилим нагрев…»

Жидкость закипела нескоро; сармат не спешил, повышая температуру по градусу. Когда первые капли побежали по холодному змеевику, Гедимин услышал гул открывающегося люка. Оборачиваться он не стал. «Эта фракция… бесцветная? Да, в самом деле. А остаток постепенно зеленеет. Чем дальше, тем больше. Останется третья фракция, двадцать процентов, зелёного цвета…»

— Мало тут места, — услышал он недовольный голос Вепуата. — Скажи Броннам — пусть подержат их у себя, но не едят и не выпускают. Есть у них корм для таких тварей?

— Они присмотрят, — отозвался Гор. Вроде бы Вепуат не говорил ничего тревожащего, но жвалы гигантского «богомола» так и щёлкали. Гедимин обернулся и озадаченно посмотрел на пришельцев.

— Вот эти побудут здесь, — сармат поставил на стол две плотно сплетённые высокие корзины. Кроме ручек, к ним были приделаны ремни для переноски за плечами. Из корзин не было слышно ни звука — то ли животное не пережило переноски, то ли относилось к сидящим на месте.

— Айсиек, — чуть громче обычного сказал Гор, оглядываясь по сторонам. — Нужно сказать ему.

Вепуат сердито фыркнул.

— Нужно — вернуться в степь и, пока не стемнело, продолжить охоту! Совершенно незачем было бежать сюда из-за кучки дикарей.

— Дикари? — Гедимин, забыв о кипящей жидкости, шагнул к разведчику. — На тебя напали? Снова те, с копьями?

Вепуат мрачно кивнул.

— Да, те, синие мутанты. Снова махали оружием. И Гор утащил меня на холм. Нет бы вывести на точку, с которой их можно достать!

Он снял с плеча плазмомёт и досадливо хмыкнул.

— Даже бахнуть не дал. А я так думаю — им бы хватило. Забыли бы, где наш лагерь.

Гор, скрывшийся было за переборкой, снова вышел. За ним появился недовольный Айзек. Следом выглянул Гварза, покосился на Гедимина и едва заметно поморщился. Ремонтник скривился в ответ.

— Первая же вылазка — и Сагаты снова тут как тут, — проговорил Айзек, сердито щурясь. — Хотя ливень должен был далеко их отогнать. Вовремя они вернулись…

— Объясни Гору, что мы — не Бронны, — вмешался Вепуат, положив руку на приклад плазмомёта. — И постоять за себя можем. Если бы мне дали хоть раз выстрелить с правильной точки…

Айзек болезненно поморщился.

— Нас тут четверо, Вепуат. Ты предлагаешь объявить войну нескольким миллионам?

Разведчик фыркнул.

— Они и так не живут мирно. Подождём, пока влезут на холм и натыкают копьями в нас? Тогда-то мне позволят пострелять?

Гедимин задумчиво сощурился, невольно оглянувшись на сфалт. «Несколько миллионов? Один хороший „Гельт“… хотя — зависит от плотности населения…»

— Не спускайтесь с холма до завтра, — сказал Гор в наступившей тишине. — Я не поведу вас никуда. Если нужны какие-то звери, их привезут.

Теперь уже фыркнул Гедимин.

— Где мои образцы минералов? «Привезут», sa hasu…

— Гедимин! — Айзек укоризненно покосился на него. — Здесь не Земля, и скоростного транспорта нет. Как и сетевой связи. Спасибо, что вмешался, Гор. Мы будем осторожны.

Они вдвоём вышли из лаборатории. Гварза смерил Гедимина и Вепуата угрюмым взглядом и скрылся за переборкой. Разведчик громко фыркнул.

— Осторожны! Столько разговоров, будто у каждого из этих дикарей «Теггар» в штанах. Мы вдвоём, думаю, разогнали бы всю орду, не оцарапав скафандров. Никакой работы в таких условиях…

Он растянул над крышкой корзины защитное поле и осторожно просунул под него руку. Гедимин подошёл ближе, держа «арктус» наготове. Разведчик отсоединил верхнюю часть корзины и отложил её в сторону. В нижней остался большой ком гравия, непонятно чем удерживаемого вместе. Гедимин не сразу разглядел волокнистые структуры, проступающие над камнями.

— Я думал сначала, у них примитивные трахеи, — вслух рассуждал Вепуат, просвечивая комок сигма-сканером; на экране проступала сложная структура с лучевой симметрией. — А тут мембраны и клапаны… ого! Ничего себе тяга…

Датчик, неосторожно поднесённый к просвету между камнями, подлетел на десяток сантиметров. Вепуат поймал его и закрепил понадёжнее.

— Я видел эти штуки под землёй, — вспомнил наконец Гедимин смутные приплюснутые тени на экране сканера. — Но те были крупнее… в основном.

— Были и крупные, — согласился Вепуат, осторожно тыкая между камнями палочкой, и попытался достать камешки из сети волокнистых отростков. Поддавались они очень неохотно. Вепуат показал Гедимину почти высвобожденный обломок — из «корня» к нему тянулось два десятка тонких волоконец, уходящих глубоко в поры.

— Питается, — пояснил разведчик. — Почвы тут, считай, нет, но все как-то приспособились. А гумус, видимо, не сохраняется из-за огненных дождей…

«Интересно, как в таких условиях выглядит земледелие,» — подумал Гедимин, вспоминая обрывочные кадры из видеолекций — что-то про ковыряние земли ручной лопатой и острым лемехом. «Учитывая дожди… да, не очень понятно, как аборигены здесь выживают. Выедают дерево изнутри?»

— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Нет, ожидаемо, но всё равно интересно. Оно забирает все три окислителя. Не один, как местные разумные, а все три. Всё-таки… я сомневался, но, видимо, зря. Бронны и Скогны — не аборигенные виды. Два вида от одного корня и из одной местности… Надо же было выбрать для жизни такой климат!

…Тонкая желтоватая пластинка опустилась на дно кюветы, и газ зашипел, оседая. Гедимин смотрел, как поверхность металла покрывается рыхлым рыжеватым налётом, и улыбался. Он понятия не имел, что это за налёт, и будет ли у этой реакции хоть какое-то применение, — но в кювете шёл явный процесс окисления, и мир становился понятнее. «Щелочной металл и газ-окислитель. Соль на выходе. Отлично…»

— Что это у тебя? — с усталым любопытством спросил Айзек, проходя мимо стола. — Надеюсь, реакция под контролем?

— Окисление, — отозвался Гедимин, пропустив подколку мимо ушей. — Анализатор не опознаёт здесь ни одну частицу — но заряд у них всё-таки есть…

— Глубоко копаешь, — пробормотал Айзек. — Спать пойдёшь?

— Подожду до темноты, — отозвался Гедимин, направляя сканер на практически разъеденную пластинку металла. — Неохота терять светлое время.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Не думал, что на лабораторию без окон влияет освещённость снаружи. Но — тебе виднее. Ночью Кенен перегоняет машину — проследи, чтобы все твои пробирки были закрыты и зафиксированы.

…Гедимин, тяжело опираясь на столешницу, распрямил спину. Плечи ныли, в затылке ломило, — давно ему не приходилось отрабатывать две смены подряд, и всё же он едва заметно ухмылялся, когда смотрел на запечатанные колбы и пустые кюветы. «Окисление и восстановление, мать моя пробирка. То же, что и везде. Не без местных штучек, но в целом — всё проясняется. Надо посмотреть, не обладает ли та рыжая соль вязкостью, и какова она в расплаве…»

Он остановился у литейной станции. Отливка — короткий стержень из рэссены — давно остыла, но её поверхность ещё оставалась ярко-синей, без серой плёнки окислов. Гедимин вспомнил все недавние опыты с рэссеной и задумчиво сощурился. «Не сталемедь. Сталеалюминий, вот что это. Высочайшая коррозионная стойкость. Ненамного уступает благородным металлам.» Он огляделся по сторонам и, сняв с плеча сфалт, осторожно вскрыл корпус реактора. Зелёный свет ударил ему в грудь, в непроницаемые пластины скафандра. Гедимин аккуратно пристроил новый «стержень» в пустое гнездо и закрыл корпус. «Последнее испытание — радиационная коррозия и заражение. Через сут… двадцать четыре часа проверить.»

Часть 2 6–10 день месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени

6 день Мысли, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени

Труднее всего было отучить себя резко подниматься на ноги — не всегда Гедимину удавалось вовремя вспомнить, где он находится. С досадливым вздохом вернув на место приподнявшийся купол шатра (кости-опоры от неосторожного рывка повылетали из пазов, и не сразу сармат нашёл, куда их вставлять), он выбрался наружу, к багровому свету трёхногих фонарей. Что-то волокнистое зашевелилось под ладонью, Гедимин отдёрнул было руку, но, приглядевшись, увидел траву — из гравия снова торчали вееровидные листья лиловых и красных огнелюбок.

«Быстро они восстановились,» — без особого удивления подумал сармат, вспомнив, как ещё вчера дымился раскалённый щебень. Он поворошил камешки — они всё ещё легко поддавались, огнелюбки, выросшие за ночь, не успели развесить корневую систему. Найденный кусочек металла ещё хранил тепло — или, возможно, Гедимину померещилось.

На стоянке Броннов было тихо, только за плетёной загородкой что-то мерцало, и из темноты доносился хруст — кто-то, похоже, поедал огнелюбки вместе с гравием. Гедимин соединил вытяжной шланг скафандра с сучком-патрубком большой бочки, украдкой попробовал её приподнять и помянул про себя спаривание «макак». «Надо быть осторожнее с этими Броннами. Ассархаддону понравилось бы такое устройство мышц. Определённо, не обошлось бы без новой направленной мутации…»

…Пластинка желтоватого металла опустилась на дно кюветы и тут же покрылась мелкими пузырьками. Гедимин покосился на термометр — «вода» нагрелась на пару градусов. Синеватая жидкость помутнела, постепенно белея. Сармат следил за газовыми датчиками, но до бурного выделения не дошло — пузырьки лопались под водой, растворяясь в ней снова. Через пару минут реакция замедлилась, а потом и вовсе прекратилась. Гедимин слил бесцветную жидкость и осмотрел металлическую пластинку с размытыми, округлившимися краями. «Ещё одна щёлочь. Проверить на местной органике.»

Он взял со штатива последнюю пробирку — с третьей фракцией воды, жидкостью зеленоватого цвета. «Посмотрим, что будет здесь,» — он покосился на так и не пригодившуюся колбу для сбора газа. «Если опять ничего — придётся подогреть реакцию.»

…Жидкость, подогретая на полсотни градусов, наконец начала мутнеть. Пластинка металла подёрнулась рыхлым красным налётом. Реактив забурлил, и газовый датчик наконец зафиксировал приток — одна из составляющих «зелёной воды», слипаясь в молекулы, быстро поднималась по трубке в газоуловитель. Гедимин одобрительно хмыкнул и привернул горелку. «Идёт. На выходе соль и газ. Изучим…»

— Всё окисляешь? — хмыкнул Айзек, выглянув из-за переборки. — Что там так бурлит?

— Тяжёлая фракция воды, — отозвался Гедимин, следя за повышением давления. — Кажется, выявил местный галоген. Это сущес…

Осколки газоуловителя брызнули во все стороны. Гедимин, не успев ничего подумать, нырнул под стол, вскидывая над головой генератор защитного поля. Сверху зашипело.

— Мать моя пробирка! — Айзек, проворно задёрнув переборку, нажал здоровенную красную кнопку под потолком. — Воздух я откачаю, а стол вытирай сам. Твоя авария, тебе и ликвидировать.

Гедимин поднялся с пола. Тонкое защитное поле над местом эксперимента не выдержало града осколков, и их разбросало по отсеку; красная соль растеклась по столу, и реакция прекратилась, не оставив на химически стойком фриле видимых следов. Гедимин, облегчённо вздохнув, сгрёб реактивы в контейнер, залил стол омывающим раствором и пошёл собирать осколки.

— Давление было ничтожным, — пробормотал он, сердито щурясь на кусочек стекла. — Никаких посторонних веществ. Нагрев минимальный. Никаких оснований для…

— Местные галогены, говоришь? — Айзек наблюдал за ним, с анализатором отслеживая газовый состав — насосы работали на полную мощность, выгоняя из отсека отравленный воздух. — Это, видимо, был фтор. Попробуй держать его в темноте… и стекло оберни защитным полем.

…Состав воздуха вернулся к норме (если не учитывать испарения омывающих растворов с мокрого пола, потолка и переборок, — Гедимин под пристальным взглядом Айзека полчаса промывал их). Последний уцелевший осколок газоуловителя был засунут под микросканер. Гедимин высматривал следы повреждений на внутренней поверхности, но ничего не находил.

— Не реагировал он со стеклом, — буркнул сармат, сердито щурясь на Айзека. — Никаких следов.

Переборка отодвинулась, и одновременно приоткрылся люк, впустив сквозняк.

— Айзек, ты там надолго? — спросил Гварза. Выглянувший из шлюза Вепуат шагнул на подсыхающий пол и озадаченно хмыкнул.

— А что тут было? Ликвидация?

— Один великий химик пытался взорвать базу, — угрюмо ответил Гварза. — В этот раз не удалось. Айзек, я бы на твоём месте так близко не стоял. И отсеки надо бы герметизировать…

Гедимин недобро сощурился.

— Я выделил галоген. Кто же знал, что…

В отсеке снова потянуло сквозняком — кто-то вошёл в незакрытый шлюз, впустив в лабораторию воздух Равнины. Айзек со свистящим вздохом развернулся к люку — и, промедлив секунду, изобразил приветственный жест.

— Рад вас видеть, — Руниен хотел было воткнуть посох в пол — видимо, по стражеской привычке — но опомнился и только слегка стукнул им по мокрой поверхности. — Особенно — всех сразу. Досадная оплошность со вчерашним дождём… хорошо, что вы, высокий народ, стойки, как скалы! Ничего плохого не случилось тут?

Он обвёл угрюмых сарматов вопросительным взглядом. Гедимин тронул пальцем свежие щербинки на шлеме и наплечнике — взрыв был сбоку, осколки летели под углом вверх, чудом разминувшись с лицевым щитком.

— Ничего существенного, — отозвался Айзек. — Как, надеюсь, и у вас, стражей.

Руниен снова хотел воткнуть посох в «землю» — и, остановив замах, прижал костяную «палку» к груди.

— Хорошо, что раны или обида не помешают вам отправиться в путь. Сегодня вас ждут. Хранимое Сердце Равнины — Кайшу хочет говорить с вами.

Последнюю фразу он произнёс так торжественно, что Гедимину померещились крупные буквы перед каждым словом. «В путь? Сердце?.. Sa hasu, я так до галогенов и к ночи не доберусь!»

— Этого не хватало, — вырвалось у него. — Все опыты на…

— Hetatza! — рявкнул на него Кенен Гварза, шагнув вперёд. — Закрой рот!

Айзек укоризненно взглянул на них обоих и поднял руки в примиряющем жесте.

— Мелкие неприятности, Руниен. Не для твоих ушей. Мы все едем, конечно же. Кого за нами прислали?

Руниен удовлетворённо улыбнулся и слегка притронулся пальцами ко лбу.

— И мы с Ауной идём с вами. Мальгес ждёт у холма. Возьмите пищу и воду, если не принимаете угощений, — мы подождём у малой стоянки.

…Стражи стояли у полевой кухни Броннов; аборигены высыпали им навстречу, кто-то, не найдя места на волокуше, взобрался на бочку. Гедимин увидел два больших, явно не на Бронна сшитых рюкзака из шкур, со множеством шнуровки вместо привычных застёжек. Заметив сарматов, Ауна оглянулась через плечо, улыбнулась, прикрывая клыки, и подобрала один из рюкзаков — как заметил Гедимин, очень осторожно, стараясь ничего им не задеть. Сармат, насторожившись, потянулся за сканером.

— Heta! — Кенен, неведомо как оказавшийся за плечом Гедимина, хлопнул его по запястью. — Куда ты лезешь⁈

— У них там взрывчатка, — прошипел Гедимин в ответ, неприязненно щурясь на рюкзаки. Руниен со своим тоже был осторожен — груз у стражей был если не один и тот же, то со схожими свойствами.

— Там камни и палки, местные штучки, — прошептал Гварза, плечом отталкивая Гедимина и подходя к обрыву. — Жаль, нельзя тебя оставить в лагере!

— … да, нам как раз по пути, — услышал Гедимин обрывок разговора с Айзеком. — Если Дим-мин хочет увидеть литейни, навряд ли Хранимое Сердце ему откажет.

Сармат мигнул. «Литейни⁈ А я ведь даже не говорил…» — он расплылся в глупой улыбке и на время забыл о «камнях и палках» в чужих рюкзаках. «Остатки Куэннских технологий, город Куэннов… и как раз светает — мы ничего не пропустим.»

Он взглянул с обрыва вниз, высматривая присланный за ними транспорт, и увидел в низине, среди подрастающих огнелюбок, большого зверя. Мех у него был короткий, гладкий, будто прилизанный, но покрытый такими яркими узорами, что в сумерках они казались светящимися. Вдоль хребта, от основания черепа до длинного, с кистью на конце, хвоста тянулся двойной ряд длинных остистых отростков, обтянутых кожей. Существо, приподняв вытянутую голову, следило за чужаками. На темени и на лбу у него были глаза —вдобавок к четырём по бокам морды.

«Шипы, конечно, мешают, но можно сбоку…» — Гедимин оборвал мысль на полуслове — очевидно было, что никакой упряжи, никаких сёдел или переносных мешков на звере не было, и он был явно маловат для существа, способного утащить четыре тонны.

— А как мы на него все сядем? — вполголоса спросил он — и услышал дружное фырканье двух сарматов и одной человекособаки. Айзек укоризненно на него оглянулся, Руниен поджал губы, но ответил очень сдержанно:

— На Мальгесов не садятся. С ними идут рядом. Они видят самые короткие тропы на Равнине. Вам, как особая честь, разрешено держаться за спину.

Увидев, что «пассажиры» спускаются с холма, зверь поднялся, разминая лапы, встряхнулся всем телом (по волнистым узорам на шкуре пробежал белый огонь) и слегка наклонил голову, разглядывая чужаков. Руниен приложил пальцы ко лбу, и Гедимин с изумлением увидел, как Айзек повторяет его жест.

Страж проговорил длинную фразу, состоящую из икания и клёкота, и существо ответило ему — чуть короче, но явно осмысленно. Гедимин вспыхнул. «Разумное!» — он уткнулся взглядом в заросли огнелюбок. Долго переживать ему, впрочем, не дали — Вепуат уже толкал в бок.

— Мы, двое, пойдём впереди, — Ауна, уже взявшаяся за шип на спине Мальгеса, оглянулась через плечо и подбадривающе кивнула. — Беритесь за хребет — и держитесь крепко.

— По сигналу закрыть глаза и до сигнала не открывать, идти на ощупь! — отдал последнее указание Кенен Гварза, недобро глядя на Гедимина и Вепуата, замыкающих короткую процессию. — Не открывать глаз, понятно?

Гедимин, дождавшись, когда он отвернётся, потянулся за тёмным щитком. «Интересно, что же такое тут можно увидеть…»

— Это растёт из позвонков, — прошептал Вепуат, осторожно берясь за покрытый кожей шип. — Если запнуться и повиснуть всем весом, наверное, сломаешь напрочь…

Гедимин опустил руку и досадливо сощурился. «Лезут в череп без сканера… Ладно, им виднее.»

Шип был тёплым на ощупь — под кожей вроде бы ненужная кость была оплетена множеством сосудов, и они ощутимо пульсировали. Гедимин крепко обхватил его ладонью и закрыл глаза. Мальгес заклекотал, выгибая спину, шип двинулся куда-то вперёд, и сармат, зажмурившись, шагнул следом.

Он пытался отсчитывать секунды, но числа в голове путались; он дошёл до семнадесят шести, когда услышал громкий клёкот, и его толкнули в плечо.

— Не спать!

Под ногами был гладкий, слегка выпуклый камень, — какие-то булыжники, обтёсанные с боков и собранные в довольно плотную кладку. Гедимин открыл глаза, убедился, что кладка плотная, и, промигавшись от яркого света, поднял голову. «Ah— hasu!»

Свет разливался повсюду — не приглушённый, едва разгоняющий темноту над холмами, а ослепительно-яркий, ярче дневного. Мальгес и его попутчики стояли посреди мощёной дороги, наполовину её перегородив; перед ними по «шоссе», плавно изгибающемуся вправо, ползла гружёная бочонками волокуша. С двух сторон вдоль изогнутой улицы громоздились уложенные друг на друга пятиметровые шары, будто вырезанные из выбеленной кости, со странными изогнутыми отростками, частично отломанными. Секунду спустя Гедимин понял, что это башни — строения из шарообразных модулей, уложенных по три на каждом ярусе-этаже. Этажей тоже было три; сверху их частично прикрывала длинными «отростками»-козырьками острая конусовидная крыша. Два ряда двадцатиметровых башен тянулись, уходя за поворот; оглянувшись, сармат увидел, как один из рядов продолжается, уходя вправо. «Это витки спирали,» — щёлкнуло в мозгу. «Весь город — огромная спираль.»

Он взглянул на ближайшую башню. У неё была сложная структура, какие-то коммуникации пронизывали каждый шар-отсек, уходя в глубину земли, но сармат не мог понять их назначения, даже не различал отдельных узлов. Он видел только белые стены, шипы-выросты, местами отколотые, и сложный выгравированный орнамент, покрывавший каждый квадратный метр «кладки». Прорезанные углубления были залиты чем-то блестящим, местами золотистым, местами зеленоватым, где-то — красно-медным или серебряным. Это выглядело как металл, но Гедимин не узнавал этих металлов, и сигма-сканер не мог ему помочь.

«Город Куэннов…» — сармат завороженно смотрел на башни, на обломки перекинутых через улицу мостков — середина вывалилась, остались только толстые зубцы-основания… Он даже не сразу заметил прилепившиеся к белым «высоткам» строения из желтоватого камня-плитняка — примитивные толстостенные башенки, едва поднимающие верхушку конусовидной крыши над первым ярусом Куэннских строений. Ещё позже он увидел жителей, хотя они были там давно, и он чувствовал их взгляды со всех сторон. Скогны выбрались из своих башенок, вылезли из-за плетёных загородок, встали под навесами из коры и смотрели на пришельцев во все глаза — даже ремесленник за примитивным точильным станком отложил недоточенный нож и вытаращился на чужаков.

«Надо же, тут педаль, система блоков… ход лёгкий… ремень не новый, но без серьёзных повреждений. Рабочий механизм…» — пронеслось в голове Гедимина, прежде чем он, досадливо щурясь, повернулся в другую сторону. «Ремонтный рефлекс, чтоб его…»

— Впечатляюще, — услышал он голос Айзека. — И каждый раз, как первый. Эй, Вепуат! Гедимин! Вы готовы идти?

— Пора идти, — поддержал его Руниен, поворачиваясь к сарматам. — Сердце Пламени великолепно, но Кайшу ждёт. Вы ещё многое увидите по дороге.

Мостовую определённо положили Скогны, — Гедимин, как ни старался, не мог состыковать бесшовные резные башни с неровной, примитивной, хоть и старательной каменной кладкой. Чем дальше они шли, тем чаще сармату вспоминался череп ириенца, проросший кристаллами окиси ирренция — так же скогнийские постройки «прорастали» хаотичной сетью сквозь распланированный древний город. Они и выглядели издали, как островерхие кристаллы; их строили из светлого и тёмного плитняка, очень плотно укладывая камни, так, что невнимательному прохожему стена показалась бы монолитом. Гедимин видел идущие сверху вниз желобки на стенах — их дно, особенно у оснований башенок, спеклось в стеклянистую корку. Все стены были покрыты мельчайшими щербинами — видимо, дожди из расплавленного металла проходили и здесь. Гедимин искал такие следы на стенах Куэннских башен, но они были гладкими — даже сложный орнамент нигде не нарушился.

По мостовой скользили размытые тени — верхний ярус тоже был заселён; Гедимин видел, как из отсеков третьего этажа, «надрезанных» сверху, высовываются клиновидные головы и пёстрые крылья. Из «люков» нижних ярусов свисали верёвочные лестницы; кое-где Скогны забили в орнамент клинья и соорудили примитивные ступени. Навесы из коры крепились к шипам древних башен, под ними в больших плетёных садках трепыхалось что-то многоцветное и летучее, чуть в стороне лежали почти плоские панцирные звери — те, что таскали волокуши.

За поворотом, далеко в стороне от дороги, десяток Скогнов сидел за столом; Гедимин, оглянувшись на блеск лезвий, сначала обнаружил, что ножи у них каменные — и сильно удивился, откуда народ, умеющий обрабатывать тугоплавкие металлы, выкопал такое дикарство. Сами Скогны, ничему не удивляясь, разделывали каменными лезвиями какие-то здоровенные пузыри с щупальцами, — похожих тварей сармат видел в одном из садков и, кажется, над холмами в день вылета спор. Работа шла быстро — пустые шкурки сыпались градом в ведро. Ещё пара секунд — и двое Скогнов, поставив у стола новую ёмкость, поволокли заполненную под другой навес. «А вёдра у них из шкур,» — отметил про себя Гедимин, уже уставившийся на подъёмный механизм, к которому цепляли полный «контейнер». «Оператор крана» стоял наверху, почти что над открытым варочным чаном, и короткими возгласами направлял рабочих. Двое Скогнов сматывали тросы — очень быстро и без натуги, и «оператор», казалось, не подгоняет их, а одёргивает, не давая излишне спешить. Поймав ведро на самом верху, он опрокинул его над чаном, и крюк пошёл вниз.

«Чан не из металла. И не из дерева,» — машинально отметил Гедимин, разглядывая нижние патрубки, заткнутые большими пробками. «Покрыт глазу… нет, это термическая деформация. Очень равномерная, и, похоже, целенаправленная. На патрубках её нет…»

Мальгес заклекотал, на секунду перекрыв уличный шум, и встряхнулся всем телом, замирая на месте — перед его носом через дорогу бежал Скогн и тащил небольшую волокушу. На ней стояли два открытых ведра, из которых от толчков вылетала сероватая слизь.

«Местная Би-плазма?» — Гедимин повернул голову к очередному «крану» — в этот раз поднимающему вёдра со слизью на площадку над обширными садками. Они были приоткрыты сверху, и Скогн с черпаком забрасывал внутрь сероватую и чёрную жижу. Видимо, она была по вкусу летающим тварям — до поддонов под садками ничего не долетало. Пробегающий мимо Скогн деловито заглянул в поддоны, не нашёл ничего интересного и промчался мимо.

«Интересные сооруже…» — Гедимин сам не заметил, как сделал шаг к обочине, и очнулся только от звонкого хлопка по наплечнику.

— Стоять! Тебя куда понесло⁈ — взгляд Гварзы не предвещал ничего хорошего.

— Осмотреть механизм, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. «Зачем было тащить нас через весь город, если такая срочность? Подошли бы прямо к резиденции…»

— Никаких механизмов, — Гварза следил, как сармат возвращается к спокойно стоящему Мальгесу, пока тот не взялся за спинной шип. — Хватит устраивать нам проблемы!

— Серрдце Пламени очень кррасиво, — Ауна оглянулась на сердитых сарматов. — Так стрроили только Куэнны. Смотрри по сторронам, Дим-мин, смотрри на белые башни…

Айзек, дождавшись, когда она отвернётся, молча показал Гедимину кулак. Сармат виновато сощурился, положил ладонь на гребень Мальгеса и поднял взгляд выше навесов, каменных строений и примитивных механизмов — к белым башням, сделанным непонятно из чего. Экспедиция уже добралась до второго витка гигантской спирали; постройки не изменились — те, что стояли на въезде в город, отличались от тех, что Гедимин видел вокруг, разве что деталями орнамента и количеством и длиной сохранившихся шипов. Отсюда уже просматривался фрагмент третьего витка, с теми же башнями, построенными по одному проекту.

«Что-то это мне напоминает…» — Гедимин смотрел на очередное строение и задумчиво щурился. Массивный жилой отсек держался на выростах-шипах, не ломая их и не скатываясь, — было чему удивиться, и сармат охотно вырезал бы из стены десяток кернов для исследования, но в самих отсеках что-то его смущало. «Что Айзек говорил про их размеры? Ничего… Видимо, они не больше и не меньше нас. Эти шары — по пять метров в поперечнике. Даже если стены совсем тонкие, всё равно внутри будет тесно…»

Гедимин представил себе, как сворачивается на дне шарообразного отсека, и недовольно сощурился. «Ну, пусть им было удобно размазываться по нижней полусфере. На потолке и стенах они явно не висели — анатомия не та. Что поместится в такой комнате? Один матрас, ящик для вещей, может — полки… верстак войдёт уже впритык… верстак или самая маленькая лаборатория… а вот литейная станция уже не влезет. Если там ещё и мойка…» — сармат встряхнул головой, отгоняя воображаемые картинки, — он уже думал, как растянуть литейную станцию вдоль вогнутой стены. «Или у них была общественная душевая? И пищеблок? И, может, даже информато… Hasu!»

Вполголоса помянув спаривание «макак», Гедимин уткнулся взглядом в мостовую.

— Ты чего? — встревожился Вепуат, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Не нравятся башни?

— Это бараки, — буркнул сармат. — Куэннские бараки. Мало я их в Ураниуме видел⁈

…Когда за очередным поворотом цепочка белых башен оборвалась, немного не доходя до пятёрки резных зубчатых пиков, высоко поднятых над равниной, Гедимин молча кивнул собственным мыслям — «А вот и станция. И энергомачта над ней.» Центральный пик уходил ввысь на добрых полторы сотни метров; «ветви», плотно прижатые к «стволу» башни, спиралью поднимались по нему, и от них исходил свет. Гедимин представил себе, как они распрямляются, выбрасывая в пространство потоки квантов, и даже прищурился от воображаемой вспышки. Эта «антенна» была рассчитана на гигантскую мощность — сармат начал было расчёты, но вынужденно оборвал их.

— Старейшина Кайри! — услышал он голос Айзека — и увидел, как оба стража вскидывают руки ко лбу, а Мальгес склоняет голову почти до земли. Кого все приветствуют, он заметил не сразу, — вышедший к ним Бронн был с головы до пят увешан бусами и кусочками меха, но роста они ему не прибавляли.

— Снова в Сердце, Айсиек, — старейшина Кайри медленно поднёс пальцы ко лбу; его лицо было изрезано складками, странно растянутыми вдоль вытянутых челюстей, а из-под бусин и меха между макушкой и плечами торчали клочки бело-жёлтых, выцветших волос. — И Кен-нен, конечно. Радостно видеть вас тут, мастера из Тлаканты. Вас не потревожили в дороге?

— Нергоны ещё не настолько обнаглели, чтобы напасть на Мальгеса, — мрачно ответил ему Руниен. — Спасибо за лучшего проводника, хранящий.

— Спасибо стражам, — чуть шевельнул когтистым пальцем старик-Бронн. — Я вас более не задерживаю. Лучший отдых, лучшая пища…

Он слабо повёл ладонью. Мальгес с громким клёкотом вскинул голову, хлестнул по бокам хвостом и в один прыжок исчез за воротами. Гедимин проводил его взглядом и озадаченно мигнул — створок в воротах не было, но за ними как будто не было вообще ничего.

— До встречи, Айсиек, — Руниен приподнял посох на прощание; он словно сразу успокоился, даже расплылся в улыбке. — Отдохните перед долгой дорогой!

Сарматы остались вчетвером, не считая миниатюрного Бронна. Проходящие мимо Скогны замечали, казалось, только его — ни один не прошёл без приветствия, на сарматов же они косились с опаской. Кайри шагнул в сторону, указывая на ворота.

— Правильные слова про отдых. Вы проделали долгий путь. Вы снова откажетесь от нашей пищи, но посидеть в тишине вам же не возбраняется?

Гедимин мигнул. «Сидеть? После того, как по городу мчались бегом? И куда мы, спрашивается, спешили?»

— Кайшу ждёт, — качнул головой Айзек — видимо, он думал так же. — Ты ведь знаешь, Кайри…

— Кайшу знает, как широка Равнина, — отозвался Бронн. — Вы только что пересекли её всю. Кайшу никогда не оставила бы вас без отдыха. Идите за мной.

«Гостеприимство, мать моя колба,» — Гедимин, угрюмо щурясь, прошёл под высокой стрельчатой аркой. «Это называется „гостеприимство“. До лаборатории я, похоже, доберусь только к ночи.»

…Изнутри строение тоже было белым и гладким — насколько позволял разглядеть неяркий свет каких-то кристаллических друз, свисающих со стен в плетёных мешочках. Своды, сужаясь, уходили на несколько метров вверх, места было много — даже для сарматов, а мелькающие в полумраке Скогны вообще терялись в огромных залах. «Тут можно выстроить целый скогнийский город,» — думал Гедимин, оглядываясь по сторонам. «А Куэнны, видимо, очень не любили острые углы. Интересно было бы взглянуть на производственный процесс… во всём этом волнистом и сглаженном.»

Чем дальше они уходили, тем сильнее Гедимин убеждался, что весь этот комплекс был заводом или вспомогательным корпусом энергостанции — и, по меркам Куэннов, не таким уж огромным. Оборудование сняли, оставив голые стены, но в элементах орнамента ещё угадывались направляющие, «гнёзда» под какие-то узлы, остатки креплений. Скогны здесь явно не жили — только развесили светильники и застелили полы чем-то волокнистым. Оно хорошо поглощало звуки — все мимопробегающие, и мелкие, и рослые, скользили бесшумными тенями, и Гедимину даже захотелось грохнуть кулаком о кулак — тишина неприятно давила на уши.

Боковой проход перекрывала длинная занавесь — тканое полотнище со стилизованной картиной. Гедимин успел рассмотреть только фрагмент с беловолосым копейщиком-Скогном, втыкающим остриё себе под ноги, — потом завеса отдёрнулась, открыв неожиданно маленькое помещение с ещё более толстым слоем подстилок на полу. Там по кругу были разложены приплюснутые сверху шары разных размеров, обёрнутые тем же волокнистым материалом, только более светлым. Кристаллы тут развесили рыжеватые, и их, видимо, было мало, — даже после сумрачных коридоров Куэннского завода Гедимину в комнате показалось темно.

— Выбирайте места, высокий народ, — Кайри, оглянувшись на гостей, сам устроился в шарообразном кресле, мягко просевшем под его небольшим весом. Гедимин настороженно сощурился, предположив, что под сарматом оно прогнётся до пола — или вовсе лопнет. Но Айзек спокойно сел в шар побольше, и кресло только чуть-чуть промялось.

«Какая-то органика,» — думал Гедимин, прощупывая волокнистую поверхность. «Очень прочная органика. Что-то из местных растений?»

— Рассказывают, что на вашем холме даже ночью не гаснет свет, — услышал он негромкий голос Кайри. — И работа не останавливается даже под огненным ливнем. Далеко ли она продвинулась? Найдено ли место для стройки?

— Много ли наработаешь с нергонами под боком? — неожиданно резко отозвался Айзек. — Мы не можем сойти с холма, чтоб на них не наткнуться. Им, как видно, не по нраву эта стройка…

Бронн шумно вздохнул.

— Им было по нраву, когда мы их кормили и им же кланялись. А они пинали нас и кидали нам объедки. Вот это им нравилось. А все остальные наши дела…

Кто-то осторожно постучал по плечу Гедимина.

— Смотри! — прошептал Вепуат, едва он обернулся, и сунул под нос экран сигма-сканера. Гедимин не сразу даже понял, что ему показывают, — стекло было сплошь покрыто белой рябью.

— Это тут везде, — прошептал Вепуат, придвигаясь к сармату вместе с креслом. — У меня дозиметр по «сигме» зашкалило. На твоём предел вроде выше — что показывает?

Гедимин посмотрел на запястье и ошалело мигнул, увидев тревожный огонёк — светодиод зажёгся, показывая, что предел измерений перейдён. «Сигма, не влезающая в дозиметр… Что у них тут за генератор⁈»

Забывшись, он взялся за сигма-сканер — и выругался про себя, ожидаемо не увидев ничего, кроме белой ряби.

— Эй! — сердито зашипел Кенен Гварза, поворачиваясь к сарматам. — Убрали игрушки, оба! Тоже мне, нашли место…

— Так кто, всё-таки, рассказал нергонам, что намечается большое дело? — услышал Гедимин голос Айзека — тот беседовал со старейшиной Броннов, не отвлекаясь ни на перешёптывания сарматов, ни на показания дозиметра. — От кого они узнали о стройке, да с такими подробностями? Сдаётся мне, что не сами догадались…

Кайри вяло шевельнул челюстями. Зубы у него были мелкие, острые, как у всех Броннов — и совершенно целые, без единого заметного промежутка.

— Да, вернее всего, не сами. Думаю, тут не обошлось без Скогнов. Им только дай похвалиться! Только и разговоров, как им построят новые литейни. Я, Кайри, уверен — кто-то из них и похвастался перед нергонами, как скоро зажгут новое Пламя…

— Всё болтаешь? — раздался резкий, высокий голос, показавшийся Гедимину на удивление знакомым. Занавесь откинулась, пропуская в комнату увешанного бусами Скогна. Вместо клочков меха с его одежды свисали кованые колечки, при ходьбе звенящие друг о друга; сармат невольно усмехнулся, но сам Скогн держался гордо и ничего нелепого в своей одежде явно не видел.

— Броннам только дай потратить чужое время, — продолжал Скогн, положив ладонь на странный футляр, закреплённый у пояса. — Да и что взять с существ, делящих его на день и ночь? Всё, что короче дня, — совсем не долго, верно?

Кайри недовольно поморщился.

— Я дал путникам немного отдохнуть после долгой дороги. Вовсе незачем было врываться посреди чужой беседы. Что там за спешка?

Айзек поднялся на ноги.

— Жаль, что мы не договорили, старейшина Кайри. Но нас и вправду ждут.

— Ещё как, — подтвердил Скогн, изобразив запоздалый приветственный жест. — Я только и нашёл вас по голосу этого Бронна! Много нелепой болтовни… и, как всегда, во всём виноваты Скогны?

Айзек не ответил. Сарматы уже прошли под завесой и снова выбрались в прямой коридор заброшенного завода. Гедимин покосился на сканер — экран всё так же рябил.

— Да, кто же ещё, — Скогн, похоже, не нуждался в собеседнике. — Бронны! Будто и не было ни победы, ни договора, будто Нерг до сих пор правит, — эти карлики готовы упасть на пузо перед любым нергоном! Кто-то из кочевников припугнул их, они и выложили всё, что знали. А теперь нашим воинам рисковать в степи…

Он с размаху хлопнул по стене. По коридорам прокатился гул — низкочастотный, давящий на макушку и заставляющий кости слабо вибрировать. Гедимин сглотнул — уши заложило — и услышал тихий, но постепенно нарастающий шелест и постукивание. Ещё секунда — и в стене открылся узкий коридор, упирающийся во что-то светящееся.

— Кайшу, Сердце Равнины, хранимое и хранящее, принимает мастеров-чужеземцев! — голос Скогна прогремел внезапным громовым раскатом. Гедимин мигал, пытаясь разглядеть что-то в гигантской линзе из опалесцирующего стекла, повисшей в центре огромной круглой залы. Узкая галерея тянулась вдоль стены, сарматы едва на ней умещались, — спиной к белой резьбе, когтями в гладкий камень, лицом к огромному мерцающему диску. Он висел, не держась ни на чём, кроме тонких выростов по периметру — они тянулись во все стороны, врастая в светящийся обод над галереей, и то вспыхивали, то гасли. Из линзы прорастали и другие нити, уходящие к потолку или вниз, под галерею; они то вытягивались, то исчезали, и это движение не прекращалось ни на секунду.

— Рада вас видеть, сарматы, повелители лучей и металлов, — этот голос не оглушал, но от него почему-то становилось не по себе. — Вы быстро откликнулись на зов, и вы не щадите себя в работе. Я жалею, что вы не получили должной защиты от погоды и злонамеренных соседей…

Гедимин, щурясь, вглядывался в толщу мерцающего «стекла». «Эти выросты очень похожи на лучевое крыло…»

— Мы не в обиде, — сухо ответил Айзек. — Но будет очень неприятно, если из-за нергонов сорвётся стройка. Мы не можем выйти и собрать образцы, не можем спокойно работать в лагере, — мы ходим с оружием и постоянно озираемся. Может, отложить стройку до лучших времён?

По поверхности линзы прокатилась красная волна, ближе к краю сменившаяся фиолетовой.

— Я готова окружить ваш лагерь непроходимой стеной. Могу привести армию к вашему холму, чтобы она вышла туда, куда вам не удалось. Но мы не Куэнны, и мы не знаем, что нужно вам для работы. Мне рассказали, что вы собираете камни, и что вам нужны камни из других мест, — но никто не понимает, какие и для чего. Можете сказать мне так, как я пойму, — и я разъясню старейшинам так, как поймут они.

«Эта штука — монолитная и разумная,» — Гедимину очень хотелось себя ущипнуть, но мешал скафандр, и он больно прикусил себе губу, но бредовое видение не развеялось. «И она — командир этой Метагалактики…»

— Гедимин! — услышал он резкий голос Айзека. Все сарматы, с трудом умещающиеся на узкой галерее, развернулись к нему — и, кажется, глядели так уже не первую секунду. Ремонтник растерянно мигнул.

— Что?

— Кайшу спросила, как должны выглядеть правильные образцы, — проговорил Айзек, глядя на него с нарастающим раздражением. — Их возьмут для нас из пластов, слагающих Сфен Земли. Так будет быстрее, чем нам самим обходить всю Равнину. Но здесь нет геологов, и даже Кайшу не знает, что такое «керн». Покажи ей образец.

Гедимин ошалело мигнул, похлопал себя по броне, оглянулся на Вепуата, — тот, повторив его жест, развёл руками. «Будто я их с собой ношу!» — сармат в растерянности огляделся по сторонам. «Вырезать из чего-нибудь? А из чего?»

За спиной была стена из белого Куэннского «фрила» — как помнил Гедимин, не поддающегося даже плазменной резке. Он посмотрел под ноги, на узкую опору. Эта галерея была построена явно позднее, чем зал; к ней даже не приделали перила — только каменный бортик. Гедимин осторожно опустился на гладкий камень и погрузил в него резак. «Хоть бы не обвалилось…»

Поверхность камня была истёрта до зеркального блеска — это были не следы тщательной обработки, его просто истоптали, изгладили, стерев несколько миллиметров кладки. Минерал был серый, плотный, со стеклянным блеском на изломе; пристально разглядывать его Гедимин не стал — сразу поднял над головой, удерживая двумя пальцами, и показал гигантскому диску.

— Это керн, — громко и чётко сказал он, глядя куда-то в белое «стекло», пронизанное светом. — Обычный объём. Вырезается полой трубкой. Берётся из самых широких пластов. Не выйдет взять — пусть отламывают куски, как умеют.

— Что, если камни будут очень велики или очень малы? — спросило странное существо. Никаких органов чувств Гедимин у него не разглядел, но чем-то оно видело и слышало его… и говорило на понятном ему языке.

— Если велики — отломить кусок поменьше, — ответил он, не тратя времени на удивление. — Если малы — собрать в конте… ёмко… hasu!… в мешок собрать несколько, чтоб не высыпались. Разные — в разные мешки. Из пластов — отдельно, с поверхности — отдельно. И на каждом подписать, где взято. Тут вообще умеют писать?

Вепуат успокаивающе похлопал его по локтю, Гварза смерил таким взглядом, что Гедимин невольно покосился на скафандр в поисках оплавлений, но гигантский диск даже не сверкнул.

— Надписи будут сделаны, — отозвалась Кайшу. — В лагере будут те, кто их прочтёт. Подними руку выше, сармат-кузнец…

Гедимин даже не успел удивиться, что он «кузнец», — один из отростков диска упёрся в керн, и каменный цилиндрик вылетел из пальцев облачком пара. Ладонь обдало жаром.

— Маленькие ровные кусочки, — задумчиво проговорила Кайшу, пока Гедимин, удивлённо мигая, смотрел, как под диском из тумана формируются тысячи кернов. — Одинаковые меры для разных камней. Это прекрасно, как Куэннские башни. Куэнны не зря вас избрали, высокий народ…

Обод диска налился белым светом. Яркая вспышка накрыла галерею. Это был странный свет — Гедимин видел, как он медленно, плавно течёт и разливается по кольцу орнамента, разделяя огромный шар зала надвое. Он покосился на дозиметр, но прибор зашкалило по «сигме» ещё снаружи, и ничего нового он показать не мог.

— Завтра же рудокопы и каменщики всех городов выйдут на поиски, — пообещала Кайшу. — Повозки отправятся к Алвену так быстро, как их смогут собрать. Камни из Сфена Земли… но говорят, что вы собираете и другие вещи. Даже живых зверей…

«Если по её приказу нам и вправду что-то привезут…» — Гедимин, недоверчиво щурясь, слушал, как Айзек, помогая себе жестами, объясняет про сбор руд, металлов и биологических образцов. «Хотя бы несколько кернов из отдалённой области, пусть и без подписей… М-да, это было бы неплохо. Но тут, кажется, очень тяжело с организацией. Ассархаддона бы сюда… и Лиска — к тем кочевникам!»

Он едва заметно ухмыльнулся, представив, чем закончилась бы попытка помахать примитивным оружием на Взрывника.

«Не знаю, что может эта штука, кроме как светиться… свет у неё, кстати, не свой.»

Зал был построен в форме сферы, и выход из него вроде бы был один, сбоку, — но внизу, на самом дне, просматривался колодец, затянутый толстым синим стеклом очень знакомого вида. «Накопитель,» — анализатор не работал, но это вещество Гедимин мог распознать и без него. «Очень ёмкий и почти насыщенный. Источник излучения — снизу, прямо под залой. А сверху… Да, точно, — мы как раз под центральной мачтой. Эта висящая штука только пропускает излучение. Она гораздо слабее того, что внизу. И если тут реакторный накопитель, то рядом может быть и реактор…»

Он откинулся к стене и медленно поднёс руку к левому виску. «Если оно выйдет на контакт…»

Перед глазами словно взорвалась плазменная граната. Гедимин услышал грохот, невнятный шум сквозь звон и жар — а потом всё прекратилось, и свет погас. Среди плывущих перед глазами багровых пятен проступил чёрный силуэт. Кто-то из сарматов нависал над Гедимином — почему-то сверху.

— Видишь меня? Слышишь? Кто я? — голос Айзека звенел от волнения. — Не трогайте его, пусть придёт в себя!

Гедимин мигнул, встряхнул головой, слабо надеясь, что очнулся в каком-нибудь понятном и привычном месте, — но из привычного и понятного рядом были только трое недовольных и напуганных сарматов.

— Айзек, — прохрипел он, пытаясь подняться; кто-то подхватил его и прислонил к стене. Он потянулся к виску — и тут же получил по запястью.

— Heta! Одного раза мало⁈

Рявкнул на него вовсе не Гварза — тот стоял поодаль и брезгливо морщился. Айзек сердито сощурился на Гедимина и показал ему кулак.

— Ну вот на кой метеороид было это делать⁈

— Молчите, — раздался сверху голос светящегося диска. — Пусть говорит он, если разум и речь ещё с ним. Ты посмотрел на Пламя — что ты в нём увидел?

Гедимин ошалело мигнул и криво ухмыльнулся, глядя в бело-серебристое свечение.

— У тебя тут… — он судорожно сглотнул, вспомнив ударивший в глаза огонь. — У тебя вся энергия Метагалактики. Все звёзды, всё… Уран и торий!

Он сжал пальцы в кулак, и его полубезумная ухмылка стала ещё шире.

— Вся энергия Метагалактики! На кой тебе наша станция⁈

— Ты управлял великим огнём, ты должен понимать, — отозвался мерцающий диск, и в его глубине зажглись галактики. — Чтобы удерживать пламя в руках, а потоки — в руслах. Новый огонь в Сфене Земли — больше силы для Сфена Земли, больше покоя для Сфена Лучей…

По белесой поверхности пробежала дрожь, и её прорезали синевато-зелёные вспышки. Гедимин подался к стене. По спине стекала испарина, кровь грохотала в ушах. «Гедимин, ты идиот,» — запоздало подумал сармат, глядя, как вспышки становятся ярче. «Надо же было тебе лезть в чужой реактор…»

— Кемагвен говорит со мной, — изменившимся голосом сказала Кайшу — похоже, теперь и ей было не по себе. — Он хочет знать, кто был здесь, и кто говорил с Пламенем. И кому Пламя ответило.

Айзек судорожно сглотнул, Гварза поменялся в лице и молча показал Гедимину кулак. Сармат устало ухмыльнулся в ответ, думая, тянуть руку к шлему или нет. «Кемагвен? А они знают, кто это. Один я тут стою, как дурак…»

— Это была случайность, — сказал Айзек. — Передай Кемагвену, что никто не лезет в его дом. Больше его не потревожат.

Зелёное свечение уже разлилось на весь диск и начало дробиться на трёхмерные сегменты, напомнившие Гедимину устройство его скафандра — чешуи панциря, подогнанные друг под друга и не всегда симметричные. Световые нити, уходящие в стену, потускнели и почти погасли, но живая линза так и висела в воздухе, будто силы тяготения на неё не действовали.

— Кемагвен спрашивает, жив ли говоривший с Пламенем, и может ли он заговорить снова, — сказала Кайшу. Гедимин ошалело мигнул.

— Ты… уверена, что правильно его поняла? — переспросил Айзек, как будто не веря своим ушам. — Это невозможно. Гедимину мозги выжжет. Я не дам…

Зелёный свет, потеряв структуру, свернулся внутри диска в спираль.

— Кемагвен говорит, что Пламя будет сдерживаться. Они оба рады, что говоривший жив. Они обещают, что тревожиться не о чем. Кемагвен говорит… — Кайшу на секунду замолчала, а потом её голос странно зазвенел. — Он поднимется, чтобы взглянуть на того, кого слышит Пламя.

— Saat hasesh, — услышал Гедимин обречённый выдох Айзека, а затем его крепко ткнули кулаком под рёбра. — Вставай! Можешь открыть шлем, атомщик. Вот тебе твой желанный контакт.

Гедимин, задержав на секунду дыхание, поднёс руку к виску. Пальцы дрожали. Он слышал тихий шелест и гул — внизу сдвигались гигантские пластины, открывались и закрывались шлюзы. Дозиметр издал пронзительный писк и погас; Гедимин хотел взглянуть, что с ним, но в его череп с двух сторон вонзились невидимые иглы, и он зажмурился от боли. Иглы выдернулись, но тут же впились снова — уже не на всю длину, только острыми концами, прокладывая путь вдоль хребта от макушки до нижних рёбер. Две воткнулись в грудь, и сармат сдавленно зашипел. Боль сразу же притихла — будто существо, неосторожно всадившее в него когти, отдёрнуло лапу. Перед глазами плыли багровые пятна, кожу нестерпимо жгло — жжение кольцами расходилось от мест, куда вошли «иглы». Существо снова притронулось к вискам, и Гедимин беззвучно выдохнул: «Has— su!» Ещё секунда — и «когти» втянулись, оставив сармата с гудящим черепом и резким жжением в груди. Он попытался промигаться — слёзной жидкости было слишком много, она уже текла по щекам и мешала видеть. Когда в глазах прояснилось, он поднял взгляд и увидел четыре глаза на бронированной морде.

Это было что-то вроде огромной змеи, сплошь покрытой переливающейся бронёй; из крошечных проёмов между щитками панциря прорастали световые пучки, плавно качающиеся в воздухе. «Лучевое крыло,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Только не зелёное, а многоцветное. Что это за кванты?..» Существо молча разглядывало его четырьмя глазами, похожими на лужицы расплавленной стали. Сармату померещилось, что там есть зрачки — тоненькие вертикальные линии, но рассмотреть их не удавалось — от пристального вглядывания кружилась голова. Несколько секунд бронированная змея висела в воздухе, свернувшись неплотной спиралью, а затем резко взвилась, обогнула неподвижный диск и растянулась длинной вспышкой между ним и проёмом в округлом своде. «Энергомачта,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Сверху энергомачта. Оно поднялось туда. Повезло, что мы в скафандрах…»

Раскалённая иголка ткнула сармата в висок — предельно осторожно, почти не причинив боли. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Те, что с щупальцами, в общении приятнее. Эти, наверное, для Куэннов — у них панцирь по всему телу, чувствительность нулевая…»

— Кемагвен радуется, — голос Кайшу звенел от волнения. — Он очень давно не взлетал над башней. Он приветствует того, кто пробудил живущих в Пламени. Он рад, что не умрёт, не увидев, как Пламя порождает новую жизнь. Он желает великой силы тем, кого ты пробудил. Он жалеет, что твоё тело такое хрупкое.

Гедимин невольно ухмыльнулся. Боль прошла окончательно, даже жжение унялось, — только пропитанный испариной комбинезон неприятно прилип к телу. «Контакт, мать моя колба…» — вертелось в голове. Мозг от избытка новой информации искрил и плавился. «Здесь хранитель Куэннского реактора. Другая порода, не та, что у нас. И, видимо, другое поколение…»

Он поднял руку к шлему, с досадой заметив, что она дрожит. Пластины плотно легли в пазы. По гладкой обшивке скользили синеватые блики — летающий диск светился изнутри, пропуская сквозь себя потоки квантов, и бросал отсветы на всё вокруг.

— Вам нужен отдых, — услышал Гедимин голос Кайшу. — А вашему другу — помощь. Не лучшее время для разговоров о делах. Мы поговорим ещё — когда по камням, привезённым на ваш холм, вы подберёте место для малого Пламени. Ваша работа сложна… можете вернуться к ней.

«А ведь у Скогнов нет скафандров,» — думал Гедимин, на ватных ногах выбираясь наружу. «Они не защищены ничем. Но они выходят в этот коридор — и туда, на галерею. Почему им мозги не выжгло?»

— Живой? — Айзек, отодвинув Вепуата, с тревогой заглянул Гедимину в глаза. — Ага, вроде живой. Со своим умом — вопрос сложный, но предположительно в нём. Ну что, проконтактировал?

Гедимин досадливо поморщился.

— У него вместо волокон шипы. Больно. Тяжело внятно думать с шипами в черепе.

Гварза громко фыркнул.

— Это не из-за шипов, теск. Это твоё обычное со…

— Heta! — прикрикнул на него Айзек, придерживая Гедимина за плечо. — Шипы? Значит, они отличаются…

— Другой подвид, — кивнул Гедимин — и поморщился от боли в потревоженных висках. — Куэннский. Кемагвен сказал — я разбудил новых… что это новая жизнь… Кто он такой? Знаешь? Панцирь, как у Куэнна…

После выжигающего света в «реакторном зале» (хотя это скорее был «коридор оттока», но у Гедимина не хватало сил на точную терминологию) коридоры древнего завода казались совсем тёмными — сармат далеко не сразу заметил, как со всех сторон подходят Скогны. Они стояли тихо, пока Айзек, заметив их, не спросил о чём-то резким тоном. Один из аборигенов ответил ему, притронувшись пальцами ко склонённому лбу, — жест не то почтения, не то страха.

Айзек повернулся к Гедимину.

— Скогны думают, что тебе нужно лечение, пища и купальня. Мы не будем ничего у них брать, но от купальни отказываться глупо. Сейчас пойдём туда и будем там, пока тебе не станет легче.

Гедимин думал было отказаться, но голова гудела, под рёбрами ныло, и хотелось завалиться куда-нибудь в темноту, пока не прекратятся вспышки перед глазами. «Купальни? Здесь? Бывшая Куэннская душевая? Любопытно…»

— Литейни… — прохрипел он — какое-то воспоминание всплеснуло в мозгу. Айзек тяжело вздохнул и кивнул Вепуату.

— Поведём его вдвоём. Он явно не в себе. Какие ещё литейни, мать твоя пробирка⁈

…Скогны не стали перекрывать древние своды, — потолок «купальни» уходил вверх на пятнадцать метров. Сквозняка не было, но воздух казался свежим — насколько можно было об этом судить, не вылезая из скафандра. Вепуат придерживал Гедимина под руку, пока тот на неприятно ослабевших ногах спускался в ванну; он подождал, пока сармат сядет, по шею погрузившись в зеленоватую жидкость, и сам ухнул туда же с головой. Куэннские ванны были рассчитаны, видимо, на целую бригаду, — там же, чуть в стороне, уместились Айзек с Кененом, а казалось, что они на другом краю комнаты.

Гедимин подозрительно сощурился на зелёную воду, вспомнив цвет выделенной фракции и испарившийся из неё галоген-«фтор». Он потянулся было к анализатору, но, увидев рябящий экран, махнул рукой и открыл клапаны. Вынырнувший Вепуат в затопленном по горло скафандре уже вымок с ног до головы и вроде бы не растворялся…

Вода была тёплой, но странно освежающей — намокшая кожа даже немела на секунду, её покалывало невидимыми иголочками. Гедимин поднял прояснившийся взгляд к тёмному, оставленному без подсветки своду и увидел вдоль стен длинные резные цистерны, протянувшиеся от потолка почти до края «ванны». Он проследил за кривыми толстыми патрубками, нависшими над «водой». Из них торчали короткие загнутые шипы. На ближайшем патрубке они стояли несимметрично, некоторые были смещены, — видимо, так выглядели Куэннские вентили. Гедимин в залитом по грудь скафандре тяжело поднялся со дна, двинулся к патрубку проверять свою гипотезу, но Айзек, обернувшись на плеск, недовольно фыркнул.

— Сломаешь — сам же будешь чинить! Да, без чертежей!

Гедимин остановился, недовольно сощурился, но тянуть руки к вентилям ему расхотелось. «Лезут в мозг без сканера… Когда Айзек научился таким штукам?» — беззлобно подумал он, снова поднимая взгляд на «вросшие» в стену цистерны. Из них на разной высоте торчали шипы — более длинные, чем на патрубках, увешанные позднейшими добавлениями — светящимися кристаллами в плетёных сеточках. На ближайшей цистерне кристаллы были синие; Гедимин увидел ещё несколько синих, но были и фиолетовые, и красные, и даже пара зелёных. Внизу, под ними, тоже стояли погружённые в пол ванны, но в полутьме сармат не мог их рассмотреть.

«Это, вероятно, под разные типы жидкостей,» — ему на секунду стало не по себе. «Это и не купальня… какая-то водозабор… жидкостнозаборная станция. Или вовсе гальванический цех…»

— Все отдохнули? — услышал он вслед за громким плеском голос Айзека. — Тогда выбираемся и сохнем. Пока Гедимин не добрался до механизмов и не свалил их нам на головы…

Сармат обиженно хмыкнул, но не мог не признать,что Айзек не так уж ошибался. Механизмы и впрямь притягивали — в основном потому, что Гедимин ничего в них не понимал. «Чутьё» ремонтника сбоило, отказываясь работать с резьбой по «кости» и «декоративными» шипами. Сармат пытался хотя бы высмотреть трубопроводы, по которым жидкость поступает в цистерны, и прикинуть, где насосная станция, поднимающая её на такую высоту, но ни то, ни другое обнаружить не удалось. «Они как будто в пустоте висят,» — думал он, выбираясь на бортик и выливая из скафандра воду. «Но при этом работают. Вот о чём надо было спрашивать Куэннов… Эх, Айзек, Айзек…»

…Здесь было несколько круглых кресел, но Гедимин сел на пол, на уложенные во много слоёв мягкие подстилки, и прислонился спиной к стене. Цепочка фантомных «ран» вдоль хребта слегка заныла. Сармат, досадливо щурясь, прижался лбом к прохладной выстилке шлема. «Понятно, почему с „Пламенем“ никто не говорит. Мне просто плохо, а какой-нибудь Скогн там бы и помер…»

Он услышал тихий шорох, скосил глаз на устроившегося рядом Вепуата и увидел, как тот потихоньку вырезает из подстилок фрагменты. «Образцы,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Правильно. Хоть кто-то в нашем отряде помнит о работе.»

— Уму непостижимо, — донеслось из угла, где в креслах расселись Гварза и Айзек. — Эта сущность не выходила на контакт с тех пор, как Куэнны оставили колонию. Это её первая встреча с представителем другой расы… другого мира! Понимаешь, сколько времени прошло, прежде чем она решилась…

— Тут ничего странного, Кенен, — сдержанно отозвался Айзек. — Никому не будет приятно остаться в одиночестве среди непонятных чужаков. Из наших союзников-Скогнов никудышние атомщики…

Гварза резко выдохнул.

— Вот именно. Первый контакт за тысячи лет! И с кем⁈

Вепуат оглянулся на его возглас и еле слышно хмыкнул.

— Смотри-ка, Гедимин. Он не прочь бы с тобой поменяться.

Гедимин поморщился.

— Так кто ему мешал? Шлем несъёмный, пластины приварены?

Айзек протянул руку к плечу Кенена; его еле слышный голос звучал успокаивающе. Вепуат смерил сарматов долгим задумчивым взглядом и придвинулся к Гедимину.

— Мне вот кажется, что он пробовал. Ещё без нас, в те, другие командировки.

Гедимин мигнул.

— И что?

— Видимо, ничего, — прошептал Вепуат. — Его не заметили. М-да… так он долго не успокоится.

— Лишь бы работать не мешал, — буркнул Гедимин, разглядывая светящиеся кристаллы. Теперь он окончательно убедился, что это естественные объекты — аборигены только отломили друзы от скалы и, возможно, сбили с них пустую, бесполезную породу. Все светящиеся щётки были разной формы, без какой-либо симметрии, и многие фрагменты камня только мешали исходящим лучам, устраивая ненужное преломление. Гедимин задумчиво прищурился, мысленно отсекая от ближайшего «светильника» лишние мелкие кристаллы и инородные вкрапления. «Вот так гораздо лучше. Местные, похоже, не особо стараются…»

Он перевёл взгляд на дверную завесу — две друзы висели рядом с ней, освещая проход, и обе можно было бы обколоть гораздо удачнее. На широком полотнище из тёмной, почти чёрной ткани была вышита стилизованная картина — зелёный шар, испускающий серебристые и желтоватые лучи, и бело-красная змея, обвившаяся вокруг. Шар виднелся между её витками, лучи проходили насквозь. Красные полоски обозначали стыкимежду пластинами змеиного панциря, красные ленты, торчащие наружу, изображали «крылья», — Кемагвен получился вполне узнаваемым, хотя вышивальщик определённо никогда его не видел, даже издалека.

«Это, надо полагать, Пламя,» — думал Гедимин, лениво разглядывая полотно. «И его оператор. Управляет изнутри. Даже высшая раса ничего умнее не придумала… Или это ещё один реакторный „зверёк“? Просто видимый и более общительный?»

Обожжённый висок снова заныл, и сармат, прижав пальцы к височной пластине, досадливо сощурился. «Что-то надо придумать. С такими контактами последний мозг вытечет…»

Завеса качнулась, отодвигаясь. В комнату бесшумно вошёл седой Бронн.

— Боли Дим-мина всё ещё не уходят? — спросил он. Гедимин настороженно посмотрел на него, но решил счесть это за проявление сочувствия.

— Легче, — коротко ответил он. — Пройдёт. Существо привыкло общаться с Куэннами. У них панцири… и черепа явно прочнее.

Он криво ухмыльнулся. Бронн слушал его внимательно, приподняв острые уши.

— Куэнны говорили с Пламенем, — сказал он, глядя на Гедимина с непонятным выражением на изрезанном ложбинами лице. — Они ушли, и оно замолчало. Даже Хранимое Сердце, Кайшу, не слышала от него ни слова. Даже её брат…

— Старейшина Кайри! — подал голос Айзек. — Всё хорошо снаружи? Кемагвен вернулся?

— Всё хорошо, — подтвердил Бронн, забираясь в кресло. — Весь город глядел на красивые сияния и сполохи. На белых башнях горят огни, печи стали жарче, а вода течёт вдвойне обильней. Все думают, какими будут вещи, сделанные в этот день, — было ли это благословением на металл, камень или дерево…

Он улыбнулся, прикрывая ладонью острые зубы. Айзек кивнул в ответ.

— Рад, что всё обошлось. Гедимин бывает неосторожен… Если на башнях огни, могут ли их увидеть Куэнны?

Его голос, до сих пор спокойный, зазвенел от волнения, и Гедимин насторожился. Бронн качнул ушами.

— Нет никаких вестей из Города Каналов, Айсиек. Они ушли. Уже давно Сердце Пламени их не ждёт.

— Жаль, — склонил голову Айзек. — Мы не можем больше задерживаться, старейшина Кайри. Кайшу обещала нам помощь, но нашу работу никто не сделает.

…Мальгес ждал их за воротами, устроившись на тёплых камнях мостовой. Стражи толпились рядом. Здесь собралось десятка полтора; Гедимин только и опознал их по белым посохам — никто из них раньше не попадался сармату на глаза. Через пару секунд из примолкнувшей толпы вынырнул Руниен.

— Я видел Кемагвена над башнями, — сказал он вместо приветствия. — Стоило пересечь всю Равнину, чтобы это увидеть! Мальгес говорит, что вы уходите, — я, пожалуй, провожу вас до холма.

— Где Ауна? — спросил Гварза, повернувшись к незнакомым стражам спиной. Эти существа далеко не отходили, держались молча, и их взгляды казались Гедимину не слишком дружелюбными.

— Исполняет свою работу, — отозвался Руниен, поправляя лямки двух рюкзаков, кое-как пристроенных на его спине. — Как сможет, вернётся на холм.

Один из стражей что-то резко сказал ему, протягивая перепончатую ладонь к сарматам. Руниен рявкнул что-то в ответ и виновато покосился на Айзека.

— Глупые предрассудки… и у нас, на Краю, и в степях. Идёмте. Никто не посмеет напасть на Мальгеса, а посмеет — я, страж договора, здесь, рядом.

…Гедимин услышал под ногами шорох гравия и проросших сквозь него огнелюбок и открыл глаза, выпуская спинной шип Мальгеса. Ноги слегка подкашивались — обратный переход показался длиннее и труднее. «Выросли на десять сантиметров,» — машинально подметил он, глядя на красные листья огнелюбок. «Очень торопливые растения. Видимо, так и выживают.»

— Ну вот, — Айзек по пальцам пересчитал вернувшихся сарматов и облегчённо вздохнул. — Погостили, и будет. Я пойду кормить Би-плазму Би-плазмой, Гедимин вернётся к своим галогенам…

— И успешно взорвёт лабораторию, — закончил за него Гварза. — Айзек, пойдёшь — не забудь закрыть отсек. После сегодняшнего я за полную герметизацию.

Гедимин угрюмо посмотрел ему вслед. После событий чересчур длинного дня хотелось залезть в тихий угол и дождаться, пока хаос внутри черепа рассортируется, остынет и осядет. Айзек вполголоса выговаривал Вепуату за образцы подстилок с Куэннского завода, тот, скучая, смотрел куда-то мимо и ждал, когда его отпустят. Гедимин встряхнулся, вдохнул поглубже, отгоняя навалившуюся усталость, и взял Айзека за плечо.

— Отстань от Вепуата. Есть разговор.

В глазах Айзека мелькнул испуг, он даже подался в сторону — совсем как Маккензи, пойманный на «горячем». Вепуат встревоженно хмыкнул.

— Да мы ничего…

— Ты иди, — посоветовал ему Гедимин, крепко вцепляясь в броню Айзека. На долю секунды возникла даже мысль придержать его когтями, но потом сармат опомнился и изобразил дружелюбную улыбку. Получилось плохо.

— Чего тебе, Гедимин? — спросил Айзек, стараясь держаться спокойно. — Что-то случилось?

— Нужна информация, — Гедимин осторожно подтолкнул его к ближайшему шатру. — Тут с ней всегда проблемы. Не можешь рассказать нормально — буду спрашивать, взяв за шкирку.

Айзек вымученно улыбнулся.

— А мне казалось, что ты в последние дни тонешь в море информации… Хорошо, атомщик. Только без когтей, ладно? Не хотелось бы тут мутировать.

У входа в шатёр Гедимин отпустил его — иначе в хрупкое сооружение было не войти. Айзек, поджав ноги, устроился у жаровни, привычным движением запустил в неё коготь, размешивая камешки.

— Так регулируется нагрев, — поймал он удивлённый взгляд Гедимина. — И яркость свечения, соответственно. Любопытное вещество этот кейек…

— Эти камни — односторонняя омикрон-линза, — сармат тронул каменную чашу. — Вот это действительно любопытно… Стой! Так ты уже разобрался в местных технологиях⁈

Айзек качнул головой.

— Ты же прошёл через Сердце Пламени. Какие тут технологии⁈ Местные условия не располагают к взлёту науки и техники. Тут выжить бы… — он покосился куда-то вверх. Гедимин вспомнил складчатое небо перед металлическим ливнем и согласно хмыкнул.

— Башни у них прочные. Примитивные, но прочные. Жаль, не взяли образцов…

— Их привезут, атомщик, — заверил его Айзек. — Кайшу, может, единственная, кто может тут что-то организовать. Вот увидишь, завтра появятся первые волокуши… Так что ты хотел спросить?

Гедимин встряхнулся, пытаясь выхватить из хаоса внутри черепа внятную мысль.

— Вепуат установил, что Бронны и Скогны — не местные виды…

Айзек, не дослушав, энергично кивнул.

— Он этим занимался все эти дни? Такую-то мелочь мог спросить у меня. Да, и те, и другие — не отсюда.

— А нергоны? — быстро спросил Гедимин.

— И нергоны, — снова кивнул Айзек. — Все. Собственного разума Равнина не породила. Условия не располагают…

Он покосился на купол шатра. В приоткрытое отверстие точно по центру проникал свет, уже не такой яркий, как в Сердце Пламени, — день медленно переходил в вечер.

— Все… — повторил Гедимин — эта информация определённо была важна, только пока он не знал, для чего. — И Бронны, и Скогны враждуют с нергонами?

Айзек недовольно сощурился.

— Не только они. Все народы договора. Давняя грызня. Нерг был вождём всех племён, сидел в Сердце Пламени. Слабые народности были подчинены. Потом его свергли, в Сердце перебралась Кайшу, нергоны ушли, но не подчинились… — он едва заметно поморщился. — В общем, тут неспокойно. Мы с Маккензи очень надеялись, что строительству это не помешает…

— Давно это было? — спросил Гедимин, отгоняя видения переливающегося диска, повисшего в воздухе. «Интересно, как она туда влезла. Ворота узкие, зал старый… Не иначе, эта штука умеет менять форму.»

— Двадцать тысяч лет назад, если верить Руниену, — Айзек снова поморщился — похоже, Руниену он не слишком-то верил. — Он видел местные хроники. Меня так глубоко пока не допустили. Тут вообще… проблемы с летоисчислением.

«Двадцать тысяч лет…» — повторил про себя Гедимин. Мозг искрил — эта информация в него не вмещалась. «А живут они все тут, очевидно, ещё дольше. За двадцать тысяч лет не поставить волокушу на колёса⁈»

— Равнина маленькая? — спросил он. — Обитаемая часть?

Айзек на секунду задумался.

— Пламя разгорается в первом часу утренних сумерек. Его свет сюда доходит через восемь часов. Это радиус, дальше сам посчитаешь.

Гедимин мигнул. «Восемь световых часов? Если Сердце — солнце этой системы, то мы, выходит, на орбите Седны…» — он невольно ухмыльнулся.

— А численность народов измеряется миллионами? — вспомнил он ещё одну обмолвку Айзека. — Местные города… Сердце — большой или маленький?

— Сердце — гигант, мегаполис Равнины, — покачал головой Айзек. — Крупнее, наверное, нет. Миллионы… ну, так говорят. Бронны склонны немного преувеличивать, говоря о врагах. Скогны точнее в расчётах. Гигантское войско и число «двадцать тысяч» тут обозначаются одним словом — думаю, это что-то значит…

Гедимин встряхнул головой.

— Tza hasesh! Что они здесь делят⁈ Они все на Луну влезли бы — и ещё место осталось!

Айзек развёл руками.

— Я так понял, спор не из-за места. Даже и не за то, кто кому будет кидать объедки… — он снова поморщился. — Дело в способах… обращения с Равниной. Народы договора — первые, кто взялся её… упорядочивать. Делать более предсказуемой, пригодной для жизни… управляемой, что ли. Кайшу даже себя превратила в такой пульт управления. Говорят, Равнина сильно изменилась со времён её победы. Раньше мы бы дня тут не выжили.

Гедимин недоверчиво хмыкнул. «Дня? Бронны выживали тысячелетиями. Не в бочках же прятались…»

— А что нергоны? Им-то что не по нраву?

— Вот это им и не по нраву, — вздохнул Айзек. — Насколько мы с Маккензи и Кененом смогли понять. Они приспосабливались к хаосу, он их усиливал… теперь им тяжело и неудобно. И очень досадно.

Он едва заметно ухмыльнулся.

«Чем я занимаюсь, мать моя колба⁈ Вникаю, кто здесь кому макака?» — Гедимин досадливо сощурился. «Будто в тюрьме этого не наелся…»

— А Куэнны?

— А что Куэнны? — Айзек пожал плечами. — Как видишь, одна колония заброшена, другая неизвестно где… Говорят, они соединили пригодные для жизни полости в одно целое и разожгли Пламя, заставив его каждые сорок часов давать свет. Прочая ерунда их не интересовала даже тогда.

«Проще оказалось построить реактор такой мощности, чем добиться пользы от местных источников энергии,» — взял себе на заметку Гедимин. «Жаль, я его не увидел. Но, судя по „сигме“ и накопителям…»

— Пламя — альнкит? — спросил он наугад, внимательно глядя на Айзека. Тот хмыкнул.

— Постарайся всё-таки туда не лезть. Да, альнкит… то, что Кенен называет «безоболочником». Удачная конструкция в смысле мощности, но абсолютно неуправляемая. Захочешь воспроизвести, — не здесь, ладно? — его взгляд стал почти умоляющим. Гедимин фыркнул.

— Хватит уже! Я не псих и не диверсант. Значит, Куэнны тут сами по себе… А Кемагвены?

— Кемагвен. Единственное число, — поправил его Айзек. — Он тут один. Их всего — что-то около десятка. Или вовсе вымерли. Они из того же мира, что Куэнны, но повезло им гораздо меньше. Там у всех что-то не то с воспроизводством…

Гедимин ошалело мигнул.

— А клони…

— Что там у Ассархаддона было с клонированием Зелёных Пожирателей? — прищурился Айзек. — Вроде бы так и не освоили…

Гедимин снова мигнул, уже смущённо. «И верно…»

— Они, наверное, клонировались бы, если бы могли, — задумчиво сказал Айзек. — У них нет табу на способы воспроизводства. Тем не менее — их мало. И никогда не было очень много. Кемагвен один… как и его реактор. Чем-то он похож на тебя, не находишь?

Он едва заметно усмехнулся. Гедимин недовольно сощурился, но внутри что-то кольнуло — «Он ведь прав. И я бы, наверное, не отказался…»

— Что ещё спросишь? — Айзек бросил быстрый взгляд на часы. — Кенен рано или поздно придёт меня искать, и вы опять сцепитесь…

Гедимин фыркнул. «Вот хотел что-то спросить, но сбился. Ладно, и правда — пора идти работать.»

— Если светит тут Пламя, зачем эта круглая штука в небе? — спросил он, выползая из шатра. — Она же искусственная? И, похоже, каждый день другая…

— А, это? — Айзек махнул рукой в сторону кругляша в зените. — Солнце договора. Привычная деталь пейзажа, ничего больше. Говорят, спокойнее, когда пейзаж привычный. Это как пластины из фэнрила в окнах на той же Луне. Помнишь эти окошки с картинками?

«Лучше бы они тут ставили картинки в окна,» — Гедимин неприязненно покосился на кругляш. «Не так нелепо выглядело бы. Энергии эта штука, небось, жрёт немеряно.»

— Больше вопросов не осталось? — вежливо спросил Айзек, остановившись у шатра. Гедимин качнул головой.

— Пока достаточно… Стой!

Айзек замер на секунду, прежде чем обернуться.

— Хм?

— Как тебе удалось получить скан материковых пластов со знакомыми породами вместо… всего того, что тут вылезает на экран? — спросил Гедимин. — Я же точно помню — там были земные минералы!

Айзек развёл руками.

— Сам не знаю, атомщик. Видимо, программный сбой.

— Айзек! — донёсся со стороны лаборатории недовольный голос Гварзы. — Тебе там помощь не нужна?

— Иду! — громко ответил сармат, жестом велев Гедимину не открывать рта, и быстро зашагал к машине. Гедимин, выждав десяток секунд, пошёл за ним. Внутри черепа ещё трещало и искрило. «Теперь я много знаю о местной разумной фауне. Осталось выяснить, на кой мне это понадобилось.»

7 день Кислоты, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Герметичный цилиндр ещё оставался тёплым, когда Гедимин его вскрывал, прогрелся даже светозащитный кожух. Сармат вынул из-под него термодатчики, просмотрел показания и еле слышно хмыкнул. «Цвет пламени — белый» — отметил он, открыв вкладку в электронном журнале. Реакция, за исключением этой детали, была подробно расписана ещё вчера; её продукт лежал в жаропрочном сосуде, покрывая дно на два сантиметра. «Вещество сыпучее, мелкозернистое, ярко-малинового цвета…»

Айзек замедлил шаг у его стола, заглянул в колбу и хмыкнул.

— Можно подумать, ты работаешь с красителями. Один реагент ярче другого, только что не светятся.

Гедимин осторожно освободил рабочий сосуд от продукта реакции, пересыпав его в менее прочную ёмкость. Вещество частично спеклось в тонкие корочки, они падали на дно с тихим звоном. «Поддаётся плавлению при тысяче восьмисот по Кельвину…» — отметил сармат, придирчиво осмотрел колбу и поставил рядом с другой, на сантиметр заполненной зеленовато-бурыми чешуйками.

— «Ксенофториды», — вслух прочитал Айзек этикетку. — «Ксенофторид ксенолития»… «ксенофторид рэссены»… То-то вчера тут гудело пламя. Работал с галогенами? И какие результаты?

Гедимин кивнул на колбы.

— Ксенофториды.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Есть идеи для применения? — он достал колбу с малиновым порошком и внимательно её осмотрел. Гедимин пожал плечами.

— Надо пробовать. От фторидов бывает прок.

— В крайнем случае, этой штукой можно намазать указатели, — вздохнул Айзек, возвращая колбу на место. — Отсыпешь мне полграмма для проверки на токсичность. И вон той, зелёной, тоже.

Гедимин удивлённо мигнул и быстро потянулся за пустой пробиркой — такого интереса к его возне с химикатами Айзек до сих пор не проявлял.

Из-за дальнего стола донёсся протяжный вздох. Вепуат, выключив микросканер, поднялся на ноги, повернулся к сарматам и досадливо хмыкнул.

— Везде ДНК, — сообщил он озадаченному Гедимину — тот напряжённо вспоминал, что могло так расстроить Вепуата. — Все слои — чуть обработанная натуральная органика. Волокно, покровные ткани… в общем — флора и фауна. Никакой полимеризации, никаких неклеточных структур.

— А ты что думал найти? — Гедимин вспомнил, о чём речь, но остался озадаченным. — Видел же, какой тут уровень технологий…

— Думал, вдруг что от Куэннов осталось, — Вепуат разочарованно вздохнул. — Видимо, всё вывезли. Или истлело.

— Я не уверен, что они вообще чем-то покрывали полы, — покачал головой Айзек. — В Городе Каналов мы ничего такого не заметили. У них когти — наверное, в подстилках они вязнут, неудобно…

Из-за переборки с сердитым фырканьем выглянул Гварза.

— Айзек, тебя долго ждать?

— Иду я, — откликнулся сармат с едва различимым раздражением в голосе. — Гедимин, так ты мне отсыпешь… ага, хорошо. И какую-нибудь мелкую отливку из рэссены. Тоже проверим на токсичность.

Гедимин мигнул.

— Её кто-то есть собирается?.. Ладно, держи.

Он достал из-под брони одну из «таблеток» — цилиндрических отливок — на них вчера ставили опыты по магнетизму. «Не магнитятся,» — установил Гедимин, прежде чем высыпать отливки в карман. «Сделать катушку и проверить электромагнитное поле…»

…Когда сармат выбрался из лаборатории, в воздухе реяли споры огнелюбок, и над холмами кишели летучие организмы — от поедателей спор до высших хищников длиной с сарматский локоть. Уже заметно посветлело — можно было различить насыщенную «пылью» дымку и отличить красные огнелюбки от лиловых.

— Опять стражей куда-то унесло, — заметил Вепуат, глядя на экран передатчика — ему уже посылали информацию два отправленных на разведку дрона. — Один Калиг сюда ходит, как на работу. Каждую ночь бродит вдоль периметра.

Гедимин удивлённо хмыкнул — после первой ночи на Равнине на Калига он не натыкался и вообще успел о нём забыть.

Вепуат ещё пару секунд высматривал что-то на экране, потом сердито фыркнул.

— Наберёшь тут образцов! Как бы так спуститься с холма, чтобы никто не прицепился? Во-он там, у зарывшегося дерева, какие-то новые экземпляры…

Гедимин, оторванный от мыслей об остывающем в лаборатории проводе и возможных материалах для его изоляции, недовольно сощурился.

— Провалишься. Ты видишь, где там разломы? Я не вижу.

— Ну не на каждом же шагу разломы, — отмахнулся Вепуат. — Бронны вчера там бегали, сам видел. Мальгес спину чесал. Может, от него что осталось…

— Собираешь образцы? — Гедимин сдержанно хмыкнул. Мальгеса вчера не удалось даже просканировать — как-то не подвернулось случая. «Если там остался мех, то его давно сдуло. Или завалился между камешками. И вообще — непохоже, что Мальгесы обильно линяют… Hasu! Опять отвлёкся на чужую работу. Из чего, всё-таки, сделать изоляцию? Диэлектриков тут много, но вот пластичных…»

— Смотри! — вскрикнул Вепуат. Опустив передатчик, он выглядывал что-то среди холмов. Оно немного сдвинулось — и теперь и Гедимин заметил в извилистой долине, среди живых валунов и торчащих из них перистых листьев, пучки раскрашенных волокон на длинных палках.

Палки были скреплены крест-накрест, пучки — развешаны в определённом порядке, — издалека сходило за полосатое полотно в четыре цвета. Яркость красителей наводила на мысли о химической промышленности, но Гедимин вспомнил минеральные соли, выделенные им в простейших реакциях, и раскраску местной растительности.

— Кто-то едет сюда, — сказал Вепуат, присмотревшись к мерному покачиванию «знамён». — Смотри, тут, ближе — две палки в одних цветах, а там, поодаль, — совсем другие.

— Два каравана? — Гедимин почти сфокусировал взгляд на тенях за грудами валунов, но очередной лист развернулся, закрывая обзор. — На волокушах?

— Да нет, похоже, верхом. Видишь? — Вепуат указал на что-то, различимое за шевелениями листьев только ему. — Один зверь, второй зверь. Знаменосец — на загривке. Волосы вроде тёмные.

— Бронны? — Гедимин оглянулся на тихий лагерь. — Думаешь, сюда?

— Приближаются, — пожал плечами Вепуат. — Много петляют, но приближаются… А! Там страж с ними. Идёт рядом с караваном. Видел — посох сверкнул?

Гедимин качнул головой.

— Пойду за Айзеком. Это его работа.

— Что там? — раздался за его спиной голос Айзека. Сармат вышел из-за шатров и остановился у обрыва.

— Держитесь на холме, никуда не спускайтесь, — дежурно предупредил он, с подозрением глядя на Гедимина и Вепуата. — Что тут такое?

— Два каравана, — разведчик кивнул на дальний холм, из-за которого снова показались «знамёна» двух отрядов. — Похоже, сюда.

Айзек пригляделся и радостно хмыкнул.

— Так и есть! Караваны из Синви и Алвена. Говорил же я — если кто может их поторопить, то это Кайшу. Скоро, атомщик, у тебя будет гора образцов. Отойдите к шатрам, близко пока не лезьте, — это, и правда, работа для нас с Кененом. Эй, Гва-арза! Приё-о-ом!

Гедимин мигнул.

— Странно как-то к нам тут относятся, — обиженно хмыкнул Вепуат, глядя вслед убегающему Айзеку. — Ладно, пойдём к шатрам. Интересно, издалека эти караваны? И что там, на дорогах, с кочевниками? Такая мелочь их не привлекает?

К обрыву вышли Айзек и Гварза, и Вепуат примолк и отодвинулся к шатрам. Из-за плетёных загородок повыбирались аборигены и залезли на бочки, высматривая в низине приближающийся караван. Он подошёл уже к холму, «деревья» больше его не заслоняли; теперь Гедимин видел приземистых бронированных зверей с широкими спинами, крохотных на большом расстоянии седоков с корзинами чуть ли не с них размером, гордо поднятые «флаги» из крашеного волокна и заметный промежуток между двумя караванами. В первом ехали Бронны, во втором — Скогны, — теперь уже можно было разглядеть чёрные и светло-жёлтые гривы над острыми ушами.

«А куда пропал храни…» — хотел было спросить Гедимин, но не успел даже додумать вопрос. Рядом с головным зверем первого каравана появилась ссутуленная, но всё равно высокая фигура. Существо перемещалось внаклонку, выставив на обозрение длиннейшие спинные шипы, и только посох в лапе мешал ему опуститься на четыре ноги. Оно было серовато-чёрным, блестящим, каким-то пластинчатым и очень колючим.

— Ещё один, — еле слышно прокомментировал Вепуат. — А бывает по два стража одной расы?

— Калиг и Навкет, — отозвался Гедимин, вглядываясь в пластины на спине и плечах существа. «А ведь эти чешуи — стальные. Обычная сталь, никаких ксенометаллов. И шипы тоже. А кожный покров… Уран и торий! Это не кожа и не покров. Оно всё неорганическое!»

Он схватился за сканер, и вовремя — караван уже развернулся у подножия холма, и под пологим склоном послышалось пыхтение — звери, распластавшись на осыпи, вползали на плато. Гедимин на секунду подумал, что надо бы найти время, расчистить склон и выдолбить ступени, но тут же забыл о дорожных проблемах — на холм поднялось неорганическое существо, ожившая статуя из чёрного базальта, местами окованная сталью. «Без следов коррозии,» — машинально отметил Гедимин, направляя на чужака луч сканера. Существо прикрыло глаза широкой когтистой ладонью и встряхнулось так, что шипы зазвенели.

— Heta! — в один голос рявкнули на Гедимина Кенен и Айзек, развернувшись к шатрам. Сармат спрятал сканер за спину и досадливо сощурился. «Каким местом они все чуют „сигму“? Может, и мне надо?»

— Твёрдой вам земли, — шипастое существо прижало лапу к груди. Говорило оно внятно, но что-то внутри него звенело, громыхало и лязгало, как ненадёжно закреплённая камнедробилка. Айзек склонил голову, прикасаясь пальцами ко лбу.

— Спокойных тебе дорог, Корген… и вам, жители Алвена и Синви.

Все четыре зверя уже взобрались на холм и улеглись попарно, привычно вжавшись в землю. Седокам явно было не по себе. Они неприязненно переглядывались и не выпускали из рук корзины. Корген сказал им что-то — сперва одной группе, потом другой; пришельцы нестройно изобразили приветственный жест и уставились на Айзека.

— Здесь камни из Сфена Земли, — Корген скрипуче-протяжно распорядился, и чужаки принялись открывать корзины. — Сам я их не собирал, только проводил до холма. Посланцы просят тебя оценить привезённое.

— Гедимин, — Айзек повернулся к шатрам, украдкой показывая сарматам кулак; ремонтник удивлённо мигнул, зато Вепуат с презрительным хмыканьем убрал руки за спину — ещё одна попытка сканирования, похоже, провалилась. — Посмотри на образцы. Их надо выложить на что-то ровное… Вепуат, неси подстилку из шатра!

Гедимин шагнул к открытой корзине. Бронны, держащиеся за неё с двух сторон, смотрели на него снизу вверх с явной опаской — вместе со своим плоским зверем они были едва ему по пояс. Сармат опустился на траву, заглянул под плетёную крышку и еле слышно хмыкнул — кое-что из правил сбора образцов до аборигенов дошло без искажений. В корзине, проложенные мягким волокном, слоями лежали свёртки из белых листьев — листьев растения, с прожилками и погрызами, а не бумажных листов, как померещилось было Гедимину. По наиболее гладкому месту каждого листа ровными старательными строчками тянулись знаки. Сармат взял обёрнутый камень, машинально вгляделся в надпись — один из Броннов, протянув руку, неловко подтолкнул его, разворачивая строки вертикально. Гедимин мигнул.

— Вроде нормально, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Даже надписи нанесены… Айзек, сможешь прочитать?

— Давай лист, — отозвался Айзек, жестом показывая, что свёрток неплохо бы развернуть. Гедимин вытряхнул камень на ладонь — и снова хмыкнул. «А тот летучий диск умеет переводить. Они ведь правда старались взять керн. Но технология бурения им, видимо, незнакома…»

На его ладони лежал обломок камня, старательно обколотый до цилиндра — без шлифовки, разумеется, но почти ровно. «Объём установленный, работать с образцом можно…» — Гедимин придирчиво его осмотрел и пожал плечами. Откуда-то доносилось фырканье; покосившись на источник звука, сармат увидел группу Скогнов из второго каравана. Они тыкали пальцами в керн и ухмылялись, не пряча зубов. Бронны недобро щерились в их сторону, и отогнутые когти на их руках нервно подрагивали.

— Тихо там! — недовольно сощурился Гедимин, поднимая корзины со спины зверя. Бронны, вцепившиеся в них, едва успели спрыгнуть — сармат не ожидал, что они будут держаться так крепко.

— В другой корзине мешочки с мелкими камнями и песком, — перевёл Корген их встревоженные возгласы. — Они сделали надписи очень чётко, но сильно спешили — краска могла смазаться. Посмотри, это можно прочесть?

Айзек выдернул из корзины подвернувшийся мешочек, глянул на слегка расплывшиеся строчки и уверенно кивнул.

— Скажи, чтоб не беспокоились. Но лучше делать надписи на белых листках и класть их внутрь. Поблагодари их за быструю и хорошую работу.

Корген проскрежетал пару фраз, и Бронны заулыбались. Их предводитель (так Гедимин решил по увесистым рядам бус, чудом не согнувшим аборигена в колесо) бросил презрительный взгляд на караван Скогнов и отвернулся. Оттуда снова донеслось фырканье и короткие реплики. Гедимин увидел, что Айзек болезненно морщится.

— Посмотри, что привезли Скогны, — прошептал он ремонтнику, — и мы их отпустим, пока не пришлось разнимать.

— Они же вроде союзники? — прошептал тот в ответ, заглядывая в скогнийскую корзину. Скогны притихли, зато насторожились Бронны — Гедимин видел боковым зрением, как те приподнимаются и присматриваются. Айзек тяжело вздохнул.

«А вот Скогны бурить умеют,» — Гедимин вынул из белого листа аккуратный высверленный керн и одобрительно хмыкнул. «Не очень понятно, что это было — мягкое сверло с абразивом?.. Надеюсь, им не очень дорого даются эти свёрла…»

— Тот же минерал, что под этим холмом, — заметил он, показывая Айзеку обёртку с надписью. — Или очень похожий. Видимо, образует слои по всему Сфену… Так что там на этикетке? Читается?

— Взято из холма трёх деревьев-башен над ручьём, рядом с Алвеном, — прочёл Айзек. — И указано, кто брал… Гедимин, что ты смотришь? Ты чего ждал — широты и долготы?

Сармат проглотил ругательство.

— Надеюсь, они сами найдут этот холм, если он будет нужен, — пробормотал он без особой уверенности. — Ты умеешь хранить эту… бумагу? Не расползётся при высыхании?

— Делай снимки, атомщик, — прошептал Айзек в ответ. — Я помогу с переводом. Будет небольшой архив. Они сделали, что могли, понимаешь? Здесь всё-таки не Земля.

— Да понял я, понял, — поморщился Гедимин, перетаскивая ещё две корзины со спины вьючного зверя на траву у шатра. Айзек уже благодарил Скогнов, потом от себя добавил что-то Корген — и караваны, развернувшись, двинулись вниз по склону, оставив на плато широкие ямы без единой травинки. Аборигены ещё пару раз обернулись, помахали «флагами»; Корген стоял у обрыва, воткнув посох на полметра в гравий, смотрел им вслед, и Гедимину казалось, что он облегчённо вздыхает.

— Ничего себе запасы, — прошептал, неслышно подойдя, Вепуат. — Помочь донести?

— Они лёгкие, — отмахнулся Гедимин. — Тут больше волокна, чем камня.

Вепуат проследил, как он оборачивает ненадёжные плетёные стенки защитным полем и вешает корзины на выдвинутые из брони щитки, быстро оглянулся через плечо на задумавшегося Коргена и едва заметно ухмыльнулся.

— Аборигены, очевидно, не ладят. Но культурные связи между ними теснейшие. Одни и те же материалы для всего, что сделано руками. Одно волокно, одни шкуры, одна древесина — даже зубы для бус одни и те же.

Гедимин покосился на его дроны, плавно кружащие над холмом. «Сканирование, похоже, задалось — все ДНК пересчитал…»

— Тут, наверное, выбор небольшой, — предположил он, восстановив в памяти обрывки познавательных фильмов. — Окультуренная флора и фауна… её вообще не очень много.

— Десятка три наберётся, — уточнил Вепуат, сверившись с передатчиком. — Не так мало, на самом деле… Помнишь эти их маленькие подвески в форме спиральных галактик?

Гедимин мигнул — в такие подробности он не вдавался.

— Это же растение даёт ягоды курруи, — сказал Вепуат. — Очень плотная древесина с необычной структурой… Кстати — помнишь, я выяснял, кто чем дышит?

Гедимин заинтересованно хмыкнул.

— Те растения, что идут аборигенам в пищу, сплошь поглощают тот же окислитель, — с видом заговорщика прошептал Вепуат. — При том, что дикая флора тянет всё подряд. Исключение одно — те грибы, которыми отравилась Би-плазма. Вот у них окислитель другой… но тоже всего один. Где-то, похоже, есть разумный вид, который только их и ест…

Гедимин пожал плечами.

— Айзек говорил, что весь разум сюда пришёл извне. Видимо, со своими запасами. Это… разумно, — он коротко усмехнулся. — Стой… что тогда с животными? Я видел в корзинах летучие штуки. Что у них с окислителями?

Вепуат задумчиво сощурился, замедлив шаг у самого трапа.

— А вот тут неясно. Это местная фауна с тремя окислителями, но её, несомненно, едят. И не травятся. Как-нибудь подвешу дрон над местной кухней — может, дело в способах приготовления?

…Сортировка образцов заняла гораздо меньше времени, чем думал Гедимин, — через час все камни были разложены по лоткам, выставленным в два ряда. В первом были минералы, собранные по округе, во втором — привезённые из Синви и Алвена, — их несомненные аналоги, с минимальными, микроскопическими отличиями.

— Хм… — Айзек, приклеив последнюю этикетку, задумчиво посмотрел на два ровных ряда. — Одно и то же, да?

Гедимин кивнул.

— Сфен — это про геологию?

Айзек поднял взгляд к потолку.

— Это про всё, атомщик. Видимо, и про геологию. Проверь их как следует. Нам надо бы определиться с местом стройки. Толстый устойчивый пласт, помнишь?

— Проверим, — отозвался Гедимин. — Но я бы подождал других образцов. В других Сфенах могут быть более подходящие пласты.

Айзек вздохнул.

— Исключено, атомщик. Мы строим в Сфене Земли. Вопрос в том, на каком расстоянии от Сердца, и где конкретно, — но со Сфеном всё решено.

— Почему? — спросил Гедимин, глядя ему в глаза. — Если ты не видел местности…

— Я много чего видел, — Айзек слегка сощурился. — Достаточно споров, атомщик. Только в Сфене Земли можно рассчитывать хоть на какую-то стабильность. Минимум потрясений и катаклизмов… Определяйся с пластом. Вся Равнина ждёт нашего решения.

Последнее прозвучало так пафосно, что Гедимин фыркнул в респиратор, но Айзек уже отошёл за переборку и сделал вид, что ничего не слышит.

«Минимум катаклизмов…» — сармат вспомнил металлический ливень и многометровый слой вулканического шлака под ногами. «Придётся поверить. Надеюсь, станция выстоит. Мы с Иджесом всё-таки старались.»

…Боёк опустился на каменную пластинку. Когда звон затих, Гедимин его поднял и вгляделся в верхние, отделившиеся и лопнувшие, слои. «Область поражения глубже, чем для местных образцов. Видно невооружённым глазом. Но лучше проверить…» — он направил на камень сканирующий луч. «Да, так и есть. Слои толще, но более рыхлые. Похоже, что формировались под меньшим давлением… А это что?»

Он вгляделся в симметричные образования, отличающиеся от камня только формой и структурой, и еле слышно хмыкнул.

— Вепуат, тут окаменелые споры. Хочешь посмотреть?

— Да? Показывай! — Вепуат, оживившись, завис над экраном сканера. — Надо бы извлечь и сравнить с современными видами. Что-то в них знакомое…

За его спиной кто-то презрительно фыркнул.

— Палеонтологи, мать моя пробирка! Они ещё и палеонтологи… — услышал Гедимин бормотание Гварзы. Когда он развернулся на звук, Кенен уже выходил в шлюзовую камеру. Вепуат, еле слышно хмыкнув, пожал плечами.

— Работал бы он, что ли… Ходит и ходит, и всё ему не так. У тебя ещё есть такие камни? Давай сюда, я их сам на споры проверю.

8 день Мрака, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Так и не придумал?

Гедимин покачал головой.

— Не подобрать достаточно пластичную основу. Без неё изоляция лопнет на сгибе.

Под ногами шуршало — в темноте из-под гравия пробивались новые огнелюбки. Цвет их листьев ещё было не различить, но Гедимин уже научился распознавать, когда долгая равнинная ночь переходит в утренние сумерки. Через восемь часов на горизонте должен был вспыхнуть зелёный гейзер.

«Свет из Сердца Пламени идёт сюда восемь часов. Мы позавчера добрались за считанные минуты,» — Гедимин беззвучно усмехнулся. «Значит, посланцы с образцами тоже дойдут быстро. Может быть, уже сегодня.»

— Смотри! — Вепуат, подняв голову, разглядывал что-то в небе. Гедимин посмотрел туда же — и удивлённо мигнул. Среди пёстрых светящихся пятен и полос, ничуть не похожих на привычные звёзды и очертания галактик, медленно разгорались три объекта — большой полукруг с накинутым вперехлёст полукольцом, три слипшихся шара и равносторонний треугольник с торчащими из углов выростами. Объекты светились всё ярче, постепенно меняя цвет и сдвигаясь в разные стороны. Через пять минут они замерли — синевато-серебряный полукруг точно над горизонтом, треугольник — в зените, тройной шар — в стороне от них, на выпуклой складке неба.

— Это что, сегодняшние солнца? — Вепуат нервно хмыкнул. — Интересная форма.

Гедимин пожал плечами.

— Если это голограмма для украшения неба, можно придать ей любую форму. Когда там висит одна и круглая, на солнце она всё равно не похожа.

— Хотел бы я знать, для кого такое небо привычно и приятно, — пробормотал Вепуат, глядя на замершие «солнца». — Или нет… не хотел бы.

Что-то еле слышно гудело; звук приближался, становясь всё громче. Гедимин оглянулся на лабораторию и увидел в небе над ней среди хаотичных размытых пятен чёткую белую черту. Она стремительно удлинялась и всё больше походила на инверсивный след.

— Кейланн! — Вепуат вскинул руку над головой, прикрывая и себя, и Гедимина защитным полем. — Интересно, он сюда или…

Его последние слова потонули в оглушительном рёве — Кейланн вынырнул из небесной складки прямо над холмом, широко раскинув нелепые крылья и хвостовой веер. Каким-то чудом они не отломались, и сам он не грохнулся, затормозив на сверхмалой высоте, — только ураганный порыв ветра ударил в защитное поле, разметав мелкий гравий и повыдирав с корнем огнелюбки. Гедимин успел разглядеть, что Кейланн прижимает к бронированному брюху какие-то сплющенные шары; ещё секунда — и существо разжало лапы, и три «бомбы» рухнули на холм, оставив в слое гравия обширные воронки. Кейланн взмахнул хвостом, изменил форму крыльев — и, оттолкнувшись от воздуха, взмыл на пару сотен метров вертикально вверх. Когда ошеломлённый Гедимин выбрался из-под защитного поля и промигался, инверсивный след уже дотянулся до края неба и медленно таял.

— Воздушный обстрел, sa has— sulesh! — Вепуат встряхнул головой, прижимая к груди успевшие нырнуть под купол дроны. — Это он промахнулся или целился не в нас?

Гедимин резким жестом велел ему залечь. Три предмета лежали неподвижно на дне воронок, не светились и не издавали никаких звуков — и «чутьё ремонтника» говорило, что это не механизмы, и что никакой опасности это не представляет. Сармат осторожно прощупал приплюснутые шары лучом сканера — и не удержался от усмешки.

— Heta! Ничего опасного. Это образцы минералов. Воздушная доставка…

— Эй! — раздался из-за шатров встревоженный голос Айзека. — Вы здесь? Целы?

— Выходи, — отозвался Вепуат. Он успел добраться до сброшенного груза и теперь разглядывал многослойный плетёный кожух, проложенный грубым волокном. Шары казались большими из-за амортизационной оболочки; мешки, спрятанные внутри неё, были меньше раза в четыре.

— Два слоя лопнуло, а третий цел, — заметил Гедимин, вскрывая «посылку». Он смутно надеялся на пластичные материалы, но в оболочках не было ничего, кроме примитивного плетения и набивки волокном. Внутри лежал зашитый мешок из шкуры, также набитый волокном; в небольших полостях, обложенных мягким материалом со всех сторон, Гедимин нашёл свёртки из белых листьев и надписи, идущие сверху вниз.

— Это привёз Кейланн? — Айзек выдернул образец из его руки и всмотрелся в значки, подсвечивая их лучом фонаря. — В такую рань?.. Да, всё верно. Камни прислали из Тогота. Окрестности Сердца Пламени…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Видимо, очень спешили. С этих зверьков только бомбы бросать. Такая скорость и высота, — без взрывчатки разнесёт…

Айзек недовольно посмотрел на него и протянул свёрток Гедимину.

— Займись образцами. Сегодня придут все караваны — работы будет много.

…Камень не зазвенел — он лопнул с сухим треском. Один удар бойка рассёк его почти надвое, отколов и подбросив кверху треснувшие слои. Гедимин уже без сканера видел тоненькие серые прослойки между бело-жёлтыми плотными пластами — там обычно лежали окаменевшие споры, и на изломе уже проглядывало несколько штук.

— Огнелюбки, — уверенно сказал Вепуат, едва взглянув на экран сканера. — Целая куча спор огнелюбок.

Гедимин вынул осколки из креплений, переложил в кювету и оглянулся на Айзека. Тот молча стоял у установки и задумчиво щурился.

— Не годится, — сказал Гедимин, поставив кювету в ряд с ещё двумя; камни, лежащие в них, были одного цвета и очень похожей структуры, но отличались толщиной слоёв — и, как выяснилось, прочностью. — Рыхлый, легко раскалывается, что поперёк слоёв, что вдоль.

— Чем ближе к Сердцу, тем хуже камень? — Айзек поддел когтем отколовшуюся желтоватую пластинку, царапнул проступившую на изломе выпуклость — миниатюрное кольцо. — Тут ещё окаменелость. Посмотри, Вепуат, — может, что-то интересное…

Разведчик озадаченно хмыкнул ему вслед, но Айзек уже вышел.

— Тоже споры, — пробормотал он, разглядывая чёткое кольцо. — Одну такую я видел. А здесь их много… вон тут ещё две… Интересно, — в наших образцах, из-под холма, таких штук нет. Темноты, что ли, не любят…

Гедимин подошёл к литейной станции. Кусок комковатой породы почти уже испарился, оставив на дне тигля пригоршню чёрных кристаллов. «Довольно крупные,» — отметил про себя сармат. «Те, что из Синви, были мельче. А наши совсем крохотные. Проверить на прочность и попробовать расплавить…»

…Гедимин сверился с термодатчиками. Тонкие пластинки ксенолития почти уже остыли, но красноватые разводы на поверхности никуда не делись. Сармат посмотрел на анализатор, «просветил» уже остывшие и сложенные в стопки пластины из Синви и со вздохом полез в память передатчика — вносить изменения в справочник. Сверка групп знаков заняла немного времени — через несколько секунд на экране снова появилось обозначение ксенолития, но рядом с ним стояли незнакомые символы.

— Второй металл, — пояснил Гедимин для озадаченного Вепуата. — Их всё время было два. Какая-то примесь… Тут она буроватая, а в новых образцах — красная.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Два разных?.. Видимо, по свойствам очень близкие, — ты же много опытов с ним ставил…

— С жёлтым — да, — нехотя признал Гедимин. — Очень близкие щелочные металлы… Надо будет поработать с солями — хотя бы на них должны вылезти отличия. А с красной примесью я ещё не работал. Попробовать сжечь…

Из-за плеча донёсся вздох.

— Скучаете в ожидании новых образцов? — Айзек прошёл мимо литейной станции и остановился у контейнера с отливками. — Гедимин, у тебя там что-то булькает, а форма не готова. Прогорит тигель, попортит станину…

Сармат озадаченно мигнул. «Форма? Я отливать ничего не собира… Hasu!»

В следующую секунду он стоял у тигля, где оставил час назад горстку «чёрного песка» — крупных кристаллов из тоготской руды. Сейчас на дне ёмкости булькала прогретая до трёх тысяч по Кельвину бурая жижа. Сармат подставил первую подвернувшуюся форму — расплав потёк быстро, не показывая твёрдых вкраплений и не налипая на стенки. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Всего три тысячи? Образцы с холма до четырёх не размягчались…»

Он оглянулся на контейнер с «песком» из Синви. «Даже не проверил. А ведь кристаллы крупнее, и другие свойства могли поменяться… Всё надо проверять. Абсолютно всё.»

— Чёрный песок из Тогота плавится при трёх тысячах, — сообщил он в простраство — надо было с кем-то поделиться удивлением, пусть даже его опыты с минералами никого не интересовали. Из пространства донеслось удивлённое хмыканье — сразу с двух сторон.

— Покажи, — потребовал Айзек, мигом изменившись в лице. Несколько секунд он изучал остывающую отливку, потом быстро пошёл к полузадвинутой переборке и исчез за ней. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Видимо, внутренние связи слабее, — пояснил сам себе «химик», разглядывая уцелевшие тоготские кристаллы. — Эти штуки явно формировались под давлением. И под Тоготом оно было меньше. Интересно, что их так сплющивало…

…Гедимин выходил из лаборатории последним, уже под гул разогревающегося двигателя, на ходу внося заметки в журнал. На столе осталась зафиксированная ёмкость с подсыхающим чёрным порошком — «гидроксид красного ксенолития» оказался нерастворимым, выпал на дно колбы и теперь ждал, пока у кого-нибудь дойдут руки его изучить. «Интересно будет посмотреть на него в чистом виде,» — думал сармат, закрывая за собой люк и заталкивая в машину втяжной трап. Небо окончательно посветлело, тени стали чёткими и ложились строго от предполагаемого направления на Сердце Пламени, под ногамикопошились огнелюбки, горизонт периодически мутнел от быстропроходящих дождей. Машина медленно сползала с холма; Гедимин подошёл к обрыву и смотрел, как сворачиваются в трубки листья «живых валунов», собирая падающую воду. За спиной кто-то сердито хмыкнул.

«Что ему на этот раз не так?» — Гедимин угрюмо сощурился. Оборачиваться он не стал, надеясь, что Гварза пойдёт по своим делам, но через несколько секунд тот постучал пальцем по броне ремонтника.

— Чего? — нехотя обернулся тот, мысленно готовясь к драке. Айзек уехал, можно было не бояться его побеспокоить, Вепуат влезать бы не стал…

— Те кристаллы, которые ты назвал чёрным песком… — медленно проговорил Гварза, глядя мимо него. — Где ты их взял?

Гедимин мигнул.

— Местный минерал. Много в осадочном слое, — он тронул ступнёй рыхлый гравий. Гварза болезненно поморщился.

— Айзек сказал, что не знает конкретного минерала, — он покосился на долину, по которой медленно ехала передвижная лаборатория. — Как это вещество выглядит?

Гедимин снова мигнул.

— Сканер тоже Айзек отобрал?

Разворошив верхний слой гравия, он выцепил крупный обломок с блестящими прямо на поверхности вкраплениями.

— Этот минерал. Отлично виден на сканере. Тебе зачем?

— Угу, — буркнул Кенен и, не обращая больше внимания на Гедимина, ушёл к шатрам. Сармат увидел, как он наклоняется и перебирает камни, а потом достаёт мешок для образцов. «И правда, собирает обломки,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Интересно…»

— Геолог, ядро Сатурна! — громко прокомментировал злопамятный Вепуат.

— Работай! — сердито фыркнул Гварза, наполняя мешок; он даже не повернулся к разведчику.

— Чего это он? — тихо спросил Вепуат у Гедимина, подойдя к обрыву. Сармат пожал плечами.

— Айзек что-то рассказал. Возможно, нашли область применения…

Что-то мелькнуло среди холмов, и он, замолчав, вгляделся в шевелящиеся заросли. Через несколько долгих секунд из-за «кустов» показалась первая палка с привязанными к ней пучками волокна, блеснул мокрый щиток на спине панцирного зверя, потом ярко заалел в дневном свете кусок ткани, прикреплённый к той же палке, но перекладиной ниже. Гедимин хмыкнул.

— Кажется, к нам, — оглянулся он на Вепуата. — Стражей никого нет, Айзек уехал… Гварза понимает по-местному?

Гварза, с мешком в руке подошедший к обрыву, сердито фыркнул.

— Оба к шатрам — и не вылезать без приказа!

…Два зверя медленно поднялись на холм и, едва отойдя от опасного края, тут же залегли и захрустели травой вперемешку с гравием. Гедимин уже видел сканограммы их пастей, украдкой сделанные Вепуатом, — всё, кроме маленьких слитков рэссены, эти мощные челюсти перемалывали без усилий. Седоки — светлокожие Скогны в явно избыточном количестве бус и меховых хвостов — с опаской смотрели на сарматов из жёлоба между двумя рядами корзин. Каждая корзина была помечена пучками цветного волокна; некоторые совпадали по цветам со «знаменем» каравана.

Гварза коротко сказал что-то на местном, быстро получил ответ и повернулся к сарматам, жестом приказав сканировать. Скогны принялись отвязывать корзины и осторожно спускать их на землю; с ремешками и самодельными блоками они управлялись довольно ловко. «У них много рычажных механизмов. Странно, что колёсных нет…» — мелькнуло в голове Гедимина, пока он разглядывал экран сканера. Часть образцов собирали сами Скогны — сармат узнал старательно высверленные керны; часть им выдали Бронны, сами почему-то не приехавшие.

— Tza, — довольно кивнул Гедимин, повернувшись к Гварзе. — Скажи им, что всё в порядке. Откуда караван?

— Из Сэви, — отозвался Кенен. — Образцы неси в шатёр. Без Айзека не разбирать! Мне некогда заниматься переводом.

Двое Скогнов с максимальным количеством бус уже спустились на землю и с учтивыми жестами подошли к Гварзе. Тот ответил и указал на шатёр. Трое пошли к строению; Гварза старался шагать через раз, и Скогны почти за ним поспевали.

— Переговоры, надо полагать, — сказал Вепуат, проводив их взглядом. — Ладно, лаборатория всё равно уехала… Помочь с корзинами?

Сгружая образцы в шатре, Гедимин прислушивался к голосам — аборигены на окраине лагеря внезапно оживились, и их перекрикивания заглушали негромкие переговоры в соседнем строении. Когда сармат выбрался к их стоянке, он увидел рядом воткнутые в гравий «знамёна» селения Сэви и двух плоских зверей, уткнувшихся мордами в какие-то объедки. Пищевых отходов им насыпали с горкой, добавив рваные листья-обёртки и даже обломки корзины, — животные, как полевой утилизатор, перемалывали всё, очищая землю до гравия. На их спинах ещё оставалась упряжь — бронированным зверям она, должно быть, не мешала; у забытой корзины сидел один из Скогнов, копаясь в вещах. Гедимин равнодушно скользнул взглядом по плетёным из коры ящичкам и полупустым мешочкам, вытряхнутым из них, и собрался было вернуться к шатрам, но что-то привлекло его внимание.

Скогн нашёл то, что искал, и сел, скрестив ноги, уложив на колено разломанную пополам лепёшку из чего-то ноздреватого. Из мешочка, зажатого в кулаке, он выдавил жидкую кашицу тёмно-синего цвета, тут же туго затянул узкую горловину и отложил мешочек в сторону. Гедимин пристально смотрел на плотную, чуть поблескивающую ткань, залитую сверху чем-то полупрозрачным. Она плавно тянулась, свисая с брони зверя, и сквозь неё наружу не просачивалось ни капли.

— Yiir erri? — Скогн наконец заметил чужака и, не сводя с него растерянного взгляда, отложил недоеденную лепёшку. — Yinrrr?

Гедимин мигнул.

— Это, — он протянул руку к эластичному мешку. — Дай взглянуть.

Скогн определённо не понял ни звука, но жест расшифровал правильно. Гедимин взял из его руки мешок, осторожно потянул за ткань — она поддавалась легко, рыхлое плетение расходилось, но прозрачный слой растягивался вместе с ним, и ёмкость оставалась герметичной. Сармат поднял мешок к свету, прищурился, высматривая слои пропитки. «Однородное вещество… что-то вроде каучука, возможно, синтетическая смола. Взять на изучение…»

Он перевёл взгляд на Скогна. Тот, забыв о лепёшке, над которой уже висела какая-то летучая гусеница, смотрел на сармата, приоткрыв зубастую пасть. Гедимин смутился, быстро оглянулся через плечо, — лаборатории с Айзеком не было, стражей — тоже, идти к Гварзе совершенно не хотелось.

— Это — мне, — он жестом показал, что забирает мешок, и свободной рукой выудил из кармана какие-то обломки. — Тебе — это?

На ладони оказалась одна из ещё нетронутых окислами рэссеновых отливок — пруток толщиной с палец. Гедимин подумал, что надо поискать ещё что-то, но Скогн оказался быстрее. Молниеносным движением он сцапал кусок металла, что-то вскрикнул, ударив себя кулаком с «железкой» по лбу, и в один прыжок исчез за загородкой — там, где собрались и громко общались его сородичи. Гедимин мигнул, несколько секунд подождал, не вернётся ли абориген за ещё одним куском, оброненной лепёшкой или синей жижей, но появилась только вторая гусеница. Спикировав на длинных прозрачных выростах вдоль боков, она сглотнула на лету первую и накрыла собой недоеденную пищу, на глазах растягиваясь вширь и утолщаясь.

…Порвать мешок удалось только с третьей попытки — такую нагрузку выдержал бы только очень прочный скирлин, материал для спецодежды. Ткань поддалась первой; прозрачное вещество, утончаясь, ещё долго тянулось, пока не лопнуло и не повисло тонкими длинными ошмётками. Гедимин, едва дыша, просканировал её; знакомые атомы попадались, но следов ДНК не было, — это явно была сложная органика, полимер, а не слюна или слизь какой-нибудь местной твари. Сармат попробовал её подогреть — она, и без того жидкая, теряла тягучесть уже при восьми сотнях по Кельвину, растекаясь сероватой «водой». Немного пролилось на ладонь; Гедимин выставил её на сквозняк и ждал, наблюдая, как медленно застывает расплав.

— Ага, вот ты где! — в шатёр заглянул Вепуат и удивлённо хмыкнул, увидев, как сармат держит руку на весу. — Что там у тебя? Улитка?

— Первый местный полимер, — Гедимин показал ему разорванный, измазанный в синей жиже мешок — и только сейчас сообразил, что зря не опустошил и не вымыл его перед экспериментами. Вепуат, впрочем, понял всё правильно — заинтересованно хмыкнул, потянул эластичную ткань, взялся за сканер.

— И верно. Гляди-ка, даже без ДНК… водонепроницаемый… на электропроводность проверял?

— Пока нет, — Гедимин аккуратно разрезал остатки мешка надвое, уступив половину разведчику. — Плавится при восьми сотнях по Кельвину — можно лить на открытом огне, в самом примитивном очаге.

— Как-то так, видимо, такую пропитку и делают, — Вепуат оттёр ткань от остатков жижи и придирчиво осмотрел. — Тряпку в горячий вар, просушить, повторить для равномерности… Смотри, тут и шнурок на горловине с пропиткой. А он явно из кожи…

Разведчик растянул тоненькую кожаную полоску между двух пальцев, попробовал на разрыв и удивлённо хмыкнул.

— Хорошая штука. Почти как наши комбинезоны. У макак одежда сильно попроще… Как думаешь, пойдёт на изоляцию?

— Проверим, — отозвался Гедимин. Он, забывшись, поднялся на ноги, услышал треск костяного каркаса и помянул про себя размножение «макак».

— Сейчас починим, — Вепуат засунул вылезшие кости обратно в пазы и положил ладонь Гедимину на макушку, заставляя того пригнуться. — Сам уже думаю перебраться в машину. Эти строения не на сарматов рассчитаны.

Когда Гедимин, поставив на место шатёр, вернулся к стоянке Броннов, чужаков там уже не было — только длинные ямки там, где лежали их звери. Аборигены спрятались под навесом, прикрыв драной сеткой вход. Гедимин осмотрел их корзины, заглянул даже внутрь, — эластичных мешков нигде не было. «Видимо, технология Скогнов. Не всё идёт на обмен…» — сармат разочарованно сощурился. «Надо показать Айзеку. Может, он такое раньше видел. Нужно больше образцов… а в идеале — цех синтеза.»

…Вепуат вырезал для изучения клочок пропитанной ткани в один квадратный сантиметр и махнул рукой — «остальное тебе». Через пять минут у Гедимина была пробирка с восемью миллилитрами густой, быстро застывающей жижи и обрезок грубой ткани из растительных волокон, не представляющей для сармата никакого интереса. Её тоже прибрал Вепуат, пробормотав что-то про условия налипания. Гедимин, пожав плечами, вернулся к пробирке.

«Диэлектрик. Прозрачность для омикрон-потока… прозрачность для сигма-потока… относительная непрозрачность для бета-частиц… в разделённых газах не окисляется…» — Гедимин, неопределённо хмыкнув, плотно закрыл крышки охладителя, оставив внутри кювету с одним миллилитром «каучука». «Дойдёт до минус десяти — проверю пластичность. Сильно охлаждать незачем — навряд ли тут запредельная морозостойкость…»

На подогретый провод «каучук» налипал отлично. Махнув пока рукой на равномерность слоя, Гедимин с нетерпением дождался, когда жидкость застыла, и согнул кабель вместе с изоляцией в колечко. Луч сканера, прощупав покрытие и металл до последнего микрона, принёс ответ, и сармат скупо улыбнулся. «Годится. Идём дальше…»

Пока провод, скрученный в спираль и придавленный прессом, ждал следующей проверки, Гедимин подошёл к охладителю. Над извлечённой кюветой немедленно сгустился пар. «Каучук» лежал на дне сероватой лепёшкой. Сармат потыкал в него когтем и удивлённо хмыкнул. «Пластичность сохранилась. Интересно…»

На растяжение за края остуженная лепёшка реагировала так же, как тёплая — растягивалась, не трескаясь. Потрепав её с разных сторон, Гедимин бросил образец в кювету и выставил на охладителе следующее значение. «Результат хороший. Теперь — минус двадцать. Пойдём с шагом в десять градусов. Если дотянет до минус тридцати…»

— … животные для опытов, — долетел из-за переборки недовольный голос Айзека. — Опыты на Би-плазме недостаточно показательны. Ты что, предлагаешь сразу применить на сарматах?

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Все работают. Айзек ищет источник субстрата… Один Гварза работу не показывает.»

Луч сканера скользил по скрученному кабелю, и сармат недовольно щурился. «Пластичность достаточная. С механической прочностью проблемы. Изотрётся. Попробовать добавки… аналог вулканизации?»

Он оглянулся на прикрытые защитным полем ряды пробирок с разнообразными реагентами. «Сначала — поговорить с Айзеком. Вдруг у местных уже отработанная технология, а я буду тыкаться вслепую…»

Он достал из охладителя кювету и снова хмыкнул. «При минус тридцати пластичность сохраняется. Идём дальше…»

Гедимин только успел подсоединить электроды к проводу, свёрнутому в тугую спираль и намотанному на штырь из земной стали, как из-за переборки быстрым шагом вышел Айзек. На середине отсека он резко развернулся и уставился на Гедимина.

— Электромагнит?

— Изоляцию проверяю, — отозвался ремонтник. — Непрочный полимер, но в целом годится. Нужны нормальные объёмы для исследований. Эту штуку привезли из Сэви — может, и цех где-то рядом. Договоришься о поставках? Они вроде согласны менять на рэссену.

Айзек слушал его, ошалело мигая.

— Постой, атомщик. Какой полимер? Здесь, на Равнине⁈

Он отсоединил электроды и отобрал у Гедимина катушку. Сармат, едва заметно ухмыльнувшись, прошёл мимо него к охладителю. «Минус пятьдесят. Вынимать осторожно, чтоб не высыпалось на пол… Hasu!»

Лепёшка, взятая за край, слегка растянулась и так и повисла. Гедимин встряхнул её над кюветой, намотал на онемевший от холода палец, — полимер стал чуть более упругим, видимо, процессы внутри шли, но до потери эластичности было ещё очень далеко. «Мать моя колба, какой же у него предел⁈ И это — в чистом виде, без обработки… Вот это Скогны. Вот это дикари…»

Из-за плеча донеслось сдавленное хрюканье. Айзек сжимал катушку в руке и трясся от нервного смеха. Перехватив взгляд Гедимина, смеяться он перестал и шумно вздохнул.

— Никаких цехов, атомщик. Это природный эластомер. Выварка из воздушных медуз. Такие большие пузыри, снизу дырка с щупальцами. Помнишь, в Сердце Пламени их чистили, — ты ещё остановился посмотреть? Шкурки потом вываривают…

Гедимин мигнул. «Природный эластомер? Местная фауна? Понятно…»

— Распространённый ресурс? — он вспомнил длинный стол и полные корзины шевелящихся «пузырей». — Тем проще. Достанешь пару литров?

Айзек несколько секунд молча смотрел на него, потом еле слышно хмыкнул.

— Думаешь, это вещество можно как-то применить… в нашей работе?

Гедимин кивнул на охладитель — датчик как раз показывал минус шестьдесят.

— Пластичный диэлектрик с огромной холодостойкостью. Придумаю, как его упрочнить, — и у нас есть изоляция… и замена скирлину. Выясни, как его здесь обрабатывают, — всё, что связано с этим веществом. Пару литров на опыты… и — как оно называется?

Айзек мигнул.

— «Sessh». Это вещество называется «сеш»… или « gzesh»? Это явные сокращения, рабочий жарго… М-да. Атомщик, ты правда кое на что наткнулся. Тут действительно технология… надо будет прояснить…

В задумчивости прижав руку к респиратору, он направился к выходу. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Так эта штука — «сеш» или «гзеш»?

Шлюз уже открывался, и Айзек ничего не услышал.

— Мне показалось, оно — «ксесс», — Вепуат на пару секунд отвлёкся от микросканера. — Выварка из медуз, значит… Их вроде бы разводят в неволе?

Гедимин пожал плечами.

— Чем проще получать эту штуку, тем лучше. Нам будет нужен стабильный источник… эластомера «сеш». Короткое название — легко запомнить.

…«Минус сто двадцать. Сеш сохраняет пластичность до минус ста двадцати. Интересные условия жизни у этих медуз…»

Гедимин прикрыл защитным полем дымящуюся кювету с хрупкими обломками и пошёл к шлюзу. Новую информацию надо было хорошо обдумать.

Дойти он не успел — в лабораторию, обогнав Айзека, влетели двое Скогнов, за ними пролез третий. Прикрикнув на первых, он пристроил копьё на оружейную стойку, поднял взгляд на Гедимина и почтительно поднёс ладонь ко лбу. Айзек выгнал из шлюзовой камеры последнего Скогна (всего их в отсек набилось шестеро) и встал у люка, сложив руки на груди. Аборигены, положив копья на стойку, сгрудились у стола, привстав на кончиках пальцев. Не успел Гедимин снять пробирку с остатками «сеша» со штатива и показать им, как они загомонили, быстро переглядываясь. Сармат не разобрал в их речи ничего, кроме набора звуков, отдалённо похожего на «сеш»… или «хсесс», — это свистошипение произносилось так быстро, что ремонтник только мигать успевал. Один из Скогнов, уверенным жестом оттолкнув других от стола, ткнул когтем в пробирку и быстро заговорил, попутно что-то изображая пальцами. Гедимин беспомощно оглянулся на Айзека.

— Перевод будет?

— Yirr hsessh? — медленно проговорил тот, забрав у сармата пробирку. Скогн щёлкнул по ней отогнутым когтем и выпалил несколько быстрых коротких фраз. Айзек снова спросил, в этот раз быстрее и неразборчивее; Скогн ответил, изобразив пальцами что-то круглое, а потом — плоское и тянущееся. Изогнув ладонь лодочкой, он показал, будто что-то в неё бросает, и размешал пальцем для верности. Другой абориген полез было с пояснениями, но первый на него рявкнул. Гедимин пересчитал их по головам и недовольно сощурился. «Охранники, называется. Мало того, что стражей нет… Будешь тут бояться любого идиота с копьём. Вот кто сейчас защищает лагерь? Они хоть караульных оставили?»

— Khansesshea, — неожиданно чётко проговорил Скогн, снова изобразив пальцами шар с длинным шевелящимся хвостом. — Kiyerr ksessha khansa ti!

Гедимин мигнул.

— «Хансеша», — отозвался на его растерянный взгляд Айзек. — Летающие стаями существа, круглые, с втяжными щупальцами. Их покровы собирают и вываривают. Пену выкидывают. Варка длится долго, пока от жидкости не останется треть. Это «сеш». Как они говорят — заготовка, полуфабрикат. Но уже на что-то годится.

Скогн напряжённо наблюдал за ним. Айзек сказал ему несколько слов, и абориген принялся рыться в ремешках и завязках. Зашевелились и остальные, хватаясь за поясные сумки. Через пару секунд на стол к Гедимину шмякнулся десяток мешочков и даже мешковидные рукавицы с плотными вставками под когти. Все они знакомо блестели — предметы из ткани и кожи были обильно пропитаны «сешем». Самый толстый слой Гедимин разглядел на рукавицах — их обмакнули в выварку раз восемь, не меньше.

— Yirr gzesh? — спросил Айзек, глядя, как сармат подбирает предметы и рассматривает их, проверяя на пластичность. Скогны заухмылялись, вежливо прикрывая зубастые рты, и снова загомонили, пока «предводитель» не вышел вперёд. Он старался говорить медленно, но звуки выходили очень уж странные. Гедимин молча слушал и ждал перевода. «Как Айзек их язык освоил?» — вертелось в голове. «Мне бы тоже не помешало. Стоишь тут, как идиот…»

— В общем, так… — медленно проговорил Айзек, на мгновение приложив пальцы к груди; Скогн тут же замолчал и застенчиво улыбнулся. — «Сеш» держится на основе и тянется вместе с ней. А можно сделать, чтобы держался и не рвался без основы. Тогда он будет называться «гзеш». Так и думал, что это немного разные вещи…

— Как это делается? — нетерпеливо спросил Гедимин. Из-за своего стола уже выбрался Вепуат, встал рядом с ремонтником.

— Его греют вместе с… — Айзек задумчиво сощурился. — С чем-то вроде крови или лимфы одного животного. Туда кладут определённые камни… камни из Сфена Кислоты. Потом перемешивают и греют отдельно — долго, целый день. Когда остынет, пытаются воткнуть нож. Если отскочит — готово.

Скогн оживлённо заверещал и, взлетев на оставленное без присмотра кресло, положил на стол снятый с плеча арбалет… или копьеметалку, — какую-то крайне примитивную конструкцию из дуги, доски с желобком и слегка провисающего жгута. Он поддёрнул жгут когтем и оглянулся на Гедимина. Сармат пригляделся и мигнул. «А вот это уже интересно…»

Жгут был сплетён из десятка тонких полосок, в которых Гедимин уже и без сканера угадал обрезки «сеша», только более плотного и сменившего цвет на тёмно-тёмно-багровый, почти чёрный. Сармат осторожно растянул его и хмыкнул. «Порвать, конечно, можно. Но трудно. Даже мне… Уран и торий! Неплохо они его усовершенствовали…»

Жгут в его руках растянулся уже в семь раз; удерживать его было тяжело, упругая коса вырывалась из пальцев. Гедимин задумчиво щурился, разглядывая тонкие полоски. «Поискать предел прочности… и нагрев-охлаждение проверить надо бы. Но вещество, определённо, интересное…»

Скогны, примолкнув, подались назад и с опаской следили за сарматом. Гедимин аккуратно, не выпуская жгут из рук, свёл растяжение на нет и протянул «арбалет» владельцу.

— Они могут дать мне образец… насовсем? Надо для опытов.

Айзек покачал головой.

— Они-то дадут, но не хотелось бы их грабить. Я свяжусь со старейшинами Синви. Пусть сделают выварку специально для тебя.

Гедимин недовольно сощурился.

— Когда сделают? Через год?

Айзек поморщился.

— Тут не Земля, атомщик. У них нет синтезных цехов. Экспериментируй пока сам… у тебя же есть немного сырья?

— Считанные миллилитры, — ответил сармат. — С чем экспериментировать? Чья кровь, где Сфен Кислоты?

Айзек тяжело вздохнул.

— Ты же понимаешь, что без серьёзной доработки тут не обойтись…

Он повернулся к перешёптывающимся Скогнам — они заметно встревожились. Айзек сказал что-то — судя по жестам, благодарное — и выпроводил их в шлюзовую камеру. Каждый, как заметил Гедимин, быстро оглядывался через плечо; они притихли, и им, похоже, было не по себе.

— Постоять бы со сканером рядом с их котлами, — тихо заметил Вепуат. — Явно какая-то реакция с катализатором. Может, та кровь — просто наиболее доступный источник… чего-то, что можно добыть другими путями.

Гедимин оглянулся на свои пробирки. «Что из этого может быть в крови живого существа — так, чтобы оно при этом не сдохло?..»

…Гедимин наматывал провод на катушку, когда пол под ногами едва заметно дрогнул. Через пять секунд толчок повторился. Гедимин, отложив катушку, оглянулся на Вепуата — тот поднял взгляд от микросканера и с удивлением посмотрел под ноги. Лабораторию снова встряхнуло, в этот раз сильнее.

— Землетрясение? — Вепуат поднялся из-за стола. — Что тут вообще с текто… А, hasu!

— Что угодно, — прошептал Гедимин, намертво прикрепляя все штативы к столу. Холм мелко дрожал. Сармат бросил взгляд на запястье и увидел, как вспыхивает тревожный светодиод.

— Дроны видят что-то внизу! — Вепуат, подобрав оружие, метнулся к шлюзу. — Что-то движется…

Его слова заглушил гул открывающегося люка. Гедимин успел войти следом, на ходу разглядывая экран дозиметра. Прибор — и, похоже, весь холм — захлёстывали волны сигма-квантов. Стрелка-указатель металась из стороны в сторону, пока сармат, сообразив, не развернул руку так, чтобы она смотрела вниз. Метания прекратились — теперь она мерно раскачивалась, пока не остановилась. Лабораторию встряхнуло с удвоенной силой — и внезапно всё замерло.

— Ядро Сатурна! — донёсся из распахнутого шлюза вопль Вепуата. Гедимин, уже не заботясь о герметичности лаборатории, вылетел наружу, сдёргивая с плеча сфалт, — и сам замер на пороге, во все глаза глядя на гиганта, нависшего над холмом. Пятидесятиметровый змей, будто отлитый из металлизированного рилкара, встал на хвост у обрыва, заглядывая из низины в лагерь. В разбросанных по бронированной морде глазах плескалась переливающаяся ртуть.

— Текк’т, — услышал он собственный голос и судорожно сглотнул — горло сжал спазм. Существо, увидев чужаков, чуть приподнялось, встряхнулось со стеклянным звоном и обрушилось в низину. Над обрывом показались ещё две шипастые головы. Холм едва заметно вздрогнул.

— Яд-дро Сатурна, — прошептал Вепуат, медленно подходя к краю. — Полсотни метров, мать моя пробирка…

Гедимин с кривой ухмылкой поднял руку в приветственном жесте. «Они разумны и не враждебны,» — напомнил он себе — рядом с такими гигантами даже немелкого сармата поневоле брала оторопь. Текк’ты, похоже, понимали разницу размеров — ни к сарматам, ни к их лагерю не приближались, поглядывая издалека. Из полевой кухни высыпали Бронны, сбежались к обрыву, что-то вереща и махая руками, но страха в их голосах Гедимин не слышал. Один змей повернул к ним голову — карлики завопили громче прежнего и сгрудились у самого края, рискуя свалиться в низину. Гедимин бросил под обрыв шар защитного поля, растянул его в полосу, соорудив ограждение, — Бронны даже не заметили, всё их внимание занимали сейчас Текк’ты.

— Союзники, — сказал Гедимин Вепуату, застывшему у обрыва. — Наверное, по делу. Надо Айзека позвать…

— Ага, — вяло отозвался тот. — Айзека. Где, рапторида их сожри, все стражи⁈

Текк’там, видимо, надоело взаимное разглядывание — все три головы снова приподнялись над обрывом и наклонились к сарматам. Их тела зазвенели, зашелестели, как осыпающееся разбитое стекло. Ближайший змей выпустил что-то из пасти — оно упало с пятиметровой высоты с глухим грохотом, и ошалело мигнувший Гедимин увидел каменное бревно. Оно было идеально цилиндрическим, отшлифованным до блеска, — громадный керн трёхметровой длины, взятый из тонкослойного пласта уже знакомой Гедимину породы. Ещё один змей приоткрыл пасть, выронив кусок камня — пять или шесть кривоватых шаров, слепленных вместе. Последний замешкался, и звон и лязг «стеклянной» брони стали почти нестерпимыми — даже сармат схватился за наушники. Змей нехотя поддался на «уговоры» — если это был аналог речи — и аккуратно положил что-то на край обрыва. Это был конгломерат из пары десятков разноцветных каменных комков, каждый размером с кулак. Когда Гедимин, промигавшись, двинулся к нему, Текк’т шарахнулся от обрыва — и, выгнувшись блистающей дугой, ударился головой о землю. Сармат ждал грохота — или треска лопающейся брони — но змей бесшумно нырнул в гравий всеми пятьюдесятью метрами, и лишь кольчатые выступы на хвосте сверкнули на прощание. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как закрывается за Текк’том дыра в земле.

— Эй! Подождите! — услышал он крик Айзека — и ещё пару воплей на непонятном языке. Сармат выбежал к обрыву и остановился, глядя на взлетающие над землёй хвосты. Двое Текк’тов нырнули в недра одновременно, на почтительном расстоянии друг от друга; на секунду Гедимин задумался, как они там, в каменных пластах, будут ориентироваться, но тут же выкинул нелепые мысли из головы.

— Чего не позвали-то⁈ — накинулся Айзек на Вепуата. Тот оказался быстрее Гедимина и уже простукивал трёхметровый керн. Дроны кружили над ним.

— А чего звать? — ответил Вепуат, разглядывая камень. — Образцы — они и есть образцы. Гедимин, чего они там накомковали? Что-то интересное?

— Похоже на то… — Гедимин смотрел на экран сканера. Половину пород, притащенных Текк’тами, он видел впервые.

— Образцы… — покачал головой Айзек. — Геологи нашлись… Хоть бы спросили, откуда они! А, вот тут пометка…

Он обошёл керн и провёл ладонью по его боку. Гедимин, быстро обогнув комковатый валун, проследил за взглядом Айзека и еле слышно хмыкнул. Пометка была выдавлена — именно выдавлена, а не вырезана или выбита — прямо в камне — шесть значков один над другим вдоль гладкой поверхности. «Семь сантиметров в глубину,» — отметил про себя Гедимин. «С запасом.»

— Образцы из Ксолу, — сообщил Айзек, досадливо щурясь. — «Ксолу» — и ни слова более. Кто додумался поручить Текк’там собирать образцы⁈

— Видимо, Кейланна для доставки не нашлось, — сказал Гварза, неведомо как оказавшийся у обрыва — Гедимин даже не заметил, как он подошёл. — На волокуше не наездишься — всё-таки шесть световых часов…

Айзек фыркнул.

— Ладно бы доставка — но собирать-то зачем⁈ У нас тут всё-таки не горный комбинат. Этого даже Гедимину на опыты многовато.

Гедимин молча разглядывал керн. И форму, и пропорции образца, по неизвестной связи полученного от Кайшу, Текк’ты соблюли в точности.

— М-да. Союзники не мелочатся, — Вепуат щёлкнул когтем по камню.

— Им, наверное, сложно переносить мелкие предметы. Ещё проглотишь или вдохнёшь… — пробормотал Гедимин, примеряясь, с какой стороны образца удобнее взять нормальный, соразмерный керн. — Интересно, как они туннели заделывают. Даже следа не осталось…

Айзек тронул его за плечо.

— Атомщик, не отвлекайся. Мы место для станции до сих пор не выбрали. А сидим тут уже неделю. Эта порода — она плотнее или рыхлее тех, что ты уже проверил?

Гедимин пригляделся к слоям на срезе и задумчиво хмыкнул.

— Плотнее тоготской, но рыхлее сэвийской. А самая плотная — отсюда, из-под холма. Как это место называется? Край?

— Дальний Край, — поправил Айзек. — Значит, здесь — прочнейшие пласты?

Гедимин пожал плечами.

— Пласт целиком я не видел. Но порода очень плотная. Тут, видимо, наивысшее давление… только неясно, что давило.

— Давит, — без тени усмешки поправил Айзек. — Всё, что снаружи, атомщик. Миллиарды Метагалактик, спрессованные со всех сторон. Здесь — точка наивысшего давления. Странно было бы, если бы это ни на что не влияло. Так ты уверен в своих словах? Готов подтвердить, что здесь — лучшее место для станции?

Гедимин мигнул.

— Слишком быстро, — буркнул он, недовольно глядя на Айзека. — Я сказал — порода наиболее плотная. Всё остальное ты сам додумал. Про породу могу подтвердить. Про станцию — нет.

Кенен Гварза, до сих пор молча наблюдавший за ними, протяжно вздохнул.

— Вот Маккензи подсунул эксперта, м-мать его пробирка…

— Не лезь к нему! — быстро одёрнул его Айзек. — Идём в лабораторию. Гедимин, проверь новые образцы. Если будет что сказать насчёт пластов — сразу иди к нам!

Гедимин и Вепуат растерянно переглянулись.

— Ну, где-то ж её надо будет поставить, — пробормотал разведчик. — Мне больше интересно, из чего они собрались строить. Мы ещё только начали разбираться с местной химией… да по большому счёту — даже не начали!

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Не построят, так выроют. Будет пещерная станция. Вон, тут у них Текк’ты лепят камень, как глину, — скатают шарик, насверлят дырок…

Он опустился на землю и погрузил бур в каменное бревно поперёк пластов. «Два года,» — пульсировало в мозгу. «У нас на всё два года. Я не хочу ни за что отвечать в этом дурацком, бессмысленном месте. Но придётся.»

…«На чём проверять-то?» — Гедимин в задумчивости перебирал завалявшиеся по карманам железки, осколки металлофрила и неведомо как туда попавшие обломки равнинных минералов и ксеноорганики. Две неподключённые магнитные катушки лежали на столе; одна была намотана на стальной сердечник, другая — на штырь из рэссены. «Друг на друге, что ли? Земные материалы проверять как-то бессмысленно…»

Он разложил на поддоне всё, что удалось накопать по карманам, а подумав, добавил ещё микроскопические «слитки» рэссены и несколько пробирок с порошкообразными веществами. По его расчётам, всё это должно было попасть в магнитное поле — если оно, конечно, сформируется.

«С этой Равниной никогда не знаешь, что будет,» — Гедимин уже пятую секунду медлил над катушкой с подсоединёнными электродами, не решаясь пустить ток. «Простейший опыт… а ну как взорвётся?» Он покосился на стальной сердечник. Единственный знакомый элемент в конструкции вроде бы должен был успокаивать — но из-за него-то Гедимину и было не по себе. «Ладно, начнём. Attahanqa…»

Стальные фрагменты задрожали, как по команде разворачиваясь к катушке. Гедимин прислушивался, не раздастся ли треск пробоя, но слышал только тихий скрежет — мелкие железячки постепенно сдвигались с места, подползая к катушке. Сармат опомнился, когда они почти уже до неё добрались, и отодвинул их подальше. В ту же секунду они поползли обратно.

«Крупные фрагменты. Не стальная стружка,» — Гедимин еле слышно хмыкнул, перенося детали на самый край поддона. «Сильное поле. Не ожидал…»

Он посмотрел на фрагменты рэссены и ксенолития, заглянул в пробирки, — ни одна крупица порошка не шелохнулась, хотя многие предметы лежали к катушке почти вплотную. Только железные гайки и сломанные болты упорно ползли к источнику поля, сдвигая подвернувшиеся препятствия.

«Всё-таки не магнитится,» — Гедимин с сожалением взглянул на кусочки рэссены. «Значит, поля не создаст. Ладно, если опыт назначен, надо провести…»

Он отодвинул поддон с так и не отключённой катушкой в сторону, сгрёб с него пригоршню обломков и осколков и высыпал в другой, привычным движением подсоединяя к новому экспериментальному образцу вторую пару электродов. «Провод и изоляция пусть полежат под напряжением — посмотрим, что будет в работе. А я закончу с катушками…»

Застывшие капли рэссены дрогнули и качнулись, медленно сдвигаясь с места. Гедимин изумлённо мигнул, быстро перевёл взгляд на железные обломки, — они так и лежали, не сместившись ни на миллиметр. Сармат отключил ток, переложил капли в поле катушки со стальным сердечником — они замерли, будто приклеенные. Гедимин, озадаченно хмыкнув, вернул их на место. «Ничего не понимаю. От материала сердечника как-то меняется…»

— Атомщик, — Айзек вышел из-за переборки, устало щурясь. — Чем это ты… А-а, опыты с электричеством… Ты проверил пластообразующие минералы?

Сармат кивнул.

— Ничего не поменялось? — взгляд Айзека стал неприятно-острым. Гедимин снова кивнул.

— Порода прочнее на Дальнем Краю. Это я сам проверил и готов за это ответить.

Айзек устало усмехнулся.

— Спасибо, атомщик. Это уже немало… Спать пойдёшь?

— У меня работа, — отозвался Гедимин, отодвигая кусочки рэссены от катушки. «Правда, что ли, тут два вида… А может, не два?»

— В первом часу местных сумерек выезжаем к порталу, — сказал Айзек, оглядываясь на Вепуата. — Все, со всем оборудованием. Вам пора на декомпрессию. Как раз успеете к шестичасовому медосмотру.

Гедимин мигнул. «Да, верно. Ураниум-Сити…» — он прижал на секунду ладонь к виску. «Понятно, почему Айзек возвращался такой ошалелый. Я, похоже, тоже буду натыкаться на стены…»

— И надолго это? — спросил без особой радости Вепуат. — Я всё жду, когда страж даст мне спуститься с холма. Кучу опытов так и не провели. На медосмотр нам получаса хватит?

Айзек покачал головой.

— Декомпрессия, Вепуат. Минимум восемь часов. Я бы настоял на двенадцати. Вы оба тяжело перенесли… Эй! Атомщик, что у тебя там?

Вепуат, проследив за его взглядом, схватился за генератор защитного поля — и только тогда Гедимин обернулся и увидел катушку на стальном сердечнике. Штырь, когда-то прямой и гладкий, оплыл, сталь, раздвинув витки обмотки, выпирала спиралевидными гребнями, и они постепенно росли, как будто что-то выдавливало металл из-под намотанного провода наружу. Сармат смотрел на них секунд пять, прежде чем его рука, словно онемевшая, дотянулась до выключателя. Цепь разомкнулась; стальные выросты, утончившиеся уже до прозрачности, изогнулись, обвисая книзу, но больше не росли.

— М-мать моя пробирка… — выдохнул Гедимин, разглядывая деформированный сердечник. Он не сразу решился потрогать выпирающий гребень кончиком когтя. Это определённо была сталь — привычный, знакомый сплав, твёрдый, тугоплавкий… Анализатор не показал ничего нового — металл даже не «фонил»…

— Оч-чень интересно… — Айзек, оказавшийся смелее Гедимина, взял обесточенную катушку в руки. — Такого я ещё не видел. Что это за металл? Выглядит знакомо.

— Сталь, — буркнул Гедимин. — Марка…

Айзек дёрнул плечом.

— Уже понятно, атомщик. Земные материалы… м-да, вот поэтому вас и заставили мучиться с местными рудами. Ты всё-таки соблюдай осторожность — тут всякое бывает…

Вернув катушку на поддон, сармат вышел. Гедимин перевёл взгляд на рэссеновый сердечник, — эту установку не отключили, и её успели облепить кусочки застывшего расплава, но сам штырь, по крайней мере, никуда не вытекал.

— Декомпрессия, значит, — задумчиво пробормотал Вепуат. — А ведь и правда — не помешает.

9 день Льда, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Пристегнись, — прошептал Айзек в наушник Гедимину. Тот поддел ремень пальцем и досадливо сощурился.

— Кто их ставил⁈ Они и полтонны не удержат…

Айзек молча дотянулся до ремня и защёлкнул карабин.

Под ногами, в недрах платформы, уже гудел двигатель; ещё секунда — и глайдер сдвинулся с места. Гедимин попытался оглянуться через плечо, услышал скрежет креплений и недовольно поморщился — ремни определённо были рассчитаны на филка, а не на ликвидатора в тяжёлой броне. «Кто их, всё-таки, ставил?»

Отсек качнуло — машина добралась до спуска и теперь медленно сползала с холма. Гедимин вспоминал многометровый слой гравия на пологом склоне, удерживающийся только под собственным весом, и снова пытался оглянуться на принайтованное чуть поодаль оружие. Его сфалт и плазмомёт Вепуата обернули защитным полем поверх креплений; управляющие стержни реактора были намертво зафиксированы, и Гедимин надеялся, что их всё-таки не вытряхнет на резком повороте.

— С нами кто-нибудь идёт? — вполголоса спросил Вепуат. — Не влетим в разлом?

— Калиг и Навкет идут с двух сторон, — ответил Айзек. — Тут недалеко, на самом деле. Просто время тянется медленно.

Машину чуть качнуло вбок на неровности рельефа, и напрягшийся Гедимин снова услышал хруст креплений. Он глубоко вдохнул и с трудом расслабил мышцы. «Едем. Платформа устойчивая. Айзек каждый день по два раза её гонял…»

— Подъём, — прошептал Айзек, прислушиваясь к движениям платформы. — Всползаем на холм.

Гедимин покосился на дозиметр — светодиод уже зажёгся, где-то рядом курсировала плотная стая червей-пирофор. Айзек, взглянув на прибор, облегчённо вздохнул.

— Портал готов. Прикройте глаза, голову вниз, — будет тяжеловато…

Глайдер приостановился. Гедимин посмотрел на дозиметр — пульсация червей постепенно перекрывалась другой, знакомой по первому перемещению. «Портал „светит“?» — сармат вспомнил, как внезапно отключился прибор при переходе, и снова оглянулся на обернутый защитным полем реактор. «Там ещё кусок рэссены,» — некстати вспомнил он. «Проверить на заражённость…»

— Sata! — вскрикнул Айзек, утыкаясь лицом в подставленные ладони. Платформа двинулась с места. Гедимин зажмурился, стискивая зубы, но это помогло слабо — глайдер уже трясло, и от разнонаправленных вибраций ныли суставы, и шевелилось что-то в сросшемся позвоночнике. «Реактор,» — сармат снова и снова представлял себе холодный зелёный свет, пронизанный блестящими колоннами. «Проверить реактор. Выдержал Равнину. Выдержит переход. Проверить…»

03 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Услышав гул приоткрывающегося люка, Гедимин вздрогнул и открыл глаза, выставляя вперёд руку с генератором защитного поля. Крепления ремней заскрежетали. Кто-то щёлкнул карабином на его груди и сочувственно хмыкнул.

— Резко не вставай. Говорил же — он тяжело перенесёт переход. Со своими старыми шрамами… Вепуат, ты как? Осторожно, без резких движений…

— У-ух! — донеслось слева; лязгнула чья-то броня. — А если сюда макаку засунуть, — она вообще встанет?

Гедимин ухмыльнулся. Глаза он открыл, но легче не стало — всё вокруг затянуло серой дымкой, и от неосторожного поворота головы она уплотнилась до черноты. Вдохнув поглубже, сармат попробовал подняться. Палуба уже не тряслась, ноги вроде бы держали, вот только с видимостью было неважно. Сармат вдохнул ещё раз, пытаясь понять, что не так с воздухом.

Люк загудел громче, по пальцам потянуло прохладой. Гедимин развернулся к выходу и увидел в дымке серебристый силуэт.

— Парни, вы в порядке? — встревоженно спросил Кенен Маккензи, заглядывая в отсек. — Выйти сможете?

«Маккензи,» — Гедимин почувствовал, как губы растягиваются в нелепой ухмылке. «Земля. Выйти… снаружи станет легче. Воды бы… Да, сфалт… не забыть сфалт.»

Он развернулся к скамье — и сам не понял, как оказался у скрежещущей переборки. Скрежетала она от его когтей — сармат цеплялся за неё, медленно сползая на палубу. Встряхнув головой, он кое-как выпрямился и уже тогда услышал взволнованные возгласы Кенена и Айзека.

— Сфалт, — прошептал он, выглядывая сквозь туман два параллельно закреплённых цилиндра. Смутно понимая, что лучше не наклоняться, он опустился на палубу и нащупал крепления. Выдернув сфалт из-под защитного поля, он крепко прижал его к груди. Тяжесть холодного металла в руках непонятным образом успокаивала.

— А я сразу сел, — донёсся сбоку голос Вепуата. — И вставать что-то не тянет.

— А чего ты хотел? — издалека, похоже, снаружи долетел голос Айзека. — Первый нырок — и сразу на неделю! Тащи теперь медиков и тележки… или хочешь атомщика на руках нести?

Гедимин, досадливо щурясь, в два рывка поднялся на ноги и перекинул сфалт за спину. В глазах немного прояснилось, но за переборку он на всякий случай держался. «Гварза… он ещё и за штурвалом был,» — мелькнуло в мозгу. «Он-то жив? И как Айзек каждый день по два раза…»

— На руку опирайся, на руку! — прикрикнули на него, едва он протиснулся в люк. — Нашёл время показывать гордость!

— Ты меня не удержишь, — отозвался Гедимин, щурясь на яркий свет. «Белый какой-то. С просинью. Отвык от местных ламп…»

Кто-то вскрыл его респиратор, и по лицу хлестнул морозный воздух. Гедимин закашлялся. «Холод. Зима. Здесь ещё зима. Воздух… один окислитель вместо трёх. Почему вкус металла? Лёгкие порвало?»

— Нормально, нормально, — услышал он голос Гварзы. — Два-три раза туда-сюда — и будут выходить на своих ногах. Дай им пересидеть минут пятнадцать. И воды принеси.

«А при первом переходе было легче,» — думал Гедимин, сидя бок о бок с Вепуатом на краю тележки и чувствуя, как тянет холодом по мокрой макушке и загривку. Слабость постепенно отступала. Он осторожно огляделся — вокруг был ангар, непривычно огромный после тесных отсеков лаборатории и низкого свода шатра. Гварза и Айзек как ни в чём не бывало обсуждали что-то у отогнанной в сторону машины, там же топтался и Маккензи, натянувший поверх шлема что-то с меховыми хвостами. «Как старейшина Скогнов,» — Гедимин нелепо ухмыльнулся и снова отхлебнул из фляги с водой. «Искупаться бы. Может, даже без скафандра. В холодной, в горячей и опять в холодной.»

— Понятно, почему Айзек всегда такой измотанный, — тихо заметил Вепуат. — Два раза в день вот так переходить… Надо будет с ним поменяться. После таких прыжков точно не до науки…

Гедимин досадливо сощурился. «Верно. Как я-то не сообразил⁈ Надо Айзеку сказать — я погоню машину. От меня всё равно толку нет. А он, может, чего наисследует.»

— Ну что, продышались? — широко улыбнулся Маккензи, увидев, как Гедимин поднимается на ноги. — Да, теперь вас можно выпускать на медосмотр.Слушайте сюда, парни.

Он жестом поманил сарматов к себе. Гедимин увидел одобрительный взгляд Айзека и задумчивый прищур Гварзы. Оба «командира» молчали, только Маккензи было не заткнуть.

— Сейчас — сразу после прожарки — вы с Кеном сядете в глайдер и вернётесь к себе в «Вайтрок». От офиса до медчасти дойдёте своими ногами… Точно дойдёте? — Маккензи недоверчиво хмыкнул. — Ну, будем надеяться. Если мутации у вас не найдут, вы двое пойдёте к Скегги. И там, у него, просидите до трёх дня. Есть, сколько влезет, непременно помыться — и проспать минимум шесть часов. Если вернётесь в таком же виде, как сейчас, — выезд отложим до завтра. Декомпрессия, парни. Все на декомпрессию!

…«Как тут ночью светло,» — Гедимин щурился от уличных фонарей. Световые пятна были повсюду — горели бортовые огни глайдеров, светильники вдоль улиц, торцевые окна бараков. Только небо, прикрытое защитным полем, оставалось иссиня-чёрным. «Светло и холодно…»

Роботы-уборщики урчали под ногами, скалывая намёрзший лёд. Снега на улицах уже не было, даже крыши вычистили, — осталась утоптанная ледяная корка. Воздух сквозь респиратор проходил подогретый, но прохладный — заметно холоднее того, чем дышал сармат на Равнине — и он на секунду задумался, как в том диком мире должна выглядеть зима. Вспомнив что-то про минус сто, он невольно поёжился и решил о Равнине пока не думать.

Очередь у дверей медчасти тянулась вдоль здания, загибаясь за угол, но продвигалась довольно бодро. Гедимин занял было место в хвосте, но Вепуат, высмотрев где-то в середине чёрный скафандр, выдернул ремонтника из очереди.

— Свои, — бросил он незнакомому ликвидатору-филку. Сзади донеслось что-то про чистильщиков, которые всюду лезут не в своё время, но Вепуат даже не обернулся.

— Скорее бы добраться до штаба, — прошептал он, глядя на быстро убывающую очередь. — Давно не видел Скегги. Стало ему легче, как ты думаешь? И Иджес там твой… дронщик, мать его пробирка…

«Да, Иджес… а я все гонки пропустил,» — с трудом вспомнил Гедимин и покосился на чёрный купол высоко над головой. «Какое тут всё здоровенное. Филки не такие уж мелкие, оказывается. На них хоть не наступишь в задумчивости…»

— Ликвидатор — ни шагу без пушки? — весело хмыкнул сармат-медик, одним шлепком прилепив к руке Гедимина кровезаборник. — В глаза посмотри… Ага, ясно. Что за праздник в семь утра? Даже макаки два дня как унялись…

Гедимин сощурился от луча миниатюрного фонарика, полоснувшего по глазам, и досадливо хмыкнул — запах спирта, влитого в ошалелых сарматов, выпавших из глайдера, ещё не выветрился, хотя всякий эффект от него пропал ещё там, в ангаре Маккензи.

— Норма, — бросил медик, отцепив кровезаборник, скользнув по нему равнодушным взглядом и сложив в кучу таких же. — Пошевели плечами… Ага, ничего нового, старые рубцы. Осторожнее со спиной… и мозги под ЭСТ-лучи лучше не пихать. Хотя с вашей работой… ладно, иди! И ты иди, теск. И дроны забери!

— Ещё не мутанты, — Вепуат, выбравшись из медчасти, облегчённо вздохнул, потёр проколотое запястье и быстро огляделся по сторонам. — Большое везение. После водички на трёх окислителях… Ладно, давай в штаб. Там твой стол, небось, заняли. Сколько филков за ним поместится? Пять-шесть?..

…Из-за полосы препятствий доносился треск бластерных разрядов, среди развалин мелькали силуэты в чёрной броне, то высовываясь, то ныряя в укрытие, а над ними, плюясь торпедами с краской, носились четыре дрона. Гедимин остановился, прикидывая, с какой точки удобнее было бы запустить в аппарат обломком фрила, чтобы сразу его сбить; Вепуат оглянулся на задумавшегося сармата и постучал пальцем по его наплечнику.

— Пропустили учения! Надо хоть у себя на холме устроить пострелушки. Отогнать местных, чтоб не мешали, и немного размяться. Как думаешь, Айзек позволит?

Гедимин мигнул — подобные идеи ему в голову не приходили.

— Отбой! — донёсся из-за полосы препятствий зычный вопль, и Гедимин снова мигнул, узнав голос Иджеса. Из развалин со всех сторон выползали присыпанные ледяной пылью и уляпанные краской филки. Дроны, прекратив огонь, перебрались к дверям штаба и повисли там. Гедимин протянул к одному из них руку и услышал пронзительный писк.

— Кому сказал — не трогать! — рявкнул Иджес, выбираясь из-за обломка стены — и там же остановился, растерянно мигая.

— Атомщик⁈

… — Так тебе уже учить кого-то дают? Ты типа опытный дронщик? — Вепуат следил за Иджесом, недовольно щурясь. Тот, намертво вцепившийся в плечо Гедимина, только лениво отмахивался.

— Все в госпитале, что ли, что больше выпустить некого? — продолжал Вепуат. — Тебя самого ещё полгода гонять. Дронщик, ядро Сатурна…

Иджес покосился на него и еле слышно хмыкнул.

— Ты, спец, лучше спроси про новые нормы расчистки. Это как раз по твоим мозгам. А дроны мы с атомщиком обсудим. Иди, иди!

Вепуат сердито фыркнул, но слова о новых нормах всё-таки достигли его мозга — и он, забыв и о Гедимине, и об Иджесе, навалился на двери штаба и влетел внутрь. Иджес довольно хмыкнул.

— Ну, как ты там, у Маккензи? Ничего не мутировало? Станция строится?

Филки, оставленные без присмотра, уже выбрались из развалин и стянулись к штабу. Теперь и Гедимин заметил вторую дверь рядом с первой… да что там — целый пристроенный модуль, ещё одну комнату, присоединённую к старому штабу. Филки преимущественно заходили в неё — к старой двери мало кого тянуло. Гедимин попытался пересчитать незнакомых сарматов с нашивками ликвидаторов, но быстро сбился со счёта. «Что-то слишком много их. Помнится, было меньше…»

— Станция… почти выбрали место, — нехотя сказал Гедимин. — Не знаю, что мы там построим. На месте Маккензи свернул бы я проект…

«Надо бы рассказать ему про рэссену,» — мелькнуло в мозгу. «И про сеш, про криостойкость. Про органику, менее горючую, чем тантал. Только не здесь… спуститься в туннель, что ли?»

— Ремонтник! — окликнул его с крыльца высунувшийся за дверь Вепуат. — Ты где застрял? Гонщик, иди уже работать!

Иджес пренебрежительно фыркнул и вслед за Гедимином протиснулся в двери штаба. Его притёрло к косяку в попытке пройти одновременно, но он этого даже не заметил.

В штабе было тесно, гул десятков голосов сливался в монотонный шум. На пришельцев оглянулись немногие, и те быстро вернулись к своим разговорам. Гедимин покосился налево, на новую дверь, прорезанную в стене. Никаких специальных обозначений на ней не было.

— Ты садись, — Вепуат уже грохнулся на стол с оружейной стойкой — тот, где ещё неделю назад сидел Гедимин. Место было свободно — ни чужого оружия, ни разложенных вещей, ни забытого аккумулятора… Гедимин устроился в кресле, положил сфалт на стойку, потерянно огляделся по сторонам. «Как будто не неделя, а год прошёл…»

Из-за лабораторного стола Ренгера поднялся филк в тяжёлом скафандре.

— Эй, не надо сюда садиться, — сказал он, пока Гедимин пытался вспомнить его имя. — Это стол одного сармата… как же его?..

Вепуат сердито фыркнул.

— Сарда, глаза протри! Это стол Гедимина. А это — сам Гедимин!

Сарда смутился и уткнулся в микросканер, хотя никаких образцов под ним не было — это Гедимин со своего места видел отлично.

— Вернулись… Ага, понятно… — Скегги остановился у стола, задумчиво глядя на сарматов. Передвигался он тяжело, как-то замедленно, хотя ноги не подволакивал, и непохоже было, что он недавно поранился. Гедимин на долю секунды перехватил его взгляд — глаза у Скегги были тёмные, почти чёрные, хоть он и пытался изобразить приветливую улыбку.

— Вроде бы оба в порядке. Немного скафандры ободраны…

— Да там негде… — начал было Вепуат, но Скегги коротким жестом прервал его оправдания.

— Броню на стапель — и оба в мойку. Иджес посмотрит, что где подправить.

Вепуат выбрался из скафандра не сразу и с большой неохотой.

— По карманам не рыться! — предупредил он ухмыляющегося Иджеса. Гедимин вспомнил, сколько странных вещей в карманах у него самого. Немного утешало, что у него они определённо неживые и в большинстве живыми не были… хотя — кто знает, на что способны равнинные микроорганизмы?

…Воздух, и правда, был какой-то другой. Вода тоже — Гедимин тайком попробовал её на язык, пока отмывался в душевой. Пена, стекавшая с кожи, была светло-серой, но не фиолетовой и не зелёной, — это уже радовало. Он стоял под холодными струями, остужающими разогретое тело, и блаженно щурился — в те секунды, когда не вспоминал про бочки с патрубками, волокуши и кусок рэссены, оставленный в реакторе. «Ну ладно, с местом определились. А строить-то из чего⁈»

— Бетон, — вслух сказал Вепуат — видимо, и его терзали те же мысли, и ни холодная, ни горячая вода от них не помогла. — Только бетон, как до войны. Ничего другого не остаётся. Ты же не изобразишь рилкар из местных минералов?

Гедимин фыркнул.

— Я не уверен, что изображу из них бетон… Может, надо было делать по-другому? Набрать здесь образцов, показать местным — пусть подбирают аналоги?

— Посмотрел бы я, как ты объясняешь местным про электропроводность, — еле слышно хмыкнул Вепуат. — И как ищешь аналог сивертсенита. У нас вроде как есть медь, сталь, какой-никакой литий, каучук в двух формах, что-то вроде кварца. Попробовать изобразить цемент…

Гедимин выключил воду.

— Идём, — буркнул он. «Надо бы отключить мозги и немного поспать. Только сначала проверю реактор…»

…Скегги оглянулся на приоткрытую дверь склада и досадливо поморщился.

— До расчисток ещё час. Пока что у нас тесно. И шумно. Постелили вам тут, на складе. Хоть на голову никто не наступит.

Вепуат уже устраивался на расстеленном матрасе и, похоже, был всем доволен. Из-за спины Скегги в помещение заглядывали любопытные, а за ними, совсем у стены, Гедимин видел неподвижный чёрный силуэт.

— Спи. Я через полчаса приду, — пообещал он, отодвигая свой матрас в сторону. — Постараюсь не будить.

— Опыты? — невесело усмехнулся Скегги, пропустив его к выходу. — Ну да. Всё как обычно. Твоя нора на месте. Пыльно там, наверное. Прихвати робота — пусть почистит.

Едва увидев Гедимина, Иджес отделился от стены и неуверенно улыбнулся.

— Вниз, — сказал ему ремонтник, подбирая сфалт. — Ненадолго. Просто посмотришь.

…Иджес смотрел на экран сканера. Всё, что Гедимин вытряс из карманов, лежало теперь в пузыре защитного поля под сигма-лучом. Иджес ни к чему не притронулся — только смотрел на экран.

— Не знаю, атомщик, — пробормотал он, и его передёрнуло. — Я бы не смог. Совсем не смог. Вот это вот увидел бы на сканере — и всё. Пусть Маккензи хоть голову отгрызают. Нашёл же, с кем договориться, макака драная…

Гедимин молча разглядывал неприметное табло на корпусе сфалта. Запуск прошёл гладко, и сармат отсчитывал секунды до безопасного глушения. «Ну, хоть реактор не мутирует,» — думал он. «Там работал — и здесь работает. На ирренций можно положиться. Не ожидал…»

— Прикрой глаза, я в реактор лезу, — предупредил он Иджеса и сам опустил затемнённый щиток. Из вскрытого корпуса ударил знакомый, приятный глазу свет; Гедимин подставил под него пальцы и ощутил фантомное тепло. Это определённо был фантом, — ни один сигма-квант не мог просочиться сквозь сомкнутые щитки скафандра.

«Тёплая,» — сармат осторожно вынул облучённый тёмно-синий штырь. Тот быстро прогрелся при запуске — и теперь, на открытом воздухе, так же быстро остывал. Он не разваливался и не вытекал меж пальцев, — металл под облучением ещё держался, но Гедимин чувствовал, что его структура нарушена. «Заражение запущено,» — кивнул он собственным мыслям, глядя на экран сканера. Прибор видел микроскопические распухшие полости внутри стержня — атомы рэссены склеились, образовав «гнёзда» ирренция, и от них волнами расходилось заражающее излучение. «Чёткие сферы заражения,» — Гедимин снова кивнул, осторожно возвращая образец в реактор. «Процесс идёт. Надо будет пристроить ксенолитий туда же. Так, для эксперимента. И тот красный металл, когда я его выделю.»

— Всё, можно смотреть, — сказал он Иджесу, убирая последние защитные поля. Механик вяло кивнул и даже не сразу поднял руку к шлему.

— Ты всё посмотрел? — спросил Гедимин, кивая на образцы. — Вон там органика — хочешь, проверим на огнестойкость? Очень интересный результат…

— Не, — Иджес качнул головой, поднимаясь из-за стола и быстро отступая к двери. — Не надо проверять. И… тебе для работы, конечно, но… лучше бы ты всё это там оставил! Ну его в ядерный могильник…

…Передатчик громко задребезжал. Гедимин, выдернутый из дремоты, помянул про себя спаривание «макак» и нехотя сел на матрасе, нашаривая флягу с водой. Во рту пересохло, внутри черепа колыхался туман.

— Полтретьего, — сообщил Вепуат. Он бесцельно бродил по складу, помахивая наручным сигма-сканером, и рассматривал экран. Два дрона кружили поодаль.

— Ну что, прошёл декомпрессию? Давление выровнялось?

Гедимин качнул головой.

— Мы так каждый понедельник будем бегать туда-сюда? — он досадливо поморщился. — Так мозг совсем вытечет.

— Ну, не на Равнину же тащить медотсек, — пожал плечами Вепуат. Взгляд у него был задумчивый, но ясный, гораздо яснее, чем, по ощущениям, у самого Гедимина.

— Чем ты напугал гонщика? — спросил он, выключив сканер. — До сих пор к двери не подходит.

Гедимин вздохнул.

— Понятия не имею. Он даже в руки ничего не взял. А там у нас ведь есть стерилизатор. И облучатели всякие…

…Иджес выглянул из-за развалин, когда сарматы уходили, — ненадолго, и Гедимин не успел перехватить его взгляд. Он замедлил шаг, думая, что механик его догонит, но тот шагнул назад, под прикрытие стены. Сармат посмотрел на небо — сквозь синеватый купол просвечивал жёлтый шар, опускающийся на западные крыши. Это было настоящее солнце — звезда, неуправляемый термоядерный реактор. Гедимин сощурился на него и криво ухмыльнулся. «Что там Айзек говорил про одно и то же солнце на одном и том же месте?»

9 день Льда, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Споры огнелюбки клубились над холмами, затягивая горизонт белесой дымкой, то и дело разрываемой смерчами — летуны стаями вываливались из небесных складок и кружили в облаках спор. Гедимин смотрел на синевато-зелёное небо, подсвеченное изнутри, по разломам, жёлтым; внутри, за складками, время от времени вспыхивали яркие белые огни, но зафиксировать их местоположение никак не удавалось. Поверх всего этого, как наклеенное, висело круглое сине-белое «солнце».

— Хотел бы я знать, что там, наверху, происходит, — пробормотал Вепуат, настороженно глядя на вспыхивающее небо. — Оно всё какое-то… плотное, насыщенное, что ли. Будто мы в маленьком пузыре, а вокруг всё клокочет. И сканер туда не добивает… а интересно, если послать мощный луч и поставить приёмник — сигнал в конце концов вернётся?

Гедимин задумчиво сощурился.

— Вернуться должен. Только неизвестно, куда. Всё это ведь ещё и движется. А кто рассчитывал местные орбиты… или что тут вместо орбит? В общем, я не возьмусь.

Он поворошил мелкий гравий, высматривая застывшие капли расплава. «Айзек сказал, что нам привезут вещества для исследования. Об оплате не упоминал. Сомневаюсь, что их отдадут за так. Одно дело — ненужные камни, другое — ценное сырьё. Надо бы запастись рэссеной — кажется, она тут в цене.»

… — И Гедимин снова разогревает плавильную печь, — услышал сармат весёлый голос Айзека вслед за гулом открывающегося люка. Затем по палубе застучали хитиновые «копыта» — в лабораторию, скрестив на груди чересчур длинные конечности, пробирался Гор.

— Дим-мин, — поймав взгляд сармата, страж тронул крючковатой лапой предполагаемый лоб и махнул в сторону литейной станции. — Пусть всё идёт так, как должно идти.

— Угу, — отозвался Гедимин, не вполне понявший, что это было — вежливое пожелание, ритуальная фраза или продолжение разговора с Айзеком. Впрочем, Гор уже вышел за переборку, и кто-то из соседнего отсека задвинул её до упора. Еле слышно хмыкнув, Гедимин скользнул взглядом по термодатчикам и начал загружать сырьё.

После промывки в щёлочи — растворе ксенолития — рэссена, плавясь, практически не давала шлака. Дождавшись, когда металл стечёт в опоки, сармат проверил вытяжку и, выставив таймер, отправился к лабораторному столу. Отливки должны были остыть раньше, чем на холм привезут что бы то ни было для обмена, — только в этом Гедимин и был сейчас уверен.

…«Ага, получилось. Так и думал — что-то из этого менее активно,» — Гедимин довольно ухмыльнулся, глядя на фильтр, усыпанный мелкими красными чешуйками. Раствор стёк, унося с собой остатки ксенолития; примесный металл остался — эта фракция воды его не растворяла, по крайней мере, без подогрева. Сармат осторожно вынул фильтр и стряхнул чешуйки в кювету. «Хорошо Текк’ты постарались. Много руды — много продукта. Наберётся на выплавку — проверим свойства…»

— Работаешь? — Айзек, минуту назад остановившийся у стола Вепуата, сконденсировался из воздуха за плечом Гедимина. — Знакомая штука… Опять взял земное сырьё?

Гедимин молча сунул ему под нос анализатор с собранными в кучки непонятными значками. «Вроде бы оно однородно. Сейчас отмечу как „ксеномедь“ — работать будет проще.»

— А, ещё один металл… — Айзек еле слышно хмыкнул. — Не прячь далеко, ладно? Выстави их на видное место — эту штуку, твой ксенолитий, его руду… Попробую спросить Скогнов, что они об этом знают.

— Хорошая мысль, — сдержанно признал Гедимин, вынимая колбу с откачанным воздухом — ксенолитий довольно быстро окислялся, приходилось хранить в вакууме. «Новых пластин я наделаю,» — думал он, с сожалением перекладывая одну из отливок в кювету. «А если аборигены что-то скажут — это может быть ценно.»

…Кто-то — скорее всего, это был Гор — видимо, отчитал Скогнов за привычку удирать с постов всей толпой; в этот раз Айзек привёл всего двоих, и те выглядели притихшими. За ними из шлюза, вертя головой и привставая на цыпочки, выбрались двое Броннов. Один из них быстро сунул в рот недоеденный кусок, и его тут же обшипели со всех сторон. Вепуат, облокотившись на стол, глядел на аборигенов непривычно угрюмо — видимо, вспомнил про стерильность.

— Можно? — дождавшись ответного кивка, Айзек переставил кюветы с образцами на стул, ближе к глазам низкорослых пришельцев. Они сгрудились вокруг, разглядывая металлические пластинки, жёлтую и красную; один из Скогнов потыкал их когтем и быстрым движением сунул образец в пасть. Гедимин только и успел хрюкнуть. Реакция у аборигена, впрочем, была хорошая — пластинка из пасти тут же вылетела, сплюнул он себе на оттянутую полу и если и обжёгся, то незначительно. Отплевавшись, он что-то сказал сородичам, и они дружно развернулись к Айзеку.

— Они говорят, что не видели ничего подобного, — перевёл тот. — И не знают, для чего такая вещь могла бы понадобиться. Покажи им руду, может, её они опознают.

Гедимин, убрав недоокисленные пластины в вакуумную колбу (аборигены следили за ним в восемь глаз, обмениваясь быстрыми жестами), положил в кювету обломок плавкой породы. Аборигены снова столпились у стула, тыкая в камень когтями и перешёптываясь. Сармат озадаченно хмыкнул. «Не опознали? В образцах из всех местностей эта руда была. Не имеет применения? Жидкая щёлочь? Странно… даже на их уровне технологий — щёлочь штука полезная…»

Он отломил немного руды и, раздробив меж пальцами, ссыпал в пустую кювету. Растворять ксенолитий не под вытяжкой было, конечно, неосторожно, но после того, как Скогн его облизал, Гедимин решил, что вреда уже не будет. Песок зашипел, стекая помутневшей жидкостью. Аборигены быстро переглянулись — и радостно загалдели. Все начали рыться в поясных мешочках; один, найдя какие-то волокна, сунул их в щёлочь, посмотрел на пузырьки и бурую муть и резко развернулся к Айзеку.

— Они знают, на что это похоже, — сказал сармат через несколько секунд воплей и бурной жестикуляции. — Из Сфена Кислоты привозят… они назвали это «тающим песком». Он даёт такой хороший раствор для промывания шкур… да, и отмывки котлов. Он сильно жжётся, нехорош для рук и портит даже рукавицы из гзеша. Но другие растворы сильно хуже. Стой, у них какое-то обсуждение…

Один из Скогнов взял кусок руды и что-то быстро втолковывал остальным. Они время от времени подавали реплики. Бронн собрался было к выходу, но его дёрнули обратно, обшипели со всех сторон, и он развернулся к Айзеку.

— Они вспомнили, что делали такую воду из какого-то камня, — пояснил сармат. — Когда были нападения на дорогах, и караваны не приходили. Был камень, который процеживали и промывали. Он давал много мути, но и раствор давал тоже. Так… Этот Скогн говорит, что такой камень нельзя растворять быстро. И вода нужна самая-самая холодная. И его всегда выливают в широкие каменные чаны. Только на самое дно, никогда не до краёв.

Гедимин, вспомнив недавний взрыв, медленно наклонил голову. «Техника безопасности. Вполне разумная. Спросил бы сразу — посуда была бы цела.»

— А тающий песок ведёт себя не так? — спросил он. — Его можно наливать до краёв, греть… а может, у них есть с собой?

Аборигены, выслушав перевод, быстро переглянулись.

— Нет, но есть в посёлках, — сказал Айзек. — Везде, где выделывают шкуры и варят жир. Они скажут сородичам, чтобы нам его привезли. И да, он не… отзывается огню. Так они выразились. Они говорят… так, это тебе уже лишнее.

— Чего? — Гедимин сузил глаза. Айзек недовольно поморщился.

— Думаешь, я от тебя скрываю важные химические формулы или кусок технологий? Это местные… представления. От них у тебя только голова заболит.

— Разберусь, — угрюмо буркнул Гедимин. «Этого ещё не хватало! Мало мне было Гварзы с Маккензи. Ещё и Айзек начал решать, что мне знать, а что лишнее…»

— Ну?

Айзек шумно вздохнул.

— Они говорят — твой песок отзывается огню, потому что он из Сфена Земли. Земля ладит с Огнём, а Кислота стоит напротив. То, что из Сфена Кислоты, не отзовётся огню… Так, ещё что-то?

Бронн что-то быстро объяснял, показывая то на броню Гедимина, то на лампы, встроенные в потолок. Сармат озадаченно мигнул.

— Он говорит — песок из Сфена Кислоты отзывается мраку и льду. Работая с ним, всегда держи на свету. Они кладут рядом кусок кейека или… хм… что-то под названием «tzerea». Нужно, чтобы жидкость была освещена и не слишком остужена. Он говорит, это важно. И ещё… — Айзек запнулся. — Он говорит — ты не очень осторожен в работе и можешь получить раны.

Гедимин услышал из-за соседнего стола фырканье и недовольно сощурился.

— Скажи ему, чтоб приделал колёса к своей волоку… а, ладно, не надо, — сармат решил, что поссориться с аборигенами всегда успеет. — Скажи ему «спасибо». И всем им. Они рассказали много полезного. Больше они ничего не вспомнили?

Айзек проводил аборигенов до шлюза. Когда оживлённые голоса стихли за прикрытым люком, Гедимин собрал реагенты и вернул их в контейнеры. Вепуат, помолчав немного, снова фыркнул в респиратор.

— Какая наблюдательная белка… Хотя нет — у белок резцы, а тут явные клыки. Ласка? Хорёк? Опоссум?.. А что там был за бред про огонь, кислоту и темноту?

Гедимин пожал плечами. Эту информацию он ещё даже не начал обдумывать.

— Айзек сказал — местные представления.

— Нет, ты постой, — Вепуат рывком перебрался со стула на свободный край стола — видимо, так лучше думалось. — Твой ксенофтор взорвался на свету? И они сами замечали, что взрыв возможен при нагреве. До этого места всё нормально. Пусть их песок из Сфена Кислоты — аналогичная щёлочь и вытесняет из воды тот же ксенофтор. Зачем его греть и подсвечивать? Чтоб громче взорвался⁈

«А вот говорил Айзек — пользы не будет, только головная боль,» — Гедимин досадливо поморщился, чувствуя, как череп неприятно тяжелеет. «Звучит как полный дикарский бред. Но если они правда светят и греют и ещё не повзрывались…»

— Будет образец — проверим, — буркнул он, заглядывая в вакуумный контейнер. Там ждали своей очереди пласты «красного ксенолития». «Пока — работаем с ксеномедью. Собрать хотя бы на пластину и стержень…»

… — Темнеет, — заметил Вепуат, глядя на горизонт. Бело-синий кругляш уже убрали с неба; оно ещё вспыхивало, но реже, и из сине-зелёного стало тёмно-синим, с серебристыми, холодно мерцающими разломами во всех направлениях. Гедимин прикидывал, что из знакомых ему реакций может там происходить; «чутьё» молчало, только при взгляде на разломы становилось не по себе.

— Надо бы размяться, — сказал Вепуат, рассматривая увядшие огнелюбки под ногами. — Пострелять, побегать… Нам, сарматам, надо шевелиться, иначе мозги киснут.

— Пострелять? — Гедимин покосился на полевую кухню. Там, как всегда, кто-то бормотал, что-то брякало, плескалось и шипело.

— Эй-эй! — Вепуат потянул его за руку, разворачивая боком к стоянке аборигенов. — Ты что-то не то услышал. Тут много камешков — будем бросать и сбивать на лету. Или составить из них пирамидку — будет мишень.

— Я думаю, как бы местные под обстрел не влезли, — отозвался Гедимин. — Скогны… или Калиг, если заявится. Где тут встать, чтобы с гарантией ни в кого не попасть?

Вепуат задумчиво похмыкал, разглядывая плато.

— Если вон там — какие-то селения, то в ту сторону лучше не стрелять. Попадёшь ещё в разлом, а там — кто знает, куда долетит.

Гедимин мрачно кивнул.

— Давай пока без оружия. Будем кидать камешки и уворачиваться. Вон там хорошее место — далеко и от шатров, и от обрыва.

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Я начну!

…Камешки сыпались, как пули. Гедимину было уже не до усмешек и расслабленных стояний — он метался в разные стороны, едва успевая уворачиваться. Вепуат, скрутивший из защитного поля подобие патронной ленты, медленно загонял его к обрыву. Что-то поехало из-под ног, Гедимин на мгновение отвлёкся на ненадёжную опору — и камешек звонко щёлкнул по нагрудной пластине.

— Готов!

— А ты быстрый, — признал Гедимин, выпрямляясь и выдыхая. «Размяк,» — он прислушался к биению сердца и досадливо сощурился. «Всегда был увальнем, а теперь ещё и размяк. Ладно, тренировки дело поправят.»

— Теперь я, — он, на ходу сворачивая защитное поле в патронташ, двинулся к огневой позиции.

— Ненадолго, мать моя пробирка, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на место «мишени». — Надо бы света добавить — ни метеороида не видно… А, хватит мельтешни. Давай просто бороться!

Первую подсечку Гедимин пропустил — опомнился, уже потеряв равновесие, и рухнул, на лету широким взмахом сгребая Вепуата в охапку. Увернуться тот не успел — и через долю секунды лежал, подмятый Гедимином под себя, и подвывал на одной ноте. Сармат откатился в сторону, выпуская помятого разведчика — и услышал оживлённое верещание. Выпрямившись, он увидел, что пятачок, на котором они с Вепуатом разминались, с двух сторон окружён аборигенами. Слева стояли Скогны, уперев копья в землю; справа собрались Бронны и расселись на притащенных подстилках. Увидев, что Гедимин на них смотрит, они повскакивали с земли, подбирая расстеленные шкуры, и отступили в темноту.

— Яд-дро С-сатурна… — Вепуат подошёл к сармату, потирая вывернутый локоть. — Давно они тут, интересно?

— Последние минут десять, может, чуть меньше, — из подсвеченной красным темноты у шатров вынырнул Айзек. — Вы очень увлечённо друг друга гоняли. Сильно рука болит?

Гедимин уткнулся взглядом в землю и сделал вид, что проверяет подвижность ушибленной голени. Пальцы наткнулись на свежие щербины на обшивке, и сармат недовольно сощурился.

— Через три часа я поеду, — сказал Айзек. — Если собрались спать — проверьте, где что принайтовано, где колбы открыты…

Гедимин переступил с ноги на ногу.

— Хватит тебе ездить, — буркнул он. — Переход тяжёлый. Я поеду. Ты спи.

Айзек, едва заметно вздрогнув, внимательно посмотрел на него — и замотал головой.

— Нет, атомщик. Вот чего не надо, того не надо! Ты переход переносишь хуже нас всех. Потеряешь сознание, упадёшь на штурвал — и куда тебя унесёт⁈

— Ну, я поеду, — выдвинулся вперёд Вепуат. — Ты должен исследовать. А не раздалбывать себе мозги по порталам. А я — простой ликвидатор. Много не потеряю.

Гедимин сердито фыркнул. Айзек заметно смутился, но мотать головой не перестал.

— Не, Вепуат. Переходу к пятому-десятому вы, может, и освоитесь. Но пока я не хочу рисковать.

Он приподнял руку в извиняющемся жесте и побрёл к шатрам. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Ну ладно, — пробормотал разведчик, оглядываясь на полевую кухню. Аборигены уже попрятались — так же тихо, как и появились.

— Работаем дальше. Отливки твои, наверное, уже остыли…

…На пятой сотне градусов «медные» опилки, смоченные зелёной «водой», зашипели и вспенились, стремительно желтея. Гедимин, остановив нагрев, одобрительно хмыкнул и сделал пометки в журнале. «Без сжигания обошлось,» — он покосился на припрятанный в охлаждаемом контейнере баллон ксенофтора. Анализатор, направленный на шипящее жёлтое месиво, показал то, что и предполагалось, и Гедимин снова хмыкнул. «Пополняется коллекция ксенофторидов. Подогрев всё-таки помог…»

Он вспомнил недавний разговор с аборигенами и криво ухмыльнулся. «А если бы я работал в Сфене Кислоты — реакция ускорилась бы от охлаждения?» Он повторил эту фразу про себя, прислушиваясь к ощущениям внутри черепа. Голова не гудела — мозг принимал информацию со скрипом, но почему-то не воспринимал её как полный бред. Гедимин озадаченно хмыкнул. «То ли перебор бреда сжёг детекторы, то ли… то ли в этом есть какой-то смысл.»

10 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Ты посмотри! — Вепуат, остановившийся перед литейной станцией, с удивлением что-то разглядывал. — Кто-то занял твои опоки.

Гедимин, забыв о брошенных на столе колбах и кюветах, развернулся к установке и растерянно мигнул. Литейная станция была ещё горячей — рядом с температурным табло горели предупреждающие светодиоды; три опоки, отставленные в сторону, были прикрыты плотным защитным полем с микроскопическими окнами оттока. Воздушные насосы молчали — то, что лежало под куполом, видимо, должно было остывать предельно медленно.

— Интересно… — пробормотал Гедимин, разглядывая непрозрачное поле. «Кому и что понадобилось плавить? Айзек — биолог… Гварза? Над чем вообще работает Гварза?»

— Не трогай, — вслух сказал он Вепуату, отходя к столу. Краем глаза он видел, как разведчик сканирует купол, но сбоку, не прицельно в оттоковые окна, — а значит, луч «разглядит» только непроницаемую плёнку. «Что охлаждают с замедлением? Что-то массивное, но потенциально хрупкое? Это навряд ли — опоки небольшие. Просто хрупкое? Аморфные массы?» — Гедимин нехотя перевёл взгляд с литейной станции на стол, превращённый в химическую лабораторию, — и снова мигнул. Один из штативов стоял явно не так, как его ставили. Сармат заглянул в колбы и вслух помянул размножение «макак».

— Что ещё? — Вепуат вмиг оказался рядом.

— Ксенофториды, — Гедимин сощурился на стенки колбы, прокрашенные жёлтым на три сантиметра вверх; порошок с них тщательно стряхивали, это было заметно, но мелкодисперсная пыль намертво прилипла к стеклу. — Кто-то ополовинил все запасы.

Вепуат сердито фыркнул.

— Ядро Сатурна! Ворья на базе нам не хватало. Попросить — язык отсохнет⁈

Гедимин угрюмо сощурился на остатки реагентов. «Вот эти вещества я Айзеку точно давал. И он просил, как нормальный сармат. Гварза, драная ты мартышка…»

…Кончик когтя остался жёлтым. Въевшийся ксенофторид не сдался даже после прокаливания. Гедимин задумчиво смотрел на коготь и досадливо щурился. Совать его в реагент было, конечно, редкой глупостью…

— Въелся, как мея, — хмыкнул Вепуат, с любопытством наблюдающий за попытками отчистить коготь. — Стойкий пигмент. Будет чем рисовать указатели.

«И таблички „В градирнях не купаться!“,» — Гедимин с досадой поморщился и втянул когти. Постепенно пигмент должен был сойти вместе со слоем металла. «А ведь предупреждали — не суй пальцы в реактивы…»

Он огляделся в поисках того, на чём можно было бы испытать новый краситель. «Цветовая разметка проводов?» — сармат посмотрел на пробирку с жалкими остатками сеша. «Проверим, как этот материал держит пигменты. Вот этот жёлтый, малиновый и буро-зелёный…»

Через полчаса, когда все три кюветы с тонкими пластами «каучука» остывали под вытяжкой, Гедимин дотянулся до контейнера со смотанными кабелями. Это были первые кабеля, сделанные полностью из сырья Равнины, и всего их было три — и два из них сармат снял с отработавших установок. «А надо бы на каждый эксперимент свой образец,» — думал он, проверяя изоляцию на повреждения. «Добуду побольше сеша — всё придётся перепроверять.»

Он достал из контейнера красноватый штырь и, подавив недовольный вздох, разрезал пополам. «Заодно изучу скорость окисления. Ничего, металл почистить недолго…»

… — Это уже как-то слишком, — пробормотал Вепуат, глядя на медленно ползущие по столу камешки. Если в них и было что-то условно металлическое, добыть это из них не могла никакая литейная станция. Сканер, выкрученный на максимальное увеличение, показывал спрессованные слои, состоящие из зернистого вещества, — никакой металлической решётки даже он в упор не видел. Камешки, однако, ползли — и Гедимин, глядя на обмотанный кабелем сердечник из слоистой породы, мог только поминать про себя спаривание «макак» и «мартышку»-Маккензи, затащившую сарматов на эту свихнувшуюся планету.

— М-да… — Вепуат покосился на другую «магнитную» катушку, «подтаскивающую» к себе обломки вспененной пемзоподобной породы. — Нет, ну закономерность видна…

— В ядерный могильник такую закономерность, — мрачно пробормотал Гедимин, но Вепуат, похоже, его не слушал.

— А если взять два штыря и обмотать одним проводом — интересно, что будет? Будут разные обломки притягиваться с разных сторон или с одних и тех же? А если штыри разного размера? А если пустую катушку в воду опустить, чтоб вода была внутри, — как будет работать? А…

— Мать моя пробирка… — Гедимин тяжело вздохнул и потянулся к выключателю. «Два штыря, говоришь…»

…Катушку, намотанную на цилиндр из слоистого камня, Гедимин запитал от миниреактора — благо высокого напряжения не требовалось, хватило бы и малого аккумулятора. Теперь с конструкцией в руке и проводами, перекинутыми через плечо, сармат осторожно выбирался из лаборатории. Вепуат ждал его снаружи, нетерпеливо переминаясь у трапа.

— Включил? — спросил он, едва Гедимин ступил на землю.

— Подожди, — недовольно сощурился тот, медленно отходя от лаборатории. «Вот здесь,» — думал он, глядя на молодые проростки огнелюбок — споры проклюнулись ещё в ранних сумерках, сейчас листья уже вылезли из-под гравия, и повсюду был слышен их шорох. «Много однородных обломков. Проверим…»

Он пустил ток — и в ту же секунду катушка, вырвавшись из рук и оборвав клеммы, врезалась в слой гравия. Камешки брызнули во все стороны. Гедимин, сжимая в ладони чудом уцелевшие электроды, смотрел на десятисантиметровую воронку и ошалело мигал.

— Изоляция, должно быть, ободралась, — заметил Вепуат, осторожно «заглядывая» в ямку лучом сканера. — А сердечник… надо же, цел. Чуть выщербился с того торца.

Гедимин подобрал катушку, стряхнул лист огнелюбки, стёр с побитого торца пыль. «Пласт снизу. Огромный пласт того же минерала. Это я не рассчитал…»

— Выходит, это похоже на гравитационные взаимодействия, — сказал он вслух, опуская катушку на камни чуть поодаль от ямки, над гребнем всё того же наклонного пласта; метры гравия скрывали его, но сканер всё видел — и странно работающий «магнитный детектор» тоже. — Контрольный прогон…

Неплотно лежащие камешки зашуршали, расползаясь, — катушка давила на них, стремясь к массивному пласту, но пробить верхние слои насквозь не могла. Гедимин глядел, как обломки светлого гравия постепенно налипают на неё, вырываясь из-под рыхлых напластований и собираясь в продолговатый комок. Он подвёл обе ладони под цилиндр, напряг мышцы, пытаясь приподнять его, но через несколько секунд сдался.

— Осторожнее там, — Вепуат с опаской заглянул через плечо. — Сломаешь холм — придётся лагерь переносить.

Гедимин хмыкнул, снова попытался приподнять катушку — сейчас она, плотно «сцепившаяся» с уходящим в недра пластом, и впрямь весила как холм. «Любопытное взаимодействие. Ещё бы внятное объяснение для него найти…»

… — Иди работать, — недовольно сощурился Гедимин, глядя на Вепуата, выныривающего из-за переборки с двумя канистрами в руках. — У тебя своих дел мало?

— Не-а, — отозвался разведчик, оглядываясь по сторонам. — Тут нужно что-то большое. Вроде ванны или открытой бочки. В колбах — никакой наглядности.

Дрон, повисший напротив стола, за которым Гедимин возился с «магнитными» катушками, быстро замигал светодиодами. Сармат покосился на поблескивающие объективы и досадливо поморщился.

— На кой тебе это записывать?

— Чтоб было, что показать, когда психом назовут, — Вепуат грохнул об стол глубоким раскладным поддоном и махом вылил в него полканистры. — Вот так давай. Я могу подержать, если тебе неудобно. Включаешь?

— Вепуат… — из-за переборки выглянул озадаченный Айзек. — Зачем тебе столько… Что это у вас тут?

Гедимин только сощурился. В руках у него был контейнер, наполненный водой, в контейнере — пустая, без сердечника, обмотка из рэссенового провода, и сармат только следил, чтоб не залило электроды. Жидкость в контейнере — и в поддоне, из которого Вепуат сделал ванну — была привезена с Земли. Гедимин угрюмо смотрел на неё и ещё немного надеялся, что в этот раз обойдётся без «равнинного» бреда — и законы физики всё-таки будут соблюдены. «Видел бы Конар, чем мы тут занимаемся. Исследователи, tzaat hasulesh…»

Переключатель щёлкнул, ток пошёл — и Айзек вслух помянул ядро Юпитера. Из поддона к поднятой над ним катушке широким конусом встала вода. Она вздыбилась в один момент, плотной волной — лишь потом края конуса сгладились, приобрели аккуратную форму. Гедимин поднял контейнер выше, придерживая за донце; он внезапно отяжелел на десяток килограммов. Вепуат свалился на пол, хватаясь за канистры — они со скрежетом поползли к столу. Водяной конус вытянулся кверху. Айзек осторожно тронул его пальцем, просунул коготь внутрь, поводил им и задумчиво осмотрел мокрый металл.

— Вода земная. Аш два о с примесями, — пробормотал он, сверившись со сканером. Гедимин медленно повёл руку вниз, глядя, как конус оседает. Когда ладонь почти коснулась водной глади, он разомкнул цепь.

Что-то звякнуло. Гедимин оглянулся, когда вставший на ребро штатив уже опустился на стол, и успел увидеть только всплески жидкостей во встряхнутых колбах и выпавшую пробирку — впрочем, хорошо заткнутую. «А думал, тут земной воды нет,» — он подобрал ёмкость со стола, убедился в составе содержимого и вернул на место. «Надо было перед опытом положить поближе.»

— Вот так построишь тут электрогенератор… — пробормотал Вепуат, задвигая канистры под стол. — И улетит он в небо с первым нергетом…

Айзек тяжело вздохнул.

— Видимо, поэтому у Куэннов всё на лучах и накопителях. Вепуат, возьми лучше местную воду. Земная здесь пригодится.

Забрав обе канистры, он скрылся за переборкой. Через пару секунд кто-то наглухо её задвинул. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— А хороший опыт, Гедимин. Представляешь — водопровод на таких штуках вместо насосов? Тянет мощно, была бы опора… А давай проверим, далеко ли утягивает? Метров десять хотя бы наберётся?

Гедимин задумчиво посмотрел на катушку. Она была невелика — всего-то дюжина витков в один слой. «Интересно, от чего зависит сила притяжения? Надо бы входящее напряжение повысить. Если, допустим, пробить тонкие скважины и поставить генератор над водоносным пластом…»

— Высота или глубина? — вслух спросил себя Вепуат, уже усевшийся на свободный стол. — Где-то нужно набрать десять метров по вертикали… Ага, знаю. Обрыв! Я внизу с водой, ты — наверху с катушкой. И замерить высоту столба. Только…

Он быстро оглянулся на задвинутую переборку.

— Ты не запомнил, где спускался в прошлый раз? Точно по шагам, чтоб не провалиться?

— Дойду как-нибудь, — рассеянно сказал Гедимин, думая о входящем напряжении и числе витков. «Надо искать закономерности. Это всё — бред, но и у бреда может быть структура. И я ещё не пробовал менять материал проводника. Надо будет поработать с ксеномедью. Наберу только побольше изоляции…»

Вепуат снова оглянулся на переборку и понизил голос.

— Местных надо будет отвлечь. А то работать не дадут.

…До места, отмеченного брошенным с обрыва камешком, оставались считанные метры. Гедимин приостановился, неуверенно «посветил» сканером себе под ноги — ряби не было, только многометровый слой гравия. Сармат шагнул раз, другой — и с облегчённым вздохом остановился над камешком-меткой. «Добрался. С этими рассказами про разломы…» — он невольно поёжился и на всякий случай проверил площадку вокруг своих ступней.

Сверху донёсся тихий свист. Гедимин ответил. Через пару секунд с обрыва свесился Вепуат, обрадованно хмыкнул, и вниз по крутому склону поползло прикрытое защитным полем ведро. Его позаимствовали у Броннов вместе с содержимым; вырезано оно было из того же дерева, что бочки, только, видимо, не из ствола, а из толстой ветки… если у местных деревьев вообще были ветки. Помещалось там литров десять; Гедимин, взглянув на него, на секунду задумался о мышечной силе аборигенов, — любой из них мог в это ведро целиком залезть и там искупаться. Думать ему оставалось недолго — ведро на тросе уже опустилось до уступа, и сармат подхватил его и подёргал верёвку — «трави!»

Вместо плоского дна снизу ведра был конус, удобно втыкающийся в гравий — видимо, Броннам редко попадались ровные поверхности, зато часто — рыхлые и сыпучие. Гедимин убрал защитное поле, по привычке просканировал жидкость и тихонько свистнул — «готов!»

Вепуат снова свесился с обрыва. Он полулежал на ненадёжном, склонном к осыпанию краю. Над обрывом взлетел дрон и повис чуть поодаль.

— Местных не видно, — громким шёпотом сообщил разведчик. — Что-то жарят. Установка готова, только цепь замкнуть.

— Хорошо, — отозвался Гедимин. — Через десять секунд запустишь. Напряжение поднимай с шагом в сто вольт. Реактор не трогать!

— Была охота, — Вепуат обиженно хмыкнул. — Как думаешь, до грунтовых вод оно добьёт?

Гедимин пожал плечами.

— Сканер их особо не видит. То ли глубоко, то ли почти истощились. Начнём с ведра. Tza tatzqa!

— Zaa taikka, — отозвался Вепуат, исчезая за каменной кромкой. Дрон остался висеть над обрывом. Гедимин перевёл взгляд на ведро. Наверху, в полутора десятках метров над ним и чуть в стороне, сейчас лежала «магнитная»катушка, засунутая в контейнер с водой. Сармат мысленно провёл прямую между ведром и местом, куда он сам поставил тот контейнер, прицепленный на клеммы к миниреактору. Получалось, что водяной конус должен упереться под углом в скалу и так повиснуть, — противоестественное зрелище, которое и в «мартышечьих» фильмах редко увидишь.

Гедимин знал, что произойдёт, но всё-таки едва заметно вздрогнул, когда водяной столб выметнулся из ведра на пять метров и застыл, как остекляневший, под заметным наклоном к скале. Сармат придирчиво осмотрел его, сунул внутрь руку, — силе, тянущей кверху жидкость, не было дела до преград, даже покрытых двойным слоем ипрона. Вода облегала руку со всех сторон и настойчиво приподнимала — нужны были усилия, чтобы удерживать её на прежней высоте.

«Двадцать восемь, двадцать девять… Ага, сделано,» — конус рывком вытянулся ещё на пару метров вверх, его основание сузилось и уже не покрывало дно ведра. Гедимин довольно хмыкнул. «И это от сотни вольт. Интересно, вода удержится столбом, или её всё-таки выдернет?»

«Двадцать семь, двадцать восемь…»

Конус снова дрогнул, поднимаясь ещё выше на сужающемся основании. Его вершина почти уже упёрлась в отвесную скалу. Ещё один скачок напряжения — и конус должен был врезаться в каменный пласт, и Гедимин думал, как он поведёт себя дальше — пробьёт скалу, просочится, обогнёт?

Сверху донёсся грохот и плеск, затем — верещание на несколько голосов, потом — хруст гравия. Водяной конус рухнул, расплескавшись по засохшим огнелюбкам и скафандру Гедимина. Сармат помянул про себя спаривание «макак». Опыты, очевидно, не задались.

Абориген скатился к нему — прямо по вертикальному откосу — десяток секунд спустя, когда сармат, подобрав уцелевшее ведро, начал пробираться вдоль обрыва. Бронн остановился перед ним, запрокинул голову, крикнул что-то сердитое и хлопнул Гедимина по ноге, «отодвигая» от крупного камня. Сармат «посветил» сканером, — в считанных сантиметрах от его ступни слой гравия обрывался в белесую рябь. Наверху раздался голос Айзека; говорил он по-Броннски, быстро, отрывисто. Гедимин досадливо сощурился. «Что-то там всерьёз не так. Если уж Айзека вытащили…»

Когда он вслед за Бронном поднялся на плато, Вепуат стоял в кругу аборигенов и недовольно щурился, разобранная установка лежала у его ног, а Айзек стоял напротив и чего-то с нетерпением ждал. Увидев Гедимина, он тяжело вздохнул и шагнул в сторону.

— Забирай своё… приспособление. Вепуат заявил, что не знает, как его выключить.

Гедимин посмотрел на разомкнутую цепь и выловленную из контейнера катушку.

— Выключено всё, — буркнул он, подбирая сфалт и отсоединяя болтающийся кабель. Работать остался только реактор; с ним всё вроде было в порядке.

— Чем вы там занимались, у обрыва? — Айзек недовольно сощурился на Гедимина. — У Броннов повалились бочки, и вытекла вода. Они сильно напуганы. Можно о подобных опытах хотя бы предупреждать заранее?

Гедимин мигнул.

— Бочки?..

…Вода уже утекла, оставив обширное мокрое пятно на россыпи гравия. Упавшую бочку поставили вертикально; что-то выпало из помятых ею в падении корзин, и подобравшийся поближе плоский зверь быстро это дожёвывал. Аборигены разглядывали корзину, обсуждая, как показалось Гедимину, её ремонт. Сармат сунулся было к ним, но Айзек молча ткнул его кулаком в бок и кивнул на лежащие на боку бочки. После «утечки» их вскрыли на просушку; сармат заглянул внутрь и убедился, что и там сохранена естественная структура древесины — Бронны вообще не напрягались с обработкой, если только речь не шла об украшениях.

— Они говорят — вода продавила затычки и текла, не касаясь земли, — перевёл Айзек взволнованные возгласы с волокуши; аборигены сгрудились там, больше не приближаясь к сарматам, и Гедимин не мог понять, рассержены они или напуганы. — Как зелёные ленты на ветру. Они просят говорить, если вы снова начнёте призывать воду или что-то другое. Или хотя бы ставить знаки у жилищ. Тогда они будут затыкать краны надёжнее. Сейчас они поедут в город и пополнят запасы, а пока вам нечем мыться.

Вепуат уткнулся взглядом в землю.

— И правда, глупо вышло, — нехотя признал он. — Мы думали о грунтовых водах, а о бочках забыли. Вроде бы они стояли в отдалении…

— Ну так вода и не дотекла, — буркнул Гедимин, пытаясь по протяжённости мокрых пятен прикинуть длину «зелёных лент». «Любопытное, должно быть, было зрелище. Зря они подняли шум, а не пошли сразу к нам. Мы бы аккуратно переместили катушку и затолкали всю воду обратно…»

Что-то царапало его, не давая покоя, — не только досада из-за сорвавшихся опытов. Что-то странное было в том, что он недавно услышал — и через пару секунд он сообразил и резко развернулся к Айзеку, уже сделавшему пару шагов к лаборатории.

— Стой! Они просят предупреждать… но само это явление их не удивило? Они любовались лентами… Для них нормально, когда кто-то… призывает воду? Они сами так делают?

Он шагнул к Айзеку, протянув руку к его плечу. Тот растерянно мигнул.

— Потише, атомщик. Я за твоими мыслями не успеваю.

— Спроси у Броннов, как они призывают воду, — потребовал сармат, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить Айзека за плечо и не толкнуть к притихшим аборигенам. Тот снова мигнул.

— Так ты решил, что… Хм, а ведь и верно, — Айзек резко развернулся к волокуше и быстро заговорил. Притихшие Бронны переглянулись и ответили — не сразу и гораздо тише, чем обычно.

— Они говорят, что призывающие воду есть у Скогнов. У них самих не принято призывать насильно. Это истощает местность. Они говорят, что не станут вмешиваться в наши обычаи. Но у них так не принято. Так делают Скогны…

Старший из аборигенов добавил короткое слово с отчасти знакомыми звуками.

— Да, и нергоны, — кивнул Айзек. — За призывом — к ним. Бронны только ищут и охраняют.

Гедимин ошалело мигнул. Мозг ощутимо перегревался — но знакомого гула изнутри черепа сармат не слышал. «Это не бред. Тут есть смысл… Или мне и вправду пережгло детекторы,» — он криво ухмыльнулся, заставив Айзека податься назад.

— Я мало что понял, но он сказал о «призывающих». Не об устройствах для «призыва». Это свойство… существ? Не механизмов?

Айзек повернулся к Броннам. Кажется, их удивил его вопрос — уши зашевелились, те, кто стоял поодаль, придвинулись ближе.

— Атомщик… — вид у Айзека стал смущённый и даже как будто виноватый. — Вот теперь и я перестал понимать, что происходит. Похоже, они говорят о каком-то виде… ритуалов. Я бы перевёл это как «колдовство»… ты знаешь, что такое колдовство?

Гедимин напряг память.

— Какие-то мартышечьи фокусы. Айзек, ты им правильно перевёл? Я спросил о притяжении воды. Не об их ритуалах или развлечениях.

Айзек снова заговорил на местном — в этот раз медленно, помогая себе жестами. Бронны, навострив уши, озадаченно переглядывались, потом загомонили, перебивая друг друга и указывая то на Айзека, то на Гедимина. Сармат мигнул.

— Где все стражи, когда они нужны? — Айзек с тоской оглянулся на шатры. — Кажется, мне не хватает словарного запаса. А Кенен знает язык ещё хуже. Можно позвать его, пусть он спросит ещё раз…

Гедимин поморщился.

— Говори, что узнал. Переспросим, когда вернутся стражи. Они тут хоть что-то понимают.

В памяти упорно всплывала картинка, на которой под ногами кочевников дыбом вздымалась земля. «Похоже, это оно и было. Одновременный „призыв“ разных минералов. Эти их посохи… надо бы выпросить один на изучение!»

— Бронны настаивают, что это вид колдовства, — Айзек виновато сощурился. — И у Скогнов есть такие… колдуны. У них разные штучки для работы, но можно и без них. Ни одна штучка сама колдовать не может.

Вепуат, до того тихо наблюдавший за разговором, еле слышно хмыкнул.

— Они в чём-то правы. Катушка сама себя не включит.

Гедимин сердито фыркнул — разговор уходил в какие-то туманные дебри, и мозгу от этого легче не становилось.

— Пусть так. Скажи им, что сегодня мы ещё будем…

Вепуат щёлкнул пальцем по его наплечнику.

— Я бы с водой пока не пробовал. За пределами лаборатории, по крайней мере. Поработаем пока с камешками. Их труднее вот так вот сдвинуть.

Гедимину представился отломившийся кусок куэсты длиной в километр, и он поёжился. «Напряжение лучше не поднимать. Наоборот — сбавить. Выявить зависимость, и уж тогда, хоть с какой-то информацией…»

— Скажи им, что мы сегодня будем… призывать камни. Во-он на той стороне, далеко от них. И пусть громко кричат, если здесь что-то пойдёт не так. Нам за шатрами будет не видно.

Айзек перевёл — как показалось Гедимину, с трудом скрыв облегчённый вздох. Бронны, кажется, тоже готовы были облегчённо вздохнуть. Они перестали напряжённо вслушиваться, кто-то даже вернулся под навес. Айзек смутился ещё сильнее.

— Надо перевести, — пробормотал он, переводя взгляд на Гедимина. — Они говорят — очень редко кто-то может призывать и воду, и камни. Камень противостоит воде. Они говорят — от такого сочетания редко у кого не трескаются кости. Ты должен быть невероятно сильным, чтобы держать эти дары столько лет.

Гедимин ошалело замигал. Больше всего его удивляло, что голова не гудит от явного отборнейшего бреда. Вариантов было два, и ни один он сейчас не мог проверить. «Вот бы поговорить с Маккензи о традициях „макак“. Если мне впрямь детекторы выжгло, я бы сразу понял…»

— Скажи им, что мы будем осторожны. Мы не хотим никому навредить, — пробормотал он, взяв Вепуата за локоть и оттаскивая в сторону лаборатории. Тот не сопротивлялся, только аккуратно высвободил руку, когда они отошли на десяток метров.

— Напряжение влияет на… — заговорил он, когда между ним и Айзеком встали шатры. Гедимин угрюмо кивнул.

— Ещё как. Я бы его сбавил. Поработаем за экраном с камнями, высчитаем зависимость… Аборигенов пока лучше не пугать.

«Камень противостоит воде… Интересно всё-таки, что они имели в виду. И где-то я уже слышал про дружбу и противостояние разных… явлений…» — думал сармат, возвращаясь в лабораторию. Он размотал пустую катушку, поправил поцарапанную изоляцию, выбрал один из каменных сердечников. Вепуат сидел рядом, перебирая камешки.

— Если мало, я ещё принесу, — сказал он, поймав взгляд Гедимина. — Давай на пол что-нибудь положим и разметим. И там будем работать. Тут места мало, но снаружи… мало ли что призовётся!

…Зависимость оказалась не вполне линейной — где-то в формулу затесался множитель, и, похоже, разный для разных минералов. От чего он зависит, Гедимин понять не мог, но данные исправно заносил в журнал. Вепуат сидел у переключателя, раскладывал камешки по расчерченному полю и иногда заглядывал Гедимину через плечо, когда тот брался за расчёты.

— А вот интересно было бы, — подал он голос через полтора часа работы. — Интересно было бы поговорить с таким местным… колдуном. В столице они точно есть. А может, и тут… как там эти города?..

Гедимин задумчиво кивнул.

— Я бы осмотрел их оборудование. Возможно, Бронны что-то не так понимают. Скогны более технически развиты…

Ещё не договорив, он почувствовал знакомую тяжесть в черепе. «А детекторы-то на месте,» — невесело ухмыльнулся он. «Понимаешь, когда сам бредишь. В каком месте они развиты⁈ Куда там можно засунуть электрогенератор⁈ В жаровню с кейеком, что ли⁈»

Чьи-то шаги вывели его из задумчивости. Переборка была отодвинута, и Кенен Гварза, не обращая внимания на сарматов на полу, возился с литейной станцией. «Чужие» опоки были вскрыты; сармат вынимал из них тёмные, со стеклянным блеском отливки и раскладывал по контейнерам. Цвет их колебался от тёмно-тёмно-багрового до светло-коричневого, но основной материал был один и тот же — и Гедимин узнал в нём расплавленный и остывший «чёрный песок».

— Эй! — он поднялся на ноги. — Твои отливки? Ты взял ксенофториды?

Гварза досадливо хмыкнул, не отрываясь от работы.

— Материалы лаборатории принадлежат лаборатории. Кто-то же должен работать, пока вы двое издеваетесь над аборигенами…

Вепуат сердито фыркнул, поднимаясь вслед за Гедимином.

— Зато мы не воруем реагенты. Работник, яд-дро Сатурна…

— Зачем ксенофториды? — спросил Гедимин, подавляя желание постучать по шлему Гварзы пустой опокой. — На что влияют?

— Увидим, — отозвался Кенен, не глядя на сармата. — Займись своим делом. Будет нужен совет — обращусь.

— Что там? — из-за переборки выглянул Айзек. — Только без ссор на ровном месте, ладно? Извини, Гедимин, — ты был занят, мы не успели предупредить, что возьмём реагенты. Кенен, неси образцы сюда. Там идут опыты, не будем мешать.

«Ксенофториды пошли в работу,» — Гедимин проводил Гварзу с охапкой образцов задумчивым взглядом. «Просто так он не засуетился бы. А ведь и у меня лежат образцы сеша. Надо бы их проверить.»

— Хватит камешков на сегодня, — сказал он вслух. — У тебя своя работа заброшена. Явление интересное, но нас же не за ним сюда послали…

Кюветы с остывшими образцами «крашеного» сеша стояли штабелем в углу стола, Гедимин даже не сразу нашёл их. «Покрасилось хорошо,» — сармат посмотрел на малиновый, жёлтый и буро-зелёный листки, проверил сканером, как при остывании распределился внутри ксенофторид, и ткнул когтем ближайший образец. «Итак, механическая прочность… Sa hasu!»

Тонкий лист сеша оттолкнул коготь и разгладился — на хрупкой на вид поверхности не осталось даже вмятины. Гедимин придвинул кювету ближе и провёл когтем от края до края. Борозда разгладилась раньше, чем он убрал руку.

«Вот это уже похоже на результат,» — сармат покосился на размотанные кабели, изоляция на которых лопалась и сдиралась от косого взгляда. «Проверим ещё раз…»

Поставив перед собой контейнер с гравием, он вытряхнул туда все три лепёшки из сеша и десяток секунд крутил его в руках, слушая грохот камешков. Тонкие пласты-образцы закатились между слоями, — сармат высыпал полбанки, прежде чем их нашёл. «Целы,» — он долго придирчиво рассматривал лепёшки, а потом взялся за сканер. Невооружённый глаз нашёл лишь одно микроскопическое повреждение — самый тонкий край неравномерно застывшего образца не выдержал и надорвался. «Целы. Все три образца с ксенофторидами…» — Гедимин посмотрел на пустую пробирку из-под сеша и досадливо сощурился. «На кабелях не проверишь. Надо ждать, пока привезут сырьё. Ладно, пока наберу побольше „краски“…»

Он взял лепёшку за края и плавно потянул в разные стороны. Растягивалась она с неожиданным трудом. «Мелкая, не ухватиться,» — Гедимин сжал пальцы, рванул посильнее — и вслух помянул размножение «макак». Обрывки лепёшки остались у него в руках — растянуть её удалось едва-едва втрое.

«Да, это не гзеш,» — сармат разочарованно вздохнул и попытался растянуть оставшиеся обрывки. «Две-три длины, не больше. Прочность растёт, упругость падает. М-да… Гзеш получить не удалось.»

Он проверил все три образца и трижды разочарованно хмыкнул — эластичность везде упала в разы, а то и на порядок. Сильнее всего «ужался» малиновый пласт — его едва удалось растянуть вдвое, прежде чем прочное вещество лопнуло. «Понятно…» — Гедимин собрал все обрывки для переработки и пошёл к литейной станции. «Подожду поставок гзеша. А с жёлтой „краской“ ещё поработаю — у неё наилучший результат.»

…Из-за плетёной загородки лился красный свет; днём Гедимин не замечал его, а вот сейчас, в полной темноте, он казался почти ослепляющим. У одной из бочек, в её тени, затаился чёрный силуэт — сармат заметил его лишь по случайному блику на броне.

— И тебе не спится? — ухмыльнулся Вепуат, поднимая голову. — Похоже, шестнадцать часов проспать никто не может. Вот и местные опять копошатся…

Гедимин подключил водозаборный шланг к патрубку-сучку и сел на землю, дожидаясь, когда наберётся вода. Иссиня-чёрное небо подёрнулось тонкими трещинами, из которых сочился зеленоватый свет неприятного, режущего глаза оттенка. На холме оставалось всё так же темно — небо над Равниной светилось как-то отдельно, непонятно даже было, почему с земли этот свет виден.

— Что-то шуршит внизу, — сказал Вепуат, внезапно насторожившись. — Шаги. Слышишь?

Гедимин прислушался. Внизу без ветра колыхались разнообразные листья — веера и полотнища… и кто-то тихо ступал по гравию и подрастающим огнелюбкам.

— Шесть ног, — прошептал он, перекрывая воду, и выпрямился, с досадой чувствуя лишнюю тяжесть. Скафандр затопило до пояса, внутренние системы уже гоняли жидкость вдоль тела, мешая сосредоточиться на внешних сигналах.

— Поднимается…

Над тёмным краем обрыва вспыхнул белый свет, и Гедимин облегчённо вздохнул, увидев посох стража. По склону торопливо поднимался Руниен. Второе существо отстало, пропуская его вперёд, и, едва он взошёл на плато, одним прыжком обогнало его и встряхнулось всем телом, хлестнув хвостом по бокам. Яркие узоры на теле Мальгеса помигали секунду и зажглись неярким ровным светом. Руниен оглянулся на полевую кухню и слегка наклонил голову, прикладывая пальцы ко лбу.

— Дим-мин! Хорошая встреча в такую ночь. Мы застали тебя за работой?

Говорил он странно, с трудом подбирая слова; Гедимин не видел его лица, но ему показалось, что страж сильно волнуется.

— Ищешь Айзека? Он в лаборатории, — Вепуат выпрямился и махнул рукой в сторону шатров. — И тебе ночью не спится?

Руниен неуверенно усмехнулся.

— Моя благодарность, Вепу-а, — он коснулся пальцами груди, коротко сказал что-то Мальгесу и быстро зашагал к лаборатории. Сарматы переглянулись.

Прошло не больше трёх минут — Гедимин едва-едва успел открыть клапаны для слива горячей воды, ещё даже не набрал холодной — как гравий снова захрустел под чужими ногами. Из-за шатров одним прыжком вылетел Мальгес и растянулся на неосвещённой площадке, вяло помахивая хвостом и пристально следя за отставшим Руниеном. Вместе с человеком шли двое сарматов, быстро переговариваясь на ходу.

— Нет, до рассвета ждать не может, — говорил Айзек, и в его голосе звучала тревога. — Да, очень невовремя, но так всегда бывает. Со мной пойдёт Гедимин…

Ремонтник развернулся к нему, забыв даже про открытые клапаны и вытекающую куда попало воду. Гварза сердито фыркнул.

— Исключено.

— Ты же знаешь, что там… — начал было Айзек, но Кенен прервал его объяснения резким жестом.

— Вот именно — знаю. И только неуправляемого психа там и не хватало! Иду я. Как всегда ходил. Без полоумков обойдёмся.

Айзек раздражённо вздохнул.

— Кенен, ты зря…

— Айсиек, — подал голос Руниен; он стоял рядом с Мальгесом, и они оба пристально смотрели на сарматов и, кажется, понемногу теряли терпение. — Надо торопиться.

— Идём, — буркнул Айзек и повернулся к озадаченным сарматам. — Мы с Гварзой отойдём на пару часов. Вы оба выспались? Следите за окрестностями. Тут слоняются кочевники.

— И этим ночью не уснуть, — пробормотал Вепуат.

— Вы куда? — Гедимин пристально посмотрел на Айзека. — Авария?

— Рудники, — коротко ответил сармат, подходя к Мальгесу. Тот поднялся с земли, выгнул спину, подставляя шипастый гребень.

— Стой! — внезапно вскинулся Вепуат. — Через два часа — переход. Что нам делать?

Айзек остановился.

— Лучше всего — ничего, — угрюмо сказал он. — За несколько лишних часов с лабораторией ничего не случится. В самом крайнем случае…

Руниен поднял взгляд от подрастающих огнелюбок и щёлкнул языком.

— С Равниной нельзя шутить, Айсиек. Опасно пропускать время. Калиг проводит погонщика и зверя, с ними ничего не случится.

Айзек тяжело вздохнул.

— Никто из них никогда не ездил этим путём. Я доверяю тебе и Калигу, но… — он перевёл взгляд на Гедимина. — Ждите меня до последней минуты!

Его ладонь легла на гребень Мальгеса. Гварза, смерив сарматов мрачным взглядом, взялся за шип с другой стороны. Узоры на шкуре зверя замигали и погасли, ещё пара секунд — и маленький караван слился с темнотой. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— В такой тьме — и без фонарей… — разведчик осуждающе хмыкнул, оглянулся на бочки и качнул головой. — Я купаться не пойду. Никакого настроения. Надо нам что-то придумать с обороной холма…

Гедимин оглянулся на лабораторию, невидимую за скоплением шатров.

— Если Айзека не будет через полтора часа, я поведу машину. Помнишь те записи… с воздействием Равнины?

Вепуат мрачно кивнул.

— Задерживаться нельзя, это и мартышке понятно. За лагерем я присмотрю. Только без дронов… трудновато будет без дронов.

Гедимин вспомнил, как лопнуло защитное поле под непонятными взрывающимися снарядами — и откуда дикари их взяли?..

— Надо удвоить периметр, — сказал он, понизив голос. — А я бы его даже утроил. Сиди внутри, на свет не лезь.

— Хорошо сказано, Дим-мин, — донеслось из тени шатра, особенно густой рядом с узкой полосой красного света. — Ставьте свои стены. Я поставлю Скогнов между первой и второй, мы с братом будем между второй и третьей. А вы сидите за третьей — и лучше всего не в шатрах.

«А четвёртая закроет лабораторию,» — подумал Гедимин, снова вспомнив о взрывчатых снарядах. «Не хватало ещё, чтобы повредили ходовую часть. Такой ремонт я не потяну.»

… — Сорок минут до перехода, — Вепуат, пристроившийся было в тени шатра, беспокойно зашевелился. — Айзека нет. Если даже за десять минут он доберётся…

Гедимин мрачно кивнул.

— Пора ехать. Калиг, ты далеко?

Гравий за его спиной зашуршал — его поворошили когтистой лапой.

— Пора? Хорошо. Открывай ворота, и пусть Вепу-а их за нами закроет.

…«Надеюсь, под гусеницы никто не влезет…»

В кабине горел свет, яркие бортовые огни вычерчивали ровный полукруг на двенадцать метров — а дальше начиналась непроницаемая, неестественная чернота. Двигатель завёлся неожиданно легко, зарокотал, нарушив мертвенную тишину. Гедимин осторожно двинул рычаг, повернул штурвал, — многотонная махина выскользнула из световой ограды и развернулась к склону. Сармат выключил все огни, кроме единственного, самого тусклого. Ждать пришлось недолго — вскоре в узком световом луче зажглось белое кольцо.

«Двигаться точно за посохом, не упуская его из виду,» — повторил Гедимин про себя наставления Калига. Глайдер медленно сползал по откосу. Страж в световой луч не выходил и, кажется, посох держал в вытянутой руке. Шёл он довольно быстро — для двуногого существа; машина, подстраиваясь под его шаг, еле ползла, но по такому грунту Гедимин и не хотел бы ехать быстрее. «Лиска бы сюда,» — он чуть тронул штурвал, когда вместо цельного кольца в световом пучке оказалась половина. «Он бы и с кочевниками… поговорил.»

Время тянулось мучительно медленно. Прошло, казалось, не меньше часа, когда поверх белого кольца впереди загорелись красные огни. Машина приближалась к портальному холму. Калиг остановился. Кольцо на секунду исчезло, затем появилось снова — и вместе с ним из темноты вышел человекопёс.

— Зажигай огни! — Ауна весело ухмыльнулась. — Не бойся, Калиг в укррытии.

— Сделали бы ему затемнённый наглазник, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. Из светового пучка донеслось фырканье.

— У него полно этого добрра. Не носит — мол, на уши давит. Идём, идём, черрвяки уже заждались!

«На уши…» — Гедимин досадливо поморщился. «А ползать по тёмным углам лучше?.. Надо рассчитать точки опоры и подогнать по мерке. Займусь как-нибудь…»

Он надеялся, что из-за штурвала увидит, что пирофоры делают с порталом, — но черви не показались, и даже на дозиметре ничего не мигнуло — кабину экранировал он сам, и так, чтобы ни один сигма-квант не просочился. Ауна отошла в сторону, на прощание махнув посохом на двойной ряд светильников.

— В прросвет — и до упорра! Всё врремя пррямо, и глаза дерржи откррытыми!

«Взлётная полоса» упиралась в черноту, изредка прорезаемую многоцветными вспышками. Гедимин глубоко вдохнул и сдвинул рычаг. Бортовые огни погасли, как будто их обрезало — только индикаторы на панели указывали, что всё работает. Очередная вспышка хлестнула по глазам, прикрытым затемнённым щитком, но так ничего и не высветила. «А здесь и вправду не трясёт,» — машинально отметил сармат, отдёрнув руку от переключателя скоростей. «Ход самый малый. Ждать. Вспышки, sa hasesh! Как у Айзека глаза не болят⁈»

Часть 3 06.01.15 — 13 день месяца Металла. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сфен Молнии, зифта Тикшер

06 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Айзек! — кто-то дёрнул на себя бронированную дверь кабины. Гедимин хотел ответить, неосторожно вдохнул — и закашлялся, напрасно пытаясь расправить лёгкие. Перед глазами то вспыхивали, то пропадали ветвящиеся красные разряды, в ушах стоял звон.

— Айзек, мать твоя колба! — дверь заскрежетала. — Ты там цел⁈

Гедимин осторожно вдохнул, прикрывая ладонью респиратор. В горле ещё драло, но дышать было можно.

— Айзек остался, — прохрипел он, пытаясь подняться. — Рудники…

Открыл кабину он сам — даже вышел на своих ногах, хоть его и пошатывало. «Легче, чем в фургоне,» — отметил сармат про себя, щурясь на слишком яркий свет. «Держись, сядешь вон там на ящик…»

— Ядро Сатурна и все его кольца… — выдохнул ему в наушник Кенен Маккензи, вцепившись в его плечо и с силой отталкивая к тому самому ящику. — Этого ещё не хватало! А Кен? Вепуат? Кроме тебя, за штурвал сесть было некому⁈

Гедимин, уже притерпевшийся к свету и другому вкусу воздуха, досадливо сощурился.

— Кто был, тот и сел. Давай груз, через час мне обратно.

— Обратно ему… — Кенен, скривившись, завертел головой по сторонам. — Ванджур, как назло, на смене…

— Ну так что? — донёсся недовольный голос из-за штабелей с упаковками субстрата. — Какие указания? Звать медиков, Ванджура, погрузчик?

Маккензи тяжело вздохнул и наконец выпустил плечо Гедимина. Сармат уселся на ящик, расслабив ноющие кисти, — похоже, он перенапряг их, пока проезжал по ненадёжным грунтам к ангару.

— Груз на борт! — скомандовал Кенен. — Снабжение базы прежде всего.

Погрузчик двинулся к штабелям ящиков. С протяжным гулом открылся грузовой люк бронехода — кто-то из сарматов уже забрался в кабину и управлял механизмами изнутри. Гедимин сквозь тускнеющие красные молнии наблюдал, как в отсек укладывают субстрат для чана с Би-плазмой и кислородной станции, запасы дезинфектантов и контейнеры с расходниками.

— Заряжать пока не будем, — сказал Кенен, так и маячащий за плечом Гедимина. — Вы там хорошо заряжаетесь от естественного фона — ещё на неделю вам хватит. Эй, там, осторожно! Заносите на руках!

— Куда заносить? — донеслось из-за быстро уменьшающихся штабелей. Кенен хмыкнул.

— Джед, там три ящика живых крыс. Не знаешь, где Айзек их держит?

Гедимин ошалело мигнул. «Чего⁈»

— Сейчас, — он поднялся с ящика; к его радости, голова больше не кружилась, и видимость сильно улучшилась. В лаборатории уже пооткрывали на проветривание все люки; сармат забрался в распахнутый шлюз, заглянул за переборку и озадаченно хмыкнул. «Что б я понимал в живых крысах…»

— Ставь сюда, — указал он на пустой пятачок у своего стола. — Тут скобы, закрепи, чтоб не съезжало.

— Ага, один ящик влезет, — сармат-грузчик заглянул в отсек, деловито покрутил головой. — Ещё два куда?

— Друг на друга? — предположил Гедимин, выглядывая из люка и высматривая среди контейнеров те, что с крысами.

— Наверх нельзя — там дырки, вентиляция, — качнул головой сармат. — А, вон ещё место. Впритык, но войдут. Заноси!

Из трёх широких приплюснутых ящиков доносился писк и скрежет. Гедимин машинально проверил, открыты ли вентиляционные лючки, и цела ли решётка на них. Стенки ящиков были прикрыты тонким кожухом из непрозрачного фрила, внутри было темно — видимо, предполагалось, что животные в темноте успокоятся и притихнут. Гедимин «посветил» на них лучом сканера и облегчённо вздохнул — внутри, несомненно, были крысы, но мелкие, с четверть среднего «бурого разведчика», без видимого уродства, довольно безобидные на вид. «Айзеку для опытов,» — вспомнил сармат обрывки разговора о подопытных животных. «Надеюсь, не посдыхают на переходе…»

— Отлично, парни, быстро управились! — услышал он довольный голос Маккензи, затем Кенен заглянул в отсек. — Ещё пятнадцать минут в запасе. Выбирайся, Джед, сходи к рукомойнику — хоть лицо оботри!

От холодной воды в лицо и за шиворот и впрямь стало легче. Кенен Маккензи наблюдал за Гедимином со своей обычной ухмылкой.

— Ну что, Джед, обживаешься на Равнине? Как она тебе?

— Странная, — отозвался Гедимин, выплёскивая себе за шиворот ещё горсть воды. Она стекла по спине, приятно охлаждая кожу. «Здесь зима,» — вспомнил он. «А на Равнине… а кто знает, что у них там…»

— Говорят, вы с Вепуатом развили бурную деятельность, — Маккензи ухмыльнулся. — Почти что создали свою периодическую систему…

Гедимин поморщился.

— Только начали. Там работы ещё на десять лет.

— Ну-ну, — ухмылка Маккензи стала ещё шире. — Не увлекайтесь. Через два года все ждут от вас запуска… Ну что, доедешь до Равнины, или отозвать Ванджура со смены?

— Доеду, — Гедимин дождался, когда «лепестки» шлема сомкнутся, и опустил на глаза тёмный щиток. Ему было что сказать Кенену — и по поводу «увлечений», и о запуске через два года — но он видел довольную ухмылку и прозрачный взгляд, и ему не хотелось лишний раз открывать рот. «Далась ему эта станция…» — пройдя вдоль бортов и проверив все люки, Гедимин с тяжёлым вздохом забрался в кабину. Кенен помахал ему на прощание; ещё пару секунд у сармата стояла перед глазами его ухмылка, а потом глайдер вполз в чёрный туннель портала.

10 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Досчитав до двадцати, Гедимин открыл глаза. Красный ветвистый разряд тут же пересёк поле зрения; сармат досадливо сощурился, но всё же попытался встать. Получилось неожиданно легко, без головокружения и уходящей из-под ног палубы; секунда — и он уже выбирался наружу, на гравийную подложку и прорастающие побеги огнелюбки.

— Доехал? — Ауна с мерцающим посохом держалась поодаль от машины, но за сарматом следила с любопытством. — Пойду свистну Калига — сидит в пещерре, если не заснул.

— Угу, — отозвался Гедимин, приоткрывая шлюзовую камеру. Ему было немного не по себе. «Живой груз… Не люблю такие штуки. Лучше десять тонн ирренция и ни грамма ипрона, чем живой груз. То ли сдохнет, то ли сбежит…»

В отсеке стояла тишина, не нарушаемая ни единым писком. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», склонился над контейнером, потянулся было к кожуху, но, опомнившись, взялся за сканер. На экране всплыла сложная схема с двумя ярусами ячеек, податчиками воды и Би-плазмы и принудительной вентиляцией. Зверьков сармат нашёл не сразу — они лежали оплывшими кучками по коридорам, и он долго присматривался, прежде чем заметил у них дыхание. Через полминуты некоторые начали шевелиться, кто-то повернулся носом к поилке. Гедимин облегчённо вздохнул. «Накрыло переходом. Вроде живы. Сдать их быстрее Айзеку, пусть сам возится…»

— Не всё идёт, как задумано? — Ауна заглянула в открытый шлюз.

— Айзек притащил три ящика крыс. Их укачало, — нехотя ответил Гедимин, поднимаясь в кабину. — Калиг готов?

— Езжай к кррасному камню, — Ауна шагнула в сторону. — Доедешь — погасим огни, а там и Калиг вылезет. Тихо сегодня в степи. Не к добрру.

Гедимин ждал продолжения, но человекопёс уже отошёл с дороги и пропал из видимости. Красноватый свет за окнами начал тускнеть. Сармат погасил бортовые огни и осторожно направил машину к плоскому валуну у откоса. Едва гусеницы глайдера встали на краю, свет погас вовсе, и в узком луче из кабины появилось горящее белое кольцо.

— Можешь чуть поторопиться, — пророкотал в наушниках голос Калига. — Я за тобой успею. Только свет пригаси…

— Я тебе сделаю маску, — угрюмо пообещал Гедимин. — На уши давить не будет. Доедем — сразу сниму мерку.

В темноте что-то заклокотало, как бурлящая вода. Гедимин, угадав в звуках сдержанный смех, недовольно сощурился. «Ничего не понимаю. Ему же самому неудобно так…»

В окна кабины ударило белое зарево — такое, что Гедимин и под тёмным щитком невольно зажмурился и схватился за сфалт. Штурвал крутануло в сторону — тугой механизм вывернулся из ослабших пальцев. За окном что-то взвыло, синеватый силуэт врезался в стекло и скатился под гусеницы, оставляя тёмные потёки. За белой вспышкой ударила красная. Гедимин, оставив бесполезный сфалт, вцепился в штурвал. Машину уже волокло куда-то вбок. Сармат дёрнул рычаг и под чей-то вой и влажный хруст провалился в темноту.

10 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Молнии, зифта Тикшер

Свет снаружи погас так же внезапно, как и вспыхнул, и сразу же утихли все звуки, кроме странного электрического потрескивания. Трещало не в кабине — это Гедимин понял мгновенно. Он навалился было на крышку люка, готовясь выпрыгнуть наружу и узнать, наконец, что там, и что с Калигом — но остановился и медленно опустился на сидение. Грудь сдавило ледяным обручем. «Так и есть. Всё-таки свалился в разлом. Надо же мне было теребить штурвал…»

Он зажёг все бортовые огни — их хватило, чтобы разогнать темноту на тридцать метров вокруг, но и этого было достаточно, чтобы понять — это не окрестности базы. Вместо холмистой местности, изрезанной широкими долинами, вокруг была почти плоская пустошь с невысокими симметричными выступами. Из выступов вертикально вверх торчали «антенны», окружённые кольцами тонких отростков. Отростки колыхались и стучали друг о друга, вспыхивая синеватыми искрами.

«Далеко меня, похоже, занесло,» — Гедимин вглядывался в темноту за пределами освещённого круга, но не видел там ничего, кроме тех же искр. «Никогда таких штук не видел.»

Он посмотрел на странно блестящую почву — и увидел жёлтую истресканную поверхность и влепленные в неё тёмные звёзды с несимметричными лучами. Из центра каждой звезды прорастал тонкий конус на стебельке. Что-то длинное ползло, сливаясь с поверхностью — только ряд коротких шипов на спине выдавал его присутствие. Гедимин видел, как оно останавливается у «звезды» и выпускает длинный тонкий язык, слизывая с основания стебля вязкие капли.

«Понятно…» — сармат с тяжёлым вздохом отодвинул крышку люка. Он хотел спрыгнуть на землю, но вовремя сообразил, что может свалиться прямо в разлом, и, ухватившись за выступы на броне, перебрался на крышу. Когда он посмотрел вниз, колючая «змея» лежала, затаившись, — видимо, незнакомые звуки её напугали. Он огляделся по сторонам — вокруг было тихо. Небо всё так же мерцало холодным светом по сетке «трещин», над ровной пустошью поднимались наэлектризованные «антенны». Сармат посмотрел на иллюминатор, исполосованный рыжими потёками, со вздохом стёр их и, держась за выступы обшивки, рискнул ступить на землю.

Здесь экран сканера не рябил — можно было пройти три-четыре метра до ближайшей «антенны». Земля похрустывала под ногами, но не проминалась — это был плотный слежавшийся слой какой-то глины. Наступив на «луч» «звезды», Гедимин убрал ногу; растение никак не отреагировало и осталось таким же плоским.

«Мать моя пробирка…» — сармат заглянул под гусеницы и с присвистом выдохнул. Одна из них была густо вымазана рыжим, с траков свисали волокнистые клочья. «Ну, на Калига это непохоже. У него красная чешуя,» — подумал Гедимин, и его передёрнуло. «Кто-то ждал нас на дороге. Кочевники?.. Hasu! Где я теперь, и как отсюда выбираться?»

Он вернулся на крышу, поводил вдоль бортов лучом сканера — и порадовался, что не стал обходить машину по земле. Разлом рябил прямо у левой гусеницы, ещё десяток сантиметров — и она бы в него провалилась. Второй тянулся наискосок, проходя под задней частью фургона. Чуть поодаль Гедимин нашёл ещё два и больше искать не стал. Выключив сканер, он сел на крышу и тяжело вздохнул. «Разберись теперь, откуда меня принесло. Въежал вроде боком, следов нет…»

— Вепуат, приём, — сказал он без особой надежды в коммутатор. — Приём!

В наушниках было тихо.

— Айзек, приём…

Гедимин огляделся по сторонам, тронул передатчик, потом потянулся к сфалту. «Если вычислить направление на Сердце Пламени и послать сигма-луч туда… там же есть существа, чувствительные к сигме?..»

Он досадливо сощурился, вспомнив размеры Равнины. «Если я попаду в это Сердце. Если сигма не развеется на разломах… А, sa hasu! Должен тут быть хоть кто-то живой⁈»

Он вскинул сфалт над головой. Сгусток плазмы взлетел в зенит — и там взорвался с оглушительным грохотом. Не успело дымное облако, подсвеченное изнутри красным, погаснуть окончательно, как Гедимин выстрелил снова — и снова, и снова, пока от грохота не загудело в голове. Сармат, досадливо щурясь, опустил сфалт. «Надо было отбить сигнал,» — запоздало включился мозг. «Сигнал, sa has— su… Какой⁈»

Небо над горизонтом распорола белая вспышка, и Гедимин услышал громовой раскат. Ещё две вспышки сверкнули чуть левее и ближе. Среди чёрных «облачных» складок ярко проступили широкие шестиугольные силуэты. Пять объектов, окружённых синеватым свечением, быстро увеличивались в размерах — «эскадрилья» приближалась. Ещё пара секунд — и она рассыпалась над головой Гедимина, и странные существа, сложив перепончатые крылья, пошли на снижение. Сармат, облегчённо вздохнув, убрал сфалт за плечо и приподнял руки, показывая пришельцам пустые ладони. «Кого-то дозвался. Осталось договориться…»

Существа не спешили — осторожно подбирались к машине со стороны фургона, то и дело останавливаясь и переглядываясь. Гедимин изобразил дружелюбную улыбку и поднял руки выше. «С чего ты взял, что они знают этот жест? Поймут ещё неверно…» — мелькнуло в голове, и сармат досадливо сощурился. «Как-нибудь да поймут! Ничего не делать — понятнее не станет.»

Чужаки рассматривали его, а он рассматривал их, отгоняя навязчивую мысль о том, что на сигнал могли слететься и местные падальщики. В полёте они казались большими, на земле же, со сложенными перепонками, сильно ужались — длинные тонкие тела на шести длинных тонких конечностях, всего метр в холке, метров шесть от носа до хвоста. Из спины торчали, мерцая синеватым светом, длинные, хрупкие на вид шипы. Все эти существа выглядели так, будто их пропустили через волочильный станок; Гедимин даже удивился, разглядев на морде, где смыкаются тройные челюсти, — ему казалось, что такое длинное тонкие рыло должно переходить в хоботок. Белесо-синеватые тела опоясывал извилистый чёрный орнамент, и сармат не сразу разглядел на нём ремни, а между передними и средними лапами — аккуратно закреплённые сумки. Одно из существ приподнялось на двух парах конечностей, заглядывая на крышу машины, и Гедимин увидел, что оно легко достаёт «руками» до завязок — и что пальцы у него довольно длинные и вполне гибкие, а мелкие предметы, свисающие с шейных шипов, — явно искусственные. «Рэссена. Не литьё — ковка. Тонкая работа,» — мелькнуло в голове сармата. «Похоже, разумные. Не нападают — хорошо. Попробую поговорить.»

Здесь, у правой гусеницы, сканер показывал безопасный пятачок, и Гедимин спрыгнул с крыши прицельно на ровную площадку, остановившись в считанных метрах от чужаков. Они подались назад, разворачивая перепончатые крылья. Сармат снова поднял руки. Несколько секунд никто не двигался с места, и тишину нарушал только треск слабых разрядов. Трещали наэлектризованные шипы существ, и «антенны» местных «деревьев» тянулись к ним, но заряда на пробой пока что не хватало. «Не знаю, какие бывают Сфены,» — подумалось Гедимину, — «но этот явно про электричество.»

— Дим-мин, — чётко проговорил он, притронувшись пальцами ко лбу. «Если сюда заходят Скогны или Бронны — этот жест должны знать. И что дальше?»

— Синви, — вспомнил он название посёлка Скогнов, вроде бы находящегося недалеко от лагеря; как переводится «Дальний Край» на местное наречие, он понятия не имел. — Я иду туда.

Он изобразил пальцами, что идёт, и дополнил указующим взмахом руки.

— Синви?

«А ведь они не ходят, а летают,» — с тоской подумал он, глядя, как складываются перепонки, и как чужаки осторожно приближаются. Двое свернули вбок, на полусогнутых лапах скользнули вдоль машины, рассматривая странную штуковину. Трое остановились, быстро переглянулись и зашуршали, приоткрывая тройные челюсти. Голос у них был странный — то ли треск, то ли шипение. Через пару секунд что-то зашуршало и у машины; Гедимин обернулся и увидел, что двое чужаков обнюхивают окровавленные гусеницы. Ещё мгновение — и оба шарахнулись в сторону, издавая громкий треск. Чужак с коваными подвесками на шее вскинулся, поднимаясь на четыре лапы, и повернул длинную морду к лицу Гедимина. Тот мигнул.

— … sakkatha! — всё, что удалось ему разобрать в громком треске, перемежаемом шипением. На всякий случай он кивнул.

— Сагаты. Напали на нас на перегоне. Со мной шёл Калиг, страж… — Гедимин нарисовал в воздухе посох. — Его, наверное, убили. Мне нужно вернуться. Знаете дорогу в Синви?

— … sakkatha… — затрещало со всех сторон. Чужаки быстро переговаривались, оглядываясь друг на друга. Гедимину показалось, что он расслышал что-то похожее на «кайшу» и — вроде как — «синви»… или «синри»? «Вот же меня забросило,» — угрюмо щурился он, чувствуя на рёбрах холодный обруч. «Как ту экспедицию к Тамоанчану…»

Существа замолчали. Украшенный подвесками развернулся к сармату и приподнял сложенные крылья, сделав рукой резкий жест. Гедимин услышал громкий треск, и длинная морда повернулась куда-то в сторону. Четверо пришельцев повторили это движение, растянувшись вдоль рыжей земли, как длинные указатели.

— Туда? — Гедимин указал на машину и резко провёл от неё рукой к живым «указателям», а потом изобразил, что идёт. — Понятно…

Существа ждали, не двигаясь, пока он забирался в кабину, потом сместились к ней и разделились — встали по двое с двух сторон, чуть поодаль от гусениц. Куда делся пятый, Гедимин не разглядел, но предположил, что тот взлетел на крышу. Сармат надавил на сигнал — существа подпрыгнули, выгибая спины, но тут же оглянулись на глайдер и слегка приподняли перепонки. Две группы двинулись вперёд — довольно быстро, быстрее, чем Гедимин ожидал. Машина поползла за ними.

Он ехал, как ему показалось, минут пятнадцать — на Равнине чувство времени сильно сбоило. Существа держались рядом, не взлетая и не удаляясь; когда он замешкался, объезжая живой бугор, чужаки остановились и повернули к нему морды. «Куда-то ведут,» — подумал сармат со слабой надеждой. «Если доберёмся до поселения, надо будет связаться с… Мать моя колба, тут даже передатчик не найдёшь! Занесло же в дикие края…»

Невидимая дорога, по которой Гедимина вели, плавно свернула направо; в свете бортовых огней вдоль левого бортапроступили очертания гребнистого склона. Возвышенность была большой — глайдер ехал вдоль неё минуты две, прежде чем существа остановились, и группа с левой стороны метнулась вправо. Гедимин увидел, как они взбираются на уступы, налегают на тёмный камень, и часть холма медленно отползает в сторону. За широким неровным проёмом горел свет.

«Огромное здание? Пещера?» — Гедимин осторожно развернул бронеход к воротам. Существа уже вошли и теперь ждали его внутри — на ступенчатых уступах вдоль дороги, плавно спускающейся в освещённый котлован. Снаружи сармат видел только дальние стенки, поднимающиеся на несколько метров кверху и плавно сведённые в ребристый купол. Они все были неровные, в выступах и нишах, в чём-то блестящем и шевелящемся. Вдоль них тянулись уступы-террасы; на самой широкой Гедимин увидел белесый силуэт — существо стояло на краю и смотрело в сторону ворот. Насыпь — искусственная, очень плотная, но с произвольно расходящимися кромками и без намёка на разметку — плавно изгибаясь, уходила вниз.

«Поворот. Ещё один…» Сопровождающие куда-то пропали. Гедимин смотрел на скупо освещённую дорогу. Фонарей, как он сначала подумал, тут не было — светились сами склоны, обмазанные чем-то вроде глины. «Фон замерить,» — сделал сармат мысленную пометку, проходя очередной поворот. Сооружение уходило глубоко вниз — Гедимин уже насчитал два десятка метров, а дорога всё не кончалась.

Гусеницы ткнулись в подъём — невысокий, на полметра. Сармат сдал назад. Глайдер перевалил через ступеньку, преодолел вторую, той же высоты, и упёрся в двухметровый уступ. На уступе сидел чужак с подвесками и внимательно следил за машиной. Гедимина он навряд ли видел — окна были прозрачными только в одну сторону.

«Приехали,» — сармат приоткрыл люк и тут же встретился взглядом с чужаком. Здесь везде были ступеньки, криво вырезанные и налепленные лестницы, — Гедимин в одно движение перемахнул на уступ и встал над глайдером, растерянно оглядываясь по сторонам. «Это определённо не Синви. И вообще не город. Города выглядят не так.»

Он был — если сканер ему не врал — внутри гигантского полуподземного растения, мёртвого, вычищенного изнутри до кожуры, но и её с рёбрами жёсткости хватало, чтобы удерживать над землёй широкий купол. Чуть поодаль скала уступами уходила вниз, в глубокий провал, прикрытый почти целиком щитами из толстой коры. В проём меж ними поднимался горячий пар. Справа — недалеко от «стоянки», где остался глайдер — снова уходили вниз уступы, подводя к площадке с примитивным рычажным водоподъёмником. Он стоял над колодцем с краями, густо обмазанными глиной; что внутри, Гедимин не видел, но пара там не было. Сверху, на террасах, прикреплённых к остаткам древнего растения, стояли плетёные загородки, за которыми иногда мелькало что-то белесое. Оттуда к пролому наверху купола поднимался тонкий дымок.

— Что это за место? — спросил сармат, повернувшись к аборигену, и широким жестом обвёл купол. Тот так и сидел на выступе между двумя лестницами, разглядывая Гедимина четырьмя иссиня-чёрными глазами. Тройные челюсти разомкнулись. Сармат прислушался к шипящим и трескучим звукам, но выловил среди них только повторяющееся сочетание «tsittha».

— Зифта? — неуверенно повторил он, снова обводя «пещеру» взмахом руки. С коротким треском чужак расправил крылья и в долю секунды переместился на террасу, где сидели, выжидая, его сородичи. Там снова затрещало и зашипело — все выбрались из загородок и переговаривались, то и дело поворачивая морды к сармату. Гедимин настороженно покосился на них и перевёл взгляд на сканер. «Надо тут осмотреться. Вдруг найду что полезное. С переговорами пока не получается…»

Он спустился к глайдеру, прошёл вдоль бортов, на всякий случай сканируя землю перед собой. Никакой ряби не было — ни под ногами, ни вокруг, насколько мог достать сигма-луч. «Оазис,» — Гедимин криво ухмыльнулся, обведя взглядом населённые террасы. «Что-то вроде гостиницы? Это всё непохоже на постоянное поселение…»

Люк открылся легко; сразу за шлюзовой камерой Гедимина встретил писк. Зверьки в ящиках ожили, возились в ячейках, заглядывали в пустые кормушки. Сармат заглянул в соседний отсек. Чан с Би-плазмой долго искать не пришлось — через пару минут Гедимин разлил по ящикам миску питательной жижи, пересчитал крыс на всякий случай и проверил все открывающиеся лючки. «Пока все живы. Надеюсь, надолго мы тут не застрянем. Двадцать два часа в запасе…»

11 день Воздуха, месяц Металла. Равнина, Сфен Молнии, зифта Тикшер

Из тревожного сна Гедимина выдернул тихий скрежет. Когда сармат поднялся на ноги, вокруг никого не было — даже крысы, наевшись, притихли. Через несколько секунд заскрежетало снова, и он угрюмо сощурился на шлюзовую камеру — кто-то пытался вскрыть люк.

Когда внутренний люк закрылся, чужаки всё ещё возились со внешним, и непохоже было, что у них что-то получается. Гедимин на секунду задержал дыхание, прежде чем дёрнуть рычаг. «Хоть бы без драки обошлось…»

Снаружи его встретил тихий треск и шелест расправляющихся перепонок. Полсекунды — и вокруг машины стало пусто, лишь на террасах высоко над стоянкой замелькали белые тени. Гедимин выбрался наружу, осмотрел крышку люка, плотно её задвинул и прикрыл защитным полем. Существа сверху наблюдали за ним, постоянно переговариваясь — треск и шипение на склонах не смолкали ни на секунду. Гедимин, настороженно щурясь, поставил защитное поле на непрерывную генерацию. «Расковыряют — они же наэлектризованные. Но далеко не пролезут.»

— Эй! — он забрался на высокий уступ и помахал руками, привлекая к себе внимание. Шорохи наверху стихли.

— Мне надо выбираться отсюда, — Гедимин сделал резкий указующий жест, одновременно с рукой повернув и голову, как подсмотрел он у аборигенов. — Синви?

Тишину в пещере нарушал только клёкот из прикрытой щитами скважины — там бурлил горячий источник — и шорох свисающих отовсюду трав, в которых копошились какие-то зверьки.

«Может, жесты не те. А может, они не знают, где это — Синви,» — думал сармат, потерянно глядя на столб пара и безмолвные террасы за ним. «Тут всё-таки дикие места. Может, им до Синви — как от Земли до Энцелада. Тогда — что они могут знать? Какой-нибудь Тогот? Ксолу?» — он невесело усмехнулся. «Кто меня потом вытащит из этого Ксолу… Так, стоп. Сердце Пламени… Кайшу! Не знаю, как на местном будет „сердце“, но командира они должны знать. Даже если они…» — в груди неприятно кольнуло. «А не исключено, что они нергоны,» — Гедимин обвёл террасы помрачневшим взглядом. «И не сильно-то разбежались мне помогать. Ладно, пока не нападают…»

— Кайшу? — он повторил указующий жест, с надеждой глядя на существ. — Отведёте меня к Кайшу?

Наверху зашелестело, затрещало, но все морды отвернулись от Гедимина. Чужаки обсуждали что-то между собой; сармат отследил даже, как кого-то одёрнули громким шипением и взмахом лапы. Через пару секунд существа перебрались за плетёную загородку, оставив двоих снаружи; те легли на террасу и повернули морды к сармату. Треск за «стеной» продолжался ещё секунд сорок.

«Договорились?» — Гедимин посмотрел на молчаливых наблюдателей. Все, кроме этой пары, по-видимому, забыли о нём. Гедимин видел, как они выбираются из-за «стены» и разлетаются по террасам, скусывая тонкими пастями свисающие с камней грозди. Странная трава росла по всему куполу; это были не лианы, как сармату сначала показалось, — короткие голые стебли держались корнями за остатки древнего «дерева», пронизывая субстрат широкой сетью, и свешивали вниз грозди мелких ягод. По зарослям ползали какие-то пузыри с плавниками, плоские гусеницы с боковыми отростками, обрывки мохнатых тряпок. Некоторых Гедимин видел в летучих стаях, спускавшихся за спорами огнелюбки. Там они были быстрыми, а многие — и хищными. Здесь они вяло ползали по субстрату, не замечая ни друг друга, ни аборигенов, подъедающих ягоды… ни тех же аборигенов, деловито собирающих фауну в сумки. Собирали они неторопливо, придирчиво разглядывая и даже обнюхивая каждую особь, мелюзгу оставляли в зарослях. Наполнив сумку, они улетели на террасу, и Гедимин на экране сканера увидел, как они вытряхивают собранное в корзину рядом с большой жаровней, и третий абориген слущивает с добычи жёсткую кожуру, отрывает шипы и складывает шевелящуюся пищу в каменный сосуд. «У Броннов такие есть,» — отметил про себя Гедимин. «Их суют в горячие камни, — такое запекание… Мать моя колба! Чем я вообще занимаюсь⁈»

Он отвернулся от шевелящихся зарослей — и тут же наткнулся взглядом на такие же пучки голых стеблей, свисающие с невысокого уступа. «Древняя кора, субстрат,» — Гедимин тронул пальцем бугристую поверхность, ломающуюся при сильном нажатии, и потянул за стебель. Трава держалась очень крепко — её корни внутри субстрата разрастались на пару метров во все стороны. Из пучка растений высунулась большая летающая гусеница. Гедимин осторожно тронул её пальцем — существо даже не шевельнулось; он взял животное поперёк туловища, поднял — оно вяло качнуло передним концом и бессильно повисло. Сармат уронил его обратно в заросли — уползло оно не сразу, по дороге заглотив подвернувшуюся ягодную гроздь.

«Что-то не то с этими ягодами…» — Гедимин достал контейнер для образцов и осторожно, одними когтями, отделил несколько гроздей. «Надо будет показать Вепуату.»

Уже без ягод, с дымящимися от прокалки когтями выбираясь из глайдера, Гедимин ждал увидеть у закрытых люков очередную компанию взломщиков. Но аборигены всё так же сидели по террасам — кто ел, кто дремал, кто ждал у жаровни, когда дозреет печёное мясо. Сармат снова накрыл машину защитным полем и поднялся на высокий уступ.

Вниз вела кривая лестница, частично выбитая в неплотном камне, частично слепленная из глины; она, петляя, уходила в узкий проём между раздвижными щитами, а метрах в трёх от неё из отверстия в щитах валил пар. Гедимин задумчиво отколупнул немного минерала, отколол кусочек глины и, рассовав пробирки по карманам, двинулся вниз, к проёму. Сканер показывал за щитами горячий источник, обложенный отёсанными камнями, и несколько округлых камер, стенки и пол которых покрывали какие-то биологические объекты — приросшие к субстрату шары с короткими шипами.

На спуске Гедимин зажёг фонарь, но свет не понадобился — камеры светились изнутри, неровно, пятнами, будто внутри разбрызгали фосфоренцирующий состав. Щиты удерживали в котловане горячий влажный воздух — испарения источника; сармат проверил, плотно ли закрыт респиратор, и покосился на запястье. Фон был чуть выше, чем наверху, — что-то из солей ирренция просачивалось с водой источника. Разглядев на краю каменной плиты блестящий налёт — микроскопические кристаллы сингита — Гедимин заинтересованно хмыкнул и двинулся к скважине. Первое время пришлось пригибаться, но колодец оказался довольно глубоким — на середине пути, ещё не дойдя до дна, сармат смог выпрямиться и оглядеться. Колючие шары росли не только в сырых впадинах, засыпанных органическими остатками, — некоторые прилепились и к лестнице, и свисали со щитов над головой. «Посадки,» — определил Гедимин, глядя на многочисленные пеньки — остатки срезанных «растений». Некоторые срезы выглядели свежими, другие успели почернеть. «Где-то я эти штуки видел…»

За его спиной раздался громкий шорох и треск. Обернувшись, Гедимин увидел аборигена. Существо замерло посреди лестницы, разглядывая странного чужака; придерживаемая передними лапами корзина сильно накренилась, и содержимое уже капало в яму.

— Sata! — Гедимин недовольно сощурился и снова повернулся к источнику. В котловане бурлил слабый, но всё же раствор ирренциевых солей. «Вот и эксперимент по растворению поставили без меня,» — сармат еле слышно хмыкнул. «Надо пользоваться.»

За спиной что-то шуршало и плескалось; краем глаза Гедимин увидел, как абориген разливает содержимое корзины по ячейкам-«теплицам». Ёмкость изнутри была обмазана глиной, но с обжигом никто возиться не стал, — штуковина выглядела грубой, рассчитанной на несколько дней использования и быструю утилизацию. То, что было в ней, сармат посчитал органическими отходами, — за посадками, как он и думал, следили и даже удобряли их… или просто устроили тут же выгребную яму.

«И отсюда тоже взять образец…» — Гедимин засунул в карманы ещё несколько полных пробирок с жидкостью, каменной крошкой и пробами субстрата. Из проб местами торчали обрывки белых нитей, сильно похожих на грибницу. «Не растения. Скорее — грибы,» — думал сармат, разглядывая плантации. Чем дольше он на них смотрел, тем сильнее его раздражала их несимметричность и неравномерность. То ли их нельзя было рассадить ровно, так, чтобы всем досталось место, то ли никто не тратил на это время, — на одних участках грибы лезли друг на друга, на других вообще ничего не росло, мелкие проростки падали сверху, с подгнивающих щитов, как придётся, и их даже не перебрасывали на пустые места. «Может, оно только так и растёт,» — одёрнул себя Гедимин — в голову уже лезли дурацкие мысли о перепланировке плантаций. «Ты же не биолог. Вспомни лучше, что это за штуки. Надо было у Вепуата взять справочник ДНК…»

Он протянул руку к ближайшему шару — крупному, сантиметров сорок в поперечнике. «Взять керн, довезти до Вепуата — пусть сверяет…»

Под пальцами что-то хрустнуло, булькнуло — и сармат едва успел прикрыть лицевой щиток. Ошмётки гриба усыпали всю нишу и несколько ступеней лестницы, заляпав Гедимину скафандр. Он машинально смахнул органику и увидел на пластине обшивки чёткую царапину. «Ah— has— sulu…» — он медленно наклонился, подбирая застрявшие в ошмётках шипы. Твёрдостью они ненамного уступали обсидиану.

«Интересная фауна…» — Гедимин аккуратно обогнул поросль, вылезшую на край лестницы, и спустился к источнику. Радиоактивная вода плохо подходила для отмывания скафандра, но сармат надеялся, что ирренций немного его продезинфицирует. «Куджагла,» — наконец всплыло в мозгу. «Те грибы, которыми отравилась Би-плазма. Там они меньше. Наверное, мелкие не взрываются…»

Он подобрал камешек и запустил в поросль небольших, десятисантиметровых грибов. Обломок зацепился за шипы и остался лежать, но взрыва не было.

«Ну, хоть что-то работает, как ожидалось,» — невесело усмехнулся Гедимин, смывая с брони ошмётки. «Значит, из еды в этой гостинице — ядовитые грибы, наркотические ягоды и странная фауна… Есть сомнения, что сюда заходят Бронны или Скогны. Их тут, похоже, не ждут.»

Рядом с глайдером никого не было. Двое аборигенов возились у водяного подъёмника — тут, кажется, было принято выполнять любую работу попарно. Остальные отсиживались на террасах. Еда, вынутая из раскалённых камней, остывала на каком-то примитивном поддоне — кажется, из той же плетёнки, обмазанной глиной. К ней подходили аборигены, принюхивались и отступали.

«То ли горячо, то ли технология нарушена…» — подумалось Гедимину, и он сердито фыркнул. «Лучше подумай, как отсюда выбираться. Интересно, далеко до рассвета? Если взять реактор, собрать весь сигма-поток и направленно послать его… можно попробовать отсигналить „SOS“ — не поймут, так озадачатся.»

Он посмотрел на часы, потом — на проём в центре купола. Прибор говорил, что на Дальнем Краю до рассвета оставалось часа четыре. Небо над проёмом было розоватым, в серебристой сетке; вроде бы свет снаружи не пробивался — или внутри всё ещё было светлее.

«Четыре часа… Ладно, ждём,» — Гедимин пересчитал свободные пробирки и повернулся к водоподъёмнику. «Тут у них питьевая вода. Сверить состав…»

Аборигенов у колодца уже не было; ведро — в этот раз ничем не обмазанное, из прокалённой древесины — вынули и кверху дном подвесили на недлинный шест. Гедимин тронул каменный бортик и задумчиво сощурился — это не выглядело как облицованная дырка в земле, упирающаяся в водоносный слой. «Похоже на выход какой-то системы… и, похоже, обширной. Сеть водосборных цистерн… Вот тут, снизу, два патрубка, вот третий. Был слоистый камень, но его выбили, расширили щель до „трубы“. Вот гидроизоляция… Интересно было бы взглянуть на эту штуку целиком.»

Рычажный подъёмник был сделан предельно просто, но за ним, похоже, следили — палки и верёвки вовремя заменяли, стыки смазывали какой-то жироподобной органикой. И всё же Гедимин облегчённо вздохнул, когда вынул полное ведро и больше мог не держаться за рычаг — тот на сармата был не рассчитан и чудом не треснул.

«Похоже на воду,» — он наполнил пробирку, глянул на просвет. «Мути не видно. Интересно… там, на базе, жидкость с прозеленью, а тут — скорее белая. Не прозрачная, а беловатая. Какая-то взвесь? Непохоже…»

Он включил сканер, несколько секунд тупо глядел на экран, потом шёпотом помянул спаривание «макак», выключил прибор и включил заново. Не помогло. Вместо привычных трёх компонентов анализатор видел два — и незнакомый набор знаков.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин ещё раз тронул переключатель, зная уже, что ничего нового не увидит. Ещё оставалась слабая надежда, что сломался сканер, но сармат проверил его на своём скафандре — и с тяжёлым вздохом опустился на камень. «Вода в этом сфене — другая. И всё-таки вода. Хорошо, не хлебнул из любопытства…»

Несколько секунд просидев на камне с видом на ведро белой «воды» («муть» не оседала — видимо, такой цвет жидкости придавал третий, неопознанный компонент), сармат поднялся и, припрятав пробирку, пошёл в фургон за пустыми канистрами.

«Что нашли — изучаем. Выводы сделаем потом. Без данных мозги жечь — без толку,» — крутилось в голове Гедимина, пока он наполнял ёмкости, пристраивал их в лаборатории и, отделив по литру, отправлял образцы — на подогрев, на охлаждение, на дистилляцию… Две полные канистры он припрятал для Айзека и Вепуата, налепив этикетки «электрический сфен». Проходя мимо ящиков с крысами, он подумал мельком, что можно было бы сразу провести опыт… но решил не сбивать Айзеку планы — вдруг крысы всё-таки доберутся до базы живыми.

«Третья фракция закипает быстрее всех,» — отмечал он в журнале, следя за дистилляцией. «Температура замерзания ниже на пять градусов. Проверить все фракции отдельно. И те две тоже. Электропроводность… Hasu!»

Жидкость, сквозь которую прошёл ток, вспыхнула белым огнём, заставив датчик тревожно мигнуть. «Проводник,» — равнодушно отметил Гедимин. «Не уступает меди и серебру. Разложение на ионы… разложения не обнаружено. Электролиз невозможен. Ну, хоть без гремучих смесей…»

…Когда после серии опытов с ксенолитием и ксенофторидами, выяснив, что третий компонент химически нейтрален, Гедимин встал из-за стола и взглянул на часы, до рассвета оставалось минут семьдесят. «Эксперименты, мать моя колба…» — сармат потянулся, разминая затёкшие мышцы. «Интересно, тут в каждом сфене своя вода? Хорошо, хоть воздух один и тот же. И третьего компонента в нём, кстати, нет. Ни в каком виде. Проверить горные породы…»

Его взгляд упал на контейнер с «магнитными» катушками, и он с невесёлой ухмылкой достал кабель и свернул его в спираль. «Проверим эту воду. Будет одна вода притягивать другую? Всю — или только две трети?»

Когда из двух открытых ёмкостей к банке с катушкой поднялись высокие прозрачные конусы, Гедимин мрачно кивнул и переложил катушку в другую банку. Опавшие было конусы снова вытянулись. «Это явление общее для разных вод,» — сармат сверил результаты замеров и ещё раз кивнул. «Высота одинакова для всех четырёх случаев. При проверке в лаборатории. Теперь испытаем на местности…»

Он установил напряжение на сотню вольт выше и выбрался из фургона, уже не обращая внимания на тихий скрежет у шлюзовой камеры. Аборигены, увидев сармата, шарахнулись от машины и с ближайших террас сделали вид, что даже и не приземлялись рядом с ней. Гедимин беззвучно хмыкнул — пока ему было не до разумных и их странностей.

Он остановился у колодца — точнее, у глубокой цистерны, вмурованной в камень — и несколько секунд возился с кабелями установки и пластинами скафандра, чтобы катушка, поддавшись «гравитации», не улетела в воду сама и не уволокла его следом. Потом, подумав, отошёл от края ещё на шаг и широко расставил пальцы на ступнях. «Удержу. На землю лучше не ставить. Будет мокро.»

Щёлкнул переключатель — и кабеля вдавились в плечи с весом десятков тонн. Гедимин напряг спину, подставил руку, не давая проводам излишне натягиваться, и смотрел немигающим взглядом, как из колодца поднимается наклонный водяной столб. Наплевав на законы физики, вода тянулась к контейнеру в ладонях сармата. Жидкость в нём на треть состояла из чужеродного вещества, но что-то их всё-таки объединяло.

Гедимин даже не понял, кто и из чего выстрелил, — мощный разряд бластера ударил в контейнер, выбил его из рук. Ёмкость лопнула, клеммы оборвались, и подземная вода, освобождённая от притягивающей силы, обрушилась на край колодца, залив сармата с ног до головы. Второй разряд ударил ему в плечо. Третьего не было — Гедимин уже стоял со сфалтом в руках, сопло смотрело в сторону светящихся и трещащих аборигенов, плазменный шар ещё сдерживало защитное поле, и в последнюю долю секунды сармат успел направить его в зенит. От грохота заложило уши. Электрических летунов смело к стене, кто-то рухнул на щиты над грибной плантацией, но через пару секунд никого на земле не осталось — все, кто своим ходом, кто за крылья и лапы, перебрались на террасы и залегли там, не решаясь шевельнуться.

«Ничего себе…» — Гедимин покосился на треснувшую пластину обшивки. «Хорошая мощность. Куда там бластеру…»

Он резким движением провёл соплом плазмореза вдоль стен, громко фыркнул, с полсекунды подержал на прицеле загородку, из-за которой тянулся дымок жаровен, и бросил сфалт в наспинные крепления. В пещере было тихо, даже разряды перестали потрескивать. Гедимин подобрал мокрую катушку с оборванными клеммами, осмотрел осколки контейнера, нехотя сгрёб их — «не нарушать экосистему» — и достал из-под скафандра вторую, пустую ёмкость. «Контрольный прогон, теперь — с местной водой. Не знаю, что их так взбесило. Цистерне я не вредил, воду не воровал. Теперь буду настороже. Сфалт их вроде впечатлил.»

В этот раз он не стал поднимать воду высоко — пристроился с подпоркой на самом краю. Эффект был тот же, но в этот раз никто на него не реагировал — аборигены тихо сидели по террасам, на любое движение Гедимина вжимаясь в пол. «Пока не трогают, попробую наращивать напряжение. Тогда, с Вепуатом, так таблицу и не достроили…»

До рассвета оставалось минут двадцать, когда сармат выключил установку и поднялся с мокрых камней, на ходу выливая воду и размыкая клеммы. Вокруг было неестественно тихо. «Сидят по террасам?» — Гедимин перевёл взгляд на купол пещеры и растерянно мигнул. В «зифте» было пусто.

— Эй! — крикнул сармат, но не услышал даже эха — заросли наркотической травы на потолке поглощали все звуки. На террасах никого не было, и даже из-за плетёной стены не поднимался дымок. Только летучая фауна копошилась в траве, ничего не замечая.

— Мать моя пробирка… — Гедимин растерянно покачал головой. Он перебрался на крышу глайдера; оттуда было лучше видно, но на результат это не влияло. «Зифта» опустела.

«Провёл, называется, переговоры…» — сармат, досадливо щурясь, спустился в лабораторию. Думать было легче в привычной, нормальной обстановке.

«Десять минут до рассвета. Надо бы выбраться наружу, отправить сигнал,» — он положил сфалт на стол и задумчиво тронул корпус, внутри которого скрывался реактор. «А потом… потом вывести машину и отъехать отсюда подальше. Не нравится мне этот внезапный отлёт… и эта стоянка тоже не нравится.»

Когда он вышел, снаружи было тихо, а на террасах — всё так же пустынно. Сквозь неровные отверстия в куполе пробивался холодный синеватый свет. «Дорога тут одна, я по ней спускался. Разломов на ней нет,» — Гедимин снова покосился на опустевшие террасы и недоверчиво хмыкнул. «Проверю ещё раз. Пройду со сканером до ворот, а потом уже вернусь за машиной.»

Накрыв глайдер непроницаемым защитным куполом, он побрёл к воротам, «освещая» дорогу сканирующим лучом. Сканер показал, что дорожное полотно (глина, проложенная мелкими камешками) состоит из пары десятков слоёв. Нижние были сильно деформированы, верхние — относительно сохранны, и всё вместе — явно не рассчитано на гусеничные бронеходы.

«А тут недалеко,» — с вялым удивлением подумал сармат, выйдя на ровную площадку, отмеченную двумя грубо отёсанными каменными столбами. «Вот и стена с воро… Hasu! Где ворота⁈»

Перед сарматом была кривая, кое-как очищенная от растительности стена «зифты». Несколько крупных фрагментов заходили друг за друга, наглухо перекрывая проход. Гедимин видел, где он должен быть; ворота аккуратно закрыли.

«Ладно, откро… Hasu!!»

Древняя, почти окаменевшая кора затрещала, заскрежетала, но не поддалась ни на сантиметр. Что-то блокировало её с обратной стороны. Гедимин напряг было мышцы в попытке выломать пластину, но вовремя опомнился и шагнул назад. Сканер показал метровый клин, до упора вбитый между пластами коры и намертво там застрявший — и ещё три таких же «блокиратора», закреплённых чуть выше ворот на выступах «стены».

«Понятно…» — Гедимин с недобрым прищуром снял с плеча сфалт и отступил ещё на пару шагов. «Пора отсюда выбираться.»

Тугоплавкая кора поддалась не сразу даже потоку плазмы — с первого прохода удалось надрезать её всего на десяток сантиметров. Гедимин прошёлся ещё раз, углубляя надрез, и внутренний пласт накренился, готовясь вывалиться. Ремонтник выдрал его, оттолкнул с дороги, смерил недобрым взглядом свисающий над приоткрытым проёмом клин-«блокиратор» и ударом приклада расколол его пополам. Вниз посыпались мелкие обломки, но сармат уже отступил и снова взялся за плазморез. В узкую прорезь тридцатисантиметровой глубины ударил холодный свет; через полминуты всё было кончено — вместо ворот зиял неровный пролом, а за ним виднелась сухая глинистая равнина и торчащие над ней наэлектризованные «антенны».

«Так-то лучше,» — Гедимин выбрался наружу, оценил остатки закрывающих механизмов и несколькими ударами приклада превратил их в крошево. Сканер показывал пятна ряби на земле и в воздухе, но из «чистых» участков складывалась извилистая дорога на полсотни метров. На горизонте, чуть правее «тропы», упирался в небо световой гейзер, постепенно меняющий цвет. Гедимин угрюмо кивнул своим мыслям, бросил на дорогу десяток «камешков» — обломков коры — и быстро пошёл к машине. «Отъехать метров на пятьсот и послать сигнал. Плохо, что они летающие, а укрыться негде…» — он вспомнил оставшуюся за спиной равнину, плоскую, как стол. «Но лучше так, чем тут, в ловушке.»

Он не стал закрывать иллюминаторы наглухо — оставил проёмы для «щупов» сканера. В проём глайдер прошёл впритык, выломав ещё полметра «обшивки»; Гедимин только прибавил скорости и не останавливался, пока не добрался до конца исследованной «тропы».

«Ага, теперь — влево и до того куста. Справа от куста разлом, а прямо за ним… ага, ещё четыре метра по прямой,» — сармат направил сканирующий луч вверх, в небо — пока было «чисто». Световой гейзер догорал, но Гедимин запомнил, где он был, и надеялся, что после зигзагов «тропы» не собьётся.

Он остановился, когда высокий холм — купол «зифты» — уменьшился настолько, что его заслонило полуметровое «дерево». Здесь поверхность планеты не изгибалась, закрывая предметы, — видимо, Равнина и впрямь была ровной…

«Пламя горело вон там,» — прикинул Гедимин, забравшись на крышу и из-под козырька ладони осматривая окрестности. Тут было как-то очень светло, как под солнцем на заснеженной равнине, всё время хотелось прикрыть глаза. «А эти подземные „деревья“ немного разные. А вон то… Hasu!»

Полуметровое дерево дрогнуло, открывая в верхней части округлое сопло, и выплюнуло вертикально вверх мелкие круглые предметы. Они развернулись на лету, обрастая трепещущими «лопастями», и стаей направились куда-то вдаль. Из складчатого неба на них спикировал комок хищных шаров и гусениц. В ту же секунду часть комка брызнула в разные стороны, несколько особей долетели до земли и остались лежать, а объекты с лопастями продолжили полёт — и вроде бы их группа не поредела. Гедимин еле слышно хмыкнул.

«Флора и фауна… Ладно, не отвлекайся. Надо настроить излучатель…»

Несколько минут он возился с реактором, настраивая перед запуском излучающее «сопло». Надо было спешить, но Гедимин не мог не отвлекаться — всё вокруг казалось нелепым до нереальности, пальцы сами разжимались, а глаза утыкались в произвольную точку. У гусениц глайдера, не обращая на машину внимания, ползали плоские «змеи» с шипами на спине — какие-то ошмётки разбившихся организмов долетели сюда, и животные вылизывали глину досуха. «Тут с пищей, похоже, не очень… Hasu!»

Что-то промчалось на бешеной скорости мимо правого борта и врезалось в землю. Одна из колючих «змей» подлетела вверх, и её поймала узкая зубастая пасть. Несколько секунд хищник — что-то вроде разлапистой птицы с очень широкими блестящими перьями и непонятным числом лап — сосредоточенно колотил добычу о гусеницу глайдера, на мгновение замер со «змеёй» в пасти, глядя немигающим глазом на Гедимина, снова хряпнул уже не шевелящееся животное о металл и взлетел с места, разворачивая перья и складывая их в ребристый диск. По запоздалым расчётам сармата, подняться в воздух таким способом оно не могло в принципе — но досчитывал он, уже глядя вслед серебристой точке. Среди небесных складок кружило штук десять таких же — хищники высматривали добычу.

«Довольно крупная штука,» — Гедимин сощурился на небо, пересчитывая «птиц» и высматривая, не появятся ли растянутые шестиугольные силуэты. «Не помню таких в Сфене Земли… Так, тут всё готово. Разворачиваемся на рассвет…»

Он подсунул под сфалт два ящика — теперь излучатель лежал на уровне его плеч, на предельной удобной высоте. Отверстие в корпусе реактора затянуло прозрачным защитным полем — выгорая, оно всё-таки удерживало омикрон-лучи внутри, пока «сигма» проходила беспрепятственно. Гедимин замерил интенсивность потока, на секунду задержал дыхание и выдернул управляющие стержни, откинув крышку до упора. Экранирующее поле вспыхнуло зелёным огнём, дозиметр заверещал, поймав «отголоски» сигма-потока. Невидимый луч упирался в белое марево на горизонте — там, где недавно погас световой гейзер.

«Восемь световых часов. Через восемь часов дойдёт, если не рассеется на разломах,» — Гедимин прикрыл сопло ладонью и тут же её убрал. «Три коротких вспышки, три длинных, три коротких. Повторить. Ещё раз.»

Он задвинул крышку до упора и шумно выдохнул, наблюдая за цифрами на неприметном табло. «Хороший реактор. Не каждый бы такое с собой позволил. И никаких щупалец, что характерно…»

Посидев немного на крыше, он забросил ящики в фургон и спустился в кабину сам. «Ждать без толку. Восемь часов… Скорее вернутся эти, с крыльями.»

Он «посветил» на дорогу лучом сканера и взялся за штурвал. Бронеход медленно пополз по сухой равнине. Она была на редкость плоской — все возвышенности, что попадались Гедимину, оказывались «деревьями», все изгибы материковых пластов прикрывал многометровый слой песка и глины. «Дно древнего водоёма? Широкое было озеро. И даже не засоленное. Интересно, что тут сейчас с водой. И могут ли мои катушки поднять грунтовые воды… А кстати — хорошее место, чтобы попробовать. Никто не мешает, никто не пугается…»

Последующие четверть часа Гедимин пытался вытряхнуть дурацкую идею из головы, но она держалась крепко и от поворота к повороту «тропы» всё крепла. Через несколько минут сармат поймал себя на том, что сканирует не только поверхность, но и глинистый слой, — вдруг под ним водоносные линзы? Пока ничего не попадалось, и Гедимину было досадно.

Ещё через пять минут он посмотрел на экран сканера, тяжело вздохнул и остановил бронеход. Водоносная линза была совсем рядом — в паре сотен метров под землёй, между двумя вздыбленными пластами и наклонным третьим, видимо, и не дающим ей утечь куда-то вглубь. «Поднять не подниму,» — думал Гедимин, наполняя водой контейнер; намотанные катушки уже лежали на столе, недалеко от попискивающих ящиков. «Но движение воды сканер покажет. Добавлю ещё сотню вольт на входе…»

Он выбрался на крышу. Если что-то и могло выдержать давление тонн воды, не провалившись на метр в глину, то только бронеход на его широких гусеницах. Сармату было не по себе, когда он закреплял кабель, подвешивал электроды над отверстиями в крышке, подальше от воды, и снова проверял глубину залегания. «Ter, du, un… Attahanqa!»

Дрожь земли ему, скорее всего, померещилась — это был очень слабый, мягкий толчок, может, просто отдача от мышечного напряжения. Он стоял на поскрипывающей крыше и смотрел, как на экране сканера водяная линза «прорастает» ветвящимися руслами, уходящими под углом вверх. Слой камня и глины сдерживал прямой поток, и он разделялся, пробиваясь по едва заметным трещинам. Гедимин опомнился минуты через три, когда начал похрустывать контейнер, и щёлкнул выключателем за секунду до того, как дно банки оторвалось от стенок, и вся вода вылилась на крышу.

«Двести пятьдесят вольт — две сотни метров… и сколько там было тонн? Надо как-нибудь составить таблицу…» — сармат в задумчивости поднял мокрую катушку, потянулся за ветошью для обтирки — и замер, глядя на горизонт. В небе, прямо поверх серебристых складок, горела красная надпись чёткой латиницей: «Диммин если видишь ответь».

Несколько секунд Гедимин стоял, замерев, снова и снова перечитывая короткие слова. Потом крепко зажмурился, прикусил щёку и осторожно открыл глаза. Надпись осталась, где была, только слегка потускнела и размылась по краям; боль в прикушенном месте ясно говорила, что сармат не в бредовом сне.

«В день нашего прибытия… там тоже на небе светилось разное,» — медленно вспоминал он, снимая с креплений сфалт и отстёгивая от него лишние кабеля. «Стражи так умеют… Sa hasu!»

Он выстрелил в зенит, несколько не рассчитав высоту, — ударная волна хлестнула по пальцам, надавила на плечи. Дымное облако медленно разрасталось вширь; дым был странного цвета — не то синеватый, не то сиреневый. Красная надпись погасла, как будто её смахнули ладонью, и тут же сменилась новой: «стой жди».

Существо с посохом появилось рядом с бронеходом ровно через полминуты — просто вышло из воздуха, шагнув красной лапой на высохшую глину. Гедимин молча смотрел на антропоморфную фигуру в мелкой чешуе — красной на спине, желтоватой на груди — с прорастающими над каждым суставом шипами, с длинными, загнутыми назад рогами на удлинённом черепе… Хвост существа плавно качнулся, размыкая крупную клешню на конце; существо прихватило им посох и показало сармату пустые ладони.

— Страж? — собственный голос показался Гедимину странным — связки будто заржавели. Он спрыгнул с фургона и показал руки в ответ. Существо качнуло головой.

— Хассинельг. Из отряда Руниена. Ты как, цел? А твой корабль? Там, на холме, уже армию собирают.

Гедимин уткнулся взглядом в землю.

— Надо выбираться, — буркнул он. — Знаешь дорогу? Я пытался договориться с местными…

Существо громко, совсем по-сарматски фыркнуло и тронуло посохом борт бронехода.

— Местными? Ты про Хигов? Ты их хорошо припугнул, не то выцарапывали бы мы тебя у Сагатов… Я поеду на крыше, ничего?

Гедимин мигнул.

— А как я найду дорогу? — только и смог спросить он, хотя на языке вертелись совершенно другие вопросы. Хассинельг, уже материализовавшийся на крыше бронехода, успокаивающе махнул посохом.

— Я её подсвечу. Забирайся в корабль! Пока ты устроишься, всё будет готово. Тут недалеко…

Он ещё что-то говорил, но гул открывающегося люка заглушил его слова. Гедимин забрался в кабину, на ходу поминая про себя размножение «макак». «У Сагатов… Так и думал, что этот их отлёт — не к добру… А откуда он знает, кого я пугал? Эти… Хиги… они до стражей добрались? Тогда мой сигнал… да он ещё, небось, не дошёл. Неловко получится…»

— Калиг жив? — громко спросил он, надеясь, что сквозь приоткрытые иллюминаторы Хассинельг его услышит, и вопрос не потонет в шуме двигателя.

— Жив, — донеслось сверху. — Ранен легко. Сколько раз говорили — надевай маску!..

Гедимин невесело ухмыльнулся. «Хорошо, что выжил. Видимо, я придавил одного-двух Сагатов. А они этого не ждали.»

Он устроился за штурвалом, посмотрел вперёд и ошалело мигнул. Меж наэлектризованных «антенн» и маскирующихся колючих змей тянулась хаотично петляющая белая лента. Это была не проекция на иллюминатор, как подумалось сперва Гедимину, — свечение действительно лежало на земле, растянутое над сухой глиной, и отмечало каждый поворот «тропы» на полсотни метров вперёд.

— Дорогу видно? — спросил с крыши Хассинельг. — Могу сделать ярче. Проедем ещё пять раз по столько — а там уже и разлом. На той стороне ждут. Сагаты сунутся — сильно пожалеют!

Гедимин покосился через плечо на сопло сфалта. «Хоть бы в этот раз не протупить! Был же с оружием, когда Калига там рвали…»

Разогнаться по петляющей «тропе» не удавалось при всём желании — Гедимин вёл бронеход на минимальной скорости, повторяя извивы белой ленты. Не успел он доехать до её конца, как она удлинилась ещё на полсотни метров.

— Видно дорогу? — с тревогой спросил с крыши Хассинельг. — Вечно возня — кто белый не видит, кто зелёный…

— Видно, — успокоил его Гедимин, чуть прибавив ходу — этот участок меньше петлял, и жёстких бугров тут было не так много. — А чем ты это делаешь?

На крыше удивлённо свистнули.

— Собой, — отозвался страж секунду спустя. Белая лента вспыхнула ярче. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Ответ хороший, только что мне с ним делать?»

— Все стражи так могут? — спросил он, заходя на плавный поворот. Хищная «птица» спикировала чуть ли не под гусеницы; затормозить бронеход не мог, и Гедимин только облегчённо вздохнул, увидев в боковой иллюминатор, как проворная тварь взлетает со «змеёй» в пасти.

— Кто учился — может, — ответил Хассинельг. — Не у всех выходит. У меня, говорят, хороший дар.

Гедимин снова хмыкнул в респиратор. «Дар, значит… Это не приспособление и не физическая особенность. Какой-то навык… А, чего ни бывает на этой дурной Равнине!»

— Меня научишь? — спросил он, объезжая полутораметровый живой холм. Судя по размерам видимой части, через сотню-другую лет невидимая должна была сгодиться для постройки ещё одной «зифты».

— Эррх… Надо Руниена спросить, — неуверенно ответили с крыши. — Даже не знаю…

«Не научит,» — понял Гедимин.

— А ходить по Равнине? — с надеждой спросил он. — Аборигены умеют. Вы умеете. Мы что, глупее всех?

С крыши донёсся долгий свистящий вздох.

— Я это… Спрошу лучше Руниена, — ещё менее уверенно, чем в прошлый раз, отозвался Хассинельг. — Ну тут… в общем… очень не у всех выходит, понимаешь?

Гедимин угрюмо сощурился. «Чего тут не понять? Одно дикарство. Ладно, вернусь на холм — ещё похожу со сканером. Здесь получалось.»

11 день Воздуха, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Бронеход вывалился из разлома прямо под обрывом, у Сарматского холма — и Гедимин, не успев промигаться от резкой смены местности, услышал справа и сверху радостные вопли. Белый посох ткнулся в боковое стекло.

— Добррались? Всё чисто? А что Хиги? — выпалила без единой паузы Ауна, заглядывая в иллюминатор. Гедимин смущённо сощурился, вспомнив, как ломал ворота «зифты». «Чтоб я понимал, кто эти твари, — но как бы они за компенсацией не явились…»

Подъём на холм — снова по светящейся ленте Хассинельга — показался сармату мучительно долгим, но тут прибавлять ходу было просто опасно. Гедимин облегчённо вздохнул, когда бронеход замер на привычном месте между двух рядов фонарей, на день прикрытых колпаками. «Всё. На базе. Тут хоть что-то понятно.»

— Гедимин! — Айзек налетел на него, не успел сармат закрыть люк, и крепко обхватил поперёк груди — до плеч не дотянулся. Вепуат выглянул из-за спины Гварзы, поднял руку в приветственном жесте и поставил чуть иначе пальцы — «Zaa atesq!» Гварза стоял чуть поодаль и угрюмо щурился, сложив руки на груди.

— Крысы живы, — сообщил Гедимин, глядя мимо шатров на вбитые на краю площадки жерди с перекладинами. Это напоминало «знамёна» Броннов и Скогнов, только вместо пучков крашеного волокна с крестовин свисали отсечённые руки в короткой синеватой шерсти. «Аккуратно подвесили. Симметрично,» — машинально отметил про себя сармат.

— Крысы! — Айзек нервно хихикнул, нехотя разжимая объятия. — Ты пропал прошлой ночью!

— Вместе с лабораторией, — дополнил Гварза, угрюмо щурясь. — И всеми материалами. И систе…

— Кенен! — Айзек укоризненно хмыкнул. — Можно подумать, он сам на себя напал! Ночью мы чуть не потеряли весь лагерь. Если бы не Скогны и лишние два барьера…

Гедимин ошалело мигнул.

— Лагерь? Что тут было? — он перевёл взгляд на Вепуата, смущённо разглядывающего гравий под ногами и до сих пор не спросившего о драгоценных дронах. Далеко за спиной сармата свисали с перекладин отрезанные руки — по три пары на каждом из четырёх «знамён».

— Налёт, — мрачно отозвался Кенен Гварза, пройдя мимо сарматов к машине и остановившись у гусениц. — В ту же минуту, как вы с Калигом влетели в засаду. Было же кому это спланировать и тайком привести солдат…

Руниен, до того молча наблюдавший за сарматами, шумно вздохнул. Сегодня на холме собрались все стражи — Гедимин видел чуть поодаль блестящие шипы Коргена и поднятые над плечами лезвия на руках гигантского «богомола». Только Калиг и Навкет пережидали день в какой-то пещере.

— Я уверен, Айсиек, — кто-то этих хищников навёл. Знали, что нет ни тебя, ни Кен-нена, что Дим-мин беззащитен, а Вепу-а остался один на холме, и без своих зверей он слеп.

«Беззащитен?» — Гедимин сердито фыркнул, но тут же уткнулся взглядом в гравий. «По итогам — выходит, что да. Бросил Калига одного, сам влез в ловушку…»

— Что со Скогнами? — спросил Гедимин. Нескольких аборигенов он видел сам — они тоже стянулись к лаборатории; остальные то ли обходили шатры дозором, то ли их руки сейчас висели где-то в стойбище Сагатов. «А может, их просто сожрали. С местных станется.»

— На постах, — ответил Айзек и хотел что-то ещё добавить, но Гварза перебил его, сердито фыркнув.

— Я по-прежнему настаиваю на полной замене охраны. И всех остальных тоже.

Айзек и Руниен обменялись тоскливыми взглядами.

— Мы не можем отослать всех, — проговорил сармат — и чувствовалось, что он говорит это не в первый раз. — Это оскорбит жителей Алвена и Синви. Всех Броннов, кто был на стоянке в ту ночь, ужезаменили, и старейшины ищут виновника.

Гварза снова фыркнул.

— Они никого не найдут. Почему оставили на постах всех Скогнов? Кто сказал, что агент — Бронн? Скогны⁈

Гедимин медленно попятился к лаборатории. В черепе просыпался знакомый гул, и следовало прекратить эту пытку, пока она не стала невыносимой.

У самого люка кто-то тронул его за плечо.

— Я за дронами, — прошептал Вепуат, быстро оглянувшись на спорщиков. К Айзеку и Гварзе присоединились Руниен и Ауна, Хассинельг устроился со Скогнами чуть в стороне и быстро переводил им. Гедимин покосился на его набедренную повязку с длинными узкими хвостами и на широкие браслеты. Эта раса явно знала одежду, но считала её излишней.

— Пойдём, — кивнул он Вепуату, бесшумно открывая люк. — Я привёз образец воды. Один из трёх компонентов — совсем новый.

Вепуат шёпотом помянул спаривание «макак».

— Ещё тут наркотические ягоды, — продолжил Гедимин и беззвучно ухмыльнулся. — Знаешь, что перезревшая куджагла взрывается?

— До сих пор не знал, — пробормотал Вепуат, выбираясь из шлюзовой камеры в лабораторию. — А это… А, это айзековы крысы?

Он заглянул в пищащий ящик и, не задерживаясь, прошёл к своим дронам. Гедимин сел за стол, пристроил на место разобранную на части установку и задумчиво посмотрел на образцы воды.

— Третий компонент — проводник.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Вепуат, глядя на кружащие над столом дроны. — А мне тут довелось вскрывать Сагата. У нас, похоже, есть товарищи по строению выделительной системы, — и раса частичных радиофагов…

Гедимин мигнул.

— Частичных?

— Ну да, — Вепуат изобразил жестами нечто, разделённое на части. — Питаются органикой, но процентов тридцать энергопотребления покрывает ЭМИА. Я так понял, они и чисто на ней могут протянуть… несколько суток точно.

— Удобно, — признал Гедимин, покосившись на реактор. «Можно было бы несколько городов прокормить. И никакой возни с субстратом, чанами, закваской…»

— Что тут вообще было? — спросил он, вытряхнув на время из головы лишнюю информацию. — Они стреляли? Бросали гранаты?

Вепуат досадливо поморщился.

— Не знаю, что бросали, но бабахало громко. Первый периметр сразу сдуло. А пока я лез сквозь второй, их с холма накрыли шквалом. Полыхнуло, как плазма, я аж залёг. Не знаю, что там у них, но, походу, кочевники такого не ждали. А Навкет даже вслепую не промахивается. Там, куда он попал, даже трофеев не насобирали — прогорело всё до костей.

Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— Аналог напалма, как у пирофор? Он плевался им — или что? А Скогны? У них вроде нет таких желёз?

Вепуат развёл руками.

— Говорю, что видел. Когда стало видно, что те, снизу, отошли, Скогны побежали в долину. Они всякого там набрали. Навкет мне всё показывал, — я не пошёл, прикрывал сверху… Набрали всяких дикарских штук.

— Оружие там есть? — быстро спросил Гедимин, чувствуя, что сердце забилось чаще. «То волокуши, то плазма с бластерами… Надо разобраться, что у них тут с технологиями, раз уж Айзеку до этого дела нет. Одно дело, когда рядом кучка враждебных дикарей, другое — когда живой флот с гравитронами…»

Вепуат снова развёл руками. Вид у него был крайне смущённый и почему-то виноватый.

— Вроде как есть… Но — я же говорю — я всё пересмотрел. Нет там ничего сложнее палки с петлёй. И взрывчатки нет. Ничего, что могло бы взорваться. Я даже сканером светил — пусто.

Загудел открывающийся люк, и сармат замолчал. По лаборатории быстро, не оглядываясь, прошёл Кенен и скрылся за переборкой. Айзек остановился у ящиков, бегло их осмотрел и облегчённо вздохнул.

— Спасибо, атомщик, — он со слабой улыбкой повернулся к Гедимину. — Я уж думал, что опыты напрочь сорваны. Ты не давал животным местной еды? Вода в поилках — земная?

Гедимин кивнул.

— Дал им Би-плазмы из чана. Все выжили?

Айзек улыбнулся.

— Большая удача. Когда мы узнали, что лаборатория пропала… — он судорожно вздохнул и замолчал.

— Как меня нашли? — спросил Гедимин. — Я послал сигнал в Сердце Пламени, но он ведь не мог так быстро дойти…

Айзек мигнул.

— Сигнал? Ох-хо… думаю, мы о нём ещё услышим. Нет, об этом я ничего не знаю. Мы приехали, когда тут уже собрались все стражи — десятка два, насколько помню. И уже вернулся Хассинельг — его заслали посмотреть, что в стойбище Сагатов. Все думали, тебя уволокли к ним, к ближайшим кочевьям. Тут и узнали, что у них всё сорвалось — ничего не добыли, огромные потери…

Гедимин мысленно пересчитал выставленные на обозрение руки-трофеи. «Двенадцать трупов, относительно целых. Сколько-то сильно обгорело, кого-то раздавил бронеход… Скольких они потеряли, интересно? Огромные — это, наверное, не меньше ста…»

— Калиг с Гором обыскали тропу — там, где, как они думали, ты провалился, — продолжал Айзек, скосив один глаз на отодвинутую переборку — из соседнего отсека уже выглядывал недовольный Гварза. — Разослали стражей в ближние города за каждым разломом. Мы тут ждали несколько часов… Кенен уже хотел ехать следом и грозить оружием, мы его еле удержали.

Из-за переборки донеслось сердитое фырканье.

— Твой атомщик мог бы отправиться гулять без нашей лаборатории. Две недели работы в ядерный могильник!

— Кенен, ты лучше посмотри, всё ли цело, — Айзек недовольно сощурился. — Я подойду через пару минут… В общем, уже перед утренней вспышкой примчался Хассинельг. Мол, в Хигесге тебя видели — и очень просят забрать обратно. Ты якобы заперт в одной из их зифт, в Тикшере, — но там Хассинельг тебя не нашёл…

Гедимин поморщился.

— Пришлось выломать ворота… Значит, зифта — общее название таких… гостиниц? Стой… Что значит — просили забрать? Я же сразу просил их показать дорогу в Синви. Они сами притащили меня в Тикшер. На кой метеороид⁈

По лицу Айзека пробежала брезгливая гримаса.

— Хиги… Они в общем-то сторонники Нерга. Не такие, чтобы прямо умереть за него… но и не то чтобы верные подданные Кайшу. Тебя, раз уж ты подвернулся, они хотели продать Сагатам. Но ты их напугал, и они решили, что такая сделка выйдет боком. Ну и… — он развёл руками и нервно усмехнулся. — Странный ты всё-таки сармат, атомщик. В таком раскладе ещё нашёл время на эксперименты…

Гедимин сузил было глаза на слове «продать», пожалев про себя, что стрелял в зифте не прицельно, а в зенит, но на последней фразе забыл о своём гневе и растерянно мигнул.

— Эксперименты? А это кто рассказал?.. Обычные опыты с магнитами. Странное же явление… и, возможно, полезное. Разделять растворы и расплавы…

Айзек отмахнулся и выдал нервный смешок.

— Хиги рассказали, атомщик. Призывать воду посреди Сфена Молнии — это ещё надо было додуматься! Стражей больше всего удивило, что твой призыв сработал. В восходящих Сфенах даже поисковые амулеты на воду не работают. А уж призывающие…

Гедимин встряхнул головой — мозг в последнее время очень быстро перегревался… или информация была такая — «высокоэнергетическая»…

— Ну вот такие у них кривые технологии, — угрюмо сощурился он. — Нормальные работают — и на Земле, и на Энцеладе, и на Кагете. Я там тебе набрал воды… из Сфена Молний. Третий компонент — проводник.

Айзек глянул на пробирки на столе и задумчиво хмыкнул.

— В самом деле — надо бы проверить воду из разных Сфенов. Поговорить с Руниеном… Действительно, возможны разные эффекты. Спасибо, что позаботился. Кенен, там модуль готов? Помоги перенести крыс…

Гедимин шевельнулся было в сторону ящиков, но Гварза молча оттолкнул его и взял контейнер сам. Через полминуты в отсеке не было ни Айзека, ни Кенена, ни крыс. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Значит, там не любят опыты с водой? — разведчик ухмыльнулся. — Надо будет запомнить. А какие они, эти Хиги? Мы-то здесь не видели ни одного. Вроде Сагатов, или как наши карлики?

Гедимин потянулся за сканером.

— Тут вагон данных. Давай передатчик, скину… — он уже дотронулся до нужной кнопки, но остановился. — Я тебе скину всё из Тикшера. А ты отведёшь меня туда, где сложены трофеи. Посмотрю сам, что там за дикарские штучки.

…На окраине лагеря, между «знамёнами», стояли содвинутые вместе волокуши, закрытые плетёными загородками с навесом. Вокруг громоздились корзины и бочонки, изнутри доносились шорохи, стуки и высокие, но несколько приглушённые голоса. Вепуат прошёл мимо разросшейся полевой кухни к небольшой, по щиколотку сармату, насыпи из мелких камешков. Наверху стояли корзины, аккуратно оплетённые сверху цветным волокном. Вепуат постучал пальцем по краю волокуши — из-под навеса высунулся, к удивлению Гедимина, светловолосый Скогн, расплылся в улыбке, проверещал что-то одобрительное и вылез полностью. За ним устремились ещё двое, но он задвинул загородку и спрыгнул с волокуши.

— Тут были ещё вещи, — вполголоса рассказывал Вепуат, пока абориген осторожно распутывал волокно и убирал мелкие, по виду — декоративные, крючочки. — Скогны забрали их, отослали в город. Я так понял, они — скогнийские, не то броннские. Сагатские трофеи…

Гедимин поморщился. «Мало нам было своих „макак“, ещё и это… Надо будет к станции приделать охранный периметр. Десяток турелей с наводкой по сигма-лучу, чтоб никто вокруг не шастал.»

Скогн откинул крышку и указал на что-то внутри корзины. Гедимин увидел на её дне, чуть в сторонке от других вещей, кованые наконечники, снятые с дротиков, широкое лезвие с изгибом, снятое с довольно длинной рукояти — она, гладкая красноватая кость с резным орнаментом, лежала рядом и была надломана посредине. Абориген указывал на место надлома и что-то повторял. Гедимин с недоумением посмотрел на Вепуата.

— Чего он?

— Чтоб я знал, — пожал плечами разведчик. — Смотри, в лезвиях камешки.

— Это наконечники, — уточнил Гедимин, разглядывая широкие куски металла. Заточенное остриё, зазубрины по краям, — это выглядело просто и понятно. Но зачем в этот металл, пробивая его насквозь, вживляли осколки дикого камня?

Абориген оставил сломанное древко в покое и снял обрезок «ветоши» (какой-то безволосой шкурки) с соседних предметов. Это были простейшие метательные устройства из кости и кожаных ремешков, также со странной инкрустацией — хорошо хоть, не там, где за них предполагалось держаться.

— А много у них пальцев, — Вепуат прикинул копьеметалку по руке и оглянулся на «знамя» с трофеями. — Смотри, тут везде углубления. В их ладони ляжет, как влитая.

— Удобно, — пробормотал Гедимин, разглядывая инкрустацию. Тому, кто делал эти штуки, очень важно было, чтобы камешки не выпали — их забили глубоко и залили клейкой массой по самый верх… но не потратили и минуты, чтобы сбить заострённые выступы и придать осколкам хоть какую-то форму. «Выглядит так, будто кто-то эти вещи… портил. Как диверсия или саботаж…»

— Эти штуки — их Сагаты сами делают? — повернулся он к аборигену. Тот навострил уши, но, как и следовало ждать, только растерянно ухмыльнулся. Вепуат огляделся по сторонам.

— Ты смотри, а я позову Гора. Вон там он, караулит.

— Зови, — кивнул Гедимин, подбирая из корзины сагатский «патронташ». Он видел такие штуки у кочевников во время их краткого «общения» и опознал колчан, хотя тот был пуст. «Тщательно сделано,» — сармат тронул внутренние жёсткие подкладки и стянул ремешки, складывая сумку с плоскими отделениями, как кузнечные мехи. «И безо всяких дурацких камней…» Под пальцы попала бусина-подвеска — гладкая косточка причудливой формы, «блокиратор» стяжного ремня, и Гедимин еле слышно хмыкнул. «Ну, это ладно — оно тут на месте…»

Скогн открыл другую корзину, переложенную сверху донизу «ветошью» — теми же шкурками, только местами зашитыми или сшитыми из кусков. Туда сложили украшения — кованые браслеты без застёжек и нити подвесок. Гедимин опустился на землю рядом с корзиной и пригляделся повнимательнее. Украшения, хоть и однотипные, явно различались — и по сложности, и по качеству работы, и по материалам. Одну нить подвесок собирали на цепочку из рэссены, другую — на нити из сухожилий, третью — на тоненькие кожаные ремешки; но подвешивали каждый раз одно и то же — мелкие пластинки, формой похожие на перья, а структурой — на деформированную чешую или очень тонкие кости. Гедимин встряхнул их и услышал тихий шелест.

«Интересно, на кой оно было нужно. Тем более — в бою. Чтобы на своё же копьё намоталось?» — сармат, озадаченно хмыкнув, отложил украшения. Скогн, до того наблюдавший за ним с тревогой, с явным облегчением завернул край шкурки, пряча верхний слой трофеев, и достал сшитые из кожи плоские мешочки. Их было не меньше десятка, все однотипные — что-то вроде кошелей с несколькими отделениями, перетянутых кожаными шнурками; кое-где свисали костяные бусины или мелкие просверленные зубы. Некоторые показались Гедимину похожими на зубы Скогнов; он даже пригляделся к рядом стоящему аборигену, и тот его взгляд понял и, гневно фыркнув, ткнул когтем в подвески и быстро что-то сказал. Гедимин покосился на подвешенные над холмом руки кочевников и беззвучно ухмыльнулся. «Дикарство! Хорошо хоть, никого из нас так вот… не подвесили.»

Скогн протянул кошель Гедимину, жестом показав, как вытряхивает содержимое. Сармат трясти не стал, опасаясь, что хрупкие предметы разрушатся, — просто растянул ремешки и направил луч света внутрь. На дне отделений заблестели небольшие камешки.

«Глазковый кварц?» — сармат вынул гладкий каменный шарик, повернул к свету, наблюдая, как по серо-зеленоватой поверхности смещается вертикальный чёрный блик-«зрачок». Камешек был очень аккуратно обработан; случайную царапину тщательно заполировали — теперь едва заметное углубление немного нарушало симметрию. В другом кармане лежал конгломерат из чёрных, тёмно-бурых и тёмно-багровых шаров, похожий на застывшую пузырчатую пену. В отличие от гладкого, отшлифованного «кварца», он был отломан неровно и измазан чем-то тёмным и маслянистым. Гедимин заглянул в кошель — на стенках кармана остались следы того же вещества, сильно напомнившие ему вчерашние потёки на стёклах кабины. Сармат ничего не понял, но невольно поморщился.

В третьем кармане что-то светилось; Гедимин достал пучок кожаных ремешков, аккуратно накрученных на кость. Они светились и в его руках — видимо, из-за фосфоренцирующей пропитки. Сармату вспомнились светящиеся стены и дороги в пещере Тикшера, и он аккуратно отрезал пять сантиметров ремешка. «Проверить состав.»

Из четвёртого кармана он достал гальку серо-синеватого цвета с белыми прожилками. На её поверхности виднелся синий блик — и он никуда не пропал, когда Гедимин прикрыл камешек ладонью. Сармат повертел гальку в руках — блик перемещался по поверхности, но через несколько поворотов ремонтник заметил, что световая точка в пространстве остаётся на одном и том же месте.

Сармат отложил кошель, взял другой, потом третий — и быстро понял, что первый был самым «богатым». Остальные владельцы обходились двумя камешками и одним-двумя ремешком, и накручивать их приходилось на всякую ерунду — обломок кости, какие-то шипы, щепки… Синей гальки не было больше ни у кого, да и другие камешки были гораздо мельче. «Совсем другая обработка,» — Гедимин разглядывал приплюснутый, кое-как окатанный обломок «глазкового кварца». «И пузырчатый камень тут совсем мелкий. В восьмую часть того, первого. Ну и видно, что кошелёк тоже так себе. Иерархия, мать моя пробирка. И у этих иерархия.»

— Дим-мин! — услышал он громкий голос Гора — страж подошёл незаметно, встал так, чтобы его тень не заслоняла трофеи. — Смотришь? Хорошая добыча. Если помнить ещё, что за добычей приходили они…

Он щёлкнул крючковатыми лапами.

«Пришёл. Может, хоть что-то объяснит,» — Гедимин дружелюбно кивнул ему и отложил кошель.

— Все эти вещи делают Сагаты? Браслеты, оружие…

— Они, — подтвердил Гор, поворошив трофеи наручным «клинком». — Не всё. Вот эта цепь — Кьюсской работы. Видишь, какая тонкая? Копьё и вот этот наконечник… и эти два браслета, с летящими Кейланнами… это от жёлтых Джагулов. И были ещё вещи мирных народов — их уже забрали.

Гедимин мигнул.

— Кьюссы и Джагулы…

— Нергоны, — гигантский «богомол» свёл вместе свои лапы-лезвия. — Торгуют. Союзничают. Всё ещё много нергонов тут…

«В ядерный могильник чужие войны,» — Гедимин, стараясь не морщиться, достал наконечник с инкрустацией и тронул пальцем вставленный камешек.

— Это зачем? Только за воздух цепляется. И отломится при ударе…

Гор забрал у него наконечник, осмотрел, только что не обнюхал.

— Sodjeg. Обычный sodjeg. Чтоб удар был сильнее. Что тебя удивило?

Гедимин мигнул.

— Что значит «соджег»? И как от него удар усиливается? Он не такой массивный.

Несколько секунд Гор молча смотрел на него, чуть наклонив голову, потом повёл лезвиями.

— Не знаю, что ты спрашиваешь. Это соджег, всего-то. Дикий, сами накопали… а, дай сюда это… нет, тоже самокопка. Даже и не выварен. Соджег как соджег. Ну, для Сагатов в самый раз.

Гедимин снова мигнул. Понятнее не становилось. «Надо спросить про другие камни. И про подвески. Что-то тут странное…»

— А подвески зачем? В бою — неудобно, путаются. Цепляются. Всё равно, что шипы на скафандре, — он криво ухмыльнулся. Гор замолчал на несколько секунд, пристально глядя на сармата, и лишь потом заговорил.

— Нити ветра? Это для скорости. Быстрее бегать. Сагаты очень быстрые.

Скогн что-то сказал, указывая на подвески.

— Воины спрашивают, можно ли забирать трофеи, — перевёл Гор. — И если можно, то когда. Они не торопят вас, но если вы для своей работы взяли, сколько нужно…

Вепуат, пристроившийся рядом с Гедимином, замотал головой.

— Скажи, чтобы ещё подождали. Интересные штуки. Верно, ремонтник?

«Как нитки на шее помогут бегать?» — думал Гедимин, разглядывая шуршащие подвески. «Ничего не понимаю.»

— Расскажи про эти камешки, — он вытряхнул на ладонь содержимое самого «богатого» кошеля. Гор защёлкал жвалами и только что не потёр все четыре лапы.

— Сагаты не последних воинов послали против вас, так? И всё равно ушли ни с чем. Такие трофеи! — он тронул синюю гальку. — Вещи военного вождя. Какой-то клан остался без разящей руки. Может, другие подумают, прежде чем сюда лезть!

— Хорошо бы, — согласился Гедимин. — Что это за камешки? Зачем их хранят? Полосы — для подсветки, а остальное?

Скогн что-то вполголоса спросил у Гора. Страж щёлкнул жвалами, и абориген отодвинулся, с опаской глядя на сарматов. Гедимин мигнул.

— Тут обычные вещи, — сказал Гор, положив лезвие на камешки. — Глаз — для меткости. Кровяной камень. Нергонский — для мирных не годится, жаль… А этот ищет воду.

Мигать Гедимину уже надоело, но понятнее так и не стало — знаток местных традиций рассказывал что-то очень странное. «Как бы спросить, чтобы ответ я понял?» — озадаченно думал Гедимин, перебирая камешки.

— Глаз для меткости? Его ставят как прицел? Вон на ту… металку?

Теперь, судя по щёлканью и скрипу, озадачился Гор. Из загородки тихо выбрались аборигены, стянулись к корзинам и молча переводили взгляд со стража на сарматов и обратно.

— Не надо его никуда ставить, — сдержанно ответил Гор. — Обычный глаз. Для меткости. Вепу-а, ради всех богов, — дойдёшь до Айсиека? Я не понимаю вопросов, а Дим-мин — ответов. Перевод не помешал бы.

Гедимин досадливо сощурился. «У Айзека крысы. Из-за такой ерунды точно не придёт.»

— Что делает кровяной камень? — угрюмо спросил он. «Соберу пока информацию. Голова не гудит — значит, это насекомое не бредит. А как дешифровать, потом разберёмся.»

— Лечит, — Гор подобрал один из «кровяных камней», тронул крючком-когтем слой маслянистой грязи, на этом обломке особенно обильный. — Ему дают кровь. Потом он заживляет раны. Если большой — может сращивать кости. Заживлять, что внутри порвано. Вот этот мог бы… Жаль, что они все — нергонские. Никому из мирных не подойдут.

Вепуат молча протянул руку, сгрёб все подвернувшиеся «кровяные камни» и сунул в карман. Гедимин подобрал «глаз», повертел в пальцах, — камень, независимо от свойств, выглядел привлекательно.

— Значит, он для меткости?..

…Камешек, пущенный меткой рукой, врезался в сложенный из гравия холмик и разрушил его. Вепуат недовольно хмыкнул — целился он не в эту кучку, а в соседнюю. Гедимин сделал в журнале наблюдений ещё одну пометку.

— Не знаю, как ты, а я разницы не вижу, — проворчал Вепуат, вынимая из кармана пакетик с круглым камнем. — Что с этой штукой, что без неё. Твоя статистика что-нибудь показала? Пора бы — полтора часа возимся!

Гедимин пожал плечами.

— Расчёты ничего не показывают. На этом закончим — дальше проверять смысла нет.

Вепуат облегчённо вздохнул, сунул пакетик Гедимину и, отряхнув ладони, зашагал к лаборатории.

— Местные суеверия, скорее всего. Красивые минералы дикарям нравятся… Без опытов с «кровяным камнем» обойдёмся? Хотя — он всё равно «нергонский», на нас в принципе не подействовал бы…

— А в чём разница? — спросил Гедимин, досадливо щурясь. «Надо же было потратить полтора часа на проверку мартыш… дикарского бреда! Ты ещё поколдуй для эксперимента…»

— В биохимии, — отозвался Вепуат. — Помнишь мои опыты с тремя окислителями? Кто чем дышит? Я ведь пособирал информацию на трупах кочевников…

Гедимин заинтересованно хмыкнул. «Биохимия — это серьёзно. И местные, похоже, это понимают. Знают, что есть отличия, и что они очень большие. Как выявляли? Явно ни трансплантации, ни переливания крови тут не знают. Ели друг друга?.. А, saat hasesh!»

— Выходит, в целом, так… — Вепуат, привычно забравшись на лабораторный стол, задумчиво сощурился. — Тут три атмосферных окислителя — сорок процентов на первый, сорок на второй и двадцать на третий. Бронны и Скогны дышат только первым, местная флорофауна — всеми тремя. А нергоны — только вторым.

«Своего разума Равнина не породила,» — эхом отозвалось в мозгу ремонтника.

— Третьим кто-нибудь дышит? — спросил он — и, к его удивлению, Вепуат кивнул.

— Мальгесы. И, похоже, Кейланны, хотя данных очень мало. Интересно было бы с Куэннами поработать… ну и вообще — пособирать информацию. Вот эти твои разумные электрофаги с грибными плантациями… если куджагла для них съедобна — значит, обмен веществ по «сагатскому» типу. Но это ведь не обязательно. Могут использовать два окислителя… — разведчик невесело усмехнулся и спрыгнул со стола. — В общем, ещё работать и работать. Будешь изучать «глаз» — или вернём Скогнам?

— Сейчас… — Гедимин придвинул свободные кюветы, выложил образцы новых минералов, потянулся за алмазом, но, передумав, взялся за дозиметр. Не прошло и секунды, как он, не убирая от обломков первый прибор, занёс над ними вторую руку — с анализатором на запястье.

— Погоди… Они же оба фонят! Ирренций в составе…

Подавив первый порыв бежать на склад трофеев и накрывать его саркофагом, сармат вспомнил об устойчивости аборигенов к омикрон-лучам, позавидовал им про себя и продолжил сканирование. Омикрон-поток, осторожно пропущенный через камни, усилил их излучение в разы, но сам интенсивнее не стал. «Не обсидиан,» — сделал про себя пометку Гедимин. «Досадно. Может, ещё найдётся.»

— Надо же, «разгорелись», — пробормотал Вепуат через час, проверив «остывающие» камни своим дозиметром. Усилившееся излучение так и не ослабло… впрочем, и не усилилось — синтез «разжечь» не удалось.

— Не «остывают», — Гедимин поднёс к образцам дозиметр и озадаченно хмыкнул. — Не знаю, как их теперь возвращать. Это не опасно для аборигенов?

— Да не должно бы, — отозвался Вепуат. — Кейек фонит сильнее. Засунь их отдельно в контейнер, а я отнесу. Предупредим стражей насчёт излучения — пусть местным сами объясняют.

12 день Воды, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Расплав в прозрачном тигле светился тёмно-оранжевым. За исключением едва заметных оттенков свечения, он выглядел однородным; только сканер показывал, что содержимое тигля на самом деле состоит из двух несмешивающихся вертикальных слоёв. Металл побурлил с полминуты и успокоился; сейчас его поверхность была гладкой, и разглядеть границу слоёв было сложно даже Гедимину, наблюдавшему разделение своими глазами.

— А с расплавом-то ещё лучше работает, — заметил Вепуат, наблюдавший за экспериментом из-за своего стола. Один из его дронов висел напротив литейной станции и сканировал тигель — процесс разделения расплавов был зафиксирован дважды, результат был прямо перед Гедимином, и всё равно сармат с трудом верил в происходящее.

— Мать моя колба… — пробормотал он, переводя взгляд с тигля на пристроенные в метре от него «магнитные» катушки. Одна из них была накручена на сердечник из ксенолития, другая — на ксеномедь. «Значит, металлы в твёрдом виде ассоциируются с расплавами. А в силу текучести расплавы реагируют быстрее. Хороший опыт. Теперь — попробовать с полиметаллической рудой. Удастся отделить металлические фракции или нет?»

— Даже не верится, — прошептал Гедимин, вспоминая бесконечные ряды урановых центрифуг «Вестингауза». — Разделение металлов. Редкоземельных. Изотопов… Sa hasu, здесь же колонию строить можно! Элементарный процесс вместо многоступенчатого, со сложнейшими устройствами… Две катушки и аккумулятор…

— Осталось найти в окрестностях ничейный аккумулятор, — отозвался Вепуат с едва заметной ухмылкой, но Гедимин только отмахнулся.

— Я видел, где они растут. А у таких же, но с крыльями, был в гостях. Если применить их всех в мирных целях…

Кто-то с нарочитым шумом сдвинул переборку, открывая выход из соседнего отсека.

— Металлурги, яд-дро Сатурна… — Кенен Гварза остановился у литейной станции, скользнул взглядом по тиглю и повернулся к Айзеку. — Эти двое точно заняты чем-то не тем. Вот зачем они тратят ресурс литейной станции?

— Это местная технология разделения металлов, — отозвался Гедимин, беря Айзека за плечо и подсовывая ему под нос экран сканера, направленного на тигель. — Тут два металла. Аккуратные вертикальные слои.

— А-а… — сармат устало сощурился на прибор; кажется, думать ему уже было нечем. — Хорошо, атомщик. За полчаса ты успеешь это убрать?

— Уже едешь? — Вепуат покосился на часы. Гедимин подставил под тигель опоку. «Сначала слить правую сторону, потом — левую. Если не смешаются — хорошо.»

Металл вздулся пузырём на выходе и повис, намертво прилипнув к правой стенке тигля, — «магнитные» силы перевешивали даже влияние гравитации. Гедимин, беззвучно хмыкнув, отключил правую катушку. Освобождённый расплав хлынул в опоку.

— Можно разделять редкоземельные и изотопы. Всякое из руд вытягивать, — пояснил сармат, несколько задетый общим равнодушием. «Пообогащали бы вы уран вручную — быстрее дошло бы, что тут происходит. Сюда надо было заводы тащить, а не отсюда — не пойми что…»

Гварза раздражённо вздохнул.

— Айзек, объясни уже им, что нас сюда не изотопы разделять прислали. И пойдём — отдых не помешает.

Люк шлюзовой камеры за ним закрылся. Вепуат еле слышно хмыкнул. Гедимин подставил пустую опоку под висящий металлический пузырь, посмотрел ещё немного на вертикальную стенку из расплавленного металла, опирающуюся на воздух, и отключил последнюю катушку. «Вот и разделение ксенометаллов. Только добыть образец для сердечника — и дальше разделяй хоть тоннами…»

…До светового гейзера на горизонте ещё оставалось часа три, но вокруг уже основательно посветлело — Гедимин различал каждый спороносный побег огнелюбки на притоптанном склоне. Вместе с Вепуатом сармат стоял у обрыва и следил за отъезжающим бронеходом; перед машиной шёл, указывая дорогу, огромный «богомол». Над лагерем растянулся тройной пузырь защитного поля; по краям в пятнах подсветки свисали с жердей останки тех, кто в прошлый раз сунулся на Сарматский холм с оружием. В степи было тихо, только шуршали шевелящиеся листья, и ритмично булькали какие-то живые пузыри, неразличимые в сумерках.

— Всё тихо, — облегчённо вздохнул Вепуат, когда вдали сверкнула жёлтая вспышка — бронеход посветил с дальнего холма бортовыми огнями. — Пойдём в шатры?

Гедимин покачал головой.

— Ты иди, а я выйду разомнусь. Жаль, тут нет вертикальных препятствий… Поискать каменных обломков, что ли?

— Ты, главное, вниз не лезь, — с внезапной тревогой в глазах предупредил Вепуат. — Опять провалишься в какой-нибудь Тикшер — ищи тебя…

Гедимин недовольно сощурился — в последнее время все так и лезли ему без сканера в мозги, он даже понять не мог, как им это удаётся. «Дроны остались в воздухе,» — отметил он про себя, прикидывая, спускаться с холма — или лучше не надо. «Пойду вниз — заметят, и будет шум. И как мне учиться ходить по Равнине? Местные не хотят учить, Айзек не пускает… Не нравится мне всё это.»

Без вертикальных препятствий и попыток забежать на потолок разминаться было скучновато. Перекатываясь в очередной раз по гравию и помятым огнелюбкам, уходя от воображаемого обстрела, Гедимин думал, что надо бы вычистить и засыпать камешками специальную площадку, чтобы не соскребать потом с брони ошмётки растительности. Краем глаза он видел, как Скогны выглядывают из-за шатров, а Бронны перебираются на бочки; ближе аборигены не подходили — кто-то, видимо, велел не лезть сарматам под ноги.

В очередном кувырке Гедимин заметил слабое шевеление — в этот раз не на холме, а под ним, в низине. Он мгновенно залёг, но до сфалта дотянуться не успел — разглядел, что шевелится, и облегчённо вздохнул. Из живых «валунов» вылезали, медленно разворачиваясь, длинные трубчатые образования. Ещё десяток секунд — и «груда камней» сплошь покрылась яркими полосатыми воронками с султанами жёлтых нитей на полметра вверх.

«Цветение? Быстро это у них…» — только и успел подумать Гедимин, как над цветущим «курганом» поднялся вихрь мелких летучих тварей. Они стаей спикировали из небесной складки, как конус смерча, — сармат едва различал продолговатые силуэты хищников, мелькающие на периферии, а кто составляет сам «смерч», даже и не пытался рассмотреть. Стремительное движение тысяч существ подняло ветер, и над равниной пронёсся гул. С неба свалились, расправляя в падении боковые перепонки, крупные твари — то ли толстые змеи, то ли длинные рыбы. Они метались вокруг смерча, ныряя в него с разинутыми на полтуловища пастями, и вылетали с другой стороны, в развороте набирая высоту. Гедимин перевёл взгляд на «груду валунов» поодаль — твари слетелись и туда, и повсюду, насколько сармат мог видеть, поднимались к небу серые столбы.

Слева, со стороны полевой кухни, донёсся пронзительный вопль, за ним — второй и третий. Гедимин вскинулся, готовясь бежать на помощь, но увидел только аборигенов, вскочивших на бочки и потрясающих пучками дротиков. Кто-то рылся в вещах, бросая товарищам копьеметалки, кто-то махал руками Скогнам, молча наблюдающим из-за шатра, и указывал на живые вихри. Через пару мгновений двое воинов воткнули в землю копья, оглянулись на соплеменников (те подняли когти кверху) и быстро, почти бегом, направились к пологому склону. Гедимин растерянно огляделся по сторонам. «Куда их несёт? И стража, как назло, не видно…»

— Гедимин! — из-за шатров, не отрывая взгляда от экрана сканера, вышел Вепуат. — Ты не заметил тут… Ядро Сатурна!

Опустив прибор, он уставился на серые столбы. Рядом с ближайшим уже мелькали дротики — Гедимин только и видел, как блестят взлетающие наконечники, и как подбитые животные падают в заросли. Кто-то рылся там, вытаскивая добычу на видное место, ещё один абориген отмахивался палицей от пикирующих на свежее мясо хищников. Летуны не замечали ни охотников, ни гибели сородичей, — кажется, им на это просто не хватало размеров мозга.

— Ядро Сатурна… — повторил Вепуат, снова берясь за пульт. Один из дронов проплыл над обрывом, то и дело останавливаясь и меняя направление, но упорно продвигаясь зигзагами к охотникам.

— Был бы я кочевником — мимо этих олухов не прошёл бы. Они сейчас даже ядерный взрыв не заметят!

Гедимин едва заметно качнул головой. «Они не такие невнимательные…»

Очередной не то хищник, не то падальщик, нацелившийся на уже убитых животных, дёрнулся в воздухе и упал поверх груды тушек, остальные метнулись в разные стороны. Скогны отступили от цветущего холма, встали с двух сторон от Броннов, связывающих добытую дичь в охапки; ещё один абориген с копьеметалкой занял третью, свободную часть периметра. Дрон повис в воздухе, сканируя окрестности; кто-то из Скогнов, заметив его, изобразил приветственный жест. Над «валунами» всё ещё кружился живой вихрь — видимо, в пёстрых воронках было по литру питательного вещества.

— Прекрасное цветение, — защёлкало и затрещало за плечом, и Гедимин перевёл взгляд на незаметно подошедшего «богомола». Гор следил за охотниками, возвращающимися с добычей. На стоянке аборигенов уже заволновались, вынесли на улицу пласты коры, циновки, охапки широких розовых листьев.

— Прекрасное, — повторил Гор. — И так задолго до дождей. Что-то раньше времени напитало все корни влагой.

Гедимин мигнул, вспомнив недавние опыты с водой. «Мы всё-таки подняли грунтовый пласт?.. Да нет, ерунда, — какая-нибудь общеравнинная аномалия. У растений всё-таки нет мозгов — могли зацвести, не запасаясь водой…»

— Гор, — Вепуат беспокойно шевельнулся. — Скоро закопают эти… украшения?

Он кивнул на «знамёна» вдоль обрыва. За ночь какой-то незаметный падальщик добрался до отрубленных рук, — кое-где не хватало кусков кожи и даже пальцев. Гедимин запоздало вспомнил, как ведут себя останки «естественнорождённых», и почему их не хранят посреди города, и недовольно сощурился на стоянку аборигенов. Тех совершенно не смущали куски мертвечины у полевой кухни — все равнодушно пробегали мимо «знамён», занятые своими делами.

— Закопают? — удивлённо переспросил Гор. — Они мешают работе?

— Вид портят, — не стал вдаваться в разъяснения Вепуат. — Если из них сделали приманку для падальщиков — пусть уберут их под обрыв и там уже охотятся. Тут лишняя живность не нужна.

Гор повёл наручными лезвиями.

— Их переставят туда, где они не помешают, — пообещал он. — Их будут держать, пока плоть не отделится от костей. Тем, в степи, лучше напоминать, чем закончатся их набеги.

Вепуат недовольно сощурился, но кивнул.

— Напоминать лучше турелями, — прошептал он, дождавшись, когда Гор пройдёт мимо, к сторожевому посту. — А мы, выходит, подцепили водоносный пласт… Ну, хотя бы флора и фауна довольны.

— И Бронны, — добавил Гедимин, глядя на полевую кухню.

Из-под навесов выбрались все, до последнего Бронна. Только что принесённую дичь уже обдирали и потрошили, бросая ненужные части вьючным животным. Над забросанным кишками склоном тут же замелькали какие-то летучие гусеницы и пузыри с когтями. Гедимин брезгливо поморщился, но через десяток секунд оценил скорость очистки испачканной поверхности и решил, что гнить там будет нечему, и до эпидемий не дойдёт. Кто-то из охотников раздавал ещё не разделанные тушки поварам, не забывая помахать каждой в воздухе и выкрикнуть что-то горделивое. Возможно, он вовсе не хвастался — в конце концов, Гедимин не понимал интонаций Броннов и не знал их обычаев — но выглядело это именно так.

Он подошёл ближе — рассмотреть животных, считающихся съедобными, пособирать на сканер новые ДНК для списков Вепуата… Бронны забеспокоились, но, когда сармат остановился чуть в стороне, быстро перестали на него оглядываться. Из кухни уже принесли непромокаемые мешки с какими-то шуршащими порошками, двое сооружали из жаровен, палок и листьев уличную коптильню. Гедимин смотрел на широкие зеленоватые лезвия в руках поваров, переводил взгляд на рукояти вполне сносных кованых ножей в поясных ножнах — и так и не мог понять, зачем при наличии металла разделывать дичь острым камнем.

Бронн-охотник поднял над головой крупное, чуть ли не с него длиной, животное — что-то вроде толстого червя с прозрачной бахромой вдоль тела и безвольно повисшими втяжными хоботками. После первого довольного возгласа аборигены быстро переглянулись, загомонили; охотник примолк и оглянулся на Гедимина, неуверенно показывая на него острым когтем. Сармат мигнул.

Ещё пару секунд все вертели головами, будто искали кого-то и не могли найти. Потом охотник шагнул к Гедимину и шмякнул червяка перед ним на гравий.

— Yerr gzesh ti!

…Нужную «лимфу» сцеживал один из Броннов-поваров. Соплеменники порывались помочь ему, но он сердито отмахивался остатками «обескровленного» червя и быстро всех разогнал. Далеко никто не ушёл — на время забыв об остальном улове, все расселись на бочках и уставились на «цедильщика». Гедимин устроился рядом и внимательно наблюдал, как подставленная ёмкость наполняется синеватой вязкой жижей.

— Сворачивается, — прошептал присевший рядом Вепуат. — Что-то они упустили в разделке.

«Тридцать миллилитров с червяка,» — прикинул про себя Гедимин, глядя, как Бронн разрезает шкуру второго животного. «Лимфа» находилась не в единой системе сосудов, а в каких-то длинных тонких полостях внутри тела; абориген старался вскрыть их, не нацедив в ёмкость ничего лишнего, но пару раз ему пришлось прерываться и вылавливать лишнюю органику.

— Семьдесят миллилитров, и почти уже свернулось, — Вепуат, подождав, пока Бронны заберут останки червей и жестами объяснят, что больше таких животных в улове нет, поднял сосуд и посмотрел на свет. — Смотри, из синей становится серой.

— Не видно, чем оно там окисляется? — спросил Гедимин, настороженно глядя на жижу, уже превратившуюся в густую слизь. Он оглянулся на Скогнов, наблюдающих за сарматами из-за штабеля бочонков.

— Gzesh ti? — он ткнул пальцем в сосуд.

Скогн быстро оглянулся через плечо — и радостно заверещал: из-за обрыва поднимался Гор. Гедимин облегчённо вздохнул. «Сколько же лишней возни из-за этой языковой разницы…»

— Что вы тут делите? — с любопытством спросил страж, заглядывая в сосуд. С его узких плеч свисала гирлянда из завитых в спирали лепестков, хитро переплетённых, — странное украшение, тем более — для гигантского насекомого.

— Бронны говорят, что это — реагент для варки гзеша, — сказал Гедимин. — На воздухе он свернулся и окислился. Он ещё годится или испортился?

Гор слегка наклонил голову и повёл лезвиями, быстро что-то спросил у аборигенов — отвечали ему в основном Скогны, а Бронны отчего-то обиделись.

— Всё годится, — сказал Гор Гедимину. — Он сейчас высохнет и станет твёрдым. Будет нужно — дольёшь воды и подогреешь. Только нужны ещё камни из Сфена Кислоты…

Гедимин кивнул и осторожно убрал сосуд под броню. «Камни из Сфена Кислоты временно заменим ксенофторидами. Где бы ещё найти десяток литров сеша для экспериментов…»

… — И верно — затвердел, — Вепуат потыкал тонким щупом в серый комок. «Лимфа», доокислившись, застыла странными волокнистыми пучками, свёрнутыми в полукольца. Гедимин просканировал её и долго разглядывал причудливую цепочку атомов на экране. Знакомых символов в ней было много, но незнакомых — ещё больше.

— Не могу понять, что оно должно делать, — сказал Вепуат, изучая данные сканирования. Гедимин пожал плечами.

— Опыты нужны. Когда-то нам обещали привезти реагентов…

Он замолчал — сразу с двух сторон загудели открывающиеся «двери». Из соседнего отсека выбрался Айзек, ему навстречу из шлюзовой камеры вышел Гор. Гирлянду из лепестков он перевесил на посох, но и там она смотрелась нелепо.

— Караван из Сэви пришёл, — сообщил страж. — Выйди, Айсиек. И Дим-мин пусть выйдет тоже.

Айзек мигнул. Вышедший из-за переборки Гварза с тяжёлым вздохом положил руку ему на плечо.

— Выйдем все. Устроим почётную встречу. Надеюсь, этот гений водяной магии не рассорил нас со всеми соседями…

Гедимин сердито фыркнул. «Чего? Какой ещё магии? Проверить бы Гварзу на эа-мутацию…»

— Окрестные долины цветут, — протяжно, нараспев проговорил Гор, поправляя лепестковую гирлянду. — Прекрасный вид посреди сухих холмов. Ваш лагерь окружён цветами.

«Окружён?» — Гедимин пристально посмотрел на него. «Сухие холмы?»

— Локальный подъём грунтовых вод, — прошептал ему в наушник Вепуат и подмигнул. — Можно считать, что эксперимент удался. Когда будешь строить свои плавильни с разделителем, придётся наставить ипроновых стенок. Не то и готовые отливки за расплавом ускачут.

Из другого угла шлюзовой камеры донеслось сердитое фырканье. Гварза смерил сарматов уничтожающим взглядом, но сказать ничего не успел — люк уже открывался.

Караван расположился поодаль от броннской кухни; приехавшие — белокожие Скогны — спокойно ждали, не спуская тюков на землю. Их животные залегли и захрустели гравием и остатками травы, но их морды были повёрнуты к стоянке Броннов — оттуда пахло недоеденной дичью. Гедимин на секунду задумался, была такая всеядность свойством их диких предков, или животным искусственно привили такую способность и такие привычки, но быстро вспомнил, что он не биолог, и что надо принять перед гостями дружелюбный вид. «Гор сказал, чтобы я вышел. Зачем?» — сармат скользнул настороженным взглядом по тюкам. «Привезли реагенты?»

Увидев сарматов, Скогны зашевелились, быстро переглядываясь. Среди них в этот раз было на удивление много старейшин; Гедимин не был уверен, что правильно опознаёт возрастные изменения у аборигенов, но их одежда была практически не видна под слоями бус, меховых хвостов и хитиновых пластин, — местная роскошь, килограммы сырья для цацек. Тот, на ком было больше всего меха, выпрямился во весь рост, развернулся к Гору и достал что-то из поясного мешочка. Говорил он быстро, с явным волнением, остальные согласно урчали и щёлкали когтями. Через пару минут он замолчал, протянул Гору предмет из синего металла и склонился над тюком, одним движением когтя взрезая верёвку. На спину вьючного зверя и вниз, на траву, посыпались светло-серые пласты — спрессованный сеш.

«Знакомая штука,» — мелькнуло в голове Гедимина, когда он взглянул на небольшую отливку из рэссены. «Обрезок прута… Да ну, обычный полуфабрикат. Таких могут быть тысячи…»

— Дим-мин, ты узнал эту вещь? — спросил Гор, сжимая пруток крючковатой лапой. — Старейшины Сэви возвращают её тебе. Они говорят, что тот, кто тебя обманул, будет серьёзно наказан. Они очень жалеют, что рядом тогда не было никого из порядочных Скогнов, и никто не одёрнул этого мошенника. Никто из старейшин Сэви даже не подумал бы требовать целый рэссеновый слиток за дрянной мешок!

Скогны сидели молча, поставив вертикально острые уши, и как будто даже что-то понимали. Когда Гор замолчал, старейшина добавил что-то, глядя Гедимину в лицо, и, собрав в кулак волосы со лба и свисавшие к ним меховые хвосты, низко склонил голову.

Кто-то крепко ткнулГедимина кулаком под рёбра. Тот только и успел мигнуть, когда Айзек силой всунул ему в ладонь обрезок прутка и шагнул вперёд, складывая руки в странном жесте.

— Скажи им, что мы не в обиде и ничего от них не требуем, — попросил он стража. — Что они могут спокойно вернуться в Сэви. Незачем было выходить в опасный путь из-за такой ерунды. У нас нет недостатка в рэссене и…

Гор щёлкнул жвалами.

— Лучше возьми виру, Айсиек. В Сэви сейчас большое беспокойство из-за той нечестной сделки. Дим-мин, зря ты не зовёшь никого, кто знает язык — если сам понимаешь плохо, мог бы позвать на помощь.

Гедимин мигнул, посмотрел на обрезок прута и растерянно покачал головой. «Нечестная сделка? Весь город кверху дном? Странные существа эти Скогны. Если рэссена такая дорогая, им же невыгодно отдавать её… И что такое вира?»

— Дим-мин, увидев нечто интересное, идёт к нему, как Текк’т сквозь скалы, — вздохнул Айзек. — Некогда искать переводчиков и бегать за советами. Значит, этот сеш привезли для Дим-мина?

Гор свёл лезвия вместе.

— Они хотят, чтобы вы забрали сеш. Из Сэви привезли ещё полосы гзеша и тающий песок — говорили, что вы ищете все эти вещи.

— Спасибо им, — Айзек вымученно улыбнулся. — Они очень быстро управились. Чего они хотят за этот груз?

Скогны заверещали, перебивая друг друга. Айзек удивлённо мигнул и перевёл взгляд на Гора. «Богомол» повёл лапами-лезвиями.

— Они просят разрешения охотиться вокруг вашего холма. Цветение привело сюда лучшую дичь. Они хотят на два-три дня, пока деревья цветут, устроить поблизости лагерь.

— Почему они просят у нас? — спросил Айзек. — Это не наша дичь и не наши деревья. И не далеко ли идти сюда из Сэви?

— Они говорят, что были в Синви по дороге — там все мечтают поставить лагерь у вашего холма. Они просят разрешения и для Синви, — отозвался Гор, жестом попросив Скогнов немного помолчать. В их глазах Гедимин видел странный блеск — если бы речь шла о сарматах, он решил бы, что существа до крайности взволнованы.

Айзек пожал плечами.

— Я не могу запретить им ходить по их степи. Край плато рядом с кухней свободен — если им удобно, пусть устраиваются там. На дичь никто из нас не претендует…

— Эй, — шевельнулся Гедимин. — Я претендую на червяков, которые нужны для гзеша. Только на их сок, остальное не нужно.

Гварза с тяжёлым вздохом приложил ладонь к лицевому щитку.

— Атомщик, у них же мастерские, — Айзек укоризненно сощурился. — Им тоже нужно сырьё. Убавь аппетиты, ладно?

Гедимин смутился.

— Литр мне, — буркнул он, отходя в сторону. «Теперь тут будет ещё больше аборигенов. И ещё больше странных традиций… Ладно. Может, повезёт подсмотреть у них технологию…»

…Сеш — чистый, ещё не смешанный ни с какими волокнами и тканями — хранили в виде лепёшек с неровными краями — видимо, так он застывал при просушке. Гзеш был нарезан полосами, и их скрутили для перевозки в пучки. Гедимин пересчитывал и взвешивал сырьё, Айзек первое время дублировал его записи, затем отошёл и только стоял чуть поодаль и смущённо щурился.

— Чего ещё? — недовольно покосился на него Гедимин. — Хочешь — сам веди учёт.

Айзек качнул головой.

— Ты чем-то задел их, атомщик. Этот груз — это очень много. Если это всё из Сэви — они выгребли из мастерских всё, что произвели за два-три месяца. Я думал, нам придётся отдать им немало рэссеновых отливок…

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Я думал, рэссена гораздо дороже этих… эластомеров. Я могу отдать отливки, но мне об этом никто не сказал.

Айзек покачал головой.

— Не надо ничего отдавать. Я просто говорю — местные к тебе неравнодушны.

Гедимин с сердитым фырканьем уткнулся в журнал учёта. «И что мне делать с этой ценной информацией⁈»

…«Тающий песок» действительно держали в контейнере с подсветкой и подогревом — он был насыпан тонким слоем на дно сплющенной коробки, вокруг встроенного по центру осколка «горящего» минерала кейек. Гедимин тронул стенку ящичка, вырезанную из какой-то местной коры, и только покачал головой — хоть он и знал, что равнинную кору из огнемёта не спалишь, всё равно ему было не по себе от такого «хранилища».

Красновато-оранжевый камень излучал жар; желтоватый порошок, и впрямь похожий на очень мелкий кремнистый песок, лежал на дне коробки, не горел, не плавился и никуда не въедался — и вообще выглядел предельно безобидно. Вепуат «посветил» на него сканирующим лучом, посмотрел на экран и еле слышно хмыкнул.

— А ксенофтора в нём нет. Что-то другое… атом похожий, но крупнее. Хотя — это по твоей части…

— Галоген? — Гедимин сам взялся за сканер. Атомарные модели прибору давались с трудом — материя Равнины состояла из атомов, и в этом сомневаться не приходилось, но вот дальше начинался какой-то бред.

— Ещё один галоген, — подтвердил Вепуат и криво ухмыльнулся. — Ксенохлор?

Сканер показывал крупинки «песка», прилипшие к раскалённому до трёхсот градусов осколку. У Гедимина, помнящего свойства земных галогенов, по спине полз холодок, и всё время хотелось скомандовать «ложись!». «Ксенохлорид» лежал спокойно, притворяясь кварцем, как будто отродясь не умел ни гореть, ни взрываться.

— Говоришь, он реагирует в темноте и на холоде? — с нервной усмешкой переспросил Вепуат. Гедимин молча сузил глаза. «Звучит, как полный бред. Но вот эта реакция… отсутствие реакции… у меня на столе — тоже бред. Но мы его видим, а приборы фиксируют. Похоже, аборигены знают, что говорят. Проверим…»

— Выйди, — попросил он Вепуата, подбирая небольшую ёмкость с непрозрачными стенками и наливая в таз холодную земную воду. — Я тут… поэкспериментирую.

— Вот ещё, — фыркнул разведчик, усаживаясь на пол поодаль от пристроенного между столами таза с водой. — Я тоже хочу посмотреть.

Гедимин, досадливо щурясь, обернул столы защитным полем, ещё раз прикинул разлёт осколков и закрыл щитами литейную станцию. «И чтоб никто не влез…» — он прилепил к задвинутой переборке непрозрачный защитный пузырь и ухмыльнулся в респиратор. «Вытяжка работает, а осколки потом приберу.»

— Sa tatzqa! — бросил он в сторону Вепуата и, держа непрозрачную пробирку под углом к свету, кинул туда пару «песчинок». Пробирка, брошенная в таз, ещё не успела коснуться воды, как сармат распластался на полу на максимальном расстоянии от неё. Вепуат удивлённо на него покосился, но повторить его действия уже не успел.

Вода в тазу приподнялась полутораметровым столбом и расплескалась по скафандрам сарматов и защитным полям. Гедимин, поднявшись с мокрого пола, с опаской заглянул в таз. В его днище зияла дырка с неровными краями, а из неё торчали крупные осколки. Пробирка раскололась аккуратно, на три длинных куска; Гедимин поискал донце, но, похоже, «тающий песок» его съел.

— Яд-дро Сатурна, — пробормотал Вепуат, вытирая лицевой щиток. Вода стекала по его броне.

— Кто бы мне ещё сказал, как это объясняется, — пробормотал Гедимин, поворачиваясь к столу. «Тающий песок» спокойно лежал в горячей коробке и не собирался ничего растворять. «Придётся его так и оставить. Всё-таки эти дикари умеют обращаться со своими реактивами. М-да, это даже не переменный период полураспада…»

— На меня ничего не попало, — сообщил Вепуат. Два дрона висели рядом с ним — один перед лицом, второй — за спиной; сам сармат пристально глядел на экран передатчика.

— Стой смирно, тебя просканирую. Если что-то попало, дезактивироваться будем горячей водой?

— Срежем поражённое место и довзрываем, — отозвался Гедимин. По ту сторону защитного поля уже отодвигалась переборка; сармат слабо надеялся, что первым вылезет Айзек, но уже видел под лицевым щитком чёрного шлема недобрый прищур Гварзы.

— Ещё одна диверсия? — спросил Кенен, угрюмо глядя на сарматов. — Неудивительно, что нергоны тебя вернули. Даже им ты…

— Большое дело — разлилась вода! — сердито фыркнул Вепуат, не отрываясь от сканирования. Из-за плеча Гварзы в отсек заглянул Айзек.

— Громко у вас разливается вода, — вполголоса заметил он. Гедимин уткнулся взглядом в пол.

— Ксенохлори…

Вепуат ткнул его кулаком под рёбра, и сармат замолчал.

Кенен Гварза протяжно вздохнул и оглянулся на Айзека.

— Ты ещё уверен, что нам не обойтись без этих клоунов? Завтра как раз декомпрессия, можно было бы их там и оставить.

— Кенен, — Айзек говорил сдержанно, но Гедимин видел, как он щурится. — Опыты Гедимина небезопасны, но рискует он всегда только собой. Помнишь, как ты осваивался на Равнине?

Гварза, похоже, помнил очень хорошо — он уткнулся взглядом в палубу и резко развернулся к своему отсеку. Айзек облегчённо вздохнул.

— Ничего серьёзного, просто вода?

— Мы уберём, — заверил Вепуат, снова ткнув Гедимина кулаком в бок. — Пробирка лопнула не вовремя.

— С ними бывает, — согласился Айзек, отступая в соседний отсек и задвигая переборку до упора. Гедимин приложил ладонь к рёбрам — тычки Вепуата оказались неожиданно чувствительными.

— Чисто, — доложил разведчик, пересаживая дроны себе на плечи. — На полу тоже. Соль ты собрал, остались считанные молекулы. Будешь ещё ставить опыты? Если да — с уборкой спешить не будем.

Гедимин качнул головой, глядя на подсыхающую лужу.

— Хватит на сегодня ксенохлоридов. Буду работать с эластомерами. Это вытрем. Зря Айзек роботов не взял…

…Порошкообразные ксенофториды Гедимин насыпал на дно. Что и в каком порядке кладут дальше, он не знал. Несколько секунд он косился на задвинутую переборку на входе в соседний отсек, потом махнул рукой и отмерил три одинаковые порции сеша. Реагент животного происхождения шёл последним — сармат растворил его в горячей местной воде и налил сверху, прежде чем беззвучно прошептать «attahanqa», закупорить все три ёмкости и запустить подогрев.

— Думаешь, сварится до отъезда? — с сомнением посмотрел на закрытую печь Вепуат. — Скогны что-то говорили про целый день…

Гедимин пожал плечами.

— Они говорили про два этапа. Первичная смесь сварится. А потом… ну, засуну обратно, когда Айзек вернётся.

…Радовало одно — все три ёмкости стояли на своих местах. Реакция в них шла долго — снаружи, как говорил Вепуат, уже основательно потемнело, до отъезда оставались считанные часы — но за всё это время печь ни разу не подпрыгнула, и Гедимин не услышал ни шипения, ни хлопка, ни излишне громкого плеска. Вскрывал контейнеры он с опаской, выставив между ними и соседними предметами защитное поле и включив вытяжку на полную мощность. Вверх рванули столбы пара, но этим всё и ограничилось. Три ёмкости до срединной отметки были наполнены тёмно-серой жидкостью.

«И греть ещё один день отдельно,» — повторил про себя Гедимин, досадливо щурясь. «Вот что значит не соблюсти технологию. Как я извлеку отсюда порошкообразный реагент⁈»

Он осмотрел все три ёмкости, посветил сканером — в жидкости просматривались слои разной плотности. Один из них по мере остывания опускался, другой поднимался ему навстречу, и Гедимин видел нитеобразные потоки перемешивания.

«Понизить температуру — и пусть стоит до следующей ночи,» — сармат сделал пометку в лабораторном журнале и вернул все ёмкости на место. «Процесс идёт, перевозка ему не помешает.»

… — А что, они не одинаковые? — спросил Вепуат, в последний раз оглядываясь на стол Гедимина; всё, что осталось там лежать, было прижато к столешнице защитным полем, да это и были всего лишь полосы гзеша. — Выглядят похожими.

Ремонтник поморщился.

— Выглядят. Двух одинаковых нет. Расхождение местами на полсантиметра. Кустарное производство — тяжело стандартизировать.

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Может, и так. Но отмерить по линейке можно и вручную. Тут дефектоскоп не нужен.

Шлюзовая камера уже приоткрылась; в глаза Гедимину ударил красный свет каменных фонарей, и сармат слегка сощурился.

— Сомневаюсь, что у них там есть линейки.

В паре шагов от «взлётной полосы» бронехода, отмеченной фонарями, стояли волокуши Броннов и штабеля бочонков и корзин. Гедимин нашёл взглядом бочки с водой для умывания и озадаченно хмыкнул.

— Почему они здесь?

— Видимо, выгнали, — предположил Вепуат, глядя из-под ладони на дальние огни. Бронеход уже выворачивал к пологому склону, считающемуся тут дорогой (и даже, наверное, шоссе), с ним уезжали дроны-разведчики, — в темноту приходилось вглядываться самому. Гедимин взялся за сканер.

— Ты Калиг или Навкет? — громко спросил он, разглядев на экране рогато-шипастый силуэт за шатрами. Оттуда донёсся хриплый смешок.

— Калиг. Чего не спите, дневные существа?

— А ведь хорошая идея, — пробормотал Вепуат, глядя на шатры. Где-то там уже скрылся Гварза, и Гедимин почувствовал возрастающую сонливость. «И правда, хорошая.»

— Почему Бронны здесь? Их согнали с места? — спросил он, недовольно щурясь. — Я не хочу, чтобы тут были свары, или кого-то обижали. Пойду скажу чужакам, чтобы вели себя скромнее.

Сразу проснувшийся Вепуат развернулся к нему, растерянно мигая, и заглянул в лицо. Калиг снова издал смешок, но на свет так и не вышел.

— Не видел, чтобы кого-то сгоняли. Там ещё ставили первый шатёр, когда Бронны перетащили кухню сюда. Им там и сейчас хватило бы места. Но если они хотят стоять тут, нужно ли им приказывать?

Гедимин недоверчиво хмыкнул. «Проверить, что там с шатрами…» — его мысли прервал протяжный зевок Вепуата, и сармату стало неловко. «Он увяжется за мной… Надо поспать. Схожу к шатрам под утро. Броннам тут вроде бы удобно… Надеюсь, этой ночью обойдётся без кочевников. И Айзек вернётся вовремя, и его не придётся искать.»

13 день Камня, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Гедимин обогнул шатёр и остановился — вдоль обрыва, насколько хватало поля зрения, тянулась цепь огненных шаров. Скогнийские жаровни, составленные по три вместе, сквозь облака дыма выглядели большими горящими сферами. Каждый шар сверху был прикрыт чёрным колпаком — плетёным куполом на тонких костяных опорах. Дымовые столбы упирались в «колпаки» и впитывались в них почти без остатка — наружу сочились только тонкие струйки тёплого воздуха. Двое Скогнов с корзинами за спиной и костяными рогульками в руках обходили длинный ряд коптилен, поправляя что-то под куполами, и ворошили уложенную на жаровни органику. Их лица были обмотаны рыхлой мокрой тканью, и близко они старались не подходить.

«Что у них там горит?» — Гедимин, кивнув Скогнам, подошёл ближе. На каждой жаровне стояла корзина из редко переплетённых прутьев — контейнер для горючего вещества. Сармат в очередной раз напомнил себе, что местные прутья так просто не подожжёшь, и на всякий случай убрал руки за спину — так нелепо выглядели эти корзины над раскалёнными камнями.

Прутья даже не обуглились, хотя стояли там явно не первый час; то, что лежало в корзинах, тлело, периодически вспыхивая, и бурно дымилось. Скогны подкладывали на жаровни растрёпанные пучки жёлтого волокна и плоские бруски из чего-то чёрного, похожего на древесный уголь. Гедимин пригляделся и заинтересованно хмыкнул — следов обугливания на свежих брусках не было; они скорее напоминали толстую кору, пропитанную какой-то тёмной смолой.

«Битум?» — сармат взялся за сканер, но тут же опустил руку — ничего, кроме горки непонятных значков, прибор ему не выдал бы. «Похоже на органическую смолу. Если это действительно аналог битума…»

Брусок, провалившийся сквозь прогоревшее волокно к самому источнику жара, почадил пару секунд и вспыхнул по краям ярким жёлтым пламенем. Скогны, не успевшие далеко отойти, оглянулись на треск, и один из них быстро поддел горящий кусок раздвоенной костью, оббил пламя и подсунул под него моток свежего растительного волокна. Жаровня снова задымила. Скогн задрал голову, высматривая что-то под плетёным куполом, потыкал туда костью и, поправив на плече лямку корзины, пошёл дальше.

«Интересное вещество…» — Гедимин подавил желание вытащить пару брусков из жаровен и прошёл несколько шагов за Скогнами, дожидаясь, когда они поставят корзины на землю. Ему хотелось их окликнуть и мирно попросить образец, но он только досадливо щурился. «Ни полслова не знаю по-скогнийски. Сбегать за стражами? Пока их найду, эти разойдутся.»

Скогны остановились у жаровни, но ничего поправлять в ней не стали — молча развернулись к сармату и уставились на него. Гедимин мигнул.

— Yerr, — с трудом выговорил он, указывая на корзину за спиной Скогна, а потом — на себя. — Yerr?

Аборигены быстро переглянулись. Один из них неуверенно взялся за лямку корзины. Гедимин быстро закивал, но спохватился, что этот жест Скогнам ничего не скажет, и повторил ещё раз «yerr», указывая на плетёную крышку.

Внутри были тонкие кости и изогнутые стержни, которые Гедимин принял сначала за прутья. Секунду спустя он разглядел, что на них нет неровностей коры и боковых сучков. Это были, скорее всего, очень длинные шипы какого-то растения… а может, и животного, — местную флору от фауны отличить не всегда удавалось.

— Yerr, — сармат отодвинул в сторону тугие пучки жёлтого волокна и нашёл наконец просмолённые «угли». Он достал один брусок и повторил «yerr». Скогны, настороженно наблюдавшие за ним, быстро переглянулись. Один из них протянул Гедимину ещё два бруска.

— Yirrr?

«Да, нужен ещё образец для Айзека. Он искал, из чего делать субстрат. Если это битум, и есть залежи…» — Гедимин подобрал оба бруска, едва не подняв в воздух повисшего на них Скогна, и благодарно кивнул. Через пару секунд он спохватился, полез было в карман за рэссеновым прутком, но Скогны вместе с корзинами уже растворились в дыму и красном свечении.

«В самом деле, пропитанная кора. Смолистое вещество, горючее… субстрат — менее горючий, пропитка, видимо, понижает температуру возгорания,» — думал Гедимин по пути к лаборатории, глядя на добытые образцы. Он хотел даже приподнять респиратор и понюхать бруски, но вовремя спохватился. «Если здесь у меня аналог нефти… если для неё применимо то же, что для земной нефти, — у нас есть сырьё для химической промышленности. Нетронутые нефтяные месторождения — это не летучие червяки. С ними можно работать…»

— … скудная биомасса, — услышал он, едва переступив порог, негромкий голос Айзека. — Что и неудивительно — при таких-то условиях. Есть надежда ещё на Сфен Жизни…

Гедимин прошёл к своему столу, придвинул к краю поддон для образцов, оставил на нём один из брусков, полсекунды с сожалением смотрел на другой — «надо было взять побольше, опять буду возиться с микрограммами…» — затем решительно развернулся к Айзеку.

— Смотри сюда. Тут горючая пропитка, очень похоже на сырую нефть…

Айзек впился взглядом в брусок, схватился за сканер — и шумно выдохнул.

— Отбой, атомщик. Взял это у Скогнов, на коптильнях? Вот зря ты ходишь к местным без переводчика!

— Что не так? — Гедимин недовольно сощурился. — Я увидел интересный образец…

— Эту кору они пропитывают смолой дерева из Сфена Огня, — вздохнул Айзек. — Всего лишь растительная смола. Сфен Огня и так-то не кишит жизнью… Эту штуку добывают в мизерных объёмах, атомщик. Можешь её поизучать, но закладываться на неё, как на источник промышленного сырья…

Он снова вздохнул и протянул ненужный брусок Вепуату.

— Образец органики из Сфена Огня. Посмотри, если интересно.

Гедимин тяжело опустился на ближайший стул, чувствуя себя полным идиотом. «И верно — надо было найти переводчика. Сразу выяснил бы про смолу — и пусть они ею хоть обмазываются.»

— М-да… — Айзек снова задумался о своих делах. — С субстратом тут и впрямь проблемы. На дикорастущую органику рассчитывать не приходится — слишком маленькая плотность биомассы. А какой-то аналог нефти… есть у меня надежда на Сфен Воды… и, если совсем не повезёт, — Сфен Жизни.

Он быстро оглянулся на слегка отодвинутую переборку и продолжил, понизив голос:

— Атомщик, для тебя есть небольшое дело. У тебя как раз перерыв в опытах? — он кивнул на печь, прикрытую защитным полем. Гедимин вопросительно хмыкнул. «Дело? Давно не было прямых поручений. Они с Гварзой до чего-то докопались?»

— Сделай чертёж барака для рабочих-переселенцев, — попросил Айзек. — Поставим его рядом с местом строительства… на поверхности, как ты догадываешься — и он должен это выдержать.

— Переселенцы? — Гедимин мигнул. Вепуат, взявший было в руки образец для изучения, опустил его на стол и придвинулся ближе.

— Ну да, — кивнул Айзек. — Будущий экипаж ИЭС, добровольцы. Будут проходить здесь глубокую акклиматизацию — даже, возможно, без декомпрессии. Посмотрим, как сарматы приживутся на Равнине…

В мозгу Гедимина вспыхнули картинки из лабораторий Биоблока и слова «направленная мутация», и он встряхнул головой, унимая разгулявшееся воображение. «Сосредоточься. Итак, чертёж барака, безопасного для проживания…»

— Много их?

— Сначала будут пятеро, постепенно дойдёт до пятидесяти, — ответил Айзек, прикинув что-то про себя. — В основном филки, но обещали и Старших. Строить придётся только из местных материалов, так что…

Он вздохнул. Гедимин помянул про себя размножение «макак». «Так, всё по порядку. Строительный камень есть, металл, и неплохой, есть, каучук есть… даже термоэлементы, как ни странно, есть…»

Вепуат задумчиво сощурился.

— Будут привыкать к Равнине? А в чём они приедут? Если в тяжёлой броне, то смысла как-то…

Айзек закивал.

— Приедут в тяжёлой. В ней и поживут, пока мы что-нибудь для них сообразим. Атомщик, как идёт работа с гзешем? Вроде бы на комбинезоны он годится?

Гедимин растерянно мигнул — в эту сторону он пока не думал.

— Должен сгодиться, — неохотно признал он. — Эластичность, механическая прочность… Если разберусь с металлизацией, можно будет сделать лёгкую защиту. Ипрон, там, распылить…

Что-то не давало ему покоя, но он никак не мог вспомнить, что именно выпало из его расчётов. «Герметизация швов, упрочнённые элементы, вставки… Надо экспериментировать, конечно. Как всё это будет истираться, какие нагруз… Hasu! Верно. Кое-что я не учёл.»

— Айзек, погоди. Комбинезоны надевают на голое тело. Кто-нибудь пробовал носить на себе кусок гзеша? Вдруг он реагирует с кожей? Никто не проверял? Местные… я не видел у них одежды из гзеша. Да и из сеша тоже…

«А у меня ещё и экспериментальная смесь с ксенофторидами,» — вспомнилось ему. «Её вообще никто ни на что не проверял. Вдруг она кожу прожигает до костей?»

Айзек слабо усмехнулся.

— Не волнуйся, атомщик. Всё проверим. Пока твои смеси не готовы, сделай мне десяток опытных образцов из «базового» гзеша…

Он быстро начертил на листке прямоугольник и указал параметры.

— Это для крысиного городка — небольшие подстилки. И нарежь ещё пару штук вот таких тонких ремешков, чтобы можно было намотать на руку. Это сразу проверим на сармате — всё-таки мы не крысы…

— На сармате? — Гедимин подозрительно посмотрел на него. — Так сразу? Ему хоть скажут, что это за штука?

Айзек издал негромкий смешок.

— Естественно, атомщик. Все опыты — только на добровольцах. Ты, конечно, работал с Ассархаддоном… но я всё-таки не он.

На его ухмылку Гедимин не ответил, но слегка успокоился и потянулся за образцами гзеша.

— Подожди минуту. Сделаю и отдам. Положишь своим крысам…

Раскроить заготовку он не успел — переборка отодвинулась, и в отсек заглянул угрюмый Кенен Гварза.

— Айзек, долго тебя ждать? Времени мало, а дел ещё гора.

Когда переборка за двумя сарматами задвинулась, Вепуат с кривой ухмылкой сел на стол.

— Любопытно даже, какие у него там дела. Реагенты больше не пропадали?

Гедимин неопределённо повёл плечом, растягивая заготовку на столе, — полоса изгибалась винтом, мешая аккуратной нарезке. «Айзек ещё и намотает на себя кусок эластомера. А тут даже медиков нет. Одна надежда, что за сутки сильно не навредит…»

…«Два этажа максимум,» — Гедимин задумчиво смотрел на едва начатый чертёж. «Двадцать пять отсеков сверху и снизу, плюс комендантская, плюс преобразова… генера… hasu! Сразу реактор им строить, что ли⁈»

Задание в первые секунды казалось ему простым — проектирование обычного жилого барака, десять минут работы вместе с описанием. Сейчас, минут через двадцать, сармат угрюмо щурился на очередной лист и не знал, с чего начать.

«Воду можно поднять водяной катушкой. Обернуть её ипроном, чтобы фонила в одну сторо…» — Гедимин сжал пальцы в кулак и вполголоса помянул спаривание «макак». «С чего ты взял, что ипрон её заэкранирует⁈»

Он потянулся было за кабелями — проверять гипотезу с ипроном, но вовремя опомнился и снова склонился над чертежом. «В ядерный могильник душевую. Всё равно непонятно, что с фильтра… hasu! Куда сливать-то? Как аборигены, под холм?»

Он мысленно выстроил помещения в два яруса и, сердито фыркнув, зачеркнул самое просторное на втором этаже. «Какие тут информатории⁈ Освоят местный язык — книги почитают. Хроники за двадцать тысяч лет…» Душевая осталась, но под большим вопросом. «Ручную помпу можно соорудить, воронку с дырками. Воду в бочках возить на тележке. Если можно сделать волокушу, то и тачка получится. Слив… ну, углубление в полу, каменную трубу вниз, чего-нибудь мелкодисперсного для фильтрации — и сток под холм. Тут ещё вопрос, чем они будут мыться. Спросить Айзека про мыловарни…»

Под вопросом остался и пищеблок — Гедимин отметил его, добавил ещё пространства со всех сторон и обвёл пунктиром. С нагревательными элементами вопрос решился мгновенно — бруски местного минерала, встроенные в них осколки кейека, ещё слой камня сверху и комендант с куском ирренция или фонящим накопителем, обходящий барак при наступлении холодов; откуда на Равнине взять надёжный поглотитель тепла, сармат не знал. «Если есть самогреющиеся камни, может, найдутся и самоохлаждающиеся?» — он криво ухмыльнулся и покосился на задвинутую переборку. «Не удивлюсь, если найдутся. Тут столько всякого, что устанешь удивляться.»

Он со вздохом убрал с мысленного чертежа всю проводку — «Какое уж тут электричество… Фонари поставим. Как Скогны. Только накрыть кейек прозрачным колпаком, чтоб ничего не поджёг… хотя — из чего делать колпак?.. Ладно, там будет видно. Есть ещё та светящаяся дрянь из Тикшера. Она вроде бы не горит…»

Он очертил контуры спальных отсеков с трёхметровыми потолками. Стены и перекрытия получались непривычно толстыми, но в целом выходило, что блоки друг друга держат, даже и без привычного раствора. «Здесь будут камеры термоизоляции, как в башнях Скогнов. Тут внешняя стена… торцевые окна — без стёкол, тут пазы под задвижные плиты. Здесь получается сквозная тяга, а при перекрытии одного хода… ну, в целом, будет чем дышать. Теперь — углубления для стока. Если расплавленный металл льёт вертикально сверху, стекать должно вот так…»

Пока Гедимин держал перед мысленным взором картинку металлического дождя, работа шла быстро. Расплав стекал по углублениям в толстой внешней стене, воздушные камеры, опоясывающие барак, держали тепло, и внутренняя стена прогревалась за всё время предполагаемого нергета всего на полсотни градусов. «Терпимо,» — Гедимин вспомнил красную кожу венерианцев и довольно хмыкнул. «Неприятно, но терпимо. Ливни, в общем-то, редкость, — никто даже не покраснеет.»

Он задумался на минуту о местной зиме и обещанном Айзеком похолодании до минус ста и снова пересчитал параметры воздушных камер — и дополнил их нишами под дополнительные элементы. «Килограмм кейека между стенами — и внутри будет тепло. Синеть не придётся. А если ещё найдутся камешки для охлаждения…»

Рядом раздался гул — шлюзовая камера приоткрылась, пропуская кого-то в отсек. Гедимин оторвался от чертежа и с удивлением обнаружил, что в лабораторию вошёл Вепуат. «А он выходил? И когда успел…»

— Всё никак? — сочувственно хмыкнул Вепуат, взглянув на чертёж. Гедимин недовольно поморщился.

— Это ерунда. А вот что делать со старыми чертежами ИЭС…

Вепуат легонько похлопал сармата по локтю и положил на бумагу пару плоских белесых камней — сантиметров по десять в поперечнике.

— Что-то интересное попалось. Не видел раньше такого минерала. Смотри, какая иризация в три фокуса!

Гедимин перевёл равнодушный взгляд на плоские гальки — и удивлённо хмыкнул. На поверхности камней и впрямь застыли расходящиеся световые блики — будто с каждого обломка смотрели три глаза с вертикальным зрачком и звёздчатой радужкой. Все «зрачки» были тёмно-серыми, почти чёрными, «радужка» — багровой у центра и розовеющей к краю. «Любопытный эффект,» — сармат взял камень со стола, повертел в пальцах и хмыкнул снова, с ещё большим удивлением. То, что он вслед за Вепуатом принял за иризацию, не перемещалось по поверхности камня вслед за лучом света, — все «глаза» оставались неподвижными, как нарисованный на обломках орнамент.

— Дай сюда, — Вепуат отобрал камень, повертел в руках и растерянно мигнул. — Странно. Снаружи крутил — всё ползало. А здесь — как приклеилось. Свет, что ли, не такой?

Гедимин пожал плечами.

— Может, они вообще от «сигмы» бликуют. Или от «омикрона»… — он рассеянно подобрал со стола образцы и сунул в карман. «Проверить снаружи,» — мелькнуло в мозгу, и тут же всё заслонили мысли о недоспроектированном бараке. «Простая, казалось бы, постройка. Если бы не местные бредовые условия. Вот чем я тут заменю преобразователь⁈»

Он снова осмотрел развёртку внешней «складчатой» стены, задумчиво сощурился, представляя себе металлический ливень при разных направлениях и силе ветра, потом вздохнул, аккуратно сложил чертёж и поднялся на ноги.

— Ты куда? — тут же встрепенулся Вепуат, вроде бы занявшийся своей работой.

— К местным. Надо сверить приборы.

Пока открывались шлюзы, Гедимин сообразил, что идти к местным со сложным вопросом без переводчика — попросту глупо. Выбравшись наружу, он огляделся и взялся за сканер. На улице светало, хотя до разгорания Пламени оставалась ещё пара часов; уже можно было разглядеть отдельные травинки и различить их цвета, и, разумеется, Калиг и Навкет давно ушли туда, где свет не выжигал им глаза. «А дневные стражи могут и не явиться… А, нет, кто-то тут бродит.»

Хассинельг неспешно измерял расстояние шагами вдоль понижающегося обрыва. Изредка он останавливался, странно расставлял пальцы, и по обшивке ближайшего шатра плыли узорные цветные блики. «Тренировка,» — Гедимин уважительно хмыкнул. «А я вот стрелял в последний раз в Тикшере, и то мимо. Надо всё-таки сговориться с Вепуатом и соорудить мишени…»

— Дим-мин? — странное существо слегка наклонило рогатую голову. «Интересно, ему шипы лежать не мешают? И эти рога? Вроде цепляться не должны, но пока устроишься…» — промелькнуло в мозгу Гедимина, и он досадливо сощурился — «Опять какой-то бред! Нет бы подумать о деле…»

— В строительстве разбираешься? — мрачно спросил он, протягивая стражу чертёж. Ответом ему было качание из стороны в сторону хвостовой клешни.

— Не возьмусь помочь, Дим-мин. Тут три племени встали лагерем — может, спросить у них?

Гедимин обрадованно закивал.

— Я к ним и шёл. Нужен переводчик. Спроси — есть среди них строители?

Хассинельг покосился на стоянку Броннов, на секунду задумался — и решительно зашагал к коптильням Скогнов. Гедимин направился за ним.

Он ждал поодаль, пока страж общался с аборигенами. В утреннем свете трубчатые цветы на деревьях-валунах снова раскрылись, летучие твари кружили над ними, привлекая небесных хищников, охотники-Скогны ушли в степь, — на стоянке осталась едва ли треть населения, и те, готовясь к новой партии неразделанной дичи, по большей части дремали. Минут пять прошло, прежде чем все выбрались из шатров, рассмотрели Хассинельга и Гедимина, и кто-то рискнул вместе со стражем подойти к сармату. Ремонтник, довольно хмыкнув, сел на траву; над низкорослым аборигеном он всё равно возвышался, но хотя бы не на два метра.

Ответив на приветственный жест Скогна, Гедимин развернул перед ним чертёж, загнув край так, чтобы видна была только развёртка защитной стены.

— Попроси его посмотреть, правильно ли это, и указать ошибки.

Он приготовился ждать, но Скогн заговорил почти сразу же — меньше секунды он смотрел на чертёж, потом шевельнул ушами и обратился к Хассинельгу. Сармат пристально вгляделся в его лицо, пытаясь понять непривычные гримасы. «Ошибка? Настолько серьёзная?»

— Он говорит, что видит эти узоры, и, наверное, они очень хороши. Но он ничего подобного никогда не видел и не берётся судить о таких вещах, — перевёл Хассинельг. Гедимин изумлённо мигнул.

— Что значит — не видел? Это проект по образцу их складчатых башен в Сердце Пламени. Разве не во всех городах Скогнов строят башни в складку?

Хассинельг озадаченно посмотрел на него, потом на чертёж, и покачал хвостовой клешнёй.

— Признаться, я сам не сразу узнал твою башню. Она какая-то вытянутая не в ту сторону. А вообще ты прав — так они и строят. Я спрошу ещё раз — может, подобрал не те слова…

К его разговору со Скогном-строителем присоединились ещё четверо — они выбрались из походных шатров и сгрудились вокруг стража. Гедимин видел, как они бросают на чертёж в его руках быстрые взгляды, и их уши наклоняются к голове так же, как и у первого аборигена. «Что-то я не учёл,» — думал сармат, досадливо щурясь. «Что-то очень существенное.»

— Они говорят, что не сомневаются в твоих словах, — сказал наконец Хассинельг. — Но впервые видят такие вещи и не берутся о них судить.

Гедимин мигнул.

— Стой. Они что, вообще не делают чертежей? Когда они что-то строят — наверное, составляют проект? Не могут же они сложные сооружения делать на глаз?

Страж вильнул хвостом.

— Тебе виднее — я-то вообще не строитель. Разве что шалашей из двух веток…

Он снова заговорил, обращаясь к Скогнам. Аборигены переглянулись и заверещали наперебой, показывая что-то руками. Не дожидаясь, пока они замолчат, Хассинельг развернулся к Гедимину.

— Они говорят, что очень давно строят эти башни одним и тем же способом. И все знают, как это делается. А если кто-то что-то забудет, всегда можно посмотреть на башню поблизости. Здесь нет сложностей — нужны только глазомер, руки и память.

Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. Скогн навряд ли хотел его поддеть, но что-то под рёбрами неприятно шевельнулось. «А чего ты хотел от диких земель? Тут волокуши, там — постройки на глаз…»

— А если нужна башня, непохожая на другие? — спросил он. — Более широкая или на три этажа выше? У них вообще есть проектирование? Они делают довольно сложные штуки — не всё же из головы?

Хвост Хассинельга задумчиво качнулся.

— Вообще у них такое бывает. Необычные башни, чуть выше или чуть шире… Ладно, подожди ещё.

Гедимин сложил оказавшийся бесполезным чертёж и снова прислушался к пронзительным возгласам. «И что ты сидишь тут? Ясно уже, что проку не будет…»

Хассинельг шумно выдохнул.

— Кажется, я смог объяснить им, о чём ты. Если задача сложная и необычная, они сперва лепят такую постройку из особой глины. Она в локоть высотой, и её ставят там, где собираются мастера. Они проверяют её разными способами и смотрят, что будет, — и если она выдерживает испытания, и проходит месяц, тогда посылают за камнем и глиной для стройки. Так делают в Синви.

Двое аборигенов с видимым беспокойством о чём-то спросили стража, а когда он ответил, взволнованно заговорили наперебой. Хассинельг громко щёлкнул хвостовой клешнёй и еле слышно что-то пробормотал.

— Да, Скогны из Сэви делают постройку из особой коры. В Синви думают, что это… неправильно.

«Вежливый страж,» — Гедимин криво ухмыльнулся в респиратор, угадав за сдержанным термином много других, менее приятных. «Значит, у них объёмные модели. Вполне разумно.»

— Они могут сделать для меня такую маленькую постройку? Всё равно, из коры или глины. Я скажу, какая это должна быть башня, — Гедимин мысленно пересчитал не очень нужные рэссеновые отливки. — У меня есть хороший металл, чтобы заплатить.

— Интересные у тебя мысли, Дим-мин, — пробормотал Хассинельг, поворачиваясь к аборигенам. Их стало ещё больше — все, кто дремал под навесами, перебрались туда, где шёл разговор между чужаками.

В этот раз ждать пришлось долго, и высказаться успели все, а многие — и не по разу. Гедимин не понимал ни слова, но чем больше времени проходило, тем яснее ему становилось, что помощи он не получит. Когда явно смущённый Хассинельг обернулся к нему, сармат выпрямился.

— Отказались?

— А ты уже понимаешь их речь? — клешня на хвосте стража вяло шевельнулась. — Скогны вообще стеснительны… Пока выходит, что у одних нет нужной глины, а у других — коры. И вообще они не берутся — мол, вы, как потомки и наследники Куэннов, знаете о строительстве гораздо больше. И им стыдно соревноваться с вами.

Гедимин ошалело замигал, глядя на Скогнов. «Как в такой маленький череп влезло столько бреда⁈ И… что там про потомков Куэннов?»

— Скажи им, что я ни с кем ничем не меряюсь, — буркнул он. — Мне просто нужно свериться. И тут нет никаких потомков Куэннов. У нас вообще предков не было. Мне сгодится самая дрянная модель, лишь бы по ней можно было построить башню.

Хассинельг совсем по-сарматски наклонил голову, будто увидел в гравии под ногами что-то интересное, выждал пару секунд и снова заговорил по-скогнийски. Гедимин перевёл взгляд на ближайшее скопление живых валунов. Охотники копошились в зарослях, уже не обращая внимания даже на крупных летающих червей и пузыри с щупальцами. «Добыли. Скоро в лагерь…»

— Не берутся, — сказал смущённый Хассинельг. — Ни в какую. С ними бывает. Я могу позвать Руниена — мы с ним вместе сходим в Синви или Сэви и там поищем…

Гедимин махнул рукой.

— Не надо. Пойду работать. Ты хорошо помог. Тебе нужно что-то — мелкий ремонт, там, или пруток из рэссены?

Хассинельг вильнул хвостом.

— Не беспокой себя. Это даже не помощь.

«Потомки Куэннов… надо же было такое выдумать,» — хмыкал про себя Гедимин, возвращаясь к лаборатории. «А объёмную модель я сделаю. Вон там валяются камни — образцы из Ксолу…»

— Ну что, проверил? — нетерпеливо спросил его Вепуат, едва Гедимин переступил порог. Сармат растерянно мигнул.

— А… Забыл, — коротко ответил он, раскладывая на столе чертёж. «Чтобы поднять воду катушкой, нужно электричество. Преобразователя у нас нет. Значит, отпадает…»

… — Полчаса до отъезда, — дежурно предупредил Айзек, выбираясь на улицу. — Декомпрессия, не забыли?

Гедимин, досадливо щурясь, отодвинул в сторону практически готовый макет барака. Внутренние полости ещё требовали доработки, но защитная стена получилась неплохо — жидкость, даже вязкая, по ней должна была стекать очень быстро, нигде не накапливаясь. Гварза, проходя мимо, смерил макет мрачным взглядом и поморщился. Гедимин молча показал ему кулак.

— Красиво, — сказал Вепуат, разглядывая «длинную башню». — Надо её в коробку с ветошью. Вернёмся — доделаешь.

«Восемь часов на декомпрессию,» — Гедимин задумчиво осмотрел стол. «Что убрать, что оставить? Ещё полчаса времени…»

— Сколько у тебя бликующих камней? — спросил он у Вепуата, выложив из кармана два своих образца. Разведчик радостно хмыкнул и полез в стол.

— Странные дела, ремонтник. Раньше мне такое точно не попадалось. А сегодня за час набрал шесть штук. И ещё два твоих — их я нашёл первыми… вот, держи.

Гедимин кивнул и отодвинул горку странной гальки в сторону.

— Это для контроля. Попробую облучить один «сигмой», другой «омикроном». Будем выяснять, от чего они бликуют.

— А. Да, любопытно, — Вепуат выбрался из-за стола, сжимая в ладони пару камешков. — Пойдём наружу. Посмотришь, как они выглядят там, и с этим и будем сверяться.

«Полчаса времени,» — напомнил себе Гедимин. «А теперь и того меньше. Ничем дельным всё равно не займёшься.»

Он поднял гальку над трапом, придерживая её на весу четырьмя когтями, чтобы экранированная ладонь не перекрывала потоки квантов — и сразу же увидел обещанный эффект. Чёрные пятна и их двуцветные ореолы скользили по камню при каждом его шевелении. Они двигались совместно, и расстояние между ними не менялось.

— Забавно, — сдержанно пробормотал Гедимин, пытаясь сообразить, что именно даёт такой эффект. Один блик ещё был бы объясним, но такая сложная тройная иризация…

Он открыл нишу скафандра, чтобы убрать изученные камни, почти уже закрыл её за ними, но застыл на месте, почувствовав, что бок прямо под нишей что-то греет со стороны брони. Резким движением он убрал внешние пластины, вытряхнул камни на ладонь, тронул пальцем дно ниши. «Внутренний слой уполз, появилась брешь,» — тут же обнаружил он и, поддев щиток когтем, вернул на место. «Неосторожно двигал. А эта штука должна неслабо фонить… hasu!»

Камни действительно «фонили» — и в сигма-, и в омикрон-диапазоне; счёт шёл на милликьюгены, и Гедимин, прижав ладонь к «обожжённому» боку, мысленно назвал себя идиотом.

— Камни без брони не трогать, — буркнул он, вытряхивая на ладонь ампулу флония. «Ещё и медосмотр сегодня… Ладно, что-нибудь совру.»

Вепуат быстро сгрёб все обломки в кучку на столе и прихлопнул её защитным полем.

— А ирренция в составе нет, — пробормотал он еле слышно, глядя, как Гедимин колет себе флоний. — Да ты заметил бы, если бы там было. Наведёнка, надо полагать…

Шлюзовая камера приоткрылась, выпустив Айзека. Гедимин зажал пустую ампулу в кулак и незаметно, как ему показалось, сунул её в карман. Айзек поморщился.

— Редкие минералы? — он покосился на горку гладких галек. — Любопытная иризация… Осторожнее, ладно? Самые красивые камни — в Сфене Лучей…

Из дальнего отсека выбрался Кенен Гварза.

— Сегодня я за штурвалом. Стражи на месте? — не дожидаясь ответа, он прошёл мимо сарматов к приоткрытому шлюзу. Айзек быстро осмотрел отсек, ткнул пальцем в пару предметов, недостаточно надёжно закреплённых, и вышел вслед за Гварзой. Гедимин поправил крепления, уплотнил защитное поле над камнями и догнал Вепуата уже в шлюзовой камере.

— Сегодня мы надолго? — спрашивал тот у Айзека; они оба успели пристегнуться и ждали только Гедимина.

— Восемь часов, стандарт, — вяло отозвался Айзек, пытаясь оглянуться через плечо. — Постарайтесь после медосмотра поспать и умыться местной водой. Гедимин, я твой макет покажу сарматам. Ты не против?

— Он ещё не закончен, — Гедимин недовольно сощурился. — Как делать душевую без водопровода?

Айзек пожал плечами.

— Бочки и шланги с вентилями, надо полагать. Спроектируй дверь пошире.

10 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ночь выдалась ясной, и купол над гетто поднимать не стали; Гедимин смотрел на чёрное небо, подсвеченное снизу городскими огнями, и с трудом вспоминал названия созвездий. Где-то квостоку, за бараками, должна была гореть Венера. Гедимин сдвинулся было так, чтобы в просвет между домами рассмотреть её, но Вепуат с тревожным шипением затолкал его обратно в очередь. Она двигалась быстро — медосмотр шёл по плану, ничего странного не выявляли, и возиться было не с чем.

— Как-то пусто над головой, — пробормотал Вепуат, покосившись на непривычно одноцветное небо. — Чувствуешь? Там, на Равнине, сверху всё время висит какая-то масса. Будто ты всегда под крышей. А тут — ничего.

Гедимин слегка сузил глаза, но ничего не ответил. Ему было не по себе. «Видимо, это и называется акклиматизацией. Он привык, что там — нормально. Там не нормально, saat hasesh! Там в каждом атоме дикий бред. И ни метеороида мы там не построим ни по каким чертежам…»

Сармат-медик, отцепив кровесборник от его запястья, отступил на шаг и смерил сармата оценивающим взглядом.

— Ну-ка, посмотри мне в глаза, — велел он, быстро ощупывая что-то по бокам гедиминовой шеи. — Ты какой-то странный. Затылком нигде не бился? В глазах не плывёт?

Гедимин, растерянно мигнув, покачал головой. Вепуат, дожидающийся его с кровесборником на запястье, сердито фыркнул.

— Ты поработай ликвидатором, ещё не таким станешь!

— Ликвидаторов я видел, — отозвался медик, высматривая что-то в глазах Гедимина. — Это выглядит не так… Хм, всё-таки не мутант. Ладно, можешь идти. Если что — мы тебя найдём.

Гедимин невольно поёжился. «Не мутант,» — повторил он про себя, чтобы унять беспокойство. «Может, после переезда не отошёл, и что-то ещё заметно. Хотя — в этот раз нам всем было легче…»

…На лабораторном столе, когда-то принадлежавшем Ренгеру, лежало огромное слоистое кольцо со странными выступами и свисающими щупальцами. Издалека оно казалось частью сложного механизма — какой-то своеобразной дробилки с системой фильтрации на выходе. Гедимин двинулся было к нему, но увидел покрывающую его слизь, узнал органику, поморщился и отошёл.

— Хасен, — кивнул на ошмётки Скегги; он выглядел мрачным, хотя при виде гостей его глаза слегка посветлели. — Принесло с Аляски. Там сейчас распад колонии. Жахнуть бы по побережью, но разрешения не выбьешь…

— Далеко его несло, — хмыкнул Вепуат, с опаской глядя на челюсти хасена. — По дороге много озёр. Мог бы где-нибудь зацепиться. Обязательно им лезть к городам?

— Пища, — коротко ответил Скегги. — Городские купола пахнут едой… Ну что, вас опять прислали отсыпаться? На складе ваши матрасы… здесь, как видишь, тесно.

Мимо боком прошёл ликвидатор, за ним — трое филков. Кто-то на бегу попытался отцепить от челюстей хасена острый зубец, но получил по рукам и обиженно фыркнул.

…Когда двери склада закрылись, и стало тихо, Гедимин пристроил голову на локоть и закрыл глаза. Вепуат долго ворочался и вздыхал, мешая заснуть; ремонтник, в очередной раз вырванный из дремоты, приоткрыл глаз и озадаченно покосился на него.

— Неудобно лежать?

— Да так, — отозвался Вепуат. — Думаю… Сколько всего можно было бы рассказать — а нельзя. Почему Скегги не включили в программу? У него ведь огромный опыт…

Гедимин вздохнул и прикрыл глаза. «А мне и рассказывать некому. Не Иджеса же мучить этим бредом… И чего нам не сиделось в своём мире⁈»

…Иджес, не обращая внимания на косые взгляды Вепуата, вышел вместе с Гедимином из штаба.

— Провожу тебя до офиса, — сказал он с невесёлой ухмылкой. — Тебе там нехорошо, да? По глазам видно. Вы уже начали строить?

Гедимин с трудом удержался от болезненной гримасы. Иджес определённо не хотел его задеть, но попал в самое нежное место.

— Нет, — буркнул он, глядя на непривычно гладкую поверхность под ногами; пальцы машинально растопыривались, готовясь балансировать на гравийных осыпях, но дорожное полотно было устойчивым и монолитным. — Там всё… очень трудно.

— Да уж наверное, если там одни дикари, — Иджес сочувственно хмыкнул. — Наши макаки хотя бы цивилизованные. Там вас хоть съесть не пытаются?

Вепуат фыркнул.

— Это макаки рядом с ними дикари. И всё время норовят кого-то съесть. Если бы тут нас, тесков, приняли, как там, никаких войн бы не было.

Гедимин с удивлением покосился на него. «А верно. Нас там приняли очень… уважительно. Хотя не всегда они нас понимают, но хотя бы пытаются. И не винят нас, если не получилось. И… похоже, Вепуат привык к Равнине. Декомпрессия не помогла.»

Кенен Маккензи встретил вернувшихся сарматов ухмылкой до ушей — настолько широкой, что Гедимин сначала заметил её, а уж потом — каменный макет в руках командира.

— Извини, Джед, — сказал Маккензи, пытаясь улыбнуться ещё шире, и протянул обёрнутый скирлином барак Гедимину. — Мы тут твою скульптуру немного уляпали. Поливали её кипящим маслом, посыпали дробью… Очень неплохо, Джед, очень даже неплохо. Отлично, как всегда у тебя. Кен, подтверди?

Кенен Гварза, остановившийся у борта бронехода, недовольно сузил глаза.

— Когда Кет работает — он работает, — нехотя признал он. — Можно строить…

Гедимин изумлённо мигнул.

— Куда строить⁈ — сердито фыркнул он на улыбающегося Маккензи. — Там будут жить без скафандров, мыться, вся Равнина фонит, как ядерный могильник, а я близко не представляю, как тут выставить экраны…

Командир расплылся в улыбке и сочувственно похлопал Гедимина по плечу, быстро отдёрнув руку при первом недружелюбном взгляде.

— Джед! Ты меня удивил. Неужели до сих пор не изобрёл замену ипроновому рилкару на местном материале? Давай изобретай, дел-то на пару дней! А пока что Айзек закажет для тебя пару возов золотой глины. На макет точно хватит, верно, Айс?

Гедимин замигал и медленно развернулся к Айзеку. Тот разглядывал пол ангара.

— Золотая глина?

Кенен Маккензи всплеснул руками.

— Айс! Только не говори, что он до сих пор не в курсе таких-то вещей!

Айзек досадливо поморщился.

— Кенен, не надо так вопить. Я сам удивился. Столько всего… Мне трудно запомнить, кто что знает, а кто — ещё нет. Гедимин, ты поработаешь с глиной… но насчёт аналога рилкара — тут Кенен прав. Всё глиной не заткнёшь.

Двигатель бронехода зарокотал, с гулом открылся люк фургона — Гварза, не дожидаясь, пока Маккензи со всеми поговорит, забрался в кабину и завёл мотор. Кенен, тут же замолчав, шагнул в сторону и поднял руку в прощальном жесте. Айзек, не оглядываясь, забрался в шлюзовую камеру, и Гедимин, бережно придерживая замасленный макет, полез за ним. «Золотая глина?» — перед глазами всё яснее проступала давняя картинка — шары, скатанные из ирренциевой руды и обмазанные снаружи какой-то желтоватой грязью. «А я видел её, оказывается… она там была не просто так. Ладно, разберёмся.»

— Сфен Камня или Сфен Пустоты, — услышал Гедимин за спиной, пока возился с принайтовкой макета. Айзек задумчиво смотрел в его сторону.

— Основу для рилкара если и искать, то где-то там. В Сфене Земли — навряд ли.

— Мне всё равно, — отозвался Гедимин, занимая свободное место на скамье; едва он успел сесть, бронеход плавно тронулся, и сармат упёрся руками в колени и болезненно сощурился. «Куда легче было бы думать, если бы раз в неделю нам не вытряхивали мозги!»

— Мне нужны материалы для работы. Где их выкопают — мне без разницы, — успел сказать он, прежде чем бронеход задрожал мелкой дрожью, и пришлось закрыть рот. «Золотая глина,» — повторил он про себя, зажмуриваясь. «Экранирующие свойства. Обязательно спросить.»

13 день Камня, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Весь световой день насмарку, — пробормотал Вепуат, взглянув на часы. Вставать со скамьи он не спешил, хотя машина уже остановилась, и Айзек отстегнулся, продышался и уже возился с рычагами, открывая внешний люк. Гедимин, помянув про себя уран и торий, рывком поднялся на ноги, вцепился в его плечо и дёрнул на себя. Перед глазами поплыли переборки, чёрная броня, багровые круги, сармата повело вбок, но руку он не разжал.

— Гедимин! — услышал он сквозь грохот крови в ушах. — Не держи, пусть сядет! Has— su, да отпус-сти ты!

Гедимин ухмыльнулся в темноту.

— Золотая глина, — прошептал он, сжимая пальцы крепче и слыша скрежет брони. — Рассказывай.

Айзек шумно выдохнул. Сопротивления Гедимин больше не чувствовал; секунду спустя, когда в глазах посветлело, он увидел, что сармат опустился на палубу рядом с ним и смотрит ему в лицо, сердито щурясь.

— Из-за этой ерунды надо было рисковать мозгом?.. Я сейчас же поговорю со стражами. Как стемнеет, Калиг с Навкетом притащат тебе образец.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Правда экранирует?

— Не ипрон, но работает, — подтвердил Айзек, потирая помятое плечо. — В неё закатывают руду, чтобы никто не обжёгся при перевозке… ну, да ты и сам видел. На Земле быстро рассыпается… В общем, поработаешь с образцом — решишь, насколько она полезна.

Он зашевелился, собираясь встать, но Гедимин протянул руку и придержал его за плечо — в этот раз аккуратно, не сжимая. Вепуат выразительно хмыкнул.

— Ну, досекретничался?

Айзек тяжело вздохнул.

— Ну мне что, за вами со сканером ходить — проверять мозговые архивы? Сами же не обрадуетесь… Давай, атомщик. Вываливай всё, что есть. Кенен придёт — толком не поговорим.

Гедимин шёпотом помянул размножение «макак». Гудящая после портала голова плохо соображала, но взгляд на макет в углу помог всё-таки собрать мысли в кучу.

— Ни метеороида не получается, — сердито сощурился он. — Ни с этим бараком, ни со станцией. Тут ничего нормально не работает. Даже холодильник не поставишь. Чем охлаждать пищеблок? Тут что, есть какие-то… теплопоглощающие камни?

Он криво ухмыльнулся, готовый, что Айзек сведёт всё к шутке, но сармат даже не улыбнулся.

— Атомщик… Здесь есть Сфен Льда. Полностью криофильная экосистема кусками по всей Равнине. Его температура не повышается. Что-то же её держит, верно?

Он на секунду сжал обмякшую руку Гедимина в ладонях и поднялся на ноги.

— Со дня на день нас захочет видеть Кайшу. Опиши ей, что ты хочешь получить от Равнины. Может, на привычные результаты удастся выйти иными способами.

Гедимин закрыл глаза и упёрся руками в палубу. «Сначала — встать. Дальше видно будет.»

Что-то зашуршало за приоткрытым люком, и сармат услышал растерянный возглас Руниена.

— Боги! У вас раненые⁈

— Мы все целы, — сдержанно отозвался Айзек. — Небезопасно стоять тут, под люком. Зачем вы собрались?

Гедимин, не открывая глаз, сделал большой шаг, вцепился в переборку и наклонил голову, унимая пляску пятен под веками. «Кто там собрался?» — его рука по привычке потянулась к заплечным креплениям. «А, сфалт на палубе…»

— Корген вернулся с новостями, — услышал он взволнованный голос Руниена. — Корген и Текк’ты ждали вас. Иди быстрее, Айсиек. Они нашли те самые холмы!

Гедимин, забыв о головокружении, растерянно мигнул. «Холмы?» — его сердце пропустило удар. «Место для станции найдено⁈»

…Двое Текк’тов ждали в низине; за рядами коптилен, сквозь дым, иногда поблескивала броня на вскинутой голове. Скогны сгрудились было у обрыва, но резкий окрик Руниена отогнал их к шатрам. Текк’ты приподнялись, вытягиваясь над холмом, и даже Гедимину стало не по себе при виде гигантских панцирных змей. Оторопь быстро прошла, когда он увидел Коргена — страж сидел на голове Текк’та, держась одной рукой за рог, и вращал над головой сияющий посох.

— Мы нашли три холма! — крикнул он, падая со змеиной головы на плато. Посох свистнул в воздухе, воткнулся в гравий, следом с металлическим лязгом грохнулся Корген — к изумлению Гедимина, даже не погнув шипы.

— Три холма, где каменный пласт очень толстый, — продолжил страж, выпрямившись и встряхнув звенящими иглами. — Тот самый камень и очень широкие пласты. Пока видели три места. Если нигде не понравится, поищем ещё.

Он быстро издал несколько рокочущих и гремящих звуков — видимо, повторил что-то для явно обеспокоенных Текк’тов. Айзек сжал пальцы в кулак и приложил к груди.

— Хорошая работа! Мы осмотрим эти холмы так быстро, как только сможем. Руниен, сможешь найти Мальгеса? Идти придётся всем вместе, и неблизко.

Руниен вскинул посох в торжествующем жесте.

— Мальгес будет здесь завтра, едва станет видна трава под ногами. Он уже ждёт в Алвене.

Сарматы переглянулись. Гедимин сердито фыркнул. «Завтра? Куда опять тянуть? Ещё светло, и часа четыре у нас есть.»

— Мы можем идти сейчас, — заговорил было он, но Вепуат молча ткнул его кулаком под рёбра. Айзек уже быстро обсуждал что-то с Руниеном и Коргеном, Текк’ты нырнули в землю, и туннели за ними стремительно закрывались, Гварза стоял чуть в стороне и угрюмо щурился.

— Идём, — выдохнул Айзек, повернувшись к сарматам. — Завтра будет много работы. Долгие опыты лучше не планировать — ну, или такие, которым присмотр не нужен.

«Какие ещё опыты, уран и торий⁈» — Гедимин еле удержался от гневного фырканья.

— Почему не идём сегодня? — спросил он. — Мы здесь, Мальгес готов, надо спешить…

Гварза тяжело вздохнул.

— Сидел бы ты со своим макетом!

— Тихо! — сверкнул на него глазами Айзек. — И ты, Гедимин, тоже. Выдохни. Холмы от нас не убегут. Выходим завтра, когда будет на кого оставить лабораторию. Мальгес её не утянет.

Вепуат беспокойно зашевелился.

— Все уйдут, а тут — одни Скогны и двое стражей? Я бы на месте кочевников уже готовился…

Айзек кивнул.

— Подозреваю, этим они и заняты. Так что — ждём. Стражи стянут сюда всех, кого найдут. Пока неясно, кого и сколько…

— Двое-трое Текк’тов очень не помешали бы, — негромко заметил Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Если таким хвостом прицельно наподдать…

Айзек развёл руками.

— Текк’ты воевать за нас не будут. Они, в общем-то, те же нергоны…

Вепуат шёпотом выругался.

— В начале утра — переезд, — вслух подумал Кенен Гварза. — До пяти-шести часов никто не соберётся. Я пойду, Айзек. Дай пока им задание…

Гедимин мигнул.

— Уверен? — быстро спросил Айзек. — Меньше суток, да ещё с декомпрессией… Я думаю, рано судить. Хотя крысы тоже… Ладно, лишняя проверка не помешает.

— Вы там о чём? — влез Вепуат, настороженно глядя то на Айзека, то на Гедимина. — И что это за дела? Гварза нами уже брезгует?

Айзек развернулся к нему со свистящим вздохом.

— Вепуат! Тебе мало сложностей на Равнине, хочешь ещё устроить грызню? Никто никем не брезгует, Кенен просто беспокоится из-за своих экспериментов. Вы с Гедимином тоже не образцы сдержанности!

— Так чего он хочет? — вмешался Гедимин, решив в этот раз проявить сдержанность, пусть и не образцовую. «Работаем. Достроим станцию — может, и дам ему в рыло. Пока у нас даже внятного проекта нет.»

Айзек на секунду задержал дыхание и повернулся к нему с вымученной улыбкой.

— Это насчёт наших опытов с эластомерами. Кенен счёл их пригодными — по крайней мере, для одежды. Заложи их, пожалуйста, на долговременное облучение — надо проверить, как материал себя поведёт.

Гедимин настороженно сощурился.

— Он счёл? А ты? Ты же проверял гзеш на себе. Почему он вообще открывает рот?

«Не получилось у меня сдержаться,» — отстранённо подумал он, глядя, как Айзек болезненно щурится.

— Потому что гзеш проверял именно он, — ровным голосом проговорил сармат, кивая в сторону лаборатории. — Это он предложил. Сделай закладку, атомщик. Облучение в пределах… а, сам разберёшься.

Айзек быстрым шагом направился к лаборатории, оставив Гедимина растерянно мигать. «Гварза ставит опыты на себе… Странное что-то. Ну ладно, дали задание — надо делать.»

…Гедимин вынул из реактора один твэл, придирчиво его осмотрел и положил на поддон. Обрезки гзеша и необработанного сеша уже лежали рядом в отдельных кюветах. Сармат обернул поддон защитным полем в три слоя и теперь аккуратно его уплотнял, прижимая предметы внутренним слоем к поддону. «Такой интенсивности пока хватит,» — он в последний раз глянул на дозиметр и закрыл последние просветы в экранирующем куполе. Вскрытый реактор лежал на столе; через проём в корпусе был виден «дополнительный» стержень из рэссены, уже подёрнувшийся тонкими поперечными трещинами. Гедимин осмотрел его оболочку, довольно хмыкнул и закрыл корпус. «Пока хватит малой интенсивности. А для опытов с высокой… хм, надо бы сделать спецконтейнер для облучаемых материалов. Для проверки в реакторе…»

Когда с экранированием и дезактивацией было покончено, сармат направился к никем не занятой литейной станции и подобрал заготовку — пластину прозрачного рилкара. Вещество медленно разогревалось, становясь пластичным, легко тянулось в руках, сворачиваясь в цилиндр с тонким, почти неразличимым швом. Гедимин настороженно щурился, ожидая подвоха, но рилкар вёл себя, как положено, не распадаясь на волокна и не покрываясь кавернами. Такая предсказуемость успокаивала.

«Готово. Пусть остынет,» — сармат включил воздушный насос на самой малой мощности и устроился за столом, выгребая из карманов старые чертежи. Макет барака, пустой изнутри, стоял перед ним, и каждый раз, видя его, Гедимин недовольно щурился. «Переделывать придётся практически всё. И — я ведь не знаю, как именно. Мы даже стержни поднять не сможем без нормальных электромагнитов. На тросы их, что ли, подвешивать? Можно из ипрона сделать трос?..»

Загудели, открываясь, люки, но сармат не обернулся. Вошедший остановился у его стола; по еле слышному хмыканью Гедимин узнал Вепуата, дёрнул углом рта, но от чертежей решил не отрываться. «Главное, что зацепиться не за что,» — он накрыл пальцем внутренние преобразователи, не только не воссоздаваемые, но и полностью бесполезные на Равнине. «Вот начальная точка — омикрон-реактор. Вот привод вращения. Как запитать одно от другого? Омикрон-энергия даже в тепловую толком не переводится…»

— Интересное дело, — сказал Вепуат, не дождавшись ответного взгляда. — Я прогнал дроны надо всем холмом и спустил в низину — поискать ещё тех забавных камешков с иризацией. Прощупал все долины и два ближайших холма, весь слой гравия.

«Дались ему те камни,» — Гедимин недовольно сощурился — рядом с его последними занятиями даже поиск красивой гальки казался вполне осмысленным.

— И что? — нехотя спросил он. — Много нашёл?

«Из камешков можно сделать цацки. А эти бумаги даже на подстилку не годятся… Может, облучить в реакторе тонну кейека и соорудить, как в старину, паровую турбину? Нагрев-то у него неплохой…»

— Ни кусочка, — ответил Вепуат. — Вообще ничего похожего. Будто весь запас таких обломков на округу пришёлся на наше плато. Что это ты чертишь?

Гедимин со свистящим вздохом перечеркнул едва намеченный паро-кейековый котёл. «Ладно, пар ты получишь. А дальше куда?»

— Как-то надо преобразовать энергию, — вздохнул он, сгребая со стола бесполезные листки. — Есть реактор. Даёт омикрон-поток. И на этом всё. А нужна механическая работа. Световая энергия. Теплота. А есть только «омикрон». Ни во что не переводится.

— Может, ещё переведётся, — Вепуат неловко погладил сармата по плечу. Тот угрюмо сощурился.

— Как? На Земле смогли преобразовать в электроэнергию, а там — по накатанной. А здесь…

— А здесь, может, напрямую, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Как у Куэннов. Ты пробуй. Кроме тебя, никто не справится. Мы тут все по другой части…

Гедимин покосился на защитное поле — одинокий твэл пока его не прожёг — и поднялся из-за стола. «Хватит жечь мозг. Не работает — не заставишь. Заняться чем-нибудь дельным…»

— Прикройся полем, — попросил он Вепуата. — Буду облучать твои камни. Выясним, от чего они бликуют.

…Гедимин вынул образец из зажимов и отложил в сторону. Три «глаза» с гладкой поверхности камня всё так же таращились в потолок — что под невидимым сигма-лучом, с какой бы стороны он ни «светил», что под «дневным» светом видимого диапазона.

— Не «сигма», — вслух отметил Гедимин, подбирая другой, нетронутый, камень.

— Угу, — отозвался из-за своего стола Вепуат. Защитное поле он выставил, но прозрачное, еле заметное, и вместо работы глазел на облучаемые образцы, сдвигаясь то к одному, то к другому углу. «И у него в голове ничего путного,» — думал Гедимин с нарастающей тоской. «Только и остаётся — облучать камешки.»

Двуцветная «радужка» на камне ярко вспыхнула. Гедимин впился в него взглядом, и вовремя — под омикрон-лучом все три «зрачка» начали расширяться и медленно поползли к облучаемой точке. Сармат услышал тихий гул, термодатчик тревожно пискнул, «отловив» резкий нагрев — и странный камень высыпался из зажимов горкой серой пыли.

— Мать моя пробирка… — пробормотал Гедимин, запоздало перекрывая омикрон-луч. Сканер не показывал ни одного крупного осколка — только мелкую каменную пыль, нагретую до трехсот пятидесяти по Кельвину.

— Вот это перевелось так перевелось, — выдохнул Вепуат, выбираясь из-под защитного поля. — Чем его так?

— Неясно, — отозвался Гедимин, пытаясь найти в кучке пыли хоть один атом ирренция. Металла не было — будто всё его ничтожное количество разом «выгорело» под лучом. «Мгновенный распад,» — сармат разглядывал показания дозиметра в поисках лучевой вспышки, одномоментного выброса энергии расколовшихся атомов; прибор зафиксировал лишь плавный рост собственного излучения камня — и мгновенное его угасание.

— И поле не выгорело… — Вепуат тронул пальцем купол над образцом. — Это же вроде ядерного взрыва, да?

— Нет, — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Опять им взрывы мерещатся…»

— Не было взрыва. Какое-то… мгновенное выгорание с тепловым выбросом. Попробуем повторить…

Второй камень «сгорел» так же быстро, как и первый, вобрав в себя пару десятков кьюгенов и выделив немного тепла. Гедимин сделал луч слабее и пару минут водил им по обломку, наблюдая за перемещением «глаз». «Надо будет поставить опыт с рассеянным „омикроном“. Только послабее, чтоб не выгорал…»

— А вот интересно, — подал голос Вепуат, когда Гедимин поместил гальку между двух слабых источников излучения и прикрыл защитным полем. — Что ещё из местных руд можно так взорвать? Кейек, наверное, можно. И эти камешки… соджег, или как их там.

«Кейек в реактор не совать,» — сделал мысленную пометку Гедимин. «Та-ак… значит, паро-кейековый котёл идёт туда же, куда электрогенераторы. Мать моя колба, зачем я в это ввязался⁈»

Он поддел облучённый камень когтями, аккуратно перевернул — «зрачки» поползли по поверхности, перемещаясь на другой бок. Гедимин вынул образец из-под поля и бросил в кювету.

— Ясно всё. Большой пользы не видно. Говоришь, они только у нас на холме?

— Выходит, что так, — Вепуат кивнул. — Странные какие-то штуки. Ну что, пойдём разомнёмся? Тебе, похоже, не работается. А я придумал, где поставить мишени…

…Горка гравия взорвалась с оглушительным грохотом. Огненный шар окутал край обрыва, быстро темнея и распухая. Гедимин услышал шелест и стук падающих камешков — часть плато подломилась, и верхний слой мелких обломков потёк вниз, в долину.

— Да нет там никого, — успокоил сармата Вепуат, бросив быстрый взгляд на экран передатчика. — Иди складывай камни — твоя очередь!

— Сейчас, — Гедимин разглядывал подломанный край обрыва, выбирая безопасное место. — Отойди подальше, — сказал он Вепуату, глядя издалека на новую каменную груду. — Отсюда не промахнёшься, даже если захочешь. Отойди вон туда, к шатрам.

— Оттуда я эту кучку не увижу, — отозвался разведчик. — Метров десять ещё — и всё. А интересно, вспышки наши далеко видно?

— Стреляй уже! — отмахнулся Гедимин. Ему тоже было неспокойно — на этом плато негде было спрятаться, тем более — для стрельбы из плазмомёта. После первого же «бабаха» зашуршало не только на обрыве, но и у шатров, и у притихшей полевой кухни, и сейчас Гедимин чувствовал спиной чужие взгляды. Снова громыхнуло, и огненный шар вырос над обрывом; у шатров кто-то взволнованно взвизгнул, но на него зарычали со всех сторон, и снова настала тишина.

— Всё-таки попал, — довольно хмыкнул Вепуат. — Стрелять мы не разучились. Жаль, долго складывать эти горки.

Гедимин задумчиво сощурился на бортовые огни дронов, зависших в сотне метров от обрыва над тёмной долиной. После двух взрывов даже листья в низине шуршали «шёпотом», а странные звуки, которые ремонтник приписал местной фауне, и вовсе смолкли.

— Хватит горок. Давай по световым меткам, — сказал он. — Хоть какая-то сложность.

«И холм не обрушится,» — добавил он про себя, глядя на подломанный уже в двух местах край.

Вепуат похмыкал, помялся, но через пару секунд подозвал дроны и принялся их настраивать.

— Со световыми метками проблема — сразу не знаешь, попал или нет, — бормотал он еле слышно, копаясь в настройках. — Сюда бы третьего, чтоб стоял со сканером и записывал…

Гедимин оглянулся на шатры — в красном свете поблескивали наконечники копий и металлические подвески.

— Можно Скогнов попросить, — сказал он, рассматривая крепления сканера. Вепуат быстро оглянулся и шёпотом помянул ядро Сатурна.

— Вылезли на шум… Интересно, там на постах кто-нибудь остался?

…Светящиеся треугольники замелькали в воздухе в двух десятках метров над обрывом. Гедимин вскинул сфалт. Целиться уже было некогда, и он стрелял наугад, считая про себя истекающие секунды. Спина взмокла, что-то между лопатками заныло, перед глазами мелькали блики — то настоящие, то фантомные. «Слишком быстро,» — он выстрелил в последний раз, уже зная, что промахнётся, и облегчённо вздохнул, услышав сигнал отбоя.

— Ага! — Вепуат, оставив погасшие дроны висеть в воздухе, с интересом рассматривал экран передатчика. — Чем выше скорость, тем сильнее я тебя обгоняю. Ну, я и видел раньше, что ты немного замедленный. Там, где можно выждать и сосредоточиться, ты меня обходишь влёт. А вот на скорости…

Гедимин слушал его вполуха, пытаясь унять слишком быстрое биение сердца. «Совсем размяк. Простейшая тренировка — и уже хоть ложись.»

— Ну что, ещё ускоримся? — ухмыльнулся Вепуат, не глядя протягивая Гедимину пульт и снимая с плеча плазмомёт. Ремонтник, неопределённо хмыкнув, шагнул на его место и полез в настройки. Позади сверкнула жёлтая вспышка, а за ней белый луч упёрся в площадку, погасив огоньки-мишени. Вепуат, обернувшись, запоздало помянул ядро Сатурна.

— Два идиота! — Гварза шагнул на площадку, поднял фонарь выше, заставив Гедимина сердито сощуриться. — На секунду нельзя оставить! Что вы тут делаете? Разносите холм и пугаете местных⁈

— Им нравится, — буркнул Вепуат, махнув рукой в сторону шатров. Свет фонаря Гварзы выхватил из темноты пару мелких силуэтов, и Гедимин удивился, узнав Броннов, — Скогны успели сбежать. Бронны шарахнулись от света, растворяясь в полумраке, и сармат услышал вдалеке встревоженный шёпот, шорох и тихое рычание.

— Нравится! — Гварза сердито фыркнул. — Как вы только никого не убили! Стрелять из плазмомётов рядом с аборигенами… Где Калиг? Ослеп от вашей канонады⁈

В темноте за шатрами что-то шумно вздохнуло.

— Глаза Калига целы, — отозвался страж, выставив в световой круг кольцо на верхушке посоха. — Он не видел огня, но слышно было хорошо.

— Не давай им такое устраивать, — сердито сказал Гварза, поворачиваясь на блеск кольца. — Зови меня, если они опять затихарятся за машиной. Караульные должны следить за степью, а не глазеть на пустую пальбу.

В темноте зарокотало, и блестящее кольцо качнулось.

— В степи тихо, Кен-нен. Ни один кочевник этой ночью не сунется и близко. Да и завтра, думаю, будет тише тихого. Никто не обижен на Дим-мина и Вепу-а. Скогны просят пострелять ещё.

Гедимин изумлённо мигнул, переглянулся с Вепуатом, и они одновременно ухмыльнулись. Кенен громко фыркнул.

— Идиотское развлечение. Идите спать, оба! И чтоб до утра было тихо.

Гедимин представил себе разочарованных Скогнов и едва сдержал нелепый смешок. Вепуат покосился на Гварзу (тот, притушив фонарь, так и стоял в световом кольце, выразительно глядя на сарматов), потом развёл руками и повернулся к Гедимину.

— Пойдём отдохнём. Ты вроде немного устал. Хорошая была идея со световыми метками. Надо будет повторить.

Часть 4 14–17 дни месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — долина Элид — Сердце Пламени

14 день Земли, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

— Ну что, дозрело? — в третий раз спросил Вепуат. Гедимин неопределённо дёрнул плечом. Он стоял над вскрытой ёмкостью с горячим составом ярко-жёлтого цвета и тыкал в него широким лезвием. Упругая поверхность промялась уже на десять сантиметров, но под кончиком ножа не появился даже маленький прокол. Гедимин приподнял остриё на пару сантиметров, потом ещё на пять — состав поднялся, затягивая вмятину; на жёлтой плёнке не было ни единого надреза.

— Дозрело, — ответил сам себе Вепуат, заглядывая под соседнюю крышку. Все три ёмкости ещё не до конца остыли, но реакция уже закончилась; три контейнера были заполнены упругой массой — малиновой, светло-зелёной и ярко-жёлтой.

— И красить не надо, — хмыкнул Вепуат, пробуя свежесваренный гзеш когтем. Гедимин недовольно покосился на него, но сармат был осторожен — надавливал, но не пытался резать. Коготь продавил малиновую массу на пять сантиметров, но так и не проколол её. Вепуат неловко дёрнул рукой и подошёл ближе, меняя угол давления. Гедимин аккуратно отодвинул его от ёмкостей и вынул их из печи.

— Не надо. Видно, что готово. Будем работать.

Три разноцветных цилиндра выпали в поддон; жёлтый заколыхался, зелёный пару раз дрогнул и замер, малиновый ударился о дно поддона с каменным грохотом. Гедимин довольно кивнул — получилось то, что он планировал, никаких странностей и никакого бреда. «И образцы не перепутаешь,» — отметил он про себя, размечая цилиндры для нарезки. Фрагментов нужно было много — для подвешивания с грузом, для укладывания под «сухой» и «мокрый» пресс, для обугливания, для «сухой» и «влажной» заморозки…

— Сорок минут до отъезда, — услышал он, сворачивая очередную ленту в рулон перед заталкиванием под пресс. Айзек остановился посреди отсека, пригляделся к предметам на столе Гедимина и еле слышно хмыкнул.

— Новые гзеши? Нам с Кененом тоже нужны будут образцы. И на облучение оставь… кстати, как там тот, чёрный?

Гедимин дёрнул плечом — вторая рука была занята.

— Как любая органика. Что-то будет видно через месяц или два.

Айзек усмехнулся.

— А ты смело судишь о любой органике — здесь-то, на Равнине…

Он подошёл к столу, взял в руки нарезанные, но ещё не пристроенные ленты, осторожно растянул их, взвесил на ладони.

— Для одежды, надо полагать, пойдёт жёлтый? Ну вот, у станции уже есть собственный цвет.

Он вернул образцы на место и прошёл мимо, к закрытому входу в соседний отсек. Гедимин задумчиво сощурился. «Да, это правильно. Жёлтый наиболее пластичен, он мягкий, принимает сложные формы… Пояса и краги можно сделать из зелёного, а подошвы и щитки — из красного. Надо ещё попробовать металлизацию. Для начала вытянуть рэссеновые нити, а потом раздобыть ипрон… или этот их дикий сплав, мифрил. Если опыт с рэссеной будет удачным, поговорю с Айзеком — пусть ищет…»

… — Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, едва шагнув на трап. Гварза, сердито фыркнув, замахнулся было столкнуть его, но Гедимин перехватил его руку и выразительно посмотрел в глаза. В неярком утреннем свете повсюду, по всему плато, блестели белые кольца. Слева от сарматских шатров поднялся ещё один, серебристый с красным узором и какой-то незнакомой подсветкой внутри — он горел в сумерках ярко, как электролампа. Стражи разбрелись по плато небольшими группами, вроде бы хаотично, но Гедимин, взглянув на них с трапа, увидел, что они наблюдают за степью со всех сторон — и что их шатёр и знамёна видны издалека, но сами существа всё время прикрыты каменными уступами. На площадке за шатрами лежал, недовольно подёргивая хвостом, Мальгес, рядом сармат заметил длинную фигуру «богомола». «Скоро выходим,» — Гедимину стало не по себе. «Может, сегодня определимся с местом. А толковых чертежей как не было, так и нет…»

Через пару минут они втроём стояли у обрыва, наблюдая, как бронеход в сопровождении пяти стражей ползёт к дальнему холму. Гедимин слышал со всех сторон разговоры на чужом языке, шорох гравия, короткие возгласы аборигенов, и в груди неприятно ворочалось что-то холодное, а взгляд намертво прилипал к отъезжающей машине. «Если портал в Ураниум вдруг закроется, и мы тут застрянем…» — сармата передёрнуло. «Надо как-нибудь попробовать Прожиг. Интересно, тут старые координаты работают?»

За спиной зашелестело громче. Вепуат оглянулся через плечо, и его глаза вспыхнули азартным огнём.

— Там Гор с Мальгесом, — прошептал он Гедимину в наушник. — Пойдём к ним. Отвлечёшь их глупыми вопросами, а я из-за твоей спины осторожно посканирую. Не могу понять, каким местом эти существа чуют дорогу…

Ремонтник выразительно хмыкнул — по его мнению, для таких исследований нужен был как минимум добровольный эксперимент, как максимум — вивисекция. «Ладно. Спрошу о чём-нибудь… А, вон Гварза к ним пошёл. Ещё проще…»

Коротким жестом сказав Вепуату быть начеку, Гедимин направился к стражу. Тот уже увидел сарматов и помахал им посохом. Из-за коптильни вынырнула группка Скогнов, обступила Гора, быстро-быстро что-то протрещала и отступила, едва Гедимин подошёл на пять шагов. Там, где они стояли, осталась корзина; к верхней ручке был привязан мешочек из пропитанной сешем ткани.

— Всё готово, — сказал страж Кенену Гварзе, скрестив лапы-лезвия перед грудью. — Ваш холм защищён со всех сторон. Мы с Коргеном вдвоём пойдём с вами. Мальгесу придётся вести шестерых, так что не вините его за медлительность.

— Мы успеем обойти всё до темноты? — спросил Гварза, с сомнением глядя на Мальгеса. Тот лежал, положив морду на лапы и прикрыв глаза, и казалось, что он вот-вот заснёт.

— Мы пойдём так быстро, как сможем, — пообещал Гор; щелчки жвал почти заглушили его слова — похоже, он не меньше сарматов волновался за исход дела. — Но сколько времени у вас уйдёт на проверку, я сказать не могу. Едва приблизятся сумерки, мы пойдём назад — в степи ночью небезопасно.

«Двенадцать часов на три местности,» — прикинул про себя Гедимин. «Расстояний я не знаю. Минимум час на каждую проверку… Нет, всё равно непонятно. Ясно одно — устанем сильно. Значит, все опыты переносятся на конец ночи.»

Скогны выглянули из-за полуразобранной коптильни, и кто-то из них подал голос. Гор качнул лезвием.

— Дим-мин… и Вепу-а, что смотрит на нас из-за его плеча, — страж слегка наклонил голову. — Охотники из Синви и Сэви уезжают домой. Они благодарят вас за хорошую охоту и отдают свою плату — вот эти вещи.

Он придвинул ближе корзину, приподнял крышку. Внутри, в ёмкости, обтянутой тонкой кожей, лежали куски сухого волокнистого вещества. Гор приоткрыл мешочек, показывая россыпь мелких костяных образований странной формы — от причудливых зубцов до деформированных колец.

— Цацки, — прошептал Вепуат, заглянув внутрь. — И много. Жаль, с Равнины такое не вынести.

Гедимин про себя высчитывал, сколько гзеша надо на сто сарматских комбинезонов, и хватит ли корзины реагента, чтобы это количество сварить, так что сказать мог только «угу».

— Охотники собираются, чтобы устроить пир, — продолжил Гор. — Они зовут и вас, Дим-мин и Вепу-а. Они будут рады, если вы придёте.

Гедимин, забыв о расчётах, изумлённо мигнул. Он только и успел переглянуться с Вепуатом, как Гварза шагнул вперёд.

— Это невозможно, — сказал он. — Мы уважаем Скогнов, но пировать они будут без нас.

Гор шевельнул лезвиями.

— Они ждут ответа от Дим-мина и Вепу-а, — сказал он. — Тебя, Кен-нен, они и так не решились бы беспокоить.

Гедимин хрюкнул в респиратор, запоздало потянулся к нему ладонью, видя краем глаза, как Вепуат жмурится, а его плечо слабо вздрагивает. Гварза смерил их обоих угрюмым взглядом и шагнул в сторону.

— Пусть так.

Теперь все смотрели на Гедимина, и он поспешно покачал головой.

— Не выйдет. Очень много работы. Скажи им… ну, хорошо, что охота удалась.

Вепуат, к его удивлению, сокрушённо вздохнул. «А он куда? Знает же, что нам нельзя это есть,» — подумал Гедимин. Скогны, выслушав стража, снова заговорили; обращались они явно к ремонтнику, указывая то на себя, то на остатки коптилен, то на холмы. Гор приподнял лезвие, жестом попросив их замолчать.

— Они спрашивают, будешь ли ты поднимать воду, когда вы переедете на другой холм. Они не хотят пропустить новое цветение.

Гедимин мигнул.

— Не знаю, — пробормотал он; в голове замелькало что-то про водопровод барака и водяные цистерны энергостанции. — Если снова что-то зацветёт, скажи им. Вы, стражи, никуда ведь не уходите?

— Пока не положен последний камень, — Гор слегка наклонил голову. — И я им, конечно, скажу.

Гедимин подобрал корзину (сплетена она была очень плотно и выглядела прочной) и задумчиво посмотрел на мешочек с цацками.

— Они красят сеш? Есть такие красители?

Гор быстро спросил о чём-то у Скогнов. Они уже разбирали коптильню, но, услышав его, побросали свои дела и снова стянулись к сарматам.

— Они красят ткани и кожи перед пропиткой, — сказал Гор. — Тогда краска держится. Если намазать её на сеш снаружи, она осыпется.

— А если добавить в ём… котёл, пока он варится? — спросил Гедимин, чувствуя спиной, как Вепуат разворачивает «щупы» сканера. — Какой-нибудь яркий цветной мине… камень?

— Он всплывёт или осядет, — отозвался страж. — Цвета к сешу не прилипают. И с гзешем то же самое. Но у них много других хороших свойств, не так ли?

…Айзек вошёл в лабораторию, на секунду приложил руку к шлему и прикрыл глаза; Кенен быстро шагнул к нему, но Айзек качнул головой.

— Через полчаса выходим, — сказал он, скользнув взглядом по Гедимину и Вепуату. — Ничего не начинайте. Только проверки оборудования. Вепуат, основная работа на тебе. Атомщик… ты знаешь, что делать.

Гедимин кивнул. Ему было не по себе, и с каждой минутой сильнее. Он положил ладонь на приклад сфалта, надеясь, что реактор под рукой придаст ему уверенности.

Вепуат приоткрыл корпус дрона, посмотрел на индикатор зарядки, еле слышно хмыкнул и полез внутрь. Гедимин подошёл ближе.

— Видишь что-нибудь? — вполголоса спросил Вепуат. Гедимин качнул головой.

— Работают. Не хватит заряда — реактор со мной. Заэкранируем и подключим.

— Ну разве что за экранами… — пробормотал Вепуат, с сомнением глядя внутрь дрона. — Ты, если что, готов стрелять?

Гедимин поморщился и снова прижал ладонь к прикладу.

— Надеюсь, не придётся.

…Первое место назначения находилось дальше всех — так сказал Корген, сейчас молча бредущий где-то впереди. Пока Мальгес не останавливался, Гедимин не открывал глаз и старался ориентироваться на слух, но и это получалось плохо — даже лязг шипов Коргена он слышал только на коротких стоянках. Время тянулось так медленно, что это уже нельзя было списать на ощущения внутри головы — с ним и правда что-то происходило, и Гедимин даже не удивлялся.

Мальгес коротко рявкнул и встряхнулся всем телом, и сармат убрал руку с его гребня, разминая затёкшие пальцы. С двух сторон донёсся звук, похожий на грохот далёкого камнепада, а затем над Гедимином поднялась голова огромного змея. Сарматы стояли на небольшом плато посреди изрезанной впадинами равнины, двое Текк’тов лежали в низине и теперь, привстав, с любопытством разглядывали пришельцев. Мальгес, не обращая на них внимания, плюхнулся на гравий и принялся кататься с боку на бок, а потом растянулся во всю длину, лениво жмурясь.

— Все эти переходы… — услышал Гедимин негромкий, но очень недовольный голос Гварзы. — Каждую секунду чувствуешь себя мишенью. У всех закрыты глаза и занята одна рука — самое время для нападения.

— Никто не посмеет напасть на Мальгеса, — отозвался Гор, но продолжать не стал. «Не убедил,» — криво ухмыльнулся Гедимин, всю дорогу державший свободную руку так, чтобы успеть перекинуть сфалт на плечо и выстрелить. «Мальгес — не атомный крейсер. Да и крейсера сбивали.»

— Мы стоим на верхнем пласте, — заговорил Корген, перекинувшись парой слов с Текк’тами. — Под нами ещё один — выходит наверх вон тем холмом. А третий — под ним, и выхода у него нет. Посмотрите на него — он глубок и довольно толст.

— Вепуат, ты готов? — оглянулся Айзек. — Здесь удобная точка? Мы с Коргеном осмотрим окрестности. С вами остаётся Гор. Через сорок минут встречаемся.

— Tza, — отозвался разведчик, поднимая дрон на вытянутой ладони. Через пару секунд взлетел и второй; Гедимин видел, как они расходятся в разные стороны, просвечивая материк на десятки метров вглубь.

Под ногами шуршал гравий, чуть более мелкий, чем на Сарматском холме, и тянулись кверху всё те же огнелюбки — разве что к лиловым и красным прибавились светло-оранжевые. Гедимин подобрал пригоршню камешков и высыпал их обратно: ничего необычного среди образцов не было.

— Ага, вижу, — пробормотал Вепуат. Его дроны остановились, повиснув над холмами. Какие-то трудноразличимые организмы спикировали было к ним, но у самого корпуса развернулись и втянулись в небесные складки.

— Смотри, уже видны контуры, — сказал разведчик, быстро оглянувшись на Гедимина. — Вот здесь он заканчивается… обломанный пласт, без выхода на поверхность. Действительно толстый… теперь ещё раз, в подробностях…

Гедимин вгляделся в контуры пласта и настороженно сощурился — что-то ему не нравилось во взаимном расположении длинных каменных «языков». Обломанный фрагмент лежал под заметным углом к верхним и нижним; через секунду на экране вырисовался подпирающий его пласт, ещё более короткий, расколотый вертикальными трещинами на четыре заострённые части. Стрелки, указывающие направление давления, сошлись на мысленном чертеже в одну точку, и сармат тяжело вздохнул. Сканеры ещё достраивали картину, но Гедимин уже видел поперечные разломы — тонкие, многочисленные, раскалывающие плиту сверху и снизу.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, с сожалением глядя на экран. — Какое-то оно истресканное. Посмотри, оно вы…

— Нет, — отозвался Гедимин. — Оно гнётся в дугу и трескается. Тут строить нельзя.

Вепуат шумно вздохнул и отправил дронам приказ возвращаться.

— Ну, не с первого раза… Жаль, Айзек зря топчет ноги по низинам. Как бы его окликнуть?

Гедимин оглянулся на Гора — тот стоял, не шевелясь и не издавая ни звука, над задремавшим Мальгесом.

— Можешь позвать наших? Пойдём дальше. Тут искать без толку — место не годится.

Гор, смерив его долгим взглядом, выдернул из гравия посох и поднял высоко над головой.

— Тебе виднее, Дим-мин.

Когда Айзек и Гварза поднялись на холм, у Вепуата уже была голографическая карта бесполезного пласта и его окрестностей. Трещины с двух сторон разведчик подкрасил оранжевым — так они выгляделиглубже и шире.

— Ага, — Айзек тронул голограмму, приложил пальцы к разломам и едва заметно поморщился. — Видимо, Текк’ты не обратили внимания на такую мелочь. Гедимин, что скажешь?

— Идём дальше, — буркнул сармат.

Корген вышел на край обрыва; в его горле что-то заскрежетало и зарокотало. Дослушав, Текк’ты молча нырнули в землю. Не успели туннели за ними закрыться, как Мальгес, встряхнувшись, поднялся на ноги и взмахнул хвостом.

— Ещё один долгий переход, — сказал Корген, оглянувшись на сарматов. — Нам нужно будет время для еды на следующем привале. И вы тоже берегите силы.

…Сарматы стояли на коротком, будто обрубленном плато с крутыми склонами. С одной стороны оно обрывалось узкой долиной, на дне которой шумела вода; узкий ручей вытекал из зарослей деревьев-валунов и терялся в плотной поросли огнелюбок, вымахавших на полтора метра в высоту.

— С водой проблем не будет, — пробормотал Айзек, заглядывая в низину. За ней начиналось другое плато — плавный склон, почти треугольник с прямым углом на дне ущелья.

— Здесь верхний пласт, — пояснил Корген, шагнув к обрыву; из долины выглянул одинокий, но на редкость огромный Текк’т, приподнялся на десяток метров над плато и уложил голову на его край, переглядываясь с Мальгесом. — Под ним шесть тонких. А дальше — очень обширный, и тянется до тех холмов. Вон там его раздвоенный край. Тут, под холмом, удобное место — глубоко, и толщина большая.

Он отошёл от обрыва туда, где уже растянулся Мальгес, и устроился рядом с воткнутым в землю посохом другой страж. Гедимин несколько секунд смотрел, как они разворачивают припасы, и потянулся за флягой с Би-плазмой. Вепуат, окинув быстрым взглядом равнину, взялся за передатчик. Ещё пара секунд — и дроны, взлетев с его брони, медленно поплыли в разные стороны.

— Перерыв на обед, — напомнил ему Айзек, устроившийся на уступе, не присыпанном слоем гравия. — Не хочешь отдохнуть?

Вепуат опустился на первый подвернувшийся гравийный пятачок; экран на его запястье светился и временами подмигивал, но разведчик на него не смотрел.

— Пусть летают. Пока едим, как раз чего-нибудь насмотрят.

Гедимин слушал, как шумит под обрывом вода, — похоже, водоносный пласт прижало снизу так, что он расщепил плотные слои камня и выдавился прямо сквозь плато. Он посветил себе под ноги сигма-лучом — водяная линза обнаружилась в паре метров под осадочной породой. От неё в разные стороны тянулись тонкие трещины — прищемленный пласт размывал и раскалывал камень. «Рано или поздно верх отломится,» — Гедимин проследил наклон и задумчиво сощурился на ущелье с источником. «И поползёт вон туда, к другому отломку той же куэсты. Будет каменный мост над расщелиной.»

Передатчик на руке Вепуата протяжно запищал. Сармат, спрятав полупустую флягу, поднялся на ноги.

— Что у них тут… Ага. Понятно. Гедимин, ты такое видел?

Дроны прощупали контуры пласта, на который указывал Корген, и участок максимальной толщины под разломанной куэстой. Теперь на экране выстроилась объёмная схема — и на ней Гедимин увидел плоские, сжатые со всех сторон водяные линзы прямо в толще слоистого камня и сетки трещин вокруг них.

— Подмыло, — пробормотал он, мысленно дочерчивая стрелки разнодействующих сил. — Воду выдавило вон оттуда. Была слитная сеть, потом… потом её прижало сверху и разделило. Вот эта полость была наполнена, сюда вытекло…

— Что там? — нетерпеливо спросил Айзек, заглядывая через плечо.

— Тут всё в водяных линзах, — развёл руками Вепуат. — Двадцати свободных метров не найдёшь. Весь пласт в дырках.

— Гедимин? — Айзек оглянулся на сармата. Тот угрюмо сощурился.

— Идём дальше.

«Вроде же было чётко сказано — монолитный пласт, без дырок, пустот и трещин,» — думал он, наблюдая за собирающимися стражами. «Неужели Текк’ты сами не чуют, когда влезают в воду? И треснувший камень от целого для них ничем не отличается?»

Текк’т, выжидавший под холмом, после пары коротких фраз Коргена ткнулся головой в землю и втянулся в едва заметный проём — весь, до кончика хвоста. Гедимину померещилось, что гравий над ним вздымается складками, но это просто порыв ветра качнул траву.

— Последняя местность, — сказал Корген, повернувшись к сарматам; Гедимин не мог понять, доволен он или расстроен. — От неё недалеко до вашего холма. Ещё очень светло — вы успеете на неё посмотреть.

— Похоже, вернёмся засветло, — прошептал Гедимину Вепуат. — Под землёй, наверное, очень плохо видно. Или чем там эти змеи ориентируются, — я так этого и не понял…

…Из вершины соседнего холма на два метра торчало «подземное» дерево — ребристый купол, утыканный жёлто-красными веерами листьев. Холм был пологий, обсыпавшийся, с оголёнными горбами — на поверхность вынесло непрочные пласты, и они уже частично разрушились. Гедимин повернулся в другую сторону, оценивая ширину плато, на которое вышли сарматы. Оно было сложено из прочного, тонкослойного камня — гладкое, с плавным наклоном в одну сторону, на несколько метров присыпанное мелким гравием. Гедимин опустился на корточки зачерпнуть камешков — и вздрогнул, когда из-под руки вылетел мелкий длиннохвостый зверёк.

— Эй! — из-под ног Вепуата выскочили ещё два таких же. Корген, взмахнув посохом, проверещал что-то почти на ультразвуке. Гедимин, удивлённо мигнув, огляделся по сторонам и увидел, что плато наводнено хвостатыми зверьками. Они окружили сарматов, сбившись в кучки по десять-пятнадцать особей, вытягивали шеи и даже привставали на задние лапы. Выглядели они — для равнинной живности — до странного обыденно; Гедимин мог бы принять их за что-нибудь мелкое меховое из земной фауны. Грязно-рыжий мех, чёрные полоски, поперечные кольца на хвосте… и крайне осмысленный взгляд с попыткой посмотреть чужакам в глаза.

Из низины донёсся рокот Текк’та, а вскоре появился и сам змей, приподняв массивную голову над обрывом. Зверьки разом взглянули на него и снова уставились на сарматов. Корген шагнул вперёд, раздражённо что-то проговорил — они подались назад, размыкая кольцо. Гедимин озадаченно хмыкнул и оглянулся на спутников. «Ещё одни аборигены? Не видел таких.»

— Ну и зачем ты их позвал? — сердито спросил Гор, махнув посохом в сторону зверьков.

— Их поселение рядом, — отозвался Корген, лязгнув наспинными шипами. — Само собой, они пришли.

Он прикрикнул на зверьков, заставив их отступить ещё дальше, и повернулся к сарматам.

— Пласт лежит внизу, под этим холмом и соседними. Над ним ещё один, но тонкий, и пять непрочных. На нхельви не обращайте внимания — мы им велели не лезть, но уходить они не хотят. Будут смотреть… это ведь не помешает?

Айзек покачал головой.

— Только смотреть — не помешает.

Он оглянулся через плечо и еле слышно хмыкнул.

— Мы недалеко от нашего холма, да?

Гедимин проследил за его взглядом и помянул про себя уран и торий — вдали, над затуманенным горизонтом, тянулась знакомая черта багровых вспышек. Сарматы снова вышли к вулканическому хребту, и Гедимин настороженно на него сощурился и глянул под ноги в поисках обломков пемзы. «Не нравится мне эта штука…»

Мимо него медленно проплыл дрон — Вепуат уже начал сканирование. Из-под обрыва донёсся призывный рёв, затем Текк’т снова высунул голову и вытолкнул на край плато метровое каменное полено. Гедимин машинально отметил, что пропорции керна были соблюдены досконально — видимо, Текк’т решил добавить к словам о найденном пласте ещё и образец.

— Атомщик, это явно тебе, — оглянулся на него Айзек. Гедимин недовольно сощурился, но к камню подошёл. Под обрывом к тому времени собрались уже трое Текк’тов; на дозиметре осталась запись плавных пульсаций сигма-излучения — змеи подползли бесшумно, но всё-таки «наследили».

— Угу, — буркнул сармат, царапнув камень когтем. Это был образец плотной тонкослойной породы, обычной для Дальнего Края; из этого же минерала была сложена и куэста под ногами Гедимина, достаточно прочная, чтобы торчать выступом посреди изрезанной впадинами долины. Сармат взялся за сканер и еле слышно хмыкнул — по краям керна, в последних сантиметрах, все слои изгибались кверху, будто кто-то, пытаясь уложить бумагу в папку, подгибал чистые поля. «Уплотнение с боков, а торцы нетронуты,» — Гедимин щёлкнул когтем по камню. «Как будто выдрали кусок из пласта и в последний момент подгоняли по ширине.» Он посмотрел с обрыва на затаившихся Текк’тов и покачал головой. «Эти твари лепят камень, как пластилин. А тут верх архитектуры — кривая башня в три этажа. И гигантских подземных городов тоже не видно. А кто-то и вовсе живёт в дереве. Ничего не понимаю…»

Из-под его ног вышмыгнул очередной нхельви. Гедимин остановился, огляделся — больше таких любопытных зверьков не было, остальные разбрелись по плато и сидели там тихо, разглядывая чужаков.

— Хм… А мне нравится, как эти пласты лежат, — донеслось из-под шлема Вепуата. Разведчик собирал показания разлетевшихся дронов; изображение на экране его прибора достраивалось фрагмент за фрагментом, и на нём уже проступили очертания глубокого пласта. У него не было выходов на поверхность — его приподнятая дальняя кромка когда-то отломилась, и в разлом набилась осадочная порода, постепенно спрессовавшаяся.

— Всё ровно, аккуратно, один на другом. Ничего углами не торчит, — рассуждал вслух Вепуат. — Может, его и не поломало. Надо смотреть…

— Здесь, — Гедимин ткнул пальцем в один из участков пласта. Дроны ещё толком не «нарисовали» его — только обозначили грубые границы слоёв, но сармат уже видел, как всё это двигалось, формируясь, и куда направлено сильнейшее давление. «Здесь неравномерный подъём. Возможны трещины. А вот здесь, дальше — и правда, очень аккуратно.»

— Проверь это место, — сказал он Вепуату. — Возможен надлом.

Линия вдоль границы пласта, мигнув, просела вглубь; ещё несколько секунд — и сканирующие лучи очертили глубокую, метров на десять, трещину. Пласт надломился сверху, в одном из тонких мест, вроде бы незначительно, но Гедимин покосился на далёкую вулканическую цепь и недовольно сощурился.

— Тут ровно, тут тоже… — бормотал Вепуат, разглядывая карту. Она достраивалась медленно — дроны изучали каждый метр спрессованного камня, выискивая трещины и каверны. Огромная, стометровой толщины плита и впрямь выглядела ровной — тонкие края давно отломились, а массивная средняя часть аккуратно легла между соседними слоями и подвергалась только равномерному давлению. «До поверхности далеко, сверху холм,» — Гедимин, забывшись, начал прикидывать, где высверливать полости для корпусов подземной ИЭС. «Хорошее прикрытие. Сверху и снизу никакой опасности. Вот только этот надлом…»

— А ничего, — с удивлением отметил Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Хороший пласт. От трещины только отступить — и можно строиться. Места много…

Ремонтник снова покосился на далёкие вулканы.

— Трещина будет расти. А куда — неясно.

Он вгляделся в массив рядом с надломом и прочертил когтем несколько линий.

— Если пойдёт сюда — пусть его. А если сюда, вглубь…

Вепуат задумчиво похмыкал, повторил когтем его «чертёж», зажав ладонью часть карты, и пробормотал что-то про Сатурн.

— А с чего ей сюда идти? Давление — вот… — он начертил стрелку, идущую вертикально вниз. — Вот так опускаются пласты. Эту кромку постепенно отрежет — так, как ты вначале показал. Надламываться вбок ей не с чего.

Гедимин кивнул на багровые вспышки. Они как раз выстроились в длинную цепь — девять ярких крупных огней и полтора десятка тлеющих, с трудом отличимых друг от друга пятен. «И это всё — кратеры…» — сармат поёжился. «И в пределах видимости. Здесь каждый день должно трясти…»

— Эту штуку видишь? Она в Сфене Огня… — он вспомнил странные рассказы Айзека о безопасности вулканической цепи под боком и недовольно сощурился. — Если Сфены хоть как-то стыкуются — здесь должно трясти. Как раз в этом направлении…

Он начертил линию вбок от надлома.

— Вот такой вектор. Как раз вдоль слоёв. При хорошем сотрясении плиту надвое расколет.

Вепуат несколько секунд разглядывал вулканы и задумчиво щурился.

— М-да… так себе соседство… Значит, и этому месту отказ?

Гедимин пожал плечами.

— Я говорю — плита может треснуть. Вас тут трое, вы и решайте.

— Что случилось? — Айзек, вместе с Гварзой перебиравший гравий в центре плато, поднялся и подошёл к Вепуату. — Карта готова?

Разведчик щёлкнул кнопкой, разворачивая двухметровую голограмму.

— Гедимину не нравится вот эта трещина. Говорит, что при землетрясении она пойдёт вот так, вглубь пласта. И слои разойдутся.

— Может, — буркнул Гедимин. Он старался не давать воли воображению, но перед глазами уже стояли лопающиеся трубопроводы, и рвущиеся кабеля, и плиты внутренней обшивки, разорванные надвое расходящимся каменным массивом. «Защитить реактор. Демпферы. Намертво к пласту не крепить…»

— Вероятность землетрясения? — отрывисто спросил Гварза, остановившись перед голограммой. — Данные сейсмографов? Сколько лет наблюдений?

Гедимин недобро сузил глаза.

— Вот тебе сейсмограф, — он указал на цепь вулканов, как раз вспыхнувшую с удвоенной яркостью. — За наблюдениями — к ним.

Он ткнул пальцем туда, где недавно сидели рядом с отдыхающим Мальгесом стражи, и осёкся — его палец едва не упёрся в грудь Коргена.

— Э? — шипы на спине и плечах странного существа поднялись дыбом. К нему быстрым шагом подошёл Гор. Следом стянулись и нхельви, снова сузив кольцо.

— Атомщик! — укоризненно посмотрел на Гедимина Айзек и примирительно поднял руки. — Вы вовремя подошли. У нас тут спор.

— Будет честью разрешить его, — судя по частым щелчкам жвал, Гор заметно разволновался. — О чём спорит Дим-мин?

Гедимин, на мгновение забыв о геологии, растерянно мигнул. «Они что, всё время за нами наблюдают?»

— В этих местах часты землетрясения? — спросил Айзек. — Насколько они сильны? Башня, построенная Скогнами на этом холме, простоит хотя бы год?

Со всех сторон раздался негромкий, но настойчивый писк и тихие цокающие звуки — будто кто-то постукивал одной тонкой металлической пластинкой о другую. Корген с явной неохотой проговорил что-то на таком же «цвиркающем» наречии. Скопление зверьков заколыхалось, кто-то даже выгнулся так, что завалился на спину. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Нхельви не верят в строительство. Они копают норы, — проворчал Корген, сильно чем-то недовольный. — Здесь трясёт, да. Из-за Огненных гор. Бывают оползни.

Гедимин фыркнул.

— Такой сейсмограф тебя устроит? — обернулся он к Гварзе. — Я говорю — эта плита расколется. Дальше — без меня.

Его плеча осторожно коснулась крючковатая лапа «богомола», и Гедимин удивлённо мигнул — Гор незаметно подошёл вплотную.

— Текк’т говорит, что это прочный камень, а сверху на нём — другие. Его трясло много раз, и он не лопнул.

Гедимин тронул пальцем трещину на голограмме.

— Видишь? Если встряхнёт очень сильно, есть вероятность, что удар придётся вот так. И камень всё-таки лопнет, — сармат криво ухмыльнулся. — Пока он тут просто лежит, то пусть бы, но если внутри будет станция…

Гор приподнял лапы-лезвия.

— Понятно. Этот камень надколот… Смотри, Корген, это опасный надлом?

Страж зазвенел шипами.

— Надломанное доламывается… Да, эта трещина может много напортить. Или не напортить. Ты же не уверен, да?

Гедимин недовольно сощурился. «Мало мне было Гварзы, ещё и эти дика…» — он оборвал мысль на полуслове и нехотя кивнул.

— Тут наверняка ничего не скажешь. Может быть так, а может — по-другому. Я говорю — для станции это опасно.

Корген резко развернулся к притихшим зверькам и что-то пропищал, иногда сбиваясь на металлический скрежет. По скоплению нхельви прошла волна — все привстали на кончики пальцев, внимательно глядя на стража. Вепуат покосился на экран сканера и ткнул Гедимина в бок.

— А у нас тут, похоже, предковая форма Броннов и Скогнов…

Ни выслушать продолжение, ни спросить о чём-нибудь Гедимин не успел — Корген вскинул посох и всадил его в гравий. Над равниной прокатился грохот.

— Землю встряхнёт или нет, камень лопнет или нет, и как он лопнет, — ждать мы не будем. Тут у нас стая нхельви. Они встряхнут долину над слабым местом — и пусть оно себя покажет.

Гор повёл лезвиями, складывая их у груди.

— Хорошо придумано — и в кои-то веки от нхельви будет немного пользы.

«Встряхнут?» — Гедимин перевёл растерянный взгляд со стражей на Айзека и Гварзу. Они будто и не удивились — только Кенен слегка поморщился.

— Действуйте, — сказал Айзек. — Гедимин, Вепуат, покажите на местности — где точно этот надлом?

Гедимин покосился на зверьков — они живой волной качнулись вслед за жестом Айзека, будто понимали, о чём речь, и только ждали указаний. «Встряхнут долину? О чём он вообще? Вот все знают, один я тут стою…»

Дроны по безмолвному приказу Вепуата повисли над степью, отмечая края плиты; разлом тянулся точно под ними, от дрона до дрона, ничем не выдавая себя на поверхности.

— Пусть ударят вот по этой линии, — деловито распорядился Айзек. — С предельно возможной силой… Тут достаточно нхельви для такого воздействия? Может, созвать ещё из их посёлка?

Шипы на спине Коргена нервно дрогнули.

— Тут достаточно нхельви, — мрачно сказал он. — Для чего угодно.

Он огляделся по сторонам.

— Встаньте на ровное. И стены ваши не помешают.

Айзек оглянулся на Гедимина. В его глазах сверкали азартные искры, и сармат удивлённо мигнул — он редко видел Айзека таким.

— Вон на той линии скоро будет сильное землетрясение, — сказал он. — А мы недалеко от эпицентра. Поищи, куда нам встать, чтоб не снесло и не засыпало.

…Видимость была плохая, даже когда Гедимин стоял на ногах — край плато закрывал от сармата дно долины, куда сбежались все зверьки. Наверху не осталось ни одного нхельви, мчались они так быстро, как только могли, будто им предложили что-то необычайно интересное. Корген, отдав последние распоряжения, ушёл под защиту прозрачного купола; всё поле Гедимин уплотнять не стал, оставив большие просветы, чтобы Вепуат мог принимать сигналы от своих дронов. Только их отражение сарматы сейчас и видели на растянутом на два метра голографическом экране. Там была обычная долина Сфена Земли — гравий, слегка прикрытый огнелюбками, редкие деревья, притворяющиеся камнями, пологий склон очередного холма… Вепуат приблизил изображение — рыжие полоски, мелькающие на красно-лиловом фоне, превратились в бегущих зверьков. Нхельви носились по очень вытянутой и слегка скруглённой траектории, высоко подпрыгивая на бегу; никаких препятствий перед ними не было, и эти одновременные прыжки выглядели элементами каких-то упражнений… или, возможно, ритуала.

— Будто волну по цепочке пускают, — еле слышно пробормотал Вепуат, наблюдая за бегом зверьков. — Ну и что это должно…

Земля дрогнула — раз, другой, третий, и Гедимин услышал шорох и стук осыпающегося с краёв плато гравия. Холм затрясся так, что сармат даже сидя с трудом удерживал равновесие. Вепуат прижал передатчик к груди, голограмма мигнула, но не погасла; её трясло вместе с прибором, с каждой секундой тряска становилась сильнее, но Гедимин ещё мог разглядеть на голографическом экране бегущих зверьков. Они подлетали всё выше, взмахивая хвостами, будто отбивали ритм, до миллисекунды совпадающий с ритмом подземных толчков. Сармат услышал треск, переходящий в гулкий грохот, и в то же мгновение тряска прекратилась, только гравий ещё шуршал, стекая по крутому склону.

— Sa has— su, — прошептал Вепуат, поднимая руку с передатчиком. Его пальцы дрожали, пока он шарил по кнопкам. Голограмма погасла, но тут же проявилась вновь. Теперь экран был разделён надвое. В верхней части сидели, навострив уши, притихшие нхельви. В нижней была карта надтреснутого каменного пласта… уже не надтреснутого — расколотого сверху донизу. Трещина за считанные минуты углубилась на десятки метров, разрезав плиту надвое. Гедимин жестом велел приблизить края разлома, несколько секунд присматривался к ним, выискивая продольные трещины и образовавшиеся полости, потом прикрыл глаза, перебирая быстро мелькающие картинки в голове, и медленно улыбнулся.

— Tza atesieq!

— Что? — Айзек резко повернулся к нему. Гедимин очертил пальцем края «новой» плиты.

— Здесь можно строить. Больше никаких угроз. Это — монолит.

Айзек шумно выдохнул. Стражи, замершие в неподвижности, зашевелились. Защитное поле развеялось, и все завозились, поднимаясь на ноги. Гравий от сотрясений перемешался, и примятые огнелюбки, свернувшие все листья в едва заметные комки, снова расправляли их, протискиваясь между камнями. Корген, шагнув к обрыву, отрывисто рявкнул и вскинул посох. Вдоль откоса зашуршало — нхельви потоком устремились на плато. Меньше минуты им понадобилось, чтобы добраться до вершины холма и рассесться вокруг сарматов, всё с тем же любопытством глядя на чужаков. Гедимин, в свою очередь, таращился на них.

— Повтори ещё раз, атомщик, — Айзек встал между ним и зверьками. — Это место подходит для энергостанции? Эта плита достаточно глубоко лежит, достаточно массивна и прочна…

Гедимин кивнул.

— Строить можно.

Айзек оглянулся на Гварзу, потом — на Вепуата.

— По мне, так нормально, — пробормотал второй. Первый слегка сузил глаза, но всё же кивнул.

— Не думаю, что тут много подходящих мест. Это не хуже других. Сейчас сделаем привал, немного осмотримся — и на базу.

Айзек улыбнулся.

— Конечно, отдыхайте. Осторожно на обрывах — и под ними тоже!

Он повернулся к стражам и прижал кулак к груди.

— Скажи Текк’ту и нхельви, что мы им очень благодарны. Это была большая помощь.

Гедимин слушал, как Корген переводит слова Айзека, и разглядывал зверьков. Они снова выглядели предельно обыкновенными — как, впрочем, и тогда, когда под их прыжками лопалась пятидесятиметровая плита плотного камня. «Все знали, что примерно так и будет. И Гор, и Корген, и Айзек… Никто не удивился. Ничего не понимаю…»

Айзек опустился на гравий и потянулся за флягой с водой. Вид у него был усталый, но он улыбался.

— В первый же день найти нужное место… Кайшу будет рада, что дело сдвинулось. Проект у нас уже есть, теперь…

Гедимин болезненно поморщился от слова «проект». Думать о ни на что не годных чертежах хотелось менее всего, и он перебил Айзека на полуслове.

— Эти существа, нхельви… Чем они это сделали?

Айзек слабо ухмыльнулся.

— Собой, — в его глазах ничего не отражалось. Гедимин выждал пару секунд, но пояснений так и не услышал.

— Что значит — собой? Они весят не больше трёх килограммов. Даже если вся эта стая войдёт в резонанс…

Айзек качнул головой.

— Атомщик, не надо лезть в дебри. Нхельви умеют… такие вещи. Потрясающее зрелище. И небесполезный навык. Но что, как и отчего… — он выразительно пожал плечами.

Гедимин беспомощно посмотрел на Вепуата и увидел тот же самый жест.

— Это, кстати, не предковая форма, — сказал разведчик, высматривая что-то на экране. — Родственная, но не предковая. Какая-то боковая ветвь, и разошлись они… может, ещё и не в этой Метагалактике. Посмотри сканы, если хочешь. Тут всё видно — кости, внутренние органы…

— И чем они раскалывают пятьдесят метров скалы? — Гедимин впился взглядом в увеличенную сканограмму. Там не было ничего понятного, кроме слабой ряби вокруг черепа и костей лап — существа немного «фонили» в сигма-диапазоне.

— Поищи сканы, когда они прыгали, — попросил он. Вепуат полез в архив.

— Плохо вышло, — посетовал он. — Всё тряслось и мелькало, а мне было не до настроек. Вон, весь скан в «пыли»…

— Это не пыль, — прошептал Гедимин, выставляя сканы в ряд и вглядываясь в размытые рябью черепа и короткие лапки. — Это «сигма». Мощный пульсирующий поток…

Он схватился за дозиметр. «Вот этот промежуток. Здесь лучи от дронов, это помехи от поля… а вот и сама волна.»

Ритм пульсации он узнал сразу же — только что видел, слышал и чувствовал его каждой костью скелета. «Эти зверьки отбивали пульсацию. И она встряхивала… камни⁈ М-мать моя пробирка, что за бред… а я-то думал, что бредовее живых реакторов ничего быть не может…»

— Никаких опытов, ясно? — кто-то сильно ткнул его кулаком в плечо. Гедимин, изумлённо мигнув, оглянулся на Кенена Гварзу. Тот недобро щурился и показывал сармату кулак.

— Мы строим тут энергостанцию. Никаких идиотских опытов, ты понял?

— Кенен! — Айзек рывком втиснулся между ним и Гедимином. — Я оставил вас отдыхать, а не драться! Атомщик ещё слова не сказал — что ты на него кидаешься⁈

— Он и не скажет, — процедил Гварза, потирая кулак, будто недавно нанёс удар и ушиб руку. — Узнаем по последствиям. Проще с холмовыми тварями говорить, чем с твоим атомщиком!

Гедимин покосился на нхельви. Они глазели на сарматов со всех сторон, словно тут происходило что-то крайне интересное. Гедимин невесело хмыкнул. «Чем, интересно, они раскачивают сигму? И… эта пульсация всегда так работает?»

…Гедимин зачерпнул, не вглядываясь, пригоршню гравия и высыпал в контейнер. В других таких же уже лежали пробы с соседних холмов. Сармат собирал всё, что попадалось под руку, — сейчас ему нужен был средний минеральный состав, а не отдельные редкие осколки.

«Вот здесь удобнее всего бить первую шахту,» — Гедимин прикинул расстояние между холмами и в задумчивости поворошил гравий. Из-под локтя что-то вышмыгнуло — очередной нхельви подошёл слишком близко и едва успел убрать нос. «Пройдём плиту до середины и оттуда уже поведём полости в разные стороны. Если бы я ещё знал точно, сколько их будет, и какого объёма…»

— Уже смотришь, где рыть? — услышал он весёлый голос Айзека. Он был очень доволен сейчас, и даже стычка Гедимина и Гварзы ненадолго испортила ему настроение. Ремонтнику стало неловко, и он отвёл взгляд. «В этом бредовом мире будешь радоваться любой удаче…»

— Считаю ширину для шахты сообщения, — отозвался он. — Вот тут удобное место… Маккензи подгонит оборудование? Есть у него экранированное? Тут ирренция до…

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Вон там твоё оборудование, — он махнул рукой туда, где между двух холмов лежали огромные многоцветные клубки — двое Текк’тов то ли дремали, то ли ждали указаний. — Через пару дней они соберутся здесь, и пойдёт работа. Тонкую шлифовку будем делать мы, когда Маккензи пришлёт рабочих. А выбрать основной массив камня — Текк’ты вполне справятся.

Он снова улыбнулся, и Гедимину отчего-то стало не по себе.

— Будешь командовать ими, — мечтательно проговорил Айзек. — Если шахта здесь, то во-он с того холма. Площадку тебе расчистим…

Гедимин покосился на него — непохоже было, что Айзек шутит.

— Шахта, — напомнил он — скорее себе, чем собеседнику. — Пяти метров хватит? Как они вынимают камень? Блоками, мелкими булыжниками… может, шарами?

Айзек повёл плечом.

— Да как угодно. Пять метров — хорошая шахта. Будут проталкивать прямо колбасой. Что они делают с камнем… да-а, это надо видеть. Лишь бы собрались, а то с ними никогда не знаешь…

Гедимин мигнул.

— Что значит «лишь бы»? — угрюмо спросил он. — С ними что, не договорились? Что будем делать, если не соберутся?

— Ждать, — спокойно ответил Айзек. — О нашей затее знают уже все, от края до края. Рано или поздно кому-то из них станет интересно.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, медленно понимая, что Айзек не шутит. — А если не станет?

Айзек весело хмыкнул и широким жестом обвёл долину. Из-за каждого живого валуна и горки гравия выглядывала мордочка с навострёнными ушами — нхельви не отступали от сарматов ни на шаг.

— Станет, атомщик. Многим уже стало. Собирайся понемногу, нам ещё на базу идти.

…Гедимин тяжело опустился на стул, облокотился на столешницу и положил подбородок на скрещенные пальцы, угрюмо глядя в одну точку. Рядом, у локтя, стояли контейнеры — по два килограмма образцов в каждом, в основном — гравий, немного сколов с ещё не разрушенных плит. «Надо бы перебрать,» — вяло шевельнулось в мозгу, и сармат потянулся было к коробке, но рука добралась только до фляги с водой. Гедимин выплеснул почти всё себе за шиворот, допил остатки и снова уставился в одну точку, почти ощущая, как вода вскипает на перегретых нервных окончаниях. «Бредовая планета. Как такое вообще может существовать⁈»

— … едва свет позволит отличить трраву от камня, — донёсся сквозь шум открывающегося люка знакомый голос с рычащим акцентом. — Сюда прридёт Мальгес, а там вас будут ждать.

— Мы будем готовы, — отозвался Айзек, вслед за Ауной заходя в отсек. — Ага, как раз все в сборе… Гедимин, Вепуат, ничего долгого на утро не планируйте. В третьем часу отправляемся в Сердце Пламени. Вепуат, сможешь показать сканограммы той долины? Нужен будет вид сверху и в разрезе по самой плите.

— Ну да, смогу, — слегка удивился разведчик.

«В Сердце? А, да, сообщить, что место выбрали…» — мысли Гедимина шевелились вяло. «Что, нельзя было того же Мальгеса послать с запиской? Или устно бы отчитался, они же разумные…»

— Дим-мин погрружён в рраздумья, — вполголоса заметила Ауна, и сармат недовольно сощурился.

— Нам всем тут есть над чем подумать, — отозвался Айзек, тронув Гедимина за плечо. — Атомщик, прихвати свои катушки. Все хотят посмотреть, как ты призываешь воду.

Сармат, забыв на секунду о бредовости планеты, изумлённо мигнул.

— А на кой… А, ладно. Возьму.

Айзек, склонившись над ним, заглянул ему в глаза.

— Шёл бы ты отдыхать, — тихо сказал он. — Загоняешь себя, как тогда, в Ураниуме.

Гедимин тяжело качнул головой.

— Опыты с гзешем. Переберу образцы и займусь.

15 день Лучей, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени

— Ничего себе… — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Можно считать нишу эластомеров закрытой. Никакие скирлины и рядом не валялись.

— Угу, — отозвался Гедимин, мыслями всё ещё погружённый в недавние эксперименты. Гзеши, все три, отработали отлично; самый непрочный, жёлтый, уже превосходил по механической прочности местные образцы и при этом не уступал в эластичности. «Это всё перевезти бы на Землю,» — думал сармат, вспоминая итоги испытаний криостойкости и химической устойчивости. «Очень пригодилось бы.»

Снаружи было темно и довольно тихо, только шуршали подвижные листья далёких деревьев, перекатывались под ногами камешки, и какое-то животное изредка оглашало долину протяжным клёкотом. Гедимин смотрел на складчатое небо, покрывшееся концентрическими кругами приятного синеватого цвета, крайне похожего на черенковское свечение, и периодически косился на подсвеченный дозиметр. Фон был слегка повышен — так, на пару микрокьюгенов. Сармат украдкой сдвинул с виска одну пластину, прислушался к ощущениям — нет, здесь никто не хотел идти с ним на контакт.

— Интересно, — вдруг хмыкнул Вепуат, высмотрев что-то на экране передатчика. — Вон на том краю двухметровый трилобит с хоботком роется в гравии. Посмотрим?

«Трилобит» оказался полутораметровым, но сильно раздутым в толщину — он походил на дирижабль с рядами крыловидных выростов по бокам. Гедимин посветил на него — животное рывком отлетело на пару шагов и там остановилось, уткнув толстый хоботок в гравий. Вепуат пощёлкал пальцем по пластине брони — по наспинному щитку «трилобита» прокатилась волна красноватого свечения, и это была его единственная реакция. Чуть погодя он проплыл ещё несколько метров вдоль обрыва, остановился, свесив хоботок, повисел в воздухе и резко развернулся к шатрам.

— Что-то он ест, — прошептал Вепуат, отложив сканер. — Смотри, утолщение… Да нет. Не ест. Выталкивает.

Что-то раздувало изнутри эластичный хоботок, и животное висело над землёй, дожидаясь, пока предмет выйдет наружу. «Яйца кладёт?» — Гедимин порылся в памяти в поисках информации о летучей фауне. «Или это выделительная система?»

Вепуат еле слышно хрюкнул.

— Возьми сканер!

«Трилобит» уже пролетел десяток метров и повис невдалеке от лаборатории, зарывшись хоботком в гравий. Гедимин покосился на сканер. Тот показывал внутри раздутой трубки округлый предмет, сложный по составу, но простой по структуре и явно неорганический. Через секунду сармат вспомнил, где этот состав и структуру видел, и удивлённо хмыкнул.

— Те камни с пятнами… И у него их ещё десяток под брюхом, — заметил он, глядя на экран. — Странное занятие. Отогнать его?

— Может, он полезный, — качнул головой Вепуат. — Или вкусный. Надо сначала спросить…

Гедимин направил луч сканера на самую густую темноту за шатрами. Рогатый силуэт уже двигался, приближаясь к сарматам, — Калиг сам заметил странную возню у лаборатории.

— Дим-мин, ты меня ищешь? — донеслось из темноты. — Пригаси фонарь, я рядом.

Вепуат быстро щёлкнул переключателем, и Гедимин развернул сканер, стараясь не терять животное из виду — хотя бы на экране. Оно уже почти избавилось от камня и беспокойно покачивалось на реактивных потоках, готовясь к следующему прыжку-перелёту.

— Странный зверь закапывает камни с пятнами, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Это здесь ча…

Прикрыть лицо Гедимин не успел. Он зажмурился, когда падал на гравий, сдирал с плеча плазмомёт и разворачивал защитный экран, но по глазам полоснуло, и теперь он видел только темноту и белые круги. Где-то рядом шипел и побулькивал вскипевший камень, и резкий запах чего-то расплавленного пробивался сквозь респиратор.

— Hasu! — запоздало вскрикнул Вепуат и завозился, поднимаясь с земли. За спиной сокрушённо вздохнули.

— Глаза обожгло? Позвать помощь? Я перед ударом всегда жмурюсь, не подумал, что вы-то не ждёте…

Гедимин смигнул пару раз — круги потемнели и стали тоньше, теперь между ними помещался фрагмент всё ещё различимого экрана. Сигма-лучи «видели» маленький кратер с оплавленным дном и небольшие органические фрагменты — осколки взорванного панциря, всё, что осталось от «трилобита». Поодаль валялись раскиданные пятнистые камни, и Калиг осторожно сгребал их посохом на расстеленный кусок кожи.

— Ничего себе… — пробормотал Вепуат, проводя ладонью по лицевому щитку. — Всё было настолько серьёзно?

— Он давно тут? — спросил Калиг, завязывая края свёртка. — Может, вы видели, где он летел? Он ещё… он останавливался где-то?

Гедимин мигнул.

— Ищешь камни? — он оглянулся на Вепуата; тот едва заметно кивнул — его дроны видели местность лучше, чем наручный сканер Гедимина. — Они тут по кругу зарыты, вдоль всего склона. Вепуат может показать, где…

Из темноты донёсся гулкий рокот — Калиг проговорил что-то на своём наречии, Гедимин даже не все звуки разобрал, но ему стало не по себе.

— Вепу-а найдёт их все? — спросил страж, подходя ближе. — Ни одного не должно тут остаться! Скогны плохо смотрят за холмом. Заставлю их всё тут перерыть!

Вепуат на ощупь добрался до следующего «тайника», поддел когтями зарытый камень и протянул в сторону Калига.

— Их хорошо видно. Всего три с этой стороны и ещё два вон там. А что с ними не так? Мы с Гедимином изучали их — камни как камни. Немного «фонят»…

Калиг вздрогнул всем телом и рявкнул. Вепуат едва успел отдёрнуть руку — камень, выбитый ударом посоха, подлетел на пару метров и упал точно в подставленный мешок.

— Здесь были ещё⁈ Давно?

— Перед прошлой декомпрессией… — Вепуат оглянулся на Гедимина, заслонив весь экран сканера. — Помнишь? Позавчера, выходит…

Сармат кивнул.

— Да, позавчера ты их принёс. Странные камни, не из этой местности.

— Позавчера? — в темноте зажглись багровые огоньки; не сразу Гедимин понял, что они неплотным облаком висят вокруг Калига, цепляясь за его шипы. — Ты их вырыл и… куда положил?

— Они в лаборатории, — ответил Вепуат. — Кроме тех, что сжёг Гедимин. Если нужно, мы отдадим.

— Сжёг?.. — Калиг встряхнулся, и разгоревшиеся было огоньки погасли. — Тогда понятно. В вашей крепости… Да, понятно, почему прилетел лазутчик. В вашей крепости глаза ослепли!

Он забулькал, встряхиваясь всем телом, и Гедимин изумлённо мигнул, поняв, что страж смеётся.

— Вот это везение! — Калиг, запрокинув голову, испустил короткий вой. — Вы ослепили их! Давай теперь соберём последние глаза, и пусть они из своих крепостей таращатся в темноту. Больше ни один лазутчик не сядет на этот холм!

Он взревел, и Гедимин услышал негромкие шорохи и увидел блеснувшее в тусклом луче копьё — Скогны сбежались со всего холма, как обычно, побросав посты. Сармат привычно поморщился. «А ведь казалось бы — они, местные, должны понимать, что опасно, а что нет,» — думал он, выкапывая очередной камень; «лазутчик» зарыл их неглубоко, но невнимательный взгляд их не заметил бы даже при дневном свете. «Это вражеский дрон? Так они должны были его сбить на подлёте…»

— И ещё два с того края, — Вепуат, вынырнув из темноты, протянул ему две гальки. Из-за шатров доносился гневный рёв Калига и приглушённые взвизги Скогнов.

— Кого-то взгрели, — подвёл итоги Вепуат, когда голоса затихли, и снова что-то прошуршало мимо. — Но им, кажется, не поможет. Так себе из них караульные.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Значит, Калиг сбил вражеский дрон? А эти штуки — что-то вроде…

Петля на конце посоха обхватила его руку, выбила из пальцев камни и вместе с ними исчезла в темноте.

— Так-то лучше, — донеслось оттуда. — Пускай глядят друг на друга! Если в крепости ещё есть камни, пусть лежат, только не выносите их из-за стен. Зрячие камни, Бездна их сожри… ясно теперь, как нергоны подгадали время для двойного удара…

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Что видят эти штуки? — спросил ремонтник. — Мы сканировали их — это обычные камни, туда ничего не встроено.

Из темноты донёсся рокочущий вздох. Даже два — второй раздался чуть позже первого. «Навкет,» — Гедимин по привычке приподнял руку в приветственном жесте. «Хорошо бы они вдвоём хоть что-то объяснили. Я уже почти всё понял, но лучше бы — чётко и словами.»

— Смотри за холмом, — проворчал Калиг, чем-то шурша. — Лазутчиков жги на месте! Нергоны совсем потеряли страх… Бездна их сожри, опять натрёт уши, но надо их предупредить. Всех. Придётся надеть…

Гедимин, ошалело мигнув, схватился за сканер, и вовремя — на экране появились очертания широкой лапы, осторожно держащей полукруг с приделанными к нему загнутыми дужками. В выпуклую маску были встроены тонкие пластинки.

— Зажигайте свет, — хрипло попросил Калиг. — Это должно помочь…

«Вот как выглядят местные очки,» — думал Гедимин, разглядывая в свете двух фонарей полукруглую маску из толстой коры. В её нижней части были вырезаны выемки под рельефное лицо Калига, их кромки тщательно выгладили, но видно было, что стражу очень неудобно — и от этих кромок, и от толстых палок-дужек, отодвигающих уши от головы.

— Это даже не линзы, — прошептал Вепуат, присмотревшись. — Просто условно прозрачные стекляшки… Калиг, а из чего эти… наглазники? Работа Скогнов?

Калиг шумно вздохнул.

— Потом обсудим их, Вепу-а. Идём в крепость. Айсиек сейчас там?

…Уцелевшие камни лежали на столе, «глядя» в потолок. Калиг косился на них с брезгливым сопением и время от времени порывался накрыть петлёй-навершием посоха. Гедимин сидел за столом и угрюмо щурился на стража, на обеспокоенного Айзека и на слегка перекошенную ухмылку Гварзы. Новой информации было немного, но в мозг она не лезла — он отчётливо скрежетал при попытке её запихнуть.

«Бред какой-то. Камни-видеокамеры, связанные на расстоянии… кровавые метки… живые дроны-разведчики… видеокамера из куска природного минерала без обработки… Надо же было во всё это вляпаться, мать моя пробирка…»

— Значит, оно тут третий день, — сказал самому себе Айзек, кажется, понимающий больше, чем Гедимин. — С ним уже успели понаставить опытов и пару штук взорвали… Вепуат! Почему я-то об этом узнал только что⁈

Вепуат недобро ощерился. Он тоже выглядел озадаченным, переглядывался с Гедимином в напрасных поисках помощи и косился на стол, откуда его согнали.

— Тебе теперь о каждом моём образце докладывать? Вон там пара ящиков — с какого начинать?

Гварза в раздражении грохнул кулаком о ладонь.

— Хватит ерунды! Вепуат собрал все камни и утащил под экран. Кочевники заметили пропажу связи и послали свою тварь ставить новые «камеры». Это всё понятно. Осталось узнать, кто зарыл тут первые камни… и почему Скогны не пристрелили лазутчика ещё на подлёте.

«Хороший вопрос,» — невесело ухмыльнулся Гедимин, разглядывая странное сооружение на лице Калига. Стекляшки, вставленные в круглые прорези, напоминали обсидиан, и сармату хотелось проверить, фокусируют ли они омикрон-лучи. Он был почти уверен, что ответ отрицательный, но нелепая маска всё равно притягивала его взгляд. От света она защищала неплохо — Калиг спокойно стоял посреди ярко освещённого отсека, вздыхал, трогал места, где грубая кора прикасалась к мелким чешуйкам кожи, но в темноту не уползал.

«Надо бы найти образец такого стекла и переплавить его, убрать мусор,» — думал Гедимин. «Все эти примеси и пузыри видимость явно не улучшают. И сама оправа… Эта штука жёстко давит на чешую. Тут надо что-то эластичное, лежащее параллельно коже, а не упирающееся в неё…»

— Гедимин, перед выездом прикрой лабораторию поплотнее, — распорядился Айзек. — Три купола, непрерывная генерация… можешь четыре выставить — главное, чтобы держалось. На холме соберутся стражи, чужаков не пропустят… и за возможными предателями присмотрят.

— Тут нет предателей, — мрачно отозвался Калиг, потирая прижатую полоску чешуи. — Лазутчиков сюда больше не пропустят.

— Хотелось бы верить, — сдержанно сказал Айзек и повернулся к Вепуату. — Вы тренировались сегодня? На обрыве, со световыми метками?

Гедимин изумлённо мигнул.

— Тут вроде все против, — насупился Вепуат. — Мы и не стали.

— Сходите, разомнитесь, — кивнул ему Айзек. — Ничего долгого не начинайте. Через пару часов нам выходить — как раз отстреляетесь и немного отдохнёте.

За стенами лаборатории всё ещё было темно, но Калиг, покосившись на небо, сразу куда-то заторопился. Отдалённые ночные вопли сменились неритмичным потрескиванием каких-то мелких организмов — может быть, и насекомых. Вепуат остановился у обрыва, спустил оба дрона с плеч и взялся за пульт.

— Думал, у меня что-то с ушами, — криво ухмыльнулся он, покосившись на Гедимина. — Айзек выставляет нас тренироваться, а Гварза молчит, будто так и надо! Ну что, с какой скорости начнём?

— С самой малой, — Гедимин снял сфалт с плеча, взвесил на руках, аккуратно вытянул управляющие стержни — система охлаждения загудела, остужая плазменные камеры. — Нас послали пошуметь. Распугать дикарей. Ну, хорошо, если сработает…

…Мальгес катался по траве, как-тоумудряясь не ломать длинные отростки на хребте. Руниен стоял рядом, сложив руки на круглом навершии посоха и угрюмо сдвинув брови.

— В степи видели жёлтых Джагулов, — сказал он, едва обменявшись приветственными жестами с Айзеком и Гварзой. — Их звери прошли мимо Алвена, но к городу не повернули. Держите оружие наготове. С ним можно управляться одной рукой?

Мальгес перестал кататься, навострил уши и нехотя поднялся на все четыре лапы. Из-за штабеля бочонков выбралась Ауна, догрызая на ходу какой-то хребет.

— Хотелось бы обойтись без дрраки, — мрачно сказала она. — Если зверри-кррепости окажутся у нас на дорроге, прридётся сделать петлю. Но готовы — будьте. Как только нам попытаются пррегррадить путь, срразу стрреляйте. Джагулам нечего здесь делать в дни металла. Они прришли не с добрром.

Айзек оглянулся на сарматов, едва заметным жестом подтвердил её слова и подошёл к Мальгесу.

— Может, нам уже и пора немного пострелять, — пробормотал еле слышно Вепуат. — Вся эта возня со шпионами и шорохи вокруг лагеря сильно раздражают. Не знаю, что там за крепости, но хороший сгусток плазмы…

— Heta! — одёрнул его Кенен, уже положивший ладонь на гребень Мальгеса. Гедимин повторил его движение и недовольно поморщился. «Я готов стрелять. Но надо ещё заметить врага. И вовремя. А глаза у нас будут закрыты. Что за дурацкий способ передвижения⁈»

…Мальгес встряхнулся всем телом, и Гедимин услышал его тревожный крик. Движение прекратилось. Сармат открыл глаза, одновременно перехватывая сфалт, уложенный на плечо, свободной рукой. За розовато-белыми веерами листьев, колышущимися безо всякого ветра, плавно двигался высокий холм. Гедимин видел кольчатый орнамент на его округлых уступах и небольшие пятна, чуть более тёмные, на почти чёрных полосах — ниши, из которых свисали цветные ленты, на фоне огромного холма похожие на тонкие нити. Не сразу сармат рассмотрел под выступами гигантского панциря передвигающиеся лапы. С этой стороны их было пять. Дальше начинался усеянный короткими шипами хвост.

«В высоту метров сорок,» — прикинул про себя Гедимин, глядя, как сбоку от хвоста первого зверя появляется бугристая морда второго. Земля едва заметно вздрагивала от тяжёлых шагов, но ступали существа, при своих размерах и массе, довольно тихо.

— Жёлтые Джагулы, — еле слышно прошептал Руниен, оглядываясь на сарматов. — Как будто идут своей дорогой…

— Незачем им тут ходить в дни металла, — угрюмо пробормотала Ауна и оскалила заметные клыки.

— Обогнём их с хвоста. Если у них хватит наглости напасть… — Руниен крепко стиснул посох и шумно выдохнул. — Оружие наготове!

…Мальгес рявкнул, и Гедимину почудился в этом звуке облегчённый вздох. Он открыл глаза, убрал руку с гребня, разминая онемевшие от долгой неподвижности пальцы. «Сердце Пламени. Добрались.»

Здесь уже было светло; длиннохвостые силуэты мелькали над белыми резными башнями, вокруг перекликались Скогны, выбравшиеся из каменных домов под длинные навесы вдоль дороги. Сармат развернул «щупы» сканера, направляя их на ближайшее складчатое строение. «Собрать побольше сканов. Может, я что-то пропустил…»

— Кто-то навёл их на холм саррматов, — услышал он негромкий голос Ауны. — Не ветрром надуло. Теперрь уже дело пррошлое, но надо прроследить, чтобы о новом лагерре не ррастррепали. Уверрен, что Скогны вне подозррений?

«Вепуат прав. Всё это сильно раздражает,» — Гедимин ускорил шаг, стараясь не прислушиваться к обсуждению — и так было ясно, что ни до чего путного не договорятся. «Похоже, мы не отпугнули дикарей, а привлекли…»

Вскоре и стараться не пришлось — город шумел, заглушая голоса чужаков, со всех сторон шуршало, лязгало, стучало, булькало и хлюпало. Гедимин вертел головой, поводя лучом сканера из стороны в сторону — новые данные были повсюду, только успевай собирать.

«Большие сетчатые клетки для разных тварей,» — он скользил взглядом по длинному сооружению из сетки и палок, подвешенному над рядом поддонов. Сооружение мерно колыхалось — живое содержимое перемещалось вдоль стенок из стороны в сторону. Шары с щупальцами неподвижно висели в воздухе, длинные существа с куцыми крыльями то замирали, то резким рывком отлетали на пару метров, огромные гусеницы ползали по сетке, изредка раздуваясь, подлетая на несколько сантиметров и снова опускаясь. Гедимин поискал взглядом «трилобита с хоботком», но таких тварей здесь не было. У поворота сарматы догнали волокушу, уставленную длинными корзинами с парными ручками; она стояла у обочины, под навесом, и абориген с совком выгребал из поддонов содержимое и ссыпал в корзину. Удобрений, как заметил Гедимин, накопилось немало — животных кормили обильно, но еда их плохо усваивалась.

— … огни на всех башнях четыре дня назад… — услышал сармат сквозь городской шум и немного ускорил шаг, догоняя спутников. «Огни?» — он покосился на верхушки куэннских построек. Странный белый материал блестел на солнце, как и золотистые и серебристые узоры, но никаких огней сармат не обнаружил.

Улица сделала плавный поворот, заходя на новый виток спирали. Где-то рядом работал токарный станок, и не один, но на очень маленьких оборотах; заглянув под очередной длинный навес, Гедимин увидел верстак, за которым устроился Скогн. Рядом с ним стояла корзина, полная тёмно-серых пористых обломков, похожих на куски пемзы. Абориген, насадив просверленный камень на штырь, быстро крутил его, выравнивая поверхность зажатым в пальцах резцом. Привод у «станка» был ножной — ремень и пара педалей; заготовка проворачивалась на пол-оборота то в одну сторону, то в другую, и для работы этого хватало. Абориген за таким же станком по соседству уже снимал готовый каменный шар с вала и, не глядя, протягивал пробегающему мимо подручному. Тот — уже с шаром — добежал до высокой корзины с торчащими из неё штырями, насадил изделие на один из них и нанизал следом коротенькую трубку-разделитель.

«Украшения?» — Гедимин оценивающе взглянул на шары и в недоумении пожал плечами. Ничего занимательного в серых кусках пемзы не было, даже после обточки и просверливания. «Части механизмов? Навряд ли. Слишком хрупкие. Не выдержат ни трения, ни давления.»

Как бы то ни было, кому-то эти камни были нужны — восемь токарей работали, не поднимая головы, и большая корзина постепенно наполнялась. Гедимин хотел посмотреть, что с ней будут делать, когда места не останется, но Мальгес уже отошёл на полсотни метров, и сармат ускорил шаг — и снова приостановился у очередного навеса.

Скогн, оторвавшись от работы, насаживал на костяную, заметно истёртую рукоятку очередное каменное лезвие. Предыдущее, сколотое почти до основания, Гедимин даже не сразу заметил. Ещё через секунду ненужный каменный осколок сбросили в корзину, мастер пинком задвинул её обратно под стол и снова склонился над нанизанным на два штырька куском коры. Возможно, это была древесина, но какая-то неравномерная — два рыхлых пористых слоя по краям пластины и тонкий, но плотный — между ними. Из пластины аккуратно вырезали овальный диск. Она поддавалась легче, чем пемза, да и форма была проще — Гедимин ещё стоял рядом, когда мастер, закончив с одной заготовкой, отложил её и взялся за другую. К нему тихо подошёл подручный, забрал готовый диск и отнёс туда, где на крестовине уже висели цепочки, собранные из таких же предметов. Их попарно соединяли изогнутыми крючками из чьих-то костей.

«И опять — на украшения непохоже,» — отметил про себя Гедимин. Мальгес уже уходил за поворот, но сармат не торопился — в городе с одной крупной улицей сложно было заблудиться. «Заготовки. Надо поискать готовые изделия. Смотри и ищи шары и диски с порами…»

Он даже не успел взяться за сканер — взгляд раньше упал на палатку из сшитых шкур, что-то вроде шатра, выставленного прямо под уличным навесом. Из шатра сочился свет, а рядом свисал с палки плоский кусок выбеленной коры с несложным рисунком — шар, окружённый зубчатым ореолом, похожим на фотографии солнечной короны.

«Что за символ? Свечение или нагрев?» — Гедимин, озадаченно мигнув, заглянул в шатёр и наткнулся на сдержанную ухмылку Скогна. Тот сидел за прилавком среди корзин; от дневного света его закрывали плотные шкуры шатра, но внутри было светлее, чем снаружи. Светились и корзины, и вещи на маленьком прилавке — пористые серые шары и желтоватые пластины.

«Пропитка,» — щёлкнуло в мозгу сармата, и он взялся за сканер, не обращая внимания на тут же нахохлившегося продавца. «Верно. Тот же состав, что в Тикшере мазали на стены… а вот этот — другой, с добавками. И свечение не белое, а красноватое.»

— Yirriti? — торговец выпрямился и залез на приступку; он всё ещё был меньше Гедимина, но уже мог почти не задирать голову. — Yiiresh?

«Верно. Надо взять образец,» — сармат протянул руку к небольшому, десять сантиметров в поперечнике, шару на шпеньке. Свечение образца было холодно-зеленоватым, очень похожим на омикрон-излучение, — видимо, поэтому его задвинули подальше, и был он такой один.

— Yerr?

Торговец, убрав нервный оскал, взял светильник в руки и медленно повертел и покачал его перед Гедимином, потом вынул шпенёк и показал отверстие в шаре. Внутри пропитки не было, и видно было, что структуру камня она не изменила — только распределилась по порам недалеко от поверхности.

«И вот этот белый, эталонное свечение,» — Гедимин осторожно тронул когтем край одной из деревянных пластин. «Они пропитывают пористые материалы. Похоже, слой очень нестойкий, легко стирается. Явно нет сцепки с субстратом — просто намазан и кое-как держится.»

Скогн достал из ящичка на прилавке костяной крючок, подвесил пластину и так, держа на весу, показал Гедимину со всех сторон.

— Ну и где он? — донёсся издалека раздражённый голос Гварзы. Гедимин дёрнул плечом и досадливо сощурился.

— Вот, — он выложил на ладонь обрезок рэссенового прута и протянул Скогну. Тот проворно схватил «железку», сжал в кулаке, обнюхал, прикусил — и показал Гедимину три растопыренных пальца. Сармат мигнул, но полез в карман.

Что-то светящееся с грохотом врезалось в прилавок, подбросив шары и пластины кверху. Гедимин машинально поймал несколько на лету и мягко опустил на подстилку. Скогн сердито взвизгнул, прижимая уши — в шатёр с посохом наперевес вдвинулся Руниен.

Что он сказал, Гедимин, конечно, не понял, но в ушах зазвенело. Руниен посохом прижал к прилавку шар и пластину и, оглянувшись на сармата через плечо, показал торговцу один палец. Скогн что-то проверещал в ответ, указывая отогнутым когтем на Гедимина. Страж сердито фыркнул.

— Торгаши!.. Дим-мин, покажи ему один палец. Пусть их наглость поощряет кто другой, а с вами — нечего.

Гедимин, мигнув, показал Скогну один из средних пальцев. Торговец быстро выдернул из-под посоха Руниена светящуюся пластину и убрал руки за спину. Руниен тяжело вздохнул и произнёс пару коротких фраз. Торговец шевельнул ухом, но не двинулся с места.

— Гедимин, ты тут до вечера останешься? — устало спросил, подойдя к палатке, Айзек. — Куда тебя вечно уносит?

Сармат сердито фыркнул. «Первый раз отошёл, какое „вечно“⁈»

— Образцы, — он кивнул на прилавок и под недовольное хмыканье Руниена показал торговцу два пальца. Пластина тут же легла на прежнее место. Сармат протянул Скогну второй обрезок прута, на пару миллиметров длиннее, подобрал «образцы» и прижал их к груди, сердито щурясь на Айзека.

— Два — за пару дрянных церитов! — Руниен нашёл взглядом Ауну и возмущённо фыркнул. Человекопёс коротко рявкнул в ответ.

— Сказал бы, что надо — купили бы на обрратном пути, — угрюмо сказала она Гедимину. — Ещё что будешь искать? Нет? Тогда идём.

Под скафандр образцы помещались плохо, особенно — хрупкий шар из пемзы; кто-то, поглядев на мучения сармата, молча сунул ему скирлиновый пакет. Гедимин прикрепил его к поясу и пошёл дальше, уже ни на что не отвлекаясь. «Хватит на сегодня равнинных технологий. Эту штуку надо как следует изучить. Возможно, пригодится.»

…Четверо сарматов расселись по креслам в полутёмном помещении древнего завода, — Гедимин ещё с первого раза был уверен, что это именно завод, промышленные корпуса вокруг мощной энергостанции, и с каждым посещением эта уверенность только крепла. За сканеры уже никто не брался; ремонтник по привычке провёл дозиметрию, замерил зашкаливающую «сигму» и притих, вполуха слушая разговор Айзека со старейшиной Кайри и более молодым Скогном и исподтишка разглядывая друзы светящихся кристаллов. Это определённо были нерукотворные объекты, и светились именно они, а не нанесённое на них покрытие (у них и покрытия-то не было), но Гедимин чувствовал, что между ними и светильниками с уличного рынка есть какая-то связь.

— Место было найдено, и так быстро! — Кайри выглядел до крайности довольным. — Вам хватило одного дня. Не удивлюсь, если через месяц там разгорится новое Пламя.

— Если раньше нам всем не придётся бежать, — отозвался Айзек. — Про выбор места вам рассказали. А про нападение на Гедимина и Вепуата? Про зрячие камни у нас под ногами?

Кайри переглянулся со Скогном и сокрушённо вздохнул. Второй абориген отчётливо скрипнул зубами.

— Мы удвоим стражу, — пообещал Кайри.

Гедимин не удержался от хмыканья — и обнаружил, что все, включая старейшин, смотрят именно на него. «Мать моя колба…» — он досадливо сощурился.

— Лучше пришли такую, чтобы с постов не бегала, — сказал он Бронну. — Какая разница, сколько их, если все не работают?

Гварза с протяжным шипением приложил ладонь к лицевому щитку. Айзек беспокойно зашевелился в кресле. Вепуат резко придвинулся к Гедимину и уставился на чужаков, слегка пригнув голову, будто перед прыжком. Ремонтнику стало не по себе.

— Стража не бросала посты, — Скогн поднялся с места и чуть повысил голос. — Все воины сражались в ту ночь. Вепу-а был там и видел это. Так?

— Угу, — отозвался Вепуат, озадаченно мигнув. Мигнул и Гедимин, сперва подумав даже, что Скогн хочет по-быстрому перевести тему.

— Сражались, ага, — согласился он. — Мы с Вепуатом вышли пострелять на обрыве. Специально поодаль, чтобы не мешать. Кто сбежался туда? Охранники со всех постов. У них не было других дел, кроме как таращиться на нас?

— И всегда одно и то же, — пробормотал Вепуат. — Мы говорим со стражами — вокруг толпа Скогнов. Спросили что-то у Скогна — туда же бегут все остальные. И на кой?

Кайри откинулся в кресле, странно жмурясь. Старейшина-Скогн едва заметно улыбнулся, не показывая острых зубов.

— Да, рассказывали о вашей стрельбе на холме, — проговорил Кайри и тоже улыбнулся. — И мы хотели бы на это посмотреть. Говорили, это как огненный шторм и смерч молний из одной тучи… Все пошли бы смотреть, никто не устоял бы. И я надеюсь когда-нибудь это застать. Особенно ночью, когда полыхает вся степь…

Гедимин ошалело мигнул, утратив нить мысли. Айзек снова зашевелился.

— Мы говорим, что лучше бы страже смотреть за степью, — сказал он. — Даже если мы делаем в это время что-то очень интересное. Пока они глазеют, кто угодно подойдёт к холму…

— И будет очень не рад, если не уйдёт оттуда сразу же, — закончил за него Кайри, убрав с лица мечтательную улыбку. — Мы понимаем ваши опасения — и мы утроим стражу на холме. Теперь — идёмте, Хранимое Сердце Кайшу ждёт.

Гедимин поднялся из кресла, досадливо щурясь — он так и не спросил про светящиеся кристаллы и не попытался хотя бы частично прикрыть их от фонового излучения и всё-таки просканировать. «Идиот. Зачем ты влез в их болтовню? Всё равно проку не добьёшься. Это же дикари с волокушами. Привыкли сбегаться толпой на любой грохот и блеск, а ты им про устав дозорной службы…»

У последних ворот Айзек, замедлив шаг, повернулся к Гедимину, молча ощупал его шлем в районе височных пластин, так же молча кивнул и пошёл дальше. Сармат поморщился, но стерпел. «Ладно, сегодня без лишнего… общения. Разве что сами попросят.»

— Кайшу, Сердце Равнины, хранимое и хранящее…

Гедимин вышел на узкую галерею и остановился, прижимаясь спиной к странному белому «бетону». Гигантская живая линза всё так же висела на мерцающих тяжах, посылая светящиеся нити во все стороны. Внутри неё колыхался световой сгусток, сильно похожий по форме на знак радиационной опасности. Прямо под ней, ни на чём не держась, висела ещё одна линза примерно той же толщины, только «сделанная» из прозрачной жидкости. Внутри плавали полностью в неё погружённые посохи стражей; их внутри водяного слоя тоже ничто не удерживало, но они не падали. Озадаченный Гедимин успел насчитать одиннадцать штук, на этом изучение пришлось прервать.

— Повелители лучей, говорящие с Пламенем! Радостно снова видеть вас тут, и так скоро! — по скафандрам сарматов заскользили зеленоватые блики. — Есть хорошие новости для Равнины?

Гедимин озадаченно мигнул, но, прежде чем он открыл рот, Гварза крепко ткнул его локтём под рёбра.

— Место для постройки выбрано, — сказал Айзек. — Вот только названия его мы не знаем. Вепуат, покажи, как оно выглядит сверху.

Разведчик тронул экран смарта, разворачивая объёмную голограмму. Ближнюю к сарматам сторону он затемнил, чтобы гигантской линзе было удобнее смотреть. Гедимин мысленно это одобрил, но подумал, что слишком мало знает об органах зрения Кайшу — может, она вообще не видит голограмм?

По переливающейся поверхности пробежали жёлтые блики, и радиационный трилистник сменился объёмной картой — только какой-то странной, будто растянутой во все стороны и вытянутой вдоль разнообразно переплетённых нитей.

— Долина Эл-лид, — услышал Гедимин голос Кайшу. — Прямо под Огненными горами. Что ж, начинайте там. В этом году у Огненных гор соберётся много червей, Текк’ты не проползут мимо. Скогны-строители, каменотёсы и литейщики уже готовы поставить там свои шатры. Скоро, я уверена, мы увидим новое Пламя в долине Эл-лид…

«Вот и с названием определились,» — глупо, но Гедимину и вправду стало чуть-чуть спокойнее. «Энергостанция „Элид“. Ещё бы понять, как её строить…»

— Я ждала вас не только из-за новостей, — продолжила Кайшу немного погодя. — Много интересного мне рассказали о ваших умениях. Даже нергоны, говорят, сильно удивились, когда Дим-мин призвал воду посреди Сфена Молнии. Он же заставил Сфен Земли зацвести в дни засухи. Мы впечатлены, мастер Дим-мин.

Световые блики сошлись на скафандре Гедимина, и сармат смущённо сощурился.

— Я хочу увидеть, как это делается, — сказала Кайшу. — Покажи свои умения, мастер Дим-мин. Здесь, в моей зале, немало воды. Пусть она потечёт вверх.

Под пристальными взглядами сарматов Гедимину стало не по себе. «Они-то что уставились? Катушек не видели?»

Он глубоко вдохнул, унимая волнение, и достал из карманов обёрнутый ветошью кабель, пару проводов с клеммами и сложенный контейнер для жидкостей.

— Набери сюда своей воды, — сказал сармат, протягивая пустую ёмкость живой линзе. Тут же он спохватился, что конечностей у неё нет, стал быстро прикидывать, как дотянуться до водяного блина в колодце и отщипнуть от него кусочек… и чуть не выронил контейнер, до краёв наполненный водой.

— Зачем там посохи? — спросил Гедимин, скручивая провод в пустотелую катушку и стараясь лишний раз на Кайшу не смотреть — ему было неловко. Установка собиралась быстро, провода не превращались в червяков и не порывались уползти, даже изоляция на кабеле держалась, хоть сармат и не успел его покрыть более стойким гзешем.

— Наполняются силой Пламени, — ответила Кайшу. Её внимательный взгляд Гедимин чувствовал даже сквозь броню, хотя не взялся бы сказать, где у неё глаза. Не услышав продолжения, он хмыкнул, будто что-то понял, и устроился на каменном полу, — сфалт за спиной, провода перекинуты через бедро, контейнер с водой — на полу, слегка придерживается двумя ладонями.

«Посохи упадут, взлетят или останутся висеть?» — мелькнуло в голове за короткий миг, пока сармат тянулся к переключателю. В следующую секунду над краем провала поднялся наклонный водяной конус.

Прикинув объём воды, Гедимин обхватил контейнер ладонями и приподнял его на полметра. Его немного повело вперёд, он напряг спину, чтобы удержаться, и поднял катушку ещё выше. Конус тянулся за ней. Посохи, уже не погружённые в воду, остались висеть в воздухе, но так и не упали.

Конус, дрогнув, начал оседать — медленно, плавно, будто что-то потянуло его в обратную сторону. Гедимин, озадаченно мигнув, прибавил напряжения — вода снова качнулась к нему. Что-то опять на неё надавило, вминая конус внутрь водяного диска. Гедимин покосился на живую линзу, повисшую над ним, беззвучно хмыкнул и щёлкнул переключателем. Конус рухнул, забрызгав стены колодца и каменную галерею над ним.

— Вижу, что уже не интересно, — сармат вынул катушку из воды и начал отсоединять электроды.

Световые пятна пробежали по его броне, сходясь в один яркий блик напротив сердца.

— Не спеши сердиться, мастер Дим-мин, — мягко сказала Кайшу. — Мне только хотелось измерить твою силу. Скажи, кто призывает воду — ты сам, эта штука за твоей спиной или амулет в твоих руках?

Гедимин мигнул. «А она разбирается… Вот теперь попробуй объяснить…»

— Призывает — катушка, — он кивнул на мокрую спираль. — А реактор даёт ей энер… силу для призыва. По отдельности не работают.

Внутри гигантской линзы проплыли отражения «магнитных» катушек. Гедимин задумался на секунду, с помощью чего сама Кайшу могла двигать воду, но тут же оборвал себя на полумысли — в этом странном организме могли формироваться любые структуры.

Блик остановился на свисающих к полу проводах.

— Что это за сила, мастер Дим-мин? Какова её природа?

«Магнитное по… поток электро… разница заря… Sa hasu!» — Гедимин досадливо хмыкнул, перехватил одной рукой электроды, убавляя напряжение до минимума, и щёлкнул переключателем.

— Потрогай.

Между стенками черепа металось что-то про заземление, проводимость разных сред и неатомарную материю. Провода, свисающие с его ладони, качнулись кверху, между электродами пробежала короткая искра, и огромную линзу от края до края наполнило хаотично мигающее синевато-белое свечение. Концы кабеля снова шевельнулись — как будто кто-то их встряхнул.

— Боги! Как тебе удалось залить жидкую молнию в металлические прутики? — послышалось из свечения. — Сначала я подумала, что у тебя тонкие трубочки с затычками. Но они сплошь из металла, и там нет ни единой дырочки. Ты просто смочил концы жидкой молнией? Её не хватило бы так надолго. Как она течёт там, внутри, без отверстий?

Провода снова встряхнула невидимая рука.

— И наружу не капает…

Гедимин ошалело мигнул.

— Оно не течёт, оно перекатывается, — пробормотал он. В мозгу что-то металось, мигало и искрило, и сармат встряхнул головой, пытаясь унять хаос. «А ведь она говорит о какой-то реальной субстанции. О способах обращения с ней. Жидкая молния, мать моя колба… открывай рот и живо спрашивай!»

— Жидкая молния? Что это? Никогда о таком не слышал, — он криво ухмыльнулся и тут же пожалел об этом — теперь его вопросы звучали как дурацкая шутка. — У нас не умеют делать из молний жидкость.

Внутри линзы, от края до края, сверкнули пересекающиеся ветвистые разряды. Кто-то тронул Гедимина за локоть; оглянувшись, тот увидел, как Вепуат встаёт бок о бок с ним.

— В Сфене Молнии её собирают с деревьев. Она вытекает, как сок, — донеслось из пересечения разрядов. — И Хиги пьют её, как воду, чтобы наполниться силой. Кто-то кладёт в неё пористые камни и кору, кто-то заливает в стебли травы. Но внутри металла она не течёт. Не знаю, как ты сделал это, мастер Дим-мин. Видно, у вас, в Тлаканте, своя молния.

Сармат молча кивнул. Айзек щёлкнул пальцем по его наплечнику и быстрым жестом попросил его постоять, наконец, с закрытым ртом, и Гедимин принялся отцеплять провода и раскладывать оборудование по карманам. «Жидкая молния,» — повторял он про себя. «Деревья в Сфене Молний. Те, с антеннами?.. Надо раздобыть эту штуку. Хотя бы пару литров.»

— Хорошие новости, удивляющие вещи… — живая линза снова стала прозрачной. — Приятная встреча, мастера-сарматы. Может, вы хотите говорить о серьёзных делах? Или у вас есть просьбы? И глина, и металл, о котором вы просили, уже лежат в литейнях. Но, может, нужно что-то ещё?

«Глина?» — Гедимин мигнул. «Та самая, экранирующая? В литей… Значит, меня пустят к механизмам Куэннов⁈»

— Жидкая мол… — открыл он было рот, но ему с двух сторон досталось локтями по рёбрам, и он замолчал. Айзек притронулся к нагрудной пластине в благодарном жесте.

— Это большая помощь. Но для нашей работы не хватает ещё кое-чего. И, если оно есть на Равнине, мы хотим его получить.

По стенам побежали разноцветные блики.

— Если оно есть на Равнине, вы его получите, — пообещала Кайшу, и Гедимин невольно дёрнул углом рта. «Тоже любит обещать, не подумав?»

— Нам нужны самые твёрдые камни из Сфена Камня, — заговорил Айзек, загибая пальцы. — Самые вязкие илы из Сфенов Воды и Жизни. Нам нужно то, что не даёт таять льдам в Сфене Льда. И то, что горит или движется, когда чувствует силу Пламени. И ещё — полное ведро жидкой молнии.

Блики замелькали быстрее; у Гедимина слегка закружилась голова, и он уткнулся взглядом в камень под ногами. «Не забыть сказать Айзеку „спасибо“. Вот не думал, что он запомнит и учтёт…»

— Мы будем искать, — пообещала Кайшу. — Но если вы сами пойдёте на поиски — дайте знать. Вам нужна будет охрана в пути, и ещё больше — на месте.

Айзек поморщился.

— Есть способы отогнать нергонов от нашего лагеря? Вокруг бродят то Сагаты, то Джагулы, под ногами валяются зрячие камни… Я пока удерживаю сарматов от вылазок, но терпение уже на исходе.

Гедимин изумлённо мигнул, покосился на Вепуата — тот был удивлён ничуть не меньше. Блики на стенах колодца потускнели и почти угасли.

— Я отодвинула тропы кочевников от вашего холма, но они проложили новые, ближе прежнего, — донеслось из потемневшей линзы. — Я не могу им приказать. На руинах Кьюссы снова видели призрак Нерга — видно, поэтому нергоны так осмелели…

Гедимин и Вепуат переглянулись. Айзек склонил голову — видимо, его такой ответ устроил. «Вылазки,» — мелькнуло в мозгу ремонтника. «Неплохая идея.»

Линза позеленела изнутри, и её свет стал ярче.

— Пламя знает, что вы здесь, — сказала Кайшу. — Оно ждёт, что с ним заговорят. Мастер Дим-мин, у тебя хватит сил?

Гедимин изумлённо мигнул, оглянулся на Айзека — тот болезненно сощурился, но кивнул.

— Может, сразу сядешь? — шёпотом предложил Вепуат, положив ладонь Гедимину на плечо. — Вниз бы не свалился…

— Удержусь, — отозвался ремонтник, прижимаясь спиной к тёплой стене, и поднял руки к височным пластинам. «Меня ждали?» — он едва заметно ухмыльнулся и закрыл глаза. «Zaa seateske…»

Невидимые раскалённые иглы вонзились в виски, резкая боль вспыхнула и тут же отступила. Кровь шумела в ушах, в груди жгло, кожа вмиг покрылась испариной. Гедимин стиснул зубы, глядя на кольцевые сполохи перед глазами. «Что оно пытается сказать?» — с иглами в черепе трудно было даже думать, не то что общаться. Перед глазами на долю секунды мелькнула картинка — панцирь с несимметричными щитками, на каждой пластине открывается светящийся глаз… Сармат встряхнул головой — и зашипел от боли, хватаясь за шлем. Пальцы дрожали, но сдвинуть пластины ему удалось.

— В ядро Юпитера такие разговоры, — прошептал кто-то Гедимину в наушник, и он с трудом открыл глаза. Кожу — особенно на висках — ещё жгло, в груди шевелился раскалённый шар, воздуха не хватало. Кто-то поднёс к его респиратору флягу с водой, и сармат в неё вцепился.

— Пламя говорит со мной, — голос Кайшу зазвенел от волнения, а поверхность линзы подёрнулась ярко-зелёными разводами. — Пламя говорит… оно просит — когда будешь разжигать новое в долине Эл-лид, возьми частицу из Сердца, и новое Пламя будет ярким.

Гедимин изумлённо мигнул — и снова зажмурился от резкой боли в висках.

— Как ты его понимаешь? — прохрипел он, не открывая глаз. — Мне не разобрать ни слова!

— У тебя хрупкое смертное тело, мастер Дим-мин, — донеслось сверху. — Я пропускаю сквозь себя свет всех солнц Равнины. После этого касания Пламени — просто лёгкое дуновение. Тебе нужен отдых, мастер Дим-мин? Ты дойдёшь до купальни?

…Вода, просочившаяся в скафандр, приятно покалывала кожу. Гедимин уже взял пробу и теперь полулежал, откинувшись на бортик и расслабленно глядя на разноцветные огни под сводами древней водозаборной станции. Вверх на пятнадцать метров уходили длинные цистерны, покрытые резьбой; светящиеся кристаллы свисали с их шипов, указывая на тип хранящейся внутри жидкости. Гедимин задумчиво щурился, рассматривая белые стенки. «А вообще, это очень похоже на… конденсаторы. Единую систему конденсаторов. Непонятно только, что и откуда они конденсируют…»

Вепуат с шумом вынырнул из бассейна, слил воду из-под брони и облокотился о бортик, дожидаясь, пока скафандр высохнет изнутри.

— Здесь, похоже, принято лучевую болезнь лечить водой, — еле слышно хмыкнул он. — Ну как, помогает?

Гедимин, оторванный от изучения древнего цеха, недовольно сощурился.

— У меня нет лучевой болезни, — буркнул он. — Обычный фантомный ожог.

— Будто я не видел, как ты с ног валишься, — отмахнулся Вепуат. — Выберемся — прими флоний. Нам тут ещё долго работать.

…После купания фантомное жжение и правда ушло, и на виски больше не давило. Пока сарматы отсиживались в «гостиной» Кайри, Гедимин тайком прихватил со стены кристаллический светильник и просканировал его, прижав к груди и прикрыв рукой от внешнего излучения. В такой заэкранированной «камере» прибор должен был зафиксировать хоть что-то, кроме помех.

Гедимин уже закончил сканирование и поднялся, чтобы повесить светильник на место, когда заметил пристальный и не слишком довольный взгляд Айзека.

— Сканер. Данные, — буркнул он, аккуратно вешая кристаллы на выступающий шип с зазубриной. Ему хотелось сесть обратно и сделать вид, что его тут вообще нет, но, пересилив себя, он снял со стены ещё один светильник, другого цвета. «Чем больше данных, тем лучше.»

— Возвращать не забывай, — вполголоса предупредил Айзек.

— Где продают такие штуки? — спросил Гедимин, собирая экранированную камеру из пластин своей брони. Его уже заметили — можно было не жаться в угол и не изворачиваться, пытаясь согнуть ладонь под двумя углами. Гварза с протяжным вздохом пробормотал что-то о физиках-ядерщиках.

— Навряд ли прямо на рынке, — отозвался Айзек. — Слишком дорого, никто не купит.

Гедимин вспомнил светильники-шары, обмазанные неизвестным составом. «Эти, видимо, стоят дешевле. Наверное, из-за быстрой потери свойств. Обмазка обсыпается… а может, и окисляется, перестаёт светиться. Кристаллы работают дольше…»

— Нас правда пустят в литейни? — вспомнил он — и на время выкинул из головы все светящиеся штуки. — В куэннские цеха? И они работают?

— Что сохранилось, то работает, — подтвердил Айзек. — Да, пойдём прямо туда, и ты всё посмотришь. Только руки внутрь не суй и ничего не двигай. И не донимай местных чертежами. Все чертежи у Куэннов, местные умеют жать на кнопки — и не более.

«Понятно. Как и везде,» — Гедимин кивнул и угрюмо сощурился на резную стену. «И всё не ремонтировалось со времён тех же Куэннов. Сколько там — двадцать тысяч лет?..»

…Здесь были невысокие потолки — всего-то метров пять. Вдоль всего коридора сверху тянулся ажурный жёлоб из несоединяющихся изогнутых шипов. На них повесили светильники, но Гедимин был уверен, что это позднейшее назначение — это не опоры и не подставки, а фрагменты направляющих. Гигантский передающий механизм давным-давно перестал работать, и то, что осталось, было малой его частью, но сармату, пока он шёл к литейням, слышался гул древнего конвейера. Здесь прогоняли большие объёмы сырья — видимо, руду; возможно, по ходу движения её измельчали, а в нижней части коридора стояли какие-то механизмы — или тянулся второй конвейер, и сырьё как-то распределялось между ярусами. Гедимин поймал себя на попытках держаться у стены, на полосе безопасности, до сих пор отмеченной волнистым изгибом пола, как будто древние механизмы ещё работали. «Вот мерещится всякий бред,» — невесело ухмыльнулся он, заставив себя выйти на середину коридора, к другим сарматам, которых, похоже, не донимали галлюцинации. «В прошлый раз такого не было. С „пламенем“ переобщался?..»

На дальнем конце коридора стояли четверо Скогнов с копьями. Сбоку Гедимин заметил какое-то движение, — в нише у ворот что-то блеснуло. «Ещё один охранник, со стрелковым оружием,» — определил сармат. «По две ниши с каждой стороны, расположены несимметрично. У двоих стрелковое, ещё у двоих… хм, может, сканеры? Или генераторы поля? Что-то мелкое и не стреляющее.»

Скогн-сопровождающий вышел вперёд, и по его сигналу воины опустили копья и расступились. Стена зашевелилась — части орнамента на белой поверхности расходились, открывая узкий проход. Из ниши неспешно выбрался охранник, прикоснулся пальцами ко лбу и подошёл к воротам — точнее, к торцовой стене, в которой Гедимину мерещились сомкнутые створки, а другим зрителям — скорее всего, обычный тупик. В руке Скогн держал короткую палку с веточками-отростками, и сармат, разглядев её, удивлённо мигнул — она была сделана из того же белого вещества, что и куэннские постройки. «Как они её вырезали из масси…» — не успел додумать он, как абориген быстрым движением хлестнул палкой по стене, свободной рукой нажимая на выступы орнамента. Белые шипы расцепились, поехали в стороны, — не правая и левая створка, как мерещилось Гедимину, а верхняя и нижняя, каждая — из трёх фрагментов, крупного по центру и маленьких по бокам. «Два — для механизмов, четыре — для рабочих,» — мелькнуло в голове сармата, и он смигнул, отгоняя мысли о давно разобранных и никому не нужных механизмах. В глаза уже бил свет, более яркий, чем в коридоре — Куэнны оставили работающий цех с системами освещения, там не нужно было вешать камешки на шнурках.

— Мастер Шесек, — Айзек слегка склонил голову, приложив пальцы ко лбу, и Гедимин запоздало повторил его жест и заставил себя смотреть вниз, на Скогна-бригадира, а не на древние механизмы, уходящие на пять метров вверх, и не на распределительную систему, нависающую над ними. Но тут и было на что посмотреть — нечасто увидишь Скогна, выбритого налысо.

— Высокий народ, — бригадир Скогнов притронулся ко лбу пальцами двух рук, видимо, в знак особого уважения. Гедимин скользнул взглядом по цеху — среди колонноподобных механизмов не было ни единого живого существа, все три десятка рабочих стянулись к воротам и глазели сейчас на сарматов. Никаких комбинезонов у них не было, даже шлем никто не нацепил — так и пришли в обычной многослойной одежде, сверкая выбритыми ото лба к затылку гребнями. Гедимин надеялся увидеть хотя бы перчатки — ну ладно, пускай снятые и подвешенные на пояс, но, похоже, Куэнны не успели втолковать Скогнам правила техники безопасности. Всё, чем их снаряжение отличалось от того, что носили охранники на холме и охотники на летучую дичь, — сармат не увидел болтающихся подвесок и бус, а те, что нашлись, были натуго примотаны и пришиты к одежде. «Ну, хоть что-то,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Может, у них лёгкие из чистой рэссены, а кожа — как крейсерная броня.»

— Обычный груз ещё не готов, — сказал Шесек, слегка шевельнув рукой; по его жесту рабочие кинулись вытаскивать из обширной ниши какие-то корзины. — Здесь особый малый груз, о котором нас просили.

Скогны вручили ему плотно сплетённую корзинку в половину его роста; Шесек, удерживая её одной рукой, откинул крышку и показал сарматам вставленные внутрь стебли тростника с выжженными клеймами.

— Гедимин, проверь и пересчитай, — сказал Айзек, отступив в сторону. Сармат озадаченно посмотрел на него. Все ждали, будто так и было нужно, и он, едва заметно пожав плечами, опустился на пол перед Шесеком и взял у него корзину. Ладони тут же слегка потянуло вниз, и Гедимин мигнул — этот «особый груз» весил не меньше килограмма. Сармат увидел на стеблях тростника знакомое клеймо — «каплю с ветками» — и его сердце пропустило удар. «Ипрон⁈»

Гедимин вытряхнул на ладонь все слитки и сжал их, боясь выронить. Толстые десятисантиметровые палочки были отмечены на торцах тем же клеймом. Пять золотистых, пять — из серебристо-зелёного металла, — всего пятьсот граммов ипрона и столько же — местного кеззийсодержащего сплава. Сармат провёл пальцем по каждой из них и медленно улыбнулся. Ему не нужен был анализатор, чтобы узнать ипрон — даже здесь, на Равнине.

— Тут ещё груз, который мне передали для вас, — сдержанно сказал Шесек, с явным пренебрежением указав на бочку в углу. — Обычно мы здесь такого не держим. В городе есть кому возиться с грязью. Только из уважения к высокому народу…

Айзек постучал пальцем по наплечнику Гедимина, и сармат обнаружил, к своей досаде, что так и сидит на полу у брошенной корзины и перебирает тонкие слитки.

— Золотистая глина. Будешь смотреть?

Эта бочка — обыкновенный обрубок складчатого дерева, минимально обработанный с торцов — была выстлана изнутри чем-то вроде мешковины, и уже в мешок до краёв набили вязкой грязи. Сверху она уже подсохла; Гедимин увидел на жёлтой надтреснутой корке золотистые блёстки-вкрапления.

— Это оно? — шёпотом спросил он у Айзека. — Такой она и должна быть? Что я могу проверить, если в жизни её не видел⁈

«Видел,» — тут же щёлкнуло внутри черепа, и сармат вспомнил обсыпающиеся комья глины в цехе разгрузки. Этим веществом были обмазаны и бочонки Броннов, и рудные шары Текк’тов, — ирренций доставляли в Ураниум заэкранированным, со всей возможной биологической защитой. «Там она уже не блестела,» — подумал Гедимин. «И, скорее всего, не экранировала. А здесь… посмотрим.»

— Мы заберём всё это, мастер Шесек, — пообещал Айзек, и бригадир убрал недобрый оскал. — Ещё одна просьба, если ты помнишь…

Шесек резким жестом согнал рабочих с дороги и махнул рукой в сторону цеха.

— Смотрите.

Гедимин закрыл бочку с глиной и развернулся к рядам изжелта-белых башен. Они стояли неподвижно и тихо, не вращались и не гудели, элементы узоров на их поверхности никуда не смещались, — но всё-таки это были механизмы, и ни одна деталь, внутренняя или внешняя, не была приделана к ним просто так. За бугристым, с глубокими симметричными вмятинами потолком угадывалась сложная система — какой-то распределитель сырья. Сами «печи» отчётливо разделялись на три фрагмента — широкий, сужающийся книзу верхний, покрытый шипами и явно упрочнённый средний и снова расширяющийся нижний, с какими-то створками, лючками, задвижками, издалека похожими на сложный резной орнамент. С шипов свисали ленты — на одних печах они были красными, на других — белыми, и белых было гораздо больше.

«Загрузка — плавильная камера — опока?» — Гедимину хотелось потрогать «печи», подвигать затворы, но он вспомнил предупреждения Айзека и убрал руки за спину. «Сверху — загрузочный конвейер. Интересно, как им сейчас пользуются? Лазят с бочками на потолок?»

— Как всё это работает? — спросил он у Шесека. Бригадир Скогнов, до того тихо стоявший у входа в цех, довольно ухмыльнулся.

— У вас нет таких литеен, верно? Она всего одна. Последний дар Куэннов. Даже вам, высокому народу, такое не построить. Это мы отбили её у Джагулов!

Гедимин молча стоял и ждал, когда начнётся полезная информация — и Шесек, потратив ещё полминуты на хвастовство, перешёл к разъяснениям.

— Видишь огромного белого червя? — Скогн указал на покрытую шипами наклонную трубу, упирающуюся в потолок между «печами». Её нижний отрезок, плавно изогнутый, лежал на подпорках из коротких шипов; Гедимину показалось, что когда-то он мог двигаться вверх и вниз, но с тех пор раздвижной механизм намертво заклинило.

— Мы кладём руду ему в пасть, — продолжал Шесек, жестом отгоняя рабочих, кинувшихся было к «червю». Руды у них не было — возможно, они хотели залезть на трубу и попрыгать на ней, а может, встать распоркой в «пасти».

— Тогда он говорит с печами, — Скогн указал на ряды толстых колонн. — И мы смотрим, какая из них ему ответит. Она отвечает и говорит уже нам, чего от этой руды ждать — что там есть, и сколько чего. И тогда мы выбираем, что из этого нам полезно. Вот здесь, внизу…

Он ткнул когтем в сторону ближайшей печи и её нижней камеры.

— Здесь есть пустые места. Туда можно класть вещи. Литейня повторит их в точности, по любой форме, и столько, на сколько хватит металла. Вот, смотри…

Он отцепил что-то от своей одежды и, подвесив на отогнутый коготь, протянул Гедимину. Сармат мигнул. Там висела ажурная подвеска — симметрично деформированная сфера со сложными выступами, отлитая из рэссены, прозрачная насквозь.

— Так теперь никто не умеет, — с сожалением сказал Шесек. — Только эта литейня по формам Куэннов. Их тут мало осталось.

Гедимин молча покачал головой. Он пытался сложить картину из тех данных, что на него только что высыпались. Да, описание было вполне внятное — для существа, которое умеет только нажимать кнопки и двигать рычаги. Но какие процессы за ним стояли?

— Ты хорошо рассказал, — медленно проговорил он. — Но я плохо понял. Надо посмотреть, как оно работает.

Шесек широко ухмыльнулся, прикрыв ладонью зубастую пасть, и вскинул руку с отогнутым кверху когтем. Рабочие ответили радостным верещанием.

— Она будет работать долго, — сказал бригадир. — Но я разрешу вам всем всё время стоять тут. Говорят, вы умеете выплавлять рэссену? Тогда посмотрите, как её плавим мы.

Он коротко вскрикнул, щёлкнул когтем, и Скогны рассыпались по цеху. Сбоку открылась длинная ниша, из неё тут же вытащили волокушу с бортиками, заставленную тяжёлыми на вид бочками, и четверо аборигенов поволокли её к наклонной трубе. Гедимин болезненно сощурился. «Хоть бы здесь приделали к тачке колёса! Нет, надо что-то с этим делать…»

— Пойдём? — услышал он тихий шёпот за спиной — Гварза обращался к Айзеку. Тот недовольно хмыкнул.

— Оставить их тут одних? Ты же сам понимаешь…

Гедимин хотел обернуться и показать командирам кулак, но Скогны начали разгружать бочки, и сармат мигом забыл о чужих переговорах. Аборигены управлялись с каждой ёмкостью втроём, и так быстро, что Гедимин едва успевал мигать. Вот волокушу развернули, перекидали в «зев червя» содержимое двух последних бочек, и один рабочий потащил порожнюю тару к открытой нише. Двое Скогнов налегли на шипы по бокам трубы и тут же отскочили подальше. «Пасть» закрыли смыкающиеся заслонки, и по трубе снизу доверху прошла световая волна. Гедимин пытался высмотреть отдельные светящиеся элементы, но их не было — сам белый «фрил» горел изнутри.Бригадир вскинул голову, сармат проследил за его взглядом и увидел, как под потолком пульсируют световые кольца. Над каждой башней, увешанной красными лентами, загорелся красноватый свет; там, где висели белые ленты, не шевельнулось ничего.

Шесек ткнул когтем в одну из ближайших печей и громко взвизгнул. Свет уже погас почти везде, только над этой «башней» горящее кольцо из красного стало золотистым. По её «стенам» побежали световые полосы. Они замерли, быстро меняя цвет, — широкая изжелта-зелёная снизу, белая чуть выше, ещё более тонкая синяя — над ней… Гедимин насчитал полтора десятка и дошёл до самых тонких, едва различимых ободков, когда Шесек подошёл к печи вплотную и всунул пальцы в выемки орнамента. Две заслонки скользнули в стороны, мгновенно втягиваясь в конструкцию, и сармат увидел гладкую поверхность, покрытую световыми пятнами. Цвета у них были те же, что у колец, обхвативших печь, и Шесек, быстро оглянувшись на чужака, отцепил от одежды раздвоенную рогульку из белого «фрила» и прижал к синему пятну. Поверхность растаяла; за ней была ярко подсвеченная ниша.

«Цветовая кодировка… чем-то похоже на блики на защитном поле, но цвета другие,» — думал Гедимин, глядя, как один из рабочих почтительно передаёт Шесеку ящичек. Внутри было короткое широкое лезвие из синего металла — не то нож, не то наконечник копья. Шесек на мгновение приложил к его плоской части костяшки пальцев, что-то пропел и сунул наконечник в нишу. Свет погас, и створки сомкнулись.

— Она работает? — спросил Гедимин через пару минут, так и не найдя на резной колонне никаких индикаторов температуры, давления или вибрации. Работающая печь ничем не отличалась от остальных, даже от тех, что были отмечены белыми лентами.

— Долго, я же говорил, — с явным неудовольствием отозвался Шесек. Может, он и видел на башне какие-то индикаторы — смотрел он на неё, не отрываясь, но близко не подходил. «Они умеют только запускать. Больше ничего,» — подумал Гедимин, и ему стало не по себе. «И… похоже, несчастные случаи тут бывали. Близко стоять никто не хочет.»

— Что означали другие цвета? — спросил он.

— Ненужное, — коротко ответил Шесек, глядя только на печь. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Бывает, что в руде два нужных металла?

— Бывает и больше, — отозвался бригадир.

— Здесь несколько ниш для образцов? — Гедимин хотел притронуться к основанию печи, но вовремя остановил руку. — Сколько всего?

Шесек на долю секунды перевёл взгляд на него.

— Я видел три. Старый мастер однажды — четыре. Были бы хорошие руды. Места для всего хватит.

— Как разобрались, какой цвет к чему? — спросил Гедимин. — Куэнны оставили указания?

Он не успел дать волю надежде — Шесек ответил раньше.

— Смотрели. Пробовали. Разобрались. Это старые мастера, ещё после войны. Мне уже всё показали.

«Всё, что вам нужно,» — мысленно поправил его Гедимин. «Вы и половину веществ не используете. Но это здорово, что вы разобрались. Я вот никак не могу.»

— Печи делают только чистые металлы? Могут делать сплавы? — спросил он — и заметил, что рабочие, разбежавшиеся было по литейне, снова стянулись к бригадиру и глазеют на чужака. Понимают ли они чужой язык, Гедимин не знал, но уши у всех были приподняты — что-то они слушали и как-то воспринимали.

— Это потом, из чистых слитков, — отозвался Шесек, ещё на секунду оторвав взгляд от печи. — Они делают лучшие сплавы.

— Так вы делаете фли… мифрил? — Гедимин с трудом вспомнил, как Айзек называл зеленоватое «серебро». Шесек шевельнул ухом.

— Что ты назвал? Я о таком не слышал.

Гедимин недовольно сощурился — похоже, то, что он вспомнил, было земным термином, и, конечно, Скогны его не знали.

— Зелёный металл, — он положил ладонь на корзину, уже прикреплённую к его поясу. — Тот, что вместе с жёлтым. Это сложный сплав — из чего его делают?

Шесек поднял на него озадаченный взгляд. Рабочие зашевелились, переглядываясь и навостряя уши.

— Thelen — не сплав, — сказал бригадир. — Для него нужна хорошая руда. Прочнее рэссены, но плохо ковать. Это чистый металл, не сплав.

Гедимин мигнул.

По наклонной трубе пробежали волны красного света, и по резкому окрику бригадира четверо рабочих кинулись к ней. Снова вытащили волокушу, вставили в закрытую «пасть» бочку, подперев её чуркой, вдвоём ухватились за боковые шипы-рычаги, и сармат услышал шелест — в подставленный контейнер высыпались какие-то мелкие твёрдые чешуйки.

— Шлак? — спросил Гедимин.

— Шлак, — подтвердил Шесек, впиваясь взглядом в нижнюю часть печи. — Металл уже чист. Обретает форму. Будет остывать.

Кенен Гварза с тяжёлым вздохом переступил с ноги на ногу.

— Айзек, мы тут заночуем?

Айзек шагнул вперёд, тронул Гедимина за плечо, слегка наклонил голову перед Шесеком.

— Нам пора, мастер. Мы все тебе благодарны.

Гедимин недовольно фыркнул.

— Вы идите, я досмотрю, — он двинулся было вперёд, но Айзек крепко взял его за плечо.

— Что ещё ты хочешь тут увидеть? Много одинаковых отливок? Ещё не заметил, что весь процесс закрыт?

Раздался странный костяной стук — мастер Шесек щёлкнул отогнутыми когтями.

— Я могу открыть для него. Все отливки уже внизу, их можно видеть. Там горячо, но — вы не боитесь жара?

Гедимин стряхнул руку Айзека и шагнул к печи.

— Мы не боимся. А ты будь осторожней. Эти ваши тряпки хорошо горят.

Шесек быстро подпёр нижнюю челюсть кулаком и едва заметно затрясся. Рабочие зафыркали — похоже, Гедимин сказал редкостную чушь. Бригадир, прекратив смеяться, прикрикнул на них и сам подошёл к печи.

— Жди, — он отцепил от бокового шипа пристёгнутые к нему рукавицы с крагами. Один из рабочих протянул ему клок мокрого волокна, и Шесек прикусил его передними зубами. Пальцев у рукавиц было четыре; для отогнутых когтей, бесполезных в работе, оставили выемки с жёсткими вставками.

Гедимин пристально следил за Шесеком и вроде бы запомнил, куда тот тыкал пальцами, но секунду спустя не нашёл среди витков орнамента этих элементов — они как будто переползали с места на место по облицовке печи. Заслонки разъехались — в этот раз вверх и вниз, и сармат увидел полость, залитую доверху вязкой золотистой массой. Она слабо светилась, и на руку Гедимина дохнуло горячим ветром. Внутри, как в плотной смоле, висели, не соприкасаясь друг с другом, раскалённые докрасна отливки. Непонятная жёлтая жидкость удерживала их, не давая им ни погружаться, ни всплывать; горячий воздух дрожал вокруг неё, но сармат не видел следов испарения — странное желе было более тугоплавким, чем рэссена.

— Fauw! — прикрикнул на него Шесек, и Гедимин, замигав от изумления, так и остановился с протянутой к зеву печи рукой. Створки сомкнулись.

— Огромный жар, — Шесек укоризненно посмотрел на сармата. — Знаешь, как плавится рэссена. Зачем лезешь⁈

Гедимин виновато опустил взгляд. Пальцы ещё чувствовали жар золотистого «желе» и красного металла под ним.

Шесек не спеша снял рукавицы, выплюнул мокрый комок волокна; ему принесли воды прополоскать рот. Гедимин смотрел на печь. Если там и были температурные датчики, никаких табло снаружи не приделали. «Видимо, в самом конце процесса включится какое-нибудь оповещение. Замигает или завоет…»

— Печи переплавляют любые руды? — спросил он. — Могут выделить любой металл? Даже ирренций?

— Живой металл, — еле слышно «перевёл» за его спиной Айзек. Шесек широко ухмыльнулся.

— Это куэннские печи. Куэнны любят живой металл. Мы — не очень. Но выплавить можно.

«Выделение редкоземельных,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Высокопрочные сплавы. Изделия любой формы. Если бы разобраться, как эта штука работает…»

— Если накидать туда разных летучих червяков, — медленно проговорил он — трудно было думать о нескольких вещах одновременно, — всяких шкурок и нужных камней… эти печи сделают гзеш?

По литейне прокатилось дружное фырканье, а за ним — тявкающие звуки, — рабочие расхохотались. Пару секунд Шесек мелко трясся, подпирая кулаком дрожащую челюсть, потом вскинул голову и гневно взвизгнул. В цехе стало тихо.

— Гзеш? Нет, конечно. Это литейня, а не котёл, — сдержанно ответил бригадир. Гедимин почувствовал чужую ладонь на своём локте — кто-то настойчиво тянул его назад.

— Мы уходим, мастер Шесек, — сказал Айзек, жестом приказав ремонтнику закрыть рот. — Спасибо, что показал нам всё.

— Мы служим одним богам, — Шесек поднял над головой кулак с оттопыренными когтями и слегка усмехнулся. — Приводи своих товарищей, когда захочешь. Вы здесь не мешаете.

…У Гедимина было два страховочных троса, ещё одним поделился Вепуат. Айзек, не вмешиваясь, молча наблюдал за сооружением «рюкзака» для бочки с глиной. Гварза вполголоса обсуждал что-то со старейшиной Кайри — или с другим седым Бронном, знающим земные языки так же хорошо. Гедимин, механическими движениями переплетая и скрепляя тросы, думал о куэннской литейне.

— Айзек, — он проверил прочность самодельных лямок и поднял взгляд на сармата. — У тебя есть образец той жёлтой жижи? Вы с Гварзой, наверное, брали пробы…

Айзек со странной усмешкой качнул головой.

— Мы с Гварзой её сегодня впервые увидели. Шесек никогда не открывал печь в разгар плавки.

Гедимин мигнул.

— У него даже спецодежда есть…

— Ну да, я видел, — кивнул Айзек. — Это явно отработанный процесс. Но вот при нас он этого не делал. Чем-то ты зацепил его, атомщик.

Гедимин смущённо хмыкнул.

— С чего ты взял? Он просто хотел показать любопытный этап работы. Раз всем было интересно…

Айзек еле слышно хихикнул.

— Всем было интересно. Но печь изнутри показали только тебе. И ты об этом даже не просил. Может, Шесек узнал в тебе ремонтника? Тут ведь много нерабочих печей…

Гедимин досадливо сощурился.

— Я видел. Пусть зовёт Куэннов, это их печи. Я там ничего не понимаю… Слушай, а откуда все рабочие знают наш язык? И Шесек… Он крикнул мне «fauw!». Это ты его научил?

Айзек покачал головой.

— Это не простые рабочие. Жрецы ушедших богов. Им положено.

Гедимин мигнул.

— Что значит — не рабочие? Они ведь литейщики?

— Ну да, так здесь принято служить забытым богам, — пожал плечами Айзек, глядя на озадаченного Гедимина прозрачными глазами. — Оживлять то, что они оставили. Шесек считает нас своего рода коллегами. И тебя он, кажется, выделил особо.

Сармат сердито фыркнул. «Дикари! Лучше бы сшили спецодежду. Вата в пасть вместо респиратора, — хорошо, что Вольт этого не видел!»

— Пусть его, — буркнул он. — Я о другом. Ты выучил местные языки. Надо и мне. У тебя остались конспекты?

Айзек покачал головой.

— Я не учил их, атомщик. То есть — не так, как обычно. И жрецы не учили наш. Есть одна куэннская штука — что-то вроде сканера мозга. Выжигает прямо по нейронам любую информацию.

— Что⁈ — Гедимин придвинулся ближе вместе с креслом. — По зрелому мозгу? И не стирает старую память?

Айзек едва заметно поморщился.

— Есть вероятность. Тем более — при работе с малознакомыми видами. На Скогнах у них тут всё отработано веками, а вот на сарматах… Кенен тогда серьёзно рискнул. У меня, второго, риск был поменьше. Но… я бы не хотел отправлять туда новых подопытных.

Гедимин пристально посмотрел ему в глаза — радужка Айзека немного потемнела, сармат и правда был встревожен. «Он не врёт про сканер. Такая штука есть. И она, похоже, здесь. В городе…»

— Этот сканер — тут? Не у Куэннов? — уточнил он, подавляя волнение. — И можно его применить?

Айзек резко качнул головой.

— Нет, атомщик. Твой мозг нам нужен целым. Переводчики тут найдутся. А если сканер затрёт тебе память… — он, не договорив, выразительно сощурился.

Гварза с тяжёлым вздохом поднялся из кресла и остановился над сарматами.

— Давай выбираться отсюда, Айзек. Пока этот полоумный не нашёл себе приключений. Мне уже неспокойно.

Гедимин гневно фыркнул, выпрямляясь, но Айзек резким движением вклинился между ним и Гварзой.

— Выбираемся, — спокойно сказал он. — Гедимин, не забудь глину. Тебе с ней ещё работать.

…Золотистое вещество и впрямь вело себя как глина — размокало в местной воде, превращаясь в жёлтую муть, и легко мялось в ладонях. Гедимин думал найти в нём примесь ипрона; какой-то металл там и вправду был, но гораздо более лёгкий и, похоже, не такой редкий. Айзек забрал часть глины для скармливания Би-плазме; Вепуат, просканировав её, сказал, что минеральная основа смешана с жирноватой органикой — возможно, илом. Гедимин взял для работы полукилограммовый ком и теперь задумчиво разминал его. «Окисление-восстановление, высушивание, обжиг… да, проверить на экранирующие свойства. Во всех трёх видах.»

— Как мы будем делать из неё экраны? — в этом же направлении двигались и мысли Вепуата, и он даже выбрался из-за стола, чтобы заглянуть в бочку. — Обмазыванием, или наобжигаем плиток и положим их внахлёст?

Гедимин пожал плечами.

— Проверим, как будет лучше. В любом случае — скафандр из керамики делать неудобно.

Он раскатал комок глины, нарезал на одинаковые плитки и положил сушиться на край стола. «Долгий процесс, но к утру дозреет,» — сармат расстелил сверху сырую ветошь. «Когда машина поедет — прижать, чтобы не перекосилось. Куда бы датчики пристроить?..»

Глина осталась сохнуть под ветошью и без датчиков; этот процесс должен был идти предельно медленно, и поторопить его Гедимин не мог. «Древние материалы. Вечно с ними проблемы,» — он неприязненно сощурился, отворачиваясь от сырых плиток. «Займёмся чем поновее. Как там ипрон, измельчился?»

В печи уже ждали своей очереди тонкие пласты трёхцветного гзеша, нагретые почти до оплавления. Гедимин до хруста размял пальцы. «Композиты. Давно не делал композитов. Нудная работа. Ладно, был бы прок…»

Ещё пару часов ему было не до посторонних мыслей и пробегающих по отсеку сарматов и чужаков. Работа шла медленно — подложка, слой эластомера, нагрев, напыление, ещё слой, уплотнение, нагрев, напыление… Три одноцветных образца с ипроновой пылью, три одноцветных с мифрилом, двуцветные и трёхцветные с жёсткими прослойками… В печи дозревали ещё шесть образцов — гзеш, равномерно перемешанный с металлической пылью. Гедимин надеялся, что хотя бы этого количества хватит, чтобы он начал «чувствовать» новый материал и как-то судить о его свойствах. Пока он ничего не мог сказать — ни о прочности ещё не изготовленных образцов, ни об их радиозащитных свойствах, только надеялся, что напыление ляжет прочно, а слои не разойдутся.

На четвёртом часу возни с композитами (Гедимин как раз отправил остывать предпоследний лист металлизированного гзеша и ненадолго откинулся в кресле, прикрыв глаза) кто-то поставил перед ним на стол флягу с водой. Сармат озадаченно мигнул и поднял усталый взгляд на Айзека.

— Ты бы отдыхал хоть иногда, — со слабым укором сказал тот. — Плечи ещё не свело?

Гедимин снова мигнул, шевельнул лопаткой — и с досадой обнаружил, что в спине что-то неприятно тянет. «Совсем размяк, хуже „мартышки“. Сказал бы мне сейчас Линкен…»

— Много времени потеряли, — буркнул он. — Надо навёрстывать. Доделал композиты и сплав. Остынут — сяду с облучателем. Если получится нормальный металлизированный…

— Из местного сырья? — Айзек придвинулся ближе, разглядывая пласты гзеша. Они так и не сменили цвет — ни после нагрева, ни при смешивании с металлической пылью.

— Местный скирлин… Да, это будет неплохо. Проверь потом, что там с криостойкостью. И — мне на биопроверку. Всё, что сочтёшь пригодным к использованию. Без биопроверки никак.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Что с руками у Гварзы? — он вспомнил об эксперименте с лентами, за ходом которого никак не удавалось проследить. Айзек ухмыльнулся.

— Пока целы. Я за ним слежу. Ещё пара недель, и можно будет считать твой «скирлин» безвредным. Если, конечно, всё-таки не пойдут язвы.

«Можно было найти для таких опытов какого-нибудь филка,» — думал Гедимин, недовольно щурясь. «Хотя бы не рисковать одним из четвёрки… А выходит, Гварза склонен к опытам на себе. Не знал…»

— А что Би-плазма? Не отравилась?

Айзек хмыкнул.

— Не смогла прожевать. Но это и к лучшему. Я ещё проверю съедобность этого вещества для местных бактерий. Но это уже после переезда. Закопаю там на холме фрагменты с указателями и бочонок с водой…

«Да, переезд,» — Гедимин с трудом вспомнил, как называется та местность. «Скоро стройка. Без чертежей, без материалов…»

— Когда поедем? — спросил он, помрачнев. Айзек придвинул ближе флягу и погладил сармата по плечу.

— Не раньше восхода. Ты отдохни как следует. Через пару дней соберутся Текк’ты — и вот тогда работа пойдёт.

16 день Огня, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — долина Элид

Гедимин услышал тихое шипение, резко развернулся к Вепуату и сердито фыркнул — коготь разведчика, которым он пробовал на прочность ярко-малиновую пластину, раскалился докрасна, и «ткань», в которую он утыкался, ожидаемо начала оплавляться и проседать. Вепуат, увидев кулак Гедимина, проворно отдёрнул коготь и отключил нагрев.

— Естественно, он плавится, — сармат сердито сощурился на «испытателя». — Ты его на плавкость проверяешь?

— Тихо, тихо, — Айзек досадливо поморщился и перевёл взгляд на Гварзу — тот задумчиво давил пальцем на свободный угол пластины, будто хотел нащупать под ней стол. — Что скажешь?

Гварза сжал угол в пальцах, резко вывернул и, с силой оттянув и едва не сдёрнув лист материала со стола, отпустил его и нехотя кивнул.

— Прочный. Работал с рэссеной? Есть расчёты по пропорциям?

Гедимин молча положил на стол обрывок бумаги — итоговые формулы, наскоро переписанные с исчирканного листа. Хотелось выпрямиться, упереться руками в потолок и потянуться, разминая мышцы. Он уже не помнил, сколько часов провозился с эластомерами — смешивая, нагревая, склеивая, остужая, засовывая под облучатель и пытаясь разорвать… Перед Айзеком, Гварзой и пролезшим к столу Вепуатом лежали итоговые образцы — основная ткань, уплотнители, защитные пластины.

Айзек заглянул в листок вперёд Гварзы, быстро прочитал и весело хмыкнул.

— И опять умножение на двадцать? Что-то всё-таки непросто с этим числом… Почему именно двадцать? Это же, вроде как, из опытов с ипроном, а у тебя тут рэссена.

— Сначала проверил на ипроне, — отозвался Гедимин, глядя в стол. Почему он использовал именно такую пропорцию — атом металла на двадцать молекул эластомера — сармат и сам не мог объяснить. Опробовал он её для начала на ипроне — это было правдой, и результат ему понравился. Но как с ипроном связана рэссена, у которой совершенно другие свойства, Гедимин даже не брался объяснять — «Работает, и ладно.»

Гварза недовольно поморщился.

— Для ипрона не годится, — он когтем отчеркнул одну из строк. — Слишком большой расход. С рэссеной делай, что хочешь. Но для ипрона и мифрила — только напыляемый слой, никаких сплавов.

— Да, верно, — кивнул Айзек, перечитывая результаты опытов. — Расход большой, а экранирующие свойства… Да, напыление лучше — с любой стороны.

— Только я его больше делать не буду, — мрачно сказал Гедимин, пытаясь расслабить пальцы — от долгой возни с микроскопическими слоями руки свело по локоть. — Тащите из Ураниума станок.

Кенен Гварза отцепил образец от стола, выкрутил его, держа за оба угла, снова бросил на стол и взялся за сканер — проверять, как пережили испытание внутренние слои металла. Гедимин следил за ним настороженно, но без раздражения — в этот раз Гварза был занят делом, а не придирался на ровном месте.

— Да, мы займёмся, — рассеянно кивнул Айзек, прикидывая что-то в уме. — Я заберу образцы для Маккензи, там ещё раз обсудим… Сходи разомнись, атомщик. И Вепуата с собой прихвати.

Снаружи медленно светлело, и уже можно было отличить камень от растущей на нём травы — Гедимин просидел над композитами ночь и пол-утра. Он оперся руками о борт бронехода и до хруста потянулся.

— Ну вот, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Теперь у сарматов на нашей станции будет униформа. Одной проблемой меньше.

Гедимин угрюмо сощурился — ему было не до веселья.

— У нас ни станции, ни сарматов. Куда уж тут без униформы…

Он оттолкнулся от рыхлого гравия и перемахнул на крышу фургона. Посадка вышла мягкой — внутри, скорее всего, ничего не услышали. Гедимин довольно хмыкнул и прыгнул вниз, на лету уходя в кувырок, и покатился по склону, отталкиваясь пальцами и считая секунды до торможения. Затормозил он у обрыва, по локоть загнав руку в гравиевый слой и разметав вокруг мелкие камешки. Дышать стало немного легче.

…Переборка, разделяющая два отсека, была слегка отодвинута, и с той стороны, похоже, наблюдали — не успел Гедимин подойти к столу, как в отсек выбрался Айзек.

— Мы разметили тут пару схем, — сказал он, протягивая Гедимину передатчик с горящими над ним голограммами. — Это лёгкий комбинезон, а это — утяжелённый, по типу пехотной брони. Посмотри, конструкция удачная?

Гедимин пожал плечами.

— Сделай и примерь, сразу увидишь… Стой. Пехотная броня?

В груди неприятно кольнуло. «Это не для войны,» — успокоил себя сармат. «Для защиты. Тут же всякое бывает. Нет, из этой ерунды они не сделают бомбу. Не выйдет.»

Айзек выдержал его мрачный взгляд и лишь немного наклонил голову.

— Они останутся в чужом мире, атомщик. Мы должны максимально их защитить. Эти пластины с рэссеновой пылью довольно прочны на разрыв. Но малая жёсткость… — Айзек поморщился. — Надо бы подготовить мишени. Семнадцатого поедем в Ураниум, — пусть ликвидаторы их обстреляют. Проверят разные типы воздействия…

Гедимин нехотя кивнул — насчёт защиты и её необходимости Айзек, как ни крути, был прав.

Вепуат привстал из-за стола, недовольно хмыкнув.

— Почему ликвидаторы? Эту броню носить будут тут. Против местного оружия. Им и надо проверять.

Айзек мигнул.

— Разумно, — не без удивления согласился он. — Да, верно. Если договориться со Скогнами…

— Устроить стрельбы, — Вепуат перебрался на стол и азартно ухмыльнулся. — Они глазеют, когда мы стреляем? Пусть теперь покажут свои умения. Сделать им мишени из гзеша, натянуть на какие-нибудь палки… Потом мы устроим свои стрельбы, а они уже будут смотреть.

Айзек медленно улыбнулся.

— Стрелковый праздник на Сарматском холме? Звучит забавно. Поговорю со стражами. Гедимин, с тебя мишени. Два листа, полметра в поперечнике, лёгкий гзеш и гзеш-броня. Ипрон, где можешь, заменяй мифрилом. Вепуат тебе поможет на простых операциях — нагрев, там, протяжка…

Гедимин с досадой посмотрел ему вслед, сообразив, во что ввязался. Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Да, с полуметром мы долго провозимся. Но зато потом будет веселье. Как думаешь, Скогны пробьют такую мишень?

Гедимин покосился на коробку, где валялись неудачные образцы. «Ещё и это перерабатывать… Хватит сырья, или надо новое варить?»

— Мишени подождут, — сказал он вслух. — До переезда всё равно не успеем. Займусь пока другим…

За вознёй с эластомерами и металлической пылью Гедимин успел забыть о привезённых из города образцах — и теперь не сразу нашёл, куда засунул пакет. Образцам повезло — на них не успели поставить ничего тяжёлого, и непрочный камень и пористая кора не раскрошились. Гедимин вынул шар и диск из непрозрачного мешка, и в отсеке стало заметно светлее.

— Местные светильники? — зашевелился Вепуат, и один из его дронов повис над Гедимином, негромко гудя. — Вроде тех кристаллов?.. Проверь дозиметром. Подозрительные штуки…

— Чисто, — отозвался ремонтник, перекладывая образцы в кюветы подходяшего размера. Шар и диск немного «светили» сигма-излучением — шар сильнее, диск — меньше. Гедимин осмотрел светильники со всех сторон, выискивая незамеченные элементы, но ничего не нашёл. Шар, по-видимому, нужно было надеть на шпенёк и поставить посреди комнаты, диск — подвесить на костяном крючке там, где необходимо освещение. Интерес для сармата представляла только смесь, которой они были густо намазаны. Держалась она, как Гедимин и думал, скверно — достаточно было с небольшим нажатием провести по светильнику пальцем, чтобы на подушечке осталось светящееся пятно. Сармат собрал немного вещества в две пробирки — оттенок света заметно отличался, видимо, были различия и в химическом составе.

На экране сканера появилась куча непонятных значков; среди них были и уже знакомые — местные окислители. Ирренция в составе ожидаемо не обнаружилось. Несколько минут Гедимин разбирал очертания сложно скреплённых молекул, потом придвинул клочок бумаги и сделал пару записей.

— Органика? — подал голос притихший было Вепуат. Гедимин досадливо сощурился. «У него вообще своя работа есть?»

— Минерал, — отозвался он. — И органический клей. Плохой клей.

«Ясное дело, плохой. Небось, какая-нибудь слизь летучей улитки,» — Гедимин, ещё раз глянув на причудливо перемешанные молекулы на экране сканера, потянулся за колбой с щёлочью. «Отмыть и посмотреть.»

…Минеральный осадок в обоих образцах оказался белым, без красящих примесей — видимо, пигменты, и красный, и зелёный, содержались в связующей органике. Её мутный раствор Гедимин отдал Вепуату. Отмытый от лишних примесей минерал загорелся только ярче — странно было видеть такой сильный свет и не видеть на приборах признаков нагрева или ионизирующего излучения.

— Распадается? — Вепуат приподнялся из-за стола, но близко к образцу подойти не решился. Гедимин покосился на пролетающий мимо дрон и сердито хмыкнул. «А у самого дозиметры сломались? Не проверить?»

— Чисто, — буркнул он, отделяя часть вещества для проверки растворимости. — Похоже на люминесценцию…

…Раствор больше не светился. Гедимин с довольной ухмылкой разглядывал оставшийся после промывки рыхлый чёрный осадок. Он тоже не светился, но это было и ни к чему — сканер показывал, что сармату удалось-таки «откусить» от сложной молекулы её главные, свойствообразующие «хвосты». В кювете, если верить прибору, сушился ксенохлорид какого-то неопознанного металла. Гедимин уже перебрал свою картотеку непонятных символов и их сочетаний и убедился, что эту группу значков он видит впервые.

«Новый металл. Можно попробовать выделить в чистом виде,» — сармат с любопытством разглядывал осадок. «Может быть, даже что-то из местных редкоземельных. Как минимум одно интересное свойство у него есть…»

Он услышал поблизости шорох и поднял взгляд от кюветы. У ёмкостей, куда он отложил недавно светящиеся предметы, стоял Вепуат и пристально их рассматривал.

— Иди работать, — буркнул Гедимин, но разведчик даже ухом не повёл.

— А ведь они тускнеют, — пробормотал он, подходя к светильникам с другой стороны. — Да, так и есть. Смотрю на них с тех пор, как ты их принёс. Они заметно так потускнели. Видишь?

Гедимин мигнул.

— С чего им тускнеть? Света достаточно, энергии полно, перебоев в поступлении нет…

— Сам посмотри, — не отставал Вепуат, и Гедимин неохотно придвинул к себе ёмкости. Он долго приглядывался, поворачивал их то одним боком, то другим, но через десяток секунд нехотя кивнул.

— Да, верно. Чуть-чуть, но уже заметно.

Гедимин покосился на лампы под потолком и дополнительные источники света на столе, — вокруг было море световой энергии, но люминесцентному составу чего-то явно не хватало.

— Может, оттого, что я забрал часть обмазки? — он взглянул на кювету с чёрным порошком и потянулся за свободной пробиркой — пора было пересыпать обсохший осадок в закрытую ёмкость. — Меньше стало, тусклее и светит.

— Да нет, — протянул Вепуат, подозрительно щурясь на каменный шар. — Они не после этого начали гаснуть. Это у них с самого начала. Может, у нас тут свет не такой?

«Или они вообще заряжаются не от света,» — щёлкнуло у Гедимина в мозгу, и он, отодвинув всё лишнее, потянулся за облучателем. «Не удивлюсь, если так оно и есть…»

Вепуат окончательно перебрался за стол Гедимина — уселся сбоку от защитного купола и облокотился обеими руками, пристально глядя на шар в жаропрочной кювете. Ремонтник жестом сказал ему «глаза прикрой» и сам опустил тёмный лицевой щиток. Перед экспериментом ему было не по себе, и он пытался понять, чего на этот раз ждать. Взрыв вроде был маловероятен…

Невидимый сигма-луч пронизывал шар насквозь уже вторую минуту, не вызывая никакой реакции.

— Тускнеет, — заметил Вепуат, разглядывая камень.

Гедимин с тяжёлым вздохом переключил излучатель на «омикрон». «Не хотел, но придётся. Посмотрим…»

Зелёный шар вспыхнул изнутри так, что сармат прищурился. Луч погас, но единовременного вброса энергии хватило — светильник горел так, что больно было глазам. Гедимин уплотнил защитное поле, промигался и осторожно включил облучатель, снизив интенсивность до предела.

— Ещё ярче! — Вепуат отодвинулся от стола и, кажется, был готов в любую секунду растянуться на полу. — Хватит, а? Ему, похоже, много не надо…

Гедимин отключил установку и отодвинул кювету с горящим шаром на край стола. Дозиметр показывал, что светильник не «фонит», но люминесцентный состав возбудился до предела — пока ремонтник решил его не трогать. «Хорошо, когда есть запасной образец,» — он положил под облучатель кусок коры. «Начнём с минимальной интенсивности…»

Красный свет становился ярче с каждой секундой. Гедимин даже не стал наращивать интенсивность — и так всё было понятно. На мгновение шевельнулась мысль «зарядить» образец до предела и посмотреть, что будет, но сармат покосился на Вепуата — и выключил облучатель.

— Хватит. Иди работать.

Он осторожно заглянул под первый защитный купол — разгоревшийся шар ещё и не думал гаснуть. «Такого заряда надолго хватит. Засеку время — сколько ему нужно, чтобы выгореть в ноль?»

— Преобразователь, — тихо пробормотал Вепуат. Гедимин оглянулся.

— Чего?

— Преобразование энергии, о котором ты говорил, — разведчик криво ухмыльнулся. — Из «омикрона» во всё остальное. Ну вот он — преобразует. Из «омикрона» в свет. Обмазать накопитель этим месивом, заряжать — и будет гореть. Или кусок ирренция обмазать…

Гедимин хмыкнул.

— Допустим… Лучше, конечно, без ирренция — просто закупорить пробирку с составом и время от времени облучать… — он осёкся и, сердито фыркнув на разведчика, взялся за сканер. «Проверить состав тех кристаллов из Сердца…»

Его догадка оказалась верной — он убедился в этом, едва долистав до результатов сканирования светящихся камней. Химический состав того минерала сильно отличался, но «хвост» — люминесцирующий фрагмент — Гедимин нашёл сразу же. «Тот же самый редкозем. Кристаллическая форма… и, видимо, есть ещё какая-то. Не такая красивая, редкозема в ней меньше, но можно выделить и на что-нибудь намазать. Как там Руниен называл эти штуки? Цериты?»

Сармат поднялся с места.

— Куда? — Вепуат встал вместе с ним.

— За стражем, — отозвался Гедимин. — Нужны пояснения.

Снаружи было уже светло и на редкость «людно». Старейшина Кайри выполнил обещание — теперь Скогны-копейщики были повсюду. Как и раньше, небольшой отряд обходил лагерь по краю; остальные, не находя, чем заняться, бродили от шатров к полевой кухне и обратно. Оглянувшись на полпути, Гедимин обнаружил, что трое Скогнов следуют за ним, как хвост за кометой. «Ну а я что говорил?» — он досадливо поморщился, вспомнив вчерашнюю встречу с Кайри. «Раньше они хотя бы под ноги не лезли!»

По скоплению «охранников» Гедимин и нашёл стража — Гор сидел у жаровни среди шатров и вполголоса беседовал с Айзеком. Говорили они, видимо, по-скогнийски; Гедимин не понял ни слова.

— Отдыхаете? — Айзек поднял взгляд на пришельцев и едва заметно усмехнулся. — Правильно. В лаборатории всё принайтовано, ничего не болтается? Через двадцать минут отъезд.

Гедимин растерянно мигнул.

— Уже? В ту долину?

— Да нет, пока — в Ураниум, — Айзек негромко хихикнул, глядя на ошалевшего сармата. — В Элид поедем, когда я вернусь. М-да… От нового лагеря до портала ехать ещё дальше. Теперь будем тратить не час, а целых два. Что-то надо придумать… Гедимин! Твоя работа — её обязательно делать именно в лаборатории, под крышей?

Гедимин ошалело замигал, уставившись на Айзека — эта шутка была на редкость глупой.

— В конце концов — что тебе нужно? — продолжал сармат, не замечая ошеломлённого взгляда ремонтника. — Стол, горелка и десяток пробирок? Всё это прекрасно переносится в шатёр. Источник энергии у тебя свой, почти все инструменты с собой…

Гедимин встряхнул головой, окончательно убедившись, что Айзек не шутит. «Мать моя колба! Здесь, если что, и на эа-мутацию не проверишься…»

— Литейную станцию мне тоже тащить в шатёр? — сердито сощурился он. — И что останется от тех пробирок через пару суток? Забыл о свойствах Равнины?

Айзек покосился на ярко-оранжевое с алыми прожилками небо и с явной неохотой кивнул.

— Да, верно. Есть некоторые препятствия… Но ведь часть опытов ты мог бы делать снаружи? Так ты лучше бы понял местные материалы, условия…

Гедимину очень хотелось показать командиру экспедиции кулак, но он пересилил себя, напомнил себе, что пришёл не за этим, и повернулся к молчаливому Гору.

— Ты разбираешься в местных светильниках?

Страж шевельнул жвалами.

— Светильники?.. А, я слышал — ты купил цериты в Сердце Пламени. Там хорошие мастера, да. Но в Синви — ничуть не хуже. И не заламывают такие цены.

Гедимин досадливо сощурился — «Опять гора ненужной информации!»

— Пористые камни мажут светящейся смесью, так? Откуда эта смесь? Её варят, выкапывают, выплавляют?

— А, — Гор зашевелился, пристраивая поудобнее длинные наручные лезвия. — Вот ты про что. Цера. Цера из Сфена Лучей. Там её добывают. И кристаллы-цериты тоже оттуда.

«Добывают,» — повторил про себя Гедимин. «Значит, я прав был насчёт минерального сырья.»

— Сложное дело? — спросил он. — Насколько редкое сырьё? Эти штуки дорогие — это из-за цены камня или самой церы?

Гор часто защёлкал жвалами — какой-то из вопросов Гедимина его встревожил. Сармат, открывший уже рот, чтобы спросить об оптовых поставках, промолчал и уставился на стража, настороженно щурясь. «И тут у них что-то не так…»

— Это всё лежит в Омакелхе, — медленно проговорил «богомол». — Нас туда не пускают дальше предгорий. В предгорьях мало церы, и она нехороша. Много — во внутренних долинах, там и кристаллы. Туда не пройти.

Теперь зашевелился Айзек.

— Гедимину понравились эти светильники. Он хотел бы такие поставить в нашем новом лагере в Эл-лид. Или даже на станции. Но нужно будет много церы…

Гор опустил голову. Гедимин слушал, как он часто щёлкает челюстями, и озадаченно хмурился. «Что у них с горами? Текк’ты проходят сквозь камень — могут, наверное, выползти в нужной долине, скатать шар руды и отнести, куда надо. Если там такая беда с рельефом или климатом…»

— Если на время — жители Синви и Алвена поделятся церитами, — сказал наконец Гор. — Они всегда рады помочь. Но если навсегда, на станцию… В наших запасах плохая цера. Хорошую выкупают понемногу в Омакелхе. Но если потребовать много сразу… будет очень большая цена, Айсиек. Или вообще ничего.

Айзек переглянулся с Гедимином. Он был сейчас сильно озадачен — не меньше, чем сам ремонтник.

— Ты говоришь, что жители Омакелха… откажутся продать нам руду? Они настолько плохо настроены?

Гор согласно щёлкнул челюстями.

— В горах — самые скверные нергоны. Все, кто засел там, ненавидят Договор. Лучше говорить с Сагатами и Джагулами, чем с теми, кто в горах. И в Омакелхе, и в Джирахгете — одно и то же.

Он резко согнул лапы с лезвиями в суставах и распрямил их. Он и близко не мог зацепить кого-то из сарматов, но Гедимин с трудом удержал руку, дёрнувшуюся к оружию. Несколько секунд он молча щурился, разглядывая собственный кулак. «Раз в сто лет наткнёшься на полезное сырьё, так эти зверьки со своими дурными традициями… Saat hasesh!»

— Ну ладно, — он поднял угрюмый взгляд на стража и скопление Скогнов за его спиной. — Пусть сидят в горах. Сфен Лучей весь состоит из гор? Есть похожая руда на равнине? Может, глубоко между пластами?

Лезвия стража качнулись.

— Никогда не слышал о цере на равнине.

Айзек шумно вздохнул.

— В крайнем случае, нам подойдёт и плохая цера. Возможно, Гедимин сумеет её улучшить. Чем она плоха? Горит, дымит или взрывается?

— Мало светит и быстро гаснет, — ответил Гор; он выглядел очень смущённым, будто винил себя в проблемах с сырьём. — Я принесу лучшее, что найду. Но то, что ты купил, Дим-мин, — оно лучше в десять раз. Это хорошая цера, плохо налепленная, но яркая. Я принесу плохую.

— Неси, — кивнул Гедимин, потянувшись к карманам. — Нужно будет что-то на обмен?

Гор резко взмахнул крючковатой лапой.

— Незачем вам платить за такую дрянь. Придумай другие светильники, Дим-мин. Ты большой мастер.

Сармат неуверенно ухмыльнулся, глядя, как расстроенный чем-то страж выбирается из круга шатров, и половина Скогнов увязывается за ним. «Посмотрим, что там за цера. Возможно, другой состав… меньшее содержание редкозема? Станет от облучения ярче, или не поможет? Ладно, увидим. Сырьё в любом случае интересное.»

— Какой состав у этой твоей церы? — спросил внезапно Айзек. — Неорганика?

— Сложный гидроксид с редкоземельным металлом, — ответил Гедимин. — Возбуждается от омикрон-излучения. Интересное свойство.

Айзек слабо усмехнулся.

— Преобразование энергии?.. Правда, неясно, какая от него польза… Ну, освещение на станции пригодится. Жаль, что такая проблема с месторождениями.

Гедимин сердито фыркнул.

— Мы точно не можем устроить рейд в эти их горы? — высунулся из-под его локтя Вепуат. — Мне всё равно, что они тут делят, но это же мешает работать! Гедимин сделает что-нибудь громко бабахающее…

Гедимин встряхнул головой — мозг уже перебирал варианты простейших ирренциевых устройств, которые хорошо «бабахнули» бы в горах. Айзек болезненно поморщился.

— Точно, Вепуат. Точнее некуда. Атомщики, не подбрасывайте мне проблем. Тут и так с этим переездом… — он, не договорив, прижал пальцы к виску. Гедимин задвинул Вепуата обратно под локоть и раздражённо хмыкнул.

— Ладно. Только сырьё нам всё равно нужно. Я за поиски на равнине. Там, где нет недовольных аборигенов. Далеко отсюда до Сфена Лучей?

— Ты же слышал слова Гора, — Айзек снова поморщился. — Если бы такая полезная руда на равнине была, её нашли бы.

Гедимин ухмыльнулся.

— Местные? Сначала пусть найдут колёса для волокуш. Я думаю, сканер выцепил бы этот редкозем на равнине. Во всех частях Сфена Земли примерно одни минералы. Со Сфеном Лучей, скорее всего, так же.

Айзек недобро сузил глаза ещё на «волокушах» — что-то крепко его задело, и, похоже, продолжение он пропустил мимо ушей.

— Не сейчас, ладно? — он резко отвернулся от сарматов и направился к полевой кухне. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

… — А любопытно, — снова зашевелился Вепуат; он вместе с Гедимином стоял поодаль от толпящихся аборигенов и наблюдал, как Скогны собирают шатры. Полевая кухня Броннов уже погрузилась на волокуши, но её работники носились по холму и никуда, по-видимому, не спешили. На волокушах Скогнов вещей было немного; туда складывали свёрнутые шкуры и увязанные пучками кости — всё, что осталось от лагеря сарматов. «Украшения» в виде отрубленных рук кочевников куда-то незаметно делись — Гедимин видел шесты от них на волокуше, но когда и где их прикопали, не отследил. «Хоть не съели, надеюсь,» — он криво ухмыльнулся в респиратор. «Могли зверям скормить. С них станется.»

— Любопытно, говорю, — Вепуат потыкал Гедимина кулаком в бок, — почему они не кладут церу в стеклянные сосуды? Там даже вакуум не нужен — просто прозрачное стекло. И ничего не отвалится и не обсыпется.

Гедимин молча сузил глаза. «У них нет прозрачного стекла,» — вертелся на языке ответ, но сармат оставил его при себе, как и слабую надежду, что стеклоподобные материалы всё-таки есть. «Выехать бы на сбор образцов в соседний Сфен. От местных проку не добьёшься…»

Над плато пронёсся протяжный гудок, и Гедимин, вздрогнув, повернулся к лаборатории. Бронеход незаметно тронулся с места и переехал ближе к спуску. Аборигены уже забрали свои фонари, и «взлётная полоса» исчезла — остались только едва заметные вдавленные следы на гравии, из которых торчали выжившие огнелюбки. «Живучая трава,» — успел подумать Гедимин, прежде чем из кабины бронехода высунулся Айзек и нетерпеливо замахал рукой.

— У нас всё готово, — сказал ему Вепуат, быстро оглядевшись по сторонам. Гедимин невольно повторил его движение, хотя никаких вещей на плато забыть не мог по определению — всё, включая сфалт, было приделано к скафандру или лежало в лаборатории.

— И у ремонтника тоже. Можешь подавать трап.

— Сегодня без трапа, — отозвался Айзек. — Забирайтесь наверх. Сканировать местность, оружие держать наготове.

— Постреляем? — оживился Вепуат, передвигая плазмомёт ближе к руке. Айзек поморщился.

— Возможно, придётся. О наших перемещениях знать не должны, но… — он вздохнул. — На той стороне ждут стражи и отряд Скогнов, остальные пойдут с нами. На дорогу уйдёт час, и кто будет крутиться вокруг…

Он снова поморщился и закрыл за собой кабину. Сарматы переглянулись.

… — Цирк с мартышками, да и только, — еле слышно пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. Бронеход медленно полз по опушке леса в предгорьях… если только это были горы, а не многовековые деревья-скалы. Лес издалека тоже напоминал россыпь разноразмерных валунов, из которых торчали пёстрые хвосты, веера и пучки волокон; некоторые выросты, жёсткие на вид, поднимались метров на двадцать, и Гедимин прикидывал, глядя на них, как они будут втягиваться в «ствол», если случится металлический ливень. Под гусеницами бронехода хрустела какая-то игольчатая растительность, слева и справа медленно шагали звери, тянущие волокуши, впереди шли двое пеших стражей, и ещё двое замыкали процессию за кормой. Впереди иногда мелькала пёстрая спина Мальгеса — путь выбирало существо, и сармат видел, как оно то растворяется в воздухе, то появляется из ниоткуда.

Несколько метров пути — и лес без малейшего перехода сменился чёрно-красной каменистой пустыней. Её поверхность была тут и там покрыта бугорками фумарол; они дымились, и Гедимин быстро огляделся по сторонам в поисках основного вулкана. Равнина, по которой ехал бронеход, плавно наклонялась куда-то влево, и сармату померещились широкие кольчатые структуры — что-то вроде валов, один за другим окружающих гигантский кратер.

— Сфен Огня? — Вепуат шумно вдохнул горячий воздух и потянулся к дрону, лежащему на крыше бронехода. — Вот где бы порыться!

Гедимин подозрительно сощурился туда, куда наклонялась земля. Под гусеницамибронехода зарокотало, его крыша слабо дрогнула, сармат схватился за генератор защитного поля — но машина преодолела последние метры, и пейзаж опять сменился — в этот раз на кусок Сфена Земли, засыпанную гравием широкую долину между двумя невысокими плато. Из крутого склона била вода, и путь ручья был отмечен скоплениями деревьев-валунов. Впереди сверкнул белый посох, кто-то тревожно крикнул, и Гедимин, подняв взгляд выше перистых белых листьев, помянул про себя спаривание «макак». На соседнем холме, свесив бугристую морду в долину, лежал гигантский бронированный зверь. Второй, с немного другим строением панциря и отличающейся окраской, устроился на другой стороне долины. Из проёмов между пластинами брони, нависающими друг над другом, виднелись разноцветные узкие флаги. С ровных участков, облепив зверя со всех сторон, смотрели кочевники — кто с арбалетом, кто с пращой, кто со штуковинами непонятного, но явно немирного назначения. Три агрегата, принайтованных к панцирю каждого зверя — по одному на макушке и «наплечниках» — Гедимину особенно не понравились — они отчётливо напоминали зенитные орудия.

— Hasu! — выдохнул Вепуат, растягивая над бронеходом защитное поле. Гедимин быстрым движением прорезал в нём щели под сопло плазмомёта. Тревожно перекрикивающиеся Скогны замолчали, и стало тихо — только хрустел под гусеницами гравий, и шуршали вокруг листья, качающиеся без ветра.

Кочевники ждали, не начиная обстрел, хотя расстояние между ними и караваном было уже невелико — Гедимин отлично видел красные и чёрные полосы на лиловых и желтовато-бурых телах, гроздья костяных подвесок и меховых хвостов. Этой ерундой было обвешано даже оружие — и опознаваемое, и незнакомое, и сармат подозревал, что это не просто украшения. По левую сторону долины засели Сагаты; тех, кто устроился справа, желтокожих, Гедимин не знал, но вспомнил услышанное о «жёлтых Джагулах», зверя, встреченного недавно в степи, и угрюмо сощурился. «Два племени. Передовые отряды… Чего они там ждут? Или я не так считаю расстояния?»

Слева и справа донёсся короткий свист, и прямо над караваном взорвались десятки «гранат». Гедимин видел красные искры и чёрный дым, но не видел самих устройств — до защитного поля долетел только мелкий песок, и от сотни врезавшихся песчинок купол даже не сменил цвет. «Слабый удар. Такими надо в упор…» — сармат выставил из-под защитного поля руку, поймал на лету десяток «осколков» и удивлённо хмыкнул. Сверху снова бабахнуло. Слева и справа гневно верещали Скогны, но даже они, не знающие о невидимом щите над ними, выглядели разъярёнными, но не испуганными. «Это оружие так не применяется,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Оно на таком расстоянии безвредно.»

— Приветственный салют? — криво ухмыльнулся Вепуат, глядя на рвущиеся в небе «снаряды». Гедимин покосился на анализатор — чёрный дым не содержал в себе ничего, чем нельзя было бы надышаться у обычной коптильни. «Горящая органика… Нет, это не химическое оружие. Просто взрывчатка. Вблизи и без скафандра — может убить.»

Караван уже подошёл к холмам, на которых лежали звери-крепости. С двух сторон заорали, засвистели, дым от сдвоенного залпа затянул небо, и в нём красной звездой с кривыми лучами разорвался ещё один снаряд. По пальцам Гедимина хлестнуло жаром, острые осколки застучали по защитному куполу, разлетелись по долине. Сармат схватился за оружие.

— Близко стоят. Думают, не достанем? — Вепуат уже выцеливал «зенитку» на голове зверя. Гедимин взглянул на сканер — и схватил сармата за плечо.

— Стой! Не достанем. Разломы!

— Has— sulesh, — выдохнул Вепуат, глядя на сканер. — Должны быть просветы…

Гедимин сощурился на экран. Обстрел прекратился — кочевники тоже видели стену разломов, но чего-то ещё ждали, не опуская оружие. «Искать просветы. Они стреляют, значит, можем и мы. Салют, говоришь? Устроим вам салют…»

Сверху громыхнуло — кочевники раньше заметили, что караван вышел из-за «стены». Она снова поднялась с двух сторон, и Гедимин бросил далеко вперёд луч сканера. «Должен быть ещё… Есть!»

— Ещё десять метров — и будет просвет, — прошептал он Вепуату. — На счёт «ter» стреляй вверх, на счёт « shi» — под правую морду. «Под», а не «в»! Левый — мой.

— Tza, — еле слышно отозвался разведчик, поднимая плазмомёт. — Un, du, ter…

Сгусток плазмы с грохотом взорвался высоко в небе. Оба холма взвыли, потрясая копьями. Свист и рёв ещё не смолкли, когда сарматы развернулись к «бойницам» в защитном куполе. Второй сгусток разорвался в пяти метрах от бронированной морды зверя, и тот, мотнув головой, дёрнулся назад. Загремели падающие камни, заорали, не удержав равновесие, «стрелки» на броне. Справа Гедимин услышал протяжный вой, и тут же завыл и напуганный и обожжённый зверь слева. Оба существа пятились, тряся головой, их седоки разбежались по укрытиям. Вепуат снова выстрелил в небо, и живые крепости отозвались жалобным воем. Гедимин едва заметно поморщился. «Они не ранены,» — напомнил он себе. «Нравится пугать Скогнов? А ответ не нравится⁈»

Он ждал, что кочевники, опомнившись, развернут орудия, и стрельба начнётся всерьёз. Защитное поле побелело, уплотняясь, Гедимин считал секунды, не спуская глаз с подвывающего и отползающего в долину зверя, — но ни существо, ни его пассажиры не рвались в атаку. Снизу радостно вопили Скогны, потрясая копьями — но тоже, как заметил сармат, не бежали добивать врага. Бронеход полз дальше, не останавливаясь; Гедимин подумал, заметил ли Айзек в кабине эту стычку, удивился про себя его терпению и снова перебрался ближе к носу бронехода, глядя на дальние холмы. «Не пропустить бы вторую засаду…»

…Сбоку, на склоне холма, что-то всколыхнулось. Гедимин схватился было за сфалт, но облегчённо вздохнул, увидев огромную переливающуюся дугу. Текк’т нырнул в скалу, чтобы высунуть голову с другой стороны от каравана. Стражи помахали ему посохами, и бронеход развернулся, медленно всползая по склону.

— Наше место, — Вепуат уже узнал малоразличимые холмы и долины и отложил оружие. — Вон там ты шахту собирался бить. А вот и нхельви.

Зверьки уже бежали за машиной по склону, то обгоняя её, то резко разворачиваясь. Они почти не отрывались от земли, стелились по низкой траве без единого прыжка. Гор что-то крикнул, сердито щёлкнув жвалами — видимо, кто-то из нхельви сунулся под машину.

«Зеваки уже здесь. А где рабочие?» — Гедимин выпрямился во весь рост, высматривая Текк’тов, но увидел только одного — существо обползало холм по кругу, перебираясь к отвесному склону. Долина Элид выглядела так же, как в прошлый раз, — никто не вырыл ни одной ямки.

…Бронны отошли от бронехода, не дожидаясь, пока он остановится; когда Гедимин спустился с крыши, аборигены уже устроились на краю плато и скатывали с волокуш бочонки и стаскивали корзины. Скогны, разделившись по четверо, волокли с разных сторон крупные обломки камня и выкладывали кругами, проверяя, какие останутся зазоры. Айзек уже выбрался из кабины и обсуждал что-то с Гором и Коргеном. Гварза бродил вокруг, подбирая камешки и тут же их отбрасывая.

— Оба целы? — спросил Айзек, смерив Гедимина и Вепуата хмурым взглядом. Разведчик недовольно сощурился.

— Мы стреляли мимо.

Гор качнул лапами-лезвиями.

— Нергонам очень повезло, что вы стреляли мимо! Ну, теперь им будет, над чем подумать.

— Что станет с ними, если вы попадёте в цель, например, — металлические шипы Коргена еле слышно зазвенели. — Хороший ответ, воины-сарматы. В самый раз, не много и не мало.

Айзек тяжело вздохнул.

— Я бы не хотел, чтобы утро в лагере начиналось с перестрелки. Слишком много вокруг кочевников… Они уже знают, куда мы переехали?

— Им неоткуда, — сказал Корген. Вепуат фыркнул.

— Они сидели точно на дороге! Она же тут не единственная, верно? Хочешь сказать — нергоны караулили за каждым холмом, чтобы нас не пропустить?

Гварза, бросив последний камешек, тяжёло шагнул в круг.

— Нергоны знали, куда мы поедем, — сказал он с мрачной уверенностью. — Я бы выгнал отсюда всех аборигенов — особенно вон тех, с хвостами… и вон тех, с дурацкими копьями, тоже. Проку от их охраны ровно ноль, а информацию они сливают. Больше некому. Разве что кто-то из вас, стражей, переметнулся к нергонам…

Гедимин услышал скрежет — хитиновая «рука» Гора с силой сжала посох. Корген пригнулся, ощетинившись металлическими шипами.

— Ты говоришь… — медленно начал «богомол», но закончить не успел — Айзек с грохотом ударил кулаком о кулак.

— Heta! — он вышел в центр круга, переводя взгляд с одного существа на другое. — Так или иначе — нергоны всё знают. И придётся их учитывать.

Вепуат протяжно вздохнул, с тоской глядя на плазмомёт.

— И всё-таки я за рейд.

…У единственного разлома на вершине холма в землю воткнули двойную кость, обвешанную белым волокном; знак был приметный, а в темноте его обещали подсветить, поднеся поближе фонарь со «взлётной полосы». Больше опасных мест наверху, по словам стражей, не было. Шатры уже были установлены, и аборигены, закончив работу, разбрелись по лагерю. Над полевой кухней уже поднимался пар, и охранники, забыв о постах, перебрались туда. Гедимин смотрел на них и досадливо щурился. На его половине холма было тихо; Айзек и Гварза ушли в лабораторию, пора было идти и ему — готовить мишени для дикарских стрельб… а под столом ещё досушивались глиняные плашки и к середине ночи должны были «дозреть». Сармат стоял у шатра и задумчиво смотрел на красную полосу вдоль горизонта. Вулканы сегодня притихли — ярко полыхали только два самых высоких жерла, остальные слабо светили, а часть и вовсе погасла.

Внизу зашуршало — нхельви, вспугнутые движением полога, разбегались от шатра. Вепуат выбрался наружу, посмотрел на зверьков, на Гедимина и неуверенно ухмыльнулся.

— Привыкаешь к новому месту?.. Что-то не хочется лезть под крышу. Пройдусь со сканером…

— Я — за образцами, — отозвался Гедимин, отступая на шаг и опуская взгляд к поросли огнелюбок и гравийным россыпям. «Надо набрать побольше рэссены. Металл скоро пригодится.»

Не прошло и пяти минут, как из-за шатров донёсся гневный вопль Вепуата, и Гедимин, выронив подобранные камешки, бросился на шум. За шатром он едва не споткнулся о стаю нхельви; впрочем, за ним примчалась такая же. Вепуат, сердито отмахнувшись от лезущих под ноги зверьков, сунул Гедимину крупную гальку с тремя знакомыми пятнами.

— Только приехали — уже кто-то зарыл!

— Мать моя пробирка, — прошептал Гедимин, глядя, как «глаза» камня смещаются в его сторону. — И много их тут?

…Через час по карманам Гедимина и Вепуата были рассованы девять «зрячих камней» — как понял сармат, сквозь ипрон им «не видно». Прочесав весь холм, разведчик оставил дроны над шатрами «просвечивать» окрестности — он надеялся засечь «установщика», если тот явится менять «сломанные камеры».

— Стражей не видно, — сообщил он, глядя на экран, и, опустив руку, пошёл к лаборатории. — О чём можно столько болтать⁈

Переборка на входе в соседний отсек была задвинута плотно; там, похоже, даже был какой-то затвор, но Гедимин заметил его только по треску ломающегося штыря. Трое — два сармата и страж — сидели за лабораторным столом, временно сдвинув в сторону оборудование; Гварза вскинулся, резко поднялся на ноги, но сказать ничего не успел — Гедимин бросил перед ним глазастую гальку и шагнул в сторону, сложив руки на груди.

— Когда только успели… — протяжно вздохнул Вепуат и встал рядом с ним со сложенными руками. Гварза вполголоса помянул размножение «макак».

— М-да… — протянул Айзек, подбирая гальку со стола. — Спасибо за бдительность, атомщик. Много тут такого добра?

— У нас — девять, — отозвался Вепуат. — По округе — не знаю.

— М-да… — повторил Айзек, угрюмо щурясь. — Незаметного переезда не вышло. Гедимин, тебе эти камни для чего-нибудь нужны?

Сармат покачал головой.

— Когда стемнеет, соберитесь с Вепуатом на той стороне холма, — Айзек махнул куда-то вправо. — Сложите из них горку и показательно расстреляйте. Чтоб ни одного осколка не осталось.

— Я соберу воинов, — Гор тяжело поднялся из-за стола. — Везде лазутчики! Говорил же Коргену — не зови сюда нхельви…

…Глаза полусотни зверьков сверкали в темноте за спиной Гедимина — случайно обернувшись после удачного выстрела, он увидел вдоль шатров звёздную россыпь. Нхельви уселись в ряд, обернув хвостами лапы и навострив уши; только что сарматы девять раз выстрелили по мишеням и один — в небо, эхо недавних взрывов ещё летало среди холмов, но зверьки, похоже, не боялись ни грохота, ни вспышек. Чуть поодаль, у самых шатров, блестели в красноватом свете наконечники копий — Скогны, как обычно, глазели на сарматов, и им не было дела до живых крепостей, ползающих по степи. Гедимин с тяжёлым вздохом повесил сфалт на спину и подошёл к оплавленной яме.

— Ничего не осталось, — доложил Вепуат, выключая сканер. — Разложилось на атомы. Как думаешь, скоро тут закопают новые?

Гедимин покосился на толпу у шатров.

— Может, уже копают. Оставь дрон на ночь в небе — может, кого увидит.

…Просушенные глиняные плашки сохранили золотистый цвет — он даже стал ярче, и блёстки проступили отчётливее. Гедимин щёлкнул по краю пластины когтем, проверяя на прочность — и досадливо сощурился, увидев, как по плашке бегут трещины. Она раскололась наискосок, засыпав сармата золотистыми крошками.

— Силу не рассчитал? — выглянул из-за своего стола Вепуат. Гедимин подобрал обломки и бросил в таз с водой. «Ну, проверим на размокание.»

— Никогда не разбирался в примитивных технологиях…

— После обжига должно стать прочнее, — предположил Вепуат, глядя, как сармат проверяет термодатчики печи. Гедимин поморщился. «Два часа при малой температуре, шесть при высокой… Долго, но физику не поторопишь. В принципе, в составе керамопластиков… так, не спеши. Надо ещё выяснить, стоит ли эта жёлтая грязь такой возни. Проверим под лучом…»

Пока Гедимин возился с установкой и закреплял в тисках плашку-мишень, Вепуат перебрался из-за своего стола ближе к облучателю. Ремонтник порадовался про себя, что работает не на улице, и впридачу к Вепуату к нему не сбегаются все окрестные нхельви, Скогны и Бронны во главе со стражем. «Айзек собирается выселить меня в шатёр,» — невесело ухмыльнулся он, щёлкая переключателем. «Мы больше не строим энергостанцию. Мы развлекаем дикарей.»

Он взглянул на дозиметр, закреплённый за плашкой — и вся чушь мигом вылетела из головы. Сармат мигнул, снова посмотрел на прибор; Вепуат, заметив, что Гедимин озадачен, потянулся к плашке своим дозиметром.

— А работает, — прошептал он, зачарованно глядя на экран. — Дурацкий кусок глины — но работает…

Гедимин увеличил интенсивность потока. Дозиметр нехотя мигнул — когда сквозь глину в секунду проходило не два-три кьюгена, а целый десяток, её экранирующих свойств уже не хватало. Сармат поставил рядом ещё одну плашку и снова увеличил интенсивность. «Верно. Работает. Жаль, прочность ни к чёрту. Подумать о композитах…»

За его плечом приоткрылась шлюзовая камера; кто-то подошёл к столу, остановился и еле слышно хмыкнул.

— Да-а. Когда нам показали эту обмазку, мы тоже не сразу поверили, — пробормотал Айзек, заглядывая через плечо Гедимина в дозиметр. — Готовишь к обжигу? Не знаю… Ни разу не видел тут золотоглинную керамику. Обмазывают толстым слоем, если надо, и на этом всё.

«А я хотел спросить про глазурирование,» — подумал Гедимин, делая в памяти очередную отметку. «Интересно, почему её не обжигают. Теряет свойства? Или просто нецелесообразно?»

— Печь будет работать, когда ты поедешь, — предупредил он Айзека, ненадолго прервав измерения. — Глина не испортится за час в Ураниуме?

Айзек задумчиво сощурился.

— Вообще… скорее всего, испортится. Когда привозят руду, она быстро начинает обсыпаться. Вынеси отсюда печь, подключи к своему реактору, пусть спокойно работает.

— В открытом шатре, где бегает стая нхельви? — Вепуат, хотя его никто не спрашивал, выразительно фыркнул.

— Защитное поле, — отозвался Гедимин; идея с выносом печи ему не слишком понравилась, но и портить редкое сырьё не хотелось. — Ни один абориген не пролезет. Правда, сбегутся поглазеть…

Айзек вздохнул.

— От этого здесь никуда не денешься. Одно хорошо — руки они держат при себе и никуда не суют.

Он направился было к задвинутой переборке, но остановился на полпути и неловко усмехнулся.

— Совсем забыл. Там, под холмом, лежит Текк’т, сытый и скучающий. Можешь привлечь его к работам.

Сердце Гедимина пропустило удар. «Работы. А у меня ничего не…» — он резко встряхнулся, отбрасывая бесполезные и неприятные мысли. «Есть наметки главной шахты. Надо расчистить под неё площадку.»

— Что он умеет? Гравий убрать сможет?

Айзек пожал плечами.

— Не привлекал их к уборке гравия. Можешь поставить опыт. Текк’т у холма, и он не прочь поработать — всё, что я могу сказать.

Гедимин, выключив дозиметр, поднялся было с места — и еле успел окликнуть Айзека, уже отодвигающего переборку.

— Эй! Он знает наш язык?

— Нет, разумеется, — отозвался Айзек. — Попроси стража перевести. У меня дикий акцент.

Гедимин сердито фыркнул, но сармат уже скрылся за переборкой. «Акцент… А я вообще ни полслова не знаю. Ночь… Ладно, Калиг обычно на месте — будет переводчиком.»

Снаружи его встретил приглушённый писк и еле слышный шорох гравия — у трапа сидели, сверкая в полумраке глазами, шестеро нхельви. Едва сармат спустился, зверьки бросились врассыпную, и не успел Гедимин сделать и двух шагов, как его обступила стая в три десятка особей. Ему стало даже не по себе; он шагнул ещё раз — живая волна отхлынула, уступая дорогу.

«Ладно,» — подумал сармат, глядя на острые мордочки и настороженные уши. «Попробуем извлечь пользу.»

— Калиг? — Гедимин повёл рукой вдоль шатров и посмотрел на нхельви. Часть плотной стаи, отделившись, нырнула в темноту. Сармат ждал, радуясь про себя, что никто не видит его «общения» с аборигенами. Чувствовал он себя глупо — и с каждой секундой глупее.

— Дим-мин? — донеслось на пятой секунде из темноты, и сармат, вздрогнув от неожиданности и нелепо ухмыльнувшись, выключил фонарь. — Ты правда меня искал, или нхельви глупо шутят от скуки?

— Искал, — выдохнул Гедимин, глядя на плотное кольцо зверьков с нарастающим уважением. — Хочу спуститься в долину и расставить вешки. Можешь показать дорогу?

Калиг издал несколько странных звуков — казалось, что он пытается подражать писку нхельви, но получается только гулкий рёв. Нхельви, однако, что-то поняли — стая вокруг Гедимина расступилась, оставив рядом с ним десяток особей, выстроившихся клином.

— Они проводят, — донеслось из темноты. — Им фонарь не помеха, а ты не навернёшься на склоне. Лазить тут на ощупь опасно — не разлом, так осыпь…

Гедимин неуверенно усмехнулся, глядя на зверьков. Нхельви смотрели на него.

— Как с ними объясняться? — спросил сармат.

— Жестами, — отозвался невидимый Калиг. — Лучом фонаря. Они всё понимают… когда захотят.

Из темноты донёсся удаляющийся рокот — Калиг уходил, ворча себе под нос. Гедимин покачал головой. «Ладно. Сначала вешки, потом — всё остальное.»

Отсюда было два шага до полевой кухни; Гедимин подозревал, что оттуда за ним уже следят, но наружу никто из Броннов не высовывался. Ремонтник остановился у обрыва, глядя в темноту. Свет красных фонарей не дотягивался до дна широкой долины, только выхватывал из черноты часть крутого склона и тени каких-то летающих тварей. Гедимин пару секунд постоял, подавляя желание уйти в лабораторию и до утра не высовываться, и взялся за сканер.

Каменный пласт и лежащие на нём слои ничуть не изменились за прошедшие дни. Каменный монолит умещался между разломами впритык; по его очертаниям можно было прокладывать путь на поверхности. Гедимин осмотрелся, понял, что ближайший удобный спуск идёт «по плите», не сворачивая в опасные непроверенные земли, зажёг фонарь и медленно пошёл вниз, стараясь наступать на скалу, а не на гравийные осыпи. Нхельви кинулись следом и снова окружили его, только не кольцом, а треугольником. Самый острый его угол указывал вниз по склону.

«Главная шахта будет вон там,» — Гедимин остановился на небольшом уступе и направил луч фонаря в долину. Здесь, внизу, то ли вечно стоял туман, то ли странно накладывались тени, но темнота была особенно густой — фонарь разгонял её на два-три метра и упирался в чёрную стену. Гедимин повертел его в руке — вроде бы устройство было исправно, да и свет на трёхметровом пятачке был довольно ярким… но вот с темнотой на дне долины поделать ничего не мог. «Из-за теней, наверное,» — сармат покосился на скалы и медленно двинулся вперёд. «Тут как-то сложно с источниками света. Что днём, что ночью…»

Вокруг, светя глазами, мелькали нхельви; Гедимин старался на них не смотреть — голова кружилась от постоянного мельтешения. Через десяток метров зверьки перестали метаться и выстроились плотной стеной слева от сармата, настойчиво отталкивая его вправо. Спуск там был менее удобный, и Гедимин приостановился и «посветил» налево сканером. «Рябит. Разлом в двух шагах… Осторожные существа.»

Его расчёты оказались верными — он спустился на дно долины, ни разу не приблизившись на опасное расстояние к разлому. Внизу было темно, какая-то фауна скрежетала и свистела вдоль обрывов, среди живых валунов, под ногами хрустел гравий. Гедимин подобрал горсть камешков, осмотрел и высыпал обратно. Здесь накопленная толща обломков составляла шесть метров — в низинах их всегда было больше.

«Ясно. Значит, кратер с наклонными краями и с большим запасом…» — Гедимин отмерил от места, где стоял, пять метров, воткнул первую вешку и мысленно очертил широкий круг. «Вешек мало. Через три метра придётся ставить…»

Света не хватало, но, когда сармат провёл радиусы и расставил первые метки, дело пошло быстрее. Красно-белые вешки из запасов ликвидаторов — земные, из обычного фрила — среди камней Равнины выглядели яркими и чужеродными. Через пять минут работы земля слабо дрогнула, и под лучом фонаря блеснул колючий панцирь — Текк’т просунул морду в круг и ощупывал воздух вокруг колышков длинным дрожащим языком.

— Не трогай, пусть стоят, — сказал ему Гедимин, но так и не понял, слышал Текк’т его или нет. Обнюхивание вешек продолжалось, но столкнуть или взять их в пасть существо не пыталось. Нхельви сновали вокруг, не обращая на гигантского змея никакого внимания.

В луч фонаря попал уже установленный колышек, и Гедимин остановился — круг был замкнут. Текк’т переместился левее, всё так же не подползая близко; сармат даже не видел его туловища — только приоткрытую пасть и переднюю часть головы с торчащими шипами. Гедимин попытался перехватить его взгляд — серебристые глаза переливались, как масляная плёнка, вертикальные прорези внутри хаотично перемещались, и что из них зрачок, а что — просто пятно, сармат так и не понял. Невольно поёжившись, он шагнул назад, посветил на склон холма и, с трудом найдя тропу, начал подниматься. Под ногами зашуршало — нхельви всей стаей побежали следом.

— Калиг? — едва поднявшись на холм, Гедимин махнул рукой в сторону шатров. Нхельви, будто того и ждали, метнулись во мрак. Сармат остался на обрыве, глядя в темноту долины. Внизу хрустел и потрескивал гравий — Текк’т, похоже, решил обнюхать каждую вешку. «Хорошо, я радиусы убрал,» — подумал Гедимин и снова поёжился. «Не попортит разметку. Всё-таки они очень крупные. Непривычно.»

— Там, где нужны глаза, тебе работать бы днём, — донеслось из темноты, и сармат погасил фонарь. — Ни на кого не наступил? И тебя не затоптали?

Гедимин неуверенно ухмыльнулся.

— Знаешь язык Текк’тов? Надо попросить это существо внизу убрать с площадки гра… слой мелких камней.

Калиг шумно втянул воздух и придвинулся ближе, чем-то шурша.

— Вот как? Подожди, я надену маску. Значит, вы начали строить…

Он вышел на полуосвещённый край плато через несколько секунд. Грубый полукруг из коры закрывал пол-лица. Гедимин покосился на фонарь, и Калиг махнул тяжёлой лапой.

— Зажигай. Лучше бы днём всё это, конечно…

Посох в его руках вспыхнул, заливая долину белым светом. Текк’т и впрямь был там — лежал, опоясав длинным телом размеченный круг. Его хватило на все тридцать два метра, и ещё остался ни к чему не пристроенный хвост, частично вросший в землю. Все вешки стояли там, где Гедимин их вбил, ни одна даже не покосилась.

— Где там надо убирать? — поторопил сармата Калиг, потирая придавленное дужкой ухо.

— Видишь кольцо из полосатых вешек? — Гедимин кивнул на дно низины. — Там шесть метров мелкого крошева, а под ними — сплошная каменная плита. Надо убрать все мелкие камешки из этого круга. Чтобы в нём осталась только нижняя плита. Текк’ты так могут?

— Вроде работа несложная, — отозвался Калиг, поднимая посох, и заговорил — медленно, довольно громко, на низких частотах. Почти сразу же у Гедимина заложило уши. «Непростой язык,» — думал сармат, судорожно сглатывая. «Не под наши связки. Надо какой-нибудь модулятор…»

Текк’т, не издав ни звука, плавным движением переполз к центру круга и там ткнулся носом в гравий. Гедимин понадеялся, что снесённые им вешки улетели недалеко, и змей всё-таки разберётся, где копать.

— Ничего не спросил, — проворчал Калиг, приподнимая дужку с уха. — Ты смотри, что он делает. Если понял не так, лучше сразу поправить.

Змей уже погрузил морду в гравий целиком — может, на все шесть метров — и что-то там вынюхивал. Прошло полминуты, прежде чем он шевельнул головой, боднув край ямы, и его тело — не всё, первые десять метров — изогнулось в дугу. Шестиметровый слой обломков сдвинулся с места, скатываясь в огромный рулон. Текк’т немного выждал — и снова налёг, медленно смещаясь по кругу. Сармат глядел, ошалело мигая, как гравий, скатанный, как полотно, в многометровую трубку, перекатывается под мордой змея. Из-под гигантского «рулона» проступила сплошная каменная плита. С боков в пологий кратер посыпались камешки. Текк’т выгнулся всем телом, и каменная скатка отлетела на пару метров в сторону, врезалась в ближайший обрыв и рассыпалась, превратившись в пологий холм. Змей ткнулся мордой в обнажившуюся плиту и поддел разрозненные камешки. Снизу донёсся рокот.

— Ну? То он делает, или не то? — нетерпеливо спросил Калиг, потирая переносицу.

— То, — с трудом выдавил из себя Гедимин — горло будто заржавело. — Хорошо сделал. Вон ту мелочь пусть уберёт, и всё.

— А, — пасть Калига растянулась в ухмылке. — Они быстрые. Когда хотят.

«Он двигал все эти камни, как единую массу,» — думал Гедимин, глядя на длинный холм, снова потерявший форму рулона. «Прикасался к ним мордой в одной точке и толкал. Как они это делают⁈»

Текк’т приподнял первую четверть туловища, подтолкнул камешки и резко мотнул головой, начертив в воздухе неровный круг. Гедимин ошалело мигнул — обломки, как по приказу, слетелись в центр невидимого круга и замерли там, слипшиеся в рыхлый шар. Текк’т небрежно поддел его мордой — каменный «снежок» отлетел к обрыву, ударился о подножье недавно созданной «гряды» и рассыпался.

— И правда, быстрые… — пробормотал Гедимин, на долю секунды зажмурившись. В мозгу, по ощущениям, катался такой же рыхлый комок мыслей, то и дело разбиваясь о стенки черепа. «А я-то удивлялся зверьку в реакторе…»

— Он говорит, что любит катать камешки, — сказал Калиг, прислушавшись к гулкому рёву из-под обрыва. — Есть ещё, чем его занять? Они много чего умеют, жаль, обычно не хотят…

Гедимин усилием собрал мысли в более плотный конгломерат и впился в Текк’та пристальным взглядом.

— А плотный ком он скатать может? Такой, что не развалится от удара?

— Ясное дело, — ответил удивлённый Калиг. — Что в этом сложного-то?

Он что-то пророкотал, и притихший было Текк’т снова зашевелился, разворачиваясь к каменной гряде. Он поддел мордой небольшую её часть, резко крутнул головой, снова ткнулся носом — и небрежным толчком отбросил комок гравия к другому холму. Тот пролетел десяток метров и остановился, слегка поблескивая в белом свете посоха. Ни один обломок из него не выпал.

Гедимин, двинувшийся было к спуску, опомнился и схватился за сканер. На экране видно было плотно, до деформации, прижатые друг к другу обломки; нигде ни просвета — плотный шар из спрессованного под гигантским давлением гравия.

«Мать моя колба…» — сармат недоверчиво покачал головой. «Он ведь даже не сдавливал этот шар. Не ложился на него, не сжимал кольцом… Как они это делают⁈»

— Он говорит, что у тебя забавные задания, — перевёл Калиг донёсшиеся из долины звуки. — Он точно останется здесь до утра. Будет чем его занять?

«До утра? А у меня ещё чертежи…» — Гедимин оборвал тревожную мысль и задумчиво сощурился. Перед глазами стоял плотно укатанный шар из разнородных обломков, потом вспомнились конгломераты ирренциевой руды — аккуратные слои с разным химическим составом…

— Он может разделить все эти камни по разновидностям? — спросил Гедимин. — Сейчас они все вперемешку. Разделить их и скатать из каждого вида отдельный плотный шар. Хотя нет… лучше несколько небольших шаров, вот таких примерно размеров.

Он наклонился, подобрал несколько обломков; попались разнородные, и Гедимин разложил их по разновидностям на ладони.

— Текк’ты вообще различают минералы?

— Ясное дело, — Калиг от удивления даже забыл, что хотел потереть переносицу. — Кому и различать их, как не Текк’там⁈

— Вот здесь четыре разных минерала, — сармат показал стражу ладонь с рассортированными обломками. — Их и для него будет четыре? Не два, не три?

— Покажи ему, — велел Калиг, помахав посохом гигантскому змею. Существо рывком подняло голову над обрывом, склонилось к Гедимину, и сармат силой заставил себя замереть на месте и поднести раскрытую ладонь к его морде. Язык Текк’та затрепетал над обломками, затем существо закрыло пасть и коротко рыкнуло.

— Он спросил — только такие камни скатывать в шары, или все, какие там лежат? — перевёл Калиг.

— Все, — кивнул Гедимин. Удивления уже не осталось — в голове мелькали идеи, как приспособить Текк’тов к горному делу на Земле, и сармат едва успевал от них отмахиваться.

— Это ему надолго, — заметил Калиг, глядя на змея, свернувшегося вокруг гряды обломков. Существо зарылось в них мордой и ворошило груду, перегоняя то слева направо, то справа налево.

— Я пока пойду, да? — неуверенно сказал страж, потирая ухо. — Маска надоела.

— Иди, — кивнул Гедимин, выключая фонарь. Из-под обрыва доносился грохот перекатываемых кубометров камней. Текк’т копался в них всё быстрее — видимо, нашёл и сосчитал все минералы и взялся наконец за сортировку. Сканер показал длинную груду камней, постоянно меняющую форму, и змееподобное существо, то ныряющее в обломки, то мордой сгребающее их в кучу.

«Пусть работает,» — Гедимин опустился на землю и зачерпнул ладонью мелкие обломки. Легкоиспаряющийся минерал, в котором содержался «чёрный песок», попадался часто — через полчаса мешок для образцов наполнился и потяжелел. «Хватит. Проверю обжиг и пойду плавить. До отъезда выделить сами кристаллы, остальное — завтра.»

… — Чёрный песок собираешь? — Вепуат, наводящий перед отъездом порядок на столе, услышал, как Гедимин высыпает что-то из горячего тигля. Руда испарилась, оставив на дне пару горстей чёрных кристаллов.

— Посмотрим, какие из него выходят линзы, — отозвался Гедимин, прикидывая по себя, когда лучше начать плавку. «Тяжело с незнакомым сырьём. Переплавлять придётся раз десять. Но — пора уже сделать эту ерунду. Обещал неделю назад.»

17 день Молнии, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Yirrt! Yirrt!

Гедимин сонно мигнул, приподнялся с подстилок, опираясь на локоть, потрогал наушник — странные звуки, доносящиеся с улицы, стали только громче. Кто-то шуршал снаружи, встревоженно стрекоча и цокая. Сармат зажмурился, отгоняя видения последнего сна, и потянулся за флягой с водой. «Нхельви кричат? Что-то случилось? Пойти проверить…»

Полог качнулся, впуская в шатёр полдесятка длинных зверьков. За порогом они замерли и, вытянувшись кверху и глядя на Гедимина, снова застрекотали. Сармат мигнул.

— Что у вас там? — он в двухсотый раз пожалел, что ни полслова не понимает по-местному. Зверьки вышмыгнули на улицу, сармат шагнул следом — и, не успев ещё опустить полог, оказался в плотном мохнатом кольце. Лагерь был наводнён нхельви. Ещё секунда — и существа, обогнув застывшего Гедимина, облепили его шатёр.

— Эй! — сармат двинулся к ним, но они оказались быстрее. Кости-подпорки уже были выдернуты из пазов, и шатёр сложился. Гедимин схватился за генератор защитного поля, не зная, чего уже и ожидать, но нхельви, не обращая на него внимания, бросились к другому шатру. Два из них уже лежали, обрушенные, провалившись внутрь округлых фундаментов. На пороге одного стоял и растерянно мигал Вепуат.

— Yirrt!

Нхельви мелькали со всех сторон, но ни один не попал Гедимину под ноги, пока тот шёл к Вепуату — и ни одного сарматам не удалось поймать, они просачивались меж пальцев, как вода.

— Ядро Сатурна! Что это с ними⁈ — Вепуат по привычке потянулся за дроном, не нашёл его и сердито фыркнул.

— Не знаю, — Гедимин огляделся по сторонам. Нхельви, разрушив шатры, вроде бы успокоились; их стая, разделившись надвое, сидела на холме и приглушённо стрекотала и попискивала. «А хороший обзор,» — мелькнуло в голове сармата — сейчас, когда шатры упали, и фонари Скогнов оказались на открытой местности, их света хватило почти на всё плато. Начинало светать; траву уже можно было отличить от камня — по движению, но не по очертаниям. «Калиг и Навкет ушли. А Скогны… А где Скогны?»

— Яд-дро Сатурна, — выдохнул Вепуат, разобравшись наконец с сигма-сканером. — Ремонтник, ты знаешь, что мы опять без охраны?

Гедимин помянул про себя спаривание «макак» и развернулся в сторону, где на краю плато стояла с вечера полевая кухня. Она ещё была там; никто никуда не собирался, но штабеля бочонков и корзин были разобраны, навесы с волокуш убрали и разложили по земле, а кучка аборигенов с разных сторон прятала какие-то предметы под «телегу».

— Yirrt!

Один из нхельви оперся лапами о ногу сармата и привстал, заглядывая ему в лицо.

— Yirrt!

Уши существа стояли торчком, кончик хвоста по-кошачьи нервно подёргивался.

— Он что-то сказать хочет, — пробормотал Вепуат, наклоняясь к существу. — Как тогда, помнишь, с нергетом… Как это по-местному? Yirr yirrt?

— Yirrt!

Существо метнулось в сторону, взмахнув хвостом, на мгновение приподнялось на задних лапах и бросилось наутёк. Гедимин растерянно мигнул.

— Стражей не видно… Где Айзек?

Когда сарматы подошли к трапу, бронеход был облеплен зверьками. Стая сидела на крыше, кто-то сновал меж гусениц. Те, кто устроился на трапе, спрыгнули вниз, освобождая дорогу, но едва Вепуат приоткрыл шлюз, как существа бросились в проём. Не успел Гедимин и мигнуть, как в шлюзовую камеру набилось два десятка нхельви. Он прикрикнул на оставшихся и задвинул крышку люка.

— И как их теперь выкидывать?

— Никак, — отозвался Вепуат, глядя на внутренний люк. — Сами скажут Айзеку, что стряслось. Он так быстрее поймёт.

Гедимин тяжело вздохнул. «Где та куэннская выжигалка по мозгу, когда она так нужна?»

Нхельви, кажется, понимали, куда и зачем идут — едва открылся внутренний шлюз, вся стая влетела внутрь и, не тратя времени на шныряние под столами и залезание на стулья, устроилась в проходе и заверещала. Переборка на входе в дальний отсек тут же отодвинулась, и наружу выглянул удивлённый Айзек.

— Что тут…

— Yirrt! — перебил его нхельви, и в отсеке стало тихо. Айзек шёпотом помянул спаривание «макак», и Гедимин увидел, как его радужка стремительно темнеет.

— Sa tatzqa! — выдохнул Айзек, глядя на сарматов. — Кенен, сюда!

Гедимин и Вепуат быстро переглянулись.

— Электрическая буря на подходе, — быстро проговорил Айзек, щурясь на потолок. — Если такая тревога, то у нас меньше часа… Гедимин! Бронны ушли? А Скогны?

— Бронны прячутся под волокуши, — отозвался Гедимин, чувствуя, как в груди сжимается холодный комок. — Скогны ушли. Весь холм в нхельви. А Текк’т…

— Текк’т найдёт укрытие, — перебил его Гварза, стремительно мрачнея. — Бронны здесь⁈ Гони их в шею!

— Не успеют, — качнул головой Айзек. — Далеко до Алвена… Кенен, Гедимин, ставьте над базой барьеры! Вепуат, убирай дроны, складывай шатры, — чтоб ничего над равниной не торчало! Я к Броннам — их надо спрятать…

— Шатры уже убра… — договорить Вепуат не успел — за Айзеком уже закрылся шлюз. Нхельви разбрелись по отсеку и устроились кто где, внимательно наблюдая за сарматами.

— Раньше бури видел? — спросил Гедимин у Гварзы. Тот сердито фыркнул.

— Некогда болтать. Ставь поля. Одно над шатрами, другое — над базой. Ты снаружи, я внутри. Всё на непрерывную генерацию!

Гедимин угрюмо сощурился, но спорить не стал и двинулся к шлюзу. Снаружи его встретило иссиня-чёрное небо, исполосованное ослепительно-белыми складками. Внутри них что-то вспыхивало и тут же гасло.

— Любой выступ — мишень, — услышал он голос Айзека, объясняющего что-то Вепуату. Они стояли в кольце сложенных шатров, и разведчик заталкивал костяные опоры и кожаные чехлы в фундаменты, натягивая поверх плоские щиты. «Выступы опасны,» — повторил про себя Гедимин, включая наручный генератор. «Сделать купол пологим, прижать к земле. Дело, похоже, серьёзное…»

Он сделал шаг, и под ногами промелькнуло три чужих хвоста — нхельви в полной тишине столпились вокруг лаборатории. Они молча следили за полотнищами защитного поля, смыкающимися над их головами — только изредка кто-то, у кого устала шея, опускал морду, встряхивался и снова вскидывался, поставив торчком уши.

Позади раздался хруст гравия — к лаборатории что-то тащили прямо по земле. Нхельви зашевелились, освобождая дорогу, и к бронеходу вышел, волоча бесколёсную телегу, один из плоских зверей. Телега была не нагружена, но тянул он её медленно, с видимой неохотой. Бронны, идущие с двух сторон от него, опасливо оглядывались по сторонам. За первой волокушей появилась вторая, нагруженная до упора; Броннам не хватило на ней места, и они шли рядом, шёпотом подгоняя двоих плоских зверей. Гедимин оглянулся на просвет в защитном поле — Айзек стоял там, глядя на сверкающее небо.

Волокуши подтащили к гусеницам бронехода. Бронны всей толпой обступили зверей, уговаривая пройти последние дециметры. Здесь, у «стен» лаборатории, они отчего-то замедлили шаг и совсем расхотели шевелиться. Один из Броннов, выждав немного, резко крикнул, и по его сигналу зверей распрягли. Они с неожиданной прытью проскользнули мимо сармата в створ «ворот» и распластались среди остатков шатров, слившись с гравием.

— Гедимин, ты умеешь ставить шатры? — спросил, угрюмо щурясь, Вепуат.

— На кой тебе шатёр? — отозвался Гедимин, выискивая на узкой площадке место, куда поставить ногу. Когда под купол, не рассчитанный на толпу, влезли Бронны с волокушами, нхельви потеснились, но места практически не осталось. Сармат покосился на крышу, ожидая, что кто-то из зверьков туда переберётся и не будет путаться под ногами, но там было пусто. «Разумно,» — нехотя признал он. «Они же не знают, насколько прочен купол. В крайнем случае на крышу сяду я.»

— Закрывай! — скомандовал Айзек, кивнув на последний проём в защитном куполе. Снаружи странно посветлело; этот холодный синевато-белесый свет был ненамного тусклее дневного, а иногда вспыхивал, становясь даже ярче. Гедимин выглянул наружу и увидел, что небо уже не расчерчено редкими полосами — они все соединились между собой сетью синеватых трещин.

— Звери снаружи, — сказал он. — Скажи Броннам загнать их, и я закрою.

Айзек качнул головой.

— Они привычные. Там им спокойнее. Закрывай!

Последний проём исчез, и двойной купол уплотнился до непрозрачности. Гедимин посмотрел себе под ноги, пересчитал чужие хвосты на пятачке в дециметр и покосился на слишком далёкую от него крышу бронехода. «Где всё это собиралось сидеть, если мы не выставим купол? Или… они уже знают про купола? Кто-то должен был рассказать после металлического ливня…»

— Что интересно, — прошептал Вепуат, пробравшись по «ковру» из нхельви к Гедимину и почти уткнувшись в его наушник, — наша охрана опять удрала. И стражи с ней вместе.

— Зато Бронны остались, — отозвался Гедимин, глядя на аборигенов, жмущихся к волокушам. Им явно хотелось зарыться в землю.

— И нхельви тоже, — добавил он, подумав про себя, что зверьки могли бы и удрать — наверняка в степи много нор подходящего размера. Вепуат невесело хмыкнул.

— И только нхельви собрались нас предупредить. А ведь все знают, что мы тут чужаки. И в местных приметах не разбираемся. Но все удрали, и никто слова не сказал. Вот где Гор? Где Корген… и прочие воины королевы Кайшу?

Гедимин угрюмо сощурился на купол. Снаружи донёсся раскатистый грохот. «Началось. А мне ничего не видно.»

Он покосился на нижний край защитного поля, заглублённый в рыхлую поверхность. Снаружи опять громыхнуло.

«Значит, главное — не торчать над поверхностью…» — сармат медленно опустил на глаза тёмный щиток и выпустил короткие сопла «арктуса». «Залечь и не шевелиться…»

— Эй… — начал было Вепуат, но Гедимин уже протиснулся в узкий проём и закрыл его за собой. Второй купол поддался так же легко. Из него сармат выбрался ползком, стараясь ничего не отрывать от земли, и тут же перекатился на спину.

— Уран и торий!

Прямо над ним медленно вращались «колёса» двух десятков электрических смерчей — ослепительно-белые кольца с сотнями щупалец-молний. Быстрые разряды соединяли их и тут же гасли.

Два смерча столкнулись, и землю встряхнуло; грохот Гедимин услышал потом — когда ветвистая молния, соединившая небо и степь, уже погасла, оставив перед глазами багровый отпечаток. Разряды затрещали чаще; второе сияющее кольцо взорвалось изнутри, располосовав яркими молниями небосклон. Промигавшись, Гедимин увидел, что смерчей почти уже не осталось. Вместо них под небесными складками колыхался мерцающий туман. Что-то надавило на череп, неприятно загудело в ушах — и весь слой тумана взорвался ливнем из сотен молний. Они били в землю, и Гедимин не мог прикинуть расстояние до места удара — гром не смолкал ни на секунду, пламя на полнеба не гасло. Что-то капнуло на лицевой щиток, сармат схватился за него, — жидкость размазалась по ладони, и ещё десяток капель упал следом. Гедимин, ошалело мигая, смотрел на гаснущее небо и мелкий дождь.

Рядом что-то завозилось, зашуршало гравием; приподняв голову,сармат увидел Вепуата. Тот опомнился быстрее и уже сел и готовился запустить над холмом дрон.

— Лежи! — зашипел на него Гедимин, но разведчик только отмахнулся.

— Всё, ирт прошёл. Видишь, небо гаснет?.. Айзек говорит — они быстрые… как молния. Небо разрядилось — и всё, в степи безопасно.

Он запустил дрон с ладони и подставил руку под падающие капли.

— Столько грохота — и так мало воды… Как думаешь, степь зацветёт? Ну, хоть на пару дней?

Гедимин молча зашевелился, собираясь встать. Со всех сторон что-то зашуршало, и Вепуат усмехнулся.

— Ты осторожнее, тут везде нхельви.

Сармат резко выпрямился, и шорох стал громче. Кто-то спрыгнул с его плеча, задев хвостом чувствительную часть ладони. Гедимин огляделся и удивлённо мигнул — вокруг столпилось десятка четыре нхельви. Все они сидели у купола, но никаких отверстий в нём сармат не увидел.

— Они что, под полем прорылись? — Гедимин криво ухмыльнулся. — А ты сам откуда вылез?

— Как и все, — отозвался Вепуат, запуская второй дрон. — Ты вышел, а мне что, неинтересно?.. Да, первые зверьки пролезли с тобой — когда я пришёл, ты был весь ими обложен.

Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— Они же боятся грозы. На кой им было вылезать?

Нхельви, отступив от сарматов, к чему-то принюхивались, подёргивая ушами. Пара секунд — и вокруг стало пусто — все зверьки сбежались к чему-то на краю плато. Оттуда донёсся хруст.

— Эй, образцы! — спохватился Вепуат. Гедимин догнал его у самого скопления нхельви и увидел, как разведчик недовольно смотрит на полусожранные тушки чего-то летающего. От их перепонок и шипов ещё поднимался дымок, покровы заметно обгорели.

— Термическая обработка… — пробормотал Гедимин, глядя, как нхельви раздирают на части подгоревшие тушки. Их даже угольная корка не смущала — только хрустели в челюстях костяные фрагменты.

— Ближайшая молния ударила вон в тот холм, — Вепуат указал на дым над дальним уступом. — Твоя песочная руда испарилась, а рэссена даже не оплавилась.

— Да уж наверное, — пробормотал Гедимин, вспоминая, чего стоило расплавить рэссеновую руду.

Мимо пробежал ещё один нхельви, за ним — два десятка; на мгновение всё вокруг покрылось мохнатыми хвостами, а затем зверьки разбежались по плато. Гедимин оглянулся и увидел, что защитный купол разрушен, а Бронны собрались вокруг неприметного участка гравия и настойчиво кого-то теребят. Через десяток секунд плоское животное отделилось от поверхности и, недовольно встряхиваясь, побрело к брошенной волокуше.

— Пойдём ставить шатры, — сказал Вепуат, оглянувшись на Гедимина.

— Скогны поставят, — отозвался тот, разворачиваясь к дальнему краю плато. «Текк’т. Надо посмотреть, чего он там накопал. Может, найду пару килограммов руды…»

Он, переступая через проносящихся под ногами нхельви, подошёл к обрыву — и ошалело мигнул, не узнав местности. Дно долины — почти полсотни метров от холма до холма — углубилось чуть ли не вдвое. Вместо гравийного слоя вокруг ровного участка жёлтой плиты, загромоздив полдолины, высились пирамиды из аккуратных каменных шаров. Чуть поодаль лежали сваленные горкой «живые валуны» — всё, что осталось от растительности в долине. Гедимин посмотрел на плиту, слегка присыпанную вялыми огнелюбками, и вслух помянул спаривание «макак».

— Что? — из-за его спины выбрался Айзек, встал на обрыве и шумно выдохнул. — Пон-нятно… Похоже, он перестарался. Наверное, сидел тут всю ночь…

Гедимин пытался переварить увиденное. «Пятнадцать тысяч кубов по сортам за ночь…» — он растерянно покачал головой. «Любит катать камешки, вот оно как…»

За спиной прошуршала пустая волокуша, затем проскрипела по слою гравия нагруженная. Бронны выглянули из-за кромки обрыва и заверещали. Секунду спустя мимо сарматов пронеслись шестеро аборигенов и десятка два нхельви. Гедимин смотрел, мигая, как они бегом спускаются по склону.

— Выкопали что-то ценное, — без удивления отметил Айзек. — Зря Скогны убежали, всё разберут без них.

— Мать моя пробирка… — вяло отозвался Гедимин, разглядывая каменные шары. Текк’т укатал гравий в плотные, почти однородные сгустки с редкими небольшими полостями внутри. Поверхность полуметровых шаров была покрыта параллельными насечками — их, похоже, катали из стороны в сторону по чему-то стократ более твёрдому, и они слегка оцарапались. Гедимин попытался представить себе давление, нужное для такой укатки, потом — силу, которая не дала бы непластичным минералам под таким давлением рассыпаться в песок… Мозг искрил и плавился.

— Надо тебе какой-нибудь склад для сырья, — оглянулся на Гедимина Айзек. — В лабораторию всё это не влезет.

Гедимин встряхнулся и окинул пирамиды шаров прояснившимся и сосредоточенным взглядом. «Круглые. Неудобно. Надо было попросить расплющить…»

— Сделаю чертёж… Надо будет наверх всё это перетаскать, — пробормотал он. На ум не шло ничего, кроме прицепа к гусеничному тягачу, — местным транспортом перевозить всё это можно было до тех пор, пока шары не рассыплются обратно в гравий — или даже в песок.

— Подожди до ближайшего Текк’та, — отозвался Айзек. — Куда-нибудь на нижний склон их, чтоб не над лабораторией… Ну что, с металлом для стройки проблем не будет?

Гедимин неуверенно усмехнулся.

— Вот так и добывают рэссену… Скогны и прочие?

Айзек хмыкнул.

— Говорят, Нерг добывал. У Скогнов всё сложнее… Ты куда?

— За образцами, — отозвался Гедимин, не оборачиваясь.

Плотно скатанный шар из рэссеновой руды весил три центнера; возвращаясь с ним в руках на плато, Гедимин снова пожалел, что попросил «заготовки» именно такой формы. «На редкость неудобно в хранении. Да и в обработке. Он ведь мог их раскатать в лепёшки — было бы проще носить и резать.»

Вепуат, разбиравший какие-то записи, при виде Гедимина с металлическим шаром поднялся из-за стола.

— Один из тех, внизу?.. Придётся тебе строить домну. Литейной станцией ты всё это никогда не переработаешь.

— Иди изучай Текк’тов, — отозвался Гедимин, сердито щурясь. — Вот как они это делают⁈

…«Обожжённая керамика легче нарезается,» — отметил про себя Гедимин, подкладывая под облучатель тонкие плашки. «Но всё равно — пластичность почти нулевая…» — он с досадой покосился на пластинки, расколотые при нарезке. «Примитивные технологии… Надо попробовать смешать эту штуку с сешем. Она легче металла…»

…Нарезанный на куски шар никак не влезал в тигель. Гедимин крошил непрочную породу и рассеянно щурился — в голове достраивался чертёж каменной печи со встроенными термоэлементами из кейека и передвижной лучевой пушкой.

— Давай за два раза, не лезет, — посоветовал, выглянув из-за штативов, Вепуат. — Запасаешься песком?

— Буду делать рилкар, — отозвался Гедимин, проверяя уровень засыпки. «Влезло. Начнёт испаряться — осядет.»

— Думаешь, выйдет? — Вепуат недоверчиво хмыкнул. — Прямо-таки рилкар? Он же не просто из песка плавится…

Гедимин закрыл последнюю задвижку и шагнул в сторону, наблюдая за датчиками давления. Станция ещё не остыла от последней плавки — реакция должна была пойти сразу же, и бурно, сармат немного опасался за тигель.

— Какое-то стекло нужно, — рассеянно пробормотал он — трудно было думать о нескольких вещах одновременно. — Меня вот из лаборатории выселяют. А все пробирки из земного стекла и фрила. Что мне там с ними делать⁈

— Айзек пошутил так, — без особой уверенности сказал Вепуат. — Глупая шутка, но…

Сквозь гул литейной станции Гедимин услышал протяжный вздох.

— Да нет, не шутка, — сказал Айзек, задвигая за собой переборку. — Гедимин, ты правильно готовишься. Подумай ещё, как развернуть на холме плавильни. Для рэссены, под чёрный песок… и что у нас там ещё? Нужно будет сырьё для стройки, в двух лабораторных тиглях мы его не сварим.

Гедимин помянул про себя уран и торий — печи на кейеке и прочий бред не давали покоя, похоже, не только ему.

— Цехи тут развернуть? — угрюмо спросил он. — Воздух чем нагнетать будем? Как в древности — мешками из шкур?

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Посадить нхельви на каждый мешок, и пусть прыгают, — пробормотал он под недовольным взглядом Гедимина. — Применим их в мирных целях…

Айзек громко щёлкнул пальцами по столешнице.

— Хватит «хи-хи». Гедимин, у тебя есть чертёж кожуха для барака? Найди время и допроектируй внутренности — хочешь, один цех на всё, хочешь — десять. Всё сырьё для стройки нам придётся делать здесь. Особенно — то, где счёт на десятки тонн. И… ты вроде хочешь чёрным песком заменить рилкар?

Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Он чересчур тугоплавкий, — качнул головой Айзек. — Это даже не рэссена. Трудно будет создать такую температуру с доступными технологиями. Недоплавленную рэссену можно проковать, а вот стекло… Ищи что-нибудь более легкоплавкое.

— Где? — Гедимин помрачнел ещё сильнее. — В Сфене Земли мы перебрали все минералы. В экспедиции нас не пускают.

Айзек задумчиво сощурился на потолок.

— Экспедиции будут, атомщик. Нам сначала надо тут всё наладить. Пока займись чертежами.

Переборка с тихим шорохом вошла в паз. Гедимин покачал головой, сверился с датчиками давления (газ выходил бурно, но от станции ничего не отвалилось) и перебрался за стол.

— Не знаю, что он тут налаживает, — пробормотал Вепуат, возвращаясь на своё место. — Рабочих нет, материалов нет, охрана где-то бегает… Как по-твоему, к вечеру стражи вернутся? Нам ещё к порталу ехать, а в степи — сам помнишь…

Гедимин рассеянно хмыкнул. В его руках была извлечённая из мягкой ветоши пластинка тёмного стекла — с микроскопическими включениями, но всё же без видимых пузырьков и кусков инородных веществ. «В принципе, всё видно,» — он прищурился сквозь пластинку на ближайшие штативы, затем — на стол Вепуата. «Но свет глаза не режет,» — сармат посмотрел на светильники, потом зажёг наручный фонарь и направил себе в лицо. «Хуже, чем наши щитки, но всё-таки — хоть что-то. Отшлифовать, пока гзеш остывает, и заняться маской…»

…Маска, натянутая на рельефную полусферу защитного поля, смотрела в стену круглыми чёрными «глазами». Гедимин растянул ремешки между пальцами, провёл по кромкам, что должны были прилегать к коже, потом, опомнившись, нехотя отстегнул перчатку и взял инопланетное вещество голой рукой. Ему было не по себе, и взгляд невольно искал контейнер с дезинфектантом. Жёлтый гзеш не плавился, не пузырился и не жёг ладонь — спокойно лежал, растянутый на пальцах, прохладный и шелковистый на ощупь.

— Приятная штука, — пробормотал Гедимин, отпуская край маски и выливая на ладонь дезинфектант. — Хоть бы и самому такую носить.

— А? Что там? — Айзек, вышедший из шлюзовой камеры, успел увидеть, как губы Гедимина шевелятся, но слов уже не расслышал. — Что это за штука?

— Для Калига. Маска, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на сармата.

— А… — равнодушно отвернувшись от маски, Айзек подошёл к литейной станции. — Тигли пусты? Вот и хорошо. Двадцать минут до выезда. Всё, кроме оружия, принайтовать, ксеноорганику — и неорганику тоже — из карманов выложить.

Он прошёл мимо агрегата, и за ним зашуршала, задвигаясь, переборка. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Оружие, стало быть, с собой? Любопытно…

…Глайдер плавно сползал по откосу. Гедимин, устроившись на крыше, косился на небо. Оно было тёмно-синим, расчерченным белесыми зигзагами; они пересекались, образуя несимметричный орнамент.

— Не отстают, — сказал Вепуат, глядя вниз. С двух сторон от бронехода, почти впритык к его гусеницам, бежали стаи нхельви. Гедимин насчитал полсотни зверьков, прежде чем подсчёты ему надоели.

— Так до портала и пойдут? А потом — обратно?.. Не, думаю, отстанут, — без особой уверенности сказал Вепуат. — Чего мы им так дались, интересно…

Бронеход ехал медленно — даже слишком, как показалось Гедимину; с двух сторон тянулись пёстрые осыпи, нагромождения живых валунов, полосатые обрывистые склоны. Однажды сармат разглядел в долине обширный, но неглубокий кратер, покрытый копотью — возможно, его оставил мощный разряд, вонзившийся в землю и испаривший часть породы. Один из нхельви метнулся было к нему, но остальные встревоженно запищали, и существо, едва обнюхав углубление, побежало обратно. Тянувшееся слева плато оборвалось крутым склоном; сарматы въезжали в пересекающую долину. Что-то мелькнуло за перистыми листьями, потом ещё раз, — длинный силуэт с выростами по бокам…

— Hasu! Опять они!

Вепуат выпрямился, сдёргивая с плеча плазмомёт. С двух сторон от условной «дороги» парили в воздухе огромные «трилобиты с хоботками». Они выстроились вдоль низины в две узкие шеренги и резкими движениями, то зависая, то срываясь с места, летели вслед за караваном. Их хоботки были вытянуты и развёрнуты к сарматам, и Гедимин, приглядевшись, увидел зажатые в них гладкие камни с бликами-глазами.

— Ядро Сатурна! Прямо как мартышки со смартами… — Вепуат, недобро щурясь, следил за растянутыми стаями «трилобитов». Гедимин взглянул поверх одной шеренги, поверх другой, — на горизонте, за ближайшими холмами, колыхалось в тумане что-то огромное, но явно живое.

— Дроны-наблюдатели, мать их колба… — пробормотал он.

— А мы разрешения на съёмку не давали, — процедил Вепуат, прицелился — и со свистящим вздохом опустил оружие. — Разломы, чтоб их…

Гедимин посмотрел на сканер. «Трилобиты» — как за день до этого их хозяева — держались вроде бы близко к каравану, но на деле — на безопасном расстоянии за частой чередой разломов. Просветы в ней были слишком узкими, чтобы сарматы успели прицелиться.

«Кто-то бережёт оборудование,» — Гедимин угрюмо сощурился на шевелящуюся тень на горизонте. «В принципе, разумно…»

— Через триста метров будет просвет, — прошептал он Вепуату. — Не стреляй по «дронам». Бей сгустком над ними, так, чтобы только волна дошла.

Вепуат сердито фыркнул.

— Ты чего такой мирный? Тебя, вон, убить хотели!

Гедимин качнул головой.

— Не уверен я, что убить…

— Ну, взять в рабство, — чем лучше⁈ — Вепуат снова фыркнул, но Гедимин увидел, как он быстро перенастраивает плазмомёт на стрельбу малыми сгустками. До просвета оставалось немного, и ремонтник поднял сфалт и качнул соплом кверху. «Ter, du, un… Attahanqa!»

Грохот сдвоенного взрыва надавил на уши. Долину заволокло багровым дымом. Сканер показал «трилобитов», отброшенных к земле; они лежали и вяло шевелились, пытаясь взлететь. «Вроде бы живые. Ладно…» — Гедимин развернул сфалт соплом в зенит и выстрелил ещё раз. Тени на горизонте замерли, и, пока бронеход не ушёл под прикрытие обрывистого склона, сармат видел неподвижные силуэты. Нхельви после недолгой тишины застрекотали, заметались вокруг машины, высоко поднимая хвосты; Гедимин не мог понять, довольны они или напуганы, но от ударной волны вроде бы никто из них не пострадал.

— Ядро Сатурна… — Вепуат, мрачно глядя на горизонт, вернул плазмомёт в заплечные крепления. — Айзек тут ездит дважды в день. И с ним даже нас нет. Вдвоём со стражем, от которого толку ноль. Что-то надо делать, ремонтник. Останемся мы без лаборатории…

Гедимин недобро сузил глаза.

— Портал слишком далеко. Все эти переезды… Был бы прямо на холме — было бы проще.

Вепуат развернулся к нему, заглянул в глаза.

— Портал, говоришь? А ведь вы… ну, там, на Луне… научились их делать. Что для этого нужно?

Гедимин мигнул. «Нет, ну как он читает мысли без сканера⁈»

— Вакуум, — буркнул он. — И на входе, и на выходе. Надо будет попробовать.

Он покосился на реактор сфалта. «Прямо из него прожигатель и сделаю. Мощности хватит. Нам же не крейсер пропихивать…»

Часть 5 17.01.15 — 20 день месяца Земли. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Равнина, Сфен Земли, долина Элид

17 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Как думаешь, — Вепуат, заскучав, вертелся на ящике и уже второй раз порывался встать; Гедимин старался на него не смотреть — от одного вида его трепыханий в глазах темнело и начинало мутить. — Нхельви ещё сидят у портала или вернулись к холму? Им вообще объяснили, сколько часов нас не будет?

Гедимин равнодушно шевельнул плечом. Штабель ящиков, на который он перевёл взгляд, плавно качнулся и поехал куда-то вбок, и сармат снова уставился себе под ноги. Издалека, словно сквозь туман, доносились до отвращения бодрые голоса — Айзек обсуждал что-то с Кененом Маккензи, изредка вставлял пару слов Гварза. Вепуат снова зашевелился на ящике, встал на ноги, выждал секунду, радостно хмыкнул и пошёл к ним. Гедимин закрыл глаза.

…Филк-медик мельком глянул на кровесборник, снятый с руки сармата, положил его в ящик с уже наполненными и развернулся к Вепуату, ожидающему у двери.

— Эй, ликвидатор! Этот твой коллега, — ты ведь знаешь, что с ним неладно? Ждёшь тут… знаешь, что он сам не дойдёт? Ну и что с ним, а?

— Сам видишь — ничего, — Вепуат с недовольным прищуром кивнул на кровесборники. — Кто тут медик, ты или я? Ищи что-то по своей части, найдёшь — лечи. А по мне — с Гедимином всё в порядке.

— И поэтому ты третью неделю водишь его под руку, — медик насмешливо фыркнул и смерил Гедимина подозрительным взглядом. — Посмотри мне в глаза… ага, теперь покачай головой. Тошнит?

— Нет, — буркнул ремонтник. Его, и правда, уже не мутило при резких движениях — полчаса на зимнем воздухе без шлема всё-таки «проветрили» ему мозги — но по привычке он старался особо головой не махать.

— Пункцию бы тебе сделать, — пробормотал филк, разглядывая лицо сармата — как тот надеялся, ничего не выражающее. — Ладно, посмотрим, что в крови, и уже по результатам…

Гедимин, выйдя на улицу, облегчённо вздохнул, и его снова потянуло снять шлем. Снаружи было холодно; щётки ледяных кристаллов хрустели под ногами — там, где шли двое ликвидаторов, ещё не пробежала толпа и не протоптала дорожку. Гедимин нашёл на горизонте Юпитер, прищурился, высматривая спутники, и довольно хмыкнул — по крайней мере, здесь ничего за прошедшие недели не поменялось.

— Ядро Сатурна… — Вепуат обеспокоенно хмурился и жался к Гедимину, недовольно глядя на всё вокруг. — Этот медик — с него станется нас сдать. Вызовут тебя на пункцию посреди недели, а ты на холме, Текк’тов дрессируешь…

Гедимин поморщился.

— Скажем Маккензи. Пусть он думает. Такие вещи ему проще уладить.

…Через три часа беспокойного сна Гедимин открыл глаза, прислушался к негромкому шуму за дверью склада и поднялся с матраса. Вепуат не шевельнулся — похоже, ему спалось спокойнее.

— … и пусть он их отстреливает, — услышал Гедимин, едва вошёл в комнату, голос Иджеса. — Зимой будет патрулировать, а на лето мы его уберём. Ничего там сложного — сканер и турель…

Сармат взял со стола сфалт и направился к двери, рассчитывая прошмыгнуть вдоль стены — но к нему уже обернулись.

— Атомщик! — Иджес с радостной ухмылкой шагнул навстречу. — Ты очень вовремя. Объясни им…

Гедимин качнул головой.

— Я вниз. Работа.

Несколько секунд он думал, что Иджес пойдёт следом, но нет — до туннеля ремонтник добрался один. Внутри было тихо, поверхности немного запылились — никто не заходил в лабораторию и даже не прикасался к оружейным стойкам «запасного полигона». «Тем лучше,» — Гедимин выставил трёхслойные экраны и взялся за корпус сфалта. «Значит, прожигатель… Стержни не трогать, плазменную камеру прикрыть, сопло разделить надвое…»

…За порталом было черно; даже ближайшие галактики из-за расстояния казались световыми точками. Гедимин несколько секунд стоял на границе вакуума и вглядывался в темноту. Портал был так широк, что сармат мог туда пройти, не согнувшись.

«Чужая Метагалактика…» — Гедимин тронул пальцами черноту и еле слышно хмыкнул. «Найа, скорее всего. А может, и нет… Наверное, есть свой код для Равнины. Может, Куэнны знают? Как-то же открылся портал оттуда сюда…»

Он шагнул назад, направляя на широкий проём сопло сфалта. Края, подогретые закрывающей пульсацией, медленно поползли друг к другу.

«Это четверть мощности. Значит, полной хватит на портал для бронехода. И останется только сделать вакуумную линзу… где-нибудь в ангарах Маккензи, для удобства,» — думал Гедимин, глядя на закрывающийся прокол. «Сегодня же ночью проверю, как пойдёт Прожиг. Для начала — куда-нибудь за пояс Койпера.»

17 день Молнии, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Сидел бы ты в фургоне!

Гедимин вяло мотнул головой и тут же зажмурился и судорожно сглотнул — опять подступила тошнота. Глайдер медленно полз по долине, покачиваясь на неровностях рельефа, и каждый выступ отзывался под нижними рёбрами неприятным спазмом.

— Что-то с тобой всё-таки не так, — рассуждал вслух Вепуат, вполглаза следя за горизонтом. — Только тебе так нехорошо. Айзек с Гварзой, считай, уже притерпелись, я привыкаю… Почему такая разница?

Гедимин шевельнул плечом. Где-то через полчаса «реакция» должна была прекратиться, и сармат только надеялся, что за это время бронеход не попадёт в засаду. Уже часа два, как полностью стемнело; машина ползла, распространяя перед собой узкий световой конус, в котором изредка вспыхивало белое кольцо на посохе стража. Видели сами кочевники в темноте или нет, — Гедимин в любом случае увидел бы их слишком поздно.

— А нхельви ушли, — с непонятным сожалением в голосе заметил Вепуат. — Не дождались нас… Интересно, где они сейчас. Убежали на холм или ушли в свой посёлок? Вроде бы он недалеко от Элида…

С закрытыми глазами толчки и покачивания ощущались ещё сильнее. Гедимин открыл глаза, посмотрел на ближайший обрыв, попавший под световой пучок, и красные перистые листья вдоль него. На коре деревьев-валунов проступили вытянутые бугорки с кольчатым узором. Гедимин посмотрел на другую «рощу», выскользнувшую из темноты — деревья покрылись пупырышками и там. «Болезнь или новые побеги?» — сармат вспомнил трубчатые цветки — вроде бы эти штуки выглядели по-другому… а может, и так же — Гедимин легко представлял цветы свёрнутыми в такие полосатые бутоны. «Ещё одно цветение? Из-за того слабого дождя после бури?»

Над носом бронехода, разрезав световой конус надвое, взлетел светящийся белый посох. Машина замедлила ход. Гедимин вскинулся, нащупал сфалт, попытался привстать, но Вепуат надавил ладонью ему на плечо.

— Всё тихо, ремонтник. Это нхельви.

Гедимин посмотрел вниз. Там в свете бортовых огней мелькали полосатые хвосты. Зверьки выбирались из-за камней, из-под шевелящихся перистых листьев, из выемок в живых валунах. Сармат насчитал пять десятков, прежде чем ему надоело, но и после этого прибывали новые нхельви — кажется, их сбежалось даже больше, чем провожало сарматов к порталу.

Глайдер загудел, и нхельви, прекратив мельтешение, собрались в две очень нестройные колонны у бортов бронехода. Машина ехала дальше, сопровождаемая писком и цоканьем. Гедимин приподнялся было на одно колено, чтобы посмотреть, куда зверьки всё время отбегают, но к горлу подкатил комок, и сармат сел обратно, судорожно сглатывая.

— Сидел бы ты в бронеходе… — покачал головой Вепуат, садясь рядом с ним. — Воды?

Цоканье снизу стало громче. На крышу бронехода запрыгнул один из хвостатых зверьков, сел напротив Гедимина, заглядывая ему в глаза. Усы нхельви мелко дрожали. Сармат озадаченно мигнул. Нхельви взмахнул хвостом и резко что-то пропищал — и на крышу с двух сторон взлетели полтора десятка зверьков. Они обступили Гедимина, трогая его броню то усами, то лапами, потом навалились на него с разных сторон, и один забрался на его ногу и поставил лапы ему на грудь.

— Они говорят тебе лечь, — прошептал Вепуат. — Даже им не нравится твоё состояние!

Гедимин, на время забыв о тошноте и головокружении, сердито фыркнул.

— С чего ты это взял?

Теперь уже двое зверьков стояли на нём, упираясь лапами в грудь, пытались заглянуть в глаза и встревоженно попискивали. Гедимин качнул головой, и к горлу снова подкатило — он упёрся ладонями в крышу бронехода, тяжело свесив голову и угрюмо щурясь. Нхельви, замолчав, легли с разных сторон от него, замкнув сплошное кольцо, — один даже пристроился между ладонями, упирающимися в обшивку.

— Всё тихо, ремонтник, — прошептал Вепуат, глядя на горизонт. — Нас не встречают. Отдыхай.

… — Понятно… — протянул Айзек, отступая на пару шагов от машины и заглядывая на крышу. Рядом с ним, скрестив руки на груди, стоял угрюмый Гварза. Вокруг с тревожным писком сновали нхельви. Копейщики-Скогны стояли чуть поодаль, прижимая пальцы ко лбам в приветственном жесте. Вид у них был пристыженный.

— Нхельви говорят, что у вас раненый, — заговорил, выждав секунду, Руниен — он незаметно вышел из-за расставленных шатров. — Они проводили вас до портала и привели обратно — и они не видели, когда он получил рану. В ваших краях кто-то вами недоволен?

Айзек тяжело вздохнул.

— Гедимин плохо переносит переход. И, похоже, с каждым разом хуже… Атомщик, ты сам слезешь, или помочь?

Сармат сердито фыркнул.

— Распугай зверьков. Слезть некуда.

Нхельви брызнули во все стороны — впрочем, недалеко, на пару метров. Гедимин спрыгнул с крыши. Голова почти не кружилась, только на секунду пришлось крепко зажмуриться.

— Ага… — Айзек смерил сармата мрачным взглядом и повернулся к Гварзе. — Ну, что я и говорил. Пора завязывать с декомпрессиями. Пустая трата времени и порча здоровья. Сделать ему стол, и пусть сидит в шатре. Руниен, скажи своим воинам поднять шатёр Гедимина ещё вот на столько.

Руниен перевёл взгляд с Айзека на Гедимина и обратно. Ремонтник оглянулся в поисках укрытия — все эти разговоры ему совсем не нравились. «Без декомпрессии? Это значит — безвылазно на Равнине, пока не мутируешь вместе с бронёй?»

— Любая помощь для Дим-мина, — склонил голову Руниен и повернулся к Скогнам. Кто-то дёрнул Гедимина за локоть и потянул к приоткрытому люку.

— Не бойся, — прошептал Вепуат сармату в наушник. — Если что, я тут с тобой останусь.

За спиной громко фыркнули. Гварза, оттолкнув разведчика, вытянул трап и вошёл в шлюзовую камеру первым.

— Нечего тут изображать самопожертвование. Это штатное изменение планов. Здесь останутся все, кроме непосредственно пилота. Как только будет готово выносное оборудование. Кет, ты работаешь над ним? Или всё время уходит на цацки?

…Готовые отливки ещё были тёплыми. Гедимин осторожно ощупывал их и угрюмо щурился — чужеродный материал вёл себя непривычно и не всегда предсказуемо. «Вот тут остывало неравномерно,» — он с сожалением посмотрел на реторту с отколовшимся длинным патрубком. «Небольшие и толстостенные сосуды делать проще. А всё, что сложнее кюветы… Ладно, в переплавку.»

Он бросил реторту с ускорением, рассчитывая, что она расколется, но отломался только второй патрубок — сам сосуд остался целым. Гедимин хмыкнул. «Учтём. Стенки в слабых местах сделать потолще, что ли…»

Он расставил по столу готовые кюветы и постучал по ним когтем. Звук был не совсем привычным — скорее звон стекла, чем более низкий «гул» рилкара или другого стеклянистого фрила. «Может быть, из такого материала надо не отливать или штамповать, а выдувать,» — подумал Гедимин и недовольно сощурился. «Опять примитивные технологии… Где бы достать информацию по ним? Навряд ли аборигены работают с чёрным песком…»

Шлюзовая камера приоткрылась, потянуло сквозняком. Вепуат молча подошёл к столу Гедимина, отодвинул кюветы и бросил на столешницу пакет. Внутри брякнуло.

— Восемь штук. Где-то большие залежи этой дряни…

Гедимин подобрал крупную гальку с тремя пятнами «глаз» и шёпотом помянул спаривание «макак».

— Пока нас не было, тут… понаставили камер, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Калиг сейчас гоняет охрану…

Гедимин поморщился.

— Без толку. Они… то ли они в сговоре с кочевниками, то ли очень их боятся.

— И дроны я, как назло, взял с собой, — Вепуат тяжело вздохнул. — И все нхельви бегали от холма к холму. Некому было проследить за нашей «крысой»… Ну да ладно…

Он побросал камни в пакет и встряхнул его.

— Я уже присмотрел удобный обрыв. Пойдём постреляем?

— Подожди, — Гедимин отобрал у него пакет и засунул в непрозрачный контейнер, для верности прикрыв защитным полем. — Надо проверить — вдруг по этим «камерам» можно найти «установщика». А мне пока нужна твоя помощь…

Вепуат мигнул.

— Ну-ну?

…Насос запитали от миниреактора. Гедимин каждую секунду ждал, что какой-нибудь агрегат сработает неправильно, по бредовым законам Равнины, — но воздух исправно откачивался, защитное поле сворачивалось в трубки, и сарматы быстро достраивали вакуумную линзу с коридорами для сходящихся лучей.

— А не бабахнет? — вполголоса спросил Вепуат, глядя, как Гедимин отключает насос и с тяжёлым вздохом поднимает сфалт.

— Отойди, — буркнул сармат, прицеливаясь в центр линзы. Точка выхода, по его расчётам, располагалась за поясом Койпера, там, где было крайне мало вещества, «мартышечьих» дронов и чужих крейсеров. «Начнём на четверти мощности. Надо проверить, как это в принципе здесь работает.»

Ослепительные зелёные лучи сошлись в одной точке. Из-за спины донёсся дружный восторженный писк. Что-то шевельнулось в траве рядом со ступнёй Гедимина, полосатый хвост на секунду влез в световой круг. Сармат помянул про себя размножение «макак». «Надо было со всех сторон поле выставить. Хорошо хоть, аборигены не разбираются в порта… А где портал⁈»

Лучи сходились в одной точке посреди пустоты не менее пяти секунд, но никакого прокола так и не появилось. Гедимин покосился на сигма-сканер — прибор не видел ничего, кроме двух потоков омикрон-квантов, постепенно выжигающих защитный барьер изнутри. «Ничего. Даже микропроколов нет… Нарастить мощность.»

Он выдвинул все стержни до упора, и лучи вспыхнули с учетверённой яркостью — даже сквозь тёмный щиток тяжело было на них смотреть. За спиной заверещали — к голосам нхельви прибавились взволнованные крики то ли Броннов, то ли Скогнов. Гедимин вглядывался в точку схождения лучей, стиснув зубы и болезненно щурясь. Ничего не происходило. Анализатор показывал только расходящиеся потоки квантов. Мембрана оставалась ненарушенной.

«Мать моя колба…» — Гедимин растерянно взглянул на сфалт. «Полная мощность миниреактора — и ничего… Это за пару часов мембрана так разбухла⁈»

— Фррх, — донёсся из-за спины сармата слегка рычащий выдох. — Вепу-а, что это делает Дим-мин? Ритуал очень красивый, но что из этого должно следовать?

Гедимин удивлённо мигнул — акцент был знакомый, такой же, как у Калига, но голос и манера речи были сармату незнакомы. Погасив бесполезный излучатель, он развеял защитное поле и обернулся. В плотном кольце Скогнов, Броннов и нхельви стояло с посохом в руке красное рогатое существо с деревянной маской на пол-лица. «Не Калиг. Ростом меньше,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Это, видимо, Навкет… Но что, всё-таки, с этой гребучей мембраной⁈»

— Уже ничего не делает, — буркнул он, закинув сфалт на плечо. — Идёт в лабораторию. Калиг далеко? Позови его — есть дело.

«Надо будет и для Навкета сделать маску,» — думал он, направляя сканер на стража. Тот навряд ли что-то заметил, вот только посох слабо мигнул в темноте, когда его накрыло невидимым лучом.

Войдя в лабораторию, сармат положил сфалт на стол и несколько секунд озадаченно его разглядывал. «Ничего не понимаю. Только что всё работало…»

Кто-то налёг на внутреннюю крышку шлюзовой камеры, и Гедимин повернулся к двери. Через пару секунд люк открылся, пропустив озадаченного Калига. Он слегка пригнулся на входе и поправил деревянную маску.

— Держи, — Гедимин протянул ему ту, что сделал сам, из жёлтого гзеша. — Примерь. Эта должна быть мягче.

Калиг, шумно выдохнув, осторожно, чуть ли не кончиками пальцев, взял лёгкую маску и поднёс к глазам.

— Чёрные кристаллы… Где ты их нашёл? Такие тонкие и гладкие… Два одинаковых кристалла. Как такое может быть?

Гедимин мигнул.

— Это стекло. Расплавленный чёрный песок. Зачем было делать их разными? У тебя же одинаковые глаза.

Калиг снова выдохнул — это напоминало стравливание пара — и осторожно, прикрывая глаза ладонью, стянул деревянную маску. Он стоял, зажмурившись, пока не надел кое-как новую; Гедимин уменьшил свет в отсеке, оставив всего один светодиод в дальнем углу, и молча ждал, пока страж натянет ремешки на выступающие шипы. Справился он с ними не сразу — видимо, привык к жёстким, негнущимся конструкциям.

— Включать свет? — спросил сармат, глядя, как страж ощупывает лицо и крутит головой. — Я потихоньку.

Когда зажёгся четвёртый светодиод, Калиг встряхнулся и завертел головой быстрее.

— Уммхм… А она мягкая, — с недоверием пробормотал он, приподнимая пальцем край маски. — Мягкая, но камни держит. Лёгкие такие…и два одинаковых. Как ты это назвал? Сте-кло? Это из вашего мира?

— Нет, из местной руды, — отозвался Гедимин, больше не вдаваясь в разъяснения. Озадаченный новым предметом Калиг явно слушал в четверть уха.

— Эммхм… Хорошая маска, — сдержанно признал страж. — Я похожу в ней пока… Здесь нет ни одной части из твоего мира?

Гедимин качнул головой.

— Ни одной молекулы. Старую маску мне оставишь? Хотел изучить твои кристаллы.

Калиг с шумным выдохом подтянул деревянный каркас к себе.

— Нет, погоди. Мало ли… — он сложил «очки» и убрал в одну из своих сумок. — Навкет говорит, у вас какой-то ритуал не задался. Что там было? Может, мы с Навкетом помогли бы?

— Ритуал? — Айзек, незаметно вошедший в отсек, остановился у литейной станции. — Гедимин, что вы там ещё натворили?

Сармат недовольно сощурился.

— У Гедимина не получился портал, — разом всё вывалил Вепуат, выглядывая из-за своих штативов. — Совсем не получился.

Айзек со сдавленным стоном приложил ладонь к лицевому щитку. Гедимин сердито фыркнул. «Ну вот опять! Никто ничего не объясняет, а потом выставляют идиотом.»

— Портал? — переспросил Калиг. — Здесь, в долине Эл-лид, нет порталов. Это же сразу видно. Так вы портал искали?

Айзек мотнул головой.

— Ладно бы «искали»… Они пытались его сделать. Прямо здесь, в Элиде.

— И что⁈ — ощерился Гедимин, уже не надеясь на нормальное объяснение. Айзек покосился на потолок и, выждав секунду, всё-таки открыл рот.

— Отсюда не открываются порталы, атомщик. Ни отсюда, ни сюда. Есть один, там, у старой базы. Там он и будет, и другого не будет никогда.

Гедимин ошалело замигал. Что-то не сходилось, и через пару секунд он понял, что именно.

— Стой! Червяки же умеют таскать порталы. Открывать их, где нужно…

Айзек качнул головой.

— Умеют таскать по… Тлаканте. По нашему миру. А на Равнине ни один портал с места не сдвинешь. Они все тут и так еле помещаются, куда ещё по несколько штук на каждый мирок…

Гедимин мигнул.

— А сколько их тут всего?

— Несколько миллиардов, — Айзек неопределённо повёл плечом. Калиг молча развёл в стороны когтистые лапы, и лап ему явно не хватало, чтобы показать весь «объём». Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Значит, с этим приклеенным порталом ничего не сделать…

— Дошло наконец-то, — донёсся из-за переборки угрюмый голос Гварзы. — Айзек, может, изъять у него излучатель?

Айзек поморщился.

— Успокойся, Кенен. Гедимин ошибся по незнанию, и больше такие опыты он ставить не будет. Верно?

Сармат нехотя наклонил голову. Ему хотелось показать Гварзе кулак, но из-за переборки тот навряд ли что-то увидел бы.

— Идите спать, — махнул рукой Айзек. — Так всем будет спокойнее.

…Гедимин погасил фонарь, уткнулся лицом в подстилки и закрыл было глаза, но поверхность под ним едва заметно дрогнула, и сармат дёрнулся вместе с ней. Дозиметр на запястье замигал. Сигма-излучение выписывало на нём знакомые кривые — где-то под холмом «шли» с огромной скоростью черви-пирофоры… и что-то преследовало их, обрывая плавные линии «сигмы» резкими всплесками. «Текк’ты охотятся,» — Гедимин опустился обратно на подушки, вполглаза следя за кривыми на экране. «Если к утру наедятся — может, доползут до работы. И мы наконец возьмёмся за дело…»

18 день Жизни, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Что-то шмякнуло по лицевому щитку — один раз, потом ещё; на третьем шлепке Гедимин открыл глаза. Над ним с кальмароподобной тварью в зубах склонился нхельви и быстро мотал головой. Тварь дёргалась и лупила хвостом по шлему сармата. Полог был откинут, снаружи доносились шлепки, протяжный ультразвуковой писк и верещание на полсотни голосов со всех сторон одновременно. Кто-то носился по лагерю, налетая то на стойки шатра, то на края продуха, и хлипкое сооружение ходило ходуном.

Гедимин вскинулся, нашаривая оружие. Нхельви спрыгнул с его груди, не дожидаясь, пока его смахнут, проверещал что-то на непривычно низких частотах и вылетел из шатра, волоча за собой добычу. Кальмароподобная тварь была ненамного его меньше, но вцепился он в неё крепко.

Не успел Гедимин вывалиться из шатра на светлое место, как что-то низколетящее врезалось в его шлем, рухнуло и затрепыхалось, подскакивая на несимметричных перепонках на полметра вверх. Из полумрака вылетели нхельви и навалились на сбитую тварь с разных сторон, утробно рыча. Гедимин растерянно мигнул и выставил над собой защитное поле, и вовремя — мимо на большой скорости промчался косяк летучих кальмаров, а за ним — ещё один несимметричный «скат». Хлестнув перепонками по куполу, он ушёл вверх. За спиной Гедимина затрещали опоры шатра — кто-то из летунов не успел сманеврировать.

Сармат сделал шаг — под ступнёй что-то чавкнуло; посмотрев вниз, он увидел разгрызенные остатки «кальмара». Нхельви, уже не обращая на них внимания, носились между шатрами, хватали тварей на лету и, едва надкусив, тут же бросали. Гедимин столкнул скользкие дёргающиеся тушки с дороги и шагнул к шатру Вепуата.

— Эй! Что тут опять⁈

— И тебя разбудили? — отозвался Вепуат из-за шатров. Он вышел в световой круг, прижимая к груди дрон-разведчик. На свободной руке мерцал сигма-сканер, и сармат шарил им по окрестностям. Очередной «скат» промчался над ним, зацепив перепонками «шлем» из защитного поля — Вепуат, как и Гедимин, вовремя прикрыл голову.

— Проснёшься тут, — буркнул ремонтник, недовольно глядя по сторонам. Очередной сбитый «кальмар» ударился о его колено. Под ноги что-то шмякнулось — в этот раз небольшой пузырь с торчащей сбоку бахромой. Эта штука нхельви не заинтересовала — наоборот, они обегали её, брезгливо поджимая лапы.

— Дроны мне сейчас не выпустить, — Вепуат покосился на брошенный шатёр и крепче прижал летающий аппарат к груди. — Пробовал уже. Похоже, те трубчатые штуки в степи распустились. Мелочь слетелась на них, а всё остальное — на ме… Hasu!

«Кальмар» врезался в его прозрачный «шлем» и отлетел куда-то к жаровням. Гедимин увидел, как в красном свете мелькнула белесая молния и уже с «кальмаром» в пасти упала в темноту. Холм слабо дрогнул.

— Не прыгать! — крикнул Вепуат, по остаткам летучих тварей пробираясь к Гедимину. — Ещё и объедки, яд-дро Сатурна…

Гедимин, глядя поверх шатров, молча достраивал объёмную схему. Закончив с ней, он поднял генератор защитного поля.

— Надо прикрыть шатры. Пусть всё это летает где-нибудь ещё.

Вепуат согласно хмыкнул. Через пару секунд сарматы стояли спиной к спине, возводя над лагерем защитные поля — такие, чтобы приземистые нхельви смогли из-под них разбежаться, а всё, что летает сверху, врезалось в купол и сворачивало. Ещё через пять секунд над головой перестали мелькать тени, и шмяканье стихло. Немногие оставшиеся под куполом нхельви подняли морды, озадаченно огляделись — и прыснули во все стороны, туда, откуда ещё доносились шлепки и утробный рык. Гедимин посмотрел на закиданный полуобглоданными тушками лагерь и поморщился.

— Ксеноорганика, — Вепуат подобрал наиболее цельный трупик и осмотрел со всех сторон. — Смотри! Тут что-то вроде гонад… Оно, похоже, собиралось размножаться.

— Плохое место для размножения, — Гедимин посмотрел в сторону полевой кухни — там сейчас ярко горели все фонари и, похоже, кипела работа. «Ну, эти хотя бы прикопают свои объедки. А здесь… надо бы прибраться.»

— Дай скребок, — попросил он Вепуата, нашаривая мешки для ксеноорганических отходов. На секунду мелькнула мысль об утилизаторе, но потом сармат вспомнил, где находится, и решил, что просто вывалит всё на окраине, там же, куда сбрасывает объедки полевая кухня. Довести расчистку до конца ему не дали — где-то на шестой подбираемой тушке в шлем ткнулась пушистая морда. Нхельви, пролезший под руку, поставил лапы сармату на бедро и настойчиво куда-то его толкал. Ещё один, вынырнувший из-за шатра, непрерывно пищал и цокал. Гедимин озадаченно мигнул.

— … э-э-эски! — донеслось издалека, и сармат узнал голос Айзека — тот взывал к кому-то, судя по интонации, давно и безуспешно. Быстро переглянувшись с Вепуатом, Гедимин вернул ему скребок и пошёл к лаборатории.

Над бронеходом стоял защитный купол, ещё более высокий и плотный, чем над шатрами. Айзек сидел на земле, выглядывая в низенький проём, оставленный, похоже, для нхельви и прочих недоростков. Гедимин шагнул к нему — и едва успел пригнуться: косяк из дюжины «кальмаров» пронёсся над головой, следом пролетело что-то длинное и быстро маневрирующее. Сармат успел увидеть длинный хоботок, схвативший добычу на лету и втянувшийся в летящую тень.

— Трилобит! — радостно завопил Вепуат, вскидывая руку. По земле покатился шар защитного поля. Внутри него трепыхалось что-то цветное. Гедимин щёлкнул нарукавной пластиной, махнул сканером — и с присвистом выдохнул, увидев на экране знакомый состав и структуру «глазастых камней».

— Да чтоб им всем, — пробормотал Айзек, глядя на подсунутый ему под нос булыжник с шевелящимися пятнами. — Как рассветёт, обыщете холм. А пока — давайте на базу. Тут сейчас будет шумно и грязно.

Гедимин двинулся было к нему, но остановился, едва не наступив на нхельви. Зверьки окружили сарматов, но интересовались, кажется, не ими — все носы были повёрнуты к шару с «трилобитом» внутри. Животное уже не трепыхалось — лежало, свернувшись в плотный ком. Нхельви трогали шар лапами и с громким писком оглядывались то на Гедимина, то на Вепуата. Сармат мигнул.

— Они спрашивают, нужны ли тебе ещё такие звери, — перевёл Айзек, выбираясь из-под купола и отмахиваясь от пролетающих «кальмаров». — Тут летает несколько. Их обычно не едят, но если вам надо, нхельви попробуют поймать.

— Ядро Сатурна! — Вепуат нервно хихикнул. — Гедимин, ты теперь предводитель нхельви?

Сармат сердито фыркнул.

— Скажи — пусть ловят живьём. Если это не опасно. Если опасно — пусть прогоняют с холма. И если увидят такое на холме ещё раз, пустьгонят вон и отбирают все камни.

«А должна бы этим заниматься наша охрана,» — думал он, досадливо щурясь. «Вон та, что у обрыва „кальмаров“ ловит корзинами. Интересно, аборигены всегда работают так, как у нас на холме? Или где-то их больно бьют, и они не отвлекаются на всё подряд?»

Нхельви с оживлённым верещанием кинулись врассыпную, и Гедимин, отмахнувшись от летучего «ската», вошёл наконец под купол. У лаборатории, не обращая внимания на свет со всех сторон, стоял Калиг. Его лицо прикрывала жёлтая маска с чёрными кругляшами на месте глаз.

— Лазутчики… — он тронул когтем шар с «трилобитом» внутри. Гедимин заметил, что в защитном поле проделаны небольшие отверстия, которых недавно не было. Он кивнул на них Вепуату — тот жестом ответил, что всё в порядке.

— Хороший день для лазутчиков, — Калиг шумно вздохнул. — Нхельви разбудили вас вовремя? Шатры уцелели?

Гедимин мигнул.

— Что тут творится? Очередная буря на подходе?

— Уже идёт, — отозвался Айзек, досадливо щурясь. — Буря Жизни. Пока не разгорится Пламя, из-под купола ни ногой!

Земля едва заметно дрогнула. Гедимин покосился на дозиметр и увидел всплески сигма-излучения — внизу, недалеко от поверхности, проходили Текк’ты.

— Идут, — Айзек посмотрел себе под ноги. — Сегодня у них будет много разной пищи… Калиг, не пора ещё звать Броннов под купол?

— Пока траву не отличить от камня, можешь не тревожиться, — отозвался Калиг, разглядывая защитный купол и скользящие за ним тени; белесую, уплотнённую плёнку животные видели и не врезались в неё. — Оставь для них двери, сами придут, как посветлеет. Сейчас — время охоты.

Он тронул пальцем маску и повернулся к Гедимину.

— Ты настоящий мастер, Дим-мин. Навкет просил сделать ему такую же. Он очень не любит маски, но от такой, он думает, голова у него не будет болеть.

Гедимин пожал плечами и отчего-то смутился.

— Можно. Только мне нужен один из круглых камней в долине.

Калиг покосился на небо с мелькающими тенями.

— Я принесу. Только скажи, какой.

…Вепуат постучал когтем по контейнеру, потом поднёс к прозрачной перегородке недоеденного «кальмара». «Трилобит» внутри не шевельнулся. Он так и лежал, свернувшись в плотный шар и втянув хоботок. Вепуат поднёс «кальмара» к отверстию в ящике, выждал несколько секунд и тихо вздохнул.

— Пока никак. Видимо, сытый. Света они, вроде, бояться не должны… Прикрою непрозрачным кожухом — может, освоится.

— Зачем он тебе? — Гедимин оторвался от недоделанного чертежа и ленивых наблюдений за литейной станцией. Вепуат возился с пустыми ящиками, сооружая миниатюрный вольер. Там уже хватило бы места для развернувшегося «трилобита» и его хоботка. Гедимин с сомнением посмотрел на вентиляционные отверстия. «Ксеноорганика… Вот такие объекты лучше бы держать снаружи!»

— Отнеси его в шатёр, — сказал он вслух. — У нас ему всё не так. Не тот воздух, не те излучения…

— Думаешь? — оживился Вепуат. — Да, наверное. Только не хочется оставлять его без присмотра. Как бы не исчез…

Он покосился на закрытый шлюз.

— Полежит пока здесь, — решил он. — У тебя есть что-нибудь радиоактивное, но не слишком? Положу с ним в вольер, может, так быстрее освоится.

…Вепуат вернулся, прижимая к груди одну из броннских корзин на ремнях, и сразу пошёл к холодильнику. Возился он там долго, громыхая лотками и капая чем-то на пол. Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Запас корма, — Вепуат кивнул на ящик с «трилобитом». Миниатюрный вольер, задвинутый под стол, уже второй час лежал там, не издавая ни звука.

— Нхельви больше никого не поймали, — сообщил разведчик, отмывая руки от ксеноорганики. — Но отогнали всех. Напомнил им гонять таких зверей, если увидят. Там понемногу светает, и твари в небе всё крупнее. Под ногами куча каких-то спор…

Гедимин поморщился.

— Шторм Жизни, сказал Айзек… Сделать дезинфектант из местного сырья?

…На четвёртом часу, когда «чёрный песок» в тигле стал полностью жидким, и Гедимин подошёл проследить за процессом литья, из-под стола Вепуата донёсся первый шорох.

— Ага, развернулся, — довольно хмыкнул разведчик, «просветив» ящик сканером. — Обнюхивает стенки. Интересно, может он пить из миски? Нет, наверное. Откуда в небе миски⁈

— Оно может впитывать воду из облаков, — предположил Гедимин, разворачивая тигель к следующей опоке. — Мелкую водяную взвесь. Посмотри, у него там есть кожные поры?

— Посмотрим… — Вепуат развернул над столом трёхмерную голограмму. Животное в ящике снова зашуршало. Гедимин заставил себя сосредоточиться на литье — шорох отвлекал, сармат невольно к нему прислушивался. «Вепуат, похоже, хочет приручить эту штуку,» — думал он. «Выясняет, как содержать…»

— Всё-таки — на кой оно тебе? — спросил он.

Вепуат пожал плечами.

— Они способны выполнять сложные команды. Очень разветвлённая нервная система… Хочу посмотреть, что оно умеет.

Гедимин недоверчиво сощурился на него и едва заметно качнул головой. «Это, наверное, от общения с аборигенами. Среди „макак“ становишься „макакой“, а среди Скогнов… „выдрой“, что ли? Вот, заведёт себе зверька…»

…Резать неплавкий и не слишком прочный минерал было непросто — Гедимин вытачивал модельку по миллиметру, сопоставляя каменные складки с чертежом. Кто-то ходил мимо — кажется, Айзек, потом — Гварза, потом Айзек вернулся, зато Вепуат вышел… Сармат прислушивался только к шорохам под столом разведчика. Они становились всё громче и разнообразнее — похоже, существо ползало по ящику и, возможно, пыталось взлететь.

Шлюзовая камера снова открылась, и в отсек ввалился Вепуат с большим шаром защитного поля в руках. Вывалив содержимое шара в ближайший таз, разведчик прихлопнул его куполом сверху и шумно выдохнул.

— Смотри, сколько всего! За пару минут набрал. И это — только мелочь!

В тазу извивалось, дёргалось, копошилось и прыгало с места на место не менее сотни представителей ксенофауны. Гедимину захотелось помыть скафандр, но он пересилил себя и пригляделся к шевелящейся массе.

— Странные они, — пробормотал он, потянувшись за сканером. — Как будто какие-то… частичные.

— Внимательный теск, — Вепуат весело хмыкнул и, не дожидаясь, пока Гедимин насканируется, засунул таз в камеру мгновенной заморозки. — Это споровые мешки. Ну и немного пожирателей спор. Но в основном мешки. Разнообразные у них движущие приспособления. Вот, смотри…

Он вынул из камеры что-то продолговатое, сантиметров пятнадцати в длину, и сунул под сканер. То, что появилось на голографическом экране, напомнило Гедимину гравитационный батут с лифтовой шахтой. Внутри, на стенках «шахты», набухли какие-то мешки с мелким содержимым и крупной присоской сбоку. Держались они на тонких волокнах, и эти волокна местами уже пересохли и потрескались, — пара мешков успела свалиться на дно «шахты», на мембрану, закреплённую по бокам на чём-то вроде мышечных тяжей.

— Споры с пусковой установкой, — ухмыльнулся Вепуат. — Видел, как она летела. Вон, по бокам стабилизаторы… А потом воткнулась в гравий и встала на ножки.

— Нервной ткани нет, — пробормотал Гедимин, разглядывая сложное устройство. Его переусложнённость говорила о биологическом происхождении — толковый инженер тут много чего поубирал бы. Но нервной ткани не было — это было явно не целое животное и даже не отброшенный орган.

— Да и на кой она нужна, — отмахнулся Вепуат, заглядывая под стол. — Шевелится… Ладно, пусть посидит ещё часа три. Потом попробую выставить на свет… Что ты там делаешь? Срочное?

— Крышку для шахты, — отозвался Гедимин, подбирая со стола незаконченную модель. — Пригодится.

…Крышка шахты отправилась в ящик с ветошью и моделью барака. Гедимин задумчиво щурился, глядя на чистый лист. Он думал о цеховом ангаре, термоизолирующем кожухе для него, и в голове крутилось что-то про пеноматериалы и пористые структуры. «Проект был бы интересный. Сильно облегчил бы конструкции. Только — насколько это возможно при местных материалах и технологиях?»

Фургон едва заметно вздрогнул — где-то под холмом охотились Текк’ты. «Пирофоры сползлись на выброс спор,» — Гедимин покосился на закрытый шлюз — что бы ни творилось снаружи, внутрь ещё ни одна спора не пролезла. «А Текк’ты — на стаю пирофор… Интересно, насколько сложные структуры они умеют делать? Насколько они вообще способны выбирать форму? Или у них каменные шары — как соты у пчёл?»

Шлюз опять открылся, и в проходе зазвенели металлические шипы — Корген входил в отсек осторожно, приподняв когти и прижав локти к бокам, но иглы всё равно за всё цеплялись.

— Дим-мин, — страж на долю секунды приложил когтистые пальцы ко лбу и снова повернулся к Айзеку, вошедшему с ним вместе. — Неприятные дни. Зато за ними будет затишье — дней на десять, а то и на двенадцать.

— До следующего дня Металла? — Айзек невесело усмехнулся. — Да, работу это точно не ускорит… Скогнам и Броннам лучше уйти до темноты — как только снаружи станет спокойно.

— Они уйдут, — пообещал Корген. — Жаль, у вас тут нет бочек под металл. Для вашей работы он пригодился бы. Поищите что-нибудь, во что его можно собрать, — жаль пропускать такой дождь…

Гедимин мигнул.

— Металлический ливень? Опять⁈

Айзек с укоризненным хмыканьем наклонил голову.

— Завтра с утра, атомщик. В этот раз нас, как видишь, предупредили.

Вепуат насмешливо фыркнул.

— И даже не нхельви? Сами стражи? Их что, кальмаром по лбу шмякнуло? Какой полезный кальмар…

Айзек сердито сузил глаза. Корген повёл колючим плечом, едва не оцарапав переборку.

— Не всегда небесные знаки внятны. В этот раз их прочитали заранее. Завтра, ещё до света, придёт нергет. Будьте осторожны, мастера-сарматы.

Он без усилий отодвинул крышку люка и вышел. Гедимин, не обращая внимания на шипение Айзека на Вепуата и Вепуата на Айзека, придвинул ближе чистый листок.

— Каменные чашки в ключевых местах, — сказал он вслух. — Купол выгнуть так, чтобы стекалось к одной точке. И там — чашку из полусферы… У меня их много. Расставить вокруг лагеря…

— Э-э? — Айзек, повернувшись к нему, озадаченно мигнул. — Чашки?.. А, да, сбор металла. Хорошо придумал, атомщик. Когда снаружи утихнет, займись.

…«До рассвета наружу ни ногой,» — повторил про себя Гедимин, в очередной раз оглянувшись на закрытый шлюз. Чем больше часов проходило, тем томительнее становилось ожидание. Вепуат уже извертелся, даже коллекция споровых мешков местной фауны перестала его занимать.

— Пойду я, — прошептал он, когда до рассвета по местному времени оставалось чуть более получаса. Гедимин недовольно сощурился и жестом попросил быть осторожнее. Вход в соседний отсек был закрыт наглухо — Айзек и Гварза наружу давно не высовывались.

Вепуат бесшумно выбрался в шлюз. Гедимин, отодвинув в сторону почти готовую маску из жёлтого гзеша, заглянул под стол разведчика. Ящик шуршал то громче, то тише, но наружу пока никто не лез. Сармат задумчиво посмотрел на распылитель. «Сбрызнуть водой? Как часто этим тварям нужно пить?»

Люк открылся, и Гедимин поморщился от неожиданно громких звуков — Вепуат, возвращаясь, уже не заботился о скрытности.

— Чего сидишь⁈ Бегом туда, а то всё пропустишь! — разведчик с неожиданной прытью подлетел к столу и вцепился в локоть Гедимина. — Иди, только полем прикройся!

Выбравшись наружу, сармат увидел полевую кухню, прислонённую к гусенице бронехода, и расставленные вокруг корзины с какой-то дохлой и ещё шевелящейся живностью. Вокруг, кто на подстилке, кто на голом гравии, расселись Бронны с ножами и быстро, на весу, ни на секунду не прерывая процесса, чистили и разделывали добычу. По другую сторону бронехода устроились Скогны, со своей волокушей и своими корзинами. Там тоже шла разделка — только брызги ксеноорганики летели во все стороны.

— Опять машину мыть, — пробормотал Вепуат, неприязненно щурясь на аборигенов, но, тут же забыв о них, дёрнул Гедимина за руку. — Давай наружу! Только пригнись…

Едва защитный купол остался позади, на запястье Гедимина ярко вспыхнул экран дозиметра. Сармат взглянул на прибор, — что-то сверху, практически над головой, излучало мощный поток омикрон-квантов, и этот поток постепенно усиливался.

— Sata! — крикнул Вепуат, толкая сармата в спину. Гедимин рассеянно отмахнулся, и какое-то животное с хлюпаньем отлетело в сторону. Наруч от удара загудел — видимо, летун был не из мелких.

— Омикрон, — отрывисто сказал он, сворачивая за очередной защитный купол. — Откуда-то свер…

Вепуат молча ткнул пальцем в небо. Гедимин, оборвав фразу на полуслове, уставился на изжелта-зелёные складки, изрезанные бледно-розовыми бороздами. Розовое и зелёное вспыхивали изнутри, но свет не достигал земли. Везде, от считанных метров от поверхности до предположительной стратосферы, протянулись в разные стороны полосы плотной дымки. Приглядевшись к той, что висела над головой, Гедимин увидел тысячи мелких организмов. Споровые мешки с перепонками, реактивными пузырями, нитчатыми отростками, воздушными камерами реяли в небе. Между слоями воздушного «планктона» ещё крутились мелкие и крупные хищники, лениво помахивая хвостами, щупальцами и плавниками, но видно было, что они уже отяжелели от сожранного и не столько охотятся, сколько чего-то ждут. У левой ступни Гедимина что-то тихонько заскрипело, сармат опустил взгляд и увидел торчащие из гравия «пусковые установки для спор». Все они отчётливо поскрипывали и медленно утолщались.

«Не взорвались бы,» — Гедимин уплотнил защитное поле вокруг себя и осторожно вытянул руку с анализатором. Внутри скрипящих «установок» и впрямь медленно срабатывал «механизм» — тяжи, похожие на полимерные плёнки, постепенно сжимались, заставляя всю конструкцию складываться. Мешки со спорами уже ссыпались на мембрану — как и раньше, присосками кверху. «Скоро старт,» — мелькнуло в мозгу сармата, и он невольно ухмыльнулся. Взгляд упал на дозиметр — экран ярко горел, стрелка указывала на небо.

Она качнулась к горизонту, и полосы «планктона» заколыхались, как от сильного ветра. Гедимин увидел, как из набухших небесных складок медленно выплывают гигантские слизни. Это были именно они — сармат хорошо различал слоистую бахрому их мантий, торчащую из длинных бугорчатых раковин. Он не мог даже прикинуть размеры, но счёт, похоже, шёл на километры, если не десятки. Каждый слизень был окутан слабым зеленоватым свечением. Гедимин покосился на дозиметр и с присвистом выдохнул — ползущие по небу твари излучали десятки кьюгенов в секунду, как будто под их раковинами работали ирренциевые РИТЭГи.

Дымка в небе всколыхнулась. Мощные потоки гнали её кверху, и вскоре за каждым слизнем протянулся ветвящийся хвост. Их раковины уже были покрыты какой-то органикой — там постоянно что-то копошилось, высовывались щупальца и ловчие нити, отделялись летающие тени… «Хвосты» планктонных облаков наматывались на гигантских животных и исчезали — то ли пожираемые колониями на раковинах, то ли присоединяемые к ним.

Раздался громкий треск, будто разом лопнуло полсотни тонких фриловых планок. Гедимин успел увидеть, как взрывается изнутри последняя из «пусковых установок» — а потом в небо взвилась туча спор. Сработавшие «механизмы» швырнули их кверху с немалой силой — они летели вертикально вверх, пока их не подхватил воздушный поток за хвостом одного из слизней. Гедимин смотрел, не мигая, как гигантские твари пересекают небо и уходят в очередную его складку, и как розоватый свет в разломах медленно меркнет, сменяясь белым. На горизонте уже разгорался световой гейзер местного «солнца».

— М-мать моя колба… — прошептал Вепуат, оборачиваясь к Гедимину. — Ты видел⁈ Как такая масса может летать⁈

— Лучевое крыло, — рассеянно отозвался Гедимин, подбирая с земли обломки «пусковой установки». — При такой силе излучения что угодно полетит…

«Установка» раскололась вдоль. Внутренние тяжи, только что натянутые до разрыва, обмякли и свисали тонкими ошмётками. Гедимин подёргал за один из них — непохоже было, чтобы эта плёнка только что сократилась с такой силой и придала пусть и лёгким спорам такое ускорение.

— И весь холм в ксеноорганике, — Вепуат с тяжёлым вздохом пнул обломки соседней «установки». — Или на это налетят падальщики, или мы будем ходить по щиколотку в гнилье.

— Завтра всё сгорит, — отозвался Гедимин, подбирая ещё две «установки». Что-то странное было в этих несложных биологических механизмах. «Эти внутренние „мышцы“… Тут нет ничего, что могло бы их натягивать. Они сами сжимались. Изнутри. Под каким-то своим процессом…»

Он покосился на пожелтевшее небо. Световой гейзер уже поднялся на полную высоту, на земле проступили тени — длинные, чёткие, направленные от гейзера к дальнему склону. «Просто ориентироваться,» — подумал Гедимин. «Тень всегда лежит от Сердца к Краю. И чем ближе к Сердцу, тем она короче.»

Растянуть лопнувшие плёнки не удалось — это, видимо, была их максимальная длина, зато они могли хорошо сжиматься. Гедимин помял их в кулаке, надеясь запустить процесс сжатия. «Что вообще заставило их натягиваться? Они выбросили споры, когда слизняки висели над холмом, не раньше и не позже — и все одновременно. Как по команде. Откуда такая точность? Если только этот механизм был запущен чем-то в самих слизняках… каким-то их свойством…»

Вепуат ещё говорил что-то, потом, отчаявшись вызвать реакцию, постучал по броне Гедимина. Сармат, вяло отмахнувшись, поднял руку с дозиметром. «Интенсивность омикрон-излучения. Она росла каждую секунду, пока эти твари над нами плыли. И достигла пика тогда же, когда сработали „пусковые установки“…»

Он медленно наклонился, сгребая в кучу все остатки «споровых катапульт», до которых смог дотянуться. «Интересное явление. Надо проверить…»

…Звери Броннов не хотели подходить к сарматской лаборатории — шумно хрипели, прижимались к земле, не обращая внимания на увещевания погонщиков. Айзек стоял в стороне, обсуждая что-то с Гварзой. Гедимин разглядывал «пусковую установку», прикидывая, как лучше отделить от неё плёнку-тяж. Вепуат вынес из лаборатории ящик, снял с него непрозрачный кожух и теперь рассматривал с разных сторон, как существо внутри водит по стенам длинным хоботком.

— Я придумал, как его напоить, — похвастался разведчик, просовывая в небольшое отверстие в ящике распылитель. Едва водяные брызги коснулись хоботка, существо встряхнулось, приподнимая жёсткие пластины экзоскелета, и вытянуло из-под них пористые мешки — что-то вроде лёгких или жабр.

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя, как Вепуат опрыскивает животное с разных сторон. Сейчас ему было не до чужих опытов. «Если эти плёнки действительно сжимаются под омикрон-потоком… Так, не торопись. Это надо проверить. Собрать побольше этих штук…»

На пятачке между лабораторией и шатрами «пусковых установок» уже не осталось. Гедимин двинулся было к другому краю плато, но оклик Айзека заставил его обернуться.

— Атомщик! Ты собирался делать металлосборники? Возьми Вепуата в помощь и займись, пока тут тихо. Я сегодня выеду пораньше, — там, в отсеке, не осталось ничего незакреплённого?

…Шестнадцать каменных шаров сарматы перенесли из долины на плато. Вепуат носил по одному, Гедимин — по два; никто не торопился — подъём и так был нелёгким. Под ногами чавкало, булькало и трепыхалось — не все споры улетели с небесными моллюсками, и не всех мелких и крупных животных доели нхельви.

— Говоришь, завтра всё сгорит? — со слабой надеждой переспросил Вепуат, едва не поскользнувшись на дохлом «кальмаре» и остановившись на соседнем уступе для передышки. Гедимин пожал плечами.

— Это всё — не из местной фауны? Значит, с прошлых ливней не прижилось. И в этот раз не приживётся.

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Становишься биологом, ремонтник. Ренгеру бы понравилось.

На обрыве чем-то хрустели плоские звери Броннов, аборигены ставили навесы над коптильнями, повсюду стояли корзины с разделанной дичью. Гедимин скользнул по содержимому взглядом в поисках полезных червей, но ничего знакомого ему не попалось. В тени волокуши лежал на боку, вытянув лапы, спящий нхельви. Других зверьков не было видно — похоже, из-за этого после рассвета на холме было так тихо.

— Всё, принесли, — выдохнул Вепуат, положив на землю шестнадцатый камень. — Тебе помощь очень нужна? Камнерез из меня так себе.

Гедимин качнул головой. За вырезанием чаш — несложным занятием, не сильно занимающим мозги — он хотел обдумать будущие опыты с омикрон-чувствительными плёнками. «Вепуат тут, пожалуй, будет лишним…»

Вепуат довольно хмыкнул.

— Тогда пойду к животному. У него интересные насечки на панцире. Похоже на клеймо хозяина…

…Очередной каменный шар развалился надвое под тонкой струёй плазмы. Гедимин, чтобы не терять времени, ставил их в ряд по три, прежде чем начать резку; получалось довольно ровно. Сармат прошёл вдоль разрубленных сфер, оглядел дымящиеся срезы и довольно хмыкнул. За время резки минерал прогрелся неглубоко — тройка шаров, разрубленных перед этим, дымиться уже перестала, хотя камень ещё хранил тепло.

Выдолбить из каждой полусферы грубое подобие миски было немного сложнее. Гедимин запорол одну заготовку, прежде чем приспособился, и теперь, глядя на ряды «мисок» и горку выдолбленной породы, искал, чем дырку заткнуть. Пробку сделать было нетрудно, а если бы часть металла и вытекла, не успев застыть, ничего страшного не случилось бы. Гедимин тихо вздохнул, примиряясь с несовершенством изделий, подавил желание отшлифовать металлосборники изнутри и взял в руки кусок выдолбленной породы. Плазма резала камень легко, не «спотыкаясь» о неравномерности его структуры, но вблизи они были заметны. Сармат поцарапал обломок когтем и задумчиво сощурился. Чем ближе к центру сферы, тем плотнее была порода; сейчас он взял в руки самую сердцевину. Текк’т, катая каменные шары, сжал её с большой силой; навряд ли он старался создать максимальное давление — это получалось само. Несколько секунд Гедимин разглядывал уплотнённый камень, затем взялся за лучевой резак. «Два-три керна для проверки. Высокая плотность… похоже, высокая прочность. Интересно…»

— Гедимин, смотри! — донеслось из-за шатров. Сармат, рассовав керны по карманам, подошёл ближе. Вепуат пристроил ящик с «трилобитом» в своей спальне и теперь поливал животное из пульверизатора. «Трилобит», больше не расправляя подпанцирные мешки, плотно сжал пластины брони, втянул все выросты и забился в угол.

— Хватит ему воды, — Гедимин недовольно сощурился — животное ему не нравилось, но это уже походило на пытки. Вепуат весело хмыкнул и встряхнул контейнер, позволяя воде стечь к отверстию.

— Я-то вижу. Проверял, понимает ли это он сам. И может ли показать наглядно. Как видишь — может.

Он накинул на «вольер» непрозрачный кожух и поднялся на ноги.

— Завтра утром попробую покормить. Как по-твоему, ему нужно имя?

Гедимин изумлённо мигнул.

— Имя? Оно же неразумное.

За плечом громко хмыкнул незаметно подошедший Гварза.

— Эксперт по разумности, ядро Сатурна…

Он прошёл в шатёр и склонился над ящиком. Шорох, раздавшийся было под кожухом, тут же стих.

— Интересный эксперимент. Значит, запах сармата не вызывает у него страха?

Вепуат пожал плечами.

— Мы все в скафандрах. Запах скафандра его не пугает.

— Животные Броннов опасаются даже скафандров, — заметил Гварза, приподнимая кожух. — Да, эксперимент интересный… Можешь назвать его Соколом.

Гедимин растерянно смотрел Гварзе вслед, но тот, выйдя из шатра, больше не оборачивался. Вепуат прикрыл кожух плотнее и еле слышно хмыкнул.

— Что интересно — так это реакции Гварзы. Никогда не знаешь, к чему он прицепится. Сокол? Ну ладно, пусть будет Сокол.

…Когда последний металлосборник был прикопан в гравий под будущими «металлостоками» защитного купола, Гедимин отряхнулся от каменной пыли и вышел к обрыву. У бочек с водой никого не было. Нхельви, как и раньше, не попадались на глаза — то ли ушли с добычей в свой посёлок, то ли забились по норам. Бронны тоже притихли и сидели в тени, только двое неспешно обходили длинный ряд коптилен.

«Уходить не спешат,» — отметил про себя Гедимин. «Вон ещё сколько сырого мяса спрятано в тень. Коптильни будут стоять до темноты…»

Он посмотрел с обрыва вниз и удивлённо хмыкнул. Деревья, выкорчеванные позавчера Текк’том, раньше лежали горкой; Бронны начали было их растаскивать, но только пообрывали отростки. Теперь крупные круглые и бочонковидные «стволы» лежали ровным слоем на дне долины — будто их нарочно разложили в ряд.

«Странно. Я думал, Бронны их уже пустили в дело,» — он оглянулся на коптильни и едва заметно пожал плечами. «Негодная древесина? Или им столько не нужно?..»

Один из обходчиков опустил на землю корзину с чёрными деревяшками. Гедимин посмотрел на блестящую пропитку и густой бурый дым над жаровней. «Древесная смола… Ну, на худой конец сойдёт и это.»

Он протянул руку к корзине.

— Yerr!

Бронны, быстро переглянувшись, достали пару кусков, неуверенно показали их Гедимину — и тут же выронили, когда он шагнул к ним, и отступили за корзину. Сармат, озадаченно хмыкнув, подобрал образцы и заглянул туда, где лежали остальные. «Взять ещё. И попробовать крекинг. Мне сейчас сойдёт любое горючее. А здесь должен быть хороший выброс газа…»

Высыпав ещё несколько деревяшек в пакет, сармат спохватился и протянул Броннам небольшую отливку из рэссены. Аборигены не двинулись с места. Гедимин оставил кусок металла в корзине и двинулся к лаборатории. «Сначала — плёнки. Потом — это. Когда остынет стекло, дошлифую линзы и вставлю в маску. До ночи Навкет всё равно не придёт. Но сначала — облучение плёнок…»

…Обмякшие плёнки легко отделялись от обломков трубки. Они были ярко окрашены — тёмно-зелёные, почти чёрные, с тонкими длинными светлыми пятнами. Положив фрагмент под микросканер, Гедимин пригляделся и заинтересованно хмыкнул. «Тёмные участки — просто эластомер, что-то вроде сеша. А вот светлые… вот эти молекулы, похожие на спиральные галактики с „размотанными“ рукавами…» — сармат приблизил светлый участок и несколько секунд задумчиво на него щурился. «Это, похоже, и есть реагирующая область. Очень похоже на молекулы накопителя, только форма попроще.»

Он отложил обрывок плёнки в отдельную колбу и пристроил над горелкой. Эластомер растёкся тёмной лужей на второй сотне градусов, белые фрагменты, развалившиеся на более мелкие части, остались на фильтре, и Гедимин отправил их на промывку. «Эластомер, похоже, неважный. А вот эти двойные крючки… Их надо бы изучить внимательно.»

Он выставил над столом защитное поле, пару минут возился с фиксаторами, потом махнул рукой и положил небольшой обрывок плёнки в кювету. Вспомнил, как мерцал на запястье дозиметр, когда в небе проплывали гигантские моллюски, тихо вздохнул и взялся за сфалт, — лабораторный облучатель очевидно для таких экспериментов не годился. «Ну, и странно было бы, если бы оно реагировало на микрокьюгены,» — думал сармат, настраивая мощность луча. «При местном-то нормальном фоне…»

Он наращивал интенсивность медленно, не сводя с плёнки глаз; сканер, выставленный на большое увеличение, фиксировал, что происходит внутри. Гедимину хотелось поглядеть на экран, но он велел себе не отвлекаться — запись можно было просмотреть и потом, сейчас его интересовали механические свойства образца. Когда интенсивность дошла до пятисот милликьюгенов, плёнка впервые шевельнулась — началось сжатие. Гедимин смотрел на светлые пятна — они слегка укоротились, потянув за собой эластичный тёмный материал. «Минимальная чувствительность,» — мысленно отметил сармат, добавляя ещё сотню милликьюгенов. «Любопытно…»

Плёнка сжималась всё сильнее; вскоре пятна уже нельзя было рассмотреть — они исчезли в тёмных, уже практически чёрных складках эластомера. Интенсивность дошла до семидесяти кьюгенов, защитное поле зажглось зелёным огнём по всей площади. Гедимин прибавил ещё — микроскопический чёрный комок на дне кюветы не шевельнулся, похоже, ему уже некуда было сжиматься. Сармат, придерживая излучатель одной рукой, попытался растянуть плёнку между когтями — ему не удалось даже расправить её. Когда от напряжения заныли пальцы, а образец так и не поддался, Гедимин выключил сфалт — и еле успел отдёрнуть руку. Плёнка, больше не сжимаемая, расправилась так быстро, что её подбросило над кюветой. Отрикошетив от защитного поля, она упала на стол. Сармат подобрал её, растянул между когтями и еле слышно хмыкнул. «Надо бы поставить опыт с грузами. Измерить силу упругости. Должна быть немаленькая…»

Он отобрал десяток образцов для облучения и полчаса с ними возился, ни на что не отвлекаясь. Все обрывки плёнок вели себя одинаково. На всякий случай Гедимин облучил и расплавленный эластомер, — тот никак не отреагировал, и сармат кивнул сам себе — приятно было видеть ожидаемый, предсказанный результат, а не очередное порождение бреда.

«Значит, именно молекулы-крючки. Так я и думал…» — он засунул под излучатель кювету с образцом «крючков». Образец был мелкий, меньше миллиметра в поперечнике, и Гедимин, как ни пытался, не разглядел никакого изменения формы. «Не страшно,» — он покосился на анализатор. «Запись идёт, потом просмотрю. Продолжим…»

… — Гедими-ин! — кто-то постучал пальцем по его броне. Сармат обернулся, недовольно щурясь. «Только собрался сверить записи! Шёл бы ты… работать.»

— Уф, — Вепуат облегчённо вздохнул. — Ты уже четверть часа ни на что не реагируешь. Я узнал у местных, как кочевники носят «трилобитов». Видишь, на груди и плече зацепки?

Гедимин мигнул. Раньше на скафандре Вепуата точно не было этих удлинённых выступов — сармат приделал их совсем недавно, приплавив к чёрной обшивке обрезки красного гзеша.

— Отвалятся, — буркнул он, тронув обрезок когтем. — На третьей же мойке отвалятся. На кой тебе эта чушь?

— Сажать зверя, — Вепуат дотянулся ладонью до плеча. — У них снизу такие зацепки. Они ложатся на выступы и держатся. Голова спереди, хвост свисает за спиной. Когда надо взлететь, ты его берёшь под головной сегмент…

Гедимин досадливо поморщился.

— Когда вернёмся в Ураниум, пройдёшь дезинфекцию, — пробормотал он, утыкаясь в записи анализатора. «Сжатие под омикрон-лучом… сила зависит от интенсивности… похоже, я всё-таки нашёл преобразователь омикрон-энергии. Преобразование напрямую в механическую…»

На экране сканера медленно скручивались, подбирая «распущенные» витки, спиральные «галактики» молекул. Часть их цеплялась за соседние, не позволяя веществу порваться от возросшей нагрузки, часть тянула за собой волокна эластомера, и он постепенно сжимался. Процесс начинался чуть раньше, чем показалось Гедимину, — первое движение он пропустил, но это было не так уж важно. Он остановил запись там, где интенсивность излучения достигла семидесяти кьюгенов в секунду — именно в этот момент, как он помнил, живые «катапульты» сработали. Это был далеко не предел — Гедимин отчётливо видел на экране, что молекулы «скручены» только наполовину, у них остаётся большой запас сжатия.

«Это и не должно было быть пределом,» — сказал он себе, проверяя результаты — запись за записью, до самых последних, где уже не участвовала натуральная плёнка — только её составляющие. «Это предел прочности одной биологической конструкции. Катапульты для спор. Если бы она была из рэссены, а тяжи — из зелёного гзеша…»

Он открыл последнюю запись и молча кивнул. В тот раз он довёл интенсивность до ста кьюгенов в секунду. Молекулы, которым больше не мешал эластомер, продолжали скручиваться — и всё ещё не ужались до предела.

«Значит, предел — в районе ста пятидесяти,» — Гедимин выбрал из крупинок на дне кюветы новый образец и взялся за сфалт. «Проверим…»

…Белесый осадок на дне кюветы сармат мог разглядеть, только прищурившись. Мелкодисперсная пыль рассыпалась от самого слабого сотрясения, и Гедимин не дышал, пока собирал её в пробирку. Молекулы-«крючки», ужавшись до предела, отцепились друг от друга; сармат только надеялся, что их «хвосты» не обломаны, а если обломаны, то некритично. Он плотно закрыл пробирку, сгрёб из контейнера десяток неизученных плёнок и засунул их в тигель. «Отделить „крючки“. Разбить на молекулы. Наберётся достаточно — начну опыты с гзешем. Если удастся встроить эти штуки в новый субстрат…»

Звон металла и чужие шаги на секунду отвлекли его. Потом он услышал голос Айзека и нехотя поднял взгляд от фильтра, на котором оседали зеленоватые крупицы.

— У Гедимина есть проект литейни, — говорил Айзек, обращаясь к Коргену; страж слушал его молча, слегка наклонив голову и прижав к телу звенящие шипы. — Для неё будет нужно немало кейека. Она будет, конечно, похуже тех, что в Сердце Пламени. Но в ней всё будет понятно для Скогнов. И они, если захотят, построят себе такие же.

Корген слегка повёл головой — шипы негромко зазвенели.

— Если Дим-мин построит такую литейню… Да, мы всегда рады новым хорошим вещам. Особенно — понятным. Вот сейчас я не очень понимаю, что делает Дим-мин…

Сармат сердито сощурился. «А кто тебя просит понимать⁈ Иди, куда шёл.»

— Гедимин нашёл какое-то вещество, — пригляделся Айзек. — Похоже, очень интересное вещество. Что там у тебя?

Гедимин вывалил на стол пригоршню ошмётков — разломанные «пусковые установки», из которых он ещё не повыдирал тяжи.

— Эти штуки. Насколько они редкие?

Айзек оглянулся на Коргена. Тот зазвенел шипами.

— А… что это?

— Падало с неба, когда был шторм жизни, — Гедимин угрюмо сощурился на стража. — Ты что, не знаешь своих же тварей?

— С неба? — озадаченно повторил Корген. — Нет, Дим-мин, я мало знаю о небесных семенах. Возможно, Гор что-то скажет, когда тут появится. В шторм жизни хорошо охотиться… но это непохоже на знакомую дичь. У неё нет ни мяса, ни шкуры, ни крови…

Гедимин, уже не слушая его рассуждения, поднялся из-за стола. «Понятно. Помощи ждать неоткуда. Так чего я сижу⁈ Надо собрать все эти штуки. Всё, что от них осталось. Завтра они все сгорят.»

Снаружи понемногу темнело. На холме было тихо, и фонари над обрывом погасли — Бронны и Скогны свернули коптильни и незаметно уехали. Гедимин огляделся по сторонам — похоже, нхельви наелись на пару дней вперёд и сейчас не могли даже подняться на лапы, не то что бегать по холму. Сармат посмотрел под ноги — остатки ксеноорганики уже не шевелились и частично перемешались с гравием. Пройдя немного, он наткнулся на обломки «пусковой установки», потом — ещё одной. Их никто не собирал и не ел, разве что притоптали, пока бегали по лагерю.

— Гедимин! — из полумрака вышел Вепуат с дроном в руках, озадаченно пригляделся. — С чем ты там?

Сармат выпрямился, помахал пучком обломков.

— Ищу те «пусковые установки». Надо собрать все, пока не сгорели.

Вепуат мигнул.

— Да? Они тебя, кажется, всерьёз зацепили… Подожди, сейчас дрон запущу — всё найдём.

…Здесь всегда темнело медленно, каждый день — с одной и той же скоростью. Ещё можно было с обрыва различить крупные силуэты в низине, когда Гедимин засунул в раздутый пакет последний пучок обломков и выпрямился, досадливо щурясь на долину. Вепуат, почуяв неладное, крепко вцепился в его локоть.

— Там ещё много осталось, — с сожалением сказал Гедимин, глядя вниз. Такую мелочь было уже не разглядеть, но сармат не сомневался, что она там. «С холма удобнее взлетать. Но этим штукам нечем измерять высоты. Они падали повсюду. Здесь, похоже, никто их не собирает. Досадно… А если попробовать самому синтезировать такую молекулу? Хольгер бы, наверное, попробовал…»

…Гедимин высыпал собранные обломки в ящик, потянулся за реактивами, но остановился — взгляд упал на недоделанную маску. «Линзы, наверное, уже остыли. Пора шлифовать…» — сармат снова посмотрел на ящик нечищеных плёнок и досадливо хмыкнул. «Отложить до завтра? Пока металл льётся, работать никто не помешает…»

— Помощь нужна? — Вепуат, устроившийся было за своим столом, незаметно выбрался, подошёл к Гедимину. — Ого, сколько тут… Что тебе от них надо? Я могу перебрать — ну, или почистить, смотря что нужно.

Гедимин мигнул.

— У тебя своей работы нет?

— Ну, это ведь тоже по моей части, — Вепуат кивнул на обломки «споровых катапульт». — Органическое сырьё. Просто наткнулся на него ты. А я, видно, чего-то не заметил.

Гедимин подцепил крупную, не разорвавшуюся при пуске плёнку и показал разведчику.

— Вот такие пятнистые штуки. Они сжимаются под облучением. Их надо очистить от прочей органики и сложить отдельно. Если поможешь — хорошо. Я тоже займусь, только доделаю маску…

Вепуат наклонил голову набок и еле слышно хмыкнул.

— Сжимаются под облучением? Чего тут только ни водится… Работай спокойно, я всё переберу.

Гедимин сел за шлифовку, краем уха прислушиваясь к тихому треску на соседнем столе. «Надо будет проверить свойства тех молекул. Сложное вещество, может быть хрупким. Температурные испытания, механические…» — он покосился на недоделанную маску и досадливо сощурился. «Обещал. Надо выполнять. Отдам эту ерунду Навкету — и займусь делом.»

19 день Металла, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Небо над холмом почернело, покрылось багровыми трещинами и ощутимо набухло — Гедимин не видел никаких облаков, но сам небосвод, казалось, провис, приближаясь к земле. Сармат шагнул к обрыву, посветил фонарём — луч растаял, не долетев до дна, но всё же выхватил из темноты скопление деревьев-валунов. Сейчас они особенно сильно походили на камни — все листья втянулись, поры закрылись. Над степью нависла мертвенная тишина. Гедимин старался не шуршать гравием, и всё равно собственные шаги казались ему неприятно громкими.

— Выспался хоть? — Вепуат, вынырнувший из-за шатра, смотрел на сармата сочувственно. — Айзек и Гварза уже в лаборатории. Ставим купол?

Гедимин кивнул и в последний раз покосился на чёрно-красное небо. Складки-трещины вспыхивали то красным, то желтоватым. «Редко. Скоро участятся,» — думал сармат, глядя на вспышки. «Надеюсь, тут все попрятались. Скоро долина станет непригодной для жизни.»

…Вепуат поставил ящик на стол, приподнял кожух и заглянул внутрь.

— Лежит, — сообщил он. — Опять свернулся. Всю ночь шуршал, а теперь… Может, он чует бурю?

Гедимин покосился было на ипроновые стены, непроницаемые для любого чутья, но вспомнил, что ящик только что занесли с улицы.

Из соседнего отсека выглянул Айзек, обвёл помещение настороженным взглядом, с подозрением посмотрел на сарматов.

— Ещё не снаружи?

— А что там делать? — отозвался Вепуат, опрыскивая свернувшегося «трилобита» водой (существо не отреагировало никак). — Из-под купола ничего не видно. А снаружи — броню попортишь. Пока не остынет, выходить незачем.

— А… — взгляд Айзека, направленный на Гедимина, стал ещё более недоверчивым. — Тем лучше. Купол выдержит?

— На непрерывной генерации, — буркнул сармат, подумав про себя, что выглянет через полчаса и проверит, как справляются генераторы. Его мысли занимали плёнки, плавящиеся в тигле, и два образца радиочувствительного вещества — один над горелкой, другой в охладителе. Следить за всем сразу получалось плохо.

— Ясно, — протянул Айзек. — Чья красная жижа у меня в автоклаве? Не найдётся хозяин — вылью.

Гедимин поднялся из-за стола.

— Я заберу, — сказал он, скрывая довольную ухмылку. Он ожидал, что жижа будет чёрной или бурой — но, так или иначе, крекинг завершился без аварий. «Посмотрим, как тут работает термодинамика…»

…Обе пробирки дымились — и нагретая до полутора тысяч, и охлаждённая до минус ста. Гедимин накрыл штатив защитным полем, взялся за анализатор — и досадливо сощурился. Молекулы-«крючки» не перенесли нагрева — «рукава галактик», непрочные элементы, частично разрушились и стали заметно короче. «Сильно не греть,» — отметил про себя Гедимин. «Полторы тысячи — предел. А что с охлаждением?»

В холодной пробирке вещество лежало нетронутым — сармат просушил его перед заморозкой, лишние ледяные кристаллы никуда не влезли. Сканер показывал полуразвёрнутые «рукава» микроскопических «галактик» — молекулы остались целыми, межатомные связи выдержали низкую температуру. Гедимин придвинул штативы ближе и потянулся к облучателю. «Посмотрим, как на свойства повлияло…»

Это было очень прочное вещество — даже частично разрушенные молекулы ещё скручивались под лучом, хоть и с запозданием, а те, что подверглись охлаждению, не стали из-за этого ломкими. Гедимин провёл облучение трижды — и наконец, получив все нужные результаты, остановил эксперимент и убрал защитное поле.

Под соседним столом зашуршало. Вепуат с радостным возгласом заглянул под кожух, а потом и вовсе его сдёрнул. Существо в ящике развернуло «крылья» и хоботок и теперь обнюхивало вентиляционные отверстия и выгибалось волнами.

— Снаружи, надо полагать, похолодало, — сказал Вепуат, вытаскивая «вольер» из-под стола. Гедимин хмыкнул.

— Ему сквозь ипрон ничего не слышно. Просто потеря сигнала.

— Угу, — не стал спорить Вепуат. Он уже рылся в столе и через секунду наклонился над ящиком с пригоршней каких-то мокрых ошмётков.

— Вроде бы он это ел. Ну, давай… Эй!

Стенка ящика хрустнула. Вепуат отдёрнул руку и потёр ушибленный палец.

— Сильная тяга у этой твари внутри, — заметил он, поднося к дырке в ящике новый кусок; теперь он придерживал его самыми кончиками пальцев. Животное вскинуло хоботок, и в руке Вепуата ничего не осталось — Гедимин только и успел увидеть, как в хоботке исчезает последний клок мяса.

— Наверное, кочевники кормят их не так, — предположил ремонтник, глядя, как «трилобит» всасывает корм. — Из миски, может… У них ведь руки не бронированные.

Вепуат пожал плечами и сунул существу ещё кусок.

— Может, на что-то накалывают. Или кидают. Будем пробовать… Ну ладно, хватит.

Существо ещё несколько секунд обнюхивало отверстия, потом подобрало хоботок и завертелось в ящике, царапая стенки спинными щитками. Вепуат прикрыл его непрозрачным кожухом, но шорох и скрип не прекратились.

— Хочет летать, — сармат щёлкнул пальцем по стенке — на секунду звуки стихли, затем существо завозилось в контейнере с удвоенной силой. — Проверим, что снаружи?

…Защитный купол выстоял, хоть и стал местами полупрозрачным. Гедимин высунул руку наружу, под моросящий дождь. Над холмом — там, куда упали капли металла — поднимались столбы пара. Самые толстые и высокие тянулись от врытых в землю каменных полусфер — похоже, сбор металла прошёл успешно.

— Сорок пять снаружи, — сказал Гедимин, посмотрев на термодатчики. — Безопасно.

— Не сказал бы, — Вепуат недоверчиво покосился на пар, заволакивающий вершину холма. — Больно сыро. Подождём, пока дождь не кончится.

Что-то снизу пронзительно заверещало, зацокало, и земля едва заметно вздрогнула. Гедимин опустил взгляд к дымящемуся гравию и удивлённо мигнул. За куполом, у только что открытых продухов, собирались нхельви. Они обходили дымящиеся участки, высоко поджимая лапы, и стягивались к прозрачной стене. Гедимин видел, как блестит от воды их шерсть, и как подрагивают навострённые уши.

— Вернулись, — Вепуат оглянулся на ремонтника и странно ухмыльнулся. — Твои питомцы. Запускай.

Гедимин мигнул.

— Они не мои, — угрюмо сказал он, глядя на растущую стаю. Похоже, все нхельви стянулись к лаборатории, не дожидаясь, пока снаружи станет прохладно, или хотя бы кончится дождь.

— Если они бегают, твой «трилобит» тоже не сдохнет, — пробормотал он, поднося когти к продуху и вспарывая защитное поле ещё на полметра вверх. «Сорок три снаружи. И мы всё равно в скафандрах.»

Нхельви сперва подались назад, потом переглянулись, запищали и плотной волной устремились в проём. Секунду спустя вокруг лаборатории стало негде поставить ногу — зверьки облепили бронеход со всех сторон.

— Не твои, говоришь? — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как один нхельви за другим пробираются к Гедимину, ставят передние лапы на его поножи и пытаются заглянуть в глаза. — Там металл, наверное, застыл. Пойдёшь доставать?

…«И последние…» — Гедимин несильно хлопнул ладонью по каменной чаше, выбивая металлический комок. «Последние сто двадцать пять граммов. Всего четыре тысячи пятьсот…»

Металл ещё не до конца застыл, поддавался сжатию, и пальцы сармата оставляли в нём вдавленные отпечатки. Издалека за вознёй с раскалёнными комками следили Скогны и нхельви — уже не скрывались, стояли на открытой местности и глазели, почти не мигая. Сармат поднял массивный ком, слепленный из трёх десятков, нарочито медленно помял его, чувствуя пальцами уходящий жар, и понёс на ладони в лабораторию. Чаши остались снаружи — остывать на холодном ветру. «Выкидывать не буду. Через пару недель, говорят, ещё один ливень…»

… — Развлекаетесь? — хмыкнул Айзек, остановившись на полпути к своему отсеку. — Один мнёт раскалённый металл, другой приручает небесную тварь…

— Угу, — отозвался Гедимин, пристально изучая новенький, только что сделанный распрыскиватель. «Всё из местного сырья… Так, проверим в деле, — где там красная жижа?»

Он проследил за вылетающими из распрыскивателя каплями и недовольно сощурился. «Слишком крупные. Уменьшить…»

…Фрагмент кейека Гедимин пристроил сбоку от траектории полёта масляных брызг; несколько секунд возился с защитным полем, уплотняя его, тронул когтем штатив и решил, что примитивная установка выдержит. Первый впрыск закончился ничем — слабым дымком в зоне нагрева. «Слишком холодно,» — сармат проверил термодатчики и придвинул кейек ближе. «Четыреста градусов. Ещё один прогон…»

Мелкая взвесь «красного масла» вылетела из распрыскивателя, но до кюветы, подставленной снизу, не долетела. Внутри установки на долю секунды повис золотистый шар — и взорвался. Защитное поле дрогнуло, но выдержало. Гедимин снова тронул распрыскиватель, посмотрел на манометр и довольно ухмыльнулся. «Ну, хоть это работает, как положено. Горение, взрыв, расширение… Ещё десяток прогонов — и попробую собрать ракету.»

… — Он так и будет тут, на стене, висеть? — донёсся сквозь защитные поля озадаченный голос Айзека.

— Ему удобно, — угрюмо ответил Вепуат. — Он уже полчаса так висит. Тут защитное поле, не волнуйся. Могу стеклом прикрыть, будет вольер.

— Выноси наружу свои вольеры, — сказал Айзек, явно чем-то недовольный. — У нас тут не зоопарк.

— Снаружи оно Скогнам не нравится, — буркнул Вепуат. — Не могу понять, чем. Ходят, машут копьями… Я хочу, чтобы оно ко мне привыкло. Здесь оно никому не мешает. Вы с Гварзой в том отсеке, Гедимин не возражает…

Айзек выразительно хмыкнул.

— Гедимин пока ничего не замечает. А вот когда он выглянет из реактора… Гедими-ин! Ты это видел?

Сармат, только-только закрепивший на столе установку из кованой трубы с запаянным концом, небольшого осколка кейека, тонкой трубки с вентилем и баллона с «красным маслом», озадаченно мигнул. «Видел что?»

Со стены за спиной Вепуата свисал хвостом вниз «трилобит». Его спинные щитки были слегка приподняты, хоботок ощупывал ближайшие поверхности. Держался он не на гладкой стене, как подумал было Гедимин, а на трёх параллельных выступах, прикреплённых к ней. Кажется, ему было удобно — он не падал и сползти не пытался.

— Похоже, не видел, — подытожил Айзек, глядя на озадаченного Гедимина.

— Сокол никого не трогает, — проворчал Вепуат. — Я тут поставил ему поддон на всякий случай… Можно выделить в отсеке угол для него. Ты же крыс у себя держишь…

— Так то — крысы… — Айзек смерил «трилобита» угрюмым взглядом и оглянулся на Гедимина. — А ты чем занят? Какой-то механизм?

— Реактивный двигатель, — отозвался Гедимин, направляя сопло в стену и на всякий случай прикрывая её защитным полем. Осколок кейека уже хорошо прогрел трубу изнутри — сармат только надеялся на термоизоляцию трубок и контейнера с маслом и на прочность чужеродного металла. «Только местное сырьё,» — он тронул вентиль, вырезанный из остатков красного гзеша, на пучке жёлтых эластичных трубочек. «И местная термодинамика.»

— Ты иди, — спохватился он, вспомнив об Айзеке. — Вепуат, лезь под поле. Эту штуку я ещё не испытывал.

Айзек хмыкнул и придвинулся ближе.

— Значит, я вовремя пришёл. Первый механизм из местного сырья? В этом… двигателе нет ничего с Земли?

Гедимин пожал плечами.

— Может, пара молекул, — я так внимательно не проверял. Металл местный, органика тоже…

Айзек шагнул к задвинутой переборке.

— Эй, Кенен! Бегом сюда!

Гедимин вздрогнул. «Это ещё на кой⁈»

— Что тут ещё? — Гварза высунулся из-за переборки, посмотрел на свисающего со стены Сокола, еле слышно хмыкнул и повернулся к столу Гедимина. — Опять твой атомщик?

— Гедимин собрал первый механизм, — с гордостью сказал Айзек, заставив сармата изумленно мигнуть. — Реактивный двигатель, насколько мы поняли. Из рэссены, гзеша и какой-то красной дряни. Иди сюда, не то всё пропустишь.

— Ядро Юпитера… — пробормотал Гварза, выбираясь из-за переборки. — Айзек, отойди вон к той стене. Кет, дополнительный купол, живо!

Гедимин хотел было сделать вид, что ничего не слышит, но соображения Гварзы были здравыми. Ещё одна полусфера защитного поля поднялась над столом, и сармат осторожно тронул вентиль. «Зажигание не отключается. Можно будет только перекрыть впрыск. Значит, как минимум один взрыв после перекрывания будет… Ладно, потом подумаю, как доработать. Пока — посмотрим, работает ли вообще.»

В трубе громыхнуло. Жёлтый дым струёй ударил в защитное поле. Крепления хрустнули. Гедимин придавил «ракету» ладонью к столу и почувствовал резкий толчок — новый взрыв встряхнул конструкцию, если бы не фиксаторы, она давно влетела бы в стену. «Работает!» — сармат довольно ухмыльнулся и дотянулся до вентиля. «Теперь — непрерывное истечение…»

Струя горящего газа с рёвом ударила в защитное поле, и оно пошло рябью. Сармат покосился на манометры. «Хорошее давление. Можно было бы навесить груз… стабилизаторы только нужны…»

— И правда, — услышал он недоверчивый голос Гварзы. — Очень похоже на реактивный двигатель. Очень грубый, но… Что там вставлено для зажигания?

— Кейек, — ответил Гедимин, следя за струёй газа. «Дёргает немного. Поработать над равномерностью…»

— Кейек… — повторил Гварза и еле слышно хмыкнул. — Постоянный нагрев… Так себе идея. Лучше было бы найти что-нибудь, дающее искру. Но в целом…

Гедимин ослабил одно из креплений, чуть сместил «топливный бак» — труба слегка развернулась и начала раскачиваться из стороны в сторону, скользя над столом. «Стабилизаторы нужны,» — сармат огляделся в поисках подходящих грузов. «И равномерность. А так — вполне себе ракета. Хоть запускай…»

Он прилепил к трубе подвернувшийся обрывок гзеша — «ракета» со сместившимся центром масс закрутилась быстрее, слегка проворачиваясь вокруг оси. Гедимин хмыкнул. «У нас немного по-другому работало. Никак не приспособиться. Но в целом понятно. Сейчас попробуем её раскрутить на сто восемьдесят…»

Он успел поднести руку к вентилям, но перекрывать их было поздно. Труба с грохотом вздулась, лопаясь по швам, и согнулась под тупым углом раскалёнными краями кверху. «Топливный бак» шмякнулся на пол, забрызгал его маслом и остался лежать. Гедимин, щурясь от боли, прижал к груди расшибленную ладонь. Пальцы, по ощущениям, распухли и горели изнутри.

— Мать твоя колба! — донеслось снаружи. Кто-то ухватил Гедимина под мышки и оттащил от стола, над которым тут же схлопнулось защитное поле — ещё один слой, уже непрозрачный. Сармат услышал гул и свист вытяжки — насосы заработали в аварийном режиме, выгоняя из-под купола взрывоопасные испарения. Гедимин, стряхнув с себя вцепившегося Вепуата, двинулся было обратно, к разломанной «ракете», но на пути встал Айзек.

— Рука? — он скользнул взглядом по прижатой к груди ладони. — Вепуат, посмотри, что с ним. А я тут приберусь. Кенен, ты иди, тут вроде всё в порядке.

Гварза громко фыркнул.

— Взорвалось не всё, а только один стол? Я же говорил — пора его выселять…

Защитное поле, под которое забрались оба сармата, поглотило звуки. Гедимин досадливо сощурился, дёрнул рукой — и зашипел от боли. « Hasu! Самое время угробить руку…»

— Иди сюда, — Вепуат подтолкнул его к свободному стулу. — Садись, руку на стол. Перевязку надо…

…Холодный компресс умерил боль, но регенерация уже началась, и пальцы изнутри зудели, чем дальше, тем сильнее. Вепуат вытирал кровь с рассаженных костяшек и лопнувшего по всей длине ногтя. Её было до странного много от таких мелких, незначительных ран.

— Глупо вышло… — Гедимин оглянулся через плечо, пытаясь рассмотреть купол и стол под ним. Айзек и Гварза собрали обломки его «ракеты» и унесли к себе в отсек, ничего не оставив. Сармату мерещилась выбоина на столешнице — след от взрыва трубы — но защитное поле закрывало обзор.

— Сиди тихо! — велел Вепуат, прижимая его локоть к столу. — Вот так. Пусть лежит в холодке. Лезь в перчатку, теперь можно. Пальцы только надо зафиксировать… и всю ладонь держать наверху и не трясти. Сиди тихо, я выдвину фиксаторы.

— Ты ещё и медик? — Гедимин наблюдал за его манипуляциями, щурясь от неприятного зуда под кожей. Кости уцелели, ссадины уже затягивались, но все сосуды и волокна, лопнувшие внутри пальцев, до сих пор ныли и, срастаясь, ещё и чесались. «Чувствительное место. Достанет оно меня без анестетиков. Хоть из станнера в локоть стреляй…»

— Ну, кто-то ж должен, — пожал плечами Вепуат, закрывая перчатку сармата поверх холодных компрессов. — Вечером я это сменю, а к утру уже болеть будет нечему. Легко отделался — без переломов…

Гедимин досадливо поморщился.

— К утру… Сегодня весь день — в помойку.

Он встал, стараясь не двигать рукой. Вепуат зафиксировал её в согнутом положении, прикрепил ладонь к груди и соединил пальцы, не давая им сильно сгибаться. Ныла фаланга под треснувшим ногтем, зудело под кожей; все мысли занимала дурацкая труба с горелкой.

— А стол, и правда, поцарапало, — заметил Вепуат, тронув пальцем выбоину на столешнице. Вмятина была разделена почти пополам чёрной полосой — следом раскалённого металла. Гедимин с тяжёлым вздохом опустился на стул. Стулья не зацепило, да и пробирки не побились — только штуки три выпали из неустойчивого штатива и остались лежать.

— О, Сокол развернулся, — Вепуат отошёл от поцарапанного стола и перевёл взгляд на стену, с которой свисал «трилобит». Он поджал хвостовые сегменты и выглядел полусвёрнутым, но уже высовывал понемногу боковые «крылья».

— Испугался взрыва или крови, — разведчик протянул руку к животному и тронул один из стыков его панциря. — Вот здесь обильная иннервация… А, нет, не то место.

«Трилобит» втянул все выросты и поджал «хвост», превратившись в бронированную дугу.

— Надо запомнить — там его не трогать, — Вепуат сделал какую-то пометку в передатчике.

«А мне пора бы запомнить — не трогать реактивные двигатели,» — Гедимин досадливо поморщился. «Этой штуке не с чего было взрываться. Это всё та же история, с реактивными двигателями. Вот электричество тут нормально не работает, а всякая ерунда — пожалуйста…»

Под потолком замигал жёлтый светодиод. Гедимин и Вепуат переглянулись. Разведчик двинулся было к закрытому шлюзу, но из соседнего отсека вылез Айзек, жестом велел всем сидеть на местах и пошёл открывать сам. За ним в отсек медленно выбрался Гварза, угрюмо покосился на Гедимина и покачал головой.

Едва шлюз приоткрылся, внутрь просочились четверо нхельви, но, не добежав до столов, сели на пол и огляделись по сторонам. Вошедший следом Корген недовольно лязгнул шипами и что-то сказал зверькам, заставив их прижать уши. Зашевелившийся было Сокол выгнулся дугой и растопырил все щитки, раздуваясь вдвое. Корген ткнул в его сторону светящимся посохом — животное мигом сжалось и свернулось в тугой клубок, едва не упав со стены.

— Пахнет тут тревожно, — заметил страж, глядя на ладонь Гедимина, прикреплённую к груди. — Кто-то поранился? Некоторые Бронны знают травы…

Айзек отмахнулся.

— Дим-мин прищемил палец. Жаль, что он не бережёт руки, — теперь ему тяжело работать.

Корген зазвенел шипами.

— Вот это в самом деле плохо! — он протянул посох к Гедимину, но сармат сердито фыркнул и отодвинулся. — Пусть боги пошлют ему быстрое излечение. Там, в ободранной низине, трое Текк’тов. Они ищут какое-нибудь занятие.

Гедимин, мигнув, быстро поднялся с места. «Трёх Текк’тов упускать нельзя. Hasu! Вот самое время было отбить руку…»

— Да, иди с Коргеном, — кивнул ему Айзек. — Чертежи у тебя? Пусть начинают выборку породы. Дай им начальные указания, потом я подойду.

Гедимин досадливо сощурился. «Вот сейчас мне только с Текк’тами объясняться… Ладно, объёмные чертежи есть, вешки есть, — начнём пробивать шахту, а там видно будет.»

…Над «ободранной низиной» поднимался дым — точнее, мелкая зольная взвесь, чем-то подброшенная в небо — обычно восходящие потоки выглядели не так. Выйдя на край обрыва, Гедимин увидел разложенные на ровном участке деревья — всё, что уцелело после корчевания и дождя из расплавленного металла. Стволы-бочонки почернели, изнутри при сотрясении сыпалась зола. Вокруг толпились Бронны и Скогны, с радостным верещанием растаскивая деревья, вытряхивая золу и закидывая пустые стволы на волокуши. Вокруг метались, норовя влезть под ноги и вываляться в пепле, грязно-серые нхельви. Гедимин озадаченно хмыкнул.

Чуть поодаль, среди пирамид, сложенных из каменных шаров, свернулись клубками трое Текк’тов. Сверху они выглядели небольшими, но, едва на обрыв вышел Корген, зашевелились, приподнимаясь, и тут же заняли всю низину, едва оставив место Скогнам и их обгоревшему «древохранилищу». Гедимин увидел, что Текк’ты большей частью погружены в скалу — наружу торчала пара десятков метров туловища. Корген дождался, пока они поднимут головы до края обрыва, и что-то прошелестел, указывая на Гедимина. Все светящиеся глаза уставились на сармата.

«Вешки посбивало, но наметка цела,» — отметил сармат, заглянув в низину, под бронированные тела гигантских змей.

— Ты переведёшь им? — покосился он на Коргена. Страж наклонил голову, и шипы на его спине мелодично зазвенели.

Гедимин дотянулся здоровой рукой до передатчика, развернул голограмму — старый чертёж, сильно упрощённый; сейчас на нём видны были только полости внутри каменной плиты и три вертикальные шахты разной толщины. Сармат выделил главную шахту, увеличил её до предела, подсветил разметку.

— От вешек на площадке нужно заглубиться на восемьдесят метров, — медленно проговорил он, слушая размеренный рокот — то ли из горла Коргена, то ли из его грудной клетки. — Вертикально вниз, никуда не отклоняясь, выдерживать диаметр пять метров. Строго по схеме.

На трёхмерной карте, внутрь которой сармат поместил чертёж, чётко прослеживались пласты — плотная, но тонкая плита сверху, промежуточные прослойки — спрессованная и снова раскрошенная осадочная порода… Гедимин смотрел в мерцающие глаза Текк’тов и думал, насколько им понятны «земные» обозначения. Корген договорил; секунды три было тихо, только откуда-то доносился еле слышный гул и звон. Потом один из Текк’тов наклонился к холму и зарокотал.

— Он говорит, что эти цветные огни у тебя в руке очень красивые, — перевёл Корген. — Но для чего ты им их показываешь, они не поняли. Ещё у них нет даже одного метра, чем бы это ни было. Если ты им не дашь пять этих непонятных штук, они не смогут их держать. А если эти штуки можно найти среди камня, они хотят знать приметы этих штук. Иначе им трудно будет отсчитать восемьдесят и ещё нести пять с собой. Они здесь вообще не слышали ни о чём подобном.

Гедимин ошалело замигал, глядя в ничего не выражающие, похожие на ртутные шарики глаза стража. В первую секунду он хотел фыркнуть на «дурацкую шутку», потом — послать Коргена проверяться на эа-мутацию… Через три секунды в голове прояснилось. Стиснув зубы, Гедимин крепко зажмурился. «Грёбаная Равнина… ясное дело, они не знают про метры. Откуда здесь метрическая система⁈ Вот я идиот, мать моя колба…»

— Постой, — его голос прозвучал почти жалобно, и он недовольно сощурился — всё-таки надо было сохранять спокойствие. — Чем они измеряют длину и глубину? Шагами? Длинами хвоста? Есть какое-то общее… слово? Общий образец длины?

Корген пару секунд молча смотрел на него, и его шипы плавно колыхались.

— Я никогда не слышал, чтобы Текк’ты что-то измеряли, — сказал он. — Шагами измеряют те, кому есть, чем шагать. Локтями — те, у кого есть локти… Я сейчас спрошу, Дим-мин. Но ответ, наверное, тебя не обрадует.

«Да мне уже нерадостно,» — Гедимин угрюмо щурился на гигантских змей, пытаясь заставить искрящий мозг выдать хоть что-то полезное. «Куда же нас занесло, мать моя пробирка… И чего мы тут понастроим…»

— Текк’ты не знают, что тебе ответить, — сообщил Корген; он сам выглядел растерянным и смущённым. — Они поняли, что тебе нужен прямой колодец. Они могут начать копать. Когда они спустятся на один или два нырка, ты скажешь им, сколько осталось.

— Нырок? — Гедимину на секунду стало не так тошно. — Они измеряют глубину нырками?

— Ну да, они же ныряют вниз, — отозвался Корген. — На столько, на сколько им хватает сил. Если черви идут ниже, они ныряют ещё раз.

Гедимин помянул про себя размножение «макак».

— У каждого Текк’та свои силы, так? И нырки у них у всех разные? Да ещё… сытый и голодный ныряет по-разному? Или усталый и полный сил…

Корген зашелестел шипами.

— Да, так. Знаю, что они иногда ныряют, кто глубже.

«А мне это знать на кой?» — Гедимин тяжело вздохнул. «Так что мне с ними делать? Вводить метрическую систему? Пересчитывать всё в условные нырки? А чьи? Вон того копателя или вот этого?..»

— Дим-мин, — заговорил, выждав немного, Корген. — Если надо, чтобы этот колодец был прорыт точно по твоей задумке… Текк’ты хорошо умеют копать от метки до метки. Я могу расставить для них метки внутри камня, и им будет видно, где надо рыть.

Гедимин мигнул.

— Внутри камня? Метки?

— Ну да, по этим твоим чёрточкам на рисунке, — Корген тронул металлическим когтем забытую всеми голограмму. — Они все на равных промежутках друг от друга? Очень красиво. Дай мне какие-нибудь камешки, штучки… только не той породы, что камень там, внизу. Что-то, что Текк’ты сразу отличат и не спутают.

Гедимин в растерянности уткнулся взглядом в каменную россыпь. «Метки внутри камня. Чтобы отличались. Дать ему куски фри… А, стоп. Он, и правда, удачно придумал. Если он сможет перенести мою карту на местность…»

Он неловко наклонился, пошарил здоровой рукой в мелких камешках. Застывшая, ещё немного тёплая капля рэссены повернулась почти сразу же. Гедимин зажал её между пальцами, нашарил ещё две. Корген присел рядом, разворошил гравий широкой ладонью.

— Металл! Да, это хорошо придумано. Это они учуют на любой глубине.

Гедимин кивнул, сделав вид, что всё понимает.

— Надо работать, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Пойдём. Ты начнёшь размечать, а я нарежу ещё вешек. Вон от того шара отрезать, чтоб не копаться…

— Держись, — Корген, прижав к телу шипы, подставил сармату плечо. — Сойдём безопасным путём.

Текк’ты тихо ждали внизу, пока сармат и страж спускались. Гедимин видел, как втягиваются их тела в землю, пока снаружи не остались последние пять-семь метров. Корген отпустил его, когда они вышли на гладкую площадку. Гедимин огляделся, пересчитывая вешки. Гигантские змеи повалили их, но не сместили — на площадке остался очерченный круг.

— Здесь, — сармат забрал вешку и положил на её место кусочек металла. — Восемь штук по кругу для разметки. Я разложу, а ты…

Корген молча взял металлическую каплю, зажал её в ладони и сунул руку в каменную плиту. Она вошла без малейшего сопротивления, будто камень был голограммой. Гедимин ошалело мигнул.

— Так? — оглянулся на него Корген. Его рука до середины предплечья уходила в «материк». Сканер хорошо её видел — и плотный слоистый камень, окружающий её со всех сторон, и даже каплю рэссены, зажатую в ладони.

— Могу заглубить по локоть, — предложил страж, выждав пару секунд. Гедимин встряхнулся. «Надо работать,» — напомнил он себе. «Он так умеет. Как это делается — разберёмся потом.»

— Так оставь, — сказал он. — Текк’ты видят эту метку? Хорошо видят?

По долине прокатился негромкий, но давящий на уши гул. Гедимину показалось даже, что камень под ногами вибрирует.

— Чего ж не видеть? — Корген, разжав ладонь, без усилий вынул руку из «материка». Слиток рэссены остался лежать в горной породе; слои вокруг него «улеглись» на свои места, и сармат, как ни вглядывался, не видел никаких следов деформации — будто рука, «пробившая» камень, была всего лишь голограммой. Но металлическая капля теперь лежала внутри скалы… Гедимин тяжело качнул головой и на секунду зажмурился.

— И дальше размечать по вешкам? — спросил понемногу теряющий терпение Корген. Он уже сидел у следующей полосатой метки и прощупывал скалу рядом с ней. За ним внимательно наблюдали Текк’ты.

— Угу. На ту же глубину, — Гедимин, стараясь на него не оглядываться, прошёл по кругу, раскладывая камешки, и остановился рядом с шаром, скатанным из рэссеновых капель. «Нарезать вешек,» — повторял он про себя, глядя только на резак в руке и — изредка — на сигма-сканер. Корген расставлял разметку аккуратно, выверяя расстояния по дуге и по радиусам, — только однажды прибор показал небольшое смещение.

— Heta! — Гедимин, оставив нарезанные кусочки валяться рядом с пирамидой из шаров, быстро подошёл к нему. — Эту метку сдвинь вот сюда.

Он когтем процарапал короткую черту. Корген сунул руку в камень. На экране сканера видно было, как он осторожно, одним пальцем продавливает в скале канал, проталкивает в него кусочек металла и убирает палец. Слои горной породы, едва страж вынимал из них свою руку, смыкались, как вода, в прежнем, ненарушенном виде. Гедимин смотрел на экран с тоской и болезненно щурился. «Ну и как вот это объяснить?»

— Все стражи так умеют? — спросил он, когда Корген повернул к нему голову. — Меня научишь?

Шипы стража тихо зазвенели.

— Я умею. Научить не могу, — казалось, он смутился. — Это наше врождённое. Я — эгимерра.

Гедимин мигнул.

— Это вроде национальности? Биологический вид?

— Мы — эгимерры, — Корген резким движением провёл двумя руками вдоль своих шипов. — Я тут один такой.

— Не с Равнины? — полуутвердительно спросил Гедимин. Шипы качнулись.

— Найа. Рядом с вами, если что. Ты ведь из Тлаканты?

«Найа?.. Верно. Метагалактика мианийцев…» — сильно понятнее не стало, но знакомые слова радовали. Гедимин подобрал металлические вешки. Их было восемь — как раз на следующий «слой» разметки.

— Эти надо расставить точно под первыми, — сказал он, показав кусочки стражу. — Точно, как по отвесу, ровно на десять метров вниз.

Корген посмотрел ему в глаза.

— Я тоже мало понимаю про метры, — признался он с заметным даже сармату смущением. — В локтях это сколько?

Гедимин посмотрел на его локоть, хотел было измерить и пересчитать, но не определился с конечными точками.

— Надо чем-то отмерить, — он похлопал здоровой рукой по карманам. — Чем тебе удобно? По тросу мерить сможешь?

Трос был двадцатиметровым; сармат не без сожаления разрезал его надвое. Корген пощупал фрилометаллическое волокно, позвенел шипами, но ничего не сказал.

— Ровно столько, и ни на палец больше или меньше? — спросил он, намотав трос на руку. Гедимин кивнул.

— Ни на молекулу… Стой. А отвес? В камне, наверное, неудобно с отвесом…

— Направления я вижу, — повёл плечом Корген. — Но ты смотри за мной. Вам нужен ведь очень ровный колодец. Смотри, чтобы всё было, где нужно.

Гедимин хотел кивнуть и отправить его уже в толщу скалы, но его взгляд упал на Текк’та. Змей, как и его сородичи, разглядывал сармата и совершенно ничего не делал. Гедимин досадливо хмыкнул. «Разметка — это надолго. Заскучают — уползут ловить червей. Надо их занять…»

— Скажи сначала Текк’там… — он повернулся к пирамиде из пока ненужных каменных шаров. — Всё вот это — и вон то тоже — надо расплющить в лепёшки и перетаскать во-он в ту низину. И там разложить разные породы камня по отдельности, как здесь было.

— I— yish! — шипы Коргена поднялись волной и громко зазвенели. Он повернулся к Текк’там, и Гедимин снова услышал низкочастотный рокот. Он протянул было руку с резаком к металлическому шару — нужно было нарезать ещё много «вешек» — но громадная сверкающая змея с грохотом промчалась мимо и выгнулась над сарматом волной, ныряя в скалу. Текк’т опять поднялся из земли уже за пирамидами и, не замедляя «полёта», обрушился на ближайшую из них всем телом. От грохота заложило уши. Гедимин, вскинув над головой прозрачный щит, уже ждал, что полетят осколки, но камни под весом огромного змея расплющились так, будто были сделаны из сырой глины. Сармат ошалело замигал. Второй Текк’т, вынырнув в десятке метров от первого, поддел расплющенные шары носом, неуловимым движением сложил их в стопку и разом подбросил в воздух, ловким ударом метнув через всю долину. Осколки не полетели — на той стороне их подхватил сверкающий, покрытый кристаллическими шипами хвост, перебросил на рогатую голову, и змей аккуратно, не поломав ни одного каменного диска, ссыпал их на землю. Над головой Гедимина уже летели новые камни. Текк’ты перекатывались по расплющенным штабелям, поддевая диски то головой, то хвостом. Всё вокруг ревело и грохотало, и сквозь грохот пробивались ещё высокочастотные вопли — по склону холма прыгали, вереща и махая руками, мелкие аборигены.

— Ну, Текк’ты разыгрались, — услышал Гедимин негромкий голос Коргена; страж незаметно подошёл, пока сармат глазел на пролетающие камни. — Такая работа им по нраву. Посмотри, ровно я расставил твои вешки? Твоей мерной верёвке, похоже, не по нраву наши скалы.

Гедимин мигнул было, но заныли веки — на сегодня лимит миганий был исчерпан. Помянув про себя спаривание «макак», сармат взялся за сканер.

Восемь металлических обрезков лежали в толще осадочных пород в десяти метрах от поверхности; Корген расставил их довольно точно — нигде смещение не превышало пары сантиметров. Гедимин задумчиво сощурился на трёхмерную карту.

— Сойдёт, — нехотя признал он. — Я нарежу ещё вешек, а ты пока отдохни. Разметим всё до конечной точки и тогда уже запустим Текк’тов.

— Им пока и так нескучно, — Корген оглянулся через плечо на «разыгравшихся» змей. Они поменялись местами — тот, кто ловил каменные «лепёшки», перебрался к расплющенным штабелям, один из кидавших переполз на его место.

— Долго они будут копать такой… колодец? — спросил Гедимин, отсекая от металлического шара мелкие фрагменты. Рэссена лучевому резаку поддавалась медленно, каждый надрез приходилось проходить по два-три раза — но всё-таки это было проще, чем придавать форму ломкому камню или резать керамику.

— Кто скажет? — отозвался Корген. — Смотря сколько их будет. Смотря как будут работать…

Он посмотрел на резак Гедимина и наклонил голову, заглядывая под лучевое «лезвие».

— Штука, режущая рэссену… У вас много полезных вещей. У всех разные… Вот таких, как у тебя, — их много?

Гедимин озадаченно посмотрел на резак.

— Это серийная сборка. А сколько их было в серии… — он покосился на ремонтную перчатку и пожал плечами. — Может, несколько сотен.

— Несколько сотен… — эхом повторил Корген. — И все такие же? И если ты возьмёшь не эту, а другую, — сможешь работать?

Гедимин хмыкнул. Вопрос был не так уж прост, и сармату силой пришлось обрывать цепочку мыслей — о малоуловимых различиях инструментов, особенно — долго пробывших у владельца, о подгонке под конкретную «руку»…

— Смогу, — буркнул он. — Я много с чем работал. Держи восемь вешек. Их поставишь в десяти метрах вниз от тех. Сдвигайся от центра круга — тебя под конец работы к нему тянуло, кое-где есть смещения.

— Могу поправить, если совсем плохо, — отозвался Корген, легко, как в воду, заходя в камень — сперва по щиколотку, потом — по колено, а затем — ныряющим движением скрываясь в нём с головой. Гедимин тяжело вздохнул. «А вот обычно он ходит по той же плите — как не проваливается? Это, похоже, разные режимы — тот, в котором ходят поверху, и тот, в котором плавают…»

…Грохот утих. На другом краю узкой долины, у дальнего холма, высились длинные штабеля расплющенных валунов. Текк’т уложил их один к одному, так, что издалека это напоминало грубо построенную каменную стену. Змей устроился между штабелями, огибая их длинным блестящим телом, и выжидающе смотрел на Гедимина. Сармат огляделся — из каменных и металлических шаров на прежнем месте остался один, тот, с которого он срезал кусочки металла. Сейчас все вешки были готовы — последние восемь штук; предпоследние расставлял на глубине семидесяти метров Корген. Гедимин покосился на небо, посмотрел под ноги, — понемногу смеркалось, и тени уже исчезли, но ещё было видно каждый камешек и каждую трещину в каменной плите.

— Это можно забрать, — он хлопнул ладонью по металлическому шару и шагнул в сторону. Тяжёлая голова Текк’та качнулась в полуметре от сармата, одним движением расплющивая прочный металл. «Лепёшка» зазвенела, взлетая в воздух, и опустилась на макушку змея, задремавшего на другом краю долины. Существо с возмущённым рёвом боднуло её, разломав надвое. Рёв ещё не затих, когда из-под земли вынырнул по плечи Корген и заревел в ответ. Гедимин не понял ни звука, но Текк’т прижал голову к штабелю каменных заготовок и замолчал.

— Его ударили камнем, — пробормотал сармат, глядя на экран сканера. Он уже не раз видел, как Корген «всплывает» из монолитной горной породы, но и в седьмой раз ему было не по себе от такого зрелища. «Вешки расставлены ровно,» — повторил про себя сармат, стараясь думать только о шахте. «Пока Корген здесь, надо бы разметить ещё два колодца. Кто знает, сколько дней его ещё не будет…»

— Текк’ты очень сильные, а сдерживаются плохо, — сказал Корген, вместе с Гедимином склоняясь над сканером. — Они не работают обычно рядом с мелкими существами. А ты стоишь так близко… А, сам вижу. Вот тут криво. Погоди, поправлю.

Он шагнул в сторону и сразу по щиколотку провалился в камень. Гедимин едва успел ухватить его за шипастое плечо. Шипы, по счастью, были прижаты, — и сармат, и эгимерра уцелели.

— Постой. Сперва надо занять Текк’тов… — Гедимин посмотрел в огромные блестящие глаза, и гигантский змей слегка приподнял голову. Корген зазвенел шипами.

— Пока не пускай их копать, — попросил он. — Трудно мне с ними будет разойтись. Они, когда увлекутся, так и летают во все стороны сразу.

Гедимин попытался представить пятидесятиметрового змея, летящего в толще материка — да ещё во все стороны сразу.

— Не пущу, — пообещал он. — Есть другое дело…

Он посмотрел на ровные штабеля каменных «лепёшек». «Вот эта порода. С ней я хотел поработать. Если её уплотнить…»

— Текк’ты умеют мять камень, как глину? — спросил он, подходя к штабелю. Змей сдвинулся в сторону, склонился над сарматом, высоко выгнув «шею». Гедимин тронул когтем смятый камень. Текк’ты не церемонились со слоями — складывали их вдоль, поперёк, наискось…

— Как видишь, — Корген очертил когтистой лапой ряды штабелей.

Гедимин приподнял пару «лепёшек», положил их на ровное место, подумал, добавил ещё две — всего шесть центнеров слоистого минерала.

— Чем больше камень мнут, тем он плотнее. Скажи им помять вот эти лепёшки. Пусть месят его, пока он не станет самым-самым плотным. Таким, чтобы уже не сжимался.

Корген перевёл. Теперь над Гедимином склонялись уже три бронированные головы.

— Они говорят, что это странное занятие. Но весёлое, — сказал Корген. — Спрашивают, что с камнем делать потом. Скатать его в шар?

— Угу, — сармат отодвинулся ещё на десяток шагов и взялся за сканер. — Ты поправь пока вешку. И вот тебе ещё восемь — последние… ну, пока последние.

В камень Корген входил постепенно — сначала по щиколотку, потом — по колено. Гедимин задумался на секунду, может ли эгимерра нырнуть в плотную породу с места, и решил, что она проверяет, «запустился» ли «плавающий» режим — а то недолго и голову расшибить. Текк’ты, как он успел заметить, на проверку времени не тратили — ныряли с размаху… ну, может, у них и головы были прочнее.

Сейчас три змея пихали и перекатывали каменный шарик. От каждого толчка он выгибался в разные стороны и норовил расплескаться, как сырая, жидковатая глина, но его тут же сгоняли в прежнюю форму и нажимали с другой стороны. Гедимин следил, как шар постепенно уменьшается. По экрану дозиметра волнами шли кривые — сигма-излучение пульсировало, не угасая.

Прошло минут десять, прежде чем Текк’т аккуратным толчком подкатил камень сармату под ноги. За уплотнившимся шаром весом в шесть центнеров осталась выдавленная в гравии борозда. Шарик был полуметровым — как одна из «лепёшек» до расплющивания. «Сжатие в четыре раза,» — щёлкнуло в мозгу сармата. «Четырёхкратная плотность…»

Он царапнул камень когтем, нажимая со всей силы, посмотрел на еле заметную черту, хмыкнул и взялся за сканер. Слои в минерале ещё просматривались — вот только они были смяты и перекручены во всех направлениях. «Красиво должно быть на срезе,» — думал Гедимин, просматривая участок за участком. «Очень сложный орнамент.»

В этот раз камень был равномерно плотным — Текк’ты хорошо его размешали. Ручному буру он поддался, хоть и не сразу; через десять минут на ладони Гедимина лежал керн. «Проверить в лаборатории. И весь камень — туда же,» — думал сармат. Он уже взялся было за глыбу, но остановился и полез в карман.

— Эту штуку надо разделить надвое, — сказал он, проводя по шару жирную чёрную черту и жестом показывая, как расталкивает половины в стороны. Текк’т молча качнулся к нему, тронул камень носом, резко встряхнулся — и валун развалился надвое, а его части раскатились на метр друг от друга, пропахав в рыхлом гравии борозды. Гедимин еле слышно хмыкнул — что бы ни действовало на камни, оно имело вполне физическую природу и не «висело» в вакууме — окружающие предметы тоже ощущали на себе его воздействие.

Сармат вынул из кармана пригоршню «чёрного песка», выбил в камне ямку, высыпал вещество туда и оглянулся на Текк’та.

— Это надо перемешать, — он показал жестом, как смешивает что-то двумя руками, и проворно шагнул в сторону. Двое Текк’тов склонились над камнем. Третьему места не хватило, и он поддел носом «чистую» половину валуна и принялся укатывать её в аккуратный шар.

«Песок-то рассыпется,» — спохватился Гедимин, подумал о клее, но было поздно — Текк’ты уже выгнули края камня чашей, сомкнули и заровняли их и теперь гоняли туда-сюда бесформенную каменную лепёшку.

— Дим-мин, — послышалось из-за плеча. — Ты тут хорошо занял Текк’тов. Проверь последние вешки. Любопытно с тобой работать, но сложно — очень уж у вас всё точно.

Гедимин мигнул — завороженно наблюдая за Текк’тами, он почти забыл о страже и размечаемой шахте.

— Это ещё не «точно», — пробормотал он, проверяя, как лежат в восьмидесяти метрах от поверхности металлические вешки; лежали они, в целом, неплохо. — Здесь сантиметровые допуски. Вот когда будем делать корпуса реакторов, трубопроводы, — тогда посмеёмся…

Разметка была готова. Гедимин досчитал про себя до десяти и шумно выдохнул. Ему было не по себе.

— Пора копать? — первым подал голос Корген. Он тронул сармата за здоровую руку и подставил ему плечо.

— Когда работа пойдёт, нам лучше быть наверху. Текк’ты, как увлекутся, ни на что не смотрят.

Гедимин повернулся к притихшим змеям. Они склонились над небольшим каменным шаром. Сармат разглядел в потемневшей породе пару блестящих чёрных вкраплений.

— Сейчас, только образец возьму, — он опустился на землю, прижал ладонь к камню и включил бур на самых малых оборотах. «Скорее бы рука заживала! Она уже не чешется — пойду, скажу Вепуату, чтобы снял повязки…»

— Мне нужны будут ещё… размешанные камни, — сказал он Коргену, терпеливо ожидающему за плечом. — Этот размяли слишком сильно. Нужен более… жидкий, что ли.

Корген зазвенел шипами.

— Ну, за этим дело не станет. Пока двое копают, один может заняться ерундой. Только тебе лучше тут не лазить… Сказать им, чтобы закинули наверх камня, сколько надо для твоих дел? Там, у вас, свободного места много.

Гедимин кивнул.

— Пусть кидают во-он на тот склон. Десять таких лепёшек… хотя нет, лучше пятнадцать. И вот эти два камня тоже.

Один из Текк’тов сделал резкий выпад и ткнул головой в ровную поверхность на месте будущей шахты. Корген пошевелил когтями и крепко взял Гедимина под руку.

— Идём наверх. Я оттуда всё им скажу. Им, видишь, уже не терпится копать.

…Гедимин молча ждал на краю обрыва, пока страж договорится; в его ладони были зажаты два свежих керна, и оба на ощупь очень ему нравились. «Вот и замена бетону,» — пульсировало в мозгу, и в груди слегка теплело. «Проверить на облучение… Если Текк’ты могут примешать к камню ипрон — подумать над аналогом ипронового рилкара… хотя — оболочки для твэлов лучше делать из песка. Литейная станция справится…»

Снизу донёсся негромкий, но давящий на уши гул. Двое Текк’тов переместились к размеченному кругу и уткнулись мордами в камень. Два ошмётка горной породы оторвались от плиты и легко, как клочья стекловаты, пролетели над долиной и упали за штабелями плоских камней. Следом полетели ещё два. Гедимин помянул про себя уран и торий и нелепо ухмыльнулся. «Работа идёт. Так они за сутки справятся!»

Мимо просвистели каменные лепёшки — третий змей, не допущенный к земляным работам, занялся «ерундой». Со всех сторон раздались пронзительные вопли, и Гедимин вскинулся, подумав, что кого-нибудь придавило, но нет — все аборигены, незаметно собравшиеся у обрыва, стояли на безопасном расстоянии. Они вопили и махали всем, что было в руках, а вокруг них с писком и клёкотом метались нхельви. Даже они не были напуганы — их уши стояли торчком, усы взволнованно трепетали, кто-то порывался прыгнуть, но всех вовремя одёргивали. «Хорёк, сотрясающий материки,» — Гедимин не удержался от усмешки. «Кто бы мне раньше рассказал, куда меня занесёт, и чего я насмотрюсь…»

Земля под ногами загудела, и аборигены кинулись врассыпную, но восторженные вопли стали только громче. Текк’т — самый мелкий из троих «рабочих» — высунул голову из слоя гравия, а потом подтянул и первые двадцать метров туловища и свился кольцами недалеко от края плато. Его голова качнулась, и он тронул ближайший камень, пристально глядя на Гедимина. Сармат кивнул.

— Скажи ему, чтобы помял вот эту лепёшку. Пусть ужмёт её ровно в два раза.

Бронированное тело Текк’та мелко задрожало, над холмом пронёсся гул. Гедимин сжал было пальцы в кулак, не зная, чего ожидать, но змей послушно уткнулся в каменный блин, перевернул его на ребро и смял в комок. На лепёшку налипли было посторонние камешки, но Текк’т, прихватив её зубами, встряхнул, и гравий осыпался.

— Он говорит, что у тебя смешные поручения, — запоздало перевёл Корген. — А правда — зачем тебе мятый камень?

— Он от этого прочнеет, — не стал вдаваться в подробности Гедимин. — Я смотрю, чего туда добавить, чтобы было хорошо. А что, у вас не привлекают Текк’тов к строительству?

Корген зазвенел шипами.

— Они — нергоны. Это вы, наследники Куэннов, можете поручать им всякое. А мирные жители… Вон, смотри, — никто из них не видел Текк’та за такой игрой.

«Игрой?» — Гедимин недовольно сощурился. Змей, оставив примятый камень в покое, выжидающе смотрел на него. Сармат подошёл, поцарапал желтоватую поверхность когтем. Узор смятых и перекрученных слоёв и впрямь проступил на гладком боку — и это было красиво.

— Хорошо сделано, — сдержанно кивнул Гедимин, укладывая в карман очередной керн. — Этот камень пусть положит к двум вон тем. И возьмёт ещё один. Его надо будет умять ровно в три раза.

…Короткий ряд «умятых» камней протянулся вдоль обрыва. По ним, обнюхивая каждый выступ, уже сновали нхельви. В подступающей темноте огни полевой кухни разгорелись ярче. Снизу грохотало, но чем дальше, тем реже. «Дело к ночи,» — Гедимин покосился на небо — кругляши-«солнца» уже пропали, появились мелкие бляшки, изображающие, видимо, луны. «На сегодня хватит образцов. Ещё эти проверять…»

— Скажи, что на сегодня всё, — повернулся он к Коргену. — Если не устал, может ещё покопать. Там, кажется, нужна помощь.

Корген встряхнул шипами.

— Да, в копании помощь никогда не лишняя. Пойдёшь смотреть, чего там нарыли?

— Угу, — сармат досадливо сощурился на неподвижную руку. «Проверю работы — и пойду к Вепуату. От этих фиксаторов только пальцы немеют.»

Корген, выйдя на обрыв, издал короткий рокочущий звук. Последний камень громыхнул, упав на дно долины, и всё стихло. Из неглубокого колодца впритык высовывались две змеиные головы. Третий Текк’т, не успевший толком нырнуть, поднял над камнем только морду. В слабом свете ярких глаз Гедимин увидел округлую кромку шахты. Текк’ты не дошли до разметки пять сантиметров — вероятно, оставили немного камня для тонкой, чистовой отделки, а пока выбирали черновой объём. Сканер показывал почти ровный, с незначительными выступами по стенкам, колодец — чутьменьше пяти метров в поперечнике, сто двадцать сантиметров в глубину.

«Это за сорок минут,» — Гедимин сверился с часами. «Чем глубже, тем, естественно, медленнее… Двое суток, не больше. Со всеми перерывами и охотой на червей. Двое суток…»

— Ну что? — нетерпеливо спросил Корген, высматривающий что-то на горизонте. — Если нужно подправить — скажи, пока я здесь. Ночью будешь работать с Калигом или Навкетом, а они оба — те ещё копатели.

Гедимин растерянно мигнул. «Верно. На ночь он уйдёт. Метки поправлять будет некому… Жаль, не успел разметить малые колодцы!»

— Ты завтра вернёшься? — спросил он. Шипы Коргена зазвенели в темноте.

— Завтра — очередь Гора. Меня жди через пару дней. Что, осталось неразмеченное?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Если они не понимают чертежей… Может, им каменную модельку вырезать? Они могут промасштаби… увеличить в десяток раз? Поймут, что моделька — форма полости?

— Странное ты спрашиваешь, — задумчиво позвенел шипами страж. — Надо пробовать. Подожди до моего возвращения. Что мне сейчас им сказать? Пусть копают?

— Пусть копают дальше, до последних вешек, — кивнул Гедимин. — Работы ещё много.

Он уходил к лаборатории, слыша за спиной редкий грохот падающих камней — Текк’ты закапывались всё глубже. Корген давно растворился в темноте, возможно, уже успел уступить пост Калигу и Навкету, — эти существа приходили каждую ночь, видимо, других ночных караульных среди стражей не было. Скогны и Бронны притихли и занялись своими делами, только несколько силуэтов ещё маячили у обрыва, наблюдая за углублением колодца. Вокруг шуршали гравием нхельви — стоило Гедимину пойти, десяток зверьков побежал за ним. Сармат криво ухмыльнулся. «За кем они бегали, пока мы не приехали? Стражи им, кажется, не рады…»

В лаборатории было светло — Гедимин, привыкший к полумраку на холме, даже сощурился от яркого света. Вепуат сидел на столе, держал в руке сырое мясо и разглядывал свисающего со стены «трилобита». Тот расправил все «крылья», развернул хоботок и принюхивался к еде, но лететь к Вепуату не спешил.

— Значит, не голодный, — сказал Гварза, наблюдающий за сарматом и животным из-за стола Гедимина. — Уверен, что они вот так быстро привыкают? Я бы покормил его с рук ещё неделю. А потом подержал немного без еды — и ещё раз попробовал приманить.

Гедимин не удержался от фырканья — очень уж странно выглядел и Вепуат, дрессирующий «трилобита», и Гварза, дающий советы по дрессировке. Гварза, услышав фырканье, развернулся к двери и сердито сощурился.

— Пойду, — он поднялся на ноги. — Твой напарник пришёл. Проверь, все руки у него на месте?

Вепуат внезапно смутился и попытался затолкать мясо в карман. Переборка за Гварзой лязгнула непривычно громко — он, похоже, просто швырнул её в паз. Гедимин мигнул.

— Я не хотел мешать, — пробормотал он, выгребая из кармана керны. «Проверить. Прочность, влага, температура, облучение. Подумать о примесях… „Золотая глина“. Точно. С неё и начну.»

— Ты не мешаешь, — замотал головой Вепуат, вынимая кусок мяса из запачканного кармана и кидая в контейнер. — Это Гварзе что-то померещилось… Ты работал всё это время? Я видел тебя у обрыва. Лаборатория уезжала, а ты даже не оглянулся.

Гедимин мигнул. «Пропустил отъезд? И возвращение тоже…»

— Мы начали первую шахту, — сказал он. — И я, кажется, нашёл замену для бетона. Сними с руки фиксаторы — она уже даже не чешется.

— Посмотрим, — Вепуат весело хмыкнул, убрал контейнер с мясом в холодильник и прикрыл «трилобита» защитным полем. Существо слегка поджало «крылья», но сворачиваться не стало.

Гедимин следил за «трилобитом» вполглаза, пока Вепуат разматывал повязки и протирал кожу мокрой ватой. Незнакомые запахи тревожили животное — оно поджималось, пыталось отодвинуться и прятало хоботок.

— Скафандры пахнут приятнее, чем мы, — хмыкнул Вепуат, перехватив взгляд ремонтника. — Оно учуяло тебя… Согни пальцы. Сожми. Вот так… Ага, вроде всё в норме. Ноготь заклею, чтобы не цеплялся. Постепенно отрастёт.

Гедимин покосился на ногтевую фалангу. Роговой слой не отрегенерировал — трещина так и тянулась вдоль ложа. Крови под ней уже не было, и ни боли, ни зуда сармат не чувствовал.

— Двигатель они так и не вернули, — сказал Вепуат, кивнув на задвинутую переборку. — А неплохая получилась бы ракета. Жаль, без управления… но это дело наживное, так?

Гедимин задумчиво сощурился на пустой, слегка повреждённый стол. «Сначала — керны,» — напомнил он себе. «Опыты с местным „бетоном“… как-то назвать его надо, вот что. А двигатель… посмотрим. Может, не так он тут и нужен.»

20 день Мысли, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«Последний керн. Всё на сегодня,» — Гедимин убрал защитное поле, погасил подсветку, повернулся от испытательной установки к столу и удивлённо мигнул. В опустевшем поддоне лежал небольшой каменный цилиндр.

«Ещё один? Как я его пропустил?» — Гедимин, озадаченно хмыкнув, подобрал керн — и едва его не выронил. Камень был мягким, податливым, как кусок сырой глины; от неосторожного прикосновения он надломился. Гедимин перехватил повисший фрагмент, машинально попытался прилепить его к керну — размягчённый камень смялся в бесформенный комок.

«Да он ещё совсем мягкий,» — сармат сжал ладонь чуть крепче, выдавливая странный минерал меж пальцев. «Видимо, Текк’ты хорошо размесили его, и он… он ещё не застыл.»

Он посмотрел на свой кулак. Мягкий камень выдавился из-под пальцев, и выдавленные фрагменты понемногу распухали, превращаясь в пузыри. Гедимин разжал ладонь, встряхнул её, — расплющенный керн, покрывшийся круглыми выступами, выпал в поддон. На него уже никто не давил, но пузыри по-прежнему раздувались, и внутри них шевелилось что-то светящееся. Гедимин схватился за генератор поля, но поздно — керн взорвался, раскидав вязкие ошмётки, и один из них врезался ремонтнику в лицевой щиток. Сармат вскочил, растерянно мигая, и услышал странный треск, а потом — писк и цокот. Вокруг был тёмный шатёр, красный свет просачивался из-под полога; напуганный нхельви жался у проёма, не зная, сбежать ему или остаться. Гедимин смигнул, провёл ладонью по лицевому щитку, — никаких каменных ошмётков на шлеме не было.

«Дурацкий сон,» — глубоко вдохнув, сармат опустился на подстилки. «Уже утро?»

— Шли бы вы к себе в норы, — пробормотал он, покосившись на нхельви. Глоток холодной воды, подфляги за шиворот, — обычные способы пробуждения сработали и на этот раз. На часах действительно было раннее утро, вокруг — шатёр и любопытные нхельви, а все керны остались в лаборатории — и сармат проверил их ещё до того, как лёг спать.

Он хотел снова лечь, но зверьки, до того смирно сидевшие у приподнятого полога, оживились, подступили к лицу, начали толкать лапами. Гедимин мигнул. Из их цоканья и писка он не понимал ни звука, но они, похоже, очень настойчиво куда-то его звали.

— Знать надо местные языки, — проворчал сармат, поднимаясь на ноги. — А то так и будешь, как идиот… Ладно, иду. Хватит мазать меня слюнями!

Насчёт слюней он погорячился — но скафандр после общения с нхельви и впрямь был покрыт жирноватым налётом из каких-то малозаметных желёз — только у Гедимина, больше ни у кого, и он давно сопоставил эти пятна с попытками зверьков потереться то мордой, то боком о его броню. «Чего им надо с утра пораньше?» — сармат вышел из шатра, и писк вокруг стих — и Гедимин услышал издалека низкочастотный гул.

— Ночь была спокойной? — из-за шатра, приветливо качнув крючковатыми лапами, выбрался Гор. Нхельви, кажется, его и ждали — едва он появился, зверьки подались назад, в темноту. Гедимин недовольно сощурился.

— Ты меня разбудил? Зачем?

— Текк’ты хотели показать тебе часть работы, — отозвался Гор; Гедимин слышал частые щелчки и скрежет жвал — что-то тревожило стража, хоть он и держался спокойно. — Огромный колодец… и, они говорят, это ещё не всё. Вы начали строить?

Гедимин кивнул.

— Главная шахта. Будут ещё две… — он тронул пластины брони над потайными карманами — ещё с вечера туда были сложены обрезки рэссены. «Текк’ты работают. Выспались, вернулись, охотиться не ушли. Очень хорошо.»

Под ногами шуршало — за ночь проросли споры огнелюбки, и разноцветная шевелящаяся трава снова покрывала плато. Над краем обрыва нависали три гигантские змеиные морды. Один из Текк’тов трогал пастью «мятые» камни, выложенные в рядок, другие разглядывали их, то и дело высовывая длинные тонкие языки. Кто-то из них — или, возможно, все трое — непрерывно гудел, и гул давил Гедимину на уши.

— Отдыхают от копания? — едва заметно ухмыльнулся сармат, выйдя на край обрыва — и осёкся. Из темноты на дне долины вылетел кусок камня и упал к подножию искусственного «холма». Холм вырос за одну ночь; в свете фонаря были видны неровные каменные глыбы, его составляющие. Текк’ты прошли верхний пласт, пробили тонкие слои осадочных пород и уже приближались к нижней плите.

— Один остался копать, — пояснил Гор. — И двое рассказывают новичку, что тут было.

— Новичку? — Гедимин мигнул. «Появился ещё один Текк’т? И он тоже намерен копать⁈ Мать моя колба…»

Фонарь осветил округлую кромку, край пятиметровой чёрной дыры. Сканер показал рябь от пульсирующего сигма-излучения, длинный силуэт, свившийся в спираль вокруг провала — и двадцать три метра от поверхности до неровного дна, из которого гигантский змей выгрызал очередной кусок камня. Он не спешил, стараясь захватить побольше породы. Сигма-излучение шло от него волнами во все стороны, заставляя экран сканера рябить.

«Двадцать три метра за одну ночь…» — Гедимин недоверчиво покачал головой. «Вдвоём и без орудий… Надо скорее размечать малые шахты — пока тут четверо Текк’тов, пусть копают. И вон тот холм отодвинуть и разравнять…»

— Они просили подъёмные верёвки, — нарушил молчание Гор. — Ты, оказывается, не дал им ничего. С глубины неудобно поднимать без верёвок.

Гедимин мигнул.

— Они ничего не проси… Стой. Что за верёв… а, верно…

Ему вспомнились пучки волокон, будто вросшие в камень, — «сетки» для ирренциевой руды, привезённые вместе с ней с Равнины. «Верно. Какие-то приспособления им нужны…»

— Как эти штуки выглядят? — деловито спросил он, вынимая из кармана остатки троса. Гор сложил лапы, изображая крест.

— Верёвка, завязанная на верёвке. Или две, или больше. Хвосты крепят к камням, за узел держат пастью.

Гедимин сунул трос обратно в карман.

— Наши верёвки тут превратятся не пойми во что. У Скогнов или у Броннов есть канаты достаточной прочности? Эти их камни могут весить по десять тонн…

— Здесь у нас мало канатов, — ответил Гор. — Когда станет чуть светлее, можно будет послать гонца в Синви. Там уже ждёт рассвета караван. Он привезёт и верёвки.

— Ну так пошли гонца, — Гедимин недовольно сощурился. — Вон, нхельви бегают без дела. Их язык ты знаешь. Да сами Текк’ты могли бы их послать, — они вроде друг друга понимают. Я вам всем зачем понадобился⁈

Текк’т на дне колодца поддел вырванный кусок камня носом и медленно распрямил несколько витков тела, выталкивая камень к поверхности. «Ошмёток» получился крупным и не влезал даже в такую огромную пасть; существо поддерживало его головой, постепенно выпрямляясь, пока он не выкатился из колодца. Тогда оно боднуло его, отправляя в полёт в сторону искусственного холма.

— Это стройка сарматов, — отозвался Гор, складывая лапы-лезвия на груди. — И камни сарматов, и верёвки сарматов. Я не сармат, чтобы ими распоряжаться. И мои распоряжения никто слушать не будет. Ни здесь, ни в Синви.

Гедимин ошалело замигал, пытаясь понять, это шутка, издёвка или честное объяснение. Все три варианта сармату очень не нравились.

— И что я должен сделать? — спросил он, угрюмо щурясь.

— Распорядись, — Гор развернулся к шатрам, и разбежавшиеся было нхельви снова вынырнули из темноты. С другой стороны на сармата смотрели замолчавшие Текк’ты. Один из них держал в пасти кусок «мятого» камня и задумчиво его пожёвывал.

Сармат взял в руки обрезок троса, свернул его пополам, поднял к ближайшему Текк’ту, примеряясь к его пасти.

— Спроси, — покосился он на стража. — Верёвки такой длины будут им удобны?

Текк’т, наклонившись, прихватил трос пастью, дёрнул на себя, едва не подняв вместе с ним и Гедимина, и выплюнул.

— Эта слишком длинна, — перевёл Гор. — Они берут вдвое короче. Но это хорошая верёвка, хоть и странная на вкус.

«Ну вот, накормил аборигена ксеноорганикой,» — Гедимин, вытерев мокрый трос, хотел затолкать его под броню, но передумал — и, сложив пополам, расстелил на земле.

— Пусть он измерит, — кивнул он на ближайшего нхельви. — Пусть запомнит длину. Отправь его в Синви с охраной. Пускай там приготовят восемь таких верёвок. И чтоб каждая из них могла поднять, не порвавшись, два во-он тех камня.

Нхельви медленно прошёлся вдоль растянутого троса. Из полумрака у дальнего камня вынырнул второй, что-то проверещал и сел рядом, навострив уши. Первый, закончив измерения, подсел к нему. К ним постепенно стягивались другие. Гедимин ждал.

— Сколько рэссены дать им за эти верёвки? — спросил он, вспомнив, что кое-чего не учёл. — Здесь много руды. Они могут забрать любую из вон тех лепёшек. Или пусть подождут, пока я сделаю удобные заготовки.

— Подожди, — остановил его Гор. — Нхельви готовы идти сейчас. Они поторопят караван — он выйдет в сумерках.

— Хорошо, — Гедимин подобрал трос и быстро сунул его в карман, пока металл и скирлин не превратились в какую-нибудь жижу или газ. Он был озадачен. «И всё-таки я не понял, сколько мы будем должны Скогнам. Ладно, на месте выяснится. Если что, металла тут много.»

Один из Текк’тов нырнул под обрыв, и через несколько секунд на экране сканера появились два спиралевидных силуэта. Один пристроился чуть выше, другой — чуть ниже. Верхний доломал камень, почти оторванный ото дна колодца, и толкнул его к поверхности.

— Двое копают, — сказал Гор, прислушавшись к рокоту из-под обрыва. — Тут ещё двое. Они спрашивают, копать им тоже, или будет другое занятие.

— Будет, — пообещал Гедимин, подсвечивая край колодца. — Пока пусть откатят вон ту каменную свалку подальше и уложат у обрыва — она уже перегородила всю долину. А ты помоги мне спуститься к шахте. Сделаю разметку для ещё двух.

…На дальнем конце долины, у соседнего холма, грохотали камни — двое Текк’тов сгребали их и утрамбовывали, попутно разделяя на жёлтые и цветные. В цветных Гедимин собирался ещё покопаться, жёлтые приберегал для «бетона» — после ночных исследований он был уже на девяносто процентов уверен, что именно из него будет строить станцию. Ещё один цветной камень выкатился из колодца, и Текк’т, приподнявшийся со дна на хвосте, подтолкнул его мордой, откатывая к дальнему холму. Змеи больше не кидались валунами, и Гедимин мог спокойно расставлять по дну долины вешки.

«Две шахты, по метру в диаметре…» — он погрузил бур в жёлтую породу, высверливая неглубокое отверстие. «Разметить края. По восемь вешек… Нижнюю кромку определят по главной шахте. Она рядом, легко будет сверяться.»

Гор стоял рядом и молча смотрел, как Гедимин сверлит углубления и закладывает в них небольшие обрезки металла. Сармат работал с фонарём, но замечал, что света понемногу прибавляется. «Ну да, не так быстро, как у ныряльщиков в камень,» — он слегка сощурился, вспомнив, как размечал шахту Корген. «Но и безо всяких… странностей. Справится любой сармат.»

— Позови одного Текк’та, — попросил он стража. — Того, который хочет копать.

Через полминуты над ним склонилось гигантское сверкающее существо. Подавив желание взять образец его брони, Гедимин кивнул на размеченные колодцы — кольца неглубоких ямок в каменной плите.

— Здесь я наметил, где начинать копать, — сказал он. — Тут надо вырыть две узких шахты. Глубиной они будут такие же, как широкая рядом с ними. Между ними и ней и между ними двумя по всей длине должно быть одно и то же расстояние. Нигде они не должны приближаться или удаляться. Справится он с такой работой?

Текк’т пророкотал что-то неразборчивое и, перемахнув через голову Гедимина, нырнул в камень. Через десяток секунд кусок жёлтой породы в центре разметки шевельнулся, приподнялся и откатился в сторону. Текк’т выглянул из появившейся ямки, обменялся несколькими звуками с Гором и снова погрузился в плиту.

— Это аккуратная работа, но недолгая, — сказал страж, глядя, как Гедимин ползает вокруг главной шахты и высверливает в плите маленькие лунки. — Может, к вечеру он её закончит… А это что, Дим-мин? Тут будут ещё канавы?

— Нет, — буркнул сармат, вставляя в углубление очередной кусочек рэссены. — Тут будут полозья.

Сегодня шлюзы открывались особенно медленно — Гедимин уже думал сдвинуть крышку люка руками, когда она, еле-еле шевелясь, начала откатываться. Сармат, не дожидаясь, пока она откроется полностью, протиснулся в проём и двинулся к столу. Вепуат выглянул из-за штативов, удивлённо хмыкнул. Гедимин кивнул ему на ходу и разворошил контейнеры у стены. «Вот оно,» — он поднял на ладони каменную модельку — заострённую крышку, полую внутри и покрытую бороздами, всего пятнадцать сантиметров в поперечнике. «Осталось сделать полозья. Материал для крышки можно взять, не сжимая, для полозьев — ужать вдвое. Из чего их сделать? А, вон там глина…»

Ничего особо сложного в полозьях не было, но руки почему-то не слушались, а глина мялась как попало. Гедимин, раздосадованно щурясь, провозился с миниатюрной моделью минут пять. «Хорошо, что материал пластичный. Текк’ты лепят из камня, не вырубают. Образец нужен из вещества, которое лепится,» — думал он, укладывая глиняную «цацку» под сухой воздух. «Мелкая, быстро просохнет. Потом обжечь… хотя — незачем. Это временный образец, он и нужен-то будет на пару часов.»

В отсеке кто-то еле слышно хмыкнул.

— Работа движется, — вполголоса заметил Айзек, остановившись у стола Гедимина. Сармат, уже собравшийся на выход, недовольно сощурился.

— Угу. И ты работай.

…Искусственный холм на дне долины превратился в ровную насыпь пятиметровой высоты. Текк’т лениво перекладывал камни, собранные у её подножья, на плоскую вершину. Поодаль зияли три колодца — широкий и два узких, окружённые бесформенными кусками камня. Текк’т, оглянувшись, махнул хвостом, сметая обломки к насыпи. Из узкого колодца выкатился ещё один.

В свете фонаря мелькнули полосатые хвосты — нхельви сбежались к сармату и остановились, глядя на него снизу вверх. Гедимин осмотрелся по сторонам и наклонился к зверькам.

— Гор? — он неопределённым жестом обвёл плато. Шестеро нхельви, разделившись попарно, исчезли среди камней и шатров. Текк’т, оставив в покое валуны, приподнялся на хвосте и заглянул на обрыв. Гедимин, досадливо щурясь, развёл руками. «Ну и как тут без языков⁈ Ходишь, как идиот…»

— Дим-мин? — Гор шагнул к обрыву, зажигая на посохе свет. Текк’т подался чуть в сторону, будто серебристое сияние обожгло ему глаза. Снизу, из колодцев, донёсся неясный рокот.

— Смотри. И Текк’ту скажи, чтобы смотрел, — Гедимин поднял на ладони каменную крышку. Гор щёлкнул жвалами. Гигантский змей склонился ближе, высунул дрожащий язык, ощупывая воздух в считанных сантиметрах от руки сармата. Гедимин заглянул в огромную пасть и невольно поёжился.

— Красивая маленькая вещь, — сказал Гор. — Я не видел у вас вещей из камня, но делать их вы умеете.

Гедимин, лихорадочно подбирающий понятные слова, досадливо поморщился.

— Эта вещь не для красоты. Это образец. Для него, — он кивнул на Текк’та. — Из такого же камня надо сделать крышку. Такую же во всех мелочах, но в десять раз больше. И высота, и длина, и каждая складка, — всё должно быть в десять раз больше, чем на этой фигурке.

Он взял модельку за ребро, показывая, что она полая внутри, и что на краях есть борозды под полозья. Текк’т загудел и неожиданно накрыл «цацку» языком — Гедимин только булькнул, решив, что сейчас змей втянет фигурку в пасть.

— Он говорит — забавно, что ты снова просишь мять камешки, — перевёл Гор, когда Текк’т убрал язык, оставив мокрую «цацку» на ладони сармата. — Он возьмёт камень снизу. Он просит поставить эту штучку на вон тот край — там будет удобно на неё смотреть.

Гедимин пожал плечами и включил сигма-сканер. Тот показывал всего одну полосу ряби между обрывом и «вон тем краем» насыпи из утрамбованных валунов. Сармат отошёл на пару шагов — и прыгнул, с силой оттолкнувшись от гравийной «подушки». Он уже стоял на насыпи, когда камешки потекли вниз.

— Сегодня будет много мятых камней, — сказал он, оглянувшись на Гора, и поставил каменную модельку на край «платформы». — Я буду тут — посмотрю, как он справится.

— Посылай за мной нхельви, если буду нужен, — отозвался страж, скрываясь за краем обрыва. Гедимин посмотрел вниз и еле слышно хмыкнул — нхельви уже были тут, свисали с каменных уступов, и гигантский змей, свернувшийся совсем рядом, ничуть их не смущал. Сармат сел на относительно ровный валун, положил на колено сигма-сканер и уставился на змеиный клубок. Текк’т, отщипнув кусок камня, свился вокруг него так туго, что снаружи ничего не было видно — только голова змея иногда приподнималась, и серебристые глаза смотрели на маленькую скульптуру. У колодцев постепенно прибавлялось каменных ошмётков — увлёкшийся Текк’т-уборщик не обращал на них внимания. Гедимин чертил на листке из ежедневника слоистые полусферы и расходящиеся туннели. Ему было неспокойно, но это волнение было скорее приятным.

Когда змеиный клубок развернулся, Гедимин уже различал полосы на хвостах ближайших нхельви без фонаря — но цветов было ещё не разобрать. «Полтора часа, чуть больше,» — сверился он с часами, глядя, как Текк’т подбирает хвост, медленно погружается до середины туловища в скалу и пытается что-то взять в пасть. Другой змей выглянул из недорытого колодца, что-то коротко пророкотал и резким ударом направил ближайший валун к подножию насыпи. Текк’т-«скульптор» прогудел что-то в ответ, но перетаскиванием камней так и не занялся. Предмет, частично прикрытый витком его тела, так и не влезал ему в пасть — то не хватало размаха челюстей, то мешали выпирающие зубы.

Гедимин, повиснув на секунду на руках, спрыгнул с насыпи, направил себе под ноги луч сканера и осторожно, не спеша, подошёл к Текк’ту. Существо заметило его сразу — отодвинуло лишние витки, подняло голову и прекратило наконец попытки «заглотить» каменный конус. Гедимин пригляделся к конусу и помянул про себя уран и торий.

Текк’т повторил в точности все выступы и складки, нигде не нарушил пропорции. Гедимин ощупал борозды-направляющие, приподнял конус, прикидывая его массу, и одобрительно хмыкнул.

— Итоговый прогон…

Сармат выплеснул на конус немного Би-плазмы. Вязкое вещество, не прилипая к складкам, скатилось вниз. Текк’т высунул было язык, наклонился над пролитыми каплями — и захлопнул пасть, мелко тряся головой. Гедимин растерянно мигнул.

— Она же без запаха, — пробормотал он, глядя на скатившиеся сгустки Би-плазмы. «Что ему так не понравилось?.. Ладно, если им так неприятно, я вытру конус досуха.»

— Хорошая крышка, — сказал он, положив ладонь на испачканный камень. — Ещё одну такую сделаешь?

Он указал на кучу валунов, изобразил руками перемешивание и похлопал по готовому конусу. Текк’т, в последний раз встряхнув головой, подобрал камни, оставленные у колодцев, оттолкнул часть к насыпи, над оставшимися склонился, снова сматывая своё туловище в клубок. Гедимин, волоча за собой крышку, отступил к обрыву. Сверху скатился нхельви, сунул нос в конус, тут же отскочил, чихнул и принялся лапами тереть морду. Сармат, хмыкнув, достал флягу с водой и ветошь. «И этим чем-то не нравится наша еда. Чем таким она для них пахнет?»

…Издалека донёсся странный звук — кто-то дул в изогнутую трубу, одновременно ударяя палками по кости — или костями по деревяшке, или и то, и другое одновременно. Потом Гедимин услышал верещание — и Бронны, и Скогны разом бросили свои дела и заголосили. Нхельви, обступившие сармата, перестали тереть носы и вскинулись, прислушиваясь к гулу, стуку и воплям — а потом в одну секунду взлетели вверх по довольно крутому склону и исчезли из виду. Сармат озадаченно хмыкнул. «Что-то происходит,» — подумал он, собирая ветошью остатки Би-плазмы и разлитой воды. «Нхельви убежали. А вот Текк’там всё равно — даже тот, что наверху, головы не поднял.»

— Дим-мин! — над обрывом показался светящийся посох, а потом — поднятые лапы-лезвия. — Караван из Синви поднимается на холм. Айсиек ждёт тебя.

Гедимин посмотрел на Текк’та, свернувшегося в клубок вокруг недолепленной крышки, покосился на часы, — спешить было некуда. «Там верёвки привезли,» — напомнил он себе, поднимаясь по откосу. «И церу. И жидкую молнию. Ну, есть вероятность.»

…У Скогнов-караванщиков действительно было два барабана — Гедимин даже вспомнил, как называется этот предмет, производящий столько бессмысленного гула, грохота и треска. На одной из волокуш сидел абориген с двумя костями в руках и молотил по обрезку толстой полой ветки. И обрезок, и кости были разнообразно раскрашены и обвешаны цацками. Но ещё больше украшений было на здоровенном черепе какой-то шестирогой твари. Череп лежал на другой волокуше, по нему били разукрашенной колотушкой. Полую трубу Гедимин уже не стал высматривать — и так в глазах зарябило, а в ушах загудело.

Волокуша за волокушей поднимались по склону. Сарматы ждали, собравшись чуть поодаль. На плече Вепуата сидел, свесив сегментированный хвост, Сокол. Гедимин удивился было, что тварь не улетает, но заметил ремни-фиксаторы, прикреплённые к выступам его панциря.

— Торжественная встреча, — прошептал Вепуат, перехватив взгляд сармата. — Гварза просил прихватить. Ну, раз черепушек трофейных нет, и выйти не с чем.

Гедимин досадливо сощурился. «Не хватало ещё подражать дикарям!» — он скользнул взглядом по волокушам, тщетно высматривая колёса. На плато втащили две узнаваемые полевые кухни, облепленные Скогнами, шесть повозок с корзинами и бочонками и почти без пассажиров… и ещё одну — накрытую огромной разрисованной шкурой. На ней по краям сидели Скогны-воины с чем-то стрелковым — то ли копьеметалками, то ли арбалетами.

Гедимин терпеливо ждал, пока спешивались наиболее разукрашенные аборигены. Никто никуда не спешил. «Надеюсь, верёвки они привезли,» — думал сармат, разглядывая череп-барабан и свисающие с него черепушки поменьше. «Сейчас соблюдём традиции — и, может, дойдёт до дела.»

Рослый, в сравнении с аборигенами, страж спешился последним, шагнул вперёд, поднимая в приветственном жесте посох — и Гедимин изумлённо мигнул и впился взглядом в его симметричную ладонь с двумя отстоящими пальцами. Он был в какой-то нелепой шапке со свисающими хвостами, белую кожу покрывали дикарские узоры, но под ними ещё можно было различить черты лица — и это было лицо несомненного сармата.

— Я привёл, — ровным голосом с чётким сарматским акцентом сказал приезжий. Он смотрел только на Гора — и тот торопливым шагом вышел ему навстречу и качнул посохом в ответ.

— Моя благодарность, — жвалы «богомола» сухо щёлкнули. Он подошёл к волокуше, с которой аборигены уже стаскивали разрисованную шкуру. Из-под неё показались ряды тонких длинных бочонков, больше похожих на бутыли, небольшие пузатые бочки, обмазанные толстым слоем «золотой глины», и пучок коротких жердей, обмотанных канатом.

— Груз для Дим-мина — верёвка из Синви, — Гор тронул посохом жерди. Гедимин наконец перестал высматривать чужака-сармата, отошедшего к полевым кухням и там затерявшегося, и перевёл взгляд на канат. «Странная намотка,» — подумал он, отметив про себя, что трос из растительных волокон выглядит довольно прочным. «Почему не мотком, не на катушке, если уж на то пошло? Палки какие-то кривые…»

— Груз для Айсиека — ил и грязь из Сфена Воды, — продолжил Гор, широким взмахом посоха обведя бочонки. — Они все разделены и подписаны. А здесь — полый стебель с жидкой молнией.

Гедимин двинулся было вперёд, но Айзек молча выставил руку, преграждая ему дорогу. Сармат остановился. «Жидкая молния. Надо же, Кайшу сдержала слово. Я думал, мы этого каравана уже не дождёмся… Нет, всё-таки странная намотка у этого их троса. Хотя сплетён неплохо…»

— Здесь, в пузыре, — цера, — Гор слегка наклонил голову, небрежно тронул посохом круглый серый «пузырь», стянутый ремешками. — Плохая цера. Я не выискивал лучшую — вам полезнее видеть, чего у нас много.

Скогн в хвостатой шапке подал голос, повернувшись к стражу. Тот дёрнул лапой-лезвием — кажется, его перебили на полуслове.

— Да, здесь кейек для ваших плавилен, — Гор ткнул посохом в круглые бочонки. — Где отмечено огнём, там кейек. А здесь, под знаком льда, — вечный лёд из предгорий Джирахгета. Никогда не оставляйте его надолго на холоде и в тени! Всегда держите огонь под рукой, иначе Сфен Льда расширит границы.

Гедимин мигнул. Он ждал, что Айзек переспросит — последняя фраза звучала как полный бред — но сармат стоял спокойно, только слегка наклонил голову, благодаря за предупреждения.

«Вечный лёд? Интересная, должно быть, штука,» — Гедимин вспомнил, что все эти странные вещества привезли им для опытов, и сильно приободрился. «Даже не знаешь, за что хвататься. Столько полезного сразу…»

— Моя благодарность, — Айзек снова наклонил голову. — Отдыхайте на нашем холме. Путь был безопасным?

«Иди уже!» — коротким жестом сказал он Гедимину, и сармат едва заметно ухмыльнулся. «Иду. Верёвки отдать Текк’там, лёд и молнию — в лабораторию, церу туда же…»

Скогны, приехавшие с полевыми кухнями, перетащили их ближе к лагерю Броннов и сейчас возились с навесами и загородками, разгружали волокуши с припасами. Над шевелящейся толпой аборигенов маячил длинный силуэт сармата. Он стоял, опираясь на посох, и смотрел куда-то поверх обрыва, не обращая внимания на Скогнов, таскающих корзины. Гедимин ещё раз пересчитал пальцы на его руках, озадаченно хмыкнул и двинулся к нему. «Сармат. На Равнине. Похоже, не из Ураниума. Или Маккензи забыл тут пару экспедиций? Сейчас выясним.»

Посох Гора возник перед ним из ниоткуда, и сармат тут же налетел на него грудью, подался назад и растерянно мигнул.

— Дим-мин, — страж чуть повёл посохом, «отодвигая» Гедимина от полевой кухни и чужака-сармата рядом с ней. — Куда это ты пошёл мимо волокуши?

«Ну вот тебе какое дело?» — Гедимин недовольно сощурился. Разрисованный сармат скрылся за навесом одной из кухонь и с кем-то говорил по-скогнийски — всё с тем же заметным акцентом.

— Там один из наших, — нехотя сказал он, отодвигая посох Гора. — Дай мне с ним поговорить.

Палка, чуть качнувшись в сторону, снова вернулась на место — страж не собирался никуда пускать Гедимина, несмотря ни на его броню и вооружение, ни на разницу масс.

— Не надо тебе говорить с Ингерном, — Гор говорил мягко, но его жвалы часто щёлкали, выдавая волнение. — Хорошего от этого не будет. Одни оскорбления и обиды.

Гедимин мигнул.

— Я не хочу никого оскорблять, — качнул он головой, растерянно глядя на стража. — Ингерн — сармат? Из нашей… с нашей планеты?

— Ингерн — сармат, — подтвердил Гор, следя за каждым движением Гедимина. — И я скажу ещё раз — не надо тебе…

— Гедимин! — резко окликнул сармата Айзек; он уже снял с волокуши бочонки с илом, повесил их на ремни поверх скафандра и теперь пристально следил за ремонтником. — Оставь приезжих в покое. Тебе нужны были верёвки, — ты их заберёшь или нет?

Гедимин снова мигнул. Тут явно творилось что-то непонятное — и, похоже, неприятное. Он медленно протянул руку за обмазанным глиной бочонком, подобрал странный моток с торчащими из него жердями. Гор и Айзек молча наблюдали за ним. Через пару секунд из-за навеса вышел Ингерн, качнул посохом, резко сказал что-то Гору и, не оглядываясь на сарматов, быстрым шагом пошёл к накатанной тропе. Гедимин двинулся было следом, но посох «богомола» упёрся ему в грудь.

— Айзек, — ремонтник, уже не надеясь на внятные объяснения от стража, развернулся к командиру экспедиции. — Этот Ингерн — он из Ураниума? Вы его тут забыли, и он с тех пор зол?

Айзек невесело усмехнулся.

— Он был тут задолго до нас. Потомок дезертиров Саргона. Вовремя Гор тебя остановил — сейчас тут была бы драка.

Гедимин растерянно мигнул. Какие-то обрывки информации понемногу всплывали в памяти. «Дезертиры Саргона? В Миане были… Маркус хотел их… А, верно. После угроз Маркуса… Всё понятно, что уж там. Хотя… Потомок⁈»

— Что зна… — Гедимин открыл было рот, но увидел спину Айзека, быстро удаляющегося в сторону лаборатории, и посох Гора, виднеющийся уже из-за кухонных навесов. В недоумении пожав плечами, он подобрал с волокуши бочонки, развесил на ремнях и, сжимая в руках жерди с намотанной на них верёвкой, двинулся к спуску. «Тут вечно творится какой-то бред. А мне надо работать. Пойду к Текк’там, отдам инвентарь.»

Под обрывом за время его отсутствия мало что изменилось. Змей-«скульптор» увлечённо выводил на каменной крышке, миниатюрной по сравнению с ним, глубокие борозды. У подножия насыпи из разнородных валунов прибавилось несколько камней. В колодцах, ещё немного углубившихся, что-то гулко гудело, и низкочастотный звук давил сармату на височные кости. Он тронул наушники, усиливая изоляцию, и с мотком верёвки пошёл к колодцу.

— Э-эй! He— eta! — крикнул Гедимин в темноту главной шахты. На её дне что-то сверкнуло, и сармат едва удержался, чтобы не шарахнуться в сторону — в паре метров от него прямо из каменной плиты высунулась голова гигантского змея. Существо склонилось над сарматом, резким движением «клюнуло» моток верёвки и вместе с ним нырнуло в скалу, едва не утащив Гедимина с собой. Тот шагнул назад, нервно отряхивая руку и поминая про себя спаривание «макак». «Видно, им там очень нужен был инвентарь. Еле дождались.»

Через десяток секунд из колодца вылетели жерди. Гедимин подобрал их и, отойдя ещё дальше от опасной ямы, внимательно осмотрел. «А это не ветки и не тонкие стволы. Здесь только фрагменты годовых колец. Если это кольца, конечно, а не просто узор…»

Он, обогнув сосредоточенного Текк’та-«скульптора», забрался на относительно безопасную насыпь. Вокруг было тихо, даже и подземный гул прекратился, только в каком-то колодце что-то изредка громыхало. «Все работают,» — сармат довольно ухмыльнулся и поставил рядом с собой бочонки. «И мне надо. Посмотрим, что тут за странные вещества…»

Все три бочонка были обильно обмазаны «золотой глиной», и Гедимин, вскрывая первый из них, держал наготове дозиметр. Прибор показал слабое омикрон-излучение и переменную «сигму». Пока сармат разворачивал волокнистую оболочку вокруг внутреннего контейнера, «сигма» усилилась — вещество внутри реагировало на самые слабые колебания. Гедимин осмотрел полый стебель, заткнутый с одной стороны пробкой и обмотанный ремнями, и резко его встряхнул. «Сигма» всколыхнулась — и плавно улеглась.

Жидкость внутри стебля была синевато-белой, при встряхивании слабо искрилась, немного фонила. Сосуд изнутри выглядел обгоревшим — его стенки были черновато-жёлтыми, со странным для древесины блеском. Гедимин осторожно, кончиком когтя тронул искрящуюся жидкость и тут же отдёрнул руку, крепко затыкая неустойчивый контейнер. Ничего не случилось.

«Жидкая молния?» — сармат провёл когтем по когтю, распределяя микроскопическую каплю вещества. Между пальцами проскочил трескучий разряд. Гедимин ударил когтями по камню — брызнули искры. Нхельви, тихо сидевшие на краю насыпи, вскинулись, навострили уши и полезли под локоть. Сармат шикнул на них и полез в карман за чем-нибудь металлическим. «Замерим силу тока…»

Амперметр, пристроенный к проволоке, не показал ничего, как ни пытался Гедимин её заземлить и засунуть другим концом глубже в «жидкую молнию». Рэссеновый пруток тоже ничего не выдал. Теперь и проволока, и пруток лежали на подстеленном куске ветоши и обменивались трескучими искрами там, где их смоченные концы оказались близко друг к другу. Сармат соединил их — сверкнуло ярко, соединённые концы ощутимо нагрелись, но амперметр по-прежнему ничего не замечал, как Гедимин ни пристраивал его клеммы.

«Может, так?» — сармат взял проволочку, согнул её в дугу и засунул в «контейнер» двумя концами. Он старался держать их далеко друг от друга, но на секунду отвлёкся на приборы — и из полого стебля потянулся дымок: проволока превратилась в кривое колечко, её концы слиплись намертво.

«Интересный эффект,» — думал Гедимин, озадаченно разглядывая место «сварки». «С ним бы надо поработать. Но что за ерунда с током?»

Он отложил мокрую проволоку остывать и взял контейнер двумя руками, пристально разглядывая слабо светящееся содержимое. «Жидкое электричество. Видимо, оно должно… течь? Сейчас попробуем замерить на потоке…»

…Труднее всего было оттереть досуха клеммы — Гедимин не собирался оставлять на своих приборах ни капли этой странной субстанции. «Всю ветошь — в утилизатор сходу. Прутки прокалить…» — он снова протёр броню там, куда упала микроскопическая капля, и досадливо поморщился. «В этой трубке у меня условно двадцать тысяч ампер. Или аналог напряжения в пятьсот мегавольт. Проводники оно при этом игнорирует. Ничего не понимаю…»

Он ещё раз проверил, надёжно ли заткнута пробка, и убрал полый стебель обратно в бочонок. На скафандре вроде бы не осталось жидкости… Гедимин пару секунд разглядывал влажную ветошь — она выглядела как смоченная обычной водой — потом тяжело вздохнул и, вскрыв перчатку вдоль ладони, взялся за тряпки голой рукой.

Тряхнуло его крепко — до искр из глаз и слегка онемевших пальцев. Отбросив ком ветоши на дальний край насыпи, он надел перчатку, выпрямился и со вздохом взялся за сфалт. «В ядерный могильник такие фокусы. Жидкое электричество, мать его колба… Has— sulu!»

Когда чёрный дым развеялся, Гедимин тронул пальцем пятно гари на камне. «Жидкое электричество» испарилось без следа, как и подобало органике. Сармат невесело хмыкнул. «С ветошью покончено. А для жидкости придётся делать трубки вместо проводов. Что-нибудь капиллярное, губчатую структуру для просачивания… Но вещество любопытное, тут не поспоришь. Жидкое электричество, sa has— su…»

Гул за спиной затих, и насыпь под ногами сармата мягко дрогнула. Обернувшись, он увидел Текк’та. Существо всё-таки засунуло в пасть нижний край полого конуса, переложило его с земли на платформу и теперь выжидающе смотрело на Гедимина. Две каменные крышки лежали рядом; змей тронул их мордой и снова перевёл взгляд на сармата.

«Быстро он работает,» — Гедимин оглядел конусы со всех сторон, посмотрел на прорези под направляющие и досадливо сощурился. «Образец сохнет в лаборатории. Надо бы принести и пусть делает полозья. Они там уже нужны…»

Он направил сканер на узкие колодцы рядом с притихшим широким. Текк’ты, копающие главную шахту, уползли то ли отдыхать, то ли ловить пирофор; остался только один, и он, похоже, хотел через час закончить оба малых колодца. Осталось чуть меньше четверти — и тонкая доводка по краям.

«Как раз, пока он копает, успеем сделать наверху полозья и подготовить крышки,» — думал Гедимин, спускаясь с насыпи. «Сейчас надо забрать образец — уже, наверное, высох. И поесть — давно не ел.»

— Отдыхай, — махнул он рукой Текк’ту-«скульптору». — Хорошо поработал. Принесу ещё образцы — продолжим.

Существо определённо не поняло ни слова, но развернуло голову туда, куда махал Гедимин, и плавно, без спешки погрузилось в камень. Сармат двинулся к крутому склону, но остановился, услышав под землёй грохот. Над главной шахтой поднялся изгиб бронированной спины; голова не показалась из проёма, но её постепенно из него вытаскивали — и с ней что-то массивное и изредка грохочущее. Секунд через пять Текк’т вытянул голову из колодца; из его пасти свисали концы восьми верёвок. К каждому был прилеплен метровый в поперечнике валун. Змей старался поднимать их аккуратно, но они сталкивались и бились друг о друга с оглушительным треском. Текк’т перекинул их через край колодца, встряхнул верёвку, и валуны осыпались с неё, будто и до этого едва держались. Существо нырнуло в скалу — только выпачканные жёлтым камнем тросы мелькнули в воздухе.

…Под скамьёй в шлюзовой камере что-то пестрело. Гедимин пригляделся к вещице и удивлённо мигнул — это был просверленный камешек, надетый на шнурок с «хвостом» из цветных нитей. Оторвался он вместе с перетёршимся концом шнурка — кто-то из аборигенов пробегал здесь и не заметил, как потерял подвеску. Гедимин подобрал бусину, тронул когтем бахрому и пренебрежительно хмыкнул — ничего, кроме грубо обитой гальки с отверстием и пучка растительных волокон, окрашенных какими-то нестойкими пигментами, тут не было. «Дикарские цацки. Отдам Айзеку, пусть ищет хозяина.»

Перешагнув порог, он открыл было рот, но тут же закрыл. Вокруг его стола под внимательным взглядом Айзека возились четверо Скогнов. Все ниши были открыты, ящики выдвинуты, внутри копался абориген с покрытой узлами верёвкой. Штативы и контейнеры, оставленные Гедимином без присмотра, теперь громоздились на столе Вепуата. На узкой полоске свободной столешницы сидел сам разведчик и с любопытством наблюдал за чужаками.

— Ящиков мало, — заметил он, обращаясь к Айзеку. — У него вечно куча всего наверху. Короб ему какой-то надо, что ли…

На хмыканье Гедимина обернулись все, даже чужак с верёвкой поднял голову. Он явно что-то отмерял по узлам — они были завязаны через равные промежутки, и он очень аккуратно растягивал свой шнур вдоль плоскостей внутри стола. «Меряет. И не записывает. Ну, может, память хорошая,» — мелькнуло в голове сармата. «И моя не всегда сбоила… А что они все тут забыли?»

Айзек проверещал что-то по-скогнийски и повернулся к Гедимину. Улыбка у него получилась кривая.

— Мы уже хотели за тобой послать. Ушёл в долину — и сгинул. Может, подорвался на образцах, может, ещё что…

Гедимин хмыкнул.

— Долина недалеко. Могли бы сходить. У меня работа…

Абориген с мерным шнуром залез на стол и коротко взвизгнул. Снизу подхватили сброшенный конец верёвки и растянули её вдоль опоры. Гедимин подавил желание стряхнуть чужаков со стола, бросил на столешницу бусину, явно забытую кем-то из этой компании, и развернулся к Айзеку.

— А эти здесь зачем?

— Повежливее, — укоризненно посмотрел на него Айзек. — Это мастера из Синви. Будут делать для тебя стол из местной древесины. Пока тебя нет, зашли снять мерки.

Гедимин мигнул.

— Стол? Это ещё зачем?

— Чтобы ты мог работать без лаборатории, — терпеливо пояснил Айзек. — Я же предупреждал когда ещё — тебя рано или поздно выселят в шатёр… Да,не спросил, — этот-то стол тебя устраивал? Можно взять его за образец?

Гедимин досадливо сощурился.

— Литейную станцию они тоже сделают из местной древесины?

Абориген с верёвкой подошёл к столу Вепуата и, привстав на цыпочки, уставился на штативы. К нему подбежал другой — и тоже чуть ли не уткнулся в них носом. Гедимин поморщился.

— Это лабораторный стол. Вон, смотри, — от простого опыта едва не раскололся, — ремонтник тронул когтем новую вмятину. — Какие деревяшки выдержат такую нагрузку⁈

Один из Скогнов повернулся к Айзеку и протяжно что-то проверещал. Сармат нахмурился.

— Гедимин, шёл бы ты… обратно в долину! Когда они закончат работу, тогда будешь судить… Ты что, вскрывал бочонки? Прямо там, на коленке⁈ Вот псих, мать моя колба…

— Будто за деревянным столом их вскрывать безопаснее, — буркнул Гедимин, ставя бочонок с «молнией» на свободный угол столешницы. Теперь Вепуату негде стало сидеть, и он обиженно хмыкнул, перебираясь к стене. Со стены свисал, наблюдая за Скогнами, «трилобит», и его расправленный хоботок трепетал в воздухе.

…«Мастера из Синви» ушли через пару минут. Гедимин так и не заметил, чтобы они делали какие-то записи, но стол, стулья и штативы они осмотрели со всех сторон, ощупали и даже местами облизали. Когда за ними закрылся шлюз, ремонтник ещё долго сидел на месте, морщился и думал, не распылить ли дезинфектант. «Языком-то зачем⁈ Они же не Текк’ты. Ладно, у Текк’тов рук нет и глаза странные, но у этих-то всё на месте…»

— Они работать будут прямо здесь, на холме, — сказал Айзек; его улыбка стала чуть менее кривой, когда Скогны ушли. — Пока их соплеменники готовят еду для Текк’тов. Стол Вепуата они тоже измерили. Много сложной работы… Они сейчас сильно волнуются. Не ходи пока к ним — ну, или смотри издалека.

— Дались они мне… — Гедимин поморщился. Вспоминались самодельные лаборатории, «столы» из обломков строительных плит, резцы из осколков фрила и «колбы» из расплавленных упаковок от «мартышечьей» снеди. «У нас тогда другого не было. Делали, что могли. А здесь у нас нормальная лаборатория. Вот зачем⁈»

— Ты пока подумай над плавильной печью, — сказал Айзек, не обращая внимания на его гримасы. — У тебя были какие-то наметки, чертежи даже? Кейек нам привезли. Можешь собрать себе плавильню. Скогны давно хотят на неё посмотреть… Да, и насчёт платы за работу их мастеров…

Гедимин настороженно сощурился.

— Пусть берут рэссену, её тут мно…

Айзек жестом попросил его помолчать.

— Они просили инструменты для своего цеха. У них есть каменные и немного рэссеновых, и рэссеновые считаются лучшими. Камень колоть мы не будем, но вот рэссена… Вот тебе снимки нужных штуковин — топоры, тёсла, резцы, свёрла. Сделай формы и отлей штуки по три каждого вида. Больше пока не надо.

«Тёсла? Свёрла?..» — Гедимин перевёл взгляд на снимки и помянул про себя спаривание «макак». «Вроде ничего сложного, и всё рабочее, — но что ж оно такое… дикарское⁈»

— А почему у них… — начал было он, но Айзек резко ткнул его кулаком в грудь.

— Просто сделай отливки, ладно? Не надо тут ничего… улучшать, привносить и совершенствовать. У тебя, к тому же, другой работы полно…

Он вышел. Из соседнего отсека донёсся приглушённый голос Гварзы — что-то про животных и их уровень интеллекта. «Крыс обсуждают, наверное,» — мысли Гедимина были заняты тёслами, жидким электричеством и лепкой из камня. Он достал просохшую глиняную заготовку, поднял на ладони, убедился, что она не разваливается на части, и, держа её в кулаке, направился к шлюзу. «Дам задание Текк’ту и пойду резать рэссену. Плазма её возьмёт. Пока плавится, подготовлю опоки. А с молнией… с молнией надо подумать.»

Едва обогнув шатры, Гедимин увидел сверкающую броню Текк’тов — только не со стороны недокопанных шахт, а над крутым обрывом, за полевыми кухнями. Змеи улеглись головами на край плато и тихо чего-то ждали. Рядом с каждой кухней стояли Скогны с вертикально поставленными длинными мешками; другие с черпаками закидывали с волокуш в мешки что-то мокрое, источающее пар. Куски были мелкие, мешки — большие, но Скогны бегали и кидали быстро, — вот один мешок стянули шнуром поверху, вот наполнился второй… Гедимин, озадаченно мигнув, подошёл поближе и увидел большие дымящиеся горшки — там ещё осталась какая-то жижа, и аборигены выливали её на мешки, обмазывая их снаружи. Один из них втихаря облизал черпак, другой прикрикнул на него, прижав к голове уши, — видимо, такое поведение не одобрялось.

Текк’т приоткрыл пасть, высунул тонкий язык и придвинулся ближе к мешкам. Скогны по пронзительному воплю «предводителя» шарахнулись в стороны, придерживая, однако, мешок за две верёвки, прикреплённые почему-то не рядом с горловиной, а по углам. Не успел Гедимин озадаченно хмыкнуть, как тюк исчез в змеиной пасти. Текк’т запрокинул голову, слабо шевеля челюстью; Скогны, повисшие на верёвках, завопили, и змей быстро качнулся вперёд, возвращая их на твёрдую землю. Ещё несколько движений челюстью — и он открыл пасть, и сплющенный пожёванный мешок шмякнулся аборигенам под ноги. Текк’т выгнулся дугой, ныряя в скалу, и исчез — только хвост на долю секунды взвился над краем плато, да земля едва заметно дрогнула.

Второй змей уже ухватил другой мешок, и Скогны пытались хоть как-то удержать куль за верёвки, но их мотало во все стороны от движения огромных челюстей. Гедимин мельком подумал, что будет, если Текк’т машинально сглотнёт, а карлики не успеют выпустить тросы. Видимо, что-то такое было на уме и у Скогнов — когда змей дёрнул головой слишком сильно, аборигены, уже не пытаясь удержаться, попрыгали на землю. Текк’т перестал шевелить челюстями и с протяжным гулом свесил голову так, что тросы коснулись земли. Скогны выдернули мешок из приоткрытой пасти. Он был пуст — мощные челюсти выдавили всё, за исключением мелких ошмётков и остатков жира. Змей, мотнув головой, нырнул в землю.

— Наблюдаешь? — услышал Гедимин негромкий голос Гора. «Богомол» подошёл незаметно и встал рядом, держа в руке неизменный посох. Вокруг него тут же расселись нхельви.

— Странный способ кормления, — пробормотал Гедимин, глядя, как Скогны вытряхивают остатки из выплюнутого мешка под морды плоских зверей и смывают змеиную слюну. «Эти тюки, похоже, многоразовые,» — подумал он и едва подавил спазм — желудок судорожно дёрнулся. «Ну ладно, может, у них нет кишечных инфекций…»

— Текк’там дают вкусную пищу, чтобы они не уползали далеко от холма, — пояснил Гор. — Большие расходы… Но их работа этого стоит, так?

Гедимин кивнул, решив пока не влезать со своими представлениями о гигиене. «Эти Текк’ты, может, в жизни не мылись. О камень всё стирается… Нет, хорошо всё-таки, что я в респираторе. И скафандр надо бы снимать пореже.»

— После еды они, наверное, работать не будут? — он проводил взглядом хвост очередного наевшегося Текк’та. В долине с шахтами было тихо — если змеи куда и ползли, а не залегали поспать прямо под холмом, то направлялись они явно не к незаконченной работе.

— Сегодня — вернее всего, не будут, — подтвердил Гор. — Разве что ближе к ночи. Но с утра они и так сделали немало. И — что лучше всего — они не уходят. Ты держишь их в долине Элид, на своей стройке. Я видел маленькие башни, которые слепили для тебя. Они очень хороши, и все Скогны ходят на них смотреть. Для чего они?

Гедимин мигнул, не уследив за изгибами траектории его мысли. «Я держу⁈ С чего он взял?»

— Это крышки шахт. Надо прикрывать, чтобы мусор не падал, — пробормотал он, разворачиваясь к долине. «Сейчас и прикрою. До вечера туда всякое насыплется. Жаль, направляющие не успели сделать.»

…Крышки ворочать было несложно — труднее всего было аккуратно, не разбив, спустить их с насыпи, а дальше сармат докатил их без усилий — и только немного напряг мышцы, выравнивая их над узкими шахтами. Метровые в поперечнике колодцы уходили вниз на восемьдесят метров, обозначая места «вылета» будущих энергопередатчиков. Гедимин вспомнил, что от передатчика у него только чертежи, невнятные наметки и трещина в столешнице, сердито сощурился и быстро полез вверх по склону. Внизу пока делать было нечего, а наверху ждали металлические лепёшки, литейная станция — и целый цех местных столяров, и вот последнее занимало Гедимина больше всего.

…«Уплотнить защитное поле…»

Нематериальная, но плотная до непрозрачности подложка уже была готова; Гедимин столкнул на неё расплющенный валун, скатанный из металлических капель, отошёл на пару шагов и взялся за плазморез. Здесь было три центнера рэссены — вполне достаточно для нескольких маленьких тёсел, топоров и свёрел, даже с большим запасом. Спрессованный металл поддавался легко — сармат резал преимущественно по стыкам, разделяя, а не разрезая капли; а впрочем, струя плазмы даже такой тугоплавкий металл рассекала без труда.

Уплотнив в очередной раз поле-подложку, Гедимин завернул её края кверху и соединил, соорудив продолговатый закупоренный «контейнер». Нхельви, за резкой металла следившие издалека, с безопасного расстояния, тут же оживились и подошли понюхать. Чем бы ни пахло поле, этот запах сильно их озадачил — они медленно отходили и садились в задумчивости, опустив уши. Потратив полминуты на наблюдения за зверьками, Гедимин спохватился и, подобрав «мешок» с металлом, пошёл в лабораторию. Краем глаза он увидел горку выгоревших изнутри стволов — Скогны перетащили часть на холм и, кажется, теперь их разделывали. Инструменты у них были несложные — топоры, колотушки и деревянные клинья.

…Температура перестала расти. Металл медленно размягчался, лишняя органика, выгорая, уходила в колонну фильтрации. Гедимин возился с опоками, сворачивая защитное поле по миниатюрным формам. Инструменты у карликов-Скогнов были им под стать — сармат не удержал бы это и двумя пальцами.

«Что-то всё-таки у них с вращением…» — на мгновение замедлив работу, он перевёл взгляд на фотографии свёрел. Они явно были предназначены для закрепления на каком-то сверлильном агрегате, приводе вращения, — вот только этот агрегат, похоже, не мог сделать и пары оборотов. «Их как будто не крутят, а дёргают,» — думал озадаченный Гедимин, разглядывая инструмент. «Полоборота туда, полоборота обратно. От этого столько проблем с фиксацией и вечно кривые отверстия. Почему у них не получается нормальный привод вращения? Его даже и проще сделать, чем такую дёргалку…»

Свернув из защитного поля последнюю трубку и уплотнив его до непрозрачности, Гедимин покосился на тигель. Жидкий металл уже побелел; станция готовилась стравить шлак и разлить рэссену по опокам. Гедимин перебрался за стол, достал «контейнер» с жидкой молнией и задумчиво на него посмотрел. «Попробовать ещё раз. С проволокой, смоченной по всей длине. На стол не капать.»

Проволока была синяя, из рэссены — одна из десятка неизолированных заготовок, до которых всё не доходили руки. Гедимин, подумав, выбрал ещё одну из покрытых изоляцией. Проводники, как и диэлектрики, тут, на Равнине, явно работали как-то не по-земному; сармат собирал статистику и старался не задумываться, насколько глубоки эти различия, и чем они могут быть вызваны. Думать в этом направлении было опасно — сразу хотелось удрать как можно дальше.

«Подключение… Ага, так я и думал. Рассматривать как жидкость…» — Гедимин смотрел одним глазом на «проснувшийся» наконец амперметр, а другим — на мокрые провода, по которым медленно стекала маслянистая жидкость. И тот, и другой выдавали попеременно от одного до трёх миллиампер. Когда жидкость скопилась у нижних концов, ток «пропал» — по крайней мере, перестал фиксироваться.

«Понятно…» — Гедимин, собрав разлившуюся жидкость и закупорив сосуд, задумчиво посмотрел на свои «электромагнитные» катушки. «Кажется, понятно. Нужен не провод, а трубка. А трубку проще сделать из жёсткого гзеша. Возможно, с металлизацией. Где там были запасы…»

Чьи-то быстрые шаги затихли у литейной станции. Гедимин, занятый растягиванием пластичного вещества в тонкую трубку, даже не поднял головы.

— Значит, инструменты готовы… — услышал он задумчивый голос Айзека и растерянно мигнул — инструменты, предназначенные для Скогнов, только-только перетекли из тигля в опоки, и остывать им предстояло не один час. — Красивое всё-таки зрелище. Гедимин!

— Хм? — сармат нехотя отвлёкся, посмотрел на Айзека. «Трубку наполнить жидкостью, свернуть спиралью, закупорить концы. Проверить эффект с разными сердечниками. Начать с воды — вон канистра, вон банка…»

— Можешь приоткрыть опоки, чтобы отливки были видны? — спросил Айзек. — Я позову Скогнов посмотреть. Чтобы не сомневались в оплате… ну, и для нужного впечатления.

«Впечатления?» — Гедимин выразительно хмыкнул.

— Открыть можно. Глаза им не сожжёт?

…Скогны появились, когда Гедимин, закупорив оба конца пластичной трубки, уже засовывал её в банку с водой. Под столом стоял полупустой таз. Канистры сармат задвинул подальше и прикрыл для надёжности защитным полем — не хватало ещё затопить лабораторию. «Свой-то генератор я контролировал. А вот как в этой штуке менять напряжение…» — Гедимин недоверчиво щурился на катушку и надеялся только, что жидкое электричество не проест трубку насквозь. Вроде бы химической активностью оно не отличалось, но долговременных экспериментов сармат ещё не проводил…

Аборигены остановились поодаль от литейной станции. Внешний кожух был приспущен, и сквозь полупрозрачный рилкар и защитное поле отчётливо виднелись жёлтые, слегка порыжевшие отливки. Гедимин оставил их остывать под холодным воздухом — рэссене это не вредило, а процесс заметно ускоряло — и они медленно краснели, но их свечение ещё не потускнело. Айзек прошёл к самой станции, мельком глянул на термодатчики и одобрительно хмыкнул; Скогны держались в стороне и молча смотрели на раскалённый металл. Секунд через пять один из них шагнул ближе и подал голос. И тут загомонили все, перебивая друг друга и энергично встряхивая ушами. Кто-то оглянулся на Гедимина, прижал пальцы ко лбу и низко наклонил голову. Сармат мигнул.

— Что они говорят? — спросил он, глядя, как Скогны бродят вдоль «смотрового окна», привставая на цыпочки. — Неудобно смотреть? Айзек, ты бы дал им какую-нибудь скамейку под ноги…

Командир отмахнулся.

— Не беспокойся, всем всё видно. Они восхищаются, как быстро и аккуратно ты сделал эти вещи. Особенно им нравится, что они все одинаковые. По три одинаковых предмета в серии.

— Это необычно? — спросил Гедимин, наблюдая за Скогнами. Кто-то из них уже решился тронуть прозрачный рилкар кончиком когтя. Обжечься он не должен был, разве что ощутить тепло, — но сармат настороженно сощурился и уже был готов поднять кожух и отогнать аборигенов от литейной станции.

— Для них? — Айзек кивнул на Скогнов. — Очень необычно. Почти как в Куэннской литейне.

Ещё один абориген потрогал когтем опоку и восторженно взвизгнул. Другой повернулся к Айзеку и быстро заговорил, что-то показывая жестами. Сармат криво ухмыльнулся.

— Он назвал тебя равным Куэннам, — перевёл он для Гедимина, и тот ошалело мигнул. — И попросил разрешения для литейного цеха Синви прийти сюда. Они, мол, ещё несколько жизней будут жалеть, что тут не побывали.

Гедимин пожал плечами.

— Пусть приходят. Если успеют. Часа через полтора смотреть будет не на что. Светиться перестанет, а горячие болванки, — они их и так видели.

Айзек перевёл. Скогны снова заверещали, несколько секунд спорили, потом одного толкнули к закрытому шлюзу. Айзек выпустил его из отсека; остальные задержались ещё на полминуты, но потом вышли и они.

— Значит, уже сегодня инструменты будут готовы? — пристально посмотрел Айзек на Гедимина. Сармат кивнул.

— Остынут быстро. Закалка, отжиг, заточка… Три часа максимум.

— Заточка? — Айзек усмехнулся. — А тебя всерьёз зацепил этот заказ. Я думал, ты скажешь — «Дикарские штучки!»

— Это инструмент, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — И он должен быть хорошим. Нормальные штуки для ручной работы. Я такие из фрила делал.

— Ну, у тебя богатый опыт, — кивнул Айзек — и, резко повернувшись к опоке, впился взглядом в отливки. — Так… Ты тут ничего от себя не добавил? Никаких новшеств?

Гедимин мигнул.

— Нет тут никаких новшеств. Аборигены при тебе смотрели. Думаешь, не увидели бы?

— А-а… точно, — Айзек облегчённо вздохнул. — Да, они бы заметили. Не надо их… просвещать, атомщик. Хоть ты и равен Куэннам, но некоторые вещи здесь не любят.

«Их дело,» — подумал Гедимин, чувствуя слабую досаду. Он не вносил доработок в инструменты, делал всё по картинке, но свои соображения у него были. «Мы — чужаки, другой биологический вид, и всё такое… Но всё-таки интересно, что у них с приводами вращения. Отчего-то их здесь сильно не любят…»

Спиральная трубка опустилась в банку с водой. Из таза под ней в дно ёмкости ударил водяной столб. Гедимин банку удержал, хотя пальцы от удара онемели. Когда он промигался, а с лицевого щитка стекла вода — увидел водяную колонну, в которой скрывалась и банка по верхнюю кромку содержимого, и руки самого сармата. Вся вода, собранная в тазу, вытянулась в гладкую колонну, и последние капли со дна сбегались к её основанию. «Мать моя колба…» — Гедимин поднял банку выше — жидкость потянулась за ней. Тонкий водяной столбик плавно покачивался вслед за «катушкой». Под столом что-то грохнуло — упала на бок канистра с водой.

— Эй! — из соседнего отсека выглянул Гварза. — Опять за своё⁈

— Ставлю опыты, — отозвался Гедимин, осторожно опуская банку в таз. Вода спустилась вместе с ней; можно было вытянуть трубку и рассчитать зависимость силы тяготения от количества погружённых витков.

— Гедимин! — следом за Гварзой выглянул Айзек. — Опять вода? Ты же вроде выяснил про неё всё…

— Опыты с жидкой молнией, — Гедимин, не отрываясь от мысленных подсчётов, недовольно дёрнул плечом. — Странная штука.

— Работай, — не стал спорить Айзек. — Только убавь напряжение, у нас чуть бак не треснул. Кенен, идём, — ничего нового вы друг другу не скажете…

«Легко сказать — убавь,» — Гедимин перебрался за стол, откупорил трубку, аккуратно слил содержимое и надолго задумался. «Но общий принцип понятен. Интересно, можно эту штуку чем-нибудь разбавить? Микротрубку я сделать не возьмусь…»

В отсек, придерживая ладонью свисающий хвост Сокола, вошёл Вепуат. «Трилобит» лежал на его броне, как будто всегда там был — даже перестал поджимать нежные выросты. За ним проскочили десятка три нхельви, окружили литейную станцию и уселись, подняв морды и навострив уши, будто рассчитывали на интересное зрелище. Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Ничего не знаю, — отозвался Вепуат, дёргая плечом и поддевая «трилобита» под головной сегмент. Сокол нехотя перебрался на свою стену.

— Они шли за мной, а теперь сидят тут… А что так мокро? Опять призывал воду?

— Опыты с жидкой молнией, — в очередной раз пояснил Гедимин, недовольно щурясь. — Там где-то ещё были Скогны. Тоже просились посмотреть. Не видел?

Вепуат пожал плечами.

— Не встречал. А что показывают-то? А, сарматская литейня…

Кожух опустился, и нхельви уставились на раскалённые отливки, будто в жизни ничего подобного не видели. «А может, и не видели,» — подумал Гедимин, глядя на короткие лапы зверьков. «Навряд ли у них в норах развитая металлургия.»

— Пойду, — вслух сказал он, вспомнив про неразбавленное электричество. — Придут Скогны — позови Айзека и покажи отливки.

Первое, что Гедимин услышал снаружи, — стук колотушек, похоже, костяных, обтянутых чем-то мягким. Стучали неритмично — на музыку это не походило. Сармат повернулся на звук — и мигнул: за четырьмя привычными шатрами поднимался ещё один, в два раза выше и шире, на округлом деревянном фундаменте, накрытый внахлёст двумя шкурами, на которых кто-то размашисто начертил символы радиационной опасности.

Полог шатра был откинут, его подпирала полутораметровая раздвоенная кость. Рядом лежали фрагменты растительной органики — что-то вроде коры, снятой пластами, обломки тёмной, странно блестящей древесины. Стук внутри ненадолго примолк и сменился скрежетом и скрипом — что-то старательно обстругивали.

«А всё равно дверь низковата,» — Гедимин опустился на землю у откинутого полога и заглянул внутрь. На него из шатра уставились двое Скогнов. Они сидели над тёмной, почти чёрной доской — один держал, другой каменным пробойником ковырял углубления. Шли они, как успел заметить Гедимин, точно по разметке — ярко-жёлтой черте с размытыми чёрточками-рисками.

Внутри шатра, меж двумя трёхногими фонарями, стояла конструкция, похожая на лабораторный стол, со всех сторон зияющая незаделанными нишами. Абориген с колотушкой прикреплял очередную доску, насаживая её на шпонки. Когда всё вошло в пазы, Скогн коротко взвигнул и взялся за колотушку. Остальные ответили ему чуть более тихими возгласами.

Абориген стоял на трёхногой табуретке высотой почти с него. Гедимин скользнул взглядом по странной конструкции, потом смигнул и уставился на неё. «А ведь эта штука… они рассчитали её на мой вес. Из простых деревя… А, мать моя колба! Здесь нет простых деревяшек. Эти штуки после прокалки не уступают лучшим фрилам…»

Абориген приложил очередную доску. Они все были узкими, короткими, широкую поверхность собирали из них, как мозаику, — но подогнаны все фрагменты были со всей возможно й тщательностью. Скогн коротко вскрикнул, и к нему снизу тут же протянулась рука с комком маслянистого волокна на палочке. Будущий стык промазали непонятным веществом — один раз, затем, под недовольные оклики сверху, ещё дважды.

«Вот как…» — Гедимин, беззвучно хмыкнув в респиратор, отполз от шатра и тихо поднялся на ноги. «К вечеру, может, уже доделают…»

Из шатра донеслось прерывистое жужжание — кто-то сверлил отверстие странным станком, рассчитанным на неполный оборот. Гедимин покачал головой и развернулся к полевым кухням. Рядом с ними громоздились разрубленные, частично ободранные, но ещё не расколотые остатки обожжённой древесины. Сармат подошёл, поднял половину прокалённого ствола, тяжело вздохнул и закинул её на плечо. «Пора уже сделать им это грёбаное колесо. Обод будет из рэссены.»

…Полукруглый пласт коры затрещал и отвалился, оставив на заготовке тонкий слой обугленного луба. Гедимин примерился, несильным ударом расколол деревяшку надвое, перевернул отломок выгнутой частью кверху. Из-под содранного луба и остатков сажи проступила тёмная поблескивающая поверхность.

«А Скогны знают, что делают,» — думал Гедимин, счищая ненужную органику. «Эти деревяшки куда проще колоть, чем пилить. Хотя лучевой резак справляется…»

Четверти ствола (скорее всего, это было дерево-столб, более вытянутое в высоту, чем округлые «живые валуны») легко раскалывались по едва заметным внутренним неровностям на небольшие заготовки. Из чего делать ось, Гедимин пока не понимал, но фрагменты обода и плашки для спиц подобрались быстро. Сармат, увлёкшись, хотел наломать с запасом, но вовремя остановился. «Ты сначала сделай одно колесо,» — сказал он себе, убирая остатки древесины в коробку. «Всё-таки материал новый. И такими примитивными технологиями ты раньше не занимался. Вдруг выяснится, что заготовки не такие…»

В соседнем отсеке зашуршало, и сармат забросил заготовки в открытый ящик, смахнул мусор за стол и сделал вид, что изучает металлические отливки. Они уже хорошо прогрелись; через пару минут Гедимин собирался опустить их в воду. Гварза, выбравшийся из отсека, покосился на литейную станцию и молча прошёл мимо; вскоре за ним закрылся шлюз, и сармат снова достал деревянные заготовки. «Ни Гварзе, ни Айзеку лучше не показывать. Новшества им не нравятся, уран и торий… Да и Вепуату видеть незачем. Деревянные колёса, мать моя колба… Чем только ни приходится заниматься!»

…На заточенной кромке рэссена чуть светлела, из тёмно-синей становясь голубоватой, как будто металл просвечивал насквозь. Гедимин вынул из тисков очередной миниатюрный пробойник. Проверял он на обрезке прокалённого дерева — и сделал вывод, что Скогны, должно быть, очень хорошо выявляют малозаметные «швы» и слабые точки — таким крошечным инструментом колоть и резать такой твёрдый материал было не слишком удобно. «У них же маленькие руки,» — напомнил сармат себе. «И потом — будут рукоятки, с ними удобнее. Или это и вовсе приделают к станку. Всякие рычаги и ременные передачи у них освоены…»

За размышлениями он провёл по затачиваемой кромке лишний раз — и недовольно сощурился, уменьшив её на лишние полмиллиметра. «Делом займись. Работы у тебя ещё много. А Скогны сами разберутся.»

…Когда загудел, приоткрываясь, внутренний шлюз, Гедимин возился с рэссеновым прутком — расковывал его до «железного» обода. На звук он не обернулся, заготовку прятать не стал — только скосил глаз на контейнер, в котором лежали, «привыкая» к новой форме, скреплённые и проклеенные фрагменты колеса. Вместо клея Гедимин взял растопленный сеш; тут обычно применяли какие-то смолы или выварку из останков местной фауны — так, по крайней мере, делали на Земле, но у сармата не было под рукой подходящей смолы. Рэссена ковалась хорошо, только быстро остывала — и «кузнец» старался лишний раз не отвлекаться.

Мимо что-то прошуршало, из-под локтя донёсся взволнованный писк. Гедимин вздрогнул, отложил инструмент, и вовремя — у стола уже остановился Айзек.

— Отвлёк? — он виновато сощурился. — Тут у меня Скогны…

Они, и правда, были тут — десятка полтора, не считая присоединившихся нхельви и пятерых Броннов, жмущихся у люка. Гедимин, пожав плечами, придвинул к себе поддон с инструментами, прикрытый ветошью, снял тряпку.

— Отдай им. Этого хватит?

— Более чем, — усмехнулся Айзек, переставляя поддон на ближайший стул. Скогны сомкнулись вокруг плотным кольцом и заверещали.

Они толпились в отсеке минуты три — Гедимин успел прогреть заготовку, доковать её до условно приемлемой формы и отправить остывать. Скогны его не трогали, хотя у Айзека что-то спрашивали, размахивая тёслами и пробойниками, — сармат даже хотел одёрнуть их, пока никому не поцарапали скафандр.

— Ну? — спросил Гедимин, когда командир выпроводил аборигенов в шлюзовую камеру. Уходили они шумно, но без сопротивления, и ветошь со дна поддона не унесли, хотя сармат предполагал, что они её прихватят — тряпка была большая, мягкая, почти чистая.

— Равный Куэннам! — Айзек с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу. — Для тебя всё готово — стол, стул и штативы. Я их видел, ты можешь посмотреть, а часа через три — даже опробовать. Для Вепуата работать будут завтра. Ну, а мы с ними расплатились, даже с запасом.

— Надо будет ещё — сделаю, — отозвался Гедимин, покосившись на остывающую полосу металла. Ему не терпелось примерить её к почти собранному колесу. «Надо, чтобы местные могли его воспроизвести. Чем-то заменить рэссену… Может, полосой гзеша? Обрезком шкуры? Тут попадаются очень прочные. Смочить, обернуть, высохнет — крепко стянет…»

— Дерево? — Айзек подобрал у стола Гедимина небольшую щепку и заинтересованно хмыкнул. Сармат недовольно сощурился. По щепке было видно, что она отколота недавно — и что именно отколота, а не снята лучевым резаком.

— Изучаешь дерево? — Айзек повертел щепку в пальцах. — Из него тоже что-нибудь получится?

— Арматура, — буркнул Гедимин — и сам мигнул от изумления, сообразив, что не просто брякнул какую-то чушь. «А ведь верно. Прочность и жаростойкость — как у металлов. Температурное расширение гораздо меньше. Заражению не подвержено. Местным знакомо…»

Айзек мигнул.

— Арматура? Ты имеешь в виду — для нашей стройки?

— Ну да, — Гедимин отобрал у него щепку и запустил руку в контейнер с обрезками. Нашарив запоротую заготовку, он показал её Айзеку.

— Это для проверки в реакторе, — пояснил он, стараясь держаться спокойно и говорить уверенно. — Может, даже в машинном зале пойдёт в дело. Для конструкций жилого блока и неопасных цехов — пойдёт точно. У него температурное расширение минимальное…

Айзек недоверчиво хмыкнул.

— Ну, если так… И ты уговоришь Текк’тов обмазать арматуру камнем?

— Кто тут дипломат? — Гедимин сузил глаза. — Уговаривать — это к Маккензи. Я выясняю, как эту станцию можно построить. Если тут возможен аналог армированного бетона — это нам на пользу.

— Я-то думал в сторону рэссены, — пробормотал Айзек, глядя на Гедимина с опаской. — Но если ты говоришь… Только проверь всё как следует, ладно?

Сармат криво ухмыльнулся, глядя ему вслед. «А идея неплоха…» Он подобрал заготовку, отколол слой плотных волокон — и потянулся за отложенным в сторону сфалтом. «Положу на облучение. И керны „бетона“ тоже.»

Он вынул из реактора рэссеновый стержень. Тёмно-синий металл почернел и треснул в нескольких местах. «Накопление ирренция,» — Гедимин, похмыкав, убрал облучённый штырь подальше и сделал пару мысленных пометок. «Значит, рэссена не выдерживает. Посмотрим, что будет с деревяшкой.»

…Вокруг стола было выставлено защитное поле; сначала Гедимин подложил для снижения шума ветошь, потом, сообразив, что на Равнине мало троп, накрытых тряпками, убрал её. Колесо — небольшое, в половину роста среднего Бронна высотой — легко катилось по ровной столешнице, чуть хуже — по насыпанному в ящик гравию. Гедимин аккуратно надавил на него ладонью, имитируя груз, — оно немного просело, но не завязло. «Годится,» — решил сармат, напоследок прокатив колесо по гравию, присыпанному волокнистыми остатками коры. «Если их звери тянут волокуши, то колёсную повозку легко утащат. Сделать ещё одно, примерить — и спросить про оси. Может, кость какая-нибудь подойдёт…»

Он снова убрал колесо в контейнер, присыпав для верности ветошью и остатками древесины. «Хватит на сегодня. Устал. Дело к ночи…»

Сармат посмотрел на часы и едва заметно кивнул. Долгий вечер закончился, шёл второй час непроглядной ночи. «Вепуат уже спит, наверное. И мне пора.»

Высокий шатёр на деревянном фундаменте стоял в стороне от его пути. В темноте из-под опущенного полога просачивался странный зеленоватый свет. Гедимин озадаченно хмыкнул и двинулся к шатру — а откинув полог, фыркнул в респиратор. Посреди пустого строения стоял слегка прикопанный в гравий стол, а на его краю — шпенёк с насаженным пористым шаром. Шар светился приятной зеленью.

«Деревянный лабораторный стол…» — Гедимин, покачав головой, осторожно опустился на придвинутую табуретку. «За таким только и делать всякие колёса и каменные крышки.»

Он подвигался вместе с табуреткой, пристраиваясь поудобнее. Сидеть было неожиданно приятно; тронув сидение, сармат обнаружил выдолбленные вмятины, небольшие, но явно подогнанные под владельца. Он облокотился на край стола, посмотрел на тускло поблескивающие штативы, пока пустые. «Аккуратная работа. Даже отшлифовали…» — он тронул когтем углубления, слегка надавил на держатель. «Перенесу сюда самодельные колбы. Надо ещё отковать тиски… да, и плавильню на кейеке. И охлади… а, для охладителя мне что-то привезли. Завтра надо будет посмотреть.»

Он поднялся из-за стола, оглянулся на откинутый полог, секунду стоял на месте, а потом тихо вздохнул и снял с плеча сфалт. «Тут полежит,» — он осторожно переложил оружие на стол. «Потом стойку сделаю. Из дерева. Заодно проверю прочность…»

Он разворошил сложенные в углу подстилки — или, возможно, запасы ветоши мастеров-Скогнов. Их хватало, чтобы пристроить голову. Сармат растянулся вдоль стола — места было достаточно — откинулся на спину, подсунул руку под затылок и закрыл глаза.

…Проснулся Гедимин от осторожных, но настойчивых тычков в расслабленную ладонь. Едва он зашевелился, кто-то зашуршал гравием, отходя на шаг, и снова чем-то пошевелил пальцы сармата. В наушниках запищало.

— Нхельви? — Гедимин нехотя открыл глаза. «Ночь. Стройка… Текк’ты вернулись?»

— Жаль было тебя будить, — заметил Калиг. Он стоял над Гедимином, опираясь на посох; его лицо наполовину закрывала жёлто-чёрная маска.

— Мы тебя не сразу нашли, — продолжал он, глядя, как сармат садится, достаёт флягу, встряхивает головой, пытаясь отогнать дремоту. — В твоём шатре пусто. Вепу-а ничего не видел. Нхельви обежали весь лагерь, пока додумались сюда заглянуть.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Вепуат? Вы и его разбудили?

— Жаль, — подтвердил Калиг, склоняя тяжёлую рогатую голову. — Но в долине сейчас шестеро Текк’тов, и они хотят странной работы. Я их не пустил копать, пока ты не скажешь слово…

Гедимин, ошалело мигнув, рывком поднялся на ноги. «Шестеро⁈ Да-а, процесс пошёл…»

— Идём, — он подобрал со стола плазморез. «Крышки. Направляющие и крышки. И спросить про арматуру. И, конечно, шахта…»

…Со дна долины доносился гулкий рокот, шорох и скрип гравия. Калиг зажёг посох, выйдя на край обрыва, и Текк’ты, разлёгшиеся внизу, зашевелились и приподняли головы. Гедимин не сразу смог их пересчитать — длинным телам было тесно меж холмами, они закручивались в клубки, пересекались, местами переплетались. Некоторые держали хвосты под землёй, другие лежали наверху. Все вместе образовали неровное кольцо вокруг шахт и что-то разглядывали. Гедимин подумал, что их заинтересовал широкий колодец, но нет — они смотрели поверх него, явно изучая шахтные крышки.

— Мне нужны будут четверо для копания, — быстро определился ремонтник. — И двое, чтобы мять камень. Спроси, кто из них чем будет заниматься. Кто не хочет работать, пусть смотрит тихо и не мешает.

Калиг говорил недолго — очень скоро двое Текк’тов нырнули в колодец. Один поводил головой, выискивая что-то среди своих и чужих хвостов, сунул морду в валуны, вытянул пожелтевшие заскорузлые верёвки и ушёл на глубину. Ещё минуту двое рокотали и громыхали на третьего, пока он, раздражённо ударив хвостом, не нырнул в шахту. Оставшиеся приподнялись, положили головы на край обрыва и уставились на Гедимина немигающими огненными глазами.

— Попроси их сдвинуть вон те крышки, — продолжал ремонтник, доставая из-под брони глиняную модельку направляющей. «Непрочный материал,» — он досадливо сощурился, увидев свежие трещины. «Надо подклеить.»

Не успел он напылить на края надлома расплавленный фрил — некогда было думать о подходящих и неподходящих материалах — как из долины донёсся негромкий гул, и две головы снова улеглись на край обрыва. Крышки были аккуратно отставлены в сторону; их даже не опрокинули, хотя сармат, задумавшись о повреждённой модельке, забыл напомнить об осторожности.

— Угу… — он огляделся, выискивая в сумерках на дне долины миниатюрную крышку, ничего не нашёл и, махнув рукой, указал на одну из крышек полноразмерных.

— Оба они могут умять камень так, чтобы он уменьшился втрое?

— Странное ты спрашиваешь, — покосился на него Калиг. — Они учатся такому ещё в яйце. Но я спрошу, ладно…

Гедимин подошёл к краю обрыва и поднял глиняную фигурку на ладони. Текк’ты высунули языки, потрогали над ней воздух. «Надеюсь, им с такого расстояния хорошо всё видно,» — мелькнуло в голове сармата. «Ничего не знаю про их зрение…»

— Таких штук надо будет сделать четыре, — сказал он, слушая размеренный рокочущий голос Калига-переводчика. — Все — из камня, умятого втрое. Каждая пусть будет в десять раз больше, чем эта маленькая штука. Это работа для одного…

— Да, похоже на то, — согласился Калиг. Текк’ты, сунувшиеся было к запасам камня, остановились на полпути и развернулись к сармату.

— Второй пусть делает ещё две штуки такой же формы, — сказал Гедимин, глядя на глубокий чёрный провал. «Они ведь скоро докопают. А у меня ничего для дальнейшей работы. Одни общие соображения.»

— Из того же камня, умятого в три раза, — продолжил он. — Только они пусть будут в тридцать раз больше этой маленькой штуки. Я спущусь в долину и буду смотреть за работой.

Текк’ты прогудели что-то протяжное и уткнулись мордами в залежи камня. Через десяток секунд первый из них отделился, толкая лбом неровный валун. Второй копался долго, отделяя от массива здоровенный комок и заравнивая его края — но вскоре тоже отполз и укатил камень с собой. Гедимин посмотрел на насыпь, от которой отгрызли пару шматков, и покачал головой. «Зато для наблюдений очень удобно,» — сказал он себе. «Может, в конце концов выясню, как Текк’ты всё это делают. Нам бы так на Земле…»

— Забавное дело — заставить Текк’тов месить камень, — задумчиво проговорил Калиг, постукивая посохом по «умятому вчетверо» валуну — эти образцы так и лежали тут, у обрыва, только какой-то скучающий абориген намалевал на них символы радиационной опасности.

— Что, никто раньше не поручал им такое? — недоверчиво покосился на него Гедимин. Светящийся посох качнулся.

— Может быть, во времена Нерга… Я слышал, города нергонов строились очень быстро. Будто из земли вырастали…

Посох погас.

— Я оставлю тебя здесь? — неуверенно спросил Калиг. — Сегодня неспокойно — стойбище Сагатов рядом.

Гедимин поморщился.

— Зови, если что, — буркнул он, зажигая свой фонарь. Без искусственного света трудно было высмотреть на камне слои — а Гедимин собирался отломать от валуна удобный кусок. «Интересно, как Текк’ты относятся к кочевникам,» — думал он. «И на чью сторону, если что, встанут…»

…Глаза Текк’тов тускло светились в темноте. Фонарь Гедимина очерчивал по насыпи трёхметровый круг — на большее у него «сил» не хватало, свет будто рассеивался на сверхплотной дымке. Сармат пристроил фонарь на колено и взял в руки один из каменных отломков. Это был «бетон», уплотнённый вдвое, — более плотный, чем высокопрочные бетоны Земли, и, по замыслу Гедимина, основной материал для будущей ИЭС.

«Поэтому с ним и надо работать,» — сармат покачал обломок на ладони, мысленно отсекая лишние выступы и скругляя полусферу. «Пока делаю модельки, привыкну к материалу… Это будет первый энергоблок. Шахты подходят сюда…»

Уплотнённый камень неохотно поддавался резцу; Гедимин нескоро приспособился к нему. Возможно, следовало перебраться за стол, хотя бы за тот, что стоял в шатре, но сармат не хотел уходить из долины. Когда очертания первого энергоблока были намечены, Гедимин взял второй камень, приложил к первому. Они легко достраивались до единого целого, — слегка приплюснутые полусферы по двадцать сантиметров в поперечнике. Сармат закрепил их выдвинутыми пластинами брони и продолжил работу уже с цельной сферой, намечая симметричные «патрубки» для стыковки с другими отсеками и вентиляционными шахтами.

Насыпь колыхнулась, и Гедимин едва успел отдёрнуть резак от камня. Текк’т с «пучком» готовых направляющих в пасти положил голову на насыпь и заглянул сармату в глаза. Тот изумлённо мигнул.

— Да, верно. Эта форма гораздо проще… — пробормотал он, измеряя направляющие и когтем простукивая их по всей длине. Он ещё не успел закончить, когда насыпь снова дрогнула — второй Текк’т уронил свои изделия в считанных сантиметрах от головы первого. Тот вскинулся, едва не сбив Гедимина с ног неожиданным выпадом. Сверкающие панцири затрещали, сармат шарахнулся в сторону и схватился за генератор защитного поля. С обрыва заверещали проснувшиеся среди ночи нхельви, — Гедимин и не заметил, когда они успели собраться на краю плато. Текк’ты с каменным треском встряхнулись, приподняв гремящие чешуи, и, снова их уложив, развернулись к сармату.

— Сойдёт, — хлопнул он ладонью по направляющим и, повиснув на секунду на руках, спрыгнул на дно долины. Текк’т понял его жесты не сразу, но после пары озадаченных взглядов всё же взял весь «пучок» направляющих в пасть. Второй подобрал две крупные, и вскоре оба существа нависли над Гедимином, остановившимся у одной из малых шахт.

— Сюда, — ткнул сармат пальцем в припылившуюся разметку. Текк’т шмякнул сверху все направляющие, но Гедимин отодвинул их, выбрав только две. На разметку они легли точно, и сармат удовлетворённо хмыкнул.

— А вот теперь их надо вклеить в камень.

Он, присев рядом с направляющей, долго водил ладонями вдоль кромок, изображая, как поднимает камень вокруг них. Текк’ты молча за ним наблюдали. Гедимин, досадливо щурясь, помянул про себя ядерный могильник и уже хотел идти за переводчиком, как один змей наклонил голову к земле и резко провёл мордой вдоль направляющей. Слоистый камень под ней вздыбился волной и опустился, обхватывая каменную балку и врастая в неё.

Когда работа была закончена, и Гедимин взялся за сканер, ему оставалось только качать головой — ни он, ни прибор не видели, где заканчивается материковая плита и начинается уложенная на неё направляющая. Камень сросся намертво. В конце концов сармат нашёл, где различается узор слоёв — там два «вида» камня запустили друг в друга шипы-выросты и накрепко сцепились, а потом ещё и слиплись поверхностями.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин с тяжёлым вздохом пересел к соседней направляющей. Вся надежда была на дозиметр — он записывал что-то, что можно было воспроизвести и проверить… потом, когда мозг перестанет искрить, а веки — болеть от постоянного мигания.

Вторая балка ещё не успела «проклеиться», когда ничем не занятый Текк’т отодвинулся в темноту и прихватил с собой две направляющие. Гедимин схватился за сканер и увидел, как змей раскладывает каменные балки по краям дальней шахты и ощупывает языком выбоины разметки. Забитые туда кусочки рэссены от постоянных переползаний по ним многотонных тел повылетали из гнёзд, расплющились и затерялись, но ямки остались — и Текк’т уложил балки довольно точно. Гедимин следил за змеем лучом сканера, пока он «вклеивал» их в материковую подложку. «Технологию они поняли. Хорошо. Теперь — главная шахта…»

Первую крышку он надвинул сам под пристальными взглядами Текк’тов. К паре «скульпторов» присоединился «грузчик» — он как раз вынырнул из шахты с гроздью валунов в пасти. Гедимин отступил от закрытого колодца и кивнул Текк’ту на вторую крышку. Змей поставил её на место в два слабых тычка. Сармат облегчённо вздохнул.

— А вот теперь будет большая работа.

Он поднял луч фонаря к обрыву — там уже практически свисали, глядя на световое пятно на дне долины, два десятка нхельви. Гедимин помахал им рукой и сложил ладони воронкой:

— Ка-али-иг!!!

…Двое Текк’тов обернулись вокруг недолепленной крышки, чудом не завязавшись в общий узел, и увлечённо гудели над ней. Гедимин косился иногда на сканер, следя за этапами работы, но не влезал. В руках у него был кусок «бетона», и он пытался вырезать из камня полость жилого блока. Труднее всего давались туннели-перемычки; пришлось их сильно расширить, и Гедимин, поразмыслив, решил, что это не так уж плохо.

«А здесь будут межблочные шлюзы…» — он перевернул заготовкудругим боком. Нхельви, задремавшие было у его ноги, встрепенулись и обнюхали повёрнутый к ним выступ камня. Их было немного — трое или четверо во всей долине, остальные давно растворились в темноте. В широкой шахте что-то грохнуло, потом ещё раз, — «грузчик» поднимался из колодца с гроздью каменных шаров.

«Хорошо тут,» — Гедимин повернул заготовку другой стороной и довольно ухмыльнулся. «Работа быстро идёт. Как долепят крышку, займу их пластинами обшивки. Надо сделать пару сегментов для образца — внутренний и внешний слой. И подумать насчёт забутовки. Песок… да, внутрь лучше положить песок. Надо подумать, где его взять…»

Часть 6 21–24 дни месяца Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сфен Огня — долина Элид

21 день Кислоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сфен Огня — долина Элид

«А? Что?» — Гедимин вскинулся, растерянно мигая, приподнялся на локте и шумно выдохнул. «Заснул. Тихо… Сколько сейчас?»

Он покосился на часы. Экран в темноте вспыхнул неожиданно ярко. Фонарь давно погас; вокруг было черно.

«Час утра…» — сармат протяжно зевнул и сел, поджав под себя ноги. Луч фонаря осветил бугристый камень насыпи, сдвинутые в сторону модельки подземных отсеков и лежащий рядом с ними сфалт. Вдалеке зиял круглый колодец, с двух сторон от него торчали ребристые крышки малых шахт. Вокруг было тихо, только среди холмов перекликались какие-то зверьки, да шуршали шевелящиеся листья.

«Текк’ты ушли…» — Гедимин помотал головой, пытаясь стряхнуть дремоту. «Вон, крышка недоделанная. Канавки наметили, а глубину не добрали. Проверить внутреннюю полость…»

Он потянулся к запястью. На соседнем холме шевельнулся какой-то лист — шорох стал чуть громче, и было в нём что-то странное. «Как будто шаги…» — подумалось Гедимину, и он выпрямился, направляя на дальний склон луч сигма-сканера. «Кто в такую темень…»

Воздух вокруг сармата взорвался с оглушительным грохотом. Уши пронзила раскалённая игла — по ощущениям, перепонки встретились где-то в центре черепа и там врезались друг в друга. Сармат рухнул на колени, хватаясь за наушники. Вокруг было черно, мелькали красные вспышки… и что-то длинное, тонкое скользнуло вдоль туловища и стянулось петлёй на поясе. Сверху легла вторая петля. Гедимин дёрнулся, сквозь боль в ушах и грохот в черепе пытаясь сориентироваться, выпрямить руки… Ещё две петли синхронно обхватили его локти, стянули их, прижав предплечья к плечам, и дёрнули в стороны. Сармат рванулся в попытке освободиться, порвать странно клейкие, намертво прилипшие ремни, но второй взрыв ударил по ушам, и он снова рухнул, сжимаясь в комок и подвывая от боли. Что-то дёрнуло его в сторону, заставляя опрокинуться на спину. Кто-то наступил на его броню, перешагнул, другие вцепились в руки сармата, и тот рванулся изо всех сил. Одна из петель, стянувших локти, лопнула, Гедимина мотнуло вбок, и опора из-под ног куда-то пропала. Он, неуклюже подставив освобождённую руку, перекатился через спину и растянулся на дне долины, глядя сквозь красный туман в небо. Горящие и гудящие от боли уши уловили пронзительный писк, в дымке замелькали мелкие длинные тени, сильный подземный толчок подбросил сармата кверху — а потом прямо над ним взорвался бело-жёлтый плазменный шар. На фоне застывшей на долю мгновения вспышки Гедимин увидел, как человекоподобные существа подтягиваются на верёвках, с насыпи перемахивая на ближайший холм, и как следом на тросах летит что-то длинное в радиостойком корпусе.

Ремонтник взвыл, но сам не услышал своего голоса. Перевернувшись набок, он почти вскочил, но в небе снова громыхнуло, уши взорвались болью, и Гедимин скорчился на земле. «Сфалт,» — пульсировало в мозгу. «Утащили сфалт… Saat has— sulesh!»

…Болеть перестало быстро — ещё до того, как Вепуат закончил водить вокруг головы сармата сигма-сканером. Гул в ушах притих; уже можно было расслышать сердитый голос Айзека и приглушённое верещание аборигенов. Они столпились у выхода, в приоткрытой шлюзовой камере; похоже, она была открыта и наружу, и Гедимин недовольно щурился и жалел, что не может прямо сейчас влезть в скафандр.

— Уши целы, — доложил Вепуат, выключая сканер, и тронул холодной перчаткой локоть сармата. — Ты руку ушиб и колено. Сегодня медикам покажемся — может, я что пропустил…

— Гудит, — поморщился Гедимин, прижимая к уху ладонь. Казалось, что-то раздувает слуховые каналы изнутри, упирается в кости черепа, и от этого пухнет вся голова. «Вот же дрянь. И так мозги не работали, теперь ещё и это…»

— Погудит и перестанет, — отмахнулся Вепуат. — Главное, не трогай. Сам встанешь?

После каждого движения головой приходилось останавливаться и судорожно сглатывать — уши закладывало начисто. Гедимин, досадливо щурясь, влезал в скафандр. Со стены за ним наблюдал «трилобит», даже не прикрытый защитным полем, — Вепуат, похоже, совсем плюнул на технику безопасности.

— Сфалт, — выдохнул Гедимин, когда пластины брони сомкнулись, и гул в ушах стал чуть менее раздражающим. — Мартышки уволокли мой сфалт. Вернутся с плазменным оружием…

Вепуат вздрогнул.

— Паршиво… — признал он, оглянувшись на приоткрытый шлюз. Айзек выпроводил аборигенов и вернулся, и теперь стоял у выхода, угрюмо щурясь и потирая респиратор.

— Ну что? — спросил он, увидев, что Гедимин поднялся на ноги.

— Ерунда, к вечеру пройдёт, — ответил Вепуат. — Накрыло глушилкой, упал на камень… Что там с ранеными нхельви? Наша помощь нужна?

Айзек качнул головой.

— Как рассветёт, их отвезут в посёлок. Есть переломы, а кто-то, возможно, оглохнет на одно ухо. Повезло, что их не добивали — видимо, сочли мёртвыми…

Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор, потянулся к пустому плечу, вспомнил про украденный сфалт и шёпотом помянул спаривание «макак».

— Стражей никто не видел? — раздался из-за стола резкий голос Гварзы. — Очень вовремя они исчезают, когда доходит до драки. Не находишь?

Айзек тяжело вздохнул.

— Надо бы нам самим позаботиться о своей безопасности. Мы тут сильно разболтались. Гедимин спал в долине — один, без охраны! Ты что, забыл, что мы не у себя в гетто⁈

Гедимин недовольно сощурился.

— Вчера всё было спокойно. И Текк’ты… — пробормотал он и замолчал на полуслове — собственный голос, пройдя сквозь кости черепа, неприятно давил на уши. «Попал в глупейшую ловушку,» — досада жгла его изнутри хуже омикрон-излучения. «Потерял сфалт. Самого чуть не уволокли. Знал же, что кочевники рядом… Ещё неизвестно, что они успели сделать. В долине крышки, шахты… Если там понаставили каких-нибудь мин…»

— Я в долину, — угрюмо сказал он, не дослушав речь Айзека. — Надо проверить. Текк’ты вернутся, напорются на мины.

— Лежи! — Айзек с неожиданной силой толкнул его ладонью в грудь. — Проверяльщик, ядро Сатурна! Тебя чуть не убили — до тебя это-то дошло⁈

— Нет, разумеется, — процедил Гварза, складывая руки на груди. — До него никогда не доходит. Всё место занято ядерной физикой… Айзек, пойдём. Надо усилить барьеры. Кочевники могут вернуться.

«С моим сфалтом…» — Гедимин стиснул зубы, тяжело опускаясь на матрас. «У них гранаты, шумовое оружие… Только плазмореза им и не хватало. Кто, интересно, отогнал их? Был подземный толчок, взрывы…»

— Ты стрелял в долине? — спросил он, разглядывая полукольцо небольших щербин на предплечье. Обрывки аркана, которым ему обвило руку, лежали теперь на столе, в поддоне, прикрытом защитным полем. Тросы, намотавшиеся на вторую руку и пояс, исчезли, оставив только следы на обшивке. Судя по царапинам и щербинам, сила натяжения была немалой — а для ручных приспособлений, не прикреплённых ни к каким механизмам, так просто огромной.

— Нет, мы не успели, — с сожалением ответил Вепуат. — Это Гварза — он один был в шатре, нхельви его разбудили… Как к тебе смогли подобраться? Гварза говорит, они тебя практически скрутили. И ты никому не свернул шею?

Гедимин в очередной раз досадливо сощурился — как ни крути, выглядел он в этой истории полным идиотом.

— Спал я, — буркнул он, прижал гудящий наушник ладонью и перебрался за стол. Вепуат недовольно хмыкнул, но промолчал. Гедимин придвинул к себе поддон с единственным «трофеем» и уставился на него. Это был обрывок плоского, довольно жёсткого щупальца с несимметричными присосками на одной стороне и покровом из закрывающих друг друга чешуй на другой. В кольцах присосок просматривались твёрдые острые конусы, полые внутри. Гедимин тронул один из них когтем и поморщился. «Повезло, что был в броне. Эти штуки — для фиксации, впрыска или откачки? Надо просканировать…»

Ему показалось, что гул в ушах стал громче, но, повернув голову, он увидел открывающийся шлюз. Первым в отсек влетел нхельви — на удивление, всего один. Он добежал до Гедимина и сел у его ноги, глядя на входящих. Вместе с Айзеком и мрачным Гварзой пришёл Руниен — тоже угрюмый и встревоженный, насколько можно было понять по его лицу.

— Кочевники выбрали хорошее время, — говорил он, обернувшись к сарматам. — Слишком светло для Калига и Навкета — и слишком темно для наших и ваших глаз. Хорошо, что Дим-мин не получил опасных ран…

— Моё оружие пропало, — вмешался Гедимин, поднимаясь из-за стола. — Надо найти, куда его унесли. С этой штукой можно разгромить не один посёлок.

Айзек раздражённо вздохнул.

— Подожди, Гедимин. И — почему ты не лежишь? Хочешь, чтобы тебя пристегнули к матрасу?

Руниен слегка склонил голову; на секунду на его щеках проступили желваки, будто он крепко сжал зубы.

— Слушай лекарей, чтобы раны быстрее зажили, — сказал он, покосившись на Гедимина. — Беспокойства тебе сейчас вредны. Что-то ещё пропало в вашем лагере? Или, может, враги оставили что-то, отходя?

Гедимин сердито сощурился в потолок. Айзек, Руниен и Гварза прошли мимо него, за ними закрылась «дверь» дальнего отсека, и больше сармат ничего не мог расслышать. «Оставили…» — он снова приподнялся на локте, морщась от гула в ушах. «Вот это меня и тревожит. Гребучие глушилки! Чем меня так приложило, вообще? Газовой гранатой?»

— Лежи! — Вепуат легонько толкнул его в плечо. — Руниен прав. Если ты в таком виде куда-то полезешь, проку не будет точно. Сфалт надо искать здоровым, с полными силами. И не одному.

«Как бы он сам не нашёлся,» — мрачно думал Гедимин, разглядывая потолок. «В штурмовом отряде кочевников. Запомнили, что может сфалт, надо же… Может, за ним прицельно и шли.»

— Вепуат, — он снова приподнялся с матраса и нашёл разведчика взглядом. — Возьми кого-нибудь в помощь. Скогнов или стаю нхельви… И сходи в долину. Там всё надо хорошо проверить. У этих дикарей подозрительно много взрывчатки. Наткнёмся на какие-нибудь сагатские мины…

Вепуат, быстро оглянувшись на дверь, присел рядом с Гедимином на край матраса.

— Схожу, — прошептал он. — Сам давно об этом думаю. Там были не Сагаты. Это Джагулы. И они ни разу не дикие.

Гедимин ошалело мигнул, глядя вслед разведчику — тот, быстро поднявшись, подобрал со стола оба дрона и протянул руку к «насесту» Сокола. «Вот уже и Вепуат разбирается в местных племенах. Один я сижу, как идиот. И без сфалта…»

— «Трилобит» тебе зачем? — спросил он. Странное существо, повинуясь жесту сармата, уже перебралось на его плечо и повисло там, прикрывая хвостом его спину.

— Пусть висит, — пожал плечами Вепуат. — Может, что учует. Они вообще сообразительные…

Он деловито проверил оба дрона — двигатели, сканеры, камеры фиксации…

— Смотри там внимательно, — напомнил Гедимин; ему было не по себе. — Всё незнакомое, чего там раньше не было, — сразу под подозрение. И уши закрой…

Вепуат поднял руку к наушнику.

— Не бойся, — он тронул приклад плазмомёта. — Давно хотел пострелять по кочевникам. Может, доведётся.

…По отсеку в угрюмом молчании прошли Руниен и Айзек, потом Айзек вернулся обратно, и снова стало тихо. Гедимин, прислушиваясь к затухающему гулу в ушах, поднялся с матраса. «Куча работы, а делать я ничего не могу,» — он, досадливо щурясь, перебрался за стол. «Надо потихоньку включать мозги. Вот тут щупальце лежит. Джагульская верёвка. Посмотрим, как она работает…»

Он осторожно взял обрывок аркана за длинный хвост, приподнял над столом, — «верёвка» повисла, чуть загибаясь внутрь, как будто со стороны присосок сохранились какие-то напряжённые тяжи. Гедимин слегка встряхнул его — щупальце дёрнулось, сворачиваясь в спираль. Шипы заскрипели о чешуи. Ещё пару раз оно сократилось в неподвижной руке сармата — и медленно, понемногу расслабляясь, опять обвисло.

«Любопытный механизм…» — Гедимин, оглядевшись, придвинул к себе пустой штатив и махнул обрывком аркана. Едва «верёвка» зацепила предмет, она свернулась в тугую спираль, сдёргивая его со стола. Теперь штатив, обвитый щупальцем и облепленный присосками, висел над столешницей. Гедимин подёргал его свободной рукой — «верёвка» свернулась ещё туже.

«Явно не искусственно изготовленная штука,» — сармат, подвесив щупальце на крюк, ждал, когда оно окончательно расслабится и отпустит штатив; витки спирали понемногу обвисали, но захват ещё был крепким. «Какую-то местную фауну пристроили к делу. Возможно, присоски не по всей длине. Есть какая-то безопасная рукоять. Может, из палки или кости. Что-то вроде хлыста.»

Шлюзовая камера открылась. Вепуат вошёл, на ходу стряхнул Сокола с плеча, припечатал к стене защитным полем и остановился у стола Гедимина.

— Смотри сюда. Только осторожно. И наушники прикрой, — велел он, медленно разжимая ладонь. Там лежали красно-жёлтые многогранники примерно с ноготь размером. Жёлтые полосы шли по рёбрам, жёлтые крапины покрывали каждую из десяти граней. На одном из углов было утолщение с остатками какой-то ткани, из него торчал обломанный шпенёк.

— Вот этими штуками тебя пришибло, — Вепуат направил коготь на многогранник, но притрагиваться к нему не стал. — Образец местной флоры. Интересно, как их запускают. Ни в коем случае нельзя давить на грани. Сразу будет…

Он покосился на наушники Гедимина, убедился, что все заглушки на месте, и двумя пальцами резко надавил на многогранник. От грохота ощутимо дрогнула столешница. Переборка резко отъехала в сторону. Гварза и Айзек выглянули в отсек с генераторами защитного поля наготове.

— Ну что ещё⁈ — Айзек оглядел лабораторию и растерянно посмотрел на Гедимина. — Что взорвал?

Сармат осторожно, легчайшими движениями подобрал со стола многогранник и показал командиру.

— Шумовые гранаты Джагулов. Вепуат нашёл. Как я и говорил — понаставили мин.

Айзек выдохнул.

— Никто не подорвался?

— Исследователи, яд-дро Сатурна… — Гварза прижал ладонь к наушнику. — Вепуат, иди и взорви эту дрянь подальше от лаборатории! Зачем было тащить её сюда⁈ У Кета и так полно взрывчатки!

Гедимин сердито сощурился и прикрыл «мины» ладонью. «Пока не просканирую — не отдам. Любопытная на Равнине флора. И фауна тоже ничего.»

— Там, вокруг шахт, было десятка полтора таких штучек, — сказал Вепуат, пропустив слова Гварзы мимо ушей. — Просто валялись… Видно, их не успели расставить, как надо. Покидали, как придётся… И вот это ещё кинули.

Он выложил на стол очередной «зрячий камень». Гварза вполголоса выругался.

— А мои каменные фигурки? — заволновался Гедимин. — Их нашёл? Полусферы и сферы с патрубками…

Вепуат помахал тяжёлым пакетом.

— Не знаю, сколько их было, но все странные каменные штуки я сгрёб сюда. Джагулы особо ничего не оставили. Я даже соседний холм проверил. Уходили, похоже, каким-то разломом…

Он многозначительно посмотрел на Гедимина. Тот угрюмо кивнул. «Разлом. Чтобы их не успели догнать. На лагерь нападать уже не осмеливаются. Только прибежать, украсть, напортить и удрать. Дикари-диверсанты, мать моя пробирка…»

…Фигурки уцелели. Видимо, кочевники их не заметили или не сочли интересными, — они так и валялись там, где Гедимин их оставил перед сном. Сармат придирчиво осмотрел патрубки и едва заметно ухмыльнулся. «Испытания прошли успешно. Пока пусть полежат здесь. Текк’ты закончат шахту — дам им новый образец.»

— Ничего не понимаю, — донеслось из-за стола Вепуата. — А если вскры… Has— su!

Гедимин досадливо поморщился. Наушники он не открывал с той секунды, как увидел притащенные «глушилки» — и, как выяснилось, не зря. От грохота Сокол свернулся в клубок и рухнул со стены, заставив Вепуата ещё раз выругаться. Разведчик встряхнул головой и отодвинулся от стола.

— Очень чувствительные мембраны, — пожаловался он, потирая наушник. — Не притронешься. А чем они грохочут — всё равно непонятно. Попробовать давить на одну и ту же мембрану, пока не выдаст отказ?..

— Только не здесь, — донёсся из-за приоткрытой переборки приглушённый голос Айзека. — С такими экспериментами идите наружу. Там уже светлеет, у Гедимина есть свой стол с шатром, — там и громыхайте.

Сарматы переглянулись.

— Работаешь — не нравится, не работаешь — не нравится… — Вепуат, выразительно пожав плечами, прикрыл стол защитным полем. — Ладно, залезу под колпак.

— Давление замерь, — посоветовал Гедимин, выбираясь из-за стола. «Вроде легче. Почти не гудит… Схожу за камнем и доделаю водохранилища. И обшивку надо проработать…»

Снаружи слегка посветлело — Гедимин уже мог, не приглядываясь, отличать траву под ногами от гравия, на котором она росла. Над полевыми кухнями курился дымок, что-то шипело и клокотало, и аборигены, устроившись на краю волокуши, быстро что-то кромсали и кидали в корзины. Едва сармат сделал десяток шагов, со всех сторон сбежались нхельви — не очень много, всего пятнадцать особей. «Остальные, видимо, ушли в посёлок,» — Гедимин вспомнил о пострадавших зверьках, и в груди неприятно кольнуло. «Они-то никак не могут противостоять кочевникам. Даже будь у них оружие — как стрелять с такими лапами⁈»

Возня с «бетонным» валуном много времени не заняла. Подломав и отбив от блока последнюю заготовку, Гедимин обошёл неровный ряд камней и остановился на краю обрыва. В долине было тихо; крышки малых шахт стояли на своих местах, недоделанная крышка главной шахты лежала на боку под обрывом. На дне долины, поверх гладкой плиты, остались лежать насыпавшиеся с крутых склонов камешки.

«Материк и гравий…» — Гедимин несколько секунд водил лучом сканера по насыпи и камню вокруг неё, потом медленно двинулся вниз по склону. «На дне никаких следов точно нет. Надо поискать на том холме. Они там много топтались, спускались на верёвках, — должно было что-то остаться. Если пройти по следу…»

Вокруг было тихо — даже нхельви незаметно отстали. Соседний холм нависал над долиной крутым склоном; Гедимин думал пройти вдоль него и поискать удобную тропу, но сканер показал чуть поодаль от насыпи много рябящих пятен, и сармат не рискнул в них лезть. Слоистая порода поддавалась не без труда, но всё же Гедимин поднялся на склону на когтях и, стряхнув вниз кубометр гравия, выполз на край плато. Луч фонаря высветил пёстрые камешки, поблескивающие капли металла, пучки лиловой и красной травы, дерево-валун, зарывшееся в гравий по верхние устьица… Сармат сделал ещё шаг и остановился, увидев множество бесформенных вмятин.

«Вот здесь они были,» — опустившись на землю, он тронул пальцем длинные ямки и задумчиво сощурился. Здесь кто-то стоял, упираясь пятками и сильно заваливаясь назад. Потом он резко вскочил — вон там, поодаль, остался заглублённый след… и ещё один, и вон та борозда — кто-то припал на три конечности, прежде чем вскочить и броситься наутёк. Глубокие ямки ещё не засыпало; тут были и другие следы, но мельче, незаметнее — видимо, от осторожных шагов.

«Они убегали…» — Гедимин посветил на дальние вмятины, ещё немного прошёл вдоль следа. Самые глубокие ямки были у обрыва — там, где кочевники втаскивали сородичей с насыпи на холм, изо всех сил упираясь ногами в ненадёжный грунт. Дальше они бежали длинными прыжками, и их ступни глубоко врезались в гравий, — углубления можно было проследить на десяток метров. Гедимин шёл вдоль цепочки следов, приглядываясь к каждой неровности — чем дальше он уходил, тем меньше и невнятнее становились следы.

«Всё,» — сармат остановился, поводил вокруг лучом фонаря — везде лежал нетронутый гравий, и шевелились непримятые огнелюбки. «Здесь обрывается. Ладно, берём сканер…»

По видимому следу он шёл, не сканируя поверхность, — и так было понятно, что кочевники убегали безопасной «тропой». Здесь, у обрыва следа, гравий рябил от разломов — на маленьком пятачке Гедимин насчитал три пятна и «хвост» четвёртого, длинного, уходящего в сторону.

«Так я и думал,» — подобрав горсть камешков, сармат кинул один из них в невидимое пятно и кивнул, когда обломок исчез. «Срезали путь через разломы… А мне теперь что делать?»

Он огляделся по сторонам. Вокруг было тихо, сумерки медленно отступали. Никто пока его не хватился.

«Надо искать дальше,» — решил Гедимин, глядя на экран сканера. «Если бы они резко развернулись, были бы глубокие следы. Они бежали по прямой. Значит — вот сюда.»

Он погасил сканер, высвободил «жало» лучевого резака и шагнул на неприметный пятачок гравия, широко расставляя пальцы. «След надо найти. Сфалт — вернуть.»

Пейзаж изменился мгновенно. Сармат стоял на каменистой равнине, плавными воронками спускающейся вправо и влево. Откуда-то снизу сочился багровый свет. Сверху нависало складчатое небо — такое же, как над долиной Элид, в тех же полосах и пятнах.

«Что-то вроде глины…» — Гедимин ковырнул когтем чёрную поверхность. Она была покрыта мельчайшими трещинами, похожими на чешуйки. «Да нет. Пепел. Спрессованный пепел…»

Он сделал пару шагов по гребню между двумя провалами или кратерами, — вдалеке виднелись поднимающиеся края, значит, странные ямы были невелики и имели округлую форму. «Почва» громко хрустела под ногами. Оглянувшись, Гедимин увидел неглубокие, но чёткие следы… и ещё несколько цепочек небольших, далеко отстоящих друг от друга вмятин. Какие-то существа пробежали здесь; они не ступали на пятку, делали широкие шаги и держались плотной группой, не отходя друг от друга более чем на пару метров. Цепочки следов спускались в кратер.

«Ага, здесь, чуть ниже — первая площадка. Дно кратера — глубже. И здесь они, похоже, повернули наверх,» — на экране сканера неглубокие следы были видны плохо, но спускаться Гедимину не хотелось. «Или они пошли по наклонной стене, или… поднялись на гребень во-он там. Сейчас их тут нет. Срезали угол и нырнули в другой разлом. Идти за ними?»

Гедимин оглянулся на короткую цепочку своих следов. Далёкий раскатистый грохот заставил его поёжиться. В направлении его взгляда что-то на горизонте полыхнуло — сперва жёлтым, потом — багровым, вздуваясь бесформенным подсвеченным шаром. «Дым,» — сармат дотянулся до респиратора, прикрывая фильтры. «Тут, похоже, очень сейсмоактивная местность. Не хватало ещё попасть под пирокластику…»

Разлом, через который сармат прошёл сюда, никуда не делся — так и белел пятном ряби в начале цепочки следов. Гедимин, оглядевшись по сторонам, порылся в карманах, достал полосатую вешку и вбил в спрессованный пепел. Хрусткий грунт поддался легко — штырь вошёл до половины, обозначив дорогу обратно. «Не увижу сам — сканер найдёт,» — сармат покосился на запястье. «Час-другой она продержится. Пройду вдоль кратера, поищу второй разлом…»

Цепочки торопливых следов спускались на округлую «галерею» и шли дальше по ней, в шести метрах под валом, по которому ступал Гедимин. «Галерея», с одного края широкая и покрытая уже знакомым сармату слоем пепла, постепенно сужалась и обретала странный блеск. Потом сквозь неё проступили заострённые красно-жёлтые камни, и «галерея» оборвалась. Дальше путь Джагулов — если они действительно там прошли — лежал по узким проходам между острых удлинённых обломков. Эти камни покрывали всё дно кратера, и все они, как заметил Гедимин, наклонялись к нему — не к валу, как было бы, если бы они накренились от взрыва, а к самой нижней точке. Озадаченно хмыкнув, сармат перебрался через гребень и на когтях соскользнул на десять метров вниз. Камни держались прочно — кое-где Гедимин шёл по ним, и они не выламывались из склона.

«Дальше ничего не видно,» — сармат посветил себе под ноги — след пропал на твёрдой стеклянистой поверхности. «Где-то я их упустил. Не заметил разлома?»

Что-то мелькнуло на краю поля зрения. Гедимин резко обернулся, но увидел только световой блик на гладком камне. Что-то шевельнулось справа, сармат, не оборачиваясь, взялся за сканер — и тут же забыл о приборе. Со дна кратера донёсся оглушительный треск, будто лопался метровый куб рилкара. Земля качнулась. Затрещало ещё раз — в этот раз два куба разлетелись в мелкие осколки. Гедимин вжался спиной в камни, вцепился в генератор защитного поля. Со дна катера поднимался широкий столб жёлто-белого огня.

Что это не огонь, сармат понял в следующую же секунду, когда смотрел на взлетающие в небо длинные пятна из-под защитного купола. Со дна кратера вверх поднимались змееподобные существа со множеством несимметричных выростов-крыльев. «Крылья» мелко трепетали, на лету становясь из жёлтых алыми, и раскалённые добела тела покрывались «холодными» рыжеватыми пятнами. В тридцати метрах от точки вылета существа, остывшие уже до красноты, разлетались во все стороны. Гедимин, ошалело мигая, машинально подсчитывал плотность «потока» и численность огненной стаи. Не успел иссякнуть первый «выброс», как дно кратера снова затрещало, и очередной «гейзер» ударил в небо. В этот раз существ было меньше, и летели они не таким плотным «потоком» — да и сами они, как заметил Гедимин, были короче, и у них недоставало одного-двух крыльев.

«Местная фауна, мать её пробирка…» — сармат, забыв о растворившемся защитном поле, глядел в небо, пока последние «змеи», трепеща крыльями, разлетались из кратера. Ещё десять секунд он ждал, но четвёртого трескучего раската не услышал. Блики на красно-жёлтых камнях погасли.

«Вся колония вылетела,» — Гедимин проводил взглядом последнее существо и медленно, цепляясь за камни, полез в кратер. Он остановился по пути подобрать красно-жёлтый обломок и сунул его в пакет к каменным фигуркам — булыжник был слишком большим для «карманов» скафандра. Внизу ещё что-то потрескивало — так, еле слышно, будто кто-то сыпал на землю мелкие стеклянные осколки.

Острые камни, наклонённые внутрь кратера, вскоре сменились поваленными, с оплавленными и сглаженными углами. Вес сармата эта порода держала легко — она вообще показалась ему довольно прочной, плотной, чем-то похожей на базальты Земли. Добравшись до относительно ровной площадки, он наклонился за керном, но под руку легли прозрачные стеклянные осколки.

Это было не стекло и даже не стеклянистый фрил, как подумал сначала ошарашенный Гедимин, — скорее, кристаллическая порода, много прозрачных кристаллов, собранных вместе. Таких осколков тут были тысячи — некоторые разметало по дну кратера, другие лежали друг на друге толстым слоем, скреплённые какой-то чёрной нитчатой массой. Она стремительно разрушалась — Гедимин не успел притронуться к ней, как нити пылью вытекли из-под пальцев. «Стекло» оказалось прочнее.

Сармат шагнул на стеклянный «помост», огляделся по сторонам. «Вот что трещало. Тысячи „стеклянных“ яиц или коконов.» Откуда-то из-за края кратера донёсся знакомый треск, и Гедимин криво ухмыльнулся. «Видимо, день массового вылупления. Какое-то животное формирует такие кристаллы у себя внутри. Собрать побольше для изучения…»

Он сгрёб пару горстей, обернул защитным полем, засунул всё в тот же пакет, уже изрядно отяжелевший. Приглядевшись к обломкам скорлупы, подобрал цельное яйцо — здесь были и такие, даже не начавшие вскрываться. Под прозрачной скорлупой лежало что-то тёмно-бордовое. «Это — Вепуату на вскрытие… А вот, кажется, живой.»

Одно из невскрывшихся яиц подпрыгивало на месте и вспыхивало изнутри. Гедимин склонился над ним. Существо под скорлупой раскалилось уже добела, но оболочка отчего-то не лопалась. «Ага. Тут „стекло“ в полтора раза толще. Какая-то аномалия…» — сармат осторожно ощупал скорлупу и пару раз щёлкнул по ней когтем. Несмотря на жар внутри, она оставалась холодной — как и те осколки, которые он минутой ранее сгребал в пакет.

«Так, структуру я понял. Осторожно, не задеть…» — он прижал дёргающийся кокон ладонью и, зажав в кулаке подвернувшийся камень, ударил по скорлупе. На втором ударе она раскололась по всей длине, и на руку сармату брызнула чёрная жижа. Когда он отдёрнул пальцы, на них висели засыхающие нити. Огненная «змея» проскочила в трещину и взвилась вертикально вверх, трепеща всеми несимметричными крыльями. «А летать оно не должно бы,» — мелькнуло в голове сармата, провожающего «змею» взглядом. «Особенно — вертикально вверх.»

Больше светящихся яиц в кратере не было. Подобрав ещё одно погасшее, Гедимин выпрямился, развернулся к пологому склону — и встретился взглядом с существом, покрытым ярко-жёлтым мехом. Оно смотрело на сармата, вздыбив огненно-рыжую гриву, потом коротко рявкнуло, обнажив короткие иззубренные клыки. Гедимин поднял пустые ладони и изобразил дружелюбную улыбку. Получилось, видимо, плохо — существо оскалилось и резко вскинуло руки, пальцы сармата обдало сильным жаром. Он мигнул, глядя, как щитки на ладони размягчаются и подёргиваются испариной, машинально попытался оценить температуру… В следующую долю секунды на его плечах кто-то висел, двое вцепились в руки, третий кинулся на грудь и вспорол когтями чёрную обшивку. Его оскаленная пасть, дышащая жаром, мелькнула у самого респиратора. Броня сармата заскрежетала — кто-то, висящий на загривке, пытался, кажется, её прогрызть.

«Hasu!» — беззвучно выдохнул Гедимин, вскидывая руки. Двое, не удержавшись, полетели кубарем, третьего он сдёрнул за гриву. На лету тот полоснул по предплечью, содрав верхний слой обшивки. Первый, скалясь, медленно отступал. Теперь Гедимин видел, что поверх его шерсти и вдоль рыжей гривы колышутся языки пламени — существо горело, не сгорая, и от его жара плавились чёрные щитки.

« Has— su! А я-то без сфалта…» — запоздало пришло сармату в голову. Он покосился на красно-жёлтые скалы. Там что-то шевелилось, мелькали светящиеся силуэты, — странных существ было много, те четверо, которых он раскидал, были только передовым отрядом. Сармат включил лучевой резак, махнул рукой, очерчивая круг. Существо, замахнувшееся было на него, с шипением шарахнулось в сторону, и Гедимин опрометью бросился вверх по склону, отталкиваясь от скальных выступов. Скафандр загудел, сармат пригнулся — кто-то бросил ему в спину пару камней, один просвистел прямо над шлемом. «Оружия у них нет,» — щёлкнуло в мозгу, и Гедимин резко сменил траекторию. Брошенные камни врезались в красную скалу. Сармат перемахнул на площадку над острыми камнями и резко развернулся, выставив перед собой генератор защитного поля. Нематериальный, но плотный шар врезался в ближайшую группу жёлтых существ, вдоль скал повисла белесая плёнка-преграда, — и Гедимин, больше не оглядываясь, в несколько тяжёлых прыжков перебрался на гребень и кинулся по своим следам к разлому. «Вешка!» — пульсировало в мозгу. «Если только не стащили…»

Чужаки, кем бы они ни были, то ли не заметили вешку, то ли приняли её за пёстрый камень. Она стояла там же, где и раньше — в конце узкой цепочки следов четырёхпалой ступни. Гедимин на бегу выдернул её из грунта, швырнул за спину шар защитного поля и, сгруппировавшись, влетел в разлом. В следующее мгновение он уже катился по хрустящему гравию, над головой что-то свистело и выло, за спиной ревело пламя. Потом раздался взрыв, и сармат, уткнувшись в гравий, беззвучно выдохнул в респиратор. «Плазма. Свои…»

Сверху на него легло, прижимая к земле, защитное поле. В него тут же ткнулись мордочками нхельви — десятка три обступили сармата с разных сторон. Свист и вой стихли, зато зашуршал гравий — кто-то быстро подошёл к Гедимину и встал над ним.

— Живой? — услышал он резкий голос Айзека и вяло помахал ладонью — поле мешало сесть. Айзек шумно выдохнул.

— Проклятие богов на все отродья Нерга! — раздался над головой звенящий от ярости голос Руниена. — Сильно он ранен? Послать за волокушей?

Кто-то громко щёлкнул языком, и нхельви, обступившие было защитное поле, бросились врассыпную. Купол растаял. Гедимин сел, посмотрел на золотые перчатки, покрытые редкими чёрными полосами, на изодранную обшивку предплечий… В голове гудело.

— Встанешь? — сунулся к нему Вепуат.

— Heta! — одёрнул его Гварза. — Он горячий. У кого есть термометр?

— Да всего-то двести сорок, — отмахнулся Вепуат, глядя, как Гедимин медленно поднимается. Тот боли не чувствовал, но резко вставать опасался — на рёбра неприятно давило, голова кружилась.

— Я дойду, — вяло шевельнул он ладонью. — Я правда горячий. Верхний слой расплавился. Те, жёлтые… они шли за мной?

Под ногой что-то зашуршало. Гедимин нагнулся, подобрал пакет с камнями. Они не рассыпались на бегу — видимо, крепления у пояса разошлись только после кувырка, образцы добрались до базы в целости.

— Говорил же я — так и до войны дойдёт, — услышал он негромкий, но очень сердитый голос Гварзы. — Куда его вообще понесло⁈ Влез в Сфен Огня, разозлил всё племя Сэта…

— Я никого не трогал, — Гедимин угрюмо сощурился, оглядываясь на разлом. На его месте сейчас зиял дымящийся кратер от взрыва плазмы. Если кто и сунулся за сарматом в Сфен Земли, от него осталась в лучшем случае пара молекул.

— Сэта не нужно злить, — тяжело вздохнул Руниен, подходя к сарматам; он опирался на посох, и казалось, что он подволакивает ногу. — Их злоба всегда с ними. Повезло, что Дим-мин выдержал их огонь. Теперь они будут знать, кто такие Равные Куэннам.

Вепуат оглянулся на кратер и невесело хмыкнул.

— Они не придут сюда выяснять, что так бумкнуло? Существа, похоже, не из приятных…

Руниена передёрнуло.

— Сэта? Д-да, они неприятные. Надо будет выставить караул…

Гедимин посмотрел на свои пустые, а теперь ещё и ободранные руки и досадливо сощурился. «Проку от его караулов… Да и от меня не больше. Сфалт не нашёл, след потерял…Откуда вылезли эти… Сэта? Решили, что я съедобен?»

Нхельви уже перебрались на соседний склон и беспокойно клекотали на обрыве; Гедимину казалось, что они наблюдают за ним. Поднявшись на плато, он оглянулся на притихшую долину. «Уже почти рассвет, а Текк’ты где-то ползают. Надоело работать?»

Айзек, развернувшись к Гедимину, смерил его недобрым взглядом.

— Вепуат, отведи его в машину. Посмотришь, есть ли ожоги. С этим скафандром можно что-то сделать?

Вепуат заглянул Гедимину за спину и коротко свистнул.

— Половина слоя под замену. Пластами сходил. Его, похоже, хотели зажарить живьём.

Руниен еле слышно что-то пробормотал и оглянулся на дальнее плато.

— Сэта делают так, да. Никакие доспехи не выдержат их огня.

«Ну да, без охлаждения — никакие,» — Гедимин вспомнил горящие когти и гривы и недовольно сощурился. «Разумные пирофоры. Только этого нам тут не хватало!»

— Значит, вот в таком виде Гедимин пойдёт в Ураниум, — Айзек тяжело вздохнул, сжал пальцы в кулак, посмотрел на сармата и вздохнул ещё раз. — И верно, подумаешь, что он нарочно. Вот зачем было лезть в одиночку в Сфен Огня⁈

Гедимин с трудом удержался от сердитого фырканья.

— Ни одному, ни вдвоём не надо приближаться к Сэта, — подал голос Руниен. — Даже нергоны не ходят там, где они живут. Как Дим-мин туда забрёл? Ошибся тропой?

— Я шёл по следу Джагулов, — отозвался Гедимин. — Они спустились в кратер с красными камнями. Там грунт оплавленный, следов не видно. Я хотел вернуться, а тут вылезли эти… Я не сделал им ничего плохого.

Айзек сердито фыркнул.

— Надо полагать! А вот они тебе — сделали. Атомщик! Зачем ты вообще побежал за Джагулами в одиночку и без оружия⁈

Гедимин ничего не ответил. Уже ясно было, что спокойно обсудить с Руниеном природу и повадки Сэта и огненных летунов ему не дадут — Айзек и Гварза со стражем отошли в сторону и понизили голос, а Вепуат настойчиво тянул Гедимина за руку к лаборатории. Тот, пожав плечами, двинулся за ним. «Ну ладно. Пока Текк’ты не вернутся, мне снаружи делать нечего. Осмотрю образцы, колёса доделаю… Надо бы поискать деревяшку для оси. Из рэссены ковать — без толку, они же повторить не сумеют…»

… — Всё цело. Ну, кроме скафандра, — повеселевший Вепуат легонько ткнул Гедимина в плечо, разрешая подняться. — Но броню тебе хорошо ободрали… Много их было?

Гедимин с облегчённым вздохом нырнул в скафандр — чем больше он узнавал о мире Равнины, тем меньше хотел ходить по нему голышом.

— Сначала четверо. А потом… не знаю, — он пожал плечами. — Десятка два, может, больше.

Вепуат хмыкнул.

— Да уж, наверное, от четверых ты не бежал бы. Руниен аж побелел, как понял, куда тебя унесло… Они, как я понял, чужаков вообще не выносят.

Гедимин снова шевельнул плечом.

— Похоже на то. Хотя — Джагулы как-то прошли…

«Или не прошли,» — закончил он про себя, чувствуя в груди неприятный холод и судорожно вспоминая, не видел ли он среди камней кучек пепла. «Кто их разберёт… Зачем-то они сунулись в этот грёбаный кратер. Знали, что пройдут? Надеялись проскочить?..»

— Руниен их сильно боится, — сказал Вепуат. — Скогны вообще с нами не пошли… Ну, и тебя, как видишь, не очень хорошо встретили.

Гедимин вяло кивнул.

— Может, у них такие традиции. Или…

«Или я всё-таки что-то сделал не так,» — наконец оформилась мысль, которая не давала ему покоя последние пятнадцать минут. «Может, они сами собирают скорлупу в кратерах. Или у них были планы на то, неразбитое, яйцо. Неловко как-то вышло…» — он досадливо сощурился. Сейчас, вспоминая недавнюю стычку, он и впрямь чувствовал себя неловко. «Влез на чужую территорию, взял чужое, избил хозяев… Нехорошо. Они-то мой сфалт не воровали…»

— Я тебе принёс кое-что, — вслух сказал он, вытряхивая камни из пакета. — Яйцо летучей пирофоры с крыльями. Любопытный зверёк. И совсем не агрессивный.

— Ну-ну, — Вепуат с сомнением посмотрел на выложенный перед ним округлый «кристалл». — Из чего внешний слой? Кварц?

Гедимин пожал плечами.

— Ещё не смотрел. Довольно прочная штука… Ты бери целые яйца, а я поработаю с осколками.

Обе пирофоры не подавали признаков жизни — видимо, погибли задолго до вылупления. Вепуат показал одну из них Соколу — тот втянул хоботок. «Несъедобно,» — заключил Гедимин, раскладывая по контейнерам собранные образцы. «Как и все мои камешки. Хм, а мои заготовки не потрескались. Выдержали.»

— А тектон выдержал, — сказал он вслух. — Хотя я на него падал, перекатывался. Прочная всё-таки штука.

— Тектон? — Вепуат мигнул.

— Текк’товский бетон, — пояснил Гедимин. — Пора было его как-то назвать.

— А. Только ты Айзека предупреди, — пробормотал Вепуат, утыкаясь в микросканер. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Айзек тут при чём?..»

…«Плавление — полторы тысячи по Кельвину…» — Гедимин сделал в журнале очередную пометку и вылил расплав из тигля. Бело-жёлтое «стекло», вытекшее в полупрозрачную форму пластины, подёрнулось красноватыми разводами. «Довольно легкоплавкая штука, по местным меркам. Прочность… радиостойкость… Так, проверить на прочность отливку. Возможны другие эффекты…»

— А эта штука должна хорошо так гореть, — донеслось из-за стола Вепуата. Гедимин вопросительно хмыкнул — за «стеклом» он пока горючести не замечал.

— Вот этот наполнитель… белок яйца или что-то вроде, — Вепуат щёлкнул когтем по невскрывшейся скорлупе. — Та штука, что сидит внутри, в определённый момент сильно разогревается. А эта жижа вспыхивает и выделяет вагон газа. От него скорлупа и лопается. А внутри должна оставаться негорючая фракция. Замечал?

— А, есть такое, — Гедимин вспомнил рассыпающиеся нити. — Значит, там ещё и газ… Эти яйца лопаются все разом, как по сигналу. Интересно, отчего такое…

«Прозрачность для омикрона… прозрачность для сигмы… условная прозрачность для гамма-излучения… хм, а это интересно. Условная непроницаемость для бета-частиц…»

Таблица показателей понемногу заполнялась. Гедимин ждал, когда остынет отливка, и присматривался к жёлто-красному камню. При ударе когтем он звенел — почти как «самородная» капля рэссены.

…Жёлтая смесь медленно остывала в тигле. «Жёлтый» гзеш выглядел и вёл себя как обычно — если не считать ровного белого свечения над ним. Из-за цвета смеси оно казалось Гедимину желтоватым.

Сармат бросил взгляд на термодатчики, довольно хмыкнул и, подобрав со стола недавно вырезанные деревянные плашки, подошёл к литейной станции. Расплав потёк в квадратную опоку — сейчас форма отливки не имела значения, важно было какое-то время сохранять вещество полужидким.

«Светится,» — думал Гедимин, глядя, как наполняется опока. Цера, добавленная в расплав, выдержала нагрев и не потеряла свойств, пока её перемешивали с составляющими гзеша. Желобок стока светился по всей длине — вещества в тигле распределились равномерно. «Сто миллилитров светящегося гзеша. Можно сделать перчатки для работы в темноте…»

Он взял одну из деревянных плашек. Эти маленькие штуки — только-только удержать в руках — были наскоро наколоты из остатков прокалённой древесины; Гедимин обработал их минимально — только снял стружку с предполагаемых рукояток и просверлил небольшие отверстия.

Плашка погрузилась в вязкую светящуюся смесь. Гедимин провернул её в жиже и вынул. Жёлтая светящаяся нить потянулась за ней. Верхняя часть плашки светилась неярким белым светом. Гзеш налип тонким слоем, порывался стечь, но сармат перевернул плашку и снова погрузил её в жидкость. На пятом слое Гедимин решил, что свечение стало достаточно ярким, и пристроил деревяшку остывать на ближайший штатив. Гзеш ещё был достаточно жидким, можно было обойтись без подогрева; сармат взял вторую заготовку и окунул её в опоку.

… — А неплохо светится, — Вепуат заглянул в затемнённый угол, где досушивались новые «фонарики». — Не так, чтобы совсем тускло. Это плохая цера?

Гедимин пожал плечами.

— Цера как цера. Облучил её немного перед смешиванием. Надо будет ещё добавить, как затвердеет…

Он поднялся из-за стола. Гул в ушах окончательно затих, но при движении ещё чувствовалась неприятная слабость. «Через полчаса Айзек уедет…» — сармат покосился на остывающую литейную станцию. Остатки гзеша светящейся лепёшкой лежали в закрытом поддоне; Гедимин думал, что из такого вещества можно сделать сигнальные указатели — и они будут ярко гореть при утечках омикрон-активности. «Хоть какая-то замена датчикам,» — сармат невесело ухмыльнулся. «Обложить такими индикаторами коридоры и обходить их каждые десять минут. Смотреть, засветятсяили нет…»

Он уже протянул руку к крышке шлюза, как перед его носом растянулось защитное поле. Оно прикрыло внутренний люк, рычаги и полстены вместе с ними. Гедимин изумлённо мигнул и развернулся к Вепуату.

— Чего?

— Приказ, — разведчик махнул в сторону внутреннего отсека и странно нахохлился — Гедимин так и не понял, как это у него получалось. — Мне за тобой велено смотреть. Чтобы ты никуда больше не бегал. Сиди тут и работай.

Гедимин снова мигнул, оглянулся на защитное поле, — оно никуда не делось, наоборот, заметно уплотнилось. «Мать моя пробирка…» — он криво ухмыльнулся. «Стоило один раз неудачно выйти из лагеря…»

— Я никуда не побегу, — вслух сказал он. — Только проверю, не вернулись ли Текк’ты.

— Вернутся — тебя позовут, — отозвался Вепуат, поднимаясь из-за стола. — Сиди тут, слышишь? Я тебя никуда не пущу.

Гедимин хмыкнул.

— Так и будешь за мной следить? Даже с Соколом гулять не пойдёшь?

— Сокол потерпит, — буркнул Вепуат, сердито щурясь. — Он зверь тихий…

«Трилобит» вскинул спинные щитки, с треском уложил их обратно и выгнул хоботок. Все его выросты-«крылья» затрепетали от гулкого рёва, трясущиеся щитки застучали друг о друга.

— Ядро Сатурна! — Вепуат хлопнул по столу, изумлённо глядя на ревущего «трилобита»; существо на пару секунд заткнулось, потом хоботок задрался снова. — Надо было назвать его Слоном!

— Иди гуляй, — ухмыльнулся Гедимин. — Всё равно Айзек скоро уедет. Новую работу не начнёшь.

Вепуат покосился на него и нехотя кивнул.

— Пойдём вместе, — сказал он, хмуро глядя на Гедимина. — Чтоб не отходил никуда!

…Едва Гедимин спустился по трапу, ему под ноги бросились верещащие нхельви. От их взволнованного писка в ушах снова загудело, и сармат судорожно сглотнул.

— Текк’ты? — спросил он, указывая в сторону долины. Нхельви с пронзительным писком обогнули его по кругу и помчались к дальнему обрыву. Гедимин и Вепуат, переглянувшись, ускорили шаг.

У обрыва, опираясь на посох, стоял Руниен. Вокруг него клубилась стая нхельви. Из долины, положив голову на край плато, выглядывал сорокаметровый змей. «Всего один?» — погрустнел было Гедимин, но тут со дна долины донёсся гул, перемежаемый стеклянным звоном, и над краем плато поднялись ещё пять голов. Сармат радостно хмыкнул и почти перешёл на бег. «Вернулись! Хорошо, что Вепуат убрал дрянь с площадки…»

— Ах-ха! — выдохнул Руниен, отступая в сторону — ему, похоже, показалось, что бегущий сармат врежется прямо в него. Гедимин остановился, приподнял руку в приветственном жесте и шагнул к обрыву. Над краем плато запоздало поднялась седьмая голова — этот Текк’т был больше всех, и края его огромных чешуй были покрыты выступающим волнистым орнаментом, а короткие шипы росли не только на челюсти, но и на «скулах», и даже над глазами.

— Дим-мин, — Руниен, опомнившись, изобразил приветственный жест и указал посохом на ряд змеиных голов. Серебристые глаза Текк’тов следили, не отрываясь, за Гедимином. Крупный «новичок» приоткрыл пасть, и его высунутый язык дрожал, щупая воздух.

— Чего не позвал? — с укоризной спросил Гедимин, повернувшись к Руниену. — Давно они тут? Готовы работать?

— Мы говорили о нападении Джагулов, — отозвался страж. — Текк’ты будут теперь оставлять караульного у твоих ям. Я сказал им про трескучки, и как Вепу-а собирал их… и как ты ходил в логово Сэта.

Гедимин смущённо сощурился.

— Спроси, кто будет копать дальше шахту, — пробормотал он, разглядывая гравий под ногами. — И ещё надо крышку доделать… Ты предупредил их, что моё оружие у Джагулов? Если кочевники явятся с ним, караульному мало не будет…

Руниен склонил голову.

— Оружия у нергонов всегда было в избытке. Текк’ты знают.

Три существа, выслушав короткие указания, нырнули в землю, следом, чуть отстав, спустилось четвёртое. Ещё два обвились вокруг недоделанной крышки. Самый крупный Текк’т склонился над камнями, лежащими у обрыва, и задумчиво ощупывал их языком. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— А он что делает? Если не хочет работать, мог бы не приползать. Вон, в Сфене Огня червяки вкусные…

Вепуат ткнул его кулаком в бок.

— Тише ты! Сейчас не хочет — потом надумает. А ты так всех распугаешь.

Гедимин виновато опустил взгляд. «И правда. Пусть глазеет. Он никому не мешает. Может, он и есть караульный?»

Он двинулся было к обрывистой тропе, но Вепуат крепко вцепился в его локоть, а под ногами внезапно оказался посох Руниена.

— Слишком опасно в степи в эти дни, — бесстрастно проговорил страж, «отодвигая» сармата от обрыва. — Не спускайся с холма. Текк’ты хорошо тебя слышат — говори с ними отсюда.

Гедимин досадливо сощурился. «Только-только работа наладилась…»

— Правильно, — услышал он резкий голос Гварзы — тот выбрался с опустевшей площадки, где недавно стоял бронеход, и вышел к обрыву. — И ещё бы стальной трос для фиксации. Этот сармат не понимает слов. Только физические меры.

Гедимин сердито фыркнул.

— А ты понимаешь, что тут бродят кочевники со сфалтом? Мы вчетвером могли бы…

— Убиться о лагерь Джагулов, — закончил за него Гварза и брезгливо поморщился. — Айзек говорит — это последствия контузии. А по мне — ты всегда не ладил с головой. Присмотри за ним, Вепуат, — нам тут ещё станцию строить!

Гедимин смотрел Гварзе вслед, угрюмо щурясь. В груди пульсировало что-то очень холодное и с шипами, и дышать из-за этого было трудно. «Текк’ты,» — с трудом вернулся он к реальности. «Опыты с тектоном. Как раз есть свободное существо — может, оно согласится…»

— Руниен, не уходи, — попросил он, стараясь не скрежетать ни горлом, ни зубами. — Спроси у Текк’та, который свободен, — он умеет месить камень?

…Гедимин думал, что прокалённые стволы за сутки растащат — тем более, бригада столяров из Синви собиралась делать мебель для Вепуата — но гора неошкуренных деревяшек на окраине лагеря за день стала ещё выше. Сармат, особо не всматриваясь, выбрал небольшой ствол, расколол начетверо и понёс четвертину к обрыву. Там возился, вымешивая очередной «блок» тектона, огромный змей. В подступающих сумерках его панцирь, казалось, светился изнутри.

«Доделаем образцы — и отпущу его,» — думал Гедимин, прикидывая на ощупь, как лучше расколоть вогнутую деревяшку на тонкие, но относительно прямые чурки. За прошедшие часы камней вдоль обрыва стало больше, но новые «валуны» были куда мельче и едва поднимались над спороносами огнелюбок. По внешнему виду небольшие каменные блоки были похожи друг на друга, только некоторые отличались цветом, — в той партии, в которой к камню примешивали золотую глину, «кирпичи» получались желтоватые и блестящие. В самом белом блоке была одна четырёхсотая золотой глины, в самом маленьком и отчётливо-жёлтом — одна двадцатая. Гедимин никак её не обрабатывал, просто растолок высушенный минерал и перетёр в мельчайшую пыль. Теперь он смотрел на новенькие образцы с робкой надеждой. «Проверить облучателем. Если эта смесь хоть как-то сдерживает омикрон-кванты…»

Текк’т, увидев, что сармат вернулся, легонько тронул очередной блок нижней челюстью и приподнял голову, пристально глядя на Гедимина. Тот положил обломок дерева на ближайший валун, подошёл вплотную и опустился на гравий рядом с новым образцом. Это был совсем маленький «кирпич», длиной с сарматский локоть; его разделяла надвое глубокая перетяжка. Гедимин посмотрел на экран сканера и еле слышно хмыкнул. «Всё правильно. Фольга даже не помялась. Тонкая работа. Особенно для существа длиной в полсотни метров.»

Внутри камня, параллельно его торцу, лежала пластина из обожжённой золотой глины; по другую сторону от перетяжки, так же параллельно торцам, Текк’т замуровал листок мифриловой фольги. Гедимин помнил, как сам укладывал её между двумя плоскими булыжниками и порывался придержать их края, пока змей разминает слои камня. Сармат думал, что от фольги после замешивания останется горстка молекул, но нет — ровный, даже не надорванный, листок лежал внутри камня, будто всегда там был.

Со дна долины донёсся гулкий рёв, а за ним — треск и звон бьющегося стекла. Гедимин, уже привыкший к подобным звукам, только досадливо сощурился и, оставив булыжник, подошёл к обрыву. Из глубокой шахты двое Текк’тов вытаскивали гроздь камней. Ещё один перекладывал уже вытащенные на верх насыпи и разравнивал их там, небрежно прилепляя валун к валуну. Ещё двое вынырнули прямо из скалы и нависли над шахтой. На её краю лежала до упора сдвинутая по каменным «рельсам» крышка. Один из Текк’тов вскинул голову, посмотрел на Гедимина, что-то коротко прогудел и толкнул крышку носом. Массивный кусок камня со скрежетом проехал по направляющим и остановился, запечатав шахту. «Смена закончена,» — Гедимин поднял руку в прощальном жесте, глядя, как Текк’ты отползают к полевым кухням. Там уже наполняли варевом «кормительные» мешки.

— Ну, и ты иди… то есть, ползи, — сказал сармат гигантскому змею, нависшему над ним, и махнул в сторону полевой кухни. — Завтра уже доделаем. Вашим сегодня совсем не работается.

За спиной раздался укоризненный вздох. Руниен подошёл к обрыву, приподнял посох, глядя на Текк’та, и издал горлом протяжный гудящий звук. Змей нырнул на дно долины, и вскоре Гедимин увидел, как он поднимает голову над другим краем плато. Первый Текк’т, добравшийся до кухни, уже взял в пасть пропитанный жиром мешок и разминал его челюстями; Скогны, ухватившиеся за тросы, едва держались на ногах от тряски и качки. Гедимин еле слышно хмыкнул — «Технология кормления… Надо было до этого ещё додуматься!»

— Текк’ты вернутся сегодня ночью, — сказал Руниен, глядя на «ободранную» долину. — Будут работать ещё долго.

Он подошёл к жёлтому валуну и тронул его посохом.

— Таких камней я много видел в Ахгете. Видно, ахгетские башни тоже лепили Текк’ты.

Гедимин пожал плечами.

— Они делают хороший материал. Плотный, прочный, без трещин и каверн. И хорошо понимают объёмные схемы… Можно как-то закрепить договором их работу? Количество рабочих, длительность смен, выработку? Хоть бы какой-то план, чтобы было, на что опираться…

Руниен посмотрел на него с явным сочувствием и качнул посохом.

— Это Текк’ты. Они помогают вам, пока помогают. Ничто не привяжет их ни к месту, ни к вам.

Гедимин шепотом помянул уран и торий. «Вот это хуже всего. Не кочевники… даже не идиотские законы физики. Вот это отсутствие планирования.»

— Нас тут не будет, когда они вернутся, — сказал он вслух. — Сможешь дать указания лепщику? Работа несложная, а он вроде понятливый…

Руниен щёлкнул языком и спрятал руки (и часть посоха) в длинных рукавах накидки.

— Я не возьмусь передавать твои слова, Дим-мин.

Сармат мигнул.

— Там ничего слож… — начал было он, но осёкся, увидев, как Руниен плотно заматывается в накидку и как будто превращается в нахохленную птицу. «Совсем как Вепуат,» — мелькнуло в голове. «Вот как они так делают?»

— Я не возьмусь, — повторил Руниен, и Гедимину в его голосе почудился страх. Выдернув посох из гравия, страж побрёл к полевой кухне. Сармат, озадаченно пожав плечами, подобрал кусок дерева и повернулся к лаборатории. «Ну ладно. Пойду делать арматуру. Может, когда вернёмся, Текк’ты ещё будут тут. Доделаю арматуру и вернусь за камнями…»

24 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Не, Гедимин. Ни на атом ты не привыкаешь к переходам, — вздохнул Вепуат, наблюдая за попытками Гедимина стоять, не шатаясь, и держать глаза открытыми. Получалось только что-то одно, и то если он не пытался выровнять заодно голову.

Омерзительно бодрая болтовня где-то за штабелями ящиков на секунду притихла, затем из-за контейнера, поправляя на ходу шляпу, выглянул Кенен Маккензи. От его широкой улыбки Гедимина снова замутило, и он наклонил голову и зажмурился. «В ядерный могильник такие порталы!»

— Ну и как там наш… — голос Маккензи резко переменился. — Ну тески! Ну нельзя было отдать нергонам кого-то менее нужного⁈

Гварза с присвистом выдохнул в респиратор. Гедимин не удержался от кривой ухмылки.

— Меня, что ли? — сухо отозвался Айзек. — Кенен, ты знал, что будет, когда его к нам отправлял? Не мог не знать — вы с ним долго работали.

Кенен развёл руками и изобразил виноватую улыбку.

— Было бы из чего выбирать, Айс. Было бы из чего… Ну что, Джед? Ты в состоянии вылезти из скафандра? В таком виде тебя выпускать нельзя. Кен, сделай одолжение, забрось его драный панцирь к Скегги! Пока эти двое стоят у медчасти, ты как раз обернёшься. Эй, парни, займёте для Кена очередь?

— Угу, — отозвался Вепуат, обменявшись с Гварзой недружелюбными взглядами. Гедимин вяло шевельнул рукой. Внутренности снова сжались в комок, во рту появилась горечь. «В ядерный могильник такие декомпрессии…»

… — Ага. Скафандр в ре-мон-те… — проговорил, будто под запись, филк-медик. Вепуат давно успел сдать кровь, «застегнуть» скафандр и отойти к двери, а филк всё разглядывал Гедимина и едва заметно щурился.

— Ну что? — не выдержал сармат. Филк задумчиво похмыкал.

— Что-то с тобой странное, ликвидатор. Головой нигде не бился? На мой палец посмотри… А, нет, фокусируется. Непонятно…

— Ты на мутацию проверяй, — буркнул Вепуат. — Эа-клетки есть? Нет? Ну и хватит глазеть, мы на смену опаздываем.

Филк нехорошо ухмыльнулся.

— Может, тебя в карантин, ликвидатор? До выяснения? Что-то с тобой всё-таки не так…

…Вепуат, едва за ним закрылась дверь медчасти, шумно выдохнул и вполголоса помянул спаривание «макак».

— Вроде филки разные, а липнут одинаково. Опять к тебе прицепились!

— Это из-за перехода, — Гедимин досадливо поморщился. — Мне нехорошо, и медики это видят.

— Ничего, дойдём до штаба — там отлежишься, — Вепуат подставил ему плечо. Гедимин поёжился от налетевшего ветра и неожиданного холода чужой брони. «Здесь ещё зима,» — он посмотрел на хрустящую под ногами наледь. «Холодно. Отвык ходить без скафандра.»

…Открывать глаза не хотелось. Таймер на запястье протяжно пискнул, ему в ответ запищал будильник Вепуата. Разведчик зашевелился, поднимаясь с матраса, и громко зевнул.

— Вот ведь странно. Что спал, что не спал — всё равно голова отбитая, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. Гедимин согласно хмыкнул и перевернулся набок. Спал он в уличном респираторе, но странные, забытые запахи всё равно обжигали носоглотку, и лёгкие как будто съёживались. Он снова сделал глубокий вдох и досадливо поморщился. «Привык к трём окислителям. Грёбаная свихнувшаяся планета…»

— … о внесении ксенофауны в список одомашненных видов, — донеслось из-за приоткрытой двери. — И требуют отчёта о возможном использовании. Какое использование, жёваный крот⁈

Гедимин невольно ухмыльнулся.

— Дронщик, — криво улыбнулся Вепуат, прислушиваясь к голосам. — Любопытно. Говорит там со Скегги об отчётах. С каких пор дронщики отчитываются⁈

Гедимин дёрнул плечом. У воды из фляги, как и у воздуха на складе, был какой-то странный, плохоуловимый вкус — и сармату он не нравился.

— Может, сейчас все отчитываются, — лениво предположил он. — Вернёмся — и будем каждый день строчить отчёты.

— Уйду в шахтёры, — угрюмо отозвался Вепуат. — Ну что, проснулся? Выходим? Скафандр твой ещё не забыть…

Скегги, Иджес, Сарда и ещё трое ликвидаторов, чьи имена Гедимин не смог припомнить, склонились над столом и разглядывали какую-то голограмму. На шум в дверях склада повернул голову только Иджес — и тот, встретив взгляд Гедимина, едва заметно вздрогнул и снова уткнулся в картинку.

— А ведь нас тут уже месяц нет, — прошептал Вепуат, останавливаясь у стапеля. — Странное ощущение. Будто ты и здесь, а будто ещё там…

Гедимин молча всунул руки в рукава брони и откинулся назад, позволяя пластинам на груди сомкнуться. Кто-то за шесть часов напылил заново слой нейтронностойкого фрила, и скафандр опять стал матово-чёрным, без золотистых полос. Гедимин покосился на «карманы» — щитки над ними остались нетронутыми. «Никто не заглядывал. Видимо, неинтересно,» — он оглянулся в последний раз на Иджеса, не замечающего ничего, кроме голограммы на столе, и двинулся к выходу. «В этот раз даже не подошёл. Когда вернусь через два года, будет обходить меня по километровой дуге.»

… — Не лезь в реактор! — услышал Гедимин недовольное шипение в наушнике, и его крепко ткнули кулаком в бок. Нехотя отведя взгляд от далёких «мачт» энергостанции, сармат уставился на закрытые ворота. Двое ликвидаторов маячили у офиса, дожидаясь глайдера.

— Опять переход, — пробормотал Гедимин и невольно поёжился. «Расплавят мне мозги эти порталы. А что с Айзеком, и думать не хочется.»

…Посреди полупустого ангара стоял огромный бронеход — здесь он выглядел на удивление большим, это на Равнине его можно было в упор не заметить. У машины в нетерпении мерил пол шагами Кенен Маккензи. Айзек сидел на подножке, откинувшись на закрытый люк кабины, и задумчиво щурился в потолок. Рядом стоял филк в красно-рыжем комбинезоне «Налвэна».

— Эй, парни! — шире прежнего улыбнулся Маккензи, увидев сарматов. — Принимайте пополнение.

Он кивнул на смущённого филка.

— Это Тарки…

— Таркасан, — буркнул Айзек, оторвавшись от изучения потолка.

— Да-да, конечно, — кивнул Маккензи. — Таркасан. Так сказать, первый оператор «Элидгена»…

— Чего? — не выдержал Гварза. Гедимин прикрыл рот — он тоже собирался спросить именно это. Маккензи, не смутившись, выдал очередную ухмылку.

— Ну, должна же ваша станция как-то называться. «Элидген» — нормальное название… Так вот, Таркасан поедет с вами. Вам там явно не хватает рук и мозгов, а Тарки — парень толковый. Будет помогать Джеду…

— Чего⁈ — в этот раз не выдержал Гедимин. Филк под его взглядом зябко поёжился и оглянулся на Айзека, словно искал защиты.

— Ну, так ты у нас разрываешься между пробирками и стройкой, — невозмутимо отозвался Маккензи. — Что-то из этого мог бы сдать лаборанту. Одной головой всего не выдумаешь!

Гедимин ошалело мигнул. «Дурацкая шутка!»

— А нормальных сарматов там не оста…

Под рёбра ему заехали сразу с двух сторон, только броня загудела. Гварза и Вепуат выразительно посмотрели ему в глаза и синхронно поморщились, будто все восемь часов репетировали.

— Скафандр его висел в штабе, — сказал Вепуат, угрюмо щурясь. — Иджес, видно, туда плюнул. Всегда знал, что он заразный!

Маккензи протяжно вздохнул и покровительственно потрепал Таркасана по плечу. Тот поморщился, но стерпел.

— Да-а, Джед. А когда-то ты был таким ксенофилом… Я ведь ещё помню, как…

— Заткнись, — Гедимин угрюмо сощурился. — Ладно, филк так филк. Почему без спецодежды?

Таркасан снова оглянулся на Айзека, открыл было рот, но Маккензи, снова натянув на лицо широкую улыбку, заговорил первым.

— А это уже твоя задача, Джед — одеть его по равнинной моде. Ты же чертил какой-то скафандрик как раз подходящего веса? Ну, вот и опробуешь на практике.

На запястье ошеломлённого Гедимина вспыхнул тревожный светодиод — дозиметр уловил волны сигма-излучения из-под ангара. Маккензи бросил взгляд на торчащий из его кармана прибор и, убрав ухмылку, замахал руками.

— Парни, парни, шевелитесь! Поболтаете на месте, вам там ещё неделю сидеть! Тарки, лезь в кабину. Кен, покажешь ему, что и как?

Гварза молча кивнул и отодвинул крышку люка, резким жестом указывая филку на дальний угол кабины.

— Джед, не спи! — Маккензи толкнул сармата в бронированное плечо. Айзек и Вепуат уже поднимались по трапу. Гедимин вошёл в шлюзовую камеру последним, как раз перед тем, как втянулся трап, и захлопнулся последний люк.

— Так держать, парни! — донеслось из-за быстро задвигающейся крышки. — Копайте глубже!

21 день Кислоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Бронеход, разворачиваясь, качнулся с борта на борт — и наконец остановился. Гедимин сидел, низко опустив голову и упираясь руками в колени. Его мутило.

— Ну что, выбираемся? — в полной тишине спросил бодрый, как обычно, Айзек. Гедимин сглотнул тягучую слюну. «Лечь бы. До сих пор череп дребезжит.»

— Ты иди, — ответил Вепуат, тоже старающийся лишний раз не шевелиться. — Я тут покараулю. Видишь, его опять качает…

— Старые раны… — пробормотал Айзек, наклонившись над Гедимином. Тот приподнял голову, попытался ухмыльнуться.

— Арматура… Надо бы в камень закатать. Сходи к Текк’там…

— Сиди! — Айзек надавил ему на плечо. Это было излишним — сармат и так никуда не шёл.

— Вепуат, — донёсся сквозь гул в ушах деловитый голос Айзека. — Полночи уже прошло, так что можете и не дёргаться. Как только атомщик сможет выйти из шлюза, тащи его спать. С арматурой утром разберётесь.

«Текк’ты уползут…» — Гедимин досадливо сощурился и опустил голову ещё ниже. «Да уже уползли. Пойти облучить образцы? А чем? Облучателя-то нет…»

Загудел, отодвигаясь, люк. Сармат думал, что это Айзек открыл его и сейчас выйдет, но Айзек остался на месте, а кто-то, наоборот, вошёл. Это существо весило меньше, но шумело куда больше, как будто его ступни цеплялись за всё подряд.

— Да-а, непривычная местность, — раздался удивлённый голос филка. — Хотя в темноте очень плохо видно. Кенен сказал, чтобы я устраивался на ночь в лаборатории. Где можно положить матрас?

Гедимин, забыв о тошноте, растерянно вскинул голову, открыл глаза — и со сдавленным шипением снова сложился пополам. Горькая жижа потекла по подбородку — сплюнуть её было некуда.

— Ой! А что с ним? — раздался над его головой любопытный голос филка.

— Адаптация, — мрачно ответил Айзек. — Радует, что у тебя её нет. Пойдём, покажу тебе, где устроиться. Вепуат, твой питомец потерпит в шатре до утра?

— Да что ему… — отозвался разведчик, пытаясь приподнять голову Гедимина. — Прихвати там два матраса. Ляжем здесь. Видно уже — он никуда не дойдёт.

Гедимин хотел сердито фыркнуть, но смог только крепче зажмуриться и качнуть головой. «Даже филк переехал безо всякой адаптации. Вон, скачет по отсекам. Вепуат в порядке, Айзек… Со мной-то что не так⁈»

22 день Мрака, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Ну что они там, далеко прорылись?

Вепуат сидел за столом, кормил с руки Сокола; поддон перед ним был доверху завален разрезанными надвое тушками какой-то летучей фауны. Гедимин недовольно сощурился — ему сейчас не очень хотелось болтать.

— Половина есть, — коротко ответил он, переставляя на середину стола закрытый контейнер. Из-под крышки сочился ярко-жёлтый свет.

«И правда, покрасилось,» — думал Гедимин, вынимая из контейнера светящиеся плашки. Теперь было хорошо видно, что они излучают не белый свет, а именно жёлтый — ярко-жёлтый, как ксенофторид, входящий в их состав.

— Ух ты! И до сих пор не потускнели? — с любопытством спросил Вепуат, разворачиваясь к Гедимину вместе с поддоном и голодным Соколом. «Трилобит» мог бы дотянуться хоботком до горки еды, но держал его полусвёрнутым. Разведчик совал куски куда-то под него, в щитки брюшного панциря.

— Тусклые. Надо бы ярче, — Гедимин повертел в руках плашки, пристраивая их в области с разной освещённостью. — Был бы нормальный облучатель…

Он достал из контейнера продолговатый «кокон» защитного поля. Внутри был твэл — всё, что осталось от миниреактора. Под его излучением плашки пролежали всю ночь. Их свет определённо стал ярче; осталось проверить их на заражение.

Переборка наполовину отодвинулась, и Гедимин еле успел прикрыть образцы защитным полем, как в отсек выбрался Таркасан. Он по-прежнему был в лёгком, ни от чего не защищающем комбинезоне и даже снял шлем и отстегнул респиратор. Обойдя литейную станцию, он уставился на Вепуата и удивлённо хмыкнул.

— Домашняя фауна?

Он протянул руку к «трилобиту», но тут же её отдёрнул — Сокол вздыбил спинные пластины и с треском опустил их обратно. Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Тоже филков не любит?»

— Осторожнее, — Вепуат поморщился. — И зря ты вышел голышом. Тут у нас всякое быва… Эй, ты куда?

— Айзек отправил меня наружу, — донеслось из открывшегося шлюза. — Я далеко не пойду.

— Чего⁈ — Гедимин изумлённо мигнул и в два прыжка добрался до шлюза. Выдернуть филка из камеры было несложно, сложнее было ничего ему не оторвать… ну, по крайней мере, комбинезон затрещал, но выдержал.

— Куда полез⁈ Дозиметр видел⁈ — сармат сунул озадаченному Таркасану в нос экран прибора. — Сдохнешь!

Филк подался назад, потирая помятое плечо.

— Айзек сказал…

— Не мог он такого сказать, — Гедимин мрачно сощурился на сдвинутую переборку. Из-за неё доносился шум — кто-то пробирался по узкому проходу с лёгким, но неудобным грузом.

— Все в сборе? — весело хмыкнул Айзек, протискиваясь в проём. В руках он держал что-то крупное, длинное, по форме напоминающее тело человека или филка. Через полминуты Гедимин озадаченно мигал, глядя на большую куклу из белесого фрила. Она и вправду изображала филка; у неё даже лицо было — с грубыми, но правдоподобными чертами, только что без раскраски.

— Это ещё что? — первым опомнился Вепуат.

— Манекен, — Айзек усмехнулся. — Подарочек от Маккензи. Гедимин, не кривись, тебе с ним работать. С тебя скафандр для Таркасана, забыл?

Гедимин мигнул.

— Чем скорее сделаешь, тем лучше, — продолжал Айзек, не обращая внимания на его оторопь. — Он у нас будет первым подопытным. Будет приспосабливаться к условиям Равнины — жить в шатре, носить местное, ну и так далее… Таркасан! Ты уже вернулся или ещё не выходил?

— Он вытащил меня из шлюза, — филк кивнул на Гедимина. — Вы тут сами, что ли, не договорились, кому что надо?

Теперь мигнул Айзек.

— Вытащил из шлюза?..

— Там радиация, — Гедимин мрачно сощурился на Айзека. «Значит, филк не перепутал. Это они тут… экспериментируют. Им что, крыс для опытов мало?»

— Я в курсе, — отозвался Айзек. — Таркасан, выйди минут на пять. Зайдешь — проверим тебя. А Гедимин пока займётся твоим снаряжением. Скафандр, шлем, сапоги… Ну, всё как обычно. Для примерки тебе манекен… Только одно насчёт гзеша. Как выяснилось, плотно к коже его лучше не держать. Подолгу, во всяком случае.

Таркасан, едва услышав «выйди», шмыгнул к рычагам и через пару секунд уже протискивался в приоткрывшийся люк. Гедимин, проводив его растерянным взглядом, сам опомнился только на последних фразах.

— Да? Ест кожу? — настороженно сощурился он. «Вот знал, что там какой-то подвох! Не может простейший эластомер…»

— Есть не ест, но… — Айзек выразительно поморщился. — Как посветлеет, приедет портняжный цех из Алвена. Взялись шить нижнюю одежду. Понятно, к чему я?

Он сунул Гедимину под респиратор развёрнутую голограмму — очередные инструменты примитивной ковки. Сармат ошалело мигнул.

— Что это?

Айзек хмыкнул.

— Ножницы, всего-то.

— А где шарнир?..

…Таркасан вернулся в отсек ровно через пять минут — живой и без ожогов на заметных местах. Гедимин настороженно щурился на него из-за стола, пока он, вроде бы не пошатываясь, проходил по лаборатории. Сокол следил за ним, вздыбив спинные пластины, — филк ему определённо не нравился.

— Ну что, сделаешь им бесшарнирные ножницы? — спросил Вепуат, почёсывая Сокола под ротовым отверстием. Гедимин поморщился.

— Думаю вот, лить металл или ковать…

Он покосился на манекен. «Значит, скафандр поверх какого-то броннского тряпья… Надо будет оставить место под воздушный слой. Будет немного мешком, как шахтёрские комбинезоны… Мать моя колба, чем только ни приходится заниматься!»

…Обломки очередной рудной лепёшки медленно плавились. Гедимин сверился с термодатчиками и отошёл от литейной станции. Опоки были готовы; в этот раз отливки были чуть более сложной формы, даже при том, что сармат убрал все орнаменты. «Это, похоже, упор для крайнего когтя. Он направляет верхнее лезвие…» — Гедимин со свистящим вздохом поднял кожух, спрятав опоку и от чужих, и от собственных глаз. «Ну с каких метеороидов они без шарнира⁈»

— А всё остальное у них, небось, из костей, — заметил из-за стола Вепуат, вместо работы снова глазеющий на Гедимина. — Иглы всякие, шилья…

— Ну, хоть с иголками не возиться, — отозвался Гедимин, расправляя на столе смятый чертёж скафандра. «Сюда зелёный гзеш, здесь красные пластины с фольгой, а тут и жёлтого хватит — всё равно вторым слоем… Так. А вот об этом я не подумал.»

— Респиратор, — вслух сказал он, досадливо щурясь. — И глазной щиток. Без них можно и не возиться. Вся защита насмарку.

— А что со щитком? — удивился Вепуат. — Вон, для Калига ты сделал — он его даже носит.

Гедимин невесело хмыкнул. «И правда, носит. Но здесь-то задача другая…»

— Нужен прозрачный, — пояснил он, разглядывая перечёркнутую часть шлема. — И радиозащитный, иначе сетчатка выгорит. А ипроновый рилкар тут не сваришь.

Он покосился на задвинутую переборку. Таркасан так и не показался наружу — и Гедимину, едва он об этом вспомнил, захотелось пойти и проверить, жив ли он вообще. «Айзек, мать его колба… Не его идея — такие эксперименты. Явно не его. Опять „Торий“ на связи…»

— Ты же притащил стекло, — Вепуат удивился ещё сильнее. — Очень даже прозрачное. И ипрон у тебя ещё не кончился.

Гедимин хотел на него фыркнуть, но осёкся — внезапно предложение показалось не таким уж бредовым. «А верно. Оно прозрачное. А насчёт ипрона — я же не пробовал. С ипроном главное — соблюсти пропорции. А к чему его добавлять — не так уж важно.»

— Респиратор мне тоже из стекла делать? — всё-таки фыркнул он — так, по инерции. Вепуат широким жестом указал на контейнеры за спиной — склад отработанных образцов, растущий с каждым днём.

— Мало ли тут волокна? Выбери, какое понравится. Когда-то через тряпки дышали, и ничего.

— И дохли на ровном месте, — буркнул Гедимин, вспомнив, как отравился плавиковой кислотой. «Главное, чтобы филки в этих тряпках в реактор не лезли. А фонящая аэрозоль на волокне, может, застрянет… Ладно, доделываю что есть — и загружаю печь. Эту массу ещё варить двое суток…»

…Остужать тигель Гедимин не стал — только слил металл в опоки, прогнал горячий воздух для очистки и загрузил новую шихту — осколки скорлупы из Сфена Огня. Для неё температура плавления рэссены была как раз впору — это «стекло» при полутысяче градусов даже не нагревалось.

«Слишком большая плотность. А с ипроновой пылью — ещё и возрастёт,» — Гедимин окончательно перечеркнул схему сплошного лицевого щитка и выделил цветом щитки-наглазники. «Только так. И утяжелитель на затылок, чтоб не перекашивало.»

— Что ты там говорил про волокна? — он развернулся к столу Вепуата. Разведчик, роющийся в базах ДНК, только пожал плечами.

— Всё в коробках. Бери, что хочешь.

У закрытого люка замигали светодиоды, негромко прогудела и тут же замолчала сирена. Гедимин, переглянувшись с Вепуатом, двинулся к шлюзу. «Может, Текк’ты вернулись?»

Двое нхельви с порога сунулись было в отсек, но их остановил резкий визг и металлический скрежет, и они юркнули обратно в шлюзовую камеру. В лабораторию, на ходу опуская вздыбленные шипы, вошёл Корген.

— Дим-мин и Вепу-а, — существо тронуло когтистой лапой лоб, скользнуло взглядом по Соколу, и его шипы снова приподнялись. «Трилобит» в ответ громыхнул щитками панциря.

— Не надо пугать его, — сказал Вепуат, перевешивая Сокола на стену и прикрывая защитным полем. — Ты по делу?

Корген перевёл взгляд на литейную станцию, слегка приподнял шипы, увидев манекен, тронул когтем листок бумаги на столе Гедимина.

— Всё больше и больше работы… Что это? Шлем?

— Так, ерунда, — отозвался Гедимин, доставая из коробки каменные модели. — Хорошо, что ты пришёл. Я тебя ждал. Ты надолго?

— На день, как обычно, — Корген взял одну из моделей, приподнял на широкой ладони. — Тяжёлый камень. Твоя работа?

— Это модель внутренней полости, — пояснил Гедимин. — Нору такой формы нужно будет вырыть под большой шахтой. Сможешь разметить её края?

Корген зазвенел шипами и перевернул фигуру другой стороной.

— Сложная форма. Придётся ставить много меток… Все эти каменные штуки — такие полости?

Гедимин кивнул.

— Я сделал объёмные модели для понятности. Сами полости будут в тридцать раз больше.

Шипы Коргена громко лязгнули.

— Огромная работа для Текк’тов… Обрадую их, как увижу. И много работы для меня. Сегодня я всё не успею. Какая нора тебе нужнее всего? С какой начинать?

Гедимин протянул ему одну из моделей, отмеченную самым жирным жёлтым крестом.

— Она прямо под шахтами, соединяет их все. Вот здесь отмечены места соединений. От них вниз и считай. Не слишком сложно?

Корген задумчиво позвенел шипами. Гедимину в очередной раз захотелось отломить образец для изучения, и он на всякий случай убрал руки за спину. «В непонятные механизмы лучше не лезть…»

Литейная станция мигнула светодиодом. Гедимин покосился на термодатчики, подобрал со штатива пробирку с золотистым порошком и двинулся к тиглю.

— Пока прикинь, откуда размечать. Я сейчас.

…Снаружи медленно светало. Под ногами шуршали молодые огнелюбки и сдвигаемый ими гравий. Нхельви уже проснулись и сновали повсюду, из-за шатров доносились плеск и шмяканье — полевые кухни начали работать ещё до рассвета. Гедимин оглянулся на палатку, из которой сочился зеленоватый свет, — фонарь-церит ничем не прикрыли, и он так и горел в уличной «лаборатории». Там сейчас устроились Скогны-столяры — доделывали, кажется, мебель для Вепуата…

— Вчера тут были кочевники, — Гедимин угрюмо сощурился на тёмную долину. Никаких сторожевых постов у обрыва, разумеется, не было, за шахтами внизу никто не следил. Сармат не слишком удивился бы, увидев там лагерь нергонов. «Никого и ничего. Даже странно,» — он провёл по дну лучом сканера в поисках «гремучек» и «зрячих камней» и невесело хмыкнул. «Я бы на месте нергонов уже всё обложил минами. Да тут все шахты можно было подорвать за ночь…»

— Про кочевников слышал, — отозвался Корген. — Говорили, что ты, безоружный, пошёл по следу…

Гедимин поморщился.

— Моё оружие у Джагулов. У меня ничего нет. Если они вернутся, ныряй в скалу. Мою броню тяжело повредить, а тебе рисковать нельзя.

Корген зазвенел шипами.

— Я видел много нергонов, — он показал Гедимину посох. — Твой совет хорош, но оставь его себе.

Гедимин сердито сощурился.

— У них теперь моё оружие, — напомнил он. — Это похуже ваших слабых гранат. Палкой не отмашешься.

Корген оглянулся на него через плечо, встряхнулся, звеня всеми иглами, и протянул руку.

— Давай сюда вешки. Опять болтаем, а работа стоит.

…Только сканер и видел, как внутри каменного пласта одна за другой проступают металлические капли. Не все вешки становились, как надо, и Гедимин помечал «неправильные» красными точками. Корген переставил бы их, если бы до него удалось докричаться через восемьдесят метров камня. Гедимин даже и не пытался — он терпеливо ждал, пока страж «всплывёт» за новыми вешками. Сармат их уже нарезал — они лежали аккуратной горкой на ближайшем валуне.

Последняя точка (в этот раз — правильная, совпадающая с зелёным значком на схеме Гедимина) встала на место, и смутный силуэт под землёй развернулся к поверхности. Корген «плыл» в камне, одной рукой держа посох и будто раздвигая им камень перед собой. Гедимин вспомнил, что эти палки обычно не проваливались в землю, даже если их в неё втыкали, — видимо, странные свойства стража каким-то образом распространялись и на предметы в его руках.

— Ну что? — Корген по плечи высунулся из гравия в паре метров от сармата. Тот, проследив весь его путь внутри скалы, даже не вздрогнул — только опустился на землю рядом с ним и показал ему схему.

— Отклоняешься, — он недовольно сощурился, тронув когтем шесть красных отметок. — Всё время забираешь вправо, к шахте. Не сосредоточиться?

Корген издал протяжное шипение.

— Это всё из-за наклона плиты. Всё время сбиваюсь. Сдвинуть всё левее?

Он высунул из скалы лапу с зажатым в ней пустым мешочком.

— Давай вешки. Чтоб два раза не нырять…

— Тяжело погружаться? — Гедимин насыпал в мешок столько металла, сколько влезло. — Я думал, в скале плыть сложнее.

— Тяжело ходить туда-сюда, — отозвался Корген. — Плыть просто. Покажи ещё раз свой рисунок…

Ещё несколько секунд он разглядывал схему, а потом беззвучно нырнул в гравий. Последней исчезла рука с мешочком. Гедимин покачал головой и взялся за сканер. «Занесло же нас в какой-то бредовый сон…»

… — Гедими-ин! — донёсся из-за шатров протяжный вопль Вепуата. Потом показался и сам разведчик; сармат успел обернуться и теперь удивлённо на него смотрел.

— Там пришли Бронны-портные, — сказал Вепуат; на его вскинутой над головой руке сидел, расправив яркие «крылья», Сокол. Не успел разведчик договорить, как существо протяжно затрубило в хоботок. Гедимин мигнул.

— Разговорился, — хмыкнул Вепуат, сбрасывая животное с ладони на плечо. — В общем, они пришли. Посмотреть хочешь?

Гедимин покосился на сканер. «Запас вешек есть, замечаний нет. Если не вернусь до всплытия, Корген сам тут загрузится. А вообще — он, наверное, устал. Не спросил, как ему удобно работать. Текк’ты, вон, делают перерывы…»

— Ага, иду, — кивнул он, оглядываясь на шахты. Все крышки лежали на своих местах, никто не сдвигал их, и гула, сопровождающего передвижения Текк’тов, пока было не слышно.

…Броннов было двое, из инструментов они принесли только мерный шнурок и заострённую кость для быстрых пометок на куске коры. Кость была прочной, как металлический штырь — кора крошилась, а острие даже не надламывалось.

Манекен так и стоял в стороне, Бронны косились на него с недоумением и опаской, но не притрагивались, прыгая с мерным шнуром вокруг Таркасана. Филк терпеливо ждал, расставив руки. Шнур был короток даже для измерения филка, но Бронн-замерщик ловко его перехватывал. Несколько секунд аборигены верещали друг на друга, а на них верещал Айзек, потом значок на коре был с силой перечёркнут и раскрошен, а рядом с ним поставили другой. Гедимин озадаченно смотрел на Броннов и думал, чем же его беспокоит шнур с узелками. Что-то с ним было не так, и уже под конец, когда абориген, крикнув напарнику последнее число, спрыгнул со стола, Гедимин понял, в чём дело, и удивлённо мигнул.

— Пока всё, — сказал Айзек Таркасану. — Можешь выйти наружу. Ты уже был в шатрах?

Гедимин, тут же забыв о дурацком шнурке, развернулся к филку и смерил его пристальным взглядом. «Он шестой час здесь бегает. Безо всякой защиты. Обычно омикрон-ожоги быстро проявляются…»

— Тебе нормально? — спросил он у Таркасана, вместе с ним выбираясь из шлюзовой камеры. — Ничего не болит?

Филк удивлённо хмыкнул.

— Непривычно бегать по камням. Пальцы сводит. Цепляешься, а не за что… Вы все, наверное, уже привыкли?

Гедимин кивнул, отводя взгляд. Ему было не по себе. «Он ведь знает про излучение. Даже если Айзек ничего не сказал, я-то его предупредил. Он на этот опыт сам согласился? Или заставили так, что не откажешься?»

— Гедими-ин! — донёсся издалека призывный вопль Вепуата, и сармат, кивнув на прощание Таркасану, ускорил шаг. «Не лезь в чужие опыты. Со своими разобраться бы…»

— Корген забрал все вешки, — сообщил Вепуат, пристроившийся на валуне у обрыва с неровным куском металла в руках; Сокол, свисая с его спины, что-то вынюхивал в подрастающих огнелюбках. — Я хотел накрошить новых, но пласт никак не режется.

— И не будет, — Гедимин отобрал у него обломок рэссеновой «лепёшки» и потыкал когтями в свежие насечки. — Ты режешь по каплям, а надо — по стыкам. Где шов, а не монолит. Вот…

Отделённые от пласта «капли» упали ему в ладонь. Вепуат хмыкнул.

— Где ты там видишь эти стыки?.. Ну да ладно. Я хотел заменить тебя здесь, у шахт. Я посижу, а ты иди в лабораторию. Там у тебя в тигле что-то дозрело…

Гедимин мигнул.

— А твоя работа?

Вепуат пожал плечами.

— Да нет её. Без новых образцов делать нечего.

— Ты же не знаешь, на что тут смотреть, — спохватился Гедимин и взялся за передатчик. — Держи схему. Смотри, чтобы Корген не сбивался с разметки. Ему из скалы очень плохо видно.

Вепуат снова хмыкнул.

— Он и говорил, чтобы ты проверил, что куда поставлено… А, вроде всё правильно. Тут какая точность?

— Никакая, — буркнул Гедимин. — В пределах дециметра… Вот эту вешку надо будет переставить. Он там ещё не устал?

Вепуат пожал плечами.

— Досадно, что он такой тут один. Чтобы и в скалу нырял, и чертежи понимал. А так послали бы стаю пирофор и за день всё разметили…

Гедимин едва заметно усмехнулся, представив себе пирофор-разметчиков.

— Следи за точностью, — напомнил он, разворачиваясь к стоянке бронехода. «В тигле у меня ипроновое стекло. Пора его слить, и пусть остывает. И проверить массу в печи…»

…Контейнеров с образцами у Вепуата было много — Гедимин уже через пять минут сбился со счёта и загромоздил ими весь стол. То, что сармату было нужно, сканер показывал где-то в середине высокого штабеля; если бы Гедимин не отвлекался, заглядывая в каждую коробку, поиски шли бы быстрее.

«Волокно,» — сармат заглянул в плотно закупоренную ёмкость в одной из ячеек очередного контейнера. Внутри, и правда, был плотный комок тонких лиловых волосков. Другой образец нашёлся на три контейнера глубже; в этот раз волокна были рыжевато-жёлтыми, а рядом, в отдельной ячейке, лежал образец ткани из такого материала. «Рыхлое плетение,» — Гедимин тронул ёмкость когтем. «Нити неровные, и никаких следов прокраски. Так себе ткань… Может, из такой нашему филку что-то сошьют.»

Сармат забрал ещё три ёмкости — все волокна были разного цвета, толщины и происхождения, и Гедимин надеялся отобрать хоть что-то подходящее. «Надо проверить, что из этого электризуется. Возможно… Hasu! Тут же всё работает не так. И электричество тоже. Не жидкой молнией же пропитывать это волокно…»

…Гедимин щёлкнул переключателем. Взвесь, поднятая потоком воздуха со дна прозрачной трубки, снова оседала, но сармат следил не за ней. Он покосился на сканер, еле слышно хмыкнул и осторожно, стараясь не сжимать, вынул из установки прокладку из тонкого синего волокна. Она маслянисто блестела с одной стороны; другая была тёмно-серой от налипшей пыли.

«Девяносто процентов держит… По крайней мере, ирренциевую пыль уловит,» — думал Гедимин, разглядывая отработанный фильтр. «Надо ещё проверить на испарениях минералов. Где там образцы?..»

— Геди… А, ты здесь, — шумно выдохнул Айзек, остановившись у его стола. — Сильно занят?

— Тестирую фильтры, — отозвался сармат, не сводя глаз с пропылённого волокна. «Тут может быть одна проблема. Сама пропитка…»

Он резким движением сдёрнул респиратор, освобождая рот и нос, растянул пласт волокна между пальцев и поднёс к лицу. Айзек запоздало взвыл и вцепился в его руку. Гедиминдёрнулся всем телом — от «жидкой молнии», пропитывающей волокно, до его ноздрей долетели считанные молекулы, но лицо сразу онемело, а стены поплыли.

— Hasu! — он едва не прижал к лицу мокрую перчатку — опомнился уже в последнюю секунду. «Вот сейчас бы огрёб…» — он задвинул респиратор на место, промигался, пошевелил ноздрями. Онемение было неприятным, но быстро сходило — всё-таки «удар тока» был несильным.

— Псих, — выдохнул Айзек, нависая над столом. — Что это за дрянь?

— Жидкая молния, — Гедимин бросил отработанный фильтр в кювету и прикрыл защитным полем. Ветошь, которой он вытер перчатки, была засунута в отдельный контейнер — только сармат пока не знал, как будет её утилизировать.

— А в нос её зачем? — не оставал Айзек. Гедимин пожал плечами.

— Хороша для воздушных фильтров. Только разбавить, чтобы без травм… А тебе чего? Искал меня?

Айзек хмыкнул.

— Портные закончили работу. Что там с их ножницами? Есть что показать?..

…Бронны вели себя очень тихо — бесшумно вошли, встали поодаль от литейной станции, молча разглядывали остывающие отливки и шевелили ушами. За аборигенами смотрел Гварза — даже ответил на какой-то вопрос, заданный вполголоса. Гедимин несколько секунд подозрительно за ними следил, а потом отвлёкся на Таркасана.

Филк стоял посреди комнаты и с сомнением смотрел на горку рыжевато-жёлтого тряпья, выложенную на стол. Вепуат отодвинул подальше штативы и осторожно щупал ткань за краешек. Гедимин пытался пересчитать предметы на глаз, но получилось только после сканирования — мягкая нетягучая тряпка ложилась и сминалась совсем не так, как плотный упругий скирлин.

— Мне это носить? — переспросил Таркасан, недоверчиво щурясь на странную одежду. — Прямо на голое тело?

— Шилось для тебя, — отозвался Айзек, успевший уже слегка помрачнеть. — На нас не налезет. Примеряй, пока Бронны здесь. Будет время поправить. Хотя бы носки. Бронны их раньше не шили и сейчас не хотели. Еле уговорил.

Гедимин мигнул, быстро глянул на ступни Броннов, — под сандалиями из кожаных ремешков действительно ничего не было. «Интересно. А если похолодает? Хотя — в минус сто что в носках, что без носков…»

— Эм-м… Мне что, прямо здесь раздеваться? — филк тронул застёжку комбинезона и снова покосился на горку одежды. Из неё свисали какие-то верёвочки с узелками.

Айзек раздражённо вздохнул.

— Давай уже быстрее.

Гедимин отвернулся к контейнеру с разноцветным волокном — Вепуат разрешил ему забрать два десятка образцов и перемешать их — и делил его на комочки-фильтры, пока шелест скирлина за спиной не сменился шорохом грубой ткани. Шуршало долго; сармата тянуло обернуться, но он возился с волокном, пока не услышал вдобавок к шороху и сопению недовольное фырканье.

— А оно и должно вот так сползать?

— Верёвки подвяжи, — отозвался Айзек. — Или Броннов позвать, чтоб тебе помогли?

Бронны, услышав знакомые звуки, навострили уши и наконец отошли от литейной станции. Гедимин вслед за ними повернулся к Таркасану и едва успел прикусить щёку, чтобы не захрюкать в респиратор.

Видимо, для нижней, скрытой одежды Бронны использовали любое подвернувшееся волокно, не разбирая его по цветам, лишь бы скручивалось в нити. «Комбинезон» Таркасана весь состоял из разноцветных пятен — Гедимин насчитал десяток оттенков только на рубахе. Никаких украшений на одежду не повесили — она сама себе была украшением, с кучей расцветок, свисающими складками и плотной обмёткой по всем краям. Рубаха выглядела ещё сносно — очень свободно, с широковатыми рукавами, странных цветов… но её ещё можно было принять за верх комбинезона. Штаны, такие же широкие и пёстрые, сверху подвязывались шнурком с двумя узлами и выглядели уже совершенно по-«мартышечьи» — хоть вези их Кенену Маккензи. Но страннее всего были носки. Бронны учли все пальцы, сшили для каждого свой «футляр» — и это выглядело как грубые самодельные рукавицы-краги, стянутые поверху шнурками и зачем-то надетые на ноги.

Таркасан сделал пару осторожных шажков на месте и недовольно поморщился.

— А ему положено вот так болтаться? Мешки с дырками какие-то…

— Если оно не будет болтаться, ты в него не влезешь, — отозвался Айзек. — Эти ткани неэластичны.

— Уран и торий… — пробормотал филк, разводя в стороны руки, и с опаской ощупал шнурок на поясе. — А верёвки — это обязательно? Других застёжек тут нет? Можно же с комбинезона срезать…

— Нельзя, — коротко ответил Айзек. Гедимин смотрел на филка с сочувствием и даже смеяться расхотел — вместо этого задумчиво сощурился. «А вообще, кое-что можно сделать…»

— Влезай в комбинезон, — поторопил Таркасана Айзек; Бронны уже теребили его, нетерпеливо попискивая, и Гедимин понимал их, хоть и не знал языка. Филк, стараясь не шагать слишком широко, подобрал комбинезон и кое-как в него влез, для начала защемив застёжкой складку белья. Ткань неожиданно выдержала, — Гедимин, ещё не разобравшийся в свойствах такого материала, ожидал увидеть здоровенную дыру.

— Ну? — Айзек нетерпеливо глядел на Таркасана. Тот прошёлся вдоль столов, задумчиво щурясь и трогая то рукав, то пояс, то колено.

— Какое-то оно там всё… в складках, — поморщился он. — Много его там. Надо привыкнуть.

— Привыкай, — сказал Айзек, поворачиваясь к Броннам, и заговорил на их языке. Существа мигом воспряли и даже как будто подросли на пять-шесть сантиметров. Таркасан снова прошёлся по лаборатории и остановился, приподняв ногу и ощупывая голень.

— Вроде туго завязал. Куда оно ползёт⁈

— Особенности примитивных конструкций, — пробормотал Гедимин, глядя на филка с сочувствием. — Работают не пойми как… Можно вблизи посмотреть?

— Эй, вы там чего? — встрепенулся Айзек, только-только отпустивший мастеров-Броннов. Таркасан расстегнул штанину над стыком носков и подштанников, и Гедимин сел рядом, разглядывая свободно свисающую ткань и кое-как собранные на шнур кромки. Филк попытался привязать шнурок от штанины к шнурку от носка, пошевелил ногой и еле слышно фыркнул.

— Ползает, как хочет. У нас голени какие-то скользкие, или что?

Гедимин поддел кромку и задумчиво сощурился.

— Есть идея. Сейчас сделаю замеры, а завтра, может, что получится.

Айзек подошёл ближе, навис над сарматами, пригляделся и хмыкнул.

— Атомщик, и тебе шнурки не нравятся?

— Можно сделать удобнее, — отозвался Гедимин, записывая, что намерил. Ему снова вспомнился мерный шнур Броннов. «А я понял, что с ним не так. Расстояние между узлами. Я видел шнуры Скогнов. Там интервалы совсем другие. На четверть больше. Кому-то шнур достался бракованный?..»

…В отсеке снова было пусто и тихо. Гедимин покосился на задвинутую наглухо переборку и придвинул кювету с «промасленным» фильтром. Лицо уже отошло от онемения, но края ноздрей ещё казались подмёрзшими.

«Фильтрует хорошо, но бьётся током. Изменить конструкцию респиратора, отодвинуть от лица. Жидкость разбавить…» — сармат огляделся по сторонам, пошарил взглядом по батареям пробирок, еле слышно хмыкнул и полез в дальний ящик — за выделенной когда-то «белой водой», электропроводящим компонентом воды из Сфена Молнии. «Начнём с этого. Сначала проверить напряжение в трубке, потом… потом проверить на себе.»

…«А тут у нас десять миллиампер…»

Гедимин уже привычным жестом вынул из установки пропылившийся фильтр, положил новый. «Молния», разбавленная впятеро, стала чуть менее маслянистой, но мелкую взвесь ещё вбирала.

«Пусть работает,» — сармат прикрыл кюветы с опасным содержимым и отодвинул подальше. «Пока идёт прогон, доведу до ума броннские ножницы. Отливка тонкая, быстро остыла…»

…Рыхлое волокно накрутилось на длинную нить. Гедимин окунул его в кювету, стараясь не замочить концы. «Достаточно,» — он аккуратно выжал лишнюю «воду». «Теперь продеть это в трубку…»

В кювете была «пылеуловительная» смесь, разбавленная вдвое — десятая часть «жидкой молнии», девять десятых «белой воды», ещё менее маслянистая, более текучая, где-то две сотни миллиампер на кювету… ну, и на рыхлую «верёвку» из волокон налипло тридцать или сорок. «Приборы покажут,» — Гедимин, стараясь не дышать, протаскивал нитку через узкую трубочку из жёлтого гзеша. «Ага, есть. Сворачиваем и замеряем…»

Переборка отодвинулась.

— Геди… А, у тебя всё готово, — облегчённо вздохнул Айзек, подбирая со стола синеватые отливки с причудливыми выступами. — Даже заточил… и никаких шарниров не прибавилось… Вот и хорошо.

— А почему они без шарниров-то? — спросил Гедимин ему вслед, но ответа не дождался.

… «Как „выходи“? Что, уже вечер?» — озадаченный сармат спустился по трапу и отошёл к шатрам. У приоткрытой кабины на пару секунд остановились Айзек и оробевший Таркасан, потом филка затолкали в люк, сармат, помахав на прощание, залез следом, и бронеход пополз вниз по сыпучему склону. Перед ним, показывая дорогу, шёл Корген с посохом наперевес, следом бежали два десятка нхельви. Ещё больше зверьков осталось на холме и теперь сновало вокруг сарматов. Гедимин устало щурился и думал, что неплохо бы прилечь.

Несколько образцов он вынес в «лабораторный» шатёр, — свёрнутую спиралью трубку с электрическим волокном внутри, обломки тектона, фрагмент деревянной арматуры… Там же светились выставленные на стол «фонари» из деревяшек, обмазанных церой. Надо было бы замерить светимость… и выяснить, сколько миллиампер в жидком виде влезают в бесшовную трубку, и облучить тектон, проверив экранирующие свойства… Гедимин на секунду зажмурился и с трудом подавил зевок. «Кажется, мозг перегрелся. Нужен отдых.»

— Видел? Для Таркасана поставили новый шатёр, — сообщил Вепуат, придерживая Сокола за хоботок. Существо недовольно щёлкало пластинами и порывалось затрубить.

— А, — Гедимин повернулся к очередному сооружению из костей и шкур. Оно стояло на невысоком каменном основании — в шатёр без «фундамента» не пролезал даже филк.

— У тебя ещё волокно есть? — спросил Гедимин, снова погружаясь в мысли об экспериментах. — И где ты его брал? Я, похоже, понял, как сделать магниты из местного сырья…

Вепуат хмыкнул.

— Я всё выбросил. Вернётся страж — спроси у него. Бронны откуда-то сырьё берут…

«Вернётся через пару часов. А пока можно подремать…» — Гедимин развернулся к шатру, но остановился, услышав на окраине лагеря низкочастотный гул и стеклянный звон.

— Текк’ты!

— Да они там давно копают, — отозвался Вепуат, от неожиданности выпустив из рук Сокола. Существо вскинуло хоботок и затрубило, и откуда-то издалека долетел приглушённый, но очень похожий звук. «Не эхо,» — сразу понял Гедимин. «Кто-то ему откликнулся.»

— Давно копают? — вскинулся он, забыв обо всех летучих и орущих тварях. — Чего молчал⁈

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Ты работал, не отвлекать же. Корген разметил первую пещеру, потом явились Текк’ты и порыли немного. Сейчас у них второй заход. По пять часов где-то они работают, потом им надоедает. А ты бы лучше отдохнул — глаза уже мутные.

Гедимин, сердито фыркнув, быстро пошёл к обрыву. Вслед ему нёсся трубный звук — Сокол всё никак не мог успокоиться, «учуяв» кого-то из соплеменников за холмами.

Едва сармат вышел на обрыв, снизу с гулом поднялся гигантский змей — он лежал в долине, в задумчивости сворачивая в трубку плоский камень, а теперь вскинул голову и придвинулся к Гедимину, будто его и ждал. Крышка большой шахты была отодвинута, внутри что-то грохотало — видимо, «грузчик» поднимался с глубины со связкой камней. Гедимин, приподняв руку в приветственном жесте, направил на долину луч сканера. На объёмной карте проступил углубившийся на семь метров колодец, а под ним — разбросанные точки металлических вешек. «М-да… Хорошо они поработали с Вепуатом. Первый энергоблок размечен. Когда с шахтой закончат, будет чем заняться…»

Он повернулся к Текк’ту, молча ожидающему у края обрыва, и хлопнул ладонью по ближайшему валуну.

— Раздели его и расплющи обе части. Я скоро вернусь.

…Блок получился кривой — в последний момент, когда Текк’т выравнивал поверхности, на окраине застучал костяной барабан, и существо рухнуло в долину. Гедимин видел, как оно поднимает голову над полевой кухней. Другие Текк’ты уже были там, — Скогны, похоже, заметили, что одного не хватает, и «позвали» его. Гедимин остался над полуметровой каменной плитой. Поверхность у неё была волнистая, из торцов выглядывала деревянная арматура. Можно было увидеть, как уплотнённый минерал обволок её с двух сторон и намертво запечатал, — даже сармат, пристально наблюдавший за работой Текк’та, теперь не мог определить, где верхний фрагмент плиты, а где нижний. Они срослись, заодно поглотив арматуру.

«Хороший образец. Только его надо бы разделить на…» — сармат, забывшись, потянулся за плазморезом. Пальцы наткнулись на пустое плечо, и Гедимин сердито сощурился. «Ладно, проверим, как есть. Итак, механическая прочность…»

… — А ярко светит, — заметил Вепуат, проходя мимо шатра-лаборатории. Свет, сочащийся из-под полога, был изжелта-зелёным — два оттенка свечения смешивались, и пока что зелёный перевешивал.

— Терпимо, — сдержанно признал Гедимин, заглядывая в пустой шатёр. Светильники горели на нетронутом столе, почему-то не покрывшемся пылью и семенами огнелюбок, — похоже, Бронны присматривали и за этой частью лаборатории. Гедимин постоял немного — его тянуло присесть на примитивную табуретку и перебрать для начала чертежи. Он тронул столешницу и еле слышно хмыкнул. «Пыль стереть нетрудно. А вот химикаты въедаются. Нужно другое покрытие. Надо подумать.»

— Выходит, «хорошая» цера заряжается от фонового ЭМИА-излучения, — услышал он бормотание Вепуата. — А «плохой» такого заряда не хватает. А если есть мощный излучатель…

Гедимин машинально потянулся к отсутствующему сфалту, резко опустил руку и сердито сощурился. «Для опытов с церой одного твэла достаточно. А вот проверять экранирующие свойства… В корпусе реактора будет не один твэл. Гораздо больше. Где взять новый излучатель?»

— Идём спать, — буркнул он. — Посмотрим, как будет светиться завтра.

23 день Льда, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

На окраине было тихо — аборигены, пригасив фонари, забрались на волокуши и, похоже, уснули. Гедимин сидел у большой бочки, ждал, пока в скафандр наберётся вода, и разглядывал небо. Сегодня оно было очень светлым, почти белым, в синеватых разломах и серых пятнах. Внизу, на холмах Сфена Земли, темнота оставалась такой же плотной, как вчера, — небесное освещение ни на что не влияло.

Зашуршали камешки; из-за шатра выбрался, неуверенно оглядываясь, низкорослый сармат. «Зря он ходит без фонаря,» — лениво подумал Гедимин, трогая переключатель на запястье. Увидев свет, Таркасан нервно дёрнулся, но потом облегчённо вздохнул и быстро пошёл к бочкам.

— Думал уже идти на ощупь, — криво ухмыльнулся он, подойдя к Гедимину. — Тут какая-то отборная темень — нигде на Земле такой не найдёшь.

— Зря ходишь без фонаря, — отозвался Гедимин, прикрывая вентиль; вода уже протекла под комбинезоном, приятно охлаждая кожу, теперь включился подогрев, и под бронёй запахло мылом. — Попроси у Айзека, пусть выдаст.

Таркасан неопределённо хмыкнул, доставая из кармана раскладное ведро.

— Айзек просил земные вещи по холму не таскать. Что-то тут с ними бывает… — он постучал по «крану» бочки и, поёжившись, просунул в него палец. Из-под отодвинутых грибов потекла вода. Таркасан отстегнул шлем, откинул на спину и, секунду помедлив, подставил под струю ладони. Гедимин наблюдал, как он размазывает воду по лицу и выплёскивает за шиворот. В свете фонаря было хорошо видно, что кожа у филка чистая, без ожоговых рубцов. Гедимин покосился на дозиметр и едва заметно качнул головой. «Тут один сармат уже живёт. И тоже не облучается. А фон — вот он. Странные дела…»

— Хочешь местный фонарь? — спросил он. — Можешь взять в шатре. Из стола торчат деревяшки с жёлтым верхом — бери любую.

Таркасан опасливо покосился на него и покачал головой.

— Не. С меня пока что хватит местных вещей. Мне ещё переодеваться…

Гедимин мигнул. «А верно. Мы бельё меняем. У Айзека там стирка… а эти дикарские тряпки — их так же стирают?»

— Оденешься в нормальное? — спросил он. Таркасан хмыкнул.

— Хотелось бы! Не, снова в местное. Вторая смена. А эту, говорят, надо стирать. Она ещё сохнет как-то по-особому…

Снова захрустел гравий — из-за шатров, потирая на ходу лицевой щиток и приглушённо зевая, выбрался Вепуат. На его плече копошился Сокол, выпуская по очереди «крылья» и выгибаясь в разные стороны — видимо, тоже потягивался спросонья.

— И ещё мне вести машину, — прошептал Таркасан, оглянувшись на Вепуата. — Одному, без Айзека. А дорогу я не запомнил.

Подхватив ведро, он быстро зашагал к лаборатории. Вепуат тихо фыркнул ему вслед и шумно опустился на камни рядом с Гедимином.

— Рано встали. Через час — отъезд.

Гедимин поднялся на ноги. После купания, даже такого неудобного, всегда становилось легче — вот и теперь в голове прояснилось.

— Пойду кнопки ковать, — сказал он, щурясь на небесные огни. — Из рэссены. Лучше бы из ипрона, но пока и так сойдёт.

…Ипроновая фольга ложилась на ровные пласты полуостывшего красного гзеша. Гедимин накрывал её новыми листами эластомера, прижимал, раскатывал ручным валком, потом уложил под пресс. Более широкие полотнища зелёного гзеша уже почти остыли и немного поблескивали на свету — сармат насыпал в смесь немало мифриловой пыли. Миниатюрные кнопки из синего металла лежали на обрывке ветоши в открытой кювете — Гедимин ждал, пока пройдёт первичное окисление, и защитная плёнка покроет металл со всех сторон. Сам он сидел за столом, шлифовал линзу для шлема и задумчиво щурился.

Вепуат в очередной раз шумно вылез из-за стола и покосился на часы.

— Может, наружу?

— С нами не уедет, — отозвался Гедимин, разглядывая линзу на просвет. «Вроде ничего, но очень толстая. А тоньше не сделаешь — прочность не та. Стекляшка — не рилкар…»

— Как вернётся, будешь шить? — хмыкнул Вепуат, отходя к манекену и разглядывая его, будто впервые. — На станции этой будет двести сарматов. Текстильной промышленности тут не предвидится. Выходит, все скафандры делать будем вручную. Двести штук плюс резерв…

Гедимин сердито фыркнул — эта мысль ему и так не нравилась, а отвлекаться ради неё от полезных расчётов…

— И бельё, — продолжал Вепуат, усаживаясь на свободный стол. — Это ещё интереснее. У Таркасана два комплекта, оба сшиты Броннами. Броннам нужно будет для каждого сармата по два комплекта сшить. Нет, ну с носками они освоятся… и работают вообще быстро…

— Заткнись, — буркнул Гедимин, сравнивая линзы между собой и сверяя размеры сигма-сканером. — Не хватало, чтобы это поручили нам.

Вепуат весело хмыкнул.

— Ну, ты уже эксперт по местным технологиям. Ткацкий станок построишь…

Гедимин со вздохом завернул последнюю линзу в ветошь и захлопнул ящик стола. Фиксаторы встали враспорку — теперь никакая встряска не заставила бы ящики открыться.

— Идём, — буркнул он, затягивая на манекене найтовочные тросы — этой штуке тоже ни к чему было прыгать и перекатываться на неровностях рельефа. Не принайтованными оставались только два деревянных колеса — их Гедимин и прихватил с собой, выбираясь из лаборатории. В шатре лежала жердь, более-менее подходящая для оси; оставалось приделать всю конструкцию к волокуше.

…В «ободранной» долине было тихо. Текк’ты, уползая на отдых, задвинули за собой крышку шахты. Где они отдыхали, Гедимин не знал, но под холмом их, похоже, не было.

— Три четверти, считай, готово, — заметил Вепуат, сверяясь со сканером; его дроны повисли над закупоренной шахтой и «изучали» окрестности. — Если и дальше так пойдёт, послезавтра закончат.

Гедимин поморщился. «Если пойдёт. Если они не исчезнут на полгода. Hasu! Нашли же подрядчиков станцию строить…»

— Работы им хватит, — сказал он вслух. — Первый блок уже размечен. Корген вернётся — разметим второй.

— Угу… — Вепуат рассеянно кивнул. — Ты замечал — у них выгрузка замедлилась? Раньше камни так и вылетали, а теперь — когда-а соберётся «грузчик», пока-а он поднимется…

Гедимин пожал плечами.

— Шестьдесят метров — не шесть.

— Им, похоже, трудно, когда высота больше их длины, — продолжал Вепуат. — Надо бы им это расстояние разделить пополам. Одного посадить внизу, второго над ним, и пусть передают груз друг другу, пока нижний копает. Так им будет удобнее.

Гедимин мигнул.

— Вернутся — скажу им, — пообещал он, на секунду задумавшись над словами Вепуата. — Значит, минимум трое… А мне нужен будет четвёртый.

— Снова опыты с камнями? — повернулся к нему Вепуат. Дроны, покинув долину, кружили над ним, собираясь опуститься на плечи; Сокол заметил их и вздыбил пластины, заслонив собой всю спину сармата. Дроны кружили, не снижаясь, — видимо, расценивали такое препятствие на пути как опасное.

— Надо кое-что построить, — ответил Гедимин, глядя на слепленную из валунов насыпь. «А из этих завалов пора делать тектон. Ничего сложного пока не лепить, просто уплотнить камень. А для оборудования… хм, двойной плотности явно не хватит. Минимум тройная.»

— Барак для сарматов? — Вепуат заинтересованно хмыкнул. — Уже придумал душевую и пищеблок? Надо бы его поставить над водяной линзой — тут они есть, только глубоко…

Гедимин дёрнул плечом.

— Не до бараков. Нужны песок и гравий на забутовку. Тысячи кубометров. С гравием-то проблем не будет…

Он обвёл оценивающим взглядом ближайшее плато, потом посмотрел себе под ноги. «Положить Текк’та на холм, и пусть сгребает всё подряд в низину. Там — здоровенный каменный поддон. Рэссену выкинуть, остальное — на забутовку. А вот для песка… Дробилку надо строить. И всё упирается в прочность… Или взять Текк’та помельче?»

— Так что строить будешь? — Вепуат щёлкнул по его наплечнику. — Камнедробилку? Зачем? Думаешь, Текк’ты так не справятся?

Гедимин недовольно сощурился.

— Раздробить они раздробят. Надо же потом собрать. И сохранить, пока не пригодится.

— А может, тут есть разлом куда-то, где песок прямо под ногами, — сказал Вепуат, поддев пальцем камешек и отправив его на дно долины. — В какой-нибудь Сфен Воды. Вода хорошо дробит камень, никакие Текк’ты не нужны.

Гедимин поморщился.

— Глупый разговор, — он резко развернулся к лабораторному шатру. — Пойду лучше работать. И ты иди.

…Вепуат притащил с собой табуретку. Гедимин видел, как он сидит, облокотившись, и ёрзает, сильнее наваливаясь на стол, будто случайно уселся на гвоздь. «Хочет перебраться на столешницу,» — криво ухмыльнулся сармат, не отрываясь от чертежа. «На мой стол не пущу. Притащит свой — тогда ладно.»

— Забавная штука, — Вепуат, увидев, что Гедимин отодвигает листок, тоже всмотрелся в готовую схему. — Лампочка, но деревянная. Разобьётся — не погаснет?

— Что ей будет… — пробормотал сармат, внося дополнения к соседней схеме. «Светоносное покрытие с одной стороны. Края под фиксаторами — без пропитки…»

— А эти, плоские, зачем? — Вепуат тронул когтем второй чертёж. — На стену вешать?

— В стену, в потолок, под ноги… — сармат полез в карман в поисках осколка «стекла», ничего не нашёл и досадливо сощурился. «Проще думать, когда предмет под рукой… Ладно, скоро Таркасан вернётся. Возьму стекляшку и доделаю чертежи.»

Снаружи донёсся пронзительный писк. Под опущенным пологом шатра протиснулся первый нхельви. За ним пролез второй, и оба, переглянувшись, метнулись к Гедимину. Сармат и мигнуть не успел, как один зверёк взобрался к нему на колени и поставил лапки на плечо. Второй так высоко не полез — остался на «полу», опираясь лапами на ногу сармата. В шатёр уже набилось три десятка нхельви, и они прибывали, и все верещали, пищали и стрекотали. Гедимин, ошалело мигнув, стряхнул с себя зверьков и поднялся на ноги.

— Что там у вас?

Полог откинулся — его поддели светящейся палкой с кольцом-навершием. Страж с порога рявкнул на нхельви, и они метнулись к выходу. Гедимин снова мигнул — понятнее не стало.

— Отррываю тебя от дела, Дим-мин, — Ауна слегка опустила торчащие уши. — Выйди. Одну вещь нашли в низине. Тебе будет интерресно.

…«Вещь» лежала под деревом-валуном, в тени ярко-красных листьев, — длинный белый свёрток, неестественно яркий в тусклом утреннем свете. Гедимин остановился в пяти шагах от него, несколько секунд вглядывался в очертания под белыми листьями обёртки — и молча бросился вперёд. Далеко уйти ему не дали — кто-то кинулся на спину, дёрнул назад, и сармат рухнул на гравий.

Сидел он недолго — тот, кто перехватил его так удачно, еле успел отскочить, когда Гедимин, выпрямившись, развернулся к нему.

— Heta! — крикнул ему в лицо Айзек и подался назад. Из-под ног вылетел, стрекоча, испуганный нхельви. Гедимин остановился, озадаченно мотнул головой, оглянулся через плечо.

— Сфалт!

— Ага, твой сфалт, — Айзек, недобро щурясь, ухватил сармата за плечо и дёрнул к себе. — Стой!

— Его так и нашли, — сказал Вепуат, глядя на экран передатчика. Над сфалтом висели, не снижаясь, оба его дрона. С плеча разведчика свисал, трепеща хоботком, Сокол — его тоже что-то заинтересовало, не то оружие, не то белая обёртка…

— Стой, кому сказано! — рявкнул на шевельнувшегося Гедимина Айзек. — А если мины⁈

Сармат мигнул, шумно выдохнул и отодвинулся на полметра, глядя на свёрток изменившимся, опасливым взглядом. «Верно. Его принесли сюда. Кто? Кроме Джагулов, некому. Просто так вернули? Должен быть какой-то подвох…»

— Что-нибудь видно? — спросил он, через плечо Вепуата заглядывая в его передатчик. На экране не было ничего, что сармат принял бы за механизм, — только три слоя белых листьев и сам сфалт.

— В сопло загляни, — еле слышно посоветовал он. Вепуат тронул клавиши, заставляя дрон снизиться.

— Вроде чисто. А ты как, видишь что-нибудь?

Гедимин задумчиво сощурился. «Чутьё» подсказывало, что механизм перед ним всего один, и отлично ему знакомый, и ничего постороннего, кроме обычных листьев, там нет. Выждав пару секунд, он двинулся к сфалту — и врезался грудью в защитное поле.

— Нет там ничего. И Вепуат не видит, — недовольно сощурился он. — Чисто.

Айзек сердито фыркнул.

— А ты хоть знаешь, что искать? Как оно может выглядеть?

— Гремучек точно нет, — поспешно мотнул головой Вепуат. — Никаких растений, камней и животных. Только эти листья. Это же просто листья, так?

Айзек и Гварза переглянулись.

— Хорошо рассмотрел листья? — спросил Кенен у Вепуата. — На них есть какие-нибудь значки? Нарисованные, процарапанные, — что угодно?

Вепуат качнул головой.

— Да нет, ничего. Просто листья. И эта гедиминова штука внутри. Может, в неё что засунули…

Гедимин сердито фыркнул. «И долго мы будем так стоять⁈»

— Пусть все отойдут, — сказал он, поворачиваясь к Айзеку. — И нхельви тоже. Я пойду проверять.

Айзек недовольно сощурился.

— Думаешь, ты — самый ненужный сармат в экспедиции?

— Думаю, что хватит тут маячить, — буркнул Гедимин, оглядываясь на холм. — Лагерь-то под присмотром? А то, может, нас выманили специально…

Айзек быстро переглянулся с Гварзой, открыл рот, но Гедимин не стал его слушать — шагнул вперёд и вскинул над головой «арктус». Ещё секунда — и защитный купол закрыл его от сарматов.

«Оставить продух на всякий случай…» — Гедимин взрезал поле над головой и выгнул его края кверху. Защитное поле было непрочным, полупрозрачным, — «арктус» без привычной подпитки реактора еле-еле «теплился». Гедимин выждал ещё секунду и двинулся к белому свёртку.

Листья он содрал, не приглядываясь, — это были обычные растительные остатки, такими же аборигены оборачивали ценные образцы. Пару секунд он сидел рядом со сфалтом, осторожно поглаживая корпус; потом рывком поднял его и привычным движением сдвинул пластины и взялся за переключатель. Табло вспыхнуло зеленью, и Гедимин услышал гул системы охлаждения и воздухозабора. «Работает,» — он медленно улыбнулся, прижимая реактор к груди; сердце билось так сильно, что трудно было дышать. Он сдвинул ещё пластину, и на пальцы «выплеснулось» фантомное тепло.

«Работает,» — сармат вскинул сфалт над головой, направляя сопло в небо. Сгусток плазмы ушёл вертикально вверх и взорвался в двух сотнях метров над долиной. От грохота заложило уши, но Гедимин услышал, как громыхнуло ещё дважды — три багровых облака повисли над ним, клубясь и меняя цвет. Третий залп был из «кинетики» — сармат увидел белую, быстро краснеющую черту от земли до неба; громыхнуло секунд через пять — снаряд, разогнанный до космической скорости, всё-таки во что-то врезался.

«Салют, мать моя колба…» — Гедимин с кривой ухмылкой прижал к себе сфалт и пошёл к защитному полю. Купол вскрыли снаружи, сармат даже притронуться к нему не успел — так и вышел с нелепой улыбкой, крепко прижимая реактор к груди, и уже на ходу сообразил, что надо бы перевесить оружие за спину.

…Сфалт лежал на столе в шатре-лаборатории. Гедимин задумчиво перебирал твэлы и контейнеры для облучения образцов. Сюда, в реакторную капсулу, никто не проникал — да и не мог бы, при всей стойкости аборигенов к омикрон-излучению. Можно было не проверять, но Айзек настоял; он и сейчас маячил у стола, терпеливо дожидаясь, пока Гедимин всё изучит.

— Ну что? — спросил нависший над столом Гварза, едва реакторная капсула закрылась, а защитное поле пропало. — Повреждения? Следы вмешательства?

Гедимин качнул головой.

— Целый. Ни царапины. Но… — он угрюмо сузил глаза. — Кто-то его трогал. Была попытка запуска. Может, и не одна.

— Только попытка? — быстро спросил Айзек. — Неудачная?

Гедимин брезгливо поморщился. Хотя сфалт был цел и невредим, и чужих следов на корпусе вроде бы не осталось, сармату очень хотелось промыть обшивку всеми подручными дезинфектантами. «Грёбаные дикари! Ваше счастье, что…» — он стиснул зубы и медленно разжал кулаки.

— Кто-то убирал пластину с переключателя, — мрачно сказал он. — Потом задвинул, но не так, как обычно. Видно, что в спешке. Результат не понравился. И тут, в показателях…

Гедимин тронул табло.

— Видна сигма-вспышка. Очень сильная. И «хвост» предыдущей. Как будто было две попытки… что-то с ним сделать. Тут память маленькая, затирается…

Он досадливо сощурился и прикрыл табло ладонью. Гладить сфалт при всех сарматах было неудобно, хоть рука и сама тянулась.

— Только «сигма»? Без «омикрона»? — Гварза быстро переглянулся с Айзеком. Оба выглядели озадаченными.

— Что это могло быть?

Гедимин дёрнул плечом.

— Понятия не имею. Грёбаные дикари!

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Дикари-дикари, а переключатель нашли… — его ладонь легла на плечо Гедимина, и тот вздрогнул от неожиданности. — Спокойно, атомщик. Всё уже позади.

— Ага, как же, — Гварза угрюмо сощурился и отступил назад, складывая руки на груди. — Нергоны разобрались в нашем оружии. Почти применили его. Не знаю, что у них пошло не так…

— Но это заставило их вернуть сфалт, — закончил за него Айзек. — Безо всяких требований и даже без попытки поставить ловушку… Ауна!

Страж, молча выжидающий у «двери», шевельнул ушами.

— Таркасан в пути, и мне неспокойно, — Айзек, тронув на прощание Гедимина за плечо, двинулся к выходу. — Скажи нхельви, чтобы…

Последний зверёк с громким стрёкотом выскочил из шатра, и в «лаборатории» стало пусто. Гедимин едва заметно ухмыльнулся и погладил сфалт по прикладу.

— Интересно, скольким кочевникам поотрывало руки, — зашевелился притихший было Вепуат. — Чем-то эта штука их всерьёз напугала. Я в твоё отсутствие иногда трогал твой плазморез. Думал его опробовать, но всё не складывалось. Похоже, мне сильно повезло.

Гедимин смерил его угрюмым взглядом и молча показал кулак. Вепуат виновато хмыкнул и отодвинулся. Сокол, свесившись с его плеча, обнюхивал стол и уже тянулся к ближайшему штативу. Гедимин отодвинул пробирки и тяжело поднялся на ноги.

— Не таскай сюда эту тварь. Не нравится мне её хобот…

…Едва открылись шлюзы, Гедимин, отодвинув плечом Вепуата, направился к поддонам с пластами гзеша. Минуты три он тряс их, растягивал за края и наматывал на руку, потом, удовлетворённо хмыкнув, сбросил «ткань» в общий поддон и повернулся к пристёгнутому к стене манекену. «Сармат» не пострадал от перевозки, как раньше не страдали вроде бы хрупкие пробирки, — похоже, тряска в портале сильнее всего отзывалась на живых существах. Гедимин покосился на соседний отсек — Таркасан из кабины, видимо, прошёл сразу туда, ремонтник его не видел. «Раз доехал, значит, живой. Не Руниен же за штурвалом сидел…» — сармат приложил пласт зелёного гзеша к спине манекена и задумчиво сощурился. «Надо будет потом ему показать. Не помню, видел он эти 'тряпки» или нет.

Из-за стола Вепуата донеслось недовольное хмыканье.

— Гедимин! Это ты забрал мои образцы той стеклянной скорлупы? Вскрытые яйца? Ты же вроде сказал — это мне!

Гедимин растерянно мигнул.

— Я брал только волокно, — он машинально оглянулся на контейнер, где с вечера оставил скорлупу «стеклянных» яиц. Крышка была закрыта не так, как вчера. Секунду спустя Гедимин грохнул опустевшим контейнером о стол и помянул спаривание «макак».

— И тебя обчистили? — вскинулся Вепуат, оставив в покое коробки с образцами. — Кочевники всё-таки пролез…

Гедимин сердито фыркнул.

— Какие кочевники⁈ — он недобро сощурился на задвинутую переборку. — Опять Гварзе некогда спросить разрешения. Вот же драная мартышка…

— Эй-эй! — Вепуат поспешно вынырнул из-за стола и встал между Гедимином и выходом в соседний отсек. — Не надо, а? Тут у тебя ещё работа… и Таркасан голый ходит…

«Да, работа…» — сармат оглянулся на стол, заваленный полотнищами гзеша, и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. «Доделать…»

— Ага, давай, — закивал, облегчённо вздохнув, Вепуат, увидев, что Гедимин отходит к столу и перебирает куски гзеша. — Помощь нужна?

…Сармат отступил на пару шагов от манекена и задумчиво сощурился. Лёгкий — всего-то двенадцать килограммов — скафандр был «собран» и даже застёгнут. Гедимин вставил в респиратор кассету, закрыл его и направил на манекен луч сканера.

— С ипроном не переборщил? — спросил, заглядывая через плечо, Вепуат. Он не отходил от Гедимина все полтора часа — пока кроили, «сшивали» сварным швом куски, собирали жёсткий шлем и вставляли кнопки.

— Сойдёт, — Гедимин тронул лежащий внахлёст «воротник». «Тут кромка будет жестковата. Шлем всё-таки массивный… для филка, по крайней мере. Для нормального сармата было бы в самый раз, а этот…» — он вспомнил, как на лунной базе вдевал филков в тяжёлую броню, и невесело ухмыльнулся.

— Яркая штука, — заметил Вепуат. — Но я думал, они будут жёлтыми. А тут — зелень и красное… Может, ещё аппликацию приварить поверх?

Гедимин, вынырнув из воспоминаний, сердито фыркнул.

— Ты ещё бусы повесь!

Он с силой провёл бронированной ладонью по «спине» манекена, оценивая сопротивление материала, довольно хмыкнул и отошёл к столу. Там остались узкие полосы «мягкого» жёлтого гзеша и немного обрезков на переплавку. Красной «ткани» среди них не было — расход драгоценной ипроновой фольги сармат рассчитал довольно точно.

«Трилобит» громко зашуршал, переползая по стене, и завозился, шумно гремя спинными щитками. Вепуат оглянулся на него, покосился на часы и еле слышно хмыкнул.

— Пунктуальный, мать его колба… Ремонтник, тебе помощь больше не нужна?

— Иди, — отозвался Гедимин, разглядывая полосы гзеша и задумчиво щурясь. «Как это приспособить, я знаю. Но мерить надо сразу по телу. Таркасан вроде здесь, не выходил?»

Собрав полосы в кулак, он двинулся к закрытому отсеку. За спиной загудел люк шлюзовой камеры, и треск жёстких щитков сменился трубным рёвом. Гедимин досадливо поморщился. «Много шума от этой твари. Видимо, освоилась. Как их кочевники, интересно, терпят? Хоть наушники закрывай…»

На пороге его встретил знакомый писк. Айзек стоял над ящиком с крысами, держал одну особь в руке и запихивал что-то ей в пасть. Выпустив крысу обратно в контейнер, он выхватил из вскрытого лабиринта другую, свободной рукой помахал Гедимину и продолжил работу. В углу гудела заэкранированная горелка; там стоял Гварза, прикрыв глаза тёмным щитком, и следил за неприметными табло. В другом углу с кровезаборником на руке сидел Таркасан и угрюмо щурился на проколотое запястье. Перчатка его комбинезона была отстёгнута и висела отдельно, рукав он закатал. Гедимин разглядел среди складок скирлина грубую пятнистую ткань нижней рубахи и невольно поморщился. «Экспериментаторы, мать их пробирка… Ну, хоть кожа от этого добра не слезает, и то ладно.»

— Где твоя вчерашняя одежда? — он показал Таркасану разжатый кулак с полосами эластомера. — Добавлю кое-чего. Может, будет удобнее.

— А вон, в сушилке, — дёрнул плечом филк, настороженно глядя на сармата. — Что там? Фрил? Говорят, тут нельзя…

— Гзеш. Местное вещество, — отозвался Гедимин, вынимая из сушилки носки. «Что-то они посветлели… Ничего не понимаю в местных тканях. Что у них с горючестью?»

Поверху, по щиколотке, внутри каждого носка был прошит «канал» для завязок — и это сильно упрощало задачу. Гедимин сел на пол, обернул полосой гзеша ногу филка.

— Так сойдёт?.. Не, лучше сними сапог, так непонятно.

Гул раскалённого воздуха смолк. Гедимин покосился на притихшую установку. Гварза отходил от неё, убирая с лица затемнённый щиток. Выглядел он непривычно довольным.

— Не рилкар, но годится, — сдержанно признал он, обращаясь к Айзеку. — Термоизоляция на уровне. Вкупе с тугоплавкостью… Посмотрим, что будет после переплавки.

Гедимин, насторожившись, отложил полосу эластомера и медленно развернулся к установке. Гварза как раз выгружал из неё неведомый материал — и ремонтник, прислушавшись, уловил знакомый звон, почти стеклянный, но чуть-чуть отличающийся.

— Гедимин, литейка свободна? — спросил, не отрываясь от ящика с крысами, Айзек. Сармат уже поднялся на ноги и, рассеянно кивнув, медленно двинулся к Гварзе.

— Образцы мои. Верни, где взял, — негромко сказал он, чувствуя, как глаза сходятся в тёмные щели, а кулаки сжимаются. Гварза уже отодвинул переборку, но на пороге обернулся.

— Работать иди, — бросил он, скользнув по Гедимину брезгливым взглядом, и хотел что-то добавить, но уже не успел.

Образцы рассыпались по полу. Гедимин бил в респиратор, наверняка, но всё же просчитался — Гварза, пошатнувшись, устоял на ногах, второй удар прошёл вскользь по шлему, а от третьего загудел уже шлем Гедимина. Сармат, не уклоняясь, шагнул вперёд, беря Кенена в захват. Броня затрещала, и почему-то загудел затылок — кто-то заехал по шлему сзади. Гварза дёргался, выворачиваясь из смертельной хватки, бил сармата по неосторожно подставленным ступням, — Гедимин щурился и молча сжимал его всё крепче. Перед глазами плыл красный туман.

Над головой взвыла аварийная сирена, и сармат, разжав руки, схватился за «арктус» и резко развернулся. «Где? Что?» На долю секунды он встретился взглядом с разъярённым Айзеком, а затем защитный купол поднялся вокруг, заставив Гедимина замереть на месте.

— Тарки, живо за Вепуатом! — услышал сармат, взрезав защитное поле. Айзек склонился над Гварзой, пытаясь поднять его. Кенен был жив, сдержанно шипел сквозь зубы, кое-как сел, но вставать не хотел. Одной рукой он держался за респиратор, другой обхватил рёбра. Гедимин молча оскалил зубы. Сейчас ярость отступила — он, глядя на разбросанные по полу осколки, и сам уже не очень понимал, из-за чего так взвился. Наклонившись за куском «стекла», он неосторожно перенёс вес на пальцы одной ноги — и досадливо сощурился: боль была неожиданно сильной. «Всё-таки сломал,» — Гедимин шагнул, неловко поджимая ноющие пальцы, и развернулся к двери боком. «Как я неосторожно…»

Он услышал гул открывающегося шлюза, знакомый хитиновый треск и завывания, приглушённую ругань и быстрые шаги. «Вепуат?» — Гедимин снова сощурился и отвернулся от двери. «А его зачем сдёрнули?»

Айзек, перетащивший Гварзу на расстеленный матрас, возился с его скафандром. Сармат никак ему не помогал — лежал неподвижно, держась за респиратор, только руку с рёбер убрал. Гедимин двинулся было к нему, но остановился — пальцы снова прижгло резкой болью, а в ушах зазвенело от вопля Айзека.

— Стой!.. Вепуат, забери его и проверь ноги, — не оглядываясь, крикнул Айзек. Разведчик застыл на пороге, растерянно глядя на сарматов. Таркасан, прошмыгнув под его рукой, забрался в самый дальний угол и замер там.

— Голову ему проверь, — донеслось из-под шлема Гварзы. Говорил сармат глухо, неразборчиво, но слышно было, как он с трудом сдерживает ярость.

— Выс-слать ко всем метеороидам…

Айзек зашипел на него, и Кенен замолчал. С него собирались снять шлем, но под респиратором что-то заклинило, и крепления не поддавались. Гедимин, забывшись, двинулся было к нему, но Вепуат уже вцепился в его локоть и с силой дёрнул к двери.

— Следи, чтоб он там и сидел! — крикнул, не оглядываясь, Айзек. — Не отходи, ясно?

Гедимин досадливо сощурился.

— Я не просил воровать реагенты, — угрюмо пробормотал он, щурясь от боли в пальцах. Кулак, на удивление, не пострадал, а вот костяшки на ступнях, отдавленные Гварзой… «Явно там что-то сломалось,» — думал Гедимин, пытаясь вывернуть пальцы так, чтобы они болели чуть поменьше. «Хорошо, хоть не руки…»

… — Ну и на кой ты к нему полез⁈ — в третий уже раз спросил Вепуат, заталкивая ступню Гедимина в сапог скафандра. После анестетиков, с надетыми фиксаторами она сильно увеличилась в объёме, а из-за потери чувствительности сармату казалось, что её раздуло вчетверо. Он попытался шевельнуть пальцами и виновато сощурился, услышав окрик Вепуата.

— Час покоя! — разведчик толкнул его в грудь, принуждая лечь. — Валик тебе под ноги. Отёк спадёт — попробуешь встать. Болеть будет долго — очень противное место.

Гедимин с досадой смотрел на потрескавшиеся щитки сапога. Верхний слой обшивки лопнул, нижний смялся — его предстояло выправлять. Из соседнего отсека не доносилось ни звука — с тех пор, как Гедимина утащил Вепуат, ни Гварза, ни Айзек к ним не заглядывали.

«Час покоя…» — сармат нехотя опустил голову на матрас и прикрыл глаза. «Таркасан так и ходит неодетым. Позвать, что ли, чтобы скафандр примерил? Резинки я потом вставлю…»

Минут через сорок переборка с тихим шорохом отъехала в сторону. Нахохленный Вепуат смерил вошедшего Айзека мрачным взглядом. Гедимин зашевелился, привстал на локте, чтобы лучше их видеть, и невольно хмыкнул — на плече Вепуата сидел Сокол, и два недовольных взъерошенных существа были до странного схожи.

— Текк’ты вдолине, — сказал Айзек, остановившись над Гедимином; на сармата он не смотрел — взгляд был направлен на Вепуата, а может, на его питомца. — Пойду следить. Справишься один?

Гедимин зашевелился, пытаясь сесть, с досадой похлопал по «карманам». «Камнедробилку надо… А, модель не сделал, с бумаги не поймут…»

— Не уверен, — Вепуат покосился на Гедимина и надавил ему на плечо. — Лежи!.. Что там Гварза?

— В Ураниум надо, — Айзек досадливо поморщился. — Лицо рассечено. Рёбра срастутся, а вот это…

— М-да, я такое не сошью, — покачал головой Вепуат. — Ну так чего тянешь? Езжай.

— Текк’ты… — Айзек покосился на Гедимина и покачал головой. — Разметка разметкой, но надо следить.

Гедимин стряхнул с плеча руку Вепуата, перевалился на колени и рывком поднялся, стараясь опираться только на пятки. Пальцы ныли, но терпимо; онемение понемногу сменялось подкожным зудом — регенерация шла своим чередом, и лучше было отключить ощущения и не мешать. Айзек шагнул назад, вскидывая руку с генератором защитного поля. Гедимин досадливо сощурился.

— За Текк’тами прослежу, — буркнул он, подходя к столу. — Я всегда это делал, забыл?

— Ты проследишь… — Айзек тяжело вздохнул. Генератор он так и не опустил — держал наготове, словно Гедимин в любой момент мог на него кинуться. Ремонтник болезненно поморщился. «Чего он? Я же его не тронул…»

— Ну, я буду рядом, — Вепуат решительно шагнул к Гедимину и сложил руки на груди. Наплечники громыхнули о броню, и тут же раздался костяной треск — Сокол щёлкнул спинными щитками.

— С Текк’тами он драться не будет, — мрачно пообещал Вепуат.

…Из-под обрыва выглядывали три головы, и Гедимин досадливо хмыкнул — «Сегодня — только шахта…» Завидев сарматов, Текк’ты загудели — негромко и вроде бы дружелюбно. Гедимин, замедлив шаг, поднял руку в приветственном жесте.

— Рраны не трревожат? — спросила, шевельнув ушами в ответ, Ауна. Она стояла у обрыва, вокруг сидели, задрав мордочки, десятка три нхельви. Гедимин посмотрел на них с вялым удивлением. «Вот им бы сюда не ходить. Опасно. Кочевники уже были, есть раненые…»

— Сегодня — только трое? — он заглянул в долину, будто надеялся увидеть там ещё пару Текк’тов. На дне, разумеется, никого не было.

— Рраз на рраз не прриходится, — отозвалась без особого волнения Ауна. — Тррое — больше, чем никого.

Гедимин мрачно кивнул.

— Скажи им копать шахту, — попросил он и покосился на ближайший валун; стоять на рыхлом гравии было очень неудобно, тянуло сесть, но сармат опасался, что тогда Текк’ты вообще его не увидят. — Они уже глубоко ушли. Скажи — пусть один копает, а двое разделятся по высоте — половину высоты поднимает один, а дальше — другой.

Вепуат покосился на Гедимина и еле слышно хмыкнул. После недолгого гула и лязга трое Текк’тов нырнули в скалу. Сармат посмотрел на шестиметровый пласт из примятых валунов и едва заметно поморщился — «Вот тебе и заготовка тектона…»

— Да садись уже, — прошептал Вепуат, легонько толкнув его в плечо. — Не перед кем красоваться.

«Трилобит», до сих пор сидевший спокойно, вскинул хоботок и затрубил. Вепуат поморщился.

— Сдёрнули нас с тренировки из-за твоих дел…

— Иди тренируйся, — отозвался Гедимин, устраиваясь на камне и примеряясь, как отхватить от него кусок. — Далеко не отходи — мало ли…

…Вепуата хватило ненадолго — уже через полчаса он пропал за шатрами, и Гедимин только слышал его отрывистые команды. «Интересно, как Сокол понимает наш язык? Учили-то его Джагулы…» — лениво думал он, обтачивая каменную заготовку и высверливая внутреннюю полость. Тектон был твёрдым, плотным, но резать его было легко — ничего внезапно не отваливалось и не трескалось, не вскрывались пропущенные каверны…

«Поставить на фундамент, снизу — пескосборники,» — сармат поднял готовую модель на ладони и придирчиво её осмотрел. «Проблема в фильтрации на выходе. Придётся, похоже, делать вручную. Текк’ты такую мелочь не вылепят…»

Он поднялся с камня, заглянул в долину и задумчиво сощурился. Ему представлялись бесконечные ангары с ребристыми крышами — сотни складов для песка, отобранного щебня, готовых тектоновых плит… «И барак ещё,» — вспомнил он, услышав в очередной раз возглас Вепуата. «И ещё литейный цех. И сборщиков арматуры куда-то надо пристроить… А, да, арматура. Совсем забыл. Со вчерашнего дня мокнет.»

До шатра Гедимин добирался долго — за время сидения на камне повреждённые ступни как будто окостенели и никак не хотели правильно изгибаться. Полдороги сармат хромал и сердито щурился, потом освоился, но настроение лучше не стало. «Идиотская драка. И реагенты всё равно забрали. На кой, интересно, Гварзе реагенты?..»

…В поддонах почти не осталось воды — не то испарилась, не то кого-то из нхельви одолела жажда. Гедимин вынул мокрые плиты и придирчиво их осмотрел. Та, что лежала в воде «глухой» стороной, не изменилась никак. Сармат проверил даже сканером, — плотная однородная масса тектона не пропустила жидкость внутрь. Плита, засунутая в воду торцом с оголённой арматурой, внешне тоже не изменилась, но, приглядевшись, Гедимин недовольно сощурился — древесина заметно набухла, даже с того края, что с водой не соприкасался. Микроскопические капилляры даже в мёртвом дереве исправно гнали жидкость. Сармат взвесил плиты на ладонях — набранная, втянутая из поддона масса была заметна даже без точных приборов. Несколько минут Гедимин сканировал камень вдоль арматурной сетки. На минерал давило изнутри — не так сильно, чтобы он сразу лопнул, но сармат практически видел, как несколько сотен циклов высыхания-размокания раздробят тектон в крошку.

«Понятно,» — он досуха вытер плиты, готовя их для дальнейших опытов. «Следить, чтобы торцы были закрыты. Никакой влаги… Ладно, теперь проверим реакцию на нагрев. Жаль, охладитель в фургоне остался…»

…Раскалённые плиты медленно остывали. Гедимин присел было за стол понаблюдать за ними, но спохватился, что за земляными работами в долине никто не следит. «Заберу с собой,» — он обернул плиты защитным полем и взял под мышку. «На ветру остынут быстрее. А опыты с резким нагревом лучше ставить на улице. Только аборигенов отогнать подальше…»

Текк’ты копали, — они, похоже, вообще не заметили, что Гедимин куда-то отлучался. Облегчённо вздохнув, сармат поставил плиты вертикально, слегка заглубив их торцы в гравий, и полез в настройки плазмомёта. Для подобных опытов он был очень удобен — нужно только было всё рассчитать, чтобы вместо раскалённого облака не получить прожигающий поток.

После первого выстрела плиты окутались красноватым дымом и медленно завалились на гравий. Гедимин осмотрел их и взялся за сканер. Тектон проводил тепло неважно; даже и сейчас плита прогрелась не насквозь, а где-то на две трети. Сармат настроил увеличение, чтобы не упустить ни доли микрона, — его интересовал не нагрев, а вызванное им расширение… или сжатие, или скручивание в спираль, — смотря что выкинет бредовая планета. Через пару минут Гедимин облегчённо вздохнул — в этот раз у планеты не было настроения бредить. Тектон расширялся по мере нагрева вместе с арматурой; процесс шёл практически равномерно — сильно равномернее, чем было бы в паре «камень-металл».

«Это верно для сухой древесины,» — поправил себя Гедимин, склоняясь со сканером над «подмоченной» плитой и недовольно щурясь на струйки пара на верхнем её торце. Нижний тоже дымился — внезапный нагрев вскипятил воду в набухших деревяшках. Сармат, не обращая внимания на жар, тронул плиту пальцем и поморщился. То, что он почуял сквозь слой тектона, мгновенно подтвердил сканер, — пар ударил изнутри по желобкам в камне, проделывая в них первые трещины. Пока что они были микроскопическими — тектон не порвало на части, но прочным он уже не был.

«Понятно,» — Гедимин мысленно пометил «беречь арматуру от влаги» и снова наклонился к плитам. Он думал выставить их вертикально и ещё раз нагреть, но то, что он «нащупал» внутри повреждённого образца, заставило его изменить планы.

«Механическая нагрузка,» — сармат разровнял поверхность и уложил плиты рядом. «Средняя нагрузка, — с высокой и так всё понятно.»

Он ступил на плиту, перенося на ступню весь свой вес. Гравий захрустел. Гедимин напряжённо вслушивался в хруст, отсчитывая секунды, потом убрал ногу и шагнул на другую плиту.

Он всё-таки опустился на землю, — повреждённые пальцы дрогнули, заныли, но удержать равновесие сармат не смог. Плита раскололась надвое. Из надлома торчали дымящиеся щепки, присыпанные желтоватой пылью — раскрошенным тектоном. Гедимин кое-как поднялся, со вздохом подобрал испорченный образец, огляделся по сторонам в поисках утилизатора и, ничего не найдя, бросил обломки рядом с валуном. «Может, ещё пригодятся.»

Он сел на валун и услышал шорох, а оглянувшись, увидел группу нхельви. Существа окружили выкинутый обломок и обнюхивали его, вздрагивая и отступая назад от жара и струек пара. Гедимин досадливо сощурился. «Опасные отходы. Надо было прикопать…»

— Идите отсюда, — он резко махнул рукой. Нхельви припали к земле, но секунду спустя снова потянулись к горячему камню. Гедимин, дотянувшись, выбросил его в долину. Нхельви несколько секунд переглядывались, обнюхивая гравий, потом куда-то засобирались. Сармат положил рядом с собой уцелевшую плиту и снова взялся за сканер. «Неплохой материал. Но надо ещё проверить. На охлаждение, на коррозионную стойкость…»

…В этот раз он отследил, как Текк’ты по сигналу своего таймера оставляют работу и, не выглядывая на поверхность, плавно «уплывают» прямо в толще камня куда-то вбок. Они извивались не вверх-вниз, как черви-пирофоры, а вправо и влево, и за каждым десятком извивов следовал резкий рывок по прямой — как будто Текк’т скользил по какой-то гладкой поверхности. «Разгон и скольжение,» — Гедимин перекинул на передатчик все уловленные сигналы в сигма-диапазоне, разделил их по секундам и выключил прибор. «Надо будет во всём этом хорошо порыться. Когда-нибудь, когда станцию достроим. Или когда после провала унесём отсюда ноги.»

Где-то слева раздался трубный рёв. Через пару секунд тишины эхо принесло ответ. Ещё через секунду Гедимин понял, что дело не в эхе. На вопли Сокола откликался кто-то из-за холмов, и голосов было несколько. «Трилобит» снова затрубил — и замолчал, дожидаясь ответа.

Он позвал кого-то ещё трижды, и каждый раз ему отвечали — Гедимин даже успел пересчитать голоса и машинально прикинуть расстояние и направление. Вепуат стоял у обрыва, глядя на холмы; Сокол свисал с его плеча и настойчиво трубил. Его крылья были наполовину выпущены, щитки панциря приподняты, замолкал он каждый раз, шумно выпуская из внутренних полостей воздух, — Гедимин не очень разобрался в его повадках, но, похоже, существо сейчас сильно волновалось.

— Смотришь? — спросил он, останавливаясь рядом с Вепуатом. Сокол, оборвав «песню» на полузвуке, вскинул щитки и резко развернулся к Гедимину, раздуваясь вчетверо. Сармат впервые разглядел, чем эта тварь цепляется за опоры, — все эти крючья вздыбились и потянулись к нему. Он молча показал «трилобиту» кулак.

— Эй! — Вепуат оглянулся, недовольно щурясь, и подался в сторону. — Не надо так неожиданно подходить. Сокол нервничает.

Гедимин хмыкнул.

— Кого он там зовёт?

— Сородичей, — пожал плечами Вепуат. — Похоже, Джагулы кочуют не так уж далеко. Или это Сагаты?..

— Он не наведёт никого на лагерь? — Гедимин неприязненно покосился на Сокола. Тот молчал и настороженно за ним следил.

— Я хочу, чтобы он показал нам дорогу к стойбищам, — тихо сказал Вепуат, подставляя руку под головной сегмент «трилобита». Существо ткнулось в его пальцы и снова приподнялось, расправляя хоботок. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Думаешь о рейде? — он понизил голос, хотя никого, понимающего земные языки, вокруг не было. Вепуат ответил короткой ухмылкой.

— О переговорах, — прошептал он. — Тут, похоже, всё очень долго запутывалось. Кайшу, Бронны и Скогны, стражи… Нерг со своими союзниками… И у нас явная нехватка данных. Мы слышали только одну сторону, понимаешь?

— Вторая пыталась нас убить, — сдержанно напомнил Гедимин, но то, что шевельнулось в его груди, было скорее тёплым, чем холодным. «Да, переговоры не помешали бы. Хотя бы услышать внятные претензии…» — он оглянулся на холм, где остался незаметный разлом — «окно» в Сфен Огня. «И насобирать образцов. Я бы кое-куда вернулся…»

— Похоже, всё-таки не убить, — качнул головой Вепуат. — Мне кажется — изучить. Вот и сфалт тебе вернули… после изучения.

Он криво ухмыльнулся и быстро оглянулся через плечо.

— Переговоры… — медленно проговорил Гедимин. — Без языка — без толку. Надо добраться до той куэннской штуки…

Вепуат кивнул.

— Ты со мной? — еле слышно спросил он. Гедимин молча протянул ему руку, и разведчик крепко её сжал. Сокол вскинул хоботок, и над холмами снова прокатился призывный рёв.

…Гедимин с порога услышал гул литейной станции. Айзек стоял рядом, следил за датчиками. «Дверь» в соседний отсек была закрыта наглухо. Айзек, услышав шаги, поднял мрачный взгляд на сарматов. Гедимину стало немного не по себе, но он всё же подошёл проверить, что плавится в тигле. Айзек настороженно следил за ним, но тут Сокол решил громыхнуть щитками, и сармат, вздрогнув, повернулся к нему.

— Вепуат, ты там чем занят?

Разведчик сидел на полу, сматывал запачканную помётом клеёнку и настилал новую — с таким видом, будто всегда этим занимался.

— Прибираюсь, — буркнул он, помахав грязной клеёнкой. Айзек поморщился.

— Выноси своего зверька наружу. Тут всё-таки не зоопарк.

— А снаружи прибираться не надо? — Вепуат раздражённо дёрнул плечом и продолжил возиться с подстилками.

«Стекло из Сфена Огня,» — невесело хмыкнул Гедимин, проверив содержимое тигля. «Всё-таки пошло в работу. Гварза сам не вышел, Айзека послал…»

— Можно было и спросить, — пробормотал он еле слышно. Айзек тяжело вздохнул.

— Предупреждать надо. Мы понятия не имели, что там у тебя за планы. Ты собирался с этим веществом что-то делать? Что?

Гедимин поморщился.

— Теперь уже ничего, — буркнул он, возвращаясь за стол и рассеянно перебирая листки чертежей. «Что я хотел сделать? А, плита… в кислоту её. Где там эти колбы…»

На несколько минут стало тихо, только звякало стекло, да гудела литейная станция. Гедимин пристраивал поддон с плитой, приготовленной к поливу химикатами, под вытяжку и обматывал защитным полем. Потом Айзек подошёл к его столу.

— Откуда это вещество? — спросил он. — Интересный материал. Кенен думает, он нам сильно пригодится. Надо бы собрать побольше…

Гедимин поднял угрюмый взгляд от плиты.

— Сфен Огня, — коротко ответил он, подливая в поддон ксенокислоту. По лицу Айзека пробежала волна, и он разочарованно вздохнул.

— Понятно… Очень досадно. Хотя — надо поговорить с Кайшу… — он встряхнулся, и его взгляд прояснился. — Сарматы, у кого есть просьбы к Кайшу? После декомпрессии мы в очередной раз идём к ней. Если что-то нужно…

Гедимин сердито фыркнул.

— У твоей Кайшу в голове дыра? Уже сто раз говорили, что нам нужно. До сих пор — ни нормальной охраны, ни реагентов. О чём ещё её просить⁈

— Угу, — донеслось из-за стола Вепуата. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Тебе что, не дали ипрона или кейека? Или жидкой молнии? Даже вечный лёд здесь… Ты с ним, кстати, уже поработал? Какие результаты?

«Вечный лёд?» — Гедимин растерянно мигнул. «Совсем забыл. Даже не вскрывал ту бочку. Вот чем надо было заняться, а не дурацкими драками…»

— А мне нужен мешок куджаглы, — задумчиво проговорил Вепуат, выглядывая из-за стола. — Интересная штука. Говорят, взрывается…

Айзек повернулся к нему с облегчённым вздохом.

— А, это несложно. Сходи к Броннам. У них много куджаглы, наберёшь себе на опыты. А что-то более… труднодобываемое?

Гедимин, отложив на время поиски бочонка с «вечным льдом», задумчиво сощурился.

— Она обещала рабочих, — сказал он, быстро перебирая исчирканные листки; нужный подвернулся не сразу. — Есть занятие для Скогнов. Или для Броннов, — у кого лучшие плотники?

Айзек мигнул.

— Плотники тебе на кой… А-а, вспомнил. Арматура? Ты всё-таки решил…

Гедимин кивнул на отмокающую в кислоте плиту.

— Годный материал. Но нужно будет много. Работа как раз для аборигенов. У них опыта больше.

Айзек, выхватив у него листок, быстро пробежал взглядом по расчётам и на секунду задумался.

— Это всё надо где-то хранить. В посёлках нет таких больших складов.

— Текк’ты построят, — отозвался Гедимин. — Сделаю им модель. Надо будет беречь от влаги…

— Погоди, — Айзек задумчиво сощурился на листок. — Этот материал ещё нужно заготовить. Шесть десятков крупных стволов…

— Для прокалки можно постро… — заикнулся было Гедимин, но Айзек вскинул руку и резко мотнул головой.

— Через десять дней — день Металла. Огромная вероятность сильного нергета. Вот тебе и условия для прокалки. К этому времени нужно будет… уверен, что шестидесяти стволов хватит?

— Я тут указал, какие размеры. Мелочь собирать незачем, — Гедимин потыкал когтем в схему. — Таких или крупнее — хватит.

— Надо будет подготовить их, — сказал Айзек. — Собрать, удалить лишнее, разложить по ровной поверхности… Надеюсь, Кайшу успеет организовать бригады. В местных посёлках столько рабочих не наберёшь.

Гедимин удивлённо хмыкнул.

— Здесь ничего сложного. Я сам бы мог…

— Не надо, — Айзек выразительно посмотрел ему в глаза. — Не надо бегать по долинам и искать приключений. Тебя уже два раза пытались уволочь. В третий у них получится. Значит, заготовка древесины… М-да, надо предупредить заранее…

Он скрылся за переборкой. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Вот видишь, дело движется, — прошептал разведчик, едва заметно усмехнувшись. — Шахту уже копают, теперь наделают арматуры. Бетон свой замесишь…

Гедимин тяжело качнул головой и придвинул к себе закупоренный бочонок. «Движется у них дело…» — думал он, угрюмо щурясь. «Если бы для атомной станции хватало норы, камня и деревяшек…»

Бочонок был щедро обмазан золотой глиной с выдавленными на ней значками. Гедимин осмотрел их, пытаясь запомнить, — возможно, это были символы-предостережения. Он сбил слой глины по краям туго забитой пробки, вытянул её — из бочонка потянуло жаром. Сармат, удивлённо хмыкнув, отодвинул первый слой волокна, заглянул внутрь и увидел знакомое красноватое свечение. Внутри бочонка был мешок — два слоя простёганной белесой ткани, а между ними — раскалённые светящиеся комки. «Кейек,» — Гедимин переложил мешок с гремящим содержимым в жаропрочный поддон. «Что-то вроде асбестовой ткани. Внутрь зашиты осколки кейека. Такой подогреватель… для чего?»

Прорезь в мешке была туго зашнурована, узлы затянули так, что Гедимин поддевал их когтями и уже думал, что проще разрезать. Аборигены явно пытались закрыть «контейнер» герметично, и сармат, подумав, что им было чего опасаться, прикрыл поддон защитным полем.

Из развязанного мешка высыпалась пригоршня белых осколков. Они были бесформенными, все — разного размера, с мелкими синеватыми вкраплениями. Гедимин не успел ещё к ним притронуться, как его пальцы обожгло холодом сквозь перчатку, а поддон покрылся инеем.

— Уран и торий… — прошептал он, глядя, как клубится над горкой кристаллов сгущающийся конденсат. Это были не испарения самого вещества, как сармат сначала подумал, — осколки не уменьшались ни на молекулу. Гедимин подобрал белую песчинку — она прижгла пальцы, как будто он потрогал поверхность Фебы.

«Минус пятьдесят на поверхности,» — измерил он и немного успокоился. «Это для одного кристалла. А всё вместе…»

На поверхности осколков заблестела жидкость. Гедимин испугался, что они всё-таки тают, схватился за анализатор — и потрясённо выдохнул. На кристаллах конденсировался, сжижаясь, атмосферный газ.

— Эй! — Вепуат навис над защитным куполом. — Что это за дрянь? Соколу плохо!

Гедимин, изумлённо мигнув, повернулся к стене. «Трилобит» ещё висел на ней, но втянул все выступы, плотно сжал пластины и свернулся в тугой клубок. Сармат высунул наружу руку, покосился на термометр и с присвистом выдохнул в респиратор — в отсеке похолодало до плюс трёх по Цельсию.

— Мать моя пробирка… — он сгрёб все осколки, кроме одного, размером с песчинку, в «огненный» мешок и засунул в бочонок. Оставшийся образец был положен в кювету и обёрнут защитным полем в три слоя. Когда Гедимин закончил герметизацию, за его плечом облегчённо вздохнул Вепуат — Сокол развернулся и пошевелил хвостом. «Плюс семнадцать» — бесстрастно зафиксировали термодатчики.

— Мать моя пробирка… — Гедимин ткнулся лбом в ладони. «А вот это как объяснить? Эта штука неограниченно поглощает теплоту…»

Кто-то робко поскрёбся в переборку. Потом она отодвинулась на пару сантиметров. В проём выглянул Таркасан.

— Вы сильно заняты? — спросил он, опасливо щурясь на Гедимина. Сармат с трудом сфокусировал на нём взгляд — голова кружилась.

— Заходи, — в памяти всплыло что-то про недоделанное снаряжение, резинки для носков… Таркасан протиснулся в полуоткрытую «дверь» и остановился поодаль от стола.

— А тут прохладно, — он поёжился. Гедимин кивнул и снова посмотрел на кювету. Внутри, под миниатюрным куполом, было минус сорок — странное вещество вытянуло теплоту из воздуха и понемногу охлаждало материал кюветы. Гедимин замерил температуру стола под ней, но процесс пока так далеко не зашёл.

— Уже нормально, — Вепуат посмотрел на недовольного взъерошенного Сокола и плотнее прикрыл его защитным полем. — Ты за скафандром? Садись, Гедимин сейчас опыт доделает…

…Таркасан осторожно переступил с ноги на ногу, медленно поднял руки и повёл плечами. Потом повернулась голова.

— Шлем не давит? — спросил Гедимин, обеспокоенно глядя на подопытного. Свободного места под скафандром осталось даже слишком много — кое-где он свисал мешком, как скогнийские подштанники.

— Привыкну, — донеслось из-под шлема. Таркасан снова повернул голову, посмотрел на Гедимина сквозь круглые линзы, тронул респиратор. Голос его из-за волокнистых вставок внутри маски звучал приглушённо. Гедимин досадливо сощурился. «Что-то не рассчитал. Звук сильно искажается. Надо думать дальше…»

— Дышать не тяжело? — спросил он. — Нос, губы не онемели?

Под шлемом удивлённо хмыкнули.

— Нормально. Только запах… На мартышечью еду похоже.

— Запах? — Гедимин прижал к маске «щупы» анализатора. Пропитка фильтровала пыль, но сама что-то добавляла в воздух внутри скафандра, — органическую примесь, микроскопическую, но, как выяснилось, ощутимую.

— Вот здесь — не знаю, — он, помрачнев, жестом велел снять шлем и долго разглядывал лицо филка, но ничего существенного не находил. — Эта штука может быть вредной. Но без фильтрации ты тут надышишься странного.

Таркасан, пожав плечами, снова натянул шлем.

— Может быть, может и не быть. Запах нормальный. Не противный. Если что пойдёт не так, я Айзеку скажу… Теперь можно идти?

Гедимин достал из кармана один из «фонарей» с пропиткой из церы. Он светился довольно ярко, даже здесь, в хорошо освещённом отсеке, — «заряд», приданный облучателем, ещё не выгорел.

— Пока положи вот сюда, — он всунул светильник в одну из петель у пояса. — На рукаве под него есть крепления. Единственное — они со временем тускнеют. Подойдёшь, я его перезаряжу.

— Ага, спасибо, — пробормотал Таркасан, с тоской оглядываясь на дверь. Едва Гедимин ему кивнул, он быстро, почти бегом, пересёк отсек и скрылся за переборкой. Сармат озадаченно хмыкнул.

— М-да-а, — протянул Вепуат. — Филк теперь по уши в мутагенах… А он, выходит, видел, как ты лупил Гварзу?

Гедимин угрюмо сощурился. «Теперь ещё и он меня боится. А я ведь его не трогал… Ладно, его дело.»

Он проверил термодатчики рядом с «ледышкой» и еле слышно хмыкнул.

— Минус тридцать пять. Всё-таки греется.

— А может, выдыхается от отсутствия облучения, — сказал Вепуат, подходя к столу. — Заметил? Тут много чего теряет свойства, когда попадает за наши экраны. У нас тут как будто кусок Земли. Везде Равнина, а тут Земля.

— Ничего не теряет, — буркнул Гедимин. — Кейек горячий, гзеш пластичный…

Он оборвал фразу на полуслове и потянулся к дальним контейнерам. «Горячий? Проверим…»

— Hasu! — выдохнул он тридцать секунд спустя.

— Угу, — отозвался Вепуат. — Выдыхается. Что-то обыкновенное — держится, а вот такие штуки, из ряда вон…

Гедимин сдвинул все бочонки на край стола.

— Вынесу наружу, — буркнул он, мысленно назвав себя идиотом. «Вот так и останешься без образцов…»

В лабораторном шатре он ненадолго задержался, наскоро вырезая кювету из подвернувшейся деревяшки. «Оставлю для контроля,» — он осторожно положил на дно ёмкости одну ледяную песчинку и накрыл защитным полем. Воздух под куполом быстро остыл до минус сорока пяти. Гедимин хотел оставить термодатчики, но вспомнил о свойствах Равнины и передумал.

«Вот ведь бредовая планета…» — он оглянулся на лабораторный стол из прокалённого дерева, на шар-светильник и торчащие из штатива деревянные фонари. «Как бы не пришлось все опыты переделывать.»

… — Минус сорок, — сказал Гедимин, убирая термодатчики. Вепуат, остановившийся у порога, вопросительно хмыкнул.

— В лаборатории — уже минус десять, — пояснил Гедимин. — Всё-таки выдыхается. И здесь, снаружи, тоже. Только гораздо медленнее.

«Интересно, что ему нужно для подзарядки,» — задумался он. «Положить в кучу таких же — или…» — сармат оглянулся на висящий за плечом сфалт. «Завтра попробую облучить оба образца. А на сегодня хватит странностей.»

— А мне вот интересно, — Вепуат выглянул наружу, но тут же шагнул в шатёр и опустил полог. — У Броннов и правда куча куджаглы. А кого они ей кормят?

— Текк’тов, — отозвался Гедимин, пытаясь додумать мысль про объединение кейека и вечного льда в поршневом механизме. Вепуат резко качнул головой.

— У них всегда была куча этой… этих грибов. Ещё до всяких Текк’тов. Помнишь, Гор разозлился, когда узнал об этих запасах?

Гедимин пожал плечами.

— Тогда они увезли грибы, сейчас привезли, — ну и что?

— А то, что не сейчас, — Вепуат недобро сузил глаза. — А ещё тогда. Как только Гор отвернулся… Он же не перекапывает каждый день все повозки. Для кого эти «мирные» держат ядовитые грибы?

Гедимин снова пожал плечами.

— Дроны что-нибудь видели?

— Дроны… — Вепуат поморщился. — Я вот думаю поставить куда-нибудь сканер. Пока дроны на декомпрессии, он посмотрит на лагерь Броннов. Может, что и заметит.

— Поставь в шатре, — предложил Гедимин. — В моей лаборатории. Направь на лагерь. Всё будет видно. На ночь его там оставь… ну, и на время переезда тоже.

— Не мутирует? — засомневался Вепуат.

— Я его буду забирать под броню, — пообещал Гедимин. — Пока твои дроны в небе. Успеет вернуться в нормальное состояние.

Он следил за Вепуатом, снимающим с дрона сигма-сканер и пристраивающим его в ящике стола, и думал, что планета с каждым днём становится бредовее. «Утром не забыть забрать. А то взаправду мутирует.»

24 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

До рассвета было ещё очень далеко — сегодня Гедимин встал рано, через несколько минут после условной полуночи. Аборигены ещё спали, на холме было тихо, только в низинах что-то шуршало и попискивало. Гедимин сидел, прислонившись к бочке, ждал, пока прогреется набранная в скафандр вода, и разглядывал серебристые и зеленоватые трещины на серо-чёрном небе. Кто-то раскидал по небу кругляшки, изображающие луны; свет настоящего неба пронизывал их насквозь.

На окраине лагеря что-то зашуршало, из-за шатра показалось пятно ярко-жёлтого света. Оно пошарило по земле, зацепило ногу Гедимина и, вздрогнув, отпрыгнуло назад. Сармат озадаченно хмыкнул и зажёг наручный фонарь.

— Ну что, со светом удобнее?

— Угу, — отозвался Таркасан, выбираясь из темноты. Гедимин следил, как он ступает на землю, как расправляются сложенные пальцы в новых красных сапогах; судя по движениям, филк освоился с новым скафандром и уже не чувствовал себя стеснённым.

— Ничего не заболело? — спросил Гедимин. Из-под новой униформы было видно ещё меньше филка, чем раньше; глаза вроде бы остались на месте и не выпятились на стебельках — вот и всё, что сармат-наблюдатель мог сказать.

Таркасан сдержанно фыркнул.

— Айзек спросил, Кенен спросил, теперь ты ещё. Осталось встретить Вепуата. Нет, не заболело. И щупальца не отросли.

…Под откинутый полог немедленно влезли два зверька. Гедимин, досадливо фыркнув, выставил перед остальными защитное поле. Вепуат, пристроившийся было за столом, спрыгнул и попытался схватить нхельви за шкирку. Существа шарахнулись от него, на долю секунды замерли у выхода — и юркнули в открытый Гедимином проём. Сармат запечатал «дверь» защитным полем и тяжело качнул головой.

— А куда от них тут денешься, — пробормотал Вепуат, вынимая из тряпок сканер. Он проработал полночи, пока в небе не было дронов, а сарматы спали; сейчас разведчик выпустил дроны, и замаскированный сканер можно было выключить.

— Здесь восемь часов, — Вепуат, подсоединив прибор к передатчику, смотрел на рябящий экран. — Я буду быстро листать, а ты смотри в оба. Ну, вот их лагерь…

Сканер сквозь маскировочные тряпки и каменный фундамент отлично видел все полевые кухни, штабеля бочонков и корзин, лёжки плоских зверей… Гедимин смотрел, как на мелькающих картинках аборигены возятся под навесами, замачивают какое-то зерно, вытряхивают подстилки…

— О, Калиг пришёл, — Вепуат замедлил промотку. — В маске. Его угощают… Всё, ушёл.

Абориген собрал пустые блюда (у них у всех, как заметил Гедимин, были маленькие ножки, обычно по три, иногда больше) и спустился с повозки. Сармат с недоумением следил, как он раскладывает посуду перед жующими животными.

— Ядро Сатурна! — Вепуат брезгливо фыркнул. — Ты смотри, они тарелки лижут!

На экране Бронн собирал вылизанную посуду. За прошедшие полчаса на ней не осталось ничего, кроме звериной слюны.

— Ну, помыть ещё можно… — пробормотал Гедимин, с невольной гримасой глядя, как абориген пристраивает перевёрнутое блюдо над жаровней и ворошит кейек, поддавая жару.

— Вот как у них просто, — прошептал Вепуат, брезгливо морщась. — Дал зверям вылизать, прокалил — и всё, чисто. Хорошо, мы у них ничего не едим!

— А стражи едят… — на приостановленных кадрах к полевой кухне вышел Навкет, и ему принесли какое-то угощение. Он ушёл, и Бронн с опустевшей посудиной в руках медленно сполз с волокуши и поставил её рядом со звериной лёжкой. На повозке уже тушили огни, и все закапывались в подстилки. Бронн, уже без посудины, ткнулся в один угол, в другой, потом сгрёб часть шкур на свободный пятачок и зарылся в них.

— М-да, гигиена на уровне… — пробормотал Вепуат, проматывая запись. Часа три ничего не происходило, потом аборигены снова завозились, пошли копаться в корзинах, ворошить кейек, вытряхивать подстилки… Последнюю посудину отобрали у зверей, прокалили над жаровней и тут же слили в неё жидкость, настоянную на каком-то зерне. Гедимин увидел, как Бронн жуёт ягоды и листья и сплёвывает пожёванное в воду.

— Вот так насмотришься всякой гадости… — Вепуат, поморщившись, ускорил воспроизведение. Бронны, оставив троих присматривать за кухней, куда-то ушли, через полчаса вернулись, остановились у повозки. Вылезший наружу сородич сбрызнул их какой-то жидкостью, помахал в воздухе осколком кейека, зажатым меж палочек. Гедимин наблюдал за странными действиями с недоумением. Когда махание закончилось, Бронны снова полезли по корзинам, кто-то начал чистить «овощи»…

— Ничего интересного, — подвёл итоги Вепуат, выключая передатчик. — Что в записях с дронов, что здесь. Я такого много пересмотрел.

Гедимин пожал плечами.

— Никаких чужаков. И грибы никто не ел. Всё-таки они для Текк’тов.

— Может, и так, — не стал спорить Вепуат. — Но слежку я не брошу. Вечером, когда дроны увезут, положи сканер снова сюда…

Гедимин, кивнув, убрал прибор под ипроновые щитки. Броня вроде бы защищала от равнинных мутаций — как самого носителя, так и его оборудование, и была надежда, что сканер тоже уцелеет.

«Сегодня никого не поймали,» — думал сармат по пути в лабораторию. «Но, может, он не каждый день сюда ходит. Будем собирать данные. Неделю, может, две, — кто-то да попадётся. Кто-то сливает информацию нергонам. Если не аборигены, то стражи.»

… — Стекло забрали, — доложил Вепуат, заглянув в открытые, остывающие опоки литейной станции. Гедимин, ничего не ответив, прошёл к столу, опустил на него массивный груз и накрыл защитным полем. Сегодня по плану была работа с радиостойким тектоном — облучение под интенсивным омикрон-пучком и высокотемпературные испытания. Образцов собралось несколько, в основном — смесь тектона и золотой глины в разных пропорциях.

«Ни на что не отвлекайся,» — напомнил себе сармат, выставляя на стенд первую каменную плитку. Излучателем сегодня был сфалт — полный поток работающего реактора. Гедимин убрал все внутренние конструкции, отключил генераторы защитного поля, — ярко-зелёный луч толщиной в руку выходил из сопла, упираясь в облучаемый образец, и казался плотным, как стальная балка. Защитное поле рябило и шло волнами, периодически выгорая начисто. Гедимин закрывал сопло ладонью, ждал, пока генератор восстановит все экраны, и снова убирал руку. До проверки показаний дошло только через два часа, когда последняя пластина была снята со стенда. Она была чуть тёплой на ощупь — Гедимин тщательно ощупал и простучал участок, куда упирался луч, и нашёл, что камень слегка нагрелся, но прочности не потерял. Образцы лежали под экраном, «остывая», пока сармат просматривал показания дозиметра; он потом проверил их отдельно — и только тогда, три часа спустя, шумно выдохнул и убрал защитный купол.

— Уф, — облегчённо вздохнул Вепуат. Он сидел на своём столе, Сокол свисал с его плеча, и оба следили за Гедимином с опаской.

— Чего? — с недоумением спросил тот, выкладывая перед собой полузаполненную таблицу радиостойкости.

— Ты бы видел, как тут полыхало, пока ты там копался, — отозвался Вепуат, слезая со стола. — Я уж думал, стенку прожжёшь.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Она ипроновая. Обычный омикрон-луч, ничего особенного…

«Значит, керамику можно не мучать,» — думал он, заполняя таблицу. «Тектон в смеси с сухой золотой глиной, в пропорции двадцать к одному… и лист кеззия или ипрона для верности. И корпус реактора у нас есть. Только проверить под долговременным облучением…»

Он вырезал из самого тёмного по цвету образца керн и пристроил рядом с реакторными стержнями.

— А ледышка совсем нагрелась, — нарушил молчание Вепуат. Он перебрался к столу Гедимина и сейчас держал в руке заэкранированную кювету. Сармат, недовольно фыркнув, отобрал её, заглянул внутрь, — белая песчинка была на месте.

— Плюс двадцать, и ни на градус ниже, — Вепуат показал Гедимину анализатор. — Как во всём отсеке. Выдохлась.

Гедимин вынул осколок из кюветы, подержал на ладони, — холод, ещё вчера обжигавший до костей, уже не ощущался. То же говорили и показания термометра.

— Проверю в шатре, — он встал из-за стола — и чуть не сел на пол. Весь бронеход плавно приподнялся на полметра, немного качнулся вперёд и снова лёг на «брюхо». Вепуат вслух помянул спаривание «макак».

Когда Гедимин выбрался из лаборатории, снаружи метались, вереща, нхельви, а с окраины лагеря доносились гневные вопли Скогнов. Сармат оглянулся на бронеход, убедился, что гусеницы на месте, и быстро пошёл к обрыву.

У спуска стоял гигантский «богомол» и, подняв посох над долиной, что-то гудел на языке Текк’тов. Сами змеи лежали внизу, заполнив всё пространство от шахты до насыпи свёрнутыми в кольца телами. Когда Гедимин, пройдя сквозь толпу притихших Скогнов, остановился у обрыва, из низины поднялось шесть сверкающих голов.

— Они напугали вас? — Гор повернулся к сармату, укоризненно щёлкая жвалами. Он был сильно взволнован и еле справлялся с речью — сквозь щелчки и скрежет Гедимину с трудом удалось разобрать его слова.

— Никто не был ранен?

— Все целы, — отозвался Гедимин, ещё раз пересчитывая Текк’тов и окидывая взглядом массив спрессованных обломков. Сердце забилось чаще, в груди потеплело. «Теперь работа пойдёт…»

— Они все готовы работать? — уточнил он. Гор повёл лапами-лезвиями.

— Для этого и явились. Я хотел позвать тебя, но они не стали ждать. Глупая, опасная выходка…

Он громко щёлкнул жвалами. Гедимин отмахнулся.

— Пусть четверо лезут в шахту. Двое копают, двое на подъёме. И пусть постараются сегодня дойти до нижней метки, — он направил луч сканера на глубину в восемьдесят метров, к последним меткам, намертво вмурованным в камень. — И если останется время и силы, пусть дальше идут по разметке. А двое нужны будут мне наверху.

Текк’ты, быстро переглянувшись и немного позвенев бронёй, нырнули в скалу. Наверху остались двое. Они были невелики, по местным меркам, — всего-то три десятка метров в длину…

Гедимин подобрал небольшой желтоватый камешек и поднял на ладони.

— Вот здесь лежит много накиданных валунов из такого вот минерала, — он поднёс обломок ближе к поднявшимся над обрывом мордам. Один из Текк’тов задел его руку языком. Камешек удалось не выронить, хотя ощущения были, как от удара палкой.

— Запомнили? Нужен будет только такой камень, — Гедимин украдкой прижал ладонь к ушибленному запястью. — Тут его много. Весь этот запас, сложенный здесь, разделите между собой поровну… Гор, они смогут разделить по объёму? Или лучше разметить?

— Поделят, — отозвался страж и снова загудел, изредка издавая металлический лязг. Гедимин снова задумался, какие органы позволяют огромному насекомому выговаривать такие звуки — и чем оно вообще говорит, если на то пошло.

Текк’ты, дослушав, обогнули насыпь с двух сторон и склонились над ней, быстрыми движениями головы будто расчерчивая камень на сегменты. Гедимин не понимал, что они делают, но секунд через десять поверхность насыпи начала подниматься волной.

— Помощь ещё нужна? — спросил Гор, оглядываясь на сармата. — Очень странная работа — деление камня.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Это только подготовка. Скажи им ещё… — он взглянул на валуны вдоль обрыва. — Когда разделят, пусть начинают месить этот камень. Одну его половину надо умять вдвое, а другую — втрое.

Со дна долины донёсся гул.

— Они спрашивают, сколько камня тебе намять, — перевёл Гор.

— Всё, что сложено в эту насыпь, — ответил Гедимин. — Сегодня пусть сделают, сколько смогут. Но работа будет закончена, когда весь этот камень перемесят.

«А потом ещё очень много тонн,» — договорил он про себя, глядя на жёлтую насыпь. Волна уже рассекла её надвое, и сквозь разлом проступили более ранние, пёстрые слои. «Надо будет прикинуть выработку. Объём огромен, но и существа не мелкие…»

— Зачем тебе столько мятого камня? — спросил Гор, глядя, как Текк’ты отделяют от массива по ошмётку высотой в рост Гедимина, выкатывают в долину и раскатывают по плите-подложке, чтобы снова собрать в ком.

— Строить, — коротко ответил сармат.

— Из камня сразу можно строить, — сказал Гор, тронув посохом ближайший валун. — Зачем столько лишней работы?

Гедимин пару секунд смотрел на него, подбирая понятные слова, и только резко качнул головой.

— Так прочнее.

…Первые «измятые» валуны откатились к обрыву. Гедимин крикнул, не надеясь, что его услышат, но Текк’ты, уткнувшиеся было в каменный массив, вскинули головы.

— Шар — неудобно, — недовольно сощурился он. — Надо их расплющить!

Он показал ладонями, как катает что-то круглое, а потом сминает в лепёшку. Текк’т резко опустил голову, расплющивая ближайший «смятый» валун, и оглянулся на сармата. Тот быстро закивал, указывая на второй камень. Его раздавить было чуть сложнее, даже для Текк’та, но через пару секунд у обрыва лежали аккуратные каменные лепёшки, а существа вывернули из массива ещё по ошмётку и катали их по плите из стороны в сторону.

Сканер показывал внутри лепёшек причудливый узор из нарушенных и собранных в складки слоёв. «Двойной» тектон ещё сохранял остатки какой-то структуры, «тройной» был однородным — даже окаменевшие споры распределились в нём равномерно. Гедимин засёк время — получалось, что первые два шара Текк’ты скатали за двенадцать минут. «Тридцать кубов сырья за один заход…» — он задумчиво сощурился. «Быстро, но повозиться им придётся…»

…Световой гейзер над Равниной уже угасал, а на земле проступали тени, когда к обрыву вылетел дрон-разведчик, а за ним вышел и Вепуат. Гедимин, покосившись на него, вопросительно хмыкнул. Он был занят — вырезал из камня строительный модуль, один из тех, из которых составляли ураниумские бараки. Огромный жилой блок энергостанции далеко отстоял от шахты, — Гедимин начинал застройку с него, оставив промышленные корпуса напоследок. «С жилым блоком мне хоть что-то ясно,» — думал он, с кривой ухмылкой откалывая каменные чешуйки. «На стенку фонарь, на пол матрас. А без дверей как-нибудь проживут.»

— Копают? — Вепуат покосился на сканер. — Быстро они… А я пришёл тебя заменить. Иди ставь опыты. За копкой я прослежу.

Гедимин удивлённо хмыкнул, повертел почти законченную модель в руках и поднялся с камня. «В лаборатории доделаю. Полежит там, пока не пригодится.»

— Смотри за теми, кто месит тектон, — велел он. — Если перестанут работать, засеки время — потом мне скажешь. Хочу узнать их выработку.

— Да они ещё только разогнались, — отозвался Вепуат, заглядывая с обрыва в долину. Из-под его ног выскочил слишком любопытный нхельви, чуть не сорвавшийся вниз. Текк’ты гоняли по дну долины два каменных шара, и камень под их мордами шёл волнами и временами вскипал изнутри и норовил разбрызгаться.

…От экранированной кюветы ощутимо тянуло прохладой, и столешница, где она стояла, как будто похолодела. Гедимин взялся за анализатор и через пару минут замеров еле слышно хмыкнул — песчинка вытянула теплоту из кюветы и взялась за её окрестности. «Минус двадцать внутри,» — сармат измерил напоследок температуру самого «льда». «Будь такой охладитель у нас на „Полярной Звезде“, нам и градирни бы не понадобились.»

Он осторожно просунул «щупы» анализатора в бочонок с «вечным льдом» и вынул их наружу покрытыми сжиженным газом — вещество не нагрелось ни на градус, хотя лежало в кожухе из раскалённых осколков кейека. «Мать моя пробирка…» — Гедимин безнадёжно покачал головой. Попытки как-то обосновать весь этот бред каждый раз заканчивались одинаково —неприятным гулом внутри черепа и бесформенным клубком из мыслей. «Но охладитель будет хороший. Только прикинуть, для какого объёма…»

Несколько секунд он стоял у шатра в раздумьи, потом снял с плеча плазморез и пошёл кромсать на куски металлические «лепёшки». Сейчас ему нужна была рэссена — и лист для чертежей.

… — А Гедимин чего-то всё куёт, — прошептал Айзек, пересекая отсек. Сармат даже не заметил, когда он вошёл… да и когда выходил — тоже. В этот раз Гедимин не стал плавить рэссену, ограничился размягчением и теперь пытался ковкой придать ей нужную форму. Приспособиться к новому материалу было непросто, но ничего запредельно странного он не выкидывал, — обычный металл, тугоплавкий, ковкий, чуть легче привычных сталей, тяжелее, чем металлофрилы…

— Гедимин? Не к добру, — Гварза, остановившись посреди отсека, шагнул к прикрытому куполом столу. Ремонтник досадливо сощурился и уткнулся взглядом в согнутый металлический лист. «Аккуратно проварить края…»

— Что это? — резко спросил Гварза, нависая над столом.

— Трубы, — коротко ответил Гедимин, не отрывая взгляда от «жала» лучевого резака. Оно медленно скользило по сомкнутым краям, оставляя за собой багровый светящийся рубец. Сармат почти не соврал — перед ним действительно были кованые трубки, и к ним ещё предстояло приделать вентили и прорезать лючки.

— Трубы? — подозрительно переспросил Гварза, по-прежнему вися над Гедимином и пытаясь что-то высмотреть в чертеже под его локтем. — С чего…

— Кенен, отстань от него, — вмешался недовольный Айзек. Гедимин краем глаза увидел, как он тянет Гварзу за локоть к соседнему отсеку — так же, как самого ремонтника то и дело таскал Вепуат.

— Отстань, — повторил Айзек. — Если кто-то и разберётся во всём этом…

Голоса затихли за плотно задвинутой переборкой. Гедимин криво ухмыльнулся и снова зажёг лучевой резак. «Здесь поставить нижний блокиратор. Тут будет верхний клапан…»

…Осколки кейека по отдельности горели тускло и медленно меняли окраску с жёлтой на тёмно-красную. Гедимин добавил ещё один фрагмент — свечение порыжело.

«Четыреста восемьдесят по Кельвину. Мало, но сойдёт,» — он закрыл лючок и отодвинулся от установки. «Ter, du, un… Sata!»

Засвистел открывшийся клапан, и сармат услышал глухой стук, шипение и снова стук — поршень, отброшенный потоком раскалённого воздуха, ударился о верхний блокиратор, горячий газ вышел, поршень упал обратно.

«Ага. Работает,» — под редкие стуки и прерывистое шипение Гедимин тронул нижнюю часть трубки и недовольно сощурился. «Работает, но греется. Рэссена… Изолятор надо было проложить. Тот же тектон, что ли…»

Поршень снова поднялся, но уже не дошёл до блокиратора. Стравливаемый воздух зашипел, но заметно тише. «Вот то-то и оно,» — Гедимин, угрюмо щурясь, осторожно «подсветил» термоэлемент омикрон-лучом. Из установки донёсся стук, клапаны зашипели с удвоенной силой. «А поршень надо обернуть красным гзешем. Пока все блокираторы не посбивал.»

Он открыл лючок, когтем поддел красные камешки и выгреб их в кювету. Поршень поднялся ещё пару раз — и лёг на нижний блокиратор. Гедимин вскрыл установку, придирчиво осмотрел внутренние стенки. «Греется. Сильно. Попробуем добавить охладитель.»

Он придвинул к себе вторую, пока отложенную, часть установки. Закрепить её на штативе не успел — шлюзовая камера приоткрылась, и по отсеку пронёсся трубный рёв. Следом за орущим Соколом в лабораторию заглянул Вепуат.

— Гедимин, выйди, а? — попросил он, зажимая хоботок «трилобита» в кулаке. Существо захлопало щитками и снова затрубило, но уже приглушённо.

— Пусть орёт, — буркнул сармат, поднимаясь из-за стола. — Что там? Что-то с Текк’тами?

«Всё равно собирался идти за ледышкой,» — думал он, вслед за Вепуатом выходя на обрыв. На краю уже стоял Гор и переговаривался с Текк’тами на их низкочастотном языке.

«Ясно. Все болтают, и никто не копает,» — угрюмо сощурился Гедимин, увидев на экране сканера пустую незаконченную шахту, а на дне долины — клубок из пяти гигантских змей. Где-то среди бронированных петель просматривались расплющенные каменные шары.

— Дим-мин, — Гор притронулся ко лбу крючковатой клешнёй и снова повернулся к Текк’там. — Тут речь о новой работе, которую ты дал. Те, кто месил камень, говорят, что сильно устали. Эта работа требует больших сил и очень большой тщательности.

Гедимин молча сузил глаза. «Да уж наверное. Чем бы они это ни делали, им явно тяжело. Вон, последние куски уже неоднородные, плохо промешенные…»

— Они уходят? — спросил он. «Прошло три часа. Сто десять кубов двойного тектона, девяносто — тройного… Неплохая выработка, в общем-то.»

— Они хотят подменить тех, кто таскает камни в шахте, — ответил Гор. — Те подменят их на замеске. Но навряд ли им надолго хватит сил.

— Пусть работают, сколько могут, — сказал Гедимин, оставив пока при себе всё, что думал о местных рабочих и их организованности. — Я не знал, насколько эта работа сложна для них. Только предупреди, что верхние плиты из обоих штабелей надо переделать. И лучше пусть делают немного плит, но хороших, чем кучу рыхлых и непрочных.

Гор шевельнул лапами-лезвиями.

— Все так думают, Дим-мин.

Сармат смотрел с обрыва, как три сверкающих хвоста втягиваются в землю, а двое Текк’тов, оставшихся на поверхности, стаскивают верхние плиты с неровных штабелей и начинают промеску. «Двести кубов за день — это уже очень неплохо. Я думал, без механизации мы и десятую часть не сделаем. Не спеши, теск. Ты в диких краях, и тебе и так очень везёт…»

Через полчаса Гедимин вернулся к шатру. Он собирался взять «ледышку» из бочонка и быстро уйти, но остановился у промороженной кюветы. Область аномально низкой температуры расширилась ещё на ладонь — «ледышка» продолжала вытягивать теплоту из всего, что подвернётся. «Минус восемнадцать,» — сверился с термодатчиками Гедимин. «К утру, похоже, нагреется до нуля.»

Новую песчинку «льда» он сунул в контейнер для образцов. Стенки немедленно покрылись инеем, и ёмкость морозила пальцы, пока сармат нёс её в лабораторию. «Эта штука по свойствам похожа на кейек,» — думал он. «Что-то там про обмен квантами… и, возможно, про критическую массу. Странно, что защитное поле над этими камешками не бликует. Или я не туда смотрю?»

…«Ледышка» легла на дно модуля охлаждения. «Включилась» она немедленно — не успел Гедимин закрыть лючок, как температура внутри понизилась до минус тридцати. Гедимин ждал, пока она достигнет нижней возможной отметки, и следил за инеем, покрывающим модуль. Две части установки были соединены, оставалось открыть клапаны и запустить ток воздуха.

Через пару минут температура в модуле перестала понижаться. Тот его бок, что был ближе к раскалённому цилиндру с кейеком внутри, уже оттаял; тот, что был дальше, оставался белым. В этот раз «сил» песчинки хватило только на минус сорок по Цельсию — остальное, как видно, ушло на охлаждение рэссеновой трубки. «Воздух для таких штуковин желательно осушать,» — отметил про себя Гедимин, разглядывая иней внутри цилиндра. «Ну, с этим проблем не будет…»

Внутренние клапаны открылись, и установка дёрнулась, едва не слетев со штатива, и загудела и затряслась. Поршень, обтянутый эластомером, больше не громыхал, но колотился о блокираторы так, что они едва выдерживали. Под гул установки Гедимин еле успевал считать такты. Минимальное замедление он заметил на десятой минуте — «ледышка» уже не справлялась с охлаждением, температура начала повышаться, а давление — выравниваться. Когда на двадцатой минуте поршень, не дойдя до верхнего клапана, лёг на блокиратор, и гул утих, Гедимин облегчённо вздохнул и закрыл клапаны. «Планета бредовая, но закон сохранения энергии — на месте. Уже легче.»

С едва заметной ухмылкой он разглядывал установку — очень примитивную, нелепую и крайне несовершенную. «Ничего, доработаем. Кажется, я начинаю понимать, с какой стороны заходить. Значит, осушение воздуха… и какая-то термоизоляция. Побочный теплообмен надо бы урезать…»

Снаружи было тихо — только слышно было, как Текк’ты катают вдоль обрыва камни, да у полевых кухонь аборигены набивали мешки готовой пищей. С крыши бронехода на Гедимина глазел десяток нхельви, ещё пятеро разбежались из-под ног, но далеко отходить не стали. Сармат покосился на них и тут же забыл о зверьках. Ему и так было о чём подумать.

«Может, я чего не знаю… Кейек и вечный лёд хорошо работают в паре. Но нигде здесь я не видел таких механизмов. А ведь это много чего дало бы — от паровых молотов до паромобилей… А, sa hasu! Какие мобили⁈ К волокуше паровоз не прицепишь…»

Недобро сузив глаза, он быстрым шагом направился к лабораторному шатру. «А вот к колёсной повозке — уже можно. Начнём с колёс.»

Уже снаружи он ещё раз придирчиво осмотрел собранную колёсную пару и её крепления. «Примитивные технологии…» — сармат угрюмо сощурился — «чутьё» никак не давало однозначного ответа, выдержит приспособление предполагаемую нагрузку или нет. «Чую, наработаюсь я тут с ними. Никак не привыкнуть…»

Когда он с колёсной парой под мышкой добрался до полевых кухонь, Бронны как раз вытряхивали в почти полный мешок последние остатки приготовленной пищи. Один из них, собрав грязную посуду, спустился с волокуши туда, где лежали тягловые животные. Другой, спрыгнув на землю, помогал затягивать горловину мешка. «Готовка закончена,» — Гедимин довольно хмыкнул. «Вовремя я пришёл. Не придётся стаскивать наземь печи, полные котлы…»

Он рывком приподнял край волокуши и поставил под неё колёсную пару. Непрокалённое дерево, узкие доски, скреплённые шпоном, поддавалось легко — ещё десяток секунд, и все штыри были вбиты. Задняя часть волокуши заметно приподнялась. Гедимин слегка потянул её на себя и довольно ухмыльнулся. «Будет работать. Сейчас опробуем, потом доделаю переднюю пару. Хотя — тут по форме больше подходит одно колесо. Будет трёхколёсная повозка.»

Он снова дёрнул волокушу на себя (она двигалась легко, мешали в основном расставленные вокруг корзины, которые сармат не подумал убрать) — и тут в его локоть с громким треском врезался черпак. В следующую секунду у Гедимина зазвенело в ушах от пронзительных воплей со всех сторон. Абориген с черпаком, вскочивший на волокушу, снова замахнулся. В этот раз Гедимин уклонился, подавшись назад, и выпустил бортик повозки. Бронны взвыли.

— Вы чего? — с недоумением спросил сармат, оглядываясь по сторонам. Его окружали Бронны и Скогны. Кто-то стоял с пустыми руками, но крепко сжал кулаки, выставив оттопыренный коготь, как боёк клевца, кто-то быстро подобрал камень, другие вооружились какими-то черпаками и плошками — и все, с пронзительными воплями надвигаясь на Гедимина, оттесняли его от волокуши.

«Не нравится мне это…» — сармат шагнул назад, на всякий случай выставив перед собой генератор защитного поля. «Чего они взбесились? Что я сделал?»

Аборигены, оттеснив его от волокуши, остановились. Нападать они не спешили, но орали так, что у сармата заболели уши. Двое, побросав камни, влезли под повозку, один встал наверху. Он пытался поддеть и выдрать штыри-крепления — и так старался, что доски трещали. «Дно выломает, а гвозди останутся,» — мелькнуло у Гедимина в голове. «Прочно вбивал… Да что на них нашло⁈»

— Что здесь? Почему шум? — услышал он щёлкающий голос Гора. Страж шагнул к сармату, вскидывая над головой посох. Аборигены не притихли — наоборот, завопили громче прежнего. Тот, кто выдирал гвозди, уже выломал пару щепок; двое помощников облепили какой-то грязью втулки и вырыли под колёсами ямки — теперь повозка не могла бы сдвинуться с места, даже если бы Гедимин отогнал аборигенов и толкнул её вниз по склону. Гор заверещал на местном наречии; его жвалы взволнованно щёлкали, посох раскачивался в вытянутой лапе. Бронны внезапно замолчали, и на холме стало очень тихо — только у Гедимина ещё звенело в ушах, да хрустело под когтями и ножом Бронна дно повозки. «Ведь доломает же,» — сармат недовольно сощурился. «Вот дикари, saat hasesh…»

— Дим-мин, что случилось здесь? — Гор старался говорить медленно, чтобы все щелчки жвалами попадали в промежутки между словами; он был крайне взволнован и не щёлкать не мог. — Для чего ты приделал это к волокуше мирных жителей? Они говорят, что ничем тебя не обидели. Зачем ты хочешь разрушить их кухню?

Бронн, выдирающий гвозди, оставил наконец своё занятие и издал короткий визг. Гор щёлкнул жвалами. Гедимин смотрел на них, ошалело мигая. «Разрушить⁈»

— Это обычные колёса, — буркнул он, сердито щурясь на дикарей. — На них ездят повозки, и это удобно. Отгони их, и я покажу, как это де…

Посох Гора с громовым раскатом вошёл на полметра в гравий. Гедимин встряхнул головой — от внезапного грохота заложило и без того пострадавшие уши. «Они тут что, все рехнулись?»

— Это вещь из твоего мира, Дим-мин, — заговорил Гор неожиданно мягко, даже вкрадчиво, отчего сармату сразу стало не по себе. — Как те, на которых движется ваша машина. В вашем мире они безопасны. Даже, возможно, полезны. Здесь это — оружие.

Гедимин мигнул. «Что за бред⁈»

— Оружие? — переспросил он, нервно ощупав сопло сфалта. — Как колесо может быть оружием⁈

Гор резким щелчком подозвал к себе одного из охранников-Скогнов — они тоже сбежались сюда, остановились поодаль и глазели, не вмешиваясь. Тот, кого позвали, подошёл, опасливо покосился на Гедимина и поднял взгляд на стража. Тот молча указал на узорчатый чехол, прикреплённый к его поясу. Гедимин такие видел на сканограммах — там внутри обычно были штыри с насаженными на них миниатюрными колёсиками. Гор достал одно, поднял, придерживая крючковатой клешнёй, и протянул сармату.

— Смотри.

Гедимин взял колёсико, озадаченно хмыкнул, повертел его в пальцах — и услышал свистящий вздох ближайшего Скогна. Гор вырвал странный предмет из его рук и, крепко зажав в клешне, протянул воину. Отливка упала обратно в «патронташ». Гор сказал короткое слово, и абориген снял с плеча самострел, огляделся по сторонам — и развернулся лицом к дальним холмам, туда, где не было никого из его сородичей.

— Смотри, — повторил Гор.

Круглая отливка легла в жёлоб. Стрелок не торопился. Он как будто нарочито медленно снимал стопор и натягивал тугой ремешок, прежде чем стряхнуть «снаряд» на точку пуска. Гедимин машинально отметил, что пусковой механизм несимметричен — одновременные удары с двух сторон должны были придавать «стреле» крутящий момент. «И что?» — он с недоумением следил за неторопливым стрелком. «Снаряд может быть любой формы, если он наберёт достаточную ско…»

С тихим щелчком колесо отправилось в полёт. Гедимин успел ещё заметить, как оно вращается в воздухе. Секунду спустя над долиной громыхнуло, и ошалело мигающий сармат увидел, как «снаряд» превращается в облако рыжеватого дыма.

— Sa hasu! — Гедимин схватился было за патронташ Скогна, но, опомнившись, выпрямился и включил сканер. Тот не показал ничего нового — всё те же круглые отливки в тесном футляре, лёгкий непрочный металл без каких-либо включений. «Что это было? Окисление при нагреве? Это вещество не может…»

— Это металл такой, да? — спросил он, угрюмо щурясь на стража. Тот вскинул лапы-лезвия и проскрипел что-то на местном языке. Один из притихших Броннов после недолгих поисков в поясных мешочках протянул стрелку кругляшок, вырезанный из коры. Формой он напоминал отливки в «патронташе», но сделан был ещё более небрежно — резчик даже не убрал неровности материала, только придал кусочку коры круглую форму и проделал дырку по центру.

Скогн изобразил брезгливую гримасу, прижал уши и с явной неохотой положил кусок коры в жёлоб. Гедимин заметил, что он взводит арбалет немного по-другому. «Рассчитывает силу удара в точке пуска,» — мелькнуло в мозгу. «Для такого снаряда она должна быть…»

«Снаряд» взвился в воздух. Он успел пролететь на три метра больше, чем первый, прежде чем взорвался облаком того же рыжеватого дыма. Гедимин встряхнул головой.

— Это такая ко… — начал было он, но тут уже стрелок с громким фырканьем и шипением сквозь острые зубы подобрал что-то с земли и подбросил на ладони. Это был камешек — обычный окатыш жёлтого минерала, того, из которого на окраине лагеря лепили «бетон». Скогн положил его в желобок и поднял арбалет выше. Аборигены зажали уши, и Гедимин, уже не рассуждая, тронул наушник, перекрывая приток звуков. Его барабанным перепонкам и так сегодня досталось.

Камешек взорвался на сороковом метре полёта, — Гедимин только вяло удивился, что арбалет Скогна зашвырнул «снаряд» на такое расстояние. Облако рыжего дыма распухло, заслонив дальний холм. Этот взрыв был сильнее на порядок — сармату даже вспомнились опыты Линкена с нитроглицерином. Он ещё ошалело мигал, когда Скогн развернулся к нему и несколько раз открыл пасть. Он что-то говорил, вот только сармат, если бы и слышал, ничего бы не понял.

— И что это? — спросил Гедимин, открывая наушники. — Что их взрывает? Они не должны так де…

Гор сложил лапы на кольце-навершии посоха. Он уже не щёлкал жвалами — видимо, успокоился.

— Вращение, — проговорил он, глядя на Гедимина ничего не выражающими глазами. — Не делай вращающихся штук, Дим-мин. Здесь они взрываются.

«Мать моя колба…» — сармат растерянно покачал головой. Внутри черепа что-то отчётливо потрескивало. «Много тут всякого бреда, но это…»

— Почему? — спросил он. — Это же чушь какая-то…

Гор легко вытянул посох из гравия и щёлкнул жвалами на столпившихся зевак. Они, кажется, и с места не сошли с тех пор, как стрелок взялся за арбалет.

— Много потоков, — Гор пропустил воздух сквозь крючковатую клешню. — Наматываются. Очень опасно. Хорошее оружие, но — только оружие.

Бронны, возящиеся с гвоздями, согласно заверещали. Гедимин мигнул. «Потоки? Наматываются? Избирательно на вращающиеся предметы?.. Мать моя колба, во что мы ввязались⁈»

— Эти колёса… и камни тоже… — медленно заговорил он, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли. — Они не сразу взорвались, когда стали вращаться.

Гор повёл лапами-лезвиями.

— Чем прочнее круглая вещь, тем больше потоков успеет собрать. И тем больше разрушит в конце пути. Эти твои… колёса, — он покосился на прикопанную в гравий повозку. — Они, наверное, гору сровняют с землёй. Убери их от кухни. Такому оружию место в Сердце Пламени, в оружейной палате.

Гедимин потерянно смотрел на повозку. В голове было пусто и гулко, глаза отчего-то щипало, хотя ни в какие едкие химикаты сармат вроде бы не влезал. «Куда нас занесло, и на кой мы сюда влезли…» — он с тяжёлым вздохом опустился рядом с повозкой. Через несколько секунд облепленные грязью колёса лежали на земле отдельно от оси. Сармат выдернул металлические детали и побрёл к шатрам, сжимая их в кулаке. За спиной снова загалдели аборигены, но Гедимин не обернулся.

— Эй! — услышал он удивлённый голос Вепуата. Сармат вышел ему навстречу, растерянно оглядываясь.

— Что тут гремело? — спросил он, придерживая одной рукой поднятый хоботок Сокола. — Я думал, кочевники напали, но нхельви не волновались — и я не стал. А Сокол как вопил, так и вопит. Какие-то твои опыты?

Гедимин болезненно поморщился.

— Это Скогны…

Вепуат заглянул ему в глаза и растерянно хмыкнул.

— Ремонтник, тебя что, контузило? Ты совсем странный сейчас. Ты меня видишь?

Гедимин стряхнул его руку с наплечника и сердито сощурился.

— Знаешь, что тут все вращающиеся предметы взрываются?

Вепуат ошалело мигнул.

— Не-а… — он смерил Гедимина опасливым взглядом и слегка подался назад. — Правда?

Ремонтник мрачно кивнул.

— Н-ну надо же… — протянул Вепуат, медленно разжимая пальцы на хоботке. «Трилобит», едва хватка ослабла, взревел во всю глотку. Вепуат вздрогнул и шёпотом помянул спаривание «макак».

…Один из чертежей попал под край броневой пластины, и его разорвало надвое. Гедимин видел обрывки, торчащие из-под локтя, но руку не убирал — так и сидел, тяжело навалившись грудью на край стола, и смотрел в одну точку. Перед глазами плыли вращающиеся центрифуги, турбины и валы прокатных станов. «Хорошо мы тут разовьём промышленность, мать моя пробирка. По самое некуда…»

— Может, Айзека позвать? — робко предложил Вепуат после безуспешной попытки вытащить из-под Гедимина чертежи.

— И что он сделает? — мрачно отозвался ремонтник. — Отменит стройку?

— Ну, не всё же так плохо, — без особой уверенности пробормотал Вепуат. — Ну, не ездят колёса. Местные же как-то обходятся…

Гедимин сердито фыркнул.

Лязгнула отодвинутая переборка, и сармат услышал быстрые шаги и нервный смешок Айзека.

— Это же надо было… — начал Кенен Гварза, но тут же замолчал.

— Я должен был сообразить, — шумно вздохнул Айзек, осторожно тронув Гедимина за плечо. — Его так зацепили эти несчастные волокуши. Только о них и говорил. Надо было сообразить, что он решит…

Гварза еле слышно что-то пробормотал, но осёкся, едва Гедимин поднял на него тяжёлый взгляд.

— Ты знал? — он повернулся к Айзеку. Тот виновато сощурился.

— У тебя в чертежах не было турбин, я и думал…

Гедимин гневно фыркнул.

— Потому что их тут крутить нечем! А теперь… — не договорив, он уронил подбородок на подставленные ладони и снова уставился в одну точку. «Давненько мне не было так тошно…»

— Тоже мне, инженер, — услышал он над головой тихий голос Гварзы.

— Убью, — еле слышно пообещал Вепуат. Затем лязгнули скафандры — Айзек вклинился между двумя сарматами.

— Идём отсюда. Чем быстрее он успокоится, тем лучше.

На несколько секунд — Гедимин не считал — стало тихо. Потом кто-то робко тронул его наплечник.

— Опять не сказал, а собирался, — пробормотал Вепуат. — Там Текк’ты всё домесили. Вроде как больше не могут.

…От насыпи на дне долины осталось немного — пара десятков жёлтых валунов поверх тёмно-серого слоя осадочной породы. Вдоль холмов выстроились узкие штабеля каменных лепёшек. Гедимин провёл по ним лучом сканера и слегка шевельнул уголком рта — сил не было даже на одобрительное хмыканье. «Хорошо постарались. Размесили равномерно. Теперь дать ему отлежаться…»

Луч сканера упал на дно шахты, аккуратно прикрытой каменной крышкой. Текк’ты уже покинули долину — Гедимин слышал, как они на краю плато жуют и выплёвывают кормительные мешки. Он присмотрелся к меткам, и угол его рта снова дрогнул.

— Скоро пройдут последние метры, — заметил Вепуат, заглядывая через его плечо в экран. — Может, даже сегодня. Вернутся ночью и докопают. Когда там Корген обещал прийти? Надо же доделать разметку…

— Завтра, — буркнул Гедимин, глядя на почти готовую шахту. Грудь сдавило невидимым обручем. «Докопают. И шахту, и полости. Может, даже вылепят перекрытия. Если раньше не расползутся. И что мне потом с этим делать⁈»

Часть 7 25–28 дни месяца Металла.Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Сердце Пламени

25 день Воздуха, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Гедимин откинул полог и остановился на пороге, мимоходом отметив, что «фонари» из деревяшек и церы немного потускнели. Под его ногами в шатёр немедленно полезли нхельви — сармат заметил их, когда внутрь набилось полтора десятка. Вепуат, возившийся со сканером, поднял взгляд от экрана и недовольно сощурился.

— Ремонтник, убери свою живность.

— Не мешает, — отозвался Гедимин, неохотно заходя в шатёр. Сегодня ему не хотелось просыпаться, и тем более — с утра иметь дело с мельтешащим Вепуатом. «А, какая разница, где сидеть. Проку всё равно не будет.»

— Ну ты даёшь, — пробормотал Вепуат, поднимаясь из-за стола. Растянутое вдоль земли защитное поле сгребло огромным ковшом всех зверьков и вывалило их по ту сторону полога. Снаружи донёсся возмущённый визг.

— Ничего… ничего… — шептал Вепуат, досадливо щурясь на мелькающие на экране кадры. — Опять лижут тарелки… тьфу ты, дрянь… Калиг пришёл… а это… нет, просто часовой…

Гедимин рассеянно смотрел на прибор, ничего не различая в мелькании силуэтов. Мозг наотрез отказывался включаться.

Вепуат с тяжёлым вздохом выключил передатчик.

— Опять ничего, — пожаловался он, протягивая Гедимину сканер. — Что в дневных записях, что в ночных. Ничего интересного.

Под полог просунул морду любопытный нхельви, но от гневного шипения Вепуата шарахнулся в сторону. Гедимин рассматривал потускневшие «фонари» и лениво высчитывал про себя, на сколько им ещё хватит заряда. «А шар горит и горит. Вот чем хорошая цера отличается от плохой. Сама подзаряжается…»

— Я всё-таки думаю — ночь, — прошептал Вепуат, придвинувшись к Гедимину. Тот мигнул.

— Чужак приходит ночью. Целых семь часов без нашего надзора! Это тебе не два часа при дневном свете.

— Сканер никого не увидел, — напомнил сармат, едва заметно щурясь. Сейчас его не обеспокоил бы и десяток открыто гуляющих диверсантов. «Тут сама Равнина устраивает такие диверсии…»

— Может, никого и не было, — неожиданно согласился Вепуат. — А завтра или послезавтра — объявится. Ждём дальше. И…

Он понизил голос.

— Смотри, чтобы нхельви о сканере не узнали. Да и остальные тоже. Мы ведь плохо знаем, кто здесь за кого… кто на кого работает…

Гедимин покачал головой.

— Если бы нхельви хотели навредить, обошлись бы без кочевников. Сколько раз они по нам бегали… — он вспомнил, как под лапками нхельви лопалась пятидесятиметровая плита, и его передёрнуло.

— Угу. Но осторожность не повредит, — отозвался Вепуат. — Ну что, пойдём проверять работу Текк’тов? Ты иди, а я за Соколом — опять он разорался…

Трубный рёв Сокола разносился над холмами — Гедимин, стоя у обрыва, слышал его так отчётливо, будто держал существо на плече. Ещё несколько секунд — и ему начали отвечать. «Двое или трое вон за тем холмом, ещё один — правее, в стороне рассвета,» — машинально прикинул про себя Гедимин. «Интересно, кочевники умеют их затыкать? Зажимание хоботка ненадолго помогает…»

Фонарь еле-еле освещал ближайшие валуны наверху насыпи и часть крутого склона. Выключив бесполезное приспособление, Гедимин взялся за сканер — и едва заметно ухмыльнулся. Шахта углубилась до последних меток и расширилась в сторону — Текк’ты, докопав колодец, успели вынуть ещё пару кубометров камня из намеченной полости главного корпуса.

«Хорошая работа,» — Гедимин одобрительно кивнул. «Если так и дальше пойдёт, дней через тридцать у нас будет место под энергоблоки. А тогда можно будет тектон наверх не таскать, а месить прямо в пещере…»

Он прислушался — может, под ногами раздастся рокот и гул массивных тел, ползущих сквозь толщу камня? — но услышал только призывный рёв Сокола. «Пока он орёт, ничего не различишь. Ну да ладно, и так ясно, что Текк’ты где-то ползают. Ждём возвращения…»

…Айзек, наклонившись над чужим лабораторным столом, копался в контейнерах с образцами. Некоторые были вытащены на середину и даже приоткрыты. Гедимина, подошедшего к столу, сармат заметил не сразу — только после выразительного хмыканья.

— Вот ты где, — Айзек, не смущаясь, вынул ещё один контейнер и заглянул внутрь. — Хотел идти искать. Вот эти красно-жёлтые камни — что это и откуда?

— Сфен Огня. Минерал какой-то, — Гедимин пожал плечами. «Чего он роется? Там нет ничего, что сделает свихнувшуюся планету нормальной. Ну, может, ипрон… но ипрона не напасёшься.»

— Уже работал с ними? — Айзек не выпускал тяжёлый контейнер из рук. — А собираешься? Если тебе заниматься ими некогда, мы их заберём. Образцы — они не для того, чтобы сидеть над ними, как Маккензи над счётом в банке…

Гедимин мигнул.

— Займусь, — буркнул он, отбирая у Айзека ящик и ставя его на видное место. — Сейчас. Что за спешка?

Айзек недовольно сощурился, но рыться в контейнерах перестал.

— Работу, знаешь ли, надо делать. Если не можешь работать, уступи другим. Так камни тебе ещё нужны? А молния? Лёд?

— Я ж тебе давал результаты по молнии, — Гедимин покосился на передатчик. — Лёд уже в работе… Так. Тут была моя установка из труб. Куда дел?

— У Гварзы, — отозвался Айзек, заглядывая в экранированную кювету (там лежала нагревшаяся крупица «вечного льда»). — Любопытная штука. Чистая термодинамика?

Гедимин пожал плечами. В груди шевельнулось что-то холодное, но злости сармат не чувствовал. «Ну ладно. Пусть изучает. Может, узнает что-нибудь полезное.»

— Вентиляцию можно сделать. Под землёй понадобится.

— Ага, — согласился Айзек, думая уже о чём-то другом. — Тяга будет хорошая. А результатов по молнии у меня нет — что-то ты напутал. Ладно, работай, потом отправишь.

Гедимин только покачал головой, глядя на задвигающуюся переборку. «А он ещё на что-то надеется. Вентиляция… тут лопасти на вал не насадишь, а они — 'тяга хорошая…»

…Резался камень плохо, но хорошо кололся. Как и думал Гедимин, это был какой-то конгломерат, хорошо спрессованный и прожаренный. Один из его осколков сейчас плавился в тигле и нагрелся уже до двух тысяч градусов, но даже не заблестел. Другой лежал в охладителе — сармат, не мелочась, выставил сразу сто пятьдесят по Кельвину. «Тут, говорят, бывает что-то похожее. Вот и увидим, выдержит он или нет.»

На термодатчиках прибавилось полтысячи градусов, и образец, засунутый в тигель, нехотя начал размягчаться. Гедимин еле слышно хмыкнул и хотел уже отойти от литейной станции, как из охладителя донёсся треск. В дымящейся кювете, быстро вытянутой на свет, лежал расколотый пополам камень. Сармат хотел сунуть его обратно, но заметил что-то странное в дымке над ним. «Неравномерность охлаждения. Обычное дело для неоднородных структур,» — думал он, поднося к обломкам «щупы» анализатора. Пятнадцать секунд сармат разглядывал экран, потом еле слышно выдохнул: «Hasu!»

Охлаждение затронуло только верхний слой камня — чуть больше миллиметра. Остальная часть осколка так и сохраняла прежнюю температуру — ровно триста по Кельвину, и ни градусом меньше. Гедимин тронул пальцем поверхность свежего разлома — она даже не была прохладной, до сих пор хранила непонятное тепло. «У нас в отсеке холоднее,» — отметил про себя сармат, повторяя замеры с другой половиной обломка. «А вот в Сфене Огня… может, там и двадцать семь. Интересная теплопроводность…»

Быстро вернув кювету в охладитель, сармат развернулся к литейной станции, сдвинул кожух, резким движением сдёрнул защитное поле. Обломок лежал в тигле, почти не изменив формы; его верхний слой каплями стекал на дно тигля, но камень под ним, как видел Гедимин, даже не размягчился. Сармат схватился за сканер. «Оно, похоже, слоистое,» — щёлкало в мозгу. «Слои в миллиметр. Верхний плавится, следующий греется, а тот, что под ним, даже не затронуло. Триста по Кельвину, мать моя колба… Ну вот как оно так делает⁈»

Он покосился на термодатчики, болезненно сощурился и остановил нагрев. Несколько капель ярко-оранжевого расплава стекли в опоку. Гедимин вытряхнул образец, ещё раз просканировал и положил остывать. Несколько обломков лежали в контейнере, оставленные для следующих экспериментов. Сармат подобрал один и крепко сжал в кулаке. «У нас тут, похоже, очень неплохой термоизолятор. Разобраться ещё, как его обрабатывать…»

В отсек вошёл Вепуат.

— Что ты со станцией делал? — хмыкнув, спросил он. — Вон, аж дымится.

«Трилобит» на его плече втянул тонкие «крылья», спрятал хоботок и попытался свернуться клубком.

— Работал, — отозвался Гедимин. — Гварза опять механизм утащил. Прибью я его когда-нибудь…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Вчерашний, из трубок?.. А со станцией так не надо. Три с половиной тысячи — это перебор.

Гедимин сердито фыркнул.

— Иди работай.

— Там Корген пришёл, — Вепуат не двинулся с места. — Ты его вроде искал?

…Снаружи сильно посветлело — уже можно было отличить траву от камня, но свет посоха Коргена всё равно был виден издалека. Страж, воткнув палку в гравий, стоял у полевых кухонь и смотрел, как вверх по склону поднимаются волокуши с бочками и корзинами. Гедимин было встрепенулся, но увидел, что никаких цветных пучков над повозками не видно, и в барабан никто не бьёт, — рутинная поставка продовольствия, ничего интересного.

Чуть поодаль от кухонь за ночь появилась невысокая насыпь, накрытая опрокинутой корзиной. Гедимин попытался вспомнить, видел ли её на сканограммах Вепуата, — кажется, она там мелькнула. Бронны и Скогны спустились с повозок, но, вместо того, чтобы разгружать привезённое и собирать пустую тару, вместе с кухонными работниками оживлённо верещали и махали руками. Ещё несколько секунд — и все, забыв о поклаже, сгрудились вокруг насыпи. Кто-то сдёрнул корзину, и вся толпа, примолкнув, уставилась на лежащие на ровной насыпи колёса.

«Мать моя колба…» — Гедимин, болезненно щурясь, отвернулся от аборигенов. «На что тут смотреть, да ещё всем стадом⁈»

— Дим-мин, — подал голос Корген — он уже заметил сармата и теперь подошёл к нему, погасив свечение посоха. — Говорят, ты сделал подарок мирному народу.

Гедимин поморщился.

— Ага, им, — угрюмо сказал он. — Забирайте. Пригодится против нергонов.

— Да, такой мощи хватит на несколько живых крепостей, — шипы на спине Коргена тонко зазвенели. — В Сердце Пламени уже знают. Но вы, конечно, отвезёте подарок сами.

Гедимин снова поморщился — вспоминать о своей ошибке ему было неприятно. «Ещё и в столицу это везти… Не люблю делать бомбы.»

— Ты сегодня размечать пойдёшь? — мрачно спросил он, показав Коргену модель вспомогательного корпуса. — Вешки я уже сделал.

…Гедимин предлагал пакет с вешками спустить на дно долины, чтобы Коргену не подниматься за ними через весь холм. Страж покосился на соседнее плато и лязгнул шипами — «небезопасно…» Полчаса Гедимин сидел рядом с пакетом на валуне и вырезал очередную модельку из куска тектона. Потом на пост заступил Вепуат. Он тренировал Сокола брать хоботком камешки и потом отдавать их. Минут на пять Гедимин застрял у обрыва, наблюдая за тренировкой. Хватал камешки «трилобит» охотно, отдавал через раз, а иногда заглатывал, и Вепуат тяжело вздыхал.

— Ему плохо не будет? — слегка обеспокоился Гедимин после третьего заглоченного обломка. Вепуат махнул рукой.

— Отрыгнёт. Камешки все гладкие. Хочу добиться, чтобы он их не глотал. Команду подобрать другую, что ли…

Гравий зашевелился, пара камешков откатилась в сторону, пропуская на поверхность когтистую лапу. Сокол громыхнул спинными щитками и плюнул камешком в пришельца.

— Зверь нергонов подчиняется тебе, — задумчиво заметил Корген, высунувшись из гравия по грудь. — Это хорошо. Мирные беспокоятся из-за него.

— Он их не трогает, — буркнул Вепуат, недовольно щурясь, но страж, подобрав вешки, уже нырнул в камень. — Чего они к нему прицепились⁈ Что Скогны, что стражи…

— Боятся, что он шпионит, — предположил Гедимин, с заново вспыхнувшим подозрением глядя на Сокола. «Трилобит», выплюнув все камешки, встряхнулся, приподняв спинные щитки, и снова повис на руке Вепуата, вяло помахивая «крыльями». Гедимин посмотрел в его круглые чёрные глаза, несимметрично разбросанные по головному сегменту, и не нашёл в них даже зрачков, не то что признаков разума.

— Иди уже, — Вепуат убедился, что Гедимин не смотрит на сканер, и выключил его. — Может, Сокол успокоится и начнёт работать. За разметкой я пригляжу. У Коргена уже хорошо получается.

…Гедимин вынул пару осколков «вечного льда» и опустил в контейнер для образцов. Тот сразу подёрнулся инеем. «Снаружи повисят,» — думал сармат, цепляя ёмкость на выдвинутую пластину скафандра — класть такие образцы под броню, ближе к телу, совсем не хотелось. Он хотел уже уйти, но взгляд упал на экранированную кювету, и сармат потянулся к термодатчикам.

«Вот и всё,» — еле слышно хмыкнул он, сверив показания. «Температура выровнялась. Эта штука вбирает много теплоты, но предел у неё есть. Заберу в лабораторию, там рассмотрю…»

Он выбрался из шатра, но не прошёл и пяти шагов, как пришлось остановиться. На дороге стоял и скалился очень недовольный Скогн. Ещё один держался поблизости с копьём наизготовку. Стайка Броннов глазела издалека, а потом откуда-то выскочили ещё и нхельви — и застрекотали, подзывая сородичей.

— Чего? — Гедимин недовольно сощурился. Скогн заверещал и ткнул копьём в броню. Сармат вскинул генератор защитного поля, но тычок был слабый, да и зацепил только ту пластину, на которой висел контейнер.

— Не лезь, — сармат прикрыл ёмкость ладонью. Скогн заверещал громче прежнего и снова попытался ткнуть копьём в скафандр. Его товарищ быстро махал руками, пищал и взвизгивал, пытаясь что-то объяснить. Гедимин растерянно мигнул и огляделся по сторонам. «Корген не услышит, он глубоко. Айзека не дозовёшься…»

Очередной тычок достиг цели и сорвал контейнер с крепления. Гедимин, поймав его на лету, прижал к груди и включил защитное поле. Аборигены отлетели на полметра, один даже едва не упал. Показав им кулак, сармат быстрым шагом направился к лаборатории. Он готов был отбиваться, если хоть что-то притронется к защитному полю, но за спиной было тихо. Когда он, поднимаясь по трапу, быстро оглянулся через плечо, аборигенов у шатра уже не было.

«Не нравится мне в последнее время вся эта мелюзга…» — сармат, досадливо щурясь, устроился за столом, отложил нетронутые осколки и придвинул к себе кюветы с «разряженными»… точнее, «перезаряженными», перенасыщенными поступающей энергией. Ледышки ничем друг от друга не отличались — только по номеру на кювете Гедимин мог определить, какая из них нагрелась первой.

«Кейек разгорается заново под омикрон-потоком,» — сармат свернул защитное поле трубкой и потянулся за облучателем. «Проверим, как поведёт себя это вещество. Тут на ирренций, похоже, очень многое завязано…»

Иней на кювете проступил через две секунды. Ещё через три термодатчики показали минус тридцать. Песчинка зажглась изнутри холодным белым огнём. Когда Гедимин отключил облучатель, датчики показывали минус пятьдесят.

«Понятно,» — уже не удивляясь, ремонтник убрал из-под облучателя первую ледышку и засунул вторую. «Ничего сложного. Берёшь лучевой источник и ходишь с ним от агрегата к агрегату. Можно даже встроенные делать — батарею двойных трубок и облучатель под ней. Не нужен — экранировать, нужен — открывать…»

Вторая, «лабораторная», ледышка заряжалась дольше — все десять секунд. Гедимин задумчиво сощурился, отодвинул обе кюветы, прикрыв их на всякий случай защитным полем, и взял контейнер с красно-жёлтым камнем. «Сейчас разберусь с термоизоляцией — и займусь уже термодинамикой. Начать с осушения воздуха…»

— Зря ты неосторожен с «вечным льдом», — раздался над головой недовольный голос Айзека. Гедимин, задумчиво разглядывающий красноватый порошок, даже головы не повернул. «Измельчил, а дальше что? С чем его смешивать? Глина экранирует, рэссена греется, гзеш расплавится… Может, чёрный песок? Или те стекляшки из Сфена Огня? Да, лучше, наверное, стекляшки…»

— У вас осталось моё стекло? То, из Сфена Огня? — спросил он, повернувшись к Айзеку. Тот растерянно мигнул — похоже, сармат прервал его на полуслове.

— Нет, — ответил он через пару секунд и сердито сощурился. — Гедимин, ты что, на Энцеладе? Возвращайся и слушай сюда. Не таскай больше «вечный лёд» на виду. Аборигены пугаются.

— Они всего пугаются, — Гедимин вспомнил нелепую стычку у шатров. — Чем им лёд-то помешал?.. А стекла совсем не осталось? Может, вторичная переплавка…

Айзек покачал головой.

— Совсем. Ты запомнил, что я сказал про лёд? Засунь в карман, если так уж надо.

Гедимин проводил его взглядом и в недоумении пожал плечами. «Ничего не понял. Пора уже привыкнуть… Так, моё стекло они извели. Ладно, начну с чёрного песка…»

Минуту спустя он стоял у литейной станции, загружая шихту в тигли. Немного «чёрного песка» у него ещё оставалось — выделил про запас из испаряющейся руды. В соседний тигель были сложены обрезки рэссены. Гедимин досадливо щурился на соседний отсек и предчувствовал много часов ручной ковки и предельно осторожной сварки. На мыслях о сварке ему вспомнилась «жидкая молния» — неудачный опыт с проволокой и намертво скипевшиеся концы. «Местная сварка? Надо опробовать. Мне тут как раз возиться с обечайками…»

…Лабораторию встряхнуло. Гедимин успел отдёрнуть руку от стыка и теперь смотрел, досадливо щурясь, на мелкие брызги масла на тёплом металле. «Вытереть, пока никого не обожгло…»

Свежий сварной шов тянулся вдоль заготовки; металл светился тёмно-красным, но быстро остывал. Сармат тщательно вытер разбрызганное вещество, бросил быстрый взгляд на печь (там остывали пластины из рыжего порошка, смешанного с расплавленным «чёрным песком») и нехотя поднялся из-за стола. В приоткрытом контейнере ещё оставался красно-жёлтый камешек, и Гедимин зажал его в кулаке. «Покажу Текк’там. Может, они знают, где месторождение.»

Корген сидел на валуне у обрыва, воткнув посох наискось в гравий и бессильно свесив металлические шипы; его спина тяжело вздымалась. Гедимин растерянно огляделся в поисках Вепуата и бросился к стражу.

— Живой? Ранен?

Шипы Коргена взметнулись с громким звоном. Страж схватился за посох, и сармат едва успел остановиться — ещё немного, и врезался бы в выставленную перед ним палку.

— Дим-мин! — Корген склонил голову и снова опустился — практически сполз — на камень, судорожно цепляясь за посох. — Постой лучше там. Я сейчас не выдержу ни ярости, ни мощи Куэнна.

Гедимин мигнул.

— Ты ранен? — спросил он снова, глядя на повисшие шипы и судорожно сжатые пальцы. «Да нет,» — постепенно включался и приступал к работе мозг. «Не ранен. Измотан. Утомлён до предела… Это что, от разметки?»

— Немного устал, — отозвался Корген, упираясь в камень когтистой ладонью. — У вас, равных Куэннам, большие планы. Не для таких смертных, как я.

Гедимин опустился на соседний валун, растерянно глядя на стража. Луч сканера прошёл сквозь обрыв, спустился на восемьдесят метров и вернулся с трёхмерной картой. Она легла на заготовленный чертёж, красные и зелёные точки замигали, кое-где сливаясь. Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Весь вспомогательный корпус и туннели… сколько там часов прошло? Неудивительно, что он устал. Не надо было так торопиться. От этого одни ошибки…»

— Чем тебе помочь? — спросил Гедимин.

Из шахты вынырнул Текк’т с каменной гроздью в зубах, с грохотом её швырнул, стряхивая камни, и нырнул обратно, утащив с собой пустые верёвки. Шум вроде бы заглушил слова сармата, но страж услышал, и его шипы слабо зазвенели.

— Замени меня на этом посту, — Корген с трудом поднялся, тяжело опираясь на посох. — Я уйду на глубину. Там силы вернутся. Вам надо продержаться до темноты без моейзащиты.

Гедимин пару секунд молча смотрел на него, потом притронулся к сфалту.

— Продержимся, — серьёзно пообещал он. — Иди отдыхать. Я не хотел, чтобы ты так утомился. Кто тебе…

Слой гравия расступился, как поверхность воды, и Корген ушёл в скалу — так же, как стоял, даже лапой не шевельнув.

Гедимин огляделся по сторонам, посмотрел вниз, на дно долины, — и услышал негромкий гул, а затем из-за насыпи вынырнула сверкающая голова. Ещё один Текк’т, четвёртый, лежал, притаившись; ремонтник заметил его только теперь — и с размаху приложил ладонь к своему шлему. «Вот как специально дожидался! Стоило переводчику уйти…»

— Камни месить будешь?

Гедимин указал на штабеля лепёшек вдоль обрыва. Текк’т с рокотом приподнял голову, ткнулся носом в камни и оглянулся на сармата. Тот мигнул.

«Понятно. Это новый Текк’т. Не из тех, что вчера работали.»

Вполголоса помянув спаривание «макак», сармат спустился на дно долины. Змей ждал, молча глядя на него серебристыми глазами и ощупывая каменные лепёшки длинным языком. Гедимин положил обе руки на одну из них и придвинул её к морде Текк’та.

— Запоминай.

Через пару секунд язык втянулся в пасть, и змей отодвинулся, по-прежнему глядя на сармата — как тому показалось, с немым вопросом. Гедимин прошёл вдоль огромного тела, стараясь не приближаться, посмотрел на полуразобранную насыпь и хлопнул ладонью по одному из срединных слоёв.

— Бери вот это, — он жестом показал, как вытаскивает пласт из-под верхнего слоя. Текк’т неуверенно качнул головой. Пара валунов выкатилась наружу, и Гедимин облегчённо вздохнул — кажется, одно из указаний змей понял.

— Теперь меси его, — сармат встал над валуном и жестами показал размешивание. — Из этого камня надо сделать вон такой.

Он снова тронул готовые тектоновые лепёшки. Текк’т медленно наклонил голову, и Гедимин подался к стене обрыва. Жёлтый валун от лёгкого тычка змеиным «подбородком» всплеснул, как жидкая глина, и почти развалился надвое. Гедимин отступил ещё на шаг. Дозиметр на его запястье мигал, улавливая пульсации сигма-излучения. «Когда будет время, изучить всё это. Пригодится…»

Текк’т ещё раз ткнулся носом в измятый валун, прихватил зубами получившуюся лепёшку, положил её на штабель и оглянулся на Гедимина, издав короткий гудящий звук. Сармат, мигнув, уставился на экран сканера. Расплющен камень был хорошо, его даже слегка помяли, вот только до тектона он не уплотнился.

— Нет, — Гедимин, недовольно щурясь, сбросил каменный диск со штабеля. — Я же не это говорил. Его надо умять, чтобы он стал вдвое меньше.

Текк’т ненадолго задумался, уткнувшись носом в камень, потом резким движением головы разорвал его надвое и подтолкнул одну половину к сармату. Гедимин шёпотом помянул уран и торий.

— Э-эй! — донеслось с обрыва. На краю стоял Вепуат, на его плече сидел нахохленный Сокол, оба выглядели встревоженными.

— А, ты здесь… Не видел Коргена?

— Ушёл отдыхать, и сегодня не вернётся, — буркнул Гедимин. — Ты видел, что он измотан? Чего сразу не отправил отдыхать?

Вепуат развёл руками.

— Будто я разбираюсь в его состояниях… Час назад он был ещё ничего. А у меня Сокол проглотил острый камень. Пока с ним возился… прихожу — Коргена нет.

Текк’т загудел, привлекая к себе внимание. Гедимин сердито фыркнул.

— Я же сказал — уплотнить в два раза. Вот тебе образец!

Он сбросил одну из готовых тектоновых лепёшек и подтолкнул её к змею. Тот снова опустил голову к земле, задумчиво перемещая расколотый диск.

— Сокол цел? — угрюмо спросил Гедимин, поднимая взгляд на Вепуата. Тот обрадованно закивал.

— У тебя какой-то мелкий Текк’т в этот раз, — заметил он. — Всего двадцать метров. Детёныш?

Гедимин изумлённо мигнул. Он стоял к гиганту вплотную, на таком расстоянии двадцатиметровый Текк’т слабо отличался от пятидесятиметрового… но сканер подтвердил слова Вепуата. «Может, поэтому оно и не понимает ни с какого раза,» — тяжело вздохнул сармат. «Айзека, что ли, позвать?»

Он посмотрел на недолепленный кусок камня и шёпотом выругался. В этот раз Текк’т решил намазать непромешанный тектон на заготовку-образец. Она уже покрылась бугристым слоем рыхлого камня, и змей пытался его разровнять. На плотность минерала эти действия не влияли никак.

— Эй! — Гедимин сбоку навалился на массивную голову, отталкивая её от камня. Получилось — Текк’т вскинулся, изогнув шею, и громко загудел.

— Опять всё не так, — Гедимин толкнул камень ногой. — Ещё и заготовку запорол, мать твоя колба! Убирай это всё!

Змей встряхнулся всем телом и со стеклянным звоном нырнул в скалу. Гедимин остался озадаченно мигать над бугристой плитой. «Надо было сразу Айзека звать…»

— Ты, похоже, его обидел, — заметил с обрыва Вепуат. Гедимин сердито фыркнул.

— Угу, — он прислушивался к подземному гулу, но, похоже, Текк’т не собирался возвращаться. — И заготовка запорота.

Он поднял испорченную плиту и уложил её поверх штабеля.

— М-да… — протянул Вепуат, неотрывно глядя на зияющую шахту; Гедимин проследил за его взглядом и удивлённо мигнул — там ничего не происходило, и смотреть было не на что. — Пора осваивать язык. Пусть даже и с акцентом.

…«Вот тебе и план тектонозаготовок,» — Гедимин тяжело опустился в кресло. «Зачем на стройплощадку притащили мелюзгу⁈»

Он придвинул к себе обечайку из тёмно-синего металла, покосился на недоваренный шов (его готовая часть уже остыла, и стали заметны мельчайшие изъяны) и потянулся за пробиркой с «жидкой молнией». «Попробуем ещё раз. Технология интересная, но надо приспособиться…»

…Гедимин положил в поддон очередной обрывок промасленной ветоши и придирчиво осмотрел остывающий шов. «Нормально. Равномерно и на всю глубину. Только много льётся мимо. Из пробирки лить неудобно. Надо бы какой-нибудь дозатор. Только из чего?»

Он подобрал контейнер с обрезками гзеша и задумчиво сощурился.

— Носик металлический, стеклянный или пластиковый… — пробормотал он в респиратор. Из-за соседнего стола донеслось вопросительное хмыканье.

— Думаю, из чего делать сопло дозатора, — неохотно пояснил Гедимин. — Жидкую сварку лить… А ты чего не в долине?

— Гварза прогнал, — Вепуат, усевшийся на стол, недовольно поморщился. — Теперь сам следит. Хоть какая-то от него польза… Дозатор? Вроде пипетки?

Он дотянулся до коробок с образцами и выдернул несколько из стопки.

— Посмотри здесь, — Вепуат заглянул в один из контейнеров и потыкал когтем в содержимое. — Тут разные споры, оболочки от них… Кое-что по форме подходит.

Гедимин мигнул. «Оболочки от спор?.. Ладно, посмотрим. Мы на Равнине, так чего уж тут…»

…Сармат замешкался, убирая руку, и носик дозатора почернел и задымился. Запоздало отдёрнув его от ярко-красного сварного шва, Гедимин недовольно сощурился на очередной фрагмент пригара. «Рука устала,» — он переложил обгоревший дозатор в левую руку и придирчиво осмотрел носик. «Ещё годится. Доведу шов, тогда поменяю.»

Над головой раздалось удивлённое хмыканье. К столу Гедимина незаметно приблизился Айзек и теперь разглядывал изрезанные вдоль и поперёк металлические конструкции и горку грязной ветоши и обугленной органики на поддоне для отходов. Гедимин, не отвечая, наклонил пробирку, наполнил дозатор, уже привычным жестом снял с носика лишнюю каплю. «Хорошо, что у Вепуата много таких спор. Я три штуки сжёг, пока приспособился.»

— А я думал, ты из этих труб что-то делаешь, — сказал Айзек, разглядывая тренировочные швы. — А ты их просто режешь и варишь. Любопытное у тебя занятие.

Капли «жидкой молнии», упавшие в стык металлических пластин, задымились, и Гедимин быстро сдвинул пластины, смыкая края. Дымок из белесого стал серым, потом — синеватым.

— Изучаю жидкую сварку, — буркнул сармат, оглядываясь на Айзека. — Нормально работает, если приспособиться. У Скогнов, наверное, в ходу сварка «жидкой молнией»? Им больше вроде как нечем…

Айзек мигнул.

— Вот уж не знаю, что у Скогнов для сварки, — пробормотал он, взяв в руки одну из искромсанных трубок. — У них не то чтобы много массивных металлических конструкций. Так ты говоришь — это годится для сварки?

Гедимин показал дозатор, кивнул на кювету со сменными насадками.

— Технология примитивная, но рабочая. Скогны, скорее всего, её знают. «Молния» у них есть, сеш есть, всяких спор навалом.

— Сопло ещё можно сделать из полой кости, — подал голос Вепуат, копаясь в ящиках. — Совсем тонкое. Вот, смотри, какие кости я нашёл.

— Это для мелких деталей, — сказал Гедимин, осмотрев тонкую полую кость, похожую на рыбью. — Для электро… А, hasu!.. В общем, цацки делать — годится.

Айзек еле слышно хмыкнул и забрал из коробки пару костей.

— Атомщик, у тебя ещё много «молнии»? Оставишь десяток миллилитров?

Гедимин развернул к нему штатив с закупоренными пробирками.

— Позови Скогна, — попросил неожиданно Вепуат. — Что-то мне стало любопытно. Есть у них сварка «жидкой молнией» или нет?

Гедимин кивнул.

— Может, подскажут что-нибудь дельное. У меня очень большой расход… — он недовольно сощурился на ветошь в поддоне. — Они, наверное, более экономные.

Айзек пожал плечами.

— Только засунь своё животное в ящик, — попросил он Вепуата. — И чтоб оно оттуда не орало.

…Внутренний люк загудел, и Гедимин удивлённо хмыкнул — Айзек обернулся быстрее, чем сармат рассчитывал. Первыми в полуоткрытый проём полезли нхельви — в этот раз немного, всего четыре особи. Следом вошёл Айзек и оглянулся, подгоняя кого-то нетерпеливым жестом. Из шлюзовой камеры выбрался первый Скогн.

Когда в отсек вошел последний, и Айзек закрыл люк, Гедимин посмотрел на толпу между столами и растерянно мигнул.

— Зачем столько?

— Пришли, — отозвался Айзек, отходя к стене и складывая руки на груди. — На просьбу Дим-мина, Равного Куэннам, откликнется каждый. Там ещё Бронны хотели прийти, но их не пустили.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Дурацкие шутки у Айзека. С Маккензи переобщался?»

Скогны, с любопытством осмотрев отсек, один за другим разворачивались к столу Гедимина. Сармат, дёрнув плечом, развернул к ним надрезанный кусок металла и поднял пробирку с «жидкой молнией».

— Спроси их — они применяют для сварки вот это вещество?

Айзек перевёл. Скогны отозвались, но вяло и разрозненно. Их взгляды были направлены на обрезки металла. «Рэссена!» — запоздало спохватился Гедимин. «Наверное, такие опыты для них — глупое расточительство…»

— Они не поняли, о чём я говорю, — вполголоса сказал Айзек. — Я всё-таки не механик, не силён в терминологии. Покажи им свою сварку, может, так поймут.

«Как пристроиться, чтобы всем было удобно? Встану, наверное,» — Гедимин поднялся с дозатором в руке и склонился над разрезанной заготовкой. «Сосредоточиться…»

Маслянистые капли вспыхнули и задымились, металл покраснел, посветлел по кромке, и сармат уже привычным движением крепко сжал края. Снаружи было плохо видно, как прикипают друг к другу фрагменты, и закрывается плотный шов, но Гедимин вспоминал сканограммы и одобрительно щурился. «Приспособился. Теперь можно работать.»

Ещё не успело затихнуть шипение испаряющейся «молнии», как Скогны заверещали и развернулись к Айзеку. Говорили они быстро, перебивая друг друга, кто-то порывался махать руками, но в тесноте оцарапал соседа и был вытолкнут к закрытому шлюзу. Айзек слушал и едва заметно щурился.

— Что-то они разволновались, — заметил Вепуат, одним глазом следя за ящиком под столом. Сокол пока сидел тихо, только шуршал и вместе с «клеткой» порывался уползти.

Айзек коротко взвизгнул, и все звуки стихли.

— Они опознали то, что ты делаешь, — сказал он, озадаченно хмыкнув. — И сильно удивлены, даже напуганы. По их словам, это технология Кьюссов. Они в союзе с Хигами, у них много «жидкой молнии»… ну, и они вот так «склеивают» металл. Скогны никогда так не делали.

Один из аборигенов сказал несколько слов и оглянулся на Гедимина, плотно прижав к голове уши. Сармат мигнул. «Что им опять не по нутру⁈»

— Он говорит, что видел вещи, сделанные таким способом. Старые, из разрушенного города Кьюссов. То, что ты делаешь, очень похоже. Они говорят, что доверять Кьюссам опасно. И даже тебе лучше держаться от них подальше.

«Мать моя пробирка!» — Гедимин едва удержался от сердитого фырканья. «Опять какая-то мартышечья грызня. Я понял, с Кьюссами они не ладят. Технология тут при чём⁈»

— Скажи, что я ничего не знаю об их войнах, — проворчал он. — И не видел ни одного Кьюсса. Но могу обучить их такой сварке. Тут ничего сложного. У них даже лучше получится.

Айзек поморщился.

— Зря ты это, атомщик. Из хороших намерений, но — зря. Ладно, я переведу…

От визга у Гедимина заложило уши, и он подумал, морщась, что для общения со Скогнами впредь будет закрывать наушники — всё равно ничего непонятно, зато в ушах не звенит. Ящик под столом Вепуата захрустел, из дырки в боку высунулся хоботок, внутри затрещало. Айзек дотянулся до рычага, открывая люк, и Скогны, опасливо оглядываясь на Гедимина, полезли в шлюз.

— Не надо их обучать, — мрачно сказал командир экспедиции. — Я не всё понял, но они чем-то напуганы.

Вепуат фыркнул.

— Может, нам и впрямь полезнее было бы вести дела с Кьюссами? Кто они такие? У них, вон, город был, — значит, не кочевники…

Айзек криво ухмыльнулся.

— Выпускай своё животное, пока оно само не вылезло. Гедимин, ты изучил красно-жёлтый камень? Что-то полезное или дрянь?

Гедимин досадливо сощурился. «Переводишь тему. Подозрительно. Ну ладно, работа не ждёт…»

— Хороший термоизолирующий материал, — нехотя сказал он. — Я смешал его с «чёрным песком». Остывает. Тяжело его обрабатывать — ни расплавить, ни разрезать…

— Термоизоляция? — взгляд Айзека стал неожиданно пристальным. — С «вечным льдом» проверял? От твоих кювет оба отсека на семь градусов остыли. Проверь, пока мне подопытных не поморозил.

Гедимин мигнул, бросил взгляд на термометр и удивлённо хмыкнул. «Верно. Остыли. Даже на восемь. А я ведь экранировал…»

— Наверное, снаружи холодает, — буркнул он, недоверчиво глядя на микроскопические осколки «льда». — Тут считанные граммы. В них столько теплоты не влезет.

— Работай над изоляцией, — повторил Айзек, уходя в соседний отсек. Гедимин озадаченно смотрел ему вслед. Вепуат, шумно вздыхая, вытащил из-под стола Сокола и крепко зажал ему хоботок. Существо затрещало щитками и выгнулось дугой, закидывая хвост сармату на плечо.

— А я бы выяснил, кто такие Кьюссы, — вполголоса сказал он. — Интересные, должно быть, существа.

Гедимин молча тронул «щупом» анализатора тёмно-красную пластину. «Горячо, но работать можно. Сразу проверю реакцию на кейек и на 'вечный лёд».

— Хватит с меня аборигенов, — буркнул он, собирая со стола обрезки металла и ссыпая в тигель. «Это всё — в переплавку. Надеюсь, органика испарится без лишних фокусов.»

…В вытяжке затрещало. Гедимин вскинулся, готовясь прикрывать что-нибудь защитным полем, но увидел только белые искры в потоке горячего газа. Куски металла на дне тигля слегка искрили, но треск слышался всё реже, и вспышки постепенно затухали.

— Прочная у нас литейная станция, — вполголоса заметил Вепуат, подзывая к себе сканирующий дрон. Второго видно не было — должно быть, висел над долиной, высматривая чужаков.

— Угу, — отозвался Гедимин, подумав, что обрезки перед переплавкой всё-таки следовало прокалить. Он вернулся за стол и придвинул к себе покрытую инеем кювету. Крупинка «вечного льда» легла в углубление на тёмно-красной пластине, и тут же Гедимин накрыл её другой, с такой же выбоиной посредине.

— Контейнер? — хмыкнул Вепуат. Гедимин, не отвечая, установил термодатчики и потянулся к ёмкости с обломками кейека. «Теперь отнести в шатёр и там оставить на сутки. Экранировать не буду. Главное — датчики не забыть. Отрастят крылья…»

…В ободранной низине было тихо и темно. Текк’ты давно уползли на ночёвку. Штабеля заготовок из тектона не увеличились ни на одну плиту, и Гедимин, глядя туда, где они лежали, досадливо щурился. «Мало рабочих. Куда расползлись все Текк’ты? Говорили, им тут интересно…»

— Сокол задремал, — нарушил молчание Вепуат. — И ты иди спать. Может, после отдыха переезд легче пройдёт…

31 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Да оставьте его, где лежит, — недовольный голос Маккензи доходил до Гедимина, как сквозь толстый слой стекловаты. Сармат зашевелился, попытался приподнять голову — и снова скорчился на палубе. Кислая слюна во рту сменилась горькой; жидкости по-прежнему было много — как будто перед выездом Гедимин выпил целую канистру.

— М-да, так себе зрелище, — Маккензи наклонился, заглянул под лицевой щиток сармата и тяжело вздохнул. — Говорили же — не ешь перед поездкой!

«Будто я ел,» — Гедимин сердито сощурился, но промолчал — стоило приоткрыть рот, как внутренности скручивало спазмом. Вепуат присел рядом; от его испуганно-сочувствующего взгляда сармату стало совсем тошно, и он уткнулся лицом в палубу.

— Кенен, ты хоть медику-то говорил? — услышал он сердитый голос Айзека. Тот, как и все остальные, стоял в открытой шлюзовой камере и разглядывал лежащего Гедимина. Все, даже Вепуат, давно опомнились после портала, встали на ноги и теперь, кажется, думали, как вытаскивать «раненого» ремонтника из шлюза. Последнюю попытку выползти он предпринимал пять минут назад — или, как ему казалось, все полчаса.

— А что я скажу? — фыркнул в ответ Кенен Маккензи. — Дайте что-нибудь от укачивания в портале⁈

— Ты же сам видишь, что с ним неладно, — заговорил Гварза. — Ни у кого из нас нет такой острой реакции. Даже у Таркасана голова не кружится.

— Да она и не сильно кружилась, — пробормотал Таркасан. Он тоже был где-то поблизости. Гедимин лениво думал, поворачивать голову, чтобы посмотреть на его сапоги из красного гзеша, или лежать спокойно, благо спазмы притихли.

Маккензи тяжело вздохнул.

— А я что сделаю, парни? Я похож на спеца по межмировым переходам?.. Эй, Ванджур! Нечего тут глазеть. Подгоняй погрузчик, поднимай его и тащи в мойку!

— Нет, пора всё-таки заканчивать с этой беготнёй, — пробормотал Айзек, отходя от неподвижного тела. За шлюзом уже гудел подъехавший погрузчик.

— Что-то одно — или Гедимин сидит безвылазно тут, или остаётся там, — слышал сармат издалека, пока машина поднимала его и вытаскивала из отсека; он не сопротивлялся, только болезненно щурился. — С прыжками туда-сюда мы его в конце концов добьём.

…Погрузчик оставил Гедимина у порога мойки; дальше его вытащили из скафандра и занесли внутрь. Кажется, это делали Вепуат и Айзек, — сармат старался лишний раз не открывать глаз, чтобы не спровоцировать очередной спазм. Его прислонили к стене и ушли, оставив под прохладным душем. Гедимин сполз, перевалился набок и остался лежать, изредка отплёвываясь от горечи. Постепенно биение сердца замедлилось, болезненные спазмы утихли — пустой желудок только слабо дёрнулся, когда сармат осторожно сел, опираясь на обе руки и низко наклонив голову. Вода была повсюду — под комбинезоном, в карманах, в носках…

«Гребучая декомпрессия,» — Гедимин сел, уже не опираясь на руки, и сердито сощурился на закрытый люк санпропускника. «Сколько я тут пролежал? Все, наверное, ушли. Успею в медчасть?»

Он попытался встать, но желудок снова дёрнулся, а стены поплыли. Потянуло сквозняком. На пороге со шляпой в руке стоял Кенен Маккензи и задумчиво смотрел на мокрого сармата.

— Очухался? — он растянул губы в улыбке. — Вот и хорошо. Теперь выползай на обсушку. Рядом лежит матрас — садись там и жди.

Гедимин растерянно мигнул.

— Мне в медчасть… — пробормотал он и снова попытался подняться. « Hasu! М-да, и впрямь придётся ползти.»

— Не судьба, — отозвался Маккензи, убрав улыбку с лица. — Ползи на матрас, тебя осмотрят на месте. Может, оно и к лучшему, что ты нетранспортабелен.

…Передвигаться ползком было проще — по крайней мере, голова не кружилась, а мышцы не обмякали от очередного приступа слабости. Через некоторое время (Гедимину показалось, что прошло не меньше часа) ремонтник устроился в каком-то закутке на матрасе. Ему было до крайности досадно.

— Здесь, — услышал он голос Маккензи и незнакомые шаги. — Гедимин Кет, ликвидатор. На выездной работе попал под ЭСТ-излучение.

— Группа риска… — меланхолично отозвался медик-филк, заходя за угол. Увидев Гедимина, он едва заметно кивнул и склонился над сарматом, ощупывая его шею и следя за движением зрачков.

— Флоний он себе ввёл, — продолжал Маккензи, пока филк прикреплял к запястью ремонтника кровезаборник. — Но лучевой удар, похоже, был сильным…

— И не единственным, — закончил за него медик, заглядывая Гедимину в глаза. — Головой покрути… Ага. Тошнит?

— Угу, — буркнул сармат, досадливо морщась. Желудок, и правда, судорожно сжался.

— Ложись, — медик снял кровезаборник, несколько секунд возился с ним, ещё полминуты выждал и решительно качнул головой. — По эа-клеткам всё чисто. Ты где сейчас? Что это за место?

— «Налвэн», — отозвался Гедимин, разглядывая дальнюю стену. — И сегодня понедельник. У тебя нет ничего от укачивания?

Медик, еле слышно хмыкнув, достал из коробки пару ампул.

— Для очистки совести… — пробормотал он, втыкая иглы в плечо сармата. — Пользы большой не будет, но поддержат. Лекарства тебе сейчас не помогут. ЭСТ-лучи попортили что-то в межнейронных связях. Устроили частичное прерывание. Какой-то кусок мозга путает теперь верх с низом. Прерывание временное, неполное, через час-другой связь восстановится. Пока лежи. Можешь поспать. Воду пей, но осторожно. Еды тебе пока не надо.

Он забрал пустые ампулы и выпрямился, вытирая руки салфеткой. Запахло спиртом. От резкого и почти забытого запаха Гедимин едва не чихнул.

— Значит, это неопасно? — спросил Маккензи, снова натягивая на лицо неестественную улыбку. Медик недовольно хмыкнул.

— Игры с мозгами опасны по определению. Два-три особо удачных лучевых удара — и связи выгорят напрочь. Заляжет на полгода в госпиталь, пока новые не отрастут.

— Джед, ты это слышал? — Маккензи выразительно посмотрел на Гедимина. Тот поморщился.

— Будто я сам…

— Всё-всё, не буду задерживать, — Маккензи, исподтишка показав Гедимину кулак, взял медика за плечо и вежливо выставил в коридор. Вернулся Кенен через пару минут, уже один, с туго скатанным одеялом под мышкой.

— Спи, Джед. Через восемь часов разбудим. Надеюсь, к тому времени все твои нейроны правильно свяжутся.

— У меня не было лучевого удара, — мрачно сказал сармат. — И не могло быть. За двойными экранами…

Кенен пренебрежительно отмахнулся.

— Сосредоточься на главном, Джед. С беготнёй через портал пора заканчивать. Тебе такие забеги противопоказаны.

Гедимин сердито фыркнул — и отметил про себя, что лекарство всё-таки сработало: желудок не дёрнулся, горечь в рот не потекла.

— И как мне проходить медосмотры? Медик приедет на Равнину?

Маккензи ухмыльнулся.

— Это всё решаемо, Джед. Более чем. Спи! Это твой последний сон в Ураниум-Сити… по крайней мере, на ближайший год.

…В коридоре загудела и загромыхала гусеничная тележка. «Раздача еды,» — всплыло в сонном мозгу Гедимина, и он перевернулся набок и зашарил наощупь по прикроватному ящику. Нащупать удалось только воздух и тепловатый фрил напольного покрытия. Тележка остановилась. В отсеке зажёгся свет, и Гедимин, промигавшись, увидел на пороге ухмыляющегося Кенена Маккензи.

— Твои доспехи, рыцарь атома, — хихикнул он, затаскивая тележку в узкий отсек. На ней лежал вскрытый по всей длине скафандр.

«Пора на Равнину,» — вспомнил Гедимин, поднимаясь с матраса. Во рту пересохло, но в голове прояснилось. Маккензи пристально следил, как он влезает в скафандр и поднимается вместе с ним, нашаривая по карманам фляжку.

— Стоп! — он ловко ухватил сармата за запястье. — Куда пить⁈ Портал ждёт!

— Мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. Флягу он отобрал, но сделал всего один глоток, и тот, как ему показалось, испарился на языке и нёбе, не добравшись до горла. «Опять портал. И снова адаптация. И даже медики не знают, что у меня внутри поломано.»

… — Ремонтник! — Вепуат порывисто шагнул навстречу и даже как будто хотел его обнять, но передумал и только крепко сжал протянутую руку. Айзек одобрительно хмыкнул.

— Последний переезд, и больше тебя не будут мучать, — пообещал он. — Если бы знать заранее, что будет такая реакция…

Гедимин недовольно сощурился — разговоры о «реакции» нравились ему не больше, чем она сама. Он перевёл взгляд на бронеход, уже нагруженный под завязку припасами — и увидел Таркасана. Тот стоял в «равнинном» скафандре, уперев руки в бока, будто красуясь. На него смотрели четверо озадаченных филков.

— Да! — спохватился Маккензи и, сцапав Гедимина за руку, потащил к филкам. — Джед, как обычно, всё пропустил. Знакомься! Вот эти парни поедут с вами. Первопроходцы «Элидгена»!.. Кстати, насчёт костюма Тарки… нельзя сделать цвета чуть менее яркими?

Гедимин качнул головой. Все филки уставились на него с недоверием и опаской. «Не меня им надо опасаться…» — мелькнуло в голове, и сармат угрюмо сощурился.

— Там сейчас не до филков. И где их оружие?

Маккензи хихикнул.

— Всё в твоих руках, Джед! Ты, говорят, уже сколотил пару термоядерных колёс… — он проворно шагнул назад, увеличивая дистанцию. — От бластеров на Равнине очень мало толку, Джед. Снаряди парней по-местному — ну, и над оружием подумай. У тебя обычно неплохо получается.

Гедимин сердито фыркнул, но его уже тянули за плечо. Обернувшись, он увидел Айзека.

— Четыре скафандра, таких же, как у Таркасана, — тихо сказал тот. — И ещё фляжки. Для воды и Би-плазмы.

— У меня нет столько гзеша, — прошипел Гедимин в ответ. В голову лезли какие-то дурацкие мысли — о портняжном цехе Броннов, о бесшарнирных ножницах…

— Свари, — прошептал Айзек, но тут же изменился в лице и виновато сощурился. — Ты имеешь в виду — сырьё кончилось?

— На исходе, — подтвердил Гедимин, недовольно щурясь на филков. «А можно было притащить их чуть попозже? Сейчас там совершенно не до мелюзги…»

— Парни! — Маккензи оглянулся на сарматов и нетерпеливо помахал им. — Давайте на борт. У вас будет неделя на болтовню, обсудите всё, и не по разу!

…Филки жались друг к другу на отдельной скамье; они поместились там впятером, и даже им было тесновато. Гедимин сел на пол, прислонился к переборке, опустил голову и зажмурился. «Не поможет,» — уже знал он. В груди жгло — должно быть, жёлчь опять просочилась в пищевод.

— Держись, — прошептал ему Вепуат, тронув сармата за плечо. — Главное — за порталом не пытайся встать. Тебе от этого всегда плохо.

26 день Воды, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

— Только зря держали сканер под облучением, — с досадой сказал Вепуат, глядя на последний кадр записи. Сарматы просидели над ней полчаса и так и не увидели ничего интереснее вылизывания посуды. Эти сцены, впрочем, Гедимин пропускал — через час после переезда его внутренности немного успокоились, но такого испытания брезгливости они не выдержали бы.

— И сегодня никто не пришёл, — подытожил Вепуат, протягивая сканер Гедимину. — Хотя времени у него было полно. Может, им неинтересно сюда ходить, когда нас нет?.. Забирай прибор, пусть немного отдохнёт.

Гедимин переложил сканер обратно в ящик стола.

— Скоро уходим. Пусть следит, пока не вернёмся, — ответил он на удивлённое хмыканье Вепуата и повернулся к выставленным на штативе «фонарям» из местных материалов. После переезда до сих пор иногда кружилась голова, и было очень тяжело думать. Сармат решил не начинать никаких опытов до возвращения — только проводить простые замеры. Вот, например, оценка светимости…

— Тускнеют, — подтвердил его наблюдения Вепуат, посмотрев на вымазанные церой деревяшки. — Уже хорошо так заметно. Будешь облучать?

— Завтра, — качнул головой Гедимин. — И сделаю ещё несколько образцов. Жаль, стекло у меня забрали…

Он притронулся к пластине брони. Под ней до сих пор лежали чертежи «ламп» из дерева, церы и прозрачной скорлупы летающих пирофор. Отчего-то его цеплял этот незаконченный проект — мелкий, пустячный по сравнению с другими…

Едва сарматы вышли из шатра, Гедимин услышал трубный рёв. Вепуат, шёпотом выругавшись, бросился к своей палатке. Гедимин хотел было пойти за ним, но вокруг запищало и застрекотало — к его ногам разом подбежали два десятка нхельви. От волнения они привставали на задние лапы и размахивали хвостами. Сармат озадаченно хмыкнул.

— Ну чего? Раннее утро… Не Текк’ты же приползли…

С окраины лагеря донёсся протяжный гул, давящий на височные кости, и сармат, шёпотом помянув уран и торий, почти бегом направился к обрыву.

Сегодня в лагере было «людно» — вокруг шатров, вдоль лаборатории, у полевых кухонь виднелись белые посохи стражей. Гедимин насчитал пятерых, пока пробегал от «лабораторной палатки» к обрыву; ни одного знакомого среди них не было.

— Дим-мин! — существо, вставшее у обрыва с посохом наперевес, оглянулось и приложило пальцы ко лбу. Гедимин опознал его не сразу, и только по клешне на хвосте. «Хассинельг, живой голопроектор. Давно не виделись…»

— Хассинельг, — едва заметно ухмыльнулся он в ответ и приветственно помахал рукой в сторону долины. Из-за обрыва тут же высунулись гигантские змеи, и сармат ошалело мигнул — «Сразу шестеро⁈»

— Спроси, кто будет копать, — деловито распорядился он, больше ни на что не отвлекаясь. — Нужны ещё двое — поднимать камни. Пусть распределят высоту подъёма между собой, как им удобно.

Хассинельг помахал посохом, привлекая внимание Текк’тов, и загудел, изредка переходя на рокот. Гедимин вслушивался, но запомнить нужные фразы ему так и не удавалось — и вообще было ощущение, что каждый раз «дежурный» страж произносит другие слова. Двое Текк’тов, переглянувшись, нырнули в скалу, ещё двое неспешно спустились следом, унося с собой истрёпанный пучок тросов.

— Верёвки пора менять, — сказал сармат, повернувшись к стражу. — Скоро работа встанет. Сходи за новыми. Я тебе оставлю рэссены…

Хассинельг отмахнулся посохом.

— Незачем рэссена. Верёвки найдутся. Ещё двое остались без дела — что им сказать?

Гедимин вспомнил вчерашние попытки договориться с мелким Текк’том и тяжело вздохнул.

— Спроси, умеют ли они мять камень…

…Хассинельг прикрыл ладонью кольцо наверху посоха и слегка сощурился. На соседнем плато в тусклом утреннем свете развернулся веер красных и золотистых бликов. Страж шевельнул пальцем, и каждая световая полоса отрастила закрученные «побеги». Они медленно разворачивались и тянулись друг к другу, постепенно меняя цвет. Гедимин с трудом отвёл взгляд от «светошоу» и посмотрел вниз, в долину. Там с грохотом перекатывались валуны — двое Текк’тов прикатили со «склада щебня» горку каменных шаров и теперь утрамбовывали их в плотный монолит. Шары, слепленные из гравия, были рыхлыми и от укатывания стремительно сжимались; Гедимин смотрел на экран сканера и одобрительно ухмылялся. «Хоть сегодня работа идёт, как надо. Двое копателей, двое „бетонщиков“…»

— Гедими-ин! — донёсся из-за спины недовольный голос Айзека. — Ты всё собрал? Через полчаса выдвигаемся. Мальгес уже на холме, я сказал ему немного выждать.

Гедимин ошалело мигнул. «Выдви… Мать моя колба! Верно. Сегодня идём в Сердце… Почему тут всегда всё не вовремя⁈»

— Я сегодня не пойду, — сказал он, угрюмо щурясь. — Тут самая работа. Сам скажи, что у нас нет сырья для гзеша. И про вырубку деревьев. Мне не до путешествий.

Из-за шатров с укоризненным цоканьем вышел Руниен.

— Сегодня идут все, — сказал он. — Дим-мин не может не идти. Хранимое Сердце ждёт.

Гедимин мигнул.

— Так и есть, — Айзек недовольно сощурился на сармата. — Идёт даже Таркасан, а Вепуату велели прихватить Сокола. Понятия не имею, зачем.

— Работа, — угрюмо напомнил Гедимин. — Здесь Текк’ты. Кто за ними проследит? Хассинельг?

Страж, давно погасивший «светошоу», громко щёлкнул хвостом и подался в сторону — эта идея ему явно не нравилась. Руниен укоризненно цокнул языком. Айзек, не обращая внимания на гримасы стражей, повернулся в шатрам и вскинул руку.

— Кириг, Бласко, бегом сюда! Возьмёте на себя участок Гедимина. Смотреть в оба — тут строится атомная станция!

Гедимин, растерянно мигая, глядел, как к обрыву выходят двое филков. Они были в униформе «Налвэна», ни оружия, ни инструментов им с собой не дали, — даже карманных раций сармат не заметил. «А, какой тут прок от раций…» — он досадливо сощурился.

— Они сегодня первый день на Равнине, — напомнил он Айзеку, глядя, как филки неуверенно шевелят пальцами ног — на многометровом слое гравия им раньше стоять не доводилось. — Куда им работать⁈

— Ну, не все же адаптируются по полгода, — раздражённо фыркнул Айзек, беря филков за плечи и подталкивая к Гедимину. — Сложное дело — смотреть на яму! Сегодня же никакой тонкой разметки у тебя нет, только земляные работы?

— У них даже сканеров нет, — буркнул Гедимин, неприятно уязвлённый. — Они и яму не увидят.

— Дай им свой, — велел Айзек, оглядываясь на полевые кухни — там уже что-то происходило. — В столице он тебе не пригодится. Давай, проводи инструктаж — и выходи к лагерю Скогнов. Тебя одного ждём.

«Отдать сканер не пойми кому,» — Гедимин растерянно смотрел ему вслед. «Доверить важную работу новичкам-недомеркам… Айзека что, порталом ушибло? А я знал — никакие мозги такого не выдержат…»

Он, подавив раздражённый вздох, повернулся к притихшим филкам. Сканер отстегнулся от запястья не сразу — пластины брони будто прикипели к нему. «А я никогда его не снимал,» — вспомнил Гедимин с вялым удивлением. «Перчатку отстёгивал, а сканер отдельно — нет…»

— Итак, инструктаж…

…Гедимин открыл глаза и отпустил обтянутые кожей шипы. Мальгес — и все его «пассажиры» — снова стояли на закрученной в спираль улице древнего промышленного посёлка. Гедимин уже начал различать белые башни по узорам на стенах и количеству и форме изогнутых выростов, — судя по его наблюдениям, Мальгес «высадил» сарматов там же, где и в прошлый раз. «Где-то тут удобный разлом,» — Гедимин быстро огляделся по сторонам, запоминая местность и высчитывая траекторию движения. «Надо запомнить на всякий случай.»

— Ну что, освоился? — преувеличенно бодрым голосом спросил у кого-то Айзек. Гедимин обернулся и увидел ошеломлённого Таркасана. Низкорослый сармат стоял, задрав голову к верхним ярусам башен, крутился то в одну сторону, то в другую, и удивлённо мигал. Секунды через три он опустил взгляд, тряхнул головой и вроде как успокоился.

— Сердце Пламени, сердце Равнины, — проговорил Айзек, щурясь на дальний изгиб спиральной улицы. — Впечатляющее сооружение. Полегчало? Теперь идём. А то нами уже интересуются…

Гедимин быстро оглянулся на складчатые башенки Скогнов и растянутые на шипах навесы. Из тени один за другим выбирались аборигены и останавливались на обочине, пристально что-то разглядывая. Не успел сармат отследить их взгляды, как Вепуат сердито фыркнул и двинулся вперёд, не дожидаясь, пока остальные его догонят. На его плече сидел пристёгнутый ремнями Сокол — и Скогны, выстраиваясь в неровные шеренги вдоль улицы, глазели именно на него.

— И здесь то же самое, — прошептал Гедимин, поравнявшись с Вепуатом и прикрыв его плечом. Помогло плохо — полностью закрыть собой существо, привлекающее внимание, он не мог, и чем дальше сарматы уходили, тем больше Скогнов оставляло свои дела, выбиралось ближе к дороге — или, если не могло подойти, высовывалось по пояс из укрытий и глазело им вслед.

— Угу, — мрачно отозвался Вепуат. — Я боялся, что Сокол разволнуется. А надо было волноваться из-за Скогнов. Прикроешь нас, если что?

Гедимин притронулся к плазморезу.

— По возможности. Не нравится мне всё это…

Спираль улиц сужалась, наматывая виток за витком. Гедимин не отходил от группы ни на шаг, следил за аборигенами и только изредка успевал заметить что-то интересное — очередной рычажно-блочный привод, инструмент ремесленника, украшения из цветного, мутного, непрозрачного стекла…

«Да, стекло,» — он задумчиво сощурился на ряд посудин, выставленных местным гончаром на просушку. Их лепили вручную, из глиняных лент, и формы получались весьма причудливые. «Не видел тут стеклянной посуды. И стёкол в окнах тоже. И светильники-цериты не покрывают стеклом, а это сразу уменьшило бы истирание. И увеличило светимость, если правильно рассчитать…»

Кто-то заехал локтем сармату в бок, и он прервал размышления.

— Старейшина Кайри и мастер Шесек, — Айзек слегка наклонил голову, притрагиваясь пальцами ко лбу, и толкнул в бок Таркасана. Тот поспешно повторил его жест и отступил за бронированную спину сармата, потирая ушибленные рёбра. Гедимин сочувственно хмыкнул. «Для кого-то и Айзек — амбал…»

— Мастера-сарматы, — склонил голову в ответном жесте седой Бронн. — Сразу две тяжёлые дороги — и всего за один день! Вам не повредит отдых.

Он ещё что-то говорил, но Гедимин не слушал и пристально смотрел на литейщика-Скогна. «Если от кого-то я здесь добьюсь проку, то это от него.»

— Шесек, — он двинулся вперёд, изображая дружелюбную улыбку. — Есть вопросы по местным техноло…

Его броня загудела — сразу с двух сторон ему заехали по рёбрам. Шесек отвёл угрюмый взгляд от несчастного Сокола и слегка наклонил голову.

— Можем поговорить, пока Бронн болтает.

— Мастер Шесек, это совершенно… — начал было Айзек, досадливо щурясь, но Скогн резко вскинул когтистую руку.

— Мы не мешаем Бронну, он — нам.

Старейшина Кайри слегка приподнял губу, показав острые и совершенно целые зубы.

— Благодарю и за это. Идёмте!

…«Непонятно только, почему нам надо сюда ходить,» — думал Гедимин, устроившись на толстой подушке и слушая, как Айзек пересказывает события недели. «Почему нельзя всё это изложить в письме. Отчёт, заявка на материалы… Не люблю бумаги, но эта болтовня по полдня — ещё хуже!»

Старейшина Кайри в очередной раз взволнованно пискнул и дёрнул ушами. На соседнем кресле заёрзал Вепуат, перехватывая на лету хоботок Сокола — похоже, высокочастотные звуки вызывали у «трилобита» желание их перекричать.

— Ну? — кто-то легонько хлопнул по колену Гедимина; обернувшись, сармат увидел навострившего уши Скогна. — Ты хотел спросить. Спрашивай, пока Бронн занят.

Гедимин обрадованно хмыкнул и придвинулся ближе к креслу Шесека. «Они и правда заняты. Отчитываются. И ничего интересного не скажут.»

— Где вы берёте прозрачные камни?

Шесек оторвал прояснившийся взгляд от Сокола и резко развернулся к сармату.

— Омакелх. Джирахгет. Тяжело и опасно.

«Омакелх…» — услышав знакомые названия горных хребтов, Гедимин досадливо сощурился.

— Ближе нигде нет? В Сфене Огня… — он потянулся было к карману, но вспомнил, что показать нечего, и ткнул пальцем в шлем притихшего Таркасана. — У него над глазами — плавленая скорлупа из Сфена Огня. Хороший прозрачный камень. Вы его испо…

Шесек подлетел на полметра кверху и с пронзительным воплем спрыгнул на пол. Когда старейшина Кайри, замолчав, развернулся к нему, он уже стоял перед Таркасаном и сверлил взглядом его наглазники. Филк испуганно мигал, но шевельнуться не смел.

— Он был в землях Сэта! — Шесек ткнул когтистым пальцем в сторону Гедимина. — Вышел живым и унёс их камни!

Гедимин мигнул.

— Вышел живым из земель Сэта⁈ — Кайри смерил сармата недоверчивым взглядом. — Они не заметили тебя?

Гедимин досадливо сощурился. «Надо же было мне заговорить про эту скорлупу…»

— Заметили, — буркнул он, доставая из-под пластины брони последний обломок красно-жёлтого камня. — Пришлось бежать. Вот этот минерал очень интере…

Шесек с неожиданным проворством выхватил обломок из его пальцев.

— Камень Сэта! Огнеразделитель!

Лицо старейшины Кайри побелело и разом сморщилось, покрывшись глубокими складками. Он осторожно поднёс к камешку коготь и тут же его отдёрнул.

— Камень Сэта… Дим-мин и впрямь не уступает Куэннам. Ни в мастерстве, ни в силе.

— Ни в отваге, — тихо проговорил третий абориген, до сих пор молча сидевший на подушке в углу. Гедимин уткнулся взглядом в пол. Повисла тишина.

— Значит, таких камней у вас в запасе нет, — подвёл итоги сармат, протягивая руку за обломком. Образец отдали без единого звука.

— Нет, — подтвердил Шесек, такой же угрюмый, как и сам Гедимин. — Ничего из земель Сэта. Все литейщики Скогнов были бы рады…

Гедимин кивнул.

— Я… — начал было он, но силой заставил себя замолчать. «Погоди с обещаниями. Лучше говори поменьше. И так наболтал лишнего.»

— Хранимое и хранящее Сердце ждёт мастеров-сарматов! — объявил, заглянув в комнату, Руниен. Он выглядел крайне довольным, его лицо сияло чуть ли не ярче посоха в его руке. Айзек, окинув сарматов мрачным предупреждающим взглядом, поднялся на ноги, следом вскочили старейшины.

— Рад буду дослушать твой рассказ, мастер Айсиек, — сказал Кайри. Шесек молча шевельнул ушами. Он даже перестал коситься на Сокола — всё разглядывал броню Гедимина, будто в первый раз её увидел.

«Ничего странного, что никто не ходит в земли Сэта. Агрессивные разумные пирофоры… Наши червяки, по крайней мере, не поставят на тебя ловушку,» — думал Гедимин, проходя по коридорам древнего завода. «А интересно, Сэта в самом деле недоговороспособны? Всё-таки интеллект… взаимодействие внутри вида… Если бы мы ещё понимали их язык…»

Кто-то тронул его за локоть.

— А там излучение, — прошептал Вепуат, кивая на светящийся проём в белой стене. — А Таркасан, считай, голышом. Мозги не выкипят?

— На шлеме — ипрон, — прошептал Гедимин в ответ и покосился на дозиметр. Ему самому было не по себе. «Зачем вообще потащили сюда филка? Подопытных крыс Айзек, небось, знакомиться не носил…»

Руниен шагнул в сторону от проёма и протянул Таркасану свой посох.

— Держи его в руках, пока стоишь перед Кайшу, и Пламя тебя не коснётся.

Гедимин мигнул. Таркасан, судорожно сглотнув, вцепился в белую кость. На галерею его выпустили в числе первых, сразу после Айзека; Гедимин прошёл последним, вполглаза следя за филком. «Держится на ногах, встал ровно. Значит, мозги целы…» — сармат покосился на дозиметр и покачал головой. «Чего ещё мы не знаем о свойствах „сигмы“?»

— Мастера-сарматы! — в толще светящейся линзы вспыхнул и погас символ радиационной опасности. — Радостно видеть вас снова. Столько событий! Огромные пещеры! Маленькие башни! Тайны мастеров Нерга! Ручные звери и Сфен Огня… Столько всего случилось у вас за эти дни. Очень большаяработа…

Айзек кивнул.

— Работа движется, — подтвердил он. — Сегодня приехали новые поселенцы. А Таркасан, первый из них, живёт тут уже неделю.

Световой пучок, отделившись от стены, упёрся Таркасану в грудь. Филк едва заметно вздрогнул и крепче вцепился в посох.

— Хорошей работы, Тарр-ка из высокого народа, — проговорила Кайшу, скользнув лучом по шлему и комбинезону сармата. — Странные у тебя доспехи.

— Их сделал Гедимин, — сказал Айзек, покосившись на ремонтника. — Он много работает с гзешем. Жаль, что сырьё у него на исходе, и других поселенцев одеть будет не во что.

Гигантская линза на секунду окрасилась в буровато-зелёный и малиновый — цвета «доспехов» Таркасана.

— Никогда не видела гзеша, окрашенного так ярко. Он выкрашен изнутри, верно? И не выцветет от света, воды или времени?

Луч коснулся брони Гедимина. Сармат пожал плечами.

— Выкрашен изнутри. Как себя поведёт — пока неясно. Может, лет через двести рассыпется.

Айзек, еле слышно хмыкнув, укоризненно покосился на Гедимина.

— Равный Куэннам думает на много лет вперёд… — донеслось из многоцветной линзы. — Ты ещё будешь варить такой гзеш, Дим-мин?

— Да, — сармат кивнул. — Нужно много сырья — выварки из медуз и сушёной слизи…

— Караван подойдёт к холму Эл-лид через пару дней, — пообещала Кайшу. — Что ещё нужно для работы? Просите сейчас, чтобы не было лишних промедлений.

Гедимин потянулся было к карману с красно-жёлтым камнем, но Гварза толкнул его под локоть.

— Нам нужны рабочие, — заговорил Айзек. — Пусть срубят в долине Элид семьдесят больших деревьев и подготовят их к обжигу. Скоро придёт нергет, и к этому дню всё должно быть готово.

Лучи заскользили вдоль стены, то тускнея, то становясь ярче.

— Большая работа для большой стройки?.. Народы Договора соберут мастеров, — пообещала Кайшу. — Уже все знают, как щедро высокий народ награждает работников.

Айзек выразительно посмотрел на Гедимина. Тот сдержанно хмыкнул. «Ладно, будут им инструменты. Можно даже украшения попробовать делать…»

— Нам нужны и портные, — продолжал Айзек. — Четверо поселенцев прибыли, и у них нет одежды. Нужен ещё большой шатёр для них…

— Скогны из Сэви привезут вам шатёр, — один из лучей, упирающихся в стену, на мгновение ярко вспыхнул. — И мастера приедут. У кого ещё есть просьбы? Дим-мин, ты хотел говорить?

Гварзу перекосило. Гедимин криво ухмыльнулся и достал из кармана красно-жёлтый камень.

— В Сфене Огня много полезных вещей. Вот — огнеразделитель. И ещё — прозрачная скорлупа, которую можно плавить. Ты можешь достать нам побольше этих вещей? Или сказать Сэта, чтобы пропустили нас и разрешили это добывать? Мы не навредили бы им…

Гигантская линза вспыхнула изнутри жёлтым и тёмно-красным — казалось, в ней движутся языки пламени. Лучи по периметру погасли.

— Сэта не будут слушать мои слова. А чтобы убедить их силой, нужна армия. Я не пошлю стражей на верную смерть, Дим-мин. Проси чего-нибудь другого.

Сармат досадливо сощурился. «Тут всё серьёзно… Ладно, справимся сами.»

— Тогда найди нам мешок вот таких волокон, — поднял он перед собой комок спутанных лиловых волосков. «Надеюсь, не выяснится, что и за ними надо посылать армию…»

За прозрачной оболочкой линзы замелькали переплетённые волоски — она будто отразила комок, увеличив его во много раз и выкрасив в разные цвета.

— Тебе нужны очёски⁈ Нет ничего проще, Дим-мин, — донеслось из переплетения волокон. — Завтра жди караван. Кто ещё попросит вещей или помощи? Ты, Тарр-ка?

Таркасан, судорожно сглотнув, замотал головой. Казалось, он пытается спрятаться за посохом — и ему, к изумлению Гедимина, это почти удалось.

— У меня есть просьба, — громко сказал Вепуат, подставляясь под световой поток. Сокол на его плече втянул все «крылья», сомкнул спинные щитки и оцепенел. Луч упёрся в него и очень нехотя соскользнул на грудь Вепуата.

— Я мало знаю о таких зверях, — сказала Кайшу. — Мои враги лучше ладят с ними. Навряд ли я смогу помочь…

— Я не об этом, — отозвался Вепуат. — Я хочу выучить языки Равнины. И твоих подданных, и нергонов.

Гедимин услышал, как Гварза с присвистом выдохнул в респиратор. Гигантская линза подёрнулась крупной рябью.

— Ты хочешь говорить с нергонами? — произнесла, медленно подбирая слова, Кайшу. — О чём тебе с ними говорить?

Вепуат сердито фыркнул.

— О том, что их возня вокруг холма очень мешает работать. О том, что нас ваши войны никак не касаются. Ну, или о том, в какую сторону копать. Текк’ты нас понимают плохо, а мы их — вообще никак.

Линза окрасилась в тёмно-лиловый и тихонько загудела. Гедимин шагнул к Вепуату. Тот покосился на него и благодарно хмыкнул.

— Двое из вас перенесли это испытание, — донеслось из лилового сгустка. — Теперь третий… Хорошо, мастер Вепу-а. Ты будешь допущен к дарам Куэннов. Кайри тебя отведёт… Остались ещё просьбы, высокий народ?

Айзек качнул головой.

— Сегодня уже было много просьб, — он выразительно покосился на Гедимина и Вепуата.

— Ещё никогда Равные Куэннам не просили ничего для себя, — отозвалась Кайшу, снова разжигая периферийные лучи. — Теперь я обращусь к вам. Стражи рассказывают о диковинных зверях ваших миров. О тех, кто яд превращает в лекарство…

Гедимин изумлённо мигнул. Внутри линзы, как на экране, проступало искажённое, но всё же узнаваемое изображение Зелёного Пожирателя.

— Вы якобы держите их в своих городах, — продолжала Кайшу. — И они там дают потомство. Живой металл не убивает их, а питает, — и из его яда они делают противоядие для себя и для вас. Ты видел таких зверей, мастер Айсиек? Привези их на Равнину.

Сарматы переглянулись.

— Опасно завозить ксенофауну, — пробормотал Вепуат, придвигаясь к Гедимину. — Тем более — сюда.

— Отсюда притащили пирофор, — прошептал Гедимин в ответ. — Пусть лучше их забирают.

— Heta! — шикнул на них Айзек, поднимая взгляд на светящуюся линзу. — Можно привезти таких зверей. Но не будет ли от них вреда?

— За ними будет хороший присмотр, — пообещала Кайшу. — Мы поселим их тут, в Сердце. Они делают лекарство от незримой смерти — и мы постараемся, чтобы от них была только польза.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Посмотрю я, как они их проконтролируют…

— Я найду тебе таких зверей, — пообещал Айзек. — У нас их называют Зелёными Пожирателями. Но смотри, чтобы никто не пострадал от их яда.

— Зверь на плече Вепу-а куда более опасен, — заметила живая линза, и Вепуат едва заметно вздрогнул. — Мы хорошо поговорили, мастера-сарматы. Осталось только одно… Дим-мин, Пламя зовёт тебя.

Вепуат еле слышно выругался. Гедимин с кривой ухмылкой прислонился к стене.

— Стой! — Айзек шагнул вперёд и вскинул руку. — Гедимин болен. Он не может сейчас…

— Да ладно, — прошептал сармат, притрагиваясь к вискам. — Zaa seateske…

Яркий свет вспыхнул под сомкнутыми веками, и Гедимин зажмурился ещё крепче, чувствуя, как раскалённые шипы упираются в виски, в спину вдоль хребта, под лопатки… В этот раз иглы не впивались — сармат ощущал жар, давление, но резкой боли не было. Он выдохнул сквозь стиснутые зубы и медленно выпрямился, глядя на огонь перед глазами — там уже проступали, формируясь, какие-то сложные структуры.

— Что ты скажешь?..

— Стойте! — услышал он над головой, и кто-то с силой вдавил височные пластины его шлема обратно в гнёзда. Свет погас. Сармат сидел, скорчившись, у белой стены, перед глазами плыли круги, за ними виднелись тёмные силуэты — над Гедимином склонились Айзек и Вепуат.

— Не надо было этого позволять, — услышал он сердитый голос командира. — Гедимин нездоров, а Пламя вообще может его убить.

— Пламя говорило с ним, — голос Кайшу звенел от радости. — Впервые за очень-очень много лет. И он говорил с Пламенем. Что ты видел в огне, мастер Дим-мин?

Гедимин молча качнул головой и с трудом поднялся на ноги. Вепуат подставил ему плечо. В этот раз слабость уходила быстро, будто сигма-излучение прижгло нейроны вполсилы. «А оно приспосабливается,» — криво ухмыльнулся сармат, вспомнив первый «разговор». «Учится соизмерять силы. Если бы я ещё понимал, что оно пытается сообщить…»

— Пламя говорит, что Дим-мин тоже был рад его слышать, — огромная линза вспыхнула зелёным и золотистым. — И что раны ему нанесло не Пламя. Но ему нужен отдых — и вам всем тоже. Страж Руниен вас проводит…

…«Куда я дел образцы этой жидкости? Ведь брал же…» — Гедимин украдкой черпал воду из Куэннской купальни и вполглаза следил за Таркасаном. Он, единственный из тройки сарматов, решившийся снять скафандр, сейчас сидел у купальни и проверял на себе местные средства гигиены — намазался с ног до головы какой-то жирной крапчатой мазью и принялся вытирать её с себя полотнищем жёсткого войлока. Гедимин прикидывал, как подобраться к плошке с «мылом» и отрезать фрагмент «мочалки» — Вепуату, должно быть, интересны будут такие образцы…

— Ну что, стало лучше? — обернулся к нему Айзек, заметив движение воды. Гедимин досадливо сощурился.

— Я не болен. Незачем было сюда идти. Сходили бы с Вепуатом и вернулись купаться. И он тоже искупался бы.

Айзек протяжно вздохнул.

— Вепуату не до купаний. Сегодня — точно, и завтра утром — скорее всего. С ним там Кенен — и этого достаточно.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Гварзе можно смотреть на Куэннские механизмы, а мне нельзя?

— Гварза не бросается отламывать от них куски на пробу, — отозвался Айзек. — Таркасан, хватит себя тереть. Там абразив, кожу сотрёшь.

— То ли помылся, то ли испачкался… — пробормотал Таркасан, нехотя погружаясь в серебристую воду. — Хэссс… Лучше бы в ведёрке искупался!

Он нырнул с головой и принялся тереть шерстистую макушку — в волосы странное «мыло» въелось крепче всего. Гедимин, спустив из скафандра воду, выбрался из купальни и взял за край волокнистое полотнище.

— Что за волокно? Образцы брали? — он заглянул в трёхногую плошку с пёстрой грязью. «Абразив, говоришь… Основа жировая, что-то мелкодисперсное, кажется, растительные волокна…»

— Ну Гедимин! — укоризненно посмотрел на него Айзек. — Что ты пихаешь в пробирку?

— На базе проверю состав. Вдруг что полезное, — отозвался Гедимин, закрывая ёмкость с грязью и аккуратно отрезая полосу войлока. «Три или четыре сорта волокон в составе,» — отметил он про себя. «Тоже какие-то… очёски, отходы производства?.. А широкие у них мочалки. Бронн таким полотном, как одеялом, накроется.»

— Выбирайся, — поторопил Таркасана Айзек, выходя из воды. Гедимин сидел на бортике, смотрел на дозиметр и с сочувствием косился на филка. «Тут „сигма“ зашкаливает, а его даже из комбинезона вытряхнули. Точно, не Айзек эти опыты придумал. Без „Тория“ не обошлось…»

Полотнище, принесённое для вытирания, было тканым, одноцветным и даже с какой-то вышивкой. Филк бегло обтёрся им и, ёжась, быстро нырнул в одежду. Она, аккуратно сложенная, ждала его на очередном глиняном блюде с ножками; в глину были встроены микроскопические осколки кейека, и Гедимин, вспомнив слова Айзека об огромной цене этого минерала, еле слышно хмыкнул. «На такие подогреватели не жалко?»

— Гедимин, — Таркасан, застегнув комбинезон, рассматривал что-то на рукаве. — Твой фонарь поломался. То вспыхнет, то потухнет.

Гедимин озадаченно посмотрел на светящуюся деревяшку. Она, извлечённая из чехла, и правда мерцала. Сармат покосился на дозиметр, развернул график интенсивности, — мигания фонаря в точности повторяли нестройную пульсацию сигма-излучения. Вместе с ним пульсировал «омикрон», но слабому излучению не хватало размаха — оно колебалось в пределах пары микрокьюгенов.

— Какие-то общегородские процессы, — пожал плечами Айзек на озадаченный взгляд Гедимина. — Может, литейни фонят, или Кемагвен ворочается. Пойдём! Как раз все насмотрелись на наши колёса, и сейчас сбегутся Скогны с вопросами и Бронны с растопыренными ушами. Так мы отсюда до ночи не уедем.

…Четверо стражей ждали их за воротами, рядом с растянувшимся на мостовой Мальгесом; из них Гедимин узнал только Ауну. Мальгес, завидев сарматов, встряхнулся и сел, но выглядел всё равно пыльным и взъерошенным. Стражи, не пытаясь приводить его в порядок, молча рассматривали Сокола. «Трилобит», пристёгнутый ремнями к плечу Кенена Гварзы, втянул все выросты и притворялся мёртвым — Гедимин даже видел, как Гварза украдкой тычет его под головной щиток, проверяя реакцию.

— Дим-мин и Тарр-ка готовы к дорроге? — спросила Ауна, обводя сарматов обеспокоенным взглядом.

— Где Вепуат? — спросил Гедимин. Айзек с укоризненным хмыканьем ткнул его в бок.

— Полетит на Кейланне и обгонит нас в дорроге, — ответила Ауна. — Рруниен довезёт его. Идите вслед за Мальгесом, не отходите, — не хватало опять потеррять вас в горроде!

Гедимин недовольно сощурился. «Я не терялся. Отошёл за образцами. У вас в городе одна улица, тут даже эа-форма не заблудится!»

«Вепуата повезут на сверхзвуковом транспорте,» — другая мысль и лёгкая тревога вытеснили секундную обиду. «Он даже идти не может. Лучше бы подождали, пока он придёт в себя. Я видел, как летают Кейланны, — лучше Линкена взять в пилоты…»

Над головой сверкнули многоцветные крылья — кто-то из Кейланнов снизился над шпилями «дворца» и скрылся за самым высоким пиком. Гедимин настороженно сощурился. «Главное, чтобы Вепуата не сбросили на холм, как это у них принято. Сейчас его и на купол-то поймать некому…»

…Над холмом в дневном свете сверкнуло кольцо-навершие — Руниен, опираясь на посох, стоял у пологого спуска и смотрел на приближающихся путников. Потом Гедимин разглядел свисающие со всех уступов полосатые хвосты и острые мордочки — нхельви уже сбежались и оттеснили двуногих аборигенов к их повозкам. Бронны и Скогны облепили полевые кухни и следили за сарматами с бочонков и волокуш. Гедимин сердито хмыкнул. «Все прибежали. А на посту кто — те четверо недомерков⁈»

— Как Вепуат? Хорошо перенёс дорогу? — спросил Айзек, едва поднявшись на холм, и Гедимин, открывший было рот для вопроса, снова его закрыл. Руниен поспешно замахал посохом.

— Его положили в шатре, принесли воды и ягод курруи. Он утомлён и слаб, но здоров. Спрашивал меня о своём звере… — страж перевёл взгляд на зашевелившегося Сокола. Существо, учуяв запахи лагеря, приподняло щитки, выпустило хоботок и настороженно им водило из стороны в сторону.

— Я пойду к Вепуату, — буркнул Гедимин, протянув руку к Соколу. — Давай эту тварь, я ему отнесу.

Гварза звучно хлопнул себя рукавицей по шлему и подался в сторону.

— То, что нужно для раненого, — возиться с диким животным! Сокол до утра под моим присмотром. А ты займись своими делами.

Айзек шагнул так, чтобы встать между двумя сарматами.

— Гедимин, иди к Вепуату. Только не шуми — может, он уснул.

…Вепуат лежал в шатре, подложив руки под голову и глядя в сходящийся купол. Его обложили со всех сторон подстилками, соорудив округлое гнездо; светильник сдвинули к выходу. Рядом с гнездом Гедимин увидел круглый горшок с тонким горлышком и ещё один — с широким, но прикрытым плетёной крышкой. «Ягоды курруи,» — сармат едва заметно поморщился. «Только мутагенов сейчас и не хватало. Надеюсь, он их не ел.»

— Гедимин? — Вепуат слабо шевельнулся, приподнял голову и тут же её уронил. Сармат сел с ним рядом, встревоженно глядя в тёмные глаза. Взгляд у разведчика был затуманенный и с трудом фокусировался.

— Голова болит? — спросил Гедимин, пытаясь сквозь лицевой щиток рассмотреть как можно больше. Вокруг глаз никаких пятен или рубцов не было.

— Нет, только кружится, — отозвался Вепуат, шаря одной рукой по подстилкам. Гедимин крепко сжал его ладонь, и сармат довольно ухмыльнулся.

— И затылок жжёт, — пожаловался он. — Мне туда налепили мятых ягод, теперь лежу, как в Би-плазме. Шлем ещё дезинфицировать…

— Выкинуть ягоды? — зашевелился Гедимин, недовольно щурясь. «Дикари! Ладно, Вепуат не мог сопротивляться, но Гварза-то куда смотрел⁈»

— Да пусть лежат, — флегматично ответил разведчик. — Жжёние почти уже прошло… Интересно будет завтра послушать болтовню местных. Проверить, что я понимаю. Не убирай пока сканер, ладно? Пусть работает до утра.

— Мутирует, — напомнил Гедимин. — Двое суток без экрана — рискованно.

Вепуат досадливо сощурился.

— Тогда — выпустишь дроны полетать? — он приподнял руку, показывая куда-то за свою голову и валик из подстилок. — Пусть следят за лагерем… Как там Сокол?

— Хотел тебе отнести, но Гварза не отдаёт, — ремонтник поморщился. — Сокол его боится.

Вепуат тихо вздохнул.

— Лишь бы еду взял. Будь он механизмом, я бы тебе отдал, но с живым…

Гедимин кивнул.

— Может, тебя в лабораторию перетащить? — он окинул взглядом гнездо из шкур, горшки на ножках, фундамент из дикого камня, костяные шесты. — Слишком много ксеноорганики. Ещё мутируешь…

Вепуат слабо усмехнулся.

— Не надо, ремонтник. Работай. И так полдня потерял…

…Под обрывом грохотали камни — «грузчик» протаскивал очередную гроздь валунов по стволу шахты. Когда Гедимин подошёл, голова гигантского змея показалась над поверхностью. Текк’т выметнулся на пять метров вверх, рывком выдернул пучок верёвок, стряхнул камни, и не успели ещё раскатившиеся обломки остановиться, как он нырнул в скалу.

«Верёвки новые,» — довольно хмыкнул Гедимин, глядя на истрёпанный и пожелтевший пучок старых тросов, брошенный у холма. «Хассинельг зря хвостом не щёлкал. Хоть от кого-то есть польза… А где, кстати, наблюдатели с моим сканером? И что с запасами текто…»

Штабеля тектоновых заготовок за полдня выросли ровно на одну лепёшку. Рядом валялся шар, скатанный из гравия; утрамбовать его не успели — это Гедимин видел и без сканера. Ни одного Текк’та на поверхности не было.

— Мать моя колба… — прошептал Гедимин, разворачиваясь к шатрам. «Пойду искать Хассинельга. Может, кочевники напали? Крови не видно…»

— Дим-мин! — донёсся из-за шатров чей-то смущённый голос. На площадку, оглядываясь, выбрался один из филков. Следом вынырнул второй. Их комбинезоны были целы; один сармат держал двумя руками сканер — тоже без видимых повреждений. Не успели филки сделать и пяти шагов, как воздух рядом с ними сгустился, и на площадку шагнул Хассинельг.

— Дим-мин, мы тут… в общем, запороли работы, — уткнувшись взглядом в гравий, пробубнил «недомерок» и сунул Гедимину в руки сканер. Сармат механическим движением прикрепил прибор к запястью. Слова как-то не находились.

— Я не смог ничем помочь, — подал голос Хассинельг. — Текк’ты — очень упрямые. Если они что-то надумали…

— Почему они ушли? — глухо спросил Гедимин. «Знал же, что так всё и будет. Грёбаные недомерки!»

Филки переглянулись.

— Не знаю, — пожал плечами тот, кто принёс сканер. — На ровном месте. Они сделали по одной плите, потом стали тыкаться в насыпь и лязгать. Хассинельг сказал — они заспорили, как удобнее брать камень. Насыпать в одном месте горку повыше или таскать понемногу.

— Кириг велел им насыпать горку, — угрюмо сказал второй филк, разглядывая гравий. — Хассинельг перевёл. И тут они всё побросали и как загудели…

Гедимин, мигнув, перевёл озадаченный взгляд на стража. Тот щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Глупость и упрямство, — но их попробуй переспорить… Текк’ты сказали, что эти сарматы, Кириг и Бласко, — не Равные Куэннам, и нечего им распоряжаться. Что они будут слушать только указания Равного. Потом было много ругани…

— Немного, — буркнул Кириг, на мгновение подняв взгляд на Гедимина. — Я только и сказал, что…

Сармат стиснул зубы. Видимо, что-то мелькнуло в его глазах, — филк прикусил язык и попятился, а страж, выставив перед собой посох, шагнул вперёд.

— Если Текк’т хочет уползти, его сам Нерг не остановит. Твои подмастерья сделали, что могли. Не знаю, что за ерунда в голове у нергонов…

Страж отвёл взгляд. Гедимин угрюмо сощурился. «Всё ты знаешь. Это ваша общая ерунда. Значит, я равен Куэннам, а филки не равны. Говорил же — дайте им тяжёлую броню! Видимо, она похожа на Куэннскую, вот аборигенам и мерещится не пойми что…»

— Досадно, — с трудом проговорил Гедимин, глядя на экран сканера. Текк’ты-«бурильщики», похоже, не заметили спора на поверхности — группа спокойно работала, постепенно расширяя полость главного корпуса. «Ну, хоть эти не уползли. Досадно. Ещё одни сутки комете под хвост.»

…Вепуат задремал. Гедимин бесшумно пролез мимо него, забрал дроны и вышел на открытое место. Пульт остался у Вепуата, но сармату он был и не нужен. Через пару минут, отправив аппараты кружить над холмом, он снова вышел к обрыву. Хассинельг стоял там, опустив навершие посоха к земле, и следил за цветными бликами на жёлтом камне. Они дрожали, постепенно меняя форму и цвет.

— Тут главное — твёрдая рука, — сказал страж, когда сармат остановился рядом с ним. — Пятна не должны ползать. Помогает успокоиться.

Гедимин неопределённо хмыкнул. «Живые бетономешалки, живые голопроекторы… Видимо, от нехватки технологий приходится делать всякие агрегаты из существ. Может, если филки походят по Равнине без скафандров, тоже мутируют во что-нибудь полезное?»

Шахта загудела, и Хассинельг, погасив блики, схватился за посох. Через несколько секунд наружу высунулись трое Текк’тов. Гедимин увидел, как взгляды серебристых глаз сходятся на нём — а потом существа рывком поднимаются из скалы и склоняются над обрывом. Низкочастотный гул с силой надавил на височные кости.

— Они говорят, что закончили второй заход и будут есть, — перевёл Хассинельг. — И что они рады, что Равный Куэннам вернулся. Под землёй они сразу почувствовали твой взгляд. Они вернутся к ночи.

Гедимин кивнул и поднял руку в прощальном жесте. Существа нырнули в обрывистый склон, и холм содрогнулся. Хассинельг, с силой вбив посох в гравий, что-то прогудел на языке Текк’тов и вытер лапой длинную морду.

— Никогда не поощряй их так делать, — недовольно сказал он. — Текк’ты всегда забывают, какие они огромные.

Гедимин мигнул. Он ещё не переварил сказанное Текк’тами — сейчас ему было не до подземных толчков и их причин. «Для них что, есть разница, кто маячит у обрыва? Почувствовали взгляд — это они о чём? О сканере?» — он покосился на прибор. «Ну да, возможно… Так. А филки что, не направляли сканер на шахту? Как они тогда собирались контроли… Hasu! Понабрали недомерков…»

Он оглянулся на Текк’тов, уже сгрудившихся у полевой кухни, тяжело вздохнул и двинулся к лаборатории. «Займусь трубами и поршнями. Надо проверить новые термоизоляторы.»

…В отсеке было непривычно тихо и пусто. Пока Гедимин возился с литейной станцией, готовил опоки для новых отливок и собирал агрегат из труб, заклёпок и вентилей, он то и дело, забывшись, оглядывался на стол Вепуата. Никто его не занял — пятеро филков забились в отсек Айзека и как-то там уместились; Гедимин надеялся, что им не доверили ничего важного.

«Сойдёт,» — решил сармат, в очередной раз придирчиво осмотрев установку, закреплённую на штативе. «Если всё работает правильно, вода стекает сюда,» — он подставил под патрубок кювету. «Потом приделаю резервуар.»

Гедимин придвинул плоский контейнер и достал первое дно. Оно было тяжелее, чем металлические обечайки, — кроме кованого металла, в нём была термоизолирующая прокладка сантиметровой толщины. Ещё десять минут — и установка была готова; сварные швы, пролитые «жидкой молнией», остывали быстро. Гедимин не торопился — смотрел на темнеющий металл, на открытые вентили и думал, куда вставить фильтры и через что фильтровать. «Насколько всё-таки проще, когда ничего не сочиняешь с нуля. Есть материал — берёшь и применяешь…»

Металл посинел. Гедимин провёл пальцем по едва заметному шву и нехотя кивнул — «сойдёт». Придвинул кюветы, накрытые защитным полем, осторожно убрал его и кончиками когтей взял первый осколок раскалённого минерала. «Здесь будет кейек. Ледышку — сюда.»

Он закрыл лючки, несколько секунд следил за установкой — и радостно хмыкнул, увидев на краю патрубка микроскопическую каплю. «Процесс пошёл. Открыть вентили…»

«Щупы» сканера сомкнулись на выходном патрубке. Установка негромко загудела, из нижнего патрубка закапало. Кювета уже почти наполнилась, когда переборка на входе в соседний отсек с лязгом отодвинулась, и Гедимин услышал знакомый хитиновый треск, свист и шипение.

— Сидеть! — рявкнул Гварза, вытаскивая за ремни трепыхающегося Сокола. «Трилобит» втянул все нежные выросты, лежал пластом на полу и только громыхал спинными щитками, со свистом выпуская воздух из каких-то внутренних полостей. Гедимин оглянулся на установку и переполненную кювету, перекрыл вентили и досадливо сощурился на стекающие по столу ручейки. «Ёмкость мала. Агрегат работает быстрее, чем я думал. Сколько кубов он успел прокачать?»

— Висеть! — Гварза схватил «трилобита» за бока и с треском припечатал к выступам на стене. Едва он разжал руки, Сокол свернулся в тугой клубок и упал на пол. Гедимин посмотрел на неподвижный бронированный шар и озадаченно хмыкнул.

— Чего это он?

— Проклятая тварь, — донеслось из-под шлема Гварзы. Сармат поднял шар с пола и теперь пытался просунуть палец между щитками — видимо, искал, где оно разворачивается. Гедимин недовольно сощурился.

— Брось его. Сломаешь — Вепуат расстроится.

Гварза фыркнул и продолжил искать нужную щель. Через пять секунд он с гневным шипением отдёрнул руку. На бронированной перчатке остались отчётливые царапины.

— Hasu!

Гварза огляделся по сторонам и шагнул к столу Гедимина.

— Монтировку, живо!

Ремонтник молча показал ему кулак и заслонил свернувшегося «трилобита» спиной. Гварза ошалело мигнул, оглянулся на закрытый отсек, вполголоса выругался и скрылся за переборкой, напоследок громыхнув ей так, что даже Гедимин вздрогнул и сердито сощурился.

— Будешь чинить! — громко сказал он вслед сармату, подбирая «трилобита» со стола. Панцирный шар не шевелился. Гедимин со вздохом засунул его в таз под столом и прикрыл снаружи плотным защитным полем, оставив десяток неприметных продухов. «Вепуат, похоже, расстроится…»

Полчаса в отсеке было тихо. Гедимин ещё дважды запустил осушитель, изменяя количество термоэлементов и замеряя отток жидкости, потом вылил всю воду в широкий поддон и оставил её испаряться. Когда он, пристроив поддон на столе Вепуата и проверив литейную станцию, вернулся на своё место, под защитным полем что-то зашуршало.

— Живой? — Гедимин заглянул под стол и увидел торчащий из продуха хоботок. Сокол висел вниз спиной, наполовину выпустив «крылья», и обнюхивал защитное поле. Сармат набрал в распылитель воды и побрызгал на хоботок, потом дотянулся до другого продуха и опрыскал «трилобита». Тот висел неподвижно, оттопырив щитки панциря и выпустив какие-то складчатые структуры.

Над головой протяжно вздохнул Айзек.

— Говорил я Кенену — не дави…

Гедимин сердито фыркнул.

— Кенен твой — псих. Вепуат какой-нибудь еды оставил? Надо покормить его…

Айзек вздохнул ещё тяжелее.

— Поищу. Если не всё размазалось по рукам Гварзы…

Гедимин уплотнил поле и перебрался за стол. «Проверить нагрев…» — он скользнул взглядом по установке и взялся за анализатор. «Вроде бы уменьшился. Посмотрим, сколько это в градусах…»

Когда он, довольно ухмыляясь, заносил новые результаты в журнал, в отсек боком протиснулся один из филков с мятым контейнером в руках.

— Вот, — он уронил ёмкость Гедимину на стол. Внутри что-то плюхнуло.

— Это для животного, — пояснил филк, нервно оглядываясь на отодвинутую переборку — и шмыгнул туда, едва Гедимин поднялся из-за стола и протянул руку к контейнеру. Сармат удивлённо хмыкнул ему вслед.

«Как их кормят-то?» — Гедимин заглянул под стол. «Трилобит» немедленно придвинулся к продухам. Он так и висел вниз спиной, «проветривая» крыловидные выросты. Хоботок был втянут.

«Рот у них на голове, но снизу…» — Гедимин на секунду напряг память, потом махнул рукой и сунул открытый контейнер под стол. «Сам найдёт, куда совать еду. Не найдёт — тоже не страшно. За день не сдохнет.»

Литейная станция замигала светодиодами, и Гедимин, забыв обо всех на свете животных, кинулся к ней. В одном из тиглей «дозрела» рэссена, пора было вынимать её по частям и начинать проковку — и следить, чтобы остатки в тигле не остыли и не затвердели.

…Последняя заготовка с шипением упала в воду. Гедимин выпрямился, оглянулся на пустой тигель и шумно выдохнул. «В следующий раз возьму объём поменьше. Быстро, тщательно и много, — сразу всё не получается…»

Он отключил нагрев, заглянул в опоки, — отливки уже остывали, из бело-жёлтых стали рыжеватыми… Сармат вытер перчатки, соскоблил когтем налипшие брызги и чешуйки окалины и прикрепил на видное место очередной чертёж. Конструкция из двух соединённых труб понемногу обрастала деталями. «Осушитель уберу подальше,» — Гедимин, неприязненно покосившись на вход в соседний отсек, спрятал готовую установку за коробки для образцов. «Завтра займусь поршнями. Взять побольше кейека и ледышек. И „молнии“ — завтра будет много-много сварки.»

Под столом зашуршало. Гедимин заглянул под защитное поле и хмыкнул — «трилобит», опустошив контейнер с едой, пытался заглотить мятую крышку. Сармат поддел её когтем и выдернул из-под стола.

— Ты, похоже, не наелся… — он оглянулся на соседний отсек и сердито сощурился. — Гварза всё сам сожрал. На него похоже.

«Отнести его к Вепуа… Нет, он, наверное, спит,» — Гедимин огляделся по сторонам и снова сощурился — ничего похожего на ремни ему не оставили. «Схожу к Броннам. У них там было какое-то мясо.»

— Сиди тут, — шёпотом велел он «трилобиту» и выбрался в шлюз. Только снаружи, увидев темноту вокруг лаборатории, он посмотрел на часы и досадливо сощурился. «Через час — отъезд. Всё равно придётся его выносить.»

— Ладно, ползи сюда, — Гедимин взял «трилобита» за боковые щитки и выдернул из-под стола. «Лучше бы он свернулся,» — мелькнуло в голове, когда сармат поднимал животное перед собой и думал, как его теперь нести. Сокол вяло трепыхал «крыльями», но сворачиваться и не думал.

«Как-то так их носят,» — Гедимин спихнул животное на плечо, где уже торчали кромки приподнятых пластин. В наушнике зашуршало, заскрежетало, Сокол провёл хвостом по броне и затих, свесив головной сегмент сармату на грудь. Тот еле слышно хмыкнул и зафиксировал существо полосой защитного поля поперёк спины.

Снаружи было темно и непривычно тихо. Под трапом дремал одинокий нхельви, хвост ещё одного свисал с крыши бронехода. Гедимин, стараясь не шуметь, подошёл к шатру Вепуата, заглянул внутрь и увидел темноту — разведчик накрыл жаровню колпаком. «Спит,» — сармат пару секунд прислушивался к тишине, затем покосился на вбитые в гравий у шатра кости с перекладинами. Сокол, увидев их, вяло шевельнулся — ночью его обычно держали здесь, пристегнув к перекладинам ремешками.

— Все спят, — прошептал Гедимин, глядя на выставленные из шатров фонари. — Пойдём искать тебе еду. Ты вроде хищник?..

Он обогнул шатры и увидел яркий свет — аборигены вынесли из загородок фонари и копались в мешках и корзинах, собирая что-то в большой котелок. Двое Броннов набирали из бочки воду в ведро. На передней части волокуши сидел ещё один и на весу разделывал что-то из местной фауны, бросая ненужные куски тягловым зверям. Из темноты за волокушами доносилось чавканье.

— Показывай, чем тебя кормить, — буркнул Гедимин, подходя к корзинам вплотную. Аборигены расступились, и стало до неприятного тихо. Все стояли вокруг и смотрели на сармата. Он, стараясь не обращать на них внимания, прошёл вдоль корзин, заглядывая в них. Сокол сидел на плече смирно, втянув хоботок, — видимо, части растений и грибов не привлекали его.

«В чём они держат мясное?» — сармат приподнял край войлока, свисающий из-под плетёной крышки. На пальцы дохнуло прохладой. Сокол встрепенулся и сунул под крышку хоботок.

— Это? — Гедимин достал из корзины продолговатую пятнистую тушку с гребнями-выростами, похожими на плавники. Рассмотреть её он не успел — Сокол всосал её хоботком по самый хвост и выплюнул себе в ротовое отверстие, только обломанные плавники разлетелись во все стороны.

— Держи, — сармат достал ещё одну тушку и стряхнул с рукава ошмётки органики. Бронны и подтянувшиеся на шум Скогны молча стояли вокруг и глазели на Сокола — и Гедимину от их молчания было не по себе.

— Дим-мин? — донеслось из темноты, и аборигены, будто проснувшись, разом заверещали, указывая на сармата. В темноте зашелестело, зазвенело, затем на свет, поправляя одним когтем маску, вышел Калиг. Бронны и Скогны завопили, махая подручными предметами, из-под волокуш и из-за корзин повылетали проснувшиеся нхельви. Гедимин угрюмо сощурился на шатры.

— Чего орать? Сарматы спят.

Калиг коротко рявкнул, и на холме вновь стало тихо — так, что Гедимин расслышал чавканье Сокола, доедающего четвёртую тушку.

— Разве не Кен-нен должен был кормить этого зверя? — спросил страж, поднося посох ближе к животному. Сокол резко втянул крылья и вздыбил спинные щитки — свет костяной «палки» ему определённо не нравился.

— Пришлось мне, — буркнул Гедимин. — Скажи им, чтобы не орали. Мы уже уходим.

— Текк’ты ждут в ободранной долине, — шумно вздохнул Калиг. — Я сказал им копать, но они ждут тебя наверху.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Пора бы им уже находить рабочее место без моей помощи. Сколько раз они… Стоп. Уверен, что каждый раз это были одни и те же рабочие? Может, каждый день приползают новые? Tzaat has— sulesh…»

…Посох стража вспыхнул над обрывом, и Гедимин прищурился — всю долину затопило ослепительным белым светом. Он отразился от панцирей Текк’тов, свернувшихся на дне низины; пару секунд всё вокруг мерцало и бликовало, потом свет медленно потускнел.

«Только трое,» — погрустневший Гедимин перевёл взгляд с закрытой шахты на маленькие штабеля тектоновых заготовок. «Куда их отправить?»

— Спроси, будут ли они месить камень, — обратился он к Калигу. — Работа тяжёлая, но они выглядят сильными.

Текк’ты загудели. Один из них ткнулся мордой в ближайшую плиту, другой потёрся затылком о дальний обрывистый склон.

— Такое занятие им годится, — перевёл Калиг. — Если ты покажешь, где брать камень, и сколько тебе нужно.

…Сокол зашевелился, затрещал пластинами, и Гедимин отвернулся от обрыва, и как раз вовремя — из-за шатров выбирался заспанный Айзек.

— Всё работаешь? — недовольно сощурился он. — Отдыхать тоже надо. Полчаса до отъезда. У тебя в лаборатории всё в порядке? Проверь стол Вепуата — у него валялись какие-то коробки.

— Угу, — сармат нехотя отвёл взгляд от гигантских змей, катающих по дну долины каменные глыбы. — Присмотри за Текк’тами. Ты — Равный Куэннам, у тебя они будут работать.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Не задерживайся надолго. Трудно сказать, кто там у них кому равен…

…Четверо филков выбрались из лаборатории и отошли к шатрам, провожая уезжающий бронеход тоскливыми взглядами. Гедимин бесшумно отступил в тень. У него с собой были два образца — «контейнеры» из красно-жёлтого камня с осколками кейека и «вечного льда» внутри. На плече по-прежнему сидел Сокол; защитное поле, удерживающее его, давно развеялось, но никуда улетать он не собирался.

Когда он вышел к обрыву, Айзек стоял среди валунов, скрестив руки на груди, а снизу доносился знакомый плеск размягчённой каменной массы.

— Работа идёт, — сообщил он, отходя от края. — Ты так и будешь таскать с собой это животное?

— Он не мешает, — отозвался Гедимин, устраиваясь на валуне. В руке у него были плоские «контейнеры»; защитное поле с них сармат снял, но не ощущал, сжимая их чувствительной перчаткой, ни жара, ни холода. «Образцы пролежали сутки. Проверить температуру послойно. Завтра эти „контейнеры“ пригодятся для другого…»

27 день Камня, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«Дроны убрать, сканер положить,» — Гедимин закрыл выдвижной ящик деревянного стола, покосился на выключенные дроны, лежащие тут же, на столешнице, и еле слышно хмыкнул. «А записи Вепуат завтра посмотрит. У меня своей работы хватает. Ещё этот образец ксенофауны…»

С улицы донёсся трубный рёв. Светать ещё не начинало, но Сокол давно проснулся, размял крылья и теперь голосил на всю Равнину. Гедимин прислушался, не ответят ли ему издалека, но вместо этого к шатру сбежались и заверещали недовольные Скогны. «Пора забирать животное,» — думал сармат, снимая со штатива сильно потускневшие деревянные фонари. «Пока ему хобот не оторвали…»

Едва он вышел, Скогны замолчали, отвернулись от трубящего Сокола и уставились на пучок фонарей в руке Гедимина. Сармат недовольно сощурился. «А тут чего глазеть⁈ Это ваши технологии. Ваша цера, — как у вас светилась, так и у меня светится. Ничего нового.»

Едва он отстегнул ремни, «трилобит» запрыгнул ему на плечо и устроился, будто всегда там сидел, свесив головной сегмент сармату на грудь. Гедимин покосился на него, зафиксировал на всякий случай полосой защитного поля и мимо расступившихся аборигенов пошёл к лаборатории. Полог шатра Вепуата по-прежнему был опущен, фонарь стоял снаружи, — разведчик, если и просыпался, решил ещё поспать. «Зайду к нему, как посветлеет,» — подумал Гедимин. «Пока тихо, надо поработать.»

В отсеке по-прежнему было пусто, разве что слой пыли на столе Вепуата ещё не появился — аборигены успели прибраться. Гедимин придвинул ближайший пустой штатив, осмотрел тусклые фонари (в ярком белом свете лабораторных ламп они вообще казались погасшими), кивнул собственным мыслям и подошёл к задвинутой переборке. Стучать он старался аккуратно, но она всё равно задребезжала — сарматы, швыряя её то туда, то сюда, сильно расшатали её в пазах и посбивали уплотнитель.

— Чего? — донёсся изнутри испуганный голос филка. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Таркасан далеко? Скажи — пусть отдаст мне фонарь на палке.

Через полминуты шорохов и шёпотов в узкую щель просунули фонарь, и переборка снова задвинулась до упора. Сокол, успевший унюхать чужаков, громыхнул спинными щитками. Гедимин согласно кивнул.

— Филки. Привыкай.

Последний «фонарь на палке» потускнел ещё сильнее, чем предыдущие; Гедимин списал это на влияние лабораторных экранов и пребывания за пределами Равнины. «Забыл спросить, светилась ли палка в Ураниуме,» — с досадой подумал он, сооружая над фонарями защитный купол. «Должна была. Так быстро свойства не меняются.»

Он не стал запускать реактор, опасаясь, что цера вместо подзарядки напрочь выгорит. Хватило и луча из незапущенного — не прошло и секунды, как все фонари вспыхнули ярким жёлтым светом. Гедимин долго ещё возился с дозиметром, проверяя все их фрагменты на накопленную радиацию, — ни дерево, ни «пластик»-гзеш не фонили, посвечивала сама цера — но в прежних пределах.

— Значит, без подзарядки не обойтись? — спросил неведомо откуда взявшийся Айзек, заглядывая под защитный купол. Гедимин едва не вздрогнул от неожиданной реплики и недовольно сощурился на сармата. «Часто он застаёт меня врасплох. Как Ассархаддон. То ли он научился, то ли я потерял бдительность…»

— Заряжать надо, — подтвердил он. — На станции с этим проблем не будет.

— Ты с ними закончил? — Айзек тронул пальцем защитное поле. — Ещё будут нужны? Я бы раздал их новым поселенцам — тут каждому хватит.

Гедимин пожал плечами.

— Забирай. Как погаснет, пусть приходят. Только сразу, а не через неделю, — я статистику веду.

— Ясное дело, — кивнул Айзек, собирая фонари со штатива. Гедимин, уже не обращая на него внимания, расчищал место на столе, раскладывал части будущей конструкции, переливал в колбу «жидкую молнию». Работы предстояло много.

…Заскучавший Сокол в очередной раз ткнулся в ступню Гедимина. Сармат возился со штативами, закрепляя почти собранную установку, и на тычок только фыркнул — «Ксенофауны мне ещё не хватало…» Он подсоединил последний патрубок, тронул когтем уплотнитель, недоверчиво хмыкнул и открыл настежь клапаны. Установка теперь занимала треть стола, — система осушения и четыре цилиндра с поршнями разного диаметра. Гедимин скользнул по ней взглядом и поднял голову к потолку — туда уходили четыре слабо натянутых троса. «Работать-то будет, но вот итоговая мощность… Ничего непонятно с этими камешками. По уму, оно вообще работать не должно…»

— Любопытно, — вполголоса заметил Айзек, снова материализовавшийся посреди отсека. — Ты нам крышу не сорвёшь?

Гедимин, сбитый с мысли, сердито сощурился. «Он ещё спросил бы — 'не взорвётся?»

— Надо будет — починю, — буркнул он, усиливая натяжение. «Надо бы проверить с реальной нагрузкой. Приборы приборами, но мне здесь всё время кажется, что они врут.»

Сокол зашуршал громче и высунул из-под стола хоботок. Айзек покосился на него и едва заметно ухмыльнулся.

— Вынеси животное на улицу. Оно тут уже извелось.

— Установку не трогать, — Гедимин недобро сощурился на командира, но тот лишь улыбнулся и развёл руками.

— Мы все с нетерпением ждём запуска. Защитным полем на всякий случай прикрой, ладно?

…Холм тряхнуло, когда Гедимин уже спустился по трапу. Едва удержавшись на поехавшем из-под ног гравии, сармат оглянулся на лабораторию, поправил сместившийся трап, прислушался к отдалённому гулу — и быстро пошёл к обрыву. Вокруг сновали, вылетая из-под ног, потревоженные нхельви, и их писк и цокот сопровождали Гедимина всю дорогу. Сокол ёрзал на плече, помахивая крыльями, и раздражённо гудел, — попытки взлёта предотвращало защитное поле, а вот хоботок сармат обмотать не догадался.

Когда он обогнул шатры, гул уже смолк. В полумраке у обрыва ярко светился посох стража — Гор неглубоко погрузил его в гравий и опёрся крючковатой лапой, о чём-то негромко беседуя с Таркасаном. Филк стоял в полукольце жёлтого света — свежезаряженный фонарь затмил даже белое свечение посоха.

— Текк’ты здесь? — Гедимин подошёл к обрыву и заглянул в долину. Из темноты ему навстречу поднялись четыре массивных головы. Гор качнул посохом, сделал свет поярче, и сармат увидел на дне долины плотный слой шевелящихся бронированных тел. Там были ещё Текк’ты — пятеро или шестеро, каждый — метров пятнадцать в длину. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак».

— Сегодня есть кому работать, — заметил Гор, поворачивая узкую голову с сходящимися жвалами. — В Синви и Алвен уже послали гонцов за припасами.

Гедимин угрюмо сощурился на шевелящуюся массу на дне долины. «У нас тут что, откормочный цех?»

— Пусть выберут одного, кто будет копать, и двоих для подъёма камней, — вслух сказал он. — Эта мелюзга — молодые Текк’ты?

— Им ещё долго расти, — отозвался Гор, поднимая над долиной светящийсяпосох. Когда страж загудел на языке Текк’тов, держащийся поблизости Таркасан, вздрогнув, отступил на пару шагов. Гедимин смотрел, как гигантские змеи один за другим ныряют в скалу, как последний из них отодвигает крышку шахты и подбирает брошенные верёвки… Остался только один крупный Текк’т — и клубок мелюзги, и невыполненный план по тектонозаготовкам.

— Цыц! — Гедимин щёлкнул пальцем по спинному щитку Сокола, заставив его прервать вопль на полузвуке и втянуть хоботок. — Гор, спроси Текк’та — он будет месить камень? Остальные существа могут перебраться к кухням — там полно незанятых аборигенов. Пускай с ними нхельви поиграют, что ли…

Гор часто защёлкал жвалами, и что-то в его груди захрустело. Сармат настороженно посмотрел на него — такие звуки он слышал впервые.

— Все эти Текк’ты будут месить твой камень, — сказал Гор, обменявшись со змеиным клубком гудящими и лязгающими звуками. — Старший уже был в долине Эл-лид пару дней назад, а теперь вернулся с подмогой.

Гедимин изумлённо мигнул.

— И что, от этой мелюзги будет прок? — вырвалось у него, прежде чем он успел прикусить язык. Таркасан, вскинув на него испуганный взгляд, отступил ещё на шаг от края — как будто он имел хоть какое-то отношение к работам, Гедимину, Текк’там и их взаимоотношениям.

— За ними нужен присмотр, но они ненамного слабее зрелых Текк’тов, — сказал Гор, прислушавшись к гулу со дна долины. — Не волнуйся, Дим-мин. Сегодня работа будет сделана хорошо.

Сармат недоверчиво хмыкнул и включил сканер. На экране проступили очертания расширяющейся полости глубоко под землёй, Текк’ты, вдвоём «отгрызающие» куски от скального пласта, ещё один, спиралью свернувшийся вокруг ствола главной шахты… Бесформенный шевелящийся клубок на поверхности распался — мелкие Текк’ты распределились по свободному месту попарно. Старший поддел головой насыпь поперёк долины, поставил её на торец и, сбив рыхлые слои, выдрал из сердцевины пласт жёлтого камня. Разодрав его на четыре части, он ударом головы направил первый комок минерала дальней паре «детёнышей». Когда ещё два куска отправились к мелким Текк’там, старший взял оставшийся ошмёток и грохнул им о землю. Несколько секунд снизу доносился непрерывный гул, потом загромыхали камни — Текк’ты гоняли их от холма к холму, то расплющивая, то скатывая в комья.

— Они сделают работу, — уверенно повторил Гор, тронув плечо Гедимина хитиновым лезвием. Сокол зашипел на него и заскрежетал когтями по броне в очередной попытке вывернуться.

— Хорошо, если так, — отозвался Гедимин, отодвигаясь от стража. Он смотрел на экран сканера. Камень, и правда, быстро уплотнялся. Две пары Текк’тов делали двойной тектон, ещё одна, по примеру старшего змея, — тройной. Процесс шёл быстро — по расчётам Гедимина, за десять минут они должны были управиться.

«Потом пойдут за новым сырьём,» — сармат посмотрел туда, где в темноте скрывались запасы расплющенных валунов — спрессованный гравий разных сортов. «Надо смотреть за ними. Часа на три у них хватит сил, — всё это время я просижу здесь. А там моя установка, и запустить её некому…»

— Мы с Тарр-ка говорили о светильниках, — снова подал голос Гор, указав на деревянный фонарь Таркасана. — От такой дрянной церы добиться столь яркого света! Верно, ты на полдня зарываешь её в живой металл, чтобы она так горела.

«А, вот как они заряжают светильники,» — подумал Гедимин. «Хорошая у них устойчивость к омикрон-лучам. Все неустойчивые, видимо, вымерли…»

Бесполезные рассуждения внезапно прервала новая мысль, и сармат резко развернулся к стражу.

— У тебя ещё цера есть? Такая же дрянная?

— Чего-чего, а дряни всегда много, — страж сложил лапы-лезвия на груди. — Есть и ещё хуже. Не знаю, для чего её накопали, — лежит в корзинах, занимает место. Тебе, конечно, такого не надо. Её хоть в Пламя суй — вспыхнет и погаснет.

Гедимин впился в него пристальным взглядом. «А ведь датчиков у нас тут не будет,» — мелькнуло в голове. «Ни дозиметров, ни индикаторов, ничего.»

— Привези немного такой, — вслух сказал он. — Самой плохой, какая у тебя есть.

Страж смерил его долгим взглядом и в задумчивости пощёлкал жвалами.

— Ну, раз ты просишь, — нехотя согласился он. — Но эта цера и вправду очень плоха. Даже ты, со своей мощью, ничего с ней сделать не сможешь.

Гедимин пожал плечами.

— Когда повезёшь плохую церу, добавь ещё такой же, какая была в прошлый раз. Та — для опытов, а эта — уже для работы.

Гор опустил лапы-лезвия к груди.

— Радостно слышать, что работа идёт.

…Сокол дремал, примостившись на плече Гедимина. Сармат вполглаза следил за Текк’тами и задумчиво смотрел на незаконченные чертежи. «Опять всё упирается в материалы. Термоизоляция, мать её колба… Можно, конечно, взять кусок деревяшки, он от такой температуры даже не обуглится…»

Сокол громыхнул всеми щитками и, высоко вскинув хоботок, затрубил что было мочи. Гедимин вздрогнул от неожиданности и затряс головой — от рёва в наушник в очередной раз пострадали барабанные перепонки. Когда «трилобит» втянул хоботок, сквозь гул в ушах сармат услышал перестук костей по дереву и деревяшек по огромной кости. К холму Элид приближался караван.

Текк’ты на дне долины зашевелились было, поворачивая головы на звук, но старший загудел на них, и работа продолжилась. Третий час изготовления тектона подходил к концу, и Гедимин смотрел на растущие штабеля заготовок с робкой надеждой. «Даже если они сейчас уползут, план на сегодня, считай, выполнен,» — прикинул он про себя. «Вот бы каждый день так…»

Барабаны застучали громче, им ответила какая-то воющая дудка, на дудку откликнулся Сокол, и Гедимин, запоздало прикрыв ближайший к «трилобиту» наушник, двинулся к источникам шума. «Так шумят — значит, привезли сырьё. Доставщики продуктов не барабанят.»

К пологому склону он выбрался последним — там уже были все, кроме Вепуата, даже филки подошли и остановились чуть в стороне, настороженно глядя на вползающие на холм повозки. На первой паре волокуш ехали Скогны, и цвета их «знамени» показались Гедимину знакомыми. Следом, отстав на десяток метров, поднялись волокуши Броннов. Они привезли костяной барабан и перестали колотить в него, лишь когда последняя из повозок встала на холме в один ряд с полевыми кухнями. Вместе с костяным треском затихли и хрюкающие звуки из-под щитков «трилобита» — Гедимин держал его за хоботок, не давая трубить, но тихо сидеть он всё равно не хотел.

— А, вот ты где, — оглянулся на сармата Айзек. — Принимай сырьё.

«А это всё-таки не плетёные корзины. Эта штука так и растёт,» — мелькнуло в мозгу у Гедимина, когда Бронны стащили на землю первую ёмкость. Их было двое, корзина — в их рост и вчетверо шире, но на гравий она слетела мгновенно и точно, даже не накренившись. Следом, оставив на повозке пару «грузчиков» и погонщика, спустились аборигены в ярких полосатых шапках, сильно похожих на гребни. Их было четверо, и они принесли объёмистые, по Броннским меркам, рюкзаки — видимо, какие-то вещи в сумки у пояса не поместились.

— Мастера-портные приехали из Ушта, — пояснил Хассинельг, незаметно выйдя из-за повозок — в этот раз ему поручили сопровождать караван. — Они приветствуют вас с уважением.

Айзек слегка наклонил голову, притронувшись пальцами ко лбу, и повернулся к волокушам Скогнов. Там тоже спускали корзины — их было две, из того же материала, но меньшего размера. За корзинами спустились и встали у борта четверо Скогнов с рюкзаками и раздутыми поясными сумками. Гедимин мигнул.

— Мастера из Сэви тоже приехали на работу, — пояснил Хассинельг после нескольких реплик и приветственных жестов со стороны Скогнов. — Их цех знает, что Равные Куэннам достойно платят мастерам.

Гедимин снова мигнул. «Две бригады портных? На четырёх-то филков⁈ М-да, похоже, кто-то широко разболтал про инструменты из рэссены. Опять возиться с отливками, мать моя колба…»

— Груз для Дим-мина, — Хассинельг указал свободной рукой на большую корзину, а навершием посоха — на две поменьше. — В Уште очень удивились, что вам нужны очёски, но собрали их много. А из Сэви привезли то, что нужно для варки гзеша.

Один из Скогнов, оставшихся на повозке, зашевелился и сказал что-то, глядя на Гедимина. Тот настороженно сощурился и прикрыл Сокола согнутой рукой. «Что привезли — хорошо. Сырьё нужно. А вот что прицепятся к животному…»

Хассинельг открыл было рот, но вставший рядом с сарматами Гор резко качнул посохом и недовольно щёлкнул жвалами.

— Эти Скогны! Мало уже было попыток обмануть чужеземцев⁈ Мы ведь можем и не пускать сюда жителей Сэви.

— Ты что-то слишком спешишь, — отозвался Хассинельг, тоже чем-то недовольный. — Такие меры из-за одного вопроса…

Айзек громко ударил рукавицей о рукавицу. Металлический звон прокатился над холмом, заставив аборигенов прижать уши. Животное на плече Гедимина попыталось свернуться клубком и наконец перестало елозить и замерло.

— Может, сначала скажете вслух, что вам не понравилось? Я в таком вопросе ничего страшного не вижу.

Гедимин с тоской оглянулся на шатёр Вепуата. «Хорошо ему. Будет понимать, о чём они каждый раз болтают. А то стоишь тут, как идиот…»

Гор щёлкнул жвалами.

— Ваша щедрость известна всей Равнине. Но одно дело — дарить инструменты. А другое — разбрасываться тайнами ремесла. Такие вещи стоят сильно дороже, чем котелок дрянного сеша или пара рубах. Дим-мин, этот наглец из Сэви хотел купить по куску гзеша разных цветов — такого, какой делают в долине Эл-лид. Не давай ему ничего!

Гедимин ошалело замигал, оглянулся на Айзека, — тот кивал ему, как заведённый. «Слушай, что говорят!» — резким жестом сказал Гварза.

— Угу, — буркнул Гедимин и, глядя на Скогна, отрицательно качнул головой. Внутри, под рёбрами, шевельнулось что-то холодное — так, едва заметно, но сармату сразу стало не по себе. «Что у них тут наверчено вокруг технологий? Может, и Скогны не должны были нам говорить, как делать гзеш? Я же просто расспросил их тогда…»

— Моя благодарность жителям Сэви и Ушта, — дежурно ответил Айзек, притронувшись ко лбу. — Гедимин, забирай своё добро. Кириг, помоги ему с корзи…

Сармат молча отодвинул филка от плетёнки, отвязал ремни, заглянул внутрь. Неровные пласты сеша были разделены крупными белыми листьями. Все листья были разной формы, но поверхность закрывали плотно — куски эластомера нигде не склеились.

— Сам донесу, — буркнул Гедимин, прикрепляя ёмкости к броне. «И сразу включу печь. Пора начинать варку. Скоро Айзек прибежит с заказом на инструменты, потом ещё надо запасы ксенофторидов пополнить. Очёски разберу ближе к ночи. А установка… М-да, нескоро вы все дождётесь запуска.»

Его мысли прервал пронзительный вопль. Все аборигены — и на волокушах, и вокруг них, — развернулись к чему-то за штабелем бочонков и заверещали, размахивая подручными предметами. Из-за повозки высунулся длинный хоботок, потом выплыло листовидное бронированное тело на тонких цветных крыльях.

«Сокол удрал⁈» — Гедимин схватился за плечо и услышал сердитое хрюканье. «Трилобит» был на месте — дёргал хвостом, выпускал и втягивал крылья, трещал панцирем и странно клокотал, будто внутри него включился кипятильник. Существо, проплывающее мимо волокуши, приостановилось, выгибаясь дугой, испустило короткий трубный звук и скользнуло дальше. Мимо него, едва не зацепив крыло, пролетел булыжник.

— Нергон! — услышал Гедимин гневный крик Гора, увидел краем глаза белую вспышку — и, уже не рассуждая, швырнул шар защитного поля и кинулся следом. Секунду спустя он стоял спиной к непрозрачному белесому куполу, под которым что-то грохотало гравием, и смотрел в фасетчатые глаза стража-«богомола». В грудь сармату упиралось навершие светящегося посоха.

— Дим-мин, — медленно проговорил «богомол»; его слова едва можно было разобрать из-за частого хитинового треска. — Уйди.

— Отстань от животных, — отозвался Гедимин, досадливо щурясь на оброненные корзины. Одна из них открылась, из неё выпали белые обёртки и куски сушёной слизи.

«А, продухи надо сделать…» — спохватился он и протянул к куполу за спиной генератор защитного поля. Шорох гравия стал громче, теперь слышно было, что пойманный «трилобит» недовольно стучит спинными щитками. Гедимин скосил глаз на светящийся посох — страж отодвинул его на десяток сантиметров, но опускать не спешил — и криво ухмыльнулся.

— Гор, уймись! — услышал он резкий возглас Хассинельга. Второй страж спрыгнул с волокуши. Его посох с костяным треском ударился о посох Гора, отталкивая его в сторону от Гедимина.

— Что тут ещё? Что случилось? — к сармату быстро подошёл Айзек. Гедимин кивнул на купол. Из верхнего продуха уже высунулся хоботок — когда перестали светить в глаза посохом, «трилобит» перестал трещать и начал нюхать. Гедимин покосился на свою броню и мигнул — там, куда недавно упиралось белое навершие, верхние щитки оплыли и покрылись пузырями.

Айзек протяжно вздохнул.

— Ещё один питомец? — он тронул пальцем край продуха, и хоботок развернулся к нему, едва не задев его руку. — Возьмёшь себе?

— Отдам Вепуату, — буркнул Гедимин. — Отгони стражей. Эта тварь боится их, а мне её ещё выманивать.

Айзек хмыкнул.

— Не забудь из неё вытрясти все камни. Кенен, посмотри, она ничего на холме не закопала?

— Нергонский лазутчик… — Гор громко щёлкнул жвалами и очень неохотно шагнул назад. — Зачем они тебе, Дим-мин? Лучше убить.

Сармат молча отвернулся.

Он не запомнил, в какой из корзин была еда для Сокола, но в ближайшем бочонке нашлось что-то вроде разделанной рыбы. Притихший «трилобит» на плече сразу оживился и потянулся к руке. Гедимин сунул ему кусок «рыбы», зачерпнул ещё, сколько поместилось в кулак, и встал над куполом, свободной рукой расширяя продух. Существо тут же высунуло и хоботок, и головной сегмент, и потянулось к сармату всем туловищем. Гедимин поднёс кулак с едой к свободному плечу. Генератор защитного поля был наготове, и он понадобился — секунду спустя второй «трилобит» распластался на его спине, свесив вперёд головной сегмент, и всосал в хоботок весь кулак и запястье, натянувшись чуть не до локтя. Полоса защитного поля «пристегнула» животное к плечу. Руку удалось вытащить не с первой попытки.

— Осторожно, — процедил Кенен Гварза; только теперь Гедимин заметил, что сармат стоит за остатками купола-ловушки и пристально смотрит на «трилобитов». — Так очень легко травмировать.

— Сам лови, — отозвался Гедимин, разворачиваясь к оброненным корзинам. Их уже не было, и даже куски сушёной слизи куда-то пропали. Сармат растерянно мигнул — и увидел за шатрами, недалеко от лаборатории, филка с большой корзиной за плечами.

— Всё отнесли в твой отсек, — успокоил Гедимина Айзек, с едва заметной ухмылкой глядя на его плечи. — Ты-то сам цел? Посох стража — не просто палочка…

— Угу, — сармат царапнул когтем деформированный щиток и сердито сощурился. — У чужака даже камней с собой нет. Настоящих лазутчиков твои стражи не ловят, куда им…

Айзек хотел что-то сказать, но Гедимин уже развернулся к лагерю. «Трилобиты» ворочались и недовольно хрюкали, их хвосты на ходу бились о скафандр, и сармату хотелось как можно быстрее от них избавиться.

Вепуат ждал его снаружи шатра — Гедимин едва в него не врезался, пока отвлёкся на уползающего «чужака», и с трудом успел остановиться в полуметре от сармата. Тот стоял, облокотившись на два дрона, и слегка покачивался, но его глаза горели азартом.

— Второй! — вскрикнул он, шагнув вперёд; Гедимин ухватил его за плечо, и вовремя — круглые дроны выскользнули из-под локтей сармата, и он едва не рухнул Гедимину под ноги. — Пустой, говоришь? Без камней? И на холме ничего не зарыто?

Сармат пожал плечами, едва не уронив и «трилобитов», и Вепуата.

— Гварза не нашёл. Ты чего встал? Иди ложись!

— Иду, — Вепуат с рассеянной ухмылкой шагнул в сторону и начал оседать.

…Гедимин продел последнюю кость в выступ-петлю и подался назад, недовольно щурясь, — эти конструкции, даже собранные своими руками, казались ему очень ненадёжными. «Удержит, нет?» — он с сомнением посмотрел на массивного «трилобита», с немалой силой бьющего по скафандру хвостом. «Здоровые твари. Такая смахнёт и полку, и полшатра…»

Пересаживать силой не пришлось — Сокол, едва ослаб сдерживающий «ремень» защитного поля, перемахнул на решётку и повис, уцепившись за перекладины крючками на брюхе. Его «крылья» приподнялись кверху, в совсем уже нелетучее положение, и часто затрепетали. Под оттопыренными щитками заклокотало и захрюкало. Пока Гедимин неумело возился с ремешками-фиксаторами, Сокол даже не посмотрел на него — и даже не щёлкнул панцирем, когда его пристегнули к полке.

— Вот так, — одобрительно хмыкнул Вепуат, приподнимаясь на локте. Он лежал поодаль от полок — Гедимин перетащил его туда, и с тех пор разведчик старался не шевелиться. Его взгляд наконец сфокусировался — сначала на Соколе, теперь — на втором животном. Оно так и сидело на плече Гедимина, изредка отвечая на звуки сородича ленивыми щелчками и шевелением хоботка.

— Руку сунь ему под голову, — посоветовал Вепуат, пристально следя за чужаком. — Хвост прижми. Теперь вешай… голову держи, держи! Шлейки… вот так, можешь отпускать.

Гедимин отдёрнул руку от трещащего и дёргающегося панциря и шагнул назад. Второй «трилобит» оказался беспокойнее первого, но секунд через десять унялся и он — втянул «крылья», поджал хоботок и повис на решётке.

— Сокол всё-таки приманил сородича, — ухмыльнулся Вепуат, опуская голову на подстилки. — Я уже переживал. Он так горланил…

Гедимин хмыкнул.

— Видимо, приманил, — согласился он, глядя на чужака сквозь сканер. — У этой твари даже камней с собой не было. Плохой лазутчик… Может, это вообще дикое животное? Не приручённое?

— Не-а, — отозвался Вепуат, вяло приподнимаясь на локте; его взгляд снова поплыл. — Насечки на груди. Клеймо, как у Сокола. Форма другая… Ты кормил его? Обоих покормил?

Гедимин едва заметно поморщился, но кивнул. «То Ренгер таскал в штаб ксенофауну, теперь Вепуат за это взялся. Нас сюда не за этим послали!»

— Спасибо, — слабо улыбнулся разведчик и заворочался, глубже зарываясь в подстилки. Гедимин присел рядом с ним, вглядываясь в посветлевшие глаза. Их зрачки то и дело куда-то смещались — каждый в свою сторону.

— Как ты здесь? Лучше? — осторожно спросил Гедимин. Вепуат рассеянно ухмыльнулся.

— Я — хорошо. Только стены иногда плывут. И что-нибудь отключается. То нога, то рука… Ты иди, ремонтник. Я к вечеру встану…

Он прикрыл глаза. Гедимин с подозрением покосился на «трилобитов» — они притихли и даже перестали булькать, только пристально смотрели друг на друга, широко расставив отростки на хоботках. Сармат покачал головой и выбрался из шатра. «Если это самец и самка, можно дать им спариться. Интересно, как они размножаются — яйцами или спорами?»

…Внутренний шлюз открылся, и Гедимин едва успел притормозить на пороге — не то наверняка наступил бы на какого-нибудь аборигена. Отсек был поделен надвое; в одной половине устроились двое филков, утащенное у Вепуата кресло и бригада портных-Броннов, в другой — оставшиеся филки, кресло Гедимина и группка Скогнов. Кресла пришлись кстати — на них удобно было залезать, снимая мерки. Гедимин порадовался про себя, что он в скафандре, и мысленно пообещал протереть всё дезинфектантами — аборигены прошли пешком пол-Метагалактики и ноги после этого, естественно, не вымыли.

За снятием мерок, встав посреди отсека, наблюдал Айзек. Гедимин аккуратно обогнул его и прошёл к своему столу. Установка, завёрнутая в защитное поле, уже была спущена на пол, а на столешницу пристроили корзины с сырьём для гзеша. Гедимин, досадливо щурясь, поворошил его, прикинул на вес и открыл один из ящиков стола. «Ксенофториды… Ещё есть. Зелёного мало…»

— Het— ta! — кто-то щёлкнул когтем по его плечу. Обернувшись, он увидел Айзека.

— Погоди варить, — сказал тот, доставая из-под пластины брони сложенный вшестеро листок. — Посмотри сюда. Мы с Кененом слегка переработали твой чертёж. В твоём скафандре хорошо работать в машзале. Но в машзал полезут си-ильно не все. А для простых дежурных он тяжеловат. Таркасан подтвердит.

Гедимин мигнул. Потом мигнул ещё раз — уже глядя на схему комбинезона, почти целиком состоящего из жёлтого гзеша, предельно облегчённого и минимально экранированного — красный гзеш с ипроновой фольгой прикрывал только голову, шею и область между ключиц.

— Он же прозрачный, — пробормотал сармат. — Даже «гамму» не задержит. А если авария?

Айзек протянул ему второй листок.

— Дежурная смена сидит не у реактора. Если авария — излучение погаснет на экранах корпусов. Если же во вспомогательном корпусе бахнет какой-нибудь облучатель… вот, посмотри расчёты. По прикидкам Кенена, у сармата в таком костюме пятнадцать минут, чтобы удрать за экран и ввести себе флоний.

Гедимин мигнул в третий раз. Он пытался сосредоточиться на цифрах, проверить расчёты, а в груди неприятно ныло, и в мозгу вспыхивала и гасла какая-то тревожащая, но трудноформулируемая мысль.

— В общем, вот тебе чертёж, — Айзек, вынув листок из пальцев Гедимина, аккуратно его расправил и прикрепил на видное место. — С сырьём теперь проблем нет?

Сармат вяло кивнул, глядя мимо него на заполонивших отсек аборигенов. И Скогны, и Бронны заканчивали снимать мерки и теперь просто разглядывали филков, о чём-то переговариваясь. Те в ответ угрюмо щурились. Друг на друга Бронны и Скогны подчёркнуто не смотрели — стояли вполоборота, а то и спиной, слегка прижав уши.

«А мерки никто не записывает,» — мелькнуло в голове Гедимина, разглядывающего мерные шнуры. Их уже смотали; мерщики слезли с кресел последними и тут же заверещали громче всех. «Шнурки у них аккуратные. Вот только… Hasu!»

Гедимин изумлённо мигнул и схватился за сканер. Глазомер его не обманул — отрезки между узлами на одном шнуре чуть ли не на треть отличались от промежутков на другом, и обе шкалы никак не сопоставлялись с двумя, уже известными сармату. «Мать моя колба,» — он ошалело встряхнул головой. «Четыре системы мер⁈»

…Бронны и Скогны выбирались из отсека долго, Айзеку даже пришлось на них прикрикнуть, — видимо, никак не могли поделить между собой шлюзовую камеру. Гедимин, вполглаза следя за термодатчиками, отмерял сырьё — взвешивал пласты сеша, сухую слизь, мерил уровень красного и жёлтого порошка в колбах. На запястье изредка мигал светодиод — Айзек сбросил на передатчик снимки очередных инструментов, но сармат даже не открывал их. «Сделаю закладку на гзеш и пойду за металлом. Всё равно до завтра ничего не сварится. Потом надо будет ипрон раскатать. И ксенофториды… да, пополнить запасы. Рэссеновые опилки нужны, ксенолитий уже есть…»

— Гедимин, — окликнул его Айзек, когда он закупорил последний загрузочный люк и усилил нагрев. — Ты насчёт купальни ещё не думал? Поселенцам надоело мыться в тазу.

Ремонтник сердито фыркнул.

— Все в один не влезли? Дай им второй, — он с тоской посмотрел на заброшенную и так и не запущенную установку. «Гзеш, инструменты, ксенофториды, тектон… Мне что, размножиться делением⁈»

— У тебя были какие-то наработки по подъёму воды из подземных линз, — спокойно продолжал Айзек. — Небольшая душевая кабинка, пусть даже из шкур. Поселенцев это сильно подбодрило бы. И акклиматизацию ускорило. О водоочистке можешь пока не волноваться — тут никто не волнуется, сливают, куда придётся.

— Времени нет, — буркнул Гедимин, разворачивая голограмму — собранные вместе снимки заказанных вещиц. — Занят.

— Пора тебе распределить работу, — покачал головой Айзек. — У тебя пять лаборантов на выбор.

Гедимин едва не грохнул передатчик о столешницу — вовремя придержал на лету запястье и прижал руку к груди.

— Чего⁈

— Того, — Айзек сузил глаза в ответ. — Зачем мы сюда филков привезли⁈ Раздай им рутинные дела и занимайся исследованиями. Какая у тебя сейчас работа?

— Гзеш, рэссена, ксенофториды, — Гедимин загнул три пальца, а через полсекунды сжал руку в кулак. — Текк’ты.

— Ну вот, — Айзек оглянулся на приоткрытый проём соседнего отсека. — Посади кого-нибудь следить за термодатчиками. И за фторогенератором филки спокойно присмотрят. Текк’ты… ну, тут сложнее. Но ведь они не весь день копают?

Гедимин заглянул ему в глаза — определённо, Айзек не шутил.

— Иди со своими филками, — угрюмо сощурился он. — Кому потом за ними переделывать⁈

— Что переделывать? — Айзек не двинулся с места. — Что они, термодатчиков не видели? Или манометра?

Гедимин с тяжёлым вздохом развернулся к печи. «Ага, нагрев есть… процесс пошёл. Теперь главное — не мешать. Выставлю таймеры…»

Когда он убрал руку от таймера, кто-то снова тронул его за плечо.

— Так позвать Бласко, чтобы смотрел за твоей печкой? — спросил Айзек. — Что нужно-то? Не перегревать и не охлаждать?

Гедимин поморщился.

— Хочешь — зови, — буркнул он. — Вот температура. Держать в пределах десяти градусов. Ничего не трогать. Таймер сработает — звать меня. А я пошёл за рэссеной.

— Ну, это и филки могли бы… — начал было Айзек, но Гедимин отмахнулся.

— Целиком не дотащат. А плазморез я им не дам.

…Когда Гедимин вернулся в лабораторию с центнером металлических обрезков, у печи сидел один из филков и, подперев ладонью щёку, смотрел на таймер. Ремонтник беззвучно ухмыльнулся. «Ну, сиди. Надолго хватит.»

Литейная станция в последние недели даже и не остывала до комнатной температуры — от неё постоянно кому-то что-то было надо. Вот и сейчас термодатчики показывали четыреста градусов — но, по крайней мере, тигель был свободен. Гедимин загрузил шихту, запустил нагрев и склонился над опоками, привычно сворачивая защитное поле по форме будущей отливки. Сегодня от сармата хотели пару бесшарнирных ножниц, резец, миниатюрный топор, пробойник и тоненькие свёрла.

— Гедимин, — раздался за плечом смущённый незнакомый голос. — Айзек сказал, тебе нужна помощь.

Сармат придержал руку, дёрнувшуюся дать наглому филку в лоб, доделал форму и медленно развернулся к пришельцу.

— Ты кто?

— Кириг, — ответил филк и смутился ещё сильнее. — Помочь тебе с защитным полем? Это литейные формы у тебя?

Гедимин едва заметно поморщился.

— Смотри за термодатчиками, — буркнул он. — На тысяче двухсот станция сбросит шлак. Металл потечёт после двух с половиной.

Кириг тихонько присвистнул.

— Хороший металл… Это рэссена, да? И что, она правда падает с неба?

Гедимин криво ухмыльнулся. «Им уже что-то рассказали. В кои-то веки Айзек не молчал, как на допросе. Может, филки уже знают побольше меня…»

— Через пять дней увидишь, — отозвался он, поворачиваясь к опокам. «Пока Вепуата нет, установку поставлю на его стол. Освободится место под фторогенератор…»

…Мелочиться Гедимин не стал — притащил сразу бочку и поставил её посреди отсека. Оба филка, делающие вид, что следят за термодатчиками, тут же развернулись и уставились на неё. Гедимин достал вакуумный контейнер, взвесил на ладони, пересчитал пластины ксенолития и аккуратно извлёк одну из-под приподнятой крышки, тут же обернув её защитным полем. «Вроде не окислилось,» — сармат придирчиво осмотрел желтоватую поверхность. «Теперь её измельчить…»

Рэссеновая стружка получалась красивая — тоненькие длинные спирали; они плотно скручивались и напоминали фигурные бусины — хоть сразу нанизывай. Филк, сидевший у печи, окончательно забыл о термодатчиках и потянулся к недопиленному куску рэссены.

— Что ты делаешь? Точишь его?

— Опилки, — Гедимин осторожно ссыпал добытое сырьё в пробирку. — Рэссеновые опилки.

Он двумя пальцами взял филка за запястье, стряхнул его руку со спрессованных металлических капель и продолжил работу. «Помощники, sa has— su…»

…Ксенолитиевая пластина лежала на дне ёмкости, в зеленоватой воде, но «фтор» не выделялся — от вступления в реакцию ксенолитий пока защищало прозрачное поле. Гедимин со вздохом накрыл всю установку непрозрачным кожухом, пристроил сверху перевёрнутую кювету с осколком «вечного льда» («для стабилизации») и, досчитав про себя до трёх, направил на кожух генератор защитного поля. Внутри зашипело — реакция началась.

«Ну, хоть это ненадолго. Через полчаса закончится,» — думал Гедимин, с тоской глядя поверх стола на так и не запущенную поршневую установку. Тросы пришлось отцепить от потолка и смотать. Вокруг уже слонялись трое филков и пытались протереть в защитном куполе глазок. Гедимин недовольно сощурился на печь, на литейную станцию, — вроде бы все процессы протекали нормально, хоть и без контроля даже со стороны филков. «Работнички, мать моя колба…»

Лаборатория плавно качнулась с борта на борт, установка зашипела громче. Гедимин схватился за сканер. О том, что нужно дышать, он вспомнил минуту спустя, когда шипение притихло.

— Гедимин! — из отсека высунулся недовольный Айзек. — Это тебя.

Сармат фыркнул.

— Фтор, — напомнил он, кивнув на прикрытую кожухом установку. Лабораторию снова встряхнуло.

— Иди! — Айзек протиснулся мимо филков к установке и встал над ней. — Мне-то доверишь⁈

«У фтора спрашивай,» — думал Гедимин, спускаясь по трапу. Пока он проходил шлюзы, лабораторию качнуло ещё раз, и сармат с замирающим сердцем прислушивался, не громыхнёт ли в отсеке, но всё было тихо.

У обрыва среди валунов лежал один из мелких Текк’тов. Гор протянул ему свой посох, и существо ощупывало навершие тонким языком. Чуть поодаль за ними наблюдал Таркасан. Увидев Гедимина, он облегчённо вздохнул, а Текк’т со стеклянным звоном свалился с обрыва. Внизу недовольно рявкнули.

— Айсиек говорил, что ты будешь очень занят, — слегка наклонил голову страж. — Мы не хотели отрывать тебя от дел. И я, и Тарр-ка сказали Текк’там делать то, что они делали с утра. Но головы Текк’тов твёрже скал…

Гедимин остановился у обрыва. Внизу не видно было камня — всюду блестели огромные чешуи на переплетающихся телах. Кто-то из Текк’тов положил хвост на крышку главной шахты, кто-то устроился поверх тектоновых заготовок. Гедимина встретили протяжным гулом. Сармат приподнял руку в приветственном жесте.

— Чего им надо-то? — сердито спросил он у стража. — Отказались работать? Почему?

Гор качнул посохом.

— Их собрали здесь Равные Куэннам. Их слова они слушают, наши — нет.

— Ну, вот им сармат, — Гедимин кивнул на Таркасана. — С ним что не так?

Посох снова качнулся. Чёрные глаза «богомола» ничего не выражали.

— Ты отправишь их работать? — спросил Гор. Гедимин качнул головой.

— Подожди. Не нравится мне это… Таркасан, лезь на валун.

Он взял филка за плечо и сам шагнул к обрыву, сердито щурясь на скопление Текк’тов. «Говоришь, мои слова слушают?»

— Скажи им, — медленно начал он. — Раз уж я равен Куэннам… Этот сармат, Таркасан, делает и говорит то, что сказал ему я. Его слова надо слушать, как мои. Пусть они это запомнят и передадут другим рабочим. А теперь — пусть продолжают утренние работы.

Когда гул и звон утихли, трое Текк’тов беззвучно нырнули в скалу. Крышка, сдвинутая чьим-то хвостом, со скрежетом проехалась по направляющим и замерла. Мелкие Текк’ты облепили горку жёлтых валунов на дне долины, и вскоре Гедимин увидел, как сплющивается и расплёскивается размягчённый камень.

— Можно, я слезу? — робко спросил Таркасан, и сармат отдёрнул руку — он так и держал филка за плечо, машинально намотав на пальцы плотную ткань комбинезона. Таркасан спрыгнул с валуна и отошёл подальше, потирая плечо. Гор так и стоял у обрыва, и его фасетчатые глаза по-прежнему ничего не выражали.

— Они запомнили? — спросил Гедимин, кивнув на долину. — Они выполнят приказ Таркасана, когда вернутся?

Страж качнул посохом.

— Они ничего не сказали об этом.

…Установка уже не шипела — ксенолитий растворился, оставив на дне сосуда рыхлый желтовато-серый осадок. Гедимин долго сканировал установку в поисках молекул ксенофтора, прежде чем осторожно впустить внутрь воздух на дожигание. Температура снова подскочила на десяток градусов, но реактор выдержал, — и сармат, высыпав измельчённый цветной порошок в широкие кюветы, наконец облегчённо вздохнул. С измельчением особо возиться не пришлось — реакция разрушила металлы, искрошив их практически в пыль, даже прочная рэссеновая стружка потеряла форму, превратившись в мелкодисперсную малиновую взвесь. Запасы ксенофторидов были пополнены, и Гедимин, убрав защитные поля и пристроив опустевший реактор под вытяжку, на пару минут устроился в кресле, облокотившись на стол Вепуата и рассеянно глядя в стену. На третьей минуте взгляд сместился на тросы, свисающие с собранной, но так и не запущенной установки, и сармат задумчиво сощурился. Ещё через пару минут он выбирался из отсека, прижимая конструкцию к груди. «Экраны лаборатории дают помехи. Нужны испытания в условиях, приближенных к реальным…»

К установке, прикрытой защитным полем, немедленно сбежались нхельви — Гедимин поставил её на открытом участке, чуть поодаль от лабораторного шатра, только разровняв гравий под её опоры. Стая нхельви увязалась и за ним, но сармат не стал на неё отвлекаться.

Таскать плоские камни из долины на холм по одному было неудобно; сармат думал было соединить их в подобие колеса, но вовремя вспомнил о специфике Равнины и просто пробил поодаль от центра каждой лепёшки небольшое отверстие и продел трос. Шесть камней сразу нести было тяжеловато, но Гедимину не хотелось бегать за каждым — он обдумывал конструкцию новой установки, а беготня и уворачивание от лезущих под ноги аборигенов сильно отвлекали. Сгрузив всё у шатра и выдернув трос, Гедимин ненадолго остановился отдышаться и огляделся по сторонам. Вокруг и раньше было много нхельви, но сейчас сюда, похоже, сбежались все зверьки долины Элид. Сармат недовольно сощурился и поднял генератор защитного поля, очерчивая широкий круг. Сплошной купол он ставить не стал — только обвёл место испытаний двухметровой прозрачной стеной. Нхельви попятились, тревожно попискивая.

«Три опоры и пустая стена…» — Гедимин резал на части каменные круги, обдумывая конструкцию на ходу. «Сверху обработать под жёрнов. На него нагрузку… оставить блоки по полцентнера для нагрузки. Можно гравием досыпать. Заглубить опоры…»

Анкер он сделал из рэссенового прутка, загнув его верхнюю, торчащую из камня часть и завязав его узлом на самом себе, — конструкция не лучшая, но для удержания тросов достаточная. С нижней частью пришлось повозиться дольше, рассчитывая силу натяжения и выравнивая ход. Ещё несколько минут сармат пристраивал в сооружённой «башне» поршневую установку; о фундаменте для удобной работы он как-то не подумал, и проверять лючки и клапаны пришлось лёжа, частично зарывшись в гравий. «Надо управление проработать,» — шумно вздохнул он, переходя из лежачего положения в сидячее и открывая пусковой клапан. «Тросики, рычажки… Жаль, Иджеса нет — у него такое хорошо получалось.»

Установка засвистела, втягивая воздух в осушитель; несколько секунд — и открылся внутренний клапан. Первый поршень пошёл вверх. Гедимин выпрямился, шагнул назад, пристально глядя на жёрнов. Пятнадцать секунд — и круглый камень весом в полтора центнера со скрежетом провернулся на девяносто градусов. Ещё пять — и тросы плавно развернули его обратно, снова совмещая метки на его торцах и на стенах «башни». Через десяток тактов Гедимин обнаружил, что считает секунды вслух.

— Ядро Сатурна! — раздался за его спиной голос Вепуата. Гедимин развернулся, готовясь ловить падающее тело, но разведчик уже держался на ногах довольно твёрдо, только слегка опираясь на повисший в воздухе дрон. На его плече пристроился Сокол; его крылья были растопырены до предела и мелко трепетали, как будто он тоже поддерживал Вепуата в вертикальном положении.

— Ничего себе штуковина, — ухмыльнулся разведчик, присаживаясь на гравий и заглядывая внутрь «башни». Сокол резко втянул крылья, и Гедимину почудился облегчённый вздох.

— Тут центнер весу, да? — Вепуат поднял взгляд на плавно проворачивающийся жёрнов.

— Полтора, — Гедимин поднял массивный кусок камня, разломил надвое и пристроил сверху. — Теперь — два.

— А оно может и больше? — Вепуат оглянулся на обломки камня, разложенные вокруг установки. Гедимин только сейчас сообразил, что шатающемуся разведчику надо было как-то преодолеть защитное поле, и навряд ли он аккуратно проделывал калитку. Сармат быстро развернулся к ограде — её уже не было, но все зверьки держались на таком расстоянии, будто она ещё стояла. За стеной полосатых хвостов маячили Скогны-копейщики, две чётко разделённые стайки Броннов и ровная шеренга безоружных Скогнов. «Все, кто в лагере,» — Гедимин обвёл толпу мрачным взглядом. «Не хватает стража. И Текк’тов. Уж и их позвали бы, что ли…»

Он повернулся к установке — дополнительная нагрузка не повлияла на частоту вращения — и, выждав пару секунд, добавил ещё центнер сверху. Такт удлинился на секунду, но тросы пока выдерживали, и агрегат тоже. «Всё упрётся в прочность тросов,» — думал сармат, пытаясь в уме высчитать зависимость выполняемой работы от массы кейека в основании цилиндра. «С энергией проблем, похоже, нет. Всё упирается в предельную прочность…»

— Полтонны? — Вепуат беспокойно зашевелился, и Сокол, уловив его движение, снова выпустил крылья. — Там уже анкер хрустит. Выдержит?

Гедимин взглянул на экран сканера — нырять под установку, пытаясь что-то разглядеть своими глазами, было уже бессмысленно, да и опасно.

— Выдержит, — отозвался он, считая про себя секунды. Установка работала, жёрнов вращался. Рано или поздно анкер, раскрошив непрочный камень, должен был вылететь, но Гедимин не видел признаков скорой аварии. «Работает,» — медленно улыбнулся он. «Хоть что-то здесь работает.»

— Чего встал? — спросил он у Вепуата. — И где второй зверь?

— Сидит, привыкает, — отозвался разведчик, оглядываясь через плечо на аборигенов, и внезапно заверещал, изобразив какой-то странный, несарматский жест. Копейщики, вздрогнув, ответили вразнобой, кто-то шмыгнул в ближайшее укрытие. Вепуат фыркнул и снова что-то проверещал, уже глядя на Гедимина. Тот растерянно мигнул.

— Что?

— Говорю — они там обсуждают, на какой магии это работает, — Вепуат встряхнул головой и смущённо улыбнулся. — То ли камень, то ли вода… Так странно перестраиваться. Как будто мозги работают по-другому. Даже видишь иначе.

Гедимин снова мигнул.

— Это ты про речь? — уточнил он, пропустив мимо ушей порцию дикарского бреда. — Ты сейчас понимаешь, что они все несут?

— Ну да, — Вепуат слегка поморщился и цокнул на слишком шумную группу нхельви. Зверьки прижали уши и подались назад.

— Я слышу всех одновременно, и всё понятно, — Вепуат на секунду плотно прижал ладонь ко лбу. — А вот чтобы говорить, надо сосредоточиться. Настроиться как бы на волну… Я сейчас по-нашему говорю? Что-то меня опять сносит.

— По-нашему, — успокоил его Гедимин. — Наверное, надо привыкнуть… Что там было про магию? Вода? Это они про паровой двигатель⁈

Вепуат покачал головой.

— Я бы не ручался… А что ты не в лаборатории? Гварза выгнал?

Гедимин хмыкнул.

— Там всюду филки без скафандров. Мало ли, трос оборвётся…

Он перевёл взгляд на установку и продолжил считать секунды. «Магия воды… Что они всё-таки имели в виду, эти мелкие мартышки?»

Вепуат неожиданно хрюкнул.

— Это, получается, вечный двигатель? — он кивнул на установку, размеренно крутящую каменный жёрнов. — Кинул кейек, лёд, — и знай себе меняй порванные тросы…

Гедимин резко качнул головой.

— Чего «вечный»⁈ Выдохнется. Нужно будет облучать. И ещё… — он задумчиво сощурился на цилиндры. — Кажется, оно работает не в полную мощность. Что-то я не учёл…

Вепуат ухмыльнулся.

— Учтёшь. Помнишь, как ты говорил, что тут станцию не из чего строить? А теперь у тебя, считай, всё на руках, все механизмы…

Гедимин оглянулся на толпу. Она заметно поредела — Скогны и Бронны разошлись, оставив по одному «дозорному», даже нхельви понемногу разбегались. «Кого бы предупредить, чтоб к установке не лезли?» — задумался он. «Оставлю её на сутки, пусть работает. Потом разберу и проверю…»

— Дим-мин, — раздалось из-за плеча щёлканье жвал. Гор прошёл сквозь поредевшую стаю нхельви и остановился напротив установки, наклонив голову и явно изучая цилиндры и патрубки. Его посох качнулся к земле, и навершие заволокло цветной паутиной. Гедимин настороженно сощурился — ему очень хотелось встать между этой странной штукой и своим механизмом.

— Боги и все их лики, — ровный голос стража почти заглушил громкий скрежет жвал. — Как работает эта вещь⁈

— Кейек, лёд, разница температур, разница давлений, — пожал плечами Гедимин. Рассказать было нетрудно — сложнее было понять, с какого места рассказывать. Кажется, он выбрал неудачно, — посох Гора резко качнулся, и кольцо навершия перечеркнули две яркие линии, красная и серебристая.

— Огонь и Лёд, — медленно проговорил Гор — и Гедимину померещились заглавные буквы в начале каждого слова. — Они тут вместе. Как ты соединил их⁈ Только Куэнны могли…

Он замолчал, и его жвалы снова заскрежетали — так, что сармат испугался за прочность хитина. Линии на его посохе вспыхивали всё ярче, пока всё навершие не окутал ослепительный огонь, сменившийся чёрным облаком.

— Как ты удерживаешь их? Почему эта вещь не разрушается⁈

Гедимин шагнул к установке и закрыл её собой.

— Отойди, — он старался говорить спокойно, но его глаза уже сошлись в узкие чёрные прорези. — Тронешь — убью.

— Heta! — вскрикнул Вепуат, поднимаясь с земли и едва не падая. Гор вскинул посох, Гедимин схватился за сфалт, но вовремя выдохнул — страж всего лишь подставил опору, чтобы Вепуат устоял на ногах.

— У Гедимина всегда всё работает, — мрачно сказал Вепуат, глядя в фасетчатые глаза. — А вот ты отойди. Мало ли, наведёшь помехи. Смотри издалека. Хорошо?

— Про-шу про-ще-ния, Дим-мин, — медленно, чуть ли не по слогам, проговорил страж, отходя от установки. Гедимин облегчённо вздохнул и протянул Вепуату руку. Тот уже выпрямился и держался вертикально без видимых усилий — даже Сокол, почувствовав устойчивую опору, частично втянул крылья.

— Он тебя держит, — нелепо ухмыльнулся Гедимин, кивнув на «трилобита». Вепуат улыбнулся в ответ.

— Да, он такой. Ты… прикрыл бы ты установку. Так, на всякий случай. Местные волнуются.

— Да чтоб им всем, — тяжело вздохнул сармат и включил генератор защитного поля. Ему было неспокойно. «От стража не защитит,» — ему всё время хотелось оглянуться и проверить, где бродит Гор.

— Чего это он? Что емупомерещилось? — вполголоса спросил он, неопределённо кивнув на лагерь, когда непрозрачный купол был достроен. Вепуат пожал плечами.

— Скоро от Айзека узнаем. Наверняка пожалуется. На нарушение законов местной физики…

Гедимин фыркнул.

— Сами они нарушение. Обычные поршни в цилиндрах, — чего на них кидаться⁈

— Хочешь, я над установкой дрон повешу? — предложил Вепуат, оглядевшись по сторонам. — Когда чего-то не понимаешь, лучше предостеречься…

Гедимин угрюмо кивнул.

— Я постараюсь далеко не отходить, — он сел на гравий и достал чистый листок. — Надо обдумать…

— Ещё одна штуковина? — Вепуат заглянул через плечо. — Тоже на поршнях?

— Да нет… — Гедимин задумчиво сощурился. — Айзек хочет купальню. Нужно как-то поднять воду из пласта…

— Твои катушки? — Вепуат обрадованно хмыкнул. — На жидкой молнии? Ну вот, видишь — всё пойдёт в дело… Хм. А ведь вода, если я правильно помню, под катушкой имеет свойства верёвки. И не льётся, хоть ты что. В натянутом столбе будут мыться?

— Вот то-то и оно, — пробормотал Гедимин, приделывая к вентилю на чертеже широкую пластину. — Надо встроить отсекатель. Может, даже и на поршнях…

— Отрезать кусок воды? — Вепуат хмыкнул. — Думаешь, получится?

— Смотря чем резать… — Гедимин поставил в сноске значок ипрона и, чуть подумав, добавил кеззиевый сплав. «Нарушение законов физики… Вот ваша Равнина — это нарушение. Видели бы Вольт и Конар, чем я тут занимаюсь…»

— Гедимин!

Сармат вскинулся, едва не уронив листок, но, увидев филка, облегчённо вздохнул.

— Металл расплавился, — доложил Кириг, с опаской глядя на Старших. — Лить в опоки?

— Пойду проверю, — Гедимин тяжело поднялся на ноги. — Будь тут, с Вепуатом.

…Жидкий металл наполнил опоки. Гедимин оставил пустой тигель медленно остывать, проверил датчики на печи (гзеш варился медленно, и быстрее вариться не мог), прихватил корзину очёсков и снова вышел из лаборатории. Ему было не по себе.

— Всё тихо, — успокоил его Вепуат. Он уже натащил из ближайшего шатра подстилок и устроился на них, поджав под себя ноги и разглядывая какие-то снимки на экране передатчика. Над ним выписывал узкие круги один из дронов. Сокол расслабленно свисал с плеча, изредка приподнимая хоботок и обнюхивая окрестности. Никого из аборигенов вокруг не было.

«Странное затишье,» — Гедимин заглянул под бронеход, потом — под полог шатра-лаборатории, но никого из местных не увидел — даже нхельви куда-то делись. «Гор решил, что установка вот-вот взорвётся, и всех разогнал? Ну… разумно. Только с чего он это взял?»

Вепуат заглянул в корзину, которую Гедимин в задумчивости поставил на землю, и еле слышно хмыкнул.

— Работа?.. Ты иди, занимайся делом. Если что, я крикну.

— Осторожнее тут, — предупредил его Гедимин. — Мне неспокойно. Похоже, спать придётся по очереди…

…В одной пригоршне очёсков сармат насчитал полтора десятка цветов и оттенков; анализатор говорил, что это собственный цвет волокна — похоже, сорта волокнистых растений здесь были очень разнообразны. Гедимин думал, раскатывая очёски между ладонями, что в материале для «молниевых катушек» теперь недостатка не будет — вот только доделать фильтры для респираторов… Он сделал пять комплектов, не забыв про сменные для Таркасана, — как раз, по расчётам, подходило время замены. Потом взял ещё пригоршню волокна и принялся скатывать в рыхлый шнур, прикидывая про себя параметры будущего водоподъёмника. Снаружи было тихо, только похрустывал гравий, гудела установка, да Сокол иногда ворочался, гремя спинными щитками. «Местные разбежались. Ждут аварии? С чего, всё-таки, они взяли, что она должна быть?..»

28 день Земли, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Установка гудела. Гедимин осторожно «протёр» окошко в защитном поле, поглядел на медленно проворачивающийся жёрнов и выемку, проделанную им в каменной опоре, посчитал секунды между поворотами и довольно хмыкнул. Механизм работал, не замедляясь и не ускоряясь; по расчётам сармата, «заряда» в разнотемпературных минералах должно было при такой нагрузке хватить на полгода. «Вечный двигатель,» — вспомнив слова Вепуата, Гедимин невольно ухмыльнулся. «Просто ирренциевый. Всё, что на ирренции, работает долго. Буду считать эти булыжники ядерными термоэлементами.»

Следов вокруг установки не было — никто не трогал ни её, ни защитное поле над ней. Гедимин, подозрительно оглядевшись по сторонам, уплотнил купол и угрюмо сощурился на притихший лагерь аборигенов. Идти туда не хотелось.

У бочки с водой, прикрепив к плечу фонарик, возился с вёдрами Таркасан. За ним тихо наблюдали из-под навеса, но наружу никто не высовывался — Гедимин даже не сразу различил за плетёной загородкой блеск чужих глаз. «Все чего-то ждут,» — сармат, настороженно щурясь, вышел на открытое место.

— Гедимин? — Таркасан с вёдрами в руках развернулся на шорох. — Айзек сказал тебя найти. Фильтры в респираторе…

— Угу, — согласился Гедимин. — Тут, в шатре. Иди, я тебе поменяю, потом пойдёшь к своим.

В шатёр Таркасан заходил с опаской, настороженно глядя на светящийся зелёный шар.

— Цера, — кивнул на светильник Гедимин. — Неопасно. Теперь — не дыши.

Он взял филка за респиратор, выдернул кассеты и вставил новые — чуть медленнее, чем хотелось бы, но за считанные секунды. Таркасан шумно втянул воздух и еле слышно хмыкнул.

— Снова пахнет едой. Дашь несколько кассет про запас? Замена — дело несложное, я бы тебе не докучал.

Гедимин мигнул.

— Пока неясно, как хранить их герметичными, — нехотя признался он. — Высыхают, протекают… Надо подумать.

Он вспомнил о дозревающей массе жёлтого и красного гзеша, сырья для новых скафандров, и о видоизменённом респираторе на чертеже Гварзы. «Маску я сделаю,» — он задумчиво посмотрел на приподнятый полог — Таркасан, уходя, оставил «дверь» приоткрытой. «С глазами проблема. Щитки делать не из чего. Всё прозрачное стекло — в Сфене Огня.»

…Гедимин положил в застеленный ветошью поддон последнюю отливку. Было немного времени — и он сделал несложную гравировку по образцу с фотографий Айзека. Среди заснятых предметов попадались и более обильно украшенные; иногда аборигены даже просверливали насквозь какое-нибудь лезвие, чтобы вставить камешек. Это Гедимин воспроизводить не стал — рука не поднималась портить хорошую, долговечную отливку из-за дикарских обычаев.

«А ведь что-то они имеют в виду, когда делают такую инкрустацию,» — думал сармат, рассеянно глядя на синий металл. «Вот Вепуат привыкнет к новой мутации — пойдём с ним и всех расспросим. Явная глупость, но что-то они ведь имели в виду…»

Стряхнув оцепенение, он выглянул из шлюза, — шар защитного поля никуда не делся, и аборигенов рядом с ним не было. Сармат порылся в ящике стола, сгребая нужные детали, повертел в пальцах плоскую золотистую пластину — раскатанный до миллиметровой толщины ипрон, на Земле стоил бы огромных денег… «Пойду в шатёр. Чертежи у меня, почти всё готово. Может, даже успею проверить, пока все не проснулись…»

…Трубы нужного диаметра не нашлось — Гедимин решил, что сделает её потом, к рабочей модели. Сейчас на столе перед ним лежал собранный вентиль… точнее, отсекатель, — сармат так его назвал, глядя на узкую длинную ипроновую пластину на месте заглушки. Он тронул пальцем рычажок — пластина качнулась, рассекая воздух; рычажок сместился в прежнее положение — пластина качнулась обратно.

«Катушка будет тут, наверху,» — сармат подобрал со стола жёлтую трубку в полпальца толщиной и зажал в тисках. В пробирке с раствором «жидкой молнии» уже полчаса отмокал рыхлый тросик из цветного волокна — Гедимин старался не скатывать его слишком туго, хоть рыхлость и затрудняла протаскивание сквозь трубку. «Не разлить тут лишнего,» — сармат недовольно покосился на маслянистые капли. «Жидкая молния» очень хорошо просачивалась, особенно там, где не надо, — редкий эксперимент с ней обходился без вытирания всех поверхностей…

Он уже запаивал концы трубки и готовился свернуть её в спираль и пристроить под пресс, когда земля под ногами слабо качнулась, а на запястье вспыхнул прикрытый экран дозиметра — кто-то фонящий прополз под холмом, поддев головой сарматский бронеход; заодно досталось и шатрам. Гедимин, слегка сузив глаза, скрутил трубку в спираль. Когда он помещал её под пресс, с окраины донёсся протяжный гул, и тут же его заглушил хрипловатый рёв — кто-то разбудил то ли Сокола, то ли его сородича.

«Текк’ты вернулись. И эта тварь опять орёт,» — привычно поморщился Гедимин, собирая промасленную ветошь. «Сейчас почищу скафандр…»

— Ремонтник! Спишь, что ли? — в шатёр заглянул недовольный Вепуат. «Без Сокола,» — машинально отметил Гедимин. «Может, поэтому животное орёт?»

— Иду, — буркнул он, проводя по перчатке зажатым в пинцет осколком кейека. Над обшивкой то и дело поднимался трескучий дымок — незамеченная «молния» испарялась от резкого нагрева. «С ней в герметичном боксе надо работать,» — угрюмо думал сармат. «Как и с ирренцием. Привык брать в руки всякую гадость…»

— Что-то похолодало, — заметил Вепуат, выбираясь из-под полога и сверяясь с термометром. — Вчера ночью было теплее. Градусов на шесть.

Гедимин пожал плечами. Он пока разницы не чувствовал. Термодатчики определённо что-то фиксировали, приборы вели статистику… сармат в последние дни смотрел только на дозиметр, и то нечасто.

— Переведёшь? — спросил он, вслед за Вепуатом выходя из шатра. — Язык Текк’тов ты тоже понимаешь? И говорить можешь? А как голосовые связки? У них же другой речевой аппарат…

Вепуат выразительно пожал плечами и, остановившись, тихонько постучал по броне. Из полумрака выскользнула длинная тень, прошуршала по его спине и замерла, свесив головной сегмент сармату на грудь.

— Попробую перевести, — сказал он, просунув ладонь «трилобиту» под голову. Существо тихо щёлкнуло спинными щитками.

— Не получится — позовём стража. Он уже здесь — на кухне. Охота же есть из облизанной миски!

Слова о миске напомнили Гедимину о сканере, оставленном в ящике стола — и, наверное, уже облучившемся сверх меры. Он развернулся было к лаборатории, но увидел узкий экран на запястье Вепуата — разведчик сам подобрал прибор и прикрепил к руке.

— Записи проверял? — тихо спросил Гедимин, кивнув на сканер.

— Частично, — ответил Вепуат, быстро оглядевшись по сторонам. — Пока ничего интересного. Всё никак их не засечь. Может, и правда, мне ерунда мерещится…

Над обрывом поднялась массивная голова в сверкающей броне. Жёлтый свет фонарей отражался от щитков панциря и отбрасывал блики на траву и валуны. На полсекунды Гедимин отвлёкся на игру света и проглядел, когда из долины высунулись ещё трое. Первый Текк’т был заметно их крупнее, и его броню покрывали короткие шипы. «Старший,» — Гедимин поднял руку в приветственном жесте и услышал протяжный гул. «Интересно, сколько нужно лет, чтобы вот так вырасти…»

Из-под шлема Вепуата донеслось негромкое гудение на очень низкой частоте — на пределе слышимости. Фраза была короткой; после неё секунд на пять настала тишина, затем Текк’ты встряхнулись, лязгая и звеня бронёй, и загудели в ответ. Гедимин настороженно щурился на Вепуата, пока не увидел на его лице сдержанную ухмылку.

— Zaa atesq! — разведчик легонько ткнул сармата кулаком в грудь. — Всё работает. Странное такое ощущение — будто череп дребезжит. Не знаю, что там с акцентом, но вроде все всё понимают. Ну, что им сказать?

«Четверо,» — Гедимин посмотрел на экран сканера. Полость вокруг главной шахты медленно, но верно расширялась. Штабеля тектоновых заготовок заметно подросли, но непереработанного сырья было ещё много. «Внизу есть место для камней — значит, с подъёмом вынутого можно не спешить. Тогда ускорим изготовление тектона…»

— Один на земляные работы, один — на подъём, — распорядился он. — И двое — на вымеску тектона. Когда тектонщики устанут, пусть поменяются с копателями. Вроде бы эта работа легче.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Предположим… — он снова повернулся к Текк’там, молча ожидающим его слов, и загудел. Гедимин, прикрыв респиратор ладонью, попытался воспроизвести хотя бы один звук. «Сарматы так не умеют. Не знаю, чем он это делает. У меня таких полостей нет.»

Один из Текк’тов ткнул другого носом, и оба, перемахнув через почти разрушенную насыпь, свились вокруг склада жёлтого камня. Один, самый крупный, нырнул в скалу, другой подобрал валяющиеся под обрывом верёвки и столкнул крышку шахты в сторону. Гедимин облегчённо вздохнул — кажется, всё шло по плану.

— Здорово ты перевёл, — тихо сказал он Вепуату, одобрительно сжав его наплечник.

— Это всё куэннские штуки, — отмахнулся тот, слегка наклонив голову и сузив глаза. — Уже замолчал, а голова всё гудит. Как эхо внутри черепа…

Текк’ты-«месильщики» с грохотом поползли обратно, разметав по дороге остатки насыпи. Они ползли, не распрямляясь, удерживая в витках своих тел несколько тонн заготовок. Что-то выпало по дороге; «месильщик» подмёл обломки хвостом и сгрёб в общую кучу. Ещё секунда — и её смяли в огромный ком рыхлого камня. Он развалился надвое, и каждый Текк’т свернулся над своей половиной.

— Будешь следить? — нарушил молчание Вепуат. — Тогда пойду в зверинец. За установкой твоей смотрит дрон, если что, поднимет тревогу.

Гедимин кивнул и опустился на ближайший валун, доставая из кармана чертежи. «Сначала вода будет поступать в верхний резервуар… здесь — блок фильтрации… проверить реакцию гзеша на долговременное намокание…»

…Когда посветлело настолько, что сармат смог отличить красные огнелюбки от фиолетовых, из-за валуна высунулся первый зверёк. Уши у него были прижаты, хвост опущен, но всё же он выбрался из-за камня и сел неподалёку, внимательно глядя на Гедимина. Сармат задумчиво щурился на намеченное смотровое окошко будущего пищеблока — длинное, от крышки чана до его днища, совмещённое с мерной шкалой. «Через чёрный песок ничего не будет видно. А прозрачных материалов тут… Мать моя колба, опять этот Сфен Огня. Сходить туда, что ли? С мешком куджаглы и пригоршней цацек? Что у местных вообще может быть в цене? Рэссена? Гзеш? Может, они местный спирт гонят — из той же куджаглы… или из тех ягод, что я в зифте видел…»

Он ещё раз восстановил в памяти внешний вид аборигенов Сфена Огня и тяжело качнул головой. «Даже одежду не носят. Дикари…»

Кто-то громко щёлкнул языком, и Гедимин растерянно мигнул и повернулся на звук. К обрыву подошёл Вепуат. С его предплечья свисал «трилобит», скрежеща конечностями по броне, — видимо, висеть так ему было неудобно.

— Не боится, даже общается, — сказал Вепуат, подтягивая «трилобита» на ремешках к плечу — тот почему-то упорно сползал ниже локтя. — Пищу берёт… Решил тренировать его понемногу. Только приучу сидеть, где надо…

Гедимин мигнул, только сейчас сообразив, что животное — не Сокол, а недавно прилетевший чужак.

— А что Сокола не взял? Они не ладят? — сармат вспомнил, как существа щёлкали и булькали друг на друга с соседних полок.

Вепуат постучал пальцем по своему плечу; в его кулаке был зажат какой-то ошмёток ксеноорганики. «Трилобит» заскрежетал лапами, пытаясь подтянуть хвост; что-то не давало ему перелететь прямо на плечо — возможно, ремешки не оставляли места для манёвра.

— Сокол работать не хочет, — вздохнул Вепуат и снова щёлкнул по наплечнику. — Объёлся на три дня вперёд. Гедимин, ты не видел, как его кормили?

Сармат смущённо сощурился — похоже, он где-то нарушил инструкцию.

— У Гварзы он не ел, — буркнул он, разглядывая спинные щитки Чужака. — Я взял для него еду у Броннов. Рыбу какую-то, что ли…

— Ну, хоть не Би-плазму, — пробормотал Вепуат, терпеливо постукивая по броне. «Трилобит» выпустил хоботок, но разведчик вовремя отдёрнул руку и спрятал кусок еды за спину. Чужак поднял головной сегмент и закачался, ища опору для коротких лапок. Гедимин отвёл взгляд и раздражённо сощурился. «Вепуат дурью мается, и я вместе с ним!»

В долине загудело, и сармат быстро поднялся на ноги. Из шахты, грохоча связкой валунов, поднимался Текк’т-«грузчик». Обогнав его, из скалы вынырнул второй змей. Двое «месильщиков», перестав гудеть, зазвенели на них чешуёй, встряхиваясь всем телом, обменялись тычками и нырнули в камень, утащив с собой верёвки. Бывший «грузчик» подтолкнул хвостом горку валунов, перекатил их ближе к штабелям тектоновых заготовок, понюхал их и загудел. Второй Текк’т уже склонился над дальним складом камня, примеряясь, и через пару секунд обернулся вокруг столба каменных лепёшек и, не размыкая кольцо, поволок их через остатки насыпи. Громадные тела за пару дней раскрошили её в щебёнку. Гедимин смотрел, как Текк’т ползёт по битому камню, и недовольно щурился.

— Вепуат, переведёшь им?

— А? — разведчик нехотя оторвался от «трилобита», переползшего наконец на плечо, и озадаченно посмотрел на Гедимина. — Вроде сел, но почему хвостом вперёд⁈ Ремешки запутались… Подержи его, а?

Сармат недовольно сощурился, но всё же взял «трилобита» под головной сегмент и приподнял. Тот завозился, хлопая бронированным хвостом по скафандрам. Вепуат, шипя что-то в респиратор, расправил ремешки.

— Переверни его головой сюда, — велел он, сжимая в кулаке ещё один кусок ксеноорганики. — Ага, вот так. Ну?

Чужак приподнялся, расправляя крылья. Вепуат сунул ему еду под самый хоботок, и он, недовольно громыхнув всеми щитками, улёгся на плечо. Разведчик шумно выдохнул.

— Гедимин, так чего ты хотел?

Сармат повернулся к низине. Текк’ты уже сосредоточенно разминали камень — только жёлтая пена вскипала между витками их тел. «Верёвки от „жидкого“ камня пачкаются, а сами змеи — нет,» — отметил Гедимин про себя. «Или всё стирается о скалы?..»

— Последи за ними, — попросил он, решив не отрывать существ от работы из-за ерунды, им, очевидно, не мешающей. — Пойду собирать отсекатель.

— Хм? — взгляд Вепуата на секунду прояснился. — Только без меня не испытывай.

…Навесы с полевых кухонь были сняты и лежали рядом; аборигены пооткрывали корзины, развязали мешки и сами встали у волокуш, глядя на горизонт и чего-то ожидая. Гедимин недоумённо хмыкнул, пригляделся к шевелящимся листьям в низине — может, караван на подходе? — и только потом покосился на часы и недовольно сощурился. «Две минуты до рассвета! Совсем забыл о времени…»

Он заглянул в ближайшую бочку, наполненную водой на две трети. Её тоже вскрыли, вынув верхнее дно. «Тем лучше,» — Гедимин аккуратно поднял её и понёс к дальнему обрыву. Аборигены молча смотрели вслед. «Тихие они сегодня,» — машинально отметил сармат. «И в шапках. И на шее какие-то намотки. Холодно, что ли?»

— Ага, сюда её! — Вепуат отступил на шаг от выкопанного в гравии углубления — как раз под дно бочки. Гедимин удивлённо мигнул — он ничего копать не просил, да и бочка, в принципе, встала бы ровно без лишних усилий… «Трилобит», выпустив крылья, перемахнул на край ёмкости и опустил к воде хоботок. Гедимин хмыкнул.

— А ты говорил — они так не пьют…

Чужак развернулся, вскидывая хоботок, и обдал сарматов водяными брызгами. Вепуат, укоризненно щёлкнув языком, ухватил животное за ремешки-фиксаторы и закинул на плечо.

— Не пьют. Эта полость — она воду не впитывает, — серьёзно сказал он. — Что-то холодает — не заметил?

Гедимин покосился на термометр и удивлённо мигнул. «Плюс десять? Ну, перед рассветом и должно холодать. Хотя — вчера было гораздо теплее. Даже перед рассветом.»

— Твои звери не замёрзнут? — спросил он, пристраивая к бочке другие части конструкции — пустой бочонок, разомкнутую трубу из полого стебля, контейнер со спиралью внутри, вентиль с отсекающей пластиной… Он не был уверен, куда наматывать защитное поле, и нужно ли оно в этом эксперименте.

— До нуля они потерпят, — отозвался Вепуат. — Потом надо будет в лабораторию их занести. Быстро тут холодает. И ничего вроде не предвещало…

Он покосился на складчатое небо — сегодня оно было рыжевато-бурым с чёрными «трещинами».

— Какой-нибудь местный антициклон?

Гедимин пожал плечами.

— Аборигены сидят спокойно — видимо, опасности нет…

Он посмотрел на горизонт, где уже разгорелся многоцветный световой гейзер, несколько секунд следил за сменой оттенков и повернулся к почти собранной установке.

— Ну что, налить воды?

— Опять мы грунтовые слои встряхнём, — Вепуат посмотрел себе под ноги. — Ты прикрой катушку с боков, а то в лагере все бочки вытекут.

Гедимин смущённо сощурился и взялся за «арктус». «Верно. Защитить с боков. И сверху — тоже не помешает.»

Метровый водяной столб поднялся над бочкой, упираясь в контейнер с катушкой. Он проходил сквозь разомкнутую трубу; если бы она была сомкнута, он остался бы внутри неё, не вылезая наружу, — в этот раз Гедимин хорошо рассчитал «напряжение» и погружаемый объём. Стоя у бочки, он смотрел на неподвижный столб жидкости. Вода не падала обратно в бочку — и не стекала под уклон в подставленный бочонок, как будто и впрямь превратилась в туго натянутый канат. «Вот бредовая планета,» — беззвучно вздохнул сармат, поднося палец к вентилю.

Ипроновая пластина качнулась, разрезая водяной столб, и его верхняя отсечённая часть с плеском обрушилась в бочонок, а нижняя — в бочку, обдав защитное поле и руку Гедимина брызгами. Сармат едва заметно усмехнулся. «Возвращение законов физики, sa hasesh…»

— Обратно тянет, — заметил Вепуат, глядя, как пластина отодвигается, и вода снова вытягивается в зеленоватый канат. Точнее, в два — толстый, из бочки, и тонкий, из бочонка.

— Клапан поставлю на входе, — буркнул Гедимин, отрезая от «каната» ещё один кусок. — С ипроновой фольгой.

«Хотя — можно не тратиться,» — думал он, глядя, как постепенно наполняется бочонок. «Вода же возвращается. Рассчитать правильно уклон, и всё…»

В наушниках раздалось странное хрюканье. Это была не установка — звук издал один из филков, остановившихся невдалеке от бочки.

— Что у них там? Это что, вода?

— Идём отсюда, — толкнул его в плечо другой филк и неловко повёл локтями, будто что-то попало ему под комбинезон. — Там Кет. Нам же говорили — у него всегда…

Третий филк молча ускорил шаг. Ему тоже было неудобно передвигаться; из-под тонкого слоя фрила выпирали какие-то складки.

— Филки в новом белье, — сдержанно хмыкнул Вепуат, проводив их взглядом. — Привыкают. Сказать им, что мы делаем для них купальню?

Гедимин качнул головой.

— Потом узнают.

…Гравий зашуршал под ногами, стекая под уклон. Здесь плато надламывалось, обрываясь на полтора метра вниз; откос получился неровный, кривыми подточенными ступенями. Гедимин прошёл вдоль него и поднялся на пару шагов от края.

— Как можно дальше от основного лагеря, — повторил Вепуат, оглядываясь на шатры. С этого угла хорошо просматривалось всё — от полевых кухонь до бронехода, и только подъём плато закрывал от Гедимина дно «ободранной низины». Впрочем, смотреть там было уже не на что — Текк’ты уползли, закрыв за собой шахту и оставив у обрыва подросшие штабеля заготовок. Норма по тектону сегодня была выполнена — может, поэтому Гедимину было так спокойно.

Сармат отошёл от края ещё на пять метров, посмотрел на экран сканера, — глубоко под ногами лежала водяная линза.

— Не нравится мне этот уклон, — Гедимин проследил взглядом за ручейком мелких камешков, стекающим к обрыву. — Надо найти, где поровнее.

— Вон там, может? — Вепуат махнул рукой туда, где висел в воздухе дрон. Гедимин сделал ещё несколько шагов и задумчиво сощурился.

— Ладно. Сойдёт.

Он потянулся было за вешками, но остановил руку, еле слышно хмыкнул и снял с плеча сфалт. Вепуат попятился, опасливо глядя на него. Гедимин жестом попросил его отойти ещё дальше и направил поток плазмы вертикально вниз. Вверх ударил столб бурого дыма, зашкворчал расплавленный камень. Гедимин покосился на экран сканера, довольно хмыкнул и воткнул яркую вешку в оплавленный, ещё не застывший кратер.

— Теперь точно не потеряем. Завтра дам задание Текк’там. Пробьём скважину и вылепим надстройку.

— Тебе камня хватит? — спросил Вепуат, оглянувшись на «ободранную низину». Гедимин махнул рукой на соседний холм. По нему в трёх метрах от обрыва протянулась горизонтальная трещина — жёлтый камень раскололся на полтора десятка метров вглубь. В расщелине уже успело что-то вырасти, — отломок ждал сильного сотрясения, чтобы упасть в долину.

— Там возьмут. Здание небольшое, хватит.

— Там ещё какие-то деревья, — пригляделся Вепуат.

— Деревья тоже пригодятся, — отозвался Гедимин. — Из древесины можно… Hasu!

Он резко развернулся к полевым кухням. На холм въезжали повозки с бочонками и корзинами. Впереди выступал, подняв над головой посох, кто-то из стражей.

— Ты чего? — спросил Вепуат, догнав Гедимина уже на полпути к волокушам. Сармат сам остановился — отсюда уже было очень хорошо видно, что с караваном почти никто не пришёл.

— Не вовремя они приехали, — хмыкнул Вепуат, глядя, как Скогны и Бронны подтаскивают к обрыву мешки с готовой едой для Текк’тов. Шестеро караванщиков, рассчитывали они на помощь или нет, не слишком смутились и не стали ждать — они уже сталкивали корзины и бочки с волокуш, перебирали пустые и полупустые ёмкости, закидывали их на повозки. Страж стоял рядом, ни к чему не прикасаясь, опирался на посох и рассеянно смотрел вдаль. Через пару секунд из-за шатра появился Айзек, и пришелец, оживившись, шагнул ему навстречу.

— Это Ауна, — сказал, приглядевшись, Вепуат. — Сегодня дежурит она. Только пришла. Значит, всё утро мы сидели без малейшего надзора.

— Проку от их надзора… — пробормотал Гедимин, снова пересчитывая караванщиков. «Кайшу обещала прислать дровосеков. Их до сих пор нет. Через четыре дня пройдёт металлический ливень. Успеют они собраться и сделать работу за четыре дня?.. Надо было мне сразу отправляться на заготовки, а не полагаться на дикарей…»

— Гедими-ин! — окликнул сармата Айзек. Он стоял рядом с Ауной, и вид у обоих был встревоженный.

— Где дровосеки? — спросил Гедимин вместо приветствия, подойдя к стражу. — Времени у них в обрез.

Ауна перевела на него пустой, ничего не выражающий взгляд.

— Рработники скорро будут у вашего холма, — отозвалась она и снова уставилась на кольцо-навершие посоха, окутанное серебристым сиянием. Внутри него то и дело беззвучно вспыхивали синие искры — вроде бы не яркие, но глаза от них резало.

— Погоди с дровосеками, — сказал Айзек, недовольно щурясь. — Лучше скажи, где ты держишь «вечный лёд». Из лаборатории ты его вынес. Дальше?

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— В лабораторном шатре, — он кивнул в сторону самой высокой палатки с приподнятым пологом. — Сам выселил меня туда. Тебе сколько нужно?

Айзек резко мотнул головой, но продолжить расспросы не успел — Ауна качнула посохом, едва не задев Гедимина, и заворчала по-собачьи.

— А как он лежит там, Дим-мин? — спросила она. — Так, как тебе его прривезли — в шубе из огненных камешков? Ты не прросыпал его на пол, ничего не завалилось под коврры?

Гедимин недовольно сощурился. «Вот ещё дикари в мою лабораторию не лезли…»

— Иди смотри, — махнул он рукой. — Я знаю технику безопасности. Ничего нигде не валяется.

Из-под волокуши вынырнули четверо нхельви, подбежали к Ауне и встали на задние лапы, передние поставив ей на колени. Страж молча выслушала их стрекотание и резко взмахнула посохом. Гедимин ждал, что зверьки шарахнутся, но они не двинулись с места — наоборот, из незаметных укрытий среди корзин, бочонков и решёток повыскакивало ещё три десятка и замелькало вокруг, прокладывая живую дорогу от кухни до лабораторного шатра. Гедимин оглянулся на Вепуата — тот угрюмо сузил глаза.

— Твоя установка, — коротко сказал он. — Они о ней.

Гедимин не успел и шага сделать, как Ауна была рядом с защитным куполом — а через долю секунды купола уже не было. Сармат ринулся к установке, но на его плечах повис Айзек, и Гедимин едва не рухнул стражу под ноги. Ауна, впрочем, ничего не трогала — отступив на пару шагов, она водила посохом вдоль цилиндров механизма и смотрела на вспыхивающие в кольце искры.

— Дим-мин, — заговорила она через пару секунд — очень спокойно, даже вкрадчиво. — Уберри эту штуку. Никогда не дерржи лёд без огня. Лёд идёт за льдом. Чуешь холодный ветерр?

Вокруг искрящего навершия вспыхнуло серебристое кольцо, и пальцы сармата обожгло холодом, будто он взял в руку осколок «вечного льда». Гедимин ошалело мигнул.

— Что значит — идёт?

На его плечо легла тяжёлая рука.

— Разбирай установку, — приказал Айзек, недобро щурясь ему в лицо. — И так уже выморозил долину. Впредь неэкранированный лёд не использовать. Экранировать ипроном или кейеком. Запомнил?

Гедимин снова мигнул. Айзек смотрел ему прямо в глаза — и определённо не шутил.

— Тут всего несколько граммов льда, он не может поглотить сто… — пробормотал он — и услышал, как скрежещет наплечник под сжимающимися пальцами Айзека. Глаза командира потемнели.

Ауна шумно, с фырканьем, выдохнула.

— С ним всегда так, Айсиек?

Айзек тяжело вздохнул.

— Это ещё ерунда… Вепуат, помоги. Знаешь, как эта штука отключается?

Гедимин резким движением стряхнул его руку и опустился на землю рядом с установкой. «Перекрыть клапаны…»

Жёрнов сделал последний полуоборот и замер. Его слегка перекосило — одна из опор стачивалась немного быстрее, чем соседние. «Всё равно пришлось бы стопорить,» — думал Гедимин, вынимая из цилиндров подложки с «вечным льдом». Красно-чёрный сплав ничуть не остыл — пальцы не обжигало, если сармат не касался осколков или прилегающего к ним миллиметрового слоя. Увидев первую подложку, Ауна шумно фыркнула и выставила перед собой посох. Сияющее кольцо вокруг его навершия расплылось на два метра в ширину.

— Никогда не оставляй лёд без огня! — повторила она. Гедимин чувствовал на себе её пристальный взгляд, пока не сложил все осколки в «экранированный» бочонок. Тогда страж, а вместе с ним и Айзек, облегчённо вздохнул, и они вдвоём пошли к лаборатории, оставив мрачного Гедимина выгружать последние термоэлементы.

— Тебе помочь? — нарушил молчание Вепуат. Гедимин качнул головой.

— Я её разберу, поищу следы износа. Ты иди…

Жёрнов хорошо углубился в каменные опоры — тросы уже слегка провисли, и вращение шло с замедлением. Гедимин разбирал конструкцию, вытирал воду, накопившуюся внутри осушителя, тщательно сканировал цилиндры в поисках следов деформации, — но стойкий металл выдержал и удары поршней, и воздушные потоки, и сильное охлаждение. Гедимин проверял узел за узлом и довольно хмыкал. «Агрегат рабочий. Только довести до ума термоэлементы…»

Он угрюмо сощурился вслед стражу. «Лёд здесь не был отдельно от кейека. Они всё время были рядом, в соседних цилиндрах. С чего она взяла…»

Он осёкся и медленно протянул руку к полуразобранному узлу. «Если вот здесь сделать соединительный патрубок… надо посчитать, но, кажется, это и впрямь ускорит ток воздуха… Надо будет попробовать. Только подальше от аборигенов. Похолодание из-за горстки ледышек, — что за бред⁈»

В лабораторию, к Айзеку, суеверному стражу и наверняка подтянувшемуся к ним Гварзе, возвращаться не хотелось. Гедимин перенёс разобранную установку в лабораторию. «Испытательная башня» встала к столу впритык; сармат подточил верхние края опор, выровняв их, и укоротил тросы. Рэссеновую заготовку пришлось греть в слабом потоке плазмы и ковать на свёрнутом в трубку защитном поле. С охлаждением Гедимин возиться не стал — кинул готовый патрубок в ведро с водой.

«Удобно с металлами. Плавятся, куются, свариваются…» — рассеянно думал сармат, приделывая к конструкции новый элемент. Лучше было думать о преимуществах металла перед древесиной, чем пытаться вникнуть в смысл этой «добавки». Гедимин очень не любил делать глупую работу, и сейчас ему хотелось плюнуть и вернуться в Ураниум.

«Ну вот, соединил. Теперь лёд и огонь вместе,» — криво ухмыльнулся он, насыпая в термоизолирующую «чашку» раскалённые камешки. «Проверим…»

Едва он открыл клапаны, установка содрогнулась — и ещё, и ещё раз. На третьем прыжке на сантиметр над столешницей Гедимин дотянулся до клапана и перекрыл его. Он смотрел на агрегат, и по его лицу медленно расползалась ухмылка. «Вот оно что. А я видел, что работает не в полную мощность. Значит, их надо соединять… Ладно, учтём.»

…Кристаллы «термоэлементов» приходилось отсчитывать поштучно — при возросшем КПД каждый миллиграмм имел значение, а Гедимину вовсе не хотелось расколоть поршни и порвать обечайки. Через полчаса напряжённых подсчётов на обрывке листка, подбора балансиров и ловли прыгающих цилиндров сармат облегчённо вздохнул и отступил от негромко гудящей установки. Жёрнов на «башне» со скрежетом проворачивался, миллиметр за миллиметром стачивая камень. Сканер, вынутый из ящика стола, записывал данные, — это сейчас было важнее, чем поиск невидимых шпионов.

«Надо как-то стандартизировать местные термоэлементы,» — думал Гедимин, следя за взлетающими и опускающимися поршнями и слушая, как стравливается через клапаны воздух. «И уменьшить расход. Измельчённый кейек точно можно подмешать в расплав рэссены. А „вечный лёд“? Если он никак не прореагирует с расплавом, не потеряет свойств — удобнее будет работать с металлическим листом, а не с сыпучим веществом…»

Через несколько минут наблюдений сармат услышал за спиной шорох приподнимаемого полога. В шатёр тихо пробирались нхельви. Их тут было уже полтора десятка, и все они смотрели на установку, навострив уши. Гедимин досадливо хмыкнул. «Опять началось?.. Так, страж говорил — соединить лёд с огнём. Они соединены? Или это не считается?»

— Ауна? — сармат резким жестом указал на приподнятый полог. Зверьки бросились врассыпную. Не успела ещё свисающая шкура опуститься до земли, как её отодвинула в сторону белая палка, очень похожая на позвоночник.

— Зайди, — кивнул Гедимин стражу, отодвигаясь от установки. — Хотел показать.

Увидев агрегат, Ауна хрипло зарычала и вскинула посох. Гедимин готов был уже сдёрнуть с плеча сфалт и треснуть по опасной палке прикладом, но страж неожиданно замер и медленно качнул посохом из стороны в сторону. Навершие вспыхнуло серебром, пожелтело, наискось пробежали синие и красные искры — и по всей длине палки растеклось странное многоцветное свечение. Здесь были все оттенки, знакомые Гедимину, но он видел их словно сквозь матовое стекло, приглушёнными и размытыми. Ауна развернулась к сармату и очертила посохом непонятный извилистый знак.

— Рравный Куэннам!

Нхельви, набившиеся в шатёр, при этих словах прижались к земле и разом вскинули хвосты. Гедимин мигнул.

— Ну так что, теперь моя установка никому не мешает? — сердито спросил он пять секунд спустя, убедившись, что давать объяснения никто не спешит. — Лёд соединён с огнём? Морозов не будет?

Посох качнулся. Многоцветное свечение всё так же перетекало вокруг него, отражаясь в глазах стража.

— Лёд безопасен, — подтвердила Ауна, склонив голову. — Как ты соединил их, и почему эта штука не рразррушается — знают только Куэнны… и рравные им.

Говорила она медленно, торжественно, и Гедимин, вместо того, чтобы успокоиться, насторожился ещё сильнее.

— С чего ей разрушаться⁈ — он сердито сощурился. — Обычная термодинамика… Почему ты сразу не сказала про патрубок? Это же просто было сделать.

— Я не мастерр-Куэнн, — отозвалась Ауна. — Кто посмеет советовать рравному Куэннам⁈

Гедимин мигнул.

— Гор тоже ничего не сказал, — вспомнил он. — А ведь видел установку с самого начала. Можно было обойтись без заморозков… Гор что, не сказал тебе об этой штуке? Он видел, на чём она работает. Должен был сказать, если это… что-то странное или опасное.

Он криво ухмыльнулся, но страж на ухмылку не ответил.

— Горр не в моём отрряде, — голос Ауны похолодел. — А что он сказал Рруниену, я знать не могу. Будь осторрожен в рработе, мастерр Дим-мин. Твоё могущество слишком велико для этой долины.

Она вышла, оставив Гедимина в растерянности и со знакомым гулом внутри черепа. «И тут какие-то дурацкие традиции,» — он безнадёжно покачал головой и сел, глядя на установку и надеясь, что от этого в мозгу прояснится. «У этих стражей даже обмен информацией не налажен. Что уж говорить про других дикарей… Не хотел бы я работать на Равнине. Мы построим и уедем, а кому-то здесь оставаться…»

…Жёлтый гзеш остывал быстрее, вязкая масса уже начинала твердеть, когда Гедимин вылил её на сооружённый из подручных материалов прокатный стан. Застывающий лист медленно проползал между валков, расплющиваясь до заданной толщины. Гедимин настороженно щурился на валки. «Вращающиеся объекты. Пока не взрываются. Из-за экранов лаборатории — или из-за собственной прочности? Если второе…»

Он обрезал горячий лист и развернул валки — теперь каждый из них вращался в другом направлении. «Техника безопасности, мать её колба! Какая ни есть, а соблюдать надо…»

Красного гзеша было меньше, но с ним предстояла долгая кропотливая работа — и Гедимин вылил его при первых признаках застывания. Перед прокатом он снова развернул валки, — влияло это на что-то или нет, сармат не знал, но надеялся, что станок не взорвётся.

— Уже готово? — Айзек, быстрым шагом пересекая лабораторию, остановился у стопки жёлтых листов. — Это на всех?

— На четыре костюма, — ответил Гедимин, глядя на тонкий малиновый лист, закреплённый в поддоне. «Полчаса отлежится, и можно будет класть фольгу. Раскатать её ещё надо…»

— Я их позову, — сказал Айзек, сделав шаг к задвинутой переборке. Гедимин сердито фыркнул.

— Куда⁈ Я даже кроить ещё не начал.

— Уж раскроить по трафарету и филк сможет! — Айзек нырнул за переборку. Гедимин фыркнул ему вслед. «Накроюсь куполом и займусь ипроном. Фольга или напыление? Лучше напыление. Слой в сорок атомов…»

Через пару минут первый филк заглянул под защитный купол. Гедимин резко мотнул головой и передвинул сфалт на видное место. Теперь надоедливые чужаки могли видеть и сияющий реактор, и плазменную камеру, наполненную невесомой ипроновой пеной. Она ещё и близко не остыла, но сармат спешил её собрать — именно сейчас металл, разделённый на атомы, лучше всего подходил для напыления. Реактор он глушить не стал — распылённого в первом цикле ипрона могло и не хватить.

Воздух из-под малого купола пришлось откачать. Гедимин осторожно водил распылителем по дымящемуся красному листу. Слой ипрона был едва-едва заметен — слабый золотистый блеск на тёмной поверхности; атомы металла влипали в эластомер намертво, оставалось только прикрыть их сверху ещё одним нагретым до оплавления листом и снова отправить в прокатный стан. «И ещё один слой,» — Гедимин поднёс сопло распылителя к поверхности. «Хотя бы ипрону тут можно доверять. Стабилен и неизменен.»

— Гедими-ин! — кто-то настойчиво стучал по защитному куполу. Сармат выключил распылитель, но убирать его в ремонтную перчатку не стал — камера и сопло нагрелись до трёхсот градусов, надо было их остудить. «Опять работать не дают,» — он, недовольно щурясь, развернулся к пришельцу, отодвинул уже ненужный купол и вопросительно хмыкнул.

На столе Вепуата лежала горка жёлтых обрезков. Пол был застелен нарезанными фрагментами скафандров. Среди них ползали двое филков, собирая детали в одно целое.

— Has— sulu! — выдохнул Гедимин, резко выпрямляясь. — Айзек, ты в себе⁈

Айзек проворно встал между сарматом и филками и развёл руки в стороны.

— Что не так? У них был твой трафарет. Очень экономичный — отходов почти не осталось. Я им дал схему, и они собирают детали. Могут и соединить их, если…

Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор, и Айзек замолчал и резким жестом созвал филков к себе. Они побросали обрезки ткани и шмыгнули за стол Вепуата, ещё пара секунд — и оба недомерка нырнули в соседний отсек.

— Ничего оставить нельзя… — тяжёлый вздох Гедимина отозвался болью под рёбрами. Айзек всё ещё маячил посреди отсека, но под ноги больше не лез. Гедимин подошёл к разбросанным обрезкам, посмотрел на них, поморщился и вернулся за стол.

— До завтра сюда не лазить, — угрюмо сощурился он на Айзека. — Твои мартышки — ты и ставь на них опыты. Мне не мешать!

…Жёлтый камень привычно крошился под резцом. Гедимин сдул пыль и углубил вертикальные складки-металлостоки ещё на пару миллиметров. Внутренние полости миниатюрной модели были уже готовы. Сармат не стал выравнивать углы — за складчатыми стенами всё было округлое, со сглаженными выступами.

— Забавное будет здание, — вполголоса заметил Вепуат, пристроившийся рядом. — Как мианийский корабль. Будто так и росло… А это что?

— Это для светильников, — сармат кивнул на свежие палки, обмотанные светящимся эластомером. — А здесь — термоэлемент.

Он перевернул модельку и углубил боковые прорези. «Вентиляция,» — он просунул руку внутрь и задумчиво сощурился, прикрывая пальцем то одну, то другую щель. «Должно работать. Если нет — поставлю внешний нагнетатель. Благо, мотор для него уже есть…»

Он покосился на «испытательную башню». Она размеренно скрежетала — жёрнов продолжал заглубляться в непрочный камень. «Сутки продержится, а там — сниму показания и подтяну тросы,» — думал сармат, расширяя вентиляционные люки. «Пока что не до неё. Завтра будем строить первое здание…»

Часть 8 29–33 дни месяца Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

29 день Лучей, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Полосатую вешку Гедимин заметил издалека — в жёлтом свете деревянного «фонаря» (Вепуат через раз называл их факелами) кусок чужеродного вещества вспыхнул всей поверхностью. Гедимин зажал холодный фонарь в ладони, опустился на землю рядом с вешкой, провёл по ней пальцем, — никаких следов свечения, нагрева или деформации…

— Ну вот… — начал было Вепуат, остановившись над отмеченным местом, но тут Сокол на его плече вздыбил спинные щитки, вскинул хоботок и затрубил. Гедимин встряхнул головой и схватился за наушники, перекрывая «соколиные» частоты — может, сородичам «трилобита» его вопли казались приятными, но у сармата от них уже ощутимо болели уши.

— Здесь и будем копать, — закончил фразу Вепуат, укоризненно покосившись на Сокола. Из-за холмов долетел приглушённый расстоянием рёв — «трилобиту» ответили, и отвечающих было минимум трое.

— Опять орёт, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. — Думал, притихнет… А Чужака не слышно. Он тихий?

— Чужак тихий, — подтвердил Вепуат, оглядываясь на далёкий шатёр. — Только имя ему надо сменить. Он самка.

Гедимин мигнул.

— Ага…- он покосилсяна трубящего Сокола. — Это он самок зовёт… Одна есть — зачем ему ещё? Будут размножаться?

— Не будут, — заверил Вепуат, ощупывая что-то под брюшными щитками Сокола; существо даже хоботок не опустило — так и ревело на прежней ноте. — Половые органы не изменены… Похоже, самцы этого вида собирают что-то вроде прайда.

— Прайд? — переспросил Гедимин — в этот раз его память дала сбой.

— Охотничья группа, куча самок при самце, — коротко пояснил Вепуат, глядя на притихшего «трилобита». — Сокол старается…

«И мир бредовый, и занимаемся мы каким-то бредом,» — Гедимин болезненно сощурился и уткнулся взглядом в экран сигма-сканера. Прибор видел под слоями камня небольшую водяную линзу — вполне достаточную для душевой на десяток сарматов.

— Строй больше решёток, — буркнул он, не глядя на Вепуата; Сокол снова трубил, и отвечали ему уже шестеро. — Пригодятся.

…Страж подошёл незаметно — ни один камешек под ногой не хрустнул… хотя — под вопли Сокола на холм мог «бесшумно» сесть космический крейсер. Увидев, что световое пятно на гравии из жёлтого стало белесым, Гедимин обернулся — и встретился взглядом с живой статуей из базальта и стали.

— Дим-мин, — Корген качнул посохом и изобразил что-то вроде улыбки, насколько позволяли его жёсткие губы. Гедимин приподнял руку в приветственном жесте.

— Отдохнул? — спросил он. — Если будешь размечать дальше…

Гедимин осёкся и замолчал, не договорив. «Вот именно — если.»

Шипы Коргена тихо зазвенели.

— Ты решил, что я брошу тебя посреди работы?.. Каменные фигурки у тебя? Идём в долину. Я позвал немного помощников — надеюсь, ты не против.

«Немного?» — странная формулировка засела в мозгу занозой. Гедимин раз пять повторил её про себя, пока шёл к обрыву. «Чужой язык, вот и всё. Трудно подбирать слова. Что „немного“, что „несколько“… А ты бы лучше занял мозги делом. Тебе ещё строить печь для прожарки древесины, если дикари не успеют до стального дождя…»

— Спустимся на дно, — Корген поднял посох выше, и навершие вспыхнуло прожектором, осветив всю долину. — Здесь каменное крошево, им в нём тяжело.

Нхельви, сунувшиеся было сармату под ноги, внезапно отстали. Гедимин видел их силуэты над освещённым краем обрыва — зверьки смотрели вниз, но никто не спустился. Озадаченно хмыкнув, сармат ступил на твёрдую поверхность — верхнюю кромку «ободранного» материкового пласта — и услышал, как под ногами булькнуло.

— Гу! — донеслось откуда-то из толщи камня, и Гедимин увидел, как на поверхности вздуваются пузыри. Корген бил посохом по скале, и от каждого удара световые кольца расходились во все стороны, а «гуканье» под ногами становилось громче. Ещё секунда — и Корген вскинул посох над головой, а каменные пузыри, окружившие чужаков плотным кольцом, вздулись разом — и лопнули.

Это были небольшие существа — так, по крайней мере, показалось Гедимину; он видел только первые двадцать сантиметров вытянутых туловищ, но предполагал, что под землёй скрыты сантиметров тридцать, не больше. Их продолговатые тела были покрыты восемью короткими жёсткими гребнями; вокруг передних фрагментов гребни удлинялись, прорастая изогнутыми шипами. В ложбинах между шипов, симметрично вокруг «головы», шевелились какие-то выпуклости. Ни рта, ни конечностей, ни органов чувств Гедимин не видел.

— Гу! — камень вокруг высунувшихся тварей вздулся и опал. Корген ударил посохом по скале, и существа замерли. Шевелящиеся отростки приподнялись, удлиняясь, и повисли, трепеща, в воздухе. «Органы чувств,» — предположил Гедимин, не зная, на что смотреть — на стража, его «союзников» или на экран сигма-сканера. «Осязание? Обоняние? Термосенсоры?»

— Иджи согласились немного мне помочь, — сказал Корген, оглянувшись на сармата. — Но они слепы… Поставь свою фигурку на землю рядом с ними, пусть они её рассмотрят и запомнят.

Гедимин, оторопело мигнув, опустил модель к ногам стража. Выпрямиться он не успел — «конечности» Иджей потянулись со всех сторон, ощупывая каменную фигурку. Ещё секунда — и она превратилась в клубок щупалец, повисший над землёй.

— Откуда ты их взял? — тихо спросил Гедимин, настороженно глядя на странных существ. «Вот бы не подумал, что у этого есть разум…»

— Из Сфена Камня, — ответил Корген. Он держался спокойно — видимо, эта группа Иджей была дружелюбна или безвредна.

— Они что-то возьмут за помощь? — спросил Гедимин, глядя, как существа втягивают щупальца и медленно оседают, почти полностью погружаясь в камень. — Рэссена им, наверное, без надобности…

Шипы Коргена зазвенели. Гедимин заметил, как зашевелились при этом звуке щупальца Иджей. «На мою речь реакции не было, а вот этот звон что-то означает… Сюда бы Маккензи — он у нас спец по контактам с чуждым разумом…»

— Скажи Броннам, чтобы покормили их после работы, — ответил Корген, уложив шипы на спину. — И не пускай Текк’тов копать, пока мы внизу. Они, как разгонятся, ничего вокруг не замечают.

— Да уж наверное, — Гедимин вспомнил размеры среднего Текк’та и невольно поёжился. — Копать не будем. Они нужны мне наверху… Что значит — «скажи Броннам»? Ты сам их не предупредил?

«А говорят, что я пугаю аборигенов,» — подумал сармат. «Притащил колючих червяков с непонятными намерениями…»

— Бронны знают, что Иджи здесь, — спокойно отозвался Корген. — Но не знают, просто так или по твоей воле. И согласен ты кормить их или нет. Сходи к Броннам, пусть они подготовятся.

Гедимин угрюмо сощурился, кое-как проглотил все возникшие вопросы — ничего полезного он узнать уже не надеялся, а работа простаивала.

— Схожу, — пообещал он, в уме пересчитывая новых рабочих и пытаясь прикинуть хотя бы, хищники они или всеядные. — Что они едят, и сколько им нужно?

— На всех вместе — половина мешка, — шипы Коргена тихо зашелестели, и Гедимину почудился облегчённый вздох. — Теперь — давай сюда вешки, и мы пойдём работать. И так уже отняли у тебя много времени.

Гедимин протянул ему тяжёлый пакет. Вешки он заготовил заранее — когда сидел в очередной раз на валуне, отслеживая, как Текк’ты месят камень. Пакет весил немало; сармат выбрал самый прочный и всё равно думал, не обернуть ли его защитным полем.

— Вижу, ты ждал нас, — зазвенел шипами страж, запуская в мешок когтистую лапу. Вынув несколько металлических обрезков, он бросил их Иджам. Едва вешки зазвенели, коснувшись камня, существа выпустили щупальца и потянулись на звук. Гедимин недовольно сощурился. «Зачем кидать? Нельзя было дать нормально, чтобы они не искали на ощупь?»

Чувствительные выросты втянулись, и Гедимин ошалело мигнул, увидев, как открываются пасти. Он успел рассмотреть кольцевидные челюсти, сплошь усаженные затуплёнными, дробящими пластинами зубов; глотка, прикрытая зубной спиралью, уходила вглубь сантиметров на сорок, занимая чуть ли не всё тело. В мозгу сармата вспыхнул десяток вопросов — и тут же угас под громкий скрежет сминаемого металла. Иджи вцепились в вешки слишком крепко, расплющив прочную рэссену и едва не разломив на части.

— Has— sulu, — выдохнул Гедимин, прикинув силу сжатия этих челюстей. Корген стукнул посохом по скале и быстро издал несколько гортанных звуков, заставив Иджей уйти в камень чуть ли не по кончик «носа».

— От волнения не рассчитали силу, — шипы стража тихо зазвенели. — Ничего, Текк’ты увидят раскрошенный металл так же, как целый. Дай мне весь мешок, и мы пойдём вниз. Не будем тебя лишний раз тревожить.

Гедимин посмотрел на пакет, на Коргена и полез в карман за тросом.

«Рюкзак» на стража прикрепили спереди, на грудь — ближе к рукам, подальше от шипов. Корген не сопротивлялся — терпеливо стоял, расставив конечности и приподняв стальные иглы, пока Гедимин возился с тросами и подгонял пояс и лямки. Один пакет сармат засунул в другой, соединил их, надеясь, что рюкзак не лопнет где-нибудь в толще скалы. «А если лопнет, вешки всё равно не рассыплются,» — мелькнуло в голове напоследок. «Некуда.»

Иджи нырнули первыми, не оставив следов на сомкнувшемся камне. Корген погрузился следом, держа посох над головой. Гедимин видел на экране сканера, как они плывут в толще горных пород к будущей полости жилого блока — крупный вытянутый силуэт движется по прямой, вокруг снуют, выписывая круги и спирали, мелкие объекты. Иджи и впрямь были невелики — сканер подтвердил, что длина от носа до хвоста — пятьдесят-шестьдесят сантиметров. «Пасть на полтуловища… и ещё где-то помещается мозг,» — сармат только головой качал, глядя на экран. Существа рассредоточились вдоль будущей стены, выпуская изо рта обломки металла. Линия вешек выстроилась плавным полукругом, на голографической карте они зажглись зелёным — если промахи и были, то в пределах полусантиметра. «Мозг есть, и он работает,» — окончательно убедился Гедимин, глядя на тени в толще скалы с нарастающим уважением. «Где только помещается — неясно.»

Искать Вепуата не пришлось — он стоял среди валунов, уговаривая «трилобита» перелететь с камня на подставленную руку. Когда Гедимин подошёл, хоботок перестал тянуться к куску еды и развернулся к ремонтнику. Существо подпрыгнуло, пролетело полтора метра и повисло на ремешках, так и не добравшись до сармата. Вепуат со вздохом смотал шлейки, возвращая «трилобита» на руку.

— Может, его к тебе приучать? Вон, сам на плечо прыгает…

Гедимин досадливо сощурился — вся эта ерунда постоянно сбивала с толку, отвлекая от работы, а сосредоточиться и так было непросто.

— Нужен перевод для Броннов, — буркнул он, недовольно глядя на «дрессировщика». — Корген привёл новых рабочих на разметку, их надо накормить.

— Колючие червяки? Ага, видел, — Вепуат ухмыльнулся. — Ещё один разумный вид… Нергоны, похоже, очень разнообразны. Там, откуда они, разум — штука распространённая. Не удивлюсь разумным грибам и бактериям.

Гедимин мигнул. «А я уже думал, он по уши в дрессировке. Нет, иногда и работает…»

Аборигены давно уже проснулись — в свете багровых фонарей мелькали низкорослые силуэты, кто-то вытряхивал остатки из корзин и собирал пустые ёмкости, кто-то, выйдя на край волокуши, делал быстрые пометки на продырявленном куске коры. «Инвентаризация,» — еле слышно хмыкнул Гедимин, выходя на свет. Все голоса разом смолкли, и «главный учётчик» поджал оттопыренный коготь, которым царапал знаки на коре, и вопросительно заверещал. Из-за плетёной загородки высунулись Бронны-повара. Два рослых силуэта в ярко-жёлтом, копающиеся среди бочонков, резко выпрямились, и удивлённый Гедимин увидел филков в жёлто-красных комбинезонах. Он хотел напомнить, что шлемы недоделаны, а с незащищёнными глазами ходить по Равнине опасно, но осёкся, увидев, что пустые отверстия «очков» затянуты прозрачным стеклом. Эти линзы делал не он — и он не стал бы делать такие тонкие и так замутнять их ипроновой пылью…

Вепуат негромко хмыкнул.

— Бронны гадают, зачем ты сюда пришёл. Думают, что за этими двумя юнцами, ещё не отрастившими броню. Они, мол, ещё слабы для жизни на Равнине… Так что им говорить? Кому там нужен паёк?

«Юнцами? Отрастить броню?» — Гедимин встряхнул головой, отгоняя нелепые мысли.

— Скажи им, чтобы приготовили ещё полмешка еды, — проворчал он. — Для Иджей, которых привёл страж Корген. Они теперь тут работают.

— Как-как они называются? — прищурился Вепуат. — Иджи? В честь твоего гонщика? Обзовут же…

Гедимин показал ему кулак, но разведчик уже повернулся к аборигенам и заверещал — на тон ниже, чем они, но, кажется, они его понимали. После нескольких взволнованных писков аборигены скрылись под навесом, а филки, перестав разглядывать сарматов, снова принялись рыться в бочонках.

— Еда будет, — сказал Вепуат. — Но Бронны думают, что тут слишком много нергонов… и их зверей. И что это опасно.

Гедимин фыркнул.

— Кочевники вокруг холма — неопасно, а несколько полезных червяков — опасно? Метеороид их разберёт…

Он шагнул к штабелю бочонков — двое филков как раз заглянули в один из них, вытянули что-то вроде длинной выпотрошенной рыбины и теперь вертели её и озадаченно хмыкали. «Трилобит» на плече Вепуата зашевелился, выпуская хоботок, — запах «рыбы» заглушил неприятный для животного запах сарматов.

— Эй, — негромко окликнул филков Гедимин. — Стекло для щитков — где взяли?

Сарматы быстро переглянулись.

— Мы ничего не брали, — сказал один из них. — Кенен велел надевать костюмы, и мы их надели. Там уже всё было.

— А, ты — Кет, — зашевелился второй, что-то на ходу вспоминая. — Кенен сказал, что у тебя резинки для белья. Можно их забрать? Вставим мы сами.

— Угу, — кивнул первый, поддёргивая что-то под комбинезоном. — А то оно сползает. Вот мартышечье тряпьё!

Гедимин достал из кармана пучок жёлтых полосок. Они успели перепутаться и свернуться в рыхлый клубок. Надо было бы намотать их на шпульки, но сармат подозревал, что они повзрываются ещё до конца намотки. «Выковать штырьки из рэссены и проверить на прочность,» — мелькнуло в голове, пока сармат распутывал клубок.

— Это на всю четвёрку, — предупредил он, протянув филкам пучок эластичных полос. Его взгляд снова упал на мутноватые линзы. «Гварза,» — недобро сощурился он. «Для моей работы у него стекла нет. Он всё на свою извёл.»

— Надо будет дождаться, когда червяки вылезут наверх, — Вепуат думал о чём-то другом. — Сделаю снимки и гонщику покажу. Пусть знает.

Гедимин поморщился. При воспоминании об Иджесе — и том мире, который остался за порталом — что-то давило на рёбра. «Когда вернёмся, Иджес к нам не подойдёт. Увидит — спрячется. Какие уж там шутки со снимками…»

…Корген вынырнул из гравия в двух шагах от Гедимина — сперва над землёй поднялся посох, потом страж всплыл по пояс, а затем и целиком вылез на поверхность. Сармат, на минуту отвлёкшийся от экрана сканера на модель купальни, растерянно мигнул.

— Забирай, — страж протянул Гедимину полупустой пакет-рюкзак. Он был туго перевязан одной из лямок; выше перевязки зияла рваная дыра.

— Это на следующий раз, — Корген шумно выдохнул, и его шипы задребезжали. — Это будет огромная пещера! Здесь давно не строили ничего настолько большого. Иджи устали и голодны. Ты выделил им еду?

Гедимин махнул рукой в сторону кухни.

— Обещали, что будет, — сказал он, глядя на экран сканера — там вдоль линий голографической карты протянулись зелёные цепочки вешек. Половина разметки жилого блока была готова. Те, кто её делал, дрейфовали сейчас в паре метров от поверхности, сбившись в плотную стаю. «Им неудобно в слое гравия,» — вспомнил Гедимин.

— Пойду покормлю их, — сказал Корген. — Тебе нравится их работа? Им можно тут остаться?

Гедимин удивлённо хмыкнул.

— Они хорошо работают, — признал он. — Если они не враждебны, пусть остаются. Только в нерабочие дни мы их кормить не будем. Что они вообще едят? Охотятся?

— Внизу много места для всякой жизни, — шипы Коргена зазвенели. — Я скажу им держаться от лагеря подальше. Но не пугайся, если их увидишь. Им интересно, что тут творится.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Тут таких много, — он кивнул на ближайшую стайку нхельви — полтора десятка особей, пристально наблюдающих за сарматом и стражем. — От твоих хоть польза есть.

Иджи так и не поднялись на плато — Гедимин видел в неярком утреннем свете, как Корген несёт им мешок, как на камне вокруг него вздуваются пузыри, и вылезают существа, и как страж кладёт развязанный куль перед ними и отходит подальше. Иджи ели медленно, будто с опаской, аккуратно подбирая куски щупальцами; Гедимин думал, как им удаётся не прикусить себе «руки», если всё, кроме этих выростов, жёсткое и малочувствительное. «А они немного растягиваются,» — отметил он, покосившись на сканер. «В длину. Тут есть эластичные фрагменты…»

Он заставил себя выключить прибор и уже развернулся к лаборатории, как земля мягко дрогнула, и над холмом пронёсся низкочастотный гул. Корген схватил посох, вскинул его над головой и завыл сиреной. В пяти метрах от него — практически вплотную — выметнулась из скалы голова гигантского змея.

— Вепуат! — заорал Гедимин, взлетая на ближайший валун. Разведчик уже бежал к нему, и Чужак, расправив цветные крылья, парил над ним на натянутых ремнях. Секунду спустя оба сармата стояли у обрыва, а гиганты склонялись над ними. Гедимин смотрел, не мигая, в серебристые глаза и видел, как «плавают» внутри чёрные прорези зрачков — они и впрямь казались подвижными, будто не глазные яблоки проворачивались в полостях черепа, а отверстия в склере то открывались, то затягивались.

— У-ух, — шумно выдохнул Вепуат. — Как-то не по себе, когда они вот так нависнут… Ну что, послать их копать? Всего двое… на стройку никого не останется.

Гедимин резко качнул головой.

— Веди их на тот склон. Будем строить. Мне уже самому интересно…

Текк’ты обогнали их — когда сарматы подошли к отмеченному месту, гигантские змеи уже нависали над ним, высунув из земли только головы и пару метров шеи. Теперь они были ростом почти вровень с сарматами, и Гедимин, заметив это, еле слышно хмыкнул.

— Ну да, так удобнее, — пробормотал Вепуат, неуверенно оглядываясь на него. — Командуй.

Гедимин тронул пальцем торчащую из гравия вешку.

— Вот здесь мне нужна скважина до водоносного слоя. Вот такой ширины, — он очертил ступнёй ровную окружность. — И вот такую трубу надо будет сделать и с ней состыковать…

Он поднял на ладони каменный цилиндр с патрубками.

— Только труба должна быть в пятнадцать раз больше. Материал — жёлтый камень — брать вон на том склоне…

…Гедимин сделал подставку из спрессованного гравия — притащил фрагмент каменной лепёшки и воткнул поблизости, выбив в нём углубления под каменные модельки. Едва он закончил и положил на «штатив» миниатюрную трубу, пару «цистерн» и само здание душевой, над обрывом поднялась сверкающая голова. Текк’т держал в пасти пятиметровый каменный отломок; челюсти ему пришлось растянуть так, что камень не выпадал только из-за гигантских зубов. Выронив обломок, существо прогрохотало по слою гравия и склонилось над подставкой, ощупывая воздух над ней тонким языком. Гедимин покосился на оставленную огромным телом борозду и невольно поёжился.

— Близко мы встали, — прошептал Вепуат, с опаской глядя на Текк’та, катающего по гравию большой каменный шар. Он, ничего вокруг не замечая, мял и перекатывал горную породу, и она, уплотняясь, превращалась в тонкий лист. Текк’т остановился, лизнул каменный пласт, поддел его и снова скатал в комок. «Не получилось,» — подумал Гедимин, отходя на пару шагов. «Плотность не та, или раскатал слишком тонко?»

— Рассвет, — заметил Вепуат, оглянувшись на лагерь. — Все повыползали… Пойдёшь смотреть?

Гедимин качнул головой. Он смотрел то на Текк’та, лепящего из камня бесшовные обечайки, то на экран сканера — там сквозь пласты камня просвечивал силуэт второго змея и медленно растущая снизу вверх скважина. Текк’т не поднимал вырванные ошмётки минералов на поверхность, а размазывал по стенкам, закрывая ненужные трещины и каверны и укрепляя ствол шахты. Скважина росла быстро — половину высоты он уже прошёл.

Когда до слоя гравия оставались считанные метры, и второй Текк’т уже расшвыривал мордой камешки, освобождая место под трубу, из долины донёсся хриплый рёв и стук костей по дереву. Вепуат повернулся к стае нхельви, глазеющей на стройку, и коротко взвизгнул. Гедимин отвлёкся на резкий звук, но тут же о нём забыл — Текк’т уже заглубил трубу до материка, второму оставалось прорыть десяток сантиметров и не ошибиться со стыковкой.

— Всё-таки приехали, — широко улыбнулся Вепуат, заглядывая ремонтнику в глаза. — Их двадцать, из четырёх посёлков. Если нормально будут работать, может, и успеют.

Гедимин пропустил его слова мимо ушей — он смотрел, как Текк’ты ставят на место трубу и уплотняют стык, обматывая его размягчённым камнем. Один обвился вокруг скважины и уткнулся мордой в место стыковки, другой закопался по шею в гравий сверху, и оба сосредоточенно облизывали стык, изредка поводя головой в сторону — «подтаскивая» ещё немного минерального сырья. Гедимин настраивал увеличение, чтобы видеть малозаметные пустоты — Текк’ты определённо их видели и старательно пытались заделать.

— Эй, приём! — Вепуат постучал по его броне. Сармат сердито дёрнул плечом.

— Тихо!

— Я говорю — там дровосеки приехали, — слегка обиделся разведчик. — Айзек уже там, разъясняет задачу. Там толпа с оружием и двое стражей. Пойдёшь смотреть?

Гедимин сердито сощурился, но открыть рот не успел — рядом раздался протяжный гул. Двое Текк’тов, поднявшихся из земли, снова нырнули в скалу. Холм дрогнул, и всё стихло — только труба из жёлтого камня торчала над слоем гравия, прикрытая сверху каменной откидной крышкой, да виднелись рядом заглублённые до краёв пустые цистерны.

— Hasu! — Гедимин резко развернулся к Вепуату. Тот шарахнулся назад и вскинул пустые ладони.

— Ты чего⁈ Они сказали — вернутся!

Гедимин на секунду прикрыл глаза, кое-как разжал кулаки, посчитал про себя по-сарматски — это странным образом его успокаивало.

— Вернутся? — переспросил он, угрюмо щурясь на разведчика. — Почему ушли?

Вепуат пожал плечами.

— Я не понял. Устали, может? Такая тонкая работа…

Гедимин кивнул. Он опустился рядом с трубой, сдвинул крышку, — предполагался откидной механизм, но его сармат ещё не сделал, и вылепленная Текк’том крышка просто лежала сверху. Она была тяжеловатой, довольно плотной, — змей утрамбовал камень втрое, пока лепил.

— Очень точная работа, — признал он, просканировав стыки. — А работали на ощупь…

…Когда Гедимин выбрался к полевым кухням, там уже стоял шатёр, а рядом громоздились корзины и бочонки — чужаки приехали со своими припасами. Десятка полтора Броннов устроились на волокушах и ели какие-то ягоды — и болтали, не закрывая ртов, так, что над лагерем стоял непрерывный визг. Гедимин прикрыл поплотнее наушники и встал поодаль, недовольно щурясь на чужаков. Это определённо были они, а не местные повара или уборщики, — они все были в плотных куртках из какой-то пупырчатой шкуры. Пупырышки с неё не удалили, но на свободных участках кое-где нанесли растительный орнамент.

— Сидят, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Четверых не видно, и охранников убавилось. А остальные сидят.

— Раб-ботники, м-мать моя колба, — Гедимин недобро сузил глаза. — Самим надо было идти за древесиной. Эти надобывают…

— А, вот вы где, — Айзек, выйдя из-за волокуши, едва заметно улыбнулся. — То-то на окраине стало тихо…

— Чего они сидят тут? — перебил его Гедимин, кивнув на притихших Броннов. — Время на исходе, работать они будут медленно, — отправь их на вырубку!

Улыбка с лица Айзека пропала, и сармат недовольно сощурился.

— Бронны ищут пригодные деревья. Закончат разведку — пойдут на вырубку. Не торопись и не мешай им.

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Разведка? Пешком? Не могли у меня дрон попросить? Да у тебя должна уже быть карта окрестностей с каждым пнём и кочкой — для кого я её составлял⁈

Айзек покачал головой.

— Бронны… не очень доверяют таким картам, — нехотя пробормотал он, сам явно смущённый. — Они будут работать, как привыкли. Ваша помощь им пока не нужна. Займитесь своими делами.

Вепуат, сердито фыркнув, отвернулся от волокуш и зашагал к шатру, откуда уже доносился призывный рёв Сокола. Чужак отмалчивался, да и на холмах пока было тихо…

«Своими делами, sa has— sulu…» — Гедимин досадливо сощурился на дальнюю окраину, где на пару сантиметров поднималась из гравия каменная труба. «Да, верно. Откидной механизм, водоподъёмник, отсекатель… Цистерны уже поставлены, можно проверить наполняемость.»

… — Маятник, — Гедимин оттянул каменную гирьку на тросике и снова отправил её в полёт. В трубе заклокотало. Вода из патрубка выплёскивалась толчками — пластина-отсекатель отрезала от натянутого водяного «каната» кусок за куском. Гедимин довольно щурился на золотистый цилиндр — центральный механизм водоподъёмника: магнитную катушку пришлось обернуть ипроновой фольгой почти со всех сторон, оставив небольшой просвет снизу, но это себя оправдало — вектор подъёмной силы теперь был направлен вертикально вниз и не «цеплял» уже наполненную цистерну водосбора или пустующие до поры до времени отстойники.

Вепуат сунул в воду пульверизатор, брызнул зеленоватую жидкость на свисающего с плеча Сокола — существо зашевелилось, приподнимая щитки.

— Пить можно, — кивнул разведчик. — А что на сканере?

— То же, что в бочках Броннов, — отозвался Гедимин, подозрительно щурясь на строки примесей — там было слишком много незнакомых символов, как будто вода вымывала из пластов что-то, чего в самих пластах сканеры не видели. — От броннской воды мы не мутировали. Может, и здесь обойдётся.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Айзек, по-моему, как раз хочет добиться мутаций. Посмотри на наших филков…

Гедимин досадливо поморщился.

— Не знаю, чего добивается Айзек… и по чьим указаниям. Я в его опытах не участник.

Плеск прекратился. Гедимин заглянул в почти полную цистерну, довольно хмыкнул и открыл сливной клапан. Вода обрушилась обратно в скважину.

Гравий под ногами слабо шевельнулся; Гедимин шагнул в сторону, направляя сканер на подозрительно неустойчивый участок, но разглядеть ничего не успел — из земли, разбрасывая камешки, вертикально вверх вылетел полуметровый червяк. Подпрыгнув на пару метров, он шмякнулся обратно и заёрзал, зарывая восьмигранное туловище в гравий. Гедимин видел, как он выпускает лицевые щупальца и пытается на них подтянуться к материковой плите. Он ещё долго ворочался под тонким слоем камешков, закапываясь всё глубже; гравий уже перестал шевелиться, а червяк всё копал. Гедимин разглядывал его на сканере и задумчиво щурился, вспоминая стремительный «полёт» тех же Иджей в сплошной каменной плите.

— Вон там ещё один, — Вепуат махнул рукой в сторону лагеря — там в неглубоком кратере, оставленном в слое гравия, ворочалось такое же колючее существо. — Чего они так скачут?

Гедимин пожал плечами.

— В гравии им неудобно, — вспомнил он слова Коргена. — Зато в материковых плитах просто летают. Видимо, набирают там скорость для прохождения гравийного слоя… А вот зачем им наверх — понятия не имею.

Он вытащил ленту уплотнителя, вынул распорки и сунул золотистый цилиндр под мышку.

— В лабораторию пойдёшь?

…В двух объёмных тиглях литейной станции медленно плавилась рэссена. Пока Вепуат следил за датчиками, Гедимин аккуратно сворачивал из защитного поля очередную литейную форму. Как всегда перед опытами, ему было слегка не по себе.

— И сильно оно нагреется? — Вепуат покосился на ещё не задействованный компонент расплава — растолчённые в пыль осколки кейека, светящиеся красным из чёрной пробирки.

— Двести градусов, не больше, — Гедимин осторожно свернул защитное поле там, где у металлического листа должны были быть крепления. — Достаточно для переносного нагревателя… и не слишком опасно при контакте.

— Двести по Цельсию… — Вепуат на секунду задумался. — Оно ведь светиться не будет? Легко перепутать с чем-нибудь холодным. Как-то надо эти пластины пометить, чтобы их отличали.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Если у филков не хватит интеллекта в душевой не покалечиться…

— Ну-ну-ну! — Вепуат укоризненно посмотрел на него. — Может кто-то из аборигенов обжечься. Они-то не будут знать, что там кейек…

Гедимин, пожав плечами, склонился над второй опокой.

— Может, на листах выбить специальный знак? — не успокаивался Вепуат. — Помнишь, какой был на бочке с кейеком? Он у них тут означает огонь. Это же не повлияет на свойства, верно?

Гедимин, снова отвлёкшийся от мысленного проектирования на какую-то ерунду, сердито фыркнул.

— Дай листы доделать. Будет всё нормально — посмотрим.

…Белый расплав подёрнулся красными точками. Тигель медленно вращался — оборот в одну сторону, оборот в другую — и багровая сыпь распределялась по поверхности металла равномерно, но цвет не меняла. И сейчас, когда рэссена стекала в опоку, Гедимин видел каждую пылинку добавленного кейека. «Структура не меняется,» — он покосился на экран сканера. «Возможно, и на свойства нагрев не повлияет…»

Форма уже почти наполнилась, когда вся лаборатория вздрогнула от мощного подземного толчка. Струя расплава качнулась, забрызгала стенки, защитное поле пошло рябью, Гедимин схватился за генератор, но опока выдержала.

— Грёбаный Текк’т! — Вепуат дёрнул за дверной рычаг, едва не выломав его из переборки. Гедимин, не сводя глаз со светящихся опок, закрыл сопло и поднял кожух, включив усиленное охлаждение.

— Это не Текк’т, — сказал он, отворачиваясь от литейной станции. — Это нхельви.

Когда он вышел на трап, внизу было некуда ступить — лабораторию окружила плотная стая зверьков. Затем он услышал сердитое верещание — Айзек, сложив руки на груди, что-то втолковывал собравшимся нхельви. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Он обещает выгнать всех с холма за несдержанность. Мол, чтобы позвать тебя, достаточно было нажать вон ту кнопку.

Гедимин мигнул.

— Меня⁈ Я им на кой⁈

Он ещё не успел договорить, как над холмом прокатился низкочастотный гул. Гедимин медленно развернулся на звук — к той окраине, где торчала из гравия короткая закрытая труба. «Текк’ты? Вернулись⁈»

Вепуат дёрнул его за руку и указал на крышу бронехода. Айзек, одобрительно помахав сарматам, сам шагнул в сторону и уставился на что-то на окраине. Гедимин, едва забравшись на крышу, повернулся туда же — и увидел гигантский сверкающий клубок.

Ни трубу, ни подставку под объёмные «чертежи» не было видно — всё окружили Текк’ты, трое огромных и полдюжины мелких, едва доросших до двадцати метров. Из клубка доносились звуки разминаемого камня, прерывистый гул и редкий лязг. Несколько секунд — и двое гигантов выбрались из клубка и стремительно скатились с холма. Склон дальней возвышенности, и так подломанный и отколотый от массива, рухнул в долину. Вепуат восторженно взвыл.

— Тащат! Нет, ты видел⁈ — он оглянулся на Гедимина и махнул рукой в сторону поднимающегося на обрыв клубка. Текк’ты, обвив друг друга, втаскивали на холм здоровенный, кое-как слепленный из обломков конгломерат.

— Этого хватит, — машинально отметил Гедимин, прикинув объём.

Едва камень перевалился через край обрыва, змеиный клубок пришёл в движение. Конгломерат облепили со всех сторон, раскалывая, сплющивая и раскатывая в лепёшку. Он был слишком велик даже для Текк’тов, но его теребили со всех сторон, — и вскоре размятая каменная масса «потекла» к месту стройки. Самый крупный змей изредка поддевал её головой — стряхивая, как Гедимин понял, лишние камешки.

— Айзек! — крикнул Вепуат, приложив ладони к респиратору. — Предупреди Броннов!

Айзек кивнул, махнув рукой в сторону полевых кухонь. По направлению его жеста тут же бросились стаи нхельви.

Текк’ты выволокли каменный блин на ровное место и расступились, пропуская к нему самого огромного змея. Он несколько секунд обнюхивал заготовку, будто примеряясь, а затем свился вокруг неё и плавно подтянул голову к хвосту. Пласт жёлтого камня загнул кверху края, сворачиваясь в огромную чашу.

— Формовка, — пробормотал Вепуат, глядя на медленно поднимающиеся края. — Они хотят всё здание вылепить нацело, из одного куска…

Гедимин молча смотрел на экран сканера. Тектоновую массу специально не уплотняли, но она получилась довольно однородной — и сармат уже видел, что она, когда застынет, превзойдёт по прочности многие строительные фрилы. «Для временного здания сгодится,» — думал он; удивление уступило место деловитой сосредоточенности. «Посмотрим, как они формируют тонкостенные полости.»

… — Они всё-таки пошли. Надо же… — пробормотал Вепуат, оглядываясь на лагерь. Гедимин, пытающийся одновременно смотреть на Текк’тов, сканер и дозиметр, растерянно мигнул.

— Дровосеки, — пояснил Вепуат, высматривая что-то за шатрами. — Весь отряд. Не, четверо сидят, а остальные ушли. И охрана… и зверей забрали. Значит, всё-таки работают. Надо же…

Гедимин, досадливо дёрнув плечом, уткнулся в экран сканера. Текк’ты лепили здание с разных сторон, нависая над опрокинутой «раковиной» будущей постройки — и внутри углублялись желоба, вытягивались перегородки и заглаживались выступы. Была заминка, и кого-то из «мелюзги» послали облизывать «чертёж»; он вернулся, недолепленное здание положили набок, и работа продолжилась. Сармат следил за ней уже не первый час. Можно было, наверное, отойти, заняться чем-нибудь полезным — Текк’там вроде бы не требовалась его помощь — но он не мог оторваться.

— А им нравится тут, — прошептал Вепуат, прислушавшись к прерывистому гулу. — Они гадают, что это за штука, и для чего она тебе. И хотят позвать ещё кого-то.

В паре метров от змеиного клубка взлетел фонтан каменных осколков — очередной Идж вылетел из земли и шмякнулся обратно.

…Клубок зашевелился, расползаясь, выстраивая живую ограду. Огромный Текк’т, загудев, поддел головой «чашу» из жёлтого камня и поднял её над землёй. На пару секунд она накрыла его голову, как странный шлем. Гедимин, усевшийся было на крышу, вскочил и схватился за генератор защитного поля — но змей уже сбросил здание вниз, на подставленные головы сородичей, и оно, ненадолго задержавшись, с тяжким гулом погрузилось в гравий. Запоздало брошенное защитное поле пролетело над Текк’тами и осталось лежать прозрачным шаром где-то у обрыва. Гудящие змеи окружили здание. Оно пару раз качнулось, выравниваясь, и замерло.

Крупный Текк’т оглянулся на Гедимина и громко загудел. Сармат растерянно мигнул. «Вот стоило Вепуату уйти…»

«Договорив», существо взвилось сверкающей дугой и нырнуло в землю, и вслед за ним ушли в скалу все остальные — только хвосты блеснули над слоем гравия. На холме осталось приземистое строение из жёлтого камня со стенами, покрытыми грубыми продольными складками. Кое-где в глубине складок виднелись узкие бреши. Самая широкая была в торце, чуть наискось от Гедимина. Сармат пару секунд смотрел в тёмный проём, прислушиваясь к тишине, потом спрыгнул с крыши бронехода и пошёл к зданию.

— Сто-ой! — услышал он за спиной. Вепуат, обвешанный «трилобитами», спрыгнул с трапа и теперь спешил к сармату.

— Достроили? — выдохнул он, заглядывая Гедимину в глаза. — Так быстро⁈ Я думал, успею…

— Внутренняя полость, похоже, готова, — сказал ремонтник, глядя на экран сканера, и осторожно притронулся к складчатой стене. — А снаружи ещё доработают.

— Так сказали? — Вепуат оглянулся на скрытую за шатрами полевую кухню — оттуда уже доносился гул и звон. Гедимин пожал плечами.

— Что сказали, я не понял. Но тут ещё шлифовать и шлифовать.

Он окинул здание придирчивым взглядом и нехотя кивнул собственным мыслям. «Сойдёт. Для вспомогательной постройки — вполне терпимо. А если ещё и металлические ливни выдерживает…»

В дверной проём можно было пройти только боком — Гедимин спроектировал его высоким, под свой рост, но узким, для лучшей терморегуляции. Нишка под «факел» была как раз там, куда сармат протянул руку; секунда — и тёмное помещение предбанника залил яркий жёлтый свет.

— Ого… — Вепуат завертел головой, разглядывая выемки и выступы, кое-где даже просверленные. Текк’ты воспроизвели внутреннюю часть здания в точности.

— Тут что, будет люк? — Вепуат тронул пальцем углубления у дверного проёма.

— Задвижная дверь, — качнул головой Гедимин. — Из местного дерева. Только прокалить его надо…

Вепуат задумчиво сощурился.

— Микроорганизмы, — пробормотал он, простукивая когтем стену. — Очень любят органику. И сырость. Помнишь, вы с Иджесом как-то чистили кафе?..

Гедимин поморщился.

— Ладно, будет кованая. Рэссену микробы не сожрут?

Второй дверной проём ещё не был закрыт, и свет проникал и в помещение душевой, пока что сухое и прохладное. Оно уже было подготовлено к прокладке труб из основного резервуара — а отверстия водостока уже зияли под ногами, в углублениях каменного пола. Гедимин скользнул взглядом по креплениям и прошёл дальше, к тесному технологическому помещению в торце душевой. Туда с трудом пролез бы филк, но именно там было оставлено место для водяного насоса, наполняющего основной резервуар. Гедимин сдвинул каменную крышку, заглянул в трубу, соединённую с подземным водоёмом, и довольно хмыкнул.

— Осталось сделать кучу мелких штук, — подвёл итоги Вепуат, пристраиваясь под будущим душем и поглаживая себя по шлему. Один из его питомцев заелозил, распрямляя хвост, и сармат ловко подхватил его и снова подвернул.

— Не гадить!.. Вечная проблема с животными. Не знаю, как кочевники её решают…

Он вынес «трилобита» во двор и стал отряхивать от помёта. Гедимин остался в душевой. Он ещё раз обошёл оба помещения, разглядывая стены, пол и потолок. «С дезактивацией тут будут проблемы. Да и вообще на Равнине. Чем тут дезактивировать? Завозить мею из Ураниума?..»

— Факел забыл, — сказал Вепуат, когда Гедимин вышел из душевой. Тот оглянулся на светящийся дверной проём и махнул рукой.

— Пусть горит, у меня ещё есть.

Под его ногами в узкую дверь прошмыгнул нхельви, за ним — ещё трое. Гедимин огляделся и увидел целую стаю, незаметно собравшуюся у нового строения. Существа обнюхивали стены и по одному заходили, садились и глазели по сторонам. Гедимин вздохнул, перешагнул через очередного зверька и направился к пологому спуску. Внизу, у подножия дальнего холма, остались лежать два вывернутых с корнем дерева-колонны, и сармат с интересом к ним присматривался.

— Поможешь дотащить?

Вепуат кивнул.

— Осторожно, разломы! — предупредил он, с опаской заглядывая в низину. Сбоку от него, забросав сарматов гравием, взлетел в воздух восьмигранный червяк и упал обратно, растопырив щупальца. Гедимин стряхнул камешек с плеча и досадливо сощурился. «Существа полезные — но что ж им под землёй не сидится⁈»

…Ещё было светло, но тени уже исчезли — начинался долгий вечер, медленно переходящий в очень длинную ночь. Гедимин вычищал из длинных многогранных стволов губчатую сырую сердцевину. Она была мягкой, липла к пальцам, и сармат думал, что после просушки её удастся поджечь. Обрубленные листья, похожие на свёрнутые знамёна, уже утащил Вепуат; зачем они ему, Гедимин не спрашивал.

Издалека донёсся приглушённый расстоянием голос Айзека, и сармат на секунду оставил работу и повернул голову на звук. Что говорил Айзек, он не расслышал, но следом раздались странные звуки — громкий скрип и хруст гравия.

— Десять, пятнадцать, двадцать… — подсчитывал что-то Вепуат, глядя на передатчик. — Двадцать четыре. Хм, а они быстрые. Может, и правда, успеют до ливня…

Гедимин мигнул.

— Что там?

— То же, что и тут — древозаготовки, — весело хмыкнул Вепуат, оглянувшись на расколотые и выскобленные стволы. — Сходи, вдруг чему научишься.

…Деревья тащили волоком — без катков и полозьев, прямо по гравию, разрубив округлые стволы надвое и скрепив тросами. Плоские звери медленно поднимались по склону, волоча за собой цепочку из четырёх, пяти, а то и шести обрубков. Округлые стволы скользили хорошо; листья и выступы-сучки уже пообрубали, сердцевину частично вынули, собрали в корзины и погрузили тем же зверям на спину. Бронны-погонщики шли рядом, указывая дорогу. Гедимин не видел, чтобы кто-то из них понукал животное, — они только мягко подталкивали зверей в нужную сторону, и те постепенно сворачивали от лагеря к отвесному склону. Гедимин двинулся было к ним, но Айзек прикрикнул на него, и сармат остановился в нескольких метрах.

Первая цепочка разрубленных стволов растянулась вдоль склона, и погонщик остановил зверя. Существо тут же легло, распластавшись по гравию, и чем-то захрустело. Бронн отцепил крюки, аккуратно смотал тросы и, сложив их зверю на спину, запрыгнул следом. Животное поднялось и побрело к лагерю — не быстрее и не медленнее, чем раньше, не заметив ни пропажи груза, ни добавления нового.

Второй зверь дотащил деревья до обрыва; вторая цепочка легла вслед за первой — места ещё хватало. Гедимин сощурился на дальний склон — не загородят ли брёвна спуск для бронехода? — но Айзек оставался спокойным, видимо, всё рассчитал, ещё когда выделял под склад древесины место. Заготовки легли криво, дальше от обрыва, чем первая партия, но погонщик, не обратив на это внимания, принялся выдёргивать крюки. Только сейчас Гедимин заметил, что эти странные штуковины с несимметричными загнутыми выступами — часть чьего-то организма, не то кость, не то хитиновый вырост.

— Двадцать четыре обрубка? — сармат оглянулся на подъём — там осталось только два гружёных зверя, третий уже подходил к обрыву. Привезённые им стволы тоже легли криво — Гедимина так и тянуло поправить их, но погонщик как ни в чём не бывало смотал тросы и уехал к полевой кухне. Там уже дудели какие-то дудки, и стучали костью по дереву и деревяшками по керамике. Оглянувшись, Гедимин увидел, что на волокушах нет свободного места. Все аборигены, побросав свои корзины и выгнав разгруженных зверей на склон, собрались там и уже разливали по чашкам какое-то варево.

— Двенадцать деревьев? — сармат ещё раз пересчитал разложенные у обрыва половины стволов. Это были в основном деревья-валуны, по два метра в поперечнике, и ещё пара «бочек» — по три метра в длину. Их сложили в стороне от лагеря и так оставили — непохоже было, что кто-то собирается удалять остатки внутренних волокон, ошкуривать брёвна или хотя бы ехать за новыми.

— Как видишь, работа идёт, — Айзек кивнул на обрубки. Его довольная усмешка заставила Гедимина сузить глаза. «Это он называет работой⁈»

— Двенадцать деревьев? Это всё на сегодня? — он оглянулся на верещащих аборигенов. Бронны собрались своей «стаей», поодаль от Скогнов, но и те вынесли какие-то бочонки и кувшины и наполняли чашки. Дудки завыли громче прежнего, кто-то завопил, приблизительно попадая в ритм их воя.

— Завтра тоже будет день, — пожал плечами Айзек, думая уже о чём-то своём. — Деревья срублены, осталось их вывезти. В крайнем случае это можно сделать после нергета — какая разница, где они пройдут обжиг?

— А, — Гедимин немного успокоился. — Если всё срублено — ладно, пусть лежит… Может, нам самим съездить за брёвнами? Всё равно бронеход стоит без дела…

— Кочевники не уходят из долины, — Айзек резко качнул головой. — Дровосеки видели их разведчиков на холмах. Бронны уже не надеялись, что обойдётся без драки.

— Has— sulu, — еле слышно пробормотал Гедимин, глядя на дальний холм. Откуда-то из-за горизонта донёсся трубный рёв «трилобита».

…Мокрую пластину окутал водяной пар. Гедимин держал её на весу и разглядывалтёмно-синюю поверхность, припорошенную чёрной «пылью». Даже после застывания микроскопические крошки кейека были хорошо заметны.

— Шестьсот кельвин, — сармат разомкнул «щупы» анализатора и тщательно вытер пластину, уже и так практически высохшую. Вторая висела на штативе, погружённая в контейнер с бурлящей водой. Гедимин выловил и её, протёр ветошью и положил отдельно от других готовых деталей. «Теперь — насадить на рукояти…»

— Вся горячая, и везде — одинаково, — пробормотал Вепуат, проводя пальцем над заготовкой. Дрон, повисший под потолком, негромко пискнул и снизился. Гедимин отодвинул его и зажал пластину в тисках. Деревянные рукоятки он прокипятил в расплаве сеша — это вроде бы закрыло поры и несколько защитило от набухания и ксенобактерий. Лучевой резак медленно подогревал заготовку, расширяя проёмы под рукоять; выждав ещё немного, сармат вогнал её в отверстия и опустил пластину в воду. Его руки окутал пар.

— Не греется? — Вепуат снова влез под локоть, и сармат щёлкнул по воздуху, выдав разведчику символический щелбан. — Ну дай потрогать! Ага, нормально…

— Куда⁈ — Гедимин, увидев, что он снимает перчатку, крепко сцапал его за запястье, а свободной рукой отодвинул нагреватель подальше. — А ну надень!

— Тихо! — Вепуат, прекратив сопротивление, изобразил ухмылку. — Просто хотел проверить, как оно на голую руку. Филки же мыться будут без скафандров, так?

Гедимин поморщился, но пальцы разжал.

— Вот и зови филка для проверки. А нам руки жечь незачем.

Он прикрепил к обсохшей рукояти термодатчик и снова сунул нагреватель в воду. «Нагрев от самой пластины, плюс пар, плюс влажность. Проверить итоговое воздействие…»

— Гедимин, — Вепуат отозвал дрон, больше не совал голые руки в опасную область, но от стола не отходил — пластины из сплава металла и кейека всё не давали ему покоя. — Всё-таки рискованно оставлять их непомеченными. На вид — металл как металл. Схватится кто-нибудь из аборигенов, руку сожжёт…

Гедимин недовольно сощурился.

— Думаешь, пара значков на металле их остановит? Если они хватаются за всё подряд…

Вепуат пожал плечами.

— Предупредить-то надо. Как оповещающие знаки там, где работают ликвидаторы. Сам знаешь, не все их замечают, но в инструкции сказано — оповестить…

Гедимин еле слышно хмыкнул и снова зажал пластину в тисках. «Резьба или чеканка? Резьба уменьшит массу…»

— Как там выглядит правильный символ?

Местный знак «огнеопасно» был простым — символическое изображение огненного ореола, похожее на трёхслойную луковицу. Гедимин вычеканил его с двух сторон, ровно по центру пластины, и положил её так, чтобы Вепуат мог разглядеть.

— А хорошо выглядит, — заметил разведчик и внезапно смутился. — Ну… хорошо, когда вещи выглядят приятно, не находишь?

— Не подходи так близко к Маккензи, — буркнул Гедимин, выбивая символ на второй пластине. — Он заразный.

Вторая пластина, «украшенная» с двух сторон, легла рядом с первой, и сармат уже убирал руку и отворачивался от готовых «механизмов», как что-то показалось ему странным. Он остановился, медленно поднёс палец к металлу и изумлённо мигнул. «Нагрев усилился⁈»

Секунду спустя Гедимин стоял над пластинами с анализатором и растерянно смотрел то на них, то на экран. «Девятьсот кельвин? Откуда⁈ Только что было шестьсот…»

Металл из тёмно-синего стал коричневатым, чёрные точки побагровели. Температура больше не росла — какая-то внутренняя реакция стабилизировалась, но не прекратилась. «Не остывает,» — думал Гедимин, снова замеряя нагрев в разных точках и убеждаясь, что пластины накалены равномерно. «Из-за чего такая вспышка? Чеканка сдавила кейековые зёрна, вызвала реакцию? Да не было там стольких зёрен…»

— Аж светится, — прошептал Вепуат, завороженно глядя на металл. — Гедимин, чего это они?

— Чтоб я знал, — пробормотал ремонтник, включая лучевой резак. «Если реакция идёт по всей пластине…»

Кромка, срезанная с нижней части нагревателя, медленно потемнела. Свечение пропало, кейековая пыль почернела. Гедимин поднёс к ней анализатор и помянул про себя уран и торий. «Значит, реакция в определённой области…»

Он выпустил «щупы» дозиметра и осторожно накрыл ими вычеканенный знак. На экране замелькали цифры. Пластина излучала в омикрон-диапазоне — слабо, но гораздо сильнее, чем полагалось такому мизерному количеству кейека; и ещё здесь пульсировала «сигма», вычерчивая длинную сложную кривую в пределах полусотни микрокьюгенов. Гедимин поднёс дозиметр к нижнему краю пластины, — на экране было то же самое. Излучал весь металлический лист, и стрелка-указатель не качалась в поисках сильнейшего источника, а чётко указывала на нагреватель.

«Такая сильная реакция из-за ничтожного сдавливания? Невозможно…» — Гедимин выключил дозиметр и указал на пластины Вепуату — «Контрольный замер!» Пока разведчик снимал показания, сармат забрал металлический обрезок, замерил его излучение и помянул уран и торий уже вслух. Только что этот фрагмент светился вместе со всей пластиной; сейчас он не показывал ничего.

— Фонит чего-то, — прошептал Вепуат так, будто от громкого звука образцы могли взорваться. — Это из-за ирренция?

— Чтоб я знал, — отозвался Гедимин, разглядывая экран его дозиметра. И «омикрон», и «сигма» были на месте — пластина слабо фонила, но излучение не усиливалось. Сармат тронул когтем вычеканенный символ — он как будто светился чуть ярче… или так сложились свет и тени?

— Слишком сильный нагрев, — недовольно сказал сармат, зажимая пластину в тисках. — Надо массу уменьшить.

Едва первый фрагмент отделился от образца, Вепуат когтем подтянул его к себе и подозвал поближе дрон со встроенным сигма-сканером. Гедимин одобрительно хмыкнул. Он и сам уже видел — стоило металлическому обрезку упасть в поддон, свечение тускнело. Он уменьшил пластину вдвое, прежде чем она остыла до шестисот кельвин; со второй было так же. Вепуат сложил обрезки вместе и замерял общую температуру, время от времени озадаченно хмыкая.

— Еле-еле полсотни по Цельсию, — сообщил он, поймав взгляд Гедимина. — А у тебя?

— Триста тридцать, как и было, — сармат отодвинул штатив с пластинами на край стола и прикрыл защитным полем. — Выждем до завтра. Может, утром всё пойдёт в переплавку.

Он оглядывался на слабо светящиеся листы ещё несколько раз, пока возился с металлическими заготовками, вытягивал из жёлтого гзеша шланги и нарезал полосы уплотнителя. Нагреватели не остывали — странная реакция, запущенная слабым механическим воздействием, не прекращалась ни на секунду. Остатки сплава лежали отдельно; Гедимину хотелось переплавить их и поставить пару опытов, но он сдерживался. «Завтра. Сегодня — доделать купальню. Пусть хоть где-то всё работает, как задумано.»

…Из-под полога шатра пробивался зелёный свет. Гедимин вошёл, сгрузил охапку готовых деталей и полусобранных узлов на стол и удивлённо мигнул, увидев взлетевшую пыль. Столешницу припорошило тонким, но уже заметным слоем минеральных частиц и спор огнелюбки. Гедимин смахнул пыль, посмотрел на побелевшую перчатку и пожал плечами. «Аборигенам не до уборки — празднуют не пойми что. Роботов надо было с собой везти…»

Он разрушил защитное поле над установкой и довольно сощурился — жёрнов продолжал вращаться. Он, несмотря на ухищрения Гедимина, заглубился в стены «башни» на пять сантиметров, и его опять немного перекосило из-за неоднородности минерала-подложки. Сармат посчитал про себя секунды между полуоборотами и едва заметно усмехнулся. «Работает без подзарядки. Как там говорил Вепуат — „вечный двигатель“?.. Разберу, и посмотрим, как ведёт себя металл…»

Подстилки у выхода подлетели на метр вверх. Из-под них выскочил колючий червяк и свалился обратно, ошалело махая щупальцами. Гедимин со вздохом схватил его поперёк туловища и зарыл на десяток сантиметров в гравий. Внизу зашуршало, и вскоре подстилки перестали шевелиться — Идж ушёл на глубину.

30 день Огня, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Вепуат поднёс руку к стене. Первый «трилобит» перелетел на перекладину охотно и быстро устроился на ней, свесив хвост; второй долго ёрзал, скрежеща брюшными крючками по скафандру Вепуата, и лететь никуда не хотел. Гедимин протянул было к нему руку, но сармат резко качнул головой, и он отступил.

— Мог бы снаружи оставить, — Айзек недовольно сощурился на «дрессировщика».

— Не мог, там Скогны, — отозвался тот, осторожно поддевая Чужака под головной сегмент. «Трилобит» громыхнул щитками, но всё же перебрался на перекладину и повис, недовольно топорща фрагменты панциря.

— Ты же теперь можешь им сказать, чтобы ничего не трогали, — вяло удивился Гедимин, устраиваясь за столом.

— Теперь я слышу, что они сами говорят, — мрачно откликнулся Вепуат, садясь рядом с ним и снимая броню с запястья. — И «трилобитов» с ними не оставлю. А говорить им без толку.

Айзек тяжело вздохнул.

— Руки, — потребовал он, вылавливая из дезинфицирующей жидкости кровезаборники. Прибор присосался к запястью Гедимина, неприятно холодя кожу. Укола сармат не почувствовал.

— Ну что, мы мутанты? — поинтересовался Вепуат, пытаясь заглянуть в прикрытую белой полоской шкалу. Айзек отцепил кровезаборник и сунул в непрозрачный пакет.

— В Ураниуме разберутся, — буркнул он, жестом показывая, что медосмотр окончен. — Так, с филков собрал, с вас собрал, Кенен тоже сдал. Поедем мы вдвоём с Таркасаном, вернёмся часов через десять. Вепуат!

— А? — разведчик, закрыв временную брешь в рукаве, уже переговаривался с Соколом и Чужаком, странно щёлкая языком и постукивая когтями по броне. Айзек недовольно сощурился.

— Смотри, чтобы Гедимин ни обо что не убился. С Кененом у них отношения не очень, а тебя он, может, послушает.

Гедимин неприязненно покосился на него, но Айзек не обратил внимания.

— Сегодня достраиваешь душевую? — спросил он, повернувшись к Гедимину. Тот пожал плечами.

— Зависит от Текк’тов.

— Филки помогут тебе монтировать оборудование, — Айзек пропустил его слова мимо ушей. — Давай им побольше поручений.

Гедимин покосился на филков, сбившихся в кучку у литейной станции. С неё свисали с двух сторон чьи-то длинные матерчатые подштанники — видимо, в отсеке Айзека для сушки белья уже не хватало места.

— Я ничего ещё не монтирую, — буркнул сармат. — Текк’ты будут стены достраивать.

— Ну, достроят же рано или поздно, — отмахнулся Айзек. — А ты всё равно будешь делать предварительную подгонку. Возьми с собой филков!

…Тёмно-красное небо покрылось золотистыми трещинами. Гедимину казалось, что оно колышется, как застывшая и взломанная корка на поверхности расплава — и вот-вот польётся вниз. Он заставил себя перевести взгляд на шуршащую под ногами траву, в темноте неотличимую от камней, и достал из-под нарукавной пластины фонарь. Из-за шатров донёсся шум падающих камешков и еле слышная ругань — кто-то из Иджей выскочил из-под земли рядом с Кененом Гварзой.

— Что, пойдём показывать филкам душевую? — спросил Вепуат, пересаживая Чужака с предплечья на плечо — «трилобит» почему-то всё время сползал. Гедимин поморщился.

— Успеется, — он вслушивался в ночные звуки, но низкочастотного гула пока не слышал. — Надо деревяшки выкопать. Дожарились.

— Уверен? — Вепуат еле слышно хмыкнул, но его взгляд стал не таким тоскливым. — Ох, надеюсь, никто из Иджей не залез в твою печку…

— Там защитное поле, — буркнул Гедимин, но шаг ускорил.

«Печка» была закопана в гравий на два метра; сарматы раскапывали её вдвоём, накрыв местность куполом. Когда Гедимин вытаскивал дымящиеся обрубки дерева на поверхность, он видел на краю светового пятна горящие глаза мелких зверьков — нхельви сбежались со всей округи, будто их специально созвали.

— Потемнело, — заметил Вепуат, подбирая изогнутую «доску» — четвертину длинного ствола, расколотого вдоль. Тёмное дерево дымилось и странно блестело.

— Потемнело… и вроде уплотнилось, — Вепуат постучал по деревяшке когтем. — Всё-таки решил деревянные двери ставить?

— Для временного строения сойдёт, — пробормотал Гедимин, раскладывая осколки кейека и затвердевшие металлические капли по разным контейнерам. Дерево осталось лежать под открытым небом, под защитой купола; на всякий случай сармат прикрыл его снизу — от копающих вслепую Иджей. Защитные поля разрушать они вроде бы не умели.

— Эхм, — донеслось из полумрака. — Так когда будут монтажные работы?

Филки стояли посреди стаи нхельви, настороженно поглядывая на зверьков. Сокол и Чужак, увидев их, защёлкали спинными щитками и слегка раздулись.

— К Гварзе идите, — буркнул Гедимин, оглядываясь на лабораторный шатёр. Он и впрямь собирался взять оборудование, смонтировать его в душевой и провести предварительную подгонку — но спокойно, в тишине и в одиночку.

— Он сказал, что мы в твоём распоряжении, — филк, выступивший вперёд, недовольно сузил глаза. — Вы так и будете гонять нас туда-сюда? Что запредельно сложного в соединении гайки с болтом⁈

— Там нет гаек, — Гедимин угрюмо сощурился, вспомнив, как возился два дня, подбирая минимум «вращательных» соединений. — Ладно. Понесёшь детали.

Узкая прорезь в каменной, чёрной в темноте, стене светилась приятным жёлтым светом — Гедимину даже вспомнилось земное Солнце. Он вошёл в проём первым, «прощупывая» стены и потолок лучом сигма-сканера. «Мятый камень» дал небольшую усадку, масса перераспределилась между опорами, но в целом здание выглядело устойчивым, а стены — прочными.

— Уран и торий… — прошептал кто-то из филков, проводя пальцем по каменной поверхности. — А где швы? Тут уже заштукатурено?

— Это цельный камень, — отозвался Гедимин, замеряя ширину пазов — она неминуемо должна была измениться после усадки, и вроде бы сармат на это изменение закладывался, но не был уверен, что всё учёл — данные он собирал по крышкам шахт, больше образцов для исследования не было…

— Всё строение — один… большой… камень, — он вынул «щупы» из длинных пазов и сдержанно хмыкнул — пока расчёты оправдывались, хотя миллиметр там и сям придётся убрать. — Вон там — главная цистерна. Сейчас будем собирать водопровод.

…Разбирать конструкции до мелких деталей Гедимин не стал — оставил крупными узлами, тем более что не везде разбор без повреждений и был возможен. Притихшие филки шёпотом что-то обсуждали, оглядываясь на светящийся проём; Гедимин смотрел на них и едва заметно морщился. «Грёбаные опыты Ассархаддона! Выживут они, интересно? И если да, то кем при этом станут?»

На Равнине постепенно светало; нхельви уже не сверкали глазами из темноты, а сновали по видимой траве на видимых камнях. Гедимин убрал фонарь и снова прислушался к отдалённым звукам. «Текк’ты сегодня запаздывают. А может, и вообще не явятся. Мать моя колба, что можно спланировать в этом бардаке⁈»

Вепуат остановился так резко, что сармат едва в него не врезался, и уставился на экран передатчика.

— У Броннов какой-то галдёж, — обеспокоенно сказал он. Издалека донёсся приглушённый расстоянием вопль, а за ним — разрозненные взвизги. Гедимин поморщился.

— У них всегда галдёж, — он оглянулся на лабораторный шатёр и защитный купол под ним. — Деревяшки остыли, пойду колоть.

— Погоди, — Вепуат приподнял ладонь и постучал пальцем по наушнику. — Что-то там не то. Они говорят про нергонов…

…Когда сарматы вышли к лагерю аборигенов, на них даже не обратили внимания. И Бронны, и Скогны сбились в большую кучу у повозок и встревоженно галдели. В центре толпы Гедимин с высоты своего роста разглядел чужаков-лесорубов, снаружи подтянулись местные копейщики. У пологого склона лежали, дожёвывая последнюю траву пополам с гравием, плоские тягловые звери; у каждого на спине стояла корзина, и сканер показывал, что внутри — крючья и тросы. «Они собирались за брёвнами,» — в груди Гедимина слегка потеплело. «Хоть кто-то думает о работе… Но почему они не уходят?»

— Has— sulesh! — сказал, как сплюнул, Вепуат, и Гедимин недобро на него сощурился.

— Ты чего? Они собирались рабо…

Вепуат резко мотнул головой.

— Я не про этих. Нергоны! Сейчас, позову местных, пусть нормально расскажут.

Он взвизгнул так, что у Гедимина зазвенело в ушах, и он поспешно отодвинулся. Оба «трилобита», раздувшись вдвое, заревели во все глотки, и сармат закрыл наушники и помянул про себя спаривание «макак». Аборигены разом повернулись к орущему Вепуату, толпа рассыпалась, пропустив к сармату дровосека в мохнатой шапке. Тот зыркнул на раздувшихся «трилобитов» и заверещал, показывая что-то жестами. Остальные уставились на сарматов, постепенно выстраиваясь вокруг них кольцом.

— Он говорит, — начал переводить Вепуат, едва Бронн замолчал, — что отряд вышел с первым светом — проверить, как там брёвна. Здесь его ждали с корзинами, готовились ехать. А на месте увидели, что всё нарубленное окружено… Так, ещё раз?

Абориген издал несколько пронзительных звуков, ещё трое — из числа охранников — что-то добавили, понуро прижав уши.

— Там расставлены знаки вспышки, — Вепуат озадаченно хмыкнул. — Или разрыва?.. Какие-то, в общем, опасные знаки. По кругу вокруг вырубки.

Гедимин мигнул.

— Знаки вспы… — он встряхнул головой и недобро сощурился. — Он имеет в виду предупреждение о минировании? На вырубке поставлены мины?

— Типа того, — кивнул Вепуат, глядя на аборигена — тот жестами показывал то ли расширяющееся облако, то ли летящие во все стороны осколки. — Какая-то взрывчатая дрянь. Нергоны им всё заминировали, и без стража не снять.

Гедимин огляделся по сторонам, открыл было рот, но Вепуат тяжело вздохнул и с досадой ударил кулаком о кулак.

— Естественно, стража нет. Вот принесёт его после рассвета…

— Четыре часа — в помойку, — Гедимин угрюмо сощурился на горизонт. — Грёбаные дикари…

«Откуда только мины берут…» — мелькнуло в голове. Сармат посмотрел на свой кулак и сердито фыркнул.

— Скажи, что обойдёмся без стражей. Я пойду с ними. Как-нибудь разминирую.

Вепуат мигнул.

— Ты же не знаешь, что там за мины, — напомнил он. Гедимин кивнул на сигма-сканер.

— Разберусь.

Когда Вепуат договорил, над холмом повисла мёртвая тишина. Аборигены несколько секунд молча переглядывались, потом один из дровосеков медленно вышел вперёд. В толпе начали шипеть, пищать и толкаться, потом вперёд вытолкнули ещё пятерых копейщиков. Они нестройно вскинули оружие. Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Идём, — едва заметно ухмыльнулся Вепуат, подзывая ближайший дрон. — Мне тоже интересно.

Нхельви спустились вслед за ними до подножия холма, а оттуда волной хлынули обратно, вверх по склону. Гедимину было не до них — он смотрел на сканер, запоминая расположение разломов. Едва он прошёл десяток шагов, как холм оказался далеко на горизонте — с расстоянием тут творилось что-то странное. Над узкой незаметной тропой качались перистые листья, шевеля отростками, что-то малоподвижное копошилось в гравии, в пальцах путались огнелюбки. Над сарматами реял дрон, прикрытый маскировочным полем; изредка Гедимин видел на экране его «след» — полосу ряби от сканирующего луча. Скогны шли вперёд, постоянно осматриваясь, и переговаривались только жестами. «Трилобиты» шевелили хоботками, что-то вынюхивая.

«Далеко нергоны?» — жестами спросил Гедимин у Вепуата, когда аборигены приостановились.

«В долине их не видно,» — отозвался тот — и вздрогнул от визга Скогна. Тропа обрывалась у ложбины с журчащей водой — маленьким ручьём, утекающим в гравий. С двух сторон от него лежали среди груд листьев деревья-валуны, разрубленные надвое. Их оставили у ручья, рядом с живыми «валунами»; Гедимин насчитал семнадцать стволов — тридцать четыре половины.

Он двинулся было вперёд, но резкий вопль Скогна и вцепившийся в локоть Вепуат заставили его остановиться.

— Вот, — разведчик обвёл широким жестом груду брёвен и притоптанную траву вокруг. — Знаки тут, по кругу. Один на виду, остальные были скрыты, но их тоже нашли. Сейчас попрошу показать…

Гедимин озадаченно посмотрел на Бронна. Тот осторожно приблизился к брёвнам на полшага и занёс длинный тонкий прутик над серым булыжником неправильной формы. Поднеся палочку почти к камню, Бронн шарахнулся назад и пронзительно вскрикнул.

— Этот — на виду… Эй, не трогай!

Гедимин остановился там, куда показывал Бронн. Неприметный булыжник лежал теперь у его ног. Ничего занимательного в нём не было — кроме нарисованного на верхней части орнамента. «Похоже на символ огня,» — заметил про себя сармат, удивлённо разглядывая камень. «Только какой-то… расколотый.»

— И что? — повернулся он к Вепуату. Разведчик стоял чуть поодаль, рядом с ямкой, на дне которой лежал ещё один разрисованный булыжник — в этот раз не серый, а красноватый.

«Это и есть их мины?» — Гедимин посмотрел на экран сканера и пожал плечами. Прибор видел обычные камни… ну, с мизерной примесью ирренция, но здесь этим было никого не удивить. Луч проник глубже, захватывая всю «заминированную» область, — ничего похожего на сложный механизм не было ни наверху, ни в слое гравия, ни даже на поверхности материковой плиты и в нескольких метрах под ней.

— Ты что-нибудь видишь? — вполголоса спросил Гедимин у Вепуата, изучающего экран передатчика. — Механизмы? Фитили? Проволоку?

Разведчик качнул головой.

— Ничего. Долина как долина. И холмы обычные, и брёвна. Смотри сам — я-то не механик…

Гедимин взглянул на экран, всмотрелся до рези в глазах — и, тяжело вздохнув, угрюмо сощурился на аборигенов. «Ничего. Ни атома подозрительного. Только размалёванные камни. Кольцом под слоем гравия.»

— Нергоны далеко? — шёпотом спросил он, подозрительно покосившись на холмы и надтреснутое небо. «Может, тут засада? Войдёшь в этот дурацкий круг — а тебе на голову оползень. Или летучая тварь…»

— Тут никого нет, — ответил Вепуат, разглядывая камни с тем же озадаченным выражением на лице, что и Гедимин. — Из подозрительного — только эти девять булыжников. Один и тот же рисунок на всех, заметил?

— Знак огня, расколотый, — кивнул Гедимин и оглянулся на аборигенов. Они незаметно отошли на два десятка метров и смотрели на сарматов с опаской, как будто рядом и впрямь лежал килограмм-другой тротила.

— Что-то мы не так поняли, — пробормотал он, разглядывая экран сканера. «Камни как камни. Ну, ирренций в составе…»

— Спроси их ещё раз, — повернулся он к Вепуату. — Что здесь представляет опасность? Вот эти булыжники? Они должны взорваться?

В этот раз аборигены отвечали негромко и односложно. Их глаз Гедимин не видел, но уши они к головам прижали плотно — что-то не на шутку напугало их.

— Угу, — подтвердил Вепуат. — Они. Если пересечь круг.

Гедимин подобрал пару камешков, кинул, не размахиваясь, — один в центр круга, другой — в разрисованный булыжник. В шорохе листьев различил тихий стук — камешки упали на слой гравия и затерялись в нём.

— Ничего не понимаю, — подытожил Вепуат. — Чему тут вообще взрываться? Ирренцию, может? Может тут случиться цепная реакция?

Гедимин фыркнул.

— С чего⁈

«Бред какой-то,» — думал он, оглядываясь на аборигенов. Они отошли ещё дальше и частично залегли. «Выдры чего-то боятся. Но тут нет ничего, кроме дурацких камней. Zaa hasu…»

— Отойди, — буркнул он Вепуату. — К ним. Полем накрой. Я ничего не понимаю, и мне надоело.

Вепуат мигнул.

— Думаешь, надо? — он оглянулся на повисший в небе дрон. — Мало ли что тут…

— Нет тут ничего! — сердито фыркнул Гедимин, жестом отгоняя его от «заминированного» круга. — Иди!

Он давно не чувствовал себя так глупо — наверное, с того дня, как узнал о свойствах колеса на Равнине. Аборигены залегли в кустах, под защитным куполом; Вепуат сидел рядом с ними, и Гедимин был рад, что не видит под тёмным щитком его глаз. Тяжело вздохнув, он резко наклонился, шагнул в круг и схватил разрисованный камень, подняв его над головой.

— И что…

Рука до локтя взорвалась болью. Гравий поднялся полутораметровой волной и осел, оставив цепочку из восьми дымящихся кратеров. С локтя Гедимина закапала расплавленная обшивка, он сжал ноющую, пульсирующую болью руку в кулак, — пальцы были на месте, даже подчинялись приказам нервного центра… Остатки камня высыпались на землю сероватой пеной.

— И что⁈ — крикнул он, пинком откатывая в сторону половину бревна. Кулак, поднятый над головой, горел золотом — чёрный слой стёк, оставив несколько размазанных полос.

— Идите работать! — бросил сармат, найдя взглядом аборигенов, и опустил руку, стараясь не прислушиваться к ощущениям в ней. Ударило по пальцам крепко, остался слабый ожог, — ничего опасного, но непрерывный зуд от регенерации минимум на час…

Скогны опомнились быстро, но Вепуат всё равно обогнал их — он был рядом с Гедимином через пять секунд, смотрел расширенными глазами на его руку и криво ухмылялся. Аборигены, не приближаясь к сарматам, сновали среди кратеров, взволнованно верещали, и уши их стояли торчком. Ещё через пять секунд двое копейщиков вместе с Бронном кинулись вверх по ущелью.

— Куда они? — спросил Гедимин, держа руку на весу — оплавленные щитки ещё не остыли. «Опять попортил скафандр. И главное — обо что⁈»

— За бригадой, — ответил Вепуат; его голос едва заметно дрогнул. — Псих! А если бы оторвало по локоть⁈

Гедимин презрительно фыркнул.

— Там нечему было взрываться! Просто камни и дурацкие рисун… — он осёкся и медленно сузил глаза. «И просто чеканка по металлу. Один дурацкий рисунок — плюс триста градусов из вакуума, второй дурац…» — он пошевелил ушибленными пальцами и досадливо поморщился. «Не нравится мне всё это. Совсем не нравится…»

— Ага, ага, нечему, — закивал Вепуат, пряча взгляд и старательно выискивая что-то в нишах брони. — Пока бригада едет… давай-ка руку под поле. Налью на тебя анестетик — что тебе зря мучаться?

…Когда бригада подъехала, рука уже не ныла, только чесалась изнутри, по ушибленным суставам. Гедимин встал с бревна, кивнул рабочим на расколотые деревья и отошёл вместе с Вепуатом к соседним зарослям. «Трилобиты», нащёлкав и нашипев на приехавших Броннов, потянулись хоботками к «кустам» — колонии молодых, с два кулака размером, деревьев-валунов.

— Спущу поохотиться… — Вепуат ослабил ремни, и оба существа по середину туловища зарылись в шевелящиеся листья. В кустах захлюпало — с таким звуком «трилобиты» втягивали хоботками добычу.

Гедимин смотрел, щурясь, на каменные топоры Броннов. С рэссеновым долотом явился только один, в самой мохнатой шапке. Он пробивал отверстия под крюки и тросы — довольно аккуратно, не раскалывая древесину по волокнам. Тягловые звери, дожидаясь, пока их нагрузят, паслись в кустах, вокруг бродили копейщики, подозрительно осматриваясь по сторонам. Гедимин, стараясь не глядеть на оплавленную перчатку, изучал крюки и тросы. Никакого металла или синтетики, — чьи-то кости и растительное волокно…

— А ничего у них верёвки, — тихо заметил Вепуат, глядя, как тросы продёргивают сквозь отверстия, нанизывая цепочку расколотых брёвен. — Каждая такая штучка центнера два весит…

«Общая нагрузка — до полутора тонн,» — прикинул в уме Гедимин, когда первая цепочка сдвинулась с места. «А с учётом трения… И это ведь не предел…»

Он взял в руки оставленный без присмотра крюк и провёл когтем по тёмной поверхности. Загнутые выросты из него торчали во все стороны без симметрии и какого-либо смысла. Гедимин попытался представить, частью какого животного эта кость была, и для чего она ему служила, но быстро сдался. «Тоже полезная штука. Пригодится для подъёмника…»

Второй нагруженный зверь сдвинулся с места. На спину ему свалили подвядшие листья и корзины с волокном, выдранным из стволов. Скогны-копейщики двинулись было к нему, но Вепуат, шагнув к зверю, махнул им рукой, и они отстали. Бронн-погонщик с опаской покосился на сарматов и потыкал животное палочкой, направляя его вверх по ущелью. Вепуат оглянулся на Гедимина и помахал уже ему — «иди!»

— Проводим груз на базу, — хмыкнул он, укорачивая на ходу ремешки «трилобитов». — Здесь делать уже нечего.

— Другие вырубки, — Гедимин оглянулся через плечо и угрюмо сощурился. — Надо будет и туда зайти. Сами Бронны не разминируют…

Едва впереди показалась плоская вершина Сарматского холма, Гедимин увидел яркую белую вспышку — в верхней точке подъёма с посохом в лапах стоял гигантский «богомол», и навершие посоха горело белым огнём. Рядом, крепко сжав кулаки, навис над тропой Кенен Гварза. Увидев его, Вепуат покосился на Гедимина и еле слышно хмыкнул.

— А они ведь уже в курсе…

— Два дебила, — лишённым выражения голосом «поприветствовал» сарматов Гварза. — Кисть раздроблена?

— Лёгкий ушиб, — отозвался помрачневший Вепуат. — С каких пор исследования…

Гварза грохнул кулаком о кулак.

— Оба в шатёр — и чтоб я вас тут не видел! Это ж надо было додуматься…

Гедимин пожал плечами.

— Я разминировал вырубку, — угрюмо сказал он, потирая зудящую ладонь. — Ты, раз такой умный, скажи…

— Ради всех богов! — посох Гора качнулся в сторону, отделяя сарматов друг от друга. — Дим-мин ранен. Не надо устраивать свару. Это моя вина — я задержался, не зная, что тут беда, и оставил вас без помощи. Я пойду с Броннами и уничтожу оставшиеся знаки.

«А у него, наверное, свой способ,» — думал Гедимин, глядя стражу вслед. «Не такой рискованный. Бронны тогда ещё говорили, что стражи умеют… Hasu! Кто-нибудь объяснит мне, что за бред тут творится⁈»

Вепуат тронул его за плечо и кивнул на попискивающего Скогна — тот незаметно подошёл к сарматам вплотную и что-то рассказывал им, запрокинув голову и щёлкая когтями. Судя по одежде, это был кто-то из местных «служащих» — возможно, повар.

— Гор принёс пузыри с церой, — перевёл Вепуат. — Оставил на волокуше. Это для тебя — ты вроде просил.

Гедимин не сразу вспомнил, о чём речь.

— А… ну да, цера, — пробормотал он, разглядывая сшитую из кожи сумку — такую, что сармату была бы впору, а Бронн или Скогн за ней целиком бы спрятались. Абориген растянул ремни, показывая «пузыри» — туго перевязанные ёмкости из чего-то блестящего, слегка похожего на скирлин.

— А это животное я не видел, — Вепуат покосился на экран передатчика. — Хотя ДНК знакомое. Споры видел, а взрослую особь — нет. Это что-то вроде плавательного пузыря… или мочевого, Саргон их разберёт…

Гедимин взвесил «пакеты» с минеральным сырьём на ладони. Один был заметно больше другого, а светящегося «редкозема» там было совсем мало — видимо, это и была «дрянная цера». Меньший пузырь, впрочем, тоже не светился…

— Как рука? — спросил, нарушив молчание, Вепуат. — Ещё анестетика подбросить?

Гедимин качнул головой.

— Не отвалится. Работать надо…

…Жилой шатёр был перекошен — что-то выбило несколько опор по периметру. Заглянув внутрь, Гедимин увидел разбросанные подстилки и ямку в гравии — очередной прыгающий червяк, похоже, вылетел именно здесь. Сармат, недовольно щурясь, поправил опоры, пинком разровнял подстилки и пошёл дальше. «Что они тут ищут? Ладно бы едой пахло…»

Рядом с лабораторным шатром тоже виднелась ямка характерной формы. В помещение Гедимин входил, уже настороженный, и сразу заметил слегка покосившийся стол и просевший слой подстилок — что-то снизу на большой скорости врезалось в опору, нырнуло обратно, и гравий от его движений опустился на несколько сантиметров вместе со всем, что было над ним. Подсыпав камешков под опору и выровняв стол, сармат уже с опаской заглянул под защитное поле. Установка работала, камень понемногу стачивался, вращение замедлилось на десятые доли секунды — тросы уже начинали провисать. Ненадолго перекрыв клапаны и подтянув канаты, Гедимин сел за стол и задумчиво сощурился. В углу среди прочих запасов лежали «пузыри» с церой; сармат покосился на них и покачал головой. «Подождёт. Есть дела поважнее. Рисунки… на камнях, металле и прочих поверхностях. Я должен выяснить, как это работает.»

Он выдрал три листка из ежедневника и прикрепил их к столешнице. Знаки огня и льда можно было срисовать с натуры — прямо с бочонков с опасным сырьём. Отметив про себя, что бочонки от нанесённых символов не нагреваются и не холодеют (Гедимин специально проверил их, сравнив с другими деревяшками в шатре и обнаружив между делом, что кости-опоры на пару градусов теплее столешницы), сармат задумался, вспоминая, как выглядит «взрывающийся» знак. Ему было слегка не по себе, пока он его рисовал; несколько раз он замечал, что рука замедляет движение, сердито фыркал и продолжал выводить фрагменты «расколотого» символа. Когда рисунок был закончен, сармат, быстро оглянувшись через плечо, с силой надавил на листок ладонью. Ничего не произошло.

«Как я и говорил — просто дурацкий значок,» — Гедимин покосился на оплавленную перчатку, поморщился и выложил на стол скомканные белые листья какого-то местного растения. Здесь они «шли» вместо пластиковых пакетов, и на них, как сармат помнил, тоже часто рисовали разные значки. Они даже немного просвечивали — можно было, наложив их на бумагу, обводить проступающие контуры…

Листок со знаком огня оставался холодным — сармат выждал пять минут перед контрольным замером и увидел на термометре те же цифры. Что бы ни заставило взрываться камни, на бумагу и белые листья оно, очевидно, не действовало. Гедимин, помяв в оплавленной ладони обрывок со взрывающимся символом, озадаченно хмыкнул и огляделся по сторонам. «Нужны другие материалы…»

Подходящий краситель он искать не стал — просто выскабливал символы резцом, сперва на деревяшках — остатках прокалённого дерева, потом — на подобранных камешках. На столе выстроились ровные ряды образцов — древесина, минералы, металл… Серого камня, на котором рисовали нергоны, Гедимин не нашёл — минерал всё-таки был не из Сфена Земли. Покончив с выплавлением значков на расплющенных каплях рэссены, сармат тяжело вздохнул и взялся за анализатор. «Взрываться ничего не взрывается. Проверим температуру…»

Он хотел выкинуть бесполезные образцы, но, вспомнив о технике безопасности, ссыпал их в пустой мешок и повесил у входа. Несколько секунд он стоял у стола, бессмысленно царапая когтем столешницу, потом со вздохом потянулся за остатками экзотермного сплава. «Пока результат нулевой. Возможно, дело в материале…»

Небольшие металлические фрагменты не обжигали пальцы — только слабо согревали: их температура немногим отличалась от средней внутри шатра. Гедимин начал с символа огня, только в этот раз не чеканил, а чертил — расплющенной палочкой и остатками жёлтого ксенофторида, яркой и довольно въедливой краской. Закончив, он подозрительно сощурился на вкрапления кейека — они вроде бы немного побурели… «Возможно, жёлтый цвет рядом даёт такой эффект,» — подумал сармат, осторожно смыкая вокруг образца «щупы» анализатора. «Фрагмент весь им изрисо… Уран и торий!»

Кусок металла был нагрет до полусотни градусов — пальцы сквозь перчатку уже ощущали тепло, переходящее в жар. «Мать моя колба…» — Гедимин, растерянно качая головой, поднял образец на ладони. Он не остывал, даже брошенный в воду, — жидкость нагрелась, начала согревать стенки контейнера, а фрагмент оставался таким же горячим. «Работает. Снова работает. Простой рисунок…» — сармат оглянулся на мешок с бесполезными образцами. «Ладно, опробуем другой символ…»

Этот значок, похожий, на взгляд Гедимина, на горные пики над ущельем или на вскинутые крылья, на Равнине, видимо, символизировал холод — именно его нанесли на ёмкость с «вечным льдом». Сармат старался в точности воспроизвести его форму, не нарушив пропорций, — знак был слишком уж простым, допускающим множество вариантов… «Кажется, так,» — он в последний раз оглянулся на бочонок с «ледышками» и тронул палочкой металл. Отвести руку он не успел.

Что-то брызнуло из-под пальцев, ударило в лицевой щиток, со звоном посыпалось на колени. Сармат с шипением прижал ушибленную руку к груди, запоздало вскочил и успел заметить, как осыпается с него что-то блестящее. Это была мелкая металлическая крошка — практически рэссеновый песок. Образец раскололся на тысячи фрагментов, оставив на столешнице небольшую вмятину и сеть царапин. Ещё одна, микроскопическая, но очень неприятная, протянулась по лицевому щитку.

— Мать моя колба… — пробормотал сармат, сметая осколки в кювету. Под полог кто-то всунулся, следом раздался писк — стеклянный звон лопающегося металла, похоже, был слышен и снаружи.

— Как это может работать⁈

— Гедимин! — в закачавшийся шатёр заглянул Вепуат. — Жив? Цел? Что было?

— Чтоб я знал, — пробормотал Гедимин, опускаясь на стул и ставя локти на столешницу. Кювета с остатками образца стояла перед глазами — и захочешь, так не забудешь.

— Ты взрывчатый знак начеканил⁈ — Вепуат посмотрел на осколки и ошалело замигал. — И сработало⁈

— Знак льда, — Гедимин резко качнул головой. — А взрывчатый… что-то опасаюсь я его рисовать…

…Длинной палкой орудовать было неудобно, но Гедимин терпел, осторожно направляя «кисть» сквозь защитный купол. Второй соорудили над столом, и над ним навис Вепуат, пристально следя за движениями палочки и проступающими на металле значками. Закончив, Гедимин резко отдёрнул «кисть», оба купола уплотнились до непрозрачности, и сармат замер, в любой момент ожидая взрыва. Но в шатре было тихо.

— Ядро Сатурна… — почти беззвучно выдохнул Вепуат, глядя, как поля растворяются. Он отступил к выходу. Вдоль кожистых «стен» шатра поднялся прозрачный купол. Гедимин покосился на него, резким жестом велел Вепуату залечь и накрыл разрисованную заготовку ладонью.

Ничего не произошло — ни в этот момент, ни тогда, когда сармат сжал образец в кулаке и поднял над столом. Досчитав до двадцати, он с трудом разжал пальцы и с нервной ухмылкой подбросил «железку» на ладони. Металл зазвенел.

— Ничего? — Вепуат, опираясь на локоть, поднял голову, но вставать не спешил. Гедимин покачал головой и снова подбросил заготовку, но ловить не стал. Она со звоном упала на столешницу, подпрыгнула пару раз и замерла.

— Теперь я, — прошептал разведчик, жестами отгоняя Гедимина к выходу. Сармат недовольно сощурился, но отступил. «Зря это он…» — думал Гедимин, осторожно опускаясь на пол, но держа «арктус» наготове. «Ещё скафандр чинить…»

«Железка» зазвенела, и ремонтник вздрогнул.

— И верно, ничего, — Вепуат, озадаченно хмыкнув, повернулся к нему с заготовкой в руке. — Лови!

Гедимин с грохотом врезался в стол. Сверху громко помянули спаривание «мартышек». Сармат, встряхнувшись, поднялся на ноги, осмотрел пострадавшее оборудование (прокалённое дерево держалось прочно — так, откололась пара щепок) и подобрал с подстилки разрисованную заготовку.

— Шёл бы ты с такими шуточками…

Вепуат виновато хмыкнул и развёл руками.

— Не работает. Странно как-то… А ледяной знак, говоришь, сработал?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Что-то мы не учли… — он небрежным жестом смахнул защитное поле и с «железкой» в кулаке шагнул к выходу. — Идём. Поймаем местного и спросим у него. Они тут все спецы…

Вокруг шатра незаметно скопилось пять десятков нхельви, но от вышедших сарматов они шарахнулись и прижались к земле. На дальнем периметре Гедимин заметил двуногую тень. Вепуат заверещал, нетерпеливыми жестами подзывая чужака; Бронн нехотя приблизился на пару шагов, за ним из-под полога шатра выбрался другой, с приспособлением, отдалённо похожим на щётку с толстой трубчатой ручкой.

Вепуат толкнул Гедимина в бок и кивнул на его кулак. Сармат разжал его, показывая неудавшуюся «мину». Бронны с визгом шарахнулись к шатрам. Там они и остались — Вепуат как-то уговорил их не убегать, но подходить ближе они всё равно не стали. Несколько секунд они молча слушали, подняв уши, потом один тихо заговорил, показывая оттопыренным когтем то на Гедимина, то на Вепуата.

— Что? — нетерпеливо спросил ремонтник. Ему надоело держать руку на весу, и он опустил её, заставив Броннов нервно дёрнуть ушами.

— Они говорят… — Вепуат слегка поморщился. — Ты, в общем, слушай и не перебивай. Такой колдовской знак, мол, не тронет своего создателя. Ты по нему можешь хоть прыгать. А вот если притронется чужак — или хоть на длину тени подойдёт…

Гедимин мигнул.

— Длину тени?

— Ну да, — Вепуат сделал вид, что отмеряет что-то по земле. — Пока тень не коснётся, камень не услышит. Я только не понял, что с тёмным временем суток. Погоди, сейчас уточню…

Гедимин досадливо сощурился.

— Стой! Сейчас не до ерунды. Не тронет создателя? А у тебя почему не взорвался? Ты же вроде не…

Вепуат приподнял руку, жестом попросив Гедимина подождать, и заговорил по-броннски. Аборигены, к удивлению ремонтника, ещё не убежали, хотя было им явно не по себе. Дослушав, они снова замахали руками, но теперь тыкали не только в сторону сарматов, но и туда, где стояла недавно лаборатория, и куда-то к полевой кухне.

— Ага, — отозвался озадаченный Вепуат. — Они говорят, что мы оба — равные Куэннам, и Айзек и Гварза тоже. Знак нанёс равный Куэннам, теперь он всех равных не трогает. А вот если тень Бронна или там Скогна на него упадёт… Да, кстати, освещённость не влияет. Это — про тень — так, фигура речи. Единица расстояния.

— М-мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин и перевёл взгляд на кусок металла. — Оч-чень интересно…

Вепуат задумчиво сощурился на нхельви, снова подступивших к шатру. Между ними и растерянным Гедимином постоянно сохранялась дистанция — примерно с длину тени зверька, вставшего на задние лапы.

— На ком бы проверить…

Гедимин покосился на него и резко мотнул головой, отступая к шатру.

— Я тебе что, Ассархаддон⁈

Вепуат поспешно замотал головой, хотел что-то сказать, но тяжёлый гул прервал его на полуслове, и сармат развернулся к дальнему обрыву.

— Бронеход!

…Так и не испытанную «мину» Гедимин пристроил на видное место над поршневой установкой — сюда точно незачем было лазить посторонним… да и в шатёр никто полезный давно не заходил — пыль так и покрывала поверхности. Вернувшись за стол, сармат сжал пальцы в замок, пристроил сверху подбородок и задумался. Происходящее ни в какие ворота не лезло, но какие-то закономерности в нём должны были быть, пусть и самые нелепые.

«Чем этот металл похож на те камни? И чем эти листья и камешки на него непохожи?» — сармат покосился на разрисованные листки — они определённо не собирались менять свои свойства. «Разве что… ирренций. Там и там был в составе ирренций. А вот в листках его нет…»

Кто-то с силой откинул полог, и шатёр качнулся. Гедимин, раздосадованно хмыкнув, отвёл взгляд от «мины» и покосился на «дверь». «Айзек?Этого не хватало…»

Командир экспедиции остановился у стола и шумно вздохнул. У входа зажёгся белый огонёк — вслед за сарматами в шатёр пролез страж.

— Дим-мин опять неосторожен, — услышал Гедимин щёлканье жвал и недовольно сощурился.

— Рука сильно болит? — спросил, помолчав, Айзек. Гедимин качнул головой, выжидающе глядя на него. Айзек поморщился.

— Ну, то есть — в Ураниум тебя не везти, операция не понадобится?.. Слушай, а вот земная взрывчатка, — её ты тоже руками хватал?

Гедимин гневно фыркнул, поднимаясь из-за стола.

— Это были просто дурацкие рисунки! Там не… — он осёкся и пристально посмотрел на Айзека. — Ты знал про этот бред? Что это вот так работает⁈

Айзек и Гор быстро переглянулись.

— Опасно держать Знак Разрыва вот так, без дела, — проговорил страж, глядя на «мину» сквозь кольцо-навершие. — Или он тебе нужен, или ты сотри его…

— Стереть? — Гедимин взял «железку» в руки. — Просто убрать рисунок, и… свойства… исчезнут?

Гор качнул посохом.

— Ты его сделал, ты можешь и стереть. Твои знаки очень сильны, Дим-мин. Работай с ними осторожно!

Гедимин положил заготовку на стол значком кверху — и увидел, что Айзек слегка меняется в лице и подаётся в сторону. «Знал,» — сармат криво ухмыльнулся. «Только нам с Вепуатом не сказал. Ну да — а зачем?..»

— Покажи, как ты их… обезвреживаешь, — попросил он стража. — Никогда не видел.

Кольцо-навершие накрыло кусок металла и резко поднялось кверху в облачке жёлтой пыли. Металл очистился, ксенофторид лёг вокруг тонким пылевым кольцом. Гор отвёл посох в сторону и слегка наклонил голову.

— Знак стёрт. Ты наносил другие, верно?

Гедимин молча придвинул к нему кювету с раскалённым куском металла. Жвалы Гора шевельнулись; теперь казалось, что он улыбается.

— Огонь к огню…

За спиной стража тяжело вздохнул Кенен Гварза.

— Может, его всё-таки выслать? Вернуть Маккензи, пусть он с ним возится. Пока все живы, а лаборатория цела…

Вепуат сердито фыркнул и протолкнулся к столу, оттеснив задумавшегося Айзека.

— Мы исследуем новые явления. Что тебе опять не по нутру⁈

Гедимин досадливо сощурился — только очередного нелепого спора сейчас и не хватало.

— Гор, — он тронул стража за хитиновый щиток. — Я ещё рисовал значок холода. Металл почему-то взорвался…

Страж вздрогнул, а потом под его бронёй что-то захрустело. Несколько секунд он молча щёлкал жвалами.

— Надо быть осторожнее, Дим-мин, — с укоризной сказал он, когда хруст затих. — Лёд враждует с огнём. Как ты дожил до своих лет и этого не узнал⁈

— Мы из Тлаканты, — глаза Айзека внезапно сузились и потемнели. — И не мне тебе рассказывать про карантин и саркофаг. Идём. Пусть Гедимин переварит новую информацию.

Земля слабо вздрогнула, и из-за шатра донёсся протяжный гул. Гедимин отвёл взгляд от рисунков на листках и облегчённо вздохнул. «Текк’ты. Вернулись строить душевую. Ну, хоть что-то знакомое и понятное…»

…Ледяная пыль и обрезки металла легли в тигель вместе; сейчас его температура повысилась до трёх тысяч градусов, и белые кристаллы утонули в золотистом расплаве. Гедимин не видел их — только яркое свечение резало глаза.

— А вот если на тигле значок начертить… — рассуждал вслух Вепуат, почёсывая под головным щитком «трилобита»; они сидели на его плечах вдвоём, и Гедимин безнадёжно их путал.

— В тигле нет ирренция, — буркнул ремонтник, поднимая защитный кожух.

— Напылить, потом начертить, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Всё-таки странное место — эта Равнина… Я про такие вещи раньше не слышал.

Гедимин угрюмо кивнул.

— А я слышал, — он на секунду задумался. — Ассархаддон ставил один опыт…

Его передёрнуло.

— Не сработало, — пробормотал он, глядя в стену. — Тогда у него не сработало. Иначе бы…

Вепуат зябко поёжился.

— Да и ну его с его опытами, — неуверенно усмехнулся он. — Не хочешь посмотреть на душевую?

— Без меня достроят, — мрачно отозвался Гедимин, возвращаясь за стол. — Там Гварза, филки, все умные… Смонтируют как-нибудь.

«Ночью проверю, чего они там намонтировали,» — думал он, следя издалека за термодатчиками. «Пока Гварза там, он мне под руку не лезет. Не до него сейчас…»

31 день Молнии, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Диск из светло-синего металла покрылся мелкими каплями конденсата — пар оседал на остывшей до минус тридцати заготовке и постепенно превращался в лёд. Второй образец уже побелел от микроскопических ледяных кристаллов. Особенно густо их щётки вырастали на дне вычеканенных линий — составляющих символа Льда.

— Работает, — прошептал Вепуат, поднося коготь к помеченному образцу. Его палец побелел от замёрзшего конденсата, и сармат отдёрнул руку и зябко поёжился.

— Холодает!

— Угу, — отозвался Гедимин, перекладывая оба диска в контейнер с прилепленным к крышке осколком кейека. Стенки изнутри тут же побелели от ледяных кристаллов.

— Рискованно, — хмыкнул Вепуат, разглядывая контейнер. Гедимин кивнул и подобрал его со стола.

— Отнесу в шатёр. Ты сканер оттуда уже забирал?

Вепуат качнул головой и прикрыл ладонью респиратор, но сармат всё равно услышал его зевок.

— Сейчас и заберу. Мало ли, что за ночь насканировал…

…В зелёном свете круглого фонаря был хорошо виден светловатый налёт на почти чёрном дереве — стол основательно присыпало пылью и спорами огнелюбок. Гедимин, досадливо щурясь, протёр его ветошью. «Сказать Айзеку — в следующий раз пусть прихватит робота-уборщика. На аборигенов надежды никакой.»

За ночь жёрнов проделал в опорах глубокую борозду. Гедимин, перекрыв клапаны, отцепил провисшие тросы и смотал их. Улёгшись на пол, он пару минут возился с цилиндрами, выгребая из углублений обломки камня и закладывая на их место металлические пластины. Прилепив к установке термодатчики, сармат поднялся, отряхнулся от гравия и открыл клапаны. Ветер снова загудел, поршни застучали, Гедимин посмотрел на датчики, на анализатор и сдержанно улыбнулся.

— Жёрнов привязывать не будешь? — Вепуат, оторвавшись от лениво просматриваемых кадров записи, кивнул на круглый камень и смотанные тросы. Гедимин отобрал у него сигма-сканер и сунул в нишу скафандра, подальше от местных неизученных излучений.

— Хватит камни толочь, — отозвался он, разглядывая истёртый верх опорной башни. — С установкой и так всё понятно. Досчитаю КПД… и поищем ей более полезное применение.

Он задумчиво сощурился на цилиндры. Вепуат зашевелился за столом, но тут с улицы донёсся трубный рёв на две глотки и более приглушённые, но вполне различимые вопли ещё четырёх. Разведчик вполголоса помянул размножение «макак» и вылетел из шатра. Гедимин, пожав плечами, достал ежедневник и выдрал ещё один листок. «Итак, движитель есть. Теперь — опоры, блоки и тросы…»

…Текк’ты сегодня прибыли вчетвером, громко гудели, нависая над обрывом, и Гедимину даже стало страшно за Руниена — страж со светящимся посохом стоял под головами гигантских змей и рядом с ними казался особенно мелким и хрупким.

— Что здесь? — обеспокоенно спросил сармат, останавливаясь чуть в стороне от Руниена с генератором защитного поля наготове. — Текк’ты недовольны?

— Совсем нет, Дим-мин, — страж смотрел на него спокойно, даже слегка улыбался. — Мы говорили, каких новшеств им от тебя ждать. У тебя их всегда много…

Гедимин смущённо хмыкнул. «Как они без сканера в мозги влезают⁈»

— Новшества будут, — пообещал он, доставая из кармана пригоршню мелких каменных деталей. — Трое пусть спускаются в шахту и копают дальше по меткам. А одному нужно будет кое-что для меня слепить…

…Гедимин сидел на валуне у обрыва и смотрел, как Текк’т лепит из утрамбованного камня детали блочного механизма. Над холмами перекликались «трилобиты» — видимо, кочевники со своими ручными тварями были где-то неподалёку. «Опять заминируют вырубки,» — лениво думал Гедимин, глядя на отремонтированную перчатку, снова покрытую слоем чёрного фрила. «Ничего, Руниен здесь — обезвредит…»

За спиной застучали камешки — подземный червяк вылетел из гравия в полуметре от сармата, обдав его градом мелких обломков. Гедимин повернулся к колючему существу, копошащемуся в камнях, резким движением заглубил яму на полметра, сунул его в неё и засыпал. Идж не возражал, даже не пытался прикусить перчатку, — похоже, такое обращение по их меркам было ласковым.

Издалека донёсся гневный ультразвуковой вопль и шум сползающего брезента. Обернувшись, Гедимин увидел, как ближайший к нему шатёр заваливается набок. Луч сканера нащупал выбитые опоры и разбросанные подстилки — кто-то из Иджей вылетел из земли в шатре Гварзы. Самого сармата Гедимин не нашёл, зато под луч тут же попали четверо Броннов и двое Скогнов-копейщиков. Червяка, вцепившегося пастью в древко, вытащили за шатёр и, раскрутив копьё, отправили существо в полёт. Оно шмякнулось на гравий в паре метров от Гедимина.

— Что им наверху-то надо, мать моя колба⁈ — сармат раздражённо сощурился и пошёл закапывать очередного червяка, прислушиваясь к возмущённому верещанию аборигенов. Кто-то из недовольных Броннов добрался до полевой кухни, и теперь загомонили и там, перекрывая порой даже вопли Сокола и Чужака.

— Гедимин! — из-за перекошенного шатра вылетел Вепуат. Сармат, забыв о червяках, резко выпрямился — голос разведчика звенел от волнения, что-то явно было не так.

— Что? Авария⁈

— Has— sulu! — Вепуат, едва не налетев в полумраке на Гедимина, шарахнулся назад. — Я всё-таки нашёл эту тварь. Смотри сюда!

На экране передатчика был остановленный кадр — волокуши полевой кухни, дремлющие аборигены, Бронн, возящийся с жаровней, плоские звери на склоне холма… ничего странного не было, кроме узкой полосы белесой ряби.

— Дальше, — отрывисто сказал Вепуат, переключая кадры. Пятно выросло, приблизилось и обрело очертания явно гуманоидного существа. Оно ползло по гравию, опираясь на локти, то и дело вжимаясь в землю и вскидывая растущие на длинномордой голове перистые антенны. Их разглядеть было труднее всего — то и дело они превращались в пятна мелкой ряби.

Существо залегло на склоне и долго так лежало, покачивая антеннами. Аборигены просыпались, доставали посуду, копались в корзинах с припасами, кто-то побежал за водой. Через несколько минут чужак поднялся во весь рост и пошёл к лагерю. Всё его тело рябило, временами превращаясь в облако помех. Оно подошло к корзинам и запустило руку в короб с грибами. Гедимин и Вепуат растерянно переглянулись.

— Оно ест и говорит с Броннами, — прошептал разведчик, останавливая промотку. — Они все тут… и им явно не по себе.

— А вон там Скогн с копьём, — указал Гедимин на ещё один силуэт у края экрана. — Смотрит прямо на них и проходит мимо. Охранники, м-мать моя колба!

Его пальцы сжались в кулак.

— Дальше смотри, — прошептал Вепуат. — Ему достали какое-то варево. Из куджаглы, что характерно… ничего себе оно жрать…

— Прямо на кухне, — Гедимин угрюмо кивнул. — Привадили нергона и кормят. А потом кидаются на безобидных зверей…

— Выдры драные, — выдохнул Вепуат, оглядываясь на невидимые в темноте подпорки, где сидели Сокол и Чужак. — Так, оно наелось, теперь… Hasu! Оно потопало к шатрам! Прямо тут по лагерю шаталось, заглядывало всюду…

— И в лабораторию, — Гедимин поморщился. — Уборщики не заходят, а всякая дрянь лезет. Зря я вчерашнюю мину дал обезвредить…

— Яд-дро Сатурна, — Вепуат растерянно покачал головой. — Оно ещё обратно вернулось. Видишь — идёт мимо кухни… а тут ложится на землю и уползает. Зачем ложится? Все, у кого есть глаза, его уже видели.

— Кроме нас, — Гедимин подумал о копающемся в его лаборатории чужаке, и его передёрнуло. — Дай ещё раз кадры, где он в шатре. Рассмотрим как следует…

Существо было заметно крупнее Бронна или Скогна — ростом со среднего филка, если не считать длиннющих перистых антенн. Их оно берегло — аккуратно складывало и прижимало к телу, проходя под пологом шатра. Они сильно рябили, распространяя вокруг себя пульсирующее сигма-излучение, но Гедимин, приглядевшись, заметил ещё один источник пульсации — внутри вытянутого черепа, посреди покатого лба.

— Смотри, оно озирается, — Вепуат снова запустил промотку. Чужак стоял у стола Гедимина и водил из стороны в сторону длинным рылом, приоткрыв редкозубую пасть. Его антенны, перестав мерцать, то раскрывались, то схлопывались, но излучатель внутри черепа продолжал пульсировать.

— Что-то чует, — предположил Гедимин. — Может, «сигму» от сканера? Кейланны и Мальгесы её чувствуют. А эта штука — сама ходячий излучатель…

Странное существо пришло голышом, даже без набедренной повязки — только в собственной длинной шерсти, не считая широких браслетов на ногах. На этих «поножах» были какие-то кармашки с камнями, кусочками растений, чем-то сыпучим… Гедимин разглядел даже намертво закреплённый чехол для маленького каменного ножа на костяной рукоятке. «Разумное, а одежду не носит,» — сармат недоумённо хмыкнул. «И ещё эти усы на башке… Что за тварь?»

— Вот тебе и лазутчик нергонов, — мрачно пробормотал Вепуат, выключая передатчик. — Не видел его только слепой… и мы, сонные комки Би-плазмы. Так и знал, что без наших друзей-недомерков не обошлось. Пойдём покажем Айзеку. И стража позовём — пусть посмотрит.

«Эта тварь копалась в моей лаборатории,» — Гедимин поморщился. «В двух шагах от моего шатра. Ещё, небось, ко мне заходила. Могла бы мину поставить под пологом. Или в ящик стола засунуть. Чего мы тут настроим, когда повсюду шпионы, диверсанты и их пособники⁈»

…Все собрались за столом Вепуата; Гедимин держался поодаль, но в дела не зарывался, с интересом наблюдая за стражем. Когда Руниен увидел существо на кадрах, он саданул посохом об пол, да так, что бронеход содрогнулся. К ногам Гедимина подкатилась волна белого света — и опала прежде, чем он поднёс к ней дозиметр.

— Во имя богов! Райвиг был на холме⁈

«Райвиг,» — повторил про себя Гедимин. «Значит, зверёк известный. И непростой. В последний раз Руниена так трясло, когда он про Сэта услышал…»

Страж бормотал ещё секунд тридцать на каком-то непонятном наречии, пока Айзек, раздражённо вздохнув, не тронул его за плечо.

— Не знаю, что это за знаменитость, но мне совсем не нравится, что сюда ходит кто попало. А то, что ваши друзья их прикармливают…

Руниена передёрнуло.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, Айсиек. Вы ведь Равные Куэннам. Вы можете увидеть Райвига сквозь личину. Это воистину дар богов…

Он резко замолчал и, смахнув световую волну с посоха, развернулся к двери.

— Броннам нужна помощь. А может, и Скогны уже под чарами. Надеюсь, повезёт их развеять. Айсиек, Кен-нен, вы пойдёте со мной? Мощь Равных Куэннам там была бы полезна…

Шлюзовая камера закрылась. Гедимин растерянно посмотрел на Вепуата, тот озадаченно мигнул в ответ.

— Нас вроде не звали, но я бы сходил. А то опять всё пропустим.

Можно было открыть оба шлюза одновременно, но Гедимин не захотел рисковать на чужой планете — и, когда все механизмы сработали, а сарматы добрались до окраины лагеря, там уже сбились в кучу все аборигены, до самого последнего нхельви. Весь гравий вокруг полевых кухонь был влажный, на нём сидели мокрые зверьки с непривычно тощими хвостами и нервно отряхивались. Между волокушами стояла бочка, над которой поднимался заметный даже днём серебристый свет. Мрачный мокрый Бронн держал в руках здоровенный черпак и подсовывал его под нос каждому, кто к бочке подходил. Аборигены прижимали уши, но жидкость выпивали и шли дальше — туда, где Руниен молча брал очередного жителя за шиворот и совал головой в бочку. Управлялся он одной рукой и без особых усилий. Мокрый абориген выбирался, отряхиваясь, устраивался рядом с большой корзиной и набивал рот перламутровыми ягодами.

— Курруи, — опознал растение Вепуат. Он говорил шёпотом, но в полной тишине, нарушаемой только плеском воды, его голос показался Гедимину чересчур громким.

— Что это за процедура? — тихо спросил ремонтник у молчаливого Айзека. Тот стоял невдалеке от бочки и наблюдал за маканием аборигенов, не вмешиваясь.

— Весь холм под чарами! — Руниен, выпустив очередного бедолагу, повернулся к сарматам; он был мрачен и даже напуган. — И повозки, и ваши шатры… Не заходите в них пока. Потом ваши вещи вынесут на просушку.

Гедимин мигнул.

— Чем ты собрался мочить мой шатёр? — сердито спросил он. — Что вообще происходит? Это биологическая опасность? Может, с этого холма лучше уйти?

— Пока всё не настолько плохо, — отозвался хмурый Айзек. Нелепое зрелище даже не заставило его ухмыльнуться — его глаза были тёмными, и Гедимину стало не по себе.

— Руниен закончит свою очистку, и всё будет в порядке… до следующего Райвига, по крайней мере, — Айзек досадливо поморщился. — Эти нергоны что-то делают с чужими мозгами. Заставляют видеть вместо себя что-то другое. Например, Бронна или Скогна. И… похоже, все наши аборигены видели его, но теперь ни черта не помнят. И очень боятся.

Гедимин снова мигнул — вокруг опять происходило что-то странное.

— Не помнят? Чего тогда боятся? Видели Бронна — и он с их повозки жрал ядовитые грибы? И это было нормально⁈ — ремонтник сердито фыркнул. — Врут твои аборигены. Видел я таких… А Руниен с ними что делает?

— Лечит, надо полагать, — по лицу Айзека пробежала волна. — Это воздействие Райвигов сильно портит мозги. Какие-то межнейронные связи… В общем, не ходи тут без скафандра. И шлем не снимай.

— Это-то понятно, — Гедимин угрюмо сощурился на черпак с водой — «хорошо лечение…». — Нейротоксины, как у моллюсков с Илэна-Карит? Вот ведь пакость… И что, это опрыскивание их нейтрализует?

К ногам Руниена мокрые аборигены подкатили бочонок и вынули верхнее дно. Страж опустил внутрь навершие посоха и поднял его над головой вместе с повисшим на кольце водяным пузырём. Секунду спустя светящийся пузырь лопнул и серебряным потоком упал в бочонок.

— Пройди там с анализатором, — вполголоса посоветовал Гедимину Айзек. — Это не вещество, скорее излучение, — но вдруг следы остались.

Скогны с бочонком и метёлками побежали к шатрам, распрыскивая вокруг светящуюся воду. За ними помчались нхельви. Их шерсть высыхала быстро — хвосты уже начали распушаться. Руниен, с силой ударив посохом по ближайшей волокуше, шумно выдохнул и воткнул «палку» в гравий.

— Морок отступил, — он улыбнулся краем рта. Повеселевшие, хоть и мокрые, аборигены утащили пустую корзину из-под ягод и отодвинули с дороги бочку, опустошённую на три четверти. Вода в ней уже не светилась, да и посох стража заметно потускнел.

— И что теперь? — озадаченно спросил Гедимин. — Тварь попортила всем мозги и нашпионила в лагере. Ты их вроде как подлечил. Завтра тварь опять придёт. Скогны её не распознали в прошлый раз… и стражи тоже… и опять не распознают. Где она вообще живёт? На кого работает? На кочевников?

Руниен ещё на первой его фразе уткнулся взглядом в гравий и так и стоял, разглядывая камешки под ногами.

— Стражи будут бдительны, — пообещал он, глядя мимо Гедимина, и, крикнув что-то Скогнам-опрыскивателям, быстро пошёл за ними. Сармат сердито фыркнул.

— Это всё, что он может сказать? Тогда ты, Айзек, скажи… что-нибудь дельное!

— Зря ты перестал обносить лагерь стеной, — вполголоса сказал командир, повернувшись к нему. — Как стемнеет, выстави барьер по склону холма… только не забудь про отхожие места. Их тут два, у Скогнов своё, и у Броннов своё.

«Вот мартышки,» — поморщился Гедимин, оглянувшись на волокуши. Там снова возились аборигены; вода с них уже не капала, и сами они не выглядели так подавленно. «Ладно. Насчёт барьера — идея неплоха. Если только этот нергон не умеет разрушать поле…»

…«И два крюка…» — Гедимин сделал на обрывке листа последнюю пометку и, повернувшись к самодельной установке, потянул за нитку. Миниатюрный подъёмник выпрямился, камешек-груз пошёл кверху. Гедимин тронул крошечный рычаг, разворачивая конструкцию вбок.

«Если я всё верно рассчитал, с подъёмником управятся четверо Скогнов,» — думал сармат, глядя, как тоненький «канат» скользит в пазах. «Местные тросы… всё упирается в них. Насколько они приспособлены к такой нагрузке? Всё-таки девяносто метров, постоянное трение…»

— Айзек! — позвал он, постучав пальцем в переборку. В отсеке что-то зашуршало.

— Гедимин, ты не забыл, что через час… — начал было Айзек, но увидел миниатюрный механизм и осёкся. — Это ещё что?

— Подъёмник. Не видно, что ли? — Гедимин слегка сощурился. «Кто-то слишком много общается с дикарями — забывает простейшие вещи!»

— Ага. Подъёмник… — протянул Айзек, разглядывая конструкцию со всех сторон. — Для чего?

— Для шахты, — отозвался Гедимин. — Поднимать камни. Чтобы Текк’ты занимались работой, а не ерундой. С этой штукой управятся четверо Скогнов. Скогнов проще найти, чем Текк’тов.

— Верно, — с вялым удивлением признал Айзек, трогая рычажки. — Четверо? Там камни по два центнера. А блоков тут у тебя не так уж много. Не надорвутся?

— Поднимать будет машина, — Гедимин положил перед Айзеком полный чертёж. — И разворачивать — она же. Дело Скогнов — переключать режимы. Ну, и крюк освобождать. Но тут не столько сила нужна, сколько ловкость. Ничего сложного. У меня почти всё готово. Только нужно сто метров троса — вот тут параметры. Я у них такие видел. Если они брёвна таскают…

— Угу, — Айзек подобрал листки и снова тронул рычажок, поднимая каменный грузик со стола. — Толково. Практическое применение твоих… огнелёдных поршней?.. Верёвку, думаю, найдём быстро.

Гедимин хмыкнул. «Огнелёдных? Местная терминология, мать её колба… Ладно, хорошо, что он согласился. Думал, придётся уламывать.»

…Над лабораторным шатром висел дрон-разведчик. Его оператор стоял неподалёку и пытался заставить «трилобита» приносить камешки. То ли это был Чужак, то ли Сокол ещё не проголодался, — дело не шло.

— Как думаешь, поможет поле против лазутчиков? — спросил Вепуат, едва Гедимин к нему подошёл. Тот качнул головой.

— Не уверен. Тут у многих странные способности. Может, оно понизу прокопается.

Между шатрами, едва не опрокинув жаровню, вылетел из гравия подземный червяк. Бронн-уборщик, подскочив, огрел его метёлкой. Гедимин хмыкнул.

— М-да, гости явно надоели, — пробормотал Вепуат, проследив за его взглядом. Пока Идж зарывался в гравий, его ударили три раза. Кусаться он, впрочем, не пытался — возможно, метёлка его прочные покровы только щекотала.

— Я поставлю оповещалки, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. — И на дроны, и на сканер. Райвиг появится — мы услышим. Поймать не сможем, так хоть напугаем.

Вдалеке что-то громыхнуло. Гедимин, обернувшись на звук, увидел завалившуюся набок волокушу, опрокинутые корзины и сбежавшихся отовсюду аборигенов. Через пять секунд непрерывных воплей там же заблестел белый посох — откуда-то вынырнул Руниен.

— Что у них там? — Вепуат взялся за пульт, направляя свободный дрон к волокушам.

— Повозка упала, — отозвался Гедимин, прислушиваясь к воплям — похоже, страж аборигенов не успокоил. — Интересно, как это вышло. Иджи, что ли, снизу поддели?

Вепуат фыркнул.

— Так и есть, — он тронул наушник. — Иджи. Опрокинули какую-то похлёбку… Ядро Сатурна! Ремонтник, пойдём, пока там никого не убили!

Когда сарматы подошли к волокушам, никто никого не убивал. Опрокинутая повозка так и лежала на боку — только упавшие с неё вещи отнесли в сторону, да двое Броннов собирали рассыпанные грибы и корешки. Все остальные столпились вокруг Руниена. Гедимин окинул быстрым оценивающим взглядом повозку и недовольно поморщился. «Всё цело. Загородку поправить. Почему лежит? И из-за чего шум?»

— Мастер Дим-мин! — Руниен обернулся к сарматам, странным жестом прижимая посох к груди. Аборигены замолчали и расступились, пропуская Гедимина и Вепуата в центр круга.

— Чего? — ремонтник настороженно сощурился. — Меня тут не было. Если поломалась волокуша…

— Она цела, Дим-мин, — отмахнулся Руниен. — И разбитый горшок — небольшая потеря. Но что тут делают Иджи?

— Корген привёл, — ответил Гедимин. — Ставить подземную разметку. Они остались. Вроде не мешали.

Видимо, Руниен перевёл аборигенам его ответ — едва он замолчал, все вокруг заверещали. Гедимин, досадливо щурясь, в очередной раз пожалел, что открыл наушники. «Как-то надо защититься от высоких частот. Всё равно ничего не понятно, а уши болят.»

— Ты, конечно, очень гостеприимный, — пробормотал Руниен, глядя на Гедимина с непонятным выражением лица. — Пригласить Иджей на холм…

Кто-то из Броннов перебил его и проверещал короткую фразу, размахивая черпаком.

— Все хотят, чтобы они ушли, — сказал Руниен, помрачнев. — Чтобы не приближались к шатрам и волокушам. Они всем очень мешают… и просто опасны.

Гедимин мигнул.

— Кого-то укусили? — он вспомнил смятые куски металла в круглых пастях. «Тогда без крови бы не обошлось…»

— Нет, Дим-мин, никто не ранен, — поспешно сказал Руниен, и отчего-то все аборигены притихли. — Но все будут рады, если ты уведёшь этих… гостей подальше. Чтобы они не прикасались к вещам Броннов и Скогнов… и то, что делаете вы, Равные Куэннам, тоже не портили.

Гедимин оглянулся на когда-то перекошенный шатёр — все опоры давно поставили прямо. «Он прав. Надо отогнать их от жилых секторов. Пока не дошло до серьёзной аварии.»

— Иджи под землёй, а я наверху, — недовольно сощурился он. — Как их созвать для переговоров? Они вроде не агрессивные, им просто ничего не видно сквозь гравий…

Вепуат еле слышно хмыкнул и ткнул его в бок.

— Скогны с тобой не слишком-то согласны…

«И понимают по-нашему лучше, чем я думал,» — Гедимин недобро сузил глаза, глядя на гомонящих аборигенов. Те из них, кто жался к Руниену и как бы невзначай держался за его посох, пока говорил сармат, теперь бурно что-то объясняли. Страж слушал их и едва заметно морщился.

— Скогны говорят, что нельзя доверять нергонам, — нехотя ответил он на вопросительное хмыканье Гедимина. — Они опасны для всех тут. Даже для тебя. Стража холма требует выгнать их как можно скорее… или уничтожить.

Гедимин сердито фыркнул.

— От этих червяков за день было больше пользы, чем от твоей стражи за месяц. Мы лучше выгоним этот мелкий сброд… — он кивком указал на Скогнов и услышал гневное шипение. Они точно понимали по-сарматски — по крайней мере, те, кто цеплялся когтями за белый посох…

— Тихо! — Вепуат шагнул вперёд. — Попробуем сделать так, чтобы никого выгонять не пришлось. Надо поговорить с Иджами. Руниен, придержи свою толпу, чтобы обошлось без драки…

Страж молча склонил голову и ударил посохом в гравий. Гедимин ожидал, что камешки полетят во все стороны, но они не шелохнулись, зато от палки ударила световая волна. Стало тихо. Скогны молча скалились на Гедимина, сжимая копья. Сармат услышал тихий скрежет, потом под его ногами дрогнула земля. Руниен проворно шагнул в сторону, и из гравия там, где страж только что стоял, высунулась колючая голова. Рядом с ней из каменного бугорка появилась ещё одна, выпустила щупальца и тут же их втянула. Пара секунд — и маленькая площадка между сарматами и стражем, окружённым аборигенами, оказалась утыкана шипастыми выступами. Здесь собралось десятка три — ещё больше, чем Гедимин видел пару дней назад в «ободранной» низине.

— Гу?

«Они не враждебны,» — сармат пристально следил за Иджами, пока они ощупывали окрестности, втягивали все выросты и замирали в ожидании. Можно было бы принять их за странные растения или минерал причудливой формы… «Они вообще видят нас? Меня, Руниена, сборище Скогнов? Реакция, в любом случае, отсутствует. Но чего-то они ждут…»

— Спроси их, почему они до сих пор на холме, — сказал Гедимин Вепуату. — Коргена нет, работы для них — пока тоже, а значит, еды не дадут. Могут перебираться в низины, если тут им надоело.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Надоело? А что, похоже?.. Ладно, перевожу.

Когда он перестал гудеть и щёлкать языком, площадка, утыканная «растениями», задрожала. Часть информации, кажется, передавалась инфразвуком, и Гедимин чувствовал неприятное давление на височные кости. «Как Вепуат всё это понимает?» — думал он. «Нам, сарматам, даже слышать это нечем…»

— Они держатся рядом с равными Куэннам, — перевёл, озадаченно мигнув, Вепуат. — Потому что равные Куэннам делают странное. Если Иджи не будут рядом, они ничего не узнают. И им нечего будет рассказать.

Теперь мигнул Гедимин.

— Они… наблюдают за нами? Как нхельви… и эти, притворяющиеся охранниками? — он покосился на недовольных Скогнов. Вепуат кивнул.

— Никогда бы не подумал, что на Равнине скучно жить. Но местным виднее.

Гедимин пожал плечами.

— Скажи им тогда — пусть смотрят, но не мешают. Не ломают наши шатры и волокуши. Тут полно свободного места, где можно вылезти. Чужие вещи портить незачем.

Вепуат снова хмыкнул.

— Есть одна проблема, ремонтник. Трудно будет подобрать слова для понятия «чужое». Да и со словом «наше» тоже проблемы…

Он вновь загудел и забулькал под сердитое шипение Скогнов. Руниен сдвинул брови — что-то в происходящем ему не нравилось.

— Они говорят, что не будут ползать там, где ты не хочешь, — перевёл Вепуат. — Но они не понимают, где это. Снизу всё одинаковое.

Гедимин облегчённо вздохнул. «По крайней мере, они согласны. Дело за малым…»

— Если я расставлю метки, заметные из-под слоя гравия, Иджи будут обходить их стороной? — спросил он.

Из толпы Скогнов донеслось перепискивание, в котором сармату почудилась насмешка — да и гримасы карликов уже напоминали не оскал, а кривые ухмылки. Он заставил себя смотреть под ноги, на колючие выросты, совсем не похожие на разумных существ. «Вот тебе многообразие форм жизни. А когда-то нам не нравились „макаки“…»

— Иджи сделают, как ты скажешь, — подтвердил Вепуат, и писк и смешки в толпе аборигенов стали громче. — Они не хотели злить равных Куэннам. Им не нравится, что так вышло.

«Значит, дело за метками…» — Гедимин уткнулся взглядом в гравий. Материковая плита, которую предстояло разметить, лежала в шести метрах от поверхности. «Что-то заметное, однотипное и понятное… вот для этих скальных червяков. М-да…»

Он оглянулся, резким жестом отогнал с дороги стаю нхельви и отмерил два метра от волокуш.

— Пусть все отойдут к краю! — громко сказал он, повернувшись к Руниену. — Иджи тоже.

Последним задержался Вепуат, но Гедимин отогнал и его нетерпеливым жестом. Ещё секунду он разглядывал гравий под ногами, потом решительно снял с плеча сфалт и направил сопло в землю. «Если это им не метка, то я уже не знаю…»

Над холмом громыхнуло, вверх ударил столб багрового дыма. Когда Гедимин повесил сфалт на плечо, небольшая ямка ещё дымилась. Сканер показывал тонкий бугристый конгломерат из сплавленных обломков, протянувшийся от поверхности к материку, и звездообразную впадину на нижней плите — плазма не поплавила её, но надколола.

— Спроси у Иджей, — сармат повернулся к Вепуату. — Они видят метку, которую я оставил? Отличат её от других углублений и трещин?

Он только теперь заметил, как тихо стало на холме — даже перекликающиеся «трилобиты» внезапно заткнулись, а кто-то из Броннов даже заполз под приподнятую часть волокуши. На площадке, где только что торчали колючие «пеньки», не осталось ничего, кроме взрытого гравия, и он ещё колыхался — Иджи стремительно закапывались.

— Эй! — запоздало крикнул Вепуат, пиная камешки. Гравий перестал шевелиться — червяки достигли материковой плиты и нырнули в неё. Гедимин растерянно мигнул.

— Чего они?

— Твоё оружие пробивает скалы, — медленно улыбнулся Руниен, и окружившие его аборигены зашевелились, приподнимая прижатые к голове уши. — Оно напугало нергонов, и они сбежали. Если их страх достаточно силён, они не вернутся докучать нам.

Гедимин снова мигнул, оглянулся на Вепуата — тот тоже был в недоумении, как и сам ремонтник. Оживившиеся Бронны и Скогны снова полезли на волокуши, начали рыться в корзинах, опрокинутую повозку наконец подняли, кто-то засмеялся и застучал колотушкой по подвернувшейся поверхности. Гедимин встряхнул головой. «Ничего не понимаю…»

— Руниен, — он шагнул к стражу, уже собравшемуся куда-то уходить. — Зови их обратно. Сейчас им бояться нечего. Я хочу договориться миром…

Руниен улыбнулся — одними губами, не показывая зубов, но так, что кончики рта едва не достигли ушей.

— Ты хорошо договорился, Дим-мин. Ты прогнал целую стаю нергонов. Они далеко от холма и уже не услышат моего зова. Ауна скажет Коргену, чтобы впредь не приводил сюда таких… созданий. Можешь о них не беспокоиться.

Гедимин еле слышно помянул спаривание «макак». Вепуат осторожно тронул его за руку.

— Ну… тоже результат, — он едва заметно ухмыльнулся.

— Я не хотел никого прогонять, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь на неподвижный гравий. «Вот только-только что-то пошло по плану — и опять свалилось в какой-то бред… И чего нам не сиделось в Ураниум-Сити⁈»

…Кто-то постучал пальцем по столу. Гедимин нехотя поднял взгляд — и ошалело мигнул: над ним нависал Кенен Гварза.

— К ночи нужна будет купальня, — сказал он, глядя мимо ремонтника. — Вода должна быть нагрета — и течь, где положено.

Гедимин снова мигнул. «Чего он-то пришёл? Такой важный вопрос?»

— Будет, — сдержанно пообещал он, покосившись на часы. Шёл шестой час вечера. «Ладно, пойду набирать воду.»

У входа в душевую горел одинокий жёлтый фонарь. Гедимин толкнул дверь — она отъехала по направляющим почти бесшумно, открывая светлое помещение предбанника. Там тянуло сквозняком — вентиляционные лючки были распахнуты настежь, душевую продувало со всех сторон.

— Прохладно тут, — заметил Вепуат, закрывая за собой дверь. Тяга стала чуть меньше. Гедимин прошёл по предбаннику и душевой, прикрывая лючки, достал из ниши в полу пластины-обогреватели и подвесил одну из них посреди помещения.

— Расставь фонари, — попросил он Вепуата и втиснулся в закуток на дальнем торце. «Отсек управления» был там. Покрасить рукоятки пока не вышло — Гедимин обмотал их тонкими кольцами жёлтого гзеша, чтобы различать хотя бы по количеству полос. Одна из них поднялась, запуская маятник отсекателя, и сармат услышал прерывистый плеск — вода потекла в первую цистерну.

Гедимин открывал промежуточные клапаны, когда в предбаннике что-то зашуршало, потом тихонько отодвинулась дверная пластина. «Филки, что ли?» — подумал он, недовольно щурясь. Вода зашумела громче, и сармат, подтянувшись на каменных выступах, добрался до «горячей» цистерны и положил туда раскалённую пластину. «Можно было бы на штырь приделать… А, ладно, положат вручную. Рукоять есть, руки не обожгут.»

— Можно проверять, — сказал он вслух, прислушиваясь к плеску и трогая поверхность воды в «горячей» цистерне. — Открывай все вентили!

— Ага, сейчас, — отозвался Вепуат. — Только местных выгоню.

Снаружи, в ярко освещённой душевой, уже негде было ступить — на полу расселись нхельви. Они сбежались сюда со всего лагеря и по дороге разбудили и поваров, и дровосеков, и местную охрану — сейчас она с копьями толпилась в предбаннике, а самые смелые Скогны уже вошли в душ и оглядывались, тыкая когтями во все стороны. Верещали они пока сдержанно, вполсилы, но кое-кто уже тянул руки к шлангам. Гедимин рявкнул, шагнул вперёд — аборигены подались к предбаннику, но, немного отступив, остановились.

— Они что, душевых не видели? — ремонтник сердито фыркнул. — Вепуат, гони их в шею!

Сармат издал несколько пронзительных звуков, прислушался к ответному гомону и развёл руками.

— Они слышали о купальнях Куэннов в Сердце Пламени. Но никогда не видели купален сарматов. Слушай, а может, так пустим воду? Вымокнут — их проблемы.

Гедимин пожал плечами.

— Мне без разницы. Механизм надо проверить. Запускай!

Последний клапан открылся, и сармат прижал палец к трубе под потолком, улавливая вибрацию. Вепуат, перешагивая через снующих под ногами зверьков, щелчками сбивал вентили, и из каждого распылителя ударял вертикально вниз поток крупных капель. Вода была тёплой, и в душевой резко потеплело. Гедимин посмотрел на струи, сбегающие в водосток, и довольно хмыкнул.

— Работает. Выключай.

Дверь между сырой душевой и сухим предбанником закрыть не успели — теперь вода была и там, и там. Мокрые нхельви отряхивались, Бронны и Скогны выжимали одежду — и гомонили, и верещали, хватаясь за всё подряд.

— Ну, хоть в карманы не суют, — шумно выдохнул Вепуат, нетерпеливыми жестами подгоняя чужаков к выходу. Они больше не сопротивлялись — галдящими группами вываливались из душевой и уходили в темноту, всё так же не закрывая рта. Гедимин прислушался к удаляющемуся гаму и потёр наушник.

— Давай ещё раз. Теперь — без зверьков.

…Гедимин посмотрел на термометр и пожал плечами.

— Что тут горячего? Всего пятьдесят. И ещё остынет.

— Забирай, забирай пластину, — нетерпеливо помахал из душевой Вепуат. — Кому «всего», а кому ожоги лечить.

— Какие ожоги, мать моя колба… — Гедимин, досадливо щурясь, вынул из воды нагреватель. «Пока филки соберутся, тут всё остынет десять раз. И так-то вода чуть тёплая…»

— И всё-таки напор слишком сильный, — Вепуат, сдвинув одну из рукояток, смотрел на падающие капли. — Вентили выбивает. Нигде там нельзя подкрутить его?

Гедимин сунул ладонь под струю и пожал плечами.

— Да какой там напор…

Он подвигал рукоятку и озадаченно хмыкнул — у неё, и правда, оказалось только два крайних положения, в срединных она почему-то не держалась. «Чего-то не учёл, пока избегал вращающихся деталей…»

— Нормальный напор, — буркнул он, окинув взглядом ряды шлангов. — И вода, кстати, холодная.

Вепуат хмыкнул.

— Что ты там проверяешь сквозь перчатку⁈ — он тронул пальцем щитки на ладони, обнажая руку до запястья. Когда Гедимин, ошалело мигнув, схватился за генератор защитного поля, разведчик уже сунул ладонь под струю и задумчиво сощурился.

— Хм… Для меня терпимо, а филкам будет тяжеловато, — подытожил он, закрывая вентиль. — Убавь напор!

— Все краны откроются — сам убавится, — буркнул Гедимин, пристально следя за смыкающимися пластинами на его руке. — Куда лезешь без защиты⁈

Вепуат ухмыльнулся.

— Филки сюда придут голышом, — напомнил он. — Для чего душевую строили? Чтобы мыться в скафандрах?

Гедимин ошалело мигнул.

— Ты что, тоже защиту снимешь⁈ — он недоверчиво покачал головой и стряхнул капли с локтя. — Давно на дозиметр не смотрел?

Вепуат пожал плечами.

— Таркасан вон не смотрит, а щупальца пока не отрастил… — его взгляд внезапно стал неприятно пристальным. — А ведь ты и в Ураниуме из скафандра не вылезал. Даже во сне…

Гедимин сердито фыркнул и потянулся к верхним вентилям. «Ладно, убавлю ему напор. Пусть моются водяной взвесью.»

— Хватит болтать, — буркнул он, не глядя на Вепуата. — Где у Айзека мыло?

…Гедимин в душевую не пошёл — остался у бронехода и следил из темноты, как филки вместе с Айзеком и Гварзой заходят в предбанник и задвигают за собой дверь. Вентиль водоподъёмника оставили открытым, за ним следил Вепуат, — если что, опустевшая цистерна тут же наполнилась бы, а сармат подогрел бы воду специальной пластиной. Где-то через полчаса — Гедимин уже хотел идти проверять, что там случилось — филки начали выбираться наружу. Вид у них был ошалевший. Кто-то возился внутри, открывая лючки на проветривание. Потом за дверь вышел Гварза.

— Бронны приберутся, — донёсся из предбанника голос Айзека. — Вывесят всё на просушку. Там вода ещё осталась — не спускай её… А, Гедимин? Ну, хорошо. Да, иногда его не поймёшь. То в реактор голыми руками, то каждого кванта боится…

Гедимин сердито сузил глаза и отступил дальше в темноту. «Он что, тоже мылся голышом? И Гварза⁈ Чем им тут так выжгло мозги?..»

Когда чужие шаги стихли, он зашёл в здание. В предбаннике висели вдоль стен мокрые куски рыхлой ткани и кое-как прополосканные полотнища войлока, побуревшие от местного «мыла». Бочонок с ним Айзек забрал с собой. Гедимин подумал, что немало этого вещества к утру осядет на фильтрах отстойника. На секунду мелькнула даже мысль о его повторном использовании, но сармат отогнал её и закрыл за собой дверь душевой. Увеличить напор было делом одной секунды; Гедимин состыковал шланг и патрубок и пустил воду в скафандр. «Остыла,» — недовольно сощурился он. «Ничего, внутри подогреется.»

Он сел у стены и, блаженно щурясь, ждал, пока моющие жидкости очистят, согреют и охладят его кожу. Запах мыльного раствора внутри скафандра был сильным, но приятным… по крайней мере, привычным. Гедимин покосился на оставшиеся на стене потёки бурого «абразива» — кто-то из филков неосторожно размахнулся мочалкой — и брезгливо поморщился. «Натирать грязью кожу… Ладно, недомерки тут подопытные. Но Гварза с Айзеком… и Вепуат туда же…» — его передёрнуло. «Нет, такие опыты — без меня.»

32 день Жизни, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Не, — Вепуат качнул головой. — Всю ночь было тихо. Никаких чужаков. Похоже, есть прок от твоей стены…

Сарматы стояли чуть поодаль от лагеря и смотрели, как плоские тягловые звери таскают расколотые пополам стволы. Аборигены начали работу задолго до рассвета — Гедимин, выйдя в первом часу из шатра, обнаружил, что один караван уже разгрузился и снова уходит в степь. Судя по воодушевлённому гомону Броннов и Скогнов, в этот раз обошлось без минирования и внезапных налётов, и даже на горизонте живые танки кочевников не маячили.

— А они, пожалуй, успеют, — не без удивления заметил Вепуат, пересчитывая брёвна. Гедимин молча кивнул. Сегодня он собирался, как посветлеет, выйти в степь и наконец дотащить остатки древесины до лагеря… но, кажется, аборигены обошлись без него. «Ну, хоть что-то,» — думал он, машинально поправляя криво лежащие обрубки и выравнивая ряды. «Завтра, если местные не ошиблись, пройдёт первичная прокалка. Что не дойдёт до кондиции — закопаю в земляную печь. Останется сгрузить всё это на хранение. Куда-нибудь в место с сухим воздухом…»

В кармане у него лежал чертёж примитивного ангара с двумя наклонными стенами и узкими торцами — склада, совмещённого с мастерской; сармат только не определился, куда его ставить — на вершину холма или на дно «ободранной» долины.

Пока он раздумывал, Вепуат неслышно отошёл в тень; через пару минут мимо сармата пронёсся чёрный силуэт, ярко сверкнул в свете наручного фонаря, развернулся в воздухе и, обогнув Гедимина, промчался мимо. Послышалось одобрительное хмыканье и знакомое чавканье — дрессировка «трилобитов» продолжалась.

…Айзек копался в образцах на столе Вепуата. Гедимин покосился нанего, но прошёл мимо — в тигле уже «дозревала» рэссена. Пока сармат спускал шлак и осматривал в последний раз подготовленные опоки, шорох и звон затихли. Айзек остановился у литейной станции.

— Что это?

— Инструмент, — буркнул Гедимин, убирая руку от миниатюрной опоки. «Даже с орнаментом,» — криво ухмыльнулся он. «Но камешки вставлять не буду.»

— Для кого? — не отставал Айзек.

— Арматуру будут делать местные? — полуутвердительно спросил Гедимин, накрывая формы кожухом. — Для них. А то приедут с каменным…

Он брезгливо поморщился. Айзек еле слышно хмыкнул.

— Ну, хоть в этот раз не пытаешься построить станцию в одиночку. Убедился, что от местных бывает польза?

Гедимин пожал плечами.

— Работа несложная. Раскалывать дерево они умеют, отёсывать — тоже. Сказал Кайшу, что нам нужны их плотники? Инструмент могут не брать — у нас будет.

Он кивнул на литейную станцию. Айзек едва заметно усмехнулся.

— Местные рабочие без инструмента не ездят… А где ты собираешься всё это хранить? Стволы и каменные плюхи можно не прятать, а вот пруты и балки…

Гедимин кивнул.

— Будет склад. И мастерская… — он задумчиво сощурился, вспоминая, с каких работ можно на время отозвать Текк’та… если эти существа, конечно, сегодня вообще приползут на стройку. Литейная станция замигала светодиодами — жидкий металл потёк в опоки, и сармат на время забыл и о Текк’тах, и о каменном ангаре, и об Айзеке.

Когда он отвернулся от остывающей установки, командир экспедиции ещё был тут — и даже не копался в вещах Вепуата, хотя какую-то коробку под локоть сунул.

— Раз у тебя тут строительство, — едва заметно усмехнулся он, поймав удивлённый взгляд Гедимина, — попроси слепить ещё одну штуку. Она сильно меньше и проще твоего ангара. Чан для Би-плазмы на полтора куба. Чертежи для примера нужны? Вещь, в общем-то, стандартная…

Гедимин мигнул.

— Для Би-плазмы? Из местного камня? Но её же есть потом… мутагены… и стекла у меня нет.

Айзек отмахнулся.

— Будет стекло — добавишь. О мутагенах не волнуйся. Чего тут только ни ели…

Он вышел. Гедимин проводил его угрюмым взглядом, достал свою флягу с Би-плазмой и подозрительно сощурился на кассету с субстратом. Вроде бы их загружали на базе, в Ураниум-Сити… вроде бы он брал новую из стопки с фирменной маркировкой… Он отхлебнул немного, прислушался к ощущениям и тяжело вздохнул. «Как свяжешься с биологами…»

Он достал белый листок из кармана и начал чертить. Через пару секунд обнаружил какие-то лишние линии — и сердито фыркнул, комкая подвернувшийся под руку лист белого дерева. «А ведь и до этого дойду. Главное, потом прожилки на масштабную модель не переносить.»

…Бронеход медленно сползал по склону, унося с собой остывающие отливки и Айзека — он снова уехал, оставив всех, кроме Таркасана, ждать его на холме. Вепуат, кажется, его отъезда не заметил — сквозь трубный рёв Сокола тяжело было что-то расслышать. Тренировки «трилобита» закончились, его пересадили на стойки у шатра, и он снова призывал самок — и ему даже кто-то отвечал. «А кочевники не так далеко,» — заметил про себя Гедимин, машинально прикинув по звукам расстояние. «Держатся поблизости. Хотя — кто их разберёт, с Равниной и её разломами. Может, до них сто парсеков…»

Что-то зашуршало под ногами. Гедимин опустил взгляд и увидел, что нхельви, с трудом дотянувшись, поставил передние лапы ему на колено. Рядом сидели ещё четверо; заметив, что сармат их видит, они тут же встали и изобразили из себя указатели — хвостами к Гедимину, мордами чётко к полевым кухням. Сармат озадаченно хмыкнул, но пошёл за ними.

На краю лагеря Бронны разгружали одинокую волокушу и закидывали на опустевшую повозку ненужные корзины и бочонки. Завидев Гедимина, один из них перекатил что-то на край «телеги» и заверещал, размахивая подвернувшимся листком. У его ног, закрывая карлика до пояса, лежали жерди, туго обмотанные длинной верёвкой.

«Трос для подъёмника!» — Гедимин довольно хмыкнул и сгрёб жерди в ладонь (поместились не все, но нести груз было удобно). Бронн перестал верещать, изобразил почтительный жест и спрыгнул с волокуши. Ни Вепуата, ни стражей вокруг не было, переводить было некому, — и Гедимин, буркнув «спасибо», направился к лабораторному шатру. «Вовремя привезли. Пока Текк’тов нет, соберу подъёмник.»

Вепуата брать с собой он не собирался — тот сам нарисовался за плечом, стоило Гедимину подойти к спуску.

— Вниз? Зачем?

— Собирать подъёмник, — сармат кивнул на уложенные под обрывом каменные балки и на всякий случай «посветил» на них и себе под ноги лучом сканера. — А ты думал — в Сфен Огня?

Вепуат хмыкнул.

— В Сфен ты бы меня позвал. Ну, надеюсь. Идём вдвоём, мало ли, кто прискачет из степи…

…Когда Гедимин закончил работу, внизу уже было светло, как днём — даже светлее, без мельтешащих повсюду теней. Блоки смазали чем-то маслянистым из запасов Вепуата — «не взрывается, и ладно», как сказал, махнув рукой, Гедимин. Теперь он задумчиво передвигал рычаги, наклоняя и разворачивая массивную лебёдку. Ход у неё был лёгкий, ничего пока не скрипело, — механизм примитивный, но вроде бы рабочий…

— Не слишком тонкий? — Вепуат с сомнением подёргал свисающий трос.

— Две тонны на разрыв, — отозвался Гедимин, наклоняя лебёдку над шахтой. — Тебя выдержит.

Сармат хмыкнул — и, поддев пальцем стопор, взялся за трос.

— Майна! — скомандовал он, подходя к шахте. — Вот сейчас и проверим.

Гедимин застопорил механизм и выбрался из-за рычагов.

— Становись за пульт. Проверять будем на мне.

Вепуат мигнул.

— Уверен?

— Спущусь вниз и прицеплю тебе камни, — Гедимин навалился на крышку, сталкивая её на самый край. — Полный груз. Если что-то не так, мы сразу увидим. Потом опустишь крюк, и я поднимусь.

— Кольца Сатурна… — еле слышно пробормотал Вепуат, становясь к рычагам. — Ладно, давай. Осторожнее там!

Гедимин ухватился за узел на тросе, осторожно поставил ступни на лапы кованого крюка. Лебёдка сделала полуоборот, и мимо сармата проплыл край каменного колодца. Первые двадцать метров его опускали очень осторожно, потом Вепуат, освоившись, убрал ещё один балансир — и сармат полетел вниз так быстро, что заложило уши. Трос в его руках дёрнулся, закачался, спуск прекратился. Гедимин посмотрел вверх — сквозь маленькую дырку где-то в вышине зеленело небо, и просматривалась лебёдка подъёмника.

— Э-э-эй! — донеслось сверху — Вепуат сел у края и заглянул в шахту. — Ну как?

— Tza— a— a! — крикнул Гедимин, мягко спрыгнув на каменный пол. Крюк почти его коснулся — оставалось сантиметров тридцать.

— Поле над установкой поста-авь! — крикнул он в гулкий колодец и вынул из пояса жёлтый «факел». Световое пятно растеклось на десяток метров в разные стороны, осветив округлые, на удивление ровные стены, чёрные провалы вспомогательных шахт и изрытый массив ещё не извлечённого камня. Рядом остались глыбы, уже вывороченные, но ещё не поднятые; Гедимин, стараясь шагать потише и не тревожить эхо, подошёл к ним и поднял один из массивных камней. Весил тот немного — всего-то центнера три. Осмотрев его, Гедимин еле слышно хмыкнул — Текк’ты, похоже, снимали камень с массива лентой, и она сама закручивалась тугой спиралью — оставалось слегка её примять и откатить слепленный «валун» в сторону.

— Э-эй, внизу-у! — снова подал голос Вепуат. — Ты где-е?

«Беда без нормальной связи,» — поморщился Гедимин, снимая с плеча сфалт. «Вот так их поставить и разом пробить отверстие. Ter, du, un…»

— Я зде-есь! — крикнул он, нанизывая дымящиеся камни на металлизированный трос. Нагрелись они не так уж сильно — пальцы почти не жгло.

Крюк он выковал из рэссены, по образцу костяных приспособлений Броннов, — только лапы удлинил и добавил симметрии. Первые два камня насадились легко, ещё два пришлось подвигать — крюки входили не до конца, но вроде бы всё держалось. Гедимин взялся за трос двумя руками, приподнял валуны над поверхностью, секунд тридцать напряжённо вслушивался, боясь услышать треск или скрип.

— Вира! — скомандовал он, шагнув назад и натянув поперёк колодца защитное поле. Трос пошёл вверх.

Гедимин следил за ним до самой поверхности, пока не увидел, как лебёдка поворачивается в сторону от шахты, и не услышал грохот падающих валунов. Вепуат стряхнул их с первого раза; ещё пара секунд — и конструкция повисла над колодцем, заслонив небо.

— Тросы проверь! — крикнул Гедимин, убирая защитное поле. «Работает,» — довольно ухмыльнулся он, глядя на «стрелу» самодельного «крана». «Ещё один рабочий механизм на Равнине. Странно, что у аборигенов ничего подобного не было. Что там они говорили про огонь и лёд?..»

Стены шахты слабо дрогнули, и что-то ударило Гедимина по ушам, больно надавило на височные кости. Пол едва заметно вибрировал. Вокруг сармата вспыхнул шар защитного поля, он запоздало помянул про себя спаривание «макак», наверху отчаянно взвыл Вепуат. Что-то сверкнуло в жёлтом свете «факела», на мгновение выглядывая из скалы и на огромной скорости проносясь мимо, и защитный купол лопнул, даже не успев мигнуть. Сверху загудело, и из стены на три метра высунулась огромная змеиная голова. Гедимин шагнул назад.

— Э-эй! — донеслось сверху. — Ты там цел? Они хотят поднять тебя!

Гедимин посмотрел на Текк’та, кажется, озадаченного не меньше, чем сам сармат, на свисающий из колодца трос, подёргал его — вроде бы установка уцелела…

— Скажи им, что мы проверяем подъёмник, — крикнул он в шахту. — Пусть уберут головы и хвосты из колодца! Механизм уцелел? Сможешь меня вытащить?

— Яд-дро Сатурна… — пробормотал Вепуат. — Да, смогу! Уверен, что надо?

…Поднимали его медленно, ещё медленнее и осторожнее, чем первую четвёрку камней; за процессом из стены наблюдали несколько пар серебристых глаз — Текк’ты сильно не высовывались, но Гедимин отлично их видел. Подъёмник не скрипел — нагрузка была далеко не предельной, да и смазки хватало — но сармату было не по себе, особенно — от существ, выглядывающих из скалы.

— Работает, — деловито сказал он, ступив наконец на твёрдую поверхность. Рядом лежали камни с отверстиями. Защитного поля над подъёмником не было — видимо, змеи и его смахнули.

— Что машина? Были сбои? — быстро спросил Гедимин, делая вид, что его интересует только поршневый агрегат. Он подошёл к механизму и опустился рядом с ним, придирчиво осматривая клапаны. «А что ему будет, — это даже не нагрузка… Главное, чтобы его никто хвостом не задел,» — сармат покосился на Текк’тов, нависших над ним со всех сторон, и невольно поёжился.

— Хороший подъёмник, — отозвался Вепуат и неуверенно ухмыльнулся. — Думаю, двое Скогнов тут справятся. У рычагов лёгкий ход, главное — смазывать вовремя. У них что-то должно быть… выварка из червяков или ещё что…

Гедимин кивнул и повернулся к Текк’там. Они, оставив в покое сармата, склонились над подъёмником и со всех сторон его обнюхивали. Гедимин недовольно сощурился — его механизм рядом с гигантами казался неприятно хрупким.

— Скажи им, что эта штука нужна для подъёма камней, — попросил он Вепуата. — Чтобы не отвлекать Текк’тов на эту ерунду. Здесь работать будут Скогны. Пусть Текк’ты обползают эту штуку осторожно! И да… когда выдирают камни, пусть проделывают в них вот такие дырки. Можно не сквозные.

Текк’ты склонились над продырявленными валунами, обнюхивая отверстия. От неосторожного прикосновения жёлтый камень захрустел и подёрнулся трещинами. Гедимин поёжился. «Скогнам тут явно будет не по себе… Хотя — они привычные. Вон, мешки из пастей вытаскивают…»

— Текк’ты говорят, что про эту штуку всё поняли, — перевёл Вепуат. — Она похожа на башни Куэннов — такая же прозрачная. Они думают, что она очень хрупкая для камней, но тебе, наверное, виднее. Чем ты сегодня их займёшь?

Гедимин покосился на штабеля тектоновых заготовок.

— Двое пусть копают, двое — месят камень. Копателям скажи — пусть тащат валуны к подъёмнику, когда внизу не останется места. Постереги установку, я пойду за добровольцами.

Вепуат, весело хмыкнув, опустился на сидение.

— Деревяшку эту надо будет чем-то обить. Без скафандра на ней жёстко.

Дрон-разведчик, пискнув, отделился от обрыва и повис над шахтой, сканируя окрестности. Гедимин подозрительно покосился на соседний холм и быстрым шагом направился к лагерю. Из-под ног прыснули нхельви — зверьки незаметно стягивались к странному сооружению, но близко не подходили. Сармат прошёл мимо плотной шеренги вдоль обрыва — существа смотрели на дно «ободранной» долины, вытянув шеи и навострив уши. «Изучают подъёмник?» — он еле слышно хмыкнул. «Странно, что ещё никто не влез на балки и не повис на тросе. А забавно было бы их приспособить двигать рычаги — они разумны, а тонкая моторика там не требуется…»

Первым делом, ещё не обойдя лагерь, сармат наткнулся на десяток расколотых стволов — их выложили напротив полевой кухни. Пройдя ещё несколько шагов, Гедимин увидел и остальные заготовки — им не хватило места на отведённом складе, и их по десять-пятнадцать штук растащили по свободным пятачкам вокруг лагеря. Сармат, проходя мимо, машинально поправил неровно лежащие стволы и выровнял ряды. «Сто тридцать, сто тридцать пять… Да, всё на месте. Всё-таки успели до ливня…»

От полевых кухонь доносилось верещание, треск костяных барабанов, рёв дудок и плеск разливаемого варева. Дровосеки столпились на волокуше, их окружили Бронны-повара и уборщики, с соседней повозки одобрительно верещали Скогны, поднимая высоко кружки с какой-то пеной. «И тут брожение,» — отметил про себя Гедимин. «Взять, что ли, пробу?»

— Мастерр Дим-мин! — услышал он голос Ауны. Страж выглянул из-за волокуши, приветливо помахал посохом и быстро направился к сармату. Гедимин остановился. «А вот и Айзек,» — он покосился на сармата, осторожно прикасающегося пальцем к ладони Бронна-дровосека и нюхающего пенную жидкость в чашке. «И Гварза там же. Принимали работы? Он что, пить это будет⁈»

Айзек, к его облегчению, ничего пить не стал и от волокуши отошёл, провожаемый широкими и не очень трезвыми ухмылками — Бронны вроде как были довольны жизнью и собой. Ауна, проследив за взглядом сармата, сдержанно фыркнула.

— Брронны сделали большую рработу для Рравных Куэннам, — она слегка наклонила голову. — У них есть одна прросьба…

— Ко мне? — Гедимин удивлённо мигнул. — Айзек — командир, почему…

— Ну, тогда эта просьба и от меня, — сказал Айзек, остановившись рядом. — Можешь к третьему часу вечера подготовить им купальню? Набрать воды, там, нагреть… У них сегодня банный день.

Гедимин снова мигнул.

— А. У нас мыла хватит?

— У них своё, — Айзек как будто подавил облегчённый вздох, словно от согласия Гедимина зависело что-то важное. — Сделай им воды и покажи, как там всё работает. В их городах есть бани, но без таких… технических новшеств.

Гедимин пожал плечами. «Не знаю, в чём тут состоит новшество, — „жидкая молния“ у них есть, трубку скрутить несложно…»

— Они что, празднуют? — он недовольно сощурился на шумный лагерь. — Вот это не вовремя… Знаешь, где взять четверых трезвых Скогнов? Нужны добровольцы…

Теперь мигнул Айзек.

— Добровольцы? Та-ак… Ты что, уже построил свою машину⁈ — он резко повернулся к Ауне. — Подъёмник для камней, о котором мы говорили с Кененом… Так он работает?

Гедимин смущённо сощурился.

— Естественно. Нормальный подъёмник. Только нужны операторы. Трезвые.

Айзек хрюкнул в респиратор, не обращая внимания на недовольный прищур Гедимина. Ауна пробормотала что-то непонятное.

— Для машины, равной по силе Текк’ту, Скогны найдут работников, — заверила она с какой-то странной, незнакомой Гедимину интонацией. — Мы все хотим на неё поглядеть. Жди здесь!

Она вскинула посох над головой и всадила его в гравий на полметра. Световая волна растеклась по холму. Дозиметр Гедимина громко пискнул и замолчал, и тут же затихли гомонящие аборигены вокруг волокуш. Ещё несколько секунд сармат, ошалело мигая, наблюдал, как со всех сторон сбегаются Бронны, Скогны и нхельви. Из-за шатров выглянул филк, и Айзек поманил его к себе.

— Как видишь, в добровольцах недостатка нет, — сказал командир экспедиции с едва заметной ухмылкой. Гедимин недоверчиво хмыкнул, глядя на столпившихся вокруг аборигенов. Они таращились на него, повернув заострённые уши к Ауне — она что-то быстро объясняла, попутно пытаясь расшатать и выдернуть из гравия глубоко засевший посох. Гедимин уже хотел ей помочь, как она рывком вытащила палку и развернулась к нему.

— Все здесь, Дим-мин. Готовы смотреть на твою машину.

«Это-то я вижу…» — Гедимин недовольно сощурился.

— Смотреть не надо. Надо работать, — буркнул он, пристально вглядываясь в лица аборигенов. Он плохо понимал, как именно местный алкоголь действует на существ, — на его взгляд, у всех было что-то не то с координацией движений, зато взгляд фокусировался отменно… «Ладно. Посмотрим на месте.»

— Кто-нибудь остался на постах? — он скользнул взглядом по нестройной толпе копейщиков. — Ауна, отправь охранников охранять. Пока все глазеют на подъёмник, сюда как раз набегут кочевники…

Ауна махнула рукой, и несколько воинов отделились от толпы и с явно недовольным видом побрели к шатрам. Гедимин угрюмо сощурился им вслед. «Явно на постах они долго не пробудут. Через пару минут подтянутся к обрыву…»

Он спустился первым, обогнав даже стаю нхельви, и обрадовался, увидев, что Вепуат на месте, а лебёдка подъёмника медленно выпрямляется, вытаскивая из шахты груз.

— Уже переполнили склад? Так быстро? — удивился Гедимин.

— Да нет. Текк’ты захотели посмотреть, как оно работает, — отозвался Вепуат, следя за узлами на тросе. — Ага, вот оно…

Из шахты плавно поднялся кованый крюк, с четырёх сторон увешанный каменными «блинами». Текк’ты постарались выполнить указание насчёт дырявых камней — и даже слегка перестарались, вылепив вытянутые обручи, из дырок состоящие наполовину. Вепуат тронул рычаг, разворачивая лебёдку к обрыву. Там на квадратной площадке, обведённой жирными чёрными линиями (кто-то нашёл горелую органику), лежали валуны, поднятые Гедимином. «Обручи» свалились рядом с ними.

Вепуат, поставив механизм на стопор, хотел что-то сказать, но его слова заглушило верещание. Скогны, оттеснив и Броннов, и нхельви, облепили подъёмник со всех сторон, ощупывали тросы и блоки, кто-то даже забрался на балку. Гедимин хотел рявкнуть, но внезапно шум утих, и аборигены, оставив в покое движущиеся части механизма, столпились вокруг центрального движителя — поршневой машины. Кто-то осторожно, когтем, потыкал в части шатунного привода, и Скогны снова загомонили, обступив блестящие синие цилиндры. К ним уже руки тянули осторожно — подносили и тут же отдёргивали. «Обожгутся,» — забеспокоился Гедимин, вспомнив, что цилиндры при работе и нагреваются, и охлаждаются довольно ощутимо. «Надо было сплошной кожух поставить, не только термоизоляторы…»

Он опасался, что кто-нибудь полезет открывать клапаны или дёргать крышки лючков, но Скогны ничего не трогали — видимо, жар на поднесённой к металлу руке впечатлил их достаточно. Они приглушённо что-то обсуждали, потом один из них окликнул стража. Ауна близко подходить не стала — что-то ответила издалека. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Они спрашивают, что движет твою штуковину — ветер или вода.

Гедимин подозрительно покосился на Ауну, вспомнив реакцию стражей на применение кейека и «вечного льда» в одном механизме.

— И что она ответила?

— Что это знаем только мы. Ну что, посадить кого-нибудь за рычаги?

— Давай, — Гедимин оглянулся на притихших аборигенов. «Лучше сажать Скогнов. Бронны, вон, даже близко не подходят. И у Скогнов меньше верёвок на одежде. Что-то надо будет делать с этими их хвостами и бахромой…»

Вепуат протяжно что-то проверещал и встал с места, сдвигая планку сидения почти вплотную к рычагам. Он тронул их и поманил к себе Скогнов. Несколько секунд те переглядывались, потом двое выступили вперёд.

— Мастерр Вепу-а, — зашевелилась Ауна, поднимая посох. — Скогны говоррят, что эта машина пострроена для Рравных Куэннам. Она слишком тяжела для Скогнов, ни один из них не прриведёт её в движение. Тем более — в столь малом числе.

Вепуат изобразил дружелюбную улыбку и кивнул на сидение.

— Пусть они попробуют. Здесь нечего бояться.

Гедимин всё-таки не рассчитал — даже в нижнем положении планки ноги Скогнов, сидящих на ней, не доставали до земли. «Надо будет сделать подпорку,» — думал он, глядя, как аборигены под негромкие скрипучие фразы Вепуата берутся двумя руками за рычаги. Тот, кто снимал механизм со стопора, сильно волновался — от резкого движения трос закачался и немного съехал вниз. Второй Скогн не с первого раза, но всё же довернул лебёдку до шахты и подвесил крюк над ней. Вепуат загудел, окликая Текк’тов; ему ответили сразу же, и он жестом скомандовал «майна!».

— Справляются, — прошептал Гедимин, внимательно следя за аборигенами. Крюк спускался плавно, цепляться ему было не за что, ниже дна шахты он уйти не мог, а Текк’ты внизу его ждали, — сармату только и оставалось, что смотреть на полосатые рукоятки рычагов. Скогны могли держать их одной рукой, но, видимо, очень волновались. «У них должны быть похожие механизмы,» — окончательно уверился Гедимин. «Что-то такое они раньше видели. Вон, сразу нашли силовую установку…»

Трос, перехваченный стопорами, замер. Вепуат, прижав палец к наушнику, напряжённо прислушивался. Не прошло и минуты, как со дна шахты донёсся низкочастотный гул, и сармат тронул пальцем стопорную рукоятку и жестом скомандовал «вира!»

Когда лебёдка начала выпрямляться, Скогны на «лавке» подпрыгнули и заверещали так, что Гедимин испугался, не придавило ли их рычагами. Окрестные аборигены ответили оглушительным визгом. Сармат быстро закрыл наушники и не прогадал — крик не смолкал, пока крюк не показался над колодцем, и лебёдка не качнулась в сторону, сбрасывая груз на очерченную площадку. Гедимин оглянулся туда, где двое Текк’тов разминали камень. Два гигантских блестящих клубка так и лежали, слабо колыхаясь — никто даже не поднял головы, чтобы посмотреть, откуда шум. «Не исключено, что Текк’ты просто не слышат этого визга,» — подумал сармат. «Слишком высокочастотный…»

Вепуат сказал «подопытным» что-то одобрительное и стал показывать, как настраивать высоту планки. К первым Скогнам подошли ещё четверо. Остальные, внезапно притихнув, о чём-то вполголоса переговаривались. Гедимин открыл наушники — понятнее не стало.

— Ремонтник, — Вепуат повернулся к нему. — Покажи им, как подсоединять привод… и про клапаны тоже объясни.

— Пусть идут сюда, — Гедимин, пожав плечами, перекрыл оба клапана и отсоединил приводы. — Покажу на месте. Вон тут камень со ступенькой, на него можно встать, тогда до всего дотянешься.

Привод Скогны подсоединили с первого раза, хоть и не без усилий. Гедимин щурился на их украшения и думал, съёмные они или нет — и не замёрзнут ли аборигены, работая без верхней одежды. Он показал, как открывать и закрывать клапаны, и шагнул в сторону, кивком попросив повторить за ним. Скогн протянул руку к первому клапану — и остановился. Глядя на сармата в упор, он что-то проверещал. Гедимин мигнул.

— Они всё-таки хотят знать, на чём эта штука работает, — перевёл Вепуат, оторвавшись от объяснений про блоки и стопоры. Гедимин поморщился.

— Обычная термодинамика, расширение нагретого газа, — буркнул он. — Вот здесь кейек, а здесь лежит ледышка…

Вепуат проверещал ответ и вернулся было к блокам — но объяснять было уже некому.

Вокруг машины в долю секунды стало пусто. Аборигены волной отхлынули к дальнему обрыву. На опустевшей площадке остались сарматы — и Ауна с мерцающим посохом. Ещё секунды две Гедимин прислушивался к нестройному писку вокруг, потом все голоса стихли. Сармат видел, как Бронны медленно, украдкой поднимаются вверх по склону, а за ними поодиночке отступают Скогны. Нхельви уже были наверху — вжались в гравий и осторожно выглядывали из шевелящихся огнелюбок.

— Что произошло? — резко спросил Гедимин, глядя то на Ауну, то на растерянного Айзека. — Куда они все?

— Спасаться, — бесстрастно ответил человекопёс. — Соединить мощь Огня и Льда и дерржать их вместе могут рразве что Куэнны. Вы — Рравные Куэннам, может, ваше чарродейство вас не убьёт. Но Скогны — всего лишь Скогны. Они не хотят, чтобы их рразоррвало на куски.

Айзек тяжело вздохнул.

— Досадно. Наверное, Гедимин, не стоило раскрывать им устройство твоей машины…

Ауна оскалила клыки.

— Так ты хотел отпрравить их на веррную смеррть⁈ Я думала, Айсиек, что твой наррод благорроден…

Гварза, до сих пор молчавший, со вздохом покачал головой.

— Как видишь, Кет проявил обычное благородство… и честность, как у него водится.

Гедимин сердито фыркнул.

— Эй, вы все! Эта машина неопасна, — он хлопнул ладонью по синим цилиндрам. — Даже если они напутают с клапанами, будет только небольшой хлопок. Ауна, зови Скогнов обратно. Они же видели, что машина работает, никому от неё не было вреда, — объясни, что бояться нечего!

Страж низко опустил голову.

— Я не буду вррать им, Дим-мин. Когда эту штуку рразоррвёт — я не хочу, чтобы кто-то умерр из-за моего прриказа. Мы оставим тебя с ней. Лучше бы ты рразобрал её, но тут уж тебе виднее…

Она, не оборачиваясь, поднялась по склону, и вместе с навершием её посоха исчезли из зарослей последние нхельви. На дне долины остались только сарматы — и Текк’ты, занятые обычной работой и, возможно, вообще ничего не заметившие.

— Грёбаные дикари… — прошептал Гедимин, с трудом разжимая онемевший кулак. Он сжал пальцы так, что щитки обшивки потрескались, и сам этого не заметил, пока не посыпалась чёрная крошка. Вепуат, быстро подойдя к нему, положил руку ему на плечо.

— Я могу работать на подъёмнике, если так вышло, — сказал он, дёрнув краем рта — даже кривая ухмылка у него не получилась. — У меня сейчас мало работы…

Айзек протяжно вздохнул.

— Вот этого не надо, Вепуат. Кириг! Бласко с тобой? Да, спускайтесь оба!

Он рывком поднял опущенную планку сидения и зафиксировал её на высоте полуметра.

— Гедимин, объясни ещё раз, как работать на этой штуковине. Кириг и Бласко будут тут сидеть посменно, заходами по восемь часов. Скоординируйтесь с Текк’тами, чтобы они знали, когда вы готовы — и приступайте. Мне эта штука нравится — а Гедимину, думаю, виднее, взорвётся она или нет.

Гварза сдержанно фыркнул и побрёл вверх по склону, немного обогнав Айзека. Вепуат придержал Гедимина за плечо. Филки уже стояли у рычагов, с опаской разглядывая лебёдку.

— Мы вас огородим защитным полем, чтобы Текк’ты не ползали, — мрачно сказал Вепуат, наклоняясь к планке сидения. — К ним не суйтесь, ясно? Очень сильные существа. А с машиной управляться легко…

…Из долины донёсся гул. Гедимин, отложив недоделанную модель ангара, поднялся с валуна. Отсюда хорошо было видно, как опускается над шахтой лебёдка. Текк’ты накопили камней, и теперь по их сигналу Кириг начал подъём. Вепуат стоял рядом, почёсывая Сокола под головным щитком, и следил за приводами. Первые четыре камня, поднятые из шахты, раскатились по площадке — филк стряхивал их старательно, но неумело. Гедимин пригляделся к их форме и еле слышно хмыкнул. «Теперь это сплющенные восьмёрки, а дырка только сверху. А завтра смена ещё что-нибудь придумает. Не забыть объяснить им про подъёмник…»

Мимо что-то прошуршало. Гедимин оглянулся и увидел стайку нхельви. Существа практически на брюхе подползли к краю обрыва, заглянули с него в долину и так же отползли обратно. Сармат невесело ухмыльнулся. «И правда, ждут, что подъёмник взорвётся с минуты на минуту. Ничего не понимаю…»

Он сел на валун и подобрал недоделанный макет. Нижняя часть ангара была уже готова, сармат возился с верхней, покрытой складками, и вполглаза присматривал кусок холма, который можно обрушить и пустить на материалы. «Завтра, после ливня, займёмся стройкой. Теперь, с подъёмником, дело пойдёт быстрее.»

…В долине загудело. Гедимин задержался было на валуне, но вслед за протяжным гулом снизу донёсся свист.

— Э-эй! Гедими-ин!

Сармат подошёл к обрыву. Лебёдка подъёмника была поднята и застопорена, Кириг скучал у рычагов, дожидаясь сигнала. Из скалы рядом с горкой уже вынутых камней высовывалась огромная сверкающая голова. В паре метров от неё стоял Вепуат и нетерпеливо махал руками.

— Гедими-ин! У тектонщиков кончилось сырьё!

Сармат растерянно мигнул.

— Совсем⁈

Он оглянулся туда, где вдоль обрыва лежали расплющенные камни. Жёлтая горка исчезла — не осталось даже кучки гравия. Сармат перевёл взгляд на жалкие остатки насыпи — оттуда жёлтый пласт давно вывернули. Он посмотрел на недавно поднятые камни и пожал плечами.

— Пусть переработают эту горку и займутся рытьём. Или ползут отдыхать, если устали.

Текк’т осторожно поддел головой валуны, скатывая их в один большой ком, и погнал мимо подъёмника к ровным штабелям тектоновых заготовок. Кириг опасливо следил за ним — между змеем и защитным куполом оставались считанные сантиметры. Гедимин направил на купол свой генератор, надеясь, что он выдержит если не удар головы Текк’та, то хотя бы случайное столкновение с огромным камнем. Существо медленно проползло мимо, старательно отодвигая валун к обрыву. Кириг шумно выдохнул.

— А нельзя было как-то… чтобы не с ними вплотную?

…Воды было много — Гедимин наполнил все цистерны, под присмотром Айзека нагрел воду до тридцати пяти градусов и теперь наблюдал издалека за аборигенами. Они подогнали почти к самой душевой пустую волокушу — на неё складывали заранее снятую верхнюю одежду, в предбанник заходили уже в нижнем белье — той же конструкции, что сшили для филков, такой же пёстрой расцветки, разве что с лишними ремешками и какими-то пучками волокон, нашитыми под одеждой и сильно истёршимися. Гедимина оставили смотреть, если вдруг понадобится помощь — с водой, подогревом, или кто-то с непривычки выломает вентиль; он от скуки изучал снаряжение аборигенов — и мозг, не занятый делом, вскоре нашёл себе работу.

«Они все без носков и обуви,» — думал сармат, глядя, как Бронны плотной стайкой заходят в душевую. «Но на штанах снизу — какие-то завязки… крепления для чего-то, и, кажется, предполагаются ещё парные. Видимо, есть вариант обуви… на зиму, скорее всего. На холодное время. И у Скогнов тоже. Хм… У Скогнов одежда на пуговицах, а у Броннов везде ремешки. А ведь пуговицы должны знать и те, и другие — они всё время общаются. Интересно, почему не было заимствования…»

Когда последние Скогны задвинули за собой дверь, Гедимин подошёл к ворохам одежды, громоздящимся на волокуше. Что он там рассчитывал найти, он и сам не знал, — всё, что могло хотя бы издали сойти за механизмы, он и так знал наперечёт.

«А вообще — у них в одежде не так уж много слоёв,» — с удивлением заметил он, глядя на вещи, сложенные вместе кем-то из Броннов (судя по завязкам на соединяющихся деталях и отсутствию пуговиц). «Нижний из двух частей — и верхний из двух… и что-то вроде нагрудника у солдат. Чешуйчатая шкура… хм, а она довольно плотная… и жёсткая.» Сармат потыкал металлическим когтем в чей-то нагрудник, украшенный по краям цветной бахромой и каменными бусинами — пластина, несмотря на сильное нажатие, прогнулась совсем чуть-чуть. «Из-за кусков, нашитых поверх, кажется, что слоёв много. А это всего одна… куртка, кажется. Тут свисает какая-то ерунда, и тут свисает. И сзади хвост…»

Кто-то оставил свою «куртку» растянутой во всю ширину спиной кверху. По оси симметрии были в два ряда нашиты костяные бусины, с двух сторон от неё — пропущенные сквозь камешек пучки чёрного волокна. «Это вдоль позвоночника, а вот это прикрывает лопатки. И идёт вниз, как бы защищая лёгкие… Любопытно. Эти волокна могут погасить удар?» Гедимин потыкал в куртку когтем, стараясь сильно не давить, и разочарованно хмыкнул — никаких странных свойств волокна не проявляли. «Символическая защита. Ну, для дикарей, наверное, важно.»

Он осторожно развернул другую куртку — с костяными пуговицами и крючками вместо петель — и задумчиво на неё посмотрел. «Та же конструкция. Двойная полоса на позвоночнике и пучки на лопатках. Общий алгоритм у двух народов. Любопытно. Видимо, в самом деле что-то важное… ну, в отсутствие настоящей защиты и символическая сгодится… О, а тут ещё пояс со всякими креплениями. А карманов они делать ещё не умеют. Ни Бронны, ни Скогны…»

Поизучав ещё немного чьи-то верхние штаны (орнамент, вышитый мелкими чешуями, щитком прикрывал колено и полосами — голень), сармат сложил всю одежду и бесшумно отошёл от волокуши. «У них точно есть обувь,» — окончательно убедился он. «Даже в двух вариантах. Эти ремешки на украшение непохожи. Что-то к ним должно крепиться…»

Он еле слышно хмыкнул и отошёл к лаборатории, глядя на световые пучки из крошечных вентиляционных проёмов. Изнутри доносился плеск и воодушевлённые визги. «Вроде бы воды им хватает. Завтра не забыть набрать… если душевая не развалится под металлическим ливнем. Надо будет оставить внутри термодатчики, пособирать показания…»

33 день Металла, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

В небе изжелта-зелёные полосы медленно отступали к гряде вулканов, сменяясь багровыми. Гедимин, вполглаза следя за изменением цвета небесных складок, разбирал подъёмник. Балки, прикрытые на всякий случай защитным полем, остались лежать на дне долины; мелкие детали, смотанные тросы и остывшую поршневую машину сармат сгрёб в охапку и понёс в лагерь.

Уже с обрыва он окинул «ободранную» долину последним взглядом — шахтные крышки лежали на местах, плотно прикрывая колодцы, штабеля тектоновых заготовок выстроились уже в два ряда, жёлтого камня нигде не было — Текк’ты собрали всё до последнего обломка. «Сегодня тектонщикам работы не будет,» — думал Гедимин, поднимаясь по трапу в лабораторию. «Сегодня все копают и копят материал. И ещё двоих отправлю строить. Цистерну для Айзека, ангар для столяров…»

Готовая модель каменного ангара лежала у него на столе. Сооружение получилось приземистым — Гедимину туда пришлось бы входить внаклонку, и даже низкорослый филк не везде мог бы выпрямиться. Рядом на поддон сложили изрядно потускневшие деревянные фонари. Гедимин пересчитал их, добавил те, что лежали в его карманах, — вынутые из ниш душевой, лабораторного шатра и нарукавных креплений.

В лабораторию, держась двумя руками за плечи, вошёл Вепуат. На плечах у него ёрзали, порываясь взлететь, два «трилобита». Оба недовольно щёлкали щитками и выпускали воздух из каких-то подщитковых полостей.

— Чего они? — вяло удивился Гедимин, возясь с облучателем. — Должны чуять, что снаружи опасно…

— До опасности ещё два часа, если не больше, — отозвался Вепуат, пересаживая «трилобитов» на подвесные полки. — А сейчас — время орать на улице. Кочевники, кстати, где-то рядом. Тоже не торопятся.

— Ну, может, они сидят у разлома, — пожал плечами Гедимин, вынимая из-под защитного поля ярко вспыхнувшие фонари. — Держи. Вот эти — для филков. Позови их, а я — в шатёр.

Зелёный цвет с неба уже ушёл, оно от края до края стало тёмно-багровым, только на дне его складок поблескивало что-то рыжеватое. Из-под ног порскнули нхельви — их было много вокруг лаборатории, они вертели головами и то и дело оглядывались на Гедимина, будто хотели что-то сказать. Сармат обошёл их и направился к шатру. С собой он нёс заряженные фонари и поршневую машину — всё, чему лучше было находиться снаружи, подальше от лабораторных экранов, от которых местные минералы теряли странные свойства.

Вдалеке заскрипели волокуши. Гедимин выглянул из-за шатра — все полевые кухни снялись с места и, погрузив бочонки и корзины, подползали к лаборатории. Погонщики, увидев сармата, спустились на землю и поклонились почти синхронно. Гедимин кивнул в ответ. «Сегодня их много,» — отметил он про себя. «Даже дровосеки не уехали. Все остались на холме. Ну ладно, защитного поля на всех хватит…»

— Кет, мать твоя колба! — из темноты вынырнул чем-то недовольный Кенен Гварза. — Ты купол ставить собираешься⁈

— Два часа до дождя, — Гедимин указал на тёмно-багровое небо. Гварза сердито фыркнул.

— Какие два часа⁈ Уже плюс тридцать! Накрывай лагерь, я буду здесь. Живей, живей, не спи!

Гедимин смерил его угрюмым взглядом и покосился на аборигенов. Они только плотнее кутались в верхнюю одежду, будто хотели завернуться в неё, как в кокон. «Непохоже, что им жарко,» — сармат посмотрел на термометр и озадаченно хмыкнул. «И правда. Уже плюс тридцать два. Ладно, пойду накрывать…»

Пока он растягивал над шатрами многослойные изолированные купола и запитывал их на непрерывную генерацию, по небу протянулись ярко-оранжевые складки, явно подсвеченные изнутри. Гедимин покосился на них, прислушался к отдалённым воплям «трилобитов» и еле слышно хмыкнул. «Кочевники совсем не торопятся. А в степи теплеет…» Он схватил стопку каменных чаш-металлосборников и придвинул к краю купола. «Вроде хватает. Закопаю по углам. Металл всегда пригодится.»

Гравий в метре от него зашевелился, Гедимин оглянулся и встретился взглядом с одним из плоских тягловых зверей. Существо всем телом закапывалось в мелкие обломки, и земля от него вибрировала. Ещё несколько секунд — и оно полностью зарылось в гравий. Гедимин покосился на сканер — зверь лежал, подвернув морду и лапы под выгнутое брюхо и вздыбив треугольные спинные щитки. Сармат покачал головой. «Чего им под куполом не сидится⁈ Зажарится заживо…»

— Гварза, — окликнул он «командира», забравшись под лабораторный купол. Там уже было тесно. Аборигены притащили все волокуши и устроились сами — кто наверху, кто под ними, кто вокруг. Всю крышу бронехода покрывал ровный слой нхельви — зверьки сидели хвост к хвосту, голова к голове, не оставив ни одного свободного сантиметра, и смотрели сквозь ещё прозрачный купол на небо. Небесные складки понемногу белели.

— Гварза! Скажи местным, чтобы загнали зверей под купол! Хотя бы между шатрами, — всё безопаснее!

Кенен, оторвавшись от разговора с кем-то из филков, сердито фыркнул.

— Сами разберутся. Лагерь накрыл? Куда пошёл⁈

— В душевую, — махнул рукой Гедимин, выбираясь из-под купола и закрывая за собой временный шлюз. В респиратор ударил горячий воздух, и сармат притронулся к шлему, опуская последние заглушки. «Плюс пятьдесят уже,» — с удивлением отметил он. «Не помню в прошлый раз таких эффектов…»

Он огляделся по сторонам. На холмах и в низинах не осталось ничего живого — огнелюбки, ещё вчера выпустив споры, рассыпались в пыль и затерялись среди гравия, складчатые деревья прикинулись камнями, только над соседним плато одиноко развевался на ветру жёлтый перистый лист. «Сломался втяжной механизм,» — подумал Гедимин; что-то слабо кольнуло под лопаткой — от тишины и напряжённого ожидания мозг порождал странные образы.

— Кет! — крикнул сармату в спину Гварза; тот обернулся и увидел непрозрачный купол с одиноким шлюзом. — Куда полез⁈

— Я буду в душевой, — кивнул сармат на длинное строение. — Просканирую воздушные потоки. Датчики не дают полной картины.

Гварза мигнул.

— Какие потоки⁈ Под купол сейчас же!

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— У меня работа. Закрой шлюз, тут плюс пятьдесят пять!

Двери душевой были открыты настежь — она проветривалась для ускорения просушки. Гедимин замерил влажность, довольно хмыкнул и задвинул створки — и штатную, и «аварийные», как раз приделанные для таких случаев. «Вот сейчас и проверим скогнийские проекты…» — сармат прошёл по зданию, закрывая и открывая лючки. В ключевых точках уже стояли термодатчики, но Гедимин включил ещё и сканер. Ему было не по себе. «Здание выдержит,» — думал он, устраиваясь посреди предбанника. «И металл стечёт, куда надо. Проблема только в воздухе. Насколько он тут прогреется?»

Он напомнил себе, что Скогны в своих каменных башнях переживают ливни и не сгорают заживо, и снова посмотрел на анализатор. Воздух в душевой остыл до пятнадцати градусов, но заметно увлажнился. «Снаружи плюс шестьдесят. Настоящее испытание будет, когда…»

Кто-то робко поскрёбся в дверь, и Гедимин вздрогнул. Он решил сначала, что у входа шуршат камешки, но шорох сменился громким писком, а потом и уверенным стуком. «Hasu!» — вздрогнув всем телом, сармат шагнул к шлюзу. «Они там в своём уме⁈»

В приоткрытый шлюз тут же влетело полтора десятка нхельви. Это была только первая волна — за ними, съёжившись, протиснулись четверо Броннов, столько же Скогнов и ещё двадцать зверьков. Последним вошёл Вепуат.

— Привет, — криво ухмыльнулся он, выгоняя аборигенов из шлюза и плотно закрывая двери. — Мы с Соколом тут побудем, ничего? Я уберу, если он нагадит.

Гедимин секунду молча смотрел на него, пока не дошло, что разведчик не шутит.

— Вепуат, — прошипел он, сузив глаза. — Живо всех в поле и гони под купол! На кой ты их притащил⁈

Вепуат хмыкнул.

— Не я их. Они меня. Пошёл провожать — так, на всякий случай. Очень рвались сюда. Научное любопытство, знаешь ли…

— Какое любопытство⁈ — Гедимин на долю секунды стиснул зубы. — И они сдохнут, и Сокол твой тоже! Под купол их, живо!

Он развернулся к аборигенам — их разметало вдоль стены, и они продолжали отступать, как будто их выгоняли не под безопасный купол, а прямо под расплавленный металл. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».

— Чего ты разволновался? — с кривой ухмылкой спросил Вепуат; он, как и Сокол на его плече, выглядел до омерзения спокойным. — Ты же рассчитал всё, чтобы внутри без купола не зажарились?

Гедимин гневно фыркнул.

— Проку будет от тех расчётов, если… — не договорив, он взглянул на анализатор. Внутри было плюс двенадцать, снаружи температура подходила к семидесяти, и сверху налетали порывы воздуха, раскалённого местами до двухсот. «Sa has— su…» — обречённо выдохнул он, оглядываясь на дверные створки.

— Гони всех в душевую, — скомандовал он. — Снаружи закроем. Ещё один шлюз — может, спасёт…

Аборигены, кажется, обрадовались, что гонят их внутрь, а не наружу, — двуногие заулыбались, четвероногие первыми забрались в душевую и расселись вдоль стен, обернув лапы хвостами. Гедимин задвинул последнюю створку до упора и взглянул на сканер. «Внутри плюс восемь. Будет совсем плохо — разломаю испаритель. Там ледышки, хоть какая-то подмога…»

В продухах завыл ветер — какой-то из потоков снаружи ударил прицельно в проём. Гедимин вздрогнул.

— Скогны живут в таких штуках, — напомнил Вепуат, почёсывая Сокола под головным сегментом. — Защитных полей у них нет. Не задыхаются как-то… Акочевники, кстати, не уходили, пока не поднялся ветер. Говорят, они прячутся в панцири своих зверей…

Гедимина передёрнуло.

Ветер снова завыл, внешние датчики показали плюс пятьсот. Гедимин быстро взглянул на внутренние. В душевой по-прежнему было плюс восемь; Бронны и Скогны, устроившись на полу, кутались в куртки и играли в какие-то камешки со значками. «Чего их сюда принесло⁈» — Гедимин резко развернулся к закрытой двери. «Плюс двенадцать. Шлюзы пока держат…»

— Сегодня какой-то сверхмощный нергет, — вполголоса сказал Вепуат, прислушиваясь к свисту в продухах. — Чуть ли не раз в год такой бывает. Металла наберёшь…

— Да чтоб вам всем… — Гедимин стиснул зубы. — Почему не остановил дикарей⁈

Вепуат пожал плечами.

— Теперь уже поздно. Слышишь?

Снаружи что-то зашипело, потом зашкворчало — над толщей расплава трескалась тающая корка, из-под неё пробивался пар. Анализатор тревожно пискнул — какой-то из внешних датчиков показал две тысячи. Ещё секунда — и пищащие звуки слились в непрерывный вой.

— Heta— a! — Вепуат на удивление крепко вцепился в запястье Гедимина. — Плюс двадцать внутри-и! Я слежу-у!.. Уф-ф, здоровый ты, всё-таки…

Гедимин, глубоко вдохнув, посмотрел на анализатор. Снаружи по крыше бежали металлические ручьи. Первый термодатчик уже расплавился, ещё три на экране горели красным, и Гедимин мысленно попрощался с ними, прежде чем перевести взгляд на зелёное, «безопасное», поле. Второй ряд датчиков уже прогрелся до трёх сотен градусов, но там, где стояли сарматы, всё ещё было плюс тридцать — а за вторым шлюзом, в душевой, только-только дошло до плюс двадцати.

— Когда тут станет жарко, пойдём к ним? — спросил Вепуат, поглаживая свернувшегося «трилобита». — Сокол боится.

— Иди хоть сейчас, — буркнул Гедимин, сканируя воздушные потоки. «Здание греется, но медленно. Воздух на складках сильно остывает. Если этот ливень не затянется надолго…»

Снаружи взвыл ветер. Замерять его температуру было уже нечем — внешние датчики поплавились. Второй слой показывал полтысячи градусов, но снаружи определённо было больше. Гедимин посмотрел на медленно белеющую часть экрана и выдохнул сквозь стиснутые зубы — температура поднялась до плюс сорока.

— Я внутрь, — сказал Вепуат, осторожно отодвигая створку и прошмыгивая в душевую. Аборигены, оторвавшись от игры, приветливо ему помахали. Нхельви лежали вдоль стен, почти не подавая признаков жизни — только бока вздымались. «Плюс тридцать,» — Гедимин посмотрел на показания термодатчиков. «Внизу даже холоднее. Им, похоже, просто страшно. Ну вот чего под куполом не сиделось⁈»

Крышу заливало расплавленным металлом. Он сбегал по складкам быстро, не задерживаясь, но сверху падали новые капли, и каждый поток превращался в ручей. Гедимин не слышал ничего, кроме грохота тяжёлых капель и шипения испаряющейся органики. «Снаружи две тысячи, не меньше,» — он подошёл к двери и притронулся к деревянной пластине. «В шлюзе уже плюс четыреста. Скоро и здесь потеплеет.»

Минуты тянулись мучительно медленно. Ливень снаружи не ослабевал. Гедимин смотрел на пожелтевший экран. Там, где он стоял, было плюс пятьдесят пять, за последней дверью перевалило за сорок. Аборигены, оставив игру, устраивались на полу — обстоятельно, подкладывая мягкое под голову… Гедимин стиснул зубы и шагнул к двери.

— И ты сюда? — посмотрел на него Вепуат. Он стоял над аборигенами, даже не прикасаясь к генератору защитного поля. Сокол лежал на полу, свернувшись в плотный клубок. В душевой было тихо, только шипел снаружи плавящийся камень. «Плюс сорок пять,» — Гедимин взглянул на термодатчики. «Всё-таки не рассчитал я…»

— Ты там куда? — спросил Вепуат, глядя, как сармат сдвигает массивную крышку.

— Ломать испаритель, — отозвался тот. — Да слезь ты с люка! Тут есть ледышки, надо вынуть их…

Вепуат встал на крышку на удивление «удачно» — даже Гедимину никак не удавалось его спихнуть.

— Ты что, мутировал⁈ — вскинулся он, поднимаясь во весь рост.

— Погоди с ледышками, — Вепуат сделал успокаивающий жест. — Ливень уже слабеет.

— Слабеет⁈ — Гедимин взглянул на неподвижных аборигенов, накрывших головы куртками. — Они тут сдохнут, пока он слабеет!

— Они в норме, — отозвался Вепуат, задвигая крышку на место. — Слышишь? Металл уже не течёт, только капает.

Гедимин посмотрел на термометр. В душевой было плюс пятьдесят. Шум снаружи, и правда, притих — стука уже не было слышно, и даже шипение ослабло.

— Если они не выживут, я тебе шею сверну, — тихо пообещал он, глядя Вепуату в глаза. Тот пожал плечами.

— Выживут.

Снаружи было тихо. Внешние датчики показывали под тысячу. В предбаннике держалось плюс шестьдесят. Гедимин считал про себя секунды. «После нергета обычно приходит…»

Ветер взвыл. Всё здание — и, кажется, весь холм — зашипело под потоком холодного воздуха. Камень, не выдержав резкого охлаждения, хрустел и звенел, Гедимин ждал грохота, но крыша пока что держалась. «Плюс двести во втором круге!» — сердце сармата радостно дрогнуло. «Охлаждение… давай, ещё порыв… А вот и вода!»

Снаружи снова загрохотало, зашипело — вода испарялась на лету, но падала снова и снова, пока по складкам крыши не побежали уже водяные ручьи. Они кипели, всё вокруг шипело и трещало, но термодатчики второго круга показывали восемьдесят.

— А здесь ещё долго не остынет, — нарушил молчание Вепуат, посмотрев на анализатор Гедимина. — Когда снаружи станет нормально, откроем лючки — пусть проветрится.

Гедимин открыл дверь в предбанник. Там было плюс сорок — усилившийся ветер быстро охлаждал здание. Аборигены на полу зашевелились, нхельви подняли мордочки, Сокол растопырил щитки, и Вепуат опрыскал его из пульверизатора.

— Он знает, что сейчас идёт дождь, — пояснил он вполголоса. — И что уже можно дышать.

Гедимин открыл респиратор и вдохнул полной грудью. Снаружи уже было плюс сорок; внутри температура снижалась медленнее. Сармат открыл ещё пару лючков, усиливая приток воздуха. Сокол развернул крылья и перебрался на плечо Вепуата. Нхельви поднялись с пола и высунулись в предбанник, жадно принюхиваясь.

— Иногда после нергета они находят что-нибудь жареное, — сказал Вепуат. Гедимин фыркнул.

— Тягловых зверей, например…

Вепуат посмотрел на него с укором.

— Вот хорошо, что тебя тут никто не понимает!

Снаружи воздух остывал быстрее; Гедимин открыл лючки настежь и отодвинул дверные створки, оставив только одну. В предбанник вышли все. Бронны и Скогны держались спокойно, вполголоса о чём-то переговариваясь. Выждав ещё пять минут, сармат открыл последнюю дверь. Ветер ударил ему в грудь. Снаружи ещё лило, среди гравия дымились багровые капли рэссены, над металлосборными чашами стоял пар. Бронны и Скогны выглядывали из-за спины Гедимина, но наружу никто не лез.

— Пойдём, — тронул сармата за плечо Вепуат. — Металл соберёшь, пока не застыл. Чужак там волнуется… О местных не беспокойся — им ещё полчаса снаружи делать нечего.

Гедимин оглянулся на нхельви, тихо сидящих в предбаннике.

— Чем они отмерят полчаса?

Вепуат весело хмыкнул.

— Да не волнуйся, у них это не первый нергет. Смотри! Вон твои жареные звери.

Вдалеке, у непрозрачного купола, шевелился гравий. Плоское существо выбиралось наружу, прижимая к спине щитки. Отряхнувшись от камешков, оно вытянуло морду кверху и высунуло язык. «И не захлебнётся же,» — покачал головой Гедимин, тщетно выискивая следы ожогов. Рядом лежали обгоревшие щитки — похоже, они приняли удар на себя; если панцирь странной твари и был повреждён, на ней это никак не отразилось.

Кто-то осторожно постучал по скафандру Гедимина. Обернувшись, он увидел Скогна. Тот что-то быстро пищал, прижимая ладони к груди и то и дело наклоняя голову. Остальные ждали поодаль, старательно разглядывая мокрый пол — воду задуло внутрь.

— Чего он? — Гедимин оглянулся на Вепуата.

— Благодарит, что позволил им тут укрыться, — перевёл разведчик. — В огнестойкой башне Куэннов. Ну, он думал, что Куэнны строят только из костей земли. Но когда они берут камень, получается так же хорошо, как будто это кости земли. В общем, твоя душевая им понравилась.

Гедимин хмыкнул.

— Ну, хорошо, что все живы.

Он отвернулся, скрывая смущение.

— Пойду собирать металл.

…Аборигены выбрались из душевой нескоро — не раньше, чем разрушился купол над лабораторией и лагерем. Гедимин, вытряхивая остывающий металл из каменных чаш, видел, как погонщики собирают выкопавшихся зверей, и волокуши медленно отползают на край плато. Металла натекло много — вдвое больше, чем в прошлый раз; одна из чаш треснула, не выдержав перепада температур, но она с самого начала была повреждённой — Гедимин неосторожно резал камень… Сквозь затихающий дождь доносился рёв «трилобитов» — Сокол навёрстывал упущенное… и кочевники, похоже, выбрались в Сфен Земли, едва скалы чуть-чуть остыли. Гедимин думал о прочности покровов местных животных и о том, что к возвращению Текк’тов надо собрать подъёмник. Из задумчивости его вывел Айзек, с размаху ударив по плечу. Гедимин едва не ответил кулаком в респиратор — хорошо, что успел притормозить.

— Равный Куэннам! — Айзек широко ухмыльнулся. — Здорово у тебя вышло с терморегуляцией. Покажешь потом записи. Скогны только и говорят, что о твоей башне. К следующему нергету они, наверное, все туда набьются и зверей притащат.

Гедимин смущённо сощурился.

— Башня как башня, — пробормотал он. — Внутри было плюс пятьдесят, все чуть не сдохли. О чём тут говорить⁈

Айзек громко фыркнул. Его глаза весело блестели.

— Это был сильнейший нергет за год! А там только-только стало жарко. Никого даже не вывернуло, никто не потерял сознание… Не пугайся, если увидишь у душевой толпу Скогнов. Они теперь не отстанут от твоей вентиляции.

— Да пусть, — пробормотал Гедимин, наклоняясь за полуостывшим комком металла. «Не понимаю я этих Скогнов. Строить они и так умеют. Лучше бы поршневую машину позаимствовали…»

Айзек за его спиной еле слышно хмыкнул.

— Вытряхни металл из деревяшек, — посоветовал он. — Если не хочешь оставить его Скогнам. Они уже присматриваются, но пока не рискуют — не уверены, что ты разрешишь.

…Расколотые брёвна почернели и дымились. Некоторые из них треснули «по швам» ещё на две-три части, не выдержав резкого охлаждения. Скогны, выкопав где-то рукавицы, бродили вокруг с шестами, ловко, как пинцетом, выдёргивая мягкие металлические лепёшки. Их кидали в бочонок с водой, и она от нагрева уже бурлила. Пустые деревяшки переворачивали кверху выпуклой частью и так оставляли.

«Процесс ещё идёт,» — Гедимин, отложив сканер, простучал одно из брёвен когтем. Прогретые волокна остывали медленно, сколько бы воды ни выливалось на внешний слой — да и слой этот состоял из прогоревшей органики. Кора отслаивалась от легчайшего прикосновения, рассыпаясь в пепел, но внутренний слой по прочности сравнялся с металлофрилом. Гедимин обходил заготовки и изредка недовольно щурился, встречая неравномерно прокалённые участки. «Всё-таки естественный процесс…» — он покосился на рыжевато-красное небо, покрывшееся серыми пятнами. «Я бы на него не полагался. Что-то придётся дожаривать вручную.»

Кто-то шумно вздохнул за спиной и зазвенел чем-то металлическим. Гедимин обернулся. Страж Корген широко улыбнулся, прикрыв ладонью зубастый рот.

— Мастер Дим-мин! Зря я не пришёл сюда с утра. Никогда не видел Куэннских каменных башен.

— Ещё и ты, — еле слышно пробормотал Гедимин. — Обычная душевая.

Он вспомнил кое о чём и смутился ещё сильнее.

— Иджей прогнали, — сказал он, разглядывая гравий. — Не знаю, где они теперь. Жаль. Я не хотел пугать их.

Камешки зашуршали — Корген поворошил их посохом; он сам внезапно смутился и уткнулся взглядом в землю.

— Это я злоупотребил гостеприимством сарматов, — пробормотал он. — Привёл сюда Иджей без предупреждения… Мало кто способен вытерпеть их хотя бы одно утро. Не беспокойся, я уже видел их по пути. Они быстро соберутся. Метки у тебя?

— В шатре, — Гедимин вспомнил о несобранном подъёмнике и заторопился. — Идём. Возьму пару вещей и спущусь с тобой в долину. Текк’ты не появлялись?..

Когда он, прихватив некрупные запчасти, вернулся в шатёр, Корген с пакетом металлических обломков ещё был там — сидел на корточках перед поршневой машиной и внимательно её разглядывал. Шипы на его плечах задумчиво колыхались.

— Это и есть твоя огнелёдная машина? — спросил он то ли с почтением, то ли с опаской. — Ауна говорила, что она отработала вчера весь день. И ничего с ней не случилось. Скогны тут спорили, куда она делась — одни видели, как ты нёс её в шатёр, другие — нет.

Гедимин хмыкнул.

— И что? Кто победил в споре?

Не дожидаясь ответа, он поднял агрегат, подвесил его на спинные крепления и примотал к себе защитным полем. В руках он держал мотки тросов и всё, что не влезло в карманы.

Гравий на вершине холма обсыхал быстрее; на дне долины, в углублениях, поверх слоя застывшего металла ещё держались горячие лужи. Крупные балки подъёмника лежали под защитным полем — его никто не убрал после нергета, а само оно ещё до конца не развеялось. Корген заглянул под купол, позвенел шипами и отошёл подальше — к самым штабелям тектоновых заготовок.

— Скажи Иджам, чтобы не лезли на поверхность рядом с шахтой, — предупредил Гедимин, собирая подъёмник. Балки немного нагрелись от горячей скалы; она и сейчас хранила тепло, но уже не настолько, чтобы кого-то обжечь. Краем глаза сармат увидел белую вспышку и через пару минут услышал, как булькает «жидкий» камень — Иджи действительно были недалеко. Ещё через минуту бульканье затихло, и, обернувшись, Гедимин уже никого не увидел — Корген нырнул в скалу. Сармат покосился на сканер — крупный силуэт летел в толще горных пород, окружённый стаей мелких. Гедимин едва заметно усмехнулся. «Ну, хоть один этап работ можно будет считать законченным. И копание вроде быстрее идёт. Осталось запастись тектоном…»

Думать о строительных работах было легко и — с тех пор, как Гедимин начал понимать, куда двигаться — даже приятно. Вот глубже стен и перекрытий сармат старался не лезть — там только-только что-то начинало брезжить. «Да даже и реактор собрать, в общем-то, несложно,» — думал Гедимин, перебирая в памяти все свои реакторы — начиная с того, недостроенного, в канадском лесу… «Ирренциевые вообще просто устроены. И реакция пойдёт. А вот состыковать его со всей остальной станцией… М-да, тут надо много думать.»

— Э-эй! — крикнул с обрыва Вепуат. Он стоял среди валунов, и с его плеч свисали два «трилобита». Сокол, видимо, утомился — свернул хоботок и висел молча.

— Ну что, работает?

— Что ему будет… — Гедимин тронул блок и недовольно сощурился. — У тебя ещё осталась та смазка? Хотя — лучше найти другую. Консистенция неудачная.

Вепуат развёл руками.

— У меня ещё есть какая-то жирная дрянь, но лучше спросить у Скогнов. Сходить к ним?

Гедимин покачал головой.

— Ты сходи. Но мне нужно что-то, что можно добывать в промышленных масштабах. Для станции этого вещества надо будет очень, очень много…

…Вепуат вернулся раньше, чем Корген вынырнул из скалы. С ним пришли Скогны, стая нхельви и увязавшиеся по дороге Бронны. К Гедимину, возившемуся с подъёмником, рискнул подойти только сармат — остальные встали поодаль, с опаской глядя на поршневую машину и еле слышно что-то обсуждая. Гедимин даже фраз не слышал — только невнятное попискивание на грани воспринимаемых частот.

— Скогны всё смазывают топлёным жиром, — Вепуат протянул Гедимину полую кость, обрубленную с одного конца и заткнутую пробкой. Пучок волокна, забитый в отверстие для уплотнения, помогал слабо — текучий жир пропитал и его, и затычку. Гедимин тронул когтем бесцветное вещество и еле слышно хмыкнул.

— Жир? Откуда он берётся?

— Внутренний жир какой-то летучей твари, — пожал плечами Вепуат. — По их описаниям ничего непонятно. В древности макаки что-то такое использовали, пока не разобрались с переработкой нефти. Вроде им хватало.

Гедимин поморщился.

— Тварь крупная? Распространённая?

Скогны, переглянувшись, запищали немного громче, но так и не перешли на обычный режущий уши визг — видимо, поршневая машина сильно их смущала. «Надо её с собой носить,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Хорошо влияет на аборигенов. А то уши болят.»

— Примерно с тебя размером, — перевёл Вепуат. — Их косяки пролетают здесь в месяце Жизни. Ну, или надо идти за ними в Сфен Жизни. Но это, похоже, небезопасно. Ты опробуй, может, тебе эта дрянь не годится…

Гедимин опустил рычаг и прислушался к звукам подъёмника.

— Слишком жидкая смазка, — он тронул когтем каплю, вытекающую из-под сочленения деталей. — Может, перегрели. Спроси, могут они привезти нетоплёный жир? А если нет — то бочонок топлёного?

…Защитное поле снова не выдержало — Текк’т на полной скорости смахнул его, не заметив, и непрерывная генерация не помогла. Гедимин недовольно покосился на «арктус» — определённо, земная техника постепенно портилась на бредовой планете, и никакие ипроновые экраны не могли её защитить.

Вепуат, поднявшись на валун, издал несколько лязгающих и звенящих звуков — Гедимин даже не пытался думать, что в голосовом аппарате сармата могло бы их производить. Текк’ты ответили протяжным гулом и оглянулись на подъёмник — он стоял посреди долины, без защитного купола, но неповреждённый.

— М-мать моя колба… — одними губами прошептал за плечом Гедимина побелевший Кириг. Сармат оглянулся на него и одобрительно кивнул — филк, как и двое сарматов, примчался на подземный гул, значит, был настроен работать.

— Огромная масса и слабое зрение, — вздохнул Гедимин. — И полевые генераторы выдыхаются… Повезло, что подъёмник уцелел.

Кириг, ничуть не успокоенный такими соображениями, нервно поёжился.

— А никак нельзя управлять им… по радио, что ли?

Гедимин, не сдержавшись, хрюкнул в респиратор. Вепуат, перестав отчитывать Текк’тов, оглянулся на филка и осторожно, одним пальцем, похлопал его по плечу.

— Что-нибудь придумаем. А пока… ну, всё-таки поле берёт на себя часть урона.

Гедимин пересчитал Текк’тов и задумчиво сощурился. «Откуда всё-таки отламывать камень? С того же склона, что для душевой? Да, соседние холмы пока трогать не будем…»

— Отправь двоих копать, — распорядился он. — А для двоих будет особая работа.

Он поднял на ладони резной макет ангара — первого хоть и примитивного, но цеха.

…С валуна эта часть долины просматривалась плохо, и Гедимин перебрался ближе к ней. Вепуат остался у подъёмника — помогать Киригу, пока тот не вытащит все накопанные камни — но вскоре Гедимин обнаружил, что разведчик стоит за его плечом и так же, как он, смотрит, как Текк’ты катают по дну долины огромный каменный шар. Иногда кто-то из змеев проползал сквозь комок камня, превращая его в здоровенный бублик.

— Филк тут сказал про радио… — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на холмы. — А в самом деле — как управлять станцией? Электронику на местном материале не соберёшь.

— Тросы, блоки, рычаги, — пожал плечами Гедимин. — Поршневые машины там, где нужна большая сила. Да в принципе вручную можно стержни таскать…

Вепуат хмыкнул.

— Это надо ещё узнать, когда тащить, — покачал он головой. — В реакторе ведь куча датчиков. Всякое там излучение, давление… ну, ты лучше меня знаешь. А как ты поймёшь, что там что-то не так, если датчиков нет? На ощупь?

Гедимин хотел сказать про дозиметр, но осёкся, вспомнив, для чего заказывал «плохую церу». «А он прав. Ладно, у меня есть индикатор интенсивности излучения. Может, примитивный жидкостный термометр соберу… или даже термопару, если здесь этот эффект работает… Но реактор и машзал — в одном отсеке, а контроль и управление — в другом. Их надо ещё как-то связывать… М-да, на Земле было не в пример проще.»

— Там ещё стены, — продолжал Вепуат, оглядываясь на шахту. — А если убрать их, кому-то придётся сидеть в самом реакторе. Чтобы видеть, что там делается, и успеть, если что… А это ведь опасно, верно? Даже в машзале опасно. А уж внутри…

Гедимин угрюмо кивнул.

— Надо соединить отсеки, — неохотно сказал он. — Системой зеркал, что ли… Чтобы операторы хоть на приборы могли смотреть. Стержни можно уронить вручную, системой рычагов, поднять — тоже. Коридоры там есть — проложить по ним тросы, сигнальные зеркала…

Вепуат снова хмыкнул.

— Зеркала? Металлические сгодятся? Наверное, потери будут большие. А с прозрачным стеклом тут…

Он покосился на соседний холм. Гедимин проследил за его взглядом и поморщился.

— Помню. Надо всё-таки… налаживать отношения. Уникальный ресурс… попробуем договориться.

— Когда? — встрепенулся Вепуат, заглядывая ему в глаза. Гедимин задумчиво сощурился.

— Мне тут нужно запустить несколько процессов… и кое-что доработать. Если наша затея сорвётся, у Айзека хотя бы останутся образцы механизмов.

— М-да, умеешь ты подбодрить, — пробормотал Вепуат и зябко поёжился. — Ладно, скажешь, как будешь готов. Только один не ходи…

Гедимин кивнул. Он смотрел, как Текк’ты, разорвав огромный каменный ком на части, раскатывают их по дну долины, и думал о небольшой колбе из «чёрного песка». «Совсем забыл про те молекулы с крючками. Надо будет с ними поработать. Омикрон-чувствительный полимер… может, нам всё-таки не придётся ронять стержни вручную.»

Часть 9 34–40 дни месяца Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

34 день Мысли, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

В душевой было жарко, тихо и практически сухо. В предбаннике на принесённых кем-то длинных костях висело бельё филков. Гедимин мимоходом тронул его когтем — вентиляция сработала отлично, влагу вытянуло не только с пола и стен, но и из рыхлой натуральной ткани. Сармат прошёл по просохшей душевой, отодвинул массивную крышку, открывая технологическое помещение, заглянул в цистерну и удивлённо хмыкнул. «Воды осталось много. Набирали заново, что ли?»

Он отодвинул ещё одну крышку, посветил фонарём в отстойник — там было почти сухо, над фильтрующим слоем блестел тонкий слой воды. «Всё просочилось. Видимо, расход воды был небольшой. Где-то половина от того, на что я закладывался. Странно. Кто-то не пришёл купаться? Может, Айзек и Гварза помылись в скафандрах? Хорошо бы — не хватало ещё им мутировать…»

Он прошёл по душевой, закрывая лишние лючки, и убрал пластину-нагреватель в неприметную нишу. «Надо спросить Айзека. Если ему и сегодня вода не нужна, я наберу половину.»

Едва выйдя за порог, сармат услышал приглушённый гул. Не успел звук утихнуть, как из-за шатров донёсся трубный рёв — Сокол проснулся и заголосил в надежде призвать самок. Гедимин тихо вздохнул и направился к шатру Вепуата. Земля загудела снова — в низине, похоже, затемно собрались Текк’ты. Его пока не искали, и это было подозрительно.

— У-у-э-эх! — протяжно зевнул Вепуат и запоздало прикрыл респиратор ладонью. — Вот казалось бы — шестнадцать ночных часов, хоть успись. А вот поди ж ты…

Он собрал в кулак шлейки Сокола и сдёрнул его с опоры, пересадив к себе на плечо. Животное ненадолго притихло. Второго «трилобита» уговаривать пришлось дольше — он хлопал щитками и порывался перебраться на Гедимина.

— Проверил дроны, — сообщил Вепуат, поправляя шлейки. — Всю ночь было тихо. За стену прошли двое стражей — и всё. Никаких лишних чужаков.

— Хорошо, — отозвался Гедимин — без особого воодушевления. Ему всё равно было не по себе на продуваемом всеми ветрами холме. «Здесь и захочешь, так ничего не спрячешь. Лагерь как на ладони,» — он покосился на светло-фиолетовое небо, всё в серебристых веерных разводах. Издалека донёсся приглушённый расстоянием рёв «трилобита» — кто-то услышал Сокола, и ему ответили. «Кочевники,» — Гедимин недовольно сощурился. «Всё ещё здесь, в долине. Чего они там ждут?»

…Крышка главной шахты лежала на прежнем месте, наглухо закрывая колодец. В «пещеру» сегодня никто не спускался. Все Текк’ты — три гиганта и полтора десятка «недомерков» по пятнадцать-двадцать метров — собрались поодаль, у громадной каменной «кюветы». Длиная крыша ангара лежала там, опрокинутая кверху внутренней полостью. В жёлтом свете фонаря Гедимин разглядел внутренние перегородки, мелкие выступы и ниши. Внутри никого не было — Текк’ты, окружив ангар со всех сторон, формировали на его боках складки.

Свет потревожил существ — они на секунду замерли, потом один из гигантов поднял голову на уровень обрыва. Гедимин с трудом удержался, чтобы не шарахнуться — огромные змеи двигались на удивление быстро. Сармат изобразил дружелюбную ухмылку и поднял руку в приветственном жесте.

— Сегодня они хотят доделать твоё задание, — перевёл протяжный гул Вепуат, прогудев что-то в ответ. — Они будут лепить ангар. Если кто-то ещё приползёт, можешь послать его копать, но им пока не до этого. Нижняя часть у них уже готова — и ещё маленькая круглая штука с двумя крышками. Ты будешь смотреть?

…Пасти Текк’тов открывались очень широко. Вроде бы змеям так и полагалось, но Гедимин всё пытался представить, какую именно добычу они постоянно глотают, что она с таким трудом пролезает в рот… и где эта добыча живёт, когда её не едят Текк’ты, и что будет, если существо с такими параметрами вылезет под атомной станцией. С трудом отогнав непрошеные мысли, Гедимин перевёл взгляд на предмет, осторожно поставленный Текк’том на землю. Цельнокаменный чан для Би-плазмы наводил на сармата оторопь — вроде знакомая с первых дней вещь, и такая… странная.

— Сойдёт, — буркнул он, сдвинув верхнюю крышку и посветив на проводящую подложку — пятисантиметровый слой камня, сплошь в мелких отверстиях. Здесь Би-плазма дотягивалась до подсунутого под чан субстрата и понемногу растворяла его, наращивая массу. Гедимин не был уверен, что дырявый камень заменит ячеистый фрил «настоящих» чанов, но здесь выбирать не приходилось. «Тектон для Би-плазмы малосъедобен,» — думал сармат, обматывая чан тросами — тащить его к лаборатории предстояло самому, не подпускать же гигантского змея к хрупкому оборудованию… «Но постепенно она и его изъест. Лет через пятьсот подложка разрушится, придётся менять…»

Не успел он дойти до лаборатории, как в глаза ему ударил свет — белый направленный луч земного фонаря. Айзек стоял у трапа — и, увидев Гедимина, облегчённо вздохнул.

— Думал посылать за вами нхельви, — сказал он, недовольно щурясь. — Невозможно работать без связи!

— Твой чан готов, — Гедимин сгрузил массивный и неудобный в переноске объект на землю и положил руку на верхнюю крышку. Айзек скользнул по нему рассеянным взглядом и кивнул; мыслями он явно был далеко.

— Поставь пока в шатре, — пробормотал он. — И забери свои кюветы, пока мы не уехали. Вы с Вепуатом пару часов проживёте, никого не убив? Нам с Кененом надо отъехать.

Гедимин сердито фыркнул.

— Когда я кого убивал⁈

С трапа донёсся тяжёлый вздох.

— Опять пытаешься договориться с Кетом? Не надоело ещё? Пора уже вносить в планы: «очередная глупость Кета — на покрытие ущерба столько-то…»

Гедимин, недобро сузив глаза, перевёл взгляд на Гварзу. Теперь вздохнул Айзек.

— Вас что, по разным холмам расселить⁈ Гедимин, оставь чан и иди за кюветами. И скажи Вепуату, чтобы забрал свой корм — он расползается!

…«Вот это и вот это придётся прокаливать повторно,» — Гедимин тронул когтем светловатую древесину, нанося едва заметные метки. Разрубленные пополам стволы уже не дымились, выгоревшие внутренние волокна рассыпались в пепел, и их выдуло ветром, всё вокруг было засыпано почерневшей отслоившейся корой — она по мере остывания отваливалась кусками и, видимо, ни для кого не представляла ценности.

«Работать пора,» — сармат с тихим вздохом оглянулся на лабораторный шатёр. Там его ждали два десятка образцов полимерных плёнок — жёлтый и зелёный гзеш, в разных пропорциях смешанный с «молекулами-крючками», реагирующими на омикрон-излучение. «Надо всё облучить и провести замеры…»

Он снова вздохнул и достал из кармана провод, туго обмотанный эластичной жёлтой лентой. Термопара из рэссены и ксеномеди так и не показала никаких признаков возбуждения — ни в экранированной лаборатории, ни здесь, под «излучением» Равнины. Гедимин покосился на прибор, аккуратно сдвинул щитки и тронул её голым пальцем. «Ничего. Видимо, здесь этот эффект не работает. Ну, следовало ожидать…»

Он даже не сильно расстроился — после «магнитных катушек» и «жидкой молнии» было понятно, что не зря у Скогнов — и даже у Куэннов — нет электричества. «Ладно. Придумаем другой термодатчик. Можно, в конце концов, подвесить полосу рэссены. А на мониторе рядом с ней — цветовой эталон. Цвет другой — значит, перегрев…»

Он сунул термопару в карман и хотел уже идти к шатру, как вдруг над лагерем пронёсся визг. Из темноты вынырнуло что-то плоское, промчалось над гравием, врезалось в ногу Гедимина и шмякнулось рядом, разбрызгивая тёмную жижу. Следом выскочили с разных сторон четверо Скогнов-копейщиков. Оружие одного из них было измазано свежей жижей — она даже ещё капала.

От визга четырёх глоток у Гедимина зазвенело в ушах. Он вскинул фонарь, шагнул к дёргающемуся тёмному пятну на земле, и Скогны попятились.

— Hasu!

Видимо, существо среагировало на звук — из последних сил оттолкнувшись от земли, оно расправило цветные крылья, ударилось жёстким брюхом о скафандр сармата и сползло вниз. Из-под деформированных спинных щитков сочилось тёмное.

Гедимин вскинул руку. Шар защитного поля оттолкнул Скогнов — они (и подбежавшие на крик соплеменники) шарахнулись в темноту. Сармат склонился над раненым «трилобитом».

— Sa has— su… — беззвучно выдохнул он, глядя на треснувший и вмятый внутрь спинной щиток и криво свисающее крыло. «Вот Вепуат „обрадуется“… Всё-таки добрались до животных, выдры драные. Мирный народ, sa has— sulu…»

Гедимин поднял «трилобита», прилепил его к плечу полосой защитного поля и выпрямился. Существо (не то Сокол, не то Чужак — сармат так и не научился их различать) даже не пыталось выпустить брюшные крючки — так и повисло с полувтянутыми крыльями. «Сдохнет,» — мелькнуло в мозгу сармата. «А может, уже…»

Убрав защитный купол, он шагнул было вперёд, но остановился. Скогны никуда не ушли. Они так и стояли тут с копьями, и один что-то говорил, показывая то на животное, то на сармата. «Улыбается,» — Гедимина передёрнуло. «Будто так и надо. Убить питомца Вепуата, животное на привязи…»

— Пошли вон! — рявкнул он, сжимая пальцы в кулак. — Где второй зверь? Чем они вам мешали⁈

— Гедимин! — донеслось из-за шатра. Красный свет в проёме сменился жёлтым, и сармат услышал знакомое щёлканье и булькающие звуки. Из освещённого круга вышел Вепуат, и оба «трилобита» висели на его плечах, раздувшись и растопырив спинные щитки. Скогны попятились.

— Что тут… — Вепуат осёкся, уставился на раненого «трилобита» и шумно выдохнул:

— Has— sukemesh!

— Он ранен, — буркнул Гедимин, покосившись на животное. Оно при виде сородичей начало подавать признаки жизни — спинные щитки вяло шевельнулись. «Ещё один „трилобит“,» — думал сармат, глядя на недовольных Скогнов. «Если выживет — будет третий.»

— Тащи в шатёр, — скомандовал Вепуат, хватаясь за шлейки и накрепко пристёгивая к себе разволновавшихся «трилобитов». Они уже рвались куда-то, громыхая спинными щитками, и били хвостами по обшивке скафандра. Гедимин показал глазеющим Скогнам кулак, жестом велел им валить подальше и быстро пошёл к шатру.

… — Куда его?

У шатра сердито булькали и рвались с привязи Сокол и Чужак. Вепуат, пристегнув их, тут же вошёл в палатку, сгрёб в кучу подстилки и бросил поверх них лист прозрачного скирлина.

— Давай сюда, — велел он, загоняя под крышу ближайший дрон. — Клади, как есть, сам ляжет, как надо.

«Трилобит» поджал крылья, сомкнул щитки и притворился мёртвым — только «плавник», торчащий из-под разбитой пластины, слабо подёргивался. Весь бок животного был в крови, она размазалась по клеёнке, но сильного истечения Гедимин не заметил — видимо, пробитый сосуд был некрупным. Вепуат уткнулся в экран передатчика и сидел над ним, морщась, хмыкая и пожимая плечами.

— Метеороид его разберёт, — пробормотал он минуту спустя, выключая прибор, и полез в карман. На подстилку лёг шпатель в чехле, перевязочный пакет и рулон липучек.

— Ты что, умеешь лечить ксенофауну? — удивлённо мигнул Гедимин, глядя на приготовления. Разведчик пожал плечами.

— Копьём в него больше не тычут — это уже на пользу. А дальше… посмотрим.

— Ему крыло защемило, — заметил Гедимин, глядя, как Вепуат прижимает животное к полу. — Если эти штуки отжать…

Вепуат молча хлопнул его по протянутой руке и взялся за шпатель. «Трилобит» дёрнулся, брызнула кровь, но пластины, приподнявшись, легли ровно. Разведчик выдернул мелкий обломок щитка, повертел в пальцах и бросил на подстилку.

— Не знаю, как это у них отрастает, — пробормотал он, вытирая кровь с пластин. — Может, так и останется с дефектом…

«Крыло больше не прижато,» — Гедимин тронул свисающий «плавник»; тот дёрнулся, развернулся чуть шире и наполовину сложился. «Но эта штука всё равно не втягивается. Что-то внутри поломано…»

— А крыло так и останется? — спросил он, глядя, как Вепуат заклеивает рану. «Трилобит» не сопротивлялся — скорее всего, даже не чувствовал липучек на щитках.

— Понятия не имею, — пробормотал разведчик, вытаскивая на середину пустого пространства большой короб с тёмными стенками. — Больше ничего трогать не буду. Выживет — его счастье.

Когда Гедимин выходил из шатра, Сокол и Чужак зашевелились, но не стали ни щёлкать, ни клекотать. Они свисали со своих жердей тихо, втянув хоботки и подобрав крылья. «Как будто им не по себе,» — подумал сармат. «Интересно, что они делают с ранеными? Едят или изгоняют?»

…Из ящика стола выглядывали шевелящиеся листья огнелюбки — незамеченная спора проросла. «Ну, хоть не по всему столу ковром,» — невесело хмыкнул Гедимин, вынося растение за порог и засовывая в гравий. На дне ящика остались микроскопические углубления — корни огнелюбки раздвинули волокна плотной древесины, но закрепиться как следует не успели. Сармат подумал о дверных створках в душевой, но вспомнил, что это сооружение Бронны-уборщики чуть ли не языками вылизывали — навряд ли споры долежали там до прорастания.

«Скажу Айзеку, чтобы привёз робота,» — вздохнул Гедимин, уже привычными движениями сворачивая над столом защитное поле — камеру облучателя и закрепляя на столешнице сфалт с убранными внутренними экранами. «Излучение эти плёнки не поглощают, только реагируют. Поставить их все в ряд или проверять по очереди?..»

…Гедимин открыл сопло излучателя. Смятые плёнки в кюветах снова сжались в микроскопические комочки. Сармат покосился на сканер. «Пока без изменений. Интересно, сколько таких циклов они вообще могут выдержать? Сделать хотя бы сотню прогонов…»

Гравий за опущенным пологом захрустел. Один из невидимых прохожих опирался на широкие ступни, другой — на узкие жёсткие опоры.

— Воины Скогнов защищают лагерь, как могут, — услышал Гедимин голос Гора. Гигантский «богомол» был чем-то недоволен — его жвалы еле слышно поскрипывали.

— Их предупреждали, что этих зверей трогать не следует, — отозвался Айзек, и Гедимин, прикрыв сопло сфалта, медленно развернулся к «двери». «О чём они там? О Вепуате и его тварях?»

— Летучие лазутчики Скогнов опасны, — снова заскрипел Гор. — Вепу-а добр и милосерден, но ему надо быть осторожным. Он их кормит и держит при себе, но они никогда его не признают. Это звери нергонов…

Гедимин еле слышно хмыкнул. «До сих пор с этими существами было меньше проблем, чем с твоими карликами. Может, они неприятно кричат, но не прикармливают шпиона с нейротоксинами…»

— Мастер Дим-мин занят работой? — под полог пролез наконечник белого посоха и слабо засветился.

— Не надо его трогать, — поспешно сказал Айзек. — Вепуат! Что с твоим новым животным? Оно выживет?

Гедимин отодвинул полог и выбрался наружу.

— Пока живое, — буркнул Вепуат. Он стоял у своего шатра и неприязненно щурился на пришельцев. Сокол и Чужак при виде стража раздулись и застучали спинными щитками — «богомол» с его посохом стоял слишком близко.

— При нём не было зрячих камней или опасных знаков? — спросил Гор, не обращая внимания на животных. — Нергоны не отпускают своих лазутчиков просто так.

Вепуат пожал плечами.

— Чисто. Я проверил. И на холме ничего не валяется. Ты разбираешься в лечении таких существ?

Гор качнул посохом.

— Могу принести ягод курруи. Большинству живых существ они идут на пользу.

Гедимин поморщился. «Развитая медицина…»

— Ладно, держи его пока тут, — сказал Айзек. — Вечером, как лаборатория вернётся, можешь… Хотя — нет. Скорее всего, места не будет.

Он повернулся к удивлённо мигнувшему Гедимину.

— Бак у тебя готов? Помоги донести.

…Верхняя крышка плотно закрылась. Гедимин направил на светло-жёлтую стенку сканер. Внутри бака было тепло — достаточно, чтобы десять литров вылитой в него закваски пришли в движение. Сармат видел, как вязкая жижа просачивается в узкие поры на дне и дотягивается до пласта субстрата.

— Состав газа внутри придётся проверять вручную, — сказал он, глядя на затянутые рыхлой тканью патрубки. — Конвекция конвекцией, но может и задохнуться.

Айзек махнул рукой.

— Выживет. У тебя в шатре хватит места для этого бака? Филки хотели взять его к себе, но у них точно тесно.

— Можно поставить в душевой, — предложил Гедимин. — Тебе что, в лаборатории он не нужен?

— Его сделали из местных материалов, — Айзек хмыкнул. — Как по-твоему, для чего? Пару часов я за ним тут понаблюдаю, а потом перенесём его… вот насчёт душевой — идея не очень. Запах…

Гедимин мигнул.

— С каких пор Би-плазма пахнет?

— Спроси у нхельви, — Айзек проверил, насколько плотно закрыта нижняя крышка, и снова выпрямился. — Освободи немного места в шатре. И проход к нему. Когда чан наполнится, черпай Би-плазму свободно — там хватит на всех.

Гедимин поморщился.

— Обойдусь без мутагенов, — он посмотрел на патрубки, вспомнил о тканевых фильтрах и о проросшей на его столе траве. — Привези сегодня робота-уборщика. Аборигены у меня не убираются, а там растёт всякое. И у тебя в чане вырастет.

Айзек едва заметно усмехнулся.

— Вырастет — не обрадуется… Ладно, поищем робота. Только вывозить его на декомпрессию не забывай.

…Один каменный куб весил ровно килограмм, другой — десять. Гедимин покосился на жёрнов, оставшийся от испытаний поршневой машины. «Ладно, до этого дойдёт. Начнём с килограмма.»

Он уже прикрепил к торчащему из камня анкеру косу из туго перевитых жёлтых плёнок, как земля под ногами мягко дрогнула. Тут же под приподнятый полог протиснулся нхельви и что-то процокал. Гедимин прикрыл недособранную установку защитным полем и вышел.

— Текк’ты тебя не дождались, — сообщил мрачный Вепуат. Он стоял у обрыва, сложив руки на груди, и выглядел нахохленным. Гедимин заглянул в долину, посмотрел на подъёмник, так сегодня и не запущенный («разобрать его, что ли?»), убедился, что механизм ещё цел, и снова повернулся к Вепуату.

— Чего тогда звали?

Разведчик пожал плечами.

«Трилобит, похоже, не выжил,» — подумал Гедимин, отходя вдоль обрыва к длинному жёлтому ангару на дне долины. Сооружение стояло на равном удалении от каждого из двух холмов. По двум длинным скатам крыши и аккуратным скруглениям на торцах протянулись продольные складки с миниатюрными тёмными отверстиями продухов. Крыша была изрезана ими до середины — дальше камень остался гладким, видимо, Текк’ты не успели над ним поработать. Гедимин посмотрел на экран сканера, проверяя внутренние перегородки и полости, и довольно хмыкнул. «Жаль, не успели испытать эту постройку дождём из металла. Ну, какие-нибудь катаклизмы тут ещё будут…»

— Вечером вернутся? — спросил Гедимин у мрачного Вепуата. Сармат так и стоял у обрыва, разглядывая что-то у горизонта. С его плеч свисали притихшие «трилобиты».

— Обещали, — отозвался Вепуат. Гедимин подождал немного, но разведчик больше не сказал ни слова.

«Похоже, не выжил. А на вид рана была несмертельная…» — сармат тихо отошёл от Вепуата. В шатре ждали тросы из сжимающихся плёнок, и Гедимин уже думал, как приспособить такой к самому примитивному радиометру — хотя бы зашкаливающий «омикрон» измерять, что ли…

…Жгут дёрнулся, сокращаясь вдвое. Каменный куб проскользил по натёртому жиром поддону и замер, упёршись в подставленный Гедимином палец. «Перестарался со смазкой,» — недовольно сощурился сармат, закрывая сопло излучателя. Верёвка обмякла.

«Ещё раз…» — Гедимин взял куб и свесил на жгуте с края стола. На другом краю столешницы уже лежали куски необработанного жёлтого камня — набор противовесов. Верёвка растянулась почти до земли. Несколько секунд сармат её сканировал, настороженно глядя на тонкие жёлтые жгуты — всё-таки этот сорт гзеша был не самым прочным, а испытания шли второй час. «Держится. Выдержит. Ещё раз…»

Излучение усиливалось плавно, и жгут медленно сокращался, подтягивая десятикилограммовый груз к столешнице. Защитное поле, в которое бил проходящий сквозь верёвку луч, горело яркой зеленью и слегка рябило от непрерывной генерации. Когда камень повис, едва не касаясь столешницы, сармат подставил под него ладонь и выключил излучатель.

«Неплохие результаты,» — думал Гедимин, разглядывая жёлтый шнур из нескольких жил. Сканер показывал внутри равномерно распределённые молекулы в форме спиральных галактик. На их рукава наматывалась полимерная плёнка, сокращаясь по мере их сжатия. «Можно было бы сделать подъёмник. Взять побольше плёнок, переплести их, выставить экран и постепенно облучать…»

Он перевесил сфалт за спину, собрал все проверенные жгуты и отдельные волокна и поднёс к ним дозиметр. Пока прибор замерял фон, сармат смотрел на ящик стола, в котором лежали прокалённые деревяшки, и задумчиво щурился. «Подъёмники подождут. Сначала попробуем собрать дозиметр…»

…«А держать эту штуку придётся строго вертикально. Иначе намеряет ерунды.»

В руках Гедимина была примитивнейшая конструкция из четырёх деревяшек, камешка-подвеса и тоненькой жёлтой верёвочки — даже, скорее, ниточки. Каменный стерженёк с балансирами скользил на нити между двух планок с чёрточками-рисками. Их (и цифры рядом с ними) Гедимин натёр ксенофторидом «лития» — жёлтый на буровато-чёрном выделялся довольно ярко.

Подвес отклонился от планок, и сармат приподнял конструкцию, выравнивая его.Растянутая нитка свисала до нижних рисок, показывая условный ноль. Риски шли кверху, упираясь в максимальную отметку в одну десятую кьюгена — на большие диапазоны этот радиометр рассчитан не был.

«Проверяем,» — сармат поднёс конструкцию к соплу излучателя. Нитка, резко дёрнувшись, подтянула камень к середине шкалы. «Пять милликьюгенов,» — Гедимин покосился на наручный дозиметр. «Пять и две десятых… ну, сойдёт.»

Он дотянулся до излучателя, меняя настройки. Подвес «радиометра» пошёл вниз и остановился на отметке в двадцать пять микрокьюгенов. «Двадцать семь на моём,» — проверил сармат и нехотя кивнул. «Ладно. В принципе, работает. Для деревяшки — так даже неплохо.»

…Снаружи гудело, потом хрустело и шуршало, и кто-то кого-то вроде бы звал. Гедимин покосился на полог, но тут же обо всём забыл. Он размечал очередную шкалу. Перед ним на штативах стояли два радиометра — точнее, омикрон-метра: ничего, кроме омикрон-квантов, эти примитивные устройства не фиксировали. Третий, с ниткой из зелёного жгута, измерял в диапазоне ста кьюгенов; его рабочую часть Гедимин проверял на запущенном реакторе, теперь осталось только аккуратно разметить шкалу и нанести краску. «Ну вот, дозиметры для разных диапазонов,» — с довольной ухмылкой покосился на приспособления Гедимин. «Если их ещё заэкранировать и собрать в одну батарею, будет универсальный омикрон-метр…»

— Атомщик! — крикнул Айзек, с силой отдёрнув полог и едва не сорвав шатёр с его опор — одна из костей-подпорок даже выскочила из гнезда. — Ты что, уши заклеил⁈

Гедимин ошалело мигнул.

— Чего тебе? — спросил он, недовольно щурясь. «Ну вот, чуть шкалу не испортил…»

— Иди в лабораторию, — бросил Айзек уже на бегу, выбираясь из шатра. Гедимин, озадаченно хмыкнув, пристроил третий омикрон-метр на штатив, поправил опоры и вышел, едва не наступив по дороге на любопытного нхельви. «Чего все бегают? Авария, что ли?»

Бронеход вроде стоял на месте, и его обшивка была цела и не дымилась. Оглянувшись на лагерь и убедившись, что и там ничего не взорвалось, Гедимин пожал плечами и направился к лаборатории. Её уже облепили нхельви — может, не авария, но что-то интересное тут намечалось.

— Зря пришёл, — буркнул, покосившись на него, Вепуат. Он стоял у переборки, скрестив руки на груди, и угрюмо щурился на контейнеры с полупрозрачными стенками. Они были сделаны из реакторного рилкара — это Гедимин определил сразу, ещё до того, как разглядел их содержимое. В каждом из шести длинных ящиков лежал приплюснутый «червяк» с крупными чешуями на спине.

— Зелёные Пожиратели? — сармат покосился на дозиметр и облегчённо вздохнул — реакторный рилкар худо-бедно «держал» излучение. — А чего им ничего не положили?

Гварза, склонившийся над контейнерами, выпрямился с шумным вздохом и опустил ладонь на лицевой щиток. Айзек укоризненно посмотрел на него и через силу улыбнулся.

— Перед вывозом их кормили. А завтра покормят уже на новом месте. К ночи попробую дать им местной воды. Высаживать из контейнеров не будем… А что с транспортировкой?

Вепуат — почему-то Айзек обращался к нему — раздражённо дёрнул плечом.

— В карман не влезут, — буркнул он. — У местных есть мешки? В бочку ещё можно засунуть.

— В бочку… — повторил Айзек, переводя взгляд на Гедимина. — А ты что предложишь? Нужно довезти этих существ живьём до Сердца Пламени.

Гедимин задумчиво посмотрел на контейнеры.

— Скоро ехать в это Сердце? Пару суток рилкар выдержит без заметной деформации. Где их там собираются держать? В каком-нибудь Куэннском садке?

Айзек невесело усмехнулся.

— Значит, так и нести… Приделай к ящикам какие-нибудь обвязки. Они все вместе весят три центнера. Думаю, разделив между собой, мы их донесём.

Гедимин подошёл к своему столу, порылся в карманах, заглянул в ящики, — все тросы из земных материалов, если от них ещё что-то осталось, лежали где-то здесь. Над столом Вепуата и разложенными там контейнерами всё стояли Айзек и Гварза, негромко что-то обсуждая. По отсеку прошёл сквозняк — Вепуат тихо открыл шлюзы и вышел. «К контейнерам даже не подошёл,» — заметил про себя Гедимин, перебирая обрезки тросов и ремней. «Так расстроился из-за дохлого „трилобита“? Слишком он увлёкся этими тварями. Не нравится мне это…»

35 день Кислоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

Плавный график интенсивности омикрон-излучения вдруг взвился острыми зубцами до краёв экрана. Гедимин саданул по клавишам, уже зная, что не успеет — стержни испарятся, не долетев. По ушам ударил дребезжащий звон, и сармат вскочил, хватаясь за генератор защитного поля. Затрещали выдранные из фундамента кости-опоры, и плотная «ткань» шатра легла сармату на плечи.

«Hasu!» — он сердито сдёрнул с себя сшитые шкуры, наклонился за костью-подпоркой. Замолкший было передатчик снова задребезжал. Гедимин встряхнул головой. «Что за… А, вспомнил. Тревога! Сигнал от дрона!»

Подобрав сфалт, он вылетел на улицу, там крутнулся на месте со сканером на вытянутой руке — и слева от лагеря, у просевшей стены защитного поля, увидел знакомое пятно ряби.

Гедимин хотел обогнуть шатёр тихо, но не успел — пятно ряби на экране уже отступало за стену и сползало вниз по склону. Сармат в два прыжка добрался до прозрачного «ограждения», полоснул по нему генератором, открывая шлюз, и выстрелил плазменной «пулей» поверх холмов. Громыхнуло в тишине так, что сам сармат оторопел. Пятно ряби мгновенно пропало с экрана, зато на нём появились мелькающие тени — какие-то твари, вспугнутые взрывом, носились над холмами.

Гедимин хотел сплюнуть, но респиратор помешал — и он, заделав дырку в стене, только вздохнул и повернулся к лагерю. У шатров стояли, уставившись на сармата, четверо Скогнов-копейщиков.

— Райвиг, — буркнул Гедимин, махнув сфалтом в сторону тёмной долины. Сквозь защитное поле приборы видели плохо, а глаза и вовсе были бесполезны. «Эта тварь — ходячий сигма-сканер. Она там без фонаря сориентируется…» — Гедимин поморщился и снова хотел сплюнуть, но вспомнил про респиратор.

«А Вепуат не вышел,» — подумал сармат, огибая шатры. После сна о взорвавшемся реакторе ложиться ему не хотелось. Дроны молчали — вспугнутый шпион пропал в темноте, больше никто под луч сканера не попадал. «Вепуат не вышел,» — повторил про себя Гедимин. «А он должен был слышать тревогу…» Он покосился на дальний шатёр — полог был опущен, и свет наружу не просачивался.

…«Воды на вечер хватило,» — отметил про себя Гедимин, устраиваясь у стены душевой. Шланг, воткнутый в патрубок скафандра, накачивал под броню тёплую воду. «Им хватило, и мне оставили. Айзек и Гварза опять не мылись? Зря. Тут удобнее, чем в бочке. Если не раздеваться, конечно.»

В руке он держал вертикальную рамку с подвесом — самый чувствительный из омикрон-метров. Камешек чуть приподнялся, насчитав четыре микрокьюгена, и на этом остановился. «Работает,» — хмыкнул Гедимин, чуть наклоняя рамку и глядя, как подвес отклоняется от вертикали. «Но шкалу надо чем-то прикрыть. Кожух с прозрачной стенкой сделать, что ли…»

Издалека донёсся протяжный низкочастотный гул. Гедимин досадливо сощурился. «Только зайдёшь помыться…» Он отсоединил шланг и сдвинул пластину брони, позволяя воде вытечь. «Надо найти Вепуата. Или стража — кто там из них сегодня…» Гул прозвучал снова — громче и протяжнее. «Сначала покажусь им, потом пойду за переводчиком,» — решил Гедимин, быстро выходя из душевой. «И что им всем не работается по графику⁈ Приползали бы с рассветом…»

Под обрывом сверкали, отражая свет жёлтого фонаря, клубки гигантских змей. Одна из них приподнялась, заметив силуэт на скале, и снова загудела. Остальные зашевелились, расползаясь, и Гедимин увидел на освободившемся пятачке длинный каменный ангар. Вся его крыша, переходящая в стены, была изрезана бороздами, в них чернели продухи, а с торца — широкий проход, пока не прикрытый никакими створками. «И склад, и цех достроены,» — сармат посмотрел на экран сканера, просвечивающего сооружение насквозь, и довольно ухмыльнулся. «И Текк’ты вроде как хотят работать дальше…»

Он огляделся по сторонам. На валуне, выжидающе глядя на него, сидели нхельви, ещё один осторожно свешивался с обрыва — этот смотрел на неподвижный подъёмник, с которого опять «слетело» защитное поле. «Да далась им эта машина,» — Гедимин недовольно сощурился.

— Мастер Дим-мин?

В полумраке зажёгся яркий белый свет. Руниен с посохом в руках вышел к обрыву, жестом отогнал зверьков от края и слегка наклонил голову.

— Кто-то потревожил тебя на исходе ночи?

Гедимин поморщился.

— Райвиг бродил вдоль стены.

Руниен едва заметно вздрогнул.

— Райвиг? В каком обличии?

Гедимин пожал плечами.

— Видел только на сканере. Большое пятно ряби. Это из-за излучения… Тьфу! — он встряхнул головой и развернулся к обрыву. — Руниен, помоги с переводом. Тут Текк’ты, надо послать их работать.

…Вокруг длинного ангара никого не осталось. Последний хвост блеснул над скалой и ушёл в камень. Кто-то снизу поддел головой крышку, и шахта открылась. Сканер показывал скальный массив и пятерых Текк’тов, вгрызающихся в него на разных участках. Гедимин едва заметно улыбнулся. «Может, догоним график. Если эта пятёрка нормально поработает…»

— Что это за амулет? — нарушил молчание Руниен. Он разглядывал рамку радиометра — Гедимин, как вышел из душевой, так и держал её в руке — строго вертикально. «Семь микрокьюгенов,» — машинально снял показания сармат. «Что-то фонит. То ли Текк’ты, то ли разломы…»

— Радиометр, — ответил он. — Фиксирует излучение.

— Что он делает с ним? — переспросил озадаченный Руниен, протягивая палец к камешку-подвесу. От прикосновения тот качнулся, а нитка дёрнулась кверху, намерив ещё пару микрокьюгенов. Гедимин мигнул.

— Стой, — он быстро поднёс к руке Руниена «щупы» дозиметра. Ошибки быть не могло — страж «фонил» и в омикрон-, и в сигма-диапазоне, и как раз сейчас излучение быстро убывало, сходя к привычному фону.

— У тебя что, ирренций в кармане? — пробормотал Гедимин, обходя с дозиметром на руке вокруг стража. Тот смотрел на сармата озадаченно, но не сопротивлялся. «А ведь действительно — фонит,» — думал Гедимин, глядя на стрелку-указатель. «Только не он, а эта белая палка. Вот всегда эти штуки мне не нравились…»

— Эта палка фонит, — сказал он, протягивая руку к посоху. — Что это? Какой-то механизм? Из чего он?

— Кости мира — akkhadalis, — нараспев проговорил Руниен, отодвигая посох. — Осторожно, Дим-мин. Мало ли что будет от столкновения двух сил…

Гедимин мигнул.

— Кости мира? Куэннский материал? Это Куэнны сделали? — он впился взглядом в палку, подозрительно похожую на чей-то позвоночник. «А ведь это неслабый сигма-излучатель. Особенно когда… когда им что-то делают. Светят, посылают сигнал…»

— Ты знаешь, что внутри?

Руниен подался назад, прижимая посох к груди и стремительно мрачнея.

— Дим-мин, ты…

Шахта громко загудела и загромыхала. Гедимин схватился за сканер, Руниен шагнул к обрыву, наклоняя потускневший посох над долиной.

— Текк’ты говорят — внизу камни, а поднять их некому, — сказал он. — Что им делать — поднимать самим или ждать твоей помощи?

Гедимин оглянулся на лагерь.

— Скажи — помощь будет, — он быстро зашагал к шатру филков. «Надо посадить кого-то на подъёмник. Меня самого планка не выдержит. И рычаги… всё-таки не под себя делал. И чем дикарям эта машина не нравится, мать моя колба…»

… — Чем ты меня мажешь? — настороженно спросил Бласко, глядя на полую кость у Гедимина в руке. Сармат сделал из неё дозатор — так смазка распределялась по деталям, а не вокруг них, и более-менее равномерно, а не как повезёт. Но что-то из брызг долетело и до филка-оператора, и он с опаской смотрел на прозрачные капли на комбинезоне. Вытереть их было нечем — ни травы, ни даже камешков.

— Жир какой-то, — пожал плечами Гедимин, стирая «грязь» с чужой одежды. Это вещество не разъедало гзеш, даже жёлтый, — сармат вымачивал в нём лоскут почти сутки и никаких изменений не нашёл — но филк уж очень недовольно щурился.

— Держи дозиметр, — хмыкнул Гедимин, вспомнив, что так и носит с собой примитивный прибор. — Прикрепи к груди. Раз в полчаса смотри, что покажет. Есть на чём записывать?

Филк недоверчиво покосился на рамку на ручке.

— А чем оно показывает? Вот этой желез… Это что, камень⁈

— Тут без разницы, что подвешивать, — отозвался Гедимин, выпрямляя наклонённую рамку и показывая на сдвоенную шкалу. — Нужен груз — и ровный край, чтобы ложился на риску. Видишь?

Он сунул филку под нос наручный дозиметр — в этот раз показания приборов расходились всего на один микрокьюген. Бласко растерянно покачал головой.

— Л-ладно, буду записывать…

…Под ногами шевелились огнелюбки — было уже настолько светло, что Гедимин мог отличить лиловые от красных. Трава пустила спороносные колоски — через два-три часа споры должны были взлететь. Гедимин смотрел издалека на шатёр на окраине лагеря, накрытый белым шаром защитного поля. «Пролезут споры или не пролезут? Пыль — ладно, а вот трава на столе мне без надобности…»

Айзек, Гварза и двое стражей стояли над контейнерами, обёрнутыми каким-то тряпьём. Из-под тряпья торчали шлейки. Ещё несколько стражей разбрелись по холму — Гедимин видел тут и там светящиеся навершия посохов.

— Трревожиться не о чем, — сказала Ауна, принюхиваясь к ветру. — Кочевники ушли. Надолго ли — никто не знает… но, так или иначе, мы будем ждать вашу машину у самых воррот. Как только Тарр-ка веррнётся, его доведут до холма под надёжнейшей охрраной.

Гедимин хотел фыркнуть, но в последний момент решил сдержаться. «Надёжнейшей, sa hasu,» — недобро сощурился он, окидывая угрюмым взглядом лагерь. «Одного Райвига прогнать не могут. Или не хотят — и это не лучше.»

Что-то крупное мелькнуло на краю поля зрения. Повернувшись к полевой кухне, Гедимин увидел Вепуата. Разведчик копался в корзинах, набивая мешок какой-то ксенофауной — то ли рыбой, то ли кальмарами.

— Он начал есть, — отрывисто сказал он, оглянувшись на Гедимина. Его глаза посветлели, и он уже не хохлился. Гедимин мигнул.

— Раненый трилобит? Я думал, он ещё вчера…

Он осёкся. Вепуат сдержанно фыркнул.

— Он жив. Шуршит и принимает пищу. Пока даю ему нащипанное мясо. Жаль, от Би-плазмы воротит хобот…

«Трилобиты» у шатра встретили сарматов широко разведёнными крыльями, вытянутыми хоботками и странным пощёлкиванием откуда-то из-под щитков. Вепуат вынул из мешка пару тушек, сунул оставшееся в руки Гедимину — «покорми!» — и скрылся под пологом шатра. Сармат озадаченно хмыкнул, но «трилобиты» уже наседали с двух сторон. Кормление не затянулось — пищу всосали так, будто в животе у каждого заработал вакуумный насос. Вытерев руки, Гедимин приподнял полог и заглянул в шатёр. Вепуат сидел у короба, прикрытого подстилками, и смотрел на приоткрытый проём, изредка макая кусочки размятого мяса в воду и подкладывая на край. Что-то подбирало их по одному и утягивало в темноту.

— Всё, — сказал Вепуат, прикрывая проём. — Больше не хочет. Хорошо, что начал есть. Может, ещё полетает.

Гедимин неуверенно усмехнулся.

— А что с раной? С крылом? — спросил он, прислушиваясь к шорохам в коробе. Вепуат пожал плечами.

— Крови нет. Повязку я убрал — она его беспокоила. А крыло… похоже, крыло отсохнет. Или сразу ампутация… ну, посмотрим, что будет завтра.

Даже стоя рядом с Гедимином, он глядел куда-то мимо. Ремонтник отвернулся, скрывая недовольный прищур. «Псих с ксенофауной…» — мелькнуло в мозгу, и Гедимин криво ухмыльнулся. «Вот не думал, что он к этим тварям так прикипит. Интересно, можно будет взять их в Ураниум?»

На выходе Вепуат задержался, перебирая свисающие шлейки. Сокол и Чужак, притихнув, как будто чего-то ждали. Гедимин вспомнил, что сегодня не слышал призывных воплей — кочевники со своими животными ушли, и Сокол, видимо, чуял, что звать некого.

— Надо с ними заниматься, — пробормотал самому себе Вепуат, усаживая зверей на плечи. В этот раз даже Чужак не сопротивлялся — только раз дёрнулся в сторону Гедимина и тут же успокоился.

— Может, его тебе отдать? — странно усмехнулся Вепуат, смерив ремонтника задумчивым взглядом. Тот фыркнул.

— А тебе — опыты со жгутами?

Над окраиной лагеря сверкнула белая вспышка. Световая волна подкатилась к ногам Гедимина и растаяла. Сармат с досадой покосился на дозиметр, так ничего и не зафиксировавший.

— Нас зовут. Мальгес, наверное, пришёл…

…Мальгес сидел у контейнеров с живым грузом и сосредоточенно их обнюхивал. Руниен — единственный из стражей, оставшийся на окраине — его не отвлекал, а молча стоял, облокотившись на посох, и смотрел куда-то вдаль.

— Сегодня идём с Пожирателями, — сказал Айзек сарматам, едва они подошли. — Понесём их мы с Кененом. Гедимин, ты нас прикрываешь. Если что, бей на поражение. Не в воздух, а на поражение, ясно? Вепуат, ты…

Разведчик мотнул головой.

— У меня раненый в шатре, — буркнул он. — Некогда мне бегать. Повесьте ящики на Мальгеса, он сильный.

Гедимин ошалело мигнул.

— Твой раненый полежит спокойно в шатре, — отозвался Айзек. — Чем меньше ты его теребишь, тем быстрее он оправится. Привяжи, чтоб не упрыгал, и собирайся. Этих двоих можешь взять с собой.

Вепуат, задумавшись на секунду, нехотя кивнул и пошёл к шатру. Гедимин угрюмо сощурился ему вслед. «А меня за такое пообещали бы выслать. И сказали бы что-нибудь про эа-мутацию. Мартышки!»

Он подошёл к ближайшему расколотому стволу — эти заготовки так и лежали вокруг лагеря, никто к ним не прикасался. Древесина уже остыла, кора отслоилась и лежала рядом, на поверхности остались отдельные обугленные пряди. Сканер показывал, как плотно спрессованы волокна внутри — почти равномерно, не считая внутренних «швов», по которым заготовку и предстояло раскалывать.

— У Кайшу надо попросить столяров, — сказал Гедимин, обращаясь к Айзеку. — Пора делать арматуру. Склад уже построен…

Руниен тронул деревяшку посохом — кость слабо засветилась, дерево осталось тёмным.

— Не знаю, что ты намерен из этого сделать, но сейчас — ещё рано. До сорокового дня Металла это дерево должно лежать. Но если ты предупредишь Хранимое Сердце заранее, будет время подобрать мастеров. Что они будут делать?

Гедимин открыл было рот, но Айзек ткнул его кулаком в бок.

— Стены для вместилища Пламени, — сказал он, глядя Руниену в глаза. — Гедимин думает, что оно выдержит. Но если хоть одна щепка ляжет не так, как он замыслил…

Гедимин ошалело замигал — такой интонации у Айзека он ещё не слышал. «Он говорит, как та живая линза,» — сармат встряхнул головой, отгоняя желание проверить кого-нибудь на эа-мутацию. «А говорят ещё, что я пугаю аборигенов…»

— Я слышал твои слова, — пробормотал Руниен, разглядывая посох, будто впервые его увидел. — Пусть их услышит и Кайшу. Дела Равных Куэннам слишком сложны для меня. Я — только страж договора.

Айзек выразительно посмотрел на Гедимина и наклонился за контейнером. Сармат помог ему накинуть не слишком удобные лямки. Внутри ящиков зашуршало — Зелёные Пожиратели, потревоженные встряской, на пару секунд проявили признаки жизни. Гедимин покосился на дозиметр, поднёс его к вентиляционному отверстию, заткнутому фильтром, — негерметичные ящики слегка фонили, добавляя к общему фону пять микрокьюгенов. «Мелочи,» — решил сармат. Воспоминания о мире, где из-за одного микрокьюгена вызвали бы отряд ликвидаторов, ещё не стёрлись, но заметно потускнели. «И всё-таки — хорошо, что я в скафандре.»

…Гедимин шёл впереди, вровень с Руниеном, крепко закрыв глаза и держась одной рукой за гребень на спине Мальгеса, другой — за уложенный на плечо сфалт. Как предполагается стрелять (или хотя бы заметить угрозу) с закрытыми глазами, он старался не думать. Под ногами то шуршало, то хрустело — Мальгес неторопливо переходил из Сфена в Сфен. «Восемь световых часов преодолеть за пятнадцать минут…» — Гедимин подавил желание открыть глаза и только покачал головой. «Как же тут вывернуто пространство, мать моя пробирка…»

Мальгес встряхнулся всем телом и заревел, хлеща хвостом; он даже зацепил чей-то скафандр — Гедимин услышал звон брони и открыл глаза, хватаясь за переключатель на корпусе сфалта. Реактор в пути не глушили — достаточно было пустить луч в плазменные камеры и выстрелить… если бы ещё понять, куда.

Мальгес возмущённо ревел, глядя куда-то вверх. Не успел Гедимин проследить за его взглядом, как путников сверху накрыл прозрачный купол — кто-то из сарматов дотянулся до генератора защитного поля. Прямо над отрядом, бросая на него тень, парил гигантский «трилобит».

Это существо с симметричными щитками на брюхе явно было в родстве с теми, кто сидел на плечах Вепуата, — только в длину оно было метров пятнадцати. Два ряда ярких «плавников» медленно колыхались, как будто животное качалось на невидимых волнах. В воздухе дрожали длинные усы — два сверху, два снизу, меж круглых выпуклых глаз. Чуть дальше, в районе шеи, между мелкими щитками приоткрывались и захлопывались тёмные щели. За ними что-то просвечивало; ещё секунда — и Гедимин разглядел длиннопалую руку, короткий светло-серый мех на запястье и длинную мохнатую морду с двумя пучками длинного меха из-за ушей.

— Кьюссы! — Руниен взмахнул посохом. Сноп белого света ударил существу в жабры, и оно захлопнуло их и втянуло воздух гигантской пастью.

— Стреляй! — крикнул Гварза и огрел Гедимина кулаком.

— Не достать — разломы, — отозвался тот, с досадой глядя на сигма-сканер. Летучая тварь снова открыла жаберные щели, и сармату показалось, что Кьюсс за решёткой ухмыляется.

— Поле уплотни! — крикнул Гедимин, не оборачиваясь. Купол побелел, тень, накрывающая отряд, пропала. Мальгес тряхнул головой, проворчал что-то, и Гедимин едва успел закрыть глаза, как его качнуло и поволокло куда-то вбок. На ногах он удержался, но голова кружилась ещё долго.

… — Сперва — Сагаты, потом — Джагулы, теперь и сами Кьюссы… — негромко рассуждал Айзек, повернувшись к Руниену. Гварза стоял рядом с ним; в руках у него был сканер — он проверял, как чувствуют себя «червяки» в контейнерах. Гедимин, допив воду и вылив остатки под респиратор, на грудь, огляделся по сторонам. Мальгес терпеливо ждал путников посреди главной улицы древнего города; она плавной спиралью закручивалась вправо, с двух сторон поднимались башни из огромных белых шаров, темнели среди них складчатые строения Скогнов, навесы бросали тень на обочину, под ними колыхались переполненные садки размером с небольшой ангар. Скогны уже заметили чужаков — оставили свои занятия и стянулись к обочине. Кто-то смотрел издалека, показывая на сарматов когтем. Гедимин услышал негромкие попискивания. Вепуат громко фыркнул и сложил руки на груди.

— Дались им эти звери…

Гедимин покосился на его «трилобитов». Оба сидели спокойно, туго притянутые шлейками к броне сармата, и даже не шелохнулись, увидев садки с ещё живой едой.

— Да, Кьюссы явились сами, — тяжело вздохнул Руниен; его посох неровно мерцал и вообще заметно потускнел. — Вы — Равные Куэннам. Ещё бы им не были интересны ваши дела!

Гедимин вспомнил белую морду за «решёткой» жабр. На долю мгновения он предположил, что громадный «трилобит» был механизмом… или биомеханизмом, вроде мианийских кораблей, — но предположение не прожило и секунды. «Никакой техники. Живая тварь. Как только они ей в жабры влезли? Больно же, наверное…»

— Надо известить Хранимое Сердце, — заключил Руниен, оглядываясь на Гедимина и Вепуата. — Пойдём скорее.

— Никто никуда не отходит, — вполголоса напомнил Айзек, смерив сарматов холодным взглядом. Гедимин тронул корпус сфалта, перевешенного за плечо — как там заглушенный реактор? — и, убедившись, что всё в порядке, пошёл за отрядом. «Надо найти столяров,» — напомнил он себе. «И… может, Кайшу объяснит остальным, что подъёмник не взорвётся?»

…Их ждали. Старейшина Кайри стоял посреди дороги, а рядом с ним, перегородив проход, смирно сидели четверо Мальгесов. Стоило Айзеку подойти, как сморщенный Бронн шагнул вперёд и отвесил поклон.

— Мастера-сарматы! То, о чём просила Кайшу, Хранящее Сердце, — оно здесь?

Айзек кивнул, поддевая плечом лямку «рюкзака».

— Звери в ящиках. Есть куда пересадить их?

…Люк был приоткрыт — фрагменты зубчатого орнамента разошлись, открыв подсвеченный проём. Гедимин понимал, что створки раздвинуты не полностью, но никак не мог найти, где они, и высчитать, на сколько метров этот проём распахнётся, когда они разойдутся до упора. Куэннский завод, даже заброшенный, отчаянно «фонил» — дозиметр показывал мощные потоки сигма-квантов. «Тянуло» в основном снизу — вот и этот люк «светил» в сигма-диапазоне. Никого это, по-видимому, не волновало — Бронны столпились вокруг, прямо на створках, и с нетерпением глядели на большие корзины.

Это были просто корзины, Гедимин видел такие у Броннов в лагере; изнутри их обтянули какой-то шкурой, на ней же держались крышки. Их сейчас откинули, и старейшина Кайри, стоя вплотную, молча смотрел, как Айзек вытряхивает в корзину Зелёного Пожирателя.

— Есть чем покормить их? — спросил командир экспедиции, открывая второй ящик. Пожиратель выкатился на дно корзины, прямо на первого, и, свернувшись клубком, свалился рядом с ним. Там ещё оставалось место для третьего. Гедимин, стиснув зубы, смотрел на дозиметр. «Видел бы Ассархаддон…»

— Внизу всё готово, мастер Айсиек, — ответил Кайри, осторожно накрывая корзину крышкой и стягивая ремешки. Едва он отошёл, четверо Броннов схватились за ручки с двух сторон и чуть ли не бегом помчались к люку. «Пролезут?» — Гедимин с сомнением посмотрел на узкий проём. Тут же створки раздвинулись на два метра. Сармат успел увидеть колонну с изогнутыми отростками разной длины — по ним Бронны и запрыгали, огибая колонну по спирали. Разглядеть, куда они спускаются, уже не удалось — створки снова сомкнулись, оставив небольшой проём.

— Осторожнее с ними, — предупредил Айзек, провожая взглядом вторую корзину. Её, как и первую, закрывал и завязывал лично Кайри; ещё четвёрка Броннов подхватила её и уволокла в подвал. Бежали по неудобным ступенькам они проворно, хотя на вид были не моложе самого Кайри… впрочем, Гедимин мало знал о признаках и специфике старости у аборигенов Равнины.

— Мы надеемся, что их род умножится, — Кайри низко склонил голову. — Хранимое Сердце благодарно вам, сарматы. Эти звери помогут сбалансировать потоки и умерить их ярость. Идёмте — вы ещё не отдохнули с дороги, а путь был долгим…

…Гедимин смотрел, как ровно светит жёлтый «факел». Самодельное приспособление было не тусклее местных фонарей-кристаллов. «Интересно, как они вспыхнут, если их облучить,» — думал сармат. «Я ставил опыты только на низкокачественной цере. А эта, как я понял, самая лучшая…»

— Райвиг! И Кьюссы! — старейшина Кайри поднялся на ноги, чудом балансируя на мягкой неустойчивой подушке. — Без Кьюссов тут обойтись не могло. Как только я услышал о Райвиге… Кочевников они презирают. А вот Кьюссы — другое дело. Чем-то вы поразили их…

Айзек раздражённо вздохнул.

— Значит, вы не можете защитить стройку от шпионажа и диверсий? Может, вам и не стоило звать нас сюда? Мы пришли работать, а не вникать в тысячелетние свары.

Кайри низко наклонил голову и прижал руки к груди.

— Ради всех богов! Разве кто-то из твоих мастеров пострадал? Вы призвали воду, вы соединили огонь и лёд, — разумеется, Кьюссы не могут сидеть спокойно, когда о таком слышат. Теперь вы ещё и приручаете их зверей…

Вепуат поморщился. Гедимин обменялся с ним долгим тоскливым взглядом. «Зачем мы вообще тратим время с этими карликами? Два часа запросто сэкономили бы.»

…На запястье Гедимина вспыхнул красный светодиод — как сармат ни отодвигал «планку» тревожного сигнала, здесь, над шахтой древнего реактора, излучение всё равно зашкаливало за все диапазоны измерения. Огромная живая линза висела в воздухе, и зажёгшийся внутри неё радиационный «трилистник» холодного зелёного цвета заставил сармата недовольно сощуриться. «И дозиметр, и это… и местные бегают тут без скафандров. Интересно, на сколько лет хватает одного аборигена? И что выгорает сначала — кости или мозги?»

— Мастера-сарматы! — «трилистник» расплылся от края до края линзы и ярко сверкнул. — Радостно видеть вас снова. Моя просьба исполнена, диковинные звери доставлены живыми… Дровосеки работали на вас, вернулись и принесли столько странных историй… Как твоя рука, Дим-мин? Кости срослись?

Гедимин растерянно мигнул, не сразу даже вспомнив, о чём речь. Новый слой нейтронностойкого фрила он давно напылил, и перчатка выглядела как новая.

— Всё цело, — ответил он. — Почему обычные рисунки действуют так… как действуют? Они ведь не могут ничего нагреть, охладить или взорвать!

Внутри линзы пробежала световая рябь.

— Ты же видел, что могут, — отозвалась Кайшу. — Теперь будь осторожен — и со знаками разрыва, и со всеми остальными.

«Остальными⁈» — Гедимин впился взглядом в светящуюся линзу. Только теперь до него дошло, что тремя значками набор не исчерпывается — и что странное явление гораздо более обширно и… странно, чем он предполагал.

— Нам нужны ещё рабочие, — сказал, двинувшись вперёд, Айзек. — Вместилище для нового Пламени будет построено из камня и дерева. Нам нужны мастера, чтобы расколоть брёвна и сделать решётки. Много одинаковых решёток. Их замуруют в стены, и в них не должно быть изъянов.

В толще линзы поднялись две световые волны, налетели друг на друга и отхлынули. По стенам побежали серебристые блики.

— Много одинаковых решёток без единого изъяна… — задумчиво проговорила Кайшу; внутри то вспыхивали, то пропадали изображения скал, деревьев и каких-то деревянных заготовок. — Задача для Куэнна, мастер Айсиек. Есть похожие деревья, из них делают похожие доски, но вот одинаковых я не видела. Впрочем… я найду вам мастеров. Ждите в первых днях месяца Мысли. Я пришлю лучших — и если они не справятся, удачи вам в поиске мастеров-Куэннов.

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Месяц Мысли — это скоро?.. Ладно — в конце концов, у меня даже котлованы ещё не выкопаны. Не спеши…»

— Я сделал им инструменты из рэссены, — сказал он. — Им будет чем работать. Если справятся — могут забирать. Всё удобнее, чем острые камни.

Кайшу снова подёрнулась световой рябью.

— Ты отчего-то не любишь камни, мастер Дим-мин, — заметила она. — А ведь делаешь из них странные штуки. Дровосеки видели, как из камня вытекала вода — холодные и горячие ручьи. Ты поднял её из земли и удерживал своей силой всю ночь.

Гедимин мигнул.

— Вода была в цистерне, — буркнул он. — Никто её не держал. Это просто катушка, любой может её сделать.

— Может быть, в твоём мире, — серебристый свет сменился красными вспышками. — Ещё одна странная вещь из твоего мира… есть многие, кого это беспокоит. Может ли из заражённого мира прийти зараза? Могут ли стражи её не распознать?

Гедимин оглянулся на Айзека. Тот смотрел на живую линзу, угрюмо щурясь, и, кажется, понимал больше, чем ремонтник.

— У нас нет никакой заразы, — мрачно сказал Гедимин. — Ничего опасного я твоим карликам не даю. Они часто пугаются там, где не следовало бы. Я построил подъёмник для камней, а они шарахаются, как от обломков реактора. Объясни им, что он не взорвётся!

Он увидел, как руки Гварзы и Айзека непроизвольно дёрнулись — если бы сармат не стоял далеко от них, наверняка получил бы пару тычков под рёбра. Он едва заметно ухмыльнулся, похвалив себя, что в этот раз решил увеличить дистанцию. «Нечего меня затыкать! Сами не можете ничего объяснить — буду спрашивать тут.»

— Подъёмник? — внутри линзы поднялась красная волна, схлестнулась с серебристой и превратилась в чёрное облако. — Это в нём ты огонь соединил со льдом? Заставил их работать вместе? Трое стражей не смогли тебя отговорить. Я попросила их тебе не мешать. Но я не буду называть смертельно опасное безопасным.

Гедимин мигнул.

— Ты даже не видела чертежей. И саму машину не видела. Откуда ты знаешь, опасна она или нет? Таких были построены тысячи… там даже пара нет!

Айзек, дотянувшись до Гедимина, крепко взял его за плечо и дёрнул к стене.

— Давай без чертежей, — тихо сказал он. — Машина ещё и месяца не отработала, а ты уже понаделал выводов. С реакторами ты был осторожней.

Красные блики на стенах сменились золотистыми.

— Мастер Дим-мин, помолчи немного. Пусть говорят другие. Мастер Вепу-а, почему ты так мрачен? Даже твои звери в тревоге.

Вепуат, едва заметно вздрогнув, поднял взгляд на светящийся диск.

— Это из-за света — тут слишком ярко. Твои подданные не держат таких животных? Они отчего-то сильно их не любят.

Блики поплыли по стенам.

— Это звери нергонов. Всё, что приходит от нергонов, может быть опасно, — отозвалась Кайшу. — Я вижу, что твои звери тебе покорились. Стражи велели не трогать их. Но чужаки, прилетающие на холм… Они всё ещё чужаки. Если кто-то из них принесёт зрячий камень или знак разрыва…

— А сам он разве не взорвётся? — не сдержался Гедимин. — Он же…

Линза потемнела, и он прикусил язык.

— Скажи, чтобы Скогны не кидались убивать всех подряд, — попросил Вепуат; световое пятно остановилось на его груди, но «трилобиты» из-за него не тревожились — так и лежали спокойно, подобрав крылья. — Пусть зовут меня или Гедимина. Он умеет обходиться с любыми камнями. А я поймаю зверя, и он не будет пугать Скогнов.

Гедимин еле слышно хмыкнул и покосился на перчатку — слой обшивки был восстановлен, но сармат-то помнил…

— Я скажу стражам долины Эл-лид ловить таких зверей живыми, — донеслось из светящейся линзы. — Они тоже умеют обходиться с камнями, и руки у них потом целы. Я послала благотворный поток раненому зверю в твоей корзине, но он и так уже набирается сил.

Вепуат ошеломлённо мигнул.

— Звери из вашего мира приняли ягоды курруи, — обрадованно сказала Кайшу, и в толще линзы проступило изображение Зелёного Пожирателя. — Теперь стражи успокоятся, и будет меньше плохих разговоров.

«Курруи?» — Гедимин прикусил язык, скрывая нервную ухмылку. «Их тут, похоже, пихают во все места. То раненому „трилобиту“, то Вепуату в шлем, теперь вот Пожирателям. Универсальная штука… Ну, надеюсь, не отравятся. После радионуклидов-то…»

— Дим-мин, — световое пятно остановилось на его груди. — Пламя здесь и хочет говорить с тобой.

Айзек судорожно сглотнул и, выразительно глядя на Гедимина, притронулся к виску. Ремонтник закрыл глаза и прислонился к стене, поднимая руки к шлему. «Ещё бы оно было не здесь… Тебе скучно, наверное, зверёк…»

Невидимые шипы впились в его виски, воткнулись двумя рядами вдоль хребта и растаяли, оставив лишь ощущение жара — будто к коже прилегали тёплые, но не раскалённые полосы металла. Гедимин мысленно отсчитал три секунды, сглотнул слюну — боли не было, но перед глазами колыхалось белесо-зелёное пламя. Сармат рискнул поднять веки — картина не изменилась, только в огненном облаке проступила шарообразная структура, со всех сторон пронзённая сверкающими стержнями. Одни вспыхивали ярче, другие тускнели, и отовсюду смотрели глаза — синеватая радужка, ярко-зелёное кольцо у зрачка, белый и как будто раскалённый зрачок. Гедимин насчитал три десятка и сбился со счёта.

— Тебя видно, — криво ухмыльнулся он, поднимая руку в приветственном жесте. Глаза слезились, то и дело приходилось смигивать; сквозь плёнку слёзной жидкости картинка дрожала и расплывалась — то ли шарообразный реактор с торчащими стержнями, то ли шипастый зверь, свернувшийся в клубок. Он уже начинал разворачиваться, когда кто-то вцепился с двух сторон в шлем Гедимина и с хрустом задвинул височные пластины в пазы. Сармат ошалело мигнул. Он сидел на полу, откинувшись к стене; перед глазами был висящий в воздухе диск, а внутри него дрожал холодный зеленоватый свет.

— Я его видел, — прохрипел сармат, глядя на Кайшу. Айзек и Гварза уже ухватили его под мышки, помогая подняться на ноги. Он встряхнулся, выпрямляясь, переступил с ноги на ногу и коротко качнул головой — «всё в порядке».

— Я слышу песню Пламени, — голос Кайшу звенел от волнения. — Оно зажигает огни на башнях Сердца. С тех пор, как вы здесь, огни горят часто. Как во времена Куэннов. Дим-мин, тебя не обожгло? Я видела свет в твоих глазах. И видно, что сегодня ты перенёс его без мучений…

Гедимин молча кивнул. У него было много вопросов, но, глядя на многоцветную линзу, он уже понимал, что у этого существа ничего не узнает.

…«Куда, всё-таки, каждый раз деваются образцы? Мальгес выпивает по дороге?» — ремонтник, покосившись на закрытый вход, тайком зачерпнул серебристой воды из бассейна Куэннов. «В прошлый раз перерыл все карманы — ни воды, ни пустых пробирок…» На стене, уцепившись за выступы на вертикальной цистерне, сидели два «трилобита». Вепуат побрызгал на них водой, но они не стали поднимать щитки — видимо, уже утолили жажду.

— Старейшина Кайри снова принёс ягоды курруи, — ухмыльнулся Айзек, оглядываясь на Гедимина. — Для тебя, атомщик. Может, всё же попробуешь?

Гедимин мигнул.

— Ксеноорганику⁈ Айзек, ты в себе?

— А «трилобиты» их едят, — заметил Вепуат, выбираясь из воды. — Только мятые и полежавшие в тепле. Тут какие-то свои аналоги дрожжей… В общем, лишние ягоды можешь отдать мне.

— Спаиваешь «трилобитов»? — Айзек усмехнулся. — Тут есть какое-то вино из курруи. Говорят, ну очень лечебное. Никто не хочет попробовать? Может, Гедимину было бы полезно…

Сармат сердито фыркнул.

— Дурацкие шутки.

«Надеюсь, никто из них ксеноорганику не жрёт,» — он с подозрением смотрел на развеселившихся сарматов. «Нам отсюда надо выбраться живыми. И без непредвиденных мутаций.»

… — Бласко просил передать.

Кириг протянул Гедимину сложенный вчетверо листок и рамку омикрон-метра. Сармат пробежал взглядом по коротким записям — время и показания прибора — и, кивнув, отдал листок и омикрон-метр филку.

— Продолжай измерения, — сказал он, проверяя движущиеся части подъёмника. «Так себе смазка. Быстро испаряется на открытом воздухе. Надо что-то другое подобрать.»

Он прошёл мимо сдвинутой к обрыву крышки шахты, недовольно покосившись на сбитый, надколотый край (кто-то из Текк’тов неосторожно поддел её головой), и, пригнувшись, протиснулся в неудобную дверь ангара. Внутри строение не было рассчитано на сарматов — максимум на филков — и Гедимин сразу опустился на пол и прикрепил к шлему деревянный «фонарь».

В ангаре было светло и без «факела» — световые пучки из открытых продухов упирались в пол, оставляя яркие пятна, и здание просвечивало насквозь. Гедимин задумчиво смотрел на пазы будущей шлюзовой камеры, на оставленные вдоль крыши направляющие, прощупывал камень — уже осевший на пару миллиметров с тех пор, как Текк’ты закончили работу. Через пять минут он пристроился у стены с листком, выдранным из ежедневника. Ещё через десять — поднялся по склону и, не обращая внимания на прыскающих из-под ног нхельви, пошёл к лаборатории. «Деревяшки, верёвки и немного металла,» — думал он с едва заметной ухмылкой. «Странная будет конструкция.»

36 день Мрака, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Стоило приоткрыть глаза, как сетчатку обжёг ослепительный, неестественно белесый свет. Гедимин вздрогнул всем телом, вскочил, хватаясь за генератор защитного поля — и остановился. Он стоял посреди лабораторного отсека, под «земными» лампами. Рядом валялся брезент — один кусок туго скатанный, другой — смятое широкое полотнище. Гедимин тяжело опустился на ближайший стул, еле слышно хмыкнул и покачал головой. «Как я успел тут заснуть? Была бы работа напряжённая, а то ведь дурью маялся… Кто-то ещё одеяло принёс. Айзек?»

Он оглянулся на плотно задвинутую переборку — «дверь» соседнего отсека. По ту сторону что-то шуршало, булькало, были слышны голоса. «Айзек уже работает,» — Гедимин подобрал брезент, свернул его и переложил на пустующий стол Вепуата. Голова была тяжёлая; вид длинного чертежа, разложенного на столешнице, вызывал брезгливую гримасу. Гедимин перевёл взгляд на заготовки, с вечера вывешенные на просушку над широким поддоном. Они ещё слабо блестели — деревяшки и верёвки, вываренные в растворе сеша, высохли, но теперь поблескивающий эластомер покрывал их снаружи. Гедимин взял обрезок троса, растянул, намотал на руку, — с вечера верёвка была жёсткой, сейчас она слегка растягивалась под пальцами. «Учесть,» — сармат проверил другие тросы и склонился над чертежом, внося последние поправки. Деревянные элементы, к счастью, резиновыми не стали — слой сеша лёг поверх, не впитавшись в плотные волокна и не изменив их свойства.

«Чем только ни приходится тут заниматься…» — покачал головой Гедимин, раскладывая на столе детали будущего механизма — если эту конструкцию из примитивных материалов можно было так назвать. «Когда я в Ураниуме на свалке рылся, и то было легче. Ладно, попробуем собрать…»

Крупные и «проверенные» детали — дверные створки, крышки вентиляционных лючков — сохли на улице, поставленные на ребро и подпёртые кусками камня. Гедимин обошёл их, проверяя состояние защитной плёнки, и содрал с каменной подпорки накапавший сеш — вещество застыло тонкой серой лепёшкой. Собрав мелкие крышки в «пузырь» защитного поля, он вернулся в лабораторию, заметив краем глаза пару Скогнов-копейщиков, глазеющих на него издалека. «Крышки не тронули… Они вроде пропитывают сешем кожу и ткань. А дерево покрывают?» — на секунду задумался он. «Не видел такого. Насколько это вообще будет эффективно? Бактерии его не едят…»

На столе места было мало; вскоре сармат перебрался на пол. Ангар, куда планировалось поставить механизм после сборки, был гораздо длиннее лабораторного отсека, тут помещалось от силы несколько повторяющихся узлов; Гедимин решил собирать и проверять их поочерёдно. Когда он наматывал очередной трос под прижимную скобу, за спиной тихо загудел открывающийся шлюз — кто-то вошёл в отсек.

— Ядро Сатурна! — Вепуат, едва не наступив на разложенные детали, шарахнулся назад. — Ну ты и распределился… Что это за штуки?

Гедимин, намотав последний виток, повернулся к нему. Вепуат с любопытством разглядывал короб будущего пульта управления с закреплёнными на нём рычагами. Короб был сварной, из рэссены; сармат хотел нанести на него какой-нибудь орнамент, но вспомнил об экспериментах со «знаками» и только намотал на рычаги пару колец цветного гзеша. «Так проще будет различать их. Всё равно я не знаю, как подписывать режимы работы. Да и не влезет, разве что совсем мелко…»

— Вентиляция для цеха, — пояснил он, тронув один изрычагов. К нему подсоединена была ещё не вся система, но то, что Гедимин успел собрать, шевельнулось и хлопнуло крышкой лючка.

— Будет управляться с пульта, — сармат кивнул на сварной короб. — И двери тоже. Вот эти рычаги, с красными кольцами, — для режима «саркофаг». А вот эти, с зелёными, — для полного проветривания. Хотел промежуточные режимы сделать…

— Мать моя колба… — пробормотал Вепуат, измеряя шагами растянутую конструкцию. — Ты вчера времени даром не терял. Будешь ставить эту штуку в ангаре?

— Протяну под крышей, — кивнул Гедимин. — Что там, снаружи? Текк’ты не появлялись?

Вепуат покачал головой.

— Ни Текк’ты, ни тот зверёк с антеннами. Даже Джагулы куда-то откочевали. Видимо, потеряли слишком много «трилобитов». Решили увести остальных, пока не поздно.

Он едва заметно ухмыльнулся. Его глаза не потемнели, и Гедимин приободрился — смотреть на подавленного, обо всём забывшего Вепуата было жутко. «Входит в норму. Видимо, та тварь не сдохла. Ещё полетает, пусть и без одного крыла.»

— Как там твой… подранок? — спросил он. Вепуат оглянулся на закрытый шлюз.

— Ты тут сильно занят? Нужна небольшая помощь. Ты был сегодня в душевой?

…Ящик, накрытый кожами, нёс Вепуат. Гедимин, обвязанный шлейками, подозрительно косился на двух «трилобитов» — на его плечах им не сиделось, они ёрзали, царапая обшивку, и недовольно хлопали хвостами. Сармат видел, как они выпускают хоботки и «щупают» воздух — видимо, от ящика ещё пахло кровью… или чужаком, незнакомым и нежелательным.

— Ага, — Вепуат вошёл в душевую, отмерил пять шагов от двери и осторожно поставил ящик на пол. — Сейчас я их отстегну. Воду пускай прохладную и совсем чуть-чуть — самые брызги.

Он смотал отстёгнутые шлейки и отошёл к ящику. Гедимин покосился на «трилобитов». Первый из них — то ли Сокол, то ли Чужак — вытянул хоботок, понюхал мелкие водяные капли, падающие из закреплённого под потолком шланга, и затрещал спинными щитками, переваливаясь с боку на бок. Через пару секунд он висел на стене, подняв щитки и выпустив из-под них нежные пузырчатые структуры. Гедимин хотел подвесить рядом с ним второго «трилобита», но тот вывернулся из рук, грохоча щитками, запрыгал по полу и в конце концов затих, задрав «морду» на стену и растопырив наспинные пластинки. Вода существам, похоже, нравилась.

«Чем только ни приходится заниматься,» — покачал головой Гедимин, подсоединяя к патрубку скафандра свободный шланг. Вода под броню потекла прохладная — пластину-нагреватель из цистерны с вечера вынули, а положить её обратно сармат забыл, пока возился со «зверинцем» Вепуата. Вепуату, кажется, не было дела ни до чего — он даже на пару здоровых «трилобитов» оглядывался редко, всё вертел в руках неподвижную панцирную тушку с тряпкой на головном сегменте. Подранку замотали ветошью глаза и хоботок; он не вырывался, не пытался скинуть повязку, даже не сворачивался в клубок — только втянул крылья и бессильно свисал с руки сармата. Вепуат переложил его на пол, под мелкие водяные брызги. Почти минуту «трилобит» лежал неподвижно, потом нехотя приподнял спинные щитки. Сармат облегчённо вздохнул.

— Рана закрылась, — вполголоса заметил Гедимин, глядя на спину подранка. Надколотый щиток приподнимался, как и остальные, на те же несколько миллиметров. Его фрагменты соединились, и ремонтник видел тонкую блестящую плёнку над стыками — похоже, щитки не полностью состояли из мёртвой ткани и могли регенерировать. Все крылья «трилобита» были втянуты, только одно торчало наружу, застывшее, как и позавчера, в одном положении. Оно стало менее ярким — или, возможно, Гедимину только мерещилось.

— Да, он быстро поправляется, — кивнул Вепуат, разглядывая оттопыренные щитки. — Вот только крыло… Эй!

Соколу и Чужаку надоело висеть на стене — они разом отцепились и взлетели. Промчавшись под душем, они встряхнулись, прижали щитки к телу и широко расправили крылья. Гедимин только и успел мигнуть, когда существа пронеслись над ним, долетели до дальней стены, развернулись вдоль неё и снова промчались над головой сармата. Гедимина обдало брызгами.

— Ловить? — спросил он, поднимая руку с генератором защитного поля. Вепуат отмахнулся.

— Пусть летают, пока дверь закрыта. Интересно, что о стены они не бьются — как будто понимают, что такое жильё. А не должны бы — откуда у кочевников дома со стенами?

— Ну, в чём-то же они живут, — пробормотал Гедимин, вспоминая громадного «зверя-крепость» и тёмные проёмы между пластинами его брони. «В чём-то или в ком-то. А на спине у этой твари я строений не видел…»

«Трилобит», подобрав крылья и растопырив щитки, шмякнулся рядом с неподвижным телом и замер, вытянув хоботок. Потом откуда-то из-под его панциря донёсся клокочущий звук. Существо приподняло щитки на хвосте и встряхнуло им, треща и разбрасывая мелкие брызги. Клёкот раздался снова.

— Смотри! — предостерегающе вскинул руку Гедимин. «Лучше бы его отогнать. Хоботки у них сильные…»

Существо ткнулось головным сегментом в бок подранка. Тот плотно прижал к телу щитки, но больше никак не отреагировал. «Трилобит» отскочил, согнувшись волной, чуть в сторону и снова затрещал хвостом. Второй приземлился напротив, понюхал подранка и поддел головой его хвост. Щитки на неподвижной спине слабо шевельнулись.

— Гедимин, подойди, — Вепуат, подняв подранка на руки, склонился над ящиком. Сокол и Чужак уселись сверху, странно булькая и шевеля хвостовыми щитками. Вепуат ловко накинул на них шлейки и кивнул Гедимину — «принимай!»

Когда они выходили в темноту, Сокол (скорее всего, это был он) вскинул хоботок, коротко рявкнул и снова опустил голову. Над холмами было тихо, только шуршал гравий, и на краю лагеря переговаривались аборигены.

— Пусть наберётся сил, — вслух думал Вепуат. — И буду понемногу вводить его в стаю. Вроде бы его готовы принять… Да, ослабь ремешок, он сам перепрыгнет. Вот так. Давай сюда.

Пока он пристёгивал Сокола, Чужак возился на плече Гедимина, царапая обшивку. Вепуат сдёрнул его и пересадил на жердь. Делал он это одной рукой, придерживая второй ящик с раненым животным, и управился за считанные секунды.

— Ты скоро пойдёшь монтировать свою вентиляцию? — спросил Вепуат, пристраивая контейнер посреди шатра. Гедимин от неожиданности мигнул.

— Через час-полтора.

— Ага, — кивнул сам себе Вепуат. — Я помогу. Только покормлю Подранка, и больше дел у меня не будет до вечера.

Гедимин снова мигнул.

— А эти? — он кивнул на пристёгнутых «трилобитов». Они уже не ёрзали — сидели смирно, свесив хвосты, и кто-то успел нагадить.

— А от них до вечера проку не будет, — Вепуат досадливо сощурился. — Вчера пришлось кормить по полной, теперь никакой работы, пока не проголодаются. В общем, если что надо — зови. Подержать там что, привинтить…

…Плоский длинный купол защитного поля стоял на своём месте — над полусобранной системой управления для вентиляции. Кто-то любопытный сделал его прозрачным, но совсем убирать не стал. Двое сарматов и сейчас маячили в отсеке — Таркасан рассказывал что-то Айзеку, а тот вертел в пальцах рукоятку омикрон-метра — того самого, на десятую долю кьюгена.

— Уран и торий! — Айзек повернулся к закрывающемуся шлюзу и приподнял омикрон-метр в приветственном жесте. — Твоё?

Он указал радиометром на систему управления. Гедимин не понял, что именно командир имеет в виду, но всё же кивнул.

— Не самые прочные материалы, — заметил Айзек, глядя на тросы, шкивы и шатуны. — Долго продержатся, как думаешь?

Гедимин пожал плечами.

— Вот и проверю.

Омикрон-метр в руке Айзека болтался так, что подвес уехал к верхней отметке и не выпал только потому, что лежал в двух желобках. Гедимин, глядя на обвисшую нить, недовольно сощурился. «Вот сейчас завяжется в узел. Этим шнурам только дай…»

— Держи рамку ровно, — буркнул он. — Где ты её взял? Отдай филкам, пусть играются.

Айзек весело хмыкнул, но рамку всё же выровнял.

— Что это за штука?

— Омикрон-метр. Не видно, что ли? — недовольно сощурился Гедимин. — Диапазон — ноль один кьюген. Больше тут, вроде как, не нужно.

Айзек, хмыкнув, поднёс рамку к глазам.

— И что тут работает измерителем? Вот эта ниточка?

— Под лучом сжимается, — пожал плечами Гедимин. — Чего ещё надо? Шкалу я разметил. Врёт, конечно. Но что тут не врёт⁈

Айзек фыркнул в респиратор.

— Он у тебя единственный? — спросил он, разглядывая омикрон-метр. — Я бы его себе взял. Как образец местно-сарматских технологий.

Гедимин смерил его угрюмым взглядом.

— Ничего смешного. Прибор работает. Лучше скажи, где взять спиральные молекулы? Я их выделил из таких плёнок…

Объяснить, откуда взялось омикрон-чувствительное вещество, оказалось непросто. Вепуата с его базой ДНК рядом не было, а в той, что он скинул Айзеку, сарматы ничего внятного не нашли.

— Угу, — Айзек посмотрел на замолчавшего и очень недовольного Гедимина и задумчиво сощурился. — Допустим. Шторм Жизни я помню, но вот твои «катапульты»… как-то не до них было. А судя по базе, ДНК из них ни с кем соотнести не удалось. Хм… Тогда — или ждать нового шторма, или искать этот организм в Сфене Жизни.

На последних словах его отчётливо перекосило. Гедимин мигнул.

— Скоро будет шторм? — спросил он. Айзек задумчиво сощурился на потолок.

— М-да… Через полгода, не раньше. Начинается местная зима, а во время неё… — он развёл руками. — Да ещё месяц Хаоса… В общем, не знаю. Навряд ли у аборигенов есть запасы. Спрашивал у стражей?

Гедимин фыркнул.

— Естественно. Проку от твоих стражей…

— Угу… — Айзек прижал палец к виску. — Тебе эти молекулы очень нужны? Если только для дозиметрии — их ведь немного надо? Твоих запасов хватит на десяток…

Гедимин резко качнул головой.

— В ядерный могильник дозиметрию. Это — автоматика. Система сброса стержней.

Айзек ошалело мигнул и оглянулся на соседний отсек.

— Таркасан, зови Кенена. Очень нужен. Атомщик… насчёт автоматики — это ты серьёзно?

…Двое сарматов переглянулись.

— Деревяшки и верёвки… — еле слышно пробормотал Кенен Гварза, глядя сквозь Гедимина. Чертёж, набросанный ремонтником наскоро, лежал посреди стола; Айзек несколько раз протягивал к нему руку, но снова и снова отдёргивал.

— Специфика местности, — отозвался он. — Деревяшки и верёвки. Железки и верёвки. В крайнем случае — мифрил и верёвки. Но без верёвок не обойдётся.

— Могу вытянуть проволоку, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Но металл не так эластичен. Нет смысла. Могу металлизировать жгуты — будут прочнее. Смысл в том, что они реагируют на скачки интенсивности. И реакция мгновенная. Вспышка — сброс управляющих. Угасание — подъём.

Он придвинул чертёж к себе и озадаченно на него посмотрел. «Тут же всё понятно намечено. Ну да, рисовал в спешке. Могли бы дать подготовиться. Но и так неплохо вышло. Чего они там мнутся⁈»

— Жгуты металлизированные… — пробормотал Гварза, вытягивая из-под его руки чертёж. — Ну, допустим. Вот здесь заменить на мифрил… Мифрил ещё есть?.. И завтра покажешь рабочую модель.

Айзек положил руку ему на плечо.

— Вообще-то, большое везение, что атомщик предложил хоть такую автоматику. Твои микропроцессоры…

Гварза угрюмо сузил глаза.

— В этом бредовом мире ничего не работает, как надо! Ведь почти же получилось…

Не договорив, он резко развернулся и вышел, громыхнув переборкой. Гедимин мигнул.

— Микропроцессоры?

— Забудь, — махнул рукой Айзек, заметно помрачневший. — Что не вышло, то не вышло. Сделаешь модель своей… автоматики? Пока ничего не металлизируй — построй так, чтобы работало, и всё. Потом уже разберёмся, что там тянется, что плавится…

…«Микропроцессоры…» — Гедимин озадаченно покачал головой. «Даже не знаю, где он их… и из чего…»

Встряхнувшись, он перевёл взгляд на мифриловые и ипроновые слитки — миниатюрные стержни. В кювете, наполненной «жидкой молнией», отмокал рыхлый жгут, только что сплетённый из волокон. «Ну да, не микропроцессор. Но зато работает. Так, протянем эту штуку через тонкую трубку…»

37 день Льда, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Протяжный гул с окраины долетел ещё затемно. Гедимин поднялся, на ходу допивая воду, отогнал от шатра любопытных зверьков и побрёл к лаборатории. В палатке Вепуата было тихо, полог опущен до земли. Гедимин, пожав плечами, прошёл мимо.

Через пару минут он вышел к обрыву с поршневой машиной за плечами и мотком троса в руках. Разобранный подъёмник лежал на дне долины, прикрытый защитным полем; в этот раз Текк’ты аккуратно его обогнули, и купол остался нетронутым. Гедимин довольно хмыкнул. «Учатся. Ну, или просто повезло.»

Текк’ты поднялись ему навстречу. Гедимин так и не понял, как они его узнают и отличают от других сарматов в чёрной броне, — даже филки первое время всех путали, но гигатские змеи — никогда. Сармат поднял руку в приветственном жесте, покосился на закрытую шахту, купол над подъёмником и гору жёлтых валунов, поднятую за прошедший день из-под земли. «Материал есть. Можно работать.»

Он поднял руку с двумя прижатыми пальцами, указал попеременно на двоих Текк’тов и резко ткнул ладонью вниз, в сторону шахты. Каждый раз он не был уверен, поймут ли существа этот жест. Долго ждать не пришлось — в ту же секунду один из Текк’тов столкнул с шахты крышку, и оба нырнули в скалу. Из-под земли донёсся протяжный гул — существа то ли сообщали, что дошли до места работы, то ли просили поскорее запустить подъёмник. Гедимин повернулся к двум оставшимся, указал на гору жёлтых камней и — попеременно — на штабеля заготовок «двойного» и «тройного» тектона. В этот раз он ждал дольше, глядя то на огромных змей, то на сканер, но ему снова повезло — эти Текк’ты были здесь не первый раз, и вскоре по дну долины уже перекатывались, уплотняясь, комья пластичного камня. Сармат стоял у обрыва, пока первый змей не положил поверх штабеля готовую пластину тектона. Только тогда он повернулся к лагерю и нашёл взглядом ближайшую стайку нхельви.

— Кириг? — он махнул рукой в сторону шатров и двинулся вниз по натоптанной тропе.

Кирига нашли быстро — Гедимин едва успел собрать каркас подъёмника и подсоединял его к «мотору», когда мелкий сармат появился на обрыве. Он помахал Гедимину фонарём и начал спускаться. Нхельви, проводившие его до тропы, взглянули на машину под опорами подъёмника — и шарахнулись в темноту.

— Подержать что-нибудь? — неуверенно предложил Кириг, глядя, как Гедимин соединяет последние детали. Сармат качнул головой.

«Если бы вокруг не шастали диверсанты…» — Гедимин, угрюмо щурясь, промазывал истирающиеся сочленения бесцветным жиром. «Если бы эту штуку можно было оставить на ночь… Эта беготня каждое утро сильно раздражает. Может, заминировать подъёмник на ночь? Расставить эти их „знаки“ с разных сторон, метра на три от машины, машину накрыть полем. Никто, кроме Текк’тов, тут не лазит, а для них такой взрыв — даже не царапина. Филков зацепить не должно — они тоже сарматы… Хм. А с точки зрения этих „знаков“ — филки точно сарматы?»

— Садись, — он шагнул назад, освобождая проход к «скамье оператора». — Можешь работать.

Он сложил ладони воронкой и плотно прижал к респиратору. Звук получился гулкий, отдалённо похожий на гудение Текк’тов — и они ответили со дна колодца. Гедимин довольно хмыкнул.

— Внизу готовы. Спускай, пусть цепляют. Надо расчистить им площадку…

Наверху было всё так же темно и тихо, только шуршали за шатром «трилобиты». В шатре Вепуата тоже что-то шуршало, но свет не загорался, а полог не поднимался. Гедимин «посветил» на палатку лучом сигма-сканера и хмыкнул — Вепуат лежал, свернувшись среди подстилок, а выползший из ящика Подранок копошился в них, ощупывая хоботком всё, что подвернётся. «Есть хочет?» — сармат покосился на флягу с Би-плазмой. «Разбужу Вепуата, пока этот зверь не упрыгал наружу…»

— А? — Вепуат вскинулся, прикрываясь рукой от резкого света. Подранок затих среди подстилок, втянул крылья и притворился дохлым. Разведчик посмотрел на него, на открытый ящик и покачал головой.

— М-да, быстро он очухался… Ладно, подберём ему шлейки.

Гедимин держал «трилобита», пока Вепуат примерял ему «упряжь» и подгонял ремешки по длине; существо, не сопротивляясь, расслабленно висело в руках. Деформированное крыло так и торчало наружу и со вчерашнего дня заметно выцвело и съёжилось. Гедимин потрогал его — «трилобит» дёрнулся и негромко зашипел.

— Надо будет ампутировать, — пробормотал Вепуат, аккуратно поддевая существо под головной сегмент и перевешивая на горизонтальную опору. — Как только машина вернётся, пойду в лабораторию — там чище… Спасибо, ремонтник. Текк’ты ещё не приползали? Перевод не нужен?

Гедимин качнул головой.

— Я уже договорился. Ты лучше скажи… — он задумчиво посмотрел на свою ладонь. — Если я нарисую «знак разрыва», ты на нём не подорвёшься. А филки?

Вепуат, на секунду задумавшись, пожал плечами.

— Кто их знает? По-нашему они, конечно, сарматы. А вот по ДНК, например… — он снова замолчал и неуверенно хмыкнул. — Проверить надо.

…«Жалко ценного сырья,» — Гедимин, угрюмо щурясь, глядел на тонкий лист синей крапчатой фольги — полчаса провозился, раскатывая обрезок рэссено-кейекового сплава до трёх сантиметров в поперечнике. «Вот казалось бы — вся долина фонит, а что-нибудь, содержащее ирренций, попробуй найди…»

Для эксперимента выбрали место на окраине, чуть поодаль от разлома, обозначенного красным фонарём. В последнее время всё труднее было находить площадки для потенциально опасных опытов — там встала душевая, там, под обрывом, будущий цех… Гедимин прикатил каменный блин из долины и, разрезав надвое, поставил обе половины на ребро — получились не очень удобные скамейки. Теперь он с Вепуатом стоял рядом, дожидаясь, когда вернутся нхельви. Зверьков отправили на поиски филка по имени Бласко, и что-то они задерживались.

— Тут два возможных варианта, — вполголоса рассуждал Вепуат, глядя на светлеющую гравийную россыпь под ногами — на ней уже можно было отличить траву от камня. — Или ты рисуешь этот значок, а филк к нему подходит. Или он рисует, а мы…

Гедимин раздражённо вздохнул.

— Говорил же. Филки не выдержат взрыва. У них брони нет. Только сажать его рисовать, а потом… А, вот он. Идёт.

Нхельви промчались мимо сарматов, возбуждённо попискивая, и исчезли в зарослях огнелюбки. Филк подошёл ближе, приподнял руку в приветственном жесте и неуверенно улыбнулся.

— Нхельви чего-то беспокоились, бегали вокруг. Вроде указывали сюда…

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Бегали вокруг? Обычно они зовут так… определённо. Не ошибёшься. Ну да ладно. Иди сюда, Бласко. У нас тут…

Филк мигнул.

— Я Дасьен, — сдержанно сказал он, подходя к разрезанному камню. Гедимин запоздало вспомнил, что мелких сарматов на холме — пятеро, а не трое, и слегка смутился.

— А, точно, — отозвался Вепуат. — Дасьен. Но ты нам тоже подходишь. Рисовать умеешь?

…Гедимин хотел выдать подопытному белый лист местного растения, но Вепуат воспротивился — заявил, что на листке слишком заметные прожилки, и весь рисунок они испортят. Гедимин сомневался, что прожилки зачтутся как часть орнамента, но всё же нашёл чистый лист ежедневника — и оба сармата, встав за плечами филка, напряжённо следили, как он выводит линии несложного символа. Для рисования взяли жёлтый ксенофторид — пусть Дасьен привыкает к такой специфической краске; получилось не с первого раза, но уже второй рисунок Гедимин соотнёс со «знаком разрыва» и нашёл минимальные отличия.

— Вообще, когда рисуешь рукой, всегда получается по-разному, — задумчиво сказал Вепуат, глядя на листок. — А уж если двое рисуют… и материал разный…

— Ты про что вообще? — Гедимин потерял нить мысли.

— Про то, что у нергонов тоже нет трафарета, — ухмыльнулся Вепуат. — А взрывается всё как надо. Давай ему уже фольгу!

Гедимин качнул головой.

— Ещё раз, — велел он, подкладывая Дасьену чистый листок. — Бери меньше краски. Размазывается.

Третий значок от образца уже не отличался, и Гедимин нехотя положил на ладонь филка закреплённый на камешке лист синей фольги.

— Подожди, пока мы отойдём.

Вепуат уже стоял в трёх метрах от филка и смотрел на генератор защитного поля. Едва к нему приблизился Гедимин, разведчик поднял руку, накрывая «рисовальщика» прозрачным куполом.

— Мы отошли на длину твоей тени, — ухмыльнулся он. Гедимин посмотрел на гравий под ногами, на белое с синими прожилками небо и пожал плечами.

— Не уверен.

— Что? — развернулся к нему Вепуат.

— Здесь тени длиннее на полметра, — сказал Гедимин. — А в Сердце Пламени их вообще нет.

Вепуат мигнул.

— Ну, давай на полметра отойдём. Хм… ты хочешь сказать, что в разных областях Равнины мины будут срабатывать на разных расстояниях? А в Сердце не сработают вовсе?

«Я бы не удивился,» — мрачно подумал Гедимин, отходя на шаг назад. Филк под куполом смотрел на него, и он поднял руку — «давай!»

Через полминуты Дасьен поднял кусочек фольги и показал сарматам. Жёлтый значок на тёмно-синей поверхности показался Гедимину светящимся — хотя дело было определённо в сочетании цветов. Сарматы переглянулись.

— Положи камень, где стоишь, и беги во-он туда! — велел Вепуат, разрушая защитный купол. Филк проследил за его взглядом и растерянно мигнул — «во-он туда» находилось где-то за стоянкой бронехода, среди шатров.

— Он нам, может, ещё понадобится, — задумчиво сказал Гедимин. Вепуат отмахнулся.

— Подождёт там, потом за ним вернёмся. Иди-иди, не задерживай эксперимент!

Дасьен выразительно пожал плечами и скрылся за шатром. Сарматы снова переглянулись.

— Стой тут, — буркнул Гедимин, покрывая свою броню защитным полем. Он сделал небольшой шаг и остановился. Кусочек синей фольги блестел на каменной «скамейке» и выглядел совершенно безвредным.

Через пять секунд он лежал у сармата на ладони. Рядом с Гедимином стоял Вепуат, тоже обмотанный защитным полем, и тыкал в значок когтем. «Мина» срабатывать не собиралась.

— Понятно, — пробормотал Гедимин, машинально сжимая камень с фольгой в кулаке. — Значит, мы один вид…

Удар в этот раз был гораздо слабее, и пальцы не прижгло — всё-таки защитное поле взяло на себя часть урона. Вепуат запоздало шарахнулся, отряхиваясь от пыли и брызг металла. Гедимин стряхнул остатки «мины» с ладони и досадливо сощурился — обжечься он не обжёгся, но верхний слой обшивки поплавился — поле всё-таки не выдержало.

— Ну, и как это понимать? — Вепуат озадаченно хмыкнул. Гедимин подставил нагретую ладонь холодному ветру и пожал плечами.

— Значит, мы — разные виды. А вот с областью действия аборигены что-то путают.

«Ну, я на их месте тоже держался бы от мин как можно дальше,» — думал он, пытаясь разровнять покоробленную обшивку. «У них скафандров нет.»

— Разные-то разные… — пробормотал Вепуат, разглядывая оплавленную перчатку Гедимина. — Вот только странно… Эта штука нас как будто… не сразу заметила. Будто мы были невидимыми, а потом вдруг появились. Ты её брал аккуратно, подставлял ладонь, и она не реагировала. А когда сдавил с силой…

Гедимин поморщился.

— Это просто фольга с рисунком. У неё нет датчиков давления, — угрюмо напомнил он. — И камеры в неё не встроены.

Вепуат оглянулся на шатры.

— Гедимин, у тебя не найдётся ещё образца? Есть одна мысль.

— Филка взрывать не дам, — предупредил Гедимин. — И остальную фауну тоже.

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Я тебе что, Ассархаддон? Ставить опыты будем на мне.

…Когда Гедимин раскатал в фольгу второй обрезок металла, за шатрами захрустел гравий — бронеход поднимался по склону и устраивался на стоянке. Выходя из палатки, сармат услышал голос Айзека, а потом и Гварзы, — оба сармата что-то обсуждали с вылезшим из кабины Таркасаном. Гедимин аккуратно обогнул их и вышел на дальнюю окраину, где его уже ждали Вепуат и Дасьен.

— Нарисуешь — клади на камень и быстро отходи, — втолковывал филку сармат-разведчик. — Чем дальше, тем лучше. Видел, как Гедимину руку пожгло? Это сквозь защитное поле! А тебе вообще всё поотрывает.

Дасьен покосился на ладонь сармата и поёжился.

— Зачем вам вообще я? Экспериментировали бы тут вдвоём.

— Долго объяснять, — махнул рукой Вепуат. — Гедимин, стой там! Я к тебе пойду!

Сарматы молча ждали, пока Дасьен закончит рисунок. Гедимин недовольно щурился. «Сырья очень жалко. Кейек — полезный минерал. Нам бы, на Землю, такой термоэлемент — „вечный“, не радиоактивный… ну, почти не…»

— Ну вот, — сказал Вепуат, поднимая руки к шлему. Гедимин с удивлением смотрел, как он сдвигает височные ипроновые пластины. «Убирает экран от сигмы,» — думал сармат. «Это тут при чём? Там же не реактор с хранителем. Даже ирренция почти нет. Какая разница…»

Вепуат сделал большой шаг вперёд, и Гедимин увидел яркую жёлтую вспышку.

Прочные камни выдержали — их только вывернуло из гравия и повалило, мелкие камешки раскидало вокруг и забрызгало металлической взвесью. Гедимин видел, как она пузырится и застывает хрупкой пеной. Вепуат посмотрел на выбоину, оставшуюся на «скамейке», оглянулся на ремонтника и развёл руками.

— Не знаю, чем оно видит. Но что видит — это точно.

— Мать моя пробирка, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. «Гребучая бредовая планета! Ладно, когда реактор лезет общаться. Но каждый кусок фольги⁈»

…«Подъёмник не минировать,» — повторил про себя Гедимин, возвращаясь в лабораторный шатёр. Такой вывод из проведённых опытов его ещё как-то устраивал; об остальных, более глубоких, сармат старался не думать. «Подъёмник не минировать, пластины лишний раз не двигать. Кто их знает, что ещё тут сидит и ждёт…»

— Вот он, — раздалось из шатра, едва сармат приподнял полог. За столом сидели Айзек и Гварза, и последний подозрительно щурился на оплавленную перчатку.

— И уже попортил снаряжение, — поморщился он. — Где успел?

— Не надо, — быстро вмешался Айзек. — Об интересных результатах Гедимин обычно отчитывается… Ну, что вышло с системой подвеса? Можешь показать?

Гедимин, кивнув, заглянул в ящик стола, подтянул винт уже установленной струбцины на краю и достал заготовки.

— Гляди.

Он хотел дать сарматам рассмотреть устройство по частям — катушку в мифриловом кольце, второе кольцо с закреплёнными на нём жгутами и подвешенным золотистым стерженьком, более массивный стержень — практически нетронутый ипроновый слиток… Но Гварза скривился ещё сильнее, а Айзек нетерпеливо махнул рукой — «запускай!» Гедимин, пожав плечами, закрепил катушку и осторожно опустил в неё подвес на жгутах. Экран сработал — ипроновый стержень, хоть и лежал рядом с установкой, даже не шелохнулся. «Направленное воздействие,» — Гедимин осторожно подставил стержень торцом кверху под катушку и еле успел отдёрнуть руку — защитное поле прикрыло пальцы с ипроновыми щитками. «Тут главное — точно направить. Один стержень — одна катушка…»

— Ага, — пробормотал Айзек, глядя на слиток ипрона, повисший над столом. Гедимин взял длинную кость и, примерившись, треснул по свисающему стержню. Струбцина дрогнула; слиток не шелохнулся — бредовый равнинный «магнетизм» крепко его держал.

— Угу… — пробормотал Айзек, с опаской покосившись на кость в руке Гедимина. — Занятное явление. Но мы его уже видели. Что там насчёт автоматического сброса?

«Этим жгутам пары кьюгенов хватит,» — сармат поднял излучатель и проводил взглядом зелёную вспышку на прозрачном защитном куполе. Выпавший стержень, звеня, покатился по столу и ударился о бортик. Подвес, подтянутый сократившимися жгутами к серебристому кольцу, замер под ним, в полусантиметре от опустевшей катушки.

«Надо было для стержня сделать поддон,» — Гедимин выключил излучатель, подобрал выпавший штырь и аккуратно поставил его на прежнее место. Кусок металла тут же подхватило и прижало к такому же, повисшему внутри катушки. «А, вот эту чашку подставлю, как раз по размеру.»

— Вот оно как… — пробормотал Айзек, глядя, как по «сигналу» излучателя ипроновый стержень то падает в чашку, то взлетает к «магнитной» катушке. Во время последних прогонов он, кажется, даже считал секунды… если успевал, конечно, — «магнитные» силы срабатывали мгновенно.

— Просто, но действенно… — Айзек просунул бронированную руку под купол, жестом велел Гедимину не опускать излучатель и тронул пальцем натянутые, сократившиеся до упора жгуты. — Мгновенное срабатывание… А большой вес это вещество выдержит? Управляющие стержни, так-то, нелёгкие.

— Выдержит, — отозвался Гедимин, наблюдая за попытками Айзека растянуть сжатый жгут. — Можно сплести трос. Взять другой гзеш. Рассчитать порог срабатывания — сто кьюгенов, пятьсот, тысяча…

Он выразительно пожал плечами и опустил заэкранированный излучатель. Подвес свалился в катушку, стержень, замерший под ним, взлетел вертикально вверх и повис. Айзек подёргал за него и покачал головой.

— Очень интересное явление. Что скажешь, Кенен?

Гедимин, уже забывший о Гварзе, неохотно перевёл на него взгляд — и сузил глаза. Кенен стоял на прежнем месте, сложив руки на груди, и морщился, будто хлебнул лимонной кислоты. «Ну что тебе ещё не так, мать твоя пробирка⁈»

— Значит… — медленно проговорил он, разглядывая подвес. — В активной зоне реактора планируется прицепить резиночки?

Гедимин сосчитал про себя до трёх и разжал зубы.

— Гзеш выдерживает высокие температуры без размягчения. Обычная температура внутри альнкита — меньше сотни по Цельсию. С тяжами ничего не случится.

— А если нагрев разрушит тяжи… — задумался на секунду Айзек, оттягивая провисший жгут. — Хм, а ничего фатального не случится. Стержни рухнут в активную зону с дополнительным куском ипрона. Реакция погаснет… Хм, а мне нравится эта конструкция. Многофункциональная противоаварийная защита. Атомщик, а что насчёт нейтронной вспышки? На неё будет реакция?

Гедимин мигнул — нейтронами этот вид гзеша он ещё не облучал… и вообще, живя на Равнине, успел забыть об их существовании. «Ещё вопрос, будут ли здесь выделяться именно нейтроны. Омикрон-то будет, куда он денется…»

— Ну, допустим, — нехотя пробормотал Гварза. — Пусть так. Как быстро это вещество разрушается под омикрон-потоком реактора? Какие при этом проявляются эффекты? На сколько циклов сжатия-растяжения оно рассчитано? И — что это вообще за дрянь? Где ты её выкопал?

Айзек крепко взял его за плечо и потянул в сторону от установки.

— Кенен, я же рассказывал. Те самые молекулы из спороносных органов. М-да… Придётся всё-таки ехать в Сфен Жизни. Готовая противоаварийная защита…

Гварза сердито фыркнул.

— Пока что мы видели несложный фокус с резиночками. Может, в потоке альнкита они повыгорают в первые же секунды. Кет!

— Гедимин, — процедил ремонтник, недобро щурясь на Гварзу. «Вот вроде бы дело говорит. Но почему так бесит⁈»

— Гений физики, яд-дро Юпитера… — пробормотал Гварза; его взгляд был не менее «дружелюбен». — Возьмёшь свои резинки и засунешь в миниреактор. Его запустишь. Запущенным он будет не менее восьмидесяти процентов времени. Через месяц такой прожарки проверишь резинки со всех сторон и снова покажешь свой фокус. Тогда будем что-то решать. Всё понятно?

Айзек хлопнул ладонью по столу. Подвес на струбцине закачался, но стержень так и остался висеть, намертво притянутый к катушке.

— Что ж вам неймётся-то обоим… Атомщик! Этот эксперимент… ну, он разумен, не находишь? Лучше было бы использовать альнкит, но за неимением… — он развёл руками.

— Ладно, — буркнул Гедимин. — Приду через месяц. Может, микропроцессоры доделаете…

Гварза вздрогнул, как от удара, и сжал кулаки, но Айзек, бормоча в респиратор что-то недружелюбное, уже выталкивал его из шатра. Гедимин остался наедине с подвешенным ипроновым стержнем.

«Значит, месяц…» — он, достав из реактора контейнер для облучаемых образцов, сложил внутрь подвернувшиеся плёнки — из жёлтого гзеша, из зелёного, с высоким и низким содержанием спиральных молекул. «Да я и сам собирался провести такие испытания. И насчёт восьмидесяти процентов Гварза говорит дело. Но почему так бесит-то⁈»

Полог снова приподнялся — в шатёр осторожно заглянул Вепуат. Гедимин, выглянув из-под защитного поля, попытался изобразить улыбку и закрыл корпус реактора. «Запуск… ну вот, пусть работает.»

— Что у вас тут было? — спросил разведчик, присаживаясь на ближайший стул. — Гварза, выходя, чуть ли не зубами скрипел!

На плече Вепуата ворочался, пытаясь закинуть хвост на другое плечо, «трилобит» с наполовину втянутыми крыльями. Одного не хватало — вместо него была короткая культя.

— У Гварзы не получились микропроцессоры, — буркнул Гедимин, складывая в ящик мифриловые кольца и ипроновые стержни — ещё на месяц, до новых испытаний. — И он срывается на моих механизмах. Ты не рано вытащил Подранка? Ему уже можно тренироваться?

— А, — Вепуат переложил хвост «трилобита» себе на спину и потянул его за голову, чтобы она немного перевесила. — Спокойно он всё равно не сидит. Будет ползать и порхать без присмотра, покалечится. Вот, повязку содрал… А что с механизмами? Ты свою штуку для ангара уже собрал? Может, отнесём её на место, пока Гварза не докопался?

…Гедимин опустил рычаг и услышал перестук деревянных створок — по всему ангару вдоль двойных складчатых стен закрывались и открывались лючки-воздуховоды. Потянуло сквозняком. Выждав десяток секунд, Гедимин поднял рычаг. Вдоль ангара снова зашелестело и застучало, и ветерок утих.

— Вепуат, готов? — громко спросил он. Разведчик высунулся из складского помещения и помахал хвостом «трилобита» — Подранок всё никак не мог устроиться на плече и теперь развернулся задом наперёд.

Гедимин опустил второй рычаг. Едва затих перестук маленьких крышек, с шелестом вошли в пазы массивные дверные створки из прокалённой древесины. Сармат сделал для них уплотнители из прочного красного гзеша; теперь они не громыхали при закрывании — только протяжно шуршали.

«Здесь плюс пятнадцать,» — сармат покосился на термодатчики, выждал ещё пару минут и поднял рычаг.

— Плюс десять! — доложил Вепуат, быстро выбираясь за дверь. Подранок лежал на его руках, полусвёрнутый, втянув нежные крылья и не подавая признаков жизни.

«Терпимо…» — сармат перевёл рычаг в режим проветривания. «Не хватает цистерны с холодной водой. К следующему ливню можно будет притащить… Хотя — проще выгонять аборигенов в их посёлки. Всё равно во время нергета никакой работы не будет.»

— Куда⁈ Сиди, рану запачкаешь! — донеслось из-за ангара, и Гедимин скупо улыбнулся. «Отогрелся… Вепуату надо какую-то накладку на скафандр — животные уже не помещаются.»

38 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— И ничего не радиоактивно, — пробубнил Вепуат, под неодобрительным взглядом Гедимина снимая скафандр. Он оставил в предбаннике одежду и влез под тёплый душ. Гедимин, покосившись на дозиметр, поморщился, но промолчал и только включил напор посильнее, чтобы его скафандр поскорее затопило изнутри. Мимо, расплёскивая воду и хлопая по стенам хвостами, проносились мокрые «трилобиты». Сокол и Чужак метались под потолком, Подранок на полувыпущенных крыльях прыгал за ними по полу — чуть медленнее, но довольно бодро. Он уже пробовал подлётывать, но что-то ему сильно мешало.

— Заваливается набок, — заметил Гедимин, наблюдая за скачущим «трилобитом». — Может, ему протез приклеить?

— Думать надо, — пробормотал Вепуат, обеспокоенно глядя на Подранка. — Он ещё не вполне окреп. Посмотрим через пару дней. В конце концов, у него много крыльев, не одна пара, — как-то они должны компенсироваться…

…Из-под приподнятого полога лабораторного шатра сочился зелёный свет, пересекаемый шевелящимися тенями — в палатке кто-то возился. Заглянув, Гедимин увидел, как Таркасан наливает в ведро шевелящуюся Би-плазму. Оставив до краёв пару сантиметров, он прихлопнул жижу крышкой и защёлкнул фиксаторы. В крышку глухо застучало — подогретая, активная Би-плазма расползалась во все стороны, натыкаясь на препятствия.

— Облучить? — Гедимин кивнул на сфалт за плечом — «Одного твэла на ведро хватит…» Таркасан проследил за его взглядом, и его передёрнуло.

— Айзек сказал — неси, как есть, — буркнул он, поднимая ведро. Из закупоренного бака не доносилось ни звука, только луч сигма-сканера, пройдя сквозь стенки, показал, что контейнер заполнен наполовину, и недавно кто-то менял кассету с субстратом. Би-плазма в тепле росла быстро, и Гедимин задумался о погружном охладителе — рано или поздно бак переполнится, и кто будет всё это есть?..

Филк вышел. Гедимин придвинул ближе бочонок с «вечным льдом» и задумчиво на него посмотрел. «Ледышку надо подогревать куском кейека. Но от него и Би-плазма подогреется. Поместить кейек в верхней части, ледышку — в нижней, трубку сделать полой… Из рэссены выковать? Би-плазма ест рэссену? Надо спросить у Айзека…»

— Мастер Дим-мин, — под полог просунулся костяной посох. Сармат вопросительно хмыкнул.

— Говорят, твоя огнелёдная машина до сих пор работает, — в шатёр, пригнувшись, вошёл Гор. — А я не нашёл её в долине… А, вот где она.

— Не лезь к машине, — дежурно предупредил Гедимин, вставая между механизмом и стражем. «Какой-то он сегодня не такой…» — мелькнуло в голове, когда сармат разглядел Гора чуть лучше. Его посох, обычно сияющий белым даже при дневном свете, сильно потускнел и «горел» сегментами; хитиновые щитки гигантского богомола были покрыты пятнами сажи и чего-то рыжеватого, маслянистого, сильно напомнившего Гедимину сагатскую кровь.

— Просто любопытство, — сухо щёлкнул жвалами Гор, выпрямляясь во весь рост. Одну из конечностей с лезвиями он держал как-то неуверенно. Лезвия были чистыми — даже нарочито, будто их только что отскоблили.

— Разреши мне искупаться, — попросил страж, слегка наклонив голову и разведя лезвия в стороны. — Говорят, в твоей купальне вода всегда тепла и приятна.

Гедимин мигнул.

— Да, иди, там ещё осталось, — сказал он, вспоминая, какой температуры была вода в горячей цистерне, когда он уходил из душевой. — Ты не ранен? Может, Вепуата позвать? Он немного разбирается…

Гор свёл лезвия на груди.

— Не стоит беспокойства, мастер Дим-мин. Мне нужна только вода. А проклятым всеми богами нергонам никакой лекарь уже не поможет.

Гедимин невольно поёжился.

— На тебя напали? — он вышел из шатра вслед за Гором, напряжённо прислушиваясь к ночным звукам. В лагере было тихо — даже «трилобиты» молчали, и их никто не окликал из-за холмов. «От дронов никаких сигналов,» — думал Гедимин. «Стена нетронута — Гор прошёл, и она закрылась. Где бы ни были кочевники, на холм они не лезут.»

— Далеко, в степи, — шевельнул лезвием страж, показывая куда-то в сторону рассвета. — Беспокоиться не о чем. Очередная выходка отродий Бездны.

Гедимин мигнул, озадаченно посмотрел на Гора, но тот не стал ничего объяснять — только пощёлкал жвалами и повертел в лапах потускневший посох. Он, и правда, еле-еле светился, и свечение было неровным, неприятным для глаз. Гедимин следил за ним всю дорогу до душевой — и в красном сиянии фонарей, и в темноте, и в жёлтом свете «факелов» посох оставался тусклым.

— Настоящий образец мастерства Куэннов, — щёлкнул жвалами Гор, останавливаясь посреди душевой. — Что открывает бочку с водой? Вот эти ручки?

Он сдвинул вентиль и шагнул назад, подставив под падающие капли только лезвия. Гедимин проверил воду ладонью и недовольно сощурился.

— Остыла. Нагреть?

— Вода великолепно тепла, — отозвался страж, вешая сумки на ближайший штырь. У него с собой был обрезок грубого войлока и даже полая кость с местным грязевым «мылом». Гедимин, сообразив, что он тут не очень нужен, направился было к двери, но его взгляд снова упал на пристроенный у стены посох. «Еле мерцает. Никогда такого не видел.»

— Эта штука сломалась? — спросил он, протянув руку к посоху — и еле успел её отдёрнуть. Лапа богомола, молниеносно распрямившись, подхватила палку и поставила с другой стороны от душа.

— Будь осторожен, мастер Дим-мин, — сухо напомнил страж. — Больше я не потревожу тебя и не оторву от дел. Да помогут тебе в них боги.

Гедимин с трудом удержался от смешка и быстро вышел из душевой. «Куэннскую палку всё-таки поломали. Ну, в драке с кочевниками такое бывает. Хорошо, что сам он выбрался живым и без ранений.»

В лагере и вокруг него было тихо. Гедимин постоял немного на окраине и двинулся к обрыву. Жёлтый луч «факела» упал на дно долины и осветил пустую площадку для вынутых из скалы валунов и защитное поле над разобранным подъёмником. Гедимин посветил на штабеля тектоновых плит, протянувшиеся уже на десяток метров вдоль обрывов. «Весь вчерашний материал переработали,» — одобрительно кивнул он. «А на сегодня ничего нет. Значит, всех отправлю копать. До завтра материал накопится…»

Он взялся за сканер и недовольно сощурился — на дне восьмидесятиметрового колодца, с краю от расширяющейся подземной полости, поднимались груды валунов. Им даже придали удобную для подъёма форму, но вытянуть не успели — они так и лежали в шахте. «А ведь материал есть. Хватило бы на пару плит — как раз, пока внизу копают новый. Может, запустить подъёмник и самому вынуть камни?»

Он оглянулся на шатры, прикидывая, кто из сарматов сейчас свободен и может посидеть за рычагами подъёмника. И тут со дна долины донёсся шелест и глухой стук.

Фонарь осветил каменный ангар со складчатыми стенами и закрытой торцевой дверью. Створка была вдвинута до упора. Секунду спустя она с шелестом втянулась в паз. Застучали крышки лючков. Гедимин озадаченно мигнул.

Дверь закрылась снова, в этот раз не так плотно — кто-то передвинул рычаг «режима вентиляции». Сармат хмыкнул. «Скогны осваивают технику? Непохоже. Слишком тихо…»

Он быстро оглянулся на лагерь аборигенов — все на волокушах и вокруг них возились с приготовлением еды, даже нхельви сбежались туда и сидели вокруг, обернув лапы хвостами. «Скогны сюда не спускаются. А если бы спустились — тут бы обрыв дрожал от визга. Кого ещё принесло?» — сармат медленно поднял руку со сканером — и вполголоса помянул спаривание «макак». В просвеченном насквозь ангаре у пульта с рычагами стояло пятно размытой ряби. Сквозь лучевые помехи проглядывали мохнатые руки, длинная морда и ветвистые антенны, вскинутые к потолку.

Гедимин скатился вниз по склону и в два прыжка оказался у двери, судорожно вспоминая, что он вообще знает о Райвигах. «Он влияет на мозги. Но форму тела сменить не может. В окошко не выползет и в скалу не зароется. Sa has— su!»

Шагнув к открытому проёму, он ткнул когтем вблокиратор. Створки, скользнувшие было к пазам, остановились и отъехали назад. Гедимин быстро сделал шаг вперёд и расправил плечи, перекрывая шлюз.

— Райвиг?

Существо действительно было ростом со среднего филка — только более худым и даже не мускулистым — каким-то мягким, оплывшим. Оно повернулось к Гедимину; круглые, немного навыкате глаза слабо блеснули, антенны качнулись к плечам и зашелестели. Оно даже не успело двинуться с места, когда его накрыло защитное поле.

— Ходит тут всякое… — поморщился Гедимин, просовывая под купол руку и крепко берясь за мохнатое плечо. Под шерстью Райвиг был ещё меньше — сармат даже нащупал под кожей какие-то кости и на всякий случай сжал их пальцами. Существо дёрнулось и медленно повернуло к сармату морду. Его глаза, казалось, выпучились ещё больше. Антенны снова заколыхались, защитное поле подёрнулось красными разводами, и Гедимин крепко встряхнул Райвига за плечо.

— Пошёл!

Существо не упиралось, не вырывалось — покорно шло туда, куда сармат его подталкивал, только антенны вздрагивали, покрывая защитное поле всё более плотным красным узором. Гедимин покосился на дозиметр. «Из этой твари сигма лезет, как из реактора!» — он снова встряхнул Райвига за плечо и порадовался плотно сдвинутым пластинам шлема. «Сколько же ирренция нужно было сожрать…»

Кто-то пронзительно взвизгнул, и перед глазами Гедимина мелькнул широкий наконечник копья. В паре шагов от сармата стояли Скогны-копейщики. Один из них что-то крикнул, указывая на Райвига, другой заверещал, оглядываясь на шатры. Оттуда выбирался ещё один отряд. Сармат растерянно мигнул.

Один из Скогнов несильно ударил его по руке — той, которой он удерживал Райвига. Гедимин показал ему кулак и двинулся вперёд, волоча за собой пойманного шпиона. Пройти удалось немного — Скогны, встав в шаге от него, плотно сдвинули ряд и вцепились в копья. Один из них указал на Райвига и что-то проверещал. Вид у него был растерянный и как будто обиженный.

«Они что, хотят, чтобы я его… выпустил⁈» — сармат глянул на защитное поле, сплошь в красных линиях. «М-мать моя колба! Видно, сигма просачивается. Они все сейчас видят… Скогна⁈»

— Это — Райвиг, — сказал он, угрюмо щурясь, и крепко встряхнул шпиона — может, настройки излучателя собьются?

— Где Гор?

При слове «Райвиг» Скогны с дружным воплем шагнули назад. Вид у них стал ещё более растерянный. Пару секунд они смотрели на сармата, потом кто-то из них, отделившись от группы, метнулся в темноту.

Антенны Райвига снова заколыхались, и Гедимин просунул вторую руку под защитное поле. Существо впервые рванулось, втянуло голову в плечи и попыталось вывернуться. Гедимин хмыкнул.

— А если я их оторву?

Антенны он достать не успел — пока тянулся к вырывающемуся Райвигу, за шатрами сверкнул полупогасший посох. Скогны расступились, пропуская стража, и Гедимин облегчённо вздохнул, крепче вцепился в длинную шерсть Райвига и в очередной раз его встряхнул.

— Гор, сюда! У меня Райвиг, и он фонит, все Скогны рехнулись!

В полумраке громко щёлкнули жвалы. Страж, замерев в пяти метрах от Гедимина, вскинул посох и всадил на полметра в землю. Тусклая палка покрылась световыми пятнами, и сармата накрыло сияющей волной. Защитное поле растворилось. Скогны взвыли, хватаясь за копья. Райвиг рванулся с неожиданной силой, оставив в руке Гедимина клок шерсти, бросился к обрыву — и с горловым клёкотом выгнулся назад, пронзённый двумя копьями.

Гор остановился рядом с ошеломлённым Гедимином и опёрся на погасший посох, бесстрастно глядя на Скогнов. Они уже волокли к лагерю мёртвого Райвига, по пути выдёргивая копья и радостно вереща. Ещё пара секунд — и над стоянкой аборигенов вспыхнули жаровни, а Гедимин услышал пронзительный визг десятков глоток. Он уткнулся взглядом в гравий с маслянистыми пятнами и судорожно сглотнул. «Взял, называется, „языка“…»

— Моё почтение, мастер Дим-мин, — услышал он ровный голос стража и тихие щелчки жвал. Гор повернулся к нему и низко наклонил голову, прижимая все верхние конечности к груди. Его костяной посох не только утратил свечение, но и его поверхность, казалось, потемнела и как-то ссохлась. «Совсем разрядился,» — промелькнуло в голове Гедимина.

— Как ты справился с Райвигом? — спросил Гор. — Даже мои глаза меня в первый миг обманули. Если бы не твой крик…

Гедимин поморщился.

— Скафандр, — он притронулся к шлему. — Защищает от излучения. Райвиг об этом, похоже, не знал. Пытался меня облучить. А когда сообразил — было поздно… Его поторопились убивать. Можно было расспросить…

Гор щёлкнул жвалами.

— Ты недавно на Равнине, мастер Дим-мин. Ты очень умён, но знаешь мало. Никто ещё не добился правды от Райвига. Лишняя трата сил на этих существ. Иди в купальню, омой свою броню. И… тебе нужна эта шерсть?

Гедимин, ошалело мигнув, протянул ему руку. Часть волокнистого меха уже высыпалась на землю. Гор поддел волокна посохом и сгрёб их крючковатой клешнёй, стараясь не выронить ни одного.

— Лучше сжечь, — пробормотал он, отходя от Гедимина, и снова защёлкал жвалами. Сармат ещё несколько секунд слышал эти звуки в притихшем лагере. В голове гудело. «Дикая планета,» — он брезгливо поморщился, глядя на тёмные пятна на гравии. «Что те дикари, что эти. Надо проверить ангар — вдруг его заминировали…»

…В утреннем свете над полевыми кухнями — на равном расстоянии между волокушами Броннов и Скогнов, будто по линейке отмеренном — поднимался высокий костяной шест. К нему прикрутили две перекладины; на них висела распяленная кожа Райвига, а на самом верху, на шесте, торчала, свесив переломанные антенны, его голова. Её развернули мордой к степи, но Гедимина всё равно передёргивало, когда он поднимал к ней взгляд.

— Мн-даа… — промычал Вепуат. Он, обвешенный со всех сторон «трилобитами», вслед за Гедимином вышел на окраину, бросил взгляд на новое «украшение» и тут же уткнулся в смарт.

— Это же разумное существо было… — Гедимин в очередной раз посмотрел на растянутую шкуру, скривился и отвёл взгляд. Вепуат внезапно дёрнулся, отчего-то сильно смутился и прикрыл ладонью экран.

— М-да. У них тут… своеобразные традиции, — пробормотал он, борясь с одолевающим смущением, пока Гедимин озадаченно на него смотрел. — Ремонтник, ты это… если поймаешь ещё кого-нибудь интересного, местным не говори. Позови меня или Айзека. По рации ска… А, ядро Сатурна! Тут ведь связь не работает.

— Я могу посигналить сигма-лучом, — предложил Гедимин, отворачиваясь от «украшения» над волокушами. — Какой-нибудь несложный сигнал.

Он оглянулся на долину, скрытую за краем плато, — где-то там стоял ангар будущего цеха, и лежал разобранный подъёмник.

— Подозреваю, пригодится…

…Кеззий-серебрянный сплав, подобно ипроновой фольге, экранировал катушку с боков; Гедимин пока не знал, с чем это связано, — он вообще немного ещё знал о местном «магнетизме». Вот и сейчас он задумчиво смотрел на повисший в воздухе бочонок. Внутри осталась пригоршня осколков «вечного льда», ещё один, покрупнее, сармат закрепил в самой катушке. Теперь бочонок висел рядом со столом, намертво приклеившись к «магниту».

«Любопытно. Через слой древесины магнит пробивает. А через слой кейека — нет…» — Гедимин убрал «ледышку» из катушки, поймал падающий бочонок и вставил между витков фрагмент кейека. Бочонок не шелохнулся.

«Через слой льда не чует. А если перевернуть…» — сармат поставил ёмкость другой крышкой кверху, и она взлетела на полметра и прилипла к катушке. «Любопытно. Экранируют они друг друга, что ли…»

Полог качнулся. Рядом с шатром захрустел хитин, потом под «дверь» просунулся костяной посох.

— Мастер Дим-мин, могу я тебя потревожить?

Гедимин удивлённо мигнул.

— Заходи, — он накрыл осколок «вечного льда» защитным полем. «Чего ему вдруг понадобилось? Палку чинить?»

— Лёд… — гигантский богомол, едва распрямившись, громко щёлкнул жвалами. — Я почуял холодный ветер у твоего шатра. Ты снова неосторожен, мастер Дим-мин.

Гедимин недовольно сощурился.

— Ты из-за этого пришёл? У меня опыты со льдом. Скоро закончу. Сильно не похолодает.

Гор качнул лапами-лезвиями, осторожно прижимая их к хитиновым бокам. Гедимин смотрел на это природное оружие и думал, что навряд ли биологический вид стража отличается миролюбием… и не сродни ли он той саранче, которая сожрала леса вокруг Ураниум-Сити?

— Я пришёл попросить льда, — сказал Гор, прижимая крючковатые лапы к груди. — Только пару крупиц — и осколок кейека, чтобы не дать им воли.

Гедимин мигнул.

— Ночью же, с первой оказией, я его тебе верну, — пообещал Гор, выкладывая на стол кожаный мешок, крепко перетянутый верёвкой. Внутри что-то хлюпнуло.

— Держи, — Гедимин придвинул к нему кювету с двумя крупными камешками, разложенными на разных краях. — Мешок не прожжёт?

— Не беспокойся, — Гор быстро обернул раскалённый камень какими-то обрывками, сунул в мешок и тут же затолкал внутрь — уже без обёрток — кусок «вечного льда». Несколько секунд он держал лапу над сумкой, потом заметил что-то и расслабленно опустил лезвия.

— Моя благодарность, мастер Дим-мин, — он изобразил неглубокий поклон. — Как быстро протухают внутренности, уму непостижимо. Как получается, что плоть съедобных тварей хранится много дней, а плоть нергона — меньше, чем горит Пламя?..

Гедимин сглотнул подступивший комок и быстро перевёл взгляд с сумки на тусклый, черновато-серый посох. «Эта штука совсем погасла. К вечеру, наверное, почернеет.»

— Твоя палка, — он кивнул на посох. — Она чем дальше, тем чернее. Ты что, не можешь починить её?

Гор, едва речь зашла о его посохе, быстро перекинул сумку с внутренностями нергона через плечо, и Гедимин её больше не видел — и это его радовало. Сармат ждал, что он и посох спрячет за спину и быстро уйдёт, но страж остался на месте.

— Её силы иссякли, — Гор качнул лезвиями, и сармату показалось, что он расстроен. — Сегодня я безоружен. Я прошу богов, чтобы оружие не понадобилось — или чтоб вашей мощи хватило дать нергонам отпор.

Гедимин мигнул. Вроде бы страж говорил на известном языке, но понятнее от этого не становилось.

— А завтра ты что с ней будешь делать? — спросил он. — У вас там мастерская, база ремонтников? Может, послать за Скогнами, — тут они вроде недалеко? Пришлют какого-нибудь наладчика…

В узкой груди стража что-то захрустело.

— Скогны? Мастерская?.. Тут нужна сила Пламени. Слишком давно её не погружали в Пламя. Неосторожно с моей стороны…

Гедимин вспомнил водяной шар над шахтой древнего реактора и костяные «палки», плавающие в нём. «Вот оно что. Это была штатная подзарядка. Интенсивнейшее омикрон-излучение… даже воды налили, чтобы кость не горела. Любопытно…»

— Я видел, как посохи погружают в Пламя, — сказал он вслух, осторожно снимая со спины сфалт и укладывая на стол. — Плохо, что ты остался без оружия. Тебе же ещё обратно идти. Проводить?

Гор снова захрустел, защёлкал жвалами, — предложение то ли смутило его, то ли развеселило.

— Я — страж договора. Это будет не первый опасный поход. Что у тебя там, Дим-мин?

— Тут миниреактор… ну, такое очень мелкое Пламя, — Гедимин с трудом подавил нервный смешок. — В тысячи тысяч раз слабее вашего. Но на один посох его хватит. Давай сюда эту штуку, попробуем разжечь её заново.

Две лапы Гора вцепились в тусклый посох. Гедимин набросил на корпус сфалта пузырь защитного поля и осторожно сдвинул экранирующие пластины. Зелёный луч ударил вертикально вверх, и пузырь вспыхнул яркой зеленью.

— Мрак и радуга! — выдохнул страж. — Ты носишь Пламя на спине⁈

Он шагнул вперёд, протягивая посох Гедимину. Его лапа едва заметно дрожала. Сармат улыбнулся углом рта. Он смотрел сейчас только на зелёный свет. «Нужно накрыть лучом всю кость. Неизвестно, какое удельное поглощение…»

Он выставил девять слоёв защитного поля, прежде чем решился вскрыть первый пузырь — и сдвинуть пластины до упора, открывая весь реактор. Купол вспыхнул зелёным огнём, зарябил, выгорая изнутри и снова восстанавливаясь. Тусклая кость покрылась белыми пятнами. Несколько секунд они зажигались на тёмной поверхности и сливались друг с другом, пока весь посох не побелел и не вспыхнул неярким серебристым светом. Гедимин задвинул пластины, прикрывая реактор, и уставился на неприметное табло на корпусе сфалта. Управляющий стержень был выдвинут, ирренций «горел», и минутное охлаждение ничуть ему не повредило.

«Реактор в порядке,» — Гедимин, облегчённо вздохнув, сверился с показаниями дозиметра и взялся за посох. Кость на ощупь была тёплой, почти горячей. «Не фонит,» — думал сармат. «Ну, почти. Пара микрокьюгенов погоды не делает. Главное — скафандр не снимать. А местные пусть как знают…»

Он сдёрнул защитные поля и протянул посох стражу.

— Светится.

Гор схватил «палку», пару секунд молча смотрел на неё, а потом всадил её прямо в подстилки под ногами — только гравий вздыбился волной.

— Великое Пламя!

— Тихо! — вскинулся Гедимин, оглянувшись на зазвеневшие пробирки. Гор прижал посох к груди и шагнул назад.

— Равный Куэннам, несущий Пламя. Я знал, что Хранимое Сердце не зря позвало вас. Что вы разожжёте новое Пламя на краю мира. Мрак и радуга!

Он шагнул наружу, едва не сорвав полог, и Гедимин увидел, как гейзер белого света бьёт в небо. «Кажется, перестарался,» — он покосился на реактор за плечом, потом — на дозиметр на руке. «Перезарядил. Ну, он, кажется, знает, как сбросить излишки. Лишь бы не рвануло от перенасыщения…»

Когда снаружи перестало полыхать, раздалось верещание — сперва десятка аборигенов, потом полусотни, и Гедимин, поморщившись, подоткнул полог и снова закрепил катушку на штативе. Через пару минут, когда снаружи стало потише, в шатёр осторожно заглянул Вепуат.

— Хвала изобретателю наушников! — выдохнул он, прикасаясь к шлему и убирая заглушки. — Чем ты всех опять разволновал? Палка светится на весь лагерь. Но вроде не фонит… хотя филков я от неё шуганул. Твоих рук дело?

Гедимин кивнул на реактор.

— Этот материал поглощает омикрон-излучение — и не заражается. Похоже на наш накопитель, но… — он задумчиво сощурился. — Кажется, это вещество ещё сложнее. И свойств у него побольше. Так… что, Гор позволил филкам трогать посох⁈

Вепуат поспешно мотнул головой.

— Нет, но я всё равно отогнал их. Целее будут. Посох светится, и Гор вместе с ним… Ты сунул его прямо в реактор⁈

Гедимин сердито фыркнул.

— Видишь же — не влезло бы. Пришлось построить…

Земля под ногами мягко дрогнула, и издалека донёсся протяжный гул. «Трилобиты» на скафандре Вепуата зашевелились, поднимая хоботки. Гедимин с облегчённым вздохом встал из-за стола. «Текк’ты вернулись. Работа продолжается. Наконец-то нормальная новость!»

…Бронеход осторожно спускался с холма, погасив почти все огни. В свете оставшихся ярко горел посох Гора — страж шёл впереди, указывая путь. Изредка в световом пятне мелькали полосатые хвосты нхельви — зверьки бежали вдоль бортов, чудом не попадая под гусеницы. Гедимин развернулся к притихшему лагерю. Скогны-копейщики, попавшие под его взгляд, быстро расступились с неловкими поклонами. Сармат мигнул.

— Ну, может, перестанут кидаться на тебя с копьями, — еле слышно фыркнул Вепуат. — Так-то их лояльность под вопросом…

Он посмотрел на Гедимина, и вдруг его взгляд стал пристальным. Отступив на шаг, он осмотрел сармата с ног до головы и ткнул его пальцем в грудь.

— Ты это видел?

Гедимин проследил за его взглядом, растерянно мигнул и тронул пальцем пластину обшивки. Это был обычный «внешний» щиток — иссиня-чёрный, из нейтронностойкого фрила… вот только на нём проступили несимметричные рёбра, и он чуть приподнялся. На схождении выпуклых полумиллиметровых гребней виднелся слабый блик. Гедимин прикрыл его пальцем от внешнего света — свечение не погасло.

— Te’ek dasaja⁈ — выдохнул он, поддевая когтем щиток — и тут же увидел другой такой же прямо на запястье. Их были десятки по всему телу — чёрные пластины обшивки, похожие на ребристые чешуи с бликующими «глазками» на выпуклых частях. Сармат прижал палец к нормальному на вид щитку рядом с «испорченным» и с замиранием сердца почувствовал едва заметный подъём по центру — все пластины трансформировались, одни быстрее, другие медленнее.

— Ух ты… и у меня то же самое, — услышал он растерянное бормотание Вепуата. Разведчик ткнул пальцем в один из своих щитков. На нём тоже были выпуклости, только не пересекающиеся рёбра, а концентрические круги волнистой формы — и такой же «глазок» бликовал на самой приподнятой точке.

— То же самое, но… почему-то другой формы, — Вепуат попытался поддеть щиток, но «чешуя» держалась крепко. — А они теперь двигаются?.. Эй, на них же снизу тоже неровности!

— Has— sulesh, — пробормотал Гедимин, сдвигая деформированные пластины. Они легко заползали одна под другую — нижние поверхности тоже изменили форму. Весь верхний слой обшивки перерождался во что-то странное, и сармату это очень не нравилось.

— Интересно, у Айзека тоже? — подумал вслух Вепуат, оглядываясь на лагерь. Передвижная лаборатория уехала, но и Айзек, и Кенен Гварза остались на холме — Гедимин слышал их голоса из-за шатров.

— Грёбаная мутация! — ремонтник смотрел на щитки с отвращением. Хотелось разобрать весь скафандр на части и проверить себя с головы до ног — вдруг деформация затронула не только верхнюю обшивку? Вепуат уже скрылся из виду; Гедимин услышал его негромкий вопрос, потом разведчик высунулся из-за шатра и поманил ремонтника к себе.

— Ага… — сказал Айзек, тронув деформированную пластину. Его собственная броня была девственно-гладкой, даже без царапин и оплавлений; на скафандре Гварзы царапины и сколы были, но его щитки не пытались превратиться в чешую.

— Угу… — сказал Айзек, обходя Гедимина и Вепуата по кругу.

— Чего «угу»⁈ — не выдержал ремонтник. — Что это за дрянь, и что с ней делать?

Айзек и Гварза переглянулись.

— Равнинная трансформация, — пожал плечами командир. — Верхний слой снаружи, не под ипроновым экраном, вот он и мутирует. Да вас ещё на декомпрессию не возят… сколько уже?

— Тринадцать местных суток, — вполголоса ответил Гварза. Он смотрел на сарматов со смесью любопытства и брезгливости. Гедимину хотелось показать ему кулак, но он пока сдерживался.

— И что будет дальше? — спросил Вепуат, искоса разглядывая свои чешуйки. — Мутируем в ящериц?

— Да нет, не должны, — Айзек внимательно осмотрел его лицо — то, что было видно из-под лицевого щитка. — Всё, что под ипроном, останется, как было. А что снаружи… думаю, трансформация продолжится.

«Sa hasu!» — Гедимина передёрнуло. Он поддел когтем чёрный щиток — пластина отделилась неожиданно легко, видимо, ещё не успела пустить корни. Сармат зажал её между пальцев и включил лучевой резак. Расплавленный чёрный фрил закапал на гравий. Кто-то укоризненно хмыкнул, кто-то помянул спаривание «макак», но Гедимин их уже не слушал — он быстро шёл к ангару душевой. «Надо бы в лаборатории, но сойдёт и там. Только защитное поле постелить. Равнинная трансформация, sa has— sulu… Не хватало её на моём скафандре!»

…Гедимин вытряхнул расплав в холодную воду. Чёрная «смола» вздулась, выпуская щупальца, и так и застыла, медленно опускаясь на дно. Гедимин тронул её кончиком когтя — остывший фрил затвердел и больше никаких странных свойств не проявлял.

«Положу его в лаборатории. Может, он и вправду очистился,» — думал сармат, вставая посреди предбанника и расставляя руки. Его золотая броня дымилась. Чтобы расплавить верхний слой, пришлось как следует её нагреть, но теперь Гедимин наконец чувствовал себя чистым, не затронутым никакой чужеродной заразой. «Жаль, весь фрил в лаборатории,» — вздохнул он, с подозрением глядя на чёрный сгусток в воде. В другой ситуации можно было бы расплавить это вещество и снова напылить его на броню, но здесь… «Фрил нужен чистый. Вернётся лаборатория — сделаю себе обшивку. А пока похожу так. Только остыть надо.»

Он не хотел резко охлаждать нагретый ипрон — тонкие щитки, при всей своей прочности, всё-таки могли треснуть. В открытые лючки затекал прохладный воздух; сармат повернулся к нему грудью, остужая золотистые пластины. Двери душевой были закрыты, Гедимин задвинул все створки, чтобы никто не влез под раскалённый поток и не ошпарился. Он прислушивался к звукам за дверьми — рано или поздно в душевую должен был заглянуть Вепуат, его скафандр тоже «испортился» и нуждался в чистке. Но снаружи было тихо.

Броня остыла до приемлемых сорока градусов, и Гедимин, подобрав бесформенный комок фрила, вышел за дверь. Из-под порога шарахнулся нхельви, ещё несколько зверьков прошуршали в траве и сгинули. Из-за шатров доносились отрывистые команды — Вепуат дрессировал «трилобитов». Гедимин, остановившись, недоумённо хмыкнул. «Так и ходит в чешуе?.. Ладно, душевая свободна, захочет — почистится.»

39 день Воздуха, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

На лабораторном столе посреди шатра стояла маленькая плетёнка с блестящими белыми ягодами. Гедимин, увидев её, озадаченно хмыкнул — ничего подобного он в лаборатории точно не оставлял. Протянув руку к плетёнке, он заметил другую странность — на столешнице не было ни пылинки. Все поверхности в лаборатории, включая цилиндры поршневой машины, были оттерты до блеска, подстилки на полу — перетряхнуты и разложены по цветам… и вот ещё плетёнка с ягодами курруи — Гедимин даже вспомнил, как они называются.

Снаружи донеслось хрюканье, шипение, полог заколыхался, и в шатёр ввалился крылатый «трилобит». Передвигался он вприскочку, на полувыпущенных «плавниках», за ним тянулись оборванные шлейки. Не успела последняя из них проползти под пологом, как кто-то снаружи схватился за неё и выдернул «трилобита» из шатра.

— Хоть к столбу приклеивай, — выдохнул Вепуат, вваливаясь в шатёр следом за питомцем. «Трилобита» он держал в руках, ещё двое свисали с плеч и тянули хоботки к свёртку, пристёгнутому к поясу хозяина. Вепуат издал резкий щёлкающий звук, заставив животных подобраться и втянуть выпущенные части, и положил свёрток Гедимину на стол.

— Дим-мин, — громко и чётко сказал сармат, щелчками привлекая внимание «трилобитов», и указал на ремонтника. Тот мигнул.

— Поможешь с тренировкой? — заискивающе улыбнулся Вепуат. — Бронны боятся чего-то…

Гедимин пожал плечами.

— Давай, пока у меня работы нет… — он скользнул взглядом по нелётному «трилобиту», рвущемуся из шлеек, и недовольно сощурился. — Вепуат. Ты что, броню не чистил?

Разведчик покосился на свои руки, покрытые разноформенными чешуями с волнистой поверхностью — за день выступы на них стали ещё заметнее — и пожал плечами.

— Мне не мешает. Зверькам цепляться удобнее… А ты что, весь верхний слой заменил?

Он смерил Гедимина недоверчивым взглядом и попытался заглянуть ему за спину. Сармат недовольно сощурился. Его скафандр со вчерашнего вечера был покрыт гладкими чёрными щитками без лишних выпуклостей и впадин, похожими на обшивку звёздного крейсера, а не на чешую рыбы-мутанта, — и смотреть на Вепуата Гедимину было не слишком приятно.

— В лаборатории фрил ещё остался, — ремонтник мельком вспомнил о бесформенном комке, счищенном вчера с брони, размолотом в пыль и засунутом в ящик лабораторного стола. — Потренируешь своих тварей — пойдём и тебя почистим.

— Незачем, — отмахнулся Вепуат. — Хочу посмотреть, что будет дальше. Да и выглядит забавно, не находишь?

Гедимин поморщился.

— Превратишься сам в «трилобита» и будешь прыгать…

…Полог всколыхнулся, пропуская Сокола. Существо, подобрав крылья перед препятствием, снова расправило их и, плавно развернувшись в воздухе, село на подставленную руку. Гедимин сунул ему комок грязной ветоши. Вепуат вывалял тряпки в какой-то органической жиже — сармату было противно их трогать, даже в перчатках, но «трилобиты» вцеплялись в них, как в невиданное угощение. Гедимин качнул рукой, стряхивая Сокола, и существо вылетело из шатра.

Снаружи донёсся негромкий, но давящий на кости черепа гул. Гедимин слегка сощурился, унял участившееся дыхание и шагнул к выходу.

— Работа! — крикнул он Вепуату, и тот помахал «трилобитом» в ответ. К шатру уже летел Чужак; Вепуат засвистел, но существо, не обращая внимания на сигналы, нырнуло под полог и там зашуршало. Вепуат, досадливо фыркнув, пошёл к шатру. На окраине снова загудело, и Гедимин ускорил шаг. На сегодня было много работы — вырытая на треть полость «главного корпуса», гора камней, ещё не переработанных в тектон, такая же гора, со вчерашней ночи накопившаяся на дне шахты.

…Гедимин обошёл очередную груду деревяшек и досадливо сощурился — «И сколько ещё они будут тут валяться?»

Обещанных рабочих до сих пор не было; заготовленная древесина «блуждала» по лагерю — Скогны перетаскивали её от шатра к шатру, от волокуши к волокуше, Бронны тащили обратно. Гедимин по утрам пересчитывал расколотые стволы, опасаясь, что аборигены под шумок пустят их на что-нибудь полезное, но запасы не убывали — но и на склад не переезжали, и тем более не шли в переработку.

«Опять перетащили,» — Гедимин, помянув про себя уран и торий, начал подсчёты сначала.

— Да целы твои деревяшки, целы, — прошептал ему в наушник Вепуат, придержав сармата за плечо. — Дроны тут висят, считай, круглые сутки. Всё на месте.

Гедимин удивлённо мигнул, покосился на синевато-лиловое небо в серебристых разломах, — шарообразный дрон и впрямь висел над лагерем аборигенов, непрерывно сканируя округу. На холм, не обращая на аппарат внимания, поднимался караван под цветными знамёнами — Бронны и Скогны ехали бок о бок, вокруг мельтешили нхельви.

Пока Гедимин сканировал подвернувшуюся деревяшку и думал, как же ему не хватает синтетических материалов, — естественное дерево, казалось бы, прокалённое, обезвоженное, усохшее до предела, снова дало усадку, — аборигены развернули волокуши и начали стаскивать корзины и бочки. Место рядом с полевыми кухнями освободили загодя, теперь все пустые ёмкости стояли в стороне, ожидая загрузки на волокушу и возвращения в посёлок.

— Ловко они тягают бочки в четыре себя, — пробормотал Вепуат, глядя на повозки Броннов. Аборигены приехали втроём; один пошёл на кухню показывать местным какие-то ремешки, двое взялись за разгрузку — и управлялись, действительно, быстро. Плетёный задний бортик волокуши откинули, положили пару костяных сходен и по ним вдвоём стаскивали ёмкость за ёмкостью. Гедимин, временно оставив усыхающее бревно в покое, смотрел, как поставленная вертикально бочка, переваливаясь с боку на бок, «идёт» к кухонной повозке. Бронны удерживали её вдвоём, с трудом дотягиваясь до верхней крышки; временами их из-за бочки вовсе не было видно.

— Эти их грузы довольно тяжёлые, — заметил Вепуат. — Ну, для тебя, конечно, нет, но для существа ростом в метр…

— Угу, — отозвался Гедимин и недовольно сощурился. «О чём я только что думал? Какой-то коэффициент…»

Рядом раздался визг, а потом — короткий вопль и громкий треск. Высокая корзина, вытащенная на сходни, качнулась из стороны в сторону — и завалилась вбок, чуть-чуть разминувшись с аборигеном-грузчиком. Тот успел отскочить и теперь сидел на земле, держась одной рукой за ногу, другой — за голову. Голова при этом крутилась во все стороны — он что-то высматривал среди гравия и разбросанных кореньев. Гедимин двинулся было к нему, но Бронны, встревоженно вереща, попрыгали с волокуши, и через несколько секунд раненый уже сидел на ближайшей повозке, прижимал к ушибам размятые ягоды курруи и всё так же вертел головой и коротко взвизгивал в ответ на чужие вопли. Второй грузчик, к удивлению Гедимина, не устроил ругань, не стал грозить когтями и даже о перевёрнутой корзине забыл — он тоже высматривал что-то под волокушей, время от времени поднимал голову и коротко взвизгивал. Ещё через десяток секунд местные Бронны оторвали его от поисков, и разгрузка продолжилась. Теперь каждую спускаемую бочку крутили вчетвером — старый грузчик с одной стороны, трое новых — с другой. Как-то им удавалось придавать ей один и тот же импульс — Гедимин ждал, что первую же ёмкость опять уронят, но её даже не перекосило на спуске. Уроненную корзину подняли, собрали в неё коренья и утащили на склад.

— Никакой техники безопасности, — пробормотал Гедимин, глядя на раненого. Тот, похоже, почти не пострадал — на лбу осталась небольшая царапина, и через полминуты он слез с волокуши и хромал при этом не сильнее, чем любой Бронн — они все по гравию передвигались с большим трудом.

— Что у него там? — Гедимин с недоумением смотрел, как грузчик заглядывает под повозки, вертит головой и разворачивается к полевой кухне Скогнов. Те уже закончили разгрузку и теперь собирали пустую тару.

— Потерял какой-то камень, — ответил Вепуат, озадаченно наблюдая за Бронном. — Только о нём и твердит с тех пор, как уронил бочку. Шнурок порвался, и камень упал. И все из-за этого в печали… Hasu!

К одинокому Бронну-грузчику, что-то высматривающему под повозками Скогнов, незаметно присоединился ещё десяток — они, кажется, и о разгрузке забыли. Они перебросились несколькими повизгиваниями, и один громко заверещал, обращаясь к Скогнам. Абориген, поднимающий на борт пустую корзину, подпрыгнул, бросил груз, резко развернулся и завопил. В следующую секунду у Гедимина зазвенело в ушах от визга. Теперь орали все, и работа уже никого не интересовала — Бронны и Скогны сбегались со всего лагеря, сбиваясь в плотные и очень недружелюбные стаи. Гедимин ошалело мигнул.

— Чего они?

— Плохо, — помрачнел Вепуат. — Всё из-за того камня. Никак не найти. Думают… Tza hasesh!

Вепуат с пронзительным визгом шагнул вперёд. Бронны и Скогны шарахнулись в разные стороны. Гедимин быстро подошёл, встал рядом с разведчиком, держа перед собой сжатый кулак — и включённый генератор защитного поля, благо он был на том же запястье.

— Уф-ф, — шумно выдохнул Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Гедимин, нам надо искать этот грёбаный камень. Иначе будет грызня.

— Вот мартышки… — прошептал Гедимин, глядя себе под ноги. Камней там было много — метров шесть крупного и мелкого гравия до самой материковой плиты.

— Что за камень?

Двое Броннов уже выступили из толпы и подошли к Вепуату — не вплотную, конечно, только на полтора метра. Один из них что-то быстро объяснял, второй — оцарапанный грузчик — пыхтел и шевелил ушами. Вепуат озадаченно на них смотрел, изредка издавая писк. Гедимин повернулся к угрюмым Скогнам. «Как бы послать их работать? Если хотя бы они будут сидеть тихо, с камнем мы как-нибудь разберёмся…»

— Ага, понятно, — пробормотал Вепуат — и по голосу было ясно, что ничего он не понял, только сильнее запутался. — У него был сильный камень, оплетённый шнурками. Они перетёрлись, и камень выпал. А куда, он не видел — но вроде бы под волокушу Скогнов.

Гедимин мигнул. Бронн, перестав пыхтеть, поднял перед собой комок истёртых ремешков. Судя по размеру плетёнки, камешек был небольшой — мельче многих обломков, валяющихся под ногами.

— Тут такого добра много, — поморщился Гедимин, сдвигая ступнёй верхние сантиметры гравийного слоя. — Если это что-то редкое, можно поискать сканером. Но — образец бы…

Вепуат коротко взвизгнул. Второй грузчик, вытолкнутый из толпы, нехотя вынул из-под одежды что-то, оплетённое кожаными шнурками. Внутри был осколок дикого камня — что-то вроде серовато-розового гранита. Гедимин направил на него сканер и ошеломлённо мигнул.

— Там ирренций!

«И немало ирренция,» — щёлкнуло в мозгу. «Полтора процента — хорошая руда… Hasu! Они же все облучатся…»

— Ремонтник! — Вепуат встряхнул его за локоть. — Давай искать эту штуку. Я пока что Броннов заткнул, но долго они не утерпят!

«Ирренциевая руда на шнурке за пазухой,» — у Гедимина заныли старые шрамы, и он поспешно отвернулся от Бронна-самоубийцы и направил сканер на волокуши Скогнов. Вокруг стало очень тихо.

«Нет… нет… сколько дряни у них с собой, мать моя колба… нет, не то… другой состав… а это кейек…» — сармат медленно прошёл мимо повозок и направил луч сканера на каменистый склон. На экране мелькнула знакомая строчка.

— Видишь? — Вепуат пролез под локтем и уставился на экран. Гедимин пытался совместить контуры бесчисленных обломков и их химический состав.

— Вот оно, в огнелюбках. Вон тот розовый обломок. Только… — сармат посмотрел себе под ноги и досадливо сощурился. — Он лежит над разломом. Я пойду к нему — гравий поползёт прямо туда.

— Стой где стоишь! — Вепуат щёлкнул пальцем по панцирю притихшего «трилобита» и издал несколько цокающих звуков. Существо расправило крылья и повело хоботком. Вепуат вынул из кармана что-то мокрое и измятое и спрятал в кулак. «Трилобит» взлетел.

— Есть! — хлопнул себя по бедру Вепуат, подставляя локоть. Животное село и тут же сунуло хоботок в его кулак. Сармат разжал руку, одним движением перекинул «трилобита» на плечо и поднял на ладони розоватый обломок.

— Оно?

Гедимин не успел ответить — Бронны уже взвыли. Скогны, что-то проверещав в сторону темнокожих «соседей», снова взялись за пустые бочки и корзины. Вепуат протянул камешек просиявшему грузчику-Бронну и шумно выдохнул.

— Я сказал ему впредь брать ремешки попрочнее. И менять их вовремя, — проворчал он, отходя от волокуши. Гедимин наконец перестал выискивать у Броннов признаки хронической лучевой болезни и в очередной раз порадовался, что на нём скафандр.

— Проще было бы просверлить, — сказал он. — Или приклеить к ремешкам, если на то пошло… А с чего он вообще взял, что Скогнам нужна его цацка?

Бронн забрался на волокушу, другой залез следом, и они принялись распутывать и заново связывать разорванные шнурки. Гедимин только и успел пару раз удивлённо мигнуть, пока они собирали цацку; меньше чем через минуту Бронн-грузчик осторожно убрал её за пазуху и спрыгнул с повозки.

Скогны, забрав пустую тару у соплеменников, уже спускались с холма; наполовину разгруженная волокуша Броннов всё ещё стояла у полевой кухни. Трое аборигенов, взявшиеся было перетаскивать бочонки, куда-то исчезли, оставив у сходен одинокого грузчика. Он смотрел на напарника и нетерпеливо щёлкал когтями. Тот быстро подошёл, что-то проверещал, и Бронны снова схватились за большую бочку с двух сторон и поволокли её к сходням — так быстро, как только могли.

Гедимин пристально следил за ними на спуске, готовый, если что, подхватить груз защитным полем, но работа шла гладко — сначала одна бочка заняла своё место на складе, потом другая… Выждав ещё немного, сармат пожал плечами и отошёл в сторону — к Вепуату, спустившему одного из «трилобитов» на землю и теперь его разглядывающему.

— Вроде работают, — он снова пожал плечами и оглянулся на поцарапанного грузчика; тот двигался быстро, хромать перестал и заметно приободрился. — Что с ним было-то? Так расстроился из-за цацки?

«Если бы я перестал работать, потеряв цацку,» — сармат покосился на свой скафандр, — «все бы сильно удивились. Возможно, даже полезли бы драться. Гварза, например…» — он невольно ухмыльнулся. «А здесь они все перепугались. Непонятно…»

— Что-то ему не летается… — пробормотал Вепуат, глядя на Подранка. Тот выпустил крылья и пытался взлететь, хлопая хвостом по гравию. Получались только подскоки, и каждый раз существо слегка заваливалось на один бок.

— Крутящий момент, — Гедимин пожал плечами. — Из-за непарного крыла. Попробовать сделать ему протез? Какие-нибудь костяные штыри на каркас, плёнки поверх, закрепить на обрубке…

Вепуат задумчиво хмыкнул и, поймав «трилобита», оттянул двумя пальцами остаток крыла.

— Протез, говоришь… Он же будет невтяжной. Как только оно свернётся и завалится набок, отломит его вместе с культёй.

Он посадил животное на плечо и в задумчивости прижал палец к респиратору.

— Убрать крутящий момент… Похоже, придётся. Дня через три, если он не разлетается…

Вепуат пошёл к шатру. Гедимин озадаченно посмотрел ему вслед, снова пожал плечами и повернулся к лагерю Броннов. Волокушу уже разгрузили; те же двое аборигенов затаскивали на повозку пустые бочонки и корзины. Сканер показывал, что оба осколка ирренциевой руды по-прежнему при них — под ткаными рубахами, прямо на теле. «А надо мной смеялись, что я трогаю твэлы. В скафандре, между прочим…» — Гедимин раздосадованно хмыкнул и пошёл к шатру. «Ничего не понимаю, и объяснить некому.»

40 день Воды, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«И опять то же самое. Гора камней с вечера осталась неподнятой,» — думал Гедимин, «заглядывая» в шахту лучом сканера. В долине было тихо и темно, даже свет жёлтого фонаря с трудом разгонял густой мрак. «И с освещённостью тут что-то странное,» — мимоходом подумал сармат, глядя на фонарь. «Здесь светит нормально, туда — еле-еле дотягивается. Вроде заряжал недавно…»

Облучать собранные по лагерю «факелы» уже вошло в рутину — даже не приходилось гоняться за филками, они сами заходили по утрам в лабораторный шатёр и складывали фонари на поддон. У Гедимина был для них заготовлен полный контейнер «свежих» фильтров к респираторам — он с вечера оставлял пласты волокна пропитываться «жидкой молнией», к утру они доходили до кондиции. Филки уже научились сами их заменять — правда, сармат следил, чтобы никто не облился жгучим составом.

«С фонарями пока всё в порядке,» — решил Гедимин, развернувшись к лагерю и осветив жёлтым «факелом» окраину вплоть до шатров. «А вот что делать с камнями… Оставлять кого-то из Текк’тов наверху ждать материала? Жаль рабочего времени. А когда они уже копают, до них не докричишься. Может, с утра сажать филка на подъёмник и самому спускаться в шахту? Камни не такие уж тяжёлые. Мы бы их подняли… к появлению Текк’тов материал был бы готов.»

Он задумчиво сощурился на разобранный подъёмник. «Где-то я ошибаюсь. Может, лучше бы оставить таскание камней Текк’там…» Он снова посмотрел на экран сканера — подземная полость медленно разрасталась во все стороны, каждый день Гедимин отмечал вынутый объём, но до завершения работы хотя бы над главным корпусом было ещё очень далеко. «Текк’ты пусть делают то, что мы не можем — лепят камень, как глину. А поднять краном пару валунов — элементарнейшая работа. Нечего их на неё отвлекать.»

— Гедимин! — раздался за плечом громкий голос Айзека, и сармат удивлённо мигнул и обернулся. «А он чего не в лаборатории?»

— Всё-таки тяжело без рации, — шумно выдохнул Айзек, останавливаясь рядом с ним. — Небольшой, казалось бы, лагерь, а никого не найдёшь. Ты чего тут? Ждёшь Текк’тов?

Гедимин кивнул.

— А что тут делать? Древесина сохнет…

Айзек быстро закивал, высматривая что-то на экране смарта.

— Древесину сегодня перетащат в ангар. Руниен говорит — мастера из Ушта уже в дороге. Завтра доберутся до нашего холма.

Гедимин мигнул.

— Ушт так далеко? Даже с Мальгесом идти больше суток? Мы до Сердца Пламени доходили за…

Айзек нетерпеливо махнул рукой.

— Дело не в расстояниях. Сегодня — последний день месяца. Странно, что они вообще выехали — но теперь уж точно застрянут до утра в Алвене. Ритуал, катись он на Меркурий… Ритуал никак обойти нельзя!

— Чего? — Гедимин озадаченно посмотрел на него. — Какой, в ядерный могильник, ритуал⁈ Зачем им застревать в Алвене? Из-за кочевников?

«Пора с Вепуатом сходить в ближайшее стойбище,» — мрачно думал он. «Местные порядок на дорогах не наведут никогда. Может, они вообще не представляют, что это такое.»

Айзек недовольно сощурился.

— Я же сказал — последний день месяца! У аборигенов вагон ритуалов вокруг таких дней. Пока все не соблюдут, работать точно не будут. Жди их завтра, когда разгорится Пламя. Алвен близко — во втором-третьем дневном часу будут на холме. У тебя в ангаре всё готово?

Внизу мелькнул красноватый огонёк, и раздался приглушённый писк. Гедимин, вздрогнув, поднял фонарь над обрывом. Как он пропустил спуск аборигенов в долину, он и сам не понял — но они были там, десятка три Броннов и столько же Скогнов, даже постовые-копейщики. Тот, кто пришёл со светящейся плошкой, осторожно положил её на плоский камень и налёг на дверь ангара. Она, приоткрытая, поддалась легко. Верещание стало громче. Аборигены вереницей зашли в ангар, кто-то добрался до рычагов управления, и на дне долины застучали закрывающиеся створки. Кого-то, судя по недовольному воплю, ушибло, но вопль быстро сменился радостным визгом. Гедимин поморщился.

— Осваивают новую технику, — весело хмыкнул Айзек, положив руку ему на плечо. — Я как раз и пришёл сказать, что они полезут в ангар — посмотрят на твой новый механизм. Долго объяснял им, что там нет ни огня, ни льда, — они до сих пор опасаются…

Гедимин вздохнул.

— Даже чужак-Райвиг разобрался в две секунды, а эти…

Он невольно оглянулся на лагерь — там, у обрыва, всё ещё торчал шест с двумя перекладинами, растянутая кожа Райвига немного усохла, но форму не потеряла.

— Разберутся, — заверил Айзек. — Терпи! Завтра будет то же самое, но с участием Броннов из Ушта. Только не ставь туда поршневые машины, ладно? И вообще, технических новшеств — по минимуму.

Гедимин недовольно сощурился, но Айзек смотрел мимо него и думал о чём-то своём — радужка то темнела, то светлела.

— Ты работаешь со своими катушками? — неожиданно спросил он. — На ирренций этот магнитный эффект распространяется?

— Я откуда знаю? — буркнул Гедимин. — Дай ирренций — проверю.

— Но ты такую возможность не исключаешь? — Айзек заглянул ему в глаза. Сармат мигнул.

— Ну да, вероятность есть…

Айзек довольно ухмыльнулся.

— Вот и отлично. Постараюсь добыть для тебя образцы ирренция. Осторожно с ним, ладно? Тут и так естественный омикрон-фон — не нужно повышать его!

Гедимин уловил шутку, но улыбаться не стал.

— Ты хочешь сделать загрузочную машину на катушках и жгутиках? — медленно проговорил он. Айзек кивнул.

— Чем-то надо заменять электрокраны. Таскать твэлы вручную — это уже чересчур, даже для Равнины. Твои катушки были бы очень кстати… им ведь не помешает, что оболочки и хвостовики стержней — не из ирренция? Ты экспериментировал с материалом в ёмкостях?

— Сотни метров горных пород не мешают, — пожал плечами Гедимин. — Как-нибудь пробьёт и хвостовик. Вот только…

Он задумчиво сощурился на световые пятна на дне долины.

— Если он будет из ипрона или флии, возможны проблемы.

Айзек нетерпеливо отмахнулся.

— Ну когда их делали из ипрона⁈ Я, правда, пока не знаю, из чего их вообще будут делать… ну да разберёмся. Пока думай о катушках… и — можешь сделать спуск и подъём стержней более плавным? Сильныеудары им повредят.

Гедимин щёлкнул когтем по прикладу сфалта — экранирующей обшивке миниреактора.

— Ты рано планы строишь. Гварза не одобрил мои верёвочки. Забыл, что ли?

Айзек весело хмыкнул.

— Атомщик! Тебе что, впервой ставить неодобренные опыты? Я думаю — твои верёвочки ещё очень пригодятся. Подготовь там у себя легко дезактивируемую поверхность, а я постараюсь достать ирренций.

В долине снова хлопнули двери, яркая полоса света легла на скалу, дотянувшись до крышек малых шахт. Аборигены выбирались из ангара и быстро, почти стройной вереницей, вставали на тропу и поднимались на холм. На сарматов они даже не оглянулись.

…«Чисто,» — не без удивления заметил Гедимин, тронув пальцем лабораторный стол. Все поверхности были оттёрты до блеска, будто уборщики отошли от них минуту назад. «Даже поршневую машину отряхнули. И не взорвалась же… Может, теперь они немного успокоятся на её счёт?» — без особой надежды подумал сармат, устраиваясь за столом перед батареями пробирок с образцами. Все ёмкости были из чёрного стекла — не слишком удобно, зато Гедимин уже не раз убедился в его прочности и химической стойкости. «И радиационной стойкости,» — добавил он про себя — один из контейнеров для облучаемых материалов, сейчас наполненных «искусственными мышцами», был изготовлен им из «чёрного песка», и пока что сармат не находил следов деформации. «Один из немногих материалов, выдерживающих излучение ирренция. Похоже, оболочки твэлов делать придётся из него…»

Снаружи что-то зашуршало, захрустело — что-то массивное и длинное волокли по гравию, медленно, метр за метром, и звук всё не смолкал. Гедимин выглянул наружу и изумлённо мигнул — мимо лагеря тянулась вереница плоских зверей, волокущих за собой нанизанные на трос брёвна. Стволы, расколотые надвое и прокалённые жидким металлом, снова собрали в цепочки; в первой, уже спускающейся вниз по склону, было пять заготовок, за ней вьючный зверь уже тянул вторую — из целых шести. Следом шли Скогны, придерживая сползающие брёвна баграми. Первая цепочка спустилась по склону — они быстро поднялись и подали сигнал погонщику второго животного. Оно медленно двинулось вниз по тропе.

— Ну вот, а ты волновался! — весело хмыкнул кто-то за плечом Гедимина. Сармат незаметно для себя вышел из-за шатров и теперь стоял на открытой местности спиной к лаборатории, глядя на перетаскивание заготовок. Аборигены, похоже, согнали всех зверей — второй спустился в долину, за ним уже сползал третий, четвёртый ждал своей очереди. «Сколько их тут всего?» — Гедимин машинально начал подсчитывать, сколько времени уйдёт на все сто сорок брёвен. В темноте зафыркал пятый зверь. Гедимин сообразил, что данных не хватает, и прекратил подсчёты.

— А ты не волновался? — он недовольно покосился на вставшего рядом Айзека. — Ты эту станцию не строишь?

Айзек успокаивающе похлопал его по локтю.

— Все мы её строим, атомщик. Я только о том, что незачем торопить события. У местных к тебе одна просьба в честь их праздника…

Гедимин насторожился.

— Опять традиции?

— Ничего сложного, — успокоил его Айзек. — Они в начале вечера хотят организованно помыться. Подготовишь для них тёплую цистерну?

Гедимин мигнул.

— В начале? Ну ладно… А почему не в своё обычное время?

Теперь мигнул Айзек.

— Какое «своё» время? Они там были, когда я просил их пустить, и больше не заходили, — ну, только прибраться…

— Чего? — Гедимин растерянно посмотрел на него, потом — на деловитых Скогнов с баграми. — Почему⁈ Душевая работает каждый день, никто их не выгонял… Или это Гварза…

Айзек хлопнул его по локтю.

— Дался тебе Кенен! Никто никого не выгонял. У местных не принято часто лазить в воду. Раз в неделю, не считая малых омовений, — а ради них тебя беспокоить никто не станет.

«Раз в неделю…» — Гедимин вспомнил годы, проведённые в тюрьме, постоянную липкую плёнку на коже, и передёрнул лопатками — опять зачесалась спина. «Ну да, у них ведь нет водоподъёмников. И кейек вроде бы редкая штука…»

— Скажи им, чтобы мылись раз в день, — угрюмо сказал он. — Ну, если захотят. Я буду оставлять им воду. И сегодня пускай идут — вода будет тёплой.

…Гедимин пытался считать «рейсы» с брёвнами, но вскоре сбился со счёта — гравий за шатром шуршал непрерывно, аборигены явно очень торопились. Ненадолго стало тихо, когда звери с грузом остановились, позволяя разгруженным выбраться из низины. Гедимин в очередной раз отметил, что эти животные двигаются с одинаковой скоростью — что пустые, что с тяжёлой волокушей или цепочкой расколотых брёвен за плечами. Скорость получалась небольшая, и аборигены, зная об их особенностях, даже не пробовали их подгонять. «Небыстрые, но довольно выносливые,» — заключил про себя Гедимин. «Можно было бы их заставить крутить ворот… Hasu! Какой ворот здесь, на Равнине⁈ Вот ведь подвернулась планета, м-мать моя пробирка…»

С окраины донёсся пронзительный визг, кто-то громко рявкнул, и Гедимин услышал треск, а за ним — протяжный низкочастотный гул. «Текк’ты,» — он, забыв о чертежах, вскочил с места; в груди похолодело. «А в долине сейчас перевозчики… Hasu!»

Когда он добежал до обрыва, там лежали две цепочки брёвен. Сармат даже не сразу понял, к чему они крепятся, — плоские звери залегли и слились с гравием, придавив собой упряжь. Погонщики, услышав шаги сармата, обернулись и расступились, низко наклоняя головы. На дне долины что-то постукивало. В световой полосе Гедимин увидел, как вьючный зверь тащит заготовки, а у открытой двери его ждут Скогны с баграми. Вокруг разобранного подъёмника и закрытой шахты свились клубками трое Текк’тов; их спины блестели под рассеянным жёлтым лучом. Защитного поля над подъёмником не было — его опять кто-то смахнул.

«Ангар цел. Аборигены вроде живы,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. Он скользнул взглядом от спуска до дверей склада — ни крови, ни раздробленных заготовок там не было, только горка помёта.

— Это уберут, — услышал он спокойный голос Руниена. — Животное испугалось. Но боги хранили его и его погонщиков — Текк’ты с ними разминулись.

Страж стоял у обрыва, опираясь на светящийся посох. Эта «палка» была слегка разряжена — или, возможно, её не «зажигали» в полную силу, но тёмных пятен на ней не было. Руниен тоже не выглядел потрёпанным и в крови не запачкался — видимо, после столкновения с Гором кочевники притихли.

— Скажи Скогнам, чтобы пока вниз не лезли, — буркнул Гедимин, высматривая среди шатров жёлтые комбинезоны мелких сарматов. «Трое Текк’тов. Двоих — вниз, одного — на тектон. Камни надо будет поднять…»

— Скогны видят, кто лежит в долине, — отозвался Руниен, и Гедимину почудилась скрытая усмешка. «Чего он их сразу оттуда не выгнал?» — думал сармат. «Видно же, что давно тут стоит. И Текк’тов наверняка услышал издали…»

Гигантский змей приподнял голову и издал протяжный гудящий звук. По лицу Руниена пробежала волна.

— Только равные Куэннам… — пробормотал он, странно дёрнув плечом, и повернулся к Гедимину. — Текк’ты говорят — они будут здесь, пока не разгорится Пламя, и тогда покинут долину Эл-лид до следующего рассвета.

«Часа четыре эффективной работы,» — быстро прикинул Гедимин, покосившись на часы. «Половина смены… Ну ладно, лучше, чем ничего.»

— Пусть двое спускаются и копают, а один месит камень, — распорядился он. — Каждый кусок нужно умять втрое. Пусть работает, сколько может.

Двое Текк’тов с места нырнули в скалу. Третий толкнул головой крышку главной шахты и переполз на горку валунов, вчера поднятых из-под земли. Через несколько секунд он, свиваясь спиралью, поволок сырьё ближе к штабелям заготовок. Защитное поле над разобранным подъёмником, недавно выставленное Гедимином, зарябило, но выдержало.

По опустевшему ущелью неспешно прошёл плоский зверь — уже без груза, с мотком троса на спине. Аборигены наверху молча ждали, когда он поднимется — ускорить его шаги не смогло даже присутствие гигантского змея в считанных метрах от тропы.

— Куда уползут Текк’ты? — спросил Гедимин, оглянувшись на Руниена. — Не на этот же… как его… ритуал конца месяца?

Про ритуал он брякнул просто так — и угрюмо сощурился, увидев серьёзное, даже торжественное лицо стража.

— Дни металла заканчиваются, — склонил голову Руниен. — Все прощаются с ними. Это благодарность, мастер Дим-мин. Даже нергоны не лишены благодарности.

Гедимин еле слышно фыркнул. «Благодарность кому? Отрезку календаря?»

— Не вовремя они уходят, — пробормотал он, досадливо щурясь на открытую шахту. — Работы много, а работать некому. Праздники у всех…

Руниен смотрел на него, укоризненно сдвинув брови, — он очень хорошо понимал иноземный язык, и слух у него был отличный. Гедимину стало слегка неловко, но раздражение было сильнее.

— Я должен планировать работы, — угрюмо сказал он. — Как можно что-то спланировать, когда я сегодня не знаю, что будет завтра⁈ Все ходят, куда хотят, делают, что им вздумается. Никакой дисциплины…

Брови Руниена соединились над переносицей.

— Текк’ты проявили огромное уважение, — сказал он. — Ты узнал заранее, куда они собираются. Я не слышал, чтобы они так делали. Никого они не предупреждают о своих делах. Только вас, равных Куэннам. Это очень большое уважение.

Гедимин хотел фыркнуть, но сдержался. «Ладно, четыре часа работы — больше, чем ничего,» — подумал он, оглядываясь по сторонам. «Надо найти филка и посадить на подъёмник. Вытащим часть камней для тектонщика…»

…Вереница вьючных зверей с деревяшками внезапно прервалась. Гедимин повернулся туда, откуда они приходили, и увидел световой гейзер на полгоризонта — Пламя разгоралось. Аборигены, забравшись на волокуши и бочонки, выставляли навстречу свету пустую посуду и плошки с ягодами курруи. Несколькими секундами позже все сели на повозку и принялись набивать ягодами рот. Гедимин удивлённо мигнул — и тут же поморщился и отвернулся: едва прожевав пищу, карлики сплюнули её обратно в плошки. Бронн обошёл их, собирая «отходы» в кувшин.

«Из этого, кажется, что-то готовят,» — Гедимин вспомнил часы, проведённые за изучением записей сигма-сканера. «Вроде бы раньше жевали корешки или зёрна… Тьфу ты! И тогда не вглядывался, и сейчас — незачем.»

Аборигены, отплевавшись от ягод, слезли с повозки; из гравия поднялся плоский зверь, и его повели за шатры — туда, где ещё оставались расколотые стволы. Гедимин, одобрительно хмыкнув, пошёл в ту же сторону. Рядом послышался сердитый крик, и мимо сармата, едва не попав ему под ноги, проскакал крылатый «трилобит». Крылья из-под щитков торчали наполовину, одного не хватало.

— Вот так он и летает, — вздохнул Вепуат, поравнявшись с Гедимином. Ремонтник протянул ему перехваченные шлейки. «Трилобит» затрепыхался, почувствовав, что его поднимают в воздух, но в этот раз вырваться ему не удалось.

— Плохо летает, — признал Гедимин. — А чего крылья не вытягиваются? Что-то внутри не работает?

Вепуат пожал плечами.

— По сканеру всё на месте… И спросить ведь не у кого!

За шатром мелькнул силуэт в жёлтом комбинезоне, и Гедимин, временно забыв о покалеченном «трилобите», повернулся к лагерю.

— Эй, Кириг! Иди сюда!

…Бласко всю дорогу молчал и дулся. Гедимин недовольно щурился. «Сделать им нашивки с именами, что ли? Так и буду всю дорогу их путать…»

Подъёмник он собирал в одиночку, отогнав филка к открытой шахте — гигантские змеи, уползая, не задвинули крышку. «После часа выпаривания этот жир ложится лучше,» — довольно хмыкнул Гедимин, покрывая нужные узлы смазкой и проверяя лёгкость хода. Подъёмник работал почти бесшумно — громче всего гудела поршневая машина, выдувая под давлением горячий газ.

— Что-то тихо, — заметил Бласко, отойдя от шахты. — Будто все поуползали. Я вроде видел их на кухне… они точно после этого вернулись?

Гедимин качнул головой.

— Никого тут нет. Работаем вдвоём…

Он оглянулся на соседний холм и угрюмо сощурился.

— Если в той стороне хоть кто-то шевельнётся, ори во весь голос!

Он проверил крючья подъёмника и осторожно ступил на них, держась за трос.

— Майна!

— А я тебя подниму потом? — засомневался Бласко, занося руку над рычагом. Гедимин нетерпеливо мотнул головой.

— Машина поднимет. Майна!

Внизу было тихо, по пальцам тянуло прохладой, — кто-то из пробегавших по дну долины сдвинул крышку малой шахты, и воздух в «пещере» потёк от отверстия к отверстию. Гедимин огляделся по сторонам. С того дня, как он был тут в последний раз, стены заметно отодвинулись от входного колодца. Вокруг лежали наваленные как попало камни — продолговатые приплюснутые валуны с небольшими отверстиями. «Работа движется,» — Гедимин подобрал один из них и повесил на крюк. «Когда главный корпус будет готов, склад тектона будет здесь. Надо ещё подумать насчёт песка… интересно, можно приспособить нхельви к измельчению камня? Если они встряхивают материковые плиты, давление должны создавать неслабое…»

…«Как я и думал — ничего сложного,» — Гедимин оглянулся на груду жёлтых камней на дне долины — всё, что сегодня было поднято из шахты. «Меньше часа работы. Выгнать сюда с утра пару-тройку ненужных филков…»

Бласко, едва работа закончилась, удрал от подъёмника, надолго обогнав Гедимина, — пока сармат разбирал механизм и поднимал его части на холм, филк исчез бесследно. Гедимин зашёл в лабораторный шатёр и достал листок с начатым чертежом. Закончить его он не успел — наконечник светящегося посоха отодвинул полог, а следом заглянул и хозяин «палки».

— Мастер Дим-мин, — Руниен зашёл в шатёр, посохом преградив путь пролезшим за ним Скогнам и одинокому Бронну. — У мирного народа к тебе есть просьба.

Гедимин мигнул.

— Говори, — он озадаченно посмотрел на аборигенов. «Что на этот раз? Душевую они просили на вечер, ещё не готова…»

— В ободранной долине лежат плоские камни, — сказал Руниен под приглушённый писк аборигенов, торопящихся вставить слово. — Из них хотят собрать башню. Уступи их на время, хотя бы десяток. Завтра вечером они вернутся на место.

Гедимин снова мигнул.

— Да хоть все бери… А что за башня?

«Тут какое-то строительство, а я не в курсе,» — он засунул неудачный чертёж под ближайшую струбцину и встал. «Сходить посмотреть?»

— Обычная башня огней, — с лёгким удивлением в голосе ответил Руниен. — Её сложат на окраине, вам она не помешает. Спасибо за щедрость, мастер Дим-мин.

Скогны после короткой фразы стража с радостным верещанием вылетели из шатра. Кто-то заверещал и снаружи. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Всё равно ничего не понял… но камни довольно тяжёлые. Карлики не надорвутся?»

Когда он вышел на окраину, к полевым кухням, там уже замолчали, но началась суета — быстро снимали с повозок всё, вплоть до плетёных бортиков, убирали печи с засунутыми в них котлами под навесы, запрягали тягловых зверей и сбивались в отряды. Гедимин оглянулся на брошенные брёвна — где-то четверть заготовок так и не дотащили до склада — и сердито сощурился. «Поработали, называется…»

— Все в этот день остались на Сарматском холме, — вполголоса заметил Руниен, облокотившись на посох. — Никто не ушёл к сородичам. Прямо здесь поставят башни огней. Думали даже поставить одну на всех, но…

Он вздохнул.

Гедимин посмотрел на экран сканера. Сигма-луч «видел» сквозь холм, как медленно движутся повозки, а обогнавшие их аборигены приподнимают выбранные камни, подкладывая под них булыжники, и закрепляют по краям тросы. «Вроде знают, что делают,» — подумал сармат. «Интересно, какую башню они построят? Видимо, простейшую, — среди них немного каменщиков. Наверное, даже без раствора.»

— Для чего башня? — спросил он. — Это вроде маяка? Связь между поселениями?

Руниен оглянулся на него и несколько секунд молчал, будто вопрос сармата его сильно удивил.

— Сегодня последний день Металла, — медленно проговорил он. — Стихия уходит, её провожают и благодарят. В её честь на башнях зажигают огни и оставляют дары. В городах башни есть, и их содержат в порядке. Здесь, в кочевом лагере, нужно строить новую, пусть даже самую простую. Они сложат камни и поставят сверху светильники. Это никак не повредит твоим плитам — можешь забрать их потом и строить, что тебе нужно.

Гедимин мигнул.

— Мне не жаль камней, — пробормотал он, оглядываясь на брошенные брёвна. — Лучше скажи — сегодня Скогны ещё будут работать? Много заготовок осталось лежать тут. Надо было довезти их до ангара, а потом возиться с башней.

Брови стража сдвинулись к переносице.

— Это тяжёлая работа, — сдержанно сказал он. — Бронны и Скогны сильны, но слабее вас, Равных Куэннам. После камней они не смогут возить ещё и деревья — все устанут, и звери тоже. Имей терпение, подожди до завтра.

Гедимин с трудом удержался от фырканья. «Дикари со своими дурацкими ритуалами! Лучше бы я сам…»

Оборвав незаконченную мысль, он снова бросил взгляд на сигма-сканер. Аборигены всё ещё возились с первой каменной «лепёшкой». Подсунутые камешки и костяные шесты поставили её почти на ребро, и теперь её осторожно наклоняли в сторону волокуши.

— Говоришь, это просто подставка под фонарь и разные вещи? — переспросил сармат у Руниена и сделал шаг к обрыву. — Есть пара слов для Броннов и Скогнов. Можешь перевести?

— Сначала скажи мне, — Руниен внезапно насторожился. — Если ты запретишь строить башни…

Гедимин качнул головой.

— Я сам построю им башню. Высотой с этот холм. Пусть выберут среди себя двоих спецов — нужны будут советы. Остальные пусть таскают деревья!

…Первыми прибежали нхельви. Они пронеслись мимо Гедимина, обогнали его проводников, проскакали по плоским камням и умчались обратно. Когда сармат, выбрав шесть каменных заготовок и пробив в них отверстия, связывал их по три, нхельви прибежали снова. За ними быстро спустился встревоженный Вепуат. Одинокий «трилобит» сидел на его шлеме, развернув крылья и недовольно щёлкая спинными щитками.

— Чего ты тут? Помощь нужна? — спросил разведчик и, не дожидаясь ответа, схватил ближайший камень и попытался закинуть на спину. Гедимин сердито фыркнул, отобрал заготовку и протянул Вепуату другую, с уже пробитым отверстием для переноски.

— Лучше бери по две. Не будут перевешивать… — он смерил разведчика оценивающим взглядом и махнул рукой. — Иди на холм, сам донесу!

— Сам иди, — буркнул Вепуат, хватая связку из трёх заготовок. Тянул он её волоком, с явным трудом; Гедимин с двумя связками на плечах обогнал его на несколько метров и уже разгрузился, когда разведчик поднялся на холм. Бронн и Скогн — по представителю от каждой народности — взволнованно верещали и порывались помочь. «Трилобит» щёлкал щитками и сердито шипел на всех, но почему-то не улетал.

— Уф-ф… Хватит, или ещё? — Вепуат изобразил бодрую ухмылку. Гедимин достал обрывок листа и досадливо хмыкнул — в этот раз он перепутал бумагу с белыми листьями какого-то дерева и сделал чертёж на ксеноорганике.

— Определимся с высотой. Смотри сюда. Тут, по бокам, ступени, они идут спиралью. Сюда положат всякое… какие-то дары. А тут, на широких, поставят жаровни…

— Сколько-сколько метров⁈ — Вепуат пальцами замерил высоту, оглянулся на притихших аборигенов и решительно замотал головой. — Это уже перебор. Два твоих роста, не больше, — этого им хватит с лихвой!

Он повернулся к аборигенам и жестами указал на точку в шести метрах от земли. Бронн и Скогн переглянулись, судя по шевелениям рук, что-то замерили — и заверещали, хлопая себя по бёдрам. Гедимин мигнул.

— Шесть метров, выше не надо, — сказал Вепуат. — И ступени поставь по две на ярус. Спираль — красиво, но сложновато. Разбирайся с чертежом, а я — за камнями.

Тонкая струя плазмы резала минерал легко — Гедимин, рассчитав, сколько деталей нужно, сложил камни стопкой и встал над ними со сфалтом, и всё равно гравий, когда с него убирали разрезанные заготовки, дымился, а контуры реза были заметны на площадке издалека. Аборигены близко не подходили — верещали издали, обращаясь не столько к сармату, сколько к соплеменникам. Те проходили мимо, подгоняя тягловых зверей. Расколотые брёвна цепочка за цепочкой «уезжали» с холма; аборигены цепляли уже не по пять, не по шесть, а чуть ли не по десятку заготовок. «Работа идёт,» — думал Гедимин, собирая из ещё не остывших деталей каркас примитивной вышки. «Так, это — сюда, здесь ещё подрезать…» — он надавил ладонями на широкие выступы по краям яруса и сдержанно усмехнулся. «Сойдёт. Даже меня выдержит, а карлика — тем более.»

— Гедимин… — подал голос Вепуат, когда каркас поднялся на два с половиной метра, и сармат перебрался с земли на нижние ступени. — Давай лучше я полезу. Детали лёгкие, а я вешу меньше.

— Башня прочная, — отозвался Гедимин, собирая очередной ярус. Караван с восемью расколотыми брёвнами остановился внизу, и погонщики, запрокинув головы, уставились на сармата. Тот, сердито фыркнув, махнул подвернувшимся камнем в сторону ангара — «не спать!»

— Не сказал бы, — пробормотал Вепуат, передавая Гедимину полусобранный фрагмент. — Ты её как-то сильно изрезал. Светится насквозь.

— Подъёмник бы сюда… — отозвался Гедимин, поднимаясь на ярус выше. «Распределять вес. Фундамент плавает в гравии. Перевесит — завалится.»

Верхняя площадка была круглой, с чуть заглублённым дном, — такие каменные «плошки» отчего-то нравились аборигенам, и Гедимин сделал приподнятые борта всем боковым ступеням башни. Её всё-таки немного перекашивало, хотя сармат попросил Вепуата придерживать её, компенсируя вес тяжёлого скафандра на самой вершине. «Держится,» — Гедимин надавил ладонью на верхнюю площадку. «Осталось спуститься и немного всё выровнять… Надо же! Аборигены почти всё перетаскали. То ли мы долго возились, то ли они ускорились…»

— Держи! — крикнул он Вепуату и начал спускаться. Башня угрожающе качнулась, но не в ту сторону, куда ждал Гедимин — её отчётливо перевешивало в другом направлении.

— Вот так выглядят занятия наукой в отсутствие командира, — донеслось из-под башни. Ремонтник вздрогнул и сердито сощурился. «Гварза? Ему-то что здесь надо⁈»

— Держи! — крикнул он Вепуату и спрыгнул вниз. Башня качнулась, но выдержала. На сармата уставились трое — Вепуат, недовольный Гварза и Айзек, придерживающий вышку с другой стороны.

— Перекосило, — разведчик посмотрел вверх. Гедимин взялся за каркас, заглубляя фундамент на десяток сантиметров и выравнивая башню. Айзек отпустил ступени и шагнул назад.

— Внушительно, — сказал он, оглянувшись на очередных погонщиков — трое Броннов глазели на башню, запрокинув головы и приоткрыв пасти. Тягловый зверь, не обращая ни на что внимания, брёл себе вперёд, брёвна тащились за ним.

— Сразу видно, как напряжённо идут исследования, — сказал Гварза, смерив башню угрюмым взглядом. — В Лос-Аламосе учили технологиям каменного века?

Айзек быстро шагнул вперёд и встал между Гварзой и Гедимином. Последний только хмыкнул. «Вот же реакция… Я ещё подумать не успел, а он уже тут.»

Гравий зашуршал — к сарматам, нарочито громко шаркая, подошёл Руниен.

— Башня Куэннов очень красива, — он склонил голову и прижал посох к груди. — Бронны и Скогны благодарят вас за щедрость. Это теперь их башня, и они могут приносить на ней дары?

Гедимин оглянулся на неровные ряды расколотых брёвен на окраине лагеря.

— Сначала пусть перетащат всю древесину. А потом могут делать с башней, что хотят… Айзек, не пора ещё греть воду?

…На дне «ободранной» долины было тихо. Скалы уже не отбрасывали тень, но и темнота ещё не сгустилась. Гедимин, «подсвечивая» дорогу лучом сигма-сканера, обошёл главную шахту, поправил крышки малых колодцев и, пригнувшись, протиснулся в ангар.

Аборигены, уходя, закрыли за собой последний шлюз, отделяющий склад от цеха. Гедимин отодвинул створку и посветил внутрь. Расколотые деревья уложили на ребро, часть продухов была прикрыта явно вручную — такого режима на пульте не было. Сармат покосился на анализатор, проверяя температуру и направление потоков воздуха. «Ага, влажность низкая, воздух движется свободно… И всё на месте,» — Гедимин ещё раз пересчитал заготовки и просканировал несколько с большим увеличением. «Может быть, завтра начнётся работа. Ещё один этап… Насколько же всё это проще на Земле, мать моя колба…»

В дверях зашуршало.

— Гедимин, у тебя не осталось факелов? — смущённо спросил Вепуат, останавливаясь у порога. С его чешуйчатой брони свисали «трилобиты». За сутки она вздыбилась ещё сильнее — сармат местами походил на прошлогоднюю еловую шишку. «Совсем мутировал,» — мелькнуло в голове Гедимина, и он недовольно сощурился.

— Свой куда дел? У тебя же был.

— Отдал на башню, — Вепуат кивнул куда-то за плечо. — Может, отсюда снимем… временно, до утра? Деревяшкам же свет не нужен…

— А башне — нужен, — Гедимин выразительно хмыкнул. — Делай что хочешь, а я — в лабораторию. Тут хвостовики для твэлов не из чего делать, а тут ты со своим маяком…

…Полог шатра был застёгнут на крючки, и всё равно то и дело кто-то совался внутрь. Гедимин косился на качающуюся шкуру, но из-за стола не вставал, только изредка поглядывал на сигма-сканер. «Нхельви. Теперь — Бронны. А вот и Руниен. А это „трилобит“. Зря Вепуат их отпускает, опять придётся лечить…»

Снаружи давно стемнело — ещё когда Гедимин возвращался из лаборатории с тремя наскоро охлаждёнными отливками, траву под ногами нельзя было отличить от камня. С тех пор прошло часа три — дело уже шло к ночи. Перед Гедимином лежала оболочка твэла — трубка из чёрного стекла, серебристый мифриловый наконечник и такой же хвостовик — только просверленный насквозь и заткнутый тонкой ипроновой пробкой. «Пусть лучше ипрон притягивается к ипрону. Метеороид его знает, как себя поведёт ирренций, и чем его потом экранировать…» — Гедимин поднял взгляд на чертежи и едва заметно ухмыльнулся. «А ирренций пусть везут. Пригодится…»

На улице что-то протяжно загудело, потом забулькало, застучало, зашелестело; Гедимин услышал короткие «возгласы» дудок и отдалённо-ритмичные вопли. Они скоро стихли, но гудения, стуки и позвякивания не смолкали, пока сармат примерял хвостовик твэла к катушке и их вместе — к струбцине на краю стола. Через полчаса, когда Гедимин задумчиво разглядывал оболочку стержня, свисающую с «магнита», под полог просунулась рука в бронированной перчатке и отстегнула крючок.

— Чего сидишь? — удивлённо спросил Вепуат, заглядывая в шатёр. — Карлики уже беспокоятся. Они все там, у башни. Празднуют. Пойдём!

— У меня опыты, — сармат кивнул на «твэл». Вепуат покосился на дозиметр и, как показалось Гедимину, облегчённо вздохнул.

— Оторвись ненадолго. Посидишь с ними и уйдёшь. Посмотришь, как твой маяк светится. Ну, давай!

Снаружи было на редкость темно — Гедимин, едва высунувшись за порог, взялся за фонарь. Все светильники из лагеря пропали, только на окраине, высоко над шатрами, сиял в небе красно-жёлтый маяк. Он казался повисшим над землёй — аборигены поставили «факелы» и рассыпали светящийся кейек по верхним ступеням, нижние тонули в темноте, и подножие башни еле-еле освещалось. Там собрались все — Бронны и Скогны устроились вокруг, каждый народ — со своей стороны; нхельви рассредоточились между ними и бегали туда-сюда, только мелькали, попав в световое пятно, полосатые хвосты; поодаль Гедимин разглядел две массивные тени с длинными палками в руках.

Барабаны и дудки временно притихли, и кто-то из Скогнов перекладывал еду — кажется, жареных кальмаров — с блюда в руках на одну из ступеней башни. Каждый выступ был занят — где-то стояли круглодонные чашки с жидкостью, где-то лежали аккуратные кучки плодов или приготовленной еды. Никто к ним не прикасался, даже нхельви пробегали мимо, будто ничего не замечая.

Увидев сарматов, аборигены оживились. Те, кто был ближе, вставали с места, склоняли голову и отступали, освобождая проход. Вепуат дёрнул Гедимина чуть в сторону, к расстеленным на земле циновкам… или, может, войлоку — какие-то грубоватые плетёнки лежали там.

— Садись, — прошептал Вепуат, устраиваясь на подстилке. В этот раз он был один, без животных. Гедимин покосился на его деформированную броню и едва заметно поморщился. Кто-то тронул его колено — подошедший Бронн протягивал сармату чашку с ягодами курруи.

— Бери, — кивнул Вепуат и взял в руки другую чашку — с мутной жидкостью, покрытой хлопьями пены. Пока Гедимин озадаченно смотрел на ягоды — «и что мне с ними делать?» — разведчик поднёс жижу к респиратору.

— Псих! — сармат едва не выбил чашку у Вепуата из рук. Тот, ловко увернувшись, отпрыгнул подальше.

— Тихо ты! Видишь, все пьют? Ты просто поднеси к респиратору, а внутрь не лей. И с ягодами так же. Они сильно беспокоятся, что мы ничего не берём, понимаешь?

Аборигены вокруг, притихнув, и правда смотрели на сарматов. Гедимин досадливо сощурился и взял у Вепуата чашку. «Так, включаем усиленную фильтрацию…»

То, что в итоге достигло рта, по вкусу не отличалось от питьевой воды. Вепуат странно булькнул и быстро отобрал чашку у сармата. Гедимин посмотрел в его расширенные глаза и криво ухмыльнулся.

— Фильтры. Из шламоотстойника можно пить — и с этой бурдой справятся.

Вепуат покачал головой.

— Вот хорошо, что тебя здесь никто не понимает! — он быстро поднёс чашку к респиратору и отдал ближайшему аборигену.

— Мастер Дим-мин? — за плечом сармата колыхнулась тень. Рослое существо с шипами на плечах на секунду нависло над ним. Гедимин приподнял руку в приветственном жесте.

— Хорошую башню построил, — тихо сказал Калиг, тронув его ладонь когтистым пальцем. — Долго не выходил — думали, может, что случилось…

Он поправил тёмный щиток над глазами и шагнул в темноту. Где-то в толпе загудела дудка, кто-то ударил пару раз в костяной барабан, и Гедимин услышал неритмичные возгласы — аборигены запели. Он покосился на Вепуата — тот сидел неподвижно, поджав под себя ноги, и смотрел на маяк.

— Зачем еда на ступеньках? — шёпотом спросил Гедимин. — Почему её никто не берёт?

Он сам не стал бы брать с грязного камня, но аборигены, после браги из пережёванных корней, навряд ли заботились о гигиене; сармат некоторое время думал, что еду на камни кладут для опаздывающих гостей, но существа приходили и уходили, а к разложенной пище никто не прикасался.

— Это? — Вепуат кивнул на башню. — Это не еда. Подношения для каких-то… духов, что ли. Трогать нельзя. Ты проанализируй издалека, если интересно. Но там ничего нового не лежит, всё есть у меня в базе.

Гедимин сузил глаза.

— Подношения для духов⁈ Настоящая еда для придуманных существ⁈ Они тут что, совсем…

Вепуат крепко ткнул его кулаком в бок, но сармат успел подставить руку.

— Кто бы рассказывал про придуманных существ!

Гедимин гневно фыркнул и поднялся на ноги.

— Осторожнее с дикарями. Ничего без фильтров не ешь!

«Тоже мне…» — отступив в темноту, он брезгливо поморщился. «Я на реактор Би-плазму не выливаю. А вся эта органика на башне… Если местные потихоньку её не сожрут или не приберут, она будет тут лежать и гнить. Приманит всякую летучую дрянь…»

Он покосился на горящий маяк и тихо, на широко расставленных пальцах, побрёл к шатру. «Традиции, мать моя колба… Может, они специально падальщиков к холму привлекают? Мало ли кого тут считают съедобным…»

Гедимин пристегнул полог на все крючки и снова сел за стол, к зелёному шару-светильнику. Пустой твэл так и висел над землёй, не касаясь её. Сармат обернул катушку защитным полем с единственным просветом и достал излучатель. «Будем регулировать интенсивность, прикрывая сопло пальцем. Как-то так тут и будут работать. Или палец в ипроне, или ипроновая пластина на верёвках…»

Часть 10 1–8 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Дальний Край

1 день Камня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«После аборигенов на фильтрах всегда куча шерсти,» — думал Гедимин, заменяя войлочные прокладки в цистерне-отстойнике. «Линяют. Интересно, это у них контролируемый процесс? Надо спросить у Вепуата…»

В самой душевой и в предбаннике было чисто и практически сухо — за ночь сквозняк выдул влагу; сегодня Гедимин пришёл первым — спокойно помыться и набрать воды на день. Когда он вышел из ангара, снаружи было чуть-чуть, на десяток фотонов, светлее, чем ночью. Шёл первый час местного утра, на холме было тихо — даже нхельви спали, и Гедимин, проходя мимо лаборатории, видел, как свисают с крыши их хвосты. По пути к шатру он встал в проёме, за которым виднелась башня-маяк — она ещё светилась, никто не убрал фонари и рассыпанный кейек. Там тоже было тихо, никто не возился на ступенях и не слетался роем к оставленной еде.

«Прибрались, что ли?» — Гедимин направил на башню луч сигма-сканера. «Или за ночь падальщики всё подобрали?»

Сканер не показывал никакой ксенофауны, да и ксеноорганики на ступенях не было — снизу всё было чисто, чуть выше стояли пустые чашки с сухими стенками. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Действительно, пищу прибрали. Странно, что посуду бросили. Ритуал какой-то, что ли…»

Вепуат тоже спал — Гедимин просканировал его шатёр и увидел полки, увешанные спящими «трилобитами», и сармата, свернувшегося среди подстилок, как в гнезде. Рядом лежали два отключенных дрона.

«Зря он их тут бросил,» — недовольно сощурился Гедимин, проходя мимо. «Лучше бы оставил в бронеходе, под экранами. Отрастят они тут щупальца…»

На лабораторном столе в шатре стояла плошка с ягодами курруи. Гедимин, еле слышно хмыкнув, проверил столешницу, ящики, а потом и поршневую машину, — пыли не было нигде, как будто уборщики только что вышли. «Не хуже, чем роботы,» — снова хмыкнул сармат, устраиваясь за столом и раскладывая чертежи. «Так, на чём я вчера закончил? Системы управления. Не нравятся они мне…»

Под пологом что-то зашуршало, потом в шатёр пролезла мордочка нхельви. Гедимин оглянулся на зверька — тот тут же исчез, а в проём, приподняв край полога, просунулся Бронн. Быстро оглянувшись, он шагнул к столу. За ним в шатёр юркнули ещё трое. Каждый поклонился, и все остановились у входа, с опаской глядя на Гедимина. Сармат мигнул.

— Чего? — спросил он. Бронны быстро переглянулись, и один из них подошёл ближе и заговорил — торопливо, приглушённо и совершенно непонятно. Каждые несколько секунд подавали голос другие аборигены, но и их понять было невозможно.

«Кажется, они о чём-то просят,» — думал Гедимин, озадаченно глядя на Броннов. «Никакой аварии не было, но что-то им нужно. Придётся будить Вепуата…»

Он поднялся на ноги, и аборигены, замолчав, отступили к пологу.

— Ничего не понимаю, — вздохнул сармат. — Идём к Вепуату.

Услышав имя разведчика, Бронны слегка оживились, запищали и выбрались из шатра. Кто-то даже придержал для Гедимина полог.

— Ядро Сатурна! — Вепуат уже не спал, сидел среди подстилок и пил воду, но от света фонаря в лицо вздрогнул и прикрылся ладонью. Гедимин виновато сощурился.

— Надо приделать к этой штуке отражатель. Светит во все стороны…

— Ага… уэ-э-эх… — Вепуат протяжно зевнул и убрал фляжку. На полках завозились разбуженные «трилобиты». Бронны, притихшие было у двери, недовольно запищали. Вепуат повернулся на звук и удивлённо хмыкнул.

— Они с тобой, что ли?

Гедимин пожал плечами.

— Пришли, чего-то просят. Переведи!

Бронны, услышав вопрос на знакомом языке, зашевелились, заверещали почти в полную громкость, то и дело спохватываясь и прикрывая пасть ладонями — и снова срываясь на визг. Вепуат мигнул.

— Ага, понятно… — он повернулся к Гедимину. — Они слышали, что у тебя есть частица силы Пламени. Просят тебя усилить их амулеты.

Гедимин мигнул.

— Что?

Бронны уже рылись в карманах и отстёгивали от пояса мешочки. Перед сарматом появились камешки, косточки и фигурки из дерева, пучки шнурков и даже что-то вроде стеклянных бус. Он снова мигнул.

— Что я со всей этой ерундой должен сделать?

— Усилить Пламенем, — Вепуат пожал плечами. — Так я понял. Они слышали, что ты вернул так силу посоху стража. Они обычно со своими амулетами обращаются к стражам, но если твоя частица Пламени сильнее, чем их посохи, она даст амулетам больше силы… Чего ты смотришь? Перевожу, как могу!

— Да я вижу, что переводишь… — пробормотал Гедимин, глядя то на связки камешков и потемневшие кости, то на сфалт за своим плечом. «Вернул силу посоху… Ну да, было дело. Но там был особый материал, и под излучением… Hasu! Я же не могу засунуть в реактор весь этот хлам!»

— Я не умею ничего усиливать, — сказал он, угрюмо щурясь. — А эти штуки никак не усилишь. Это же просто цацки!

Вепуат развёл руками.

— Они очень просят, ремонтник. Что там ты сделал с посохом стража? Сунул в реактор? Ну, и эти штуки сунь туда же. Вдруг поможет.

Гедимин сердито фыркнул.

— Ты понимаешь, что говоришь? Они эти камешки носят на себе. Какой реактор, они от облучения сдохнут…

Вепуат протянул руку, и ближайший Бронн после недолгой заминки положил камни на шнурках ему на ладонь.

— Да тут вроде нечему засвечиваться… — пробормотал разведчик, разглядывая обломки. — На металлические руды непохоже… Посмотри сам на сканере, сюда наведёнка налипнет или нет?

Сканер показывал незнакомые элементы в составе — эти камешки явно принесли сюда издалека, из местности с другим геологическим строением… и кое-где был даже ирренций — разрозненные атомы, доли промилле… Гедимин смотрел на экран в растерянности. «Совать в реактор личные вещи…» — его передёрнуло. «Ради дурацких выдумок… С другой стороны — тут уже есть ирренций, хуже не будет…»

— Ладно, — буркнул он, стараясь не смотреть на Броннов. — Скажи — пусть кладут сюда все свои… амулеты. Я их соберу и пойду заряжать.

Аборигены переглянулись и снова запищали. Кто-то достал плетёный из ремешков кошель, и его быстро наполнили камешками, косточками и деревяшками.

— Они очень благодарны, — сказал Вепуат, слегка нахмурившись. — Гедимин, ну, ты… Осторожнее с дозой, ладно?

Сармат поморщился, резким движением взял кошель и выбрался из шатра, едва не своротив опоры. Ему было не по себе. «С чего они взяли, что можно зарядить любую вещь? Посох стража — Куэннская штука, сам себе аккумулятор. А тут где аккумуляторы?»

Высыпав на стол содержимое кошеля, Гедимин ещё раз его просканировал — может, он чего-то не разглядел, и там всё-таки есть «омикрон-батарейки»?

«Ничего. Камень, дерево, кость…» — сармат тяжело вздохнул и покосился на сфалт. «Наведённая радиация… Сдохнут же из-за своих дикарских поверий. Нет. Пойду верну им цацки. Скажу, что зарядил. Всё равно не смогут проверить. А так — хотя бы не облучатся.»

— Вот, — буркнул он, зайдя в шатёр Вепуата. Бронны, притихшие было в темноте, при появлении источника света снова оживились. Гедимин высыпал на контейнер из-под «трилобита» все цацки и, развернувшись, направился к лаборатории. «Чем только ни приходится заниматься, мать моя пробирка…»

Зарыться в чертежи ему не дали — уже через пять минут снаружи дёрнули за полог.

— Все свои, — хмуро сказал Вепуат, заходя в шатёр. За ним тут же протиснулись Бронны — всё та же стайка, только помрачневшая и прижавшая уши.

— Ну вот и зачем? — продолжал разведчик, кивнув на аборигенов. — Ты их обманул, теперь они гадают, чем успели тебя обидеть. Если тебе от них нужна была какая-то плата — сказал бы сразу, а врать было зачем⁈

Гедимин мигнул.

— Какая плата⁈ — он пристально посмотрел Вепуату в глаза — «мутировал он, что ли⁈». — Эти штуки — личные вещи, нельзя облучать их. Дикари просто не понимают, о чём речь.

«А как они вообще поняли, что я ничего не делал?» — мелькнуло в голове.

— Гедимин, — Вепуат прижал кулак к груди; сармат увидел свисающие меж пальцев шнурки с камешками и чьими-то зубами. — Теперь уже я прошу — засунь эту ерунду под облучатель! Дело-то минутное…

— Sa has— sulu! — выдохнул Гедимин. — Они же сдохнут!

— Не сдохнут, — качнул головой Вепуат и высыпал на стол пригоршню мелких цацек. — Я почти уверен. Давай облучатель, я сам всё сделаю.

Гедимин, угрюмо щурясь, достал устройство. «Лабораторного им хватит. Реактор ещё им, мартышкам драным…»

— Кыш, — бросил он в сторону Броннов, разворачивая над столом купол защитного поля. — Вепуат, выпроводи их.

— Не выйдет, — отозвался разведчик. — Теперь не уйдут. Боятся, что ты снова их обманешь. И — не закрывай купол, пусть будет прозрачным.

— Да чтоб вам всем… — пробормотал Гедимин, складывая цацки в кювету. «А когда весь лагерь накроет лучевая болезнь — на кого прибегут орать?» — он поморщился, но излучатель включил. По куполу побежали блики — луч, проходя сквозь цацки, посудину и столешницу, упирался в непроницаемое поле и подсвечивал его зеленью. У порога взволнованно запищали. Гедимин покосился на Броннов и увидел, как они привстают на цыпочки и таращатся на мерцающий купол.

— Хватит, — буркнул он, закрывая сопло излучателя и просовывая под купол дозиметр. «Угу. Десятикратный рост по омикрону и сигме. Хорошо всё-таки, что я в скафандре. А вот филкам не позавидуешь. Они там, с дикарями, считай, голышом…»

Защитный купол растаял, и Бронны заверещали уже в голос. Вепуат протянул им кювету; её содержимое расхватали за пару секунд, не оставив ни камешка. Гедимин, угрюмо щурясь, смотрел, как Бронны прижимают цацки к груди и низко наклоняют голову — и вылетают за дверь, только полог качается. Когда удрал последний абориген, сармат проверил кювету дозиметром и убрал в стол.

— Ты что, на них опыты ставишь? — мрачно посмотрел он на Вепуата. Тот возмущённо фыркнул.

— Ты что, не видел — они сами пришли? И к тебе, а не ко мне. Меня уже ты разбудил. Я тут за тобой бегаю, а там «трилобиты»… и сканер непроверенный, яд-дро Сатурна…

Он вышел из шатра, ворча на ходу. Гедимин, пожав плечами, сел за стол. Ему было не по себе. «Не то плохо, что дикари тупые — на то они и дикари. А вот что Вепуат и Айзек все эти бредни поддерживают… На эа-мутацию вроде бы проверяются, головой не бились… Не нравится мне всё это. И вся планета не нравится.»

…Когда Гедимин вышел, уже светало — можно было различить цвета шевелящейся травы под ногами. На пятачке, окружённом шатрами, снова стоял трёхногий фонарь, наполненный кейеком. У деловитого филка, пробегающего мимо, к поясу был прикреплён «факел»; светящуюся часть накрыли кожаным чехлом, сшитым грубыми стежками — не исключено, что самодельным. «Ага, маяк разобрали,» — сармат, обойдя шатры, покосился на башню на окраине лагеря. Сама каменная вышка была на месте, но источники света и пустую посуду с неё забрали. Ступени выглядели чистыми, никакая фауна к ним не липла, — всё-таки дикари оказались не такими уж дикими. Гедимин довольнохмыкнул и остановился поодаль от башни, глядя в сторону холмов. «Караван прибудет, когда разгорится Пламя. Часа через полтора, надо полагать. Или позднее. Или мастера из Ушта останутся в Алвене ещё на неделю. Праздновать, так уж праздновать. Э-эх, а мне ещё не нравились земляне…»

— Гедимин! — в плечо сармата врезалось что-то тяжелое и завозилось, цепляясь крючками за обшивку. Гедимин покосился на «трилобита» — с него свисали отстёгнутые шлейки. «Чужак,» — сармат нехотя потыкал существо в щитки на головном сегменте. «Вернуть владельцу.»

— Гедимин! — Вепуат, шумно выдохнув, остановился рядом. На Чужака он даже не взглянул.

— Тут наш сканер кое-что намерил, — продолжал он. — Смотри сюда!

— Опять Райвиг⁈ — Гедимин придвинулся к нему и впился взглядом в экран сканера. «Ставил же на ночь стену! Додумались, как обойти?»

— На башню смотри, — Вепуат сузил отображаемое поле. — Это двенадцатый час ночи, все уже разошлись. Ну, видишь?

Гедимин мигнул. Каменный маяк, только что выглядевший на экране чётко, вдруг начал расплываться. Ещё несколько кадров — и он превратился в длинное размытое пятно, полосами ряби заслонившее полхолма. Сармат уставился на показания дозиметра, снова мигнул и щелчком сбил пластину с прибора на своём запястье. «Тридцать шесть часов восемь минут… Да, так и есть. Сигма-всплеск на пару сотен кьюгенов… Sa hasu! Что по омикрону? Чисто⁈ Фу-уф… И что это было⁈»

— Te’ek dasaja⁈ — спросил он по-сарматски — без малейшей надежды получить ответ. Вепуат пожал плечами.

— Думал, ты чего подскажешь. Вот так оно три минуты посветило и погасло. И наведёнки не оставило. Я уже каждый камень обнюхал…

Гедимин кивнул.

— Мой дозиметр тоже ничего не видит. Ни в башне, ни под ней…

Он неприязненно сощурился на складчатое небо. Сейчас оно было похоже на геологические пласты в разрезе — могло показаться, что сармат не на вершине холма стоит, а забрался в глубокую шахту. Дозиметр не фиксировал ничего странного — небо тоже не фонило… ну, не сильнее обычного, — на семь микрокьюгенов.

— Как думаешь, Айзек знает? — спросил Вепуат, разглядывая на экране сканера, как возятся на кухне сонные аборигены. — Вспышка неслабая. Если такое, да на какого-нибудь филка с непокрытой головой…

Гедимин пожал плечами.

— Скажи филкам, чтобы у башни не лазили. И следи за ней. Может, я её воткнул под каким-нибудь разломом… А что местные говорят?

Вепуат тяжело вздохнул.

— Сначала придётся им объяснить, что такое ЭСТ-излучение. А я сам в нём ни астероида не понимаю… Смотри! — он неожиданно ухмыльнулся. — А местным после вчерашнего нехорошо. Видишь вон того? Руки трясутся. А тот пьёт, как не в себя. Вот не думал, что в их бражке столько этанола…

Гедимин поморщился.

— Они мелкие. Им много не надо.

«Мои мастера, наверное, тоже переваривают этанол,» — мрачно думал он, глядя на тихие холмы. «Интересно, как праздновали Текк’ты. И смогут ли они после этого работать. Хотя бы вечером.»

…Полог снова начали трепать, и Гедимин отстегнул крючки. Тут же в шатёр влетела стая нхельви и столпилась вокруг сармата, подталкивая его передними лапами и мордами. Издалека донёсся рёв большой дудки — даже, наверное, целой трубы. Сармат мигнул. «Караван у холма?»

На окраину он пришёл последним — там уже собрались Айзек и Гварза, и Вепуат стоял чуть в стороне и косился то на маяк, то на дозиметр. Вверх по холму неспешно, опираясь на посох, поднималась Ауна, а вслед за ней всползали две волокуши. Обе повозки были набиты под завязку — накинутый сверху «брезент» надулся пузырём, и его еле удерживали шнуры по бортам. Погонщики — всего трое — шли рядом с тягловыми зверями, осторожно направляя их острыми палочками. Ещё один Бронн, увешанный бусами, в мохнатой шапке с четырьмя ушами, сидел на спине зверя. «Чтоб не потерялся,» — мелькнуло в голове Гедимина: этот абориген даже по броннским меркам был малорослым — сантиметров восемьдесят пять, не больше.

— Мастер Нурру из Ушта, — Ауна слегка наклонила голову, подойдя к сарматам, и встала вровень с ними. Повозки остановились. Маленький абориген выпрямился, смерил всех непроницаемым взглядом и спустился на землю, опираясь на поспешно протянутую руку ближайшего погонщика. Отмахнувшись от помощи, он подошёл к сарматам на несколько шагов ближе, запрокинул голову и негромко что-то сказал. Гедимину послышались в его фразе знакомые звуки.

— Кто здесь Дим-мин? — перевела Ауна. Сармат молча двинулся вперёд и прижал кулак к груди — ему казалось, такой жест будет понятен. Нурру смерил (точнее, смерила — это определённо была самка, хоть и приплющенная от возраста) его долгим взглядом и снова что-то сказал.

— Это твоё дерево тут? Где оно? — снова перевела Ауна. — Мастер Нурру хочет посмотреть на него.

— Я отведу, — сказал Гедимин, ещё раз мысленно пересчитав погонщиков. Кроме них, никаких Броннов в караване не было, — видимо, эти трое были подмастерьями мастера Нурру. «Это, похоже, авангард. Остальные на подходе,» — подумал сармат. «Ну ладно. Вроде они не настроены тянуть, сразу берутся за дело. Хорошо. Остальных подождём.»

Погонщики двинулись было к старухе, но она резким писком заставила их отступить и засуетиться вокруг тягловых зверей. Откуда-то выбрались четверо Скогнов-охранников и встали рядом с Гедимином. Нурру смерила их недобрым взглядом и что-то проверещала. Ей ответила Ауна — короче, тише, но, видимо, убедительно.

— Я с вами, — сказал Айзек, подойдя к Гедимину. — Идём. Не разгоняйся — мы все пойдём со скоростью Нурру.

Удаляясь от лагеря аборигенов, сармат прислушивался к звукам за холмом, но дудки больше не ревели — никакие повозки не приезжали. «Караван так растянулся? Странно,» — думал Гедимин. «Ожидалось, что они все поедут вместе, под охраной стража. Ну да здесь вечно всё не по плану…»

Перед спуском в «ободранную» долину Гедимин просканировал окрестности — никаких следов Текк’тов в округе не было. Нурру, покосившись на него, о чём-то спросила. Айзек ответил, и все двинулись вниз по склону — довольно быстро, нигде не останавливаясь и ни на что не отвлекаясь, и так шли, пока Гедимин не открыл ангар и не установил внутри светильники.

Нурру остановилась на пороге, шумно втянула воздух и подняла когтистый палец к потолку. Пару секунд она стояла, принюхиваясь, затем быстро пошла к открытой двери склада, не обращая внимания ни на систему управления с рычагами, ни на ярко-жёлтые «факелы» над головой.

— Жди, — шепнул Айзек, останавливая Гедимина у входа. — Пусть оценит сырьё.

Сармат кивнул.

— А где остальные? — шёпотом спросил он. — Всё празднуют в Алвене? Никак нельзя их оттуда поторопить?

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Никаких «остальных» нет. Все мастера из Ушта здесь, на холме. Кайшу считает, что этого достаточно.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что⁈ Вот эти четверо недомерков — и это всё⁈

— Тихо! — Айзек нахмурился, быстро оглянулся на шныряющую в ангаре Нурру и показал Гедимину кулак. — Повежливее с рабочими, не то и таких не будет.

Гедимин глубоко вдохнул, задержал дыхание и досчитал до двадцати. «И правда. Мастеров обижать незачем. К ним претензий нет. А вот та полоумная живая кювета…»

— И что, Кайшу думает — эти четверо наделают арматуры на всю станцию? — шёпотом спросил он. — У неё там от сидения над реактором мозги выкипели?

Мелкий абориген вынырнул из-за расколотого бревна, провёл напоследок по древесине когтем и быстро подошёл к Гедимину.

— Хорошее дерево, — перевёл Айзек со сдержанной ухмылкой. — Хорошо прокалил. Тебе из него что нужно?

Гедимин, мигнув, полез было в карман за чертежами, но Нурру снова заговорила.

— Она слышала про планки и решётки, — перевёл Айзек. — Всё дерево изогнуто. Ты хочешь его разровнять?

Гедимин обрадованно закивал. Ему было немного досадно. «Не подготовился. Надо было сформулировать самыми простыми словами. И образец ещё сделать…»

— Будет много работы, — снова заговорил Айзек. — Тут есть широкие плоские камни? Нужны очень тяжёлые.

Гедимин махнул рукой в сторону долины — там вдоль обрывов лежали каменные лепёшки, пока ни на что не пригодившиеся.

— Камни есть. От полуцентнера до полутора… сколько это в Броннах?

Айзек едва заметно ухмыльнулся и быстро заговорил. Нурру слегка наклонила голову, поднимая когтистые пальцы, оглядела напоследок помещение «цеха» и быстро пошла к выходу. За ней потянулись охранники-Скогны.

— Идём, — Айзек легонько подтолкнул Гедимина к двери. — Пока мы им не нужны. Пока они не обустроятся в лагере, работы всё равно не будет.

«А,» — сармат едва заметно поморщился. «Верно. Они только приехали. Надо поставить шатры, отдохнуть… и вчерашний этанол ещё не выветрился… Мать моя колба! Четыре недомерка на огромную работу. Чем мы вообще тут занимаемся⁈ Привезли бы ирренций, ссыпали в яму кучей — вот местным и АЭС…»

Надо было бы заниматься своими делами в лаборатории, но сармат не утерпел — и уже через пять минут снова вышел на окраину лагеря. Подмастерья Нурру с помощью местных Броннов разгрузили волокуши, обе повозки, пустые, стояли под навесом; рядом громоздилась батарея бочонков и корзин — в таких аборигены хранили продукты. С другой стороны от батареи стоял округлый приземистый шатёр. Чужаков нигде не было видно. Гедимин направил на шатёр луч сканера и еле слышно хмыкнул. Места внутри было немного. По центру стоял трёхногий котёл с округлым дном — таких размеров, что в него поместились бы все четверо Броннов. Из него и вокруг него торчали костяные жерди и пруты разной длины и диаметра, в основном — с крючками и рогульками на концах, на некоторые были причудливо намотаны тросы. Четыре горки подстилок обозначали спальные места, с костяных штырей свисали большие деревянные стаканы и длинные ложки — и что-то вроде черпака, одно на всех.

«Эта ёмкость у них для пищи?» — Гедимин «заглянул» внутрь котла и озадаченно хмыкнул — «ёмкость» была сплетена из какой-то мелкоячеистой органики и обмазана с двух сторон минеральной массой, кое-как обожжённой на огне. «Эта штука не выдержит минимального нагрева. Её вообще расколоть должно. Да и размеры… Может, это для купания? Нагреть воду горячими камнями… От купания не лопнет. А вот на огне…»

— Чего ты тут? — удивлённо спросил налетевший на Гедимина Вепуат.

— Рабочие приехали, — пробормотал тот, оглядываясь по сторонам в поисках четвероухой шапки. — Четверо на весь объём. Станцию достроим лет через десять…

Вепуат весело хмыкнул.

— На кой тебе сейчас арматура, если ещё пещера не вырыта⁈

Гедимин мигнул. «Разумно…» — он оглянулся на «ободранную» долину. «Здесь приезжих нет. Может, взялись за работу?»

— Пойду в ангар, — вслух сказал он. — Я оставил им инструменты. Посмотрю, может, ещё что нужно.

— Ага, я с тобой, — закивал Вепуат. — Они быстрые, не находишь? Бегом разгрузились, поставили шатёр и поскакали вниз.

Гедимин одобрительно хмыкнул. «Посмотрим, куда они ускакали. Если правда пошли работать… ну, это хорошо. Но сколько они вчетвером провозятся… Неужели на Равнине не нашлось других столяров?»

На спуске он остановился, прислушался к шорохам и мерному стуку и снова просканировал окрестности.

— Текк’ты празднуют… — он тяжело вздохнул.

— Ну вот, — Вепуат сдержанно хмыкнул. — А ты с арматурой торопишься. Мы тут на два года, забыл?

По мере спуска стук становился громче; в какой-то момент Гедимин услышал треск лопающейся древесины. «Работают,» — усмехнулся он. «Очень хорошо. Мешать не будем, но в ангар зайдём. Любопытно.»

Дверь ангара была открыта, внутри гулял сквозняк. Недалеко от пульта управления, в углублении между выступов-фиксаторов, лежала половина бревна. Бронн-подмастерье, держа в руке деревянный клин, забивал его в насечку на тёмной древесине. Ещё один, такой же, был уже частично вколочен; между двумя насечками протянулась тонкая трещина — и Гедимин видел, что она аккуратно соединит их и расколет все слои, разделив заготовку надвое. В других ямах устроились ещё двое Броннов — у каждого была половина бревна, пара-тройка клиньев и молоток, обтянутый толстой шкурой. Одна из заготовок уже была расколота на три части; их придирчиво осматривал Бронн-мастер. Царапнув по дереву когтем, он что-то пискнул и развернулся к двери, глядя на пришельцев. Подмастерья оторвались было от работы, но Нурру прикрикнула на них, и они снова взялись за молотки и клинья. Гедимин покосился на пульт управления — выкованные из рэссены инструменты так и лежали там, так, как он их положил, никто к ним не прикасался.

Нурру пискнула чуть громче, глядя на сарматов. Вепуат толкнул Гедимина локтём в бок.

— Так чего ты от неё хотел?

— Им ничего не нужно для работы? — спросил сармат.

— Она говорит — пока не надо, — перевёл Вепуат, глядя на приподнятые уши Броннки. — Она спросит, если что. Ты ходи прямо к ней, а то подмастерья отвлекаются, а им не надо бы.

Гедимин смутился.

— Тут инструменты из металла, — буркнул он, щурясь на молотки, явно собранные из камня и кости — или, в лучшем случае, каменные с деревянной рукояткой. — Топоры и тёсла. Пусть берут и не мучаются с деревяшками и камешками.

Вепуат хмыкнул.

— Про камешки я переводить не буду.

Нурру оглянулась на инструменты и протяжно что-то пропищала. Кто-то из подмастерьев подал голос, но под взглядом старухи затих и принялся стучать молотком. Твёрдая прокалённая древесина поддавалась с трудом. «Надо было, наверное, до прокалки всё обработать,» — подумалось Гедимину. «Почему тут принято наоборот?»

— Она говорит — тут металл не нужен и ничему не поможет. Но если эти вещи для них — они заберут их с большой благодарностью, — перевёл Вепуат. — Смотри, они, похоже, и так неплохо справляются…

Ещё одна заготовка треснула по намеченному шву, и подмастерье когтем нацарапал новый. Нурру шагнула к нему, пригляделась, коротко пискнула и подалась назад. Гедимин посмотрел на выпавшие клинья — они уже слегка сбились от сопротивления твёрдой древесины.

— Пойдём, — сказал он Вепуату. — Не будем мешать.

«Наверху возьму сканер и понаблюдаю за ними,» — думал он. «Надо засечь время — сколько у них уйдёт на одну заготовку. И сколько они всего проработают. Сомневаюсь, что до ночи… М-да, это явно надолго.»

Не успел он шагнуть к обрыву, как с соседнего холма от сотрясения потёк гравий, а со дна долины взметнулось длинное сверкающее тело, изогнулось дугой и снова нырнуло в скалу. «Бронны!» — Гедимин с замершим сердцем повернулся к ангару. Из скалы выныривали новые Текк’ты, дрожь не утихала. Внутри ангара подмастерья побросали клинья и уселись на пол, закрыв голову руками, только Нурру стояла в дверном проёме и смотрела наружу с явным неодобрением.

— Тихо! — рявкнул Гедимин, шагнув к обрыву, и Вепуат поддержал его металлическим лязгом и звоном. Сверкающие дуги на дне долины осели, погрузившись в скалу. Над поверхностью поднялись четыре головы — змей было не так уж много, но все — на редкость длинные.

— Скажи им, чтобы были осторожны, — Гедимин кивнул на ангар. — Там тоже идёт работа, и очень тонкая. Они что, Иджи — вылетать из-под земли со всей дури⁈

Упоминание Иджей, похоже, попало в точку — Текк’ты, мгновенно затихнув, погрузились в скалу по самые челюсти. Со дна долины донёсся визгливый вопль — Нурру наконец смогла перекричать общий шум и выразить недовольство. Вепуат ухмыльнулся, но переводить не стал.

— Поздравь их там… ну, что вчера было, — проворчал Гедимин, чувствуя себя немного неловко — разогнать последних рабочих он не хотел. — И спроси, могут ли они работать. Нужны двое, чтобы копать, и двое — месить тектон. Закончится камень — пусть тоже копают. А я пока соберу подъёмник…

Когда он вернулся с подъёмной машиной, в долине было тихо. Двое Текк’тов, отодвинув крышку шахты, рылись внизу, двое мяли камень, свившись вокруг него плотными клубками, Бронны снова застучали молотками, и Нурру больше не стояла в дверном проёме.

— Текк’ты сказали, что все их сородичи на Равнине вчера говорили о твоей стройке, — сообщил Вепуат, придерживая каменную балку, пока Гедимин закреплял опору. — Теперь все о ней слышали.

Гедимин хмыкнул.

— Это хорошо или плохо?

Вепуат пожал плечами.

— Посмотрим… А что ты филка не позвал? Сразу бы посадил на подъёмник…

— Если бы я ещё знал, где они, — Гедимин недовольно сощурился. — В лагере никого нет, одни аборигены.

Вепуат мигнул.

— Странно. А бронеход на месте? Проверь там — может, совещание устроили… А я посижу на подъёмнике.

— Осторожнее тут, — Гедимин неприязненно покосился на соседний холм, изрезанный разломами. «Заминировать их, что ли? Никто дружелюбный оттуда всё равно не придёт…»

…Выйдя из шлюзовой камеры, сармат открыл было рот — и остановился на пороге, растерянно глядя на отсек. За его столом стоял филк и увлечённо копался в реактивах, выгребая запасы сеша и сушёной слизи. Другой взвешивал найденное, то и дело сверяясь с передатчиком, и недовольно хмыкал. Посреди отсека под защитным полем, упирающимся в вытяжку, стояла защищённая от света установка — в ней в потоке ксенофтора горели рэссеновые опилки. «Наработка красного ксенофторида?» — Гедимин изумлённо мигнул. «Мать моя колба…»

— Не хватает! — громко сказал филк с весами. Тот, кто копался в чужом столе, выпрямился и сердито фыркнул.

— А я что сделаю⁈

— Ищи лучше! — заявил первый. — Где-то у него должно быть ещё, ему много привозили.

Гедимин увидел у его локтя контейнер с пометкой на крышке — «XliXf» — основные запасы неиспользованного жёлтого ксенофторида хранились там. Светозащищённая установка загудела — давление в ней неуклонно росло. Третий филк, охнув, вынырнул из-за стола Вепуата и бросился к ней.

— Осторожно, — заметил с порога Айзек, спокойно наблюдающий за отсеком. — Если вы её взорвёте, Гедимин сильно обидится.

Гедимин сердито фыркнул, выходя из-за мутного купола. Айзек, не изменившись в лице, приветливо помахал ему и снова повернулся к филкам.

— Нашёл! — донеслось из-за стола ремонтника. Филк вынул из ящика длинный контейнер с измельчённой сухой слизью и грохнул им об стол.

— Потише! — Гедимин хотел ткнуть его кулаком в плечо, но ограничился тычком пальца. Филк, схватившись за «повреждённое» место, шарахнулся к стене и испуганно замигал.

— Ну-ну, — укоризненно сказал Айзек, не двигаясь с места. — Они уже знают, что это вещество не взрывоопасно.

Гедимин фыркнул.

— Откуда⁈ Я не знаю ничего про эту дрянь, а они вдруг знают… Что вы тут вообще делаете?

— Гзеш, — коротко ответил Айзек. — Решили тебя не отвлекать. Дело, в общем-то, несложное. Выкройка на скафандр у нас сохранилась, жидкостную сварку они худо-бедно освоили…

Гедимин мигнул.

— Чего?.. На кой вам скафандр? — вопросов было много, но начать сармат решил с этого.

— Ещё пять, — безмятежно поправил его Айзек. — Для новых поселенцев. Наша колония растёт. Будет больше добровольцев для помощи тебе… Ты не волнуйся, мы их тут снарядим. Технологии уже освоены. Ты лучше подумай вот о чём. Шатры — это хорошо. Но пора бы построить барак.

— Барак? — переспросил Гедимин, растерянно глядя на него. «Как тут всё у них… быстро происходит. И главное — внезапно…»

— Для начала — небольшой, мест на пятьдесят, — как ни в чём не бывало, продолжал Айзек. — Маккензи думает перекидывать сарматов сюда понемногу, малыми партиями, чтоб снаружи не заметили. Когда прибудут последние, у тебя, наверное, уже будет готов жилой корпус под землёй. Так что очень большой барак можешь не строить. Пятьдесят жилых ячеек, пищеблок, терморегуляция… Душевая пусть стоит где стояла — тебе, наверное, сложно будет перестраивать крышу…

— Мать моя пробирка, — еле слышно пробормотал Гедимин, пытаясь на ходу подсчитать объём работ. — Пятьдесят ячеек… Маккензи не может придержать своих сарматов, пока жилой корпус не готов?

Айзек покачал головой.

— Если двести сарматов пропадут в один день — будет очень подозрительно. А вот по десятку в месяц из разных гетто — ещё куда ни шло.

— В шатры их селите, — Гедимин недовольно сощурился. — Нас же поселили. И лаборатории в шатрах. И ничего.

Айзек невесело усмехнулся.

— Гедимин, ты пока подумай, посоветуйся с Текк’тами… Чертёж у тебя где-то был… Кириг, температура!

Филк, охнув, снова подбежал к гудящей установке. Её металлические части уже отчётливо светились красноватым. Гедимин сердито фыркнул.

— Айзек, у тебя есть свободный филк? Нужен кто-то к подъёмнику.

«Теперь сюда притащат ещё пятерых,» — думал Гедимин, вместе с филком по имени Дасьен быстро возвращаясь к шахте. «А потом и пять десятков. А работать по-прежнему будет некому.»

…Вепуат, обвешанный «трилобитами», стоял у погасшего маяка, задумчиво на него щурился и временами посматривал на дозиметр. Гедимин покосился на свой прибор — вспышку «сигмы», даже на другом краю лагеря, трудно было бы не заметить. «Всё тихо, фон в норме… А чего Скогны верещат?»

Верещали именно Скогны — даже Гедимин уже научился по голосам отличать их от Броннов. Броннская полевая кухня была частично разобрана, и с её печами возились светлокожие аборигены; немногие темнокожие, не обращая внимания на повозку и кухонную утварь, разгребали и ровняли гравий чуть в стороне от бочки с водой. В паре шагов от заглублённой площадки стоял на ребре глубоко вкопанный каменный диск — одна из заготовок, притащенных из «ободранной» долины. Появился он тут недавно — Гедимин не помнил в окрестностях кухонь ничего подобного.

— Чего они? — спросил он у задумчивого Вепуата, кивнув на Скогнов. Сперва он испугался, что они напали на Броннов и разграбили повозки, но нет — всё было расставлено в прежнем порядке, и Скогны мирно занимались готовкой, только почему-то на всех печах — и на своих, и на броннских.

— А? — Вепуат не сразу отвлёкся от показаний дозиметра. — А, эти… Недовольны двойной работой. Бронны не готовят, приходится им…

— Почему Бронны не готовят? — спросил Гедимин. Над пологим спуском в долину шевельнулось что-то ярко-красное, и сармат уставился на огромную охапку листьев, поднимающуюся на холм. Её тащили двое Броннов. Следом шли другие карлики и несли пучки поменьше. Гедимин хмыкнул, узнав в носильщиках с самым тяжёлым грузом одного из Броннов с «сильным амулетом».

— Сам видишь, — отозвался Вепуат, тоже заметивший листья. — Все заняты.

На край повозки залез седой Бронн в четвероухой шапке и что-то коротко пискнул, резко опустив руку. Бронны свалили все листья у бочки с водой и расступились. Нурру резво, почти бегом подошла к вороху, почти минуту копалась в нём, перебирая принесённое, разминая в пальцах и пробуя на вкус. Листья ещё шевелились, и Гедимин, глядя, как Броннка ныряет в их груду, немного опасался, что они её придушат или обмотают до полной неподвижности. Но Нурру вынырнула — и снова махнула рукой, указывая на заглублённую площадку.

— Все заняты… — пробормотал Гедимин, глядя, как Бронны всей толпой расстилают листья на площадке, топчут их и бьют камнями, ворошат и снова бросаются топтать и давить. Нурру наблюдала за ними с повозки, время от времени поддевая истоптанную массу длинной палкой, сжимая в ладони и обнюхивая.

— Пробы взял? — тихо спросил Гедимин у Вепуата.

— Угу, — отозвался тот. — Тут не по моей части. Тут какая-то химия. Ферментация, что ли… О, смотри, — натоптали, теперь приваливают камнем…

Гедимин двинулся было к толпе карликов — камень, на его взгляд, был тяжеловат для них — но Бронны с парой жердей и пронзительными воплями в считанные секунды вывернули диск из гравия и уложили на лиственную кашу. Нурру оглянулась на сарматов и подняла над головой обе руки с оттопыренными когтями. Её мелкозубая пасть была широко растянута в улыбке.

— Местные технологии, — пробормотал Гедимин, показав в ответ одобрительный жест — он плохо понимал, что происходит, но надо было подбодрить работников. — Надо будет взять образец, когда они разойдутся.

Он думал, что Бронны, покончив с листьями, снова встанут к печам и сменят очень недовольных Скогнов. Но темнокожие, забравшись на повозку, несколько минут препирались с «белыми» и наконец, отобрав у них одну печь и вынув из неё горшок с печёными овощами, достали из шатра столяров высокую толстостенную посудину. Печь вместе с ней стащили далеко в сторону от кухонь, долго принюхивались к ветру и о чём-то спорили, наконец Нурру одобрительно подняла коготь и насыпала в ёмкость какие-то мелкие шуршащие предметы.

— Жучки, — хмыкнул Вепуат. Его дрон висел прямо над аборигенами, «заглядывая» в котёл. Гедимин покосился на свой сигма-сканер — Нурру и впрямь сыпала в ёмкость каких-то усохших тварей в хитине. Отмерив три горсти, она заглянула в мешок, с явным сожалением достала ещё пригоршню и высыпала следом. Тут же к котлу подбежали двое Броннов с бочонком и не без труда вытряхнули что-то вязкое, белесое и явно знакомое.

— Ворвань, — прошептал Гедимин, сообразив, что такой же массой, только слегка уваренной, смазывал недавно подъёмник. — Ещё какой-то реагент… Вепуат, взял ДНК у жуков?

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Я свою работу знаю, — прошептал он в ответ. — Говорю же — не по моей части. Тут опять какая-то химия. Что-то жирорастворимое будут… растворять. Вот, разогреют как следует…

Бронны, поворошив огненные камешки под котлом, взялись за длинную мешалку. Жир в посудине заметно потемнел. Карлики расступились от неё, зажимая носы, только Нурру стояла «на посту» и сверлила взглядом содержимое котла.

Скогны на повозках зашевелились, похватались за лица и сердито заверещали, махая черпаками так, будто что-то отгоняли. Нурру коротко взвизгнула, её поддержали Бронны. Гедимин мигнул.

— Чего опять шумят?

— Запах плохой, — ответил Вепуат. — Хотя странно — ветер не на них. Бронны специально ставили так, чтобы сносило в сторону.

Гедимин посмотрел на кривящихся и зажимающих носы аборигенов, озадаченно пожал плечами и взялся за анализатор. Какая-то органика над котлом действительно поднималась; там был не только выкипающий жир, но и какие-то другие сложные молекулы, но до повозок они долетали в следовых количествах. «Оно правда такое зловонное?» — думал сармат, трогая свой респиратор. Он стоял с подветренной стороны от котла, но ничего не чуял — мощные фильтры ловили органику.

— Даже интересно, — пробормотал Вепуат, поднося палец к респиратору. — Понюхать, что ли…

Гедимин схватил его за руку.

— Ты в себе⁈

— Ух! — Вепуат шумно выдохнул и задёргался — хватка Гедимина была слишком крепкой. — Потише ты, всё-таки. Уже и пошутить нельзя.

…Котёл кипел ещё долго — сармат уже вернулся к шатру, а на окраине всё размешивали жир с остатками жуков, и, судя по реакции окружающих, пахло вещество всё хуже. Нурру стояла на повозке, время от времени отбирая у Бронна мешалку и тщательно её обнюхивая. «А на неё не действует,» — отметил про себя Гедимин. «Часто работает с чем-то подобным? Надо будет потом взять образец. И из тех листьев тоже. Если этим занимается мастер-столяр — видимо, это какая-то часть обработки древесины. Местные технологии… Надеюсь, ничего из этого всё-таки не взорвётся. Ни сейчас, ни потом, в составе станции…»

2 день Земли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«Немного холодает,» — думал Гедимин, глядя на термометр. Вепуат уже не сажал своих «трилобитов» на подставки у шатра — переселил всех в палатку; пробегающие мимо Бронны были в шапках, и казалось, что у каждого по четыре уха. Сармат исподтишка просветил их сканером в поисках признаков лучевой болезни, — все аборигены выглядели как обычно, чувствовали себя нормально… «А так, сразу, оно и не проявляется,» — подумал Гедимин и угрюмо сощурился. Ему было не по себе с той минуты, как он вернул дикарям облучённые цацки. «Может вообще сработать через пять-десять лет. В ядерный могильник такие эксперименты…»

В лагере было темно, тихо, только на окраине, где стояли полевые кухни, что-то шуршало и скрежетало. Услышав глухой звук удара — или, точнее, падения чего-то массивного — Гедимин замер и взялся за сигма-сканер. Через секунду он облегчённо вздохнул — «никаких аварий, Бронны откатили тот камень…»

Листья, всю ночь пролежавшие под гнётом, превратились в тёмную волокнистую массу; на экране сканера было видно, как кто-то из аборигенов разминает её в пальцах, прикусывает и сплёвывает. Раздался громкий писк, и двое Броннов принялись собирать вещество со дна ямы и заталкивать в горшок. Утрамбовывали его что было сил, только что сверху не прыгали, — Гедимин всё ждал, когда керамика лопнет, но горшок выдержал. Из-за повозки медленно выполз плоский зверь; на его спине сидели двое, аккуратно придерживая одну из кухонных печей. Рядом, меж спинных щитков животного, поставили горшок с ферментированными листьями и крепко заткнутый котелок — в нём вчера варили жир и сушёных жуков. Последней на спину зверя взобралась сама Нурру; трое Броннов — кажется, её подмастерья — пошли рядом. Оставшиеся аборигены проверещали что-то вслед и стали рыться в запасах еды.

«Все готовят. Скогны вроде успокоились,» — отметил про себя Гедимин и тихо, не выходя из-за шатров, пошёл за неторопливым зверем. Тот брёл вдоль обрыва к спуску в «ободранную» долину; в долине было тихо — Текк’ты ещё не вернулись.

Камни под ногами похрустывали как-то странно; в их звуке будто чего-то не хватало. Гедимин присел на корточки, поворошил их и удивлённо мигнул. «Трава пропала. Позавчера летели споры, вчера она прорастала… или нет? Не помню. Сегодня — ничего нет. Но вчера не было спор… Странно.»

Закопавшись в гравий чуть ли не по локоть, сармат нашёл пару спор — они торчали из углублений в подвернувшемся камне и сами казались микроскопическими каменными обломками. Гедимин тронул их когтем. «Покажу Вепуату. Может, я ошибся со счётом дней? Календарь их жизненного цикла я не составлял…»

Пока он возился со спорами, Бронны успели спуститься к ангару; Гедимин сверху видел, как открываются двери, и на дно долины падает широкая световая полоса. Зверя разгрузили, всё привезённое оставили снаружи. Подмастерья вытащили из ангара бочку, и Гедимин услышал плеск воды — наполнили большую ёмкость и поставили в печь. Один из погонщиков вместе с животным пошёл к дороге, другой остался у печи. Нурру сидела рядом, разминая волокнистую массу в привезённой плошке. Отделив комок, она положила его у печи и, забрав остальное, ушла в ангар. Подмастерья уже были там; Гедимин слышал, как стучат их молотки… и ещё что-то — кажется, дерево о керамику, но тихо и как-то неритмично.

«Все работают,» — сармат покосился на карман с чертежом будущего барака, на окрестные холмы — «и откуда взять столько камня?». «Ладно, не буду к ним лезть. Надо поднять обломки из шахты — пусть Текк’там будет работа.»

…Филки попарно устроились за столом Гедимина, собирая по частям шлемы для почти готовых комбинезонов. Сами комбинезоны висели на «стапелях», наскоро сооружённых из арматуры. Гедимин покосился на грубоватые швы, просканировал их, тронул пальцем, — тому, кто их заделывал, аккуратности не хватало, но он старался, и про герметичность ему объяснили как следует. «Ладно, сойдёт. Можно было бы выгладить, но… Сойдёт.»

— Гедимин, тебе чего… а, рабочие на подъёмник, — Айзек, выглянув из-за переборки, развёл руками. — Ничем не могу помочь. Все заняты. Шлемы… А с рассветом ещё ткань привезут. Будем шить. Можешь привлечь Вепуата — он вроде как свободен.

«Шить?» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив, как на холм приезжали Бронны-портные. «Технология освоена. Теперь Айзек сам всё шьёт. Интересно, иглы хотя бы металлические? Для Броннов я инструменты делал, а для Айзека — нет…»

Он присмотрелся к шлемам, равнодушно скользнул взглядом по малиновым пластинам, прикрывающим череп от излучения, — его интересовали только наглазники. Вместо линз была натянута толстая относительно прозрачная плёнка. Гедимин даже тронул её пальцем, вызвав недовольное фырканье филка-сборщика. «Так и есть. Никакого стекла. Какие-то потроха. Мать моя колба, какой только дряни…»

— Айзек! — он отобрал у сборщика шлем и сунул его командиру под нос. — Это чья была идея?

Сармат равнодушно пожал плечами.

— Чем-то же надо было прикрыть глаза. Пробовали чёрный песок — видимость мизерная. Это внутренний пузырь местного животного. Я проверял — он не токсичен.

Гедимин мигнул.

— И что, этот пузырь от излучения защищает? Химически стоек? Бактерии его не едят?

Айзек снова пожал плечами.

— Сразу не съедят. Напылили немного ипрона, часть излучения будет поглощать. Атомщик, это же не для работы в реакторе. Обычная повседневная одежда. Чего ты так к ней прицепился?

Гедимину хотелось как следует шарахнуть шлемом по столу, но он с трудом сдержался и положил ни от чего не защищающее приспособление перед филком. «Внутренний пузырь — прямо на глаза. И всё это — на атомную станцию. А мне ещё что-то мололи про технику безопасности…»

…Текк’ты появились, когда посветлело; к тому времени все камни, вынутые из шахты, давно лежали на огороженной площадке, а Гедимин стоял над обрывом с генератором защитного поля в руке. Один купол прикрывал разобранный подъёмник, второй — отделял часть долины, где копались Текк’ты, от той, где стоял ангар. Бронны не обратили внимания на полупрозрачную плёнку над головами — большая их часть вообще не выходила из мастерской, а те двое, кто сидел снаружи и следил за печью и варевом в котле, ничего, кроме этого варева, не замечали. Когда Гедимин поднимался из шахты, листья только-только закипели. Из печи вытряхнули часть кейека, Нурру обнюхала черпак и снова указала когтем на котёл. Варка продолжалась.

— Натянуть на глаза плёнку из чужих потрохов, — Гедимин безнадёжно покачал головой. — Что-то эта планета делает с нашими мозгами. Отсюда бы валить и портал заделать, а они тащат ещё пятьдесят сарматов. И их тоже завернут в тряпки и обмотают потрохами. И чего мне в Ураниуме не сиделось…

— А? — оглянулся на него Вепуат. Последние несколько минут разведчик ходил вдоль обрыва за прыгающим по камням Подранком. «Трилобит» был на длинной шлейке и мог бы, в принципе, пролететь метров пять, но передвигался короткими скачками. Похоже, и его самого раздражало такое передвижение — через пару минут он втянул крылья и залёг, и Вепуату не сразу удалось его поднять и заставить прыгать дальше.

— Ты сказал что-то? — рассеянно спросил Вепуат, глядя на Подранка. — Ну вот, опять лежит. Попробуем ещё раз…

Он поднял «трилобита» с земли и подбросил на полметра кверху. Существо выпустило крылья на полную длину, изогнулось в воздухе, заваливаясь на один бок, и опрокинулось на спину, размахивая хвостом в попытках подняться.

— То-то и оно, — пробормотал Вепуат. — Баланса нет. Жаль здоровое крыло, но, видимо, придётся…

Земля слабо дрогнула, Гедимин схватился за сигма-сканер и уплотнил все защитные поля до непрозрачности — Текк’ты «шли» прямо под плато и вот-вот должны были вывалиться в долину. Они и вывалились; купола, задетые громадными телами, замерцали, Бронны схватились с двух сторон за печь и заорали, клубок огромных змей выпал на дно долины и развалился на три части. Гедимин опустил сканер и недовольно сощурился. «Двоих — копать, одного — месить. Барак пока отложим. Айзеку покажу чертёж, пусть знает, что работа идёт… Интересно, что там варят Бронны? Сейчас разведу Текк’тов по участкам и спущусь за образцами.»

…Один из Броннов украдкой потрогал защитное поле черпаком, за что тут же был обруган — так Гедимин понял короткий взвизг «руководителя»-Нурру. Гедимин покосился на открытую шахту, на отползшего на безопасное расстояние «месильщика» и убрал купол. Бронн оглянулся на спускающихся сарматов, быстро поклонился и принялся размешивать варево. Оно из светло-бурого стало почти чёрным.

Нурру шагнула вперёд и коротко пискнула, глядя на сарматов снизу вверх. Из ангара высунулся подмастерье, что-то проверещал и остановился на пороге, глазея на пришельцев. Нурру посмотрела на него через плечо и щёлкнула когтем. Бронн подался назад, уходя под прикрытие стены, но в помещение не спрятался — так и смотрел на сарматов, не отрывая глаз.

— Она спрашивает, зачем мы пришли, — перевёл Вепуат. — Она работает так быстро, как может, и не нужно подгонять её.

— Никто не подгоняет, — буркнул Гедимин. — Я хотел спросить, что они делают сейчас. И взять немного жидкости из котла… и вон того жира.

Последнюю фразу перевода заглушил пронзительный визг — Нурру, обернувшись к котлу, даже подпрыгнула на месте. Вылетевший из ангара подмастерье вместе с Бронном-варщиком подхватил ёмкость и опрокинул её в подставленную бочку с водой. Из бочки повалил пар. Нурру ткнула черпаком куда-то в его клубы и протянула ложку с остатками черноватой жидкости Гедимину. Сармат, мигнув, достал из-под скафандра пробирку.

В жидкости плавали ошмётки листьев. «Обычный отвар растения,» — думал Гедимин, наполняя пробирку под непрестанный писк и цоканье — Нурру что-то объясняла и никак не могла успокоиться. Бронн-варщик прижал уши и сам как-то ужался и подался в сторону. Гедимин закупорил пробирку и недовольно покосился на Вепуата — «Переводить кто будет⁈»

— Да ничего интересного, — пожал плечами тот. — Они чуть не упустили какую-то важную точку. Жалуется, что её подмастерья очень заняты, а чужаки ничего не понимают. И ей некого поставить к котлу.

Гедимин тяжело вздохнул. «Везде одно и то же. Только котлы разные…»

Жидкость отцеживалась сквозь рыхлую ткань и вытекала через нижний патрубок бочонка в подставленный горшок. Только что Нурру заткнула патрубок, и «чужак» побежал с горшком в ангар. Вернулся он быстро, хотя ёмкость для существа его размеров была тяжёлая. Из ангара доносился размеренный стук — все трое подмастерьев вернулись к работе.

— Они раскололи уже много брёвен, — переводил Вепуат несмолкающий цокот и попискивание. — Они положили заготовки в котёл. Жир уже сварен, и они варят листья. До темноты дерево пропитается, а новые листья будут сварены — и они опять зальют заготовки… Она спрашивает, можно ли расколоть твои камни на части другой формы и веса — они очень тяжёлые, их будет не донести.

«Древесину пропитывают этим отваром,» — сармат покосился на чёрную жидкость, вытекающую из бочонка. «Пока не очень ясен смысл…»

— Я могу порезать камни на куски и принести сюда, — сказал он. — Пусть только объяснит, какие размеры и форма ей нужны.

«Чем-то не тем я занимаюсь,» — думал Гедимин, с шестью каменными дисками возвращаясь к ангару. Перед ним, указывая дорогу, быстро, почти бегом, шла Нурру. Над долиной горел световой гейзер, на обрыве маячили неподвижные аборигены — и, кажется, Руниен, облокотившийся на посох. Сармат покосился на них, перехватил поудобнее каменные связки и пошёл дальше. Надо было аккуратно миновать Текк’та, разминающего камни, — витки его тела перегородили почти всю долину. «Но чем тут ещё заниматься⁈ Это занятие — ещё из осмысленных…»

…Узкая струя плазмы рассекла все шесть каменных дисков, разделив каждый из них на два более тонких, и ещё зацепила дальний склон, оставив проплавленный след. На Гедимина, режущего и складывающего камни, молча смотрели двое Броннов. Вепуат наблюдал за ними всеми со склона; таскать заготовки он не помогал и думал сейчас, кажется, только о «трилобитах». Гедимин махнул на него рукой — пока можно было обойтись без перевода.

Нурру осмотрела каменные диски и, щёлкнув когтями, жестом указала на прикрытую дверь ангара. Гедимин просунул внутрь заготовки и только потом втиснулся сам.

Мастерская была завалена тёмными деревяшками — фрагментами расколотых стволов; их сгребли в кучи по углам, на свободное место поставили большой приземистый котёл. Гедимин вспомнил, что видел эту ёмкость в шатре столяров; сейчас она была набита деревянными заготовками, поставленными на ребро, и доверху залита чёрной жидкостью. Нурру, прикинув что-то на пальцах, взялась двумя руками за крышку и закрыла котёл, воткнув в пазы вдоль верхней кромки костяные штырьки.

«Пропитка — небыстрый процесс,» — думал Гедимин, перетаскивая камни из мастерской на склад. Его всё время подмывало поставить их на ребро и катить; пронзительный вопль Нурру остановил его в последний момент — круглые камни уже сделали целый оборот. Нурру ещё долго что-то попискивала, следуя за сарматом из мастерской на склад и обратно.

Сходить за камнями пришлось ещё два раза; Гедимин складывал их стопками в ангаре, рядом с ещё не расколотыми стволами и притащенными откуда-то длинными костями, которые он сначала принял за жерди. Когда сармат выбрался из мастерской в последний раз, Бронн-помощник у входа уже доварил вторую партию листьев и начал их процеживать; рядом лежали кучки ферментированной массы — отмеренные порции для последующих варок.

Нурру что-то пропищала вслед. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Она спрашивает про воду, — пояснил Вепуат, отрываясь от тренировки «трилобитов». — Из стены в твоей купальне больше ничего не течёт. У них сейчас есть полная бочка и ещё одна, но нужно будет много больше.

Гедимин мигнул. «М-да… Серьёзная нагрузка на водоносный слой. Ещё вопрос, куда всё это будет вылито…»

— Я наберу воды, — сказал он. — Пусть приходят, когда кончится. Но если она кончится и под холмом, всем придётся долго ждать.

…Анализ образцов из мастерской не дал ничего определённого, — в пробирках была сложная органика, частично схожая с уже проанализированными образцами — ворванью и местной водой. Гедимин, пожав плечами, замочил в кювете с отваром подвернувшуюся щепку и время от времени её сканировал. Щепка, как и ожидалось, постепенно пропитывалась и слегка набухала.

«Теперь пора бы мне заняться своим делом,» — сармат посмотрел на бочонки с кейеком и «вечным льдом». «Терморегуляторы и вентиляция для барака… Надо за металлом сходить.»

Рэссеновых «лепёшек» становилось всё меньше. Разрезав на куски и подобрав с земли ещё одну, сармат смерил штабель задумчивым взглядом и посмотрел на долину, ещё покрытую шестиметровым слоем гравия, и холмы над ней. «Скоро придётся кого-то послать за рудой. Найти бы того Текк’та, который долину за ночь ободрал…»

Наверху его встретили вопли аборигенов. Бронны и Скогны, забросив работу, собрались двумя кучками у погасшего маяка и верещали — то приглушённо, то во весь голос. Гедимин, поспешно прикрыв наушники, ускорил шаг — он уже заметил, что обе группы разворачиваются к нему. «Надо переплавить рэссену, отлить термопластины, трубы…» — повторял сармат про себя, стараясь не отвлекаться на аборигенов и их свары. «Литейная станция, надеюсь, свободна. Филков из-за стола выгнать, пусть у Айзека в отсекешьют.»

Войдя в лабораторию, Гедимин едва не запнулся о филка. Малорослые сарматы устроились на полу, расстелив там же разноразмерные отрезы пёстрой рыхлой ткани. Один из них держал в руке голопроектор, другой подкладывал под плоскую голограмму тряпки по размеру, третий ставил метки, четвёртый резал уже размеченное — к облегчению Гедимина, нормальным земным инструментом. Ткани было не так много, как ожидал сармат, и филки отчаянно экономили, высчитывая по миллиметру.

— К моему столу не лезть, — предупредил сарматов Гедимин, на всякий случай прикрывая рабочее место защитным полем. Работа была несложная, но рискованная — пока плавится рэссена в тиглях литейной станции, раздробить в мелкую пыль кейек и «вечный лёд» и очистить дробилку от их остатков — чтобы нигде не задержалась ни одна молекула. «Дезактивация,» — хмыкал про себя сармат, проверяя разобранную установку сигма-сканером. «Хоть меей заливай. А вот интересно — что на „Элидгене“ будет вместо меи? И вообще дезактивирующих растворов? Зелёного Пожирателя выпустят, чтобы выел лишнее?..»

Из лаборатории Гедимин выбрался, когда расплав, перелитый в опоки, начал застывать, и уже понятно было, что ничего не взорвётся. Филки, разделив между собой раскроенные куски, перебрались за стол Вепуата; никакого биологического оборудования там уже не было, и вообще Вепуат, кажется, давно сюда не заходил. Гедимин вспомнил, как рассеянно тот в последнее время смотрел на всё, кроме подраненного «трилобита», и недовольно сощурился. «Надо бы его найти. Всё-таки нас сюда не за зверьём прислали. Один такой уже свихнулся на крысах…»

Не успел Гедимин спуститься с трапа и сделать пару шагов, как наперерез с отчаянным визгом бросился Скогн. Сармат даже вздрогнул и схватился за генератор защитного поля, но ничего похожего на аварию вокруг не было, и даже кочевники не прибежали. Скогн, остановившись перед Гедимином, что-то тараторил. Чуть поодаль стояли другие — и Скогны, и Бронны, плотными группами в стороне друг от друга. Вид у них был озадаченный и не слишком довольный, но вроде бы не напуганный.

— Ничего не понимаю, — буркнул Гедимин, выразительно пожимая плечами. — Где Вепуат?

Аборигены определённо поняли только одно слово, но этого хватило — писк и повизгивание затихли, сразу двое «гонцов» бросились к шатру Вепуата. Оттуда донеслось сердитое фырканье, приглушённое цоканье, тяжёлый вздох, и ликвидатор выглянул наружу.

— Гедимин? Что, перевод нужен? А… Ладно, идём.

— Ты чего? — Гедимин заглянул в его темноватые глаза — с Вепуатом что-то было не так. — Устал? Ранен? А Айзек…

Вепуат дёрнул плечом. Только теперь Гедимин заметил, что на броне разведчика не сидят «трилобиты»; он снял все шлейки и отстегнул защёлки, оставив и животных, и всё их снаряжение в шатре.

— Нормально всё. Идём. Тут всем от тебя что-то нужно.

«От меня? Всем?» — Гедимин озадаченно мигнул. «Слишком много аборигенов вокруг в последнее время. Опять какие-то проблемы из-за столяров? Они же вроде в долине работают. Если где и воняет, то там, на дне…»

Едва сарматы вышли из-за шатров, Бронны и Скогны обступили их с двух сторон. Кто что верещит, Гедимин не понял, но указывали все на каменную башню. Сармат смерил её недоумённым взглядом и пожал плечами. «Башня как башня. Даже не покосилась. И вроде не мешает…»

Вепуат, внимательно выслушав аборигенов, еле слышно хмыкнул.

— Всё-таки не поделили. Странно, что только сейчас, а не сразу. Я думал, ещё тем вечером передерутся.

Гедимин мигнул.

— Это из-за башни, — Вепуат кивнул на ритуальное сооружение. — Ты построил одну на всех. Они надумали её поделить — поровну по высоте…

Гедимин пожал плечами.

— Их дело. Сами разберут, или помочь?

— Они уже примерялись, — Вепуат замолчал на пару секунд, прислушиваясь к нестройным голосам со всех сторон. — По высоте получается поровну. Только у одной башни наверху будет удобная площадка — вон та, которую ты сделал — а у другой вообще ничего. Они тебя просят поделить площадку. Если кто-то из них её заберёт, тут будет драка. А ты — равный Куэннам, тебя все послушают. Чья будет площадка?

Гедимин оглянулся на башню и сердито фыркнул.

— Скажи — пусть начинают разбирать. А я пошёл за камнем. Сделаю вторую площадку. Но дальше пусть делят сами. Жребием, что ли… Только без меня.

…Когда Гедимин с готовой каменной деталью вернулся на холм, башня уже не высилась над лагерем — её разобрали до половины, и Бронны сосредоточенно возились с частями верхней, более узкой, башенки, собирая её заново. Скогны молча стояли вокруг своей, нижней, половины и чего-то ждали. Вепуат сидел между ними, нахохлившись и думая о чём-то своём.

— Вот, — бросил Гедимин, насадив последний каменный «блин» на выступы башни. Снизу заверещали. Скогны сигналили отогнутыми когтями и вопили что-то ритмичное, Бронны, оставив свою башню, старательно улыбались и кивали. Гедимин спустился и шагнул в сторону, мимо расступившихся аборигенов. Ненадолго облепив свою башенку, они сбегали на кухню за каким-то питьём и принялись её опрыскивать. Бронны, снова разобрав свой маяк, потащили его части на другой край плато, подальше от Скогнов. Гедимин тяжело вздохнул и повернулся к Вепуату.

— Всё? Все успокоились?

— Угу, — отозвался тот, поднимаясь с земли. — Хорошо ты придумал. Не знаю только, почему они сами не попросили вторую верхушку.

Гедимин пожал плечами.

— Мартышки и есть мартышки. Даже те, что выдры.

Вепуат невесело усмехнулся.

— Я ему всё-таки отрезал крыло, — пробормотал он, глядя мимо Гедимина; его глаза снова потемнели. — Выверил всё до грамма, всю аэродинамику. Если он и теперь не разлетается…

Гедимин мигнул.

— Здоровое крыло?.. — он невольно поёжился. «Биологи, мать их пробирка… Интересно, бывают среди них нормальные?»

— Можно подумать, мне не жалко, — фыркнул Вепуат. — А что оставалось делать⁈ Он должен летать, ремонтник. Без полёта им не жизнь.

…Чекан в последний раз коснулся металла, и Гедимин пальцами почувствовал нарастающий холод. Пластина подёрнулась инеем.

«Сработало,» — думал сармат, замеряя температуру уже не пальцами, а прибором. До сих пор не верилось в происходящее, и никто не мог объяснить, каким образом рисунок на поверхности металла влияет на его свойства… «Пока работает — пусть работает,» — решил Гедимин, убирая инструменты и осторожно вытирая пластины от пыли и прокладывая кусками негорючего дерева. «Когда-нибудь тут начнут изучать физику. Дойдут до термодинамики. Вот тогда-то мы и посмеёмся.»

Гедимин посмотрел на щепку в кювете, мигнул и взялся за сканер. Плотная прокалённая древесина слегка набухла. Странная жидкость просочилась между волокнами и прошла довольно глубоко. «Заготовки в ангаре,» — вспомнил сармат и поднялся на ноги. «С ними что-то собирались сделать, когда стемнеет. Надо сходить…»

На дне долины горел красно-жёлтый свет. Он дотянулся почти до кромки обрыва — Гедимин спускался без фонаря, изредка «подсвечивая» тропу сигма-сканером — по пути было два участка с опасно близкими разломами. Ступив на каменную плиту, он убрал и сканер. Его уже заметили — Бронны, собравшиеся у ангара, повернулись к нему и запищали громче, кто-то даже поклонился.

Их тут было много — к подмастерьям Нурру присоединились пятеро подручных с полевой кухни. Один из них поставил в печь длинный узкий сосуд с плотно заткнутым горлом и пристально за ним следил, держа палец у глиняной стенки. Другой наполнял из бочки уже знакомый Гедимину горшок — в таком с утра варились ферментированные листья. Они и сейчас были там — комок положили на дно, и он постепенно расплывался, смешиваясь с водой.

Броннам как-то удалось вытащить из ангара здоровенный котёл; сейчас он был открыт, внутри поблескивали мокрые заготовки, но жидкость была слита. Нурру, оглянувшись на Гедимина и слегка наклонив голову, вернулась к своему занятию — она макала затупленную щепку в белую жижу и водила ей вокруг носа и рта одного из подмастерьев, вычерчивая какие-то значки. Гедимин посмотрел на остальных Броннов — все были разрисованы так же, белой и синеватой краской вокруг носа, рта и глаз. Значки были нанесены ровно, как по трафарету, будто Нурру рисовала их уже сотни раз… и будто от их правильности что-то зависело.

«Новая традиция?» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся, глядя на разрисованные лица аборигенов. «Дикарство какое-то…» Он подавил лёгкую брезгливость. Сарматы не пачкали кожу — так делали даже не все «макаки», только самые дикие… «Может, я зря пришёл? Они уже закончили работу и теперь развлекаются, как умеют?»

Нанеся на лицо Бронна последний значок, Нурру повернулась к печи. Сосуд уже достаточно прогрелся; его осторожно сняли, воткнули в углубление на камне и ждали, когда подойдёт «командир». Нурру провела пальцем вдоль стенки и с коротким воплем выдернула пробку. Бронны, молча наблюдавшие за ней, часто замигали, кто-то провёл рукой вдоль лица. «Вонючая ворвань?» — Гедимин вспомнил, как на варёных в жире жуков реагировали в лагере Броннов. «Выдохлась, кажется. Нос никто не затыкает. Или притерпелись…»

Двое подмастерьев, взявшись за обмотанные шкурами ручки, осторожно донесли сосуд до котла. Гедимин хотел подойти ближе, но, опомнившись, включил сигма-сканер. Расплавленный жир тонкой струйкой падал на заготовки; Бронны лили прицельно на плоские стороны, не цепляя торцы, и проливали очень тщательно, покрывая маслянистой жижей каждый сантиметр. Нурру шла за ними вокруг котла, тонкой костью указывая на непролитые участки. Не успели они пройти и четверти круга, как заготовки, вымоченные в двух жидкостях, начали дымиться.

Нагрев был быстрым и сильным — пока Гедимин мигал, глядя на анализатор, температура заготовок подскочила на полсотни градусов. Бронны с длинным кувшином побежали быстрее. Из котла рванул пар. Подмастерья отпрыгнули в сторону, едва не потеряв по дороге опустевший сосуд, и Нурру с помощником припечатали котёл крышкой. Гедимин думал, что её сорвёт, но нет — пар с воем устремился в отверстия, из которых загодя вынули пробки.

«А там уже за полторы сотни…» — сармат с опаской смотрел на котёл, от которого отошли уже все Бронны. Даже печь оттащили подальше; на ней уже грелся горшок с листьями, и следящий за ним повар боязливо косился на воющий котёл. Нурру слабо шевелила когтистыми пальцами — как показалось Гедимину, она считает секунды. Выждав ещё немного, она взялась за длинную кость с развилкой на конце и махнула свободной рукой. Один из подмастерьев схватил такую же кость, другой — уложенную у порога волокушу — плетёный поддон на маленьких полозьях, клиновидный, в самом широком месте расходящийся до метра.

Крышку сбили в два удара, поддели на рогульки и отложили в сторону. В небо снова рванул желтоватый пар. Бронн подцепил крюком одну из плотно уложенных деревянных пластин, и она неожиданно легко вылетела и упала на волокушу. Следом, наклонив котёл, вывалили ещё несколько; они все дымились, и никто не прикасался к ним руками — только крючьями и рогульками, лёгкими тычками складывая заготовки в ровные штабеля. Когда половина содержимого котла вывалилась на поддон, Бронны впряглись и потащили его в ангар — быстро, почти бегом. Нурру, оставив у котла пару подручных, поспешила за волокушей. Едва дымящиеся заготовки исчезли в дверном проёме, Гедимин взялся за сигма-сканер.

Бронны, добежав до дальнего конца ангара, оттащили волокушу к стене напротив штабеля плоских камней. Заготовки полетели на пол. Их подталкивали рогульками, складывая торец к торцу без зазоров; несколько секунд — и на полу появилась округлая «мозаика». Двое Броннов поддели с двух сторон плоский камень, третий подтолкнул его — и массивный диск придавил заготовки. Они просели на пару сантиметров, из-под камня повалил дым. Бронны уже кидали деревяшки поверх камня; ещё немного — и его застелили сверху, а на него — уже втроём — уложили другой. Подмастерье с пустой волокушей побежал к выходу, за ним устремились остальные. Заготовки в котле ещё дымились, когда их вывалили на поддон и потащили в ангар. Гедимин молча следил, как растёт в высоту башня из камня и дерева. Придавив её последним каменным диском, Бронны набросили сверху шкуру и подпёрли с трёх сторон костяными жердями. Шкура зашевелилась, но вскоре обвисла — пар уже не валил под таким давлением, только сочился потихоньку изо всех щелей. Бронны накрепко закрыли дверь между складом и мастерской и вывалились из ангара, шумно выдыхая. Нурру выходила последней. Остановившись за воротами, она посмотрела на Гедимина и подняла оба когтистых пальца. Сармат неуверенно усмехнулся.

«Экзотермическая реакция,» — думал он, глядя на экран сканера. Сигма-луч «видел» сквозь стены, шкуры и каменные плиты, — и он показывал, как распаренная древесина проседает под гнётом, и все неровности расплющиваются. «Естественное сырьё, мать моя колба. Надо же было во всё это ввязаться!» — мелькнуло в голове сармата, сейчас только вспомнившего, что он не просто наблюдает за забавным технологическим процессом дикарского племени, а заготавливает материал для постройки атомной энергостанции.

Нурру уже рассказывала что-то, обращаясь к нему. Подмастерья с волокушей копались в мастерской, аккуратно складывая в поддон ещё не обработанные заготовки, что-то подсчитывая и снова берясь за куски дерева. Опустевший котёл протирал тряпкой забравшийся внутрь Бронн; босые ноги он обмотал по колено, и Гедимин, увидев эту «спецодежду», болезненно поморщился. «Агрессивные химикаты, экзотермическая реакция… И эти — голышом и без респираторов. Странно, что кто-то доживает до старости.»

Подмастерья притащили новые заготовки, выгнали мойщика из котла и стали их укладывать — довольно плотно, выгиб к выгибу, узким торцом кверху. Нурру изредка заглядывала в котёл, но не вмешивалась, только одобрительно попискивала. «Понятно. Сейчас листья докипят, отвар будет готов, и начнётся новый цикл,» — думал Гедимин, прикидывая про себя вместительность котла. «Тут, наверное, два ствола в расколотом виде. И где-то два цикла они успевают сделать за день. Тридцать пять дней… полный местный месяц? А ведь заготовки ещё раскалывать… а после такого процесса древесина снова должна усохнуть, ей на отвердевание нужен месяц… Мать моя пробирка! Я бы в одиночку быстрее арматуры из рэссены наковал. И пусть фонит. Довоенные реакторы все фонили, и ничего, работали как-то…»

Нурру снова повернулась к сармату и начала что-то рассказывать. Он, досадливо щурясь, достал из кармана кусок ветоши. Броннка замолчала и странно шевельнула носом, будто принюхиваясь; её лицо по-звериному вытянулось, жёсткие пучки меха у носа затрепетали. Гедимин, поспешно отведя взгляд, жестами показал, как прикладывает ткань к лицу и закрепляет повязку.

— Защита от испарений, — он показал на котёл, изобразив, как идёт из него пар, и снова взялся за тряпку. — Лучше бы проложить волокном. Но нужны опыты, а я пока не знаю… Ну, хоть тряпками обвяжитесь, хоть мизерная, но защита…

Нурру пристально следила за его жестами — и подмастерья, прервав работу, уставились на сармата, потом переглянулись, и кто-то негромко пискнул. Нурру бросила на них недобрый взгляд через плечо и застрекотала, притрагиваясь к узорам на своей коже — вокруг носа, рта и глаз всё так же белели и синели значки, не стёршиеся от пота и оседающего пара. Гедимин мигнул. «Что она хочет сказать?»

— Общаешься? — донеслось из-за спины. Чуть поодаль, на краю яркого светового пятна от печи, стоял угрюмый Вепуат. «А его пластины теперь, и правда, оттопыриваются,» — мельком подумалось Гедимину. «Совсем нахохлился. Вот мутант…»

— Пытаюсь объяснить им про респираторы, — отозвался он. — Пока не очень. Ты понимаешь, что они пищат?

— Ага, — Вепуат сам что-то пискнул, и Бронны тут же отозвались десятком коротких фраз. Подмастерья нехотя вернулись к работе, Нурру пошла проверять отвар, но все время от времени оглядывались на Гедимина.

— Ну так почему они не намотают тряпок на лицо? — нетерпеливо спросил сармат. — У них же есть ткань. А если её набить промасленным волокном…

Вепуат пожал плечами.

— Они говорят, что нанесли защитные знаки на каждого, кто дышит плохим дымом. И на рот, и на нос, и на глаза. Это не самые сильные знаки, но с ними можно работать. Нурру удивляется, что ты этих знаков не заметил.

Гедимин мигнул.

— Знаки? Этот… орнамент на коже? Так это не украшение, а… — он нервно усмехнулся. — Идём отсюда. С меня на сегодня хватит. Куд-да же мы влезли, сожги меня омикрон-поток…

3 день Лучей, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Дальний Край

В душевой кто-то насорил мелкими клочьями вываренных листьев. Воды в цистерне убавилось, но ненамного — аборигены взяли часть для своих нужд, но мыться так и не пришли. Гедимин, досадливо щурясь, отогнал мысленные картины вчерашнего «купания» в опасных реактивах чуть ли не в момент их реакции. «Да откуда тут представления о технике безопасности⁈ Разрисовал лицо — и ладно…»

От холодной воды, вылитой за шиворот, мысли несколько прояснились и свернули в более полезное русло. «Лаборатория уже приехала. Собирались привезти ещё пятерых переселенцев… и для меня — окись ирренция на опыты,» — Гедимин потянулся, упираясь руками в сходящийся потолок, встряхнулся, чувствуя, как испаряется со спины прохладная вода, и побрёл к выходу. «Надеюсь, Маккензи не пожадничал. Хотя бы один стандартный твэл…»

Контейнер с ирренцием лежал на видном месте посреди его стола, под непрозрачным защитным полем. Гедимин щёлкнул по куполу, делая его тоньше, «заглянул» внутрь лучом сканера и недовольно сощурился. «Так и знал, что пожадничает. Сто граммов ровно.»

Он просунул под купол руку и взял миниатюрный экранированный контейнер на ладонь. «Давно не держал в руках ирренция… то есть — нормального ирренция. Земного… Тьфу ты, что за каша вместо мозга⁈»

Он быстро выдернул руку из-под купола и смущённо уставился на дальнюю переборку. Она как раз отодвигалась — из соседнего отсека на шум выглянул филк в жёлтом комбинезоне.

— Ага, вот тебя мне и надо, — кивнул Гедимин, отвернувшись от контейнера с ирренцием. Филка он не узнал — да и разглядел плохо, только по мутной плёнке вместо лицевого щитка предположил, что это новичок, из недавно прибывших. Филк, остановившись на пороге, озадаченно хмыкнул.

— Меня?

— Угу, — сармат двинулся к закрытому шлюзу. — Идём. Нужен оператор на подъёмник. Будем таскать камни.

Филк вошёл за ним в шлюзовую камеру, быстро оглянулся через плечо и как будто поёжился — ему явно было не по себе.

— Подъёмник? Он сложный? — спросил он.

«Точно из новоприбывших,» — окончательно уверился Гедимин. «Уран и торий, ещё и их имена запоминать. Я первых-то не выучил…»

— Ничего сложного, — сказал он вслух. — Освоишь за пару минут. Его строили для аборигенов, даже они быстро освоились.

Филк еле слышно хмыкнул, выходя за Гедимином в ночную темноту. Сармат снял чехол с жёлтого фонаря, и филк немного приободрился, оказавшись в ярком световом пятне. Мимо прошмыгнула стайка нхельви — что-то разбудило зверьков ранним тёмным утром.

— Почему тогда аборигены на нём не работают? — спросил филк, догоняя Гедимина.

— Из-за суеверий, — мрачно ответил тот и смерил новичка угрюмым взглядом. — Ты, надеюсь, не суеверен?

Филк поспешно замотал головой.

Фонаря ему не выдали; Гедимин, заглянув в лабораторный шатёр за деталями подъёмника, мимоходом выдернул из штатива один из «факелов» и протянул филку. Тот, с опаской осмотрев странный предмет, сунул его в карман и плотно прикрыл сверху. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Слишком много новшеств за один раз, да? Омикрон-метр пока выдавать не буду. Может, завтра или послезавтра…»

К новому комбинезону — и особенно тряпичному «чехлу» под ним — филк явно не успел привыкнуть и громко шуршал на каждом шагу, оскальзываясь на сыпучих камешках. Гедимин поймал его за шкирку на склоне и сам шагнул вперёд, глядя на пятно красно-жёлтого света на дне долины. Только оно там и светилось, краем задевая разобранный подъёмник. Бронны громыхали деревяшками, плотно укладывая их в котёл, чуть поодаль кто-то дремал у печи, у дымящегося горшка с отваром. Гедимин недовольно сощурился. «Шли бы они все в ангар. И всё неустойчивое принайтовали покрепче.»

Он покосился на небо — вчерашний буроватый цвет с размытыми болотно-зелёными полосами сменился приятным оттенком черенковского свечения, но на земле светлее не стало — и посмотрел на дозиметр. «Вчера было на пару микрокьюгенов меньше. А ведь замерял здесь же,» — отметил он про себя. «Не зря оно там так красиво светится…»

Гедимин нехотя отвёл взгляд от холодной синевы с прозеленью и ускорил шаг — филк уже косился на него с опаской. Оставив «недомерка» у стены обрыва, сармат в несколько привычных движений собрал подъёмник, смазал, проверил ход — и навалился на массивную крышку, сталкивая её с колодца.

— Ну вот, — сказал он, когда скрежет камня по камню, отражённый эхом, затих. — Это шахта, а это — подъёмная машина. Иди сюда, покажу, как работает.

Бронны наблюдали за ним издалека — он видел, как они стоят, побросав работу, и глазеют на него, пока спускался на тросе на дно шахты. Филк немного волновался и застопорил подъёмник до того, как крюк достиг нижней точки — в паре метров от каменного дна. Гедимин крикнул в шахту — трос, качнувшись, пошёл вниз, и вскоре сармат стоял рядом с ним, разглядывая будущий главный корпус.

Текк’ты вчера хорошо поработали — площадки, прилегающие к шахте, были завалены приплюснутыми камнями с небрежно продавленными отверстиями, местами камни лежали друг на друге в два-три этажа. Гедимин прошёл вдоль стен пещеры, довольно хмыкая. «Работа идёт,» — ему вспомнились растущие штабеля тектоновых заготовок в долине; плиты вылёживались, и Гедимин периодически проверял их на деформацию. «Неясно, куда, но идёт… Ладно, займусь делом.»

Филк всё ещё волновался — первый груз пошёл наверх, судорожно дёргаясь, и не сразу стрела отвернулась от шахты в нужную сторону. Гедимин снизу крикнул что-то подбадривающее — ну, он надеялся, что филка это подбодрит. Видимо, помогло — трос спустился быстро, уже без остановок на полпути, и следующий груз пошёл ровнее. «Тут на пять заходов,» — прикинул про себя Гедимин, растаскивая завалы камней и перекладывая их ближе к шахте. «Филк успеет освоиться. Выясню, как его зовут, и днём снова посажу на подъёмник. Их тут много, а работать некому.»

Он почувствовал странную слабость в ногах — не сразу даже понял, что это мелко затрясся камень под ступнёй. Низкочастотный гул надавил на череп. Сармат обернулся к часто вибрирующей стене и шарахнулся в сторону, но поздно — что-то огромное на бешеной скорости врезалось ему в грудь и смахнуло его к дальней скале. Рёбра взорвались болью. Сармат опрокинулся навзничь, хватая ртом воздух. Над ним что-то загрохотало, издалека донёсся отчаянный вопль, и свет заслонила голова гигантской змеи. Гедимин попытался отползти, но только бессильно царапнул камень. Он никак не мог вдохнуть — лёгкие съёжились и не пропускали воздух, сердце бешено колотилось, и каждый удар заставлял сармата шипеть от боли. Через несколько мучительно долгих секунд что-то подхватило его под спину и понесло наверх.

Какая-то из бесчисленных попыток отключить болевые ощущения закончилась успехом. Лёгкие с почти слышимым хрустом расправились, пропустив воздух, и Гедимин вдохнул полной грудью. Кожу холодило — кто-то вскрыл его броню, взрезал комбинезон и залил холодной жидкостью грудь и живот. Резко пахло дезинфектантами. Гедимин шевельнулся было, но его схватили за плечи и приподняли, придерживая с двух сторон. Тонкая игла воткнулась под кожу.

— Дышит, — облегчённо выдохнул кто-то. — Блокада сработала. Пусть сидит, так ему будет легче.

— Вынимайте его из брони, — Гедимин узнал голос Гварзы и недовольно поморщился, но на сопротивление не было сил. — Всю вон, на кой она ему⁈ К переборке его… вот так. Вепуат, что ты там возишься⁈ Сканируй!

Гедимин открыл глаза. Вокруг плавали красные и чёрные пятна. Грудь болела — особенно по центру, под грудиной… и снизу, там, где при каждом вдохе что-то похрустывало. Вдали — как ему показалось, метрах в ста — виднелась литейная станция.

— Жив? — Вепуат, выдернув иглу из-под его ребра, выпрямился, заглядывая сармату в глаза. — Не шевелись пока. Только дыши.

— Что… — прохрипел Гедимин — на то, чтобы закончить вопрос, сил уже не хватило. Он видел в красно-чёрном тумане силуэты в скафандрах — тут были Гварза и Айзек, и белый посох Руниена светился ослепительно ярко… Что-то мокрое коснулось ссадины на затылке, и Гедимин вздрогнул — не столько от боли, сколько от неожиданности.

— Что-что, — судя по голосу, Гварза только что зубами не скрипнул. — Текк’т. На полной скорости головой тебе в грудь. Самое время выбыть на пару месяцев, м-мать твоя колба…

— Кенен! — фыркнул на него Айзек. — Тихо все, не мешайте Вепуату!

Гедимин покосился на третий силуэт в чёрной броне. Вепуат медленно обходил его, сидящего у какого-то стапеля, по кругу, направив на него сигма-сканер. Прибор принадлежал не Вепуату — Гедимин узнал свой анализатор, вынутый из скафандра. Короткая усмешка стоила сармату приступа резкой боли и мгновенно сжавшихся лёгких — далеко не сразу удалось их расправить.

— Кости, прочные, как akkhadalis, — пробормотал Руниен; его посох был направлен на Гедимина и горел то ярче, то тусклее. «Тоже сканирует,» — мелькнуло в голове сармата, снова не сдержавшего нелепый смешок. «Значит, Текк’т… Странно, что я жив. Видимо, жёсткость скафандра…»

— Плохо, — прошептал Вепуат, выпрямляясь; его лицо побелело, глаза сошлись в чёрные прорези. — Все рёбра снизу… и оба лёгких… и, похоже, перикард.

— Да уж видно, что его не листочком задело, — снова подал голос Гварза, очень стараясь не скрипеть зубами. — Что будем делать? У тебя самого есть что-нибудь? Скальпели, там, нитки, гипс?

Вепуат вполголоса выругался.

— Кенен! — Айзек хлопнул ладонью по столу. — Вепуат — не врач. Тем более — не хирург. Надо ехать в Ураниум.

Что-то снова кольнуло Гедимина в разбитые рёбра, но за болью пришла прохлада — Вепуат нашёл какой-то слабый анестетик. Рядом, у его ног, валялся распотрошённый медицинский пакет; что-то, извлечённое из него, Вепуат то подбирал, то резким движением совал обратно.

— Кенен, ты остаёшься на базе, — распоряжался где-то вдалеке Айзек, снова скрывшийся в тумане. — Выезжаем немедленно. Вепуат! Зафиксируй раненого, чтобы не растрясло. Есть что-то срочное, что надо с ним сделать до отъезда?

Вепуат судорожно сглотнул, глядя на пакет, скомканный в руке.

— П-полчаса… Он продержится. Сейчас я фиксаторы…

Лежать было неудобно — лёгкие как будто прилипали к лопаткам, и воздух в них не проходил. Вепуат подсунул Гедимину под спину какие-то валики, зафиксировал его полусидя — лёгкие развернулись, зато заболели нижние рёбра. Сармат покосился на себя — низ груди и верх живота покрывали чёрные пятна кровоподтёков, соединяющиеся в один огромный синяк.

— Поедем в Ураниум, — Вепуат сел рядом с ним, заглянул ему в глаза. — Айзек на крыше. Нас провожают нхельви, сотни две, наверное. И Текк’т… Вот, чуешь, тряхнуло?

«Текк’т?» — Гедимин мигнул. «Прямо по поверхности?.. Жаль, мне отсюда не видно…» Он покосился на огромный кровоподтёк. «Что там всё-таки хрустит?»

— Сфалт, — вспомнил он и зашевелился, пытаясь оглядеться. Голова поворачивалась плохо, плечи при каждом вдохе странно ныли. Вепуат хотел прижать его к постели, но отдёрнул руку и только выругался.

— Здесь. В шлюзе принайтовали. Он цел, там… ничего не взорвалось. Гварза сразу к нему кинулся, всё там обнюхал… Гедимин, тебе воздуха хватает? Внизу не больно?

От его неожиданно жалобной интонации сармат изумлённо мигнул.

— Больно, — признал он. — Надо же было так вляпаться на ровном месте…

— Текк’ты решили, что ты мёртв, — нервно ухмыльнулся Вепуат, перекладывая растёрзанный медпакет на стол. — Такой удар скалу проломит…

Он пристально смотрел на экран сканера, изучая что-то под нижними рёбрами Гедимина. Тот досадливо сощурился. «Меня, похоже, всерьёз поломало. Рёбра… хорошо, что спина и руки целы. Но пару недель в фиксаторах… А там вся стройка — пещера, тектон, арматура…» Он стиснул зубы — не столько от боли от очередной встряски, сколько от досады.

— Работу нельзя останавливать, — прошептал он — говорить громче было больно. — Нельзя, чтобы они разбежались. Скажи им, чтобы копали дальше. Надо копать и делать тектон. И арматуру…

Вепуат осторожно, одним пальцем, погладил его по плечу и странно выдохнул в респиратор, будто всхлипнул.

— Сиди, ремонтник. Будет тебе арматура.

…Бронеход медленно всполз на холм и долго на нём елозил, разворачиваясь то одним бортом, то другим. Гедимин, зажмурившись, ждал мучительной тряски перехода — его уже заранее тошнило. Загудел, открываясь, внутренний шлюз; кто-то вошёл, на пороге вскрикнул и вполголоса прошептал что-то про богов и бездну.

— Дим-мин тяжело ранен, — услышал сармат приглушённый голос Руниена.

— Никогда не видел их без брони, — прошептал кто-то, и угол рта Гедимина дёрнулся в ухмылке. — Если можно чем-то помочь… Мне метнуться за целителем?

Кто-то — скорее всего, Айзек — шумно вздохнул.

— Вепуат, что нового?

— Плохо, — буркнул разведчик. — Лёгкие… Нужен дренаж, спустить воздух…

Гедимин открыл глаза — кажется, прямо сейчас его не собирались никуда тащить.

— Сам сделаешь? — спросил Айзек. — Моя помощь нужна?

Вепуат странно булькнул — то ли издал смешок, то ли всхлипнул.

— Смеёшься⁈ Это вмешательство в грудную полость! А я вообще не медик. Не санитар даже. Тут надо лёгкое заклеивать, а что я понимаю в лёгких⁈

«Лёгкое,» — Гедимин досадливо поморщился, прислушиваясь к ноющей боли в нижней части груди. «Низ, похоже. Рёбра пробили… Надо же было так вляпаться, мать моя колба…»

— Значит, не берёшься, — задумчиво пробормотал Айзек, угрюмо глядя на Гедимина. — Тащить его в Ураниум? Выдержит?

Гедимин подумал о переходе через длинный портал, и его снова замутило. Вепуат, вскочив, склонился над ним. Игла снова вошла под кожу; дышать стало немного легче.

— Сам видишь — не выдержит, — буркнул он, отворачиваясь. — Он и здоровый-то не выдерживал. А теперь…

— Понятно, — Айзек кивнул и оглянулся на пару молчаливых стражей; они так и стояли у закрытого шлюза, глядя на Гедимина. — Здесь есть помещение, куда можно его перенести? Вепуат, останешься с ним тут, на холме. Я еду за медиками.

…Переносили сармата втроём; от тряски боль под грудиной снова проснулась, и все силы уходили на то, чтобы дышать. Над головой мелькнуло небо цвета черенковского свечения, потом — желтоватый потолок, будто небрежно вылепленный из пластичной массы; под спину подсунули валики, и сармат сел на какой-то длинный лежак — явно не отдельный, прилепленный к стене из той же жёлтой массы, сильно похожей на тектон. Лежак был покрыт местным войлоком — даже в два слоя, жёсткий внизу, более мягкий — сверху; Гедимин, прижатый к нему собственным весом, чувствовал выступающие твёрдые волокна. «Ксеноорганика,» — едва заметно поморщился он, с тоской глядя на скафандр Вепуата. Разведчик сел на другой выступ стены, тоже застеленный войлоком, — что-то вроде кресла — и тяжело вздохнул.

— Айзек скоро вернётся, — пробормотал он, не глядя на Гедимина. — Тебе фонарь не мешает?

Сармат только сейчас заметил, что светильники в помещении не предусмотрены. Единственным источником света был жёлтый «факел» на поясе Вепуата.

— Где мы? — прохрипел Гедимин, почувствовав на языке знакомый металлический привкус. «Только сейчас дотекло,» — вяло удивился он, вспомнив о порванном лёгком. «Видимо, дырка небольшая. Далеко от крупных сосудов. Зарастёт…»

В коридоре что-то зашуршало. Из-за плавного поворота, занавешенного сшитыми вместе шкурами, высунулся посох Хассинельга, а затем и он сам. Гедимин видел стража, как сквозь белесый туман, — только и отличил по длинным рогам и беспокойно шевелящемуся хвосту.

— Что-то нужно? — Хассинельг повертел длинной мордой, и клешня на его хвосте сухо щёлкнула. — Тут совсем пустая нора. Я принесу из караулки, если чего надо. Воды, может?.. А, верно. Одеяло!

Он снова нырнул под завесу и скрылся из виду. Вепуат тяжело вздохнул.

— Мы около портала, — сказал он. — Тут какие-то ходы в скале. В таких, говорят, живут стражи. Но тут никого нет. Ничей портал. Хассинельга иногда ставят караулить, у него тут своя нора…

«И это, похоже, его вещи,» — Гедимин покосился на войлочное покрывало, явно слишком длинное для Бронна или Скогна. Осторожно подняв руку, он притронулся к стене. Под пальцем был гладкий камень, но странно тёплый, будто к тектоновой массе кто-то примешал толчёный кейек. «Истолчённый в пыль,» — поправил себя Гедимин; мозг вяло высчитывал пропорции. Каменная масса была уплотнена, но незначительно. Это напоминало опрессовку — будто кто-то, прорыв эти ходы, потом прошёлся вдоль стен, уплотняя их вибрацией и давлением. Гедимину вспомнилась скважина под душевой на Сарматском холме. «Текк’ты,» — с уверенностью подумал он. «Эти ходы прокладывали Текк’ты. И эту мебель… выступы… делали они. И явно не для себя. Для стражей?..»

— Страж погиб? — с трудом шевеля «заржавевшим» языком, спросил Гедимин. Вепуат нервно вздрогнул и быстро оглянулся на завесу в дверях.

— Не знаю, ремонтник. Ты лучше… помолчи пока, ладно? Тебе говорить вредно…

Из коридора выбрался Хассинельг — в одной руке посох, будто приросший к ладони, в другой — засунутое под мышку одеяло, довольно толстая скатка из плотного войлока, с одной стороны ещё чем-то обшитого.

— Вот… — он посмотрел на Гедимина, и его хвост нервно дрогнул. — Как тебя накрывать? Ноги только?

— Пока никак, положи рядом, — Вепуат отобрал у него одеяло и пристроил под лежаком. «Ксеноорганика…» — Гедимин с тоской посмотрел на скафандр разведчика — очень хотелось залезть в массивную броню и плотно сомкнуть все пластины. В пещере вроде не было холодно, но сармата отчётливо начинало знобить.

— Одеяло ты принёс, а о столе не подумал, — следом за первым стражем в комнату вошёл второй — Руниен. Небольшой столик на трёх ногах он нёс, с трудом удерживая ещё и посох, зажатый между локтём и столешницей. На столе держалась, почему-то не сползая, широкая миска.

— Теперь Вепу-а будет куда положить вещи, — Руниен покосился на медпакет, который Вепуат задумчиво мял в кулаке, и придвинул стол к лежаку. Гедимин посмотрел на миску и невольно ухмыльнулся — там лежали прикрытые листьями ягоды очень знакомого цвета.

— Листья и плоды курруи, — пояснил страж, со вздохом опираясь на посох. — Для лёгкого дыхания.

— Ага. Спасибо, — вяло отозвался Вепуат, пристраивая медпакет на свободный край. Гедимин мельком отметил — мозг, ничем не занятый, цеплялся ко всему подряд — что столешница не ровная, а загнутая кверху по всему периметру — видимо, чтобы на наклонной поверхности ничего не падало. «И верно,» — сармату вспомнились волокуши Броннов и мебель, вытащенная на улицу, в «великой столице» Равнины. «Ровный пол тут пока найдёшь… Лучше не рисковать.»

— Что с мастером Дим-мином? — вполголоса спросил Руниен; в его взгляде читалась тревога. — Сверху рана невелика, но видно, что силы его покинули. Не пора звать целителей?

Вепуат резко мотнул головой.

— Айзек уехал за нашими медиками. Просто не трогайте нас, мы тут разберёмся.

Руниен приподнял посох, прижимая его к груди, и подался назад.

— Мы — я и Хассинельг — тут рядом, на этом холме, и будем тут до ночи — а Хассинельг останется и на ночь. Как только что-то будет вам нужно…

Вепуат вяло кивнул и снова застыл на одном месте, глядя в пустоту и болезненно морщась. Гедимин откинулся на валки за спиной, снимая нагрузку с нижних рёбер, и прикрыл глаза. Что-то ныло по центру груди, на вдохе отдавая в плечи и под нижнюю челюсть.

Громкий протяжный гудок заставил его вздрогнуть, зашипеть от боли и открыть глаза — на долю секунды ему померещилось, что он в бараке посреди «родного» гетто. Вепуат, встрепенувшись, поднялся на ноги. За дверной завесой уже слышались шаги — две пары ног, одна в тяжёлой броне, другая — в облегчённой.

— Уран и торий! — в комнату, подняв руку в приветственном жесте, вошёл Кенен Маккензи. Он старательно улыбался — углы рта аж вылезали из-под респиратора. За ним брёл угрюмый, помрачневший пуще прежнего Айзек.

— Чего⁈ — Вепуат изумлённо мигнул. — А он тут на кой? Где медики?

— И я тоже рад тебя видеть, — невозмутимо отозвался Маккензи, делая шаг к Гедимину и пытаясь улыбнуться ещё шире. — И тебя, Джед, дорогой мой друг. О, я вижу, стражи окружили вас заботой…

Он небрежно бросил на загнутый край столешницы плотный пакет с красным крестом. К пакету липкой лентой были прилеплены ампулы.

— Не время валять дурака, — нахмурился Вепуат. — Гедимин ранен…

Маккензи кивнул на пакет.

— Посильная помощь, теск. Всё, чем богаты.

Он подошёл ближе к Гедимину и наклонился, заглядывая ему в глаза.

— Ты очень не вовремя, Джед. Ну, как и обычно. Но сейчас — особенно. В гетто — масштабная проверка, город, федералы и «весты» вместе. Если твоё с Кеном отсутствие, Айс, я ещё смог как-то объяснить, то беготню медбригады в пустой ангар и из него — уже не получится. Все крайне заняты, Айс. Справляйтесь своими силами… и постарайтесь всех нас не подставить, о’кей?

Гедимин ошалело мигнул. В голове знакомо и очень неприятно загудело.

Вепуат грохнул кулаком по стене; чешуи его брони встали дыбом.

— Что за бред⁈ Нужна сложная операция, сращение лёгкого, мы не можем тут…

Маккензи развёл руками.

— Сарматский иммунитет, парни! Положитесь на него. Да, тут нестерильно — и что с того?.. У Джеда всего-то сломана пара рёбер. Я принёс фиксаторы, анестетик и флоний — этого ему хватит за глаза. И ещё… — он поднял со стола медпакет и щёлкнул пальцем по одной из ампул. — Блокатор. С него и начните. Если Джед мутирует от обилия ксеноорганики, трудновато вам будет ловить эа-форму по местным холмам…

Вепуат молча шагнул к нему, но Маккензи ожидал такой реакции — он в один прыжок отступил к выходу и нырнул под завесу. Айзек с тяжёлым вздохом встал на пути у разведчика и развёл руки в стороны.

— Heta!.. Гедимин, как ты?

Сармат вяло шевельнул плечом. Под кожей начинало зудеть — механизм регенерации всё-таки запустился.

— Не подохну. Давай сюда блокатор.

Издалека донёсся гудок. Айзек покосился на дверную завесу и махнул рукой.

— Значит, своими силами… — он повернулся к Вепуату. — Просканируй его ещё раз. Если всё в норме, пора класть фиксаторы.

Гедимин покосился на ампулы.

Вепуат встал напротив, напряжённо глядя на экран сигма-сканера. Через пару минут он шумно вздохнул и мотнул головой.

— Правое лёгкое… Слева разрыв закрылся, справа — только шире стал. Воздух под кожей…

— В разрыве отломок ребра? — деловито уточнил Айзек, берясь за свой сканер. Гедимин не удержался от нелепой ухмылки — он чувствовал себя механизмом, притащенным на ремонт. Боль отступила, но теперь грудь по контуру кровоподтёка неприятно зудела, и чем дальше, тем сильнее. Сармат поморщился и снова замер в неподвижности — его сканировали.

— Без отломков. Можно стянуть и заклеить, но… — Вепуат дёрнул плечом. — Никогда такого не делал. А если влезу, куда не надо?

Айзек тяжело вздохнул.

— А что делать? Тут никто не медик. Ладно, давай вдвоём. Что конкретно надо сделать?

…Гедимин сполз на край лежака и наклонился вперёд, опираясь на валик, уложенный на низкий стол. Подпорка была не самая удобная, и от позы рёбра снова заныли. Вепуат опрыскал всё, до чего дотянулся, анестетиком и дезинфектантами; от их запаха в голове Гедимина слегка прояснилось, но он этому не обрадовался. «М-да, нелегко механизму на техосмотре…» — он с опаской покосился на Вепуата, пристроившегося сбоку, и Айзека, вставшего над ним с сигма-сканером. Оба разглядывали его правый бок, особенно тёмный из-по обильного кровоизлияния.

— Гедимин, отключай боль, — вполголоса скомандовал Айзек. — Глубоко не вдыхай. Смотри в сторону. Придётся нам в тебе поковыряться.

Сармат судорожно сглотнул и отвёл взгляд. Боли не было — только холод и влага между рёбрами. Потом что-то дёрнуло мышцы — раз, другой…

— На месте, — сообщил Айзек; раздался щелчок — «щупы» сканера втянулись. — Два миллиметра вверх… Теперь я держу. Работай!

Дёрнуло ещё пару раз, и Вепуат с резким вздохом выпрямился и шагнул назад. Гедимин покосился на свой бок и успел увидеть, как из разреза между рёбрами выдёргивают тонкие длинные штырьки.

— Закрылось, — выдохнул Айзек. — Дренаж!

Мышцы снова дёрнуло, но уже слабее. Давящая боль под нижними рёбрами быстро ослабевала.

— Хватит, — сказал Айзек. — Теперь заклей, и пусть он так посидит. А я буду смотреть.

В его голосе слышалась странная усталость. Гедимин посмотрел на него и увидел на его побледневшем лице испарину. Вепуат залепил узкий разрез пластырем и выпрямился, тяжело дыша. Он тоже взмок, хотя весь процесс занял считанные минуты.

— Гедимин, ты как? — спросил Айзек, заглянув сармату в глаза. — Глубоко пока не дыши. Болит?

— Чешется, — пожаловался Гедимин, покосившись на пятна кровоподтёков. — И внутри, и снаружи. Has— sulu!

Айзек облегчённо вздохнул.

— Срастается! Тебе всё-таки сильно повезло, атомщик… — он покосился на сканер и радостно хмыкнул. — Можешь дышать!

Гедимин вдохнул — глубоко, расправляя помятые лёгкие. Нижние рёбра слегка заныли, и снова что-то шевельнулось под грудиной. «Ничего, это уже проще,» — сармат дёрнул уголком рта. «За неделю срастётся. Может, завтра уже встану.»

— Вроде ничего, — пробормотал Вепуат, глядя на сканер. — Теперь ему полежать до утра спокойно, а там…

Айзек взял со стола ампулы, потянул за край клейкой ленты, покосился на дозиметр.

— Тут девять микрокьюгенов. Милликьюген он за трое суток наберёт. Тогда флоний и введёшь… хотя — я бы и тогда не торопился. По филкам, до пяти милликьюгенов даже реакции нет.

Гедимин невольно поёжился. «Вот и на мне поставили опыт по радиобиологии. Пять милликьюгенов? Там, на Земле, от микрокьюгена шарахаются…»

— Про флоний и я так думал, — поддакнул Вепуат, с сомнением глядя на ампулы. — А вот блокатор… Тут, и правда, как-то… ксеноорганично.

Айзек пожал плечами.

— Смотри. Я уеду, останешься следить за Гедимином. Если до вечера ухудшений не будет, можешь дать блокатор. Если там что-то, что должно быстро отрегенерировать…

Вепуат уткнулся взглядом в пол.

— Так-то вроде нет… Мне только перикард не нравится. Похоже на ушиб, и его вродебеспокоит. Если начнёт копиться жидкость…

Айзек, стремительно мрачнея, оглянулся на Гедимина.

— Ещё одна операция, похлеще той… Следи за ним хорошо, ладно? Я буду приезжать каждые сутки. В крайнем случае беги к Хассинельгу, он с нами свяжется. Если нужна будет операция, не тяни! Кроме нас, её тут делать некому.

…Гедимин опустил голову на приплюснутый валик. Вепуат опрыскал зудящую кожу чем-то прохладным, но мышцы и кости под ней, срастаясь, всё равно нещадно чесались. «Странное дело,» — лениво думал сармат сквозь наплывающую дремоту. «От боли — взял и отключился. А от этой чесотки — не отделаться.»

— Регенерируешь? — сочувственно хмыкнул Вепуат, выглядывая из-под лежака. Гедимин смущённо сощурился.

— Ты бы хоть одеяло себе постелил…

— Незачем, — отозвался разведчик, накрывая одеялом Гедимина. — Оно парадное, с аппликациями… Не холодно?

— Жарко, — сармат дёрнул плечом, подавляя желание почесаться. — Видимо, всё срастается. Где мой скафандр?

— Вспомнил, — хмыкнул Вепуат, поднимая со стола одинокую ампулу. — Тут, в пещерах. И скафандр, и плазмомёт… Я их замотал защитным полем — мало ли… Говоришь, жарко?

Он, оголив пальцы, тронул сармата за запястье.

— Держи руку ровно. Введу тебе блокатор. Тут, и правда, не заметишь, как мутируешь.

…Вепуат ещё долго ворочался на полу, расправляя чешуйки брони. Гедимин лежал, прикрыв глаза. Свежий прокол на руке болел сильнее всего, зато жар и зуд заметно ослабли — механизм регенерации теперь работал вполсилы. «Завтра пойду за скафандром,» — решил сармат. «И осторожно осмотрю окрестности. Тут вроде как граница всей планеты, её край? Никогда не видел планет с краями…»

4 день Огня, месяц Мысли. Равнина, Дальний Край, у перехода в Тлаканту

— Гедимин!

Чужой голос был слышен невнятно, как сквозь слой стекловаты. В ушах звенело, сердце колотилось где-то под горлом. Гедимин чувствовал, как его трясут, как подхватывают под мышки и рывком сажают. Он попытался открыть глаза, но не смог — веки будто налились свинцом. Звон стал громче. Сармат шевельнул рукой, хотел утереть холодный пот — пальцы тряслись, странно отяжелевшее тело не подчинялось.

— Гедимин! Ну теск, ну давай же…

Холодная игла вошла под кожу, что-то обожгло руку изнутри. Сармат судорожно вздохнул — лёгкие развернулись вполсилы и тут же сжались. Резкая боль под грудиной заставила его зашипеть. Кто-то над головой вскрикнул.

— Гедимин, не спи! Открой глаза! Ты меня слышишь⁈

Его снова трясли, но обмякшее тело вытекало из чужих рук. Под головой Гедимина опять оказался валик. «Что со мной? Почему ничего не работает⁈» — едва не взвыв от ужаса, он напряг мышцы; ему померещилось, что он выпрямился, но только на долю секунды — руки подогнулись, и он снова уткнулся щекой в войлок.

Что-то коротко прогудело над головой, и сармат услышал захлёбывающийся вой сирены. «Авария⁈» — Гедимин вскинулся, забыв о накатившей слабости, распахнул глаза, вцепился пальцами в ближайшую поверхность — и снова обмяк, уже на руках Вепуата. Его осторожно прислонили спиной к валикам. Очередная игла впилась в предплечье. В глазах понемногу прояснялось. Гедимин уже видел Вепуата, качающуюся завесу за его спиной и двоих стражей на пороге.

— Слышишь меня? Можешь ответить? — разведчик заглянул сармату в глаза; его радужка была иссиня-чёрной.

— Да, — прохрипел Гедимин. Под грудиной что-то ворочалось, оживая с каждым вдохом. Сердцебиение чуть унялось, но мышечный комок так и не вернулся на нормальное место и пульсировал где-то под ключицами. Сармат чувствовал, как по коже течёт холодный пот, но вытереться не мог — руки бессильно свисали, мышцы расплылись в дёргающийся кисель.

— Я тебя еле поднял, — прошептал Вепуат, расширенными глазами глядя на экран сигма-сканера. — Значит, всё-таки… Грёбаный блокатор!

Он ударил кулаком в стену. Посыпалась каменная пыль. Двое стражей у порога вздрогнули и подошли ближе.

— Что с Дим-мином? — спросил Руниен, выходя к лежаку и глядя на обессиленного сармата сквозь кольцо-навершие посоха. Гедимин видел бегущие внутри кольца змейки — чёрные, красные и серебристые с прозеленью.

— Хуже ему, — буркнул Вепуат, потемневшими глазами глядя на медицинский пакет. Он хотел что-то сказать, но только судорожно вздохнул.

— Зовите Айзека.

…Сердцебиение немного утихло; Гедимин кое-как поднял руку, хотел взять флягу с водой, но едва не выронил. Вепуат напоил его, стёр с лица испарину и тихо отошёл к Айзеку. Тот молча стоял у стены, опустив голову и мрачно глядя себе под ноги.

— Не обойдётся, — услышал Гедимин тихий сбивающийся шёпот Вепуата. — Много скопилось. И прибывает. Поджало мышцу. Надо пункцию…

Сармат снова попытался поднять отяжелевшую, мелко трясущуюся руку. Плечо заныло, сердце забилось чаще. Гедимин хотел унять его, замедлить пульсацию, но не смог даже отключить боль — мозг будто обмяк вместе со всем телом и тоже не хотел работать. «Что за дрянь?» — лениво удивился ремонтник; даже держать глаза открытыми было тяжело. «А ведь я, похоже, так и сдохну…»

— Не могу, — услышал он шёпот издалека. — Это ж сердце. Там на миллиметр не туда… Айзек, давай ты?

В ответ раздался невесёлый смешок.

— Чтоб с гарантией его добить?.. Что-то надо делать… Хотя бы отключить его сможешь?

— Только станнером, — прошептал Вепуат. — Если остановить на пару минут, тромбоза же не будет? Хотя бы движение убрать…

«Ремонтники, мать моя колба…» — лениво думал Гедимин, глядя сквозь полуопущенные веки на чёрные пятна у стены. «И я хорош. Построил, называется, атомную станцию…»

— Мастер Айсиек, — услышал он громкий голос Руниена. — Что случилось? Раны Дим-мина не закрылись? Ваши целители не помогли ему?

Айзек тяжело вздохнул.

— Нам отказали в помощи, — мрачно сказал он. — А из нас с Вепуатом… плохие целители.

— Может, если он съест ягоды курруи… — робко подал голос Хассинельг, и Гедимин не удержался от ухмылки — угол рта слабо дёрнулся. «Опять эти ягоды…»

— У Гедимина внутренняя рана, — отозвался Айзек без тени усмешки. — Очень тяжёлая. И лечение тоже… Мы боимся его убить.

Кто-то негромко стукнул посохом в пол.

— Понимаю, — Руниен резко развернулся к двери. — Хассинельг, лети в город! Кого звать — сам знаешь.

Завеса колыхнулась, по комнате прошёл сквозняк — один из стражей исчез так быстро, что Гедимин не успел проводить его взглядом. Руниен подошёл к сармату, протянул к его стянутой фиксаторами груди навершие посоха.

— Положи сюда ладонь, Дим-мин, — не дожидаясь, пока сармат справится с обмякшими мышцами, страж подсунул посох под его руку. — Сколько смогу сил, я дам тебе… Мастер Айсиек, мы приведём сюда своих целителей. Самых лучших, не боящихся никаких ритуалов. Они проведут над Дим-мином самый сильный из возможных. Такой, что заживут самые страшные раны.

Гедимин изумлённо мигнул и убрал руку с посоха. Сил у него и впрямь прибавилось, и воздух чуть легче стал проходить в лёгкие. «Ритуалы? Какие ещё ритуалы⁈ Они что, собрались лечить меня… колдовством⁈»

— Айзек… — подал голос Вепуат. Он снова стоял перед Гедимином со сканером в руке и разглядывал экран. Стража в комнате уже не было; когда он успел уйти, сармат не заметил.

— Что «Айзек»⁈ — развернулся к нему командир экспедиции. — Я не выну из кармана хирурга с операционной! Или мы с тобой вдвоём сделаем эту грёбаную пункцию, или…

Он судорожно вздохнул и склонился над Гедимином, пытаясь улыбнуться.

— Ну, как ты, атомщик? Дышишь?

Сармат дёрнул углом рта.

— Вроде легче… Что там говорил Руниен? Что они хотят сделать?

Айзек отвёл глаза.

— Лечебный ритуал, атомщик. По местным обычаям.

— Колдовство? — Гедимин издал хриплый смешок; в груди снова заныло. «Может, я уснул в бараке и вижу бредовый сон?» — мелькнуло на краю сознания.

— Ну… да, — Айзек угрюмо кивнул. — Потерпи, атомщик. Вепуат сейчас подберёт лекарства, прикинет, что и как… Операция будет вечером. А сейчас… Пусть они сделают, что хотят. Это не вредно.

— Ты ещё скажи — полезно! — фыркнул Вепуат. Он сидел с медицинским пакетом в руках и угрюмо щурился на него.

— Сиди молча, — недобро покосился на него Айзек. — Готовься. Дозревай. Кроме тебя, оперировать некому.

«Им обоим очень страшно,» — понял Гедимин, и ему самому стало не по себе. Размякший мозг ничего сейчас не мог — ни как следует испугаться, ни осознать масштаб угрозы. Сармат не чувствовал ничего, кроме досады. «Надо же было мне полезть за камнями… Выиграл время, называется…»

— Айзек, — прошептал он. — Как там стройка? Текк’ты… они не уползли?

Айзек сердито фыркнул.

— Стройка… Твоё дело сейчас — не подохнуть, ясно? Додумался же…

Не договорив, он резко развернулся и вышел. Вепуат еле слышно выругался ему вслед.

— Местные что-нибудь придумают, — без особой уверенности пробормотал он. — Они тут живут, не вымерли. Что-то же они умеют… знают…

«Как сделать волокушу,» — Гедимин угрюмо сощурился на дальнюю стену. «И брагу из жёваных зёрен. И рисунки на коже. Мне-то это всё чем поможет⁈»

…В коридоре послышался шорох, костяной стук и тихий звон. В комнату вошёл Айзек, поднял полог, закручивая его винтом, и пристроил на вбитый под потолком крюк. За ним угрюмый Вепуат с помощью Хассинельга тащил длинную «скамейку с чашками» — так назвал про себя это сооружение Гедимин. Оно выглядело очень старым и пахло горелой органикой — и сармат, приглядевшись, увидел на дне каждой «чашки» светящийся осколок кейека. За скамейкой из коридора выбрались трое Броннов — все с серовато-жёлтыми волосами, в украшенных бусами шапках, в подвесках и меховых хвостах с ног до головы. Тот, кто вышел первым, выступил вперёд и слегка наклонил голову, прижимая ладонь к груди.

— Мастер Дим-мин? Не так я ожидал тебя встретить…

Гедимин изумлённо мигнул. «Кайри, старейшина? Он что тут забыл? И как он успел так быстро…»

Бронн деловито пощупал запястье сармата, когтем тронул его грудь и на секунду крепко сжал кулаки.

— Вся надежда на благосклонность богов… Хассек, помоги ему лечь. Его раны на груди, всё с них нужно убрать. Дайте ему смочить рот и положите удобно. Ягоды курруи он есть не станет?

Гедимин снова дёрнул углом рта — сил не было даже на ухмылку. «Дались им эти ягоды…»

— Снять фиксаторы? — услышал он недовольный голос Вепуата. — Это же не цацки, это…

— Снимай, — тихо приказал Айзек. — Нам помогают, чем могут. Хотя бы не мешай им.

Фиксаторы с рёбер сняли. Гедимин растянулся на спине, чувствуя, как ворочается что-то под грудиной, изредка прижимая лёгкие к лопаткам и не давая вдохнуть. У воды был странный привкус — резкий, холодный, но не ментоловый и не спиртовой. «Наберусь я тут мутагенов,» — думал он, следя краем глаза, как по скамейке с чашками раскладывают листья и корешки. Пахло, в целом, приятно, и носоглотку не жгло… Бронны что-то обсуждали вполголоса, изредка вставлял слово Руниен, о чём-то спрашивали Айзека — он отвечал угрюмо и односложно… На долю секунды Гедимин увидел Вепуата — тот молча тронул его плечо и отошёл.

Стало тихо. Двое Броннов поднялись на лежак и склонились над сарматом. Один держал кисть — довольно аккуратную, из ровных волокон; у другого была батарея крошечных глиняных чашек. Гедимин только и смог изумлённо мигнуть, когда по его телу провели первую линию орнамента.

Разрисовывали его долго, узор был сложным; Гедимин видел краем глаза его верхнюю часть — завитки вокруг грудины, неровное кольцо, чуть отклоняющееся влево. Долго возились с нижними рёбрами — там чертили, кажется, спирали и крючки. Боли сармат не чувствовал; ему было прохладно и щекотно. «Значит, колдовство…» — он слабо усмехнулся. «Они такие серьёзные, эти двое… рисовальщиков. Прямо как Нурру там, у котла…»

Бронны спустились с лежака, по пути заглянув Гедимину в глаза. Он понадеялся, что его ухмылка не выползла на лицо и не отразилась на радужке. Если бы не слабость, он, наверное, не удержался бы от смешка. «Всего разрисовали… Надеюсь, тут дронов с камерами нет?»

Он услышал голоса и увидел вспышки — Бронны сыпали что-то на раскалённые камни и протяжно напевали. На лежак поднялся Кайри. Его руки были измазаны рыжевато-красным жиром. Он прижал шестипалую ладонь к груди Гедимина и тихонько запел, крепко зажмурив глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. Сармат смотрел на него с нарастающим недоумением. «Он ведь и правда старается. Так, как может,» — Гедимин взглянул на лицо старика, покрывшееся испариной, и почувствовал неловкую жалость. «Как будто это настоящая хирургическая операция. Как будто в этом ритуале есть смысл…»

Кайри жалобно вскрикнул. Ещё две руки, измазанные жиром, прижались к левому боку сармата. Он лежал, закрыв глаза и стиснув зубы от болезненной неловкости. «Какой же бред, мать моя колба. Какой инопланетный бред…»

Кайри, тяжело дыша, сполз на пол. Запах дыма стал слабее. Гедимину снова смочили губы, выдавив сок из какой-то ягоды — скорее всего, курруи. Он даже ухмыляться не стал.

Несколько секунд было тихо. Потом раздался голос старейшины Кайри — тихий, усталый и очень удивлённый. Кто-то тронул щёку Гедимина, и он открыл глаза. Над ним с посохом в руке стоял Руниен. Он стал ещё мрачнее, а кольцо навершия затянула чёрная пелена.

— Боги молчат, мастер Айсиек, — тихо сказал он. — Дим-мин не получил от них помощи. Мне… нам всем очень жаль, мастер Айсиек.

«Не вышло,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «И все почему-то удивились. А что, должно было выйти? Вот дикари, мать моя пробирка…»

Через несколько минут все шорохи стихли окончательно. Над Гедимином склонился Вепуат.

— Ни атома у них не получилось, — тихо вздохнул он. — Хотя они так старались…

— Видел, — отозвался Гедимин, дёрнув углом рта. — Операция вечером?

— Д-да, — голос разведчика дрогнул. — Я… Тебе удобно лежать? Может, тебя поднять?

Гедимин прислушался к ощущениям. Боль притихла, хоть до конца и не отступила; лёгкие втягивали воздух, нижние рёбра, срастаясь, зудели изнутри. Он поднял руку — слабость уже не накатывала волнами, можно было шевелиться, но сильно хотелось спать.

— Вытри меня, — попросил он, покосившись на дикарский орнамент на груди. «Если подохну, то хотя бы не в этой… грязи. Мы не пачкаем кожу…»

— Ага, мигом, — кивнул Вепуат, с явным облегчением наклоняясь за медпакетом. — Глупо, да? Ну… попытаться же стоило?

Гедимину не хотелось спорить. Он смотрел, как разведчик стирает жир и краску с его кожи, и она снова становится чистой. Кажется, и Вепуат был этому рад — он извёл пачку салфеток и потянулся за новой, хотя ксеноорганики на сармате уже почти не осталось.

— Дикарство как есть, — пробормотал он, запихивая все салфетки в пакет. — Если бы не Айзек, я бы в жизни… Надо было ещё утром сделать эту несчастную пункцию, не мучить тебя…

Гедимин повернул голову, хотел приподняться, но решил не тратить силы.

— Очень сложная пункция?

Вепуат на секунду поднял на него взгляд и тут же опустил к полу.

— Большой риск. Никогда такого не делал… да я даже не учился! Там чуть ошибёшься…

«Глупейшая будет смерть,» — додумал про себя Гедимин. «Из-за дурацких камней… Ну, хоть не в дикарской раскраске!»

Он собрал все силы и рывком сел.

— Скафандр далеко? Отведёшь меня? Полежу в броне. Как сармат, а не мартышка…

…Гедимину всё-таки удалось встать — но вот помочь Вепуату он уже не мог и только смотрел, тяжело дыша, как разведчик и Хассинельг волокут по частям его броню. Её собрали прямо на лежаке — сплошной камень должен был выдержать. Гедимина, поддерживая с двух сторон, вгрузили внутрь, и он снова лёг на спину и блаженно улыбнулся, слыша щелчки смыкающихся пластин.

— Не тяжело? — в лицевой щиток заглянул Вепуат.

— Мне так лучше, — отозвался Гедимин, слабо шевельнув бронированной рукой. Движения и впрямь давались легче, будто его поддерживали пневмоприводы — хотя в скафандре никакой механики не было.

— И ещё, — он повернул голову к Вепуату. — Положи мне сфалт под руку. Реактором под ладонь.

Разведчик судорожно вздохнул.

— Реактором?.. Ты там не умирай пока, ладно? У тебя показатели хорошие. Вечером операция… Ладно-ладно, сейчас притащу.

Когда он вышел, Гедимин поднял руку к шлему, осторожно сдвигая ипроновую пластину. «Давно не трогал реактор. Мало ли, вдруг не доведётся…»

— Ты отдохни, — сказал он Вепуату, положив ладонь на приклад сфалта. — Поспи хотя бы… Где твои звери? В лагере?

Вепуат махнул рукой.

— Айзек присмотрит. Поспать, говоришь? А ты тут как?

Сармат вяло шевельнул плечом.

— Тоже посплю, наверное. Тяжело…

Он покосился на завесу в дверях.

— Поставь на выходе поле, — попросил он. — Отдохнём спокойно. Без местных.

— Поле? — Вепуат посмотрел на ладонь Гедимина, прижатую к прикладу сфалта, и сдержанно хмыкнул. — Поле на выходе, эта штука тут, меня спать отправляешь… Ты, никак, собрался щупать стержни? Айзек говорил, ты это дело любишь…

Он криво ухмыльнулся. Гедимин смущённо сощурился на потолок. «Айзек — трепло!»

Не дождавшись никакого ответа, Вепуат махнул рукой. Залепив дверной проём защитным полем в два слоя и провертев в нём воздуховоды, он устроился на полу, несколько минут шумно ворочался, громыхая чешуями скафандра, и наконец затих. Гедимин открыл глаза, повернул к нему голову — разведчик не шевелился и дышал ровно. «На нём тяжёлая защита. В дверях — поле. Сквозь стену много не выйдет, но лучше луч направить вверх…» — сармат кое-как подцепил непослушными пальцами защитные пластины на корпусе сфалта. Руку обволокло теплом.

В тёплом облаке не было отдельных волокон и вообще никакой структуры — оно расползалось по телу равномерно, как поднимающаяся вода. Гедимин прикрыл глаза, чувствуя, как его мягко покачивает на невидимых волнах. «Реактор заглушен? Интересно, сколько тут в кьюгенах…» — лениво подумал он, но сил посмотреть на дозиметр не было. «Полежу так. Приятная штука. И дышать вроде легче.»

Он закрыл глаза и вместо черноты с красными проблесками увидел ровное зеленоватое свечение. Сквозь него постепенно проступали столбчатые структуры. «Щупать стержни…» — Гедимин слабо улыбнулся. «Или они меня — кто их тут разберёт. Странная какая-то штука. Надо рассмотреть её поближе…»

…Чесалось всё — от верхней части живота до подмышек, и внутри, и снаружи, и так, что терпеть было невозможно. Гедимин схватился за грудь, но рука ударилась о броню — он лежал в скафандре.

— Мать моя колба… — пробормотал он, встряхивая головой, оперся было на руку, желая встать — и едва успел поймать падающий с лежака сфалт со светящейся дырой на прикладе. Сползающий реактор всё-таки громыхнул об пол, сармат, скатившись с кровати, поспешно заткнул дыру в его корпусе и помянул уран и торий. На него, ошалело мигая, смотрел разбуженный Вепуат.

— Извини, — буркнул Гедимин, подбирая сфалт. — Упало.

Он сел на лежак и потянулся, разворачивая онемевшие плечи. Грудь по-прежнему чесалась, кожу жгло. «Регенерация,» — запоздало вспомнил сармат. «Лучше не трогать. S— sa has— su, да что ж оно так… Когда болело — и то было легче!»

— У тебя от зуда что-нибудь есть? — деловито спросил он у Вепуата — и почувствовал сильнейшую жажду, будто от пары слов у него пересохло в горле. Вытряхнув из-под брони флягу, сармат одним махом опустошил её до половины. «Так-то лучше. И ещё — помыться бы. Весь в какой-то мартышечьей дряни…»

— Яд-дро Сатурна, — медленно проговорил Вепуат, округлившимися глазами глядя на Гедимина. — Ну-ка ложись и вскрывай броню!

Он долго смотрел на сигма-сканер, приставив его к груди Гедимина. Тот молча терпел — от холодных «щупов» всё-таки зудело немного меньше.

— Мать моя пробирка, — пробормотал Вепуат и неуверенно усмехнулся. — Ну ты даёшь, теск. Ну ты даёшь!

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Всё? Можно сесть? — он прижал прохладную перчатку к горячей, почти раскалённой груди и досадливо сощурился. «И что бы регенерации включиться на сутки раньше⁈ Напугал всех, самого в грязи измазали…»

— Ну ты даёшь, — повторил Вепуат, выключая сканер. — Айзек ошалеет, как увидит… Куда⁈ Лежи! Все рёбра по кускам, а туда же…

Гедимин с тяжёлым вздохом снова лёг на кровать и подёргал лопаткой. «Сердечная мышца умеет чесаться,» — отметил он про себя. «И лёгкие тоже. Да чтоб им всем…»

— Держи, — Вепуат положил рядом с ним сфалт. Гедимин отодвинулся и пристроил его у стены, прикладом себе под локоть.

— Теперь не сдохну?

— Не должен, — Вепуат слабо ухмыльнулся. — Отёк практически ушёл, стенки расправились, лёгкое заросло… Но ты лежи! Надо дать костям срастись.

— Чешется, — пожаловался Гедимин. — У тебя точно ничего нет? Никакого анестетика?

— Терпи! — хмыкнул Вепуат. — Кожу полить я могу, но чешется у тебя внутри.

…К приезду Айзека Гедимин уговорил не укладывать его, а дать спокойно посидеть и почитать ежедневник. Зуд под кожей постепенно спадал, и сармат уже мог думать о стройке. «Два дня потерял,» — он досадливо щурился на пустые страницы. «Надеюсь, хотя бы рабочие не разбежались. Столяры уже поставили четыре башенки… А камни, наверное, никто не поднимает. Хорошо, если пещеру углубляют. Оптимизировал работу, называется… Нет, больше я в эту шахту не полезу!»

Айзек быстрыми шагами вошёл в комнату, взглянул на Гедимина, листающего ежедневник, на довольного Вепуата и шумно выдохнул.

— Живой?

…Руниен всё разглядывал свой посох, хотя уже и навершие не светилось. Что-то крепко его озадачило.

— Боги всё-таки помогли Дим-мину, — сказал он без особой уверенности. — Они не могли оставить его…

— Ага, — сказал Айзек, исподтишка показав Гедимину кулак. Тот сердито сощурился, но всё, что хотел сказать про местные суеверия, оставил при себе.

— Они долго думали, прежде чем помочь, — сказал Хассинельг; он тоже был тут и озадаченно смотрел на раненого. Гедимин сидел на лежаке и незаметно, как ему казалось, поглаживал корпус сфалта. Ему было неловко — не столько за стражей, сколько за Айзека. «Дикари — они и есть дикари. Сармат-то чего им поддакивает⁈»

— Но они помогли, — с нажимом сказал Руниен. — Сам старейшина Кайри пришёл сюда! Я даже и не ждал, что он сорвётся на помощь…

— Спасибо ему, — серьёзно сказал Айзек. — И всем вам. Вы очень помогли. Гедимин побудет ещё здесь, пока его кости срастаются…

— Конечно, — два посоха закачались. — Мы принесём вещи для Вепу-а, который за ним следит. И вещи для Дим-мина… что-нибудь нужно ему?

«Прозрачное стекло и много мифрила,» — думал Гедимин, задумчиво щурясь на очередной чертёж. «Для системы передачи сигнала. Только оптическая передача, по-другому, похоже, не получается…»

— Вепуат! — Айзек чуть повысил голос, и Гедимин поднял взгляд от чертежа. — Смотри, чтобы атомщик сильно не бегал. Хотя бы пару дней нужно поберечь рёбра. При необходимости применяй станнер!

5 день Молнии, месяц Мысли. Равнина, Дальний Край, у перехода в Тлаканту

Гедимин выпрямился во весь рост и повесил сфалт за спину — оставлять его на лежаке не хотелось. Вепуат, зашевелившись на сидении, сердито фыркнул.

— Ну что у тебя чешется⁈

— Всё, — буркнул Гедимин и дёрнул плечом, безуспешно пытаясь почесать внутренние органы. К утру зуд заметно ослаб, а жжение и вовсе пропало, но побочные эффекты регенерации сильно донимали сармата, а лежать и терпеть их ему уже надоело.

— Дал бы анестетика, — продолжил он, поворачиваясь к Вепуату. — Как-нибудь мышцы изнутри пролить, чтобы остыли, — можно, нет?

— Не, ремонтник, — серьёзно ответил сармат. — Ничего тут сделать нельзя. Думаешь, от беготни тебе полегчает?

— Ну, если ты помочь не можешь… — Гедимин снова дёрнул плечом и, помянув про себя уран и торий, вышел в коридор.

Изнутри пещера казалась маленькой, а долгий путь по извилистым ходам сармат, видимо, успел позабыть. Туннель извивался так, будто его копали черви-пирофоры, но всё-таки один дельный изгиб Гедимин нашёл — в целом пещера была расположена так, что взрыв у входа не причинил бы внутренней камере вреда. «Воздух относительно свежий,» — отметил про себя сармат, разглядывая гладкие «опрессованные» стены. Из-за них можно было принять коридоры за искусственную постройку, но сканер показывал под слоем «бетона» пласты местных осадочных пород — тот же жёлтый слоистый камень, из которого Гедимин собирался строить ИЭС.

На выходе лежал большой валун — что-то вроде крыльца, только вместо ступеней — продольные желобки, под наклоном сбегающие вниз. «Металлостоки,» — мгновенно определил Гедимин, посмотрев на осколки синевато-чёрной корки прямо под «крыльцом». «Сюда бы поставить металлосборник…»

— Дим-мин? — услышал он удивлённый голос. На холме в десятке метров от пещеры стоял Хассинельг, задумчиво смотрел на опущенный посох, и от его ног веером расходились чёткие световые полосы. Они были хорошо видны даже сейчас, поздним утром, когда можно было различить цвет каждого камешка на плато. Хассинельг выкладывал из них какой-то орнамент, совмещая пятна разной окраски; частично это было похоже на надпись, только алфавита Гедимин не знал.

— Решил пройтись, — сказал он, отводя взгляд от цветных пятен. «Такой голографический проектор нам бы сильно пригодился…» — оборвав мысль, он досадливо сощурился.

— Утро спокойное, — отозвался Хассинельг, перемещая световые полосы. — Нергоны сюда не ходят. И мирные не задерживаются. Никто тебя не потревожит.

Гедимин медленно прошёл вдоль каменного гребня, в недрах которого была вырыта пещера. Она здесь была не одна — сармат разглядел ещё один вход со складчатым камнем-крыльцом. В проём даже вставили дверь — что-то примитивное из нескольких пластов неошкуренной древесины. «Там, наверное, ночевал Хассинельг,» — подумал сармат, разворачиваясь в другую сторону. «А вот и портал…»

Гедимин здесь уже был, только ничего рассмотреть не успел — только и запомнил «взлётную полосу» из двух рядов красных фонарей и черноту, прорезанную вспышками. При свете дня видно было больше — над чёрным проёмом нависала массивная, очень грубая каменная арка. Скорее всего, её даже не строили — просто подняли кусок скального пласта и выгнули дугой, а с одной стороны навалили каменных глыб. Ширина арки была всего два метра — Гедимин прошёл вдоль неё и заглянул с другой стороны, даже потрогал камни, не скреплённые никаким раствором. Палец обожгло холодом.

— В портал пешком лучше не ходить, — раздался неподалёку осторожный голос Хассинельга. Страж, оставив тренировку с голограммами, подошёл ближе и теперь настороженно наблюдал за сарматом.

— Я и не иду, — буркнул Гедимин, заглядывая в чёрный проём. «Не вспыхивает. Но фонит…» — он покосился на дозиметр. «Семнадцать милликьюгенов чистой сигмы. А с той стороны — только полсотни микрокьюгенов. То ли камни там экранирующие, то ли сигма направленная…»

И каменный гребень с пещерами, и арка с порталом стояли на возвышенности, приподнятой над небольшим плато; оттуда был хороший вид — и на ближайшую долину с кучками деревьев-валунов, и на отдалённые плато, прорезанные такими же долинами. «Сфен Земли. Он везде такой,» — заключил Гедимин. Он прошёл вдоль арки, повернулся к холмам спиной — и удивлённо мигнул. Здесь холмистый пейзаж обрывался. Вдаль тянулась туманная, плохо различимая плоская местность. Возможно, дело было в дымке и преломлении света, но Гедимину отчётливо представилось, как она вдалеке заворачивается кверху и срастается со складчатым небом.

— Странный эффект, — пробормотал он, неуверенно усмехнувшись. — Будто там земля закругляется.

— Эррх… да, — внезапно подтвердил очень удивлённый Хассинельг. Он успел подойти к Гедимину вплотную и смотрел на него с опаской, готовясь то ли выдёргивать его из портала, то ли ловить у обрыва.

— Это же Дальний Край. Дальше ничего нет.

Сармат ошалело мигнул. Слабая надежда, что страж шутит, тут же угасла. Луч сигма-сканера, брошенный вдаль, отразился от дымки и рябящих разломов и вернулся назад.

— Ничего? Кто-то ходил туда?

Хассинельг шевельнул хвостом.

— Слишком опасно. Да и не пройти — разломы… Видишь, там даже деревьев нет?

Там и впрямь не было ничего живого — ни деревьев, ни травы… хотя — травы не было и под ногами, и на холмах, где деревья всё-таки росли. Гедимин поворошил гравий — споры огнелюбки, где бы они ни лежали, явно не собирались прорастать.

— Значит, тут край… — сармат криво ухмыльнулся. — Впервые вижу планету с краями. Моя вот круглая.

Хвост Хассинельга снова качнулся.

— Ты, главное, туда не ходи. Тебя просили вернуть целым.

«Планета с краями…» — сармат резко отвернулся от туманной долины. От её вида по коже пробегал озноб. Лучше было смотреть под ноги… хотя — и голый гравий, не прикрытый травой, тоже не наводил на весёлые мысли.

— Странно тут всё выглядит, — пробормотал он. — Без травы…

— Да, грустные дни, — подтвердил Хассинельг. — Скоро прилетят туманники, и земля снова будет прикрыта.

— Прилетят? — Гедимин мигнул.

— Семена. С ветром и водой, — пояснил удивлённый страж. — Как всегда. Каждый год.

— У нас трава растёт, где росла, — буркнул сармат. Ему вспомнился Кагет с его ураганными ветрами и приплюснутыми растениями — и странными животными, чьи белые панцири хрустели под ногами. Даже Кагет был больше похож на Землю… и у него, по крайней мере, не было краёв!

— А, у нас так же, — Хассинельг махнул посохом куда-то вбок. — В Хессе, в Ише, в Найе. А здесь семена сеет небо. Ничего, все привыкли.

Гедимин поёжился. Не то, чтобы ему было дело до миграции местных растений, — но от Равнины в целом его брала оторопь.

— Ты тут давно? — спросил он, отчего-то понизив голос. — Ведь ты не местный?

— В местных годах… уже восемь будет, — прикинул что-то на пальцах Хассинельг. — Недавно. Руниен — больше… лет семьдесят, наверное.

— А, — Гедимин попытался вспомнить всё, что знал об определении возраста у «макак». Что-то не срасталось.

— Руниен — ваш бригадир? — спросил он. — Главный в вашем… отряде?

Хассинельг наклонил голову набок, озадаченно глядя на сармата.

— Руниен — старший страж, да, — неуверенно сказал он.

— Он тебя позвал сюда… работать? — Гедимин кивнул на посох. — Пригласил, нанял… как ты вообще сюда попал?

— Я? — переспросил Хассинельг, глядя в сторону. — Да так, случайно вынесло… Дим-мин, ты бы лучше сел. Вон, на камень. Вчера ты лежал, как мёртвый, а сегодня ходишь и говоришь… так много. Вдруг опять заболеешь?

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Спросил не о том,» — отметил он про себя, устраиваясь на ближайшем камне-крыльце. На глаза снова попала корка спёкшегося металла — мелкие капли рэссены завязли в слое пемзы, полоса метровой длины была практически рэссеновым слитком. Гедимин подобрал его и задумчиво сощурился. «О чём бы спросить, чтобы не услышать очередную… странность? А то мозгу больно…»

— Быстро ты вчера привёл ваших… лекарей, — криво ухмыльнулся он. — Спасибо.

Хассинельг явно смутился.

— Мы все испугались, — сказал он. — Мы позвали вас сюда не для того, чтобы кто-то умер. Руниен велел спешить, и я… я очень торопился. Хорошо, что старейшину Кайри не пришлось долго искать.

Гедимин серьёзно кивнул.

— Как ты успел туда и обратно так быстро? — спросил он. — Я думал, там полчаса кратчайшей дорогой.

Он вспомнил сверхзвуковых летунов Равнины с их странными крыльями-тормозами. «Разве что на этом… зверьке. Но тогда — странно, что я ничего не слышал.»

— Летел на Кейланне? — вспомнил сармат, как называется «зверёк». Хассинельг, явно очень смущённый, дёрнул хвостом.

— Да этого Кейланна пока найдёшь… — клешня на хвосте громко щёлкнула. — Не, я своим ходом. Переместился.

Гедимин мигнул.

— Это как? — он запоздало вспомнил первую встречу с Хассинельгом — как страж вышел из ниоткуда. — Можешь показать?

Хассинельг широко развёл руками и исчез, не оставив ни дымки, ни свечения.

— Это так, — донёсся его голос с верхней точки каменного гребня. Страж стоял там с посохом в руке и ухмылялся во всю пасть. Гедимин мигнул. Когда он открыл глаза, Хассинельг снова был рядом.

— Переместился, и всё, — сказал он. — Руниен, конечно, помог. А там — Пламя, там всё просто.

Гедимин покачал головой. Слова нашлись не сразу.

— Покажи ещё раз, — попросил он, включая дозиметр и анализатор. Чутьё его не обмануло — волна сигма-излучения накрыла сармата, когда страж в очередной раз исчез, и встречная пришла оттуда, где он появился, — на краю плато, в паре десятков метров от Гедимина. «Сигма. Пульсирует. Ну, понятно,» — сармат дождался возвращения стража и прикрыл прибор пластиной брони. «Куда уж без пульсирующей сигмы…»

— А как ты определяешь поверхность? Не врезаешься в скалы, в стены? — спросил он, глядя на гравий под ногами странного существа. Камешки лежали ровно — на них не прыгали с расстояния в двадцать метров, просто спокойно шагнули.

Хассинельг коротко выдохнул и ухмыльнулся.

— Зачем врезаться? Видно же всё, — он шевельнул камешки когтистой лапой. — Не, наверное, можно. Если с головой плохо. Когда с головой плохо, дома надо сидеть.

«Разумно,» — подумал Гедимин. «Хотя и не очень понятно.»

— Видно? На такой скорости? — он недоверчиво покачал головой. — Ты же меньше секунды… перемещался. Что, было время на мягкую посадку?

Хассинельг повёл плечом.

— Да много там времени, — пробормотал он. — Выплываешь себе и смотришь… Дим-мин, тебе, может, лечь? Там, в пещере? Если тебе опять станет плохо…

Сармат сердито сощурился. «И тут всё засекречено. Куда ни сунься, одна секретность.»

— Научи меня перемещаться, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Я постараюсь заплатить. Что-нибудь из рэссены тебе сделаю. Или посох заряжу… частицей Пламени, как Гору.

Он кивнул на сфалт за плечом. Хассинельг подался назад.

— Ничего не выйдет, Дим-мин, — пробормотал он. — Вы так не можете. Если бы могли, ты бы умел. Или ещё кто из вас. Никто не умеет — значит, не можете. Я тут ничего не сделаю.

— Гедимин! — из пещеры, нарочито громко топая и цепляясь за стены, высунулся Вепуат. — Вот ты где. Донимаешь стражей?

На долю секунды Гедимин отвлёкся на него, потом перевёл взгляд на Хассинельга — его там уже не было. Страж стоял на краю плато, в полусотне метров от сармата, и косился на него с опаской.

— Что ты до него докопался? — сердито спросил Вепуат. — Иди в пещеру и лежи спокойно!

Гедимин фыркнул.

— Это существо за секунду может прыгнуть с Земли на Энцелад. Безо всяких ЛИЭГов и антигравов. Ты хочешь, чтобы я мимо такого проходил спокойно⁈

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Если я предложу вскрыть его, ты сам не обрадуешься, — сказал он, перейдя внезапно на язык Сина. Гедимина передёрнуло.

— Б-биологи, мать ваша колба…

— А чего ты хотел? — Вепуат пожал плечами, снова переходя на привычное наречие. — По-другому такое не изучается… Пойдём в пещеру. Будешь много прыгать — все рёбра срастутся криво! Нет, пора всё-таки нам в лагерь. Мне — к «трилобитам», тебе — к работе…

…Айзек долго сканировал Гедимина, почти воткнув «щупы» сигма-сканера в фиксаторы на рёбрах. Сармат терпел, досадливо щурясь. «Дефектоскопист, мать его пробирка…»

— Повернись, — велел Айзек, глядя на экран сканера. Гедимин развернулся другим боком. «Дефектоскопия в движении…»

Вепуат, потеряв терпение, раздражённо вздохнул.

— Айзек, я говорю — пора. Думаешь, я сам не сканировал⁈

— От тряски в дороге сместятся отломки — ты их будешь выравнивать? — отозвался командир экспедиции, выключая сканер. — Гедимин, можешь застегнуться. Сиди пока тут спокойно, пусть кости срастутся понадёжнее.

Вепуат фыркнул.

— Можно подумать, он сидит тут спокойно! Бегает по округе, донимает стражей, копает рэссену. Того и гляди, полезет что-нибудь изучать. Отвези его в лагерь! Там будет то же самое, но хотя бы с пользой.

Айзек посмотрел на Гедимина. Тот поморщился.

— Я никуда не бегал. Что, уже и по округе нельзя пройти?

Айзек тяжело вздохнул.

— Понятно… Рёбра больше не болят?

— Чешутся, — пожаловался Гедимин. — Очень надоело.

— Ну ладно, — пожал плечами Айзек. — Завтра утром, если никому не станет хуже, заберу вас в лагерь.

— Гедимин, если что, там полежит. В лаборатории, — закивал оживившийся Вепуат. — С тяжёлыми вещами ему филки помогут…

Гедимин вспомнил последний спуск в «главный корпус» и едва заметно вздрогнул. «В ядерный могильник такие тяжёлые вещи. Больше не полезу. За два года найдётся, кому поднять те камни…»

6 день Жизни, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Шлюз открылся. Гедимин шагнул на трап и глубоко вдохнул, расправляя лёгкие и унимая зуд в нижних рёбрах. Он ещё ощущался, хоть и не так остро, как с вечера, — регенерация шла полным ходом, быстрее даже, чем обычно, и сармат не мог дождаться, когда все отломки наконец прирастут друг к другу.

— А, и его тоже привезли, — услышал он недовольный голос Гварзы. Тот стоял невдалеке от трапа, угрюмо щурясь на прибывших — Гедимина и спрыгнувшего с крыши Вепуата. Разведчик еле слышно фыркнул. Гедимин, настроенный мирно, изобразил дружелюбную улыбку — он и так потерял много времени, не хватало ещё тратить его на грызню.

— Ну что, насладился общим вниманием? — угрюмо спросил его Гварза. — Какую глупость ещё придумаешь?

Гедимин поморщился. Ему и самому было неловко — та вылазка в шахту и впрямь была не самым умным поступком — но Гварза определённо раздражал. «Так, надо заняться чем-то дельным. Не то подерёмся.»

— Текк’ты уже прибыли? — со всей возможной деловитостью спросил он, глядя на освещённые ярким утренним светом окрестности. «Пара часов до вспышки Пламени. Пора бы им…»

— Два часа как на месте, — отозвался Гварза, к удивлению Гедимина, всё же переключившийся на рабочие вопросы. — Двое возятся с бараком, один роет. Надо же было так закопать макет барака! Полчаса рылся в твоём хламе. Что, в столе ящиков мало?

Гедимин мигнул. «Барак всё-таки строят. Видимо, Айзек настоял. Надо будет посмотреть, как они там.» Подколка Гварзы задела его, но радость от того, что работа движется, и три дня не пропали впустую, была сильнее.

— Роет? Хорошо, — он шагнул на твёрдую землю и покосился на лабораторный шатёр. — Есть свободные филки? Нужен кто-то на подъёмник.

Гварза скривился и оглянулся на Айзека. Тот мрачно смотрел себе под ноги.

— Что, ему не сказали?..

…Взрыв был сильным. Гедимин смотрел на дно долины, присыпанное гравием — от сотрясения со склонов вниз потекли каменные ручьи. Там, где раньше стоял подъёмник, темнели трещины — верхние слои осадочной породы отделились от пласта и раскололись, самый глубокий разлом ушёл вниз на полсотни метров. Остатки подъёмника разметало по краям долины, кое-что долетело до малых шахт, одна из опорных балок докатилась почти до столярной мастерской. Гедимин взглянул на ошмёток тёмно-синего металла — это было цилиндром поршневой машины, пока взрыв не порвал его изнутри и не скрутил в приплюснутую спираль — помянул про себя спаривание «макак» и пошёл вниз по склону. «Надо собрать, что осталось. Если рэссену не распылило, термопластины должны были уцелеть…»

Из ангара мастерской доносился стук — Бронны, похоже, выжили и даже продолжили работу. Котла у двери не было, и печь, на которой готовили отвар из листьев, куда-то пропала. Гедимин мельком глянул на ангар, отметил, что откатившаяся к нему балка перенесла взрыв без повреждений, и прошёл мимо. Сейчас его занимал только подъёмник — и ночной взрыв.

— Что здесь было? — спросил он, выгребая металлические ошмётки из кучи гравия. Пальцы обожгло — под руку попалась покорёженная термопластина, сплав рэссены и кейека. У другого склона камни побелели от инея — вторая пластина лежала под ними, основные детали подъёмника были целы и — для такой аварии — практически невредимы. «Но что там, всё-таки, рвануло? Сами цилиндры? Странно…»

— Мы с Кененом решили, что без тебя его не соберём, — сказал угрюмый Айзек, протягивая Гедимину скрученный обрывок рэссены — ещё один кусок цилиндра. — И оставили, как был. Два дня всё было тихо. А ночью кого-то принесло.

Гедимин мигнул.

— Диверсия⁈ — он, забывшись, сжал в кулаке и так деформированную пластину; рэссена заскрежетала.

— Кто его разберёт, — пожал плечами Айзек. — Бронны слышали шум, будто кто-то запускает эту штуку. Ночью решил поработать или ещё что… А потом рвануло.

Гедимина обдало холодом. «Кто-то из филков влез и…» — он окинул быстрым взглядом свежие осыпи. «Странно, что крови нет.»

— Кто тут был? Он жив? Ранен? — быстро спросил он, выискивая следы чьей-то гибели — и вздрогнул, когда его взгляд наткнулся на широкие тёмно-серые полосы на жёлтом камне.

— Разорвало, конечно, — со странным спокойствием подтвердил Айзек, кивнув на засохшие потёки. — Стражи говорят, что это Кьюсс. В наших базах ДНК Кьюссов не было… но не Сагат и не Райвиг, это точно.

Вепуат, до того молча стоявший над каменной балкой, чуть не подпрыгнул на месте.

— Образец⁈ У вас есть образец⁈

— В холодильнике лежит, — кивнул ему Айзек. — Взял, что поцелее. Ступня, немного обгоревшая. Они носят кожаную обувь — всё-таки цивилизация…

Гедимина передёрнуло.

— Кьюсс пытался… запустить подъёмник? — он растерянно покачал головой. — Зачем это ему понадобилось?

«И где, сожги вас всех нейтронный всплеск, была охрана⁈» — он быстро взглянул на холмы, на Скогнов с копьями, с любопытством наблюдающих за сарматами, и тяжело вздохнул. «Ну, тут ничего нового. Надо было всё-таки поставить мины! Метрах в десяти от подъёмника, чтобы не задело…»

— Равные Куэннам заставили работать вместе огонь и лёд, — услышал он размеренную речь, перемежаемую щелчками жвал — Гор тоже был тут, стоял на склоне, опираясь на посох, и разглядывал дно долины. — Как же Кьюссы могли пройти мимо⁈ Зависть к такому могуществу, глупое желание украсть его… Да проклянут его боги во всех мирах!

Гедимин мигнул.

— Почему оно взорвалось? — спросил он, глядя на серую кровь, будто надеясь, что разорванный на куски Кьюсс что-то ответит. — Не было ни малейшей причины… оно могло не запуститься, если он не так соединил… Там нечему было взрываться!

Айзек еле слышно фыркнул.

— Как видишь, было чему, — он кивнул на разбросанные опорные балки. — Скогны всё утро только об этом и говорят. Очень рады, что не послушали тебя тогда и не связались с этой штуковиной. Ну, и что она взорвалась… тоже, в общем-то, рады.

Последнее он пробормотал, глядя себе под ноги.

— Tza hasesh, — выдохнул Гедимин, подбирая деревянный штырь. Прокалённая древесина не сгорела, не испарилась, даже не разлетелась в щепки — только надтреснула до половины длины, но в дело уже не годилась. «Опоры уцелели,» — Гедимин снова пересчитал разбросанные балки. «А вот всё,что меньше… Ладно, тут работы на сутки. Только трос достать — у меня нет…»

— У Броннов треснул котёл, — сообщил Гор. — Но никого, хвала богам, не ранило. Нхельви уже вернулись из Алвена — с первым же караваном привезут всё нужное для ремонта. Завтра утром котёл будет цел и пригоден для работы.

Гедимин снова мигнул. «Мать моя колба, ещё и это… Ну, хорошо, что никого не убило,» — мрачно подумал он, прислушиваясь к стуку из ангара. «Пусть готовят плашки. Всё равно им месяц работать — днём больше, днём меньше…»

— Ага, пусть чинят, — кивнул он. — Если помощь нужна — я тут. Скажи караванщикам, чтобы завтра привезли тросы. Для нового подъёмника. Спешки большой нет — до завтра я его не соберу.

Со всех сторон раздалось бульканье. Даже Вепуат сдержанно хрюкнул в респиратор.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Айзек, изумлённо глядя на Гедимина. — Ты ещё собрался эту штуку… восстанавливать⁈

— Почему нет-то? — Гедимин сердито фыркнул. — От неё была куча пользы. Если какой-то идиот умудрился её взорвать, это ещё не значит…

Айзек хрюкнул.

— Ну да, само собой, — закивал он. — Взрывом больше, взрывом меньше. Ты же атомщик, в конце концов. Всё нормально. Осталось объяснить это филкам.

— Чего⁈ — Гедимин шагнул к нему. — А с ними что не так?

— Ну-у… — протянул Кенен Гварза, до сих пор молча наблюдавший за сбором обломков. — Как бы это ему объяснить? Айзек, может, ты попробуешь?

Айзек тяжело вздохнул.

— Нет, Кенен. Я даже не берусь. Прими как данность, Гедимин, — филки твоих штуковин теперь опасаются. Особенно — вот этой, с поршнями.

Гедимин растерянно смотрел на него. Слова подбирались с трудом.

— Они же работали с ней. Они сами видели…

Вепуат сочувственно погладил его по локтю.

— Ничего, побоятся и успокоятся. Наверное. Тебе тут помощь нужна? А то у меня там животные…

…Среди гравия попадались не только детали подъёмника. Несколько раз Гедимин влезал пальцем в незастывшую тёмно-серую жижу, иногда — с белесыми волосками, прилипшими к ней, или даже фрагментами ткани. Он на секунду задумался о том, куда делись прочные части трупа — например, череп, который явно не должен был превратиться в бескостные ошмётки. Ответ на свой вопрос он получил быстро — едва поднявшись с охапкой металлических и деревянных обломков на вершину холма. На костяном шесте над лагерем аборигенов торчала серо-белесая голова. В уцелевшем ухе блестела жёлтая серьга. Сармат беззвучно помянул спаривание «макак», сглотнул горькую слюну и, быстро отвернувшись, пошёл к лаборатории.

«А это ещё можно перековать,» — думал он пять минут спустя, разглядывая помятые термопластины. Одна заметно остыла, другая — нагрелась, — авария повредила линии гравировки, знаки частично стёрлись и, похоже, перестали работать. «Прогреть, выровнять, гравировку нанести заново. Кейек весь тут, „вечный лёд“ тоже. Никакой реакции между ними не было. Врут всё-таки местные. Что-то другое там взорвалось.»

Он сгрёб в охапку весь оставшийся металлический мусор и подошёл к литейной станции. «А это — в переплавку. И отлить цилиндры заново. Останется выточить поршни, шатуны… Дерево у меня есть, будет мало — возьму у Нурру. Мы его заготавливали с запасом.»

Думать о восстановлении механизма было приятно — приятнее, чем о суевериях аборигенов или о существе, которое умудрилось подорваться на безопасной поршневой машине. «Кьюсс, похоже, был один,» — мысли снова свернули в тревожащее русло. «Как и тот Райвиг. Может, он правда не хотел ничего плохого. Я бы тоже полез в незнакомый механизм. Особенно — если бы видел, что другие с ним работают…» — сармат тяжело вздохнул. «Как он, всё-таки, его взорвал⁈»

…Рэссена плавилась. Гедимин, в последний раз проверив литейные формы, надвинул кожух и отошёл от установки. Он думал пристроить в соседний тигель пластины, предназначенные для перековки, но решил, что со «странными веществами» Равнины работать лучше снаружи, в шатре, разогревая металл энергией миниреактора. «На лагерь местных не смотреть,» — напомнил сармат себе, выходя из лаборатории с коконом защитного поля в руках. Горячую и холодную пластину он положил вместе; как и раньше, было непохоже, чтобы они собирались аннигилировать.

Едва он вышел к шатрам, мимо пронеслось что-то крылатое, обогнуло сармата на лету и село на ближайшую палатку, широко растопырив многочисленные крылья. Вместо одной пары торчали короткие культи.

— Хэ-э! — Вепуат в один прыжок добрался до шатра и сцапал свисающую с «трилобита» шлейку. Существо затрепыхалось, щёлкая спинными щитками, но всё же было усажено на плечо и крепко к нему пристёгнуто. Вепуат облегчённо вздохнул.

— Еле догнал! Не надо было отвязывать его в шатре. Пролетел под пологом — и вот…

Он щёлкнул пальцем по спинному щитку «трилобита». Животное снова затрепыхалось, но шлейки удерживали его на месте.

— Разлетался, — хмыкнул Гедимин, глядя на симметричные обрезки крыльев. — Всё-таки удалось его сбалансировать?

— Как видишь, — Вепуат, сжав шлейки в кулаке, подкинул «трилобита» в воздух и пару секунд следил, как тот хлопает многочисленными крыльями, вися над его рукой. — Надо погонять его по душевой… Ты ещё не собираешься строить подъёмник, нет?

Гедимин мигнул.

— Из чего, из воздуха? Ещё металл не расплавился…

— А, — отозвался Вепуат, наблюдая за вознёй «трилобита». — Когда соберёшься, зови меня. В одиночку балки не ворочай. Рёбра надо поберечь.

Гедимин озадаченно хмыкнул и покосился на свою грудь. За работой неприятный зуд под мышцами незаметно отступил — а может, регенерация была близка к завершению, и одиночные срастающиеся волокна чесались не так сильно…

— Ладно, — согласился он. — Помощь не помешает.

…Резак в последний раз коснулся остывающей пластины. Сам металл уже потемнел, только свежие насечки горели красным огнём. «Красиво,» — подумал Гедимин, глядя на вырезанный символ. «И действенно,» — добавил он, покосившись на термометр. «Ещё бы кто-нибудь объяснил это с научной точки зрения…»

Он встал из-за стола, распрямляя спину. Нижние рёбра снова заныли — слишком долго он просидел в не самой удобной для них позе. «Пройдусь,» — решил сармат, скользнув задумчивым взглядом по хвостовику экспериментального «твэла», трубке из чёрного песка и заэкранированной катушке, так и закреплённой на струбцине — никто не разобрал установку, когда Гедимина вывезли из лагеря. «Надо посмотреть, что там у Нурру с котлом. Привезли ей материалы или нет…»

Выйдя из-за шатров, сармат услышал шорох гравия, по которому ползло что-то очень массивное. Обогнув лабораторию, непрозрачную как для взгляда, так и для сигма-лучей, он увидел на окраине лагеря пару Текк’тов. Существа свились вокруг длинного каменного ангара с гладкой крышей и осторожно водили по ней головами, оставляя за собой продольные складки. Увидев Гедимина, один из них приподнялся над крышей и протяжно загудел. Сармат изобразил приветственный жест. «А вот и барак на полсотни филков,» — подумал он, глядя на новое здание. «Почти уже готов, работы на одну-две смены.» Он хотел просканировать ангар, но решил не смущать Текк’тов — они всё-таки чувствовали излучение, и сармат не знал наверняка, насколько оно для них неприятно.

Со дна долины доносился знакомый стук. Все Бронны были в мастерской. Котёл, вынесенный на улицу, одиноко стоял у двери. Его стенки были промазаны очередным слоем пластичной массы — то ли глины, то ли ила с волокнистыми примесями. Сканер показал, что обмазка закрыла свежие трещины — и, по ощущениям Гедимина, котёл после просушки и самого примитивного обжига должен был выдержать и химикаты, и бурное парообразование внутри. Сейчас масса высыхала, и Бронны, не пытаясь поторопить процесс, оставили котёл в покое. Гедимин тихо вздохнул — иногда он завидовал такому терпению. «Эти естественные материалы…» — он недобро сощурился на котёл и вставший за ним ангар, полный деревяшек. «И их свойства, sa hasulesh… Любой металлофрил давно бы…»

От сравнения естественных материалов с синтетическими сармата отвлёк лёгкий стук по плечу — кто-то потрогал его посохом. Обернувшись, он увидел Гора, а над ним — приподнятую на четыре метра над землёй змеиную голову. Текк’т вытянулся во всю длину — его хвост ещё был у недостроенного барака. Его ртутные глаза смотрели на Гедимина; плавающие внутри зрачки сошлись к носу и выстроились в ряд.

— Извини, что потревожил тебя, — Гор слегка наклонил голову. — Но Текк’ты беспокоятся и хотят услышать твой ответ.

— Спрашивай, — Гедимин пожал плечами, стараясь не показывать оторопи. Силу Текк’тов он проверил на себе — и сейчас невольно думал, что попасть под такой удар второй раз не хотел бы. «Тихо. Не дёргайся. Ты — Куэнн,» — он криво ухмыльнулся. «Это важно.»

— Текк’ты говорили между собой о том дырявом камне на дне долины, — сказал Гор, прислушиваясь к гудению под панцирем гигантского змея. — Они слепили его по твоему слову. И сейчас они лепят ещё один, сложный внутри. Это очень занимает их.

— Они хорошо работают, — сказал Гедимин, уловив паузу; он не был уверен, что это правильные слова, но что-то надо было сказать.

— Они видели Броннов в том доме на дне долины, — снова заговорил Гор. — Уже много времени они видят Броннов внутри и снаружи. Они ходят там и спят. Текк’ты ни разу не видели, чтобы кто-то из вас спал там. И много времени туда никто из вас не ходит. И ты смотришь на этот дом и не спускаешься к нему. Ты заставил построить его для Броннов?

Гедимин мигнул. Голос Гора-переводчика был ровным и спокойным, а по бронированной морде Текк’та эмоции тем более не читались — но что-то сармата насторожило.

— Это дом для деревянных деталей, — сказал он. — Их там делают, и они там хранятся. Бронны пришли сюда делать их. Доделают — уйдут. А в новом доме будут жить филки.

Текк’т протяжно загудел и, развернувшись, опять намотался на стены барака.

— Они построят хороший дом для твоих сородичей, — бесстрастно перевёл Гор. Его жвалы уже не щёлкали — что-то внезапно его успокоило.

Гедимин озадаченно смотрел Текк’ту вслед.

— А если бы дом был для Броннов — что изменилось бы?

Челюсти стража сухо щёлкнули.

— Трудно тебе было бы уговорить Текк’тов построить ещё один.

Гедимин мигнул. «Вроде ни одной „мартышки“ на Равнине, а „мартышечьи“ свары — на каждом шагу…»

— С чего это? — растерянно спросил он. — Из-за той вашей войны? Но это же было тысячи лет назад!

Посох в лапах Гора слабо качнулся.

— С тех пор Бронны не выросли, а Текк’ты не уменьшились, — бесстрастно проговорил он, глядя куда-то поверх холмов. Гедимин постоял рядом с ним ещё немного, не нашёлся со словами, беззвучно фыркнул в респиратор и пошёл к лаборатории. «Работать надо. И им тоже. Чтоб на дурь времени не было.»

7 день Металла, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Гедимин сквозь сон почувствовал мягкий подземный толчок, приоткрыл было глаз, но тряска прекратилась, так и не начавшись, и вокруг было тихо. «Приснилось,» — сармат перекатился на другой бок и снова закрыл глаза. «Или одинокий червяк прополз. От Текк’тов трясло бы сильнее.»

Окончательно он проснулся минут через пятнадцать, ещё немного полежал в темноте, но мысли о недоделанной работе донимали всё сильнее — и сармат нехотя поднялся, хлебнул Би-плазмы и побрёл в душевую. Обогнув бронеход, он едва не врезался в бронированный хвост метровой толщины. Двое Текк’тов разлеглись кольцами вокруг недостроенного барака и старательно выводили складки на его крыше. Хвост подобрался к стене, оба существа прогудели что-то приветственное. Гедимин молча поднял руку в дружелюбном жесте. «Проспал Текк’тов. Надо же было умудриться, мать моя пробирка…»

Цистерны душевой были пусты наполовину — как и раньше, по вечерам мылись только сарматы-поселенцы, аборигены обходили купальню стороной… хотя убираться в ней не забывали — внутри было чисто и сухо. Гедимин мельком подумал о местных традициях, но тут же выкинул их из головы. В лаборатории его ждала разобранная поршневая машина, да и опыт с подъёмом твэла ещё не был завершён.

От душевой сармат свернул к обрыву — посмотреть, как там идут работы. Издалека он увидел белый свет — у тропы, опираясь на посох, стояла Ауна.

— Мастерр Дим-мин, — слегка склонила голову она, увидев сармата. — Текк’ты прришли на исходе ночи, и тебя ррешили не трревожить. Двое из них сказали, что будут стрроить. А двое поднимают камни. Там, внизу, накопилось много, а твоя машина сломалась…

Гедимин кивнул. Теперь и сам он видел сдвинутую крышку, зияющую шахту и горку валунов на очерченной площадке. Внизу что-то грохотало. На экране сканера высветились гигантские змеи — две спирали вокруг ствола шахты — и комок слипшихся камней, поднимаемый по выступам спирали к поверхности. Ещё минута — и валуны, поддетые головой змея, вылетели из пролома и раскатились по площадке.

— Тут всё тихо? Кьюссы не появлялись? — спросил Гедимин, глядя на столярный ангар. У его дверей стоял котёл, накрытый крышкой; из неё ещё не вытащили пробки — шла первая стадия обработки, вымачивание, не предполагающее бурного выброса пара. За котлом присматривал кто-то из Броннов-поваров; все подмастерья и сама Нурру, как показал сигма-сканер, дремали в мастерской, устроившись на шкурах и войлочных подстилках. Повсюду вокруг них громоздились стопки деревянных плашек — все стволы были расколоты, остались небольшие заготовки, и теперь их можно было вымачивать и пропаривать. «Работа движется,» — Гедимин довольно хмыкнул и покосился на котёл. «Сколько они обрабатывают одновременно? Два дерева? В такую ёмкость больше не влезает. Где бы найти второй котёл?»

— Кьюссы не скорро ррешатся подойти к холму, — с клыкастой ухмылкой отозвалась Ауна. — Мало кто выбиррается далеко от поселений в такие дни. Рразве что Ррайвиги…

Она резко развернулась к сармату и заглянула ему в глаза.

— Будьте завтрра осторрожны. В одиночку никуда не выходите — и если вам нужен карраван, подождите дрругого дня. Завтрра и Брронны, и Скогны будут сидеть по домам — и Текк’ты, скоррее всего, тоже поберрегутся.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Чего⁈ Завтра, что, опять какой-то праздник?

«Или очередной шторм… чего-нибудь,» — запоздало мелькнуло в мозгу, и сармат осёкся. «Как должно штормить, чтобы даже Текк’тов напугало⁈»

— Завтра день Мысли в месяце Мысли, — с напускным бесстрастием сказала Ауна, глядя мимо него. — Ещё не шторрм… но возмущения будут. Осторрожнее с тем, что видите, слышите и тррогаете. Остеррегайтесь моррока.

«Морок?» — Гедимин снова мигнул. «Она про… воздействие на мозг? Всплеск сигмы — или какой-нибудь галлюциногенный газ над холмами? Надо, и впрямь, поберечься…» — он тронул пластины на шлеме, проверяя, плотно ли они пригнаны.

Ещё кучка валунов вылетела из шахты. В этот раз змей не рассчитал, бросил её недалеко — один камень отвалился и, прокатившись по плите, рухнул обратно в пролом. Снизу донёсся возмущённый лязг, и валун выкинули обратно.

— Части твоей машины ещё лежат здесь, — заметила Ауна. — Может, перреложить их к валунам, чтобы Текк’ты не забыли их?

Гедимин недовольно сощурился, но решил не показывать досады — навряд ли Ауна хотела задеть его.

— Пусть лежат, — сказал он. — Почти всё уже готово. Привезут тросы — соберу её заново.

Страж развернулся к нему, едва не выронив посох.

— Соберрёшь… заново⁈

— С ней работа идёт быстрее, — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. — Не надо тратить время на подъём… вон, уже полчаса возятся, а могли бы копать. Ладно, пойду работать…

Ауна что-то пробормотала ему вслед, но сармат не прислушивался. Он думал об остывших отливках в лаборатории и о странностях местной погоды. «Надо Айзека предупредить. Пусть скажет филкам. Мой скафандр сигма не пробьёт, а вот они, считай, беззащитны.»

…Гедимин убрал стопоры, открыл вентиль, услышал знакомое гудение и открыл второй. Поршни внутри спаренных цилиндров взлетели кверху — и опустились мягко, без стука. Гедимин покосился на манометр, проверил температуру и довольно хмыкнул. «Пока хватит. Теперь проверю с передачей. Трос намотаю свой. От местных отличается, но сейчас это неважно. Главное — посмотреть, как работает.»

— Ну, как я и говорил, — донёсся с улицы раздосадованный голос Кенена Гварзы. — Играет в машинки. А ирренций валяется посреди шатра и светит во все стороны.

Гедимин сердито фыркнул, закрыл вентили и нехотя встал из-за стола. Рука в бронированной перчатке уже поднимала полог. Первым вошёл Айзек, за ним — Гварза, и Гедимин, увидев его, ошалело мигнул — щитки его скафандра покрылись сходящимися гребнями, а по их краям прорезались длинные выступы, наползающие друг на друга.

— Уран и торий, — Айзек слабо шевельнул ладонью. — Ага, машина уже готова. Скогны определённо расстроятся. Кенен, ты зря переживал — вон твой ирренций, под защитным полем.

Гедимин, от удивления не успевший нафыркать на Гварзу и потыкать в купол носом, благодарно посмотрел на Айзека. Ирренций — точнее, «твэл», собранный из мифрила и трубки из черного стекла, частично наполненной ирренциевой окисью — и правда лежал под непрозрачным полем. Поле было и снизу — сармат помнил о странных существах, живущих в толще скалы, им тоже незачем было облучаться.

— Ставил опыты с ирренцием? — спросил Айзек, одновременно жестом попросив Гварзу помолчать. Тот шагнул назад и встал у полога, сложив руки на груди.

— Ставил, — отозвался Гедимин, поднимая со стола мифриловый сердечник. Остальные части катушки в сборе были закреплены на струбцине; сердечник лежал отдельно, и внутри «электромагнита» был только воздух. Действовало ли на него притяжение, Гедимин пока не понимал, — воздух внутри шатра и так постоянно двигался, даже если и тянуло сквозняком, сармат этого не заметил.

— Показывай, — велел Айзек, быстро оглянувшись на Гварзу. — Как собирать реактор, уже понятно. С управлением затык.

«Там с любым управлением затык, не только в реакторе,» — думал Гедимин, готовя к новому опыту «твэл», катушку и защитное поле. «Магнит» в очередной раз сработал — хвостовик твэла, взлетев вместе с трубкой на десять сантиметров над землёй, замер в ипроновом приёмнике под катушкой. Гедимин на секунду представил себе сотни таких приёмников над шахтой реактора и гроздья стержней в зелёном огне. «Излучатель повесить сбоку. Постепенно приоткрывать сопло. Тяжи будут сокращаться, притяжение — ослабевать…»

— Ага, — Айзек тронул пальцем защитное поле и пригляделся к хвостовику. — Мифрил к мифрилу… Ты так решил сделать? Хм… А ведь это резко уменьшит лучевую нагрузку на эти твои плёнки. Как думаешь, Кенен?

Гварза поморщился.

— Вам дали месяц на испытания, — сдержанно напомнил он. — Он прошёл? Нет. Вот и не рассуждай о лучевой нагрузке. И… для этого «электромагнита» предполагается два режима? Сброс и подъём? А если поднять нужно частично?

Айзек тяжело вздохнул.

— Что ты собрался делать с несчастным реактором? Маневрировать? Посреди Равнины? В этом может возникнуть хоть микроскопическая надобность? Частичного подъёма управляющих хватит за глаза и за уши… Гедимин, а где будет пристроен облучатель плёнок? Его ведь придётся двигать вдоль периметра…

Гедимин мигнул. «А ведь похоже на то. Двигать… таскать на тросах. Снова эти тросы…»

— И всё это делается с БЩУ, — дополнил угрюмый Гварза. — Не вручную из активной зоны! Чем предполагается соединить БЩУ и собственно блок?

Гедимин недобро сощурился.

— Палками и верёвками, разумеется. Блоки и рычаги. Даже без шестерён, — он криво ухмыльнулся, представив себе длинные коридоры с системами управления. — Интереснее другое. Как снимать показания с реактора и машзала? Я думал сделать систему зеркал, но без стекла… Айзек, ты нашёл тут прозрачные кристаллы? Ведь что-то должно быть… и вроде как есть?

Айзек снова вздохнул.

— Ты же спрашивал у мастера Шесека. Ничего нового с тех пор мы не нашли. Все кристаллы — в горах Омакелха. И нас туда не пустят.

— Кто там всё-таки живёт, в Омакелхе? — угрюмо спросил Гедимин. В памяти всплыли давние проекты Вепуата — сходить и договориться самим, не полагаясь на стражей. «Уже месяц тут сидим, а всё никак не соберёмся. И у меня ещё ребра не зажили, и завтра ожидается какой-то бредовый катаклизм… Sa has— sulesh!»

— В Омакелхе? — переспросил Айзек, и его лицо странно дёрнулось. — Райвиги. Ладно, Кенен, посмотрели и хватит, не будем мешать. Гедимин хоть чем-то занят, а мы…

«Райвиги…» — повторил про себя сармат, тяжело опускаясь в кресло. «Понятно… Давно я не видел тех останков на шесте. Их всё-таки прикопали?»

…Кто-то из филков заглянул в шатёр — точнее, ввалился внутрь без предупреждения и едва не врезался в край стола. Гедимин хотел на него рявкнуть, но увидел в руках у «недомерка» пучки костей, причудливо обмотанные верёвками.

— Тебе привезли, — буркнул филк, с опаской глядя на стол. — Сюда положить?

— Давай, — Гедимин отобрал у него связки, тронул пальцем трос и довольно хмыкнул. «Сойдёт. Можно идти собирать. Текк’ты уползли уже, но ничего — к вечерней смене у них будет подъёмник.»

— Иди, — буркнул он филку, застрявшему у порога. — Я работаю.

— Ага, — кивнул тот. — Где у тебя механизмы для барака? Вентиляция и всё такое? Там ждут — пора монтировать.

Гедимин мигнул. «Да, верно. Утром барак был почти готов, теперь его доделали… и филки уже заселяются.» Ему вдруг стало не по себе, будто он пропустил что-то существенное.

— А. Сейчас пойду, — он заглянул в ящик стола, где лежали обмотанные защитным полем термопластины. «Створки, трос, коробка…»

— Не надо идти, — мотнул головой филк. — Нам сказали тебя не дёргать. Механизмы давай, сами смонтируем.

— Чего⁈ — Гедимин едва не выронил мешок с деталями. — У вас хоть чертёж-то есть?

«Они, небось, думают, что тут привычная вентиляционная система,» — промелькнуло в голове. «А не кучка палок и моток верёвки… Им хоть что-то успели объяснить?»

— Ну чего там? — донёсся с улицы недовольный голос Гварзы. — Не дотащить? Чего вдвоём не пошли⁈

Филк развернулся к приподнятому пологу.

— Он ничего не даёт, — громко пожаловался он. — Спрашивает про чертёж. Надо было раньше забрать, пока его не было!

Гедимин мигнул.

— Ну конечно, — пробормотал Гварза, входя в шатёр. — Какой тебе чертёж? Никто ничего не брал. Давай сюда, что у тебя было для барака, и не трать моё время.

— Они хоть знают, как эти системы устроены? — угрюмо спросил Гедимин, подавив желание показать Гварзе кулак. — Из чего состоят? Ты им хоть схему показывал?

Гварза раздражённо фыркнул.

— Всё они знают. Для этого не надо быть гением механики. Там работы на полчаса вместе с пищеблоком. Кириг, Бласко, берите цистерну! Осторожно, набок не ронять! Дасьен, где тачка⁈

Двое филков, протиснувшись мимо растерянного Гедимина, со сдавленным писком подхватили массивный бак и, чуть проворачивая его вокруг оси и переваливая с боку на бок, потащили к выходу. Гварза, окинув стол деловитым взглядом, подобрал гремящий мешок, заглянул внутрь, подхватил термопластины и вышел следом. Гедимин успел увидеть из-под приподнятого полога, как бак закатывают на волокушу — явно одолженную у местных, со снятыми бортами. Сармат еле слышно помянул спаривание «макак».

— Меня на ремонт не звать, — фыркнул он вслед монтажникам и, обогнув стол, поднял за скобу поршневую машину. «Пусть возятся. У меня своей работы полно. Пойду собирать подъёмник.»

Едва он, нагруженный, вышел из шатра, как под ухом заголосила хриплая труба. Гедимин вздрогнул, повернулся на звук и увидел, как Вепуат, тяжело дыша, пристёгивает к перекладине последнего «трилобита». Двое уже сидели там, топорщили крылья и хлопали спинными щитками. Сокол, высоко задрав хоботок, ревел во всю глотку — а когда он замолчал, Гедимин услышал издалека слабое «эхо».

— Мать моя колба, — пробормотал он, растерянно глядя на дальние холмы. — Опять кочевники⁈

Вепуат мрачно кивнул.

— Где-то поблизости. Сокол с утра беспокоится. Думал, с двумя самками он немного притихнет…

Не договорив, разведчик махнул рукой.

— А сколько им вообще надо? — задумался на секунду Гедимин; надо было бы думать о чём-нибудь дельном, но «трилобит» горланил под ухом, а всё «дельное» осталось в Ураниуме. — Обычно в стае сколько особей?

Вепуат дёрнул плечом.

— Понятия не имею. И вот мне трёх точно хватит! На каждого по два часа вылета в два захода, — и надо мне было связаться с этим зоопарком…

Гедимин ещё слышал вопли Сокола, когда спускался на дно «ободранной» долины — и слышал, как из-за холмов ему отвечают. «Кочевники,» — угрюмо щурился он. «Опять пришли в Элид. А холм как не охранялся, так и не охраняется. Заминировать бы ущелье по периметру…»

…Последняя опорная балка вошла в пазы. Гедимин на пару секунд повис на ней, потом перекинул ноги и забрался наверх, прошёл по перекладинам, проверяя надёжность конструкции. Подъёмник встал на то же место, где был до взрыва; сармат, вернувшись сюда, передумал переносить сооружение — вместо потрескавшихся плит осадочной породы он обнаружил ровный слой свежего, только что застывшего тектона. Потоптавшись по балкам, сармат на него спрыгнул и шагнул в сторону, глядя на едва заметные отпечатки своих ступней. Ни одна балка не опиралась на площадку; здесь стояла поршневая машина со своими приводами, а они, даже уйдя в грунт на пару миллиметров, на работу подъёмника не повлияли бы.

— Давай сюда, — скомандовал он Вепуату, устанавливая машину в ключевой точке, и протянул руку за деталями привода. Тросы у него были с собой — трос привода, подъёмный, страховочный…

— Хорошо тут Текк’ты всё разровняли, — вполголоса заметил Вепуат, глядя под ноги. — Как фрилом залито. Ты попросил?

— Не просил, — качнул головой Гедимин, закрепляя трос, и натянул его, проверяя работу привода. — Ага, сойдёт. Давай крюк.

…Стрела подъёмника описала плавную четверть круга и вернулась на прежнее место, занеся крюк над закрытой шахтой. Трос медленно пошёл вниз; три секунды — и кованый крюк ударился о крышку. Вепуат, застопорив механизм, убрал руку с рычага.

— Надо проверить на полную длину, — сказал Гедимин, подёргав трос. — Сейчас крышку сдвину…

Вепуат крикнул ему в спину, но сармат и сам уже замер на месте, прижимая руку к рёбрам и сдавленно шипя. Крышка осталась на месте — толком налечь на неё Гедимин не успел.

— Вот же неймётся, ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат, помогая ему сесть на ближайший валун. — Очень больно? Так, где это всё вскрывается…

— Пройдёт, — Гедимин перехватил его руку на полпути к пластинам скафандра. — Забыл уже, что со мной непорядок… Надо проверить подъёмник с двойной нагрузкой. По идее, должен выдержать — я изменений не вносил. Разве что тросы… они все тут разные.

— Угу. Ага, — кивал Вепуат, с тревогой глядя ему в лицо. — Посиди тут минут пять. Потом всё проверим.

Блеск на краю поля зрения заставил Гедимина приподнять голову и посмотреть на обрыв. Там — от лагеря аборигенов до образцов тектона, сложенных у края — теснились Бронны и Скогны, а из-под их ног выглядывали нхельви. Вся толпа молча, не издавая ни звука, смотрела на дно долины — на сарматов и их подъёмник.

…Гедимин всё же не утерпел. Ещё не начинало темнеть, как он, отложив излучатель и омикрон-чувствительные плёнки, вышел из шатра и обогнул бронеход. Из-под ног выскочил зазевавшийся нхельви; ещё несколько сидели на крыше и смотрели на новый ангар.

Двери барака были открыты настежь, внутри горел яркий свет, что-то шуршало, и приглушённо переговаривались филки. Один из них выбрался наружу, взял охапку чего-то с волокуши у входа и быстро нырнул в ангар. Гедимин посмотрел на волокушу и мигнул — там лежали куски плотного войлока, сшитые вместе шкуры и ещё какие-то остатки разобранного на части шатра. Новый филк вынырнул из ангара, схватил ещё несколько шкур и юркнул обратно. Гедимин снова мигнул. «На кой им этот хлам⁈»

— А, это ты, — Айзек, дежурящий у волокуши, повернулся к сармату. — Ну вот, заселяемся. Думаю, привыкнут. По крайней мере, это не шатёр. Дыры в крыше их сильно смущали.

Гедимин покосился на серо-стальное небо, всё в синеватых разводах и ослепительно блестящих пятнах. «Ещё бы вот это их не смущало…»

— Всё, — доложил, выйдя из барака, очередной филк. — Расселились по двое. По пищеблоку дежурных назначать или кого-то постоянного? И что с уборкой?

«По двое? Я же одиночные ячейки проектировал,» — подумал Гедимин и покосился на сигма-сканер — очень хотелось заглянуть внутрь, но дверь была узка, а протискиваться боком на глазах у филков не хотелось. «Зачем по двое-то? Ячеек пятьдесят, а их всего десятеро…»

— Уборка на Броннах, — успокоил его Айзек. — Назначьте коменданта, на нём будет и пищеблок. Пока вас мало — справится. Двери прикрыты? Всем тряпок хватило?

Ещё двое выбрались из барака и впряглись в волокушу. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как филки тащат её к душевой. Упряжь была рассчитана на плоского зверя; волокуша, которую тянули совсем не плоские филки, стояла дыбом и ехала по камням торцом. Мелкие сарматы, оглядываясь, ухмылялись — странное занятие их развлекало.

— Не сломают? — спросил Гедимин, кивнув на волокушу. Её бросили у входа в душевую. Оба филка вошли внутрь, и сармат услышал шум воды. Шумело долго — набирали не одно ведро.

— Сломают — починят, — отозвался Айзек. — Это наша — выкупили у Скогнов.

Филк снова выглянул из барака.

— Мы решили — пусть комендантом будет Дасьен. А можно нам какую-нибудь бочку или цистерну? Запас воды пригодился бы.

Айзек повернулся к Гедимину.

— Ты над местными дезинфектантами работал? Есть предложения?

Гедимин, проглотив всё, что попросилось на язык, выразительно хлопнул ладонью по прикладу сфалта.

— Омикрон-поток, — буркнул он. — Всё продезинфицирует.

«Какие ещё дезинфектанты, мать ваша колба⁈» — думал он про себя. «Из чего — из жёваных листьев и помёта⁈»

Айзек шумно сглотнул.

— Аг-га, понятно. Ну, тоже имеет место… Дасьен! Бочку возьмём у местных. Завтра-послезавтра привезут, пока посидите с вёдрами.

Оба филка, высунувшиеся было из ангара, снова скрылись. Гедимин покосился на сигма-сканер — очень хотелось посмотреть, что делается внутри. Мимо, шурша гравием, протащили волокушу; на ней стояли два полных ведра — груз, который даже филк донёс бы в руках, не вспотев.

— Да зайди уже! — усмехнулся Айзек, посмотрев на Гедимина и его почти включенный сканер. — Не выгонят! Только не выпрямляйся — потолок низкий.

Сармат кое-как протиснулся под стрельчатой аркой, пожалев про себя, что не послал подальше Айзека и всех филков и не спроектировал нормальные потолки. От открытых дверей до жилой части тянулась шлюзовая камера — цепочка широких, но очень коротких помещений с каменными перемычками. Пока дверные створки были задвинуты в пазы и прикрыты фиксаторами. Гедимин нашёл взглядом открытый люк — он вёл вниз, в технологические помещения под бараком. Поверх короткой лестницы по наклонному потолку тянулись направляющие для примитивнейшего «крана» — скользящей перекладины с прицепным крюком. Сейчас её было не видно — скорее всего, на ней увезли вниз воду, а может, и волокушу.

Из жилой части выглянул филк и тут же отшатнулся, вжимаясь в стену. Гедимин неуклюже отполз с прохода и жестом велел — «проходи!» Филк вышмыгнул из барака, и сармат, досадливо щурясь, пополз дальше. «Лучше бы снаружи просканировал. Вот вечно мне всюду надо влезть…»

Пройдя последний шлюз, он с облегчённым вздохом выпрямился — здесь его макушка не касалась потолка, над ней оставалось ещё сантиметров тридцать. Потолок двумя скатами уходил вниз над длинными цепочками жилых помещений — двадцать пять с одной стороны и двадцать пять с другой. Кто-то уже пронумеровал их тёмно-малиновой краской, изведя полсотни граммов красного ксенофторида; Гедимин досадливо сощурился, но вспомнил, как филки жгли рэссеновые опилки в потоке ксенофтора, и только вздохнул — «имеют право». Да вскоре он и забыл о ксенофториде, уткнувшись взглядом в то, что прикрывало первые три дверных проёма.

Дверные створки сармат изготовить не успел — даже не определился с материалом, только планировал, что они будут навесными и — по возможности — лёгкими. Но он не предполагал, что вместо них филки повесят сшитые вместе шкуры. Занавески держались на штырях, вбитых над косяком в наклонные отверстия; проделали их в камне, и явно тогда же, когда лепили весь барак, — пазы под каждый штырь были предусмотрены в проекте. Гедимин точно помнил, что такого не проектировал — хотя похожее у него было: тройка наклонных пазов под штыри, на которые будут вешать на ночь спецодежду. «И это они сделали,» — подумал он, заглянув в ближайший жилой отсек. Три плотно забитых штыря торчали из левой стены и три — из правой, филки даже не поскупились на уплотнитель из промасленного волокна. «Это я предусмотрел. А вот этого в проекте не было.»

Гедимин тронул дверную завесу. Она была закреплена в откинутом состоянии и собрана в незамкнутое кольцо у дверного проёма. Паза под кольцо — точнее, дугу, кость причудливой формы — в проекте тоже не было. «Да я бы и не додумался вешать тряпку в дверях,» — тяжело вздохнул сармат. «Изобретатели, уран и торий…»

Он снова пригнулся, заглядывая в комнату. Её пол был застелен в два слоя — снизу пласты плотно переплетённого волокна (остатки равнинного растения, кажется, из них тут делали мягкие корзины), сверху — две кучи шкур и тряпья вдоль стен, изображающие койки. В изголовье каждой лежал скатанный кусок простёганного войлока, в ногах стояли небольшие корзины с крышками. Гедимин посмотрел ещё раз на торчащие над корзинами штыри из прокалённого дерева — «стапеля» для лёгких скафандров, на вбитый над косяком «факел» и свисающий на тонком тросике чехол, сшитый из обрезков кожи, резко выпрямился и вполголоса помянул спаривание «макак».

На шум из соседней комнаты выглянул филк и с неуверенной ухмылкой изобразил приветственный жест. Гедимин мрачно кивнул ему.

— Чего набились по двое? — спросил он. Вопросов вообще было много, но все остальные явно надо было задавать не филкам. Мелкий сармат пожал плечами.

— Так спокойнее. Комнаты большие, не тесно. Разве их не двойными проектировали?

Гедимин молча качнул головой и развернулся к шлюзовой камере. «А дезинфицировать весь этот хлам мы будем нейтронно. Потому что стирать его бесполезно. И мыть сам барак — тоже.»

Айзек всё ещё ждал снаружи, время от времени что-то объясняя выглядывающим филкам. Чуть поодаль с «трилобитами» на плечах стоял Вепуат и с любопытством смотрел на барак. Заглянув вышедшему Гедимину в глаза, он сочувственно хмыкнул.

— Что, совсем плохо?

Сармат угрюмо сощурился и повернулся к Айзеку.

— Что это за стойбище дикарей?

Айзек весело хмыкнул.

— Поселение, приспособленное к местным условиям. В самый раз для акклиматизации.

— Тряпки-то в дверях зачем? — спросил Гедимин. — А нормальных матрасов не завезли?

Айзек пожал плечами.

— Не тряпки, а кожи. Ими тут везде разделяют внутренние помещения. Удобно. А с матрасами… Плетёная структура достаточно плотна. Если спать на одном слое будет жёстко, положим ещё один. Была идея сделать кровати, но решили — нецелесообразно.

— Сидели бы уже в шатрах, уран и торий… — пробормотал Гедимин, снова вспомнив кучи лысых шкур вместо лежаков и сшитые шкуры, повешенные в дверях. — Дикарский барак… Они что, спать будут без скафандров? Прямо на ксеноорганике? Тут же…

Он ткнул в дозиметр. Тот показывал три микрокьюгена по «омикрону» и восемь по «сигме» — второй показатель сегодня отчего-то увеличился.

— Им тут жить, атомщик, — тихо сказал Айзек. — Они должны приспособиться. И к излучению, и к органике.

Из барака донёсся стук деревянных створок — кто-то добрался до пульта в комендантской и теперь играл с вентиляцией, то закрывая лючки вдоль стен, то открывая. Гедимин поморщился.

— Их хотя бы предупредили, куда они едут? Или как меня…

Айзек усмехнулся.

— Это добровольцы, атомщик. Силой мы никого не тащили. Они уже прошли краткий курс управления ИЭС — а это будет похуже тощих матрасов!

«Управление ИЭС…» — Гедимин болезненно поморщился. «А ведь на ИЭС тоже будет жилой блок. И там… hasu, там ведь тоже будут тряпки и шкурки. Здесь просто нет ничего другого. Кроме гзеша. Но весь гзеш уйдёт на саму станцию. Слишком редкое сырьё, крошечные объёмы добычи… Мать моя колба, что-то надо срочно придумать. Сарматы не должны жить, как дикари!»

…Филк, спустившийся с Гедимином к отлаженному подъёмнику, был, к счастью, одет не в шкуры — и бусами тоже не успел обвешаться. «Это пока,» — мрачно думал сармат, показывая в очередной раз, как управлять механизмом, и чего с ним лучше не делать. «Скоро ещё и лицо разрисует. Начал дичать — не остановишься.»

Из открытой шахты донёсся протяжный гул. Филк, вздрогнув, покосился на Гедимина и тронул рычаг. Трос начал разматываться, крюк плавно пошёл вниз. Увидев краем глаза странный блеск, сармат оглянулся на холм. Вдоль обрыва почти ровной шеренгой стояли аборигены и молча смотрели на подъёмник. Тут были все — и Бронны, и Скогны, и нхельви. Среди валунов у обрыва поблескивал посох стража — Ауна тоже пришла и высматривала что-то в движущихся тросах и шатунах. Гедимин досадливо сощурился. «Надо же было тому идиоту сломать мне машину! Они ведь почти уже успокоились, не таращились на подъёмник. А теперь — объясни им, что эта штука не взрывается…»

8 день Мысли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Дим-мин…

Что-то несильно стукнуло сармата в наплечник, потом ещё раз. Прикрытые глаза неприятно обжёг белый свет, и Гедимин зашевелился, пытаясь уткнуться лицом в подстилки. Под шлем подсунули что-то твёрдое и светящееся, и сармат, помянув про себя уран и торий, нехотя открыл глаза.

— Чего?

Над ним стояло, склонив прикрытое тёмной маской лицо, существо в красной чешуе и шипах. Посох в его когтистой лапе медленно погас, и в шатре снова стало темно. Гедимин сел и потянулся за флягой с водой. «Первый час? Утро? А чего Калиг в лагере? Шёл бы к себе в пещеру…»

— Дим-мин, — негромко повторил Калиг, наклоняя рогатую голову ещё ниже. — Сегодня нехороший день, и Ауна не отпустит своих стражей к вам. Вы тут будете одни. Я решил — надо тебе сказать…

Он шумно вздохнул, и Гедимин прикусил язык — ему очень хотелось что-нибудь сказать про Ауну, стражей, их работу и её полезность. «Слушай. Он не просто так тебя разбудил. Да и задержался в „нехороший день“ тоже не просто так.»

— Будет сразу два плохих дня, — сказал страж и снова вздохнул. — Очень плохих. Завтра с неба упадёт хашт. А послезавтра — зажигай все огни и жди тьмы.

Гедимин услышал шорох в темноте, вскочил, хватаясь за фонарь, жёлтый свет разлился по шатру, но внутри уже никого не было.

— Калиг! — он высунулся наружу. Световое пятно захватило пару десятков метров, разогнало мрак ещё на двух десятках, Гедимин увидел шатры сарматского лагеря, потушенные жаровни, огоньки полевых кухонь — но страж исчез. Сармат с тяжёлым вздохом шагнул назад и опустил полог. «Когда он уйти успел? Упрыгал? Телепортировался? И, главное, без единого шороха…»

Он отхлебнул из фляги, плеснул под скафандр, — сонный туман понемногу отступал. «С неба упадёт хашт,» — повторил сармат про себя. «Жди тьмы… Второе похоже на солнечное затмение. Но ведь здесь нет… Hasu! Хватит думать о ерунде. Где Айзек? Надо предупредить.»

… — Fauw! — коротко вскрикнул Айзек, подлетев на полметра и резко выпрямившись. Глаза он открыл уже потом, когда стоял посреди шатра с кинетической винтовкой в руках. Гедимин ошалело мигнул, увидев, что её сопла смотрят ему в грудь. «Ух ты… Странно, что все аборигены ещё живы. Или они его не будят?»

— Гедимин! — Айзек со вздохом опустил винтовку — и тут же вздрогнул всем телом. — Чего молчишь? Авария? Взрыв⁈

— Да чтоб вас всех… — Гедимин раздражённо сощурился. — Приходил Калиг. Тут надвигаются очередные катаклизмы. Что такое хашт?

…Айзек молча дослушал, жестом позвал сармата за собой и вышел на середину лагеря, по пути сняв с жаровни крышку. По шатрам разлился красный свет. Айзек молча нажал что-то на запястье, и Гедимин услышал оглушительный звон — будто целое здание из рилкаровых плит рассыпалось на осколки. Через пару секунд все сарматы были у жаровни — от Вепуата с плазмомётом наперевес до последних филков, не успевших надеть шлемы.

— Айзек, ты в своём уме? — хрипло спросил Гварза, опуская плазмомёт — он тоже выскочил с оружием.

— Лучший способ всех созвать, — пожал плечами командир. — Калиг, спасибо ему, перед уходом оставил прогноз погоды. Завтра тут пройдёт кислотный ливень. А послезавтра будет полное затмение — весь день, считай, потерян.

«Мать моя колба…» — Гедимин наконец сообразил, что всё это значит для него и его робких попыток составить график работ. «Значит, Текк’ты не приползут ни сегодня, ни завтра. Затмение им, наверное, не помешает, но под кислоту они точно не полезут. Бригада Нурру будет работать — они под крышей, с освещением — но проку от их арматуры, если её некуда ставить⁈»

— Saat has— sesh, — выдохнул Кенен Гварза, единственный, кажется, кто понял, о чём речь. Гедимину даже показалось, что он побледнел. Остальные смотрели на Айзека с нарастающим недоумением.

— А это… очень опасно? — подал голос кто-то из филков. — Разве эта спецодежда не должна защищать от опасных веществ?

Гедимин нашёл его взглядом и сердито фыркнул.

— Шлем надень!

Айзек тяжело вздохнул.

— Аборигены выживают, прячась в своих башнях. Вот и проверим надёжность их систем пассивной защиты. Гедимин, Вепуат, вам… придётся снова побыть ликвидаторами. Я не попадал под разливы хашта — но любая кислота, разлившись, потом испаряется. И вот это хуже всего.

Вепуат мрачно кивнул.

— Все по баракам — и не вылезать! — он обвёл притихших филков угрюмым взглядом. — Надеюсь, эта штука о себе хоть чем-нибудь предупреждает. А что с затмением? Тоже по нашей части?

— По вашей, — подтвердил угрюмый Айзек. — Гедимин, у тебя ещё осталась цера? Смешай её с чем-нибудь вязким и подготовь плоские поддоны. Надо будет сделать из них световое заграждение.

«А как я её потом выцарапывать буду из „чего-нибудь вязкого“?» — Гедимин недовольно сощурился, но Айзек уже забыл о нём и повернулся к зашумевшим филкам. По долетающим до ремонтника фразам он понял, что «недомеркам» объяснили про специфику Равнины столько же, сколько и ему — а может, даже меньше.

— Всем ходить группами и держаться обитаемых мест! — повысил голос Айзек, когда сармат уже отступал к лаборатории. Спать ему давно расхотелось. Над холмом постепенноустанавливалась тишина, и озадаченные сарматы расходились по лагерю, по дороге надевая шлемы.

— Если шлем не защищает от этих лучей, на кой его носить? — донеслось до Гедимина, и он криво ухмыльнулся. «Вот дам тебе щелбана — узнаешь.»

Он зашёл в шатёр и остановился, задумчиво глядя на поршневую машину. «Собрать, что ли, подъёмник, пока тихо…» — мелькнуло в голове, но тут же сармат вспомнил, что сегодня этот механизм никому не понадобится. «Да, точно. Текк’ты сегодня не появятся. У них день мысли…»

Он устроился за столом, выгреб из кармана ворох мятых чертежей, посмотрел на них и сердито фыркнул. «День мысли! Вот если бы в этот день хоть какие-то мысли лезли в голову… Вот это вот — на что мне смотреть тошно — придётся ставить на атомной станции вместо системы управления. Мысли, уран и торий… Какие могут быть мысли, когда тут шестерни взрываются⁈»

Он скомкал было чертежи, но вдруг остановил руку и замер на месте. «Взрываются… А ведь я не изучал это явление. Есть же разные траектории вращения, разные варианты… запас прочности, в конце концов, — ты же видел, разные вещества взрываются по-разному… Хм. А это, пожалуй, мысль.»

Гедимин достал из стола деревянные детали подъёмника — расколотые деревяшки, больше ни на что не годные — и задумчиво посмотрел на кипу листьев местных растений — белых, лиловых, жёлтых и даже чёрных. Лист был плотным, кожистым; он подсох, но отчасти сохранил эластичность. «Материал непрочный, но так даже лучше — опыты пойдут быстрее. Пять сантиметров в поперечнике, без крупных прожилок. Нарезать десяток кругляшей и проверить…»

Через пару минут в кювете перед сарматом лежала стопка круглых обрезков листа с отверстиями внутри и несколько тонких палочек — круглых, квадратных и даже треугольных в сечении. Сармат насадил первый кругляш на штырёк и покосился на кое-как набросанный план экспериментов. «Пункт первый — вращение на неподвижном штыре перпендикулярно земле, по часовой стрелке» — Гедимин аккуратно совместил риску, начерченную на кругляше, с той, что была проведена по палочке. Штырь был закреплён на струбцине, она — обёрнута защитным полем, и сармат, выпустив коготь, легонько тронул листок, начиная вращение. Руку он отдёрнуть успел — кругляш провернулся пять раз, прежде чем его разорвало по всем направлениям. Защитное поле даже не зарябило.

«Показательно,» — сармат осмотрел штырёк и нашёл, что он ещё годится. Обрывки листа вытряхивать не стал. «Пункт второй — против часовой стрелки… А, надо ещё добавить про скорость вращения. Выяснить, на что она влияет…»

Вскоре у него закончились листья, и он нарезал ещё пару десятков. Палочка пока держалась. Гедимин думал, рассеянно глядя на неё, что впереди ещё опыт по вращению неподвижного листа на штыре — и опыты по движению штыря по круговой траектории, как с вращающейся насадкой, так и с фиксированной. На столе, в нижней части защитного купола, постепенно росла горка мелкого мусора.

«Приклеиваем насадку…» — Гедимин встряхнул палочку, проверяя, прочно ли держится лист. «Теперь закру…» — оборвав себя на полуслове, сармат выпустил штырёк из пальцев и досадливо сощурился. «Щепка прочная — значит, бахнет в разы сильнее. Надо её чем-нибудь закрутить — так, чтобы руку не отшибло.»

«Установка», собранная из камешка с углублением и тонкой верёвки, даже по местным меркам выглядела примитивно. Гедимин, морщась, пристроил конец штыря в лунку, обернул тросиком и снова сомкнул защитное поле, пропустив верёвку под ним. «Считать обороты,» — напомнил он себе, закручивая палку с насадкой вокруг оси. На краю поля зрения что-то шевельнулось — под пологом пролез любопытный нхельви, приподнялся на задних лапах — и с истошным воплем вылетел на улицу. Гедимин дёрнулся, пропустив пару оборотов, но силой заставил себя остаться на месте. Палка, и правда, была прочной — её разорвало на тридцатом обороте. Защитное поле всколыхнулось, от углубления на камне-подставке пошли мелкие трещины. Гедимин смотрел на обрывки тросика и драные листья, постепенно оседающие на стол. «Насадка взорвалась первой,» — отметил он про себя. «На три оборота раньше палки. И двадцать семь оборотов спустя. В три раза больше наилучшего результата для вращающихся насадок. Видимо, прочность считается для конструкции в целом. Теперь — прогон для вала без насадки…»

Он наматывал тросик на очередную палочку, когда кто-то отдёрнул полог и ввалился в шатёр, едва не выбив костяные подпорки.

— Гедимин!

Сармат резко развернулся, отпустив концы верёвки, — ему сразу стало не до экспериментов.

— Чего? Авария? Где?

Айзек, влетевший в его шатёр, говорить не спешил — он смотрел округлившимися глазами на примитивную «установку» и самого Гедимина заметил секунды через две.

— Гедимин, — мягко, даже вкрадчиво начал он, — ты чем это занят?

— Опытами с вращающимися телами, — ответил сармат, озадаченно глядя на Айзека. «Ты ко мне за этим прибежал? И было с чего шатёр ломать?»

— Любопытное явление, — он показал Айзеку план с мелкими пометками. — Тут, похоже, много факторов. Если вращать образец вот в этой плоскости, взорвётся через пять оборотов. А вот в этой — только через девять. А ведь точка одна и та же… и Равнина вроде не движется, верно? Не смещается в пространстве? Интересно, чем отличается эта плоскость от той. Ты ничего на эту тему не выяснял?

Айзек мигнул.

— Уг-гум-м… Вот чем, значит, ты занят.

Гедимин сердито фыркнул — он так и не понял, с чего к нему прицепились.

— А чем заниматься? Текк’тов нет. Ирренция мало. Мне что, сходить в Сфен Огня — запастись стеклом?

Айзек едва заметно вздрогнул.

— Да нет… пожалуй, не нужно. Ты височные пластины не сдвигал? Ничего странного не мерещилось?

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «А, вот чего он подорвался. Видимо, тот напуганный нхельви до него добежал. Пришёл проверять, в своём ли я уме.»

— Я нормальный, — сердито сказал он. — Ты за филками следи. Бегают без шлемов… Значит, вращение тут никто не изучал?

Айзек покачал головой.

— У них тут нет таких скафандров. И защитных полей нет. Ладно, изучай. Только осторожно. И не сдвигай пластины!

…«Шесть, семь, во…»

Круглый листок разорвало в клочья. Гедимин стряхнул с палочки последние обрывки. Защитные поля он уже не ставил — от взрыва листка пальцы ощущали только порыв ветра. Из-за соседнего шатра блестели глаза пары десятков нхельви — зверьки распластались по земле и пристально наблюдали за сарматом и палочкой в его руке. Насадив на неё очередной листок и совместив две риски, Гедимин шагнул в сторону. «В каждой точке — свой результат. Чем они, интересно, отличаются?»

— Гедимин! — окликнул его Вепуат, а следом зашумели крылья, и затрещали щитки панциря. Разведчик вышел к шатру с «трилобитом» на руке. Гедимин увидел, как топорщатся чешуи-пластины на предплечье, и недовольно сощурился.

— Ты сам себя не царапаешь?

Вепуат шевельнул рукой, плотно прижимая чешуи к телу, и еле слышно фыркнул.

— Они гладкие. Это я поднял, чтобы Сокол лучше держался.

— А остальные где? — Гедимин только сейчас заметил, что на плечах у разведчика нет «трилобитов», и стойки у соседнего шатра пусты.

— Отнёс в лабораторию, — Вепуат махнул свободной рукой в сторону бронехода. — Не знаю, что на них действует, — но пусть сидят за экранами, пока всё не закончится!

Гедимин мигнул.

— Ты уже что-нибудь… замечал?

Вепуат пожал плечами.

— Я не очень понимаю, на что смотреть… А что у тебя за палочка?

— Так, для экспериментов… — махнул рукой Гедимин, думая уже о вращающихся телах, их форме и траектории движения. — Надо сходить к местным — листья кончаются. Поможешь с переводом?

…В лагере аборигенов было непривычно тихо — не гремели черпаки, не стучали пересыпаемые коренья, никто не верещал. На волокушах Броннов и Скогнов стояли вытащенные из-под навеса жаровни. Ещё одна была поставлена посередине между повозками. Все, кто был в лагере, собрались вокруг неё. Бронны и Скогны не смешивались — сидели своими группами, образуя довольно плотное кольцо, и молча передавали по кругу плетёнку с ягодами курруи. Увидев Гедимина, аборигены повернулись к нему и насторожили уши. Среди собравшихся у жаровни сармат разглядел самку в четвероухой шапке — и её подмастерья тоже были тут.

— Нурру! — Гедимин недовольно сощурился. — Что они тут забыли? Опять работа встала.

— Им всем тут явно не по себе, — заметил Вепуат, глядя на притихших аборигенов. — Чего у них попросить? Сушёных листьев?

— Спроси сначала, что тут делает Нурру, — угрюмо сказал Гедимин. — Кислота с неба ещё не льётся. Можно было бы заняться делом.

Вепуат заговорил — его голос звучал, как сильно приглушённое верещание. Аборигены начали отвечать, не дослушав до конца, но Нурру открыла рот, когда разведчик замолчал — видимо, сначала он обращался не к ней.

— Она говорит, что плашки лежат в котле, — перевёл Вепуат. — Доставать их рано. Здесь она из-за ягод курруи — у неё с собой не было. А в этот день надо есть ягоды курруи. Они и нам предложили…

Он кивнул на Скогна с плетёнкой — тот уже выбрался из кольца и протягивал корзинку Гедимину. Сармат мигнул.

— Они во все дни едят эти ягоды, — хмыкнул он, немного успокоившись. В словах Нурру был смысл — процесс пропитывания, и правда, шёл со своей скоростью, и Бронны, где бы они ни сидели, никак не могли на него повлиять. «Пусть сидят и жуют, если им так спокойнее,» — думал Гедимин, глядя на аборигенов почти с сочувствием. «Будь во мне метр росту, я бы тоже всего боялся.»

Вепуат снова заговорил, и карлик с ягодами, дёрнув ухом, вернулся в круг. Другой полез на повозку и начал рыться в корзинах — судя по шороху, там были листья, и через десяток секунд на край волокуши вывалили целый ворох растительного сырья. Гедимин сгрёб всё, не разбираясь, — он уже израсходовал под сотню одноразовых насадок и подозревал, что изведёт не одну тысячу.

Кто-то из Броннов дотянулся до Вепуата, тронул когтем его скафандр и запищал, указывая на лагерь. Его поддержали соплеменники — и вскоре аборигены гомонили, уже не понижая голос.

— Чего они? — Гедимин покосился на ворох листьев. — Что, я взял лишнего?

— Да нет, они не о том, — качнул головой Вепуат. — Им не нравится, что филки ходят тут поодиночке. Просят нас сказать им, чтобы ходили группами, не разделяясь — и пришли за ягодами курруи.

Гедимин мигнул.

— Спроси их, в чём состоит опасность, — велел он. Ему было не по себе. Он покосился на дозиметр, потом — на анализатор, — состав воздуха над холмом за сутки не изменился, да и фон не вырос. «Ауна говорила о галлюциногенах,» — думал Гедимин. «Но приборы ничего не чувствуют. И местные — непохоже, чтобы их донимали галлюцинации. Но чего-то они определённо боятся.»

Аборигены ответили коротко, одинаковыми жестами указывая на лоб и глаза. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Они говорят — можно увидеть, чего нет, или не понять, что увидел. Лучше никуда не ходить и сидеть тихо. Сегодня всё может быть странным.

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— А в другие дни оно нормальное?.. Ладно. Предупреди филков, если встретишь. Пусть, и правда, ходят группами. Но мутагены не жрать! А я пойду работать.

Он был почти уверен, что Вепуат никаких филков искать не пойдёт — разве что случайно на них наткнётся — и сам бегать за ними по лагерю не собирался. «Айзек приволок сюда эту мелюзгу. Пусть он и следит, чтобы они не убились,» — думал сармат, вороша мелкий гравий у шатра. «Плоские тела вращения — хорошо. Но надо бы проверить объёмные. Шар, куб, многоугольник… Будет форма влиять на взрывоопасность или нет?»

Гедимин подобрал пару камешков, выпрямился — и увидел в десяти метрах от себя на земле жёлтый комбинезон. Филк лежал ничком, отчасти зарывшись в гравий, и пытался погрузиться ещё глубже.

— Эй! — Гедимин шагнул к нему, и малорослый сармат дёрнулся всем телом. Его трясло.

— Л-ложись, — донеслось из-под шлема. — Он-но зд-десь…

— Что? — Гедимин быстро огляделся по сторонам. Вокруг не было ничего, кроме гравия, тройки шатров и — вдалеке — ангара душевой.

— Ничего нет, — он, сев на корточки, тронул филка за плечо. — Всё тихо. Вставай!

Тот приподнял голову — и с утробным воем уткнулся лицом в гравий. Гедимин вздрогнул, как от ледяного ветра. «Так вот оно что… Галлюциноген!»

Он схватился за приборы. Анализатор, поднесённый к шлему дрожащего филка, по-прежнему ничего не видел, а вот по экрану дозиметра ползла слабая волна — график сигма-излучения начал выгибаться плавными дугами. «Пульсация,» — мелькнуло в мозгу Гедимина, и он, подавив желание убрать с висков пластины и самому проверить, что тут мерещится, взялся за генератор защитного поля. Купол накрыл филка с головы до ног и уплотнился до непрозрачности. «Надеюсь, поможет. Они же ходят тут почти голышом. Конечно, излучение действует…»

Сначала прекратился вой, потом — скрип и шорох. Потом гравий под куполом снова зашуршал, но уже громче. Гедимин просунул коготь в воздуховод и потыкал филка в бок.

— Ты там как?

— Эхм… странно, — под куполом снова зашуршало. — Гедимин? Это ты меня прикрыл? А зачем?

— Тебе мерещилась какая-то дрянь, — ответил сармат, оторопело глядя на купол. — Решил зафиксировать, пока не покалечился. Ты что, ничего не помнишь?

— Эй! — донёсся из-за шатров голос другого филка. — Бласко, ты где? И… Fauw!!!

Гедимин бросился на крик. Следом заверещали Скогны. Вылетев из-за шатра, сармат увидел филка, с бочкой наперевес несущегося к обрыву. Шар защитного поля поймал его в двух шагах от края; Гедимин, вытянув поле в жгут, дёрнул его к себе и уплотнил до предела. Через десять секунд из вытянутого кокона раздалось удивлённое хмыканье. Скогны, окружив его, тихо попискивали и, кажется, выражали сочувствие.

— Гедимин! — из-за шатра, придерживая за плечо другого филка, выбрался Вепуат. Вид у него был растерянный.

— Has… уран и торий! — Гедимин вытряхнул филка из кокона и взял его за плечо. — И куда ты нёсся?

Тот мигнул.

— Я? Чего?

— Понятно, — пробормотал Вепуат, подталкивая «своего» филка к Гедимину. — Увидели то, чего нет?

— И теперь ни кварка не помнят, — Гедимин угрюмо сощурился. — Этот едва не убился. А тот, того и гляди, сдох бы от страха. И их тут ещё во… Hasu! Вепуат, скажи местным, чтобы этих двоих никуда не отпускали!

«Местные» и так уже окружили сарматов. Только они, кажется, и понимали, что происходит — и уже совали филкам ягоды курруи.

— По одному не ходить, — предупредил «мелюзгу» Гедимин, оглядываясь по сторонам. «Ещё восьмеро… И что теперь с ними делать? Говорил же — дайте им нормальные скафандры!»

Когда из-за лабораторного шатра вышел Таркасан, Гедимин вскинул генератор поля. Филк, растерянно мигнув, подался назад.

— Что у вас тут? Я слышал крики, — пробормотал он. — Что-то ещё взорвалось?

Гедимин сердито фыркнул.

— Где остальные филки? Им сказали, что сегодня небезопасно?

Таркасан мигнул.

— Айзек говорил что-то про завтра и послезавтра. И вечером собирался со мной ехать… А что такое? Кочевники?

Гедимин облегчённо вздохнул. «Вот что значит — нормальный скафандр. Говорил же Айзеку — с защитой не шутят!»

— Тут дрянное излучение, — мрачно сказал он. — Всех, кто без шлема, кроет галлюцинациями. Двоих мы отловили. Где остальные?

Таркасан махнул рукой в сторону лаборатории.

— Кенен собирал их там. Кто не пришёл — наверное, в душевой… А как мы тогда поедем? Айзека тоже накроет?

— Иди с нами, — велел ему Вепуат. — Гедимин, я в лаборатории филков не видел. Давай проверим душевую.

Гедимин едва не предложил разделиться, но вовремя опомнился — пусть нейротоксичное излучение не пробивало скафандры, среди галлюцинаций могло быть что-то реально опасное. «Айзек и Гварза в броне. Их не достанет. А вот филкам лучше сидеть под куполом. Поставлю его над бараком — и пусть там сидят.»

Душевая была закрыта. Гедимин толкнул дверь — и обнаружил, что створку изнутри держит засов. Шагнув назад, он увидел, что закрыты и вентиляционные лючки — все, по всей длине, плотнее даже, чем в режиме герметизации. Вепуат, проследив за его взглядом, беззвучно что-то прошептал и схватился за пульт управления дронами. Гедимин, опомнившись, сам взял сканер и направил «щупы» на душевую. «Что у них там, мать моя колба⁈»

Филков он нашёл сразу — они втроём стояли за плотно закрытым шлюзом. Каждый держал в руках оторванную деталь водопровода — кому досталась труба, кому — шланг с насадкой, кому — пластина-нагреватель. Встав друг к другу спиной, филки затравленно озирались. Гедимин покосился на дозиметр — сигма-излучение тут пульсировало сильнее, и пики с каждой секундой становились выше.

— Да чтоб вам всем… — выдохнул он, растягивая защитное поле над ангаром. — Вот втроём они пошли — а что проку⁈

— М-да-а, — протянул Вепуат, глядя на сообщения от подоспевших дронов. — Их там снесло нешуточно… Дай купол подержу! Он точно поможет?

— Не знаю, — буркнул Гедимин. — Сверху прикроет. А снизу…

Из душевой донёсся негромкий стук. Потом затрещали крышки лючков — кто-то открыл вентиляцию. Ещё пара минут — и последняя дверная створка отъехала в сторону. Наружу выглянул растерянный филк.

— Вы там что, совсем мутировали⁈ — с ходу возмутился Таркасан, до того молча наблюдавший за ангаром и двумя ликвидаторами. — Душ на кой ломать⁈

Филк посмотрел на трубу в своей руке и ошалело мигнул.

— Это мы⁈ Я не… — он перевёл взгляд на Гедимина и, переменившись в лице, подался назад. Ремонтник с огромным трудом разжал кулаки. «Ничего. Это можно починить. А вот всю эту мелюзгу пора засунуть за экраны. Говорил же — дайте им нормальную защиту!»

…В лаборатории было шумно. Все — и филки, и Айзек с Гварзой — столпились в первом отсеке и куда-то, кажется, собирались. Когда Гедимин втолкнул внутрь ещё троих, все разом вздрогнули, потом Айзек шумно выдохнул и криво улыбнулся.

— Идите все сюда! Надо пересидеть, пока Пламя не начнёт гаснуть. Тогда действие станет слабее.

«Ну, хоть какая-то информация,» — подумал Гедимин, отступая в шлюзовую камеру.

— Вепуат, сиди здесь. Я схожу за теми двумя.

Он шёл по пустому лагерю, вполглаза следя за извилистой линией на экране. «Сигма» пульсировала — на первый взгляд хаотично, но это не было похоже на «кипящую» пульсацию перед аварией; Гедимин не сомневался, что тут есть чёткая последовательность, просто она так длинна, что не помещается на экран. «Вот же бредовая планета,» — думал он, угрюмо щурясь. Так и подмывало убрать пластины с висков, «потрогать» излучение, — сармат несколько раз отдёргивал руку, тянущуюся к шлему. «Тут безо всякого излучения все мозги вытекут. А кому-то здесь работать…»

Филков он увидел сразу — они сидели в плотном кольце аборигенов, отстегнув шлемы, и что-то жевали. Один из них взял из корзины ягоду курруи и под одобрительный писк местных сунул в рот. Гедимин вслух помянул спаривание «макак». Филки вздрогнули и повернулись к нему.

— Оба за мной, живо, — буркнул он, подумав, что орать про опасность ксеноорганики уже поздно. — Отведу к Айзеку. Все там.

… — Жрали ксеноорганику, — выдохнул Гедимин, подталкивая обоих филков к Айзеку. — Вепуат, у тебя есть, чем их промыть?

— Курруи? — Айзек наклонился к филкам, заглянул каждому в глаза, посмотрел на поспешные кивки и облегчённо вздохнул. — Сидите здесь! Как только Пламя угаснет, процесс пойдёт на спад.

Вепуат, начавший было рыться в своих запасах, недоумённо хмыкнул — филки уже шмыгнули за стол и растворились среди сородичей, на максимальном расстоянии и от Гедимина, и от «медика».

— Айзек, — снова подал голос озадаченный ремонтник. — Куда ты их отпустил? Они ели местные ягоды. Это опасно…

Айзек отмахнулся.

— Не беспокойся, атомщик. Это не первые ягоды, которые они съели. Курруи, конечно, не панацея, как считают Бронны, но и вреда от него никакого нет. Заходи, чего стоишь на пороге? Мы сейчас распределимся по отсекам…

Гедимин быстро скользнул взглядом по филкам в поисках видимых мутаций, ничего не нашёл и безнадёжно покачал головой. «Эксперименты, уран и торий! Очередные эксперименты. То-то они так бодро ели эту дрянь… Надеюсь, мне ещё ничего не подсунули?» — он с подозрением покосился на флягу с Би-плазмой. Ничего постороннего в ней не плавало — но мало ли чего подмешали в субстрат…

— Я пойду, — мрачно сказал он. — Опыты с вращением. Лучше без посторонних. Если что — я в шатре.

— И я… — начал было Вепуат, но Айзек крепко схватил его за плечо, а шлюз за Гедимином уже закрывался. Ремонтник отвернулся от крышки, уходящей в паз, и тяжело вздохнул. «Сначала — беготня без скафандров, теперь — ксеноорганика… Точно какие-то опыты по ненаправленной мутации. Да тут и скафандры, того гляди, мутируют…»

Он с подозрением покосился на свою броню, провёл пальцем по щиткам, — никаких подозрительных неровностей на них не было, только постепенно копились микроскопические царапины и выбоины на нейтронностойком слое. «Всё-таки надо уговорить Вепуата переплавить обшивку. Мы же не останемся жить на Равнине. Нам не надо мутировать под неё. Нам надо вернуться на Землю. Нормальными, без чешуи и перьев.»

…Диск, вырезанный из белесого листа, разорвало на части. «Семь оборотов,» — отметил в журнале Гедимин. «Значит, с точкой не ошибся. И она не смещается. Три прогона — один и тот же результат. Теперь возьмём насадку с углами…»

Он надел на тонкий вал вырезанный из такого же белого листа квадрат, совместил риски и тронул угол когтем, раскручивая насадку. Защитное поле сармат уже не выставлял — от слабеньких взрывов даже перчатка не теплела. «Шесть, семь, восемь, девять… Ага!» Мелкие обрывки листа разлетелись по столу, ветерок сдул мусор на пол, к уже накопившимся растительным остаткам. «Девять оборотов,» — Гедимин озадаченно посмотрел на неподвижную палочку. «Девять против семи. Повторный прогон…»

… «Четыре, пять, шесть,» — Гедимин подставил коготь, останавливая вращение тёмно-синего диска. Ещё оборот — и кругляш, вырезанный из древесного листа, разорвало бы в клочья. «Шесть. Теперь — обратно.»

Сармат осторожно провернул насадку против часовой стрелки и отдёрнул коготь. Лист замер. Гедимин снова тронул его, поворачивая по часовой, — один раз, тот оборот, которого не хватило до взрыва. Ничего не произошло.

«Вот оно как…» — Гедимин поддел насадку когтем, ускоряя вращение. Листок взорвался — ровно один оборот спустя.

«Ага, понятно,» — сармат покосился на анализатор и дозиметр, уложенные на стол рядом с экспериментальной установкой — если так можно было назвать палку, воткнутую в камешек. Оба прибора не фиксировали ничего необычного — ни при вращении насадки, ни перед взрывом, ни после. «Что-то на эти кругляши всё-таки наматывается. И можно успеть размотать обратно. Вот только что именно, и чем ему мешают лишние углы? Вещество зафиксировал бы анализатор. Какие-то кванты, которые не берутся дозиметром? Они могут. Омикрон и сигма сперва тоже не брались…»

Сармат тяжело вздохнул, отложил бесполезные приборы и надел на палочку красный диск. «Шесть оборотов по часовой, два — против. Посчитать обороты до взрыва. Мать моя колба, опять листья кончаются…»

…Полог шелохнулся в шестом часу вечера, когда снаружи уже ощутимо стемнело. Гедимин нехотя отвернулся от установки, на которой вращался, проходя третью сотню оборотов, диск, выкованный из ипрона, и встретился взглядом с Вепуатом. Разведчик осторожно пробрался в шатёр и встал у порога, придерживая за шлейки тройку «трилобитов».

— Не помешал?

— Ты чего не в машине? — удивился Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.

— Они поехали. Все вместе, полный бронеход. Так, мол, всем спокойнее. Да снаружи уже нормально — твои столяры ушли работать, нхельви бегают…

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Трилобитам ничего не мерещится?

— Да кто их поймёт, — Вепуат покосился на животных, спокойно сидящих на его плечах. — Никуда не рвутся — уже хорошо. Сегодня вокруг тихо — кочевники ушли, звать некого… А у тебя тут что? Так… Ложись!

Лечь в лаборатории было особо негде — половина Вепуата в шатре поместилась, остальное вылезло наружу. Гедимин покосился на ипроновый диск — анализатор уже записал четыреста оборотов — и еле слышно хмыкнул.

— Не взорвётся. Это ипрон. Я с ним до тысячи доходил.

— Да? — Вепуат осторожно приподнялся с земли. — Вот ты экспериментатор… Ипрон такой прочный?

Гедимин пожал плечами.

— Может быть, он вообще не взрывается. Должно же тут хоть что-то быть нормальным. Хотя бы ипрон.

Часть 11 9–15 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

9 день Кислоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Чужих шагов Гедимин не слышал. Проснулся от того, что кто-то пинком подбросил его расслабленно лежащую кисть и вполголоса помянул размножение «макак». Уже выпрямившись и перехватив плазморез пониже приклада, Гедимин увидел жёлтый свет и Кенена Гварзу — тоже с тяжёлым стволом наизготовку.

— Чего разлёгся? Купол ставить, бегом! — Гварза, бросив плазмомёт за плечо, резко развернулся и вышел. Шатёр колыхнулся — полог откинули так, что едва не содрали весь кожух с опор.

— Купол? В такую рань? — Гедимин, ошалело мигнув, вышел вслед за Кененом. «Сейчас какой день-то? Вчера или сегодня?»

В лагере было светло — все, кто мог, повытаскивали жаровни на открытое место. Вдоль шатров уже наметился контур широкого защитного купола; к нему и направился Гварза — ставить опоры, растягивать нематериальную плёнку. На окраине в пятне света перекликались, шуршали и чем-то гремели аборигены. «Все проснулись. Видимо, уже сегодня. И кислотный ливень на подходе,» — подумал Гедимин, поднимая взгляд к небу. Оно было тёмно-лиловым, изрезанным частой сеткой вспыхивающих расщелин — то жёлтых, то зелёных, то светло-розовых. «Будто молнии в грозовой туче,» — Гедимин невольно поёжился.

Он уже обошёл лагерь и выбрался на окраину, к полевым кухням. Вокруг них ходил ходуном гравий — крупные плоские звери закапывались в него, уходя на глубину дециметр за дециметром. Гедимин видел на экране сканера, как они пробиваются к материковой плите и ложатся на неё, прикрывая панцирем голову и лапы. Небо снова вспыхнуло, и холм на секунду залило нежно-розовым светом. «Zaa hasu», — беззвучно выдохнул сармат, хватаясь за генератор защитного поля. «Не нравится мне это…»

Волокуши аборигенов остались на месте, рядом со штабелями бочонков, — жители растаскивали только корзины, на ходу доедая ягоды курруи. На каждую брошенную батарею бочек или повозку был накинут грубый кожух из плотно сшитых шкур. Они были покрыты выцветшими пятнами, местами расслаивались, видны были трещины, чем-то наскоро заклеенные. Скогны и Бронны возились, придавая каждому кожуху строго остроконечную форму, — что-то должно было стекать по нему без задержек. Внизу, там, где края «шатра» ложились на гравий, расставляли поддоны — как разглядел Гедимин, такие же облезлые шкуры с подвёрнутыми кверху и так подшитыми краями. Место для них выбирали тщательно, по нескольку раз передвигали поддон то под один край кожуха, то под другой, осторожно заглубляли в гравий, выкидывали насыпавшиеся камешки. Гедимин заинтересованно хмыкнул. «Что-то готовятся собирать,» — думал он, уплотняя купол, поставленный над лагерем. «Надо мне вынести свои чашки. Интересные у них ёмкости — будто падающее вещество будет распределяться по площади, а не по объёму…»

У лаборатории с куполом возились Вепуат и Айзек. Вокруг сновали взбудораженные нхельви, то взлетая на крышу, то скатываясь по трапу. Из открытой шлюзовой камеры выглядывали филки.

— Скогны здесь будут? — спросил Гедимин, уплотняя защитное поле над бронеходом. — Места хватит? Лучше их внутрь, где кислород…

Айзек, обернувшись, еле слышно хмыкнул.

— Местные идут в душевую. Устроятся там, рядом с водой. Я сказал, что ты разрешаешь.

— Hasu! — выдохнул Гедимин, роняя руку вместе с генератором поля. — Какая вода⁈ Это же кислотный ливень! Айзек, гони их…

Командир экспедиции только ухмыльнулся.

— Они переживают такие дожди в своих башнях, забыл? Ты свои строил по их образцу. Они должны защищать от всего, что тут есть. Вот и случай испытать их. Дасьен!

Филк выглянул из шлюзовой камеры.

— Забирай воду и бегом в барак! Все твои пусть сидят там и не высовываются до общего сигнала. До сигнала, понял? Не до последней капли дождя. Закончит лить — начнёт испаряться!

Филк, ошалело мигнув, подхватил бочонок на ремнях и поволок к бараку. Секунду спустя его догнали ещё двое. Теперь груз тащили втроём. Последние филки спускались по трапу, оглядываясь на бронеход с явным сожалением, и нехотя ускоряли шаг. Ещё одна вспышка накрыла холм — в этот раз полыхнуло зелёным. Гедимин поглядел на подсвеченную дверь барака и помянул про себя спаривание «макак». «Их и правда там оставят. Всех. Без респираторов, без кислорода, без ничего.»

— Айзек! — он шагнул к командиру, щурясь от бессильной злости. — Верни их в машину! У них даже респираторов нет!

— Как и у местных, — Айзек кивнул на Броннов, с корзинами наперевес бегущих к душевой. Сверху ещё не капало, но каждая вспышка заставляла карликов сжиматься и ускорять шаг. Вдалеке стучали крышки вентиляционных лючков — и аборигены, и сарматы герметизировали свои убежища.

— Местные — мутанты, а филки тут при чём⁈ — Гедимин хотел схватить Айзека за плечо, но тот проворно подался назад. — Я не испытывал барак под кислотным ливнем. Если что-то пойдёт не так…

Вепуат опустил ладонь ему на плечо.

— Ты испытывал душевую, — хмыкнул он. — Под расплавленным ливнем. Думаешь, этого мало?

Гедимин сердито фыркнул.

— Одно дело — высокая температура, и другое — агрессивные реагенты. Ты хотя бы знаешь, что именно сегодня польёт?

Вепуат пожал плечами.

— Миски поставишь — узнаем. Эй! Айзек, ты видел столяров?

Гедимин, вздрогнув, повернулся к обрыву. Защитный купол уже уплотнился, побелел, осталось лишь несколько продухов, за которыми виднелись разноцветные вспышки. Они участились и стали ярче; теперь преобладали зелёные.

На дне долины лежали присыпанные гравием штабеля тектоновых заготовок, разобранный подъёмник — каменные балки, складчатые крышки шахт… Очередная вспышка осветила длинный ангар. Его дверь была плотно закрыта, снаружи ничего не осталось. На экране сканера Гедимин увидел ряды захлопнутых лючков — и несколько открытых, для притока воздуха. Сармат мысленно проследил путь, по которому этот воздух пойдёт в жилую камеру. Ему было не по себе — но расчёты показывали, что последние капли едкой взвеси осядут на тряпках, прикрывающих внутренние лючки. Бронны внутри подготовились тщательно — обрывки подвесили небольшие, но в несколько слоёв. Сармат недоверчиво покачал головой, глядя на закрытые «шлюзы» мастерской. «Если они и правда пережидают такие явления в таких постройках… Если им всем не повыжигает там лёгкие…»

Резко развернувшись, он посмотрел на защитный купол. Под ним исчезли шатры и бронеход; вдалеке виднелись кожухи над повозками и бочками, в другой стороне — длинные складчатые крыши двух ангаров. Ни над одним из них защитного поля не было.

«Экспериментаторы, мать их пробирка…» — Гедимин, угрюмо щурясь, зарывал каменные металлосборники в гравий под краями купола. Вспышки так участились, что темнота уже не смыкалась — холм накрывало волной то жёлтого, то зелёного света. Выпрямившись, сармат посмотрел на закрытые продухи. Ещё можно было сделать для себя лаз и уйти под купол…

…Внутренние засовы отчего-то не задвинули — Гедимин одним когтем открыл дверь. За собой он её закрыл на блокиратор — как и следующую, и все остальные. На выходе из последнего шлюза его ждал ухмыляющийся Вепуат, обвешанный «трилобитами». Вокруг — везде, и в предбаннике, и в душевой — на полу устроились Бронны, Скогны и нхельви. Их было больше, чем Гедимин когда-либо видел, — даже на праздник конца месяца не собиралась такая толпа. Едва сармат вошёл, все повернулись к нему и замолчали.

— Здесь все, — сообщил Вепуат, обведя помещение широким жестом. — Даже нхельви. И никто не ушёл, и под куполом не остался. Дырки мы заткнули…

Гедимин скользнул взглядом по рядам лючков, закрытых деревянными створками и заткнутых ветошью, и с силой втянул воздух.

— Думаешь, защитит?

— А ты как скажешь? — ухмыльнулся Вепуат, почёсывая «трилобита» под головным щитком. — Ты же видишь такие вещи — что будет работать, что развалится, что взорвётся. Вот эта твоя штука под кислотным дождём — будет работать?

Гедимин тронул ближайшую стену и нехотя кивнул.

— Мне кажется — будет. Но лучше бы все сидели в бронеходе.

Бронны зашевелились, зашуршали плетёнками, кто-то снова принялся жевать — всё те же ягоды курруи. «Откуда у них столько этого добра?» — задумался на секунду Гедимин. «Под холмом я плантаций не видел. И зачем сейчас их есть? Корешки или лепёшки были бы сытнее…»

Вепуат покосился на запястье и повернул дрон, лежащий у стены, на пару градусов. Поодаль, у другой стены, лежал второй; их сигма-сканеры были включены, двигатели — выключены.

— Буду сканировать изнутри, — сказал Вепуат, перехватив взгляд Гедимина. — Тут говорят, что литься в разное время будут разные жидкости — «едкие воды», как их тут называют.

— Хашт, — прошептал Гедимин. — Это собирательный термин?

Вепуат пожал плечами.

— Такого слова я вообще не слышал. Ну… оно хотя бы произносимое. Называй их так, если надо. Местные термины ты не проверещишь.

За неплотно заткнутыми лючками что-то негромко зашкворчало, и аборигены затихли, закрывая лицо и едва не вжимаясь в пол. Гедимин быстро перевёл взгляд на экран сканера. Первые капли с неба были мелкими, больше похожими на водяную взвесь; ещё секунда — и на душевую обрушился ливень.

«А вот такого я не видел,» — отметил про себя Гедимин, глядя на сканер. Это было что-то из отряда неорганики — короткая молекула, несколько знакомых атомов… Вещество ручьями текло по складкам крыши, и гравий под ними вскипал пеной. «Растворяются остатки органики,» — подумал сармат. «М-да, почва в таких условиях точно не образуется…»

Земля уже была покрыта пеной; новые капли, падая, размывали её. Реакция прекратилась — видимо, растворилось всё, что могло. Ливень притих было, но через пару минут полил с новой силой. Гедимин поднёс анализатор к продуху, заткнутому ветошью, — состав воздуха был в норме, испарения, проникая внутрь, размазывались по стенам.

— Стихает, — отметил вслух Вепуат. «Трилобиты» на его плечах беспокойно зашевелились, выпустили хоботки, к чему-то принюхиваясь, и снова их втянули и замерли. Аборигены сидели на полу тихо, переговариваясь вполголоса, но кто-то уже достал камешки, костяшки и расчерченный лист — что-то вроде игральной доски, Гедимин видел такие на каких-то полузабытых картинках в сети…

— Тихо, — сказал Вепуат, глядя на экран передатчика. — И ветра нет.

— Что, это всё? — Гедимин недоверчиво покосился на дверь. Отчего-то выходить наружу не хотелось.

— Непохоже, — пробормотал Вепуат, глядя то на экран, то на спокойных аборигенов. — Так, тут снова… Ага, вот и оно.

Снаружи зашипело, зашкворчало, затрещал лопающийся камень. Крупные капли падали часто, но их стука Гедимин не слышал — только шум пара, бьющего с каждого квадратного сантиметра крыши. Из слоя гравия рвались наружу гейзеры, разбрасывая мелкие камешки. Температура одним скачком поднялась на два десятка градусов.

«Реакция,» — Гедимин неотрывно смотрел на экран, отслеживая, как жидкости смешиваются. «То, что льёт сейчас, — не кислота. Это щёлочь. Мать моя пробирка…»

Шипело долго — дождь то затихал, то усиливался. Гедимин видел, как пенятся внутренние стены — мелкая взвесь оседала на них и смешивалась с остатками кислоты из недавнего дождя. Волокна ветоши пожелтели, а потом и почернели, сармат взялся за генератор защитного поля, но шипение снаружи наконец утихло. Гедимин слушал, как в наступившей тишине падают последние капли. Им уже не с чем было реагировать.

— Удаление опасного реагента, — еле слышно хмыкнул Вепуат. — Что характерно — без нашей помощи. Удобно!

Гедимин покосился на аборигенов. Они, уже ни на что не обращая внимания, играли в фишки, кто-то задремал, подсунув шапку и кулак под голову. Один Бронн возился с вентилем, пытаясь пустить воду. Вокруг с нетерпеливым писком толпились нхельви.

Пока Вепуат переводил, чего они хотят, а Гедимин скручивал из защитного поля широкую поилку, снаружи снова зашипело, и из гравия ударили гейзеры. Третье вещество реагировало с продуктами первой реакции; Гедимин предположил, что это кислота, более сильная, чем первая. На экране высветилась ещё одна незнакомая молекула с парой известных атомов. Почерневшие волокна ветоши начали рассыпаться пылью, но толстые затычки ещё держались — волокон в них было много. Вепуат, проверив состав воздуха, одобрительно хмыкнул.

— Как потом отмывать эти складчатые стены… — Гедимин угрюмо сощурился на анализатор. Вепуат ухмыльнулся.

— Подожди. Может, само отмоется.

…Тишина длилась уже четверть часа, и, кажется, начинал подниматься ветер. Гедимин слышал его свист в складках стены. Он смотрел на сканер — прибор фиксировал потоки испарений над долиной. Ветер сносил их с холма, и состав воздуха постепенно менялся. Ещё через пару минут двое аборигенов отложили игральные фишки, и один из них поднял другого к заткнутому продуху. Гедимин не успел их остановить — Бронн выдернул клок ветоши и прижался к продуху лицом, шумно втягивая воздух.

— Стой! — Вепуат ухватил сармата за плечо. — Они не сдохнут! Видишь?

«Трилобиты» на его броне развернули хоботки и зашевелились, выпуская крылья. Бронн, отвернувшись от продуха, радостно заверещал. Все, рассовав по карманам фишки и разрисованные листья и шкурки, разбежались по ангару, выдёргивая затычки. В душевой потянуло сквозняком. В нём ещё были какие-то испарения, но никого из аборигенов они не беспокоили.

— Можно открывать, — сказал Вепуат, прислушавшись к оживлённому писку со всех сторон. — Первая гроза ушла. Ещё одна придёт до того, как погаснет Пламя. Они говорят, чтобы мы следили за небом… и оставили двери для них открытыми.

— Будет ещё одна? — Гедимин настороженно сощурился на экран сканера. — Может, им всем пересидеть здесь?

— Они куда-то очень рвутся, — качнул головой Вепуат. — Выпускай! Это не первая такая гроза. Разберутся!

Из открытого ангара рванули все — и обутые Скогны, и босые Бронны, и нхельви с их короткими лапами. Гедимин стоял на пороге, с опаской глядя на мокрый гравий. На тёмных камешках виднелась едва заметная зеленоватая пыль. Гедимин тронул её — хрупкий налёт осыпался на землю и исчез среди камней. Ветер свистел в наушниках — такой сильный, что «трилобиты» втянули крылья и прижались к скафандру Вепуата.

— А быстро тут всё очищается, — заметил разведчик, проверяя состав воздуха. — Будто ничего и не было. Что там с минералами?

— Ничего нового, — ответил Гедимин, поднимаясь на ноги. — Органику растворило, соли впитались, испарения сдуло. Ни одного нового атома…

Он покосился на сизое небо. Вспышки практически угасли, но расщелины среди серых и синеватых складок ещё посвечивали. Свет был белым, с очень слабыми оттенками зелени и желтизны; розовый пропал вовсе.

— Затишье, — пробормотал сармат. — Я пойду работать. Филков выпустим?

— Можно, — согласился Вепуат. — Посмотришь, что у тебя в чашках? Тут всё так быстро впитывается. А мне интересно, что получилось в итоге. Семь реагентов из одной тучи!

«Из семи туч,» — угрюмо сощурился Гедимин. «И все они образовались в разных местах. И не смешались между собой даже сейчас — иначе все реакции прошли бы ещё в воздухе. Не знаю, как тут вообще что-то выживает, в этом бредовом мире. Надо посмотреть, что с деревьями…»

Дверь барака была закрыта изнутри на засов. Гедимин погремел бронёй, Вепуат прошёл вдоль стен с воплями «Heta!» и «Отбой!», но реакции не последовало. Сарматы, переглянувшись и пожав плечами, двинулись к обрыву.

Столярная мастерская уже была открыта; котёл на улицу не вытащили, но Бронны выбрались — и возились с кожаными поддонами, вытряхивая из них зеленоватую пыль. Собирали её осторожно, стараясь не просыпать мимо мешочка, и, кажется, были довольны собранным и его количеством.

— Ждут следующего дождя, — хмыкнул Вепуат, глядя, как Бронны расставляют пустые поддоны по прежним местам — или переносят на более подходящие точки. Кто-то пытался соскоблить зеленоватые кристаллы с плоского камня. Для них принесли отдельный мешочек. «Более грязное сырьё,» — подумал Гедимин с невольной ухмылкой. «С примесями… Кажется, эта зелёная пыль для чего-то нужна. Проверю чашки…»

— Эй, там! — донёсся из-под посветлевшего дырявого купола голос Гварзы. — Не расходиться!

— В небе тихо, — отозвался Вепуат. — Пока нет вспышек, бояться нечего. Ты не собирал зелёный осадок?

Гварза сердито фыркнул.

— С вами тут сам выпадешь в осадок! Не разбегаться, быть в пределах видимости, — оба слышали?

Гедимин поморщился.

— А филки всё-таки вышли, — еле слышно сказал Вепуат, прислушиваясь к шуму лагеря. — Айзек до них докричался. Мы с тобой, видно, менее убедительны.

Гедимин остановился у ямы. На её дне лежала каменная чаша-металлосборник, частично засыпанная гравием, — бурно исходящий пар разбрасывал камешки, и часть улетела на дно. Они лежали там, наполовину погружённые в мелкие зеленовато-серые кристаллы. Ветер не выдул их из углубления, — Гедимин набрал целую горсть и ещё немного наскрёб по стенкам.

— А то, что собрано со шкур, сильно светлее, — заметил Вепуат. — Там какая-то ещё реакция идёт, которой на камнях нет. Но и это вроде годится. Только я не понял, для чего. Пойду спрошу.

Гедимин покосился на контейнер из чёрного стекла, доверху наполненный порошком, и пожал плечами.

— Это, наверное, для Айзека. Не по моей части. Разве что реагирует на омикрон или сигму.

— Проверь, — кивнул ему Вепуат. — Ты собери, что осталось, а я — к местным.

…Ни на «омикрон», ни на «сигму» мелкие кристаллы не реагировали — ни по одному, ни в массе. Светиться, как цера, излучать или поглощать тепло они тоже отказывались. Гедимин, потеряв к ним всякий интерес, поставил контейнеры на край стола и придвинул к себе стопку подсушенных листьев. Статистика по вращению плоских тел понемногу накапливалась; пока что сармат знал, что треугольные насадки прочнее всех, а многоугольные постепенно приближаются по взрывчатости к круглым. «Интересно то, что эту штуку можно размотать обратно,» — думал Гедимин, вырезая из листа примитивные шестерни. «Даже для такого непрочного объекта. Диск изрэссены, наверное, сотню оборотов выдержит. Можно делать крепёж с винтовой резьбой. Взорваться не успеет. Да и вентили нормальные тоже…»

В шатёр вошёл Вепуат.

— Снаружи тихо, — доложил он. — Даже Гварза почти успокоился. Айзек через пару часов уезжает — ничего от него не надо?

Гедимин пожал плечами.

— Мне надо из чего-то сделать объёмные насадки. Что-то непрочное и лёгкое в обработке. Грязь какая-нибудь, что ли…

— Угу, — кивнул Вепуат, разглядывая обрывки листьев на полу. — Что-то такое было. А тот ипроновый кругляш уже взорвался?

Гедимин кивнул на кювету с мягкой подложкой. Золотистый диск лежал там, на самом видном месте, — как остров стабильности посреди бредового мира.

— Как-нибудь сделаю привод и оставлю его вертеться на неделю, — пообещал он. — Ипрон, похоже, не реагирует ни на что. Не участвует ни в каких странностях… Может, сделать из него все ключевые узлы?

Вепуат хмыкнул.

— Не думаю, что у них столько есть. Он даже тут редкость… А что с зелёной пылью? По твоей части или нет?

Гедимин качнул головой.

— Можешь забрать. Что это вообще за штука?

— Часть моющего состава, — ответил Вепуат. — Вроде бы основная. Той грязи, которой наши филки моются, помнишь? Ещё её смешивают с песком и волокнами и чистят всякие вещи. И шкуры в ней замачивают, чтобы шерсть и чешуя легче сходили. В общем, полезная штука.

— Ага, — кивнул Гедимин, вспомнив «грязь», которой натирались несчастные филки. Вроде бы кожа с них пока не слезала.

— Отнеси Айзеку, — попросил он, протянув Вепуату контейнеры. — Пусть разберётся в составе и сделает своё мыло. Не такое поганое на вид.

…Шарики и кубики, слепленные из странного сиреневого ила, подсыхали в горячем воздухе. Гедимин, поднявшись из-за стола, смотрел на небо. Сквозь отверстие в крыше были видны темнеющие сизые складки и слабо вспыхивающие разломы. «Гроза приближается,» — думал сармат, глядя на подстилки в шатре. Некоторые из них были сильно похожи на те шкуры, в которые аборигены собирали зелёную пыль. «Положу вот это на дно чаши. Посмотрим, какое вещество получится. Пусть у Айзека будут все образцы. Моющее средство — штука полезная.»

10 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Гедимин заворочался на подстилках, наткнулся на стол и нехотя открыл глаза. Над головой светил зелёный шар. Снаружи тихо шуршал гравий, попискивали пробегающие мимо зверьки, издалека доносился спокойный голос Айзека, и хрюкали друг на друга «трилобиты», разминая крылья. Гедимин поднялся на ноги, взглянул на часы и озадаченно хмыкнул. «Второй час утра. Никто не разбудил…» — он встряхнулся, отгоняя сонную одурь, и потянулся за флягой с водой. «Значит, пока тихо. Темень… Это снаружи затмение или ещё нет?»

Он посмотрел в дырку в крыше. Небо над ней было иссиня-чёрным, и по нему медленно расходились тонкие, едва заметные концентрические круги — серебристые с прозеленью. «Красиво,» — подумал Гедимин, наблюдая, как тает слабое свечение. «Как треки сигма-квантов на защитном куполе.»

В шатёр заглянул Бронн-уборщик, пискнул что-то приветственное и, подобрав подстилки, на которых недавно лежал сармат, выскользнул на улицу. Гедимин откинул полог и проводил его взглядом. Бронны сновали по лагерю, никуда не прячась, и особо испуганными не выглядели — только уши плотно прижимались к голове, не высовываясь из-под капюшонов.

«Понятно. Ну, хорошо. Хотя бы от затмений они не зарываются в землю. Может, Текк’ты вернутся к работе. Им-то какая разница, светло наверху или темно?» — со слабой надеждой думал Гедимин, устраиваясь за столом. За ночь кто-то прибрался в лаборатории — мелкие ошмётки сухой глины под ногами больше не валялись, крупные уже размокли — можно было заново лепить насадки для экспериментальной установки. Гедимин придирчиво осмотрел вал, недовольно сощурился и достал из ящика новую палку. «Третий за день. Глина взрывается сильнее. А с прочностью у неё не очень. Двенадцать оборотов — предел. Чуть больше, чем у листа. А ведь должна быть гораздо прочнее…» — сармат перевёл задумчивый взгляд на таблицу с результатами опытов. Вчера он взорвал много заготовок — как плоских, так и объёмных.

«Видимо, на объём „наматывается“ больше этой… энергии, или что у них тут,» — Гедимин покосился на молчащий дозиметр и досадливо сощурился. «Мне бы хоть что-нибудь для её измерения. А то так вслепую долго можно тыкать…»

Он взял с поддона глиняный кубик, покосился на едва заметную насечку на ребре и надел очередную насадку на вал. Над установкой поднялся купол защитного поля. «Ещё один прогон…»

— А, вот ты где, — Айзек откинул полог и зашёл в шатёр. — И спишь тут? Не тесно?

Гедимин аккуратно раскрутил кубик в обратную сторону, отсчитывая обороты, — эксперимент пока откладывался, и взрывчатую «энергию» надо было размотать.

— Что там, снаружи? Затмение? — спросил он, остановив вращение насадки. Айзек покосился на неё и еле слышно хмыкнул.

— Утро. Но светлее уже не станет. До завтрашнего дня — точно. Ты был в душевой? Если нет — сходи. Она нам снова будет нужна.

«А. Значит, местных я переоценил. Снова будут прятки,» — Гедимин досадливо поморщился.

— Нам? Ты про аборигенов? — уточнил он со слабой ухмылкой. Айзек качнул головой.

— Нам всем. Аборигенам, филкам… ну, и нашей четвёрке. Страж навряд ли придёт. Но там и без него будет тесно.

Гедимин мигнул.

— Филкам? А это зачем? Так боятся темноты? Они ж не дикари, чтоб не знать астроно…

Он осёкся — на плоской Равнине затмения, чем бы они ни вызывались, определённо не были связаны с движением планет относительно звёзд. «Тут, скорее всего, реактор стопо… Да нет, навряд ли. Никто его не стопорит. Не открывают коридор оттока, и всё. Обычное отключение энергоподачи. Местные нервничают, ладно. А мы чего?»

Айзек молча смотрел на него и был предельно серьёзен.

— У тебя поддоны готовы? — спросил он, когда Гедимин стёр с лица ухмылку. — А факелов много? Доставай всё, и идём. Надо посмотреть на месте, как всё это лучше распределить.

Когда Гедимин с охапкой поддонов, натёртых светящимся жиром, вышел к душевой, её двери были открыты настежь, а внутри горел свет — более яркий, чем обычно, будто кто-то натыкал в пазы лишних фонарей.

— Предельная освещённость, — донёсся из ангара голос Айзека. — Свет должен быть со всех сторон. Да, и в шлюзах тоже. Любая тень — уязвимость.

Ему вторил приглушённый писк — аборигены впятером бродили по ангару, заглядывая в каждый продух. Гедимин, заглянув в душевую, увидел карлика в четвероухой шапке — Нурру тоже была здесь и вместе с двумя соплеменниками что-то высматривала и явно беспокоилась. В дверях стоял Вепуат и внимательно слушал. Вид у него был озадаченный.

— Защитное поле, — услышал Гедимин голос Гварзы. — Поверх ангара, над источниками света… Может, прибегнуть к маскировке? Этих… существ привлекает именно свет?

«Существ?» — Гедимин мигнул. «Так тут ожидается нападение? Н-ну да… под прикрытием затмения только и нападать. Тогда чего мы лезем в ангар? Чтобы нас там подожгли со всех сторон?»

— Тени в складках стен, — снова заговорил Айзек. — Положить снаружи поддоны, осветить межстенье… или лучше факелы высунуть наружу?

— Факелы прибережём для внутреннего пространства, — отозвался Гварза. — А снаружи — поддоны. Подзаряжать их излучением при необходимости. А защитное поле я всё-таки выставлю. Внутри. Не от тварей, так от заряжающего луча — прикроет.

Гедимин тронул Вепуата за плечо. Тот едва заметно вздрогнул.

— Чего они там? Ничего не понимаю. Что за проблема с темнотой?

— А, Гедимин. Иди сюда, — поманил его Айзек. Он был предельно серьёзен.

— Смотри, — он указал на длинную стену с открытыми вентиляционными лючками. — Мы закроем почти все продухи, оставим самый минимум для притока воздуха. Сколько оставить, и какие именно?

Гедимин потыкал когтем в лючки.

— Вот эти. Хватит для перетока… Вы все сюда набьётесь? Весь лагерь? Тогда ещё вон те два — так дышать будет легче.

— Ага, — Айзек оглянулся на одну стену, на другую, пошевелил пальцами, что-то подсчитывая. — Немного. Смотри. С той стороны за каждым лючком должен лежать поддон и освещать межстенье. И стену снаружи, чем ярче, тем лучше. Ни один открытый проём не должен смотреть в темноту. Понятно?

Гедимин мигнул.

— Зачем? Если все будут внутри, кому нужен свет снаружи?

Гварза приложил к респиратору ладонь и со вздохом покачал головой. Айзек недовольно на него покосился и повернулся к Гедимину.

— Дело не в темноте, атомщик. С затмением придут некоторые… существа. Если в ангаре останутся тёмные места, для них это будет… как открытая дверь. Нам надо выстроить стену из света. Как можно ярче и шире, чтобы не дать им приблизиться. Аборигены уже собрали все свои светильники, мы задействуем факелы и поддоны… Ты сможешь подзаряжать их по ходу дела?

Гедимин снова мигнул. С вялым удивлением он отметил, что от услышанного бреда почему-то не гудит голова — то ли за месяц на Равнине у сармата развился иммунитет, то ли бред не такой уж бредовый.

— Я их сейчас заряжу, хватит на три дня, — сказал он. — Эта цера не так быстро высвечивается.

Айзек и Гварза переглянулись.

— Будет гораздо быстрее, — мрачно сказал командир экспедиции. — Атомщик, я знаю, как всё это для тебя звучит. Но тут никто не шутит. Заряди их до отказа и держи излучатель наготове. За полчаса до восхода мы все должны быть в укрытии, и вокруг должно быть светло, как на Меркурии. Понятно?

Гедимин качнул головой.

— Айзек, ты сам видел такие затмения? Или только слышал от местных?

Сарматы снова переглянулись. Гварза поморщился.

— Местные, в отличие от тебя, не склонны к глупым шуткам. И их слушать — имеет смысл.

Гедимин фыркнул.

— Когда я глу…

— Heta! — крикнул Айзек, вставая между сарматами. — Вот нашли же время!.. Атомщик, всё очень серьёзно. Час, два или все восемь, — но каждый клок тени будет смертельно опасен. Нам нужно очень светлое укрытие, источники света со всех сторон.

«Смертельно опасен,» — повторил про себя Гедимин. «Некоторые существа… Он так говорит о них, будто каждое страшнее звёздного крейсера. Существа, избегающие света… Sa hasu! Кто кого ещё должен бояться⁈»

— Ладно, свет будет, — кивнул он, угрюмо щурясь на Айзека. — Наши фонари тащить? Запитаем от реактора…

Айзек, быстро переглянувшись с Гварзой, покачал головой.

— Может быть непредвиденная реакция. Обойдёмся церой и кейеком.

— Лагерь куполом накрывать? — деловито спросил Гедимин. — А почему прячемся не в бараке? Потолки низкие, но места там больше.

— Слишком много перегородок, — серьёзно ответил Айзек. — Тени. Пустой ангар осветить легче. Лагерь оставим, как есть. Никаких полей не надо. Кенен, будешь ставить — точно по стенам, без затемнения, ладно?

Гварза молча кивнул.

— Как есть? — Гедимин оглянулся на лабораторию. — Без прикрытия? Тогда вещи нужно перенести…

Айзек качнул головой.

— Места не хватит. И потом — тени… Оставь всё как есть. Из бронехода я выну стартёр, а остальное… — он махнул рукой.

Гедимин мигнул.

— Что значит — как есть? У меня оборудование в шатре. Машина, сырьё, ирренций… Тут будут враждебные твари — что, оставить всё им?

— Не тронут, — отозвался Айзек, думающий уже о чём-то своём. — Никто ничего не тронет… Давай, пока есть время, проверим световую защиту. Кенен, иди внутрь. Гедимин, расставь поддоны у стены. Посмотрим, как хорошо всё будет освещено…

…«Оставить всё неизвестным чужакам?» — Гедимин заглянул в шатёр и брезгливо поморщился. В лагере по-прежнему было темно — даже стало темнее, когда сарматы перенесли все источники света в пустой ангар. В чёрном небе мерцали серебристые кольца, расходясь по складчатому куполу, как круги по воде. Шатёр изнутри освещался только фонарём на поясе Гедимина — всё остальное забрал Айзек.

«Какие-то дикари будут тут рыться…» — Гедимина передёрнуло. Он плотно закрыл ящики и повернулся к поршневой машине. «Ещё хватит мозгов её запустить. И, чего доброго, взорвать…»

Он вскрыл цилиндры и вынул все термоэлементы — а потом, соединив их попарно, обернул защитным полем и сложил в стол. «Хотя бы не взорвётся,» — криво ухмыльнулся он, глядя на пустые цилиндры.

— Гедимин! — в шатёр заглянул Вепуат. — Работаешь?.. Айзек попросил за тобой приглядывать. Мол, нам лучше не расходиться.

Гедимин кивнул.

— Где трилобиты? — спросил он, посмотрев на пустые плечи разведчика. Дронов у него тоже не было — только плазмомёт за спиной.

— В душевой, — ответил тот, нервно усмехнувшись. — Лежат клубками на полу. Им тоже не по себе. Заметил — уже позднее утро, а ни на фотон не посветлело?

Гедимин снова кивнул.

— Столяров не видел? Поднялись из долины?

— Уже в ангаре, — ответил Вепуат. — И повара к ним подтягиваются. Без вещей, даже кружек не взяли. И полные карманы этих их ягод… Я так думаю, это нейролептик. Съел — и ничего не волнует. Ни рана, ни галлюцинации, ни затмение…

Гедимин дёрнул углом рта — сегодня шутки его не веселили. «Чужаки будут рыться в лаборатории…» — он поморщился. «Хорошо, если не всё растащат. А Айзеку ни до чего нет дела. Уже наелся успокоительных ягод?»

— Ты что-нибудь понял про это затмение? — спросил он. — Чего все боятся, почему не осветить весь лагерь, зачем вещи бросать?

Вепуат пожал плечами.

— Я только вижу, что местным очень страшно, — тихо сказал он. — Они с утра сами не свои. А из-за них и мне не по себе.

Гедимин прислушался к шорохам за стеной. Со стороны полевых кухонь доносился приглушённый писк — кто-то из аборигенов ещё оставался там, не все перебрались в душевую.

— Пойдём спрашивать местных, — сказал он. — Может, они объяснят внятно. От Айзека проку не добьёшься.

…Между двух волокуш стояла жаровня; все колпаки с неё сняли, раскалённое содержимое разворошили, и оно горело вчетверо ярче обычного — световое пятно расплылось до самых шатров. Гедимин, выйдя к лагерю, услышал встревоженный писк; аборигены вокруг жаровни зашевелились, поднимаясь на ноги. Вепуат издал несколько повизгиваний, и существа с нервными ухмылками снова сели на землю. «Они, похоже, не были уверены, что мы — это мы,» — подумалось Гедимину. «И ждали кого-то другого…»

— Спроси — не пора им ещё в укрытие? — он кивнул на дальний ангар. — Там светло, и им будет спокойнее.

Аборигены запищали — еле слышно, с опаской оглядываясь на тёмные холмы. Кто-то низко поклонился — и тут же выпрямился, с испугом глядя себе под ноги.

— Они благодарят нас всех, — озадаченно перевёл Вепуат. — За сияющую башню и укрытие в ней. Они желают нам всем увидеть новый восход. И предупреждают, что нужно беречься теней.

«Теней?» — Гедимин обернулся. От его тела в темноту тянулась длинная чёрная полоса — красный свет кейека причудливо растянул её и деформировал. «Что опасного в тенях? Все предметы их отбрасывают.»

— Спроси, какие существа придут сюда в темноте, — сказал он Вепуату — и увидел, как Бронны и Скогны вздрагивают и съёживаются. Он расслышал несколько шелестящих звуков, ещё более тихих, чем испуганная речь.

— Какая-то поганая разновидность нергонов, — сказал Вепуат. — Ну, как я понял. Здесь их называют «Икси».

— Икси? — Гедимин неуверенно усмехнулся — название показалось ему забавным. Аборигены при звуках этого слова съёжились, как от удара, и сармат убрал с лица ухмылку. «Так. Нергоны… Не нравится мне это.»

— Это нергоны? — уцепился он за знакомое слово. — Как Джагулы и Сагаты?

Аборигенам, кажется, хотелось зарыться поглубже в гравий.

— Как Сэта и Райвиги, — мрачно перевёл Вепуат. — Гедимин, у тебя фонарь далеко? Что-то тут темнеет…

Гедимин достал земной фонарь. Круг белого света расплылся нешироко, но аборигены зашевелились и заговорили чуть громче — кажется, свет и впрямь успокаивал их.

— Эти нергоны приходят для грабежа? — спросил он. — Почему никто не прячет вещи? Можно закрыть их в ангаре, там есть комнаты…

Он замолчал — на него смотрели уже с нескрываемым ужасом. «То ли я не то сказал, то ли Вепуат не так перевёл. Чего они трясутся? Их тут много, все с оружием, мы рядом…»

— Икси не берут вещей, — сказал разведчик. — Ничего, кроме воды. Может быть, куджаглу. Им оставили на виду…

Один из Скогнов указал на волокушу — там на видном месте стояла открытая корзина с шипастыми грибами.

— Они только смотрят. А запирать от них бесполезно. Где есть тени, там они пройдут. Чем больше вещей, тем больше теней для Икси.

Гедимин неуверенно ухмыльнулся — всё это было очень похоже на бред. Вот только голова не гудела…

— Если Икси ничего не трогают, зачем от них прятаться? — спросил он. — Работайте спокойно. И укрытие тогда не нужно. Они же посмотрят и уйдут, так?

— Ну ремонтник! — укоризненно протянул Вепуат, глядя, как аборигены шарахаются от него к жаровне. — Вот зачем было их пугать?

— Я не понимаю, из-за чего столько шума, — сердито прошептал Гедимин. — И мне не нравятся диверсанты в лаборатории. Эти твари всё-таки приходят, чтобы убивать и грабить? Тогда надо встретить их с оружием. Заминировать холм по периметру, закидать световыми гранатами…

Вепуат протяжно заверещал. Аборигены, сбившиеся в кучку вокруг жаровни, смотрели то на него, то на Гедимина, и сармат не мог понять, о чём говорят их взгляды.

— Сегодня день, в который ходят Икси, — перевёл Вепуат, виновато разводя руками. — Их день. Если их не пускать в такие дни, они будут ходить, когда им вздумается. И никто не будет знать заранее и не успеет защититься. Они… то есть — местные… очень просят тебя ничего странного не делать. Они пойдут сейчас в убежище и тебя зовут туда же. Икси не могут пройти туда, где свет. Но они его не любят и стараются погасить. Их будет много вокруг — сегодня очень тёмный день. Ты… в общем, будь осторожен, ладно?

Гедимин мигнул — кажется, последнюю фразу Вепуат добавил от себя. Скогны вытряхнули из жаровни весь кейек на расстеленную шкуру, подняли её за края, стараясь не рассыпать камешки, и понесли к ангару. Бронны поспешили за ними, стараясь не выходить из светового пятна. Сармат протянул вслед им руку с сигма-сканером, но ничего странного не увидел — темные участки от освещённых не отличались ни для сканера, ни для дозиметра.

— Ничего странного не делать, — пробормотал он и еле слышно фыркнул. — После таких-то рассказов… Как думаешь, эти их Икси существуют?

Вепуат пожал плечами.

— Им очень страшно, — тихо повторил он. — И моим трилобитам тоже. И вот это мне совсем не нравится. Животные не бывают суеверными.

Гедимин мрачно кивнул.

— Значит, нужно много света… — он оглянулся на шатёр. — Вот что. Нужен лабораторный облучатель. Отдам его Айзеку, пусть поддерживает светимость внутри. А я останусь снаружи.

…На сияющий изнутри ангар было больно смотреть — Гедимин взглянул и невольно потянулся за тёмным щитком. Внутри между рядами источников света на полу свернулись Бронны, Скогны и нхельви. Филки стояли вокруг; теней они не отбрасывали — слишком много пересекающихся лучей было со всех сторон.

— Уверен, что останешься? — отрывисто спросил Айзек, выглянув наружу. Светло было и здесь — вокруг ангара лежали вымазанные церой поддоны, освещая всё вокруг на два десятка метров. «Нас видно за сотню километров,» — думал Гедимин, оглядываясь в темноту. Ему казалось, что этот ангар — единственный источник света… может, даже и на всей Равнине.

— Буду следить, — он кивнул на поддоны. Сфалт лежал на его плече — протяни руку и стреляй.

— Будь осторожен, — тихо сказал Айзек, глядя ему в глаза, и шагнул назад. Гедимин слышал, как стучат двери и засовы — шлюзы закрывались один за другим, пока не настала тишина. Сармат шагнул на границу света — теперь он не отбрасывал тени на ангар. Жёлтый камень блестел в перекрестье десятков лучей, и казалось, что он светится изнутри.

— Ну что? — донеслось из-за дома.

— Тихо, — отозвался Гедимин, взглянув на сигма-сканер. — Вот с дозиметром что-то странное.

Он щёлкнул по корпусу прибора. Цифры мигнули. Если им верить, интенсивность сигма-излучения здесь достигла минус десяти микрокьюгенов в час — и медленно приближалась к минус двадцати.

— И у меня, — признался Вепуат, удивлённо хмыкнув. — Минус двадцать, да? В первый раз такое вижу… Эй! Видел?

Гедимин вскинул руку со сканером, запоздало тронул экран, воспроизводя недавний участок записи. Длинная размытая полоса ряби мелькнула на краю плато — и вскоре сармат увидел ещё одну.

— Пришли, — криво ухмыльнулся он, закрывая экран дозиметра и поворачиваясь лицом к лагерю. Он не увидел ничего. В двадцати метрах от ангара смыкались чёрные стены. Темнота казалась сплошной и ощутимо-твёрдой — так и хотелось её пощупать.

За чёрной стеной что-то зашелестело — но не листья и не полог шатра. Это было похоже на голос, и вскоре ему ответили. Сканер показывал, как гравий вокруг ангара постепенно покрывается полосами ряби. Они двигались, переплетались, расходились, отращивали «хвосты», — там определённо было что-то живое и фонящее. Гедимин невольно покосился на дозиметр и сердито фыркнул — «Нашёл время сбоить! Какие ещё минус три кьюгена⁈»

— Свет! — крикнул Вепуат, и Гедимин вздрогнул. Световое пятно вокруг ангара незаметно ужалось — между сарматом и чёрной стеной оставалось всего десять метров. Он вскинул сфалт, полоснул по ближайшим поддонам ослабленным омикрон-лучом — они вспыхнули с удвоенной яркостью, чёрная стена шарахнулась назад, и что-то за ней прерывисто зашипело — будто кто-то дышал приоткрытым ртом, сначала часто, потом — замедленно.

— Гребаные Икси, — пробормотал в наступившей тишине Вепуат. — Нет, ты смотри!

Дозиметр показывал минус восемнадцать кьюгенов — только это Гедимин и успел заметить, когда его накрыла чернота. Он шарахнулся, одним прыжком перемахнул через поддоны и, прижавшись спиной к стене, схватился за сфалт. Свет отшвырнул чёрную стену — скорее, накатывающую со всех сторон волну — на пять метров назад. Шипение в темноте стало громче и чаще. Гедимин криво ухмыльнулся, покосился на отчего-то озябшую руку — и ухмылка перешла в оскал. Чёрные щитки от запястья до локтя были пропороты до ипронового слоя, по всему предплечью протянулись царапины сантиметровой ширины.

«Saat hasesh!» — он развернул облучатель к гаснущим поддонам. Они тускнели на глазах — цера выгорала, едва успев зарядиться.

— Держи их! — донёсся из-за ангара испуганный голос Вепуата. — Прибавь лучей — поддоны гаснут!

Гедимин шагнул ближе к границе темноты и двинулся вдоль стены. Поддоны вспыхивали по его следу, и что-то шипело за чёрной стеной. На экране сигма-сканера мелькнула когтистая кисть с неестественно длинными пальцами и тут же пропала. Ни скелета, ни чёткой структуры у неё не было — только рябь сигма-помех.

— И тебя задели? — Вепуат протяжно присвистнул, взглянув на Гедимина. Броня разведчика была покрыта золотистыми полосами, одно из креплений плазмомёта покорёжилось и чуть не отвалилось.

— Что они делают с церой? — сердитым шёпотом спросил Гедимин. Только что заряженные поддоны успели потускнеть. Между ангаром и чёрной стеной осталось три метра — только-только пройти.

Он достал фонарь, протянул к плотной темноте — с той стороны что-то зашелестело, и сармату послышалась насмешка. Он ткнул фонарём в черноту — корпус вздулся изнутри и упал сармату под ноги покорёженными обломками. Гедимин вслух помянул уран и торий.

— Держи! — вскрикнул Вепуат, хватаясь за облучатель. Освещённое пространство ужалось до двух с половиной метров. Гедимин сдёрнул сфалт с плеча.

— Купол над ангаром! — скомандовал он, недобро щурясь. — Я им сейчас посвечу…

Чернота над лагерем вдруг вспыхнула белым огнём — будто сигнальная ракета ушла в небо и там разорвалась, на секунду отогнав мрак. За первой вспышкой последовала вторая, что-то вокруг зашелестело, по пальцам потянуло холодным ветром, и темнота внезапно отступила на пятнадцать метров.

— Дер-жи-и-и-тесь! Я-а-а иду-у-у! — заорал где-то рядом знакомый голос, и ещё одна «ракета» вспыхнула над холмом. Гедимин на долю секунды увидел притихшие шатры, бронеход, очертания фигуры с белым посохом в руке — а затем крик оборвался протяжным воем. Вспышки били уже на земле, часто, но неярко, а шипело вокруг так, будто пробился паровой гейзер. Гедимин схватил сфалт и выстрелил в небо, ярчайшая вспышка разметала темноту, за ней, отстав на долю секунды, ударила ещё одна, но шар белого света на земле уже погас. Вепуат с гневным воплем выстрелил ещё раз — над самыми шатрами. Слабая белая вспышка сверкнула снова, кто-то вскрикнул, будто от боли. Темнота заколыхалась, чёрные волны двинулись к ангару, и Гедимин, уже не думая ни о чём, содрал с реактора защитные пластины и вскинул его высоко над головой. Ослепительный зелёный свет ударил во все стороны, сармат зажмурился, на ощупь бросая в сторону ангара шар защитного поля. От холода не осталось и следа — пальцы жгло, виски жгло, из зажмуренных глаз сочилась жидкость.

— Луч и радуга! — заорал кто-то совсем рядом. — Великое пламя! Падальщики — прочь!

Гедимин на ощупь задвинул пластины на место, кое-как, проморгавшись, открыл глаза. Он стоял на ярко освещённой площадке, за спиной поднимался белесый купол защитного поля, чуть в стороне виднелся бронеход, а ещё дальше — шатры, — все, насквозь, до самого края лагеря и волокуш полевой кухни. Перед Гедимином стоял Вепуат с плазмомётом на плече, его грудь наискось пересекали золотистые полосы. Из полумрака, прихрамывая и опираясь на сверкающий посох, вышел Хассинельг.

— Падальщики — прочь! — повторил он с радостной клыкастой ухмылкой. — На дно ущелья — и не вылезать! Великое пламя, вот это был свет так свет!

На его руках и груди запеклась кровь от длинных рваных ран, голень кто-то пробил зубами насквозь, едва не откусив ногу, но Хассинельг, будто не чувствуя боли, восторженно смотрел на сарматов и широко ухмылялся.

— Что ты тут забыл? — сердито спросил Гедимин. — Вепуат, помоги ему! Есть чем сделать перевязку?

— Это царапины, — отмахнулся Хассинельг, слизывая кровь с руки. — На свету им не разойтись. Вот посиди я в темноте…

Он шагнул к светящемуся поддону и подставил разодранное предплечье под яркий свет — и Гедимин изумлённо мигнул. Края царапин стремительно смыкались, ткани соединялись, кожа разглаживалась, — ещё секунда, и от раны осталась только размазанная кровь. Хассинельг покосился на сармата и издал негромкий смешок.

— Раны от Икси легко лечить. Нужен только свет. А вот в темноте — проест насквозь вместе с костями. Вы-то не ранены?

Вепуат, уже подставивший свету ободранный рукав, досадливо хмыкнул.

— Жаль, на скафандр не действует. Так тебе точно не нужна помощь? И… что ты, правда, тут забыл? Я думал, все ваши сидят по пещерам.

Хассинельг, всё ещё прихрамывая, поставил прокушенную ногу между двумя поддонами — теперь она освещалась с двух сторон.

— И я сидел, — он уткнулся взглядом в гравий. — Пока сюда не стянулись Икси со всей округи. Нельзя же было оставлять вас с ними одних.

«Он ещё и пересчитал их?» — Гедимин еле слышно хмыкнул — и услышал радостный вопль Вепуата. Разведчик, отступив от светящихся поддонов, указывал на длинные чёрные холмики на гравии. Они на глазах оседали, едва заметно дымясь. Гедимин шагнул к ним, зажигая фонарь, — чёрный дым повалил столбом, странная субстанция стремительно разрушалась. Через полсекунды на остатки сверху упал купол защитного поля, а Вепуат, возмущённо фыркнув, оттолкнул Гедимина и склонился над непрозрачным колпаком с сигма-сканером в руке.

— Ну, теск! И как мне теперь их исследовать⁈

— Извини, — смущённо пробормотал Гедимин, глядя, как незащищённые остатки Икси на свету разлетаются дымом. То, что лежало под непрозрачным куполом, ещё частично сохраняло форму, — что-то вроде черепа, полуразрушенные челюсти с острыми треугольными зубами, хребет с длинными остистыми отростками… Вепуат вытряхнул из-под брони складной контейнер с непрозрачными стенками и принялся аккуратно, прикрывая проём от света, проталкивать его под купол. Гедимин погасил фонарь и встал между сарматом и светящимися поддонами. «А вокруг светлеет,» — с удивлением отметил он. «Небо чёрное, а тут… Не как днём, конечно, но на раннее утро похоже.»

Хассинельг, уже не хромая, подошёл к Вепуату, засунувшему что-то в контейнер и теперь просвечивающему ящик сигма-лучами.

— Так его! — одобрительно ухмыльнулся он, показав острые зубы. — Чтоб неповадно было угрожать Куэннам. Сюда падальщиков никто не звал!

Он вскинул над головой посох, и белая кость ярко вспыхнула. Точно над ней в чёрном небе зажёгся ярко-зелёный «трилистник». Он растянулся над лагерем и повис над землёй — яркая голограмма, заметная, наверное, с любого холма Дальнего Края. Гедимин еле слышно хмыкнул и оглянулся на реактор. Пластины были плотно сомкнуты, сфалт больше не «фонил».

Поблизости застучали засовы, зашелестели в пазах сдвижные створки, и Гедимин, обернувшись, увидел распахнутую дверь душевой. Из неё, вереща и толкаясь, вылетали нхельви.

— Куда⁈ — крикнул из ангара сердитый Айзек. За зверьками из душевой с пронзительным визгом повалили аборигены. Они останавливались у порога, задирали головы, махали руками и плотными группами разбегались по лагерю. Вскоре весь холм заверещал — аборигены сновали повсюду, разглядывая каждую палатку и камешек так, будто впервые их видели.

— Пускай выходят, — успокоил Айзека Хассинельг, ухмыляясь во всю пасть. — Мрак ушёл и не вернётся. Вот это была вспышка! Падальщики её надолго запомнят.

Айзек молча пожал лапу Хассинельга и жестом велел всем выходить из душевой. Гварза встал рядом с ним, скользнул угрюмым взглядом по Гедимину и Вепуату и повернулся к стражу.

— Опасности больше нет? Ты уверен?

Хассинельг звучно щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Как в могуществе Куэннов. Сегодня падальщики не сунутся к холму. Надолго забудут сюда дорогу. Вы полхолма засыпали их прахом!

Гедимин смущённо сощурился и незаметно погладил корпус плазмореза. «Реактор — полезная штука. Даже на самой бредовой планете.»

Скогны и Бронны, убежавшие было в лагерь, вернулись к душевой, деловито сгребли на шкуры рассыпанный по полу кейек и понесли его на кухню. Потом пришла Нурру с подмастерьями. Каждый выдернул из стены по фонарю и, помахав ими Гедимину, все отправились к той же кухне. Филки, переглядываясь, начали разбирать «факелы». Сармат посмотрел на зелёный шар, утащенный из его лаборатории, подобрал его и пошёл к шатру. «Вроде как всё кончилось… Поддоны пока оставлю — с ними всем спокойнее.»

Откинув полог, он просунул внутрь «факел». Ничего по углам не шевельнулось. Поршневая машина стояла на своём месте, ящики стола вроде бы никто не двигал… только ипроновый диск, прошедший уже десять тысяч оборотов и так и не взорвавшийся, кто-то снял с вала и положил рядом. Гедимин, морщась, вытер его драными листьями. «Диск-то им чем помешал?»

Поблизости захрюкал, стуча щитками панциря, кто-то из «трилобитов». Вепуат цыкнул на него, а через пару секунд заглянул в шатёр Гедимина — уже без животных, с чёрным контейнером в руках.

— Трилобиты успокоились, — доложил он. — Снова рвутся летать. Думаю, это хорошо. Им виднее, что тут опасно, а что нет. И вот эта штука…

Он щёлкнул пальцем по крышке контейнера.

— … Им сильно не нравится. Можно, я с ней к тебе?

— Садись, — пожал плечами Гедимин, возвращая ипроновую насадку на вал. Он полез в ящик за термопластинами — хотел собрать и запустить поршневую машину, подсоединить передачу и снова закрутить диск на валу, но взглянул на рукав скафандра и обо всём забыл. Чёрная обшивка была вспорота, из-под неё торчал ипрон — и, что хуже, её собственные щитки выгнулись и покрылись гребенчатыми выступами, на схождении которых что-то поблескивало и вроде даже шевелилось. «Гребучая мутация!» — сармат сковырнул щиток и поднёс его к свету. « Has— sulu, опять вся броня в чешуе…»

— Всё в переплавку, — пробормотал он, угрюмо щурясь на содранные щитки. — Из-за грёбаных нергонов мутация ускорилась. Вепуат! Ты свою чешую переплавлять собираешься?

— Хм-м? — донеслось из-за стола. Вепуат, просунув в узкую щель «щупы» сигма-сканера, увлечённо исследовал останки Икси. Что происходит вокруг, он, похоже, не замечал.

— Ладно, как хочешь, — пробормотал Гедимин, сдирая щитки с рукава. — Что, интересный образец? Взял пробу ДНК?

— ДНК? — пробормотал Вепуат, в этот раз что-то расслышавший. — Нет у них ДНК. Вообще ничего нет. Ни состава, ни структуры. Одни контуры.

Гедимин, на время забыв о «мутировавшем» скафандре, взялся за сканер — и изумлённо мигнул. От Икси осталась голова и кусок позвоночника с чем-то вроде лопаточной кости; их ещё соединяла какая-то ткань, покрытая короткими шипами, но даже сигма-лучи не отличали её от костей и зубов. Она была однородной при любом приближении — будто останки слепили из неопознаваемого материала. Гедимин попытался определить состав — экран почернел, и ни одной строчки на нём так и не проступило.

— Вот же пакость, — он брезгливо поморщился. — Дозиметры на них сбоят, сканеры сбоят… Скальпелем ковырнуть не пробовал?

За его плечом что-то шумно вздохнуло. Хассинельг, незамеченным войдя в шатёр, теперь стоял у стола и, отставив посох, разглядывал ящик и приборы в руках сарматов. Заметив чужие взгляды, он, кажется, смутился.

— Да, это так… — пробормотал он, едва открывая пасть. — Всё правильно… Вы только, когда закончите всё это… вы оставьте его, где темно и тихо. На открытом каком-нибудь месте. Чтобы он ушёл спокойно.

Вепуат, отдёрнув руку от образца, изумлённо мигнул.

— Ушёл⁈ Так оно ещё живое⁈

Хассинельг смутился сильнее прежнего.

— Ну… — он посмотрел себе под ноги. — Это Икси. Они всегда… не очень живые. Так уж устроены. Вы его выпустите потом, ладно? Нельзя, чтобы он вот так… застрял.

Гедимин мигнул. То, что лежало в контейнере, не проявляло никаких признаков жизни… да и признаки существования были весьма сомнительными. «Не очень живые? Так устроены?..» — мозг отказывался обрабатывать такую информацию, но с ходу вцепился в другое. Хассинельг за «не очень живую» тварь явно… переживал?

Вепуат, подумав о том же, еле слышно хмыкнул.

— Тебе что, жалко стало? Они ж тебя живьём чуть не сожрали!

Хассинельг покосился на разодранную руку — сейчас на ней и шрама не осталось — и шумно вздохнул.

— Могли сожрать. Мы, стражи, с ними не очень ладим. Но… они тут очень нужные, вот что. Без них всё перепутается.

— Что? — Вепуат мигнул. Гедимин согласно наклонил голову — ему тоже хотелось что-нибудь понять.

— Тут, на Равнине… — Хассинельг с трудом подбирал слова. — Тут очень тесно. Негде устроить мир мёртвых. Поэтому всё очень близко. Иногда путается. Живые там, мёртвые здесь… Икси их разбирают и показывают дорогу. Это в ущелье падальщиков — там прямой путь… Только они и умеют ходить и там, и там. Без них будет страшная путаница.

Гедимин мигнул. «Мир мёртвых?» — ему на секунду стало не по себе. Может, это и звучало как дикарские сказки, но… Ему вспомнилась долина, покрытая ирренциевой пылью, и очертания давно разрушенных АЭС на горизонте. Он встряхнулся, отгоняя видения, и преувеличенно громко хмыкнул.

— Они типа проводники мёртвых? — первым переварил услышанное Вепуат. — Ага, понятно. Работа такая. А чего они шастают среди живых и нападают на всех подряд?

Хассинельг вяло махнул хвостом.

— Это из-за войны. С ними не очень поладили… хорошо, хоть договор соблюдают. Вообще — они в свой день всё обходят. Ищут мёртвых. Кто-то уже мёртвый, кто-то не хочет или не может жить… Кого найдут — уводят. Ничего больше не трогают. Но из-за войны…

Он развёл руками, едва не сшибив пару опор. Вепуат фыркнул.

— Так ты, по их мнению, жить не можешь или не хочешь? Или вообще умер? И мои зверьки — тоже дохлые?

С улицы донёсся приглушённый трубный рёв, и Гедимин невольно ухмыльнулся.

— Я же сказал — с ними не поладили, — насупился Хассинельг, глядя на сарматов исподлобья. — Плохо, но так уж вышло.

Гедимин покосился на тихий контейнер. «Наверное, не очень приятно лежать куском,» — мелькнуло в мозгу. «Он понимает, что мы тут говорим? Навряд ли.»

— А чего ты тогда кричал им «прочь»? — Вепуат недоверчиво усмехнулся. — Вроде рад был, что их… отогнали. А теперь рассказываешь тут, какие они полезные. Как я должен вот этого освободить… А он тебе опять ногу прокусит.

Хассинельг снова вздохнул — ещё громче и протяжнее.

— Мы с ними не дружим, — пробормотал он, разглядывая столешницу. — Но делать их работу нам тоже не хотелось бы.

…Полог шатра тихо опустился. Гедимин и Вепуат молча рассматривали экраны приборов. Ничего нового там не появилось — Икси, живой или мёртвый, не разлагался и не пытался отрастить потерянные части тела. Взаимодействовал с окружающей средой он не больше, чем кусок гравия. Вепуат ковырнул когтем его «шкуру» — если это была шкура — и пожал плечами.

— На ощупь как гранит. Только твёрже. Немного холодный.

— И на дозиметре выдаёт какую-то чушь, — тяжело вздохнул Гедимин, так и не нашедший в приборе неисправностей. — Слушай… Они, как я понял, разумные. Их относят к нергонам. Ты что-нибудь понял из их шипения? Ты же знаешь нергонский…

Вепуат покачал головой.

— Ни ползвука. Видимо, их языка в базе не было. Любопытно…

Он склонился над ящиком и медленно и внятно проговорил несколько фраз — как показалось Гедимину, на разных языках. Выждав пару минут, он выразительно пожал плечами.

— Может, он чего и понял, но отвечать не хочет. Ладно, вечером пойдём выпускать…

Он сказал ящику ещё несколько фраз. Гедимин, услышав знакомые звуки, озадаченно хмыкнул.

— Ты там о чём? О нас?

— Сказал, что если бы они не напали, мы им не навредили бы, — перевёл Вепуат. — Что с нами можно говорить мирно. Если не вредить нам и нашим друзьям… Попробую налить ему воды. Местные говорят — воду они пьют…

…Новый слой нейтронностойкого фрила стал тоньше — Гедимин, пополняя его, выгреб все лабораторные запасы, но всё же щитки немного уменьшились. Ремонтник смотрел, как они медленно остывают, и весь скафандр едва заметно дымится. Щитки снова были гладкими, без посторонних наростов.

«Надо за ними следить. Так и норовят мутировать,» — думал Гедимин, выходя из душевой в уже привычный полумрак. На окраине лагеря зажёг бортовые огни бронеход — Таркасан готовился к отъезду. На крыше машины сидел с плазмомётом Кенен Гварза. К его плечам были прикреплены два жёлтых «факела». У бронехода стоял с горящим посохом в руках Хассинельг, у его ног кружили световые пятна, складывающиеся в радиационный «трилистник». Такой же горел в небе над холмом — за десять часов он так и не погас.

— Если что — сигналь, — говорил стражу Айзек, тоже «украшенный» «факелами». — Вспышка в небо — и Гедимин тебе посветит. Его реактора на всех хватит.

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй. Гедимин, запоздало сообразив, что страж в момент открытия реакторного кожуха был без скафандра и защитного поля, начал было высматривать следы лучевых ожогов, но тут же бросил это занятие — за десять часов, при такой-то полученной дозе, все признаки поражения давно бы проявились. «Как будто темнота приняла всё на себя…» — Гедимин вспомнил догорающие останки Икси по всему холму и вполголоса помянул уран и торий.

— Уехали, — тихо сказал Вепуат, подходя к нему с контейнером в руках. — Во-он там тихое место. Шатёр прикрывает от света, получается тень. Пойдём выпускать?

— Ты всё изучил? — спросил Гедимин, с подозрением глядя на ящик. «А я бы не выпускал. Пусть приносит пользу науке. Компенсация за драные скафандры…»

— А чего его изучать? — Вепуат дёрнул плечом. — Нулевая реакция на всё, кроме света. А на свету мы их уже изучали. Прикрой меня, я его вытряхну…

Что-то с шорохом выпало в густую темноту за шатром. Гедимин прикрывал площадку от последних лучей света — и сам не видел ничего, даже собственных ступней.

— Отойдём? — предложил он, поднимая руку с сигма-сканером. Шорох от падения останков был единственным звуком — сейчас под шатром было тихо.

— Ага, — согласился Вепуат. — Может, оно стесня… Hasu!

Фонарь на руке Гедимина вспыхнул сам собой. Сармат увидел Вепуата со сканером в руке — и пустую гравийную площадку без малейших следов чего-то инородного. Существо — живое или мёртвое — исчезло, не оставив ни единой молекулы.

— Ничего себе скорость, — пробормотал Вепуат, показывая Гедимину экран. В остановленный фрагмент попала размытая полоса ряби — как те, что сармат видел, пока защищал «световую крепость» от чёрных волн.

— Включил заранее, а направить не успел, — вздохнул Вепуат, перебирая кадры. — Но скорость у них ничего так. Прямо с места в разгон. Как только Хассинельг успевал отмахиваться…

Гедимин покосился на исполосованную броню Вепуата. Жёлтых полос стало заметно меньше — всё-таки разведчик ремонтировал скафандр, хоть и отказывался переплавлять деформированные щитки… «Да, скорость. И физическая сила. И прочность тканей…» — сармата передёрнуло. «Странные твари. Неудивительно, что у аборигенов играет фантазия. Что там было про отлов беглых мертвецов?..»

— Пойдём работать, — сказал он вслух. — Поможешь с опытами? Нужен дублирующий сканер для фиксации…

11 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Я, кажется, понял, что они имели в виду, — задумчиво сказал Вепуат, глядя, как «трилобиты» носятся втроём по пустой душевой. Несмотря на нехватку крыльев, Подранок обгонял всех и с места взмывал под потолок — в один «прыжок», не дёргая на полпути хвостом. Существа ловили то брызги на лету, то световые блики на мокрых стенах, — странное, бессмысленное занятие почему-то им очень нравилось.

— Кто? — озадаченно спросил Гедимин, прислушиваясь к звукам за прикрытой дверью. В соседнем бараке уже колотили железкой о железку — комендант будил жильцов, ещё пятнадцать минут — и проснувшиеся филки должны были потянуться к душевой. «Им ещё кровь сдавать,» — вспомнил Гедимин и недовольно сощурился — то же предстояло и ему. «Сегодня декомпрессия. Надо будет первым прийти, чтоб потом не толкаться… Так чего там хотел Вепуат?»

— Я говорю — понял, что они плели про ловлю беглых мертвецов, — разведчик криво ухмыльнулся. — «Кто не хочет жить, того Икси забирают»… Помнишь?

— Ну? — Гедимин, уже выкинувший из головы «мартышечьи бредни», с недоумением посмотрел на Вепуата. «Вот было бы над чем мозги ломать! Подумал бы лучше, из чего сделать жёсткие тросы. Из рэссены? Ипроном покрыть, чтобы не заразилась? Ипрона не напасёшься…»

— Это просто хищники, — Вепуат снова дёрнул углом рта. — Больное, ослабленное животное хищникуприбрать проще. Если у какого-нибудь Бронна нет сил собирать кучу светильников, жечь их… и некому это для него сделать, и к чужим светильникам его не пускают… ну, вот тут Икси его и сожрут. Старую особь, или больную, или просто ненужную. Это была такая… эвтаназия, понимаешь? Самим руки не пачкать, оставить в нужный день в темноте — и всё. Вот и все проводники мёртвых.

Гедимин поморщился.

— Тебе больше думать не о чем? — не дожидаясь ответа, он встал, выливая из скафандра остатки воды, включил просушку и пошёл к двери. Снаружи уже шуршал гравий — сонные филки ступали неловко, часто подворачивали пальцы и ворошили камешки с излишним шумом. «Собираются. Вот сейчас „трилобиты“ на кого-то нащёлкают…» — он едва заметно ухмыльнулся, но оборачиваться не стал — Вепуат и так знал, как его питомцы относятся к филкам-чужакам. «Эвтаназия, sa has— sulesh…» — его передёрнуло. «С пожиранием дикими тварями… Мразотный обычай. Надеюсь, Вепуату померещилось.»

…В первом отсеке лаборатории, прямо на столе Вепуата, лежали кровезаборники; рядом сидел Айзек, занося что-то в журнал. Засмотревшись на них и опустевший стол, Гедимин едва не наступил на разложенные на полу обрезки ткани — кто-то бросил их тут, сложив стопкой и придавив парой кювет, но защитное поле сверху не поставил. Рядом лежал жёлтый эластичный жгут, намотанный, по местному обычаю, на пучок тонких костей. «Бельевая резинка,» — понял Гедимин, опознав в обрезках раскроенные, но ещё не сшитые тканевые носки. «Опять тут портняжный цех. У кого-то носки протёрлись? Ну да, откуда у этой тряпки прочность…»

— А, Гедимин, — кивнул Айзек, оторвавшись от журнала. — Без Вепуата? Ну, засядет в очереди… Давай руку. Что с самочувствием? В груди не болит, не душно?

Сармат, приоткрыв для кровезаборника полоску кожи на запястье, неловко пожал одним плечом.

— Нормально. Там ветер, жары нет…

— Ага, холодает, — поддакнул ему Вепуат, заходя в отсек. — С вечера было плюс семнадцать, а сейчас до десяти не дотягивает. Жара, похоже, кончилась.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Осень, тески. Начало осени. «Трилобиты» ещё не мерзнут?

Вполуха слушая обсуждение животных и их повадок, Гедимин рассматривал вороха тряпья на всех стульях — выстиранное бельё после просушки почему-то сложили тут, у его стола, а на соседний стул сгрузили запасные комбинезоны. «Не все,» — подумал сармат. «Пять штук. Где остальные? Держали бы их вместе, всей кучей. Будут потом искать по всему лагерю.»

— Тебе прямо сейчас эти стулья нужны? — спросил Айзек, проследив за его взглядом. — Можешь сбросить на пол. Но лучше поработай в шатре — машина скоро уедет, а полчаса тут будет очень тесно и шумно.

Гедимин мигнул.

— Мне есть где работать, — угрюмо сказал он. — Почему тут тряпки?

— Это для новых поселенцев, — ответил Айзек, перекладывая наполненные кровезаборники в отдельные ячейки. — Надо сказать, чтоб носки дошили. В бараке полно места, пусть сидят там и шьют.

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Новые? Этих десяти было мало?

Айзек ухмыльнулся.

— Ещё пятеро, тески. Понемногу заселяем барак. Гедимин, тебе точно не нужны лаборанты? Новоприбывших надо чем-то занимать.

— Пусть возьмут с собой большой бак, — отозвался Гедимин, вспомнив об ангаре на дне долины и о попытках запихать семьдесят деревьев в один маленький котёл. — Будут замачивать древесину. Нурру не справляется.

Айзек весело хмыкнул.

— Это она тебе сказала?.. Нет, Гедимин, такие операции для новичков сложноваты. Но ты подумай…

Шлюзовая камера открылась, выпустив в отсек троих филков в мокрых комбинезонах с откинутыми за спину шлемами. Гедимин недобро сощурился. Ближайший филк, поймав его взгляд, на всякий случай подался в сторону, но к шлему даже не потянулся.

… — Уже плюс восемь, — сообщил Вепуат, остановившись у трапа. Где-то над лагерем кружили его дроны — Гедимин пару раз видел в темноте их бортовые огни.

— Надо что-то утеплять для трилобитов, — подумал вслух Вепуат. — Кочевников давно не слышно. Ушли туда, где теплее? Сомневаюсь, что они много возятся с отоплением…

Гедимин досадливо сощурился на скрытый в темноте край обрыва. «Кочевники пусть хоть провалятся. Мне интересно, где наши строители. Тоже ушли в тёплые края? Три дня потеряли из-за местной погоды. Если их ещё и похолодание отпугнёт…»

Гравий под ногами мягко дрогнул. Из-за холма донёсся протяжный гул, и в тот же момент над обрывом сверкнула белая вспышка — на краю, над валунами, стоял страж со светящимся посохом и призывно махал им над головой. Сарматы, переглянувшись, быстро пошли к нему.

— Сегодня все рано проснулись, — сказал, оглянувшись на них, Гор. Он воткнул посох в гравий, пригасил его свечение и слегка наклонил голову в знак приветствия. Гедимин, кивнув ему, подошёл к краю обрыва. Заглянуть в провал он не успел — над скалами уже поднимались огромные змеи.

Текк’т протяжно гудел, нависнув над Гедимином, а сармат не мог выбрать, в какую пару глаз смотреть. С двух сторон на него глядели ещё два существа — и, насколько он мог видеть, из долины высовывалось ещё пять голов.

— Зря ты так близко к ним подходишь, — еле слышно прошептал Вепуат ему в наушник. — Им и издалека тебя видно.

— Что они говорят? — нетерпеливо спросил Гедимин. Ему самому было не по себе от нависшего над ним змея — что-то даже заныло под грудиной.

— Работы просят, — хмыкнул Вепуат. — Сегодня они тут вдевятером.

Гедимин мигнул. «Девять Текк’тов? Только крупные особи? По стольку они тут ещё не собирались…»

— Скажи — пусть копают, — с замирающим сердцем он взялся за сигма-сканер. — Другой работы сегодня нет.

«И если они все возьмутся за дело,» — он смотрел на проставленные под землёй вешки, и его глаза слабо светились. «Если не будет никакого форсмажора… Сегодня они закончат главный корпус. Всю полость, вплоть до патрубков.»

Гул в долине затих, сменившись редким грохотом — кто-то в пещере перекатывал камни, подтаскивая их к выходу.

— Ищи филка, — велел Гедимин Вепуату, оборачиваясь к лабораторному шатру. — Пора собирать подъёмник.

…«Плюс шесть,» — отметил сармат, мельком взглянув на анализатор. «Всё ещё холодает. До нуля дойдёт?»

Вокруг уже посветлело достаточно, чтобы отличать по цвету камешки под ногами — или одну неровную плиту-заготовку, слепленную из тектона, от другой. В одном штабеле был тектон двойной плотности, в другом — тройной; Гедимин уже не путал их на глаз, а на ощупь они отличались ещё лучше. Сейчас сармат искал отличия между недавно слепленными плитами и теми, что почти уже месяц лежали под гнётом. Отличия были — не очень заметные, возможно, мало на что влияющие, но сармат их нашёл и теперь угрюмо щурился на экран сигма-сканера. «Штабеля перевернуть. Выдержать ещё месяц. Всё-таки идёт усадка…»

— Гедимин! — с обрыва свесился чем-то встревоженный Вепуат. «Трилобит» на его плече вскинул хоботок, но трубить не стал, только громко хрюкнул.

— Ну? — сармат недовольно сощурился.

— Твои поддоны таскает какой-то филк! — сообщил Вепуат. — Я хотел его прогнать, но он заявил — Айзек разрешил ему. Чего Айзек хотел от твоих поддонов?

Гедимин удивлённо мигнул. «Айзек? Филки? Вот только захочешь поработать…»

…Филка он поймал за шатром — тот, собрав все светящиеся поддоны и кое-как засунув их под мышки, шёл к душевой. Гедимин хотел схватить его за плечо, но, передумав, просто встал на дороге.

— Куда? — хмуро спросил он, отметив про себя, что двух поддонов не хватает — видимо, не влезли.

— Не мешай, я работаю, — отмахнулся филк, даже на него не взглянув, и потопал напролом. Гедимин, изумлённо мигнув, шагнул с дороги. Филк, не оглядываясь, добрался до душевой; её двери были открыты настежь, изнутри шёл свет, показавшийся Гедимину в утреннем сумраке слишком ярким.

— Айзек просил отделить реагент, — пробормотал филк, обращаясь то ли к себе самому, то ли к назойливому чужаку, вошедшему вслед за ним. Он положил поддоны на пол и склонился над теми двумя, что уже лежали здесь. Они были залиты мутной, слабо светящейся водой. Филк легонько встряхнул один из них, удовлетворённо хмыкнул и, осторожно его подняв, слил вещество в раскладное ведро. Поддон больше не светился, зато ведро зажглось неярким желтоватым светом. Гедимин мигнул.

— Ага, сойдёт, — пробормотал филк, сливая воду из второго поддона и тщательно вытирая их оба комком измятых листьев. Синеватый металл снова стал зеркально-гладким, без маслянистых потёков.

— Значит, полчаса на всё, — пробубнил филк, расставляя поддоны на полу. У дальней стены Гедимин увидел трёхногую жаровню; над ней виднелась горловина сосуда из местной керамики, из неё в ближайший вентиляционный лючок уходил пар. Филк сунул в горшок тряпицу на палочке, довольно хмыкнул и снял ёмкость с нагревателя. Жидкость внутри, как успел заметить Гедимин, была синевато-зелёной. Филк, пристроив горшок с ножками у стены, уже черпал из него ракушкой, насаженной на палку — или, может, не ракушкой, а чьей-то полой костью странной формы. Гедимин так ошалел от увиденного, что не сразу вспомнил про анализатор и списки ДНК.

— Сюда половину, и сюда — половину, — бормотал филк, напряжённо щурясь. Жидкость разливалась по поддонам, затапливая их тонким слоем. Разлив весь горшок, филк взял ведро с водой. Её он уже плескал, не вымеряя, — сколько влезало в поддон. «Аккуратный,» — отметил про себя Гедимин, молча наблюдающий за чужими «опытами». «На пол не льёт. Что там за зелёная дрянь? Похожа на кристаллы от кислотных ливней…»

Филк помешивал костью в поддонах, и жидкость быстро мутнела. Она не пенилась, как ожидал Гедимин от моющего раствора, — но жир, размазанный по металлу, стремительно отделялся и превращался в клубящуюся муть. Филк, проходя мимо ведра с раствором, заглянул в него и снова хмыкнул — там уже отложился слой светящегося осадка.

— Ну, чего тебе? — спросил мелкий сармат, повернувшись к Гедимину. Ведро с водой уже опустело, во всех поддонах шла реакция, — можно было и отвлечься на чужака. Гедимин попытался изобразить дружелюбную улыбку, но филк настороженно сощурился и подался в сторону.

— Видишь — занято, — махнул он рукой, указывая на поддоны. — Через час приходи.

— Я не в душ, — качнул головой Гедимин. — Чем ты тут занят?

— Не видишь — мою поддоны, — филк недовольно сузил глаза. — Айзек велел. Тут какой-то нужный реагент, надо его отделить. Руками не трогать!.. А, ты в скафандре, — тогда можно.

— Эта штука расщепляет жир? — спросил Гедимин, кивнув на горшок из-под раствора. — Странно, что не пенится.

— Ну да, местное мыло, — кивнул филк, и его лицо немного прояснилось. — Да, мы с Айзеком поудивлялись. Бронны в него кладут всякие абразивы, волокна — и так моются. Видел, наверное, эту чёрную грязь?

Гедимин согласно хмыкнул.

— Это кристаллы, собранные в кислотный дождь? — на всякий случай спросил он, хотя и сам уже знал ответ. — Просто растворить в горячей воде?

Филк поднял на него удивлённый взгляд.

— Тоже химик? Да, они. Полезное вещество. Теперь раствор только выпарить — и снова будет чистая цера. С жиром она к гзешу не липнет…

— Откуда знаешь? — быстро спросил Гедимин. Сам он такого опыта ещё не проводил — и вообще о чистке поддонов и сборе церы не задумывался, отвлечённый появлением Текк’тов, состоянием тектона и перспективой достройки главного корпуса. «Что это вообще за филк? Опять я что-то упустил, пока возился с шариками…»

— Сам попробуй, — отозвался филк. — Слушай, ты тут все полчаса будешь стоять? Ничего интересного не будет — я раствор солью и пойду выпаривать.

— Мне потом вернёшь, — буркнул Гедимин. — Он мой, вообще-то. И поддоны тоже. Помощь нужна?

Филк ошалело замигал, пристально глядя ему в лицо — но навряд ли видел что-то под шлемом.

— Твой?.. Да, точно. Айзек говорил… — он наморщил лоб. — Гедимин Кет? Ох-х… Я пока вас плохо различаю. Ничего не видно на такой высоте!

Гедимин ухмыльнулся.

— Значит, ты химик? Здорово придумал, — он хотел хлопнуть филка по плечу, но ограничился одобрительной гримасой. — Хорошо, когда много учёных. Как тебя зовут?

— Альгот, — филк сдержанно улыбнулся в ответ. — Айзеку нужен был химик… и вот — я здесь. Ты… ты ведь шёл куда-то, да? Айзек просил тебя не отвлекать и вообще не трогать. Ты, мол, очень занят…

Гедимин недовольно сощурился, но спорить не стал — молча шагнул к двери. «Помощь ему, похоже, не нужна,» — думал он уже снаружи, глядя на экран сигма-сканера. Филк аккуратно сливал раствор церы в ведро, стараясь не тревожить осадок.

… — Ну надо же, — похмыкал Вепуат, вместе с Гедимином выходя к лагерю аборигенов. Только что ремонтник высыпал на просушку влажноватый светящийся порошок — выпаренную церу. Сухие поддоны давно лежали в шатре. Альгот, что-то буркнув в ответ на благодарность, исчез среди палаток — Гедимина он, похоже, побаивался.

— Ну, толковые сарматы нам нужны, — пожал одним плечом Вепуат. На другом плече сидел, втянув крылья, кто-то из «трилобитов». Ещё двоих, показавших признаки замерзания, Вепуат закрыл в утеплённом шатре. Верхний продух Гедимин прикрыл защитным полем с воздуховодами и полчаса ждал, пока температура внутри установится в пределах двадцати градусов. Сшитые шкуры хорошо держали тепло, да и полог пристёгивался довольно плотно — оставалось выяснить, как аборигены перекрывают верхнее отверстие, когда снаружи холодает.

— Угу, — отозвался Гедимин. Он уже забыл и о сармате-химике, и о проблемах с теплоизоляцией, — на краю волокуши кружком сидели Бронны-подмастерья и их предводительница в четвероухой шапке. Почуяв холод, аборигены замотались в тряпки и мех плотнее, но эта компания, очевидно, не мёрзла — у каждого в руке была кружка с мутной жижей, и Бронн с черпаком подливал в опустевшие ёмкости местную брагу.

— Has— sulesh! — выдохнул Гедимин, чувствуя, как пальцы против воли сжимаются в кулаки. — Они когда-нибудь работать будут⁈

— Тихо-тихо, — Вепуат крепко схватил его за локоть и выступил вперёд, прикрывая сармата спиной. Бронны уже заметили их — зашевелились, кто-то даже поднялся, не выпуская кружку из рук. Нурру, вытолкнутая вперёд, скрипуче что-то пропищала и протянула полную ёмкость ближайшему сармату. Гедимин мигнул.

— Она говорит — у мастерской стоит полный котёл, размокает, — перевёл Вепуат, всё так же крепко держа ремонтника за руку. — И пока он стоит, они поднялись сюда. Они сложили в штабеля ровно половину заготовок. Думают, что после этого не помешает кружка браги. И будет хорошо, если ты выпьешь с ними за правильно сделанную работу.

Гедимин снова мигнул.

— А, значит, котёл стоит… — пробормотал он, почти уже успокоившись. «Верно. Сейчас работает раствор. Они ему не помогут и не помешают, где бы ни сидели. А насчёт половины работы — вот пойду и пересчитаю.»

…В помещении с низким потолком было светло — Бронны перенесли «факелы» из мастерской на склад. Гедимин, устроившись со сканером на полу, рассматривал высокие штабеля — слой деревянных заготовок, плоский камень и снова дерево. Первые «башни» уже остыли, уложенные недавно ещё источали тепло. Сармат глядел на расплющенные заготовки, изменившие форму и снова улёгшиеся плотно волокна и довольно ухмылялся. «Ради хорошего материала можно и выждать. Полости блоков закончат небыстро, и они тоже должны будут устояться. Арматура понадобится нескоро. Пока — разобраться бы с контролем и управлением…»

12 день Пустоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

«Омикрон-поток можно отслеживать рамочными шкалами в ключевых местах,» — Гедимин в задумчивости вышел из шатра и остановился, глядя в темноту, подсвеченную красными и жёлтыми фонарями. «Полосами тусклой церы — там, где возможны вспышки. Температуру… в крайнем случае — сосуд с водой. Закипит — пошёл перегрев. Очень точные значения тут не нужны, главное — не упустить опасный расклад…»

Сармат прошёл ещё несколько шагов, тихо обогнул закрытую лабораторию на бронеходе и снова остановился, глядя на световые пятна вдоль длинных стен двух ангаров. В бараке пока было тихо, а вот из душевой доносились какие-то звуки — кто-то в первом часу утра выбрался помыться.

«Манометры для систем охлаждения… Трубки с поплавком достаточно. Здесь давление — не ключевой показатель. Нейтронный поток… вот с этим будет проблема. И сигма… пульсирующая сигма…» — Гедимин досадливо сощурился и поднёс руку к шлему. «А ведь за ней нужно будет следить. Что-то в этом бредовом мире должно на неё реагировать…»

Он тяжело вздохнул, резко встряхнулся и направился к душевой. «Надо охладиться. Может, мозг заработает. Что, кроме защитного поля, может реагировать на сигма-кванты?..»

В открытом настежь предбаннике из каждой стены торчали длинные палки — точнее, слегка изогнутые тонкие кости. С них свисали пёстрые рубахи, носки и подштанники. Вдоль них бродил угрюмый филк в жёлтом комбинезоне, щупал голой рукой сырую ткань и морщился. С самой толстой жерди свисала охапка лёгких «скафандров», вывернутых наизнанку.

— Ни астероида не сохнет! — пожаловался филк, через плечо оглянувшись на Гедимина. — Комбинезоны — ещё так-сяк, а вот эти тряпки…

Он помял в кулаке свисающий рукав и досадливо поморщился.

— От похолодания, наверное. Влажность сразу возросла… Придётся ещё день их тут держать. А сарматам — ходить ещё день во вчерашнем. Мн-да-а, соблюдёшь тут гигиену…

Гедимин мигнул.

— А чего они тут висят? В лаборатории воздух суше, — сказал он, присматриваясь к вентиляционным ходам. «Можно и здесь осушить. Сейчас достану термопластины… Надо будет составить инструкцию для таких случаев. Раз они здесь устроили сушильню…»

— Из лаборатории Айзек выгнал, — вздохнул филк, стаскивая с жерди комбинезоны. — Сказал — пять комплектов он бы ещё выдержал, а пятнадцать — уже много. Мн-да-а… Придётся по два дня ходить в одном исподнем. В чёрную дыру такую колонизацию!

— Подожди, — сказал Гедимин, приоткрывая вентиляционные лючки. — Попробуем форсировать просушку.

«Вот не подумал бы, что тут такие проблемы,» — вертелось в голове, пока сармат перекладывал термопластины и настраивал ток воздуха так, чтобы лишнюю влагу выдувало из предбанника, и она стекала по наружным складкам стены, не впитываясь обратно в сохнущую ткань. Свою одежду Гедимин выполаскивал вечером в горячей воде с завезённым с Земли моющим раствором. Высыхала она после двух-трёх встряхиваний и пары минут на сквозняке. «Ну да, рыхлое растительное волокно… или животное, кто его тут разберёт. Тянет воду, как губка. Ага, вот так…» — он подставил руку под поток подогретого воздуха. Развешанные тряпки заколыхались — жидкость улетучивалась, масса уменьшалась. Гедимин довольно хмыкнул и, шагнув назад в «мокрую» душевую, закрыл за собой дверь. «Так и умыться забудешь!»

…Когда Гедимин с прояснившейся головой выбирался из ангара, в предбаннике стоял филк, щупал сохнущую ткань и задумчиво щурился. Выглядел он уже не таким мрачным.

— Инструкция, — буркнул ремонтник, сунув ему листок с наскоро набросанным чертежом и парой пояснений. — Там всё указано. Станет сырее — делаешь так. Станет суше — эдак.

— Угу, — отозвался филк, глядя то на листок, то на тряпки. — Надо ж мне было влезть в коменданты!

…Текк’ты явились к холму в третьем часу утра — только-только начинало светлеть. Гедимин, услышав низкочастотный гул на окраине, с облегчённым вздохом поднялся из-за стола. «Надо было с утра ставить опыты с шариками. И то было бы больше проку!»

— Плюс два, — сообщил, сверившись с термодатчиками дронов, Вепуат. Он сидел на валуне, нахохлившись, и ни одного «трилобита» с ним не было.

— Туман, — вздохнул он, кивнув на дальние холмы. Все низины затянуло дымкой. В свете жёлтых фонарей блестело дно «ободранной» долины — туман отсюда ушёл, оставив капли конденсата.

— У филков бельё не сохнет, — пробормотал Гедимин, глядя на сверкающие змеиные тела, кольцами свернувшиеся на дне долины. В этот раз Текк’ты выползали осторожно — защитный купол над подъёмником остался нетронутым, и Бронны у мастерской кипятили отвар и караулили котёл, ни за что не хватаясь и не дёргаясь.

— Ага, сыро и холодно, — кивнул Вепуат, стряхивая конденсат с чешуй скафандра. — Погода нелётная. Даже Сокол отказался выходить. Где-то надо их вылетать и при этом не поморозить…

Текк’т подтолкнул рылом горку валунов и негромко что-то прогудел. Вепуат оглянулся на Гедимина.

— Так куда их сегодня послать? Там, внизу, всё докопано?

— Один из трёх корпусов, — поправил его Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. — А так — там ещё копать и копать. Скажи им расчищать ходы вон к тому склону, а когда закончат — расширять полость за ними. Один пусть останется наверху и месит камень.

Массивная крышка шахты от лёгкого тычка съехала по направляющим и остановилась, едва с них не соскользнув. Единственный змей, оставшийся на поверхности, сгрёб все валуны в кучу, оттащил их подальше от разобранного подъёмника, смял в огромный ком, небрежно поделил его надвое и свернулся над ошмётками камня в огромный клубок. «Сорок пять метров длины,» — отметил про себя Гедимин. «В последнее время на замеску становятся самые крупные. Кто помельче — копает.»

Глубоко под поверхностью протянулись цепочки вмурованных в камень вешек — намеченные под землёй туннели-переходы. На экране сканера было видно, как Текк’ты наматываются на них спиралями и выдирают из массива каменные комья. Бесформенные валуны вылетали в пещеру главного корпуса и откатывались на середину.

— Как у них всё быстро, — пробормотал Вепуат, заглянув из-под локтя Гедимина в экран. — Скоро накидают на подъём. Пойду за филком. И ты иди — пока смонтируешь…

Гедимин качнул головой.

— Сегодня подъёмник не нужен. Пусть камни лежат внизу. Там их и будут перерабатывать…

Он посмотрел на полость, чётко просматривающуюся на экране, и очертил участки у стен, отдалённых от ещё не расчищенных ходов.

— И готовые плиты надо будет спустить. Завтра, наверное. Когда расчистят ходы, и освободится место. Вот тогда пригодится подъёмник.

…Гедимину хотелось спуститься в главный корпус, обойти его, потрогать стенки. Он был расчищен только начерно — чистовую отделку сармат оставил на самый конец работ: постоянно проползающие Текк’ты и пролетающие валуны разбили бы разглаженные стенки в крошево. И всё-таки сармату хотелось спуститься — удерживало только присутствие Вепуата. Пока сармат стоял у штабеля тектоновых заготовок и в очередной раз осматривал и простукивал их торцы. Заготовки за месяц припорошило пылью и мелким гравием, но сами они не трескались и не покрывались выбоинами — и расплавленный металл, и несколько видов щелочей и кислот стекли по ним, не причинив вреда. Сармат вынул из щели между плитами комок застывшего расплава, не без труда смял его и сунул в карман.

— Спускать будем по одной, на тросах, — он тронул ладонью верхнюю заготовку. Текк’т, чуть в отдалении лепящий новые плиты, повернул голову к сармату и прислушался. Вепуат коротко что-то прогудел, и существо, помедлив пару секунд, вернулось к работе.

— Близко встали, — сказал разведчик, отступая на два шага вдоль штабеля. — Он нас боится задеть.

Гедимин, морщась от боли во внезапно занывших рёбрах, отошёл к самым дальним плитам.

— Двух Текк’тов придётся привлечь, — заговорил он снова, когда старые шрамы успокоились. — Одного — на обвязку, одного — на укладку. Слишком большой вес… а подъёмник у нас — стационарный. Стрела не дотянется…

— Да я вообще опасаюсь за трос, — покачал головой Вепуат, делая вид, что приподнимает верхнюю плиту. — Они все за тонну весом. Одно дело — тебе один раз спуститься, другое — перетаскать вот это всё.

— Значит, нужен новый трос, — не стал спорить Гедимин — он и так думал, хватит ли того, что есть, на обвязку. — До завтра привезут…

Над холмом взорвалась белая вспышка, и тут же наверху пронзительно заверещали десятки глоток, и кто-то загрохотал железкой о железку. «Поддоны⁈» — то, чем грохотали, Гедимин опознал с полузвука. «М-мать моя пробирка!»

…Те, кто подговорил филка греметь поддонами, рассчитали всё до секунды — когда сармат, сильно обогнав Вепуата, взлетел на холм и добрался до источника шума, филк, всё бросив, нырнул за спину Айзека, а оттуда — за шатры. На Гедимина смотрели, сложив руки на груди, Айзек и Гварза, а вместе с ними — двое стражей и растянувшийся на земле Мальгес.

— Heta! Никого не убивать! — Айзек шагнул к Гедимину, показывая пустые ладони. — О, Вепуат тоже тут… Все в сборе.

Руниен, вытащив из гравия застрявший посох, слегка наклонил голову.

— Любишь ты играть с огнём, Айсиек, — заметил он, с опаской глядя на озадаченного Гедимина. — Дим-мин стремителен, как лавина. Тот несчастный, за шатром, — его не покарают смертью?

Гедимин мигнул, наклонился за брошенными поддонами, — прочный металл выдержал варварское обращение, на гладкой поверхности не осталось ни царапины. Внимательно осмотрев вещи, сармат выпрямился и смерил Айзека недобрым взглядом.

— Это ты так меня звал? Ничего умнее не придумал?

Айзек развёл руками.

— На крики и свет ты не отзывался. Вепуат! Ты-то что не толкнул его в бок⁈

Вепуат раздосадованно дёрнул плечом.

— Мы работали. Не до пустяков. А что вам надо, я до сих пор не знаю.

Гварза фыркнул в респиратор.

— Заразился от Кета, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Следовало ожидать.

Айзек недовольно посмотрел на него.

— Мы через полчаса уходим в Сердце Пламени. Гедимин, останови своё колесо — уборщики боятся подходить к шатру. Вепуат, собирай всех «трилобитов» — Кайшу хочет их видеть.

Гедимин еле слышно фыркнул — получилось одновременно с Вепуатом.

— Это ипроновое колесо, оно не взорвётся.

— За полчаса ты местным этого не докажешь, — отозвался Айзек. — Тески, давайте поживее. Нас ждут.

Гедимин выбрался на окраину первым — и как раз успел увидеть, как Бронны привязывают тяглового зверя к наспинным шипам Мальгеса длинными верёвками с накидными петлями. Оба существа никак на это не реагировали. Когда тросы были закреплены, Руниен шагнул на спину зверя, потыкал в панцирь посохом — существо встало, сделало два шага вдоль лежащего Мальгеса и снова слилось с гравием.

— Дасьен, Альгот, идите сюда, — поторопил мелких сарматов Айзек. — Руниен…

Страж склонил голову и приветственно помахал посохом.

— Садитесь сюда! — он указал на плоский панцирь. — И не касайтесь земли, пока не услышите рёв Мальгеса!

— Глаза держать закрытыми, — хмуро дополнил Кенен Гварза, глядя, как филки с опаской забираются на панцирь и садятся, украдкой нащупывая края. — Иначе будет худо… Кет, ты идёшь с другой стороны.

Гедимин, засмотревшийся на животное и его седоков, и не собирался устраиваться рядом, но на фразу Кенена сердито фыркнул.

— Руниен, прикрой безоружных спереди, — Айзек огляделся по сторонам и, увидев Вепуата с «трилобитами», облегчённо вздохнул. — Гварза пойдёт за вами. Вепуат, Гедимин, вы — с этой стороны, а я — впереди. Правила безопасности все помнят?

Вепуат подтянул свисающую шлейку и досадливо поморщился.

— Поморозим всех зверей с этими прогулками. На кой они Кайшу⁈ Она, тыщу лет тут живя, «трилобитов» не видела?

Все три зверя сидели на его броне, втянув крылья и хоботки, и старались не шевелиться — даже при виде филков только их хвосты слабо дрогнули.

— В защитное поле их? — вполголоса предложил Гедимин. — Или из скафандра обдув можно вывести…

Гварза ударил ладонью о ладонь, и металлический грохот прервал все разговоры. Мальгес медленно поднялся с земли и встряхнулся всем телом. Его яркая шерсть местами слиплась от росы. Он ударил лапой по гравию и взревел, глядя куда-то за холмы. Когда эхо его рёва затихло, Айзек — а за ним и все сарматы — вцепились в спинные шипы Мальгеса, и Гедимин закрыл глаза. «Восемь световых часов мы пройдём за тридцать минут. Существо работает — лучше не мешать!»

…Он открыл глаза снова на спиральной улице древнего города, под удивлённое попискивание сбежавшихся аборигенов. Скогны со дня последнего захода в их поселение успели найти обувь, надеть шапки и вообще утеплиться, но всё так же сидели по мастерским на улице — и тыкали когтями в сторону «трилобитов», будто впервые этих животных увидели. Вепуат с каменным лицом подтягивал шлейки — кто-то из зверей в пути забеспокоился и пытался сорваться с привязи, но теперь угомонился и снова прижался к чёрной броне. Филки, встряхиваясь и растерянно хмыкая, спустились на твёрдую землю. Руниен отцепил петли от шипов Мальгеса и смотал тросы.

— Зачем мы это с собой взяли? — тихо спросил Гедимин у оказавшегося рядом Айзека. — Филки пешком не дошли бы? Таркасан вроде добирался…

— Это для груза, — прошептал Айзек. — Обратно много везти. Кое-что и для тебя…

— Ну что, идём? — громко спросил Гварза. Он стоял во главе процессии, обогнав даже Руниена, и сам страж косился на него недовольно. Филки, оглядевшись по сторонам, что-то пробормотали и шмыгнули за спину Айзека. Гедимин встал рядом. «Им тут не по себе. Да и мне тоже.»

Туман добрался и сюда — и почему-то не развеивался, белесой дымкой окутывая шпили над Куэннскими бараками и центральным строением. Белое вещество, соприкасаясь с ним, покрывалось зеленоватыми искрами. Гедимин покосился на дозиметр — вокруг плавно пульсировало сигма-излучение, и стрелка уверенно указывала на центр гигантской спирали. «Пламя фонит. Раньше такого вроде не было.»

…В полутёмной комнате Вепуат забрался в дальний угол и утащил с собой кресло-подушку. Там он и сидел, успокаивающе поглаживая «трилобитов», и всё равно из полумрака только и слышались щелчки спинных пластин. Старейшина Кайри и ещё двое Броннов с выцветшими, как и у него, волосами даже встали в креслах, чтобы лучше разглядеть всех зверей. Вепуат угрюмо щурился и пару раз оглянулся на Гедимина — как тому показалось, с мольбой.

— Три нергонских зверя! — Кайри еле слышно пощёлкал когтями; из угла ему ответили треском наспинных щитков. — И ты носишь их каждый день на себе… Чудны дела богов! И что, они подчиняются твоему слову? Прилетают к тебе, когда позовёшь?

— Угу, — буркнул Вепуат, придерживая «трилобита» за шлейку.

— И мне на руку они сядут по твоему слову? — не отставал Кайри. Он придвинулся ближе, и Гедимин увидел, как «трилобиты» поднимают спинные щитки и елозят по броне, будто примеряясь для прыжка.

— Тише там, — недовольно сощурился он. — Отодвинься, а то цапнут. Они Броннов не любят.

Айзек укоризненно покосился на него и сам встал из кресла.

— Правда, старейшина Кайри, не надо их дразнить. Твои сородичи кидаются на них с копьями. Они хорошо помнят ваш запах.

— И мы это знаем, — отозвался Бронн, нехотя возвращаясь на место. — Но я хотел бы увидеть, как эти звери подчиняются чужаку без нергонской крови. Если Вепу-а согласится…

— Нет, — буркнул, не дослушав, Вепуат и прикрыл животных бронированной рукой. — Ничего хорошего не выйдет.

— Старейшины могут и отойти, — сказал Айзек, подходя к нему. — Животные не будут на них отвлекаться. Можете с Гедимином показать, как «трилобит» прыгает с руки на руку? Или без корма они работать не будут?

Вепуат поморщился и очень неохотно поднялся из кресла.

— Чего вам неймётся?.. Ладно. Отгони всех к двери. Гедимин, поможешь?

Никакой еды у сармата с собой не было — и он, встав у дальней стены, с сомнением смотрел, как Вепуат распутывает шлейки. Освобождённый «трилобит» зашевелился, вытягивая крылья, и перебрался с плеча на предплечье.

— Чужак, — вполголоса пояснил Вепуат, глядя Гедимину в глаза. — Руку чуть выше. Ага… Tza!

То ли этот возглас, то ли громкий щелчок языком — но что-то заставило «трилобита» сорваться с места. Долю секунды спустя он сидел на предплечье Гедимина, расправив все крылья и приподняв голову.

— Tza! — ремонтник подбросил его под грудной сегмент. Чужак выписал над головой Вепуата полукруг и сел на подставленную ладонь. Сармат перехватил его понадёжнее и усадил на плечо.

— Heta, heta…

— Да-а, чудны дела богов, — пробормотал у двери кто-то из старейшин. — Видели бы нергоны, как их звери подчинились иноземцам…

— Они видели, — ровным голосом проговорил Айзек. — Старейшина Кайри, мы тут не слишком засиделись?

Кайри склонил голову, приложив обе ладони к груди, и быстро отступил в коридор.

— Хранящее и хранимое сердце ждёт вас.

…Оба филка, синхронно вскинув головы к гигантскому светящемуся диску, повисшему в воздухе, резко выдохнули и подались к стене. Гедимин покосился на Айзека — даже сквозь респиратор была видна его ухмылка — и недовольно сощурился. «Их тоже не предупредили, чего тут ждать? Ну и что в этом забавного, sa hasulesh⁈»

— Новые хранители пламени на нашей Равнине, — донёсся из мерцающей линзы голос, и её поверхность превратилась в горящий зелёный «трилистник». — И те, кто уже выходил сюда… Мастер Дим-мин, рада видеть тебя в добром здравии. Ни мощь Текк’та, ни холодное дыхание Икси не способны сокрушить тебя.

Гедимин уткнулся взглядом в реакторную шахту. «Всякая ерунда тут разносится быстрее сигма-потока. Кто разболтал про Икси? Хассинельг?»

— Ваш город на краю Равнины растёт с каждым днём, — снова заговорила Кайшу, и её световая метка переползла с груди Гедимина на скафандр Айзека. — Я слышала о его нуждах — и мы собрали всё, что смогли для вас найти.

Айзек благодарно склонил голову.

— И три мешка золотистой глины, — продолжила Кайшу. — Старейшина Кайри спрашивает, долго ли вы будете отказываться от ягод курруи. Ваши поселенцы едят их, и им от этого одна польза.

Гедимин удивлённо мигнул — и увидел, как Айзек, на секунду задумавшись, наклоняет голову.

— Я не откажусь от ягод. Старейшины Броннов очень щедры.

«На кой ему этот мутаген?» — Гедимин хотел перехватить взгляд Айзека, но сармат смотрел на светящийся диск. Филки зашевелились, послышался тихий шёпот; Гварза, придвинувшись к мелким сарматам, коротко что-то прошипел, и они снова притихли.

— Двое, о ком ты предупреждал меня, здесь? — спросила Кайшу, и Гедимин растерянно мигнул, но Айзек, не мешкая, протянул руку к филкам.

— Дасьен и Альгот здесь. Они от имени новых поселенцев и города Элидген будут говорить с народами договора. Пусть их обучат вашей речи.

Гедимин резко выдохнул, подался было вперёд, но сбоку крепко вцепились в его локоть. Зелёный «трилистник» внутри сверкающей линзы превратился в многоцветное сияние. Широкий луч накрыл обоих филков, и они замерли на месте.

— Дас-энн и Алгот, — повторила Кайшу. — Видно, вы ещё не раз встанете тут, над Пламенем… Будь по-твоему, мастер Айсиек. Если нет ни у кого никаких других просьб…

Гедимин беспокойно шевельнулся. «Рассказать ей о колёсах,» — мелькнуло в мозгу. «О подсчете оборотов, блокираторах, открутке… Они бы могли использовать механизмы вращения. С оглядкой, но могли бы…»

— Если просьб ни у кого нет — возвращайтесь в Элидген, — закончила фразу Кайшу. — Пламя знает о твоих новых ранах, мастер Дим-мин. Оно позвало бы тебя, но не хочет тебе навредить. Сегодня вы говорить не будете.

Гедимин растерянно мигнул. Он уже готовился к вспышке перед глазами и странным видениям облучённого мозга — и не сразу понял, о чём Кайшу говорит. «Раны? Они и существу рассказали? И оно поняло, о чём речь⁈»

— Я… Ну, как оно хочет, — пробормотал он, пожав плечами. — А переломы уже не болят… А можно будет спуститься к его… жилищу? Туда, в реактор?

С двух сторон от сармата громыхнули о шлем перчатки — и Гварза, и Айзек приложили руку к лицевому щитку, и так синхронно, будто пару дней тренировались. Гедимин сердито фыркнул. «Ну что опять не так⁈»

— Столь сильного огня не выдержишь даже ты, мастер Дим-мин, — невозмутимо ответила Кайшу. — Будь осторожен — то Пламя, что ты носишь на спине, только слабый отблеск Пламени Равнины. Ступай!

…Филков сразу увели вниз. С ними пошли Гварза и Айзек, оставив Гедимина и Вепуата следить, как аборигены грузят на спину вьючного зверя тюки, мешки и бочонки. «Своё» животное сармат опознал только по тросам, прикреплённым к панцирю. Их так и оставили, а новый груз найтовали так, чтобы не задевать эти крепления. Зверь спокойно лежал, ни на что не реагируя.

— Ну его и нагрузили, — вполголоса заметил Вепуат. — Филкам сесть будет негде. Да и стражу придётся идти пешком. Смотри, какая бочка!

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя на огромную (по меркам аборигенов) бочку. Все патрубки у неё были снизу — очевидно, для стока жидкости: её не предполагалось набирать в другие ёмкости, её просто выливали. Вместе с ней на спину зверя уложили длинные толстые кости, местами обвязанные кожаными ремнями; на вид они были тяжёлыми, но на деле — раза в два легче из-за многочисленных полостей внутри. Следом погрузили три массивных мешка с чем-то комковатым; это вещество Гедимин узнал без сканеров — по желтоватому налёту в местах, где кожи, составляющие мешок, сшивались вместе. Всё свободное место заняли неровные пласты растительного волокна — довольно жёсткое, оно так и росло, переплетаясь, его просто срезали с места роста и в чём-то выварили в попытке размягчить. На них укладывали простёганный войлок — и просто куски войлока, и пучки костей, обмотанных тонким шнуром, и мешки, набитые лепёшками необработанного сеша и комьями сухой слизи… Когда пирамида груза поднялась в рост сармата, аборигены наконец перестали бегать к ней с волокушами и встали вокруг, проверяя в последний раз найтовочные тросы.

— Филки точно пойдут пешком, — прошептал Вепуат, поглаживая притихших «трилобитов». — Оно само-то до Элидгена добредёт?

— Тут мало тяжёлого, — отозвался Гедимин. — Войлок и плетёнки объёмные, но весят мало. Глина, бочка, кости, может, сеш… Довезёт.

— Отличные спальные коконы для мастеров-сарматов! — громко сказал, повернувшись к Гедимину и Вепуату, незнакомый Скогн и широко улыбнулся. — Надеюсь, их хватит на всех. И Дим-мин и Вепу-а не будут больше лежать в своих мастерских, как брошенный инструмент. Хорошие тёплые коконы, и очень крепкие!

Гедимин только и успел мигнуть, как с другой стороны навьюченного животного выглянул Бронн и сморщил нос с выразительным фырканьем.

— Скогны! Только и хотят всех связать и придушить. И отчего Кайшу их слушает⁈ Мы привезли бы лучшие коконы для мастеров-сарматов. Лучшее волокно, лёгкое, прозрачное… Заматываться в душную шерсть! Будто на деревьях Равнины мало листьев!

Теперь фыркнул Скогн.

— Спать в драных листьях, как дикий зверёк? Только Бронн до такого додумается. Сколько жучков по утрам копошится в твоей голове? Говорят, они ещё заползают в уши…

Бронн, дёрнув ушами, фыркнул ещё громче. К нему — как и к Скогну — постепенно стягивались сородичи.

— От листьев приятный запах, и дышать в них легко. Полежишь в валяной шерсти — встанешь весь в поту, грязный и в колтунах. Даже жучки побрезгуют!

Скогн, быстро оглянувшись на сарматов, протяжно проверещал что-то на родном языке. Бронн ему ответил. Вепуат шумно выдохнул и двинулся вперёд, отделяя одну группу аборигенов от другой. Гедимин следил за ними, держа наготове генератор защитного поля — ссора началась из-за ерунды, но могло дойти и до драки. Несколько секунд поверещав друг на друга, Бронны и Скогны разошлись, пренебрежительно фыркая. Вепуат облегчённо вздохнул — до защитного поля не дошло.

— Похоже, старый спор, — пробормотал разведчик, возвращаясь к Гедимину. — Даже, пожалуй, традиционный.

Гедимин посмотрел на вьючного зверя и туго увязанные скатки войлока на его спине.

— О чём они вообще спорили? Спальные… коконы? Это вроде одеял? Для филков?

— Ты же слышал, — отозвался Вепуат. — Это всё — для обустройства барака. Подстилки, одеяла…

— И филки будут спать в мешках из… валяной шерсти? — Гедимин вспомнил комья разнородных волокон в запасах Вепуата. — Без комбинезонов, в одежде из такой же… ксеноорганики?

Вепуат пожал плечами.

— А на чём спать предлагаешь ты? Гзеш — штука неудобная, на камне — холодно и жёстко. А всё остальное — ксеноорганика. Радуйся, что обошлось без коконов из листьев! Бронны взаправду так спят. Про жучков — не знаю, но, наверное, заползают иногда.

Гедимина передёрнуло.

…Руниен с довольным видом взобрался на вершину пирамиды тюков и оттуда, наклонившись, потыкал нагруженного зверя посохом в панцирь. Животное молча поднялось на ноги и медленно побрело к воротам. Руниен покачивался на верхушке пирамиды и широко улыбался.

— Дас-энн и Альгот уже в Элидгене, — сообщил он. — С ними Гор и корзина ягод курруи. Но и ты, Айсиек, за ними приглядывай. Мы не знаем, как сильны ваши малорослые родичи, и скоро ли они встанут на ноги.

Айзек молча кивнул. Его лицо немного прояснилось, но выглядел он задумчивым.

— Вепуат, — заговорил он, когда ворота заброшенного завода остались позади. — Среди твоих образцов есть что-то, при реакции дающее густую пену? Может, бактерии с бурным газовыделением?

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Не слышал о таком. Даже местное мыло не мылится.

— Вот то-то и оно, — Айзек тихо вздохнул. — Ладно, будем искать.

…Три мешка золотистой глины Гедимин забрал в шатёр. Удалось отбить и четверть сырья для варки гзеша. Остальное Айзек увёз в лабораторию — переводить на комбинезоны для новых переселенцев. Гедимин, вечером проходя мимо барака, видел яркий свет и шевелящиеся тени — филки всей толпой сшивали по кускам растительные плетёнки и войлок. Сармат даже посмотрел (на экране сканера) на готовые изделия, на обустроенную по местным обычаям комнату, — сшитый из плетёнок настил на полу, два расстеленных войлочных кокона у стен, плетёные ящики в ногах, занавесь из вытертых шкур над дверью… «Стойбище дикарей,» — думал Гедимин, едва заметно морщась. «Разве что из шатров переехали в каменный дом. Да и дом — дикарский…»

— Прозрачный блин, — услышал он, проходя мимо барака, громкий голос филка. — Висит прямо в воздухе над здоровенной дырой. И по-всякому светится. Ну чем это может быть, по-твоему⁈ Ясное дело, голограмма!

Гедимин мигнул.

— А тут не нужно сложных проекторов, — продолжал горластый филк — видимо, кто-то возразил ему, а Гедимин не расслышал. — Нужен яркий фонарь и несколько стекляшек. Где-то там в стенах дырки, в них светят, а за ними — отсеки с системами линз. Перед ними держат местного слизняка, а мы видим вот этот здоровенный блин. Ну, и говорят оттуда же — через рупор. Это дело нехитрое. Дикари дурят дикарей… ну, и наши делают вид, что верят. Ну не может ни одна живая тварь выглядеть вот так! И разумным блин быть не может. Где в нём мозг⁈ А зачем? Ну, кто знает этих дикарей…

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Линзы и рупор, значит. Здравомыслящие филки. Вот толькопланета тут бредовая. Нет там ни линз, ни рупора. И эта штука — живая и настоящая.»

13 день Воздуха, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин проснулся рано — ветер свистел в наушниках, и на этом ветру хлопал непристёгнутый полог. Достав фонарь, сармат увидел, что и весь кожух шатра заметно полощется, а одна из костей-опор уже готова вылететь из гнезда. Загнав её поплотнее в щель между камнями, Гедимин посмотрел на подстилки. Их приподнятые края дрожали на ветру.

«Ветрено сегодня,» — сармат покосился на термометр. «И холодно. Что там у Вепуата с его зверинцем?»

Полог шатра Вепуата был пристёгнут на все крючки и чем-то дополнительно изнутри придавлен. Гедимин поднёс ладонь к прикрытому проёму — пальцы почувствовали тепло. На «крыше» дрожала на ветру закреплённая жердями шкура. Она почти полностью перекрывала продух. Никаких защитных полей ни над, ни под ней не было.

«Технологии „мартышек“?» — Гедимин криво ухмыльнулся, «просвечивая» шатёр насквозь лучом сканера. Вепуат был внутри — выпустил полетать «трилобитов» и пытался давать им команды. Зверьки метались по тесному шатру, едва уворачиваясь от стен и подпорок, и недовольно хлопали спинными щитками.

— Гедимин! — донеслось из шатра. Вепуат поймал «трилобита» за шлейки и поднялся на ноги.

— Я тебя вижу. Ты там по делу или так?

— Так, — отозвался смутившийся Гедимин. Ничего, похожего на «дело», у него не было — по крайней мере, пока не приползут Текк’ты. «Вот, выяснил, что диск из золотистой глины при вращении взрывается. Никак не удаётся обойти этот дурацкий местный закон. Досадно…»

— А я вот пытаюсь вылетать «трилобитов», — вздохнул Вепуат, рассаживая животных по стойкам. — Тут тесно, снаружи — холодно. А подолгу сидеть на месте им нельзя.

— Пойдём в душевую, — предложил Гедимин. — Я её подогрею.

Пока Вепуат собирал зверей и выходил из шатра, ветер усилился — теперь в наушниках свистело без перерыва. Натянутые тросы звенели, провисающие кожухи хлопали, между ними сновали Бронны-уборщики — и их начинающийся ураган совсем не пугал.

— Надо будет подъёмник прикрывать от ветра, — вслух подумал Гедимин. — С качающимся тросом мы наработаем…

«Трилобиты», прижатые защитным полем к броне Вепуата, недовольно ёрзали и нащупывали хоботками продухи. Их свисающие наружу хвосты болтались на ветру и бились о скафандр. Выпускать крылья никто даже не пытался.

Что-то шмякнулось Гедимину на плечо, сармат рефлекторно схватил предмет — он задёргался в пальцах, и Гедимин еле успел подставить под него ладонь. Приплюснутая сфера дрожала и подпрыгивала, быстро сматывая длинный хвост из расставленных по спирали лопастей. Когда все лопасти прижались к ней, сфера замерла. Гедимин щёлкнул по ней когтем, потом ещё раз, но никакой реакции не дождался.

— Семена, — сказал Вепуат, поймав на лету ещё одну сферу. Он зажал её между пальцами и помахивал ей из стороны в сторону. Она не шевелилась, и расправленные лопасти реяли над ней, дрожа на ветру. Ещё один небольшой предмет упал на холм, скатился по куполу шатра, быстро смотал хвост и слился с гравием.

— Град, — хмыкнул Гедимин, поднимая над головой защитное поле. «Семена» падали нечасто — по паре штук в минуту — и скорость их на подлёте к земле была невелика, но сармат решил поберечь броню — и свою, и «трилобитов». Животные на «град» не реагировали — эти штуки были живыми, но, видимо, несъедобными.

Последняя «градина» упала на крышу ангара и скатилась по желобку, на лету втягивая хвост. Под вой ветра сарматы втиснулись в узковатую дверь, и Гедимин плотно её задвинул. Внутри тянуло теплом — и «трилобиты», приободрившись, выпустили крылья и беспокойно зашевелились. Вепуат, придерживая их за шлейки, прошёл в душевую, Гедимин остался в предбаннике — оценивать температуру и скорость воздушных потоков и прикидывать, как их отрегулировать.

Пока его не было, в предбанник успели затащить бочку — ту, что привезли вчера из Сердца Пламени. Её нижние патрубки были открыты, внутренние стенки частично обсохли, но внизу ещё были сырыми — с вечера в неё, похоже, наливали жидкость. Рядом стояли прислонённые к стене кости, обмотанные кожаными ремешками; их поставили обмотанной частью кверху. Гедимин тронул её когтем — на ней была влага и следы какого-то обезжиривающего химиката. Здесь же, у стены, лежали кости-вешалки для сохнущих комбинезонов. Их повытаскивали из пазов — в этот раз одежда к утру просохла. Гедимин сам в этом убедился — у самой двери стояли плетёные короба полутораметровой высоты, один — со сложенными комбинезонами, другой, разделённый изнутри натрое — с тряпичным бельём.

Сармат, прислушиваясь к клёкоту «трилобитов» и отрывистым командам из душевой, приоткрыл короб и посмотрел на аккуратно сложенную одежду. Верхняя рубашка лежала так, что на виду была часть спины чуть ниже ворота. На ней, на фрагменте из лилового волокна, ярко желтел номер «Э-1–001». Гедимин еле слышно хмыкнул, поднял над коробом фонарь — свет отразился от прозрачной плёнки над номером: цифры, чтобы не стирались вместе с грязью, залили сверху тонким слоем сеша.

— Хэ-э! — крикнул Вепуат, и Гедимин услышал треск — панцирный хвост «трилобита» ударил по крышке короба. Животное, извернувшись в воздухе, пронеслось мимо, шарахнулось от стены к стене и нырнуло в плетёный контейнер.

— Hasu! — не сдержался Гедимин, вытаскивая извивающееся тело за шлейки. «Трилобит» цеплялся крюками за всё подряд и хлопал крыльями. Подоспевший Вепуат перехватил шлейки и держал животное, пока Гедимин отцеплял от его брюшных крючьев чью-то мятую рубашку.

— Сильно порвалось? — спросил он, нашипев на «трилобита» и пристегнув его к плечу.

— Тут не поймёшь, — Гедимин досадливо щурился на рыхлую ткань. Вроде бы крючья воткнулись между нитей… Сармат помял тряпку в попытке закрыть слишком широкие проёмы между нитками. «Вроде хуже не стало… Как носят то, что рвётся от косого взгляда⁈»

— Heta, heta! — Вепуат постучал по щитку брони, и «трилобиты» нехотя притихли. Разведчик облегчённо вздохнул.

— Не очень удобно им тут летать, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Конечно, тут тепло. Но помещение узкое. Им надо делать широкие круги, расправлять внутренние полости. А тут — только гонять их по прямой. Лучше, чем ничего, конечно…

Гедимин недовольно сощурился.

— Чем мог — помог. Можно ещё поставить купол пошире, внутрь сложить термопластины и подождать…

Вепуат махнул рукой.

— Не дёргайся по пустякам, ремонтник. Это моё зверьё. А у тебя своей работы полно.

Дверь открылась. В предбанник, потирая макушку, вошёл полураздетый филк.

— Что за дрянь тут валится с неба? — сердито спросил он.

— Шлем надень… — открыл было рот Гедимин, но тут же осёкся. У филка не было не только шлема, но даже и комбинезона — он пришёл в одном нательном белье, босиком, держа носки в руке. Обогнув сарматов, он деловито скинул с себя тряпки, затолкал их в пустой короб, выдернул из горшка на полу шматок войлока, вымазанного в чёрной грязи, и потопал в душевую. Гедимин растерянно мигнул.

— Тьфу ты! — раздалось за дверью. Не успел ещё первый филк прикрыть душевую и включить воду, как в предбанник вошли ещё двое — тоже босиком и в одном белье. Один, морщась, потирал плечо.

— Это не град. И не камни. Какие-то живые твари, — сказал второй, огибая, как ни в чём не бывало, растерянных сарматов. — Оно трепыхалось на лету. На обратном пути прикрывай голову!

— Будто в плечо получить намного легче, — пробормотал ушибленный филк, вытягивая из горшка войлочную полосу. В душевую уже заходила третья группа, и, судя по недовольным голосам в отдалении, к ангару приближались отставшие — восемь или девять сарматов. Вепуат подтолкнул Гедимина к двери.

«Трилобиты», оказавшись на холоде, втянули крылья, поджали хвосты и даже не щёлкали щитками на филков, проходящих мимо. «Град» заметно ослаб — Гедимин ждал три минуты, но увидел только одно «семечко», упавшее в отдалении. Ветер свистел над холмом, трепал шатры, пытался сдуть зверьков с крыши бронехода — но нхельви упорно лежали там, подобрав под себя пушистые «парусные» хвосты.

— Вот не знал, что их гоняют голышом, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на душевую. Все филки уже вошли, плотно, чтобы не отапливать долину, закрыли двери, изнутри доносился шум воды.

— Думал, у них по два комбинезона, — ещё тише проговорил сармат, вспоминая довоенный Ураниум и работу на шахте. «Даже у нас тогда было по два. Никто не ехал в шахту голым. И босиком по улице не бегали.»

— Кстати — спасибо, — буркнул, оглянувшись на Гедимина, проходящий мимо филк-комендант. Он шёл последним — в комбинезоне и даже с пристёгнутым шлемом. Из нагрудного кармана выглядывал рамочный радиометр.

— Пожалуйста, — отозвался ремонтник. — Чего комбинезоны в барак не носишь? Голышом бегать холодно.

— А босиком — опасно, — добавил Вепуат, подбирая из кучки гравия что-то симметричной формы. Издалека оно было похоже на камешек; Гедимин даже не сразу опознал одну из падающих сфер, хоть и видел их вблизи. Хвост из лопастей исчез, на его месте зияло широкое углубление. Сфера вытянулась книзу и заметно сузилась, превратившись в конус.

— А комбинезон на старую одежду — грязно, — буркнул недовольный комендант. — Только мыл их изнутри и снаружи! Оденутся в чистое — тогда пускай.

Не дожидаясь, что ещё ему скажут, он быстро направился к душевой. Сарматы переглянулись.

— Как-то не так у них всё организовано… — пробормотал Гедимин. В бытовые дела «недомерков» ему лезть хотелось менее всего — только ремонтный рефлекс срабатывал на криво работающие «механизмы»…

— Та-ак… А вот этой ДНК у меня в базе нет, — услышал он шёпот Вепуата. Разведчик держал упавшую с неба сферу — точнее, теперь уже конус — и проверял анализатором.

— Точно нет, — прошептал он. — Что-то новое ветер принёс… Hasu!

Ещё одна сфера пролетела в сантиметре от него, хлестнув хвостом по руке. Гедимин взглянул на белое небо. По нему, закручиваясь плавными вихрями, тянулись синеватые и лиловые полосы. Трещин видно не было — только неспешное движение вихрей. «Будто смотришь на планету из космоса,» — подумал Гедимин. По ту сторону небесной дымки что-то двигалось — не с вихрями, поперёк них — и сармат, покосившись на дозиметр, увидел плавную пульсацию сигма-излучения. Вот пиков на графике стало больше — и Вепуат выставил над головой защитное поле, прикрываясь от участившегося «града».

— Кто-то летит, — сказал Гедимин, пытаясь просканировать небо. — А это с него падает.

— А. Ну, как обычно, — Вепуат пожал плечами и сунул подобранные «градины» в карман. — Говорю же — семена. Пойду изучать. А ты куда?

Гедимин не успел ответить — с окраины лагеря донёсся низкочастотный вибрирующий гул.

…Остаться на дне долины сармату не дали. Едва он объяснил, как накидывать обвязку на плиту и как сдёргивать её при укладке в штабель, самый крупный из Текк’тов протяжно загудел и опустил перед ним голову на землю. Остальные подались в стороны, частично втягиваясь в скалу. Вепуат подтолкнул Гедимина в бок.

— Чего встал? Залезай. Он в броне, ему не больно.

Гедимин мигнул.

— Зачем? — он озадаченно смотрел на сверкающие щитки на «макушке» Текк’та.

— Нас поднимут на обрыв, — пояснил Вепуат. — Чтобы мы тут… в общем, чтобы мне опять не бинтовать твои рёбра.

Гедимин сердито фыркнул, но признал, что предложение разумно — и через пять секунд оба сармата, скатившись с головы Текк’та, встали у обрыва. В утреннем свете уже и без фонарей был виден пятидесятиметровый змей, свернувшийся у подъёмника. Взяв в пасть плиту тектона, он защемлял её между кольцами тела, рывком головы накидывал тросы обвязки и, придерживая за них, насаживал очередной груз на крюк подъёмника. За рычагами, под ненадёжным куполом защитного поля, съёжился филк в жёлтом комбинезоне. Гедимин хотел усадить туда Таркасана в его упрочнённой «защите», но сообразил, что от случайного тычка пятидесятиметрового Текк’та не спасёт даже ипроновая броня. Филк, не глядя по сторонам, вяло дёргал рычаги — а ориентировался, видимо, по скрипу нагруженной стрелы. Гедимин следил за плавным спуском плиты на дно шахты и думал про себя, что Текк’т очень хорошо управляется с обвязкой и точно определяет центр тяжести. Луч сканера «видел» на дне колодца второго змея, тоже из крупных — он свернулся вокруг штабеля тектоновых плит и ждал ещё одну. Пятеро мелких сородичей, пройдя до конца туннели между главным и вспомогательным корпусами, выгрызали камень, расширяя подземную полость. Валуны, уже не проделывая в них отверстий, скидывали горкой за туннелями.

— За сегодня они штабеля разгребут, — уверенно сказал Вепуат, глядя, как очередная плита исчезает в шахте. — Значит, подъёмник больше не нужен?

Гедимин фыркнул.

— Туда надо будет спускаться для контроля. На сканере всего не увидишь. Потом будем спускать материалы — ту же арматуру, глину, тросы…

Он вспомнил о растущих ворохах скомканных чертежей по всем карманам и досадливо сощурился. «А я до сих пор не знаю, как это всё будет работать. Насовать ирренция в каменную бочку — дело нехитрое. Даже реакция пойдёт. Даже не поубивает всех вокруг. А вот дальше…»

— Спускаться? — Вепуат поёжился. — Да, верно. Текк’ты вылепят — но монтировать будем мы. М-да… Как-то не тянет меня туда. Гедимин, а ты уже придумал, как передавать энергию? С реактивным дроном вроде не задалось?

Гедимин мигнул. Передача энергии сейчас занимала его в последнюю очередь. «Дрон? Это он про ту штуку на местной смоле? Не знаю даже, куда её дели. Наверное, утилизировали.»

— Может, прямым лучом в небо? — пробормотал он. — Выжать энергию на верхнее кольцо мачты, и пусть светит. Вокруг заэкранировать…

— Восемьдесят метров? — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Ну да, можно так. Но ты вроде хотел что-то взлетающее. И лучи во все стороны…

«Взлетающее…» — Гедимин хотел фыркнуть, но ему вспомнились «катапульты» для спор — туго натянутые тяжи, ломающие непрочную опору и отстреливающие споры в небо. «У местной фауны всё получается. Значит, надо думать. Отстрел… Катапульту сделать нетрудно. Старт из шахты, взлёт вертикально… Сложнее всего, похоже, будет её вернуть. Взлетающий фрагмент накопителя… он должен провисеть в воздухе, пока разряжается. Хотя бы секунд тридцать. Хм… Система воздушных пузырей?»

Он потянулся за листком для чертежа. Под руку попался светло-жёлтый лист дерева.

— Придумал? — зашевелился Вепуат. Гедимин недовольно сощурился.

— Разве что пузыри. Базовый — большой. Прицепить кольцо. По бокам — малые. На взлёте вскрываются. Выверить струи для ровного подъёма. Поднялись — газ кончился. Базовый пузырь плавно опускается. Рассчитать, чтобы хватило подъёмной силы… Надо пробовать.

Он аккуратно сложил исчирканный листок и перевёл взгляд на подъёмник. «А ведь можно для катапульты использовать ворот. Прочный, чтобы выдержал намотку. Потом всё равно размотается… и разминируется. Рассчитать, чтобы не взорвался… Надо поработать с рэссеновыми дисками. Отследить процессы. Если с каждым разом нужно меньше оборотов для подрыва, это надо выяснить. Итак, гзеш для пузырей и пруты из рэссены… Вернётся лаборатория — займусь.»

…Гедимин разрушил защитное поле, и жёлтая плёнка, более не поддерживаемая изнутри, упала на стол. Она уже полностью остыла, затвердела и не липла к пальцам. Гедимин намотал эластичный мешок на кулак, задумчиво подёргал и нехотя кивнул — всё, что можно было выжать из жёлтого гзеша, он выжал. Снова создав внутри пустой плёнки шар защитного поля — в точности по форме её стенок, с максимальным растяжением — сармат перетянул её горловину кованым зажимом (специально сделал для такого вот опыта, пока гзеш медленно остывал на растяжке) и встал рядом, направив на жёлтый шар сигма-сканер. В растянутом виде заготовка была, в общем-то, не шарообразной — такая «колбаса» двух метров в длину, чуть меньше метра в поперечнике. «В шахту шире не влезет. Для роста объёма можно наращивать только длину,» — думал сармат, разглядывая экран сканера. Жёлтый гзеш был довольно прочным — и самым лёгким из местных эластомеров; не хватало ему только термостойкости. «Объём — около метра, максимальная температура — восемьсот кельвин… М-да, на горячем воздухе оно далеко не улетит. Подобрать газ полегче…»

— Гедимин! — Айзек откинул полог шатра и остановился на пороге, удивлённо глядя на большой жёлтый шар. — Ого! Что, праздник намечается?

Гедимин досадливо сощурился.

— Это для энергопередатчика. Раз нормальный реактивный двигатель тут не сделать… Зачем пришёл?

— Передатчик⁈ Ядро Сатурна… — Айзек недоверчиво покачал головой. — Смотри только, чтобы не вращался… А что у тебя остывает на литейной станции? Очень уж похоже на тела вращения…

Гедимин снова сузил глаза. «И как догадался⁈»

— Я ставлю опыты, — буркнул он, недовольно глядя на Айзека. — По выводу энергии со станции. Или прямым лучом в небо — или запускать вот такие шары. Для запуска нужна катапульта. Тела вращения — для неё. Можно сделать вороты из рэссены. Рассчитать прочность. Пару тысяч оборотов выдержат. После запуска раскрутить обратно. Взрывчатая дрянь с них смотается. Если она не накапливается… Ну, вот я и проверю, накапливается или нет.

Нырнуть в размышления о свойствах «взрывчатой дряни» мешал пристальный взгляд Айзека. Сармат смотрел со странным прищуром, и его рот под респиратором едва заметно подёргивался.

— А, вот как, — задумчиво пробормотал Айзек. — Ну, Кенен так и думал… Нет, так не пойдёт. Можешь даже время не тратить. Никаких вращающихся элементов на станции. Нужно что-то запустить? Лучше взрывчатку под него подсунь. Но никаких вращений, ясно?

Гедимин мигнул.

— Я же рассчитаю всё, чтобы… — начал было он, но осёкся под холодным взглядом Айзека. Тот молча покачал головой и развернулся к выходу.

…Жёлтый шар уже не рвался в воздух — восьмикилограммовый камень тянул его к земле. Гедимин, проверив прочность зажима, закинул «экспериментальную установку» на крышу бронехода и сам забрался следом, вспугнув стайку нхельви. Зверьки отступили на край, но вниз не пошли — так и остались сидеть, глазея на Гедимина и жёлтый шар в его руках. На их беспокойное попискивание со всех сторон сбегались другие нхельви; потом подтянулись и Скогны, которым вроде бы полагалось охранять лагерь. Гедимин нахмурился, резким жестом отогнал всех от бронехода и поднял шар с грузом на вытянутых руках. «Форма, конечно, неточна. Но вес правильный, и общую картину опыт даст…»

Шар медленно, плавно поплыл к земле. Камень лёг на неё, а надутая плёнка осталась над ним висеть — лёгкий горячий газ ещё не остыл. Гедимин сканировал шар, проверяя на целостность и прочность. Аборигены глазели со всех сторон, но подойти не решались. Из-за фургона выглянул сармат в чёрной броне, покачал головой и исчез.

… — Подняться на сто-сто пятьдесят метров и плавно спуститься ровно в то же отверстие, — Гедимин навалился грудью на стол и тяжело вздохнул. — Отверстие метрового диаметра… Мне уже кажется, что проще будет персоналу торжественно выносить этот излучатель со станции. Поднимать на шест и излучать во все стороны. Или, как Куэнны, пучок излучения в небо…

Вепуат сочувственно хмыкнул. В чертежи он не лез — сидел поодаль от стола, поглаживая озябших «трилобитов». Сидеть в шатре зверькам было скучно, летать над холмом — холодно.

— Немного спасает, что Равнина не вращается, — Гедимин снова вздохнул и придвинул к себе чертёж. — Итак, облучаемые тяжи…

— А может, всё-таки ракету? — зашевелился на стуле Вепуат. — Можно же сбалансировать, чтобы не вертелась? Поставить четыре по периметру твоего шара. Топливо выгорит — всё вместе спустится…

— Четыре ракеты, — Гедимин задумчиво сощурился. — Топливные капсулы сверху, постепенное вытекание, зажигание от осколков кейека… Попробовать можно. Но начальный толчок всё равно понадобится… А, он как раз и запустит отток топлива. Ага, понятно…

…Жир из белесого стал рыжеватым, потом красным, потом побагровел — и наконец вспыхнул красноватым пламенем. Неожиданный жар обжёг подставленную ладонь, Гедимин отдёрнул её, покосился на термометр и довольно хмыкнул.

— Сойдёт!

— Угу, — пробормотал Вепуат, глядя на костяные и «резиновые» трубки с нарастающим опасением. — Ничего так температура… А шар оно нам не расплавит?

— Шар будет здесь, — Гедимин поднял ладонь над столом. — А поджиг — здесь. Подогреет — ничего страшного.

Он уже копался в мелких камешках, подбирая балансиры. «Должно упасть в точку взлёта. На Земле — не взялся бы. А здесь… ну, больше ничего не остаётся. Надо пробовать. Костяная ракета… Видел бы это Линкен!»

— А всё-таки тот твой мазут нравился мне больше, — вздохнул Вепуат, глядя на горшок с ещё не подожжённой ворванью. У горшка было три ноги, — очередная ёмкость, привезённая из Алвена или Синви…

— Мазут был лучше, — признал Гедимин. — Но и это сойдёт. И как горючее, и как более распространённое сырьё… А корпус потом из рэссены сделаю.

…Запускали ракету они уже в сумерках — Гедимин долго не мог решиться: уж очень по-дурацки выглядела костяная трубка с засунутым в неё мешочком полужидкого жира и вставленным сбоку раскалённым камешком. Он долго возился с балансирами, замерял скорость оттока — и снова стряхивал жир в «топливный бак» и туго его затягивал. Вепуат успел отнести «трилобитов» в тёплый шатёр и теперь сидел на краю стола, угрюмо щурясь на Гедимина и его несчастную ракету.

— За бараком, — предложил он. — Глухая стена, никто не увидит. Или — давай на дно, к шахтам?

Гедимин резко качнул головой.

— У барака — филки. Им этого лучше не видеть.

Вепуат, раздражённо вздохнув, спрыгнул со стола и протянул руку к ракете.

— Дай сюда! Сам запущу. Скажу — это моя. Ну что с ней такого-то, мать твоя колба⁈ Не взлетит? Взорвёт весь Элидген?

Гедимин отобрал у него ракету, помянул про себя спаривание «макак» и пошёл к выходу. «Взлетит — не взлетит? Ничего я не понимаю в костях и ворвани…»

…Для испытаний они устроились у спуска, с противоположной стороны от «ободранной» долины — там, как думал Гедимин, в сумерках никто не лазил. Не успели два сармата подготовить «стартовый стол» — ямку, обложенную гравием — как на краю светового пятна зажглись десятки глаз. Первыми подтянулись нхельви, за ними из темноты выступили охранники-Скогны, и кто-то из них позвал Броннов. Когда Гедимин, установив ракету так ровно, как только мог, на перекошенной во все стороны поверхности, обернулся, на него молча глазела целая толпа. Он на секунду зажмурился, сказал про себя несколько слов из запасов Иджеса и резко развернулся к ракете.

— Вепуат, отгони их. Упадёт кому-нибудь на голову…

Вепуат заверещал и махнул рукой. Аборигены молча попятились, но далеко не ушли — через пару метров остановились и снова уставились на сарматов. Гедимин вскинул генератор защитного поля, обнося место испытаний полупрозрачной стеной с козырьком.

— Дроны готовы? — угрюмо спросил он. Вепуат поспешно закивал.

— Да запускай уже! Вот как раз сейчас филки сбегутся…

Гедимин щёлкнул по костяной трубке, выбивая блокатор, и шарахнулся в сторону, накрываясь защитным полем. Секунду спустя ракету подбросило на месте, ещё секунда — и она взлетела вертикально вверх, оставляя за собой красноватый дымный след. Гедимин видел, как слабо вздрагивает трубка на лету — она двигалась неравномерно, толчками, но балансиры не давали ей завалиться на бок, и она летела всё выше, пока не исчезла в белесом небе.

— Вижу, — отрывисто сказал Вепуат, впившийся взглядом в экран передатчика. — Идёт, идёт… Ага! Топливо кончилось.

Гедимин схватился за сканер. Он не сразу нашёл крошечную ракету в затянутом рябью небе. Маленький продолговатый объект, слегка подёргиваясь на лету, шёл вертикально вниз. Через пять секунд он врезался в землю, разметав гравий — на очерченном пятачке метрового диаметра, на два сантиметра левее точки запуска.

— Двести пятьдесят метров, — сообщил Вепуат. — Много топлива налил! Ещё чуть-чуть, и улетела бы в несканируемое.

Гедимин, не отвечая, осторожно вынимал ракету из гравия. Трубка была горячей, даже дымящейся; её вколотило в гравий на двадцать сантиметров, от нижней части откололся фрагмент, но кость, против ожидания, не треснула и не развалилась в руках. Снизу висели лохмотья расплавленного и застывшего гзеша; Гедимин поддел их, выдернул трубку с капсулой, — они были целы, верхняя часть ракеты едва нагрелась до сорока градусов.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Вепуат. — Четвёрка таких поднимет твой шарик?

Гедимин молча держал ракету на ладони и думал об атомной станции. Перед его мысленным взглядом сарматы в радиозащитной броне готовили «дрон» к запуску — надували центральный баллон, заправляли жиром костяные ускорители, насаживали сверху потемневшее, фонящее кольцо энергонакопителя… «Увижу Маккензи — постучу им об стену. И вот за это тоже.»

Жёлтое световое пятно до половины перекрылось белым. Аборигены, до того сидевшие тихо, зашевелились и запищали, оглядываясь на подошедшего стража.

— Вепу-а и мастерр Дим-мин! — Ауна протянула светящийся посох к ракете, и свет стал немного ярче. — Я увидела стрранную искрру в небе. Что-то случилось? Вы кого-то прризывали?

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Просто испытания, — сказал разведчик с нервной ухмылкой. — У вас такое запускают, когда кого-то зовут? Сигнальные ракеты?

— Зов о помощи, — посох в руке Ауны качнулся. — Видимый издалека. Если кто-то из стрражей ррядом…

Над тёмными холмами сверкнула белая вспышка. Ещё одну Гедимин увидел сбоку, среди багровых огней далёкой вулканической цепи. Ауна вскинула посох и вонзила в гравий, отправляя в небо световую ракету. Ещё тридцать секунд холмы «перемигивались», и долина сверкала, затем всё стихло.

— Стрражи удивились, — сказала Ауна, выдёргивая посох из гравия. — Ваша штука не грремела и горрела так тускло. Они не уверрены были, зачем вы её послали. Значит, вы никого не зовёте? Тогда подождите до света. Не надо ночью сбивать стрражей с дорроги…

Пятно белого свечения скрылось за шатром. Вслед за стражем потянулись попискивающие аборигены. Гедимин и Вепуат переглянулись, и разведчик еле слышно хмыкнул.

— Тут, оказывается, столько народу бегает по ночам… Интересно, куда их несёт?

Гедимин молча дёрнул плечом и огляделся по сторонам в поисках обломков ракеты. Она упала одним куском, ничего не потеряв на лету, — только при ударе о землю один балансир перекосился.

— Хватит на сегодня. Завтра запустим четвёрку с грузом, — мрачно сказал он. Перед глазами так и стояли сарматы в тяжёлой «защите», заправляющие костяные ракеты ворванью. «Сделаю я корпуса из рэссены. Пусть хоть в сто раз тяжелее…»

В бараке шуршали филки, устраиваясь на ночь. Гедимин мельком увидел чей-то спальный «кокон» — и вправду похожий на кокон, зашитый со всех сторон, кроме одной. Филк вытряс какие-то подстилки, разложил их внутри и заполз туда сам, подвернул верхнюю часть кокона под локоть, уткнулся в него щекой и отключился. Гедимин беззвучно вздохнул. «А стерилизовать всё это мы будем нейтронно. Любая грязь в этот валяный мех впитается намертво. Никакие химикаты не помогут.»

Он думал, что в душевой никого не увидит — и сам себе не поверил, услышав из-за двери глухие удары, плеск и тяжёлое дыхание. Посреди «мокрого» отсека стояла уже знакомая Гедимину здоровенная бочка. Филк в жёлтом комбинезоне нависал над ней, насколько хватало роста, и без остановки лупил что-то, засунутое внутрь, двумя костяными «жердями». От ударов что-то плескало и влажно шмякало. Опустив жерди в последний раз, филк шумно выдохнул, провёл рукой по мокрому лбу и, наклонившись, резким движением выдернул из патрубков затычки. Под ноги хлынула мутная с прозеленью вода. Мелкий сармат вынул из бочки жерди, прислонил их к стене и, низко наклонившись, выкинул содержимое бочки на пол, под бьющую из шланга чистую воду. Гедимин увидел пёстрый ком белья. Струя раскидала вещи по камню, из кома выпали носки, рубашки, подштанники. Филк, шумно дыша, потоптался по ним, пока стекающая зеленоватая муть не сменилась чистой водой, переключил вентиль и подобрал что-то из вещей с пола. Гедимин смотрел, как он прополаскивает одну рубаху, потом другую, тщательно выкручивает и кидает в намокший короб.

— Ну чего встал? — филк, выжав разом три пары носков, оглянулся на сармата и сердито сощурился. Он весь был в воде и в поту и очень тяжело дышал; Гедимину даже стало не по себе.

— Что у тебя тут? — спросил он, кивнув на короб с бельём.

— Не видишь — стирка, — фыркнул мелкий сармат и, протащив отяжелевший контейнер мимо Гедимина прямо по полу, выбрался в предбанник. Ремонтник выключил воду — она так и хлестала из шланга в сточные желобки, хотя в этом уже не было надобности. Филк в предбаннике шумно возился, втыкая в стену кости-перекладины и развешивая по ним выстиранное. Когда Гедимин, сообразив, что надо бы помочь, высунулся из душевой, мелкий сармат уже шёл обратно, почти погребённый под охапкой из тринадцати комбинезонов. Затолкав их в бочку, он вытряхнул из костяной трубки почти горсть зеленоватого порошка и сунул внутрь шланг, снова переключаясь на горячую воду. Гедимин по шуму прикинул, сколько жидкости осталось в подогретой цистерне, — меньше трети.

— Да иди ты уже! — сердито фыркнул филк, проходя мимо с тяжёлым комбинезоном в руках. Распялив его на костях, он ушёл в предбанник и вернулся с охапкой шлемов. Их было всего пять — те, в которые вместо стекла был вставлен рыбий пузырь, филк кинул в стирку вместе с комбинезонами.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как мелкий сармат трёт шлемы изнутри и снаружи мокрым куском войлока на палке. Вниз капала помутневшая, позеленевшая вода. Выдернув шланг из бочки и направив на рядок шлемов, филк с тяжёлым вздохом расстегнул свой комбинезон. «Защита» была надета на голое тело; теперь сармат кинул её в бочку и, снова вздохнув, взялся за костяные «жерди».

— Помочь? — Гедимин протянул к ним руку. Филк снова фыркнул.

— Ага, два раза! Ты порвёшь, а мне чинить!

Гедимин отступил в сторону, подобрал свободный шланг и подсоединил к патрубку скафандра. Тёплая вода потекла по коже. Филк всё «избивал» комбинезоны, наклонялся над бочкой, ворошил их и снова начинал колотить. Гедимину очень хотелось себя ущипнуть — это выглядело, как на редкость бредовый сон.

Когда он, слив последнюю перемену воды, включил внутреннюю просушку и встал, широко расставив руки, филк уже вываливал комбинезоны на пол и смывал с них «мыло». Стали они чище или нет, Гедимин не видел — но мелкий сармат, довольно хмыкнув, поднял один из них, долго тряс — и унёс в предбанник. Когда ремонтник вышел за ним, филк развесил уже десять комбинезонов — все изнанкой наружу. Его чистая одежда — в свёртке из вытертой шкуры — лежала в стенной нише, но сармат не спешил одеваться.

— И что, ты каждый раз… так? — спросил Гедимин. Ему было не по себе. «Понятия не имел, как они поступают с одеждой. Да я, как это у нас-то делается, с трудом представляю…»

— Сколько времени? — вместо ответа угрюмо спросил филк, растягивая на костях двенадцатый комбинезон. — А… Надо сюда второго — одному долго. Ну чего смотришь⁈ Я — комендант. Следить за вещами — моё дело. А тут прачечной не предусмотрено. Хоть бочку привезли, уже легче…

Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», молча вышел за дверь. Выполосканная и мгновенно высохшая ткань комбинезона приятно согревала тело. Воздух снаружи был на порядок холоднее, чем в горячей, завешанной сырыми вещами купальне; сармат подумал о режиме просушки, но решил, что с этим комендант сам справится. «Вот, значит, как…» — он растерянно покачал головой, оглядываясь на душевую. Там уже ничего не шмякало и не плескалось, только кто-то тёр сухим войлоком мокрый эластомер. «Бытовые технологии, м-мать моя колба. Специфика Равнины…»

В шатре Айзека было темно и тихо, жаровню, светившуюся красным светом, накрыли колпаком; Гедимин не нашёл бы сармата без помощи сканера — тот в чёрной броне лежал, закопавшись в одеяла, и не подавал признаков жизни. Фонарь, поднесённый к шлему, заставил его беспокойно дёрнуться, он заворочался и привстал на локте, нехотя открывая глаза.

— Гедимин? — он, проснувшись до конца, растерянно мигнул. — Что-то серьёзное?

Сармат прикрыл фонарь ладонью.

— Технология стирки. Вот эта, с бочкой и палками. Твоя идея?

Айзек протяжно зевнул в респиратор.

— Только заметил?.. Спасибо Скогнам. Руками Дасьен полдня бы возился…

Гедимин фыркнул.

— Будто сейчас ему легче! Что, тут больше ни до чего не додумались?

Айзек недовольно сощурился.

— А ты что предложишь?

— Можно же собрать простую центрифу… — Гедимин оборвал себя на полуслове и шёпотом помянул уран и торий. Айзек невесело ухмыльнулся.

— Ну вот видишь…

Гедимин снова фыркнул. «Вот же бредовая планета! Ладно, попробуем по-другому…»

— В ядерный могильник центрифугу. Пусть будут механические палки. С приводом от поршневой машины. И пресс для отжима. Пресс-то можно сделать?

Айзек пожал плечами.

— Пресс?.. Спроси Дасьена. Удобно ему будет или нет. Твоя машина, так-то, небезопасна… У-уэ-эх-х… Атомщик, иди спать. Кто как, а я устал.

Он отвернулся от Гедимина и снова закопался в одеяла. Ремонтник, сердито фыркнув, поднялся на ноги.

— Набрались от дикарей… Завтра же сделаю привод.

Гравий под ногой спружинил как-то странно. Наклонившись и посветив, Гедимин увидел миниатюрную чашку. Её края чуть поднимались над россыпью камешков, дно конусом уходило на десяток сантиметров вниз. На экране сканера отобразилась знакомая структура — сферы, утром упавшие с неба, за день вытянулись в длину и сформировали из себя глубокие чаши, сместив все плотные «детали» к их конусовидному дну. Оно ещё оставалось мягким; верхние стенки утончились и затвердели. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Оно как будто готовится что-то… собирать? А, мать моя колба! Закопаю обратно и пойду спать. А завтра займусь прачечной.»

14 день Воды, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Над головой что-то зашуршало, и на лицевой щиток Гедимина упала капля воды. Сармат перевернулся набок. Сверху снова капнуло — теперь на ладонь. Шорох стал громче.

«Вода?» — непроснувшийся мозг соображал медленно. «Я же вроде в лаборато… Hasu!»

Генератор защитного поля сработал, накрыв все внутренности лабораторного шатра прозрачным водонепроницаемым куполом — и только тогда Гедимин поднялся из-под стола, загородившего ему обзор, и увидел, что отверстие в «крыше» прикрыто пологом. Пристёгнут он, видимо, был неплотно — порыв ветра сдвинул его, и дождь просочился внутрь. Несколько капель упало на стол — на забытые с вечера чертежи, размеренно вращающийся ипроновый диск на стержне и деревянные заготовки для нового привода. Гедимин, сердито фыркнув, промокнул ветошью белые листья — чертил он на них, земную краску инопланетный лист впитывал с трудом, некоторые линии сильно размыло.

Полог снова хлопнул — скорее, зашуршал, размахнуться как следует ему мешали крючки-фиксаторы. Гедимин услышал шум падающей воды — потоки били с большой силой, шкура, натянутая на опоры, даже прогибалась внутрь. «Ливень,» — сармат сунулся было к выходу, но, передумав, взялся за анализатор. «Из чего на этот раз? Простая вода? Странно.»

Он сел за стол, заглянул в прикрытую защитным полем кювету — обломок жёлтого камня, оставленный на ночь в растворе «мыльного» порошка, на вид ничуть не изменился, и вода не помутнела. Гедимин, недоверчиво хмыкнув, занёс над ней «щупы» анализатора. «Не растворяется… Надо бы проверить под нагрузкой. С другой стороны — ему ведь не месяцы напролёт мокнуть. Пара часов — и на просушку. Главное, чтобы не крошился… Ладно, возьму кусок тектона. У обрыва остались образцы…»

Под полог просунулась рука в бронированной перчатке, откинула крючки, и в шатёр, капая со всех чешуй, ввалился Вепуат. Вслед ему с улицы донёсся трубный рёв, приглушённый шумом дождя.

— Ничего так поливает, — сообщил Вепуат, стряхивая с себя лишнюю воду. — Бронны говорят — это до самой ночи.

— Ясно, — рассеянно сказал Гедимин, придвигая к себе деревянные заготовки. «Пресс. Он не должен проворачиваться. Взять вал с квадратным сечением…»

Вепуат шумно вздохнул и опустился на ближайший стул.

— Выходит, сегодня нам ракет не запускать. Погода совсем не лётная. И для моих тварей тоже. Досадно… Чем займёмся?

Гедимин покосился на подмокший чертёж, закрепил заготовку в тисках и включил лучевой резак.

— Ты — чем хочешь. А у меня работа.

— Серьёзно? — оживился Вепуат, придвигаясь ближе и капая на стол. — Что за штуки? Это для чего?

— Приводы для толкача и пресса, — отозвался Гедимин, думая, что плавить и ковать рэссену придётся в лаборатории — слишком длинная заготовка, неудобно будет возиться с ней «на руках». — Филкам нечем стирать. Маются, как дикари. Вот, сконструировал…

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Филки? А что там за пробле… А-а, эти их… натуральные тряпки. Что, правда нечем?

Гедимин досадливо сощурился.

— Иди да спроси. А я занят.

…Следить за нагревом рэссены на литейной станции остался Вепуат. Гедимин пошёл за камнем для пресса. За шлюзами всё так же лило; сквозь защитное поле, прикрывающее лицевой щиток, сармат видел небо — тёмно-синее, в волнистых зеленоватых разводах и белых крапинах, будто разрисованное несимметричным орнаментом. Снаружи посветлело, но незначительно — стена воды не пропускала видимый свет, где бы ни находился его источник — над головой или за холмами. Гравий колыхался под ногами; иногда вода чуть приподнималась над ним, но тут же впитывалась в нижние слои и по руслам на материковой плите убегала в долину. Гедимин опасался, что лагерь подмоет, но всё, что могло смыть, видимо, смыло в предыдущие годы.

К обрыву он подходил с опаской, но увидел, что все валуны на месте, и ни один не сдвинут, и приободрился. На дне долины виднелись надвинутые крышки шахт и наглухо закрытый ангар столяров. Сканер показал, что внутри работа идёт — Бронны как раз поливали вымоченные заготовки жиром и держали наготове крышку с вынутыми пробками. Вентиляционные лючки в мастерской были открыты нараспашку; те, что были в стенах склада, по большей части закрыли, пару оставшихся занавесили облезлыми шкурами. Влажность внутри ангара повысилась, но незначительно.

«Надышатся они там чёрт-те чем,» — Гедимин, угрюмо щурясь, глядел на Броннов, даже не прикрывших лица тканью. «Снаружи испарения выветривались. А внутри, практически без вытяжки… Попробовать ещё раз объяснить им про респиратор?»

Мокрый камень под узким потоком плазмы зашипел, в небо ударил паровой гейзер, а потом и второй — отрезанный фрагмент упал рядом подогретым срезом кверху, и вода, попав на него, тут же испарилась. Гедимин смотрел, как камень остывает под дождём, и следил за мелькающими за водяной стеной тенями. Бронны и Скогны прикрыли вещи кожухами, растянули тент над каждой повозкой, но сами не сидели по укрытиям, а спокойно сновали вокруг, пристраивая под дождь пустые ёмкости. Из лишних подстилок соорудили водосток, снизу, на выступе склона, пристроили большую бочку, и она постепенно наполнялась тем, что сбегало по искусственному руслу. Бронн следил за наполнением, время от времени перекликаясь с теми, кто остался наверху, — бочку держали на тросах и готовились всем стойбищем тащить наверх. У Скогнов был свой водосток; Гедимин нашёл его лучом сканера и убедился, что воду, собравшую неизвестно что в облаках и всю грязь с подстилок, набирают именно в питьевые бочки, и никто её даже не фильтрует.

«Дикари!» — сармат вспомнил, как наливал эту воду в скафандр, и его передёрнуло. «А кто-то это пьёт…» На секунду всплыла робкая надежда, что аборигены всё же процедят содержимое бочки через песок или войлок, но Гедимин только криво ухмыльнулся и провёл пальцем по респиратору, в очередной раз мысленно поблагодарив Кумалу и всех химиков «Гекаты». «Без фильтров ничего не пить!» — напомнил он себе, с остывшим камнем в руках выбираясь к шатру. «И в скафандр не лить! Странно, что тут никто ещё не мутировал…»

— Из бочек без фильтра не пей, — угрюмо предупредил он Вепуата, дотачивая камень до ровного диска. Диаметр стиральной «цистерны» он помнил — пресс должен был входить в неё без зазора, плотно прижимая мокрую массу и выдавливая воду вниз, в патрубки.

— Что, видел водосбор? — Вепуат сочувственно хмыкнул. — Их можно понять. Столько полезного вещества выливается зазря. Видно, у них это уже отработанная процедура, — что положить, куда, где что подставить…

— Хоть бы сквозь песок отфильтровали, — буркнул Гедимин, разворачивая каменный диск в другую сторону. «Воду брать только в душевой!» — мысленно напомнил он себе. «Фильтры всё выдержат, но лучше их поберечь.»

… «Проворачиваться — не — должно,» — размеренно повторял про себя Гедимин, придавая раскалённому металлическому пруту квадратное сечение. Пластичная рэссена поддавалась легко — сармат уже привык с ней обращаться. «Так, подогреть…»

— Ого! — Вепуат под шумок поднял со стола каменный «блин» и быстро положил его обратно.

— Не лезь, — буркнул Гедимин, слегка удивлённый его реакцией. «Чего он?.. А, некогда. Нагрев!» Из-под инструмента снова посыпались искры; они были не белыми, к каким сармат привык на земле, — рэссена даже искрила синевой.

— Эй, ремонтник! — Вепуат чуть повысил голос, перекрикивая удары молота. Гедимин сунул остывающую балку в самодельный горн и оглянулся через плечо.

— Ну?

— Эту штуку будут монтировать сами филки? Собирать, засовывать в бочку? — уточнил Вепуат. Гедимин утвердительно хмыкнул, одним глазом следя за цветом нагревающегося металла. «Двадцать семь, двадцать восемь… Есть нагрев!»

— Гедими-ин! — Вепуат даже подпрыгнул на месте, отчаявшись привлечь внимание. — Они это не подни-имут! Оно ж полтонны весит!

Гедимин ошалело мигнул.

— Где полтонны⁈ Диск совсем тонкий…

Вепуат выразительно хмыкнул.

— А дай филку его поднять! Он без палки тяжеленный, а с ней — его вообще только ты и сдвинешь!

— Да чтоб вам всем, — обречённо выдохнул Гедимин, выдёргивая побелевшую балку из печи. «Придётся облегчать. Перековывать квадрат на двутавр…»

…Пока двутавровая балка остывала, Гедимин с Вепуатом обсуждал, как подвесить её вместе с насадкой к потолку — чтобы филки, передвигая пресс к бочке и занося его над ней, уж точно не надорвались. Разведчик весело хмыкал, ремонтник морщился — по всему выходило, что пора строить отдельноепомещение для прачечной. Гедимин придирчиво осматривал кости-била, сверлил отверстия под новые крепления, — прочная кость должна была выдержать механическую «руку», не треснуть и не раскрошиться.

Он как раз проделывал последний паз, когда услышал сквозь шум воды протяжный низкочастотный гул.

— Уран и торий, — прошептал Гедимин, прорезая последние миллиметры и откладывая кость в сторону. — Всё-таки пришли.

— Ага, — поддакнул Вепуат, глядя на экран передатчика. — Смотри! Только макушка из скалы торчит. Воду они, похоже, не любят.

Гедимин посмотрел на прибор и недовольно сощурился.

— Твои дроны в небе? Гони их под крышу. Погода нелётная.

— А, не промокнут, — отмахнулся Вепуат. — Зато всё видно. А то сидишь в палатке, как слепой… Ну что, идём, или пусть уползают?

…Стражи, похоже, тоже не любили воду — ничей посох не светился над обрывом, когда Гедимин и Вепуат вышли под дождь. На дне долины блестели торчащие из скалы длинные тела — огромные змеи чуть-чуть «всплыли» из камня, но большая их часть осталась под землёй. Гедимин увидел на одном из фрагментов оттопыренные пластины брони, образовавшие козырёк, и еле слышно хмыкнул. «Там у него ухо. Прикрывает…»

— Ты до них докричишься через эту воду? — Гедимину пришлось повысить голос — тут, на обрыве, прямо из-под ног, из-под пласта гравия, били водопады, а внизу уже бурлил ручей. Вода, не застаиваясь, утекала к «неободранным» краям; там уже разлились озёра, и сармат, оторопело глядя на них, думал, правильно ли он всё рассчитал, и не затопит ли шахты. Вепуат, отрывисто кивнув, прижал руки к респиратору и что-то прогудел. Текк’т, выглядывающий из обрыва, загудел в ответ. Потоки, падающие сверху, задрожали вместе со скалой, разбрызгивая воду во все стороны.

— Скажи — пусть спускаются и копают, — Гедимин, убедившийся, что станцию не затопило, облегчённо вздохнул. — Шахты не открывать!

Блестящие выступы ушли в скалу, гравий едва заметно дрогнул. Гедимин оглянулся на лагерь — только они с Вепуатом и остались под открытым небом, остальные, даже аборигены-водосборщики, попрятались. Бронехода не было — уехал на малую декомпрессию.

— Говоришь, погода нелётная? — Вепуат потыкал в запястье, подзывая ближайший дрон. — Ладно, заберу, пусть из шатра сканируют.

Гедимин молча кивнул. Он думал о воде — и о том, почему не размывает пласты гравия. Что-то показалось ему странным только у шатра, когда он пропускал Вепуата с дроном под мышкой вперёд.

— А чего они у тебя здесь? Не отдал на декомпрессию?

Вепуат дёрнул плечом.

— Забыл.

— Зря, — Гедимин неодобрительно посмотрел на его чешуйчатый скафандр — щитки не топорщились, плотно прижатые к ипроновому слою, но все их гребни и выступы были отлично видны. — Мутируют.

Вепуат опустил мокрый дрон на стол, посмотрел на него и со вздохом потянулся за ветошью.

— За сутки? Ничего им не будет. Завтра отправлю, на большую декомпрессию… А, надо ещё второй выловить…

Он потыкал в передатчик. Гедимин следил за ним с нарастающим недоумением. «Он что, регулярно их тут забывает? А возможно… Я-то не смотрю, где они у него. Надо будет проверить их — давно не проверял. Может, что поломалось.»

Вепуат выглянул из шатра и вернулся обратно с выключенным дроном в руках. Теперь оба аппарата лежали на столе Гедимина среди деталей разобранных механических приводов — аккуратные корпуса из металлофрила рядом с откованными вручную «железками» и грубыми деревяшками. Ремонтник взглянул на них — и резко отвернулся. Что-то кольнуло в груди.

— Ну так что, пойдём испытывать? — громко спросил Вепуат, подобрав костяные била. Ему они были по руке, не то что низкорослому филку.

— Пойдём, — согласился Гедимин, заворачивая приводы в защитное поле. «Соберу на месте. Так, пресс, сама машина… Что там говорил Вепуат? Пресс тяжёлый? Приводы ему отдам, а это понесу я.»

— На чём испытывать будем? — Вепуат, нехотя отдав била, развешивал свёртки с деталями по оттопыренным чешуям; на них вещи держались лучше, чем на штатно отодвинутых пластинах брони — Гедимин на секунду даже задумался о модификации своего скафандра, но вовремя себя одёрнул.

— На моём комбинезоне, — сказал он, недоумённо хмыкнув, и тут же осёкся. — Да, верно. Наша одежда не подходит. Она из скирлина… И твоя из скирлина?

Вепуат, нагнувшись, вытянул из-под верхних подстилок неровный лоскут войлока.

— Это сойдёт? По крайней мере, из местного материала…

Гедимин сгрёб с пола всё, что подвернулось, — войлок и вытертые шкуры вперемешку — и замотал в шар защитного поля.

— Хорошо придумал. И испытаем… и, может, в шатре будет почище. Не видел, как аборигены стирают это добро, и где сушат? Филкское бельё постоянно в душевой висит, а вот подстилок я там не видел.

Вепуат, внезапно смутившись, отвёл взгляд и пару раз пожал плечами.

— Вот это тоже брать?.. Ага, идём. Тебе не тяжело?

…Пустая стиральная бочка, оставленная в душевой, успела немного обсохнуть на сквозняке — как и стены, и пол, и развешенные в предбаннике тряпки. Гедимин покосился на остатки влаги во впадинах камня — тёплый ветер вытягивал воду, но сам по себе был слишком влажным. «Медленно сохнет. Надо ускорить, пока водоросли не завелись.»

— Ага… угу… — доносилось из душевой, пока Гедимин настраивал переток воздуха. Вепуат крутился вокруг бочки и даже успел взять со внутренних стенок смывы и насканировать что-то в патрубках.

— Так я и думал, — сказал он удивлённому Гедимину, поднимаясь с пола. — Дезинфицировать придётся нейтронно. Местные такие вещи, должно быть, прожаривают…

Гедимин фыркнул.

— У местных нет микросканера. И понятий о дезинфекции. Что, уже развелась ксенофауна?

— Пока немного, три вида, — кивнул Вепуат, разглядывая экран прибора. — Хм… а этого у меня в базе не было. Гедимин, у тебя есть источник нейтронов?

— Где я здесь возьму нейтроны⁈ — сармат досадливо дёрнул плечом. Он пристраивал у стены поршневую машину и искал, чем её подпереть, чтобы не запрыгала от тряски. «Или к полу присверливать, или утяжелители… Ага, нашёл. Вот так. Теперь смонтировать привод…»

Вепуат, на время забыв о нейтронной дезинфекции, затыкал патрубки, вынимал из стенной ниши горшок с зелёными кристаллами и складывал в бочку «образцы» нестиранных подстилок.

— Не знаешь, какая вода тут нужна? — он оглянулся на подогретую цистерну — нагреватель в неё положили недавно, но и воды в ней оставалось немного. — Ещё подержать, или хватит?

— Тут нужен минимум кипяток, — отозвался Гедимин, проверяя ход механических колотушек. — Но взять негде… Запускай, как есть.

Он выждал пять минут, глядя на мутно-зелёную воду под колотушками — уже через несколько секунд мути стало так много, что замоченные тряпки пропали из виду. «Местные определённо их не стирают,» — думал сармат и брезгливо морщился. «Так… Мало мытья скафандра, придётся его ещё и прожаривать. И всю эту дрянь в шатре — тоже. А я-то на ней лежал…»

Песты опустились в бочку. Вода брызнула, попав и на приводы, и на Гедимина. Вепуат шарахнулся от фонтана, приглушённо ругаясь, Гедимин рухнул на пол, ближе к клапанам, настраивая ход. Брызги из бочки сыпаться перестали.

— Ты тут всё-таки осторожнее, — попросил Вепуат, недовольно щурясь. — Это же тряпьё, а не металл.

Гедимин выждал пару минут — колотушки поднимались и опускались, машина не прыгала, бочка не разваливалась. Перекрыв клапаны, он вынул обе кости из «цистерны» и заглянул внутрь. Там клубилась тёмно-зелёная муть.

— Они там не растворились? — Вепуат, перегнувшись через край, потыкал в воду «щупами» анализатора. — А, нет, плавают. Сливаем?

Зелёная муть выплеснулась из патрубков. Гедимин, вспомнив, как филк выкидывал вещи из бочки и прополаскивал их, снова сунул в «цистерну» шланг. Вода из патрубков потекла обильнее; Вепуат костяным шестом поворошил вещи на дне, и она снова помутнела.

— Ну, в целом, лишнее вымылось, — неуверенно сказал он через пару минут, глядя на посветлевшую воду. — Что, попробуем отжать?

Гедимин возился с подвесным прессом и ответил не сразу. «По-моему, рычаг удобный, и ход лёгкий,» — думал он, сдвигая по направляющим подвешенный груз. «Но надо бы проверить на филке.»

— Давай, — согласился он. — Веди эту штуку к бочке, заноси и цепляй вот это вот сюда. А это я отсоединю…

Он поставил к стене мокрые колотушки. На кожаную оплётку налипли клочья шерсти. Гедимин озадаченно смотрел на волокна, гадая, откуда они могли насыпаться в его шатре. «Нхельви, что ли, полиняли? М-да-а, хорошо местные прибираются в шатрах. Надо было взять робота!»

Камень на шесте опустился до упора. Бочка затрещала. Из патрубков брызнула мутноватая вода с мелкими волокнами. Гедимин приподнял пресс и опустил его снова; второй отток был уже слабее. Сармат подождал, пока из патрубков перестанет капать, опять поднял камень и опустил его. На пол упало несколько капель.

— Кривоватый какой-то подвес, — хмыкнул Вепуат, глядя на сдвижные крепления пресса. — Не перекосит его?

Гедимин пожал плечами.

— Месяц отработает, а там — деформация выровняет… Ну что, вытаскивать?

За тряпками полез Вепуат. Гедимин застопорил все механизмы, отсоединил приводы и теперь смотрел, как разведчик поднимает ком сырых подстилок и роняет его на пол. Ком, упав, расплющился — вернулся к форме, которую принял под прессом — но на куски не развалился. Вепуат, не без усилия выдернув одну подстилку, растянул её в руках и недоумённо хмыкнул.

— Э-э-э… Мы тут, похоже, перестарались.

Гедимин растерянно мигнул. В руках у разведчика был кусок войлока — материал ещё опознавался — и даже довольно чистый кусок… но съёжившийся вдвое, комковатый и местами расслоившийся. Вепуат выдернул из общего комка ещё несколько предметов — одни из них от деформации порвались, другие разлохматились, и все сильно сжались.

— И хорошо так перестарались, — разведчик подобрал обрывки войлока. — Всё-таки ты не рассчитал силу удара!

Гедимин недовольно сощурился. Что перестарались, он и сам видел… но на каком этапе?

— Натуральные материалы, sa has— sulu, — еле слышно пробормотал он, разглядывая съёжившийся войлок. — Вечно с ними какая-то… Погоди. Вот это — температурная деформация. А вот это — механическая… Да это не материал, а просто комок волокон. Естественно, он ведёт себя, как вздумается. У филков в одежде нет ничего войлочного. Надо проверять на ткани!

Вепуат медленно развернулся к предбаннику.

— На ткани? Ну, если не порвётся, то к вечеру высохнет… Одолжим у филков носки. Но ты перенастрой колотушки! Удар слишком сильный, сделай мягче. И пресс. Можно же сделать так, чтобы он не грохал со всей дури?

Гедимин поморщился.

— Иди за носками, — буркнул он, подходя к прессу. «Сделать движение плавнее, чтобы нажимать, а не бить… Ну, может, и имеет смысл.»

Из предбанника донёсся громкий вздох Вепуата.

— Вот чем только ни займёшься, когда ракеты не запускаются!

…Каждый носок из кучи на дне бочки был осмотрен со всех сторон, ощупан и едва ли не просканирован. Гедимин молча ждал, когда Вепуату надоест возиться с тряпьём. Он и так видел, что новых отверстий в носках не появилось, и в объёме они не ужались — хотя помялись ещё сильнее.

— Ага, — сказал Вепуат, сгребая носки в кучу и прижимая к груди. — Правильно мы снизили температуру. Ну что, всё на просушку — и зовём филков?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Поставь над тряпками защитное поле. Я облучу бочку — а потом пройду по предбаннику. От этого полоскания ни одна бактерия не сдохла. Может, омикрон-луч их возьмёт.

…За филками отправился Вепуат. Гедимин возился с дозиметрией — он облучил всё здание душевой и очень надеялся, что не прохлопал какие-нибудь легкозаражаемые вкрапления. Что на дозиметрии лучше было оставить Вепуата, он понял, только когда на пороге появился Кенен Гварза.

— Гедимин, ты здесь? — обогнав его, мимо вешалок с мокрым бельём протиснулся Айзек. — Ага-а… Вот оно что. Ты мне об этом вчера пытался сказать? Я спросоня туго соображал… Смотри, Кенен. Гедимин тут развернул стиральную установку!

— Угу, — отозвался угрюмый Гварза. Он уже стоял у поршневой машины и рассматривал отсоединённый привод. Переведя взгляд на подвешенный под потолком и заведённый к стене пресс, он брезгливо поморщился и щёлкнул пальцем по плоскому камню.

— Химически устойчиво?

— За ночь не размокло, — ответил Гедимин, стараясь держаться спокойно.

— Пресс как пресс, — вмешался Вепуат, протягивая командирам мятые сырые носки. — Мы уже его проверили. Уж никак не хуже, чем руками и ногами!

— Ногами? — Гварза, скривившись, быстро оглянулся через плечо, но там никого не было. Айзек успокаивающе похлопал его по локтю.

— Филки не слишком сильны физически. Справляются, как умеют. И что, ткань не страдает от такого… способа стирки?

Вепуат растянул перед ним мятый носок.

— Ткани даже легче под прессом, чем когда её руками крутят. Меньше рвётся. А сама стирка — теми же палками, что у филков. Только палками машет машина. Хочешь — запустим, сам посмотришь.

Айзек покачал головой.

— Это надо вечером показывать Дасьену. Вы пока идите отдыхать. А я предупрежу его, чтобы не пугался.

Гварза поднёс палец к цилиндру поршневой машины.

— Эта штука — насколько она управляема?

— Чем тут управлять? — отозвался Гедимин. — Цепляешь привод, открываешь клапаны. Закрываешь клапаны, убираешь привод, цепляешь другой. Этому зверька можно обучить, не то что филка!

— Зверька… — Гварза едва заметно поморщился. — Ладно. Вечером, после водных процедур, придёт Дасьен. Если он это одобрит — мне без разницы.

Айзек кивнул.

— Предупрежу Дасьена, — повторил он, подозрительно щурясь на примитивный механизм. — Атомщик… Ты ручаешься, что эта штука не взорвётся?

…«Взорвётся, взорвётся… Да что у них всё взрывается⁈» — Гедимин, стараясь не щуриться слишком заметно, по второму разу объяснял Дасьену, как управляться со стиральной установкой. Предупреждал его Айзек или нет, но на машину филк косился с явной неприязнью.

— Ну, я в целом понял, — перебил он Гедимина. — Но этот реактор — он же от подъёмника, так?

«Реактор⁈» — Гедимин с присвистом втянул в себя воздух, но вовремя захлопнул рот и ограничился сдержанным кивком. «М-да, вот такие теперь у меня реакторы. И кому я только что полчаса всё разжёвывал⁈»

— А подъёмник работает и днём, и ночью, — продолжал филк. — И как мне брать эту штуку для стирки?

— Подъёмник пока не нужен, — успокоил его Гедимин. — А если будет нужен — я постараюсь не занимать его в твои часы. Ты ведь стираешь по плану — в середине ночи?

Филк обрадованно закивал.

— Да, в одно и то же время…

Он оглянулся на короб с грязной одеждой, оставленной филками в предбаннике.

— Опробую твой реактор, — он нервно усмехнулся. — Не уходи пока, ладно? Вдруг что-то взор… заклинит?

…Предбанник снова завесили сохнущим тряпьём и вывернутыми наизнанку комбинезонами. Гедимин следил, как филк настраивает вентиляцию и разворачивает приводы для лучшей просушки. Поршневую машину ремонтник вытер ветошью и забрал с собой — до следующего вечера. Филк вроде выглядел довольным… ну, хотя бы менее заморенным, чем вчера.

«В этой бочке помещается одежда пятидесяти филков,» — думал Гедимин, выбираясь из душевой. «Можно напихать больше, но стирать будет неудобно. Значит, для второй полусотни придётся ставить вторую бочку и второй привод… или делать бак нормального объёма. И отдельное помещение. Но это уже внизу, в жилом корпусе… Хм. Колотушки придётся делать самому. И, по возможности, не из костей. Жаль, тут не поставишь нормальную центрифугу. Запитать её — есть, от чего, но взорвётся же…»

Запнувшись обо что-то в задумчивости, он едва не потерял равновесие. Крупный предмет, непохожий на привычные камешки, выкатился из-под ступни и упал ворсистой выпуклостью кверху. Занеся над ним фонарь, Гедимин увидел комки гравия, плотно оплетённые сетью корешков. Он перевернул растение корневой системой вниз и растерянно хмыкнул, увидев ступенчатые синевато-серые наросты вокруг центральной чашки — то ли гриб, то ли лишайник.

Прикопав растение обратно в гравий, сармат огляделся по сторонам. По краям светового круга поднимались другие «грибы» — чашевидные выросты, на несколько сантиметров выпирающие из гравия. Гедимин подошёл к одному из них, по пути заметив ещё три таких же, наклонился, тронул когтем поблескивающие наплывы вокруг центральной чаши. Поверхность на ощупь напоминала бугристую кожу, на ней блестели мелкие капли — и на дне углубления уже скопилось немного жидкости, по составу — обычной трёхкомпонентной воды.

«Похоже, вчерашний „град“ пустил корни…» — сармат без усилий выдернул растение из гравия. Под ним висел плотно оплетённый комок камешков — вдвое больше той части «гриба», что торчала над поверхностью. «Надо под ноги смотреть внимательнее. Тут этих штук много.»

Он потыкал «гриб» когтем, попытался его процарапать — поверхность оказалась неожиданно плотной, куда более прочной, чем Гедимин подумал сначала. «Чашка» по центру растения явно предназначалась для сбора жидкости — здесь, на многометровом слое гравия, искать воду в почве было бесполезно. Сармат покосился на небо — оттуда, как он уже знал, могло литься всякое. «Эта штука не выглядит жаропрочной,» — подумал он. «И она очень… основательная. Будто закрепилась тут надолго. Уж точно не на сутки или двое. А если пройдёт металлический ливень? Или их с гарантией не будет… ну, в течение жизненного цикла вот этой штуки?»

Гедимину вспомнился кислотно-щелочной ливень и втянутые листья местных деревьев. «Грибу-чашке», как он решил обозначать новое растение, втягиваться было очевидно некуда — и она точно не могла сложиться в вытянутый конус, с которого кислота быстро стекла бы. «Проверить на химическую устойчивость,» — Гедимин вспомнил, что из образцов «хашта» у него остался только итоговый продукт множества реакций, и досадливо сощурился. «Что есть, тем и проверю. Ксенолитиевой щёлочью, тающим песком… Если есть защитный механизм, он сработает. Может, из этой штуки удастся добыть что-нибудь полезное…»

15 день Камня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дождь ночью пару раз начинался — Гедимин слышал шум падающих капель и стекающих ручьёв — но к утру окончательно утих. Мокрый гравий блестел в красном свете фонарей. В лагере было тихо, только на окраине копошились аборигены. Гедимин оглянулся на отсыревший полог шатра и недовольно сощурился. Воздух над холмом не двигался — после позавчерашнего урагана и вчерашнего ливня настал штиль. «Слишком много воды. И материалов, подверженных гниению. Вся эта ксеноорганика…» Он замерил температуру воздуха — она держалась чуть выше «земного» нуля. «Холод должен сдерживать микроорганизмы. Хотя — кто их знает тут, на Равнине…»

В задумчивости он зацепил ногой выступ на привычно гладкой поверхности и зашипел от досады — одно из вчерашних растений опять попалось на дороге. От пинка оно откатилось на полметра; когда Гедимин его поднял, он не нашёл повреждений — и плотный ком корневой системы, и верхняя чашка со ступенчатыми наплывами были целы, даже не надломились. Сармат сунул растение в оставшуюся от него ямку и еле слышно хмыкнул. «Кажется, о них часто спотыкаются. Если бы я его не подобрал, оно и на новом месте прижилось бы.»

Для проверки гипотезы он аккуратно пнул другое растение. Откатившись на метр, оно легло на бок — наклонно, корнями приблизительно вниз. Сармат воткнул рядом с ним вешку из яркого фрила. «Пронаблюдать… Защитным полем, что ли, прикрыть, чтобы не трогали?»

Он вспомнил о другом растении — вчерашнем образце, принесённом в шатёр. Оно и сейчас сидело в глубоком контейнере, нетронутое, со своим комком субстрата — и даже чего-то наконденсировало за ночь из воздуха внутри шатра. «Вот так на нём и буду экспериментировать. На живом,» — решил сармат. «Для полноты картины. Пока темно, всё равно больше делать нечего.»

Когда Гедимин вышел к душевой, из-за прикрытой двери уже доносились плеск, бульканье и хитиновый треск. Вепуат поднялся затемно и теперь «выгуливал» тройку «трилобитов» по ангару. Дверь в предбанник была предусмотрительно закрыта. Гедимин боком протиснулся мимо белья, вывешенного на просушку, мимоходом тронул пальцем чью-то рубаху, — ткань ещё была влажной, несмотря на сквозняк, местами переходящий в ветер. «Осушитель справляется, но на пределе,» — заключил сармат. «Если влажность будет расти, добавлю вторую пластину для тяги.»

Дверная створка затрещала — кто-то из «трилобитов» не успел вовремя притормозить и хлестнул по ней бронированным хвостом. Гедимин, покачав головой, завернулся в защитное поле — всё-таки оно было мягче скафандра, и у хитинового покрова были шансы уцелеть…

— Уран и торий! — Вепуат с радостной ухмылкой помахал Гедимину и щёлкнул языком, заставив летящего «трилобита» резко сменить направление. — Надо всё-таки куда-нибудь убрать бочку. И пресс. Особенно пресс!

Гедимин посмотрел на подвес — в него недавно кто-то врезался, а потом неловко пытался поставить все крепления, как было. Вепуат, проследив за его взглядом, развёл руками.

— Тесно! Я боюсь, полёты придётся свернуть. Пока тут все не побились…

Он подставил руку, и ближайший «трилобит» спикировал на неё, на лету меняя угол наклона крыльев и изгиб хвоста. Вепуат сунул ему микроскопический клочок мяса и шумно вздохнул.

— Кочевники из долины ушли. Видимо, тоже из-за холодов. Стражи говорят — тепло ещё будет, но холода больше.

Вода в скафандр Гедимина уже набралась и теперь бурлила, отделяя комбинезон от кожи и омывая сармата со всех сторон. Пока насосы работали, Гедимин неспешно прошёл вдоль стены, рассматривая узлы трубопровода. Их примитивной конструкцией он был недоволен, и с каждым днём недовольство усиливалось. Заглянув в технический отсек, он проверил уровень воды в двух цистернах. Дасьен вчера обещал проследить, чтобы они обе наполнились, и своё слово сдержал. Гедимин направил луч сканера вниз, на водяную линзу между пластами осадочной породы, и еле слышно хмыкнул. Вода вчерашнего ливня нашла путь в «водохранилище» — и уровень в нём повышался миллиметр за миллиметром. «Ага, запасы пополняются,» — думал сармат, разглядывая тонкие «капилляры»-протоки в толще камня. «Теперь всё зависит от частоты таких ливней. Хватит на постоянное восполнение, или придётся в конце концов бурить новую скважину…»

Вдалеке раздался громкий лязг — в бараке филков кто-то объявил побудку. Гедимин слил воду из-под брони и, широко расставив руки, встал на просушку. Вепуат, досадливо хмыкнув, полез за мясом — пора было усаживать «трилобитов» на плечи, пристёгивать их и освобождать купальню. Существа недовольно щёлкали спинными щитками, беспокойно вертелись, выпуская крылья, и порывались взлететь.

— Стой! — Вепуат неожиданно крепко ухватил одного из них за панцирь и повернул к себе другим боком. — А… нет, показалось. Но когда-нибудь они побьются всерьёз. Тут тесно. Да ещё эта бочка…

— И пресс, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. «Прачечную перенести можно. Более того — придётся. Она сюда уже с трудом влезает. Но зверинец тоже надо куда-то деть. Здесь ему определённо не место.»

…На обратном пути Гедимин подобрал пригоршню гравия — и в шатре высыпал его растению в кювету. Пока сармат купался, с «грибом» не произошло ровно ничего — он всё так же сидел на видном месте, понемногу растворяя ком субстрата и осаждая водяной пар на стенках «чашки». Вепуат, увидев его, выразительно хмыкнул.

— Тоже стало интересно? Местные их называют туманниками.

Гедимин подсыпал в кювету гравия, взял пустую ёмкость и потянулся к штативу с чёрными пробирками.

— Хочу проверить на химическую устойчивость. Как-то оно должно переживать кислотные дожди.

— Не-не-не, — Вепуат проворно отобрал у него кювету с растением и передвинул на свой край стола. — С живыми организмами работаю я. Что за дрянь в пробирке?..

…Раствор «тающего песка» Гедимин готовил сам — подогревал воду, поставив над ней два фонаря, добавлял реактив и следил, как он клокочет. «Держать на свету…» — повторил он себе, выливая бурлящую жидкость в чашу «гриба». Предыдущий состав из неё вылил Вепуат. На дне осталось полсантиметра слизи — едва первая капля щёлочи упала на дно, «гриб» начал сочиться чем-то серым, и за полчаса тихого шипения оно переработало гидроксид ксенолития на связанный ксенолитий и воду. Вепуат хотел проследить, что потом происходит с содержимым чаши; Гедимин решил сначала закончить свои опыты и собрать образцы, а потом отдать ему растение, и пусть хоть «трилобитам» его скармливает.

Поверхность «гриба» — его ступенчатый край, куда до сих пор едкие растворы не попадали — подёрнулась слоем серой слизи. В чаше клубилась муть — слизистые нити всплывали со дна, распадались на клочки и снова погружались. Вепуат уткнулся в экран сигма-сканера. Гедимин перебирал осколки «вечного льда» и косился на бочонок с кейеком. «Проверить на устойчивость к холоду…»

Из чашки закапало. Вепуат подставил пробирку.

— Смотри, реактив вытесняется, — удивлённо сказал он. — Слизи столько, что места не хватает. И она ещё сочится… Ага, понятно. Этот реагент — сильнее, его не переварить. Только вылить вон.

Гедимин проследил за вытекающей жидкостью. Края, с которых она капала, располагались так, что капли не попадали на нижний ярус — не прикрытые слизью корни.

— Выливай, — скомандовал он. — Теперь его надо подморозить. Эта часть года — холодная, так?..

…Когда из-под холма донёсся протяжный гул, давящий и на уши, и на кости черепа, в Элидгене уже светало. В кювете на столе Гедимина лежал почерневший фрагмент «гриба» — часть, погибшая от переохлаждения; выжившее при минус тридцати растение уволок к себе Вепуат. Гедимин не возражал — на устойчивость к радиации и высоким температурам «гриб» уже проверили. Второй отмёрший кусок в кювете «образовался» как раз при плюс тридцати — жара туманнику очень не нравилась.

На площадке между шатрами растений не было — зато, стоило выйти за шатры, они торчали через каждые два метра. «Град» выпал не только на Сарматском холме — Гедимин видел серовато-синие пятна на гравии везде, куда доставал его взгляд. На ободранном дне долины растений отчего-то не было — ни живых, ни мёртвых. «Кто-то уже съел,» — решил сармат и тут же забыл о местной флоре — на него выжидающе смотрел сорокаметровый змей. Внизу, в долине, ждали ещё двое — вода стекла, и Текк’ты могли больше не прятаться в скале.

Первую за день группу Гедимин обычно посылал копать — и запасать камень для вечерних месильщиков. Пока он жестами объяснялся с Текк’тами, из ангара столяров выглянули Бронны — сначала Нурру, затем — её подмастерья. Они даже не делали вид, что следят за котлом, оставленным у ангара — просто глазели на Гедимина и гигантское существо, нависшее над ним. Сармат старался не обращать на них внимания. Свою работу они делали, как могли — Гедимин уже привык, что их торопить бесполезно. Каждый день в ангаре прибавлялось две башенки из деревянных заготовок и плоских камней — запасы будущей арматуры росли…

«Светло. Можно запускать ракеты,» — думал Гедимин, возвращаясь к шатрам. «Только предупредить стража…»

Свечение белого посоха он увидел у шатра. Страж — Хассинельг, из-за похолодания надевший длинную стёганку — стоял в кольце Броннов и Скогнов и слушал их приглушённое верещание. Гедимин прошёл бы мимо — но кольцо собралось вокруг маленького защитного купола, которым он прикрыл перевёрнутое растение. И купола там уже не было.

— Дим-мин! — страж поднял посох повыше, и аборигены расступились, пропуская Гедимина к разрушенному куполу. Вешка — и растение рядом с ней — была на месте, вот только туманник кто-то вкопал корнями вниз.

— Угу, — сармат недовольно сощурился. «Чего они сбежались? Валяется растение — непорядок, надо воткнуть?.. Купол они сами сломать не могли. Это Хассинельг. А ему-то чего неймётся⁈»

— Зачем убрал купол? — хмуро спросил он. — Он был тут для дела.

При первых звуках его голоса аборигены — кто стоял ближе к стражу — зачем-то схватились за белый посох и навострили уши, переглядываясь и перепискиваясь. «Как будто так они понимают, что я говорю,» — подумалось Гедимину. «Хм… А если правда?»

— Твой купол? — протянул Хассинельг, глядя на сармата с непонятным выражением на чешуйчатом лице. — О нём я тебя и спрошу. Зачем ты вывернул туманник из земли? Незачем было это делать.

Гедимин мигнул.

— Я хотел посмотреть, как он заново пустит корни, — честно ответил он, озадаченно глядя на аборигенов. «Они правда сюда сбежались из-за дикого растения⁈»

Бронны быстро переглянулись, один испустил протяжный писк. Хассинельг сухо щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Туманники пускают корни, да… — нехотя подтвердил он. — Не нужно больше так делать. Понапрасну портить растения.

Гедимин снова мигнул.

— Так это местные… посадки? Их специально выращивают? Не знал. Ладно, не буду портить ваши… насаждения.

Бронны снова запищали — казалось, они и впрямь понимают земную речь. Гедимин покосился на посох в руке Хассинельга. «Любопытная всё-таки штука. Интересно, на меня сработает?»

— Не специально, — отозвался страж. — Но… хорошо будет, если ты не будешь попусту их портить. Можешь брать воду или сок, если тебе нужно… но у тебя и так много воды, в твоём колодце, разве нет?

Гедимину надоело мигать. «Сок,» — машинально отметил он. «Это они про ту слизь? Хм-м… А ведь от неё в самом деле может быть польза. Адсорбент…»

— Воды много, — сдержанно согласился он, выдёргивая из гравия уже ненужную вешку. — Значит, туманник зароется снова в землю, если его случайно опрокинуть?

— Да, так, — подтвердил Хассинельг и протяжно что-то пропищал. Аборигены нехотя расступились, кто-то сделал пару шагов к шатрам, но там и остановился.

— Когда Бронны держатся за посох, они понимают, что я говорю? — быстро спросил Гедимин. Хассинельг, поднявший было палку над гравием, снова воткнул её в землю. Дозиметр на запястье сармата мигнул, зафиксировав выброс сигма-квантов — похоже, страж собирался телепортироваться, но оборвал процесс в самом начале.

— В общих словах, — нехотя признал Хассинельг. — Не совсем чётко. Чтобы хорошо понимать, посоха мало.

— А на меня сработает? — Гедимин быстро протянул руку к палке. — Я пойму их речь? Если голой рукой, без брони?

Хассинельг смерил его долгим взглядом и с явной неохотой протянул ему посох.

— Можешь взяться.

В мозгу мелькнуло что-то про облучение и мутагены, но сармат оборвал разумные мысли, сдёрнул перчатку и крепко обхватил белые позвонки. Кость оказалась очень гладкой, тёплой на ощупь… и ещё было ощущение, что странный материал вытекает из-под пальцев. Хассинельг что-то проверещал, Скогны, а затем и Бронны, вразнобой ему ответили. Гедимин разочарованно вздохнул. «Ни одного понятного звука. Ну, так я и думал…»

— Спасибо, — буркнул он, разжимая пальцы, и быстро вставил руку в перчатку. «Пойду мыть. И флоний надо бы ввести. Сколько на этой штуке? Два-три милликьюгена?»

… — А, вот ты где, — Айзек, сделав пометку в журнале, взял со стола пустой кровезаборник и выразительно им помахал. Гедимин мигнул — о сегодняшней декомпрессии он как-то забыл.

— Ага, сейчас, — отозвался он. — Только руки помою.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Что ты ими потрогал?

Гедимин поморщился.

— Как палка стража помогает понимать чужой язык? На местных действует, на меня — нет…

Айзек шумно вздохнул.

— Можешь сильно не намываться. Akkhadalis практически стерилен. Дасьен, к слову, с утра хвалил твою стиралку. Не автомат, но процесс сильно облегчила.

Гедимин пожал плечами.

— Может, проще было бы возить в Ураниум стирать? Я не уверен в местном дезинфектанте. А кипячение эти тряпки не вынесут. У меня вон подстилки…

Сообразив, что сболтнул лишнего, сармат закрыл рот. Айзек еле слышно усмехнулся и прикрепил кровезаборник к его руке.

— Войлок — вообще материал специфический… Аборигены таскают его по камням и бьют палками. В крайнем случае — осторожно полощут в ручье.

Гедимин вспомнил, как спал на веками нестиранных подстилках, и поморщился.

— Будем дезинфицировать нейтронно, — буркнул он. — В бараке филков тоже… полощут в ручье? Раз в неделю надо всех оттуда выгонять и облучать помещение. Всё-таки будет почище.

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Это ликвидаторская профдеформация?.. Ладно, обсудим. Лучше скажи, что у вас за опыты с воздухоплаванием? То баллоны, то ракеты… Местные сильно озадачены.

Гедимин досадливо сощурился. «Вот назойливые мартышки! Тут хоть что-то можно сделать, чтобы ни один зверёк носа не сунул?»

— Местным скажи — пусть полощут войлок, — буркнул он. — А мы собираем энергопередатчик. Будет взлетающим. Баллон по центру, ракеты — по краям. Если отработать плавную посадку, будет нормально.

Айзек мигнул.

— То есть — неуправляемый излучающий дрон?.. Ну-у… Опыты уже были?

— Говорю же — надо отработать посадку, — Гедимин недовольно сузил глаза. Недоделанные механизмы он обсуждать не любил — особенно здесь, на Равнине, где не мог вообще ни за что поручиться.

— Отрабатывай, — хмыкнул Айзек, отцепляя от его запястья кровезаборник. — Только постарайся никого не покалечить… Что у тебя внутри баллона? По описанию он небольшой. Что там с подъёмной силой? Кольца-накопители не такие уж лёгкие.

— Привези одно на пробу, — мрачно сказал Гедимин. — Проверю.

Айзек едва заметно вздрогнул и придвинулся к нему.

— Ты это серьёзно?

— Да чтоб вас всех… — Гедимин с тяжёлым вздохом поднялся из-за стола. — Кто-нибудь, кроме меня, строит эту несчастную станцию?

…Зверей и растение заперли в тёплом шатре. Место для испытаний выбрали на окраине, подальше от аборигенов — и, разумеется, не успел ещё Гедимин прикрепить к баллону пару ракет, как на краю «полигона» собрался первый десяток зевак. Когда ракеты были прикреплены, а балансиры — выверены, собралось уже полсотни, и к аборигенам присоединился страж. Увидев его, Гедимин досадливо поморщился, протянул собранный «дрон» Вепуату и вышел к «зрительским трибунам».

— Эй, Хассинельг! Вот эта штука с большой вероятностью упадёт вам на головы. Гони всех отсюда!

Хассинельг не двинулся с места, только успокаивающе помахал посохом.

— Всем интересно, Дим-мин. Со мной или без меня — они придут. И будут смотреть.

Гедимин фыркнул.

— Это опасно, ты понимаешь? Там кейек и горящий жир. Ты их палкой, что ли, прикроешь, когда всё начнёт падать?

Хассинельг наклонил голову.

— Я их прикрою, если что. Не смотри на нас, Дим-мин. Никто не хочет тебе мешать!

Он что-то пискнул, и аборигены с явной неохотой отступили от невидимой ограды на пару шагов. Гедимин тяжело вздохнул и хотел продолжить уговоры, но потерявший терпение Вепуат уже тянул его за руку.

— Да ну их всех! Как-нибудь не сдохнут, — сказал он, протягивая Гедимину «дрон». — Запускаем уже, нет?

Ремонтник нехотя кивнул.

— Ставь на землю. Вот тут, по центру ямки. Обе ракеты должны взлететь одновременно.

— Давай вместе с двух сторон, — предложил Вепуат, осторожно опуская аппарат на «стартовый стол». — Ты там, я здесь. На счёт «ter»?

— Tza, — кивнул Гедимин, в последний раз покосившись на аборигенов. «Надеюсь, до них много не долетит. Хорошо, тут нет горючих материалов…»

— Un… du… ter!

Кто именно промахнулся с запуском на долю секунды, Гедимин так и не понял. «Дрон» по плавной дуге взмыл на двадцать метров — и, кувыркнувшись, направился к земле. Сармат вскинул «арктус», уже видя, что перехват не сработает. Защитное поле поднялось над толпой аборигенов — и лопнуло, как мыльный пузырь: Хассинельг, высоко подняв посох над головой, раскручивал его, и его белое свечение веером расходилось во все стороны. Не долетев до него пары метров, кувыркающийся пузырь резко, почти под прямым углом, свернул в сторону и упал между аборигенами и Гедимином, подёргиваясь и дымясь. Вепуат потрясённо выругался. Гедимин, окинув быстрым взглядом дикарей (вроде бы кипящим жиром никого не ошпарило), бросился к упавшему «дрону».

Он упал на одну из ракет; полая кость треснула, жир вытек и теперь дымился на камнях и оболочке пузыря. Гедимин, смахнув догорающие обломки, сунул пузырь во влажный гравий, надеясь, что это немного охладит его. Вторая ракета, как ни странно, уцелела — во время кувырков что-то пережало трубку жиропровода, и жир перестал вытекать и воспламеняться. Гедимин вынул осколки кейека, поднял надутый шар — тот ещё не сдулся, а значит, оболочка была цела, хоть и сморщилась от перегрева — и наконец обратил внимание на аборигенов. Они так и стояли на краю «полигона», глазея на сармата, и Хассинельг был с ними.

— Все целы? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь на спокойного стража. Он вспоминал веера белого света, расходящиеся от посоха. Какой-то из них сбил падающий пузырь, заставив его изменить траекторию; как это соответствовало законам физики, Гедимин старался не думать.

— Целы, — подтвердил Хассинельг. — Но я скажу всем, чтобы не становились так близко. Никто из нас не желал твоей штуке сломаться. Но всякое бывает.

Аборигены вокруг него виновато прижали уши. Гедимин мигнул. «Тут что-то было про местные традиции? Ничего не понимаю.»

Он услышал за спиной негромкий писк и обернулся. На плечо Вепуата сел дрон, и разведчик принимал от него какую-то информацию — передатчик на запястье мигал и попискивал. Поймав взгляд Гедимина, Вепуат быстро закивал.

— Заснял! Тут всё, по секундам. Я думал, оплошал на старте, а нет — первые шесть метров оно поднималось нормально! Это потом его повело… Посмотри, ты тут больше поймёшь!

Он протянул Гедимину руку с передатчиком. Сармат машинально кивнул, протянул свою, соединил слоты — и только теперь сообразил, что здесь не так.

— Дроны? Они что, не на декомпрессии? Машина же уехала…

— Яд-дро Сатурна! — Вепуат хлопнул ладонью о кулак. — Вот что я, оказывается, забыл. Ну ничего, зато — удачная запись…

Гедимин сузил глаза.

— Ты специально держишь дроны без декомпрессии? Ждёшь, пока щупальца отрастят?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Ты чего? Вот стоило пару раз о чём-то забыть… Завтра утром отправлю. Как встану, отнесу их в машину. Чтоб уж наверняка не забыть. Так ты посмотрел мои записи?

…От шатра до «полигона» сарматов провожала полусотенная стая нхельви. Гедимин угрюмо щурился, смотрел только на «дрон» в руках и приделанные по бокам ракеты-ускорители. Пузырь, несмотря на покоробленную от жара оболочку, ещё был пригоден для испытаний, вот только балансировать его пришлось заново. Гедимин думал, остановиться на двух ракетах или добавить третью — что так, что так устойчивость системы была очень сомнительна.

Окраина встретила сарматов радостным визгом — Бронны и Скогны уже рассредоточились по краям «полигона» двумя изогнутыми шеренгами, как на трибунах. Там, где дуги шеренг сходились, стоял Хассинельг и приветливо махал посохом. Гедимин, стиснув зубы, отвернулся от него, быстрым шагом вышел в центр площадки и раскидал гравий, готовя новый «стартовый стол».

— Отойди, — буркнул он, отгоняя Вепуата от ракет. Тот обиженно фыркнул, но отступил на пару шагов и прикрылся защитным полем. Аборигены притихли.

«Ter — du — un… Attahanqa!» — Гедимин щёлкнул когтями по костяным корпусам ракет. Из-под пузыря ударили дымовые гейзеры, и «дрон» рывком подбросило на пять метров. Он шёл вверх толчками, слегка покачиваясь, но Гедимин видел — при каждом отклонении он тут же выравнивается. «Балансиры работают,» — сармат с замиранием сердца следил за дымным следом. В странном пятнистом небе высоту мог измерить только сигма-сканер — и Гедимин перевёл взгляд на него. «Сто десять… сто двадцать… Ровно идёт, хорошо… сто сорок… сто пятьдесят… скоро кончится топли…»

Плоский зубчатый силуэт с длинным хвостом пронёсся по сканируемой области, заложил резкий вираж вокруг «дрона» и «клюнул» округлой башкой летящий пузырь. Тот дёрнулся в воздухе, выровнялся было, но вторая тварь вылетела с другой стороны и навалилась на него, растопырив зубцы-крылья. «Дрон», кувыркаясь, пошёл к земле.

Вепуат выстрелил первым, Гедимин отстал от него на полсекунды, летуны шарахнулись, мигом исчезнув с экранов, — а через пару секунд на площадку шмякнулся рваный пузырь. Он едва не свалился за край обрыва — ракета застряла в гравии и задержала его, пока Гедимин к нему шёл. Сармат, помянув про себя спаривание «макак», подобрал остатки «дрона». Горячие ракеты ещё дымились, но топливо уже выгорело. Как ни странно, они уцелели — порвалась только оболочка, прогрызенная в четырёх местах. Гедимин машинально попытался прикинуть, как устроены у летучих тварей челюсти, но спохватился и только тяжело вздохнул. «Ещё и фауна… Маккензи, драная мартышка, во что ты нас втянул⁈»

— Всё цело? — спросил Вепуат, влезая под локоть и дёргая за свисающие клочки. — Это, наверное, в переплавку? А балансиры не отвалились?

— Чертёж цел, — буркнул Гедимин. Он успокоился быстро — достаточно было сосредоточиться на вертикальном взлёте и уверенном подъёме «дрона» — и на расчётной точке его посадки. «В целом, всё работает. Осталось проверить спуск… Может, перед запуском пострелять — расчистить воздушный коридор?»

Последнюю фразу он, не заметив, сказал вслух — и услышал смешок Вепуата. Притихшие было аборигены зашевелились, заверещали, смешали ряды. Секунду спустя двое уже стояли рядом с Гедимином и дёргали за обрывки «дрона», пытаясь что-то рассказать сразу с двух сторон. Сармат, сердито фыркнул, поднял разорванный пузырь повыше.

— Они видели, что тебе помешал зверь, — заговорил незаметно подошедший Хассинельг. — От твоей штуки пахло жиром, а у этих зверей хороший нюх. Если твоя штука будет пахнуть жиром, они так и будут её трепать.

— И что дальше? — мрачно спросил Гедимин, про себя подбирая состав топлива. «Найти снова ту смолу? Тогда для неё всё пересчитывать заново…»

Один из Броннов громко взвизгнул, заставив остальных притихнуть, и быстро-быстро заговорил, в такт речи дёргая Хассинельга за накидку. Страж терпеливо выслушал, поправил накидку и снова перевёл взгляд на угрюмого Гедимина.

— Чтобы звери сбились со следа, нужно, чтобы эта штука сильно воняла. Тогда она будет летать, где ты захочешь. Надо её натереть очень-очень вонючими вещами.

Вепуат, не сдержавшись, фыркнул в респиратор. Гедимин недобро на него покосился. «Отлично. Ещё и вот это вот… А я не удивлюсь, если сработает.»

— У них есть что-то подходящее? — спросил он, думая про себя, сгодятся ли для такой цели экскременты — самих аборигенов или ихзверей. Существа в небе сами были животными — значит, не должны были страдать брезгливостью… но, может, они опасаются карликов-охотников — и их следов?..

Бронн снова заверещал, указывая когтем на сармата. Он что-то говорил и после того, как Хассинельг громко щёлкнул хвостовой клешнёй и поднял посох, явно показывая недовольство.

— Они не всегда думают, что говорят, — пробормотал он, разглядывая гравий под ногами.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Гедимин.

— Он говорит про вашу пищу, — пробормотал Хассинельг, всё так же уткнувшись взглядом в гравий. — Ну, ту белую… жидкую штуку. Ничего хуже неё на этом холме не нюхали. Звери от её запаха улетят в соседний Сфен.

Гедимин мигнул. Он бы принял это за попытку оскорбить, но…

— Это? — он достал из-под брони контейнер с Би-плазмой. Аборигены с испуганным писком шарахнулись к шатрам. Нхельви, рассевшиеся у них под ногами, метнулись во все стороны. Гедимин посмотрел на общие попытки прикрыть рот и нос и еле слышно хмыкнул. «Это отпугивает зевак. Уже полдела.»

— У Би-плазмы очень слабый запах, — Вепуат насупился, с подозрением глядя на стража. — Что, и тебе она воняет?

— Она… не очень приятная, — с явной неохотой ответил Хассинельг. — Особенно на вид. Я не чуял ничего совсем уж плохого. Но я не с Равнины…

Сарматы переглянулись.

— Нхельви от Би-плазмы шарахаются, — вполголоса сказал Гедимин. — Может, и правда… Ладно. Попробуем. С летучей фауной надо что-то делать. Может, натравить на неё твоих «трилобитов»? Они вроде хищные?..

…Вепуат отлучился в шатёр — проверить температуру воздуха, напомнить животным о своём существовании. Все «трилобиты» сидели на привязи за плотно опущенным пологом, вокруг открытой жаровни, ветра сегодня не было — всё тепло должно было достаться им.

«Хорошо, что ракеты уцелели. Ещё бы и с ними возиться…» Гедимин неторопливо накачивал лёгкий нагретый газ в новый воздушный шар. Газ отделялся бурно, нагревался естественным путём, оставалось аккуратно его стравить и удержать в эластичной плёнке. «Вот так и будут делать на атомной станции. Каждый день, как раз перед выбросом энергии… Может, проще было дырку над реактором сделать? Для естественного оттока квантов…»

— Ещё качаешь? — спросил, войдя в шатёр, Вепуат. — О, оно уже приподнимается… Может, взять плёнку полегче?

— Некуда легче, — отозвался Гедимин, глядя на расправляющийся шар. Газ понемногу раздувал оболочку, унизанную балансирами. Без утяжелителей и пары ракет по бокам она давно взлетела бы над столом.

— Ещё полчаса, — сказал он, покосившись на Вепуата. — Не хочу спешить.

— Ага. Ну да, — закивал разведчик. — А Би-плазма? Уже помазал?

Сармат поморщился.

— Вот ты и займись. Думаешь, твоя пахнет лучше?

— Я-то тут при чём? — пробормотал Вепуат, но в карман полез и контейнер достал. Гедимин, увидев, как он капает жижей на полунадутый шар, невольно принюхался — вдруг с Би-плазмой за время пребывания на Равнине в самом деле что-то случилось, а он пока не заметил? Би-плазма, как и положено, не пахла ничем.

…На полигоне было пусто. Нхельви, высунувшийся было на ровное место, фыркнул, чихнул и исчез — только полосатый хвост мелькнул за шатром. Через пару секунд из-за палаток начали выглядывать — издалека и с большой опаской. Гедимин отвернулся от лагеря и в очередной раз проверил пусковые механизмы. «Надо продумать общее зажигание. Для синхронизации…»

— Un — du — ter! — громко досчитал до трёх Вепуат, и две ракеты, выплюнув дымок, подбросили пузырь на семь метров вверх. Следующий рывок был чуть короче, но конструкция уверенно поднималась в небо, не отклоняясь от вертикали. Гедимин щурился на дымный хвост, высматривая балансиры. Вепуат уткнулся в экран передатчика — два дрона следили за шаром в небе, замеряя скорость подъёма и высоту.

— Sata! — вскрикнул Вепуат, отрываясь от прибора и указывая вверх. Размытая тень мелькнула в нескольких метрах от баллона — и тут же пропала. Гедимин успел увидеть ещё две, прежде чем топливо в ракетах закончилось, и конструкция, плавно набирая скорость, пошла вниз. Снижалась она небыстро, немного покачиваясь — и села точно на «стартовый стол», в вырытую ямку, не обрушив её края.

— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся. — М-да… Похоже, Би-плазма всё-таки воняет. Для местных носов.

— Пусть жуют корешки, — буркнул Гедимин, поднимая «дрон» из ямки и придирчиво осматривая оболочку и балансиры. «Что ж, конструкция рабочая. Из костей и палок, но всё-таки летает. Завтра, если позволит погода — контрольные прогоны… И можно будет звать Айзека. И Гварзу. Куда без него…»

Гедимин представил себе, как перекосит Кенена Гварзу от такой «высокотехнологичной» конструкции, и криво ухмыльнулся. «Если Айзек ещё привезёт накопитель для опытов — будет совсем хорошо. Сразу проверим с рабочей нагрузкой. Можно даже облучить…»

Он подумал о ручных облучателях, потом — о возможной конструкции полуавтоматического — экранирующая трубка с прорезями, кусок ирренция, маятники с ипроновыми пластинами-отсекателями, разные комбинации длин нитей и весов гирек… «Хорошо, всё-таки, что мне на этой станции не работать! А вот филкам не позавидуешь…»

Часть 12 16–27 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

16 день Земли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Чёрные складки неба стали светло-оранжевыми; хаотичные пятна сменились не всегда упорядоченным, но всё же орнаментом из полос и окружностей. Голограммы-светила ещё не «зажглись» — Гедимин сегодня проснулся в последние минуты ночи и вышел из шатра вскоре после того, как часы показали начало нового дня. Обойдя шатёр, он посмотрел под ноги — где-то тут на дороге рос крупный туманник, в прошлый раз сармат уронил его, и пришлось сажать обратно. Сегодня туманника не было — ни растущего, ни опрокинутого. Оглядевшись по сторонам, Гедимин нашёл его — к растениям поодаль от «натоптанных троп» прибавилось ещё одно, и вчера его определённо там не было. Подойдя ближе и присмотревшись, сармат нашёл на кольчатом «стволе» вмятину — недавнее «ранение», след от бронированного сапога. «Точно. Оно,» — он оглянулся на «тропу», где растение было вчера. «Пересадили? Местные? Верно. А я-то чего не додумался⁈»

Он обогнул подсвеченную с двух сторон лабораторию, вышел к каменным ангарам — и тут же остановился. Из барака филков выбирался Кенен Гварза. Дверной проём был ему тесен, он неуклюже протискивался боком, но через пару секунд всё-таки оказался снаружи — и быстро, не глядя по сторонам, пошёл к душевой. Гедимин, недовольно щурясь, шагнул в тень лаборатории — встречаться с утра с Гварзой ему не хотелось. Он слушал, как отодвигается деревянная створка, обшивка скафандра задевает стену, потом створка едет на место — и чуть погодя начинает шуметь вода. «Рано я вышел,» — думал Гедимин, оглядываясь на шатёр. Уже было понятно, что придётся возвращаться… ну, или рисковать сцепиться с таким же недовольным Гварзой. «Встал же он в такую рань. Ещё и к филкам успел зайти… Так. А филки, что, уже проснулись?»

Вода в душевой перестала шуметь. На дальней окраине абориген спустился с волокуши и стал собирать с земли вылизанные животными горшки и миски — Гедимин слышал шорох и негромкое бряканье. В бараке филков было тихо — никто не возился с одеялами, подстилками и занавесями, не шлёпал босиком по каменному полу и — уж тем более — не громыхал железкой о железку, объявляя побудку. «Спят,» — окончательно убедился Гедимин, направив на барак рассеянный луч сигма-сканера. Всматриваться он не стал — силуэты филков, свернувшихся на тонких матрасах, и так были хорошо различимы и опознаваемы. «Все спят. Даже комендант. Кого тут искал Гварза? Мог бы понять, что в такую рань никого не добудишься.»

Он хотел выключить сканер, но остановился — луч «высветил» дальний конец коридора и длинный ворох подстилок в проходе. Поверх них лежал свёрнутый мешок, сшитый из войлока — один из местных «спальных коконов» — и двухметровому филку он был явно велик.

«Очень длинный. В такой я бы влез,» — думал Гедимин, озадаченно глядя на очертания мешка. «И в длину, и в шири… Hasu! Это что, постель Гварзы⁈»

Казалось бы, удивляться было нечему — после полутора-то месяцев, прожитых на тех же грязных тряпках, и ладно бы в бараке, а то — в шатре… Но Гедимина при попытках представить, как он залезает в войлочный кокон и зарывается в подстилки, отчего-то передёргивало. «И чего Гварзе в лаборатории не жилось? На полу-то зачем спать, есть же комнаты…» — он брезгливо поморщился и, не оглядываясь, зашагал к шатру. На ночь он собрал всё тряпьё и шкурки в шар защитного поля и вогнал в них два кьюгена чистого омикрон-излучения, — минеральная пыль от этого не растворилась, но бактерий определённо стало меньше. «А Гварза облучал кокон, прежде чем в него лезть? Надеюсь, облучал. Не идиот же он — самому на себе ставить такие опыты…»

В душевую Гедимин дошёл через час, повозившись немного с маятниками-отсекателями и пропустив перед собой толпу филков. Когда шум на окраине стих, он вышел — и столкнулся с Вепуатом и всем его зверинцем. «Трилобиты» сидели, вцепившись в броню и втянув в себя всё, кроме хвоста — даже глаза прикрыли. «Плюс один по Цельсию,» — Гедимин покосился на термометр и сочувственно хмыкнул.

— Может, на них чехлы сшить? У Скогнов полно войлока…

Вепуат протяжно вздохнул.

— На крылья тоже чехлы?.. С термоизоляцией у них порядок. У них с поддержанием активности проблемы. Ты в душевую? Не знаешь, вода там горячая?

…«Трилобиты» метались по душевой, периодически задевая то шланги, то стены, то двери. Вепуат следил за ними из-под тонкого защитного поля и задумчиво щурился.

— Говоришь, Гварза спит на полу? Так отсеки-то для филков. Ему тесно, — сказал он, не выказав особого удивления. — Ну что, сегодня будем пускать ракеты? Погода вроде лётная…

Пускать ракеты было ещё рано, и можно было бы вернуться к отсекателям, но на полпути к шатру Гедимин увидел, как абориген с ложкой аккуратно вычёрпывает воду из «чаши» туманника и переливает в небольшой кувшин. Сармат озадаченно хмыкнул и оглянулся на Вепуата. Абориген, вычерпав воду до половины, перешёл к следующему растению. Сарматов он не замечал.

— Чего это он? — вполголоса спросил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом — он смотрел только на экран передатчика, принявшего какие-то сигналы от дронов-разведчиков.

— Ну надо же… сегодня, видно, день такой — все какие-то странные, — услышал Гедимин его растерянное бормотание и придвинулся ближе. «Что там ещё?»

За полевой кухней двое аборигенов выкапывали из гравия и складывали в кучу лепёшки помёта. Такое Гедимин уже видел — за тягловыми животными убирали каждое утро, сбрасывая всё накопанное под холм, в компостную яму. Но в этот раз над аборигенами нависал длинный силуэт филка. Низкорослый сармат тоже собирал помёт, и контейнер в его руках был наполнен почти доверху. Пока Гедимин изумлённо мигал, филк наполнил ёмкость и плотно закрыл крышку.

— Берёт пробы? — неуверенно предположил сармат. Вепуат фыркнул.

— Чего там брать⁈ У меня по этим животным полная база — и по пище, и по внутренней флоре. Кому надо, берут и читают. И потом — на какие пробы нужна такая куча⁈

Гедимин кивнул. «И правда. Пары пробирок хватило бы. М-да, Вепуат прав — сегодня все какие-то странные…»

…Пузырь, обмазанный Би-плазмой, запустили в небо в шестом часу утра, когда уже как следует посветлело, а Гедимин вернулся из «ободранной» долины, раздав указания строителям. «Надо будет сделать запуск из наших спецшахт,» — думал он по дороге. «Смоделировать все условия. Тогда будет ясно, получилось или нет. Вот днём Текк’ты уползут, и спущусь к шахтам…»

— А местным ещё не надоело, — вполголоса заметил Вепуат, кивнув на шатры — из-за них выглядывали любопытные мордочки и лица. Близко, впрочем, не подходил никто, а страж и вовсе не показывался.

— Пусть смотрят, — буркнул Гедимин, ставя конструкцию на «стартовый стол». «Нам всё это ещё Гварзе показывать. Я бы предпочёл аборигенов.»

… — Да точно он сел, точно, — Вепуат постучал пальцем по наплечнику Гедимина и потыкал в передатчик. Сармат, измеряющий сканером расстояние от намеченных цветных камешков до горячего пузыря, только отмахнулся.

— На три сантиметра мимо, — сказал он, угрюмо щурясь. — Опять балансировать…

— Три сантиметра? Всего-то? — Вепуат недоверчиво хмыкнул. — А тебе чего надо? Микронной точности? От неуправляемого дрона⁈ На три метра по ветру не улетел — уже подарок!

Гедимин поморщился.

— Он должен вернуться точно в шахту. И не разбиться о стенки.

«Итак, в дождь его запускать нельзя, при сильном ветре — нельзя…» — Гедимин вспомнил световой гейзер, бьющий в небо над Равниной каждое утро, и снова поморщился. «Может, и правда — снять крышку с реактора? Или с мачтовой сборки хотя бы? Какой-то очень ограниченный передатчик получается…»

…«Пока и прочность, и эластичность в норме,» — Гедимин накрутил на палец трубку жиропровода и задумчиво её подергал. «Это четвёртый запуск для этой пары ракет. Надо бы высчитать, сколько запусков в среднем они выдерживают. Рано или поздно придётся менять. Скорее рано, чем поздно, — всё-таки это кость и каучук…»

Вепуат шумно выдохнул Гедимину в наушник. У сармата в ухе защекотало, и он, недовольно щурясь, отступил в сторону.

— Чего?

— Световой день не бесконечный, — отозвался Вепуат. — Нормально он сел, чего тебе ещё надо⁈ Зови Айзека, пока он никуда не удрал!

Гедимин поморщился.

— Айзека… — повторил он. «Испытания в шахтах,» — щёлкнуло в мозгу. «Текк’ты только что уползли, значит, пара часов у нас есть…»

— Ладно, зови, — он осторожно прижал остывающий «дрон» к груди. — Пойду ракеты заправлю.

…Когда у шатра послышались чужие шаги, Гедимин недовольно сощурился. «Гостей» было трое, и все — в тяжёлых скафандрах. «Ну естественно,» — он потянулся к шлему — глаза лучше было убрать под тёмный щиток. «Не мог же Гварза такое пропустить. Ладно, Гедимин. Держи язык за зубами. Ничего лишнего, только о деле.»

Когда полог приподнялся, он отодвинулся от стола, на котором стоял заправленный и готовый к испытаниям «дрон», и молча кивнул на аппарат — «вот». Секунду спустя в шатре стало очень тесно. Айзек и Гварза подошли вплотную, и Вепуат, еле-еле нашедший себе место, выглянул из-за их спин и жестом сказал Гедимину: «Только спокойно!»

— Это оно? — уточнил Айзек, наклонив голову набок и пристально глядя на пузырь. — Это… окончательный вариант?

— Без кольца-накопителя, — отозвался Гедимин. — Пока заменил его камешками. Когда привезёшь? Надо опробовать с рабочей нагрузкой. Под излучателем…

Гварза с присвистом выдохнул в респиратор.

— Это из чего? — спросил он, ковырнув когтем пожелтевшую ракету. — Это движущий механизм? Что внутри?

— Реактивный движитель, — отозвался Гедимин. — Полая кость, внутри — мешок с жиром, от него — трубка к зажигателю.

— М-мать моя пробирка, — пробормотал Гварза, медленно поднимая взгляд на ремонтника. — И это должно летать?

— Нормально оно летает, — пробубнил обиженный Вепуат. — Гедимин уже всех задрал своими испытаниями. Теперь ещё и ты…

Айзек сердито шикнул на него и, осторожно подняв «дрон» со стола, повертел в руках.

— Довольно лёгкий, но… подъёмная сила невелика. Ладно, поднимут его ракеты… Садится он плавно? Не побьётся на спуске?

Гедимин качнул головой.

— Эта модель села трижды. Я ничего не заменял. Единственное — при сильном ветре или столкновении с фауной…

— А это что? — перебил его Гварза, тронув когтем блестящее пятно на верхней части пузыря. Би-плазма ещё не высохла — Гедимин только что нанёс новый слой, чтобы уж с гарантией всех распугать.

— Защита от ксенофауны, — отозвался он. — Отпугивающий состав.

Гварза и Айзек переглянулись.

— Бред больной макаки, — пробормотал Кенен. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Я бы посмотрел эту конструкцию в деле. Вепуат, у тебя есть записи с испытаний? Дай на минутку, мы с Кененом определимся…

Вепуат протиснулся к столу и сел рядом с Гедимином. Айзек и Гварза с двух сторон нависли над его передатчиком. Гедимин старался не прислушиваться к их шёпоту — говорили они тихо и быстро, и, судя по интонациям, ни у кого из них увиденное радости не вызвало. Гедимин сидел молча, стараясь не морщиться. «Можно подумать, мне эта дрянь нравится. Но ведь вы же сами меня сюда притащили! Да, тут не из чего делать нормальный дрон. Выбрали бы нормальную планету…»

— Я думаю — можно рискнуть, — громко сказал Айзек, выключая передатчик Вепуата. — Гедимин, ты ещё не пробовал запускать свой излучатель из малых шахт? Если он поднимется на нужную высоту и вернётся точно в створ… я думаю — задачу можно будет считать решённой. Кенен, что скажешь?

Гварза болезненно поморщился.

— Запуск покажет.

…Гедимин спускался первым, проверяя своим весом подъёмник, — конструкцию давно не собирали в «ободранной» долине. Внизу было пусто и на удивление просторно. Текк’ты поддерживали порядок, оставляя необработанные валуны в одной части пещеры, а готовые тектоновые плиты — в другой, ровными штабелями. Штабеля медленно, но верно росли — как и уходящая в темноту полость вспомогательного корпуса. Гедимин посветил на стены — сперва фонарём, затем — сканером — и одобрительно хмыкнул. Эхо подхватило звук и ещё десяток секунд гоняло его под сводами. Потом у него появилась новая «игрушка» — на дно шахты, держась за трос подъёмника, неуклюже шагнул Айзек.

Гедимин, стараясь не издавать лишних звуков, подошёл к малой шахте и запрокинул голову, высматривая выход. Отверстие в десятках метров над головой казалось микроскопическим; дневной свет не доставал и до середины глубины, озаряя только края. Гедимин поднял «дрон» на руках, примеряя к проёму. Он проходил, но почти впритык, не оставляя места для несбалансированного раскачивания или промаха при посадке.

За спиной Гедимина приглушённо выругался Гварза. Сармат и рад был бы этого не слышать, но звуки тут же подхватило эхо. Гварза выругался ещё раз.

— Неудобно замерять высоту, — сказал он Айзеку, уже не понижая голос. — Угол слишком мал.

— Вепуат снаружи померит, — успокоил его Айзек, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Смотри вокруг! Какой-то год — и это место станет совсем другим.

Гедимин досадливо сощурился — думать о строительстве в целом ему совсем не хотелось. «Отдельные детали. Проработай хотя бы детали. Может, пока Текк’ты копают, ты соберёшь все детали в единое целое…»

Он вымерил расстояние и трижды царапнул когтем камень, прежде чем поставить на него «дрон». Ракеты встали точно на метки. «Пол закоптим, а вымыть нечем,» — запоздало сообразил сармат. «Ладно, забутовка скроет…»

— Готово, — вслух сказал он, глядя только на «пусковые механизмы» ракет. Двое сарматов были где-то неподалёку — Гедимин слышал их дыхание.

— Запускай, — разрешил Айзек. Следом хлопнуло защитное поле — кто-то из сарматов выставил купол. Гедимин покосился на свой «арктус», помянул про себя уран и торий и щёлкнул когтем по переключателям.

«Дрон» не промахнулся. Гедимин, запрокинув голову, видел сквозь дым, как аппарат поднимается всё выше по узкой «трубе» — и наконец сливается со световым пятном высоко над головой. Теперь его видел только сканер — и радостно вопящий снаружи Вепуат, и, возможно, верещащие где-то наверху Бронны. «Двадцать один, двадцать два…» — считая про себя секунды, Гедимин готовил для «дрона» демпфер из защитного поля. «Вот это надо будет продумать. На станции не будет генераторов поля. Какие-то эластичные маты, возможно…»

Наверху завопил Вепуат — и сарматы за спиной вполголоса помянули спаривание «макак». «Дрон» провалился в шахту и плавно пошёл вниз. Последние секунды показались Гедимину вечностью. Он видел, что аппарату уже некуда деться, и что снижается он с безопасной скоростью, — но вздохнул с облегчением, лишь когда «дрон» лёг на подготовленный демпфер. От пузыря и ракет шёл пар, оседая на камнях и пластинах скафандра мелкими каплями. Айзек прошёл мимо Гедимина и склонился над аппаратом — без сканера в руке, просто разглядывал его с разных сторон.

— Хм-м… А ведь работает, — его голос задрожал от радости, и он резко развернулся к Гварзе. — Работает! Кенен, ты это видел?

— Угу, — Гварза его радости не разделял. — Фокус удался… на этот раз. До завтра мне чертёж и полную роспись материалозатрат. И ещё… какой срок службы у этого… агрегата?

Гедимин пожал плечами.

— Проверять надо. У местных нет традиции воздухоплавания? Хотя бы запуска надутых баллонов… эластомер-то они добывают?

Айзек тяжело вздохнул.

— Проверь, атомщик. На местных надежды мало. Я заберу эту штуку?

Он, прицепив «дрон» за спину, поднялся первым, за ним шёл Гварза. Гедимин, выбравшись на поверхность, смотал трос и начал разбирать подъёмник. Ему было неспокойно.

— Ну? — тут же налетел на него Вепуат. — Что они сказали?

— Как обычно, — Гедимин поморщился. — Айзек одобрил, Гварза скорчил рожу. Такое ощущение, что его для этого и брали. Он сам-то хоть что-нибудь соорудил⁈

Вепуат сочувственно похлопал его по плечу.

— Ага, точно… Гедимин! Ну ведь нас, одобряющих, трое — против него одного!

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Предлагаешь его побить? Айзек не одобрит.

Вепуат отмахнулся.

— Зачем «побить»? Устроим голосование. Кто за то, что дрон пригодный…

Гедимин развернулся к полуразобранному подъёмнику.

— Тебя что, макаки покусали⁈ Где ты их только нашёл, на Равнине-то…

17 день Лучей, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Голосование, sa has-sulu. По производственным вопросам…» — Гедимин, болезненно морщась, перекатился с боку на бок. «По вопросу пригодности агрегата… Надо же было додуматься! Видимо, все мы тут, на Равнине, понемногу сходим с ума…»

Видимо, резкое движение потревожило приборы на запястье — сармат увидел из-под брони слабое свечение. Тяжело вздохнув, он похлопал по запястью — свечение не угасло. «Дозиметр,» — наконец шевельнулось в сонном мозгу. «От тряски не просыпается. Что-то учуял…»

Он сел, сдвинул пластины с запястья и ошалело мигнул. Дозиметр «учуял» десятикратное повышение общего фона. «Омикрон — сорок микрокьюгенов…» — сармат, рывком поднявшись на ноги, сдёрнул со стола сфалт, вцепился в корпус реактора, — все пластины были на месте, излучение наружу не просачивалось. Он поддел когтем ящик стола, в котором лежал другой омикрон-источник — образец ирренция — но и там всё было в полном порядке. «Сорок микрокьюгенов…» — Гедимин уставился на стрелку-указатель, плавно качающуюся из стороны в сторону, как будто всё вокруг было источником сильного омикрон-излучения. «И это, похоже, именно фон…»

Полминуты спустя он стоял у барака филков и держал под мышкой охапку лёгких комбинезонов — всё, что посдирал с вешалок в душевой. Он хотел грохнуть кулаком по двери, но с сомнением покосился на не такую уж толстую створку и вместо этого ударил кулаком о кулак — раз, другой, третий, пока из барака не отозвались разбуженные филки.

— Тихо там! — рявкнул Гедимин, прервав тираду коменданта о «полоумных громилах». — Фон по омикрону — сорок микрокьюгенов! Без защиты из барака не выходить!

Он толкнул в сторону створку. Она поддалась, хоть и не сразу — кто-то отодвинул внутренний засов. Гедимин сунулся в барак — и в «шлюзе» столкнулся с угрюмым Гварзой.

— Чего орёшь? — сармат посмотрел на свой дозиметр и досадливо сощурился. — Пятьдесят по омикрону… Что там у тебя рвануло?

…Комбинезоны он всё-таки забрал. Гедимин, отходя от барака, слышал, как Гварза даёт указания коменданту и другим филкам. Дозиметр показывал шестьдесят микрокьюгенов — и по-прежнему не видел источника. Небо над лагерем окрасилось в холодный цвет черенковского свечения.

— Фонит? — с порога спросил у Гедимина Вепуат и угрюмо кивнул. — Сам вижу, что фонит. С самой смены дат, и чем дальше, тем сильнее… Кстати — ты стражей в лагере не видел?

Гедимин мигнул. «Странное у него „кстати“…»

— Так я и знал, — Вепуат помрачнел. — Опять какой-то местный шторм, и стражи сидят по норам… Филки в курсе?

— Дорастёт до милликьюгена — всех засуну в машину, — пообещал Гедимин, чувствуя в груди неприятный холодок. — Как думаешь, могло что-то случиться с этим их реактором, Пламенем?

Вепуат хмыкнул.

— Что-то серьёзное — вряд ли. Вон, «трилобиты» спокойны, аборигены не верещат… Они бы, наверное, первыми поняли, нет?

Гедимин пожал плечами. Ему было не по себе.

«Семьдесят микрокьюгенов» — бесстрастно показал дозиметр за шатром. Мимо пробежала стайка нхельви, за ними неторопливо прошёл Бронн с ложкой и маленьким кувшином на ремешках. Внутри что-то булькало. «Собирает воду из туманников,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «На кой им эта вода? В душевой, что ли, грязная течёт?»

Он мельком подумал, что надо бы разбудить и расспросить Айзека — может, он разбирается в скачках естественного фона? — но на полпути отвлёкся на странные звуки и свернул за шатёр. В темноте блеснула жёлтая «ткань» комбинезона. Одинокий филк сидел на корточках и тяжело, с присвистом, дышал. Его рука была крепко прижата к животу.

— Ранен⁈ — Гедимин шагнул ближе, опуская фонарь к предполагаемой «ране». Филк сидел согнувшись, и ничего, кроме плотно прижатой ладони, видно не было, но кровь из-под неё вроде не сочилась. Мелкий сармат, не поднимая глаз, резко мотнул головой и снова застонал.

— Жив-вот… дав-вит… больно…

Он на секунду отвёл руку от живота, попытался выпрямиться; Гедимин прижал пальцы к «раненому» месту и растерянно мигнул — что-то несильно, но отчётливо выпирало из брюшной стенки. Прикосновение заставило филка зашипеть и странно дёрнуться. Гедимин мигнул.

— Это выделительная систе… Hasu! Ты что, ел мартышечье⁈

Филк дёрнул головой.

— У местных… — прошептал он, утыкаясь взглядом в гравий. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак».

— Терпи! — приказал он, судорожно вспоминая дорогу вниз по склону. — Это система выделения сработала. Тебе надо слить жидкость. Где у них было отхожее место?..

…Сливом жидкости дело не ограничилось — филк, похоже, съел и переварил пару мисок какой-то дряни. Гедимин обернул его защитными полями для поддержки и встал неподалёку, отвернувшись и стараясь не прислушиваться к кряхтению, стонам и мокрым звукам. Над головой попискивали аборигены; минуту спустя кто-то из них спустился и запищал уже на филка. Гедимин резким жестом послал его прочь, и абориген отступил, оставив грубый кувшин, наполненный водой. «Да, верно,» — запоздало сообразил сармат. «Филку помыться точно не помешает. Чего он наелся, мать его пробирка⁈»

Через пятнадцать минут воды в кувшине не осталось, а филк выбрался из защитных полей и слабо кивнул Гедимину — «идём». Он был бледен, покрыт испариной, дышал тяжело, но за живот больше не хватался.

— У местных ничего не жрать, — хмуро сказал ему Гедимин. — На кой ты вообще это делал? Что, Би-плазма кончилась?

Филк покачал головой и уткнулся взглядом в гравий. Гедимин фыркнул. «Надо с Айзеком поговорить. Спать на шкурах и бегать босиком — ещё ладно, но такие эксперименты на разумных — уже перебор!»

С окраины донёсся протяжный гул. Гедимин вздрогнул, повернулся к филку — тот уже ускорил шаг и секунду спустя нырнул за ближайший шатёр. Под холмом снова загудело, и сармат, на время забыв об экспериментах Айзека, быстро, почти бегом, направился к дальнему обрыву. «Сто микрокьюгенов,» — мельком взглянул он на дозиметр. «Хорошо, что хотя бы излучения Текк’ты не боятся!»

…В шатрах Айзека не было, и сканер его не видел. Гедимин, отключив прибор, развернулся к лаборатории. Уже немного посветлело — достаточно, чтобы отличить невысокие выросты туманников от гравия под ними. Там, куда доставал свет фонарей, в «чашках» растений блестела вода — всё, что не вычерпали аборигены. Все туманники были целы — кроме, возможно, того, что попал на опыты к Вепуату. «Надеюсь, его никто из филков не надкусил,» — мрачно думал Гедимин, закрывая за собой шлюзовую камеру. «То ли Айзек их совсем распустил, то ли так и задумано…»

— Эй… — начал было сармат, выходя из шлюза, но под ногами что-то сердито фыркнуло, и он, вздрогнув, отступил к переборке. Посреди отсека был расстелен прозрачный скирлин, а на нём сохли бугристые листы желтоватой массы. Вроде как их основой был один и тот же жёлтый гзеш, но в него чего-то напихали — где-то чёрного, где-то красного, то волокнистых вкраплений, то пузырчатых… Над листами стоял с щупом в руке очередной филк и настороженно смотрел, как Гедимин пытается обойти «сушильню» по периметру.

— Что, гзеш запорол? — спросил сармат, перешагивая через последнюю желтую лепёшку. — Расплавь и отдели на катушках. Чистый образец для катушки найдёшь?

Филк неопределённо хмыкнул — похоже, он не понял, чего от него хотят. За приоткрытой «дверью» дальнего отсека что-то зашуршало.

— Что там, Альгот? — услышал Гедимин недовольный голос Айзека. — Не спеши, дай образцам остыть! От температуры свойства могут значительно меня… А, Гедимин. Это ты в дверях застрял.

Сармат недовольно сощурился. «Это у них образцы? М-да, мог бы сам понять. Ну, лучше портить гзеш, чем кормить филков дрянью.»

— Айзек, там твой филк наелся местного и теперь мучается, — мрачно сказал он. — Их тут что, не кормят? Для кого я строил пищеблок⁈

Айзек ошалело мигнул.

— Мучается? Где? Где ты его бросил? — он двинулся к шлюзу. Альгот с воплем расставил руки, прикрывая собой полуостывшие образцы. Гедимин, пожалев его, растянул над лепёшками защитное поле. «Тяжело без ручного генератора!»

— Показал, где отхожее место, — буркнул он. — Вроде теперь ему легче. Твоя идея была послать его к местным за едой? Он ведь не один такой, верно?

Айзек шумно выдохнул и остановился в полушаге от защитного купола.

— Не моя. Личная инициатива, — холодно ответил он. — Полезно для акклиматизации… но, пожалуй, этот филк перестарался. Не запомнил, как он выглядит?

Гедимин пожал плечами.

— Я их не различаю. Собери их всех и скажи, чтобы местной еды не жрали… Ну, или построй им отдельное место для отходов. Чтобы холм не загадили.

Айзек поморщился.

— Хватит уже этой темы, Гедимин. Я разберусь.

Он забрал у филка щуп и поддел одну из лепёшек.

— Выжди ещё полчаса. Толщина… Будь они тоньше, процесс шёл бы быстрее.

— Надо было ещё подержать их под прессом, — недовольно сказал филк. — На таком толстом слое мы ничего не увидим. Попробую их разрезать…

— Подожди резать, — остановил его Айзек. — Сначала проверим как есть. В целом — какая-то пористость чувствуется.

Гедимин мигнул.

— Что тут за штуки, и что вы с ними делаете? — спросил он, цепляя когтем крайнюю лепёшку. Защитное поле над ними давно разрушилось — Айзек неосторожным движением снёс его… а может, и собирался снести. Раздутый изнутри гзеш странно колыхнулся и застыл.

— Альгот надеется заставить его пропускать воздух, — ответил Айзек. — Сделать более похожим на наш скирлин. Если повезёт, можно будет носить это на голое тело… а то — сам видел, во что приходится одевать поселенцев.

«А! Ну вот, хоть кто-то занялся полезным делом,» — Гедимин одобрительно хмыкнул и хотел взять кусок гзеша в руку, но Альгот резким движением выдернул подстилку вместе с образцами из-под сармата и положил к дальней переборке.

— Не надо ничего трогать, — угрюмо сказал он. — Не стоило сушить это на проходе.

Он выразительно посмотрел на Айзека. Тот, кивнув, повернулся к Гедимину.

— Что с излучением снаружи? Ещё растёт?

«Да, излучение,» — Гедимин, забыв о филках и их опытах, выбрался наружу и взглянул на дозиметр. Пока сармат сидел в лаборатории, фон снаружи вырос ещё на два десятка микрокьюгенов. Аборигенов это, по всей видимости, не беспокоило — нхельви стаями шныряли вокруг шатров, Бронны-уборщики собирали по лагерю подстилки, складывали в корзины и уносили на окраину, охранник с копьём, на секунду попавшийся Гедимину на глаза, поднёс руку ко лбу и шевельнул ушами. Он почему-то был с непокрытой головой, да и уборщики поснимали капюшоны. Сармат посмотрел на термометр и удивлённо мигнул — воздух над холмом прогрелся до плюс десяти.

Часа через два у шатра-лаборатории послышались шаги, а вместе с ними — сухой треск панцирных щитков, клёкот и похрюкивание. «Трилобиты отогрелись,» — мельком подумал Гедимин и тут же забыл о Вепуате и его питомцах. Он даже не стал поворачиваться к «двери». Полог изнутри был загорожен защитным полем. Ещё один экран стоял напротив стола; если хорошо присмотреться, можно было различить на нём концентрические круги из тонких красных линий — невидимый поток квантов сигма-излучателя упирался прямо в поле.

Миниатюрный излучатель Гедимин закрепил на струбцине параллельно столу и теперь осторожно, кончиками когтей запускал крохотный маятник. Тут всё было слишком маленьким –ипроновая трубка-корпус в палец толщиной, образец ирренция за тонкой мифриловой мембраной, ипроновая пластина-отсекатель, микроскопическая гирька на эластичной нити… Гедимин помнил о прочности ипрона и местных эластомеров, и всё равно ему казалось — стоит дёрнуть чуть сильнее, надавить пальцем, и весь излучатель сплющится в лепёшку.

Маятник качнулся. Гедимин быстро перевёл взгляд на экран дозиметра. Его «щупы», вытянутые на всю длину, пересекали сигма-поток, и по экрану уже пошла волна — «сигма», рассекаемая ипроновой пластиной, размеренно пульсировала. «Заряда» хватало надолго — Гедимин не один час возился, подбирая длину и толщину эластомерной нити и вес грузика. Стоило волнам на экране начать менять форму, сармат остановил маятник, несколько секунд удерживал его в руке — и запустил снова, уже с другой силой. Придержав когтем струбцину, он нашёл очередную риску — отметку, до которой была оттянута гирька — и тронул пальцем передатчик, внося в журнал новую запись. «Какое оно всё мелкое…» — сармат ненадолго прикрыл глаза, уставшие от высматривания миллиметров. Дозиметр фиксировал происходящее и без него — главное было твёрдо держать руку.

«Ага… Кажется, понял. Теперь попробуем задать вот такую пульсацию…» — Гедимин поймал гирьку, остановил отсекатель и задумчиво сощурился. «Да, эту задать получится. А для вот этой нужен будет второй маятник. И надо отработать вариант вертикального корпуса. Для подачи сигналов на взлёте…»

График снова запрыгал вверх и вниз. Гедимин подсчитывал зубцы и плато и довольно хмыкал — эта кривая уже почти не отличалась от той пульсации, что «выжимала» энергию из полузаряженного накопителя. «Ещё два-три прогона — и отличаться перестанет,» — думал сармат. «Осталось проверить на „живом“ накопителе. Айзек ничего не привёз, — досадно… Может, вынуть из сфалта?»

Он покосился на нижний экран дозиметра — тот, не занятый графиками сигма-излучения, принимал сигнал от свободных детекторов и фиксировал общий фон. На рассвете тот замер на двух сотнях микрокьюгенов — и с тех пор не менялся.

«Не полезу я в сфалт,» — решил Гедимин. «Мало ли, что с чем среагирует. Не знаю, что у них так фонит — направление не определить… Подожду до завтра. Есть вероятность, что фонить перестанет. А филкам надо бы выдать флония. Милликьюген они сегодня точно наберут. А то и все четыре.»

18 день Огня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дозиметр показывал пять микрокьюгенов. Гедимин, тяжело вздохнув, поднялся с лежака. Интенсивность излучения начала спадать ещё вчера, сразу после «заката» — а вот теперь вернулась к позавчерашнему показателю. «И что вчера фонило, так никто и не узнает,» — сармат снова вздохнул и, оставив в покое дозиметр, сел за стол. Глоток Би-плазмы и вылитая под скафандр вода заставили мысли проясниться. Гедимин допил остатки воды и перевёл взгляд на прикреплённый к столу древесный лист. «Продолжаем отработку пульсаций. Если увеличить амплитуду колебаний…»

Опыты с излучателем и его примитивнейшей «автоматикой» отчего-то завораживали — несколько часов Гедимин запускал маятники и измерял излучение, отвлекаясь только на запись очередного результата. Единственное, о чём не хотелось думать, — о практическом применении такого «пульсатора». Дёргать гирьки и высчитывать миллиметры предстояло не запрограммированным автоматам, а обычным поселенцам — и Гедимин совсем не был уверен в их памяти, твёрдой руке и хорошем глазомере. Он и в себе-то не был уверен — по крайней мере, пока не проверил «пульсатор» на веществе, с гарантией отличающем правильную пульсацию от неправильной. Накопителя для опытов у него не было, а кривые на экране дозиметра… на этой ненормальной планете Гедимин не был уверен даже в дозиметре.

«А выбирать ведь не из чего,» — думал он, глядя на ползущую кривую. «Без пульсирующего излучения команду не отдашь. Или „пульсировать“ его вручную, или… вот такими маятниками-отсекателями. Хорошо бы, филки смогли это освоить! Двигать пластины вручную — ещё хуже.»

Гравий на улице зашуршал громче обычного — к шатру подошёл кто-то массивный и не пытающийся скрыть свою массу. Потом металлический коготь поддел полог, и внутрь просунулась рука.

— Гедимин, ты здесь? — Вепуат откинул было полог, но упёрся в защитное поле поперёк дороги и озадаченно хмыкнул. На его хмыканье отозвались, захрюкав, три летучих «трилобита». Все они сидели на скафандре Вепуата и топорщили спинные щитки — Гедимину издалека показалось, что они раздулись, но это была только «взъерошенная» броня.

— Так и сидишь тут с утра? — спросил Вепуат, озадаченно глядя на струбцину с закреплённым на ней излучателем. — Я тебя снаружи не видел. Там рассвело уже, ты в курсе?

Гедимин мигнул.

— Уже день? — он крепко зажмурился и медленно поднялся из-за стола. Только теперь он почувствовал, как устали глаза, и сводит мышцы. «Восемь часов мелкой возни… Понятно, почему думать мне уже нечем.»

— Текк’ты не появлялись? — спросил он, думая, что неплохо было бы размяться — хотя бы пройтись по складчатой крыше барака, дать тренировку ступням…

Вепуат покачал головой.

— Ты бы заметил, — сказал он. — Сегодня что-то запаздывают. Так ты выйдешь? Столько работать, наверное, вредно!

…После пробежки по крыше барака в голове и правда прояснилось. Когда Гедимин, трижды проделав путь от торца до торца, спрыгнул на землю, из здания уже выглядывал угрюмый комендант. Показав сармату кулак, он громыхнул дверной створкой и скрылся. Гедимин оглянулся на барак и пожал плечами. «Чего ему не так? Крыша прочная. Я же всё рассчитал…»

Мимо мелькнула крылатая тень, и на плечо сармата сел «трилобит». Гедимин быстро собрал в ладонь свисающие шлейки и огляделся в поисках Вепуата. Тот уже выходил из-за шатра, недовольно щурясь и щёлкая когтем по броне.

— Разболтались без нормальных тренировок, — сказал он, забирая «трилобита» у Гедимина. — Надо погонять их ещё пару часов. Вовремя потеплело — я уже не знал, что с ними делать.

Гедимин покосился на красно-оранжевое небо, рассечённое жёлтыми разломами. Они светились, как раскалённый добела и теперь остывающий металл. «Плюс пятнадцать» — выдал термометр, — ни свет, ни жар с неба до земли не доходили.

— Думаешь, потеплело надолго? — спросил он. — Тут же какая-то смена сезонов…

«И мы все о ней ничего не знаем,» — закончил он про себя. «Зато навезли сюда поселенцев. И строим атомную станцию.»

— Что там дымится? — насторожился он, увидев, что воздух за шатром странно помутнел — как будто в небо поднималась струя пара. Таких струй на холме было много — и справа, и слева от лагеря. Ничего не дымилось только на пятачке между шатрами.

— Дымится? — Вепуат проследил за его взглядом и облегчённо вздохнул. — А, это… Ты ещё не видел? Это туманники. Оправдывают своё название.

Издалека Гедимину показалось, что растения стали больше, особенно в ширину; он подумал было, что просто наблюдал за ними не слишком внимательно, но вблизи убедился — живые чаши и впрямь растянулись вдвое, выступы над ними сложились и разгладились, и по всей поверхности блестела тонкая водяная плёнка. Над каждой «чашей» поднималась синеватая дымка.

— Испаряют лишнее? — предположил Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Охлаждаются. В чашке температура на десять градусов ниже. Такой механизм терморегуляции… Местные сегодня из них даже воду не черпали.

Жидкость на дне «чаши» всколыхнулась. С окраины донёсся прерывистый низкочастотный гул. Гедимин невольно поморщился от давления на височные кости — сегодня Текк’ты «говорили» как-то особенно «громко».

— Пришли! — Вепуат хлопнул ладонью о ладонь. — Пойду спрошу, где их носило.

Трое Текк’тов свернулись на дне долины между складчатых крышек шахт. Они поднялись на поверхность целиком, на всю длину, и места в низине осталось очень мало. Бронны, выглянувшие из мастерской, теснились на метровом пятачке у самой двери. Их котёл, отодвинутый к обрыву, лежал среди витков чьего-то хвоста. Едва Гедимин вышел на край скалы, Текк’ты вскинулись и загудели снова. Сармат судорожно сглотнул — болели и височные кости, и уши. Вепуат, вздрогнув, издал похожий низкочастотный звук, потом ещё несколько — но, видимо, с другой интенсивностью: боль в ушах не стала сильнее. Гедимин быстро прикрыл наушники и шагнул назад. «Что-то тут не так. Они встревожены или… разозлены⁈ Дождусь перевода…»

Вепуат развернулся к нему, что-то крикнул, потом протянул руку к его наушникам. Гедимин снова сглотнул и открыл один из них. Боль почти уже утихла, и слух вроде восстановился.

— Что, сильно пришибло? — Вепуат смотрел на него с сочувствием. — И от меня тоже? Они… немного волнуются, не рассчитали. А я сам не почувствовал. Вот что странно…

Гедимин раздражённо сощурился.

— Чего они волнуются? Что-то случилось?

Вепуат мрачно кивнул.

— Кьюссы… Стой! Сфалт тебе зачем⁈

Гедимин медленно опустил оружие.

— Чего «Кьюссы»?

— Здесь их нет, успокойся, — быстро проговорил Вепуат, с опаской глядя на сфалт. — Пока нет. Но с утра Текк’ты их видели. Они прилетели к лежбищу и привезли угощение. Хорошее угощение на всех. Текк’ты сильно удивились — Кьюссы давно ничего не строили, а просто так они не кормят. Думали, что снова позовут на строительство. Но никого не позвали.

— И что? Кто-то отравился? — Гедимин снова пересчитал змей на дне долины. «Мало. Вчера было больше. Правда, что ли, отравились⁈»

Вепуат, ухмыльнувшись, что-то прогудел. Текк’ты ответили — уже тише, без такого надрыва. Гедимин в очередной раз пожалел, что на его мозг Куэннских технологий не хватило, и местные языки он так и не выучил.

— Нет, все здоровы. Это была хорошаяпища, — сказал Вепуат. — Но было много споров. И многие из-за этого свернули. Это из-за Кьюссов. Они хотели увидеть постройки равных Куэннам. Просили, чтобы Текк’ты провели их сюда. Обещали много хорошей еды и полезного камня. Вот эти Текк’ты — они знают, что ты не любишь Кьюссов…

Гедимин мигнул — о чём-о чём, а уж о Кьюссах он с подземными змеями точно не говорил — и вообще не помнил, чтобы разговаривал с ними на отвлечённые темы.

— Из-за того, что они поломали твою штуковину, которую ты починил, — пояснил Вепуат. — Эти Текк’ты сразу сказали, что никого сюда не поведут. Только по твоему слову. А другие Текк’ты — они стали думать и спорить. Было много споров по дороге, и почти дошло до драки. Текк’ты расстроены из-за этого. Но они всё равно пришли. Дашь им работу?

Гедимин кивнул.

— Погоди. Не нравится мне всё это… — он обвёл настороженным взглядом долину. — Значит, со дня на день сюда пролезут Кьюссы — и заминируют нам шахты?

Вепуат развёл руками.

— Что мне сказали, то я перевёл, — пробормотал он, глядя мимо Гедимина. — Знаешь… Кьюссы до сих пор ничего нам не минировали. Не уверен, что это в их обычаях.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Хоть сам минируй входы. Жаль только — Текк’ты тоже подорвутся…

Он задумчиво сощурился на дальний холм и шагнул к обрыву. Текк’ты, спустившиеся было на дно долины, приподняли головы в ожидании.

— Я дам им работу, — мрачно сказал Гедимин. — Но ещё скажу кое-что для Кьюссов. Если им от меня чего-то нужно, пусть говорят со мной. Приходят и говорят, не прячась по норам и не подсылая шпионов. Если они придут с миром, я тоже стрелять не буду.

Вепуат быстро оглянулся на него и кивнул; его глаза слегка посветлели. Гедимин слушал негромкий гул и смотрел, как Текк’ты ныряют в скалу — и задумчиво щурился.

«Интересно, почему Кьюссы одни сюда не пришли. Видимо, им не сдвинуть шахтные крышки. Нужно, чтобы кто-то открыл… Теперь надо будет проверять долину каждое утро — мало ли, кто тут ходил…»

— Повесь дрон над обрывом, — вслух попросил он Вепуата. — Может, кого-нибудь зафиксирует. Я бы поставил тут охрану, но от местных…

Он замолчал и двинулся к спуску.

— Идём, надо Броннов предупредить.

Дверь столярной мастерской уже была прикрыта, хотя секунду назад Гедимин точно видел подмастерьев на пороге, — дождавшись, когда Текк’ты скроются в скале, они тихо отступили в ангар. Сармата, протиснувшегося внутрь, встретили удивлёнными возгласами. Гедимин попытался было выпрямиться, но вовремя спохватился и сел на пол.

— Вепуат, скажи им — сюда могут явиться Кьюссы. И, скорее всего, — когда нас тут не будет. Пусть на ночь уходят наверх, в лагерь, чтобы им не повредили.

Нурру, жестом велев подмастерьям притихнуть, слушала Вепуата молча, навострив уши. Страха на её лице не было.

— Она говорит, что они себя защитят, — перевёл разведчик. — И что очень скоро их работа будет закончена. Они уйдут, а твои деревяшки останутся. Тебе надо бы думать о них. Они сами не защитятся.

Гедимин хмыкнул. Оттуда, где он сидел, хорошо просматривались ряды башен, покрытых шкурами, — заготовки, уложенные под гнёт, большей частью уже остыли и не дымились. В углу мастерской осталась небольшая горка расколотых деревяшек — и что-то ещё лежало в котле, недавно попавшем под хвост Текк’та, но всё-таки уцелевшем. «Верно. Работа кончается… Какой-то этап работы. А когда будет следующий?»

— Спроси, когда они вернутся, — сказал он. — Мне нужна арматура, а не просто прямые деревяшки.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Думаю, они об этом не забыли, — пробормотал он, прежде чем приступить к переводу. Нурру ответила быстро — Вепуат только успел замолчать, как снова пришлось открывать рот.

— Это будет в середине месяца Кислоты, дней через сорок или чуть больше, — перевёл сармат. — Если Нурру не сможет, приедет другой отряд. В Уште хорошие мастера, не то что в Синви или Сэви.

Гедимин прикусил язык, сдерживая нервный смешок. Смешного, в общем-то, ничего не было, но после полутора месяцев среди местных традиций…

— Скажи, всё-таки, чтобы были осторожны, — попросил он. — Не знаю, чего хотят Кьюссы, но с Броннами они вроде бы не ладят.

…Снаружи было тепло. Синеватый туман поднимался над каждым чашевидным растением — они давно должны были пересохнуть, но всё ещё что-то испаряли. Гедимин вышел к обрыву, скользнул подозрительным взглядом по плотно задвинутым крышкам шахт, посмотрел на сигма-сканер. Текк’ты-рабочие ушли, шпионов и их пособников пока не было. Над обрывом, чуть поодаль, скрываясь за валунами, висел сканирующий дрон. Судя по отсутствию сигнала, он тоже никого не видел.

«Интересно, а можно сделать, чтобы мина не реагировала на представителей двух народов?» — думал сармат, прикидывая про себя, где лучше выставить заряды. «Как-то… рисовать нужный символ вдвоём, может? Или один поверх другого? Когда уйдут Бронны, ангар всё-таки придётся минировать. А я-то думал, Кьюссы оставили нас в покое…»

19 день Молнии, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Нет, сигнала не было, — покачал головой Вепуат, проверяя ночные записи. Он сидел в шатре Гедимина, за столом; на краю столешницы повис «трилобит», ещё один устроился на спинке кресла. Их полувыпущенные крылья выжидающе дрожали в воздухе. Гедимин косился на них с опаской — летать в шатре было негде — но зверьки, видимо, и сами оценивали доступное пространство и пока в воздух не стремились.

— Никакого сигнала, — повторил Вепуат, закрывая передатчик. — Никто не приходил, ничего не приносил. Жаль. Я уже ждал новой партии зрячих камней. Зря мы всё-таки их уничтожали, — штука-то полезная…

Гедимин поморщился. «Ну вот как они мысли читают без мозгового сканера⁈»

— Если бы мы ещё знали, как их использовать, — буркнул он, поднося руку к очередному маятнику. Излучатели — два, вертикальный и горизонтальный — испытывались третий день, и работать с ними стало ощутимо легче — Гедимин уже точно выверял небольшое усилие, и отсекатель выдавал ту амплитуду колебаний, которая требовалась.

— Мы знаем, кто знает, — со слабой ухмылкой сказал Вепуат, глядя куда-то мимо Гедимина. — И знаем, что мы им интересны. Взаимный интерес — уже половина дела…

Гедимин снова поморщился. Что-то подобное бродило и в его мозгу, вот только он не решался довести мысль до конца.

— Кто их разберёт, что им интересно, — пробормотал он, запуская два маятника. Излучение пульсировало, по защитному полю бежали красноватые волны. «Алгоритм отработан. Осталось итоговое испытание. Где взять накопитель?»

…Над холмом поднимались столбы тумана. Гедимин покосился на термометр. Сегодня температура не опускалась ниже плюс пятнадцати, и сармат всё сильнее недоумевал, откуда у туманников такие запасы жидкости. Он свернул с дороги, заглянул в чашку ближайшего растения, — на дне блестела влага, все выступы и наплывы были мокрыми. «Где-то тут явно нарушен закон сохранения,» — думал сармат, проходя мимо дымящихся «грибов». «Из воздуха столько жидкости не выжмешь, корнями они никуда не дотягиваются, дождей давно не было…»

Можно было бы просканировать туманники, но были заняты руки — Гедимин нёс под мышками два дрона. Отлавливать их над холмом пришлось самому — Вепуат «вылётывал» свой зверинец на дальней окраине и, похоже, напрочь забыл обо всех механизмах на свете. Гедимин пару минут, недовольно щурясь, наблюдал за дронами, кружащими над холмом, потом махнул рукой и взялся за излучатель. Была даже идея проверить новенький, маятниковый, но сармат не рискнул — и так способ посадки был нештатным и небезопасным. Теперь оба отключенных дрона были у него в руках, и он нёс их в передвижную лабораторию. До отъезда оставалось полчаса.

В лабораторию уже набились филки — их голоса доносились из-за отодвинутой переборки, кто-то устроился за столом Вепуата. Все были без шлемов, и Гедимин недовольно сощурился.

— Ага, клади сюда, — Айзек, оглянувшись на сармата и его дроны, рассеянно кивнул в угол. Сам он стоял над столом Гедимина; рядом сидел филк — на удивление, в шлеме — и разглядывал неровный жёлтый лист, расстеленный в поддоне.

— Лучший результат, — пробормотал он и нервно усмехнулся.

— Ну да, — Айзек кивнул. — Очень даже ничего. Что по сканированию, что на коже, — не хуже стандартных скирлинов. Прочность, конечно, пострадала…

— Всё ещё в разы прочнее натуральной ткани, — буркнул филк. Гедимин, собиравшийся было выйти, повернулся к нему. «Та-ак… У них получился дышащий гзеш⁈»

— Ну так на этом и остановимся, — сказал Айзек, поднимая пласт гзеша за край. — Образец неплох, дело за одеждой. Начни с носков. Две пары, на филка и на Старшего. Кенен вызвался участвовать в эксперименте…

При последних словах Гедимин удивлённо мигнул. Потом мигнул ещё раз — когда увидел, как филк резко вскидывается и меняется в лице.

— А ему сказали, из чего это?

Айзек пожал плечами.

— Мелкодисперсные растительные остатки. Ты же сам их обрабатывал. Если все параметры оптимальны, какая разница, из какого сырья они получены?

Филк скривился.

— Может, Старшим и без разницы. Но я надеялся, что с этим… источником сырья работать больше не придётся.

Айзек едва заметно усмехнулся.

— Если проблема в объёмах, я выделю тебе помощника. Прикинь, сколько сырья надо. Не знаю, обеспечит наше стадо весь лагерь или нет, но на две пары носков должно хватить. Только предупреди аборигенов, чтобы не носили помёт в яму — оттуда его добывать сложновато.

Гедимин ошалело замигал. «Помёт? Значит, это их хорошее сырьё… Has— sukemesh»

— Эй, — он шагнул вперёд, занося руку над пластом гзеша. Он выглядел очень тонким и каким-то бархатистым; поверхность потемнела от мелких волокнистых вкраплений. Филк дёрнулся было к поддону, но Айзек придержал его за плечо.

— Пусть возьмёт. Если на ком испытывать прочность, то только на Гедимине. Бери, не стесняйся. Можешь растянуть и подёргать!

Гедимин тронул желтоватую поверхность пальцем. Она действительно была бархатистой — видимо, микроскопические волокна выходили наружу. «Не будут отшелушиваться?» — задумался на секунду сармат. «А, в любом случае, — это гзеш, а не рыхлая тряпка из ниток! Если его правда можно носить на теле…»

— Хорошая штука, — сдержанно признал он, скрутив лист в тонкий жгут и растянув его между пальцами. Гзеш не потрескивал. В принципе, Гедимин мог бы его порвать, даже одной рукой, но пришлось бы прилагать усилия — и сармат решил не портить образец.

— Всё-таки нашли замену тряпкам?

Айзек, кивнув, положил руку филку на плечо. Тот недовольно сощурился.

— Альготу пришлось повозиться. Но дело того стоило. Этот материал пропускает кислород и водяные пары. Кожа под ним не будет преть. Надо, конечно, проверить… Альгот, так когда будут готовы носки?

— Когда соберу ведро помёта, — мрачно ответил филк, выворачиваясь из-под его руки. — И скажи Старшему со зверьками, чтобы перестал на меня таращиться!

Гедимин, не сдержавшись, фыркнул в респиратор.

— Так это было сырьё для гзеша? — он взглянул на лист, уложенный в поддон. — Я расскажу Вепуату. Он не будет смеяться. Здорово, что ты до такого додумался.

Филк настороженно на него сощурился и подался в сторону.

— Альгот, Гедимин прав, — сказал Айзек. — Нам тут приходится быть изобретательными и небрезгливыми. Если волокна нужных параметров проще всего вымыть из навоза — надо собирать навоз. Сходи, предупреди аборигенов! Правда же, — они всё закопают, потом будешь рыться…

Филк, сердито фыркнув, встал из-за стола и пошёл к двери. Айзек покосился на часы и кивнул.

— Только быстро, туда — и сразу назад!

Гедимин прижал пальцем жёлтый лист и задумчиво сощурился.

— Значит, волокна вырабатывают звери… Чем их сейчас кормят? Туманники ведь есть нельзя?

— Можно, — один в день на всё стадо, — ответил Айзек. — Они лекарственные, так что… Кормят — листвой, привозят с другими припасами… М-да, бедный Альгот.

Гедимин досадливо сощурился.

— Это просто мелкодисперсные волокна. Если они получаются внутри животного, можно получить их в химическом реакторе. Дробление, ферментация… У Вепуата в базе есть всё по этим животным. Какая среда у них внутри, как они жуют… Думаю, можно это воспроизвести.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Неплохо будет, если Вепуат за это воспроизведение возьмётся. Опасаюсь проблем с реагентами. Помёт собрать проще, чем правильный фермент из желудка. Потрошить своих зверей аборигены не дадут, а наживую…

Гедимин поморщился.

— Может, получится и без фермента, простыми кислотами и щелочами. Ты пробовал?

Айзек покачал головой.

— Без доступа к Сфену Кислоты… боюсь, будут проблемы с кислотами и щелочами. Разве что подождать кислотного ливня — как раз в следующем месяце пойдут.

Гедимин фыркнул.

— Ну, собирайте помёт. Попросишь Броннов — привезут с караваном… Айзек, где моё кольцо накопителя? И что с тем пузырём? Пойдёт в дело, или давно выкинули?

Айзек быстро оглянулся на отодвинутую переборку и слегка сощурился.

— Скорее пойдёт, чем нет. Но Маккензи наотрез отказался выделять целое кольцо. У него там опять «Вестингауз»… Тебе обязательно нужно кольцо?

— Мне нужен накопитель — проверить систему управления, — качнул головой Гедимин, про себя назвав Маккензи драной мартышкой. — Хватит и фрагмента. А как вы на глазах у «Вестингауза» протащите толпу филков в инопланетных тряпках?

Айзек тяжело вздохнул.

— Вот это уже не твои проблемы, атомщик. И я бы на твоём месте этому радовался! Фрагмент, говоришь… Ну, попробуем.

…«Трилобиты» метались в полумраке над шатрами. То и дело кто-то садился на подставленную Вепуатом руку или его шлем. Корма у сармата не было, да зверьки его и не искали — садились и тут же летели дальше.

— Значит, даже помёт на что-то годен, — пробормотал Вепуат, глядя, как за полевыми кухнями аборигены — Бронны отдельно, Скогны отдельно — складывают собранные «отходы» в кучки. — Я так подозреваю — без ферментов не обойдётся. У этих зверей внутри целый химкомбинат. Синтез сложной органики «на коленке»… Разве что ты потянешь. Я не возьмусь.

Гедимин качнул головой. О ферментах он не знал почти ничего — так, общие сведения из сносок в «справочнике ликвидатора».

— Я не химик. Хольгер взялся бы… — в груди кольнуло, и он замолчал. «Хольгера давно нет. Когда же перестанет ныть под рёбрами⁈»

— Надо будет механизировать обработку, — быстро сказал Вепуат, мельком на него взглянув. — Чтобы филкам было проще. Как-нибудь прослежу, как они своё сырьё перерабатывают, и тебе расскажу.

Гедимин молча кивнул.

…Текк’ты, выглянув из скалы и погудев на прощание, снова нырнули в камень, и холм слабо дрогнул. Гедимин опустил руку, поднятую в ритуальном жесте, в последний раз взглянул на ангар столяров и котёл с очередной партией отмокающих заготовок и развернулся к шатрам. Красный свет фонарей подсвечивал столбы тумана — растения всё выжимали из себя воду и никак не могли охладиться. «Где-то тут явно нарушается закон сохранения…» — Гедимин, задумчиво глядя на подсвеченный пар, пошёл к бронеходу. Машина уже остановилась, шипела пневмозатворами, выдвигала трап. «А я давно не был в Ураниуме. Вон, уже и Маккензи распустился — не даёт материалов. Врёт, небось, про „Вестингауз“, а Айзеку его не продавить…» — сармат с тяжёлым вздохом шагнул в сторону, пропуская толпу филков. «Четырнадцать, пятнадцать… Хм, что-то их много.»

— Шлем надень! — привычно рявкнул он на замыкающего. Тот растерянно таращился по сторонам, будто впервые всё это видел. «Точно. Впервые. Это новичок,» — сообразил наконец Гедимин. «Айзек притащил ещё пятерых. Лучше бы привёз накопитель!»

— А! — командир экспедиции, увидев Гедимина в отсеке, коротко усмехнулся. — Так и думал, что тебя долго искать не придётся. Кенен, что там с дроном?

Гедимин вздрогнул, но из соседнего отсека донёсся голос Гварзы, и сармат выдохнул. «Ну конечно, не Маккензи. Ещё бы Маккензи сюда полез…»

— С дроном — ещё не время, — недовольно сказал Гварза. — Образец можешь отдать. И напомни ему, что он тут не сам по себе. Когда пришлёт нормальные отчёты?

Гедимин мигнул. Айзек едва заметно сощурился и виновато посмотрел на него.

— Забирай, — он кивнул на непрозрачный контейнер на краю стола. — Можешь вынести в шатёр — это вещество не трансформируется. И с отчётами… всё-таки хотелось бы посмотреть, над чем ты там работаешь.

— Излучатель полуавтоматический, — отозвался Гедимин, взвешивая контейнер на ладони; получалось чуть больше ста граммов — Маккензи не слишком расщедрился. — Для сигма-сигналов. Дрону, реактору, чему придётся. Нужен будет доброволец из филков. С твёрдой рукой и хорошей координацией движений. Устройство выходит… не очень удачное.

Айзек мигнул, пару секунд внимательно смотрел на него, потом наклонил голову.

— Сначала покажешь мне, потом пойдём за филками. Когда будешь готов?

20 день Жизни, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Под ногами что-то блеснуло. Гедимин наклонился и увидел россыпь обсидиановых «капель» — миниатюрных фрагментов расплава, застывших в толще пемзы. Серая пемза раскрошилась и рассыпалась по камням, обсидиановые «бусины» выкатились и остались лежать, стеклянно поблескивая. Гедимин опустился на камень, подобрал несколько — отчего-то они не держались на ладони, сыпались обратно. Чёрная капля, только что гладкая, внезапно проросла гранями. Гедимин поднял её к солнцу, хотел рассмотреть на просвет, но тут склон содрогнулся от оглушительного грохота. Выронив обсидиан, Гедимин медленно поднялся на ноги. Прямо над плато, в полусотне метров от поверхности, разворачивался, горя на лету, атомный крейсер. Его несло по странной траектории, защитные поля слетели, и сармат, сжимаясь в клубок, покатился вниз по склону в тщетной попытке увернуться от падающей громадины. «Не успеть,» — уже понимал он. Ещё секунда — и от страшного грохота потемнело в глазах, и Гедимин вскочил, ошалело мигая на зелёный шар-светильник. Ни гор Кагета, ни атомных крейсеров рядом не было. Он стоял посреди лабораторного шатра… но что-то всё-таки громыхало неподалёку, волоча неудобный длинный груз по гравию. Гедимин на секунду зажмурился, встряхнул головой, — громыхать перестало, но в отдалении раздались знакомые голоса. На окраине — где-то между шатрами и полевыми кухнями — Айзек переговаривался со стражем Руниеном, а рядом попискивали взволнованные аборигены.

«Нхельви. Проснулись,» — Гедимин снова встряхнул головой и выбрался из шатра, на ходу доставая флягу. «Если они вообще спят… Это они так громыхали?»

На окраине лагеря в белом свете посоха, воткнутого в землю, блестели многоцветные щитки панциря. Под посохом, обернув его хвостом, лежала длинная бронированная ящерица с неуклюжими складками вдоль тела. Складки частично состояли из тонких, но жёстких элементов, и поэтому сворачивались плохо и топорщились во все стороны. Опознал существо Гедимин далеко не сразу.

— Уран и торий! — Айзек, обернувшись, поднял руку в приветственном жесте. — Я подозревал, что кого-то мы разбудим. То ли у тебя самый чуткий сон, то ли ты — самый неленивый в лагере.

Гедимин недовольно сощурился. Айзек улыбался, говорил много, но в его поведении чувствовалась нервозность. Руниен с укоризненной гримасой покосился на небо и протянул руку к посоху.

— Над Сердцем Пламени давно светло. Айсиек, если мы вылетаем, то вылетаем. У всех будет много времени для спокойного сна.

Гедимин мигнул.

— Ты куда в такую рань? — спросил он. Айзек едва заметно поморщился.

— На переговоры, — он криво ухмыльнулся. — О поставках важного сырья. Я бы лучше пошёл с Мальгесом, но тут есть только свободный Кейланн.

Кейланн, у которого забрали посох, заворочался, поднимаясь на короткие лапы, и повернул голову к Айзеку. Руниен забеспокоился, издал несколько странных горловых звуков и тронул Айзека за локоть.

— Иду, — кивнул тот. — Гедимин, мы ещё раз громыхнём, и станет тихо. Можешь спать, можешь работать. Вокруг холма спокойно — кочевники появились на горизонте, но сгинули.

Гедимин отступил на десяток шагов и наблюдал издали, как Айзек устраивается среди выростов на спине Кейланна, и как Руниен проверяет какие-то ремешки и костяные защёлки. Ещё секунда — и страж шарахнулся к шатрам, поднимая посох над головой. Кейланн ударил хвостом по камням, развернул неуклюжие крылья — и одним рывком подпрыгнул на полсотни метров. У Гедимина от громового раската заложило уши, он встряхнул головой, на долю секунды упустив существо из виду — и нашёл его на самом краю неба, на дальнем конце инверсивного следа.

…Весь шатёр изнутри был обмотан защитным полем. Гедимин уплотнил его до непрозрачности и, подумав, поставил на непрерывную генерацию. На пустом столе осталась пластина энергонакопителя, излучающая трубка на вырезанной из камня подставке (кованые струбцины Гедимин убрал подальше, под непроницаемые экраны) и вынутые из скафандра дозиметр и сигма-сканер. Глубоко вдохнув и на секунду задержав дыхание, сармат положил рядом сфалт и вскрыл корпус, направляя излучение вертикально вверх. Защитный купол вспыхнул зеленью.

«Двадцать восемь, двадцать девять… Хватит,» — сармат убрал потемневшую пластину из-под излучения и прикрыл «фонящий» реактор щитками корпуса. Сфалт на это никак не отреагировал — неприметное табло на прикладе показывало, что реактор работает, не выдавая ни всплесков мощности, ни падений. Накопитель из красного стал багровым; анализатор показывал, что насыщение достигло восьмидесяти процентов. Гедимин вставил пластину в каменный штатив и протянул руку к излучателю. Защитное поле вокруг стола погасло и снова стало непрозрачно-белесым, — пока под куполом ничего не «фонило».

На тёмной деревянной станине излучателя ярко желтели чёрточки-риски. Гедимин сделал две опоры под два маятника; с одной стороны они были расчерчены сверху донизу, на другой сармат оставил только основные выверенные метки. Длинные пояснения не влезли; Гедимин вырезал и натёр жёлтой краской короткие условные обозначения, надеясь, что филк-подопытный их поймёт и запомнит, хотя бы после двух-трёх разъяснений.

«Вроде бы ничего сложного,» — думал сармат, запуская маятники. Теперь на пути «управляющего» луча было не только защитное поле, но и полузаряженный накопитель — и он должен был отреагировать первым.

Защитное поле вспыхнуло зеленью, дозиметр заверещал — и Гедимин, не глядя на экран, медленно улыбнулся. «Сработало. Потом проверю, на сколько. Сейчас — ждать затухания.»

Маятники качались долго — Гедимин устал считать секунды; купол погас гораздо раньше. Сармат тихо сидел у стола и смотрел на посветлевшую пластину накопителя. Отсчитав ещё пять секунд, он остановил маятники и посмотрел на сигма-сканер. «Разряжено в ноль. Очень хорошо. Ещё один прогон…»

…Когда за шатром громыхнуло, Гедимин выходить не стал — излучатель выдал сбой, и сармат разбирался в причинах, а как прилетают Кейланны, он уже видел. С чем бы ни прилетел Айзек, в лабораторный шатёр он не пошёл. Пока шли опыты, к Гедимину не заходил никто, и он был этому только рад.

«Ладно, хватит,» — сармат ещё раз проверил, не «фонит» ли посветлевшая пластина, защёлкнул миниатюрные блокираторы на корпусе излучателя и начал разбирать многослойный защитный купол. Когда последний его слой посветлел, сармат увидел на той стороне пятерых нхельви. Они стояли на задних лапах, передними опираясь на купол, и пытались по нему постучать, но поле их отбрасывало.

— Чего? — спросил Гедимин, уничтожив последнюю преграду. Нхельви от неожиданности шарахнулись, выгибая спины, земля под ногами ощутимо дрогнула, и сармат сам едва не упал. Зверьки метнулись к выходу, и Гедимин, помянув про себя размножение «макак», пошёл за ними. «Вот как эта мелюзга встряхивает материковую плиту? Что тут вообще с законами физики⁈» — с тоской думал он.

Пока Гедимин возился с излучателем, снаружи стало светло, как днём — только предметы ещё не отбрасывали теней, а значит, день ещё не начался. Из-за шатров доносились резкие щелчки и короткие возгласы — Вепуат вынес «трилобитов» на улицу и теперь гонял их кругами над холмом. Вверх по склону холма из «ободранной» долины медленно поднимался плоский зверь. На спине он нёс одну из местных печей — и большой грубо слепленный котёл с крышкой. Все отверстия в ней были плотно заткнуты. Рядом со зверем шёл столяр-подмастерье; Гедимина он не заметил — так пристально следил за котлом и найтовочными тросами.

Нхельви уже сбежали вниз по склону и теперь звали Гедимина со дна обрыва нетерпеливыми криками. Сармат растерянно оглянулся. «Ага, Бронны уезжают… Кажется, нужен будет перевод.»

— Э-эй! Вепуа-а-ат!

На плечо Гедимина с треском опустился «трилобит». Часть его шлеек была отстёгнута, но как минимум одна — явно оборвана. Секунду спустя Вепуат его догнал, поймал за свисающие «хвосты» и перекинул на своё плечо. Гедимин удивлённо мигнул — на его памяти этот процесс занимал больше времени.

— Бронны уезжают, — сказал он, кивнув на зверя с котлом на спине, и двинулся вниз по склону. Двери столярной мастерской были открыты, изнутри доносились тонкие голоса. Нхельви, увидев, что сарматы спускаются, влетели в ангар и тут же, выскочив, кинулись вверх по склону. Поравнявшись с Гедимином, они что-то процокали. Вепуат едва заметно ухмыльнулся, но переводить не стал.

У дверей ангара Гедимина уже ждали. Наружу высунулся было подмастерье, но Нурру, одёрнув его, вышла сама. Говорила она, глядя Гедимину в лицо, хотя это нелегко ей давалось; сармат, подавив желание сесть на землю и хотя бы частично сравнять рост, оглянулся на Вепуата.

— Эта часть работы закончена, — перевёл тот. — Все заготовки уложены под пресс. Их там столько, сколько ты дал. Иди и проверь.

Сармат покосился было на сигма-сканер, но, махнув рукой, втиснулся в ангар. В мастерской было пусто, лишь инструменты, выкованные им когда-то из рэссены, лежали на пульте управления вентиляцией. Синий металл блестел ярко — ни на нём, ни на пульте под ним не было ни пылинки. Подмастерья отступили к стене, пропуская сармата на склад.

Эти пирамиды из дерева, камня, истёртых шкур-кожухов и костяных подпорок Гедимин видел много раз. Сейчас их ряды протянулись через весь ангар. Те, что стояли к выходу ближе всего, ещё дымились, остывая после бурной экзотермической реакции, и сармат слышал очень тихий хруст — волокна древесины проседали, медленно распрямляясь.

— В двадцатый день Кислоты эти башни надо будет разобрать, — услышал он после пары тихих фраз Нурру голос Вепуата. — Приедут из Ушта за день и сделают эту работу. Ты проследи, чтобы до двадцатого дня никто их не трогал. Не убирал шесты и не снимал шкуры. Всё должно стоять, как поставлено.

— Прослежу, — пообещал Гедимин, высчитывая про себя, когда будет этот двадцатый день. «Через месяц,» — кажется, он не сбился в подсчётах — давно пора было вникнуть в местный календарь, но всё не находилось места в мозгу. «Что ж, всё нормально. Спешить всё равно некуда. Пока все пещеры выроют, пока опрессуют, пока они отстоятся, пока отлежится тектон…»

— Нурру помнит, что ты обещал им эти инструменты за работу, — снова заговорил Вепуат, когда сармат выбрался в «предбанник». Мастер-Бронн стояла у пульта управления вентиляцией, рядом с предметами из рэссены, но их не трогала и на них не указывала.

— Работать ещё долго, но, если ты разрешишь, они их заберут сейчас, — сказал Вепуат. — Чтобы все в Уште видели твою щедрость.

— Пусть забирает, — отозвался Гедимин. — Делалось для них. Мне не по руке.

Нурру показала острые зубы в короткой ухмылке и сгребла инструменты, быстро увязав их в свёрток из обрезка шкуры.

— Они уходят сейчас, — сказал Вепуат. — Уже светло. Хорошее время для отъезда.

Гедимин кивнул.

— Пусть будут осторожны, — сказал он. — Кьюссы лезут в наши дела. Если поймут, что эти Бронны работают на нас — могут напасть.

Нурру снова усмехнулась и издала пронзительный писк. Вепуат что-то ответил на том же языке.

— Бронны проскользнут между стеблей, — перевёл он. — До Ушта хорошая дорога — летучий зверь не увидит.

…Айзека в лаборатории не было. Гедимин, выдрав лист из ежедневника, прикрепил к переборке короткую записку и ушёл в шатёр. Опыты откладывались, и сармат отодвинул каменные штативы на край стола и ненадолго задумался. «Системы контроля и управления… Вот это самое слабое место. Их у нас, считай, нет. Хоть сажай кого-нибудь в реактор…»

Полог шатра откинулся. Айзек, придержав его, остановился и оглянулся.

— Таркасан! Да, звали именно тебя. Нет, заходи. Нет, не взорвётся!

Филк в утяжелённом комбинезоне медленно вошёл и с опаской посмотрел на стол перед Гедимином. Он так и маячил бы на пороге, если бы следом не ввалился Айзек, вытолкнув его ближе к оборудованию.

— Излучатель готов? — быстро спросил командир экспедиции. — Работает, ты проверил?

Гедимин кивнул.

— На выходе — рабочие пульсации, — сказал он, возвращая штативы на прежние места. — Для управления накопителем — сойдёт. Я отрабатывал и для реактора, но… проверить пока не на чем.

— Ага, — Айзек, отодвинув Таркасана, подошёл к столу и склонился над миниатюрным излучателем. — Угу… Ипрон, ипрон, гзеш, древесина… Минерал не подвержен заражению?

— Проверял, — отозвался Гедимин. — Вот в стойках не уверен. Дерево почти сырое, рано или поздно «уедут» метки. Заменю на отлежавшееся… месяца через два, или когда оно отлежится.

— Досадно, что мы так и не разработали жёсткий пластик, — сказал Айзек, разглядывая деревянные опоры. — Может, за два года что-нибудь изменится… Любопытно выглядит эта штука. Жёлтый металл, чёрное дерево… Похоже на старинное стрелковое оружие. О-очень старинное. Таркасан, смотри внимательно. Видишь, на подпорках — метки?

— Эти камешки нужно дёргать? — филк недоверчиво щурился на странное устройство, но близко не подходил. — А внутри — ирренций?

— Десять граммов, — ответил Гедимин. — Следи за герметичностью. Хотя — вы тут позавчера наполучали доз, флония вам никто не дал, и вроде бы все живы…

Таркасан возмущённо фыркнул и ткнул пальцем в левое запястье.

— Как же, не дали! Полдня с распухшей рукой…

— Три часа, не больше, — недовольно сощурился Айзек. — К тому же — ночью. Кому сказали не проявлять активности, пока опухоль не спадёт⁈

Гедимин растерянно хмыкнул. «Всё-таки флоний им дали. Хорошо. Я уже боялся…»

— Работать будем? — угрюмо спросил он — разглядывание излучателя явно затягивалось. «Что мог сделать, то и сделал. Нормальная конструкция. Рабочая. Не нравится — шли бы к Гварзе за микропроцессорами…»

— Инструктируй, — Айзек подтолкнул Таркасана к столу. — Я пока заряжу накопитель.

Гедимин озадаченно покосился на сфалт, но Айзек, отгородившись защитным полем, достал лабораторный облучатель. «Ну да, пока я объясню, что к чему, как раз пластина зарядится,» — решил он. «Правильно придумал. Реактор при филке лучше не открывать. И так они запуганы…»

…Защитное поле снова позеленело. В этот раз Таркасан дёрнулся, но уже слабее — видимо, начинал привыкать. Айзек одобрительно кивнул. Куда он смотрел, Гедимин понять не мог — то ли на филка, то ли на посветлевший накопитель. Впрочем, цвет накопителя менялся не так уж явственно — Айзек заряжал его на десять процентов, пластина и так была не слишком тёмной…

— Работает, — подытожил командир, отодвигая Таркасана от стола и неуверенным движением останавливая маятники. — И, в общем, неплохо работает. Это пульсации для накопителя… Говоришь, можно будет ими же «крутить» реактор?

Гедимин кивнул.

— Без разницы, что. Главное — не ошибиться в пульсации. Можно было бы тот же ипроновый лист двигать вручную. Промигаешь правильный код — будет результат.

Таркасан беспокойно зашевелился.

— Эти… маятники — их ведь как потянешь, так и будет? Тут нет никакого… ограничителя, предупреждений там?

Гедимин мигнул.

— Ты же держал эту штуку, — напомнил он, кивая на излучатель. — Видел, как она устроена. Где там могут быть предупреждения?

Таркасан смотрел на него, угрюмо щурясь.

— А если кто-то дёрнет не так? Сильнее, слабее, в другую сторону? Или трубку перекосит, или верёвки растянутся? Оператор хотя бы поймёт, что сделал не так?

Гедимин пожал плечами.

— Силу надо соизмерять, оборудование — проверять и чинить. А поймёт… Ну, не сработает сигнал — тогда и поймёт.

— А если сработает, но не тот? — не отставал Таркасан. — И разнесёт всю станцию?

Гедимин снова пожал плечами.

— Я бы сказал — незачем тут вообще строить. Тем более — ИЭС. Раз мы здесь, работаем с тем, что есть. Ну, или Гварза изобретёт что-нибудь получше. За два года, может, справится.

Айзек недовольно на него покосился и снова перевёл взгляд на миниатюрный излучатель.

— На эту ювелирную штуку так и просится орнамент. Или инкрустация… Ладно, атомщик. Я её пока заберу и у себя ещё проверю. Накопитель тебе нужен?

Не дожидаясь ответа, он прибрал со стола и трубку на опорах, и каменный штатив с энергонакопителем — и остановился, задумчиво щурясь.

— Значит, управляющие коды для реактора у тебя… в принципе, есть? И автоматическая система глушения… Нет только реактора для испытаний. Хм-м… А ведь рано или поздно придётся работать с живым реактором. И лучше бы начать заранее…

— Ты там о чём? — подозрительно сощурился Гедимин. Сердце сделало лишний удар.

— Для отработки самых базовых вещей — сколько твэлов тебе нужно? — деловито спросил Айзек, жестом выпроваживая Таркасана за порог. Гедимин заглянул ему в глаза и не увидел ни тени усмешки.

— Одного хватит, — сказал он, невольно понизив голос; Таркасан, конечно, вышел, но болтающийся полог отлично пропускал звуки. — И накопитель. Одного осколка мало.

— Посмотрю, что можно сделать, — пробормотал Айхек, задумчиво щурясь. — Потому что всё равно придётся… У тебя был проект корпуса реактора из камня и золотой глины. Насколько безопасный? Если поставить на холме с минимальным заглублением…

Гедимин мигнул.

— Тогда глины мало. Надо блокировать сигму. Нужен ипрон.

— Ипрон… — Айзек снова сощурился. — Регулярно обновляемые защитные поля? Частичный экран на ключевых направлениях? Это ведь сигма, не омикрон и не нейтроны. Если даже кто-то влезет…

Гедимин поморщился.

— Или выжжет мозги, или твэл взорвётся. Выбирай, что лучше. Нет, я могу понавешать полей…

Айзек кивнул.

— Сделай мне проект такой установки. Корпус на один твэл плюс управление, экран, доступ, защита сверху… И, если всё будет нормально, начинай потихоньку его лепить. Тектон возьми из отлежавшихся запасов, глину… Глина ещё нужна? В литейнях Шесека стоят мешки, он недоволен, но терпит. Сегодня я много не взял — не хотел грузить Кейланна — но в Сердце мы ещё поедем.

— Посчитаю — скажу, — сдержанно ответил Гедимин. Под рёбрами разливалось тепло, но радоваться раньше времени сармат не хотел. «Экспериментальный реактор. Прямо здесь, на Равнине. Мне их в Ураниуме не давали… Так. А где они возьмут немутирующий твэл?»

— Айзек, стой, — он поймал командира за плечо. — Твэл с Земли брать нельзя. Оболочки, хвостовики, — всё мутирует.

— Ирренций-то не мутирует? — отозвался Айзек, высвобождая плечо. — Сделаешь пустой каркас из местных материалов, перегрузишь в него топливо и ипрон… Да, чертёж неси мне. С росписью по материалам.

Гедимин качнул головой.

— Гварза опять всё запретит. Может, лучше ему поручить всё это… с твэлами и прочим? Раз он лучше знает?

Айзек досадливо поморщился.

— Атомщик, не заводись раньше времени. Кенен гораздо умнее, чем тебе кажется. И против очевидно полезных и правильных вещей никогда не возражал. Готовь чертежи, неси мне, дальше я разберусь.

…Тени предметов уже пропали, и даже начинало темнеть, но над «чашами» туманников всё ещё тянулась дымка. Гедимин заглянул внутрь и увидел поверхность, блестящую от влаги. «Моя фляга столько не конденсирует, сколько эти штуки,» — покачал головой сармат, рассматривая растения. «Интересно, сколько оно может так „дымить“ без притока влаги извне. И что будет, когда вода у него кончится…»

21 день Металла, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

На подходе к душевой Гедимин увидел в полумраке силуэт филка с волокушей — комендант тащил к бараку короба с высохшим бельём. Сармат отступил в темноту, но на него и так не обратили внимания — филк торопился, а волокуша не всегда ехала ровно, и короба угрожающе раскачивались. Крышки на них вроде были, но для вида, фиксирующие ремешки и завязки свободно болтались. Гедимин проследил за комендантом до барака — пару раз казалось, что бельё вот-вот вывалится на камни, но Дасьен всё же дотянул груз до дверей и втащил внутрь. В бараке было тихо — подъём ещё не объявили, а сами филки, насмотревшись на внешний мир, наружу не рвались.

В предбаннике душевой из стены торчала одинокая костяная вешалка, через которую были перекинуты две пары тёмно-желтых носков — одна побольше, другая поменьше. «Гварза свои забыл?» — хмыкнул было Гедимин, проходя мимо, но, сделав ещё шаг, остановился и повернулся к вешалке. «А ведь это — не из тряпки и не из скирлина. Это из нового материала, того гзеша с волокнами. Альгот всё-таки сделал носки — а теперь вот их и постирали…»

Покосившись на прикрытую дверь (комендант, забывший носки, мог за ними и вернуться), Гедимин снял один из предметов с вешалки и задумчиво покрутил в руках. «А ничего. Тонко, на ощупь приятно, стирку выдерживает. Сохнет, наверное, быстро. Только выдавить воду из внутренних пор, а остальное так стечёт…»

Он собирался уже провести с носком эксперимент, когда снаружи зашуршало, а дверная створка поехала в сторону. Гедимин быстро вернул предмет на вешалку и отвернулся от двери. «Иду в душевую. Ничего не трогаю. Надо будет бочку облучить, вытравить местную фауну…»

За спиной кто-то весело хмыкнул.

— Дасьен носки забыл! Вот влетит ему от Гварзы…

Гедимин обернулся, и Вепуат с ухмылкой помахал ему шлейками «трилобита». Зверёк, сидящий на плече, уже выпустил все крылья и выгибался в дугу, готовый сорваться с места, ещё два беспокойно ворочались, потрескивая спинными щитками.

— Видел вечером, как Дасьен Альгота гонял? — продолжал Вепуат, заходя в душевую вслед за Гедимином и закрывая за собой дверь в предбанник. Сармат мигнул.

— Он приспособил твои шланги для промывки своего… сырья, — Вепуат криво ухмыльнулся, кивнув на бороздки в полу. — Прямо тут, в купальне. Так думаю, это не в первый раз. Пол он, конечно, потом моет…

Он царапнул камень выдвижным когтем и выразительно хмыкнул. Гедимин вспомнил, как Альгот собирал помёт плоских зверей в контейнер, и поморщился. «Куда-то надо переносить такое… производство. Не в душевую.»

— Надо искать другое сырьё, — вслух сказал он. — Тут много волокон разного происхождения. Длинных, коротких, разных. Что, правда не нашли ничего лучше промытого помёта?

Вепуат развёл руками.

— Альгот перерыл все мои образцы. Нет, может, есть что-то, чего мы ещё не нашли… Стой!

«Трилобит», пролетающий над ним, резко сложил крылья и сел ему на шлем. Вепуат досадливо отмахнулся.

— Те носки, в предбаннике… Это новая ткань, да? Навозный гзеш?

Гедимин поморщился.

— Нормальный гзеш, нечего тут… — пробормотал он, но вряд ли Вепуат его слышал — он, увернувшись от «трилобита», приоткрыл дверь, выскользнул наружу и тут же вернулся с носком в руке.

— Интересная штука, — он намотал гзеш на пальцы, проверяя эластичность, и удивлённо хмыкнул. — Гладкая, вода скатывается…

— Не совсем гладкая, — сказал Гедимин, разглядывая жёлтую поверхность. — На ощупь странная. Но к коже должно быть приятно. Давай сюда, я его намочу.

Он макнул носок в ручеёк, сбегающий к сточному отверстию, поднял, встряхивая, и с силой выкрутил. Вода, успевшая затечь в поры, брызнула во все стороны.

— Тьфу! — Вепуат, зачем-то отстегнувший респиратор, попытался вытереть мокрой рукой забрызганное лицо. — А, всё равно моемся… Дай сюда.

Он поднёс предмет к лицу и шумно засопел, будто пытался втянуть его носом. Гедимин изумлённо мигнул.

— Кто как, а я не чую, — сказал Вепуат через пару секунд и протянул носок Гедимину. — А ты? Сырьё само пахнет. Правда, странно. Не меркаптанами, а чем-то… землистым, что ли. А тут и этого незаметно.

Гедимин снова мигнул.

— Сарматы в этой одежде почуяли бы, если она пахучая, — неуверенно сказал он. — И отказались бы. Ведь её не на скафандр носят…

«Они от местной пищи не отказались,» — подумал он. «И по гравию босиком бегали. Мало ли что им ещё приказали…»

— Да, верно, — внезапно согласился Вепуат. Понюхав носок ещё раз, он пожал плечами и сунул его под хоботок ближайшему «трилобиту». Зверёк нюхнул, хрюкнул и отвернулся.

— Не улетел, — Гедимин вспомнил, как отпугивал летучую фауну от воздушного шара. — Значит, нормально пахнет, просто несъедобно.

Вепуат опять пожал плечами, помял носок в руке и сунул в карман.

— Знаешь, такие вещи лучше проверять на разумных. Те хотя бы скажут, если что-то не так. Пойду к Скогнам, дам им понюхать. Если филки, в это одетые, будут рядом с ними жить… лучше их, в общем, предупредить.

…Опыт был дурацкий. Гедимин и сам не понимал, зачем он-то пошёл с Вепуатом — и ещё уговорил его подождать, пока сходит в лабораторию, отнесёт Айзеку чертежи… Вепуат за это время успел вернуться в душевую и взять второй носок — «их поодиночке искать тяжело», как объяснил он. «Трилобитов» временно пересадили на жерди у шатра.

— Я их ещё вылетаю, — обещал Вепуат по пути к полевой кухне. — Сегодня тепло. Интересно, надолго ли это… Ты разбираешься в местном календаре?

Гедимин качнул головой и покосился на термометр. В последнее время он, не вникая в тонкости вроде пары градусов, определял её по туманникам — они «дымили», а значит, похолодание ещё не наступило. Ещё сармат помнил, что аборигены давно не собирали из живых чашек воду — её там оставалось всё меньше. «Что-то эти штуки должны знать или чуять,» — озадаченно думал он по дороге. «Если до сих пор не вымерли. Или они дымят, насколько хватит воды, а потом превращаются в споры?»

Скогны встретили сарматов оживлённым верещанием. Гедимин успел краем глаза подметить, что на ступенчатой башне, сооружённой для ритуалов, стоят какие-то пустые плошки и чашки. Сарматам никакую еду не совали, только указали на корзинку всё с теми же ягодами курруи. Гедимин качнул головой и отступил от повозки, оставив Вепуата проводить «эксперимент» на местных.

Разведчик шагнул к заинтересованным Скогнам, проверещал что-то протяжное и положил на повозку носки. Аборигены быстро переглянулись и ответилинеслаженным писком. Вепуат заверещал снова. Скогны, ещё раз переглянувшись, выпихнули кого-то вперёд. Он склонился над носками, пошевелил короткими вибриссами и, обернувшись, что-то пискнул. За ним подошёл второй. На четвёртом «испытателе» Скогны решились странный предмет потрогать. Потом сгрудились вокруг носков, немного посопели и запищали уже хором и гораздо громче. Гедимин, вопросительно хмыкнув, тронул Вепуата за плечо. Тот криво ухмыльнулся.

— Говорят — нормально пахнет. Выделанными кожами. Филки вообще приятно пахнут… пока не достают свою еду. Вот она ну очень воняет!

Гедимин неприязненно покосился на аборигенов. «Чем может вонять Би-плазма? Странные они тут…»

Скогн забрался на повозку и протянул Вепуату носки. Когда сармат развернулся к нему, он проверещал что-то, прижав уши к голове. Разведчик мигнул и помрачнел вслед за ним.

— Что? — забеспокоился Гедимин.

— А, — Вепуат махнул рукой. — Завтра — опять день Мысли. Нас просят быть осторожными, по одному не бегать… Ну, как обычно.

Скогн заверещал громче, зачерпнул из корзины ягод и протянул сарматам.

— И есть ягоды курруи, — вздохнул Вепуат. — Скогны думают, что мы очень неосторожны и совсем не бережём голову. У них много ягод, хватит на всех.

Гедимин, покачав головой, отступил от повозки на пару шагов. Абориген с досадливой гримасой раздал ягоды сородичам и спрыгнул с волокуши. Скогны, оглядываясь на сарматов, разошлись по загородкам. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Заметил? Первый случай, когда нас о чём-то предупредили Скогны.

Гедимин кивнул.

— Чем им, всё-таки, Би-плазма не нравится?

Вепуат пожал плечами.

— Особенности биохимии… Интересно, что Би-плазма, поев местного сырья, приятнее пахнуть не начинает. А должна бы. Надо с Айзеком обсудить…

С загородки у его шатра донёсся трубный звук и громкое хрюканье, и Вепуат быстро пошёл на шум. Гедимин свернул к лаборатории. Он думал о чертежах, оставленных Айзеку, и о том, полезет ли в них Кенен Гварза — и предупреждал ли его Айзек о планах построить экспериментальный реактор прямо на холме. «Как-то мы тут всё… по отдельности, что ли. Никакой организации,» — сармат вспомнил «Гекату» и сердито сощурился. «Трудно без координатора.»

22 день Мысли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Скафандры не снимать, пластины не сдвигать! — в очередной раз предупредил Айзек, окинув сарматов подозрительным взглядом. Они всей толпой набились в лабораторию — два десятка филков, четверо Старших — и в отсеке стало очень тесно. Гедимин, прижатый к переборке, старался лишний раз не шевелиться — двое в лёгких комбинезонах стояли чуть ли не у него на ногах.

— Все запомнили? — Айзек повысил голос. — Потерпите без купания до темноты! Когда Пламя угаснет, эффект уменьшится. До тех пор — максимальная осторожность!

Он выразительно посмотрел на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.

— Ну да. От меня — «максимальная осторожность». А эти пусть бегают в тряпье без шлемов?

Он повёл плечом, указывая на толпу филков. Те недовольно на него покосились. В этот раз они были в шлемах — и, если они их не поснимают на выходе, была надежда, что ипроновая фольга прикроет мозг от опасного излучения.

— Шлемы не снимать! — Айзек обвёл мелких сарматов недобрым взглядом. — Респиратор сдвинуть можно, но череп должен быть прикрытым. Сейчас Гедимин и Вепуат отведут вас к аборигенам. Если оттуда уйдёте — передвигаться всей толпой, не разбегаясь!

— Можно есть их ягоды? — спросил кто-то из филков. — А другую еду?

Айзек едва заметно поморщился.

— Только ягоды и чистую воду. Ничего больше у местных не брать. Всем ясно?

…Гедимин ещё раз пересчитал филков — вроде бы никто не отстал. Лагерь остался позади, впереди стояли волокуши аборигенов — две полевые кухни с ярко горящей жаровней между ними. Вокруг неё сидели Бронны и Скогны — по нескольку особей с каждой стороны. Собрались ещё не все, но корзинки с ягодами курруи кто-то уже принёс. Завидев сарматов, они зашевелились, кто-то встал с места и протянул ближайшему филку ладонь. На ней было несколько ягод.

— Как же вас много-то… — пробормотал Вепуат, отступив на шаг от группы филков и окинув её долгим взглядом. — Устраивайтесь тут. Местные говорят, что рады вам. Никуда не бегать, ксеноорганикой не увлекаться!

Филки поморщились, но промолчали. Гедимин смотрел, как они рассаживаются вокруг жаровни, как из-под каждого навеса приносят ещё одну, и круг аборигенов растягивается в эллипс. Двое Броннов притащили огромную, в их рост, корзину, и сармат удивлённо мигнул — кажется, запасаясь ягодами, они учли всех жителей холма Элидген, до последнего филка. «И меня тоже,» — он криво ухмыльнулся. «Моей порции как раз хватит на пять новых филков. Ладно, если им так спокойнее, пусть едят. Где тут отхожее место, они уже знают.»

— Интересно, что Айзек послал их именно сюда, — тихо сказал Вепуат, отходя от полевых кухонь. — Не под лабораторные экраны, не в барак под защитное поле…

Гедимин пожал плечами. Он смотрел на красную дымку. Подсвеченная жаровнями, она поднималась от поблескивающих «грибов», плохо различимых в темноте. И Гедимин точно помнил, что раньше её столбы вытягивались выше.

Он подошёл к ближайшему туманнику, заглянул в его «чашку» — её дно было прикрыто водой. Пар еле-еле курился над ней, как будто внутри растения сломался какой-то испаритель. Гедимин, озадаченно хмыкнув, тронул «гриб» пальцем, потом покосился на термометр — за ночь воздух незаметно остыл до плюс девяти. «Ага, понятно,» — сармат перевёл взгляд на туманники и слабую дымку над ними. «Уже не так жарко, можно не стараться… Повезло им. Вчера дымили на последнем издыхании.»

— Опять холодает, — вздохнул Вепуат. — Пойти, что ли, вылетать «трилобитов»? На улице уже не захотят, придётся в душевой. Побьются они там когда-нибудь о стены…

— Сиди в лаборатории, — нахмурился Гедимин. — Мало ли, что им померещится.

Он покосился на дозиметр. Сигма-излучение пока было слабым, прибор не отметил ни одной вспышки, но сармату было слегка не по себе.

— Ничего, я куполом накроюсь, — отмахнулся Вепуат. — Пока не рассвело, успеют полетать.

Он пошёл к бронеходу. Гедимин проводил его недовольным взглядом и свернул к лабораторному шатру. «Излучатель забрали, чертежи ещё не одобрили. Можно поделать опыты с колёсами и шарами. Но смысла в этом мало — применять всё равно не будут. Слишком рискованно… Тогда займусь волокнами. Надо взять у Скогнов то, чем они кормят зверей. И попробовать измельчить и отферментировать…»

…Через четыре часа дозиметр зафиксировал первую лучевую вспышку. Гедимин встал из-за стола, прислушался — в лагере было тихо, никто не орал и никуда не бежал. Выждав пару секунд, сармат сел на место. «Вроде всё спокойно. То ли ягоды помогли, то ли шлемы…»

Ещё через полчаса, утилизировав всё, что осталось после бесполезных опытов, Гедимин вышел из шатра. С волокнами не ладилось. «Всё равно не та структура,» — думал сармат, досадливо щурясь. «Очень много грубых остатков. Чем-то ещё надо их расщеплять. Или проварить подольше?..»

Дозиметр снова сверкнул экраном — эта вспышка была сильнее предыдущих. Несколько секунд Гедимин, застыв на месте, ждал криков, топота, а может, и грохота, но слышал только негромкие голоса на окраине. Филки говорили между собой, аборигены приглушённо попискивали, иногда можно было различить речь филка, перешедшего на местный язык. Сармат осторожно выглянул из-за шатра — все по-прежнему сидели вокруг жаровен, и корзина с ягодами курруи стояла наготове. Бронны пустили по кругу горшок с каким-то питьём, и Гедимин недовольно сощурился, увидев, как из ёмкости отпивает филк — судя по красно-зелёному скафандру, Таркасан. «Вот скрутит ему живот в дороге… Или в портале — тоже не лучше,» — сармат, морщась, отвернулся и скрылся за шатром. То, что филки до сих пор не бегают и не орут, пугаясь галлюцинаций, сильно успокаивало, — ради этого можно было потерпеть ксеноорганику.

На запястье опять засветилось и угасло. Гедимин отодвинул пластину, сверился с дозиметром — вспышка была очень сильной, и за ней шли другие, более слабые, не зажигающие экран, но, тем не менее, фиксируемые.

«А интересно,» — сармат, отступив за шатёр, задумчиво сощурился на дозиметр. «Что именно эта штука делает с мозгом? Что я увижу, если сниму шлем?»

Он огляделся по сторонам — никого вокруг не было. «Слишком близко к филкам,» — подумал сармат, проходя между шатрами. «Надо отойти, чтобы никого не покалечить. Мало ли что мне привидится…»

Из герметично закрытой лаборатории его никто не мог увидеть, но всё-таки он отошёл ещё дальше, за душевую, и только там остановился и огляделся, запоминая местность. «Тут стена, там склон, там обрыв. Снизу — гравий и растения,» — сармат медленно поднёс руку к шлему, сдвигая височную пластину. «Увижу что-то неприятное — снова закроюсь, это недолго.»

Он замер на месте, считая секунды. Вокруг была всё та же равнина, и другие, вдалеке, от неё не отличались. Туманники снова «задымили» — видимо, потеплело — но на этом отличия и заканчивались.

«Ничего,» — подумал Гедимин, выждав пару минут. «Ничего мне показывать не хотят. Вспышка прошла, теперь — ждать следующей. Пойду пока…»

— Эй, теск!

Этот голос не принадлежал ни сармату, ни филку — и это точно не был Руниен, единственный человек на Равнине, которого видел Гедимин. В пяти шагах от ангара душевой стояла «макака» в уличном комбинезоне. Шлема на ней не было, респиратор, по «мартышечьему» обычаю, болтался на груди на единственном ремешке. «Макака» приветственно помахала бластером, и Гедимин слегка шевельнул ладонью.

— Ага, живой, — человек довольно хмыкнул. — И чего встал столбом? Много вас тут ещё?

Гедимин мигнул.

— Ты откуда взялся? — спросил он, растерянно глядя на невозмутимую «макаку». Та ухмыльнулась.

— Я? Мы тут живём. Это вы вечно откуда-то валитесь. Землю загадили, так сюда пришли?

Гедимин недовольно сощурился.

— Вы гадили не меньше. И сильно дольше. Так что, люди знают о Равнине?

«Макака» снова ухмыльнулась.

— Теск! Вечно вы, переростки, считаете себя умнее всех. Мы давно тут. Во-он там — видишь купол?

Гедимин ошеломлённо мигнул. Там, где ещё пять минут назад было чёрно-жёлтое плато с редкими туманниками, стоял гигантский составной купол из металла и фрила. Он занимал весь холм — и явно уходил глубоко под него. Над куполом поднимались кольчатые ветвистые мачты.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, поворачиваясь к человеку. Тот ухмыльнулся шире прежнего.

— То-то. Это тебе не флот на Луне!

— И что, когда мы сюда пришли… — Гедимин уставился на гигантский купол — всё подсказывало ему, что мгновенно такие сооружения не строятся. — Эта штука уже была? Вы за нами наблюдали?

— За вами, тесками, нужен присмотр, — отозвался человек с кривой ухмылкой. — Не уследишь — уже всё в ирренции, уже натыкано станций… Вы стройтесь, стройтесь. Адаптированная АЭС нам пригодится. А то на экраны ипрона не напасёшься!

Гедимин вспыхнул. Кулаки непроизвольно сжались, глаза сошлись в узкие прорези. Он двинулся к человеку, но его уже не было. Что-то яркое сверкнуло совсем рядом, и сармат, обогнав грохот взрыва, зарылся в гравий. Он считал секунды, судорожно нашаривая крепления сфалта и ожидая новой вспышки, но всё было тихо. Гедимин привстал на локте — и увидел, как над обрывом разворачиваются орудия крейсера. Новая вспышка заставила его уткнуться в гравий. За спиной громыхнуло.

«Душевую, наверное, снесёт…» — сармат медленно, вжимаясь в гравий, пополз в сторону. Ему удалось сдёрнуть со спины сфалт, оставалось только подтянуть его под себя…

Броня на запястье заскрежетала, и Гедимин, изумлённо мигнув, уставился на торчащие из корпуса плазмореза клешни. Приклад ощетинился шипами, между ними смотрели на сармата глаза на коротких стебельках. Гедимин дёрнул руку на себя — и втяжные челюсти, выросшие на месте сопла, изогнулись и ударили его в грудь. Захрустела сминаемая броня.

— Врёшь! — от собственного вопля у Гедимина зазвенело в ушах. Он крепко зажмурился и ткнул пальцем в шлем, вбивая на место недостающую пластину. «Мой сфалт не может на меня напасть,» — пульсировало внутри черепа. «Никогда!»

Боль в «укушенном» запястье и «ушибленных» ключицах прошла через двадцать секунд. Ещё через десять сармат, тяжело дыша, открыл глаза и приподнялся с земли. Вокруг не было ничего, кроме ангара душевой, гравийных россыпей и редких туманников. Помянув про себя уран и торий, Гедимин выпрямился, быстро оглянулся на лабораторию (не видел ли кто его позора?) и перевёл взгляд на плато, ещё недавно бывшее гигантской купольной колонией. На месте металла и фрила снова был дикий камень, мачты превратились в редко торчащие деревья, но сармат поймал себя на мысли, что хочет подойти и потрогать всё это руками — мозг, подвергшийся лучевому удару, всё ещё путал реальность с галлюцинациями.

Гедимин провёл пальцем по соплу сфалта (оружие снова висело за плечом — и, скорее всего, там оно и пробыло, пока сармат сражался с видениями) и сердито фыркнул. «Чтоб мой сфалт на меня напал? Надо же было додуматься!»

Он ещё раз огляделся по сторонам — никого из разумных существ вокруг не было — и, облегчённо вздохнув, пошёл к шатру. «До темноты надо сидеть тихо. Хватит с меня галлюцинаций.»

…В красном свете жаровен туманники, растущие у лаборатории, тускло блестели. Дымки над ними не было. Гедимин покосился на термометр и кивнул собственным мыслям. «Опять холодает. Местная осень…»

Он остановился, услышав шипение пневмозатворов и гул трапа — кто-то массивный спускался навстречу.

— Атомщик! — Айзек подошёл вплотную и подозрительно посмотрел на его шлем. — Ага… Ну, очень хорошо. Я-то опасался, что ты не выдержишь и пойдёшь искать приключений… Ничего странного не видел?

Гедимин качнул головой.

— Ну так что решили? — нетерпеливо спросил он. — Строить реактор, или Гварза сам построит?

Айзек поморщился.

— Начинай сооружение бункера, — велел он. — Мы с Кененом внесли некоторые коррективы — ничего значительного, так, для подстраховки. Золотую глину не экономь! А вот ипрона пока нет. Экранируй полями, а мы предупредим местных, чтобы рядом не ходили. Насчёт твэла — будем договариваться.

23 день Кислоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Что-то зашуршало у изголовья, и по пальцам потянуло холодным ветром. Гедимин приподнялся с подстилок, тяжело встряхнул головой и услышал странный хитиновый треск. За рукой, поднятой с пола, что-то волочилось. Сармат кое-как открыл глаза и выпрямился, выбравшись из-под стола на свет, ближе к зелёной лампе.

— Hasu!

На его рукаве от запястья до локтя топорщились заострённые чешуи. По центру каждой был пирамидальный выступ, на вмятой вершине которого словно перекатывалась блестящая чёрная бусина. Сармат взглянул на вторую руку и выругался ещё раз.

«А они… податливые,» — отметил он через пару секунд, приглаживая левой рукой вздыбленную чешую на правой. Чёрные щитки легли на золотистую подложку, но все шипы и вмятины остались на месте — нормальный вид обшивка никак не принимала. «Мать моя пробирка…» — Гедимин с тяжёлым вздохом приподнял плечи и резко встряхнулся. По всему телу загремели чешуи, снова становясь дыбом. «Ага, так лучше. Удобнее отламывать.»

С «очисткой» скафандра он провозился чуть ли не час. «Мутировавшая» броня снималась легко, лишь кое-где пришлось поддеть когтем. Ссыпав всё на относительно чистую подстилку из шкуры, сармат положил на стол плазморез и, угрюмо щурясь, свернул из защитного поля плавильную камеру. Секунду спустя горка чёрной чешуи превратилась в кипящий шар расплава. Гедимин «кипятил» её, уже ставшую жидкой и готовую испариться, почти минуту. Она ещё долго булькала и дымилась в глубоких поддонах, и всё равно сармату казалось, что булькает она как-то неправильно. «Надо ещё облучить. Кьюгенов на сто-сто пятьдесят,» — мрачно думал Гедимин, в сверкающей золотистым слоем броне выходя из шатра. «Если в душевой свободно, там этим и займусь.»

Попавшиеся по дороге Бронны, волокущие куда-то большой свёрток, остановились и уставились на сармата. На их взволнованное верещание из-за шатров вылетела стая нхельви в два десятка особей — и увязалась за Гедимином. Пока он добирался до душевой, стая выросла до полусотни особей и следовала за сарматом по пятам, будто впервые его увидела. В жёлтом свете фонаря ипрон светился ярко — Гедимин думал, что его видно со всех краёв плато и даже с соседних холмов. Запоздало прикрыв фонарь ладонью, он вошёл в душевую. Нхельви с разочарованным писком отпрянули от закрывающейся двери. «А они, интересно, моются?» — мелькнуло в голове. «Это навряд ли. Животные есть животные…»

Гедимин пришёл в душевую позднее обычного — сушильня в предбаннике уже была свёрнута и разобрана, вещи комендант унёс в барак (на этот раз ничего не забыв), а из прикрытого помещения душевой доносились клёкот и хитиновый треск — «трилобиты» носились по ангару, щёлкали спинными щитками и перекликались под сводчатым потолком. Гедимин недовольно сощурился. «Зайти через пару часов? Сколько Вепуат будет их гонять — час или два?»

— Там кто-то есть? — неуверенно спросили изнутри, и дверная створка немного отодвинулась. В неё тут же чуть не врезался «трилобит». В последнюю секунду он извернулся и сел на шлем Вепуата. Разведчик, не глядя, смахнул его на плечо.

— А! Заходи, чего мнёшься? — радостно ухмыльнулся он, увидев Гедимина. — Плюс пять на улице, но зверинец надо вылётывать. Я немного подогрел тут воздух…

Гедимин кивнул.

— Ты надолго? Мне надо обшивку напылять, — он щёлкнул пальцем по своему нагрудному щитку, золотящемуся ипроном. Вепуат хмыкнул.

— Ещё не надоело? Чем тебе мешают чешуйки? По-моему, удобно.

Он повёл плечом, и щитки на его скафандре мелко задрожали, сбрасывая с себя воду. Гедимин поморщился. Броня Вепуата давно начала «мутировать» — и сармат видел, что трансформация ещё продолжается. Чешуи всё сильнее вытягивались, превращаясь из аккуратных щитков в удлинённые перья с волнистой кромкой и уже проступающими стержнями и волокнистой структурой.

— Щупальца не отрасти, — буркнул Гедимин, неприязненно глядя на пернатый скафандр. — Дроны твои, кстати, где? Сегодня декомпрессия, помнишь?

Вепуат фыркнул.

— Ночью твоя декомпрессия. Дроны в порядке — ты же сам их вчера проверял. Будешь напылять обшивку? Я тогда отнесу всех в шатёр. Потом полетаем, всё равно нормальной тренировки тут не устроишь.

…Чёрная масса после облучения и повторного нагрева до семисот градусов уже не проявляла никаких странностей; новые пластины обшивки ложились на скафандр ровно, не проминаясь и не топорщась. Гедимин вспоминал «пернатую» броню Вепуата и брезгливо морщился. «Вот, казалось бы, — он ликвидатор. Должен знать технику безопасности. Так нет же…»

Когда сармат выходил из душевой, холм под ногами едва заметно дрогнул, и на окраине лагеря протяжно прогудело. Гедимин довольно хмыкнул, глядя на слегка посветлевшую землю, — сегодня Текк’ты появились рано, не дожидаясь рассвета. «Будут навёрстывать пропущенный день? Было бы неплохо. Интересно, сколько их. Если повезёт, уже сегодня займусь реактором…»

— Про Кьюссов спроси, — прошептал ему в наушник Вепуат, когда сарматы подходили к обрыву. Гедимин удивлённо хмыкнул.

— А сам чего не спросишь?

Сам он про Кьюссов почти уже забыл, хотя дважды в сутки выходил сканировать стройку в поисках посторонних существ и незнакомых предметов. В «ободранной» долине последнее время было тихо — столярная бригада вернулась в Ушт, чужаки затаились…

Ответить ему не успели — едва жёлтый свет фонарей коснулся обрыва, из долины поднялись сверкающие бронированные змеи. Гедимин, изумлённо мигая, насчитал семерых — Текк’ты и впрямь решили наверстать пропущенный «день мысли». «Как там Айзек говорил? Если им будет интересно…» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «От какой ерунды может зависеть стройка целой ИЭС, мать моя колба…»

— Спроси про Кьюссов, — велел он Вепуату. — И скажи, что мне нужны трое — будем лепить из камня. Остальные могут копать и складывать камни в кучу.

Громадные существа нависли над ним, склонив к нему головы. Смотрели они именно на него — не на Вепуата, хотя говорил на понятном языке он, а не Гедимин. Сармат подавил дрожь и нервно ухмыльнулся. «Они осторожны,» — напомнил он себе. «Ни подъёмник, ни ангар ни разу не ломали. И котёл Броннов не разбили.»

— Они говорят, что Кьюссы снова звали их на вкусную еду, — перевёл помрачневший Вепуат. — Из тех, кто здесь, не пошёл никто. Но они не знают, были ли там другие, что им сказали, и что они ответили. Они думают, что Кьюссы умеют… заставлять делать то, чего не хочешь.

Гедимин невольно поёжился. Существо ростом чуть меньше него, «заставляющее» гиганта-Текк’та, даже в воображении выглядело очень странно… но сармат знал по опыту, что размер тут не главное.

— Надеюсь, Кьюссы не причинят им вреда, — пробормотал он, не уверенный, что это стоит переводить. — Если они хотят говорить со мной — пусть приходят, я всегда здесь. А что насчёт работы?

— Ага, сейчас скажу, — закивал Вепуат. — Стой! Лепить из камня… Это ты реактор будешь строить⁈

Гедимин слегка удивился реакции, но всё же кивнул.

— Когда-то же надо этим заняться. Мне нужны трое. Двое будут лепить, один — уплотнять гравий на холме. И ещё… — он посмотрел вниз и едва заметно поёжился. — Надо будет спуститься за сырьём в шахту. Нужен отлежавшийся тектон, свежий не годится.

— В шахту… — повторил Вепуат и тоже поёжился. — Уверен, что это нужно? Может, сканером сверху посветить?

— Нужно, — ответил Гедимин и угрюмо сощурился. — Переводи!

Он слушал гул на низких частотах и смотрел, как Текк’ты, небрежно смахнув большую шахтную крышку, ныряют в скалу. Трое, оставшиеся наверху, разлеглись вокруг шахты, и на дне долины стало очень тесно. «Остались самые крупные,» — отметил про себя Гедимин. «Опытные рабочие для ответственного задания.»

— Ты жди тут, — сказал он Вепуату. — Я спущусь без подъёмника, на когтях. Скажи одному Текк’ту, чтобы следовал за мной. Отмеченные плиты надо будет поднять на холм. Вот сюда, подальше от тропы.

— На когтях? На восемьдесят метров? — Вепуат недоверчиво покачал головой. — Зря ты это. Нет никакой спешки. Соберём подъёмник, найдём филка на рычаги…

Гедимин, молча дёрнув плечом, пошёл к спуску. За спиной что-то загудело, кости черепа неприятно задребезжали, и сармат недовольно сощурился. «Чего кричать-то? Дольше возиться с подъёмником, чем я спущусь и вернусь.»

Кто-то, схватив его за плечо, рванул к себе.

— Стой! — Вепуат рывком развернул Гедимина и вцепился в него двумя руками. — Никуда не лазь. Тебя спустят Текк’ты!

Его последние слова заглушил протяжный гул. Он исходил снизу, из шахты, и её ствол, казалось, дрожит от резонанса. Когда все звуки стихли, над сарматом склонился гигантский змей. Зазвенев чешуёй, он опустил голову на край обрыва.

— Залезай, — поторопил Вепуат оторопевшего Гедимина. — Тебя спустят, на месте всё им покажешь. На когтях! Додумался тоже…

Сердито фыркнув, он отошёл в сторону. Текк’т снова зазвенел чешуёй — видимо, ожидание начинало его раздражать. Гедимин неуверенно оперся руками на его «макушку», встал на небольшом ровном пятачке, подавляя желание выпустить когти, и уткнулся взглядом в чешую. Текк’т повёл головой — неожиданно плавно, будто в самом деле берёг «седока» — и медленно начал уходить в скалу. Гедимин чувствовал, как опускается всё ниже, пока не завис над тёмным стволом шахты. Внизу мелькнула сверкающая чешуя, а потом мимо поплыли каменные стенки. Кое-где из них выступали витки блестящих спиралей, иногда выглядывал чей-то глаз. Гедимин заставил себя отвлечься от окружающих существ и ненадёжной поверхности под ногами и взялся за сигма-сканер — пока его плавно спускали в шахту, как раз было время «посмотреть» на плиты-заготовки и прикинуть, из чего выбирать.

Текк’т мягко стряхнул его с макушки. До твёрдой поверхности оставалось метра полтора; Гедимин бесшумно спрыгнул и, прикрепив фонарь к шлему, двинулся к штабелям заготовок. Он внимательно смотрел по сторонам, но видел только одного Текк’та, и то не полностью — тот двигался в толще скалы, оставив над поверхностью всего три метра туловища. Когда сармат подошёл к штабелю, из стены высунулись ещё две головы. Они пристально следили за Гедимином, и ему не сразу удалось сосредоточиться на свойствах камня.

«Вот эти стопки,» — он тронул когтем жёлтую поверхность, немного присыпанную пылью. «Перевёрнутые, к ним ничего сверху не добавляли. Здесь — самые старые заготовки, внизу — более свежие. Так… Верхние четыре плиты, надо полагать. Компактная всё-таки штука — тройной тектон…»

Полосы распылённого фрила зашипели, остывая на холодном камне. Они легли на плиту крест-накрест, и ближайший Текк’т придвинулся к ней ближе и высунул язык, «щупая» воздух. Гедимин поставил ещё три метки и похлопал ладонью по каждой из плит. Что-то — довольно аккуратно для гигантского змея — толкнуло его в лопатку, сармата повело вперёд, но он удержал равновесие. Когда он обернулся, перед ним была открытая пасть. Текк’т откинул челюсть на девяносто градусов, нелепые длинные зубы выгнулись дугами. Гедимин посмотрел под ноги, на нижнюю челюсть — беззубую, со странными волнистыми выростами, выпирающими из десны. Он услышал громкий гул, тут же подхваченный эхом, и, поёжившись, шагнул вперёд. В пасти он помещался только сидя. Текк’т чуть опустил верхнюю челюсть, и Гедимин пригнулся, опасаясь, что существо его сдавит, но нёбо даже не коснулось его макушки. Змей держал его на нижней челюсти, как на ладони. Качнувшись из стороны в сторону, он рывком поднялся на десяток метров и быстро пошёл вверх по стволу шахты. У Гедимина заложило уши, он судорожно сглотнул — и обнаружил, что его уже поднимают над поверхностью земли, дальше, к обрыву, где стоит, застыв среди валунов, взъерошенный Вепуат. «Все перья дыбом,» — нервно ухмыльнулся Гедимин, вылезая из чужой пасти на твёрдую поверхность. Броня блестела от слюны.

— Спасибо, — выдохнул сармат, обернувшись к долине. Змей уже нырнул в скалу — только сверкающая дуга мелькнула над шахтой. В мозгу мелькнуло что-то про нейтронную дезинфекцию, но из провала уже поднималась ещё одна пасть, сжимающая массивную плиту, и сармат подался назад, отгоняя Вепуата от края. Тот встряхнулся всем телом, с резким стуком опуская «перья» на броню.

— Такой вот способ перевозки, — Гедимин ухмыльнулся, скрывая волнение. — По мне, на голове лучше. Но им, видно, удобнее в пасти.

— Ага, — отозвался Вепуат. — Он-ни так всё носят. Чт-тобы не выпало. Н-но выглядело эт-то…

Он содрогнулся. Гедимин положил руку ему на плечо и снова повернулся к обрыву. Чуть поодаль от тропы уже лежала первая плита тройного тектона, ослепительно жёлтая в жёлтом свете. Из шахты поднимали вторую.

— Скажи им, чтобы ждали тут, — деловито сказал Гедимин, стряхивая оцепенение — даже в этом странном мире работа оставалась работой. — Я пошёл за глиной.

…Гравий дрожал под ногами. Гедимин расставил шире пальцы, балансируя на ненадёжной поверхности. Можно было отойти ещё на десяток метров, но он и так уже отступил дальше некуда. За ангаром душевой, на склоне плато, плавно уходящем вниз, гравий поднимался волнами — над ним вздымались кольца Текк’та. Существо дрожало всем телом, сминая, склеивая и утрамбовывая мелкие обломки, и на десятки метров от него поверхность ходила ходуном. Гедимин стоял поодаль, глядя то на сбоящий сигма-сканер, то на дозиметр, улавливающий мощные волны сигма-излучения. Рядом держался Вепуат — ёжился, морщился, но терпел и не уходил.

— Когда он — собьёт — камень — плотнее, тряска — должна — ослабнуть, — отрывисто проговорил Гедимин, стараясь не прикусить язык. Кроме волн сигма-излучения, его очень занимали нхельви — где-то сотня особей рассредоточилась по периметру «дрожащего участка». При их малой массе зверьки подлетали сантиметров на пять от каждого сотрясения, но никуда не уходили.

Гравий замер. Текк’т высунул голову из свежепроделанного проёма и задумчиво лизнул камень.

— А нам тут обязательно стоять? — быстро проговорил Вепуат, с надеждой глядя на Гедимина.

— Иди, не держу, — отозвался тот, глядя на экран сканера. Без встречных волн «сигмы» прибор наконец показал структуру недостроенного «бункера» — гравий уже уплотнился на полметра по намеченному контуру, но до монолитного камня ему было ещё далеко. В наступившей тишине был отчётливо слышен грохот на другой окраине — там двое Текк’тов гоняли вдоль обрыва каменный шар, периодически расплющивая его в лепёшку. Тройной тектон был очень плотным, вбивать в него ещё и золотистую глину было тяжело даже подземным гигантам.

Текк’т убрал голову из одного проёма и тут же высунул её из другого, на пять метров ближе к Гедимину. Это был вход в наклонный коридор. Змей тщательно «облизал» его потолок, ткнулся головой в пол и оглянулся на Гедимина. Сармат одобрительно кивнул и поднял руку в жесте превосходства. В груди пульсировало тепло — в кои-то веки всё шло по плану.

Существо нырнуло в коридор, и земля снова задрожала. Гедимин повернулся к лагерю.

— Идём, — сказал он Вепуату. — Контур он наметил, теперь пусть уплотняет. Надо посмотреть, что там у месильщиков.

…Рыхловатая порода, содержащая в себе чёрный песок, дробилась легко и безо всяких приспособлений. Разбив в мелкую крошку ещё один кусок спрессованного гравия, Гедимин поднял «мешок» из защитного поля — там уже набралось семь центнеров сырья — и понёс в лабораторию. Трап под его ногами ощутимо поскрипывал, и сармат недовольно щурился. «Расшатали. Пора менять. От полутора тонн скрипеть не должен.»

Его встретило весёлое фырканье — Айзек, устроившийся за столом Вепуата, при виде сармата не удержался от смешка. Гедимин, сдержанно кивнув ему, понёс груз дальше, к литейной станции. Кто-то недавно её занимал — вентиляция работала на полную мощность, тигли дымились, остывая. «Загружу её впритык,» — думал сармат, высчитывая про себя объём. «И хорошо, если по второму разу грузить не придётся. Хотя бы четырнадцать килограммов на выходе…»

— Что там у тебя? — спросил Айзек, оторвавшись от записей.

— Чёрный песок. Оболочки твэлов, — отрывисто ответил Гедимин, подбирая параметры нагрева. Пустая порода должна была испариться, не слипаясь в комки и не смешиваясь с полезным сырьём.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— А у тебя тут бурная деятельность. Весь холм трясётся и грохочет. У меня уже все спросили, что нового ты строишь. Ты знаешь, что по местным меркам мы уже город?

Гедимин мигнул.

— Какой город⁈ Это стойбище даже на посёлок не тянет.

Айзек покачал головой.

— Каменный город. С тремя длинными башнями. А теперь ещё и четвёртая, только какая-то странная… Гедимин, ты закладываешься на то, что этот длинный корпус будет деформироваться?

Гедимин едва заметно сощурился — с тех пор, как он переехал на Равнину, все так и читали его мысли.

— Я и хочу проверить пределы деформации, — сказал он. — Хочу узнать, армировать мне реакторы или нет. Не хочется вносить неоднородность. Тем более — такой… странный материал.

Айзек кивнул.

— Да, армировать реактор древесиной — немного… странно. Но металл туда тоже не засунешь. А цельноипроновый корпус мы не потянем… Что у тебя вообще с сырьём? Ипрон, мифрил, — пока хватает?

Гедимин пожал плечами.

— Если есть ещё запасы — вези, лишним не будет. Хотел экранировать крышку снизу, чтобы не фонила…

Айзек качнул головой.

— Пусть фонит. Все предупреждены, что рядом с ней делать нечего. У тебя, говорят, снова броня мутировала?

Гедимин скользнул быстрым взглядом по скафандру Айзека — на нём признаков «мутации» не было. «Декомпрессия всё-таки на пользу,» — подумал он. «Может, и мне…» Внутренности судорожно сжались, и Гедимин оборвал мысль и недовольно сощурился.

— Привези ещё чёрного фрила. Пластины с каждым разом тоньше, скоро совсем растают.

…Туманники, выкопанные на площадках, где сейчас работали Текк’ты, росли теперь у полевых кухонь. Гедимин уже смутно помнил, где посадил их, и не был уверен, что смотрит именно на них, а не на растения, которые были тут и раньше. Ни один «гриб» не «дымил»; «чаши» до половины наполнились водой. Бронн с ложкой и кувшином обходил растения, собирая жидкость. Его уши были убраны под капюшон, но рядом с Гедимином начинали любопытно топорщиться. Из шатра Вепуата доносилось недовольное хрюканье — «трилобиты» отогрелись и не хотели сидеть смирно.

«Хорошо, что Текк’ты не мёрзнут,» — думал Гедимин, проходя мимо палаток. «А мне в шатре нужна термопластина. Прохладно.»

24 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Многочисленные крылья «трилобита» затрепетали. Он вильнул хвостом и заложил вираж. Вепуат грохнул кулаком о кулак, но поздно — посреди воздушного манёвра животное с треском врезалось в стену, отскочило к потолку и прокатилось по ребристому полу уже на спине, дёргая брюшными крючьями. Вепуат кинулся к нему. Гедимин, помянув про себя уран и торий, огляделся по сторонам. Второй «трилобит» спикировал ему на плечо. Третий, повиснув на стене, смотрел во все глаза на упавшего сородича, и его полувыпущенный хоботок мелко дрожал.

— Да чтоб вас всех… — пробормотал Вепуат, поднимая «трилобита» с пола. Тот перевернулся на брюхо и смирно повис на его руке. Беспокойства он не выказывал.

— Смотри, — буркнул Вепуат, прикасаясь пальцем к одному из боковых щитков. На тонком краешке не хватало фрагмента размером с ноготь.

— Новый вырастет? — спросил Гедимин. Вепуат поморщился.

— Это мелочь, слабый ушиб. Но если так и дальше пойдёт, они все побьются. Тут тесно, снаружи — холодно… Ah— hasu!

Гедимин сочувственно хмыкнул. «Надо же было ему натащить себе зверья! Дроны хотя бы не болеют, месяц пролежав на полке.»

— Как думаешь, — медленно начал он, вспоминая строение Равнины. — Во всех местных областях одинаковый климат? Если, например, выйти из Сфена Земли…

Вепуат насторожился.

— Вряд ли он тут одинаковый, — задумался он. — Если даже геология разная — и сильно разная… Где-нибудь в Сфене Льда явно холоднее, в Сфене Огня… Ядро Сатурна! Так вот ты к чему подводишь…

Оба сармата, не сговариваясь, повернулись туда, где за стеной ангара и дальним обрывом лежал неприметный разлом.

— Когда я там пробегал, — Гедимин недовольно сощурился, вспоминая неудачную вылазку, — там было заметно теплее. Сейчас — не знаю. Но если название как-то связано с климатом…

— Вулканическая деятельность должна приводить к нагреву, — уверенно сказал Вепуат. — Даже здесь, на Равнине, лава — горячая, а облака пепла — плотные. Не исключено, что там плюс двадцать…

Он почесал «трилобита» под головным щитком и надолго задумался.

…Блестящая жёлтая колонна, поднявшаяся было на четыре метра, вдруг осела и сплющилась, на глазах превращаясь в бесформенный ком. Два гигантских змея ухватились за него, дёрнули каждый в свою сторону — и ком растянулся в толстую ленту с неровными краями. Её снова скомкали, с грохотом прокатили по площадке, потыкали мордами — и опять растянули измятый камень в ленту, уже более тонкую. Гедимин смотрел, как она скручивается в жгут, принимая форму очень кривой толстой трубы, и только стискивал зубы и сжимал кулаки. Он понимал, что сейчас лучше не влезать, — он дал Текк’там техзадание, а им уже виднее, как его выполнять, — но сдержаться было очень трудно. «М-мать моя пробирка! Почему они делают всё так… нелепо и нелогично⁈» — думал он, глядя, как труба растягивается и выравнивается, постепенно теряя форму жгута и обретая более понятные очертания. «Почему… Has— sulu!»

Что-то не понравилось Текк’там в трубе — они с недовольным лязгом снова скатали её в ком и принялись гонять по площадке, как здоровенный каменный мяч. Сармат стиснул зубы и отвернулся.

…На лабораторном столе под защитным полем остывали плёнки и трубки — всё, что можно было сделать из жёлтого гзеша. Гедимин скрутил жгуты из рыхлого волокна и положил их пропитываться в «жидкую молнию». Всего их было четыре — для четырёх «магнитных» катушек. Отдельно остывал пласт красного гзеша — толщиной с ладонь, с семью углублениями с одной стороны. «Будет фонить,» — думал Гедимин, в очередной раз проверяя процент металла. «Но разрушиться не должен, даже после заражения. А расплавится — заменить недолго.»

Он отложил анализатор и сел к столу. Перед ним лежали «приборы» — если это можно было так назвать: два планочных радиометра с разной чувствительностью и небольшой шар из жёсткого гзеша, наполненный водой. Фрагмент верхней части шара был срезан и заменён длинным пузырём с тонкими стенками; пустой пузырь сейчас свисал с ёмкости и выглядел донельзя нелепо.

«Газовый детектор нагрева,» — криво ухмыльнулся Гедимин, глядя на шар. «Хорошо, что ни Конар, ни Константин этого не видят. Перегрев он покажет, а большего от него не требуется.»

Гедимин посмотрел на радиометры и задумчиво сощурился. В этом наборе многого ещё не хватало. Нечем было фиксировать нейтронные всплески и пульсирующую «сигму»… да и наблюдать за приборами было очень неудобно. Два из них сармат собирался поставить внутри, в реакторе — и увидеть их можно было, только заглянув в его корпус. «Хоть сиди там, внутри,» — думал сармат, болезненно щурясь. «Даже металлическое зеркало не поставишь. Чёрный песок, что ли, отполировать? Если что останется после трубок — попробую…»

Две из семи «стеклянных» трубок — оболочек для стержней — сейчас медленно остывали на литейной станции, и Гедимин сдерживал себя, чтобы не стоять над ними с утра до ночи — как и над Текк’тами, пытающимися вылепить корпус реактора.

«И нормального щита управления у него не будет,» — думал Гедимин. «Смысла нет. Если ни датчиков, ни управляющих механизмов… Буду ходить с ручным облучателем и управлять с него. Посмотрел в реактор, увидел лишнее — облучил твэлы, облучил катушки, „подогрел“ камешки в вентиляции…»

«Вентиляционная система» и «колонны фильтрации» — если это можно было так называть — сармату тоже не нравились — даже простейший нагнетатель нельзя было поставить, не рискуя взорвать всю конструкцию. Оставалось надеяться на странные свойства местных минералов, конвекцию и батарею из десятка пластов волокна, пропитанных «жидкой молнией». На испытаниях пласты показали неплохой результат — пыль они, худо-бедно, улавливали, мелкую водяную взвесь впитывали… «Ну, вот и проверим, как быстро начнёт фонить вся округа,» — мрачно думал Гедимин. «Хотя — она и так фонит. Может, здесь не стоит так уж возиться с очисткой — всё равно никто не заметит…»

На окраине снова загрохотало — Текк’там не понравился очередной вариант реакторного корпуса, и они опять его смяли. Гедимин еле слышно помянул спаривание «макак» и потянулся к наушникам. Помочь рабочим он ничем не мог, а от того, что он сидел тут и напряжённо вслушивался в каждый звук, проку точно не было.

Наушники закрыть он не успел — на другой окраине хрипло взревела труба, а через пару секунд в шатёр влетел «трилобит». В этот раз шлейки на нём не болтались — он не сорвался с привязи, его отпустили специально.

— Работаешь? — Вепуат, увидев, как Гедимин выбирается из шатра, криво ухмыльнулся.

— Угу, — буркнул сармат, глядя, как «трилобит» садится на подставленную руку, втягивает все крылья и сворачивается вокруг запястья. — Чего зверей морозишь?

— Согреются, — отмахнулся Вепуат, накрывая животное защитным полем. — Пойдём смотреть на караван?

Труба снова взревела. Гедимин, встав на возвышении, видел у соседнего холма «знамя» какого-то посёлка. Оно было поднято над парой волокуш, медленно приближающихся к Элидгену. Впереди с посохом в руках шёл Гор. Дойдя до наезженной тропы, ведущей на подъём, он так же неспешно побрёл по ней; караван за его спиной свернул и поехал вдоль склона, пропав из виду. Труба проревела ещё раз и замолчала. Гедимин удивлённо мигнул.

— Айсиек, — страж, поднявшись на холм, подошёл к командиру экспедиции и притронулся крючковатой клешнёй к своей голове. — И Дим-мин, и Вепу-а, и Кен-нен, — радостно всех вас видеть. Груз для Алгота здесь. Его поставят внизу, у холма. Если этого будет мало, Бронны привезут ещё.

— Спасибо, — буркнул угрюмый филк. Вепуат, уткнувшись в спину Гедимина, приглушённо хрюкнул. Филк неприязненно глянул в его сторону и отвернулся.

— Надеюсь, из-за этого сады Алвена не останутся без удобрений, — ровным голосом проговорил Айзек, наклоняя голову. — Груз оставили с подветренной стороны?

— Да, обычно ветер оттуда не дует, — подтвердил Гор. — Бронны сказали, что этот холм не очень хорош для сада. Но если Алготу нужно, ему выберут хорошую долину. И ещё всем интересно, что именно он хочет вырастить.

Филк отчётливо скрипнул зубами. Вепуат снова хрюкнул в респиратор. Он уже совсем спрятался за спиной Гедимина — только звуки и выходили наружу.

— Мы разберёмся, Гор, — отозвался Айзек, жестом показывая филку, что тот может работать дальше. — Спасибо за быстрый караван.

— Да, мы дошли быстро, — Гор оглянулся на долину. — В этот раз не было препятствий от кочевников. Бронны даже не просили меня проводить караван — ни Сагаты, ни Джагулы не позарятся на такой груз.

Вепуат высунулся из-за спины Гедимина и прикрыл респиратор рукой, но смешок всё равно прорвался. Айзек недовольно на него посмотрел. Гедимин пожал плечами.

— Я пробовал сделать такие же волокна, — тихо сказал он Вепуату. — Получилось гораздо хуже. Видимо, дело в ферментах.

— Да я ничего, — отозвался Вепуат. — Помёт — сырьё не хуже любого другого. Остатками от промывки можно удобрить… что-нибудь. Но местных мы явно озадачили. Вон, посмотри на них!

Аборигены, оставив печи и горшки, собрались толпой у обрыва, разглядывая остановившийся внизу караван. Гедимин помнил, что именно под этим склоном у них отхожее место — ветер и правда дул в ту сторону и уносил неприятные испарения. «А промывать сырьё Альгот тоже будет там?» — на секунду задумался сармат. «Надеюсь, ему дали кого-нибудь в помощь. Хотя бы первичную промывку провести, до выделения волокон. А волокна пусть полощет в душевой, там всё отфильтруется…»

Белая вспышка ударила ему в глаза — Гор с силой вбил посох в гравий под ногами. Он вошёл на полметра и «зажёгся», посылая во все стороны световые волны. Аборигены, прекратив перешёптывания и смешки, сбежались к нему. Айзек, уже собравшийся куда-то идти, остановился, поймал за плечо Гварзу и вместе с ним шагнул к стражу.

— Что случилось?

Сокраины донёсся протяжный гул, а две секунды спустя из гравия в полуметре от Гедимина высунулась бронированная голова. Текк’т не стал всплывать полностью — приподнял над поверхностью только макушку, глаза и верхнюю челюсть. Под землёй снова загудело.

— Пришёл предупредить всех сразу, — сказал Гор, выдёргивая посох из гравия. Белое свечение погасло.

— Будет два очень скверных дня, — сказал он. — Первый — завтра, второй — сразу за ним. Завтра придёт лёд, а за ним — пустота.

Бронн и Скогн, с двух сторон взявшиеся за его посох, заметно побледнели и прижали уши. Гравий заколыхался — Текк’т осторожно вытянул из-под земли ещё метр туловища и что-то прогудел. Страж качнул посохом.

— Это и так понятно, повелитель камня. Предупреди всех как можно быстрее. Равные Куэннам не осудят ни тебя, ни твоих сородичей.

Гедимин мигнул. Текк’т, будто что-то понял из речи Гора, мгновенно втянулся в землю. Грохот на окраине затих.

— Лёд? — озадаченно переспросил Вепуат. — Опять похолодает? Но ведь на Текк’тах это не должно сказаться. Они внизу…

Посох в руке Гора коротко вспыхнул.

— Они внизу, но лёд — везде. Завтра нельзя будет спать в шатрах. Берите весь кейек, всё, что даёт тепло, готовьтесь скрываться. Но лёд уйдёт быстро — ещё не его время. Остерегайтесь пустоты!

…Двое Текк’тов осторожно, плавно перетекая по поверхности, несли золотистую трубу с патрубками. Третий змей ждал их у неглубокого колодца на склоне. Гедимин и Вепуат стояли поодаль, глядя на гравий, на метр от проёма спрессованный в довольно плотную пёструю массу. Первичная утрамбовка была закончена; Гедимин уже хотел опробовать наклонный коридор, ведущий в реакторную камеру, но Текк’ты его отогнали. Сейчас они заталкивали в колодец недолепленную трубу и закрывали недоделанной крышкой. Третий змей сыпал в наклонный туннель гравий. Потом гравия насыпали и сверху, пока весь «реакторный отсек» не превратился в двухметровый курган.

— Они говорят, что такой камень не должен трескаться, — тихо переводил Вепуат; его глаза сузились и потемнели, и он то и дело оглядывался на шатёр. — В нём нет… непрочностей. Но его не успели доделать, и сегодня уже не успеют. Его оставят так. Если он всё-таки треснет, его перелепят заново.

— Похолодание до минус ста… — Гедимин оглянулся на шатры — общее волнение передалось и ему. — Камень, скорее всего, выдержит. А вот двери и окна…

— Ты же выжигал из дерева влагу, — напомнил ему Вепуат. — И пропитывал поры. Выдержат, я думаю. А где треснут — закроем полем.

Гедимин поморщился. Он не сомневался, что завтрашний катаклизм переживут и постройки, и существа — и, может быть, даже никто не пострадает. «Завтра — заткнём полем. А вот когда мы уйдём, а станция с филками останется, — чем они будут затыкать трещины?»

… — Склад закупорил? — повернулся к Гедимину угрюмый Айзек. Он как помрачнел при новости о «двух скверных днях», так его глаза и оставались тёмными. Гедимину тоже было невесело. Он полчаса провозился с ангаром столяров, раскладывая по вентиляции кейек и закрывая заглушки и шлюзы. Радовало только, что содержимому ангара не нужен был воздух — можно было закупорить его намертво.

— Завтра с утра добавлю кейека, — сказал Гедимин. — Сегодня нельзя — перегреется.

— Добавь, — кивнул Айзек. — И облучи как следует. Завтра он будет выгорать быстро.

Гедимин мигнул.

— Это как в день Мрака? — вспомнил он, как стремительно «портилась» цера, выгорая за считанные минуты. — Не просто похолодание, а ещё… какие-то твари?

Айзек покачал головой.

— Твари маловероятны — всё-таки не их месяц. Да и разломов в их Сфен поблизости нет. Но будет… неприятно. Всё, что может лопнуть от переохлаждения, из шатра неси в машину. Вечером все шатры положат, так что… Стол будешь перетаскивать или оставишь?

— В ангар столяров отнесу, — решил Гедимин. — Всё равно с утра туда идти. Айзек! А что с местной флорой и фауной? Она как всё это переживает?

Айзек пожал плечами.

— Послезавтра увидишь.

Мимо проехала волокуша. Она была нагружена доверху, а всё, что не поместилось, аборигены взвалили вьючному зверю на спину — он даже шёл, как показалось Гедимину, медленнее обычного. Повозка обогнула бронеход и свернула к бараку филков.

— В ангар столяров, значит… — задумчиво пробормотал Айзек. — Можно тебя попросить отвезти туда же все волокуши? Бочки нам будут нужны — наберём воды на день, как-нибудь их расставим… А вот волокуши деть некуда.

Гедимин кивнул.

— В ангар влезут. Может, лучше отправить аборигенов по домам? Они же раньше уезжали перед опасностью.

— А теперь не хотят, — отозвался Айзек. — С одной стороны — знак доверия, с другой… М-да, мне было бы гораздо легче, если бы они уехали на пару дней. У нас не так много безопасных помещений.

…Опустевший шатёр сложился, проминаясь внутрь, — Скогны вытащили кости-опоры, убрали главный шест, и кожух, больше ничем не поддерживаемый, лёг на фундамент. Зацепиться ему было не за что — Гедимин вынес из шатра всё, от стола до последнего бочонка с «вечным льдом». Недоделанные «магнитные» катушки отправились в лабораторию, материалы, пока ненужные, — в ангар столяров. Посреди опустевшего лагеря одиноко горела жаровня, но и рядом с ней уже стоял абориген и оглядывался по сторонам в поисках напарника. Все работы Скогны и Бронны отчего-то выполняли по двое, очень редко разделяясь, — Гедимин уже много раз это замечал и до сих пор периодически удивлялся.

— М-да, — услышал он в наушниках тихий голос Вепуата. Разведчик стоял рядом; перистые щитки его скафандра заметно взъерошились.

— Трилобиты что-то чуют, — сказал он, встревоженно глядя на Гедимина. — Все трое. Плотно свернулись и ни на что не реагируют. Я думал вылетать их напоследок…

Гедимин пожал плечами.

— Им виднее. Ты дроны поймал?

— А! Сейчас поймаю, — Вепуат взялся за пульт управления. Гедимин недовольно сощурился.

— Тебе пора на декомпрессию. О дронах забываешь, сам весь в перьях…

Вепуат отмахнулся.

— Мне не по себе из-за этого похолодания. Только и всего. Ну вот, вот твои дроны…

Два аппарата с тихим писком выплыли из темноты. Аборигены уже утащили жаровню — теперь лагерь освещал только фонарь у пояса Гедимина.

— В душевую пойдёшь? — спросил ремонтник у Вепуата. — Я буду закрывать её. Тебя ждать?

— Ага, отнесу дроны — и сразу туда, — отозвался тот. — Подожди пару минут… Смотри!

На краю освещённого пятна поднялся жёлтый паровой столб. Гедимин шагнул к нему и изумлённо мигнул — таких «гейзеров» на холме было много. Они поднимались от каждого туманника. Все растения отчаянно «дымили», и сармат видел, как их «чаши», ещё недавно мясистые, сплющиваются, их стенки утончаются и втягиваются в гравий. Теперь они уже не торчали над поверхностью, как грибы, а превратились в заглублённые воронки.

— Около нуля, — Вепуат покосился на термометр. — Сбрасывают влагу… Вообще, они довольно холодостойки.

Гедимин пожал плечами.

— Есть организмы, живущие на поверхности Титана. А там под минус двести. Приспособляемость… Меня больше смущает широкий диапазон температур. Можно жить при минус двухсот, но с разбросом в те же двести… Странные, в общем, тут формы жизни.

…Туманники дымили долго — Гедимин успел дойти до душевой, а они всё сбрасывали влагу, выжимая её из каждой поры.

В ангаре было тепло — комендант недавно стирал вещи в горячей воде, и пар ещё не осел. Гедимин с трудом протиснулся вдоль стены — весь предбанник был занавешен мокрым бельём. Тонкие края тряпок уже покачивались на сквозняке — вентиляция работала на полную мощность, некоторые предметы частично высохли. Гедимин пересчитал их и еле слышно хмыкнул — тряпичных носков уже не осталось, на перекладинах висели только жёлтые, сделанные из пористого гзеша. «Видимо, испытания прошли успешно,» — подумал сармат, трогая тонкую, но крепкую «ткань». «Альготу, вон, привезли сырьё для рубах и подштанников. У поселенцев будет нормальная одежда… из странного сырья, но это ладно. Выварка из медуз и слизь червяков — тоже те ещё материалы…»

Сармат, не останавливаясь в душевой, прошёл в технологическое помещение — перекрыть скважину, проследить, чтобы в трубах не застоялась вода, оценить её объём в цистернах. «Остатки надо будет спустить,» — думал он, глядя на термопластины. «Эти штуки понадобятся в жилых зданиях. Душевой придётся пожертвовать. Просушу её с утра… надеюсь, ничего тут не лопнет.»

За спиной прошуршала дверная створка.

— Вода ещё есть? — спросил Вепуат. — Не остыла?

Гедимин сунул термопластину в цистерну.

— Нам хватит. Остатки спустим. Завтра точно будет не до мытья.

Вепуат вздохнул.

— Надеюсь, на станции термоизоляция будет работать лучше. Знаешь, что Айзек завтра отменил декомпрессии? Мол, переезд в такую погоду слишком опасен…

Гедимин пожал плечами.

— Бронеход должен выдержать… Но без лишнего риска, и правда, лучше.

Когда сарматы выходили из душевой, воды в цистернах уже не осталось, а по ангару гулял ветер — Гедимин усилил ток воздуха так, что колыхаться начало даже мокрое бельё. Снаружи термометр показал минус пять; в жёлтом свете над туманниками ещё клубилась поредевшая дымка, но паровые гейзеры уже пропали. Гедимин подошёл ближе, посветил на само растение — оно больше не блестело от влаги, утончившиеся стенки потемнели и ссохлись.

— Может, оно дохнет? — неуверенно предположил он. — Оставит сейчас какие-нибудь споры…

Вепуат покачал головой.

— Да нет. Нет там никаких спор. Просто такое сушёное состояние.

Двери барака были наглухо закрыты; сканер показал, что задвинуто несколько створок — система шлюзов сохраняла внутри тепло. Гедимин видел спящих филков — они все влезли в первые десять отсеков, даже Дасьен, покинув комендантскую, перебрался в спальню. В его комнате, зарывшись в войлок и шкуры, дремал кто-то из Старших. Гедимин направил сканер на дальнюю часть ангара и нашёл второго — тот забрался в спальный кокон вместе с плазмомётом. «Гварза здесь. А в комендантской — Айзек,» — сармат недовольно сощурился. «Чего ему в лаборатории не спалось⁈ Когда потеплеет, соберу все тряпки на дезинфекцию.»

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Аборигены — компактные существа, — прошептал он, показывая на экране сканера отсеки, наполненные спящими Броннами и Скогнами. Они устроились в комнатах, как в своих шатрах, — полуостывшая печь по центру, горы подстилок по краям, и где-то в этих горах — спящие жители. Ворох шкур у двери зашевелился, одинокий Бронн высунулся наружу, обошёл печь по кругу и снова зарылся в свои «одеяла». «Техника безопасности,» — Гедимин беззвучно хмыкнул. «Вполне разумно.»

— Куда дели животных? — спросил он, глядя на стойбище — сканер нашёл Броннов, Скогнов, почти две сотни нхельви — Гедимин даже пересчитал их… Плоских тягловых зверей нигде не было.

— Они же нас боятся, — напомнил Вепуат. — Где-то тут, в холме. Где тут слой гравия толще?

Гедимин поднял прибор на вытянутой руке, пошарил лучом по окрестностям, посмотрел на экран — и хмыкнул. Долго искать животных не пришлось — одно из них лежало рядом с покинутым лагерем, второе — поодаль, за последним шатром. Пройдя пять метров гравия, они свернулись в бронированные шары и легли на материковую плиту, не подавая никаких признаков жизни.

— Надеюсь, аборигены знают, что делают, — прошептал сармат, угрюмо щурясь. — Лучше бы затащили зверей в ангар. Хотя бы к столярам, если воздух им не нужен. Всё-таки минус сто на улице…

Вепуат отмахнулся.

— Они знают, что ничего хорошего не будет. Смотри, как свернулись. И зарылись глубже обычного. Как перед металлическим ливнем.

— Угу, — Гедимин выключил сканер. «Температурный диапазон у этих животных… Плохо верится, что такое возможно. Ладно, не мои проблемы.»

— Я в лабораторию, — сказал он вслух, покосившись на термометр. Пока не холодало — но и «скверный день» ещё не начался.

— И я туда же, — сказал Вепуат. — Не знаешь, где у Айзека матрасы?

…Гедимин положил руку под голову и закрыл глаза. В отсеке было темно — сарматы решили экономить энергию. Под потолком тихо посвистывала вентиляция, пальцы ощущали тёплое покрытие палубы, никаких дыр в крыше не было, — можно было думать, что вокруг Земля, Ураниум-Сити. «Что сейчас по земному календарю?» — засыпающий сармат приоткрыл один глаз, шевельнул рукой, но на полпути решил, что на передатчик посмотрит утром. «Конец апреля, надо полагать. Снег начинает таять…»

25 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ты куда? — удивился Вепуат, глядя, как Гедимин собирает и встраивает в скафандр баллоны с дыхательной смесью. По привычке он называл их кислородными, хотя от кислорода на них осталось одно обозначение, — сканер показывал, что внутри местная газовая смесь, но с преобладанием одного из компонентов. Именно он, по наблюдениям Вепуата и Айзека, заменял пришельцам-сарматам привычный кислород. Гедимин возился с баллонами дольше обычного, отвлекаясь на всё подряд; ему было не по себе.

— Наружу, — буркнул он, смыкая пластины скафандра на груди. «Кислорода» у него было на двое земных суток… или, что вероятнее, на одни равнинные — система газовой регенерации с местным воздухом работала плохо, так что восемь часов Гедимин решил урезать. Да он и одни равнинные сутки не собирался сидеть снаружи — но терпеть внутри было уже тяжело.

— Думаешь, надо? — Вепуат недовольно сощурился и покосился на переборку, «увешанную» «трилобитами». В передвижной лаборатории было тепло — термометр Гедимина показывал плюс восемнадцать — но животные втянули крылья, обернулись вокруг перекладин и даже на щелчки по панцирю реагировали вяло.

— Может, там новая форма жизни, — сказал Гедимин, в последний раз оглядываясь на стол. Там под вытяжкой остывали серебристые хвостовики и наконечники — детали твэлов. На литейной станции медленно доходили до кондиции пять чёрных «стеклянных» трубок. О сборке твэлов «на коленке» Гедимин старался не думать — немедленно приходило в голову что-нибудь про вакуум и герметичность. Ещё две трубки, пока без наконечников, висели на переборке, под защитным полем, подальше от «трилобитов». Гедимин проверял их с утра, проверил и ещё раз, — следы деформации пока не проявились, но торопиться не следовало.

— Поле! — напомнил Вепуат, глядя, как сармат «строит» из защитного поля временный шлюз поверх штатной шлюзовой камеры. — Руки прикрой — обожжёшь же!

— Угу, — не стал спорить Гедимин — тем более, что шлюз за ним уже закрывался. Через десять секунд начал открываться второй. Сармат аккуратно обернул ступни защитным полем, сцепил пальцы в замок и повёл плечом, проверяя, как лежит на нём плазморез. С этим инструментом на такие экстремальные температуры он ещё не выходил и немного за него опасался. На секунду мелькнула мысль прикрыть полем и плазморез, но сармат вспомнил о «новой форме жизни» и только криво ухмыльнулся. «Надеюсь, не пригодится. Но — мало ли.»

Трап под ногами оглушительно затрещал; Гедимин, вздрогнув, посмотрел вниз и увидел сплошную щётку ледяных кристаллов. Каждый шаг по трапу сопровождался их хрустом; за сарматом осталась ровная цепочка следов. На гравий, побелевший от инея, он ступил осторожно, на кончики пальцев — и вздрогнул от треска, больше похожего на визг. Холод выжал из воздуха всю влагу, и она осела на мелких камнях. Ледяные кристаллы проросли повсюду, и сармат не мог сделать шага, чтобы не раздавить хотя бы десяток. Еле слышно помянув уран и торий, он пошевелил озябшими пальцами и поднял к лицу руку с анализатором. От скафандра шёл красноватый пар — что-то испарялось с тёплой брони и тут же конденсировалось в промороженном воздухе.

«Минус семьдесят пять,» — он рефлекторно сжал кулаки, пытаясь отогреть немеющие пальцы. Внутри скафандра было тепло, но нервная система приняла сигнал снаружи — теперь надо было ждать, пока она «успокоится». Гедимин сделал ещё шаг — в полной тишине визг ледяных кристаллов звучал особенно громко — и огляделся по сторонам. Где-то за горизонтом уже «разгорелось» Пламя; от предметов на синевато-серебристом гравии лежали чёткие чёрные тени. Иней покрыл и сложенные кожухи шатров; Гедимин осторожно тронул складку — она была твёрдой, как камень.

Сармат прошел мимо лагеря и остановился, не доходя до обрыва. Жёлтые валуны блестели от инея. Здесь он был неоднородным — цвет менялся от белого до тёмно-синего; узоры размытой синевы покрывали землю и скалы. Над холмами нависло ослепительно-серебряное небо, прорезанное тёмно-синими трещинами. Синева расходилась от них, постепенно размываясь до бледно-голубого. Смотреть на небо было больно, но Гедимин, прикрыв глаза тёмным щитком, долго следил за переходами цвета. От тишины звенело в ушах.

Что-то странное мелькнуло на краю поля зрения — серое пятно посреди серебра. Гедимин даже не сразу узнал «чашу» туманника, зарывшуюся в гравий. На ней инея не было. Тронув её, сармат почувствовал под пальцем что-то твёрдое, высохшее и очень холодное. И всё-таки оно было теплее грунта — на целых пять градусов.

«Какие-то процессы идут. Посмотрим, что будет, когда оно оттает,» — думал Гедимин, осторожно перешагивая через серые ямки. Теперь он присмотрелся к блестящей поросли кристаллов и хорошо различал её неоднородности. В одном месте гравий был немного приподнят; сармат направил на него сигма-сканер и увидел на экране крупное панцирное животное, свернувшееся почти в клубок над материковой плитой. Оно не шевелилось, но сигма-лучи «увидели» его тепло — существо не промёрзло даже до нуля.

На дереве на соседнем холме не было инея. Единственный лист, не втянутый в ствол перед заморозками, склонился до земли и промёрз до каменной твёрдости — Гедимин видел, как он упирается в гравий тонкими краями и при этом не гнётся. Деревья сегодня особенно напоминали валуны и колонны — казалось, что до горизонта остались только камни и лёд.

«Проверить здания,» — Гедимин остановился, пытаясь уловить хоть звук. Кажется, что-то шуршало в бараке филков; сармату даже удалось различить приглушённый голос. Он обогнул неподвижный бронеход, со всех сторон покрытый инеем, посмотрел на примёрзшую к пазам дверную створку барака, прошёл вдоль стены, — пальцы уловили тепло, исходящее откуда-то из каменных складок. Подставив под тёплый поток сигма-сканер, Гедимин довольно хмыкнул. «Плюс пятнадцать внутри. Терпимо.»

Здесь, вблизи, звуки слышны были лучше — кто-то ворочался на матрасе, кто-то переговаривался, булькала вода… Сканер «видел» силуэты внутри — Бронны и Скогны что-то вынимали из печей, разливали жидкость по кружкам, один абориген, разложив на полу листья и камешки, показывал группе филков какую-то игру… Направив луч дальше по коридору, Гедимин увидел Айзека и Гварзу — они склонились над одним передатчиком. Сармат мельком подумал, не поможет ли сигма-излучение увидеть, что у них на экране, сфокусировал поток — и секунду спустя его сканер быстро замигал — изнутри барака ему посылали приветствие. Гедимин мигнул в ответ и отключил прибор.

«Здесь всё в норме. Проверить душевую…» — сармат повернулся к другому зданию, сверкающему в дневном свете. Белый иней покрыл гребни складок, тёмно-синий — углубления, — из душевой не выходил тёплый воздух, не нарушал процесс роста кристаллов, и полосатое здание выглядело даже красиво. Гедимин обошёл его по кругу и, взяв в руку фонарь, заглянул внутрь. Дверные створки были задвинуты в пазы до предела и там зафиксированы; ледяной воздух наполнил ангар и «облепил» его инеем — здесь кристаллы поднялись сплошной щёткой на пару сантиметров в высоту. Из неё торчали обледеневшие кости-вешалки; бельё с них с утра, ещё до похолодания, кто-то снял. Под пронзительный визг ломающихся кристаллов Гедимин прошёл внутрь, высоко поднял фонарь, освещая трубопровод и его крепления. «Гзеш должен выдержать. Но сейчас его лучше не трогать.»

Мелкие детали крепления невозможно было различить — так густо они обросли инеем. Бочка для стирки обледенела со всех сторон — её не вынесли с утра в барак, так и бросили тут. Гедимин осторожно просканировал стенку — внутри кристаллов не было, волокна лежали плотно. Он перевёл луч на ближайшую крышку лючка — и недовольно сощурился: недообработанная древесина всё-таки набралась воды, и верхние рыхловатые слои волокон раздуло изнутри. «С одного раза, может, не потрескается,» — тихо вздохнул Гедимин, выругав себя за несоблюдение технологии. «Но на станции такого лучше не допускать.»

Оставалось ещё одно здание — ангар столяров. На дно «ободранной» долины Гедимин спускался с опаской, оглядываясь по сторонам, — ему мерещилось какое-то движение над ковром инея. «Блики?» — сармат направил на колышущийся воздух луч сканера. «Да, блики. Ничего не видно… Стой!»

В остановленном «кадре» над заиндевевшей крышкой шахты зависло что-то змееподобное, с длинными волокнистыми выростами по бокам. У организма были тонкие ажурные кости и пасть на четверть туловища. Размером он был чуть больше ладони — и за счёт чего-то не только реял в неподвижном воздухе, но и крайне быстро перемещался, не касаясь земли. Гедимин просканировал долину широким пучком, пролистал «кадры», насчитал десяток летучих «змей», но так и не увидел, кого они там ловят.

Двери ангара тоже покрылись инеем — и, что хуже всего, проросли им на полсантиметра вглубь. Гедимин досадливо сощурился. «Треснуть не треснут, но деформации не избежать. Значит, пропитки сешем недостаточно…» Он приподнял руку, повернул ладонью к стене, — пальцев коснулся тёплый воздух. «Обогрев работает,» — Гедимин хотел отойти от ангара и двинуться вверх по склону, но что-то его смутило. Он снова подставил руку под нагретый воздух. «Температура не та. Проверить…»

Секунду спустя он растерянно смотрел на анализатор. Внутри ангара было всего плюс семь — и, пока сармат разглядывал экран, температура упала ещё на полградуса.

«Понятно. Не рассчитал,» — он снял с плеча сфалт, в ледяном воздухе Равнины показавшийся ему горячим. «Сейчас подогреем.»

Он не видел термопластин, но помнил, где они лежат. Луч зелёного свечения прошёл сквозь стену, и цифры на экране сканера скакнули — термопластины «разгорелись», выдав лишнюю сотню градусов, воздух над ними задрожал, тепло потекло в ангар. Гедимин ждал, пока внутри не прогрелось до плюс двадцати — и только тогда, удовлетворённо хмыкнув, пошёл вверх по склону. Ему было неспокойно. «Здесь остыло. В бараке вроде нет. Проверить ещё раз.»

Сигма-луч «поймал» силуэт Айзека — сармат стоял в пустом коридоре, держа в руках что-то экранированное. Перед ним в ряд выстроились открытые жаровни. Он отступил на шаг назад и сел на пол, направляя аппарат на них. Сканер Гедимина уловил вспышку тепла, и сармат едва заметно ухмыльнулся. «У Айзека облучатель. Видимо, в бараке тоже похолодало. Ну, хорошо, что он следит.»

…Лаборатория встретила его теплом, почти обжигающим после промороженного воздуха. «Трилобиты» на стене беспокойно шевельнулись, сворачиваясь ещё туже. Вепуат уплотнил над ними защитное поле, покосился на термометр и слегка сощурился.

— Хорошо ты там охладился. Что в бараках? Все живы?

— К вечеру ещё выйду. Склад быстро остывает, — отозвался Гедимин, устраиваясь за столом. — В бараке Айзек следит, облучает, а в низине — некому.

Он взял со стола полосу красного гзеша — фрагмент направляющей — и задумчиво на неё посмотрел. «Кейек остывает. А ирренций? Тепловыделение у него небольшое. Как поведёт себя промороженный реактор? Пока проверить не на чем.»

Он покосился на сфалт за плечом и едва заметно покачал головой. «Там образцы. Их морозить нельзя. Что ж, проверим на живом реакторе. Думаю, такие дни ещё будут. А там ещё и месяц Льда…»

26 день Пустоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Когда Гедимина и Вепуата выгнали из лаборатории, небо над Равниной из бело-синего уже стало чёрно-зелёным и подёрнулось глубокими складками — казалось, они свисают над холмом рваной бахромой, Гедимин даже видел, как колышутся их края.

— Ранний выезд, — бросил на бегу Айзек, поднимаясь по оттаявшему трапу. — Выберемся к порталу затемно и вернёмся, пока не началось. Вепуат, зверей неси в барак, шатры ставить рано!

— А что должно начаться? — спросил Гедимин, не зная, следить ему за Айзеком или рассматривать оттаявший холм. Иней под ногами больше не визжал, гравий снова стал чёрно-серым, кожухи шатров, потеряв твёрдость, провисли до земли. Из душевой доносился шум воды — филки рискнули выбраться на купание, но ни одного аборигена вокруг не было видно — даже нхельви куда-то делись.

— Опасайтесь тумана и свечения, — бросил Айзек, пробегая в другую сторону; сегодня он вообще много суетился, и Гедимин смотрел на него озадаченно. — Обычно на холмы не поднимается, но на склонах бывает всякое. Светящиеся потёки, сгустки, — отбегать подальше и стрелять на поражение! Гедимин…

Айзек повернулся к нему; он выглядел встревоженным.

— Перед рассветом пройдёшь вдоль склонов с ЭМИА-облучателем. Облучай по кромке. Увидишь светящийся туман — сразу туда плазмой! И… рано ты респиратор открыл.

Гедимин мигнул.

— Туман токсичен? — спросил он, думая о направлении ветра. Вчера воздух над холмами не шевелился; сегодня по пальцам немного тянуло — несильно, но достаточно, чтобы сдвинуть с места массу какого-нибудь плотного газа.

— Туман живой? — спросил на секунду позже Вепуат. Айзек молча кивнул и пошёл к машине. У приоткрытой кабины уже ждал Таркасан; его комбинезон блестел от воды — он даже не успел толком вытереться, так и пошёл из душевой к бронеходу.

— Респираторы не открывать, без перчаток ничего не тро-огать! — крикнул Айзек в сторону барака, забираясь в кабину. Броня сомкнулась, тяжелая машина медленно поползла к склону. Гедимин и Вепуат растерянно переглянулись.

— Минус три, — разведчик покосился на термометр, потом — на лежащих на его плечах «трилобитов». — М-да, погода нелётная… Как думаешь, что там за туман?

Гедимин пожал плечами.

— Тяжёлый токсичный газ, возможно — взрывоопасный. Где-то вулкан протёк — они тут недалеко… А с чего ты взял, что он живой?

— Про неживое редко говорят «стрелять на поражение», — пожал плечами Вепуат. — Дронов и прочей автоматики тут ведь нет?

Гедимин мигнул.

— Кто их знает… — он обвёл тёмный холм настороженным взглядом. — Неси зверей в тепло, а я пойду мыться.

…Оттаявшие двери в пазах ходили свободно — может, чуть тяжелее, чем до замерзания; Гедимин долго простукивал поверхность и недовольно щурился, чувствуя, как проседают рыхловатые волокна. Температура снаружи поднялась уже до нуля, внутри термопластины и горячая вода прогрели воздух до плюс тридцати — видимо, филки соскучились по теплу и немного перестарались с подогревом. На горячем сквозняке сохла бочка для стирки; всё, из неё вынутое, висело на костяных перекладинах, занимая весь предбанник. Филки унесли только комбинезоны.

«Похоже, всё работает,» — Гедимин проверил вентиляцию, агрегаты для стирки, подёргал шланги, — гзеш выдержал проморозку и не потрескался, вентили не перекосило. Воду в цистерны набрали без сармата и уже по большей части успели израсходовать; он запустил водоподъёмник и пошёл мыться. Обычно купание приходилось на вечер, с утра сарматы только слегка споласкивались, но вчера вечером в купальне было минус пятьдесят…

— А всё-таки они вялые, — заметил Вепуат, глядя на «трилобитов». Животные, принесённые в тёплую душевую, крылья развернули, но летали неохотно — больше висели на стенах, подставляли бока под водяную взвесь и странно похрюкивали, когда сармат пытался запустить их в полёт.

— Может, газ уже просачивается? — Гедимин покосился на анализатор. Состав воздуха с вечера не изменился, разве что водяного пара стало больше.

— Да нет, чисто, я проверил, — Вепуат в недоумении пожал плечами. — Но что-то они всё-таки чуют… Ладно, отнесу их в барак.

До барака Гедимин его проводил, а внутрь не пошёл — встал неподалёку с сигма-сканером и «смотрел» сквозь стены, не втискиваясь в неудобные двери. «А Гварза там как-то ночует,» — думал он, глядя на свёрнутый спальный кокон в дальнем конце коридора. По бараку бродили скучающие филки, аборигены взялись что-то варить, нхельви бегали по отсекам, но наружу не высовывались.

— Это получается — уже два дня без вылета, — пробормотал Вепуат, выйдя из барака. — И завтра, скорее всего, не потеплеет. Сколько на твоём?

— Плюс один, — отозвался Гедимин. — Я бы всё-таки заглянул в Сфен Огня. Проверил климатические различия. Может, даже сегодня.

Вепуат на секунду задумался, но тут же решительно качнул головой.

— Сегодня — не надо. Мало ли, что там за газ. Подожди до завтра. И… я так думаю — с пустыми руками в Сфен Огня лучше не лезть.

Гедимин мигнул.

— Ты про этих… Сэта? Да, верно. Взять им… как там эти грибы?

— Куджагла, — отозвался Вепуат. — Да, хорошо придумал. Вроде как все нергоны едят куджаглу. Возьмём мешок, попробуем договориться миром.

Гедимин покосился на свой сфалт и чужой плазмомёт. «Айзек вылазку не одобрит… Ладно, без него обойдёмся.»

…Серые впадины превратились в выпуклости — «чаши» туманников немного приподнялись над гравием. Гедимин в утреннем свете рассмотрел их вблизи, даже потрогал — высохшие и промороженные «грибы» снова набухли и стали упругими, и в «чашках» даже блестела вода — считанные капли, втянутые из холодного воздуха. «Воду им ещё набирать и набирать,» — думал Гедимин, сравнивая толщину стеблей (или это были листья?) с данными позавчерашних замеров. Края некоторых «чаш» почернели и, скорее всего, уже отмерли, но ни одного погибшего растения сармат не увидел. «Хорошо они переносят заморозки,» — думал он, разглядывая туманники по пути к обрыву. До рассвета оставалась пара часов, возня в бараке подозрительно притихла, — пора было осмотреть окрестности и проверить, не накрыло ли складской ангар облаком вулканического газа.

Над холмами висело чёрно-зелёное небо. Дерево на ближнем плато выпустило листья; только один, оставшийся вчера на холоде, обмяк, отвалился от ствола вместе с черешком и лежал на камнях. Его успели заметно обглодать — остались только жёсткие фрагменты вдоль прожилок. Разноцветные листья шевелились и внизу, в долинах, — «рощи» и «кустарники» больше не были похожи на груды безжизненных валунов. Гедимин посмотрел на них, на анализатор, пожал плечами и пошёл вниз по склону. Никаких незнакомых веществ в воздухе не было.

Двери ангара немного пострадали от ледяных кристаллов — Гедимин нащупал разошедшиеся волокна. Внутри было тепло, даже слишком, — сармат приоткрыл пару лючков, выпуская горячий воздух. Лишние термопластины забрали без него — кто-то с утра уже спускался сюда, прошёл по складу, но вентиляцию трогать не стал. «Гварза или Айзек,» — решил Гедимин. «Филку тут дышать было бы тяжело. Или не дошёл бы, или открыл бы продухи и проветрил.»

Волокуши никто не забирал — видимо, сегодня филки таскали бочки с водой на руках. Гедимин на секунду предположил, что их могли катить по гравию, но тут же фыркнул в респиратор — если бы кто-то, забывшись, такое проделал, сармат услышал бы грохот взрыва даже из закрытой лаборатории. «Филков много, заняться им нечем,» — думал Гедимин, закрывая за собой ангар. «С бочками как-нибудь справятся. Они не такие тяжёлые, просто нести неудобно.»

Повернувшись к «ободранной» долине, сармат растерянно мигнул. Пока он был в ангаре, воздух у обрыва странно помутнел. В два прыжка взлетев вверх по склону, Гедимин окинул долину настороженным взглядом. Так и есть — под скалами залегла сероватая дымка.

Сканер тоже её видел — там была мелкая взвесь, по составу приближенная к местной органике — что-то вроде очень мелкой лиственной пыли… или, возможно, перегноя. Она стелилась вдоль земли и медленно расползалась от скоплений — и Гедимин, прикинув направление ветра, ошалело мигнул. Что бы там ни было, оно двигалось навстречу воздушному потоку; он немного задерживал продвижение, но остановить не мог.

Пока сармат, оцепенев, смотрел на ползущий туман, тот загустел и уплотнился — и внутри самого большого из видимых облаков, разросшегося до пары метров в поперечнике, что-то вспыхнуло холодной зеленью. Это — как и предупреждал Айзек — были светящиеся сгустки; они двигались в клубах тумана хаотично, то замирая, то резко смещаясь в сторону. Сканер, направленный на них, показал неизменный химический состав — всё ту же органическую взвесь — и очень рыхлую структуру с лучевой симметрией. Секунда — и внутри облака вспыхнул ещё один сгусток. Глядя на холодный зеленоватый свет, Гедимин поднял руку с дозиметром. «Это омикрон? Нет, оттенок другой…» Дозиметр показывал минус два микрокьюгена.

— Hasu! — выдохнул сармат, срывая с плеча плазморез. «Стрелять на поражение,» — сухо щёлкнуло в мозгу. Шар плазмы ударил в серо-зелёное облако. Холм дрогнул. Гравий, потревоженный воздушной волной, ручьями потёк вниз. Гедимин, встряхнув головой, поднялся на ноги, посмотрел в долину, — последние клочья серой дымки выползали из неё в более широкую низину, под скалой было «чисто». «Has— sulu…» — беззвучно прошептал Гедимин, переводя сфалт в излучающий режим. «Что там Айзек говорил? Надо очертить периметр. С этой штукой неладно…»

— Всё-таки жахнул?

Гварза с кривой ухмылкой вышел ему навстречу у третьего спуска, там, где обычно съезжал в долину бронеход. В руках у него был лабораторный излучатель. Сармат посмотрел вниз с холма, тронул переключатель и выпрямился, прижимая агрегат к груди.

— Свечение… — Гедимин угрюмо сощурился. — Странный там туман. Я прошёл от склада до этой точки. Ты где двигался?

— От склада, но в другую сторону, — Гварза кивнул на ангары. — Значит, периметр закрыт. Что на дозиметре?

— Пять микрокьюгенов, — Гедимин сверился с прибором и не удержался от облегчённого вздоха. Дозиметр, уходящий в минус, его пугал.

— Как дойдёт до нуля, выходи к обрыву, — без тени усмешки сказал Гварза. — Это нельзя пускать на холм. И твой склад… смотри, чтобы туман на нём не лежал.

— Угу, — у сармата уже не было настроения спорить. — Ты знаешь, что это за штука? Анализатор показывает чушь…

Гварза пожал плечами.

— Что-то вроде падальщика. При случае переходит к паразитизму. Держись от него на расстоянии выстрела, ясно? И своему биологу скажи. Полезет ещё за образцами…

За спиной раздалось сердитое фырканье. Вепуат с дроном на плече вышел из-за Гедимина, смерил Гварзу недовольным взглядом и снова фыркнул.

— Как что-то изучить, не беря образцы⁈

— Не надо это изучать, — угрюмо ответил Гварза. — Держитесь подальше, вот и всё.

Он прошёл мимо Гедимина, едва не толкнув его плечом. Сармат озадаченно хмыкнул.

— Оно движется против ветра. И… у него есть структура. Но, похоже, непостоянная. Очень неустойчивая.

— Я тут говорил с местными, — Вепуат, оглянувшись туда, куда ушёл Гварза, понизил голос. — Эта штука — из ущелья падальщиков. Оттуда же, откуда Икси. И тоже… не очень живая. Местные говорят — она должна быть там, где мёртвые. Но иногда просачивается.

Гедимин, не без труда вспомнив, чего пришлось наслушаться в день Мрака, еле слышно хмыкнул.

— Вроде теневые твари должны отлавливать бродячую мертвечину. Ну вот и где они?

Что-то колыхнулось на краю поля зрения; обернувшись, Гедимин не увидел ничего — только окраска смятого шатра на долю секунды стала темнее. «Тень чего-то летающего?» — сармат посмотрел на небо. «А, какие тени — Пламя ещё не „горит“…»

Он покосился на дозиметр. Там по-прежнему горела цифра семь — прибор работал без сбоев.

… — Меня укусил трилобит, — пожаловался Вепуат. Они с Гедимином стояли у обрыва, там, где два дня назад была полевая кухня Броннов, и смотрели на затуманенную долину. Сфалт за плечом ремонтника ещё дымился — нагревшееся сопло остывало в холодном воздухе. На пять метров к холму туман не приближался — он клубился поодаль, а метрах в двадцати, у дальних плато, уже вставал серой стеной. Гедимин смотрел на мигающие зелёные огни. Их было много, чем плотнее дымка, тем больше; сармату казалось, что они тоже глядят на него, и ничего хорошего этот взгляд не обещал. «Не знаю, живое оно или нет, но для дохлого — чересчур бодрое,» — мрачно думал Гедимин, глядя на дозиметр. Интенсивность фонового излучения снова достигла семи микрокьюгенов.

— За скафандр? — недоверчиво хмыкнул он, услышав слова Вепуата. — Так проголодался?

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Я хотел вынести его на улицу, — сказал он. — Ни разу не видел, чтобы они так чему-то сопротивлялись. Я крыло Подранку удалял — он и то не так дёргался!

Гедимин посмотрел на холодные зелёные огни и потянулся к сфалту.

— Не достанешь, — предупредил его Вепуат, взглянув на сигма-сканер. — Тут полно разломов.

— Не нравится мне эта штука, — пробормотал Гедимин, нехотя убирая руку от оружия. — «Трилобитам», видимо, тоже.

«Два рабочих дня „трилобиту“ под хвост,» — думал он, угрюмо щурясь на странный туман. «И, главное, непонятно, из-за чего. Экстремальное похолодание — ещё ладно. А вот это что за пакость?»

Что-то мелькнуло у склона — будто тень дерева внезапно удлинилась… хотя уже и теней-то не было — день закончился полтора часа назад. Туман, всколыхнувшись, отодвинулся вдаль по ущелью, половина огней, мигающих внутри него, погасла. Гедимин покосился на сигма-сканер — на мгновение по экрану пробежала знакомая рябь. «Икси всё-таки взялись за дело,» — криво ухмыльнулся он. «Никого не жрут, заняты работой. Эта штука их, кажется, боится… Или мне всё померещилось. Влезли же мы на эту бредовую планету, мать моя пробирка…»

27 день Воздуха, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

«Трилобит» резко развернулся в воздухе, его распрямлённый хвост ударил по свисающему шлангу, едва не вырвав его из гнезда, и существо, взмахнув крыльями, с грохотом упало в бочку для стирки. Вепуат, громко помянув размножение «макак», бросился к нему. Гедимин, придёрживая шланг, шагнул в сторону — вода в его скафандр только-только начала набираться.

— Ничего там не сломалось? — спросил Вепуат, доставая трещащего и хрюкающего «трилобита» из бочки. Существо извивалось всем телом, только что из брони не вываливалось, но взлететь никак не могло. Разведчик посадил его на руку и отставил её в сторону, дожидаясь, пока животное приведёт крылья и панцирь в порядок. Мимо промчалось ещё одно, хлестнуло хвостом по стене, отрикошетило на пол и, проехав полметра, остановилось, яростно дёргая брюшными крючками и хлопая крыльями.

— Чего они так носятся? — недоумённо спросил Гедимин, подставляя существу ступню. Оно в одно движение перевернулось спиной кверху, вскинуло крылья и помчалось дальше.

— Два дня без движения, — Вепуат проследил взглядом за двумя «трилобитами», поочерёдно гоняющимися друг за другом. — Разминают крылья. Но всё-таки им тут тес… Hasu!

Два «трилобита», столкнувшись в воздухе, с грохотом рухнули в бочку. Оттуда донёсся громкий треск и хрюканье на два голоса.

— Может, убрать её в предбанник? — предложил Гедимин, глядя, как Вепуат вынимает животных из «ловушки». — Притягивает она их, что ли…

Вепуат, стряхнув с себя «трилобитов», махнул рукой.

— Пора искать нормальное место для вылета. Здесь они что-нибудь сломают. Или себе, или тебе.

Гедимин задумчиво сощурился, прислушиваясь к свисту ветра в продухах. С утра ветер трепал сложенные кожухи шатров, и даже деревья свернули хрупкие листья и наполовину втянули их в стволы, но аборигены, не обращая внимания на ураган, устанавливали опоры палаток. «Какой сегодня день? Плохой или так себе? Скогны ставят шатры — значит, большой опасности нет…»

— Сфен Огня… — пробормотал он. — Если там тепло, но ветрено, «трилобиты» смогут летать?

— Выйдем до рассвета, — отозвался Вепуат. — С рассветом ветер, скорее всего, усилится. При том, что сейчас, летать они смогут.

Гедимин недовольно сощурился.

— Лазить по чужому Сфену в темноте? Я бы подождал пару часов. Пусть немного посветлеет для минимальной видимости.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Ты же сам говорил — аборигены светятся. В темноте их лучше будет видно… Или ты передумал со мной идти? Я ведь не настаиваю…

Гедимин возмущённо фыркнул. Ему было досадно — и из-за глупого промаха со светящимися тварями, и из-за подозрений в трусости.

— Я иду. Но хочу дождаться Текк’тов. И дать им задание. И так два дня потеряли, а если мы ещё застрянем в том Сфене…

Стены душевой едва заметно дрогнули, в продухах что-то загудело — как показалось Гедимину, сразу с двух сторон. Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Ну вот тебе и Текк’ты. Идём! И… всё-таки постарайся в том Сфене не застрять.

Едва выйдя из душевой, Гедимин увидел подвёрнутый бронированный хвост и услышал шорох гравия — двое Текк’тов, свернувшись вокруг недостроенного бункера, вытряхивали из него забутовку и вынимали жёлтую трубу — недолепленный корпус реактора. Увидев Гедимина, существо с трубой в пасти что-то прогудело. Вепуат помахал ему вцепившимся в руку «трилобитом» и повернулся к ремонтнику.

— Они будут работать тут, если тебе ничего срочно не нужно.

— Не нужно, — подтвердил Гедимин, глядя на бункер со сдержанной ухмылкой. «Ничего не развалилось. Камень не потрескался. Может быть, к вечеру у реактора уже будет корпус.»

Два предыдущих дня — с самого предупреждения о резком похолодании — сармат не подходил к бункеру и даже его не сканировал; проходить мимо, не влезая внутрь, было трудно, но Гедимин продержался до сегодняшнего утра. «Он ещё не доделан,» — напомнил он себе, отворачиваясь от заготовки. Он помнил, как Текк’ты над ней работали, и как тяжело ему было не вмешиваться в малопонятный, но бредовый на вид процесс. «Не буду им мешать.»

— Гедими-ин! — Вепуат толкнул его в бок. С дальней окраины донёсся протяжный гул — Текк’ты, забытые в «ободранной» долине, напоминали о себе. Гедимин, кивнув, ускорил шаг. «Если их там хотя бы двое — одного пошлю месить камень. План по двойному тектону надо выполнить, там осталась-то пара плит…»

… — Ну вот, — Вепуат, весело хмыкнув, снова ткнул сармата кулаком в бок. «Трилобиты» перебрались на его плечи и спину и сидели, цепляясь на «перья» на броне. «Оперение» Вепуата слегка топорщилось — то ли подставляло удобные опоры животным, то ли реагировало на усилившийся ветер.

— Чего «вот»? — сармат угрюмо сощурился на шатры. Их уже поставили; теперь ветер трепал растянутые кожухи и пытался оторвать пристёгнутые края пологов. В свете фонаря мелькнул силуэт аборигена, склонившегося над землёй — он собирал жидкость из «чаши» туманника и переливал вкувшин. Гедимин поднёс фонарь ближе к растению — оно поднялось над гравием, разбухло и стало почти таким же мясистым, как три дня назад. Туманники торчали повсюду вокруг лагеря; дымки над ними не было, и термометр подтверждал — в плюс два перегрева можно не бояться.

— Как можно что-то строить, когда ничего нельзя спланировать⁈ — Гедимин раздражённо передёрнул плечами. — Ни количество рабочих, ни число смен в месяце…

— Ну, пока что у тебя получается, — отозвался Вепуат, пересаживая «трилобита» с локтя на плечо — зверьки опять забеспокоились и принялись ползать по броне. — Даже реактор для опытов… Ага! Звери уже выкопались. И теперь очень голодны.

Полевые кухни аборигенов стояли на прежнем месте, рядом со штабелями бочек, корзин и бочонков. Ветер трепал навесы, но они держались крепко. Из-за волокуш доносился громкий хруст — кто-то перемалывал жёсткую листву вперемешку с камнями.

Абориген выволок из-под навеса мешок и, растянув горловину, вывалил на землю ворох чего-то растительного. Хруст стал громче.

— А к ним два дня не приезжал караван, — пробормотал Гедимин, глядя, как Бронны вытряхивают что-то из почти пустой корзины. — И сегодня его не было — ещё темно. У них вообще ещё есть припасы?

— Да есть, есть, — отмахнулся Вепуат, обменявшись визгливыми воплями с ближайшим Бронном. — Держи зверей!

Он ловким движением перекинул Гедимину на броню всех «трилобитов» и сунул обе руки в бочку. Добыть оттуда удалось немного — пару горстей чего-то, похожего на дохлую рыбу; Вепуат быстро рассовал добытое по карманам и отряхнул руки. «Трилобиты» заёрзали по броне, вытянули хоботки. Гедимин сжал в кулаке шлейки и недовольно сощурился.

— Ку-уджагла… — протянул Вепуат, заглядывая в корзины и бочонки. — Ага, вот она. Немного, но для начала хватит.

Он достал из-под скафандра странного вида пакет и принялся сгребать в него небольшие колючие шары. «Пакет», похоже, был сшит из особо потрёпанных подстилок — и сшит не привычной скирлиновой нитью, а какими-то жилами. Через пару секунд Вепуат стянул такой же жилой горловину и сунул «пакет» Гедимину.

— Немного, но для символического подарка — в самый раз. Неси, а я понесу зверей. Tza!

Он громко щёлкнул языком, и Гедимин едва успел отпустить шлейки — все «трилобиты» перебрались к Вепуату на плечи. Аборигены, молча наблюдавшие за сарматами с волокуш, что-то пропищали и скрылись под навесами. Вепуат ухмыльнулся краем рта.

— Дались им мои «трилобиты»…

…Крышки шахт были плотно закрыты — Текк’ты спустились сквозь скалу, не отодвигая их, и из пещеры не доносилось ни звука. Гедимин направил на шахту луч сигма-сканера и увидел катящиеся камни — существо, которому поручили делать тектон, сгребало сырьё в кучу. Ещё двое вгрызались в скалу поодаль от шахты — вспомогательный корпус будущей станции понемногу разрастался. «По крайней мере, работа идёт,» — думал Гедимин, обходя невидимые разломы по пути к соседнему холму. «Есть вероятность, что её закончат.»

— Здесь, — сказал он Вепуату, указывая на слой гравия в полуметре от себя. Что тут есть разлом, «видел» только сигма-сканер, а на то, что тут кто-то бегал, и что-то взрывалось, не указывало уже ничего — гравий лежал ровно, сажу смыло дождями, к оплавленным взрывом камешкам добавились оплавленные металлическим ливнем и подъеденные кислотой… Прямо у разлома из земли торчал крупный туманник. Его чаша наполнилась почти до краёв, ещё немного — и вода полилась бы наружу.

— Пока не стреляй, но будь готов, — тихо сказал Вепуат. Ему, как и Гедимину, было не по себе. Притронувшись к соплу плазмомёта, он первым шагнул в разлом.

Гедимин высоко вскинул фонарь, но он не понадобился — безжизненную равнину заливал неяркий багровый свет, и видно было очень далеко — вдоль длинного гребня между цепочками кратеров, на котором стояли сарматы, до большого холма конусовидной формы и светящихся красных пятен на его склонах. Вдалеке что-то прогрохотало, и свет на пару секунд стал ярче.

— Смотри! — Вепуат указал на что-то рядом с разломом. Из слежавшегося пепла торчала желтоватая ветка… нет, всё-таки не ветка — странно ветвящаяся кость с насаженными на отростки просверленными камешками. Ещё одну Гедимин увидел с другой стороны от разлома — костяные вешки точно обозначали его края. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Раньше такого не было, — заметил Гедимин, пересчитывая камешки. Их было поровну на двух вешках; совпадали их цвета и размеры — не до миллиметра, но довольно точно. Вепуат снова хмыкнул.

— Предупреждение, — сказал он; его глаза весело блеснули. — О свирепых чужаках на той стороне. Так и знал, что впечатление мы произведём… Стой!

Он вцепился в шлейку и перекинул взлетевшего было «трилобита» на плечо. Зверёк недовольно затрещал щитками панциря. Вдалеке снова громыхнуло, и Гедимин настороженно сощурился, но «трилобитам» не было дела до странных явлений — они, развернув крылья и растопырив щитки, уже куда-то рвались.

— Боятся? — спросил сармат. Вепуат ухмыльнулся.

— Хотят летать. Ты термометр видел? Плюс двадцать!

Гедимин шевельнул пальцами. Тепло было не только внутри, но и снаружи перчатки; сильный ветер немного охлаждал броню, но не леденил.

— Где ты в прошлый раз видел местных? — спросил Вепуат, придерживая «трилобитов» за шлейки. — Сначала — формальности, полёты — потом!

Вряд ли животные его поняли — но, по крайней мере, хлопать хвостами перестали, только недовольно пощёлкивали панцирем, пока сарматы шли по оплывшему гребню к ближайшему кратеру. Гедимин переложил сфалт на плечо и настороженно оглядывался по сторонам. Вот показался плавный спуск — пепел, как и гравий, уже стёр все следы, но сармат помнил, как тут шёл. «Красно-жёлтые зубцы… А вон там я собирал стекло,» — думал он, вглядываясь в красноватое свечение. Светились скалы или сам воздух, — их свет был каким-то неровным и скорее мешал видеть, чем помогал. «Кто-то там есть? Не исключено…»

— Здесь? — Вепуат остановился, тронул ступнёй плотный слой пепла. — М-да, вулканы тут активны… Видишь уже кого-нибудь?

Гедимин фыркнул.

— Сто лет бы их не видеть. Уверен, что они для «трилобитов» неопасны?

Вепуат молча отстегнул от его пояса мешок с куджаглой и, развязав и растянув горловину, поставил на тропе между кратерами.

— Проверим. Всё проверим.

Вокруг было тихо, только ветер свистел в наушниках. Гедимин быстро оглянулся через плечо — ему было не по себе. «Тут точно кто-то есть. Затаился и наблюдает.»

— Знаешь язык Сэта? — спросил он. Вепуат качнул головой.

— Придётся говорить на джагульском. А что, уже есть с кем?

— Они тут, — буркнул Гедимин, настороженно щурясь. — Скажи, что мы не нападём, пока на нас не нападут. И что… я в тот раз не хотел никого убивать. И сейчас не хочу.

— Мы пришли с миром? — Вепуат криво ухмыльнулся. — Не, хорошо всё сказал. Я кое-что от себя добавлю…

Из его горла послышался рокот, перешедший в гортанные возгласы. От неожиданно громких воплей под ухом Гедимин поморщился. Вепуат резко махнул рукой и согнул пальцы; Гедимин такого жеста не знал, но мирным он не выглядел — разведчик будто что-то выдирал когтями. Ещё раз рявкнув, Вепуат резко отвернулся от мешка, оставленного на тропе, и жестом велел Гедимину идти за ним. «Трилобиты» уже клекотали и рвались с привязи — звуки джагульского языка их только раззадорили.

— Ты точно говорил о мире? — недоверчиво посмотрел на разведчика Гедимин. Они остановились невдалеке от разлома, и Вепуат отстегнул шлейки. «Трилобиты» рванулись в разные стороны, замелькали тенями в красноватом свете, — Гедимин видел, как они то взлетают почти вертикально вверх, то стелятся над пеплом, едва не касаясь его хвостом. Вепуат спокойно смотрел, как они чертят в воздухе широкие круги, огибая кратеры.

— Я предупредил, что не желающие мира… не слишком обрадуются, — Вепуат на мгновение уткнулся взглядом в гравий. — У Джагулов есть довольно выразительные… предупреждения. Можешь встать вон там лицом ко мне? Держи, это мясо. Зажми в кулаке и никому не давай, пока я не скажу. Давно их нормально не тренировали…

Гедимин остановился и выставил согнутую руку перед грудью. Что-то светящееся мелькнуло на краю поля зрения; чтобы увидеть это, нужно было обернуться, но на локоть сармата уже пикировал голодный «трилобит». Вепуат щёлкнул пальцем по броне и резко мотнул головой. Существо вцепилось хоботком в кулак Гедимина.

— Рано! — Вепуат снова щёлкнул пальцем. «Трилобит», встряхнувшись, медленно втянул хоботок и замер, свесив с руки Гедимина голову и хвост.

— Теперь можно, — сказал разведчик, довольно хмыкнув. — Запомнил? Вот так он должен сидеть. Пока елозит, ничего не давай!

Что-то ещё светилось за плечом, но Гедимин возился с кормом для «трилобитов», пытаясь отщипнуть половину рыбьей тушки, и надеялся, что за окрестностями смотрит хотя бы Вепуат. Учуяв корм, на плечо уселся второй зверёк и полез хоботком в кулак. Гедимин перехватил его свободной рукой, едва не стряхнув первого «трилобита», и недовольно сощурился. «И чего Вепуату с дронами не работалось? Они хотя бы не лезут, куда им вздумается!»

…Гедимин показал Вепуату пустую руку. Тот, кивнув, отряхнул ладони и щёлкнул пальцем по броне. Три быстрые тени мелькнули над головой сармата и сели на броню, втягивая крылья. Вепуат выждал пару секунд и пристегнул шлейки. «Трилобиты» не сопротивлялись. Они свисали с брони спокойно, слегка оттопырив спинные щитки, будто грелись на тёплом ветру. Гедимин покосился на термометр. «Плюс двадцать три. Вот только пепел летит. Не наелись бы.»

Усилившийся ветер ещё не мог сдвинуть с места сармата, но хвосты «трилобитов» уже трепал, и они изворачивались, чтобы всё легкосдуваемое поставить к нему ребром. Мимо летела мелкая пыль — чешуйки пепла, сорванные с холмов, и Гедимин на всякий случай прикрыл респиратор.

— Немного размялись, — ухмыльнулся Вепуат, глядя на «трилобитов». — Не полноценный вылет, конечно, но после долгой передышки… Хорошее место. Им явно нравится.

Гедимин сдержанно хмыкнул. Ему тут не нравилось — особенно стоять спиной к кратеру… и грохот с периодичностью в полчаса тоже внушал тревогу.

— По крайней мере, было спокойно, — пробормотал он, поворачиваясь к кратерам — и изумлённо мигнул. Там, где сарматы пару часов назад оставили грибы, валялся пустой мешок, придавленный красно-жёлтым камнем. Только из-за камня его до сих пор и не сдуло.

— Сэта⁈ Ты их видел? — Гедимин развернулся к Вепуату. Тот уткнулся взглядом в пепел.

— Да, они долго там стояли и на нас смотрели. Я бы подал тебе знак, если что. Но они были спокойны, и я решил тебя не тревожить. Давай сюда мешок, он ещё пригодится.

К мешку Гедимин подходил настороженно, готовый в любой момент сорвать с плеча сфалт. Но ничего не случилось, когда он подобрал ненужную вещь с дороги — и, подумав полсекунды, подобрал ещё и камень.

— Всё унесли, — хмыкнул Вепуат, заглядывая в мешок. — Будем считать, что переговоры прошли успешно.

Гедимин оглянулся на кратер.

— На дне что-то блестит. Может, стекло ещё там. Пойти набрать?

Вепуат резко качнул головой и на всякий случай вцепился в его запястье.

— Погоди со стеклом. Пусть к нам сначала привыкнут. Завтра придём без мешка — и посмотрим, что будет.

Подойдя к разлому, Гедимин покосился на костяные вешки и еле слышно хмыкнул. Судя по тому, что никто из Сфена Огня до сих пор не появлялся в долине Элид, это и правда были предостерегающие знаки. «Тут, похоже, нет письменности. Или есть, но сильно не у всех. Слишком сложные знаки, сложнее наших пиктограмм, — сделать надпись было бы проще…»

…Крышка смотрового люка легко отъехала вбок. Гедимин просунул руку со сканером в корпус реактора и довольно хмыкнул. «Если что, сдвину стержни вручную. Дикарство, но что поделаешь…»

За спиной загрохотало. Гедимин, выдернув руку из реактора, обернулся и увидел, как Текк’ты лепят из подвернувшегося гравия толстую лепёшку. Она была уже почти готова; змей придавил её головой, небрежно поддел — и короткий туннель, в котором стоял Гедимин, оказался запечатан. Сармат заорал — крышка отлетела в сторону. Текк’т прогудел что-то негромкое, и снаружи стало тихо.

— Не испугался? — с ухмылкой спросил Вепуат, глядя на выкатившегося наружу Гедимина. — Они просто хотели примерить крышку. Она кривая, но ты им ничего про неё не сказал — а без неё тебе туннель затопит.

Гедимин мигнул. «Верно. Вот я идиот! Одну дыру заткнул, про другую забыл.»

— Скоро ливень? — спросил он, разглядывая крышку. Это был приплюснутый ком уплотнённого гравия, без сложных складок и выпуклостей — но люк он закрывал плотно.

— Завтра день Воды, — ответил Вепуат, повысив голос, чтобы перекричать вой ветра. — Камень не размокнет, но если ты туда засунешь что-то важное… Это я перевожу, чего ты так смотришь?

Гедимин, хмыкнув, налёг на крышку. Двигалась она легко, легче даже, чем штатная с её направляющими — но та и была сделана из плотного тектона, не из кое-как слепленного гравия…

— Уран и торий! — раздался за спиной голос Айзека, наполовину заглушённый ветром. Командир экспедиции подошёл к крышке, заглянул в туннель и повернулся к Гедимину.

— Реактор? Ну как, дело движется?

— Корпус готов. Бункер — практически тоже, — Гедимин жестом попросил Текк’тов надвинуть крышку на туннель. — Но камень должен отстояться. Усадка, температурные деформации…

Айзек кивнул.

— Сколько он будет отстаиваться? Усадка — насколько сильная? Может помешать работе?

Гедимин качнул головой.

— Если я правильно рассчитал — не должна. Дай ему дней десять… Следующее похолодание скоро?

— Такое сильное? Через месяц, не раньше, — ответил Айзек. — Скорее, даже позже. Месяц Кислоты обычно не очень холодный… Десять дней у тебя будет. Сегодня напомню Кенену про накопитель и всё остальное… Быстро ты всё построил. Пустишь посмотреть на корпус?

Айзек спустился в туннель. Гедимин смотрел, как он водит «щупами» сканера, пока Вепуат не дёрнул его за руку, оттаскивая в сторону от прохода.

«Про нашу вылазку не спросил,» — жестами сказал он и криво ухмыльнулся. Гедимин сузил глаза. «Думаешь, он не должен знать? Он — командир.»

Вепуат беззвучно хмыкнул. «Узнает — никуда мы не вылезем. Забыл про второго?»

Для Кенена Гварзы своего жестового обозначения не было, но Гедимин и так понял, о ком речь, и снова сощурился. «Помню. Но так неправильно. А если мы не вернёмся?»

«Я записку оставляю. В шатре. Не вернёмся — будут знать, где искать,» — быстро «проговорил» Вепуат и оглянулся на туннель. Айзек уже закончил сканирование и поднимался по наклонному коридору.

— А где, интересно, стражи? — вслух спросил Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Последнего я видел три дня назад. Сегодня не минус семьдесят — почему бы им к нам не прийти?

Айзек, отлично слышавший его вопрос, протяжно вздохнул.

— Стражи следят за заготовками сырья. Для нашей станции пришлось мобилизовать всю Равнину. Ни гзеш, ни золотая глина, ни ипрон с мифрилом никогда в таких объёмах не требовались. Руниен хотел оставить стража на холме. Я сказал, что мы справимся. Нас тут много, если ты не заметил. А кочевники ушли на зимовку.

Вепуат выразительно хмыкнул.

— Много? Это ты про безоружных филков? А Кьюссы тоже на зимовке? Мои «трилобиты», вон, каждое утро на кого-то орут.

Айзек поморщился.

— Следи за окрестностями. И лучше — не «трилобитами», а дронами, — сухо сказал он. — Сегодня, кстати, декомпрессия. Короткую ты пропустил. Надеюсь, про длинную вспомнишь. Гедимин! Что из оружия ты мог бы собрать из местных материалов? Не слишком сложное, чтобы филки с ним справились.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Колесо, — он оглянулся на стойбище аборигенов. — Местные металки вполне эффективны. Могу сделать по образцу. Жировые ракеты со взрывчатыми знаками. Жировой огнемёт… только баллоны нужны большие, и будет сильно чадить…

— А излучатели? — перебил его Айзек. — Что-то вроде бластера-прожигателя? Это было бы привычнее жировых огнемётов.

— Вопрос в эффективности, — пробормотал себе под нос Вепуат. — Что-то я не уверен…

Гедимин пожал плечами.

— Излучатель — можно. Нужен ирренций, ипрон для корпуса… и камни из жаровен — те, которыми огораживают кейек. Чем больше всего этого, тем лучше.

— Ипрон, где можешь, заменяй — хоть мифрилом, хоть камнем, — сухо отозвался Айзек. — Ирренций будет, о камешках… поговорю. Пока твой реактор дозревает, сделай хотя бы по одному образцу своих вооружений. Подгони по размерам под руку филка. У Вепуата, кажется, была мысль устроить стрелковые соревнования?

Вепуат мигнул.

— Гедимин даже делал мишени из гзеша…

— Пригодятся, — кивнул Айзек. — Если их не переплавили — положи на видное место. Подумайте ещё вдвоём насчёт вооружения. Плазмомёт на местном материале не слепишь. Но минимальную самозащиту надо обеспечить!

Когда он скрылся за бронеходом, Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Стрелковые соревнования, — разведчик еле слышно хмыкнул. — Всё-таки до них дойдёт? И аборигенов позовут? Интересно…

Гедимин задумчиво сощурился.

— Огнемёт, пожалуй, лучше не надо. С их комбинезонами… И ракеты… как проверить взрывчатый знак, никого не покалечив?

Вепуат щёлкнул пальцем по его броне.

— Да есть один способ… Если хочешь показать филкам, что эти штуки в самом деле работают. Сам знаешь, какой. То есть — я бы сказал, что лучше не надо. Но для их уверенности…

Гедимин покосился на свой скафандр и еле слышно помянул уран и торий. «Давно на мне оружие не испытывали. Скафандр выдержит. А вот Айзек с Гварзой…»

Часть 13 28–36 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени — Сфен Огня, город Шакха

28 день Воды, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Проснулся Гедимин от шума дождя. Снаружи лило стеной. Вещи в шатре — и даже подстилки, уложенные в отдалении от неплотно пристёгнутого полога — были сухими, но гравий под ним едва заметно колыхался — где-то внизу по материковой плите сбегала река. Сармат нашёл её на сканере, оценил ширину и скорость потока, мельком удивился, что весь гравий вместе с постройками ещё не снесло с холма, но решил, что если местные аномалии ему на руку, пусть они действуют и дальше. Пристегнув полог поплотнее, он сел за стол и достал из карманов листки, исчерченные и чистые, и пригоршню завалявшихся деталей, обломков кости и камешков. «Значит, примитивное вооружение из местных материалов… и чтоб не покалечило владельца. Надо подумать…»

Полог заколыхался, потом раздался металлический грохот — кто-то в тяжёлой броне стучал кулаком о кулак. Гедимин недовольно сощурился.

— Вепуат? Чего не спишь? Погода нелётная! — он кивнул на потоки воды за спиной разведчика. Тот прошёл под пологом и остановился на пороге; по скафандру стекали ручьи.

— Вот именно — нелётная, — мрачно кивнул Вепуат, приподнимая и опуская чёрные перья — щитки его скафандра окончательно превратились во что-то странное, живущее собственной жизнью. Гедимин покосился на свою броню и подобрал со стола чертежи.

— Если ты не хочешь, я один пойду, — быстро сказал Вепуат, глядя себе под ноги. — Им нельзя без движения. А в такую погоду… сам видишь — какое тут движение!

Гедимин хмыкнул.

— Как они не вымерли до сих пор? Кто их таскает из Сфена в Сфен, когда погода нелётная?

— Сами улетают, — отозвался Вепуат. — И мои улетят, если спустить их с привязи. Ну а раз я их на ней держу…

Он развёл руками и покосился на дождь за шатром. Гедимин, спрятав чертежи под броню, поднялся из-за стола.

— Идём. Одному там опасно.

…Живые «чаши» туманников расправились, набухли и переполнились; вода ручейками сбегала по ступенчатым выростам, выливаясь на землю. На окраине лагеря аборигены перетаскивали бочки — первые, подставленные под свёрнутый из шкур водосток, уже наполнились. В мозгу Гедимина мелькнуло что-то про фильтрацию, кипячение и адсорбцию, но он тут же об этом забыл — мокрый Вепуат, выбравшись из шатра, сунул ему в руки пучок длинных просверленных костей. На плечах разведчика сидели недовольно хрюкающие и потрескивающие «трилобиты». Он прикрыл их защитным полем, но они видели дождь — и были согласны с Гедимином, что погода совсем не лётная.

— Вкопаем стойки там, у кратера, — на ходу пояснил Вепуат, стряхивая воду с лицевого щитка; её было очень много — штатные механизмы очистки не справлялись. — Чем больше мест для посадки, тем лучше. Были бы там деревья или камни…

— В кратере много камней, — напомнил Гедимин. «И прозрачного стекла,» — добавил он про себя. «В дипломатии я не понимаю, лезть не буду. Но ценное сырьё прямо под боком — и не взять… Трудно.»

— Не торопись, — качнул головой разведчик. — Сегодня мы идём с пустыми руками. Будь готов, если что…

Он коротким жестом указал на оружие за плечом Гедимина. Тот фыркнул.

— И ты опять поставишь меня спиной к этим… аборигенам? И как я при этом должен готовиться?

Вепуат уткнулся взглядом в гравий и жестом попросил Гедимина идти за ним.

…Сармат остановился за разломом, в шаге от костяных вешек — предупреждающих знаков — и удивлённо посмотрел себе под ноги. Структура пепла была нарушена не только ручьями, стекающими с брони пришельца, но и еле заметными кратерами от точечных ударов. Не сразу Гедимин понял, что он видит.

Над Сфеном Огня капал редкий дождь. Гедимин начал считать секунды между падениями отдельных капель в поле зрения — выходило от одной до четырёх. Сармат вяло удивился, что при такой «интенсивности» пепел успел подмокнуть — высыхать он должен был быстрее, чем его мочили. «Трилобиты», почуяв тепло, затрепыхались, но команда Вепуата их успокоила. Разведчик огляделся по сторонам и провёл ступнёй черту.

— Поставь стойки сюда. А мы встанем вон там. Как бы наискось, боком к холму. Ты… только не стреляй сразу, если что заметишь, ладно?

…Вепуат помахал в воздухе обрывком мяса и подбросил его на ладони. «Трилобит», вцепившийся в руку Гедимина, беспокойно шевельнулся, но сармат крепко держал шлейки, не давая ему взлететь. Вепуат кинул кусок на пару метров вверх и поймал его другой рукой. Ещё два «трилобита», пристёгнутые к стойкам, наблюдали за ним, беспокойно шевеля крыльями, но взлетать не пытались.

— Tza! — Вепуат, широко размахнувшись, швырнул мясо куда-то в низину. «Трилобит», сорвавшийся с руки Гедимина, мелькнул в воздухе, разворачиваясь боком, распластался у земли и вернулся к сармату. Куска у него не было, но Вепуат одобрительно хмыкнул.

— Поймал у земли, — пояснил он Гедимину, забирая у него шлейки. — Так, Чужак отработал, теперь — очередь Сокола. А Сокол, как пить дать, наестся пепла. Так себе из него перехватчик…

Он привязал Чужака к стойке и потянулся к шлейкам Сокола. Подранок, напоминая о себе, резко взмахнул хвостом, но Вепуат прошёл мимо. Что-то светящееся мелькнуло за плечом Гедимина, сармат развернулся — и увидел желтоватый силуэт на склоне холма, там, где шевелились странные дымящиеся растения. Желтокожее существо, окутанное свечением, наблюдало за чужаками. Ещё одно Гедимин увидел чуть ближе к вершине — оно припало к земле и выглядывало из-за шевелящихся кустов.

— Там Сэта, — вполголоса сказал он, поднимая руку в приветственном жесте. Яркая вспышка в кустах заставила его мигнуть; когда он открыл глаза, в зарослях уже никого не было.

— Ага, они, — подтвердил Вепуат. — Интересный у них должен быть обмен веществ, при такой-то нормальной температуре тела. Заметил — капли на них испаряются?

— И вон на тех кустах, — Гедимин кивнул на мохнатые стелющиеся ветви на холме. Над ними стоял красноватый пар, подсвеченный их же сиянием. Они, видимо, и шипели — этот звук сармат слышал каждую секунду, когда его не заглушал отдалённый грохот.

— Держи Сокола, — Вепуат сунул Гедимину шлейки, и животное нехотя перебралось на подставленную руку. — Без сигнала не спускай!

Когда Сокол по команде сорвался с места, Гедимин быстро оглянулся через плечо — в соседнем кратере что-то дымилось. Ещё один Сэта вышел на склон; между ним и сарматами было метров пятьдесят, и он явно смотрел в их сторону. Гедимин помахал ему рукой — существо пригнулось, но осталось на месте. Ещё трое выглядывали из-за скал — и двоих сармат заметил на склоне холма, всё в тех же раскалённых кустах.

— Догнал! Ну надо же… — услышал он голос Вепуата и едва успел подставить руку прилетевшему «трилобиту». — Всё-таки ускорился. Давай ещё раз!

…Сэта никуда не уходили — так и стояли на склоне и выглядывали из укрытий. В последний раз Гедимин оглянулся, выдёргивая из пепла стойку — и насчитал почти десяток аборигенов. Они выбрались из скал и рассредоточились по гребням, разделяющим кратеры. Над ними дрожала прозрачная дымка — дождь ещё капал, и вода испарялась на раскалённой коже. «М-да, странный обмен веществ. И это не броня со внешним термостойким слоем. Они изнутри горячие,» — думал Гедимин. Надо было бы включить сигма-сканер, но руки занимала неудобная стойка. Пока сармат разбирал её, Сэта исчезли — последний силуэт мелькнул за кустами на холме, и луч сканера ожидаемо не достал его.

— Любопытные существа, — пробормотал Вепуат, выбираясь из разлома под дождь. В Сфене Земли посветлело, но видимость не сильно улучшилась — Гедимин только и видел, что воду и какие-то силуэты за ней.

— Пока не нападали, — пожал он плечами и коротко усмехнулся. — Любят зрелища? Может, позвать их на стрелковые соревнования? Только предупредить всех, чтобы с копьями не кинулись…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— А мысль вполне здравая, ремонтник. Только надо подумать, кого именно звать.

Он надолго замолчал, что-то обдумывая, а Гедимину неловко было открывать рот — он чувствовал, что сказал какую-то глупость, и шутка вышла совсем не смешная. Да и ему было о чём подумать.

…Вепуат снова появился в «лаборатории» три часа спустя — и опять напустил в шатёр воды. Встав у порога, он вскинул «перья» и встряхнулся. Гедимин едва успел выставить защитное поле — брызги полетели во все стороны.

— Ядро Сатурна! — Вепуат хлопнул ладонью о кулак. — Извини, не рассчитал. Ничего не забрызгало?

«Сидел бы ты в своём зверинце,» — Гедимин досадливо сощурился, но головой покачал отрицательно. Поле защитило чертежи — а немногочисленным предметам, выложенным на стол, вода была не страшна.

— Работаешь? — Вепуат устроился за столом, облокотившись на столешницу, и заглянул в чертежи. — Я нашёл опоры для твоих тканевых мишеней… и, наверное, нужны будут камни. Те, что в долине, слепленные из гравия. Мощное оружие лучше испытывать на камнях.

Гедимин вспомнил, на чём — точнее, на ком — предстоит испытывать один из самых мощных видов оружия, и еле слышно хмыкнул.

— Да, камни пригодятся. Вкопаем их вертикально. И будем проверять, повалит или разобьёт…

Он покосился на чертёж и досадливо сощурился. «Это не приклад. Это наплечная термопластина. Один-два выстрела — и комбинезон расплавится. Добавить термоизоляцию…»

— Уже что-то есть? Какие-то образцы? — Вепуат попытался заглянуть в приоткрытый ящик. Гедимин поморщился.

— Кое-что. Из самых примитивных…

Он выложил на стол несколько ремешков из зелёного и красного гзеша и снова поморщился — на такое «оружие» жалко было ценных эластомеров. Вепуат, наклонив голову набок, заинтересованно хмыкнул.

— Пальцевые резинки? Было такое, помню. Ещё в поза-ту войну…

Гедимин кивнул.

— Повстанческие… штуки. Вариации на тему пращи и рогатки.

Вепуат привычным движением намотал одну из «резинок» на пальцы, оттянул свисающую петлю до локтя и ухмыльнулся.

— Хорошее натяжение. Вот только… филки с такими штуками работали?

Гедимин пожал плечами.

— Три дня на тренировку — и всё получится. Может, не очень далеко, не всегда в цель… Тут главное — что именно метать.

Он покосился на «знак разрыва», начерченный на бумаге. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— У этих штук, так-то, дальность метров триста…

Гедимин отогнал картину отряда филков, закидывающих камнями экзоскелет, и убрал «резинки» в ящик.

— Кому-то надо будет их тренировать. А я пока… так, тут видно, что эта деталь — съёмная?

Вепуат посмотрел на чертёж модифицированной копьеметалки и хрюкнул в респиратор.

— С этим филки точно не работали. С планкой — для кручёных снарядов, без планки — для ударных и взрывчатых?

Гедимин кивнул.

— Это не снайперское оружие. Попадут куда-то туда — при достаточной силе взрыва этого хватит. Вопрос в снарядах…

«Термоизоляция. Хватит такого слоя или нет?» — он задумчиво сощурился на самый сложный чертёж. «Если встроить насос и прокачивать воду, легче оно не станет…»

Вепуат снова хрюкнул. В наушниках Гедимина защекотало, и сармат, отняв руку от чертежа, недовольно покосился на разведчика.

— Металлическая труба, а внутри — камня на сантиметр? — Вепуат глубоко вдохнул и щёлкнул пальцем по листу. — Гедимин, ты точно помнишь, что это делается для филков? Сколько оно весить-то будет в итоге?

Сармат мигнул.

— Нормально оно весит, — пробормотал он без лишней уверенности. «Если стрелять с опорой на плечо… филк ведь удержит это на плече? Не перекосится? Даже „макаки“ как-то пользуются гранатомётами… Hasu! Пехотная броня же, пневмоприводы… М-да, кажется, с термоизоляцией я перестарался.»

— Греться будет, — буркнул он, стирая лишние линии. — Первый же выстрел — и полсотни градусов обеспечено. Горячий газ, жировая взвесь… Надо прикрыть изнутри, иначе стрелок поджарится.

— Мне так кажется, эту штуку вообще нужно ставить на станину, — пробормотал Вепуат, с сомнением глядя на новый чертёж. — Такой станковый ракетомёт, вроде старинных пушек. Ну, или давать в руки бронированному сармату из Старших.

Гедимин задумчиво хмыкнул, сгрёб мелкие детали в горсть и медленно высыпал их обратно в кювету. «Станина… А это ведь позволит увеличить калибр. Сюда — податчик снарядов, поджиг будет здесь. А тут стравливается газ…»

— А чего два ствола? — снова влез под руку Вепуат, оторвав Гедимина от расчётов.

— Для скорострельности, — отозвался тот, укладывая два чертежа рядом. — И всё-таки я сделаю ручную модификацию. Не сможет стрелять филк — продемонстрирую я. Будут же у них на станции Старшие?..

29 день Камня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Эй! Стой, давай вме… Ядро Сатурна!

Крышка, сдвинутая Гедимином со входа в туннель, с грохотом проехалась по мокрому гравию, на сантиметр разминулась со второй, «штатной», крышкой и остановилась в двух метрах от пролома. Вепуат досадливо хмыкнул и налёг на неё, пытаясь сдвинуть её обратно, вверх по склону. Гравий захрустел.

— Подожди, вдвоём поднимем, — отозвался Гедимин, подсвечивая жёлтым фонарём вход в туннель. Про себя он отметил, как привык к этим нелепым устройствам «из глины и палок» — уже давно, когда нужен был свет, он первым делом брался за них…

Стенки туннеля блестели от конденсата, но сармат сразу отметил, что жидкости немного — крышка прилегала достаточно плотно, а вход в бункер был приподнят достаточно высоко, чтобы вчерашние реки протекли мимо. Сканер их уже не видел — последний дождь прошёл в середине ночи, и за девять часов вода успела сбежать вниз по склонам. Она задержалась только в переполненных чашах туманников — Гедимин в жёлтом свете видел, как они блестят тут и там, налитые до краёв. Водоносная линза под зданием душевой наполнилась почти доверху — сармат с утра включал водоподъёмник, забирал из неё «излишки», освобождая место для дождевой воды. В бункере же было почти сухо. Сармат, подсвечивая фонарём дорогу, осторожно спустился по выбоинам-ступеням. Впереди блеснула золотистая стенка — тонкий корпус будущего реактора.

— Внутри конденсат, — отметил Вепуат, глядя на экран передатчика. Один из его дронов сейчас висел над бункером — Гедимин «видел» на дозиметре его сканирующий луч.

— Меньше, чем в туннеле, — отозвался ремонтник, сдвигая боковую крышку. Она с тихим гулом отъехала вбок; теперь в реактор можно было просунуть руку. Гедимин медленно прощупывал стенки изнутри и снаружи, сканировал и снова прощупывал. Странный равнинный «бетон» пока что «вёл себя» неплохо. «Это ещё ни о чём не говорит,» — подумал сармат, задвигая крышку и разворачиваясь к выходу. «Серьёзных перепадов температуры он ещё не видел. То, что лежит под землёй, в минус семьдесят не потрескалось. Есть вероятность, что и эта штука выстоит…»

— Ну что, идём? — нетерпеливо спросил Вепуат, налегая на массивную крышку. Вверх по склону она ехала не так охотно и по мокрому гравию неправильной формы скользила тяжелее, чем по направляющим.

— Пока темно, филки всё равно стрелять не пойдут, — добавил разведчик, когда крышка легла на место. — И труба твоя ещё толком не остыла… Уверен, что надо её филкам давать? Не покалечатся?

Гедимин досадливо сощурился.

— Ничего, местные шаманы вылечат, — буркнул он, подумав про себя, что и правда филки, оставшиеся на Равнине, далеко от портала, надеяться смогут только на местных шаманов. «Как Айзек думает организовать тут медблок? В ипроновом боксе, что ли?..»

…Сухой пепел похрустывал под ногами. От вчерашнего слабого дождя не осталось и воспоминаний. Гедимин вдохнул сухой тёплый воздух и сощурился на красно-жёлтые листья на склоне холма. Они вытянулись кверху и шевелились, напоминая издалека языки пламени. «Вот эта штука — откуда она там берёт воду? Или так обходится, какой-нибудь сернистой кислотой?»

— Давай переберёмся во-он туда, — деловито сказал Вепуат, оглядевшись по сторонам. — Там широкий гребень, удобно будет встать треугольником.

«Перья» его скафандра были высоко подняты, и «трилобиты» переползали по ним — и, видимо, это их развлекало достаточно, чтобы им не хотелось сорваться с места. Гедимин покосился на них, на «широкий гребень» в полусотне метров от разлома и недоверчиво хмыкнул.

— Слишком близко к скалам. Ты про местных помнишь?

Вепуат пожал плечами.

— Будь настороже, Гедимин. Местные всё равно придут, где бы мы ни встали. Они нас тоже опасаются.

…Стойка была надёжно вбита в пепел. Гедимин отмерил десять шагов и встал в отдалении, глядя, как Вепуат пересаживает на неё «трилобитов». Не успел он закрепить шлейки Чужака и Подранка, как за красно-жёлтыми скалами что-то шевельнулось. Гедимин не стал оборачиваться, только выразительно тронул ладонью сфалт. «А ведь они не видели эту штуку в деле,» — мелькнуло в голове, и сармат досадливо сощурился. «А плазмомёт Гварзы… навряд ли они успели его рассмотреть.»

— Бросай еду как можно выше, — громко сказал Вепуат, отходя от стойки. — Сокол не всегда успевает её подхватить. Когда будем гонять Чужака и Подранка, так не старайся — им, наоборот, надо кидать наискось, недалеко от земли. Вот только не знаю — это половые различия влияют, или мне попались такие зверьки…

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Ты дроны отослал на декомпрессию? Мы вернёмся — Айзек уже уедет!

Вепуат фыркнул.

— Вот дались тебе эти дроны. Что им будет за неделю⁈

Он подставил согнутую руку и щёлкнул языком. Первый «трилобит», Сокол, сорвался со стойки и перемахнул на его запястье. Сел он головой к Вепуату, но по тихому щелчку развернулся к нему хвостом. Гедимин тихо вздохнул. «А ведь он этих тварей потащит в Ураниум. А как они там выживут? Ни привычного воздуха, ни пищи…»

…Ближайший Сэта стоял, опираясь о скалу, всего в тридцати метрах от сармата — Гедимин мог разглядеть его удлинённую звериную морду в короткой жёлтой шерсти, три пары выступающих клыков и ремешки, бусины и завязки в ярко-рыжей гриве. Одежды у аборигенов по-прежнему не было — так, куцая набедренная повязка, состоящая в основном из тех же ремешков и бус. «Из чего у них ткань? Здесь ни растений, ни животных, с соседями они не ладят…» — мельком подумал Гедимин и тут же забыл о чужаках — Вепуат с соседнего гребня сигналил, что пора запускать Сокола. «Трилобит» сидел на руке Гедимина — довольно смирно, если не считать слабых помахиваний хвостом: это был третий его полёт, шесть кусков мяса уже переправились в его внутренние полости, и он больше никуда не спешил. На стойке нетерпеливо похрюкивали ещё два «трилобита» — эти пока что не наелись… или не налетались.

— Tza! — скомандовал Вепуат, подбрасывая на ладони приманку. Гедимин отпустил шлейки. Сокол сорвался с места, расправляя многочисленные крылья. Гедимин успел увидеть, как широкая тень мелькнула наперерез ему — и «трилобит» исчез под плоским телом летучей твари. Она выгнулась дугой, встопорщила крылья, рванулась — но её вместе с добычей уже накрыло защитное поле, и прозрачный шар покатился вниз по склону, к красно-жёлтым скалам.

Гедимин успел к нему первым. Секунду спустя он уже сжимал в кулаке край пластинчатого хитинового диска. Покровные ткани хищника трещали, по пальцам текло тёмно-лиловое, Сокол ожил и задёргался, вырываясь из ослабевших захватов. Длинный тонкий хвост твари судорожно вздрагивал, она была почти разломана пополам, но боковые крючья крепко держались за панцирь «трилобита». Гедимин выломал три пары, прежде чем Сокол освободился и упал ему под ноги. Из его спины, из просвета между щитками, выскользнул тонкий острый шип.

— Ранен? Сильно? — Вепуат подхватил «трилобита» на руки. Тот втянул крылья и повис, вяло покачивая хвостом. Гедимин увидел на краях его боковых щитков свежие надломы.

— Его ужалили, — он перевернул хищника кверху брюхом, показывая Вепуату выпущенный острый шип и ещё три прижатых к туловищу.

— Яд-дро Сатурна… — побледневший сармат схватился за сканер. — Держи эту штуку, я понесу стойку и «трилобитов»!

Гедимин мигнул.

— Она не такая тяжёлая, — заметил он, глядя на плоское существо, надломанное с одного края. Оно ещё подёргивалось, шевелило хвостом и недоломанными крючьями-захватами. «Четыре шипа, а в ход пошёл только один,» — мелькнуло в голове. «Видимо, обычно одного хватает…»

— Неси осторожно, не ломай — нам её ещё опознавать! — бросил Вепуат, не оборачиваясь. Он уже бежал вверх по склону, к беспокойно трещащим «трилобитам». Гедимин, вскинув голову, увидел в складчатом небе длиннохвостые тени.

Мёртвый хищник всё-таки немного поломался — у сармата не было времени укладывать его осторожно. Сорвав с плеча сфалт, он выстрелил в небо и сам зажмурился — такой ослепительной показалась ему вспышка. Когда он секунду спустя с хищником в руках поднимался по склону, облако дыма ещё клубилось над кратером. Светящиеся скалы погасли — если там кто и был, все вжались в землю.

— Спасибо, — выдохнул Вепуат, выдёргивая из пепла опустевшую стойку. Два «трилобита» сидели на его плечах, третий свисал с локтя, втянув крылья и не подавая признаков жизни.

…Стойку Гедимин отобрал и даже поставил у шатра, но пересаживать на неё «трилобитов» не стали — Вепуат, бледный, с потемневшими глазами, отнял расплющенного хищника и убежал к полевым кухням. Когда Гедимин нагнал его, там уже собрались все аборигены с Сарматского холма — и даже Ауна выбралась откуда-то с посохом в руке, хотя с утра ни один из сарматов её не видел. Половина собравшихся склонилась над круглой тушкой хищной твари, половина столпилась вокруг притихшего Сокола. Он так и замер в полусвёрнутом положении, подогнув под себя хвост, будто тело свело судорогой.

— Нужно прротивоядие, — негромко сказала Ауна, тронув существо посохом. Он коротко сверкнул и погас. Сокол не шевельнулся. «Они обычно опасаются этих палок,» — подумал Гедимин, с тревогой глядя на животное. «Противоядие? От ксенояда? Где мы его возьмём⁈»

— Ррана узкая, тррудно будет достать донизу, — заметила Ауна, глядя на небольшой и с виду безвредный прокол на спине «трилобита». — Может, подррезать кррая или взять тонкую палочку… Надо втерреть в неё прротивоядие, чтобы попало в крровь. Ты найдёшь тонкую палочку?

Вепуат раздражённо дёрнул плечом.

— Мне есть чем ввести состав в кровь. У меня нет состава. Какое противоядие нужно? Ты знаешь?

«Втереть в рану… ковыряться в ране палкой…» — Гедимина передёрнуло. «М-да, хороший будет тут медблок. Интересно, филки знают о местных… достижениях медицины?»

В толпу с пронзительным верещанием вломились двое Броннов. Один из них нёс на вытянутых руках живой туманник. Вода из его чаши выплеснулась, и второй Бронн аккуратно держал над ней осколок кейека. Туманник сочился слизью — она уже покрыла тонким слоем обожжённые стенки и начала скапливаться на дне.

— Соберрите ему слёзы туманника, — приказала Ауна, оглянувшись на Броннов, чьи руки не были заняты. — Вепу-а, возьми много слёз. Надо ррану наполнить доверрху.

Аборигены, оставив в покое дохлого хищника, столпились вокруг растения. Его снова вкопали в гравий, кто-то принёс ложку и чашку. Бронн с осколком кейека, зажатым в длинных палочках, стоял рядом и странно попискивал; выглядел он виноватым. Когда слизь в туманнике кончилась, кто-то оглянулся на носителя кейека и протяжно пискнул. Тот, прижав уши, снова занёс горячий камешек над растением. Гедимин смотрел на всё это и растерянно мигал. Ему вспомнилось, как аборигены выносили посуду, чтобы её облизали животные, и его передёрнуло. «М-да, стерильность на высоте… И это — заливать в рану⁈»

— Ты раньше лечила таких животных? — хмуро спросил Вепуат, повернувшись к Ауне.

— Это зверрь нерргонов. Их не прриносят стрражам на лечение, — холодно отозвалась та.

— Откуда ты знаешь, что эта слизь его не убьёт? — спросил сармат. — Даже если она помогает Броннам, — у этих животных другой обмен веществ!

Посох в руке Ауны неярко блеснул и погас.

— Лучшего прротивоядия здесь нет.

Бронн, протягивающий сармату наполненную слизью чашку, громко заверещал. Вепуат дёрнул уголком рта и кивнул, изображая благодарность.

— Идём, — буркнул он Гедимину. — Отсадишь остальных, пока я с ним вожусь?

…Когда оба «трилобита» пересели на стойку и были к ней привязаны, Гедимин заглянул в шатёр. Сокол, по-прежнему не подающий признаков жизни, лежал на выстиранных подстилках. Вепуат склонился над ним со шприцом в руке. Из-под отогнутого спинного щитка животного сочилась серая жижа.

— Я сделал ему инъекцию, — сказал разведчик, не оборачиваясь. — И на всякий случай наполнил раневой канал. Бронны говорят — кочевники тоже собирают слизь туманников. И сажают их потом на место, но они все в ожогах. Броннам не нравится такая жестокость…

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Жестокость… к растению?»

— Та тварь очень ядовита?

— Очень, — мрачно кивнул Вепуат, выстраивая вокруг Сокола валик из подстилок.

— Надо забрать её у Броннов, пока никто не съел, — пробормотал Гедимин,поднимаясь на ноги. Ему было не по себе — как и всегда, когда он очевидно ничего не мог сделать.

На окраине лагеря он столкнулся с Айзеком. Тот стоял в кольце аборигенов, держал в руках мёртвое животное, перевернув его кверху брюхом, и задумчиво рассматривал выдвинутые шипы. Они были вытянуты на полную длину — тонкие, как иглы, и, судя по всему, очень прочные.

— Что с Соколом? — спросил Айзек, увидев Гедимина.

— Плохо ему, — буркнул тот, недовольно щурясь. — А ты чего не в Ураниуме?

— Сидя в Ураниуме, пропустишь всё на свете, — рассеянно отозвался Айзек. Похоже, сейчас его занимал вовсе не Сокол — он разглядывал шипы и задумчиво щурился.

— Вепуат взял образец ДНК? — спросил он внезапно. — Если нет — бери ты, потом добавишь в базу. Насколько эти животные распространены и… ценны?

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Я видел три особи. Когда убивал вот эту, никто не вмешивался. Хотя Сэта рядом были. Не знаю, имеет это смысл или нет…

— Понятно, — Айзек обернул тушку защитным полем. — Если что, не затруднишься добыть пару таких же образцов?

Гедимин мигнул.

— В них есть что-то полезное?

— Тонкие полые иглы, — отозвался Айзек. — Значительно тоньше полых семян и костей. Пригодятся будущему медблоку.

Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор.

— Это — тащить в медблок⁈ Тут одна стерилизация…

— Прокалить и облучить — не такая уж проблема, — отмахнулся Айзек, разглядывая пустой шип. — Только проверить, как они это выносят. На Земле долго пользовались многоразовыми шприцами…

«Мать моя пробирка…» — Гедимин, не найдясь со словами, проводил Айзека растерянным взглядом. «То слизь в рану, то чужие зубы вместо шприцов… Филки-то знают, что их ждёт?»

…Гедимин прижал пальцы к тёмно-синему корпусу «ракетомёта». Изнутри, на тонкой выстилке из каменных пластинок, лежал осколок кейека, облучением нагретый до шести сотен градусов. Гедимин приложил вторую ладонь к другому участку корпуса. Ничего, кроме прохлады металла, пальцы не чувствовали.

«А тут всё-таки греется,» — подумал сармат через пару десятков секунд, поднося термометр к нижней части корпуса. Термоизоляция, как он и предполагал, оказалась слишком тонкой — металл прогрелся до тридцати градусов. «Как я и думал — на один-два выстрела. Или со станины, в толстых рукавицах… и пока трубу не поведёт. Рэссена прочна, но взрыв — всё-таки взрыв…»

За шатром захрустел гравий, потом полог качнулся, пропуская в «лабораторию» сармата в чёрной броне.

— Ну как? — спросил Гедимин, не оглядываясь. «Оставил Сокола и пришёл? Ну, надеюсь, животное не сдохло. Вепуат тогда очень расстроится…»

В ответ раздалось сдержанное фырканье.

— О чём ты, я не знаю, — сказал, угрюмо щурясь, Кенен Гварза, — но у тебя теперь три образца по двадцать граммов. Хотелось бы, чтобы они пошли в дело, а не распределились по окрестностям.

Гедимин изумлённо мигнул. На его стол легли три миниатюрных полупрозрачных контейнера с серой пылью. Её свечение терялось в ярком зелёном свете настольного фонаря, но сармат всё равно узнал окись ирренция — её он узнал бы и на ощупь.

— Спасибо, — сказал он, придвигая к себе образцы. «Надо скорее достать их из рилкара и переложить в глину,» — мелькнуло в мозгу. «Рилкар — вернуть.»

— Угу, — отозвался Гварза. — Готовишься к стрельбам? Я видел твои чертежи. Очень много внимания знакам разрыва. Ты помнишь, что они реагируют только на живое и разумное? Как планируется их испытывать?

— На мне, — коротко ответил Гедимин, ещё раз проверяя нагретый металл термометром. «Надо какую-то накладку на плечо. Если стрелять из положения лёжа, газовый поток как раз…»

Гварза странно булькнул.

— Ты понимаешь, чем это может кончиться?

Гедимин дёрнул плечом.

— В меня много из чего стреляли. Скафандр выдержит. Только пронести снаряды на полигон, не подорвавшись… Вы с Айзеком сможете удержать аборигенов на расстоянии?

— Меня вся эта затея не слишком радует, — мрачно отозвался Кенен. — Знаки наносить прямо на полигоне, перед собственно выстрелом. Образец у тебя далеко?

Он отобрал у Гедимина листок с нарисованным на нём знаком разрыва и пошёл к выходу. Сармат растерянно мигнул.

— Тебе он зачем? Ты же не…

— Тренировать филков, — ответил Гварза уже с улицы. — Всё равно им всем придётся это выучить.

«Тренировать? Тренировки уже начались? Но с чем…» — Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», сунул руку в ящик стола. С вечера он убрал туда все «резинки» и «палки» — самые примитивные образцы метательных приспособлений. Сейчас в ящике было пусто, а через пять секунд с окраины донёсся грохот — так взрывались обычно тонкие диски, вырезанные из коры.

«А вот так взрывается камень,» — подумал Гедимин, огибая шатёр. Громыхнуло так, что гравий под ногами качнулся… хотя нет — холм действительно слабо дрогнул, но не от взрыва. С окраины донёсся прерывистый гул — Текк’ты сегодня припозднились, но всё же пришли.

… — Скажу я Гварзе, чтобы полигон накрыл куполом! — бросил Гедимину взъерошенный Вепуат. Он стоял у обрыва, над ним нависали Текк’ты. Их головы были повёрнуты туда, откуда то и дело доносился грохот. Взрывали попеременно камешки и резные диски; Гедимин не видел за ангарами, насколько удачны стрельбы, но шума было много.

— Им и под землёй мешает? — удивился Гедимин, посмотрев на Текк’тов.

— Им — нет, — отозвался Вепуат, приглаживая перья. — А Бронны со Скогнами все туда сбежались. Готовить кто будет⁈

Гедимин мигнул. «Тут купола будет мало. Разве что совсем плотный, чтобы ни один фотон…»

…Аборигены действительно собрались тут. Гварза отодвинул их к самым ангарам, за плотную стену защитного поля, — он прикрыл временный полигон полукуполом, а с открытой стороны поставил мишени из кучек гравия. Внутри стояли шестеро филков; один из них перебирал гравий, круглые камешки складывая отдельно. Другой филк озадаченно смотрел на пращу в своей руке. Камешек, который ему протянул Гварза, был неправильной формы — в этот раз ничего взрывать не предполагалось.

— Странная какая-то штука, — пробормотал филк, комкая свисающий конец петли в ладони. — Как из неё в принципе можно прицелиться?

Гварза взял его за плечо, разворачивая в нужную позицию.

— Корпус так, руку — сюда. Сгибаешь локоть, чтобы кулак смотрел кверху… Эй, вы двое! Что, работа вся кончилась?

Вепуат сердито фыркнул.

— Как и у тебя, — отозвался он, подходя к полукуполу. — Давай разделим филков надвое. Дело пойдёт быстрее. Гедимин, прикроешь нас плотным полем? От этого грохота весь лагерь встал на уши!

Гварза поморщился.

— От ваших стрельб по вечерам не встал, а от слабого треска — встал?.. Ладно, иди сюда. Вот эти трое — твои. Поставишь им правильный бросок. Ещё пару часов позанимаемся — и перейдём к рисованию. Ты сам знаешь, как выглядит знак разрыва?

Гедимин поднял генератор защитного поля, обводя полигон широким кольцом. Когда стена уплотнилась на два метра в высоту, аборигены разочарованно заверещали. Ещё пару минут они ждали, но купол побелел до самого верха — и двуногие начали разбредаться. Остался десяток нхельви — они учуяли сквозняк из воздуховодов, оставленных Гедимином в нижней части купола, и теперь пытались в них заглянуть. Сармат на секунду подумал расширить проёмы, но сообразил, что за нхельви прибегут все остальные — Бронны и Скогны тоже могут лежать на земле и заглядывать в «окна»… Изнутри донёсся негромкий гул — звукоизоляция поглотила шум взрыва — и Гедимин, довольно хмыкнув, отошёл от купола. В «лаборатории» его ждали кованые мифриловые капсулы и пластины и горка распиленных камешков, каким-то образом фокусирующих омикрон-лучи, — работа над бластерами только начиналась.

30 день Земли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Едва Гедимин выглянул из-за бронехода, как увидел филка, тянущего волокушу. На ней стояли никак не закреплённые и даже не закрытые короба с высохшим бельём. Филк был угрюм, волокушу тащил криво, и груз качался во все стороны. Гедимин беззвучно хмыкнул в респиратор и, дождавшись, когда комендант затащит «тачку» в барак, тихо пошёл к душевой.

Ветерок из приоткрытой двери был тёплым и сухим — даже суше, чем воздух над холмом. Внутри покачивались на сквозняке просохшие рубашки и подштанники. «Филков стало много, и в короба всё не влезает,» — подумал Гедимин, скользя по ним равнодушным взглядом. «Пора кому-нибудь помочь Дасьену, он один справляется неважно…»

На костях-вешалках висели две ярко-жёлтые рубахи — одна на сармата-Старшего, другая — на низкорослого филка. Гедимин тронул их пальцем и снова хмыкнул. «Опять на Гварзе ставят опыты? Видимо, носки испытали успешно. Ну, лишь бы ко мне с этими мутагенами не лезли. Я тут жить точно не собираюсь.»

За спиной зашуршала отодвигающаяся створка. Гедимин ускорил шаг — общаться с чем-то рассерженным комендантом ему не хотелось — но секунду спустя его ухватили за плечо.

— Постой! — Вепуат развернул его к себе и радостно ухмыльнулся. — Опять пересеклись! Видел в предбаннике рубашку Гварзы?

Сармат кивнул.

— Айзек всё ставит опыты на сарматах…

Вепуат ухмыльнулся. Гедимин заглянул ему в глаза — со вчерашнего дня они заметно посветлели.

— Антидот сработал? — негромко спросил он. Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Сокол уже перебрался на стену, шевелит щитками и тянется к еде. Покормил его — всё равно он сегодня нелётный.

Гедимин облегчённо вздохнул.

— Рана заживает? Не было заражения из-за слизи?

— Вроде всё в порядке, — ответил Вепуат. — Похоже, эти «слёзы» — и правда неплохой антидот. Интересно, как они подействуют на сармата…

Гедимин недовольно сощурился.

— Когда много филков, тянет ставить на них опыты?.. Проверь эту жижу сначала на Би-плазме.

— Ага, — Вепуат уже думал о чём-то другом. — Сходим сегодня в Сфен Огня? Только надо будет присматривать за небом. Возьму с собой дрон, пусть отслеживает фауну.

…Гедимин с дроном в руках смотрел, как Вепуат сажает «трилобитов» себе на плечи. Они, почувствовав прохладу брони, частично втянули крылья, но хвосты подворачивать не стали. «Плюс семь на улице. Теплеет,» — думал сармат, сверяясь с термометром. На стойке у стены шуршал Сокол, переползая с края на край костяной жерди. Его спинные щитки были приподняты, крылья наполовину выпущены — и в целом он дохлым не выглядел.

— Если дальше так пойдёт, завтра вынесу его на вылет, — сказал Вепуат, проследив за взглядом Гедимина, и щёлкнул языком, унимая резвящихся «трилобитов». — А панцирь постепенно зарастёт.

…Что-то темнело под ногами сразу за разломом, и Гедимин машинально сделал шаг шире и развернулся, растерянно мигая. Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Ну надо же…

На слежавшемся пепле точно между предостерегающими вешками лежала стопка плоских тушек с длинными хвостами. Панцири летучих хищников почернели и слегка дымились, тонкие выросты крыльев выгорели, но шипы-жала, судорожно прижатые к телу, не пострадали, наоборот, чётче проступили из-под обугленных тканей. Гедимин перевернул верхнюю тушку на спину, тронул основание шипа — оно качнулось, но не надломилось.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат, глядя на обгоревшие панцири. — Н-ну… я бы сказал — жест понятен… Гедимин, ты что делаешь?

— Айзек просил добыть образцы, — отозвался сармат, заворачивая тушки в защитное поле. — Думал сам настрелять, но если есть готовые…

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Н-ну… надеюсь, в небе этих существ стало меньше. Но дрон всё-таки запустим. Отправь его во-он туда, к тому кратеру.

Дрон, мигнув бортовыми огнями, покрутился над длинным пепельным гребнем и повис над скоплением красно-жёлтых скал. Гедимин шёл, прислушиваясь к хрусту пепла под ногами и шорохам в низинах. Слышно было плохо — всё заглушала нетерпеливая возня «трилобитов».

— В небе чисто, — сообщил Вепуат, глядя, как Гедимин вбивает в землю стойки. Особенно трудиться не пришлось — на вчерашнем месте остались ямки. Сармат утрамбовал пепел вокруг жердей, направил луч сигма-сканера вверх, очертил им широкий круг и нехотя кивнул. «В небе чисто. А вот понизу много ряби. Они тут что, с ночи места занимают?»

… — Иди-иди, ещё три шага… Ага, теперь стой, — скомандовал Вепуат, и Гедимин остановился. В метре от него в воздухе повис Чужак. Держаться на одном месте ему было нелегко, он выгибался всем телом, уравновешивая движение всех крыльев.

— Иди назад! — скомандовал Вепуат. Гедимин медленно двинулся к стойке для «трилобитов», стараясь не оглядываться на Чужака — вроде бы взгляд мог его потревожить и сбить с выполнения команды… Краем глаза он видел, что существо плывёт по воздуху за ним, но дистанцию всё-таки не выдерживает — дёргается туда-сюда сантиметров на двадцать.

— Стой! — приказал Вепуат, когда до цели оставалось три шага. — Повернись к нему.

«Трилобит» шарахнулся на метр назад и на полметра кверху — и полсекунды спустя шмякнулся на стойку, недовольно хрюкая. Вепуат щёлкнул пальцем по щитку на запястье.

— Прогресс есть, но всё ещё сбивается. Ладно…

Он сунул Чужаку клочок мяса и пристегнул животное к стойке.

— Ещё раз, теперь с Подранком. Не устал? Сам знаю — дело нудное…

Гедимин качнул головой.

— Ничего. А они сложные команды выполняют. У них развитый мозг?

— Для трилобитов — вполне, — хмыкнул Вепуат, снимая со стойки второе животное. — Их даже можно послать в незнакомое место по приметам. Я пока не пробовал, но через месяц — может быть… Иди!

Гедимин развернулся к нему спиной и медленно пошёл в сторону разлома. Краем глаза он видел не только «трилобита», плывущего по воздуху в метре от него, — с двух сторон среди красно-жёлтых скал что-то светилось. В этот раз Сэта совсем уж на глаза не лезли — сармат разглядел только чей-то нос с вибриссами и когтистую руку на камне — жёлтую на красном. Зато нос и рука принадлежали явно разным существам — и даже из разных кратеров.

… — Чего они всё по кратерам? — спросил Гедимин, выдёргивая стойку из пепла. Дрон уже сидел на его плече. Вепуат возился с «трилобитами», поправляя шлейки. Последние пятнадцать минут существа уже без команд метались кругами над кратерами и даже что-то там поймали. Хищники не появлялись — Гедимин следил за небом, не полагаясь на дрон, и держал руку на прикладе сфалта, но никого не заметил. Сунув стойку под мышку, он подобрал дохлых животных и оглянулся на кратер. Свечение пропало — существа, поняв, что «развлечение» кончилось, отступили в тень.

— Там нет жилищ. Я сканировал. Только камни… и стеклянной скорлупы — целые горы, — сармат не удержался от недовольного прищура. — Чего они там сидят?

Вепуат пожал плечами.

— Видимо, так им удобнее. Проще спрятаться, если что…

Гедимин хмыкнул.

— Руниен и все на той стороне боятся их за умение прятаться?.. С гребня видимость лучше.

Вепуат снова пожал плечами.

— Руниен и все остальные… у них большой опыт взаимного общения. А мы пока что малознакомые чужаки. К тому же опасные. И… есть подозрения, что болтовня про равных Куэннам дошла и сюда.

Гедимин недовольно сощурился.

— Слишком много местных традиций. Скажи, когда можно будет сходить за стеклом? Куча опытов простаивает…

Вепуат покачал головой.

— Всё будет. Пока что к нам неплохо относятся. Не торопись.

…Айзек посмотрел на обугленные панцири и еле слышно хмыкнул.

— Надо было догадаться, что так и будет. Ну что ж, для плазмы — это ещё очень аккуратно. Шипы, похоже, одна из самых прочных частей этого существа…

Он поддел пинцетом прижатое к панцирю жало и отогнул его, поставив вертикально.

— Сечение от семи миллиметров, к концу сужается до полутора-двух… Неплохие образцы. Сколько их там ещё осталось? Это были не последние?

Гедимин пожал плечами.

— Я их вообще не видел. Только этих, дохлых. Лежали у разлома, сложенные стопкой. Никто на них не претендовал.

Айзек, оторвавшись от изучения иглы, пару секунд молча смотрел на сармата, потом криво ухмыльнулся.

— Даже так? Значит, вчерашнее происшествие много кто видел. И… вы там, похоже, налаживаете межвидовые связи. Чего молчал?

Гедимин недовольно сощурился.

— Никто ничего не налаживает. Вепуату негде тренировать зверей. А кто там из норы на что смотрит…

Айзек покачал головой. По его лицу блуждала странная ухмылка.

— Держи меня в курсе, ладно? Во избежание недоразумений…

«А Вепуат хочет пригласить Сэта на холм,» — думал Гедимин, отступая к шлюзу. «Сказать ему сейчас — или потом, по факту? Может, Вепуат ещё передумает. А я ничего не понимаю в местных традициях.»

… — Готово?

Гедимин еле успел прикрыть сопло излучателя экранирующей пластиной — Гварза, войдя в шатёр, небрежно смахнул защитное поле. Оно и так уже истончилось от лучевого потока — Гедимин никак не мог приноровиться к новым «линзам», луч получался слишком интенсивным.

— В работе, — отозвался ремонтник, в очередной раз вскрывая корпус излучателя. Устроен «новейший бластер» был предельно просто — источник излучения, заэкранированный со всех сторон, кроме одной, батарея каменных пластин, сдвижной листок — ипроновая фольга, закатанная в чёрное стекло… Корпус, рукоять и спусковой крючок были сделаны из рэссены; Гедимин старался защитить её, как мог, но подозревал, что она скоро начнёт фонить.

— Показывай, — велел Гварза, нависая над столом и подозрительно щурясь на вскрытый корпус. Гедимин вынул одну из линз, задвинул металлическую пластину, восстановил защитный купол и поднял излучатель, придерживая рукоять двумя пальцами. Она была выкована под руку филка, и сармат никак не мог к ней приноровиться.

— Цельный металл? А ведь кому-то это в руке держать, — Гварза недовольно сощурился. — Хоть бы кожей обмотал.

Гедимин молча сдвинул ипроновую пластину. Ослепительно-зелёный луч ударил в матовый купол, и поле вспыхнуло зеленью от края до края, быстро становясь прозрачным. Гварза булькнул.

— Heta! Сколько ирренция туда напихал?

— Двадцать граммов, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь и стараясь не отводить взгляд от излучателя. «Вот опять он ко мне лезет. А получит в рыло — я же и виноват буду.»

— Настолько сильные линзы? — Гварза взял со стола каменную пластину и повертел в пальцах. — Убавь мощность. И рукоять обмотай. Хотя бы кожаным ремешком. Зачем ты вообще её сделал из металла? Деревяшки не нашлось?

— Не нравится — делай сам, — отозвался Гедимин, недобро щурясь. — Хоть из костей и хитина.

Гварза протяжно вздохнул.

— Не знаю, как Айзек с тобой работал. От крысы проще добиться толка!

Полог качнулся — сармат вышел. Гедимин проводил его угрюмым взглядом и с трудом разжал кулак. «Пока готовимся к стрельбам, он точно получит в рыло. А насчёт рукояти… Ладно, намотаю ремешок. Может, в окончательном варианте она и правда будет из дерева. На холоде с металлической неудобно.»

31 день Лучей, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

В жёлтом свете фонарей вокруг ангаров поднимался туман. Гедимин покосился на термометр — воздух прогрелся до плюс десяти, и туманники снова испаряли влагу, оправдывая своё название. Из душевой доносился плеск, и кто-то разбрызгивал воду; зайдя внутрь, сармат увидел трёх мокрых «трилобитов», пристёгнутых к скафандру Вепуата. Они порывались лететь, но разведчик придерживал их за шлейки.

— Надо иногда купаться, — пояснил он удивлённому Гедимину. — Но летать тут я их не пущу. И так все панцири битые.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Сегодня летаем здесь, на холме?

Вепуат мигнул.

— С чего бы? Плюс десять — ещё не жара. В Сфене Огня они сильно бодрее. Посмотри, как тебе Сокол?

Он пересадил одного из «трилобитов» на предплечье и поднял, придерживая за шлейки. Гедимин пожал плечами.

— Смотри сам. Я его от остальных не отличаю.

Сокол выпустил крылья, вскинул хоботок и затрубил. Вепуат перевернул его кверху брюхом, подержал так, пока всё выпущенное не втянулось, и перекинул животное на плечо, на «подставку» из пластин-перьев. Сокол затрещал спинными щитками, но вскоре успокоился.

— Хорошо, что не отличаешь, — Вепуат ухмыльнулся. — Выпустим сегодня полетать. Не в полную силу, но две-три команды выполнит… Набери по дороге каких-нибудь камешков, только не очень мелких. Будем отрабатывать переноску.

…Тень мелькнула над плечом сармата, с тихим треском села на запястье и через секунду сорвалась, унося в хоботке очередной камешек. Гедимин покосился на ладонь — там ещё оставалось много обломков, можно было не рыться в карманах.

Его поставили к «трилобитам» спиной, чтобы рука с камешками была не на виду, но животные всё равно легко их находили — и, судя по довольным возгласам Вепуата, с заданием справлялись. Гедимин, не отвлекаясь на животных, следил за небом и соседними кратерами. Сверху пару раз мелькнула какая-то тень, но не круглая и не длиннохвостая; сармат потянулся к сфалту, но Вепуат его одёрнул. В кратерах что-то шевелилось и мерцало, но от слишком пристального взгляда отступало в тень. Гедимин вспомнил, как ему чуть не расплавили скафандр, и еле слышно хмыкнул. «На вооружённого нападать уже не тянет? Дикари…»

Он услышал негромкий треск и повернулся на звук. Из кратера, опираясь на красно-жёлтый камень, выглядывал Сэта. Он следил взглядом за «трилобитом», разворачивающимся в небе, показывал на него и что-то говорил — звуки были странные, но отчасти похожие на речь.

— Гедимин! — окликнул сармата недовольный Вепуат. — Руку разожми!

Гедимин покосился на ладонь с камнями — машинально он сжал её, когда увидел чужака, и теперь «трилобит» шарил по ней хоботком в попытке вытянуть обломок. Сармат расслабил пальцы, оглянулся на кратер — Сэта уже пропал из виду. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Чего он испугался? Я даже оружие не показывал…»

…Снаружи зашуршал гравий, потом раздался тяжёлый вздох, и шорохи прекратились — зато послышался костяной треск. «Что-то ломают,» — подумал Гедимин, вставая из-за стола. Он бы не стал отвлекаться на всякую ерунду, но «ракетомёт» был собран, трижды проверен вхолостую и ощупан со всех сторон — пора было испытывать его с боевой ракетой, а сармат никак не мог решиться. «Ненадёжная всё-таки штука,» — думал он, щурясь на тёмно-синюю трубу с патрубками газоотвода. «Как и все „самовары“. Надеюсь, пальцы никому не оторвёт…»

Снаружи снова зашуршало, но шорох тут же оборвался приглушённым ругательством. Гедимин выглянул из шатра и увидел, как Вепуат стоит у волокуши, нагруженной плоскими камнями, и держит в руках оборванный ремешок.

— Ядро Сатурна! Вот же дурацкая телега! — Вепуат бросил обрывки на камень и сердито фыркнул. — Лучше бы в руках донёс!

Он попытался сдвинуть волокушу — камни угрожающе зашевелились. Гедимин обернул их защитным полем, примотав к повозке намертво, и взялся за оглоблю.

— Куда ты их тащишь?

Камни были разнородные — чёрнопесочная руда, красноватая пемза, в самом низу сармат увидел даже диск из слипшихся рэссеновых капель. Вепуат, благодарно хмыкнув, обошёл повозку и махнул рукой в сторону барака.

— Гварза сказал складывать там. И этого мало — нужно ещё столько же.

Гедимин мигнул.

— Гварза?

Волокуша и впрямь была не очень удобной — вернее, рассчитанной на существо, приплюснутое к земле, а не на трёхметрового сармата. «Филкам, наверное, проще. Её так не задирает,» — думал Гедимин, складывая камни стопкой у стены барака.

— Это для стрельб, — пояснил Вепуат, придерживая тяжёлый диск с другой стороны. — Гварза думает — на глыбах показательнее, чем на кучках камешков… М-да, лучше и правда носить их в руках. Надоела мне эта телега…

Он оттащил волокушу к дверям барака и шумно выдохнул.

— Ещё столько же и тех же пород…

— Идём, помогу, — предложил Гедимин. — А чего Гварза сам их не таскает?

Вепуат махнул рукой в сторону душевой. Над её крышей поднималась белая кромка защитного купола.

— У него там десять филков. Предлагал взять пятерых, но я сказал, что лучше камни.

Купол вспыхнул зеленью и задрожал, стремительно растворяясь. Гедимин схватился за генератор, но через долю секунды дрожь прекратилась. Вепуат облегчённо вздохнул.

— Мощный излучатель. А облегчённого варианта у тебя нет? Филки его двумя руками еле держат.

Гедимин поморщился.

— Он и так облегчённый. Легче некуда, — буркнул он. «Вроде подгонял под них… Что оттуда можно убрать? Корпус сделать тоньше? Камни с краёв подрезать… может, один вынуть? Ладно, Гварза вернёт — посмотрим…»

…Вдоль стены барака громоздились стопки каменных дисков. Вепуат пересчитал их и удовлетворённо хмыкнул.

— Этого точно хватит. Может, ещё и останется. Ну что, пойдём пускать ракеты?

Гедимин недовольно сощурился.

— Подожди. Надо ещё раз проверить…

— Не надо, — отозвался Вепуат. — И так скоро стемнеет. А в темноте ракеты не пускают, забыл? Пойдём стрелять! Если боишься этой штуки, я её опробую. Меня, если что, проще вывезти в Ураниум.

Гедимин сердито фыркнул.

— К пушке близко не подходить! В Ураниум его вывозить, м-мать моя колба…

Вепуат только ухмыльнулся. Он уже стоял у шатра, а через секунду склонился над столом, с любопытством глядя на полуметровую тёмно-синюю трубу. Гедимин поднял со стола одну из готовых, уже заправленных жиром ракет и подозрительно на неё сощурился.

— Эти кости всегда неоднородны…

— Зато их много, и долго возиться не надо, — перебил его Вепуат, пристраивая «самовар» под локоть. — Ага, вот так его держат… Да, филку, наверное, было бы удобнее. Может, поищем филка? Их тут теперь много…

Гедимин смерил его недобрым взглядом и отобрал «ракетомёт». «И правда. Филков много. И самый удобный участок они заняли. И где теперь испытывать пушки?»

…Остался только один угол плато, пригодный для опасных испытаний, — за спуском в «ободранную» долину, чуть наискось от разлома. Когда-то провал в другой Сфен был отмечен красными фонарями, но их давно унесли; кто-то воткнул две кости и навешал на них обрывков истёртой кожи, обозначив края. Гедимин мельком подумал, что надо бы туда заглянуть — хотя бы узнать, что за Сфен на той стороне — но сейчас было не до этого. Вепуат уже сгребал гравий в кучу, досыпая миниатюрный курган до полуметровой высоты. Сам Гедимин выстраивал вокруг мишени защитные поля, чтобы ракета, поразив цель или пролетев мимо, не унеслась дальше в холмы. Ещё одним полем, полусферой, он, поразмыслив, прикрыл себя со спины — не вплотную, в паре метров, ближе к краю обрыва. Текк’ты копали пещеру; наверх они без очень веского повода не лезли, но всё же была вероятность, что они высунутся и попадут под выброс продуктов горения. Даже со штатными ракетомётами попадать под «выхлоп» не рекомендовалось, а уж «самовар», заряжённый костью и заправленный ворванью, был опасен со всех сторон. Гедимин угрюмо щурился на него и оборачивал свою руку защитным полем от кисти до плечевого сустава. Вепуат поднял курган до шестидесяти сантиметров, но не унимался — видимо, решил «нарастить» его до метра.

— Хватит уже, — буркнул Гедимин, жестом отгоняя разведчика от мишени. Тот хмыкнул, но подчинился — и через пару секунд стоял уже рядом с Гедимином, с противоположной стороны от плеча, на которое тот положил «ракетомёт».

— За купол иди, — велел ему ремонтник.

— Ага, как же, — отозвался Вепуат, не двигаясь с места. — Из этого филки будут стрелять, забыл? Возможно, даже в узких коридорах. Надо же убедиться, что хотя бы моя броня это выдерживает!

— Я эту штуку первый раз держу в руках, — мрачно сказал Гедимин, совмещая примитивный прицел с курганом-мишенью. — Может, её и моя броня не выдерживает. Уйди!

Он отщёлкнул предохранитель и, подцепив пусковой крючок, дёрнул его на себя. В правом наушнике громыхнуло, в лицевой щиток ударил багровый дым. В двадцати метрах от сармата дёргалась попавшая в цель ракета. Секунда — и её разорвало на части, и вся площадка, залитая горящим жиром, вспыхнула и задымилась. «Радиус разлёта десять метров,» — сухо щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Правильно рассчитали.» Пальцы чувствовали тепло — корпус «самовара» нагрелся до тридцати градусов.

— Ядро Сатурна, — еле слышно пробормотал Вепуат, глядя на горящий гравий. Гедимин перестарался с заправкой — жира вылилось много, и теперь он не мог ни толком выгореть, ни погаснуть, только отчаянно чадил. На месте кургана зиял полуметровый кратер.

— И это без дополнительных обвесов, — разведчик покачал головой. — Без взрывчатых знаков, без шрапнели… Гедимин, ты уверен, что эту штуку можно тут оставлять? Мы-то уедем, а вот местные…

Гедимин поморщился.

— У местных и без нас есть из чего выстрелить. Сколько метров до мишени хочет выделить Гварза? Передай ему, что меньше тридцати — попросту опасно. И чтоб зевак сажал с двух сторон, но не спереди и не сзади! И под защитное поле, хотя бы прозрачное…

32 день Огня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Запомнил, что говорить медику?

Филк с перевязанным плечом угрюмо кивнул.

— Перебинтуйся там нормально, — мрачно попросил его Вепуат, разглядывая палубу под ногами. Айзек, покосившись на него, выразительно хмыкнул.

— Нормально ты забинтовал, ожог уже подживает. Но медикам совсем ни к чему знать, где и как он был получен. Они у Маккензи, конечно, прикормленные, но… Гедимин, ты там долго ещё?

— Вот, — буркнул сармат, отделяя от запястья кровезаборник и быстро прикрывая голую руку экранирующими пластинами. Чем дольше он находился на Равнине, тем меньше хотел на ней раздеваться — и тем с большим подозрением относился к экранам передвижной лаборатории. Пару раз он украдкой сканировал их, выискивая бреши, — прибор ничего не видел, но сармату было не по себе. «Где-то местные волны просачиваются,» — думал он, угрюмо щурясь. «В здоровую голову такие опыты не пришли бы…»

— Значит, Бласко из зачёта выбывает, — подвёл итоги Айзек, положив в коробку последний кровезаборник. Их там было на удивление много — и от декомпрессии к декомпрессии число заполненных ячеек росло. «Много филков не возвращается в Ураниум,» — думал Гедимин. «Им всем плохо от перехода? Или… или они для Ураниума уже мертвы?»

— Чего «выбывает»? — Бласко тронул перевязанное плечо и недовольно сощурился. — Это ничему не мешает. И я ещё освою вашу пушку.

Айзек с сомнением покачал головой.

— Не всё так просто…

Бласко фыркнул.

— Если Старший, которому она даже не по руке, может из неё стрелять…

— Если Гедимин может из неё стрелять, — со вздохом поправил его Айзек. — Это ещё ничего не значит. Со штуками, сделанными Гедимином, наверняка справляется только Гедимин. А вот все остальные…

Он выразительно посмотрел на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.

— Говорил же — надо больше термоизоляции…

…Вокруг лагеря в красном и желтоватом свете поднимались к небу столбы тумана. Гедимин сверился с термометром и задумчиво хмыкнул. «Есть в этих температурных колебаниях какая-то цикличность…»

— Держи, — Вепуат, подманив на ладонь пролетающий мимо дрон, сунул его Гедимину и зашёл в шатёр. Внутри уже шуршали и похрюкивали — «трилобиты» чуяли тёплый сквозняк из-под полога и рвались в полёт. Гедимин машинально проверил дрон и на секунду сжал пальцы в кулак.

— Вепуат! Опять дроны без декомпрессии⁈

— Только один, — отозвался из шатра Вепуат. — Небо надо отслеживать, помнишь? Второй уехал в Ураниум. А этот подождёт до ночи.

Он вышел наружу, увешанный «трилобитами»; «перья» его скафандра приподнялись, вдвое увеличив его видимый объём. Гедимин поморщился.

— Я вот думаю, — как ни в чём не бывало заговорил Вепуат, проходя мимо сармата по направлению к обрыву. — Текк’там, наверное, тоже будут интересны стрельбы. Они могут на них смотреть — с расстояния, чтоб никого не подавить… А могут ли они принять участие?

Гедимин мигнул. Ему вспомнилось, с каким грохотом падали двухсоткилограммовые валуны, подброшенные Текк’том и ударом хвоста отправленные на другой край долины. «М-да-а… Это было бы зрелищно. Как учения крейсеров.»

— Они же всё разнесут, — вслух сказал он. — И мишени, и холм. И безо всякого оружия. Ты Айзеку сказал, что хочешь их позвать?

— Айзек уехал, — напомнил Вепуат. — Скажу, разумеется. Жаль всё-таки, что они не могут участвовать…

…Набор камешков на костях, вкопанных у разлома, со вчерашнего дня изменился — Гедимин точно помнил, что некоторых не было, а другие, наоборот, были, но сегодня пропали. Вепуат, тоже что-то заметив, оглянулся на вешки и еле слышно хмыкнул.

— Что-то происходит… Сегодня я бы вкопал стойку во-он там. Натаскивать будем на взаимодействие. Сможешь издать вот такой щелчок?

Вепуат странно цокнул языком. Гедимин резко качнул головой.

— Своих зверей мне не пихай.

— Н-ну ладно, — Вепуат озадаченно посмотрел на него и едва заметно пожал плечами. — Тогда следи за небом.

…Подранок догнал Сокола над светящимся кратером, перевернулся, выписывая в воздухе «бочку», и на долю секунды их хоботки соединились. Сокол развернулся, и Гедимин поднял руку, подставляя ему предплечье. Мясо, зажатое в его кулаке, уже растрепалось на клочки, и сармат удивлялся, что эти ошмётки, пропахшие скафандром, зверьки ещё находят съедобными.

— Tza! — донёсся из-за кратера довольный возглас Вепуата — Подранок долетел и принёс отобранный у Сокола камешек. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Интересно. Подранок всегда заходит на стыковку снизу, с переворота. А Чужак — сбоку, на рывке. Сбоку проще. У него не получается переворот, или он не хочет тратить силы на ерунду?»

— Tza— a! — донеслось из-за кратера, и Гедимин услышал дробный перестук — Вепуат защёлкал пальцем по пластине брони. Сокол беспокойно зашевелился, и сармат отпустил его шлейки. Хотелось приподнять руку в стряхивающем жесте, но Вепуат очень просил «трилобитов» не стряхивать — мол, это сбивает отработку команд — и Гедимин с ним не спорил. Зверёк в ту же секунду сорвался с места, мелькнул над кратером, выписав в воздухе плавную дугу, и опустился на стойку.

«В небе чисто,» — Гедимин покосился на экран сканера. Дрон, висящий над кратером, подал сигнал — что-то размытое проплывало высоко над долиной, но луч с земли его не замечал.

— Sata! — крикнул сармат, помахав Вепуату сканером. С той стороны кратера донеслись частые щелчки — насторожившийся Вепуат унимал «трилобитов», рвущихся в небо. Что-то шевельнулось сбоку от Гедимина — одно из световых пятен в соседнем кратере дрогнуло и сменило местоположение. Сармат резко развернулся и увидел когтистую руку в жёлтой шерсти. Кто-то из Сэта забрался на камень, высунулся из-за гребня скалы и махал в небо дохлым кальмаром. Гедимин узнал это существо — таких часто привозили в охлаждённых бочках на полевую кухню.

— Ya’ta! — крикнул сармат, взглянув на сканер. Размытая тень в небе пропала — дрон больше её не видел. На той стороне кратера громко щёлкнули языком. «Трилобит» — кажется, Чужак — поднялся в небо и выписал над провалом широкий круг. Он летел высоко, не снижаясь. Гедимин покосился на Сэта с кальмаром — тот поднялся ещё выше, опираясь на скалу, и снова помахал дохлым зверьком. Сармат мигнул. «Приманивает,» — мелькнуло в голове. «Пресечь?»

Чужак пролетел мимо приманки, заходя на новый круг. С руки Вепуата взлетел второй «трилобит». Гедимин видел, как он рывками набирает высоту. «На полметра выше Чужака,» — отметил он про себя. «Крылья на месте — значит, это Сокол. Как будет заходить — снизу или сбоку?»

Сокол, сделав ещё один рывок, зашёл над Чужаком сверху и небрежно ткнул его в основание хоботка. Чужак хлопнул спинными щитками и резко нырнул на пару метров вниз. На приманку в руке аборигена он по-прежнему не обращал внимания — как и Сокол, пытающийся забрать камень. Резкие виражи ему не давались, и летел он медленнее, набирая скорость лишь на коротких рывках. С третьей попытки хоботки состыковались, и Гедимин, едва сдержав облегчённый вздох, подставил руку. Световое пятно над соседним кратером всё дрожало — Сэта, как будто не замечая, что никому нет до него дела, всё махал кальмаром в небо. Гедимин покосился на экран сканера — подманивать вроде было некого…

— Tza! — донеслось из-за кратера. — Гедимин, неси Чужака сюда. Ещё немного свободных полётов — и пойдём в лагерь.

«Трилобит» спокойно сидел на руке. Гедимин на всякий случай придерживал его за шлейки, но существо и так никуда не хотело улетать. Сармат старался не смотреть на кратеры, заваленные ценным сырьём, — оно было там, за красно-жёлтыми скалами, и светилось золотом, разбрасывая блики… Сэта тоже были там — Гедимин, хоть и не вглядывался, чётко определил троих.

«И ещё один — вон там, с кальмаром,» — сармат покосился на дальний кратер. С гребня он хорошо просматривался, — абориген всё пытался кого-то приманить, хотя в небе над долиной остался только дрон.

— Чего он всё машет? — Гедимин настороженно сощурился. — Трилобиты улетели. Местной фауны не видно — дрон бы заметил. Кого он зовёт?

Вепуат оглянулся на Сэта и еле слышно хмыкнул.

— Видимо, дрон. Попробуй сам его подозвать.

— Кого?.. — Гедимин, недовольно глядя на дальний кратер, тронул запястье. По неслышному сигналу дрон плавно сдвинулся в сторону и начал снижаться. Сармат подставил ему ладонь, придирчиво осмотрел обшивку, — механизм пока не обрастал ни перьями, ни чешуёй.

— Ушёл, — ухмыльнулся Вепуат, глядя на дальний кратер. На скале больше никого не было. Гедимин хмыкнул.

— Правда, что ли, подманивал дрон? Вот мартышка…

— А откуда им тут знать, что это за штука? — отозвался Вепуат, глядя на сармата с непонятным недовольством. — Ещё один летающий зверь, вроде наших «трилобитов». Хм… А ведь он, похоже, знал, что «трилобиты» так просто не подманиваются. А вот с незнакомым зверем можно рискнуть.

Гедимин прижал дрон к груди и едва заметно поморщился.

— Можешь им объяснить, что это не зверёк?

Вепуат ухмыльнулся.

— Навряд ли. Но поговорить с ними, пока они тут, надо. Следи за зверьми!

Он отошёл на шаг от стойки с притихшими «трилобитами» и громко рявкнул. Несколько секунд Гедимин слушал то рык, то рокот, то резкие щелчки. «Направленная мутация,» — мрачно думал он. «Без неё таких звуков не издашь. То ли голосовые связки, то ли язык, — что-то у Вепуата уже явно не сарматское.»

Вепуат замолчал. Гедимин шевельнулся, но разведчик резко махнул рукой — «тихо!» Через пару секунд сарматы услышали клёкот и рявканье — пару коротких фраз, перемежающихся странным шипением и потрескиванием. Вепуат широко ухмыльнулся и вскинул кулак.

— Tza atesq!.. Ну что ж, пойдём в лагерь, — он, обернувшись, парой щелчков подозвал «трилобитов» и выдернул из пепла опустевшую стойку. — На стрельбах у нас будут гости. Осталось предупредить Айзека.

— И местных, — вполголоса добавил Гедимин, глядя на световые пятна среди скал. Рычать там перестало, но по-прежнему шипело и потрескивало, а вспышки становились ярче. На запястье зажёгся экран дозиметра — прибор уловил всплеск сигма-излучения. Пока сарматы дошли до разлома, Гедимин насчитал восемь таких всплесков. Он заставил себя идти медленно и не тянуться за сфалтом — от происходящего ему было не по себе.

…До бункера осколки не долетали — разбивались о защитное поле над временным полигоном — но Гедимин всё равно неприязненно щурился на белесый купол. «Слишком близко к реактору,» — думал он, тщательно закрывая входы в бункер. «Надо было прогнать их вон туда, за ангары…»

— Heta! — донёсся из-под купола резкий возглас Кенена Гварзы. — Полчаса на остывание. Взять палки!

Гедимин еле слышно хмыкнул. С «палками» тренировались больше всего — примитивное приспособление без какого-либо прицела никак не давалось филкам, снаряды летели куда угодно, только не в мишень. «С резинками они все имели дело,» — думал сармат. «Вариации рогатки им легко даются. А вот всё, чем машут над головой…»

За куполом раздалось шипение открывающегося гермошлюза, потом под тяжёлыми шагами загремел трап, и Гедимин встал над крышкой, смахнул с рук невидимую пыль и недовольно сощурился. «Трап-то зачем ломать⁈»

— Вепуат! Нет, атомщик всё-таки прав насчёт мутаций, — услышал он сердитый голос Айзека. — На следующую декомпрессию едешь в город! Ведь это надо было ещё додуматься — и не сказать ни мне, ни стражам… Кенен! Оторвись на пять минут. Тут у нас проблема.

«Мать моя пробирка,» — Гедимин, угрюмо щурясь, обогнул непрозрачный купол — как раз вовремя, чтобы увидеть, как у ангара душевой собираются втроём Вепуат, Айзек и Гварза. «Похоже, переговоры не задались.»

— Ага, — Гварза смерил его недобрым взглядом. — Кет тут как тут. Ведь это его идея была, верно? Как раз в его стиле — выдумать какой-нибудь бре…

Вепуат сердито фыркнул.

— Это я предложил, — он сложил руки на груди. — И ничего это не бред. Они вполне договороспособны. У нас за шесть дней не было ни одного столкновения. Гедимин, подтверди!

Сармат кивнул.

— Там много Сэта, но к нам правда никто не лез, — сказал он. — Только надо будет чем-то отделить их от Броннов и Скогнов. Если они совсем не ладят…

Гварза тяжело вздохнул.

— Их прекрасно отделяло расстояние до Сфена Огня. Вепуат! Ты хотя бы предупредил стражей, кого сюда притащишь⁈

Вепуат фыркнул. Гедимин встал рядом с ним, положил руку на плечо, — сармат покосился на него с молчаливой благодарностью.

— Они обещали прийти мирно, — мрачно сказал разведчик. — И я буду за ними следить. А твои стражи неделями не заглядывают на холм. Как я их мог предупредить⁈

— Калиг и Навкет каждую ночь на холме, — сдержанно ответил Айзек. — И… похоже, им придётся прийти и в дневную смену. Если кто и совладает с существами из Сфена Огня, то это они. М-да… Вепуат, что тебе спокойно не сиделось? Что, нам мало было Гедимина…

Теперь фыркнул Гедимин.

— Чего я-то⁈

Гварза ударил кулаком о кулак.

— Тихо! Итак, у нас тут будет неизвестное количество агрессивных неконтролируемых существ…

— Они понимают по-джагульски, — буркнул Вепуат, глядя в землю.

— И неизвестное количество Броннов и Скогнов, — Гварза сделал вид, что его не слышит. — У которых с агрессией и подконтрольностью тоже всё крайне плохо. И ещё двадцать пять слабозащищённых филков, не понимающих, что происходит. И, возможно, два-три стража, чьё поведение я предсказать не берусь. Ну что, Айсиек, равный Куэннам?

Гварза криво ухмыльнулся.

— Посмотрим, насколько мы с тобой этим Куэннам равны. И хватит ли нашей репутации, чтобы предотвратить резню.

Гедимин смотрел на него, изумлённо мигая, — в потемневших было глазах Кенена зажёгся азартный огонь. Айзек неуверенно ухмыльнулся.

— Рано или поздно до этого должно было дойти. Итак, стрельбы у нас послезавтраднём… Вепуат! Как Сэта измеряют время?

Разведчик мигнул.

— Не знаю, — неохотно признался он. — Но восход-то Пламени они не пропустят?

— На том участке, куда вы ходите, этот восход — в то же время, что и здесь? — сощурился на него Гварза.

— Светлеет там тогда же, когда и здесь, — отозвался Вепуат. — А до восхода мы ни разу не досиживали. Ну, мы с Гедимином можем выйти туда чуть попозже — и проводить всех, кому надо.

Айзек смерил задумчивым взглядом сначала Гедимина, потом самого разведчика.

— Так и сделайте. Выделим им место поближе к спуску, чтобы с той стороны никто больше не сидел. А теперь пойдём к Скогнам. Да, и ты, Вепуат, пойдёшь тоже. Гедимин, ты там ни к чему. Можешь потренировать филков, пока мы с Кененом заняты. Твой ракетомёт там, наверное, остыл…

Гедимин нехотя шагнул в проём в защитном поле. Филки смотрели на него с опаской.

— Что там будет? Кто придёт на стрельбы? — спросил один из них. Гедимин едва заметно поморщился, глядя на его жёлтый комбинезон. «В таких тряпках к Сэта и правда лучше не подходить. Защитным полем их всех обернуть, что ли…»

— Аборигены, — ровным голосом ответил он. — Из соседней долины. Вроде бы разумные.

Он тронул ствол ракетомёта и довольно хмыкнул — рэссена быстро нагревалась, но и остывала тоже быстро.

— У вас вроде были проблемы с перезарядкой. Показываю ещё раз…

33 день Молнии, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени

— Дим-мин…

Белый свет в шатре погас так же внезапно, как вспыхнул. Гедимин сел на подстилках, подтянул к себе плазморез — и только тогда открыл глаза. У входа, занимая всё свободное место в шатре, стоял Калиг.

— Сегодня в небе будет много треска, — задумчиво проговорил он, глядя на Гедимина сквозь блестящие тёмные щитки-наглазники. — Опасно для летунов. Скажи Вепу-а, чтобы берёг своих зверей. Особенно тех, что поднимаются высоко.

Гедимин мигнул.

— Будет гроза?.. Чего сам не скажешь?

— Мне пора уходить, — отозвался Калиг; в его груди что-то размеренно рокотало. — Очень давно мы с Навкетом не выходили днём. Но если сюда придёт огонь… Ты помнишь, что огонь означает жар?

Гедимин снова мигнул — он до сих пор не был уверен, что до конца проснулся.

— Ничего не понимаю, — он угрюмо сощурился на стража. — Ты придёшь на стрельбы? Я уберу все факелы в душевой, там будет очень темно. Заберёшься туда, если на свету тебе вредно…

Калиг медленно наклонил тяжёлую голову. Гедимин был уверен, что он зацепится рогами за какую-нибудь опору или сам полог, но страж разминулся со всеми «ловушками», даже на них не глядя.

— Благородно с твоей стороны, Дим-мин. Я приду посмотреть на твоё оружие.

Полог за ним ещё не успел опуститься, как снаружи сухо протрещало, и раздался раскатистый грохот. Гедимин выглянул на улицу. С неба не капало — только между иссиня-чёрными небесными складками зияли ослепительно-белые трещины, и внутри них что-то вспыхивало, изредка «вылезая» наружу ветвистым электрическим разрядом.

«В небе будет много треска…» — повторил про себя Гедимин, оглядываясь по сторонам. Бронны-уборщики, пробегая мимо с пустым коробом, пискнули что-то приветственное. Следом пронёсся нхельви, обогнавший свою стайку. Она — ещё восемь особей — замедлила бег рядом с Гедимином, разделилась надвое, сунулась в соседние шатры и помчалась дальше. Сармат прислушался к звукам лагеря и пожал плечами — «вроде тихо».

Треска и правда было много. Когда Гедимин вышел из душевой, разряд между небесными складками вспыхивал каждые пять минут. Громыхало не всегда — чаще всего, в самом деле, всё заканчивалось коротким треском. Аборигены — те, кто не слонялся по лагерю — возились на кухне. Никто не бегал с воплями, не ронял шатры и не пытался забиться под каменную крышу.

— Сегодня у нас сухая гроза, — Вепуат, выбираясь из шатра с охапкой «трилобитов», посмотрел на небо. — Не знаю, как пойдут полёты, но рискнём.

— Калиг предупредил, чтобы высоко не летали, — сообщил Гедимин, настороженно глядя на ветвистые разряды. «А ведь в Сфене Огня их может быть больше,» — мелькнула неприятная мысль. «А может быть — меньше. Не силён я в местной климатологии…»

— А я предупреждаю — чтоб к рассвету были в Элидгене, — услышал он недовольный голос Гварзы и растерянно мигнул. Кенен Гварза стоял у своего шатра и хмурился, не обращая внимания ни на небо, ни на хрюкающих «трилобитов».

— С восходом выходим в Сердце Пламени, — угрюмо пояснил он и, отвернувшись, ушёл в палатку. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Про Сфен Огня ничего не сказал, — прошептал разведчик и криво ухмыльнулся. — В Сердце… Опять зверей тащить с собой? Еще показательных полётов захотят…

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Сфену Огня ты полёты показываешь, а Сердце чем хуже?

— Никто из Сердца не очищал для моих зверей небо, — неожиданно нахмурился Вепуат, и Гедимин замолчал. К разлому они шли в тишине, только трещали над холмами разряды.

…Дрон покачивался на воздушных потоках. Защитное поле, растянутое вокруг него, так и висело над долиной белесым блином. По ту его сторону что-то сверкало, но видно было плохо — силу разрядов Гедимин мог оценить, только посмотрев вдаль, на небо, не закрытое расплющенным куполом. Трещало непрерывно, и то и дело над Сфеном Огня прокатывался гром — почти такой же, как на Земле.

Два «трилобита» выписывали круги над кратером — Подранок впереди, Сокол на полметра позади. Ещё один рывок — и они поравнялись; Сокол выпустил хоботок, но Подранок перевернулся в воздухе, уходя вниз, и самец на полной скорости пронёсся мимо. Гедимин почти слышал, как самка довольно хрюкает.

— Когда у них сезон размножения? — вполголоса спросил он у Вепуата; разведчик наблюдал за «трилобитами» с недовольным прищуром, но одёрнуть их, видимо, не мог. — С этим твоим «взаимодействием» — мы его им не ускорим?

Вепуат резко качнул головой и выбил пальцами дробь по щитку на предплечье. Сокол сделал новый рывок, и Подранок нехотя сбавил скорость, позволив ему забрать камешек. Гедимин подставил руку — кто-то из «трилобитов» должен был на неё сесть.

— Heta! — Вепуат согнал с себя Подранка, и тот, щёлкнув спинными щитками, неохотно перебрался на Гедимина. Сокол, широко растопырив крылья, обогнул сарматов и сел на освободившееся место. На стойке недовольно завозился Чужак.

— Твоя, твоя очередь, — проворчал Вепуат, пересаживая Сокола на стойку и закрепляя шлейки. Подранок на руке Гедимина сидел смирно, и сармат, пользуясь передышкой, огляделся по сторонам. Жёлтое свечение во всех соседних кратерах он видел и так — оно появилось через пару секунд после того, как Гедимин вбил в землю стойку для «трилобитов», и с тех пор становилось только ярче. Иногда сармат видел чью-то рыжую гриву, длинную морду или когтистую руку — похоже, существам надоело прятаться. Сейчас он посмотрел на кратер в упор — и удивлённо мигнул.

Здесь были трое Сэта — кроме тех, кто осторожно выглядывал из-за скал. Втроём они расселись на красно-жёлтых камнях и смотрели в сторону сарматов. Гедимин мог пересчитать браслеты на их руках и бусины, вплетённые в гривы, но так и не определил, самцы это или самки, хотя из одежды на них были только узкие набедренные повязки. Свисающие их «хвосты» были украшены бахромой — и даже, вроде бы, мелкими камешками или стекляшками. Поймав взгляд Гедимина, Сэта не стали прятаться, только их огненные гривы вспыхнули ярче, и они чуть подались назад, будто хотели что-то выхватить из-за спины. Сармат медленно поднял руку в приветственном жесте. Пару секунд он и Сэта смотрели друг на друга, потом Гедимин опустил руку, и рыжее пламя потускнело.

— Молодец, — прошептал ему в наушник Вепуат. — Жаль, я сам не догадался, когда они появились. Держи Подранка, сделаем ещё прогон.

…Первым догонять пустили Подранка — он и справился с заданием за один круг, и Гедимин снова подставил «трилобиту» руку и быстро оглянулся на соседний кратер. Кто-то сидел на камнях и там, выбрав скалы повыше; в руках у существ ничего не было, и они ничего не делали — просто смотрели на пролетающих мимо «трилобитов». Вдали загрохотало, и Гедимину почудилась вспышка — только не белесая, а жёлтая. Его рука отяжелела, «трилобит» зашуршал, устраиваясь, и сармат перевёл взгляд на него.

— Tza! — скомандовал Вепуат, протянув камешек Подранку. Существо подхватило его на лету и сделало над кратером широкий, почти идеально ровный круг. Следом с руки сорвался Чужак. Что-то вспыхнуло за плечом Гедимина, он обернулся и удивлённо мигнул.

— Смотри, Сэта, — прошептал он Вепуату, как будто аборигены могли его подслушать. — Четверо в том кратере.

— Угу, — отозвался тот, глядя только на «трилобитов». — И в этом трое.

— Один из тех секунду назад сидел тут, — сообщил Гедимин, оглядываясь на аборигена. Перепутать его с кем-то было сложно — только у него среди нагрудных подвесок была одна, неприятно напоминающая обугленную человечью челюсть. «Это точно он. Был вон там, а через секунду — уже здесь. Когда успел?»

— Уверен?.. Tza! — Вепуат сунул прилетевшему Чужаку мясо и недовольно толкнул Гедимина в бок. — Не спи!.. Если устал, давай прервёмся. Звери полетают, а ты сосредоточишься.

Гедимин, спохватившись, разжал кулак и позволил недовольному Подранку взять пищу.

— Он секунду назад был в другом кратере, — повторил он. — Кратчайший путь — мимо нас. Незаметно он пройти не мог. Как успел туда добраться?

Вепуат пожал плечами.

— Быстро и тихо, я полагаю. Ну что, дальше будешь работать, или сделаем перерыв?

…Гедимин разжал пальцы, отдавая «трилобиту» последний кусок мяса, и перевёл взгляд на красно-жёлтые скалы. «Опять он?» — сармат угрюмо сощурился на подвеску-челюсть. Сэта снова сидел в кратере, над которым летали «трилобиты»; Гедимин снова не заметил, когда он туда пришёл.

— Опять сидит здесь, — тихо сказал он Вепуату. Тот, пересаживая Подранка на стойку и отстёгивая шлейки заскучавшего Сокола, только дёрнул плечом.

— Так здесь лучше видно. Всё, последние два прогона, и сворачиваемся. Нам ещё на холм лезть.

Гедимин недовольно сощурился. «Он что, не понимает, о чём я говорю? Эти существа светятся на полдолины, они не могли пройти мимо нас незаметно!»

— Держи, — Вепуат протянул ему Сокола и быстрым движением сунул в подставленный кулак пару клочков мяса. Животное выпустило хоботок, но обнюхать руку Гедимина не успело — ему вручили эстафетный камешек. Заглянув в кратер, сармат увидел, как пятый Сэта пытается устроиться на краю удобного выступа и недовольно вскидывает гриву. Через пару секунд он всё-таки уселся — на самом низком скальном уступе, чуть ли не под ногами соседа. Чужак, догоняя Сокола, пронёсся над аборигеном, тот запрокинул голову, резко развернулся, пытаясь уследить за ним взглядом, и едва не свалился с камня.

…«Трилобиты» недовольно хрюкали — сегодня их «свободные полёты» были прерваны на середине, и они это заметили. Вепуат деловито пристёгивал их к броне — так быстро, что Гедимин только успевал мигать.

— Стойка, — напомнил ему разведчик, выходя на край кратера. Сэта — все шестеро, как-то усевшиеся на ровных частях скал — подались назад. Вепуат остановился, набрал воздуха в грудь и зарычал. Пару рявканий спустя ему ответили — сначала шипением и треском, потом — рокотом и щелчками. Гедимин ждал, пока дрон снизится и сядет ему на ладонь, и молча наблюдал за аборигенами. «Интересные у них ступни. Получается, они всё время ходят на кончиках пальцев. Видимо, из-за этого когти сточились. И обуваться неудобно.»

— Идём, — поторопил сармата Вепуат; он едва заметно ухмылялся и почёсывал «трилобита» под головным щитком. — Всё интересное будет завтра.

— Что ты им сказал? — спросил Гедимин.

— Когда собираться к нам на холм, — ответил Вепуат. — И спросил, сколько их там будет. «Одиннадцать сначала и кто-то потом,» — так они сказали.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— И сколько им готовить места? Одно дело — одиннадцать, другое — пятьдесят.

Вепуат пожал плечами.

— Кто не влезет, тот не влезет. С соседнего холма посмотрят, там места много. Идём-идём, опоздаем — Гварза прикопается!

…Едва сарматы сделали первые шаги по спиральной улице, «трилобиты» зашевелились, выпуская крылья. Гедимин покосился на термометр. «Плюс двадцать пять. Теплее, чем в Сфене Огня.»

Над резными белыми башнями трещали разряды — сухая гроза, начавшись с утра, после рассвета только сильнее разбушевалась. Гедимин видел, как в шпили над древним заводом бьёт молния за молнией. «Всё-таки непонятно, как тут работает электричество,» — думал он, вспоминая все свои неудачные опыты. «В тучах — мелкодисперсная взвесь „жидкой молнии“?»

…Встречали их двое, Бронн и Скогн; в последнем Гедимин вроде бы узнал мастера Шесека. Секунду спустя Айзек подтвердил его догадку, назвав их имена, и Гедимин повторил за ним приветственный жест — местный, равнинный. Шесек коснулся пальцами лба в ответ, пристально посмотрел на сармата и шевельнул углами рта.

— Мы бросили жребий, кто из нас пойдёт смотреть на ваше оружие, — рассказывал на ходу старейшина Кайри. В этот раз он не повёл сарматов в «гостиную» — они сразу вышли на широкую «магистраль», упирающуюся в «реакторный отсек». Одинокий филк — кажется, Таркасан… или кто-то в его относительно надёжном скафандре — шёл, немного отстав, и разглядывал выступы и впадины на стенах. Гедимину мерещилось, что здесь проходил трубопровод — или что-то ещё, для чего потребовалось проложить желоба-каналы. Труб не осталось, а крепления постепенно сточились, превратившись в симметричные выступы орнамента. Гедимин смотрел на них и чувствовал слабую ноющую боль в запястьях… даже не боль, — как будто руки онемели, а сейчас кровообращение восстанавливалось. «Давно я не прикасался к нормальным механизмам. Всё палки да верёвки…» — подумал он с внезапной тоской и покосился на мастера Шесека. «Попроситься, что ли, в литейню? Я ведь никому не помешаю…»

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Не настолько это серьёзное мероприятие, чтобы проводить его прямо в столице, — сказал он, и Гедимин мигнул — похоже, он пропустил немалый кусок разговора. — Это просто развлечение для поселенцев.

— И на него вы позвали Броннов, — сказал Шесек, резко вскинув голову. — Что Бронны понимают в оружии⁈

Он сердито фыркнул, и Гедимину почудилось, что он расстроен.

— Так выпал жребий, — со слабой улыбкой сказал старейшина Кайри. — Тебе, мастер Шесек, повезёт в чём-то другом. А мастеров-сарматов ждёт Хранящее и Хранимое Сердце Равнины — Кайшу!

…Гигантский живой диск, повисший над реакторной шахтой, окрасился в жёлтый, оранжевый и красный; казалось, внутри него бушует пламя, и Гедимин невольно покосился на термометр. Здесь, над реактором, было на удивление прохладно — всего-то плюс восемнадцать, и окраска живой линзы на это никак не влияла.

— Вы призвали огонь, — медленно проговорила Кайшу вместо обычного приветствия, и световой пучок упёрся в грудь Айзека. — Бронны, Скогны и нхельви завтра придут в Элидген. И туда же придут Сэта. Хватит ли четверых стражей, чтобы их сдержать?

Гедимин мигнул. «И она уже знает?.. Почему их вечно волнует какая-то ерунда? Четверо вооружённых стражей на десяток безоружных дикарей — и мы ещё, с плазмомётами… Вот на месте Сэта я бы опасался. А ей-то что?»

— Вепуат семь раз ходил в Сфен Огня, — заговорил Айзек, и световое пятно перепрыгнуло на разведчика, заставив «трилобитов» съёжиться и поджать хвосты. — С Сэта общался он. Они не проявляли агрессии. Он считает, что им можно доверять. Хотя бы в течение пары часов.

Линза на секунду вспыхнула и тут же почернела.

— Доверять огню… — донеслось изнутри. — Завтра я буду смотреть на ваш холм. Я могу ослабить огонь, но не могу погасить. Будь осторожен!

Гедимин недовольно сощурился. Он стоял у стены, сегодня всем было не до него — и обсуждали они, на его взгляд, какую-то чепуху. «Ну что „огонь“⁈» — сармат едва заметно пожал плечами. «Ну что они, эти Сэта, — сожгут на холме весь гравий? Поджарят все туманники? М-да… непрозрачная стена в мой рост. Только непрозрачная стена. Чтобы никто никого не видел и ни к кому не лез.»

— Хорошо, что пришёл Тарр-ка, — услышал он голос Кайшу. — Ему понадобится много терпения. Я звала мастеров-Скогнов — и они приехали. Они снимут мерки с Тарр-ка… Его сородичи бывают намного выше и шире в плечах?

Гедимин мигнул. «Чего они хотят от Таркасана? Мы же вроде отделались от местного тряпья…»

— Нет, для своего народа Таркасан довольно рослый и широкоплечий, — ответил Айзек, отодвигая филка от стены и выставляя под световой пучок. Таркасан настороженно щурился и явно хотел снова прижаться к стене.

— Каждый город вызвался сшить два кокона, — снова заговорила Кайшу. — Этого мало, но сейчас плохое время — подходящее волокно на исходе. В месяце Воздуха я скажу всем, и они сделают большие запасы. Но до тех пор придётся ждать. Можно сделать плохие коконы из шкур… и Бронны говорят, что пришлют много плетёных гнёзд. И много листьев на смену. Если сородичам Тарр-ка совсем негде будет спать…

Гедимину надоело мигать, и он ненадолго прикрыл глаза. «Так это про те войлочные мешки для филков… По два кокона с города? Они же вроде небольшие. Это что, настолько редкое сырьё? Да ещё и сезонное?.. Мать моя пробирка, что за дикая планета…»

— Не надо гнёзд, — отозвался Гварза, и Гедимин едва заметно ухмыльнулся — судя по голосу, Гварза тоже считал эту планету чрезмерно дикой, и ему непросто было сдерживать недовольство. — Лиственный сор повредит механизмы. Пусть пришлют, сколько могут, подстилок, пусть даже плохих. И хорошо запасаются в месяце Воздуха. Нам нужно две сотни коконов. Тридцати будет мало.

«Пятнадцать скогнийских городов,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Вот их сколько, оказывается. На всё это пространство. Наверное, Броннов примерно столько же…»

— Дим-мин, — пятно света, в этот раз — зеленоватого, остановилось на его груди, и сармат растерянно мигнул. — Говорят, ты со дня на день разожжёшь малое Пламя? Никогда ещё Пламя не разжигали в Сфене Земли. Будь осторожен.

— Мне ещё твэл не прислали, — пробормотал Гедимин, глядя на белесые и зеленоватые вспышки внутри живой линзы. — Это всё нескоро… А почему тут так мало… всего? Даже валяной шерсти…

Гварза со сдавленным стоном приложил ладонь к лицевому щитку. Айзек, укоризненно хмыкая, похлопал его по плечу. Гедимин недовольно сощурился.

— Тут всего — столько, сколько надо нам, — отозвалась Кайшу. — Никто не ждал, что придут равные Куэннам, и что им будет нужно так много. Теперь мы знаем. Но если сейчас не время для волокон — их не будет, пока время не придёт. Нам жаль, что ты, Дим-мин, остался без постели. В доме сердца много подстилок — возьми, сколько тебе нужно.

Айзек крепко сжал руку Гедимина и с сердитым шипением дёрнул его к стене.

— Никто из нас не замерзает, — сказал он. — И меньше всех удобство постелей волнует Гедимина. Он не хотел заставить тебя или ещё кого-то сделать невозможное. Он всегда задаёт странные вопросы.

— И всегда — не вовремя, — еле слышно пробормотал Гварза.

— Осторожнее с Пламенем! — линза вспыхнула зелёным огнём. — Я чувствую взгляд богов на вашем холме. Из-за него Пламя тревожится. Сегодня оно не будет ни с кем говорить. Идите!

…«Мать моя пробирка, ещё и боги…»

Сарматы снова куда-то шли по слишком широким коридорам, увешанным светящимися камешками и застеленным во много слоёв пружинящими подстилками. Симметрия в расположении коридоров и комнат на древнем заводе была — но какая-то смещённая, и от неё Гедимину всё время казалось, что стены плывут.

— Надо было договариваться заранее, — услышал он тихий, но очень недовольный голос Кенена Гварзы. — Куда смотрел Маккензи⁈

— Мы в этом месяце не знаем, что будет в следующем, — так же тихо ответил Айзек. — О чём тут можно говорить заранее? Нам сильно повезло с дворцовыми запасами, не то и тех двадцати коконов не было бы.

Гедимин мигнул. «Так наши коконы — из дворцовых запасов? То есть — Кайшу отдала свой войлок, всё, что тут лежало? Чтобы сделать двадцать спальных мешков, понадобилось… вскрыть стратегические резервы⁈ Мать моя пробирка…»

Услышанным хотелось поделиться с Вепуатом, но тот, как угрюмо сощурился у реакторной шахты, так и шёл, не оборачиваясь и не разжимая кулаков. «Трилобиты» съёжились на его броне и прикинулись мёртвыми.

Страж-проводник резко свернул, поддел посохом плотную занавеску в дверях, и сарматы вышли в продолговатый отсек. Гедимин увидел в его длинной стене отверстия — несколько округлых проломов с шипованными краями — и не сразу понял, что они не сквозные, а плотно затянуты прозрачной плёнкой. Здесь было очень светло, но свет не бил по глазам — просто очертания всех предметов стали очень чёткими, и Гедимин, не вглядываясь, различил отдельные волокна на пернатой броне Вепуата.

Едва сарматы вошли, существа, сидевшие на небольших подушках у глухой стены, зашевелились. Это были Скогны — три десятка, одетые непривычно скромно — почти без бус, бахромы и подвесок; и ещё они были очень тихими. Старейшина Кайри, смерив их холодным взглядом, подошёл к огромному сундуку, вытащенному на середину отсека, и положил на него руку. Что-то негромко сказав, он указал на Таркасана, провёл когтем вдоль ряда притихших Скогнов и ткнул пальцем в один из его краёв. Мастер Шесек добавил что-то от двери; в отсек он заходить не стал.

— Иди, — подтолкнул Таркасана Айзек. — Хорошо, что все приехали сразу. Снимут мерки — и ты свободен.

— Угу, — Таркасан подошёл к сундуку и остановился, сложив руки на груди. На сундук уже взобрался с мерным шнуром в руке первый Скогн. Ещё двое остановились внизу, обступив Таркасана почти со всех сторон. Один вёл записи — выцарапывал значки на коре.

— Садись, — Айзек, устроившийся на подушке, тронул Гедимина за руку. — С тебя мерку снимать не будем.

Сармат посмотрел на Скогна с мерным шнуром. Потом на другого — тот ещё сидел на подушке у стены, но шнур уже приготовил. Несколько секунд Гедимин глядел то на одну верёвку с узлами, то на другую, потом вполголоса помянул спаривание «макак», и Айзек укоризненно хмыкнул.

— Почему они все разные? Это же эталон измерения. Почему один от другого отличается на полтора сантиметра⁈

— Они из разных городов, Гедимин, — отозвался Айзек, жестом велев ему говорить потише. — Все они — из разных городов.

Гедимин ошалело мигнул — до него не сразу дошло, что Айзек имеет в виду.

— И что, в каждом городе… своя система мер⁈ В каждом городе на всей Равнине⁈

Айзек угрюмо кивнул.

— Именно поэтому мы тут сейчас сидим и ждём, пока все приложат мерки. А могли бы взять шнурок из Синви, приложить и результат разослать по городам. Это не ритуал. Это производственная необходимость, — он на секунду стиснул зубы и чуть опустил веки.

— В каждом городе… — прошептал Гедимин. Ему хотелось выругаться, но, по примеру Айзека, он сдержался. Первая тройка Скогнов уже записала все измерения; теперь на сундук забрался абориген из другого города.

Кто-то тронул Гедимина за руку; прикосновение было странным — чужая ладонь показалась сармату очень горячей. Обернувшись, он увидел Шесека. Скогн на мгновение приложил пальцы ко лбу и показал в ухмылке острые зубы.

— Я слышал, как ты удивлялся, — тихо сказал он и снова ухмыльнулся. — Значит, было чему удивиться. Все мастера меряют и считают, как им удобно, — что в этом странного для Дим-мина?

Гедимин на долю секунды стиснул зубы.

— Это никому неудобно, — прошептал он, недобро щурясь. — Всё время надо пересчитывать. Почему не ввести единую систему мер? У вас же централизованная власть, и скорость связи довольно высокая. Можно взять единый эталон, распространить его… Это же нетрудно — наделать одинаковых мерных верёвок!

Айзек толкнул его кулаком в бок, но Гедимин только отмахнулся. Его сейчас интересовала реакция Шесека — а она была какой-то странной. Он посмотрел на сармата озадаченно — а долю секунды спустя чему-то ухмыльнулся.

— Я из Тогота, — указал он на себя отогнутым когтем и протянул Гедимину руку. — Смотри.

Он широко расставил два соседних пальца. Длинный коготь на одном из них откинулся с сухим костяным щелчком — Гедимин даже поёжился, испугавшись за чужие суставы. Шесек быстрым движением провёл линию между подушечками пальцев.

— У меня здесь — вот столько, — он тронул пальцем часть фаланги, обнажившуюся из-под отогнутого когтя. — И вот столько здесь. А вот он — из Эллури…

Шесек указал на Скогна с мерной верёвкой.

— У него тут — вот столько, — снова расставив крайние пальцы, он отмерил второй рукой на сантиметр меньше. — И вот столько — тут, под когтем. И даже здесь…

Он растянул всю ладонь, от одного большого когтя до другого, и быстрым движением пальца провёл между ними черту.

— Здесь вот на столько меньше. И у всех из Эллури так. А у всех из Сэви… — Скогн провёл когтем по невидимой линии, отмеряя ещё полсантиметра. — Меры у нас разные. По-другому не выйдет.

Гедимин мигнул.

— Вы же не пальцами, а шнуром меряете.

Шесек коротко ухмыльнулся, приподняв губу над острыми зубами.

— Как разметить шнур? В Тоготе не разметят по-эллурийски. В Эллури — по-тоготски. Разметка растянется. Как проверить, что шнур негоден?

Гедимин встряхнул головой — череп отчётливо начинал гудеть.

— Можно выковать размеченную полосу из рэссены, — мрачно сказал он. — Тысячу одинаковых полос. Хватит на тысячу лет. У нас миллион городов, но система мер и весов — одна. И никто пальцами ничего не проверяет.

Айзек снова толкнул его локтем в бок. Гедимин досадливо отмахнулся. «Кому я мешаю⁈ Скогны там делом заняты. Всё равно по-нашему не понимают.»

— Странные у вас места, — заметил Шесек, прижимая уши к голове — что-то его то ли озадачило, то ли внезапно испугало. — В миллионе городов всё одинаково… Тот, кто так сделал, был сильнее Куэннов и злее Нерга.

Сармат снова мигнул. С гудящим черепом думать было сложно — и он видел, что Шесеку тоже нелегко уложить что-то в голову. Но что именно?

— При чём тут злость? Это просто удобно, — пробормотал он, пожав плечами. — Удобно собирать механизмы, удобно вести торговлю… Если вот в Тоготе будут делать котлы, а в Сэви — крышки, — как объяснятся, какую ширину закладывать? Как будут стыковать разные меры?

Шесек на долю секунды приоткрыл рот, потом встряхнул головой и немного отодвинулся.

— Дим-мин. Зачем делать котлы в Тоготе, а крышки — в Сэви? И там, и там сделают и котлы, и крышки.

— Но ведь есть что-то, что делают в разных городах по частям? — спросил Гедимин. — Сложные устройства, оружие… Если какое-то сырьё есть в одном месте, а в других нет — его же обрабатывают на месте, а не растаскивают по всем городам?

Шесек заглянул ему в глаза и странно ухмыльнулся.

— Если есть что-то в одном месте — все приходят туда и берут для себя. Если кто-то один заберёт всё себе — будет драка.

Гедимин хмыкнул. Он уже плохо помнил, чего добивался от Скогна, — новая информация встала поперёк черепа, и сармат почти чувствовал её острые углы, давящие на мозг.

— То есть вы делите сырьё между собой и потом, уже в городе, обрабатываете? Как вы узнаете, что оно разделено поровну, если у вас всех разные меры веса и длины?

Шесек, быстро выглянув из-за Гедимина, обменялся странными гримасами со старейшиной Кайри. Тот, поднявшись с места, подошёл ближе. Айзек с протяжным вздохом приложил ладонь к лицевому щитку. Гварза сидел так последние несколько секунд — и теперь выглянул из-под пальцев и выразительно хмыкнул.

— Дим-мин сегодня говорил с Пламенем? — осторожно спросил Кайри, с опаской глядя на сарматов. — И потом его не отвели в купальни?

Гедимин недовольно сощурился. «И что опять не так⁈»

— Дим-мину скучно, — Айзек с тяжёлым вздохом взял сармата за руку. — Потерпи. Скогны уже почти домеряли нашего филка. Скоро пойдём на базу.

Гедимин, сердито фыркнув, перевёл взгляд на Шесека, но его там уже не было — вместе с Кайри он перебрался ближе к двери, сармат только слышал их приглушённый писк. «Чем-то я сильно его озадачил,» — он безнадёжно покачал головой. «Может, и правда — такие дикари могут обойтись без разделения производств и без единой системы мер. А вот нам, похоже, придётся тут нелегко.»

… — Донесёшь? Уверен? — Айзек кивнул на мешок золотой глины. Гедимин подёргал тросы — вроде бы он правильно определил центр тяжести, и груз не должен был выскользнуть. Вепуат, нагруженный тремя свёрнутыми войлочными коконами, посмотрел на мешок и сочувственно хмыкнул.

— Он немного весит. Просто неудобный, — сказал Гедимин, надевая самодельный рюкзак. По карманам лежали, согревая броню, разделённые и подостывшие осколки кейека, пластины из камня, усиливающего омикрон-излучение, и два мифрильных прутка. Гедимин думал, что так и не заглянул в литейни, — подмастерья Шесека вытащили весь груз к воротам древнего завода, там сарматы его и забрали. Шесек держался в отдалении, настороженно глядя на чужаков.

— Мастер Шесек! — услышал Гедимин голос Вепуата. — Значит, у всех Скогнов из одного города расстояние между пальцами одинаково? А если мастер из Тогота переедет в Эллури — у него же пальцы не укоротятся? Ему трудно будет проверить мерный шнур из Эллури…

Шесек встряхнулся, будто его водой забрызгало, и поднял на сармата озадаченный взгляд.

— Кто ему даст проверять? Это дело мастеров из Эллури. Он будет младшим мастером в Эллури, такие проверки — не его дело.

— Но ведь он станет старшим мастером когда-нибудь, — не отставал Вепуат. — Если он превзойдёт других, местных…

Шесек сердито фыркнул.

— Если бы превосходил, не выгнали бы из Тогота. Хорошие мастера нужны в своём городе. Прогнали — значит, не годится. Он не станет старшим.

Вепуат оглянулся на Гедимина. Тот успел подойти на пару метров и теперь внимательно слушал. Голове легче не становилось.

— Хороший мастер не может поссориться с другими? Или с правителями… старейшинами? — осторожно спросил Вепуат. — Вот, Гедимин, бывает, ссорится с Айзеком…

Шесек быстро оглянулся на Гедимина и едва заметно вздрогнул.

— Если он хороший мастер и занят своим делом, никто его не выгонит, — убеждённо сказал он. — Даже все старейшины вместе. Может, будут прерывать разговоры. Выведут с совета. Но не выгонят. Прогнать мастера — убыток городу. Очень большой убыток. Такое случалось раньше. Давно. При Нерге ещё. Это было… очень плохо для нас.

Вепуат склонил голову, жестом попросив Гедимина подержать рот закрытым. Тот еле слышно хмыкнул, но промолчал.

— Мастер Шесек, — снова заговорил он, оглянувшись на Айзека и Гварзу — те всё беседовали с незнакомыми Гедимину стражами на непонятном ему языке. — Ты из Тогота? А твои подмастерья?

— Весь цех из Тогота, — Шесек внезапно повеселел и даже принял горделивый вид. — Самые лучшие. Это большая честь — работать в литейнях Куэннов.

— И вы измеряете длину и вес, как принято в Тоготе? — уточнил Вепуат. Шесек шевельнул вибриссами — видимо, эта гримаса заменяла Скогнам кивок.

— А если ваши литейни передадут мастеру из Синви? — спросил сармат, заставив Шесека недобро оскалиться.

— Воля богов, — сухо ответил Скогн. — Приедет его цех. Мы уйдём.

— И все меры длины и веса с этого дня станут другими? Из-за этого… ничего не попортится в городе?

Шесек оглянулся на Гедимина и прижал уши к голове.

— Вы с Дим-мином вместе говорили с Пламенем? Почему вас не отвели в купальни? Я пойду, принесу ягод курруи для вас…

Не успел Гедимин проводить Скогна растерянным взглядом, как кто-то крепко взял его за наплечник и развернул к себе.

— Идём, — бросил угрюмый Айзек, подталкивая Гедимина к собравшемуся каравану. — Хватит уже. Тебе всё ещё что-то непонятно? Или цивилизаторство зачесалось? Говорил же — не тащить сюда никакие новшества! Идём на базу. Вепуат, проследи, чтобы в лагере он эту тему не развивал!

…Текк’т протяжно загудел, приподнимаясь над пологим склоном нового кратера. Гедимин шагнул ему навстречу. Слой спрессованного гравия плавно спускался небольшими ступенями на плоское дно. Гедимину было не по себе — бронированное тело Текк’та витками лежало со всех сторон, местами сармат мог бы на него облокотиться, и всё время он был опасно близко. «А если он решит переползти на пару метров в сторону…» — Гедимин невольно поёжился и силой заставил себя думать о ступенях под ногами и о неглубокой «чаше» свежеотстроенного «стадиона».

— Хорошо. Годится, — отрывисто сказал он, глядя Текк’ту в глаза. — Возьми ещё камень и вкопай вон там. И можешь отдыхать.

Гравий зашуршал. Текк’т с плоским камнем в пасти опустил голову куда-то в витки и, не разворачиваясь, погрузился в скалу — просто провалился, будто камень под его телом вдруг стал жидкостью. На поверхности остался каменный диск с отверстием наверху, на две трети торчащий из нетронутого слоя гравия.

— Ага, неплохо, — донёсся с верхнего яруса голос Айзека. — Кто захочет, настелет себе подстилок. На подстилках поверх камней они часто сидят — видимо, это им не вредит. Мы сами будем вот здесь. Это место для филков… Знак разрыва все освоили?

— Мне не нравится эта затея, — отозвался с нижнего яруса Кенен Гварза. Он уже спустился и теперь разглядывал амфитеатр снизу вверх, что-то про себя высчитывая.

— Гедимин проверял эти снаряды на себе, — напомнил Айзек. — Минимальное защитное поле — и он даже синяка не получит.

Сверху протяжно засвистели. Вепуат со ступеней махал Гедимину рукой — неожиданно пустой, без «трилобитов» и их ремешков.

— Давай проверять барьеры, — сказал он. — Здесь будут Сэта. Вот на этом краю. Они крупнее Скогнов. Сколько места им надо?

— Вот столько, наверное, — Гедимин отмерил ещё пару метров по верхней ступени. — Здесь поставим барьер. Я буду тут…

— Будем тут вдвоём, — качнул головой Вепуат. — А в основном — я один. Ты же участвуешь, не забыл?

«Забудешь тут, мать моя колба…» — у Гедимина заныл давным-давно заживший ушиб, и он сердито сощурился.

— Тогда поле вешаем на два генератора, — сказал он, поднимая от земли на три метра прозрачный барьёр. — Сфалт я тебе оставлю, запитаешь от него. Уплотнение и непрерывная генерация…

Сармат уменьшил барьер на метр и отступил за него, пригибая голову. На той стороне завозился, устраиваясь на гравии, Вепуат.

— Тебе меня видно? — спросил Гедимин. — Ты там сидишь или лежишь?

— И так, и так, — отозвался Вепуат. — Аг-га… Тебя не видно. Совсем, даже макушку.

— Я голову пригнул, — буркнул сармат. — Плечи не торчат?.. Значит, при плотном барьере такой высоты хватит.

— И ещё прозрачный барьер — вдоль нижних ступеней, — сказал Вепуат, выбираясь из-за стены. — Вот его придётся делать прозрачным и прочным одновременно.

«Сколько возни ради минутного развлечения…» — Гедимин взялся за генератор защитного поля, выстраивая очередной барьер. «Какое-то международное мероприятие. Надеюсь, филки хотя бы натренировались и в цель не промажут.»

34 день Жизни, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Эта древесина — сырая. Через месяц её так перекосит… — Гедимин угрюмо сощурился на Кенена Гварзу.

— Через месяц её давно переработают на субстрат! — Гварза выдернул из-под руки Гедимина последнюю колёсометалку и обернулся к выходу. В шатёр уже заглядывали филки; сармат увидел, как блестит в красном свете кованый тёмно-синий корпус «бластера». «Бластер носят на плече,» — отметил про себя Гедимин. «А вот ракетомёта не видно. Кто и куда его уволок?»

— Ну вот, так-то лучше, — Гварза окинул хмурым взглядом опустевший стол. И стопки дисков, вырезанных из коры, и круглые камешки, и окатыши неправильной формы, но светлого, удобного для нанесения знаков цвета, — всё разобрали филки, и на окраине уже грохотало — кто-то в последний раз тренировался с колёсометалкой.

— Оружие должно быть пригодным к переноске, — Гварза смерил Гедимина неприязненным взглядом. — Лёгким и удобным. Лёгких сплавов и металлофрилов на Равнине нет. Твою трубу из литой рэссены не каждая телега увезёт. Поэтому — ремешки и палки. Легкие в переноске, лёгкие в изготовлении. У тебя получилось, Кет. Можешь радоваться.

У самого Гварзы вид был совсем не радостный — он только что зубами не скрипел. Гедимин проводил его угрюмым взглядом и сгрёб все опустевшие поддоны и кюветы со стола. «Ещё один день уйдёт на ерунду. Надеюсь, Текк’ты хоть к вечеру соберутся работать. Вообще не знаю, зачем им глазеть на наши стрельбы. Для них это и не оружие, и даже не игрушка, — так, чепуха какая-то.»

…Вепуат, склонившись над «чашей» туманника, вычёрпывал жидкость. Растение уже не «туманило» — воздух остыл до плюс девяти — и воды скопилось довольно много.

— Это для «трилобитов», — пояснил сармат, оглянувшись на Гедимина. — Говорят, им полезно.

В слабом утреннем свете издалека были видны верхние ступени кривоватого «амфитеатра»; он полностью заслонил камень-мишень и склад таких же на окраине. Спрессованный гравий поднялся округлым горбом; его сильно не трамбовали — так, примяли, чтобы камешки не сыпались. Гедимин посмотрел на дальний обрыв над «ободранной» долиной. Разлом на соседнем плато не подавал признаков жизни.

— Думаешь, не придут? — Вепуат, проследив за его взглядом, еле слышно усмехнулся. — Ещё немного посветлеет — и пойдём за ними. Как раз три часа на полёты — «трилобиты» успеют размяться. Заметил, Сокол стал немного проворнее?

— Подранок всё равно гоняет его, как хочет, — отозвался Гедимин, вспомнив последнюю тренировку. — У них ещё до спаривания не дошло?

Вепуат махнул рукой.

— Они сейчас и близко не готовы к размножению. Это же не макаки, которым…

С окраины донёсся хриплый вой трубы и треск костяного барабана. Гедимин вздрогнул. «Караван! Ну да, светает, самое время приехать…» — он шагнул было к дороге, но тут же остановился. «Это не караван. Это приехали зеваки. Айзек говорил — их будет много…»

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, уставившись на экран передатчика. — Идём!

Когда сарматы вышли на окраину, первая повозка уже поднялась на холм, и её, развернув, как раз толкали к обрыву, ставя в ряд с двумя полевыми кухнями. Это была ещё одна — Гедимин узнал конструкцию навесов. Рядом остановилась вторая волокуша, и четверо Броннов почти бегом стаскивали с неё бочонки, тюки и корзины. Под холмом снова взвыла труба, а за ней — вторая. Гедимин посмотрел с обрыва и изумлённо мигнул. Вереница повозок «головой» уже поднялась на Сарматский холм, а её хвост ещё скрывался за скоплением деревьев-валунов у соседней куэсты. Бронны и Скогны, едва выйдя на плато, спрыгивали с повозок, отгоняли их в сторону от дороги и стаскивали поклажу. Пока Гедимин мигал, на окраине сарматского лагеря поднялись два новых шатра, а мимо проехала повозка с пустыми бочками. Плоский зверь медленно протащил её мимо палаток и скрылся за бронеходом. Следом пробежала стая нхельви.

— Гедимин, сходи-ка набери воды, — деловито распорядился Айзек, остановившись неподалёку. — Одной цистерны может не хватить. У нас тут тридцать городов…

— Уран и торий! — выдохнул Гедимин, ошалело мигая. — Вы там в себе⁈ На нашем стадионишке…

— Все сядут, и место останется, — закончил за него Айзек и широко ухмыльнулся. — Скогны и Бронны — существа компактные. Всего-то полторы сотни народу… Ага, вот и вторая кухня подъехала. Гедимин! Воды набери!

…Сармат оставил маятник качаться и молча смотрел, как аборигены втыкают шланги в патрубки и оттаскивают полные бочки к двери. Воду он включил на полную мощность; по полу душевой бежали ручьи, и Гедимин только думал, как чужаки не мёрзнут — босиком в холодных лужах. Ни Броннов, ни Скогнов вода не смущала, они даже не пытались её обойти — только радостно повизгивали, щупая шланги и заглядывая в наполняющиеся бочки. Кто-то попытался отпить прямо из шланга и, кашляя, отскочил к дальней стене. Остальные заверещали громче прежнего.

Когда выволокли последнюю бочку, ловко раскачивая её на торце и переваливая из стороны в сторону, Гедимин перекрыл вентили, но оставил водоподъёмник включённым — обе цистерны, при его непрерывной работе, почти опустели. За одной стеной что-то грохало, за другой — ревело и верещало, и сармат думал, угрюмо щурясь, что полдня придётся провести с закрытыми наушниками.

За плечом вспыхнул и тут же погас белый свет. Кто-то шумно выдохнул и стукнул костяным посохом о мокрый камень.

— Дим-мин, тебя там Вепу-а ждёт, — сказал, отчего-то смутившись, Хассинельг. — У обрыва, где камни. Вы ведь сейчас идёте… к Сэта?

При последнем слове он уткнулся взглядом в пол. Гедимин мигнул.

— Мы им обещали, — буркнул он. — Ты тут проследишь, чтобы никто не кидался копьями? Если они придут мирно, а местные на них нападут, хорошего тоже не будет.

Посох в красной лапе едва заметно дрогнул.

— Если обещали — тогда конечно… — пробормотал Хассинельг. — То есть вы… туда ходите, и они вас не трогают? Видят вас — и не нападают?

— Хочешь с нами? — спросил Гедимин и тут же осёкся. «Теск, ты с чего это взял? Галлюцинации одолели? Если бы он туда хотел, сто раз уже сбегал бы.»

Хассинельг вскинул на него взгляд, собрался что-то сказать, но только качнул посохом и исчез. Гедимин покосился на мигнувший дозиметр и пожал плечами. «Чтоб их всех с их тысячелетними традициями…»

…Едва шагнув на ту сторону разлома, Вепуат остановился.

— Они здесь.

Теперь их видел и Гедимин — десятка два светящихся существ с ярко-рыжими гривами сидели прямо на пепельном гребне. Увидев сарматов, они встали, повернулись к ним. Золотистый свет вспыхнул ослепительно ярко, заставив Гедимина сузить глаза. Вепуат вскинул руку в приветственном жесте и шагнул вперёд.

— Идём, Гедимин. Сегодня потренируемся вон там. Смотри за небом!

«Трилобиты» замерли на его броне с полувыпущенными крыльями, когда сармат прошёл сквозь неровный строй Сэта. Гедимин следовал за ним и чувствовал, как от напряжения сводит мышцы. Горячий воздух тёк по пальцам — здесь, в метре от странных существ, было очень жарко. Плюс сорок по Цельсию — бесстрастно зафиксировал термометр. Сэта казались объятыми пламенем — Гедимин видел, как колышется их мягкий мех, будто языки жёлтого огня перебегают по телу. На мгновение он удивился, что украшения из костей и зубов, ремешки и узкие повязки не съёживаются и не обугливаются; потом вспомнил, что на Равнине деревья горят хуже, чем скалы.

— Здесь, — Вепуат тронул ногой слежавшийся пепел. Гедимин проделал углубления, поставил стойку, оглянулся на жёлтое свечение, — Сэта, незаметно обогнув его, встали на другом краю гребня. Часть уже сидела на красно-жёлтых камнях на дне кратера,остальные устроились на возвышенности. «Этим и подстилки не нужны,» — подумал Гедимин, отходя по пепельному гребню на отмеченное Вепуатом место. «Любой камень под ними нагреется.»

Когда дрон взлетел с его руки, быстро набирая высоту, сармат услышал странный треск и шелест. Он не сразу понял, что это, — Сэта крайне редко подавали при нём голос. Говорили они негромко и быстро замолчали, но тут же Гедимин снова услышал потрескивание — вокруг дрона развернулось защитное поле, и это тоже надо было показать друг другу и прокомментировать.

— Tza! — услышал он возглас Вепуата и подставил руку — «трилобит» уже летел к нему. Вокруг шуршало и похрустывало, будто кто-то, стараясь не шуметь, шёл по лесной подстилке. «А они не такие молчаливые,» — подумалось Гедимину. «Ничуть не тише, чем Скогны. Только, может, голоса приятнее. Не так ухо режут.»

… — Heta! — Вепуат, ухватив сопротивляющегося Чужака за шлейки, сдёрнул его с плеча Гедимина и пристегнул к своей броне. Сэта — двое или трое — тут же прокомментировали это шелестом и потрескиванием. Впрочем, последние полтора часа рядом постоянно что-то шуршало или трещало — Гедимин давно перестал на это отвлекаться.

— Пора? — сармат, освободив руки, покосился на передатчик. Счётчик времени показывал, что до местного «рассвета» ещё сорок минут.

— Выходим, — кивнул Вепуат, щелчком по передатчику подзывая дрон. Гедимин удивлённо мигнул — он давно не видел, чтобы разведчик уделял своим механизмам хоть какое-то внимание.

— Подержи, — Вепуат сунул ему спустившийся дрон и повернулся к Сэта. Секунду ему пришлось повертеться на месте — существа были со всех сторон, а увидев, что сарматы собирают вещи, ещё и подошли ближе. Коротко что-то рявкнув, Вепуат указал на разлом и, больше не оглядываясь, пошёл к нему. Сэта, случайно (или намеренно) преградившие сарматам путь, расступились, образовав полутораметровый коридор; Гедимин чувствовал исходящий от них жар и видел, как дрожит воздух. Эти конвекционные потоки, видимо, и заставляли тонкую шерсть на телах Сэта колыхаться и приподнимали гривы, придавая им ещё больше сходства с языками пламени. Гедимин пару секунд думал что-то о метаболизме и о сворачиваемости белков, потом встряхнул головой и стал думать о защитных полях. «Барьеры надо будет поставить сразу же. Интересно, другие аборигены уже на стадионе? Надо сразу проверить…»

Стоило пересечь невидимую черту разлома, и пейзаж вокруг поменялся, как по щелчку голопроектора. Гедимин смигнул, давая мозгу время перестроиться, и, сложив ладонь козырьком, взглянул на соседний холм. На ступенях амфитеатра уже пестрели шевелящиеся пятна — довольно много, некоторые «скамьи» были заняты целиком. Часть, прилегающую к обрыву, отсекал непрозрачный барьер из защитного поля; там все ступени были пусты. «Много места оставили,» — Гедимин оглянулся на Сэта, выбравшихся за разлом и теперь негромко что-то обсуждающих; аборигенов, как они и обещали, было одиннадцать. «Больше, чем мы рассчитывали. Может, это и к лучшему — сядут свободно. Они вроде не любят толпиться…»

Вепуат, обернувшись к чужакам, что-то прощёлкал и снова рявкнул. Какие-то из слов, видимо, совпали с командами для «трилобитов» — все зверьки беспокойно зашевелились, хотя только что, почувствовав прохладу, втянули крылья. Сэта — один из них, тот, что с челюстью-подвеской — ответил коротким набором трескучих звуков. Гедимин, отступив в сторону, видел, как существа почти ровной цепочкой идут за Вепуатом, спускаясь длинной тропой на дно долины. Когда они уже поднимались на дальний склон, из скалы высунулась блестящая голова — точнее, половина головы с правыми глазами. Несколько секунд «незаметный» Текк’т наблюдал за пришельцами, а затем снова нырнул в скалу.

За подъёмом длинная цепочка аборигенов, будто по команде, сбилась в плотный ком, и своевременно — на верхней ступени «амфитеатра» стоял, сложив руки на груди, чем-то очень недовольный Гварза.

— Пришли? — спросил он и, не дожидаясь ответа, указал на пустующие места. — Пристраивай их здесь. Все собрались, филки тоже готовы, — начнём пораньше.

Едва он замолчал, над холмом повисла тишина — даже ветер, казалось, притих. Бронны и Скогны, все полторы сотни, поднялись с мест и теперь молча смотрели на сарматов и чужаков за их спинами. Гедимин видел, что все руки сжимают оружие — или, по крайней мере, лежат на рукояти. По краям стадиона неподвижно застыли четверо стражей. Сэта тоже замерли, и даже воздух вокруг них ненадолго похолодел. Вепуат, встряхнувшись, издал короткий смешок и указал на пустой край стадиона. Гедимин переключил защитное поле на свой генератор — теперь оно было на непрерывной подпитке. Сэта молча спускались по склону, оставаясь по одному-двое на каждой ступени, пока все не разместились. Там, где устраивался кто-то из них, на пару секунд над отсыревшими камнями вставал пар. Гедимин покосился на ступени, занятые Броннами и Скогнами, — там все камни были застелены в несколько слоёв и, похоже, сырость и холод никого не беспокоили.

Едва Сэта скрылись за барьером, карлики зашевелились и загомонили, снова рассаживаясь по местам. Стражи, поднявшие было посохи, опустили их. Калиг — его огромная, какая-то раздутая вширь фигура маячила как раз рядом с местами Сэта — повернулся к Гедимину, почти секунду смотрел на него сквозь тёмные наглазники и снова отвернулся.

— Все по местам, — довольно хмыкнул Айзек, сжимая пальцы в кулак. — Твои готовы?

— Давно уже, — мрачно ответил Гварза. — Ты скажи тут пару слов, а я пойду к ним. Кет! Ты выходишь после первого филка с палкой. Встаёшь за обломками мишени. Второй выход — после бластерников. Запомнил?

Гедимин молча кивнул.

Мишеней на стадионе было две — за камнем с дыркой установили две костяные жерди, а между ними натянули фрагмент жёлтой «брони» — обычного материала, используемого для лёгких комбинезонов. Кости были прикопаны неглубоко, сантиметров на двадцать в рыхлый гравий, и Гедимин недовольно сощурился. «Ничего не выйдет. Стойки вывернет раньше, чем пробьёт материал. Гзеш — он упругий…»

Долго размышлять о свойствах гзеша ему не дали — Айзек уже спустился по лестнице и ударил кулаком о кулак, привлекая к себе внимание. На трибунах стало тихо. Гедимин покосился на Сэта — они наклонились вперёд, опираясь на колени, и сосредоточенно смотрели на сармата и мишени за его спиной.

— Вы видели оружие нашего мира. Здесь мы покажем оружие вашего мира. Его сделали наши мастера так, как они умеют, и с ним выйдут наши сарматы. Они покажут, что оно может. Начинайте!

Он поднялся на пару ступеней, быстрым взглядом скользнул по непрозрачному барьеру и повернулся к нижней площадке. Туда — сбоку, не по основной лестнице — уже спускался филк. В одной руке он держал мелкие камешки, пальцы другой были обмотаны свободно свисающими ремешками из гзеша. Гедимин, присмотревшись к обмотке, довольно ухмыльнулся. «Всё правильно. Видно, что тренировался. Сам мотал, или Гварза помог?..»

Аборигены, увидев ремешки, тоже зашевелились и даже запищали — впрочем, тут же замолкли, когда филк, остановившись напротив мишени, небрежным жестом перекинул камешек в обмотанную ладонь и поддел пальцем ремешок. Угловатый камешек с коротким щелчком сорвался с его руки, пролетел в отверстие в камне, врезался в мембрану из жёлтого гзеша — и, как Гедимин и ожидал, костяные опоры вылетели из гравия, и мишень, сложившись пополам, рухнула в пяти метрах от места, где стояла. Ещё пару метров её проволокло по земле. Сармат досадливо хмыкнул. Аборигены быстро переглянулись и заверещали, но тут же затихли — филк перебросил в обмотанную ладонь второй камешек. Он был круглым, и Гедимин направил генератор защитного поля на прозрачные барьеры вдоль нижней трибуны. За ними кто-то уже следил — они выглядели прочными, но удар ожидался серьёзный. «Лишь бы стрелял поверх…» — додумать сармат не успел. Камешек, вращаясь, пролетел сквозь отверстие в первой мишени и врезался в землю в паре метров от второй. Гравий поднялся полуметровым столбом. Защитное поле подёрнулось рябью. Аборигены взвыли. По осевшему гравию к воронке медленно прошёл филк. Резинки с руки он успел снять и пристегнуть к поясу. Смахнув насыпавшиеся камешки, он выдернул из-под них жёлтую мишень, встряхнул её и растянул за костяные опоры. Аборигены взвыли громче прежнего, от визга у Гедимина зазвенело в ушах. «Гзеш уцелел,» — отметил он про себя, глядя на растянутую мембрану. Её припорошило пылью, на ней были мельчайшие насечки от осколков, но ни одного отверстия не было.

Айзек ударил в ладоши, и все звуки стихли — только шуршал гравий под ногами Гварзы. Кенен спустился в кратер, поставил поваленную плиту-мишень на ребро и покатил её на новую позицию — чуть дальше того места, где взорвался первый камень. Плита была рыхлая, из непрочной породы, близкий взрыв выбил из неё несколько фрагментов. Гедимин думал, что она расколется при перетаскивании, но камень выдержал.

— Это не броня, — Айзек поднял над головой свёрнутую жёлтую мишень. — Такую одежду мы носим. У нас есть и броня — и потом вы, если будет желание, попробуете её пробить.

На поле уже выходил второй филк; с его руки свисал красный ремешок — незамкнутая петля пращи. Гедимин взглянул на камешки-снаряды и настороженно сощурился — они все были круглыми, без выступающих углов. «Сейчас жахнет…»

…Осколки первой каменной плиты убирать не стали — Гварза, небрежно оттолкнув крупный обломок, вбил в гравий вторую. Сейчас её куски громоздились рядом с разбросанными кусками первой — это был всё тот же рыхловатый камень, уступающий по прочности не только тектону, но и местному жёлтому плитняку. Гедимин, глубоко вдохнув и медленно выдыхая, спускался на стадион. Спрессованный гравий не шуршал под ногами — сармат шёл тихо и в полной тишине, провожаемый пристальными взглядами. Аборигены почему-то таращились на него, будто и не замечая филка с метательным приспособлением — тот уже стоял у огневого рубежа, сжимая в кулаке разрисованные камешки. Гедимин огибал его по широкой дуге — филк, будто нарочно, вылез на самый проход. «За обломками мишени…» — сармат посмотрел на камни под ногами и отступил ещё на шаг, опуская на глаза тёмный щиток. Его ступни и кисти были обёрнуты непрозрачным защитным полем, респиратор закрыт — Айзек настоял, чтобы Гедимин свёл риск до минимума. «Взорвётся в трёх метрах от меня. Может, чуть ближе,» — сармат посмотрел на бледного сосредоточенного филка и коротко ухмыльнулся. «Его, надеюсь, не зацепит. Вроде мы всё рассчитали.»

Аборигены наконец обратили внимание на оружие филка. Кто-то взвизгнул, и на стадионе снова стало очень тихо. Мелкий сармат вскинул «деревяшку» над головой, снаряд свистнул в воздухе — и в грудь Гедимину ударила волна уплотнившегося воздуха. Камень разорвало в двух метрах от сармата, гравий под ногами всколыхнулся, площадку запорошило белесой пылью. Гедимин перевёл дух, прислушался к ощущениям — воздушная волна прижала к телу пластины, но деформировать их не смогла. Он взглянул на филка — тот на секунду поднял над головой разрисованный камешек и снова зарядил оружие. «Ещё раз,» — Гедимин снова застыл на месте. «А верхний слой, похоже, побило. Пыль не стряхивается. Вколотило в обшивку.»

…Пыль так и не стряхнулась — Гедимин видел мелкие белесые щербины на броне, пока возвращался на верхнюю ступень амфитеатра. Вепуат встретил его радостной ухмылкой и протянул руку. Гедимин отмахнулся.

— Камешки — ерунда. А вот жировые ракеты… Что тут? Сэта сидят тихо?

Он привстал на пальцах, заглядывая через барьер, и изумлённо мигнул. Свободных скамей уже не осталось, да и места на них стало куда меньше — вместо одиннадцати аборигенов там собрались три десятка. Вели себя они по-прежнему тихо, внимательно глядя на филка — тот вышел на стадион с кованым бластером, а напротив него Гварза установил плиту из рэссеновых капель. Гедимин смигнул, помянул про себя уран и торий и развернулся к Вепуату.

— Откуда ещё двадцать особей⁈

Вепуат только хмыкнул.

— Первым стало интересно — позвали других. Помнишь, они предупреждали?

Гедимин оглянулся на соседний холм. Между тропой на подъём и трибунами Сэта свернулся кольцами один из Текк’тов. Уложив голову на бронированный хвост, он следил за стадионом — но вряд ли не заметил бы толпу, идущую по его панцирю.

— Как они прошли незаметно? Всползли по обрыву⁈

Вепуат пожал плечами.

— Смотри! Альгот вышел с бластером. Интересно, зачем рэссена?

— Для наглядности, — буркнул Гедимин — и тут же беззвучно выругался. «Рэссена⁈ Они же весь кратер засветят…»

Зелёный луч упёрся в металлическую плиту. Трибуны взвыли. Гедимин смотрел, как крошится и оплывает металл, а за лучом сверху вниз тянется глубокая, почти сквозная бороздка шириной с палец. За барьером зашипело и затрещало — Сэта быстро что-то обсуждали, но так громко, что Гедимин даже насторожился.

Альгот убрал бластер в заплечные крепления — Гедимин точно помнил, что их не делал, но сделаны они были удобно — и стоял неподвижно, дожидаясь, когда Гварза воткнёт в гравий очередной шест. На шесте висели в пять слоёв потрёпанные подстилки — кожа, войлок, растительное волокно…

— Пробить пару шкур — доблесть, конечно, невелика, — чуть повысив голос, прокомментировал в наступившей тишине Айзек. Гварза, установив шест, взялся за рэссеновую «лепёшку» и снова поставил её вертикально, развернув другой, неповреждённой, стороной к трибунам. Дождавшись, когда он поднимется на край котлована и кивнёт, Альгот взял бластер в руки и неспешно снял его с предохранителя. Луч был таким же ярким, как и в прошлый раз, — чистый поток омикрон-квантов, уплотнённый и сфокусированный в одной точке. Тряпки задымились, надрезанный шест повалился на гравий, на металлической плите протянулась глубокая узкая борозда. Секунды две все молча смотрели, как Альгот ставит оружие на предохранитель и убирает за спину — а потом заверещали так, что у Гедимина зазвенело в ушах.

Бронны и Скогны, повернувшись друг к другу, повизгивали и щёлкали когтями. Гедимин, мельком взглянув на них, шагнул к барьеру, за которым сидели Сэта — и по доносящемуся оттуда треску можно было решить, что там разожгли огромный костёр. Четыре десятка светящихся существ плотно сгрудились на трибунах и о чём-то быстро переговаривались. Гедимин оглянулся на Вепуата — тот выглядел спокойным.

— О чём они там? — спросил ремонтник, покосившись на сфалт. Оружие сейчас работало генератором — все барьеры опосредованно «висели» на его миниреакторе — и Гедимину очень не хватало привычной тяжести за плечом.

— Я не понимаю их языка, — отозвался Вепуат. — Пойду спрошу, не случилось ли чего.

— Кет! — донеслось со стадиона. Там двое филков под присмотром Гварзы разворачивали ракетомёт так, чтобы раскалённый выхлоп ни на кого не был направлен. Рядом лежала каменная плита с небольшим круглым отверстием; её края Гедимин сам обрезал, уменьшив пластину в диаметре в полтора раза.

— Ещё два градуса вправо, — вполголоса посоветовал он, проходя мимо филков, возящихся с ракетомётом. Гварза, морщась, шагнул к нему.

— Вон там стоишь ты. Камень держи в руках, прямо перед собой. Шлем и шею обернуть защиткой!

Гедимин мигнул, но его плечи и голову уже обмотали защитным полем, сунули в руки плоский камень и толкнули в бок — «вон туда!» Он покосился на притихшие трибуны, недовольно сощурился на филков — «два градуса вправо, а не полтора! Вот сейчас ветер чуть изменится…» и замер на месте, держа каменный блин на вытянутых руках перед собой. Над его кромкой сармат видел, как филк перехватывает «пушку» двумя руками, зажимает под локтем, сдёргивает с костяной ракеты предохранитель и вбивает её в паз. Полсекунды — и в лицо Гедимину ударило пламя. Расколотая плита кусками рухнула под ноги. Всё вокруг пылало. Ветер взвыл, унося к небу горящую взвесь и густой багровый дым. Гедимин шагнул вперёд, чувствуя сквозь броню жар огненного облака. Ещё шаг — и оно осталось позади. Сармат стоял на горящих камнях; его броня тоже горела — жиром забрызгало всё, что не было прикрыто защитным полем, и чёрные щитки от сильного жара уже начинали оплывать. «Тушить без толку, смыть нечем. Пусть так выгорает,» — Гедимин расставил руки, подставляя пятна горящего жира ветру, раздувающему пламя. «Этой дряни надолго не хватит. А фрил не горит.»

Сквозь дым он видел аборигенов, привставших с трибун. Они все молчали, прижав уши к голове и странно пригнувшись — будто хотели куда-то бежать, но не могли решить, куда. Сэта незаметно спустились к самому барьеру и встали вдоль него. Их гривы колыхались в конвекционных потоках. Гедимин криво ухмыльнулся, посмотрел на броню, тронул дымящийся щиток пальцем, — тонкое защитное поле на кистях выгорело, но успело прикрыть собой руки сармата, и их жиром не забрызгало. «Пара сотен градусов будет. Поднимусь по тому склону и там встану — подальше от зевак. Не хватало ещё их обжечь.»

Когда Гедимин в тишине поднимался по дальнему склону, его броня уже погасла, но ещё дымилась. Он подставил скафандр холодному ветру и перевёл взгляд на трибуны. Там уже верещали. Скогны и Бронны вперемешку сгрудились вокруг Айзека, тыкая когтями в дальний склон. Айзек только ухмылялся, разводя руками. Сэта сбились в плотную группу у барьера и снова что-то обсуждали. Гедимин покосился на пустое плечо и недовольно сощурился — не то чтобы он собирался в кого-то стрелять, но сфалта очень не хватало.

— Мы показали всё, что хотели, — громко сказал Айзек, кивая на опустевшую площадку. Там среди дымящихся обломков уже вкопали новую плиту-мишень.

— Мы видели, — с трибуны поднялся маленький Бронн, и Гедимин узнал по голосу старейшину Кайри. — В Элидгене отличные оружейники, и воины Элидгена хорошо обучены. Ты говорил, что и нам разрешишь показать мастерство?

— Конечно, — Айзек кивнул. — Вот вам камень-мишень. Или лучше принести растянутую броню?

Скогны, выбравшиеся уже в свободный проход, пронзительно заверещали. Мимо трибун быстро прошёл филк с костяными жердями под мышкой. Он принёс два свёрнутых фрагмента «брони» — жёлтый и красный композиты. В этот раз их вкопали основательно — чуть ли не наполовину, так, что нижняя часть ткани коснулась земли. Скогны и Бронны теснились за барьером, выстраиваясь в очередь к узкому проёму, за которым присматривал Гварза. Гедимин увидел чьё-то оружие — то ли лук с деревянным ложем, то ли арбалет без ворота, но на оттяжных жгутах… У кого-то была праща, украшенная нелепыми висюльками, затрудняющими бросок, у кого-то — копьеметалка из резной кости или просто копьё без вспомогательных приспособлений… Пару секунд Бронны и Скогны, снова разбившись на группы, пререкались у входа, потом Гварза выпустил на площадку первого стрелка.

В котловане громыхнуло, фонтан гравия поднялся метра на полтора, поставленная на ребро плита-мишень под пронзительные вопли Скогнов накренилась и легла почти плашмя. Второй стрелок уже протиснулся мимо Гварзы в проём и запустил литое колёсико точно между стойками. Куда он хотел попасть, Гедимин не понял, но снаряд взорвался за мишенями, в паре метров от них, подняв ещё один фонтан гравия. Камешки застучали по слабо натянутым мембранам, образцы гзеша заколыхались, но их даже со стоек не посрывало.

Сквозь уже несмолкающие вопли Гварза, кажется, предложил поставить мишень на ребро, но карлики отказались — теперь их всех тянуло к образцам гзеша. Чей-то дротик, воткнувшись в жёлтую мембрану, остался так торчать. Гедимин про себя выругался, представив этот гзеш натянутым на кого-нибудь из филков; аборигены внезапно замолчали, потом принялись тыкать когтями в сторону пробитой мишени и верещать, будто сильно чему-то удивились. Вышел ещё один арбалетчик и, подкрутив снаряд пальцами, взорвал его ровно на проколотой мембране. Гравий вокруг разметало, пару ремешков-креплений оторвало от стоек, дырка в мишени стала шире, но новых к ней не добавилось. На край площадки, как-то опередив Скогнов, пробился Бронн и метнул в несчастную мембрану метровое, выше его роста копьё. Гзеш лопнул от края до края, Гварза, рявкнув на верещащих и готовых подраться карликов, вышел на площадку и вернулся с копьём и дротиком. Обрывки гзеша остались висеть на стойках. Копьеметатель примерился было к второй, красной, мишени, но Скогны выпихнули его обратно на «лестницу». Кто-то с массивным арбалетом, увешанным просверленными зубами, заряжал его странным остроугольным снарядом иссиня-чёрного цвета. Карлики, притихнув, подались от него в сторону, Гварза, подняв взгляд на Гедимина, резким жестом велел ему «прикрыться». Сармат едва успел выставить защитное поле, как котлован накрыло чёрным облаком.

Оно висело на месте неправдоподобно долго, будто время застыло; в почти идеальной чёрной сфере беззвучно сверкали зелёные молнии. Гедимин схватился за наушники, думая, могло ли ему незаметно выбить барабанные перепонки, — и только тогда услышал первый звук — тихий шелест, будто рядом сыпался мелкий сухой песок. Чёрный дым поднимался из котлована тонкими струйками, как бы с неохотой, но усилившийся ветер постепенно сдувал его — и через пять секунд Гедимин вместе с притихшими аборигенами увидел мишень, лежащую на камнях среди осколков костяных стоек. Их раскрошило на мелкие части — и, как показалось сармату, изнутри, будто в каждую засунули пиркенитовую шашку. Кусок гзеша не лопнул — красный слой истрескался, из-под него проступили и теперь на ветру отшелушивались тонкие листки ипроновой фольги, но ни одного сквозного отверстия сармат не увидел. Притихшие было карлики снова загалдели, владелец чёрных снарядов, на секунду подняв взгляд на Гедимина и приложив пальцы ко лбу, медленно побрёл к трибунам. Его тут же обступили, и гомон стал ещё громче. Гедимин посмотрел на остатки мишени и растерянно покачал головой. «Что это вообще было? Какой-то агрессивный распыляемый реагент? И тот Скогн наверняка знал, что облако на него не понесёт? Вот полоумный карлик…»

Листки ипрона, больше не удерживаемые рассохшимся эластомером, начали выкрашиваться на камень, и сармат прихлопнул остатки мишени защитным полем — не хватало ещё растерять драгоценный ипрон! Мысленно выругавшись, он запоздало направил анализатор на гравий — может, там остались следы странного тяжёлого газа? Ничего необычного на камнях не было, только сверху их на микрон припорошило мелкой органической пылью — не то высохшим илом, не то перегноем…

По площадке прошёл Гварза, сдёрнул защитное поле, сунул остатки мишени в пакет и сгрёб крупные каменные обломки в кучу. У огневого рубежа толпились Бронны. Кто будет стрелять, они уже выяснили — и теперь с разных сторон протягивали ему снаряды, возбуждённо верещали и подпрыгивали. Гедимин увидел, что протягивают очередные кругляшки, только не металлические, а деревянные и костяные, и убрал включённый было анализатор — как на Равнине взрываются колёса, он уже видел, и не раз. Переводя взгляд от прибора к стадиону, сармат удивился внезапной тишине. За прошедшую секунду площадка опустела. Бронн, так и не выстрелив, шмыгнул в проём и там замер с арбалетом в руках. За его спиной, на пару ступеней выше, встал в боевую стойку копейщик-Скогн. На стадион вышел Сэта.

Видимо, чёрный газ на мгновение разрушил защитный барьер, — сейчас трибуны Сэта снова были прикрыты, но одна особь стояла у огневого рубежа и негромко что-то говорила, обращаясь к Гварзе. Сармат спокойно выслушал чужака, молча кивнул и без особой спешки пошёл к ещё не задействованным мишеням. Гедимин смотрел, как он выносит на стадион металлический «блин» и вбивает его нижней кромкой в гравий. Сэта ждал. Это был всё тот же абориген с подвеской-челюстью, — только сегодня к ней добавились чьи-то длинные острые зубы, кости причудливой формы и горсть просверленных камешков. Никакого оружия у него не было.

Защитное поле за его спиной сомкнулось, закрывая последний проём. Гедимин увидел, как помрачневший Вепуат что-то говорит притихшим Броннам и Скогнам. Они все выпрямились, и у каждого в руках было оружие — и сармат, посмотрев, как они с ним обращаются, уже знал — на выстрел, если что, хватит и полусекунды. Видит Сэта, что происходит за его спиной, или нет, Гедимин не понимал, — чужак держался спокойно, расслабленно опустил руки, только уши стояли торчком, и свечение гривы заметно потускнело.

Гварза, издав короткий горловой рык — видимо, на языке Джагулов — отошёл от установленной мишени и встал в пяти метрах от чужака, сложив руки на груди. Сэта оглянулся на него, слегка наклонил голову — и, развернувшись к мишени, провёл когтистыми пальцами по своему плечу и резко взмахнул рукой. В ту же секунду стадион затопило пламя.

Туда, где стоял Гедимин, огненные языки дотянулись на излёте — горячий воздух лизнул ладони, но обшивка скафандра даже не заблестела. Взлетев, пламя тут же опало, съёжилось до сияющего шара на дне котлована — и горело там секунды три. Оторопевший Гедимин судорожно вспоминал, что из минералов Сфена Земли может так бурно окисляться, хотя бы после начального нагрева, но на ум так ничего и не пришло. Огненный шар совсем съёжился, а вскоре и погас; дыма не было — только воздух тёк вверх прозрачными струями. Он ещё тёк — нагретые камни, как им и полагалось, остывали медленно…

На слегка оплавленной и осевшей площадке стояла металлическая мишень. Она немного наклонилась — слой гравия под ней от жара деформировался и просел. В её верхней кромке виднелась блестящая, как будто запотевшая выбоина в пару сантиметров — явный след оплавления и попытки реза. Сэта прошёл по раскалённым камням, тронул надрез пальцем, странно мотнул головой и направился к своей трибуне. Вепуат приоткрыл для него проход в защитном поле. Сэта ещё пару секунд шуршали и потрескивали, сдвинувшись друг к другу; в мертвенной тишине Гедимин слышал каждый звук. Ещё секунда — и другой Сэта спустился с трибуны и заговорил с Гварзой.

— Кет! — Кенен поднял взгляд на край котлована и резким жестом предупредил Гедимина — «Будь осторожен!».

— Чего? — тот сузил глаза и снова пожалел об отсутствии сфалта. Особенно ему не нравилась повисшая тишина — даже Сэта перестали шептаться, а Скогны и Бронны застыли статуями, держа оружие наготове.

— Гость просит тебя снова поработать мишенью, — Гварза нервно ухмыльнулся, быстрым жестом ещё раз напомнив об осторожности. — Или оставить тут часть своей брони. Сэта очень интересно, как она выдерживает огонь.

Гедимин ухмыльнулся в ответ.

— Я спущусь, — сказал он, пересчитывая костяшки пальцев, собранные в ожерелье на груди Сэта. Кости пожелтели, а местами и почернели, а вот жила, на которую их нанизали, выносила постоянный жар, не ссыхаясь и не лопаясь. «Это не растительное волокно. Это часть животного. М-да, странный у них тут метаболизм…» — думал сармат, спускаясь на площадку и вставая напротив Сэта. Гравий ещё не остыл и чуть проседал под ступнями. «Опять обшивку перенапылять,» — мелькнуло в мозгу, и сармат недовольно сощурился. «Точечный термический урон… Ладно, учту.»

Сэта, чуть приподняв голову, взглянул ему в глаза. У существа были веки, даже ресницы, но вместо белка, радужки и зрачка — ярко-красное свечение, и больше ничего. Выждав секунду, Сэта отвёл взгляд — и резко вскинул руки, сцепив их перед грудью в замок. В лицо сармату ударило пламя.

Защитное поле на ладонях всё-таки не выдержало. Гедимин успел подставить их, увидев, как навстречу ему летит раскалённая добела «комета», перехватил её «ядро» — но золотой и багровый шлейфы накрыли его с головой. Фрил зашипел, испаряясь, и закапал под ноги. Сармат стряхнул размягчённые пластины с анализатора — прибор не показывал ничего, кроме резкого роста температуры. «Легковоспламеняемая аэрозоль? Да нет… Просто воздух берёт и… горит,» — Гедимин тронул пальцем клубящееся бездымное пламя. «Ни топлива, ни продуктов горения. Счёл бы галлюцинацией, да вот — броня оплавилась…»

Пламя угасло. Гедимин посмотрел на себя — из-под растёкшихся чёрных пластин проступили золотистые. Сэта стоял напротив, не шевелясь, только грива колыхалась в конвекционных потоках.

— Как вы это делаете-то? — спросил Гедимин, тут же понял, что ответа не получит, тяжёло вздохнул и побрёл к душевой. За спиной долго было тихо — только у самого ангара он услышал визг и верещание. Сармату было не по себе.

…На Айзека он наткнулся в лаборатории, когда поднялся за нейтронностойким фрилом — тех остатков, что удалось соскрести с остывшей брони, не хватало и на половину напыления. Фрил лежал в условленном месте, а командир экспедиции, еле слышно что-то насвистывая, расставлял по столу кюветы. Увидев Гедимина, он весело хмыкнул.

— Не обжёгся? Пальцы болят?

— Нет, — буркнул Гедимин, глядя на короткий рубец на ладони. На ипроновой пластине блестела свежая царапина. «У него не было ничего, что можно кинуть. И он не кидал, просто руки сжал в замок. Откуда механический урон⁈»

— Тебя поблагодарили, кстати, — сказал Айзек. — И даже опасались за твои руки. Тебе ни на что не нужен кровяной камень? Он, конечно, настроен на Сэта, даже с нергонами срабатывает через раз, но — мало ли…

Гедимин мигнул.

— Кровяной камень? — он далеко не сразу вспомнил, как перебирал когда-то отбитые у кочевников трофеи. — Это… должно быть лечебным? Тебе его Сэта дали⁈

Айзек кивнул на тёмно-багровый, почти чёрный каменный желвак с рыжеватыми вкраплениями. Тот лежал в отдельной кювете — и Гедимину показалось, что воздух над ним дрожит. «Плюс шестьдесят» — бесстрастно зафиксировал анализатор над поверхностью камня.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин, глядя на обломок. «Лечебный камень. Сохраняет тепло. Внутри — ни химических, ни ядерных реакций…»

— Где Сэта? — спросил он, сжимая горячий обломок в кулаке. — Не надо было это брать. Для местных это важные штуки, а для нас — дикарские амулеты. Надо вернуть…

— Завтра, — качнул головой Айзек, глядя на сармата с недовольным прищуром. — Они давно ушли. Любопытный у них, кстати, способ перемещаться. Тебе понравилось бы.

— Что? — Гедимин придвинулся к нему и оперся двумя руками на стол. — Что за способ перемещаться?

«А я ведь знал, что с их перемещениями что-то не так,» — мелькнуло в голове. «Эта стая в тридцать особей никак не могла пройти мимо нас с Вепуатом! Даже если они на когтях по обрыву пролезли, мы бы заметили.»

— Были — и нету, — Айзек криво ухмыльнулся. — В долю секунды. Я слышал, что они ходят через огонь. Но сам увидел впервые. Чего ты так смотришь? Вы же сталкивались с Икси. Они ходят в тенях. А Сэта — в огне.

— М-мать моя пробирка… — пробормотал Гедимин, глядя мимо него в глухую переборку. Мозг искрил и плавился. «Рехнуться можно от местных законов физики. Если у местной физики вообще есть законы, провались она в ядро Сатурна…»

— Ну-ну, всё хорошо, — Айзек сочувственно потрепал его по плечу. — Всё прошло очень гладко. Все довольны, ни одной стычки. Хочешь ягоду курруи?

Гедимин стряхнул его руку с плеча.

— Что, и ты их ешь? Да чтоб вас всех…

…На окраине горели жаровни, стучали барабаны, гудели дудки, раздавалось почти ритмичное верещание, — Бронны и Скогны не собирались уходить с холма до утра, и им, похоже, было весело. Гедимин, проходя мимо, видел, как все вскидываются и провожают его взглядами и жестами; иногда к нему тянулись руки с чашками, плошками и ягодами курруи на палочке — аборигенам надоело есть их сырыми, и их держали над раскалёнными крышками жаровен… Гедимин видел силуэты в жёлтых комбинезонах — филки бродили по лагерю карликов, кто-то даже сидел с чашкой в руках… Сармат прошёл мимо, стиснув зубы и стараясь не кривиться — обижать аборигенов он не хотел, но при мысли о поедании ксеноорганики внутренности сводило болезненным спазмом.

— Хорошо, что всё прошло мирно, — шумно вздохнул Вепуат, вынырнув из темноты. Он стоял на границе освещённой зоны и смотрел на веселье, тихонько постукивая когтем по броне в такт барабанному бою. Перехватив взгляд Гедимина, он внезапно смутился и сжал пальцы в кулак.

— Странно это всё-таки выглядело, — прошептал он, глядя куда-то над головами веселящихся. — Сдвинулись вместе, обхватили друг друга — и исчезли. Будто огонёк задули.

— Видел мощную вспышку в показаниях дозиметра, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь; то, что странные явления всё-таки фиксировались приборами, не столько успокаивало его, сколько пугало. — И две более ранние. Они были слабее. Пульсирующая сигма и всплески омикрона. Ты свой дозиметр проверял?

Вепуат пожал плечами.

— Проверь, если хочешь. Должно быть, те же показания. Может, где-то слабее, где-то сильнее. Ты, как физик, — скажешь, как это делается?

Гедимин покачал головой. Вепуат тихо вздохнул.

— Ну, наши порталы тоже выглядели ненаучной фантастикой… Ладно, пойдём спать. Интересно будет завтра поговорить с Сэта. Переварят впечатления — может, что-нибудь скажут. Так-то они, похоже, не из болтливых…

35 день Металла, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Шатры на окраине, притихшие было к середине ночи, снова загудели. Петь больше не начинали и барабаны отложили, но две сотни аборигенов и без музыки, пения и восторженных воплей шумели куда сильнее, чем два десятка — и Гедимин слышал их даже из лабораторного шатра.

По пути к душевой ему попалась волокуша, гружённая бочками с водой; проверка показала, что в цистернах осталось на донышке. Запустив водоподъёмник, сармат пошёл мыться, разглядывать жёлтые рубашки и носки, развешанные в предбаннике, и думать об организованной дезинфекции всего, что стирать не принято. «Собрать все тряпки в короба и аккуратно облучить на десяток-другой кьюгенов. Айзеку сказать — пусть объявит в бараке…»

В проём между отодвинутой дверной створкой и косяком рванулся летучий «трилобит» — и повис на длинных шлейках, трепыхаясь всем телом. Вепуат поднял его на ладони и закрыл за собой дверь.

— Что-то не то у меня с упряжью. Опять ремешок оторвался, — пожаловался он, прикрывая вход в предбанник. — Гедимин, у тебя с собой кровяной камень? Ну, тот, что Сэта оставили?

Он засунул всех «трилобитов» в бочку для стирки, пристроил над ними шланг с распылителем, из которого едва-едва моросило, и повернулся к Гедимину. Тот, недовольно щурясь, вынул из-под брони тёмно-красный камешек. Он всё ещё был горячим — и Гедимин, создав для него герметичную камеру, всё-таки выявил признаки ядерной реакции: сигма- и омикрон-излучение, очень слабые, в пределах пары микрокьюгенов. В другое время он поискал бы для нового образца радиозащитный контейнер, но сейчас, посмотрев на показатели нормального фона, только махнул рукой.

— А любопытная штука, — пробормотал Вепуат, осторожно прикасаясь к камню и тут же отдёргивая палец. — Айзек говорит — он настроен на Сэта. Видимо, правда — я видел камни Сагатов. Сильно отличались… Вот интересно, можно такую штуку настроить на сарматов?

— Надо сначала найти пустую, ни на кого не настро… Ah— hasu! — Гедимин сжал пальцы в кулак и затолкал багровый желвак под броню. — Настраивать камень. Что за бред, мать моя пробирка…

— Бред или не бред, а кому-то тут жить, — Вепуат укоризненно посмотрел на него и склонился над бочкой с «трилобитами». Мокрые животные выбрались по его рукам и расселись на краях ёмкости, отряхиваясь и шевеля крыльями.

— А если кому-то жить, то всем полезным штукам надо найти применение. А если эта штука правда заживляет раны… — не договорив, Вепуат задумчиво сощурился. — Но ты прав. Настроенную, наверное, уже не перенастроишь. Если бы найти месторождение…

«Трилобит» встряхнулся, засыпав сарматов мелкими водяными брызгами. Вепуат рассеянно смахнул капли с респиратора и снова прикрыл глаза.

— Есть мысль, что искать его надо на территориях нергонов, — проговорил он, не выходя из глубокой задумчивости. — Народы договора если что-то и получают, то жалкие остатки. Ты видел Бронна или Скогна с таким камнем?

Гедимин качнул головой.

— Может, у них в городах запасы. В каких-нибудь лечебницах… — он вспомнил своё знакомство с местной «медициной» и недовольно сощурился. — Или у местных колдунов, Седна их разберёт… Лечебный камень, мать моя колба… Ты хоть выяснял, как его применять? Может, толочь и есть?

Вспыхнувшая было надежда на что-то нормальное, привычное и знакомое тут же угасла — Вепуат рассеянно покачал головой.

— Его прикладывают. Водят по коже или над раной. В рану не суют — больно очень… У Скогнов запасы. А у кочевников — по обломку в каждой сумке. А Сэта, вон, раздают направо и налево…

Гедимин фыркнул.

— У Сэта и без этого минерала куча полезных месторождений. Нам-то с этого что? Предлагаешь всё-таки накопать стеклянных осколков?

Вепуат, потерявший нить мысли, недовольно на него сощурился.

— Ты погоди. Поссориться мы с ними всегда успеем. Посмотрим ещё, как нас встретят после вчерашнего…

…Ветвящиеся кости-указатели у разлома вместо просверленных камешков покрылись серебристыми нитями, кое-где связанными между собой. Гедимин пересчитал узелки, запоминая их местоположение, посмотрел на второй указатель и кивнул собственным мыслям. «Все обозначения дублируются. И их вчера серьёзно поменяли. Интересно, к чему это…»

— Ага, — Вепуат тронул нити «щупами» анализатора и весело хмыкнул. — Местный асбест. Довольно тонкое волокно, ты заметил?

— Предлагаешь взять образцы? — Гедимин сверился со своим сигма-сканером. Прибор неуверенно соотнёс волокнистый минерал с негорючей тканью «aasanthullak», но нашёл в структуре волокна пару расхождений.

— Да ну тебя! — Вепуат изобразил, что отодвигает сармата от указателей, и, придерживая «трилобитов» за шлейки, зашагал к дальнему кратеру. Первую вспышку на дне Гедимин увидел, когда Вепуат был на середине пути; когда оба сармата вышли к месту тренировок летучих зверей, четыре окрестных кратера уже горели золотым огнём. Гедимин, освободив руки от стойки для «трилобитов», поднял ладонь в приветственном жесте. Со дна каждого кратера взмыл на три метра огненный столб. Гедимин ошалело мигнул, встряхнул головой, вгляделся в шевелящиеся пятна света, — они отчётливо делились, умножаясь в числе, и очень быстро. Когда мигать перестало, первый Сэта взобрался на самый высокий каменный уступ и сел там. Секунду спустя камни были плотно облеплены светящимися существами. Гедимин покосился на сфалт — в этот раз оружие, к счастью, было за плечом, и это сильно успокаивало.

— Ну вот, опять за пушку! — Вепуат, укоризненно хмыкнув, ткнул его кулаком в грудь. — Держи Сокола! Повторим простые команды, потом — следование… ну, и по обстоятельствам.

…«Здесь, наверное, всем очень скучно,» — думал Гедимин, в очередной раз сгоняя Чужака с запястья. Вепуат заставил животных искать куски мяса, закопанные в пепел — а после первого десятка прогонов заменил мясо на камешки, обмазанные сукровицей. «Трилобиты», заметив подмену, летали за приманкой неохотно, подолгу «размышляли» перед взлётом, вцепившись в руку «тренера». Чужак, сделав пару рывков в воздухе, медленно спустился к земле и поплыл над ней, обнюхивая пепел вытянутым хоботком. За ним неотрывно следили из каждого соседнего кратера, будто ничего интереснее таких тренировок в жизни не видели. «Очень скучно, много пищи и нет работы. Как это им удаётся? Би-плазма у них не растёт…» — думал Гедимин, одним глазом глядя на Чужака, другим — на зевак. «Или они, как рептилии, — раз в месяц поел и развлекайся, как знаешь…»

— Вепуат! — позвал он, следя за улетающим Чужаком — зверёк всё-таки нашёл приманку, выкопал, долго её обнюхивал и с большой неохотой подобрал с земли и понёс хозяину. — Может, привлечь к тренировкам кого-то из местных? Они тут сидят без дела, а им явно интересно…

Вепуат, поймав «трилобита» на лету, невесело ухмыльнулся.

— Я уже думал. У них температура тела непостоянная. Без ожогов не обойдётся… Sata!

Гедимин замер с генератором защитного поля наизготовку. Вепуат вскрикнул не зря — на гребень между кратерами, совсем рядом с ним и его зверями, вышел Сэта. В наступившей тишине сармат услышал рокот, рявканье и частые щелчки. Вепуат и абориген переговаривались секунд тридцать, потом разведчик изобразил успокаивающий жест и поманил Гедимина к себе.

Пока сармат обходил кратер, Сэта стоял на месте, с интересом его разглядывая — особенно внимательно он смотрел на руки. Он никуда не отошёл, даже когда Гедимин встал рядом с Вепуатом и вопросительно хмыкнул. «Ага, этого я помню. Подвеска-челюсть. Интересно, чья — для Скогна великовата, для Бронна — тем более…» — мельком подумал сармат, глядя в горящие красные глаза.

— Можешь показать ту руку, которую вчера тебе обожгло? — спросил Вепуат. — Сэта всё не уймутся насчёт твоей раны.

Гедимин молча приподнял правую ладонь. Рубец на ипроновых щитках прикрыли чёрные пластинки, внешне перчатка выглядела невредимой — хотя сам сармат о рубце помнил и периодически думал, что пластину надо бы перековать. Сэта что-то прошелестел, покачивая огненно-рыжей гривой, и снова зарычал по-джагульски. Вепуат, изумлённо мигнув, повернулся к Гедимину.

— Нас тут зовут в гости. В ближайший город Сэта.

Теперь мигнул Гедимин.

— В их город⁈ — он покосился на кратеры — отчего-то они все потускнели, и аборигены попрятались, только двое, выбравшись на гребень, стояли и рассматривали сарматов. Они остановились невдалеке от стойки с «трилобитами», и животные забеспокоились — подобрали крылья, прикрываясь от жара, но улететь не пытались. Вепуат снял их со стойки и усадил на плечи.

— Я иду, — тихо сказал он, глядя Гедимину в глаза. — Ты, если не хочешь…

— Идём, — Гедимин повёл плечом, смещая сфалт чуть вперёд — так удобнее было, если что, сдёрнуть его с креплений. Через пять секунд на его ладонь сел дрон.

— Отправь его к Айзеку, — тихо попросил Вепуат. — Чтоб он знал, где мы. Мало ли что…

Гедимин выдрал из ежедневника листок, нацарапал несколько слов и засунул во «внутренности» механизма, надёжно прикрыв защитным полем. «Даже если он будет знать,» — неотступно пульсировало в мозгу, — «это не поможет. Где этот город Сэта? Как Айзек его найдёт?»

— Погоди, — Вепуат прикрыл ладонью дрон, уже готовый взлететь. — Зверьков надо отправить с ним. Там, где много Сэта, определённо будет жарко. Напиши Айзеку — пусть пристроит их в лаборатории, пока мы не вернёмся.

— А он умеет? — с сомнением спросил Гедимин, доставая из дрона смятую записку и добавляя ещё несколько слов. Вепуат уже отстегнул шлейки и быстро щёлкал то языком, то пальцами, отдавая «трилобитам» команды.

— Запускай! — выдохнул он, отступая на шаг; перья на скафандре развернулись, подбрасывая «трилобитов» в воздух. Ещёсекунда — и дрон поплыл над кратерами, а за ним потянулись летучие зверьки. Они держались в метре от аппарата, на той же высоте. Вот дрон мелькнул в последний раз над пепельным валом и исчез, растворившись в воздухе; Вепуат шумно выдохнул, проводив взглядом хвост «трилобита»-замыкающего, и повернулся к Гедимину.

— Они всегда находили шатёр, — пробормотал он. — Тем более — там дрон. Дрон не собьётся. Главное — чтобы они не залегли от холода. Если Айзек не схватится, не подберёт их, — будет худо.

Гедимин покосился на Сэта. Они никуда не спешили — спокойно стояли рядом, переговариваясь на своём шуршащем наречии. Все, кроме этой тройки, давно ушли; свечение в кратерах погасло.

— Пойдём, что ли, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Жаль, никто из нас не дипломат. Сюда бы Дигона или Маккензи…

…Незнакомая дорога показалась настороженному Гедимину очень длинной, но на деле они прошли километра три, прежде чем мелкие кратеры исчезли, и поверхность плавно приподнялась кверху, превратившись в большой холм с пологими склонами. Из его вершины торчали знакомые красно-жёлтые зубцы высотой в пару метров. Над ними — и над многочисленными округлыми провалами по склонам — поднимались столбы дрожащего воздуха. «Горячий газ выходит. Видимо, фумаролы,» — подумалось Гедимину, но, приглядевшись к холму, он встряхнул головой и изумлённо мигнул. «Какие фумаролы⁈ Эта штука — полая!»

— Здесь, — перевёл Вепуат короткую шуршащую фразу, сказанную остановившимся Сэта. Абориген указывал на ближайшую «фумаролу» — двухметровое отверстие чуть выше по склону. Потом он добавил ещё что-то, искоса глядя на Гедимина.

— У них нет широких ворот, — пояснил Вепуат. — Они извиняются. Этот вход — самый удобный. Там каменные ступени, и меньше спускаться. Гедимин, ты подожди тут — я полезу первым и снизу тебе крикну.

«Техника безопасности, м-мать моя колба…» — Гедимин встал у «фумаролы», угрюмо щурясь и непроизвольно сжимая кулаки. «Видел бы Скегги, куда он лезет! И я, идиот, за ним. Прямо как с теми тварями в ирренциевой шахте…»

— Гедими-ин! — донеслось из-под холма. — Tza— a— a!

«Не 'tza», а «zaa»«, — Гедимин, поморщившись, наклонился над проёмом. 'Свой язык забыли, мать моя пробирка… Так, спускаться придётся ногами вперёд. Скалодром какой-то, а не лестница…»

Красная скала с торчащими из неё обломками камней — концами глубоко вколоченных каменных балок — медленно плыла перед глазами. «Лестница» уходила вниз метров на двести, а минерал, из которого она была сделана, Гедимин видел первый раз в жизни, — когти он выпустил, но спешить и лихачить не стал, а сполз медленно и очень осторожно. Когда ноги коснулись твёрдой скалы, узкий проём высоко над головой уже затянуло слабой дымкой. Свет падал из него в шахту, но донизу почти не доходил — тут светилась цера, неровными полосами размазанная по стенкам.

— Это боковой такой проход, нежилой, — деловито пояснил уже освоившийся Вепуат. Он стоял в кольце Сэта, и кто-то исподтишка трогал его скафандр и пытался процарапать когтем. Гедимин показал любопытному аборигену кулак; тот посмотрел озадаченно, но «опыты» не прекратил.

— Ничего себе здесь тяга, — отметил Вепуат, шевеля пальцами. — Чуешь? Ветер так и свищет. Тут, внизу, градусов семьдесят. Вовремя я отпустил «трилобитов»…

«Да, тяга,» — Гедимин посмотрел на каменные балки, торчащие из стен колодца, и еле слышно хмыкнул. «А вон там — подъёмник. Три блока, трос… Хороший трос. Тонны четыре потянет. Тоже из местного асбеста, только белого. Надо бы взять образцы…»

Насыщенно-красный минерал распределялся внутри скалы неровными пластами — то светлыми, то тёмными; светлый, по-видимому, был прочнее — все лестницы и платформы тут делали из него. А было их много — стоило выйти из «привратного» колодца, и Гедимин вскинул голову и про себя помянул уран и торий. Тут был ещё один колодец — шахта шести метров в поперечнике, и все её стены были утыканы каменными балками и изрыты нишами. Ступени лестниц, блоки подъёмников, подвешенные к выступающим камням мешки, чьи-то гамаки, пристроенные между балками, — поселение Сэта начиналось в пяти метрах над землёй и там висело, тонким слоем распределяясь по стенкам. На Гедимина со всех сторон уставились глаза — кто-то высунулся из ниши, кто-то, отодвинув подвешенные мешки, смотрел с узенькой террасы, кто-то выглядывал из гамака в полусотне метров над землёй. Мимо всех террас и ниш с гулом тёк горячий воздух, уходя в отверстие где-то в потолке, частично закрытое куполом, кое-как сложенным из оплавленных камней. Купол держался на честном слове — камни даже не промазали раствором, только прогрели до поверхностного оплавления и дали им застыть. Гедимин машинально прикинул траекторию полёта обломков при разрушении такого «потолка» и мысленно махнул рукой — чей-то гамак могло сорвать, а до террас даже не долетело бы.

— Тут у них много-много таких шахт, — прошептал Вепуат; Гедимин с трудом различал его слова сквозь гул, шорох и треск со всех сторон. — Весь город из них состоит.

— В дождь не заливает? — тихо спросил Гедимин. — Обычных тут, может, не бывает, но есть же металлические…

Вепуат хмыкнул.

— Это хорошо. Видишь — внизу яма?

Гедимин посмотрел под ноги, и вовремя — он шёл по следам Вепуата, тот — за Сэта-проводником, а существо аккуратно огибало по узкой кромке пятиметровую воронку, выбитую на дне шахты, точно под дырой в потолке. Стенки ямы почернели от окалины, и Гедимин видел знакомые синеватые отблески — здесь частенько разбрызгивалась расплавленная рэссена…

— Металлосборник? А если кислота с неба? Или им не вредит?

— Наверху крышки. Можно закрыть. Если кислота, затмение, или очень холодно… — Вепуат на долю секунды остановился перед аркой, ведущей в очередной квартал-колодец, и обратился к проводнику.

— Tshakkha, — прошелестел тот — как-то медленно, с нажимом выговаривая каждый звук — и снова неразборчиво зашуршал. Вепуат коротко ухмыльнулся.

— Tshakkha, — повторил он за аборигеном. — Так называется этот город. Он не самый большой, просто ближе идти. А самый большой — Aasa’an.

— Угу, — отозвался Гедимин, пытаясь составить из звуков произносимое слово. — Значит, Шакха…

«А эта шахта вместительнее той,» — отметил он про себя, поднимая голову и скользя взглядом вдоль красно-чёрных стен. Одну из них разделял идущий до самого верха трёхметровый выступ, весь утыканный каменными балками и увешанный тросами подъёмников. Гамаки на нём тоже были; почему-то их не вешали над террасами — прямо под ними из стены торчала одинокая балка, в лучшем случае — две, и промахнуться между ними, вылезая, было легче лёгкого. На сарматов уставились со всех сторон, даже бригада на подъёмнике перестала тянуть трос — но всё-таки его не выпустила. В нише, частично заложенной оплавленными камнями, что-то сверкало; на секунду Гедимину померещилось, что, кроме Сэта, выглядывающего из проёма, оттуда пытаются вылезти ещё несколько мелких, но выглядывающий тут же затолкал их обратно и сам скрылся.

— Сюда, — Вепуат тронул его за руку — проводник уже нырнул в одну из трёх арок и теперь ждал их в узком коридоре между красных скал. Коридор был длинный; Гедимин посмотрел на стены и подозрительно сощурился, насчитав четыре выдвижных фрагмента. «Четыре закрытых люка высотой с эту арку,» — прикинул он про себя. «И за ними явно что-то есть.»

— Там у них что? — он стукнул когтем по выдвижному камню.

— Мастерские, — ответил Вепуат. — Нас туда не поведут — тесно, жарко.

Ветер гудел, и слышно было плохо, но Гедимин всё же различил из-за неплотно пригнанной «крышки» размеренные звуки ударов — кто-то бил большим камнем по веткам или кускам коры… или, может, по волокнистому минералу, под ударами распадающемуся на эти самые волокна. Бьющих было несколько, и на автоматическую линию из нескольких установок это совсем не походило — молотили они, как придётся, и совсем не в такт. «Ну естественно,» — Гедимин беззвучно усмехнулся. «А ты чего ждал?»

Следующий колодец не был таким аккуратно-круглым, как предыдущие, — его сильно сплюснуло с боков. По длинной стенке чуть ли не от поверхности тянулись неровные цепочки отверстий, частично заложенных битым камнем. Там, где камня не хватило, повесили шкуры, закрепив края колышками. Впрочем, это могли быть и не шкуры, — большие гладкие полотнища с однородной структурой, без признаков переплетения волокон… Под нишами тянулись узкие террасы, над ними торчали из стен блоки подъёмников, а ещё выше, под почти замурованным отверстием в «потолке», клубился водяной пар.

Гедимин услышал негромкий гул, резко развернулся и увидел, как двое Сэта с видимым трудом отодвигают каменную крышку. Ещё трое стояли посреди небольшого помещения, у открытой жаровни, доверху наполненной кейеком; пустой породы в ней почти не было, и камешки, подогревая друг друга, накалились до жёлтого свечения. Вепуат переглянулся с одним из тройки — тот наклонил голову — и коснулся пальцами шлема над лицевым щитком.

— Заходи, — позвал он Гедимина. — И устраивайся, как удобно. Подходящий гамак они сделать не успели.

«Гамак?» — Гедимин озадаченно мигнул.

За проёмом, достаточно высоким, чтобы сармат прошёл, не сгибаясь, было помещение в форме полусферы. Из стен, отшлифованных до блеска, торчали концы каменных балок, отшлифованные с тем же старанием; на трёх парах балок были подвешены гамаки, и оставалось ещё две свободных — и стена с дверью, в которую никакие балки уже не вбивали. Гедимин вслед за Вепуатом шагнул к жаровне; за спиной неярко сверкнуло, потом загудела, закрываясь, дверь, но полностью её не задвинули — оставили полуметровый проём. Сэта, отступив от жаровни, устроились в гамаках; Гедимин, удивлённо мигая, смотрел, как покачиваются приделанные к ткани и верёвкам подвески — нити бахромы, звенящие металлические пластинки, чьи-то кости…

— Здесь принято говорить лёжа, — перевёл Вепуат негромкие слова одного из Сэта. — Вот так, на боку. Нам постелили лучшие узорчатые полотна — и, если их мало, принесут ещё.

Гедимин, мигнув, посмотрел под ноги. Он успел почувствовать, что идёт не по камню, — под ногами было гладко, мягко, но тонко. Вокруг жаровни блестели в красноватом свете кейека «асбестовые» полотнища. У самого треножника положили бесцветные, у стен — с вытканным чёрно-красным орнаментом, чем-то напомнившим Гедимину украшенный скафандр Ассархаддона. Сэта выглядывали из гамаков — они действительно устроились лёжа, чуть приподнявшись на локте. Вепуат уже выбрал место и теперь ложился у стены чуть сбоку от двери; Гедимин тяжело опустился напротив него, по другую сторону от жаровни. Узорчатое полотно немедленно смялось в комок. Сармат попытался его расправить — плотная, но всё же хрупкая ткань отчётливо затрещала.

Сэта что-то сказал, глядя на него; говорил он по-джагульски, и Гедимин услышал, как Вепуат тихонько хмыкает.

— Они говорят, что мы тут можем ничего не опасаться. Врагов сюда не зовут. Они предлагают нам пищу и воду.

Гедимин растерянно мигнул, глядя на останки какого-то животного, нанизанные на длинную кость с выемками и острыми выступами. С ней в руках, держа её за длинный вырост, Сэта остановился у гамака. Один из встречающих — сармат про себя решил называть их вожаками — протянул когтистую лапу, оторвал кусок от надрезанной туши и поднёс ко рту. Кости у животного были, но какие-то странные, — а может, это были шиповидные выросты внутренней раковины… На зубах они хрустели громко, но «вожака» поедание костей не смущало. Разносчик подошёл к Вепуату. Тот нерешительно протянул руку за куском. Гедимин, сердито сузив глаза, показал ему кулак — «Ксеноорганика!» Вепуат едва заметно поморщился и заговорил по-джагульски.

— Доставай Би-плазму, — хмуро велел он. — Я сказал, что для нас хороша только наша пища — а для других она так же плоха, как чужая для нас. Продемонстрируй. Мне они почему-то не верят.

Гедимин вынул фляжку с Би-плазмой, окинул помещение мрачным взглядом и, сдвинув крышку, быстро прижал открытый сосуд к респиратору. Хоть какое-то испарение вещества было возможно считанные доли секунды, но этого хватило — Сэта дёрнулись, зашипели, утыкаясь носами в ладони, а тот, кто грыз мясо, двумя руками зажал пасть и нырнул в гамак, оставив на виду только судорожно вздрагивающие уши. Гедимин, прикрывая горло сосуда перчаткой, быстро закрыл флягу и спрятал под скафандр. Разносчик, на секунду убрав руку от носа, кинул в жаровню нащипанные клочки мяса и осколки кости. Помещение заволокло дымом, но все, кроме сарматов, вздохнули с облегчением. Тот, кто успел поесть мяса, резким жестом отослал разносчика и приподнялся в гамаке.

— Они думают, что мы очень сдержанные, — перевёл Вепуат с нервной ухмылкой. — Они понимают наш отказ, но просят разделить с ними хотя бы воду.

«Воду?» — Гедимин настороженно сощурился на чашку с круглым дном. В ней правда была какая-то жидкость, довольно прозрачная, но отчётливо оранжевого цвета. «Какие-то окислы?.. Ладно, респиратор отфильтрует. Можно рискнуть.»

«Будешь?» — жестом спросил его Вепуат; взгляд у разведчика был смущённый. «А то они совсем обидятся…»

Гедимин недовольно сощурился и повернулся к ближайшему «вожаку». Он отпил из чашки — точнее, высосал половину — и отдал её разносчику. Тот должен был подойти к Вепуату — ему было и ближе, и удобнее — но чашка оказалась перед носом Гедимина, и тот нехотя взял её и, не давая себе времени на раздумья, поднёс к респиратору. В рот потекла тёплая жидкость, по ощущениям не отличающаяся от воды из его же фляжки. Немного не допив, он дал веществу стечь во внутренний «карман». «Образцы всегда пригодятся. В Сфенах Земли и Молнии вода разная. Здесь Сфен Огня. Возможен ещё один вариант…»

Ему послышалось, как Сэта, наблюдавшие за ним в полной тишине, облегчённо вздохнули и зашевелились в своих гамаках.

— Джагулы говорят, что вы выдаёте себя за Куэннов, — перевёл Вепуат слова одного из «вожаков». — Вы Куэнны?

— Нет, — отозвался Гедимин. — Ты, надеюсь, это им уже сказал?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Они тебя спрашивают, ремонтник. Обращаются к тебе. Скажу им, что джагульские выдумки — проблема Джагулов.

Сэта зашелестели. Тот же «вожак», не дожидаясь тишины, снова заговорил по-джагульски.

— Они так и думали, — перевёл Вепуат. — У Куэннов не бывает чёрной брони. Зачем вы пришли на Равнину?

— Чтобы построить новый реак… новое Пламя, — ответил Гедимин. — Так им будет понятно?

Шорох и слабое потрескивание стали громче. Другой «вожак» привстал на локте и обратился к Гедимину — во всяком случае, смотрел он именно на сармата, хотя свисать в таком положении из гамака было определённо неудобно.

— Новое Пламя для карликов? — Вепуат всем лицом изобразил отвращение. Гедимин недобро сузил глаза.

— Новое Пламя для всех, — ответил он. — Это будет очень мощный генератор энергии. Её хватит многим городам.

«Если только эти города смогут её использовать,» — думал сармат. «А это маловероятно. При местном уровне развития технологий только реактора им и не…»

Ближайший «вожак» привстал на руке и впился взглядом в Гедимина. Говорил он громче обычного — и, похоже, волновался.

— Нам нужно Пламя, — перевёл Вепуат — и сам насторожился и сделал быстрый предостерегающий жест. — В наших городах холодно. Наши плавильни остывают. В наших источниках мало воды. Наши ма… маги… теряют силу.

Гедимин ошалело мигнул. «Кто у них теряет силу⁈ Так, это в сторону. Думай о нормальном, теск. Иначе свихнёшься.»

— Вот оно что… — пробормотал он, украдкой взглянув на термометр — «ну да, холодно, всего-то плюс семьдесят». — Ну, одну из проблем решила бы закрытая одежда. Плавильни, возможно, неоптимально построены. А вот вода — это серьёзно. Надо бы просканировать их источники. Может, нужен насос помощнее. А может, водяная линза иссякла, тогда нужно бурение…

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Первое предложение я переводить не буду. Как думаешь, у них был случай познакомиться с концепцией закрытой одежды?

Гедимин, оторванный от быстрых размышлений о подходящих насосах и оптимальной конструкции плавильных печей, недовольно на него сощурился.

— Скажи им показать источники воды. И печи тоже. Так, без предмета, можно хоть неделю рассуждать.

— Ремонтник… — пробормотал Вепуат, странно усмехаясь. — Я им скажу, что в принципе мы могли бы помочь… посмотреть, что можно сделать. Если они расскажут, чем тут поможет Пламя.

«Верно,» — Гедимин, привставший было с неудобной «лежанки», медленно расслабил руку и снова лёг. «При чём реактор к примитивному насосу? Или к печ… Так. Печи здесь точно на кейеке. Как и подогрев городских пещер. Излучение действительно повысило бы температуру. И в городе, и в печах… А эти Сэта — не такие уж дикари, похоже…»

Его мысли прервало шипение со всех сторон. Гедимин увидел, как когти на руке ближайшего «вожака» судорожно сжимаются, а грива вспыхивает уже не рыжим, а белым пламенем. По пальцам хлестнул горячий воздух.

— Пламя питало Сфен Огня, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Тогда всё здесь горело ярче. Богиня карликов перекрыла потоки. Теперь всё — холодное и тусклое. Кейек горит в четверть силы, металл вязнет в печах, от остывшего воздуха больно внутри, и все мало живут… быстро сгорают… Так, ещё что-то…

«Вожак» с побелевшей гривой приподнялся, почти садясь, и что-то прорычал по-джагульски, глядя на Гедимина в упор. Сармату тоже захотелось сесть — лежачее положение было и неудобным, и явно небезопасным. «Разбирательства с карликами,» — мрачно думал он, незаметно упираясь ладонью в камень и готовясь к резкому рывку. «Так и я думал — у всех свои претензии. Накопились за сотни лет. Мало было нам своих „макак“…»

— Гедимин! — Вепуат слегка повысил голос; его глаза потемнели. — Сэта говорит — если мы знаем про Пламя, мы должны знать и про потоки. Если мы не понимаем таких простых вещей — откуда ему знать, что мы видели Пламя хотя бы издали? Что вообще к нему прикасались? Мы водимся с карликами и стражами. Может, мы обманываем всех, как карлики и стражи?

Гедимин с присвистом втянул воздух и поднялся с пола, привстав на одно колено. Со всех сторон накатывали волны жара — каждый Сэта в комнате раскалился добела. Вепуат коротко вскрикнул и поднялся сам, согнув в локте руку с генератором защитного поля.

— Погоди ты, я никого не трогаю, — буркнул Гедимин, угрюмо глядя на «вожаков». — Так они хотят увидеть Пламя?

«Гедимин, ты идиот,» — мелькнуло в мозгу, но сфалт уже был сдёрнут с плеча. Защитное поле, наспех свёрнутое в трубку вокруг вскрытого корпуса, вспыхнуло зеленью. Ослепительный зелёный луч ударил в потолок — и вся пещера зажглась белыми огнями. Здесь было воткнуто в мелкие выемки много кейека — и весь он сейчас накалился докрасна, а жаровня превратилась в миниатюрное Солнце. Помянув про себя уран и торий, сармат хлопнул по крышке, запечатывая реактор. Зелёный свет погас, но никто этого не заметил — так ярко горели белый и золотой.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат в наступившей тишине. — М-да, ремонтник, ты не мелочишься…

Что-то загудело — на очень низких частотах, еле слышно, болезненно сдавливая череп и отзываясь вибрацией в пальцах. Гедимин повернулся к Сэта — они лежали спокойно, глядя на сарматов светящимися глазами, только уже не багровыми, а золотистыми.

— Это — Пламя, которое будет на том холме? — перевёл Вепуат первый заданный в тишине вопрос.

— Нет. То будет гораздо сильнее. Даже то, что на холме. А то, что под холмом, — сильнее в сотни раз, — Гедимин положил ладонь на приклад сфалта. Странный гул прекратился, но ветер засвистел громче, будто кто-то переключил режимы вентиляции. «А ведь здесь нет насосов. Только прямоток, естественная конвекция,» — подумалось сармату, и он невольно вздрогнул. «И если снаружи не было очень резкого похолодания… Похоже, я своей дурацкой вспышкой подогрел всю колонию. Не одну эту комнату, а весь город. Мать моя колба!»

— Тебе, держащему в руках Пламя, равному Куэннам, не зазорно работать на карликов? — спросил «вожак». Его грива снова порыжела; он держал в кулаке что-то из нагрудных подвесок, и его рука едва заметно дрожала. Гедимин сузил глаза.

— Как же это надоело, м-мать моя пробирка… Вепуат! Скажи им самыми понятными словами. Мы — сарматы. Мы пришли строить реактор. Нам нет дела до местной грызни. И она нас очень раздражает. Если рядом с реактором и вокруг него все эти банды будут расходиться мирно, мы разделим его энергию на всех. Если грызня хоть как-то коснётся станции, реактор погаснет вовсе. Друг друга — хоть сожрите, но нам работать не мешать!

Он замолчал, тяжело дыша. Сердце колотилось на полпути к горлу. Грудь болезненно сдавило. «И что бы, правда, не прийти сюда какому-нибудь Маккензи…» — с тоской подумал он. Вепуат, сделав успокаивающий жест, быстро заговорил по-джагульски. Гедимин, угрюмо щурясь, следил за «вожаками». Краем глаза он видел Сэта в пластинчатой броне, застывших у двери, — «местный патруль», как подумалось ему. Когда они там появились, Гедимин не заметил.

— Ты говоришь, как Куэнны, — с нервным смешком перевёл Вепуат. «Вожаки» лежали смирно — даже, кажется, успокоились после «речи» сармата. Тот, кто сжимал в кулаке подвеску, снял её вместе со шнуром и обратился к Гедимину.

— Видимо, те, кто держит Пламя в руках, всегда немного Куэнны, — Вепуат заговорил со странной интонацией, обычно ему несвойственной. — Даже в чёрной броне. Мы надеемся, что вы не лжёте. Мы не хотим никакой грызни с равными Куэннам. Мы были на вашем холме. Никто не напал на нас. Можешь приходить в Сфен Огня — и ты, и твои сородичи в чёрной броне. Сэта не нападут на вас.

Он взял у «вожака» подвеску и, разгладив красную бахрому, показал цацку Гедимину. Ничего сложного в ней не было, — обрубок полой кости, с одной стороны суженный и заклёпанный, с грубовато выкованным ушком для подвеса. Из костяной трубки свисал толстый пучок красного волокна.

— Возьми это. Носи на броне. Если мы будем нужны в Элидгене, зажги огонь. Карлики не жгут огонь — боятся нас. Тебе бояться нечего. Мы увидим горящий огонь и придём вместе с ним — быстрее, чем эти нити погаснут.

Гедимин мигнул. Снова вспомнились шевелящиеся тени, волны темноты… и лучевые вспышки, зафиксированные дозиметром.

— Они появятся… прямо в Элидгене? Там, где будет гореть этот… маяк? — ему очень хотелось себя ущипнуть — вокруг было слишком много бреда. — А обратно пойдут пешком? Тут же никто не зажжёт огонь для возвращения…

Вепуат ухмыльнулся.

— Гедимин, вот найдёшь ты, о чём волноваться!.. Они говорят, что в городах Сэта огонь горит всегда. Сэта не очень любят ходить пешком. Да тут и расстояния — мать моя колба…

«Система порталов, стационарных и ситуационных,» — машинально переформулировал услышанное Гедимин. Подвеска с бахромой лежала на его ладони; он прикрепил её к броне и неуверенно коснулся лба пальцами, — понимают Сэта этот жест или нет? Вокруг зашуршало.

— Вожди Сэта благодарны нам за эту беседу, — сказал Вепуат, окончательно принимая сидячее положение и с трудом сдерживая облегчённый вздох. — Сэта проводят нас к разлому. Пепельная долина и ворота Шакхи для нас открыты. Сэта рады, что мы настроены мирно, и что мы — не очередные пособники карликов. Они просят тебя когда-нибудь показать им новое Пламя. С тех пор, как Куэнны устали, тут никто не строил ничего подобного. А в тот раз Сэта всё пропустили.

Гедимин, начавший было подниматься с места, сел и ошалело мигнул. «В тот раз⁈»

— Стой! Так они… были тут, когда на Равнине появилась звезда? И видели Куэннов⁈

— Тш-ш, — Вепуат снова сделал успокаивающий жест. — Сейчас спрошу…

Ближайший «вожак» выдохнул приоткрытой пастью. По комнате прокатился шелест, отдалённо похожий на смех.

— Все видели Куэннов, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Но в этом рождении — никто. У Куэннов часто горел огонь. Они ничего не боялись. Прошло долгое время, пока они устали и угасли. Сэта думают — кто-то из нас видел Куэннов тоже. Иначе не пришёл бы сюда разжигать Пламя. Карлики — и даже их богиня — такого не придумали бы.

Гедимин выпрямился. «Патрульные» у двери бесследно исчезли; сейчас там стояли Сэта в «мирной» одежде — и двое знакомых, с бусами из пальцев и с подвеской-челюстью. На долю секунды Гедимин пожалел, что не рассмотрел как следует «экзоскелеты» местных солдат — там было много деталей из кованой рэссены…

— Стой! — он поймал за плечо Вепуата, устремившегося к выходу. — Спроси их…

Свет вокруг потускнел. Обернувшись, Гедимин увидел пустые гамаки; бахрома, свисающая с них, ещё покачивалась, а подвески звенели.

— Некого уже, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — И это к лучшему. От этих переговоров я весь взмок. Пойдём наверх, пока обшивка не поплавилась!

Гедимин заглянул под его лицевой щиток и виновато сощурился — кожа вокруг глаз Вепуата блестела от испарины, веки едва заметно дрожали. Сэта тихо ждали у двери, открыли её настежь, но сарматов не торопили.

— Мы нормально поговорили? — тихо спросил он, вслед за Вепуатом выходя из комнаты. Снаружи было прохладнее — сказывалась работа вентиляции. Сармат посмотрел на стены обитаемого колодца и мигнул — чуть ли не на каждой ступени кто-то стоял и глазел на чужаков, на террасах толпились, из ниш свисали и, кажется, вяло дрались за удобные места.

— Для первого раза — так просто отлично, — Вепуат слабо ухмыльнулся. — Удобно быть Куэнном. Очень много местной ерунды тебя просто не касается.

Гедимин согласно хмыкнул. «Репутация — так, кажется, это называется. На Равнине у нас репутация странная… но удобная.»

— Можешь сказать им, чтобы проводили нас к печам или источникам воды? — спросил он, проходя под аркой. — Я посмотрел бы, что там поломалось.

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Не так быстро, Гедимин, — он крепко сжал руку ремонтника. — Перед этим нам ещё придётся не раз поговорить.

Сармат недовольно сощурился.

— Мало мне было говорильни у макак! Если там техническая проблема…

— Тш-ш, — Вепуат прижал ладонь Гедимина к своей груди, заставив его изумлённо мигнуть. — Сэта нас на ремонт не вызывали? Заказа не было? Ну вот и не дёргайся раньше времени. А с чего ты, кстати, взял, что печи у них поломанные?

…Сарматов проводили до разлома. В паре шагов от костей-указателей Гедимин приостановился, тронул подаренную подвеску, на секунду задумался, потом отстегнул её от брони и убрал в карман. Рука на что-то наткнулась. «Кровяной камень! Хотел же отдать…» — сармат повернулся к молчаливым светящимся аборигенам и растерянно мигнул. Рядом уже никого не было, только Вепуат терпеливо ждал у разлома, глядя на узорчатое небо и что-то насвистывая в респиратор.

— Камень не отдал, — сказал Гедимин, досадливо щурясь. — И про чистые камни не спросили. Вот как полезешь в мартышечьи традиции…

Вепуат положил руку ему на плечо и криво ухмыльнулся.

— Спросим. Всё спросим. Идём, а то мне уже неспокойно. Надеюсь, Гварза «трилобитов» не кормил, а то завтра с ними работы не будет…

Едва шагнув за разлом, Гедимин уткнулся в прозрачную стену защитного поля и услышал пронзительный писк дронов-разведчиков — оба аппарата висели прямо над головой, скрестив на разломе сканирующие лучи. За стеной тускло блеснуло сопло плазмомёта. Кенен Гварза пару секунд смотрел Гедимину в глаза, потом медленно опустил оружие и махнул рукой — «вылезай!».

Аборигенов с колёсомётами сармат заметил позднее, когда уже взломал защитный купол и вышел, растерянно озираясь. На плато, всегда таком пустынном, собралось на удивление много существ — от нхельви, сбившихся в стаи на краю обрыва, до угрюмого Гварзы и не менее угрюмого Айзека.

— Вернулись? — только и спросил второй, убирая кинетическую винтовку в заплечные крепления. — Пойдём, Кенен. В этот раз обошлось.

— И давно вы тут маячите? — с нервной усмешкой спросил Вепуат, за спиной Айзека показывая Гедимину быстрый жест — «не болтать!». — И зачем? Если что-то срочное, оставили бы дрон с запиской. Гедимин её сразу прочитал бы. Что у вас тут успело сломаться?

— М-мать моя пробирка, — с тяжёлым вздохом пробормотал Айзек, но оглядываться не стал — так и спускался по склону, глядя только под ноги.

При слове «сломалось» Гедимин было насторожился, но сразу же понял, что всё в лагере исправно — насколько что-то может быть исправным на этой бредовой планете — и что Гварза и Айзек угрюмы вовсе не из-за случившейся аварии. Мимо, уворачиваясь из-под ног, промчались нхельви, скрылись на вершине соседнего холма — и там сразу же сверкнула белая вспышка. Руниен с посохом наперевес вышел на край обрыва и встал там, пристально глядя на поднимающихся сарматов. Гедимин недовольно сощурился. «Подозреваю, что девяносто процентов переполоха — его заслуга. Айзек не стал бы маячить на холме, как идиот. В крайнем случае — пошёл бы на поиски. Или послал бы дрон.»

— Живы? Никто не ранен? — едва сарматы поднялись на плато, страж шагнул им навстречу. — Дим-мин и Вепу-а вернулись в целости? Сэта их не преследовали?

Вепуат сердито фыркнул.

— Нас никто не преследовал. Мы были в городе Шакха — говорили с местными. Не знаю, что и сколько тысяч лет подряд вы с ними делите, но без вас там гораздо спокойнее.

Айзек с укоризной на него покосился. Пальцы Руниена, вцепившиеся в посох, побелели до костяной бледности. Он вскинул палку и уставился на сарматов сквозь кольцо-навершие. Гедимин ожидал каких-то свечений, длинных искр, но ничего не было — кольцо оставалось тусклым.

— Были в городе Сэта? Среди Сэта? Брали у них пищу? Кто из вас ел их пищу?

Гедимину внезапно стало не по себе — будто по коже потянуло холодом. Он быстро переглянулся с Вепуатом — и почувствовал на плече внезапно отяжелевшую руку Айзека.

— Отвечай, — тихо приказал тот. — Ну⁈

Вепуат фыркнул.

— Мы ничего не ели, — сердито сказал он. — И вообще не тянем в рот ксеноорганику. Это к филкам. Из-за чего столько шума, я не пойму? Разве мы не должны налаживать отношения с аборигенами? Айзек, если ты хотел, чтобы мы в местных сварах поддержали только одну сторону, то мог бы так и сказать…

Айзек резко качнул головой.

— Ничего такого я не хотел. Вы двое пошли без предупреждения на опасную территорию и общались с опасными существами, о которых не знаете ровно ничего. А нам теперь что — делать вид, что ничего не случилось? Даже вопросов вам не задавать⁈

Гедимин заглянул ему в глаза и растерянно мигнул — Айзек разволновался не на шутку. «Руниен, драная мартышка,» — сармат сердито сощурился на стража. «Надо же было поставить всех на уши! Мы неделями выживаем тут, никому нет до нас дела, но стоило окружающему бреду на полсекунды развеяться…»

— Мы поговорили очень спокойно, — сдержанно сказал Вепуат. — Сэта не махали копьями и не тыкали в моих «трилобитов». Гедимин порывался всё починить и показывал реактор. Нас признали достаточно Куэннами для мирного общения. Айзек, я так думаю — дня через три туда надо бы сходить вам с Гварзой. Как официальным лицам. Мы всё равно живём бок о бок с Сэта — лучше один раз нормально договориться, чем каждый месяц воевать. Не так, что ли?

Айзек и Гварза быстро переглянулись. Руниен открыл было рот, но командир сарматов коротким жестом попросил его молчать.

— Раз Гедимин и его реактор всё ещё тут, договорились вы неплохо, — сказал он ровным голосом, глядя куда-то вбок. — Пойдём, Руниен, надо успокоить поселенцев. Не донимай пока сарматов, им нужен отдых.

— Дим-мин и Вепу-а очень, очень неосторожны, — еле слышно прошептал Руниен, проходя мимо них. Вепуат сердито фыркнул. Он уже весь извертелся, прислушиваясь к шорохам, хрюканью и трубному рёву, — «трилобитов» отнесли в шатёр, они не мёрзли на ветру, но им отчего-то было неспокойно.

— Ну, и мы пойдём, — пробормотал он, оглядываясь на удаляющихся командиров. — Ядро Сатурна! Мы делаем работу Айзека — и мы же за неё оправдываемся!.. Гедимин, ты куда?

— Мыться, — буркнул сармат, угрюмо щурясь. — Надо в холод. Голова гудит.

…Закрытый шлюз, стопор на обе двери, защитное поле, — и Гедимин, облегчённо вздохнув, сел посреди герметичной, закрытой от лишних глаз камеры и достал из-под скафандра образцы. «Светить» их в лагере, как он уже понял, было попросту опасно — предельно встревоженный и чем-то разозлённый Руниен мог и посохом долбануть. «И иди потом в Шакху за новым пропуском,» — закончил про себя мысль Гедимин, разглядывая пробирку с рыжеватой жидкостью. Вода из Сфена Огня — как и та, которую сармат набрал в Сфене Молнии — была окрашенной, но прозрачной, без мути. Минеральный осадок — а он определённо был в воде из термального источника — остался на фильтрах, но все три жидкости, составляющие воду, прошли насквозь. И одной из них Гедимин никогда раньше не видел.

«Так я и думал. В каждом Сфене своя вода. Температура кипения у третьего компонента должна быть самой высокой, а вот плотность… скорее всего, ниже,» — мозг делал какие-то странные выводы, и Гедимин уже не пытался его придержать и вернуть в «научное» русло. «Куда я в третий раз дел образцы из Сердца Пламени⁈ Это уже какая-то закономерность…»

В дверь настойчиво постучали — один раз, потом другой, потом створка заскрежетала — её пытались выдавить из паза.

— Руниен смылся, — доложил Вепуат, заходя в предбанник. — Аборигены ходят и глазеют. Перетрогали мою броню. Пообещал им, что Сэта не нападут, — мол, они поклялись на Пламени тут никого не трогать. Но к разлому велел не лезть.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Да, нам тут нужна зона ненападения. Иначе работы не будет… Нашёл новую воду.

Вепуат хмыкнул.

— Мне больше всего хочется посмотреть на воду из Сфена Воды. Так сказать — воду-эталон. Не пробовал свой образец выливать на горящее?

Он отобрал у Гедимина подвеску-«пропуск», задумчиво потянул за бахрому и снова хмыкнул.

— Ещё два пополнения в базу ДНК. Чья кость — непонятно. Может, даже и не кость. А вот эти волокна… это кора. Волокнистый слой, рассохшийся или растрёпанный. Ещё не пробовал поджигать?

Гедимин оглянулся на дверь.

— Думаешь, Сэта наврали насчёт открытого огня? Не учуют и не явятся?

— Не наврали, — уверенно сказал Вепуат. — И лучше, если явятся сюда, в закрытую душевую. Нечего зря пугать местных. И потом… я думаю, они понимали, что мы проверим. Тут никто бы не удержался. Давай волокно!

Пока Гедимин делал кювету из снятого с брони ипронового щитка, Вепуат отцепил полусантиметровый фрагмент коры.

— Купол сверху, — пробормотал ремонтник, глядя на красную щепочку на золотистом металле. — Надо бы ещё и снизу.

— Да ладно, будет ложная тревога на пару секунд, — отмахнулся Вепуат, поднося к образцу накалённый резак. Вспыхнула кора сразу же. Гедимин ждал, что в ту же секунду она и погаснет, рассыпавшись пеплом, но фрагмент горел, и довольно ярко, очень медленно темнея с краёв. «Двадцать два, двадцать три…» — начал было считать сармат, но, спохватившись, плеснул на горящую кору из пробирки. Пламя взвилось на полметра, заставив его отшатнуться. Из огненных языков на секунду сформировалась узкая кисть, покрытая жёлтой шерстью. Когтистые пальцы разошлись, сомкнулись и пропали — за долю мгновения до того, как Вепуат залил огонь «нормальной», синей водой. Щепка ещё долго шипела в булькающей лужице; Гедимин тронул её когтем и услышал треск — что-то внутри крохотного фрагмента продолжало тлеть.

— Хорошее топливо, — пробормотал Вепуат, разглядывая кусочек коры. — Очень даже ничего. Интересна распространённость…

— Видел руку? — перебил его Гедимин. Сам он не смотрел на растительное волокно — его куда больше занимали показания дозиметра. «Ага, вот эта пульсация. Такая же, как те, со стрелковых соревнований. Как-то связана с перемещением внутри… внутри чего? Конвекционных потоков? Низкотемпературной плазмы? Мать моя колба, какой же бред…»

— Ну да, — Вепуат ухмыльнулся. — Так я и думал. Они знали, что мы проверим, и кто-то помахал нам сквозь портал. А любопытное умение, не находишь? И вакуум создавать не надо, и ирренций не нужен…

Гедимин поморщился.

— Кто посидит тут пару лет, наверное, научится, — пробормотал он. — И порталам в огне, и нырянию в скалы. И щупальца отрастит. Держи!

Он сунул Вепуату костяную подвеску и, не оглядываясь, вышел из душевой. В ладони он сжимал пробирку из чёрного стекла. «Интересная вода в Сфене Огня. Испытать её на живых существах. Вот, хотя бы на туманнике.»

Гедимин, быстро оглядевшись по сторонам, плеснул рыжеватую жидкость в «чашу» туманника. Она стекла по ступенчатым наплывам в лужицу на дне, и та слегка пожелтела. Гедимин успел досчитать до пятидесяти, прежде чем над водой поднялся пар — а через десять секунд над растением встал плотный паровой столб. Сармат запоздало схватился за термометр — температура «чаши» уже падала, но всё ещё превышала «нормальные» десять градусов выше нуля. Отступив на шаг, Гедимин смотрел на синеватый туман и считал секунды. «А в Сфене Огня туманники не растут,» — думал он. «Видимо, не только из-за жары…»

Подавив мелькнувшее было желание опробовать воду на «трилобите», Гедимин ещё раз сверился с термометром (растение остыло до плюс девяти, вскоре испарение должно было прекратиться) и пошёл к шатру. Пробегающие мимо Бронны-уборщики глянули на него с опаской и ускорили шаг.

36 день Мысли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вепуат держал в руках шевелящийся мешок, сшитый из войлочных подстилок и вытертых шкур грубыми шнурами (и где только их нашёл?). Из мешка доносился хитиновый треск и недовольное хрюканье. Дождавшись, когда Гедимин закроет двери, Вепуат запустил руку внутрь, вытряхнул содержимое и повесил сшитые шкуры на стиральную бочку. Выпущенные на свободу «трилобиты», развернув на лету крылья, пронеслись мимо Гедимина, развернулись у дальней стены и помчались к двери. Кто-то, отрикошетив от потолка, пару метров пропрыгал по полу, прежде чем смог оттолкнуться и взлететь.

— Сегодня вся тренировка насмарку, — вздохнул Вепуат, следя за мелькающими под потолком «трилобитами». — Ещё и лаборатория на весь день уедет. Куда их посадить, чтобы ничего им не померещилось?

— Уедет? — Гедимин не сразу смог сосчитать дни. — А, декомпрессия… Я думал, Айзек сегодня не поедет. Опасно же, галлюцинации…

Вепуат пожал плечами.

— Я с утра с ним говорил — все планы в силе. Машина экранированная, как-нибудь прорвутся. А проводник им давно уже не нужен.

— Хорошо, что уедут, — решил Гедимин, вспомнив, как прошли предыдущие «дни мысли». — И всех филков пусть забирают. А то они опять нажрутся ксеноорганики… Вепуат, ты их не проверял — они точно не травятся и не мутируют?..

…В лагере было тихо. Гедимин, закончив опыты с водой из Сфена Огня и фрагментами растительного волокна, вышел проветриться и долго стоял у шатра, прислушиваясь к отдалённым шорохам. Аборигены, собравшись вокруг жаровни, передавали друг другу миску с ягодами курруи. В приоткрытой корзине с ягодами осталось чуть больше половины содержимого; рядом стояла ещё одна, пока прикрытая плетёнкой. «Без филков ягоды расходуются медленнее,» — лениво думал Гедимин, обходя шатёр — близко к аборигенам он подходить не стал. «А любопытно… Жаровни с кейеком, значит, не могут стать порталами для Сэта. Нужно именно сгорание… быстрая реакция окисления. Или достаточно будет разогреть кейек до температуры пламени? Всё-таки он обычно тысячу градусов не выдаёт…»

Через пару минут Гедимин вышел из шатра с колбой из чёрного стекла в кулаке. Осколок кейека постепенно нагревал её изнутри, но пальцы ещё не жгло. «Поставить в душевой защитный купол,» — думал сармат, пересекая опустевшую площадку с вдавленными следами гусениц и невольно оглядываясь туда, где пару недель назад ему померещилась «мартышечья» база. «Хорошо, когда в лагере пусто. Никто не лезет под руку.»

…Чёрно-красный камешек раскалился до светлой желтизны. Гедимин подогрел бы его ещё, но обломок кейека стал угрожающе потрескивать и вроде бы прибавил в объёме… «Перебор,» — сармат прикрыл брешь в корпусе реактора и, не сводя глаз со светящегося обломка, убрал оружие в заплечные крепления. «Хватит с него.»

Камень, нагретый до тысячи градусов, остывал долго. Почти полчаса Гедимин сидел рядом с ним и внимательно смотрел сквозь затемнённый щиток на краснеющее свечение. Тысяча градусов, потом девятьсот, потом — восемьсот пятьдесят, — нормальная температура возгорания древесины… ну, или того, чем её заменяли на Равнине, планете негорючей органики. Обломок остыл до восьмисот градусов, и Гедимин разочарованно вздохнул — никто из сияния не выглянул и даже руку не высунул. «Понятно. На кейек не реагируют. Нужна именно бурная экзотермическая реакция. И поэтому карлики её, как могут, избегают. Интересно всё-таки, как они справляются, когда кейека нет…»

На обратном пути в лабораторию он свернул к малоприметным камням в стороне от душевой. Там лежали две крышки — одна из монолитного камня, изрезанного складками, другая — из кое-как спрессованного гравия. Гедимин налёг на неё, освобождая проход, и спустился по едва заметным ступеням в наклонный туннель. В его конце желтела узкая труба, вмурованная в слой гравия. Сармат тронул её ладонью и ухмыльнулся — ему померещилось слабое, едва заметное тепло.

«Вот это уж точно игры мозга,» — думал он, уходя от недостроенного реактора. «Сейчас там теплу взяться неоткуда. А вот пробирка от кейека греется. Зря я её в карман сунул…»

Он подходил к лабораторному шатру, когда над его плечом что-то просвистело — и, развернувшись на лету, спикировало сармату на генератор защитного поля. Гедимин рефлекторно схватился за свисающие с объекта верёвки. Пойманный «трилобит» недовольно щёлкнул спинными щитками, но вырываться не стал — спокойно сидел на руке, наполовину выпустив крылья. «Холодно же,» — оторопело подумал Гедимин — и вздрогнул. «Ну да! Излучение… влияние на мозг… Ассархаддон знает, что им теперь мерещится!»

— Держи его! — завопил Вепуат, вываливаясь из шатра. Он сжимал в кулаке пучок оборванных шлеек. Два «трилобита» дёргались что было сил, пытаясь поднять сармата в небо. Гедимин сжал кулак, накрывая и себя, и разведчика, и зверей непрозрачным защитным полем.

— Ah— hasu, — выдохнул Вепуат, подбирая свернувшихся «трилобитов» с гравия. — Хорошо, что земля не фонит!

Едва нейротоксичное излучение перестало действовать «трилобитам» на нервные структуры, все животные втянули крылья и поджали хвосты — и не шевелились, пока Вепуат, шипя в респиратор, не внёс их в тёплый шатёр. Гедимин, прикрыв помещение плотным защитным куполом, молча смотрел, как разведчик рассаживает питомцев по жердям.

— Вот что значит оставить их без экрана, — вздохнул Вепуат,перебирая связки тонких ремешков; оборванные шлейки он заменил так быстро, что Гедимин только успел мигнуть и удивиться про себя отработанному навыку. — Вроде бы сидели спокойно. А потом чуть шатёр не разнесли. Я тут возился со сканером, разбирал записи из Сфена Огня…

Он кивнул на светлую подстилку, на которой остался лежать брошенный впопыхах сигма-сканер.

— Я-то записал мало, больше надеялся на дрон. Хотел получше рассмотреть наших разумных пирофор. И, знаешь…

Гедимин слышал его, как сквозь слой стекловаты, — он, не отрываясь, смотрел на лежащие на полу дроны.

— Вот, смо… — начал было Вепуат, указывая на экран сканера, но взглянул сармату в глаза и осёкся. — Ты чего?

— Дроны, — Гедимин стиснул зубы. — Какого астероида не на декомпрессии⁈

Вепуат проворно шагнул назад, пинком откатывая оба дрона за стойку с «трилобитами».

— Забыл, — виновато ухмыльнулся он, глядя мимо Гедимина. — Так засмотрелся в записи… Ну, завтра поедут на декомпрессию. Что с ними будет за день⁈

— М-мать моя пробирка, — выдохнул Гедимин. Других слов не нашлось. Ещё секунду он стоял посреди шатра, глядя на кривую ухмылку Вепуата, потом резко развернулся и вышел. Защитное поле схлопнулось за его спиной.

…«Ещё один рабочий день — в помойку. Что у нас там завтра по календарю? Какой-нибудь кислотный ливень?» — Гедимин, угрюмо щурясь, измерял шагами длину обрыва. Уже стемнело, в небе загорелись многочисленные голограммы псевдолун, — у родной планеты какого-то стража было десятка два близкорасположенных спутников, и сармату лезли в голову непрошеные мысли о гравитации и её влиянии на органику и неорганику. «Мало что так раздражает, как невозможность планирования…»

— Гедимин, — тихо окликнул его Вепуат. Он бродил по лагерю без фонаря, а растопыренные чёрные перья скафандра скрывали силуэт, — ремонтник только по голосу и понял, кто вынырнул из темноты.

— Не надо так волноваться из-за железок, — пробормотал Вепуат, и перья на его броне слаженно колыхнулись. — Я думал о переговорах с Сэта и совсем забыл о декомпрессии. Здесь так быстро дни идут… Я отправлю дроны в Ураниум. Завтра же отправлю.

Гедимин тяжело вздохнул. Вспышка ярости давно угасла, сменившись недоумением и внезапно нахлынувшей тоской.

— Ты что, мутантов из них выводишь? — спросил он, не рассчитывая на ответ — и увидел, как Вепуат, вздрогнув, меняется в лице. «Угадал…»

— Н-нет, — промямлил разведчик, упорно глядя в сторону. — Ну, то есть… Не то чтобы мутантов…

— Ты же видел те записи, — напомнил Гедимин. — Видел, что тут бывает с техникой. С чего в этот-то раз должно быть по-другому⁈

Вепуат уткнулся взглядом в гравий.

— Ничего плохого не будет, если… если дроны приобретут некоторые свойства живого, — пробормотал он. — Возможно, это даже пойдёт нам на пользу.

Гедимин сердито фыркнул.

— Какую пользу⁈ Ты же видел — те… организмы были полностью бесполезны. Просто бессмысленные мутанты, испорченные механизмы…

Вепуат поднял на него взгляд и слабо усмехнулся.

— А кто проверял их на полезность? Я говорил с Айзеком о тех опытах. Животных сразу уничтожили. Никто не выяснял, что они умеют, как могли бы пригодиться… Их уничтожили на месте!

Гедимин мигнул. «А что должны были с ними сделать?» — хотел он спросить, но не успел. Над краем обрыва с шипением и воем взмыла светящаяся комета. За ней тянулся двойной хвост красного дыма. Следом взлетела вторая — такой же надутый баллон, вымазанный жёлтой церой и расчерченный чёрными полосами. Высоко в небе он сверкнул, испуская кольцо зеленоватого света, и тут же погас, плавно устремившись к земле. Первый уже снизился; Гедимин следил, как он проплывает мимо кромки обрыва и исчезает в темноте.

— Ядро Сатурна! — Вепуат крепко вцепился в его локоть. — Ты это видел⁈

— Угу, — сармат, отмахнувшись от разведчика, схватился за сканер. Второй шар уже уплыл за кромку обрыва, но луч «нашёл» его — как и первый, спустившийся почти на дно малой шахты. Там их ждали.

— Ну ты смотри, — пробормотал Вепуат, качая головой. Гедимин, не обращая на него внимания, глядел на экран. Там были надувные «дроны», приземлившиеся на каменный пол, двое филков с маятниковыми излучателями, ещё шестеро филков-зевак и двое сарматов-Старших. Кто-то из них — то ли Айзек, то ли Гварза — сканировал пластину накопителя, прикреплённую к «дрону». Второй замерял температуру баллона и попутно объяснял что-то филкам.

Опустив прибор, Гедимин шагнул к обрыву. Теперь скала не заслоняла от него дно долины — и он ухмыльнулся, увидев у главной шахты рабочий подъёмник, а на его сидении — филка с фонарём у пояса. Пятно жёлтого света дрожало, переползая с места на место — филк нетерпеливо ёрзал, пытался заглянуть в шахту и косился на ближайшие холмы.

— Эй, — окликнул его Гедимин, выставляя фонарь перед собой; филк дёрнулся, но, увидев сармата, шумно выдохнул. — Что у вас там — испытания?

— Ну да, — филк хрипло усмехнулся. — Шары запускаем. Вас там сильно облучило?

— Пустяки, — отозвался Вепуат, уже с приглаженными перьями выходя в световое пятно. — Пара лишних микрокьюгенов. И давно вы так… запускаете? Первую ночь?

— Четвёртую, — ответил филк, и Гедимин ошеломлённо мигнул. — Вам тот холм хорошо видно? Оттуда ничего… странного не лезет? В лагере рассказывают всякое…

Гедимин и Вепуат быстро переглянулись.

— Всё тихо, — успокоил филка разведчик. — Сегодня не тот день, чтобы лазить. Как тебя оставили одного? Не боятся, что тебе на мозги надавит?

Филк наклонил голову, будто прислушиваясь к ощущениям внутри черепа, и пожал плечами.

— Айзек сказал — теперь уже можно. Сегодня и не давило особо. Первый час, может… а потом мы уехали, а вернулись уже в сумерках. А что это за истории про поджигателей? Местные…

— Эй, там! — донёсся из шахты недовольный голос Гварзы, усиленный рупором. — Что за болтовня?

…На дне шахты, в полости главного корпуса, было светло от «факелов» — да и принесённые к подъёму «дроны», зачем-то намазанные церой, светились довольно ярко. На спустившегося Гедимина уставились все филки — и не слишком-то довольный Айзек.

— Испытания? Ну да, ведутся, — буркнул он, быстро показав Гварзе предостерегающий жест. — Я же сразу тебе сказал — конструкция рабочая, но требует дошлифовки. И навыков обращения с ней. Есть проблемы при одномоментном запуске двух дронов — накопители захватывают исходящее излучение. И срок службы такого оборудования не очень ясен…

Гедимин смотрел на излучатель в руках филка-оператора. Устройство было сильно похоже на те, что делал сам сармат, — вот только он не приделывал к ним резные костяные рукоятки, не покрывал край сопла гравировкой… и планка предохранителя не была похожа на головку кости, а маятники — на миниатюрных роющих червей. «Была же охота так возиться,» — мелькнуло в мозгу, когда сармат увидел эти фигурки, выточенные из чёрного камня. «Айзеку настолько нечем заняться?»

— На кой тут резьба? — угрюмо спросил он, зажав маятник между пальцев. Айзек ухмыльнулся.

— Чёрное лучше видно на жёлтом. Рукоять подогнана под ладони филков. Удобно? — он повернулся к операторам. Те закивали.

— А это зачем? — Гедимин указал на гравировку — изображение чьих-то круглых челюстей со множеством зубов, смыкающихся вокруг сопла. Здесь металл слегка утолщался, и прочность трубки от украшения не пострадала — но какая в нём была надобность, Гедимин всё равно не понимал.

— Такое животное есть в Сфене Лучей, — отозвался Айзек. — Мастер Шесек предложил изобразить его тут. Все металлические части — его работа. Теперь в литейнях есть слепки — если что, можно будет запустить производство.

Гедимин мигнул.

— Ты излучатели возил к Шесеку? Когда успел⁈

Айзек ухмыльнулся.

— Ты всегда бубнил, что никто не работает. Мы работаем, атомщик. Как можем, так и работаем. Ты наверх торопишься? Если нет, помоги филкам подняться. И подумай, кстати, как приспособить подъёмник для пассажиров. За крюк цепляться — ногам неудобно.

…У излучателей были ещё и чехлы — из чьей-то полой кости, заклёпанной с одного конца, с ипроновым листом напротив сопла… Гедимин молча смотрел, как филки-операторы гордо уносят оборудование в лабораторию, и очень старался не мигать.

— И ещё одна ДНК в нашу базу, — еле слышно пробормотал Вепуат за его плечом. — Взять бы ДНК у Сэта, но, видно, не судьба…

— Что? — Гедимин практически услышал, как в мозгу что-то щёлкнуло, «отсекая» мысли об излишнем украшательстве и странных обычаях Равнины и переключаясь на более понятные вопросы. — Что с ДНК Сэта? Можно же взять сканером, без образцов ткани. А если попросить, наверное, и образец дадут. Волосок хотя бы…

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Ты что, не видел, что я тебе в шатре показывал? Ну да, понимаю — механизмы важнее… Ладно, смотри ещё раз.

На скане были очертания красно-жёлтых камней с пометками химического состава разнородных зёрен, были узкие полосы минеральной ткани, украшенные фрагментами костей и зубов с неопознанной ДНК… а посреди этого — плотный чёрный силуэт знакомой формы, будто вырезанный из ипроновой фольги — очень чёткий и совершенно непроницаемый.

— Уран и торий… — прошептал Гедимин, листая сканы. Сэта на них были, он мог узнать и пересчитать их, видел их скудную одежду и связки украшений — но сигма-луч не опознал и даже не выявил ни одного атома в их телах. «Даже структура не видна,» — думал сармат. «Будто они сплошные. Как те твари из теней…»

— Has— sulu! — вырвалось у него. — То же самое, что с теми… не очень живыми… Что за чушь! Мы же были у Сэта. Они — нормальные существа. Они едят, пьют воду… У них должна быть структура и химический состав!

Вепуат развёл руками.

— Тут местные говорят… Мол, некоторые народы живут тут так давно, что слились со своим Сфеном. Стали частью стихии… огня, там, или воды, или мрака. И у них всё не как у живых. Не так рождаются, не так умирают… и не сканируются.

Гедимин не ответил на его невесёлую усмешку. От услышанного должна была бы загудеть голова — но детектор бреда отчего-то молчал. «С этой планетой любой детектор зашкалит,» — думал сармат, угрюмо щурясь на дальние огни. «Когда я отсюда выберусь — я ещё буду в своём уме?»

Часть 14 37 день месяца Мысли — 3 день месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Дальний Край — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

37 день Кислоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Что-то тихонько загудело под ухом, мигающий свет просочился сквозь прикрытые веки, и Гедимин нехотя зашевелился, вытащил руку из-под головы и посмотрел на мерцающее запястье. «А, передатчик… Напоминалка сработала,» — сармат, зевнув, поднялся с подстилок и потянулся за флягой. Холодная вода, вылитая на макушку, потекла вниз по шее, заставив его поёжиться; в голове медленно прояснялось. «Сегодня тридцать седьмое… Да, точно. Плёнки в реакторе. Время пришло, пора вынимать.»

От сонной оторопи не осталось и следа. Сердце сделало пару лишних ударов, пока сармат укладывал на стол сфалт и, быстро проверив состояние реактора, вскрывал корпус. Ещё пять секунд — и съёмный контейнер, дымясь, упал в кювету и исчез под непрозрачным защитным полем. Брешь в корпусе закрылась, и Гедимин с облегчённым вздохом вдвинул до упора управляющий стержень. «Месяц непрерывной работы. Надо будет просканировать твэлы…»

Он встал над кюветой, пристально глядя на защитное поле. Оно не выгорало изнутри — извлечённый образец практически не «фонил». «Заражение отсутствует,» — подумал Гедимин и тут же себя одёрнул. «Это ещё надо проверить. Если хотя бы один микрокьюген „налип“…»

Полог шатра зашуршал, приподнимаясь. На пороге зажёгся тускловатый жёлтый свет. Под пологом протиснулся филк с охапкой потускневших «факелов» и остановился, с опаской глядя на Гедимина. Сармат тоскливо посмотрел на кювету — похоже, опыты откладывались.

— Принёс на подзарядку? — он придвинул к филку пустой поддон. — Клади. Подожди пару минут.

Подзарядить выгоревшую церу было несложно — больше времени ушло на оборачивание поддона защитными полями. Гедимин, придерживая сфалт за сопло, снова приоткрыл корпус реактора — и тут же белесо-зелёный свет сменился ярко-жёлтым. Сармат досчитал до двадцати пяти и задвинул пластину. Зелёный свет погас, жёлтый — остался.

— А ещё таких нет? — спросил филк, разглядывая край столешницы. — Трое ходят без фонарей. Не всегда удобно.

— Сделаю, — Гедимин покосился на ящик стола, где лежали остатки прокалённой древесины. — Забирай.

Он вскрыл защитное поле и придвинул поддон к филку. Жёлтый свет залил шатёр. Малорослый сармат невольно сощурился. Гедимин посмотрел на мутноватую плёнку, прикрывающую его глаза, и на долю секунды стиснул зубы. «Рыбий пузырь на лице. Ксеноорганика с нулевой защитой… Sa hasu!»

— Спасибо, — пробормотал филк, сгребая с поддона «факелы» и с охапкой в руках выбираясь за дверь. Гедимин привычно проверил лист металла дозиметром — заражение пока не началось — и задумчиво сощурился филку вслед. «Что-то надо делать с этими дурацкими пузырями. Они мутные и неоднородные. Что там сквозь них видно? Как рассматривать тонкую разметку?..»

Он в задумчивости придвинул к себе кювету с остывающими плёнками, но достать их не успел — в шатёр заглянул Вепуат.

— Не спишь? Пошёл в душ, а тебя нет…

— Хотел поработать, — буркнул Гедимин, кивнув на кювету. Вепуат открыл было рот, но сказать ничего не успел — с окраины донёсся протяжный гул. «Текк’ты,» — Гедимин отодвинул кювету на край стола и подобрал сфалт. Опыты определённо откладывались.

…Под ногами что-то темнело. Сармат машинально шагнул шире, развернулся к странному предмету и удивлённо мигнул — на слое спрессованного пепла валялся обугленный хитиновый диск с длинным хвостом.

— Ещё один хищник, — Вепуат тронул тушку ступнёй и повернулся к костяным вешкам, вкопанным у разлома. — Айзек их ещё собирает?.. Смотри сюда!

Он указал на пучки серебристых нитей, свисающие с вешек. Они больше не болтались свободно на ветру — их сплели в косы, а местами для утяжеления нанизали просверленные красные камешки. Гедимин, подобрав мёртвое животное, еле слышно хмыкнул.

— Интересно, что они теперь означают?

— Видимо — что с нами можно общаться, — Вепуат пожал плечами, и все его зверьки недовольно захрюкали. — Идём! Попробуем задействовать в тренировках скалы. Нужен будет свободный кратер.

…Небо исчезло за непрозрачным диском защитного поля. Гедимин покосился на зависший над кратером дрон и сделал ещё два шага вниз по сыпучему склону. Чем ниже сармат спускался, тем громче шуршало под ногами — слой пепла, вроде бы плотный, не выдерживал его веса и проседал, сухими ручьями стекая в котлован. Чуть ниже из склона торчали почти горизонтальные зубцы красно-жёлтого камня; ещё ниже — второй ряд, поднятый над горизонталью на тридцать градусов. Чем ближе к центру кратера, тем сильнее скалы выпрямлялись; их концентрические круги напоминали Гедимину разомкнутые кольчатые челюсти.

— Ну, как место? — спросил Вепуат, устроившийся с «трилобитами» наверху, на гребне. Гедимин, повернувшись к нему, ступил на наклонный каменный зубец, надавил всем весом и довольно хмыкнул.

— Сойдёт. Куда их? На зубец?

— Под него, — ответил Вепуат. — Ты пока следи за небом. Первые прогоны отлетают со мной. Потом усложню задачу — буду посылать к тебе за наградой. Мясо не потерял?

Гедимин недовольно сощурился, но промолчал. Дохлый «кальмар», разодранный на мелкие клочки, лежал, завёрнутый в скирлин, в одном из карманов под бронёй. Сармат помахал Вепуату — «готов, начинай» — и шагнул назад, поднимаясь выше по склону. Отсюда весь кратер был, как на ладони, — и «челюсти» ярко окрашенных скал, и тусклый жёлтый блеск с самого дна — слежавшиеся стеклянистые осколки отражали свет фонаря…

… — Tza! — крикнул Вепуат. Крылатая тень промелькнула над кратером, выписала ровный круг и, постепенно замедляя полёт, нырнула под каменный зубец. Гедимин подставил руку — «трилобит», нашедший припрятанный камешек, должен был прилететь за наградой. Долго ждать не пришлось — животное вынырнуло из-под скалы и повисло на рукаве, цепляясь брюшными крючками. Камешек упал в подставленную ладонь, и сармат сунул «трилобиту» клочок мяса. С края кратера уже доносились частые щелчки — Вепуат подзывал зверька, и тот, едва получив награду, взлетел. Гедимин, прицелившись, кинул камешек к основанию красно-жёлтого зубца, и обломок с тихим шорохом закатился в нишу. Сверху донёсся негромкий треск — на валу, в пяти шагах от Вепуата и его питомцев, собрались четверо зевак. Ещё одна небольшая группа смотрела на тренировку с другого края кратера. Под зубцы никто не лез — видимо, Вепуат попросил не мешать.

— Гедимин! — донеслось сверху, и над головой сармата промчались, набирая скорость, три крылатых тени. — Хватит на сегодня. Они полетают, а ты поднимайся!

Гедимин отряхнул руки, посмотрел на кружащих над ямой «трилобитов», — они ещё не отбрасывали тени, но в ярком утреннем свете уже была видна каждая прожилка их крыльев. «Скоро день. Текк’ты, наверное, уже докопали и уползли…» — он повернулся было к едва заметной тропе на подъём, но остановился и взглянул на дно кратера. «А тут много этого стекла… Has— sulu, да сколько можно тянуть⁈»

— Вепуат! — крикнул он, делая шаг вниз по склону. — Спроси у Сэта — я могу набрать стеклянной скорлупы? Скажи, что это нужно для Пламени!

— Ядро Сатурна, — пробормотал Вепуат — просьба явно его не обрадовала. — Хорошо, только стой там, слышишь? Никуда не лезь!

Гедимин еле слышно хмыкнул, но остановился, не доходя до каменных зубцов. Гора ничейного сырья мощным магнитом тянула к себе. «Прозрачные щитки. Смотровые окна. Возможно, даже зеркала…» — его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— Гедимин! — крикнули сверху, и сармат услышал негромкий шорох и потрескивание. — Бери, сколько надо, — и сразу назад!

Сармат мигнул.

— Что ответили Сэта? — спросил он, сползая вместе с ручьём пепла на дно кратера. Спуск прошёл быстро — пару раз оттолкнуться от каменных зубцов, и всё — под ногами слой мелких сверкающих осколков…

— Сэта ответили — бери! — отозвался Вепуат, но Гедимин уже не прислушивался. Он разглядывал дно кратера, не прикрытое странными наклонными скалами. Оно было на полтора метра засыпано спрессованным «стеклом». Сверху лежали крупные обломки, некоторые из них даже сохранили форму округлой скорлупы; всё, что под ними, было расколото в мелкое крошево, присыпано пеплом, местами взрыто, но слоем ниже — плотно утрамбовано. На самом дне, как показывал сканер, осколки раскрошились до песчинок; сколько они там лежат, Гедимин не знал, но, похоже, странные летучие существа откладывали тут яйца не раз, не два и даже не десять.

«Прозрачное стекло с отличными характеристиками,» — сармат зачерпнул со дна, не выбирая, и высыпал в свёрнутый на ходу пузырь защитного поля. «Никому не нужно. Химическая промышленность отсутствует. Даже украшения никому не… А, уран и торий! Скогны, может, делали бы украшения. Но кто их сюда пустит⁈»

Он не заметил, как пузырь наполнился. Слой «стекляшек» под ногами не уменьшился и на сантиметр. Гедимин повернулся к скалам — за ними, на верхнем валу, светились силуэты аборигенов. Сэта молча наблюдали за сарматом, но близко не подходили.

— Скажи им «спасибо», — буркнул Гедимин, выбираясь на край вала и поворачиваясь к Вепуату. — Чего щуришься? Нам что, сырьё уже не нужно?

— Да нужно, нужно, — пробормотал Вепуат, странно дёрнув плечом. Из-под его респиратора донеслись странные шелестящие звуки. Сэта, остановившиеся неподалёку, ответили негромким потрескиванием. На пузырь, наполненный «стеклом», они даже не взглянули — смотрели только на «трилобитов», мелькающих над кратером. Животные снизились и шныряли среди скальных зубцов, то и дело пропадая из виду.

— Там полтора метра этого минерала, — сказал Гедимин, глядя на прозрачные осколки. «Сразу сделаю мерные ёмкости. И посуду. И колбы для фонарей.»

— Он, наверное, столетиями там копился…

Прикрепив «мешок» к скафандру, сармат перевёл взгляд на аборигенов. Их занимали только полёты «трилобитов» — и, кажется, им было весело. Одеты все были преимущественно в ремешки и бусы — и Гедимин далеко не сразу нашёл бусину, сделанную из мутноватого стекла.

— Они ведь знают, что это за вещество, — пробормотал сармат. — Даже умеют обрабатывать… Вепуат! Спроси — они собирают осколки в этих ямах? Это вещество для чего-нибудь им нужно?

Разведчик, уже поднявший руку для подзыва «трилобитов», недовольно фыркнул.

— Вот же тебе нет покоя… Ладно, спрошу. Но в цех не набивайся — мы и так тут засиделись.

Гедимин сощурился, но промолчал. Он слушал тихий шорох и треск — сперва из-под шлема Вепуата, затем — из едва приоткрытых пастей странных существ. Они почти не шевелили языком при разговоре — только нижняя челюсть подёргивалась, то опускаясь, то приподнимаясь.

— В эти ямы приходят за красивыми осколками, — заговорил наконец Вепуат. — За целой скорлупой, если она сохранилась. Половина или четверть — тоже неплохо. Мелкие осколки годятся на стрелы и для ловушек. Очень тяжело поранишься, если в такую попадёшь. Ты взял много осколков, и ни одного красивого. Сэта думают — ты хочешь сделать ловушки для защиты Пламени. Или вооружить целую армию.

Гедимин мигнул.

— Спроси — они умеют переплавлять стекло? Делать отливки, выдувать пузыри? — быстро спросил он, глядя на бусину, прикрепленную к браслету из серебристых нитей. Это стекло было очень мутным, с грязью и микроскопическими кавернами, будто стеклянную массу плавили прямо на земле и скатывали в шарик вместе с пеплом. «Необработанные осколки — и то чище,» — думал Гедимин. «Что-то у них не то с технологией…»

Треск стал громче. Сэта с бусиной тронул её когтем, показывая что-то Вепуату. Тот издал короткий шелестящий звук и повернулся к Гедимину.

— Эти осколки плавятся. Даже легче, чем рэссена. Этот Сэта знает другого, который так делает. Но редко. Отливки из рэссены — прочные. А эти осколки, если их переплавить, будут хрупкими и мутными. Тот Сэта иногда делает бусины. Хорошие получаются редко.

Гедимин кивнул. «Понятно. Они не могут очистить воздух. Слишком много примесей попадает в расплав. Стекло к ним чувствительно. Надо подумать, как устроить фильтрацию…»

— Сэта говорят, чтобы ты был осторожен с ловушками, — сказал Вепуат, пристёгивая к скафандру шлейки — все «трилобиты» уже устроились на его плечах. — Твою броню не порежет, а жёлтую одежду — легко. Идём, а? Ты вроде работать собирался…

Гедимин недовольно сощурился, хотел что-то сказать, но вовремя заметил, что жёлтый свет погас — Сэта растаяли в воздухе. «Переместились с огнём,» — невесело ухмыльнулся он. «И опять я не проследил…»

— Идём, — буркнул он. — Значит, с выдуванием стеклянной массы они незнакомы…

— Ты их челюсти видел? — спросил Вепуат. — Хорошо рассмотрел? Я думаю — у них просто физически не выйдет. А у Скогнов, может, и вышло бы… Тьфу! Гедимин, тебя Айзек о чём просил⁈ Не тащить сюда никаких новшеств!

Гедимин смерил его озадаченным взглядом — он задумался об очистке воздуха и о форме мундштука под вытянутые многозубые челюсти и, кажется, пропустил в рассуждениях Вепуата какое-то звено.

— Это всё решаемо, — пробормотал он, снова погружаясь в свои мысли. Вепуат, сердито фыркнув, толкнул его в бок.

— Держи свою ксеноорганику! — он сунул Гедимину дохлое существо с ядовитыми шипами. — Идём, идём, не время улетать на Энцелад!

…Дохлый летучий хищник ещё болтался на броне Гедимина, когда сармат ввалился в лабораторию с охапкой «стекла» в руках; если бы хвост не зацепился за скобу, он о зверьке и не вспомнил бы. Досадливо щурясь, он сбросил тушку на стол Вепуата, мельком подумал, что надо будет поискать Айзека и отдать образец ему в руки, но тут же забыл и об Айзеке, и обо всей равнинной фауне. Литейная станция была свободна; тигли остыли до комнатной температуры — ими, похоже, давно не пользовались. Гедимин, оставив гору промытого «стекла» на столе, пару минут возился с настройками, — материал был редкий, в стандартные режимы ещё не занесённый, и сармат вспоминал его характеристики на ходу. «Здесь пройдёт сброс шлака,» — отметил он промежуточную температуру и двинулся вверх по шкале. «Расплавление… ага, вот здесь оно станет достаточно пластичным. Настроить режим дутья…»

Он загрузил тигель до половины, когда за спиной насмешливо хмыкнули.

— Всё-таки разграбил Сфен Огня? И что сказали аборигены?

Гедимин, не оборачиваясь, локтем указал на вскрытый пузырь защитного поля. Там оставалось ещё много осколков — сармат успел вынуть едва ли четвёртую часть.

— Можешь взять половину. Хорошие характеристики, — сказал он, загружая полупустой тигель. — Сделаешь нормальные лицевые щитки. Прочные, с примесью ипрона. Дурацкие плёнки ни от чего не защищают.

Кенен Гварза, хмыкнув, запустил руку в пузырь, вынул крупный осколок и повертел его в пальцах.

— Допустим… — пробормотал он. — А что с твоими плёнками? Ещё в реакторе? Выгорели в золу?

Гедимин, оторванный от мыслей о свойствах равнинного «стекла» и сравнительных характеристиках оболочек твэлов, сердито фыркнул.

— Плёнки целы. Надо испытывать. Час на это уйдёт.

…Уходя от литейной станции, Гедимин быстро оглянулся на задвинутую переборку — никто не вломится в отсек? — и украдкой погладил тёплый кожух. После столкновения с местными «технологиями» — если это можно было так назвать — сармату каждый раз хотелось обнять лабораторное оборудование, и он с трудом сдерживался. «Не завидую я тем, кто тут останется,» — думал он, выбираясь из бронехода. «Одичают за пару месяцев.»

…Над столом поднялось защитное поле. Гедимин придвинул к себе кювету и, помедлив, осторожно снял с неё белесый колпак. Плёнки лежали внутри округлой горкой и, когда сармат их тронул, развернулись, а не рассыпались, — и прочность, и упругость сохранились даже после месяца облучения. Гедимин, настороженно щурясь, сжал весь комок в руке, покатал между ладонями, небрежно кинул на стол и выдернул три плёнки разных цветов. Вытянулись они не сразу, а когда клубок «отпустил» их, вылетели с щелчком. Сармат снова сжал их в кулаке и почти минуту сидел так, прислушиваясь к ощущениям. «Чутьё» молчало.

«Трещины и каверны отсутствуют…» — Гедимин накрутил плёнки на пальцы, взял концы другой рукой, с силой растянул и снова замер. «Эластичность… упругость… да, всё без изменений. Механическая прочность…» — он сжал пальцы в кулак и усилил натяжение. Жёлтая плёнка лопнула быстро, больно щёлкнув сармата по чувствительному участку. К тому моменту, как не выдержала и надорвалась красная, у Гедимина ныли плечи, а лицо покрылось испариной. Довольно хмыкнув, он бросил обрывки на стол и включил резак. «Проверить на экстремальные температуры и коррозионную стойкость.»

… — Гедимин!

— Кет, мать твоя колба!

В защитном поле, прикрывающем вход в шатёр, появилось прозрачное окошко. Снаружи в купол заглядывали два недовольных сармата. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», опустил сфалт (сегодня работающий лабораторным облучателем — кто растащил все лучевые источники, сармат ещё не выяснял) на стол и вскрыл поле изнутри. С края стола свисали закреплённые на струбцине эластомерные плёнки; под ними висел, не двигаясь, мифриловый стержень. Держали его над полом только силы бредового равнинного «магнетизма», но преодолеть их притяжение Гедимин не смог даже двумя руками — только помял себе ладонные щитки и едва не сломал струбцину.

— Ага, — кивнул сам себе Айзек, взглянув на установку и свисающий с неё стержень. — Вижу, что работает. Это облучённые плёнки?

— Угу, — отозвался Гедимин, поднимая сфалт со стола. Оба сармата стояли сбоку от него и под лучевой поток не попадали — а впереди, за установкой, кванты перехватывало защитное поле. Зелёный луч сверкнул, плёнки сжались, выдёргивая мифриловый сердечник из «магнитной» катушки, металлический стержень упал на подстилки и в них завяз.

— Месяц непрерывного облучения, — медленно проговорил Гварза, сжимая обмякшие тяжи в кулаке. — Признаков заражения нет, механическая прочность… Прочность проверил?

Гедимин молча развернул перед ним голограмму — страницу лабораторного журнала с недавними записями. Айзек придвинулся к нему, быстро пробежал взглядом по строчкам и тронул пальцем одну из них.

— Повышение температуры плавления?

— Полтора градуса, — признал Гедимин. — Несущественно…

— За месяц? — Айзек едва заметно сощурился. — Шестьдесят за год — это уже существенно.

— Предусмотреть ежегодную замену, — буркнул Гварза, растягивая эластомерные плёнки между пальцев. — Думаю, приемлемо. Айзек?

— Я бы сказал — да, — Айзек на секунду задумался. — Вопрос в том, насколько это может повлиять… Ладно. Экспериментальный реактор покажет. Гедимин, у тебя всё для него готово? Оболочки твэлов, система контроля, управления?

«Да какой уж тут контроль — каждый раз лазить внутрь…» — сармат досадливо сощурился, но додумать не успел — сердце сделало лишний удар. «Почему спрашивает? Неужели…»

— Готово, — выдохнул он, с надеждой глядя на Айзека. Тот едва заметно улыбнулся.

— Вечером подготовь твэлы к транспортировке. Заправлять их будут на той стороне. Бронеход подгоним к твоему бункеру, а ты обеспечишь безопасный вынос. Два с половиной центнера — вручную загрузишь, или развернуть кран?

Гедимин мотнул головой. Айзек со слабой улыбкой похлопал его по плечу.

— Не волнуйся так, атомщик. Мы с Кененом всё там проверим. А если что и взорвётся — тебе же не привыкать…

…Ипрон, мифрил, рэссена, — металл слой за слоем ложился на идеально гладкую стеклянную поверхность. Сквозь защитное поле было плохо видно, и вообще стоило бы прикрыть литейную станцию кожухом и не совать нос в опоки, но Гедимин не мог оторваться. «Зеркальное покрытие,» — он пристально смотрел на дымящиеся поверхности, пытаясь уловить микроскопическую неровность. «Здесь не знают зеркал. Не у кого позаимствовать технологию. Если сцепка не пройдёт, придётся подбирать амальгаму. В чём растворяется мифрил?..»

38 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край

«Шестьдесят градусов. Ещё остывает, лучше не трогать…»

Гедимин, подняв защитный кожух, смотрел сквозь прозрачные стенки опок и едва заметно ухмылялся. Он замедлил остывание отливок — стекло, даже местное, не любило резкого охлаждения. Всё было почти готово — и мерные ёмкости, и прозрачные пробирки, и прочный вставной щиток для цистерны пищеблока… Пластины с зеркальным напылением лежали прозрачной поверхностью вниз; сармата тянуло перевернуть их и посмотреть, что в них отражается, но он заставил себя убрать руку от остывающей опоки. «Подожди. Это всё останется на вечер. Днём будет не до того.»

Он взглянул на плотный кожух защитного поля, уложенный у стены и зажатый между выдвижными скобами. Пустой твэл лежал тут с вечера; Гедимин настоял, чтобы Айзек взял его в ночной переезд — проверить, не потрескаются ли от вибрации трубки, и не разойдутся ли швы. Твэл выдержал — Гедимин склонился над ним, едва вошёл в отсек, и не отходил, пока не просканировал каждый микрон. «Днём его снова увезут, а вернут уже с топливом,» — сармат криво ухмыльнулся и убрал за спину руку, тянущуюся к защитному полю. «Если только Маккензи не налажает…»

— Атомщик, ты? — переборка резко отодвинулась, из соседнего отсека вышел — точнее, выскочил — чем-то взволнованный Айзек. Гедимин удивлённо мигнул.

— Что сломалось? — спросил он, мысленно перебирая самые вероятные варианты. «Не бронеход. Это я бы заметил. Что-то из биооборудования?»

Айзек резко мотнул головой.

— Только Маккензи, — ответил он с невесёлой ухмылкой. — Всё остальное цело. Атомщик, тебе днём придётся ехать с нами. В Ураниум. И, естественно, обратно. Сидя доедешь? Или лучше сразу лёжа? Если принайтовать тут матрас…

Гедимин мигнул. При воспоминании о переходе между Метагалактиками желудок судорожно сжался; сармат сглотнул горькую слюну и сердито сощурился — «потрохам слова не давали!»

— На кой я там? — спросил он, глядя на Айзека в упор. — Что успел сломать Маккензи? Что-то на станции?

Айзек поспешно замотал головой.

— Да тихо ты! — он отодвинулся к переборке. — Станция в порядке. И кассетный цех тоже. Почему Маккензи не хочет заправить твой твэл в нём — ума не приложу. В общем, ирренций притащат в припортальный ангар, и там на месте придётся набивать его в трубки. Найдёшь, чем откачать воздух?

Гедимин снова мигнул.

— Заправлять твэл вручную? В ангаре? Мать моя пробирка…

Айзек развёл руками.

— Маккензи молол что-то про «Вестингауз» и записывающие камеры. То ли он там и правда под усиленным надзором, а мы вот-вот спалимся, то ли ему давно не давали в рыло. Ты же знаешь его обычные повадки…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Твэлы для двух альнкитов «Элидгена» тоже будем заправлять вручную?

Айзек опять развёл руками.

— Боюсь, что да. Мы с Гварзой… В общем, Маккензи думает, что без тебя не обойтись. Первый раз, незнакомые материалы, ручная работа… Лучше, в общем, чтобы это сделал ты.

— Вывалившись из портала и выворачиваясь наизнанку? — Гедимин поморщился. Желудок снова сжался.

— Везите сюда ирренций без трубок, — сказал он. — Заправлю на месте. Без переездов у меня лучше получится.

Айзек поёжился.

— Центнер чистого ирренция?.. На него ведь тоже влияет портал. Не хочу случайно выяснить, как именно. Атомщик, мы положим тебе матрас, ты там пару часов отлежишься…

— Да чтоб вас всех, — сармат судорожно сглотнул. «Какой дряни намешали в Би-плазму⁈ Горечь дикая…»

…«Трилобиты» из тёплого мешка вылезли не сразу — Вепуат долго их тряс, прежде чем существа выпали в купальную бочку, но и там они лежали, втянув крылья, пока сверху не закапала подогретая вода. Гедимин наблюдал за ними, угрюмо щурясь. Ни одной толковой мысли в голове не было.

— Минус два на улице, — Вепуат развёл руками. — Погода нелётная. Придётся и к разлому нести их всех в мешке. Поможешь просушить их? Они вытираться не любят…

Гедимин кивнул. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о местной фауне и её предпочтениях. «Ехать в Ураниум. Заправлять твэл вручную. Тащить его обратно… А что, кто-нибудь выяснял, как портал влияет на твэлы?»

— Ты чего? — спросил Вепуат, заглянув ему в глаза и слегка помрачнев. — Зеркала не получились? Может…

Гедимин качнул головой.

— Днём мне ехать в Ураниум. Грёбаный портал! И Маккензи, мартышка драная… — он стиснул зубы и медленно выдохнул. «Тихо, теск. Как-нибудь не подохнешь. Твэл — в защитное поле и в шлюз. Взорвётся — хоть машина уцелеет.»

— Яд-дро Сатурна, — пробормотал Вепуат, меняясь в лице. — Я с тобой. Буду всех отгонять, пока ты отлёживаешься. Скоро тебе ехать? Успеем в Сфен Огня?

…«Плюс пятнадцать,» — Гедимин покосился на термометр, а потом — на иссиня-чёрные небесные складки, кое-где прорезанные серебристыми нитевидными трещинами. На земле было так же темно — только луч фонаря выхватывал из черноты пару десятков метров пространства, да вдали поблескивало что-то жёлтое и красное. Мешок с «трилобитами» зашевелился и зашуршал — существа учуяли тёплый воздух.

— Даже здесь холодает, — вздохнул Вепуат, поднимая фонарь выше и освещая ближайший кратер. — И темнеет. Ладно, Сэта придут — добавят света…

…Два «трилобита» медленно плыли в полуметре над землёй; Гедимин видел, как плавно выгибаются их тела, и колышутся крылья-плавники, повторяя рельеф скальных зубцов. Сокол летел впереди, за ним — Чужак; на пару секунд они исчезли за очередной скалой и снова выплыли на свет — туда, где рядом с Вепуатом стояли на пепельном валу четверо Сэта. Ещё семеро устроились на каменных зубцах и с любопытством выглядывали из кратера. На дальнем краю вала Гедимин видел троих — ещё одно неровное пятно жёлтого света, дрожащее на тёмно-сером склоне…

— Heta! — Вепуат, приняв долетевших до него «трилобитов» на руки, взял Сокола за шлейки и перекинул на стойку. Сидевший там Подранок беспокойно зашевелился.

— Да-да, твоя очередь, — проворчал Вепуат, отстёгивая шлейки. — И ты будешь замыкающим. Пока не пролетишь полный круг. Полный, а не как в прошлый раз!

Он сунул «трилобиту» в хоботок гладкий камешек. Чужак, соскользнув с его руки, уже медленно плыл вдоль скал. Подранок через секунду нагнал его, замедлил полёт, щёлкнул спинными щитками — и рывком обошёл Чужака на три метра и помчался дальше. Вепуат, досадливо фыркнув, ударил кулаком о кулак.

— Heta!

«А за Соколом оба летали спокойно,» — думал Гедимин, глядя, как разведчик созывает улетевших «трилобитов». «Тут что-то про биологию, наверное. Ну да Вепуату виднее…»

— Эй! — крикнул он одному из Сэта. Существо, пока на него никто не глядел, подошло к стойке вплотную и теперь разглядывало сидящего там Сокола — и, кажется, собиралось его потрогать. Вепуат, спохватившись, шагнул к стойке и громко что-то прошуршал. Сэта подался назад и зашуршал в ответ. Гедимин мигнул.

«А ведь они оба говорят не по-Джагульски,» — наконец сообразил он. «И вчера было то же самое. Это их собственный язык, я ж его слышал… Вроде же Вепуат его не знает?»

Вепуат, не замечая ничего странного, показывал столпившимся Сэта спину Сокола и его приподнятые щитки. Существо сидело смирно — видимо, горячий воздух его не обжигал. Два «трилобита» на броне разведчика тоже не беспокоились — без лишнего шума, тайком, перетягивали друг у друга камешек, держась ровно за затылком хозяина. Гедимин, обнаружив такое проявление интеллекта, невольно хмыкнул. Разглядывание Сокола и шуршащее обсуждение между тем продолжались — и, на взгляд сармата, даже затягивались. Когда грива одного из обсуждающих взвилась кверху и покрылась белыми искрами, Гедимин вскинулся и издал гортанный вопль, хватаясь за сфалт.

— Heta! — крикнул Вепуат, замахав на него руками. — Поднимайся. Нам не помешала бы помощь.

Взобравшись на вал и по дороге убедившись, что опасности вроде как нет — все Сэта ведут себя смирно, и даже «трилобиты» из-за них не беспокоятся — Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Мы тут говорили о Соколе, — начал издалека Вепуат, почему-то глядя себе под ноги. — Те хвостатые твари — у них ведь очень сильный яд. Несколько часов — и всё… растворение изнутри. Сэта спросили, кто так быстро его вылечил. Я рассказал про туманники… Гедимин, ты не погоняешь тут «трилобитов»? Просто в свободный полёт их пусти, пока я не вернусь. Сэта пойдут доить туманники. А я присмотрю, чтобы никто их не обидел.

Гедимин, взглянув на аборигенов и вспомнив огонь, летящий ему в лицо, невольно усмехнулся, но тут же посерьёзнел. «А он толково придумал. Очередная стычка нам ни к чему. Если уж вышло, что мы вне этой грызни и против неё — надо её по возможности пресекать…»

— Своё зверьё гоняй сам, — сказал он вслух. — А я присмотрю за Сэта. Накрою их полем — у меня генератор мощнее… Доить? Это как?

— Ты же видел, — отозвался Вепуат. — Если их прижечь, потечёт слизь. Только смотри, чтобы Сэта не увлекались. Они обещали осторожничать, но — опыта у них ведь нет, здесь туманники не растут…

Гедимин сдержанно фыркнул.

— Не проще выкопать и перенести сюда? Может, даже и насовсем.

— Ты на термометр давно смотрел? — Вепуат постучал себя пальцем по лбу. — Высохнут же напрочь. А из подсушенных, говорят, слизь почти не течёт. Нужна большая влажность… Может, всё же останешься с «трилобитами»? Тут ничего сложного нет…

Гедимин отмахнулся.

— Скажи им — пусть прихватят какие-нибудь чашки и черпалки, — сказал он. — И никуда не лезут из-под купола, которым я их накрою. Может, закончим раньше, чем карлики забеспокоятся.

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Осторожнее там, Гедимин, — сказал он без тени насмешки. — Тут все очень нервные. Сперва расстреляют, потом будут слушать.

…В долине Элид заметно посветлело — световое пятно вокруг Сэта, настороженно озирающихся по сторонам, уже не было таким приметным. Гедимин велел им ждать за разломом, пока высматривал на плато участок, заросший туманниками, и накрывал его непрозрачным куполом. Удобная «поляна» оказалась близко к краю — неприятно близко, как думал Гедимин, соединяя купол с разломом просторным коридором. Туманники росли на большом расстоянии друг от друга; под плотный, надёжно защищающий купол попало меньше десятка, а растягивать поле сармат не решился — заглушённый реактор такую нагрузку мог и не потянуть, а запускать его Гедимин не хотел — особенно сейчас, за считанные часы до прохода через портал. «Может, им этого хватит,» — думал он, пересчитывая туманники. «Они же не притащат десятилитровые канистры… Sa hasu!»

Разлом трижды вспыхнул и погас — и под куполом стало очень светло. Температура повысилась незначительно — Сэта светились ярко, но жар от них почти не шёл, даже шерсть в ослабших конвекционных потоках перестала колыхаться. Существа проходили по двое, с одним кувшином на двоих; по прикидкам Гедимина, эти сосуды с двумя странно расположенными горловинами вмещали чуть больше литра жидкости. Первый Сэта огляделся по сторонам, подошёл к ближайшему туманнику, наклонился, ткнул его когтем и оглянулся на Гедимина. Из чаши «гриба» поднялось облако пара — видимо, нагрев всё же оказался слишком сильным.

— Их надо греть сильно, но точечно, — пробормотал Гедимин, жестом отгоняя аборигена от растения и поднося к чаше включённый лучевой резак. Вниз по «обожжённым» наплывам потекла серая слизь, вытесняя воду; жидкость, дойдя до края, закапала на камни. Гедимин убрал руку и отодвинулся. Ему было не по себе.

Несколько шуршащих фраз — и Сэта рассредоточились по участку, попарно склонившись над растениями. Их тела ещё светились, но волосы больше не колыхались — нагрев резко уменьшился, конвекция сошла на нет. Гедимин видел, как дымится вытянутый коготь одного из Сэта, занесённый над чашей туманника. Растение истекало слизью. Вытесненная вода уже выплеснулась на гравий, на дне осталась только серая жижа, которую второй Сэта быстро вычёрпывал. Орудие для черпания выглядело на удивление привычно — обыкновенная ложка, собранная из фрагментов округлой раковины и трубчатой кости… или, возможно, полукруглого костяного отломка и вытянутой раковины. Гедимин покосился на экран сигма-сканера — прибор показал слоистую структуру материала, истечение слизи из сжимающихся мешочков внутри растения и чёрные бесструктурные силуэты когтистых лап. Вокруг была слабая, едва заметнаярябь — Сэта излучали в сигма-диапазоне, ровно, без пульсаций.

«Пока тихо,» — сармат покосился на защитное поле. «А нас, наверное, видно с того холма…»

Рядом зашуршало — Сэта, дочерпавший всю слизь, тыкал ложкой в пустую чашу и смотрел на напарника. Тот снова занёс над туманником руку, тёмные когти посветлели изнутри, разогреваясь, как металлические штыри. Гедимина передёрнуло.

«Это просто растения. У них даже нервной системы нет,» — напомнил он себе и встряхнул головой — от воспоминания о раскалённом штыре, приближающемся к глазному яблоку, не так-то просто было отделаться. «Это растения!»

— Хватит, — буркнул он, нависая над аборигенами и резким жестом указывая на другое растение. Жест они поняли и спорить не стали — через секунду уже «доили» следующий туманник, оставив «выжатый» «гриб» в покое. Гедимин смотрел на чашу со светлыми вмятинами поверх наплывов и болезненно щурился. «Оно восстановится. Такие ожоги неопасны…»

Сэта перебросились шуршащими фразами, и ещё две группы сместились к другим растениям, оставив опустевшие сухие чаши. Гедимин, угрюмо щурясь, прошёл вдоль туманников. «Восстановятся,» — он подавил странное желание налить воды в чаши. «Сэта, в общем-то, осторожны… Сколько слизи даёт одно растение?»

Луч сканера коснулся кувшинов, и Гедимин огляделся по сторонам, на ходу корректируя подсчёты. «Здесь растений не хватит. Придётся переносить купол. Нужно ещё два десятка „грибов“, не меньше. Посмотрю, куда лучше сдвинуться…»

Подойти к куполу он успел, вскрыть его — уже нет. Защитное поле вспыхнуло и развеялось — всё, целиком, оставив сармата без укрытия. Напротив него со светящимся посохом наперевес стоял Гор.

«Hasu!» — беззвучно выдохнул Гедимин, сжимая пальцы в кулак. Генератор защитного поля сработал мгновенно — вторая стена встала за спиной сармата, накрывая пришельцев из Сфена Огня и их «родной» разлом.

— Кого ты сюда призвал? — челюсти Гора сухо щёлкнули. Его посох качнулся в сторону, и Гедимин сдвинулся вслед за ним, прикрывая от него защитное поле.

— Тебя сюда не звал никто, — бросил он, угрюмо щурясь на стража. — На кой было купол ломать⁈

За спиной Гора, на Сарматском холме, вдоль обрыва выстроилась молчаливая шеренга арбалетчиков. Сбежались все — и Бронны, и Скогны, и каждый нашёл себе оружие дальнего боя — даже охранники отложили бесполезные тяжёлые копья. Из-за шатров на всё это глазели ошалевшие филки — Гедимин практически видел, как расширяются их глаза, и темнеет радужка…

— Здесь, в долине, порождения огня, — жвалы Гора снова щёлкнули. — Враждебные твари, поджигатели домов. Зачем ты призвал их?

— Они ничего не будут поджигать, — угрюмо ответил Гедимин; ему хотелось оглянуться через плечо, но нельзя было упускать Гора и его банду из виду, и он только надеялся, что никто не выстрелит первым. — Они пришли за лечебной слизью. Очень мирно пришли. Убери своих… стрелков!

— Мирно… — Гор щёлкнул жвалами. Посох в его руке коротко вспыхнул, и Гедимин схватился за сфалт. «Отбить эту штуку,» — мелькнуло в голове. «Сфалт тяжелее, я — тоже. Просто отклонить…»

— Твари из Сфена Огня не знают, что такое мир. С ними нельзя договориться. Только изгнать.

«Свечение погасло,» — понял внезапно Гедимин — жёлтый свет из-за спины уже не ложился под ноги. «Поле уплотнилось, или…»

Он быстро оглянулся через плечо, отступая назад и поудобнее перехватывая сфалт — и увидел, что прозрачный купол пуст. Сэта исчезли, не оставив следов. За спиной взвыли десятки глоток, громко щёлкнули жвалы, под ноги ударила белая световая волна. Гор, вбив посох в гравий, развернулся к своим стрелкам и поднял крючковатую клешню. Карлики с торжествующим воем отхлынули от обрыва. Это и впрямь напоминало волну — они двигались как-то очень синхронно, странно для дикарей, не имеющих представления о строевой подготовке…

— И зачем? — спросил Гедимин, неохотно убирая сфалт за спину. В груди неприятно ворочался тяжёлый ком. «Ушли без стычки. Это хорошо. Сэта держат слово…» — сармат пытался себя успокоить, но дышать было трудно.

— Мы защищаем жителей Элидгена, — отозвался Гор, выдёргивая посох из гравия. — От враждебных тварей, откуда бы они ни пришли. Если бы мы не спугнули Сэта — ты, Дим-мин, смог бы их изгнать? А когда за ними пришли бы сотни и тысячи?

Гедимин ошалело мигнул. Фасетчатые глаза Гора явно видели что-то своё — и сармат даже не представлял, что ему мерещится.

— Никто не пришёл бы, — сердито сказал он. — Ты слышал меня? Они собирали лечебную слизь. Это ты согнал сюда весь лагерь, всех напугал? Ну и зачем⁈

Посох в руке стража неярко сверкнул.

— Я поднял воинов по тревоге, чтобы мы успели отбиться. Ты один не изгнал бы даже эту шестёрку, не говоря уже об огненной волне. А она поднялась бы. Как только Сэта увидели бы, что мы слабы и не готовы к бою… — Гор внезапно замолчал и резким движением ткнул сармата в плечо — тот от неожиданности только и успел мигнуть. — Ты не понимаешь, что делаешь, Дим-мин. Где Вепу-а, почему не стережёт тебя?

— Ну, здесь я, — Вепуат с мешком «трилобитов» в руках и дроном на макушке выбрался из разлома. Защитное поле уже растаяло, разлом слился с местностью, — если бы Гедимин не знал точно, где он, никогда бы его не нашёл.

— Тебе обязательно срывать нам переговоры? — Вепуат подошёл к Гедимину и смерил Гора угрюмым взглядом. — Вы, стражи, правда хотите защитить эту местность? Установить тут мир? Тогда зачем подзуживать аборигенов? Сэта и близко не подходили к лагерю. Незачем было поднимать войска и показывать свою враждебность. Здесь был Гедимин…

Гор вскинул лапы-лезвия и с сухим треском сложил их на груди.

— Вы оба не понимаете, о чём говорите, — взгляд его фасетчатых глаз скользнул по сарматам, и страж отвернулся. — Я буду говорить с Айсиеком и Кен-неном. Может, их разум ещё не затронут.

…Айзек тяжело вздохнул. Он уже в третий раз проходил мимо стола, за которым сидели, угрюмо щурясь, Гедимин и Вепуат. За вторым столом устроился Гварза; он молчал, подперев ладонью респиратор и тяжело навалившись грудью на столешницу.

— Значит, ты уверен, что полузнакомая тебе органика не повредит существам с незнакомым тебе метаболизмом? — спросил Айзек, останавливаясь у стола. Вепуат сердито фыркнул.

— Я предупредил их, чтобы сначала проверили на животных. Они, уж наверное, не глупее твоих Скогнов — и не тащат в рот всё подряд!

— На животных… — пробормотал Гварза, разглядывая столешницу. Гедимин украдкой прижал пальцы к виску. В голове поднимался и нарастал знакомый гул. «Традиции аборигенов, мать моя колба… Почему они всегда такие идиотские⁈»

— Айзек, мы не сделали ничего плохого, — Вепуат поднялся из-за стола. — Мы только пытались установить какой-никакой, но мир на этом холме. С оружием сбежались Бронны и Скогны. Поднял их по тревоге — страж. Если бы там не было Гедимина и его купола, твои Скогны устроили бы стрельбу. И кто был бы виноват, если бы Сэта ответили⁈

Айзек тяжело вздохнул.

— Если бы я заранее узнал, что вы тащите сюда Сэта, я успел бы поговорить со стражем, — он прижал пальцы к виску, и Гедимин не удержался от сочувственного хмыканья. — Он, по крайней мере, знал бы, что это не вы двое внезапно спятили. Что это — официальная позиция…

Вепуат вздохнул в ответ.

— Айзек, мы же не первый день общаемся с Сэта. Они уже и сюда приходили… Давно пора было рассказать стражам о переговорах. Хоть всем вместе, хоть каждому по отдельности. Они вроде как защищают нас от опасностей Равнины? Они должны радоваться, что одной опасностью станет меньше. Сэта…

Гварза тяжело поднялся из-за стола.

— Айзек, у нас полно работы. Переезд, перевозка твэла… Сворачивай собрание. Всё равно проку не будет.

…Гедимин видел у полевых кухонь белое свечение — оно было заметно издалека даже сейчас, после разгорания и затухания огненного гейзера на полнеба. Он огляделся по сторонам — никого из аборигенов рядом не было, все собрались вокруг стража, только тройка нхельви следила за сарматами из-за ближайшего шатра.

— О чём они там? — спросил Гедимин, болезненно морщась. — Лучше бы еду готовили. Текк’ты скоро закончат работу…

— Еда будет, — рассеянно ответил Вепуат, глядя на экран сканера. — Котлы не требуют такого уж присмотра. Кейек прогревает их равномерно, без резких перепадов… Вот таракан-переросток!

— Что? — Гедимин придвинулся к нему вплотную. Из писка и треска, доносящихся из-за шатров, он по-прежнему не понимал ни звука.

— Он велел местным следить за тем холмом, — мрачно сказал Вепуат. — Всё время следить, с башен. И на любую вспышку поднимать отряд. Теперь они будут бегать всей толпой даже без стражей… хотя — они бы и раньше прибегали, только, может, чуть попозже…

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Вепуат, ты не можешь успокоить местных? Объяснить, что Сэта дали обещание…

Вепуат шёпотом помянул ядро Сатурна.

— Успокоить? Только не после стража, — он резко мотнул головой. — Слово этой креветки для них весит, как десять моих. Они и так меня не слушали, а теперь, когда страж сказал обратное… Мало было нам своих макак! Гедимин, ты… извини, что я тебя в это втянул. Надо было мне одному разбираться в местной дипломатии. У тебя от неё одни проблемы. А тебе ведь сегодня ехать…

Гедимин поморщился.

— Съезжу и вернусь, — буркнул он. — А здесь всё-таки надо наводить порядок. Почему стражи считают Сэта недоговороспособными?

Вепуат пожал плечами.

— Причина, скорее всего, есть. И очень веская. И… я сам совсем не уверен в том, что мы делаем. Да я ни в чём тут не уверен, ядро Сатурна…

…Бронеход остановился. Гедимин приподнялся с матраса. Со своего места он не видел ничего, кроме двух закрытых люков — и белесого кокона, полностью скрывающего пустой твэл. Полусобранные детали принайтовали здесь же, в шлюзовой камере, убрав из неё все скамьи; теперь тут лежали Гедимин и твэл. Сармату хотелось сесть — лёжа трястись по гравийным осыпям Равнины было ещё неприятнее, чем сидя. Только что машина всползла на холм; по отсыревшим камешкам она ехала ещё тяжелее, чем по сухим, и дважды оскользнулась на подъёме. Гедимин хотел сесть, но бронеход снова качнулся, разворачиваясь на месте, и сармат уткнулся шлемом в матрас. «Портал,» — он судорожно сглотнул, чувствуя на языке знакомую горечь. «У меня на него уже рефлекс. Респиратор, что ли, снять заранее…»

27 апреля 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимина всё-таки вывернуло. Ему успели подставить поддон, и теперь кто-то вытирал ему лицо скомканной ветошью — осторожно, стараясь не поранить кожу бронированной перчаткой. Издалека доносились голоса — теперь, когда кровь не стучала в ушах, сармат слышал каждое слово.

— Как видишь, от долгого перерыва легче ему не стало, — со вздохом подвёл итоги Кенен Маккензи. — Никакого привыкания… У кого-то ещё были такие проявления?

— Нет, — отозвался мрачный Айзек. — Ни у кого на всей базе. В первый раз бывает нелегко, во второй… Но не до такой же степени и не четыре месяца подряд!

«Четыре месяца?» — теперь, когда внутренности успокоились, понемногу оживал мозг. «Двух же не прошло… А, он про земные. Четыре… Тогда — что тут сейчас? Конец апреля?»

Он зашевелился, пытаясь придвинуть руку к лицу и посмотреть на передатчик. Слабость нахлынула и отступила; сармат сел и встряхнул головой, разгоняя туман перед глазами. «А я без респиратора,» — вспомнил он, когда носоглотку обожгла волна разнообразных резких запахов. «А тут где-то ирренций. А в машине — залежи ксеноорганики…»

Резким — как ему показалось — движением он прикрепил респиратор к шлему. Руку повело, и сармат едва не упал. Кто-то придержал его за плечи. Гедимин ждал, когда развеется туман, снова затянувший поле зрения, и считал про себя секунды.

— Ну, хорошо, что это не заразно, — Маккензи издал короткий смешок, и Гедимин услышал чьи-то шаги. — Сколько времени вам ещё нужно, парни? Нет, я рад вас тут видеть, — но часы-то тикают!

— На кой вы вообще его сюда приволокли? — сердито спросил Вепуат, и Гедимин поморщился — резкий возглас над головой больно ударил по ушам. — Самим было не пересыпать порошок в трубку⁈ Ремонтнику плохо. Отстань от него хотя бы на час!

Маккензи хихикнул.

— Ты добрый сармат, Веп. Но очень плохо знаешь этого ремонтника! Давайте, парни, заносите! Ванджур, на кой метеорит тебе машина⁈ Шестнадцать кило — неужто не донесёшь⁈

«Чего⁈» — Гедимин растерянно мигнул. За редеющим туманом проступило холодное зеленоватое свечение, вытянутое в длину. Через пять секунд на край матраса, почти на ноги сидящему сармату, опустился двухметровый ирренциевый стержень.

— Hasu! — вскрикнул Вепуат, и Гедимин услышал свист поднимающегося защитного поля. — Маккензи, ты в своём уме⁈

«Ирренций,» — сармат задумчиво тронул стержень пальцем. Тёплые волокна оплели ладонь. «Где-то в шлеме брешь,» — Гедимин приподнял было руку, но ощущение скользящего тепла было приятным… и спазмы, слабые, но мучительные, внезапно перестали раздирать его внутренности… «Трубка негерметична… Hasu! Маккензи — он там в своём уме⁈»

— Шлюз — на дезактивацию, — буркнул он, поднимаясь на ноги. Стержень он не выпустил — так и держал в руках негерметичным концом кверху. Сарматы, собравшиеся у трапа, быстро переглянулись; один из них, в серебристом скафандре, подался было назад, но его с двух сторон схватили за локти и толкнули к машине.

— Маккензи, мне что, ирренций на коленке перекладывать? — сердито спросил Гедимин, выбираясь из открытого шлюза. Теперь он видел погрузчик, почти полностью накрытый защитным полем; в захвате он зажимал твэл — обычный, из земных материалов, слегка деформированный в районе хвостовиков.

— Хоть бы ящик ненужный притащил… — Гедимин скользнул пальцами вдоль трубок твэла и сдержанно хмыкнул. «Ирренций, ипрон — в норме. Только они и нужны. Остальное — на выброс. Воздух откачать…»

Маккензи широко, по-«мартышечьи», ухмыльнулся и щёлкнул пальцем по броне.

— Вот это наш Джед! Видишь, Веп? А ты — «плохо, плохо»… Спокойно, атомщик! Всё готово, всё есть. Ванджур! Ты там уснул, что ли?

Гедимин ошеломлённо мигнул. За погрузчиком, между двух массивных контейнеров, стоял третий — из реакторного рилкара. В свете прожекторов он, казалось, горел изнутри золотом. Погрузчик развернулся захватом к нему и застыл на месте, держа твэл над одним из ящиков, как над лабораторным столом. Гедимин на секунду задержал дыхание — сердце сделало пару лишних ударов. «Экранированный контейнер. Как же я сам не подумал…»

Маккензи с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу.

— Давай, Джед, покажи своё творение! Ну где ещё найдёшь сармата, способного в условиях каменного века выковать твэл⁈

Гедимин сердито фыркнул.

— Нет там каменного века. Минимум железный. С дороги!

Он поднял на руках пустой твэл, на ходу сдирая с него слои защитного поля и прощупывая взглядом каждый миллиметр конструкции. «Выдержал. Хорошо. Обратно поедем с полной закладкой. Если не рванёт — всё обойдётся.»

— Sa tatzqa! — Маккензи быстрыми жестами отогнал сарматов к «стене» защитного поля; между ними и Гедимином тут же выросла ещё одна. — Осторожнее, парни. Тут у нас куча критических масс — и Джед. И если первое — в общем-то, ерунда…

«Вот мартышка,» — мельком подумал Гедимин, закрепляя негерметичный стержень на повреждённой решётке, и тут же забыл и о Маккензи, и о других сарматах. Пустой твэл лёг на крепления внутри контейнера. Гедимин убрал хвостовики с повреждённого — они годились только в переплавку. На ладонь посыпались ирренциевые таблетки, за ними выпала серебристая мифриловая прослойка.

— Откуда ирренций? — отрывисто спросил Гедимин, чувствуя, как тёплые волокна сплетаются на висках.

— Равнинный, — ответил Маккензи, пристально наблюдающий за ним из-за полупрозрачной стены. — Только равнинный, не смешанный.

— Какая критическая масса? — спросил Гедимин, сжимая ирренций в кулаке. Судя по устройству твэла, сейчас в ладони сармата умещалась часть критической массы — треть или четверть.

— Четыре шестьсот, — быстро ответил Маккензи. — Проверяли с Айзеком и Кеном только на той неделе. Всё верно, Джед, можешь работать!

Гедимин едва заметно сощурился, но ирренций на ящик высыпал. «Это — отдельно. Вторая часть — отдельно. Теперь — заложить ипрон…»

Золотистые сбоку, «ипроновые» таблетки серебрились на торцах — их сделали из кеззиевого сплава и только обернули тонкой ипроновой фольгой. «Экономия, мать моя колба…» — Гедимин, угрюмо щурясь, сыпал миниатюрные цилиндры в центральную трубку. В трубки по периметру падали ирренциевые таблетки; сармат слышал их тихий стук. «Полмассы есть. Теперь — ипрон. Ещё полмассы. Мифрил сверху. Снова ирренций…» Тёплые волокна замерли на коже. Они лежали на висках и лбу, оплетали обе ладони. «Хранитель здесь,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Повезём его на Равнину. Будет там хоть что-то привычное.»

Насос вытянул из трубки остатки воздуха, и хвостовик просел в неё — его всосало в область вакуума. Металл зашипел под лучевым резаком — мифрил и чёрное стекло спекались намертво. Первая трубка, вторая, третья… Гедимин напряжённо вглядывался в свечение, ожидая белой или зелёной вспышки, но всё было спокойно. Ещё несколько секунд сармат держал ладонь на остывающих хвостовиках, потом выпрямился и шагнул назад. Стрелка под экраном дозиметра, качнувшись, упёрлась в опустевший повреждённый твэл — самим сильным источником излучения в этом ангаре были загрязнённые облучённые трубки. Контейнер, принявший в себя восемьдесят килограммов ирренция, слабо «фонил» в сигма-диапазоне — сигма-кванты не мог остановить даже реакторный рилкар. Гедимин опустил крышку, тронул фиксаторы, — теперь переносной «саркофаг» был закрыт герметично.

— Мея, — отрывисто приказал он, отступая ещё на шаг и поднимая руки перед собой. — На меня, на контейнер и на всё это. Пустой твэл — убрать!

…Ярко-красная масса, размазанная по ладоням, оставалась светлой — те несколько атомов, которые она, возможно, в себя вобрала, не могли заставить её потемнеть. Гедимин смотрел на красные пятна на палубе бронехода и недовольно щурился.

— Одним негерметичным стержнем загваздали всю машину. Маккензи, на кой ты его сюда притащил?

Маккензи только ухмыльнулся. Он уже сел по-хозяйски на матрас (впрочем, стараясь не прикасаться к размазанному дезактивирующему раствору) и теперь смотрел сверху вниз на сарматов, обступивших контейнер с твэлом. Айзек тщательно проверял кожух и, судя по тому, что на «саркофаг» до сих пор не нанесли меевый слой, ничего опасного не находил. «А я бы всё равно дезактивировал,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь. «Надо же было, как последнему идиоту, грязными руками хватать крышку!»

— Веп, смотри сюда! — Кенен помахал Вепуату, отошедшему от контейнера. — Если эта штука не взорвётся по дороге — на той стороне вы снова будете возиться с Джедом. Запомнил, что делать? Сразу суй ему под нос твэл! Лучше, конечно, кусок ирренция — но если ты твэл расковыряешь, Джед сильно расстроится. Так что вытряхивай всё из контейнера и давай ему прямо в руки. Мигом очухается!

Гедимин двинулся к нему, но скинуть Маккензи с матраса не успел — тот сам проворно вышмыгнул из машины и уже снаружи, на безопасном расстоянии от Гедимина и Вепуата, громко фыркнул в респиратор.

— Джед! Ты никогда не изменишься. Эй, Кен, Айс, хватит искать то, чего нет. Грузите это сокровище в машину. Джед, как водится, не пьёт — а остальным я предлагаю бурбон, — Кенен похлопал по пластинам брони, под которыми угадывались очертания контейнера, непохожего на штатную флягу. — Надо бы принести сюда нормальную посуду для таких случаев…

Айзек покачал головой.

— В другой раз. Кенен, держи с другой стороны… Гедимин, сиди, мы справимся. Тебе удобно будет разгружать такой контейнер?

Гедимин кивнул. Он смотрел на золотистый «саркофаг», занесённый в шлюзовую камеру. «Красиво. Жаль, нельзя оставить на Равнине. А из местного стекла такое не сделаешь…»

38 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Тошнота улеглась, но глаза открывать всё равно не хотелось. Гедимин протянул руку, на ощупь сдвинул защитное поле, коснулся контейнера и снова замер, уткнувшись лицом в матрас. Палуба плавно колыхалась, хотя бронеход давно остановился и даже открыл шлюзы.

— Лежи, — прошептал Вепуат, уложив его ладонь поудобнее на скользкий контейнер. — Ещё даже не стемнело. Успеешь всё запустить.

— Гедимину снова плохо от переезда, — услышал сармат негромкий голос Айзека. — Ждём, пока он придёт в себя. Может быть, у вас, стражей, есть какие-то снадобья? Чем это лечится?

— Дим-мину всегда будет плохо от переезда, — отозвался страж Гор, сухо щёлкнув жвалами. — Снадобья не помогут. Он должен сидеть в своём мире, а не болтаться по чужим. Тогда болезни не будет.

Гедимин хотел сощуриться, но глаза и так были закрыты, и он только помянул про себя спаривание «макак». «Нашёл же Айзек, у кого спросить,» — криво ухмыльнулся он. «И когда спросить — тоже нашёл. После утреннего разговора — как же, разбежится Гор помогать мне, жди…»

— Мы не по своей прихоти пришли в чужой мир, — сдержанно ответил Айзек. — Все мы далеко от дома — как и вы, стражи — но так плохо переносит переход только Гедимин. Неужели ни у кого из стражей никогда такого не было?

— Такие не становятся стражами, — отозвался Гор. — Они врастают в свои миры. С ними живут и умирают. Конечно, от переходов им будет плохо.

Монотонный голос затих вдали. Вепуат, склонившись над Гедимином, громко фыркнул.

— А ведь он до сих пор злится, что ты не дал устроить резню! Ты за войну сколько раз открывал порталы? Сотни, тысячи? И что, каждый раз по два часа лежал пластом?

Гедимин, собрав все силы, сел на матрасе и открыл глаза. Палуба качнулась, но тут же замерла. «Ещё полчаса, и можно работать,» — прикинул он про себя. «Лучше не спешить. Там нужна хорошая координация.»

— Никуда я не врастаю, — буркнул он. — Вся эта ксенофауна и то, что у неё в голове… Saat hasulesh!

…Бронеход подъехал к открытой шахте вплотную. Рядом с ней Гедимин воткнул в гравий «факел», не полагаясь на свет из шлюза, — но в узкой жёлтой трубе, уходящей на пять метров вниз, всё равно было темно.

— Всех местных разогнали? — мрачно спросил сармат, оглядываясь на уходящие в темноту белесые стены. И шахту, и бронеход накрыли непрозрачным защитным полем, но с той стороны то и дело доносился взволнованный писк — вокруг сновали нхельви, а может, и кто покрупнее.

— Всё равно сбегутся, — отозвался Гварза, в последний раз осматривающий жёлтый «саркофаг». — Не сегодня, так завтра. Ну что, вскрывать?

…Фонарь выхватывал из темноты то жёлтую стенку и выступы на ней, то фрагмент чёрной трубки, то багровую выстилку под нижней решёткой — слой красного гзеша, смягчающий падение на спуске. Гедимин держал в руках жёсткий трос и слушал тихий скрежет — вот твэл вошёл в фиксирующие борозды, вот наконечники опустились в решётку… Последний слабый звук — и трос замер и отклонился в сторону: груз дошёл до нижней точки и там остановился, встав на фиксаторы.

— Есть, — бросил Гедимин, откладывая уже ненужный трос и опускаясь на уплотнённый гравий. В углубление опустился управляющий механизм — набор «магнитных» катушек, пока ещё пустых.

— Проверь снизу, — велел Айзек, вставая над шахтой. Щупы анализатора и дозиметра на его руках вытянулись над колодцем, почти скрестившись.

Внизу не изменилось ничего — разве что фон вырос на десяток микрокьюгенов. Гедимин посмотрел на дозиметр, на трубу из жёлтого камня, и налёг на заглушку. Она сдвинулась неожиданно легко — сармат даже испугался, не раскрошились ли направляющие от частых толчков — и в глаза Гедимину ударил зелёный свет. Твэл встал на место; управляющий стержень ещё не подняли, и вроде бы сильно светиться ему было не с чего, но свет просачивался сквозь блестящие чёрные трубки, отражался от них и отчётливо клубился вдоль тонких колонн. Гедимин рывком сдвинул височные пластины и поднёс к стержням ладонь. Кожу на миг обожгло. Тонкие волокна плотно обвили руку и задрожали, посекундно меняя температуру. Пальцы кольнуло.

«Он что, когти отрастил?» — подумалось Гедимину, и он криво ухмыльнулся. «Щупальца с шипами, мать моя пробирка… Тут даже ирренций мутирует!»

— Тихо, — прошептал он, осторожно погладив пальцем стержень. — Ты на Равнине. Тут странно. Привыкай. Оставить так до завтра или сразу запустить?

Сверху громко фыркнули.

— Сегодня — никаких запусков! — донёсся снаружи голос Гварзы. — Кету от переездов растрясло мозги. Подождём, пока встанут на место.

Следом фыркнул Айзек — но не насмешливо, а укоризненно.

— Не надо так, Кенен. Мне что, опять разнимать вас?

— Айзек, ты тут стоял. Ты всё слышал, — отозвался Гварза. — Кет обсуждает с реактором, когда его запускать. Если это проявление здравого рассудка…

Не договорив, он выразительно хмыкнул.

— Атомщик, поднимайся, — попросил Айзек. — С запуском лучше не спешить. Как тебе установка в целом? Теперь, с твэлом внутри, выглядит рабочей?

Гедимин нехотя убрал руку со стержней и плотно задвинул крышку люка. Невидимые волокна соскользнули с его пальцев, но задержались на висках и лбу — до самой поверхности, где сармат опустил височные пластины до упора.

— Пока всё спокойно, — сказал он, стараясь не встречаться взглядом с Гварзой. — Но нужен контроль. Я останусь тут на ночь. Айзек, можно взять из машины матрас? Дурацкие подстилки тут сразу скомкаются.

Айзек и Гварза быстро переглянулись.

— Гедимин, ты уверен, что… — командир коснулся пальцем виска. — Что постоянный контакт тебе не повредит?

Сармат пожал плечами. Он смотрел на шахту, всё ещё открытую. В ней тускло блестела управляющая конструкция — белый мифрил, жёлтый гзеш…

— Хранитель тут никогда не был. Может разволноваться. Меня он всё-таки знает. Может, так ему будет спокойнее.

Гварза еле слышно фыркнул.

— Услышал бы я такое года три назад…

Айзек бросил взгляд на мерцающее запястье и резко выдохнул.

— Хватит болтать! Тут зашкал по сигме!

Гедимин схватился за дозиметр. Его экран уже не мигал — светился ровным светом. «Одиннадцать кьюгенов. Чистая „сигма“… Hasu! Оно ещё и растёт…»

…Рост прекратился во втором часу ночи — в очередной раз выпав из беспокойной дрёмы и посмотрев на дозиметр, Гедимин увидел замершие цифры и слабую «рябь» в пределах десятка микрокьюгенов. Пульсацию он опознал мгновенно — так выглядел луч сигма-сканера, случайно зацепивший «щуп» дозиметра.

«Исследует,» — криво ухмыльнулся сармат, закрывая экран. В шахте снова стемнело — только узенькая полоска зеленоватого света наискось падала на матрас. Реактор был закрыт со всех сторон — обе крышки плотно задвинуты, вентиляция отключена. Гедимин проверил запасы воздуха и ухмыльнулся — перед спуском ему надавали столько баллонов, что хватило бы экипажу крейсера. «Сканирует округу,» — он дотянулся до полосы зеленоватого света и подставил под неё ладонь. Волокно, скользнувшее по ней, было чуть теплее кожи. «Очень заинтересован. Даже прервал контакт,» — сармат тронул висок, проверяя, подняты ли экранирующие пластины. «Ладно. Будет нужно — выйдет. Не буду его трогать.»

Цифры на дозиметре остановились на отметке в двадцать кьюгенов. Гедимину, снова пытающемуся заснуть, мерещился огненный шар. Во все стороны из него тянулись тонкие щупальца, разделяющиеся на волокна. Они прорастали сквозь камень, вылезали из обрывов, огибали разломы и уходили дальше. «Двадцать кьюгенов,» — сармат перевернулся на другой бок, спиной к беспокоящему зелёному свечению. «Сканер такой мощности далеко достанет. Просветит всю долину. Интересно, кто-нибудь здесь его видит? Эти лучи, их источник… Есть же сигма-чувствительные…»

39 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин проснулся резко, как от удара. Дозиметр на запястье погас. Сармат развернулся и облегчённо вздохнул — полоса зелёного света лежала там же, где и раньше. Твэл тускло светился из приоткрытого люка.

«Два кьюгена,» — Гедимин сверился с дозиметром. «И пульсация пропала… а нет, вот она.»

Последние цифры в длинной цепочке дрогнули, сменились несколько раз и снова замерли — сканирующее излучение как вспыхнуло,так и угасло. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Кого ты там увидел? — спросил он в пустоту и потянулся за флягой — голосовые связки за ночь будто насквозь проржавели. Невидимое тёплое волокно на долю секунды накрыло ладонь и пропало. «Всё ещё исследует,» — думал сармат, глотая приятную прохладную воду. «Неудивительно. Я тут два месяца… два местных, четыре земных… а тут ещё исследовать и исследовать. Ну, может, хранителю проще — всё-таки плазменная форма жизни…»

Наверху зашуршало, потом в туннель пробился яркий жёлтый свет — над открытым люком склонился сармат с фонарём.

— Что нового? — услышал Гедимин голос Айзека. Сармат смотрел на него с тревогой.

— Сканирует окрестности, — ответил Гедимин с кривой ухмылкой. — По омикрону фон ровный, норма. По сигме — зашкал… но ты и сам видишь.

Айзек кивнул.

— Значит, сканирует… Можно к тебе?

Он тронул височные пластины. Гедимин покосился на реактор и, помедлив, кивнул.

— Давай. А вот Гварзе скажи, чтобы шлем не трогал. Не знаю, что там у него с хранителями, но… — он поморщился — заныла повреждённая когда-то спина.

Айзек осторожно сел на край матраса, покосился на световую полосу, на приоткрытый люк и медленно поднял височные пластины.

— А он… А, всё. Здесь… — он странно усмехнулся. — И верно, сканирует. Всю ночь дозиметры мигали.

Цифры на экране снова дрогнули — ещё один сканирующий луч ушёл в долину.

— Он, похоже, устал, — Гедимин криво ухмыльнулся, найдя в памяти прибора последнюю такую вспышку. — Один луч за пять минут. Интересно, далеко он так дотянулся? Двадцать часов для сигма-потока… Всю Равнину насквозь и обратно?

— Угу… — Айзек равнодушно посмотрел на прибор — его уже занимало что-то другое. — Так что выходит с запуском? Сейчас, или выждать?

Гедимин покосился на реактор.

— Я бы дал ему освоиться, — сказал он. — Информацию он собрал, пусть переварит, не отвлекаясь.

«Мать моя колба, что я несу⁈» — мелькнуло в голове. «Реактор собирает информацию…»

Айзек кивнул.

— Верно. Подождём… хотя бы до рассвета. Кенен тоже не хочет торопиться… Может, сменить тебя на посту?

Гедимин покачал головой.

— Пойдём наверх.

«Зеркала,» — напомнил он себе. «И корпуса для дозиметров. Есть прозрачное стекло — можно сделать нормальные приборы. А реактор тут побудет. Один.»

Хранитель ничего не заметил. Только наверху, задвигая крышку люка, Гедимин увидел, как цифры на дозиметре шевельнулись — ещё один сканирующий луч ушёл в пространство. Сложные красные узоры на защитном куполе застыли, не двигаясь, — излучение было сильным, но ровным.

— Купол сдерживает его лишь частично, — задумчиво сказал Айзек, глядя на дозиметр. — Эта штука светит на всю Равнину.

— Тем проще будет за ней следить, — пробормотал Гедимин без лишней уверенности. Ему было не по себе. «Остаться?» — он повернулся к прикрытой шахте. Слабый красноватый свет от купола до неё не дотягивался — маленький искусственный холм тонул в темноте.

— Не хочешь уходить? — заметил его колебания Айзек. Гедимин качнул головой.

— Надо посмотреть, как он будет себя вести без знакомых объектов. Пока он не запущен, большой опасности нет. Проверять его с периодичностью в час-два, и всё…

«Знакомые объекты для реактора…» — сармат криво ухмыльнулся и поднял руку к шлему. Височные пластины встали на место. Ничего не изменилось — хранитель был слишком занят, чтобы идти на контакт. «Слышали бы это в Лос-Аламосе, когда я учился… Хотя…» — он снова ухмыльнулся. «Здесь, на Равнине, после всего, что тут бегает, — хранитель ещё нормальный. По крайней мере, не выдумывает себе традиций.»

…В шатре Вепуата никого не было — ни самого разведчика, ни его животных. «Стойку тоже унёс,» — отметил про себя Гедимин, выходя на улицу. «Пошёл в Сфен Огня. Надеюсь, не нарвётся. Вдвоём там всё-таки спокойнее.»

В лаборатории Вепуата тоже не было — да и не пошёл бы он туда со стойкой под мышкой — но Гедимин не расстроился. У него было, чем заняться, — остывшие изделия на литейной станции, почти готовый (вот только без корпуса) радиометр для реактора и наметки для системы зеркал — чтобы заглядывать внутрь без лишнего облучения… И каждые пять минут — взгляд на дозиметр и судорожная сверка цифр с теми, что были пять минут назад. У новой «станции» не было ни датчиков, ни тревожной сигнализации, — можно было ждать только лучевого всплеска… или вспышки и грохота.

…«Ну вот,» — Гедимин отодвинулся от стола, удовлетворённо разглядывая батарею из трёх радиометров, соединённых вместе. Сквозь прозрачное стекло были видны шкалы — ярко-жёлтые на чёрном прокалённом дереве. «Это уже больше похоже на прибор. И подвес ни за что не зацепится…»

Гедимин взял батарею за рукоять, чуть наклонил вперёд, сверил показания с дозиметром и довольно хмыкнул. «Работает. По крайней мере, один из трёх. А теперь посмотрим, как они отражаются в зеркалах…»

Полог шатра дёрнулся и закачался, пропуская стайку нхельви. Они втроём влетели внутрь и сгрудились рядом с Гедимином, привставая на задние лапы. Сармат услышал встревоженный писк.

— Что там? Авария⁈ — он схватился за дозиметр. По крайней мере, альнкит был цел — по-прежнему ровно излучал в сигма-диапазоне…

Нхельви, вылетев из шатра, умчались к полевым кухням. Гедимин пошёл за ними. На окраине верещали потревоженные аборигены, но их крики не могли заглушить прерывистый низкочастотный гул, давящий на височные кости.

— Стой! — Айзек, вынырнув из красных и жёлтых световых пятен, ухватил его за плечо. Аборигены притихли. Гедимин бросил взгляд на их повозки, на дорогу, ведущую в долину, — вроде бы ничего не взрывалось, и никто не нападал…

— Что за шум? — спросил он у Айзека, высматривающего что-то на экране сигма-сканера. — Я работал…

— Само собой, — отозвался Айзек, не отрываясь от экрана. — Текк’ты кружат у холма. Вся долина ими кишит.

— Текк’ты? — Гедимин склонился над его сканером. На экране вздымались волны гравия. Текк’т, поднявшийся к поверхности, прополз, раскидав камни, и снова нырнул в скалу. По экрану пошла рябь — ещё два змея вползали под сканирующий луч. «И правда, кружат,» — думал Гедимин, глядя уже на свой сканер. Он видел рябь и очертания гигантских тел и слева, под обрывом, и справа, за пологим спуском, — Текк’ты огибали холм, не подходя к нему ближе, чем на пять-шесть метров, и возвращались к прежней точке. Экран подёрнулся мелкой рябью, сармат покосился на дозиметр, — вокруг было много фонящих Текк’тов, но сканирующую пульсацию реактора ещё можно было опознать. Видимо, существа тоже её почувствовали — они замерли, на пару секунд прекратив движение, и развернулись в другую сторону.

— Поползли по часовой, — бесстрастно отметил Айзек.

— Они видят реактор, — прошептал Гедимин, вглядываясь в темноту. На секунду из гравия показалась блестящая бронированная дуга и тут же скрылась.

— Вряд ли он их призывает целенаправленно, — пробормотал Айзек, глядя на сканер. — Но сигнал они определённо чувствуют. Странно — он слишком слабый, чтобы всерьёз их потревожить…

Под обрывом снова блеснула чешуйчатая дуга. Гедимин шагнул к ней, но тут же остановился.

— Наверное, они не понимают, что происходит. Откуда сигнал, и к чему он… — сармат повернулся к Айзеку. — Надо бы их успокоить… и отправить уже на работу. Сигнал ведь не такой сильный, чтобы причинить им боль?

Айзек качнул головой.

— Я сначала думал, что он сбил им навигацию. Но непохоже… — рассеянно пробормотал он. Гедимин щёлкнул пальцем по его броне.

— Айзек! Можешь с ними поговорить? Объяснить, что ничего опасного тут нет?

— Ты в этом уверен? — Айзек поднял на него рассеянный взгляд. — Да, возможно. Реактор будет тут, им придётся его терпеть…

Он пронзительно пискнул, и стая нхельви, обступившая сарматов, сорвалась с места. Гедимин только и успел мигнуть, когда полосатые хвосты замелькали на тропе, а потом — среди волн гравия. Земля слабо дрогнула. Гул затих. Ещё один слабый толчок — и гравий поднялся горбом прямо перед сарматами. Гедимин шагнул назад, и вовремя — из земли на пять метров выметнулся огромный Текк’т.

Ещё минуту сармат стоял, настороженно щурясь, и прислушивался то к гулу, то к стеклянному лязгу. Что-то прогудев, Айзек указал на лагерь, а потом — на Гедимина. Тот растерянно мигнул, увидев, как Текк’т поворачивает к нему тяжёлую голову.

— Они теперь знают, что здесь, на холме, малое Пламя, — сказал Айзек, показав Гедимину предостерегающий жест. — И очень хотят его увидеть. Со времён Куэннов…

Он сдержанно усмехнулся.

— Тут ничего такого не появлялось. Я думаю, туда сползётся вся стая. Устроишь им экскурсию?

Гедимина передёрнуло.

— Прямо туда, к реактору⁈ Мать моя колба…

Айзек пожал плечами.

— Ты же хотел успокоить их и объяснить происходящее? Ну вот, иди объясняй.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». Снова заныли сросшиеся рёбра. «Если кто-нибудь проползёт по реактору…»

— Скажи им, чтобы не подкапывались ближе чем на пять ме… на два моих роста, — быстро поправился он, вспомнив, что Текк’там нечем измерять расстояния. Существо наклонилось к нему, высунуло язык и как будто отмерило длину. Гедимин с трудом заставил себя стоять на месте и не уклоняться — впрочем, Текк’т «отмерил» по воздуху, не прикасаясь к сармату.

— Они обещают, — перевёл Айзек. — Пойдём, я тоже там… побуду. Ты сдвинь пластины, может, хранителю так будет спокойнее. Всё-таки — столько неэкранированных чужаков…

Гедимин криво ухмыльнулся. В голову — видимо, от волнения — лезла чушь: конструкция экранирующей брони для Текк’та, боковые линзы для исходящего сигма-потока…

— Скажи им, чтобы выкапывались осторожно, — буркнул он и быстро пошёл к бункеру.

Едва в шести метрах от сармата шевельнулся гравий, цифра «2» на дозиметре сменилась тройкой. Гедимин молча смотрел на прибор и угрюмо щурился. Уплотнённый гравий, на котором он стоял, не колыхался, зато вокруг бункера «земля» шла волнами. Первые четверо Текк’тов приползли сразу же — Гедимин только-только успел встать у крышки и взяться за дозиметр; ещё три секунды — и к первой четвёрке добавилась вторая. Сверкающие змеи поднимались из земли и склонялись над бункером, пока вокруг него не сомкнулось неровное многометровое кольцо. На экране дозиметра в последний раз мигнули цифры — интенсивность излучения достигла пяти кьюгенов и на этом остановилась. По виску Гедимина скользнуло горячее щупальце, но тут же пропало — ни сказать, ни подумать сармат ничего не успел.

— Сдвинь крышку, — прошептал Айзек. — Покажи им свечение.

Гедимин стиснул зубы.

— Не опасно?

— Осторожно, чтобы его не потревожить, — Айзек сам упёрся ладонями в крышку. Гедимин придержал её и медленно сдвинул в сторону, выпуская наружу слабое зеленоватое свечение. Горячие волокна скользнули по его ладоням, перетекли на предплечья и пропали. Айзек повернулся к неподвижным Текк’там и негромко загудел, быстрым жестом велев Гедимину надвинуть крышку. Зелёный свет погас. Ещё секунду гигантские змеи склонялись над бункером, а потом все разом нырнули в скалу — только загрохотал оседающий гравий. Айзек облегчённо вздохнул и сел, прислонившись спиной к реакторной крышке.

— Ты чего? — испугался Гедимин. Айзек вяло качнул головой.

— Так… Значит, сегодня лучше не запускать?

Гедимин посмотрел на дозиметр и пожал плечами.

— Я бы не торопился. Оно что-то там себе думает… Надо следить.

— Следи, — Айзек тяжело поднялся и побрёл к шатрам. Гедимин озадаченно смотрел ему вслед.

— Эй! — опомнился он секунду спустя. — Что Текк’ты сказали про реактор?

— Сказали — посмотрят, как это Пламя разгорится, — Айзек обернулся с кривой ухмылкой. — Не бойся, реактор никто не тронет. Но любопытных будет много. Убери его пока под купол. Там Текк’ты уползли работать — сходи, дай, если нужно, им указания.

…В зеркале отражалась деревяшка, прикрытая стеклом; оно уже не бликовало — Гедимин наконец повернул его под нужным углом. С деревяшки свисала жёлтая нить, на ней — камешек-указатель, на тёмном дереве желтели цифры — отзеркаленные, но читаемые.

«Кого-то надо было позвать на помощь…» — Гедимин, досадливо щурясь, дотянулся до лучевого источника. Короткая зелёная вспышка на белесой стене, — и жёлтая нитка в отражении дёрнулась, подтягиваясь на пять делений вверх. Сармат двинул переключатель в другую сторону — нитка обвисла, камешек дрогнул и замер.

«Так-то лучше,» — Гедимин смахнул уже ненужное защитное поле и начал разбирать несложную конструкцию. «Хоть какой-то контроль. Пойду засуну всё это в реактор.»

От мыслей о реакторе ему снова стало не по себе — установка вела себя очень странно с тех пор, как её привезли на Равнину, и сармату меньше всего хотелось в неё сейчас лезть. «Тут нет ничего омикрон-излучающего,» — успокоил он себя. «А частичное поглощение мифриловой пылью — только на пользу. Поспособствует стабилизации…»

Снаружи взвыли трубы — какие-то новые, необычные, таких Гедимин ещё не слышал — и сармат невольно прислушался, отложив обёрточную ветошь. «Караван? Ну да, рассвело же…» — он еле слышно хмыкнул. «Может, привезли ещё сырья Альготу — на его пористый гзеш. Или доставили те спальные коконы, которые шили в пятнадцати городах. Или хотя бы часть их — из двух-трёх поселений…»

Труба завыла снова. Гедимин завернул в ветошь последнюю деталь, накрыл разобранную установку защитным полем и выглянул из шатра. В просвет между палатками был виден плоский зверь, медленно поднимающийся по склону. На его спине, заняв каждый свободный сантиметр, сидели вооружённые Скогны. Шлемы из чьих-то костей, местами укреплённых синим металлом, были надеты поверх войлочных шапок — Гедимин даже разглядел край подшлемника, опускающийся на плечо, на причудливо изогнутый деревянный щиток.

Когда сармат вышел к лагерю аборигенов, Скогны уже поставили первый шатёр и сгребали гравий в кучу, делая насыпь для второго. Четверо возились с бочками и корзинами, разгружая повозки. На волокуше с полевой кухней, у бортика, были сложены копья; синих рэссеновых наконечников было немного — в основном чьи-то кости, камень, обколотый до острой кромки… Гедимин остановился поодаль, с любопытством разглядывая прибывших бойцов. Их было меньше, чем ему показалось сначала, — всего три десятка. Верхний слой стёганых «доспехов»показался ему знакомым — эту плотную желтоватую ткань сармат определённо где-то видел, но ни у кого в лагере аборигенов ничего похожего не было.

— Эй, — негромко окликнули его. Из-за палатки выбрался Вепуат. Остановившись, он встряхнулся, укладывая взъерошенные перья на броню, посмотрел на два новых шатра и удивлённо хмыкнул.

— Что это тут? И давно?

Гедимин пожал плечами.

— Какой-то отряд. Со своими припасами. Опять охрану усилили? — он криво ухмыльнулся — о местной охране и её полезности трудно было говорить без ухмылок. — Где-то рядом кочевники?

— Да тихо вокруг… — Вепуат быстро огляделся по сторонам. — Сокол который день молчит. И погода… нечего им тут делать. Не сезон.

Гедимин снова пожал плечами. Он уже увидел всё, что хотел, а ничего нового и интересного Скогны не привезли. «Дерево, кости, тряпки. В лучшем случае — гзеш. Припасы привезли свои, значит, еды хватит. Не до них. Пойду работать.»

Он двинулся было к шатрам, но остановился. Вепуат так и стоял на прежнем месте, пристально глядя на чужаков и недобро щурясь. Гедимин проследил за его взглядом, — рядом с копьями, сложенными на повозку, неярко светился белый посох. Страж с собачьей головой стоял, опираясь на палку, и наблюдал за стаскиванием вещей в новые шатры. Вскоре туда понесли и копья — в две палатки заселялась приехавшая «охрана».

— Я сделал систему зеркал, — сказал Гедимин, тронув Вепуата за плечо. — Иду ставить. Хочешь глянуть?

Разведчик дёрнул плечом.

— Погоди. Куда они собрались в огнестойких доспехах?

Гедимин мигнул. «Он про эти стёганки? Хм… а верно. Это же местный асбест — аса… как его там…»

— Так на кой доспехам быть горючими? — сказал он уже в спину Вепуату. Разведчик ничего не слышал — он, миновав суетящихся аборигенов, подошёл к стражу. Гедимин протиснулся следом.

— Они прришли защищать лагеррь, — услышал он ответ Ауны; человекопёс говорил ровным голосом, глядя сквозь навершие посоха на дальние холмы. — Когда откррывают доррогу огню, лучше поостерречься. Особенно теперрь, когда все рразговоры и ррассуждения — только о новом Пламени. Вы заняты им, и некому охрранять долину.

«Уран и торий! А она откуда зна… Верно. Вся долина знает. А может, уже и вся Равнина,» — подумал Гедимин. «Значит, усилили охрану. Проку не будет, ну да пусть их. Лишь бы к реактору не лезли.»

— Когда тут кружили Джагулы, а потом Кьюссы портили нам механизмы, никакие армии сюда не приходили, — сказал Вепуат, угрюмо щурясь. — Что и от кого они собрались охранять? Что за разговоры про огонь? Это из-за вчерашней ложной тревоги на весь лагерь?

Посох в руке Ауны качнулся, едва не коснувшись брони Вепуата.

— Все, кто здесь, видели чужаков из Сфена Огня. Все напуганы. Воины из Сэви и Синви прришли защищать сорродичей. И вас, если вдрруг вашей брони и орружия не хватит.

Вепуат фыркнул.

— Я же говорил — Сэта сидят в Сфене Огня, как сидели раньше. Я еле уговорил их на пятиминутную вылазку. Они как раньше сюда не собирались, так и теперь не соберутся. Им не нужны ни Скогны, ни Бронны, ни их повозки. Зачем было тащить сюда городское ополчение? В городе работы мало? Скажи им, что незачем тут стоять и зря проедать припасы. Пусть возвращаются, — он снова фыркнул. — И заберут с собой напуганных. Кто совсем боится — может переехать в барак филков. Там безопасно.

Гедимин слушал его, ошалело мигая. Вепуат сжимал кулаки, перья на его броне поднялись дыбом, — и причин для такого волнения как будто не было. «Что ему до дикарей и их припасов?» — сармат недоумённо хмыкнул. «Будут проедать их здесь. А так проедали бы в городе. Будут бегать всей толпой туда, где мелькнёт Сэта? Если стрельбы не будет, пусть бегают. Им же объяснили — первыми не нападать…»

— Ты слишком доверряешь поррождениям огня, — отозвалась Ауна, по-прежнему глядя на дальний холм; кольцо-навершие странно искрило — беззвучные красные молнии пересекались внутри него, гасли и вспыхивали снова. — Скогны прравильно делают, что опасаются. Это похвальная осторрожность. Вам с Дим-мином лучше бы взять с них примерр.

Она повернулась к охранникам. Они незаметно обступили сарматов и прислушивались к разговору на чужом языке — и Гедимин не был уверен, что они ничего не понимают.

Вепуат махнул рукой.

— Сэта, наверное, опасны. Я не прошу с ними дружить. Но можно не нагнетать панику? Ты — страж. Если бы ты немного успокоила их всех…

Ауна протяжно вздохнула.

— Я прредостеррегаю об опасности. Если она есть, я не буду говоррить, что её нет. Не бойся, Вепу-а. Ни Скогны, ни Брронны не будут бегать и крричать. Они умеют срражаться.

Гедимин взял Вепуата за плечо. Даже ему стало очевидно, что говорить с сарматами больше не хотят, и он только удивлялся, что разведчик до сих пор чего-то ждёт.

— Пойдёшь смотреть на реактор? Ты его ещё не видел, — сказал он. Вепуат резко развернулся, чуть не фыркнул ему в лицо, но кое-как удержался и только с присвистом выпустил из лёгких воздух.

— Ага, идём, — пробормотал он, разглядывая гравий под ногами. — Реактор, да. Вчера привезли. Ты там, говорят, и спал… Гребучие макаки!

Последнее он выдохнул, когда между ним и Ауной встали шатры, а все звуки заглушило верещание множества глоток. Гедимин недовольно сощурился.

— Дались тебе эти дикари! От них — что с копьями, что без них — ни вреда, ни пользы. Лишь бы к реактору не лезли. Вот там — опасно.

— К реактору не рискнут, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на холм за «ободранной» долиной. — Но что-то мне неспокойно.

— Это из-за излучения, — предположил Гедимин; теперь, когда реактор был совсем рядом, проще было выкинуть все местные странности из головы и думать о работе. — Зашкал по сигме. Проходит сквозь поле и давит на мозги. У тебя все пластины плотно сомкнуты?

Вепуат отмахнулся.

— Да тут и без сигмы… Что ты там говорил про зеркала? Всё-таки получилось?

…Сигма-излучение снова ослабло. Дозиметр на запястье показал полтора кьюгена; тот, что стоял в активной зоне реактора и отражался в «мониторе», прикреплённом к стене, — ничего, кроме десятка милликьюгенов омикрон-излучения. «Сигму», как и раньше, измерять было нечем — разве что проползающими под холмом Текк’тами.

«Всё по-прежнему. Светит, изредка сканирует округу. На контакт не идёт,» — Гедимин неловко похлопал реактор по плотно задвинутой крышке люка и развернулся к выходу. В шахте остался «монитор» — выход системы зеркал, крупная отражающая пластина, повешенная на стену. Сармат хотел прикрепить рядом с ней фонарь — всё равно сделал их с запасом — но зеркало и так светилось зеленью, не заметить его было невозможно. «Теперь ещё пульт сделать,» — думал Гедимин, выбираясь на поверхность. «С двумя рычагами. На этот реактор двух хватит с лихвой.»

— Эй! — он сердито сощурился на Вепуата. Пока Гедимина не было, тот успел залезть на крышку реактора и стоял теперь там, вцепившись когтями в складки на камне и глядя вдаль.

— Хороший вид отсюда. Прямо на рассвет, — ответил Вепуат, с блаженной улыбкой рассматривая горизонт. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», приподнялся на той же крышке и проследил за его взглядом. Вид, и правда, был хорош — с небольшого возвышения точно в просвет между рядами шатров и повозок, до самых дальних холмов и вставшего над ними светового гейзера. Он расплывался на полнеба, постепенно меняя цвет; его ослепительное ядро медленно оседало и затухало, а на земле проступали тени.

«Рассвет,» — Гедимин поморщился. «У него ядерный реактор под носом, а он глазеет на рассвет. За два месяца не нагляделся?»

— Всё, идём, — буркнул он, спускаясь на утрамбованный гравий. Реактор никак не отреагировал на залезших на его крышку сарматов — на экране дозиметра не появилось ничего нового. Вдалеке заверещали аборигены. Гедимин, вздрогнув, оглянулся на звук, но всё происходящее закрывали шатры.

— Слезай уже! — он недовольно сощурился на Вепуата. Разведчик так и стоял на крышке реактора, глядя вдаль.

— Второй рассвет, — отозвался он, вялым жестом отмахиваясь от Гедимина. Тот мигнул.

— Что⁈

Над дальними плато поднимался, упираясь в небо, ослепительный световой гейзер. Его видели и аборигены — они всей толпой сгрудились у обрыва, кто-то залез на повозки и бочонки, и все верещали так, что у Гедимина в ушах звенело. Сквозь звон сармат услышал растерянные возгласы филков — их жёлтые силуэты возвышались над толпой карликов. «Второй рассвет, мать моя колба…» — Гедимин покосился на мигнувший дозиметр и мигнул сам. Рядом с цифрой «2» на экране успел незаметно появиться ноль, а сканирующая пульсация «раскачалась» до трёх милликьюгенов. «И, похоже…» — сармат впился взглядом в дозиметр, судорожно высчитывая показатели. «Похоже, здесь два „сканера“. Два встречных…»

Световой гейзер горел почти пять минут — и всё это время Гедимин, замерший на месте, видел два сканирующих луча, протянутых навстречу друг другу. Один был в тысячу раз интенсивнее другого, и встречались они под Сарматским холмом, в считанных метрах от сармата. Он не шевелился, пока лучи на горизонте не погасли, а интенсивность излучения не снизилась до пяти кьюгенов. Оба «сканера» отключились — «сигма» больше не пульсировала, реактор «светил» ровно, но сильно.

«Омикрон в пределах нормы,» — облегчённо выдохнул Гедимин пять секунд спустя, глядя на зеркальный «монитор» на дне смотровой шахты. Невесомое волокно скользнуло по его виску и пропало. Сармат криво ухмыльнулся.

— Видел сородича? Он с тобой поздоровался. Фейерверком на полнеба…

У входа в смотровую шахту кто-то весело хмыкнул.

— Это уж верно! Просигналил на всю Равнину. Гедимин, у тебя от такого сильного излучения мозги не болят?

— Мозги не могут болеть. Биолог, тоже мне… — пробормотал сармат, глядя на реактор. Уходить не хотелось. «Ладно, пусть переваривает информацию,» — подумал он, силой заставив себя отвернуться и сделать шаг к выходу. «Может, ещё пообщается с Пламенем… или с кем он там общался. Для них восемь световых часов — не расстояние. Может, они умеют пускать лучи рикошетом через разломы. По сорок-пятьдесят минут на реплику, — этого им надолго хватит…»

…Защитное поле над реактором никто не трогал. Гедимин уплотнил его до предела, сделав частично непроницаемым для «сигмы», чтобы хотя бы по её перепаду заметить несогласованное вторжение. Но к реактору никто не лез. Интенсивность излучения плавно уменьшалась и так же плавно росла; в начале каждого периода роста Гедимин выходил к куполу — и каждый раз был там единственным живым существом. Даже нхельви не бегали вокруг бункера — и они, и остальные аборигены как с утра сгрудились у полевых кухонь, так там и держались. Выйдя к их лагерю, Гедимин застал инвентаризацию источников света — карлики вынесли все запасы кейека, филки сложили рядом фонари, и все верещали и махали руками то на сложенное, то на ступенчатые башни — две половины той, которую когда-то соорудил Гедимин. Башни только что вымыли и теперь протирали облезлой шкурой. «Полируют, что ли?» — сармат увидел под «тряпкой» мелкие крошки абразива. «Действительно. И местами уже блестит. Маяки станут ещё ярче.»

— Текк’ты прросили перредать, — повернулась к нему Ауна — она тоже была здесь, стояла, как обычно, опираясь на посох и высматривая что-то на горизонте. — Они появятся до ррассвета, а с ррассветом уйдут. Все завтрра будут прровожать месяц Мысли.

— Угу, — буркнул Гедимин, запоздало вспомнив, что последний день месяца означает не только маяки на окраине и веселье на полночи. — Когда вернутся? Послезавтра?

Внутри кольца-навершия посоха серебристое свечение смешалось с лиловым, свернулось в миниатюрный смерч и погасло.

— Послезавтрра прридёт сильный ветерр, — сказала Ауна, пискнув что-то притихшим аборигенам. — Текк’ты могут пррийти, но тебе тррудно будет к ним выйти. Они думают — день лучше выждать.

Гедимин мигнул.

— Настолько сильный ветер?.. — он оглянулся на шатры сарматского лагеря, скользнул взглядом по волокушам, палаткам и навесам и досадливо поморщился. — И что, вот это всё не сдует?

— Айсиек уже выделил место в каменных домах, — отозвалась Ауна. — Завтрра будет врремя, чтобы спррятать там всё слишком лёгкое. Не беспокойся, Дим-мин. То, что ты пррячешь под холмом, выдерржит любой урраган.

«А. Значит, Айзек в курсе. Это я, как всегда, ничего не знаю,» — Гедимину стало досадно. «Завтра надо будет разобрать лабораторию. Интересно, тут бывают торнадо?»

40 день Пустоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Капля расплава упала на запястье. Гедимин отдёрнул руку — и услышал грохот: бронированный локоть от резкого движения врезался в камень. Помянув про себя уран и торий, сармат потёр руку (боли не было, но на щитках панциря прибавилось щербин) и открыл глаза. Невесомые, но очень тёплые волокна скользнули по его лбу и свились тугими спиралями на висках. Сармат мигнул.

— Что тут у тебя? — спросил он у полосы зеленоватого света, падающей на матрас. Брешь в корпусе реактора зияла всю ночь, — может, поэтому Гедимину и снились плавящиеся твэлы.

Экран дозиметра мигнул. Сигма-излучение за ночь ослабло до полутора кьюгенов; на секунду оно приподнялось на кьюген и снова угасло. Стрелка под экраном качнулась, указывая куда-то вправо. Горячее волокно прижалось к правому запястью. Гедимин мигнул вместе с дозиметром.

— Чего?..

Правую руку снова обвили волокна. Почувствовав жжение ещё и в правом виске, сармат повернулся к правой стене. Жжение ослабло — видимо, какую-то часть информации Гедимин понял верно.

— Чего ты хочешь-то?

Он направил на стену (ничем не отличающуюся от левой) луч сигма-сканера и резко выдохнул, увидев вдали, за обрывом, силуэт гигантского змея. «Текк’ты. Пришли, как и обещали. Вот что хранитель пытается сказать. Ничего себе…»

— Ага, иду, — Гедимин задвинул заслонку до упора и осторожно похлопал по корпусу реактора. Невидимые волокна ещё держались на коже, пока сармат выбирался из шахты; наверху они остыли и растаяли окончательно.

Отодвигая крышку люка, Гедимин услышал тревожный писк — рядом собралась стая из десятка нхельви. Купол, прикрывший реактор с вечера, бесследно исчез. Гедимин недобро сузил глаза. «Сами нхельви его не сняли бы. Опять стражи лезут не в своё дело…»

Стражей вокруг не было, а с окраины доносился протяжный гул — Текк’ты «пришли» и хотели работать. На время забыв и о стражах с их любопытством, и о реакторе с попытками общения, Гедимин ускорил шаг. «Вспомогательный корпус,» — думал он. «Почти закончен, может, сегодня успеют докопать. И тогда останется последний — жилой. Работа движется…»

У обрыва стоял нахохленный Вепуат, светил фонарём на гигантских змей на дне долины и время от времени оглядывался. Увидев Гедимина, он радостно ухмыльнулся.

— Одного отправь доделывать тектон, остальные пусть копают, — распорядился Гедимин, заглянув в долину и пересчитав Текк’тов. «Если повезёт, они сегодня и тектон домесят. Базовый запас будет готов,» — думал он. «Что после этого делать с извлечённым камнем? Хотя — запасные тектоновые плиты не помешают…»

Текк’ты нырнули в скалу. Гедимин смотрел на сигма-сканер, пересчитывая готовые плиты и выискивая вмурованные в породу вешки. Вспомогательный корпус подземной станции был почти готов — осталось выбрать десяток-другой кубометров породы и заглубиться в ходы, ведущие к жилому корпусу. «А вот с этим они долго провозятся,» — думал Гедимин. «Самые бесполезные постройки — самые объёмные. И это ещё повезло, что мы не „макаки“. Пришлось бы строить какой-нибудь стадион… школу… чего им там ещё…»

— Гедимин! — Вепуат постучал пальцем по его наплечнику. — Энцелад, приём!

Гедимин сердито фыркнул.

— Ну чего?

— Сегодня пойдём в Сфен Огня? — спросил Вепуат, заглядывая сармату в глаза. — «Трилобитам» надо бы размяться перед нелётным днём.

Гедимин покачал головой.

— Иди, если хочешь. У меня реактор. Может, будем запускать…

— Понятно, — вздохнул Вепуат. — Реактор — это надолго.

Погасив фонарь, он пошёл к шатру — и через пару шагов слился с темнотой, — взъерошенные перья размыли силуэт, превратив его в чёрное облако. Гедимин смотрел ему вслед, угрюмо щурясь. «Ничего не спросил про запуск,» — сармату было досадно. «А ведь мы сюда за этим приехали. А не за дрессированными трилобитами. Биолог, мать его колба…»

…Купола над реактором не было, смотровой люк был открыт настежь, на его крышке, оттащенной в сторону, сидели нхельви и время от времени заглядывали в ярко освещённую шахту. На её дне горели два жёлтых фонаря — Айзек и Гварза, спустившись к реактору, смотрели на зеркальный «монитор» и сверялись со своими дозиметрами.

— Радиометр на резинке… — пробормотал Гварза, оглянувшись на Гедимина, и тяжело качнул головой. — Кому бы показать…

— Лишь бы не врал, — быстро заступился за прибор Айзек, становясь между Гварзой и Гедимином — хотя ни тот, ни другой вроде бы не проявляли агрессии. — Вполне рабочий радиометр. Я проверил. В запущенном реакторе заработает третья шкала?

— Вторая и третья. Третья — для базы, вторая — для пульсаций, — пояснил Гедимин, настороженно глядя на внезапную «инспекцию». «Чего их сюда принесло? Не радиометры же проверять…»

— И вон та колба с пузырём — для температурных скачков, — Айзек указал на второй «прибор». — С измерением «сигмы» и прочих частиц пока ничего неясно?

Гедимин пожал плечами.

— Есть существа, чувствующие «сигму». Но в реактор их не засунешь.

Айзек и Гварза переглянулись. Повисло молчание.

— Полтора кьюгена, — первым нарушил его Айзек. — Фон ровный, сканирующие пульсации прекратились. На контакт оно идёт?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— С утра предупредило, что приползли Текк’ты.

Айзек мигнул.

— Правда? Настолько сложный сигнал? И ты… ты смог его распознать? То есть — оно развивает возможности контакта⁈

— И интересуется внешним миром, — буркнул Гварза, угрюмо щурясь. — Если только Кету всё не померещилось. С него станется.

Гедимин стиснул зубы, но промолчал, мельком пожалев, что не задвинул перед спуском пластины — хранитель вместе с реактором мог и среагировать на его настроение. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Значит, всё в порядке… Ну что, рискнём убрать ипрон?

Сердце Гедимина сделало лишний удар.

— Запуск? — голос сармата внезапно стал хриплым, будто голосовые связки заржавели. — Сейчас?

Командиры переглянулись.

— Почему бы и нет?.. Кенен, отгони местных. Купол двойной, ты внутри, я снаружи. Гедимин, прими на подпитку!

Три генератора защитного поля включились одновременно. Непрозрачный купол накрыл площадку. Он был тесным и почти лёг Гедимину на макушку. Айзек, пригнувшись, вышел к реактору, просканировал купол и довольно хмыкнул.

— На непрерывной генерации? — он повернулся к Гедимину. Тот тронул корпус сфалта. Малый реактор уже работал, и оба купола «висели» на нём. «Взрыв выдержат. Если только и малый не взорвётся…» — Гедимин невольно поёжился.

— Кто пойдёт вниз? — спросил Айзек. — Кто-то должен следить за монитором. А кто-то — за фоном снаружи. Зря не взяли дроны…

Гварза поморщился.

— Вниз? Смотреться в зеркало? Ладно, пойду я. Осторожнее тут… с Кетом, каменным реактором и всем прочим.

Айзек крепко сжал его руку, украдкой показывая Гедимину предостерегающий жест. Ремонтник покосился на Гварзу, но промолчал. Ему было не по себе.

— Запуск сложный? — негромко спросил Айзек, когда снизу донёсся сигнальный свист — Кенен занял место у монитора. Гедимин ещё раз напомнил себе, что при серьёзной аварии накроет всех — даже тех, кто снаружи, за куполом — и Гварза рискует не больше, чем все остальные. И всё-таки ему было неловко — будто он сам должен был сидеть там, вплотную к каменной трубе.

— Нет, — буркнул он, досадливо щурясь. — Ты сам видел. Убрать задвижку. Сердечник опустится в катушку. И реакция пойдёт.

Он налёг на крышку, сталкивая её в сторону, и склонился над боковой трубкой — частью вентиляционной системы. «Слабая тяга, примитивнейшие фильтры… Хорошо, что Конар этого не видит. Всего этого, от твэла до мониторов.»

Ветер засвистел в трубах — вентиляция запустилась, прокачивая внутри реактора подсушенный воздух. Гедимин сел на спрессованный гравий, глядя на серебристые штыри, подвешенные на тяжах. «Вот центральная заслонка,» — он тронул пальцем костяную рукоятку. «Ну что ж…»

— Tza tatzqa qena den una! — отрывисто скомандовал он, впиваясь взглядом в рукоятку, и услышал ровный голос Айзека, размеренно отсчитывающий по-сарматски:

— Qen. Qu. Ter…

«Attahanqa», — выдохнул Гедимин, дёргая рукоятку на себя. Серебристый штырь упал внутрь катушки, и сармат услышал тихий стук — хвостовик управляющего стержня состыковался с верхними фиксаторами.

— Hasulesh! — донеслось из смотровой шахты. Айзек, впившийся взглядом в дозиметр, дёрнулся всем телом. Гедимин, не мигая, смотрел на серебристые пластины-перекрытия. Ему казалось, что они светятся изнутри холодной зеленью.

— Сверху — норма, — выдохнул Айзек. — Что внизу?

— Выходит на критику! — отозвался Гварза; его голос звенел от волнения. — Вышел… рост… спад… Всё ровно! Он в критике!

— Рябь? — отрывисто спросил Айзек. Гедимин смотрел на экран. Что бы ни происходило внутри реактора, наружу не вышел ни один омикрон-квант. Установка излучала только в сигма-диапазоне — ровно и мощно, выжигая на защитных куполах волнистые узоры.

— Омикрон — ровно, — отозвался Гварза. — Что сигма?

— Сигма — ровно, — выдохнул Айзек, прижимая ладонь ко лбу. — Ядро Юпитера! Эта штука работает!

«Работает,» — повторил про себя Гедимин. Он сидел на земле и не мог встать — внезапно накатившая слабость превратила мышцы в вату. «Работает…»

…Яркий свет зеркала-монитора резал глаза; Гедимин прикрыл их тёмным щитком, и всё равно ему хотелось сощуриться — он смотрел внутрь работающего ирренциевого реактора. Нить-индикатор наименее чувствительного радиометра сократилась вдвое — твэл «горел» сильнее, чем Гедимин ожидал, но его состояние было стабильным. Перекрыв туннель защитным полем, сармат отодвинул заслонку и сунул ладонь в холодный зеленоватый свет. Дозиметр заверещал.

«Вот чего не хватает местным радиометрам. Звукового сигнала,» — криво ухмыльнулся Гедимин, проведя кончиками пальцев по ближайшим стержням. Кто-то за его спиной звонко хлопнул себя ладонью по шлему. Сармат не обернулся.

— Всё спокойно? — тихо спросил он. — Зови, если что. Я далеко не уйду.

Тёплые волокна скользнули вверх по руке, обвивая предплечье, дотянулись до плеча — и обхватили Гедимина со всех сторон, обмотав тело ажурным коконом. Сармат ошалело мигнул, подался назад, — хватка хранителя ослабла, и кто-то за спиной сдавленно вскрикнул.

— Fauw! — гаркнул Гварза, громыхнув кулаком о кулак. Гедимин вцепился в заслонку, задвигая её до упора. Зелёный свет потускнел.

— Мать моя пробирка, — услышал Гедимин потрясённое бормотание Айзека. — Атомщик! Сиди здесь, с ним, никуда не бегай! Слышишь?

Когда сармат, ошалело мигая, повернулся к нему, наверху уже поскрипывал спрессованный гравий — кто-то тащил на место массивную крышку люка. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак». «Можно подумать, это от чего-то спасёт…»

Он убрал защитное поле и встал у монитора. Длины руки как раз хватало, чтобы опереться на реактор. «Всегда хотелось так сделать,» — сармат криво ухмыльнулся. «Ирренций… Красиво он всё-таки светится.»

Через пять минут гравий под его ступнёй шевельнулся. Гедимин, вздрогнув, посмотрел на пол — из камня проступил изгиб блестящего панциря. Ещё секунда — и горб исчез, а из стены, чуть-чуть выдвинувшись из неровной поверхности, выглянул огромный серебристый глаз.

— Sata! — Гедимин надавил существу на панцирь, отталкивая его от реактора. Сарматского предостережения оно, скорее всего, не поняло, но отползло на метр назад. Ещё одна пара глаз зажглась на противоположной стене. Третий Текк’т свесился с потолка, распахнув пасть и высунув длинный язык. «Змеиный клубок какой-то…» — Гедимин потёр занывший бок и сдвинулся чуть в сторону — Текк’т как раз собрался «облизать» корпус реактора. Сармат прижал заслонку плотнее — она была тяжёлой, но не для Текк’та, «зверёк» таких размеров столкнул бы её одним касанием.

— Осторожнее, — буркнул он, надеясь, что существа поймут хотя бы интонации. — Сожжёт с костями!

Текк’т молча обнюхивал туннель. Зеркало его не заинтересовало — он тронул языком гладкую поверхность и снова потянулся к реактору. Несколько раз он коснулся заслонки. Гедимин удерживал её всем весом, хоть и понимал, что это бесполезно. Экран дозиметра то вспыхивал, то гас, но прибор молчал, а в зеркальном отражении ничего не дёрнулось — омикрон-излучение оставалось мощным, но ровным, «вспыхивала» только «сигма». «Реакция,» — думал Гедимин, чувствуя, как ноют давно сросшиеся переломы. «Реакция на окружающее… на всё это. Вроде он не напуган. Сможет, если что, защитить себя?»

Текк’ты беззвучно нырнули в скалу. Гедимин растерянно огляделся по сторонам, не веря, что опасность наконец миновала. Тёплые волокна легли ему на плечи, коснулись висков и лба. «Как будто сармат по плечу треплет,» — подумал Гедимин с кривой ухмылкой. «Правда, что ли, перенял успокаивающий жест? Да нет, навряд ли…»

Наверху заскрипел гравий, ещё несколько секунд — и в туннеле, кроме зелёного, вспыхнул жёлтый свет.

— Из твоей лаборатории, — сказал Айзек, ставя перед зеркалом деревянный стул. — Не знаю, удобно или нет… А тут матрас.

Из тугого свёртка виднелся торец волокнистой структуры, и свисал край войлочной подстилки, — матрас, похоже, притащили из барака филков. Гедимин сощурился было, но тут же мысленно махнул рукой. «У нас реактор из камня и ксеноорганики. Чего уж тут придираться к войлоку…»

— Ничего нового? — Айзек покосился на «монитор».

— Текк’ты заглядывали, — ответил Гедимин, криво ухмыльнувшись. — Ты бы предупредил их, что сюда сейчас не надо.

— Предупредил, — отозвался Айзек. — Сразу, как увидел тут этот змеиный клубок. Думал, они друг на друге узлами завяжутся! Тут метра пустого не было…

Гедимин поёжился.

— Иди-ка в душ, — сказал Айзек, тяжело опускаясь на принесённый стул. — После запуска — надо.

Гедимин недовольно хмыкнул.

— А тебе — не надо?

— Мы с Кененом были, — отозвался Айзек. — Твоя очередь. Остынешь — приходи. Если что — мы с хранителем тебя позовём.

«С хранителем…» — Гедимин невесело ухмыльнулся, глядя на шлем Айзека. Его височные пластины были чуть приподняты. «Ну, пусть общаются. Надеюсь, Текк’там хватит мозгов в реактор не лезть. Они ведь могут…»

Снаружи, за прозрачным защитным полем, накрывшим бункер, толпились аборигены. Здесь, кажется, собрались все — десятиметровый купол окружили плотным кольцом. Близко никто не лез — все держались в паре шагов от «стены» и молча на неё глазели. У «стены» стоял, опираясь на светящийся посох, Хассинельг; из-под купола на него угрюмо щурился Кенен Гварза, сложив руки на груди. Гедимин окинул взглядом толпу, свернувшуюся кольцом вокруг бункера, и помянул про себя спаривание «макак». «И эти заметили запуск. Ну да попробуй не заметить клубок из десятка Текк’тов…»

— Гварза, гони всех вон! — крикнул он сармату, выглядывая, где удобнее на секунду сделать проём. Гварза фыркнул.

— Слышал, Хассинельг? И лучше с этим не затягивать. Здесь серьёзная опасность — и не на что тут глазеть!

Страж не шелохнулся. Навершие его посоха горело зелёным огнём — точно под цвет видимого омикрон-излучения; Гедимин даже присмотрелся к защитному полю напротив, но характерных бликов не нашёл — посох если и «светил», то в пределах нормального фона.

— Здесь Пламя, — сказал страж, глядя мимо сарматов на каменную крышку. — Настоящее Пламя Куэннов. И оно горит. Здесь никто такого не видел.

— Знаю, — буркнул Гварза, быстро оглядываясь на Гедимина; ему явно было не по себе. — Можете на него смотреть. Отсюда, с расстояния. Ближе не подходить. Объясни им!

Хассинельг молча склонил голову. Гедимин покосился на мигнувший дозиметр — под холмом снова сплетались потоки сигма-излучения, и их интенсивность измерялась уже не тысячными, а десятыми долями кьюгена. Сармат мысленно проследил их траектории — именно в этих местах в толпе были просветы. «Очень сильное излучение. Любой, у кого есть нервная система, почувствует. Хорошо, что аборигены осторожны,» — думал он, приближаясь к просвету. На долю секунды тонкие невидимые иглы впились ему в виски, но тут же растаяли. Ещё секунду он чувствовал горячие волокна на плечах — будто его придерживали с двух сторон, пока он проходил по незримому коридору. Аборигены шарахнулись в разные стороны. Гедимин долго ещё чувствовал чужие взгляды, когда обходил по периметру притихшую толпу. «Они вроде неагрессивны,» — думал он, с опаской следя за карликами. Они, и правда, не совались к куполу, ничем не размахивали; некоторые плотно прижали пальцы ко лбу и к груди и так стояли, склонив голову. «Чувствуют излучение… Надеюсь, оно им сильно не навредит,» — думал сармат, оглядываясь на купол с порога душевой. «Надо сказать Айзеку, чтобы держал наготове флоний — мало ли, кто облучится…»

…Холодная, неподогретая вода потекла по спине, смывая испарину. Сармат прислонился к стене и шумно выдохнул. Теперь он чувствовал всё сразу — и стихающее волнение первого запуска, и жар в крови, и запоздалую дрожь и слабость в мышцах. «Равнина, мать моя колба…» — он криво ухмыльнулся, глядя на вылепленную из камня стену. «Ну, по крайней мере, ирренций не подвёл. Реактор работает. Хорошо…»

…Когда Гедимин выбрался из душевой, купола над бункером уже не было. Над крышкой реактора стоял, всё так же сложив руки на груди, угрюмый Гварза. Расступившиеся аборигены держались на почтительном расстоянии; они отодвинулись на десяток шагов, к бронеходу и шатрам, и явно чего-то ждали. Гедимин не успел ни о чём спросить, как дозиметр на его запястье мигнул, а воздух в считанных шагах от смотровой шахты уплотнился и окрасился в яркие цвета. На площадке, только что совершенно пустой, появился Хассинельг. Он, низко наклонив голову, двумя руками вцепился в мерцающий посох. На его плечах, держась за рога, сидел Скогн.

Едва Хассинельг зашевелился, карлик кубарем скатился с его спины, мягко приземлился и, не останавливаясь ни на секунду, быстро пошёл к Гварзе. Хвосты меховой шапки сбились, расшитая бусами накидка расстегнулась, изо рта Скогна вырывался густой пар. Остановившись, он резким жестом ткнул себя пальцами в лоб и вскинул голову, глядя Гварзе в лицо.

— Разожгли⁈

…Айзек отвернулся от монитора и поднялся на ноги; по лицу под прозрачным щитком пробежала волна, но он лишь кивнул, притронувшись пальцами к шлему.

— Мастер Шесек? Не ждал тебя так быстро.

Гедимин, с секунды на секунду ожидающий, что пролезшего в опасную зону аборигена возьмут в охапку и вынесут вон, только ошалело мигнул. За его спиной, сопя в наушник, топтался Хассинельг — вытягивал длинную морду, пытаясь протиснуться то между сарматом и стеной, то под рукой. Гедимин, неприязненно на него покосившись, расставил локти, окончательно перекрыв проход. На его взгляд, тут и так было слишком много дикарей.

Шесек прижал пальцы ко лбу, кивнул Айзеку и секунд на пять замер лицом к жёлтой колонне реактора, будто приветствовал её. Гедимин почувствовал прикосновение тёплых волокон, свитых спиралями, и настороженно сощурился на аборигена. «Он — заметил? Должен был. Мы-то в броне. А он — вообще голый.»

Шесек прижал к груди два кулака, поклонился жёлтой стене в пояс и развернулся к сарматам.

— Хассинельг пришёл, сказал о Пламени. Знаешь, кого он хотел привести сюда? Кайри! — Шесек пренебрежительно фыркнул. — Бронна Кайри! Чтобы Бронн первым увидел новое Пламя⁈ Что Бронны могут знать о Пламени⁈

«А то ты много знаешь,» — подумал Гедимин, угрюмо щурясь. Шесек, опираясь на руку Айзека (тот почему-то не пытался выставить его вон — позволял водить носом и совать всюду пальцы), забрался на стул и, коротко взвизгнув, уставился в светящееся зеркало. Гедимин дёрнулся было его оттащить, пока литейщику не выжгло сетчатку, но Шесек сам тут же прикрыл глаза ладонями, низко опустил голову и отступил вбок, туда, где свет не так ослеплял. Когтистые пальцы вцепились в раму зеркала и прижались к стеклу. Абориген встряхнул головой, едва не уронив шапку, и прижал к светящейся поверхности обе ладони, еле слышно попискивая. Ещё секунда — и он, без чьей-либо помощи спрыгнув со стула, развернулся к сарматам.

— Это, что светится… Это не зрячий камень и не плошка с водой. Что это? Как было сделано?

Гварза с еле слышным хмыканьем указал на Гедимина. Сармат мигнул.

— Плошка с водой не висела бы на стене, — проворчал он, пытаясь найти логику в чужих ассоциациях. «А он не полез в реактор,» — мелькнуло в голове. «Но и новую технологию не пропустил. Всё время забываю — не такие уж они дикари…»

Шесек фыркнул, топорща вибриссы, и сармат с трудом удержался от нервного смешка.

— У хорошего мага плошка воды делает, что велено, — сказал он, задирая голову, чтобы заглянуть Гедимину в глаза, и натыкаясь ошарашенным взглядом на тёмный щиток вместо лица. — Но это точно не вода. Твоя работа? Вещь из твоего мира?

Гедимин качнул головой.

— Плавленая скорлупа из Сфена Огня. И ваш металл — thelen. Это называется «зеркало».

— Гладкий, как зачарованная вода, — прошептал Шесек, оглядываясь на зеркальную пластину. — Смотрит на Пламя и не слепнет… Ты их делаешь? Кто ещё может делать?

Гварза издал негромкий смешок.

— Гедимин любит приносить новшества. Может, он и тебя научит…

Шесек вздрогнул всем телом. Его уши задрожали, а глаза расширились так, что Гедимин за него испугался — и поспешно мотнул головой.

— Нет. Слишком сложно. Очистить и разровнять стекло, идеально ровно нанести металл… У меня-то есть специальная машина. А как её сделать из камней и верёвок…

— Сложно. Знаю, — Шесек склонил голову; в его голосе звучало разочарование. — Самый прозрачный и гладкий кристалл уступает зачарованной воде. А эта штука… Это, видимо, для Куэннов. Из их рук и для них.

Гварза сердито зашипел на Гедимина, отталкивая его с дороги, — старейшина Скогнов двинулся к лестнице. Сармат посмотрел на «монитор», на жёлтую трубу и отступил к стене. «Уходит. Хорошо. Никуда не влез. Может, даже не облучился.»

Наверху, за невидимой чертой, всё так же толпились аборигены. Скогны подступили ближе, Бронны отошли и только выглядывали из-за шатров, неприязненно скалясь. Хассинельг поспешно прошёл сквозь толпу и встал между Скогнами и Броннами. Шесек, остановившись в паре шагов от люка, поправил шапку и прижал ладонью края накидки — на холме всё-таки было прохладно.

— Всё видел. Скажу хранимому сердцу, — отрывисто проговорил он, снова поворачиваясь в сторону реактора и с почтением прикладывая пальцы ко лбу. — Равные Куэннам и зажжённое ими Пламя… С кем о нём говорить? Кто жрец?

Гедимин ошалело мигнул, оглянулся на Айзека — тот со странным спокойствием покачал головой.

— За установкой следит Гедимин. И мы с Кененом, по мере сил. Жрецов у неё нет и не будет.

Уши Скогна, дрогнув, встали торчком, пасть приоткрылась. Гедимин успел перехватить несколько изумлённых взглядов — аборигены, вцепившиеся в посох Хассинельга, тоже приоткрыли рты, и сам страж расширил глаза и странно встряхнул головой.

— Вам лучше знать, — отрывисто сказал Шесек, выходя из ступора. — Тогда говори ты, мастер. Какие подношения оно примет? Какое служение? Какие священные знаки должны быть нанесены?

Гедимин растерянно взглянул на Айзека. Тот, сделав быстрый успокаивающий жест, показал Шесеку пустые ладони.

— Пока ничего не нужно. Будет нужно — я скажу. Пока объясни Скогнам — близко подходить нельзя.

— И Броннам тоже объясни, — буркнул Гедимин, покосившись на притихших аборигенов. Они выглядывали из-за шатров, но сармат помнил, как они обступали защитное поле над реактором.

Шесек смерил Гедимина долгим взглядом.

— Объясню, — коротко сказал он; его вибриссы дрогнули, будто он хотел поморщиться, но сдержался. — Значит, рядом с Пламенем стоишь ты, мастер Дим-мин… Все знали, что так и будет.

Он прошёл мимо сарматов, уже не обращая на них внимания, и направился к сородичам. Они тут же его обступили и заверещали — вполголоса, то и дело опасливо оглядываясь на реактор. Айзек быстро шагнул к Гедимину и положил руку ему на плечо.

— Передохнул? Давай спустимся. Надо как-то распределить дежурства, чтобы не оставлять альнкит без присмотра. Филков за него сажать пока рискованно.

Гедимин оглянулся на плотную толпу Скогнов. Шесек ещё говорил с ними, то и дело указывая в сторону бункера. Сармат угрюмо сузил глаза.

— Да, дежурства… На троих, если Вепуат согласится. Гварзы тут не надо. Мало ли…

Айзек молча кивнул.

…Гедимин взглянул на «монитор», привычно выставил защитное поле, отодвинул заслонку, сунул руку с дозиметром в активную зону. «Плюс сто пятнадцать внутри,» — думал он, глядя на поднявшийся над колбой пузырь, наполненный паром. «Усилить вентиляцию…»

— Для лучшей тяги, — коротко пояснил он, возясь с клапанами. Ощущения были странные — вроде бы механизм на ощупь был нормальным, даже рабочим, но стоило поднять на него взгляд и увидеть каменные трубы и костяные рукоятки… Айзек не вмешивался — присматривал за защитным полем, разглядывал экран дозиметра.

Через пять минут пузырь над колбой начал сдуваться — воздух остыл, пар сконденсировался, давление упало. «Плюс девяносто шесть. Пока сойдёт,» — решил Гедимин, задвигая заслонку. Ирренций, как и раньше, «горел» ровно, только «сигма» время от времени пульсировала — куда-то уходили мощные сканирующие лучи.

— Всё, отбой, — сказал он, оглядываясь на защитное поле. Айзек смахнул погасшие экраны и опустился на стул.

— Как распределим дежурства? По десять часов?

Гедимин пожал плечами.

— Твоей работе не помешает?

Айзек отмахнулся.

— Меня есть кому подменить. А без доступа в Сфен Воды… Ладно, это всё несущественно. Что думаешь об установке?

Сармат снова пожал плечами, с недоумением глядя на командира. «Она же у него перед носом. Сам, что ли, не видит?»

— Через год будет понятно, — сказал он вслух. — Что со стабильностью, что с механизмами, что с биозащитой… Надо ещё местным объяснить, чтобы сюда не лезли. Что там нёс Шесек? Про жрецов, про подношения…

Айзек невесело усмехнулся.

— Эта штука, по местным меркам, обладает силой… практически божественной. А божеству положены жрецы и жертвоприношения. Ты теперь верховный жрец.

Гедимин мигнул.

— Что это значит? — он слабо надеялся, что Айзек шутит, но командир был предельно серьёзен.

— Увидишь, — отозвался Айзек, рассеянно глядя в зеркало. Кресло оператора стояло так, что он не отражался в пластине, чтобы не заслонять важные показатели, — и зелёный свет, и отсутствие сарматских отражений выглядели для постороннего глаза очень странно. «Да, тут было чему удивиться. Если ты даже обычного зеркала в жизни не видел…» — Гедимин досадливо сощурился.

— Айзек! Мы же тут не для того, чтобы плодить суеверия, — его голос, неожиданно для него самого, прозвучал как-то жалобно. — Надо объяснить им, что реактор — механизм. Реальная штука, а не выдуманное существо. И что незачем ему кланяться. И таскать сюда ничего не надо. И мы — не какие-то слуги невидимой вымышленной твари…

Айзек тяжело вздохнул.

— Насчёт невидимых и вымышленных… — он тронул шлем — как раз там, где были неплотно пригнаны височные пластины. Гедимин мигнул.

— При чём тут хранитель? Он же не… божок какой-нибудь!

— А что ты знаешь о местных богах? — рассеянно пробормотал Айзек, глядя в зеркало. — Интенсивность в норме, температура снизилась, «сигма»… вроде спокойна. Сходи наверх, атомщик. Пусть голова отдохнёт. Служение атомным богам — дело не из лёгких…

…Фляга опустела. Гедимин встряхнул её, заглянул сбоку, — жидкость постепенно должна была сконденсироваться, но сармат пил её быстрее, чем она пополнялась. «Где набрать воды? В смысле — нормальной, аш два о с земными минералами…» — угрюмо покосившись на дальний ангар, он двинулся к бронеходу. «Надеюсь, Айзек на Земле запасся. Хотя бы для опытов. Надо поискать.»

Последние часы он просидел в лабораторном шатре, то задумчиво глядя на ремонтную перчатку, то возясь с реактивами. Результаты не радовали. «Дать им вакуумный насос и распылитель? Даже если я их соберу, местные не воспроизведут. Там микронная точность. А им бы сантиметр намерить, не сбившись,» — Гедимин вспомнил мерные шнуры Скогнов и криво ухмыльнулся. «Попробовать закрытую печь, литьё и амальгаму… Вот с амальгамой-то и проблема. Легко испаряющийся растворитель для смеси малоактивных металлов… У меня его точно нет. Существует ли он в природе?»

В задумчивости он прошёл мимо трапа, свернул уже к бункеру — и ошалело мигнул. Почти у его ног начиналось широкое кольцо, насыпанное из ярко-жёлтых камешков. Кто-то собрал несколько центнеров гравия и аккуратно разложил вокруг бункера. Окружность получилась почти идеальная — настолько, насколько в принципе можно составить идеальную окружность из разнородных камешков. Между внутренней кромкой жёлтого кольца и такой же жёлтой крышкой реактора было ровно десять метров. Над ней, точно над краем, поднимался полупрозрачный защитный купол, исчерченный волнистыми красными линиями. Линии от сигма-излучения интенсивностью в двенадцать кьюгенов были видны отлично — кое-где их толщина достигала половины сантиметра.

«Подношения…» — Гедимин посмотрел на жёлтое кольцо и криво ухмыльнулся. «Или это священный узор? Так сразу не разберёшь. Хорошо, хоть местные вокруг не шныряют…»

С окраины донеслось верещание десятка голосов, и Гедимин, вздрогнув, обернулся. Над горизонтом поднимался световой гейзер. Сармат шагнул чуть вбок — оттуда обзор был лучше — и остановился, глядя на зелёный луч и расходящееся от него сияние. Дозиметр на его запястье уже привычно мигал — где-то под холмом сплетались два лучевых потока, «хвосты» одного из них достигали поверхности и «цепляли» чувствительный прибор. Гейзер разгорался, меняя цвет, и так же постепенно угасал; сверкнула последняя вспышка, и к ногам Гедимина потянулись тени шатров. Сармат стоял неподвижно, глядя на дальние холмы, и считал секунды. На счёте «тридцать четыре» второй пучок света ударил в чёрно-серое небо. За плечом Гедимина шумно вздохнули.

— Двойной рассвет… — пробормотал Вепуат, становясь рядом с ним. — Всё-таки это красиво. Надо и нам устроить тут лучевой выброс. Куэнны мы или не Куэнны?..

Гедимин досадливо сощурился на него, но Вепуат не обратил внимания — он смечтательной улыбкой глядел на световой гейзер. На окраине верещали аборигены; страха в их голосах не было — только восхищение.

— Я теперь верховный жрец, — пожаловался Гедимин Вепуату. — Дурацкие местные шутки!

Вепуат весело хмыкнул.

— Что, Бронны приходят поклоняться? Вон, смотрю, храм начали строить…

Гедимин сердито фыркнул.

— Ничего смешного. Они со своими суевериями могут влезть куда не надо. Оторвёт кому-нибудь голову…

Вепуат хлопнул его по локтю и ухмыльнулся.

— А может, наоборот — будут бояться и обходить по дуге? И тебя, как жреца, послушают скорее, чем механика? Что такое реактор, им знать неоткуда. А вот что такое «божество не в настроении»… У-у! Думаю, это они прекрасно знают.

— Дурацкие шутки, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. Дикари вели себя как дикари, Вепуат веселился, — тут удивляться было нечему. Удивляло другое — при таких объёмах бреда со всех сторон до сих пор не загудела голова. Мозг искрил, информация в него не лезла, но и не распознавалась как явная бессмыслица. Смысл в ней, похоже, был — вот только Гедимину он не нравился…

— Запуск ты пропустил, — буркнул он, вспоминая, зачем вообще вышел из шатра. «А, вода… Поискать нормальной воды. И проверить, как там Айзек. Спятит ещё от облучения…»

— А, — Вепуат повёл пернатым плечом. — От меня в таких делах никакого толку. Ещё помешал бы. А вот мне тебя сильно не хватало. Я, на свою голову, поговорил с Сэта…

Он криво ухмыльнулся.

— А там у них свои… спецы. Нарвался на лекцию о местном асбесте. Вот тебя там не было! Ни метеороида не запомнил, только голова зря опухла. Что-то там прожаривают, что-то выпаривают… А, ядро Сатурна! Через пару дней, как погода уймётся, нас ждут в Шакхе. Если не передумают — посмотрим на асбестовый цех… Ну, если тебе интересно, — он искоса посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.

— Асбестовый цех? Обработка минерального волокна?

«Что у меня получается по сменам?.. А, по утрам как раз Айзек дежурит. А к рассвету мы вернёмся,» — мелькнуло в мозгу, и сармат сдержанно усмехнулся.

— Здорово, что ты договорился. Они не обиделись на тот сбор слизи? Успели вообще что-то набрать?

Вепуат махнул рукой.

— Я пособираю для них немного. Пойдём в Шакху и отдадим.

Кто-то рядом шумно выдохнул и зашуршал гравием. Гедимин резко развернулся — и увидел, как от него пятится Хассинельг. Быстро отступив на три шага, страж остановился и выдал кривую ухмылку.

— Я обходил холм. Мало ли, Кьюссы объявятся. Мимо этого… — он указал посохом на полупрозрачный купол. — Мимо этой штуки они не пролетят. Уже знают о ней, наверное…

«Кьюссы,» — Гедимину стало не по себе. «Верно. Двойной рассвет они уж точно заметили. И если пол-Равнины уже знает о новом Пламени… Интересно, хоть в этот раз они придут с предупреждением и мирно? Или пора закапывать мины?»

— Ага. Бдительность — это важно, — кивнул Вепуат. — Иди, мы тебе не мешаем.

Хассинельг отступил ещё на шаг и остановился там. К периметру холма, за которым он якобы следил, он даже головы не повернул — так и разглядывал сарматов, странно раздувая чешуйчатое горло — будто хотел что-то сказать, но не решался.

— Тебе среди органики не попадались сильные растворители? — спросил Гедимин у Вепуата, стараясь не обращать внимания на чужака. — Или хоть какие-нибудь растворители?

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Яд хищника из Сфена Огня? Неплохо растворял органику… Спроси у Айзека — остались там ядовитые железы или нет? Если он их ни на что не использовал…

«Органику… Мифрил — явно не органика,» — Гедимин едва заметно сощурился, но всё же кивнул. «Проверим. От местной фауны всего можно ждать.»

Рядом снова зашуршало. Хассинельг так и стоял рядом с сарматами, на прежнем месте, и в патруль явно не собирался.

— А ты был… — он шумно сглотнул, указывая посохом на Вепуата. — В Сфене Огня? Опять? Один, без Дим-мина?

— Угу, — отозвался Вепуат. — Он был занят. А тебе чего?

— И ты был там, где Сэта… говорил с ними… и они не хотели тебя убить?

Вепуат хмыкнул.

— Чего хотели — не знаю. Но не пытались. Довольно спокойные существа, если им не угрожать.

Взгляд стража остановился на жёлто-красной подвеске. Она так и висела среди чёрных перьев Вепуата — сармат забыл её снять и теперь с досадливым хмыканьем прикрыл ладонью. И вовремя — посох уже тянулся к ней.

— Этот амулет — из Сфена Огня? — Хассинельг быстро отвёл посох за спину. — Это он позволяет там ходить?

Вепуат мигнул.

— Ну да, вроде того. Такой пропуск. Думаю, тебе не поможет. У вас, стражей, с Сэта какие-то свои счёты. Их амулетиком не закроешь, — он криво ухмыльнулся. — Они обещали не вредить никому в Элидгене. Может, ты объяснишь это местным? А то вокруг как-то нервно…

— Вот как… — протянул Хассинельг, глядя куда-то мимо него. — Хорошей работы, Вепу-а. Не буду вам мешать.

Он растаял в воздухе. Гедимин быстро завертел головой, высматривая рогатый силуэт в длинной стёганке, — вместо того, чтобы обходить периметр, Хассинельг перебрался к полевой кухне и пошёл к Скогнам, украшающим праздничный маяк. «Патрульный, мать его колба…» — сармат недобро сощурился. «Чего он к нам лез?»

— Пропуск, пожалуй, надо спрятать, — пробормотал Вепуат, глядя в ту же сторону. — И подальше. Не нравятся мне такие расспросы…

…«Да хватит уже. Не растворилось — значит, не растворилось,» — Гедимин выключил бесполезный анализатор и бросил кусок мифрила в таз с водой. Жидкость покрылась масляной плёнкой.

«Надо искать что-то другое. Может, вместо мифрила взять рэссену? Гладкую поверхность она даст. А радиостойкость… на кой аборигенам радиостойкость?»

Шлюз открылся. В задумчивости Гедимин ступил туда, где должен был стоять трап, и едва не упал на рыхлом гравии. Трап убрали ещё с вечера; сейчас бронеход лежал, закопанный в гравий по самые шлюзы. Вернув себе равновесие, Гедимин огляделся по сторонам. Обзор был отличный — от шатров до самого обрыва остались круглые каменные фундаменты, все опоры, кожухи и повозки стащили в столярную мастерскую, утварь, кроме нужной на празднике, сложили в бараке филков. Туда же, когда гуляния закончатся, должны были перебраться аборигены; пока что они били в барабаны и нестройно что-то орали на окраине, у двух невысоких, но ярких маяков. На таком расстоянии и при таком освещении Бронны и Скогны казались одинаково мелкими и красноволосыми; Гедимин различал только высокие силуэты — филков, жующих какую-то ксеноорганику, двоих стражей — в стёганках с пришитыми чехлами под каждый шип, там же маячили двое сарматов в тяжёлой броне…

Стоило Гедимину шагнуть в круг из жёлтых камешков, по коже скользнули невидимые тёплые волокна. Он едва заметно усмехнулся.

— Всё тихо? Как там Айзек?

Айзек встал из-за «монитора», устало повёл плечами, кивнул на свёрнутые подстилки.

— Всё в норме… Ты, небось, не спал? Ложись. Если что, тебя разбудят.

— Спал я, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. «Не хватало ещё дрыхнуть на посту!.. Всё-таки смены тяжёлые. Айзек не вытягивает. Надо готовить филков в операторы…»

— Буду монтировать систему управления, — сказал он вслух. — Послезавтра, как ветер стихнет. Потом опробуем. Если реактор не расстабилизируется…

— Ещё день подожди, — качнул головой Айзек. — После ветра будет ливень. Тоже неудобно. Система — хорошо… Будем дёргать все рукоятки прямо отсюда?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— К монитору будет пульт. Без кнопок, но с рычажками. Надо ещё придумать защиту от местных.

Айзек ухмыльнулся в ответ.

— Есть мысли… Но — ты пока работай. Утром приду — сменю.

1 день Воздуха, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Как ты?» — Гедимин подставил ладонь под узкий пучок зелёного света из-за отодвинутой крышки люка. На позеленевшем «экране» защитного поля проступило белое пятно. Выждав немного, сармат убрал руку. «Нет контакта,» — сухо щёлкнуло в мозгу. Существо не выходило на связь — как и час, и два часа назад. Сармат закрыл люк и посмотрел на дозиметр. «Сигма — меньше кьюгена. Ничего нового. Плохо.»

В туннеле взвыл ветер, по пальцам хлестнуло холодным сквозняком, — кто-то открыл смотровой люк.

— Уран и торий! — Айзек, шагнув на последнюю ступень, приподнял руку в приветственном жесте. — Всё цело? Что показатели?

Гедимин, морщась, кивнул на зеркальный «монитор». В нём отражались натянутые нити радиометров и сдувшийся пузырь «термодатчика», слабо дрожащий на сквозняке.

— Омикрон в норме. Сигма упала. Ноль восемь кьюгенов. И никакого контакта.

Айзек мигнул.

— Упала? Давно? Причины? — отрывисто спросил он, поднимая руку к височным пластинам. Гедимин с надеждой прислушался к ощущениям — нет, существо не реагировало ни на него, ни на пришельца.

— Часа четыре назад. Была лучевая вспышка на окраине… — сармат тронул экран дозиметра. — Две сотни кьюгенов, сигма, длилась семь минут. Когда угасла, здесь было ноль восемь. И с тех пор ничего не менялось.

— Ядро Юпитера… — пробормотал Айзек, разглядывая реактор. — Вспышка? На окраине?..

Его дозиметр — записи, пролистанные до нужной отметки — показали то же самое — семь минут крайне интенсивного сигма-излучения где-то в стороне. «Спал в бараке. Оттуда и измерял. Точка одна и та же,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на зелёный «монитор». «Омикрон в норме, температура тоже… Может, зверёк сам лёг спать? У всех существ есть состояние покоя. Может, это оно?»

— Не трогай его, — вслух сказал он. — Может, уснул. Следи за сигмой.

— Ага, — отозвался Айзек, разглядывая показатели четырёхчасовой давности. — Странная вспышка… Ладно, иди отдыхай. Ветер поднимается, но ещё терпимо. Искупайся, пока душевую не сдуло.

Гедимин криво ухмыльнулся — после двух месяцев жизни на Равнине он не был уверен, что это шутка.

Ветер хлестнул по шлему, засвистел в наушниках, и сармат, потянувшийся было открыть респиратор, опустил руку и поправил крепления фонаря — тот уже зашевелился, угрожая вылететь. В круг жёлтого света попали складчатые стены душевой, белесый купол защитного поля над прикопанным бронеходом и кольцо желтоватого гравия, насыпанное вокруг реактора. Ничего живого рядом не было, только полупустая чаша туманника блестела неподалёку. Она, как и бронеход, заглубилась по самые края — если бы не световой блик на воде, Гедимин её и не заметил бы.

«Темно. А небо светлое,» — сармат поднял взгляд к «облакам». Над холмом, втягивая в себя сизые, синие, тёмно-серые и белесые сгустки, медленно закручивался гигантский циклон. Его «глаз» был ослепительно-голубым.

…Над душевой защитного поля не было, но кто-то позаботился прикрыть заглушки. Внутри стоял тёплый водяной пар. На краю стиральной бочки сидел «трилобит» и задумчиво шевелил крыльями. Ещё один прилепился к потолку. Не успел Гедимин оглядеться, как третье животное село ему на плечо и зашуршало спинными щитками, устраиваясь поудобнее.

— Сегодня их в полёт не тянет, — усмехнулся Вепуат, передавая Гедимину освободившийся шланг с подогретой водой. — Тем лучше. Местные говорят — тут всё-таки бывают торнадо.

…В лаборатории, под непрозрачным защитным куполом, было тихо, даже ветер не свистел в воздуховодах. Соседний отсек был приоткрыт, Вепуат заглянул туда, но тут же вернулся.

— Гварза, похоже, остался в бараке. Присматривает за всём…

Гедимин поморщился.

— Почему было не выставить защитное поле? Все здания Элидгена стоят неприкрытыми. Что за идиотский запрет⁈

«Над каменными домами полей не ставить!» — нарочито крупными буквами было написано на листке, приклеенном к столу Гедимина. Сармат перечитал записку, скомкал её и бросил в утилизатор. «Хорошо, хоть реактор прикрыт. Если тут и правда ходят торнадо…»

Вепуат пожал плечами.

— Наши командиры ставят очередной эксперимент. В конце концов, у Скогнов нет защитных полей. Как-то их города переживают ураганы…

— Или после каждого отстраиваются заново, — пробормотал Гедимин, пытаясь сосредоточиться на очередном чертеже. Получалось плохо. «Просто сильный ветер,» — напомнил он себе. «Тут бывали катаклизмы похуже.»

… — Уверен? — повернулся к Гедимину Вепуат, стоило тому подняться из-за стола. Сармат покосился на часы.

— Айзека пора сменить.

— Держись укрытий! — Вепуат проводил его встревоженным взглядом. Гедимин, дожидаясь, пока откроется шлюзовая камера, прислушивался к звукам снаружи. «Тихо. Значит, купол ещё держится. Посмотрим, что за ним…»

Стоило приоткрыться второму шлюзу, как в камеру ворвался ветер. Гедимин, оценив его силу, захлопнул респиратор и выбрался наружу, с тревогой глядя на защитное поле. Полупрозрачный купол дрожал, наклоняясь в разные стороны, и то и дело вспыхивал цветными пятнами — то слева, то справа его закидывало градом щебёнки. Помянув про себя спаривание «макак», Гедимин подпитал защитное поле, натянул за себя дополнительный полевой покров и, пригибаясь, осторожно выбрался наружу. Тут же его с силой ударило в плечо и повело в сторону. Камешки застучали по броне. Сквозь рябящую защиту сармат увидел, как гравий поднимается волнами — ветер гнал его вверх по склону куэсты, к бывшему лагерю аборигенов. «Has— sulu!» — беззвучно выдохнул Гедимин, прижимая к груди генератор защитного поля. Первый сформированный пузырь тут же лопнул, не успев закрепиться. Второй, прикрытый спиной сармата, задрожал, зарябил — и вытянулся в полную рассчитанную длину, срастаясь с дальним куполом. Ещё доля секунды — и временный коридор был построен. Гедимин нырнул в него, с опаской щурясь на стены и вспышки на них.

По коридору бежать было легко — поле принимало удар ветра и летящих с ним обломков на себя. Гедимин добрался до купола над реактором — уже не белесого, почти прозрачного, несмотря на постоянную подпитку — и остановился перед ним, судорожно прикидывая, как нарушить его в одной точке, не разорвав в клочья. «Подпитать коридор. Айзеку надо будет выходить. У него с собой реактора нет,» — думал сармат, аккуратно, по миллиметру, проделывая себе шлюз. Коридор за его спиной побелел, уплотняясь, и он осторожно выбрался под купол. «И этот подпитать тоже… Мать моя колба!»

От гигантского циклона, медленно вращающегося над холмом, отпочковались несколько малых — и сейчас они «прорастали», вытягиваясь узкими воронками к земле. Ещё мгновение — и серый «хобот» смерча дотянулся до холма. Гедимин рухнул наземь, хватаясь за «арктус», защитное поле побелело, но тут же пошло волнами, постепенно растворяясь. Купол перекосило. Сквозь прозрачные растворённые пятна был виден медленно движущийся столб. Смерч шёл вверх по склону куэсты, и за ним тянулась многометровая борозда. Гедимин, замерев на месте, смотрел, как торнадо чернеет от вобранного гравия. Воронка остановилась, как бы в нерешительности, затем качнулась вправо — и защитное поле вспыхнуло белым огнём под градом камней.

«Взорвать ко всем „макакам“!» — Гедимин сдёрнул с плеча сфалт. Плазма прошила защитное поле, и купол распался. Смерч вспыхнул изнутри, на долю секунды повис в воздухе — и взорвался, засыпав сармата грудой камней. Ветер взвыл в наушниках. Защитное поле, сформировавшееся было, тут же растаяло. «Идиот!» — Гедимин, стиснув зубы, вцепился в генератор. Над душевой уже поднимался второй чёрный столб, и ветер гнал его прямо на здание.

Пузыри защитного поля облепили крышку бункера; мучительно долгая секунда — и они слились и срослись с уцелевшим коридором, и Гедимин вскинул генератор над головой, уплотняя купол до предела. Он был сплошным — некогда было сворачивать сложные воздуховоды, снаружи в «стену» уже стучались вихревые потоки. Сквозь купол, то светлеющий, то мутнеющий, сармат видел, как торнадо идёт вдоль стены душевой, и камни бьют по складчатой крыше. «Пройдёт вдоль — нас не зацепит,» — подумал он и в один прыжок добрался до плотно закрытого люка. «А душевую потом отстрою.»

— Атомщик? — Айзек поднялся на ноги, ошалело мигая. — Ранен? Что наверху?

Гедимин покосился на свой скафандр, тронул шлем — на ладонь упал расколотый щиток. Верхняя обшивка не выдержала камнепада и полопалась, местами обнажив ипроновый слой.

— Поверхностная деформация, — отмахнулся Гедимин, разворачиваясь к зеркальному монитору. — Наверху торнадо. Выходить будем вдвоём. Если купол опять снесло — тебе лучше сидеть тут.

— Да уж наверное, — пробормотал Айзек, оглядываясь на приоткрытый люк. В него не задувало — купол пока держался.

Гедимин наконец вспомнил о дозиметре. Сигма-излучение так и не поднялось ни на микрокьюген.

— Контакта нет? — отрывисто спросил он. Айзек качнул головой.

— Следи за ним. Сменю тебя вечером. Как стемнеет, ветер должен притихнуть. Хотя бы камни летать перестанут.

Гедимин поморщился.

— Филки… Надеюсь, они в подвале. Там тесно, но выжить можно.

— У Кенена с собой «ирида», — напомнил Айзек. — Он обещал прикрыть здание, если станет совсем тяжело. Думаешь, пора?

Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».

— Под таким ветром поле не держится. Ничего он не прикроет. Эти вихри — как камнедробилка. Экспериментаторы, м-мать моя колба…

Айзек крепко сжал его ладонь.

— Всё выдержит, атомщик. Это же ты строил. Рассчитано на ядерный взрыв. Ну что, пойдём наверх, пока тихо?

Непрозрачное защитное поле поднималось над бункером. Подножье купола с одной стороны слабо рябило, то вспыхивая, то угасая, с другой белела сплошная стена — и вдалеке темнел узкий проём, оставленный на стыке купола и коридора отхода. Гедимин покосился на вспыхивающие пятна — ветер вместе с каменным градом, похоже, притихли, только отдельные обломки долетали до купола на опасной скорости — и облегчённо вздохнул.

— Коридор упирается в купол над машиной. Сразу надо было построить такие. Недооценили угрозу.

— Такие ураганы — редкость, — Айзек выглянул в непрозрачный коридор и, хмыкнув, вынул из чехла фонарь. — Хорошее уплотнение, даже свет не проходит. Видимо, ветер притих.

Пару секунд Гедимин смотрел на жёлтое световое пятно в изгибах коридора, потом развернулся и нырнул в люк, задвигая за собой каменную крышку. Под скафандром было достаточно запасных воздушных баллонов — хватило бы на двое местных суток.

Покосившись на монитор («показатели в норме, а „сигма“, как и была, по нулям»), Гедимин остановился в нерешительности перед задвинутой заслонкой. «Если оно спит, то лезть не надо бы,» — подумалось ему. «Только непохоже, чтобы оно спало. Интенсивность упала после той вспышки. Там кто-то был… такой же или другой породы — кто их разберёт⁈ Может, они не ладят?»

Он сдвинул заслонку и просунул руку внутрь. Пальцы накрыло ровным теплом.

— Ты здесь? Что у тебя случилось? — Гедимин неловко погладил стержни. Тепло усилилось градусов на пять; невесомая нить скользнула по ладони и тут же растаяла. Сармат облегчённо вздохнул.

— Тебя, похоже, напугала та, вторая тварь. Не знаю, кто там был, но приборы его видели. Это ведь не Пламя, верно? С Пламенем вы вроде поладили…

Потеплевшие волокна прижались к запястью, обвивая руку и выкладывая на коже многовитковые спирали. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Если бы я что-то понимал из твоих знаков… То, второе существо, опасно для тебя? — перед глазами мелькнуло изображение дымящегося кратера, залитого ирренциевым расплавом. Тут же сармат стиснул зубы от боли — щупальца на запястье накалились докрасна. Кратер замер перед глазами, разросся во все стороны и перестал светиться.

— Пон-нятно, — пробормотал Гедимин, потирая руку. Фантомная боль проходила быстро. Хранитель, «отдёрнув» щупальца, осторожно трогал его висок; волокна заметно дрожали.

— Значит, здесь тебе нужна защита, — сармат прикрыл глаза, представляя себе шар защитного поля с реактором в центре. Картинка получилась яркая, чёткая, вот только реакции на неё не последовало.

— Не то? — Гедимин представил себе такой же шар из золотистого металла. Сначала представлялся прозрачный материал, проложенный ипроновой фольгой. Сармат выругал себя за неуместную экономию и вообразил шар из чистого ипрона со стенками сантиметровой толщины. Волокна плотнее легли на кожу и чуть-чуть потеплели. Гедимин пытался удерживать перед глазами воображаемый шар, но картинка стремительно таяла, сменяясь другой — ярким зелёным свечением. Оно высоким столбом поднималось от сияющего шара; внутри просматривались очертания твэлов — одно кольцо, второе, третье… Гедимин мигнул. Эта картинка перед внутренним взором стояла чётко, сармат даже не пытался её удерживать — кажется, её «держали» за него.

— Вот как… — сармат прижал пальцы к виску. — Броня для тебя бесполезна. Тебе нужно много энергии… Одного твэла недостаточно для… выживания в вашей экосистеме?

Он криво ухмыльнулся. Дозиметр слабо мигнул. Сигма-излучение скачком усилилось на полтора кьюгена — и, сколько Гедимин ни выжидал, не собиралось падать. Он просунул руку в реактор и снова погладил стержни, чувствуя, как тёплые волокна скользят по коже — от пальцев к локтю.

— У тебя будет целая станция, — пообещал он. — Два энергоблока. А пока — держись. Мы будем тебя защищать.

…В приоткрытый люк потянуло сквозняком. Айзек, не задвигая за собой крышку, спустился в бункер и вопросительно хмыкнул.

— Хранителю стало спокойнее, — доложил Гедимин. — Вспышка прошлой ночью — проявление чьей-то активности. Какой-то сходной жизненной формы. Кажется, опасной. Кто там мог быть? Есть способы его отогнать? Мне не нравится, что он пугает хранителя.

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Боюсь, нет, — отозвался он, быстро отворачиваясь к монитору. — Но что хранителю спокойнее — новость хорошая. Выбирайся, там уже темнеет, и ветра почти что нет. Камешки катаются, но взлететь не могут.

— Поэтому ты проковырял купол? — Гедимин недовольно сощурился на сдвинутую крышку и холодный ветер из-за неё. Под купол явно задувало снаружи — перепада температур внутри не хватило бы на такое движение воздуха.

— Уже можно, — отмахнулся Айзек. — Даже можно выйти из купола. Если хочешь, пройди по окрестностям — опасности уже нет.

— Ты ходил? — Гедимин придвинулся к нему. — Что с филками? Успели спрятаться?

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Я передал Кенену, что ты за него беспокоишься. Ответ передавать не буду. Зря это он, но — характер не переделаешь. Филки живы. Здания… ну, что завтра не размоет — послезавтра расчистим.

…Гигантский циклон всё ещё вращался над долиной, но его движения замедлились, а ослепительный «глаз» почти погас. Боковые завихрения растаяли, и кое-где небесные складки замерли в неподвижности. Гедимин выглянул из коридора, пошевелил рукой в ослабшем воздушном потоке, хмыкнул и шагнул наружу. Ветер толкнул в плечо — несильно, почти лениво.

«И правда, можно осмотреться,» — Гедимин развернулся к зданию душевой, отстёгивая от пояса фонарь. В жёлтом свете блеснула чаша туманника. В считанных сантиметрах от неё гравий поднимался метровым гребнем — тут прошёл смерч, проложив глубокую борозду и выдув камешки на её края. То, что от него осталось, громоздилось неподалёку — размётанные обломки, больше похожие на кратер, чем на холм.

«Ага, тут я стрелял,» — Гедимин досадливо сощурился. «Глупо, конечно… А что с душевой?»

Он поднял фонарь выше, освещая складчатую крышу. «Одна стена на месте. Торец тоже… А, и вторая стена тоже есть. Только наполовину засыпанная.»

Вдоль длинной стены громоздился вал щебёнки — на всю её длину и дальше, по траектории движения смерча. Заканчивалась вырытая им канава на краю обрыва. Гедимин прошёл вдоль стены душевой, вглядываясь в свежие царапины и щербины и еле слышно хмыкая. Уплотнённый камень местами надкрошился, но выдержал — со стены даже не посбивало складки, только выбило внутрь некоторые заслонки.

«Не рассчитал,» — думал Гедимин в продуваемой сильным ветром душевой, разглядывая выломанные крепления. На лючки надавило с двух сторон, и они не выдержали перепада давления. «Жаль, внутри не было никаких датчиков. Замерить бы здесь давление и скорость ветра…»

Сейчас ветер свистел, но детали из рук не вырывал, — через пятнадцать минут Гедимин приделал последнюю створку на место. Закрывать не стал — отложил до ночи. «Интересно, сегодня филки будут стирать одежду?» — он покосился на пустую высохшую бочку. «Можно сделать им коридор от барака до душевой.»

Обогнув длинный ангар, Гедимин посмотрел на второе здание и беззвучно хмыкнул — обе его стены на половину высоты были засыпаны гравием. Из приоткрытых лючков на новые «надстройки» падал красноватый свет. Из барака доносился шорох, приглушённые голоса, плеск, — воду из бочки разливали по опустевшим флягам. Гедимин сгрёб от двери горку насыпавшегося гравия, расчищая проход, и пошёл дальше — к обрыву и одинокому зданию на дне долины. «На плато было три смерча, больше следов не видно. Один пытался спуститься. Удалось?»

Под обрывом темнела груда раскатившегося гравия — торнадо «разбился» на спуске, не оставив на склонах даже царапины. Внизу желтели крышки шахт, длинное здание столярной мастерской, — вокруг них прибавилось камешков, но повреждений Гедимин не нашёл. «Даже лючки не выбило,» — отметил он про себя. «Ветер тут был слабее. А может, повлияли оставленные продухи. Не было таких перепадов давления. Надо учесть…»

… — Весь холм изрыт, — сказал Гедимин Вепуату, закрыв за собой последний шлюз. — Послезавтра будем ровнять гравий. Пока филки себе ноги не переломали.

Вепуат хмыкнул.

— Подожди. Может, завтра его так размоет. Что с бронёй?

— Чинил, — Гедимин покосился на скреплённые и выправленные пластины и недовольно сощурился — половину царапин он пропустил, а два щитка и вовсе остались лежать где-то в окрестностях бункера. «Сейчас заменю, а потом — найдутся. Сканер не пропустит. Пройду вокруг реактора ночью — всё равно на дежурство идти…»

— Сильный будет ливень? — спросил он. Вепуат пожал плечами.

— Местные особо не тревожились. Видимо, не сильнее тех прошедших. Может, аборигены даже шатры поставят. Будут собирать воду.

— А филки её пьют, — Гедимин поморщился. «Реактор в прошлый раз не затопило,» — думал он. «Скорее всего, и в этот не затопит. Вода протечёт мимо. Но люки лучше прикрыть куполом. А то спать придётся в луже.»

Он посмотрел на дозиметр. Экраны лаборатории по-прежнему не пропускали внешнее излучение — оставалось перечитывать старые показатели. Хранитель «ожил» и снова «светил» на два кьюгена — и прибор даже зафиксировал слабый сканирующий луч. Никаких посторонних вспышек не было — ни на холме, ни вокруг него.

2 день Воды, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

За несколько минут до смены дат на правое плечо Гедимина лёг пучок невесомых волокон. Ещё секунда — и они расползлись по руке, обвив её от лопатки до запястья. Сармат, хмыкнув, повернулся к правой стене. Волокна «замерцали», быстро меняя температуру. Стрелка под экраном дозиметра качнулась, указывая вправо.

— Текк’ты? — Гедимин, как мог, представил себе гигантского змея, плывущего в толще скалы. Волокна потеплели.

Наверху зашуршал гравий, в туннеле потянуло холодом и сыростью, щупальца на руке Гедимина расплелись и куда-то втянулись. На входе в туннель зажёгся жёлтый фонарь и тут же погас — внутри хватало света от зеркального «монитора».

— Всё в норме? — Айзек посмотрел на «монитор» и довольно хмыкнул. — Никаких расстабилизаций, аварийных глушений?

— Пока работает, — осторожно сказал Гедимин, покосившись на реактор. «Безобидная такая жёлтая труба. Если не знать, как хорошо она может шарахнуть…»

— Там Текк’ты, — сообщил Айзек. — Сходи, займи их делом, пока не полило.

…Небо над холмом посинело и покрылось размытыми зеленоватыми волнами, местами закрученными в спирали. После вчерашнего урагана Гедимин смотрел на них с опаской. Сверху капало — сперва понемногу, но, когда сармат добрался до обрыва, по его скафандру уже текли ручейки. Дождь усиливался с каждой минутой, и Текк’ты, не желая мокнуть, высовывали из скал только «макушки» и «щёки» — Гедимин даже не сразу их заметил. «Один, двое, трое… А, вот ещё один с этой стороны,» — он посветил фонарём на другой склон и едва заметно ухмыльнулся, когда над камнем блеснула чешуя. «И ещё… Хорошо. Работа пойдёт быстро.»

— Уран и торий! — он вскинул руку в приветственном жесте и услышал негромкий, но давящий на череп гул. Высовываться Текк’ты не стали, даже подались назад в скалу — подальше от усиливающегося дождя.

— Всем копать, — распорядился Гедимин, подтвердив указание жестами — кажется, за пару месяцев Текк’ты к ним привыкли и научились понимать. Долина загудела, и блестящие пятна чешуи пропали. Сигма-сканер «видел», как огромные существа уходят на восемьдесят метров вглубь и собираются там, где заканчиваются подземные пустоты. «Два корпуса готовы,» — думал Гедимин, глядя, как Текк’ты выдирают из намеченных туннелей комья горной породы, небрежно сминают их и отбрасывают на дно пещеры. Ещё с прошлого рабочего дня там накопилась горка валунов. «Сейчас — докопать туннели, и можно начинать последний корпус. Быстро они всё-таки работают. Не знаю, сколько мы бы тут без техники долбились…»

Он провёл лучом сканера по стенкам и дну каждой пещеры, выискивая следы протечек. Дождь наверху постепенно превращался в ливень, лицевой щиток и экраны приборов пришлось прикрыть защитным полем. В пещере вода была — особенно в главном корпусе, соединённом с поверхностью тремя шахтами. Несмотря на плотно пригнанные крышки, влажный воздух просачивался, и на стенах Гедимин видел капли конденсата. Что-то накапало и на пол.

Сармат направил луч на ровные штабеля вдоль стены. Там лежали плиты тектона — основной запас, то, что предназначалось для обшивки и внутренних конструкций энергостанции. С тех пор, как Текк’ты долепили последнюю плиту, никто не собирал раскиданные по пещерам валуны — они так и валялись там, докуда долетели от мощного удара головой или хвостом. Гедимин недовольно сощурился. «Надо будет собрать их. И поручить выносить на поверх… Хотя нет. Пусть лепят дальше. Мало ли на что пригодится тектон.»

Кто-то легонько тронул Гедимина за руку.

— Скогны уже потащили бочки, — еле слышно хмыкнул Вепуат, встретившись с ним взглядом. — А Бронны ещё отсиживаются… А нет, вот и Бронны.

От каменного барака, понукаемый толпой погонщиков, медленно отходил плоский панцирный зверь. На его спине стояли кое-как привязанные бочки для воды. По панцирю зверя и курткам погонщиков текли ручьи, но Бронны, будто не замечая ливня, гнали животное сквозь разрушенный лагерь к дальнему обрыву. Там уже горел красный фонарь, и аборигены раскладывали шкуры, сворачивая из них водосточные желоба. Среди остатков лагеря, обогнав сородича, брёл ещё один плоский зверь, нагруженный бочками. Он ненадолго остановился у траншеи, вырытой вчерашним смерчем, понюхал камни — и, перекатившись через вал, пополз дальше. Погонщики сгрудились вокруг, придерживая бочки. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Зачем им собирать дождевую воду? Есть же водоподъёмник в душевой. И цистерны полны. Мы же не в пустыне сидим…

Вепуат пожал плечами.

— Может, дождевая вкуснее?

Справа громко зашуршал гравий, послышались недовольные голоса; повернувшись на шум, Гедимин увидел, как выгнанные под ливень филки чьими-то костями отгребают от стен гравий. Кости издалека походили на обломанные лопаты, слишком узкие даже для штыковых, не то что для совковых. За откапыванием барака следил, сложив руки на груди, Кенен Гварза. Фонарь он воткнул в гравий чуть поодаль; теперь стена была освещена — достаточно ярко, чтобы отличить её от наваленных на неё обломков.

— Тш-ш! — зашипел Вепуат Гедимину в наушник. — Отходим, пока не засекли!

«И верно,» — Гедимин прикрыл ладонью фонарь и отступил в темноту. «Копать нетрудно. Но не палкой же!»

Гварза всё-таки их заметил — Гедимин видел, как блеснула в свете фонаря его броня, когда он повернулся к бронеходу. Но шлюзовая камера за сарматами уже закрывалась; дождь, филки и копательные палки остались снаружи.

— Надо бы выковать пару лопат, — вслух подумал Гедимин. — Черенки уже есть.

Вепуат хмыкнул.

— Ковать лопаты из рэссены? Местные сильно удивятся… Ты о её плотности не забыл?

Гедимин, сбитый с мысли, недовольно сощурился.

— Тут у всего плотность. Разве что чешую чью-нибудь приспособить. Интересно, у Текк’тов бывает линька?..

Долго обдумывать этот вопрос ему не дали — Вепуат, выждав пару секунд, снова постучал по его броне.

— Пойдём в Сфен Огня? — он кивнул на «трилобитов», ползающих по стене. Со стола свисал утеплённый мешок для их переноски, и они явно (насколько позволяла преграда — защитное поле) сдвигались к нему.

— Не смоет? — Гедимин покосился на закрытый шлюз. Сырой воздух просачивался даже в лабораторную вентиляцию, и сармат, недовольно щурясь, подумал о смене фильтров. «Маккензи опять экономит на ремонтниках? Надо будет самому тут всё проверить. На Ураниум надежды мало.»

— Проверим, — отозвался Вепуат, складывая «трилобитов» в мешок. Они не сопротивлялись — видимо, уже усвоили связь переноски с полётами.

…Едва Гедимин шагнул в разлом, под ногами хлюпнуло. Вниз по склону стекали ручьи размытого пепла. Кое-где в вымоинах образовались лужи, шапки вздувающихся пузырей желтели в свете фонаря. Ниже по руслу крупного ручья из склона торчали наклонные края белой воронки. Вода падала в неё и с бульканьем и плеском куда-то просачивалась. Оглядевшись, Гедимин увидел ещё одну воронку — она, как и первая, собирала стекающую воду. Белые заострённые края слабо пульсировали.

— М-да, — сказал Вепуат, подставив руку под падающие капли. Мешок на его плече вяло шевельнулся и затих. Гедимин отошёл на пару шагов от разлома, поднял выше фонарь, — вокруг было темно, только на вершине ближайшего холма что-то светилось, шипело и источало пар. На склонах кратеров булькали водосборные воронки; больше ничего живого не было, и кратеры без живой подсветки тонули в темноте.

— Подержи, — Вепуат сунул Гедимину мешок и шагнул вниз по склону, держа наготове сигма-сканер. Дрон кружил над ним, мигая бортовыми огнями. Оба остановились, не доходя трёх метров до водосборной воронки, и уставились в землю. Гедимин, пожав свободным плечом, потянулся за своим сканером.

Животное он нашёл быстро — оно зарылось в пепел и распласталось там, подобрав короткие роющие конечности под сплющенное тело. Воронка, вырастающая из хвостовой части, расширяясь, выходила на поверхность. Гедимин видел, как вода медленно преодолевает фильтр за фильтром, просачивается во внутренние полости, и тело животного растягивается вширь. «Воронка, похоже, втяжная,» — думал сармат, высматривая в живой конструкции знакомые элементы. «А верхний сегмент — отделяемый. Вместе с первым фильтром и накопившимся пеплом. Пепел оно не ест.»

Вепуат выключил сканер и приблизился к воронке. Шёл он тихо, но на рыхлом склоне было тяжело держаться — и животное под землёй, похоже, что-то почувствовало. Воронка зашевелилась. Вепуат замер, но было поздно — белый конус схлопнулся и втянулся в землю, из ямки выметнуло фонтан грязи, и сармат вслух помянул ядро Сатурна и вытёр лицевой щиток.

— Защитное приспособление, — хмыкнул Гедимин, высматривая животное под слоем пепла. Оно медленно отползало от опасного места, прокладывая себе путь короткими роющими лапами. «Ну вот, нормальное существо,» — думал Гедимин, наблюдая за рытьём плоского туннеля. «В скалах не плавает. Я уже забыл, что такие тоже бывают…»

— Потом спрошу у Сэта, что за зверь, — проворчал Вепуат, отбирая у него мешок с «трилобитами». Они шевелились внутри, но вяло, и явно не стремились наружу. Дождь не стихал. Гедимин покосился на шевелящийся участок склона — там, раздвигая пепел, на поверхность вылезал сложенный белый конус — и кивнул на разлом.

— Идём, нечего тут делать.

…Последний фильтр встал на место, и Гедимин с облегчённым вздохом вылез из тесной вентиляционной шахты. «Точно помню — я проектировал более широкую,» — думал он, потирая придавленную руку. «Вот что значит — не проследить за изготовлением!»

Пластины обшивки с лязгом сомкнулись, и Гедимин сунул в вентиляционный лючок «щупы» анализатора. За спиной кто-то переступил с ноги на ногу и шумно вздохнул. Сармат, удивлённо мигнув, повернулся на звук. «Вепуат?.. А. Это Гварза. И на кой тут Гварза?»

— Тебе, — Гварза бросил на стол кожаный мешочек с горловиной, стянутой тесёмками. Внутри что-то брякнуло.

— Что это? — Гедимин, стараясь не щуриться и вообще держаться миролюбиво, подобрал странный предмет и заглянул внутрь. Мешочек был доверху набит цацками — косточками, камешками, плетёными шнурками и низками чьих-то зубов и когтей.

— Скогны принесли. На подзарядку, — буркнул Гварза, бросая на стол другой мешочек. — А это от Броннов.

— Какую ещё подзарядку? — пробормотал Гедимин, стягивая тесёмки. Он уже знал, что во втором мешочке, — те же цацки, только без камешков, а с деревяшками и сушёными семенами. В груди что-то неприятно шевельнулось. «Мне уже приносили такую ерунду. Зарядить силой Пламени. И я тогда… Hasu! Прошёл уже месяц. Они все живы или…»

— Не включай дурачка, — Гварза поморщился. — «Попроси Дим-мина, держащего в руках Пламя, если он согласится…»

Он оборвал цитату сердитым фырканьем и щёлкнул пальцем по столу. Мешочки подпрыгнули.

— Пойдёшь на дежурство — заряди. Тут всё незаражаемое, я проверял.

— На дежур… — повторил Гедимин и еле слышно помянул спаривание «макак». — Гварза! Мне что, это в реактор сунуть⁈

— Дошло, наконец, — пробормотал Кенен, досадливо щурясь. — Не усердствуй. Пока реактор в критике, секунды им хватит.

Гедимин ошалело мигнул.

— Гварза! Это же личные вещи. Ты-то мог объяснить дикарям, что их в реактор не суют? Это бессмысленно и…

Кенен с лязгом сложил руки на груди.

— Личные пальцы ты в реактор суёшь. Чем это барахло хуже?

Гедимин сердито фыркнул.

— Я контролирую состояние реактора. А от этих цацек и в активной зоне пыль, и владельцы облучатся. Чего сам не зарядил, если это так уж нужно?

— А я не жрец Пламени, — отозвался Гварза с кривой ухмылкой. — Мне сказали «попросить Дим-мина» — я и прошу. Ну что, жрец, снизойдёшь до смиренных просьб?

— Да чтоб вам всем, — пробормотал Гедимин, подбирая мешочки со стола. — Ты-то мог бы объяснить им, что всё это бред…

Гварза насмешливо хмыкнул.

— А я умею сдерживать цивилизаторский пыл. Тебе неймётся? Попробуй.

«Да чтоб вам всем…» — повторил про себя Гедимин, тяжело опускаясь за стол. Чужие цацки шуршали под пальцами, — просверленные камешки и зубы, чья-то чешуя, гладкие косточки и ребристые семена… «Ничего заражаемого. Н-ну ладно…»

… — Показатели в норме, — доложил Айзек, уступая Гедимину место у зеркала-монитора. — Подкрути вентиляцию — тянет внутрь воду. Корродировать там нечему, но лучше не рисковать.

Гедимин кивнул и слабо пошевелил пальцами, приветствуя хранителя, — существо «высунулось» из реактора, чтобы тронуть тонкими щупальцами висок оператора. «Хранитель тоже в норме. Видимо, опасное существо не появлялось.»

— Что ты принёс? — спросил Айзек, глядя на закупоренный бочонок, небольшой поддон и листы-трафареты. Гедимин сложил всё у стены, подальше от заслонки, и кивнул на реактор.

— Тусклая цера. Сделаю в туннеле аварийную разметку. Будет брешь в биозащите — начнёт светиться.

Айзек осмотрел бочонок со всех сторон и еле слышно хмыкнул.

— Тусклая? Та, что совсем не светится?.. Не забудь проверить. И мне потом покажешь, как это должно выглядеть.

Когда массивная крышка с шорохом легла поверх люка, отрезая бункер от поверхности, Гедимин облегчённо вздохнул и вынул из-под брони мешочки с цацками. Это он Айзеку показывать не собирался — ему и сейчас, наедине с реактором, было стыдно заниматься таким дикарством. «Жрец, мать моя колба,» — криво ухмыльнулся он, отодвигая заслонку. Плотный поток омикрон-квантов ударил в защитное поле, и оно вспыхнуло зеленью. Гедимин подставил ладонь с нелепыми побрякушками под зелёный луч. Щупальце хранителя скользнуло по запястью.

— Им надо, — смущённо пробормотал Гедимин. — А мне несложно. Ладно, хватит с них. А то аккумуляторы поплавятся.

С кривой ухмылкой он вернул заслонку на место и сунул мешочки под броню. «Гварзе отдам. Пусть сам ищет владельцев.»

…Пол плавно качнулся. Если бы не плотно прижатая к нему рука, Гедимин этого и не заметил бы — весь бункер вместе с реактором едва заметно покачивался на волнах подземного потока, это слегка тревожило вестибулярный аппарат, но практически не доходило до сознания. «Плывём,» — слабо усмехнулся ремонтник, убирая последний трафарет. Тонкий слой церы впитался в спрессованный гравий — без сканера его было и не различить. «Осталось разметить выходы. Но это — потом, когда вода уйдёт. Купол куполом, а всё-таки влага просачивается…»

Рядом с мощным источником сигма-излучения сканер работал плохо, но всё-таки можно было рассмотреть широкую реку, сбегающую вниз по склону холма — прямо по материковой плите, под многометровым слоем гравия. Слой вздымался и опускался на подземных волнах, покачивая на себе сарматские постройки. Гедимин замерял скорость дрейфа и думал, что через каких-нибудь десять лет все ангары сползут в долину. Реактор тоже дрейфовал, но, по крайней мере, на его работу это не влияло. «Понятно, почему у аборигенов тут нет постоянных построек,» — думал сармат, следя за подземной рекой. «А если убрать гравий, всё это потечёт прямо по стенам. Ладно, сползёт слишком низко — попрошу Текк’тов затолкать на место.»

Он тронул когтем размеченный пол, довольно хмыкнул и налёг на заслонку. Люк открылся, зелёный свет хлынул наружу — и на стенах, полу и потолке вспыхнули жёлтые буквы и стрелки. «FAUW» — прочитал Гедимин и едва заметно усмехнулся. Люк закрылся, и тут же знаки начали гаснуть. Через пять секунд в туннеле светилось только зеркало-монитор.

Сармат вскрыл корпус сфалта и повернул его отверстием к стене. Зелёное свечение коснулось камня, и тут же на нём проступили ярко-жёлтые символы. Гедимин развернул сфалт проёмом книзу — стена погасла, но зажглась разметка на полу. Излучения миниреактора хватало, чтобы заставить «плохую» церу светиться — а вот на лабораторный облучатель она уже не реагировала.

«Работает,» — Гедимин проследил за гаснущими знаками и повесил сфалт за спину. «Хотя бы о разгерметизации узнаем. Осталось предупредить местных, чтобы от такого свечения удирали без раздумий. А то начнут ещё поклоняться Пламени…»

…Траншеи исчезли. Гедимин ещё различал невысокие длинные холмики по их краям, но от них почти ничего не осталось. Кто-то выровнял гравий, засыпаввсе канавы — и завалы вокруг ангаров тоже исчезли. Гедимин покосился на барак филков и сочувственно хмыкнул. «Придумал же Гварза, чем их занять… Надо всё-таки сделать для них нормальные лопаты. Или к плоскому зверю приделать бульдозерный отвал?..»

…Переборка была плотно задвинута. Отодвинув её, Гедимин увидел Гварзу — тот стоял перед открытой батареей кювет и выдвигал их по очереди, добавляя в шевелящуюся Би-плазму какие-то микроскопические образцы. Очередная кювета оказалась мёртвой — вещество в ней не двигалось и заметно помутнело. Гварза с досадливым фырканьем сунул её в отдельный контейнер.

— Закрой дверь, — сказал он, не оборачиваясь.

— Я принёс цацки для местных, — пробормотал Гедимин, высматривая, куда положить мешочки — рядом с дверью не было ни подходящих ниш, ни поверхностей. — Скажешь им, что всё заряжено.

Гварза тяжело вздохнул.

— Выходит, я — помощник жреца? Служка?.. Ладно, оставь. И выйди вон!

Гедимин хмыкнул, но дверь закрыл — мешать чужой работе ему не хотелось. Бронеход плавно колыхнулся на гусеницах — подземная река в очередной раз сменила русло. В открывшийся шлюз вошёл Вепуат.

— Удобно всё-таки отряхивать перья, — сказал он, подставляя взъерошенные выросты брони под сухой сквозняк. — Вытирать их было бы сложнее… Как думаешь, до завтра Сфен Огня просохнет? По размокшему пеплу тяжело ходить. А для Сэта, наверное, ещё и неприятно…

Гедимин пожал плечами.

— С гребней всё стечёт. Даже если кратеры будут залиты — «трилобитам» это летать не помешает.

— Я про Шакху, — качнул головой Вепуат. — Сэта обещали показать обработку асбеста. Это по твоей части. Может, какой механизм попадётся…

Гедимин снова пожал плечами.

— Я запомнил дорогу. Можем сами к ним сходить, если им к нам — мокро.

Вепуат хмыкнул.

— А верно. Пропуск у меня с собой… да нас и так ни с кем не перепутают! Постучимся, если будем некстати — уйдём.

Гедимин посмотрел ему в глаза и едва заметно ухмыльнулся.

— Боишься их?

— Боюсь испортить дело, — серьёзно ответил Вепуат. — Первый контакт с разумными ксеносами. Досадно будет, если облажаемся.

«Не первый,» — подумал Гедимин — ему было что вспомнить, но сейчас он отогнал ненужные воспоминания. «Но облажаться всё равно будет досадно. Может, взять с собой мешок куджаглы?»

3 день Камня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Чего они тебе кланяются? — недоумённо спросил Вепуат, придерживая одной рукой мешок с «трилобитами». Его он к броне пристёгивать наотрез отказался и нёс, перекинув через плечо. Мешок не шевелился — с утра на сарматском холме было минус два, пар от дыхания клубился в воздухе, желтея в свете фонарей, под ногами похрустывали мелкие ледяные кристаллики.

— А… — нехотя ответил Гедимин, глядя на едва заметные каменные волны под ногами. — Это из-за реактора. Пламя разожжено… и так далее.

— А, верно. Пламя… — Вепуат весело хмыкнул. — Ты теперь, получается, совсем Куэнн.

Гедимин сердито фыркнул.

— Я просил Гварзу пресечь эту чепуху. Незачем поддерживать суеверия.

Вепуат придержал его за локоть.

— Ну, вреда от этих суеверий никакого, так? А нам так даже польза, — он снова хмыкнул и указал на дальний, теряющийся в темноте холм. — Сейчас мы, как Куэнны, пойдём устанавливать межвидовые связи. А невесть кого из другой галактики туда бы даже на порог не пустили… Эй! Ты чего встал?

— Погоди, — отозвался Гедимин, замедляя шаг у обрыва. С этой точки удобно было сканировать подземную станцию — прорытые под неё полости были как на ладони и не путались с вышележащими складками и водяными линзами. Гедимин направил луч чуть правее и еле слышно хмыкнул, поймав характерную рябь — реактор выпустил очередное лучевое «щупальце» и просканировал что-то среди холмов. Когда рябь угасла, на экране появились туннели — коридоры, соединяющие все три корпуса будущей станции в единое целое. Там, где заканчивались ходы из вспомогательного корпуса, виднелась небольшая намеченная полость. За ходами, на дне «вспомогательной» пещеры, валялись ошмётки камня — их выкинули из туннелей, а в широкой пещере они никому не мешали, и дальше их не покатили.

«Сказать Текк’там, чтобы собрали камень и лепили новые плиты,» — сделал про себя пометку Гедимин. «Кого-то из них надо занять именно этим. Их сейчас много приползает — не будут мешать друг другу в узких туннелях.»

— Станция… — выдохнул ему в наушник Вепуат, заглядывающий через плечо в экран. — Остался самый здоровенный кусок. Что там будет? Реакторы?

— Реакторы вот, — Гедимин, угрюмо щурясь, ткнул пальцем в очертания главного корпуса; по сравнению с жилым он казался крошечным. — А здесь будет барак. И всё, к нему прилагающееся.

Вепуат хрюкнул.

— Барак?.. М-да, сарматы занимают кучу места.

— Это по минимуму, — буркнул Гедимин, вспомнив, как высчитывал и пытался урезать объём — и каждый раз вспоминал, как внаклонку пробирался по ходам «Мары», и двигал потолки и стены обратно. — Если бы там жили макаки, блок раздуло бы до горизонта.

…Изморозь хрустела под ногами — здесь, на пустынном плато, её некому было ломать. Если тут и были какие-то крупные животные (Гедимин на поверхности не засёк ни одного — если не считать пролетающих высоко в небе), они умели ходить без лишнего шума. Сармат качнул фонарём, освещая неприметный разлом; в световом пятне мелькнула водяная чаша, торчащая из гравия. Туманник не заиндевел, и вокруг него на камнях не было инея; от воды поднимался слабый, едва заметный пар. «Это растение попало под слизесбор,» — вспомнил Гедимин. «Да, точно, — купол его накрыл, а к разлому оно близко. Его точно успели выдоить.»

— Подожди, — попросил он, склоняясь над дымящейся чашей. В жёлтом свете фонаря трудно было отличить живые ткани от некротизированных, но светлое пятно на туманнике было всего одно, и то — размером с подушечку пальца. Гедимин потыкал в наплывы вокруг пятна — растение было упругим, ничего не отслаивалось и не проламывалось.

— Да ничего им не будет, — вполголоса сказал Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Я ещё в тот день их все проверил. Небольшие ожоги, за неделю заживут без следа.

— Интересно, можно ли туманниковую слизь синтезировать, — пробормотал Гедимин, в очередной раз напоминая себе, что это всего лишь растения, и ни одной нервной клетки у них нет. «Не при местных технологиях. Нам бы тут самим не вымереть, как только связь с Землёй отвалится…»

…Вепуат выбил пальцами по броне барабанную дробь. «Трилобиты», сорвавшиеся было со стойки, захлопали хвостами, разворачиваясь в воздухе. Гедимин с недоумением посмотрел на оставшийся в кулаке обрывок мяса.

— Хватит с них, — сказал Вепуат, жестом подзывая сармата к себе. — Два часа полетали, теперь пусть отрабатывают следование. Повесь дрон прямо над нами, чтобы накрыл как можно больше места. Пусть кружат под ним — и безопасно, и им разминка.

Гедимин, взявшийся было за передатчик, озадаченно хмыкнул. Дрон «повесить» над сарматами было несложно, и поле, прикрывающее «тренировочную площадку» от небесных хищников, можно было растянуть хоть на десять километров, но…

— Ты что, в город с ними пойдёшь? Там же плюс семьдесят, — напомнил он. Вепуат встряхнул головой.

— Да, верно… — он с досадой сощурился на «трилобитов». — Напиши Айзеку… А, ядро Сатурна! Айзеку теперь ни до чего… Тогда напиши Альготу — пусть засунет их в шатёр, в тепло, и покрепче его закроет!

Гедимин мигнул.

— Альготу? Давно он разбирается в «трилобитах»?

Он засунул листок с парой коротких фраз под обшивку дрона. «Айзек тогда додумался, где искать записку. А филк? Додумается?»

— А там никто в них не разбирается, — отмахнулся Вепуат. — Но он их хотя бы не покалечит. А Гварза бывает нервным.

Он снова застучал по броне. Дрон поплыл над кратерами к едва заметному издалека разлому, «трилобиты» клином выстроились за ним, держась под диском защитного поля. Вепуат следил за ними, пока хвост последнего существа не исчез в разломе.

— Брось, потом заберём, — сказал он, увидев, что Гедимин складывает стойку. — Она-то здесь точно никому не понадобится!.. Мы в тот раз обогнули холм слева или справа?

— Это несущественно, — отозвался Гедимин. — Там дальше протяжённый скальный гребень, а потом — обломки лавы. Как ни иди, в них упрёшься.

…Струи пара над ложными фумаролами были тонкими, но плотными, — сарматы увидели их издалека, перебравшись через следы очередного извержения. Выходить к подземному городу, как Гедимин и думал, можно было разными путями; вот только сейчас он стоял в недоумении, пересчитывая «фумаролы». «Удобный вход», которым их провели в прошлый раз, по воспоминаниям, был более приметным…

— Ну? — спросил Вепуат, нетерпеливо оглядываясь на него. — По-моему, вон тот. Как раз напротив камня, похожего на собаку.

Гедимин покосился на бесформенные обломки извергнутой породы. На собаку не был похож ни один из них.

— Тот, — неуверенно сказал он. — Или вот этот. И сейчас они оба какие-то узкие.

Вепуат махнул рукой.

— Постучимся, куда ближе. Как-нибудь пролезем!

Он шагнул к неестественно круглому пролому в скале и грохнул кулаком о кулак.

— Э-эй! Tes tshakkha…

Трескучие и шелестящие слова языка Сэта плохо подходили для того, чтобы их кричать, — получался в лучшем случае громкий шёпот. Вепуат громыхнул кулаками ещё раз, склонившись над «фумаролой», и шагнул назад, отмахиваясь от горячего пара.

— Ничего не видно с этой конвекцией! Давай сканиро… Яд-дро Сатурна!

Камни задымились. Вепуат отпрыгнул за спину Гедимина и уже оттуда прикрыл их обоих защитным полем. Гедимин недоумённо хмыкнул — «Ну, пятьсот градусов. И чего шарахаться⁈»

Из пролома высунулась когтистая лапа. Шерсть на ней не просто колыхалась в конвекционных потоках — она горела, огонь пылал прямо на коже. Ещё рывок — и горящее существо поднялось во весь рост. Языки пламени и раскалённый воздух размывали его очертания, — на секунду Гедимину показалось, что он видит гиганта. Ещё секунда — и наваждение пропало. Сэта остановился на краю пролома, указывая рукой на сарматов, и быстро заговорил. Вепуат ответил, тыкая пальцем в подвеску на приглаженной броне. Сэта склонил голову.

— Мы не вовремя? — спросил Гедимин, глядя, как из «фумаролы» выбираются ещё двое. Они выглядели обыкновенно, — дикие существа, почти без одежды, разогретые сильнее окружающей среды… но никто не горел и не разрастался на шесть метров в высоту.

— Угу, — отозвался Вепуат. — И всё-таки перепутали входы. Но нас пропустят. Я вперёд, ты за мной!

…Через некоторые ступеньки Гедимин перешагнул. Остальные выдержали, хотя сармат кожей чувствовал, что держатся они на пределе — эта лестница, висящая над пропастью, не была рассчитана на его вес. Когда он, покосившись на последние ступени, оттолкнулся и спрыгнул на дно колодца, Вепуат шагнул к нему с облегчённым вздохом. «Подниматься нам лучше где-нибудь в другом месте,» — подумал Гедимин, смерив взглядом лестницу, тающую в красноватой дымке. «Ещё раз такая нагрузка — и ступени повылетают.»

— Нас вообще-то ждали, — вполголоса пояснял Вепуат, пока сарматы выбирались из одного квартала-колодца в другой, более широкий. — Только не здесь. Этот вход они нам не показывали. И сильно удивились, что мы его нашли.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Они думают, он так сильно отличается от того? Или хоть один из них можно спутать с настоящей фумаролой?

Вепуат несильно толкнул его в бок. Один из Сэта, приостановившись, что-то прошелестел. Вепуат ответил и взял Гедимина за плечо, принуждая остановиться.

— Сейчас найдут, кто говорил со мной, и выяснят, чего мне наобещали, — ухмыльнулся он. — Подождём?

Гедимин повернулся к стене колодца, уходящей на десятки метров вверх. Она была изрыта нишами. К ним вела разветвлённая система лестниц — каменные балки, вбитые в скалу в полуметре друг от друга. На узкой террасе между нишами стоял примитивный подъёмник — три блока с намотанным на них тросом. За полузаложенными входами пещерок что-то шуршало и вспыхивало.

— Когда ты выучил язык Сэта? — тихо спросил Гедимин. Вепуат пожал плечами.

— Как-то постепенно. Сперва было плохо понятно, потом наловчился. Эта штука, которая выжигает на мозгах… Она, похоже, не одномоментно действует. Она что-то меняет внутри, и потом… Ага! За нами пришли.

Из-под арки соседнего квартала вышли трое Сэта. Украшений на них не было — не считая браслетов из цветных нитей, обвивающих предплечья и голени — зато гривы были плотно оплетены серебристыми шнурами и собраны в пучки.

— Вон тот спец, — Вепуат кивнул на кого-то из Сэта. — Со шнурами в волосах. С ним я говорил.

— Который из них? — прошептал Гедимин, глядя на серебристые шнуры. Отсутствие болтающихся цацек и подобранные волосы были сильно похожи на остатки техники безопасности, соблюдаемой в меру сил и представлений…

— Тот, что справа, разумеется, — прошипел Вепуат в ответ. Сэта уже подошли близко, и Гедимин неуклюже дотронулся пальцами до лба, изобразив тот приветственный жест, который знал. Сэта зашелестели.

— Они рады видеть равных Куэннам, — перевёл Вепуат. — Они не удивлены, что нам интересно, что делают с asa’antha — всем интересен asa’antha, даже Куэнны за ним приходили. Нас проведут всюду, но хотят, чтобы мы не проявляли неуважения.

Гедимин мигнул.

— Ты знаешь, о чём они? — тихо спросил он. — Опять какие-то традиции?

Вепуат пожал плечами.

— На месте увидим. Держись за мной!

…Массивная каменная створка была пригнана плотно; Сэта налёг на неё всем весом, но отползала она очень медленно. «Отодвигается вручную,» — понял Гедимин. «Внутри — блочный механизм, и кто-то тянет тросы.»

Все, кроме троих «спецов», остановились и подались назад. Вниз от ворот уходила лестница — короткая, метра на три, и сильно изношенная. Гедимин рискнул ступить на одну балку и с неё уже спрыгнул на пол — камень отчётливо потрескивал. «Похоже, сами Сэта весят немного,» — думал он, поворачиваясь к отступившим аборигенам. Отступать тут им было особо некуда, Гедимин при всей осторожности едва их не задел, — эта пещерка была узкой и сразу упиралась в две полузаложенные арки. «И потолок тут низкий,» — сармат, сделав полшага к аркам, едва не чиркнул по своду макушкой. «А стены без обмазки. Вспомогательный отсек…»

Из-за полузаложенного проёма доносился неритмичный стук — что-то волокнистое колотили камнем; второй звук был тише — то же волокнистое, но более мягкое били костью. Вдалеке булькал термальный источник, шипел пар, и надо всем этим гудел, уходя вверх по каменным «трубам», раскалённый воздух. Над головой громыхнул камень — массивные ворота снова закрылись. Гедимин быстро оглянулся и хмыкнул — он как раз успел увидеть, как двое Сэта отходят от блочного механизма. Балки с выемками, серебристый трос, стопор из каменных клиньев, — ничего нового…

— Идём! — Вепуат ткнул Гедимина кулаком в бок и сердито посмотрел на него. — Уже второй раз зовут.

«Спец», остановившийся в полузаложенном проёме, что-то говорил, но Гедимин слышал только шорох, шипение и треск. Он пригнул голову и распластался вдоль стены — и всё равно камни проехались по наплечникам и шлему. Стук стал громче — и тут же оборвался.

Здесь когда-то был обычный каменный колодец — такой же, как все кварталы Шакхи — но его стены долбили, пока не проделали в них желоба и не сомкнули их наверху с выходом из общей шахты. Внутри жёлоба пол остался выше; вниз он спускался метровыми ступенями с выдолбленными канавами. По канавам стекал песок. Он падал на частую решётку, закрывающую дыры в полу, и оставлял на ней клочья белесого волокна. Сэта с длинной костяной вилкой собирал их в мешок; только он и остался работать, обходя решётки вдоль «отсеков», когда все в помещении повернулись к чужакам.

На верхней ступени — на каждой из верхних ступеней желобов-отсеков — стоял блочный механизм, соединённый с тяжёлым камнем. Камень, оставленный в покое, накрывал собой округлую яму в полу. Рядом с ней стояли корзины, полные белесых обломков; из них торчали пучки серых игл, местами растрёпанных на волокна. Пучок волокна выглядывал из-под массивного камня, в котором Гедимин опознал дробильный молот. «А вот и костяные колотушки,» — подумал он, взглянув на нижние ступени «отсеков». Там стояли над плоским камнем Сэта с длинными костями в руках. То, что лежало на камне, было прикрыто истрёпанной облезлой шкурой, но волокна из-под неё торчали — такие же белесые, как руда в корзинах.

— Сегодня ходили за asa’antha, — тихо переводил Вепуат шелестящую речь «спеца». — Теперь много работы. Весь камень отделят, останется только пух.

Другой «спец» сунулся в отсек, зашелестел на кого-то, сунул руку в корзину на нижней ступени и показал сарматам серое спутанное волокно. Отделив прядь, он растянул её вдоль руки. «Двадцать сантиметров,» — прикинул Гедимин. «Очень длинное минеральное волокно. И довольно тонкое.»

— Много хорошего пуха, — перевёл Вепуат. — Тут его разделят. Часть положат на горячие камни, часть повесят над источником. Есть даже такой, что можно положить в источник.

«Спец» тронул пальцем серебристый шнур, оплетающий его гриву. Гедимин мигнул.

— То, что кладут в источник, становится серебристым? Это высший сорт?

— Да, самый лучший, — кивнул Вепуат. — Самый прочный и красивый.

«Спец» нашипел на рабочих, и они, нехотя отвернувшись от чужаков, снова взялись за колотушки. Двое на блоках потянули за трос, камень поднялся и с грохотом упал на горку руды. В канаву «выплеснулся» песок с мелкими камешками. Камни и колотушки застучали по всем отсекам, и Гедимин встряхнул головой. Сэта-рабочие плотно прижали уши, пытаясь защититься от шума. Сармат посмотрел на падающий на решётки песок, на волокно, собираемое в корзины, и потянулся к анализатору. «Этот минерал должен давать игольчатую взвесь. Вентиляции тут нет. Местные работают без элементарных респираторов. Мать моя пробирка…»

— Ты чего? — Вепуат вцепился в его руку. — Что случилось?

— Пыль, — Гедимин потемневшими глазами смотрел на экран. — Вагон мелкодисперсной пыли. Все, кто здесь, через год останутся без лёгких.

Будто в ответ ему, кто-то из вцепившихся в трос тяжело закашлялся. Второй, быстро опустив молот на руду, молча ждал, пока первый отдышится. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак». Светящаяся ладонь прикоснулась к его броне — один из «спецов» стоял рядом и что-то говорил, но сармат слышал только тихий треск.

— Он хочет отвести нас дальше, — перевёл Вепуат. — Показать горячие камни и источники. Просит ничего не трогать там. И он не понимает, что с тобой. Гедимин! Ты идти можешь?

Сармат с присвистом выдохнул в респиратор.

— Эту душегубку надо закрыть ко всем макакам! Ты понимаешь, что они за год все перемрут⁈ У них уже силикоз. Тут даже вентиляции нет, ни увлажнения, ничего…

Теперь все трое проводников стянулись к сарматам. Последнего выдернули из корзины с волокном — он что-то перебирал там, шипя на рабочих с колотушками. Он ещё что-то объяснял, показывая на корзину, пока Вепуат не поднял руку, странно шевельнув пальцами.

— Скажи им, что это смертельно опасно — так работать с асбестом, — Гедимин с трудом подбирал слова. Перед глазами вставал кагетский рудник — снимки из материалов дела, выложенных в сеть. На ум шли одни ругательства — и конструкция подвесного разбрызгивателя из костей, жёлтого гзеша и пористых стеблей. «Если бы хотя бы орошать пылящий материал, прибивать пыль к земле… Они же сидят прямо в облаке! И эта тяга снизу вверх гонит всё на них…»

— Идём, — Вепуат потянул Гедимина к ближайшей арке. — Тут так шумно, что слов не разобрать. Я так ничего не пойму!

Гедимин оглянулся в последний раз на конвекционные потоки, уносящие мелкую пыль из колодца, и, пригнув голову, шагнул в проём. Короткий изогнутый коридор вёл в область более высокой температуры — по ощущениям, градусов восемьдесят. На секунду лицевой щиток подёрнулся паром — влажность здесь тоже была выше, и чем дальше сарматы уходили, тем больше она возрастала. «Термальные источники,» — Гедимин прислушался к плеску и шипению. «Очень горячие, но спокойные, без извержений. А вон там что-то извергнулось…»

Где-то вдали гейзер, оглушительно булькнув, с рёвом ударился о камень и расплескался. Шум стекающей воды ненадолго заглушил шипение пара. Грохот каменных молотов превратился в тихий перестук далеко за поворотом. Ещё один изогнутый проход, полузаложенная арка, — и Гедимин протиснулся в раскалённую пещеру.

Здесь было выше ста градусов — даже выше четырёхсот, сармат почувствовал это уже от входа и остановился, сообразив, что дальше — ещё жарче. Вдоль стен тянулись широкие, но неглубокие ямки, засыпанные кейеком. Вещество, собранное вместе в таком количестве, накалилось почти добела; горячий воздух с гулом поднимался над ямами — и упирался в заложенный свод. Единственное небольшое отверстие было в самом центре; всё остальное пространство было заполнено решётками из вбитых в стену костей. Самые нижние располагались над ямами, верхние — в пяти метрах над ними, под сплавленным из каменных обломков потолком; с каждой решётки свисали пряди расстеленных волокон. Те, что лежали наверху, показались Гедимину сырыми, от них шёл пар, но просыхали они — в такой-то жаре — до странности медленно. Сармат перевёл взгляд на дальние решётки — и поёжился, увидев местных рабочих. Сэта, одетые только в набедренные ремешки, босиком ходили по раскалённому камню и совали руки в пар, расстилая волокно более тонким слоем. «Следят за процессом,» — мелькнуло в голове. «Регулируют скорость просушки. Там градусов семьсот будет. Вот это термофильность, мать моя колба…»

Один из рабочих зашелестел, повернувшись к «спецам»; кто-то из тройки сразу к нему подошёл и вцепился в волокно, сунув в него и руки, и нос. Что он там вынюхал, Гедимин не понял, но к нему тут же поспешил второй «спец».

— Нарушили технологию? — вырвалось у сармата. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Вот всё тебе не так… А. Ты, похоже, прав.

Волокно сгребали с решётки в спешно притащенную корзину. Гедимин мельком удивился, что она не воспламеняется в раскалённом воздухе, — это был костяной каркас, обтянутый чьей-то шкурой — но потом заметил обугленные участки и успокоился — «ещё одна термостойкая субстанция…» Волокно, пока он глазел на корзину, начали раскладывать по свободной решётке двумя ярусами ниже. Успокоенные «спецы» вернулись к сарматам.

— Серебристый asa’an начал белеть, — пояснил Вепуат. — Повезло заметить рано. Белый сделать проще. На него хорошее волокно не тратят. Вот он, видишь, прямо на камнях?

— Серебристый — тот, что выпаривается? — Гедимин проследил за клубами пара над решётками. — А белый просто прожаривают? На один этап работы меньше?

— Ну да, а серебристый ещё вымачивают в источниках, — кивнул Вепуат. — Смотреть пойдём?

«Сканер сканером,» — Гедимин покосился на запястье — прибор, не привлекая чужого внимания, собирал информацию о минеральном волокне. «А лучше бы взять образцы. Этому веществу нашлось бы хорошее применение. У нас до сих пор вместо тросов чёрт-те что…»

…Гейзер снова булькнул, коротко рявкнул — и вода потекла по стенам обратно в закрытую ванну. Оттуда, где стоял Гедимин, был виден только проход к ней — арка, густо вымазанная церой и ярко светящаяся в полумраке. Кромки каменных ванн — многочисленных горячих источников — светились тусклее — видимо, церу постоянно размывало. Ванны от края до края были застелены спутанным белесым волокном. Над каждой из них с костяных решёток свисали ещё пласты, отяжелевшие от впитавшегося горячего пара. С них капало. Сэта-«операторы», сами промокшие до последней шерстинки, с длинными костяными вилками обходили ванны. Гедимин про себя отметил, что обход начался, едва гейзер издал первый звук, — до того рабочие лежали в гамаках, подвешенных в относительно сухой нише. «У них есть, чем измерить время,» — беззвучно хмыкнул он. «Удобно.»

— Тут ещё asa’an, который пропитывают паром, — с запинками перевёл Вепуат. — Видишь жёлтое волокно на решётках? Его сушат без нагрева. Он будет некрасивым, но очень прочным. Помнишь тросы в городе?

Гедимин кивнул. Он смотрел на мокрых рабочих и досадливо щурился. «Они же не водные млекопитающие. И что с лёгкими этот пар делает, тоже вопрос. Может, рассказать им про герметичные комбинезо… а, хотя бы про пористый гзеш? В нём и удобно, и зря не мокнешь…»

— Что с волокном делают дальше? — спросил он. — Здесь где-то прядильные станки?

Вепуат хмыкнул.

— Ага, станки. Из нескольких сотен жителей… Станок тут только ткацкий. Если его можно так назвать. Но тебе он не понравится.

…Нити ложились плотно. Ткач, ни на кого не обращая внимания, сидел над узкой наклонной рамой, собранной из чьих-то костей, и протаскивал от края к краю челнок — миниатюрный плоский череп. Его внутренние выступы причудливо обматывала нить — как её засовывают внутрь, Гедимину не показали. Рамы стояли вдоль стен пещеры — одной из пещер в каменном колодце, куда сармат рискнул подняться. Здесь было светло — стены почти сплошняком намазали церой, тонкие нити и узкое полотно в её свете казались ослепительно белыми. У дальней стены кому-то досталась работа посложнее — более массивная рама с подвижными частями, три утка с белой, чёрной и красной нитью. Гедимин думал подойти ближе, но проход был узким, а снизу, из колодца, уже громко шуршали, и Вепуат нетерпеливо постукивал пальцем по броне.

— Что не так? — спросил сармат, выбираясь из пещеры. — Они же нас сюда пустили.

— Тут у них разделение ответственности, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Наш спец занят первичной обработкой. Пустил нас он. А к ткачам он отношения не имеет. И они на него, чего доброго, нажалуются.

Гедимин недовольно хмыкнул.

— Я никому не мешал. Даже ничего не трогал.

«Спец», пока сармат донимал ткачей, ушёл под арку и теперь выглядывал оттуда с явным беспокойством. Вепуат что-то прошелестел и быстро пошёл к нему, утаскивая за собой Гедимина. Тот сощурился, но подчинился — на сегодня ему хватило примитивных механизмов.

…В стенах колодца, уходящего на десятки метров вверх, не было ниш — только балки-ступени. «А, здесь мы лазили в прошлый раз,» — вспомнил Гедимин, опознав некоторые из них. «Здесь опоры прочнее.»

Двое «спецов»-проводников незаметно исчезли; последний стоял перед сарматами и что-то объяснял — больше жестами, чем словами. «Он занят первичной обработкой…» — Гедимин вспомнил пыльный «цех» и невольно поёжился. «Тоже надышится пылью. Не за год, так за пять-шесть. Вепуат так и не сказал им?»

— Он говорит, что мы можем рассказывать что угодно, — внезапно заговорил Вепуат, кивнув на «спеца». — В работе с asa’antha нет никаких секретов. Воды и горячих камней всюду полно. И где брать правильную руду, все знают. И всё равно никто не сможет сделать asa’an. А кто пробовал — умирали от грудной боли. Если карлики что-то выспросят у нас и потом умрут, Сэта не будут на нас обижены.

Гедимин мигнул.

— Стой! Грудная боль, смертельная… значит, им знаком силикоз? Только Сэта могут… что, для них такая пыль безвредна?

«Спец», издав трескучую фразу, вдруг провёл ладонью по броне Гедимина. Вепуат хмыкнул.

— Он теперь понял, что так взволновало тебя в пещерах. Ты решил, что все, кто там, умрут от грудной боли. Это свойственно Куэннам — так волноваться из-за чужих неприятностей.

— Да стой же! — Гедимин недовольно сощурился. — Я не Куэнн. А что у Сэта с устойчивостью к силикозу? Я слышал, как они кашляют. Они тоже не защищены…

Вепуат положил ладонь ему на грудь, и сармат изумлённо мигнул.

— Дослушай, а? Он как раз объясняет. Ни для кого не хорошо дышать над раздробленной рудой. Но Сэта, заболев, могут стать огнём, и все их внутренние полости очистятся. Те, кто не может стать огнём, будут болеть, пока не умрут. Давай уже прощаться — и наверх! У меня там «трилобиты», а местные начинают от нас уставать.

«Мать моя колба…» — Гедимин тяжело качнул головой. У него было много вопросов — про «стать огнём», про «очистку полостей», про образцы волокна — но Сэта уже склонил голову, прижав к груди кулак, и шагнул назад. Повторив его жест, сармат повернулся к лестнице. «Вещество интересное. Методы обработки — дикарские. Техника безопасности отсутствует. А про лечение силикоза я ещё выясню.»

… — Ну, водой-то можно было бы попрыскать? — буркнул Гедимин, устало щурясь; он и сам не понимал, зачем ведёт этот спор, тем более — с Вепуатом, никакого отношения не имеющим к технике безопасности в «асбестовых» цехах Шакхи. Вепуат так же устало отмахнулся — видимо, и у него от добытой информации немного искрило в мозгу.

— Ты разницу температур учитываешь? Может, им каждая капля — как нож.

— Пусть подогревают. У них весь город кейеком завален, уголь копать не надо, — отозвался Гедимин, глядя на серебристые нити, свисающие с костей-указателей. «Значит, тут висит особо ценное волокно. Не пожалели же…»

Экран на запястье мигнул. Гедимин встряхнул головой — от внезапной смены пейзажа она каждый раз немного кружилась — и уставился на сработавший дозиметр. Он уже погас — вспышка была мощной, но краткой. «Реактор с кем-то общается? А нет, тут другая пульсация. И я её тут уже видел.»

— Ты чего? — Вепуат, выходя за ним, едва в него не врезался.

— Тут только что был Хассинельг, — сказал Гедимин, разглядывая кривую на экране. — Переместился секунду назад. Ещё немного — я бы на него наступил. Чего он шарится у разлома?

Вепуат изумлённо мигнул.

— Хассинельг? Здесь⁈ Ты что-то путаешь, ремонтник. Стражи сюда носа не кажут. Ну, кроме того случая…

Гедимин ткнул пальцем в дозиметр.

— Он мне прямо в прибор нафонил своей телепортацией. Больше никто здесь так не излучает. Он сегодня отирается на холме?

Вепуат кивнул.

— Я видел его с утра. Но тут, у разлома… да вообще в разломе! Говоришь, ты чуть на него не наступил?

Он приложил ладонь козырьком ко лбу, разглядывая соседний холм. Обзор был так себе — с утра успели расставить шатры, притащить волокуши и выстроить штабеля бочонков и корзин. Но свечение костяного посоха Гедимин всё-таки углядел.

— Пойду-ка спрошу, что он тут забыл, — пробормотал Вепуат, недобро щурясь. — Когда отсюда кочевники лезли, ему сюда было не надо. Теперь приспичило. Не нравится мне это…

Он снял со взъерошенного скафандра подвеску-пропуск, накрутил на палец мокрую бахрому и сунул цацку в карман.

… — Не знаю, о чём ты, Вепу-а, — отозвался Хассинельг, глядя мимо сарматов на дальние холмы. Говорил он спокойно, даже рассеянно, но Гедимин видел, как крепко сжаты пальцы на древке посоха.

— Всё ты знаешь, — буркнул Вепуат, угрюмо щурясь. — Вас, стражей, там не любят, и тебе это известно. Держись от разлома подальше!

— Эй, вы двое! — услышал Гедимин недовольный голос Гварзы. Сармат вышел из шатра и теперь щурился на Вепуата.

— Нечем заняться, кроме как донимать стража? Кет, ты помнишь, что у тебя скоро дежурство?

Гедимин открыл было рот, чтобы напомнить, что до дежурства ещё два часа, на секунду отвёл взгляд от Хассинельга — и дозиметр на запястье мигнул, фиксируя очередную «перемещающую» пульсацию. Вепуат шёпотом помянул ядро Сатурна.

… — Не нравится мне всё это, — пробормотал разведчик, угрюмо щурясь. Вдвоём с Гедимином они стояли у обрыва и наблюдали, как угасший гейзер света сменяется новым, только разгоревшимся. Устраивать двойной рассвет, кажется, вошло у Пламени в обычай; аборигены следили за ним, не приступая к своим делам, но не верещали — видимо, привыкли.

— Залезет в разлом, огребёт, сбежит, — Гедимин пожал плечами. — Его проблемы.

— Если бы только его… — Вепуат покачал головой. — Только-только начали налаживать связи с Сэта…

Гедимин снова пожал плечами.

— И дальше будем налаживать. Думаешь, Хассинельг им чего-то наговорит про нас? Я так понял, они его даже слушать не будут.

— Может, и так, — пробормотал Вепуат. — Но мне всё равно это не нравится.

Второй световой гейзер поднялся на полнеба. Гедимин покосился на дозиметр — совсем рядом переплелись два потока сигма-квантов. «Ну, хотя бы хранители поладили,» — думал он, глядя на рассвет. «Разумные существа. Умнее нас.»

Часть 15 4–10 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край — Сфен Огня, город Шакха

4 день Земли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край

— Помнишь, что сегодня декомпрессия? — вместо приветствия спросил Айзек, спустившись в смотровую шахту, и остановился в паре шагов от зеркала-монитора.

— Забудешь тут, — буркнул Гедимин, в последний раз заглядывая под рамку из костей и дерева — каркас «пульта управления». Вверх от рамки, под потолок, уходили тросы; в зелёном свете «монитора» можно было разглядеть несложную систему рычагов.

— Переднюю стенку пока не делал, — пояснил сармат, поднимаясь на ноги. — Ковать не хочу, а больших деревяшек нет. Может, соберу из трёх-четырёх мелких.

— Ага, — Айзек повернулся к реактору спиной, едва не коснувшись его лопатками, и заглянул под рамку. — Угу… Система управления? Рабочая?

— Рукоятки дёргает, — Гедимин подобрал из-под рамки неприметный свёрток. — А большего от неё не требуется. Следи за сигмой, ладно? Я уберу крышку ненадолго.

— Зачем? — Айзек нахмурился. Гедимин качнул на ладони свёрток — небольшой, но массивный.

— Поставлю ключевой элемент, — он едва заметно ухмыльнулся. — И закончу с аварийной разметкой, — камни вроде обсохли…

— Ирренций? — Айзек настороженно взглянул на свёрток.

— Облучатель, — Гедимин кивнул куда-то вверх — примерно там находились «магнитные» катушки, система подъёма стержней. — Думал сначала облучать вручную. Но — пока незачем. Тут можно без пульсаций. Есть луч — нет луча…

— До пульсаций дело дойдёт, — покачал головой Айзек. — Но — пока действительно незачем. Шахту не закрывай. Как закончишь, будем проверять. И твой пульт, и разметку.

Гедимин одобрительно хмыкнул и быстро, пока Айзек не передумал, пошёл к выходу. «Конденсата на камнях нет. Если повезёт, наверху не будет инея.»

Температура с вечера не опускалась ниже точки замерзания местной воды, ветер, пропущенный в проёмы в защитном куполе, обдувал стенки бункера, — инея вокруг крышки и на ней действительно не было. Сармат налёг на камень, отталкивая массивный конус в сторону, и быстро взглянул на купол над головой. Тот остался белесым — зелёных вспышек не было, омикрон-излучение из реактора не просачивалось. Гедимин опустился на спрессованные камни, заглянул в колодец, провёл пальцем по кромке. «Вот здесь проложу направляющие. А тут будет рычаг. Полный круг не нужен, хватит половины. Здесь катушки… Ага, поток пойдёт вот так. Реактор не заденет. А сам облучатель снизу я прикрою.»

…Восемь лучей разошлись в стороны от надвинутой крышки. Гедимин дочертил между ними кольца, «подсвечивая» их пучком излучения из миниреактора, — сложные узоры по неровной поверхности рисовать на ощупь было трудно. Цера легко въедалась в камень; сверху сармат покрыл её расплавленным стеклом — для яркости и стойкости. Луч за лучом вспыхивали в «сиянии» миниреактора и тут же гасли.

— А! Вот ты где, — под купол, осторожно проделав временный шлюз, протиснулся Вепуат и встал над дымящейся разметкой — стеклянная масса ещё не остыла. — А я думал, твоя смена закончилась.

— Надо же когда-то и работать, — буркнул Гедимин, отгоняя разведчика от свежей разметки. — Сейчас будем испытывать систему управления. Иди наружу и стой там с дозиметром. Заметишь пробой — заделывай.

Вепуат хмыкнул, но спорить не стал — шагнул в закрывающийся шлюз и растворился в темноте. Гедимин, уже забыв о нём, склонился над смотровой шахтой.

— Айзек, готов? Разобрался с пультом?

— Нашёл, как его включать, — отозвался из бункера Айзек. — С чего начнём? С глушения?

— Да, полный прогон, — ответил Гедимин. — Видишь красный рычаг? Тот, что ходит вверх и в стороны? Тяни его вниз до упора!

— Погоди, — отозвался Айзек. — Нам на это веселье не надо позвать Кенена?

Гедимин досадливо сощурился.

— Потом позовёшь. Он затянет всё на три часа, а мне ещё в Сфен Огня идти. Тут Вепуат, если что, — следит снаружи за фоном.

Из шахты донеслось хмыканье.

— Потом не удивляйся, что Кенен не в духе. Ладно, стопор я убрал. Тянуть вниз?

Гедимин распластался на земле, прислушиваясь к тихим звукам под крышкой. Облучатель, скользнув по направляющим, встал напротив центральной «магнитной» катушки — точно перед жгутами, удерживающими внутри неё небольшой мифриловый штырь.

— Теперь надави на красный рычаг, — скомандовал он. — До упора! Красное кольцо ушло под стойку?

— Стержень внизу! — отозвался Айзек, но Гедимин и сам уже успел услышать негромкий стук и увидеть, как кольцевая разметка вспыхивает белым огнём. Штырь-сердечник вышел из катушки, управляющий стержень, не удерживаемый более равнинным «магнетизмом», ушёл вниз, в активную зону. Сармат взглянул на дозиметр — реактор по-прежнему «светил» в сигма-диапазоне. Тёплое волокно легло на висок. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Подожди, скоро запустим. Надо ещё кое-что проверить… Айзек! Жёлтый рычаг по центру — вниз до упора!

Под крышкой негромко щёлкнула заслонка, прикрывая пустую катушку сверху. Разметка погасла. Гедимин выпрямился, пристально глядя на дозиметр. «Надо было саму крышку изнутри экранировать,» — думал он. «Но так мы останемся без индикатора пробоев. А мне их надо бы отследить…»

— А команды я ещё не продумал, — признался он пять минут спустя, отодвинув Айзека от пульта и выдёргивая рычаг, ушедший в стойку. — Вот так, вверх-вниз, — это управление «шторкой» облучателя…

— Да я понял, — отозвался Айзек. — А сам рычаг его двигает… Жёлтый — заслонка ипроновой катушки, зелёные — всех остальных? А нумерация у тебя откуда?

— От этого угла, — Гедимин ткнул пальцем в корпус реактора. — Первый стержень тут… ну, и дальше по часовой.

Айзек с сомнением покачал головой.

— Ну, допустим… Запускать будем?

— Да, можно, — Гедимин почувствовал, как волокна, сплетающиеся на висках и вдоль скул, мгновенно теплеют, и не удержался от ухмылки. — Хранителю даже не терпится. Иди наверх, а я буду тут.

Рычаги, выточенные из чьих-то костей и обмотанные цветным гзешем, ходили под рукой легко, — Гедимин даже подумал, что надо бы затруднить ход. Жёлтая «кость» качнулась вверх, зеркало над пультом вспыхнуло зеленью, — управляющий стержень, выйдя из активной зоны, повис под «магнитом», и из этого положения его не могло выбить даже землетрясение. Гедимин смотрел, как сжимается, подтягиваясь кверху, жгут-индикатор внутри радиометра, — реактор «разгонялся» стремительно, почти мгновенно. Невидимые волокна тронули сармата за руку и растаяли. Дозиметр мигнул, уловив ещё один сканирующий луч от реактора в сторону «ободранной» долины.

— Там Текк’ты? — спросил Гедимин, но ответа не дождался. «Видимо, нет. А то он меня позвал бы. Обычно зовёт.»

— Спускайся, — сказал он Айзеку, уступая место у пульта. — Часа через четыре можешь повторить опыт. Раньше не нужно.

Сармат сел в кресло оператора, посмотрел на пульт, на «монитор» над ним и еле слышно хмыкнул.

— Ты всё-таки подумай насчёт передней стенки. А то ноги за тросы цепляются.

— Сделаю, — пообещал Гедимин. — Разметка работает?

— Светит, — отозвался Айзек. — Не так ярко, как купол над ней, но в темноте разглядеть можно. А вот что будет при дневном свете… Всё-таки нужен звуковой сигнал. Какой-нибудь гонг на твоих омикрон-жгутах. Сможешь сделать?

Гедимин задумался.

— Гонг один раз громыхнёт, можно прослушать. Нужен протяжённый сигнал… Ладно, подумаю.

— Крышку задвинь, — напомнил ему Айзек. — Опять в Сфен Огня? Серьёзная дипмиссия?

Гедимин недовольно сощурился.

— Тренировка для зверьков. За дипмиссиями — к Вепуату.

— Надеюсь, о следующей вы хотя бы меня предупредите, — вздохнул Айзек, отворачиваясь к «монитору». — Так не хочется ставить на тебя чип слежения…

Гедимин ошеломлённо мигнул.

— Ты это к чему?

— А к тому, — Айзек едва заметно поморщился. — Мы тут не погулять собрались. Мы — экспедиция, посланная с определённой целью. И я, как командир экспедиции, должен её действия координировать. А что можно скоординировать, если вас двоих носит по всей Равнине⁈

Гедимин посмотрел в стену, стараясь не показывать смущения. Ему было неловко. «Рассказать про вчерашнюю вылазку?» — думал он. «Да было бы о чём рассказывать. Сунули нос в пару цехов, увидели примитивные механизмы. Мир не заключили, войну не начали.»

… — Надо будет попросить у аборигенов самую противную дудку, — сказал Гедимин Вепуату, поднимаясь к разлому. — Чем больше и громче, тем лучше. Приделаю её вместо сирены. Пусть воет.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Ты имеешь в виду — самую торжественную? Они её могут так просто не отдать.

— Может, не самая тоже сгодится, — махнул рукой Гедимин. — Надо будет послушать разные и выбрать, какая гаже. Чего ты хрюкаешь?

— Не разбираешься ты в музыке, ремонтник… — шумно вздохнул Вепуат. — А зачем тебе мешок?

Гедимин покосился на неплотно пригнанную пластину брони — из плохо закрытого «кармана» и впрямь торчал пакет — и недовольно сощурился.

— Для стекла и камней. Надо запастись, пока Сэта в настроении.

— Только я их сначала спрошу, в настроении они или нет, — придержал его за руку Вепуат. — Мало ли, кто из стражей тут ночью полазил…

…«Трилобиты» носились над кратером по причудливым траекториям. Гедимин давно перестал за ними следить. Тренировка уже закончилась, и Вепуат спустил животных «с поводка». Теплый воздух Сфена Огня им определённо нравился — они играли с крупными кусками стеклянистой скорлупы в охоту, толкая их на лету бронированным «носом». Гедимин убедился, что жевать стекло никто не пытается, и окончательно забыл о «трилобитах». У него под ногами громоздились тонны спрессованных стеклянных осколков, а мешок был всего один, и то маленький. Во втором лежали мелкие обломки красно-жёлтой скалы — большой зубец сармат выламывать не стал, нашёл отколовшиеся куски и порезал их на части. Гедимин отодвинул крупные осколки скорлупы в сторону и зачерпнул крошево, сдувая насыпавшийся пепел. «Интересно всё-таки, что так основательно извергалось. И как давно, и когда собирается снова это сделать.»

— Гедимин! — голос Вепуата звенел от волнения. Сармат вскочил, бросив мешки, и схватился за генератор защитного поля. «Где? Что? Авария⁈»

— Поднимайся! — крикнул Вепуат, подходя к краю кратера. Теперь, обогнув красно-жёлтыезубцы, Гедимин видел и его, и множество жёлто-рыжих силуэтов вокруг. «Сэта. Много,» — Гедимину на секунду стало не по себе. «Что опять не так? Мы же спросили разрешения…»

Повесив мешки на броню — оставлять их в кратере не хотелось, что бы там ни думали аборигены — сармат быстро поднялся на пепельный вал. Генератор защитного поля он держал наготове — до стрельбы вроде не дошло, Вепуат за оружие не хватался, но был явно встревожен.

«И трилобитов отозвал,» — отметил Гедимин, выбравшись на вал. Все зверьки сидели на поднятых наплечных перьях. Скафандр растопырил оперение, зрительно увеличив владельца вдвое. Гедимин встал рядом с ним и повернулся к аборигенам.

Он различал их только по цацкам, и то постоянно путался, — но двое в «асбестовых» стёганках, очень похожих на доспехи, держали с двух сторон за плечи вчерашнего «спеца». А тот, кто стоял рядом и светился от жара, был увешан костяными и каменными цацками чуть ли не с головы до пят. У остальных пришельцев тоже хватало и цацек, и свечения, — рыжие гривы в конвекционных потоках стояли дыбом, а термометр Гедимина даже в отдалении показал плюс тридцать семь. «Тут ещё рабочие из асбестовых цехов,» — сармат заметил среди украшений нитяные браслеты и серебряные шнуры. «И другие „инженеры“. А вон те похожи на ткачей. Мы что, вчера что-то нарушили?»

Сэта, увешанный цацками, дотянулся до «спеца» и сжал в кулаке его гриву. Что он говорил, Гедимин не понял; «спец» понуро молчал и даже не вырывался.

— Чего он? — сармат сердито сощурился. — Это из-за нас? Что с ним сделают? Может, сразу навалять…

Вепуат ткнул его кулаком в бок.

— Сфалт не трогать! Тут и так всё… сложно.

Сэта, увешанный цацками, повернулся к Гедимину и наклонил голову — продолжая, впрочем, сжимать в кулаке чужую гриву. «Спец» тоже наклонился — так, что едва не уткнулся носом в грудь.

— Это городской жрец, — пояснил Вепуат, встревоженно глядя на светящуюся толпу. — Кажется, даже верховный. Кто-то из этих ребят с утра видел, как над холмом полыхало. Ну, ваши испытания…

— И? — Гедимин недобро на него сощурился. — Чего тянешь⁈

— Они теперь знают, что мы там разожгли Пламя, — Вепуат сощурился в ответ. — То есть — не просто разговоры о Куэннах и всём таком… Уже разожгли, и оно там горит. И мы с тобой теперь его жрецы.

— Мать моя колба! — Гедимин сжал пальцы в кулак. — Мало мне было бреда от карликов…

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— А вчера мы с тобой благословили силой Пламени один асаановый цех. И ещё небольшую ткацкую мастерскую.

Гедимин ошалело мигнул.

— Они в себе⁈ Мы вчера ничего не…

Вепуат крепко сжал его запястье.

— Это ты так думаешь, ремонтник. А они думают иначе. И очень злы на нашего проводника, — он кивнул на «инженера», свернувшегося чуть ли не в клубок. — Он не предупредил город, не сообщил ни жрецам, ни вождям, провёл нас тайком и все благословения забрал себе. Даже не сказал своим рабочим!

« Saat hasesh, да откуда они берут столько бреда⁈» — Гедимин повернулся к аборигенам. Сэта терпеливо ждали, пока сарматы всё обсудят. Жрец выразительно молчал, накручивая гриву «инженера» на руку. Тот стиснул зубы и зажмурился.

— Скажи им отпустить его! — не выдержал Гедимин. — Он не знал ничего ни про реактор, ни про жрецов. И мы никого не благословляли! И не могли, потому что…

Вепуат, резким жестом прервав его речь, заговорил на языке Сэта. Через полминуты жрец с явной неохотой разжал пальцы и брезгливо отряхнул руку. Говорил только он, все молчали. «Инженер», хотя ему больше не выдирали волосы, всё так же стискивал зубы и жмурился, вздрагивая при каждом слове. «Надо его вытаскивать,» — с тревогой думал Гедимин. «В ядерный могильник все суеверия! Не хватало ещё, чтобы из-за этой ерунды…»

— Им не нравится, что мы его выгораживаем, — перевёл Вепуат; его глаза потемнели. — Мы можем не знать, что и как заведено в Шакхе, предупреждены ли жрецы, нужно ли городу благословение. А вот он знал всё. И, как все, видел двойной рассвет над Равниной. Жрец благодарит нас за благословение того цеха. Но он хочет знать, когда мы придём открыто, как жрецы Пламени, и благословим весь остальной город. Мы, кстати, можем отказаться. Но тогда он хочет знать, из-за чего Пламя от Шакхи отвернулось.

— Мать моя колба… — растерянно пробормотал Гедимин. — Вепуат, ты понимаешь что-нибудь? Как им объяснить, что реактор — не бог, а мы — не…

— Никак, — Вепуат развёл руками. — Вот сейчас — уже никак. Там что-то случилось, в том цехе, где мы были… короче, благословение получено. Весь город в этом уверен. Ну, что скажешь? Пойдём благословлять?

— Не смешно, — буркнул Гедимин. — Как это вообще делается? Ты справишься?

Вепуат хмыкнул.

— Просят-то тебя. А я знаю не больше твоего. Хм-м… А ведь мы можем сказать, что должны спросить у других жрецов. У Айзека с Гварзой. Или что такое большое дело нужно делать вчетвером… Логично же, нет?

— Ага, — закивал Гедимин. — Скажи, что мы посоветуемся… И скажи им уже отпустить инженера! Если его как-то обидят, я точно никуда не пойду. В ядерный могильник такие обычаи!

Вепуат ухмыльнулся.

— Попробую.

Гедимин увидел, как «инженер» вздрогнул и приподнял голову, внимательно вслушиваясь, но от резкого жеста жреца снова съёжился и подался назад.

— Он говорит, что весь город соберётся к нужному дню, если только мы дадим заранее знать, — перевёл Вепуат. Жрец, внимательно его слушавший, указал согнутыми пальцами в сторону «спеца». Тот, вспыхнув от гнева, резко выпрямился. Охранники с шипением повисли на нём с двух сторон.

— Что с инженером? — нетерпеливо спросил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.

— Жрец сказал так: ты, мол, сострадательный и думаешь, что делаешь сейчас добро. А так делать нельзя. Если спускать с рук таким, как этот Сэта, они город разорвут на части.

Гедимин сузил глаза.

— Традиции, м-мать моя колба… Скажи, что мы тогда никуда не пойдём. Они и так умные, с целым городом, обойдутся без благословений.

— Зря ты так, — пробормотал Вепуат, глядя на Гедимина с непонятным укором. Жрец дослушал короткую речь до конца и что-то прошелестел, резко взмахнув рукой. Охранники расступились. «Инженер» остался на месте, прижимая ладонь к помятому плечу и всё так же низко склонив голову. Жрец когтем поддел шнуры на его гриве и одним движением сдёрнул их.

— Они послушают равного Куэннам, жреца Пламени, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Этому Сэта не причинят вреда. Но он не может больше распоряжаться в пещерах asa’antha. И в храм ему тоже вход закрыт.

Гедимин облегчённо вздохнул и озадаченно посмотрел на бывшего «инженера». Тот никакой радости не выказывал — наоборот, сощурился, как от боли, и вцепился когтями в гриву. «Это так они „не причинили вреда“?» — Гедимин недобро сузил глаза.

— Вы обещали не причинять вреда! — он двинулся вперёд под сдавленный писк Вепуата. — Что вы с ним сделали⁈

— Heta! — Вепуат вцепился ему в локоть и упёрся двумя ногами в землю. Гедимин увидел, как свечение вокруг жреца сменило цвет — существу явно стало не по себе, но оно не двинулось с места и негромко что-то проговорило, с явным пренебрежением указывая на застывшего «спеца».

— Он говорит… да стой ты, не пугай их! — с досадой фыркнул Вепуат на очередную попытку Гедимина стряхнуть его с локтя. — Он говорит — этот Сэта не был ранен и не испытал боли. Но его нельзя оставлять тем, кем он был. Никто не может вредить городу и уходить от наказания, пока вред не возмещён. Да Гедимин же! Ну, выпнули его с должности. Это же не смертная казнь! Тебя вон всё время…

Сармат с присвистом выдохнул в респиратор, и рука Вепуата снова легла на его локоть.

— Почему он так корчится, если дело только в должности? — спросил он, угрюмо щурясь. «Инженера» уже никто не держал, все от него отошли, а он всё стоял, схватившись за голову, и его свечение стало тусклым и прерывистым.

— Сэта надеются, что из-за этого досадного происшествия городу Шакха не откажут в благословении, — бесстрастно перевёл Вепуат очередную фразу жреца. — Шакха будет ждать вашего решения. Когда вы сможете назвать день, зажгите огонь на своём холме. В Шакхе будут ждать вашего послания и примут его в тот же миг.

Жрец приложил к груди сжатые кулаки, низко склонил голову и поднял руки перед собой и чуть вверх, как бы набрасывая на сарматов невидимое полотнище. Его ладони вспыхнули. За долю секунды пламя сменило цвет от тёмно-красного до ослепительно-белого и угасло. Гедимин, не выдержав, мигнул. Когда он открыл глаза, вокруг не было никого, кроме ошарашенного Вепуата, — только пепел на гребне оплывшего вала лежал неровно, будто недавно кто-то его поворошил.

— Мать моя колба! Ну вот как это возможно⁈ — Гедимин запоздало схватился за дозиметр. Знакомая пульсация выписывала на экране последние зубцы угасающей кривой. «Без порталов, без реакторов, без Прожига… Как они это делают⁈»

Забытые всеми «трилобиты» беспокойно зашевелились. Вепуат на ощупь поймал их за шлейки и пристегнул к скафандру. Смотрел он только на взрытый пепел.

— Гедимин, — он повернулся к ремонтнику. — А ведь нам придётся сдержать слово. Можно потянуть время, но Сэта… они вскоре поймут, что мы их обманываем.

Сармат сердито фыркнул.

— Слово есть слово. Если им так надо — пойдём и благословим их. Весь их город. Ты знаешь, как это делается?

Вепуат развёл руками.

— Не больше, чем ты. Биолог я так себе, а этнограф — вовсе никакой. Пойдём к Айзеку.

…Айзек со сдавленным стоном уткнулся шлемом в ладони.

— Гедимин! Ну просил же предупреждать!

Вепуат сердито фыркнул.

— При чём тут Гедимин? Это была моя затея. Чем биться в стену головой, лучше бы сказал, что нам теперь делать. Вы же с Гварзой эксперты по местным ритуалам…

Теперь ладонь к шлему приложил Гварза. Гедимин следил за ними всеми из темноты под лестницей, угрюмо щурясь, и думал, что от жизни на Равнине у сарматов-командиров напрочь разладились нервы. «Да что они помирают от каждой ерунды⁈ Нам же не войну объявили. Со всеми этими воплями под реактором ещё и хранитель встанет на уши…»

— Тихо, — прошептал он, глядя на поблескивающий в полумраке корпус реактора. — Ничего не случилось. Местные проявили к тебе уважение. Только как-то странно.

Вепуат крепко ткнул его локтем в бок. Гедимин недовольно на него покосился и отодвинулся к стене — насколько это было возможно в узком туннеле.

— Что будем делать? — Гварза повернулся к Айзеку. Тот вздохнул.

— Этого можно было ожидать. Не сегодня, так завтра, не от Сэта, так от Броннов. И, подозреваю, это будет не последняя просьба такого рода. Пора разрабатывать ритуал. Пригодится. Мысли есть?

Гварза еле слышно фыркнул.

— Думаешь, я — этнограф? Примитивные верования — это не ко мне. Нет, можно, конечно, повесить на Кета все наши запасы цацек…

Айзек резко качнул головой.

— Раз никто из нас не этнограф, не будем мучаться. Ночью нас ждут на декомпрессию. Гедимин, ты едешь с нами. Я спрошу совета у Маккензи, а ты подождёшь меня с ответом в пещере у портала. С тобой посидит Калиг, посмотрит, чтобы ты приключений не искал.

«Маккензи?» — Гедимин поморщился. «Представляю, что он на всё это скажет. Потом ещё двадцать лет будет припоминать. Почему на Равнине вокруг всё время какой-то бред⁈»

— А без Маккензи никак? — угрюмо спросил он. — Может, вы с филками в сети посмотрите… про всякие дикарские ритуалы? Это же, наверное, не засекречено.

Айзек и Гварза переглянулись и дружно хмыкнули.

— В такой информации с нуля не разберёшься. Маккензи — эксперт. Не бойся, в помощи он не откажет.

…Бронеход остановился. Не успел Гедимин подняться со скамьи, как загудел открывающийся шлюз, и в проёме показалась цепь красных огней.

— Вылезай, — скомандовал Айзек. — Калиг тебя проводит.

Гедимин спрыгнул на гравий и подался назад — бронеход уже тронулся, на ходу закрывая люки. Сармат повернулся к иссиня-чёрному проёму под грубой каменной аркой. Внутренности неприятно сжались, и он поспешно отвернулся. На плечо опустилась тяжёлая чешуйчатая лапа.

— Спать будешь в пещере? — спросил Калиг; его лицо наполовину закрывала маска из чёрного стекла, и он держался на свету спокойно, только старался не вставать надолго лицом к фонарям. — Там постелено. Воды могу принести. Еда наша тебе не годится?

Гедимин качнул головой.

— Не надо воды. Иди отдыхай. Они нескоро вернутся.

…Сармат сел на каменную лежанку, засыпанную сухими листьями, ещё сохраняющими форму полуразрушенного кокона. «Ксеноорганика,» — он едва заметно поморщился, но вставать не стал — только разровнял растительные остатки и растянулся во весь рост, придвигаясь к стене. Это помещение, облепленное размягчённым камнем, явно строили Текк’ты, но дать им чёткое задание, видимо, было некому, — всё вокруг было кривым, косым и явно недоделанным. Несколько минут Гедимин прикидывал, как придать своду хотя бы условно-симметричную форму и разровнять пол, потом отвернулся к стене и закрыл глаза — так неудачная постройка раздражала меньше. «Сколько лет этим пещерам? Стражи даже не помнят, когда их копали, — видимо, очень много. До сих пор не обвалились — значит, конструкция рабочая. Сойдёт…»

Разбудил его грохот над ухом, но вскочил сармат не от этого, а от знакомого смешка.

— Джед времени зря не теряет, — с усмешкой заметил Кенен Маккензи. — На удивление разумное поведение, а, парни? Всё-таки общение с местным народом ему на пользу. Что такое, Айс? Голова кружится?

— Н-да, — отозвался Айзек, устраиваясь на каменной скамье и прижимая ладонь ко лбу. — Вот ещё на миниглайде я порталы не проходил.

Маккензи ухмыльнулся, перевёл взгляд на ошалело мигающего Гедимина и с широкой улыбкой помахал ему двумя руками.

— Салют! Даже, я бы сказал, «tza atesqa!». Благо, здесь нас за такие слова не потащат на допрос…

Гедимин, не обращая внимания на его болтовню, смотрел на поставленный у стены миниглайд — выпуска первых послевоенных лет, несколько раз перекрашенный, выпотрошенный, модифицированный… и способный пройти сквозь портал.

— Вы что, правда на этом летели?

Айзек явно смутился. Маккензи развёл руками.

— С броневиком очень уж много возни! Я предлагал пойти пешком. Но раз уж под рукой был миниглайд… Ты сиди, сиди, Айс. Тебе ещё меня обратно везти!

Гедимин перевёл тяжёлый взгляд на Маккензи. Тот как раз пристраивал поверх шлема широкополую шляпу — она тоже преодолела портал, не рассыпавшись и ни во что не превратившись. Кенен Маккензи стоял посреди пещеры, по-«мартышечьи» скалясь, и только что не пританцовывал на месте. Гедимин недобро сузил глаза. «Даже Маккензи проходит портал, не смигнув. Айзек проехал на миниглайде — и уже приходит в себя. Почему одного меня…» — он оборвал бесполезную мысль и сам поднялся на ноги — так с Маккензи разговаривать было удобнее.

— Так, Джед проснулся, — ухмыльнулся Кенен, проворно отступая в сторону выхода. — Можно и поговорить. Во что вы там вляпались, парни? Айс рассказывает что-то очень странное. Его точно не порталом ушибло?

Гедимин поморщился.

— Хватит скалиться. Ничего смешного нет. Местные дикари считают наш реактор богом, а всех нас — жрецами. Городской жрец зовёт нас с Вепуатом благословлять город. Силой Пламени, как они говорят. Ты знаешь, как выбить из местных этот бред?

Кенен, хрюкнув, сложился вдвое и схватился одной рукой за живот, другой — за респиратор. Айзек, исподтишка показав Гедимину кулак, прислонил Маккензи к стене. Тот хрюкал и булькал ещё почти минуту, потом глубоко вдохнул и медленно распрямился.

— Всё в порядке, парни… я в строю… я в строю… Фу-уф! Целый город? И всего один? Ни на Броннов, ни на Скогнов это непохоже. Они обычно…

— Город Сэта. Сфен Огня, — буркнул Гедимин, недовольно глядя на Айзека. «Сам рассказать не мог? Что ты ему вообще наговорил?»

— Сэ-эта⁈ — Маккензи мигнул.

— Угу, — с угрюмым кивком отозвался Айзек. — Гедимин и Вепуат внезапно преуспели в дипломатии.

Кенен хлопнул Гедимина по плечу и радостно осклабился.

— Так это же здорово, парни! Это в десять раз лучше, чем я ожидал. Итак, вам нужно благословить город силой атомных богов…

Он задумчиво сощурился и пошевелил пальцами.

— Гварза предлагает повесить на Гедимина весь запас цацек, — мрачно сказал Айзек. — По примеру местных жрецов. Сэта здесь не отличаются от Броннов.

Кенен резко мотнул головой и, отступив на шаг от Гедимина, смерил его внимательным взглядом.

— Ни в коем случае, парни. Вот от этого воздержитесь. Ничего лишнего на броне — ни висюлек, ни узоров. Чёрный панцирь, тёмный щиток на глазах, зелёный твэл в руке.

— Какой ещё твэл? — Гедимин недобро сощурился — взгляд Кенена ему не нравился.

— Да на твой выбор, — Маккензи пожал плечами. — Тебе придётся принести в город частицу божества… ну, в твоём случае — реактора.

Пока Гедимин подбирал слова, беспокойно зашевелился Айзек.

— Облучение, — ровным голосом напомнил он. — Рискованно.

— Осторожность, парни, — Маккензи дёрнул плечом. — Защитное поле, краткая композиция, — на ваш выбор. Но показать кусок реактора придётся… Как устроен город? Он хотя бы на поверхности? Там есть башни, большие площади?

Гедимин качнул головой. Он поймал себя на том, что всерьёз прикидывает, как «показать» кусок реактора толпе Сэта, никого не облучив, — и помянул про себя спаривание «макак».

— Он под землёй. Кварталы-колодцы, в стенах — пещеры. Там живут и работают. Часть колодцев — цеха. Там много цехов… ну, дикарских, конечно.

Кенен ухмыльнулся.

— Конечно. Значит, совокупность закрытых кварталов… Вместо большого ритуала на площади — ритуальный обход города… Хм-хм. Сэта вроде меньше тебя ростом?

— Меньше, — признал Гедимин. «И очень лёгкие. Как будто пустые внутри.»

— Встаёшь в центре квартала, — Маккензи отступил ещё на шаг и задрал голову к потолку. — На вытянутых руках над собой поднимаешь твэл. Обернёшь защитным полем — пусть бликует. Говоришь что-нибудь короткое — «уран и торий» или «tza seatesqa». На видном месте стены рисуешь или выжигаешь что-нибудь, относящееся к делу. Атом с орбиталями, трилистник, — на твоё усмотрение. Рисовать придётся много, так что выбирай попроще… Какая там система власти? Есть кто-то главный?

Гедимин, ещё не успевший промигаться, покачал головой, потом, опомнившись, кивнул.

— Несколько вожаков… и вот жрец ещё.

Маккензи одобрительно похлопал его по локтю.

— Отлично, Джед. Только не «вожаков», а «вождей». И жрецы по одному не ходят — это существа стайные. Вот их придётся благословлять лично. И начинать с самых главных. Скажешь им построиться по старшинству — и вперёд. Запоминай жест!

Он помахал ладонью перед носом Гедимина и коснулся его руки.

— Сложенными пальцами трогаешь твэл. Сжимаешь пальцы в кулак, подносишь к груди. Потом расставляешь. Расставленными трогаешь аборигена. Перед этим… ну, перед началом всего действа… скажешь что-нибудь относящееся к делу. И лучше — не то, что говорил, когда обходил кварталы. Что-нибудь подлиннее.

— Я не знаю их языка, — буркнул Гедимин. Вроде бы информации было немного, но мозг от неё искрил, как реактор от кагетского ирренция — и сармат опасался, что дойдёт и до взрыва.

— Вот и отлично, — Маккензи с ухмылкой хлопнул его по плечу. — Все священные формулы — только по-сарматски! В крайнем случае — по-земному. Ты говоришь с божеством, парень! Это все должны понимать.

Гедимин уткнулся взглядом в пол. Уши и щёки горели огнём. «Ещё ничего не сделал, а уже стыдно,» — мелькнуло в голове. «А на месте я от стыда обуглюсь. Мать моя колба, во что мы снова встряли⁈»

Айзек, поднявшись на ноги, подошёл к сарматам.

— Ещё одно, Кенен. Насчёт сэтской промышленности. Её тоже придётся благословить. Каждый цех. Или даже каждый станок.

— И рабочих, — буркнул Гедимин. — Они просили.

Кенен расплылся в широкой улыбке, и сармат вяло удивился эластичности его губ — по его расчётам, углы рта уже должны были треснуть.

— Ну прекрасно же! — он неожиданно крепко схватил ремонтника за руку и развернул ладонью вверх. — Вот с цехов и начинайте обход. Местный храм, сбор сопровождающих — и вперёд по цехам. Схема та же. Твэл к небу, руку к твэлу, ощупать каждый станок и всех желающих, значок на стену — и дальше по маршруту. Трогать механизмы Джед у нас любит.

— А я возьму на себя жителей, — Айзек едва заметно усмехнулся. — Для ускорения процесса. Гедимин! Попроси Сэта составить нам маршрут. Им виднее, как устроен город, и кому там что больше всех надо.

Гедимин молча кивнул, прислушиваясь к треску искрящих проводов в мозгу. «Айзек уже что-то понимает. А я… Холодной воды бы. Пока мозг не выкипел.»

— Сопровождающие! — Маккензи повысил голос и ткнул ремонтника пальцем в грудь, заставив растерянно мигнуть. — Как минимум — персонал сэтского храма. С подобающей музыкой, танцами и курениями. Будь готов тащить этот хвост за собой по цехам. С каждым цехом и кварталом он будет удлиняться. Если к воротам подойдёте, волоча за собой весь город, — не удивляйтесь, это тоже традиция.

— Взял бы с собой филков, да в городе жарковато, — на секунду задумался Айзек. — Ладно, положимся на местных. Реактор… излучение… Завтра как раз день лучей. Как думаешь, успеют подготовиться?

Маккензи замотал головой.

— Вас позвал кто? Местный жрец? День лучей отпадает, парни. Только день огня! До послезавтра подготовятся, не переживай. У местных большой опыт. Это вы с Джедом только учитесь. Ничего, после второго-третьего раза пойдёт веселее!

Он неожиданно ткнул Гедимина в грудь и весело осклабился.

— Главное в таких делах, парни, — не забыть собрать подношения! Я бы упирал на кейек. Кейек напрямую из Сфена Огня — и станция зимой не будет мёрзнуть. Но и остальное не забывайте. Что там ещё — стекло, термоизоляция, минеральное волокно? Запасайтесь, парни. Сейчас они не поскупятся. А потом — кто знает, как повернётся?

Маккензи покосился на передатчик на запястье, и улыбка пропала с его лица.

— И одна мелочь для меня, Айс. Раз вы настолько вхожи к Сэта — соберите немного биообразцов. Волосы, если возможно — кровь. Жрецам в таких просьбах обычно не отказывают. Чем больше и разнообразнее, тем лучше. Несканируемая форма жизни заслуживает изучения…

Гедимин вздрогнул и изумлённо мигнул — последнюю фразу Кенен произнёс не своим голосом и с очень знакомой интонацией.

— Биообразцы несканируемых? Это для…

— «Тория», — выразительно посмотрел на него Маккензи. — Для «Тория». Спасибо, кстати, за базы ДНК. «Торий» очень ценит ваши старания. Постарайся для него ещё, Джед. Всего несколько образцов биологических тканей.

Гедимин сузил глаза.

— На кой ему ткани Сэта? Их невозможно клонировать. Тут вся биохимия другая…

Маккензи слабо улыбнулся.

— Вот ты не генетик, а берёшься судить. Не попробуешь — не узнаешь, тебе ли это не понимать?

— Образцы превратятся неизвестно во что сразу за порталом, — угрюмо сказал Гедимин. — Ещё и пробирку прожгут. Скажи ему, что тут нечего изучать. Это не планета, а воплощённый бред. Ничего этого не должно быть в природе!

— Ну-ну-ну, — Кенен похлопал его по локтю и с укоризной посмотрел на Айзека. — А ты чего молчал? Почему не сказал, что Джеду настолько плохо? Ни «Торию», ни «Урану» не нужно, чтобы вы тут сходили с ума и бросались в вулканы! Я ему доложу — уверен, он найдёт, чем помочь. Джед! Донеси пробирки до той стороны портала — а дальше не твои проблемы. Договорились?

«Эти образцы там, похоже, очень нужны,» — рёбра Гедимина стянуло невидимым холодным обручем. «Очень интересны… Других разумных существ Равнины там тоже изучают? И зачем это нужно?»

— Скажи «Торию», чтобы не трогал местных, — он придвинулся к Маккензи, нависая над ним, будто от этого скользкого сармата что-то зависело. — Они не земляне. Мы с ними не воюем. И это не зверьки, чтоб держать их в вольерах!

Кенен цокнул языком.

— А ты всё такой же, Джед. Готов заступаться за всех подряд. Даже за неизвестную форму жизни. Успокойся! Если бы нужны были живые образцы для содержания в вольерах, их давно привезли бы куда надо. Без твоего ведома и — тем более — участия. Нет, всё-таки надо тебе подлечить голову. Непременно скажу «Торию». Айзек, ты всё запомнил, что касалось ритуала? Запиши, пока сидишь на декомпрессии. Одного Джеда не отпускай — разволнуется и всё запорет!

«Да чтоб вам всем…» — Гедимин тяжело вздохнул и сел на каменную «табуретку». Голову ощутимо раздувало изнутри. «Надо всё это обдумать. И холодной воды бы. Попросить Калига…»

— Ну вот и отлично, — услышал он довольный голос Маккензи, и чья-то рука похлопала его по наплечнику. — Хорошо выспись, Джед. К утру голове станет легче. Идём, Айс. Так ты думаешь — мне лучше за руль не садиться?

Их голоса затихли вдалеке. Гедимин поднялся, тяжело опираясь о стену, достал флягу, повертел в руках и убрал под броню. «Этого не хватит. Что реактор плевком охлаждать. Ещё и „Торий“… ну да, как он тут мимо пройдёт? Исследователь… биолог, мать моя пробирка… Не нравится мне всё это. Реактор нравится, а остальное — нет.»

…Ночь всё ещё тянулась. Гедимин знал, что до нового дня ещё пять земных часов, а до первого света — и того больше, но, выглянув из шлюза в черноту над Элидгеном, всё равно шёпотом помянул уран и торий. Айзек сочувственно хмыкнул.

— Жрецы ждут от тебя письменного послания?

Гедимин мигнул.

— Д-да… — он неуверенно кивнул, с трудом вспоминая, кто и чего хотел от него вчера. Холодная вода, вылитая на голову, не помогла — череп охладился, а до мозга не дошло.

— Да ты заходи, — Айзек легонько толкнул его в сторону внутреннего шлюза. — Здесь сядем и спокойно всё напишем. А отправим уже снаружи. Есть под рукой что-нибудь горючее?

Гедимин оглянулся на купол, подсвеченный красным фонарём. Следов ядерного взрыва вокруг не было, купол не бликовал, — реактор, оставленный под присмотром Гварзы, похоже, не пострадал. «Закончим с этим бредом, и я пойду на пост,» — думал он, заходя в лабораторию. «Посмотрю на омикрон-излучение. От этого обычно в голове проясняется.»

— В день Огня, после второго рассвета, — еле слышно проговаривал Айзек, выводя на обрезке какой-то мутной плёнки размашистые значки — сверху вниз, справа налево. — Держащие Пламя в руках Дим-мин и Айсиек готовы прийти в Шакху… М-да, местный официальный стиль я знаю нетвёрдо… обойти весь город, не пропустив ни мастерской, ни жилища, чтобы каждый мог выйти… Ага. Вроде всё. Маршрут, встреча и сопровождающие… Да, кейек. Напишу про кейек. Про асбест писать?

Гедимин сердито сощурился.

— Лучше напиши про образцы для «Тория»… Им, наверное, больно будет срезать часть гривы. Пиши про обычную шерсть — с него хватит.

Айзек хмыкнул.

— Хорошо, что он тебя не слышит. Ладно, пишу… Всё. Далеко там у тебя местная ворвань? Долго она может гореть?

…Предбанник был сплошь занавешен нижней одеждой, — комбинезоны, видимо, уже высохли, и их увезли. Гедимин протиснулся вдоль стены, глядя на однотипные жёлтые штаны, рубахи и носки. Пористого гзеша теперь хватало на всех — сармат не нашёл ни одного предмета из рыхлой местной ткани. «Альгот работает. Снабжает базу одеждой,» — он невесело ухмыльнулся. «А я так и не придумал, чем расщеплять растительное сырьё. Зато стал жрецом. Так что мне на стенах-то рисовать? И чем?..»

— Закрой дверь, — распорядился Айзек, прикрывая стиральные приспособления защитным полем и деловито оглядываясь по сторонам. — Ага, вот здесь положим. Будет искрить — пусть искрит, лишь бы горело. Готов?

Осколки костей, шкурки и шелуха, пропитанные ворванью, вспыхнули от первой искры — и тут же зачадили. Столб дыма упёрся в потолок и расплёлся на отдельные потоки, утекая в вентиляцию. Гедимин сквозь тёмный щиток смотрел на изжелта-зелёное пламя. Такого оттенка он ещё не видел.

— Двадцать пять, двадцать шесть… — шёпотом считал Айзек, отмеряя секунды. На счёте «тридцать три» пламя шевельнулось.

Гедимин уже видел, как из огня высовывается когтистая рука, но вздрогнул, как в первый раз. Айзек, коротко сказав что-то по-джагульски, сунул под лапу туго свёрнутое письмо. Пальцы сжались. Рука даже не втянулась в огонь — просто растаяла. Дым стал гуще.

— Гасить? — Гедимин кивнул на чадящий костёр. «Зря притащили это в душевую. Надо было на улице, под куполом. Стены ещё отмывать…»

— Погоди, — остановил его Айзек, пристально глядя в огонь. — Подождём ответа.

— Да они там спят, наверное, — пробормотал Гедимин, покосившись на часы. В памяти всплывали все его попытки официальной переписки.

— По крайней мере, одному не спится, — Айзек сдержанно хмыкнул. — Заодно выясним, насколько им это важ… Ага!

Из огня высунулась рука. На ладони лежал плоский кусок сыроватой глины. Она дымилась, твердея на глазах, но сквозь пар были отчётливо видны выдавленные значки.

— Tza! — Айзек, бегло просмотрев короткие надписи с двух сторон, вскинул кулак к потолку. Гедимин, озадаченно глядя на него, пропустил момент, когда исчезла огненная рука. Костёр из костей и шкурок уже угасал — и чадил так, что огня было не видно.

— Послезавтра пойдём, — Айзек повернулся к Гедимину. — Нас встретят и проводят. Надеются, что новое Пламя будет благосклонно к Шакхе. Ты определился со словесной формулой и символом? Завтра нам надо будет потренироваться.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, глядя на дымящиеся угли. «Чем только ни приходится заниматься!»

— Вот и хорошо, — кивнул Айзек. — Коротко, просто, привычно. А рисовать предлагаю трилистник. Даром он, что ли, горел тут на полнеба…

5 день Лучей, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Тёплое волокно на запястье выпустило отростки, растянуло их вдоль пальцев, дрогнуло и пропало. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Вот и я думаю — полный бред. Чтобы реактор был богом⁈

Волокно на секунду прилипло к затылку, распустило отростки вдоль шеи. Гедимин дёрнул плечом.

— Щекотно… Я слышал — дикари выдумывали богов. От страха и недостатка информации. Но ты-то не выдуманный. Чушь какая-то.

Волокна — теперь уже два — оплели левое плечо и вытянулись вдоль руки в разные стороны. Гедимин снова хмыкнул. «Контакт-то налицо. Ещё бы понять, что именно оно говорит…»

— И Маккензи туда же, — он криво ухмыльнулся. — Бредит вместе с дикарями. Чтоб я притащил в их город ирренциевый стержень… На стол ему стержень!

Волокно на левой руке доползло до запястья и теперь изучало пальцы, прирастая то к одному, то к другому. «Оно, скорее всего, меня вообще не слушает. Или даже не слышит,» — Гедимин невесело усмехнулся. «Да мне не привыкать…»

— Отнесу им реактор сфалта, — сказал он, дотянувшись левой, обмотанной щупальцами рукой до плазмореза. — Вскрою там корпус… проёмом в потолок, естественно… и пусть он светится. Заодно цера подзарядится, город прогреется. От сфалта ему вреда точно не будет. Уже пробовали…

Щупальца туго сплелись на левом локте, ещё одно на долю секунды обожгло висок. Гедимин мигнул.

— Кто-то к нам идёт? — он покосился влево, на лестницу, упирающуюся в невидимый в темноте люк. Наверху заскрежетал гравий, и на лестнице зажёгся жёлтый свет. Невесомые щупальца растаяли.

— Сидишь? — Айзек слабо ухмыльнулся и надвинул на глаза тёмный щиток, прежде чем заглянуть в зеркало-«монитор». — Всё в норме?.. Вставай, моя смена.

— Хранитель тебя видел, — пробормотал Гедимин, не дослушав — а через полсекунды растерянно мигнул.

— Твоя? Я тут пробыл всего полсмены. Пять часов осталось…

— Да иди ты, иди, — отмахнулся Айзек, отгоняя сармата от «монитора». — Не будем сбивать график. Ты ещё в первую ночь за все смены отсидел. Иди!

…В шатре Гедимина встретил озадаченный Вепуат. Он стоял над шевелящимся мешком и под хрюканье «трилобитов» рылся в карманах. Все перья его брони были оттопырены, все ниши открыты, на подстилке лежала горка нераспознаваемых образцов.

— Дела… — пробормотал сармат, растерянно глядя на Гедимина. — Я вчера не отдавал тебе сэтский пропуск?

Гедимин качнул головой.

— Мы с Айзеком ночью не стали тебя тревожить. Ты вчера сунул его в карман…

— Вот и я помню — сунул, — вздохнул Вепуат, рассовывая образцы по нишам. — А теперь его нет.

Гедимин огляделся по сторонам, потянулся за сканером, — ничего, похожего на костяную подвеску с бахромой, вокруг не было.

— Нигде не мог выронить? Может, в душевой?

…Дрон, в последний раз мигнув бортовыми огнями, сел Гедимину на руку. Сарматы переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Никто у тебя в шатре не рылся? — спросил Гедимин.

— Я никого не заметил, — отозвался Вепуат, ощупывая пластины брони. — Кто-то, похоже, разбирается в устройстве наших скафандров. И умеет не привлекать к себе внимания.

— Опять Райвиги⁈ — Гедимин поддел когтем обшивку дрона, добираясь до слотов внутреннего диска.

— Это вряд ли. Сигнал на Райвига сработал бы. Я его не отключал, — сказал Вепуат, глядя на мигающий передатчик на руке сармата — информации на диске накопилось много, Гедимин давно её не переписывал. — Не нравится мне всё это. Кому оно понадобилось?

— Ничего. Нас без пропуска пустят, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. «Может, Вепуат выронил, а местные нашли и уничтожили сэтскую цацку? С них станется.»

— Нас-то пустят, — Вепуат сощурился в ответ. — А вот кто по этому пропуску пойдёт… Найдёт себе кто-то приключений!

Гедимин внимательно посмотрел на него.

— Думаешь, кто-то специально… — он не договорил. От мысли о ворах, вскрывающих ликвидаторскую броню, в груди похолодело. «Этого нам ещё не хватало…»

— Да есть подозрения… — Вепуат болезненно поморщился. — Ладно, идём. И так я тебя от дел отвлекаю…

Гедимин, смутившись, что-то пробормотал. Его мысли опять прочитали без мозгового сканера, — тратить время на тренировку чужих зверей ему совершенно не хотелось. «Ему бы филка-биолога в компанию. Я-то там зачем? Как подставка для „трилобитов“?»

…Жёлтые огни то вспыхивали среди скал, то угасали. Сегодня Сэта не выходили на дорогу — только выглядывали из-за камней. Гедимин не присматривался, но ему казалось, что они то появляются, то пропадают, а следующий огонёк зажигают уже другие.

— Что-то их сегодня мало, — вполголоса заметил он, когда Вепуат, закончив тренировку, отпустил зверей размяться в свободном полёте.

— Да нет, много, — качнул головой разведчик. — Тут, наверное, десятков пять перебывало. Но надолго не приходили. Видимо, жрецы их заняли делом. Готовятся к празднику.

Гедимин смущённо хмыкнул.

— Да так себе праздник…

— Можно подумать, к ним каждый день приходят Куэнны, — ухмыльнулся Вепуат, хлопнув его по броне. — Да ещё с настоящим Пламенем! Я думаю, там весь город сбежится. Не подведи их, ладно?

Гедимин поморщился.

— Я ещё узнаю, что они сделали с тем инженером, — хмуро пообещал он. — Не хватало ещё, чтобы его убили из-за такой ерунды.

— Интересно, тебя попросят ещё раз благословить тот цех? — задумался Вепуат. — Мы-то прошли там безо всяких обрядов. А теперь они увидят, как это на самом деле делается. Приведут вас туда ещё раз или нет?

Гедимин хмыкнул.

— Если то благословение не считается, тогда тот инженер — не преступник. Посмотрим. Надо бы его вытащить. А то мне неспокойно.

Вепуат молча кивнул.

…На окраине лагеря загудела труба. Из шатра высунулся Вепуат. С его скафандра свисали прицепившиеся «трилобиты», на холоде быстро втягивая крылья. Гедимин озадаченно на него посмотрел.

— Heta! — разведчик стряхнул с себя зверей, и Гедимин услышал хитиновый треск — существа перебрались на стойку и завозились там, устраиваясь поудобнее. — Слышал? Караван у холма!

— Караван? — Гедимин озадачился ещё сильнее, но тут труба загудела снова. «Точно. Образец для звукового сигнала. Едва не пропустил. Надо идти, пока они все там, со всеми своими гуделками.»

…Носильщики быстро разгружали повозки, собирали пустые бочки и корзины, на полевых кухнях возились поварские отряды, закладывая в котлы новую гору мяса, грибов и кореньев — то, что наготовили с утра, недавно доели Текк’ты. Гедимин и Вепуат устроились у свободного края волокуши, в толпе ничем не занятых аборигенов — в основном «воинов» из недавно поставленных шатров. «Воины», как думал Гедимин, должны были патрулировать холм, но вместо этого болтались среди полевых кухонь и складов — ремонтник ни разу не видел их на дальних окраинах. Сейчас они столпились вокруг сарматов и глазели на них и на разложенные на чистой подстилке дудки и трубы. Их в лагере оказалось полтора десятка, и все разные — даже Гедимин чётко различал издаваемые ими звуки.

— Вот эта, — указал он на странное устройство из чьей-то кости с длинными полыми отростками. «Воин» поднёс один из отростков, расплющенный на конце, ко рту. Труба хрипло рявкнула и издала протяжный вибрирующий звук.

— М-да, — Вепуат похлопал себя по наушнику. — Ну, а вот эта?

Над холмом пронёсся вопль, переходящий в пронзительный визг. Чья-то раковина со множеством полых отростков и грубо просверленных отверстий от лёгкого дуновения взвыла так, что у Гедимина заложило уши. Скогн-«музыкант» зажал пару отверстий, и сармат вздрогнул — переливчатый вой звучал очень знакомо.

— Это, — он протянул руку к раковине. Скогн с явной неохотой отдал её, остальные расступились, глядя на сарматов исподлобья.

— Верну, — пообещал Гедимин, жестом «смахивая» все остальные дудки с волокуши и выкладывая «трофей» на ровное место. — Сниму слепок и отдам. Вот, значит, как выглядит мундштук под удлинённые челюсти…

Он тронул плоскую деревянную насадку, закреплённую на отростке раковины. «Что-то подобное можно насадить на стеклодувную трубку. Если в дудку дуть с ней получается, то и стеклянную массу как-нибудь раздуют. Попробуем…»

…Две волокуши, нагруженные пустой тарой, уехали сразу же. Третья стояла рядом с полевой кухней. Её возчики пробились к Гедимину и пристально наблюдали, как он сканирует раковину-трубу. Сармат озадаченно на них покосился и тут же о них забыл. «Ага, всё ясно. Тут отросток убрать, а тут закрепить заслонки на тяжах. И при их сокращении…»

— Эй, у волокуши! — в расступившуюся толпу Скогнов вошёл Кенен Гварза. — Опять донимаешь аборигенов?

Гедимин досадливо сощурился.

— Снимаю слепок, — буркнул он. — А чего они тут застряли — не знаю.

— У тебя их важная дудка, — хмыкнул Гварза, указав на чужую волокушу. Гедимин, пожав плечами, протянул уже ненужную «дудку» ближайшему возчику. Скогны зашевелились. Через пять секунд вокруг никого не стало — только волокуша медленно сползала вниз по склону.

— Интересно, что это была за штука, — Вепуат уже вторую минуту копался в передатчике. — В базах ДНК её нет. Отверстия внутри отростков — они же естественные, ты заметил? А зачем они?

Гварза шумно выдохнул и отодвинул его от волокуши.

— Это тебе, Кет.

На его ладони лежал губчатый кусок светлого металла. Гедимин изумлённо мигнул.

— Крица⁈

— Крица, — с кривой ухмылкой подтвердил Гварза. — Видел белый металл у Скогнов? Это оно. Местный аналог болотного железа. Добывается из донного осадка.

— Название известно? — быстро спросил Гедимин, сжимая крицу в кулаке. «Новый металл. По-видимому, лёгкий в обработке. Надо проверить свойства…»

— Водяной металл. По-местному — ullsshenea, — Гварза взглянул в горящие глаза Гедимина и сдержанно усмехнулся. — В Сфене Воды на каждом дне тонны такого осадка. Айзек изучает его в живом виде. А с тебя хватит и выжимки из окаменелостей.

«Осадок, продукт металлоконденсирующих бактерий,» — щёлкало в мозгу сармата, пока он разглядывал светлую металлическую «губку». «Видимо, добывается из водоёмов, пересохших или осушенных. Или собирается по берегам — что выкинет волной. Навряд ли у местных есть подводные шахты.»

— А, вот что Скогны куют такими полосками, — Вепуат пошевелил пальцами, изображая волны. — Видел такие лезвия? В Сердце Пламени есть охранники с такими. Белые лезвия с волнистым узором.

— Узором? — Гедимин задумчиво сощурился. — Местный булат? Не обратил внимания… Покажи мне, как увидишь, ладно?

Он оглянулся на «воинов», снова занявших «посты» среди бочек и волокуш. Древки у их копий были короткими, а наконечники — длинными, — это было, похоже, рубящее или дробящее оружие, а не колющее. «Вот лезвие из рэссены. И ещё одно. Булатных не видно. И вообще белых не видно. Зато куча костей и каменных насадок. Любопытно… Инструменты у них тоже каменные. Украшения из белого металла я видел, а вот что-то для дела… Металл настолько мягкий или хрупкий? Уступает кости? Или — всё-таки трудности с добычей?»

— Ты хотел делать сирену, — напомнил Вепуат, поворачиваясь к обрыву — там, за холмами, уже пробивался зелёный свет.

— Сделаю, — отозвался Гедимин, мимо волокуш и вылезающих аборигенов глядя на световой гейзер. — Подожди, дай посмотреть.

…Рэссеновые обломки плавились медленно. Гедимин увидел выступающий на них сероватый «пот», одобрительно кивнул и закрыл литейную станцию защитным кожухом. Рэссена ещё только начала размягчаться, а с пожелтевшей «губки» в соседнем тигле уже текли крупные капли, а кверху тянулись струи чёрного дымка — выгорала какая-то органика, остатки топлива от предыдущей плавки.

— А чего две опоки под рэссеной? — Вепуат заглянул через плечо и удивлённо хмыкнул. — Две ракушки будешь отливать? Вторая что-то тонкая…

Гедимин досадливо сощурился — вопрос сбил его с мысли.

— Стеклодувная трубка это, — буркнул он, перебираясь за стол. Там уже лежала деревяшка — заготовка под мундштук. «А вот черпак мне делать не из чего,» — думал сармат, включая лучевой резак. «Нет крупных заготовок. Хоть по сантиметру его собирай. Может, поискать кость с вмятиной? Не из рэссены же его ковать…»

— Стеклоду-увная? — протянул Вепуат. — У тебя же литейная станц… Ядро Сатурна! Так ты хочешь, чтобы местные… Это для них, верно? Новая технология?

Гедимин оглянулся на плотно задвинутую переборку и досадливо поморщился.

— Не ори ты, — прошептал он. — Ну да, для местных. Есть сырьё — надо использовать.

— Ядро Сатурна… — повторил Вепуат, понизив голос и придвинувшись к Гедимину вплотную. — У кого сырьё-то? У Сэта? Эта штука для Сэта?

— Пока — для Скогнов, — отозвался Гедимин, убирая резак от деревяшки — с висящим на плечах Вепуатом ничего путного вырезать было невозможно. — Будет и для Сэта. С другой формой мундштука. У них другие челюсти. Может, вообще не получится.

— Надо для Сэта, — убеждённо сказал Вепуат. — Если уж взялся разбрасываться технологиями… Они хотя бы знают, где это стекло взять и как расплавить. А что с челюстями? Немного длиннее? Если ты про губы — губ и у Скогнов почти что нет. Если Скогнам не мешает…

Гедимин повернул деревяшку другой стороной.

—Скогны умеют дуть в дудки. Есть с чего скопировать мундштук. Чтобы Сэта дули в дудки, я не слышал. Где образцы для копирования?

Вепуат хмыкнул.

— Завтра идёте с Айзеком на праздник, так? Вот и наслушаетесь дудок. Попроси одну в жертву Пламени — вот тебе и будет образец.

Гедимин недовольно сощурился — за сколько-нибудь осмысленной работой вспоминать о завтрашнем бредовом представлении совсем не хотелось. «В жертву, мать моя пробирка…»

— Может, у них на праздник не бывает дудок, — буркнул он. — Только барабаны. И реактору они без надобности.

Вепуат обхватил его за плечо и прижался к наушнику уже вплотную — Гедимин едва удержался, чтобы его не скинуть.

— Давай напишем Сэта, чтобы завтра принесли дудки, — прошептал разведчик. — Мол, они нравятся Пламени. Не хочешь просить в жертву — тихонько отсканируешь, потом выберешь по сканам, что тебе нужно. Гедимин, ты же жрец! Нельзя так стесняться.

— Да чтоб вам всем… — беззвучно выдохнул сармат, стряхивая с себя чужое тело. — Ты мне дашь поработать⁈

— Сначала попросим дудок, — Вепуат, проворно отскочив, снова навис над столом. — Гедимин, ну минутное же дело! Ты же сам затеял эту стекольную промышленность. Идём!

…Кусок коры, испещрённый значками, выглядел ещё хуже, чем вчерашний свиток, — свиток хоть отдалённо был похож на официальное письмо, а это… Гедимин недовольно щурился и очень хотел охладить «горящие» скулы. «Послание, называется. От высокоразвитой цивилизации…»

Вепуат, довольно хмыкая, дочертил последний значок и шёпотом перечитал их.

— На листке было бы аккуратнее, — признал он, оглянувшись на Гедимина. — Но листок обуглится — ничего не прочтёшь. Разжигай!

Костерок из горки объедков в этот раз прикрыли защитным полем, воздуховоды, скрутив в трубки, вывели прямо в вентиляционные лючки, — Гедимин не хотел ещё раз загадить душевую копотью, пусть даже Бронны её и отмыли. Огонь вспыхнул — даже ярче прежнего, дым с гулом устремился по воздуховодам, защитный купол побагровел изнутри. Секунду спустя появилась первая жёлтая вспышка, через пару секунд из костра высунулась рука. «А смотрят они, куда суют руки?» — на мгновение задумался Гедимин, вкладывая в ладонь письмо. «Мало ли, что в дальнем костре, и кто там стоит рядом…»

Рука исчезла. Гедимин и Вепуат переглянулись. Разведчик придвинулся ближе, пристально глядя в пламя.

— Интересно, они всегда пишут на глине или… Ха! Вот и ответ.

На когтистой ладони шипел и дымился расплющенный ошмёток чёрной глины. Просыхал он неравномерно, сколько-нибудь долго это послание сохраниться не могло, — когда Вепуат его схватил, на табличке уже проступали первые трещины.

— Всё будет, — разведчик довольно ухмыльнулся. — Сэта рады, что узнали от нас хоть что-то. Куэнны никогда не приходили к ним с ритуалами.

«Да уж наверное,» — Гедимин тяжело вздохнул. «Всё-таки высокоразвитая цивилизация.»

…Волокнистые щупальца хранителя на секунду обвились вокруг запястий, прикоснулись ко лбу и пропали. Гедимин сел перед «монитором», сверился с приборами внутри реактора и довольно хмыкнул — хотя бы тут всё шло по плану. «Пока я тут сижу, как раз отливки остынут,» — подумал сармат. «Поработаю с новым металлом, попробую выдуть стекло. Нужен ещё будет доброволец из Скогнов — надо же проверить, удобно им или нет…»

— Гедимин, — подал голос Айзек — он, оказывается, ещё не ушёл, так и стоял у лестницы, глядя на сармата перед «монитором». — Ты отрабатывал ритуал? Надо потренироваться, не то завтра будем глупо выглядеть.

Гедимин фыркнул.

— Мы и так будем глупо выглядеть, — проворчал он, оглядываясь на реактор. — Ну, давай выйдем, потренируемся под куполом.

Айзек невесело усмехнулся.

— Думаешь, оттуда хранитель не увидит?.. Ну, давай. Мы завтра спускаемся в город, в один из этих его кварталов. Я говорю встречающим пару слов, относящихся к делу, ты стоишь с умным видом. Потом я скажу «tza», и тут уже ваша со сфалтом очередь. Что ты делаешь?

Гедимин покосился на реактор, потом перевёл взгляд на сфалт. Ему было неловко.

— Поднимаю его на вытянутых руках и вскрываю корпус. Вот так, чтобы луч ударил в потолок, — пробормотал он, поднимая плазморез над головой. Зелёное свечение вокруг на секунду стало ярче.

— Хорошо, — кивнул Айзек. — И ты говоришь «уран и торий». Я беру зелёную церу и рисую значки… не забудь её, кстати, хорошо облучить перед выходом — она у нас тускловата. А ты, если кто подойдёт для личного благословения, делаешь жест, который показывал Маккензи. Повтори его.

Гедимин, угрюмо щурясь, положил ладонь на приклад сфалта, подержал секунду и прижал кулак к груди. Щупальца хранителя намотались на руку и так на ней и висели — и от этого сармат смущался ещё сильнее.

— Это… Пламя… силой Пламени? — неуверенно пробормотал он, растопыренными пальцами касаясь груди Айзека. Тот одобрительно хмыкнул.

— Во имя Пламени. Так лучше звучит, — поправил он. — Под тёмным щитком можешь щуриться, сколько влезет. Никто не увидит. А потом и смущаться перестанешь. Ещё раз!

…Холодная вода помогла не сразу — щёки, уши и затылок «горели» прямо под струёй, будто их нефтью облили. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак». «Да, тут только под тёмным щитком. Без него никак. Почему от меня вечно хотят какого-то бреда? Вот стекло выдувать я бы их научил. Увлажнитель для асбестового цеха. А весь этот жреческий балаган…»

…Светящаяся масса пузырилась под защитным полем. Вепуат вертел рэссеновую трубку в руках и с опаской следил за расплавом. Гедимин соединял камни, подтачивая неровные кромки. Плавильная камера получалась небольшая — на полкилограмма загрузки. «Странная технология. Кислород не нужен, зато надо ворошить кейек. А состояние расплава проверять на глаз.»

— Ничего себе оно распузырилось, — пробормотал Вепуат, заглядывая под защитное поле. — Вот с чего оно такое мутное в тех бусинах… Оно и в литейной станции себя так же ведёт?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Литейная есть литейная. У нас тут другие способы… — он взял со стола разрезанный надвое круглый гриб и сунул его в расплав. Внутри зашипело, защитное поле заволокло паром. Вепуат ошалело мигнул.

— Куджаглу туда зачем⁈

— Надо, — отозвался Гедимин, пристально глядя на светлеющий расплав. Газ выходил бурно, стеклянная лепёшка клокотала, но с каждой секундой пузырьков внутри неё оставалось всё меньше. «Ну вот, заготовка есть. Теперь часть выдавим, а часть оставим так…»

Стеклянная «лапша» повисла между поддонами. Гедимин срезал почти все полосы, оставив одну, и оглянулся на Вепуата.

— Попробуй накрутить её на палку. Вот так, виток на виток…

— Криво, — пожаловался Вепуат, вертя палку то в одну сторону, то в другую. Гедимин, запоздало вспомнив о проблемах с однонаправленным вращением, про себя помянул спаривание «макак». «Вот сколько на ровном месте затыков из-за всякой ерунды!»

— Повози по краю поддона, — вслух сказал он. — Ничего, что криво. Раскаталось? Теперь сжимай с нижнего края. Всё, стряхивай.

— М-да, — протянул Вепуат, глядя на перекошенное стеклянное колечко, остывающее в поддоне. — Тут нужен навык.

— Нормальная бусина, — отозвался Гедимин. — По местным меркам — вполне годная. Остынет — станет прозрачной…

— На кольцо она больше похожа, — пробормотал Вепуат, разглядывая нагревшийся конец трубки. — Кольцо или круглая подвеска… Ладно, покажу Скогнам — может, понравится. Слушай, а отливать в формы эту твою штуку нельзя? Сделать круглую форму, воткнуть палочку…

— Погоди с формами, — Гедимин вглядывался в расплав, дожидаясь нужного момента. — Попробуем по-другому… Дай сюда трубку.

Отстёгивать респиратор и трогать ксеноорганику губами сармату хотелось меньше всего. Он задержал дыхание и невольно поёжился, когда конец трубки коснулся расплава, вбирая в себя стеклянную массу. «Примитивные технологии, мать их колба… Вот так и станешь по ним экспертом.»

Раскалённый дожелта пузырь раздулся неожиданно легко, светящиеся вязкие стенки вспухли и замерли. Гедимин подставил ладонь, выкатывая донце в конус, прокатил ещё раз, вытягивая пузырь в цилиндр, придавил пальцем горловину, а когда она обозначилась, чиркнул по ней когтем. Порыжевший пузырь лёг в поддон, не смявшись, — масса остывала, эластичность стремительно падала, ещё пара секунд — и отсекать переохлаждённый сосуд пришлось бы лучевым резаком. Гедимин облегчённо вздохнул и только теперь почувствовал во рту слабое жжение — всё-таки технику безопасности он нарушил.

— Мать моя пробирка… — Вепуат, опустившись на корточки, завороженно разглядывал остывающий сосуд. — Вот как, значит, это делается…

— Старая технология, — сказал Гедимин, ненадолго выпустив флягу — ожог был очень слабым, уже заживал, но губы от него ссохлись. — Красивая. Как раз для местных. Попробуешь? Ртом не вдыхать!

— Ой-ёй, — Вепуат заглянул под защитное поле, где белели остатки расплава, и поёжился. — Я лучше это… с палочкой и бусами. Можно их наматывать из лепёшки? Или полоски нужны?

— Из полосок удобнее, — ответил Гедимин, подбирая с поддона заготовку. — Остыли, надо снова прогреть. Держи вот так, когтями. Пожелтеет — пробуй крутить. Два оборота выдержит. Потом покатаешь по поддону. Или с ладони убери чёрный фрил, покатай по ладони. Дело навыка.

«Надо сначала самому освоиться, а потом совать эту штуку местным,» — думал Гедимин пять минут спустя, сплющивая донце очередного стеклянного пузыря. На боках остывающей ёмкости остались симметричные вмятины; сармат сунул её обратно в «печь», покатал по гладкому поддону, посмотрел на то, что получилось, — широкое и круглое снизу, длинное и узкое сверху… «Какая-то колба недоделанная,» — досадливо сощурился он, отсекая горловину. «А вот для этого надо бы сделать рэссеновые ножницы. Когти Скогнов для таких дел непригодны.»

— Слушай, — Вепуат ненадолго оторвался от выкладывания кривоватых бусин в ряд; последние две у него получились почти одинаковыми и довольно близкими к окружности. — А красить такое стекло можно? Если взять часть прозрачного, часть чёрного песка, и ещё ксенофторида туда…

Гедимин допил остатки из фляги и закрыл лицо респиратором. Слизистые зудели — кажется, трубка всё-таки была коротковата, и техника безопасности соблюдалась через раз. «Надо переделать,» — думал он. «Хорошо, что не всучил сразу местным. У них-то нет такой регенерации…»

— Можно красить, — согласился он. — Узнать побольше о минеральных красителях… Пока спрячь всё это. Местным не показывай. Технология ещё сильно недоработана. Я ей займусь, но это небыстро.

— Не показывать? — Вепуат с расстроенным хмыканьем склонился над поддоном. — Зря ты это. Хорошие бутылки получились. Местным было бы интересно. Может, я им хотя бы бусины отнесу?

Он провёл ладонью по поддону, скатывая стеклянные кругляши на край.

Защитное поле Гедимин выставить успел. Вепуат, от резкого удара в грудь вывалившийся из шатра, тут же возмущённо завопил и полез обратно, но ремонтник не обратил на него внимания. Он смотрел на багровый шар защитного поля, раздутый изнутри раскалённым газом. Кромку рэссенового поддона срезало, как ножом, край среза светился красным и дымился, но обугленные остатки подстилок на полу дымили сильнее. Шар защитного поля скатился в полуметровую яму и теперь лежал на её дне. Гедимин слышал, как гравий под ним шипит и булькает.

— Яд-дро Сатурна… — выдохнул Вепуат, наклоняясь над ямой и глядя на дымящиеся камни. — Совсем забыл, что нельзя вращать… А что с поддоном?

— Прожгло, — буркнул Гедимин, по светящемуся краю среза прикидывая начальную температуру газового облака. «Плазма какая-то, а не осколочный снаряд. Не помню при взрыве камешков и деревяшек такого нагрева. Может, защитный купол так сплющил газ? Да нет, непохоже…»

— Ядро Сатурна… — повторил Вепуат, растерянно глядя на побелевший шар. — Выходит, бусины надо делать кривыми. И чем кривее, тем лучше. Правильно ты сказал — местным такое показывать рано.

Гедимин вскрыл защитный купол и услышал тихий звон — тонкая стеклянистая плёнка, застывшая по стенкам шара, проломилась и обсыпалась внутрь. Ещё секунда — и хрупкий дымящийся шар растрескался и лопнул, оставив на дне ямы горку прозрачных осколков. Гедимин подцепил один из них — фрагмент расслоился, треснул по всем швам и ссыпался с его когтя на землю. Сармат осторожно, помогая себе генератором защитного поля, выгреб всю горку со дна ямы. Когда он закончил, внутри сформированного шара остался мелкий стеклянный песок.

— В переплавку, — буркнул Гедимин, ссыпая осколки в ещё не остывшую «печь». Вепуат, склонившись со сканером над подстилками, выловил ещё три куска стекла — тонкая прозрачная плёнка разлеталась от малейшего дуновения, трескаясь на мелкие части и впиваясь во всё подряд.

— Больше не видно, — доложил Вепуат, вернув Гедимину последние осколки. — Вот как оно, значит, работает… А если это на открытой местности? Там же всё будет в этой дряни…

«И кто-нибудь точно её вдохнёт,» — закончил про себя Гедимин. «Или проглотит. Она довольно лёгкая, будет распространяться с ветром… Мать моя колба! Я хотел дать местным новый удобный материал. Почему опять получилась бомба⁈»

— А что, больше лепить не будем? — разочарованно вздохнул Вепуат, глядя, как Гедимин роняет светящийся стеклянный комок на поддон и выключает «печь». — Я хотел попробовать сделать кривые бусы…

— В другой раз, — буркнул Гедимин, задвигая повреждённый поддон с остывающим содержимым в самый дальний угол. — Тут ещё много надо доработать.

Он достал ежедневник и открыл на чистой странице. «Формовочные черпаки и отрезные лезвия… и трубку надо будет удлинить. Может, частично сделать её из кости? Вес получается большой, карликам будет неудобно…»

…Защитный купол остался за спиной. Снаружи было светлее, но ненамного — на холме постепенно темнело, и аборигены поснимали колпаки с фонарей. Гедимин свернул к передвижной лаборатории, но дойти не успел — его окликнул Вепуат. Догнал он ремонтника у трапа и отчего-то выглядел смущённым. Гедимин мельком отметил, что щитки на пальцах разведчика — только на пальцах и на лице они ещё оставались щитками, хоть и стали похожи на мелкую чешую — заметно оплавились. Вепуат потёр их о броню в тщетной попытке разровнять и быстро шагнул в шлюзовую камеру.

— Уже остыло? Опробуем?

Гедимин смерил его угрюмым взглядом.

— Ты про что?

Он остановился у литейной станции, взглянул на табло и протянул руку к опокам, отмеченным зелёными сигнальными светодиодами, — там температура уже снизилась до безопасной. Переплавленная серебристая крица застыла небольшими слитками, ракушка из рэссены окончательно посинела. Гедимин рассовал слитки по карманам, подобрал раковину, сунул коготь во внутреннюю полость и довольно хмыкнул. Мембраны и тяжи для акустического устройства уже были готовы, оставалось их установить.

…Гедимин оглянулся на плотно задвинутую переборку (за ней вроде бы никого не было — с тех пор, как сарматы пришли в лабораторию, из дальнего отсека не доносилось ни звука), покосился на Вепуата, нависшего над столом, и, прижав литую раковину ладонью к столешнице, аккуратно дёрнул за жгуты. По ушам ударил пронзительный вой. Гедимин чувствовал, как звук вибрирует, а вместе с ним вибрируют кости. «Так и нырнул бы на три метра в землю,» — думал он, болезненно морщась. Вепуат шарахнулся к переборке, схватившись за наушники. В соседнем отсеке что-то громыхнуло, во весь голос помянули спаривание «макак», переборка с лязгом влетела в паз, и в лабораторию вывалились четверо филков. За ними, бормоча что-то по-сарматски, вышел Кенен Гварза.

— Кет, мать твоя колба! Это ещё что⁈

Сирена ещё подвывала, хоть и вполголоса, — мембраны внутри вибрировали всё слабее. Гедимин покосился на секундомер. «Быстро она выдыхается. Надо будет доработать. Хотя бы до пары минут.»

— Сирена для станции, — ответил вместо него Вепуат, кивнув на ракушку. — Ничего так воет. В бункере услышишь!

Гварза сердито фыркнул.

— А предупреждать о проведении таких испытаний уже не принято? — он прижал ладонь к наушнику и оглянулся на притихших филков. Все четверо до сих пор морщились и тёрли уши, а один — локоть. Гедимин смущённо сощурился.

— Сирена и должна быть громкой, — пробормотал он. — Чтобы никто не пропустил сигнал. Поставлю её у реактора, и если будет пробой…

Гварза тяжело вздохнул.

— Такое ощущение, что я со столом разговариваю. Ты об испытаниях предупредил?

— Кто же знал, что вы там? — снова влез Вепуат. — Мы специально сюда пришли, чтобы никого на холме не напугать. А могли бы испытать снаружи, чтобы вся Равнина слышала. Вот было бы весело!

Гедимин подобрал сирену со стола, обогнул спорящих сарматов и боком протиснулся в шлюз. «Куда бы забраться, чтоб там не достали? В реакторный бункер, что ли? Да, точно… там и проверю сирену под облучением. Заодно хранитель её послушает.»

…Айзек, оглянувшись на Гедимина, удивлённо хмыкнул.

— Чего пришёл? Лучше бы отдохнул перед сменой. Волнуешься из-за обряда?

Гедимин досадливо сощурился.

— Я сделал аварийную сирену, а Гварза не даёт её испытывать. Прикрой наушники, сейчас тут будет громко.

Айзек посмотрел на металлическую ракушку и её подпорки и тронул пальцем выпуклости на боку.

— Слепок с биологического образца?

— С местного музыкального инструмента, — Гедимин вспомнил «голос» сирены и поморщился. — Мерзко воет. Не проспишь и не прослушаешь. Отодвинься, я реактор открою.

Посреди коридора с тихим хлопком растянулось защитное поле. Гедимин тронул жёлтый камень и почувствовал, как тёплые волокна оплетают его пальцы.

— Я принёс одну штуку. Она предупредит нас, если у тебя случится авария. Как только излучение наверху станет сильным, начнётся вой. Мы его услышим и придём тебе на помощь.

Гедимин не был уверен, что его услышат — глаза у существа он замечал, а вот уши из реактора пока не торчали — но волокна, потеплев, дотянулись до его головы, сплелись на висках и затылке и стекли на лопатки. Хранитель «улёгся» сармату на загривок и отпускать его, по-видимому, не собирался. Гедимин, еле слышно хмыкнув, ещё раз проверил положение сирены и отодвинул заслонку.

Сквозь вибрирующий вой он услышал ругань Айзека — наушники сармат всё-таки не прикрыл. Сирена дрожала, чуть не подпрыгивая вместе с подпорками. Хранитель «переполз» Гедимину на грудь, но признаков страха не проявлял — казалось, он заинтересованно прислушивается.

— Завода ей хватает ненадолго, — сказал ремонтник, когда вой притих. — Думаю растянуть действие хотя бы до пары минут.

— Н-не надо, — отозвался Айзек, прижимая ладонь к наушнику. — Оно и так воет достаточно долго. Если кто-то это за десять секунд не услышит — он уже помер.

— На станции будут закрытые помещения, — качнул головой Гедимин. — Там могут и не расслышать.

— Дублирующие посты, — Айзек снова потёр наушник. — Чтобы на вой главной сирены включали ещё несколько — и так, пока вся дежурная смена не сбежится. И ещё какую-нибудь штуку, чтобы предупреждала, когда тревога минует.

Гедимин пожал плечами.

— Можно и такую. Чтобы срабатывала на растяжение жгутов, а не на сжатие…

— Главное — с другим звуком, — Айзек неприязненно сощурился на металлическую ракушку. — Говоришь, это местный музыкальный инструмент? Или в него при нас не дули, или ты его серьёзно доработал. Кенен это слышал?

Гедимин поморщился.

— Он выгнал меня из лаборатории. Я, что ли, виноват, что он из отсека не подавал признаков жизни⁈

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Значит, Кенен услышал вот это вот без предупреждения? Н-ну… Я бы тоже выгнал. Надеюсь, слышать её мы будем нечасто.

…«Ковкий при четырёх сотнях по Цельсию, при семи — жидкий,» — Гедимин, устроившись у зеркала-монитора, задумчиво рассматривал деформированный слиток «водяного металла». «Удобно его обрабатывать при местных технологиях. Это, выходит, что-то вроде меди — ковкое, но мягкое. Можно увеличить прочность, но… другое, кажется, важнее. Отражающая способность…»

Он поднёс слиток гладкой стороной к зеркалу и вгляделся в позеленевшую поверхность. На ней проступило размытое, но всё же различимое отражение радиометра.

«Если нанести расплав тонким слоем на стекло…» — сармат снова задумался, теперь уже надолго. «Проще всего, для местного использования, — внутрь ещё горячего сосуда. Пока он надет на трубку, взять ещё одну и влить расплав. Получится ёмкость, зеркальная внутри. Осторожно подогреть, разрезать и растянуть… Надо будет попробовать. Для станции такие зеркала не годятся. А вот аборигены… думаю, оценят.»

6 день Огня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Ну вот, — Гедимин с тяжёлым вздохом уткнулся лбом в корпус реактора. — Сегодня пойдём в Сфен Огня. Будем благословлять целый город твоим именем. Ещё бы я знал, как тебя зовут…

Щупальца хранителя сплелись на затылке и протянулись вдоль хребта, выпустив два ветвистых отростка на плечи. Существо сегодня было общительным и вроде бы спокойным, только Гедимину было не по себе.

— Тут, за монитором, будет Гварза, — предупредил он хранителя, перебираясь ближе к пульту. — Но он тебя не тронет. Только проследит за показателями. Сидите оба тихо! Мы вас надолго не оставим.

Одновременно со скрежетом сдвигаемой каменной крышки снаружи донёсся негромкий смешок.

— Уговариваешь хранителя? — Айзек, погасив фонарь, спустился к «монитору» и приподнял руку в приветственном жесте. — Хорошо, что Кенен этого не слышит.

Гедимин поморщился.

— Скажи Кенену, чтобы не вздумал выходить на контакт! Нам тут только аварии не хватало.

— Не запугивай хранителя раньше времени, — отозвался Айзек, недовольно щурясь. — Кенен ничего плохого ему не сделал. Может, они вообще поладят. Иди наверх и поспи хотя бы четыре часа! Перед рассветом встречаемся у разлома.

…Через три часа Гедимин стряхнул тяжёлую дрёму и поднялся с подстилок. «Пора сделать хоть что-то полезное,» — он выложил из кармана слиток ульсены, придвинул ближе полупустую ёмкость с кейеком и полез в ящик — там лежали массивные детали каменного горна. «Опробую все инструменты, а если успею — позову Вепуата. С зеркалом одному возиться будет тяжело.»

Звать Вепуата не пришлось — он сам выбрался из шатра, когда Гедимин проходил мимо — в ту же секунду, будто сидел и ждал его, прислушиваясь к шагам.

— Ты куда? Ещё не уходите?

— Рано, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на разведчика. — Чего не в Сфене Огня? Погода нелётная?

— Уже отлетали, — сказал Вепуат, вслед за сарматом поднимаясь по трапу. — Сегодня будешь плавить стекло? Я вот думаю — по такой технологии ведь можно сделать чашку? Горловину, там, расширить…

— Чашку? — озадаченно повторил Гедимин. «Да, верно. Как раз случай опробовать разные инструменты.»

… — Это всё для нашей работы? — Вепуат тронул пальцем блестящие, только-только с заточки, металлические инструменты. — А черпак зачем?

— Чтобы по ладони не катать, — отозвался Гедимин, покосившись на руку разведчика. За ночь щитки на его пальцах приняли нормальную форму — даже ненужные шипики и гребни куда-то делись. «Переплавил. Жаль, на остальные перья ему времени не хватило,» — сармат посмотрел на пернатую броню Вепуата и едва заметно поморщился. «Хвост и крылья у него там ещё не прорезались?»

Черпак был костяной — отобранная у филка-коменданта лопата без черенка. Костяную лопату Гедимин выменял на кованую, из рэссены; филк пять минут фыркал, что она тяжёлая и неудобная, ещё десять минут по очереди с добровольцами тыкал ей в гравий и нехотя согласился, что «и такая сойдёт». Сармат вспомнил, какими большими глазами на обращение с рэссеновой лопатой смотрели Бронны-уборщики и сбежавшиеся охранники, и покачал головой. «Ну удобнее же работать широким лезвием. Этими их костями ничего не накопаешь, разве что дырку провертишь.»

…Обломки кейека, вываленные в печь, порыжели, но на этом дело и кончилось. Гедимин, досадливо щурясь, направил на них сопло сфалта. Камни накалились добела, в плавильном конусе забулькало, и сармат плотно прикрыл проём.

— Мало кейека, — буркнул он. «Надо было вместо камней положить термопластины… Хотя — местные-то их сделать не смогут… или смогут? Рэссену они кое-как обрабатывают. Добавить в неё кейек, повысить степень нагрева…»

— Мало — не мало, а всё работает, — отозвался Вепуат, сосредоточенно глядя на печь. Гедимин озадаченно на него посмотрел. «Далось ему это стекло… Так, трубку я переплавил — а где штырь?»

Стержень для намотки стекла обнаружился в ящике стола — и Гедимин его туда точно не клал. Металл заметно потемнел, и на нём проступили светлые полосы — кто-то неуклюже оббил его от налипшего расплава и поцарапал.

— Ты возился со стеклом? — сармат повернулся к Вепуату. Тот быстро отвёл взгляд.

— Я хотел почистить — много налипло…

Гедимин открыл было рот, но тут под пологом зашуршало — в шатёр сквозь воздуховод защитного купола пытался протиснуться нхельви. Вепуат нашипел на него — существо попятилось, выдернуло голову из проёма и шмыгнуло на улицу. Гедимин взялся за генератор поля, разветвляя и сужая проёмы. «Вот аборигенов тут точно не надо. Никаких. Пока мы сами с технологией не разберёмся…»

…Гедимин прокрутил трубку в пальцах, нажал, вдавливая свёрнутую спиралью ножку в заготовку и снова тронул лезвием вращающийся широкий край. Чашка расширилась, стенки вывернулись наружу, и сармат снова сунул заготовку в горн. «Загнуть их или подобрать? Подберу — так вроде удобнее.»

— Ага, вот так… на бутон похоже, — Вепуат навалился грудью на столешницу, завороженно глядя на светящуюся заготовку. Гедимин молча ровнял лезвием края и смотрел на свёрнутую спиралью ножку — или рукоятку. «Сделать снизу плоско? Или конусом, чтобы втыкать в землю? А, так оставлю. Всё равно в переплавку.»

— Гедимин, держи её! — услышал он голос Вепуата, и к чашке сбоку прилипла стеклянная полоса — одна из заготовок для бус. Она свисла было к столу, но Вепуат подхватил её, прижимая к чашке вторым концом. Схватилось неплотно — свечение успело из жёлтого стать рыжим — но прилепленный элемент кое-как держался.

— Это что? — спросил Гедимин, машинально сунув заготовку в горн и поправляя размягчившуюся полосу. Вепуат уже тянул к нему вторую, быстро остывающую на весу.

— Поверни… ага, сюда её, — разведчик прилепил стеклянную «лапшу» к чашке и поддел её, придавая полосе выгнутую форму. — Это будут ручки. Ручки у чашек, — ты что, не видел?

«Всё равно в переплавку пойдёт,» — Гедимин, подавив тяжёлый вздох, опустил на поддон побагровевшую заготовку — почти ровную чашку со спиральной ножкой и несимметричными ручками почти одинаковой формы. Вепуат радостно ухмылялся.

— Я же дал тебе делать бусы, — Гедимин кивнул на край поддона, где лежали два маленьких остывающих многоугольника. Острые углы у Вепуата не получились — бусины всё равно были округлыми, но хотя бы удалось сбить симметрию.

— Я делал. Заготовки кончились, — развёл руками сармат и снова уставился на расплав в печи. Хорошо облучённый кейек ещё не остыл, и стекло оставалось жидким. «Всё-таки надо больше камней,» — подумал Гедимин. «Или на камнях попробовать выцарапать тот значок. Интересно, кто-нибудь пробовал?»

— Ладно, — сармат сунул в печь тигель с расплющенной серебристой лепёшкой. — Больше не дам. Поможешь мне с большой вещью. Если получится — будет хорошо.

Вепуат заинтересованно хмыкнул и придвинулся ближе.

— Что за металл? Мифрил?

Гедимин поморщился.

— Мифрил при такой температуре только-только нагреется. Это ульсена. Попробуем её напылить. Сможешь держать трубку, аккуратно вращая?

…«Полчаса до рассвета.»

Вспомнив о предстоящем ритуале, Гедимин угрюмо сощурился.

«Время ещё есть,» — он встряхнул головой и снова впился взглядом в светящийся стеклянный цилиндр. Сам он уже остыл до красноты, но внутри ярко горел тонкий слой расплавленного металла. «Схватилось? Ага, готово…»

Отобрав у Вепуата трубку, он сунул заготовку в опустевший, но ещё раскалённый горн. «Двадцать два, двадцать три… Так, а теперь — очень быстро.»

— Держи, — сунув трубку Вепуату, Гедимин чиркнул по стеклу когтем, вспарывая цилиндр снизу доверху. Ещё доля секунды — и к надрезанному краю прилипла полоса металла. Стеклянная лента, отсечённая от трубки, повисла, налепленная на штырь. Гедимин следил, как она из рыжеватой становится красной и медленно гаснет.

— Готово, — он опустил затвердевший стеклянный лист на поддон. В гладкой поверхности на секунду отразилась его ладонь, Вепуат со стеклодувной трубкой в руках, костяные опоры шатра… Гедимин повернулся к горну, выгребая раскалённые камни в огнестойкий бочонок, отряхнул руки и закинул забытый на столе сфалт на плечо.

— Последи, пока остынет. Потом засунь всё в ящик, — сказал он Вепуату и с трудом сглотнул слюну — что-то сдавило горло. «Возня со стекляшками хотя бы имеет смысл… Ладно, обещание есть обещание. Пойдём изображать жрецов.»

…Айзек стоял у разлома и тихонько что-то насвистывал. Увидев Гедимина, он едва заметно ухмыльнулся и поправил крепления заплечного плазмомёта.

— Думал уже, придётся тебя разыскивать. Посвети вот сюда, — он поднял на вытянутой руке круглый сосуд с двумя горловинами. — Зелёная цера с ворванью. Надеюсь, этого количества хватит.

Из горловин ударил зелёный свет. Гедимин быстро прикрыл проём в корпусе сфалта пластинами — от слишком долгого облучения цера могла воспламениться.

— Взял плазмомёт? — он кивнул на оружие за плечом Айзека, где-то оставившего свою кинетическую винтовку.

— Одолжил у Кенена, — отозвался тот. — Очень надеюсь, что не пригодится. Ну что, идём?

Он коснулся шлема, опуская на глаза тёмный щиток, и Гедимин повторил его жест. Ему было не по себе. «Интересно, Айзек знает язык Сэта? Или… может выучить по ходу?»

…«Плюс девяносто,» — Гедимин скосил глаз на термометр. «Хорошо, что мы в скафандрах.»

Зал в форме приплюснутой полусферы с узким отверстием в потолке охлаждался плохо, грубая каменная кладка практически перекрывала отток воздуха — и к тому же внутрь набилось четыре десятка Сэта. Гедимин стоял в центре, сложив руки на груди, и, по совету Айзека, «делал умное лицо». Из того, что говорил Айзек, а периодически — жрецы и кто-то из вождей, сармат не понимал ни слова. Он даже не был уверен, что это жрецы и вожди — только скользил растерянным взглядом по их украшениям. Стоило поднять взгляд выше, туда, где разрисованная чёрными и белыми узорами крыша стыковалась со скальными стенами, — и он упирался во вмурованные в стык черепа. Их было много, и, кажется, иногда добавлялись новые — третий ряд «украшений» был незамкнутым. Черепа были разные, вытянутые и приплюснутые, жёлтые и почерневшие, будто обугленные; кто-то аккуратно замазал глиной проломы, вставил камешки вместо недостающих зубов и соединил нижние челюсти с верхними под небольшим углом. «Вон там — явно Скогны. Или Бронны… или Бронны мельче?» — Гедимина передёрнуло, и он перевёл взгляд на воинов в рэссеновых кольчугах. Металлического оружия не досталось даже им — в руках они держали костяные копья, судя по множеству нелепых отростков и вставленных куда попало камешков — не боевые, а церемониальные. «Ну так ритуал, а не война,» — сармат криво ухмыльнулся и покосился на Айзека. «Ничего не понимаю. Ни звука. Начинать, или ещё рано?»

Айзек вскинул руку. Сэта слаженно шагнули назад, прижимаясь к стене. Гедимин мигнул.

— Уран и торий! — Айзек, повернувшись к нему, поднял к груди сжатый кулак. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», сдёрнул с плеча сфалт и вскинул на вытянутых руках к потолку. Под пальцем хрустнула, сдвигаясь, экранирующая пластина, зелёный луч ударил в разрисованный свод.

— Уран и торий! — выдохнул сармат, чувствуя, как пальцы обжигает горячий ветер. Пластина тут же встала на место, но стены уже зажглись — луч задел звено какой-то разветвлённой цепи, и вмурованные тут и там осколки кейека накалились докрасна. С потолка сверкнули ослепительно-белые узоры — цера, напитавшись омикрон-квантами, тоже зажглась ярче прежнего. Коротко взвыли и тут же замолчали дудки. Айзек протянул руку к стене. Видно, он тренировался долго — через пять секунд на красном камне горел ядовито-зелёный трилистник, ровный, как по трафарету.

— Уран и торий! — Айзек поднёс ладонь к трилистнику и, повернувшись к безмолвным аборигенам, провёл рукой вдоль их строя. Сэта зашевелились, переглядываясь, Гедимин услышал шорох и треск со всех сторон; потом один из жрецов двинулся вперёд.

«А, совсем забыл,» — сармат быстрым жестом приложил ладонь к сфалту, ткнул себя кулаком в грудь и повёл ладонью, будто стряхивая что-то с пальцев на собравшихся. Жрец остановился, слегка наклонил голову, прижимая сжатые кулаки к груди, и заговорил. Гедимин растерянно оглянулся на Айзека.

— Сейчас пойдём по городу, — быстро перевёл тот. — Они извиняются, что он такой запутанный. Несколько кварталов пройдём насквозь, а благословлять начнём с больших цехов. Вон в той стороне выход.

…Сарматов действительно ждали. Гедимин, проходя сквозь кварталы-колодцы, старался смотреть перед собой и головой не вертеть, но видел краем глаза, что на узких террасах и нависающих со всех сторон ступенях нет свободного места. Сэта смотрели на пришельцев с каждого камня. Голосов Гедимин не слышал — всё заглушали рявкающие за спиной дудки и взвизгивающие рамки с натянутыми на них нитками — местные струнные инструменты. Нитки были из серебристого «асбеста» — всё, что Гедимину об этих приспособлениях удалось понять.

Массивные каменные створки на пути сарматов были отодвинуты до упора и закреплены клиньями. Усиленная вентиляция выдувала из цеховых помещений горячий пар. «Асбестовый цех,» — мгновенно определил Гедимин, увидев колодец с прорезанными в стенках желобами, отверстия в полу, забранные решётками, и корзины с белесым волокном, пучками торчащим наружу. К работе никто не прикасался — все Сэта, что были в цеху, выстроились вдоль стен и уставились на пришельцев. Дудки взвыли громче. «Хвост» из местных жителей, идущих за сарматами и вокруг них, распределился по свободным местам, и в цеху стало очень тесно. Айзек повернулся к стене, высматривая ровный участок. Один из «инженеров» с серебристыми шнурами в волосах замахал рукой, показывая на выступ между желобами. Там на высоте, удобной для Сэта, уже виднелись какие-то полустёршиеся значки.

— Уран и торий! — Айзек повернулся к Гедимину. В тишине было слышно, как вдалеке, за множеством поворотов, шипит пар над термальными источниками. Сармат криво ухмыльнулся. «Пора,» — он вскинул сфалт над головой. Зелёный луч вспыхнул, зажигая намазанную на стены церу белым огнём. Гедимин порадовался, что он в шлеме, — его уши сейчас, наверное, горели ярче. «Слово… есть… слово,» — повторял он про себя, выдыхая заученную формулу. «И мы его сдержим.»

…Комната с термальными источниками была всего одна. К ней со всех сторон лучами сходились асаановые цеха — множество помещений, где камень дробили, несколько открытых «печей» для прожарки волокна, узкие многоярусные пещеры чесален… Гедимин ждал, что дальше их выведут в кварталы прядильщиков и ткачей, но коридор от источников резко повернул в сторону.

— Тут везде много маленьких мастерских, — на ходу пояснял Айзек, сосредоточенный и деловитый. — Но нас сначала отведут к плавильням, а потом — в местные… поля, не то фермы. Видишь, мастер плавилен вышел вперёд?

Гедимин посмотрел на Сэта, незаметно возглавившего процессию, и беззвучно усмехнулся. «Ну да, кому ещё достанутся кованые браслеты. И даже какая-то каска. Спецовку бы ещё…»

…Сюда процессия не влезла — места в узкой выгородке хватило только «мастеру плавилен», зачем-то пролезшим жрецам и самим сарматам. Над Гедимином, уходя к узкому отверстию в потолке, нависла багровая стена, изрезанная террасами и утыканная ступенями. Массивные сдвижные створки прикрывали технологические отверстия. Они тянулись цепью вдоль стены; тут было три печи — три длинных канала, выложенных изнутри кейеком. «Главная полость там,» — Гедимин произносил заученные формулы, но думалось ему только о массивной конструкции над головой. «Засыпана кейеком. Там — меньше, там больше… разные температурные режимы?.. Шлак стекает по каналу… ага, вон там лётка, замазана глиной, а вот сюда он выльется. Та-ак… с той стороны печей тоже что-то есть. Кузнечные горны?»

Он коснулся ладонью багровой стены. «Верно. Три яруса горнов. Кузнечные террасы. Куют рэссену.»

Пять минут спустя сарматы стояли на нижнем из ярусов, и Гедимин видел уже не «внутренним зрением», а своими глазами каменные заслонки горнов, широкие террасы над узким проёмом, натянутые верёвочные мостки, каменные наковальни и костяные протяжные устройства. У Сэта, глазеющих на чужаков с террас, набедренные повязки были длиннее и шире «штатных» и даже отчасти напоминали передники. «А молоты у них из камня,» — мельком отметил Гедимин. «На нерабочих поверхностях — резьба. Нашли же, что украшать, мать моя колба…»

Сарматы выходили из сухих горячих шахт к сырым и относительно прохладным, когда на запястье Гедимина мигнул дозиметр.

— Айзек! — ремонтник посмотрел на прибор и растерянно мигнул вместе с ним. — Сигма пульсирует!

— Ага, — отозвался «жрец», тронув запястье. — И давно. Начала после первого зала. Я тебя не стал тревожить… Хорошо пульсирует. Как думаешь, к чему это?

— Понятия не имею, — пробормотал Гедимин, стараясь не ёжиться. Стрелка под экраном дозиметра металась во все стороны — то ли не находила источника, то ли не могла выбрать между несколькими равноценными. Гедимин прикрыл прибор ладонью — стрелка замерла, уверенно указывая туда, откуда сарматы только что ушли.

— Это в цехах, — прошептал он. — Видимо, мы… что-то расшевелили. И теперь оно…

Айзек вцепился в его локоть, и сармат остановился. За спиной заскрипело и завыло особенно пронзительно — «жрецов» привели в очередной «цех».

Когда музыка смолкла, Гедимин услышал шорох сырой зелени, хруст чего-то сочного и невнятное попискивание. Он стоял у полузаложенного проёма, ведущего в темноватую длинную пещеру. По её потолку тянулась полоса, нарисованная церой, по полу — узкая извилистая тропа, всё остальное место занимали бесформенные заросли.

Это всё было живым — Гедимин понял это по хаотичному расположению. Безлистные ветки торчали во все стороны и местами срастались, из-под них выпирали бугорчатые шары, на полу лежали ребристые лепёшки, обросшие чем-то волокнистым с рассыпанными по волокну ягодами. Среди зарослей, не обращая внимания на пришельцев, бродили огромные «мокрицы» со странно окрашенным панцирем, рылись небольшие голокожие существа, летали живые пузыри с короткой бахромой. В узкие отверстия в стенах просачивалась вода — они где-то соединялись с термальными источниками — и воздух в пещере был сырым и тёплым.

«Странный цех,» — Гедимин, повернувшись к Айзеку, озадаченно хмыкнул. Теперь он заметил, что пещер здесь несколько, и все они уходят далеко, многократно между собой соединяясь. Жрец, снова вылезший вперёд, дотронулся до камня над низким сводом и что-то прошелестел.

— Сэта хотят, чтобы священный знак был нанесён на этот камень, — перевёл Айзек. — А обряд пройдёт тут, снаружи. Здесь растёт пища для жителей Шакхи. Это очень важное место.

«А. Пищеблок. Понятно,» — Гедимин уже привычным жестом вскинул сфалт над головой. «Пища — это важно.»

Краем глаза он увидел, как вспыхивает экран на запястье — пульсация усилилась, и у излучения, кажется, появился ещё один источник. Сармат порадовался, что никто не видит его лица, — скрывать тревогу становилось всё сложнее.

— Сигма, — прошептал он, когда Айзек поравнялся с ним на пути в очередную пещеру. — Она усиливается. Весь город светится. И мы его подогреваем. Предупредить местных?

— Думаю, они всё чувствуют, — прошептал Айзек в ответ, оглядываясь на многометровую процессию. За сарматами понемногу утягивался весь город; сегодня всем было не до работы. Те, кто шёл рядом со «жрецами», ещё сохраняли торжественный вид, но позади, за музыкантами, уже началось веселье. Гедимин краем глаза видел, как Сэта приплясывают, ухватив друг друга за плечи и выстроившись в цепочку. На ходу раздавали ягоды, нанизанные на нитку. К «официальным» дудкам и рамкам со струнами добавились костяные трещотки и что-то, издающее икающий звук. «Ну, им хотя бы весело,» — Гедимин пожалел, что не может вылить на горящий затылок ведро холодной воды. «Не такие уж они дикари. Всё понимают. Хорошо, хоть в лицо не ржут.»

…По меркам Земли Шакха была даже не городом — так, небольшим посёлком, но Гедимину, проходящему запутанными кварталами, она показалась бесконечной. Множество картинок слились в красно-жёлтую мешанину, оставив в памяти только отдельные детали — куски чёрной руды с горящими внутри красными фрагментами кейека, неожиданно — рэссеновые киянки для выколачивания «огненных камней» из шлака, ряды костей, о которые тёрся, скручиваясь, «асбестовый» трос, лепной сосуд в форме «трилобита» с крыльями и хоботком… Когда процессия вывалилась в последнюю шахту, Гедимин перевёл усталый взгляд на стены, потянулся за сфалтом — и даже не сразу понял, что тут ничего нет — только лестница, уходящая к открытым «воротам».

— Стой, — Айзек придержал его за руку. — Наша работа закончена. Остались последние формальности.

Солдаты в кольчугах и рэссеновой чешуе резкими жестами выгнали большую часть процессии в коридор, и она растянулась там, распределившись по трём соседним кварталам. Давки не было — из узких проёмов все проворно разбежались по открытым участкам. В последнем колодце остался только жрец и трое «вожаков».

— Садись, — прошептал Айзек. — Они ждут, пока мы сядем.

Гедимин оглянулся через плечо — к ногам сарматов незаметно принесли плоские подушки, застеленные сверху трёхцветной тканью. Полотно было сшито из узких полос, а подушки — скорее всего, из десятка слоёв простёганного материала, — уточнять Гедимин не стал.

Аборигенам подушек не полагалось, и они, не смущаясь, устроились на полу — хотя кто-то покосился на стену, как будто искал там гамак. Жрец прижал оба кулака к груди и низко наклонил голову, потом вскинул руку и широким жестом обвёл стены колодца.

— Сэта очень благодарны нам, — бесстрастно перевёл Айзек. — Давно городские каналы не наполнялись так огнём. Камни Шакхи поют. Город будет праздновать… Нас просят присоединиться к пиру.

Гедимин резко качнул головой. Дозиметр уже не вспыхивал — светился из-под бронировным ярким светом. Хотелось проверить показания за последние два часа, но при аборигенах было неловко.

— Нам пора в Элидген. Там реактор… — не договорив, он стиснул зубы. «Реактор! Пока мы тут заняты неизвестно чем… И ещё эта сигма… Кого мы тут разбудили? Как объяснить про сигму местным⁈»

— Не бойся, атомщик, твои мучения очень скоро закончатся, — ровным голосом проговорил Айзек и перешёл на язык Сэта. Когда он начал говорить на нём, а не на Джагульском, Гедимин не заметил, — видимо, как и Вепуат, «освоил по ходу».

— Сэта были бы очень рады видеть нас на пиру, — перевёл Айзек длинный ответ. — Но они не могут принуждать нас. Они приготовили небольшие подношения и надеются, что они будут угодны Пламени.

Жрец положил перед сарматами три белых узелка. Протянув к ним руку, Гедимин почувствовал жар.

— Они поднесли нам кейек, — перевёл Айзек быстрые пояснения. — Потому что кейек нужен даже равным Куэннам. Ещё здесь асаан — разные хорошие нити, потому что они получились хорошими после первого нашего благословения. И ещё — то, о чём мы им сказали. Они не знают, зачем это нам, но уверены, что мы не замышляем ничего злого против них.

Гедимин, ошалело мигая, открыл последний мешочек. Внутри блестела жёлтая шерсть. Настригли её с одного невезучего Сэта или собрали по клочку с города, — образцов набралось много, вот только лежали все они вперемешку. «А, какая разница,» — подумал сармат, убирая подношения в ниши скафандра. «Если ДНК нет, то его ни у кого нет. Ассархаддон убедится — и отстанет.»

— Что с тем Сэта, которого они наказали? — спросил Гедимин. — Он был на празднике?

Айзек крепко сжал его ладонь и заговорил по-сэтски. По лицу жреца пробежала волна.

— Тот Сэта мог смотреть на церемонию из своего квартала, — перевёл Айзек. — Это ему не могли запретить. Но на пиру его не будет. Теперь Сэта знают, чего он пытался их лишить. Жрецы постараются сохранить ему жизнь, потому что ты так хотел. Но они не могут заставить Сэта желать ему добра.

Гедимин болезненно сощурился. «Чего их лишили-то? Возможности пройти толпой по городу? Концерта дудок⁈»

— Попрощайся с ними, — прошептал Айзек, выпустив его ладонь. — И мы пойдём. Мне уже самому неспокойно.

…Едва Гедимин открыл экран дозиметра, стрелка-указатель, качнувшись, упёрлась в горизонт.

— Город, — прошептал сармат, проследив направление. — Теперь светит весь город.

«Свечение» города он наблюдал, уже стоя над разломом. Здесь интенсивность сигма-излучения достигала десятой доли кьюгена, и сармат не хотел думать, с какой силой оно «горит» в пещерах Шакхи. «Омикрон в норме,» — отметил он. «Хотя бы омикрон…»

— Плюс двадцать, — Айзек щёлкнул по экрану передатчика, отобразившего показания термометра. — Теплеет. М-да, кого-то мы хорошо подогрели…

Гедимин поёжился.

— Тут рядом вроде бы нет ирренция. Нечему взрываться.

— Это успокаивает, — Айзек, убрав с лица тёмный щиток, слабо усмехнулся. — Идём, атомщик. Нас просили — мы сделали. Дальше они разберутся, нравится им такой результат или нет. А тебе надо в душевую. У тебя уже глаза в кучу.

Гедимин досадливо поморщился — «и как он видит сквозь тёмный щиток⁈»

«Да, в душевую,» — подумав о холодной воде, он приободрился. «А потом — изучать сканы. У Сэта всё-таки есть дудки. Но в них почему-то не дуют подолгу. „Вяк“ — и всё. Надо посмотреть сканы…»

…Едва Гедимин шагнул за разлом, и сканы, и холодная вода вылетели у него из головы. Над Сарматским холмом полыхал зелёный купол, выгорающий изнутри, и захлёбывалась воем сирена.

… — Реактор цел! — крикнул, кинувшись Гедимину наперерез, Вепуат, но сармат его почти не слышал — раскалённые невидимые волокна впились в череп. Хранитель «бросился» навстречу, дрожа всеми щупальцами. Купол над реактором горел ровной зеленью. Сирена ещё подвывала, но уже еле слышно.

— Альнкит заглушен, — буркнул Гварза, через плечо оглядываясь на Гедимина. Между сарматами тут же вклинился Айзек. «Когда он успел под купол? Я же обогнал его ещё в ущелье…» — мелькнуло в голове Гедимина. Он вместе с двумя сарматами склонился над шахтой реактора. Каменная крышка была сдвинута, из проёма в купол бил тонкий зелёный луч, заметный даже при дневном свете. В «изоляции» одной из «магнитных» катушек чернела трещина, а прямо под ней — мелкие отверстия в мифриловом экране, проеденном насквозь.

— Хорошо, что это не управляющий стержень, — шумно выдохнул Айзек, глядя, как Гедимин снимает повреждённую катушку и отделяет дырявую пластину. Выломав из скафандра ипроновый щиток, сармат заделал отверстие. Зелёный свет погас.

— Значит, мифрил корродирует, — Гварза, хоть Айзек и отодвигал его от Гедимина, всё-таки подошёл вплотную и уставился на пластину с мелкими отверстиями и пятнами свежей ржавчины. — При всей его химической стойкости… Чем его так?

— Жидкой молнией, — отозвался Гедимин. Желание оторвать Гварзе голову сменилось холодным любопытством. Сармат разглядывал жёлтые пятна на серебристой поверхности. «Молнии» протекло немного — может, несколько капель просочилось через трещину в изоляции — но реакция, по-видимому, была бурной. Рыхлые жёлтые хлопья отваливались от лёгкого касания. Гедимин надавил чуть сильнее — и коготь, пройдя сквозь когда-то прочный металл, выглянул с другой стороны.

— Она ещё и растворитель? — Айзек покачал головой. — Вот её мы на это не проверяли. Получается, зря.

Гедимин оглянулся на реактор.

— Пойду менять катушку, — буркнул он, щурясь на отверстие, заложенное пластиной его брони. — Текк’ты здесь? Вечером будут? Нужна их помощь.

…Тонкий слой «жидкой молнии» покрывал дно стеклянной кюветы уже три часа. Никаких следов коррозии на стекле не видел ни сам Гедимин, ни его сигма-сканер.

«Ну, допустим,» — сармат, угрюмо щурясь, опустил в маслянистую жидкость обрезки мифрила и прикрыл кювету защитным полем. Внутри зашипело. Жидкость помутнела от жёлтых хлопьев и тысяч мелких пузырьков. «Один из атмосферных газов,» — Гедимин равнодушно смотрел на анализатор. «Ничего опасного… Стоп. Эта реакция… Она обратима?»

Издалека донёсся низкочастотный гул, и Гедимин, махнув рукой на все странные реакции, выбрался из шатра. Реактор следовало заэкранировать — а потом, наконец, запустить.

…Зеркало-«монитор» светилось с привычной яркостью — там, куда оно «смотрело», снова шла цепная реакция распада. Ирренций «горел», выбрасывая в никуда омикрон- и сигма-кванты. Айзек, оттеснённый от «монитора», несильно толкнул Гедимина в плечо и еле слышно хмыкнул.

— Я же сказал — всё в норме. Мне уже не веришь?

— Ты не жрец, а я не дикарь, — буркнул Гедимин и тут же смущённо сощурился — это, пожалуй, было ненужной грубостью. — Хранитель переволновался сегодня. Я к нему зашёл. Ты работай спокойно…

Айзек ухмыльнулся.

— Да уж, сегодня все поволновались. Кенен даже не понял, в чём дело, когда твоя автоматика сработала. Скинуть тебе его показания?

Гедимин покосился на «щит управления» — если эту конструкцию вообще можно было так называть — и брезгливо поморщился. «Мы, с земными приборами, ещё можем фиксировать показания на отрезке времени. А в этой штуке запись не предусмотрена.»

— Там ничего странного, — Айзек кивнул на передатчик. — Пробой экрана, вспышка снаружи — и падение мощности.

— Сигма, — прошептал Гедимин, разворачивая вслед за зелёной кривой красную. — Почему никто не смотрит на сигму⁈

Сигма-излучение, записанное с дозиметра Гварзы, хаотично пульсировало, заставляя указатель вертеться во все стороны — и мгновенно угасло после пробоя. «Опять то же самое. Кипящее облако…» — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Повезло, что были слабые места. На катушках, а не в активной зоне. Значит, здесь эта дрянь тоже бывает. Мало тут своей…»

— Кипящее облако, — тихо проговорил Айзек, глядя на передатчик. — Мало мы знаем об этом явлении. Что ж, будем изучать.

Гедимин фыркнул.

— Именно этим мы и должны заниматься. А не обманывать местных дурацкими ритуалами. Хорошо, что больше не придётся туда идти. Затылок до сих пор горит. А работа простаивает.

— Не придётся? — Айзек перевёл взгляд на него и странно усмехнулся. — Если бы! Этот город Сэта ведь не единственный? И даже не главный?

Гедимин мигнул.

— Ты это к чему?

— К тому, — Айзек тяжело вздохнул. — Один Сэта забрал себе все городские благословения? А один город на отшибе забрал все благословения государства. Не удивляйся, когда придут делегации. Будем надеяться, что мирно — всё-таки мы равны Куэннам, а тут — целое Пламя…

Гедимин шёпотом помянул размножение «макак».

— Жители Шакхи не будут рассказывать…

— А то без рассказов незаметно, — Айзек криво ухмыльнулся. — Город светит так, что дозиметры зашкаливает! Жди делегаций, атомщик. Только без стрельбы, ладно?

7 день Молнии, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

«Пора запасаться деревяшками. Остались одни мелкие обрезки, а разбирать склад не хочется,» — думал Гедимин, разглядывая вырезанную из прокалённого дерева деталь. «Нечем даже пульт прикрыть. Болтается заслонка из коры…»

— Вот такой мундштук, — сказал он вслух, перекладывая деталь на стол; надо было насадить её на цельнотянутую трубку из синего металла — она уже остыла, и Гедимин перенёс её в шатёр — но сармат думал, что это подождёт. — По образцу сэтских дудок. Странная всё-таки штука.

— Ага, — согласился Вепуат, подбирая мундштук и заглядывая в отверстия. — Вот как, значит, влияет строение челюстей… Один раз дунуть могут — сильно, куда придётся — а вот медленно выпускать воздух, вытянув губы в трубку… Ну да, откуда у Сэта настолько мясистые губы…

— Долго дуть и не надо, — отозвался Гедимин. — Один раз с силой растянуть стеклянный пузырь — больше ему не нужно. А будет нужно — подогреть и дунуть ещё раз. Они должны справиться. Если эта технология их вообще заинтересует…

Вепуат, отложив недоделанную стеклодувную трубку, похлопал сармата по локтю.

— Вот вечно ты волнуешься раньше времени! Пойдём покажем им твои стеклянные штуки. Ты вчера ничего стеклянного не видел? А было бы — обязательно наткнулся бы. Значит, они так не умеют. Пойдём покажем!

Гедимин резко качнул головой. «Стеклянные штуки» всей кучей лежали в дальнем ящике стола; сармат на всякий случай его застопорил, чтобы открыть можно было, только выломав. Там же лежало и вчерашнее почти готовое зеркало; Гедимин мельком подумал, что на нём можно было бы опробовать резку раскалённым ножом — за неимением лучевых резаков и алмазной крошки аборигенам придётся справляться как-то так… но, оборвав мысль на середине, тихо вздохнул и повернулся к выходу.

— Идём уже.

«Со вчерашней беготнёй даже образцы асбеста не изучил. А тут ещё ты со своими „трилобитами“…» — думал Гедимин, со сложенной стойкой под мышкой поднимаясь на соседний холм. Гравий блестел в свете фонарей — выпала роса; особенно ярко блестели наполненные чаши туманников.

— А я вот думаю… — начал было Вепуат у самого разлома, но Гедимин толкнул его в спину, и сармат шагнул вперёд — и тут же остановился.

— Смотри!

Гедимин замер рядом с ним, растерянно мигая.

Сначала он подумал, что кто-то вымазал церой кончики скальных зубцов и подсветил кратеры. Может, это и было так, но светилась не только цера. Ветвящиеся линии тянулись, пересекая валы и пронизывая кратеры, и над ними поднималось неяркое красноватое свечение. Гедимин сунул в световой поток дозиметр и шёпотом помянул уран и торий. Из-под земли текла чистая «сигма», распространяясь по непонятно из чего сделанным каналам. Сигма-сканер, как и следовало ждать, показал только рябь, натянутое над линией защитное поле — волнистые красные разводы.

— Что там? Что? — нетерпеливо спросил Вепуат, заглядывая в экран. — Вчера его не было!

— Угу, — сармат опустил прибор. Стрелка под экраном дозиметра указывала чётко на ближайший город Сэта — и у Гедимина было ощущение, что все странные линии сходятся к нему же.

— Красиво, — Вепуат, сделав шаг в сторону, огляделся по сторонам. В мешке на его плече уже возились, недовольно хрюкая, «трилобиты». «Плюс двадцать два,» — Гедимин покосился на термометр. «Что-то не то здесь с погодой.»

— А так даже удобнее, — ухмыльнулся Вепуат, вытряхивая животных из мешка. — И фонари не нужны. Если только «трилобиты» не испугаются… А нет, не боятся.

Животные, сделав по кругу над ближайшими кратерами, опустились на расправленные перья Вепуата. Сармат щёлкнул по броне — они втянули крылья и подобрали хоботки.

— Давай тогда работать. Вкопай кость неглубоко, плоским местом кверху, — пусть пробуют бить с налёта.

— Драться учишь? — Гедимин недовольно сощурился. — С кем? Они кому угодно на один удар копьём.

Вепуат ухмыльнулся.

— Посмотрим. Во-он там вкопай кость — как раз им место для разгона…

…Первые Сэта на «трибунах» появились сразу же — не успел Гедимин выставить «трилобитовую» мишень, как в кратерах вдобавок к красным огням загорелись жёлтые. Сармат уставился на кость с плоским верхом, будто впервые её видел, — уши и затылок неприятно жгло. «После вчерашнего спектакля — хоть в разлом не выходи,» — думал он, угрюмо щурясь. На красные подземные линии он старался не смотреть вовсе — от их вида просыпалось неприятное ощущение, что, возможно, спектакль был не совсем спектаклем.

«Трилобит» не спешил атаковать мишень — он подплыл к ней медленно, высунул хоботок, обнюхал её, попытался прикусить…

— Heta! — крикнул Вепуат и защёлкал по броне, подзывая животное на руку. Гедимин невесело ухмыльнулся. «Видимо, не боевые. Кто-нибудь видел боевых трилобитов?»

…Кость вылетела из рыхлого пепла и застучала вниз по склону. Гедимин спрыгнул за ней, но она, не задержавшись на спуске, отрикошетила от камня и ушла под скалу, впившись в пепел. «Как только „трилобиты“ себе щитки не ломают…» — покачал головой сармат, оценив силу удара.

Он выбирался с найденной костью из-под скалы, когда услышал с возвышенности трескучую речь. Говорил Вепуат — его голос Гедимин узнавал и в такой модификации. Взлетев на вал, сармат увидел Сэта — «инженера» из цеха «асбестообработки» с браслетами из цветных шнуров. Рядом с ним стоял кто-то из жрецов — Гедимин опознал его по цветной набедренной повязке и нагрудному украшению из миниатюрного черепа. «Черепушка, похоже, от нхельви,» — мелькнуло в голове; сармат неприязненно сощурился и шагнул к Вепуату.

— Чего им надо?

Сэта, замолчав, отступили на шаг и склонили головы. Гедимин мигнул.

— Ты вовремя, — повернулся к нему Вепуат. — Тебе, кажется, интересно было, как Сэта лечат силикоз? Нас зовут на ритуал огненного превращения. В основном тебя, как верховного жреца Пламени. Но и меня тоже.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— На кой им в госпитале жрец чего бы то ни было? И что им нужно от ядерного реактора?

Вепуат развёл руками.

— На месте увидим. Реактор с тобой, понадобится — достанешь. А пока напиши Айзеку… а, ядро Сатурна! Альготу напиши — пусть засунет всех зверей в шатёр и пристегнёт шлейки! В прошлый раз у него Подранок мотался по шатру, чуть наружу не вылетел.

…Город светился. Гедимин не ошибся — горящие подземные линии расходились именно отсюда, от огненно-красных колец, окруживших каждую ложную фумаролу. Сармат взглянул на струи раскалённого воздуха и помянул про себя уран и торий — судя по размаху извержения, температура на нижних ярусах перевалила за сотню градусов. «М-да, подогрели их, как надо,» — думал он, осторожно спускаясь по свисающим балкам. «Надеюсь, теперь им не холодно. А всё-таки странно, — кейека тут мало, под прямой луч попали считанные осколки… странно, что они до сих пор не остыли.»

Внизу было светло и жарко. Цера за сутки даже не подумала угаснуть — полосы на стенах горели, как только что облучённые, хотя Гедимин точно помнил, что в этом колодце ни на что не «светил». «Цепная реакция? Она в таком виде возможна? Мать моя колба… надо бы соблюдать осторожность, а то так взорвёшь что-нибудь!»

Шагнув с последней ступени вниз, он бросил взгляд на дозиметр. Экран начал светиться ещё на подходе к городу — и сейчас показывал, что «сигма» на нижнем ярусе «светит» на две десятых кьюгена. Гедимин покосился на Сэта-сопровождающих, — здесь, в городе, к ним присоединились ещё четверо аборигенов, и никто не выказывал ни малейшего беспокойства. «Иммунитет к сигме? С них станется…» — на время выкинув из головы местные странности, Гедимин подошёл к Вепуату и встал рядом с ним. Их уже звали к ближайшей арке, и сармат, незаметно включив сигма-сканер, пошёл за аборигенами. Данные нужно было собрать — а потом уже делать выводы.

…Этот проём за массивной каменной створкой был низок даже для Сэта — каждый, проходя в него, пригибался. Гедимин, шагнув в сторону от входа, прикрыл макушку ладонью и осторожно выпрямился. Броня чиркнула по потолку — высоты здесь хватало впритык. На красном потолке змеились чёрные и белые линии — стилизованные языки пламени, расходящиеся от центральной части. В ней когда-то было потолочное отверстие; его заложили наглухо, и Гедимин, покосившись на термометр, в очередной раз порадовался, что внутри скафандра — двухсуточный запас воздушных баллонов. На полу под заложенным отверстием было выбито широкое углубление с высокими бортиками и намёком на ступени. Из стен кое-где попарно торчали балки — ни на ступени, ни на блоки подъёмника они не были похожи, скорее всего, к ним что-то подвешивали. На одной уже висела чья-то шитая торба с бахромой и костяными цацками. Рассмотреть её Гедимин не успел — Сэта дотронулся до его локтя, указывая сармату на место у стены — подушки, накрытые узорной тканью.

— Они извиняются, что не подготовили для нас гамаки, — перевёл Вепуат его шелестящую речь. — Они принесли подушки и надеются, что нам будет удобно.

На другой стороне помещения уже повесили два гамака. В них пока никто не лежал; жрец, забрав с вешалки торбу, сидел с ней на дне углубления и раскладывал какие-то небольшие предметы. Рассмотреть их Гедимин не успел — к его боку привалился Вепуат. Он покосился на сармата и увидел, что тот лёг на подушки, подсунул под себя локоть и устраивается полулёжа, пытаясь опереться на Гедимина.

— А ты чего? — удивился Вепуат. — Ложись! Как раз устроимся голова к голове, и будет удобно.

— Я посижу, — отозвался Гедимин. — У них тут что-то важное, а я буду валяться?

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Ну если у них так принято…

Пронзительно завизжали местные «скрипки», и Вепуат вздрогнул и растерянно мигнул. «Музыка,» — жестом пояснил Гедимин, глядя на собирающихся аборигенов. Гамаки по-прежнему были свободны, зато центральную яму окружили четверо жрецов. Что-то из лежащего в ней подожгли; жёлтый дымок был ненамного горячее окружающего воздуха и поднимался невысоко, образуя над ямой облако. Потом Гедимин нашёл взглядом музыканта — один Сэта сидел в углу, придерживая пальцем ноги две костяные рамки с натянутыми на них нитями. Один смычок он держал в руке, другой, отличающийся по форме, — в зубах; звук получался разным, но одинаково гадким.

Из торбы достали самый крупный предмет — длинный череп с замазанными отверстиями. Поверх штукатурки были нарисованы глаза — много, на всех свободных местах. Жрец держал его аккуратно, с явным почтением, зажимая ладонью отверстие в затылочной части — единственное, ничем не заделанное. «Это ёмкость,» — понял Гедимин, вглядываясь в форму черепа. «Чей он? Сдвоенные клыки… Это что, останки Сэта⁈»

«Скрипки» взвизгнули и тут же заткнулись. В узкую, почти наглухо заложенную дверь протиснулся Сэта. Не успев сделать и пары шагов, он схватился за грудь и мучительно закашлялся. Секунд через тридцать он совладал с приступом и выпрямился. Жрецы молча ждали, пока он развяжет браслеты и распутает шнуры в волосах. Украшений у него было немного — как у рабочих из «асбестового» цеха. Сэта, до сих пор молча ожидавший у стены, забрал все шнурки и тряпочки и повесил на опору одного из гамаков. Рабочий снова закашлялся, но всё же двинулся к яме. Гедимин ждал, что от густого дыма приступ усилится, но, вдохнув странный газ, Сэта кашлянул ещё раз и успокоился. Двое жрецов склонились над ним, помогая ему сесть на дно. Рабочий обхватил руками плечи и свернулся почти в клубок. В полной тишине Гедимин слышал, как он хрипло дышит.

Один из жрецов заговорил с ним — или, по крайней мере, наклонившись к нему; рабочий ничего не отвечал, только дрожал мелкой дрожью. Вдоль его хребта вспыхнула яркая белая полоса, грива побелела. Ещё секунда — и Сэта исчез. Со дна ямы в потолок ударил огненный гейзер.

Визжащие звуки резали уши, но Гедимин не обращал на них внимания — он, ошалело мигая, смотрел на яркий костёр. Жрецы стояли вокруг, протянув к нему руки, и в ослепительном свете сармату казалось, что их гривы белеют, а на спинах выступают раскалённые белые полосы. «Скрипка» визжала, не затыкаясь, секунд сорок — и внезапно замолкла. Жрец поднял на вытянутых руках раскрашенный череп. Трое остальных что-то говорили, прикасаясь к огненным языкам, но все слова заглушал рёв пламени. Жрец с черепом вытряхнул из «ёмкости» горсть песка и швырнул в огонь.

Пламя угасло мгновенно. На дне ямы лежал, свернувшись, раздетый Сэта. Он тяжело дышал, его шерсть из жёлтой стала почти белой. Жрецы, сойдя в яму, нависли над ним, трогая его за плечи, расчёсывая когтями гриву, гладя по спине. Белое свечение медленно желтело; ещё несколько секунд — и Сэта поднялся во весь рост. Его, придерживая за плечи, отвели к гамаку, и он лёг, расслабленно свесив руку и прикрыв глаза. Гедимин ждал, когда его накроет приступом кашля, но Сэта дышал тихо, легко и, кажется, понемногу впадал в дремоту.

Музыкант снова провёл смычком по струнам. По звуковому сигналу в дверь протиснулся ещё один Сэта. Он не кашлял, но в груди при каждом вдохе что-то хрипело, а глаза под отёчными веками выглядели заплывшими. Он долго возился со шнурами — дрожали руки; жрецы молча ждали, когда он сможет спуститься.

На спуске Сэта шагнул мимо ступени и пошатнулся. Жрец придержал его за плечо и подтолкнул вперёд. В яму подбросили что-то дымящееся — какие-то скрученные чёрные волокна; Гедимин покосился на анализатор — «на базе проверю».

Жрец заговорил с больным. Тот закрыл глаза руками и мелко задрожал. На спине проступили белые пятна — и тут же его тело превратилось в ярко-красный огненный столб. На секунду он пожелтел — и тут же потемнел и зачадил. Жрец, что-то крикнув, сунул в огонь пучок шнуров. Пламя сверкнуло — и раздулось в гигантский шар, мигом захватив почти всю комнату. Гореть тут было нечему, но огненные языки расплескались по камням, по штукатурке и не думали гаснуть. В лицо Гедимину ударил жар. Сармат вскочил, хватаясь за «арктус», плёнка защитного поля натянулась между полом и потолком, дрогнула — и свернулась в огромный цилиндр, обернув собой пламя. Гедимин видел, как она багровеет изнутри — но непрерывная генерация работала, и цилиндр неуклонно сжимался, загоняя странную субстанцию обратно в яму. «Не знаю, что это, и как может существовать,» — пульсировало в мозгу сармата, — «но это… надо… экранировать!»

Защитное поле побелело, изнутри донёсся жалобный крик. Гедимин вспорол плёнку и шагнул назад. На дне ямы лежал, свернувшись, рабочий-Сэта; он дышал шумно, но не хрипел, и опухоль на глазах пропала.

— Гедимин! — окликнул сармата встревоженный Вепуат. Тот оглянулся и удивлённо мигнул — он и не заметил, как успел подойти к самой яме. Вепуат стоял у стены, выпрямившись во весь рост, и жестами звал ремонтника к себе. Тот оглянулся на жрецов, вынимающих из ямы существо, снова принявшее прежний облик, и двинулся к напарнику.

— Такое надо экранировать, — буркнул он. — Если оно не нуждается в топливе — далеко может уйти… Что это вообще такое? Как такое возможно?

Вепуат пожал плечами.

— Превращение в огонь… Нет, ты видел? — вдруг возбудился он. — Совершенно другая структура! Я сначала подумал, он там, внутри, просто весь горит… Другая структура, вся из потоков! Как они их обратно собирают⁈

Гедимин услышал негромкий треск и шорохи, повернулся и увидел, что двое жрецов стоят рядом с ним. Ещё один успокаивал Сэта, вернувшегося в сэтский облик, другой собирал со дна ямы уже ненужные принадлежности ритуала — и постоянно поворачивался к сарматам, будто хотел что-то сказать, но не решался.

— Они благодарят нас, — перевёл Вепуат. — Этот Сэта мог не вернуться, так и остаться огнём. Ты вовремя схватил его — он вспомнил, кто он, и вернулся. Они рады, что решились нас сюда позвать. Они не знают, что с твоей бронёй, но надеются, что она не пострадала… Гедимин! Скафандр!

Сармат уставился на себя и ошалело мигнул. Пластины не оплавились, но каждая приподнялась и покрылась шипами. Что-то непривычно давило на спину, сармат повёл лопатками и услышал хитиновый треск — вдоль хребта, отодвинув в сторону мешающий сфалт, проросли два гребня.

— Ничего себе шипы, — Вепуат потрогал что-то на спине. — Весь фрил в них втянулся, ипрон торчит наружу. Такие жёлтые полосы, как у бурундука…

— Тьфу ты! — не выдержал Гедимин. — Гребучая мутация!

Вепуат схватил его за локоть. Гедимин взглянул на Сэта — они подались назад, как будто поняли если не слова, то интонации — и смущённо сощурился.

— Давай выбираться, — прошептал он. — Здорово, что тут все вылечились. Скажи им что-нибудь вежливое — и пойдём.

— Пойдём, — Вепуат успокаивающе похлопал его по локтю. — Я им сказал… Стой! Они говорят… они хотят отдать нам что-то. Если оно нам нужно.

Гедимин мигнул.

…Эта узкая пещера была прорыта под самым сводом; лестница, не доходя до неё, сворачивала к небольшому уступу, откуда управляли подвешенным над пещерой подъёмником. Сэта, поддев крюком пробку из засохшей глины, вытащили её не с первого раза; Гедимин щурился на многочисленные узкие отверстия в пробке, подозрительно похожие на воздуховоды.

— Проклятая бездна! — донеслось из пещеры, и сармат ошалело мигнул. Наружу высунулся погасший посох стража. Сэта, поддев его крюком, скинули к ногам Гедимина. Из пещеры донёсся возмущённый вопль.

— Хассинельг! — Вепуат встряхнулся, и все его перья сухо затрещали. — Что ты тут забыл⁈ Гедимин! Оно всё-таки сюда полезло!

— Злобные твари кидаются на всех подряд, — отозвался рассерженный страж. Спускаться из-под потолка, ухватившись за трос с узлами, явно было не очень удобно, но при попытке раскачаться и перебраться на лестницу Сэта-охранники тыкали его костяными копьями — аккуратно, вполсилы, но болезненно.

— Мать твоя пробирка, — прошептал Гедимин, ошеломлённо глядя на Хассинельга. Тот, спустившись на твёрдую землю, первым делом схватился за посох, сунул морду в навершие и облегчённо вздохнул. Палка слабо засветилась, в воздухе повеяло прохладой. «Плюс шестьдесят,» — Гедимин покосился на термометр. «Он без скафандра. Уходим!»

Сэта проводили их до «ворот» — и, похоже, только для того, чтобы всю дорогу донимать Хассинельга. Тот огрызался по-сэтски, но после каждого слова совал морду в навершие посоха — в этот раз оно превратилось в кислородную маску. Вепуат толкнул его к лестнице и повернулся к Сэта. Они, оставив стража в покое, с почтительными жестами склонили головы. Гедимин кивнул в ответ и тронул приклад сфалта. Сэта ничего не ответили, но их гривы слегка посветлели.

— Идём уже! — Вепуат с ухмылкой толкнул его в бок. — Что, жрец, вошёл во вкус? Погоди с благословениями, тут и так жарковато! Как у Хассинельга лёгкие не сгорели⁈ Вот же полоумный, мать моя пробирка…

Гедимин думал, что Хассинельг, выбравшись из города, тут же исчезнет — но он стоял рядом с «фумаролой» и сердито шипел на Сэта, высунувшихся из соседних «ворот».

— Злобные твари, только бы насмехаться, — проворчал он, шумно выдохнув при виде сарматов. — Проклятый горящий город!

— Чего ты не переместился? — с недоумением спросил Гедимин, оглядываясь на «фумаролы». Красные кольца вокруг них за прошедший час ничуть не потускнели. Хассинельг тоже оглянулся и нервно щёлкнул хвостовой клешнёй. Он шёл быстро, чуть не обгоняя сарматов, и явно не хотел тут задерживаться.

— Не мог, — буркнул он, указывая посохом на красные линии, горящие сквозь землю. — Даже с посохом. Я даже отсюда не могу, а уж изнутри… Проклятый огонь!

— Нечего было сюда лезть, — сказал Вепуат, угрюмо щурясь. — Я тебя о чём предупреждал? Ещё повезло, что тебя не сожгли живьём!

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Вы который день ходите сюда без опаски. Руниен думал, что Сэта и впрямь образумились. Но они — всё такие же злобные твари. Склоняются только перед силой.

— Подвеску отдай, — буркнул Вепуат. — Давно стражи стали ворами?

Хассинельг заметно смутился.

— Руниен просил проверить — вдруг Сэта стали мирными… вдруг с ними можно говорить. Ты бы сам не дал подвеску — пришлось брать тайком. Её Сэта забрали… чтоб им погаснуть!

Гедимин мигнул — смысл слов Хассинельга дошёл до него с запозданием.

— Руниен? Так эту дурь ещё и не ты придумал⁈

— Угу, — Вепуат тяжёло вздохнул. — Мне-то казалось, у вас обоих есть мозги. Видимо, всё выкипело. Так почему злобные Сэта тебя не убили?

Хассинельг уткнулся взглядом в обугленную землю.

— Я заорал, что… что равные Куэннам взорвут весь проклятый город. Они скрутили меня и сказали… сказали, что если я нужен равным Куэннам, они меня заберут. И засунули меня в ту нору. Там сесть — и то негде!

— Там было чем дышать, — качнул головой Вепуат. — На нижних ярусах — плюс сто десять, между прочим. Ты бы изнутри обуглился. М-да-а… Слышал, Гедимин? Мы всё-таки заработали авторитет!

Гедимин угрюмо кивнул.

— А вот стражи остались при своём… Хассинельг! Скажи Руниену и всем остальным, чтобы так больше не делали. В другой раз Сэта могут и наплевать на всех Куэннов. Если вы тут тысячу лет грызётесь — хотя бы сами это учитывайте!

Вепуат тронул его за плечо.

— Тш! Говорить уже не с кем, — он кивнул на пустое место, оставшееся там, где только что стоял Хассинельг. — Дурак! Мало Сэта над ним ржали. Надо было через день его забрать — может, мозги включились бы.

— Да чтоб их всех… — Гедимин сердито сузил глаза и зашагал быстрее. «А ведь Сэта действительно его не убили,» — навязчивая мысль не давала ему покоя. «Потому что он сослался на нас. Хотя он влез на их территорию… и явно была какая-то драка. Вепуат прав. Сэта умеют держать слово. Они договороспособны. Возможно, и другие нергоны… если бы удалось поддерживать мир хотя бы вокруг „Элидгена“… А, hasu! Моё дело — реактор строить. А я чем занят⁈»

… — Так и есть. Полное разрушение структуры… — Гедимин сам не заметил, как произнёс это вслух. Впрочем, слушать его было некому — в закрытом бункере не было никого, кроме выглядывающего из реактора хранителя. Существо прижало тонкое щупальце к виску сармата, и периодически, отвлекаясь от изучения сканов, он чувствовал кожей пристальный взгляд. Отвлекался он редко — то, что записал сканер, сейчас занимало его сильнее, чем любопытствующий хранитель.

— Вот этот момент, — сармат остановил запись, на которой несканируемая плотная структура начинала «прорастать» тонкими волокнами, тянущимися вверх. Процесс распада занимал секунд пять от первых признаков «расплетания» до превращения плотного силуэта в пучки шевелящихся нитей — и в эти же секунды скачкообразно росла температура, от полусотни градусов Цельсия доходя до полутора тысяч.

— И ведь она… эта структура… она остаётся тем же существом. Она не сканируется, — прошептал Гедимин, увеличивая фрагмент нитевого пучка. Этот пучок в пещере Сэта выглядел огненным столбом и вёл себя, как и полагалось плазме и конвекционным потокам; но конвекционные потоки просматривались отдельно, как и часть воздуха, нагретая до превращения в плазму, а «превратившийся в огонь» Сэта был отдельно — и, насколько мог понять Гедимин, количество вещества, из которого он состоял, практически не изменилось.

— Туда бы весы подсунуть. На весь процесс трансформации… — сармат ненадолго представил себе Сэта — на вид вполне обычных позвоночных, со специализированным клеточным строением, не какую-нибудь эа-форму, для которой нормально разваливаться на куски… «Как у них это получается? Особенно — обратный процесс?»

С момента, когда жрецы начали «собирать» существо обратно, Гедимин просматривал запись по кадрам. Волокнистая структура слипалась в плотную секунд за десять, но процесс, запустившись, несколько раз срывался — пучки соединившихся волокон снова распадались. «Что жрец вбросил в огонь? А, вот оно, всё видно… Это органика. Похоже на измельчённую кость… да, вот и крупный фрагмент… И как всё это объяснить⁈»

Он снова и снова пересматривал процесс неудачной трансформации, — плотная структура распалась на волокна с замедлением и не вся, и, видимо, это было связано с недостаточным нагревом — «огонь» был на полсотни градусов холоднее. Как это заставило «огненный» шар расшириться, Гедимин не знал — он мог только искать на записи отдельные волокна, в этот раз далеко отошедшие от общего пучка. Количество вещества, из которого состоял Сэта, ожидаемо не поменялось, только плотность упала — нити стали горячими, удалившись друг от друга, возможно, атмосферный воздух подстегнул какие-то процессы… Гедимин видел, как защитное поле собирает развалившееся существо обратно в кучу, прижимает волокна друг к другу — и, когда они сближаются, что-то сворачивает их в клубок и собирает в плотную структуру. «А они в этом волокнистом виде… до какой-то степени осознают происходящее,» — думал сармат. «Жрецы уговаривают их снова… скомпоноваться. А иногда они сами могут… от испуга или ещё от чего-то. А вот интересно… тот костёр выглядел так, будто может поджечь пару кварталов. Если бы его упустили, он бы правда так растянулся? С тем же количеством вещества, — то есть, по кучке клеток на квадратный метр? И… в таком виде он ещё соображал бы, что делает?»

Гедимин выключил сканер. Перегретый мозг требовал охлаждения. «Вот ведь бредовый мирок,» — сармат тяжело вздохнул и уставился в светящийся монитор. «А мне ещё не нравился живой реактор. Эта простая и логично устроенная форма жизни…»

… — Что-то вроде молекулярных нитей, да? — Вепуат, положив перед собой два сигма-сканера, сверял показания. — Ну-у… это могут быть и клетки. Длинные такие клетки. А! Ты это видел? Правда, похоже на аксоны? Если там, внутри, распределена нервная ткань…

Гедимин слушал его вполуха. За время дежурства у реактора он достаточно насмотрелся на записи огненной трансформации — и больше не хотел ни видеть её, ни обдумывать. Сейчас перед его глазами была гораздо более понятная и приятная для мозга штука — полная кювета «жидкой молнии», в которой растворились мифриловые опилки. Осталась маслянистая рыжеватая жижа; хлопья в растворе быстро распались на отдельные молекулы, образовав равномерную смесь с остатками «молнии». Гедимин встряхнул её, стараясь не разбрызгивать — жидкость колыхнулась и замерла, оставив на стенках кюветы тонкую рыжеватую плёнку.

— Интересно, возможен ли обратный процесс… — сармат разглядывал раствор. В кювету, не прикрытую защитным полем, свободно проникал воздух, но из жидкости ничего не выделялось — и сканер, отобранный у Вепуата, это подтвердил. «Реакция завершилась. Большая примесь „молнии“, ненасыщенный раствор… Попробовать выпарить?»

— Прикрой респиратор, — предупредил Гедимин Вепуата и сам сдвинул лицевую пластину — вдохнуть мелкую каплю «жидкой молнии» ему совсем не хотелось. Над кюветой свернулось в трубку защитное поле; сармат подсунул под неё поддон с кейеком и отодвинулся, пристально наблюдая за раствором.

Первые минуты ничего не происходило — стекло прогревалось медленно, температура жидкости долго не менялась. Потом над раствором появился белый пар, и Гедимин услышал треск микроразрядов. Раствор помутнел. Пар пошёл гуще. Сармат ждал бурного вскипания, но его не было. «Так и будет испарять… Ну, тем лучше. Выйдет лишняя „молния“ — посмотрю, как поведёт себя насыщенный раствор.»

Он поднялся из-за стола. Под приподнятым пологом что-то пискнуло — нхельви, как обычно, влезли, куда их не звали. Гедимин не обратил на них внимания — от опасной зоны внутри шатра зверьков отделяло защитное поле.

— Смотри! — Вепуат на секунду отвлёкся от записей трансформации. — Вот оно, различие между двумя ритуалами. У первого Сэта были вот эти соединения между нитями… ну, аксоны, — видишь их? Они соединяли всю эту штуку. А у второго они почти все болтались оборванными. Видимо, длины не хватило, когда волокна разошлись. У него развалилась нервная система! Поэтому он ничего не соображал. Вовремя ты собрал его в кучу! Видишь — как всё сцепилось обратно, он сразу превратился…

— Разборная нервная система… — Гедимин тяжело вздохнул. — И как оно такое может существовать⁈

Вепуат пожал плечами.

— Я, так-то, не биолог. Только сборщик данных. Ну, такие вот данные. Работаем с тем, что есть.

Гедимин угрюмо сощурился, но промолчал. «Интересно, что узнает Ассархаддон из своих образцов. Будет там что-то про возможность распадаться на волокна? И в чём она должна кодироваться?»

Он повернулся к подогреваемой кювете и растерянно мигнул. Жидкости почти уже не осталось. Дно ёмкости покрывал ровный блестящий слой серебристого металла, окутанного отходящим паром. На долю мгновения в металле чётко отразилась ладонь сармата, занесённая над кюветой.

— Уран и торий!

— Что? — Вепуат, вздрогнув, приподнялся над столом. — Что-то не задалось?

— У нас есть мифрильная амальгама, — выдохнул Гедимин, быстро проверяя записи анализатора. — И её свойства очень… Смотри сюда!

«Жидкая молния» уже испарилась, и сармат снял кювету с «горелки» и тронул пальцем высохшую металлическую корку. Она была очень ровной — атомы, освободившись от связи с органическими молекулами, осели равномерным тонким слоем. «Это всё ещё мифрил,» — отметил Гедимин, глядя на анализатор. «Здесь все компоненты, и кеззий… кеззий перемешан равномерно. Видимо, при возгонке молнии…»

— Ух ты… — Вепуат поднёс к кювете руку и уставился на отражение в мифриловом зеркале. — Ещё лучше, чем тот расплавленный металл. Почти как промышленный образец… А ведь, если это мифрил — его можно сунуть в реактор?

Гедимин качнул головой.

— Сначала — всё проверить. Сделать образец, облучать не менее месяца… Вот не думал, что «жидкая молния» растворит мифрил. Я же вроде ставил опыты…

— Может, не ставил. Или ставил с чем-то другим, — Вепуат равнодушно пожал плечами. — Тут столько всего странного — можно было и перепутать. Проверь по записям, если сомневаешься… Слушай, а как эту штуку заливать в стеклянный пузырь?

Гедимин, уже освободивший стол для миниатюрной плавильной печи, раздражённо сощурился.

— Пробить, дать остыть, залить, подогреть. Ртом не дышать!

«И открыть воздуховоды для усиления тяги,» — закончил он про себя, наполняя печь остывшим до красного свечения кейеком. «А на выходе воткнуть конденсатор. „Жидкая молния“ ещё пригодится.»

8 день Жизни, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Дай-ка сюда руку, — деловито сказал Айзек, положив на пульт ампулу и пустой кровезаборник. Пульт — костяная рамка, с передней стороны забранная пластиной из соединённых кусков коры — был намертво застопорен, проще было выломать рычаг, чем заставить его привести что-то в движение, и Айзек ничего не опасался. Гедимин по старой привычке недовольно сощурился, но вспомнил про стопоры — сам же их и делал — и, на всякий случай прикрыв реактор защитным полем, отодвинул щиток на запястье и вскрыл рукав. Обнажённой кожи коснулся холодный воздух, а следом — тёплые фантомные щупальца, тонкие, как нити.

— Сначала пробы, — Айзек прикрепил к запястью Гедимина кровезаборник. — Напомни вечером Вепуату — пусть соберёт свои дроны и отнесёт в машину.

Гедимин поморщился.

— Надоело мне ему говорить. Он хочет, чтобы они отрастили перья. Вы с Гварзой командиры, вы и прочищайте ему мозги.

Кровезаборник, пискнув, отвалился в подставленную ладонь. Капля крови в маленьком проколе, задрожав, втянулась обратно под кожу, отверстие закрылось. «Регенерация в норме,» — Гедимин довольно хмыкнул.

— А это что за дрянь? — спросил он, глядя, как Айзек выдавливает содержимое ампулы ему под кожу. Сармат не чувствовал ничего, даже слабого холода от вытекающего раствора. «Значит, не флоний. Его и не захочешь, так почувствуешь.»

Айзек усмехнулся.

— Дрянь или нет — посмотрим по результатам. Медикаменты от «Тория». Вроде бы помогают… от бредовости мироздания, осознания бессмысленности и тому подобного.

Гедимин невесело хмыкнул.

— И от дурацких местных традиций?

Он вернул на место щиток брони. Невидимые щупальца отдёрнулись. Сармат удивлённо мигнул. «Чего это он? Нематериальный же… А, точно. Ипроновые пластины. Интересно, если отдёрнуть не успеет, и его прищемит, — ему будет больно?»

Волокна, прижатые к вискам, на долю секунды сильно нагрелись.

— Ясно, — прошептал Гедимин, прижимая палец к обожжённому виску. — Как ты в реакторе на ипрон не наматываешься? Мало ли, аварийный сброс…

Щупальца «мигнули» в пределах десятка градусов и исчезли.

— О чём вы там? — спросил Айзек, с любопытством глядя на Гедимина. Его височные пластины были приподняты, но он, похоже, ничего не чувствовал — хранитель «говорил» направленно с Гедимином.

— Его можно прищемить куском ипрона, — сообщил ремонтник и криво ухмыльнулся. — Но лучше так не делать.

Айзек пожал плечами.

— У всех свои уязвимости… Ладно, иди. Про дроны не забудь!

…Вепуат сердито сузил глаза.

— Ну какая может быть опасность⁈ Там растёт обычная местная флора. Чем она может растворить стекло, если ксенофтор его не растворяет⁈

Гедимин сощурился в ответ.

— Нужны образцы и опыты с образцами, — в третий раз повторил он, угрюмо глядя на разведчика. — Образцы всего, что может быть положено в эти сосуды. Пока не установим, что стекло не растворяется — местным его не показывай!

Вепуат раздражённо вздохнул.

— Вот вечно ты упрёшься на ровном месте! Сто раз же проверяли. И сейчас ты ещё раз проверил. Стекло химически устойчиво! Откуда у флоры Сфена Огня возьмётся аналог плавиковой кислоты⁈ Тем более, мать моя колба, у флоры пищевой⁈

— Мифрил тоже был химически устойчив, — буркнул Гедимин. — Пока не проело экран над реактором. Без опытов с образцами говорить не о чем.

Кто-то под дверью громко хмыкнул и, протянув руку, откинул полог вместе с защитным полем на пороге.

— Кет и Хепри заняты делом? Зрелище редкое, но приятное, —хмуро сказал Кенен Гварза, ставя на стол закрытый контейнер — земной, из химически стойкого фрила. — Айзек забыл отдать.

— Что это? — спросил в спину уходящему Гварзе Вепуат. Гедимин, досадливо щурясь, приподнял крышку.

— Образцы, — донеслось с улицы. Гедимин посмотрел на содержимое и еле слышно хмыкнул.

— Я думал, Айзек ими займётся.

— Айзек решил, что это по нашей части, — Вепуат вынул из контейнера лоскуты белой, желтоватой и серебристой ткани, проложенные прозрачной скирлиновой плёнкой. — А, вот тут записка. Смотри-ка, на бумаге.

«Тесты с Би-плазмой — ноль. Тесты с сарматами — ощущения сносные, 60 часов — повреждений не обнаружено. Гедимину и Вепуату — проверить по своей части,» — прочитал Гедимин.

— На ком они, интересно, ставили опыты? — Вепуат оглянулся на полог, снова прикрытый защитным полем. — Гварза, я смотрю, себя не жалеет… Значит, Айзек думает, что из асаана можно и для сарматов делать одежду? А хватит нам асаана-то? Вон, Сэта живут на нём — и то каждому досталось по узенькой тряпочке…

Гедимин, не слушая его рассуждения, раскладывал образцы по пробиркам и кюветам. Долговременные опыты следовало начать прямо сейчас, чтобы четыре часа «прогулок» по Сфену Огня не пропали даром. «Проверить на прочность — на растяжение и истирание,» — думал сармат, наматывая желтые, белые и серебристые нити на струбцину. Пару витков они выдерживали, не взрываясь, — и вот на эту «устойчивость» их тоже следовало проверить.

… — Чего они там опять? — Вепуат оглянулся на лагерь аборигенов и недовольно сощурился. Гедимин озадаченно хмыкнул. Ничего необычного там не происходило — «солдаты» Скогнов, как всегда, вместо патрулирования холма сбились у полевой кухни и что-то обсуждали. В центре их круга светился посох стража; в неярком сиянии Гедимин разглядел силуэт гигантского богомола.

— Политинформация, — сармат криво ухмыльнулся. — Наверное, про Сфен Огня. Хассинельг, небось, рассказал, как попал в плен…

— Надеюсь, им там разъясняют, что к разлому лучше не лезть, — буркнул Вепуат и резко отвернулся. Гедимин снова мигнул.

— Им-то с чего туда лезть? Они охраняют лагерь. Ладно — Хассинельг, он знал, что может удрать…

— И то не вышло, — отозвался Вепуат. — Пойти бы к ним — но, пока там Гор, всё без толку. Грёбаная креветка!

Гедимин удивлённо покосился на него — Вепуат снова сильно разволновался, по мнению ремонтника, на пустом месте… и от этого самому Гедимину становилось неспокойно. Он ещё раз оглянулся на шатры — Скогны, закончив «политинформацию», потянулись за мисками с варевом, белый посох куда-то пропал… «Может, они собираются, как посветлеет, уехать к себе в город,» — подумал Гедимин, отворачиваясь от лагеря. «Пора бы. Думал, им быстрее надоест.»

…Гедимин отпустил шлейки, и Сокол, сорвавшись с его руки, взлетел в небо — туда, где уже носились, выгибая узкие крылья, Чужак и Подранок.

— Э-эй! — крикнул с холма Вепуат, размахивая пакетом. — Поднимайся!

Сэта, собравшиеся рядом с ним, расступились, освобождая Гедимину дорогу. Кто-то осторожно дотронулся до его брони и тут же отдёрнул руку. Гедимин озадаченно мигнул — «новая традиция?»

— Вот, — Вепуат гордо встряхнул пакетом. — Всё, что там водится. Немного, но на опыты нам хватит.

— Образцы пищи? — Гедимин отобрал у него пакет. — Так быстро⁈

— Это ж пища, а не тонна кейека, — ухмыльнулся Вепуат. — Если отсюда до города — доля секунды, то уж за час в огороде порыться успеешь. Я просил собрать всё-всё, даже то, что обычно ни в чашки, ни в кувшины не кладут. Вот, смотри…

Он растянул горловину пакета. Наружу высунулись белесые и красноватые побеги, чёрные полосы чего-то влажного, расплющенный пузырь с бахромой…

— Жидкое я уже перелил — у местных ёмкости уж очень громоздкие, — деловито пояснял Вепуат, хватая по очереди разные образцы. — Вот это они толкут, мнут, а потом жарят, пока не затвердеет. А это надо растолочь с водой источника и оставить на ночь. А сюда внутрь напихать вот этого, мяса, пряных семян, потом всё вместе жарить. Или так просто жарить — на зубах забавно хрустит.

Гедимин увидел на самом дне обрезки чего-то, похожего на высушенные образцы мышечной ткани и внутренних органов. «Вот и мясо. Интересно, чьё. Надо будет сверить ДНК…»

— Это распространённая еда? — спросил он. Вепуат оглянулся на Сэта и закивал.

— Да, самая обычная. Вот эти штуки едят, проснувшись. А эти — перед сном. Перед сном, говорят, нужно есть много пряностей. Чтобы помнить хороший вкус, когда спишь. Чтобы, если уйдёшь в огонь, вспомнить и вернуться.

Он заглянул Гедимину в глаза и криво ухмыльнулся. Сармат вспомнил вчерашний ритуал, существ, расплетающихся на клеточные нити, и его передёрнуло.

— Они и во время сна могут…

Вепуат наклонил голову.

— Во сне плохо помнишь, кто ты. А они уже очень сильно огонь. Очень легко забыться… Чего ты так смотришь? Что мне рассказали, то я передал. Думал, тебе интересно.

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя на полосы красного свечения. Они со вчерашнего дня оплетали сетью всю долину, а стрелка-указатель под экраном дозиметра утыкалась в горизонт — туда, где лежал ближайший город Сэта. «Что-то очень странное. Кейек не может оставаться нагретым так долго. И „светить“ с такой интенсивностью там нечему. Какая-то реакция до сих пор не затухает. И спросить о ней некого.»

…Нити и фрагменты «асбестовой» ткани лежали в стеклянном контейнере внутри миниреактора — Гедимин сидел в бункере, а испытания шли своим чередом. «Удобно,» — подумал он, едва заметно ухмыльнувшись, и устроился поудобнее в кресле. Зеркальный «монитор» отражал нити-индикаторы рамочных радиометров, сдувшийся и опавший пузырь парового «термодатчика» и небольшой фрагмент твэла, окружённый ярким зелёным светом. «Спецов из „Вестингауза“ на такую „АЭС“ лучше не приглашать,» — думал Гедимин, щурясь то на примитивные приборы, то на костяные рычаги, обмотанные полосками цветного гзеша. «Но в целом — всё работает. Осталось найти какой-то индикатор сигмы… и фиксирующего устройства тоже очень не хватает. Посадить ненужного сармата записывать показатели вручную?»

Где-то наверху Вепуат, забрав у Гедимина пакет с образцами органики, пытался готовить пищу по сэтским рецептам. Сармат только надеялся, что он не потянет ничего в рот — и не рискнёт скормить филкам. «А „трилобиты“, наверное, есть не будут,» — подумал он. «Они даже мясо, как съедобное, не опознали. Слишком сухое для них. А вот филки могут.»

…Крышка люка заскрежетала — раз, другой, как будто кто-то никак не мог её сдвинуть. Гедимин, удивлённо мигнув, повернулся на шум — и тут люк приоткрылся, пропуская холодный воздух.

— Эй, внутри! — заорал, склонившись над щелью, испуганный филк. — Открой!

Гедимин отшвырнул крышку, лишь в последний момент сообразив придержать её. Филк шарахнулся назад.

— Heta! — он испуганно вскинул руки. — Я Бласко, помнишь?

— Что ты тут забыл? — угрюмо спросил Гедимин, покосившись на часы. Он не ошибся — шли первые минуты смены Айзека, сармату давно пора было прийти, он никогда не опаздывал…

— Айзек велел тебя сменить, — Бласко попытался принять деловитый вид, но дрожь век выдавала его страх. — Показывай, где тут что, и беги к ним.

«Беги?» — пока Гедимин ошалело мигал, его мозг выхватил из фразы главное слово. «Что там могло сломаться⁈»

— Что в лагере? Авария?

Филк резко мотнул головой и схватился за слишком тяжёлый, укреплённый ипроновыми пластинами шлем.

— Война!

…«Следи за реактором!» — повторял Гедимин, стиснув зубы, пока волокнистые щупальца пульсировали на его висках. За последним слоем защитного поля они всё-таки погасли. Сармат оглянулся на купол, машинально проверяя воздуховоды, — внутри оставался филк, Гедимин отдал ему свои баллоны с дыхательной смесью, но нормального скафандра и газоотделительных кассет у него не было… На куполе горели ярко-красные концентрические круги.

Над холмом ничего не взрывалось. Повернувшись к лагерю, сармат окинул быстрым взглядом шатры. Нигде не было ни воронок, ни следов разрушений, ни мародёрствующих чужаков, — только с окраины доносились крики и стоны, и сквозь респиратор сочился резкий запах горелого мяса.

…Подстилки вытащили изо всех шатров и выложили в две полосы вдоль полевых кухонь. Рядом дымилась горка содранной в спешке «брони» — остатки стёганок, шлемов, костяных наручей… Никто не обращал на хлам внимания — на кое-как обустроенных лежанках корчились обгоревшие Скогны.

Из полутора десятков «солдат» вернулось двенадцать; один уже затих, и его вместе с лежанкой оттащили в сторону. Гедимин взглянул на него, и его передёрнуло. «Как он вообще куда-то добрался с такими ранениями⁈ Тут же кости наружу…»

Те, кому повезло больше, уже порывались сесть; с каждым возились двое сородичей, смачивая повязки и пытаясь засунуть в рот что-то пережёванное. «Ягоды курруи,» — мгновенно определил Гедимин и едва удержался от нервного смешка. «Ну что ещё — при ожогах второй-то степени⁈»

Скогнам с парой десятков волдырей и красных пятен на конечностях и лице ещё повезло; на три неподвижных стонущих тела чуть поодаль даже Гедимин не мог смотреть без дрожи. У того, кто лежал с краю, были свежие швы, наложенные явно сарматской рукой, — кто-то вычистил обугленные ткани, прикрыл стерильным скирлином и оставил раненого с Броннами. Из-под влажного войлока виднелись только глаза — лицо обгорело, но не так сильно, как руки; Бронны, поглядывая то на повязку, то на кувшин с водой, старательно что-то жевали. Над вторым раненым склонился сосредоточенный Айзек — швы уже были наложены, теперь сармат прикрывал их, а Бронн-«ассистент» смачивал куски войлока, изображающие влажные компрессы. Рядом, опираясь на мерцающий посох, стоял Гор. Отвернувшись от раненых, он смотрел на вставшего перед ним Вепуата.

— Это всё заживёт, — услышал Гедимин голос разведчика, звенящий от волнения. Сармат и страж заслоняли от ремонтника третье неподвижное тело, а то, что он видел из-за их ног, напоминало хорошо прокалённую древесину, а не живую плоть.

— Кожа вырастет заново. С этим можно жить!

Голова «богомола» медленно склонилась, лапы-лезвия сошлись на груди.

— Жить с сожжённым лицом? Даже боги не возьмутся вырастить ему глаза. Отойди, дай закончить его мучения!

Гедимин двинулся к ним, взглянул на раненого — и тут же пожалел, что это сделал. Желудок скрутило мучительным спазмом. «Д-да… там уже н-ничего не вырастет…» — сармат медленно поднял взгляд на спорщиков. «Д-даже если бы медблок… с чужеродной биохимией… Hasu!»

То, что осталось от Скогна, ещё дышало, — Гедимин слышал прерывистые хрипы, переходящие в стоны. Почему-то все стонали тихо — и те, кого зашивали наживую, и те, кому для облегчения ожоговой боли могли дать только мокрую тряпку…

— Мы отвезём его в город. У него целы лёгкие, мозг почти цел, он ещё может жить! — Вепуат сжал кулаки, с отчаянием глядя на Гора. — Это ты их туда отправил, почему…

Яркая белая вспышка отшвырнула сармата на метр в сторону. Гедимин схватил его, не дав упасть. Вепуат дёрнулся и сплюнул в респиратор:

— Tza hasu!

Гор выпрямился. С его лезвия, только что отделившего голову Скогна от тела, капала тёмно-лиловая кровь. «Синяя,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Думал, красная. Синяя…»

— Всё, — громко сказал Айзек, поднимаясь на ноги. — Отвезите их всех в дом! До утра пусть побудут там. Те, кто сам передвигается, пусть берегут обожжённые места и пьют сок курруи. За тяжелоранеными пускай следят помощники! Гор, можешь ещё облегчить им боль?

Страж, отставив в сторону окровавленную руку, вскинул посох. Белые блики зажглись на камнях и пропали.

— Этого им хватит до утра, — сказал он, тяжело склонив голову; казалось, каждое движение даётся ему с трудом. — Калиг и Навкет придут ночью. Навкет — хороший целитель.

…Гедимин хотел поднять раненого и переложить на спину плоского зверя, но Айзек отстранил его. Обожжённые Скогны лежали спокойно, выглядывая из-под повязок; их глаза двигались, зрачки реагировали на свет. Они не подавали признаков боли, но казались странно заторможенными. «Местный наркоз,» — Гедимин криво ухмыльнулся, отходя с дороги — второй «транспорт» привели для тех, кто был ранен легко. Эти Скогны на панцирь забрались сами. Двое Броннов притащили им корзину ягод — кажется, все кухонные запасы.

— Завтра с утра осмотришь тех двоих, — услышал Гедимин тихий голос Айзека; командир обращался к Вепуату. — Похоже, волдыри придётся вскрывать. Упустили момент…

— Угу, — отозвался Вепуат. Казалось, он говорит сквозь стиснутые зубы. Обернувшись к нему, Гедимин увидел почерневшие сощуренные глаза и бледную кожу вокруг них.

— Угу. Утром, — безжизненным голосом сказал он и резко развернулся к шатрам. Гедимин нагнал его на спуске.

— Ты куда?

Вепуат вскинул на него мрачный взгляд и странно ухмыльнулся — будто оскалился.

— К Сэта. У них тоже раненые. Грёбаный таракан!

— Что ты там будешь делать? У них же другая биохимия, даже… — начал было Гедимин, но получил кулаком под дых и вынужденно заткнулся — не от удара, поглощённого панцирем из металла и мышц, а от изумления. Вепуат уже стоял у разлома, и перья на его плечах поднялись дыбом.

— Иди в лагерь!

В лагерь никто, разумеется, не пошёл. В разлом сарматы шагнули одновременно — и тут же Гедимин вскинул руку, услышав оглушительный треск и увидев по бокам вспышки. Из-за мгновенно поднятого защитного купола на сарматов смотрели вооружённые Сэта. Их было двое, ещё двое стояли поодаль — видимо, они и зажгли световой сигнал. У разлома над вешками-указателями склонился ещё один Сэта. Он надевал на торчащие костяные отростки «веток» просверленные чёрные камни.

— Убери купол, они не нападают! — прошипел Гедимину в наушник Вепуат. Стоило защитному полю растаять, он заговорил по-сэтски — быстро, трескуче, то и дело сжимая пальцы в кулак и опуская голову. Сэта стояли неподвижно и молча смотрели на него. Тот, кто переделывал указатели, пропустил серебристые шнуры меж пальцев, будто расчёсывая, и с коротким кивком выпрямился. Вепуат замолчал и прислушался к негромкому шелесту и потрескиванию.

— Все живы, — облегчённо выдохнул он, повернувшись к Гедимину. — Раненые успели уйти в огонь. Трое из сада на горе останутся огнём ещё несколько дней, но потом их вернут. Никто не погиб — кроме…

Он, стиснув зубы, резким кивком указал на разлом. Гедимин огляделся по сторонам, — маленьких обугленных трупов нигде не было. «Унесли,» — он вспомнил зал, «украшенный» обгорелыми черепами, и невольно поёжился. «Пополнят ряд трофеев…»

— Грёбаный таракан! — вырвалось у него. — На кой он их сюда послал⁈ Что здесь было? Где они нашли Сэта? У разлома кто-то был?

— Нет, — буркнул Вепуат. — Но теперь будет.

Он широким жестом указал на ближайшие кратеры. Среди скальных зубцов неровно мерцало жёлтое свечение.

— Карлики пошли вон туда, в сад на горе, — Вепуат махнул рукой в сторону дальнего холма, на вершине которого шевелились красные заросли. — Там не ждали нападения — только успели уйти, когда началась стрельба. Пока из города пришла подмога, карлики нарезали много листьев.

Гедимин мигнул.

— Листьев?

— Ну да. Там растёт что-то… для чего-то оно, в общем, нужно. Ценное сырьё. Сэта говорят — карлики часто пролезают в сады. Режут растения, выкапывают кейек из-под корней. Всё ломают и удирают. В этот раз — не успели.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, недобро сузив глаза. — Так это всё было… из-за грабежа чужого сада⁈ Вот так они, значит, защищали лагерь от опасных тварей…

Вепуат угрюмо кивнул.

— Сад наверху, и правда, покромсан. Сейчас там наводят порядок, закапывают вырытое, сажают уцелевшие побеги… Я думал попросить образцы, но им сейчас не до того.

— Грёбаный таракан, — Гедимин вспомнил обугленные тела на подстилках и покрытые волдырями руки и стиснул зубы. — Скажи Сэта, что это была не наша затея. Что мы к этому идиотскому грабежу непричастны. Воровать листья! М-мать моя пробирка…

Вепуат фыркнул.

— Естественно, сказал. Они и так знают. Они сказали — если бы думали на нас, уже пришли бы выжигать холм. А пока — они дали нам слово, и они его держат. Но если карлик или страж сунется в разлом…

Гедимин болезненно поморщился.

— Хорошо, хоть войны не будет… Грёбаный таракан! Может, мне дать ему в рыло? Уже поздно, но хоть что-то…

Вепуат шумно вздохнул.

— Я не понимаю, почему Скогны ему в рыло не дали. И что он им вообще сказал, что они полезли в Сфен Огня. Сколько с ними говорил — боялись Сэта до трясучки, а тут… — он в растерянности покачал головой.

— Пойдём и спросим, — буркнул Гедимин, недобро щурясь, и потёр кулак. «Посох. Сначала нейтрализовать посох. Опасная штука. Ну её в ядерный могильник!»

…Сердитый голос Айзека сарматы услышали ещё от разлома — он разносился далеко над притихшими холмами, только слов было не различить. Командир вместе с Кененом Гварзой стоял в кольце шатров, перед ним застыл, опираясь на посох, гигантский богомол. Из-за шатров выглядывали аборигены, но близко не подходил никто, даже нхельви прятались за двуногими и поджимали хвосты.

— … хотя бы не пошлёшь их туда снова⁈ — услышал Гедимин обрывок последней фразы. Айзек замолчал, стиснув зубы. Он тяжело дышал, глаза сузились и почернели.

— Моя вина, — отозвался «богомол» ровным поскрипывающим голосом. Его фасетчатые глаза и сложенные на груди лапы-лезвия ничего не выражали.

— Недооценил коварство огненных тварей. Они не знают мира. Склоняются только перед силой. Они склонились перед вами. Не перед договором…

— Эй! — Вепуат, пройдя мимо напуганных Броннов, шагнул в круг. — Айзек! Ты спросил, зачем они полезли в Сфен Огня? А чего не спросил⁈

— Из-за мелкого воровства чуть не устроил нам войну, — процедил Гедимин, медленно подходя к стражу. Он заходил сбоку, пристально следя за светящимся посохом. Он был сантиметров на пять вбит в гравий, крючковатая лапа лежала на нём, но крепко не цеплялась…

— Разграбить грядки Сэта⁈ — Айзек ошалело мигнул. — Гор! Дело действительно было… именно в этом?

— Твари огня… — начал было страж, но договорить не успел — Гедимин сжал его клешню, дёрнул кверху и заехал кулаком в головогрудь, пониже жвал.

«Богомол» оказался лёгким — от удара его швырнуло назад. Сармат от неожиданности ослабил хватку, клешня выскользнула из его руки — а существо уже нависло над ним, вскинув лезвия. Броня загудела. Гедимин ударил ещё раз, куда-то в хитин, и прыгнул вперёд. Лезвия ударили вновь, но сармат уже сгрёб стража и растянулся на земле, вбивая изворотливое насекомое в гравий. Гор со скрежетом протискивался под его телом к оставленному посоху. Кто-то схватил Гедимина за плечи, какая-то мелюзга вцепилась в руки, отчаянно вереща.

— Хватит! — рявкнул Айзек. Двое сарматов оттащили Гедимина от дёргающегося тела. Между ними и потрёпанным стражем тут же сгрудились аборигены. От их верещания у Гедимина зазвенело в ушах, но он, не глядя на них, пристально следил за Гором. Тот, шатаясь, поднялся, вцепился двумя лапами в посох и замер, склонив голову на грудь. «Прочная тварь,» — Гедимин недобро сощурился. «Только сколы на панцире, даже не треснул нигде. Значит, бить надо сильнее…»

— Хватит, — повторил Айзек, выступая вперёд. — Вы едва не сорвали нам переговоры. Именно это вам поручила Кайшу⁈ Что мне, выгнать всех стражей из Элидгена, пока вы войну не устроили?

— Кайшу… — Гор поднял голову, потрогал жвалы и неуверенно ими шевельнул; куда он смотрит, Гедимин не понимал — но точно не на недавнего противника. — Вы доверяете нергонам. Кайшу тоже… доверяла. Это смертельно опасно. Я недооценил огненных тварей. Сфен Огня снова закрыт. Я только предупреждаю. Если огонь накроет Элидген, стражи защитят вас. Если вы не вернётесь из огня — мы за вами туда не пойдём.

— Первая умная мысль, — Гедимин презрительно фыркнул и перевёл взгляд на аборигенов. Ему казалось, что в толпе, отделяющей его от побитого стража, Скогнов и Броннов поровну, — но там были только светлокожие, все Бронны отсиживались за шатрами. «Защищают его, значит,» — сармат сузил глаза. «Пять трупов, куча раненых из-за дурацкого огорода, а они…»

— Эй, вы! — крикнул он, нависая над Скогнами — очень неудобно было говорить с существами, не достающими ему и до пояса. — Что он с вами сделал, что вы его послушали? Знали же, что Сфен Огня опасен! Лезть туда, да ещё с грабежом… Чем эта тварь вам угрожала? Чем вам выжгло мозги⁈

Айзек схватил его за плечо и дёрнул назад.

— Они не понимают, — тихо сказал он — и тут же рядом раздался тонкий повизгивающий голос Вепуата.

— А мне перевести недолго, — бросил он, глядя на Айзека в упор. — Я хочу знать, что здесь происходит. Мне это всё очень не нравится!

Притихшие было Скогны снова заверещали, перебивая друг друга. Вепуат ошалело мигнул.

— Само собой, — пробормотал Айзек, глядя куда-то мимо существ и построек. — Они тут тысячи лет разнообразно между собой относятся. Это кулаком не выбьёшь.

— Что они говорят? — спросил Гедимин. В груди неприятно ныло.

— Они, похоже… — лицо Вепуата странно дёрнулось. — Они и без стража пошли бы. Сэта не убили нас. Не убили зверей. Не убили Хассинельга, даже не ранили. Значит, они ослабли. И опасность уменьшилась. И теперь можно…

Он стиснул зубы. Теперь мигнул Гедимин.

— Значит, если соседи тебя не убивают, нормально их грабить? — он повернулся к Айзеку. Тот смотрел на него с непонятным сочувствием.

— Гедимин. Ты военный преступник, вроде как. Должен бы такие вещи понимать.

Сармат выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Я не устраивал войну из-за кучки листьев!

— Нергоны — злобные и подлые твари, — проскрипел Гор, мерно щёлкая жвалами. — Будет случай — они вас не только ограбят, но и сделают рабами. Не говорите о них, как о соседях… о существах, с которыми можно договориться. Народы договора есть. Нергонов среди них — нет.

Айзек грохнул кулаком о кулак, заставив ближайших Скогнов прижать уши к голове.

— Довольно! Всем, кроме нас четверых, к разлому подходить запрещается. Кто ослушается — вышлю из Элидгена со всем кланом. Лучше так, чем гореть заживо. Гор! Запомни это сам и передай другим стражам. Мы вас из огня тоже вытаскивать не будем!

…Холодный зелёный свет лился с «монитора». Гедимин хотел облокотиться на пульт, но вовремя передумал. «Хоть стол сюда приноси,» — он досадливо поморщился. Ни одной полезной мысли в голове не было.

Когда он спускался на ночную смену, в лагере было тихо. Бронны и Скогны разбрелись по шатрам. Гор уступил пост Калигу и Навкету — Гедимин видел за шатрами их широкие силуэты. Ни они, ни дневной страж не сказали сармату ни слова — стоило ему приблизиться, тихо отступали в тень. Аборигены тоже расступались — даже шарахались, глядя на Гедимина с опаской. Вепуат, на полчаса заглянувший во временный госпиталь — несколько отсеков жилого ангара — буркнул, что никто не помер, и ушёл в свой шатёр. Гедимин с трудом заставил себя переписать в журнал результаты опытов с асааном, по два раза сверяясь и тут же забывая, какую запись хотел сделать. Голова гудела.

«Что-то плохо действует препарат Ассархаддона,» — Гедимин невесело усмехнулся. «Не помогает он от местных традиций. Может, дозировка не та?»

Наверху заскрежетал гравий. Сармат покосился на часы и беззвучно помянул спаривание «макак». «Середина смены. Что там у них ещё⁈»

— Гедимин, — Айзек, спустившийся в туннель, был сосредоточен и деловит. — Подменю тебя на час. Только что сообщили — завтра нас польёт металлом. Твой шатёр Скогны разберут, но твои вещи они трогать боятся. Отнеси всё нужное в лабораторию. Ненужное оставь, пусть горит.

…«Металлический дождь,» — Гедимин, сворачивая металлосборные воронки по краям защитного поля, вполглаза следил за повозками аборигенов, стягивающимися к душевой. Вьючные звери подходили к ней вплотную, но у двери разворачивались хвостом. Так было проще заталкивать волокушу внутрь; Гедимин подумал сначала, что их разворачивают специально, но быстро понял — животные просто спешат отойти подальше. «Что им там не нравится? Вода есть вода,» — пожал он плечами и тут же забыл о странностях местной фауны. «Металлический дождь — это хорошо. Полдня будут прятаться, полдня — обсуждать. На опасные глупости времени не будет.»

9 день Металла, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— У тебя ещё остался «вечный лёд»? Положи наверх, под крышку, побольше охладителей. Я опасаюсь за катушки, — Айзек, на секунду остановившись у зеркала-«монитора», покосился на дозиметр и потянулся к клапанам вентиляции. — И это я закрою. Лучше «родные» пятьсот внутри, чем три тысячи снаружи.

Гедимин мигнул.

— Под куполом воздух так сильно не прогреется, — сказал он, глядя, как Айзек отключает вентиляцию. Сдувшийся пузырь «термодатчика» внутри реактора пока не шевелился, но вскоре должен был наполниться паром и вытянуться до потолка.

— Не ставь купол, — сказал Айзек, устраиваясь у пульта. — Хочу посмотреть, как поведёт себя реактор «открытый». Ты же продумывал термоизоляцию?

Гедимин снова мигнул.

— Никто не будет выставлять реактор вот так, — напомнил он. — Блоки будут внутри станции, под защитой со всех сторон. Эту установку даже не заглубили как следует…

Айзек слабо ухмыльнулся.

— Не ставь купол, — повторил он. — Обложи катушки льдом. Я опасаюсь только за них. Остальное тут тугоплавкое.

…Чёрное небо над холмами набухло, вытянулось к земле тяжёлыми складками и покрылось сетью трещин, подсвеченных изнутри багровым. Они изредка вспыхивали — но так, вполсилы, и ни разу красное свечение не переходило в белое. Гедимин поднял руку, «трогая» чуть потеплевший воздух, и растерянно хмыкнул.

— Думаешь, польёт? Оно даже светится вполсилы.

— Лучше не рисковать, — сказал Вепуат, неприязненно покосившись на багровые трещины. — Полурасплавленным куском по шлему — тоже больно.

…«Трилобиты», пересаженные на стену лаборатории, завозились, порываясь взлететь, но Вепуат прижал их защитным полем.

— Ты здесь будешь? Проследишь за ними? — он просительно посмотрел на Гедимина. — Мы с Гварзой засядем в бараке. У меня операции, ну и он… присматривает. Ты туда не пойдёшь?

Гедимин качнул головой.

— Там и без меня тесно. Никто из аборигенов сегодня в душевую не лезет? Хотел дать ей прогреться — до трёхсот градусов хотя бы. Может, микрофлора изжарится.

— Все в бараке, — заверил Вепуат. — С утра пересчитывал. И еда у них. В душевой только барахло.

— Барахлу прожарка тоже не повредит, — буркнул Гедимин, вспоминая местные методы «стирки» и «мытья». «Даже и нейтронная не повредит,» — додумал он про себя. «Никаких представлений о дезинфекции…»

Вепуат просунул руку под защитное поле и почесал ближайшего «трилобита».

— Сейчас дождь, потом — твоя смена… В Сфен Огня вечером сходим?

— Можешь вылетать их тут, после дождя как раз потеплеет, — отозвался Гедимин. Вепуат недовольно сощурился.

— Ветер сильный после дождя. Не тренировка, а сплошные прятки по шатрам… Как думаешь, что сейчас Сэта делают? Тоже собираются под крышей? Они-то сгореть не могут…

Гедимин пожал плечами.

— Открывают металлосборники, наверное. Под дождём навряд ли ходят. Металл всё-таки тяжёлый. А потом ещё и к ногам липнет.

— Никогда не видел капель рэссены в Сфене Огня, — задумчиво сказал Вепуат. — Проваливаются в пепел? Надо будет вечером посмотреть.

…Термодатчики показывали плюс семьдесят — с тех пор, как аборигены перебрались в каменные здания, защитные купола ставили, как придётся, и в термоизоляцию сильно не упирались. Снаружи, должно быть, было жарче — но на точные измерения Гедимин пожалел датчиков. Ему сейчас было не до атмосферных явлений — он, зажав в тисках небольшой осколок кейека, сосредоточенно вырезал на нём символ огня. Камешек был чуть меньше ногтя; сармат напряжённо вглядывался в красную поверхность, белеющую от нажатия, и думал, что он-то справится, а вот аборигены вряд ли такое повторят. Кейек хорошо раскалывался, но тяжело резался; Гедимин, стараясь его не раздавить, косился на защитное поле, прикрывающее стол и руки. «Что будет, когда закончу? Вроде бы реакция не сразу…»

Камешек, вынутый из тисков, лёг на ладонь. Линии узора, светлые на темноватой поверхности, были видны чётко — они повторяли символ, нарисованный на бумаге. Сармат повертел камешек в пальцах и озадаченно хмыкнул.

«Эффекта не видно… да, термометр тоже не видит. Плюс три градуса — это, наверное, от сдавливания. Хм, странно… Может, лабораторные экраны мешают?»

…Дождь притих. Кое-где с холма ещё поднимался пар, но мощные столбы виднелись только над недогоревшими туманниками — те ещё где-то находили влагу, чтобы её испарять. Остывающие капли металла дымились еле-еле; Гедимин тронул одну ступнёй — расплав уже затвердел.

Сармат склонился над металлосборником и выдернул из каменной полусферы застывший конгломерат — капли, попавшие внутрь, были достаточно горячими, чтобы прикипеть друг к другу, но явно твёрдыми, не жидкими, — металл затвердел комком из десятка сгустков, а не однородной лепёшкой. «И правда, лило сегодня вполсилы,» — подумал Гедимин. «Металлический град…»

«Трилобиты», рассевшиеся на приподнятых перьях Вепуата, растопырили спинные щитки, вбирая слабый тёплый дождь. Вепуат покосился на них и хотел что-то сказать, но его перебил Сокол — вскинув хоботок, он протяжно затрубил. Гедимин изумлённо мигнул — и замер на месте: из-за холмов донёсся приглушённый расстоянием отклик.

— Вот так так… — пробормотал Вепуат; «трилобит» снова затрубил, и сармат вынужденно замолчал. — Где-то рядом Джагулы. В такую погоду?

«И стражей, разумеется, на холме нет,» — Гедимин досадливо сощурился, глядя на дальние плато. Гигантские звери кочевников бродили где-то там — возможно, шли к Элидгену, возможно, кто-то приехал собирать металл или просто сбился с пути…

— Сходить к ним, что ли? — задумчиво пробормотал Вепуат. — Выслушать ещё одну сторону…

Гедимин покосился на сфалт за плечом и поморщился.

— Сходим, — буркнул он. — Но в другой раз.

…Вентиляция загудела. Гедимин недовольно сощурился — до шумоизоляции руки пока не дошли. Ей предстояло гудеть долго — пузырь «термодатчика», надутый раскалённым паром, только-только начал сжиматься. «Вечный лёд», вынутый из-под крышки бункера, лежал пока в туннеле, в специальном бочонке, — шатёр Гедимина ещё не отстроили, а в машине, за лабораторными экранами, камни быстро нагревались. Покосившись на бочонок, сармат вспомнил об осколке «огненного минерала» с миниатюрной гравировкой — кейек так и валялся между пластинами брони, прихваченный в задумчивости из лаборатории. «Броню пока не нагрел,» — Гедимин приоткрыл карман, вытряхивая камешек на ладонь. «С другой стороны — ипрон ведь экранирует… Sa hasu!»

Скинуть осколок под ноги, на неплавкий гравий, сармат успел, но на ладони осталось круглое пятно размягчённого фрила. Гедимин провёл по нему когтем, расправляя мягкие складки, и отставил руку, склоняясь над дымящимся камнем. Дымился не сам кейек — испарялась влага с нагретого гравия.

«Сто пятьдесят базовых,» — Гедимин покосился на записанные показания термометра. «В лаборатории было сто пятьдесят три. А теперь… ну да, а чего я ещё хотел?»

Кейек, накалённый до полутысячи градусов, и не думал остывать на холодном полу — наоборот, пятно высохшего и нагретого камня расползалось от него всё шире. Гедимин следил за ним с едва заметной ухмылкой. «Всё-таки сработало. Не знаю, как, но сработало. Пятьсот градусов с камня… интересно, сколько выдаст десяток? Жаль, у местных такой фокус не выйдет. Им было бы полезно — большая экономия… Но у них тут ни лучевых резаков, ни алмаза. Разве что подвернётся что-нибудь алмазоподобное… Или попробовать ипроновой иглой царапать? Будет свободный кусок ипрона — попробую.»

…Вепуат нетерпеливо топтался у защитного купола, измеряя шагами его периметр.

— Подумал тут, — криво ухмыльнулся он, увидев Гедимина. — От огненного ливня мы реактор не прячем. А от местных — только успевай.

Гедимин покосился на кольцо жёлтого гравия, опоясывающее купол. Оно покрылось зубчатым узором из чёрных камешков — и куски горячего металла, падающие с неба, ему не повредили.

— Всё поклоняются Пламени? — сармат поморщился. — Не надоело?

Вепуат невесело хмыкнул.

— Кабы религии надоедали… Ну, это хотя бы безобидно. А вот это ты видел?

Он кивнул на просвет между сарматскими шатрами. Гедимин пригляделся и шёпотом помянул спаривание «макак». Палатки разгромленной «армии», убранные на время металлического ливня, стояли на прежнем месте, и вокруг копошились Скогны в стёганках и шлемах.

— Подкрепление, — криво ухмыльнулся Вепуат. — Точнее, второй отряд. Их два было — из Синви и из Сэви. Первое время топтались тут вместе. Потом — по очереди. Я уже надеялся, что им совсем надоест. А вчера… ну, сам знаешь… Думал, Гор хотя бы скажет сменщикам, чтоб сидели в городе! Видишь — притащились…

— Мать моя колба, — прошептал Гедимин, угрюмо щурясь. — Ничего он никому не сказал. И не скажет. Кто из стражей сегодня на холме?

— Никого, ясное дело, — отозвался Вепуат. — Завтра надо будет выпнуть их всех с холма. И раненых пусть увозят. Там почти все уже ходячие — а те двое доедут в повозке. Не нравится мне этот рассадник — и делом его не займёшь…

…В разлом они проходили под защитным полем — Гедимин на этом настоял и пару секунд держал Вепуата за плечо, пока и у того включились мозги. Мешок с «трилобитами» обернули дополнительным слоем.

На той стороне сарматов встретили симметричные вспышки с двух сторон — на их удачу, световые и не слишком яркие, видимо, сигнальные. Гедимин убрал с глаз тёмный щиток и поднял руку в приветственном жесте. Из кратеров, горящих жёлтым огнём, кто-то высунулся, помахал в ответ.

— Плюс тридцать восемь, — Вепуат покосился на термометр. Первый «трилобит» уже высунулся из неплотно закрытого мешка, и сармат едва успел поймать его за шлейки. Следом выпали ещё двое. Пока они рвались с привязи, и Вепуат унимал их, Гедимин вколотил в пепел тренировочную стойку и огляделся по сторонам. Пепел под ногами был кое-где взрыт маленькими кратерами, но на их дне ничего не было — сармат даже ковырнул «землю» когтем в поисках застывшего слитка, но нащупал только более плотный слой того же пепла. Луч сигма-сканера скользнул по пепельным гребням, спустился на дно кратера, на экране высветился значок рэссены и тут же — несканируемый силуэт. Сэта бродил среди скал, изредка наклоняясь и выбирая из пепла металлические капли. На боку у него висела «асбестовая» торба.

— Тут рэссене заваляться не дают, — усмехнулся Гедимин, показывая экран сканера Вепуату. Разведчик хмыкнул.

— Во-он там ещё один ходит, — указал он на дальний кратер. — А оттуда уже всё выбрано. И правда — чего ценному металлу валяться?

Гедимин через плечо оглянулся на разлом, вспомнил, как выбирал рэссеновые капли, покрытые шлаком, из гравия. «Там просто никто не живёт. Может, рядом с городами весь этот слой просеивают по камешку…»

…Стеклянные осколки на дне кратера кое-где оплавились, кое-где спеклись, но, похоже, термоизолирующие скалы, даже разрозненные, сильно понижали здесь температуру — по расчётам Гедимина, стеклянистый слой должен был растечься в лужу. Сармат сгрёб в пакет, сколько поместилось. «Будет время — поработаю с раствором мифрила. Системы зеркал для станции… Надо, чтобы их могли делать прямо там. Ничего такого уж сложного, только аккуратность нужна… да, и кейек. Сделаю резец с ипроновым жалом. Хоть бы и из кости…»

Вепуат, встречающий сармата на холме, выглядел менее мрачным, чем вчера, но сильно озадаченным.

— Один из раненых уже вышел из огня, — сообщил он. — Сэта думают — нам опасно жить там, среди подлых карликов. Они не заслужили стоять рядом с Пламенем. Нас зовут в Шакху, под защиту красных стен.

Гедимин ухмыльнулся.

— Ну, хорошо, что они не свалили всё на нас. Нам бы надо наладить обмен. Асаан — очень полезное сырьё. Высокая прочность, термо- и радиостойкость… Если делать системы управления из палок и верёвок, то хотя бы верёвки взять нормальные. Перевозить станцию никто не будет. А вот торговый обмен бы… Только пока не знаю, на что меняться.

— Знаешь, — Вепуат вскинул на него недовольный взгляд. — Минимум две вещи. У них нет, а им понравится. Твоя технология — вполне рабочая. Когда передашь?

Гедимин качнул головой.

10 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Показатели в норме, — сообщил Гедимин, поднимаясь из-за пульта.

Айзек рассеянно кивнул и, выразительно глядя на него, притронулся к шлему, показывая опущенную височную пластину. Гедимин мигнул.

«Заэкранируйся,» — жестом показал Айзек, снова тронув висок. Гедимин оглянулся на реактор и досадливо сощурился.

— Так он только сильнее разволнуется. Говори, что там у тебя?

Айзек едва заметно поморщился.

— Как знаешь.

Он занял место у пульта, покосился на плотно задвинутую заслонку, на дозиметр и снова повернулся к Гедимину.

— Реактор работает уже десять суток. На нём отработали глушение, запуск… Как он тебе в целом?

Гедимин задумчиво хмыкнул.

— В целом — ничего, — признал он. — Конструкция рабочая. К ней бы датчики сигмы — и что-нибудь для фиксации показаний…

Айзек нетерпеливо отмахнулся.

— Погоди с фиксацией. Я пока про активную зону и процессы в ней. Энерговыделение в норме?

Гедимин пожал плечами.

— Кто-нибудь знает его норму?.. Энергии много. Для этих мест — так даже слишком. Что они с ней будут делать⁈

Айзек досадливо поморщился.

— Значит, много… Кенен предлагает положить внутрь накопители — проверить энергонакопление. Неподвижные накопители реакторного типа. Маккензи обещал выделить несколько блоков. Что скажешь?

Гедимин снова пожал плечами.

— Вези, установлю.

«А к накопителям нужен будет ещё один радиометр,» — мелькнуло в голове. «Чтобы не пропустить, когда накопление сменится выделением. Поставлю его с наружной стороны, за пластиной… да, и зеркало тоже. Чтоб их, эти примитивные технологии…»

…Мифриловые опилки растворялись быстро. Гедимин аккуратно перемешивал их, добиваясь полной равномерности. «Жидкая молния» на стенках пробирки мерцала и потрескивала.

— Будешь делать зеркало? — Вепуат навис над столом, заглядывая в пробирку. — Меня позови, ладно? И что, прямо в реактор его поставишь?

Гедимин поморщился.

— Как пойдёт, — уклончиво ответил он, думая о равномерном распределении слоя и о полировке стекла в условиях Равнины. Нет, абразивы у него были, и мягкие в том числе, вот только на стекле из Сфена Огня их никто ещё не испытывал…

…«Турели,» — Гедимин оглянулся через плечо и досадливо сощурился. Два сторожевых поста в кратерах сверкнули, пропуская сарматов в долину, и угасли, «охранники», кажется, давно следили не за разломом, в который никто не лез, а за летающими «трилобитами» — но Гедимину всё равно было не по себе. «Даже здесь, на Равнине, мы ходим под турелями. Мало мне этого было на Земле…»

— Они все вернулись, — сказал Вепуат, не скрывая радостной ухмылки. — Все раненые Сэта вышли из огня здоровыми. Удобный всё-таки способ лечения. Жаль, что так умеют только Сэта.

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя на «трилобитов», гоняющихся друг за другом и толкающихся на лету. — Давай заминируем разлом. Ирренций у меня есть. Размешать его с камнем, нанести значки…

Вепуат поморщился.

— Давай без этого, а? Мы же поставили купол на выходе, и до утра он простоял.

— Купол снимет любой страж, — буркнул Гедимин.

— И с минами он тоже разберётся, — сказал Вепуат. — Я всё-таки надеюсь, что до стражей хоть что-то дошло. Кто там из них сегодня на холме?

…Страж Корген стоял у повозки и смотрел, как на её дно, застеленное шкурами и войлоком, укладывают раненых. Им привезли войлочные коконы; прямо в них Скогны вынесли обожжённых «солдат» из барака и так и держали на руках, пока другие разворачивали повозку. Те «солдаты», кто был ранен легко, устроились на свободных местах. Им вместо коконов привезли просторную одежду; у них не было заживающих швов, и они дошли до волокуши своими ногами. Гедимин старался не смотреть на их лица — там было много подживших ожогов, и Скогны привезли какие-то листья, нажевали их и густо намазали раненых этой дрянью. Сармат надеялся, что раны затянулись достаточно, чтобы бактерии из такого «лекарства» не попали никому в кровь. «Солдатам» листья не мешали — они бодро переговаривались между собой и с теми, кто оставался в лагере. Отряд из Синви, в стёганках и шлемах, обступил волокушу, уезжающую с остатками другого отряда в Сэви; Гедимин смотрел на них и морщился сильнее, чем от вида нажёванных листьев.

— Корген, — он, обогнув повозку, подошёл к стражу. — Отправь их в Синви!

Существо, придерживая ладонью посох, повернулось к сармату; металлические иглы на его плечах зазвенели.

— Ты о чём, Дим-мин? Раненые из Сэви поедут домой. Там уже собрали целителей, даже Броннов позвали. Вы, равные Куэннам, конечно, хорошо помогли им…

— Я не про раненых, — Гедимин нахмурился. — Про второй отряд. Что они тут забыли? Пусть уходят в Синви.

Шипы Коргена зазвенели громче.

— Отряд из Синви следит за опасным разломом. Все опасаются, что огненные твари придут сюда. Я не могу оставить Элидген без защиты.

Гедимин сердито фыркнул.

— Пока что Сэта никуда не приходили. А вот ваши Скогны уже влезли на чужие грядки. Вон, посмотри на них! Убери отсюда солдат. Они тоже полезут, куда не просили, а нам возиться с ранеными.

— Скогны опасаются, — с нажимом сказал Корген, следя за отъезжающей волокушей. — Я не могу приказать им уйти. Я не их старейшина.

— Внушить им, что огонь не жжётся, ты можешь, а выгнать по домами — нет? — Гедимин недобро сузил глаза. — Кто из ваших может? Гор? Руниен?

— Они не мои, — шипы на спине Коргена громко лязгнули. — Ни Гор, ни Руниен. Я только слежу за округой, чтобы на Элидген не напали внезапно. И я буду защищать его, если враги придут.

Он отвернулся и уставился на дальние холмы. Гедимин помянул про себя спаривание «макак» — переговоры в очередной раз не задались.

…Люк открылся, пропуская двоих сарматов, и тут же Кенен Гварза взялся за крышку, запечатывая туннель наглухо — сперва каменной плитой, а поверх неё — непрозрачным защитным полем.

— Привезли? — Гедимин поднялся из-за пульта. Айзек протянул ему продолговатый свёрток, в несколько слоёв обмотанный ветошью и запаянный в чёрный скирлин.

— Два спаянных блока. Производственный брак, — пояснил он, глядя, какГедимин осторожно разматывает слои. Из-под ветоши блеснула тёмно-синяя стеклянистая поверхность.

— Реакторный, ненасыщенный, — Гедимин проверил состояние ячеек накопителя и сдержанно кивнул. — Деформированный, но это не должно ни на что влиять.

Гварза, вставший за плечом Айзека, раздражённо вздохнул.

— Это мы уже знаем. Начинай закладку!

«Чего тут начинать?» — Гедимин, угрюмо щурясь, отодвинул заслонку. Реактор встретил его ярким зелёным светом и путаницей невесомых волокон на руках.

— Тихо ты, — буркнул сармат, вставляя в подготовленную нишу сперва рамку радиометра в стеклянном корпусе, а потом и длинный пласт накопителя. «Чего начинать? Взял и засунул.»

— А его видно, — отметил Айзек, заглядывая в зеркальный «монитор». — Не весь, но всё-таки… Гедимин! Не можешь повернуть дальнее зеркало? Новый радиометр не виден!

— Знаю, — отозвался Гедимин, задвигая заслонку. В зеркале и впрямь отражалась часть тёмно-синего пласта — внутренняя, повёрнутая к реактору. «Со временем будет темнеть. Не пропустить перенасыщение…»

— Нужны ещё зеркала. Действующую систему трогать нельзя.

— И где? — спросил Гварза. — Где зеркала? Ты их ставить собираешься?

Айзек недовольно на него покосился.

— Кенен, уймись. Гедимин знает…

Гварза поморщился.

— Гедимин знает, как дрессировать местную фауну. Это должно помочь нам в управлении реактором? Как контролировать насыщение накопителя?

— На глаз, — отозвался Айзек, кивая на зеркало. — Здесь всё отлично видно, Кенен. Дополнительный радиометр мало что даст. Только покажет начало разрядки. А извлечь накопитель нам нужно до неё, до срабатывания детектора. Кенен, ты бы лучше рассказал о второй фазе…

Гедимин мигнул. «Какой ещё фазе?»

— А, — Гварза, досадливо щурясь, отстегнул от плеча длинный костяной чехол. — Отдай Кету. Облучатель. Режим концентрации.

Гедимин повернулся к Айзеку.

— Переведи.

Айзек раздражённо сощурился на Гварзу.

— Вы другое время найти не могли?.. Атомщик, мы немного форсируем события. И заодно проведём опыт по внешнему управлению альнкитом. Ты показывал пульсации, направляющие весь «омикрон» одним потоком. Направь излучение на накопитель. Ускорим его насыщение — и завтра нам будет чем зарядить накопительное кольцо.

Гедимин мигнул.

— Маккензи дал настоящее кольцо? Вдобавок к реакторному накопителю⁈ Вы что, вдвоём его побили?

Гварза фыркнул, Айзек ухмыльнулся.

— Почти. Завтра запустим полноценный энергопередатчик — из шахты, с кольцом, с рассеиванием излучения.

«Работа всё-таки идёт,» — Гедимин довольно усмехнулся, вынимая излучатель из чехла. «Новые системы. Монтаж. Испытания. Хоть кто-то ещё помнит, зачем мы сюда приехали.»

— Наверху нужен наблюдатель с дозиметром, — сказал он, поворачиваясь к реактору. — Возможен пробой.

— Кенен… — Айзек повернулся к Гварзе. Тот сложил руки на груди.

— Твои приборы точнее. Я проконтролирую процесс здесь.

«Мать моя колба,» — Гедимин угрюмо сощурился. «Мало мне реактора, так ещё и Гварза. Не влез бы под руку…»

— Кенен, — послышался за спиной удивлённый и встревоженный голос Айзека. — С каких пор твои приборы неточны? Гедимин давно мог взять их на поверку. Что ты вообще собираешься ими фиксировать?

— То, что полезет из дыры в корпусе, — отозвался Гварза. — Её, по крайней мере, видно. Что и как полезет наверху — я не предскажу, и указатель не найдёт. Иди наверх.

Айзек остановился в нерешительности.

— Кенен, — он тронул сармата за руку. — Осторожно тут, ладно? Не отходи от плана. Ничего сверх плана, слышишь?

Гедимин стиснул зубы. «Если он полезет к хранителю — успею я выставить поле? Сигму быстро не заблокируешь…»

За спиной зашелестели защитные поля — открытый туннель снова запечатывался.

— Экран готов, — услышал сармат голос Гварзы. — Вскрытие альнкита разрешаю.

«Кто бы тебя спрашивал,» — Гедимин криво ухмыльнулся, отодвигая до упора заслонку. Зелёный свет ударил в лицо, хлынул под ноги, дозиметр на запястье громко пискнул и замолчал. Сармат поднял излучатель, высчитывая про себя положение маятников. «По отношению к оси… к центру… так, это не шар, а цилиндр… если источник пульсации здесь, то…»

Раскалённое волокно впилось в запястье. Гедимин, забыв обо всех пульсациях, резко развернулся и увидел Гварзу, схватившегося за голову.

— Heta! — крикнул ремонтник и вскинул руку. Сопла «арктуса» открылись, выпуская белую плёнку, между Гварзой и Гедимином растянулась плотная мембрана. Ремонтник бросил поверх неё ещё одну и повернулся к реактору. Горячие волокна дрожали на запястьях и переплетались, обхватив голову. От фантомного жжения резало глаза.

— Спокойно, — выдохнул он, протягивая руку к твэлу. — Тебе не навредят. Нужно направить луч… направить вот сюда. На эту пластину. Потом я закрою корпус. Гварза уйдёт. Ничего не трогай. Пару минут ничего не трогай.

Он поднял излучатель. Перед глазами застыла картинка — погасший твэл и единственный зелёный луч, бьющий из него попеременно в разные стороны. Сармат, встряхнув головой, «совместил» луч с пластиной накопителя в нише и коснулся маятников.

Качнуться они не успели. Твэл погас. Он ещё излучал слабое зелёное свечение, но пучок квантов, уплотнившийся почти до осязаемости, «вобрал» в себя все сияния и упёрся в тёмно-синюю пластину — и Гедимин видел, как в месте соприкосновения она темнеет, и «темнота» волнами расходится к её краям.

— Уран и торий… — выдохнул он, прижимая ладонью раскачавшиеся маятники. Управляющая пульсация не успела отбить и пары тактов, но непонятным образом сработала — излучение шло туда, куда нужно. Гедимин, ошалело мигая, опустил излучатель и потянулся к створке.

— Ядро Сатурна! — раздалось за спиной. Гедимин налёг на створку, загоняя её в паз. Волокна, обвившие его руку, снова вспыхнули жаром.

— Шлем закрой! — крикнул он, не оборачиваясь. Пальцы прижались к корпусу реактора. «Он вроде спокойнее… не так остро реагирует… ну, хотя бы ничего не взор… Hasu!»

Какое-то щупальце зацепило глазной нерв, — яркая вспышка, и свет померк. Гедимин, зажмурившись, растянулся на полу, ожидая жжения под плавящимися перчатками и воя аварийных сирен.

— Бешеная тварь… — пробормотали за спиной, и кто-то пнул его в голень. — Эй, Кет! Мы работаем или спим⁈

Гедимин, растерянно мигнув, обнаружил, что зрение никуда не делось, корпус реактора цел и наглухо закрыт, сам он лежит на холодном гравии, а над ним, убрав с лица тёмный щиток, стоит угрюмый Гварза.

— Луч виден, — «командир», не дожидаясь, пока Гедимин встанет, сверился с «монитором». — Судя по радиометрам, перенаправление прошло успешно. Стеклянная шихта у тебя где?

— На кой тебе шихта? — мрачно спросил Гедимин, заглядывая в «монитор». И луч, и медленно темнеющий край накопителя действительно были видны. Сармат покосился на так и не пригодившийся излучатель и растерянно пожал плечами. «А оно всё-таки понимает… если не речь, то какие-то термины. Или, может, картинки в мозгу. Странно. Оно должно видеть в сигма-диапазоне. А там всё по-другому…»

— Зеркало, — Гварза щёлкнул когтем по броне. — Для альнкита всё ещё нужно обзорное зеркало. Если вам с Вепуатом некогда с ним возиться, я возьму изготовление на себя. Так где шихта?

«Так он помочь хочет…» — Гедимин изумлённо мигнул. Желание дать Гварзе по шлему временно отступило, и ответил он почти миролюбиво:

— У меня тоже опыты. Делаю зеркало по технологии, доступной местным. Это небыстро. Дай мне время до завтра.

Гварза резко выдохнул в респиратор.

— По технологии… Так ты… Опять натащил на Равнину новшеств⁈ Цивилизаторство чешется⁈ Сколько раз тебе…

— Эй! — Айзек, смахнув последние защитные поля, вклинился между сарматами. — Кенен! Вы что, пяти минут спокойно побыть не можете⁈

— Кет тут строит зеркальную мануфактуру, — сказал, будто сплюнул, Гварза. — Впервые об этом слышишь, да? Тут вообще хоть кто-то его контролирует⁈

Гедимин угрюмо сощурился. «Ещё бы он всё это орал не прямо у реактора… Будет тут хранитель нервным… Ну вот что им всем опять не по нутру⁈»

— Гедимин, — Айзек осторожно тронул его за руку. — Что тут вообще происходит? Были странные вспышки по сигме… Вы перенаправили излучение?

Ремонтник кивнул на монитор.

— Луч идёт. Гварза пытался взорвать реактор. Возьми уже паяльник, запаяй ему шлем наглухо!

…Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Ну, хоть не подрались. В этот раз… А что, хранителю Гварза настолько не нравится?

Гедимин стиснул зубы.

— Печь нагрелась. Пора сыпать шихту. Работаем!

…Тонкий пласт стекла повис меж двумя коваными штырями. Из рыжеватого он уже стал красным. Гедимин, перехватив штыри, развернул его другим концом кверху. Красное свечение тускнело быстро — сквозь открытые продухи тянуло холодным ветром, ускоряя остывание.

— Всё, — бросил сармат, опуская пластину в поддон. Его дно было отполировано так, что само в зеркала годилось — Гедимин сквозь попрозрачневшее стекло даже разглядел свой силуэт и отличил руки от туловища. Вепуат, между делом выкручивающий из остатков стеклянного расплава какую-то чашку, заглянул в поддон и негромко хмыкнул.

— Остыло. Когда раствор зальёшь?

— Когда отполирую, — отозвался Гедимин, выгребая из печи раскалённые дожелта камни. Среди них было два осколка с гравировкой — температуру они подняли на треть.

— Оно и так гладкое, — Вепуат, с сожалением посмотрев на остывшую печь, опустил чашку в пустой поддон. — Не успел сделать орнамент…

— Себя разглядывать — гладкое. Передавать данные в системе без искажений — нет, — Гедимин покосился на очередную никому не нужную посудину и пожал плечами. «Орнамент…» — ему на секунду стало неловко. «Да, поторопился я остудить горн. Но — мог бы и предупредить, что ему ещё нужно. Я бы подождал.»

— Гедимин, — Вепуат подобрал со стола один из формовочных черпаков и внимательно его рассматривал. — А если горячее стекло прижать к выпуклому рисунку — он же отпечатается?

— Ну да, — Гедимин заглянул в черпак, не нашёл там ничего выпуклого и озадаченно хмыкнул. — На пластичном — отпечатается. Я тут сточил неровности, где ты их нашёл?

— Я тут подумал, — сармат отложил черпак и покосился на остывающую чашку. — У местных мастерских есть клейма. Фирменные знаки. Нам тоже такой нужен. Тем более — технология у нас уникальная. Что-нибудь, чтобы всем было видно — что это и откуда.

Гедимин поморщился.

— Кому видно? Местным? Ты что, не слышал — нам запретили чему-либо их учить. Мне что, из-за стекляшек драться с Гварзой?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Я помогу, — пообещал он, глядя Гедимину в глаза. — Оно того стоит. Так что насчёт фирменного знака? Клеймо я сам вырежу — тут где-то были деревяшки.

Гедимин пожал плечами.

— Ну, режь «трилистник». Раз мы его всюду пихаем. Всё равно местные не знают, что он значит на самом деле.

«И всё равно все твои чашки и фляжки дальше печи не уйдут,» — закончил он про себя. «Отработаю производство зеркал и дутой посуды — и пущу все эти цацки на шихту.»

…«Жидкая молния» испарялась медленно. Гедимин видел, как она, слабо искря, стекает по змеевику конденсатора. Он смотрел на поверхность, постепенно из жёлтой становящуюся сероватой; через час все составляющие мифрила должны были осесть, распределившись по стеклу ровным слоем.

— Положить его в лужу раствора — было бы ровнее, — вслух подумал он. — Но испаряться будет с искрами. Будут пузыри, весь слой собьётся.

— Угу, — отозвался Вепуат, вынимая из тисков кусочек прокалённой древесины. На чёрной поверхности виднелся старательно вырезанный символ радиационной опасности.

— Теперь его на рукоятку… — разведчик перебрал выложенные на стол тонкие трубчатые кости, попробовал их пальцами на излом и отложил все, кроме одной. — И завтра можно будет опробовать. Это для крупных вещей. А на мелких… может, когтем выцарапать?

— Можно, — согласился Гедимин, думая о том, что к моменту переплавки у него наберётся много вторсырья. — Точка по центру, по кругу — три ломаные линии. Как растительный орнамент… Ты что там, бусины собрался клеймить?

Вепуат хмыкнул.

— Бусина бусине рознь… А вот если к горячему стеклу прижать кусок гзеша — полимер испарится, а краска останется?

Часть 16 11–16 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени — Сфен Земли, город Тогот

11 день Кислоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Заряжается?

Айзек с любопытством заглянул в зеркало-«монитор».

— Долго ему ещё?

— Часов шестьдесят-семьдесят, — ответил Гедимин, вглядываясь в оттенки тёмно-синей пластины. Он старался слишком часто на неё не смотреть, иначе меняющиеся цвета сливались в один.

— По цвету определил или всё-таки проверял? — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Не знаю, как ты различаешь цвета в такой темени. Придётся сидеть тут с фонарём… Эй, а если посветить в зеркало, свет по цепочке передастся внутрь?

— Монитор засветишь, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Тогда точно ничего не увидишь. Я вынимал накопитель для проверки. Заряжается.

— Отлично, — Айзек сел к «монитору». — Вот даже не знаю, выходить тебе наверх или нет?

Гедимин мигнул.

— Чего?

— Кислотный дождь, — Айзек кивнул куда-то вверх. — Калиг что, к тебе не захо… А, верно. Не заходил и зайти не мог. С утра нас польёт кислотой. Говорят, несильно. Но купола мы на всякий случай выставили.

«А. Значит, Текк’ты до вечера точно не явятся. Хотя — какое им, подземным, дело до кислоты с неба?» — Гедимину стало слегка досадно. «Очередной незапланированный простой. И сколько их ещё будет…»

— Пойдёшь наверх — купол не ставь, — попросил Айзек, отворачиваясь к «монитору». — Обкатаем сооружения в естественных условиях.

— Это же даже не сооружение, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на стены из спрессованного гравия. Кислота сюда вряд ли могла протечь — если уж обычные равнинные ливни не добирались…

— Хоть респиратор прикрой, — обречённо пробормотал он, выбираясь из туннеля под покрытое трещинами небо. Они уже вспыхивали — то жёлтым, то зелёным, то ядовито-розовым. Лагерь притих. Гедимин посмотрел на стоянку аборигенов — все их шатры и повозки остались на месте, прикрытые облезлыми шкурами, но сами существа куда-то спрятались. Над лагерем сарматов и вставшим чуть поодаль бронеходом белели многослойные защитные купола. Гедимин покосился на ангар душевой — кто-то прикрыл лючки, защищая внутренние помещения от едких газов и жидкостей. Он прошёл чуть дальше и увидел в свете розовой вспышки второй ангар. Сигма-сканер «нашёл» внутри два силуэта в тяжёлых скафандрах и множество других, меньшего размера.

«Ясно,» — Гедимин по привычке проверил, как закрыты лючки, и нехотя кивнул — вроде бы опасности для жителей барака не было. «Вепуат там. Трилобиты… а, вот они. Под защитным полем. М-да, в такой тесноте не полетаешь…»

Яркая жёлтая вспышка прервала его невнятные мысли. Сармат огляделся по сторонам. «Все в безопасности. А мне-то куда?»

Он шагнул к бронеходу, вспоминая, что из экспериментальных образцов лежит там, а что — в шатре. Череда ярко-розовых вспышек осветила защитные поля, и сармат остановился и помянул про себя уран и торий. «Гедимин, ты идиот! Стой, где стоишь. Как раз случай собрать все фракции ливня, а не только итоговый продукт!»

Минуту спустя, когда с неба упала первая капля, он уже стоял, обёрнутый защитным полем с головы до ног, над трёхметровым «поддоном», сооружённым из того же поля. «Поддон» прикрыл собой пару туманников; остальные блестели поодаль, освещаемые частыми вспышками, и Гедимин вполглаза за ними приглядывал. Растения тоже подготовились — из их «чаш» капала вода, вытесняемая выработанной слизью. «Они рассчитывают выжить,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Редкая приспособляемость у местной флоры…»

Ещё секунда — и холм накрыла шипящая завеса. Под ноги сармату стекала пена, гравий даже слегка нагрелся, тут и там что-то бурлило, испускало пар и потрескивало, будто обугливаясь. На дне «поддона» плескались лужицы серой маслянистой жидкости. Рядом бурлили «чаши» туманников, выливая остатки воды пополам с дымящейся слизью.

Дождь быстро стихал — сплошная завеса сменилась редкими струями, а потом и отдельными каплями. Гедимин, покосившись на небо, быстро скатал «поддон» в маленький плотный шар. Серая жидкость подъедала поле изнутри, но довольно медленно; её набралось чуть больше полулитра. «Потом подумаю, во что перелить,» — мелькнуло в голове сармата. «Чёрный песок она, кажется, не растворяет…»

Небо сверкнуло зеленью, и Гедимин вскинул генератор защитного поля, растягивая перед собой ещё один «поддон». Вовремя — через пару секунд «кислота» (или «щёлочь») лила стеной. Со всех сторон шипело и трещало, туманники извергали слизь, как миниатюрные вулканы, «поддон» быстро наполнялся мутной белой «водой». Гедимин посмотрел под ноги — на камнях из-под бурлящей пены проступала пористая красно-рыжая корка.

Времени ждать, пока она просохнет, не было — сармат едва успел сгрести два десятка мелких камешков, свернуть «поддон» с полулитром белой жидкости и выставить новый под порозовевшее небо. Защитное поле поверх скафандра слегка подтаяло; Гедимин поставил его на непрерывную генерацию, проверил временные «контейнеры» с образцами и замер на месте, глядя на потоки с неба и пар с земли. Снова зашипело, гравий под ногами потеплел. Гедимин покосился на рыжую корку и увидел, как она плавится, вскипает и оседает иссиня-чёрным налётом. Образцы ещё шипели в его руках, когда он кидал их в «мешок» из защитного поля. Странная тишина заставила его выпрямиться. С неба уже не капало, только наверху что-то часто вспыхивало и тут же гасло.

«Четвёртый заход,» — Гедимин скатал «поддон» в шар и прикрепил к броне. Эта жидкость была почти прозрачной, но на просвет отдавала красноватым. Сармат установил пустой «поддон» и снова стал ждать. В этот раз затишье продлилось минут пять, и с каждой минутой усиливался ветер, заставляя Гедимина изменять форму «поддона» — из плоского всю жидкость выдуло бы.

Этот ливень был сильнее трёх прежних — «вода» обрушилась с неба стеной. Сармат не видел даже дальнего края «поддона» в трёх метрах от себя — но наполнялась ёмкость быстро. «Прозрачное, с синим отливом,» — машинально отметил он. «При такой интенсивности литра два наберётся.»

Он перевёл взгляд на ближайший туманник и растерянно мигнул. «Гриб», переполненный слизью, больше не дымился и не булькал. Дождь смывал лишние выделения и наполнял чашу. Пару секунд Гедимин удивлённо наблюдал за растением, потом выставил руку под дождь и шёпотом помянул спаривание «макак». «Вода! Обыкновенная вода. Смывает химикаты и размывает осадки. И тогда после кислоты шёл обычный дождь… Стой! Прошло всего три фазы. Где ещё четыре?»

Дождь затянулся на полчаса. Гедимин убрал «поддон», проделал временный шлюз в защитном куполе, нашёл в шатре пустые ёмкости из чёрного стекла, разлил по ним собранные жидкости… Через полчаса он высунулся наружу — дождь ещё лил, и к тому же усилился ветер. Сквозь шум воды доносились голоса аборигенов и скрежет перетаскиваемой по камням бочки — у обрыва уже устроили водосборный жёлоб, теперь к нему тянули подходящую ёмкость. Невдалеке зашевелился гравий, из него выглянул пластинчатый горб, отряхнулся и высунул лапы — плоский зверь выбрался из укрытия. Гедимин еле слышно хмыкнул — эти существа в оценке опасности обычно не ошибались, видимо, все «интересные» химикаты на сегодня уже пролились. «Какой-то короткий вышел дождь,» — думал сармат, выходя (уже без защитного поля) к лагерю аборигенов. «А я думал собрать все семь фракций…»

— А, вот ты где, — из дождя вынырнул ухмыляющийся Вепуат. — Где был? В лаборатории? Нашёл что-нибудь новое?

— Образцы трёх кислот, — буркнул Гедимин. — И два продукта реакции. Что, дождь кончился? Или днём будет продолжение?

Вепуат качнул головой.

— Нет, на сегодня всё. Коротенький такой катаклизм. Видел — местные не раскладывали с утра шкуры? Они, похоже, знали, что никакого порошка сегодня не соберут.

Гедимин посмотрел себе под ноги. От чёрного осадка не осталось и следа — его размыло в молекулярную пыль. «То ли это вещество ни на что не годится, то ли с ним просто незнакомы,» — думал он. «Кто бы вышел его собирать — посреди кислотного дождя⁈»

— В Сфен Огня пойдём? — спросил он вслух.

— Да уж после твоей смены, — махнул рукой Вепуат. — Пусть как следует всё промоет и продует. Не хватало, чтобы «трилобиты» чем-то надышались.

Гедимин смотрел на туманники. Съёженные, будто выжатые, «чаши» снова набухли, покрылись наплывами и наполнились водой. Слизь осталась только на дне. «Эти тоже чуют, что опасность миновала. Интересно, каким органом? Тем, кто останется тут жить, такое чутьё пригодилось бы.»

…Вепуат заглянул в кювету с просохшим осадком, хмыкнул и попытался придвинуть её к себе. Гедимин перехватил его руку и вполсилы прижал к столу. Вепуат охнул.

— Я только посмотреть, — заверил он, потирая придавленные пальцы. — Красивый цвет. Чёрный такой.

— Да, они яркие, — согласился Гедимин, глядя на кюветы. Всё, что удалось соскоблить с камешков, было здесь — десяток граммов красно-рыжего порошка, шесть граммов чёрного… Оба вещества при растирании распадались на очень мелкие фракции, практически в пыль, — сармат не удивлялся, что после ливня от них не остаётся и следа.

— Красивые, — сказал Вепуат. — Вот интересно, если добавить их в шихту…

Гедимин мигнул.

— Ты печь с утилизатором не спутал? — угрюмо спросил он, глядя на оживившегося Вепуата. — Зачем пихать в шихту всё подряд?

— Для эксперимента, — отмахнулся разведчик, заглядывая в бочонок с ещё не переплавленными осколками. — Я немного возьму, не бойся. Тебе останется на опыты… А ты пробовал свои кислоты налить в белое стекло?

Ответить Гедимин не успел — с окраины донёсся протяжный низкочастотный гул на три голоса. Он прикрыл кюветы защитным полем и быстро вышел из шатра.

Дождь притих, но на холме было ветрено. Сармат проверил состав воздуха — едкие испарения уже сдуло с возвышенности, но в низинах они пока держались, хотя и оттуда их быстро вытягивало. Текк’ты, выглядывая из долины, держали головы высоко — видимо, чуяли ядовитый пар, и он им не нравился.

— Только трое, — отметил Гедимин, озадаченно глядя на экран сигма-сканера. «Мало сегодня. Видимо, из-за дождя. Самые кислотоустойчивые… Ну ладно. Отменим заготовку тектона, пусть все копают.»

Вепуат перевёл его короткий приказ. Двое Текк’тов нырнули в скалу. Третий остался наверху — и даже ещё приподнялся на хвосте, пристально глядя на сарматов.

— Он спрашивает, нет ли другой работы, — перевёл Вепуат. — Не копательной.

Гедимин мигнул.

— Тогда пусть месит тектон, — пожал он плечами. — Двойной или тройной, по своему усмотрению.

Текк’т снова загудел. Вепуат развёл руками.

— Он спрашивает, нет ли совсем другой работы. Делать странные штуки наверху, собирать камешки…

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Какие штуки? У них жилой корпус не выкопан. Пока не до штук. Скажи — ничего другого нет. Это надо делать.

Текк’т, коротко лязгнув бронёй, нырнул под ближайший холм, и всё затихло.

— Ушёл, — сказал Вепуат. — Сказал — придёт, когда другая работа будет.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, глядя существу вслед. «То ли испарений надышался, то ли в скалу с размаху врезался. Работнички, ah— sa has— sesh…»

…От зеркальной пластины отрезали ненужные кромки, покрыли хрупкий слой металла гзешем, приделали костяные крепления, — Гедимин думал со временем заменить кость мифрилом, но пока что годилась и она. Минут пять он возился в тесной трубе реакторного корпуса, прежде чем установил новое зеркало там, где нужно, и с трудом вылез обратно. В «мониторе», в верхнем правом углу, отразился новый фрагмент — очерченный рамкой и подсвеченный синим подвесной радиометр. Его жгут был растянут до предела — пласт накопителя экранировал прибор не хуже ипронового щита, принимая на себя все омикрон-кванты.

«Завтра ночью можно будет снять накопленный „заряд“,» — думал Гедимин, разглядывая тёмно-синюю пластину. «Запустим первый полноценный излучатель. Станция будет отправлять такие дважды в день… Нет, я всё-таки не понимаю, на кой им здесь такие мощности. Тут от миниреактора целый город светится, никак не угаснет…»

…Выходя из-под защитного купола, Гедимин увидел краем глаза группку аборигенов на жёлтой черте. Узнать, что они там забыли, он не успел — навстречу вышел подозрительно довольный Вепуат с мешком «трилобитов».

— Пойдём, пока не стемнело, — быстро заговорил он. — Пущу их искать мелкие предметы. В темноте им тяжело.

Гедимин подозрительно покосился на него, но всё же кивнул и ускорил шаг.

…Два сторожевых поста светились жёлтым. Вепуат приветственно помахал стражникам, в ответ прошипели что-то дружелюбное — по крайней мере, разведчик коротко усмехнулся. Гедимин смотрел под ноги, но местный пепел поглотил все осадки ещё надёжнее, чем гравийные россыпи Сфена Земли. «Тут же впитывания почти нет. Всё растеклось поверху и там же среагировало. А потом ветер сдул остатки,» — думал сармат, слушая, как воздушные потоки свистят в наушниках. Ветер над кратерами был сильнее обычного, и «трилобиты» выгибались дугой, лавируя против потока. Временами их сносило.

— Можно вставить детальку в один слой стекла, а сверху прикрыть вторым, — неожиданно сказал Вепуат, наблюдая за полётами «трилобитов». — Гладкий камешек или кость. Будет как в глазури.

Гедимин мигнул.

— Далось тебе это стекло, — пробормотал он, недовольно щурясь. — То зверьё, теперь вот это… Нас сюда не за этим послали.

— Я свою работу делаю, — отозвался помрачневший Вепуат. — У тебя есть куча новых биообразцов? Так тащи их сюда!

Гедимин снова мигнул и с трудом удержался, чтобы не отодвинуться — таким раздражённым он Вепуата давно не видел.

— Делаешь — ну вот и делай, — буркнул он, глядя поверх кратера на сетку светящихся линий. Ни кислотный дождь, ни обычный не смогли их погасить. Подземный город «фонил» по разломам, и озадаченному сармату временами казалось, что он забыл там твэл или даже целую сборку.

…Гедимин пошёл на хитрость — уверенным шагом направился к бронеходу, но, отойдя за лабораторный шатёр, резко развернулся и двинулся назад. Вепуата на виду уже не было, из его палатки доносились шорохи и похрюкивание.

«Так и знал,» — Гедимин, подойдя к лабораторному столу, тяжело вздохнул. Печь из плотного камня долго хранила тепло; три часа назад из неё выгребли кейек, даже убрали его с глаз, но и горн, и плавильный конус ещё были горячими. Гедимин покосился на трубки и штыри, уложенные на штатив. Металл остывал быстрее — о том, какие инструменты были в использовании, приходилось догадываться по свежим пятнам нагара и царапинам от попыток его счистить. «Делал небольшие предметы. Что-то узкое и длинное… что-то приплюснутое… а это что? Формы для бус? Мать моя пробирка…»

Горячие изделия обычно ставили на поддон и до остывания держали на столе — но Вепуат на виду, естественно, ничего не оставил. Гедимин заглянул под стол и беззвучно помянул спаривание «макак». «Всё-таки попортил шихту…»

В поддоне лежали три полуостывших сосуда — жёлтый с прозеленью, тёмно-фиолетовый и красно-рыжий. Все вместе легко умещались на сарматской ладони. Гедимин замерил толщину стенок и уважительно хмыкнул. «Три миллиметра. Долго он практиковался… Но зачем было портить шихту⁈»

— А… ты нашёл? — Вепуат, с шумом откинув полог, остановился на пороге. — Странно, правда? Оно меняет цвет при нагреве. Я думал, ксенофторид останется жёлтым, а его потянуло в зелень. А вот это было чёрным до первой тысячи градусов. Я думаю, если подогреть до второй, оно ещё посветлеет. Забавно было бы регулировать цветность. Да, вот эта примесь тоже…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Что ещё ты не пихал в шихту?

— Надо у местных спросить про минеральные красители, — без тени усмешки сказал Вепуат. — И начать с Сэта. Нужно что-то термостойкое. А у них всегда жарко. Помнишь белые и чёрные узоры там повсюду? Если вот эти вещества добавить…

Гедимин навалился грудью на стол и подпёр голову ладонью. Пара мыслей вспыхнула в голове и тут же угасла. «Так, ладно. Процесс, похоже, неуправляем…»

— Только печь мне не взорви, — сказал он вслух. — Новую сам будешь строить. И — местным пока ничего не показывать. Ни единой бусинки. Ясно?

12 день Мрака, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени

«Всё-таки асаан — жёсткий. Даже серебристый,» — Гедимин, отодвинув с запястья пластину брони, изучал тонкий красный рубец. Повреждение быстро затягивалось — это и была-то крохотная потёртость от неудачно повязанной нитки. Гедимин посмотрел на серебристую, на вид мягкую нитку и пожал плечами. «Не знаю, как Сэта носят это на теле. Разве что шерсть помогает. Или их кожу ничем не протрёшь.»

Прикрыв зажившую царапину, сармат перевёл взгляд на зеркальный монитор. Признавать эту конструкцию полноценным монитором и частью щита управления очень не хотелось, но выбирать было не из чего. Только такие штуки и могли донести какую-то информацию из активной зоны.

«Всё-таки разница есть,» — Гедимин посмотрел в верхний правый угол зеркала, в его центр и снова пожал плечами. «Небольшая, но есть. Между работой литейной станции и тем, что можно сделать вручную. И чем больше в цепи будет звеньев, тем заметнее она будет. Или… может, я плохой зеркальщик. Хотя плоское стекло не должно быть сложнее трубчатого обсидиана…»

— Гедимин, — Айзек, не закрывая за собой люк, спустился к монитору и с усмешкой приподнял ладонь в приветственном жесте.

— Показания в нор… — начал было сармат, но Айзек только отмахнулся.

— Знаю, что в норме. Были бы не в норме — я бы сюда не спустился. Так, посмотрел бы с края кратера.

Гедимин недовольно сощурился, но Айзек не обратил внимания. Он расслабленно плюхнулся на стул и снова усмехнулся.

— Вепуат заперся в твоём шатре. Выгони его оттуда и скажи — на выгул «трилобитов» у вас четыре часа. На пятом вы должны быть у кухни. Мальгес там с утра — отъедается перед походом. И не стошнит его — на сытый-то желудок по разломам…

Гедимин растерянно мигнул.

— Мальгес? Что, опять идти в столицу? Были же недавно.

Айзек хрюкнул.

— Что, уже не хочешь смотреть на Куэннскую технику?

Гедимин поморщился.

— Если бы её показывали! А на болтливых Броннов я смотреть не хочу. Их и тут, на холме, полно.

…Холм кишел стражами. Выглянув из-за шатра, Гедимин насчитал шесть посохов в прямой видимости. Он оглянулся на бункер, на каменные ангары и беззвучно хмыкнул. «Все охраняют полевые кухни. К жилым строениям никто не подойдёт. Тут хоть крейсер приземлится — из-за шатров даже не увидят. Чего им всем дома не сиделось? Пользы никакой, а аборигены без них спокойнее…»

Тёплое волокно прижалось к его виску. Гедимин тронул пальцем «нагретое» место — осторожно, стараясь не давить на щупальце ипроновым щитком.

— Следи за холмом, — тихо попросил он. — Кроме тебя, положиться не на кого. Филки, стражи, местные, — в караул никого не выставишь.

…Вепуат взглянул на снимок потёртости на запястье и сочувственно хмыкнул.

— Это не в асаане дело. Это ты нитку крепко затянул, — сказал он. — У асаана нулевая эластичность. А ты с ним обращаешься, как со скирлином. Давай сюда, я на себе проверю. Вот так, оставить запас в пару миллиметров на подвижность…

Гедимин помог ему завязать нитки на запястье. Их было три — сармат собрал все виды местного «асбеста».

— Хорошие тросы, — сказал он, задумчиво щурясь. — Хорошие жёсткие тросы. Из серебристого волокна… но и из жёлтого тоже неплохие. Может, термозащитные перчатки — верхним слоем на гзеш. Или передники для горячих цехов. Одежда — не выйдет. У нас шерсти нет.

— Погоди, — качнул головой Вепуат, вполглаза следя за мелькающими среди скал «трилобитами». — Всё ещё будет. Мне тут дали пучок бросового волокна — такого, только на мочалки…

Гедимин мигнул.

— Сэта моются⁈ Прямо в воде⁈

— В термальных источниках. Считается полезным. Раз в месяц, не чаще, — рассеянно пояснил Вепуат. — Да не перебивай! У меня есть асаановое волокно. Если уговорить Альгота поставить с ним опыт…

Гедимин задумался.

— Маловероятно, — сказал он. — Те волокна, из помёта… они гораздо мягче. У асаана — иглы. Будет структура не пористая, а драная. И колючки наружу.

— Никто не пробовал, — качнул головой Вепуат. — И ты тоже… Хм. Темно как-то. А по часам — начало пятого…

Гедимин посмотрел на иссиня-чёрное небо, на тонущие в темноте кратеры, на часы — и пожал плечами.

— Может, часы сбились. А может, свет где застрял. Утонул в разломах.

…На окраину лагеря вытащили все источники света, какие нашлись на полевых кухнях. Мальгес, лёжа на освещённом пятачке, недовольно щурился и дёргал хвостом, но даже не пытался встать. Над ним стоял, опершись на посох и бесстрастно глядя вдаль, гигантский богомол. На изумлённый свистящий выдох Гедимина он только шевельнул крючковатой «рукой» и снова уставился в темноту.

— Атомщик! — Айзек, заметив неладное, ловко вклинился между сарматом и стражем. — У тебя пять минут на прекращение всех опасных опытов и экранирование безопасных. Потом мы выходим. Кенен следит за альнкитом, Вепуат — ты с дронами наверху. На холме останутся четверо стражей, так что…

— Hasu! — выдохнул Гедимин, мгновенно забыв обо всех стражах Равнины. — Айзек, ты в себе? Твой Кенен уже устроил аварию — что, одной мало?

Гварза, вставший тут же со сложенными на груди руками, сердито фыркнул, убрал руки с груди и двинулся вперёд.

— Кто тебе устроил аварию, повтори?

— Мать ваша колба! — взвыл Айзек, вклиниваясь между двумя сарматами. — Гедимин! Нам обоим нужно уехать. Кого ты предлагаешь посадить на реактор? Вепуата⁈

Гедимин угрюмо кивнул.

— Лучше уж Вепуат. Когда он не знает, что делать — делает, что сказано. А этот умник опять…

Айзек растопырил локти, отталкивая сарматов друг от друга. Толчок вышел неожиданно сильным — Гедимин даже подался назад, удивлённо глядя на командира. «Чего он разволновался? Гварзе полезно походить с битой рожей. У него от встряски мозги включаются.»

— Кенен… — начал Айзек. Гварза, скривившись, шагнул назад и сложил руки на груди.

— На твоё усмотрение, Айзек. Хоть вообще его заглуши до возвращения. Мне эта пародия на альнкит…

Вепуат вцепился в локоть Гедимина и повис на нём всем весом, упираясь в гравий.

— Равные Куэннам сегодня беспокоятся, — бесстрастно заметил Гор, на миг оторвав взгляд от чёрного неба над холмами. — Плохой знак?

Айзек махнул рукой.

— Гедимин, иди инструктируй Вепуата. Пять минут на всё!

…Вепуат с опаской покосился на реактор и покачал головой.

— Вроде бы ничего сложного, но… А если зверёк выйдет пообщаться? А я таких, как он, в глаза не видел…

— Он не выйдет, пока ты не войдёшь, — успокоил его Гедимин. — Не трогай шлем, не нарушай ипроновый слой, и вы друг друга не увидите. Он с кем-то общается за горизонтом — с Пламенем, наверное…

Сармат прижал ладонь к корпусу реактора и на секунду прикрыл глаза.

— Следи за ними, ладно?

…Дозиметр на запястье мигнул и погас. Гедимин на ходу сдвинул пластину, взглянул на экран и беззвучно хмыкнул. «На холме я видел их контакт с одной стороны. А теперь — с другой. М-да, мощность тут другая…»

Сканирующий луч Пламени прошёл под ногами сармата, пересекая город-спираль, и ушёл вдаль. Через восемь часов — или даже быстрее — должен был прийти ответ, но Гедимин не надеялся различить такую слабую пульсацию сигма-излучения в «фонящем» городе, а тем более — на древней энергостанции.

От сигма-сканера было мало толку, но сармат всё же его включил — и, не полагаясь на прибор, сам вертел головой, «сканируя» товары под навесами и на лотках, украшения прохожих, предметы, вынесенные на улицу. «Вот стеклянная шту… А, нет, это отполированный кристалл. Что там, зеркальная пластина? А… это ульсена, ульсеновый диск. Гладкий, тут не поспоришь. Кто-то постарался…»

— Атомщик, сосредоточься, — оглянулся на него недовольный Айзек. — Нас всего двое. Не время отчаливать на Энцелад!

— Взял бы с собой Гварзу, — буркнул Гедимин, сердито щурясь. «Интересно, на обратном пути меня пустят побродить по лавкам? Я видел что-то вроде красителей… или это были специи?»

Он едва не прошёл в ворота древнего завода, но наткнулся на выставленный посох стража и остановился. Навстречу сарматам вышел Скогн в меховой шапке. Сдвинутая на макушку, она не прикрывала уши — они были как раз под декоративными «ушами» на головном уборе и выглядели причудливой мутацией.

— Айсиек, Дим-мин, самые желанные гости, — Скогн притронулся пальцами ко лбу и широко ухмыльнулся.

— Мастер Шесек, радостно тебя видеть, — Айзек ответил тем же жестом. Гедимин мигнул — только сейчас он понял, кого тут не хватало. «А где Кайри? Он каждый раз маячил у ворот. Куда дели Бронна?»

— Не будем медлить, — сказал Шесек. — Хранящее Сердце ждёт!

Он, и правда, не медлил — шёл так быстро, как только может идти Скогн. Гедимин, как ни старался делать шаги поменьше, то и дело обгонял его — и налетал на выставленный локоть Айзека. «Он входит первым,» — жестами сказал Айзек на озадаченный взгляд. Гедимин, кивнув, замедлил шаг. Они уже миновали большую часть помещений; впереди виднелась арка, ведущая к реакторной шахте.

— А болтовни сегодня не будет? — тихо спросил Гедимин. — Такая спешка?

Айзек молча показал ему кулак и жестом велел заткнуться. Гедимин хмыкнул, но приказ выполнил. «Болтать нас звал Кайри. А его сегодня, похоже, нет. И с ним что-то нехорошее…»

— Айсиек и Дим-мин, жрецы малого Пламени, прибыли к Хранящему и Хранимому Сердцу! — услышал он голос Шесека. Скогн явно волновался. Гедимин, шагнув на узкую галерею, увидел его маленькую фигуру поодаль, метрах в пяти от сарматов. А ещё в пяти метрах по дуге галереи стоял, втянув руки в рукава и нахохлившись, седой Бронн.

«Живой,» — Гедимин облегчённо вздохнул. «Они тут не облучатся без скафандров? Ни тот, ни другой не боится, — видимо, не в первый раз.»

— Дим-мин и Айсиек, — зелёный световой блик скользнул по скафандрам сарматов, раздвоился и замер, упираясь каждому в грудь. Внутри гигантской живой линзы ярко горел радиационный «трилистник».

— Малое Пламя разгорелось в долине Эл-лид, — голос Кайшу, как и раньше, давил на кости, минуя уши, и от него поневоле становилось не по себе. — Такого не бывало со времен Куэннов. С тех пор, как вы его разожгли, каждый день мы видим двойной рассвет и слышим песню двух великих огней. Пламя знает, как вы оберегаете то, малое, и благодарит вас за это.

Гедимин машинально потянулся к шлему, но Айзек до хруста вцепился в его запястье, и сармат, изумлённо мигнув, опустил руку.

— Вы ещё не наполняли потоки? — спросила Кайшу и сама же ответила:

— Я помню, мастер Айсиек, ты говорил, что у этого Пламени слишком мало сил. Что нужно больше живого металла… Мы все хотим увидеть, как наполнятся потоки. Как новая сила напитает Сфен Земли.

— В ближайшее время мы поставим эксперимент, — отозвался Айзек. — Но я не обещаю, что это все заметят. Мощность ещё слишком мала.

«Трилистник» внутри линзы потускнел, сменившись очертаниями плато и низин Сфена Земли — и внезапно их захлестнуло багровое свечение.

— Недобрые вести мне приносят, — заметила Кайшу. — Многие в тревоге, и многие обижены. Старейшина Кайри…

Красный световой блик накрыл Бронна. Тот вскинул голову, обменялся с Шесеком сердитыми взглядами и посмотрел на линзу.

— Старейшина Кайри спрашивает — почему Скогнов пустили к самому Пламени, в его покои, а Броннов — только на границу очерченного круга? Почему Броннам не дают спуститься в пещеру?

Гедимин ошалело мигнул.

— Куда пускали Скогнов⁈ — вырвалось у него раньше, чем он успел обдумать услышанное. — Им всем нечего делать рядом с реактором. Кто их туда пустил? Ты?

Он повернулся к Айзеку. Сармат исподтишка показал ему кулак и поднял взгляд на живую линзу.

— Все, кто живёт в Элидгене, должны быть осторожны с Пламенем, — ровным голосом проговорил он. — Никто, кроме нас четверых, имеющих надёжную броню, не подходит ближе очерченного круга. Здесь нет никакой обиды.

— Мастер Шесек был допущен в святилище, — сказала Кайшу, подсветив Скогна красным лучом. Литейщик выразительно сморщил нос и бросил на старейшину Броннов насмешливый взгляд. Кайри нахохлился ещё сильнее.

— Мастер Шесек был допущен, а никто из Броннов — нет. Старейшина Кайри считает это обидой.

Гедимин фыркнул.

— Это не святилище, а опасный техно…

Айзек заехал ему локтем в бок и поднял взгляд на Кайшу.

— Никто не знал, что это обидит старейшину Кайри. Если он хочет, я отведу его в… святилище. Долго там находиться нельзя, и лучше бы так близко не подходить — но если это сочли обидой… — он выразительно пожал плечами.

Кайри выпрямился и смерил Шесека торжествующим взглядом, показав ему четыре оттопыренных когтя. Шесек поморщился и покосился на сарматов — как Гедимину показалось, с затаённой обидой.

— Мне приходит много тревожных вестей, — красное свечение внутри живого диска стало ярче. — И все они — из долины Эл-лид. Все рады, что новое Пламя зажглось, и все относятся к его жрецам с почтением. Но все очень растеряны и не знают, как быть. Прошло уже столько дней — а до сих пор в долине Эл-лид не было обрядов в честь Пламени. До сих пор никто не объявил его волю. Оно говорит с Пламенем Равнины, но некому перевести их речи. Оно кричало, будто от боли, равные Куэннам сбежались к нему в тревоге, но потом разошлись, и никто ничего не объяснил. Жители не умеют толковать волю Пламени — а жрецы как будто не хотят. Может, Пламя в гневе — на них или на стражей? Дим-мин, не сказав ни слова, напал на стража Гора, жестоко бил его, — чем Гор провинился перед Пламенем?

Красный блик остановился на сарматах. Гедимин изумлённо мигнул. «А чего я ждал — что таракан признается в убийстве⁈ Лживая тварь…»

— Гор не сказал, как отправил Скогнов на верную смерть? — он угрюмо сощурился на красное свечение. — Не сказал, как чуть не развязал войну, нет? Что с ним надо было делать — «спасибо» сказать⁈

— Гедимин прав, — Айзек сдержанно кивнул. — Мы не одобряем избиения. Но стражам не следует так настойчиво вмешиваться в наши дела. Из-за этого вышла драка с Гедимином. Перед Пламенем Гор не виноват ни в чём.

— Твои слова уменьшат мою тревогу, — отозвалась Кайшу. — А тревогуБроннов и Скогнов уменьшили бы ваши обряды. Работа жреца тяжела — но ведь и живущим рядом нелегко. Они видят, что вы от них отвернулись. До сих пор никто из народов договора не был благословлён силой Пламени — даже те, кто каждый день его видит! А между тем вы, Айсиек и Дим-мин, — так говорят стражи, и они в ярости, — по своей воле дали благословение городу Сэта!

Оба старейшины вздрогнули, как от удара, и повернулись к сарматам. Они явно хотели что-то сказать — но не нашлись со словами и снова отвернулись.

— Мы пытаемся установить мир, — холодно сказал Айзек. — Хотя бы в пределах Элидгена. Ваша вражда опасна для Пламени — и оно требует оставить её за соседними холмами. Гедимин заключил с Сэта договор о ненападении — и они до сих пор держали слово. Поэтому их город был благословлён.

Повисло молчание. Внутри живой линзы взвивалось и опадало пламя — то красное, то золотистое, то ярко-оранжевое. Старейшины косились на сарматов, переглядывались между собой и снова смотрели на Кайшу. Вид у них был потерянный.

— Значит, на то была воля Пламени… — донеслось из огня. — И вы, равные Куэннам, считали, что она каждому ясна и понятна. Но никто, кроме вас, не прочёл её. Из-за этого умерли пятеро Скогнов — и ещё тысячи были оскорблены. Теперь я объявляю свою волю, волю Хранящего и Хранимого Сердца Пламени. Выберите город Скогнов и в ближайшие дни благословите его силой Пламени. Благословите и другие города…

Айзек вскинул руку.

— Ты помнишь, что новое Пламя — не только для народов договора, — сказал он, слегка сузив глаза. — Его сила — для всех. Мы готовы благословить города — хоть и все города Равнины…

Гедимин открыл было рот, но локоть Айзека врезался в его рёбра — и командир снова заговорил, как ни в чём не бывало:

— Но их будет поровну. Один город договора — один город нергонов. И никак иначе. Сейчас очередь Скогнов? Мы с Дим-мином уступаем им выбор города. Мы готовы прийти в любой из них. Но в следующий раз мы пойдём в город нергонов. Объяви нергонам — равные Куэннам с ними не враждуют. Те, кто хочет благословения, пусть приходят к нам и мирно говорят об этом. И пусть ни стражи, ни Бронны или Скогны им в этом не препятствуют!

Пламя внутри линзы побагровело. Бронн и Скогн смотрели на сарматов, широко открыв глаза и распушив вибриссы. «Как будто услышали невесть что,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Какой-нибудь лютый бред — вроде того, что колёса взрываются. А Айзек говорит дело. Если уж нам никак не отвязаться от этого благословляния…»

— Странные речи, мастер Айсиек, — заговорила Кайшу после почти минутной тишины. — Но не мне приказывать тем, кто держит в руках Пламя. Будет по-твоему. Скогны выберут достойный город…

Шесек приободрился, зато Кайри снова помрачнел. Гедимин силой заставил себя отвернуться от них и перевести взгляд на местное божество. «Тут есть кто-нибудь, кто ни с кем ничего не делит? Может, нхельви? Хотя — их, вон, стражи гоняют…»

— Если воля Пламени так странна, — красный луч ударил ему в глаза, и сармат сощурился. — Объявляйте её чаще. Пусть каждый день в Элидгене жрец проводит в честь Пламени обряд. Пусть ему поклоняются, как подобает, как оно этого требует…

Гедимин, изумлённо мигнув, оглянулся на Айзека — тот стоял спокойно, внимательно слушал, даже не щурился. «Каждый день обряд. Поклонение. Ядерному реактору. Который этого требует… Да мать моя пробирка!»

— Эй! — он вскинул голову, глядя в огненный вихрь. — Кайшу! Ты разумное существо⁈ Хватит уже этого бреда! Наш реактор — не божество, а мы — не жрецы, и вся эта чушь…

Удар пришёлся по респиратору. Айзек бил ладонью, не кулаком — но с такой силой, что маска врезалась в лицо. Гедимин хотел ответить — так, чтобы взбесившегося сармата проволокло по галерее до ворот — но шахта реактора внезапно вздрогнула, и сарматы едва удержались на ногах.

— Айсиек и Дим-мин, — голос Кайшу звенел от волнения. — Тут мало места для таких поединков. Скажите всё друг другу снаружи — и возвращайтесь.

Две секунды спустя сарматы стояли за воротами, в опустевшем коридоре, под любопытными взглядами из каждой ниши, — аборигены разбежались, но недалеко. Гедимин медленно выдохнул. Во рту ещё чувствовался привкус крови, но губа уже затянулась. Ярость отступила, сменившись досадой. «А местным, похоже, сказали, что только что было…» — он покосился на ближайшую нишу, откуда сверкали глаза, и на секунду стиснул зубы. «Надо всё-таки как-то сдерживаться…»

— Извини, — медленно проговорил Айзек, настороженно глядя на него. — Надо мне было сдержаться. Респиратор… тебя там сильно помяло?

— Ерунда, — отозвался Гедимин. — Не надо так. Лучше в броню. А то рефлексы…

Он криво ухмыльнулся. Айзек поёжился.

— Повезло нам всё-таки, что ты отходчивый… Ты вообще как? Тяжело голове?

Гедимин виновато сощурился.

— Совсем ничего нельзя сделать с этим бредом? Ну, про поклонение… про жрецов… И обряды каждый день?

Айзек погладил его по руке.

— На первое время — может, и каждый день. Потом — раза в восемь дней им хватит. Подстроимся под ритм их обрядов. Привыкай, атомщик. Это всё нам даже на руку. Можно объявить божественную волю… — он криво ухмыльнулся. — Чтобы сделать из Элидгена зону ненападения, нужна именно божественная воля. Нашей, боюсь, не хватит.

Гедимин поморщился.

— Стыдно обманывать дикарей…

— Тебя мы трогать не будем, — пообещал Айзек. — Нас там ещё трое. Пару минут в день на простой обряд каждый найдёт. Вепуат так даже и порадуется…

Он на секунду задумался.

— Я пойду к Кайшу — мы не договорили. А вот тебя куда отправить, чтобы ты не сорвал переговоры?

Гедимин сердито сощурился.

— Я могу молчать.

— Не можешь, — отозвался Айзек. — И все это видели. Не будем мучать ни тебя, ни окружающих. Посидишь тихо в каком-нибудь отсеке?

— В литейне, — Гедимин ухмыльнулся. — Я очень тихо посижу в литейне. В какую сторону идти?

Айзек раздражённо вздохнул.

— Только без литеен. Гедимин…

— Я отведу Дим-мина в литейню, — раздался из-под ног голос Шесека, и сарматы изумлённо мигнули. — Иди к Кайшу, мастер Айсиек. Мы выбрали первый город.

Сбоку послышалось фырканье — там стоял, так же незаметно для сарматов подобравшись к ним почти вплотную, старейшина Кайри. Шесек оскалил острые зубы в ухмылке.

— Литейня Куэннов для равного Куэннам! Это тебе не листья и ягоды. Пойдём, Дим-мин. Много разговоров — мало дела! Если бы Хранимое Сердце было нашей крови…

Гедимин мигнул.

— А чьей она… крови? — спросил он, быстро оглянувшись на ворота. Шесек уже вёл его пустыми коридорами, в которых угадывались производственные линии, демонтированные до последнего болта — если, конечно, Куэнны пользовались болтами. Сармат нагнал литейщика и попытался приноровиться к его шагу. «Литейни,» — пульсировало в мозгу, наконец-то спасённом от бреда со всех сторон. «Давно я не видел этих литеен».

Шесек оглянулся на него и распушил вибриссы.

— Ты спрашиваешь? Тебе не сказали? Ни Кайри, ни… все остальные? Даже не знаю, как им это удалось. У них ведь это с языка не сходит!

— Что? — Гедимин недовольно сощурился.

— Кайшу — Бронн.

…До Куэннских литеен Гедимин дошёл молча — и внутри, буркнув что-то благодарное, устроился у стены. «Огромная светящаяся линза — Бронн. Что же это надо было сделать с Бронном…»

Рабочие уставились было на сармата, но Шесек наверещал на них, и все кинулись по своим местам — к конвейеру загрузки уже тащили волокушу с рудой. Гедимин покосился на сканер, увидел экран, залитый рябью, и опустил руку. «Ну тут и фон. Может, из-за него у местных мозги плавятся?»

— Белый червь говорит с печами, — услышал он тихий голос Шесека. Мастер, раздав указания, отошёл к сармату и теперь, запрокинув голову, смотрел на потолок. Гедимин поднял взгляд, — над изжелта-белыми колоннами, увешанными красными лентами, загорались световые кольца. Одно из них горело вполсилы; сармат сначала подумал, что оно не разожглось как следует — но оно мигнуло, став немного ярче, и снова потускнело. Рабочие заверещали, показывая на него пальцами, потом повернулись к Шесеку и заверещали уже ему. Литейщик схватился за древний ключ — подвеску из странного белого вещества — но красное кольцо над печью уже погасло. Несколько секунд все молча на неё смотрели, потом с отчаянным визгом рухнули на колени и уткнулись лицами в пол.

Шесек медленно, будто его не держали ноги, двинулся к погасшей печи. Гедимин шагнул за ним. Ловить падающего Скогна не пришлось — он добрался до установки и дрожащим когтем тронул какую-то створку в нижней части колонны. Она чуть отодвинулась и замерла. Шесек ткнул в проём зажатой в кулаке подвеской, потом ещё раз, дёрнул другую заслонку, коротко взвыл и уткнулся в погасшую печь макушкой. Его плечи часто вздрагивали.

Гедимин оглянулся — над одной из печей красное свечение сменилось жёлтым, и вдоль её корпуса уже растянулись разноцветные кольца — аппарат проанализировал состав руды и показывал его операторам. Кто-то из Скогнов сквозь прижатые к лицу ладони это заметил — и, приподняв голову, неуверенно пискнул. Шесек, отодвинувшись от сломанной печи, ответил коротким возгласом. Говорить ему было сложно.

Скогны, подбадривая друг друга приглушёнными попискиваниями, разошлись по рабочим местам, Шесек открыл «пульт управления» в нижней части печи, выбрал нужный цвет… Гедимин следил за ним вполглаза. Он так и стоял у агрегата, вышедшего из строя. Ладонь, приложенная к резной обшивке, чувствовала странную податливость — как будто при желании сверхпрочный материал, не берущийся плазмой, можно было продавить пальцем.

«Ещё одна вышла из строя,» — Гедимин окинул взглядом неисправные печи, увешанные белыми лентами. «Чинить их, по-видимому, никто не умеет. Они даже не ждали поломки… видимо, внутрь механизма давно никто не лезет. С тех пор, как ушли Куэнны.»

— Я уйду в Тогот, если так прикажет Кайшу, — услышал он срывающийся шёпот Шесека. Скогн остановился рядом с сарматом и смотрел на его руку, по-прежнему прижатую к холодной обшивке.

— У двух мастеров ни одна печь не гасла, — прошептал Шесек, поймав его взгляд. — Я был только третьим. Если меня отошлют в Тогот…

— Ты-то тут при чём⁈ — не выдержал Гедимин. — Кто-то, кроме Куэннов, умеет это чинить? Кто-то мог позвать Куэннских ремонтников в литейню? Нет⁈ Ну и что они от тебя хотят⁈

Он ударил ладонью по обшивке. Белое вещество не дрогнуло, не загудело, не прогнулось — оно было невероятно прочным… и всё же Гедимин чувствовал податливость.

— Если бы знать, как это чинить… — прошептал он, глядя на технологические узлы, прикидывающиеся орнаментом. — Оно же не взорвалось, не расплавилось. Может, там ремонта на две минуты…

— Дим-мин, — Шесек, встав на когти, дотянулся до его ладони. — Не мучай себя. Ты — равный Куэннам, но всё же не Куэнн. Если печь погасла — уже не разгорится.

На другом краю помещения загудела дудка, и Шесек, отвернувшись, что-то крикнул и быстро пошёл к механизму загрузки. В литейню притащили ещё одну гружёную волокушу. «Параллельные процессы,» — подумал Гедимин и криво ухмыльнулся. В голове была гулкая пустота. Он, подняв взгляд к потолку, смотрел, как загораются красные кольца, как одно из них желтеет, а остальные гаснут… Со слабой надеждой сармат взглянул на потолок над собой. «Ничего. Видимо, уже не включится…»

Он попытался поддеть когтем одну «деталь орнамента», другую, — прочный ипрон тихонько заскрежетал, и сармат оставил попытки. «Так скорее когти поломаешь,» — думал он, с досадой щурясь на неисправную печь. «Как эта штука устроена? Ничего не вижу, никакой структуры — как у тех несканируемых тварей. Будто слеплены три монолита и навалены друг на друга. Что у этой штуки внутри? Что в ней могло сломаться?»

Что-то блеснуло на запястье. Гедимин покосился на дозиметр — экран горел ровным светом, фиксируя мощное сигма-излучение. Сармат быстро оглянулся на Скогнов — они настраивали загруженную печь — и поднял руку к височной пластине.

— Эй, в реакторе, — произнёс он, беззвучно шевеля губами, и привалился спиной к сломанному агрегату. «Не упасть бы. Шуму будет…»

— Реактор, приём, — прошептал Гедимин, и его губы дёрнулись в ухмылке. Он крепко зажмурился. Пара секунд — и перед глазами, как наяву, встала давняя картинка — то ли круглый реактор, утыканный твэлами, то ли свернувшийся шипастый зверь. Зелёный огонь обжёг сетчатку, кровь застучала в ушах, и сармат судорожно сглотнул.

— Знаешь, как это всё работает? — он сосредоточился, представляя себе печь-колонну. — Знаешь, как устроено? Должен знать. Тебе всё видно. Видел, как строили, как чинили…

Зал с печами — древний литейный цех — встал перед глазами, пронзительно-чёткий. Гедимин «дорисовал» кольца красного света над печами — и ещё одно, мигающее и гаснущее.

— Эта штука, за моей спиной, — беззвучно прошептал он, представляя, как кольцо снова вспыхивает — и разгорается, и горит ровно, меняя цвет на жёлтый. — Неисправна. Что повреждено? Как чинить? Ты должен знать. Это твои штуки. Покажи. Я сделаю. Только покажи…

Руку обожгло резкой болью. Гедимин, открыв глаза, шарахнулся от печи, развернулся к ней — и увидел, как из едва заметного стыка в обшивке сочится дымок. Изумлённо мигнув, сармат всадил три когтя в стык, напряг руку, — пластина отъехала, вплетаясь в соседний орнамент, будто всегда там была. Под ней тоже были какие-то «орнаменты» со смещённой симметрией — и фрагмент, по форме похожий на плашку с двумя перекладинами, дымясь, оплывал, превращаясь в пар. Ещё секунда — и деталь испарилась, оставив пустое место чётко по форме.

— Уран и торий… — Гедимин сунул коготь в проём и тут же отдёрнул — ипрон громко заскрежетал. — Так, понял. Эта маленькая штука. С ней было не так. Теперь нужна замена…

Он огляделся по сторонам. Скогны всё ещё возились с печью. «Оставь Скогнов,» — одёрнул себя Гедимин. «Чем они помогут? Этого материала у них нет. Что есть у тебя? Рэссена? Ипрон?.. Has-sulu…»

Он, быстро оглянувшись через плечо, выдрал из бедра ипроновый щиток. «По толщине подходит. По форме… Режь быстро, пока дикари не видят!»

Золотистая дымящаяся плашка легла в проём. Гедимин вогнал её до упора и довольно хмыкнул. «Точно, как деталь в мозаику. Надеюсь, прочности ей хватит.»

Он упёрся двумя руками в обшивку — где-то там среди орнамента маскировалась отъехавшая заслонка — и едва не упал — белая пластина лёгким движением встала на место. На потолке вспыхнуло красное кольцо.

— Работает, — выдохнул Гедимин, чувствуя, как по спине стекает пот. Руки дрожали. Что-то обожгло висок — будто по коже провели когтистой лапой.

— Спасибо, — прошептал сармат. Со всех сторон наплывал чёрный туман; из него ещё раз выступил чёткий силуэт Куэннской печи, сверкнул и растаял.

…«Ладно бы исчезали только образцы. Но они ведь с собой контейнеры прихватывают,» — Гедимин тронул ладонью белесую воду и откинулся на бортик бассейна, чувствуя, как кожу легонько покалывает. «Контейнеров не напасёшься. Не буду брать эту жидкость. Пусть её Куэнны анализируют.»

— Ну что, легче? — хмуро спросил Айзек. Он сидел у бассейна с миской ягод и неспешно их поедал. Его скафандр — и броня Гедимина — свисали со стены, подвешенные к торчащим шипам — остаткам какого-то неисправного механизма.

— Мне и так было нормально, — буркнул ремонтник, потирая висок. Странно было, что пальцы не натыкаются на следы когтей — до сих пор казалось, что кожа располосована.

— Все видели, как тебе нормально, — хмыкнул Айзек, разглядывая очередную ягоду. — Я очень просил Шесека молчать хотя бы до вечера. Но он там не один, да и он не железный. У нас час на то, чтобы удрать из города. Иначе божеством станет уже не реактор, а ты лично. И тогда от благословений не отвертишься.

Гедимин сердито фыркнул.

— Почему я-то⁈ Это всё Пламя. Я только сделал, что он сказал, и всё. Любой Скогн так сможет. Пусть они спросят, как запустить остальные печи. Он знает. Он хорошо понимает картинки. Пусть спросят про каждую отдельно. Ипрон у них есть, модель вылепить несложно…

Айзек щёлкнул его пальцем по лбу, и Гедимин от неожиданности замолчал.

— Пламя ни с кем не говорило неизвестно сколько лет! А от попытки с ним поболтать у местных кости обуглятся. Да и за твой череп я опасаюсь. Придержи ремонтный рефлекс. Хватит с нас одного починенного механизма Куэннов! Эти-то последствия не знаешь, как разгрести…

Чьи-то когти процокали по полу.

— Мастер Айсиек? — молодой Бронн остановился у бассейна, с опаской глядя на сарматов. — Мальгес ждёт у ворот. Мастер Дим-мин может идти — или лучше привязать его к Кейланну?

Айзек покачал головой.

— Думаю, дойдём. Гедимин, выбирайся. Пойдём с передышками. Только рот держи закрытым!

…Над долиной с двух сторон нависали слоистые обрывы. Гедимин машинально пересчитал тёмные прослойки — на всех видимых скалах их было поровну. У каменной «стены» громоздились друг на друга деревья-валуны, их полусвёрнутые перистые листья качались, несмотря на полный штиль. Взгляд сармата наткнулся на блестящие от воды «чаши» туманников — они, как и в долине Элид, врастали в гравий поодаль друг от друга. «Сфен Земли, какой-то его участок близко к Сердцу,» — Гедимин со слабой досадой покосился на отдыхающего Мальгеса. «Мог бы остановиться в другом Сфене — хотя бы Воды, он вроде из безопасных…»

— Для первого благословения выбрали Тогот, — сообщил Айзек, нарушив наконец молчание. Гедимин сдержанно хмыкнул, вспомнив, откуда родом Шесек, старейшина Скогнов.

— Долго выбирали, наверное.

Айзек досадливо сощурился.

— Тогот на особом счету, Гедимин. И не из-за литейщиков. Но нас давние дела не касаются. Через пару дней мне привезут из Тогота зелёную краску, и мы поедем его благословлять. План прежний — я говорю, ты молчишь и торжественно машешь реактором.

— Если им так уж надо, — хмуро сказал Гедимин, — могли бы не терять времени. Краска тебе для рисования значков? Так набрал бы её прямо в Тоготе.

Айзек хмыкнул.

— А как тогда я освящу её силой Пламени?

Гедимин мигнул.

— Ты что, засунешь краску в реактор? Обычную краску⁈

— Да что у тебя с нервами-то… — Айзек досадливо сощурился. — Ничего лишнего в реактор совать не будут. Я всё сделаю в свою смену, чтобы тебя не дёргать. А ты пока подумай, как мог бы выглядеть ежедневный ритуал, чтобы и красиво, и ненапряжно.

— Мать моя пробирка… — обречённо пробормотал Гедимин. «Лучше бы я двадцать куэннских печей починил, чем это…»

…Над полевой кухней склонились двое Текк’тов. Один, зажав между челюстями мешок с едой, мял его и встряхивал, выжимая пищу себе в глотку. Другой уже открыл пасть, и пустой куль выпал на землю, под ноги вытаскивающим его Скогнам.

«Отработали? Видимо, приползли сразу после нашего с Айзеком ухода,» — подумал Гедимин, подняв руку в приветственном жесте. Змеи не ответили — один усердно тряс головой, другой уже закапывался в скалу.

Через пару минут Гедимин стоял с сигма-сканером у обрыва, смотрел на экран и недоумённо хмурился. Со вчерашнего дня Текк’ты заглубились в породу от силы на метр, и то не по всему периметру пещеры. Сармат пересчитал куски смятого камня, разбросанные по коридорам, — никто не сгрёб их в кучу, даже не дотолкал до той, что уже громоздилась в главном корпусе. «Если они работали вдвоём, только рыли, и никто им не мешал…» — Гедимин прикинул про себя обычную выработку и недовольно сощурился. «Выходит, они работали часа два. А после еды они к работе не возвращаются… М-да. Что-то с ними непонятное. Вот и вчера копали кое-как… Может, из-за облучения? Надо спросить, насколько оно им мешает. Может, растянуть под землёй экран?»

…Тонкие тёплые волокна обмотали Гедимина ещё до того, как он пробрался под защитный купол. Сармат едва заметно ухмыльнулся.

— Как ты здесь? Вроде всё в порядке?

Сирена молчала, купол не горел — и Гедимин с облегчённым вздохом навалился на крышку люка и едва не вытолкнул её к самому защитному полю — камень по влажному гравию катился неожиданно легко. Снизу донёсся призывный свист.

— Вернулся? Живой? — Вепуат, увидев Гедимина, облегчённо вздохнул. — Надолго вы там застряли. Что нового?

Гедимин поморщился.

— Сказали, что мы паршивые жрецы. Мало ритуалов, города благословляем не те… Через пару дней с Айзеком едем в Тогот.

Вепуат коротко присвистнул.

— Тогот? Где Скогны живут? А мне с вами можно?

— Если только Айзек тебя возьмёт вместо меня, — отозвался Гедимин, проводя ладонью по корпусу реактора. — Или вместо себя. Установку нельзя бросать без присмотра. Мало ли, какой Гварза сюда полезет…

Вепуат вздохнул.

— Жаль… А что у тебя вот тут? Щитка не хватает?

Гедимин, досадливо щурясь, прикрыл плотнее пластины обшивки над пустой нишей.

— Новый сделаю.

…Тонкие волокна сплелись на виске поверх фантомного ожога. Боли Гедимин не чувствовал — только мягкое тепло. Перед мысленным взором навязчиво всплывала картинка — то ли круглый реактор, то ли свернувшийся зверь. Пару раз Гедимин отогнал её, но, опомнившись, сосредоточился на ней и мысленно связал её с остаточной болью в виске. Волокон поверх ожога стало больше. Картинка перед глазами расплылась, вытягиваясь по всем направлениям, — теперь «зверь» представлялся не соразмерным с сарматом, а гигантским. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Говоришь, это из-за того, что он очень мощный? Навряд ли. Я думаю — он привык общаться с Куэннами. А они бронированные. Пока панцирь пробьёшь…

Волокна на виске «мигнули», чуть потеплев. Перед мысленным взором мелькнуло что-то вроде многопалой конечности с зубцами на каждой фаланге. Гедимин попытался достроить полный облик, но картинка утонула в зеленовато-белесом свечении.

…На окраине было тихо. Гедимин вышел к обрыву, посмотрел на сигма-сканер, покосился на дозиметр и в недоумении пожал плечами. «Не вернулись. За день отработали два часа вдвоём. А излучение не такое уж сильное. Ничего не понимаю.»

В лабораторном шатре остывала плавильная печь. Вепуат с довольной ухмылкой рассматривал миниатюрные костяные формы и остывающие в поддоне фрагменты цветного стекла. Гедимин взглянул на них и удивлённо мигнул.

— Зелёно-жёлтый, фиолетовый и рыжий — помню. Синий и зелёный — откуда?

— Ксеносульфаты, — ухмыльнулся Вепуат. — Та серая жижа, что ты насобирал в дождь, — она немного растворяет рэссену. При хорошем нагреве, конечно… В расплаве оно потом доокисляется — и вот, переход от зелёного к синему. Надо, конечно, с ним ещё поработать…

«Ксеносульфат рэссены» — просигналил анализатор, направленный на зелёную стекляшку. «Ага. Вепуат добавил ксеносеру,» — Гедимин проверил список элементов и сдержанно хмыкнул. «Вепуат теперь химик. А мы с Айзеком… мы с Айзеком — жрецы. Мать моя пробирка…»

— Что это вообще такое? — он заглянул в миниатюрную форму — четырёхугольник с симметричными выступами на дне. — Бусины?

— Пуговицы, — ответил Вепуат и почему-то смутился. — Пока что плоские. Видишь, по два отверстия? Вот только… тут принято застёгиваться на ремешки. Пуговицы с ушками им были бы удобнее. Надо мне подумать… Может, ушки сделать проволочные? Широкие такие, чтобы не прокручивались?

Гедимин мигнул.

— У местных же есть пуговицы. На кой им ещё? — он увидел, как Вепуат недовольно щурится, и махнул рукой. — Согнутые полоски. Из рэссены или кости. Можно вбить в горячую массу. Застынет — будут держаться.

— Ага, — глаза Вепуата посветлели. — Попробую. Мелкие такие цацки. Никогда они мне не давались.

Гедимин придвинул к себе штатив с пробирками, посмотрел на ёмкость с серой жижей. «Растворяет рэссену при нагреве. В дождь нагрева не наблюдалось…»

— Ульсену растворять пробовал? — спросил он.

— Не нашёл, — отозвался Вепуат. — У тебя тут всё запрятано. Хотел попробовать ксенолитий, но подумал — реакция будет бурная. Взорву что-нибудь, ты расстроишься…

…Реакция, и правда, выдалась бурная — пар бил в вытяжку, крупные капли сбегали по охлаждённому змеевику, к колбе из чёрного стекла нельзя было притронуться. Гедимин сквозь защитное поле следил за продуктом реакции — ещё одно незнакомое соединение капало из змеевика, и с этим веществом тоже предстояло провести несколько опытов.

— А я вот подумал, — заговорил Вепуат, выглядывая из-за вытянутого купола. — Асаан — жёсткий и прочный. Гзеш — эластичный… ну, и тоже прочный. Но легкоплавкий. Если асаан пропитать сешем — ну, как ткань пропитывают — станет он эластичнее? А что будет с плавкостью?

Гедимин пожал плечами.

— Эластичнее? Скорее всего, станет. Плавкость? Сеш при нагреве стечёт, асаан останется… Можно проверить, но навряд ли будет что-то интересное.

Он заглянул в ящик стола — там в отдельных ячейках лежали вываренные полоски некрашеного гзеша и сырой сеш. «Попробовать и так, и так,» — Гедимин отделил небольшой фрагмент от каждого образца. «И с разными видами асаана. Ставить опыты — так уж ставить. Вепуат присмотрит.»

…Из-за приоткрытого люка донёсся негромкий голос Гварзы. Гедимин угрюмо сощурился, покосился на реактор — может, сразу заэкранировать?..

— Гедимин, что с накопителем? — деловито спросил Айзек, спускаясь в бункер. В руках он держал разукрашенный излучатель.

Гедимин кивнул на монитор — в углу зеркала хорошо просматривался ярко-зелёный луч, упирающийся в потемневшую пластину.

— Заряд неполный, но на эксперимент хватит.

— Кенен, спускайся, — позвал Айзек. — Надо тут всё заэкранировать. Гедимин будет облучать, а я прослежу за нашим кольцом. Экраны на тебе.

Гедимин, отойдя в сторону, смотрел, как в туннеле растягиваются полотнища защитного поля. За экранами он следил больше по привычке — ничего интересного в них не было. Его занимал скафандр Гварзы — особенно положение височных пластин. «Пока всё плотно пригнано,» — думал он. «Хоть бы в этот раз хватило ума не донимать хранителя! Не знаю, из-за чего они не ладят, но что не ладят — это факт.»

— Кольцо стандартное, для передающей сборки, — Айзек показал Гедимину ярко-красный «стеклянный» обруч. — Заряжать будем до неполного насыщения — на девять десятых.

— Запуск откуда? — спросил Гедимин, примеряясь к излучателю. Аппарат был слишком маленьким и лёгким для сармата — проектировали его для филков…

— Из малой шахты, разумеется, — ответил Айзек. — Мы с Кененом запустим. Выброс пройдёт на высоте, над долиной, тебя достать не должен, но если что почуешь…

Гедимин кивнул.

— Гварзе надо бы стоять снаружи, с дозиметром, — недовольно сощурился он. От установленных экранов донеслось насмешливое фырканье.

— Кет, иди работать! Что кому надо — без тебя разберутся.

Айзек опустил кольцо в углубление «постамента», свёрнутого из защитного поля.

— Буду его проворачивать. На полоборота — туда и сюда, — вполголоса пояснил он. — Ну что, начинаем?

— Tza tatzqa kendeka den una, — отрывисто проговорил Гедимин, поднимая излучатель. Маятники закачались. Ещё секунда — и ослепительный зелёный луч на мониторе погас, сменившись рассеянным свечением.

— Ter — du — un! — закончил отсчёт, чуть повысив голос, Айзек. Гедимин сдвинул массивную пластину, выворачивая альнкит накопителем наружу. Со стороны твэлов встал, развернувшись, временный экран — часть реакторной обшивки.

Полунасыщенный накопитель сильно потемнел; Гедимин всмотрелся в стеклянистую поверхность, выискивая неоднородности. Там, где пластины касался луч, она была темнее; энергия распределялась постепенно, передаваясь от ячейки к ячейке. «При равномерном облучении такого не будет,» — успокоил себя Гедимин. «Это мы форсировали события.»

Он снова поднял излучатель, «выжимая» энергию из синего «стекла» в красное. Со стороны реактора на него кто-то смотрел, но Гедимин не пытался перехватить его взгляд. Он видел только яркий зелёный луч, соединивший два накопителя, и синюю пластину, постепенно светлеющую.

— Hetatza! — скомандовал Айзек. Гедимин перехватил маятники, останавливая исходящий поток, и щёлкнул предохранителем. Свечение погасло. Синяя пластина, разряженная почти в ноль, снова провернулась, вставая на место внутри реактора. Айзек поднял потемневшее красное кольцо, взвесил его на руках и еле слышно хмыкнул.

— Всё-таки энергия материальна… Кенен, можно снимать экраны. Гедимин, следи за приборами. Что с реактором?

Гедимин взглянул на монитор и пожал плечами.

— Работает. Где Вепуат? Пусть снаружи следит за излучением. Я тут, под куполом и экранами, вообще ничего не почую.

Гварза фыркнул.

— Тебе командир что сказал делать?

Айзек толкнул его в плечо и сунул в руки накопитель.

— Ну просил же сдерживаться!.. Идём. Вепуата поставим у лаборато…

Голоса затихли. Гедимин покосился на дозиметр. Вектор сигма-излучения постепенно смещался — вслед за сарматами, невидимыми из бункера, но, скорее всего, идущими к обрыву. Гедимин хмыкнул.

— И тебе интересно? Да всё будет в порядке. Может, не с первого раза. Может, сядут мимо шахты. Но взрываться там нечему.

Он посмотрел на туннель, ведущий на поверхность. Снаружи тянуло прохладой. Светлее не становилось — в долине Элид давно стемнело.

«Семь минут прошло. Пора бы…» — додумать Гедимин не успел — снаружи что-то громыхнуло. Сердце сармата пропустило удар.

— Hasu! — выдохнул он, разворачиваясь к пульту. «Заглушить, заэкранировать — и наружу. Что они там могли взорвать⁈»

— Э-эй! — долетел издалека приглушённый голос Вепуата. — Ложная трево-ога!

— Ложная⁈ — крикнул Гедимин, приложив ладони ко рту. Пальцы слегка дрожали.

— Ага! — Вепуат, шурша гравием, подошёл к люку. — Что-то с крыльями нацелилось на дрон. Я его на всякий случай шуганул. Улетело. Оглушённое, но, может, не сдохнет.

Гедимин шумно выдохнул. Только теперь он вспомнил, что взрыв с самого начала казался знакомым — именно так взрывался на воздухе плазменный шар. «Ты идиот,» — заключил он, досадливо щурясь. «Вот сейчас бы перезапускал реактор…»

— Красиво! — крикнул Вепуат. — Такие зелёные волны в небе. Жаль, тебе не видно. Может, вы… А всё, поздно. Всё погасло.

— Купол цел? — Гедимин посмотрел на дозиметр.

— Цел, даже не мигнул. Всё поверху прошло, — ответил Вепуат. — О-ой… Ядро Сатурна! Опять местных никто не предупредил…

— Лезь сюда, — скомандовал Гедимин, ставя купол над реактором на непрерывную генерацию. — Тут два командира. Вот они пусть и объясняют всем, что это было.

…В бункере под задвинутой каменной крышкой было тихо. Вепуат устроился на матрасе, что-то чертил в свете фонаря, прикреплённого к шлему. Гедимин смотрел на монитор и задумчиво ухмылялся. «Всё-таки работа идёт. Несмотря на весь бред — работа идёт…»

13 день Льда, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Готовый ипроновый резец Гедимин забрать не успел — на подходе к литейной станции его перехватил Айзек и заставил сдавать кровь. Через пару минут, когда наполненный кровезаборник сняли с его руки, в лабораторию вошёл Гварза, подгоняя перед собой очень недовольного Вепуата. Под мышкой Гварза держал дрон, второй был у Вепуата в руках.

— Да помню я про декомпрессию! — фыркнул разведчик, уворачиваясь от очередного толчка. — До вашего отъезда ещё пятьдесят минут. Обязательно было отрывать меня от работы?

— Работы… — повторил Гварза, брезгливо морщась, и, обогнув и Вепуата, и Гедимина по нарочито широкой дуге, скрылся в соседнем отсеке. Разведчик фыркнул ему вслед.

— А просил носить дроны на декомпрессию по-хорошему, — ровным голосом сказал Айзек, беря Вепуата за руку и прикрепляя пустой кровезаборник. — Гедимин, что у тебя там такое блестящее?

Сармат, только насадивший ипроновую иглу на рукоять и приступивший к заточке, досадливо сощурился — работать, как и следовало ожидать, не давали.

— Ипрон. Резец. Трудно точится.

Айзек мигнул. Его взгляд стал неприятно-пристальным, он даже из-за стола приподнялся, чтобы лучше видеть. Гедимин про себя помянул спаривание «макак».

— А чем ты его там точишь? У тебя что, резак сломался?

— Тут, на станции, резаков не будет, — буркнул сармат, неопределённо кивая куда-то в сторону люка. — Только местные аналоги корунда. Дрянь, а не корунд.

— А-а, — протянул Айзек, недоверчиво глядя на Гедимина. — Это ты заранее разрабатываешь… Интересный, кстати, инструмент. Под сарматскую руку…

— Рукоять можно сделать и под филка. Сам резец от этого не изменится, — сказал Гедимин, думая, что не надо было и начинать работу в лаборатории — в шатре никто не прицепился бы!

Вепуат громко фыркнул.

— Эта штука ещё долго будет на мне висеть? Нет у меня никакой эа-мутации!

В соседнем отсеке хмыкнули и что-то пробормотали, но слов Гедимин не разобрал.

…«Я трогал внутренний механизм. Даже заменял деталь,» — ремонтник невольно скосил глаз на бедро — на участок, давно закрытый новой ипроновой пластиной взамен той, что осталась в Куэннской печи. «После этого даже заработало. И всё равно я ничего не понял. Как эта штука устроена? Что была за деталь? В какой момент она перегорела? Ничего непонятно…»

Он бы, может, и не думал о Куэннских печах, отвлёкшись на что-нибудь дельное — но вокруг был Сфен Огня, над головой мелькали «трилобиты», поочерёдно тараня кость, вкопанную в пепел, и ловя на лету подброшенные камешки… Ничем не занятый мозг снова и снова возвращался к вчерашним событиям. Гедимин смотрел на свои руки и досадливо щурился.

«Трилобит» — на этот раз Подранок — с разворота зашёл на таран. Мишень с сухим костяным треском вылетела из ямки, пролетела, кувыркаясь и царапая склон, мимо красно-жёлтых скал и зарылась в стеклянное крошево. «Мать моя пробирка,» — Гедимин, досадливо щурясь, побрёл вниз по склону. «Трос к ней, что ли, привязать?»

— Набери там стекла-а! — крикнул сверху Вепуат. — Тренировка всё-о-о!

— Угу, — буркнул Гедимин, разглядывая костяную мишень. Её верхняя, приплюснутая, часть покрылась надколами, одна из трещин дошла до внутренней полости. Над кратером, как ни в чём не бывало, носились «трилобиты». Щитки ни с кого не сыпались, и на головную боль тоже никто не жаловался.

— Никто себе ничего не отбил? — спросил Гедимин, поднявшись на склон с мешком мелких осколков и треснувшей мишенью. — Эта кость по всему склону летала!

— Ага, — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Удар у них крепкий. И головной щиток тоже. Спаянный и твёрдый, как гранит.

«Трилобит», подхватив на лету камешек, вскинул хоботок и плюнул, чуть промахнувшись мимо сородича. Камень с треском отскочил от скалы. Гедимин, машинально прикинув силу удара, изумлённо мигнул. Вепуат, тоже что-то прикинув про себя, защёлкал когтем по броне. «Трилобит», подобравший было второй камешек, расслабил хоботок, выплюнул «снаряд» и поднялся над скалами.

— А вот так они обычно не делают, — пробормотал Вепуат. — Этому учат. Долго… и не у всех в итоге получается. Из моих умеет только Подранок. Остальных буду натаскивать.

Гедимин представил себе «трилобита», наполнившего внутреннюю полость камешками и плюющегося очередями, и криво ухмыльнулся.

— Ещё научи снаряд в плевке закручивать. Будет живой гранатомёт.

…Ипроновая игла оставляла на раскалённом осколке неглубокий, но чёткий след. Гедимин заглубил борозду и начертил ещё одну. Он пытался отследить, в какой именно момент свойства камня резко изменятся, но пока никаких признаков чрезмерного нагрева не было. «И как всё это объясняется с научной точки зрения…» — тоскливо думал сармат, заканчивая символ огня и глядя на стремительно желтеющий камень. «Ну вот. Плюс девяносто градусов. Без малейшей причины.»

В кювете лежал осколок, исцарапанный с одной стороны, — на нём Гедимин испытывал иглу. Если кейек «разгорался» от давления или повреждения верхнего слоя, этому камешку было впору полыхать на весь шатёр, — но температура не поднялась и на градус. Гедимин взял осколок, закрепил в тисках чистой стороной кверху и провёл новую борозду. «Если бы это вещество можно было вывезти на Землю и сдать в Лос-Аламос для изучения…»

— Гедимин! — в шатёр, откинув полог, заглянул Вепуат. — Там Текк’т. Я его послал копать, но он ждёт тебя.

Гедимин отложил камешек и поднялся из-за стола, на ходу вытирая горячие рукавицы. «Текк’т? Всего один?» — запоздало удивился он. «Даже вчера было двое…»

Текк’т, и правда, был один — лежал огромным клубком на дне «ободранной» долины. Оттуда же, со дна, он невнятно что-то прогудел. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Он что, ранен? Или… ему от излучения больно? Спроси!

— Не больно, — отозвался Вепуат, прислушиваясь к гудению из-под обрыва. — Это как чужой шёпот над ухом. Немного мешает, но привыкаешь. Он говорит — у тебя на сегодня только копательная работа? Никакой другой нет?

Гедимин мигнул.

— Какой «другой»? Пока не расчищена полость жилого корпуса…

Вепуат нетерпеливо отмахнулся.

— Гедимин! Это твои соображения, Текк’там они ничего не скажут… Так, постой. Он говорит… Они уже давно копают. Каждый день одно и то же. Все это видели, и всем уже скучно. Раньше ты давал лепить разные штуки. Одну, вторую, третью… и ту узкую тоже, и маленькие колпаки. У тебя есть ещё такая работа?

Гедимин резко качнул головой. Ему было что сказать о местных работниках, вот только слушать было уже некому — Текк’т, даже не меняя положения тела, погрузился в скалу, и его хвост мелькнул под соседним холмом.

— Sa hasu! — выплюнул Гедимин, растерянно глядя ему вслед — и получил от Вепуата тычок под рёбра.

— Тихо ты! Вечно орёшь на всю долину, — разведчик глядел ему в глаза и сердито щурился. — Он же ясно сказал — им скучно. И работать они не будут. Они от интереса работают, помнишь?

Гедимин мигнул. Всё, что ему было на данный момент «ясно» — что работы опять срываются по какой-то на редкость дурацкой причине.

— Скучно, мать моя колба… Можно подумать, мне тут…

Вепуат снова ткнул его под рёбра. Сармат шагнул в сторону, рассеянно прикидывая, не ткнуть ли в ответ — может, так происходящее станет понятнее?

— Они не будут работать, ремонтник, — Вепуат замотал головой. — Пока не заскучают там, в своих норах, и не решат, что тут всё-таки веселее. Или пока ты не дашь им их работу. Нет ничего, что срочно надо построить? Или не срочно, но всё равно надо? Может, второй барак? В один-то все филки не влезут…

— В ядерный могильник всех филков, — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь на дальний холм. Перед глазами желтел и пузырился стеклянный расплав.

— А есть тут один проект, — пробормотал сармат, доставая из-под скафандра остатки растёрзанного ежедневника. — Доработать немного… и термоизоляция будет нужна… и кейек. Печи съёмные, значит, само здание… оно покороче будет. И склад сделать, поделить на две части…

— Эй, — Вепуат попытался из-под его руки заглянуть в исчерченную страницу. — Что ты надумал? Это… это ведь дом какой-то?

— Это стеклодувный цех, — отозвался Гедимин; перед его глазами стояли два ряда печей, вытяжные ходы и красно-жёлтая выстилка. — Чтоб точно никто не заскучал. И чтоб на дурь времени не было. Будет им технология…

Ежедневник он всё-таки выронил. Вепуат, восторженно подвывая, повис на сармате всей тяжестью, едва не свалив с обрыва.

— Ну ты даёшь, ремонтник! Стеклодувный цех? Прямо здесь⁈ Для местных⁈

Гедимин кивнул.

— И для тех, — он покосился на дальний холм, — и для других. Стекло, зеркала… Для начала — две печи. А потом — как пойдёт.

…Вепуат ещё долго не мог успокоиться. Он вертелся вокруг Гедимина, пока тот доделывал на камне забытую резьбу, пока раскладывал незаконченные чертежи, задумчиво щурился на остывшую печь и перебирал россыпь деталей и камешков. Через пару минут в россыпь попали крупные бусины из равнинного стекла; сармат удивлённо мигнул и перевёл взгляд на Вепуата. Тот смутился.

— Может, так тебе легче будет думать… в нужном направлении, — пояснил он. — Могу ещё пуговиц положить. И плоских, и с ножками.

— Клади, — согласился Гедимин, думая об удобной подсыпке «топлива» и об оптимальном температурном режиме в нерабочем состоянии. — Если взорвутся, то лучше у меня, чем у местных.

Вепуат обиженно фыркнул, но кучка деталей под пальцами задумавшегося сармата выросла. Гедимин покосился на чёрные кристаллы внутри полупрозрачного белого диска. Из них складывался несложный орнамент — очень схематичный символ радиационной опасности.

С улицы донёсся приглушённый стенками шатров трубный рёв, и Вепуат, вздрогнув, шагнул к выходу и откинул полог. Рёв стал громче — в ближайшей палатке призывно голосил Сокол. Гедимин, досадливо щурясь, прижал пальцы к наушнику — и в резко наступившей тишине услышал «эхо» — другой «трилобит» отзывался из-за холмов.

Через несколько секунд оба сармата стояли у обрыва, настороженно вглядываясь в марево у горизонта. Сокол, оставленный в шатре, то вопил, то замолкал, прислушиваясь.

— Четыре, — прошептал Вепуат и развернулся вокруг своей оси, указывая направления. — И все где-то неподалёку.

— Дроны никого не видят, — Гедимин покосился на шарообразный аппарат, летящий вдоль обрыва.

— Здесь, на Равнине, всегда так, — отозвался Вепуат. — Похоже, что мы в кольце кочевников. А наша охрана, как обычно, «охраняет» кухню. И несчастный разлом Сфена Огня… дался он им!

Гедимин вгляделся в рябь на горизонте. Звук, приглушённый расстоянием, исходил оттуда — и по расчётам сармата получалось семь или восемь километров.

— Кто из стражей на холме? Ауна? — он поискал взглядом светящийся посох и сердито сощурился.

— Охраняет кухню, — невесело хмыкнул Вепуат. — Гедимин! Скажи ты хоть своему существу — как там его звать?.. Возможно нападение из-за холмов, пусть защищается, как может! Оно ведь может, да?

Вепуат с надеждой заглянул Гедимину в глаза. Тот молча кивнул и опустил голову, притрагиваясь к вискам. «Слишком далеко. Надо из-под купола…»

У самой «стены» защитного поля Вепуат, нагнав Гедимина, тронул его за руку.

— А меня оно… увидит? — тихо спросил он, притрагиваясь к височной пластине. — Что для этого нужно?

Гедимин резко качнул головой.

— В другой раз. И не по такому тревожному поводу. Он должен быть спокоен. И то… — он с сомнением посмотрел на Вепуата, осторожно надавил ему ладонью на плечо, отодвигая его от купола, и шагнул в открывшийся шлюз.

Хранителя искать не пришлось — невесомые щупальца тут же прижались к вискам, сплелись на затылке и сползли до лопаток. Они «мигали», то нагреваясь, то остывая, и Гедимин, сосредоточившись, быстро соотнёс области попеременного нагрева с направлениями, откуда доносился рёв «трилобитов».

— Ты их тоже видишь? — прошептал он с кривой ухмылкой. — Это чужаки. Возможно, придут к нам. Если кто-то из них сунется за жёлтый круг — защищайся, как можешь!

Щупальца часто«замерцали». Сильно они не нагревались — существо не было напугано, но, возможно, удивилось.

— Если мы договоримся с ними, я скажу, — пообещал Гедимин. — Пока что они нам враги. А меня может не быть рядом. Или… или вообще не быть. Защищай свой реактор!

Щупальца погасли, зато замигал экран дозиметра — куда-то вдаль ушёл поток, непохожий на сканирующий, незнакомая мощная сигма-пульсация. Гедимин несколько минут смотрел на прибор, но пульсация погасла, а ответ — если он предполагался — так и не пришёл. Выждав ещё минуту, сармат выбрался из-под купола.

— Оно куда-то отправило луч, — сообщил Вепуат, встревоженно глядя на Гедимина. — Похоже, к Сердцу.

— Просит совета, — Гедимин невесело ухмыльнулся. — Что кочев… а, сам слышу.

Сокол снова затрубил — его чутью не мешало ни расстояние, ни «фонящие» разломы, ни плотные «стенки» шатра.

…Снаружи было тихо — даже Сокол утомился кричать и заснул. В шатре с «трилобитами» спал, завернувшись в подстилки, Вепуат. Гедимин, выключив сигма-сканер, тихонько прошёл мимо. В его кармане среди прочих деталей и обломков лежали стеклянные пуговицы — всё, что было, он сгрёб со стола, прихватив и готовые чертежи. «Ничего такого уж сложного. Уплотнить тектон, заложить термоизоляцию, обеспечить отток газа… Удобная всё-таки штука — кейек. Кислород не нужен, постоянное пополнение не нужно…»

Обогнув бронеход, он остановился и растерянно замигал. У бункера собрались все. Аборигены — и Скогны, и Бронны, и нхельви — в полной тишине ждали кого-то, рассредоточившись по широкому жёлтому кольцу. Рядом с ними, подсвечивая купол посохом, стояла Ауна, чуть поодаль, сложив руки на груди, застыл Кенен Гварза.

— Дим-мин, — посох в руке стража качнулся, и аборигены мигом повернулись к сармату. Они приветствовали его, склонив голову, и так слаженно, будто полночи репетировали. Гедимин оторопело на них посмотрел и тронул пальцами лоб.

— Чего вы тут столпились? Где Айзек?

— На смене, — отозвался Гварза, переводя на сармата угрюмый взгляд. — Реактор в порядке, если ты об этом.

— Откуда ты, Кен-нен, можешь это знать? — внезапно вмешалась Ауна. — Рразве ты говорришь с Пламенем? Дим-мин говоррит с Пламенем. Дим-мин и Айсиек соверршают бдения в его пещерре. Ты сейчас идёшь сменить Айсиека?

Гедимин кивнул, настороженно глядя на стража и толпу за его спиной. «Они тут все собрались. И охрана, и повара, и уборщики. Всех разбудили. На кой метеороид⁈»

— Попрроси его выйти, — сказала Ауна. — Поговорри с нами о Пламени. Что оно сказало тебе сегодня? Какова его воля?

Аборигены расступились, освобождая проход к куполу. Гедимин шагнул в наскоро открытый шлюз и уже на той стороне, под прикрытием защитного поля, остановился и ошалело встряхнул головой. «Выйти, мать моя колба… На кой им Айзек?»

— Ты чего? — спросил, едва его увидев, сменщик. Он сам заметно встревожился. Гедимин бросил взгляд на монитор — «Норма…» и тяжело вздохнул.

— Там толпа аборигенов. Все собрались. Хотят говорить о Пламени.

— А, — сармат устало сощурился и потёр висок. — Именно на последней пересменке… Ну да, это на них похоже. Ты сиди, работай. Бояться нечего.

Он двинулся к выходу. Гедимин пошёл за ним.

— Сиди, — повторил Айзек, удивлённо оглянувшись на него. — Одного меня им хватит.

— Их много, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь.

— Они не будут с нами драться, — Айзек слабо ухмыльнулся. — Убери ненадолго защитное поле, ладно? Помнишь жест благословения?

…Защитный купол растаял, и Гедимин увидел плотное кольцо аборигенов по его периметру. Никто из них не тронулся с места. Айзек остановился, не доходя до них пары метров, и повернулся к реактору. «Повторяй за мной,» — быстрым жестом приказал он. «Твоя сторона — вон та.»

Он выставил перед собой пустую ладонь, как бы прикрываясь от реактора, быстро сжал её, приложил к груди, дотронулся кулаком до кулака замешкавшегося Гедимина и, резко развернувшись к аборигенам, разжал пальцы, будто стряхивая что-то с ладони на толпу. Существа восторженно взвыли. Ауна, вскинув посох над головой, отправила в небо белую вспышку, и та, позеленев, расплылась над холмом, быстро принимая форму «трилистника». Гедимин ошалело мигнул. Щупальца хранителя плотно обхватили его голову — но он помнил, что в момент «стряхивания» они держали его за запястье и веером расходились вдоль разжатых пальцев.

— Пламя сегодня спокойно, — сказал Айзек, повернувшись к Ауне.

— Его сила сегодня наполнит потоки? — быстро спросила та, резким жестом прервав верещание и перепискивание со всех сторон. — В небе вспыхнет зелёный огонь?

— Сегодня — нет, — отозвался Айзек. — Пламя копит силу.

— Дим-мин прриходил сегодня к Пламени, — сказала Ауна, и сармат угрюмо сузил глаза — «А тебе-то что⁈». — Прриходил не в свой черрёд. Зачем Пламя его прризвало? Что они сказали дрруг дрругу?

Айзек оглянулся на Гедимина. Тот сердито сощурился. «Зачем ты лезешь не в своё дело — и почему не делаешь свою работу⁈ Страж, мать моя колба…»

— Никто меня не призывал. Это я пришёл, — мрачно сказал он. — Предупредить, что вокруг холма четыре группы враждебных кочевников. Ты-то сама об этом знаешь? Почему не выставлены посты⁈

Ауна встретила его взгляд, не дрогнув.

— Воины охрраняют Элидген, — бесстрастно сказала она. — Джагулы далеко. Они не посмеют прриблизиться. Что Пламя сказало о них?

— Что твои воины очень плохо охраняют холм, — отозвался Гедимин. — Зато хорошо ссорят нас с соседями. Лезут на чужие огороды. А защищаться от реальных врагов нам приходится самим. Какой прок от таких воинов?

Толпа, до сих пор молча слушавшая сармата, встревоженно загудела, а потом и заверещала. Айзек крепко сжал руку Гедимина. Пройдя в круг, рядом с ним встал Гварза.

— Дим-мин говоррит — Пламени неугодны наши воины? — спросила Ауна, приподняв посох. Он разгорелся ярче прежнего, и аборигены снова притихли.

— Дим-мин говорит — выставь посты по периметру холма! — сармат сердито фыркнул. — Вот на этих направлениях. И поднимай всех по тревоге, как только там хоть что-то шевельнётся! И Скогнов, и нас, — всех, понятно? Пока вы сидите на кухне, этот склон весь открыт. А я один от броненосца с пушками не отобьюсь!

Он оглянулся на бункер. Крышка реактора в неверном свете посоха и «факелов» выглядела очень маленькой и уязвимой. «Тварь, на которой едут кочевники, снесёт бункер одной лапой. Надо было в скалу его заглублять…»

— Скажи Пламени — мы выставим новые посты, — услышал он голос Ауны. — Защищать его — честь для нас. Оно ещё не рразгоррелось в полную силу, для него ещё опасны Джагулы, — пусть так. Мы выполним волю Пламени.

Айзек сжал руку сармата и тут же её выпустил. Ауна, погасив посох, шагнула в темноту. Аборигены расходились по лагерю. Отовсюду был слышен их взбудораженный писк. Гедимин угрюмо щурился им вслед.

— Завтра, на последней пересменке, повторим, — сказал Айзек, повернувшись к нему. — Ритуал, какой ни есть, надо соблюдать регулярно.

Гварза сдержанно усмехнулся.

— Жрец Пламени входит во вкус? — он кивнул на Гедимина. — Наловчился толковать волю богов в свою пользу, да?

Айзек недовольно хмыкнул.

— Караульные и впрямь неуместно расслаблены. Вот сейчас им бы как раз насторожиться. Сейчас, а не перед вылазкой в чужой огород! Гедимин, ты что-нибудь знаешь об этих Джагулах?

— Откуда? — отозвался ремонтник. — Их учуял Сокол. Знаю, что групп четыре, все на разных направлениях. Или они так странно кочуют, или мы в кольце. А где Калиг и Навкет?

— Этой ночью Ауна подменяет их, — сказал Айзек. — Мне тоже это не нравится, но — могли бы прийти, пришли. Кенен, поднимай филков. На всякий случай продублируем посты.

…Хранитель был спокоен. Гедимин оставил крышку люка приоткрытой на полпальца, чтобы снаружи доходили хотя бы громкие звуки, — но шёл уже второй час дежурства, а на холме было тихо. «Мало что так раздражает, как эти хождения вокруг лагеря,» — думал сармат, угрюмо щурясь на монитор. «И не нападение, и непонятно, опасность ли, — но как же бесит!»

14 день Пустоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— С утра тихо, — заметил Вепуат, глядя на «трилобитов». Все трое сидели на стойке, свесив хвосты и поджав хоботки, разворачивали крылья, прогревая их в тёплых потоках воздуха, и изредка раздували внутренние полости. Шире всех раздувался Сокол — только так Гедимин его и отличал по утрам.

— Тихо, — согласился он, прислушиваясь к тишине. — То ли кочевники прошли мимо, то ли… Неспокойно мне что-то.

— Угу, — Вепуат, кивнув, снял с вешалки утеплённый мешок, и «трилобиты» закопошились и недовольно захрюкали. — Сходим, пока не началось?

Гедимин задумчиво сощурился.

— Волокушу, что ли, взять… Полтора куба, меньше никак.

Вепуат мигнул.

— Полтора куба чего?

— Термоизоляции, естественно, — Гедимин недовольно сощурился. — Для горячего цеха. Чуть меньше двух тонн… Пойду за волокушей.

Вепуат, стянув горловину мешка с «трилобитами», ухватил сармата за плечо.

— Погоди! Ты про красно-жёлтые камни? Хм… А дадут нам столько вывезти? Там же, в гнёздах, они тоже нужны…

Гедимин остановился. «Да, верно. Это я поспешил. Пока без волокуши. Соберу в мешок, сколько влезет.»

— Я не буду ломать гнёзда, — пообещал он. — Там этих кратеров много. Соберу то, что само отвалилось. Ты предупреди Сэта, что это для важного дела.

Вепуат ухмыльнулся.

— Если я сразу скажу, для чего, — может, нам всё соберут и донесут, и тебе не мучаться, — сказал он и снова ухмыльнулся, глядя на помрачневшего Гедимина. — Тихо! Уже и пошутить нельзя. Всё-таки не понимаю я тебя…

— Построим — скажем, — буркнул Гедимин, вслед за Вепуатом выходя из шатра. По пути к обрыву он заметил в темноте жёлтые комбинезоны — двое филков стояли у обрыва, что-то высматривая среди холмов. Сигма-сканер показал, что оба вооружены — один излучателем, другой камнеметалкой.

— А Скогны опять сторожат кухню, — вздохнул Вепуат, оглянувшись на лагерь. — Самое важное место на базе. Им бы сейчас подтянуть подкрепления из Синви и Сэви…

Гедимин поморщился.

— Ничего никто не подтянет, — с мрачной уверенностью сказал он. Несмотря на тишину за холмами, сармату было неспокойно. «Пока не убедимся, что Джагулы ушли, я бы с холма не уходил,» — думал он. «Не вернуться бы к очередной аварии…»

…Сэта спустился на дно кратера вместе с ним. Что им рассказал Вепуат, Гедимин не знал — но существо прошло к красно-жёлтым зубцам и наклонилось над проёмом, рыхля когтями пепел. Сармат опустился рядом — и увидел отделённый от зубца отломок. Трещина прошла вдоль скалы, отколов камень длиной в тридцать сантиметров. Рядом, зарытые в пепел, лежали куски, отделившиеся ещё раньше — такие же неровные отломки, успевшие треснуть по нескольким направлениям. Самый крупный из них был пяти сантиметров в длину.

Сэта поднял вырытый камешек, отложил его и пошёл дальше, высматривая что-то у оснований каменных зубцов. Гедимин сгрёб обломки в пакет и взрыхлил когтем плотный слежавшийся пепел. «Понятно. Они откалываются у основания. Потом надламываются выше по зубцу — и получается скала в форме загнутого когтя. Все изгибы по направлению отлома. Разрушение идёт с внутренней стороны, со дна кратера…»

У самых разрушенных зубцов, к удивлению сармата, отломков было мало, и все мелкие — видимо, Сэта сами растаскивали ценное сырьё по мере надобности. Абориген показал Гедимину ещё несколько «залежей» — и перебрался на высокую скалу смотреть на «трилобитов». Сегодня Вепуат тренировал их один; Гедимин их только и видел, когда очередной проносился над кратером, набирая скорость для таранного удара.

Из ямы сармат поднимался, обвешанный полупустыми пакетами, — полные порвались бы от тяжести груза, да и вес лучше было распределить равномерно. «Почти куб,» — Гедимин выпрямился, посмотрел под ноги — ступня заметно погрузилась в пепел. «Ну естественно — вес же удвоился.»

— Ядро Сатурна! — Вепуат, взглянув на него и посмотрев на глубокие следы в пепле, звонко щёлкнул себя когтем по броне. — Сколько ты натаскал⁈ Давай сюда, надорвёшься же!

Гедимин качнул головой.

— Неси всё остальное, — сказал он. — Не хочу нарушать равновесие. Трудно будет подняться.

…На окраине застучал костяной барабан, и коротко рявкнула труба. «Неужели приехало подкрепление?» — Гедимин покосился на «дверь». «Да нет, навряд ли. Какой-нибудь караван. Может, образцы привезли…»

Он снял с брони последний мешок камней. Подходящего контейнера для такого объёма «образцов» у Гедимина не было — пришлось высыпать всё на сшитые подстилки и прикрыть защитным полем. «Завтра доберу остатки,» — думал он, прислушиваясь к звукам с окраины. «На четыре печи хватит. Надеюсь, Текк’ты с этим сырьём справятся, распределят равномерно. Если нет — придётся резать пластины. Нудное занятие…»

За спиной весело хмыкнул Вепуат.

— Тесно у тебя в шатре, — заметил он, попытавшись пройти к столу мимо Гедимина и россыпи красно-жёлтого камня. — Интересно, можно его растянуть? Побольше подпорок поставить, кожух расшить…

Гедимин недовольно сощурился.

— На окраине был? Кто там приехал?

— А, какой-то груз для Айзека, — махнул рукой Вепуат. — Трубки запечатанные. Гварза всё забрал, я и не рассмотрел. Никаких солдат, разумеется. И никаких постов. Одни филки, бедные, дежурят на периметре.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Кочевников не слышно?

Вепуат пожал плечами.

— Сокол молчит. Его тоже никто не зовёт. То ли, и правда, отошли, то ли… — он, не договорив, снова пожал плечами.

…Айзек, завидев Гедимина, поднял с пола толстые закупоренные трубки — обрезки каких-то местных стеблей — и довольно ухмыльнулся.

— Вот краска, освящённая силой Пламени, — нараспев проговорил он, сгребая трубки под локоть. — Я вам с Вепуатом отсыпал пару граммов — проверите, что за штука.

— Отсыпал до освящения или после? — спросил Гедимин, глядя на монитор. Показатели были в норме — что бы ни происходило вокруг холма, на реакторе это не отражалось.

— Садись, — Айзек, уступив место, устроился на свёрнутом матрасе. — Завтра с первым светом выступаем в Тогот. За нами пришлют целых двух Кейланнов. На броне спрингера ты летал, тут ощущения будут похожие. Только без смещённой гравитации.

— Они меня поднимут? — спросил Гедимин, покосившись на свою броню. — Без скафандра я не полечу.

— Да кому ты нужен без священной брони, — ухмыльнулся Айзек. — Не бойся. С перерывами, но дотащат. Тёмный щиток на глаза… ну, и не болтай лишнего.

Гедимин поморщился.

— План Тогота у тебя есть?

— Там уже всё без нас распланировано, — отмахнулся Айзек. — Город на поверхности, рукотворный, с несколькими опорными точками. Освящать будем сверху вниз, по площадям. Ещё и быстрее управимся. Придётся задержаться на пир…

— Ксеноорганику я не ем, — перебил его Гедимин, снова помрачнев. — И тебе нечего.

Айзек усмехнулся.

— Там знают наши особенности. Выпьешь вина, сжуёшь пару ягод курруи — и свободен. Под респиратор тебе никто не полезет. В скафандр протолкнёшь, а там — найдёшь, где выкинуть. Совсем отказываться нельзя, запомнил?

Он поднялся с матраса, легонько надавил Гедимину на плечо и заглянул в глаза.

— Может, заглушить альнкит перед вылетом? Мне что-то неспокойно.

Гедимин положил свою руку поверх его ладони. Ему было не по себе.

— Заглушим. Я предупредил хранителя… Если что — он отобьётся.

Айзек перевёл взгляд на реактор и криво ухмыльнулся.

— Хотелось бы, чтобы ему не пришлось… отбиваться. «Трилобиты» молчат?

— С ночи сидят тихо, — ответил Гедимин. — Но ведь это — так себе индикатор. Я, если бы хотел подойти незаметно, тоже их заткнул бы.

Айзеку было не по себе; он странно дёрнул плечом у выхода, будто хотел оглянуться — но сдержался и только ускорил шаг. Каменная крышка со скрежетом запечатала туннель. Гедимин прижал ладонь к корпусу реактора. Тонкие волокна обвили пальцы и сплелись на запястье.

— Чем тебя вооружить-то? С каким механизмом ты справишься? На твою сигму ведь мало что реагирует…

Волокна слегка нагрелись, и Гедимин, ошалело мигнув, уставился на створку. Она шевельнулась, выползая из паза. Сармат схватился за неё. Это было странное ощущение — будто рука попала в область действия нескольких гравикомпенсаторов, и каждый «тянул» в свою сторону. Опомнившись, Гедимин загнал крышку в паз и подался назад, глядя на реактор с опаской. Сердце билось где-то под горлом.

— Знал бы я тогда, в Ураниуме, во что лезу… — пробормотал он, опускаясь на стул, и долго сидел так, глядя в одну точку. Мозг ощутимо искрил. «Контроль… гравитации? Это был действительно контроль гравитации? Или… вариант „лучевого крыла“?» — сармат покосился на дозиметр. Пульсацию, отображённую на экране, он видел впервые. Она угасла, и щупальца хранителя вместе с ней — существо будто свернулось клубком внутри реактора. Никакие предметы больше не двигались — внезапный «эксперимент» прекратился, и Гедимин не был уверен, что хочет повторить его.

…У лабораторного шатра сармат едва не столкнулся с филком. Тот шарахнулся, смерил его сердитым взглядом, громко фыркнул и прошёл мимо. Гедимин буркнул извинение, но, кажется, его уже не слушали.

В шатре Вепуат сидел за столом, у остывающей печи и поддона с очередными стекляшками, и рассматривал неровную лепёшку из жёлтого гзеша. Когда сармат растянул её меж пальцев, Гедимин увидел множество мелких дырок — не округлых, а будто прорезанных изнутри пласта.

— Альгот там тебя обфыркал? — спросил Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Он не в духе. И чего, спрашивается? Ну, не задался эксперимент…

Гедимин отобрал у него гзеш и услышал, как что-то микроскопическое проскрежетало по ладони. Пальцы нащупали внутри лепёшки жёсткие фрагменты.

— Я мял-мял это волокно… — Вепуат пожал плечами. — Всё-таки с очёсками отходит много жёстких игл. И отделить их не удаётся. Весь гзеш изрезало.

— Зря вы взяли отходы, — сказал Гедимин, разглядывая гзеш под сигма-сканером. — Тут не волокно. Тут иглы.

В поддоне что-то светилось. Гедимин перевёл взгляд на мелкие изделия и увидел вытянутую бусину длиной в три сантиметра. Изнутри она была заполнена церой, оба конца закрыты застывшей стеклянной массой, в одном из них проделано ушко.

— Минифонарь, — усмехнулся Вепуат, проследив за его взглядом. — Цера внутри — значит, не сотрётся. Излучение проходит — зарядить несложно. Удобная штука — цера, жаль, на Землю не привезёшь…

— А то на Земле нечему светиться, — отозвался Гедимин, переставляя поддон под стол. «У меня тут свой опыт с асбестом. Куда я задвинул те кюветы?»

…Нить дальше не тянулась, но и лопаться не спешила. Гедимин растягивал её двумя руками и уже ощутимо напряг предплечья. Нитку он порвал бы — она и так была на пределе — но вместо этого медленно расслабил руки и позволил образцу свободно провиснуть.

— Укоротилась, — заметил Вепуат — он так и сидел за столом, периодически заглядывая то в убранный поддон, то в кювету с образцами. — Так и будет? Или ты в конце концов её растянешь?

— Рано или поздно, — отозвался Гедимин, вымеряя длину нити до микрона. Даже пропитанный гзешем, асаан растягивался очень неохотно — но выдерживал больше циклов растяжения и сжатия, чем чистый гзеш. «Тросы,» — думал Гедимин, доставая горелку. «Упругие и неупругие. Как я и предполагал… Теперь проверим термостойкость.»

… — А вот это уже интересно, — прошептал Гедимин, глядя на нити, свернувшиеся в горячей пробирке. На побледневшем желтоватом волокне проступили мелкие капли — эластомер отделялся, стекая на дно сосуда.

— Семьсот по Цельсию, — Вепуат посмотрел на показания термодатчиков. — Это много или мало?

— Чистый гзеш выдерживает триста-четыреста, — отозвался Гедимин, считая про себя секунды. Даже при семи сотнях градусов эластомер отделялся от пропитанного волокна медленно, неохотно. Сармат вынул волокна из нагретой пробирки и переложил в холодную. «Посмотрим, как будет застывать. Но в любом случае — результат интересный…»

15 день Воздуха, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сфен Земли, город Тогот

— У вас на всё про всё три часа, — деловито сказал Айзек, спустившись в бункер к Гедимину. — Потом посадишь Вепуата к пульту и проведёшь инструктаж…

— Проводил уже, — Гедимин недовольно сощурился.

— Думаешь, он запомнил? — Айзек, хмыкнув, сел к монитору. — Заодно покажешь ему, как глушить реактор. Думаю, это вы с ним не отрабатывали.

На холме было тихо. Вепуат при свете фонаря собирал в мешок проснувшихся «трилобитов» и складывал в карман подвяленных «кальмаров». Их тушки висели прямо в шатре, на отростках длинной тонкой кости, — раньше этой «вешалки» Гедимин не видел.

— Сегодня всё спокойно? — спросил он, прислушиваясь к отдалённым шорохам. В лагере аборигенов собирали вылизанную животными посуду, растирали зёрна и коренья; на другой окраине, у каменных ангаров, филки вытаскивали волокушу и маленькими группами стягивались к душевой. Где-то в низине издавал булькающие звуки невидимый зверёк; булькал он каждые три минуты — Гедимин даже засёк время.

— Среди ночи был какой-то шорох, — ответил Вепуат, затягивая горловину мешка. — Сокол что-то буркнул, но сразу заткнулся. Может, сон увидел?

Гедимин с сомнением посмотрел на мешок. «Этим существам хватает мозгов, чтобы видеть сны?»

— Ему ответил кто-нибудь? — спросил он, выходя из шатра. Как он ни вслушивался, ничего похожего на призывный рёв «трилобита» не слышал.

— Не заметил, — качнул головой Вепуат. — Но с ответившим он бы ещё полчаса перекрикивался. Нет, скорее всего, ему померещилось.

Он оглянулся на лагерь аборигенов и еле слышно хмыкнул.

— Кухня под надёжной охраной. Там двое стражей.

— Где же им ещё быть, — Гедимин угрюмо сощурился на белый свет из-за шатров. — Надеюсь, Гварза выставит посты где надо.

…Гедимин, тяжело ступая на широко расставленные пальцы, поднялся по склону кратера. Ещё полтонны красно-жёлтого камня повисло на его броне. Его провожали Сэта — шли чуть поодаль, не приближаясь, и о чём-то шуршали, лёгкими жестами указывая на свисающие со скафандра мешки. Кажется, кто-то из них попробовал подсунуть ладонь под пакет, но тут же её отдёрнул.

— Это ты больше поднять не можешь, или тебе больше не нужно? — Вепуат смерил сармата любопытным взглядом. — Если что, я тоже сильный и пару центнеров дотащу.

Гедимин качнул головой.

— Этого хватит. Неси «трилобитов».

…Содержимое последнего мешка высыпалось на сшитые подстилки. Эти камешки были совсем мелкими, размером с ноготь, — крупный обломок отвалился от скалы давно и успел раскрошиться, Гедимин долго выбирал его остатки из пепла. Вепуат зачерпнул горсть осколков и задумчиво хмыкнул.

— Такую мелочь или чем-то склеивать, или… Не знаешь, Текк’ты умеют лепить этот минерал? Может, у него структура не та…

Гедимин пожал плечами.

— Понятия не имею. Появятся — спрошу.

Вепуат высыпал камешки на подстилку и озадаченно хмыкнул.

— А вчера их так и не было?

Гедимин поморщился.

— Ни одного. Всё внизу стоит нетронутое.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат; в его глазах мелькнуло сочувствие. — Вот же не вовремя…

«А что тут вовремя⁈» — Гедимин досадливо дёрнул плечом и сделал вид, что занят только камнями. «Сутки простоя. До этого двое суток работы, считай, не было. Когда эти твари вернутся, никто не знает.»

— Пора привлекать филков, — сказал он вслух. — Бить шурфы, закатывать внутрь колёса. Сделать ирренциевые буры. Строили мы на Земле безо всяких странных тварей…

Вепуат положил руку ему на плечо.

— Они вернутся, — уверенно сказал он. — Опять соскучатся — и вернутся. У тебя, может, не разнообразно, но всё-таки — хоть что-то интересное. Больше крупных строек на Равнине нет. Два-три дня — и Текк’ты будут здесь.

Гедимин выпрямился.

— Пойдём в бункер, — мрачно сказал он. Думать о неуправляемых Текк’тах не хотелось, о предстоящем вылете на жреческую работу — тем более. «Когда вернусь, познакомлю Вепуата с хранителем,» — решил он. «Вепуату интересна всякая фауна. Может, поладят.»

…Тёплое волокно лежало на его плече, пока он не пересёк лагерь сарматов и не вышел на ярко освещённую окраину. Фантомное тепло Гедимин ощущал ещё несколько минут, пока с удивлением смотрел на вытащенные отовсюду жаровни и фонари. В Элидгене уже светало, можно было без фонаря различить отдельные камешки под ногами и чётко отличить их от наполненной водой «чаши» туманника, — но окраину решили осветить дополнительно и разорили для этого весь лагерь аборигенов. В ярком свете со всех сторон на гравии лежали длинные бронированные существа с нелепыми крыльями.

— В Тоготе уже давно рассвело, — сказал один из стражей, вставших над ними. — Вас там встретят. Отправляйтесь без промедления!

Стражи расступились. Айзек с нервной ухмылкой повернулся к Гедимину, указывая на ближайшего Кейланна.

— Я тебе помогу устроиться, а потом сяду сам. Ты ведь на них не летал?

«Поднимет оно меня или нет?» — думал Гедимин, вытягиваясь вдоль бронированной спины. Пощупать панцирь не удалось — между ним и сарматом были сцепленные между собой сёдла, какие-то подстилки, крепления из кости и металла…

— Ага, лежи. Ноги спусти, согни в коленях. Нащупал стремена? — Айзек затянул на ногах Гедимина широкие ремни, ещё один с трудом сомкнул на поясе. — А вот это для рук. Голову опусти. Вот эта часть её прикроет…

Гедимин повернул голову набок. Помогло слабо — обзора практически не было, со всех сторон его прикрывали выступы сёдел. «Защита от ветра и мелких предметов,» — сармат вспомнил, что практически все «пассажиры» Кейланнов летают без очков, и нехотя признал, что безопасность важнее обзора.

— Уши закрой, — предупредил Айзек, отходя от сармата. — Тебе повезло, ты в наушниках. Местные затыкают уши, чем придётся, и рот держат нараспашку. На звуковом барьере — сам знаешь, как грохает.

— Угу, — отозвался Гедимин, дотягиваясь свободной рукой до наушников. Настала тишина. Сармат лежал, втиснутый в длинное седло и сверху придавленный сфалтом, и мог только ждать. Через несколько очень долгих минут Кейланн под ним зашевелился, приподнимаясь с гравия, и куда-то вразвалку побрёл.

«Он что, пешком собрал… Has— sulu!» — Гедимин уткнулся щекой в седло. Его вдавило в чужой панцирь так, что крепления захрустели, уши от резкого рывка заложило, и он даже не успел сглотнуть, как второй рывок подбросил его ещё выше. Краем глаза он увидел, как разворачиваются широкие пластинчатые крылья, закрывая остатки обзора. Кейланн завис в воздухе, плавно выгибая спину. Ещё секунда — и крылья резко сложились, а Гедимина растянуло вдоль седла так, что едва не полопались ремни креплений. Выступы седла прикрывали пальцы, вцепившиеся в костяной поручень, но ветер всё равно хлестал их, и сармат чувствовал, как его тянет назад. Резкий вираж бросил его вбок — на пару сантиметров, на большее эластичности ремней не хватило. Ещё один рывок — вертикально вверх… Что-то упёрлось в пальцы — Гедимин рефлекторно выпустил когти. Втянув их, он снова повис на спине Кейланна. Голова кружилась.

Кейланн содрогнулся всем телом, и Гедимин увидел крыло — оно расправилось в один миг, швырнув существо назад, и само от сопротивления воздуха выгнулось плавной дугой. Медленно, по одной пластине Кейланн выпрямил его и плавно, покачиваясь с крыла на крыло, пошёл вниз. Ещё десяток секунд — и Гедимин уткнулся шлемом в седло. Крыло перед его глазами встряхнулось, сложилось и замерло.

Кто-то вцепился в его крепко сжатые пальцы и встряхнул их вместе с поручнем. Гедимин, ошалело мигнув, приподнялся на локте. Над ним стоял Айзек и указывал на наушники.

— Небольшая передышка, — сказал он, весело ухмыляясь. — Твой Кейланн говорит, что никогда не возил ничего тяжелее. Он удивляется, как ты не проваливаешься в скалу.

Выпутавшись из ремней и застёжек, Гедимин пару минут придирчиво их рассматривал. «Пару таких перелётов выдержат,» — решил он, — «но не больше пяти — потом придётся менять.»

— Где мы? — спросил он, оставив в покое упряжь и повернувшись к открытому пространству. Тут же по пальцам хлестнул ветер. Сарматы стояли в низине — в углублении между двумя скальными гребнями, источенными эрозией. Везде, насколько хватало глаз, громоздились валуны непривычного синеватого цвета, чёрные глыбы с белыми прожилками, — а присмотревшись, Гедимин понял, что прожилки — живое существо. Их было много и внизу, поверх мелких камешков и синеватого песка. Они распластались по земле и переплелись так, что сармат не мог отличить одну особь от другой. Приподняв плоский пучок, он увидел прямой корень под каждым узлом. Сканер, «заглубившись» на пару метров, нашёл раздутый клубень размером с кулак — и его отростки, полости, набитые спорами. От него во все стороны расходились настоящие, ветвящиеся корни, оплетающие каждый найденный камень и песчинку. Внутри подземного стебля тянулись каналы — множество тонких капилляров, а наверху, под узлом побегов, Гедимин нашёл полузаросшую мембрану толщиной с его палец.

— Атомщик, ты что, подался в биологи? — весело хмыкнул Айзек, увидев, как сармат раскапывает песок. Песка было много — даже больше, наверное, чем в долине Элид — гравия; часто попадались мелкие камешки — обломки всё тех же чёрных и синих минералов. Их образцы Гедимин тоже взял; это было быстро — быстрее, чем добраться до пронизанного капиллярами стебля.

— Что за местность? — отрывисто спросил он, заворачивая длинный образец в защитное поле. На глаза попался более интересный объект. То, что сармат сначала посчитал странными скалами, обточенными ветром до треугольной формы, было деревьями — какой-то формой дерева-валуна или столба, со знакомыми желобками на серой коре, чётко ведущими сверху вниз — хотя сами деревья, казалось, опрокинулись на бок. У них были и листья — короткие, на жёстком складном каркасе, изогнутые в одну и ту же сторону.

— Сфен Воздуха, — Айзек указал на сизое небо. Там медленно закручивались небольшие циклоны — Гедимин насчитал штук десять. То и дело вспышки взрывали их изнутри, вихри на пару секунд расплывались, теряя очертания, но центростремительные силы снова стягивали воздушные массы к одной точке. «Это не электрические разряды,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Это из-за вращения. Здесь даже воздух не вращается, не взрываясь.»

Сильный порыв ветра ударил в лицевой щиток, бросив в сармата горсть песка и оборванный стебель. Кейланны тяжело зашевелились.

— Пора лететь, — сказал Айзек, с тревогой оглядываясь по сторонам. — Здесь погода непредсказуема. Давай сюда свою добычу.

Отобрав у Гедимина странное растение, он обернул его защитным полем ещё в один слой и прикрепил к своему седлу. Ремонтник оглянулся на так и не изученные треугольные деревья, покачал головой и улёгся на спину Кейланна. В этот раз крепления он нашёл быстро; Айзек помог ему пристегнуться, и через десяток секунд перед глазами развернулось пластинчатое крыло, подбросив Кейланна вместе с седоком в воздух.

…Крыло выгнулось дугой, медленно распрямилось и сложилось, и Кейланн коснулся земли. Гедимин шевельнулся, ожидая, что он остановится — и врезался макушкой в седло: существо скакало куда-то, всё так же вразвалку, подпрыгивая и выгибаясь всем телом, вместе с седоком на спине. Сармат, помянув про себя спаривание «макак», вцепился в поручни и уткнулся шлемом в седло. Когда полминуты спустя Кейланн остановился, Гедимин даже не стал шевелиться.

В этот раз рука, тронувшая его за чувствительные пальцы, была маленькой и торячей. Сармат, растерянно мигнув, приподнялся и увидел Скогна. Этот был в меховой шапке с длинными хвостами и острыми ушами; те, кто столпился за его спиной, оделись попроще. Скогн притронулся пальцами ко лбу и наклонил голову. Гедимин с кривой ухмылкой повторил его жест и зашевелился, выбираясь из ремней. Кто-то успел расстегнуть их, совладав с довольно тугими застёжками, и сармат скатился со спины Кейланна, выпрямился и растерянно огляделся по сторонам.

Выпрямляться ему следовало осторожнее — об этом тут же напомнил камень, чиркнувший по шлему. Между макушкой Гедимина и потолком длинной пещеры оставались считанные миллиметры, а где-то не было и их — те, кто её копал, не тратили время на выравнивание свода. Рядом зашуршало — Скогны, обступившие неподвижного Кейланна, снимали с него упряжь. Второй зверь, уже рассёдланный, лежал неподалёку. Айзек, обогнув его, протянул руку Гедимину и широко ухмыльнулся.

— Пойдём, жрец. Нас тут ждут.

Скогны в наиболее мохнатых шапках собрались у выхода из пещеры. Рассёдланные Кейланны уже брели, переваливаясь с боку на бок, куда-то в темноту. Последнее пятно церы, намазанной на стену, освещало край округлой каменной груды — чего-то вроде огромного гнезда из булыжников, костей и растительного сора. Там что-то шевелилось, но присматриваться Гедимину было некогда — Айзек уже тянул его за руку к выходу. В последний раз оглянувшись, уже снаружи, сармат увидел над проломом в жёлтой скале полуметровый пласт коры, поднятый на тросах и подпёртый прочными костями. «А тросы втяжные,» — машинально отметил он. «Крышка опускается — и их вдёргивают внутрь. Кто это строил, интересно? Сами Кейланны?»

Гедимин открыл рот, чтобы спросить об этом Айзека, но взглянул вперёд и вниз — и снова его закрыл.

Они стояли над долиной, зажатой между четырьмя скалами. С одной из них, из размытых пластов на пятиметровой высоте, били струи воды, у подножия сливаясь в широкий ручей. С двух сторон вдоль него тянулись каменные насыпи, над водой перекинули три моста без перил, и выглаженные каменные дуги матово блестели. Ручей убегал в низину между холмами, в проём, почти полностью закрытый толстой стеной из плохо обработанных блоков; такие же стены были и в трёх сухих низинах, но в одной из них были проделаны невысокие ворота. А между скал и стен везде, где хватало места, поднимались деревья и башни.

Они были очень похожи, только раскрашены по-разному, — складчатые столбы то в три, то в девять метров высотой, с едва заметными проёмами между складок — где-то из них торчали вееровидные листья, где-то поднимался почти прозрачный пар. Из стен и стволов выступали глубоко вбитые каменные балки — на них держались навесы, прикрывающие каждый свободный участок. Их не было только над мостами и рекой — и Гедимин этому даже удивился, но тут же забыл и о мостах, и о навесах — его взгляд упёрся в башни на скалах.

Их было четыре, к каждой вела старательно вырубленная лестница с желобками-металлостоками, но сармата занимала не она, а гладкие жёлтые стены, поднимающиеся над скалой на пятнадцать метров. Каждую из башен сверху накрывала конусовидная крыша, свисающая вниз восемью складчатыми клиньями. Под каждым из них в гравий был вкопан каменный конус-металлосборник. Над воротами, слишком высокими для карликов-Скогнов, был крупно нарисован какой-то символ — и под ним угадывался ещё один, высеченный когда-то в камне и очень тщательно сбитый. Гедимин скользнул по нему взглядом и снова уставился на гладкую стену. Складок на ней не было — металл и кислоту принимала на себя и сливала вниз по клиньям широкая крыша; но сармат не видел и стыков между блоками — эта башня была монолитной.

— Гедимин! — Айзек крепко ткнул его кулаком в бок. — Нас ждут. На что ты там уставился?

— Башни, — отозвался ремонтник, кивнув на скалу. — Это тектон.

Снизу донёсся пронзительный писклявый голос, и Гедимин опустил взгляд. Их действительно ждали. На каждой ступени широкой лестницы, уходящей вниз, в город, умещались по двое-трое Скогнов. Те, кому на спуске места не хватило, ждали у ручья, растянувшись цепочкой от моста до моста. Пёстрые группы столпились и на других лестницах — тех, что вели к башням, и той, что упиралась в изломанный козырёк у водопада.

— Нас сейчас отведут к реке, — Айзек указал на скалу, истекающую водой. — Мы начнём с истоков Угутту. Потом поднимемся к четырём башням — ну, и закончим у главных ворот. Так мы накроем весь город.

Гедимин мигнул.

— А всякие цеха, литейни? Тут ничего нет? Никакой промышленности?

Его взгляд упёрся в две необычного вида башни, окружённые навесами, — внутри явно угадывались воздуховоды, поддувала, какие-то стоки… Айзек снова ткнул его кулаком в бок и потянул к лестнице.

— Промышленности полно. Цеха не договорились. Мы им мало времени дали, — из-под шлема сармата донеслось короткое хмыканье, похожее на смешок. — Слишком внезапно предупредили. Так что старейшины решили — только сам город. Чтобы не вмешивать нас в свары и не дёргать попусту. Прими внушительный вид — жрец ты или нет⁈

— Я ремонтник, — буркнул Гедимин. Что Айзек понимает под внушительным видом, он не знал и спрашивать не собирался. Возможно, следовало поменьше вертеть головой — но вокруг был чужой город с кучей примитивных, но всё же незнакомых сармату технологий… и ксенофлора тут тоже была, и даже в избытке.

Дорога к истокам Угутту вела вдоль скалы, по относительно гладкому выступу двухметровой ширины. Гравий, насыпавшийся со скал, лежал ровным слоем внизу — дорогу регулярно расчищали. Гедимин скользнул взглядом по чёрным углублениям под обрывом, по косым канавкам, пробитым в скале, — этот город пережил много металлических ливней, и сармат плохо понимал, как ему это удалось. Дорога шла над жилыми кварталами — редкая башня по эту сторону реки поднималась значительно выше; внизу смыкались навесы, а за ними блестела вода. Фарватер был расчищен — ширины и глубины хватало, наверное, для долблёнок и небольших плотов — а с двух сторон от него из воды стеной торчали полуметровые побеги.

Ещё метр их длины находился под водой — там от стебля отходили то ли слои коры, то ли волокнистые листья, вытянутые по течению. Каждая палка заканчивалась бесформенным ярким комком, увешанным длинными волокнами. Они качались на ветру, почти касаясь воды.

Айзек еле слышно хмыкнул — звук почти потерялся в мерном стуке костяных барабанов и посвистывании дудок.

— Из реки торчит вот это, — он тронул пальцем прикреплённую к поясу полую трубку с краской. — Источник герметичных ёмкостей. Сейчас ещё и цветёт. Говорят, это хороший знак.

Позади протяжно завыла какая-то труба. Обернувшись, Гедимин увидел длинную толпу, растянутую вдоль склона. Там было несколько сотен Скогнов — пёстрая вереница, упирающаяся хвостом в ближайший мост. Сармат смущённо сощурился, подавил приступ стыда и пошёл дальше — к мокрым ступеням, ведущим к истокам Угутту.

Брызги от каскада разлетались далеко — вся терраса была в воде, и скафандр Гедимина, не успел он подойти и на пять метров, тут же намок. На террасе, не обращая внимания на брызги, сидели Мальгесы, и их шерсть блестела от воды. Их было девятеро, двое — заметно меньше остальных; дальше разглядывать Гедимину не дали — он уже стоял на террасе, и Айзек развернул его лицом к толпе Скогнов и сам пронзительно заверещал, протянув руку к водопаду. Только такой звук и мог перекрыть его грохот — река вблизи шумела так сильно, что сармат не слышал слов. Айзек повернулся к нему, и он отработанным жестом вскинул сфалт над головой, направляя пучок омикрон-квантов в пятнистое небо.

— Уран и торий!

…Гедимин думал, что зелёную краску у водопадов размоет сразу же — Айзек рисовал на мокрой необезжиренной скале, даже не стерев с неё рыхлый минеральный слой. Когда, спускаясь, он обернулся, «трилистник» ярко горел на жёлтом камне — и, хотя свет на него не попадал, а церы в составе краски не было, он казался светящимся. Гедимин, разглядывая его, едва не поскользнулся на мокрой ступеньке. Досадливо хмыкнув, он отвернулся и пошёл дальше — на длинную насыпь, слепленную из гравия и затвердевшей, прокалённой глины. Внизу трещали барабаны, гудели и пересвистывались разноформенные дудки, и сармат мельком подумал, что не хватает только визгливых сэтских скрипок — но, кажется, у Скогнов они были не в ходу.

Широкая арка моста над рекой была построена, как положено, из грубо отёсанных каменных блоков — и стояла тут, похоже, не первый десяток лет — камень на проезжей части был отполирован до блеска. В нём прорезали две пары борозд для полозьев волокуш — как раз две волокуши могли тут разъехаться, впритык, но не цепляясь бортами. Гедимин на секунду задумался о стандартах волокуш и тягловых животных, но дорога уже свернула от реки к башням.

Улица, вымощенная плитняком поверх гравия, была сплошь закрыта сверху навесами из соединённых вместе кусков коры. Сейчас все они поднялись под углом к стенам, разойдясь от срединного стыка. Гедимин видел, как впереди по курсу Скогны освобождают дорогу, разъединяя половины навесов и за тросики поднимая их к стенам. «Разводные конструкции,» — сармат негромко хмыкнул — всё равно за воем дудок никто его не услышал бы. «Ага, вот так они соединяются, а это штатные подъёмные тросы. Любопытно, зачем такой механизм был нужен. Тут часто бывают чужаки высокого роста? А, наверное, для стражей…»

Дорога вывела к дереву. Почему-то оно стояло отдельно, без навесов и привязанных верёвок. Гедимин поднял взгляд, рассматривая толстый ребристый ствол, и удивлённо мигнул — в паре метров над землёй дерево расширялось, и его кора приподнималась многочисленными козырьками, под которыми виднелись ниши. Козырьки полностью закрывали их сверху, заглянуть или забраться можно было только снизу, в занавешенный волокном проём. В проёме что-то блестело.

— Заметил? — Айзек, толкнув Гедимина в бок, кивнул на другое дерево той же породы — сарматы уже поравнялись с ним. — Узнал?

Ремонтник мигнул.

— Курруи, — пояснил Айзек, быстрым жестом указав на ниши в стволе; жест был странный — от груди к дереву, и Скогны за спиной одобрительно заверещали. — Священная штука.

«А-а… Вот откуда берутся эти ягоды,» — Гедимин заглянул под козырёк. Теперь, когда он знал, на что смотреть, блестящий ком, опутанный волокном, выглядел как плотная ягодная гроздь — или крупная икра. В мозгу мелькнуло что-то про механизмы опыления — в справочнике ликвидатора встречались странные сведения — но сармат вспомнил, что он не биолог, и прошёл мимо. Впереди уже виднелась лестница, вырезанная в скале; на крутых участках в камень вбили уже знакомые Гедимину балки, и он смотрел на них с сомнением — если это рассчитывалось на вес Скогна, лучше было на эту лестницу не становиться…

Прямо на лестнице зиял разлом. Гедимин не увидел бы его без сканера, если бы не горка чёрных камешков, насыпанная практически на его линии. Скогны, выстроившись цепочкой, пробегали мимо, потом прошёл Айзек; Гедимин, помогая себе когтями и стараясь поменьше опираться на ненадёжныеступеньки, взобрался на скалу и остановился — прямо над ним нависала вылепленная из камня башня. С верхней площадки, из-под козырька, выглядывал Кейланн, рядом с ним виднелись двое Скогнов — один с трубой из раковины, другой с арбалетом.

— Здесь? — Гедимин взглянул на стену, прикидывая, где лучше начертить «священный» знак — прямо над воротами или в стороне. Вблизи уже не было сомнений, что вся башня вылеплена из тектона, причём нижние три метра — из спрессованного до двойной плотности. «Все четыре башни — и ни одно здание в самом городе,» — Гедимин покосился на строения, оставшиеся внизу. «Кто их, всё-таки, строил — и для кого?»

— Наверх, — скомандовал Айзек, глядя на расступающихся Скогнов — они отодвинули пластину коры, прикрывающую вход, и отошли от башни. — Чуть пригибайся и иди боком. А я и так пройду.

— Выдержит? — Гедимин подозрительно сощурился на открытую дверь. Высоты ей хватало, чтобы Айзек прошёл, не согнувшись. За ней в толстой стене виднелись пазы под ещё одну створку, сейчас загнанную в углубление до упора и прижатую костяным фиксатором. Тот же фиксатор, как крючок, мог её вытянуть — и, видимо, ширины как раз хватало, чтобы герметично закрыть «шлюз» изнутри. Пазы тоже были вылеплены в податливом камне — и, по-видимому, очень давно: Гедимин, тронув края пальцем, нащупал сколы. «Интересно, сколько этой постройке лет,» — думал он, боком поднимаясь по винтовой лестнице с высокими узкими ступеньками; сармату с его широкими ступнями идти приходилось на пальцах, а низкорослым Скогнам, наверное, очень мешала высота в треть, а то и в половину их роста. «Кто-то рослый и ходит на кончиках пальцев,» — заключил Гедимин. «Башня, похоже, нергонская…»

Лестница оборвалась. Сверху, из люка, на сарматов смотрели Скогны. Один из них держал трос с узлами. Он хотел протянуть его сарматам, но Айзек, отмахнувшись, оперся на края люка и вылез наружу. Гедимин прикинул расстояние от краёв до верхней ступени — ерунда для сармата, но Скогн не дотянулся бы и кончиками пальцев. «И ещё один паз,» — он мимоходом ощупал длинное углубление. «Под выдвижную крышку. И она там, внутри.»

— Вставай, — поторопил его Айзек, протягивая руку. Места на смотровой площадке было впритык, и половину его занимал Кейланн. За ним, под правым крылом, виднелись метательные приспособления на станинах; Гедимин хотел рассмотреть их, но Айзек развернул его в другую сторону, лицом к городу. В проём между клиновидными выступами крыши вся долина Тогота просматривалась, как на ладони — от ближнего обрыва до пещер за речными воротами и вытащенных там на берег лодок-долблёнок.

— Уран и торий! — Айзек легонько ткнул Гедимина кулаком в грудь. Ремонтник, помянув про себя спаривание «макак», поднял на вытянутых руках сфалт. Зелёный луч ударил в потолок — туда, где в длинном пазу виднелся край каменной крышки, задвинутой до упора, и костяной фиксатор, притворяющийся декоративной подпоркой.

— Уран и торий!

…Экран дозиметра светился из-под нарукавной пластины. Впервые он мигнул, когда сарматы спускались с башни над водопадами; сейчас, когда они стояли на последней, над пещерой Кейланнов, прибор уже не гас. Гедимин украдкой на него посмотрел, пока поднимался, и угрюмо сощурился — в долине Тогота пульсировало мощное сигма-излучение, и его источником, похоже, было русло реки. С башни её было хорошо видно, но сармат, как ни приглядывался, не мог различить среди пены и стойких донных растений черенковское свечение.

— Уран и торий! — он приподнял сфалт на уровень лба и сдёрнул экранирующую пластину. Внизу, у подножия башни, восторженно взвыли. Гедимин скосил глаз — и увидел, как от реки к скалам тянутся, срастаясь, светящиеся синеватые линии. Они расчертили город во всех направлениях; к ним сбегались жители, вставая прямо в световой поток. Гедимин, стиснув зубы, отвёл взгляд. Реактор сфалта уже был закрыт, можно было вернуть оружие за спину и посмотреть на что-нибудь менее пугающее — например, на выдвижные крышки по периметру башни.

— Механизм рабочий. Им пользуются? — отрывисто спросил он, стараясь не глядеть вниз. «Не знаю, что это за сетка. Но она фонит. На кой они туда лезут⁈»

Скогны-караульные, с любопытством глядящие на сарматов, негромко что-то пискнули.

— Ты про сдвижные камни? Да, они все опускаются, — сказал Айзек, кивнув на фиксаторы. — Удобно в дождь. Стража обычно не спускается в город — тут и пережидает. Нельзя уходить с поста надолго… Хочешь задраить люки? Только быстро — и потом открой их. Скогны, открывая, каждый раз мучаются — не на них рассчитано.

Гедимин выдернул фиксатор, первая крышка рухнула — и, едва она вошла в нижний паз, ещё три опустились следом, погрузив караулку во мрак. Последним закрылся люк, ведущий на лестницу. Гедимин глубоко вдохнул — в запечатанной комнате было свежо, воздух проходил сквозь внутренние полости складчатой крыши, охлаждаясь по дороге. «Плюс семьдесят тут, наверное, будет,» — прикинул про себя сармат. «Но Скогны это вроде выдерживают. Лёжа на полу, еле дыша, но выдерживают. А значит — выживают.»

— Открывать отсюда? — спросил сармат, цепляясь за выступы на одной из крышек. Она поднялась неожиданно легко — и следом поехали остальные, уходя в пазы. Те, на кого механизм был рассчитан, были гораздо слабее сармата, но всё-таки крупнее и сильнее Скогнов.

«А вон там,» — Гедимин выглянул наружу — так лучше были видны нижние части металлостоков, — «странные углубления с внутренней стороны. Будто что-то там было. Небольшие округлые предметы, повёрнутые к городу. Камеры?»

— Для кого это строили? — спросил Гедимин, вслед за Айзеком спускаясь по винтовой лестнице; из-за открытого шлюза доносился стук барабанов, но ещё можно было переброситься парой слов. — Для нергонов?

— Сторожевые башни Кьюссов, — отозвался Айзек, оторванный от каких-то размышлений. — Для наблюдения за Тоготом. На случай мятежа. Обзор хороший…

…Главные ворота строили Скогны — их высоты хватало ровно на плоского зверя и сидящего на его спине погонщика. Гедимин насчитал три створки — они опускались под арку сверху и поднимались примитивным блочно-рычажным механизмом. Механизм угадывался под сооружением из глины и камня; сармат покосился на него и перевёл взгляд на малозаметные ниши в скалах — двойной ряд стрелковых постов. «А вон там — зенитное орудие,» — отметил он про себя. «Я видел такие на скалах. Значит, боевая авиация тут есть. А вот внятной артиллерии пока нет. Нечем ударить из-за горизонта. Что ж, повезло им…»

Он перевёл взгляд на стену — Айзек как раз чертил над аркой ярко-зелёный «трилистник» — и невольно вздрогнул. От ворот вдоль стены расходились ряды черепов. Их насадили на штыри, подвязали сохранившиеся нижние челюсти и замазали отверстия глиной. Нарисованные значки поверх пустых глазниц смотрели вниз, в землю.

— Нергоны? — тихо спросил Гедимин, когда Айзек поравнялся с ним. — Для устрашения?

— Кочевники, — подтвердил Айзек. — Говорят, полезно для боевого духа. Старые черепа. Тогот удобно стоит — редко нападают.

— Меньше, чем в Шакхе, — заметил Гедимин. Айзек хмыкнул.

— Тут ещё восемь рядов снаружи. И вот они — для устрашения. Ну что, жрец, готов к пиру?

Гедимин поморщился.

— Весь город фонит сигмой, — он переступил через «трещину», светящуюся синим, и неприязненно покосился на синий огонь над рекой. — Мы тут ничего не поломали?

— Судя по реакции местных — починили, — из-под респиратора донёсся сдержанный смешок. — Идём! Если будут трогать скафандр — не шарахайся, это на удачу.

…Трогали много. Гедимин, сидя за длинным низеньким столом на парадной подушке с бахромой, смотрел прямо перед собой сквозь тёмный щиток и старательно терпел — и опасливые прикосновения к скафандру, и верещание на высоких частотах, и ягоды, которые приходилось проталкивать в респиратор. Сок и жмых копились в мусоросборнике вместе с жидкостью, «выпитой» из чьего-то черепа. Судя по форме, он принадлежал Скогну или Бронну, подносили его Гедимину с большим почтением — но сармат не знал, относится почтение к нему или к сосуду. Айзек сидел рядом, держался спокойно, принимал чашку-череп, слегка наклонив голову; ремонтник, повторяя за ним движения, думал об Элидгене и оставленном там реакторе. Отчего-то ему было не по себе.

…Кейланн разлёгся на камнях, расставив полусвёрнутые крылья. Гедимин сполз с его спины, стараясь ничего не сломать, — жёсткие каркасы сёдел и так неприятно похрустывали при его движениях. Это были другие сёдла, более изношенные, и, возможно, другие Кейланны — их сармат различать ещё не научился. «Что ж, логичная замена. Перелёт тяжёлый, с большим грузом…» — Гедимин смерил панцирное существо оценивающим взглядом и виновато сощурился. «Всё-таки это для них перебор.»

— Отдохни, — Айзек плюхнулся прямо на заросли ползучей ксенофлоры, вытряхивая из-под скафандра флягу с Би-плазмой. Кейланны беспокойно зашевелились, отворачивая морды.

— Скоро будем на базе, — Айзек протянул флягу Гедимину. — Ксеноорганику не ел? Вот и отлично. Как работа? Привыкаешь быть жрецом?

Гедимин поморщился.

— И много ещё будет таких… заданий?

— Чем больше, тем для нас лучше, — Айзек хлопнул по седельной сумке. Внутри зазвенело.

— Зря перегружаешь Кейланнов. И так еле летят, — Гедимин недовольно сощурился. «Металлические прутки. Ульсена или что-то ещё? Сколько тут в ходу металлов?»

— Кейланны знают свой предел, — отозвался Айзек. — Помнишь, что за нами ещё вечерний ритуал?

Гедимин вздохнул.

— Может, без меня? Не люблю бессмыслицу.

«Интересно, сегодня в долине появится хоть один Текк’т?» — думал он. «Может, им сказать, что регулярная работа — воля Пламени? Или оставить уже их в покое и доделать корпус самим?»

Он прижал ладонь к боку — что-то неприятно давило на рёбра, и давление медленно усиливалось. «Ксеноорганика, что ли, впрок не пошла?» — сармат вытряхнул содержимое мусоросборника, но легче не стало. «Что-то мне не по себе. Пора возвращаться на базу…»

…Кейланн сложил крылья и замер. Гедимин зашевелился, открыл наушники, потянулся к ремню на поясе — и услышал пронзительный вопль Айзека:

— Has— sulesh!

Гедимин, на лету сдёргивая с плеча сфалт, скатился на землю, припал на одно колено — и так замер, ошалело глядя на холм. Перед ним горкой лежали рухнувшие шатры. Скогны, поднимающие над волокушей сбитый навес, оставив свою работу, глазели на сармата. Кто-то поправлял разрушенный фундамент шатра — одного из сарматских, тоже сбитых и обрушенных. Между остатками шатров лежало длинное обезглавленное тело. Голова, уложенная на грудь, прикрывала сквозную выжженную рану — кочевник вместе с костяным панцирем был пробит навылет потоком плазмы.

— Салют, — услышал Гедимин голос Кенена Гварзы. Сармат подошёл к Айзеку и остановился, прижимая левую ладонь к груди. Правая рука, согнутая в локте, держалась на выдвинутых пластинах скафандра, как на фиксаторах. По броне тянулись длинные золотистые царапины.

— Джагулы? — выдохнул Айзек. — Ты ранен? Кто ещё?

— Это ушиб, — отозвался Гварза, потирая место под ключицей. — У Скогнов четверо контужены, одному пробило голову. Должен выжить. Всё-таки прозевали атаку…

Гедимин стоял над трупом Джагула и пытался вдохнуть — лёгкие сдавило. Внутри черепа метались обрывки мыслей, под рёбрами ныло. «Гварза ранен,» — он огляделся по сторонам, подмечая углубления в гравии — кратеры недавних взрывов. «Шатры снесло. Видимо, и волокуши, — недавно поставили. На мой шатёр упал кожух — вон, филки поправляют…»

Из-под обрыва донеслось радостное верещание. Двое Скогнов поднялись по склону, что-то волоча за собой на крюках, следом вылез ещё один, держа за волокнистые выросты крупный продолговатый предмет. За предметом на гравии оставалась тёмная, почти чёрная полоса. Гедимин не сразу опознал отрезанную голову Джагула — и его же тело, притащенное Скогнами следом.

— Третий, — пояснил Гварза, взглянув на труп. — Остальных уволокли. Я не считал, но десяток там был точно.

— Было больше, — услышал Гедимин знакомый голос и щелчки жвал; к обрыву, опираясь на потускневший посох, вышел Гор. Ему тоже досталось — сложная конструкция из ремешков прижимала к его панцирю лепёшки нажёванных ягод и листьев, чудом не рассыпающиеся на ходу.

— Кен-нен сражался с яростью тысячи Джагулов, — Гор склонил голову и приподнял лапы-лезвия — их отчего-то заметно перекашивало. — Твари Нерга прятались за разломами, не то все они остались бы здесь. Если бы Кен-нен не выстроил над нами белую крепость…

Гедимин молча слушал, чувствуя под рёбрами леденящий холод. «Нападение на Элидген. Джагулы… а напали они… только с одной стороны⁈»

— Стой! — крикнули ему в спину Гварза и Айзек. Останавливаться Гедимин не стал бы, но впереди стеной поднялось защитное поле.

— Реактор цел, — выдохнул Гварза, нагнав сармата, и здоровой рукой вцепился в его плечо. — Вепуат там. Идём, посмотришь.

…На обшивке бронехода блестели длинные царапины — осколки чего-то на огромной скорости чиркнули по ней, но не застряли — врезались в землю. Почти вплотную к машине поднимался многометровый матовый купол. По его краям светились два зеленоватых пятна. «По краям,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Не по центру и не сплошь. Это не реактор.»

Это, и правда, был не реактор. Пятна зелёного света застыли над двумя неподвижными телами. Джагулы в костяных панцирях скорчились на камнях, под длинными звериными мордами натекла кровь — и там, где тела соприкасались с аварийной разметкой, её линии горели жёлтым огнём.

— Sa hasu! — Гедимин шагнул к ближайшему трупу, глядя на дозиметр. Тело отчаянно «фонило». Кожа на скрюченной руке странно вздулась изнутри; «щуп» дозиметра зацепил её — и она мгновенно сползла с костей вместе с почерневшими, рассохшимися мышцами.

— Это не облучение, — выдохнул сармат, потрясённо глядя на Гварзу — тот остановился у купола, не приближаясь к телам. — Не омикрон-ожог. Они горели изнутри!

— Дезактивация, — бесстрастно напомнил Кенен.

Обе крышки бункера были сорваны и валялись рядом, опутанные прилипшими к ним тросами — точнее, чьими-то щупальцами с очень цепкими присосками. Гедимин шагнул к реакторной шахте — она не светилась, каменные пластины, проложенные мифриловой фольгой, надёжно её экранировали. Сармат склонился над механизмами управления — они обнажились, но никто не успел повредить их.

— Эй, наверху! — донеслось из бункера; наружу, растерянно мигая, выглянул Вепуат. — Гедимин? Вернулся? Вот бы на час раньше!

…В бункере всё было цело. Гедимин, скользнув взглядом по щиту управления, отодвинул заслонку, заглядывая в реактор. Хранитель робко тронул щупальцем его висок и тут же втянул волокна. Гедимин дрогнувшей рукой погладил твэл. Глаза неприятно жгло.

— Saat hasesh! — он задвинул заслонку до упора и развернулся к Вепуату. — Что здесь было? Как ты отбился? Они обошли холм, да?

Вепуат угрюмо кивнул.

— Как мы и думали — зашли с тыла. Надо было на пост посадить ракетомётчика. Или мне самому там стоять. Я ведь даже ничего не чуял, пока крышки не послетали…

Гедимин стиснул зубы.

— Ты был тут? Как они купол… взорвали, наверное. Если ударить с разных сторон… Hasulesh!

— Да, какой-то шрапнельной дрянью, — подтвердил Вепуат. — И там, где Гварза был, тоже… Он успел поле поднять, не то всех посекло бы. А потом со стражами отбивался. Но там не упирались сильно, только отвлекали. От тех, кто зашёл к реактору…

Он хотел сплюнуть, но помешал респиратор, и он только пробормотал что-то неразборчивое. Гедимин положил руку ему на плечо.

— Ты защищал его. Один. Спасибо.

Вепуат мотнул головой.

— Я? Я же сказал — ничего не слышал, пока крышки не сорвало. Схватился, когда сирена взвыла. А так бы и думал, что это ты крышку сбросил… — он нервно ухмыльнулся.

Гедимин мигнул.

— Сирена? Экран был повреждён? Корпус? Где повреждение?

Вепуат развёл руками.

— Не знаю, что там было. Я в люк выстрелил, но там, снаружи, уже выли. И дозиметр верещал… мой дозиметр. Я высунулся… как раз успел увидеть — огромное, как холм. Тросы свисали. И на тросах кто-то. Оно бежало… сразу в разлом — он тут рядом. Двое остались… уже мёртвые — ты видел, наверное. Были ещё… должны быть — очень много криков. Страшные крики, будто… — его передёрнуло. — И эти, Джагулы, и… «трилобиты». Их тоже… зацепило, наверное. Выброс, луч… не знаю! Я ничего не видел. Только дозиметр…

Гедимин прижал его к себе. Вепуат уткнулся в его грудь и судорожно вздохнул.

«Пролом в корпусе реактора не мог сам закрыться,» — думал Гедимин, глядя над его плечом на жёлтую стену, на вид совершенно герметичную. «А он был. Сильнейший выброс… Был и, возможно, всё ещё есть…»

Он вспомнил, что осталось от Джагулов, и его передёрнуло. Вепуат отстранился, испуганно щурясь.

— Ты закрыл повреждение в корпусе? — спросил Гедимин. — Наверное, пластина отошла от сотрясения. Ты потом выбрался, поставил её на место?

Вепуат мотнул головой.

— Я ничего не трогал, ремонтник. Я, когда всё это увидел, кинулся в лагерь. Были раненые… Гварза сказал мне — реактор не трогать, ждать тебя. Мы тут поставили купол… — он нервно ухмыльнулся и посмотрел на потолок. — Они там ещё лежат, да? Дезактивировать надо…

— Подождёт, — бросил Гедимин, включая дозиметр. «Если брешь была, и никто её не закрывал…» — его передёрнуло. «Но тогда отреагировали бы приборы, и поле…» — он оборвал мысль на полуслове. Ему было не по себе. «Если эту штуку в принципе отслеживает поле. И дозиметры…»

Он включил сигма-сканер — экран тут же покрылся рябью: «фонящий» в сигма-диапазоне реактор глушил любой сигнал. «Надо искать пролом. Где могло быть слабое место? Верхние экраны? Сам корпус?»

Он натянул защитное поле поперёк коридора. На плёнке тут же проступили красные волнистые разводы — сигма-излучение не блокировалось, но фиксировалось.

— Если эта штука реагирует с органикой, не может она никак не реагировать с полем, — пробормотал Гедимин, глядя на плёнку в поисках признаков выгорания. — Надо проверить… Вепуат! Побудь тут, я осмотрю реактор. Если поле начнёт таять — ори во всю глотку!

— Ага, — Вепуат испуганно кивнул. — Мы тут ничего не трогали, ремонтник. Нам и без того дел хватало.

…Плёнка не таяла. Гедимин долго стоял над ней, стараясь не смотреть на обугленного Джагула. От какого-то слабого сотрясения сползли покровы с головы мертвеца, теперь наружу торчала ещё и часть черепа. Сармат покосился на почерневшую пористую кость, и его передёрнуло. «Реакция шла внутри… Что это за излучение? Омикрон?»

Хранитель снова тронул тонким щупальцем его висок. Сармат вздрогнул.

— Стой, — прошептал он, надеясь, что существо, хоть и втянувшее все «конечности» в реактор, его слышит. — Ты повреждён? Укажи место. Я ничего не вижу.

Он попытался вообразить корпус реактора с тонкими трещинами по слабым местам. Картинка, так и не прояснившись, тут же пропала. Щупальце хранителя упёрлось сармату в грудину, распустило тонкие отростки и медленно растаяло. Гедимин мигнул.

— Повреждений нет? Твоя… оболочка… в порядке? Здесь был мощный лучевой выброс. Откуда?

Дозиметр на запястье протяжно запищал. Одна из экранирующих пластин задрожала — что-то словно подталкивало её изнутри, пытаясь сдвинуть с места. Гедимин тронул её и тут же отдёрнул руку, глядя на яркое пятно зелени прямо над головой.

— Так значит, ты… — он стиснул зубы и на мгновение зажмурился. — М-мать моя пробирка…

Дозиметр замолчал. Открыв глаза, Гедимин увидел, что зелёное пятно погасло — все пластины плотно легли на свои места. Сармат тронул их пальцем, убеждаясь, что стыки закрыты, шагнул к крышке, ухватился за свисающие тросы — они всё ещё держались, хоть и расползались под пальцами — и одним рывком поставил её над шахтой. «Дезактивация,» — пульсировало в мозгу. «Всё на дезактивацию.»

— Да ничего тут не та… — заикнулся было Вепуат, но Гедимин только молча смахнул ненужное защитное поле, на секунду прижал ладонь к плотно задвинутой заслонке и тяжело вздохнул.

— Спасибо, что присмотрел за ним, — сказал он, повернувшись к Вепуату. — Сам цел? Гварзе сильно досталось…

Вепуат отмахнулся.

— Я же всё пропустил. У Гварзы ушибы, заживут. Я хотел ускорить регенерацию, он не дал… — он болезненно поморщился. — Как они кричали… там, на этом живом холме! Луч был… похоже, конусом в их сторону. Там «трилобиты»… их точно пожгло, я таких криков никогда не слышал.

— Твои-то целы? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Шатры посносило…

Вепуат кивнул.

— Они сильно напугались. Отнёс их в машину. Хорошо, что луч был не в их сторону. Там, у Джагулов… там, наверное, многие не выживут.

Гедимин фыркнул.

— Не лезли бы к реактору — не пришлось бы дохнуть! Что он им сделал, ублюдкам⁈ Ладно — мы, но он-то что им сделал⁈

Горло перекрыло, вдохнуть удалось не сразу. Глаза снова жгло — будто омикрон-луч зацепил веки. Кое-как промигавшись, он увидел испуганный взгляд Вепуата.

— Гедимин, тебе бы лечь, — прошептал разведчик, роясь по карманам. — В машине… там что-то было на такой случай. Сейчас принесу…

Он проскочил мимо Гедимина, его тень на мгновение заслонила люк, и быстрые шаги стихли. Сармат тяжело опустился на свёрнутый матрас. «Ну вот, ещё и Вепуата напугал,» — думал он с кривой ухмылкой. «Надо было крикнуть ему… А ведь Джагулы знали про реактор. Что поле можно взорвать, что над шахтой крышка, что есть ещё одна. Может, и про заслонки знали. Накидали бы взрывчатки во все дыры…»

Сверху снова зашуршало. В люк осторожно заглянул Вепуат.

— Гедимин, — он выглядел смущённым. — Я только шлюз открыл, а там Кейланны. И страж. Поговори с ними, а?

Страж и Кейланны действительно были там — у самого купола, за последние минуты ставшего подозрительно прозрачным. Страж — Хассинельг, в недавно зашитой накидке и со свежими царапинами на лице — стоял у временного шлюза. Кейланны, обогнув купол, улеглись напротив светящихся пятен и пристально смотрели на обугленные трупы.

— Напасть на Пламя! — клешня на хвосте Хассинельга громко щёлкнула. — Это надо последний ум потерять. Хорошо, что ты здесь, Дим-мин, — оно сразу успокоилось.

Гедимин мигнул.

— Ты что-то чувствовал? — быстро спросил он. — Излучение, пульсацию?

— Ему было очень неспокойно, — отозвался страж, наклонив посох в сторону купола. — Мы хотели с ним поговорить, но Кен-нен запретил. Теперь, я слышу, оно успокоилось… Дим-мин! Что ты сделаешь с мертвецами? Эти, двое, лежат здесь. Кен-нен велел их не трогать до твоего слова. Ты их заберёшь?

Гедимин растерянно хмыкнул.

— Эти тела радиоактивны. Их надо утилизировать. Потом дезактивация пепла… Эй! А ну назад!

Обернувшись, он увидел, как защитный купол с двух сторон проминается — Кейланны, упираясь мордами в его основание, постепенно продавливали его внутрь. Хассинельг ударил посохом в гравий — волна белого света заставила их податься назад.

— Они вобрали много силы Пламени, — сказал страж, глядя на трупы. — Больше, чем может принять любой Джагул. Довольно много даже для Кейланна. Кейланны просят разрешения их съесть.

— Что⁈ — Гедимин ошеломлённо мигнул. — Радиоактивные трупы⁈

— Я не знаю ваших слов, — Хассинельг склонил голову. — Но столько силы Пламени в мясе и костях… Кейланнам редко достаётся такая хорошая еда. Но если ты сам собираешься…

— Sa hasu! — выдохнул Гедимин, и страж замолчал. Спрашивать у него, в своём ли он уме, было очевидно бесполезно. «Жрать заражённые трупы…» — сармата передёрнуло. «Да чтоб им всем с их обычаями…»

— Кейланны не помрут от такой… еды? — мрачно спросил он, глядя на бронированных летунов. «Одни трупы обдирают, другие жрут… Я-то думал, у hasulesh это считается мерзостью. Видимо, опять перепутал традиции.»

— Кейланнам будет хорошо, — заверил Хассинельг, заметно приободрившись. — Так ты им разрешишь?

— Только пусть едят на месте, не растаскивая, — буркнул Гедимин, открывая в защитном куполе два новых проёма. — И сразу улетают. Не размазывая грязь по лагерю.

…Хрустело под куполом ещё долго — Гедимин закрыл проёмы, но воздуховоды остались, и звук проходил сквозь них почти не приглушённым. Сармат старался не смотреть на «трапезу», но взгляд сам возвращался к бронированным ящерам, перемалывающим кости. Они начали с мягких частей, но, когда Гедимин проходил мимо с очередным ящиком заражённого гравия, увидел, что конечности трупов уже сгрызены, и Кейланны принялись за рёбра. «Вместительные твари,» — сармат поморщился. «Интересно, они гадят в определённом месте, или где придётся? Вот кто-то нахватается „омикрона“…»

Заражённые пятна цепочками тянулись от бункера вниз по склону. Их было видно без дозиметра — по мелким брызгам крови. Размытая, она была не красной, а рыжеватой, как у Сагатов. Каждая капля «фонила».

Возвращаясь с последним ящиком, Гедимин наткнулся на Айзека — угрюмый сармат разбирал аптечку.

— Тут фонит, — предупредил ремонтник, заливая контейнер красным раствором меи. Сканер показывал, что она «работает» — въедается в минерал, выбирая незнакомые радионуклиды. Какой металл был заражён наведённым излучением, Гедимин и сам не знал, но мея считала его «съедобным».

— Почистил склон? — Айзек покосился на ящики. — Решил так, со сбором грунта?

— За лабораторными экранами мея работает, — отозвался Гедимин. — А вот снаружи — не знаю. Придётся резать спрессованный гравий.

— У самого реактора ещё не чистил? — спросил Айзек, откладывая пару ампул в сторону. Гедимин поморщился.

— Кейланны ещё не доели. Доедят — почищу. На Равнине что, все каннибалы?

Айзек хмыкнул.

— Да нет. Особей своего вида мало кто ест. Я такое слышал о некоторых нергонах, — скорее всего, оговор.

— А если вид не свой — не считается? — Гедимин едва подавил отвращение. — Он тоже разумный. Есть разумных…

Айзек ухмыльнулся.

— Это ты спроси у местных, кто кого считает разумным. Что Скогны думают о Джагулах, а Сэта — о Скогнах… А ты попробуй на спрессованном гравии разлить мею. За четыре-пять-шесть часов она успеет почистить. Сколько ей надо на мутацию, я точно не знаю, — вот заодно и проверишь.

Гедимин растерянно хмыкнул. Не то, чтобы ему хотелось ещё полчаса обсуждать местных каннибалов, — но Айзек очень уж резко сменил тему. «Само собой,» — думал он, угрюмо щурясь, по пути к куполу. «Кому приятно о таком говорить? Сарматам здесь жить, а тут такое… Дикари!»

Купола не было. Жёлтый круг, опоясывающий бункер, разворошило ударной волной. Внутри него раскатились остатки разодранных панцирей и шнурки с украшениями.

— Даже черепа сгрызли, — сообщил Вепуат, выглядывая из люка. — У них, вообще, мощные челюсти. Как раз для костей и всяких ракушек. Броню же надо из чего-то строить…

Гедимин поднёс к недоеденным щиткам дозиметр. «Фонили» только расколотые камешки и костяшки — остатки амулетов, но и их излучения уже не хватало, чтобы заставить светиться аварийную разметку. Жёлтые узоры погасли.

— Айзек думает — мея за шесть часов не мутирует, — сказал он, разливая по камню красный раствор. Вепуат хмыкнул.

— Давай четырьмя ограничимся, — сказал он, с сомнением глядя на красные пятна. — А вот интересно — церу она съест?

…Те, кто ставил на место рухнувший шатёр, оставили полог откинутым — на тёмный гравий падала широкая полоса зелёного света. Гедимин скользнул оценивающим взглядом по опорам, машинально поправил вставшие неровно и остановился у стола. Шатёр, подброшенный взрывом, сложился прямо на столешницу, накрыв заодно и поршневую машину у стены, но каменный фундамент защитил хрупкие предметы — штативы с пробирками, убранные в стол, качнулись, но не опрокинулись. «Дотянулось на излёте,» — Гедимин прикинул путь воздушной волны. «По шатрам прицельно не били.»

Вепуат, забравшись под стол, выдвинул поддон, посветил на него и расстроенно хмыкнул.

— Не выжило, — он показал Гедимину тонкостенный сосуд с донышком-конусом. Полуторамиллиметровая стенка треснула по всей длине.

— Неравномерное охлаждение, — сармат покосился на дополнительное отверстие в сосуде — короткий конус, вытянутый из одной из стенок. — И здесь перетянул.

Вепуат вздохнул.

— Пытался повторить местные лепные сосуды. Надо ещё тренироваться… О, а этот выжил.

Он полез в ящики — проверять старые изделия. Гедимин, напоследок осмотрев бочонки с минеральным сырьём, запасы «жидкой молнии» и плавильную печь, перебрался за стол, высыпал в кювету осколки кейека и придвинул к себе самый крупный.

— Тихо, — заметил Вепуат, оставив в покое уцелевшие стекляшки и устроившись за столом с другой стороны. — Даже «трилобит» не хрюкнет. Интересно всё-таки, чего хотели Джагулы?

— Взорвать реактор, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. Он еле успел отдёрнуть руку — ещё немного, и соскользнувший резец нарушил бы весь орнамент.

— А вот не уверен я, что взорвать, — Вепуат задумчиво глядел на светящиеся камни. — Помнишь, где оборвался кровавый след? Их транспорт был там. Очень близко. При взрыве их всех бы накрыло.

Гедимин поморщился.

— Обычный дикарский идиотизм. Что они знают о взрывах реакторов⁈

— Ну, может, и так, — пробормотал Вепуат. — Но вообще — странно всё это. Странное нападение.

Красный камешек пожелтел, нагревшись изнутри, и Гедимин переложил его в другую кювету. «Если Текк’ты завтра вернутся — будем строить горячий цех,» — думал он. «Если завтра вернутся Джагулы…» — сармат стиснул зубы. «Заминирую я тот склон. Местные там не ходят, а неместным — незачем.»

16 день Воды, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

На костяном шесте с перекладиной висели три джагульских черепа. Замазать их глиной не успели (или в окрестностях не было нужной глины), но очистили от лишней органики, подвязали нижние челюсти, а на концы шнуров повесили длинные волосяные пучки. «Часть гривы с фрагментом кожи,» — машинально определил Гедимин, глядя на новые «украшения». «Ну, хоть всю шкуру не подвесили, и то ладно. Традиции, мать их колба…»

Все аборигены уже проснулись, сновали по лагерю, гремели посудой. Гедимин близко подходить не стал — остановился в тени у большого шатра, но его всё равно заметили. Когда Вепуат, укоризненно покосившись на него, пошёл к повозкам, аборигены повылезали из-подо всех навесов и взволнованно заверещали. Вепуат запищал в ответ и вытряхнул на край помоста горку розовых костяных пластин.

Вымыть из них краситель так и не удалось, хотя Гедимин пять часов продержал их в химикатах, — остатки меи въелись намертво. Когда сармат проверял их анализатором в последний раз, знакомые атомы начали заменяться чем-то неопознаваемым. Он смотрел, как Бронны и Скогны с верещанием расхватывают их, и едва заметно щурился. «Надо было ещё проследить, как этот пигмент себя ведёт. Если он станет чем-нибудь токсичным…»

— Ну вот видишь — всё очистилось, — сказал Вепуат, вернувшись к шатру. — И тросы с присосками тоже очистились бы. А ты — сразу в утилизатор…

Гедимин недовольно сощурился.

— Дались тебе эти присоски! Ксеноорганика, да ещё фонящая…

— А что тут не ксено? — Вепуат широким жестом обвёл лагерь аборигенов и ближайшие холмы. — Они ведь очень хваткие. Всего три троса — и твоя крышка улетела. И они так и держались, помнишь? После лучевой вспышки, после всего…

Гедимин поморщился.

— Уймись.

За ночь, проведённую у щита управления, ему удалось немного успокоиться — даже в груди уже не ныло. Но вспоминать лишний раз о том, как вчера чуть не взорвали его реактор, сармату совсем не хотелось.

— Посты выставлены, — вполголоса заметил Вепуат, кивнув на размытые желтоватые силуэты на границе света и темноты. — И здесь, и у дальних спусков. Гварза постарался.

— Своевременно, — буркнул Гедимин, щурясь в темноту. «Заминировать бы все разломы… Ведь даже „трилобиты“ перед нападением не орали. Видимо, их и впрямь заткнули. Подошли вплотную незаметно. Со своими огромными бронеходами… Тут, и правда, крейсер на голову сядет — не увидишь!»

…Красные «трещины» всё ещё светились сквозь слой пепла. С вала над кратером удобно было их рассматривать — а кроме них, на глаза мало что попадалось. Сегодня наверху остался Гедимин — Вепуат, спустившись на дно кратера, обучал «трилобитов» команде «скройся!». Дрон с «нанизанным» на него защитным полем прикрывал животных от небесных хищников. Кого-то из них Гедимин разглядел среди синих и зеленоватых волнистых складок, но не смог оценить ни расстояние до существа, ни его размеры.

Услышав сухой треск, он перевёл взгляд на дно кратера и удивлённо мигнул. Вепуат, прекратив тренировку, вернул всех «трилобитов» к себе на плечи и теперь стоял в плотном кольце — Сэта обступили его со всех сторон. Светились они по-прежнему жёлтым, но вдоль спин проступили странные красные полосы, а гривы то и дело вспыхивали, разбрасывая искры.

— Что там? — крикнул Гедимин, быстро спускаясь по склону. Вепуат и его «трилобиты» держались спокойно, а вот с аборигенами что-то было неладно, и сармату это не нравилось.

Его пропустили сразу, даже без просьбы; он встал рядом с Вепуатом, растерянно глядя на толпу Сэта. А она прибывала — к первому кольцу уже добавилось второе, ещё шире.

— Я им рассказал, что вчера было, — пояснил Вепуат. — Они сильно разволновались. Джагулы тут бывают иногда. Сэта знают, что они легко наглеют, особенно толпой. Но чтоб такое… Сэта зовут нас в Шакху. Всем лагерем, и с реактором вместе. В их город Джагулы не полезут. А если полезут — их сожгут на подходе.

Гедимин смущённо хмыкнул.

— Они говорят, что Джагулы плохо понимают, — продолжал Вепуат, прислушиваясь к нестройному треску и шелесту со всех сторон. — И с первого раза, и с сорокового. Сэта долго отбивались. И даже сейчас поодиночке рядом с ними не ходят. А карлики не могут отбиться. И нам не помогли. И не помогут. Сэта за нас опасаются. Мы очень сильные, но нас всего четверо.

Гедимин снова хмыкнул — уже со сдержанным весельем. «Значит, традиции? Давние, мать их колба, традиции…»

— Сэта сильнее Джагулов? — спросил он. — Кто из них кого боится?

Вокруг затрещало.

— Сэта сильнее, — сдержанно перевёл Вепуат. — Джагулы их опасаются. Когда Джагулов много — наглеют, но всё равно опасаются. Здесь — земля Сэта. И будет наша, если мы согласимся. Они нам обещают защиту.

«А себе — реактор,» — мысленно договорил Гедимин и криво ухмыльнулся. «И уж точно никаких карликов к нему не подпустят. Мартышечьи штучки! Даже здесь, с другими законами физики, никуда от них не денешься. Ну что ж, защита так защита…»

— Скажи им, — он на секунду задумался, мучительно подбирая слова. — У нас есть своя земля. И Пламя будет там. А вот мы зовём их к себе. Мы строим цех, где будут делать новые красивые штуки. Мы научим Сэта и уступим им свои печи. Если они хотят, пусть приходят — учатся новым вещам и защищают Пламя от кочевников. Оно там, на холме. Этот цех — он…

Гедимин на долю секунды стиснул зубы.

— Он благословлён Пламенем, — последние слова дались ему очень нелегко. Он тронул приклад сфалта и чуть вскинул голову, разворачивая плечи.

Сэта с изумлённым шелестом подались назад. Гедимин видел, как они быстро переговариваются, и как красные полосы на их телах то желтеют, то белеют. «Трилобиты» на плечах Вепуата втянули крылья и беспокойно зашевелились — вокруг становилось чересчур жарко. Разведчик резким движением раскинул руки, понуждая Сэта расступиться. Шорохи стихли.

— Они говорят — в Сфене Земли им тяжело, — перевёл Вепуат. — Но если ты обещаешь научить делать что-то новое и красивое… Куэнны умеют делать много разных штук. Когда-то они учили. Сэта хотят посмотреть на новую печь. Они думают, она… действительно хороша. Вы, равные Куэннам, знаете толк в огне и металле.

— Она будет построена очень скоро, — пообещал Гедимин, слегка щурясь — в этот раз исполнение обещания зависело не от него, и ему из-за этого было не по себе. — Тогда мы покажем вам цех и новые штуки. И Пламя.

Со всех сторон зашелестело. Сэта придвинулись ближе. Их гривы, побелев, вытянулись и затрепетали в конвекционных потоках. Вепуат, недовольно хмыкнув, снова их «отодвинул».

— Ну ты их разволновал!

Толпа разомкнулась, и Гедимин удивлённо мигнул, увидев знакомые украшения. К сарматам подошёл главный жрец.

— Он-то откуда здесь… — начал было Гедимин, но Вепуат показал ему кулак.

— Порталы в огне, — прошептал он, расширив глаза. Жрец уже что-то говорил, слегка наклонив голову и вскинув пальцы в странном жесте — то ли прикрываясь, то ли готовясь что-то схватить.

— Ты действительно позволишь Сэта приблизиться к Пламени? — перевёл Вепуат. — Это огромная честь для Шакхи. И другие жрецы Пламени тоже согласны? Нам не придётся в пути отбиваться от карликов и их пособников? Мы обещали не вредить никому на священном холме, но если нам придётся защищать свою жизнь…

Гедимин стиснул зубы и кивнул.

— Никто к вам не полезет, — пообещал он, недобро щурясь. — Если будете делать, что я скажу, и не полезете к Пламени сами. Если хоть кто-то попытается причинить ему вред…

Жрец вскинул руки. Казалось, его пальцы горят.

— Среди Сэта нет безумца, способного даже подумать о таком, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Скажи, когда твой цех будет готов. Сэта выделят лучших мастеров. Если эта работа — для нового Пламени, делать её — честь для Сэта из Шакхи. Все будут ждать твоего слова… Фу-уф! Чуть «трилобитов» не спалили!

Толпа всколыхнулась — и превратилась в огненное кольцо, так же стремительно растаявшее. Гедимин только и успел пару раз мигнуть после первой вспышки, а вокруг уже не было никого — только красно-жёлтые скалы, торчащие из склонов кратера.

— Яд-дро Сатурна, — медленно проговорил Вепуат, оборачиваясь к Гедимину. — А ведь это не просто так. Если на холме постоянно будут Сэта, сэтские мастера, если будут приходить жрецы и все прочие… и кочевники об этом узнают… Может, они и впрямь от нас отстанут? Или уже нормально придут и скажут, чего к нам прикопались?

— Хотелось бы, — мрачно сказал Гедимин. Ему было не по себе. «Враждующие народы на одном холме,» — он болезненно сощурился. «Постоянно на одном холме. И — если получится — в одном цеху… Не уверен, что наши технологии настолько ценны.»

— Я попробую поговорить со стражами, — услышал он тихий голос Вепуата. — Стражи и Скогны. От них всё будет зависеть. Новая технология им понравится. Но насколько? Тут же не одна сотня лет вражды…

— Опять мы влезли в какие-то дебри, — заключил Гедимин с тяжёлым вздохом. «Как в дурацком сне. И не проснёшься…»

…Едва перешагнув разлом, сармат услышал протяжный гул. Вепуат, быстро оглянувшись на Гедимина, загудел в ответ. Над обрывом приподнялась бронированная змеиная голова, слабо светящаяся изнутри. Гедимин угрюмо сощурился. «Текк’т. Приполз. Одна особь… М-да, работники высокого класса…»

— Как думаешь, он будет копать? — тихо спросил Вепуат, останавливаясь у обрыва. Гедимин резко качнул головой. Он подошёл ещё ближе; теперь Текк’т, изогнувшись, нависал над ним.

— Вон на том участке, — сармат тронул передатчик, и дрон, пискнув, пролетел над головой змея и повис над Сарматским холмом. — Как раз свободное место, и к дороге близко. Скажи Текк’ту — пусть соберёт в пещере весь неутрамбованный камень и катит вон туда. А потом — разминает до равномерности. А я пойду за макетом. Будем строить цех.

…Когда Гедимин, оставив Вепуата с мешком «трилобитов» у шатра, выбрался из лаборатории с каменной моделью в руках, снаружи уже грохотало. Текк’т, поднявшись на хвосте, ронял из пасти куски мятого камня. Поместилось там на удивление много — Гедимину издалека даже померещилось, что существо их отрыгивает. Вокруг растущей горки валунов, на почтительном расстоянии, толпились удивлённые Скогны, ещё дальше держались Бронны, а нхельви сновали под ногами — и бежали стаей за приближающимся к толпе Кененом Гварзой.

Он остановился, глубоко вдохнул и странно раздул щёки — так обычно делал Вепуат, когда собирался заговорить на языке Текк’тов. Но сказать Гварза ничего не успел — змей с размаху нырнул в скалу, только бронированный хвост мелькнул над обрывом. Гедимин и Вепуат быстро переглянулись, разведчик криво ухмыльнулся и украдкой показал ремонтнику знак превосходства.

— Что это? — спросил Гварза, разворачиваясь к ним. Его рука ещё лежала на фиксаторах, но заметно было, что кисть уже подвижна, и что фиксаторы больше мешают, чем помогают. «Поправляется,» — Гедимин дёрнул углом рта, скрывая облегчённый вздох. Перед Гварзой ему со вчерашнего дня было неловко.

— На кой астероид тут камни? — спросил Кенен, резким кивком указывая на валуны. Под обрывом гудело, ещё секунда — и наверх выметнулась змеиная голова с приоткрытой пастью. Во рту Текк’та с трудом помещались жёлтые обломки.

— Стройка, — отозвался Вепуат, дружелюбно улыбаясь. — Текк’ты любят строить.

— Ядро Юпитера! — Гварза шагнул к нему, забыв даже о Гедимине. — Мало стройки под землёй⁈

Вепуат развёл руками.

— Мы им не хозяева, сам знаешь. Решили переключиться на поверхность. Ну, хочешь — попробуй уговорить их снова копать…

Гварза, кажется, хотел сплюнуть под ноги, но только шумно вздохнул и, отвернувшись, зашагал к шатрам. Вепуат оглянулся на Гедимина и криво ухмыльнулся.

— А он, похоже, пробовал, — вполголоса заметил ремонтник, стараясь не глядеть Гварзе вслед. «Так, объяснения про горячий цех откладываются. Тем лучше. Не драться же мне с раненым…»

…Когда Гедимин шёл к бункеру, Текк’т ещё таскал камни, но уже начал раскладывать их по кучкам. Сармат, выбрав валун, похожий на столбик, выбил в нём углубление и поставил туда макет будущего цеха. Текк’т ненадолго отвлёкся и принялся «нюхать» фигурку, протянув к ней язык. Гедимин не стал ему мешать — в бункере ждал Айзек.

— Слышал шум наверху, — с порога сказал тот. — Текк’ты вернулись?

— Всего один, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. — По-моему, пора выдавать филкам отбойники. На местных работников положиться нельзя.

— Ну-ну, — Айзек легонько хлопнул его по плечу. — Где один, там и несколько. Схожу поговорю с ним — может, процесс ускорится.

— Угу, — буркнул Гедимин, устраиваясь за пультом. Когда шаги Айзека затихли, он запоздало вздрогнул и шёпотом помянул спаривание «макак». «В любом случае — долго прятать цех не получилось бы,» — напомнил он себе. «Главное, чтобы нам строительство не сорвали. И весь проект не завернули. Не должны, — мы уже наобещали Сэта новых технологий, а Айзек не любит, когда слово нарушают…»

Тёплое волокно прикоснулось к его лицу. Гедимин едва заметно усмехнулся.

— Всё спокойно, «Элидген». Дураков на тебя нападать не осталось. Но ты смотри за холмом — мало личто…

…Айзек спустился к щиту управления, смерил Гедимина долгим выразительным взглядом, жестом велел ему освободить место и с шумным вздохом упал на стул. Ремонтник сузил глаза.

— Что опять не так?

— Ты меня когда-нибудь предупреждать начнёшь? — с тоской спросил Айзек. — Хоть о чём-нибудь⁈

— Мы собирались, — буркнул Гедимин. — Что тут такого важного? Просто забавные стекляшки.

Айзек со свистом втянул в себя воздух.

— Что важного⁈ Новая, потенциально опасная, технология! Передаётся существам, которые о ней понятия не имели…

— Да она им, может, ещё не понравится, — Гедимин недовольно сощурился. — У них есть сосуды из глины и всякие каменные блестяшки, а у стекла куча недостат…

— Мать твоя пробирка! — Айзек грохнул кулаком о кулак, заставив Гедимина замолчать и слегка пригнуть голову. — Весь лагерь стоит на ушах! «Полые кристаллы Куэннов» — только и слышно из каждой палатки… Да, а откуда у Вепуата столько стеклянных штук явно не промышленного производства?

— Сделал, — отозвался Гедимин, помянув про себя уран и торий. «Всё-таки он их показал… Зря, надо было выждать!»

— Вепуат? Сам⁈ — Айзек недоверчиво покачал головой. — Вы, похоже, долго готовились. А вы учли разницу в строении челюстей…

— Всё мы учли, — буркнул Гедимин, оглядываясь на открытый люк. «Значит, кристаллы Куэннов… Ну, хорошо, что местным понравилось. Проще будет выдвигать условия. Вот условия им не понравятся точно…»

Не успел он выйти из-под купола, как гравий под ногами встал волной — сармат едва удержался на ногах. Найдя равновесие, он услышал приглушённый гул — в паре метров от него из камня выглядывал Текк’т. Он склонил голову и выглядел смущённым.

— Пришёл? — Гедимин посмотрел на подступающие сумерки — «Как раз время вечерней смены… Ну, хорошо. Что у него не так? И где Вепуат?»

Вепуата поблизости не было, но он и не понадобился — Гедимин, повернувшись к горе камней, тут же о нём забыл. Она была там, даже заметно подросла, но её было едва видно из-за витков бронированной змеи. Огромный Текк’т обвил камни, из-за его колец выглядывали, чудом не путаясь в хвостах, ещё двое, четвёртый обнюхивал макет на столбе, пятый приподнялся над обрывом с валуном в пасти — и в низине тоже что-то гудело и даже громыхало. Гедимин, изумлённо мигая, остановился в десятке шагов от ближайшего гиганта. Гудеть перестало. Из-под обрыва выглянули ещё двое. Все повернулись к Гедимину и так застыли.

Сармат с нервной ухмылкой прошёл меж бронированными витками и взял в руки макет. Текк’ты нависали над ним со всех сторон, и от одного их вида ныли давно сросшиеся рёбра.

— Вот, — Гедимин поднял макет на ладонях. — Вот камень — месить. Это — лепить. А вон там — кому надо — копать.

На выполнение последней команды он особо не рассчитывал, да и думал в основном о том, как убраться от гигантов подальше. Никто не двигался, пока сармат не отошёл на десять шагов, только гул перекатывался над холмом. Когда Гедимин сделал одиннадцатый шаг, змеи пришли в движение. Четыре хвоста мелькнули над обрывом, и сигма-сканер показал длинные тени, летящие к размеченным под землёй полостям. Ещё четверо сплелись в плотный клубок, внутри которого огромная куча валунов исчезла бесследно. Гедимин шарахнулся в сторону, чудом разминувшись с бронированными витками, — весь клубок, как единое целое, катался по холму, бурлил и гудел. Но, как Текк’ты ни извивались, утрамбовывая камень, столбик с макетом стоял в метре от них и даже ни разу не качнулся. Гедимин покачал головой и криво ухмыльнулся. «Раздавят — сделаю новый.»

У лабораторного шатра теснились Скогны. Полог был откинут, его даже подпёрли какой-то костью. Кто смог, вошли внутрь, остальным не хватило места. Скогны стояли у входа, зачарованно глядя на что-то внутри, и даже не обращали внимания на нхельви, залезших на их плечи, а то и на головы. Гедимин заглянул в шатёр поверх толпы и увидел, как Вепуат отрезает от стеклодувной трубки горлышко широкой бутыли с дном-конусом. Ещё одно горлышко — или, скорее, носик — торчало сбоку, между выгнутых стеклянных ручек. Вепуат отделил горячее стекло от металла и опустил на поддон.

— Гедимин? — разведчик выглянул наружу и радостно ухмыльнулся. Скогны заверещали, но жест Вепуата заставил их замолчать — кто-то даже закрыл себе рот двумя руками и пригнулся. Аборигены попытались расступиться, но на входе было слишком тесно — только заколыхался кем-то задетый кожух шатра.

— Зря ты так поторопился, — сказал Гедимин, недовольно щурясь на поддон, заваленный остывающими «стекляшками». Вепуат решил показать всё, чему научился, — тут были и бутылки, и чашки, и разноформенные бусины…

— Надо же было узнать, нравится им это или нет, — отмахнулся разведчик. — Сейчас они решают, как это назвать. Гедимин, ты подожди, я провожу раненого и вернусь.

«Раненого?» — сармат мигнул, но в ту же секунду заметил Скогна с сарматской повязкой на голове. Когда толпа пришла в движение и устремилась к выходу, двое сородичей взяли его под руки и осторожно повели. Он держался неуверенно, наклонял голову к плечу и странно щурился. Вепуат внимательно за ним следил, а когда Скогны вышли из шатра, пошёл за ними следом.

— Я могу его нести, — предложил Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Я предлагал — он отказался. Ему вставать уже можно… — разведчик сделал пару шагов, нагоняя толпу, и снова нашёл взглядом раненого. — Не знаю, кто и на кой ему разболтал. Вот он бы мог лежать спокойно. Его притащили к шатру — я и не видел, когда. Если бы знал, что его поволокут — перенёс бы горн в барак.

— Там нормальной вытяжки нет, — качнул головой Гедимин, останавливаясь посреди дороги. Ему было не по себе. «Вот Вепуат устроил демонстрацию…» — он криво ухмыльнулся, радуясь, что под респиратор никто не заглянет. Справа, у обрыва, всё грохотал камень, но грохот уже сменялся плеском влажной пластичной массы, — валуны размяли, превратили в «глину».

В шатре было пусто. Последние нхельви выскочили у Гедимина из-под ног и сгинули в сумерках. Сармат опустил полог и остановился у стола, глядя на остывающие сосуды. Они уже не светились красным, но горячий воздух дрожал над ними. «Все штуки — скогнийского размера,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Вепуат наловчился работать с мелочью. Вон, даже ручки одинаковые…»

Он тронул когтем симметричные углубления на стеклянном боку — схематичный «трилистник», выдавленный в горячем стекле и немного испортивший его форму. Гедимин досадливо сощурился было, но тут же вспомнил, что симметрию и надо было нарушить — чтобы идеально круглый сосуд, случайно начав вращаться, не взорвался бы на первом же обороте. «Горшки у них всегда примятые,» — вспомнил сармат. «Округлые, но с вмятинами. Нарушение симметрии… Техника безопасности, куда ж без неё.»

— Фу-уф! — шумно выдохнул Вепуат, заходя в шатёр. Его глаза искрились.

— Цивилизатор, — сдержанно хмыкнул Гедимин, занимая свободный стул. Вепуат ухмыльнулся.

— Куэннские пузыри. Такое себе название на первое время. Да, кстати, готовься. Вечером официально объявишь, что это, откуда и на каких условиях. Про Сэта, про общий цех…

Гедимин мигнул.

— А чего я?

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— А кто верховный жрец Пламени?

— Да мать твоя колба! — Гедимин выпрямился, едва не своротив стол. — При чём тут этот бред⁈

— При том, — Вепуат не двинулся с места, только веки дрогнули, выдав секундный испуг. — Серьёзные новшества должны быть угодны богам. А лучше — ими и принесены. Это я не про стекло. Это я про Сэта на холме. И один цех на два враждебных народа. Кстати, ты цех пометил трилистником? Лучше всего — прямо ворота, и с двух сторон. И на каждой печи тоже. Чтоб ни на секунду не забывали.

Гедимин пару мгновений пытался подобрать слова, но только безнадёжно качнул головой и тяжело опустился на стул.

— Какое отношение мой реактор имеет к дутью стекляшек? И при чём знак радиационной опасности к стеклодувному цеху⁈

— Это у нас он знак радиационной опасности, — Вепуат криво ухмыльнулся. — А здесь это — символ Равных Куэннам. Далеко у тебя макет? Давай сразу сделаем пометки, чтобы Текк’там потом не переделывать.

— Макет у Текк’тов, — отозвался Гедимин, глядя в стену. — При чём тут мой реактор⁈ Он никому ничего не…

Вепуат с неожиданной силой сжал его ладонь.

— Я сам с твоим существом не говорил. Но оно живое и разумное. И если вы ладите — между вами должно быть сходство. Ему тоже нравится, когда все мирно работают. Его тоже бесит бессмысленная грызня. Оно одобрило бы нашу затею. Может, уже одобряет. Выйди вечером с Айзеком. Скажи, что новый цех — дар Пламени. С Пламенем тут спорить не будут.

— Печь, — пробормотал Гедимин, оглянувшись на раскалённый горн; кейек из него не выгребли, и он так и горел желтоватым огнём, нагревая опустевший уже плавильный конус до полутора тысяч градусов. — Надо остудить печь.

— Сейчас, — Вепуат протиснулся мимо него к горну. — Забыл от волнения. Когда все верещат, тяжело сосредоточиться. Так ты скажешь про цех?

Гедимин поморщился.

— Обязательно дурить местных? Без бреда про богов никак?

Вепуат оглянулся на него, посмотрел в глаза и криво ухмыльнулся.

— Никак. Теперь — уже никак.

…Опрокинутое здание будущего цеха лежало за шатрами. Двое Текк’тов, склонившись над ним, выглаживали внутренние полости, один, самый крупный, придерживал форму с боков, не давая ей развалиться от нагрузки. Гедимину хотелось потыкать пальцем в аморфный камень — сейчас, он был уверен, минерал просел бы и от его тычка, не только от прикосновения Текк’та… С трудом сдержавшись, он прошёл мимо.

Обогнув бронеход, Гедимин остановился. Вокруг защитного купола над реактором уже собралась толпа. Там были все — даже больше, чем в прошлый раз. Гедимин увидел две массивные тени на краю освещённой области — Калиг и Навкет тоже пришли, но близко не подходили. Он скользнул взглядом по толпе — у кромки жёлтого круга лежали скатанные подстилки, на них сидел Скогн, из-под шапки которого выглядывал край пластыря. Ему принесли ягоды курруи, но он их не ел — держал чашку в руках и чего-то ждал.

Гедимина заметили. Через секунду в толпе открылся широкий коридор, упирающийся в купол. Сармат прошёл по нему, не глядя по сторонам. Уши горели, затылок жгло.

— Ага! — Вепуат с довольной ухмылкой шагнул к нему. Он уже стоял под куполом и нетерпеливо чего-то ждал. Гедимин поморщился.

— Ты переведёшь?

— Ну, не Айзека же заставлять, — хмыкнул Вепуат. — А быстро Текк’ты работают, верно? Завтра дай им красный камень и макет печи…

Гедимин, молча показав ему кулак, направился к приоткрытому люку. Крышка была сдвинута до середины; едва сделав пару шагов по наклонному туннелю, сармат услышал голоса.

— Редкий идиотизм, и кончится резнёй, — сердито сказал Кенен Гварза. — Ты их совсем не контролируешь?

— Их проще убить, чем проконтролировать, — устало ответил Айзек. — Вепуат, по крайней мере, пытается думать. Будем надеяться, авторитета нового Пламени хватит…

Гварза фыркнул.

— Сильно повезёт, если местные просто разбегутся. Плюнут на эти дурацкие блестяшки и… Кет! Стучаться не учили⁈

— Heta! — крикнул Айзек; как ему удалось вклиниться между сарматами, Гедимин так и не понял — это был какой-то молниеносный бросок по сложной траектории. — Hetatza!

— Просил постучать? Так я могу, — угрюмо сказал Гедимин, неохотно отодвигаясь. Гварза от показанного кулака стиснул зубы, но тоже отодвинулся — Айзек стоял между сарматами, как стена защитного поля, и им обоим отчего-то не хотелось его трогать.

— Заткнитесь, оба, — сказал командир, недобро щурясь. — И слушайте меня. Сейчас мы с Гедимином пойдём проводить ритуал. Кенен и Вепуат будут стоять рядом и внушать уважение. Купол временно уберём. Друг на друга не смотреть! Кенен, до конца ритуала — чтоб ни звука! Все всё поняли?

Гедимин кивнул. На Гварзу ему смотреть не хотелось. «А ведь говорит исключительно дело,» — думал он, вслед за Айзеком выбираясь из бункера. «Прямо мысли без сканера читает. Но почему так бесит⁈»

…Купол растаял. На холме было тихо, только чавкал размягчённый камень. Калиг и Навкет вышли на свет, ближе к жёлтому кругу. Все смотрели на сарматов. Гедимин переглянулся с Айзеком и повернулся к реактору.

— Уран и торий!..

Когда тёплые волокна отпустили запястье, Гедимин взглянул на толпу и беззвучно усмехнулся.

— Видели, что там строится? — он указал на окраину, где булькал и чавкал мягкий камень. Толпа заколыхалась.

— Видели Куэннские пузыри? — Гедимин указал на лабораторный шатёр и услышал пронзительное верещание. Оживившиеся Скогны придвинулись ближе, чуть не заходя в жёлтый круг.

— Там будут печи. Специально для… такой работы, — Гедимин с досадой обнаружил, что голова опять пустеет — будто и не обдумывал, что сказать. — Мы научим всех Скогнов. Это несложно и красиво. Это…

Он криво ухмыльнулся.

— Это дар Пламени.

Вепуат украдкой показал ему знак превосходства. Вокруг заверещали. В темноте ярко сверкнули белые посохи — Калиг и Навкет прошли сквозь толпу и встали у жёлтого круга.

— Красивые штуки, — услышал Гедимин гулкий голос Калига. — Прозрачные, как вода. Но это камень. Какой-то прозрачный камень, и мы не можем его узнать. Какую руду вы расплавили?

Гедимин глубоко вдохнул.

— Эта руда из Сфена Огня. Сэта подарили её нам.

Почти секунду вокруг было очень тихо — даже Текк’ты прервали работу, будто прислушались — а потом у Гедимина зазвенело в ушах от визга. Кричали не на него — то друг на друга, то на стражей, и только через пять секунд шум утих, и все взгляды остановились на нём.

— Ты заставил Сэта отдать руду, — прогудел Калиг. — Ты — Равный Куэннам. Как их заставят Скоггны?

Гедимин резко качнул головой.

— Я никого не заставлял. И вы не лезьте. У нас с Сэта мир. Они будут приходить сюда. Мы научим их делать такие же пузыри. Цех будет для всех — и для Скогнов, и для Сэта. И если хоть кто-то хоть чем-то нарушит перемирие…

Он шагнул вперёд, поднимая сжатый кулак.

— А до кого и так не дойдёт… — Гедимин резко повернулся к реактору и указал на него. — Тем объяснит само Пламя!

Он хотел продолжить, но шипящий выдох Айзека заставил его закрыть рот. Он медленно опустил руку. Сердце билось часто, на спине выступила испарина. Он смотрел, как расступаются, склонившись, аборигены — и мгновенно исчезают в темноте, отойдя на пару шагов. Невесомые щупальца прижались к его вискам, одно свилось под левой лопаткой, и жар в груди немного утих.

— Дары Пламени странны, — заметил Калиг; только он и его напарник остались на местах, когда толпа схлынула. — Ещё страннее его воля. Но никто не знает её лучше тебя. Мы не хотим разгневать ни Пламя, ни Равных Куэннам. Но кто может поручиться за Сэта?

— Я, — угрюмо сказал Вепуат. — За них — я. А за Скогнов?

В груди Калига что-то зарокотало, на багровой коже выступили светящиеся пятна.

— Пока мы здесь — здесь будет мир.

Кто установил купол, Гедимин не заметил — он смотрел, как силуэты стражей сливаются с темнотой. Тишины больше не было. То там, то там раздавались писки и взвизгивания. Пищали Скогны и — крайне редко — нхельви, Бронны отмалчивались.

— Zaa atesieq! — Вепуат, налетев на Гедимина, обхватил его за плечи и крепко обнял. Сармат изумлённо мигнул.

— М-да, — протянул Айзек. — Про Пламя — это было сильно. Надеюсь, не придётся эти слова подтверждать делом.

Его передёрнуло.

Гварза тяжело вздохнул. Он стоял в общем кругу, потирая плечо; руку больше не удерживал фиксатор, но какое-то резкое движение её потревожило и причинило боль. Гедимину на секунду стало неловко.

— И зачем это было нужно? — спросил он. — Вот это вот всё? Эти стекляшки настолько важны? Без них никак?

— Химическая посуда, смотровые окна и зеркала, — отозвался Гедимин, стараясь смотреть мимо него. — Без прозрачного стекла — никак.

Гварза сердито фыркнул.

— Для этого обязательно тащить в одно помещение представителей враждующих сторон? Ты на литейной станции не мог себе зеркал наделать?

— Кенен, хватит, — тихо сказал Айзек. — Процесс уже запущен. Наше дело — его проконтролировать.

— Если нам очень повезёт, к утру Скогны об этой чуши забудут, — пробормотал Гварза, отступая к защитному куполу. — Хорошо, что о ней Сэта не слышали.

Гедимин удивлённо мигнул, оглянулся на Вепуата и Айзека, — те синхронным жестом велели ему молчать. Едва шлюз, открытый в куполе, затянулся защитным полем, оба сармата повернулись к Гедимину и развели руками.

— Кенен ещё не оправился от ранения. Зачем ему ещё и это? — Айзек оглянулся на растревоженный лагерь, покачал головой, приподнял руку в прощальном жесте и двинулся к куполу.

— Ты иди, — заторопился Вепуат, поворачиваясь к Гедимину. — Там реактор, надо следить… Скогны ничего не забудут. Я-то видел их глаза!

— Угу, — буркнул ремонтник, с тоской глядя на реактор. «Вот чего мне в бункере не сиделось? Мало было своей работы? В ней мне хоть что-то было понятно…»

Часть 17 17–22 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Сфен Земли, город Алвен

17 день Камня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Сменишь меня на сорок минут раньше, — деловито сказал Айзек, отцепляя от запястья Гедимина кровезаборник. — Один дрон уже в машине, второй принесёшь, как выберетесь из Сфена Огня. Там, говорит Вепуат, без дрона никак.

Гедимин кивнул. «Очередная декомпрессия,» — думал он со странным тянущим ощущением в груди. «Интересно, что там сейчас? Уже май? Или июнь? Светает, наверное, рано…»

…Гравий так и не отмылся. Сливая последний раствор, состоящий уже практически из местной воды, и вытряхивая мокрые камешки в контейнер, Гедимин, не приглядываясь, опознавал среди них дезактивированные — осколки, забрызганные радиоактивной кровью, так и остались светло-красными. На фрагментах, вроде бы не заляпанных, тоже местами виднелись красные точки — сольвент нашёл местные радионуклиды и въелся в камень, «выгрызая» их. Гедимин покосился на контейнер с меей, промытой щёлочью и очищенной от собранной «радиации», потом — на соседний отсек, куда, похоже, утащили миниатюрную кассету с радионуклидным осадком… Из отсека доносились голоса — Гварза обсуждал что-то с двумя филками. Гедимин подобрал ящики с «чистым» гравием и взвалил их на спину. «Высыплю на дальнем склоне, в стороне от лагеря. Мало ли, какие свойства появятся у меи через пару суток. Всё-таки пигмент впитался…»

Он спустился под уклон куэсты подальше от каменных ангаров. Тут, в стороне от наезженной дороги, был невысокий обрыв — место, где когда-то плато треснуло, и его часть провалилась, а потом и рассыпалась в щебёнку. На памяти Гедимина там никто не ходил, и строиться не собирались. Сармат вскрыл ящик, вываливая крашеный гравий под откос. «А всё-таки надо будет проследить, что отсюда просочится. Или выползет…»

— Боги в помощь, — тихо сказал кто-то за плечом. Гедимин, узнав голос Хассинельга, оборачиваться не стал, только досадливо сощурился и высыпал гравий из последнего ящика.

— И тебе, — буркнул он, с опустевшими контейнерами разворачиваясь к стражу. Тот стоял рядом, придерживая посох одной рукой, и разглядывал сармата, будто в первый раз его встретил.

— Тут Скогны говорят о плавком камне… — заговорил он, как следует рассмотрев пустые ящики. Гедимин недовольно сощурился.

— Это у Вепуата. Цех ещё не достроен, — отозвался он, разглядывая накидку Хассинельга. Какие-то цацки на ней болтались, — просверленная косточка, оплетённый нитками или корнями камень, деревянная пуговица без парной петли… Ничего стеклянного, как и следовало ожидать, не было.

— А-а… У нас было такое. Песок плавился, и можно было с ним делать всякое, — задумчиво сказал страж. — Но почему говорят о пузырях? Какие пузыри?

— Цех достроим — посмотришь, — пообещал Гедимин. — Или к Вепуату зайди. Он каждый день с ними возится. Туда, наверное, опять толпа набежит…

Он досадливо сощурился. Посох в руке Хассинельга качнулся, страж наклонил голову, искоса глядя на сармата; Гедимин не мог понять, чего от него хотят.

— Скогны говорили, — отозвался Хассинельг. — Осторожнее сегодня с плавким и горячим. После рассвета будет трясти — смотри, не поранься.

Гедимин мигнул.

— Трясти? — он оглянулся на цепочку вулканов вдоль горизонта. Красные огни в полной темноте горели ярко, и на глазах сармата один из них вспыхнул, выплёвывая крупные искры, и из красного стал оранжевым.

— День камня, — Хассинельг ткнул посохом в гравий. — Скалы не потрескаются, но встряхнёт. Ты предупреди Вепу-а — на меня он зол.

— Ладно, — растерянно согласился Гедимин. Когда он отходил от обрыва, страж ещё стоял там — и даже принял удобное положение, облокотившись на посох. «Чего он не в лагере?» — думал сармат, оглядываясь на светящуюся палку — только она и выдавала местонахождение Хассинельга. «Отсюда в тот день зашли Джагулы… Стражи всё-таки решили выставить пост? Своевременно, что тут скажешь…»

Он оборвал мысленные насмешки и напряжённо вслушался в шорохи и перепискивания. Лагерь давно проснулся, по нему сновали Бронны-уборщики, Скогны несли ленивый караул, нхельви бегали повсюду, путаясь под ногами. «Трилобиты» молчали — и те, что сидели в шатре, и те, что, предположительно, вместе с хозяевами бродили по округе. «Вроде спокойно. Хотя — не показатель,» — думал Гедимин, возвращаясь в лагерь. «В тот раз Джагулы перед атакой их заткнули.»

На другой окраине уже скрежетал гравий — четверо Текк’тов, обернувшись вокруг недолепленного здания, покрывали складками его крышу. Лишние хвосты пришлось втянуть в скалу, но и так существа занимали очень много места, и все, кто проходил мимо, огибали гигантов по широкой дуге. Сармат осторожно «посветил» сквозь бронированные кольца лучом сигма-сканера, — внутренние полости цеха были уже готовы, термоизолирующие — тоже, Текк’ты работали над внешними складками. «Быстро они,» — подумал Гедимин, выключая прибор — луч уже заметили, кто-то из Текк’тов даже повернул голову к пришельцу. Сармат успел заметить главное — глубоко под землёй, куда достало сканирующее излучение, пятеро гигантов разбирали скалу на валуны. Станция строилась, хоть и с нарушением всех планов.

… — И всё-таки кривое, — встретил Гедимина удручённый шёпот Вепуата. — Ровнял-ровнял, а всё равно с выгибом. Ладно, что уж теперь…

Разведчик, вытащив на стол поддон для «стекляшек», рассматривал предмет размером с пол-ладони. Он был почти плоским, со срезанными углами; у него была трубчатая рукоятка. Вепуат взялся за неё и выставил предмет перед собой, держа двумя пальцами.

— О, Гедимин, тебя видно, — пробормотал он, поворачиваясь к сармату. Тот удивлённо мигнул, глядя на миниатюрное зеркало.

Получили его, похоже, распилив надвое бутылку с зеркальной поверхностью внутри — расплавленная ульсена осела не вполне ровным слоем, но предметы отражала неплохо. Из разрезанного горлышка бутылки скрутили ручку, загнув края внутрь, верхние углы скруглили, металл для защиты покрыли жёлтым гзешем. Вепуат и Гедимин отражались в слегка выпуклой пластине искажённо, но вполне узнаваемо.

— Ещё тёплое, — сказал Вепуат. — Долго же эти штуки остывают! Уже думал сунуть в воду…

Гедимин, недовольно хмыкнув, перевёл взгляд на поддон. Там лежало второе зеркало — вторая половина той же распиленной бутылки, ещё более выпуклая.

— Зря возился, — Гедимин тронул когтем покрытый гзешем край. — Это в переплавку.

Вепуат отобрал у него кривое зеркало и, сравнив с первой, более удачной половиной, прикрепил к броне.

— Для примера сойдёт. Покажу Сэта. Первое время у них и такие получаться не будут, — сказал он. — Отражает же, верно? Было бы время — я на углы ещё цветным наляпал, была бы рамка.

Гедимин мигнул.

— Ты это к Сэта понесёшь? — он вспомнил вчерашние толпы Скогнов и своё выступление и угрюмо сощурился. — Ну да. Если тут видели, надо и там показать. Чашки тоже возьмёшь?

— Чашки нести неудобно, — отозвался Вепуат. — Лучше взять всякую мелочь… Далеко у тебя бусы и пуговицы? Я тебе почти всё отдал.

Гедимин выгреб из кармана цветные стекляшки. Материал был не самым прочным, но всё-таки твёрдым — ни сколов, ни царапин за пару дней не появилось.

— На день обещают землетрясение, — сказал он, снимая со стола массивный горн. — Сходи в шатёр, разбери полки — всё равно обсыплются.

— Вот как? — Вепуат засунул пустой поддон под стол и, посерьёзнев, оглянулся на «дверь». — Днём Айзек едет в Ураниум. Предупредил его?

…Текк’ты лепили складки. Гедимин осторожно, сохраняя дистанцию, прошёл мимо. В ящике стола среди прочих макетов лежала миниатюрная плавильная печь; сармат думал, что не сегодня, так завтра надо будет вынести её на «стройплощадку».

— А им нравится строить, — вполголоса заметил Вепуат. — Но, похоже, редко приходится.

…У разлома, рядом с костяной вешкой, под свисающей бахромой серебристых шнуров, лежал дохлый летучий хищник. Гедимин покосился на ближний кратер — там что-то светилось, жёлтый огонь отражался в слоях битого «стекла». Из кратера выглянул огненный силуэт, помахал когтистой лапой. Гедимин помахал в ответ.

— Во-он там воткнём стойку, — Вепуат, вытряхнув «трилобитов» из мешка, махнул в сторону дальнего кратера. — Отработаем передачу предметов и следование. Таранить сегодня не будем — пусть отдохнут.

Гедимин покосился на длинную кость с плоским концом. Это была уже вторая, и на ней проступили мелкие сколы и трещины — пора было искать мишень на замену.

…«Трилобит» сел Гедимину на руку — чётко, без прицеливания — и тут же втянул крылья, сделав вид, что никуда лететь не собирается. Сармат, еле слышно хмыкнув, разжал кулак с обрывками какой-то ксеноорганики — вроде бы в начале тренировки это было похоже на разрезанного кальмара. Он еле успел заметить, как мелькнул в воздухе хоботок; в следующую секунду «кальмар» исчез в ротовом отверстии Чужака. С дальнего края кратера должен был донестись двойной щелчок, но было тихо; Чужак сидел на руке Гедимина, втянув крылья, и по-прежнему никуда не собирался. Удивлённый сармат посмотрел на дальний склон и помянул про себя уран и торий — Вепуату, и правда, было не до «трилобитов». Он стоял в плотном кольце Сэта и показывал молчаливой толпе что-то мелкое, умещающееся на ладони.

«Где животные?» — Гедимин огляделся по сторонам и нашёл двоих «трилобитов» на высоком скальном зубце. Они сидели спокойно, втянув крылья, и наблюдали издалека за Вепуатом. Гедимин покосился на небо — защитное поле, растянутое на дроне-разведчике, прикрывало весь кратер, животные были в безопасности.

— И ты к ним лети, — Гедимин шевельнул локтем, стряхивая Чужака с предплечья. Тот завозился, нехотя расправляя крылья. Сармат снова подбросил его — Чужак взлетел и неторопливо, по сглаженному зигзагу, «поплыл» к скале.

С дальнего края провала донёсся негромкий треск. Гедимин настороженно сощурился и ускорил шаг. «О чём говорят — не знаю. Но слишком там тихо. Надо подойти…»

Сэта заметили его не сразу — они смотрели на зеркала в руках Вепуата. Он говорил по-сэтски, поворачивая предметы отражающей поверхностью то к себе, то от себя. Гедимин прошёл между зашелестевших аборигенов и встал рядом. Вепуат покосился на него; во взгляде читалась благодарность.

Договорив, разведчик протянул зеркало ближайшему аборигену. Тот осторожно повертел странный предмет в руках, обнюхал и повернул отражающей поверхностью к себе.

Гедимин услышал короткий трескучий возглас, и зеркало тут же оказалось в руках другого Сэта, а остальные сгрудились вокруг. Сармат шагнул к ним и увидел, как отражающая пластина светится изнутри красным. В центре свечения виднелся отражённый Сэта — почти такой же, как в действительности, с незначительными искажениями. Вот только красного света «снаружи» не было.

Зеркало передали третьему Сэта, и все зашуршали, сгрудившись ещё теснее. Пластина вспыхнула изнутри — теперь уже не красным огнём, а желтоватым, как будто её температура постепенно повышалась. Гедимин схватился за анализатор — и облегчённо выдохнул: ручка, за которую хватались горячими лапами, ожидаемо нагрелась на десяток градусов, но сама пластина оставалась едва тёплой — к ней Сэта не прикасались. Он перевёл взгляд на существо, глазеющее на своё отражение, — оно от волнения покрылось белыми пятнами, немного светилось, но далеко не так ярко, как полыхающий силуэт в зеркале.

Четвёртый Сэта взял зеркало в руки, остальные расступились, заглядывая в пластину осторожно, из-за его плеча. Свечение утихло — теперь оно окружало отражение тонкой красной кромкой. Сэта что-то прошелестел — как показалось Гедимину, огорчённо — и передал зеркало следующему.

— И на второй пластине — тот же эффект, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. Сармат, мигнув от неожиданности, быстро огляделся — пальцы не зря жгло, вокруг столпилось десятка три аборигенов. Каждый хотел заглянуть в отражающую пластину, и у каждого она светилась — и Гедимину уже мерещилась чёткая связь между количеством цацек на существе и яркостью этого свечения. Он присмотрелся к отражениям цацек — нет, они отображались с обычными искажениями, но без красных или жёлтых бликов.

— Может, из-за кривизны поверхности? — неуверенно предположил Гедимин. — Они ведь немного светятся. Может, искажённое преломление даёт такой блик?

Вепуат пригляделся к отражениям и заинтересованно хмыкнул.

— Погоди, поставлю опыт…

Зеркала Сэта отдали быстро — с разочарованным шелестом, но без долгих уговоров. Вепуат, высмотрев кого-то в толпе, жестом подозвал его, и Гедимин удивлённо мигнул, узнав главного жреца. «Без него не обходится,» — он скрыл нервную ухмылку и подошёл ближе. «Будто так и сидит у их огненного портала.»

Вепуат протянул жрецу оба зеркала. Сэта, зашелестев, расступились. Разведчик указал на одно из зеркал, и жрец осторожно повернул его отражающей поверхностью к себе. Красно-жёлтый свет ударил Гедимину в лицо. Вокруг зашелестели.

Жрец, перевернув первое зеркало, заглянул во второе — и Гедимин увидел вспышку той же яркости. Отличия не было ни на фотон, — и кривизна отражающей поверхности определённо была ни при чём.

Сэта развернул к себе обе пластины, поставил их под небольшим углом, ещё немного довернул, издал трескучий возглас и протянул одну из них Вепуату. Едва тот забрал зеркало, жрец отодвинул от себя второе, вскинул свободную руку и согнул когти в странном жесте.

— Хэ-э! — запоздало вскрикнул Вепуат. Короткая вспышка ударила в стекло. Гедимин ждал, что гзеш закипит, а металл стечёт, но пластина полсекунды светилась отражённым светом — и выплюнула световой «комок» обратно. Сармат видел, как от горящей поверхности отделяется огненный сгусток, зависает на долю секунды и летит в подставленную ладонь. Жрец поймал его, встряхнулся, зажигая вдоль хребта полосу белого огня, что-то прошелестел и чуть наклонил голову, прижимая зеркало к груди.

— Ядро Сатурна… — еле слышно пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Ты это видел?

— Мать моя колба, — выдохнул Гедимин, глядя на зеркало. «Белая вспышка. Мой скафандр от такой оплавился. Ульсена должна была размягчиться. Гзеш — потечь. Если стекло поглотило… допустим… но как оно могло отразить? Это же не свет, это плазма…»

Сигма-сканер по-прежнему не видел внутри самодельной зеркальной пластины никаких плазменных отражателей — только слой стекла, слой легкоплавкого металла и слой эластомера… и кое-что ещё — слабую, едва заметную рябь сигма-излучения. Ошибки не было — рябило именно зеркало.

— Дай сюда! — Гедимин отобрал у Вепуата вторую пластину, в которую ещё никто не швырялся плазмой. Первую секунду экран сканера казался «чистым», но, приглядевшись, сармат увидел очень слабую рябь — это зеркало тоже «фонило», и Гедимин был уверен, что «фонить» оно начало только здесь.

Чтобы выделить слабое излучение, пришлось обернуть предмет экранами со всех сторон — и Гедимин, ни на кого не обращая внимания, уплотнял их, пока стрелка на дозиметре, качнувшись, не указала точно на пластину. «Три микрокьюгена, чистая сигма,» — повторил про себя сармат. «И „светит“ именно отражающая часть. Это из-за ульсены? Первичное заражение?»

Сэта молча наблюдали за сарматами. Увидев, что Гедимин убирает экраны и поворачивается к Вепуату, жрец снова подал голос. Он по-прежнему держал зеркало у груди и явно не хотел с ним расставаться.

Вепуат вскинул голову, коротко что-то протрещал и резко повернулся к Гедимину. «Подтверди!» — жестом приказал он, и сармат, растерянно мигнув, кивнул и протянул руку к сфалту за спиной. Сэта отступили на шаг и слились в трёхметровую огненную стену. Ещё секунда — и она погасла, не оставив на земле ничего.

— Яд-дро Сатурна! — Вепуат, шумно выдохнув, вскинул наплечные перья. «Трилобиты», будто того и ждали, тут же спикировали на него с разных сторон. Вепуат посмотрел на одинокое зеркало, ещё зажатое в его кулаке, и покачал головой.

— Если б знать, что это вообще такое…

— Что ты сказал жрецу? — нетерпеливо спросил Гедимин. Ему было не по себе.

— Сказал, чтобы не смел применять эту штуку во вред, — отозвался Вепуат, недобро щурясь. — И другим чтоб запретил.

Гедимин мигнул.

— Во вред? — он протянул коготь к зеркальцу — нелепой, вроде бы, цацке, даже не отражающей как следует, пригодной только для украшения. — А это… возможно?

— А я знаю⁈ — Вепуат нервно дёрнул плечом, потревожив «трилобитов»; они завозились, недовольно щёлкая спинными щитками. — Я ничего про неё не знаю. Но она уже у Сэта…

Гедимин тяжело вздохнул. «На этой планете всё работает как-то по-идиотски. Электричество, вращение, стекло… И оптика тоже. А я уже напихал зеркал в реактор. Если выяснится, что они взрываются…»

— Идём, — сказал он вслух, поворачиваясь к дрону. Тот, пискнув, полетел к стойке, забытой на дальнем краю кратера. Его тяги вполне хватало, чтобы выдернуть кости из пепла и донести лёгкую конструкцию до разлома. Гедимину делать по чужой земле лишний круг не хотелось.

… — А? Что? — Айзек, оттеснённый от щита управления, стоял у стены и растерянно мигал, пока Гедимин, разобрав систему зеркал, тщательно сканировал каждую часть. Отсканировать было несложно, трудно было закранировать, — реактор «фонил», встревоженный хранитель лез щупальцами со всех сторон одновременно, и насилу сармату удалось его успокоить. В установку он так и не «залез» — устроился за спиной, обхватив тонкими волокнами виски и лоб. Но, по крайней мере, образцы он теперь не «засвечивал» — и Гедимин, проведя последний замер, облегчённо вздохнул.

— Чисто, — бросил он, расставив зеркала по местам. — Видимо, мифрил не заражается. Хоть что-то работает, как надо.

— На что ты там наткнулся? — спросил Айзек, устраиваясь у пульта. — Что-то опасное?

Гедимин пожал плечами и недовольно сощурился.

— Понятия не имею. Что за бредовая планета…

Айзек сочувственно хмыкнул.

— А что случилось-то? Зеркала тут тоже… не такие, как на Земле?

— Да тут всё по-идиотски перекошенное, — отозвался Гедимин. — Надо разбираться…

— Как Сэта понравилось стекло? — спросил ему в спину Айзек, и сармат, вздрогнув, обернулся. — Носили показывать? Вепуат собирался.

— Понравилось, — Гедимин угрюмо сощурился. — Зеркала — так точно. И стекляшки вроде тоже. Ещё бы не бредовая планета…

…Снаружи посветлело — уже можно было различать по цвету камешки под ногами; до рассвета оставалось часа два. Гедимин, не доходя до шатров, свернул на окраину. Текк’ты ещё работали; они перевернули недостроенный ангар крышей кверху и лепили на камне складки. На «смятом» участке крыши самый крупный змей делал продухи. Гедимин долго смотрел, как осторожно огромное существо приближает голову к пластичной поверхности, как прощупывает её языком и, чуть отодвинувшись, делает резкий выпад и замирает, глядя на растекающийся камень. Оно не притрагивалось к крыше, но отверстия появлялись одно за другим по мере его движения. «Будто у него лазер на носу,» — думал Гедимин, исподтишка сканируя пластичный камень; хотелось просканировать самого строителя, но существо могло это заметить — и, как минимум, отвлеклось бы. «Прицеливается — и режет. Как они это делают⁈»

— Гедимин! — окликнул его Вепуат, останавливаясь неподалёку. «Трилобитов» он отнёс в шатёр, образцы стеклянных сосудов тоже где-то оставил, а вот зеркало по-прежнему блестело на броне. Гедимин недовольно сощурился. «Не, я уж лучше с Текк’тами. Тоже непонятные, но к ним я уже привык.»

— Скоро землетрясение, — напомнил он Вепуату. — Ты стекло обложил ветошью?

— Листьями засыпал, — кивнул тот. — Полный ящик листьев. Гедимин, пойдём ставить опыты!

— Какие? — сармат нахмурился. — У меня всё убрано.

— А ничего и не нужно, — Вепуат указал на прикреплённое к броне зеркало. — Я подносил эту штуку к «трилобитам». Отражаются, как есть. Ничего лишнего. И все предметы в шатре — то же самое. Кроме одной штуки.

— Какой? — Гедимин насторожился.

— Жаровни, — Вепуат странно ухмыльнулся. — Кейек даёт тот же красный ореол. Что куски по отдельности, что целиком… Целиком — ярче.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин. Ему не нравился планетарный бред, но когда в нём начинал просвечивать смысл… «Собери мозги!» — скомандовал он себе, сердито щурясь. «Есть явление — надо изучать. Учёный ты или эа-форма⁈»

— Пойдём в лабораторию, — буркнул он, вспоминая, что из «странных» веществ и материалов у него есть. «Проверить кейек и лёд. И молнию…»

— Погоди, — остановил его Вепуат, пристально глядя на Текк’тов. — Я сейчас на них опробую. Вот отсюда как раз получится…

Он повернул отражающую пластину к змеиному клубку, и оба сармата впились в неё взглядом. Затем Гедимин пожал плечами.

— Отражаются, как есть, — вслух сказал за него Вепуат. — Хм-м… Значит, это не про излучение. От их фона уши заворачиваются, но в зеркале — никаких бликов.

Гедимин, уже задумавшийся о детекторе «сигмы», разочарованно хмыкнул. «В кои-то веки от дурацкого явления мог быть толк…»

…«Вечный лёд» тоже не отражался. Гедимин, найдя удобную точку, смотрел в зеркало на поршневую машину, — часть её цилиндров светилась красным, часть оставалась тусклой. Вепуат достал из стола старое зеркало — развёрнутый цилиндр, изделие Гедимина — просканировал его, хмыкнул и взялся за дозиметр. «И это „засветилось“,» — отметил про себя ремонтник. «Ясно. На станции — никакой ульсены. Один мифрил. Если только не выяснится, что это всё-таки детектор сигмы…»

— Непонятно, — прошептал Вепуат, пряча зеркало в ворох листьев. — Одно светится, другое — нет…

— Мало данных, — заключил Гедимин, возвращая ему пластину с ручкой. — Пойдём к аборигенам. Только зеркало им не дари, пока опыты не закончим.

Вепуат обиженно хмыкнул.

…Пробегающий мимо нхельви приостановился, поднял мордочку, всматриваясь в блестящий предмет на груди Вепуата — и бегом кинулся за шатры. Сарматы переглянулись. Когда из-за шатров вылетела полусотенная стая нхельви и обступила «исследователей», Гедимину даже стало не по себе.

— Вот тебе и аборигены, — Вепуат, весело хмыкнув, опустился на землю и взял зеркальце за ручку. Нхельви сунулись к нему, толкаясь и забираясь друг на друга. Кто-то ткнулся в стекло носом и шарахнулся, другие, наоборот, подались назад и привстали на лапах, чтобы влезть в отражающую поверхность. Гедимин следил за отражениями и не видел ничего странного.

Вепуат выпрямился. Нхельви, взволнованно попискивая, разбежались по лагерю. Откуда-то вынырнула ещё стайка, но Вепуат что-то проверещал, и зверьки отстали.

— Стой! — Гедимин снял со спины сфалт и, оглядевшись по сторонам, принялся сворачивать защитное поле в трубку. — Вот на этой штуке надо испытать. У меня как раз реактор заглушен. Если она не отразится — значит, дело точно не в излучении.

— Экспериментатор… — пробормотал Вепуат, с опаской глядя на белесую трубку-экран. — Осторожно с ЭМИА-лучами!

«Как только ни обзовут „омикрон“…» — Гедимин натянул поверх корпуса реактора защитное поле и осторожно сдвинул пластину. Плёнка немедленно зажглась зеленью. Она и была-то прозрачной, — на работающем реакторе мигом бы выгорела…

В зеркале отражался сфалт, обернутый светящейся плёнкой; свечения не было видно — только обширное зелёное пятно, а за ним — очертания миниреактора. Поизучав их пару секунд, Гедимин разочарованно хмыкнул и прекратил опыт. Вепуат за его спиной еле слышно хрюкнул.

— Может, оно только огонь… детектит? — предположил он, выглядывая из-за шатра. Все нхельви, только что окружавшие сарматов, сбежались к волокушам — и определённо принесли какую-то информацию, судя по столпившимся аборигенам. Ещё секунда — и в толпе из ниоткуда возник Хассинельг. На руках он держал трёх зверьков. Опустив их на ближайшую волокушу, страж наклонил голову, прислушиваясь к писку и повизгиваниям. Теперь все чего-то хотели от него, а он выглядел озадаченным.

— Все там, — ухмыльнулся Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Удобно. Идём?

Когда местные толпились и верещали, Гедимину всегда становилось не по себе. «Сильная реакция на слабые раздражители,» — кое-как сформулировал он, что именно ему не нравится. «Чересчур сильная. Хотя — мелкому слабозащищённому существу приходится на всё реагировать. Куэнны, наверное, не верещат. И не сбиваются в кучу по первому писку…»

— Ещё одна вещь из Куэннских кристаллов, — ухмыльнулся Вепуат, подходя к Хассинельгу с зеркальцем в руке. — Шесек видел — ему понравилось. Принёс показать. Если повезёт, научу делать такие же.

— Куэннский кристалл… — Хассинельг, парой фраз и щелчком хвостовой клешни заставив аборигенов притихнуть, осторожно протянул руку к зеркалу. — Боги! Сколько лет это полировали⁈

Гедимин шагнул к нему, чтобы видеть, что именно отразится в гладкой поверхности. Там был Хассинельг — его накидка с цацками, рогатая голова, кожа в мелкой чешуе — и кольцо-навершие костяного посоха. Посох в реальности слегка светился; в зеркале он отражался тусклым, как обычный макет позвоночника. Гедимин быстро оглянулся на Вепуата. «Нет эффекта,» — коротким жестом сообщил он.

— Дай и другим посмотреть, — Вепуат отобрал зеркало у стража. На лице Хассинельга застыла задумчивая ухмылка; он оперся на посох и прикрыл глаза, не обращая внимания на верещание аборигенов. Гедимин озадаченно на него посмотрел. «Может, это и есть эффект? Не в зеркале, а на существе?»

Вепуат с зеркалом в руке ждал, пока Бронны и Скогны перестанут пищать друг на друга. Две несмешивающиеся толпы уплотнились и, кажется, формировали боевыепорядки. Потом двое вышли в образовавшийся между толпами просвет, пару раз коротко взвизгнули, достали резные деревяшки и камешки, несколько раз их подбросили, передавая друг другу, и повернулись к своим сородичам. Секунду спустя писк прекратился, и к Вепуату подошёл Бронн.

— Чего они? — тихо спросил Гедимин, глядя, как существо изучает новый предмет. Бронны, по-видимому, были знакомы с отражающими поверхностями и даже с ручными зеркальцами — то, что им принёс Вепуат, отличалось разве что качеством и технологией изготовления.

— Жребий бросали, — прошептал разведчик, пристально глядя на зеркальную пластину. — Кому первому смотреть. Чуть не передрались. Как они вообще уживаются⁈

Гедимин отодвинулся, выбирая более удобную точку для наблюдения, и тут же впился взглядом в зеркало — «Есть эффект!» Чёткое отражение Бронна было окружено слабым, едва заметным изжелта-зелёным свечением. Бронн, негромко пискнув, протянул зеркало следующему; существа тоже что-то заметили и сгрудились вокруг него, заглядывая в пластину. Изжелта-зелёное свечение стало ярче. Теперь Гедимин видел, что оно не расплывается бесформенной кляксой, а чётко очерчивает каждый силуэт — и что ширина у всех «ореолов» разная.

Из толпы Скогнов раздался недовольный визг, переходящий в шипение. Вепуат негромко что-то сказал. Бронны, помявшись, выпустили «зеркалоносителя» из толпы. Тот небрежным жестом сунул артефакт Скогну и шагнул в сомкнувшуюся «стаю». Вепуат пробормотал что-то себе под нос; Гедимин успел расслышать что-то про макак.

«На Броннах есть эффект. Но другого цвета. И они… они точно не огненные,» — сармат в растерянности смотрел на зеркало в руке Скогна. «И Скогны тоже. И на них… ага!»

Это свечение было синеватым — но не светлым и холодным, как эффект Черенкова, а более густым, насыщенным. «Тёмно-синий свет,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Тёмно-синий, и всё-таки — свет. Так и до чёрного дойдёт…»

Абориген — кто-то из поваров — пронзительно пискнул и сунул зеркало ближайшему «солдату». Ещё секунда — и «охранники» оттеснили «мирных» и столпились вокруг отражающей пластины, тыкая в неё когтями. «Они меряются ореолами,» — думал Гедимин, стараясь не мигать — веки уже устали. «Они тоже это видят… и, похоже, понимают, что это за штука. Или догадываются…»

Хассинельг тоже что-то сообразил — и, отступив на пару шагов, посмотрел на Скогнов через навершие посоха. По кромке белого кольца вспыхнуло узнаваемое тёмно-синее свечение. Гедимин ошалело мигнул.

Скогны, насмотревшись на себя, уже теснились вокруг Вепуата; почти всех «солдат» отодвинули подальше, несколько «мирных» и один воин о чём-то возбуждённо расспрашивали. Вепуат отвечал сдержанно, односложно и едва заметно щурился. Гедимин протянул руку за зеркалом, заглянул в него и пожал плечами. «Нам, как и нхельви, свечений не положено. Ну, тем лучше. Странный эффект… Назвать его эффектом Вепуата?»

— Сколько же у вас странных штук, — услышал он негромкий голос Хассинельга. — И как в них всё понамешано. У нас бы давно взорвалось. А вы берёте — и всё уживается мирно. Тут тебе и вода, и жизнь, и металл…

Гедимин мигнул.

— Стой! — он едва не схватил стража за плечо, но, опомнившись, отдёрнул руку. — Что за свечение там видно? У тебя на посохе такое же. Знаешь, что это?

Клешня на хвосте Хассинельга громко щёлкнула, заставив разбежавшихся было аборигенов обернуться и опять навострить уши. Гедимин подался в сторону. К нему уже подошёл Вепуат; из-под пластин его брони торчала почти поместившаяся ручка зеркала, и сармат порывался прикрыть её локтем — видимо, общее внимание к «новшеству» ему надоело.

— Вода так себя показывает, — ответил Хассинельг, озадаченно глядя на сарматов. — Слабая — тусклее, сильная — ярче. Но чтобы показывала в кристалле…

Он снова щёлкнул клешнёй, и рогатая голова качнулась от плеча к плечу — почти по-сарматски.

— Какая вода? — Вепуат придвинулся ближе и впился в существо взглядом. — У них с собой вода? Я проверял на воде — ничего такого не было.

— Зелёное и красное — тоже вода? — перебил его Гедимин, слабо надеющийся что-то понять. В голове не гудело — значит, в словах Хассинельга был какой-то смысл, вот только выражался он очень невнятно.

— Зелёное с желтизной? — уточнил страж; он смотрел на сарматов, наклонив голову набок — будто сам пытался что-то понять, но не получалось. — Это жизнь. А красное… где вы видели красное?

— Кейек, — ответил Вепуат, толкнув Гедимина локтем в бок. Тот и сам уже прикусил язык — голос Хассинельга резко изменился. «Да, он знает, что это за штука. Даже пытается нам объяснить. Но что такое в данном случае „вода“ и „жизнь“?»

— Красное — огонь, — сказал страж, немного успокоившись. — Вода, и огонь, и жизнь… Ещё будет серое с блеском. Как ульсена… Это ульсена там, под кристаллом, да?

Вепуат поспешно закивал.

— Ульсена. Нет, серого не видели. Где-то здесь можно его найти?

Посох в руке Хассинельга качнулся.

— Ищите в литейнях. Есть мастера металла, есть вещи металла. Тут, в твоей штуке, их четыре. Только эти четыре. И то — огонь и жизнь… А, знаю! Это же скорлупа из Сфена Огня?

Он протянул руку к высунувшейся части зеркала, и Вепуат, досадливо хмыкнув, снова засунул её под броню.

— Она, — подтвердил он. — Хассинельг, ты не мог бы говорить яснее? Металлические вещи в отражении не светятся.

— Да, — во взгляде стража читалось растущее недоумение. — Вещи металла — я сказал. А не металлические вещи.

Гедимин с тоской огляделся по сторонам. Голова не гудела, но мозг отчётливо искрил, пытаясь переварить то ли информацию, то ли бред, от которого испортился даже бредодетектор. «Где бы найти спеца по традициям? Вот явно речь о них. Как у металла могут быть свои вещи⁈»

— Тогда всё ясно, — сказал Хассинельг, додумавший какую-то свою мысль. — От ульсены — вода и металл, от скорлупы — жизнь и огонь. Но как вы их соединили? Такую смесь ещё придумать надо было… Хэсс! Так вы… вы ведь знали, что соединяете? Что там четыре такие стихии?

Теперь он придвинулся к сарматам и заглянул Вепуату в глаза. Тот мигнул.

— Мы не разбираемся в стихиях, — сказал он; перья на плечах вздыбились, выдавая настороженность. — Эти вещества подходили по качествам. Почему в зеркале из мифри… тхелена нет никаких свечений? Там другие стихии?

Хассинельг щёлкнул клешнёй. Он больше ничего не высматривал в глазах Вепуата — наоборот, подался назад и сам следил за сарматами с опаской.

— Тхелен всё поглощает. Ни одна стихия его не пересилит. У вас и из тхелена есть… Да-а. Равные Куэннам… — он едва заметно вздрогнул. — Очень много у вас разных штук. Осторожнее со стихиями!

— Стой… — начал было Гедимин, но там, где стоял страж, уже никого не было. Сармат покосился на мигнувший и погасший дозиметр и тяжело вздохнул.

— Вепуат, ты что-нибудь понял?

— Понял, что мы здорово его напугали, — помрачневший Вепуат разглядывал гравий под ногами. — Расспросить бы его ещё, когда успокоится… Что-то мне уже неохота давать эту технологию Скогнам. Да и с Сэта… не знаю, что выйдет.

— Думаешь, это опасно? — Гедимин взял в руки зеркальце, заглянул в отражающую поверхность и пожал плечами. «На вид безобиднейшая штука. Разве что порежешься, если разобьёшь. И то — необязательно.»

— Хотел бы я знать, — пробормотал Вепуат, отбирая у него артефакт. — На Земле я бы не сомневался. А здесь… кто знает.

Гедимин задумчиво сощурился на дальние холмы. Кроме «эффекта Вепуата», было ещё кое-что…

— Помнишь, оно отразило сгусток плазмы? — спросил он. — Мне таким поплавили броню. А зеркало даже не нагрелось. А это ведь не свет был…

— Это, видимо, был огонь, — кивнул Вепуат. — Хм-м… Думаешь, такой отражающий эффект может распространяться на… воду или жизнь?

Гедимин попытался представить себе отражённую жизнь. Мозг «потребовал» ведро ледяной воды. Сармат с тоской оглянулся на душевую. «Успею зайти до пересменки. Тут без охлаждения никак.»

— Спроси у Хассинельга, — сказал он вслух. — А я отойду ненадолго. Без меня он, может, не будет так пугаться…

…Даже короткие волосы сохли медленнее, чем безволосая кожа; «покрывало» воды на макушке постепенно высыхало, но пока ещё работало охладителем. Гедимин сидел, прислонившись к стене, и задумчиво перебирал намокшие камешки, семена и обломки костей. Металлических деталей среди них не было — может, поэтому сармату так плохо думалось.

«А ведь тут ещё есть день Металла,» — вяло шевельнулось в мозгу, и Гедимин поморщился. «И день Жизни… Что они, всё-таки, называют стихией? Какое-то определяющее понятие…»

Стены качнулись. Пара камешков, упав с ладони, закатилась в желобки водостоков. Сармат хотел поймать их, но здание встряхнуло ещё раз — и он, сжав в ладони всё, что осталось, вскочил на ноги. «Подземный толчок! Наружу, бегом!»

Он выкатился из проёма — и оказался распластанным на каменной волне. Гравий выгибался плавными гребнями, и на его волнах качались ангары, медленно уходящий в землю бронеход и недолепленная каменная скорлупа. Со всех сторон шуршало — мелкие камешки сыпались с обрыва. Ещё толчок, чуть сильнее прежних — и шатёр Вепуата с хрустом сложился и провалился внутрь.

Гедимин вскочил. Земля всколыхнулась ещё раз, потом снова — уже едва заметно.

— Вепуат! — он поддел края просевшего кожуха, заглянул внутрь. Сармата в шатре не было, как и его зверей, — даже жаровню он вынес на улицу, и она устояла на каменных волнах. Другая жаровня лежала на боку, но кейек из-под крышки не высыпался. Ещё три шатра оплыли и слегка просели — камни фундамента, не удержавшись, раскатились, опоры выскочили из гнёзд.

На окраине было тихо. Обогнув шатёр, Гедимин увидел, что аборигены сидят на волокушах. Все навесы были разобраны, шатры — заранее сложены, жаровни отодвинуты подальше от припасов. «Подготовились,» — сармат облегчённо вздохнул. «Да и мы могли бы. Предупреждали же…»

Резкая боль лезвием вошла под лопатку, и сармат едва не задохнулся. «Реактор!»

Защитный купол был на месте — ему-то землетрясение точно не могло повредить. Жёлтый круг, опоясывающий его основание, слегка расплылся. Гедимин, не тратя времени на шлюзы, вломился внутрь и остановился, глядя на каменные крышки. Обе стояли на местах; на массиве из спрессованного гравия не появилось ни трещины, только у его краёв «земля» как поднялась волнами, так и осталась.

— Гедимин? — Айзек, спокойно сидевший у пульта, растерянно оглянулся. — Что, уже смена?

— Землетрясение, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к монитору. — Что реактор? Заглох?

— Я его полчаса как заглушил, — отозвался Айзек. — И в таком виде он держится достойно. Бункер плавает в гравии, о материк не бьётся… А что наверху? Барак цел?

— Не проверял, — отозвался Гедимин, глядя на дозиметр. — Душевая цела, шатры сложились. Фундаменты пересыпать придётся.

— Сложились совсем или частично? — переспросил Айзек. — Если частично — сходи, пожалуйста, и доскладывай их. Всё равно повалятся. Ещё часов шесть-семь будет периодически встряхивать.

— Да чтоб им всем… — еле слышно пробормотал Гедимин. — А как вы в Ураниум поедете?

— Доедем, — отмахнулся Айзек. — Защитное поле никто не отменял. Будешь тут сидеть — реактор не запускай. Вернусь — запустим вместе.

Гедимин кивнул. Теперь, когда тревога отступила, снова всплыли недодуманные мысли, и сармат угрюмо сощурился.

— Айзек, ты знаешь, что они тут называют стихией?

— Слышал, — отозвался сармат. — Местная космогония… Атомщик, ты сходи всё-таки, положи шатры! Мало ли, кого-нибудь придавит…

…Стены качнулись. Зеркальный монитор заколыхался на демпферах, отражения сместились, захрустело что-то под пультом управления. Гедимин давно положил стул на пол и перебрался на скатанный матрас. Бункер с ним внутри качался на каменных волнах. Сармат угрюмо щурился и ждал, когда это закончится.

Бункер качнулся сильнее, снизу заскрежетало, но вздрогнул Гедимин не от этого — сквозь громкий скрежет он различил тонкий звон лопающегося стекла. «Has— sulu!» — сармат, забыв о тряске, вскочил на ноги и, ухватившись за стену, навис над монитором. Поперёк изображения протянулась ровная трещина.

Гедимин щурился на неё, пока затухающие толчки не перестали отдаваться в костях. Когда тряска затихла, он выждал пару минут и полез в реактор. «Не рассчитал нагрузку. Теперь весь элемент менять. Чтоб их всех с их катаклизмами!»

Через десять минут он задвинул заслонку и подобрал с пола шар защитного поля с расколотым зеркалом внутри. Будь толчок чуть слабее, оно бы выдержало, — трещина была всего одна, тонкая, но сквозная, через всю пластину. Две половины удержал вместе корпус из гзеша и кости; эластомерные и костяные элементы уцелели, хотя основная нагрузка пришлась на них. «Надо будет доработать,» — Гедимин перевернул зеркало корпусом кверху и задумчиво сощурился. «А может, дело не в демпферах, а пластина была с дефектом. Посмотрим, как поведёт себя замена.»

Отражение в мониторе стало чуть менее чётким — по крайней мере, для сарматского глаза, — выбывший элемент системы зеркал Гедимин заменил другим, сделанным вручную для контроля накопителя. Теперь радиометр, убранный за накопительную пластину, в зеркале не отражался. Саму пластину сармат проверил, когда вынимал повреждённую деталь, и до перенасыщения там было очень далеко, но отсутствие контроля немного раздражало. «Интересно, как система будет работать на элементах, сделанных вручную,» — думал Гедимин, снова заворачивая треснувшее зеркало в защитное поле. «Надо проверить. Мифрил у меня ещё есть. Изготовить сменные пластины для полной системы и собрать их. И демпферы. Демпферы надо доработать.»

…Айзек взглянул на шар защитного поля и еле слышно хмыкнул.

— Всё-таки не выдержало?

— Пластина была с дефектом, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь. Дело было всё-таки не в демпферах (хотя их всё равно надо было доработать), — сменная, более грубая, толстая и «дефектная» пластина выдержала на том же месте пять подземных толчков, и посильнее, чем тот, что расколол первую. Гедимину было досадно.

— Только одна? — Айзек заглянул в монитор и снова хмыкнул. — Я боялся, что ты тут осколки выметаешь. Всё-таки эти штучки не очень надёжны… А что с твэлом? Оболочки не потрескались?

Гедимин качнул головой.

— Внутри я всё проверил. Поднимусь наверх, осмотрю катушки — и будем запускать.

При последних словах к его запястью прижались тёплые волокна. Сармат едва заметно ухмыльнулся и провёл ладонью по гладкому корпусу.

— Ждёшь запуска?

Наверху уже темнело, а под плотным защитным куполом и так было не слишком светло, — сармат прикрепил к поясу фонарь. Пару секунд он, запрокинув голову, разглядывал защитное поле. Оно было тусклым, только приглядевшись, можно было различить красные кольца и волнистые линии.

Крышка отъехала в сторону, открыв управляющие элементы, и Гедимин посветил сигма-сканером на катушки. На каменных пластинах под ними ничего не блестело — гзеш выдержал, «молния» не протекла. Сармат осмотрел сдвижные элементы и довольно хмыкнул.

— Айзек, полная готовность!

— Tza tatzqa qendeka den una! — донеслось из открытого бункера. Гедимин смотрел, как движутся костяные шатуны, как смещаются экранирующие пластины, и едва заметно улыбался. «Хоть что-то нормально работает. Хоть что-то.»

…Текк’ты встретили Гедимина протяжным гулом. Они уже не наматывались каждым витком на недолепленные каменные стены, — над землёй осталось по пять-шесть метров от каждого существа, остальное втянулось в скалу. Почти готовому ангару дали затвердеть, пластичными остались только некоторые участки — там была нужна тонкая доводка, и Текк’ты по двое склонились над ними, доделывая последние элементы. Рядом из гравия торчали слегка прикопанные каменные пластины — створки ворот; на каждой темнел выдавленный символ радиационной опасности.

…Войдя в лабораторный шатёр, Гедимин остановился — у входа, прислонённый к выправленному фундаменту и подпоркам, стоял белый посох. Его владелец сидел за столом, облокотившись на него, и разглядывал поддон, полный стеклянных предметов. Вепуат негромко что-то пояснял, вертя в руках маленькую чашку без ручек. Страж слушал внимательно, только хвостовая клешня под столом дёргалась из стороны в сторону; её «челюсти» были плотно сжаты.

— Гедимин! — Вепуат радостно усмехнулся. — Вот ты вовре… Эй! Что это?

— Зеркало треснуло, — буркнул сармат, выкладывая шар защитного поля рядом с поддоном. — Одно из реакторных. Нужна замена. Ещё не всю шихту извёл?

— Мать моя пробирка! — Вепуат сгрёб шар двумя руками и широко ухмыльнулся. — Вот это кстати. Как раз думал попросить у тебя мифрил. Но сам я хорошо не сделал бы. Мне пока все эти растворители не даются. А тут — как раз хороший образец.

— Тхелен? — Хассинельг осторожно заглянул в отражающую пластину и щёлкнул хвостовой клешнёй. — Это из мастерских Куэннов. Что может так разровнять тягучую массу?

— Эй! Куда поволокли? — запоздало нахмурился Гедимин. Поддон с «вторсырьём» со стола уже исчез, оба существа выбрались к выходу. Вепуат держал в руках разбитое зеркало, из-под брони торчало ещё одно — самодельное, из разрезанной бутылки. Гедимин поставил на стол плавильную печь, выдвинул ящик, на треть наполненный «стеклянной» шихтой, и развернулся к «двери».

— Верни вторсырьё, — велел он Вепуату. — Буду смывать мифрил.

— Погоди с мифрилом, — отмахнулся разведчик. — Я уговорил Хассинельга на пару опытов. Всё о том же, о свойствах зеркал… И как раз нам не хватало чего-нибудь с мифрилом.

Гедимин мигнул.

— Опыты? Выяснил что-нибудь?

Вепуат качнул головой.

— Они эти штуки впервые видят, а мы… мы, в общем, тоже. Разве что ты, как физик, что-нибудь сообразишь. Пойдёшь с нами?

…Для опытов выбрали место на окраине — там, где когда-то сушили разрубленные «деревяшки». Гедимин думал на ходу, что ещё пара построек на холме — и с экспериментами придётся перебираться на соседний, на границу Сфена Огня. Хассинельг по пути свернул к полевым кухням и вернулся с горстью ягод курруи и двумя Скогнами. Гедимин удивился было, что ему удалось привести только двоих, а не весь лагерь, но тут же понял, что не удалось — через несколько секунд из-за шатров высунулись нхельви, а потом и двуногие. Хассинельг, повернувшись к ним, что-то проверещал и для убедительности поднял посох. Аборигены подались назад, отступили за шатры, но через пять секунд Гедимин увидел их на прежнем месте. Близко они, впрочем, не подходили.

— Думаешь, надо? — спросил Вепуат, глядя, как сармат ставит над окраиной защитный купол. — И прямо такой? Мы же не взрывать собираемся…

Гедимин выразительно хмыкнул и уплотнил купол ещё немного. Сквозь полупрозрачные стенки было видно, как аборигены, которым испортили обзор, подбираются ближе. Одного привели под руки; из-под его шапки выглядывал сарматский пластырь — повязку с головы ещё не сняли.

— И этому не сидится, — Вепуат, проследив за взглядом Гедимина, недовольно сощурился. — Но он быстро поправляется. Видно, движение ему на пользу.

— Пусть сидит подальше от купола, — буркнул Гедимин. — И остальные тоже. Встряхнёт как следует — они все полетят.

Вепуат и двое Скогнов уже сгребли гравий в полуметровую горку. Сармат воткнул в её верхушку самодельное зеркало и поманил к себе Гедимина. Пока Скогны уткнулись в артефакт, сарматы и страж собрались чуть поодаль.

— Эта штука отражает огонь, — сказал Вепуат Хассинельгу. — То есть — куски огня, которые кидают Сэта… ну, ты знаешь.

Клешня на хвосте стража громко щёлкнула.

— Огненные твари… — он оглянулся на дальний, невидимый за шатрами холм.

— Погоди, сейчас не о них, — остановил его Вепуат. — А вот лучи не отражает. Я пробовал. Тут есть ещё какой-нибудь такой… странный урон, который она могла бы отразить? От твоего посоха, например…

— Мой посох её разрушит, — отозвался Хассинельг; он снова забеспокоился и даже отодвинулся от любопытных сарматов. — Я же говорил — огонь, жизнь, металл и вода. Они все тут, и больше никаких нет. Если проверять, то этими четырьмя.

Гедимин мигнул. «Это опять про стихии. И опять не очень понятно.»

— Если зеркало ткнуть металлической палкой, оно треснет, — сказал он. — Это точно.

— Да, оно хрупкое, — внезапно подтвердил Хассинельг. — У Джагулов есть мастера металла. Но я к Джагулам не пойду. И к мастерам жизни тоже. Они таких штук не любят. Тут есть мастер воды. Не очень сильный. Но зато он тут, и я его привёл.

Гедимин посмотрел в зеркало. Вокруг Скогна, отражённого в маленькой пластине, виднелся чёткий синий ореол. «А он сильно светится,» — подумал сармат. «Вдвое сильнее второго. Это и называется „мастер воды“?»

— Вот и хорошо, что привёл, — Вепуат повернулся к Скогну, едва заметным движением кисти включая сигма-сканер. Он встал так, чтобы включения прибора никто не увидел, и Гедимин скрыл ухмылку и не стал выдавать его.

— Попроси его теперь кинуть в зеркало что-нибудь… ну, водяное, — Вепуат дёрнул плечом. — Только осторожно… Это вообще опасно?

— Вода может убить, — отозвался Хассинельг, подходя к Скогнам. Один из них попятился от зеркала, с опаской глядя на стража, другой, наоборот, принял гордый вид. Сарматы переглянулись.

— Понятия не имею, о чём они вообще, — прошептал Вепуат, покосившись на запястье. — У тебя приборы молчат?

— Пока да, — Гедимин чуть отодвинул пластину, прикрывающую дозиметр. «Сканер у нас уже есть. Остаётся дозиметрия. Ещё бы отсечь базовый фон…»

Скогн со смущённой ухмылкой отошёл на пять шагов от зеркала, поправил хвосты на шапке, пошевелил пальцами, то опуская когти, то оттопыривая их до упора. Гедимин с недоумением смотрел, как он скрещивает их перед грудью, оценивающе глядя на пластину. «У него нет никакой воды. Даже фляги с собой. Он что, будет, как мартышка, на зеркало…»

Тонкий прозрачный трос соединил когти Скогна и зеркальную пластину. Гедимин услышал звон. Вода брызгами полетела во все стороны, груда камней мгновенно намокла. Скогн чуть шевельнулся, направляя «трос» в гравий — камни брызнули фонтаном. Струя вновь упёрлась в зеркало — оно даже не шевельнулось. Гедимин ошалело мигал, то оценивая силу водомёта, то пытаясь понять, откуда эта жидкость. «Какой-то фокус с трубками? Но откуда напор? Узкий поток под таким давлением…»

Скогн опустил руки (совершенно сухие, на него даже капля не попала) и с негромким писком повернулся к Хассинельгу. В зеркале уже ничего не отражалось, но оно светилось изнутри странным насыщенно-синим светом — и с каждой секундой ярче.

— Sata! — Гедимин, вскинув руку, швырнул шар защитного поля. Хассинельг стоял чуть сбоку, его не задело, лёгкого Скогна снесло и придавило к земле, а мимо просвистела выплюнутая зеркалом струя. До защитного купола она не долетела — иссякла по дороге, забрызгав и сарматов, и стража, и пять квадратных метров поверхности.

— Замедленная реакция, — пробормотал Гедимин, осторожно трогая зеркальную поверхность. Свечение погасло, но дозиметр ещё кое-что видел — угасающую сигма-пульсацию и ровный повышенный фон — всё по той же «сигме».

— Хассинельг! — Вепуат недовольно сощурился; он уже достал Скогна из-под защитного поля, и тот, повернувшись к Гедимину, бурно шевелил пальцами и верещал. — Можно ж было уйти с траектории! Вот не успел бы Гедимин — были бы все рёбра в кашу!

Ремонтник прикинул силу удара «отражённой» струи и прочность скогнийских рёбер и молча кивнул. Думать, откуда вообще взялась жидкость, и что направило её параллельно земле под таким давлением, он пока не мог — мозг угрожал расплавиться.

— И ты не сказал, что урон отражается не сразу, — отозвался Хассинельг, оглядываясь на «безобидное» зеркало. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Огонь отразился сразу. Почему с водой такая задержка — понятия не имею. Пусть кинет ещё раз, но осторожно. Гедимин, ты подстрахуешь?

Сармат кивнул. Он пристально следил за Скогном. «Нет там никаких трубок,» — уже был уверен он. «И воды с собой у него нет. И — тем более — насоса. И рядом с зеркалом всего этого тоже не было.»

В этот раз «фокусник» не готовился — просто резким движением свёл когти на груди и протяжно пискнул. Струя ударила в зеркало, забрызгав всё, что ещё оставалось сухим, а в следующую секунду вторая, «отражённая», врезалась в подставленную Скогном ладонь. Гедимин запоздало схватился за «арктус», но защитное поле было уже не нужно — вода, вместо того, чтобы раздробить Скогну кости и прошить мягкие ткани, разбрызгалась по округе.

— Хэ-эсс… — Хассинельг задумчиво наклонил голову набок. — Значит, оно скорее огненное, чем водяное. Ну, это и понятно — их же плавят. И скорлупу, и металл. Много огня, а воды мало.

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Хассинельг! — разведчик дёрнул задумавшегося стража за накидку. — Вот скажи, что будет, если так кинуть водой вон в то зеркало?

Он указал на расколотую пластину с напылённым мифрилом. Хассинельг щёлкнул хвостом.

— Это тхелен. Погасит удар, но сам бить не будет.

Вепуат оглянулся на Гедимина. Тот молча кивнул. «Выводы. Начальные данные, гипотезы… и выводы. Тут не выдумки. Тут какая-то… почти наука. Может, если бы у нас были эти данные…»

— Проверим, — сказал Вепуат, поворачиваясь к Скогну-«подопытному». Гедимин посмотрел под ноги. «Воды было больше,» — думал он. «И при втором выстреле… да, похоже, поверхность резко высохла. Потом всё опять разлилось. Надо следить за водой. Из вакуума она не вытекает. Должна откуда-то браться. И проще взять, где ближе и больше.»

Скогн покосился на него, что-то пропищал и встал перед мифрильным зеркалом. Второй придвинулся было ближе, но «фокусник» громко пискнул на него и свёл когти перед грудью. Струя ударила в стекло и расплескалась, пластина даже не шелохнулась, только зашевелились камешки, подмытые внезапным потоком. Гедимин смотрел на высохший гравий под ногами — воду из него будто вытянуло вакуумным насосом до последней молекулы. «Так и думал,» — он дёрнул углом рта — на ухмылку не хватило веселья. «Что-то там про сохранение материи.»

Мокрое зеркало осталось прозрачным. Ничего в нём не светилось, и отражало оно всё то же самое — то же, что было в действительности, без бредовых искажений. Указатель на дозиметре упорно разворачивался к другой пластине — эта не излучала ни кванта.

— И по-прежнему никаких повреждений, — пробормотал Вепуат, разглядывая зеркало. — Хассинельг! У тебя больше нет никаких… мастеров? Проверить бы ещё на ком-нибудь…

Хассинельг качнул посохом.

— Броннские мастера не выходят из городов. А Джагулы… не надо тут Джагулов. Мастер-Скогн спрашивает — Дим-мин и Вепу-а довольны его делами?

Сарматы переглянулись.

— Чем он это делал? — спросил Гедимин, уже не надеясь на внятный ответ. Была ещё вероятность, что сарматов обманывают, что всё это — подстроенные фокусы. Гедимин вцепился бы в эту версию, но убеждать себя в заведомой лжи…

Скогн опять приосанился — видимо, переводчик добавил от себя что-то лестное. Сармату было не до похвал — у него плавился мозг.

— Среди Скогнов много мастеров воды. Они давно с ней сроднились, — перевёл Хассинельг. — Не так, как огненные твари с огнём, не так, как Селасси, но очень крепко. Если Дим-мину будет нужен мастер воды, пусть он приходит к Скогнам. Но он и сам многого достиг — никто из Скогнов не призвал бы воду в Сфене Молнии!

Гедимин вымученно усмехнулся. Ему было не до скогнийской дипломатии.

— Скажи им обоим «спасибо» от нас, — попросил Вепуат. — И пусть возвращаются в лагерь. Им, наверное, нелегко даются такие… действия.

Скогн ещё пропищал что-то горделивое, но Хассинельг уже выпроводил обоих аборигенов из купола. Гедимин покосился на толпу снаружи и досадливо поморщился.

— Значит, других мастеров у нас нет, — Вепуат задумчиво смотрел на зеркала. — Остаёшься только ты. Можешь шарахнуть из посоха по пластине? Какие там у тебя есть лучи, разряды… может, сгустки?

Страж подался в сторону.

— Одна разрушится, второй не будет ничего, — мрачно сказал он. — Вепу-а, ты никогда не веришь на слово?

Вепуат весело хмыкнул.

— У нас так не принято, Хассинельг. Наука — она про эксперименты. Давай! Ничего, что разрушится. Я сделаю новую.

Хассинельг повёл плечами и медленно поднял посох.

— Хорошая штука была. Жалко.

Его слова заглушил звон разлетающихся осколков. Белая вспышка взорвала пластину изнутри, вколотив ручку в гравий. Гедимин запоздало сообразил, что надо было подстелить защитное поле — а теперь придётся выковыривать осколки, и часть наверняка останется… лишь бы никто их не сожрал! Хассинельг поддел посохом крупный кусок стекла, подобрал его и протянул Вепуату.

— Хорошая была штука.

— Не переживай, — отозвался тот, поворачиваясь к мифрильному зеркалу. — Я сделал, я и разбил. Давай теперь по этой штуке!

Хассинельг передёрнул плечами.

— Странные у вас обычаи…

Белая вспышка сверкнула и угасла. В зеркале не отразилось ничего, кроме странного существа с посохом из позвонков — тусклым, совершенно не светящимся. Вепуат, щёлкнув по стеклу, оглянулся на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Из чего ты вывел, что так и будет? — спросил он у Хассинельга. Тот щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Тхелен вне стихий. Всё поглотит и ничего не выпустит. Сильнее — только священный металл. Скоро ночь, а Дим-мину идти на бдения. Зря ты не даёшь ему спать. С Пламенем говорить тяжело, нужен отдых.

Вепуат — а за ним и Гедимин — ошалело мигнул.

— А… ладно. Ты иди. Спасибо, что помог, — пробормотал разведчик, выпроваживая стража из-под купола. Едва тот оказался снаружи, защитное поле уплотнилось до непрозрачности, и Гедимин со сканером склонился над гравийной россыпью. Выискивать осколки было проще, чем думать о нарушениях законов физики.

…Стеклянная пластина медленно остывала. Вепуат, вытряхнув в поддон остатки шихты и наскоро вынув из печи кейек, уселся за стол и придвинулся к Гедимину, заглядывая через плечо в его приборы.

— Ну что? Видно что-нибудь?

— Угу, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. «И к лучшему, что никто, кроме нас, этого не видит.»

— Ага! — Вепуат положил рядом свой анализатор и навис над ним. — Вот говорил же я — без дозиметра никуда. Пульсация?

Гедимин кивнул. Пульсацию он видел хорошо — одну и ту же, с незначительными отличиями на первых миллисекундах, а то даже и без них. Пульсирующую «сигму» излучал «подопытный», так же «светила» ему навстречу зеркальная пластина, внутри которой уж точно не было никакого пульсатора.

— Ха! Ну, как я и говорил, — Вепуат сунул свой сканер Гедимину под нос, заслонив экран дозиметра. — Никаких нарушений законов сохранения. Вот подземная линза, а вот и вода — там исчезла, тут появилась.

— Угу, — отозвался Гедимин. — Простейшее дело. По микропорталу на каждую молекулу… дистанционному внутрипланетному, без контрольных инструментов, без настройки… Sa hasu!

Вепуат похлопал его по плечу.

— Так уж и без! Помнишь, как в первый раз он долго готовился? Шевелил пальцами, не мог сосредоточиться? Видимо, возился с настройкой. Искал воду, примерялся… А когда она была уже под ногами — делал всё одним щелчком. Вон, смотри, — она на камнях исчезает, в воздухе появляется. Я так думаю, это и проще — брать вблизи, а не тащить сквозь слои камня.

Гедимин поморщился.

— Что значит — брать вблизи? Он её собирал? Включал испаритель? Это такая же телепортация аморфной массы. Не знаю, какой выигрыш в работе это даёт…

Вепуат пожал плечами.

— Видимо, даёт, — возился-то он по-разному. Надо было поставить перед ним таз воды. Не додумался… Сходить, что ли, попросить Калига? Завтра придёт какой-нибудь Руниен или Гор — и все опыты насмарку.

— Сиди! — Гедимин, поймав его за локоть, припечатал к столу. Ему не хотелось сейчас оставаться наедине с записями. Без них можно было бы убедить себя, что всё это фокусы дикарей или бред облучённого мозга. Но приборы бредить не умели — и фиксировали то же, что и сам растерянный сармат. И всё это ни в какие ворота не лезло.

— Интересно, что сам он на воду не смотрит, — Вепуат продолжал копаться в записях сканера. — Не выглядывает подземные линзы, не ищет лужи. Твой прибор не наткнулся на поисковый луч? Как-то он должен был искать источник вещества…

Гедимин выделил фрагмент пульсации.

— Может быть, это, — нехотя сказал он. — Есть сходство со сканирующим лучом… и вот с этим участком. Тут может быть что-то зашифровано… «искать воду», например.

Вепуат с шумным вздохом ткнул его кулаком в плечо.

— Физик! Да, разумеется, — поисковый луч, уже настроенный на определённую молекулу. Или даже на определённое их количество. Да, верно, я бы сам так сделал. Н-но… — убрав с лица ухмылку, он навалился грудью на стол и заскрежетал когтями по броне. — Остаётся вопрос. Где этот сканер, и где его пульт управления?

— Особенно — в куске стекла, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. Осколки зеркала, собранные на площадке, так и валялись в контейнере; сармат достал один из них и повертел в руках. «Провести микросканирование. И лучше — в момент этого дурацкого опыта. В аморфных массах могут возникать структуры…»

— Ага! Вижу источник, — Вепуат поднял взгляд от уложенных рядом сканера и дозиметра и торжествующе ухмыльнулся. — Смотри! Луч смещается. Первый выплеск идёт от головок трубчатых костей. А второй дают сосуды на запястьях. Видимо, поэтому он шевелит пальцами. Перенаправляет поток так, как ему удобно.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Ассархаддона бы сюда. Пусть бы разбирался, как из крови в живой руке сделать сигма-пульсатор…»

— Я так думаю — это у них не врождённое, — задумчиво сказал Вепуат, возвращая приборы Гедимину. — Такое существо называется мастером. А мастерству надо учиться. И… начальные способности, видимо, у всех разные. А свечение в зеркале — показатель количества. Мало данных, мать моя колба! Очень мало данных. Пойду к Калигу…

— Сиди, — отозвался Гедимин, недобро щурясь. — С чем пойдёшь⁈ Зеркало раздолбали.

Вепуат прошёл вдоль стола и резко развернулся.

— Что ты делаешь?

Гедимин, заэкранировав осколок зеркала со всех сторон, направил на него луч сигма-сканера, настроенного на максимальное увеличение. «Искать любые микроструктуры. Всё, что отличается от обычной стеклянной массы.»

— Ищу остаточную деформацию, — отозвался он, с досадой глядя на стекло. — Могут при воздействии возникать структуры… под облучением или ещё как-то. Что-то же должно посылать ответный луч…

Вепуат придвинулся ближе.

— А само по себе оно не отражает ЭСТ-лучи?.. Да, верно, я вспомнил. Их ничто не отражает. Структу-уры… хм, есть мысль.

Отодвинув Гедимина, он достал фляжку. Тоненькая струйка воды ударила в стекло и разбрызгалась по защитным полям. Сармат досадливо хмыкнул.

— Ничего нет. Видно, не та вода. И если шмальнуть из водомёта, тоже эффекта не будет. Тут что-то про стихию… Можешь позвать того Скогна в шатёр?

Вепуат покачал головой.

— Без стража никто не пойдёт. Они боятся незнакомого. Да от таких фокусов и мне не по себе. Вот я и говорю — попросить, что ли, Калига?

— Калиг спокойный, — заметил Гедимин. — Не пугается всего подряд. И стадион, где были Сэта, охранял… В самом деле — позови Калига! Надо нам уже разгрести всю эту чушь.

Вепуат сделал шаг к выходу, и полог слабо качнулся.

— Дим-мин ищет помощи Калига? — донёсся с улицы приглушённый рокочущий голос. — Что-то случилось? Позвать его?

Вепуат радостно усмехнулся.

— Навкет! Давай, заходи. Ты нам тоже подходишь. Ты вроде как умеешь… швыряться огнём?

Громоздкий страж боком прошёл под пологом, едва не зацепив шипами подпорки шатра, и остановился у стола, склонив лицо, прикрытое тёмным щитком. В лаборатории сразу стало очень тесно.

— Огнём? Умею… — Навкет протянул коготь к осколку, оставленному на столе. — Зеркала Куэннов? Всё стойбище о них верещит. Раскололось, да? Хассек весь изволновался…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Чего он? Я же сам попросил…

— Хорошую вещь трудно сделать, — прогудел Навкет, глядя на своё отражение в маленьком осколке; туда, как он ни старался, помещалась только небольшая часть — и то её заслоняло красное свечение. — Хорошие вещи всегда жалко.

— Да не очень-то и хорошая была вещь, — отмахнулся Вепуат, борясь со смущением. — Мы с Гедимином кое-что хотели проверить. Можешь кинуть в осколок огнём?

Навкет посмотрел на свои лапы.

— У меня сильный огонь, — прогудел он. — В такую мелочь я промахнусь. А тут столько вещей…

— Так пойдём и выберем, где будет безопасно, — Вепуат поднялся с места. — Поставим там стены — ты же видел, они у нас прочные. Только осторожно — эта штука огонь отражает…

— Слышал, — отозвался Навкет. — Скогны уже говорят о доспехах…

Гедимин сузил глаза. Вепуат положил руку ему на плечо и поспешно замотал головой.

— Доспехи выйдут хрупкие. Стекло трескается от любого тычка. Так себе затея… Ну что, идём?

…Навкет, воткнув посох в гравий, молча смотрел, как сарматы насыпают холмик и закрепляют на вершине зеркальный осколок. Гедимин выбирал точку для микросканирования. Под плотный защитный купол снаружи проникали только звуки — кто-то учуял сквозняк у воздуховода и теперь, возбуждённо вереща, пытался в него протиснуться. Гедимин лишь ухмыльнулся — он учёл форму черепа нхельви, теперь зверёк мог просунуть в отверстие только нос.

— Дим-мин, смотри не обожгись, — предупредил Навкет, отходя от зеркала к самой дальней «стене». Посох он в руки не взял — тот так и торчал из гравия, освещая «полигон». Навкет вскинул лапы — и площадку вместе с каменным холмиком накрыло огненной волной.

Рука Гедимина не дрогнула. Он зажмурился от яркой вспышки, но сканер по-прежнему «смотрел» на зеркало. Навкет коротко рявкнул, и красный свет под веками наконец погас. Гедимин открыл глаза, взглянул на дымящийся холмик, на осколок, даже не покосившийся, и на заблестевшие от нагрева щитки скафандра. За куполом кто-то недовольно верещал.

— Ещё раз можешь? — деловито спросил Вепуат. Навкет шумно вздохнул.

— Мне нетрудно. Дим-мин, тебя там не обожгло?

…Страж растворился в темноте где-то на полпути к шатру — Гедимин даже не заметил, в какую тень он шагнул. В руке сармата был холодный, ничуть не оплавленный осколок, — не пострадали даже остатки эластомерного покрытия на обратной стороне, хотя термометр на периферии взрыва показывал шестьсот градусов, а в центре доходило и до восьмиста. Сканер всё ещё был направлен на стекло — Гедимин не хотел упустить ничего из ценных данных.

«Пока о причинах не думаем,» — напомнил он себе, выкладывая приборы на стол. «О законах физики тоже. Разбираем факты. Нам с ними работать.»

— Есть! — Вепуат ударил кулаком о ладонь. — Вот они! Это они, да?

— Угу… — Гедимин впился взглядом в повторяющиеся структуры. Их было много; пять меньших фрагментов объединялись в большой, пять больших — в звёздчатый орнамент, и именно в его центр указывала стрелка под экраном дозиметра в ту секунду, когда пульсировал «отражённый» луч. Едва он угасал, сформированные структуры рассыпались.

— Смотри! — Вепуат придвинул друг к другу графики. — Оно не от огня возникает. Видишь, когда идёт излучение? Ну, перед самой вспышкой? Оно касается стекла — и вот, сложились эти штуки. Видишь?

— Угу, — отозвался Гедимин. — Ну-ка, отодвинься…

Он снова поднял вокруг осколка защитные экраны. Луч сканера прошёл сквозь стекло и металл, не «найдя» ничего, кроме обычной стеклянной массы — и слабой ряби сигма-излучения.

— Такую пульсацию оно не отражает, — хмыкнул Вепуат. — Видимо, это не огонь, не вода и не… что там ещё было? Структуры формируются на свой раздражитель. Интересно…

Гедимин, тяжело вздохнув, выключил приборы и навалился грудью на стол.

— Раздражитель у куска стекла, — пробормотал он, с тоской глядя на свои руки. — Живое существо-пульсатор… Чего нам на Земле не сиделось⁈

18 день Земли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Гедимин поставил на столбик макет печи — небольшой, меньше сарматской ладони, а рядом с нависшими над ним гигантами-Текк’тами — вообще микроскопический. Рядом встал другой, чуть больше, — верхняя часть, кожух, прикрывающий непрочную термоизоляцию. Её изображал слой жёлтого гзеша; на красный камень-термоизолятор он похож не был, но Гедимин надеялся, что Текк’ты разберутся.

Самый крупный из них сосредоточенно обнюхивал горку красно-жёлтых обломков — сармат вынес её на стройплощадку на сшитых вместе подстилках и положил у входа в новый ангар. Строение было практически закончено; Гедимин вставил в держатель один из жёлтых «факелов», осветив пустой цех изнутри. Только что установили сдвижные створки ворот; пока они не двигались — сармат ещё не смонтировал рычажную систему. Многих мелких деталей внутри не хватало, но сейчас Гедимина волновали только печи.

Текк’т опустил голову, дотрагиваясь «носом» до камней, и плавно качнул ей из стороны в сторону. Красно-жёлтая масса просела внутрь — мелкие обломки, размягчаясь, слипались в ком. Текк’т разминал их медленно, осторожно, точечными касаниями; красно-жёлтая лепёшка то раскатывалась, то сворачивалась в рулон. Гедимин поборол желание потыкать в вещество пальцем и шагнул назад — Текк’ты, разделившись по двое, уже разрывали пополам огромный ком спрессованного жёлтого камня. Сармат в последний раз оглянулся на макет, уже скрывшийся за бронированными телами, и, сделав ещё десяток шагов вдоль обрыва, направил луч сигма-сканера вниз, на дно «ободранной» долины.

Все шахты были закрыты, но на их дне кипела работа. Один Текк’т, собрав по пещерам разбросанные валуны, скатывал их в однородный комок, ещё двое вгрызались в скалу, выдирая куски породы. Гедимин криво ухмыльнулся. «Скука больше не мучает? Ну, хорошо. Не знаю только, чем будем развлекать их в следующий раз.»

Луч скользнул в сторону, накрыв собой столярный цех. Туда давно никто не заходил, только иногда Гедимин по дороге в Сфен Огня проверял подвижность дверных створок. На экране сканера проступили слоистые столбы — расплющенные деревянные заготовки, придавленные плоскими камнями.

— Оно там расправилось? — спросил Вепуат, заглядывая из-под локтя в экран. Гедимин пожал плечами.

— Деформация давно прекратилась. Я бы убрал гнёт — больше он не нужен.

— Когда там бригада из Ушта собиралась приехать? — Вепуат заглянул в передатчик. — Ага-а… Послезавтра жди их. Уберут, наверное, гнёт… может, ещё что-нибудь сделают.

— Навряд ли, — отозвался Гедимин, украдкой заглядывая в передатчик. «Хорошо, если Бронны приедут. Здесь никто не придерживается планов. Деревяшки — ерунда. Нам ещё засовывать их вкамень. И вот тут, если Текк’ты опять заскучают и свалят…»

— Руниен пришёл, — Вепуат, повернувшись к лагерю аборигенов, смотрел на передатчик — дроны-разведчики висели где-то там и следили за всеми передвижениями. — Его кормят. Интересно, он знает, как у них принято мыть посуду?

Гедимин поморщился.

— Может, для его народа и это — предел гигиены. Где вообще живут стражи? В пещерах?

Вепуат, не слушая его, недовольно щурился на передатчик.

— К нему сбежались… И Хассинельг, наверное, вчера всё рассказал. Обязательно ведь придёт — не с претензиями, так с расспросами. Гедимин! Если ты не сильно занят — пойдём сейчас в Сфен Огня! А то я тут застряну надолго…

…Пепел хрустел под ногами. Вепуат оглянулся на светящиеся «сторожевые посты», на окрестные кратеры, подсвеченные красными «разломами» под землёй, отступил на пару шагов и ткнул ступнёй в землю.

— Здесь устроимся. Как раз внизу высокая скала, «трилобитам» будет на что сесть.

Гедимин вбил в пепел костяные опоры. Из хрюкающего мешка уже рвались «трилобиты» — через отверстия по швам внутрь просачивался горячий воздух, и они чуяли лётную погоду. Дрон-охранник, помигав бортовыми огнями, плавно взлетел над кратером и повис в небе, растянув над низиной полупрозрачный щит. Свечение в «сторожевых» кратерах стало ярче — кто-то высунулся из-за скал, с любопыством наблюдая за чужаками.

— Ты встань с этой стороны, а я буду с той, — вполголоса распорядился Вепуат, успокаивая «трилобитов». — Не уходи далеко. Мне после вчерашнего не по себе. Зеркало-то мы им отдали… Как они там вообще? Все живы?

Гедимин оглянулся на светящиеся кратеры и пожал плечами.

— Посты на месте, постовые спокойны. Видимо, обошлось.

— Ну-ну, — отозвался Вепуат, зябко топорща наплечные перья. Он снова взъерошился; в таком виде он и на сармата был слабо похож, и Гедимин старался на него не смотреть. «Когда поедем обратно в Ураниум, вся эта ерунда всё равно отвалится,» — думал он — от таких мыслей становилось спокойнее. «Там — нормальная планета. С нормальными порядками. Там всем станет легче.»

…Едва «трилобиты», отработавшие тренировку, были отправлены в свободный полёт над кратером, в соседнем что-то вспыхнуло, а через пару секунд на пепельный вал поднялись четверо Сэта. Пока они, что-то приветственно шурша, поднимались, их число утроилось. Гедимин, настороженно щурясь, повернулся к ним. Вепуат изобразил приветственный жест и зашуршал в ответ.

«Жрецы,» — Гедимин уверенно опознал двоих пришельцев. «Но главного с ними нет. Он там жив?» Он смотрел на Сэта, выстраивающихся на валу в определённом порядке, вроде бы непохожем на боевой… хотя — сармат мало знал о боевых порядках Сэта. Вепуат держался уверенно, хотя вроде бы смутился. «Порядок?» — жестом спросил Гедимин. «Всё хорошо. Жди,» — ответил разведчик и смутился ещё сильнее.

Жрец выступил вперёд. В руках он держал небольшой, но массивный контейнер из чьей-то крупной кости или внутренней раковины. С шипа-отростка свисало что-то на шнурке — небольшой камешек, украшенный серебристыми нитями. На других шипах ни камешков, ни бахромы не было — и это определённо что-то означало.

— Они благодарят нас за вчерашний дар, достойный Куэннов, — перевёл Вепуат, и его глаза едва заметно сверкнули. — Они тоже принесли дары жрецам Пламени. Здесь кейек, и ещё здесь чистый кровяной камень. Его никто не прикармливал, и он, если жрецы Пламени захотят, будет служить только им.

Сэта протянул кость Гедимину. Сармат ошалело мигнул, но шарахаться и отдёргивать руки было очевидно глупо. Сэта что-то прошелестел, Гедимин буркнул благодарность. Чёрный камешек с красными прожилками покачивался на шнурке — почётном, из ценного серебристого асаана…

— Они спрашивают, научим ли мы их делать отражающие диски, — перевёл Вепуат. — Сэта видят, что он сделан с большим мастерством. Но у Сэта тоже есть хорошие мастера. Они умеют делать камень очень гладким.

Жрец — видимо, в доказательство — поднял за шнурок одну из своих подвесок. Это и впрямь был отполированный камень — миниатюрное зеркало из твёрдого серого минерала, вставленное в тонкую костяную рамку. Жрец обращался с ним осторожно, не прикасаясь к отражающей поверхности, и Гедимин настороженно сощурился — может, Сэта просто не хотел её поцарапать, а может, дело было не в этом…

— Научим, — пообещал он, с трудом вспомнив, о чём был вопрос. — Цех уже строится. Будет готов — позовём их. Они помнят, что обещали нам мир на холме?

— Сэта помнят, — отозвался Вепуат; на шее жреца проступили красные световые пятна — кажется, это означало досаду. — Они придут, как только мы позовём. Но одно их тревожит.

— Спроси, — велел Гедимин, отрываясь от разглядывания гладкого камня. Сармату хотелось спросить о его свойствах, но он не знал, как сформулировать вопрос.

— Под прозрачным кристаллом лежит слой металла, — заговорил Вепуат. — Такой белый металл не добывают в Сфене Огня, и он не льётся с неба. Где Сэта будут брать его?

Гедимин переглянулся с ним и едва заметно усмехнулся.

— Белый металл есть у Скогнов, — ответил он. — У них нет прозрачной скорлупы, чтобы её плавить. Если вы не перегрызётесь — сможете менять одно на другое.

Сэта зашелестели. Вперёд шагнул кто-то в рэссеновом панцире, перекинулся словом со жрецом и заговорил сам.

— Карлики нечестны в обмене и норовят получить всё хитростью или силой, — перевёл Вепуат. — Сэта не могут им верить. Они бы заменили белый металл рэссеной.

Гедимин качнул головой.

— Рэссена сильно хуже. Температура плавления…

— Погоди ты, — Вепуат недовольно сощурился. — Не надо пока про технологии. Что, если в Элидгене устроить место обмена? Чтобы торговцы друг друга не поубивали?

Гедимин с сомнением на него посмотрел.

— То есть — нам, чужакам, регулировать отношения между аборигенами?

— А всё равно придётся же, — Вепуат развёл руками. — С чего-то надо начинать. Так ты не против?

Гедимин качнул головой.

— Скажи им, что рэссена прожжёт кристалл. Она не годится. А если они не верят карликам, мы можем стать посредниками. Следить, чтобы обмен шёл мирно и честно. Мы их не грабили и не обманывали, чтоб нам не верить.

Вепуат еле слышно хмыкнул и заговорил по-сэтски. Со всех сторон зашуршало. Воин быстро перебросился словами с двумя жрецами и ещё кем-то бронированным. «А их уже три десятка,» — отметил про себя Гедимин. «А я и не заметил, как подошли. И открытого огня не видел. Или Сэта — сами себе огонь?»

— Сэта верят жрецам Пламени, — перевёл Вепуат. — Хотя им бы лучше остерегаться карликов. Сэта будут ждать, когда мы достроим мастерскую и позовём их. Они хотят плавить скорлупу и делать отражающие диски. От них Сэта будет много пользы.

Гедимин следил за аборигенами во все глаза — он хотел увидеть, как проходит сквозь огненный портал вполне материальная кованая броня — но так ничего и не заметил — воины вспыхнули вместе со всеми и так же бесследно исчезли. На вскинутые перья Вепуата тут же сели «трилобиты» — последние минуты они сидели на скале, наблюдая за ним, и, похоже, только и ждали, когда раскалённые Сэта уйдут.

— Дело движется, — разведчик посмотрел на Гедимина и слабо ухмыльнулся. — Денег у них нет… по крайней мере, у Сэта. Интересно, каков курс ульсены к плавкой скорлупе?

Гедимин пожал плечами.

— По весу, может? Тогда выйдет по объёму один к трём с половиной. Местным хватит на зеркала, Скогнам — на чашки и бусы…

— Значит, нужны Куэннские весы, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Хотя бы для поверки и контроля. Если каждый придёт со своими — передерутся раньше, чем договорятся.

— Маккензи бы сюда, — подумал вслух Гедимин. — Вся эта торговля, обмен, — по его части. Надо бы посоветоваться.

Вепуат хмыкнул.

— Нам всё равно рассказывать Айзеку, что на холме будет стекольная биржа. Вот заодно и посоветуетесь. Ну что, идём? Тебе ещё весы проектировать!

…Жидкость с горячей стеклянной пластины испарялась быстро; Гедимин слышал, как потрескивает, конденсируясь, «жидкая молния», и как её капли падают на дно «холодильника». Перед сарматом лежал чертёж, весь исчирканный и несколько раз переделанный, — обманчиво простая конструкция оказалась неожиданно сложной.

— А я бы вообще сделал опоры из камня, — сказал Вепуат. — Здоровенную такую конструкцию — чашки из рэссены, рэссеновые цепи, рэссеновые гири. И всё это — на каменных столбах со священным трилистником.

— Угу, и штыри сверху, — пробормотал Гедимин, перебирая на ладони камешки и косточки. — Для черепов нечестных торговцев…

Вепуат хлопнул его по плечу, едва не рассыпав все «детали».

— Да! Очень хорошая идея, между прочим. Нет, без шуток…

«Надо бы сделать небольшие примитивные весы,» — думал Гедимин, глядя на чертёж. «И проверить их. В разных местах, в разные дни, в разных условиях и с разными материалами. Может, тут масса меняется в зависимости от времени суток. Мы об этой планете ни метеороида не знаем, а уже куда-то влезли…»

…Гедимин положил на серебристую чашку застывшую каплю рэссены. Она качнулась вниз и легла на опору. Сармат, хмыкнув, поставил на вторую чашку два завешенных камешка — по десять граммов каждый. Первая чашка взлетела и замерла чуть-чуть выше второй. Сармат оглянулся на реактор и тяжело вздохнул.

— Вредно всё-таки жить на Равнине. Вот чем я сейчас занимаюсь?..

Убрав с весов всю «мелочь», он поднялся из-за пульта и тронул ладонью прохладный каменный корпус. Невидимые волокна, будто этого и ждали, намотались на пальцы. Сармат усмехнулся.

— Стекольная биржа, мать моя колба. И каменные весы по центру. И ещё следить, чтобы все не перегрызлись. Вот будут рады те, кому всё это останется!

Он с тяжёлым вздохом вернулся к пульту и достал из кармана чью-то кость.

— Ничего. Ночью я тебе зеркало поставлю — почти уже готово… — он положил на чашку камешек, приводя весы в равновесие. — Надо бы спросить местных про взвешивание — что влияет, как влияет. И опыты. Месяц на опыты. Тогда можно будет о чём-то говорить.

…На поддоне дымилась очередная бутылка, разрезанная надвое и залитая внутри слоем металла. В этот раз Вепуат пытался растянуть будущие пластины на штырях и кое-как их выровнял, хотя на стекле виднелись следы запоздалых попыток его разгладить, и гладким его можно было назвать с большой натяжкой. Гедимин заглянул в поддон, одобрительно хмыкнул, поставил миниатюрные весы на край стола и достал камешки и косточки.

— Контрольный прогон, — буркнул он, заметив ухмылку Вепуата. — Проверял в машине, в душевой и в реакторном отсеке. Пока не врут. Но завтра надо перепроверить.

— Ага, — Вепуат убрал ухмылку с лица. — Если ты сомневаешься — копай до упора. Я вот не удивлюсь, если в день Воздуха масса уменьшается.

Гедимин поморщился.

— Хорошо ещё, если уменьшается равномерно. Чтобы не пересчитывать три массы в две и восемь.

Весы, конечно, «врали» — такую примитивную конструкцию невозможно было точно выверить — но «врали» в допустимых пределах и, самое главное, везде одинаково. Но Гедимин всё равно недоверчиво щурился, отодвигая их на дальний край стола. «Ближе к ночи перепроверю. Если выяснится, что тут переменная масса…»

— Гедимин, — подал голос Вепуат; перед ним стояла кювета с чёрно-красным камешком, и он пристально смотрел на округлый обломок. — Я тут спросил у Броннов, как обращаться с кровяным камнем. У них воины носят. А командиры — так обязательно. Старые уже камни, — Броннам их брать особо неоткуда…

— И? — Гедимин, собирающий из гзеша и костей крепления для нового зеркала, недовольно сощурился — бормотание под ухом его отвлекало.

— Так вот, его надо на шнурок надеть, — Вепуат попытался закрепить на камне асаановые оплётки. — Не сверлить, обернуть снаружи, и так носить у тела. Чтобы кожи касался. И каждый вечер давать свою кровь. Каплю-две, этого хватит. На восьмой день ранка уже сразу затянется. Тогда он станет прикормленным и будет знать только твой народ. Никому другому помогать не будет.

Гедимин закрепил последнюю кость, потянулся было за зеркальной пластиной, но встретился взглядом с Вепуатом — и положил конструкцию на стол.

— От меня тебе чего надо? — устало спросил он. «Прикормленный камень… Его на жизненные формы проверяли?»

— Если есть чистый камень — не лежать же ему без дела, — Вепуат взял подвеску за шнурки и поднял над кюветой. — Давай найдём филка-добровольца! Всего-то делов — капля крови. А если будет результат…

— Ты сам минерал проверил? — перебил его Гедимин. — Токсичность? Бактериальные колонии? Он хотя бы дырку в коже не проест?

Вепуат замотал головой.

— Его даже «трилобиты» глотали. Минерал как минерал. Структура странная — такие… пузырьки внутри. Как колония кишечнополостных. Но не дышит, не гадит и воду не впитывает. Если и живой, то… странная какая-то жизнь. Местные говорят — он безвредный. А если прикормлен, так сплошная польза. Даже кости срастит. Поговорим с филками? Мало ли, вдруг кто поранится, а медицина тут — сам знаешь…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Иди ищи, — буркнул он, склоняясь над столом. — Это биология. Я тут не помогу. Найдёшь — предупреди Айзека.

«Кого он там найдёт⁈» — сармат покосился на качнувшийся за Вепуатом полог и взял со стола зеркальную пластину. «Кормить кровью живой камень… Какой идиот на это согласится⁈»

…Центральная опора шатра, изогнутая плавной дугой, хорошо подходила для таких испытаний. Гедимин примерился, ударил по ней ещё раз, — зеркало закачалось, приподнимаясь на демпферах, отражение сместилось, но пластина выдержала. Колебания продолжались почти минуту — гнутая опора хорошо передавала вибрацию и при этом не падала сама и не стряхивала с себя шатёр. Гедимин на секунду задумался, из чьих костей её могли сделать, — животное было довольно крупным…

— Да заходи ты, — раздался снаружи недовольный голос Вепуата. — Ну да, там он. Не съест!

В шатёр боком, стараясь ни к чему не прикасаться, протиснулся филк. Он был в жёлто-зелёном комбинезоне, шлем с малиновыми вставками был надет, но не закреплён — а не так давно, похоже, болтался за спиной. Гедимин недовольно сощурился.

— Ну вот, — Вепуат, обогнув филка, взял со стола чёрно-красный камешек и показал ему. — Он небольшой и гладкий. Животом на него не падай, и проблем не будет.

«Нашёл добровольца⁈» — Гедимин изумлённо мигнул и даже забыл ненадолго об опытах с зеркалом. Филк примерил подвеску на себя, пожал плечами и засунул её под комбинезон.

— Особо не мешает, — признал он. — И надолго это?

— Восемь дней минимум, — ответил Вепуат. — Если будет сильно мешать, скажи — что-нибудь придумаем. Его носят на коже, запомнил? Можно к руке примотать…

— Пока пусть так, — отозвался филк. — А что там про кровь?

— Ага, кровь, — Вепуат, закивав, взял тонкий стеклянный осколок. — Камень пока достань. Палец себе порезать сможешь? Держи, тут очень острый край. Порежешь — сразу прижимай к камню.

— К чёрному или красному? — филк с сомнением смотрел на осколок. — А это стерильно?

— Прокаливал над лучевым резаком, — заверил Вепуат, быстро оглянувшись на Гедимина. — Прижимай, как удобно. Ну что? Чувствуешь что-нибудь?

Филк тыкнул надрезанным пальцем в чёрный желвак и пожал плечами.

— Чешется.

— Заживает, как обычно, или быстрее? Может, медленнее? — Вепуат, взяв его за руку, впился взглядом в закрывающийся надрез. Регенерация у филка шла хорошо — кровь остановилась мгновенно, края ранки шевелились, прирастая друг к другу.

— Да нормально заживает, — филк снова пожал плечами. — Камень помыть?

Вепуат замотал головой.

— На камне пусть всё остаётся. Присохнет — обсыпется. Сразу под одежду не клади. Можешь на руке подержать, только без перчатки.

— Да засохло уже, — филк ковырнул едва заметную кровяную корку и убрал камень под комбинезон. — Его вообще не моют?

— Потерпи восемь дней, — попросил Вепуат. — Не сбивай нам опыт. Ну что, всё нормально?

Филк опять пожал плечами.

— Если Айзек разрешил — пусть будет опыт, — он с опаской покосился на Гедимина и повернулся к выходу. — Завтра вечером — опять сюда?

— Я тебя найду в бараке, — пообещал разведчик. — Если что-то не так пойдёт — сразу говори, слышишь?

Он вернулся нескоро — видимо, провожал филка до барака и смотрел, не расплывётся ли он по дороге в лужу слизи. Гедимин следил, как качается на демпферах зеркало, и сам в задумчивости качал головой. «Айзек, значит, разрешил… Так и знал, что филки тут для опытов!»

Полог снова колыхнулся. Вепуат ввалился в шатёр, склонился над поддоном с остывающими зеркалами, досадливо хмыкнул и полез в ящик. Через несколько секунд он с крупным зеркальным осколком в руках повернулся к Гедимину.

— Я их всё-таки уговорил! — выдохнул он с довольной ухмылкой. — И Навкета, и водяного мастера. Ждут меня на той окраине. Пойдёшь сканировать?

— Что сканировать? — Гедимин угрюмо на него сощурился.

— Зеркало. Структуры в стекле, — отозвался Вепуат. — Как вчера, помнишь? Ты его под огнём сканировал, а под водой — нет.

— Эксперименты… — пробормотал Гедимин, оглядываясь на подвешенное зеркало. «Пусть повисит. Дополнительное испытание. И для стекла, и для креплений. Если выпадет — лучше здесь, чем в реакторе.»

…Скогны в этот раз пришли вчетвером. Ярко светился синим в отражении только один; зачем принесло остальных, Гедимин так и не понял, но выпроводить их Вепуату не удалось. Навкет даже и не пытался — он стоял в стороне, бесстрастно глядя на аборигенов и чужаков. «Пришёл освещать купол,» — подумалось Гедимину; белый свет посоха, и правда, был довольно ярким. «Полезный участник. А вот эти трое что тут забыли?»

— Настроил сканер? — к сармату подошёл довольный Вепуат. — Я попросил в этот раз бить послабее. Он согласился — видимо, этим они управлять могут.

Скогн — тоже довольный, хоть и несколько настороженный — стоял напротив зеркала, воткнутого в холм, и оглядывался на Вепуата в ожидании сигнала. Разведчик вскинул руку — в пластину ударила тонкая струя воды. Не успела она стечь по стеклу, как синее свечение собрало её в комок и вытянуло в направлении Скогна. Тот заблаговременно подставил ладонь и, перехватив воду, кинул её обратно. Гедимин ошалело мигал, но рука со сканером оставалась неподвижной — луч «искал» микроструктуры, невидимые глазу.

Когда зеркало отразило пятую струю, Скогн перехватил её и небрежно выплеснул на гравий. Вепуат проверещал что-то одобрительное и толкнул Гедимина в бок.

— Я спросил — может он воду не кидать, а просто поднять и держать так? Он говорит — это даже проще. Сканируешь?

— Угу, — сармат развернул «щупы» дозиметра. «Значит, первый источник излучения — кости, а второй — кровь… Что-то про кровяные тельца?»

Камни высохли мгновенно. Над ладонью Скогна повис прозрачный водяной комок — будто кто-то залил жидкость в шар защитного поля. Вот только поля там не было.

— Щупай-щупай, — закивал Вепуат, увидев, как Гедимин протягивает к шару анализатор. — Он говорит — не разольётся. Можно руку сунуть, можно целиком залезть. Они так иногда купаются. Но это редко, развлечения ради, — держать много воды тяжеловато и незачем.

— Угу, — отозвался Гедимин. Он помнил, как повисают в воздухе водяные ленты, поднятые «магнитной» катушкой — и сам не так давно запускал водоподъёмник и резал водяной столб на куски. Вот только в руках Скогна не было катушек, да и выглядел результат его работы иначе.

Он тронул когтем водяной шар, посмотрел на мокрый палец и покачал головой. Скогн проверещал что-то весёлое. Он давно уже ухмылялся, а его спутники сдержанно посмеивались, — но Гедимину пока было не до чужого веселья.

— Спроси — откуда он в первый раз брал воду? Тут, на площадке, ничего ведь не было?

Скогн махнул рукой в сторону душевой и снова ухмыльнулся. Он больше не придерживал водяной шарик ладонью, но тот висел в воздухе, не падая.

— Он говорит — решил взять оттуда, из твоей каменной бочки. Ты разрешил им, и вот они берут, — перевёл Вепуат. — Так куда проще, чем тянуть из-под земли. Так-то он может и из-под земли, но в этом Сфене — сложно.

Гедимин мигнул. «Ага, закон сохранения… и логичная экономия сил. Что ж, и в бреду бывают здравые проблески.»

— А он может показать, где тут под землёй вода? — спросил он. — Кроме душевой, конечно.

Абориген махнул рукой, очерчивая контуры ближайшей крупной водяной линзы, повертелся по сторонам, показывая ещё две, и ткнул в сторону соседнего холма. Гедимин покосился на экран сканера. Где линзы, он помнил и так, — надеялся только увидеть след чужого сканирующего луча…

— Кто ему сказал, что вода там? — спросил он. — И — он везде так может её найти? Это сложно?

Скогн пошевелил когтистыми пальцами.

— Он, когда сюда приехал, к рассвету её уже чувствовал, — перевёл Вепуат. — А к вечеру — видел, где она. Чутьё лучше работает, когда спишь. Где-то нужно проспать две ночи, три, пока что-то увидишь. А где-то — не увидишь, сколько ни спи. Где-нибудь в Сфене Огня или там Молнии…

Скогн резко щёлкнул когтями и прижал уши — видимо, вспомнил что-то неприятное.

— Так все Скогны могут? — спросил Гедимин. — И эти трое?

Трое оживились, но ближе подходить не стали — верещали издалека.

— Все могут по-разному, — перевёл Вепуат. — Зависит от силы, от тренировки. Может каждый, кто в родстве с водой. А вот мы не в родстве. Скогны не знают, как мы видим воду и разные другие вещи под землёй. Они бы хотели так уметь.

Гедимин покосился на сканер. «Выходит, поисковый луч у них есть, а вот настраивать его на вещество они не умеют. И, по-видимому, этим поиском не управляют. Включается, срабатывает, они принимают к сведению… Вот Сэта настроены на реакции горения. И воду, наверное, не чуют. Хотя — как-нибудь спрошу…»

— А огонь он может так учуять? — спросил он вслух. — Если я что-то подожгу, а где, не скажу?

Скогн ухмыльнулся, но его уши остались прижатыми, и трое его спутников насторожились.

— Он говорит — если не учует дым, не найдёт. Но просит тебя так не делать. Тебя, может, огненные твари боятся, а вот Скогнов — нет.

…Память передатчика пополнилась записями новых сигма-пульсаций. Гедимин уже не брался их сравнивать, просто сваливал в кучу — «изучу, когда мозгу станет легче». На экране сканера шевелились молекулы, собираясь в семиэлементные структуры. Едва структура достраивалась, её заволакивало рябью сигма-квантов. Второй сканер записал, как исчезает со стекла вода, появляясь в точке напротив структуры; время записей совпадало до сотых долей секунды.

— А орнамент-то другой, — заметил Вепуат, изучив оба экрана. — Даже сложнее. Вот посмотреть бы, как оно отреагирует на «жизнь» или «металл»…

— Рэссеновым штырём в него потыкать? — буркнул Гедимин, разглядывая структуры. «Надо всё-таки поставить опыт. Без Скогнов. С пульсатором. Записи пульсаций есть. Направить на материал, проверить реакцию. Десяток прогонов с кристаллическим стеклом и плавленым, с напылением и без него. Тогда будет видно, что на что реагирует. И откуда при этом берётся вода.»

19 день Лучей, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

В зеркальном мониторе отражалась тёмно-синяя «стеклянная» стена и радиометр под ней. Подвес так и застыл у нижнего деления шкалы — излучение, на которое он мог бы среагировать, за стену не проникало.

— Проверял накопитель? — спросил Айзек, глядя в монитор. — Сканером проверял? Эти оттенки синего, — у меня они все сливаются! Надо какой-нибудь цветовой эталон рядом вешать. Чтобы оператор мог сравнить и вычислить, насыщено оно там или нет.

— Проверял, — отозвался Гедимин, подумав про себя, что Айзек прав насчёт эталона… вот только из чего его сделать?

— До насыщения ему далеко, — сказал он. — Дней через пять можно будет выжать энергии на ещё один вылет. Если этот вылет нужен.

Айзек встрепенулся.

— Через пять дней? Ближе к сроку напомню, — пообещал он. — Ещё один вылет не помешал бы. Вообще — неплохо бы их сделать регулярными. Чтобы не забывали о могуществе Пламени.

Он криво ухмыльнулся, но веселья в его глазах не было. Гедимин угрюмо сощурился.

— Пугаешь дикарей? Опять прибежит сюда кто-нибудь за этим могуществом. И будут трупы.

…Текк’ты вчетвером заняли всю стройплощадку и вывалились далеко за неё, разложив массивные чешуйчатые витки чуть ли не вплотную к шатрам. Что они, свернувшись в клубки, делают, Гедимин не видел, а сканер включать не хотел — Текк’ты «чуяли» луч и отвлекались. Новый каменный ангар — здание горячего цеха — стояло открытым настежь и освещалось одиноким «факелом» у ворот; туда никто не совался — у самой двери лежал свернувшийся Текк’т. Клубки гудели и похрустывали, и Гедимин не понимал, это речь или звуки работы. Спросить было не у кого — Вепуат в шатре возился с «трилобитами».

— Сегодня на тренировке не задержимся, — сказал он, когда Гедимин заглянул в шатёр; перед ним лежал мешок, наполненный «трилобитами», и сармат перекладывал из кармана в карман разделанных «кальмаров» и чьи-то хвосты. — С первым светом придут караваны. Мне — отправлять домой Скогна с дыркой в голове… а к тебе, может, приедут рабочие.

Гедимин хмыкнул.

— Скогн живой? Поправится?

— Будет беречь голову — поживёт ещё, — кивнул Вепуат. — Думаю подарить ему что-нибудь на дорогу. Он ведь базу защищал…

Гедимин покосился на карманы. «Что-нибудь из рэссены выковать? Не успею… Ну что было раньше не сказать?»

— У тебя есть что-нибудь подходящее? — спросил он. — Если нужен инструмент…

Вепуат отмахнулся.

— Что-нибудь из новых стекляшек, тех, что поровнее. Как образец новой технологии. Да я сам выберу, не забивай голову. У тебя, вон, реактор, опыты всякие…

При слове «опыты» Гедимин досадливо сощурился. Всю ночь у реактора он рылся в записях, перебирая пульсации, и набрал в конце концов два «чистых» образца. Это было «ядро», основа лучевого сигнала, очищенное от мелких «хвостов» и «включений»; вот только сармат не был уверен, что само по себе оно сработает.

…Подброшенный в воздух кальмар мелькнул над скалами, и тут же Сокол метнулся наперерез, выбрасывая вперёд хоботок — но Подранок в стремительном рывке обошёл его, поймал пищу на лету и нырнул за камни. Сокол с сердитым хрюканьем помчался за ним. Вепуат бросил ещё одного кальмара, тут же пойманного Чужаком, и отряхнул руки.

— Самки всё-таки шустрее. Сокол пытается, но не дотягивает, — заключил он, следя за быстрыми тенями среди скал. — Подранок, наверное, был очень хорош, пока не огрёб копьём. Посмотреть бы на них на настоящей охоте…

Гедимин невесело хмыкнул.

— Зачем они тебе? Повезёшь в Ураниум? Думаешь, выживут?

Вепуат пожал плечами.

— Нам пока здесь надо выжить. До Ураниума ещё далеко.

…Добраться до лаборатории Гедимин успел, а вот до опытов — нет, — едва он взвесил первый десяток камешков и костяшек, снаружи донёсся рёв караванных дудок, и сухо затрещал костяной барабан. «Оркестр прибыл,» — сармат, досадливо щурясь, поднялся из-за стола. «Судя по шуму, там не пара повозок с припасами. Может, и правда, кого привезли…»

…Полупустая повозка, накрытая кожухом разобранного шатра, остановилась у полевой кухни. Бронны с радостным верещанием сгрудились вокруг. Подмастерья передали им детали шатра и спустились с волокуши сами — сгребать камни для фундамента, ставить опоры, натягивать кожух. Один из них помог спуститься старухе в четвероухой шапке. Та жестом отправила его ставить шатёр и неспешно направилась к Гедимину.

— Они приехали, как и обещали, — перевёл Вепуат негромкую речь. — Вы не говорили, что это не нужно — а значит, все договорённости в силе. В Уште видели двойной рассвет и слышали много странного. Правда, что новое Пламя уже разожжено — и прямо здесь, в Элидгене?

Гедимин кивнул. «Ну естественно, видели,» — думал он, стараясь не морщиться. «Трудно не заметить двойной рассвет. Они точно приехали работать, а не собирать сплетни?»

Подмастерья в ближайшее время работать явно не собирались — они стаскивали всё с повозки в только что поставленный шатёр, переносили ближе к нему бочонки и корзины, взятые с общего броннского склада, кто-то сидел на волокуше с чашкой ягод в руках. Нурру с резким писком протянула к нему руку; подмастерье отдал чашку и спрыгнул с повозки, но Гедимин видел, как он зачерпнул ягоды из корзины горстью и, воровато оглянувшись, засунул в рот. Нурру снова запищала, протягивая ёмкость сармату.

— Она просит разрешения приблизиться к Пламени, — перевёл Вепуат. — Для себя и подмастерьев. Она слышала, что можно пройти прямо к нему. И будет благодарна, если ей это позволят. У неё подношение для Пламени.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Какое «приблизиться»⁈ Какие подношения⁈ Это же ядерный реактор. Не хватало там ещё проходного двора!

Нурру протяжно пискнула. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Дай ей зайти на секунду. Посмотрит и выйдет. Может, с благословением Пламени работа пойдёт быстрее. А ягоды потом утилизируем.

Гедимин болезненно поморщился. Нурру снова запищала, громче и протяжнее. Подмастерья, побросав все занятия, сбежались к ней. Теперь на Гедимина смотрели впятером. Никто не моргал.

— Ладно, — буркнул сармат, отводя взгляд. Вепуат радостно ухмыльнулся и издал пронзительный писк. На повозках заверещали взволнованные Бронны. Нурру, чуть наклонив голову, прижала чашку к груди и сделала шаг вперёд.

— Там Айзек. Если выгонит — я не в ответе, — проворчал Гедимин, поворачиваясь к лагерю. «Хорошо бы выгнал! Там и так много чужаков, и все лезут. Бронны, Скогны, Джагулы… Хорошо хоть, Сэта ещё не просились в бункер.»

Подмастерьев он оставил у круга, обозначенного жёлтыми камешками. Бронны не сопротивлялись — так и замерли там, ошеломлённо глядя на купол и проём в белой «стене». Нурру молча прошла в шлюз и остановилась, дожидаясь, пока Гедимин отодвинет крышку. Протянув руку к открывшемуся туннелю, она что-то пропищала, но смотрела при этом не на сармата — и обращалась, похоже, не к нему. На запястье Гедимина мигнул дозиметр — сканирующий луч прошёл мимо, пересёк лагерь и скрылся в холмах.

— Sa tatzqa! — громко сказал сармат, спускаясь вслед за Броннкой в наклонный туннель. Айзек, сидевший у щита управления, поднялся на ноги и шевельнул пальцами в странном, незнакомом жесте. Он держался на удивление спокойно, будто каждый день в реакторный бункер являлись самки Броннов с мисками ягод.

Нурру с коротким писком остановилась, протянула руку к жёлтому корпусу реактора и так замерла, прикрыв глаза и еле слышно повизгивая. Айзек держался между ней и установкой, пристально глядя на аборигенку. Увидев, что она двинулась к реактору, Гедимин нахмурился было, но Айзек пискнул, и Нурру остановилась. Низко склонив голову, она попыталась поставить чашку на пол, но конусовидное донце некуда было воткнуть. Айзек забрал ёмкость, и Броннка, всё так же странно щурясь и покачивая головой, прошла мимо Гедимина к открытому люку. Сармат переглянулся с Айзеком. Тот криво ухмыльнулся.

— Довольно почтительно, — хмыкнул он, высыпая ягоды в контейнер. — Вам с Вепуатом чашка не нужна?

— Потом верну аборигенам, — пообещал Гедимин, вспомнив, что у Вепуата много стеклянных сосудов по образцу местных керамических — и вот наглядных образцов ему для работы не хватает. — Чего ей надо-то было?

— Выразить почтение новому Пламени, — пожал плечами Айзек. — Вечером ещё и на ритуал придёт.

Гедимин болезненно поморщился. «Чтоб их всех с их ритуалами! Дикари и ксеноорганика у щита управления…»

…У обрыва с почти готовыми печами возились двое Текк’тов; Бронны, спешащие к спуску, обогнули их по широкой дуге. Нурру собрала всю бригаду, но из инструментов у них была одна костяная рогулька на всех. Гедимин пошёл за ними, по пути проверив сигма-сканером, как идёт работа под землёй, — там собрались пятеро Текк’тов, четверо копали, один утрамбовывал камень, на скуку никто не жаловался. Ремонтник, еле слышно хмыкнув, прошёл мимо закрытых шахт к запечатанному на месяц ангару. Бронны уже стояли у ворот, переглядываясь и перепискиваясь. Нурру перебирала закупоренные трубки — небольшие, в полпальца длиной — и чего-то пыталась добиться от подмастерьев. Те мялись.

— Что здесь? — спросил Гедимин, подойдя к ним. Нурру, прикасаясь пальцами к коже около носа и рта, что-то объясняла подмастерьям; увидев сармата, она резко развернулась и издала протяжный писк. Гедимин с недоумением следил за её жестами. «Ворота… открыть? Дышать? Нельзя дышать? Краска? Мазать нос?.. А, мать моя колба! Ангар месяц стоит закупоренным. А там — реагенты и продукты реакций. Его часа три проветривать надо, прежде чем войти. И то — я бы без респиратора не полез.»

— Отойдите, сейчас откроем, — Гедимин жестом отогнал карликов от склада. Сопротивляться никто не стал — Нурру повторила жест сармата, подкрепив его громким писком, и Бронны шарахнулись от здания, уходя с пути воздушных потоков. Траектории их распространения они определили довольно точно — Гедимин только хмыкнул, предположив, что у бригады богатый опыт вскрытия таких складов.

Он распахнул ворота, загнал створку в паз и подпёр фиксатором. Анализатор показывал богатый состав атмосферы — пар выделялся целый месяц, просачиваясь в два открытых лючка на другом конце ангара, и большая его часть лежала тут, недалеко от пола. Гедимин дёрнул за рычаг, открывая все заслонки. По пальцам потянуло холодным воздухом — ангар продувался насквозь, и при такой тяге через час-полтора должен был стать пригодным для работы. «Но я бы не торопился,» — думал Гедимин, выбираясь из-под слишком низкого потолка наружу. «Надо будет сходить сюда вместе с ними. Проверить, очистился ли воздух.»

Нурру что-то пропищала, обращаясь к нему. Гедимин не понял ни звука, но на всякий случай пожал плечами и указал на тропу, ведущую наверх. Бронны, будто этого и ждали, устремились к лагерю, сармат пошёл следом, но на обрыве, где лежали валуны, остановился и сел на камень. Еле слышно хмыкнув, он достал из кармана разобранные весы и установил их на ровном пятачке. «Ещё один прогон. В этой точке я до сих пор не взвешивал. Проверим, есть ли отличия…»

…Световой гейзер затухал на горизонте. Гедимин следил за ним и — вполглаза — за столярами, выставившими на свет все притащенные рогульки и костяные лопатки. Все аборигены выбрались из шатров и из-под навесов и глазели на двойной рассвет. Первый гейзер уже угас, скоро должен был растаять и второй.

— А вот интересно, — пробормотал Гедимин, следя за изменениями цвета неба на горизонте. — Если в другом Сфене построить ещё один реактор, рассвет станет тройным?

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Тогда — если построить в каждом городе по реактору, рассвет затянется на час? А если по два?

— Два реактора в одном городе — наверное, будут считаться за один, — задумался Гедимин. — Это если станция одна. А если две станции… Не знаю. И навряд ли попробую. Тут и одной на всю Равнину хватит. Даже много.

…Мощная тяга выдула испарения со склада, а с ними вынесла и тепло. Подмастерья возились с рычагами и лючками, Нурру вытащила на середину мастерской жаровню с кейеком, — при плюс двух градусах работать было холодно, даже в рукавицах. Гедимин рассматривал Броннские перчатки — скорее, варежки, с обшитыми кожей отделениями под когтистые пальцы — и думал, что они, препятствуя жестикуляции, должны очень мешать общению. Может, поэтому Бронны и не спешили работать — дожидались, пока воздух прогреется, рукавицы можно будет заменить обмотками, когти освободятся — и станет можно отдавать команды быстро и без лишних слов.

Гедимин втиснулся в ангар и закрыл за собой дверь. Нурру принюхалась к воздуху, коротко пискнула, стянула рукавицы и жестами созвала к себе подмастерьев. Полминуты спустя они, вереща и оглядываясь на сармата, с рогульками в руках набились в помещение склада. Закреплённый у входа фонарь осветил штабеля заготовок, накрытые шкурами. Нурру поддела одну из них, запустила под неё руку, что-то царапнула когтем и громко пискнула. Подмастерья поддели кожух, стянули его, двое принялись его складывать, а на пол уже спускался верхний камень, прижимающий весь штабель. Бронны несли его вдвоём, поддев с двух сторон рогульками; рывок — и он лёг на пол, а подмастерья взялись за верхнюю заготовку.

Её спустили на расстеленный кожух, к ногам Нурру. Она оглянулась на сармата. Гедимин тронул когтем пластину почерневшего дерева. Оно было очень твёрдым, плотным, только сканер мог различить внутри него отдельные волокна. Нурру положила сверху на заготовку костяную лопатку и снова оглянулась на сармата. Тот мигнул. «Что она хочет сказать?.. А, она показывает, что заготовка выровнялась. Это у них эталон ровной поверхности…»

— Годится, — вслух сказал он, щёлкнув по пластине когтем. Подмастерья уже сняли второй камень и поддели нижнюю заготовку. Вторая пара успела постягивать кожухи с четырёх штабелей; на них теперь складывали выровненные деревяшки. Гедимин снова тронул пластину пальцем и покачал головой. «Как дерево, оно неплохо. Но из него делать арматуру для ИЭС…»

… — Как там твои Бронны? — спросил Айзек, едва завидев Гедимина. Тот недовольно сощурился.

— Не мои. Местные, — буркнул он, занимая место у монитора. — Показатели-то в норме?

— А то сам не видишь, — Айзек весело хмыкнул. — Если ты ничего не говоришь про дикарей и тупые традиции — значит, работа движется. Мастера из Ушта тебе понравились?

Гедимин поморщился.

— По крайней мере, их не надо развлекать. Но я бы лучше с филками работал. Они понятные.

— И в рыло дать можно, — закончил за него Айзек, широко ухмыльнувшись. — А что у тебя за весы с чашечками? Филки мне их описывали-описывали, насилу понял, о чём речь. Они таких штук не видели, даже испугались.

Гедимин фыркнул.

— Обычные весы. Механические. Должны быть на станции какие-то приборы измерения⁈

— А. Это для станции, — Айзек кивнул. — А чего ты их с собой носишь? Ценные вещи лучше держать в машине.

— Я их проверяю, — Гедимин вынул весы, собрал их и поставил на край пульта. Чашки, качнувшись пару раз, пришли в равновесие.

— Вы не замечали в определённые дни изменения веса? — спросил он, кладя на весы набор «подопытных» камешков. — Особенно — неравномерного?

Айзек хмыкнул.

— Вот ты о чём… А я думал — зачем проверять весы? Особенно — много раз и по всему лагерю… То лекарство, что мы привозили, так и не помогло?

Гедимин смерил его угрюмым взглядом.

— Его надо было давать не мне, а планете. От общей бредовости. Тут всё работает по-дурацки. Не удивлюсь, если масса или вес — тоже. Поэтому — всё надо проверять.

— Логично, — Айзек пожал плечами. — Проверяй. Узнаешь что-то новое — расскажешь.

…Чашка пошла вниз. Гедимин, ошалело мигнув, схватился за неё — и успел «поймать» невесомое тёплое щупальце. Скользнув по пальцам, оно «отпустило» весы — и кованая чашка закачалась, возвращаясь в прежнее положение.

— Управляешь гравитацией? — Гедимин покосился на реактор. Ему было досадно. «Даже твэл надо мной издевается,» — думал он, сердито щурясь. «А если что-то сработает не так — отвечать мне. Если бы выяснить, что тут хотя бы масса не зависит от погоды…»

…В густеющей темноте что-то вышмыгнуло из-под ног. Бронн с кувшином и ложкой вскинул взгляд на сармата, протяжно запищал и нырнул за шатёр. Гедимин посмотрел на оставшуюся под ногами «чашу» туманника — вода из неё была вычерпана до половины.

«В неё попадает немного слизи со стенок. Видимо, пьют её как антидот,» — решил сармат. «При местном уровне гигиены антидоты не повредят.»

В красном световом пятне у шатра мелькнула четвероухая шапка с меховыми хвостами — Нурру и подмастерья выбрались в лагерь. Гедимин, не выходя на свет, шагнул к обрыву, включил сигма-сканер, — половина штабелей на складе была разобрана, заготовки сложены на просушку, плоские камни аккуратно составлены вдоль стены. Инструмент лежал в помещении мастерской — Бронны не понесли его в лагерь. «Завтра, может, закончат с разборкой,» — думал Гедимин. «Сколько-то дней всё это должно отлежаться. Потом начнётся нарезка арматуры. Силами всё тех же пяти Броннов. Или пришлют, наконец, ещё одну бригаду?..»

— Гедимин! — из темноты вынырнул Вепуат, прижимая к груди квадратный контейнер. Внутри что-то плескалось.

— Думал, ты в лаборатории, — Вепуат покосился на открытый контейнер и мокрую броню. — На каком из зеркал будем проверять? Есть старое, которое ты делал, — и я сегодня тоже соорудил… немного ровнее, чем в прошлый раз, но что-то всё равно не то. У ручки их как в трубку стягивает…

— Угу, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. Ему было не по себе. «У него уже всё готово. А у меня… не нравятся мне эти опыты. Чушь какая-то.»

Пока его не было, Вепуат успел подготовиться — приделал к столу все найденные струбцины, закрепил на них зеркала, прикрыл столешницу и стены защитным полем, а теперь ещё поставил рядом контейнер с водой. Гедимин посмотрел на всё это, неопределённо хмыкнул и снял с плеча сфалт. «Излучателем будет миниреактор,» — думал он, вытягивая из защитного поля дополнительное сопло и перекрывая его мембранами. «Заглушу его на всякий случай. Интенсивности и так хватит.»

— А план у нас есть? — Вепуат заглянул в передатчик на запястье Гедимина. — Развернул бы, что ли…

— Уйди, — буркнул сармат, настраивая пульсатор.

— Ага-а… Это базовая пульсация, — Вепуат зашёл с другой стороны — оттуда было лучше видно. — Ты её сам вычислил. А местные её нигде не использовали. Хм… Думаешь, она рабочая?

— Отстань, — отозвался Гедимин, направляя пульсирующий луч мимо всех зеркал в защитное поле. «Зачем он вообще их вытащил? Эта штука — если она работает — работает не от зеркал.»

Прошла минута. Луч пульсировал, на защитном поле проступали тонкие красные линии, больше не происходило ничего. Гедимин, досадливо хмыкнув, выключил излучатель и отчеркнул проверенную пульсацию.

— Ага! — оживился Вепуат. — Этой мы много назаписывали. Я даже почти запомнил. Она собирает воду…

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, болезненно морщась, и вскинул излучатель. «Если этот бред сработает…»

Тонкая водяная струя под напором ударила в защитное поле и расплескалась по столу. Экран выдержал, хоть на нём и проступило красное пятно — «водомёт» работал под большим давлением. Вепуат с восторженным воплем схватился за сканер, попытался ударить Гедимина по плечу, но тот уклонился. Он стоял над столом и смотрел, как на подстилки стекает вода. Хотелось потереть висок и прижаться лбом к холодному. «Сработало. Пульсация, управляющая веществом. Пульсация излучения, не влияющего ни на какие вещества. Мало мне было живого реактора…»

Вода капнула ему наступню. Сармат, морщась, поднял излучатель. В этот раз он рассчитал точнее — водяная струя, отражённая защитным полем, отрикошетила точно в контейнер.

— Работает! — Вепуат снова попытался хлопнуть его по плечу, но наткнулся на угрюмый взгляд и подался назад. — Нет, работает же! И у нас тоже!

— Если у куска стекла сработало, с чего бы у нас отказалось? — пробормотал Гедимин, направляя излучатель на зеркальную пластину.

— Отодвинь таз. Хватит тут воды.

…Гедимин убрал ладонь. Под ней осталось последнее влажное пятно — вся остальная жидкость повисла над столом в прозрачном синеватом шаре. Его «держал» только излучатель в руках Вепуата. Разведчик пыхтел, луч раскачивался, и вместе с ним колыхался водяной шар. Гедимин подставил под него поддон, и Вепуат с облегчённым вздохом выключил агрегат и опустил его на подстилки.

— Не знаю, как ты с этим бегаешь, — выдохнул он, глядя, как Гедимин возвращает сфалт в наспинные крепления. — Моя плазма вдвое легче!

Вся вода — кроме капель, заэкранированных ладонью Гедимина — плескалась в контейнере. В списке пульсаций осталась только одна неотчёркнутая, и сармат угрюмо на неё щурился.

— Это проверяли же, — озадаченно сказал Вепуат, заглянув в список. — И не сработало. Почему не вычеркнул?

— Не так проверяли, — буркнул Гедимин. — Тут фрагмент настройки на источник вещества. Что-то про расстояние и направление. Проверять нужно в той же точке.

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Хорошо быть физиком!.. А то, что про огонь, ты проверять будешь? Сегодня?

— Ну не в лаборатории же, — раздражённо вздохнул Гедимин, выходя из шатра. Он думал о «настроечных» фрагментах. Опыты с тазиком, поставленным с разных сторон от излучателя, «дали» небольшой набор коротеньких пульсаций в два-три такта; они вплетались в основную в самом начале — и там определённо было что-то про расстояние и направление. «Можно даже высчитать,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на гравий под ногами. «Составить таблицу, завести в передатчик… программу написать, вроде прыжковой карты… А у местных, получается, такие карты в мозгу. Что-то не складывается…»

…Вепуат заглядывал в передатчик. Свои приборы у него отобрали — Гедимину были нужны все данные, измерения со всех точек — и он сидел с пустыми руками и пытался заглянуть во все экраны сразу. Гедимин уже не отгонял его. Он сам смотрел, как в замедленной записи в одну точку стягиваются молекулы воздуха, как они разгоняются, одновременно уплотняясь, и как в потоке сигма-квантов формируется горячая плазма. «Красиво…» — вяло колыхалась внутри черепа единственная мысль. Что-то более сложное мозг порождать отказывался.

— Повезло, что ты физик, — подал голос Вепуат. — Знаешь, на что смотреть. И сразу всё понятно. Я бы не догадался про пульсации. А вот ты можешь прикинуть…

Гедимин с тяжёлым вздохом отключил передатчик.

— Не хочу про это даже думать. Ничего этого быть не должно. Ни перемещения жидкости, ни формирования плазмы. Это бред полоумной планеты. Хватит опытов. Нам отсюда надо вернуться живыми.

Вепуат разочарованно хмыкнул.

— Мало ли, что не должно. Вот же оно, на приборах! Гедимин, ты пока отдохни, а завтра мы…

Сармат резко качнул головой.

— Без меня.

…Полог приподнялся. В шатёр с опаской заглянул филк. Вепуат с радостным смешком встал из-за стола ему навстречу. Гедимин остался сидеть, мрачно глядя на свои руки. «Сигма-излучение так не работает. Если бы работало — давно бы заметили…»

— Заходи-заходи, — поторопил пришельца Вепуат. — Камень с собой? На шнурке носишь? Нигде не натёрло?

Филк, опасливо глядя на Гедимина, расстегнул на груди комбинезон, снял тонкий шнурок. Чёрно-красный камешек был обвязан удерживающими нитками — белым асааном, как машинально отметил Гедимин. Его взгляд скользнул по одежде филка, и он удивлённо мигнул.

— Иди сюда!

Он тронул пальцем тягучую «ткань», утяжелённую металлической пылью. В неё был добавлен мифрил — это сармат установил сразу же. Труднее было определить краситель — яркий, рыжевато-красный…

— Откуда рыжий материал? Кто делал?

— Альгот, кому же ещё, — отозвался Вепуат, изучающий каменную подвеску. — Ксеносульфид местного лития. Айзек проверял — Би-плазма им не травится.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, разглядывая красноватую «ткань». Ему было досадно. «Филк разрабатывает снаряжение. Расширяет базу красителей. А мы, двое исследователей…»

Филк резко выдохнул — стеклянное лезвие больно впилось в палец. Вепуат, склонившись над его рукой, прижатой к камню, пристально следил за размазанной каплей крови.

— Заметил что-нибудь? Странные ощущения? Заживает быстрее или так же? — нетерпеливо спросил он, глядя, как филк прячет камешек под комбинезон. Кровь на чёрной поверхности засохла быстро — была ещё надежда не испачкать чистую рубашку.

«Рубашки синие,» — отметил про себя Гедимин. «Ещё один ксеносульфид — соль чего?.. А, это ульсена. Серый с синим. Приятно блестит.»

— Ничего не заметил, — отозвался филк. — Командир Кенен не одобряет такие опыты.

— А командир Айзек — одобряет, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Ты, главное, скажи мне, если опыт прервётся. Гварза отберёт или там что… В драку не лезь, но мне скажи.

Гедимин представил себе филка, дерущегося с тяжелобронированным Гварзой, и с трудом подавил приступ жалости, смешанной с лёгкой досадой. «Надо же было сделать таких негодных существ! Разум сармата, а тело — макаки…»

— Пока эффекта не наблюдается… — задумчиво протянул Вепуат, выпроводив филка за порог. — Гедимин! На что смотреть ближе к концу опыта? Камень как-нибудь изменится?

Гедимин фыркнул.

— Ты у меня спрашиваешь? Спроси у тех, кто тебе его дал. Я вообще не биолог.

«А скоро декомпрессия,» — внезапно подумал он. «И филк поедет на Землю. Надеюсь, эту… минеральную форму жизни он оставит в бараке. А лучше — здесь, под присмотром.»

…Гедимин уже привык проходить к бункеру сквозь рыхлую толпу аборигенов, пришедших помолиться реактору. Но сегодня она выглядела странно. Скогнов оттеснили к душевой, Бронны выстроились в кривоватые шеренги, вытолкнув к куполу двоих представителей — и одним из них была Нурру. Чуть поодаль из темноты выглядывал Калиг; второго стража Гедимин не разглядел — то ли остался на посту, то ли встал по другую сторону купола.

— Там Бронны, — сказал сармат, едва увидел Айзека; тот с рассеянной ухмылкой выбрался из бункера, оглянулся на реактор и слегка ему кивнул. — И им чего-то надо.

Айзек пожал плечами.

— Надо — скажут.

…Гедимин вскинул руку, «стряхивая» на притихших аборигенов что-то невидимое. Тонкие волокнистые щупальца крепко держали его за запястье, лучами расходясь вдоль пальцев, и сармату хотелось поднести к ладони дозиметр — а вдруг его собственная рука сейчас излучает какую-нибудь пульсирующую «сигму»?

Он повернулся туда, где аборигены, столпившиеся у жёлтого круга, поделились на две неравные группы. В одной стояли, неровно выстроившись за спиной Нурру, её подмастерья и ещё трое Броннов, в другой — все остальные, тоже вытолкнувшие на жёлтый гравий своего предводителя. В полной тишине двое аборигенов заверещали, привставая на пальцах и указывая на сарматов… или на что-то за их спинами. Гедимин, подавив желание оглянуться, посмотрел на Айзека. Тот беззвучно хмыкнул.

— Прошло много дней с тех пор, как вы благословили город Скогнов, — донёсся из полумрака гулкий голос Калига — страж решил поработать переводчиком. — Но ни один город Броннов ещё не был благословлён. Бронны, как и Скогны, помогают вам строить дом Пламени. Им не нравится такая несправедливость. Тикри из Алвена и Нурру из Ушта просят, чтобы их города были благословлены силой Пламени, и чем скорее, тем лучше.

Гедимин и Айзек переглянулись.

— Имеет смысл, — пожал плечами командир. — Мы благословим один из городов Броннов. Помоги им выбрать, какой именно.

— Ты же обещал, что следующим будет город нергонов, — напомнил ему Гедимин, недовольно щурясь. Айзек хмыкнул.

— Каких именно нергонов? Ты видишь тут очередь нергонских просителей? Ну, если не считать Джагулов… если это была просьба о благословении, то мы её исполнили.

— В ядерный могильник Джагулов, — буркнул Гедимин, отворачиваясь.

Пока он сквозь усиливающийся визг общался с Айзеком, Бронны успели сбиться в две плотные группы, и между ними уже вклинился Калиг — и, похоже, без его вмешательства было уже не обойтись. Карлики скалились друг на друга, вскинув заострённые когти. От визга закладывало уши.

— Фа-аррх! — Калиг вскинул посох и всадил его в землю. Кольца белого света растеклись по гравию, захлестнув и аборигенов, и сарматов. Настала тишина. Калиг, шумно выдохнув и только что не выпустив пар, повернулся к Айзеку.

— Мы решили, — прогудел он, скользнув по аборигенам хмурым взглядом. — Бронны из Алвена давно помогают жрецам Пламени. Они не такие мастера, как Бронны из Ушта, но они третий месяц тут, они привозили для Равных Куэннам воду и много раз защищали холм. Алвен получит первое благословение.

— Пусть будет так, — кивнул Айзек. — Нужна будет зелёная краска. Пусть её принесут сюда.

— Алвен близко, — отозвался Калиг. — Тикри обещает с первым светом доставить краску. Он надеется, что завтра вы сможете поехать в Алвен. Горожане много сделали для вас и заслужили благословение Пламени.

Группа, сбившаяся вокруг Нурру, дружно фыркнула и, развернувшись, как по команде, отправилась в лагерь. Бронны из Алвена расходились медленно, оглядываясь на сарматов. Гедимин и Айзек стояли у бункера, пока в темноте не растворился последний переговорщик — сам Калиг.

— М-да-а… — протянул командир, прикидывая что-то в уме. — Завтра у вас с Вепуатом будет три с половиной часа на всё. И весь световой день придётся заниматься… жреческой работой. Вепуат согласится посидеть ещё смену на реакторе?

Гедимин кивнул. Ему всё ещё было неловко, но сквозь стыд пробивалось любопытство. «А я не был в городах Броннов. Они в деревьях живут? Интересное, должно быть, поселение. И там ещё эти… мастера жизни? Которые светятся в зеркале зелёным? Возьму с собой зеркало и поставлю пару опытов. Вепуат обрадуется.»

20 день Огня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сфен Земли, город Алвен

С вечера у входа в столярную мастерскую был оставлен фонарь; сейчас он исчез, только из приоткрытых лючков в стенах просачивался жёлтый свет. На экране сигма-сканера быстро двигались мелкие силуэты — двое Броннов с рогульками стаскивали кожух со штабеля заготовок, двое поднимали расплющенную деревянную пластину и несли её на подстилку. Груды пластин и штабеля плоских камней были расставлены по всему ангару и с вечера успели подрасти.

— Пришли на работу затемно, — вполголоса отметил Вепуат, глядя на сканер. — Хорошо. Я боялся, что вообще не придут.

Гедимин мигнул.

— С чего это? — он настороженно взглянул на Вепуата.

— Ты же отказал им в благословении, — отозвался разведчик. — Это обидно.

— Это здесь при чём⁈ — Гедимин передёрнул плечами так, что лязгнула броня. — Они нанялись на работу, мы за неё заплатили, — при чём тут их суеверия⁈

Вепуат с извиняющейся ухмылкой развёл руками.

— Я ж говорю — нам повезло. Все работают, никто не обиделся и не уехал в Ушт. А мог бы.

Гедимин сердито фыркнул.

— А если бы мы выбрали Ушт — уехали бы все алвенцы? Просто так, плюнув на все договорённости?

Вепуат снова развёл руками.

— А дипломатия — вообще штука сложная. Видимо, поэтому вместе с физикой в голове не умещается. Или физика, или дипломатия. Да ты не переживай так, всё хорошо. Я вот думаю о городах Сэта…

— А с ними чего? — Гедимин недобро сощурился. «Лучше бы у местных умещалась в голове физика, чем гора дурацких традиций. Можно было бы доверить им реактор и уйти на Землю.»

— Ничего — и вот это-то и странно, — Вепуат задумчиво смотрел на дальний холм. — Шакха светится, как раздолбанный реактор. И никого из других городов это до сих пор не заинтересовало. Никто не пришёл выяснять, откуда столько лишней энергии. То ли Сэта нашли, что соврать, то ли… то ли связь между городами очень редка и нерегулярна. При всех их огненных порталах и всём прочем. Странно…

Гедимин покосился на проснувшийся лагерь. Сегодня аборигены верещали громче обычного; сармат слышал громкие голоса Броннов и более тихие — Скогнов, но взбудоражены были все.

— Может, они как Бронны со Скогнами, — предположил он. — Так грызутся из-за любой мелочи, что рядом стараются не стоять. Приходит раз в месяц какое-нибудь официальное посольство… Вот когда придёт — тогда о нас и вспомнят.

…Вепуат резко свистнул, и Гедимин остановился и плавно опустил приподнятый угол печи на гравий. Другой угол, придерживаемый Вепуатом, в очередной раз зарылся в мелкие камешки.

— Меняемся, — буркнул Гедимин, приподнимая массивную конструкцию и подсыпая под неё ещё камней. По гравию, политому ворванью, печь скользила легко, двое сарматов вполне с ней управлялись… когда её не перекашивало.

— Не налегай так, — попросил Вепуат, примеряясь к грузу. — Ты всю массу тащишь на себе, выдёргиваешь у меня — поэтому она и перекошена. Ты не бойся, она меня не расплющит. Держи её со своей стороны, и всё. А я тут справлюсь.

Гедимин, сдержав недовольное фырканье, взялся за печь. Ещё два метра с боку на бок по скользким камням — и конструкция перевалилась через порог и встала на смазанные жиром направляющие. Гедимин напряг мышцы, заталкивая её в нужный «отсек», и шагнул назад, придирчиво её осматривая.

— Воздуховоды совмещены, — он накинул толстую полосу уплотнителя и вбил последние скобы. Печь, сойдя с направляющих, встала на фундамент. Гедимин подвигал заслонки, просунул руку внутрь, — ничего не перекосило, все расчёты оправдались. Сармат сдержанно хмыкнул, напомнив себе, что конструкция (и весь цех с ней) ещё должна отстояться — и никто не знает, как именно она при этом деформируется. Особенно его беспокоил термоизолирующий слой, замурованный между двумя слоями тектона. С этим веществом Гедимин имел дело впервые — и оно, после всех перемешиваний, осталось неоднородным. «Небольшой перекос несмертелен, заслонки я, если что, поправлю,» — думал сармат, оценивающе глядя на печь. «Лишь бы до трещин не дошло.»

— Давай за следующей, — сказал он Вепуату. — Не устал?

Разведчик обиженно фыркнул.

— А вот Текк’т затолкал бы все печки играючи, — вполголоса заметил он, перешагивая через скользкую дорожку.

— И посносил бы все направляющие, — отозвался Гедимин. — И ворота тоже вылетели бы. Сейчас потащим вот эту. Плесни ещё жира!

…Подземные прожилки потускнели. Они ещё светились сквозь пепел, но уже вполсилы, и видны были только под определённым углом. Гедимин поднёс к ним дозиметр и удивлённо хмыкнул — излучение ничуть не ослабло, только его видимые проявления стали менее яркими.

— Замаскировалось, но фонит, — подвёл итоги Вепуат, отпустив «трилобитов» в свободный полёт; летали они, впрочем, немного — больше обсиживали высокий каменный зубец. — Фонит, но замаскировалось… Интересно, к чему это.

Гедимин подумал о светящихся «трещинах» под Тоготом. Они, наверное, тоже как-то видоизменялись — но расспросить о них было некого. «Увидимся с Шесеком — может, расскажет,» — решил он. «Раз мы поставили такой опыт — надо же пронаблюдать его течение…»

…Лагерь верещал. На холме уже достаточно посветлело, чтобы отпала нужда в фонарях, и все повыбирались из укрытий и замельтешили. У полевой кухни, как колонна, возвышался сармат в чёрной броне; узнав Айзека, Гедимин недовольно сощурился, но тут же увидел рядом с ним Кенена Гварзу и немного успокоился — по крайней мере, тот, кто сидел сейчас у реактора, не имел привычки лезть, куда не просят.

— Что, уже едем? — спросил он, подойдя к сарматам и чуть не запнувшись о пробегающего нхельви.

— Под ноги смотри, — буркнул Гварза. — Айзек, нельзя его заменить кем-то более компактным? Если он разрушит Броннам город…

Гедимин сузил глаза и придвинулся чуть ближе. Айзек, сердито фыркнув, встал между сарматами.

— Никто ничего не разрушит. Погоди, атомщик. Алвен близко, но не настолько. Тикри отправил туда посланцев. Добегут они быстро, но в самом городе ещё должны подготовиться.

— Может, они нас не примут? — Гедимин ещё сам не знал, огорчит его это или порадует. — Или выберут другой день? Какой день сегодня?

— Огня, — отозвался Гварза. — Айзек, дай ты ему уже календарь!

Айзек отмахнулся.

— Всех примут, атомщик. Иди пока в шатёр. Если что начнётся — не пропустишь.

…Гедимин задумчиво смотрел на уравновешенные чаши весов.

— Опять ничего странного? — спросил Вепуат, копаясь в стеклянных поделках, пересыпанных листвой. — Или всё-таки разница есть?

— Пока нет, — неохотно признал Гедимин, высыпая взвешенные камешки в карман. — Возьму их с собой в Алвен. Надо бы поставить опыт с весами в разных местностях…

Вепуат положил на стол небольшое зеркало с ульсеновым напылением.

— Вот. Ты не забудешь провести эксперимент? — он заглянул Гедимину в глаза. — Постарайся не забыть! Я бы с вами поехал, но не берут.

Гедимин покачал зеркальную пластину на ладони.

— Всё-таки налепил по углам завитушек?.. Если Бронны попросят его себе — отдать, продать, послать их?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Не попросят. Это Скогны любят новшества. Бронны подождут ещё лет двести. Потом у Скогнов позаимствуют.

Гедимин настороженно сощурился.

— А опыт-то мне провести позволят? Если они так не любят новшества?

Вепуат с ухмылкой хлопнул его по плечу.

— Ты Куэнн, тебе можно. О, там верещат — пойдём послушаем?

Нхельви сегодня так и лезли под ноги. Едва не наступив на ещё одного, Гедимин вышел на окраину. Там, и верно, верещали — и нхельви, и Бронны, и Айзек, и даже Скогны с повозки что-то попискивали.

— Нас ждут, — Айзек показал Гедимину закупоренные трубки. — И именно сегодня, хоть день и не самый удачный. Видимо, боятся, что до дня Жизни мы передумаем. К рассвету подгонят повозку. Поедем на волокуше. Ты на них не ездил ещё, нет?

Гедимин сердито сощурился.

— Какая волокуша⁈ Мы вдвоём весим полторы тонны! Она в гравий на метр уйдёт.

Айзек весело хмыкнул.

— Помнишь, как они ирренций возят? Там масса побольше. Дорога будет нудноватая, но — не всё же летать на сверхзвуке! Займись пока чем-нибудь, я пойду к реактору.

Гедимин перевёл взгляд на ближайшую волокушу, потом — на плоских зверей, залёгших у обрыва и жующих подсушенные листья. «Может, они и дотащат. Они выносливые. Я бы распределил груз на две повозки. Но местным виднее. Лучше бы прислали Мальгеса — мы бы пешком дошли. Тут недалеко…»

…В горячем цехе потолки были высокие — Гедимин только радовался, проходя, не пригибаясь, от печи к печи, налаживая вентиляцию и раздумывая о размещении термопластин. «Надо было во всех зданиях делать такие своды. Ни филкам, ни карликам они не помешали бы. А я не ползал бы на карачках по складу.»

— Десять дней, — сказал он вслух, повернувшись к Вепуату. — Минимум десять. И первые пять — на холоде. А растопить попробуем тридцатого. К этому времени усадка должна себя показать. Хотя бы будет видно, что куда едет, и с какой скоростью.

Вепуат покачал головой.

— На вид всё твёрдое. Но если ты говоришь… У нас на все печи хватит кейека?

— На одну, — ответил Гедимин. — Если выгрести всё отовсюду — на две. Двух печей им для начала хватит. Если Сэта или Скогны заинтересуются, поговорим о новых поставках. А если нет — и это не понадобится.

Вепуат недовольно на него покосился.

— Они все только ждут, когда мы будем готовы. Каждый день спрашивают. Значит, тридцатого… Надо будет запастись шихтой. А инструменты? У тебя готовы инструменты?

…Защитный купол поглощал звуки, и Гедимин, спускаясь в бункер, блаженно щурился — наконец-то в ушах не звенело. Филк, сидящий у монитора, с облегчённым вздохом уступил ему место.

— Вроде работает. Ни черта я в нём не понимаю…

— Перестанет — ты заметишь, — «успокоил» его Гедимин. — Спасибо за присмотр.

Филк быстро, почти бегом, выбрался наружу. Вепуат проводил его сочувственным взглядом.

— По какому принципу Айзек выбирает, кому тут сидеть? — вслух подумал он. — Явно же не по желанию.

Гедимин поморщился.

— Лишь бы в реактор не лезли, — буркнул он, поглаживая каменный корпус. Хранитель потрогал его ладонь и втянул щупальца — сегодня он был «неразговорчив».

— И мне туда лезть не хотелось бы, — пробормотал Вепуат, занимая место у монитора. — Если только оно наружу не полезет…

— Не двигай пластины, и никто не полезет, — отозвался Гедимин. Вепуат хмыкнул.

— А само оно их не сдвинет?

— Ипрон — нет, — качнул головой ремонтник. — Флию или мифрил ещё может, а ипрон — нет.

Он погладил реактор.

— Сиди там тихо. Не пугай Вепуата, — он криво ухмыльнулся. — Следи за холмом. Мало ли, кого ещё сюда принесёт.

…На окраине снова верещали. Едва Гедимин перешагнул жёлтый круг, под ноги ему кинулась целая стая нхельви. Обогнув сармата, зверьки остановились и с громким писком устремились к лагерю. Гедимин покосился на плотно закрытые карманы (в одном — разобранные весы, в другом — миниатюрное зеркало) и пошёл туда же.

Там были Айзек, Гварза и двое стражей — Ауна и Корген. Перед ними стояла пустая волокуша. Видимо, её подняли на холм недавно — тягловый зверь ещё не успел залечь и стоял смирно, уткнувшись тупым носом в миску с ягодами. Гедимин беззвучно хмыкнул — до сих пор при нём эти ягоды зверям не доставались. «Надеюсь, они повышают выносливость,» — подумал он, заглянув в повозку. «Если ему одному тащить нас двоих… Интересно, почему их не запрягают попарно? Узкие дороги и непрочная упряжь?..»

Никаких вспомогательных механизмов или демпферов в повозке не было — это был обыкновенный ствол, распиленный надвое и выдолбленный изнутри, с частично стёсанными выступами коры, заменившими полозья. В края вбили кости, оплели их листьями и обвешали меховыми хвостами и гроздьями шуршащих семян разной формы. На носу, у костяной приступки на высоте полуметра, был закреплён чей-то большой череп. С его отростков свисали семена, а к ближайшим костяным опорам были привязаны деревянные колотушки. Поверх черепа кто-то небрежно бросил поводья. Гедимин огляделся в поисках приезжих и нашёл двоих Броннов в шапках с рогами. По четыре небольших рога с каждой стороны, — к ним крепились погремушки из семян, и всё это определённо мешало при любых телодвижениях.

— Наш транспорт, — криво ухмыльнулся Айзек, оглянувшись на Гедимина. — Что ты там ищешь — лучевое крыло или воздушные подушки?

Гедимин недовольно сощурился.

— Зачем столько гремелок?

Из-за повозки выбрались ещё двое странно одетых Броннов. У каждого за плечами, как рюкзак, болталась ракушка с отростками. Гедимин быстро оглянулся на реактор — рядом с ним как раз лежала такая, только из металла — и обречённо потянулся к наушникам. Айзек сочувственно хмыкнул.

— Закрывай глаза и уши! Мы — почётные гости, и нас будет слышно издалека. Я попросил их в городе дудеть вполсилы, но в закрытом помещении… В общем — ходи в закрытых наушниках. Если что понадобится, я тебя толкну в бок.

Из-под навеса полевой кухни выбрались шестеро Броннов. Вид у них был хмурый и сосредоточенный. Гедимин заметил у них камнеметалки для кручёного броска, прикинул его дальность, — Бронны вооружились, как могли. «Солдаты» Скогнов встревоженно пищали, обступив Ауну; страж молчал, только посох в руке неровно мерцал.

— Посты я усилил, — сказал Айзеку Гварза; он тоже был угрюм и сосредоточен. — Сам буду здесь, Корген уйдёт на тот край. Надеюсь, в этот раз обойдёмся без реакторной самозащиты… Холм после этого фонит, а дезактивация долгая.

— Садись, — Айзек кивнул Гедимину на волокушу. — Выбирай место, а мы потом тебя уравновесим.

Кости-опоры на «корме» повозки проворачивались в гнёздах и внутри оплётки, создавая, по мере надобности, бортик или трап; сейчас они были опущены до упора, и Гедимин перешагнул их, стараясь держаться у центра тяжести и надеясь, что долблёнка не встанет на дыбы. Ещё небольшой шажок — и сармат сел, поджав под себя ноги и стараясь не растопыривать руки. С двух сторон его по плечи закрывали плетёные борта, колени почти упирались в костяную скамейку. Мимо синхронно проскользнули двое Броннов, покивали, оглянувшись, и заняли места у черепа-барабана. Один подобрал поводья и снова оглянулся. Волокуша качнулась.

— Я за спиной, — тихо сказал Айзек в наушник Гедимина. — Сильно не шевелись. Наушники прикрой — поедем с музыкой.

За спиной захрустел, поднимаясь, костяной трап. Гедимин покосился направо, налево — с двух сторон по бортам устроились камнемётчики. Ауна, обогнув транспорт, встала рядом с тягловым зверем. Он зашевелился, усилие передалось повозке — и перегруженная волокуша медленно поползла к обрыву. За спиной взвыли трубы-раковины. Один из возчиков схватился за колотушки. Череп загромыхал под ударами, заглушая громкий хруст гравия. Гедимин тронул наушники и облегчённо вздохнул, когда внутри скафандра наступила тишина. «Я бы на месте кочевников к этой штуке близко не подошёл. Разве что издалека её взорвать. Чтобы стало тихо.»

…Скалы расступились. Здесь куэсты, нависающие над дорогой, были ниже, слой гравия под полозьями — выше, а впереди открывался широкий просвет — как перекрёсток между ущельями. Там, где должны были снова подниматься жёлтые скалы, вместо них громоздились округлые тёмные структуры. Самая крупная из них боком врезалась в куэсту и вросла в неё, постепенно превратив скальный массив в жёлтую щебёнку. Барабанщик перед носом Гедимина радостно вскинул колотушки. Сармат ошалело мигнул — все эти тёмные скалы, изрезанные продольными складками, были «лесом» огромных растений-куполов. Те, что лепились к подножью, поднимались над поверхностью на три метра, те, что росли за ними, — на шесть, а два прижавшихся друг к другу гиганта — одной величины и формы и, видимо, одного возраста — на все пятнадцать.

Повозка едва заметно дрогнула, будто под полоз попало что-то необычное, непохожее на простой гравий. Гедимин посмотрел вниз и увидел чуть присыпанный камешками обломок жёлтого камня. Он был плоским, почти метровой длины; на гладкой поверхности проступал чёрный узор — пересечение волнистых линий, очень похожих на спирали ДНК. Гедимин повернул было голову, чтобы рассмотреть странный камень получше, но взгляд наткнулся на ещё один обломок с такой же гладкой поверхностью — и тем же орнаментом, не нанесённым на камень, а вплавленным в него.

Он попытался привстать, осмотреться, но повозка снова качнулась, въезжая на небольшую приступку. Она ехала как-то не так, и Гедимин тут же понял, почему, — под полозьями вместо гравия был неровный, но плотный массив. Повозка ещё раз качнулась, перевалив через узкую трещину, и сармат дёрнулся, как от удара током. «Спрессованный гравий! Полметра толщиной, размеры — десять на три. Трещины сквозные…»

Волокуша ползла по расколотой на куски платформе. Сигма-сканер «видел» десятки трещин — они ветками расходились от трёх основных разломов, и каждая проходила спрессованный пласт насквозь. Гедимин зажмурился и тут же увидел, как платформу подрывают с трёх сторон — причём, почему-то, не из-под низу, а с поверхности, как будто ломают не её, а что-то на ней.

— Айзек! — он, резко проведя пальцем по наушнику, развернулся к сармату. — Посмотри вниз!

— А? Что? — Айзек, видимо, за сорок минут дороги наслушавшийся местной «музыки», встряхнул головой; его взгляд был затуманенным. Повозку снова качнуло — она сползала с платформы, а над ней уже поднимались пятнадцатиметровые купола. Теперь, вблизи, Гедимин видел и ворота — невысокие проёмы, прорезанные в каждом куполе и прикрытые выростами коры; там угадывались подъёмные ворота, шлюзы, примитивные рычажно-блочные механизмы… Со стороны города доносился приглушённый рёв дудок и верещание.

— Там пласт спрессованного гравия, — мрачно сказал сармат, уже понимая, что поговорить им не дадут. — И обломки тектоновой стены.

Повозка остановилась. До ближайшего купола было ещё метров пять, но дорогу уже преградила плотная толпа Броннов. По её краям стояли, держа наготове инструменты, аборигены с разноформенными дудками и погремушками из семян, по центру — несколько Броннов, увешанных меховыми хвостами и цацками до полной шарообразности. К сарматам уже обращались, быстро кивая и прижимая пальцы к шапкам; Айзек толкнул Гедимина в спину — «вылезай!».

Сармат оглянулся через плечо на волокушу. Возчики радостно ухмылялись. Тягловый зверь стоял, тяжело покачивая маленькой головой, будто выискивал среди камней что-нибудь съедобное. Замученным он не выглядел — как, впрочем, и довольным освобождением от полутора тонн груза.

— Теск! — Айзек чувствительно пихнул Гедимина под рёбра. Сарматов уже окружили; дудочники выстроились впереди узким клином, у открытых ворот ближайших «строений» клубилась толпа крупных и мелких Броннов.

— У них тут узкие ходы. Нам в город никак не пролезть, — сказал Айзек. — Нас отведут на самый верх. Будем благословлять Алвен с крыши. Видишь тропу?

Гигантское дерево было изрезано естественными складками-металлостоками полуметровой, а то и метровой глубины. Все они шли снизу доверху под разными углами, иногда соединяясь косыми разломами поверх гребней — и кое-где на подъёмах в гребни были вбиты толстые кости или почерневшие деревяшки. Первые Бронны уже стояли на ступеньках, размахивая флагами и нетерпеливо оглядываясь на толпу. Гедимин проследил за лестницей, угловатым серпантином поднимающейся на пятнадцать метров, и едва заметно вздрогнул.

— И что, оно нас выдержит?

— Купол — да, а ступеньки… — Айзек выразительно пожал плечами. — Поднимайся на когтях! Для нас выбирали тропу поудобнее…

Его слова заглушил рёв дудок и частый костяной треск. Айзек, махнув рукой, двинулся вперёд, и вскоре Гедимин видел только его спину. По узкому разлому в толще коры было не пройти вдвоём.

Купол был прочным — и очень толстым, и явно многослойным; на сканирование не было времени — сармат поднимался по разлому, цепляясь когтями и стараясь не наступать на перекладины. Бронны сновали со всех сторон, обходясь без перекладин и даже без тропы, и ещё умудрялись на бегу дудеть и колотить деревяшкой о деревяшку и костью о кость. У них даже получался ритм, Гедимину напомнивший работу хорошо настроенной камнедробилки.

Крутой уклон закончился. Здесь из купола торчали заострённые выросты; под ними угадывались кольцевидные опоры и что-то вроде рёбер жёсткости. Верхушка купола закруглялась, подъём сглаживался; Гедимин сделал ещё шаг — и едва не налетел на Айзека. Тот, быстро оглянувшись, шагнул на стёсанный гребень, жестом велев ремонтнику встать с другой стороны тропы. Тот поднялся на выступ — и увидел, что в полутора метрах от него в куполе зияет многоугольный проём.

Отсюда просматривался весь город — внутренности гигантского окаменелого дерева на тридцать метров в глубину. Гедимин скользнул взглядом по вырубленным в коре направляющим для огромных сдвижных пластин — проём был вентиляционным люком и при необходимости закрывался, и у механизма, приводящего крышки в движение, дежурили отряды Броннов. Вокруг них, на каждом свободном пятачке, что-то росло, свисало, копошилось. Ещё пять метров вниз — и начиналась бесформенная масса, похожая на залитую чем-то твердеющим губку. Видимо, это были остатки самого дерева, внутренняя структура, — они тянулись вдоль стен, оставляя свободным только пространство по центру, тридцатиметровый круглый колодец. С его дна поднимались складчатые столбы разной высоты; по торчащим листьям Гедимин опознал деревья курруи.

Дудки и трещотки замолчали.

— Уран и торий! — Айзек резко развернулся к Гедимину, и тот привычным жестом вскинул сфалт над головой, посылая в красное небо узкий зелёный луч.

— Уран и торий!

…Двое Броннов держали высветленную пластину коры; края у неё были неровные, обрезанные в спешке, но резчики явно пытались сделать правильный круг. Айзек в четыре мазка обозначил на ней зелёный трилистник. Дудки снова взвыли. Гедимин, мигая, смотрел, как пластину на тросе спускают внутрь «здания». Внизу радостно верещали, и даже дежурные у сдвижного механизма порывались подпрыгнуть и чем-нибудь помахать — но на их узком козырьке для прыжков было мало места. Гедимин помахал им в ответ. Вой стал громче.

— Сейчас пройдём по краю крыши и спустимся во-он на тот купол, — Айзек указал на ближайшее гигантское дерево. — Закончим путь в роще курруи. Вон там она, внизу, видишь? Там же будет пир!

Гедимин встряхнул головой — от высокочастотных звуков со всех сторон звенело в ушах.

— Почему рисовал на подвеске?

— А где ещё-то? — Айзек посмотрел на него, как на идиота. — С коры — металлом смоет, внутрь — никак. Идём!

Бронны уже спешили по тропе, огибающей верхний «люк». Гедимин пошёл за ними, стараясь придерживаться рёбер жёсткости, — здесь, на изгибе, кора была тоньше, в ней чувствовались внутренние структуры, и прочность от них не увеличивалась. Обзор сверху был хороший — там, где выступы коры не заслоняли нижний уровень — и сармат на поворотах приостанавливался, рассматривая окрестности. «А тут много жилого пространства,» — думал он, глядя на прижавшиеся друг к другу купола-стволы. «Даже мелкие деревья — как бараки. А то, что под ногами, — целый посёлок…»

Внизу зияли открытые «люки» малых куполов. Под ними не было никаких сдвижных пластин — живые деревья следили за своей вентиляцией сами. Гедимин видел зубчатые выросты по кромкам «лепестков» коры и пустоты под ними и думал, шевелятся ли губчатые стены «жилых отсеков», когда дерево прикрывает проём — и куда в это время прячутся жители. Два нижних «яруса» были живыми; каждый составляли деревья примерно одного размера, можно было бы подумать, что их посадили одновременно, — но располагались они несимметрично, как придётся. Гедимин мысленно двигал их, расставляя оптимальным способом, пока тропа не свернула к гигантскому окаменевшему куполу; отсюда внешние насаждения не просматривались, зато хорошо были видны внутренние.

Кольцо огромных деревьев росло по краю многометрового котлована округлой формы — кратера сорока метров в поперечнике. Его дна Гедимин не видел — оно сплошь заросло столбчатыми деревьями. Вокруг их, по краям кратера, к окаменевшим гигантам прижимались их живые сородичи — небольшие, метров по десять, приплюснутые с одной стороны и сильно деформированные, будто пустота с одного края сильно мешала их росту. Их «люки» были открыты, высунутые листья-флаги колыхались, но и «люки», и «флаги» выглядели искривлёнными, заметно перекошенными.

Дерево прижалось к соседнему плотно, выступы коры вошли в выемки, и тропа резко свернула вниз, на мост из прокалённых деревяшек. Гедимин ступил на него одной ногой, тут же цепляясь когтями за прочную кору и перебираясь на гребень. Тропа огибала купол, плавно приближаясь к большому проёму. Ещё пара десятков метров — и Айзек остановился, жестом указывая Гедимину, где ему встать и куда повернуться.

— Уран и торий!

…Дозиметр на запястье перестал мигать и зажёгся ровным светом. Город «фонил». Под ногами Гедимина из-под окаменевшей коры проступали светящиеся изжелта-зелёные прожилки. С верхушки последнего купола он увидел, что они стянулись в кольцо вокруг древнего кратера, выпустив внутрь ветвящиеся «корни», и что под каждым живым деревом горит своё световое пятно, соединённое с остальными.

— Спускаемся! — крикнул Айзек, указывая на тропу, уходящую вниз. С окаменевшей коры дерева-купола она спускалась на обломки ещё более древней; они проступали из-под живой поросли, плотно врастая в скалу. Здесь тоже когда-то было дерево; то, что от него осталось, давно пропиталось минеральными растворами, от органической структуры сохранилась только форма.

— Здесь тоже был город? — крикнул Гедимин, на секунду поравнявшись с Айзеком, и тут же едва не потерял равновесие на несимметричном выступе коры. Бронны взволнованно заверещали.

— Здесь? — Айзек кивнул на кратер и густой «лес» курруи, маячащий невдалеке. — Да, первая зифта Алвена!

«Зифта?» — Гедимин вспомнил дерево с пещерами, оазис посреди Сфена Молний. «Видимо, они много где растут. Устойчивая жизненная форма…»

— Сколько лет городу? — спросил он, но Айзек только дёрнул плечом. Последний отрезок тропы с обратным уклоном нырял в просвет между двумя живыми куполами и был весь утыкан перекладинами; здесь даже Бронны спускались с опаской, а Гедимин, скользя по стенам на когтях, на последних пяти метрах не выдержал и спрыгнул.

Внизу была скала — местами окаменелое дерево, местами настоящий камень — и что-то из этого откололось при посадке. Гедимин, смягчая падение, откатился немного в сторону и выпрямился. Айзек, спускающийся по ступеням, посмотрел на него и укоризненно хмыкнул.

— Ты легче, — буркнул сармат, оглядываясь по сторонам. Сверху нависали тридцатиметровые стены, сбоку — деревья-колонны, иссверленные нишами. Под ногами хрустел гравий вперемешку с чешуями окаменелой коры — она разваливалась не на округлые или угловатые камешки, а на волнистые пластинки. Деревья курруи нависали над сарматом — они росли тут явно не первый год и даже не первое десятилетие, некоторые поднимались на пятнадцать метров.

Место, где все Бронны остановились и попытались построиться ровным кольцом, было даже не по центру — где-то явно сбоку; от остального «леса» Гедимин отличил его по узлу сходящихся световых линий — они срастались прямо здесь, под ногами Айзека. Айзек шагнул в сторону, жестом подзывая ремонтника, и тот с опаской ступил на световой узел.

— Эта роща тут со времён первой зифты, — перевёл командир слова какого-то громкого круглого Бронна. — Здесь есть деревья, которые сажали, когда сажали старейшие зифты Алвена. Деревья курруи живут долго, дольше, чем зифты. Это — самое священное место города. Здесь будет помещён последний знак Пламени.

Гедимин отодвинулся, пропуская к световому узлу двоих Броннов. У них был самый круглый из вырезанных дисков; его даже успели по кругу украсить несложным орнаментом. Сармат криво ухмыльнулся и вскинул реактор над головой.

— Уран и торий!..

…Город «фонил». Стрелка-указатель под экраном дозиметра плавно качалась то к одному, то к другому окаменевшему дереву, — видимо, живые растения такого сильного фона не создавали. Гедимин сидел на подушках, набитых, судя по ощущениям, сухим растительным волокном; такие же достались нескольким Броннам, остальные устроились на подстилках, уложенных во много слоёв прямо поверх гравия. Стол у Броннов был настоящий — несколько небольших, составленных в один длинный, все из дерева, с чуть загнутыми кверху краями и высверленными отверстиями под сосуды с острым дном. Ни одна поверхность не была ровной — видимо, поэтому сосуды с плоским дном не прижились, и в ходу были конусовидные или с прилепленными ножками. Гедимину в очередной раз протянули миску на лапках; внутри были ягоды курруи — кто-то постоянно их подсыпал, иначе ёмкость давно опустела бы. Сармат привычным жестом сунул ягоду в респиратор и выдавил в мусоросборник. «Вот куда поставить весы? Тут всё перекошенное…»

Он осторожно взялся за столик и вдавил его одной стороной поглубже, выравнивая поверхность. Бронны на другой стороне беспокойно запищали.

— Ты чего? — забеспокоился и Айзек, глядя, как сармат достаёт и собирает маленькие весы.

— Поставлю опыт, раз уж приехали, — отозвался Гедимин, высыпая на стол камешки, косточки и семена. Подвернувшуюся ягоду курруи он взял тоже, взвесил анализатором, потом положил в кованую чашку. Чашка пошла вниз.

На третьем взвешивании цепочку тронул чужой коготь. Бронны придвинулись ближе, едва не забравшись Гедимину на ноги, и с интересом рассматривали весы. Один из них что-то пропищал, второй поддержал его.

— Они говорят — эта штука для взвешивания непохожа на Куэннскую, — перевёл Айзек, усилием воли удержавшись от ухмылки. — Её как будто сделали Скогны. У них тоже коромысло на опоре и всё, что можно, из металла. Только вот этой штуки нет.

Бронн тронул пальцем миниатюрный указатель. Гедимин мигнул.

— У них есть свои весы? Не такие, как у Скогнов? — быстро спросил он, ухватив главное.

Бронны завертелись, на кого-то оглядываясь, вдоль стола прошёл негромкий писк, на секунду все притихли, а потом кто-то на периферии нырнул за деревья.

— Сейчас принесут, — пояснил Айзек. — Чего мигаешь? Все уже поели и начинали скучать. А тут ты со своими опытами. Ну, хотя бы опыты безопасные. Только не выпрашивай у них образцы, слышишь?

— Такие образцы только в музей, — отозвался Гедимин, взвешивая очередную пару «гирек». Соотношения оставались прежними, и вроде бы анализатор показывал то же самое… или излучение бредовой планеты действовало и на него?

«Музейный» образец принесли быстро — и Гедимин, увидев его, ошалело мигнул.

Трубчатая кость была обмотана посредине шнурком. С двух её сторон свисали концы другого шнура, плетёного, более длинного, перевязанного узлами; разделив концы натрое, к ним прикрепили глиняные плошки. На концах кости виднелись следы долгого истирания — всё, кроме неё, видимо, было сменным, а вот коромысло служило до последнего. Гедимин поддел пальцем шнурок-держатель, нацепил весы на перчатку и сдержанно хмыкнул. «Глазомер тут нужен хороший. Их, наверное, вешают сначала на крюк или выступ. В руке держать — задрожит…»

— Тут было бы хорошо прикрепить отвес, — вслух сказал он. — Шнурок немного скользит, равновесие уходит. Чья вещь? Подержи.

Бронн замер у стола, держа весы над столешницей; его рука будто окаменела. Гедимин положил в глиняные плошки пару проверенных грузов и сдержанно хмыкнул. «Примитивная вещь, но рабочая. При твёрдой руке и хорошем глазомере.»

— Что у Броннов с металлом? — спросил он, вернув весы владельцу. — Не умеют обрабатывать? Даже ульсену? Они же не настолько примитивнее Скогнов…

Айзек досадливо хмыкнул.

— Никто тут не примитивный, — сердито сказал он. — Но так сложилось. Всё, наигрался?

Гедимин обвёл стол задумчивым взглядом. «Много народу в цацках. Если у них, как у Сэта, количество цацек с чем-то соотносится…»

— Атомщик! — Айзек хотел ударить кулаком по столу, но вовремя отдёрнул руку. Гедимин, держащий на ладони миниатюрное зеркало, только ухмыльнулся. Бронны, сунувшиеся было к новой вещице, подались назад, растерянно переглядываясь.

— Скажи им, что эта штука — неопасная, — попросил Гедимин, выждав пять секунд, но так и не дождавшись привычного интереса и протянутых кзеркалу пальцев. — И они могут её посмотреть. Она измеряет силу… мастеров жизни. Кажется, это так называется. Если тут есть мастера жизни, пусть подойдут ненадолго.

Айзек поморщился.

— Гедимин, ты меня предупредить мог? Только не пытайся эту штуку никому всучить. Если ты не заметил, она их пугает.

Он издал несколько протяжных пискливых фраз. Кто-то из Броннов медленно протянул руку к зеркальцу, заглянул в него и тут же отодвинулся, передав следующему. Гедимин смотрел, как оно движется вдоль стола. Заглядывали все, но никто, удовлетворив секундное любопытство, не хотел оставить странную штуку у себя. Даже разговоры затихли.

— Бронны из Элидгена рассказывали о Куэннских кристаллах, — перевёл Айзек чью-то негромкую речь. — Они гладкие, как вода в самую тихую погоду. И при этом очень твёрдые. Это один из них? Зачем его сюда принесли? Бронны уважают Равных Куэннам, но не просили у них никаких странных штук. Чтобы подчинять их, надо быть Равным Куэннам. А в Алвене таких нет.

Гедимин протянул руку за зеркалом — ему отдали вещицу сразу же, чуть ли не с облегчённым вздохом. Сармат растерянно смотрел на аборигенов. Он успел краем глаза разглядеть зеленоватое свечение вокруг некоторых отражений, — оно было редким и не очень ярким, видимо, «мастера жизни» на пир не пришли.

— Я принёс кристалл для себя, — осторожно сказал он, надеясь, что Айзек, как знаток традиций, сгладит неловкие обороты и успокоит настороженных аборигенов. — Хотел проверить его свойства. Он отражает удары огня и воды. Кто-нибудь может направить на него жи… стихию жизни? Было бы интересно посмотреть.

Бронны переглянулись. Пару секунд было тихо, потом кто-то протяжно пискнул.

— Равный Куэннам не предупредил, что будет играть тут в игры Куэннов, — перевёл Айзек, резким жестом попросив Гедимина молчать и слушать. — Броннам надо об этом поговорить. Несколько дней. Пока они не узнают, опасно это для города или нет. Сейчас они не знают. Они надеются, что никого не оскорбили.

Гедимин мигнул.

— Несколько дней говорить о простейшем опыте⁈ Айзек, ты что, не можешь…

— Нет! — голос Айзека зазвенел, и ремонтник, привставший было, медленно опустился на подушки. — Тут другие порядки, теск. Для тебя — простейший опыт, для них — что-то сравнимое с ядерными испытаниями. Нет, ты-то и ядерные проведёшь посреди города…

Гедимин сердито фыркнул.

— Трусливые дикари! — он сунул зеркало под броню, едва не обломав стеклянный край. — Фонящий город и свет из разломов их не пугают, а кусок стекла…

— Ты понял, — ровным голосом перебил его Айзек. — Они не первый раз видят этот свет и эти разломы. Давай собираться, Гедимин. Мы и так подзадержались.

…Повозка приподнялась, переваливаясь через небольшое возвышение, и загромыхала по плите из спрессованного гравия, покачиваясь на трещинах. Бронн, сидящий рядом с возницей, пару раз ударил колотушками по костяному барабану и снова опустил руки. Гедимин покосился на плиту, на большие жёлтые обломки, торчащие из гравия за её краем, и повернулся к Айзеку.

— Что здесь было? Постройка из тектона?

— Сторожевой пост Кьюссов, — отозвался командир. — Ты такие видел в Тоготе.

Гедимин мигнул.

— Башни в Тоготе были прочные. Как такую удалось взорвать?

Айзек пожал плечами.

— Бронны постарались. Видимо, применили вращающиеся камни. Если большой валун провернуть достаточное количество раз…

Гедимин, резко встряхнув головой, прервал мысленные расчёты.

— Тут был бой?

— Да нет. Бой вроде был внутри, в старой зифте… — Айзек равнодушно глянул на очередной обломок и снова пожал плечами. — Пост снесли уже потом, Кьюссов там не было.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». Мозг так и норовил достроить то взорванное здание, то картину его подрыва — с трёх сторон и, похоже, не с одного раза.

— На кой было его сносить? Вон, в Тоготе башни стоят, полезные…

Айзек едва заметно сощурился.

— Я же говорил — Бронны не любят новшеств. А это им ещё и надоело. Гедимин, ты… только не пробуй всучить им никакую стекляшку, ладно? И Вепуату запрети. Я с ним говорил, но кто ж меня слушает?

…Барабан загрохотал. Гедимин вздрогнул. Чем ближе повозка подъезжала к Сарматскому холму, тем неспокойнее ему становилось. Сейчас обрыв под лагерем аборигенов нависал прямо над головой, и волокуша сворачивала на пологий подъём. Сармат включил сигма-сканер, просвечивая скалу насквозь. Экран подёрнулся рябью, но тут же прояснился — луч «Элидгена» ушёл к центру Равнины. «Так, хранитель общается, шатры на месте, трупов… трупов не видно,» — Гедимин облегчённо вздохнул. «Обошлось!»

Он шагнул на твёрдую землю и потянулся, разминая кости. Что-то за спиной заскрежетало, и карлики со всех сторон уставились на него, а кто-то заверещал, показывая на сармата когтем. Гедимин, сердито щурясь, перевёл взгляд на броню и беззвучно выругался. Гладкие щитки скафандра покрылись изогнутыми шипами, на их краях выросли зубцы, превратив их в сцепленные шестерни, а на хребте и лопатках, похоже, вздыбились гребни, — до одного сармат дотянулся пальцами, пощупал длинные острые выросты и выругался ещё раз. «Грёбаная мутация! Опять обшивку переплавлять…»

…В поддоне, вытащенном на стол, остывал гладкий зеркальный лист. Вепуат стоял над ним, замеряя температуру. Увидев Гедимина, он радостно хмыкнул — и тут же, зажав респиратор ладонью, сдавленно захрюкал.

— Грёбаная мутация, — буркнул ремонтник, сдирая деформированные щитки. Они сцепились между собой и отламывались с трудом, раскалываясь и падая мимо поддона.

— Это на тебя город нафонил? — Вепуат подобрал далеко улетевший отломок и положил в поддон. — Зачем ломать? Хорошо же смотрелось.

— В ядерный могильник такое смотрение, — отозвался Гедимин, выламывая лопаточные шипы вместе с щитками, на которых они держались.

— Опыты поставил? — нетерпеливо спросил Вепуат, подобрав ещё один отломок. — Принёс измерения?

Гедимин поморщился.

— Бронны отказались. Опасно. Как ядерные испытания. Будут месяц совещаться, — он достал из кармана зеркало и сунул его Вепуату. — Приходи через месяц.

21 день Молнии, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

«Надо было сделать макет побольше!»

Гедимин, стараясь не жмуриться и не втягивать плечи, держал на ладони маленькие весы со снятыми чашками. Над ним, высунув язык и почти накрыв им ладонь сармата, нависал сорокаметровый Текк’т. На лепку «странных штук», как обычно, вызвался самый крупный — но Гедимину хватило бы и двадцатиметрового, чтобы от одного его присутствия ныли сросшиеся рёбра, и очень хотелось закопаться поглубже.

Текк’т «обнюхивал» макет долго; сарматы его не торопили — и так было ясно, что такую мелочь гигант с трудом видит, а воспроизвести её нужно в мельчайших деталях. Гедимин под свистящее дыхание прямо в наушники успел несколько раз пожалеть, что не вырезал для Текк’та каменные весы метровой высоты — их не пришлось бы держать на ладони и совать прямо в пасть! Чуть поодаль от сармата замер Вепуат, и Гедимин думал, что вот ему бы надо отойти, и подальше, — если что, он ни помочь, ни увернуться не успеет. Но Вепуат стоял почти вплотную, вместе с ним разглядывая язык и огромные бивни Текк’та. Когда существо закрыло пасть и втянулось в землю, оба сармата шумно выдохнули.

— Чтоб я ещё раз делал мелкие макеты… — пробормотал Гедимин, глядя на ладонь, закапанную вязкой слюной. Текк’т сдерживался, как мог, но мелкие капли всё равно стекали — и падали на весы и на сармата, и успели присохнуть так, что мокрая ветошь их не оттирала. «Пойду в душ. Вот только обшивку перенапылил, так надо было изгваздаться…»

— А ты заметил, как они дышат? — задумчиво спросил Вепуат, глядя, как Текк’т высовывается из шахты с полной пастью валунов. — Очень-очень глубоко вдыхают, а потом выдыхают по чуть-чуть. И каждый раз с другой стороны. Как будто у них лёгкие работают попеременно. Любопытно.

— Вот ты наблюдательный, — пробормотал Гедимин, отступая от невидимого края «стройплощадки». Текк’т уже поднялся над обрывом и склонился до земли, выгружая нагрызенные камни.

— Чашки у тебя готовы? — забеспокоился вдруг Вепуат. — Цепи, всё такое?

— Что им станется… — отозвался Гедимин, думая, что литейная станция, должно быть, уже остыла — часа через четыре можно будет забрать металлические детали, и, если повезёт, не нарваться с ними на Кенена Гварзу. Айзек сидел у реактора — его можно было не опасаться.

— И священный знак ты нанёс? — не отставал Вепуат. Гедимин досадливо сощурился.

— На кой там знаки⁈ Это измерительный прибор. Он не для ритуалов.

Вепуат хмыкнул.

— Это ты так думаешь. Местные с тобой не согласятся. Знаки нужны обязательно…

Гедимин с тоской посмотрел на изрезанное разломами небо. В сизых складках сверкало что-то синевато-белесое, затухало и вспыхивало вновь.

…Вепуат распутал шлейки и щелчком подозвал к себе одного из «трилобитов». Животное взлетело на его руку и замерло, наполовину выпустив крылья.

— Прячься за скалой, — велел Вепуат Гедимину, вручая ему комок чьих-то мокрых щупалец. — Без чёткой садки не награждай! Вот так он должен сесть, видишь?

— Угу, — сармат едва заметно поморщился. «Трилобит», свесив хвост, капнул помётом под ноги — то ли разволновался перед вылетом, то ли освобождал внутри место для новой пищи. Гедимин, резко отвернувшись, двинулся к скалам. «И чем Вепуату дроны не нравились? Они хоть не гадят…»

… — Гедими-ин! — Вепуат, склонившись над кратером, нетерпеливо махал «трилобитом». — Отпусти Чужака и поднимайся! Смотри, что нам принесли!

Гедимин стряхнул «трилобита» с руки и, не дожидаясь, когда тот взлетит, обогнул скалу и пошёл к подъёму. «Принесли? Кейек, что ли? Кейек нужен. И асаановые тросы. Остальное — ни к чему.»

Рядом с Вепуатом стояли двое Сэта. Они почти не светились, даже гривы не колыхались — существа сдерживали внутренний жар, как могли. «Трилобиты», сидя рядом с ними на стойке, почти не беспокоились. Один из Сэта пытался украдкой почесать животное под головным сегментом, но «трилобит» щёлкал щитками и недовольно хрюкал.

— Смотри сюда! — Вепуат с радостной ухмылкой протянул Гедимину небольшие чёрные камни. Они были очень похожей формы — продолговатые голыши, расколотые надвое, с зашлифованным местом скола и очень гладкой поверхностью. Из них пытались сделать то ли полусферы, то ли усечённые конусы, — получилось нечто среднее. На гладких вершинах Гедимин увидел вырезанные знаки. Они шли по три — один по центру, два по краям; все центральные совпадали.

— Что это? — сармат покосился на анализатор. Минерал был незнакомым, но состоял из уже известных элементов и был похож на древнюю изверженную породу, после извержения пролежавшую и окатанную в осадочных слоях. «Какой-то местный базальт,» — заключил Гедимин. «Не фонит, ирренция не содержит. И что интересного?»

— Это местные гири, — ухмыльнулся Вепуат. — Весовые эталоны. Вот, смотри, — это самый маленький, «khh— tsa». Тут даже надпись есть, что это один « khh— tsa».

— Эталоны веса? — Гедимин качнул чёрный камешек на ладони. — Около двенадцати граммов. Одиннадцать и восемь… ну да, так и есть. Говоришь, этот — самый мелкий?

— Ага, ага, — нетерпеливо закивал Вепуат. — Дальше смотри. Эти «khh— tsa» потом считают по шесть и двенадцать. Двенадцать «khh— tsa» — это « kte— ktsa». Вот он.

Гедимин взвесил на ладони второй «эталон».

— Сто сорок один и шесть… Не, тут сто сорок и восемь. Что там было про нечестных карликов?..

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Ничего, что это вообще камень? И что взвешивают они на костях и верёвках? Нормальная точность. Дальше смотри. Этот «kte— ktsa» тоже считают по шесть и по двенадцать. Двенадцать будет «kte— keh». Двенадцать «kte— keh» — это « keht». Его они не принесли, но ты и сам посчитаешь. Дальше « keht» у них эталонов нет.

— Двадцать с половиной килограммов, — пробормотал Гедимин. — Десять граммов туда-сюда… Система счисления — шестеричная или двенадцатеричная?

— Пальцы у них посчитай, — фыркнул Вепуат. — На двенадцать, конечно же.

— Ага… — сармат взвесил на ладони почти двухкилограммовую гирьку. — Ну, что эталоны есть — уже неплохо. Система довольно стройная, будет легко запомнить… Стоп. Эти меры веса общие для всех Сэта? Или они только для Шакхи?

Вепуат, переменившись в лице, быстро что-то уточнил у Сэта. Абориген отобрал у него гирьки, но на вопрос ответил, и Вепуат успокоился.

— Общесэтские, — сказал он Гедимину. — Говорят, их ввели Кьюссы. Сводили со своими и каждый месяц собирали и сверяли. А потом уже и Сэта привыкли. Теперь сами каждый месяц сверяются.

Гедимин одобрительно хмыкнул. «Вот это была здравая идея. Не знаю, чего стоило её внедрить, но… интересный народ эти Кьюссы.»

— А почему Кьюссы перестали следить? — спросил он. — У них там что, другой эталон ввели?

Сэта коротко что-то протрещал, второй дополнил его слова шелестом. Откуда-то успел появиться третий, зато каменные гири исчезли — ценные вещи вернули в какое-то городское хранилище.

— Другого не ввели — меры те же, — перевёл Вепуат. — Вроде бы они сверяются с Джагулами. А больше ни с кем. Когда их бога убили, им стало ни до чего. И не слушает их теперь никто. Одни Джагулы. Сэта всегда проверяют их весы, когда с ними меняются. Кьюссы часто хитрят.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Про убитых богов он ничего не понял, но наличие единых эталонов веса хотя бы у трёх значимых народов уже радовало.

— Почему гири именно из этого камня? Он особенный?

— Очень прочный, — перевёл Вепуат. — Не сотрётся, не расколется. Но делают и из других. Это нам принесли показать самые хорошие.

— Спасибо, — серьёзно кивнул Гедимин. Он думал, чем заменить чёрный минерал, чтобы мелкие гирьки не терялись, упав в гравий. Покрасить чем-нибудь ярким двойной тектон?..

Увидев, что Вепуат сажает «трилобитов» в мешок, аборигены попятились — и исчезли в огненной вспышке. Гедимин, смигнув, выдернул из пепла стойку и подозвал к себе дрон прикрытия. Он думал о значках на гирях и пытался понять, что же его тревожит. Тревога была как-то связана с весами…

— Стой! — он остановился посреди тропы, едва не врезавшись в Вепуата. — У Скогнов — такие же эталоны?

Разведчик пожал плечами.

— Спрошу. Но — я бы на это не рассчитывал.

— Мать моя пробирка… — обречённо выдохнул Гедимин. «Только-только что-то стало проясняться, и вот опять… Во что я снова влез, чего мне у реактора не сиделось⁈»

…Над обрывом, у входа в проветриваемый горячий цех, стояли каменные весы без чаш и балансира — опора и уравновешенное коромысло. Гедимин тронул его пальцем — оно качнулось и так же легко вернулось на место. Сармат посмотрел на бессмысленные каменные шипы на опоре и еле слышно хмыкнул. «Если все обычаи будут соблюдаться, сюда навешают кучу шнурков и цацек. Так хотя бы не на сам прибор…»

На окраине лагеря аборигены возились с волокушами, расставляли привезённые бочонки, поднимали на повозки пустые. Одну из волокуш отогнали в сторону; на неё четверо Броннов складывали опоры разобранного шатра и костяные рогульки. Гедимин оглянулся на столярный цех, — здание было закрыто, большая часть лючков — захлопнута, а склад, заваленный деревянными заготовками, без высоких штабелей смотрелся пустым.

Нурру стояла у повозки, дожидаясь, когда подмастерья сложат вещи; увидев Гедимина, она обернулась и протяжно пискнула.

— Всё, что в длинном доме, пусть отлежится, — перевёл Вепуат. — В первый хороший день в месяце Мрака они приедут и сделают опоры для дома Пламени. Она хочет ещё раз услышать, какие тебе нужны. Она приведёт ещё мастеров — ей одной будет трудно.

Гедимин кивнул. «Месяц Мрака… Дней двадцать ещё осталось,» — прикинул он про себя. Досада на очередное промедление шевельнулась, но как-то вяло. «У нас ещё тектон не отлежался. Два раза успеют всё сделать. Даже без других мастеров.»

Нурру снова запищала, пристально глядя на Гедимина. Сармат недоумённо хмыкнул.

— Она благодарна, что её с подмастерьями допустили к Пламени, — перевёл Вепуат, всем видом изображая бесстрастие. — И что разрешили приходить на бдения, хотя она не живёт в Элидгене. Но ей жаль, что Ушт так и не получил благословения. Она надеется, что когда-нибудь до него дойдёт очередь.

Гедимин ошалело мигнул, открыл было рот, но подмастерья уже помогали самке подняться на волокушу. Ещё минута — и повозка сползла вниз по склону. «Четыре километра в час,» — машинально прикинул сармат, вспомнив вчерашнюю поездку. «Сегодня доедут до Алвена. А потом… Где он вообще, этот Ушт?»

— Досадно, что Бронны не любят новшества, — вздохнул Вепуат, провожая повозку взглядом. — Как раз был бы случай познакомить Ушт со стеклом. А то тут толкутся одни алвенцы, а они уже всё видели.

Ещё одна повозка, нагруженная пустыми бочонками и корзинами, поехала вниз. Четверо Скогнов перетаскивали тару, расставляя её в самом удобном порядке, остальные собрались на кухонной волокуше, что-то обсуждая. Гедимин оглянулся на Вепуата.

— Спроси про гири, — прошипел он, кивнув на аборигенов. — И весы попроси показать. Броннские я уже видел.

— Думаешь увидеть что-то, ну очень отличающееся? — ухмыльнулся Вепуат, подходя к волокуше. Скогны примолкли и повернулись к нему — к этим существам даже самый тихий сармат не подошёл бы незаметно.

«У них тоже шесть пальцев,» — думал Гедимин, дожидаясь ответа. «Логично было бы считать по двенадцать. Или по шесть, ладно уж…»

Оживившиеся Скогны вынесли что-то из-под кухонного навеса, и Гедимин помянул про себя спаривание «макак». В руках у аборигена был примитивнейший безмен. Металлических деталей в нём не было вовсе — только кости, прямые, крюковидные и с дырками, и толстый шнур для подвешивания. На кость длиной с локоть Скогна был насажен чей-то череп, набитый засохшей глиной; её даже попытались обжечь — по крайней мере, по верхнему слою, проступающему в глазницах и носовом отверстии, было заметно термическое воздействие. На глине нарисовали вертикальные зрачки, на прямой кости, движущейся внутри костяной петли, — довольно ровные штрихи разметки. Гедимин обрадовался было, но тут же угрюмо сощурился — риски были чётко разделены на группы по четыре и по восемь. «Да чтоб им всем с их разносортицей! Видно, Кьюссы до них не добрались…»

— Это дорожные весы, — сказал Вепуат, глядя на Гедимина с нескрываемым сочувствием. — В городах держат другие, на опоре. А в дороге удобнее подвес. И гири с собой не возить.

— Считают по восемь? — спросил Гедимин, угрюмо глядя на «гирю»-череп. «Чья кость — непонятно. В справочнике ДНК этих существ нет. Надеюсь, это животные.»

— Ну да, по пальцам без отгиба, — Вепуат кивнул на Скогна, как раз демонстрирующего четыре «нормальных» пальца и два коротких с отогнутыми когтями. — Спросить про меры веса?

Гедимин протянул руку к безмену, надавил на крюк, уравновешивая гирю в крайнем положении.

— Два и восемь килограммов, а меньшее деление… Стоп. Что-то не сходится… Эта гиря ведь не эталонная? Не цельная единица веса?

Скогны дружно запищали.

— Это — самая-самая эталонная, — ответил Вепуат. — Основная для… обычных грузов. А деление — хм-м… вторая по размеру для малых. Снадобья и жгучие травы так лучше не взвешивать.

Гедимин мигнул.

— Так. Что чему кратно? Почему тут сорок восемь отрезков?

Вепуат развёл руками.

— В одной единице — шесть других, а в другой — восемь. Ну, и половинные, естественно. И есть ещё пара для совсем больших грузов. Но их на весу не удержишь. Это для городских весов. Но можно их сюда привезти, если нам что-то надо взвесить. Скогны не знают, что у нас случилось, но помочь готовы.

Гедимин подумал ещё немного о «макаках», их спаривании и не таких уж сложных традициях и снова поднял мрачный взгляд на Вепуата.

— Спасибо им. Какого метеороида⁈

— Что именно? — Вепуат криво ухмыльнулся.

— Какого метеороида в одной шесть, а в другой — восемь? Ты ничего не перепутал?

Вепуат пожал плечами.

— Видимо, им так удобно. И, это…

Он оглянулся на «солдат»-Скогнов, подошедших к повозке. Они пищали на поваров, те отвечали, и все явно были чем-то недовольны.

— Так считают в Синви, — закончил фразу Вепуат. — А вот в Сэви и Тоготе…

— М-мать моя пробирка! — Гедимин с трудом удержался от совсем уж крепких ругательств. На секунду прижав ладонь к лицевому щитку, он резко развернулся и пошёл к лаборатории. В голове гудело.

…Гедимин повернул исчёрканный листок к Вепуату и вопросительно хмыкнул. Разведчик пожал плечами.

— Что так, что так — всё какой-то бред, — угрюмо сказал ремонтник, глядя на листок. — Мы рехнёмся с этими пересчётами. Теперь ясно, почему тут все перегрызлись. Тут же ничего совместно делать невозможно. Пока договоришься, сколько где чего, до вопроса «почём» уже не дойдёт…

Вепуат в очередной раз протянул руку к его плечу, но наткнулся на мрачный взгляд и отдёрнул её.

— Тут что-то одно, — Гедимин скомкал листок и замахнулся было выкинуть его в контейнер, но вместо этого смял ещё сильнее и засунул в карман. — Или плюнуть на все их эталоны и считать строго по весовым соотношениям. Или снова плюнуть и вводить свою меру веса. Даже не знаю, что хуже.

22 день Жизни, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Привет тебе от Маккензи, — едва заметно ухмыльнулся Айзек, заходя в бункер. Гедимин засунул в карман разобранные весы (очередная серия опытов не принесла интересных результатов) и поднял настороженный взгляд на командира. Тот, снова ухмыльнувшись, заглянул в монитор, занял место Гедимина и ухмыльнулся ещё шире.

— Исходя из твоих занятий, Маккензи решил, что этот реактор ты освоил, и проблем с ним нет, — сказал он. — И пора усложнить нам задачу. Сколько времени тебе надо, чтобы собрать новый твэл? Сутки, двое?

— Двое, — быстро ответил Гедимин. — Пусть всё нормально остынет.

Он недовольно сощурился, услышав про «твои занятия», но мысли о новом твэле быстро вытеснили досаду. «Два твэла в одном корпусе… А верно. Надо посмотреть, как они себя поведут. Так понемногу дойдём до штатной активной зоны…»

— Готовься, — кивнул ему Айзек. — Послезавтра поедем в Ураниум. Тебе в положении сидя вроде как легче, нет смысла тебя укладывать?

Гедимин резко качнул головой. При мысли о предстоящем переходе с Равнины на Землю внутренности судорожно дёрнулись.

— Может, вы с Гварзой соберёте стержни? — без особой надежды предложил он. — Без герметизации. А я уже тут проверю и переберу, если нужно.

Айзек невесело хмыкнул.

— Твэлы — штука, требующая точности. Сам знаешь. Я предлагал. Кенен боится взрыва прямо в ангаре, второй Кенен — на переезде.

Теперь хмыкнул Гедимин.

— Как вы без меня собрали четыре альнкита? Четыре активные зоны? И не превратили ни одно из гетто в кратер?

Айзек поморщился.

— Гедимин, не надо о кратерах. Аварии были. Причины для опасений есть. Лучше подумай, как тебе легче будет переносить переход. И иди собирать твэл.

…Легкоплавкая порода испарялась быстро. Гедимин загрузил полные тигли и теперь смотрел, как тяжёлая нелетучая фракция оседает на дно, темнея и приобретая стеклянный блеск. Вепуат, устроившийся за ближайшим столом, едва заметно шевельнулся; Гедимин покосился на него, но он лишь пожал плечами.

— Ты работай. Жаль, я тут не помощник. Деталь для дрона выточил бы, но тут ведь атом…

— Иди на тренировку, — сказал Гедимин. — Я тут застряну надолго.

Вепуат снова пожал плечами.

— Застрянешь так застрянешь. Потом сходим. Может, в следующую пересменку. Что утром, что вечером — всё равно с фонарём идти.

…Гедимин опустил кожух и отошёл от литейной станции. В тиглях росла температура, ещё минут десять — и чёрный песок должен был начать плавиться, и в ближайшие три часа Гедимин ничем не мог ему помочь. Литейная станция была настроена, все формы проверены; через три часа можно было прийти и посмотреть, как остывают готовые трубки стержней. На ближайшем столе остался контейнер с мифрилом — Гедимин выгреб всё, что нашлось в двух лабораториях, не отложив даже десятка граммов на амальгаму. Этого хватало в обрез.

— Мифрил нужен, — вслух подумал сармат, глядя на контейнер с едва прикрытым дном. — И ипрон тоже. Осталось только то, что на мне. Если у Айзека нет своих запасов…

— Может, Маккензи чего пришлёт, — без особой уверенности сказал Вепуат. — Айзек постоянно к нему мотается. Пусть бы попросил…

Гедимин отмахнулся.

— У Маккензи ничего нет. Откуда на Земле ипрон⁈ Там сами ждут, когда чего пришлют с Равнины. Хм-м… Попробовать соорудить «Квазар»?

— Чего? — Вепуат растерянно мигнул, но Гедимин уже забыл о его существовании и потянулся за ежедневником. «А верно. Сделать шахту за холмом, вставить пучковые излучатели. Пусть слабомощные, — так даже лучше, безопаснее. И гнать цикл за циклом хоть все сорок часов без перерыва. Ни ипрон, ни ирренций не меняют свойств на Равнине. Всё должно получиться.»

Из-за его плеча высунулась рука и выдернула ежедневник из пальцев.

— Это ещё что? — спросил Кенен Гварза, угрюмо щурясь на чертёж «Квазара». Гедимин помянул про себя спаривание «макак», — надо же было подпустить «командира» так близко!

— Лучевые источники? — Гварза повернул чертёж другой стороной, и Гедимин снова выругался про себя — вот зачем было расписывать обозначения так подробно⁈

— Двупучковые взрыватели? — «командир» тяжело вздохнул и смерил ремонтника долгим угрюмым взглядом. — И что ты этим хотел сказать?

— Это обычный «Квазар», — отозвался Гедимин. — Для синтеза ипрона. Если его установить на холме и заэкранировать по всей длине…

Он замолчал. Гварза пристально смотрел на него, и по его малоподвижному лицу пробегали волны.

— На Равнине. Это. Не работает, — отчеканил он каждое слово, выдёргивая из ежедневника листок с чертежом. — Ядро Юпитера! И этот сармат работал у Ассархаддона…

— Почему не работает? — Гедимин мягко переступил с ноги на ногу, готовясь отобрать чертёж и заехать кулаком в респиратор — а дальше как пойдёт. — Объединение атомных ядер…

— Часть процесса формирования микропрокола, — Гварза болезненно поморщился. — Нет формирования — нет объединения. Мать моя пробирка, с кем приходится иметь дело…

Бросив ежедневник на стол, он двинулся к шлюзу, по-прежнему держа чертёж в руке. Гедимин даже не посмотрел в его сторону. Он уткнулся взглядом в столешницу, чувствуя, как «горят» скулы и затылок. «Гедимин, ты идиот! Ты сам эти процессы изучал… Как можно было не учесть⁈»

Шлюз закрылся. Гедимин медленно прошёлся вдоль столов, подобрал ежедневник и, помянув про себя спаривание «макак», сунул его в карман. «Весы. Пойду собирать весы. Надеюсь, на это моих мозгов хватит.»

…Кованые чаши замерли в равновесном положении. Гедимин надавил на одну из них пальцем — конструкция пришла в движение, но, едва он палец убрал, пару раз качнулась и снова уравновесилась. Одобрительно хмыкнув, сармат достал горсть камешков.

— Может, отломать кусок побольше? — Вепуат оглянулся на долину, где лежали остатки «лепёшек» из гравия. — Килограмма на два хотя бы? Твою мелочь весы вообще заметят?

— Должны, — отозвался Гедимин, опуская в чашку застывшую каплю рэссены.

Балансир отклонился — незначительно, на едва различимую долю деления. Сармат, хмыкнув, положил на другую чашку противовес. Балансир вернулся к центральной отметке и лёг на неё, не отклоняясь ни на миллиметр.

— Вот как… — протянул Вепуат, выглядывая из-за плеча Гедимина. — Значит, и с малыми объёмами можно будет работать. Точная штука… Гедимин! А если она перекосится и разбалансируется? Снизу-то гравий… Может, слепить под ней плиту?

Гедимин качнул головой.

— Разве что временную опору. Стационарные весы долго не выживут. Их придётся разбирать, убирать под крышу. Плита — лишняя тяжесть.

— Да, верно, — Вепуат покосился на изжелта-зелёное небо, покрытое бесформенными пятнами. — Но временная опора была бы не лишней. Сделать в ней дырку под нижний конус… А может, над ними вообще построить здание?

Гедимин едва заметно поморщился.

— Посмотрим. Может, они вообще не пригодятся.

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Да Гедимин! Чего не пригодятся-то⁈ Они все придут. Они уже готовы прийти. И будет цех, и торговля, и всё это. Что бы там Гварза ни болтал! Ты же знаешь…

— Ничего я не знаю, — буркнул Гедимин, глядя мимо него. — Опыт любопытный, вот я и участвую. А кто там придёт и чем займётся — это не ко мне.

Очередной камешек лёг на весы. Коромысло наклонилось, балансир сместился, чашка пошла вниз.

… — Держи, — Вепуат деловито сунул в руки Гедимину толстый шнурок, замкнутый в кольцо. — Держи крепко — вырвутся!

Предупреждение пришло вовремя — сармат едва успел поймать шнурок, вылетевший из руки. Верёвка со скреплёнными концами была продета через жаберные щели десятка летучих «кальмаров». Они и сейчас порывались лететь, каждый в свою сторону, — продолговатые тела раздувались, жёсткие пластины выворачивались под углом, становясь ребром к ветру, пучки щупалец судорожно дёргались. Гедимин вцепился в шнурок, растерянно глядя на трепыхающуюся связку.

— Я их взять не могу, — пояснял Вепуат уже из шатра, где недовольно хрюкали «трилобиты», собираемые в мешок. — Животные взбесятся сразу, и вся тренировка насмарку. Придётся тебе их запускать. Они вполне летучие, только проколотые, — будут чуть медленнее…

«Проколотые?» — Гедимин поднял связку, присматриваясь к дёргающимся «кальмарам». Их тела, напоминающие кожистые пузыри, раздувались на рывке вчетверо — и вместе с эластичным покровом растягивались и едва заметные надрезы под «закрылками». «Повреждение внутренней полости,» — машинально подумал Гедимин. «Портит аэродинамику… Hasu! Где Вепуат их взял?»

— Ага-ага, держи их, — Вепуат, выйдя из шатра с мешком на плече, одобрительно ухмыльнулся. — Нет, так не пойдёт. Я с этой стороны буду. Чтоб ветер дул не на меня. Иначе весь мешок улетит. Они уже сутки не кормлены!

— Будешь тренировать их на живых тварях? — спросил Гедимин, недовольно щурясь. Вепуат радостно закивал.

— Не зря потеряли четыре часа! Бронны обещали с первым светом проверить силки — ну и вот, целая связка! Посмотрим, как у наших зверей дела с охотой. За подброшенным мясом летать — одно, а за живой дичью… Я ставлю на Чужака. Он тут самый быстрый.

Гедимин слушал его и морщился, стараясь не смотреть на дёргающуюся связку. Он не знал, как устроена нервная система «кальмаров», и насколько для них болезненно надрезание и нанизывание, но вот ему было не по себе. Он оглянулся на бронеход — там остывали тонкостенные трубки из чёрного стекла, и медленно плавились слитки мифрила. «Вернусь — уже все отливки будут готовы,» — подумал он. «Останется собрать катушки. А потом — возня с системой управления. Не стоило её проектировать под единственный твэл! Кучу всего придётся переделывать.»

…Вепуат остановился у кратера, посмотрел вниз, хмыкнул и отступил на два шага от края.

— Иди на самое дно. Встанешь во-он за тем зубцом. Когда я свистну — сдёрнешь приманку и подбросишь, дальше она полетит сама. Стой там, откуда меня не увидишь, хорошо? Ну, не столько меня, сколько их… — он поддел плечом хрюкающий и шевелящийся мешок. — Увидят связку — сожрут с верёвкой вместе.

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Как их сдёргивать?

— Держишь за жёсткое и тянешь вдоль верёвки, — пояснил Вепуат, вбивая в пепел стойку для «трилобитов». — Вдоль, не поперёк! Сил у тебя хватит, но после этого уже никто никуда не полетит. Иди! Спустишься — свистнешь.

Свистеть в респираторе было сложно, но какой-то гулкий дудящий звук у Гедимина получился. То, что донеслось сверху, напоминало вой одной из местных дудок. Гедимин еле слышно хмыкнул и намотал на пальцы шнурок. «Кальмары» ещё не выдохлись — похоже, нанизывание не причинило им большого вреда, сил у них осталось много. «Здесь держать, сюда — тянуть. Не раздавить бы…»

Первого «кальмара» он всё-таки прищемил — тот стал внезапно плоским, на пальцы брызнула слизь, но, когда Гедимин, оторопев, разжал их, животное подпрыгнуло на ладони и рвануло вертикально вверх. Выписав в воздухе два резких зигзага, «кальмар» крутнулся на месте, но ускориться для очередного рывка не успел — длинная тень смахнула его, как пылинку. Вепуат на холме радостно взвыл.

Второй «кальмар» взлетел невредимым и заметался от скалы к скале, резко разворачиваясь и меняя высоту. «Трилобит», выскочивший из-за каменного зубца, хлопнул хоботком, но впустую — добыча ушла на метр ниже. Охотник рванулся, выгибая крылья, и на вираже дотянулся-таки до задних щупалец «кальмара». Животное втянулось в хоботок, и «трилобит», выписав неторопливый круг, нырнул за скалы. Гедимин вынул из-за спины связку приманок. «Почти нашёл. Не очень быстрый, но чутьё хорошее.»

…Последний «трилобит» взял добычу таранным ударом — резко, на развороте, ударил её на лету головным щитком. Оглушённый «кальмар» отлетел к скале, где Подранок его и подобрал, всосав в раздутый подбрюшный мешок. Судя по его форме, съедена была только первая приманка, остальные две «трилобит» оставил про запас. Так сделали и остальные охотники; самым раздутым был Сокол — он и так с трудом успевал за быстрыми «кальмарами», а под конец, отяжелев, едва не упустил добычу. «А Вепуат говорил — они голодные,» — Гедимин, вспомнив «мешки с припасами», озадаченно хмыкнул. «Или такую пищу едят вдумчиво? Интересно, чем её разделывают. Брюшными крючьями?»

Сверху донёсся свист — нормальный, без завываний, и Гедимин ошалело мигнул, сообразив, что слышит такое от Вепуата не в первый раз — и как это соотносится с техникой безопасности.

— Эй, наверху! — крикнул он, огибая скалу. — Шлем надень!

— Какой, второй? — насмешливо хмыкнул Вепуат, поднося руки к шлему. Он был на месте, и респиратор разведчик успел пристегнуть. Гедимин поморщился.

— Ликвидатор, а глотаешь ксеновоздух! Надышишься тут пепла…

Вепуат что-то ответил, но сармату было уже не до него — в его кулак врезались двое «трилобитов», и онемевшие пальцы поневоле разжались. Животные, подхватив выпавший шнурок, дёрнулись в разные стороны — каждый тянул его на себя. Вепуат с сердитым воплем застучал когтями по броне. Гедимин перехватил шнурок, выдернул его из «трилобитов» и быстро сунул в карман. Существа, хрюкая, облетели его по кругу — и, с места набрав ускорение, умчались к Вепуату.

— Запах, — сармат, перехватив шлейки, махнул свободной рукой. — Чуют кровь. Но ты, на будущее, поосторожнее. Хоботки у них всё-таки не титановые.

Гедимин поднялся на пепельный вал. «Трилобиты» расселись на стойке и теперь толкали друг друга хоботками в подбрюшные мешки. Сокол отрыгнул расплющенную и чем-то сочащуюся добычу, и ближайшая самка тут же её втянула. Вепуат покачал головой.

— Теперь долго будут делить. Пусть общаются, им надо. У нас, на холоде, они сонные. А так это бодрые звери. Очень общительные.

— Соколу что-нибудь достанется? — спросил Гедимин, глядя, как Чужак отбирает у самца второго «кальмара».

Вепуат пожал плечами.

— Посмотрим. Но в природе они как-то не дохнут, верно? Вообще — хотелось бы посмотреть на стайную охоту. Надо будет попросить Броннов — пусть поставят ещё силки. У них получается лучше, чем у меня. Хотя — сейчас не сезон, «кальмаров» мало, мелкие…

«Трилобиты», бросив под стойку недоеденную добычу, перемахнули на спину Вепуата. Гедимин услышал треск за спиной — кто-то уселся и на его броню. На валу в пяти шагах от сарматов стояли Сэта в кованых панцирях. Гедимин растерянно мигнул.

Один из Сэта что-то прошелестел, указывая за горизонт. Вепуат ответил коротким треском и повернулся к Гедимину.

— Говорит — у них есть кое-что ненужное, но если нам нужно — мы можем забрать. Ядро Сатурна! Кого опять в плен занесло⁈

— Стражи, s— sa hasesh! — прошипел Гедимин, стряхивая со спины недовольного «трилобита». — Как им объяснять, чтобы дошло⁈ Может, так и оставить? Пусть их Сэта учат, им привычнее.

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Ты иди с «трилобитами», пристроишь их в шатре, а я тут один разберусь. Нет, ну где у существ мозги⁈

«Если это Хассинельг — в хвостовой клешне, должно быть,» — невесело ухмыльнулся Гедимин, укладывая в корпус дрона очередную записку для Альгота. «И у них вечно сотрясение. Так, пластины я сомкнул, теперь не выпадет…»

…На дне тюремного «колодца» было плюс восемьдесят — само его устройство обеспечивало охлаждение, втягивая в шахту относительно прохладный внешний воздух. Ниши, заткнутые дырявыми глиняными пробками, были проделаны как раз на пути холодного потока — там было градусов пятьдесят, неприятно даже для сармата, но не смертельно. Сэта, выдернув одну из пробок, сунули внутрь копьё с крюком и под чей-то гневный рык сбросили на дно колодца разукрашенный череп. Через несколько секунд из ниши выбрался гуманоид. Он был одет скудно — кажется, у него отобрали все цацки, оставив только набедренную повязку. Он, рявкнув на Сэта, встал в петлю подъёмника, схватился руками за узел на тросе; его спускали вниз, а Гедимин, угрюмо щурясь, разглядывал грубый красный орнамент поверх короткого жёлто-бурого меха. «Жёлтый Джагул…»

Джагул быстрым шагом подошёл к черепу, так и валяющемуся на полу, рявкнул на охранников-Сэта (те насмешливо зашипели) и, сдув с костяной маски пыль, надел её на себя. Это определённо был не шлем — защищала эта штука плохо, зато отлично закрывала обзор, — да и смысла в половине деталей, включая закреплённую на длинных шнурках нижнюю челюсть, не было. «Что-то ритуальное,» — Гедимин, готовый в любую секунду сорвать с плеча сфалт, смотрел, как Джагул подтягивает шнурки, закрепляя чужой череп на голове. Кость, как трофеи Ренгера, была сплошь покрыта сложным орнаментом, кое-где свисали бусины из позвонков. Гедимин покосился на Сэта — они держали копья направленными на Джагула, но светились ровно, без красных пятен — видимо, опасности ни в нём, ни в его «шлеме» не было.

Джагул приоткрыл пасть; костяная челюсть шевельнулась, немного отходя вниз, как будто череп тоже собирался говорить. А секунду спустя Гедимин услышал голос — более высокий, чем Джагульские, ровный, без интонаций:

— Я Джагул, племя Хеллуг. Я иду говорю с чёрный панцирь. С Сэта нет говорю. Сэта мешаю я, держу в плен. Ты! — он резким жестом указал одновременно на Гедимина и Вепуата. — Ты говорю Сэта отпускаю я. Я четыре. Там. Тогда говорю с ты.

«Мать моя колба! Автопереводчик!» — Гедимин, изумлённо мигнув, уставился на костяную конструкцию. Её устройство не просматривалось даже приблизительно, но сармат чувствовал, что именно она и переводит речь Джагула в условно-сарматскую. Канал у «автопереводчика» был один — Сэта, похоже, не понимали ни звука. «Да, так и есть. Джагульско-сарматский. Да где они его взяли⁈»

Вепуат, не отвлекающийся на механизмы, отреагировал на «просьбу» Джагула быстрее — сдержанным хмыканьем и отрицательным жестом.

— Так говори, один. Вы шли к нам? Зачем?

«Говорить они шли, s— sa hasesh…» — рука Гедимина непроизвольно легла на приклад. «Мало им было прошлого раза. Опять реактор покоя не даёт. Переговорщики, м-мать моя пробирка…»

— Ты отпускаю я четыре, — отозвался Джагул; интонация «автопереводчика» не передавала его угрюмость, но оскаленные клыки — вполне. — Тогда говорю.

Вепуат хмыкнул.

— Не хочешь говорить — оставайся у Сэта. Не мы к вам пришли. Вы к нам. Мы с Гедимином уйдём, а ты сиди тут.

Джагул крепко, почти до хруста, сжал челюсти. Его рука потянулась было к поясу, но Сэта громким трескучим возгласом и резким выпадом заставил его медленно разжать и опустить ладонь. В ней ничего не было — так же, как и на ремешках, скудно прикрывающих пах и свисающих к коленям — но Гедимин всё равно выразительно похлопал ладонью по прикладу.

— Я говорю, — процедил Джагул. — Ты чёрный панцирь. Ты сильный. Джагул прихожу, ты убиваю. Так делаю. Я, Джагул, ухожу. Зверь ухожу. Один ухожу хороший. Один ухожу тоже. Зверь Хеллуг. День, опять день, — зверь болею. Сильно. И снова сильно. Нет ем, нет пью, нет иду. Много день. День лучше. Потом — опять. Джагул ищу причина. Нет нахожу. Иду к Кьюсс. Кьюсс строю дом для бог. Кьюсс говорю — ты бьёшь зверь. Пламя бьёшь зверь. Зверь умираю. Я, Хеллуг, прошу — нет бьёшь. Прошу зверь живу. Весь Хеллуг говорю я. Прошу чёрный панцирь.

Гедимин и Вепуат быстро переглянулись. Разведчик вскинул руку, складывая пальцы в красноречивый жест. «Так я и знал. Их живой крейсер. Его зацепило тем всплеском. Лучевая болезнь… Так и знал, что его пожгло!»

— Его рвало, кровь шла изо рта? На коже пятна и трещины? — быстро спросил Вепуат.

— Ты знаю, как убиваю, — угрюмо отозвался Джагул. — Я нет говорю. Я прошу нет убиваю. Джагул ищу лечение. Нет нахожу. Кьюсс ищу. Знаю — нет нахожу. Ты знаю лечение. Я прихожу — прошу.

Гедимин недобро сузил глаза. «Как лезть к чужому реактору, вы знали. Как лечить лучёвку — нет? Ну и что теперь — добить вас из жалости?»

Вепуат беззвучно хмыкнул и шевельнул пальцами. «Им, похоже, это нелегко далось — эта дипломатическая миссия. Ещё эта штука с переводом… Как думаешь, она от древних?»

«Древних?» — Гедимин мигнул. «А, он про Куэннов. Для них нет своего жеста. Понял…»

«Нет. Но штука странная,» — признал он. «Скажи огненным, чтобы отпустили его банду и выпнули из города. Здесь она не нужна, а у нас — тем более.»

— Чёрный панцирь говорю, нет слышу, — пробормотал Джагул. Он стоял неподвижно, сложив руки на груди, только зубы время от времени сжимались. Гедимин смерил его угрюмым взглядом и повернулся к Вепуату, — «Чего молчишь?»

«Их животное умрёт,» — отозвался «биолог» со странным выражением в глазах — как будто ему в самом деле было не плевать на кочевников и их бронированную тварь. «Они, наверное, всё испробовали. И сейчас очень напуганы.»

«А мы при чём?» — Гедимин поморщился. «Нечего было лезть к реактору. Он за ними бегал и облучал их⁈»

Вепуат покачал головой и протянул к нему руку.

«Мне кажется — лучше им помочь. Хотя бы животному. Оно точно ничего плохого не замышляло.»

Гедимин фыркнул.

— Помочь? Чтобы им было на чём опять вломиться в Элидген? — он сам не заметил, как заговорил вслух, а заметив, только сузил глаза. Джагул никак не отреагировал — так и стоял неподвижно, глядя сквозь сарматов.

— Хеллуг! — Вепуат чуть повысил голос. — Допустим, мы вылечим вашего зверя. Дальше что? Вы дадите нам клятву не нападать на лагерь? Не мешать нам и не донимать наших союзников?

«Цена их клятвам — мартышечий плевок,» — Гедимин угрюмо сощурился.

— Ты чужак, — отозвался Джагул всё тем же ровным неживым голосом. — Джагул нет клянусь для чужак. Такделаю.

Вепуат хмыкнул.

— И какие у нас резоны тебе помогать? Чтобы ты ударил нам в спину?

— Идём, — буркнул Гедимин, недобро щурясь на кочевника. «Отобрать бы эту штуковину за моральный ущерб… Так, ладно, не мародёрствуй. На кой тебе примитивные механизмы?»

— Джагул даю плата, — заговорил «посланник», с видимым усилием разжав челюсти. — Рална-камень. Кровь-камень. Kejehk. Ценный камень для Кьюсс. Кьюсс говорю — ценный камень для бог. Ты даю Пламя камень. Пламя нет убиваю. Ты даю лечение.

Сарматы переглянулись. «Что он первым назвал?» — быстрыми жестами спросил Гедимин. Вепуат пожал плечами.

— Пламени не нужны ваши камешки, — угрюмо сказал он. — Нам с Гедимином тоже. За нападение на Пламя Гедимин бы вас всех перебил. Это пока он сдерживается. Пусть твоё племя поклянётся не причинять вреда нашему городу и всему, что в нём. Поклянётся своими богами и древним Пламенем. Тогда мы попробуем помочь вам. Нет — значит, нет.

Джагул стиснул зубы. Гедимин видел, как под короткой шерстью выступают и пропадают желваки.

— Джагул нет клянусь чужак, — процедил «посланник». — Я говорю снова.

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Я попрошу Сэта выпустить вас. Но помощи вы не получите. Появитесь рядом с нашим городом — будем стрелять.

Джагул молчал. Пару шелестящих слов спустя Сэта зашевелились, выдернули глиняные затычки из ниш, застучали копьями по камням, подгоняя пленников. Первый Джагул снял маску и держал её в руках, бережно прижимая к груди. Гедимин пытался рассмотреть, что внутри раскрашенной кости может преобразовывать звуки одного языка в другой, но так ничего и не увидел. Вепуат крепко сжал его запястье и тяжело вздохнул; его глаза сузились и потемнели.

— У Гварзы посты по периметру, — буркнул Гедимин. — Кто сунется — пожалеет.

Вепуат качнул головой.

— Эти — не сунутся. Им не на чем.

…Последний рыхлый жгут, пропитанный «жидкой молнией», был продет сквозь трубку и вместе с ней скручен спиралью. Гедимин запаял концы и отложил катушку на поддон к ещё семи таким же. В одной из них был сделан «люфт» — незаметное повреждение стенки, место возможной протечки — и сармат надеялся, что этого хватит для разрядки «облака вероятностей», если оно всё-таки образуется.

— А вот интересно, — подал голос Вепуат, оторвавшись от передатчика и открытой базы ДНК. — На джагульский живой крейсер сколько флония нужно? Ну, исходя из массы…

Гедимин сердито фыркнул и встряхнул головой — быстро, пока мозг не вцепился в дурацкую «задачу» и не начал бессмысленные расчёты.

— Сами посчитают, — буркнул он, вдевая катушку в крепления. — И синтезируют. Высокоразвитая цивилизация, saat hasulesh…

Вепуат невесело хмыкнул.

— Зря ты так про них. Автопереводчик был не так уж плох.

— Так это работа Кьюссов, — буркнул Гедимин, вдевая в крепления вторую катушку. От расчётов удалось избавиться, но всё же Вепуат сбил его с мысли — теперь у сармата стоял перед глазами костяной «нейрошлем». Выглядела эта штука нелепо, явно не включала в себя ни единой микросхемы, но чутьё подсказывало, что это всё же механизм, и каждая линия орнамента и подвешенный на шнурке позвонок — рабочая деталь. Гедимин ещё раз попытался представить, как это должно работать, и безнадёжно покачал головой. «А ведь это не Куэнны. Это уровень сильно ниже. Но на каких-то других принципах. Вот бы до них докопаться…»

— Им, похоже, нелегко далась эта дипмиссия, — пробормотал Вепуат, разглядывая столешницу. — Они нечасто идут на переговоры.

Гедимин сдержанно хмыкнул и придвинул к себе четвёртую катушку.

— Пусть идут в ядерный могильник. Надеюсь, филки на постах не будут спать. Эти твари умеют подходить незаметно…

…Айзек оглянулся в последний раз на монитор и едва заметно кивнул.

— Знаю, Кенен сообщил. Значит, недоговороспособны… Ну, им же хуже. Ты куда? Идём наверх, нам ещё ритуал проводить!

Гедимин, устроившийся было за монитором, досадливо сощурился, но поднялся на ноги.

— Да, к слову, — Айзек, пропустив его вперёд по туннелю, придержал за плечо. — Зачем нужны огромные весы у горячего цеха? Скогны весь день вокруг них крутились.

— Взвешивать сырьё, — отозвался Гедимин, разглядывая стену туннеля. — Шихту, красители, ульсеновую руду. Местные весы неточны.

— А-а, — кивнул Айзек. — Что ж, разумно. Только учитывай, что в местных техпроцессах тоже мало точности. Всё больше «на глаз» и «на нюх». Местным будет сложно перестраиваться. Ты уже знаешь, что тут нет общего эталона веса?

Гедимин болезненно поморщился — вот об этом вспоминать ему хотелось меньше всего.

— А я бы ввёл, — буркнул он. — Без нормальной системы мер и весов промышленность невозможна.

Айзек хмыкнул.

— А ты рассчитываешь её построить? Боюсь, Кенен не одобрит. И Маккензи — тоже. Давай вскрывать купол. Готов раздавать благословения?

Часть 18 23–30 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

23 день Металла, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

У наезженной тропы — там, где обычно спускался в долину бронеход — стоял хлипкий навес из трёх костяных подпор и неровного истёртого куска чьей-то шкуры. Один его край почти касался земли, другой был приподнят, и под ним виднелась вырытая в гравийном слое ниша. Гедимин подошёл ближе, поднимая фонарь так, чтобы сооружение попало в световой круг. Под навесом что-то шевельнулось, потом наружу высунулась четырёхпалая рука и задёрнула полог. Гедимин убрал фонарь, но включил сигма-сканер — и беззвучно хмыкнул: под навесом стоял кованый ракетомёт, рядом лежали жировые ракеты, заправленные под завязку, слегка прикопанные в гравий, а на оставшемся месте кое-как устроились двое филков. С собой у них были ещё «резинки» и круглые снаряды для них; содержали их аккуратно — проделав в каждом прорезь и нанизав их на плоскую кость, чтобы избежать случайного раскручивания. Ещё раз хмыкнув, Гедимин выключил сканер и тихо отошёл к лаборатории. «Не спят. Правильно. Местные кочевники не понимают по-хорошему. Может, поймут из ракетомёта.»

…Все детали остыли. Тщательно просканировав их, повертев в руках, приложив к респиратору и только что не облизав, Гедимин нехотя кивнул сам себе и, собрав всё, устроился за лабораторным столом. Пустой твэл был практически готов, оставалось приварить наконечники, собрать решётку и надеть, не закрепляя, хвостовики — и как-то протиснуться в активную зону и установить управляющий привод.

«Хотя бы новые зеркала добавлять не надо,» — думал сармат, приваривая светлый металл к чёрному стеклу. «Катушки я проверил. Будет смена — установлю. И привод к ним… Опять весь пульт переделывать!»

…В руке у радостного Вепуата была связка живых «кальмаров». Она дёргалась во все стороны, и сармат с трудом её удерживал. В другой руке он держал полный мешок «трилобитов» — и они, хоть и сонные, что-то чуяли сквозь прорехи и беспокойно шевелились.

— Неси, — Вепуат сунул связку Гедимину и широко ухмыльнулся. — Хороший улов, верно? Бронны даже на еду себе ничего не взяли. Я им говорил, но…

— Опять охота? — Гедимин едва заметно поморщился. Вепуат радостно закивал.

— И я попробую выпустить стаю. Слушай, ты справишься один? Надо будет сначала выпустить пару «кальмаров», чтобы зверьки забеспокоились. Потом я их всех отвяжу. Ты выпустишь ещё одного, кто-то его поймает, и стая спустится к тебе в кратер. Будет искать, где ещё еда. И вот тут тебя не должны найти!

Гедимин сузил глаза. «Вот чем мы сейчас занимаемся? Может, послать его к филкам? Это у них работы нет…»

— Накрыться защитным полем? — спросил он вслух. Вепуат закивал.

— Ага! Сделай воздуховоды, только узкие, чтобы «трилобит» не пролез. Они тебя учуют и будут кружить рядом. И когда услышишь свист — вытряхивай дичь в воздуховод! По две-три штуки, всё сразу — не надо. Сначала — две, когда я снова свистну — на одну больше, ну и пока не кончатся. Тебе под куполом будет ничего не видно, но я потом запись покажу.

— Прозрачный купол? — предложил Гедимин. Его не интересовали «трилобиты», но ему стало немного досадно. «Раз уж возиться со всей этой дрянью, то хотя бы посмотреть на результат возни. Я тоже не видел, как охотится стая.»

— Не, не пойдёт, — Вепуат покачал головой. — Тогда они тебя увидят и будут ждать у воздуховодов. А я хочу, чтобы они распределились по скалам. Пусть поохотятся на пролёте — оно, говорят, очень занимательно.

— Кто тебе всё это говорит? — Гедимин слегка сощурился. — Тут кто-то держит «трилобитов»?

Вепуат пожал плечами.

— Ну, не держат. Но охотятся на них. И знают их повадки. Так ты идёшь или нет?

…В жёлтом свете фонаря поблескивали чаши каменных весов. Конструкция, вбитая конусовидным торцом опоры в слепленную из гравия подпорку, держалась в равновесии. Рядом стояли двое Скогнов-патрульных и разглядывали балансир, пытаясь поддеть его копьём. Вепуат на бегу заверещал на них, Скогны, вздрогнув, подались назад. Гедимин хотел проследить за ними, но стена ангара уже закрыла их, впереди была тропа на спуск, а в руке — связка живых «кальмаров»… «На обратном пути разберусь,» — решил сармат.

…Из-под купола ничего не было видно. Даже воздуховоды не помогали — сармат сделал их изогнутыми, чтобы снаружи нельзя было заглянуть внутрь — и сам, соответственно, выглянуть не мог. Руки были заняты связкой «кальмаров» — развязанную, её приходилось держать двумя руками, не отвлекаясь на сканирование окрестностей.

Снаружи донёсся короткий резкий звук — вой воздуха, с силой пропущенного в респиратор — и Гедимин сунул связку в воздуховод и сдёрнул с неё трёх «кальмаров». Он уже наловчился освобождать их, не сдавливая, — они один за другим слетали, рикошетили от изгиба воздуховода и проваливались дальше, к выходу.

«Ещё семь осталось,» — сармат покосился на связку, всё так же пытающуюся вырваться из рук. «Трилобиты не лопнут? Сколько в них вообще влезает? Или они и половину не поймали?»

Снаружи снова взвыло, и Гедимин, еле слышно хмыкнув, поднёс связку к воздуховоду. «Быстро у них всё. Видно, добыча разлетелась.»

…Когда он поднялся на вал над кратером, «трилобиты» уже сидели на стойке и делили добычу. Подранок и Чужак с двух сторон толкали раздутого, почти круглого Сокола. Их брюшные мешки были пусты. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Получилось! — радостно сказал Вепуат, подсовывая ему передатчик. — Всё, как и говорили, — самки-загонщики и самец-перехватчик. Видишь, сколько нахватал?

Сокол, устав от тычков, выплюнул мятого «кальмара». Подранок поймал его на лету, но есть не стал — спустил в подбрюшный мешок и снова потыкал Сокола хоботком. Из четырнадцати «кальмаров» внутри самца сейчас было восемь — то ли пятерых уже съели, то ли они всё-таки разлетелись.

— Смотри! — Вепуат толкнул Гедимина в бок и щёлкнул пальцем по передатчику. — Вот здесь он засел, в тени камня. Видишь, Чужак с Подранком гонят на него стайку? А вот он вытянул хоботок… Быстро он хватает, верно? Я как-то замерял скорость выпада…

Гедимин смотрел в замедленной промотке, как два «трилобита», выписывая виражи и выгибаясь в дугу, сбивают стайку из трёх «кальмаров» в плотный комок. Мелкие животные метались во все стороны, уклоняясь от хоботков — и быстро приближались к сидящему в засаде Соколу. Хватал он, и правда, быстро — втянул стайку в один вдох, только щупальца мелькнули.

— Пять штук они, конечно, упустили, — с сожалением сказал Вепуат. — Считай, почти половину. Не знаю, плохой это результат или годный. У них всё-таки давно не было практики. Тренировки с кусками мяса — это не то…

Сокол отрыгнул ещё одного «кальмара». Добыча постепенно переходила из мешка самца в мешки самок. Сокол вяло шевелил спинными щитками, но сбежать не пытался — то ли понимал, что шлейка не развяжется, то ли такое «общение» было для него привычным.

Гедимин покосился на небо. Ему вспомнился гигантский «трилобит» с пилотом в жабрах. «Интересно, на кого охотятся такие твари,» — подумал сармат и невольно поёжился.

— Ну всё, — вздохнул Вепуат, и Гедимин удивлённо на него покосился — кажется, он что-то упустил. — Теперь тренировок долго не будет. Я после вчерашнего-то не хотел их выпускать — думал, не полетят. А завтра — точно день потерян. Вынесу их пролетаться, и всё. На команды они даже крылом не пошевелят.

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Значит, завтра управимся быстрее. Сколько они пролетают без тренировочных заходов? Полчаса, час? А мне завтра вообще будет не до них.»

Вепуат огляделся по сторонам, помахал рукой чему-то светящемуся, высунувшемуся из кратера, и повернулся к Гедимину.

— Джагулы ушли, — сообщил он. — И больше не возвращались. Сэта вывели их к разлому, но дальше не пошли. Вроде они сильно злились.

Гедимин поморщился.

— Их проблемы. Ты от них хотел всего-то данного слова. Если у них пасть не открывается — мы-то при чём⁈

Вепуат поднял на него взгляд, и сармат удивлённо мигнул — радужка разведчика потемнела, будто он и впрямь был расстроен.

— Видимо, для них слово — это не «всего-то», — тихо сказал он. — Вот это меня и занимает. И… любопытно было бы рассмотреть живой холм вблизи. Интересное животное.

Гедимин пожал плечами. Ему вспоминались вольеры экзотариума — самое «необходимое» сооружение на засекреченной базе в недрах Луны. «Похоже, у всех биологов с головой неладно. Профдеформация… А вот интересно, у „Тория“ уже есть такое животное? Может, даже и клонированное?»

…В бункер Гедимин спускался с охапкой костяных и деревянных деталей и пучком тросов. Тросы ему не нравились — рядом с асааном растительное (или животное?) волокно из запасов Броннов казалось полной дрянью. Но для временной экспериментальной установки годились и такие, а взять асаан было всё равно неоткуда.

Ещё одна горка деталей и объёмная смонтированная конструкция остались лежать у реакторной крышки, под защитным полем, — это предстояло устанавливать снаружи, сняв крышку. На монтаж и испытания у Гедимина было десять часов — вся операторская смена.

— Уже всё собрал? — Айзек глянул на охапку деталей и еле слышно хмыкнул. — Завтра с утра едем за ирренцием. У Маккензи всё готово, он нас только поторапливает. Вепуат завтра с тобой? Он там не очень нужен, но если тебе так спокойнее…

Гедимин пожал плечами.

— Вепуату лучше бы сидеть у реактора. Если тут мотаются кочевники, каждый плазмомёт на счету. Гварза ведь не едет?

Айзек качнул головой.

— Едет. Проверит топливо перед сборкой твэла. И сам твэл. Хочет всё проконтролировать.

Гедимин сузил глаза.

— Может, он тогда сам соберёт твэл? И мне не ездить, и ему спокойнее…

Айзек досадливо сощурился.

— Хватит, атомщик. У нас тут у всех свои функции. А в нашей работе лучше всё проконтролировать. Будешь монтировать приводы? Моя помощь нужна?

…Цвет реакторного накопителя сразу, ещё в отражении на мониторе, показался Гедимину подозрительным. Выбравшись из реактора и размяв онемевшие руки (монтировать приводы в узкой каменной трубе даже сармату было непросто — он плохо там помещался), он выдохнул и снова сунулся внутрь. Плёнка защитного поля под синюю пластину, подключённый сигма-сканер, — и через пару секунд сармат уже разглядывал на экране свёрнутые многослойные ячейки накапливающих молекул. «Так и есть. Заряд, достаточный для передающего кольца. Можно сегодня запустить дрон-излучатель. Завтра будет не до него.»

…Дозиметр на запястье мигнул, стрелка-указатель качнулась вправо и немного вверх — и тут же сверху донёсся протяжный то ли свист, то ли вой Вепуата.

— Взлетел? — крикнул ему Гедимин. — Что с фоном?

— Норма, — отозвался с поверхности Вепуат. — Даже купол не задело. О, пошёл на снижение… Всё, сел!

Гедимин подавил досадливый вздох и повернулся к монитору. Невидимые, но вполне осязаемые щупальца держали его за запястья и сплетались на висках и макушке. Дозиметр погас — больше хранитель не видел вокруг бункера ничего интересного.

«Так я и не увижу, как эту штуку запускают,» — подумал Гедимин; ему было слегка досадно. «Надо её осматривать перед полётом. Со временем балансировка собьётся, и дрон начнёт крениться. Айзек за ним следит, но… Надо и мне его проверять. Всё-таки это механизм. Сам себя не починит.»

24 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Из-под респиратора Кенена Гварзы донёсся смешок. Гедимин, остановившийся перед ним с пустым твэлом в руках, недовольно сощурился. Айзек быстро шагнул к ним; по его взгляду было видно — сейчас он никаких стычек не потерпит.

«Да и мне не хотелось бы,» — думал Гедимин, укладывая пустой твэл на мягкую подложку. «Мало ли, трубки потрескаются. Поговорим ещё, когда руки будут не заняты.»

— Приятно видеть Кета, занятого делом, — пробормотал Гварза, склоняясь над твэлом. — Делом, а не тем, что обычно.

Говорил он тихо, но отчётливо, и Гедимин расслышал каждое слово и недобро сузил глаза.

— Атомщик очень быстро справился, — сказал Айзек, вклиниваясь между сарматами. — И, как всегда, на высшем уровне. Я уже проверил оболочки в движении.

Гварза, буркнув что-то в ответ, уставился на экран сигма-сканера. Гедимин подавил раздражённый вздох. «Ну, теперь будет просвечивать во всех проекциях. И на руке покрутит. Будто это он дефектоскопист, а не Айзек. Найдёт, к чему прикопаться, или нет? Хорошо, я катушки ему не показывал. Остались бы без люфта.»

— Ну, в целом… — протянул Гварза через пять минут, с явным разочарованием выключая сканер. — В целом, для экспериментальной установки на отдалённом полигоне… Допустимо. Меня всё-таки очень радует, что эти места далеки от цивилизации. Как представишь такую установку под мегаполисом…

Айзек покосился на мрачного Гедимина и укоризненно хмыкнул.

— Не надо преувеличивать. «Элидген» очень хорошо себя показал. То, что вы с ним не ладите, ещё не значит, что он неисправен.

Гварза поморщился.

— Реактор — не то, с чем можно ладить или не ладить. Он должен работать. И быть надёжным и управляемым. Кет, иди в шлюз. И постарайся не ободрать палубу.

…Пустой твэл остался в лабораторном отсеке; Гедимин проследил, чтобы его принайтовали, как положено, и теперь был относительно спокоен. Сам он устроился на скамье в шлюзовой камере, пристегнувшись и оперевшись локтями на колени, — наклонённая голова всё-таки меньше кружилась. Бронеход покачивался на каменных «волнах», проползая между невидимыми за обшивкой холмами. Внутри было тихо, снаружи в броню никто не ломился.

«Интересно, к чему мы в этот раз вернёмся,» — думал Гедимин, и ему заранее было не по себе. «К очередной куче трупов? Или к взорванному холму? Хоть вообще не уезжай…»

17 июня 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Палуба загудела под чьими-то неуклюжими шагами.

— Лежи-лежи, — деловито сказал Кенен Маккензи, наклоняясь над Гедимином и ловко вскрывая броню на его плече. Когда под кожу вошла холодная игла, сармат даже не поморщился — Маккензи не умел делать инъекции и даже не старался, но в сравнении с центрифугой, включившейся в потрохах, это была такая ерунда…

— Что это? — вяло спросил Гедимин, не поднимая головы, и стиснул зубы от очередного мучительного спазма ниже рёбер. Над головой негромко хмыкнули.

— Лекарство, Джед. «Торий» прислал. Ты хоть рассказывай иногда, как они действуют! Нам тоже интересно.

Перешагнув через распластанного сармата, Маккензи сбежал по трапу, и его отвратительно бодрый голос донёсся из-за открытого шлюза:

— Джед не в форме — ну, а мы не будем терять время. Айс, Кен, берите эту вашу странную штуку и несите её сюда. Пока Джед лежит, мы её закрепим в захвате, и ему останется только пересыпать наш металл.

— Гедимину не понравится… — начал было Айзек, но трап уже гудел под чьими-то сапогами, и Гедимин угрюмо сощурился. «Гварза…»

— Смелее, парни! — подбодрил сарматов Маккензи — он так и стоял внизу, у бронехода, и в отсеки не лез. — Я не атомщик, но кое-что понимаю. В этой вашей штуке нет ни атома ирренция и ни одного взрывоопасного элемента. Несите её сюда!

Через Гедимина снова перешагнули — в этот раз двое одновременно. Чуть повернув голову, он успел увидеть блеск чёрного стекла из-под сползшей ветоши.

— Я понимаю нежелание трогать руками непроверенные и опасные агрегаты, — услышал он голос Гварзы. — Я только не понимаю, зачем было брать в экспедицию их производителя. И тем более — зачем тащить явно больного сармата через портал из-за рутинной операции пересыпки.

Гедимин, нахмурившийся было, удивлённо мигнул. «Хм? Дело сказал. Надо же. Умеет, когда захочет.»

Кто-то хлопнул бронированными перчатками по обшивке — так, в четверть силы, для звука.

— Кен, я не меньше твоего переживаю за здоровье нашего Джеда, — сказал Маккензи и наверняка при этом ухмыльнулся. — А за ваш бесценный реактор — даже и больше. Вот так, сюда её, в захват. Ванджур, сдай назад! Вот, теперь идеально.

Гедимин, недобро щурясь, повернул голову — как бы ни было плохо, он должен был увидеть, что Маккензи в данном случае считает «идеальным». Разглядеть ничего не удалось, кроме защитного поля на дальней стене ангара. Досадливо хмыкнув, Гедимин перевернулся и сел. Внутренности вяло дёрнулись, но через пару секунд успокоились. Сармат поднялся на ноги, выглянул из шлюза — теперь погрузчик со спаренным захватом и два закреплённых твэла просматривались хорошо. «Идеально», видимо, относилось к их симметричности относительно кабины погрузчика и пола ангара.

— А, Джед! — Маккензи с радостной ухмылкой замахал двумя руками. — Ну что, готов к работе? Надо сказать «Торию», что препарат получился удачный. Дал бы вам с собой, чтобы тебе на той стороне быстрее встать, но — была единственная ампула!

Гедимин, пропустив мимо ушей его болтовню, прислушался к ощущениям. Тошнота, и правда, ушла, голова не кружилась — вот только всё внутри черепа будто растворилось, превратившись в однородную массу. Гедимин, встряхнувшись, попытался вообразить чертёж погрузчика. Получилось далеко не сразу.

— Дрянь препарат, — буркнул он, подходя к погрузчику. — Все мозги расплавились. Работать буду медленно. Думать тяжело.

Поверх его брони с шелестом опустилось защитное поле — Айзек обмотал сармата со всех сторон. Гедимин благодарно кивнул — сам он до этого додумался бы к середине работы. «Так,» — он угрюмо сощурился на твэлы, пытаясь сосредоточиться. «Ипрон по центру — стабилизирует. Половину ирренция из верхнего сегмента вынуть, потом — центральный ипрон. Потом — то, что останется.»

Маленькие серые цилиндры с тихим стуком падали внутрь оболочек. Они были тёплыми — тепло ощущалось даже сквозь защитное поле поверх перчаток. Гедимин долго всматривался в их свечение в поисках белого оттенка — признака нейтронного всплеска с сильным нагревом — пока сообразил, что тепло — фантомное, реакция нервных окончаний на сигма-излучение. Оно сопровождало сармата с первых секунд работы, не ослабевая и не усиливаясь. Гедимина в этом что-то смущало, но он далеко не сразу понял, что.

«Волокна,» — сообразил он, разбирая очередной сегмент управляющего стержня. «Волокон нет. Однородная тёплая масса. Как в миниреакторе… или просто в куске ирренция. А волокон нет.»

Он попытался вспомнить, были ли они в прошлый раз, когда он перекладывал топливо из твэла в твэл. Память, как и весь мозг, отчаянно сбоила. «Странные у „Тория“ препараты,» — подумал он, оставив бесполезные попытки. «На работе мне такого не надо. Лучше в шлюзе полежу. Внутренности уймутся, а вытекший мозг — так и останется.»

… — Готово! — Маккензи хлопнул в ладоши. — Твоя очередь, Кен. Джед, садись вот сюда, на ящик. Хорошо всё-таки, что к защитному полю радиация не липнет!

Айзек провёл вдоль рук Гедимина дозиметром и нехотя кивнул.

— Да, посиди. Ты немного заторможенный. Побочка от препарата?

Гедимин угрюмо сощурился. Он думал, что за сорок минут лекарство «выветрится», но фрагменты мыслей внутри черепа развалились на ещё более мелкие части. Он попытался представить себе чертёж генератора защитного поля, но сосредоточиться ему не дали — Маккензи кашлянул над ухом.

— Как дела на базе, Джед? Как там ваша с Вепом дипмиссия? — осторожно спросил он. — Айс говорит, на вашем счету уже три города! И все очень довольны. Даже думал, не попросить ли и мне благословения на гетто. Раз уж у вас с Айсом вскрылся такой талант…

Гедимин сердито фыркнул — и услышал почти синхронное фырканье Айзека.

— Вот как только гетто попадёт на Равнину — так сразу! — громко сказал командир экспедиции, с щелчком выключая и загоняя под нарукавную пластину сигма-сканер. — Из Гедимина хороший жрец. Внушительный. Жаль, что он сам от этой работы плюётся.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Этой мелюзге любой филк — внушительный, — пробормотал он. — А дурить дикарей — подло.

Маккензи весело хмыкнул.

— Опять ты преувеличиваешь, Джед. Дурить — это вводить новые верования. А вы только удачно встроились в систему старых.

— Я всё, — громко объявил Гварза, отходя от погрузчика. — Повреждений не выявлено. Мы назад поедем или так и будем болтать?

24 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Едва бронеход остановился, Гедимин сполз со скамьи и достал ежедневник. На слабую тошноту можно было не обращать внимания, переборки не плавали и не менялись местами с палубой, но внутри черепа колыхался туман с обрывками мыслей, и это уже начинало раздражать. «Устройство радиометра Конара,» — сармат сердито сощурился на выдранный листок. «Знаешь же. Вспоминай!»

С писчим стержнем в руке и бумагой перед глазами процесс пошёл быстрее — нужная схема сложилась за четыре минуты. Едва Гедимин успел её закончить, внешний шлюз загудел, и сармат, убрав уже ненужный чертёж в карман, поднялся на ноги. По ту сторону шлюза на первой ступеньке трапа стоял угрюмый Айзек.

— Пришёл в себя? Легче? — отрывисто спросил он, пристально глядя на Гедимина. — Вовремя. Выбирайся. У нас гости.

…Джагул стоял у обрыва, рядом с валуном, слепленным когда-то из тектона, и смотрел мимо Скогнов-копейщиков, окруживших его плотным кольцом, куда-то в сторону ангаров. У соседнего камня встал Руниен. Его светящийся посох упирался в валун, частично накрывая разложенные там предметы — видимо, всё, что выгребли у Джагула из карманов и отвязали от пояса. Гедимин мельком удивился, что с кочевника не сняли и одежду — он впервые видел настолько одетого Джагула.

«Так у них и обувь есть…» — сармат покосился на ступни пленника, обутые в сапоги из узорчатой кожи. Покрой у них был странный, но, похоже, удобный, учитывающий быструю походку с опорой исключительно на пальцы, изгиб пяточного сустава высоко над землёй и крупные, хоть и затуплённые, когти. «И штаны даже. И нормальные рубахи… или это куртка? Только бахрома лишняя. Наверняка за всё цепляется.»

Джагул, взглянув на остановившегося сармата, коротко рявкнул. Скогны заверещали, недобро скалясь и прижимая уши, но через пару секунд пленнику протянули на копье костяную маску. Гедимин ошалело мигнул.

— Хеллуг?

— Они, — подтвердил Вепуат, встав рядом с ним. — Явились полчаса назад. Там, под холмом, сидят ещё трое. Четверых сразу Руниен не пустил.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Что говорят?

Вепуат пожал плечами.

— Пока поотбирали у них цацки и оружие. Скогны хотели ещё и одежду стащить. Но я думаю — это лишнее. Холодно.

— Кто у реактора? — быстро спросил Гедимин, силой заставив себя не оглядываться на бункер. Одинокий кочевник выглядел безобидным — по крайней мере, для сарматов — но кто мог поручиться, что за разломами не прячутся живые крейсера?

— Бласко внутри, снаружи — ракетомётчики, — так же быстро ответил Вепуат. — И тройной купол сверху. «Трилобиты» молчат. Но они вчера объелись, сегодня сидят тихие.

Гедимин едва заметно поморщился. У него были дроны-разведчики, сигма-сканеры и вроде бы куча союзников со странными способностями — а доверяться приходилось «трилобитовому» детектору, и это сильно раздражало.

— Я говорю, — раздался ровный неживой голос маски-переводчика, и Гедимин перевёл взгляд на Джагула. — Джагул прихожу к чёрный панцирь. Отдаю оружие. Чёрный панцирь слушаю я говорю?

— Говори, — Вепуат выразительно пожал плечами. — За язык тебя не держат.

Гедимин краем глаза увидел, как морщится Айзек, и угрюмо сощурился. «Какие у них переговорщики, такие и у нас. Поговорил бы я с ними за подрыв реактора…»

С трудом разжав кулаки, он заставил себя слушать.

— Зверь Хеллуг умираю, — сказал угрюмый Джагул. — Нет лечение, нет надежда.

— И вы пришли за помощью, — отозвался Вепуат, складывая руки на груди.

— Хеллуг прошу помощь у чёрный панцирь, — голова Джагула чуть наклонилась вместе с неудобной маской. — Прошу помощь у младший Пламя. Белый шатёр там. Шатёр Пламя?

— А то вы не знаете, — процедил Вепуат, изменившись в лице. — Вы сломали такой же, сорвали крышки, пытались навредить Пламени — а теперь ты не знаешь, где оно?

— Нет повреждаю, — отозвался Джагул, странно дёрнув плечом. — Забираю без вред. Повреждаю Пламя! У Джагул нет такой дурак.

Гедимин, забыв о досаде и гневе, ошалело замигал. «Что значит — забираю⁈»

— Так вы пытались… похитить Пламя⁈ — Айзек, удивлённый ничуть не меньше, шагнул вперёд. — Что вы с ним стали бы делать? Что вы о нём знаете?

— Джагул нет знаю такая вещь, — угрюмо отозвался переговорщик. — Кьюсс знаю много про разный бог. Кьюсс прошу. Много говорю. Кьюсс люблю говорю. Потом голова больно. Кьюсс прошу — Джагул забираю. Теперь зверь Хеллуг умираю. У Кьюсс нет помощь.

Вепуат сдержанно хмыкнул. Его рука сжалась на запястье Гедимина — то ли он хотел удержать сармата, то ли заручиться его поддержкой.

— Зверя жалко. Они у вас большие, — задумчиво сказал он, глядя куда-то мимо Джагула. — Слушай, Хеллуг. Ты говорил с нами в городе Сэта? Помнишь, чего я тогда просил? Дать клятву, что ваше племя не будет нам вредить. Вы даже этого пообещать не можете, а хотите какой-то помощи.

Гедимин оторопело разглядывал разрисованный череп. Ему сейчас было не до чужих зверей и обещаний. «Эти дикари пытались выкрасть ядерный реактор. По „просьбе“ других дикарей, считающих себя очень умными. Любознательные твари эти Кьюссы. Мало им было взорванного подъёмника…»

— Хеллуг нет нападаю, — услышал он и от неожиданности вздрогнул. — Хеллуг прошу помощь. Нет нападаю на чёрный панцирь и жёлтый шкура, нет нападаю на твой карлик. Хеллуг прошу мирно. Это ты хочу?

Вепуат растерянно оглянулся на Гедимина. Руниен с присвистом выдохнул и смерил кочевника недобрым взглядом. Посох в его руке неритмично мерцал.

— Ты клянёшься? — Вепуат двинулся вперёд. — Ты говоришь от имени всех Джагулов?

— Я Хеллуг, — мрачно ответил переговорщик. — Говорю от Хеллуг. Другой Джагул говорю сам. Джагул нет клянусь перед чужак. Но Хеллуг не нападаю на город Пламя. Хеллуг говорю. Так ты хочу?

Гедимин сузил глаза. Вепуат крепче сжал его запястье, задумался на секунду — и кивнул.

— Сойдёт. Не сдержите слово — вам же хуже. Где ваше животное?

— Вепуат, — Айзек предостерегающе взглянул на него и протянул руку к его плечу. Разведчик резко качнул головой.

— У вода, — отозвался Джагул. — Зверь лежу у река. Близко. Быстро иду. Чёрный панцирь иду?

Айзек крепко взял Вепуата за плечо и отодвинул себе за спину.

— Идти к вам вчетвером? — он насмешливо хмыкнул. — Хорошо придумал. Кьюссы подсказали? Так не пойдёт. Нам не с чего верить вам. Ты дал слово, да. Но одно слово против трёх нападений? Приводи своё животное к холму. Здесь, на нашей земле, мы ещё можем вам доверять. Но к вам не пойдёт никто.

— Зверь Хеллуг иду сюда? — медленно повторил Джагул. Маска говорила, а живые челюсти под ней сжимались чуть ли не до хруста. Гедимин выразительно притронулся к прикладу сфалта — оружия у Джагула не было, но лежало оно, в общем-то, в двух шагах…

— Ты сказал, что он недалеко, — напомнил Вепуат. — Значит, дойдёт. От этой болезни может свалиться кожа, но ноги не отсыхают. Запаситесь нужной едой — вода у нас есть, но кормить его будет нечем.

— Зверь иду к чужой холм… — медленно сказал Джагул. — Пью чужая вода. Зверь нет пью и нет ем. Плохо иду. Весь Хеллуг под твой коготь. Ты хочу нападаю — куда ухожу? Как Хеллуг верю ты?

Вепуат пожал плечами.

— Так не идите. Мы-то не заставляем. Мы к вам не пойдём. Ну, могу дать слово, что мы первыми не нападём. И наши союзники тоже.

«Согласиться на похищение ядерного реактора. В критическом состоянии. Без систем управления…» — Гедимин встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. «Где им так мозги прижгло? Опять нейротоксины? Как у Райвигов, только у Кьюссов… Hasu! Они же вроде дружат… М-да. Теперь понятно. Хоть и неохота тратить флоний… У нас вообще столько есть?»

— Нет говорю один, — сказал угрюмый Джагул. — Иду к Хеллуг. Говорю твой ответ. Пускай Хеллуг думаю.

Вепуат кивнул.

— Пускай, — согласился он. — Если надумаете — сначала приходи один или вдвоём на холм. Без оружия! Чтобы мы знали, что это ваш зверь, и что вы настроены мирно. А мы посмотрим, чтобы никто его не тронул.

Джагул, уже снявший маску, смерил его мрачным взглядом, но больше не издал ни звука — только шуршали собираемые с камня цацки. Руниен и Кенен Гварза пошли вслед за ним и его конвоем из Скогнов к наезженной тропе. Оставшиеся сарматы растерянно переглянулись.

— Воровать реактор… — пробормотал Гедимин, безнадёжно качая головой. — Грёбаные Кьюссы!

— Мыслят они нетривиально, — отозвался Айзек, оглядываясь на тропу. — Вторая местная цивилизация после Куэннов. Но ядерную энергию не освоили. Может, поэтому и любопытствуют… Вепуат, спасибо, что держал его. Я уж боялся стрельбы.

Гедимин сердито фыркнул.

— В безоружного переговорщика⁈ Я в твоего стража не стрелял. Хотя он-то заработал. Подстрекатель, sa has— sulu…

— Тише! — Вепуат хлопнул его по локтю. — Не знаю, что надумает племя Хеллуг — но, по-моему, они почти дозрели. Видно, зверю совсем худо.

— Есть вероятность, что приедут к холму? — Айзек заинтересованно хмыкнул. — Надо будет усилить охрану. Ещё один отряд филков… и, возможно, позвать Скогнов.

Вепуат нетерпеливо закивал, оглядываясь на Гедимина.

— Ну да, да, охрана… Ремонтник! Как думаешь — флоний поможет?

Гедимин пожал плечами.

— Ничего другого на Земле нет. Не поможет — придётся добивать.

Вепуат поёжился.

— Айзек! А у нас наберётся пара литров флония? Если не здесь, то, может, у Маккензи?

Айзек хмыкнул.

— Маккензи будет рад отдать годовой запас… Ладно! Сначала посчитай, сколько точно тебе нужно. Я вечером еду в Ураниум, поговорю с Кененом. У нас хорошая колония Пожирателей. Если остановить всё производство, может, пара литров и наберётся.

Гедимин поморщился. «Два литра. Две тысячи ампул. Тратить их на убийц, уродов, крадущих чужие реакторы…»

— А потом они опять приедут, — пробормотал он, и оба сармата замолчали и повернулись к нему. — На здоровом «крейсере». И с тремя такими же. И или мы их перебьём, или они нас. Но станции точно хорошо не будет.

Айзек вздохнул.

— Атомщик, приехать они могут в любом случае и любым составом. Хеллуг — не единственное племя на Равнине. Сэта — тоже так себе соседи, но им ты помогаешь…

— Сэта не крали мой реактор, — отозвался Гедимин. — И сфалт тоже. Если они всё-таки явятся — чтоб ни одного рядом с бункером не было.

…Гедимин выпустил из рук твэл и выпрямился, тяжело дыша — не столько от нагрузки, сколько от волнения. Хвостовики встали вровень, почти вплотную; из-под сдвинутых экранирующих пластин сочился зелёный свет, на защитном куполе над головой горело яркое зелёное пятно — омикрон-луч бил вертикально вверх, и купол под ним светился и рябил.

— Что внизу? — крикнул сармат, наклоняясь над сияющим «колодцем». Снизу, в операторской, была открыта заслонка, — реактор прокрикивался насквозь.

— Готово! — ответил из-за пульта Айзек. — Вижу обе сборки. Закрывай!

Гедимин сдвинул экранирующие пластины, и зелёный свет погас. Под куполом резко стемнело — он, непрозрачный, не пропускал фотоны снаружи, а сарматы, ориентируясь по светящимся «протечкам» омикрон-квантов, работали без фонарей. Гедимин стряхнул с себя защитное поле, убрал колпак с фонаря. В жёлтом световом пятне заблестели мифриловые крепления катушек, гладкие кости приводов, плотные каменные пластины, проложенные мифриловой фольгой… Тонкие щупальца намотались на руку, и сармат еле слышно хмыкнул.

— Ну, как ты там? Или — вы? Сколько вас всего-то?

Щупальца перебрались на загривок и расплелись вдоль лопаток. Гедимин прислушался к ощущениям и озадаченно пожал плечами. «По-моему, он там один. Второго я вообще не чувствую. Да и раньше не чувствовал. Только ровное тепло. А сейчас и его нет. Любопытно…»

… — Запускаем? — спросил Гедимин, заглядывая в монитор. Только что он вылез из активной зоны — замерял показатели на месте, не доверяя жгутовым радиометрам. По всему выходило, что второй твэл в незапущенном реакторе ни на что серьёзно не повлиял — ну, повысился общий омикрон-фон, чуть интенсивнее стало сигма-излучение…

— Не торопись, — покачал головой Айзек. — Часов через девять, в твою смену, — попробуем. Сразу после ритуала.

Он едва заметно усмехнулся, глядя на хмурого Гедимина.

— Учти — у нас спросят, что такое мы привезли и куда засунули. Твэл видело пол-лагеря, а остальным расскажут.

Гедимин поморщился.

— Объяснять будешь ты. Мне эта местная терминология…

…Филки-патрульные бродили по двое, разделив пополам периметр холма, — один патруль — от полевой кухни до отмеченного разлома, другой — от главной тропы аборигенов до сарматского барака. Ещё две пары, как знал Гедимин, засели в «ракетомётных гнёздах» под прикопанными навесами — и сидели довольно тихо, не привлекая к себе внимания.

Очередной патруль прошёл вдоль обрыва. Филки оглянулись на Гедимина и нервно потрогали шлемы. В этот раз всё было пристёгнуто. Сармат скользнул взглядом по их оружию — одному патрульному досталась костяная камнеметалка, другому — целый «бластер». И то, и другое было сделано явно не Гедимином — он не возился с прикладами и тем более не вытачивал углублений под филкские пальцы. Поясную сумку для камешков-снарядов сшил сармат, но по местному образцу — даже добавил тиснёный «трилистник». «Хоть бусин не навешал,» — подумал Гедимин, отворачиваясь.

Шаги патрульных затихли. Сармат вслушивался в ночные звуки. На окраине лагеря чем-то хрустели тягловые звери — живые утилизаторы, в низинах с двух сторон монотонно булькал какой-то представитель фауны, под навесом зашуршал, устраиваясь поудобнее, филк-ракетомётчик, гулко вздохнул кто-то из стражей, тихий шорох камешков затих рядом с Гедимином…

— Не спишь? — спросил он, повернувшись к Вепуату. Тот удивлённо хмыкнул.

— Заметил! А я думал — подойду к тебе тихо.

Он встал рядом, сощурился в темноту за холмом и тихо вздохнул.

— «Трилобиты» молчат. Я высылал дроны, сканировал округу…

— Из-за разломов от сканеров никакого толку, — Гедимин досадливо сощурился — его самого раздражала вынужденная «слепота» ко всему, что отстоит от лагеря на десяток метров. — Никто не придёт — нам же лучше.

— А я бы посмотрел вблизи на живой крейсер, — грустно сказал Вепуат. — Да и на не очень живой… Интересно, как утилизируются такие огромные трупы? Вроде бы Равнина ими не завалена. А ведь что-то должно сохраняться — кости, панцири…

— Съедают, — Гедимин вспомнил «трилобита» размером с пассажирский глайдер и гигантов, проплывших по небу во время шторма Жизни. — Тут много всякого… ползает и летает. Чем-то оно должно питаться?

— Недалеко, у реки… — еле слышно пробормотал Вепуат, думая о чём-то своём. — Интересно, о чём это. Скогны спят, не то спросил бы…

— Угу… — рассеянно отозвался Гедимин, задумавшийся было о реакторах, но тут же насторожился и схватил сармата за плечо. — Ты куда собрался?

— Эй! — разведчик, морщась, разжал его пальцы. — Я? Спать. И тебе советую. Полезно для нервов.

…Вокруг лабораторного шатра было тихо — и, выходя из него, Гедимин надеялся, что аборигены всё-таки спят. Обогнув бронеход, он беззвучно помянул уран и торий. Все, разумеется, были в сборе — от Скогнов-патрульных до последнего нхельви. На неосвещённом краю жёлтого круга маячили большие силуэты — двое стражей стояли рядом, погасив свечение посохов.

— Дим-мин, — окликнул один из них сармата. — Ты — первый неспящий сармат, которого мы видим. Впереди несколько плохих дней. Ты знаешь об этом?

Гедимин мигнул.

— Нет, — признался он. — Руниен ничего не говорил. И какой прогноз?

— Руниен не говорит, если сомневается, — донеслось из темноты. — А теперь сомнений нет. Будет четыре плохих дня, а потом ещё — сильные дни воздуха и воды.

«Мать моя колба!» — Гедимин стиснул зубы. «Четыре, потом ещё два… Минимум четыре рабочих дня выпадают. Ну естественно, что же ещё могло быть…»

— К чему готовиться? — деловито спросил он. — Завтра что будет? Из стражей точно никто не придёт…

— Мы придём ночью, — пообещал Калиг. — А днём будет множество едких дождей. Стройте белые стены и не выходите до темноты!

Защитный купол дрогнул. В нём появился просвет, а потом и весь он стал прозрачным. Внутри стоял Айзек, озадаченно глядя на Гедимина.

— Калиг принёс прогноз, — буркнул тот, не дожидаясь вопросов. — На четыре дня вперёд — никакой работы. Завтра — кислотный ливень…

— А за ним — день мрака, — донеслось из темноты, и все аборигены прижали уши и оглянулись на ближайший источник света. — Стройте световые стены и не выходите из домов. А мы скажем Хассинельгу, чтобы не бегал, куда не надо.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Мы учтём, — пообещал он. — День мрака… Потом — ждать похолодания?

— Да, очень сильный холод, — подтвердил Калиг. — Но это не так страшно — у вас много кейека. А на четвёртый день не спускайтесь с холма и разожгите Пламя ярче — и опасайтесь блуждающих огней и тумана.

Те аборигены, кому удалось уцепиться за посохи стражей, быстрым шёпотом пересказали всё остальным — и вокруг установилась мертвенная тишина. Гедимин смотрел себе под ноги, угрюмо щурясь. «Кислота, твари в темноте, минус семьдесят и токсичный туман. Ну, и ливень с ураганом, как итог. Минус четыре рабочих дня. Одно хорошо — кочевники сюда не полезут. Не под кислотным ливнем.»

— Иди сюда! — зашипел Айзек, отчаявшийся дозваться Гедимина жестами, и сказал чуть погромче:

— Спасибо, что предупредил, Калиг. Мы будем осторожны. Скажи Броннам и Скогнам, что наши убежища открыты для них. Но если они хотят на четыре дня уйти с холма…

Аборигены зашевелились, приглушённо перепискиваясь и повизгивая. Гедимин думал оподдонах, намазанных светящимся жиром. Их давно отмыли и пристроили к делу — и сармат даже не знал, куда большую часть уволокли. «Надо будет вокруг реактора поставить светильники,» — думал он. «И разгерметизировать его. Пусть подпитывает церу. Нормальные существа в такую погоду не ходят. А всякие там не-совсем-живые — туда им и дорога.»

— Они не успевают уже уйти, — сказал Калиг, прислушиваясь к писку. — Ночные дороги опасны. Они благодарны за убежища. Завтра вечером мы с Хассинельгом пополним их припасы. А воды у вас много. Всего много. Мало только осторожности. Но её мы принести не можем.

Он шагнул в темноту, сливаясь с ней. Гедимин мигнул.

— Уран и торий! — громко сказал Айзек, легонько ткнув его кулаком в грудь. Сармат, досадливо щурясь, повернулся к реактору. «Надеюсь, бункер выстоит. А запуск всё равно проведём. Рабочий реактор нам пригодится.»

…Зеркальный монитор неярко светился зеленью. Фонарей никто не зажигал — трое сарматов внимательно следили за светом.

— Значит, лучше запустить… — медленно проговорил Айзек, отворачиваясь от Гедимина. — А я бы выждал эти четыре дня. Работающий реактор более уязвим.

Кенен Гварза, к которому он повернулся, пожал плечами.

— Дни, конечно, будут паршивые. Но ничего, опасного именно для реакторов, я не вижу. Землетрясение ещё могло бы повредить активную зону или приводы управления, но дождь, холод и темнота… Кет, отключи на завтра вентиляцию — побережём фильтры.

— Надо будет купол укрепить, — пробормотал Гедимин, стараясь не мигать — Гварза, оказывается, мог говорить дельные вещи и при этом не бесить одной интонацией! Айзек покачал головой.

— А я бы все купола убрал. Провёл полевые испытания. У нашей станции, когда мы её достроим, защитных полей не будет. А климат на Равнине останется тем же.

Гварза резко качнул головой.

— Неоправданно. Защитных полей не будет, но будет броня станции и восемьдесят метров скалы над ней. И от кислоты с неба, и от экстремальных температур они прикроют куда лучше, чем тонкая каменная крышка. Ничего, кроме риска для установки, в таких испытаниях нет. Условия совершенно другие, и ничего это не покажет.

Гедимин растерянно ухмыльнулся. «И ещё раз Гварза сказал дело. И совсем не бесит. Что, и ему Ассархаддон прислал ампулы? Надо же…»

Айзек с сомнением посмотрел на сарматов, на реактор, потом перевёл взгляд на монитор и нехотя поднялся на ноги.

— Садись, Гедимин. Запустим, а там посмотрим. Аварийное глушение ещё никто не отменял.

…Яркая вспышка монитора заставила Гедимина прищуриться — даже затемнённый щиток не поглощал весь свет, а от напряжённого ожидания в полутьме глаза стали неприятно чувствительными. В отражении проступили две сияющие колонны — старый и новый твэлы, и сармат, щурясь, пристально в них всматривался, пока не обращая внимания на радиометры. Они сработали тоже, быстро отреагировав на усилившееся излучение; длины и эластичности жгута, как прикинул Гедимин, должно было хватить ещё на четыре добавленных твэла — или на один аварийный всплеск.

— Работает, — признал сармат через пять минут, прикрывая обожжённые глаза. Резь прошла быстро — фактических повреждений не было, только перенапряжение и нервы. «Конар говорил — на шестом запуске привыкаешь,» — Гедимин криво ухмыльнулся, глядя в красноватое свечение под веками. «Но он не запускал ничего на Равнине.»

— Ну-у… — протянул Кенен Гварза, до сих пор молча стоявший за его плечом. — Если верить камешку и верёвочке — показатели в норме. Оставим так на ночь.

Он направился к выходу. Айзек приостановился, тронул Гедимина за плечо.

— Как хранитель? — почти беззвучно спросил он, прикоснувшись к височной пластине. Гедимин слабо ухмыльнулся и ответил жестами, так, чтобы от выхода его жестикуляция не просматривалась: «Спокоен. Немного нагрелся. Много щупалец.»

— Айзек, ты там долго? — окликнул сармата недовольный Гварза. — Нам ещё аборигенов размещать.

— Иду, — отозвался Айзек, скрывая ухмылку. — Не знаешь, где Альгот? И — где он держит поддоны? Нам послезавтра они очень…

Скрежет каменной крышки, запечатавшей туннель, отсёк все звуки. Гедимин ухмыльнулся, уже не скрываясь, и неловко обнял выступающую часть реакторного корпуса. Хранитель «растёкся» вдоль хребта от макушки до нижних рёбер и обернул всё тело ветвящимися тонкими волокнами. Их ровное тепло было приятным.

— Теперь ты станешь сильнее, — прошептал Гедимин, утыкаясь в обшивку лбом. — Корпус узкий, но ещё два твэла в него влезут. А потом мы сделаем новый.

25 день Кислоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Над головой сверкнуло. Долгая ядовито-розовая вспышка залила светом холм. Гедимин рывком втащил каменную плиту в ангар. С треском захлопнулись вентиляционные лючки. Новая вспышка, на этот раз зелёная, просочилась в распахнутый «шлюз», осветила холодные печи и медленно погасла.

— Беги в машину, — приказал Гедимин Вепуату, мельком глянув на разобранные и сложенные у стены весы. Их станину он только что втащил в ангар горячего цеха. Больше ничего ценного на улице не осталось.

— Ага, — отозвался Вепуат, выходя из «шлюза». Последняя, каменная, створка вошла в паз. Теперь в цех не проникал даже воздух.

Жёлтая вспышка сверкнула над холмом. Гедимин посмотрел на небо. Оно всё сияло, от края до края изрезанное кольцевидными трещинами. Длинные разломы соединяли их, и казалось, что по ним при каждой вспышке что-то перетекает. Вот одна из трещин сверкнула розовым — сперва внутреннее кольцо, потом — внешние, с каждым разом всё ярче…

Гедимин шагнул к длинному белому куполу, прикрывшему сарматские шатры и стоянку бронехода. Отсюда просматривался весь лагерь — и длинные каменные ангары барака и душевой, и белая полусфера за ними, и место, где ещё вечером стояли полевые кухни. Сейчас о стойбище аборигенов напоминали только округлые насыпи — «фундаменты» разобранных шатров — и прижатые по краям камнями шкуры, разложенные по углублениям в гравии. «Сбор полезного осадка,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Сегодня будет больше разных реактивов. Поставлю „поддон“ пошире…»

Сворачивая защитное поле в широкий контейнер с загнутыми краями, он краем глаза увидел тень, резко обернулся, — Вепуат так и маячил на открытом месте, щурясь на разноцветные вспышки.

— Чего встал? Сейчас польёт!

— Уже иду, — отозвался разведчик, снова к чему-то прислушался — и покачал головой. — А ты?

— Надо собрать образцы, — Гедимин растянул «контейнер» ещё на полметра в ширину. — Беги! Кого тут ждать⁈ Даже самые тупые кочевники сегодня не ездят.

— Угу, — Вепуат двинулся к белому куполу. Когда он открыл шлюз, с неба капнуло. Секунду спустя всё вокруг гремело и шипело, и Гедимин вытягивал кверху борта «поддона» — кислота мигом захлестнула их и полила через край. Мельком он оглянулся на купол — шлюз был закрыт, если Вепуата и облило, то незначительно.

Вслед за шипением раздалось бульканье. Гедимин покосился на «поддон», потом — на ближайший туманник. Разбухшее растение сливало воду из переполненной чаши, вместе с ней вытекала серая слизь. Сверху уже не лило — капало, и с каждой секундой реже; Гедимин, спохватившись, выплеснул всё из «поддона» в «мешок» из защитного поля. «Три литра за один заход. Ничего так дождик…»

…Усилившийся на рассвете ветер сдувал едкие испарения. Под ногами похрустывал синеватый осадок, присыпавший весь холм тонким слоем «снега». Туманники уже не булькали. Слизь наполнила их чаши до краёв, не оставив места воде. На кромках проступили чёрные пятна ожогов.

Второй световой гейзер угас на горизонте. Следующая вспышка была розовой — кольцевые разломы, рассекающие небо, всё никак не смыкались. Они вспыхивали уже не так ярко, как с утра, но смотреть на них было тревожно. Гедимин оглянулся на тихие ангары — никто наружу не лез, не открылся ни один люк. Сармат покосился на «бурдюки» с собранными реагентами. «Запастись запасся. Куда переливать — не подумал. Одолжить у Броннов бочку?»

В лабораторном шатре сидел Вепуат — устроился на краю стола, внимательно глядя на экран передатчика. Увидев Гедимина, он смущённо хмыкнул, спрыгнул со столешницы, но устройство закрывать не стал.

— Ну ты набрал! На химзавод хватит, — он захлопал себя по карманам, отщёлкивая пластину за пластиной, и вытряс из-под ипронового слоя пять складных контейнеров. — Погоди, ещё найду. Это всё надо аккуратно перелить…

— Тихо ты, — Гедимин недовольно сощурился. — Это земной фрил. Он мигом поплавится.

Отделаться от контейнеров не удалось — Вепуат настоял, чтобы их пристроили нижним слоем в «короб» из защитного поля. Внутри короба в длинный ряд встали «бочки» с реагентами — всё то же защитное поле, уплотнённое до непрозрачности. По прикидкам Гедимина, четырёх подпиток в день «ёмкостям» хватало, чтобы не раствориться. С твёрдыми осадками было проще — их сармат собрал немного, всё поместилось в пробирки из чёрного и светлого стекла.

— Придётся тебе делать большие контейнеры, — подвёл итоги Вепуат, глядя на ряд «бочек» вдоль стены шатра. — Такие канистры из стекла… Насколько большие ёмкости из него можно выдуть?

— Литейная станция выдует, — буркнул Гедимин. Меньше всего ему хотелось делать лабораторную посуду вручную.

— Альгот будет очень рад, — убеждённо сказал Вепуат, разглядывая образцы жидкостей в заткнутых колбах. — Вот это я видел. И это. А вот это — нет, не попадалось… Это всё агрессивные реагенты, да?

— Пальцем не проверял, — отозвался Гедимин, оглядываясь на приоткрытый полог. — Но реакция шла бурно. Пойду к реактору, пока тихо…

— Рассвет видел? — быстро спросил Вепуат. — Сколько их было?

Вместе с Гедимином он вышел из шатра. Снаружи, под куполом, прикрывшим сарматскую часть лагеря, было тихо — никого больше тут не было, все остальные набились в каменный барак и пережидали кислотный ливень там. Внутри было темновато, светили только забытая посреди лагеря жаровня и зелёный фонарь в лабораторном шатре. Воздуха, несмотря на герметичность, пока хватало; Гедимин даже приоткрыл респиратор, экономя воздушные баллоны.

— Двойной рассвет. Третьей вспышки не видел, — ответил он Вепуату. — Ну так и реактор всего один. Только немного вырос.

Вепуат хмыкнул.

— Любопытно, как они друг друга считают. По активным зонам, по корпусам, по мачтам передатчиков?..

Свет снаружи вспыхивал и гас — то зелёный, то жёлтый, то ядовито-розовый. Ветер подозрительно притих. Гедимин покосился на анализатор — испарения над гравием, омытым семью видами реагентов, стояли плотным облаком. Несколько шагов сквозь него — и на чёрной обшивке осел сероватый налёт.

— Пойдёшь внутрь — помойся, — предупредил Гедимин Вепуата, посмотрев на его пернатую броню. На перьях налёт оседал ещё лучше, чем на гладких пластинах. «Все эти неровности замаешься дезактивировать,» — Гедимин недовольно сощурился. «Когда он уже обшивку переплавит⁈»

Купол стоял на прежнем месте и с утра не разуплотнился. Выйдя из шлюза, Гедимин посмотрел под ноги и облегчённо вздохнул — ни жидкости, ни цветных налётов на камнях не было, значит, герметизация сработала. Сигма-сканер показывал, что вниз, под слой гравия, кое-что всё же просочилось и перемешалось, местами разворошив камни струями пара от бурной реакции. Обе крышки над реактором были чистыми, каменный бункер выстоял. Хранитель «высунулся», потрогал щупальцем дозиметр и отправил мощный луч куда-то в сторону холмов. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— А я тут кое-что нашёл, — подал голос Вепуат, глядя на экран передатчика. — Тебе Айзек скидывал календарь?

Гедимин поморщился.

— Бессмысленный календарь. В месяце сорок дней, поделен на четыре части. У дней названия вразнобой и чередуются по четырнадцать. В чём смысл — Саргон его знает. Какая-то традиция?

— Смотри сюда, — Вепуат выделил фрагмент календарной таблицы красной рамкой. — Сегодня мы тут, видишь? День Кислоты.

Гедимин покосился на купол и хмыкнул.

— Заметно.

— Нет, ты читай! — Вепуат щёлкнул когтем по экрану. — Тут так и написано — день Кислоты. Знаешь, какой следующий?

Гедимин пожал плечами.

— Ну читай же! — Вепуат раздражённо фыркнул. — Видишь — «день Мрака». И что у нас ожидается? Верно, затмение. Дальше смотри. День Льда. Что будет в день Льда?

«А точно…» — Гедимин, резко встряхнув головой, отогнал нелепую мысль и сердито сощурился.

— Забавные совпадения. И что с того?

— А то, — Вепуат пролистнул календарь назад. — Видишь? Вот тут тоже был день Кислоты. Посчитай дни. Помнишь, чем ты тогда занимался? Как раз принёс первые образцы всяких жиж…

Гедимин мигнул. По расчётам выходило, что так оно и есть, — и что «день Кислоты» на «неделю» раньше тоже был ознаменован едким ливнем. «А в дни Воды и Воздуха…» — додумывать он не стал — взгляд упал на другое обозначение дня, и сармат фыркнул.

— Вчера был день Мысли. А позавчера — Металла. Вчера у кого-то были галлюцинации? Может, позавчера тут пролилась рэссена, а мы не заметили? — он с кривой ухмылкой отвернулся от экрана. — Совпадения, вот и всё. Обычное дело.

Вепуат недовольно хмыкнул.

— Насчёт Мысли и Металла — верно. Ничего не было, хотя обозначения — вот они. Но я думаю — это не просто совпадения. Это какая-то система. Не такая простая, как мне показалось, но… Тут есть какой-то смысл.

Гедимин поморщился.

— Смысл? Природные явления тут идут по расписанию? С периодичностью в четырнадцать дней?

— Думаешь, календарь составляли на ровном месте? — Вепуат взглянул на него в упор. — Такой странный календарь, вроде бы ни с чем не связанный? Это же не для удобства счёта дней. Дни так считать неудобно. Он считает что-то другое. Может, не так в лоб, как мне померещилось. Мало данных…

Гедимин кивнул.

— Всегда мало данных. Иди в машину!

…Айзек, на ходу стряхивая с себя защитное поле, спустился к щиту управления, заглянул в монитор и довольно хмыкнул.

— Не сбоило, не глохло?.. Там, наверху, уже проветрилось. Думаю, можно включать вентиляцию. Купол пока пусть стоит.

Гедимин заглянул в его анализатор и, подумав секунду, кивнул.

— Включаем.

Когда он отпустил вентили и выпрямился, Айзек уже сидел у зеркального монитора и смотрел на сармата. Его глаза слегка потемнели.

— Кенен забрал у Альгота все поддоны, — сообщил он. — А сейчас собирает фонари. Если нет срочной работы, помоги ему. Завтра все перебираются в душевую — надо её как следует защитить.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Может, вскрыть реакторную шахту? Тварям из темноты, кажется, не нравятся реакторы.

Айзек невесело хмыкнул.

— Ты готов рискнуть?.. Иди, помоги Кенену. Только без драк, ладно?

…Воздух над холмом, и правда, успел очиститься; сильный ветер выдувал остатки испарений из низин, разрушал хрупкий кристаллический осадок и трепал плохо закреплённые пологи шатров. Аборигены выбрались из укрытия и разбрелись по лагерю. Шкур, расстеленных по ямкам, уже не было. С одной из них к душевой шёл филк — видимо, это были сарматские запасы «мыла».

«Туманники выжили,» — отметил про себя Гедимин, обогнув машину и выйдя на ненатоптанный участок. Над чашей ближайшего растения склонились двое Броннов, вычёрпывая содержимое в небольшой кувшин. Черпалось плохо — воду почти полностью заменила вязкая слизь. Она прикрыла и обгоревшие края чаши; местами они почернели и просели внутрь, но повреждения не выглядели опасными. «Сегодня их сильно пожгло. Ничего, должны восстановиться. Если похолодание не добьёт.»

— Кет! — из сгущающейся темноты вышел Гварза с жаровней в руках. — Пересменка была шесть минут назад. Ты работать собираешься? Если нет — неси все свои светилки в душевую. Да, и поясной фонарь тоже. У тебя где-то был нормальный, если ещё не пошёл на опыты.

Гедимин недовольно сощурился.

— Что, завтра прямо с утра… начнётся?

Гварза поморщился.

— Не исключено. С тебя поддоны и лабораторные фонари. Через полчаса принесёшь всё в душевую. В ангаре внизу есть светильники? А в новом ангаре?

Гедимин покосился на здание горячего цеха. У входа фонаря уже не было, но дверь, похоже, не открывали.

— Один есть. Сейчас принесу.

— Давай, — кивнул Гварза. — Поддоны у тебя в шатре. Работай!

…Ангар сиял. Внутри не осталось ни одного затемнённого участка — свет проник даже в складки камня, бил из каждого проёма, и Гедимин, сквозь тёмный щиток глядя себе под ноги, не видел тени.

— Неплохо, — сдержанно признал Гварза. — Лучше, чем в прошлый раз. Двери — все, кроме внешней — открой и зафиксируй так. Ага, тут тоже нет теней… Да, неплохо. Разбирать не будем. Завтра с утра всё перепроверишь.

— Как им глаза не выжигает… — пробормотал Гедимин, оглядываясь по сторонам. Он сразу прикрыл лицо тёмным щитком, но тут собирались провести целый день существа, у которых защитных очков не было… «И филки,» — подумал он и поморщился. «Плотные повязки им на глаза, что ли…»

Он вышел из сияющего ангара и остановился промигаться. После света со всех сторон темнота снаружи казалась особенно густой. На запястье вспыхнул и тут же погас дозиметр, Гедимин озадаченно хмыкнул, но, увидев показания, ухмыльнулся.

— Хассинельг на холме.

— Да слышу уже, — отозвался Гварза. У барака филков пронзительно верещали несколько десятков аборигенов, и гудел чей-то низкочастотный голос, — кроме Хассинельга, к холму подтянулись ночные стражи.

Из барака забрали фонари, но у входа зажглись три источника белого свечения — стражи воткнули посохи в гравий и теперь снимали с себя заспинные корзины и вьюки. Груз несли Калиг и Навкет, Хассинельг пришёл налегке, но выглядел самым замученным — он даже не мог стоять, сидел, держась двумя руками и хвостовой клешнёй за ближайшие посохи и уронив голову на грудь. Гедимин подошёл, протянул руку к корзине, но Калиг, отмахнувшись, легко сдёрнул её со спины и поставил у двери. Её тут же подхватили с четырёх сторон и поволокли в барак. Бронны и Скогны обступили стражей, взволнованно вереща. Вокруг, путаясь у всех под ногами, сновали нхельви.

— А, Дим-мин, — Хассинельг поднял голову, взглянул на сармата и тут же уронил её обратно на грудь. — Завтра — держись. Очень плохой будет день. Помнишь, раны от падальщиков заживают на свету?

Гедимин кивнул.

— Ты ранен? Болен? — он с тревогой смотрел на измотанного стража. Калиг тронул его за плечо, что-то прогудел, и Хассинельг неохотно убрал руку с посоха. Свою палку забрал и Навкет, оставив третьего стража только с одной. Хассинельг схватился за неё двумя руками и с видимым трудом поднялся на ноги.

— Устал, — отозвался он. — Тащил двоих с грузом. С Края — в Синви, из Синви — в Алвен, потом — сюда…

Бронны с двух сторон протянули ему по миске ягод. Хассинельг зачерпнул две горсти, ссыпал в рот и вынужденно замолчал.

— Иди поспи, — сказал Гедимин. — У Вепуата в шатре тепло, и место есть. Я его попрошу…

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Ни к чему его тревожить. Отдохну в каменном доме — и обратно. Мне ещё в дозор, завтра-то не выпустят…

— Завтра опасно, — сказал Гедимин. — Сиди в укрытии. А мы тут… разберёмся.

Он недобро сощурился и погладил приклад сфалта. «Я завтра буду у реактора. И хоть бы всем хватило ума к нему не соваться…»

…Гедимин закрепил на струбцине фонарь, привезённый с Земли. Он был исправен, заряжен, но горел, как казалось сармату, вполсилы — или земные фотоны с трудом проходили сквозь равнинный воздух. Впрочем, света хватало, чтобы рассеянно чертить расширенную экспериментальную установку — восемь твэлов, полное кольцо…

Вепуат, копающийся в стекляшках, поднялся из-за стола и досадливо хмыкнул.

— В темноте он, что ли, заблудился? Пойду искать.

Снаружи зашуршало, под полог просочился жёлтый свет. Гедимин мигнул.

— Растаскиваешь защитную систему? — ухмыльнулся Вепуат, глядя на филка с жёлтым «факелом». — Вам хоть в бараке светильник оставили? Или ходите на ощупь?

Филк досадливо сощурился.

— Коменданту дали фонарь из машины. Другим не хватило. Что завтра-то будет? Какие-то монстры?

— Да, неприятные существа, — Вепуат тронул пальцем когда-то ободранный рукав и поморщился. — Ладно, сделаем опыт, и я тебя отведу в барак. Камень носишь? Что-то странное замечал?

Филк, молча качнув головой, достал камешек на шнурке. Делать надрезы на пальцах он уже приноровился — даже не шипел от боли. Кровь капнула на каменный желвак, сармат, морщась, прижал к нему надрезанный палец — и его глаза внезапно расширились.

— Жжёт!

Гедимин еле успел поймать брошенный камень. Вепуат схватил филка за плечо, повернул к себе ладонь и облегчённо вздохнул.

— Ожога нет. Маленький надрез, уже зарастает. Вот так держи, не надо тут капать.

«Так много крови?» — Гедимин с тревогой взглянул на филка. Тот тяжело дышал, на лбу выступила испарина. Выступившую каплю крови на пальце размыло до светло-красного цвета и размазало по всей ладони. Ранка уже не сочилась, но по руке тёк пот.

— Больно? — Вепуат, отступив от филка на пару шагов, смотрел то на него, то на экран сигма-сканера. — Где?

Филк вяло качнул головой. Он разглядывал свою руку.

— Уже нет. Горячо внутри, — пробормотал он. — Сейчас пройдёт.

— Внутри-и? — Вепуат сузил глаза. — Так. Это мы сейчас вытрем. Ты едешь на декомпрессию. Там тебе всё проверят. Вот, попей воды…

Филк, уже немного опомнившийся, сделал глоток из фляги, отодвинул её и, натянув перчатку, поднялся на ноги.

— Да уже всё нормально, — пробормотал он. — Где эта… штука?

Гедимин протянул ему камешек. Следов крови на нём не было — или сармат плохо различал их на чёрно-красной поверхности.

…Вепуат вернулся через пять минут, тяжело опустился за стол и покачал головой на вопросительный взгляд.

— Я пересмотрел все сканы его руки. Никаких эа-клеток. Если что-то образовалось, на медосмотре, надеюсь, не пропустят.

Гедимин вздрогнул.

— Эа-мутация? У него может быть эа-мутация?

«А камень он носил на теле…» — сармат посмотрел на свои руки и потянулся к прикладу сфалта. «Нейтронного источника нет, обойдёмся омикроном…»

— Надеюсь, что нет, — мрачно сказал Вепуат. — Вот чего я уж точно не хотел! Такое небольшое повреждение… Это какая-то другая реакция. Да, наверное, другая.

— Завтра узнаем, — буркнул Гедимин, вскрывая корпус сфалта. — Давай руки. Дезинфекция не повредит.

26 день Мрака, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Из источников света в «отсеке управления» был только зеркальный монитор, отражающий свет реактора. Хватало его на четыре квадратных метра; чуть выше по туннелю — и ничего уже нельзя было разглядеть. Гедимин достал фонарь, направил его в темноту, щёлкнул переключателем — и, досадливо щурясь, выключил. Луч выходил на полметра из светового кольца и будто упирался в тёмно-серую стену. Чуть дальше эта стена становилась чёрной. Гедимин встал, шагнул на край освещённого пространства, сунул руку в темноту — никаких внезапных уплотнений там не появилось, воздух по-прежнему пропускал предметы — но не фотоны.

— Да чтоб им всем с их физикой… — еле слышно пробормотал Гедимин — и вздрогнул от скрежета отодвигающейся крышки. В туннеле вспыхнул слабый белесый свет. Его луч не дотягивался до зелёного светового пятна — таял на полдороге.

— Ага, — пробормотал Айзек, выйдя наконец на свет. — И тут тоже стемнело. Гедимин, хочешь в душ — иди сейчас, через полчаса туда набьётся весь лагерь.

— Уже с утра? — сармат угрюмо сощурился. — В тот раз заселялись перед рассветом.

Айзек пожал плечами.

— Видимо, в нашем бараке им беспокойнее, чем в своих шатрах. Или надоело на стены натыкаться.

Он заглянул в монитор и еле слышно хмыкнул.

— Что с реактором делать — даже не знаю. В самое тёмное время кому-то придётся тут сидеть. Одному и с минимумом света. Может, заглушить и оставить без присмотра? Ты, если честно, куда нужнее в обороне убежища.

Гедимин недобро сузил глаза.

— Я реактор не оставлю. Вас там трое, обороняющихся. Трёх облучателей на периметр хватит. А я буду здесь.

Айзек недовольно поморщился.

— Решил так? Думаешь, для реактора есть опасность? Икси вроде бы не трогают вещи…

— «Элидген» — не только вещь, — отозвался Гедимин. — Его нельзя бросать одного с… непонятно чем! Я буду тут. И… нам надо смениться, пока не началось. Отсидишь неполную смену?

— Видимо, так, — нехотя согласился Айзек. — Сменимся через семь часов. Я встану у барака, ты присмотришь за реактором. Через десять часов я за тобой зайду. Осторожнее тут, ладно?

…Вепуат, еле слышно что-то насвистывая, раскладывал по столу самодельные стеклянные предметы. Бусины он сложил в кювету, остальное распределил равномерно.

— Что там с филком? — спросил Гедимин, отметив про себя, что Вепуат выглядит довольным — а значит, филк как минимум не умер. — Вернулся?

— Ага, — с усмешкой ответил разведчик. — Злой, весь в пункциях, но — точно не мутант. Еле уговорил его не выбрасывать камень. Хорошо, что сегодня последний день! Не люблю я разумных подопытных…

Гедимин сдержанно хмыкнул. За филка он был рад — после вчерашнего и ему было тревожно.

— Хм-м… — Вепуат, качнув головой, забрал зеркальную пластину с центра стола и переложил её на край. — Так, наверное, лучше. А то далеко тянуться. И стекляшки мешают. А сюда поставлю вот это.

— Зачем? — Гедимин кивнул на стол, равномерно покрытый стеклянными предметами. Вепуат вытащил всё, даже самые кривые «колбы», годные только в переплавку. Делать с ними он явно ничего не собирался, высматривать что-то на ощупь, с одним сигма-сканером, было неудобно и бессмысленно…

Вепуат смущённо хмыкнул.

— Стол днём всё равно никому не нужен. Оставлю цацки для Икси, пусть смотрят. Ничего про них не знаю, но вряд ли у них есть стеклодувы.

Гедимин мигнул.

— Оставишь для… тварей из темноты? Хочешь… — он криво ухмыльнулся. — Познакомить их с новой технологией?

— А вдруг им интересно, — отозвался Вепуат. — Чем они хуже Сэта или Скогнов?

Гедимин вспомнил исполосованный скафандр и рваные раны на теле Хассинельга и поморщился.

— Ты бы ещё Джагулам стекло показал.

— Будет время — покажу, — серьёзно ответил Вепуат, переставляя стекляшки с места на место. — Ага, вот так лучше… Гедимин, нам тут жить. Со всеми… этими вот. И лучше — мирно. Ты свои агрегаты будешь разбирать?

…В лагере было темно и тихо. Светился только ангар душевой — и то световой пучок из распахнутой двери уже не дотягивался, как с утра, до самых дальних шатров. Гедимин вышел в жёлтый луч и остановился, глядя на едва освещённую крышку реактора, притихших аборигенов, сбившихся в кучку у дальней стены ангара, жаровню и уложенный рядом с ней мешок. Над мешком стоял Вепуат и прощупывал что-то внутри.

— Свернулись и лежат, — сказал он, повернувшись к Гедимину. — Все трое. Так с утра и легли. Попросил Бласко за ними присмотреть…

— Не замёрзнут? — Гедимин оглянулся на распахнутые двери. На улице было чуть выше нуля, последние остатки тёплого воздуха из душевой давно выдуло.

— Не хотелось бы, — Вепуат с тревогой взглянул на мешок. — Положил их у жаровни. Когда двери закроются, тут потеплеет…

— Кет! — в ангар, не отбрасывая тени, вошёл Кенен Гварза. — Всё болтаешь? Решение дежурить у реактора ещё в силе?

Гедимин мигнул.

— В свою смену буду дежурить, — угрюмо ответил он. — А ты облучай поддоны вовремя. Цера выгорает быстро.

— Держи, — Гварза протянул ему два жёлтых «факела». — Больше дать не могу. Поставишь у двух стен. Будет небольшая световая камера перед реактором. В неё не сунутся.

Гедимин растерянно посмотрел на фонари. Их уже впихнули ему в руку, оставалось только сжать, не уронив. «Световая камера?..»

— Айзек будет внутри, — разъяснял Гварза, не дожидаясь ответа. — У той стены — Вепуат. Со стороны реактора буду я. Ядерных установок у меня нет, но плазменная вспышка темноту тоже разгонит. Сигнал «fauw» я услышу и постараюсь помочь. Только ори громко — и сразу, не в последний момент!

Гедимин ошалело мигал. Слова как-то не находились.

…В два пробитых в стенах отверстия «факелы» вошли наискось. Гедимин закрепил их и встал между ними, угрюмо щурясь на темноту. Вчера двух фонарей и монитора хватило бы, чтобы, встав у реактора, пересчитать пятна цветного камня на закрытой крышке. Сейчас темнота начиналась в трёх метрах от источников света, а ещё через метр превращалась в иссиня-чёрную стену. Ни закрытый люк, ни реактор под боком ни на что не влияли — свойства фотонов изменились на сутки, и ничего с этим поделать было нельзя.

«Да и Седна с ними,» — Гедимин устроился у монитора, на пересечении световых потоков. Один из них неприятно «засвечивал» экран, портя изображение, но без него было не избавиться от тревожащих теней у самого реактора. «Седна с темнотой. Лишь бы сюда никто не лез. Тут стрелять неудобно.»

Он прижал ладонь к плотно задвинутой заслонке. Тонкие щупальца хранителя скользнули по руке и замерли, плотно прилипнув к ней.

— Открыл бы люк, но что-нибудь непременно засветится, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. «Надо отвлечься. Не то так и просидишь, глядя в темноту. Что из чертежей у меня не доработано? Система зеркал?»

…Прошло, наверное, часа три — Гедимин не сверялся с приборами — когда что-то на краю поля зрения едва заметно колыхнулось. Отдёрнув руку от чертежа, сармат резко выпрямился. Перед ним колыхалась темнота.

Она подошла незаметно, поглотив последние метры освещённого пространства. Два «факела» еле тлели. Сопло сфалта, сдёрнутого со спины, почти уткнулось в чёрную стену. «Режим луча,» — Гедимин до хруста сдавил пластины обшивки. Палец замер на предохранителе.

Секунды три он молча глядел в темноту. Она больше не двигалась. Чёрная стена казалась сплошной и непроницаемой, но сармату мерещилось, что из-за неё кто-то смотрит — так же пристально и очень внимательно.

— Чего забыл? — Гедимин недобро сощурился и выразительно качнул соплом. — Назад!

Выстрелить он не успел — чёрная стена заколыхалась, превращаясь в волну, и отхлынула на пару метров. Гедимин перевёл дух, расслабил сведённый судорогой палец у предохранителя и шагнул вперёд, краем глаза отмечая, как с каждой секундой ярче светятся «выгоревшие» фонари. Темнота уступила ему ещё один метр и замерла, снова затвердев посреди коридора. Там она была, когда сармат только выстроил световой «заслон»; там она и осталась, когда он нехотя отвёл сопло сфалта.

— Вот только сунься, — бросил он, тяжело опускаясь в кресло. Чёрная стена стояла поперёк коридора, за яркими «факелами», направленными друг на друга. За ней определённо кто-то был — может, даже и не один.

…Темнота утратила плотность где-то минут за сорок до рассчитанного окончания смены. В очередной раз оглянувшись на туннель, Гедимин увидел светлый коридор, затенённый только в конце, у самого люка. Хмыкнув, он погасил один «факел» — ничего не произошло, лишь яркая освещённость сменилась полумраком.

Через полчаса, не дождавшись ни уплотнения темноты, ни сармата-сменщика, Гедимин с «факелом» в руке выбрался из бункера. Наверху было ещё светлее — ярко сияли поддоны, разложенные вокруг ближайшего ангара, их свет накрывал всю окраину — и бронеход, замерший на «стоянке», и шатры в стороне от него. В жёлтом свете к небу поднимались столбы пара — несмотря на прохладу, туманники «дымили».

— Гедимин! — из-за светового барьера вынырнул Вепуат. Осмотрев броню сармата, он облегчённо вздохнул и широко ухмыльнулся. На его скафандре царапин не было, и все пластины были на месте — похоже, и наверху обошлось без драки.

— Что было? — спросил Гедимин, оглядываясь на душевую; её двери ещё были закрыты, а у дальней стены маячил силуэт в чёрной броне. Вепуат развёл руками.

— Да ничего не было. Ходили по периметру, облучали поддоны. Где-то полтора метра освещённого пространства у нас было. В темноте кто-то лазил, сканер их засёк, но к ангару не сунулись. А у тебя как прошло? Ты же там вообще один был…

Гедимин пожал плечами.

— Тихо. Поглазели на реактор и ушли. Сейчас я их вообще не вижу, — он покосился на сигма-сканер, высматривая характерные полосы ряби. — Чисто. Ушли?

— Ушли, — подтвердил Кенен Гварза, выходя из-за ангара. Изнутри уже доносились шорохи и приглушённые голоса, потом сдвинулась одна из створок внутреннего шлюза.

— Цел? — спросил Гварза, скользнув по Гедимину цепким взглядом. — Реактор, по-видимому, тоже. Кто разрешил покинуть пост⁈ Сиди внизу, Айзек скоро придёт.

…Айзек спустился в бункер через полчаса, покосился на «факел» на стене и одобрительно хмыкнул.

— Так и оставь. Освещение тут не лишнее. Наверху спокойно, можешь идти. Сменимся через двенадцать часов. Ты пока помоги Кенену. Завтра похолодает, нужно собрать все источники тепла в бараке. Ну, и термоизоляция… и вещи из шатра перетащи, куда надо. Судя по туманникам, холодно станет ещё ночью.

— Вода кому-нибудь нужна? — задумался на долю секунды Гедимин. — Надо спустить все цистерны. Сколько холода ждать?

Айзек пожал плечами.

— Семьдесят-восемьдесят, где-то так. С водой не спеши — Бронны и Скогны как раз шли за бочками, пусть наберут, сколько надо.

…В распахнутой настежь душевой шумела вода. У дверей стоял хвостом к ним очень недовольный плоский зверь. К нему была прицеплена волокуша, и в неё как раз затаскивали очередной бочонок. В бочонке булькало. Гедимин посмотрел на Броннов-погонщиков, мешающих зверю отойти от ангара, на отряд сердитых Скогнов с волокушей, заставленной пустыми бочками, и отошёл в тень — на край ужавшегося светового пятна, туда, где «дымили» туманники.

Над растением стоял Вепуат и внимательно смотрел на усохшие края «листа».

— Высушиваются, — хмыкнул он, увидев Гедимина, и тронул туманник когтем. — Не заметил, когда они начали. Видимо, ещё с утра. В темноте было не до них.

Гедимин потрогал «чашу», пощёлкал когтем — она отозвалась глухим стуком. Покровы, недавно сочащиеся слизью и покрытые водой, высохли до деревянной твёрдости. Все наплывы расплющились, и чаша превратилась в тонкостенную воронку, на полметра зарытую в гравий. Верхняя кромка растянулась по ближайшим камням — так они меньше сыпались внутрь «листа».

— Гварза с филками перерыл все шатры, — сообщил Вепуат, махнув рукой в сторону барака. Источники света уже перетащили туда, теперь здание было ярко освещено, а из открытых вентиляционных лючков доносился гомон. Галдели все — и филки, и аборигены, даже нхельви успевали вставить слово. Потом Гварза коротко рявкнул, и стало немного тише.

— Кейек забрал? — Гедимин оглянулся на шатёр. — Где «трилобиты»?

— В машине, — отозвался Вепуат. — Висеть не захотели, положил их на стол, на мешок. Там теплее, может, придут в себя. Кейек забрал, даже из твоего агрегата что-то хотел вытащить, но филки не дали.

Мимо, таща за собой волокушу с поршневой машиной, пробежали двое филков. На полпути к душевой их догнали ещё двое и на бегу закинули в волокушу ворох цветной одежды. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ты сейчас занят? Помоги мне, пока все при деле, — попросил он Вепуата. — Прикрой спину.

…На дне долины было темнее, чем на холме, и всё-таки это не было похоже на уплотнившуюся темноту, от которой гаснут фонари. Вепуат с двумя «факелами» у пояса стоял чуть поодаль и оглядывался по сторонам, пока Гедимин обвязывал тросом и закреплял на спине «лепёшку» из спрессованных металлических капель. Рэссеновая «руда» и в таком виде была плотной, тяжёлой; вторую заготовку сармат брать не стал, а эту уравновесил сфалтом, перемещённым со спины на грудь.

— Для работы? — спросил Вепуат уже наверху, кивнув на «лепёшку». За шатрами Гедимин положил её на гравий и аккуратно нарезал плазменным потоком на удобные куски. Вепуат взялся перетащить третью часть металла в машину, остальное сармат донёс сам и свалил под ближайшим столом.

— Завтра займусь, — кивнул Гедимин. — Всё равно день потерян. Вот же дурацкий климат…

Вепуат сочувственно хмыкнул. Он стоял над столом, прикрытым защитным полем, и смотрел на «трилобитов». Животные свернулись в бронированные клубки и не подавали признаков жизни.

…На улице было минус семь. Туманники перестали «дымить» и потеряли всякое сходство с живыми существами — проще было принять их за чьи-то норы или ловушки. Из открытой настежь душевой выдуло всё тепло. Воды в цистернах уже не было — Гедимин, набрав, сколько нужно, в скафандр, остальное слил в водосток. То, что замёрзло раньше, теперь синело на полу и стенах и хрустело под ногами. От холодной воды под бронёй сармату вспоминался довоенный Ураниум-Сити и зимние купания — не хватало только ледяной корки над головой и медленно нарастающих на неё кристаллов.

— Над-деюсь, филки помылись до того, как всё промёрзло, — Вепуат, тоже ждущий, когда вода под бронёй прогреется, зябко вздрогнул. — Кому-то ещё одежду тут снимать, пока не потрескалась…

Весь промороженный предбанник был увешан рубахами, подштанниками и носками филков — комендант выстирал их и оставил на ледяном сквозняке. Гедимин, дотянувшись, щёлкнул когтем по ближайшему предмету — тот, к его удивлению, колыхнулся, как эластичная ткань, а не как жёсткий пласт.

— Не потрескается, — уверенно сказал он. — Гзеш, даже такой, до сотни охлаждается спокойно. Но лучше бы, и правда, всё это убрать.

— Давай уберём, — предложил Вепуат, выпуская воду из-под скафандра. Водосток уже частично затянуло льдом, и лужа растеклась по полу, дымясь и медленно твердея.

— Всё равно мне в барак идти, — сказал Вепуат, сгребая с вешалок ворох одежды. — Завернём в защитное поле. Пихай всё вместе, они там разберутся.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Комендант прицепится…

Вепуат отмахнулся.

— Не прицепится. Дасьен — нормальный. А нам всё равно опыт проводить, забыл? Сегодня восьмой день, а вчера на камень была реакция!

Гедимин поморщился. «Да, опыт… Не завидую я тому филку. Надеюсь, это всё-таки была не эа-мутация. Медики ничего не нашли…»

На входе в барак Гедимин, уткнувшийся в ком тряпья, забыл пригнуться — и вполголоса помянул спаривание «макак», когда затрещали пластины шлема. Вепуат, не оборачиваясь, сочувственно хмыкнул.

— Эй, Дасьен! Принимай! Не нам же к тебе лезть⁈

Сухую одежду, и правда, забрали без единого звука — филк-комендант только настороженно зыркнул на рослого сармата, устроившегося под самым высоким участком потолка и потирающего шлем. «Чтоб я ещё раз, строя, соизмерялся с мелюзгой…» — Гедимин нащупал свежую царапину и досадливо сощурился.

— Ты там где? — Вепуат выглянул из жилой ячейки. — Лезь сюда, только пригнись!

Ячейка была рассчитана на двух филков или на одного сармата; Гедимин и Вепуат жались по углам, сосед подопытного ушёл в коридор, но внутри всё равно было очень тесно. Под пристальным взглядом разведчика филк-«испытатель» достал из-под куртки камень на шнурке и нехотя положил его на ладонь.

— Что-нибудь странное чувствовал? — деловито спросил Вепуат. — Сегодня с утра или, может, теперь? Ничего не болело, не мерещилось?

Филк пожал плечами.

— Медики меня всего изрезали, — он передвинулся на матрасе и поморщился. — Ноги, руки, хребет… Тут и без камня было чему болеть. Теперь ещё и чешется.

— Главное, что ничего плохого не нашли, — сказал Вепуат. — Ну что, готов? Последний раз — и я от тебя отстану. И камень заберу.

— Что ж тебе на себе не экспериментировалось… — пробормотал филк, надрезая палец стеклянным лезвием. — Если только последний раз… Hasu!

Гедимин еле успел его подхватить — филка повело вбок, лезвие, судорожно сжатое, дёрнулось кверху, к его лицу, и чудом не вошло под подбородок. Мелкий сармат зашипел, сжимая изрезанные пальцы в кулаки. Он крепко зажмурился, на лице выступила испарина.

— Клади его! — велел Вепуат, подсовывая филку подушку под лопатки. Не успел Гедимин уложить его, как он зашевелился, вяло отмахиваясь от сарматов сжатыми кулаками, и медленно выпрямил пальцы, ошалело глядя на свои ладони. Размазанная кровь там была. Царапин — не было.

Когда Гедимин подобрал упавший камешек, ладонь почувствовала тепло. Красные прожилки между чёрных желваков стали чуть ярче и слегка заблестели. Вепуат, расстегнув комбинезон филка, рассматривал тоненькую белую полоску на бедре; на её краях ещё виднелись следы измазанного пластыря.

— Сработало, — медленно проговорил он, оглядываясь на Гедимина; его глаза светились. — Сработало! Ну-ка, ещё раз…

Не обращая внимания на протестующее шипение филка, он всадил ему в ногу коготь. Кровь брызнула на прижатый к коже камень. Рана схлопнулась, не успев открыться.

— Heta! — Гедимин с силой толкнул Вепуата в грудь. Отлетать и падать тут было негде, но на десяток сантиметров его отодвинуло — и филк, вырвавшись, успел выпрямиться и отскочить к двери.

— Тихо, тихо, — Вепуат миролюбиво выставил вперёд ладони. — Камень-то возьми. Теперь твой.

Филк сердито фыркнул.

— Экспериментатор, мать твоя колба! Чтоб я ещё раз согласился…

— Чего ты крысишься? — Вепуат пожал плечами. — Надо же было проверить наверняка. Не так уж это больно. Я же тебе не кости ломал…

Он внезапно замолчал и задумался. Гедимин ткнул его кулаком в грудь.

— Hetatza!

— Да чего вы оба… — Вепуат, досадливо щурясь, поднялся на ноги. — Ладно, как-нибудь выпадет случай проверить. Ты теперь камень носи с собой и подкармливай раз в неделю. А если поранишься — ты или кто-нибудь из ваших — попробуй обвести им рану. Потом расскажешь, что получилось.

Притихшие филки и набившиеся в барак аборигены провожали сарматов настороженными взглядами. Вепуат досадливо щурился.

— Сработало! — выдохнул он, повернувшись к Гедимину, едва они вышли из барака. — Нет, ты видел⁈

Сармат пожал плечами.

— Ускоренная регенерация, да. Но ему от неё плохо. Может, это вредно?

Вепуат недовольно хмыкнул.

— Было бы из чего выбирать! Представь — они тут, посреди Равнины, у местных из медиков одни шаманы, а из лекарств — ягоды курруи. И у кого-нибудь — перелом или рваная рана. Да будь тут нормальная медчасть или возможность её сделать, стал бы я возиться с этой ксенофауной⁈

Гедимин положил руку ему на плечо. Ему было неловко — слишком уж Вепуат разволновался. «Но от филка я вовремя его оттащил,» — думал он. «Биологи все со странностями.»

— Никому ничего не ломай, — сказал он вслух. — Эта штука вроде не всё лечит. Вдруг перестараешься, и она не справится.

Вепуат кивнул.

— Я не собирался его калечить. Не знаю, что там тебе померещилось, — пробормотал он. — Но — интересная ксенофауна, верно? Любопытные свойства.

Гедимин покачал головой.

— Не нравится мне симбиоз неизвестно с чем. Как животное может управлять чужой регенерацией? Ты, биолог, такое видел?

— Ятак себе биолог, — отозвался Вепуат. — Без образования. А бывает всякое. Я пойду, наверное, в барак. Присмотрю за филком — вдруг ему станет хуже.

27 день Льда, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

На стенах бункера за ночь выступил иней. Гедимин старался не дышать в сторону зеркал — их моментально затягивало испариной. Реактор заглушили ещё с вечера. Вентиляция гоняла внутри корпуса по кругу прогретый воздух. Этого пока хватало — жидкость в термометре не замёрзла.

Когда у входа в туннель оглушительно заскрежетало и завизжало, Гедимин бросился на помощь. Вдвоём сарматы крышку сдвинули — она не примёрзла, только слегка заиндевела по краям. Айзек быстро шмыгнул внутрь, жестом велел вернуть камень на место, шумно выдохнул и ухмыльнулся.

— А тут тепло! Пойдёшь наружу — респиратор закрой. А твой термометр льдом не разорвёт?

— Не должно, — отозвался Гедимин. Выходить наружу не хотелось — тут, у реактора, он был занят хоть чем-то осмысленным. Снаружи осмысленное занятие найти было труднее.

Стоило шагнуть на гравий — камень завизжал под ногой, — мелкие ледяные кристаллы облепили каждый обломок и крошились с громким треском, больше похожим на пронзительные вопли. «Минус шестьдесят» — сверился Гедимин с термометром, оглядываясь по сторонам. Лагерь накрыла мёртвая тишина.

Все здания, кроме барака филков, были закрыты наглухо; филкам оставили для вентиляции четыре приоткрытых лючка, и через них наружу просачивался свет. Внутри, если верить сигма-сканеру, температура держалась на уровне плюс двадцати пяти. Все спали, свернувшись в войлочных коконах и закопавшись в подстилки, только проснувшийся комендант пересчитывал запасы мыла. Считал он мерными трубками — полыми стеблями речной травы; их было четыре — на целый объём, на половину и на четверть. Гедимин, проследив за его манипуляциями, еле слышно хмыкнул. «Надо будет подарить ему весы. Вот закончим опыты…»

Он сделал несколько шагов по визжащему гравию — мимо ангаров, мимо бронехода, к разобранному лагерю. От шатров остались кольцевидные фундаменты, волокуши исчезли, где-то под слоем гравия лежали, сохраняя тепло, тягловые животные. Гедимин задумался было о том, как у них не вымерзают лёгкие, но вспомнил, что он не биолог и ничего умного не надумает.

Больше смотреть было не на что — разве что на небо в угловатых узорах, синих и чёрных по серебристому фону. Кто-то, не боящийся холода, «подвесил» на нём голограмму — маленькую красноватую луну, обгрызенную с края. Смотрелась она тут на редкость нелепо.

…На улице Гедимин пробыл дольше, чем собирался, — и, стоило войти в шлюзовую камеру, весь скафандр покрылся сперва инеем, а потом и водой. Кое-как отряхнувшись, сармат выбрался в лабораторный отсек.

— Видел? — Вепуат, обернувшись, кивнул на экран передатчика. — Я тут собрал все данные с дронов. Так и знал — все сойдутся к стекляшкам!

Гедимин заглянул в экран. Под сканирующим лучом был лабораторный шатёр, и знакомые очертания предметов то и дело исчезали за полосами характерной ряби. По шатру и вокруг него бродила несканируемая ксенофауна.

— Вот они где были, — пробормотал Гедимин, вспомнив вчерашний день и затвердевшую темноту. — Сколько их тут?

— Трудно сосчитать — их же не различишь, — ответил Вепуат. — Одновременно — пятеро-шестеро… а, вот немного седьмого. Нос или пальцы, скорее всего. Когда они движутся, даже силуэта не видно. А было бы любопытно — посмотреть на них, когда они… не очень дохлые.

Он перелистывал кадры записи, тыкая пальцем в каждый сместившийся предмет на столе. Гедимин думал о Сэта. От них на «сканах» оставались хотя бы силуэты. Икси под лучом превращались в бесформенную рябь.

— Ага! — Вепуат остановил промотку. Посреди кадра застыла широкая несимметричная кисть с двумя отстоящими пальцами. В них существо держало ножку стеклянной чаши. Остальные три пальца — толстые, с единственным суставом — заканчивались короткими широкими лезвиями. Существо держало их на отлёте, странно сложив кисть пополам, будто два пальца-захвата и три «клинка» были разными частями тела и соединялись в одну ладонь лишь формально.

— И вот эта чашка вечером стояла по-другому, — добавил Вепуат, перелистывая кадр. — Ага, вот он её ставит… и всё опять размыло. Не любят Икси быть на виду…

— Ничего себе когти, — пробормотал Гедимин, вспоминая исполосованный скафандр. — Это явно не для лазания по деревьям.

— Но и в добычу их не воткнёшь, — качнул головой Вепуат. — Это для скользящего удара. Оборонительное приспособление падальщика?

Гедимин, пожав плечами, полез под стол. Его странные твари и их биология занимали мало — пока не лезли к реактору. «Наполню тигель, и пусть плавится. Сделаю опоки… Значит, сто граммов, килограмм и десять килограммов. Десять граммов — делать или ни к чему? Ладно, сделаю. Может, в лаборатории пригодится.»

Не прошло и получаса возни с опоками, как Вепуат отложил передатчик и заглянул через плечо.

— Что тут у тебя? — он с любопытством смотрел на фигурные выемки в форме радиационного «трилистника». — Священный символ?

Гедимин поморщился.

— Сделаю гири. Из металла. Надоели камни. Форма — древняя, с ушком для захвата.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, радостно фыркнув. — Куэннский эталон веса? Что взял за основу?

— Килограмм, разумеется, — сердито ответил Гедимин, вспомнив свои попытки разобраться в местных системах весов. — Со своими традициями пусть аборигены маются. Килограмм, сто граммов, десять граммов. Мельче, думаю, ни к чему. До точной химии тут ещё тысячи лет. Десять килограммов сделаю. Это пригодится.

— Ядро Сатурна, — повторил Вепуат, глядя на него с непонятным восхищением. — Тебе помочь? Может, грузить чего или держать?

— Сиди тихо, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. «Ничего. На станции весы в любом случае пригодятся. Варить гзеш, мыло смешивать…»

…Рэссена, стёкшая в опоки, светила из-под убранного кожуха ярко-оранжевым, — миниатюрный, едва различимый шар, рядом — шарик с фалангу пальца, с целый палец, почти с ладонь… Треугольные и округлые вмятины — лепестки «трилистника» — охлаждались чуть хуже и светились жёлтым. Они были даже на самой микроскопической гирьке — Гедимин под радостное сопение Вепуата нанёс их на все весовые эталоны.

— Для них теперь нужен какой-то контейнер, — подумал он вслух. — С ячейками. Две мелкие будут постоянно теряться.

— А можно Скогнов попросить, — тут же отозвался Вепуат, который вроде бы возился с сонными «трилобитами». — Сделают ящик. Очень большой же не нужно? Что-нибудь такое… из деревяшек на костяных шипах. Или из костей на деревянных. Я их попрошу, когда плохая неделя кончится. Ведь примерно тогда и твои печи отстоятся, да? Ты когда будешь их испытывать?

Гедимин пожал плечами — на Равнине вообще сложно было что-то планировать.

— Дня через четыре, может, пять, — нехотя сказал он. — Вообще не знаю, что с ними будет при таких температурных перепадах. Может, цех придётся сносить.

Вепуат с досадой хлопнул по переборке.

— Вот вечно ты торопишься! Зачем сносить-то⁈

Загудел, открываясь, внутренний шлюз. На порог шагнул Гварза, смерил сарматов угрюмым взглядом и поморщился.

— Про утренний переезд тут кто-нибудь помнит? Только я? Ну, ваши проблемы. Кто не едет в Ураниум — вещи принайтовать или забрать, из отсека выйти.

Гедимин оглянулся на Вепуата — тот растерянно смотрел на Гварзу и был удивлён ничуть не меньше.

— Тут ничего опасного. Рэссена. Остывает, — сказал ремонтник, накрывая опоки кожухом и перенастраивая вентиляцию. «Ничего, остынет в дороге. За час на Земле сильно не испортится.»

— На улицу я их не понесу. Холодно, — проворчал Вепуат, пытаясь пристроить «трилобита» на стенные выступы. Животное цепляться не хотело, поджимало хвост и сворачивалось в клубок. Гварза, посмотрев на его старания, выразительно передёрнул плечами.

— В ящик, под поле, под стол. Чтобы по отсеку не летали. Выдержат два часа без воды и еды?

— Им сейчас ни до чего, — вздохнул Вепуат, складывая «трилобитов» в ящик. На секунду у Гедимина мелькнула мысль приспособить этот контейнер под гири. Он посмотрел на стенки из прозрачного фрила и едва подавил тоскливый вздох. «На Земле всё проще.»

…Под пронзительные вопли ломающегося льда бронеход спускался по склону. Гедимин смотрел на тянущиеся за ним темноватые колеи. По пальцам тянуло холодом, но онемение от термического шока уже сошло. «Минус семьдесят пять» — сверился он с термометром.

«Три часа до пересменки. Проверю, как там Айзек, и пойду в барак,» — сармат досадливо сощурился. Минимум полтора часа ему предстояло сидеть под низким потолком, стараясь лишний раз не шевелиться.

— Гедимин! — Вепуат, до сих пор молча рассматривающий дальний барак, повернулся к сармату. — Как думаешь, что сейчас в Сфене Огня?

— Холодно, — отозвался Гедимин. — Минус сорок-пятьдесят. Может, меньше. Иди в барак, я тебя догоню.

Вепуат качнул заиндевевшим шлемом. На его перьях, плотно прижатых к броне, отросла синеватая бахрома — тонкие ледяные кристаллы.

— Давай заглянем в Сфен Огня! Посмотрим, как он изменился. Там воздух суше, — как по-твоему, пепел смёрзся или лежит сухой?

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Ладно. Но потом пойдёшь в барак. Холодно тут.

…Сфен Огня встретил их оглушительным треском ломающегося льда. Кристаллические щётки тоненько взвизгивали при каждом шаге. Пепел местами смёрзся в комки, местами лежал вперемешку с кристаллами инея. Они тут образовывали сложные многосоставные формы, окрашенные в два-три цвета; Гедимин несколько минут рассматривал их, присев на корточки и стараясь не трогать чувствительной ладонью землю. На термометре было минус сорок.

Вепуат качнул подвешенный на костяную вешку шнурок — серебристое волокно колыхнулось, сбросив несколько крупинок инея.

— Пусто, — сказал он, оглянувшись на погасшие кратеры. Сэта поснимали посты и, наверное, заперлись в городе. Гедимин мельком подумал, что вот им, при условии термоизолирующих комбинезонов на всё тело, как раз хватило бы тепла, чтобы патрулировать разлом в любую погоду. Ненадолго его занял вопрос, нужен ли для экзотермической реакции Сэта постоянный приток воздуха, насколько интенсивным он должен быть, и как устроить в термоизолирующем скафандре примитивную вентиляцию. Потом Вепуат толкнул его в бок, сбивая с мысли.

— Возвращаемся? — спросил Гедимин. Ему холодно не было, но ощущалась странная заторможенность, будто и воздух, и мысли стали вязкими и еле-еле текли. Он покосился на кратер, заваленный шихтой. «Набрать стекла? А потом его куда? Шатёр разобран…»

— Давай сходим в сад, — Вепуат указал на ближайший холм, окутанный дымкой. — Там сейчас никого нет. А мы там ни разу не были.

Гедимин недовольно сощурился.

— И ты полез по чужим огородам?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Я там ничего не возьму. Ну, может, данные для базы ДНК. Надо же её пополнять!

…На крутых местах подъёма пепел был расчищен до камня. Гедимин не был уверен, что это дело чьих-то рук — возможно, рыхлая порода осыпалась со скалы сама. Больше никаких признаков разумной деятельности не было, пока сарматы не дошли до воткнутых в расщелину костей — таких же ветвящихся «вешек», как поставленные у разлома, только с камешками и шнурками другого цвета. От них расходились тропинки, выложенные из каменных обломков; часть из них торчала из самой скалы, часть в самом деле принесли откуда-то из другого места. Между ветвящимися тропами поднимались невысокие бугорки рыхлого пепла, покрытые трещинами. Присмотревшись, Гедимин увидел, что они едва заметно колышутся.

— Светится, — хмыкнул Вепуат, запуская «щупы» сканера в трещину. — Подземные линии погасли, а это светится… Ого! Гедимин, смотри сюда!

Из слоя пепла торчали высохшие сморщенные листья, покрытые серым ворсом. Под торчащими, деформированными виднелись такие же, но более гладкие и плотно намотанные на округлый комок. Он плавно вздымался — внутри определённо было что-то живое.

— Плюс пять на верхних листьях, — Вепуат сканировал странное существо слой за слоем. — А внутри… Ядро Сатурна! Плюс девяносто в розетке! О, смотри, а тут, по периметру, огненные камешки!

— Ещё одна пирофора? — Гедимину вспомнилось что-то про «огненные листья». Он выпрямился, огляделся по сторонам и еле слышно хмыкнул. Вся вершина холма была изрыта сетками узких трещин, и под каждым потрескавшимся бугорком пряталось растение. Они съёжились, замотались в листья, но ещё «дышали» и источали тепло — иней лежал только на тропах, над посадками его не было.

— А в почву они подмешали кейековую пыль, — отметил Вепуат, пытаясь отщипнуть край сухого листа. — И четыре крупных осколка у корней. Плюс девяносто при минус сорока снаружи… Думаю, в норме оно сто пятьдесят-двести выдаёт. Какая-то вулканическая флора…

— Угу, — отозвался Гедимин. После всех равнинных форм жизни растения-пирофоры уже не удивляли… даже растения-пирофоры, сворачивающиеся в клубок при наступлении холодов и зарывающиеся в землю. Он встал на самый высокий камень на тропе и теперь оглядывался по сторонам. Отсюда огород просматривался неплохо, можно было бы составить план, — но вот план-то и не составлялся. Никакого порядка в посадках, явно сделанных искусственно, не было. Где-то на обширном участке сидело одно растение, где-то они теснились, чуть ли не врастая друг в друга. Тропы были проложены как попало, так же посадили и пирофорные кусты, — криво, несимметрично и не слишком удобно. «Зачем они так сделали?» — думал Гедимин, глядя на сигма-сканер. Можно было подумать, что на планировку повлиял рельеф, но и это было не так — где-то выступы скалы засыпали горой пепла, где-то явно удобные углубления оставили, как есть, и ничего там не посадили. По ямам, где сармат прикопал бы растение, проложили тропы, накидав валунов, на неудобных скальных зубцах что-то пыталось расти, расплющиваясь между камней.

— Ага… Значит, такой густой рассол вместо воды, — пробормотал Вепуат, разбирающийся в устройстве растения. — Поэтому и не вскипает. А это похоже на кровеносную систему…

— Чего их в пещере не растят? — спросил Гедимин, глядя на закопавшиеся комки. — Они всё равно под землёй. А в городе теплее.

Вепуат дёрнул плечом, не отрываясь от экрана.

— А корни у них хлипкие. Много питающих отростков и ни одного удерживающего… — он уже закончил с листьями и теперь сканировал пепел и скалу под растениями. — В таком грунте, да при частых землетрясениях… Они, наверное, часто перекатываются. Ну вот, и стабилизатор есть. Перекатываются и снова пускают корни…

Он отщипнул край сухого листа и, присыпав растение пеплом, поднялся на ноги.

— Не замёрз? — оглянулся он на Гедимина. — Пойдём в барак. Я бы выкопал растение, но на таком холоде оно не выживет.

Гедимин мигнул.

— На кой оно тебе?

— Интересные клубеньки под розеткой, — пожал плечами Вепуат. — Что-то симбиотическое, а что — непонятно. Я их просканировал, но такое лучше рассматривать в пробирке.

«Биологи…» — ремонтник, недовольно щурясь, спускался вслед за ним со скалы, занесённой пеплом. На спуске он заметил, как из-под земли светится знакомый красноватый «разлом» — они потускнели, но их сеть никуда не делась.

— Эти листья для чего-то сильно нужны, — рассуждал сам с собой Вепуат, обходя кратеры. — И, возможно, для разного. Сэта растят их, Скогны воруют… А я не спросил тогда, для чего они. А надо выяснить…

— Спроси ещё, почему они так криво посажены, — буркнул Гедимин, вспомнив растения, разбросанные как попало. — Можно удобнее. И кейека меньше уйдёт, и расти будут лучше.

Вепуат, оглянувшись на него, едва заметно ухмыльнулся.

— Вот ты их впервые видишь, а уже знаешь, что им лучше. Может, ровно они вообще расти не будут. Или повзрываются.

Гедимин хотел сердито фыркнуть, но подумал — и только сощурился. «Может, и повзрываются. На этой бредовой планете всего можно ждать. Надеюсь, кривую станцию строить не придётся. И хоть что-то тут будет симметрично.»

28 день Пустоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Четыре рабочих дня насмарку. И ещё два — потому что Текк’там мешают вода и ветер. Чем они могут им мешать — там, под землёй⁈»

Гедимин включил сигма-сканер и, досадливо щурясь, отошёл от обрыва.

Внизу остались складчатые крышки шахт и каменный ангар столярного цеха, наглухо закрытый со всех сторон. Гедимин видел только гребень жёлтой крыши — едва отступила темнота, низины заволокло серым туманом.

У дальнего склона громыхнуло — туман нарушил невидимую границу, и филк с бластером выстрелил на поражение. Кажется, это было ему в новинку — вместе со взрывом раздался изумлённый вопль. Гедимин беззвучно хмыкнул. «От филков есть прок. А к странностям… что ж, привыкнут или уедут.»

С утра потеплело до минус трёх, и аборигены осторожно выбрались из барака. Пока было темно, и туман не появился, они успели поставить шатры. Полевые кухни разворачивать не стали — готовили в бараке. Еда у них вроде бы ещё оставалась, хотя ни караванов с припасами, ни стражей с корзинами Гедимин не видел уже давно.

— У Броннов кончаются ягоды, — сказал Вепуат, останавливаясь рядом; на его лице не было ни тени усмешки. — Осталось на дне, и те сушёные. Их поделили по одной, и все ходят угрюмые.

Гедимин пожал плечами.

— У них что, привыкание? Умеешь снимать ломку?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Нечему там вызывать привыкание. Разве что психологическое… Надеюсь, стражи что-нибудь принесут. Хотя бы к утру. Ещё на два дня там точно не хватит.

За шатрами мелькнул жёлто-красный комбинезон — двое филков патрулировали покинутое стойбище и главную дорогу. Из живых существ на холме остались только сарматы — все, кроме туманников, перед рассветом снова попрятались в барак, а туманники, ещё позавчера высохшие в твёрдую корку, не подавали признаков жизни. Гедимин тронул один из них — сухой край «листа» надломился, и сармат оставил растения в покое, так и не выяснив, живы они, или вчерашние заморозки их добили.

— И снова тишина… — вздохнул Вепуат, глядя с обрыва на серую дымку. Тяжёлый токсичный газ лежал на дне низины. Изредка облака смещались, и это было никак не связано со слабым прерывистым ветром — Гедимин каждый раз отслеживал его направление, делал поправку на холмы, и всё равно получалось, что туман шевелится сам по себе. Активнее шевелились те облака, в которых было больше зелёных вспышек, — и со временем их число увеличивалось, а дымка становилась гуще. Снова громыхнуло на окраине — разросшийся туман «перешёл» ещё одну границу.

— Что там, всё-таки, взрывается? — вслух подумал Гедимин, взглянув на сигма-сканер. Все облака по периметру Элидгена были уже не раз просканированы — сегодня сармату всё равно было нечем заняться, кроме сканирования и дозиметрии. Сигма-лучи не «находили» ничего, кроме измельчённой взвеси растительных и животных остатков — это сошло бы за почву, если бы не клубилось в воздухе. Мелкая органическая взвесь, конечно, могла взорваться — например, от искры или резкого нагрева. Но как её нагревали омикрон-лучи, Гедимин не понимал.

Вепуат покосился на дозиметр и еле слышно хмыкнул.

— Видел?

Гедимин поморщился. На дозиметр он сегодня старался не смотреть. Прибор, на вид совершенно исправный, показывал полный бред. Гедимин только удивлялся, кто вообще добавил в показываемые символы для его экранов минус — додумался же кто-то до отрицательного радиационного фона…

— Два кьюгена по ЭСТу, а ЭМИА в минусах, — озвучил показания Вепуат, и сармат снова поморщился.

— Хотя бы сигма на месте. Как омикрон может быть отрицательным⁈

— Позавчера же был, — пожал плечами Вепуат. — И сегодня. Только ещё больше… или меньше?..

Он снова протянул сигма-сканер с развёрнутыми «щупами» к обрыву. Гедимин встал рядом, подозрительно глядя на туман. На месте облака, разорванного в клочья взрывом, постепенно формировалось ещё одно — из клочков соседних и слабой дымки, отделяющейся от скал. Зелёных огоньков в нём пока не было.

— Гедими-ин! — сармата крепко пихнули в бок, и он озадаченно мигнул. — Ты меня слушаешь?

— Нет, — буркнул ремонтник и на всякий случай отодвинулся. Вепуат выключил приборы и развернулся к нему — и, кажется, сделал это полминуты назад.

— От сканера никакого толку, — сказал он, досадливо щурясь. — Я говорю — без проб не обойтись. Надо спуститься и взять их. Во-он из того скопления.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Куда⁈ — он сцапал Вепуата за плечо и дёрнул к себе. — Тебе когда ещё говорили — в туман не лезть⁈

Перья на плече разведчика с треском расправились, и Гедимин рефлекторно разжал пальцы и беззвучно выругался. Ладонь на секунду онемела.

— Да тут всё время что-то говорят, — Вепуат, пригладив перья, выразительно пожал плечами. — Токсичный газ — штука неприятная. Но я ж и не лезу туда голышом! Помоги мне обмотаться защитным полем.

Он вынул из кармана пробирку из чёрного стекла и зажал между «щупами» сканера.

— Черпать надо оттуда, где гуще, — деловито пояснил он. — Придётся отойти от холма… там разломы, кажется?

Гедимин тяжело вздохнул.

— Идём вместе. Зачерпнёшь — и сразу назад!

…Останавливать их было некому. Гедимин видел краем глаза, как у обрыва замедляют ход двое филков; один из них что-то крикнул, но туман поглотил звуки. Внизу его было больше, чем казалось сверху, — ещё на спуске сарматы погрузились в редкую дымку, а теперь она периодически сгущалась вокруг. Гедимин смотрел на сигма-сканер, выискивая рябящие разломы и замаскированную ксенофауну. Пару раз полоса ряби проплыла мимо. Никакого облика у неё не было, только дозиметр от неё «уронил» интенсивность омикрон-излучения на целый милликьюген.

— Ну, как? — тихо спросил Вепуат, оглядываясь по сторонам. Сарматы, обмотанные защитным полем, стояли посреди тумана; скалы сквозь него ещё проступали, но гораздо лучше были видны зелёные огоньки. Они двигались вокруг, и Гедимин видел, что с каждым шагом их становится больше. Он протянул руку к одному из них, но не нащупал ничего, кроме пыли. Зелёное свечение скользнуло по защитному полю, не оставив следов.

— Вон тот куб, — прошептал Вепуат, плавно поднимая «щупы» анализатора. — Целиком и в пробирку. Сможешь?

Пузырь защитного поля раздулся, вывернулся и захлопнулся. Гедимин держал его крепко. Сквозь прозрачную стенку просвечивали зелёные огни — их удалось захватить, не разрушив.

— Отходим, — прошептал он, глядя, как поднимаются вокруг волны тумана. Ветер тут был ни при чём — он никак не мог дуть со всех сторон с такой силой.

Вепуат, не отрывая взгляда от мигающих огней, сделал назад один шаг, другой — и, развернувшись, бросился к обрыву. На бегу он дёрнул Гедимина за локоть, и сармат, не задерживаясь, побежал за ним. Что-то плотное ударило в грудь, но он вывернулся, обогнул невидимую преграду и пять секунд спустя уже стоял над слоем тумана со сфалтом наперевес. Луч ударил в клубящуюся дымку, от грохота качнулись скалы.

— Саргон его знает, что там за дрянь, — прошептал Вепуат, стряхивая с себя защитное поле и сканируя броню. — Вроде не измазались. Давай сюда образец, выдавим его в пробирку.

Через несколько секунд последний шар защитного поля растаял. В плотно закупоренной пробирке что-то поблескивало. Сквозь чёрное стекло не было видно ни серого газа, ни огоньков в нём, но Вепуат просканировал образец и довольно хмыкнул.

— Ну вот, так их лучше видно. Лучевая симметрия… хм, а они фрактальные. И растут в размерах. Быстро… а, это они подбирают себе внешний материал. Рост идёт снаружи. О, а там что-то движется. Перетекает…

— Это организмы? — нетерпеливо спросил Гедимин, оглядываясь на долину. После облучения туман улёгся. Разрушенное облако оставило свободную площадку, но над ней уже клубилась редкая дымка.

— Что-то вроде, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Явное взаимодействие… Попробовать дать им воды…

На запястье Гедимина что-то ярко сверкнуло. Сармат схватился за дозиметр и облегчённо вздохнул — ничего, кроме пяти кьюгенов «сигмы», там не было. Горячее невидимое волокно тронуло его за руку, прикоснулось к виску. Сармат еле слышно хмыкнул.

— Чего вылез? Всё тихо.

«Раньше он так далеко не выбирался,» — успел подумать он. В следующую секунду рядом громыхнуло, зазвенели стеклянные осколки, а Вепуат с воем прижал руку к груди. Пробирка разлетелась в стеклянную пыль. Горячие волокна обвили запястье Гедимина, вмиг нагрелись до сотен градусов и растаяли, оставив фантомный ожог. Сармат, тут же о нём забыв, бросился к Вепуату.

— Хэ-э… — тот мотнул головой, освобождаясь из захвата, и, выдыхая сквозь стиснутые зубы, отвёл руку от груди. Верхний слой обшивки на ладони покрылся мелкими трещинами и частично осыпался, перчатка слегка сплющилась.

— Вс-сё… нормально… уш-шиб… — выдохнул Вепуат, пытаясь согнуть помятые пальцы. Гедимин перехватил его руку, развернул нагрудные пластины, собирая из них фиксатор.

— Вот так держи, кистью кверху, — сказал он, судорожно соображая, кто из оставшихся в лагере понимает в медицине. — Мы сейчас к Айзеку…

Вепуат качнул головой.

— Да ну, ерунда, — пробормотал он, тяжело дыша. — Надо холодное приложить. Я так, испугался… Ушиб, кровоизлияние.

Руку Вепуата — с треснувшими ногтями, в ссадинах и чёрных пятнах кровоподтёков — Гедимин рассмотрел уже в машине, когда, пристроив её на охлаждающий компресс, водил над ней сигма-сканером. Вепуат сдавленно шипел и порывался отобрать прибор.

— Я что, сломанное от целого не отличу? — угрюмо отзывался Гедимин, но экран показывал.

— Это ж тебе не железка! — кривился Вепуат, но после изучения экрана кивал и дёргал плечом — «сканируй дальше!».

Пока Гедимин возился со сканером, разыскивая в костях микротрещины, регенерация и охлаждение сделали своё дело — кровь уже не сочилась из разбитых костяшек, ссадины начали закрываться. Вепуат пошевелил опухшими пальцами и досадливо поморщился.

— Чешется! Ладно, давай компресс.

— Регенерирует, — буркнул Гедимин, скрывая облегчённый вздох. Кое-как обмотав руку Вепуата охладителями, он подобрал отстёгнутую перчатку и принялся выправлять деформированные щитки. В эту работу разведчик уже не вмешивался — тихо сидел за столом, угрюмо щурился и о чём-то думал.

— Интересно всё-таки, — подал он голос минут через пять. — Что там могло взорваться? Обычно для этого нужно резкое изменение условий. Нагрев там или вынесение на свет. Я на пробирку смотрел под сканером. Ничего там не происходило. Ничего такого, чего не было бы до взрыва. Чему там было взрываться?

— Какая-нибудь искра в мелкодисперсной взвеси, — пожал плечами Гедимин, стараясь на него не смотреть. Взрыв был не таким уж слабым — если бы жёсткие ипроновые щитки не приняли удар на себя, Вепуат остался бы без кисти. Гедимин вспоминал раскалённую хватку хранителя — в секунду перед «аварией» что-то сильно встревожило существо. Но что?

— Не было там искр, — отозвался Вепуат. — Сканер бы заметил… Так, а это что?

Он встряхнул левое запястье, открывая экран дозиметра, и потянулся к нему ушибленной рукой. Гедимин запоздало перехватил её, но Вепуат, морщась, уже тыкал уцелевшим ногтем в прибор, пролистывая посекундные показатели.

— Момент взрыва и перед ним, — разведчик уронил больную руку на стол, сдавленно зашипел, но тут же продолжил:

— Видишь? Чуть меньше секунды? ЭМИА-фон снова больше нуля! Исчезает этот дурацкий сбой. Всплеск ЭМИА-излучения, вот что это было. Локальный всплеск…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Хранитель нервничал перед взрывом, — мрачно сказал он, глядя в пол. — Хватал меня за руки. Он так далеко обычно не вылезает…

— Точно! — Вепуат, забывшись, чуть не ударил больной рукой по столу. — Ты с ним говорил. Значит, хранитель… Тогда понятно.

Он перевёл взгляд на дозиметр.

— Локальный всплеск ЭМИА-излучения… Ну, для хранителя это несложно. Видел я его локальные всплески…

— Он не хотел тебя ранить, — мрачно сказал Гедимин, сам в свои слова не очень-то веривший. — Ему не понравилась эта… субстанция. Что-то с ней не то.

— Угу, — отозвался Вепуат, разглядывая ушибленную руку. — Перчатку отдай. Пойду смотреть показания.

Больше он ничего не говорил, только угрюмо щурился, прижимая ладонь к плечу. Гедимин не успел перенапылить расколотые чёрные щитки, — перчатка покрылась золотистыми пятнами и «лохмотьями» верхней обшивки. С ней Вепуат и ушёл в барак, оставив ремонтника в лаборатории.

Ещё четверть часа Гедимин сканировал место взрыва, разыскивая осколки пробирки и остатки странной субстанции. Крупные обломки он подобрал; на них не было ничего странного — только налипло немного органической пыли.

«Локальный омикрон-всплеск…» — Гедимин покосился на далёкий реактор. «Нет, физически это возможно. Но вот зачем?»

…Хранитель сидел в реакторе. Даже просовывание руки в активную зону и тыкание пальцем в твэл не заставило его выйти на контакт. Гедимин пару раз окликнул его, но, выждав минуту, пожал плечами и отступил. «Вокруг холма — центнеры той же субстанции. Они его так же раздражают, или тут дело в чём-то другом?» — думал он, но ответить ему было некому.

29 день Воздуха, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Вепуат быстро оглянулся через плечо и хрюкнул в респиратор.

— Гедимин! Ты видел филка в шапке?

Гедимин, придавленный весом четырёх каменных «блинов» и порывами бокового ветра, ощутимо толкающими в правое плечо, только сощурился.

— Я Маккензи видел, — буркнул он. — А ты про филков. Из чего шапка-то?

Он поднялся по склону и остановился, развернувшись спиной к ветру. Воздушные потоки свистели в наушниках, подвывали, проходя сквозь отверстия в костяных опорах, и трепали кожухи установленных шатров. Лагерь сарматов был достроен, но Гедимин думал, что аборигены сильно поспешили. Всё его оборудование лежало в бараке, и он, глядя на качающиеся опоры, опасался переносить его в шатёр — упавший кожух не сломает стол, но опрокинуть колбу или нарушить сложный процесс вполне может.

— Шапка? Похоже, из подстилок, — ухмыльнулся Вепуат, кивая на ближайший «блиндаж». Там под пологом из сшитых шкур, натянутым на костяные опоры вровень с землёй, отсиживались двое филков. Ракетомётчики снова вышли на посты.

— Кто-то взял подстилки и сшил колпак с ушами, — пояснил Вепуат, недовольно щурясь. — Тебе совсем неинтересно?

Гедимин дёрнул плечом, поддевая тросы, удерживающие груз, — четыре каменных «блина» вместе весили полтонны.

— Занят. Потом посмотрю.

Отмахнувшись от помощи Вепуата (его рука за ночь поджила, но Гедимин видел её утром, — незачем было давать нагрузку отбитым пальцам), сармат поволок камни к машине. Их предстояло разбить на куски. Это сырьё Гедимин не резал — оно и так неплохо крошилось, главное было не раскидывать мелкие осколки.

Под вой ветра в вентиляции отсека сармат загрузил доверху тигель литейной станции. Второй уже был занят — судя по заданному режиму, туда заложили ульсеновую руду. Рассмотреть её в «натуральном» виде не удалось — минерал успел растечься в лужу, и через пару минут станция слила легкоплавкий металл и выгрузила шлак. Ульсена плавилась быстрее, чем сопутствующие вещества…

Гедимин накрыл литейную станцию кожухом и отошёл от неё. Смотреть было не на что. Чёрный песок от руды отделялся быстро — полный тигель возгонялся за час, на дне оставалась горстка кристаллов. Сармат уже высчитал объём необходимого сырья и теперь угрюмо смотрел на обломки, сложенные в отсеке. Месяца полтора, если «сидеть» на литейной станции каждую свободную минуту, — так выходило по его подсчётам. Сармат проверил их ещё раз и тяжело вздохнул. «А что делать? Ждать, когда у местных промышленность разовьётся?.. Выделить песок несложно. Нам его ещё плавить. И делать трубки. Ещё месяц возни…»

За утреннюю смену, по расчётам Гедимина, все четыре «блина» должны были переработаться, и даже оставалось время ещё для двух. Проверив термодатчики, сармат вышел из лаборатории. «Пока есть время, перенесу сырьё из долины. Там уже немного осталось. Смены на три…»

Не успел он сделать и десяти шагов от трапа, как мимо просвистело что-то вытянутое и трепыхающееся. Шар защитного поля, выпущенный на рефлексах, накрыл «трилобита», вытянулся в ленту на ветру и снова стянулся к ладони Гедимина. «Трилобит», перестав хлопать крыльями, свернулся в клубок и притворился мёртвым.

— Цел? — подбежавший Вепуат накинул на шар утеплённый мешок. — Спасибо, ремонтник. Они в шатре перегрелись и сдурели. Пойду их хоть в душевой вылетаю.

Гедимин кивнул.

— Они четыре дня не летали. Тут кто угодно сдуреет. В душевой тепло, можешь даже искупать их.

Он посмотрел на вздутый пузырём полог шатра. Сейчас ветер дул точно под завязки, и они с трудом удерживали шкуры на месте. Над холмом медленно раскручивались спиральные вихри. Яркие вспышки разрывали их изнутри, они теряли форму, расплываясь белесыми пятнами, но минуту спустя их стягивало обратно в спираль. Гедимин досчитал до пятидесяти двух, прежде чем сильный порыв ветра — воздушная волна очередного небесного взрыва — докатился до холма и дёрнул шатры в другую сторону, прижав полог к продуху.

Филк в шапке поверх шлема попался ему на обратном пути, когда сармат, нагруженный камнями, поднимался на холм. Шапка, и правда, была с ушами — по образцу тех, что носили Бронны. Вот только им доставались шкуры с мехом, а филк нашёл лишь облезлую подстилку с редкими уцелевшими волосками. Гедимин, проводив патрульного взглядом, сдержанно хмыкнул. «Ну, сармат и не должен ходить в шерсти. Всё правильно. Только остатки надо было сбрить.»

…Песка выделилось немного. Гедимин, не дожидаясь остывания, высыпал его в жаропрочный ящик и снова загрузил тигель. Снаружи, у бронехода, за время плавки выросли две невысокие башни из каменных «блинов» — сармат сделал несколько ходок в долину. «И ещё пойду,» — он проверил термодатчики и остановился у жаропрочного контейнера. Сквозь полупрозрачную стенку виднелся слой чёрного песка. «Четверть ящика за смену,» — прикинул Гедимин. «Места хватит надолго.»

…Сармат рискнул приоткрыть вентиляционную колонну. Теперь в бункере свистел ветер. «Пузырь» термодатчика, отражённый в зеркальном мониторе, вытянулся вбок и трепыхался. Радиометры не сдувало — нити под стеклянными кожухами висели ровно, показания не сбивались.

«В целом, вреда никакого,» — думал Гедимин, глядя то на радиометры, то на светящиеся колонны твэлов. «И пользы тоже. Прикрою, хватит проветривания.»

Едва ветер перестал свистеть, снаружи заскрежетало — кто-то неловко налегал на крышку люка. «Не туда толкает,» — определил Гедимин, подходя к выходу и приподнимая «дверь» изнутри. «Странно. Айзек вроде бы…»

— У-уф! — выдохнул Вепуат, выпуская крышку из рук. — Надо же было сделать такую тяжесть!

Из-за его спины выглянул слегка напуганный филк и нервно ухмыльнулся.

— Ты на неё сверху давишь. Толкай вбок, под уклон, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на чужаков. — Чего пришли?

— Бласко, иди вниз, — скомандовал вместо ответа Вепуат. — Ты тут был, справишься. Гедимин, у нас опять гости.

…Гор тоже был тут. Гедимин так и не понял, откуда он взялся, — десятки раз пройдя по холму от подножья до стоянки бронехода, он не заметил ни стража, ни его посоха. Но он был тут, на прикрытой шатром от ветра площадке, опирался на чей-то светящийся позвоночник и смотрел фасетчатыми глазами в пустоту. Рядом столпились Скогны-копейщики. В центре их круга сидел, скрестив ноги и держа в руках костяную маску, очень недовольный Джагул.

— Карлик лезу в чужой дело, — донеслось из раскрашенных челюстей маски. — Я прихожу к чёрный панцирь. Нет к любой, кто сижу тут.

Вепуат оглянулся на Гедимина; угол его рта слабо дрогнул, но от нервного смешка он удержался.

— Тебя не били? — спросил он у Джагула. Тот, не затрудняя маску переводом, коротко рявкнул. Его вещи — горка цацек, на вид безвредных — лежали в ямке чуть поодаль. Над ней стояли двое Скогнов с копьями.

— Зачем пришёл? — спросил Вепуат. — Сегодня сильный ветер.

— Ветер вижу, — отозвался угрюмый Джагул. — Нет время на жду. Племя Хеллуг прихожу. В земля Сэта, близко. Тот холм. Зверь Хеллуг лежу там. Ты даю лечение?

Гедимин изумлённо мигнул. Оглянувшийся на него Вепуат был удивлён не меньше.

— У разлома на том холме? В Сфене Огня? — переспросил он. — Ясно. Гедимин…

Он повернулся к ремонтнику. Тот мигнул. «Я тут при чём?»

— Хеллуг даю хороший камень, — снова подал голос Джагул. — Рална-камень. Кеджек. Джагул нет нападаю на чёрный панцирь. Ты помогаю? Ты иду?

Вепуат кивнул.

— Мы идём, — он снова оглянулся на Гедимина, будто ожидая поддержки; ремонтник наклонил голову, и сармат мигом оживился. — Отдайте ему вещи! Веди нас к вашему зверю. Посмотрим, насколько серьёзны раны. Сразу мы не поможем — убить проще, чем вылечить.

— Джагул знаю, — мрачно отозвался чужак, подбирая разбросанные цацки. Он сгрёб их и сунул под накидку, не тратя времени на развешивание, и, ещё выпрямляясь, уже повернулся к холму. Гор впервые за эти минуты сдвинулся с места. Его посох холодно сверкнул.

— Вы пойдете вдвоём? К Джагулам, в Сфен Огня — вдвоём и без защиты?

Гедимин недобро сузил глаза, но Вепуат быстро шикнул на него и смерил стража угрюмым взглядом.

— Сиди тут. И остальным скажи тут сидеть. Нам не до того, чтобы вас вытаскивать. Джагулы вас не звали, Сэта — тем более. Предупреди Айзека и Гварзу…

— Мы уже в курсе, — раздался мрачный голос Гварзы. Сармат шагнул в круг расступившихся карликов, покосился на Джагула и сложил руки на груди.

— Мы ждём здесь. За два часа ни одного сигнала — мы идём в Сфен Огня. И мы очень не любим нарушителей слова.

Он взглянул на Джагула в упор. Тот шумно выдохнул.

— Много слово тут говорю. Чёрный панцирь иду или нет?

…Вместо двух «сторожевых» кратеров за разломом светились четыре — яркие «прожектора», направленные в небо. Между ними на пепельном валу, возвышаясь над ним на двадцать метров, распластался длинный холм.

На живое существо это не было похоже. Гедимин даже не сразу понял, с какой стороны голова, — повсюду торчали бесформенные выросты, бугры с отверстиями, шипы и гребни. «Зверь» был покрыт многослойным панцирем, слои, разделяясь, образовали пустоты, а сейчас существу было не до того, чтобы аккуратно всё это к себе прижать, — щитки брони топорщились во все стороны, под ними горели огни, и что-то шевелилось.

— Голова тут, — прошептал Вепуат, глядя на ближайшую часть животного. Она была чуть ниже остальных и плотно прижималась к «земле», отчасти зарывшись в пепел. Толстые броневые пластины симметрично расходились от «носа»; где-то там, под сдвижными крышками, были глаза и пучки вибрисс. Там, где угадывался стык челюстей, виднелась полоса засохшей чёрной пены.

— Оно дышит? — тихо спросил Гедимин, пытаясь определить, что из щелей под бронёй — ноздри. Кажется, существо издавало шелестящие звуки, но над долиной свистел и шипел ветер, — трудно было различить, где что.

— Дышит, — прошептал Вепуат, глядя, как щели под панцирем медленно расширяются. Их было много — десятка два на видимой Гедимину поверхности; на некоторых он успел разглядеть ту же чёрную корку.

Джагул уже добрался до головы «зверя» и залез на его «макушку». Животное его не замечало. Оно не шевельнулось, и когда кочевник заорал во всю глотку прямо над его «ушами» — хотя, возможно, это были ноздри, а уши в конструкцию вообще не входили. Но другие существа услышали.

Гедимин сжал пальцы в кулаки, готовый, если что, сдёрнуть с плеча сфалт, — сопло уже было наклонено вперёд, только дотянись. Из-под приподнятой брони «живого крейсера» выбирался «экипаж». Только вооружённых сармат насчитал полсотни; выглядывавших без оружия загоняли обратно, их было ещё больше.

«Они там живут,» — думал Гедимин, глядя на просверленные в панцире ходы. «Между слоями брони. У них там жаровни, мастерские… может, даже кузнечные горны.»

— Кто у вас главный? — быстро спросил Вепуат, когда Джагул в маске повернулся к нему. — Кому сказать, чтобы все услышали?

— Для я говорю, — отозвался Джагул. — Я говорю для Хеллуг. Тут нет дурак. Ты говорю про лечение?

— Да, — сказал Вепуат; Гедимин положил руку ему на плечо, и сармат благодарно кивнул. — Для лечения надо осмотреть зверя со всех сторон. Мы обойдём его по кругу. Потом залезем под броню. И проткнём шкуру, чтобы изучить его кровь. Покажи нам, как её достать, не сдирая панцирь.

Почти минуту над долиной разносилось рявканье — Джагулы переговаривались долго, сармат даже начал различать отдельные голоса.

— Сканируем с двух сторон, — тихо говорил Вепуат ему в наушник. — Идём вдоль тела, потом встречаемся. Сперва берём макроскан. Встретимся — определим, где брать микро. Слизистые сожжены, возможно, пострадал костный мозг и капиллярные сети. Сенсоры надо будет проверить… когда мы их найдём.

Он нервно ухмыльнулся.

— Ты делаю, что надо, — заговорил Джагул в маске; остальные следили за сарматами молча, не выпуская из рук оружие. — Я показываю ход. Зверь дышу кровь. Она вытекаю. Ещё немного — нет опасно.

— Пусть никто нам не мешает, — распорядился Вепуат, жестом отправляя Гедимина на другую сторону животного. Сам он пошёл вдоль правого бока, направив на броню луч сканера. Гедимин расширил поток, чтобы захватить всё, до верхних выступов панциря, и медленно двинулся вдоль левого.

Броня животного разделялась на несимметричные щитки; каждый из них, расслаиваясь, приподнимался горбом в метр-два высотой, и ещё метр-полтора пространства появлялось в углублении под ним. Это были жилые «отсеки». Гедимин, медленно проходя мимо, видел просверленные воздуховоды и штатные выходы. Сейчас некоторые из них были закрыты плотной шкурой; возможно, были и термоизолирующие крышки — сам панцирь был рассчитан на экстремальные условия, а вот занавески — явно нет. Сканер «видел» внутри вбитые в панцирь штыри и прикреплённые к ним костяные полки, лежанки, принайтованные жаровни и высушенные тушки чего-то рыбоподобного. Под ними было ещё полметра брони, лишённой нервных окончаний, — штыри входили в самый верхний, окостеневший, слой, существо при этом не чувствовало даже щекотки.

Панцирь от облучения не пострадал — Гедимин не видел никаких следов обугливания — но живой слой под ним распух и покрылся буграми от подкожных кровоизлияний. Броня нарастала снизу, и к нарастающим участкам была подведена плотная сеть сосудов, — они и полопались, покрыв всё существо гематомами. Оно еле слышно шипело — воздухпрокачивался сквозь полости панциря, охлаждая его снизу… а может, там были дополнительные органы дыхания — такому огромному существу они не помешали бы. Что-то, похожее на них, Гедимин даже нашёл, — и увидел у выходного отверстия засохшую чёрную корку. Она покрывала и внутренние трубковидные полости — слизистая выстилка лопнула и теперь кровоточила.

«Пятая пара ног… шестая… а, всё, последняя,» — Гедимин остановился у поджатой лапы. Она была прикрыта выступом брони и сама «обшита» щитками; под ними не было полостей, зато наверху торчали зазубренные гребни. Это была толстая «подпорка» с двумя неразличимыми суставами — внизу, у ступни, и сверху, у стыка с «тазовой» костью — или как там у двенадцатиногой твари называлась опора очередного пояса конечностей… Пальцев не было — срослись в круглую подошву, в костяном комке внутри стопы не просматривались даже их зачатки — только несколько расщелин, обеспечивающих минимальную упругость. Дальше, от последнего «таза», начинался хвост — ещё одна длина туловища с огромными шишковидными выростами вдоль конца. Гедимин, не удержавшись, потрогал окостеневшие шипы — короткие, толстые, способные выдержать сильнейший удар и не расколоться. «Оборонительное приспособление. От кого⁈»

Внутри хвоста жилых отсеков не было — только у основания под отслоившейся бронёй просматривались какие-то тюки, бурдюки, связки костей и шкур. Дальше щитки уменьшались; в мелких ячейках уже ничего не хранилось, а ближе к концу хвоста отслойка брони сходила на нет, и пустот под щитками не оставалось. На конце, под шипастыми выростами, панцирь — все его слои — лежал плотно, только самые верхние напластования трескались и отшелушивались, свисая лохмотьями.

— Ты здесь? — из-за кончика хвоста выглянул Вепуат. Гедимин в ответ махнул выключенным сканером. Вепуат шумно выдохнул.

— Длинное животное. Очень длинное животное. Давай сюда сканы, будем смотреть.

Он уткнулся в экран, не обращая внимания ни на что вокруг. Гедимин, встав рядом с ним, настороженно оглядывался по сторонам. Над долиной свистел ветер, заметая ступни сарматов пеплом. «Живой холм» под боком медленно дышал, делая по вдоху в минуту и затихая секунд на сорок. Гедимин не мог понять, нормально это для него или нет, но, по крайней мере, дыхание не замедлялось и не ускорялось. Он подошёл к ближайшему дыхальцу, поддел кровавую корку, — она отделилась легко. Под ней была ярко-оранжевая слизистая и смятая сетка, похожая на ресницы. Гедимин попытался её расправить, но отверстие схлопнулось, едва не прищемив ему пальцы.

— Смотри сюда, — Вепуат протянул ему передатчик. — Вот тут большие кости конечностей. Сделай микросканы. Особенно тут, где головки. Постарайся захватить костный мозг с долгой экспозицией. Надо посмотреть кроветворение в процессе, понимаешь? А я займусь внутренними органами.

Гедимин, кивнув, двинулся вдоль длинного тела к ближайшему поясу конечностей. Кости внутри него лежали не вполне привычно, однако суставы — и расширения рядом с ними — хорошо просматривались на экране сигма-сканера. «Кроветворение в процессе… Биолог я ему, что ли⁈» — сармат, досадливо щурясь, пытался настроить увеличение. Он не был уверен, что на экран попадёт то, что надо, — сам он в шевелении под сканирующим лучом не разбирал ничего.

…Вепуат сидел на земле, уткнувшись в два экрана, и издавал еле слышные звуки. Гедимин ничего не понимал, но видел, что разведчик угрюмо щурится. Пару раз его лицо посветлело, но тут же он снова нахмурился. Гедимин покосился на приоткрытое дыхальце «зверя» — там снова скопилась чёрная засохшая пена. Сверху, с панциря, за сарматами следили Джагулы. Они там сменялись — Гедимин точно помнил, что недавно над головой маячил «переговорщик» в костяной маске, а теперь там стоял кто-то с камнеметалкой. Рассмотреть оружие сармату не дали — заметив пристальный взгляд, камнемётчик подался назад и скрылся за выступом брони.

— Ага, — буркнул Вепуат, поднимаясь на ноги. — Ничего непонятно, но всё плохо. Если бы я ещё знал его нормативные показатели…

— Сдохнет? — спросил Гедимин. Вепуат, быстро оглянувшись на животное, показал сармату кулак.

— Лучевая болезнь. Куча радионуклидов в костях и внутренностях. Организм угнетён… Может, ещё и не сдохнет. Регенерация мощная. Если свести облучение на нет… Как думаешь, сколько флония нужно на такую массу?

— Два литра минимум, — ответил Гедимин, вспоминая «лечение» живых кораблей Мианы. Вепуат невесело ухмыльнулся.

— И всё это — внутривенно?

Сверху зашуршало.

— Чёрный панцирь что говорю? — из-под отслоившегося щитка выглянул переговорщик.

— Думаем, что делать с вашим зверем, — отозвался Вепуат. — Ему нужно очень много лекарства. Сегодня мы столько не найдём. У вас есть что-то, заживляющее раны? Ему давали?

На короткий рык Джагула из-под панциря выглянули ещё несколько — в накидках поверх костяной брони.

— Кровяной камень. Много. Всегда у кожа, — переговорщик резким жестом указал под огромный щиток. — Много рана. Нет лечение.

Вепуат шёпотом помянул спаривание «макак». Гедимин мрачно кивнул.

— Облучение изнутри. Если не убрать, никакая регенерация не поможет. Я такое видел.

Вепуат отодвинул щиток обшивки, вытряхнул на ладонь четыре ампулы флония, посмотрел на неподвижное животное и безнадёжно покачал головой.

— Этого и на одну лапу не хватит.

— А ему вообще флоний можно? — спохватился Гедимин. — В этом дурацком мире всё работает криво. Мы же флоний на местных не проверяли…

Вепуат поморщился.

— Да, верно. Случая не было.

Он отошёл на пару шагов и окинул животное задумчивым взглядом.

— Это лекарство? — подал голос Джагул-переговорщик, протягивая руку к ампулам. Вепуат кивнул.

— Это. Но этого мало. Зверь очень большой. И это нужно ввести прямо в кровь…

Джагул спустился на пепельный вал. За ним шли ещё двое. Вепуат, не обращая на них внимания, сжимал ампулы в кулаке и задумчиво щурился.

— Кровь под панцирь, — Джагул надавил ладонью на ближайший щиток брони. — Я веду ты туда?

Вепуат качнул головой.

— Пока не надо, — он сунул все ампулы, кроме одной, обратно в карман. — Гедимин! Самые доступные кровеносные сосуды — в пасти. Как по-твоему, наши иглы справятся со слизистой внутри щеки?

Гедимин изумлённо мигнул.

— Можно сделать надрез в верхнем слое… Hasu! Ты собрался к нему в пасть⁈

Вепуат кивнул.

— Проверим действие флония, — сказал он. — Пока — на небольшом участке. Язык я трогать не хочу, на дёснах сосуды не те. Значит — щека.

— Держать его кто будет? — Гедимин представил себе силу сжатия таких челюстей, и его передёрнуло. — И чем заклиним ему пасть? И как ты потом изнутри вылезешь?

Вепуат весело хмыкнул.

— Постараюсь не проглатываться. Эй, Хеллуг! — он повернулся к переговорщику, настороженно следящему за ним. — Я дам зверю немного лекарства. Сильно не поможет, но, если повезёт, ему станет легче.

— Ты даю быстрее, — отозвался угрюмый Джагул. — Хеллуг прошу давно.

Вепуат ухмыльнулся.

— Заставь зверя открыть пасть. Я войду внутрь. Ему станет больно. Сделаешь так, чтобы он не закрывал рот? И, желательно, поменьше дёргал головой. Меня он не убьёт, но сам может пораниться.

Джагулы переглянулись. Гедимину почудилось в их глазах крайнее удивление. Несколько секунд — и по всей передвижной колонии пронёсся рёв. Переговорщик быстро пошёл к голове «зверя». Сарматы двинулись за ним. Над ними по панцирю животного в том же направлении сбегались Джагулы. Когда Гедимин добрался до неподвижной головы, её уже плотно обсели кочевники. Навряд ли они причинили животному боль или даже неудобство, но что-то оно почувствовало — щитки на огромной морде зашевелились, приоткрывая глаза и дыхальца с вибриссами.

— Надеюсь, они умеют этой штукой управлять, — пробормотал Вепуат, глядя снизу вверх на «лоб» существа. Четыре глаза из (кажется) полутора десятков росли именно там — и сейчас они сильно выпучились, вылезая из-под брони, как на стебельках. «И верно — стебельки,» — вяло удивился Гедимин, покосившись на экран сканера. «Выдвижной механизм. Из-под панциря плохо видно…»

Джагулы взревели. Сармат, вздрогнув, потянулся к сфалту. Из-под панциря «зверя» донёсся гулкий вздох. Верхняя челюсть приподнялась, открывая тёмный зев. Гедимин с трудом удержал себя на месте — от пещеры, распахнувшейся на все пять метров, очень хотелось отодвинуться. Пасть приоткрылась ещё чуть-чуть, и животное замерло, только вытянутые на стебельках глаза следили за сарматами, застывшими у его рта.

— Мать моя колба, — пробормотал Вепуат, завороженно глядя на гигантские зубы.

Это, видимо, были резцы — четыре сверху, четыре снизу, плоские заострённые пластины в рост сармата, смыкающиеся под небольшим углом. Пока Вепуат, наклонив голову, разглядывал беззубый край между ними и плоскими выступами ближе к глотке, в мозгу Гедимина непрерывно щёлкало — высчитывалась сила сжатия челюстей и давление, создаваемое на кромке такого «лезвия». Ничего хорошего, даже для ипроновой брони, в итоге не выходило.

— Умм-хм, — протянул Вепуат, направляя внутрь свет «факела». — И всё, естественно, в язвах. Гедимин! Не подержишь челюсти, пока я тут копаюсь? Вот тут, сбоку. Зубы и язык не трогай!

— Дались они мне… — пробормотал Гедимин, глядя на то, что осветил фонарь. Жевательные выступы вдоль дальнего края челюстей были невелики; настоящая «камнедробилка» начиналась у самой глотки — там жёсткие выросты смыкались с четырёх сторон. «Глоточные зубы,» — Гедимин поёжился. «И тут же — мышечные кольца…»

— Вепуат! — окликнул он сармата, уже перешагнувшего беззубый край и выбирающего путь по неповреждённой слизистой. — Начнёт глотать — цепляйся, чем можешь! Вот в это влезать нельзя!

— Сам вижу, — отозвался «медик», высматривающий что-то на ярко-оранжевой складчатой поверхности. — Не давай ему закрыть рот!

Гедимин поставил ногу на беззубый край. Десна тут была жёсткой, даже не проминалась под ступнёй, но сармат всё равно старался сильно не надавливать. «Секунд тридцать я выдержу,» — он покосился на верхнюю челюсть в трёх метрах над головой. «Дольше — будет сложно. Тут и клин сделать не из чего…»

Вепуат, примерившись, загнал коготь в оранжевые складки. Следом воткнулась игла. Животное вздрогнуло. Вепуат кубарем выкатился наружу, Гедимин отскочил — и вовремя. «Зверь» с гулким рёвом захлопнул пасть и замотал головой, крепко зажмурившись. Вепуат толкнул Гедимина, и они вдвоём покатились вниз по склону. Оттолкнувшись от скального зубца, сармат вывалился на дно кратера и с хрустом в него зарылся. Сверху рявкнуло ещё раз, шумно выдохнуло — и громыхнулось на пепельный вал, обрушив вниз небольшую лавину.

— Лишь бы не подохло, — прошептал над головой Гедимина Вепуат. Он уже выкопался из стекла и пепла и теперь смотрел на нависший над ним живой холм. «Зверь» снова прижал голову к земле. Ещё секунда — и Гедимин услышал свист и шипение — существо медленно втягивало воздух, наполняя внутренние полости. Голова слабо шевельнулась и снова замерла.

— Жжётся, — Вепуат с кривой ухмылкой оглянулся на Гедимина. Его сигма-сканер уже был включен и направлен на «зверя».

— Ага, всё пошло куда надо… сосуды не разъедает… а что в крови… наблюдать, конечно, надо, но…

Гедимин поднялся на ноги, отряхнулся от пепла и мелких осколков и посмотрел на Джагулов. Они все выглядывали из-под брони, на земле не остался никто. «И все глазеют на нас,» — подумал сармат. «Таких психов их племя ещё не видело.»

Вепуат с торжествующей ухмылкой повернулся к нему и ударил кулаком о кулак.

— Работает! Нет, ты видел?

— Вижу, что не сдохло, — буркнул Гедимин, глядя, как «зверь» в очередной раз дёргает головой и приоткрывает пасть. — Ему бы воды. Хоть язык помочить.

— Сейчас скажем, — успокоил его Вепуат, быстро поднимаясь по склону. Джагулы, увидев, что он выбирается из кратера, повылезали из-под брони и все сгрудились на одном боку «зверя». На землю спрыгнул переговорщик.

— У вас вода есть? — деловито спросил Вепуат. — Дайте ему немного. Ведро или два, только пасть помочить. Пить он ещё не сможет.

Джагул, повернувшись к сородичам, громко рявкнул. Ему ответили. Он рявкнул ещё громче, указывая то на сарматов, то на голову животного. Колония зашевелилась. Из-под панциря вынули длинные бурдюки, поволокли по спине «зверя» к его пасти. Существо шумно вздохнуло.

— Давно нет пью, — заметил переговорщик, осторожно обходя голову зверя. Вепуат обогнал его и встал напротив, глядя, как Джагулы, вдвоём держа бурдюк, выплёскивают воду в приоткрытые челюсти. Животное мотнуло головой и открыло пасть ещё шире.

— От флония очень хочется пить, — вполголоса пояснил Вепуат. — Чем его больше, тем сильнее. Эй! У вас тут много воды?

— Надо для лечение? Джагул иду ищу вода, — отозвался переговорщик. Он стоял рядом с сарматами, но смотрел только на животное. Оно, набрав в рот воды, прикрыло челюсти и наклонило голову набок — видимо, «охлаждало» горящее место инъекции. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Сейчас мы дали ему вот столько лекарства, — он пальцами показал размер ампулы. — Чтобы вылечить, нужно во-от столько.

Джагул посмотрел на его разведённые руки и шумно выдохнул.

— Это всё ты втыкаю в пасть?

— Не вздумай, — вполголоса предупредил Вепуата Гедимин. Тот фыркнул.

— Не получится. Он половину проглотит. Проглоченное — бесполезно. Нужны крупные вены на спине и боках. Две, с двух сторон. И… — Вепуат на секунду задумался. — Лекарство в крови сильно жжётся. Потом начнёт чесаться. Как он чешет спину? Катается по земле?

Переговорщик быстро сказал что-то другим Джагулам. По всей колонии прокатилась волна рычания и рявканья.

— Хорошо ты предупреждаю, — сказал переговорщик. — Ты, когда втыкаю, сижу внутри. Нет на земля. Ты слышу?

Вепуат хмыкнул.

— Внутри, под бронёй? Там безопаснее?

Животное снова приоткрыло рот. Джагулы, замершие над ним с бурдюком, плеснули жидкость на язык. Сверху, с загривка, спустился ещё десяток «колонистов». Все взобрались животному на голову и уставились на него, будто впервые увидели.

— Ты помогаю Хеллуг, — переговорщик, повернувшись к сарматам, слегка наклонил голову и странно смигнул. — Ты даю большая помощь.

Вепуат смутился.

— До помощи ещё далеко, — сказал он. — Следите за ним. Мы пойдём собирать лекарство. Кто ещё болен, кроме зверя Хеллуг? Жители, животные?

— Ты ищу лекарство для зверь Хеллуг, — отозвался Джагул. — Ты нет трачу это на всё. Всё — потом. Зверь умираю — всё нет живу. Ты ищу быстрее!

Гедимин недобро сощурился, но Вепуат толкнул его в бок.

— Идём. Тут мы, что могли, сделали. Тебе надо к реактору, а то Бласко заждался. Мать моя пробирка, вот же работу мы нашли…

…Бласко из-за монитора вылетел, как ошпаренный, буркнул на бегу что-то очень недовольное и скрылся в туннеле. Гедимин подошёл к реактору и неловко провёл ладонью по корпусу. Горячие щупальца обвили его предплечья.

— Вепуат всех жалеет, — прошептал сармат и криво ухмыльнулся. — Ну, его дело. Если после его помощи они ещё раз к тебе полезут…

Он сжал кулаки и тяжело опустился в кресло. «Два литра флония. Вводить мгновенно — сосуды лопнут. Замедленно — животное столько не пролежит. Придётся вводить частями. С четырёх точек, не с двух. Поллитра сразу — выдержит. Литр — нет.»

Айзек появился в бункере через полчаса. Остановившись над удивлённым сарматом, он смерил его задумчивым взглядом и весело хмыкнул.

— Иди уже, ветеринар! Там Вепуат не знает, за что хвататься. Ночью поедем вытряхивать флоний из Маккензи. Ты с нами.

Гедимин оглянулся на реактор.

— Когда мне ездить⁈ Моя работа — здесь.

Айзек отмахнулся.

— Кириг посидит. Может, вместе с Кененом. Филков у нас много. А вот на Маккензи повлиять можешь только ты. Сам помнишь, как он отвечает на мои просьбы.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Ты же теперь командир. И Гварза — командир. Что, два командира не могут скомандовать? Я-то в Ураниуме вообще никто. Не то диверсант, не то ассенизатор…

Айзек сощурился в ответ.

— Я-то скомандую. И через неделю это даже выполнят. Но вытряхнуть что-то из Маккензи — другой разговор. И другие скорости. Ваш пациент там протянет неделю?

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Много я вытряхну, если лягу у портала? Ты тоже помнишь, какой я после перехода.

— Так даже лучше, — криво ухмыльнулся Айзек. — Ты иди, иди к Вепуату. Ему там одному никак.

…Вепуат сидел в лабораторном шатре над исчирканным листком — даже не белым, красным, какой подвернулся. Гедимин опознал в зачёркнутых линиях очертания шприца с фиксатором и верхней колбой.

— Вот же влезли мы по уши! — выдохнул Вепуат, поворачиваясь к ремонтнику. — Посмотри. Ты такую штуку сделать сможешь?

— Не совсем такую, — отозвался Гедимин, переворачивая листок чистой стороной кверху. — Надо подумать. Ты пока ищи на сканах четыре вены прямо под кожей. Найдёшь — скажешь, на какой они глубине.

«Колбы, поршни, фиксаторы… на острие сделать режущую заточку,» — линии ложились на лист легко, мозг, получивший наконец выполнимую задачу, работал на полную мощность. «Вопрос в длине иглы. И флоний… как перелить без окисления?»

— Сорок пять сантиметров, — услышал он голос Вепуата. — И ещё грёбаный продуктивный слой… Гедимин! Сможешь сделать бур?

Ремонтник выразительно хмыкнул.

— Значит, полметра. Параметры вен покажи… — он заглянул в передатчик и одобрительно кивнул. — Толстую иглу проще ковать. Бурить не будем — много лишних повреждений. Надо будет кое-что выдуть. Из стекла. Поможешь?

…Когда Гедимин с остывающими заготовками в пузыре защитного поля возвращался в шатёр, на холме уже пропали тени, и ветер толкал в плечо вполсилы и не пытался вырвать пузырь из рук. У шатра сармат с тоской оглянулся на бункер, загороженный бронеходом, — даже белый купол отсюда не просматривался. «Пока всё остывает, пойду сменю Айзека. Реактор нельзя оставлять. Он важнее всей этой возни. А Джагулам я вообще помогать бы не стал. Нечего было лезть к реактору…»

Вепуат поднял взгляд от передатчика, посмотрел на длинные иглы, выложенные на свободный поддон, и устало улыбнулся. В соседнем поддоне лежали, красновато светясь, только что выдутые колбы. «Хорошая форма. Немного уплотнителя — и всё будет герметично,» — Гедимин одобрительно хмыкнул и заглянул в стол. «Всё есть. Хорошо. Остынет — соберу и испытаю. Стерилизовать будем излучением. Всё равно штука одноразовая.»

— Здоровенные, — заметил Вепуат, посмотрев на иглы. — Такой сармата насквозь проткнёшь… А это что — лапки?

— Фиксаторы, — ответил Гедимин, тронув висок. — Видел, как координаторы фиксируются? Только тут они длиннее.

— М-да, — Вепуат едва заметно вздрогнул. — Хороший координатор. Пробьёт кожу вместе с черепом… Ну, для продуктивного слоя — в самый раз. Спасибо, Гедимин. Внушительная штука.

Он снова склонился над передатчиком. Гедимин увидел на экране послойные сканы — панцирь, кожу, кости странной формы…

— С животным всё ясно, — сказал Вепуат, поднимая взгляд от экрана. — И без флония говорить не о чем. Я рассматривал колонию. Додумался же кто-то жить внутри панциря…

— Нормальные отсеки, — пожал плечами Гедимин, глядя на высвеченную на экране жилую «капсулу». — Бывают и теснее.

Этот щиток панциря был расположен где-то между первыми двумя поясами конечностей; верхний слой приподнялся над нижним, образовав объёмную капсулу — метров шесть свободного пространства. От её «пола» до живой кожи «зверя» ещё оставалось сорок сантиметров. В них прорезали конусовидные углубления и поставили туда горшки с чем-то сыпучим. Жидкости так хранить не рисковали — они, налитые в бурдюки, висели на вбитых в панцирь штырях. А со штырей по соседству, соединённых перекладиной, свисал летучий «трилобит».

— Я всё искал, где они, — Вепуат тронул когтем изображение существа. — Десятка три нашёл. И почти все лежат. Они не любят лежать, Гедимин. Тем более — в лётную погоду…

Сармат поморщился.

— Облучение. Сам говорил — досталось всем. Посчитай дозу для них. Им шкуру бурить не надо, помочь проще.

Вепуат не ответил на его кривую ухмылку. Он высматривал что-то на другом скане. Там тоже был «трилобит» — даже два, свисающий и свернувшийся — но сармата интересовало не это.

— Видел? Это очень мелкий Джагул. И пропорции другие.

Гедимин посмотрел на очерченный пальцем силуэт и пожал плечами.

— Нормально при половом размножении. Нет клонария — будут неполнозрелые особи. Они мельче.

Вепуат досадливо поморщился.

— Знаю, что нормально. Но их тут почти нет. Я нашёл троих. И все довольно крупные. При половом размножении в такой колонии куча детёнышей всех возрастов. Где остальные?

Гедимин снова пожал плечами. Взгляд Вепуата ему не нравился — и ещё ему не нравилось отвлекаться от реактора на непонятно что.

— При таком облучении, — медленно заговорил разведчик, глядя мимо сармата, — обмен веществ… он имеет значение. Незрелые особи очень уязвимы, и чем младше…

Гедимин сердито фыркнул.

— Ты вообще о чём? Нечем мозг занять?

Вепуат поднял взгляд на него. Его радужка почернела.

— Ты, ремонтник, не очень понимаешь… — говорил он медленно, с трудом подбирая слова. — Не знаешь, что значит потеря детёнышей для…

Гедимин резко поднялся из-за стола.

— Я знаю, что их никто не звал ломать мой реактор. Лучше бы им всем было там и сдохнуть!

Повисла тишина. Вепуат молча щурился на экран. Гедимин стоял над дымящимися заготовками и слушал вой ветра. «Завтра с утра, как кончится смена, соберу шприцы. Если будет флоний — зальём его и пойдём делать дело. Закончить бы скорее эту дурацкую возню…»

Вепуат выключил передатчик, с трудом поднялся, сделал пару шагов к двери, развернулся и двинулся обратно.

— Тесный шатёр… — с кривой ухмылкой сказал он и поднял руку, неловко пошевелив пальцами. — Вот интересно. Как заниматься ерундой, так всё само проходит. А как потом вернёшься, так пальцы не согнуть. Надо будет вытрясти из Маккензи ещё и медика.

— Рука болит? — встревожился Гедимин, запоздало вспомнив кувыркания по каменистому склону. — Повязку давно менял? Расстёгивай перчатку, сейчас плеснём геля…

Вепуат досадливо дёрнул плечом.

— Ерунда. Ногти сходят, чешется. От геля только противнее.

Он шагнул к столу, заглядывая в поддоны.

— Остывать будет до утра, — напомнил Гедимин. — Хоть смотри, хоть не смотри.

Вепуат шумно вздохнул.

— Вот думаю, на что бы отвлечься. Вытрясти из головы всё это. Хотя бы до утра. Мы же сейчас ничем им не поможем… Гедимин!

Сармат едва заметно вздрогнул.

— Ну чего?

— Ты сейчас чем займёшься? Помощь нужна?

Гедимин поспешно качнул головой.

— Буду плавить песок. Камни тяжёлые, не мучай руку. Поспи, что ли.

Вепуат ухмыльнулся.

— Мне столько не проспать. Ещё ночь впереди. Далеко у тебя маленькие весы? Ты свои опыты ставишь?

Гедимин мигнул.

— Прервал, — нехотя признался он, доставая разобранные весы. — Похоже, масса здесь не меняется. Или меняется равномерно.

— Проверим, — отозвался Вепуат, собирая лёгкую конструкцию. — Может, так мозги отдохнут. Что тут у тебя можно брать для опытов?..

…Гедимин оперся локтями на колени и подпёр ладонями голову, свернувшись почти в клубок. В черепе уже заранее гудело. Он слышал, как рядом возится, пристёгиваясь, Вепуат, как кто-то заглядывает в приоткрытый шлюз, хмыкает и спрыгивает с трапа. Массивная створка ушла в паз, зашипели пневмозатворы. Машина качнулась на каменных «волнах». Гедимин судорожно сглотнул.

— У Маккензи есть лекарство, — прошептал ему в наушник Вепуат. — Выпрошу пару ампул. Оно тебе помогает — помнишь, как в прошлый раз?

Гедимин угрюмо сощурился.

— В прошлый раз у меня от него весь мозг вытек. Не надо в меня это пихать. Пусть лучше тошнит.

Машина снова качнулась, палуба наклонилась — бронеход осторожно сползал вниз по наезженному склону. Гедимин представил себе светящиеся топливные сборки и закрыл глаза.

18 июня 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Шлюзы открыли настежь, выгоняя из отсеков привезённый с Равнины воздух. Сквозь шум крови в ушах Гедимин слышал сердитые голоса. И Айзек, и Вепуат, естественно, давно вышли из машины, Кенен Маккензи их встретил — и переговоры заходили уже на третий круг с постепенным повышением «температуры». Гедимин, стиснув зубы, приподнялся на локте — и тут же лёг обратно, даже не пытаясь сглатывать вытекающую слюну. Казалось, внутренности накручивают на невидимый ворот.

— Вы как себе это представляете, парни? — услышал он раздражённый голос Маккензи. — Стоит канистра, наливаешь себе два литра и идёшь дальше? Это редкий ценный материал, каждый миллиграмм подотчётен…

Айзек сдержанно хмыкнул.

— Этого «материала» у тебя в принципе быть не должно. Ни по одной бумаге. Перед кем ты там отчитываешься? Перед Пожирателями?

Гедимин не видел лица Маккензи, но, судя по шумному выдоху, оно сейчас перекосилось.

— Допустим, живя на Равнине, ты забыл понятие «внутренняя отчётность». И даже забыл, что неофициальные ресурсы всё-таки не лежат в моём кармане. Это вещество принадлежит гетто и тратится на его нужды. Предлагаешь оставить всех поселенцев без антирада из-за… из-за чего? Из-за сентиментальных побуждений Вепа?

— Джагулы — потенциальные союзники, — угрюмо отозвался Вепуат, и Гедимин даже с гудящей головой «слышал», что сам он своим словам не верит. — И ещё мы получим редкое сырьё.

Кенен хмыкнул.

— Конечно, Веп. Поэтому минимальную гарантию лояльности ты выбивал у них под прицелом. Что такое «рална-камень»? Чем он ценен, для чего нужен? Кто-нибудь из вас знает?

— Никогда о нём не слышал, — признался Айзек. — Но у Джагулов доступ к весьма ценным ресурсам…

Кто-то тяжело вздохнул.

— Итак, два литра ценнейшего сырья в обмен на неизвестно что и кучку довольных кочевников. Парни, у нас нет денег на благотворительность! Такие фокусы нам не по карману. Я готов возместить Вепу потраченную ампулу… хотя лучше бы этого не делать — всё-таки благородные порывы пора уметь сдерживать…

Гедимин рывком поднялся на ноги и вывалился в шлюз. На трапе пришлось ухватиться двумя руками за подвернувшиеся выступы, иначе тут бы сармат и рухнул.

— Маккензи! — отчего-то «отключать» тошноту было сложнее, чем боль, но с третьей попытки Гедимин справился. — Дай им флоний. Скажи Ассархаддону…

Он закашлялся, горечь обожгла горло. Кто-то снизу испуганно вскрикнул.

— Скажи — это для спасения… редкого… вида, — сармат втянул ртом воздух и снова закашлялся. — Он возместит…

Его всё-таки вывернуло. Всё, что он успел — это прижаться ртом к респиратору, выталкивая горькую слизь наружу. Его схватили за плечи, заставили сесть, кто-то с приглушёнными ругательствами сдёрнул шлем, сунул в лицо ветошь.

— Джед, твою мать! — Маккензи хлопнул себя по бёдрам. Он стоял напротив, заглядывая Гедимину в лицо. Зрение уже прояснилось; кто-то сунул флягу, вода смыла горечь, внутренности, сжатые в болезненный ком, медленно расправились.

— Джед, твою мать! Когда научишься думать, что говоришь⁈ Чтоб ни про каких Ассархаддонов я больше не слышал!

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Ты всё понял, Маккензи. Дай им флоний. Два литра. Это… это нужно.

Кенен болезненно поморщился.

— Вы, два живодёра! Джед хотя бы знает, из-за чего его подвергли таким пыткам? Что это те самые Джагулы…

— Мы с ним вместе видели животное, — угрюмо отозвался Вепуат; он сидел рядом, неловко обхватив Гедимина за плечо, и пытался стереть с его лица испарину. — Маккензи, это под мою ответственность…

Кенен протяжно вздохнул.

— Джед! Это под твою ответственность. Надеюсь, нужный момент ты не упустишь, и рука не дрогнет. Ванджур! Не уходи пока, будет ещё один ящичек…

Его голос затих за штабелями пустых контейнеров. Гедимин склонил голову на грудь и прикрыл глаза. Кто-то осторожно, голой рукой, коснулся его виска.

— Ремонтник, — прошептал Вепуат. — Это всё глупо выглядит, да? Я уверен, что… что они не нападут. Что ничего плохого нам не будет. И твой реактор больше не тронут. Мне доказать нечем, вот в чём беда…

Гедимин досадливо поморщился.

— Бывает. Нападут — им же хуже.

«Вернёмся — пойду в бункер,» — думал он. «Хоть ползком, но доберусь. И до утра не выйду.»

30 день Воды, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Айзек отцепил от руки Гедимина кровезаборник, поддел плёнку, заглянул в окошечко и громко хмыкнул.

— Боюсь, заставят перепроверять. После вчерашнего трудно поверить, что у тебя нет эа-мутации. Такие затеи — не от здоровой головы.

Гедимин сощурился, но промолчал. Будь тут Вепуат, он бы начал спорить, и, возможно, ремонтник поддержал бы его. Но защищать чужие планы от вполне здравых замечаний… Гедимин закрыл проём на рукаве, поднялся на ноги и, в последний раз оглянувшись на реактор, вышел из бункера.

Стоило выбраться из-под защитного купола, как на голову и плечи обрушилась стена воды. Холм заливало. Впереди светились полупрозрачные сферы — купола над бронеходом и сарматским лагерем. Что-то чавкнуло под ногой; Гедимин шагнул в сторону, с досадой глядя на придавленный туманник. Видимо, сармат сошёл с обычной тропы, — на ней растений не было.

«Край повреждён,» — Гедимин попытался расправить примятые наплывы на живой чаше. Она, ещё недавно высохшая и каменно-твёрдая, снова размягчилась и разбухла. Вода наполнила её до краёв и уже выливалась наружу.

«Живучие существа,» — подумал Гедимин, вспоминая кислотный ливень и ударившие следом заморозки. «Все другие давно вымерли.»

Он выпрямился и двинулся дальше, с досадой отмечая, как замедляются шаги. «Может, та тварь всё-таки сдохла за ночь. Отравилась флонием или не пережила лучёвки. Тогда мы вернём флоний в Ураниум и не выставим себя идиотами…»

Под дождём блеснула чёрная броня — ещё один сармат выбрался из-под купола и радостно замахал двумя руками. С его плеча свисал закреплённый на фиксаторах мешок.

— Ты всё? На десять часов свободен? — Вепуат заглянул Гедимину в глаза и довольно ухмыльнулся. — Ты начинай пока сборку. Я быстро — вылетаю их и вернусь. А то они из шатра рвутся…

Мешок, поддетый плечом, недовольно хрюкнул. Гедимин хотел что-то сказать, но гравий под ногами шевельнулся, и с окраины донёсся протяжный низкочастотный гул. «Текк’ты,» — беззвучно выдохнул сармат, поворачиваясь к дальнему обрыву. «Всё-таки вернулись…»

…В темноте и под дождём Текк’тов, зарывшихся в скалу, «видел» только сигма-сканер — на поверхность выглядывали одни глаза, и то не все. Четверо гигантов смотрели в сторону Гедимина и ждали указаний. Сармат довольно ухмыльнулся.

— Скажи, что сегодня сыро. Пусть копают, там хотя бы воды нет. А вот завтра будет работа по сбору камешков. Если кто-то любит катать камешки — пускай приползает.

Под скалой загудело. Гравий снова шевельнулся — чей-то хвост пролетел сквозь каменные пласты совсем рядом с сарматами, практически у них под ногами.

— Они хотели бы катать камешки сегодня, — перевёл Вепуат. — Но воды, и правда, много. Они пошли копать.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «План мы, конечно, не выполним. Но рано или поздно докопаем. Может, лепить перекрытия им будет веселее. Кажется, они любят строить.»

…Последняя проколотая ампула опустела, и Гедимин бросил её на поддон. Там поднималась полосатая горка — в ящике флония было много ампул. Теперь они все, пустые, годились только на утилизацию… или, возможно, могли мутировать в помесь осы и комара, может быть, даже летающую.

— У-ух, — Вепуат осторожно, едва дыша, приподнял на ладони наполненный шприц. — Поллитра флония! И как быстро его нужно выдавливать?

«Как пойдёт,» — хотел ответить Гедимин.

— Желательно — за пять секунд, — сказал он вслух. — Так риск минимален. Но если зверь начнёт кувыркаться на второй…

Вепуат вздохнул.

— Сделаем, что сможем. Надеюсь, сосуды ему не порвёт. От флония в мышцах пользы мало.

Он покосился на остриё полуметровой иглы и едва заметно поёжился.

— Тут что, стеклянная кромка?

— Буровая коронка, — отозвался Гедимин без тени усмешки. — Для всяких… продуктивных слоёв и неожиданных уплотнений. Рез будет тоньше, повреждений меньше.

— Не обкрошится? — Вепуат с сомнением посмотрел на иглу.

— Выдержит, — пообещал Гедимин и про себя понадеялся, что «тварь» за ночь всё-таки сдохла, а кочевники разбежались.

Вепуат осторожно опустил шприц на сложенные подстилки и оглянулся на «дверь». Из-за опущенного полога доносился шум ливня. Лило снаружи, за куполом; в шатре и вокруг него было сухо. «А эти штуки я оберну полем,» — думал Гедимин, глядя на шприцы. «Под броню они не влезут.»

— Нам нужны ещё двое, — сказал Вепуат. — Только вопрос — сарматы или филки?

Гедимин мигнул.

— Зачем? Со шприцами справятся Джагулы. Дел-то — опустить поршень…

Вепуат качнул головой.

— Никаких Джагулов. По крайней мере, сейчас. Они и сами не согласятся. Это же Куэннское снадобье. Никто не захочет его испортить.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Хоть что-то можно сделать, не влезая по уши в традиции⁈»

— Филки — тоже Куэнны? — мрачно спросил он. Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Вот это мы и проверим. Жди здесь, я скоро.

«Скоро» затянулось минут на пятнадцать. Гедимин успел взвесить на миниатюрных весах всё, что нашлось по карманам, и даже пустые ампулы. Похоже, происхождение предмета на массу не влияло.

— Ага, сюда, — услышал он голос Вепуата и чьи-то шуршащие шаги. — Заходите, не бойтесь, места хватит.

Двое филков переступили порог, синхронно мигнули и остановились поодаль от Гедимина, с опаской глядя на него и предметы на столе перед ним. Сармат смерил новичков задумчивым взглядом. «Много сделали оранжевых комбинезонов. Видимо, ксеносульфиды проще получать, чем ксенофториды. Они реже взрываются.»

— Сюда-сюда, — поторопил филков Вепуат, протискиваясь мимо них к столу. — Когтей на ногах у вас нет? Жаль, пригодились бы. Гедимин, можно наскоро сделать им «кошки»?

Ремонтник качнул головой.

— Сделать мало. Надо уметь держаться. Тем более — за живую тварь.

Филки быстро переглянулись. Одного из них передёрнуло.

— Ну ничего, и так справитесь, — ухмыльнулся Вепуат, беря со стола шприц. — Вот эти штуки. Внутри флоний. Мы с Гедимином воткнём их, куда надо. А ваше дело — аккуратно и неспешно выдавить.

— Куда? — спросил филк, настороженно щурясь. — И почему его так много? Тут на тысячу сарматов хватит.

— Рассчитывали по массе, — отозвался Вепуат. — Животное крупное, с толстой шкурой. Терпеливое, но не до бесконечности. Сами иглы его не потревожат, но вот флоний… Вам обоим его вводили? Знаете, как это ощущается?

Филки, переглянувшись, одновременно кивнули.

— Там есть куда отбежать? — спросил один из них. — У нас скафандры не такие прочные.

Вепуат хмыкнул.

— Бегать нельзя, Эстен. Или вы удержитесь под панцирем этого существа, под его защитой, — или вас придётся сгребать в пакет. Никуда не бегайте, ясно? Мы с Гедимином поставим вас в самых защищённых точках. Здорово, что вы согласились, — нам вдвоём было бы трудно.

Филк неуверенно усмехнулся.

— Под панцирем? То есть — внутри?

— Ну, почти, — Вепуат покосился было на передатчик с «фотографиями» животного, но махнул рукой и повернулся к Гедимину. — Это Эстен и Ярне. Жаль, нельзя провести для них учения, но… Это же просто поршни. Может, они сами под давлением опустятся.

«Давлением чего?» — Гедимин досадливо сощурился.

— Пойдём, — буркнул он, поднимаясь из-за стола. — От нас не отходить!

…Потоки воды разбивались о защитное поле, растянутое над головами сарматов. Внизу, в «ободранной» долине, ручьи уже понемногу сливались в мелководную реку; самый глубокий из них доходил Гедимину до щиколотки. Филки перебирались через низину, держась за сарматов, — ручьи на относительно ровной поверхности было проще преодолеть, чем водопады на каждом склоне. Гедимин, прикрывая подъём, досадливо щурился.

— Зато у существа будет много воды прямо под носом, — прошептал Вепуат, поравнявшись с ним. — Сможет выйти сюда — сразу напьётся.

На той стороне тоже шёл дождь, но, посмотрев на падающие капли, Гедимин убрал защитное поле, оставив его только над хрупким оборудованием. Под «ливнем» еле-еле намок верхний слой рыхлого пепла. Ручейки, сбегающие по склонам кратеров, не дотекали и до середины пути, исчезая в белых воронках — «водосборщики» сбежались, накопали ходов и уже улеглись на удобных участках, впитывая каждую каплю. Впереди, между четырьмя светящимися кратерами, лежал неподвижный живой холм. Не успел Гедимин остановиться и взглянуть на него, как услышал протяжный шелестящий вдох — существо наполняло воздухом внутренние полости. Джагул, сидящий на его макушке, вскочил, приложил ладони ко рту и издал вибрирующий рёв. Филки, вздрогнув, схватились за пращи.

— Тихо. Свои, — прошептал Вепуат и шагнул вперёд. На пепельный вал из кратера поднимались, не обращая внимания на дождь, двое Сэта.

Вода падала на них и тут же, шипя, испарялась — существа были накалены сильнее обычного. Они обратились к Вепуату, он отозвался негромким шелестом и потрескиванием. Сэта, повернувшись к кратеру, вскинул руку. За скалами полыхнуло, и ровное свечение стало ярче.

— Сэта говорят, что зверь Джагулов пил воду, — перевёл Вепуат. — С ним и его седоками теперь надо быть осторожнее. Они очень быстро наглеют. Если я подам тревогу, Сэта нападут — они взяли Джагулов в кольцо, а в городе ждут ещё воины. Джагулам об этом сказали, но они плохо понимают слова.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Значит, Джагулам доверяешь только ты?

Вепуат недовольно сощурился.

— Хватит уже. Мы обещали им помощь. Работаем!

Джагулы — десятка два, все с оружием — уже собрались на голове и загривке «зверя». Пока Вепуат говорил с Сэта, за ним молча наблюдали. Смотрело в его сторону и само животное — четыре глаза вытянулись на стебельках и ловили каждое движение сарматов. Когда между ними и существом остались считанные метры, оно шумно вздохнуло и сдвинулось на полметра назад.

— Помнит, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. Тот с трудом удержался от нервной ухмылки. «Такое забудешь. Зверь, кажется, неагрессивный — настроен бежать, а не драться…»

— Чёрный панцирь! — Джагул-переговорщик в костяной маске шагнул на землю перед пастью «зверя». — Ты вчера хорошо помогаю. Зверь пью вода и отвар. Ещё нет ем. Кровь тут мало. Больше там.

Он махнул рукой на живой холм. «Кровотечения из дыхалец продолжаются, а в пасти язвы поджили,» — перевёл про себя Гедимин. «Очень хорошо. Для такой-то мизерной дозы.»

— Есть он будет нескоро, — сказал Вепуат. — Давайте отвары, и то — осторожно. У него внутри всё изранено, пока не затянется — есть не сможет. Да и не захочет. Теперь показывай нам ваши ходы и норы. Я скажу, где нужно подобраться вплотную к шкуре.

— Показываю ход? — Джагул обвёл сарматов настороженным взглядом. — Ты два? Или ты и он, все четыре? Кто он, два?

— Сарматы, — Вепуат положил руки филкам на плечи и слегка подтолкнул их вперёд. — Как мы, но меньше. И панцирь ещё не вырос. С вашим зверем вдвоём трудно. Нужны четверо. Каждый встанет на свой пост. Показывай ходы!

Живой холм, потеряв сарматов из виду, шевелиться перестал. Гедимин был этому рад. Он косился на филков — они как-то умудрялись подниматься по округлым выступам и хаотично разбросанным шипам, не соскальзывая. У Джагулов на панцире «зверя» были свои тропы, вот только сармат их в упор не видел. Вбивая когти в щиток, расслаивающийся прямо под ступнёй, он вспоминал гигантские растения Броннов. «Те хоть до ступенек додумались. А тут… ещё бы оно не рассыпалось под ногами, было бы проще.»

Двое Джагулов держали оттопыренный щиток, пока сарматы протискивались во внутреннюю капсулу — и ещё дальше, в узенький боковой лаз. Одна из его стен дышала теплом; потом она под ладонью слегка промялась, и Гедимин отдёрнул руку — это был уже не панцирь, сарматы добрались до живой шкуры.

— Ну вот, — Вепуат провёл ладонью по горячей «стене». — Слегка шевелится, но вроде не мешает. Продуктивный слой. Видишь, сверху — как сетка волокон?

Жёсткие волокна, и правда, выступали на коже; между ними, в переплетениях, виднелись небольшие ороговевшие выступы. «Отсюда нарастает щиток,» — Гедимин покосился на другую «стену» — в её неровности он вжимался спиной. Места между будущей бронёй и уже отслоившейся было много — чуть ли не полметра.

— Вот, — Вепуат поддел когтем волокнистую сетку. — Втыкай прямо сюда. Сорок сантиметров — тыкай, как тыкнется, дальше я тебя со сканером направлю. У-ух… Ярне, Эстен, стойте, где стоите!

Там, где остались филки и Джагулы-провожатые, к коже «зверя» прирастал прочный щиток толщиной сантиметров в сорок. Второй его слой, отошедший на полтора метра, образовывал большой «отсек». В нём кто-то жил — краем глаза Гедимин увидел лежаки, прибитые к «полу» штырями, и ямку для сосуда с конусовидным дном. Сейчас в отсеке было очень тесно; его даже держали приоткрытым — видимо, из-за духоты.

На стенах «жилого отсека» были светящиеся пятна — кто-то взял церу и нарисовал орнамент; на «живой» стене не рисовал никто, и свет тут давали только фонари сарматов, но и их для крошечного «туннеля» было много. Гедимин, щурясь, отцепил от скафандра шприц. «И опять без анестезии, мать моя колба…»

Существо едва заметно вздрогнуло, когда игла проткнула кожу, но Гедимину и этого хватило, чтобы рёбра стиснул ледяной обруч. «Вот оно чуть-чуть шевельнётся…» — он вжался спиной в неровный щиток многослойной брони. Вжиматься было особо и некуда — между щитком и кожей сармат едва умещался и постоянно упирался куда-то локтями.

— Чувствует, — прошептал Вепуат, глядя, как по светло-бурой шкуре в тёмных полосах волокон пробегает волна. — А, всё, успокоилось. Два градуса вниз — и до упора!

Гедимин и сам понял, когда игла вошла в крупный сосуд — руку упруго толкнуло. Сармат надавил сильнее, лапки-фиксаторы впились в толстую шкуру, но до нервов не достали — существо лежало спокойно, даже кожу не морщило.

— Прямо в цель, — прошептал Вепуат, глядя на экран сканера. — Держится?

Гедимин надавил ладонью на колбу, подёргал в стороны. По коже «зверя» пробежала слабая волна — существо что-то почувствовало, и сармат с трудом заставил себя не отдёргивать руку. «Да тут некуда. Опять локтём ударюсь. Так, вроде всё нормально…»

— Вылезай, — Вепуат, уже покинувший тесный «коридор», протянул сармату руку. — Крепкие у тебя иглы! Я уж думал, придётся лучевым резаком…

Гедимин дёрнул углом рта — шутку он понял, носмеяться что-то не хотелось.

— Ярне, лезь сюда, — окликнул Вепуат ближайшего филка. — Видишь поршень? Дотянешься?

Гедимин запоздало сообразил, что надо было втыкать иглу под другим углом — так, чтобы низкорослому сармату не пришлось вставать на пальцы.

— Достану, — отозвался филк, с опаской глядя на «катетер», торчащий из шкуры.

— Теперь слушай, — Вепуат приложил ладони к респиратору и взвыл сиреной. Гедимин от неожиданности всё-таки врезался локтём в панцирь «зверя», Джагулы схватились за оружие.

— Если ты услышишь вот такое — берись за поршень, — велел Вепуат, оглядываясь на второго филка. — И вас это тоже касается. Дави осторожно, раздели объём на пять секунд. Но если животное сильно задёргается — нажимай до упора и ложись! Запомнил?

Гедимин, держась за локоть, с подозрением сощурился на Джагулов. «Sata!» — жестом сказал он, дождавшись, когда Вепуат к нему повернётся. «Эти кочевники. Вдруг — ловушка?»

Веки разведчика дрогнули. Почти секунду он смотрел на Гедимина, потом тронул за плечо филка.

— Сможешь громко свистнуть? Или заорать «fauw»? Во всю глотку, чтобы в ушах зазвенело.

Филк растерянно мигнул.

«Если кто-то нападёт, так и делай,» — быстрыми жестами сказал Вепуат. Гедимин одобрительно хмыкнул и снова покосился на Джагулов. Ему было неспокойно.

…Эстен остался у второго катетера. Дальше сарматы пошли вдвоём. Вепуат задумчиво щурился, протискиваясь под очередной щиток.

— Этот пост — для меня, — сказал он, с сигма-сканером в руке следя за движением иглы под толстой кожей. — Отведу тебя на последнюю точку и вернусь… Всё, готово. Можешь фиксировать.

Гедимин надавил на катетер, вгоняя в кожу острые «лапки»-фиксаторы. Гигантское животное всё сильнее напоминало ему мианийский корабль. «Только встроенного синтезатора нет. Ну, есть, но не на то, что нужно…»

…Последний лаз был самым узким. Гедимин, зажатый между панцирем и шкурой «зверя», мог пошевелить только ладонями — локти заклинило намертво. В свете фонаря, слишком ярком для такого маленького «помещения», над головой, почти вплотную к ней, виднелись внутренние вмятины и выступы брони. Мозг против воли сармата пытался рассчитать, как всё это себя поведёт при сильном ударе снаружи или давлении изнутри, но данных каждый раз не хватало, и расчёты сбивались. Гедимин шевельнул плечом, покосился на Джагулов, занявших соседнюю капсулу, — их было двое, оба с оружием. «Когда встряхнёт, удержатся или полетят?» — задумался он на секунду. «Держаться там не за что. Лететь, правда, недалеко. У них с собой взрывчатки нет? Не разбираюсь в местной взрывчатке…»

Из-за неплотно прикрытого продуха донёсся вибрирующий вой. Гедимин налёг на поршень. «Двадцать один,» — уровень жидкости за прозрачной стенкой колбы понизился на пятую часть. «Двадцать два…»

«Стены» содрогнулись. Броня сармата заскрежетала о слоистый панцирь.

«Двадцать три…» — стены мелко затряслись, кожа под рукой просела на десяток сантиметров. Скрежет стал громче. Гедимин опустил поршень до упора и упёрся локтями в ближайшую поверхность. Ещё полсекунды — и его швырнуло вбок и назад.

«Лететь» в «капсуле», и впрямь, было некуда. Вздувшийся бок «зверя» вдавил сармата в броню. Скафандр заскрежетал. Что-то с силой ударилось о броню снаружи — раз, другой, третий… На руку Гедимина брызнуло горячее, он запоздало втянул когти и распластался на шкуре существа, зажатый между ней и панцирем. Бок то сдувался, то набухал, животное раскачивалось и чем-то колотило по броне — и его щитки, и скафандр сармата гудели от ударов. «Хвост,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Бьёт хвостом. Раньше бил лапой.»

Существо встряхнулось всем телом и грохнулось брюхом на пепельный вал. Гедимин услышал шумный вздох. По боку, снова принявшему нормальный вид, пробежала волна. Издалека донёсся хриплый рёв.

«Живое. Хотя бы не сдохло,» — Гедимин с кривой ухмылкой посмотрел на пустую колбу. Оставшиеся рядом с ней следы от его когтей уже не сочились сукровицей. Края рваных надрезов стремительно смыкались. «И, похоже, флоний сработал…»

Он осторожно вытянул катетер. Капля крови, выступившая в проколе, тут же втянулась внутрь.

Что-то твёрдое стукнуло по его наплечнику. Джагул тыкал в сармата древком копья. Гедимин запоздало заметил, что соседняя «капсула» открылась, и в проём тянет сырым воздухом, а вместо двоих кочевников внутрь набились четверо. Джагул снова потыкал его в наплечник и с глухим рявканьем указал на «дверь».

Его толчками и жестами направляли куда-то вверх; десять метров подъёма — и он уже стоял между «лопаток» животного, на высоком выступе брони. Там был Вепуат. Рядом сидел один из филков, недовольно щурясь и потирая макушку.

— Зря ты им не сделал «кошки», — Вепуат ухмыльнулся. — Эстен ушибся, а у Ярне разбилась колба. Оставил его собирать осколки. Спасибо за катетеры, кстати.

Он приподнял руку, показывая три устройства, пристёгнутых к поясу. От одного осталась только игла с обломком колбы.

— Сработало? — нетерпеливо спросил Гедимин. Вместо ответа Вепуат махнул рукой в сторону «склона» — опущенной шеи и головы огромного зверя. Животное встряхивало мордой и коротко взрыкивало, разевая пасть. Джагулы, собравшиеся вокруг, плескали ему на язык воду и тут же отскакивали. Их рядом с головой становилось всё больше; везде, где мог видеть Гедимин, жилые «отсеки» были приоткрыты, и кто-то выбирался наружу.

— Видел, как он чесался? — Вепуат щёлкнул когтем по сканеру. — У него, оказывается, только четыре лапы поднимаются на нужный угол. Такое строение суставов. Как он изгибался!

Гедимин хмыкнул.

— Регенерация вроде бы запустилась.

— Ага, — кивнул Вепуат. — Флоний быстро работает. Сегодня-завтра свяжет радионуклиды и выкинет их вон. А с регенерацией проблем не будет. Оно в три слоя обложено кровяными камнями. Я еле катетеры успел вынуть, ещё чуть-чуть — и их всосало бы.

Он посмотрел на морду существа, пытающегося утолить жажду, повернулся к его хвосту, растянутому вдоль вала, и хрюкнул в респиратор.

— Гедимин! А ты знаешь, как выводятся радионуклиды у… hasesh? Не у сарматов?

Ремонтник настороженно сощурился.

— Через систему выделения, конечно… Hasu!

— Вот именно, — Вепуат криво ухмыльнулся. — И у этого существа она большая. И очень вместительная. Ядро Сатурна! Лишь бы Сэта не убили их за угаженные кратеры…

Гедимин огляделся по сторонам. «Экипаж» живого «крейсера» — все, кто не стоял у пасти с бурдюком воды наготове — перебрался на плечи и загривок и шумел, подбадривая животное и «поильщиков». До сарматов никому не было дела. Снизу зашуршало; из-за выступа брони показалась макушка в оранжевом шлеме.

— Всё собрал? — деловито спросил Вепуат у поднявшегося Ярне. — Эстен, ты как?

— Ерунда, — сердито отозвался филк, поднимаясь на ноги. — Сам велел сидеть, вот я и сижу. Что с этой тварью? Ей нужны ещё уколы?

— Нет, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — Полезное вещество флоний!.. А теперь — вы, двое, встаньте мне за спину, а ты, Гедимин, иди вперёд. За работу надо бы получить плату. Во-он там виднеется наш переговорщик…

Джагул с костяной маской и двое его товарищей далеко отошли от морды «зверя». Взобравшись на его бок, они заглядывали в приоткрытое дыхальце. Оружие вместе с «автопереводчиком» болталось за спиной. Пальцы Джагул обмотал светящимся шнуром, соорудив «фонарь», и теперь пытался посветить им в узкий ход. Гедимин невольно хмыкнул — кочевники, изображающие из себя медиков, выглядели очень уж странно. Вепуат с укоризной на него покосился и даже хотел ткнуть его кулаком в бок, но передумал.

— Эй! — громко сказал он, ударив ладонью о ладонь; раздался лязг, и Джагулы с глухим рявканьем развернулись к сармату. Переговорщик, раздражённо дёрнув плечом, накинул на голову маску и одной рукой затянул завязки под нижней челюстью.

— Кровь теку меньше, — отрывисто сказал он. — Дыхание медленно. Он встаю и шевелюсь…

Животное с раскатистым вздохом сместилось на метр ближе. Гедимин шарахнулся, утаскивая за собой Вепуата. Тот раздражённо фыркнул. Кочевники теперь нависали над ним, держась за шипы на панцире «зверя».

— Ему будет лучше, — кивнул Вепуат. — Давайте ему воду и отвары. Начнёт вставать — кормите. Это будет скоро, может, уже завтра. Ещё он будет гадить — больше и чаще, чем обычно. Так выводится яд.

— Ты знаю, как бью, и где рана, — отозвался Джагул под отрывистое рявканье соплеменников; Вепуат едва заметно сощурился — что-то из сказанного ему не понравилось. — И так ты знаю лечение. Ты делаю дело правильно. Хеллуг ты нет держу.

Гедимин всё-таки не удержался от фырканья. «Не держат они, мать моя колба! Вот же мартышки…» — он смерил кочевников недобрым взглядом. «Как бы не пришлось…»

— Где плата за наше лечение? — спросил Вепуат; перья на его плечах давно уже топорщились, порываясь встать дыбом. — Время её отдать.

Переговорщик что-то буркнул. Двое за его спиной взревели, и весь живой холм отозвался рёвом. Перья Вепуата с громким щелчком встали дыбом, и Гедимин, встряхнув плечом, перебросил сфалт чуть ближе к руке — чуть удобнее для захвата.

— Нет, сейчас, — сказал Вепуат, глядя на кочевника в упор. — Мы обещание выполнили. Твоя очередь.

«Так они ещё и не платят⁈» — Гедимин стиснул зубы, не сразу заметив, как тихо стало вокруг. Сфалт сам лёг ему в руки — он опомнился за секунду до выстрела. Вепуат, раздувшийся, как пернатый шар, провыл что-то, отрывисто рявкая. Джагул-переговорщик резко повернулся к одному из воинов. Тот метнулся вверх по броне и исчез под её щитками.

— Тихо, — еле слышно прошептал Вепуат. — Не надо… так… волноваться. Опусти ствол. Всё в порядке… обычные… деловые… вопросы.

Гедимин ошалело мигнул. Ему сначала показалось, что Вепуат боится Джагулов; не сразу он понял, что опасливый взгляд исподлобья направлен на него.

Что-то с шорохом и стуком скатилось по броне. Переговорщик небрежно поддел это копьём и протянул сарматам. Это были два узла, связанные одной верёвкой; они были из одной и той же истёртой шкуры, но один заметно потемнел и скукожился.

— Хеллуг держу слово, — мрачно сказал Джагул, протягивая копьё Вепуату. — Вот камень. Ты здесь проверяю. Ты нет говорю Хеллуг обманываю.

Вепуат, покосившись на Гедимина, подался назад и подцепил когтем верёвку. В приоткрывшейся горловине мешка сверкнул знакомый красный свет кейека. Обломки в другом узле не светились; это были мелкие камни неправильной формы, со слабым стальным блеском. «Что-то из руд,» — подумал Гедимин, но тут же осёкся — знакомые ему равнинные металлы так не блестели.

— Ты вижу камень, — буркнул Джагул, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. — Хеллуг отдаю, чёрный панцирь забираю. Теперь иду. Нет мешаю!

Гедимин оглянулся на Вепуата. Перья на его плечах медленно укладывались, будто он был удовлетворён. Жестом попросив ремонтника убрать оружие, Вепуат взглянул на Джагула.

— Мы вернёмся завтра. Мало ли, нужна будет помощь.

Переговорщик ничего не ответил. Гедимин спиной чувствовал его угрюмый взгляд, пока вдоль «склона» гигантского существа пробирался к его пасти. Джагулы, замершие на панцире, следили за сарматами всю дорогу, медленно смещаясь вслед за ними к голове «зверя». Существо ни на что не обращало внимания — ему в пасть вливали воду, и оно жадно пило, изредка встряхивая боками. «Выживет,» — Гедимин с удивлением отметил, что доволен удавшимся лечением. «Интересно, сколько оно может прожить? За год до таких размеров не вырастешь…»

Вепуат замедлил шаг у морды существа, и Гедимин увидел, как из-под панциря выпучиваются два ближайших глаза. С коротким гудящим звуком «зверь» прижал голову к земле и подался назад. Сармат, уже не сдерживаясь, хрюкнул в респиратор, и его скафандр загудел от удара — Вепуат всё-таки заехал ему локтем в бок.

— Идём уже, — буркнул Гедимин, отодвигаясь. — Хватит его донимать. Оно нас и так надолго запомнит.

— Да уж, — отозвался Вепуат, в последний раз оглядываясь через плечо. Существо, открывшее было пасть, захлопнуло её и снова выпучило глаза.

Гедимин вывалился под дождь и не сразу даже понял, что залило лицевой щиток, — о ливне он успел забыть. Запоздало вскинув руку над головой и прикрыв группу защитным полем, он оглянулся на мокрых филков. Они вяло отряхивались от воды и косились на близкий разлом.

— М-да-а… — протянул один из них, поднимая затуманенный взгляд на Вепуата. — Интересный зверёк. Ещё и с жителями. Он как-нибудь называется?

— По-Джагульски — «сааг-туул», — ответил Вепуат. — С таким строением брони без жителей не обойдёшься. Кто-то да залезет — или симбионт, или паразит. Эстен, как голова?

Филк отмахнулся.

— Обычный ушиб. Мы тут ещё нужны, или что?

— Иди отдыхай, — махнул рукой Вепуат, поворачиваясь к Гедимину. — И нам надо бы. До сих пор руки дрожат. Не думал, что пойду в ветеринары!

Гедимин криво ухмыльнулся.

…Мешок с «платой» остался лежать на столе в лабораторном шатре — Гедимин даже не вытряхнул кейек, оставив все камешки Вепуату. До его смены оставался ещё час, но сармату не хотелось задерживаться на поверхности. Через пару минут он уже спускался в реакторный отсек.

— Ну? — спросил Айзек, без возражений уступая место у монитора.

— Выжил, — отозвался Гедимин, тяжело опускаясь в кресло. — У него ещё есть название.

— А ты не знал? — вяло удивился Айзек. — Даже четыре. Джагулы называ…

— Иди на Седну, — буркнул Гедимин, отворачиваясь к монитору. Языки Равнины его сейчас совершенно не интересовали. «Надеюсь, племя со своим зверем уйдёт в свои степи. И не притащится снова воровать мой реактор. Не то придётся стрелять на поражение. Жаль потерянного времени. И флония. Два литра — это много.»

…Когда сармат выбрался из бункера, реки под слоем гравия ещё текли, а с обрывов сбегали ручьи, но сверху лило уже умеренно, — обычный летний дождь в Ураниум-Сити. Из-под мокрого навеса на шум шагов выглянул ракетомётчик, на вопросительный взгляд мотнул головой и скрылся. Гедимин посмотрел на дальнее плато. Издалека разлом был неразличим — обычная полоска мокрого гравия.

Вепуат сидел в лабораторном шатре. Перед ним, рядом с весами, стояла кювета с щепотью блестящего серого порошка. Разведчик оглянулся на Гедимина и пожал плечами.

— Не светится, не греется, не экранирует, — коротко сказал он. — И не плавится.

— В зеркале тоже не светится? — деловито спросил Гедимин. Вепуат помянул ядро Сатурна.

— Вот уж что я не проверял… — пробормотал он из-под стола, копаясь в ящиках. — Думаешь, может?

Гедимин пожал плечами.

— Мало ли. Что-то там было про «вещи металла».

…Вепуат щёлкнул когтем по броне.

— Ага!

Гедимин молча кивнул. В зеркальном отражении вокруг щепоти блестящей пыли разливалось серебристое свечение — кольцо в два сантиметра шириной.

— Вот ты какая, стихия Металла… — пробормотал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Химически это соль, причём… что-то вроде манганата. Два условных металла обменялись… не знаю, чем, но соединение вышло стойкое. В воде не растворяется, я пробовал. Сунуть в кислоту?

— Ещё во фторе сожги, — Гедимин отобрал кювету и поставил перед собой, задумчиво глядя на серую пыль. — С химией понятно. Физические свойства?

Вепуат пожал плечами.

— Твёрдое, но хрупкое. На четвёртой тысяче градусов начинает гореть. Чуть фонит по сигме — два-три микрокьюгена на грамм, где-то так.

— Угу… — ремонтник покосился на мешок с серыми камнями. — Никаких интересных свойств, кроме свечения в зеркале… Зачем нам его дали?

Вепуат снова пожал плечами.

— Джагулы говорили так, будто это что-то ценное. Могли наврать, но… я видел общую реакцию, когда тот тип вынес камни. Эти штуки для чего-то нужны…

— Скогны могут знать? — Гедимин оглянулся на «дверь». Вепуат хлопнул себя по колену.

— Ядро Сатурна! Я в эту сторону даже не думал, — он вытряхнул на ладонь серый обломок и шагнул к выходу. — Жди тут, я мигом!

Гедимин, сдержанно хмыкнув, взвесил камешек на ладони. «Довольно плотный… Если бы они были круглыми, предположил бы, что по-особому взрываются. Но непохоже.»

Быстро оглянувшись на опущенный полог, он взял два крупных обломка и с силой ударил друг о друга. Камни треснули. Гедимин, досадливо щурясь, собрал мелкие осколки в мешок. «Для чего они, всё-таки, нужны? Зря не спросили у Джагулов…»

С улицы донёсся пронзительный писк, а секундой позже в шатёр ввалилась верещащая толпа. Над ней возвышался очень озадаченный Вепуат. Скогны, набившись в лабораторию битком, обступили стол и встали на пальцы, пытаясь что-то разглядеть. Вепуат дал им мелкий камешек, и они заверещали громче прежнего.

— Дай-ка зеркало, а то не дотянуться, — вполголоса попросил разведчик, с недоумением следя за аборигенами.

— Чего они? — спросил Гедимин, отдав ему артефакт. — Испугались? Непохоже…

Обломок рална-камня «обошёл» всю толпу и двинулся было по второму кругу, но Вепуат вовремя подставил ладонь, отобрал его у недовольного Скогна и показал всем серебристый свет в зеркале. Там же отразились синие ореолы — Скогны подошли слишком близко, артефакт отреагировал и на них. Через пять секунд непрерывного верещания Вепуат махнул рукой и протяжно пискнул. Карлики притихли.

— Что сказали? — нетерпеливо спросил Гедимин. — Эта штука чем-то интересна?

Вепуат кивнул.

— Как я понял, её надо растолочь и добавлять. В глину, в сплавы… в гзеш, когда он варится. Для прочности. И ещё…

Он громко пискнул. Аборигены ответили ему нестройным верещанием. Вепуат, судя по лицу, озадачился ещё сильнее.

— У вещи будут… зарастать повреждения. Ну, как у наших курток. Или у живого существа. Совсем из кусков не срастётся, но всякие царапины и сколы затянутся. Любопытное свойство…

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— И за счёт чего это будет происходить?

Вепуат пожал плечами.

— Так говорят. Я бы проверил.

Карлики выходили из шатра неохотно, постоянно оглядываясь. Смотрели они на невзрачные серые камешки. Гедимин зачерпнул горсть и спрятал под броню, вызвав недовольное хмыканье Вепуата.

— У кого-то цацку стырили, — вполголоса напомнил ремонтник, придвигая к себе кювету с серым порошком. — Похоже, что этого минерала у Скогнов нет. И у Броннов тоже.

Вепуат угрюмо кивнул.

— Как и церы, и кейека. Обычное дело на Равнине. Ещё одно нергонское сырьё. А мы о нём могли и не узнать. Ну, во что добавим?

— Во всё, — Гедимин достал из ящика пласт «сырого» сеша и потянулся за высушенной слизью. — Разжигай горн. Говоришь, до трёх тысяч не горит? Значит, в стеклянном расплаве выживет.

Часть 19 31–36 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

31 день Камня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

«Не попасться на глаза Вепуату…» — Гедимин, воровато оглядываясь, выбрался из-под купола и двинулся к бронеходу. Каменные «блины», расколотые на куски ещё с вечера, горкой лежали у правого борта. Гедимин нагрёб, сколько поместилось, в «мешок» из защитного поля и поднялся по трапу, ещё раз оглянувшись на шатры сонного лагеря. За ними ярко горели жаровни — аборигены вытащили их на видное место и теперь расставляли палатки и поднимали навесы. «Первый нормальный день за неделю,» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив вчерашнее наводнение — и всё, что было перед ним. «И всю неделю они тут сидят. Может, хоть сегодня их сменят.»

В передвижной лаборатории было пусто и тихо — никто не брался за опыты в такую рань, все в лучшем случае перебирались из барака в душевую. Гедимин вытряхнул из остывшего тигля чёрный песок (никто не разгрузил литейную станцию с вечера, и вообще к ней, похоже, не подходили) и заложил новое сырьё. «Ещё месяц работы… А потом — делать трубки. Где их потом хранить? В столярном цехе, с арматурой? Температурный режим нужен…»

Рядом с душевой — и ещё поодаль, на «пустом» краю плато — горели красные огоньки. Удивлённый Гедимин подошёл ближе — и увидел аборигенов, склонившихся над чашей туманника. Воды в ней почти не было, а что осталось, загустело от слизи. Один Бронн держал над растением зажатый в палочках раскалённый камешек, второй старательно вычёрпывал жижу. Когда чаша опустела, он негромко пискнул. Бронн с камешком поднёс его к «листу». Набухшая поверхность заблестела от слизи. Гедимин, беззвучно хмыкнув, огляделся по сторонам — огоньки горели повсюду.

«Чего они так насели на туманники?» — думал он, заходя в душевую. Пока Гедимин возился с литейной станцией, высохшую одежду успели увезти, и теперь комендант выдёргивал из стены мешающие вешалки и расставлял у входа. На приветственный кивок сармата он не ответил, только покосился на закрытую дверь, — из душевой доносился хитиновый треск, перемежаемый плеском и бульканьем.

— Уран и торий! — Вепуат с радостной ухмылкой кивнул Гедимину и выпустил из рук мокрого «трилобита». Существо рванулось к стене, отряхиваясь на лету. С потолка уже свисал его сородич.

— Надо иногда купаться, — наставительно сказал Вепуат, вылавливая из бочки третье животное. Крылья у него расправились мгновенно — им вода не вредила.

— Бронны мучают растения, — сообщил Гедимин, подбирая свободный шланг и прикрепляя к скафандру. Вепуат кивнул.

— Уже видел. Вроде как последний день, когда можно брать слизь. Потом с ними что-то будет. Цветение, что ли…

— А, — Гедимин попытался представить себе цветущие туманники. — Ясно. Делают запасы. Я думал, кто-то отравился, и нужен антидот.

— И я так подумал, — Вепуат смущённо ухмыльнулся. — Когда тут сидишь, отвечаешь за весь этот бардак… Трудно сидеть спокойно.

Тёплая вода текла по коже, смывая ночную испарину, но Гедимин не мог на ней сосредоточиться — он следил за Вепуатом. Тот выпустил вымытых животных размяться и обсохнуть, но смотрел не на них, а на правую стену ангара, будто что-то сквозь неё видел.

— Вчерашние заготовки проверял? — спросил Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Без тебя не стал. Давай до вечера отложим? С утра надо бы сходить к Хеллугам. Что-то мне неспокойно.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Думаешь, за ночь подохло?

Вепуат фыркнул.

— Вот одна радость — что местные тебя не понимают!.. Мы же не знаем точно, как действует флоний на местную фауну. Это всё — эксперименты на коленке. И их, как минимум, надо отслеживать.

«Эксперименты…» — Гедимин поморщился. «Ассархаддону бы их сдать на эксперименты! Вместе с их тварью. Надеюсь, хоть её Вепуат не потащит в лагерь? Тут и так уже тесно.»

…В «ободранной» долине было тихо. Сигма-сканер «показывал», что внизу всё в порядке — и расширенная со вчерашнего дня полость жилого корпуса, и вылепленные тектоновые плиты, сложенные в главном корпусе, и маленький запас валунов на сегодня. Текк’ты, скучали они или нет, работали довольно быстро.

— Ночью, говорят, было спокойно, — рассказывал на ходу Вепуат, придерживая мешок с «трилобитами». — Никто из разлома не лез. Надеюсь, им там хватило воды и… Ядро Сатурна!

Со вчерашнего дня живой холм переполз к разлому и теперь лежал в десятке метров от него мордой к сарматам. У открытой пасти стояли двое Джагулов, ещё один подавал им горшки, — как и сказал Вепуат, в животное заливали жидкую пищу. Оно лежало, широко разинув рот и согнув ковшом нижнюю челюсть, и не сразу заметило чужаков.

— Мда-а… — протянул Вепуат, глядя, как сааг-туул, захлопнув пасть, прижимается к земле и отползает, выпучив десяток ближайших глаз. — Надолго он нас запомнил. Хорошо, что неагрессивен, а то мы бы в разлом не зашли.

«Трилобиты», почуяв то ли животное, то ли тёплый воздух, завозились в мешке, недовольно захрюкали. Джагулы, успокаивающие сааг-туула, развернулись к чужакам. Из шипения и рявканья Гедимин ничего не понял. Вепуат ответил на том же наречии и огляделся по сторонам.

— Где бы встать, чтоб никто никому не мешал?

На чужаков, похоже, обратил внимание только сааг-туул. Сарматы долго шли вдоль бронированного бока, и из-под панциря то и дело высовывался очередной глаз, а дыхальца и щупальцы вокруг них «боязливо» втягивались. Из-под приподнятых щитков брони кое-где поднимался дымок, наружу на костяных шестах вывесили на просушку и проветривание тряпьё и шкуры, несколько Джагулов с камнеметалками и копьями стояли наверху, равнодушно глядя на сарматов и горящие кратеры по периметру. Вепуат смотрел на экран сканера, направленного сааг-туулу в бок, и ничего вокруг не замечал.

— А он быстро оправляется, — пробормотал разведчик, дойдя до последнего пояса конечностей. — Семьдесят процентов выведено, органы фильтрации увеличены, но работают. Состав крови сменился… ещё бы знать, что принимать за норму, но…

— Has— sulu! — выдохнул Гедимин, хватая его за плечо. Он на сканер смотрел вполглаза, больше отслеживая охранников-Джагулов, но движение за согнутым бронированным хвостом заметил не сразу — и только вблизи понял, кто, с чем и вокруг чего движется.

Дно кратера, ближайшего к холму с огородом, было на пару метров затоплено густой бело-жёлтой жижей. По краям бродили Сэта, выдирая её комками и забрасывая на небольшие волокуши. Нагруженные санки утаскивали вверх по склону. Там, в стороне от посадок, шла какая-то возня — в глубокие ямы вываливали привезённое, ворошили шестами, наружу вылетали чёрные клочья. Кратер «разгружали» с трёх сторон; одна вереница санок поднималась на холм, ещё две быстро уходили в стороны, к холмам на горизонте.

Услышав под боком странные звуки, Гедимин оглянулся на Вепуата — тот замер, прижав ладонь к респиратору, и сдавленно хрюкал. Сэта с лопатой, заметив сарматов, приветственно им помахал. Гедимин помахал в ответ и ткнул Вепуата в наплечник.

— Что это за дрянь?

Разведчик вяло дёрнул плечом и сделал пару глубоких вдохов, унимая спазмы.

— Как я вчера и говорил. Выделительная система сработала. А Сэта хозяйственные, оказывается. Любой дряни применение найдут…

Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».

Выделительная система у сааг-туула, и правда, была вместительная. Сэта разгребали «сырьё» явно не первые полчаса, но дно кратера ещё и не думало показываться. Запах сквозь респиратор не просачивался, и Гедимин был этому рад. Впрочем, местные — что Сэта, что Джагулы, устроившиеся совсем рядом с озером свежего помёта — тоже отвращения не выказывали. «Огненные — так даже довольны,» — отметил про себя сармат. «Ценное сырьё?»

Вепуат, обогнув хвост гиганта и встав над кратером, разглядывал экран сигма-сканера.

— Фауна слетается, — он кивнул на что-то над скалами. — Мелочь уже тут. Надо ждать…

С пятнистого неба в кратер вертикально спикировало что-то каплеобразное, развернулось на лету, как мешок, втянуло кубометр воздуха с мельтешащими там точками-«мухами» и умчалось. Воздух над подсвеченным кратером медленно мутнел. Гедимин взялся за сканер — и увидел живую шевелящуюся массу. Тысячи мелких организмов — «кальмаров», «пузырей», «жуков» — слетались к луже помёта, а над ними уже нарезали круги «мешки», «гусеницы» с перьевидными выростами и «кальмары» покрупнее. Чуть выше мелькнул знакомый хищник с ядовитыми иглами, сцапал что-то на лету и пропал в облаке ряби.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, сбрасывая с плеча мешок. Оттуда, из прорехи, уже торчали хоботки — «трилобитам» надоело сидеть без движения.

— Не сожрут? — Гедимин кивнул на живой смерч, медленно спускающийся к озеру помёта. Вепуат фыркнул.

— Сейчас пойдёт охота!

Он сгрёб в кулак все шлейки, перекинул «трилобитов» из мешка на руку и развернулся к кратеру. Существа даже не сели на его скафандр — повисли над ним, растопырив крылья и дрожа всем телом. Вепуат с резким щелчком отпустил шлейки, и «трилобиты» рванулись в небо.

Они врезались в живой смерч тараном — наружу даже что-то брызнуло. На долю секунды Гедимин потерял их из виду, затем пластинчатый панцирь мелькнул у скалы — Сокол на предельной скорости мчался к камням. Сесть в засаду он не успел — Чужак и Подранок уже гнали прямо на него стаю «пузырей», пресекая все их попытки свернуть. Они мчались по спиралям, закручивая воздух горизонтальной воронкой. Вот она поравнялась с Соколом, зависшим в воздухе — и рассыпалась, мгновенно опустев. Раздутый «трилобит» юркнул за скалу.

— Обожрутся на неделю вперёд, — пробормотал Гедимин, глядя, как самки снова врезаются в живой смерч. Он уже разросся почти до краёв кратера. В нём просматривались восходящие и нисходящие потоки, кольцевые траектории летучих хищников и периодические разрывы от пролёта слишком крупного объекта. Сэта, вывозящие помёт, отгоняли фауну лопатами. Помогало слабо.

Из смерча вынырнули «трилобиты». В этот раз они выцепили стаю «кальмаров». Из-за скалы высунулся хоботок — внутри Сокола ещё оставалось место. Гедимин покосился на Вепуата, но тот был спокоен.

Над кратером мелькнул характерный длинный силуэт. Сармат быстро оглянулся на скалы — из-за камня торчали три хвоста, вся «стая» Вепуата была там и, похоже, делила добычу. Посторонний «трилобит» по спирали влетел в смерч, его нагнали ещё двое — а за ними мчалась стая из полутора десятков. На подлёте она разделилась на три группы, крупные особи нырнули в скалы, мелкие — врезались в живое облако. Вепуат восторженно взвыл.

«Дикие трилобиты,» — думал Гедимин, глядя, как из смерча вылетает стая «кальмаров». Её гнали к скалам, отсекая с четырёх сторон — и гнали довольно неспешно и как будто неумело. Три «кальмара» вырвались из «коридора» — никто даже крылом не повёл. Стая скрылась за камнем, ещё два мелких летуна выскочили наружу и умчались к «озеру». Четвёрка загонщиков поднялась в небо.

Мимо, обогнав их, просвистел Подранок. Почти вровень с ним летел Чужак. Дикая особь мелькнула рядом с ними — они обогнули её, будто не заметив, и отсекли от живого «облака» ещё одну стаю мелюзги. Скалы загудели от трубного рёва. Этот звук Гедимин знал — так надрывались «трилобиты»-самцы, призывая самок.

Трубящий Сокол вылетел из-за скалы навстречу несущейся к нему паре. Его уже раздуло вдвое, подбрюшный мешок вылез из-под пластин панциря, и они нелепо топорщились. Растянулись вширь и самки, и летели они явно медленнее, чем в первые два захода, — видно, в одном Соколе всё не поместилось. Ещё секунда — и воронка, созданная летящими «трилобитами», распалась. Одинокий «кальмар» выскочил из неё, рванулся к кратеру, но Подранок втянул его на лету и с плавным разворотом поплыл к Вепуату. Разведчик подставил руку.

Сокол сесть на броню не смог — его раздуло так, что он и на стойке-то еле держался. Вепуат, свободной рукой выдернув из-под скафандра пакет, сунул его Гедимину, жестом велел открыть и держать перед «трилобитом», ткнул Сокола под брюшной щиток — и пакет мигом наполнился мятыми «кальмарами» и «пузырями». Сокол встряхнулся, расправляя и укладывая пластинки панциря, сунул было хоботок в пакет — Гедимин быстро закрыл его и шагнул назад, глядя на животное с опаской. В его мешке ещё много чего оставалось — как и в мешках самок. Они даже не теребили самца — смирно сидели, наполовину выпустив крылья и приподняв для охлаждения спинные щитки.

— Спрошу, как всё это обрабатывать, — пробормотал Вепуат, глядя на пакет в руке Гедимина. — Или Броннам отдам — разделают…

За его плечом кто-то гулко вздохнул. Оглянувшись, Гедимин увидел Джагулов.

Когда они слезли с живого холма, сармат не заметил. Сейчас весь отряд — десяток кочевников, все с оружием — собрался у кратера. Кто-то провожал взглядом пролетающую стаю диких «трилобитов». Остальные рассматривали Вепуата и его зверей.

— Чего? — вскинулся Гедимин, выразительно поднимая руку. Вепуат резко качнул головой. Мимо расступившихся Джагулов прошёл переговорщик, на ходу подтягивая ремешки на маске.

Это был другой Джагул, не тот, что говорил с сарматами раньше; маску он надевал неумело, с завязками не справился и всё время придерживал отпадающую челюсть. Судя по очень недружелюбному взгляду одного из кочевников, первым переговорщиком был он, но вот сегодня маску у него отобрали. Гедимин приподнял руку и согнул пальцы — если что, защитное поле встанет мгновенно.

— Твой эшку-тэй? — Джагул показал растопыренными когтями на животных. — Ты учу охотник?

«Так вот как они называются,» — мелькнуло в голове Гедимина.

— Не мои. Трофейные, — отозвался Вепуат, стряхивая самок на заспинные перья и насильно пересаживая Сокола на плечо. Сытые «трилобиты» не сопротивлялись.

— Ты учу эшку-тэй, — сам себе ответил Джагул. — Хороший зверь. Так учу Джагул. Нет как Сагат. Хороший эшку.

От его взгляда и интонаций Гедимину вдруг стало не по себе — даже в груди кольнуло.

— Да, неплохая стая, — сдержанно ответил Вепуат. — Хоть и собрана из ошмётков. Ты тоже учишь… эшку-тэй?

Джагул опустил голову. Гедимин увидел, как его челюсти судорожно сжались, и шагнул вперёд, плечом прикрывая Вепуата. Тот сердито фыркнул.

— Учу тогда, — голос костяной маски остался ровным. — Много эшку. Теперь нет эшку-тэй. Нет летаю, нет охотник.

Вепуат слегка наклонил голову.

— Жаль твоих зверей. Как и зверя Хеллуг. Вот что бывает, когда за тебя думают Кьюссы. Их звери сейчас живы. Даже не болеют.

Джагул, резко обернувшись к сородичам, что-то прорычал и издал громкое шипение. Ему ответили нестройным рыком и рявканьем, но за оружие никто не взялся. Гедимин настороженно следил за ними, не зная, чего ждать. Рядом шуршали, делясь добычей, «трилобиты».

— Мой эшку болею, — отозвался переговорщик. — Нет летаю сегодня. Хороший день для охотник. Ты учу эшку, хорошо летаю.

Он отвернулся и потянул маску за ремешки, собираясь её снять. Мимо пронёсся дикий «трилобит», и Джагул, вскинувшись, проследил за ним долгим тоскливым взглядом. Гедимин сердито сощурился.

— Стой, — чуть повысил голос Вепуат. — У нас есть немного лекарства. Зверям я могу его дать. Где твои эшку?

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «И охота переводить флоний!»

Что-то заскреблось по его броне. Он сердито отмахнулся — «опять Чужак спутал хозяев!» — но скрежет не прекратился — кто-то елозил, пытаясь пристроиться на его наплечнике. Вепуат повернулся к нему и хрюкнул в респиратор.

— Гедимин, стой смирно!

Пристегнув все шлейки, он медленно приподнял руку, сжимая пальцы. Гедимин только и успел мигнуть, как с его плеча скатился шар защитного поля с диким «трилобитом» внутри. Вокруг зарычали оживившиеся Джагулы. Переговорщик, почти стянувший маску, рывком поддёрнул завязки.

— Не хочешь лечить своих зверей — наловил бы новых, — сказал Вепуат, закатывая хрюкающий шар в мешок. — Всё лучше, чем стоять тут. Мои полетали, с них хватит. Я пошёл.

…Не успели сарматы дойти до разлома, как из мешка раздалось хрюканье, переходящее в задушенный хрип и тут же срывающееся на вой. Вепуат, вполголоса помянув ядро Сатурна, сбросил тюк с плеча, вытряхнул содержимое, — наружу вывалились две самки, лениво расправляя крылья и настраиваясь на прыжок. Следом с утробным воем выкатился раздутый Сокол. Его спинные щитки поднимались и опускались с непрерывным треском, он выгнулся дугой, поднимаясь на краях панциря, и явно готовился к таранному удару. В прозрачном шаре защитного поля так же выл и выгибался дикий «трилобит».

— Мать моя колба! — выдохнул Вепуат, глядя на животных. Гедимин, на руки которого уже перебрались самки, только сердито сощурился.

— У нас второй самец.

— Отпусти, где летало, — отозвался Гедимин, глядя на попытки переевшего Сокола взлететь и протаранить шар. У него даже панцирь не выгибался, как надо, — его всё время перекашивало на один бок.

— Не пойдёт, — вздохнул Вепуат, оглядываясь на живой смерч. — Не очень ему там леталось. Заметил — его никто не ищет?

Гедимин покосился на «домашних» «трилобитов», потом — на тот же смерч далеко за хвостом сааг-туула.

— А кто должен? Спасательная экспедиция?

Вепуат, молча закатав Сокола в защитное поле и засунув в мешок, поднял дикого самца и, просунув в шар руку, ухватил его за основание хвоста.

— Молодая особь, возможно, этого года. Самая мелкая из моих… Гедимин, держи. Прицепи к броне, чтобы тепло внутрь шло. До шатра мы его донесём…

…Эшку-тэй тяжело повисли на стойке. Всех троих заметно раздуло. Они даже не выгибали, как обычно, тела, прикрывая головным щитком подбрюшье, — свисали со стойки вертикально, цепляясь крюками и выступами на морде. Вепуат, выждав, когда они притихнут, протянул руку к полусфере защитного поля, прижатой к груди Гедимина. Четвертый «трилобит» лежал там, свернувшись на скафандре сармата, и не подавал признаков жизни. Стоило Вепуату просунуть руку в полусферу, как Сокол загромыхал спинными щитками и придушенно захрипел. Существо под защитным полем мгновенно развернулось, заметалось, ударилось о броню и снова свернулось в клубок. Гедимин досадливо сощурился.

— В машину, под стол, в защитное поле, — буркнул он, отворачиваясь от «трилобитов». — А лучше — отнеси его обратно!

Вепуат молча качнул головой.

…На шум в лаборатории из соседнего отсека выглянул Гварза. Они с Вепуатом так и остались возиться с никчёмным зверьком. Гедимин высыпал из тигля ещё тёплый чёрный песок, сходил за новым сырьём, загрузил его, — сарматы на него даже не оглянулись. «Трилобит», засунутый в «вольер» под столом, распластался там, повиснув на брюшных крючках. Двое сарматов заглядывали под стол и вполголоса что-то обсуждали. Гедимин обогнул их и вышел в шлюз.

…Под столом в лабораторном шатре не было «трилобитов». Там лежал поддон со вчерашними образцами. Вечером сарматы измельчали рална-камень и добавляли его в расплавы; о пропорциях пока не заботились, Гедимин только настоял, чтобы везде они были одними и теми же.

«Чего там наобещали „эксперты“?» — сармат переставил поддон на стол и посмотрел на содержимое. Вепуат выдул примитивный пузырь с чуть вытянутым горлышком, даже дно не стал ни ровнять, ни сводить в конус. Рядом лежала кованая пластина — готовое лезвие с минимальной заточкой. С краю Гедимин оставил квадратный пласт красно-оранжевого гзеша — с виду совершенно обычного.

«Добавки ксеносульфидов я вижу. А вот новая примесь себя не показывает,» — подумал сармат, растягивая пласт за края. На ощупь гзеш не отличался от стандартного ксеносульфидного, — из такого частично делали комбинезоны, из такого же, но пористого, с органическим волокном, — нижнюю одежду. «Эластичность в норме. Прочность…»

Он напряг мышцы, пытаясь разорвать образец. Гзеш уже перестал тянуться, но пласт оставался непрозрачным, и предполагаемая линия разрыва даже не посветлела. Сармат приложил ещё усилие — руки не сдвинулись ни на миллиметр. Досадливо хмыкнув, он бросил пласт на стол и выдвинул ящик с грузами. «А теперь — то же, но с замерами и под запись.»

Гзеш всё-таки лопнул — под двойной максимальной нагрузкой. Прикрепляя очередной подвес, Гедимин косился на мешок с камешками с нарастающим уважением. «Ага. Удвоенная прочность на разрыв. Пригодится для тросов. Теперь проверим на истирание…»

Проверка на истирание была механизирована — цилиндр с мелкими камнями пристегнули к поршневой машине, и она трясла его без участия Гедимина. Сармат засунул внутрь образец, закрепил крышку и повернулся к стеклянному пузырю.

Стеклянная чешуйка откололась с первого удара. На тонкой стенке проступила трещина. Гедимин без особого разочарования отставил образец в сторону. «Для такого материала — неплохо. Обычное уже раскололось бы. Интересно, что покажет металл. На ковке и заточке вёл себя штатно…»

Взглянув на кованую пластину, он растерянно мигнул. Обе её кромки были одинаковыми, без следов обработки. Гедимин поднял её из поддона, поднёс к свету. Заточки не было.

«Забыл вчера, что ли?» — сармат досадливо сощурился, глядя на синий металл. «Не должен был. Вон, в журнале — „одна кромка заточена“… Записал, но не сделал? Странно.»

Затачивать рэссеновые изделия на местных камнях было занятием нудным и требующим постоянного внимания. Гедимин остановился, придав изделию минимальную остроту — всё равно ничего, кроме пары опытов и быстрой переплавки, его не ждало. Закрепляя «нож» для проверки на излом, он случайно взглянул на стеклянный пузырь — и растерянно мигнул. «Трещина с этого края была? Развернул не тем боком?»

Трещина на стекле ещё просматривалась — с той стороны, где Гедимин её и искал — только сократилась вдвое и превратилась из сквозного разлома в поверхностный надкол. Ещё раз мигнув, сармат схватился за сигма-сканер — и увидел, как аморфная стеклянная масса медленно затягивает трещину, наплывая с двух сторон. Надколотая стенка снова округлялась; она стала тоньше — материала не хватало на прежнюю толщину — но постепенно приобретала старую форму.

— Мать моя пробирка, — еле слышно прошептал Гедимин, переворачивая пузырь и прикладывая к надколотому участку отлетевшую стеклянную чешуйку. «Прирастёт?»

Видимо, вещество «опознало» свой фрагмент — через пару секунд стеклянные ложноножки потянулись друг другу навстречу. Гедимин завороженно наблюдал, как осколок врастает в поверхность сосуда. За пятнадцать минут трещина полностью закрылась; сигма-сканер ещё «видел» неоднородность, но она постепенно сглаживалась.

— Любопытное свойство… — Гедимин протянул руку, останавливая цилиндр с камешками, и вытряхнул содержимое в поддон. Вместе с обломками, постепенно стачивающимися друг о друга и об испытуемые материалы, вывалился надорванный кусок «ткани». На нём было много царапин и проколов, но он ещё не развалился на клочки — и это был хороший результат.

«Посмотрим…» — он еле успел направить сканер на «тряпку». Пластичный гзеш затягивал повреждения стремительно — только видно было, как «вскипает» поверхность, чтобы снова разгладиться. Гедимин сложил надорванные края; когда он отвёл руку, они уже держались друг за друга вытянутыми «ложноножками», а из разделённых фрагментов прорастали новые.

«И вот это уже похоже на нормальный скирлин,» — думал сармат, глядя, как «тряпка» заращивает повреждения. «Надо сказать Айзеку. Сделаем комбинезоны, будет проще… Hasu! Какие комбинезоны⁈ Твэлы…»

Перед его глазами промелькнули тысячи деталей, склонных к истиранию, помещённых в агрессивные среды и выдерживающих механические нагрузки. Он медленно поднялся, опираясь руками на стол. «Тросы. Рычаги и блоки. Оболочки твэлов. Насколько это сырьё редкое? Откуда берётся?»

Разворачиваясь к мешку с камнями, Гедимин взглянул на рэссеновую пластину, изогнувшуюся под нагрузкой. Ломаться она не собиралась. «Зато зарастила заточку,» — сармат, осторожно сбавляя нагрузку, вынул распрямившийся «нож» и осмотрел обе кромки. «Начисто. Будто и не точил. Металл тоже регенерирует. Мог бы самозатачиваться. Но вместоэтого заращивает заточку. Принимает за повреждения?»

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Как это вообще работает? Каждый кусок сплава — отдельный организм? Весь массив сплава — отдельный организм? Если сделать две отливки, попытаются срастись? Прямо в опоках или чуть погодя?»

— У-уф! — в шатёр с шумным вздохом ввалился Вепуат. — Прогнали паразитов и засунули в карантин. Дней пять посидит, постепенно привыкая. А там и Сокол, глядишь, успокоится. Тренировать их по отдельности я замаюсь. Дикарь — так мы его назвали. Похоже, не из скоростных — крылья несимметричные.

Гедимин встряхнул головой — ненужная информация сыпалась в уши, как песок под шестерни, и с тем же эффектом для мозга. «Надо экспериментировать. Значит, две отливки… А если заточенный край заложить в изначальную форму, он зарастёт или так останется? Когда оно вообще определяется с формой?»

— Мучаешь образцы? Только сел? — Вепуат взглянул на стеклянный шар и металлическую пластину. — Шарик так себе. Вчера голова была не тем забита. А ножик ты вроде точил? Или это уже другой?

«Заметил,» — Гедимин досадливо сощурился. «Голова у него забита… Сидел бы уже со своей ксенофауной!»

— Точил. Заросло, — буркнул он, оставляя на металле ярко-синий надпил. Вепуат мигнул.

— Заросло?

— Записи смотри, — Гедимин кивнул на передатчик и перевёл взгляд на экран сигма-сканера. Металл не отращивал ложноножки — он поднимался микроскопическими волнами, и там, где они соединялись, так и застывал. «Разница микроструктур,» — думал Гедимин, следя за ним. Вепуат навис над прибором, еле слышно что-то шепча.

— Регенерация! — выдохнул он секунд через тридцать. — У металла и у… и у стекла тоже?

— Видимо, у всего, — отозвался Гедимин. — Вопрос — в каких границах. И что оно считает повреждением.

Вепуат потыкал пальцем в металл. Гедимин удивлённо на него покосился.

— Не реагирует, — вздохнул разведчик. — А я подумал — теперь оно живое…

Гедимина передёрнуло.

— Даже не думай. Тут и так… слишком много… живого, — под раскалёнными когтями металл побагровел и зашипел. «До четвёртой тысячи градусов,» — мелькнуло в мозгу. «До выгорания этой… примеси. Нет, она не живая. Просто реагирует на деформацию. Чем материал эластичнее, тем быстрее. Так же, как наши куртки. Они не живые.»

…Куски одной «тряпки», закреплённые на разных углах поддона, к друг другу не ползли и срастись не пытались — по крайней мере, пока Гедимин за ними наблюдал. За время периодических наблюдений успели остыть отливки — для скорейшего охлаждения и застывания сармат взял ульсену. Затвердевшие штыри, наскоро охлаждённые в воде и уложенные друг на друга, срастить не пытались. Гедимин разрезал штырь, сложил, прижав края, — сканер тут же зафиксировал металлические микроволны.

— Значит, отдельный организм — это застывший кусок расплава, — прокомментировал Вепуат, устроившийся в углу со своими «стекляшками». Он уже третий час наблюдал, как срастается разбитый на куски стеклянный пузырь. Куски получились мелкие — сармат долго по ним колотил. То, что из них вышло сейчас, на сосуд ещё не походило, но прирастило к себе все осколки и теперь медленно меняло форму. Гедимин был на девяносто пять процентов уверен — через сутки, двое или трое на столе будет лежать тонкостенный стеклянный шар.

— Как оно застыло, так оно себя и воспринимает, — продолжал рассуждения Вепуат.

— Воспринимает… — поморщился Гедимин, небрежными ударами расплющивая штырь в пластину. Ковалась ульсена легко, но так же легко и сминалась.

— Значит, надо сразу отливать или лепить предмет нацело, — спокойно договорил Вепуат. — Чтобы потом не переделывать.

— Штучное производство… — Гедимин следил, как серебристая пластина медленно округляется, возвращаясь к форме штыря. — Хуже всего — что оно заращивает заточку. Удобно было бы делать инструмент. Сам чинился бы.

— Разве что задать форму при отливке, — донеслось из угла. — Или доработать, пока не застыло…

Гедимин представил себе отливаемый нацело комбинезон и беззвучно хмыкнул. «Обойдутся. Вещество и так есть куда пристроить. Было бы что пристраивать…»

…Когда сармат проходил мимо лабораторного стола, снизу зашуршало — «трилобит», высунувшийся было за край, уполз в укрытие. Его давно не беспокоили, и он понемногу осваивался. Гедимин покосился на поддон в вольере — помёт там уже был, а вот ни воды, ни пищи животному не оставили. «Вепуат и его будет приручать,» — подумал сармат. «Мало ему трёх тварей. Самцы ещё передерутся… Чего было его обратно не отпустить⁈»

…Под обрывом было темно, но сигма-сканер «видел» на гладкой каменной поверхности рыхлый шар, скатанный из гравия. Утрамбовать его не успели, вокруг лежала горка мелких обломков, а к шару по гравийной насыпи вела глубокая извилистая борозда. Гедимин попытался представить себе механизм сортировки камешков прямо в осыпи — Текк’т не вываливал неразобранный массив на скалу, сюда попали обломки только одного минерала — и лишь покачал головой. «У них даже манипуляторов нет. Не языком же он перебрал тонны камня?»

Сармат прикинул объём шара и рассыпанных обломков и довольно хмыкнул. «И быстро, и без вреда для местности. Даже туманники выжили. Вон, торчат из гравия. Частично даже закопались.»

Он отвернулся от обрыва и посмотрел на притихший лагерь. Местность вокруг шатров была усеяна красными огоньками. «Опять собирают слизь. Днём было затишье. К вечеру накопилось, можно продолжать?»

Бронны-слизесборщики, заметив, что сармат остановился рядом, оглянулись на него с тихим писком и вернулись к работе. Гедимин прошёл мимо.

В лабораторном шатре сидел Вепуат. Срастающийся стеклянный шар переместился на поддон. У него уже появилась внутренняя полость и горлышко, и выглядел он не разбитым, а смятым — будто кто-то сжал формирующуюся заготовку в кулаке.

— Гедимин, — Вепуат повернулся к вошедшему, не дожидаясь, когда тот переберётся за стол. — Мы тут забыли, а ведь ты говорил… Печи, наверное, уже устоялись? И весь цех тоже? Попробуем завтра их разжечь? Без плавки, так, посмотреть, как температуру держат… И весы у тебя лежат разобранные. Я думал их собрать, но без тебя неудобно.

Гедимин кивнул.

— Устоялись. По сканеру смещения незначительные. В работе ещё не пробовал. Весы сегодня соберу.

«Ну вот, нормальная работа,» — думал он, на время выкинув из головы срастающееся стекло, дикое животное под столом и орду кочевников на соседнем холме. «Да, про цех мы забыли. Ничего, лишний день устойки — только на пользу. Завтра загрузим кейек, посмотрим реакцию. Можно опробовать плавильные конусы и тигли. Их, если что, заменить проще…»

— Хорошо, что хоть масса тут не переменная, — вслух сказал он. — Если пойдёт обмен сырьём, можно спокойно считать металл к стеклу один к трём. И не делать поправок на скорость ветра и расстояние до Сатурна…

Он осёкся. Вепуат привстал из-за стола и смотрел на него с крайним смущением, даже веки дрожали.

— Гедимин, — виновато начал он. — Ты это… Она всё-таки переменная.

Гедимин застыл на месте.

— Что⁈

Вепуат, всё так же смущённо щурясь, потянулся к передатчику. Над запястьем развернулась голограмма лабораторного журнала — разведчик тоже его вёл, хоть и с перерывами.

— Ты взвешивал свои грузы, посторонние всякие камешки, — сказал он, открывая нужную страницу. — А я решил сразу взять то, что нам нужно — ульсену и скорлупу. Ну и… вот все цифры. Я это вчера заметил. Вот, смотри, — вчера и позавчера. Одни и те же противовесы. Это ульсена…

— Saat has— sulesh, — беззвучно выдохнул Гедимин.

Он отобрал у Вепуата передатчик и долго смотрел то на экран, то на сармата. Это могло быть дурацкой шуткой — вот только разведчик не шутил. «Ошибка,» — думал Гедимин, сравнивая строку за строкой. Их было много — Вепуат повторил замеры в восьми точках по всему лагерю. Место взвешивания на результат не влияло — все показания, собранные в один день, были одинаковыми. Вот только от показаний предыдущего дня они отличались на пять процентов.

— Где-то ты ошибся, — пробормотал Гедимин, глядя на третий набор цифр. Это были сегодняшние данные, собранные в тех же точках. За день ульсена стала легче на десять процентов. «Все три дня — разные показания. Что за бред⁈»

— Дай сюда весы, — буркнул он. Вепуат протянул ему и лёгкое устройство, и набор грузов, — всё, что было зафиксировано в его журнале. Гедимин установил весы, положил плоский ульсеновый слиток, уравновесил чаши — и поднял растерянный взгляд на Вепуата. «Верно. Сегодняшние показания правильны. А если бы я проверил их вчера или позавчера? Почему я вообще прекратил опыты?»

— Мн-да, — пробормотал он, угрюмо щурясь. — Переменная масса. Всё-таки нашлась. Её нам только и не хватало.

— Я вот думаю, — нерешительно подал голос Вепуат; до сих пор он сидел молча, наблюдая за Гедимином с опаской. — Надо и дальше собирать данные. Мне кажется, это как-то связано с календарём. Вот смотри. Ульсена связана с водой, да? Вчера был день Воды.

— Я заметил, — пробормотал Гедимин, машинально сверяясь с календарём.

— И — видишь, как она потяжелела? — Вепуат ткнул когтем в голограмму. — Позавчера был день Воздуха, а сегодня — Камня. Совсем другие веса, видишь?

— В день Камня она легче, чем в день Воздуха, — машинально отметил Гедимин и тут же сердито сощурился — «что за бред⁈». — Завтра какой день? Послезавтра? Вес каждый раз будет другим?

Вепуат пожал плечами.

— Никто не знает. Надо проверить. Составить таблицу по дням. Если цикл за циклом будет повторяться одно и то же…

— Это будут хоть какие-то данные, — закончил за него Гедимин. — Да, надо собрать их. Зови меня на взвешивания. Мало ли…

Он криво ухмыльнулся.

— Может, вес зависит не только от календаря. Как сигма-пульсации в реакторе…

«Не хотел бы я работать на той станции, которую мы тут построим,» — думал он семь часов спустя, сидя в кресле оператора и глядя в зеркальный монитор. «Ни одной секунды не хотел бы.»

32 день Земли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Таблицы и пропорции,» — Гедимин мрачно смотрел на чашки миниатюрных весов. «Если Вепуат хоть на секунду прав, — таблицы и пропорции для каждого дня их грёбаного цикла. То, что масса переменная, ещё ничего. Но она же в разные стороны переменная…»

Он положил на приподнятую чашку ещё один осколок стеклянной скорлупы. Она опустилась вровень с другой — там лежал слиток ульсены. Вчера чашки уравновешивались без лишнего осколка — это Гедимин помнил чётко.

Он встал из-за стола, подобрал бочонок с кейеком и вышел. Колба с «модернизированными» камешками — осколками с резьбой — уже лежала в «кармане» скафандра. «Горячий цех. На сегодня план — проверить печи. Планами Вепуата пусть занимается Вепуат.»

Он тихо прошёл мимо соседнего шатра. Там уже шуршали и хрюкали — Вепуат чего-то добивался от «трилобитов», ещё вчера объевшихся до невменяемости. Гедимин обогнул шатёр, нашёл взглядом в темноте огоньки дронов-разведчиков — их даже в помещение никто не занёс — и помянул про себя спаривание «макак». «Совсем рехнулся на своём зверье. Биолог, мать его колба…»

В горячем цехе было прохладно — Гедимин с ночи открыл продухи, выгоняя застоявшийся воздух, и помещение заметно остыло. Одиннадцати часов на проветривание должно было хватить — сармат закрыл большую часть лючков и медленно прошёл по цеху с сигма-сканером. Ещё одно сканирование — проверка термоизоляции, воздуховодов, баланса… Убрав сканер, Гедимин тронул когтем задвижки. Печи закрывались легко; термоизолированные крышки тихо, без стука входили в пазы, но сармат недовольно щурился, предчувствуя их быстрое истирание. «Они столько не простоят, на сколько ты считаешь,» — успокоил он себя и, ещё раз просунув руку в горн и ощупав его изнутри, открыл бочонок с кейеком.

Первая закладка была «пристрелочная» — прогреть внутреннюю полость градусов на триста, выждать пару часов, поднять температуру до пятисот… Гравированные осколки и рабочую температуру печей Гедимин оставил на потом. «Простоят полдня под холостым нагревом, посмотрим реакцию,» — думал сармат, распределяя кейек между четырьмя агрегатами. Сейчас, с открытыми настежь створками, он чувствовал их жар. К его удовлетворению, жар каждой печи ощущался «отдельно» — стоило её обогнуть, и в бок уже не тянуло горячим воздухом. «Термоизоляция работает. Весь нагрев — на внутренних стенках. Если обойдётся без деформации…»

Распределив кейек, он закрыл печи и встал между ними с сигма-сканером. На момент закрытия внутри в среднем было триста пятьдесят. Кейек, сложенный в кучку, разогревался постепенно; сармат косился на дозиметр, смутно надеясь увидеть нейтроны или хоть что-то знакомое, но замечал только сигма-излучение. Оно постепенно усиливалось, и стрелка указателя плавно качалась от печи к печи. «Податчика шихты, конечно, не хватает,» — Гедимин вспомнил Куэннский литейный цех и криво ухмыльнулся. «И световой маркировки. Но в целом — видал я и хуже…»

Массивная каменная дверь отъехала в сторону. В цех заглянул Вепуат.

— Уже работаешь? — он шагнул в цех, задвигая за собой створку, и потянулся к респиратору. — Сильно нагрел?

— Тут не жарко, — отозвался Гедимин. — Триста семьдесят внутри. Вон та отстаёт. Трудно стандартизировать кейек. Вроде бы всё рассчитал…

Он покосился на печи, думая, переложить камешки из установки в установку, или довести эксперимент до конца с исходными параметрами. Вепуат встал у ближайшего агрегата, тронул пальцем задвижку и еле слышно хмыкнул.

— И правда, не жарко. Схожу за шихтой. Я бы сегодня сделал пробную плавку. Только чтобы местные не видели. Набьются в цех — не выгонишь…

Гедимин попытался вспомнить, когда он видел местных рядом с цехом. Выходило, что вчера, — Бронны цедили слизь из туманников, случайно переживших строительство. К ангару не подходил никто, и весы, установленные Гедимином ещё с вечера, тоже стояли нетронутыми — даже покрылись росой.

— Местным не очень-то интересно, — сказал он, сверяясь с сигма-сканером. «Триста восемьдесят. Плавный нагрев — это хорошо. Меньше нагрузка на внутренний слой…»

Вепуат ухмыльнулся.

— Тебе это кто сказал? Тут Скогны ходят и спрашивают по очереди. Когда «Куэннские пузыри», когда зеркала, когда что… Если всё пройдёт гладко, запустим их завтра сюда?

Гедимин покосился на приспособления для удобства низкорослых Скогнов и нехотя кивнул.

— Запускай, если так рвутся… А чего ты здесь? Иди в Сфен Огня. Мне сегодня не до фауны.

— Какая фауна? Все трое объелись до безобразия, — отмахнулся «дрессировщик». — Это, кажется, для них норма — пихать в мешок, пока есть, что запихивать. Наедаются про запас.

— А четвёртый что? — без особого интереса спросил Гедимин, думая, что зверёк точно не сдох — иначе Вепуат пришёл бы расстроенным.

— Четвёртый сидит под столом, — отозвался разведчик. — И сегодня точно там просидит. Мне вроде как в Сфене Огня делать нечего…

Последнее он пробормотал, глядя мимо Гедимина и думая о чём-то своём. Ремонтник настороженно сощурился. «Там, конечно, Сэта, они обещали защиту. Но всё-таки — зря я его одного туда послал. Кто их всех знает, что у них на уме…»

…Печи, как и следовало ожидать, прогрелись неравномерно. Когда температура везде поднялась выше пятисот градусов и приостановилась на этом уровне, Гедимин закрыл шлюзы и вышел.

— Пока я не вернусь — не трогай, хоть бы взрывалось, — предупредил он Вепуата. Тот рассеянно кивнул, думая о своём. Внизу, под обрывом, прогромыхал Текк’т, подгоняя перед собой недоделанный каменный шар. Гедимин довольно хмыкнул. «Работа идёт. До завтра мне хватит старого сырья, а с утра пойду за новым. Там уже будет, что взять.»

…Тонкие щупальца хранителя внезапно нагрелись на десяток градусов и расплелись, уползая с загривка сармата. Гедимин, уже почти задремавший в тёплых «лапах» реакторного существа, растерянно мигнул и повернулся к выходу. В туннель быстрым шагом спускался Айзек.

«А чего я, собственно? Смена. Пришёл минута в минуту,» — Гедимин покосился на часы и стёр с лица растерянную гримасу. «Значит, цех не взорвался. Что тогда ему не так?»

Айзек остановился, не доходя до операторского поста пару шагов, и шумно вздохнул.

— Вот мало мне было тебя, ещё и Вепуат…

— Ну что опять⁈ — Гедимин недобро сузил глаза.

— Кочевники под холмом, — бросил Айзек, жестом выгоняя его из-за монитора. — Как обошлось без стрельбы, ума не приложу. Спасибо Коргену. Был бы здесь Гор или Руниен…

Гедимин ошалело мигнул.

— Кочевники? Атака⁈ — рука сама легла на приклад сфалта. Айзек болезненно поморщился.

— Сказал же — обошлось. Иди сам с ним говори, мне уже надоело. Неужели так трудно предупредить⁈

…Купол над реактором был на месте, как и все крышки, хранитель не выказывал необычного волнения, — видимо, к бункеру никто не лез. Лагерь сарматов, как и виднеющиеся за ним шатры и волокуши аборигенов, тоже выглядел целым. У обрыва за главным спуском толпились арбалетчики, там же маячили двое филков с притащенным зачем-то ракетомётом. Над ними возвышался угрюмый Вепуат.

— Вот и Дим-мин, — бесстрастно сказал Корген, когда сармат обогнул шатёр. Страж стоял неподалёку от толпы, опираясь на посох, и смотрел в ту же сторону, что и все. Металлические шипы на его спине вздыбились и как будто стали ещё острее.

— Ты бы не комментировал, а отгонял зевак, — сердито фыркнул на него Вепуат. — Дождёмся ведь провокации!

Гедимин подошёл ближе. Ещё пара шагов — и можно было уже не спрашивать, из-за чего столько шума.

Под обрывом, на той стороне узкой долины, устроился гигантский панцирный зверь. Он уткнулся мордой в остатки «россыпи» деревьев-валунов и громко чавкал и рокотал. Это было похоже на шум камнедробилки с протекающим насосом охлаждения. Из приоткрытых полостей на его спине свисали яркие узкие полотнища. Наверху, как на ровной земле, стояли вооружённые Джагулы и смотрели на Сарматский холм.

— Наш? — Гедимин повернулся к Вепуату. Тот кивнул.

— Племя Хеллуг. Животное проголодалось и выползло. И правда — что там делать, в Сфене Огня?..

Гедимин вполголоса помянул уран и торий.

— А что местные?

Вепуат покосился на аборигенов, но ответить не успел.

— Местные следят за опасными чужаками, — отозвался Корген. — Как и положено, с оружием. Если никто из ваших… друзей не сунется к лагерю, ничего плохого не будет. Я не лезу в твои дела, Вепу-а, но вот защищаться никому не запрещено.

— Кто вам запрещает-то? — Вепуат недовольно сощурился. — Я просил только обойтись, где можно, без нелепых перебранок. Животное больно, многие ездоки — тоже, все вместе напуганы не меньше, чем вы.

Шипы на спине Коргена зазвенели.

— Напуганные Джагулы? Разве что у врат Ук-кута, когда их души раздирают на куски! Вепу-а, Джагулы не умеют бояться. Для этого тоже нужен ум — а откуда он у Джагулов?

Скогны, уцепившиеся за его посох, одобрительно заверещали. Вепуат прикрикнул на них. Гедимин невольно ухмыльнулся. «Что, хотели пересказать шутку стража кочевникам? Так себе шуточка. Не оценят.»

Что-то побеспокоило гиганта — он шевельнул боками, встряхивая панцирем, и огромный хвост качнулся из стороны в сторону. Гедимин взглянул на непрерывно жующую морду. «Сильно оголодал. Похоже, внутренности восстановились.»

— Я только надеюсь, Хепри, — услышал он угрюмый голос Кенена Гварзы; командир подошёл к отряду арбалетчиков и теперь, сложив руки на груди, разглядывал животное, роющееся внизу. — Что твои друзья, выздоровев, не решат повторить свой подвиг. Кет, усиленный купол на реактор — и непрерывная генерация.

Гедимин молча кивнул.

…Температура превысила полторы тысячи градусов. Гедимин следил за термоизоляцией, медленно обходя печи. И сканер, и «чутьё ремонтника» говорили, что агрегаты исправны — и что они работают далеко не на пределе возможностей. Сармат прошёл мимо подставок с инструментами — они тут были на двух уровнях, для существ ростом в метр и для двухметровых. Инструменты проверял Вепуат; проверил не все — совсем новые Гедимин положил отдельно.

«Вепуат где-то ходит,» — сармат покосился на часы. «Ладно, проведёт плавку без меня. За десять часов управится. При должной осторожности всё будет нормально. А нет — так переплавит верхний слой обшивки. Заодно перья уберутся.»

Дверь с тяжким гулом отодвинулась на десяток сантиметров.

— Гедимин! — Вепуат заглянул внутрь. — Видел, как сааг-туул лезет на холм? Иди, посмотришь!

Огромное животное остановилось у обрыва. Оно прошло по «ободранной долине», обнюхало крышки малых шахт и теперь, привстав на «пальцах» первого пояса конечностей, разглядывало крутой склон. На его спине сидели вооружённые Джагулы; их качало при каждом его движении, но с «палубы» они не уходили.

Животное отодвинулось от обрыва, приподнимая переднюю часть тела ещё выше. Первый пояс конечностей оторвался от земли, сааг-туул привстал на втором, разогнув все суставы, качнулся — и вытянулся вертикально вверх, опираясь только на последние пары лап. Длинное тело перевалилось через край плато, ещё на секунду замерло — и перекинуло следом хвост. Джагулы, только что висевшие на выступах брони, в одно движение поднялись на ноги. Спина сааг-туула снова стала горизонтальной; воины стояли на ней невозмутимо, будто ничего не произошло.

— Ну, не тропу же ему искать, — вполголоса прокомментировал Вепуат. — Всё равно осыпь его не выдержит.

Животное, снова склонив голову к земле, побрело к разлому. Оно не искало дорогу, не оглядывалось, пытаясь что-то найти, — просто шло по прямой. Сперва в воздухе растворилась передняя часть, потом пропали сторожевые посты Джагулов, почти секунду в разлом втягивался длинный хвост, но наконец исчез и он.

— Наелся? — спросил Гедимин, глядя в густеющую темноту. — Больше не вернётся?

Вепуат пожал плечами.

33 день Лучей, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Под столом зашуршало. Вепуат, устроившийся рядом на корточках, снова брызнул из пульверизатора на край поддона. Мелкие капли застучали по металлу. Шорох стал громче.

— Да хватит ему, — буркнул Гедимин, поднимая кожух литейной станции и прикрывая тигли от холодного воздуха и посторонних взглядов. Сегодня все они были свободны, и сармат загрузил их доверху. У лаборатории сырья уже не осталось; внизу, на краю «ободранной» долины, громоздилась горка гравия, и сармат думал, что можно перенести нужный минерал и так, не дожидаясь, пока из него слепят удобные «блины». Наработка «чёрного песка» шла полным ходом; Гедимин сшил для него мешки из самых потрёпанных подстилок и постепенно, пересыпая в них, переносил сырьё в шатёр. Вроде бы свойства «чёрного песка» не менялись под лабораторными экранами, но сармат не хотел рисковать.

— Погоди, — отозвался Вепуат, снова опрыскивая край стола. — Я жду, когда он дозреет. Ну вот, почти…

Из-под стола показался край головного щитка и почти прикрытый им хоботок. Существо быстрым движением выметнуло его, провело по лужице на краю поддона и, перевернувшись, снова повисло под столом. Вепуат довольно хмыкнул.

— Скоро дозреет, — уверенно сказал он, поднимаясь на ноги. — И будем с ним гулять. В душевую их придётся носить попарно. Общение с самками его приободрило бы, но Сокол терпеть конкурента не будет. Завтра с утра принесу сюда Подранка, пусть шуршат вместе.

Гедимин с трудом подавил раздражённый вздох.

— Будешь собирать два прайда?

Вепуат пожал плечами.

— Как пойдёт, Гедимин. Я вообще рассчитывал на третью самку, но — что уж подвернулось.

— Отдай его Джагулам, — буркнул ремонтник. — Им как раз надо.

— Было бы надо — сами бы наловили, — отозвался Вепуат, недовольно щурясь.

…Едва Гедимин шагнул из шлюза на трап, на запястье мигнул дозиметр — мощный сигма-луч ушёл куда-то к «центру» Равнины. Сармат оглянулся на матово-белый купол, прикрывающий реактор. На его поверхности проступали концентрические круги. «Сколько это в кьюгенах?» — Гедимин взглянул на дозиметр и удивлённо мигнул.

— Двадцать по сигме! — он развернулся к Вепуату. — Что у тебя?

— То же, — отозвался разведчик, поднося свой дозиметр к его запястью. — ЭСТ — двадцать целых, ЭМИА — пятнадцать микро. Где источник?

Гедимин, шагнув на твёрдую землю, обернулся вокруг своей оси. Стрелка указателя раз за разом поворачивалась к реактору.

— Что-то разэкранировалось? — неуверенно предположил Вепуат. Смотрел он при этом на Гедимина, даже про дозиметр забыл. Ремонтник сердито сощурился — «чего сразу я-то⁈»

— Нет, — буркнул он. — Сигма — это реактор, да. А омикрон — нет. Если отсечь сигму…

После трёх минут возни с двумя дозиметрами Гедимин махнул рукой. «Сигма» не отсекалась. Омикрон-излучение ещё можно было «закрыть» защитным полем, очистив от него показатели, но «сигма» пробивала все экраны — и гасла, когда всё остальное давно было заэкранировано.

— Дроны намерили семнадцать на соседнем плато, — сообщил Вепуат, глядя на передатчик.

— Повышается, — пробормотал Гедимин, сверяясь с дозиметром. Семнадцать микрокьюгенов приходилось на омикрон-излучение, и оно было разлито повсюду… или интенсивное «свечение» в сигма-диапазоне мешало отследить источник.

Под куполом реактора приборы намерили двадцать два микрокьюгена и отследили повышение до двадцати трёх. «Сигма» на секунду дошла до пятидесяти кьюгенов — щупальце хранителя, скользнув по ладони сармата, зацепило дозиметр. Остальные щупальца обвились от локтя до плечевого сустава, переплелись на спине и перекинулись на затылок, обхватив голову плотным ветвящимся обручем. Гедимин удивлённо хмыкнул.

— Сегодня хранитель общительный, — заметил он. Щупальца чуть потеплели.

— Гедимин? — послышалось из бункера. — Иди сюда. Как раз хотел звать. Мощность растёт.

«Уран и торий!» — беззвучно выдохнул сармат, прыжками спускаясь по туннелю. Секунда — и он склонился над зеркальным монитором. Подвес-указатель радиометра подтянулся кверху ещё на одно деление.

— Экран! — отрывисто скомандовал Гедимин, разворачиваясь к реактору. За спиной засвистели генераторы защитных полей, перекрывая туннель. Сармат отодвинул крышку люка. Под ноги хлынул яркий зелёный свет.

Мощность в самом деле возросла на пару процентов — и продолжала расти, пока Гедимин замерял показатели в активной зоне и пристально щурился на твэлы. Выстилка-энергонакопитель заметно потемнела, но ещё не «фонила». Белых вспышек не было, и температура держалась в безопасных пределах — «холодный» реактор еле-еле прогрелся до полусотни градусов.

— Стержни вниз на пару сантиметров, — Гедимин сунул руку под пульт управления, отщёлкивая блокираторы. Плавный спуск стержней был самой сложной операцией и требовал большой аккуратности — куда проще было надавить на рычажки до упора, отключая магниты и роняя стержни в активную зону. Постепенно сбавлять излучение на нужном участке было куда труднее.

— Может, заглушить? — предложил Айзек из-за непрозрачного экрана. Гедимин, не отвечая, следил, как медленно снижается интенсивность излучения. Пара сантиметров ипрона поглотила лишние кванты, реакция чуть-чуть замедлилась.

— Я бы вообще не трогал, — отозвался Гедимин, закрывая люк. Туннель погрузился в темноту — после света реактора поясные фонари и зеркальный монитор казались полудохлыми светодиодами.

— Это чтоб тебе было спокойнее, — сказал он, уступая место у пульта настороженному Айзеку. — Опасности никакой не было. Вот накопитель надо бы разрядить…

— В конце смены, — пообещал Айзек. — Собирался вечером, но с таким ростом мощности… Я думаю — это ещё не предел.

— Подрастёт — ещё отрегулируешь, — отозвался Гедимин. — Хранитель спокоен… Чего ты с ним не общаешься? Он сегодня так и лезет наружу.

— Вот именно, — буркнул Айзек, проверяя, плотно ли пригнаны височные пластины. — Так и лезет. Тридцать кьюгенов — много на одни мозги. И ты лучше заэкранируйся. Целее будешь.

Щупальца хранителя снова потеплели. Ни агрессивным, ни напуганным он не был. Гедимин прислушался к ощущениям внутри черепа и пожал плечами.

— Ему будет скучно без общения.

— А можно мне… — Вепуат поднял руку к шлему. Гедимин перехватил его запястье и крепко сжал. Айзек одобрительно хмыкнул.

— Не сегодня, Вепуат. Слишком сильное излучение. Гедимин у нас привычный, а тебе как бы мозги не сожгло.

— Завтра, — еле слышно пообещал ремонтник, вместе с Вепуатом выбираясь из бункера. Ему было неловко. Вепуат покосился на него и дёрнул плечом.

— Нельзя так нельзя. Я не напрашиваюсь… А что он говорит, когда общается?

Гедимин прикрыл глаза, но не увидел ничего, кроме концентрических кругов зелёного свечения. «Красиво,» — он убрал белесый оттенок и добавил немного синевы. «Но смысл неясен.»

— Ничего, — ответил он. — Никто ничего не понимает.

Снаружи было уже двадцать пять микрокьюгенов. Гедимин оглянулся на барак филков, на душевую, где шумела вода, и стояла волокуша с пустой бочкой. На окраине галдели аборигены. «Заметили излучение?» — сармат быстро оглянулся на реактор. «Хранитель и до них добрался? Надо сказать ему…»

От оглушительного визга зазвенело в ушах. Что за картинки мелькнули перед глазами, Гедимин сам не вспомнил бы, но хранитель, уловив их, мгновенно отцепился и «втянулся» в реактор — по коже даже потянуло сквозняком. Сармат схватился за карманы. «Сколько ампул? Сколько нужно?»

— Флоний! — выдохнул он, разворачиваясь к Вепуату. — Под экран всех! Помоги…

— Чего⁈ — Вепуат ошалело мигнул. Он смотрел мимо Гедимина — в сторону «ободранной» долины. Сармат развернулся за его взглядом и вполголоса выругался. Теперь он видел, что напугало аборигенов. Излучение было ни при чём — они его, скорее всего, и не чувствовали. Вниз по отвесному склону, держась за обрыв двумя парами лап, сползал сааг-туул.

В красном свете притащенных жаровен он выглядел бесформенной чёрной массой. Гедимин шагнул к обрыву, вскинул фонарь, — животное, не реагируя на свет, продолжало перетаскивать массивное тело в долину. Нащупав её дно, сааг-туул рывком опустился на десяток метров, подставляя для опоры передние пары лап, и медленно втащил себя в ущелье. Следом обрушилась небольшая лавина — от манёвров гиганта стронулся пласт гравия.

— Ещё и эти, — пробормотал Гедимин, прижимая руку к наушнику. Животное не реагировало на вопли Скогнов-арбалетчиков, но они всё равно орали, как будто думали, что эту махину можно отогнать криком. Сааг-туул, не поднимая головы, медленно брёл вдоль склона. Сверху на панцире никого не было — охранники «передвижного лагеря», возможно, даже не проснулись, когда он вышел из Сфена Огня в Сфен Земли.

— Здесь он ест, а туда ходит гадить? — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив кратер, залитый помётом. «Интересно, удобрение уже вывезли? Вывозили быстро, но — вдруг им столько не надо?»

— Греется он там, — мрачно ответил Вепуат. — Гадить будет через неделю. Может, на другом краю мира. У них своеобразный обмен веществ. Надо бы взять анализы после полного выздоровления. Хоть буду в другой раз знать, от чего отталкиваться.

Животное, не заметив, смахнуло подвернувшуюся кучу гравия и побрело дальше. Гедимин сердито фыркнул.

— Нечего ему тут бродить. Кочевники глазеют на шахты, на цеха. Гони их, на кой нам шпионы⁈

— Что тут можно нашпионить? — Вепуат беззаботно махнул рукой. — Давно все всё видели. Даже твой реактор. А мне тем более прятать нечего. Ну, цех. Ну, печи. Думаешь, они печей не видели?

Гедимин поморщился.

— Насуют взрывчатки в твои печи…

Вепуат громко фыркнул.

— При тебе? На глазах у всего лагеря?

…В цеховом ангаре было тепло — оставленные в термоизоляции на воздуховодах «пробои» за ночь прогрели воздух на двадцать восемь градусов. Раскалённые камешки внутри печей выдавали под две тысячи — самая горячая дошла до тысячи восьмисот. Рядом с каждым агрегатом на специальной жаропрочной полке лежал стеклянный пузырь с конусным дном и высокой горловиной. Вепуат вчера провёл четыре плавки и испытал все инструменты — даже отрезал готовый сосуд от трубки поочерёдно разными ножами, хоть это и слегка его попортило.

— Ну что? — спросил Гедимин, беря в руки остывший пузырь. Сбоку на стеклянной стенке виднелись симметричные углубления — выдавленный «трилистник».

— А что? — Вепуат пожал плечами. — Греет, плавит. Не знаю, как местные, а я бы работал.

Гедимин задумчиво посмотрел на печи. «Вынимать кейек? Сам он выгорает одинаково — что в куче в печи, что по отдельности в бочонке. Камень деформируется? Циклы остывания-нагревания тоже не на пользу. Оставить на пару суток так и посмотреть, что будет…»

— Ещё проверять будешь? — спросил он вслух. Вепуат ухмыльнулся.

— Что я после тебя проверю? Ты механик. А я так… дроны гонять. Была бы это база ДНК…

Гедимин недовольно сощурился.

— Ты стеклодув. Никого опытнее у нас нет. В таком цехе тебе работать удобно?

Вепуат пожал плечами.

— Мне — низковато. Но не для меня и строилось. Зовём Скогнов?

Скогнов долго звать не пришлось. Уже через полминуты в цеховом ангаре стало тесно. Гедимин отошёл в сторону и только смотрел, как Скогны заполняют свободные промежутки между печами. Ни одного Бронна среди них не было. Ещё через полминуты в ангар пролезли нхельви и принялись путаться под ногами, обнюхивая инструменты и пытаясь залезть на воздуховод. Потом в дверях сверкнул белый посох — в горячий цех пришёл Руниен.

— Значит, это Куэннские печи… — медленно проговорил он, обращаясь к Гедимину. Вепуат был занят — показывал Скогнам разные инструменты и готовый сосуд, объясняя на нём назначение предметов. Большая часть инструмента — тот, что подгонялся под карликов — уже бродила по рукам. Слушали все внимательно, лишь изредка прорывался взволнованный писк. Гедимин покосился на дверь — там маячили, опираясь на копья, Скогны-«охранники». Сармат сердито сощурился.

Руниен пощупал каменную стенку.

— Лепной камень, — определил он. — Так раньше строили Кьюссы. В их городах были похожие плавильни. Я видел такие печи в покинутом Айене.

— Тектон — хороший материал, — сдержанно согласился Гедимин. — Высокая прочность и жаростойкость. Те печи — они работали круглые сутки, или их остужали?

Посох в руке Руниена качнулся.

— Не знаю, как работают печи Кьюссов. В их плавильни нет ходу стражам, — отозвался человек, глядя на цех сквозь круглое навершие. Внутри дрожала красная «паутина» — мелкие искры то соединяли края кольца, то гасли.

— Но ты их видел, — Гедимин недовольно сощурился. Непохоже было, что страж доволен увиденным — он смотрел на печи, как на бомбы с неизвестным ему устройством, и что-то пытался нащупать — возможно, механизм нейтрализации.

— Айен заброшен, там все одинаково нежеланны, — отозвался Руниен, постукивая посохом по стенке ближайшего агрегата. Задвижек и заслонок в этом месте не было, но Гедимину всё равно захотелось прикрыть печь защитным полем.

— Гедимин, подойди, — позвал его Вепуат, и Скогны зашевелились, расступаясь. — Подстрахуй меня на всякий случай. Покажу им загрузку шихты… ну и потом всё по этапам. Эта печь у нас будет экспериментальная.

— Вся охрана топчется в шлюзе, — вполголоса сказал Гедимин, подойдя к Вепуату. Тот, отогнав Скогнов на безопасное расстояние и выставив на полметра защитный барьер для нхельви, как раз открывал заслонку. Примитивный захват поддел камешек, выкинул в термозащитный «стакан», потянулся к второму.

— Слегка остудить, сегодня всё перегретое… — пробормотал Вепуат, думая только о плавке. Гедимин замерил температуру — засунутая в печь рука, естественно, обуглилась бы, но стоять рядом и орудовать захватом было вполне безопасно.

— Ага, так лучше, — Вепуат покосился на термометр и повернулся к печи боком. Дымящийся захват сомкнулся на плавильном конусе, наполненном шихтой. Скогны возбуждённо заверещали.

— Ну вот, — облегчённо выдохнул Вепуат, закрывая заслонку и пристраивая захват на держатель под вентиляционным лючком. — Процесс пошёл… Что ты говорил про охрану?

— Они здесь, — Гедимин кивнул на открытый шлюз. Охранники поняли, что с порога ничего не видно; теперь они толпились у закрытой, обманчиво холодной печи, почти наступая на ноги Руниену. Страж, не обращая на них внимания, простукивал посохом стенки. Гедимин прихлопнул заслонку защитным полем. «Сдвинет ещё, лечи его от ожогов…»

— А, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Они давно тут топчутся.

— За периметром кто следит? — Гедимин недовольно сощурился.

— У филков там шесть постов, — напомнил Вепуат. — Бронны и нхельви тоже присматривают. Если что — нас успеют позвать.

Гедимин поморщился.

— И надо было вчера визжать из-за кочевников? Сегодня зверюга там же, под самым холмом. Если что, Бронны её не отгонят. А эти… охранники, мать их колба — таращатся на печи. И страж туда же. Нет бы гнать их на посты…

Вепуат с извиняющейся ухмылкой развёл руками.

— Кочевников они видели. А Куэннские печи — ещё нет. Не порть им настроение. Филки, если что, стрелять умеют.

— Огромный жар, — вслух подумал Руниен, глядя сквозь сарматов. Он подошёл к ним и теперь «изучал» печь через навершие посоха. Оно побагровело, внутри дрожали языки пламени, — очень искусная голограмма, Гедимин даже поверил бы.

— Стеклянная скорлупа — тугоплавкая штука, — отозвался Вепуат. — Хоть и уступает рэссене.

— Жара хватит и для рэссены, — посох стража качнулся. — Очень сильный жар. Кто нанёс на кейек знаки огня?

— Я, — буркнул Гедимин. Взгляд Руниена, то плывущий, то неприятно пристальный, ему очень не нравился.

— Так редко делают, — заметил страж. — Кейек, набрав силу, не обжёг тебя?

Гедимин пошевелил пальцами перчатки.

— Броня термостойкая.

Вепуат взглянул на сигма-сканер и довольно хмыкнул.

— Ага, расплавилось. Теперь — дегазация…

Под нестройное верещание Скогны — те, кому хватило места — забрались на приступки и уставились на открывающееся жерло печи. Вепуат, зажав плавильный конус захватом, чуть наклонил его, показывая пожелтевшую пузырящуюся массу. Скогны притихли.

Вепуат повернулся к костяной стойке — на её шип был наколот свежий гриб куджагла, разрезанный на четыре части — и, подцепив одну из четвертин захватом, медленно занёс её в печь и сунул дымящийся гриб в расплав. Светящаяся масса вспенилась, выбрасывая красный пар. Скогны запищали. Гедимин ухмыльнулся. «Да, не самое очевидное решение. Видимо, поэтому на Равнине до него не додумались… Так. Куда они все смотрят?»

Скогны, не обращая внимания на выходящий из расплава газ, повернулись к стойке с остатками гриба и тыкали в неё когтями, попискивая и переглядываясь. Кто-то оглянулся на стража и коротко взвизгнул. Руниен шагнул ближе и протянул к стойке посох.

— Здесь куджагла. Для этой работы нужна еда нергонов? Нергоны придумали это? Похоже на выдумку Кьюссов…

Вепуат, внимательно следящий за отхождением газа, только дёрнул свободным плечом.

— Годится любой сочный гриб или клубень. Подвернулась куджагла — пошла куджагла. Лучше скажи им, что её не вынимают, пока расплав не очистится от пузырьков. С ними он будет хрупким и мутным.

Что сказал Скогнам Руниен, Гедимин не понял, но, судя по дёрнувшимся перьям на плечах Вепуата, вовсе не то, о чём сармат просил. Скогны пищать перестали, от стойки нехотя отвернулись. «Инструктор» наклонил конус, показывая очистившийся расплав, и взял в руки стеклодувную трубку.

Она была неудобная — короткая и с непривычным мундштуком, сделанным под челюсти Скогна — но Вепуат, видимо, долго тренировался с ней управляться. Гедимин одобрительно ухмылялся, глядя, как вздувается стеклянный пузырь с жёлтыми проблесками, как черпак придаёт форму нижней части, сводя её к конусу, как проблески краснеют, и заготовка снова отправляется в печь… Скогны следили за действиями сармата очень внимательно, даже Руниен застыл на месте и больше не тыкал никуда посохом. Вепуат нагрел заготовку в последний раз, прижал к её поверхности костяной «штемпель», выдавливая в пластичном стекле «священный знак», и в одно движение отсёк горловину от трубки. Новый сосуд лёг на жаропрочный поддон. Его стенки ещё светились красным, но быстро остывали.

— Так вот это делается, — сказал Вепуат, опуская трубку и оглядываясь на Гедимина. Тот показал ему жест превосходства. Вепуат смущённо хмыкнул.

— Теперь дам кому-нибудь из них попробовать, — сказал он. — Надеюсь, лёгкие никому не прижжёт. Инструктаж-то я проводил…

— Куэннские пузыри, — пробормотал Руниен, глядя на готовый сосуд сквозь навершие посоха. — Прозрачные, как вода, и прочные, как камень. Ты не совершаешь ритуалов, когда их делаешь. Даже твой знак — не ритуальный. Ты просто показываешь, где это сделано. Скогны могут поставить свои знаки, когда всему научатся?

— То, что сделано в этом цехе, будет носить только этот знак, — отозвался Вепуат, быстро переглянувшись с Гедимином. — Город, который построит свои печи, сделает свои клейма. Хочешь поучиться?

Он показал Руниену длинную трубку, сделанную для Сэта. Страж выставил перед собой посох.

— Если ты не делаешь ритуалов, тогда я благословлю мастеров на удачу, — палка вспыхнула белым светом. Скогны, до сих пор настороженно смотревшие то на печь, то на сармата, то на стража, облегчённо вздохнули и зашевелились. Один шагнул к Вепуату, притронулся пальцами ко лбу и протянул руку к трубке.

…Когда первый сосуд, сплющенный, перекошенный и с заусенчатой горловиной, лёг на поддон, Скогны заверещали и двинулись всей толпой к печи. Вепуат сунул одному из них трубку, отогнал остальных на безопасное расстояние и подтолкнул ошалевшего «ученика» к стражу.

— Губы обжёг. Есть что от ожогов?

«Губы — не лёгкие,» — Гедимин с трудом удержался от облегчённого вздоха. Скогн, несмотря на ожог, выглядел очень довольным и оглядывался на своё изделие с нескрываемой гордостью. Гедимин согнал с лица кривую ухмылку и проглотил все комментарии по поводу качества сосуда. «Научатся. Дело практики.»

…Второй Скогн тоже обжёгся и был отправлен «на лечение» к стражу. Гедимин не заметил, что именно тот давал пострадавшим, но первый стеклодув уже рвался к печи. Вепуат заглянул в конус, проверяя количество расплава, недовольно сощурился и потянулся захватом к одному из кривых сосудов. Скогны заверещали. Вепуат, остановившись, коротко взвизгнул. Верещание стало громче. Сармат, выразительно пожав плечами, опустил захват и повернулся к Гедимину.

— Не сходишь за шихтой? Я хотел переплавлять их изделия, пока не получится что-то стоящее, но они все против.

…С мешком шихты Гедимин возвращался в цех, когда услышал на окраиненизкочастотный гул. В этот раз Текк’ты явились впятером. Трое по указаниям Гедимина отправились копать, четвёртый, несмотря ни на какие указания, переполз на соседний холм и принялся ворошить гравий. Гедимин, хмыкнув, понёс шихту в цех — он уже усвоил, что Текк’тов не заставишь работать против воли.

— Там два Текк’та роются в камешках, — сказал он Вепуату. Тот, скорее всего, даже не услышал его. Он стоял в плотном кольце Скогнов, что-то объясняя про применение черпаков и лезвий. Плавильный конус за его спиной был пуст, а на поддоне лежал ещё один кривобокий сосуд.

— Рядом с Равными Куэннам многое становится странным, — заметил Руниен; он всё ещё маячил в ангаре — как и «охранники», напрочь забывшие о кочевниках под холмом. — Текк’ты подчиняются приказам, камень превращается в пузырь…

— Ничему они не подчиняются, — буркнул Гедимин. — Я его копать посылал.

Жерло печи закрылось. Скогны разочарованно запищали и переместились к поддону. Кто-то тронул когтем полуостывший сосуд и гордо ухмыльнулся.

— Они очень жилистые, — сказал Вепуат, оглядываясь на карликов. — Сильные руки, запястья… Никак не приучатся рассчитывать силу, всё норовят шмякнуть с размаху.

— Они ещё только начали, — сказал Гедимин. — Научатся. Может, покажешь им, что попроще — бусы, штамповку?

— Пусть начинают со сложного, — ухмыльнулся Вепуат. — Им вроде как нравится. Я им потом покажу окрашивание стекла…

— Ты, как Куэнн, делишься знаниями, — заметил Руниен. — В Синви и Сэви завтра привезут множество странных вещей.

За дверью пронзительно завизжали. Скогны, не подпущенные к печи, вздрогнули, как от удара, похватали копья и колёсомёты и вылетели из ангара. Гедимин сам не заметил, как выкатился следом, вскинув генератор защитного поля и готовясь отстреливаться. Опомнился он через пару секунд, стоя над обрывом и растерянно мигая. Под обрывом сидел, привстав на передних лапах, сааг-туул. Он ещё что-то дожёвывал, горло ходило ходуном. На его лбу, не обращая внимания на тряску, стоял Джагул-переговорщик. У него оружия не было, зато отовсюду из приоткрытых «жилых отсеков» выглядывали копьеметальщики.

— Чёрный панцирь прихожу, — сказал Джагул, отворачиваясь от толпы Скогнов. — Хорошо встречаю ты. Змей много рою, зверь Хеллуг пугаюсь.

Гедимин пожал плечами.

— Змей работает. Иди на тот край, там тоже что-то растёт.

— Нет беда, нет упрёк, — быстро проговорил Джагул, глядя теперь уже мимо Гедимина — на открытые ворота ангара. — Длинный дом. Строю, как Кьюсс когда-то. Нерг так строю. Хорошо.

«Эксперт по каменному строительству, мать его колба,» — Гедимин угрюмо сощурился.

— Тебе чего? — спросил он. — Опять зверь заболел?

Скогны заверещали, топорща когти. Джагул еле заметно шевельнул ухом под накидкой в их сторону и рявкнул в ответ. Верещание стало громче.

— Нет болею, хорошо, — ответил переговорщик, не повышая голоса. — Джагул смотрю. Ты странно делаю тут. Дом — плавильня?

Из ангара, вытирая руки ветошью, выбрался недовольный Вепуат. Следом высунулся Скогн со стеклодувной трубкой в руках. К ней ещё крепился недоделанный сосуд — чуть менее кривой, чем три предыдущих. Джагул вскинул уши и коротко рявкнул.

— Что случилось? — спросил Вепуат. — Я же говорил не ходить тут с оружием. Хочешь стрельбы?

— Джагул нет хочу стрельба, — отозвался переговорщик; смотрел он только на дверь, за которой только что пропал Скогн со стеклодувной трубкой. — Только говорю. Зверь иду за тот склон, там ем. Джагул вижу странный вещь. Круглый кристалл на палка.

Сбоку от Гедимина сверкнула белая вспышка. К обрыву, потеснив Скогнов, вышел страж.

— Не лезь не в своё дело, Джагул, — хмуро сказал он. — Тебе не дали умереть? Поблагодари и ступай своей дорогой. Тут не твоё пастбище!

Джагул ухмыльнулся, показывая клыки, и что-то рявкнул. Скогны заверещали.

— Хочешь посмотреть на кристалл на палке? — Вепуат пожал плечами. — Поднимайся. Только один и без оружия. Животное оставь внизу.

Руниен, вздрогнув, повернулся к нему. Скогны притихли.

— Вепу-а, — посох в руке стража едва заметно дрогнул, белое свечение стало прерывистым. — Ты пустишь Джагула в свою плавильню?

— Ничего страшного тут нет, — отозвался Вепуат, глядя, как сааг-туул под нестройное рявканье и рык привстаёт со дна долины и тянется головой к холму. — Иди в цех, скажи всем, чтобы оружие и насмешки держали при себе. А мы с Гедимином за Джагулом присмотрим.

Ещё через пару секунд переговорщик из племени Хеллуг стоял на обрыве и нервно скалился. Расступившиеся Скогны держали оружие наготове и смотрели недобро. Гедимин машинально прикинул прочность джагульского костяного панциря, процент незащищённого тела и возможный эффект от применения колёсометалки в закрытом помещении. Результаты расчётов ему не понравились.

— Иди за мной, — негромко сказал Джагулу Вепуат. — Внутри Скогны, и тебе они не рады. Встанешь, где я скажу. Всё увидишь и пойдёшь к своим.

Джагул шумно выдохнул, в его груди что-то зарокотало. Гедимин покосился на генератор защитного поля. «Печи. В первую очередь прикрыть печи. Местные между собой разберутся, а цех мне нужен целым.»

Вепуат, в один шаг пройдя сквозь расступившуюся толпу, сел на пол и схватил Скогна-стеклодува за плечо. Тот, нелепо махнувший было трубкой, замер и медленно опустил её вместе с почти готовым сосудом. В цехе стало очень тихо, только слышно было, как гудит в воздуховодах горячий газ.

— Это называется «стекло», — буркнул Гедимин, подталкивая Джагула к поддону с готовыми изделиями. — Материал для ёмкостей и украшений.

Джагул шумно выдохнул. Когтистая лапа потянулась к светящемуся стеклу и замерла на полпути — видимо, кочевник почувствовал жар.

— Нет слышу про такой вещь, — проговорил Джагул, разглядывая кривые сосуды. — Блестящий и прозрачный. Оно горячий всегда?

— Остынет — будет холодное, — отозвался Гедимин. — Его делают из горячего расплава. Смотри на Скогна!

Стеклодув, опомнившись, перевёл взгляд на остывающий на трубке сосуд, сердито пискнул и сунул недоделанную вещь в печь. Джагул замер на месте, повернувшись к ней. Он не шелохнулся, пока Скогн формировал из нагретого расплава высокое горло сосуда, пока пытался выправить перекошенную стенку, снова нагревал пузырь перед нанесением клейма — и, наконец, отсёк горловину от трубки. Ещё одна горячая ёмкость легла на поддон. Гедимин отметил, что она длиннее и тоньше остальных и, в целом, выглядит аккуратно, несмотря на так и не выправленную вмятину.

— Металл, но прозрачный, — медленно проговорил Джагул, занося когти над остывающим стеклом. — Или вода, но твёрдый? Лёд нет бываю горячий. Это плавлюсь. Как это становлюсь пузырь? Почему твердею?

— Свойства материала, — отозвался Гедимин, следя за его рукой. Джагул подносил её то к одному сосуду, то к другому, как будто примеряясь — но в раскалённое стекло пальцами не лез. «А ему всерьёз интересно,» — подумал сармат. «Не ожидал…»

Когти Джагула с треском опустились на стеклянный пузырь. Скогны заверещали. Вепуат пронзительно взвизгнул, загораживая собой весь проход; перья на его плечах встали дыбом. Джагул, ничего не замечая, рассматривал свои когти. Невредимый стеклянный сосуд лежал на поддоне, только чуть откатился в сторону.

— Оно нет лопаюсь, — медленно сказал Джагул. — Оно очень твёрдый. Кто это делаю? Нет карлик. У карлик такое никогда нет. Ты такое придумаю?

Он смотрел на Гедимина. Тот с кривой ухмылкой кивнул на Вепуата.

— Ну да, мы. В основном он. Нравится?

— Стеклянную вещь можно разбить, — сказал Вепуат, беря в руки почти остывший сосуд. — Но осколки можно переплавить и сделать новую. Стекло — как металл. Только его не льют и не куют, а выдувают. Вот такими трубками. Получаются тонкие прозрачные стенки. Можешь подержать, только сильно не сжимай.

Протянутая ладонь Джагула едва заметно дрожала. Он неловко обхватил когтистыми пальцами стеклянный пузырь. Миниатюрный сосуд как раз уместился в ладони — наружу даже горловина не торчала. Джагул поднёс руку к лицу, ткнулся носом в стекло и, прежде чем Гедимин предупреждающе вскрикнул, попробовал его на зуб. Пузырь зазвенел. Существо отдёрнуло руку и коротко рявкнуло.

— Это не едят, — ровным голосом сказал Вепуат. — В это наливают жидкости.

— Джагул знаю, — угрюмо отозвался переговорщик, зажимая горловину в пальцах и глядя на просвет. — Странный вещь. Как делаю Куэнн. Тут печь? Кто строю много печь?

Вепуат отобрал у Джагула сосуд и под верещание Скогнов вернул в поддон.

— Это наши печи, — сказал он. — Тут будут работать наши союзники — Скогны и Сэта.

— Сэта⁈ — в монотонном голосе маски внезапно прорезались интонации. — Сэта работаю здесь? С карлик⁈

— Равным Куэннам виднее, кто с кем должен работать, — подал голос Руниен, наблюдающий за сарматами и их «гостем» с явным неодобрением. — Тебя никто не спросил. За тобой мастерскую придётся заново благословлять. Иди вон!

Со всех сторон радостно заверещали. Гедимин угрюмо сощурился.

— Карлик и раб карлик нет кто спрашиваю, — огрызнулся Джагул, оглядываясь по сторонам. — Чёрный панцирь много строю. Много странный вещь. Джагул смотрю мирно. Ухожу мирно.

— Правильно, — кивнул Вепуат. — Пока вы приходите с миром, вам тут никто не навредит. Джагулы тоже могут делать вещи из стекла. Если захотят научиться.

Джагул промолчал. Больше он не сказал ничего, пока сарматы провожали его к обрыву под визг и верещание сердитых Скогнов. Животное, терпеливо сидевшее под скалой всё это время, мотнуло головой, привставая на передних лапах. Джагул спрыгнул на его лоб, уцепился за выступы брони и исчез в какой-то нише. «Зверь», склонив голову к земле, побрёл вдоль обрыва к соседней долине.

— Говорил же — без шпионажа не обойдётся, — пробормотал Гедимин, провожая кочевников угрюмым взглядом. — Ты что, их тоже хочешь пустить в цех?

Вепуат пожал плечами.

— Если от этого на холме и вокруг него станет спокойнее — сколько угодно. Только сначала потренируемся на Сэта. Я думаю — завтра пойдём за шихтой и пригласим их в цех.

— Скогнов завтра отсюда придётся выдворить, — сказал Гедимин, глядя на взволнованно верещащих аборигенов. Они даже про остатки стеклянной массы забыли — все сбились в толпу посреди цеха и о чём-то галдели. В центре толпы стоял помрачневший Руниен.

— Не моё дело давать вам советы, — медленно проговорил он, поворачиваясь к сарматам. — Но ты, Вепу-а, доверяешь кому ни попадя. Давать Джагулам Куэннские кристаллы! Эти твари из всего сделают оружие. Не учи ничему кочевников. Что ты им дашь — тем они тебя и убьют.

— Здравые рассуждения, — раздался в дверном проёме холодный голос Гварзы. — Хепри! Опять собрал в одном помещении представителей враждующих видов? И опять без предупреждения? Как вы с Кетом собирались останавливать резню, если что-то пойдёт не так?

Вепуат фыркнул.

— Думаешь, мы не защитили бы одного Джагула? Не такой уж он огромный. Под поле поместился бы.

От возмущённого верещания у Гедимина заложило уши. Он, досадливо щурясь, оглянулся на открытую печь.

— Вепуат, давай сворачиваться, — буркнул он, задвигая заслонку. — Работать всем надоело. Попортят что-нибудь в запале — мне чинить. Пусть ругаются снаружи.

Вепуат ударил ладонью о ладонь, требуя тишины. Не сразу, но верещание стихло.

— Скажи им — я закрываю цех. Ни сегодня, ни завтра никто из Скогнов не подойдёт к печам, — громко сказал он, обращаясь к Руниену. — Сделанные вещи я вынесу в шатёр Гедимина. Кому надо — забирайте. То, что не нужно, будет переплавлено.

Скогны плотной толпой вывалились из цеха. Последним вышел Руниен. Гедимин налёг на дверную створку, загоняя её в паз, и остался стоять, прислонившись к ней. По лбу скользнуло невесомое волокно. Сармат сдержанно хмыкнул.

— А неплохо всё прошло, — задумчиво сказал Вепуат, останавливаясь рядом. — Никто не поранился, с инструментами справились, изделиями довольны. Даже Джагул проявил интерес. Надо было дать ему что-нибудь с собой, да Скогны разорались бы…

— В рыло надо было дать, — буркнул Гедимин. Щупальца хранителя оплели его голову и стекли на плечи — может, от этого так остро вспомнились сорванные с реактора крышки и «фонящие» трупы.

— Безоружному? — Вепуат укоризненно хмыкнул. — Дипломат из тебя так себе.

— Ещё раз полезут к реактору — увидят дипломатию, — процедил Гедимин, отходя от закрытой двери. «Скогнам её вроде бы не сдвинуть. А не Скогнам?.. Надо поставить на фиксацию. Ещё защитное поле бы сверху…»

…«Тридцать один микрокьюген,» — Гедимин неприязненно сощурился на дозиметр. Прибор захлёстывало волнами «сигмы», и определить, откуда идёт более слабое омикрон-излучение, он никак не мог. «Надеюсь, филкам раздали флоний. Хорошую дозу они сегодня хватили. Как местные переносят такие лучевые атаки? Люди бы давно перемёрли…»

Сверху, из открытого люка, донёсся пронзительный вой Вепуата — сармат пытался свистеть, не снимая респиратора. Где-то над холмом поднимался «дрон»-излучатель. Щупальца, обмотавшие Гедимина с правой стороны, от шеи до пальцев, слегка нагрелись, волна тепла быстро перетекла снизу вверх и устремилась обратно, как бы показывая траекторию движения излучателя. Сармат еле слышно хмыкнул, думая, похоже это на непроизвольную реакцию, вроде кивка или поворота головы, или на попытку контакта — как оклик или указание на предмет. Сегодня хранитель был на редкость «общителен» — никогда раньше он не обматывал щупальцами грудную клетку целиком.

— Дрон сел, — Вепуат шумно спустился в туннель. — Хорошо всё-таки ты его сбалансировал! Лёг, как на магнит.

— Выброс прошёл по плану? Что с фоном снаружи? Купол не зацепили? — быстро спросил Гедимин, подавляя смущение. В балансировке «дрона» не было ничего сложного — кроме того, что ей вообще приходилось заниматься. Конструкция была слишком примитивна, и малая подъёмная сила не позволяла ничего к ней добавить — «дрон» и так еле взлетал.

— Вспышка была красивая, — Вепуат ухмыльнулся. — Зелёное кольцо на полнеба. Снаружи как фонило, так и фонит. Интересно, её видно сквозь разломы?

— Маловероятно, — сказал Гедимин. — Где-то наверху эти… фрагменты местности должны смыкаться. Но дрон туда не поднимается.

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Тут у нас Джагулы, — пояснил он удивлённому сармату. — И им точно всё было видно. Животное пасётся в створе ущелья, прямо за столярным цехом. Кажется, вспышка его не напугала. Интересно, понравилась она Джагулам?

Гедимин поморщился.

— Надо было Айзеку выставить поле поперёк ущелья. Из-за цеха вся долина как на ладони. Вот выстрелил бы кто-нибудь из кочевников…

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Никто там стрелять не станет. Угнать дрон — это они ещё могли бы. Могли бы рискнуть. И то — навряд ли. А стрелять…

«Угнать?.. Ну да, верно. Кьюссы…» — Гедимин недобро сузил глаза. «К наглым дуракам прилагаются их кураторы. Когда животное сожрёт тут все деревья, Кьюссам расскажут много нового. Или не очень нового. Тут вечно кто-то шпионит. Жалко деревьев. Пригодились бы для дела.»

Вепуат шевельнул плечами. Перья вскинулись и тут же опали с сухим хитиновым треском. Гедимин мигнул. «Даже звук изменился. Фрил о металл стучит не так. Другое строение, состав…»

— Ты свою обшивку сканируешь? — спросил он, мрачно глядя на «мутанта». — Она постоянно трансформируется. Ты это отслеживаешь?

— А? Обшивка? — Вепуат покосился на пернатые плечи. — Интересно, что в конце концов из неё получится… Мне не по себе из-за Сэта. Завтра тут будет… Надо, наверное, выставить поля по периметру. Вот всех вроде предупредили, взяли слово, но кто-нибудь возьмёт и устроит…

Гедимин мрачно кивнул.

— Поля поставлю. И ещё — их, наверное, лучше не вести пешком по ущелью. Откроем им огненный портал. В шлюзе цеха. А дверь закроем.

Вепуат немного посветлел лицом.

— Точно. И заблокируем. Поля прожечь легче, чем сломать дверь. Даже спятившему стражу. М-да-а… Завтра дежурит Гор. После Руниена — всегда он. И вот это мне совсем не нравится.

Гедимин вполголоса помянул уран и торий. Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Сложное это дело — международные отношения. Надеюсь, цех завтра не пострадает.

34 день Огня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Тс-с-с! — громко зашипел Вепуат. Гедимин с охапкой руды остановился на пороге. Вепуат сидел на полу посреди лабораторного отсека; его вытянутая рука замерла у края стола, из-под которого выглядывал напряжённый хоботок. Под столом зашуршало, хоботок удлинился; Вепуат отодвинул руку ещё на пять сантиметров.

Шорох под столом на секунду затих, потом стал громче, и наружу показался головной щиток летучего «трилобита». Существо выглянуло на свет и замерло, поджав хоботок. Вепуат сидел неподвижно, только рука, убранная за спину, показала Гедимину быстрый жест — «Тихо!» Ещё три долгих секунды — и «трилобит», дотянувшись до протянутого к нему кулака, выдернул из пальцев клочок сырого мяса и проглотил.

Вепуат, громко щёлкнув языком, перебросил в руку второй обрывок «кальмара», уже крупнее. Рука замерла в полуметре от «трилобита». Воздух в промежутке подёрнулся рябью — даже глаз сармата с трудом различал, как стремительно движется выпущенный хоботок. Втянули его так же быстро. «Кальмар» остался у Вепуата. Сармат сидел, не двигаясь, и пристально наблюдал за существом, выглядывающим из-под стола.

Оно колебалось долго, ещё дважды пыталось дотянуться до мяса хоботком — и под очередной призывный щелчок, не выдержав, прыгнуло на протянутую руку. Беспалые захваты заскрежетали о броню. Вепуат свободной рукой подхватил свисающие шлейки и снова замер, глядя, как «трилобит» грызёт то дохлого «кальмара», то пальцы перчатки. Гедимин, остановившийся на пороге, бесстрастно разглядывал ротовое отверстие и кольца смыкающихся зубов.

«Трилобит» внезапно успокоился — щитки перестали топорщиться, выпущенные на всю длину крылья до половины ушли под панцирь, напряжённо подогнутый хвост расслабленно повис. Вепуат чуть разжал пальцы на измятом «кальмаре» и медленно, плавно поднялся с пола. «Трилобит» сидел на его руке, придерживаемый за шлейки. Гедимин машинально попытался вспомнить, когда их надели, — вчера он их определённо не видел.

Ладонь Вепуата опустела. Сармат ещё немного ослабил хватку, приотпуская шлейки, но «трилобит» сидел на месте, обнюхивая перчатку и осматривая окрестности. Через три секунды он, будто опомнившись, спрыгнул с руки и шмыгнул под стол. Там зашуршало.

— Извини, что помешал, — смущённо сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Но ты бы точно его отвлёк. В такие моменты лучше без лишних раздражителей… Тебе помочь?

Гедимин, отмахнувшись свободным локтем, свалил руду на край стола и заглянул в тигель. Горсть чёрного песка лежала на дне — всё, что осталось от горы камня, едва уместившейся в тигле.

Загрохотала камнедробилка. Из-под стола на долю секунды что-то высунулось. Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Дикарь осваивается. Я бы ссадил его с самками, дело пошло бы быстрее, но Сокол его сожрёт.

— Угу, — согласился Гедимин, выгружая из камнедробилки рыхлую массу. Его собственное дело пошло бы определённо быстрее, если бы он загрузил все тигли — но он понятия не имел, кому они могут понадобиться, и что этот «кто-то» сделает с его рудой. Гедимин думал о новом минерале, заставляющем органику регенерировать, и о том, пригодится ли это свойство при серьёзной аварии. Твэл может «срастись» из осколков, но вот из расплава…

— Завтра подсажу к нему Чужака, — думал вслух Вепуат, глядя на притаившегося «трилобита». — Взять побольше «кальмаров»…

Гедимин закрыл последний вентиль и поднял термозащитный кожух. Тигли медленно разогревались. Можно было и быстрее, но при возгонке руды отходило очень много газа — воздуховоды не всегда справлялись…

— Идём? — оживился Вепуат, увидев, что сармат отходит от литейной станции. — Подождёшь меня, пока я всех соберу? Их надо будет хорошо погонять. Всю ночь копошились!

Гедимин едва заметно поморщился.

— В Сфен Огня? Со всей… стаей? Пойманное уже переварено?

Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Да, все готовы к полётам. И… Гедимин, ты не поможешь осмотреть то животное? Мне одному трудно делать сразу и макро, и микро.

Гедимин угрюмо на него посмотрел. «Ага. Мало мне „трилобитов“. Ещё и сааг-туул с толпой кочевников. Значит, до конца смены ничем путным не займусь.»

— Про горячий цех помнишь? — спросил он. — Надо сказать местным, что сегодня их очередь.

Вепуат помрачнел.

— Всё я помню. Скажем. Благо далеко ходить не надо. Все у разлома — и те, и другие, и третьи.

…Едва Вепуат шагнул за разлом, мешок на его плече раздулся, захрюкал и затрепыхался. Из отверстий полезли хоботки. Вепуат только хмыкнул и, перехватив мешок поудобнее, огляделся по сторонам.

Сарматы стояли на краю широкого светового пятна, частично сливающегося с ещё четырьмя — кратерами, на дне которых не гасло желтоватое свечение. Между кратерами, занимая собой почти весь пепельный вал, лежал «живой холм». Сааг-туул дремал, поджав под себя лапы и подвернув хвост, глаза и пасть были закрыты, и о том, что существо живое, напоминал только размеренный свист воздуха, проходящего по внутренним полостям. Из-под брони на загривке торчали длинные ветвящиеся дуги, собранные из гнутых костей. С каждой дуги свисал белый светящийся пузырь. Гедимин «посветил» на «фонари» сигма-сканером и разочарованно хмыкнул.

— Не светодиоды? — криво ухмыльнулся Вепуат, оглянувшись на него.

— Пузыри животных, вымоченные в цере, — отозвался Гедимин. — Цера хорошая.

— Конструкция примитивная, но работает, — подытожил Вепуат, перехватывая дёргающийся мешок второй рукой. — Во-он там, справа, видишь кратер? Там и встанем. Поменьше отвлекающих факторов…

Оттуда, где сарматы — и стойка для рассаживания «трилобитов» — встали, сааг-туул и его жители просматривались, как на ладони. Но «отвлекающим фактором» были не они. Даже Гедимин успел разглядеть на дальнем краю светового пятна, за хвостом сааг-туула, вертикальный движущийся рой. Он всё так же висел над загаженным кратером — видимо, в Сфене Огня было очень плохо с доступной органикой, мелкая фауна была согласна на любую пищу…

Пока Вепуат возился с «трилобитами», настраивая их на рабочий лад, Гедимин следил за «живым крейсером». Щели под приподнятыми щитками брони в сумерках горели, как окна жилого барака. На загривке стояли постовые — трое Джагулов с разным оружием; ещё два сторожевых отряда Гедимин разглядел на спине. Ещё несколько жителей бродили по панцирю, что-то высматривая. Один из них, быстро наклонившись, ткнул коротким копьём под пластину и тут же его выдернул. На копье висело, дёргаясь, что-то плоское со множеством изогнутых крючьев.

Цепочка Джагулов спускалась с панциря, направляясь к угаженному кратеру. Их Гедимину видно было плохо — они держались у дальнего бока сааг-туула, скрываясь за выступом его спины. Один выбрался из ниши по левому «борту», и, пока он перебирался через хребет, сармат успел разглядеть кожаное ведро в его руках. В конструкцию входили костяные распорки и накидная крышка на крюках.

Одежда, вывешенная на просушку, ещё свисала кое-где, но быстро исчезала — Гедимин только и видел, как полотнища и шкуры втягиваются в светящиеся ниши. Наружу выбрался Джагул с ведром, прошёл по плечу сааг-туула к его морде и поставил ёмкость рядом. Караульный спустился на пару «ступеней» ниже и коротко рявкнул. Джагул откинул крышку, и ещё пару секунд они вдвоём разглядывали содержимое. Потом появился кочевник с новым ведром, и «солдат» переключился на него, позволив первому уйти. Вёдра остались у морды животного.

— Гедимин! — Вепуат чувствительно толкнул сармата в бок. — Энцелад, приём!

Сармат, досадливо щурясь, покосился на горсть мятых «кальмаров» и «пузырей». Вепуат сунул ему запас корма и махнул рукой вдоль вала.

— Вон там встанешь. Кормить только за правильную посадку и по во-от такому клочку!

…Сокол, дождавшись призывного щелчка, сорвался с руки Гедимина и спикировал на дно кратера. Как он будет искать в полутьме крошечного «кальмара», сармат не знал, — этот кратер не подсвечивался, а наблюдателей из него Вепуат выгнал на гребень пепельного вала. Сейчас они стояли там, все шестеро, и ещё четверых Гедимин видел чуть поодаль. С другой стороны, с удобной «трибуны» на спине сааг-туула, за летающими «трилобитами» следили Джагулы. Сармат не сразу даже понял, чего они все повылезали, — десятка полтора кочевников, не считая караульных. «Тут, похоже, всем очень скучно,» — решил он, следя за ними вполглаза — Сэта показали себя спокойными соседями, а чего ждать от Джагулов, он ещё не знал. «И у всех негодная охрана. Ну вот что они, эшку-тэй не видели⁈»

…Вепуат ударил ладонью о кулак. «Трилобиты», будто только этого и ждали, сорвались со стойки и ушли в красно-жёлтое небо. На спине сааг-туула кто-то громко рявкнул. Ему не ответили, только Вепуат недовольно сощурился и, повернувшись к Гедимину, шумно выдохнул.

— Не устал? Тренировка подзатянулась…

— Я нет, а вот ты — да, — отозвался Гедимин, недобро глядя на кочевников; они наконец зашевелились, разбредаясь по «жилым отсекам». — Чего надо Джагулам?

— Дают советы, — коротко усмехнулся Вепуат. — Очень сдержанно, надо сказать. По одному и не больше одного совета за раз.

Гедимин фыркнул.

— У них совсем работы нет?

— У кого есть — тот работает, — отозвался Вепуат. — О, смотри, зверёк проснулся!

«Живой крейсер» шумно втянул воздух и тяжело качнул головой. Вдоль его тела прошла дрожь. Он потянулся, переваливаясь с лапы на лапу. «Фонари» на загривке закачались. Караульные, перебравшись со спины на лоб, быстро спускались к морде. Каждый, пристроив оружие за спину, в руках нёс бурдюк.

— Вода, — пояснил Вепуат, глядя, как жидкость вливают в открытую пасть. — Спросонья у всех в горле сохнет.

— Утилизация отходов? — поморщился Гедимин, увидев, как в ту же пасть вываливают содержимое принесённых вёдер. Животное не возражало — только открывало рот шире.

— Белковые добавки, — хмыкнул Вепуат. — Тут всякие очистки, потроха и кости. Совсем уж отходы — во-он там, в яме.

«Наши дикари выгребную яму хотя бы прикрывают,» — Гедимин брезгливо поморщился, порадовавшись за надёжный респиратор и посочувствовав караульным-Сэта — их посты были совсем рядом, а респираторов ни у кого из них не было. «Интересно, с местной гигиеной, — часто у них эпидемии?»

Вепуат с явной неохотой отвернулся от гигантского животного, провёл ладонью по шлему, щелчком согнал «трилобитов» со скалы, на которую они уселись вместо полёта, и поднял взгляд на Гедимина.

— Присмотри за ними. Я пойду к Сэта. Что им сказать? Когда мы будем готовы?

— После моей смены, — отозвался тот. — Это… как раз середина суток? Они могут отмерить середину суток?

— Думаю, справятся, — Вепуат едва заметно усмехнулся. — Огненный портал откроем прямо в цеху. Скольких звать?

Гедимин недобро сузил глаза.

— Считай. Тебе с ними работать, не забыл?

— Ну, мало ли, — Вепуат пожал плечами. — Есть какая-то… пропускная способность. Цех всё-таки твой… Ладно, скажу, чтобы к середине суток были готовы и следили за порталами. Ядро Сатурна! Хоть бы обошлось без драки…

…В кратере он не задержался. Гедимин из-за пепельного вала и зубчатых скал только видел, как жёлтое сияние стало вдесятеро ярче, захлестнуло провал — и угасло. Джагулы-«охранники» сбились в кучу на загривке сааг-туула и глазели на кратер — тихо, не рявкая и не махая руками. «Трилобиты» под шумок опять устроились на скальном зубце. Вепуат, оглянувшись на них, только хмыкнул.

— Всё улажено. Придут со своей шихтой. Жрецы всё спрашивают про зеркала. Сказал им, что на первой практике такие темы не дают.

Гедимин ухмыльнулся.

— Зачем им зеркала? Не для оружия?

Вепуат пожал плечами.

— Жрецы обычно вооружением не занимаются. Для украшения храма, скорее всего. С их огнями и свечениями зеркало будет кстати.

…«Трилобиты» на плечах Вепуата сидели смирно — даже когда сармат подошёл к самой морде сааг-туула и заглянул в открытую пасть. Гедимин покосился на выпученные глаза, пристально следящие за ним, — животному очень хотелось отползти, но Джагулы как-то уговорили его не двигаться.

Вепуат, отступив от гигантских резцов, довольно усмехнулся.

— Здесь всё зажило. Что внутри — надо смотреть. Как он ест, как ходит? Как до болезни или хуже?

Джагул-переговорщик — тот же, что и в первый раз, и снова завладевший маской-«автопереводчиком» — ответил немедленно:

— Зверь тогда хожу лучше. Но нет совсем плохо. Джагул вижу — он живу. Он здоровею.

Вепуат кивнул.

— Он поправится. Мы посмотрим, не осталось ли ран внутри. Что с другими животными? С вами самими? Кто-то ещё страдает от такой же болезни?

Гедимин увидел, как по когтистым лапам Джагула пробегает дрожь, — то ли он хочет сжать кулаки, то ли в кого-то вцепиться…

— Ты лечу зверь, — угрюмо ответил переговорщик. — Больше ты нет спрашиваю.

Во взгляде Вепуата, повернувшегося к Гедимину, мелькнула досада.

— Обойдём по кругу, — сказал он, приподняв руку со сканером. — Ты берёшь макро, а я по твоим следам — микро.

…К ним никто не совался. Кочевники, выглянув из «отсеков» по своим делам, останавливались и следили за сарматами — кто секунду, кто все пять, но уходили обратно молча и без резких жестов. Гедимин краем глаза видел, как вдоль хребта от головы к хвосту медленно движется патруль — не обгоняя сарматов и не отставая ни на шаг. Из-под брони выглядывали настороженные глаза самого сааг-туула; Гедимин всё никак не мог запомнить их расположение и каждый раз растерянно мигал, натыкаясь на испуганный взгляд из панциря. Где у животного мозг, и как все эти сенсоры с ним сообщаются, знал разве что Вепуат.

Первый раз он хмыкнул, когда сарматы проходили вдоль правого бока и миновали последние пояса конечностей. Второй раз — на левом боку, в том же месте, и гораздо громче.

— Смотри! — перехватив сканер Гедимина, Вепуат тронул когтем экран. — Я так и думал — долго он без дела не просидит. Уже наловил и развесил.

Гедимин, растерянно мигнув, уставился на экран. Сигма-сканер «захватил» ближайший, обитаемый слой брони; здесь, у хвоста, крупных ячеек под ней не было — только небольшие кладовые, по большей части пустующие. Вепуат приблизил два таких углубления, расположенных рядом. Они были совсем малы — целиком туда влез бы только Скогн. На стене каждого из них висел закреплённый с двух сторон длинный мешок. Из него торчал пластинчатый хвост.

— Эшку-тэй? — Гедимин хотел приблизить изображение, но Вепуат уже тыкал в экран, отдаляя его. Теперь сармат видел почти десяток мелких «ячеек». В каждой (кроме одной — там кто-то сложил расколотые кости) на стене висело по «трилобиту». В мешке, натянутом на головной сегмент и ещё две трети туловища, было проделано отверстие — как раз напротив хоботка. Животных вывесили спиной к стене, животом вперёд; вырваться они не пытались — как подумал Гедимин, «уже» не пытались. Только расширение и сжатие внутренних полостей показывало, что существа ещё живы.

— Это для еды? Живые консервы? — Гедимин невольно поморщился. — В них же есть нечего.

— Их и не едят, — отозвался Вепуат, пытаясь снова перехватить управление сканером — но сармат поднял прибор повыше. — Ну дай посмотреть! Я только слышал, как Джагулы их дрессируют. Сам никогда не видел.

— Мы отсюда когда-нибудь уйдём? — угрюмо спросил Гедимин. — Не знаю, как их дрессируют, но один уже сдох.

Дальше Вепуат о «трилобитах» и их дрессировке молчал. Гедимин не спросил, нашёл ли он сдохшее животное на сканах, — оно было там, в одной из «ячеек». Видимо, умерло от испуга, или подвесили его очень неудачно, — повреждений на панцире не было…

— Ты гляжу довольно, — заметил переговорщик, спускаясь со лба сааг-туула к сарматам. — Ты вижу хороший?

Вепуат кивнул (уже напрочь забыв, что никто здесь не понимает сарматских жестов).

— Открытых ран больше нет. Шрамы зарубцуются. Вы тут, видно, тоже осваиваетесь. Кто-то ловит диких эшку?

Джагул, обернувшись, коротко рявкнул. Несколько секунд Гедимин наблюдал, как кочевники отбирают маску то у первого переговорщика, то друг у друга. Кого-то огрели древком копья, и он отступил на плечо сааг-туула. Угрюмый переговорщик, оставшийся без маски, поднялся на лоб и следил за сарматами оттуда. К ним подошёл новый «хозяин» «автопереводчика». На его плече Гедимин увидел широкие браслеты из толстой кожи — и костяные петли и крючки, свисающие с них, какие-то примитивные аналоги карабинов.

— Дикий эшку-тэй ты гляжу? — Джагул скользнул взглядом по «трилобитам» на плечах Вепуата. — Очень дикий. Долго буду учу. Нет хороший, но — буду смотрю. Твой стая хороший. Там смотрю — ты учу…

Он шевельнул плечом в сторону кратера, где недавно тренировались эшку-тэй. Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Моих зверей учили Джагулы. Я только приучал их к себе. Никогда не видел, как их натаскивают с нуля… с самого начала. Их всегда так подвешивают?

«М-да, скоро мы отсюда не уйдём,» — Гедимин покосился на пепельный вал. Тени ещё не проступили, но все вмятины уже чётко просматривались. На загривке сааг-туула кочевники разбирали «фонарные столбы» и прятали «фонари» по жилым отсекам.

— Эшку мёртвый? — переговорщик оглянулся на соплеменников и что-то прорычал. К нему незаметно стянулись трое Джагулов в схожей амуниции — с широкими браслетами, сдвинутыми, похоже, на плечо с предплечья и с «эполетами» из нескольких слоёв шкуры с остатками меха. Они заговорили на своём языке. Вепуат ответил им, некоторое время водил руками по воздуху, как бы выбирая нужный объект на невидимой стене; когда он замолчал, один из Джагулов быстро поднялся на голову лежащего зверя и ушёл вдоль хребта к хвосту.

— Такой случай, — Джагул-переговорщик пошевелил когтистыми пальцами. — Эшку пойманный умираю. Один, два. Нет сильный для жизнь. Нет хороший для работа. Как ты вижу через панцирь?

— Умею, — коротко ответил Вепуат. Его глаза слегка сузились — что-то ему не нравилось.

— Где твоя старая стая? — спросил он у Джагула. — Их уже убили?

Когти переговорщика судорожно сжались.

— Есть живу, пока я хочу, — угрюмо ответил он. — Нет работа, есть пища. Это нет долго. Нет летаю — нет живу долго. Так для эшку-тэй.

Он протянул руку к «трилобиту», переползшему через плечо Вепуата и свесившемуся на грудь.

— Клеймо? Нет твой. Племя Джуул. Много хороший зверь у Джуул. У Хеллуг такой нет бываю. Другой — тоже от Джуул?

Вепуат повернул Подранка так, чтобы кочевник увидел клеймо. Джагулы за спиной переговорщика быстро переглянулись.

— Урррх! — Джагул шумно выдохнул, горло вздулось и опало. — Зверь от Кьюсс! Ты беру эшку от Кьюсс?

— Компенсация за сломанную машину, — отозвался Вепуат. — И испорченное настроение. Гедимин тогда сильно разозлился. Но он не берёт животными. Только жизнями. Не покажешь мне своих эшку-тэй? Не надо их вытаскивать, я так посмотрю, в жилище.

Пока сарматы вслед за проводником-Джагулом поднимались по бугристому панцирю, чья-то лапа протянулась к Подранку — кто-то хотел рассмотреть клеймо, но «трилобит» сердито щёлкнул спинными щитками и сполз Вепуату за спину. Гедимин, поднимаясь чуть позади, настороженно следил за Джагулами. Их количество незаметно дошло до восьми, и сармат видел, как один из них, свернув чуть в сторону от невидимой тропы, ударил когтями по краю панцирного щитка. Выглянувший из-под края кочевник что-то буркнул, сдёрнул со стены копьё и присоединился к колонне. «Девятый,» — Гедимин снова пересчитал Джагулов и обнаружил десятого, так же незаметно влившегося в отряд. «Все с оружием ближнего боя. Не нравится мне это…»

— Вепуат! — окликнул он «биолога» — но тот уже втискивался вслед за проводником в проём между двумя щитками панциря. Гедимин пролез за ним и остановился неподалёку от входа, заслоняя проём спиной.

Он бы и рад был не заслонять, а впустить Джагулов в тесный «отсек», где они в случае чего не смогут замахнуться — но места внутри уже не осталось. По местным меркам, это была просторная комната — метра четыре в длину вдоль выемок и выступов живого панциря. С одной стороны тянулся ряд лежанок, прикреплённых к панцирю костяными штырями. На выступающие концы штырей были насажены гладкие, без шипов, раковины — или, возможно, черепа, Гедимин не разобрался, но отметил попытку избежать лишних травм. Там, где панцирь приподнимался, в просверленных в нём отверстиях стояли закрытые ёмкости; там, где он шёл на спуск, образуя что-то вроде сточного жёлоба, в углубление было засунуто уже знакомое сармату кожаное ведро. В этот раз оно было открыто. На лежанках над ним — там, где начинался сточной жёлоб — сидели двое Джагулов. Один, зажав между коленями чей-то колючий панцирь, откалывал от него шипы и внутренние пластинки. Другой сосредоточенно скоблил широким лезвием грязную истрёпанную подстилку. Кажется, это и была попытка счистить с неё грязь — кровь, жир и чьи-то мелкие внутренности. На подстилке того же качества, но без внутренностей и крови, лежал крупный бронированный клубок. Ещё один «трилобит», развернувшись, полз к ведру. Ползти мешали шлейки, прикреплённые к «лапам», и сами «лапы» — согнутые крючья, пригодные только для цепляния. Животным было к чему прицепиться — над подстилкой из «стены» торчали ряды вбитых костяных штырьков с загнутыми концами — но «трилобиты» то ли не могли туда подняться, то ли не хотели.

Джагулы, увидев чужаков, вскинулись было, но «переговорщик», проходя мимо них, что-то проворчал, и они успокоились. Он остановился, тронул ухо одного из сидящих, — Гедимин увидел широкий кровоточащий прокол. Джагул тоже его увидел и негромко зарычал. Сидящий оскалился и встряхнул головой. Второй рявкнул. Вепуат быстро оглянулся на Гедимина. «Будь начеку!» — сказал его короткий жест. Сармат недобро сощурился.

— Эшку лежу, — голос костяной маски оставался ровным, когда Джагул, договорив с соплеменниками, поднял с пола свернувшегося «трилобита». — Давно лежу. Нет летаю снова.

«Трилобит» был жив — он, почуяв прикосновение, даже развернулся, показал крылья — и опять вяло повис, даже не цепляясь крючьями за руку. Джагул повесил его на один из широких браслетов — если что, «лапы» сжались бы не на живой коже — но Гедимин видел, что крюки поджаты под брюхо и сцеплены там друг с другом.

Второе животное доползло до края ведра и остановилось окончательно — не хватило длины шлейки. Джагул свободной рукой сдёрнул его, перевесил на плечо. «Трилобит» выпустил крылья, рванулся — и упал сарматам под ноги, бессмысленно хлопая хвостом. Гедимин мигнул. Что-то в этой попытке взлёта было не так — в норме это происходило как-то по-другому…

Раздался громкий шорох и хрюканье — два «трилобита» из сидевших на плечах Вепуата спрыгнули к сородичу, но были пойманы за шлейки и усажены обратно. Третий неуверенно выпустил хоботок, булькнул, как бы порываясь затрубить, замолчал и поднял спинные щитки, приближаясь формой к шару. Гедимин мигнул снова.

«Шар. Точно. Они раздуваются в полёте. А эти двое — плоские…»

— Вот клеймо. Этот мой, — Джагул показал на едва заметные насечки под головным щитком. Это был уже третий «трилобит», извлечённый из самого тёмного угла. У него были очень длинные крылья — раза в полтора длиннее, чем у Подранка, самого длиннокрылого из «сарматской» тройки. Сокол снова булькнул — видимо, животные были самками, а не самцами… но полноценный призыв так и не протрубил. «Он может видеть, что они больны?» — задумался на секунду Гедимин. «Они очень вялые. Это и зверьку заметно.»

Вепуат покосился на сигма-сканер, помрачнел и протянул руку к чужому «трилобиту». Тот вяло шевельнул спинными щитками.

— Было больше, — сказал Джагул. — Живу только этот. Три эшку. Нет больше.

— Смотри, — Вепуат повернулся к Гедимину. Чужой «трилобит» вяло свисал с его руки, втянув крылья.

— Внутренние полости, — сармат кивнул на сканер. — Лучевые ожоги на их стенках. Дошло до перфорации — и вот… Теперь им летать нечем.

— Вижу, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе в этой норе, но взгляд Вепуата нравился ему меньше всего. Разведчик протянул ему неподвижное животное, сунул в руку шлейки, подтянув их под самые «лапы», и сдвинул пластину обшивки, доставая из кармана полосатую ампулу.

— Флония много лишнего? — Гедимин недовольно сощурился, но Вепуат, ни на что не обращая внимания, приподнял щитки «трилобита» и широко раздвинул их, открывая складчатые выросты. Кровеносная сетка пронизывала их насквозь. Она была розовато-красной — светлее, чем даже у людей, но сам оттенок выглядел неприятно знакомым.

— Стерилить придётся быстрой прокалкой, — прошептал Вепуат, втыкая иглу в розовую сетку. Он только чуть надавил на ампулу и тут же выдернул её, выжав последнюю микроскопическую каплю себе на ладонь. «Трилобит» дёрнулся, свалился с руки Гедимина и свернулся в тугой дрожащий клубок. Джагул рявкнул.

— Второго, — скомандовал Вепуат, сжимая иглу в раскалённых когтях. Руку окутал густой зелёный дым. Джагул с панцирем, бросив его на подстилку, подхватил свернувшегося «трилобита». Его сосед громко зарычал.

— Приложи к ним кровяной камень, — велел Вепуат, сбрасывая второго уколотого «трилобита» на мягкие подстилки. Третьего он даже не стал передавать Гедимину — поддел его щитки, пока Джагул держал его, сделал последнюю инъекцию и расплавил остатки ампулы. Кто-то из Джагулов налёг на «стену», открывая все продухи и выгоняя зелёный дым. Вепуат, болезненно щурясь, оглянулся на «трилобитов». На подстилках лежали три тугих клубка.

— Никогда не вводил им флоний, — прошептал разведчик. — Надеюсь, с дозой не ошибся…

Гедимин хотел что-то сказать, но снаружи взревело, взвыло и зашипело. За открытыми продухами горело красное пламя. Сармат протиснулся в узкий лаз и увидел, что «нору», куда он влез, обступили со всех сторон. Несколько Джагулов сбились в тесную группу у самой ниши, десятка полтора с оружием стояли выше, на хребте «живого холма», а внизу, у подножья, выстроились неровными клиньями Сэта. Над ближайшим кратером поднимался столб огня.

— Пусти! — Вепуат толкнул его в спину и выбрался из ниши, ошеломлённо глядя на построения. Гедимин едва расслышал его крик — рёв и шипение стояли в воздухе, и от них звенело в ушах. Вепуат вскинул руки и взревел, то и дело срываясь на вой, шип и треск. Гедимин не понимал ни звука. Из ниши за их спинами высунулся Джагул, прижимающий к груди костяную маску. Её тут же отобрали, бывшего владельца огрели древком копья, один из кочевников шагнул к сарматам, на ходу надевая «автопереводчик». Рёвпритих, зато шипение и треск стали громче.

— Чёрный панцирь зову Сэта. Зачем? — заговорил Джагул, сжимая когтистые пальцы. — Хеллуг нет угрожаю чёрный панцирь. Ты хожу тут сам. Ты говорю — Хеллуг пускаю тебя. Зачем Сэта здесь?

— Я никого не звал, — ответил Вепуат. — Я занимался животными. Что здесь было, мы с Гедимином не знаем. Видно, Сэта заметили что-то, чего не увидели мы. Спроси их — что они скажут?

По лицу Джагула пробежала волна, заметная даже под костяной маской. Похоже, Сэта успели всё рассказать, не дожидаясь вопросов — и услышанное никому не понравилось. Снова поднялся рёв и вой. Отряд вдоль хребта рявкал на плотную группу под нишей, те огрызались. Подал было голос хозяин «трилобитов» — на него гаркнули с двух сторон, и он, сердито фыркнув, замолчал.

— Сэта вижу что-то, — с явной неохотой признал переговорщик. — Но думаю не то. Нет такой опасность. Хеллуг нет хочу вред. Нет нападаю на чёрный панцирь. Хеллуг отпускаю он сейчас. Сэта тут незачем.

Вепуат хмыкнул.

— Значит, не то подумали? Что здесь было? — он указал на разозлённую группу под нишей. — Кто-то очень умный решил устроить нам западню? Но остальные вовремя включили голову? Если бы Сэта не стояли у вас под боком, что сделали бы твои воины? Помогли западню захлопнуть?

Гедимин растерянно мигнул. Переговорщик понял больше, чем он. Его когти судорожно сжались, едва не распоров ладонь, шерсть на загривке вздыбилась.

— У Хеллуг нет западня, — отозвался он. — Ты думаю нет правильно. Ты помогаю Хеллуг, Хеллуг даю плата. Всё так. Нет нападаю. Здесь Хеллуг говорю. Говорю нет хорошо. Но нет нападаю. Ты говорю Сэта ухожу. Говорю нет нападаю!

Вепуат недобро ухмыльнулся.

— Они уйдут. Когда мы с Гедимином и всеми зверьми пройдём в разлом. И вам тут нечего сидеть. Зверь здоров. Возвращайтесь в орду, пока Сэта не погнали вас силой.

Было очень тихо, когда сарматы спускались с панциря сааг-туула и обходили его бесконечный бок. Гедимин слышал, как потрескивает пламя в кратерах, и шуршит под ногами пепел. Потом сааг-туул сделал долгий вдох, и шелест и рокот заглушили все звуки. Сармат недобро щурился на пепельный гребень. Ему очень хотелось обернуться и выстрелить в небо — так, для отстрастки.

Едва перешагнув разлом, Вепуат шумно выдохнул и привалился к Гедимину.

— Яд-дро Сатурна! Вот я идиот!

— Бывает, — отозвался Гедимин, приводя его в устойчивое положение. «Трилобиты» не сопротивлялись — они давно висели на шлейках здоровенными панцирными шарами. Вепуат, охнув, схватился за мешок, покидал в него животных и облегчённо вздохнул.

— Ничего, отогреются. Но что я идиот, то идиот…

— Чего они там хотели? Зажать нас в той норе и затыкать копьями? — Гедимин угрюмо сощурился. Ему было тошно.

— Это вряд ли, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Не настолько они дураки. Но вот обездвижить и в таком виде доставить Кьюссам — вполне могли. Им там… в общем, их много. Группы, отряды… Никакого единства. Большинство решило, что план дурацкий. Скорее всего — опасный. Будь мы послабее, они решились бы. Или не будь там армии Сэта… Нет, зачинщиков перехватили сами Джагулы. Но Сэта их мотивировали. Не зря мы тут с ними возимся…

Гедимин сощурился до боли в веках. «Значит, доставить Кьюссам…»

— Говорил же — нечего там лазить, — буркнул он. — Нечего тратить на них флоний. Ты что от них, благодарности ждёшь?

Вепуат шумно вздохнул.

— Мы убили всех их детёнышей и едва не выморили само племя. Какая благодарность? Для таких вводных они ведут себя предельно благородно.

Гедимин гневно фыркнул. Отсюда, с обрыва, уже просматривался белый купол над реактором, и сармат глядел на него, рискуя поскользнуться на осыпи, — вид установки, даже прикрытой защитным полем, унимал накатывающую тошноту и боль под рёбрами.

— Пусть валят отсюда со своим благородством. Я их не звал. Ни ломать мой реактор, ни шляться тут и всех доводить.

Над обрывом блеснуло синее сопло ракетомёта — кто-то из филков в приграничном блиндаже неловко шевельнулся. Гедимин скользнул взглядом по камнемётчикам, рассредоточившимся вдоль обрыва, — они держались тихо, сливаясь с местностью, но сармат уже научился отличать аборигенов от гравия. В груди ныло. «С кочевниками говорить не о чем,» — думал он, спускаясь по скользкому склону. «Разве что Кьюссы выйдут из тумана. Тогда начнутся нормальные переговоры. И нас наконец оставят в покое.»

…Чашка весов пошла вниз. Гедимин ждал, что она остановится, но она скользнула ещё ниже, и сармат, глядя на последнюю отметку, угрюмо сощурился. «Ещё на пять процентов тяжелее. Отлично. Данные собираются, таблица составляется…» — он занёс последний показатель для «стеклянной» скорлупы в журнал, пригляделся внимательнее к новому, неизвестно откуда взявшемуся столбцу и помянул про себя спаривание «макак». Кто-то — скорее всего, Вепуат, только непонятно, когда — добавил в таблицу названия местных дней. Напротив последней записи горела пометка «Огонь».

«Что там говорил Хассинельг про эти стекляшки? Огонь и Жизнь?» — машинально вспомнил Гедимин — и тут же, беззвучно выругавшись, выкинул бред из головы. «Вепуат точно сказал бы, что это связано,» — он покосился на пометку в новом столбце и криво ухмыльнулся. «Всем нам давит на мозг эта планета. Пока я отсюда выберусь, сам в колдовство поверю.»

…Уходить из реакторного отсека не хотелось. Гедимин на пару секунд задержался, разглядывая зеркальный монитор и отражённые в нём радиометры. Ничего нового на них не было. Мощность, выросшая было вчера, ещё утром упала так, что пришлось поднимать все стержни. Реактор давно «выровнялся», хранитель был спокоен, его щупальца, изредка задевающие голову или руки сармата, — легки и почти прохладны.

— Что-то не то? — спросил у Гедимина Айзек, устроившийся за монитором. — Показатели не нравятся?

— Да нет, — пробормотал сармат, переводя взгляд на пульт. Уходить из реакторного отсека совсем не хотелось. Оборудование для землянина — любого, хоть сармата, хоть человека — выглядело нелепо и жутко — но оно хотя бы работало, и так, как задумано…

Айзек сочувственно хмыкнул.

— Устал? Вепуат, не занятый делом, утомит кого угодно. Но занять его пока нечем… Да! Привет тебе от Маккензи.

Гедимин невесело ухмыльнулся — «на Равнине и Маккензи в радость…»

— Чего ему? Опять всё сломалось?

— Он всё-таки обратился к «Торию», — Айзек пропустил последнюю фразу мимо ушей. — С тем, что ты ему тогда сказал.

Гедимин мигнул.

— «Торий» поделился Зелёными Пожирателями, — продолжал Айзек. — Я их видел — шесть взрослых особей. Сказал, что нехватка флония очень досадна — и вот, мол, нам ещё «генераторы». «Торий» тебя, похоже, помнит…

Гедимин поморщился.

— «Торий» — биолог. Сдвинут на ксенофауне. Помнишь его экзотариум на полбазы? На Луне-то… Псих — он и есть псих.

Айзек хмыкнул.

— Хорошо, что он тебя не слышит. И Маккензи тоже. Непременно настучал бы. А я сделаю вид, что ничего не слышал. Иди, там у вас какие-то очередные опыты — Вепуат уже весь извёлся…

…Вепуат ждал Гедимина у купола и, едва увидев открывающийся шлюз, обрадованно ухмыльнулся и замахал обеими руками. Гедимин досадливо сощурился.

— Я уже собрал дрова, — сказал Вепуат, вцепившись в его локоть и настойчиво подталкивая к ангару горячего цеха. — И вытяжку скрутил. Все эти отходы коптят просто бешено. Будем ставить поле поверх здания?

Гедимин покосился на группу аборигенов у больших весов — они пытались уравновесить чашки, насыпая на них камешки. Чуть поодаль, над навесом, прикрывающим пост ракетомётчиков, стоял гигантский богомол с костяным посохом и разглядывал ближайший холм. По краю соседнего плато брёл, опустив голову до земли, сааг-туул. Внизу, прямо под ним, двое Текк’тов «катали камешки» — прессовали собранный по долине гравий, скатывая его в блин. Спускаться к ним сааг-туул не хотел и, кажется, намеревался пойти далеко в обход.

— Гор глазеет на Джагулов, — прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок. — Вот тебе и польза от кочевников. Идём, пока не опомнился!

Ремонтник аккуратно придержал дверную створку, и оба сармата просочились в горячий цех. Закрывая за собой дверь, Гедимин нашёл взглядом Гора — тот так и стоял у блиндажа, глубоко о чём-то задумавшись. «Близко к нам,» — сармат недовольно сощурился. «Но нас вроде бы не видел. А если видел? Да ну его к Джагулам!»

— На своей же базе прячемся от полоумных дикарей, — еле слышно пробормотал он, глядя на подготовленный Вепуатом костёр — поддон с маленькой горкой сухих листьев и шкурок, политой жиром. Сверху всё это прикрывал высокий защитный купол с вытяжными трубами, отходящими от него прямо в открытые лючки.

— Займись печью, — попросил Гедимина Вепуат, опускаясь на пол перед «костром». — Пусть прогреется. Я без тебя её не трогал…

Гедимин, отодвинув заслонку, пощупал горячий, но всё же терпимый поток и потянулся к термостойкому «стакану» с раскалёнными камешками. Краем глаза он видел, как вспыхивает тусклый огонёк и тут же теряется в дыму. Когда он выкладывал в печь последний обломок кейека, пламя пожелтело и рванулось к потолку, и сармат, резко развернувшись, бросился на помощь.

Помощь была не нужна — ровный столб огня держался в пределах поддона, а существа, из него выходящие, на ходу втягивали в себя языки пламени и принимали гуманоидную форму. Гедимин с одобрением отметил, что они пришли не голышом — надели фартуки по типу кузнечных и убрали или подвязали свисающие шнурки и бусины. Из огня вышли четверо; ещё секунда — и столб пламени свернулся, скрутился и стал пятым. «Жрец,» — Гедимин с трудом сдержал нервную ухмылку. «Главный. Ну куда ж без него.»

Жрец пришёл в своих обычных цацках и подвязывать ничего не стал. Гедимин недовольно на него сощурился и следил за ним, пока он, вместе с другими Сэта подойдя к печам, не устроился в стороне, у стены.

— Этому скажи, чтобы в цацках к огню не лез, — буркнул сармат, когда Вепуат проходил мимо. Тот только ухмыльнулся. Гедимин запоздало вспомнил, что у Сэта с огнём свои отношения, и тысяча градусов для жреца, возможно, ничто, но всё-таки приподнял руку с генератором защитного поля — «мало ли, понадобится…»

Сэта держались спокойно. Об их волнении говорили только светящиеся белые пятна вдоль шеи. Даже конвекционные потоки стихли и не трепали ни шерсть, ни шнурки. Вепуат расставил прибывшую четвёрку у печи, там, где им было всё хорошо видно; жрец отступил к самой стене, взглянул на задвинутую заслонку сквозь расставленные когти и сделал жест, сильно похожий на тот, каким Гедимин «благословлял» аборигенов, если этого от него требовали. На возвышение, на которое для работы поднимались низкорослые Скогны, был опущен мешок, сшитый из шкур. Он шуршал и звенел, пока его несли. Теперь Вепуат развязал его и чуть приспустил, показывая всем гору «стеклянной» шихты.

Сэта не мелочились — нагребли килограммов тридцать. Гедимин, подойдя поближе, присмотрелся к «стекляшкам» в руке Вепуата и одобрительно хмыкнул — некрупные осколки просеяли, очистив от песка и каменного крошева, и даже пытались промыть и высушить. Сармат снова вспомнил об особенностях Сэта, — всякая сушка им должна была даваться легко, зачастую без их желания, в раскалённом городе вода не могла не испаряться…

Вепуат открыл жерло печи. Сэта зашелестели, навострив уши. Кто-то придвинулся ближе, но Вепуат жестом отогнал их. Плавильные конусы, ещё холодные, стояли рядом; сармат наполнил один из них шихтой и, зажав в захватах, поставил в печь. Он что-то объяснял на ходу, наклоняя конус и указывая на стеклянные осколки, но Гедимин не понимал ни слова. Он покосился на костяную стойку — там на острых шипах зеленели свежие нарезанные грибы. «Хорошо всё-таки без стражей. И куджагла никому не мешает.»

Вепуат хотел прикрыть печь, но жрец выдвинулся вперёд и, что-то прошуршав, с неохотного разрешения сармата сунул руку по локоть в горн. Побелела она мгновенно, но Сэта ничего не заметил. Он осторожно потрогал камешки, задержался на осколке с резьбой, нашёл ещё один и с тихим потрескиванием вынул руку. Она ещё долго светилась, медленно угасая, и жрец держал её на отлёте. Гедимин следил за ним, стараясь не мигать — и так веки ныли.

— Сэта спрашивают, чем можно порезать кейек, — повернулся к нему Вепуат. — Колоть его они умеют. Резать — нет.

— Ипрон, — ответил Гедимин, показывая золотые пластины из-под чёрной обшивки на рукаве. — Им знаком ипрон?

Шуршание и треск продолжались секунд тридцать. Все по очереди потрогали рукав. Вепуат ухмыльнулся.

— Это священный металл. Здесь его называют «akhshuu».

Он взял со стойки инструменты, показал их пришельцам и пустил по рукам. Каждый из них от первого «исследователя» тут же попадал к жрецу. Когда всё у него скопилось, Вепуат, пожав плечами, начал разъяснения. Гедимин думал, глядя на них, что жрец очень внимателен и, похоже, быстро схватывает. «Решил сменить работу на полезную и осмысленную?» — невольно ухмыльнулся он. «Ну, удачи ему. Что угодно лучше, чем дурить дикарей.»

Все успели по нескольку раз примериться к мундштуку и даже опробовать маленькую трубку, оставшуюся от работы Скогнов (почему-то Вепуат её не убрал), пока шихта в конусе превратилась в жидкость. Гедимин видел вязкую пузырящуюся массу на экране сигма-сканера. Перехватив взгляд Вепуата, он кивнул ему. Разведчик, кивнув в ответ, повернулся к печи.

— Вроде бы они поняли, — коротко ухмыльнулся он. — Ну, им хотя бы ожоги лёгких не грозят.

Кусок гриба, засунутый в расплав, зашипел, пар ударил в воздуховод. Пока Вепуат следил за выходом газа из стеклянной массы, аборигены оглядывались на жреца. Они чего-то от него ждали, а он медлил, только белые пятна ярче светились на шее, под ярусами чьих-то просверленных зубов и позвонков. Вепуат, показав пришельцам очищенный расплав, взял стеклодувную трубку. Ближайший Сэта протянул к нему руку и с громким шелестом указал на жреца. Тот, чуть наклонив голову, повернулся к Гедимину. Гедимин мигнул.

— Чего у них там? Я мешаю? — он ничего не понял, но на всякий случай нахмурился.

— Хуже, — Вепуат ухмыльнулся. — Сэта просили жреца, раз он тут, благословить печь… ну, и всю работу. А он сказал, что тут твоя территория. Теперь все ждут, когда ты всё благословишь. Без этого опасаются.

Гедимин ошалело мигнул.

— Вепуат! Вчера же работали без этой ерунды…

Сармат развёл руками.

— Если бы вчера тут был Скогнийский жрец… Да скажи ты быстро это благословение и стой себе дальше! Тебя же не реактор строить просят…

«Да чтоб вас всех…» — Гедимин, стараясь не показывать досады, тронул костяшками пальцев приклад сфалта и махнул ладонью, будто стряхивая с неё что-то на печь и Сэта, собравшихся рядом. «Эта-то штука с Пламенем как связана⁈»

Жрец что-то прошелестел, и аборигены нехотя развернулись к открытому зеву печи. Казалось, их что-то тревожит. Гедимин в недоумении пожал плечами. «Теперь чего не так? Ритуал я сделал…»

Вепуат дунул в трубку. Светящийся жёлтым пузырь повис на её конце, растягиваясь в длину и ширину. Сэта шумно затрещали, приоткрывая пасти. Это походило на смех — и по сдержанной ухмылке Вепуата Гедимин понял, что они и правда смеются. Сармат подогрел пузырь, растянул его ещё сильнее, потянулся за формовочным черпаком. Ближайший Сэта протянул руку к стеклянной плёнке, резко ткнул в неё пальцем и тут же её отдёрнул, пряча за спину. Вепуат, хмыкнув, сунул трубку обратно в печь и показал, как разглаживается деформированная стенка пузыря. Жрец зашипел, и аборигены, как по команде, убрали руки за спину — видимо, каждому интересно было потыкать в странную субстанцию. «А они видели аналоги,» — думал Гедимин, глядя, как Сэта пристально следят за изменяющимся шаром. «Видели что-то вроде мыльных пузырей. Знают, что они очень хрупки. Где они могли это видеть? Пузыри на воде? Разве что. Веществ, образующих пену, я тут не помню. Даже местное мыло не мылится.»

В этот раз Вепуат не стал дожидаться, пока выдутый сосуд остынет — сразу, отрезав его от трубки, протянул ближайшему аборигену. Ёмкость ещё светилась красным, когда Сэта склонились над ней, простукивая когтями стенки и ощупывая клеймо. Кто-то, сунув нос в горловину, дунул туда — и отодвинулся, с недоумением глядя на сосуд. Остальные рассмеялись.

— Им забавно, — ухмыльнулся Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Они никогда не видели, чтобы что-то делалось таким способом. О, смотри, у них есть стеклянные бусины!

Двое из четвёрки, отцепив от шнурков грубые стеклянные подвески, поднесли их к сосуду — видимо, для сравнения — и долго шумели, переглядываясь. Несколько раз слово вставлял жрец. Выждав ещё минуту, Вепуат щёлкнул когтями по броне, привлекая внимание, и протянул Сэта стеклодувную трубку.

«Думал, жрец вперёд полезет,» — Гедимин подавил смущённую ухмылку, глядя, как пришелец осторожно берёт инструмент и придвигается к печи. «Нет, один из тех, со стеклянными бусами. Значит, тут у двоих даже есть опыт работы с таким материалом…»

— Покажи им, как делать бусы, — сказал он Вепуату. Тот кивнул.

— Да, они и просили. Но сначала пусть освоят выдувание. В бусах интересно окрашивание, а у меня под рукой ничего нет.

— Могу сходить за красителями, — предложил Гедимин, глядя, как Сэта, рывками выдыхая воздух, пытается расширить стеклянный пузырь. Вепуат перехватил его руку и направил трубку с комком остывающей массы в печь. Сэта дунул снова; Гедимин видел, как старательно он топорщит вибриссы. Стенки пузыря чуть растянулись. Сэта сунул трубку в печь, дунул ещё раз — и от волнения втянул в себя воздух. Стенки будущего сосуда схлопнулись и опали, стеклодув закашлялся.

— Ядро Сатурна! Повезло же им с лёгкими, — покачал головой Вепуат, отбирая трубку и сминая остатки пузыря в круглый комок. — Давай ещё раз.

С третьего раза Сэта уловил ритм выдыхания и нагрева. Ещё пара заходов — и стеклянный пузырь растянулся до размеров его головы. Тонкие стенки светились оранжевым, постепенно багровея. Вепуат осторожно перехватил чужую руку, направляя трубку в печь, и показал Сэта черпак.

За продухами сверкнула белая вспышка. Массивная дверь затрещала от страшного удара. Каменные створки на долю секунды прогнулись внутрь. Стеклянный пузырь лопнул. Вепуат с расстроенным воплем выхватил у Сэта трубку. Тот не сопротивлялся — весь отряд, окутанный красным пламенем, уже стоял в проходе между печами. Дверь громыхнула ещё раз. Гедимин, стиснув зубы, шагнул к ней. За его спиной с шелестом поднялось защитное поле.

Створки всё-таки выдержали, и направляющие не потрескались. За каменными воротами стоял Гор, и посох в его клешнях горел белым огнём. За спиной стража Гедимин увидел Скогнов с арбалетами и камнеметалками. Они держались поодаль, в их гримасах читались ужас и ярость.

— Heta! — услышал Гедимин отчаянный вопль Гварзы. Через долю секунды сармат нагнал Гора и встал рядом с ним. Его радужка стремительно темнела. За спиной Гедимина что-то зашуршало, затрещало, краем глаза он увидел жёлто-красные сполохи. Вдохнуть не удалось — грудь сдавило невидимым обручем. «Гор,» — беззвучно прошептал он, недобро щурясь на «богомола». «Эта тварь не может без провокаций.»

— Чего пришёл? — он шагнул навстречу стражу, пристально следя за опасным посохом. — Чего двери ломаешь? Ты их чинить будешь⁈

Гор поднял посох перед собой, исчезая в его белом свечении. За его спиной приглушённо заверещали.

— Твари огня в доме с вами, — голос «богомола» оставался ровным и бесстрастным. — Двери закрыты. Вы вдвоём — среди множества огненных тварей. Нельзя было оставить вас без защиты.

Гедимин ошалело мигнул. «Защитничек, м-мать моя колба…»

— Гор, отойди, — заговорил Гварза; кажется, и он с трудом сдерживался от ругани. — Зачем было собирать тут армию? Вас всех предупреждали, что сюда будут приходить Сэта. Гор, ты хотел устроить ещё одну бойню?

Пальцы Гедимина обожгло горячим воздухом. Сэта, покинув ангар, встали с двух сторон от сармата. Вперёд выступил жрец, весь окутанный ярко-красным огнём. Гор вскинул посох, оплетая себя коконом белого света. Гварза с тяжёлым вздохом вклинился между ними. Гедимин встал рядом.

— Уходи и уводи всех дураков, — сказал он стражу; слова находились с трудом, зато пальцы сами сжимались в кулаки. — Не лезь в нашу работу!

Скогны заверещали. Пальцам стало жарче. «Никто ещё не дерётся,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Уже неплохо. Теперь ещё растащить бы их…»

Гварза пронзительно завизжал. Скогны, прижимая уши, попятились. Кто-то из заднего ряда шмыгнул к шатрам, вслед ему заверещали.

— Работа… — Гор очень медленно, по миллиметру, опустил посох к земле. — С тварями огня? Без малейшей защиты, полагаясь лишь на их слово? Можно ли верить слову тварей огня?

— Да уж больше, чем твоему, — бросил Гедимин. Хотелось плюнуть, но мешал респиратор. «Они ещё не дерутся. А давно могли бы. И ты держись.»

За спиной громко лязгнуло — кто-то ударил одной бронированной перчаткой о другую. К сарматам, вздыбив перья на плечах и спине, вышел Вепуат. Гедимин быстро оглянулся на жреца Сэта — тот стоял в угрожающей позе, но пламя заметно потускнело. Вместе с ним чуть успокоились и остальные.

— Эй! — Вепуат снова ударил в ладоши. — Гор, Тикри и все прочие! Почему надо повторять по десять раз⁈ Я думал, говорю с разумными существами. Этот цех построили мы с Гедимином. Мы сказали, для кого его строили? Сказали, кто и как там будет работать? Тикри, я знаю, ты понимаешь мою речь. Повтори для всех — что мы говорили тогда?

Скогн-арбалетчик, с явной неохотой опустив оружие, что-то проверещал. Гор щёлкнул жвалами. Лапы-лезвия скрестились на его груди с сухим треском.

— Я тогда ещё говорил тебе, Вепу-а, — он воткнул посох в землю, и гравий вспыхнул. — Твои затеи очень опасны. Я не верю тварям огня. Все здесь опасаются их. Ты говоришь — они будут работать мирно. Ты за них ручаешься. Но ты их не знаешь…

— Мы тебя знаем, — буркнул Гедимин. — Ты уже устроил провокацию. Сейчас была бы вторая. И ещё куча трупов. Я тебе уже правил жвалы — мне повторить?

— Heta! — одёрнул его Гварза, кивком указывая на отряд Скогнов. Все опустили оружие, попрятали снаряды, подготовленные для первого выстрела, и теперь медленно пятились к шатрам, не спуская взгляда со светящихся «тварей огня». Те медленно желтели, хотя красные пятна у горла ещё горели ярко.

— Ты их не знаешь, — повторил Гор; вместе с угасающим посохом тускнели и его фасетчатые глаза. — Ты привёл их сюда и закрыл двери. Что бы ты делал, если бы они напали?

— Отбился бы, — отозвался Вепуат. — Мы мирно делали стеклянную ёмкость, пока не явился ты и не стал ломать двери. Тебе сильно повезло, что камень выдержал. И всем вам — что Сэта очень сдержанны и верны слову. Теперь иди отсюда, нам с Гедимином ещё работать.

Жрец что-то прошелестел. Он внимательно следил за посохом. Один из Сэта оглянулся на цех. Гедимин угрюмо сощурился. «Оторвали от дела, испортили работу… В следующий раз останусь снаружи. Возьму стража за шкирку и буду держать. Пока Вепуат не отсигналит, что Сэта ушли.»

Разведчик повернулся к огненным существам и зашелестел. Они с шипением, оглядываясь на стража и показывая клыки, потянулись к ангару. Последним за дверью исчез жрец — и, как видел Гедимин, он не пошёл к печи, а встал в коридоре, лицом к воротам. Сармат покосился на Скогнов — они уже перебрались ближе к полевой кухне и выглядели не разозлёнными, а озадаченными. Гор оглянулся на них, выдернул посох из гравия и сложил лапы-лезвия на груди.

— Я буду следить за каменным домом, — сказал он. — Успей позвать на помощь. Придёт она быстро.

Отвернувшись, он побрёл к отряду Скогнов. Гедимин проводил его недобрым взглядом.

— Спасибо за помощь, — сказал Вепуат Гварзе; перья на его плечах немного улеглись, но ещё заметно топорщились. — Вовремя ты пришёл. Я пока из цеха выбрался…

Гварза пожал плечами.

— Значит, предполагается, что эти два народа будут работать бок о бок? — он оглянулся на горячий цех. — Под одной крышей?

Вепуат уткнулся взглядом в гравий.

— Когда-нибудь получится, — сказал он с наигранной уверенностью. — Они постепенно привыкнут, что опасность не так велика. Что провокации гасятся в зародыше. И тогда дело пойдёт.

— Ну-ну, — отозвался Гварза. — Возможно, было бы проще, если бы вы с Кетом предупредили, что здесь будут Сэта. Не друг друга, а дежурного стража и временных вождей. Тогда они все не подорвались бы по тревоге. Понимать, что происходит — это, вообще, важно…

Теперь себе под ноги уставился Гедимин. Таким смущённым он себя давно не чувствовал.

— Мы предупредим, — пробормотал он. — В следующий раз. Ты это… извини.

Вепуат толкнул его в бок. Гварза молча развернулся и пошёл к шатрам. За спиной зашелестело — жрец выглянул наружу и, кажется, звал «инструктора» в цех. Вепуат виновато ухмыльнулся.

— Ага, идём, — кивнул он жрецу, напрочь забыв, что Сэта по-сарматски не понимают ни звука. — Гедимин, ты как? У тебя вся чешуя дыбом.

«Чешуя⁈» — Гедимин ошалело мигнул, посмотрел на себя и беззвучно выругался. Весь скафандр покрылся шипастыми чёрными чешуями. По центру каждой из них, в углублении, защищённом острыми гребнями, мерцало что-то зелёное, сильно похожее на миниатюрный глаз.

— И вдоль хребта красивые такие иглы, — Вепуат заглянул сармату за спину. — Вот только ипрон оголился. Тебе надо на спину два слоя фрила. Тогда при трансформации его на всё хватит. Эй! Зачем⁈

Гедимин, резко опустив приклад сфалта вдоль спины (чёрные шипы брызнули во все стороны — прочности им явно не хватало), наклонился за обломком фрила и брезгливо поморщился, глядя на отломанный отросток.

— Гребучая мутация!

…Четыре стеклянных сосуда «ученики» унесли с собой. Отчего-то им нравилось вдавливать черпаки в стекло так, что они проваливались глубоко внутрь, а стеклянная масса наплывами свисала наружу. У последней ёмкости появились даже ноги — три выступа, полых внутри — а горловина сплющилась и разошлась в стороны, превратившись в длинный треугольник. Функциональности в этом не было никакой, но Сэта порадовались — и Гедимин не стал влезать. Вепуат следил за «учениками» с рассеянной ухмылкой и даже позволил жрецу открыть соседнюю, не задействованную печь и сунуть в неё руку. Через несколько минут Сэта, осторожно держащие в руках полуостывшие сосуды, превратились в огненные столбы и пропали. Стекло на пол не брызнуло, ни расплавом, ни осколками, — видимо, перемещение прошло успешно.

— Быстро они всё схватывают, — пробормотал Вепуат, заглядывая в мешок с остатками шихты. — Давай это с дороги уберём… Ага, вот сюда. Им только приспособиться к мундштукам, а дальше пойдёт. В другой раз покажу про бусы. Возьмём стекло двух цветов. Жаль, чёрного и молочно-белого нет. Будет тёмно-лиловый и рыжий…

— Угу, — Гедимин вспомнил, как жрец рылся в печи, перебирая камешки, а другой «ученик» совал в расплав шипящий гриб. — У них послезавтра будут свои горны. Может, похуже. Но будут.

Вепуат ухмыльнулся.

— Будут — сходим посмотрим… Гедимин! Ну зачем ломать-то⁈

Сармат, оторвавший от предплечья очередную чешуйку, сердито фыркнул.

— Я не ксенофауна. Пойду чиститься. Не идти же к реактору в чешуе!

Вепуат пригладил жёсткие перья.

— Не знаю, чем твоему реактору не нравятся чешуйки, — обиженно сказал он. — Ты его вообще спрашивал?

Гедимин только отмахнулся.

35 день Молнии, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Ещё не успел открыться шлюз, как Гедимин услышал громкий шорох и знакомый хруст — Вепуат кормил «трилобита» с ладони, и тот вместо мяса норовил погрызть перчатку. Он стоял посреди отсека, приподняв обе руки. И с левой, и с правой свисал пластинчатый хвост.

На гул закрывающегося люка Вепуат медленно обернулся. «Трилобит» на левой руке резко выпустил крылья, изогнулся, но еда, зажатая в кулаке «дрессировщика», была интереснее, чем Гедимин. Хруст продолжился. Второе существо даже крылья выпускать не стало — негромко булькнуло какой-то внутренней полостью и вцепилось в недоеденного «кальмара».

— Привыкает? — спросил Гедимин, осторожно огибая Вепуата и его зверинец. Животные его не занимали, но Вепуат выглядел очень довольным — надо было проявить вежливость. «Он разводит зверьё в лаборатории, я — в реакторе,» — с кривой ухмылкой сармат склонился над литейной станцией, вспоминая волокнистые щупальца на висках и загривке. «Его твари хотя бы безвредные.»

— На ночь подсадил к нему Подранка, — сказал Вепуат, глядя, как Дикарь выпускает и втягивает крылья — что-то опять его потревожило. — Сегодня на руку залез без возражений. Вылетаем Подранка — принесу его обратно. Общение им на пользу.

— Угу, — отозвался Гедимин, запуская камнедробилку. От её грохота Дикарь выпустил крылья, но в кулаке Вепуата ещё оставалась еда — и это было важнее всего.

— Всё-таки эта идея с мешками на голову… — пробормотал Вепуат, задумавшись о чём-то своём. — Не всякое животное такое выдержит. Депривация для стайного хищника… За ночь там, наверное, ещё кто-то сдох.

— Опять полезешь к чужому зверью? — Гедимин недовольно сощурился. — Только флоний на них не трать. Не заслужили.

Вепуат виновато вздохнул. Еда у него закончилась, но животные ещё сидели на его руках, не вырываясь, — видимо, поэтому он говорил спокойно и двигался медленно.

— Эшку-тэй — неагрессивные существа. Тебе ничего не сделали. Попали под общую раздачу. Нет ничего плохого в том, чтобы им помочь.

Гедимин фыркнул.

— Ты ходил за кочевниками и упрашивал их — дай помочь зверьку, дай помочь! Даже мне было противно. А эти твари, небось, что-нибудь надумают…

Вепуат вскинул на него помрачневший взгляд. Дикарь сорвался с его предплечья и нырнул под стол, Подранок прыгнул за ним.

— Это уже их дело, — угрюмо сказал сармат. — Как надумают, так и передумают. Тебе помочь с литейкой?

Гедимин отмахнулся.

— Иди собирай «трилобитов».

…Температура в долине Элид никак не могла «перевалить через ноль» — небольшой «минус» быстро сменялся «плюсом», хрустящий под ногами иней снова таял. Вода в чашах туманников оставалась жидкой — слишком много органики в ней было растворено. Гедимин следил за растениями — они часто попадались ему на глаза — но пока непохоже было, что они готовы образовать споры. Сармату хотелось посмотреть, как взлетит огромное «семечко» — туманники вырастали из таких, не из микроскопической пыли, а для такого «снаряда» нужна была мощная катапульта…

— Со Скогнами попробуем жёлтый и синий, — вслух подумал Вепуат, оглядываясь на стеклодувный цех. Гедимин кивнул. Бусы, на его взгляд, было делать проще, чем симметричные стеклянные сосуды; Вепуат собирался окрасить расплав в жёлтый и синий цвета и показать Скогнам, как делать двуцветные украшения. Гедимин думал о вращающихся телах и их свойстве взрываться. «Надо сказать Скогнам, чтобы особо трубкой не крутили…»

Стоило сарматам шагнуть за разлом, как из мешка на плече Вепуата вместе с треском и хрюканьем донёсся звук трубы. Сокол высунул хоботок в дырку и затрубил изо всех сил — и с «живого холма», растянувшегося меж кратерами, тут же долетел ответ. Вепуат радостно усмехнулся.

— Ожили! Я немного боялся, что флоний их отравит. Трудно считать массу у таких существ. Панцирь отдельно, лапы отдельно…

Сокол снова затрубил. Мешок задёргался, и Вепуат, перестав ухмыляться, схватил его двумя руками. Гедимин хмыкнул.

— Куда отойти, чтобы он самок не чуял? Сорвёт всю твою тренировку.

— Мы столько не пройдём, — отмахнулся Вепуат, огибая разлом, протянувшийся прямо под ногами. — Вон там встанем. Ничего, пусть орёт. Прилетит одна-две самки — не страшно.

…Сокол ненадолго притих, пока Вепуат пересаживал его на стойку и давал первые задания — но, выбираясь из-за скал, Гедимин снова услышал трубный рёв. «Трилобит», оставленный на привязи, пока две самки выполняли команду «следовать», запрокинул хоботок и заорал — и ему ответили. Над спиной сааг-туула, дремлющего среди кратеров, мелькнул длинный крылатый силуэт. Следом раздались частые щелчки, и существо развернулось и село на руку Джагула. Он, встав на выступ брони, наблюдал за сарматами; один «трилобит» свисал с его предплечья, другой выглядывал из-за спины.

— Смотри, разлетались, — довольно хмыкнул Вепуат, заталкивая хоботок обратно в Сокола. Животное обиженно захрюкало и застучало спинными щитками. Самка, привязанная к руке кочевника длинным шнуром, взлетела, расправляя необычно длинные крылья, сделала круг, насколько позволила длина шнура, и села на широкий браслет, выщипывая клочья мяса из подставленного кулака. Гедимин вспомнил, как хрустела в челюстях броня Вепуата, и решил, что перчатка Джагула по жёсткости не уступает лёгкому скафандру — иначе кормил бы он зверька собственными пальцами.

Сокол, на секунду оставленный без внимания — Вепуат выдавал награду прилетевшим самкам — снова затрубил. Ему ответили из-за спины сааг-туула — там тоже кто-то выгуливал «трилобитов». Вепуат, снова хмыкнув, бросил в кратер камешек, отправил Сокола на поиски и развернулся к «живому холму». Сааг-туул как раз начал подавать признаки активности — пошевелил лапами, чуть повернулся набок, приподнял панцирь на загривке…

— Смотри на хвост, — прошептал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — У них там второй дохлый «трилобит».

Маленькие «отсеки» у основания хвоста были приоткрыты. Вдоль них шёл Джагул с коротким шестом, заглядывал в каждый и тыкал палкой. Его напарник, идущий ярусом ниже, как раз вытаскивал из «ячейки» неподвижного «трилобита». Существо, вытряхнутое из мешка, так и осталось висеть, не подавая признаков жизни. Джагул, коротко рявкнув, повесил его за спину на непригодившихся шлейках. Рядом, на другом плече, повис пустой мешок.

— Многие выжили, — заметил Гедимин, направляя на «холм» луч сигма-сканера. Джагул, закончив обход, оставил шест и отцепил от пояса разрезанную тушку «пузыря» — и теперь вместе с ней по плечи всунулся в «отсек» и всё заслонил своей спиной. На экране сканера проступили очертания мешка с «трилобитом», вяло шевелящийся хвост, рука Джагула, поднесённая к дырке в мешке. Из дырки высунулся хоботок, замер на секунду — и рывком захватил пищу и втянул в мешок. Джагул сдёрнул существо со стены, перехватил свисающие шлейки, отодвинул ткань и шмякнул «трилобита» себе на предплечье. Существо вместе с мешком судорожно затрепыхалось, но кусок пищи под хоботком почти сразу же его успокоил. Гедимин смотрел, как «трилобит» сидит на браслетах Джагула и грызёт то растёрзанную пищу, то его пальцы, и пытался подсчитать дни.

— А у них быстрее получается, — заметил он, оглянувшись на Вепуата. — Где-то на сутки. Ускоренное приручение?

Вепуат сердито фыркнул.

— Я не буду мучать животных. Вот найдёшь же ты, кого ставить в пример…

Пока шла тренировка, Джагулы успели накормить половину своих зверьков. Трое не стали пересаживаться на руку и ничего не получили, один из них даже не высунул хоботок, учуяв мясо, — и Гедимину подумалось, что завтра, вполне вероятно, его, уже дохлого, вытряхнут из мешка и бросят в ведро у морды сааг-туула. В «белковую подкормку» шли все животные остатки, собранные в лагере — и дохлые «трилобиты» тоже.

Вепуат отвязал шлейки, щёлкнул языком, и Сокол, Чужак и Подранок сорвались с места и взлетели над кратером. Круг, по которому они летели, немного вытягивался в сторону хвоста сааг-туула — вернее, живого облака, кипящего над дальней ямой. Сканер «разглядел» у ямы двоих Джагулов с плетёной сеткой на костяном каркасе. Они закинули в воздух гигантский сачок, захватили какую-то часть роя и теперь, крепко ударив сачком о камни, рылись внутри, перебирая добычу. Что-то сразу полетело обратно в яму и, не достигнув её дна, было поймано летучим падальщиком и проглочено.

— Применение отходов, — пробормотал сармат, глядя на прибор. — Вот, оказывается, зачем открытая канализация…

— Они бы вырыли закрытую, но на каждой стоянке не накопаешься, — отозвался Вепуат, из-под локтя заглядывающий в его экран. — В первый раз вижу такую «рыбалку».

— Чёрный панцирь здесь, — услышал сармат чужой голос и, забыв о сканере и «рыбаках», резко повернулся на звук. Джагул в костяной маске остановился в пяти метрах и показал пустые руки. Вепуат нехотя изобразил приветственный жест. Гедимин не шевельнулся.

— Эшку-тэй летаю, — Джагул указал на «трилобитов», мелькающих над кратером (после очередного сгона с удобной скалы). — Хорошо. Сильный. Нет крыло? Почему?

— Рана, — коротко ответил Вепуат. Джагул втянул воздух, зарокотав на вдохе, — таких звуков Гедимин раньше не слышал.

— Плохой рана, — заметил он. — На два крыло. Везение — хвост нет ломаюсь.

«Коллега,» — Гедимин угрюмо сощурился на широкие браслеты, шкуру на плече и пристёгнутую к поясу рукавицу. «Пришёл поболтать. Не опасно, но надо следить…»

— Рана была с одной стороны, — зачем-то пояснил Вепуат. — Второе крыло пришлось отрезать позднее. От непарного крыла толку не было.

Джагул снова зарокотал — может, так у них выражалось сочувствие?

— Редко кто лечу эшку-тэй, — сказал он. — Если рана — обычно смерть. После рана летаю плохо, долго нет летаю. Надо поймаю другой.

— Это животное летает хорошо, — холодно ответил Вепуат. — Это зверь Кьюссов, у вас говорят? Кьюссы тоже не умеют лечить животных?

Джагул неприятно оскалился.

— Хеллуг умею, — отозвался он. — Обычно нет надо. Про Кьюсс нет знаю. Кьюсс умею много. Нет рассказываю.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Эту маску из костей сделали Кьюссы? — спросил он, уже зная, что услышит в ответ. — Это чтобы понимать их язык?

Джагул поправил нижнюю челюсть и собрал ремешки в кулак; что-то его встревожило.

— Работа Кьюсс, — подтвердил он. — Все знаю язык Кьюсс. Это для ваш язык. Этот никто нет знаю.

Гедимин мигнул.

— Тогда как Кьюссы сделали переводчик на неизвестный язык?

— Кьюсс умею, — мрачно ответил Джагул. — Хеллуг нет рассказываю.

— Дай посмотреть, — Гедимин протянул руку к маске. Этот механизм приводил его в оторопь. «Из видимых деталей — челюсть и крепления,» — думал он. «Остальное выглядит декоративным. Но… что-то тут не так. Тут должен быть процессор, голосовые модуляторы… Тут даже мембраны не просматриваются. Чем оно воспроизводит звук?»

Сааг-туул встряхнулся всем телом, поднялся на лапы, взмахнул хвостом и заревел. Джагул, протянувший было руку к маске, вздрогнул и бросился к вставшему зверю. Из приоткрытой ниши на боку кто-то сбросил верёвку с узлами; секунда — и отставшего «пассажира» втянули на борт. Ниша захлопнулась. Сааг-туул опустил голову и, плавно покачивая длинным хвостом, потрусил к разлому. От его трусцы с длинного вала сыпался пепел и мелкие камешки.

— Шло бы оно шагом, — буркнул Гедимин, когда несколько кубометров породы съехало в кратер. Голова животного уже ушла за разлом, теперь туда втягивалось всё остальное. Хвост-балансир покачивался из стороны в сторону.

— А ему гораздо лучше, — отметил Вепуат, щелчками сгоняя «трилобитов» со скалы. — Синяки на лапах пропали, теперь может бегать. Дня через два-три будет готов к долгой дороге. Не знаю, где там у них сейчас пастбища, но явно не в Сфенах Земли и Огня.

— Как работает эта штука? — вслух подумал Гедимин, провожая взглядом так и не изученную маску (её не было видно под бронёй сааг-туула, но она всё-таки была там). — Как она в принципе может работать? Кости, камни и шнурки. Даже мембран нет.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Джагулам не понравится, если ты разберёшь её на молекулы, — сказал он. — А собрать будет непросто.

…Стеклянная шихта весила на пять процентов меньше, чем вчера. Гедимин, болезненно щурясь, сделал очередную пометку в журнале. «День Молнии» — значилось напротив неё в новом, мучительно бессмысленном столбце. Взгляд сармата упорно возвращался на строку выше. «День Огня… Всё-таки здесь была какая-то связь. Ничего не менялось в условиях взвешивания, кроме… кроме вот этой вводной. День Огня…»

Он посмотрел на строку ниже. «День Жизни» — было напечатано в «бессмысленном» столбце. Сармат криво ухмыльнулся. «Что там говорил Хассинельг? Огонь и Жизнь? Завтра проверим. И если вес снова изменится…»

Он оборвал мысль на середине. «Что — „если“? Есть закономерность — надо учитывать. Причину выясним потом.»

…Вепуат забрал из лаборатории две пробирки — несколько граммов ксенофторида «лития» и ксеносульфида ульсены; теперь он, как видел краем глаза Гедимин, возящийся с печью, пересыпал порошки в дутые стеклянные чашечки. У них даже были крышки на винтовой резьбе; Гедимин думал, что «винт» на стекле долго не продержится, но Вепуат, видимо, сделал его ради тренировки.

— Досадно, что нет ярко-синего, — сказал Вепуат, опустошив пробирки. — Перебрал всё — ничего не подошло. Может, какой-нибудь редкий минерал… Если Скогны возьмутся за изыскания, может, наткнутся.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Если возьмутся. Я тут научных институтов не видел.

— Когда для изысканий были нужны институты? — отмахнулся Вепуат. — Вон, ты с ядерным реактором работал на коленке… Ну что, печь готова? Пойду за Скогнами.

Скогны пришли вдесятером. Ещё нескольких, судя по шуму, отсекли у входа. Следом, неуклюже попытавшись закрыть за собой дверь, вошла Ауна с посохом наперевес и остановилась посреди коридора.

— Мастерр Дим-мин, — слегка наклонила голову она, разглядывая печи. — Вот где Куэннская плавильня. Много рразговорров о ней.

— Под холмом бродят Джагулы, — напомнил Гедимин, сердито щурясь. — За ними кто-нибудь следит?

Дверь заскрежетала — на неё налегли снаружи и даже попытались поддеть её древком копья. Гедимин, смерив пытающихся недобрым взглядом, загнал створку в паз, отсекая и любопытствующих, и их недовольное верещание.

— Скогны на стрраже, — Ауна беспечно махнула посохом, едва не зацепив печь. — И ваши воины так же бдительны. Что это за стерржень в рруках Вепу-а? Мне говоррили о тррубках.

— Это для бусин, — отозвался Гедимин. — В них дуть незачем.

Одного Скогна допустили к загрузке шихты. В этот раз её поместили в маленькие плавильные конусы. Вепуат подмешивал к ней краситель, между делом что-то объясняя — возможно, необходимые пропорции. Скогны разглядывали чашки с цветными порошками. Ауна посмотрела на них сквозь навершие посоха, не увидела ничего интересного и опустила палку.

— Сегодня будем греть чуть дольше, — сказал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Потом прервёмся, накрутим пару бусин — и я покажу, как время нагрева влияет на цвет. Альгот тут подал идею насчёт нереагирующих примесей…

Гедимин пожал плечами.

— Работай, как знаешь, — он настороженно покосился на стража. — В этот раз хоть в дверь никто не ломится.

…Вепуат показал пару приёмов обращения с цветным стеклом и отдал стержень ближайшему Скогну. О горячую массу на расстоянии локтя обжечься было труднее, чем о воздух в нагретой трубке, — сегодня с ожогами никто не прибегал, и работа шла спокойно. Скогны оживлённо верещали, Вепуат отвечал, вид у всех был очень деловитый, ни одна бусина не взорвалась, — и волнение Гедимина постепенно улеглось. Страж никуда не лез, разглядывал «учеников», стержни и готовые изделия. Потом Гедимин обнаружил у него в руках стеклодувную трубку — длинную, изготовленную для Сэта.

— Говоррят, вчерра прриходили… жители огня? — спросила Ауна, слегка замявшись. Её затуплённый коготь коснулся тёмной полосы нагара — по трубке было видно, что она использовалась.

— Угу, — отозвался Гедимин. — Ты будешь работать? Если нет — положи. Это инструмент.

— Стрранная тут насадка, — заметила Ауна, разглядывая мундштук и пытаясь его прикусить. Её «лицо» было короче и шире, чем у Сэта; Гедимин на секунду задумался о конструкции мундштука для её биологического вида, потом опомнился и сердито сощурился.

— Это для Сэта. Им так удобно, — сармат отобрал инструмент и вернул на стойку. Ауна не возражала.

— Жители огня прришли сюда… для рработы? — она указала на Скогнов, верещащих над стеклянной «лапшой» — заготовками для бус. — Не угррожали, ничего не жгли, не порртили вещей?

Гедимин поморщился.

— Всё было спокойно. Пока ваш Гор не вломился в цех.

— О Горре говорри с Рруниеном, — отозвалась Ауна, чем-то заметно удивлённая. — Значит, никого не трронули… Это рредкость здесь, на Рравнине. Мы много говоррим о мирре. Но выходят одни дрраки.

Гедимин невесело хмыкнул.

— Мы хотим, чтобы здесь работали мирно. Тут можно сделать много красивых цацек. Колбы, фонари, зеркала…

— Говоррят, в это… стекло можно вплавить церру, — сказал страж. — Своими рруками сделать церрит и прридать ему любую форрму. Они хоррошо укррасили бы Серрдце Пламени. Как горрящие крристаллы Куэннов.

— У Куэннов было что-то другое, — задумчиво сказал Гедимин. — Не это стекло. Оно всё-таки хрупкое. И запасы ограничены. Интересно, чем питаются те летучие червяки. Из чего формируется такая скорлупа…

— Рравный Куэннам ищет прричины вещей, — вздохнул человекопёс. — Как тррудно пострроить такую мастеррскую? Рруки Скогнов сложат такие вот печи?

Гедимин пожал плечами.

— Они вроде умеют плавить рэссену? Со стеклянной шихтой не должно быть проблем. Температура вдвое ниже. Кейек или другое высокоэнергетичное топливо… Печь собирается элементарно из негорючего камня и глины.

— Прростые оррудия для сложных умений? — Ауна взглянула сармату в глаза. — Вот в чём рразница между вами и Куэннами. У них не было прростых оррудий. Может, они не хотели перредавать умения…

…Вепуат переложил последний осколок гравированного кейека из печи в огнеупорный стакан и задвинул заслонку. На опустевшем поддоне дымились остывающие конусы. Больше там ничего не было — Скогны ссыпали готовые бусы в деревянную чашку и с ней убежали. Последним, что у них получилось, было что-то вроде полосатой рыбы — синее тело, жёлтые плавники или крылья. С ней возились вдесятером, передавая друг другу стержни и захваты.

— Бусы у них пошли быстрее, — заметил Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Видно, что им привычны вязкие массы и расплавы. А вот с дутьём… Ещё два-три учебных захода я им сделаю. Гедимин, ты уследишь за двумя печами сразу? Я их разделю, чтобы бусники не мешали стеклодувам. Если хорошо пойдёт, совместим методы.

Гедимин пожал плечами.

— Хоть за четырьмя. Конструкция очень надёжная…

Он покосился на приоткрытую дверь.

— Что будет завтра? Сэта придут?

Вепуат решительно кивнул.

— Если сами не откажутся. Для портала всё готово, лежит в цеху. Сделаем немного бус. Главное, чтобы никто не лез…

Он оглянулся на дверь. Гедимин угрюмо кивнул.

— Гварза говорит — надо предупреждать. Ладно. Завтра кто тут дежурит?

— После Ауны? Или Корген, или Хассинельг, — быстро вспомнил Вепуат. — Оба вроде мирные. Ну, спокойнее, чем тот инсектоид.

— Вот он и будет предупреждён, — Гедимин недобро сощурился. — А если словами не поймёт — зафиксирован. Без стражей Скогны меньше бегают. Проверено.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Ты всё-таки поосторожнее, — попросил он, глядя на Гедимина с опаской. — Какие ни есть, а союзники.

— В ядерный могильник таких союзников, — отозвался Гедимин, вспоминая, как трещала массивная каменная дверь. «Белые палки, при дурацком виде, штуки мощные. Но без них… Интересно, если палку отобрать, что останется у стража? Какой-нибудь карманный бластер? Или только зубы и когти? Что у них от палок, а что — от них? Как бы завтра не пришлось проверить…»

36 день Жизни, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

С утра Вепуат пришёл в душевую с двумя «трилобитами». Ещё двух Гедимин нашёл в лаборатории — Дикарь и Подранок висели на стене, лениво шевеля крыльями и выглядывая из-под защитного поля. Один из них при виде чужака насторожился и собрался куда-то лететь, другой высунул хоботок и тут же втянул — то ли унюхал Гедимина, то ли не унюхал еды.

Над литейной станцией стоял Кенен Гварза, выгружая что-то из камнедробилки в тигель. Гедимин недовольно сощурился — вот это было совсем не кстати — но остановился у стола, дожидаясь, когда освободится хотя бы камнедробилка. В ней было что-то вроде сухой глины или ила, перетёртого в мягкую пасту; Гварза собирался нагреть это до четырёх тысяч градусов.

— Кет? — «командир», закончив настройку станции, повернулся к пришельцу. Он недовольно сощурился на грохочущую камнедробилку — Гедимин запустил её сразу же, едва вытерев от остатков глинистой массы — и встал у стола, глядя на сармата.

— Что за руда?

— Чёрный песок, — коротко ответил Гедимин, кивнув на контейнеры под столом.

— Опыты или новый твэл? — Гварза покосился на наручный передатчик.

— Для станции, — буркнул Гедимин. — Шихта сама себя не накопит.

Гварза хмыкнул.

— Тонны шихты — на одной литейной станции? Сколько времени на это уйдёт?

— Местный месяц, — пожал плечами Гедимин. — Может, полтора. Какая разница? Ещё ни одно перекрытие не готово…

— Ты полтора месяца будешь убивать газоотводы возгонкой минералов? — Гварза недобро сощурился. — Литейная станция не рассчитана на промышленные объёмы.

Гедимин хотел ответить, что газоотводы под контролем (и при необходимости заменяются за пять минут), но тут же понял, что дело не в газоотводах, и пришёл в тоскливое раздражение.

— Я могу работать в лаборатории, — напомнил он, угрюмо щурясь. — Так же, как ты.

— Это не значит делать из неё завод, — отозвался Гварза. — Какова температура возгонки? Меньше тысячи? Что здесь такого, что нельзя сделать в примитивной печи?

— Какой ещё печи? — буркнул Гедимин, думая, что драться в лаборатории неохота, но, похоже, придётся.

— Любой из четырёх, на твой выбор, — ответил Гварза, и Гедимин растерянно мигнул, внезапно сообразив, что это не издёвка. — Всё равно у тебя используются одна-две. Задействуй остальные для возгонки. Там газоотводы гораздо шире. Про фильтрацию не забудь — это всё, остывая, ляжет нам же на головы.

Он проверил термодатчики и ушёл в соседний отсек. Переборка с тихим шорохом легла в паз, закрывая проход. Грохот камнедробилки стих; она ещё гудела, работая вхолостую, но Гедимин о ней забыл. «Печи. Верно. Как минимум две постоянно свободны. И свободны будут ещё долго. Тигли… да, есть подходящий размер. Надо сделать закладку, проверить, как пойдёт… И побольше волокна в газоотводы. Загаживать холм, и правда, ни к чему.»

Вепуат застал его в горячем цехе за установкой в газоотвод нового фильтра, пропитанного «жидкой молнией». «Молния» незаметно почти иссякла — разобрали на пропитку вкладышей для респираторов, и Гедимин досадливо щурился, ругая себя, что не заметил её иссякания вовремя. На дне тростникового «контейнера» остались считанные миллилитры.

— Сходи к Гварзе, — велел он Вепуату, выглянув из печи. — Пусть поищет «жидкую молнию». Очень надо для фильтров.

Вепуат хмыкнул.

— Думаешь, у него есть?

— Нет, так достанет у местных, — Гедимин, забравшийся по пояс в агрегат, говорил громче обычного, но не был уверен, что его хорошо слышно. — В столице или ещё где. Давно он не был в столице. Сырьё имеет свойство кончаться.

Вепуат вернулся не один. Гедимин загружал рудой второй тигель, когда услышал шаги двух пар бронированных сапог. Гварза вошёл в цех, огляделся по сторонам, покосился на открытую печь и коротко усмехнулся.

— Значит, ты соскучился по столице? До конца месяца съездим. Вепуат, подготовь хорошие образцы этой твоей… новой технологии. Колбы, чашки, цветные бусы.

Вепуат мигнул.

— Это уже лишнее, — сказал он, разглядывая каменный пол. — Технология ещё не отработана толком. Может, через месяц…

Гварза выразительно хмыкнул.

— Ну да. О новой технологии, новой точке торговли между враждебными народами и планах совместного производства нужно сообщать через месяц. Непосредственному правителю этой территории. Зачем ему такое знать, верно? Пусть слухи своим ходом идут из Синви в Сердце Пламени. Вокруг нас ведь так мало бредовых сплетен. Нужна ещё сотня. Хепри! К завтрашнему рассвету образцы чтоб были. Упакуешь для перевозки.

Он вышел. Гедимин взглянул на забытый тигель, из которого уже сыпалась рудная пыль, выругался про себя и, убрав лишнее, сунул его в печь. Вепуат просвистел — точнее, провыл — короткую мелодию и повернулся к озадаченному ремонтнику.

— Вот не хотел я шума раньше времени… Гедимин, ты макет печи не выбрасывал?

Сармат качнул головой. Макеты он вообще не выбрасывал — слишком долго возился, вырезая их из неоднородного минерала. Все они, обёрнутые местной «ветошью» из мятых листьев, лежали в лабораторном шатре.

— Возьмём завтра с собой. И макет, и все инструменты. И шихту. Как бы не пришлось на месте показывать…

…Руда испарялась. Только в этом Гедимин и был уверен, когда уходил в разлом на тёмном холме. Над длинным зданием цеха дрожали потоки горячего воздуха. Пыли и пара в них почти не было — «жидкая молния» пока ещё захватывала их и осаждала на комьях волокна. «Такие фильтры дольше пары дней не проработают,» — думал сармат, оглядываясь на цех. «Не та нагрузка. Про „молнию“ я сказал, а вот про волокно забыл. А оно тоже на исходе.»

…Едва разлом остался за спиной, мешок на плече Вепуата запрыгал и затрубил. Ему ответили — не со спины сааг-туула, обвешанного фонарями, а откуда-то справа, из кратеров. Вепуат повернулся туда и весело хмыкнул.

— Тренировка в разгаре. Что ж, нам тоже туда.

У кратера чуть поодаль от дремлющего сааг-туула, за сторожевым постом «огненных жителей», маячил Джагул. Над его рукой на длинном шнуре кружил «трилобит», закладывая резкие виражи и то и дело уходя в короткое пике. Джагул щёлкнул языком, подманивая животное на руку, и повернулся к пришельцам.

«А он ждал нас,» — понял Гедимин, едва увидев костяную маску. Джагул резким жестом поднёс свободную руку к ключицам. Вепуат повторил его движение — так, похоже, выглядел приветственный жест. Гедимин молча кивнул — он пока не был уверен, что хочет кого-то тут приветствовать.

— Мы встанем тут, — сказал Вепуат, выдёргивая «трилобитов» из мешка. Сокол тут же заорал. «Трилобиты» Джагула — двое на плечах, один на руке — ответили коротко и вразнобой. Сокол раздулся, приподнимая щитки, и заклокотал. Вепуат, вполголоса выругавшись, перекинул его на стойку и крепко пристегнул.

— Самец хороший ловчий, — заметил Джагул, придерживая шлейки. — Я раньше держу самец. Все умираю.

— Лекарство нужно давать быстро, а не когда все полости погнили, — отозвался Вепуат, пересаживая Чужака на руку. — Гедимин, не поможешь? Погоняем их с места на место, от меня к тебе. Промежуточная точка — вон та скала.

Гедимин молча кивнул. Это упражнение было разминочным; обычно кругов через десять-двадцать Вепуат усложнял его переноской груза или поиском предмета. Чужак по щелчку сорвался с руки, развернулся над каменным пиком и сел, втянув крылья. Поза была почти «правильной», вот только голова животного всё время сдвигалась вбок, в сторону сородичей, которых держал Джагул. Сокол, забытый на стойке, снова выгнул хоботок. Чужие самки не спешили ни раздуваться, ни булькать; их крепко держали за шлейки, и Гедимин думал, вполглаза следя за Джагулом, что кочевник всё-таки уйдёт в другой кратер. На пятом пролёте Чужака от скалы к Гедимину Джагул, как будто опомнившись, перехватил шнур, сдёрнул с плеча одного из своих «трилобитов» и щёлкнул пастью. Животное взлетело, закладывая широкий ровный круг. Его потянуло к скалам, но хозяин резким щелчком одёрнул его и вывел на второй круг.

— Смена, — коротко сказал Вепуат, усаживая Чужака на стойку. Подранок встряхнулся, расправляя крылья. Сокол, устав булькать без толку, заметно сдулся, но так и сидел, «не замечая» Вепуата, головой к чужим самкам.

Когда Подранок «отработал» пятнадцать кругов, Сокол стал совсем плоским и повернулся к самкам хвостом. Вепуат, хмыкнув, сдёрнул его со стойки.

— Проветрил полости? Теперь работай.

Сокол летел странно — вроде бы и по прямой, но его всё время заворачивало вбок, в сторону Джагула. Гедимин оглянулся на кочевника — тот в очередной раз одёрнул самку, растянувшую круговую траекторию в эллипс. «Зря мы всё-таки встали рядом,» — подумал он. «Все всем мешают.»

Джагул с резким криком отпустил трос. Тонкая верёвка, намотанная на пучок штырей, мигом размоталась на два десятка метров. «Трилобит», развернувшись на лету, сел на камень. Сокол, уже сорвавшийся со скалы, замедлил полёт, но не свернул — только щёлкнул спинными щитками и всплеснул хвостом. Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Ничего, ему тренировка. Гедимин, руку!

Сармат запоздало подставил предплечье. Сокол сел, выщипнул клок мяса из бронированной перчатки и, не доедая пищу, перемахнул на руку Вепуата.

…«Когда он их отпустит?» — думал Гедимин, с нарастающим недоумением глядя на Джагула. Шнуры у того были качественные — тонкие, но прочные, достаточно гладкие, чтобы почти не путаться. Он в очередной раз смотал трос, пересаживая отлетавшего эшку-тэй на плечо. Теперь он выпускал их по двое; они следовали друг за другом по кругу, по щелчку уходя в высоту и ныряя к земле. Шнуры по-прежнему держали их за «лапы». «Они ведь не улетают. Даже к Соколу не лезут. Почему они на привязи?»

«Трилобиты», отработав следование и переноску, теперь сновали среди скал в поисках отмеченного камешка. Вепуат выпустил сразу троих и, пользуясь временной передышкой, следил за чужими животными и за хвостом сааг-туула. «Живой крейсер» в утренних сумерках ещё дремал, только пару раз шевельнулись лапы, меняя положение. Вдоль «ячеек» у основания его хвоста медленно двигались четверо Джагулов. Сейчас они остановились; у каждого на руке сидел «трилобит» и грыз что-то, зажатое в перчатке. Гедимин слышал краем уха клёкот, то прерывающийся, то возобновляющийся — животные, пользуясь моментом, пытались общаться.

Чужак, Сокол и Подранок ровным клином вылетели из-за скал. В этот раз камешек достался Подранку. Остальные двое держались с боков, как группа прикрытия. Вепуат резко кивнул Гедимину, передавая ему двух животных, и сармат, недовольно щурясь, подставил руки.

— Хороший стая, — услышал он голос Джагула. — Ты давно учу? Все эти вместе?

— Два месяца, — ответил Вепуат. — У вас всегда тренируют эшку на шнурах?

— Нет всегда, — отозвался Джагул, чем-то расстроенный. — Так делаю с новый. Потом — редко. Мой давно нет летаю. Всё надо от начало.

Вепуат согнал животное с руки и бросил камешек на дно кратера, отправляя «трилобитов» следом. Джагул что-то буркнул.

— Что с дикий? — спросил он. — Ты учу он? Буду летаю?

— Рано или поздно, — отозвался Вепуат. — И отдельно от этой стаи. Сокол слишком волнуется.

— Ты сам учу? — не отставал Джагул. — Для твой стая? Ты продаю, нет?

Гедимин мигнул. Вепуат смерил кочевника задумчивым взглядом и пожал плечами.

— Мог бы продать. Не хочу дробить стаю. Второй самец немного лишний… Хочешь купить?

— Вижу хороший зверь — надо собираю, — Джагул ухмыльнулся, плотно сжимая пасть. — Твой — покупаю. Что ты прошу?

Вепуат, кивнув Гедимину, подставил руку летящему Чужаку. В хоботке «трилобит» держал отмеченный гладкий камешек.

— Дикарь ещё не натасканный, но садится на руку, — сказал разведчик, глядя на жующего Чужака. — Меняю на одну из твоих самок.

Гедимин изумлённо мигнул. «Да на кой тебе зверьё⁈» — чуть не вырвалось у него, но он вовремя сжал зубы. «Н-ну да. На самку хотя бы Сокол не будет огрызаться. Можно будет гонять их всех вместе.»

— За дикий самец — хороший самка? — Джагул чуть пригнул голову, поднимая шерсть на загривке. Вепуат пожал плечами.

— Не хочешь — не меняй.

Он снова согнал «трилобитов» с насиженных мест. Камешек застучал по красно-жёлтым осыпям.

…Сааг-туул свесил полтуловища с обрыва. Он спускался в этот раз хвостом вперёд; хвост коснулся земли и упёрся в дальний обрыв, на землю встали последние пары лап. Джагулы-караульные на загривке держались за все подвернувшиеся выступы, но пост не покидали, даже когда вслед за задними лапами в долину поползла грудная клетка и голова. Животное старалось не отрывать слишком много конечностей от земли — хотя бы четыре пары лап в любом положении её касались.

— Ну и манёвры, — покачал головой Вепуат, с безопасного расстояния наблюдая за зверем. — Прочные у этих тварей кости. И это со всеми полостями для облегчения…

— Очень надёжная конструкция, — пробормотал Гедимин, вспоминая «сканы» костей и суставов — он их долго рассматривал, сидя у реактора. — Неоптимальная, но надёжная. Я бы сделал немного не так…

Вепуат ухмыльнулся.

— Сомневаюсь, что кто-то сознательно их конструировал. Эволюция — она вообще не про оптимальность… Ну вот, ущелье освободили. Идём?

…Гедимин убрал грузы с весов и сделал новую пометку в журнале. Удивляться уже не хотелось, только грудь привычно сдавливало. «На пять процентов тяжелее. Как и в день Огня. Попробовать отследить полный цикл, благо он короткий. А потом ещё как-то объяснить эти странности местным. Тем, кто придёт продавать руду. Физиков там определённо не будет. Не знаю, что у нас выйдет с этой рудной биржей… Хм, может, Кайшу её запретит? Тогда всем сразу станет легче. А Вепуат постепенно успокоится.»

…Вепуат «дежурил» у защитного купола — с той стороны, где обычно Гедимин строил временные шлюзы, как будто его и дожидался. «Боится, что сбегу?» — невесело ухмыльнулся ремонтник, выходя ему навстречу.

— Вот я болван, — пожаловался Вепуат; говорил он немного невнятно. — Рот обжёг, как последний дурак. Чешется, хоть до костей обдери.

— Зачешется ещё сильнее, — машинально предупредил Гедимин, хотя, в общем-то, понял, что никто ничего обдирать не собирается. — Полечить нечем? Может, у Айзека спросить?

Вепуат отмахнулся.

— Заживёт. Хорошо, сегодня с трубкой не работать. Покажу Сэта бусы на штыре. Досадно всё-таки быть идиотом… Гедимин, ты сходи к стражу. Мы же хотели предупредить. А я сейчас… не очень внятный.

Он, досадливо щурясь, отхлебнул из запотевшей фляжки. Гедимин, сочувственно хмыкнув, повернулся к лагерю аборигенов. Уже начинало темнеть, и белый посох за шатрами горел ярко. Разглядев, кто его держит, сармат криво ухмыльнулся.

— Этот, может, поймёт с первого раза. Он с Сэта недавно общался, — пробормотал он и, кивнув на прощание Вепуату, пошёл к лагерю.

Хассинельга ещё можно было узнать (по рогам и хвосту, торчащим из-под одежды), но уже затруднительно. Он оделся полностью во что-то мешковатое, свисающее, местами украшенное бахромой и бусами. Гладкие просверленные камешки и косточки блестели у воротника, у пояса, на причудливой меховой шапке с отверстиями для рогов и даже на самих рогах. Больше всего Гедимина смущала обувь — у неё, похоже, была мягкая и гладкая подошва, и на осыпях она должна была отчаянно скользить. Хассинельг, отставив посох в сторону, разглядывал свои ноги — видимо, тоже думал, что конструкция неудачная, и надо бы её улучшить.

— Мастер Дим-мин? — страж запоздало поднял взгляд на сармата. — Как вы живёте в такой броне и ходите, не падая? Вот не люблю я сапоги…

Он приподнял ногу и пошевелил замотанной ступнёй.

— Про шкурки и тряпки спроси у местных, — отозвался Гедимин, подавляя неуместное сочувствие. — Может, чешуи какой наклеят. Тут позавчера был Гор. Говорил с ним?

«Инсектоид ходит без одежды и не цепенеет,» — мелькнуло в голове. «Хотя — инсектоиду одежда без толку. Разве что с подогревом.»

— Гор? — удивлённо переспросил Хассинельг. — Он что-то передать должен был? Не помню такого. Точно мне? Может, Руниену или в столицу? У меня так ничего нет…

Гедимин угрюмо сощурился.

— В горячий цех сегодня придут Сэта. Будут плавить стекло, — буркнул он, пристально глядя на стража. — Дверь мы закроем, чтобы Скогны не дёргались. Пока мы её изнутри не откроем, к ней не лезь. И всем скажи, чтобы не лезли. Кто-то вломится, начнётся драка — мы разнимать не будем.

На секунду сармату стало неловко — как всегда, когда приходилось давать невыполнимые обещания. «Ну, будем. Постараемся. Но не все доживут.»

— Сэ-эта? — Хассинельг наклонил голову набок. — Прямо здесь, на холме? В вашей постройке? В той, что дымится?

«Дымится⁈» — Гедимин быстро оглянулся на ангар. Над крышей дрожал нагретый воздух, стравливаемый из газоотводов. «Это ты дымящегося не видел…»

— Там, — не стал вдаваться в подробности он. — Туда лезть нельзя, пока дверь не откроется. Запомнил?

— Скажу, — страж оглянулся на Броннов и Скогнов. Карлики, оставив свои дела, незаметно собрались вокруг — как обычно, двумя плотными несмешиваемыми группами. Хассинельг заверещал, то и дело меняя тональность. Бронны поёжились и подались к повозкам. Скогны навострили уши и нехорошо оскалились, но громко визжать не стали. На тихие возгласы страж что-то ответил и широким жестом отогнал аборигенов к шатрам.

— Скогны говорят, что завтра их очередь работать, — перевёл он какую-то из реплик. — А сегодня, так и быть, пусть будут Сэта. Если ты говоришь, что вам с Вепу-а не нужна защита, никто не подойдёт. Только…

— Чего ещё? — снова насторожился Гедимин, убирая довольную ухмылку. «Скогны — существа, в целом, разумные. После стычки на огороде, видимо, дошло…»

— Я, страж, должен там быть, — решительно сказал Хассинельг. — Я встану там, у стены, — там места много, — и буду следить. Никакой помехи от этого не будет. А если что-то случится, я хоть маяк зажгу.

Гедимин мигнул.

— Думаешь, Сэта обрадуются? Чужак-зевака, да ещё и страж… Никто не любит, когда смотрят под руку.

— Я очень тихо, — заверил Хассинельг, показывая двумя руками, как зажмёт себе челюсти. — Близко не полезу. Но кто-то должен за вами присмотреть. Я думал переместиться внутрь, когда вы все будете заняты, и следить спокойно. Но это как-то нечестно…

Гедимин помянул про себя уран и торий. «Верно. Он бы в дверь ломиться не стал. Телепортировался внутрь… а потом мы выгребали бы пепел. Не нравится мне его рыло в цехе, но применение мозгов надо поощрять…»

— Ладно, — буркнул он. — Стой у стены. К печам не лезть, учеников не отвлекать!

Вепуат, увидев в дверях стража, ошалело мигнул.

— Хочет стоять тут и глазеть, — пояснил Гедимин. — Предупреди Сэта, чтобы сразу его не спалили. Может, его в поле замотать?

— Ага… — Вепуат на пару секунд задумался. Хассинельг, не дожидаясь ответа, проскользнул внутрь и, быстро оглядевшись, устроился в ближайшем правом углу. Как раз напротив него была печь, с которой обычно работали ученики, — и, похоже, он её опознал по жаропрочному поддону, заставленному горячими изделиями. Смотрел он, во всяком случае, только на них, а за ним и Гедимин обратил на них внимание. «А. Вот над чем Вепуат рот обжёг. Сложные штуки — отверстие для вливания, отверстие для выливания, ноги какие-то, ручки…»

— Вот тут и стой, — сказал Хассинельгу Вепуат, выходя в короткий коридор. — Верно, Гедимин, прикрой его полем. И сам тут встань. Как будто ты его прикрываешь.

Гедимин кивнул. Поле он свернул простейшим способом, без хитрых воздуховодов, оставив в дальней его стенке широкое отверстие. Хассинельг, когда сармат отвернулся и вроде бы на него не смотрел, украдкой потыкал в «стену» пальцами, надавил ладонью и снова взялся за посох, принимая невозмутимый вид — только покачивание хвостовой клешни показывало, что стражу не по себе. Из «шлюза» потянуло дымом — Вепуат не везде выставил барьеры, и горящий мусор, как водится, чадил. Гедимин недовольно сощурился, но из-за стены уже были слышны шуршащие голоса, — Сэта пришли, костёр вот-вот должен был погаснуть и сильно цех не закоптил бы.

Дыма стало чуть больше, потом он пропал. Мимо прошёл Вепуат, на ходу ухмыльнувшись. Затем появился жрец Сэта. Его взгляд упал на Гедимина, скользнул ему за спину, существо приоткрыло пасть, показывая клыки, и что-то прошелестело. Хассинельг за спиной отчётливо скрипнул зубами, но промолчал.

«Уран и торий! Им тут всё-таки холодно…» — подумал Гедимин, глядя на проходящих мимо него «учеников». Настолько одетых Сэта он ещё не видел. «Так значит, они умеют делать закрытую одежду… ну, по крайней мере, накидки,» — поправил он себя, взглянув на кое-как обмотанные ступни. Накидки опускались почти до пяточного сустава, — он у Сэта был чуть ниже, чем у сармата или человека — коленный, так что сорок сантиметров голой ноги торчало наружу. Широкие складчатые рукава скрывали руки по локоть. Гедимин посмотрел на короткую серебристую бахрому и сердито сощурился. «Ладно, это асбест. Не загорится. Если повезёт — и не намотается. Тут особо и не на что…»

Отогнав мысли о технике безопасности применительно к существам, выдерживающим пару тысяч градусов без вреда для себя, сармат присмотрелся к материалу накидок. Они, и правда, были сшиты из узких полотнищ асбеста, — белая ткань, жёлтые нити, нашитые так часто, что швы превратились в клетчатый орнамент. У жреца «вышивка» была серебристой и мягко блестела на свету, напоминая металлическую нить. «Значит, асаан — не такое уж редкое сырьё. Хватает не только на верёвки и ленточки. И, в принципе, комбинезон…»

Додумать Гедимину не дали — жрец громко зашелестел, протягивая Вепуату пучок тонких ветвящихся костей. На них были намотаны серебристые тросы. Не успел Вепуат взять их, как «ученики», разглядывающие поддон с готовыми изделиями, зашуршали, жрец снова зашелестел, из-за спины Гедимина послышался громкий шорох и щелчок хвостовой клешни. Сэта с зубастыми ухмылками зашелестели ещё громче. Клешня щёлкнула дважды, шорох сменился треском.

— Heta! — Вепуат, сузив глаза, вскинул руку в запрещающем жесте. Гедимин, широко расправив плечи, двинулся вперёд. Шорохи стихли. Жрец негромко зашелестел, показывая двумя руками на потолок и стены. Гедимин мигнул.

— Чего они? — он оглянулся на стража — тот недобро щерился, но молчал. — Это из-за него? Так и знал…

— Да погоди ты! — Вепуат сердито сощурился. — Его никто не выгоняет. Если тут все придержат языки — всё пройдёт спокойно.

— Что за шнурки? — спросил Гедимин, глядя на моток троса. «А он прочный. И тут метров тридцать…»

— Подарок, — ответил Вепуат. — Они тут ругали Хассинельга, что у нас в цеху нет украшений…

Он повернулся к печи, показывая «ученикам» малые плавильные конусы и порошок-краситель. Существа, забыв о Гедимине и чужаке за его спиной, сгрудились у печи. Ремонтник ещё раз повторил про себя услышанное и повернулся к Хассинельгу.

— Ты что-нибудь понял? На кой в цехе украшения — и при чём тут ты?

— Я им сказал, что сарматы не любят украшений, — хмуро ответил страж. — Они не верят. Дикари!

— Тихо! — Гедимин покосился на Сэта — кажется, они ничего не слышали, а слышали, так не поняли. — Мы не «не любим». Они тут ни на кой не нужны. Это цех, а не молельня!

Хассинельг быстро отвёл взгляд, как будто сильно смутился. Вепуат, пристроивший конусы в печь, раздал «ученикам» инструмент и повернулся к Гедимину.

— Жрец сильно удивился, увидев вот это, — он с ухмылкой кивнул на поддон. — До сих пор он думал, что мы для себя украшений не делаем. Или обет такой, или закон… поэтому тут у нас голые стены. Сэта бы давно завесили всё черепами и камешками. А если бы умели делать такие штуки, красиво блестящие, их бы тоже навешали. А мы почему-то так не делаем. Сэта думали, что нам запрещено. Принесли, вон, шнурки, чтобы нам было чем тут всё украсить… Хассинельг! Ты, оказывается, должен был этим заняться?

Страж смутился ещё сильнее.

— Ну да, — к изумлению Гедимина пробормотал он. — Это же часть святилищ Пламени. Мне уже все говорят… И Бронны тоже.

— Вот оно что, — Вепуат беззлобно ухмыльнулся. — Мы нарушаем обычаи. Гедимин! Как по-твоему, куда тут можно пристроить шнурки, а куда — подвески?

Гедимин мигнул.

— На кой тут шнурки и подвески⁈ — он оглянулся на Сэта, изучающих инструмент. «Вот и разбери, какая чушь набита в каждую голову… А с виду — разумные существа. Учатся быстро…»

Вепуат пожал плечами.

— Местные смущаются. В привычной обстановке им, может, будет спокойнее. На направляющие, конечно, ничего вешать нельзя. А вот сюда, на эту гнутую трубу…

Гедимин проследил за изгибом газоотвода, представил себе свисающую с него бахрому и беззвучно выругался.

— Я этой ерундой заниматься не буду, — буркнул он, угрюмо щурясь. — Вон, Хассинельг тебе поможет. Раз это его обязанность…

…Когда первый Сэта сунул руку в стеклянную массу, Гедимин вздрогнул, шагнул к нему, но тут же опомнился. Никакого вреда существо, естественно, не получило, кроме насмешливого шипения со стороны жреца — тот, встав в стороне, смотрел, как «ученики» вчетвером что-то плетут из цветного стекла. Одному из них штырь для намотки показался неудобным, он попытался навернуть стеклянную ленту на палец и сердито зашипел, выдёргивая из готовой детальки шерсть. Вепуат отобрал у него стекло, сунул в печь и встряхнул. Шерстинки выпали из размякшей массы, но так и не вспыхнули.

— А у них получается, — вполголоса заметил Хассинельг; вид у него был удивлённый. — Даже лучше, чем у Скогнов. Странные штуки они делают. Это языки пламени, наверное. Похоже…

Гедимин пожал плечами.

— Это всё для тренировки. Новый материал… к нему так сразу не приспособишься. Но у них, и правда, получается. И у Скогнов тоже.

За прошедшие три часа его тревога улеглась, — Сэта спокойно работали, страж маячил в углу, никто не проявлял агрессии, даже недобрые ухмылки давно прекратились. Гедимин подновил прозрачное защитное поле, прикрывающее угол — так, на всякий случай — и снова перевёл взгляд на «учеников». Странная штука из цветных стеклянных полос отправилась в печь — Вепуат подогревал её верхнюю часть и, кажется, объяснял, как скрутить ушко для подвешивания. «Лучше бы кованый штырь вбить,» — машинально подумал Гедимин, но осёкся — Вепуату было виднее, чему и когда учить.

— Я думал, они украшаются горелыми костями, — пробормотал Хассинельг. — Что они будут делать с этой штукой? На оружие она непохожа.

— Повесят где-нибудь, — пожал плечами Гедимин. — У себя в пещерах. Костей там уже много. Наверное, надоели.

Страж прошёл вдоль защитного поля, выбирая другую точку обзора. Его посох стоял у стены, слегка придерживаемый хвостовой клешнёй.

— Они, и правда, спокойно держатся, — заметил он. — И не угрожают ни тебе, не Вепу-а. И не превращаются в огонь…

— Когда занят делом, не до ерунды, — отозвался Гедимин. — Без тебя было бы ещё спокойнее.

Хассинельг повернулся к нему. Посох уже был в его руке — в долю секунды пролетел полтора метра.

— Гор говорил — тут были и вы, и Сэта, но он не слышал рёва пламени и решил, что вы уже мертвы. А выяснилось, что все живы, и пламя не бушевало. А я посмотрел вблизи — и оно точно не бушевало. Я расскажу Скогнам, чтобы они меньше боялись.

Гедимин мигнул. Ему стало неловко — он снова безнадёжно запутался в чужих обычаях.

— Спасибо, — буркнул он. — Успокой их. Гор их всё время будоражит. У вас там какая-то долгая грызня, я слышал. Но пару часов можно же без неё, хотя бы тут? Пламя… оно грызни не любит.

— Знаю, — серьёзно сказал страж. — Я тоже. Гор просто… беспокоится. Это всё в новинку для нас — вы, ваши порядки, все эти штуковины… Как вы додумались, что в камень нужно дуть?

…Когда дверь закрылась за очень озадаченным Хассинельгом, Гедимин с протяжным вздохом прислонился к стене. Комбинезон, пропитанный испариной, прилип к телу, очень хотелось вылить на голову ведро холодной воды. Вепуат, притоптав погасший костёр, шумно выдохнул и сполз по стене на пол.

— Получилось! — его глаза ярко сверкали. — В одном помещении — и ни единой стычки! Нет, ну это, конечно, Хассинельг, он тут самый широкомыслящий. С Руниеном такой фокус не прошёл бы.

— Он обещал успокоить Скогнов, — пробормотал Гедимин, вспомнив, что ближайшее ведро холодной воды — в душевой, а туда ещё надо добраться. — Можно будет кого-то из них сюда пустить. Или Сэта пустить, когда Скогны работают. Чтобы привыкали.

— Ага, — вяло кивнул Вепуат, поднимаясь на ноги. — Гедимин, ты устал, похоже. Весь мокрый. Нервы? Сходи в душ. Мне тут ещё надо поработать.

…Проходя мимо лагеря, Гедимин слышал взволнованное верещание — у полевой кухни Скогны обступили стража, и он что-то рассказывал им, крепко сжимая в руке мигающий посох. Вспышки были яркими и никак не складывались в один ритм.

Уже на подходе к душевой из-под реакторного купола «высунулся» хранитель, тронул Гедимина за висок и растянул щупальца вдоль горячей спины. Сармат криво ухмыльнулся.

— Ничего, всё спокойно. Сложное дело — дипломатия…

…В горячем цехе кто-то был. Выйдя из «шлюза», Гедимин увидел странное свечение — не жёлтое и не красноватое, а холодно-белесое. У печи стоял Вепуат, смешивая в совсем уж маленьких плавильных конусах шихту с красителями и тускло горящей церой.

— Цветное стекло всем нравится, — усмехнулся он, увидев Гедимина. — Попробую сделать светящееся. Свечения тут тоже любят. Цера так себе, быстро выгорает. Облучал её, облучал…

— Поменьше металлов в стекле, — предупредил Гедимин, покосившись на дозиметр. — Заразится от перезарядок — будет фонить.

— Ага, я помню, — отозвался Вепуат. — Тут только самые лёгкие, быстро не засветятся…

Он отправил конусы в печь и шумно вздохнул, оглядываясь по сторонам. На поддоне рядом с почти уже остывшими стеклянными предметами лежал моток серебристого шнура.

— Ты не думал насчёт украшений? — осторожно спросил разведчик. — Глупо звучит, да. Выглядеть будет ещё глупее. Но если это будет влиять на местных… им спокойнее будет, что ли… может, попробуем?

Гедимин кивнул, стараясь не щуриться — Вепуат и так был сильно смущён, чуть ли не запуган. «Не самая бредовая вещь на этой планете. Если не цеплять ничего на печи, может, и не помешает…»

— Да, думал, — медленно проговорил он, загоняя мысли в нужное русло — они, по ощущениям, не только скрежетали, но и отстреливались. — У нас тут сэтские шнурки и наши стекляшки. Надо ещё что-то взять от Скогнов. Это и их традиция. Пусть тоже участвуют.

Вепуат радостно усмехнулся.

— Верно! Я же говорил — тебе только надо подумать… Если они давно донимают Хассинельга — наверное, не откажутся. Пока тут плавится, схожу к ним. Присмотришь за печью?

Вернулся он, естественно, не один — следом вломилась целая толпа, включая стаю нхельви. В хвосте процессии Гедимин с изумлением заметил Бронна, а потом и второго — они остановились в дверях, с опаской заглядывая внутрь. Минуты две в цехе было очень громко. Гедимин закрыл наушники и смотрел, настороженно щурясь, как Скогны щупают серебристые шнуры, тыкают во все стороны когтями, трогают вещи на поддоне и со всех сторон наседают на Вепуата. Через пару минут тот резко махнул рукой, и вся толпа вытекла за дверь, едва не сбив по дороге любопытных Броннов. Следом выскочили нхельви, заплутавшие среди печей.

— Всё будет, — коротко пояснил Вепуат, отворачиваясь к горну. — Гедимин, ты пока составь чертёж — куда что можно вешать. В смысле длины и объёма. Будем делать настоящее святилище стекла. И металла. Сэта всё наседают насчёт зеркал… показать им, что ли, как плавят ульсену?

Часть 20 37–40 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени — Сфен Огня

37 день Металла, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

— Три часа на всё, — коротко сказал Айзек, устраиваясь у пульта управления. Гедимин кивнул на прощание реактору — тёплое волокно, соскользнув с виска, ненадолго задержалось на запястье, но через пару секунд растаяло. «Следи тут за ними,» — проговорил мысленно сармат, стараясь думать как можно «громче». «Кроме тебя, некому.»

У передвижной лаборатории громоздилась гора руды — обломки, натащенные вчера со дна долины. Гедимин подобрал, сколько помещалось в тигель литейной станции, и пошёл к шлюзу. Осталось ещё много — как раз загрузить три из четырёх печей горячего цеха.

Не успел он войти в отсек, как мимо пронеслось что-то длинное, развернулось на лету и село на гладкую стену, дёргая многочисленными крыльями. Вепуат, замерший напротив удивлённого Гедимина, громко щёлкнул языком. Две тени промчались в обратном направлении и сели на подставленные руки.

— Тебя не зацепило? — спросил Вепуат, виновато глядя на Гедимина. — Дикарь рвётся в полёт. Устал сидеть взаперти. Согласен уже и на тренировку…

Он покосился на летучего «трилобита» на левой руке. Он был заметно круглее того, что свисал с правой, крылья — короче и шире. Гедимин, обнаружив, что всё это видит, не присматриваясь, невесело ухмыльнулся. «Теперь и я разбираюсь в ксенофауне. Поживёшь на бредовых планетах…»

— Надо его в душевую, — вслух сказал он. — Там просторнее.

— И остальных туда же, — пробормотал Вепуат, собирая в кулак свисающие шлейки. — На Сфен Огня сегодня времени не будет.

Камнедробилка уже грохотала, и Гедимин с трудом расслышал его слова — и придержал довольную ухмылку. «Сегодня без Джагулов. Когда они уже уедут? Вепуат, чего доброго, наменяет у них нового зверья. Дроны совсем забросил…»

Он думал, что Вепуат понесёт животных в душевую, но камнедробилка уже замолчала, а по отсеку всё ещё разносился шорох крыльев и треск панцирей — «трилобиты» перелетали со стены на стол, а со стола — на руку разведчика. Он сгонял их обратно на стену и пытался заставить прыгать на руку сразу, без посадки на стол. Пока получалось плохо.

Гедимин закрыл литейную станцию кожухом и повернулся к Вепуату. Тот, собравшийся уже согнать «трилобита» с плеча, подхватил его шлейки и довольно ухмыльнулся.

— Освободился? Помоги мне с Дикарём. Своих я понёс бы в мешке. Его пока нельзя. Перепугается, потом приучай его заново…

Гедимин мигнул.

— А я тут чем помогу?

— Сделай теплоотвод из моего скафандра, — попросил Вепуат. — Я его посажу на тёплое, сверху прикрою полем. Пока дойдём, не замёрзнет.

«Биолог, мать его колба…» — Гедимин, досадливо щурясь, тронул пластины чужой брони. «Это вот сюда… Ага, тепло идёт, а скафандр всё ещё герметичен. Теперь сверху поле — и ждать, пока воздух прогреется.»

— Пошире сделай, — попросил Вепуат, глядя, как Гедимин растягивает защитный купол вдоль его брони. — Чтобы и Подранок поместился. Вместе они спокойнее доедут.

— Давно у тебя работы нет, — пробормотал Гедимин, замеряя ширину «трилобита». Вепуат не обиделся, только еле слышно хмыкнул.

— Давно. Ни одной новой твари с тех пор, как мы лечили сааг-туула. Хоть бы ещё какие кочевники пришли… Всё, спасибо. Теперь поместятся.

Провожать его в душевую Гедимин не стал — свернул к горячему цеху, — надо было загрузить рудой печи. Руду пришлось положить на полпути и быстро идти к обрыву — Текк’ты явились, не дожидаясь рассвета, и требовали работы. В этот раз их было пятеро, вчера — четверо; ещё пару минут Гедимин следил за ними, нырнувшими в скалу и выдирающими куски камня из стен расширяющейся подземной полости. В давно прорытом главном корпусе копились тектоновые плиты. Гедимин думал, что по возвращении расскажет Текк’там о лепке перекрытий и закладке арматуры — может, это не даст им быстро заскучать и опять куда-то уползти.

В горячем цехе на жаропрочном поддоне появились новые изделия; за ночь они успели остыть до температуры окружающего воздуха. Гедимин косился на них всё время, пока загружал печи. «Кажется, эти штуки мы повезём в столицу? Вепуат целый день работал…»

Кроме конусных чашек и кувшинов с двумя горловинами, на поддоне появились миниатюрные «лампы» из цветного стекла. Краситель сработал — они исправно, хоть и тускловато, горели жёлтым, красноватым и фиолетовым светом. Гедимин подобрал одну из них, вглядываясь в форму. Кажется, вначале предполагалось что-то с ровными гранями, вроде искусственного кристалла; потом в гранях зачем-то наделали ямок и желобков, сделав поверхность текучей и сильно напоминающей стены белых Куэннских башен. Выглядело это очень странно — скорее как производственный брак, чем как привычное украшение.

— Смотришь? — Вепуат с мешком наперевес заглянул в цех и смущённо хмыкнул. — Куэннские фонарики. Подумал — местным будет интересно.

— Странные штуки. Как грибы какие-то, — Гедимин вернул «фонарик» на поддон. — А бусы где? Они местных точно заинтересуют.

— Нанизал уже, — Вепуат щёлкнул когтем по закрытому карману. — С ними просто. Вот остальное — не знаю, как довезём. Все эти игры в жмурки по полчаса…

Гедимин угрюмо кивнул.

…За шатром верещали Скогны. Им что-то отвечал Вепуат. Звуки, издаваемые всеми совместно, были негромкими и какими-то жалобными. Гедимин прислушался на секунду, вспомнил, что по-скогнийски не понимает, досадливо сощурился и перевёл взгляд на механические весы. «Скорлупа стала легче. Проверим металл…»

Он покосился на новую графу на голографической странице и тяжело вздохнул. «Ага. День Металла. Плюс проценты к массе. Кто бы рассказал, как это объясняется с научной точки зрения…»

Полог шатра откинулся, впустив сквозняк. Верещание на улице незаметно стихло. Заглянувший Вепуат выглядел смущённым.

— А, вот оно, — он взял со стола одноразовый рюкзак, набитый сухой листвой. — Гедимин, там Мальгес пришёл. Ещё темновато, но стражи думают — пройдём.

— Какая разница, с закрытыми-то глазами… — пробормотал Гедимин, закрывая журнал и разбирая весы. «Провести контрольный тест в Сердце Пламени,» — мелькнуло в мозгу, и он сунул в карман крупный кусок скорлупы и маленький слиток ульсены. «Пристроюсь в углу, пока все болтают. Весы имзнакомы, никто не испугается.»

Выйдя из шатра, он остановился — тёплые волокна скользнули по плечу, сжали локоть и ненадолго на нём задержались. Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Ухмылки при контакте с хранителем получались непроизвольно — возможно, от неожиданности.

— Пойду к твоему сородичу. Предупреди его там. Может, пообщаемся.

Дозиметр вспыхнул и только секунду спустя погас — мощный сигнальный луч прошёл, накрыв Гедимина, и растаял где-то за тёмными холмами. Сармат изумлённо мигнул.

— Там куча неисправных печей, — сообщил он в пространство, непроизвольно поворачиваясь к реакторному куполу. — Если бы ими толком заняться…

Ещё одна мысль сверкнула внутри черепа, и сармат замолчал и развернулся к лаборатории. Там, на его удачу, никого не было; взвешенный на руке пакет с чёрным песком под броню не влез, пришлось делить на неравные части. Уже на обратном пути, в шатре, он нашёл ещё и мелкие осколки рална-камня — и спохватился, что образца у него нет, а вырезать что-то из реакторных «сборок» ему так просто не дадут. «Ладно,» — сармат убрал осколки под броню и ускорил шаг, направляясь к белым огням у обрыва. «Будем разбираться в печах. Куэннская автоматика должна понимать чертежи. Хоть плоские, хоть объёмные. На одних образцах она работать не может.»

— А вот и Кет, — прокомментировал его появление Кенен Гварза. Трое сарматов уже собрались у полевой кухни. Рядом с ней сидел, обернув лапы хвостом, Мальгес. Двое стражей, Руниен и Корген, стояли тут же, воткнув посохи в гравий.

— Следите за тем краем холма, — сказал им Гварза, отвернувшись от Гедимина. — Туда — удвоенные посты. Здесь время от времени болтаются кочевники, друзья Вепуата. За ними пусть кто-нибудь смотрит.

— Не тревожься, — отозвался Корген, оглядываясь на ещё два белых огня среди шатров. — Но лучше бы вам не дружить с кочевниками. От этого добра не будет.

Вепуат сердито фыркнул.

— Кто притащил в лагерь прыгучих червяков?

Руниен нахмурился и, выдернув посох из гравия, сделал шаг в сторону.

— Пора идти, Айсиек. Вас ждут.

…Лавки некоторых торговцев были спрятаны внутри каменных башен. У них были свои вывески, как и у тех, кто сидел под навесами; видимо, там указывалось, какой товар в лавке можно найти, и указания, по идее, должны были быть простыми, но Гедимин никак не мог разобраться в местной символике. Сигма-сканер, как обычно в Сердце Пламени, не показывал ничего, кроме ряби, шли сарматы слишком быстро, чтобы присмотреться как следует или дождаться выходящего покупателя, — Гедимин так и остался озадаченным. «Это не еда, определённо. Еду продают снаружи. Тряпки тоже. Что-то ремесленное?»

У ворот древнего завода их уже ждали. Кроме старейшины Кайри и мастера Шесека, наружу выбрался десяток их сородичей. Распределились они чётко на две группы — отдельно Бронны, отдельно Скогны. Шесек, едва обменявшись приветственными жестами с чужаками, двинулся вперёд.

— Мы хотим их увидеть, — заявил он, высматривая что-то среди вещей сарматов. — В Синви и Сэви их увидели раньше нас! Мы, здесь и в Тоготе, этому не рады…

— Хранящее Сердце ждёт, — перебил его Кайри, всем видом показывая недовольство. — Будет время для скогнийской болтовни. Новшества! Хранящее Сердце должно увидеть это. И когда оно скажет, велика ли опасность…

Шесек презрительно фыркнул.

— У Броннов одни мысли об опасности! Как вы ещё не замуровались в своих дуплах⁈ Впрочем, идём — Хранимое Сердце, и правда, ждёт вас.

Он несколько раз оглядывался на Гедимина, пока сарматов вели по коридорам древней энергостанции. Вепуат, хоть и нёс за плечами вполне заметный рюкзак странного вида, его не интересовал. Гедимин думал, что надо будет выбрать время и просочиться в литейни — болтовни он слышал много, Куэннские печи были куда интереснее.

Гигантская живая линза встретила их свечением, из серебристого перетекающим в зеленоватое. Итоговый оттенок был похож на окисленный кеззий. Зеленоватый знак радиационной опасности занял всю линзу изнутри. Гедимин подумал, что к такому приветствию пора бы привыкать, — но всё-таки ассоциации у местных жителей странные и незаслуженные.

— Мастера-сарматы, жрецы молодого Пламени! О ваших делах много говорят на Равнине, — услышал он гулкий голос Кайшу. — Вы, как Куэнны, приносите много нового. В Синви и Сэви рассказывают о странных кристаллах и о металле, гладком, как застывшая вода. Дим-мин, ты придумал эти кристаллы?

Гедимин, изумлённо мигнув, мотнул головой.

— Им тысячи лет. Говори с Вепуатом, это его затея.

Серебристо-зелёный луч упёрся в грудь Вепуату. Тот с кривой ухмылкой снял и открыл рюкзак. Стеклянная чаша, вынутая на свет, загорелась изнутри и отразилась в гигантской линзе.

Расставлять образцы на узкой галерее было негде, и Вепуат раздал их ближайшим сарматам. Гедимину досталась вся мелочь — нитка бусин и «Куэннские» фонари. Он держал их и смотрел, как предмет за предметом отражается в линзе. Луч «осматривал» их по очереди, будто сканируя. Гедимин надеялся, что дозиметр запишет и эти показания — он хотел сравнить луч «сканера» Кайшу со сканирующими сигма-потоками более привычных приборов.

— Вещи Куэннов, — заметило существо, погасив «изучающий» луч. — И выглядят, и делаются странно. Что это за камень, где огонь и жизнь вместе? И — я слышала ещё слова об отражающих пластинах. Их ты покажешь?

Вепуат, замявшись на секунду, вынул из-под брони зеркало — то самое, с узорами по краям, с которым Гедимин неудачно съездил в Алвен. Все голограммы внутри линзы погасли, сменившись отражённым белым светом — она будто превратилась в огромный зеркальный диск.

— Прозрачная часть — это расплавленная скорлупа из Сфена Огня, — пояснил Вепуат. — Какое-то животное вылупляется из стеклянных яиц. А металл — обычная ульсена очень ровным слоем. Разве у вас не делают зеркал из ульсены?

— Я видела шлифованный белый металл, — отозвалась Кайшу, хаотично меняя цвет — что-то привело её в замешательство. — Но не такой гладкий. Эта вещь способна отразить очень многое. Сфен Огня… Как тебе удалось умиротворить Сэта? Стражи, возвращаясь, рассказывают странное.

«Да уж представляю,» — Гедимин угрюмо сощурился. «Интересно, чего наболтал вчерашний. Обещал успокоить Скогнов, но их обещания…»

Вепуат пожал плечами.

— Сэта тоже уважают Пламя и его… жрецов. И им нравятся прозрачные кристаллы и гладкий металл. Мы построили печи, где можно плавить стекло. Сэта и Скогны учатся там попеременно. Выучатся — построят такие же печи у себя. Это несложно, Гедимин им покажет.

Гедимин мигнул. «Чего я-то⁈»

— Сэта и Скогны… Огонь и вода вместе, — медленно проговорила Кайшу, разделяясь на красную и синюю половины. Цвета постепенно смешивались, но вместо серой массы получалась многоцветная, похожая на какую-то расширенную радугу.

— Всё проходит на редкость мирно, — внезапно подал голос Гварза. — Хотя мы от этой затеи хорошего не ждали. Но Вепуат, и правда, организовал работу двойного цеха… удачно. В планах обмен сырьём между двумя народами. И хотелось бы, чтобы стражи… по возможности не мешали. Им бы неплохо следить, чтобы всё шло мирно. Но вместо этого идут провокации, неуместные вмешательства и подъём общей тревожности. Поговори со стражами. Им незачем усложнять нашу работу, она и так сложная.

Гедимин, ошалело мигая, хотел повернуться к Гварзе, но тот стоял за Вепуатом и Айзеком, и видно его было плохо. Кайшу, уже до краёв заполненная радужным свечением, накрыла сарматов широким ярким лучом, разложенным в спектр.

— Я рада, что огонь умиротворён, — сказала она. — И что Равные Куэннам умиротворяют все стихии, не делая различий. Вепу-а и Дим-мин щедры и милосердны, но очень неосторожны. Стражи тревожатся. Те, кто думает о вас хорошо, — из-за вашей неосторожности. Те, кто думает плохо, — из-за ваших новшеств и вашей неуёмности. Некоторые говорят, что вы принесёте на Равнину беду… заразу из вашего мира. Я много раз объясняла им, что у вас её нет. Но очень много встревоженных и сердитых. Вы хотите торговать со Сфеном Огня? Мастер Шесек об этом услышит. Если он одобрит, многие Скогны согласятся… Ну что ж, у вас есть просьбы?

…На выходе их ждали. Не только Шесек, — откуда-то набралась полусотенная толпа Скогнов. Были и Бронны — пятеро или шестеро, во главе с Кайри, оттеснённые на дальний край. Ближе они и не рвались — даже в комнате, вроде как принадлежащей Кайри, устроились у стен и оттуда настороженно смотрели на яркий свет и разложенные на подушке вещи.

— В Синви и Сэви эти кристаллы увидели первыми! — снова донёсся из плотного кольца Скогнов обиженный голос Шесека. Литейщик никак не мог успокоиться. Остальные перебирали «стекляшки» и передавали друг другу зеркальце; может, кто-то и возмущался «нарушением очерёдности», но на своём языке, а его Гедимин не понимал. Он, устроившись в углу, безуспешно пытался понять, какая разница, кто о чём узнал первым — если речь не о надвигающейся катастрофе. Шесек был очень недоволен, но суть претензий от сармата ускользала.

Он положил в чашку весов ещё один грузик. На базе она после этого уравновесилась; сейчас — осталась чуть выше, как будто взвешиваемый предмет отяжелел. Гедимин, беззвучно хмыкнув, проверил на другом образце, — и стеклянная скорлупа, и светлый металл здесь весили на доли грамма больше. Погрешность была невелика, существо с менее «натренированным» глазомером вообще её не заметило бы…

— И из Тогота, благословлённого Пламенем, нет ни одного ученика! — снова повысил голос возмущённый Шесек. Гедимин в недоумении пожал плечами. «Отправь к нам тоготцев. Мы ведь никому не запрещаем. Сами не идёте.»

— Из Синви и Сэви есть ученики, но благословения ни Синви, ни Сэви не дождались, — вмешался в разговор ещё один Скогн. — Не тебе возмущаться, мастер Шесек. Твой-то город наполнен силой Пламени, и сам ты стоишь рядом с ним, и Равные Куэннам чинят поломанные тобой печи!

От пронзительного визга у Гедимина зазвенело в ушах. Он увидел, как Айзек резко выпрямился, и поднялся сам, не зная, за что хвататься. Несколько очень громких секунд спустя из толпы выбрался сердито пыхтящий Шесек и, оставив всех верещать, отшвырнул в сторону дверную завесу и быстро куда-то пошёл. Гедимин оглянулся на Айзека и вставшего вместе с ним Гварзу, на Вепуата, прикрывшего «стекляшки» защитным полем и расправившего наплечные перья, и вышел из комнаты вслед за Скогном. Догнать его оказалось сложнее, чем сармат думал — рассерженное существо перемещалось очень быстро, но, на удачу, в знакомом Гедимину направлении.

— Шесек! — окликнул его ремонтник. Скогн остановился, крутнувшись вокруг своей оси, и вскинул на сармата сердитый взгляд.

— Пустишь меня в литейни? — быстро спросил Гедимин. — Есть одна мысль.

Шесек фыркнул.

— Только у Равных Куэннам бывают дельные мысли! У остальных в голове ил с песком и сухие листья. Иди за мной, Дим-мин. Глупая болтовня глупых Скогнов!

Он странно вскинул плечи и снова ускорил шаг.

— Та печь исправна? — спросил Гедимин — и снова услышал фырканье.

— Будто не останавливалась ни на секунду. Я припас для тебя кое-что, мастер Дим-мин. Из-за дураков чуть не забыл! Сломанные мной печи, — чем это было придумано⁈ Уж никак не тем, что в черепе!

Гедимин сочувственно хмыкнул.

— Это чушь. Все знают, что никто там ничего не ломал, — сказал он. — Плохо, что не чинил. Но вам же инструкций не оставили…

— Мы не Куэнны, мастер Дим-мин, — мрачно ответил Шесек. — А они к нам давно не заходят. Вот, спускайся…

Он пронзительно заверещал в приоткрытую дверь. Гедимин от неожиданности вздрогнул. Вздрогнули внутри и литейщики, разглядывающие цветные кольца вдоль корпуса печи, — очередная порция руды была проанализирована и ждала разложения на атомы и выделения нужной фракции. «Сложный всё-таки процесс,» — подумал Гедимин. «И очень энергозатратный. У Куэннов проблем с энергией не было. Но странно, что настолько отказались от экономии. Или проще всадить лишний мегакьюген, чем разбираться, что плавится, а что прессуется?»

Шесек быстро подошёл к печи, приложил ключ, выбрал одно из цветных колец. Гедимин заглянул в приоткрывшуюся опоку — там была снятая с рукояти кирка из синего металла. «Видимо, для твёрдой породы,» — подумал сармат. «Раз не из кости и не из камня…»

Он пересчитал печи, увешанные белыми лентами, — те, что давно не подавали признаков «жизни». «Так, стоп. Я тут по делу. Вот Шесек освободится…»

— Вот оно, мастер Дим-мин, — литейщик, быстро отойдя от печи, заглядывал в короба, поставленные в углу. Они были сделаны из листьев на костяном каркасе, и при этом Гедимин видел, что конструкция получилась прочная — хоть бы и для перевозки руды. Шесек достал из короба свёрток и вытряхнул из вытертой шкуры две тростниковые трубки.

— Akcoyi, — пояснил он, сжимая тяжёлые трубки в ладони. — Металл Куэннов. Ты отдал тогда часть своего. Нам её заменить нечем. Вот тебе металл, починишь броню.

Гедимин мигнул. Золотистый блеск из приоткрытого торца трубки невозможно было ни с чем спутать. «Аксойи? Вот он как здесь называется…»

— Тебе ничего не будет за то, что ты его раздаёшь? — смущённо спросил он, пряча ипроновые слитки под броню. Тут было явно больше металла, чем в одной пластине, ставшей деталью для печи, — но навряд ли Скогны могли взвесить и измерить ту пластину.

Шесек шевельнул вибриссами. Он пристально следил за Гедимином — и теперь выглядел почти довольным.

— Пока я в литейнях, мне виднее, кому давать металл, — отозвался он. — И кого сюда пускать. Заходи спокойно, мастер Дим-мин. Наверху много дураков. Незачем их слушать!

Сармат настороженно сощурился. Шесек чего-то не договаривал — и как-то это складывалось с недавними словами Кайшу…

Резко мотнув головой, как будто нелепые мысли от этого могли вытряхнуться, он взглянул на Шесека. Тот стоял неподалёку, глядя на печи. Две из них работали, остальные простаивали — видимо, руды привезли не очень много.

— Шесек, — начал Гедимин, непроизвольно прикасаясь к карману, где лежал один из пакетов с чёрным песком. — Можно сделать так, чтобы печь не разлагала шихту? Что положили, то и расплавила и залила в форму? Хочу сделать одну смесь…

Шесек навострил уши.

— Смесь? Тут, в литейне? Куэннскую смесь?

— Это для Пламени, — отозвался Гедимин, доставая прозрачный пакет. — В обычных печах не плавится. Может, справятся Куэннские.

Шесек резко обернулся к печам и взвизгнул. Гедимин, растерянно мигнув, повернулся следом — и увидел, что все литейщики смотрят на них и от обычных своих точек наблюдения незаметно подобрались почти вплотную к нему. Окрик Шесека заставил их с явной неохотой отвернуться и отойти. Скогн, проводив их недобрым взглядом, протянул руку к пакету.

— Маленькие чёрные кристаллы, — он ловко отделил когтем одну песчинку. — Рэссеновый шлак. Попадают иногда в расплав. Если проморгать, то и в изделие. Такое называют чёрной язвой. На Куэннских печах я такого не видел. Может, наши горны слабы, чтобы это расплавить? Рэссена плавится раньше, чем эти кристаллы.

Гедимин кивнул.

— Это вещество очень тугоплавкое. Но всё-таки плавится. Забыл образец, а то показал бы. Оно попадает в рэссену? Наверное, во время ливня липнет к застывающим каплям. Оно обычно в минерале, он очень легко испаряется, а это… — он оборвал фразу на полуслове и недовольно сощурился — рассуждения о бракованном литье и причинах брака сейчас были явно бесполезны и бессмысленны. — Это вещество тоже можно разложить. Тут три составляющие. Но надо, чтобы все они были вместе. Только расплавленные и вытянутые по форме.

— Три составляющие? — Шесек снова тронул когтем песчинку. — Мастерство Куэннов… Можно сделать так, чтобы руда не разделялась. Другой ключ, он редко в ходу… Что у тебя ещё?

— Присадка, — Гедимин показал мелкие осколки рална-камня. — Это добавляется в расплав. Её тоже нельзя отделять. Вещества должны перемешаться…

Он замолчал. Шесек явно его не слушал — он пытался через пакет поцарапать осколок и понюхать пыль. «Опознал, что ли? Видел что-то подобное?»

— Рална-камень, джагульский, — пояснил он. Шесек вздрогнул, как от удара. Прижатые к голове уши снова распрямились и встали торчком.

— Рална! Вот, довелось потрогать ралну, — он на секунду сжал пакет в ладони. — Не каждому Скогну доводится. Вы перебили племя Джагулов? У нас об этом никто не говорил.

Гедимин качнул головой.

— Нет. Но, возможно, надо бы. Так ты поможешь мне сделать сплав?

Шесек, повернувшись к печам, пронзительно заверещал. Гедимин услышал быстрый шорох — а обернувшись, увидел, как разбегаются подмастерья. Двое встали у загрузочного устройства, ещё один шмыгнул в незаметный проём в двери и завизжал уже оттуда. Шесек раздражённо дёрнул ушами и взвизгнул в ответ.

— Редкий ключ. Обычно не нужен. Вон, не каждый уже его найдёт… Но если Равному Куэннам надо — пусть будет так.

Прибежавший подмастерье протянул Шесеку пластину, насаженную на штырь. На пластине, насколько мог увидеть Гедимин, были несимметричные выросты и впадины. Штырь явно изготовили отдельно, и не из странного материала Куэннов, а из обычной кости и ремешка. Шесек взялся за рукоятку с видимой осторожностью и, снова отогнав подмастерьев, медленно, будто с опаской, приблизился к податчику сырья. Пластина вошла во внутреннюю полость и с тихим стуком во что-то упёрлась. На податчике вспыхнули одни огоньки и погасли другие. Скогны взволнованно заверещали. Шесек выдернул пластину и с довольным видом повернулся к сармату.

— Никогда не знаешь, проснётся ключ или нет. Сыпь свою руду в черпак. Её у тебя немного, на бочонок не хватит.

— Я могу так закинуть, без черпаков, — Гедимин подошёл ближе к податчику, пытаясь разглядеть отдельные детали и построенную из них структуру. Он понимал, что это за устройство, и что оно делает, — но вот как оно работает?..

Шесек с неожиданной силой огрел его по руке черпаком.

— Руки! — прикрикнул он на изумлённого сармата. — Делай, что говорят. Червю всё равно, что грызть.

Гедимин заглянул в проём — начало трубы податчика, странно суженное и окружённое выступами, очень похожими на зубы кольчатых челюстей. «И правда, как червяк…»

Шесек, отобрав у него наполненный рудой черпак, ловко, не касаясь края, сбросил песок в трубу. Тут же двое рабочих налегли на боковые шипы-рычаги. «Пасть» захлопнулась, и корпус податчика зажёгся белым светом. Гедимин протянул к нему руку, но снова получил по предплечью черпаком. Скогны, отступив на пару шагов от «червя», смотрели вверх, на потолок. Там один за другим загорались красные круги — печи подтверждали исправность и готовность. Ещё несколько секунд — и они погасли, только над одной из шипастых колонн зажглось белое кольцо. Шесек шумно выдохнул и снова поднял уши торчком.

— Печь готова, — оглянулся он на Гедимина. — Теперь надо задать ей форму. Иначе она выдаст комок расплава.

— Форму… — Гедимин недовольно сощурился, покосился на тростниковые трубки — нет, они явно не подходили как образец для оболочки твэла…

— Ты просто расплав хотел получить? — нетерпеливо спросил Шесек. — Печь его выдаст, ты понесёшь его к себе. Но по образцу она сразу сделала бы, что надо.

— Ей непременно нужен образец, или там где-то можно сделать чертёж? — спросил Гедимин — и наткнулся на недоумевающий взгляд.

— Чертёж? Сделать? — повторил Шесек. — Там? Я не слышал про такое, Дим-мин. Идём, покажешь, о чём ты.

«А я надеялся, что ты мне покажешь,» — Гедимин подавил раздражённый вздох, обходя погасшие печи. Одна из них всё ещё светилась белым в ожидании образца… или чертежа, если такая возможность вообще была в неё встроена.

Тычок ключом на палке открыл камеры в нижней части колонны; белые шипы разошлись, врастая в орнамент, и Гедимин увидел полости-ячейки для образцов и жёлтую светящуюся массу, наполняющую камеру между ними. «Эта штука воспроизводит объёмные чертежи,» — вспомнил сармат. «Возможно, поймёт плоский. Проверим…»

Листок с трубкой в натуральную величину у него был с собой. Размеры сармат на всякий случай указал, хотя вероятность, что Куэннский агрегат поймёт пометки на земном языке, была очень мала. Он вложил чертёж в ячейку. Жёлтая масса колыхнулась, меняя форму; ещё секунда — и посреди большой камеры повис в воздухе жёлтый светящийся лист с чертежом Гедимина. Он был отображён точно, не зеркально, масса скопировала каждую точку и даже изъяны скирлиновой бумаги…

— Какое оно тонкое, — заметил Шесек. — Как тоненький лист. Трудно тебе будет его донести, не порвав. Я не знаю металла или камня, который можно так вот расплющить. Он быстро превратится в клочья.

— Угу, — сармат, досадливо щурясь, достал листок из ячейки. Жёлтая масса снова разлилась по камере, заполнив её от стенки до стенки.

«Значит, плоские чертежи оно не понимает,» — Гедимин убрал бесполезную бумагу и задумчиво сощурился. «Настроено просто — что дали, то и отображает. Для совсем уж дикарей. Куэнны-то, наверное, знали черчение… Хм. Может, эта штука — сама себе чертёж? Её можно лепить?»

Просунув руку в камеру (и не получив ничем по запястью — Шесек только недовольно зашипел, но сармату пока было не до него), Гедимин нажал пальцем на упругую жёлтую массу. Она оказалась податливой. Сармат толкнул её ладонью, опустился на пол, просовывая в камеру обе руки. «Может, удастся вылепить…»

Масса, попавшая между ладоней, просочилась сквозь пальцы и отхлынула к стенкам, образовав пустое пространство по форме гедиминовых рук. Сармат попытался её соскоблить. Ошмётки сбились в комок. Гедимин придавил их к поверхности, расплющивая в лист. «Скатаю в рулон… Hasu!»

От слишком сильного нажатия масса брызнула из-под ладони. В листе образовалась дыра. «У неё что, переменная вязкость?» — Гедимин провёл ладонью вдоль стенки, сбивая вещество на пол камеры. Казалось, его плотность постоянно меняется; сармат чувствовал, как оно под пальцами то твердеет, то растекается. «Может, я превысил его порог деформации?» — он осторожно прижал жёлтый комок ладонью — и провалился в него на пять сантиметров. «Не поломать бы совсем…»

Он вынул руки из камеры. Жёлтая масса, будто этого и ждала, снова заняла всё свободное пространство. «Ну точно, переменная плотность,» — Гедимин покосился на перчатки — вроде бы к ним ничего не прилипло.

— И у Кен-нена и Айсиека нет твоего образца? — подал голос Шесек. Отойдя от печи на пять шагов, он следил за сарматом с опаской. Подмастерья собрались вокруг него, и в этот раз он их не отгонял. Гедимин, досадливо щурясь, качнул головой.

— Подожди. Оно должно как-то работать…

Он глубоко вдохнул и, зажмурившись, толкнул кверху височные пластины. Кожу обожгло. Ни щупалец, ни когтей сармат не чувствовал — только сильное ровное тепло. Он открыл глаза — спектр видимого света сдвинулся в сторону зелёного, но и печь, и жёлтая (а теперь — зеленоватая) масса в камере были видны отчётливо.

— Слышишь меня? — он посмотрел себе под ноги. Реактор был где-то там… и, похоже, в этот раз он не вышел на контакт.

— Можешь помочь? — неуверенно спросил Гедимин, поднося руку к зеленовато-жёлтой массе. — Вот из этого надо вылепить оболочку для твэла. Оно должно как-то управляться…

Тепло осталось таким же ровным, никаких картинок перед глазами не появилось. Гедимин остановился в растерянности. «Оно не понимает по-нашему. Надо ему изображения…» — он представил себе трубку из «чёрного песка». Пальцы, погружённые в жёлтую массу, непроизвольно дрогнули — а потом дрогнули и веки сармата, увидевшего, как бесформенная жижа сжимается и вытягивается кверху. Тонкостенная трубка встала посреди камеры, точно повторяя собой изображение, отпечатанное у Гедимина в мозгу. «На три миллиметра выше,» — отметил про себя сармат, машинально потянулся к верхнему концу — и замер, увидев, как трубка отползает от его руки, укорачиваясь на все три сантиметра. «Слишком резко. Потихоньку, и сначала думать…» — он снова представил себе оболочку твэла и мысленно потянул её кверху. Трубка чуть подросла. «Дотянув» её до нужной длины, сармат с облегчённым вздохом выдернул руку из камеры. Слепок остался внутри, не растворяясь и не деформируясь — агрегат принял его, как образец.

— Будет работать? — Гедимин повернулся к Шесеку. Скогны, сбившись в плотную толпу, глазели на объёмный «чертёж». «Похоже, им об этой функции не рассказали,» — подумал сармат, опуская височные пластины до упора. «Значит, тут ещё и встроенный мозговой сканер. Очень мощный сканер. Может, и к лучшему, что Скогны в него не лезут…»

Белые шипы сплелись, опять превращаясь в неразличимый орнамент. Гедимин стоял у печи, почти вплотную, но не слышал и не чувствовал ничего — странное белое вещество экранировало любые волны. Скогны вполголоса что-то обсуждали, с опаской оглядываясь на сармата. Сообразив, что стоять у агрегата уже незачем, он отошёл к стене. «Сколько продлится такая плавка? Остывать отливки будут несколько часов…»

За спиной что-то вспыхнуло — сперва белым, потом зелёным светом. Шесек с сердитым верещанием развернулся к двери. Световые волны расходились от неё. Через пару секунд её открыли, и Гедимин увидел на пороге троих сарматов.

— Кет! — Гварза с лязгом сложил руки на груди. — От следящих маячков здесь толку мало. Может, на него колодки надевать? Чтобы не бегал, где не надо?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Ты хотел, чтобы я передал работу местным? Ну вот, передаю. Что опять не так⁈

Айзек быстро вклинился между сарматами. Вепуат уже стоял рядом с Гедимином, и перья на его плечах топорщились.

— Какую ещё работу? — спросил Гварза. — Кто допустил тебя в литейни?

— Дим-мин — мой гость, — подал голос Шесек. Близко он не подходил — держался в восьми метрах от сарматов, в кольце подмастерьев.

— Прошу прощения, мастер Шесек, — оглянулся на него Айзек. — Гедимин ушёл, никого не предупредив. Мы за него беспокоились. Значит, ты изучал литейни?

Гедимин качнул головой.

— Я задал литейной станции задание — сварить трубки для твэлов. Проверяю, справится ли. У Куэннов даже в печи встроены мозговые сканеры…

Айзек не ответил на его кривую ухмылку. Он оглянулся на печи, проследил за указующими когтями подмастерьев — они дружно тыкали в потолок над «литейной станцией», которую занял Гедимин — коротко пискнул, дождался ответа и шумно выдохнул.

— Опять несогласованные эксперименты?

— Шесек меня пустил, — буркнул Гедимин. — А вот он — даже настаивал…

Он кивнул на Гварзу. Тот сердито сузил глаза.

— Настаивал на чём? На самовольной беготне по чужому городу? Совании рук в чужие агрегаты?

— Оно так работает, — отозвался Гедимин, покосившись на свои руки. — Кто виноват, что оно не читает чертежи⁈

— Тихо вы, оба, — Айзек на секунду прижал ладонь к виску. — Литейни целы, мастер Шесек тоже, Гедимина мы нашли невредимым. Тут идёт плавка… насколько я помню, Гедимин, эти трубки варятся долго, а остывают ещё дольше. Что будем делать — ждать здесь, или вернёмся на базу, а за трубками приедем завтра? Такие процессы лучше не торопить…

Гедимин поспешно кивнул.

— Я их завтра заберу. Шесек, посмотри, чтобы никто их не трогал. На этих установках их никто никогда не делал. Мало ли, что пойдёт не так.

Прижатые уши литейщика снова встали торчком; он даже рискнул с восьми метров подойти на пять, оставив подмастерьев позади.

— Никто к ним не прикоснётся, — пообещал он. — Дела Равных Куэннам — их дела. Мастер Дим-мин… ты разожжёшь печь, если она вдруг погаснет? Мало ли, что пойдёт не так.

— Разожгу, — пообещал Гедимин, чувствуя под рёбрами неприятный холодок — он не любил давать обещания, за выполнение которых не мог поручиться. «Хранитель Пламени сегодня не вышел на связь. Обошлось без него, но… Интересно, что с ним. Спит? Покинул реактор? Просто не хочет общаться?»

…Ворота закрылись. Гедимин думал, глядя на смыкающиеся фрагменты орнамента, что такую избыточно сложную структуру должно было давно «повести» и заклинить — для её работы нужна была миллиметровая точность, малейшая деформация её бы разрушила. Однако устройство работало — и, похоже, не первый век, как и оставленные без ремонта печи в литейнях и цистерны-жидкостесборники древнего гальванического цеха. «Самоотладка и регенерация?» — сармат покосился на карман, где лежал пустой пакет из-под рална-камня. «Это вещество они добавляли? Или что-то другое? Жаль, не проанализировать…»

— Ты цел? — Айзек посмотрел на него с тревогой. — Точно цел? Никуда ни руки, ни голову не совал?

Гедимин смутился. «Рассказать, нет? Пока не надо…»

— Пытался связаться с Пламенем, — он тронул висок. — Хранитель сегодня необщителен. С ним всё в порядке, не знаешь?

Айзек мигнул.

— По крайней мере, Кайшу не жаловалась, — ответил он, вглядываясь в лицо Гедимина. — И наш хранитель с ним переговаривался. Возможно, такое настроение. Тебе отдых точно не нужен? Или доза флония?

Кенен Гварза презрительно фыркнул.

— Кету сильно помогли бы колодки, — сказал он. — На руки и на ноги. Он сидел бы, где велено, и всё было бы в порядке. Уверен, что хочешь взять его в Синви?

Гедимин мигнул.

— В Синви? Что там случилось?

Гварза поморщился. Айзек повернулся к Гедимину с виноватой ухмылкой.

— Ты пропустил весь разговор? Ты, наверное, ушёл с Шесеком. Он тоже всё пропустил. Ну, тем лучше — меньше расстроится. Завтра-послезавтра мы поедем благословлять Синви. Скогны очень настаивают.

«Да мать моя пробирка…» — Гедимин болезненно сощурился.

— Опять три часа выглядеть идиотом? Возьми с собой Гварзу. Твэл я ему выделю.

Гварза молча показал ему кулак. Айзек усмехнулся.

— Ничего страшного, атомщик. Три часа ты как-нибудь вытерпишь.

…Скогны, заняв две печи, выдували чаши — один держал трубку, другой стоял наготове с черпаком и лезвием, ещё двое отвечали за ручки — каждый за одну. Те, кому работы не хватило, маячили поблизости, дожидаясь своей очереди вылепить хотя бы ручку. Вепуат раздал весь инструмент, остались трубки и штыри, сделанные для Сэта. Один из них выдали было Скогну, но тот едва не распорол себе лицо неудобным длинным стержнем и пару раз чуть не вывернул расплав под ноги — инструмент был явно ему не по руке. Гедимин, встав в коридоре — больше свободного места не осталось — следил за работой и очень старался не смотреть на потолок.

Там извивались синие и оранжевые линии орнамента, местами пересечённые угловатыми и округлыми силуэтами. С костей, вбитых в потолок, свисала серебристая бахрома и чьи-то ажурные черепа. Вепуат подвесил ещё четыре цветных светильника, и вид цеха теперь напоминал Гедимину о «мартышечьих» ритуалах на смену дат. Если бы свисающие шнуры покрасили полосами и пропитали церой, они стали бы совсем похожи на гирлянды светодиодов; сармат пару раз прикусывал язык, чтобы не подать совсем уж идиотскую идею. Из нормальных у него была одна — убрать весь этот мусор из горячего цеха.

— А ничего получилось, — негромко сказал Вепуат; он тоже стоял посреди коридора и следил за двумя группами «учеников» одновременно. — Скогны довольны. Завтра покажем всё это Сэта — может, что-то добавят.

Гедимин сердито фыркнул.

— Эти печи выдают две тысячи градусов. Тут только висюлек не хватало!

— Они асбестовые, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — И висят только там, где ты разрешил.

— В своей литейне они цацки не вешают, — буркнул Гедимин и тут же вспомнил красные и белые ленты, свисающие с деталей конструкции. — И на стенах не малюют.

Вепуат ухмыльнулся.

— Потому что у Куэннов и так везде узоры. Не, я помню, что не узоры — но выглядят они так. И то — там висят ленты и камни. Не, нормально получилось. И никому не мешает. Хорошо, когда потолки высокие!

«Интересно, что получится из моей плавки,» — думал Гедимин, глядя, как Скогны нагревают почти готовую чашку до жёлтого свечения. Один конец ручки успели закрепить, второй остыл, свисая с заготовки, и греть пришлось всё вместе. Под встревоженный писк последняя стеклянная лента прижалась раскалённым краем к чаше и выгнулась почти ровной дугой. Скогны заверещали.

— Опять завтра полдня потеряем, — пробормотал Гедимин. — Тебя, надеюсь, не потащат.

Вепуат мигнул.

— Куда?.. А, за трубками… Думаешь, всё получится?

— Всё — не всё, а забрать надо, — буркнул сармат. — В крайнем случае на базе переплавим.

Он думал, не напутал ли Шесек с редкоиспользуемыми режимами работы, примет ли установка самолепный «чертёж», насколько равномерно перемешаются вещества в расплаве, и умеет ли Куэннская «литейная станция» вообще работать со стеклоподобными материалами. Ничего приятного в этих мыслях не было. Иногда к ним добавлялись другие — о предстоящей поездке в Синви и о дурацких висюльках над головой. «Чтоб их все, эти традиции…» — сармат тяжело вздохнул.

…Кто-то сбегал за намоченными подстилками, их растянули за края, по центру положили ещё горячие чаши и так понесли. Густой синий пар, сдуваемый ветром, тянулся за каждой группой «носильщиков», как хвост за кометой. Пропустив последних аборигенов, Гедимин оглянулся на пустой цех, покосился на потолок, поморщился и вышел за дверь.

— Дим-мин! — к нему, не успевшему ещё закрыть за собой ворота, шагнул страж. С ним был встревоженный филк с отстёгнутым шлемом и один из Скогнов-«солдат». Вепуат, свернувший было в сторону от ангара, резко выдохнул и двинулся к ним.

— Что? Авария?

— Вот где Вепу-а, — Корген звякнул спинными шипами. — Дим-мин, не тревожься. Это к Вепу-а пришли.

…Джагул сидел, подвернув под себя ноги и полу длинной одежды, посреди предбанника душевой. У стены, под присмотром двоих Скогнов, лежала горка цацек, накрытая широким костяным ножом — или, скорее, пилой с зубчатой кромкой из миниатюрных каменных лезвий. На коленях Джагул держал костяную маску. В мешке рядом с ним просматривалось что-то круглое с выступами по бокам. Корген подошёл к пленнику, легонько подтолкнул его посохом и встал рядом, почти вплотную. Джагул, огрызнувшись, поднялся на ноги. «Дрессировщик,» — опознал его Гедимин по кожаным браслетам и широкому оплечью. «Он-то что тут забыл?»

— Там что, эшку-тэй? — Вепуат, едва скользнув взглядом по пленному, уставился на мешок. Существо внутри туго свернулось и не подавало признаков жизни. Гедимин покосился на термометр — в душевой, открытой нараспашку неизвестно сколько времени, температура сравнялась с уличной.

— Эшку, — подтвердил Джагул, справившийся наконец с завязками «автопереводчика». — Ты вчера говорю — меняюсь. Я прихожу. Карлик лезу в чужой дело. Колючий шкура меня хватаю. Нет убиваю — везение.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Вы со стражами не ладите. А ты не ребёнок, чтобы этого не знать. Гедимин! Где у нас тепло и… не секретно?

Гедимин подумал о лабораторном шатре («Этого не хватало!»), о передвижной лаборатории («Чего⁈»), о шатре Вепуата («Зверьё передерётся, там же два самца…») — и, на секунду прикрыв глаза, помянул про себя спаривание «макак».

— Горячий цех, — буркнул он. — Тащи всех туда.

…Дикаря Вепуат усадил на плечо, на подогреваемые пластины, и закатал в защитное поле. Когда он перешагнул порог цеха, существо шевелилось, высовывало хоботок и наполовину выпускало крылья. Вепуат перевесил его на пустую стойку для инструментов и встал рядом. Джагула с мешком привёл страж, крепко держа металлическими когтями за наплечник. Пришелец недобро щерился, но вырваться не пытался.

— Карлик всегда лезу в чужой дело, — сказал он, заглядывая в мешок — там что-то шевельнулось. — Самка быстро отогреваюсь. Скоро она летаю.

— Не торопи её, — кивнул Вепуат, переглядываясь с Гедимином. Тот, вполглаза наблюдая за Джагулом, недовольно щурился на Коргена. Страж, растопыривший наспинные шипы, занимал слишком много места — и из открытого шлюза уходить никуда не собирался.

Дикарь, что-то учуяв, вытянул крылья и вскинул хоботок. Рёв пронёсся по длинному ангару, отражаясь от изгибов потолка. Мешок в руках у Джагула подпрыгнул и упал на пол. Существо, вылетевшее из него, заметалось было, но кочевник перехватил шлейки и прижал его к предплечью.

— Она хорошо летаю, — Джагул, ухватившись за длинный шнур, выпустил шлейки. «Трилобит» промчался мимо печей и распластался на закрытых воротах склада, выгибая крылья. Джагул щёлкнул языком, и животное снова пересекло ангар и село на подставленную руку.

— Ты хочу меняюсь? Этот самка на твой самец? — Джагул перехватил «трилобита» за голову и хвост и несколько раз повернул, показывая Вепуату что-то на боках и брюшном панцире. — Хороший зверь раньше. После болезнь — хуже.

Вепуат снял Дикаря со стойки. Тот больше не трубил, хотя хоботок полностью не втягивал, и странно раскачивал головным щитком. Вепуат щёлкнул когтем по броне. «Трилобит» сорвался с неподвижной руки и повис на воротах склада. Второй щелчок вернул его на руку, и Вепуат быстро сунул ему клочок мяса.

— Он без верёвка? — Джагул шумно втянул воздух. Вепуат качнул головой.

— Не люблю лишних верёвок. Путаются. Он здоров, крепок… Обучен мало, но на руку садится. В мешок его не пихай, а шнуры — на твоё усмотрение.

Корген с протяжным горловым рычанием разжал когти. Джагул ощерился на него, но тут же отвернулся и, крепко держа «трилобита» за шлейки, двинулся к Вепуату.

— Странный камень, — сказал он, глядя вверх, на цветные «лампы». — Никогда нет вижу такой. Как ты это называю?

Вепуат забрал шлейки из его руки и щелчком перегнал самку на свободное плечо. По второму щелчку Дикарь перепрыгнул на оплечье Джагула, и тот, вздрогнув, вцепился когтями в шлейки. «Трилобит» затрещал спинными щитками, но его держали крепко.

— Это не камень, — Вепуат покосился на «лампы». — Это сплав стекла и церы. Красиво.

— Стекло? — уши Джагула встали торчком, их кончики задрожали. — Огонь-пузырь? Про этот вещь говорю Джегех? Это он вижу? Огонь-пузырь… странный вещь! Как он так делаю?

Гедимин подавил раздражённый вздох.

— Вепуат, забирай своего «трилобита», и идём уже, — буркнул он, недовольно щурясь на Джагула. — И этот… кочевник пусть идёт в своё стойбище.

— Погоди, — Вепуат, пересадив самку на пустую стойку, подошёл к печи. — Немного расплава у меня под рукой. Пусть смотрит, вреда от этого не будет.

Шипы Коргена громко зазвенели, ударившись о стены — он растопырил их ещё сильнее, хотя, казалось, было некуда. Гедимин осторожно сместил сопло сфалта чуть вперёд. «Если что, шипы, наверное, поплавятся. Печи не задеть бы…»

От яркого света из-за отодвинутой заслонки «трилобиты» захрюкали и подались в сторону от источника жара — но не улетели, даже отвязанная самка. Основной поток раскалённого воздуха шёл кверху, не задевая вставших у горна. Вепуат взял в руки подвернувшуюся трубку и, не обращая внимания на Джагула, заглянул в печь. Расплава в конусе было немного; сармат собрал его одним движением и дунул, растягивая тонкую радужную плёнку. Джагул шумно выдохнул, в его груди зарокотало. Вепуат снова смял перетянутый шар и подул ещё раз. Дно, сплющенное черпаком, сошлось в тонкий конус, верх раздулся и округлился, узкое горло растянулось в одну сторону, образуя носик. Сосуд снова скрылся в печи и вернулся, пожелтев от жара; штырь, коснувшись его бока, сморщил стекло, нарушая симметрию, и смял стенку в подобие ручки. Вепуат ещё раз нагрел странную «пробирку», выгнул вторую ручку и, чуть подогрев лезвие, отсёк горловину от трубки. Сосуд, дымясь, опустился на поддон.

— Стекло хорошо меняет форму, — сказал Вепуат, закрывая печь. — Но работать с ним надо уметь. Осторожно!

Джагул, протянувший было руку к раскалённому сосуду, с глухим рявканьем её отдернул.

— Зачем ты это показываю? — спросил он, тяжело дыша; его уши дрожали. — Ты хочу меняюсь?

— Нет, — отозвался Вепуат. — Это для тех, кто с нами в мире. И не вредит нашему городу. Ваши бродят где-то рядом? Крикни им — пусть заберут тебя с обрыва. Эшку-тэй боятся холода. Чем меньше Дикарь будет на улице, тем лучше.

Корген, выразительно лязгнув шипами, развернул Джагула к двери. Вепуат зажмурился и на секунду замер. Гедимин настороженно следил за ним, слушая протяжный вой и рявканье из-за ангара. Кто-то из Скогнов — или, возможно, Броннов — пронзительно взвизгнул. Ему ответил Корген. Потом все звуки заглушил гулкий протяжный вздох — к обрыву приближался «живой крейсер».

Джагул уходил молча, с крепко сжатыми челюстями, повесив маску-переводчик за плечо и прикрыв свернувшегося Дикаря краем одежды. Вепуат пристально следил за ним, пока он не исчез под щитком гигантского панциря, и сааг-туул с протяжным вздохом не опустил передние лапы на дно долины и не развернулся к соседнему обрыву, готовясь затащить на него массивное туловище. Под его панцирем что-то затрубило и тут же смолкло. Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Не хотел я его им отдавать… Надеюсь, его не будут пихать в мешок.

Кто-то, нарочито тяжело ступая, остановился рядом с сарматами.

— Итак, эту фауну всё же можно сбыть с рук, — услышал Гедимин задумчивый голос Кенена Гварзы. — Не выяснял, сколько стоит твой зверинец в более… полезном эквиваленте?

Вепуат, гневно фыркнув, резко развернулся и пошёл к ангару. Гедимин смерил Гварзу угрюмым взглядом, но кулак показывать не стал. «Мысль дельная, но Вепуат не согласится,» — думал он, догоняя разведчика за воротами горячего цеха. Тот как раз отстёгивал шлейки, отцепляя притихшую самку от стойки.

— Отнесу в шатёр. Пусть привыкает.

— Проверь, что у неё с внутренними органами, — посоветовал Гедимин. — Не просто же так её согласились обменять.

Вепуат вздохнул.

— С органами — ничего неожиданного. Рубцы от кровоизлияний, рубцы от свищей… Охотиться навряд ли будет. Ну, пусть так летает. Посмотрим, как мои её примут.

Гедимин задержался в ангаре. Длинный сосуд с выгнутыми из стенок ручками уже не светился красным, но ещё чувствовался исходящий от него жар. «Странная форма,» — сармат пригляделся к вмятинам по бокам. «Внутренний объём очень мал. Декоративная какая-то штука. Чем дальше, тем они у Вепуата декоративнее. Мне первые его бутылки больше нравились.»

38 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени

Едва крышка реакторного отсека отодвинулась, по туннелю разлился яркий белый свет — вместе с Айзеком по лестнице спускался кто-то из стражей. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Хассинельг? Сегодня же не твоё дежурство.

Айзек укоризненно на него посмотрел. Хассинельг, чем-то сильно озабоченный, только махнул хвостом. Он был на редкость тепло одет, даже на хвост надел чехол на завязках — одна клешня торчала наружу, да из отверстий в ушастой шапке выглядывали рога.

— Дим-мина я не дотащу, — с мрачной уверенностью сказал он. — Чешуйка священного металлатяжелее всей Равнины. Я хотел взять у Шесека те штуковины, принести сюда, но мне он их не отдаёт.

Айзек кивнул.

— Да, лучше будет, если сам Гедимин на месте их осмотрит.

«О чём они? Об оболочках твэлов?» — сердце сармата сделало на один удар больше. «Значит, литейная станция справилась…»

— Я сходил к Кейланнам и нашёл согласных лететь, — продолжал Хассинельг, оценивающе глядя на Гедимина. — С первым светом Кейланн тут будет. Но вот… я не сказал им, кого они повезут.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Все Кейланны уже узнали, сколько весит Гедимин?.. Он такой тяжёлый не сам по себе. Это всё броня. А броню можно снять.

Гедимин сердито фыркнул.

— Эй! Я без скафандра никуда не полечу. Особенно — в Сердце Пламени.

— Зачем же — без? — Айзек смерил его оценивающим взглядом. — Никто не желает тебе лучевой болезни. Но эту штуку придётся сильно облегчить. Она ведь у тебя двойная, со свинцовой проложкой? Ну вот сейчас тебе вторые слои не понадобятся. И свинец тоже. И особенно — сфалт. Можешь его тут положить, у реактора.

Гедимин покосился на сфалт за плечом, потом — на свою броню. Пластины, как верно заметил Айзек, были разборными, и, в общем, ничего сложного не было в том, чтобы оставить от скафандра всего три слоя — нейтронностойкий фрил, внутреннюю выстилку и экранирующий ипрон. «Четыре,» — одёрнул себя Гедимин. «Одного экранирующего слоя всегда мало. Сместится пластина — не заметишь, как облучишься.»

— Три слоя, — сказал он, угрюмо щурясь на Айзека. — Я уберу три слоя. Сложу в лаборатории. Если Гварза хоть что-то возьмёт…

Айзек тяжело вздохнул.

— Раньше вы с Гварзой друг друга не любили, но не держали за зверушек. Кенен, естественно, ничего не возьмёт. Через четыре часа прилетит Кейланн, через три с половиной твой сфалт и три слоя брони должны от тебя отделиться. Заберёшь в столице свои трубки и мои образцы. Они, вместе взятые, легче твоего скафандра.

— Вчера забрать не мог? — буркнул Гедимин, всё ещё погружённый в неприятные мысли о разборке брони. Айзек только усмехнулся.

— Вчера была дипмиссия. Кстати, сегодня тебе привезут волокно. С «молнией» придётся подождать.

Гедимин благодарно покосился на Хассинельга — кроме него, полезную новость из столицы принести было некому. Тот, забыв на время о сарматах, придвинулся ближе к монитору и с интересом его рассматривал. Наткнувшись на удивлённый взгляд Айзека, он вздрогнул, щёлкнул хвостовой клешнёй, сложил ладони лодочкой и отвесил поклон в сторону реактора.

— Никогда не стоял так близко к Пламени! Оно на меня не в обиде?

— Ты бы заметил, — успокоил его Айзек, быстро оглянувшись на Гедимина. Тот, потерявший контакт с существом внутри реактора уже два часа назад, только пожал плечами.

— Он дремлет. Но ты, и правда, зря тут лазишь, — сказал он стражу. Тот, подобрав посох, уже отступал вверх по туннелю и при последних словах ускорил шаг. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Хассинельг очень дружелюбно к нам настроен, — сказал он. — И вполне восприимчив к новшествам.

— Вот я и не хочу, чтобы он облучился, — отозвался Гедимин, направляясь к выходу. «Если Айзек не оставил для этого „дружелюбного“ шлюз, купол придётся ставить заново. Насквозь же проломит…»

…Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Ничего, если я приду посмотреть? — спросил он, перехватывая мешок с «трилобитами» поудобнее. — Тебе, наверное, помощь понадобится. Снять все эти пластины, сложить их… Хм! Тебе ведь придётся целиком из скафандра вылезти? Я уж не помню, когда в последний раз видел тебя отдельно.

Гедимин поморщился. Вылезать из скафандра посреди Равнины ему хотелось меньше всего. Он покосился на чёрные перья Вепуата, уже отрастившие центральный стержень и волокна. «Пух у него ещё не прорезался? Никогда не видел фрилового пуха.»

…Шагнув в разлом, Гедимин услышал растерянный возглас Вепуата. Разведчик, остановившись в шаге от костяных вешек, смотрел на опустевшую долину. Огромное животное исчезло. «Сторожевые» кратеры вдоль широкого пепельного вала погасли, только два поста у разлома ещё светились. Всё, что лежало дальше, тонуло в темноте, лишь высоко над землёй вспыхивали красные огоньки — растения-пирофоры на холме выкопались из пепла, развернули листья и теперь светились от жара.

— Ушли, — выдохнул Вепуат, сделав десяток шагов вдоль вала. — А ничего так оно тут всё промяло…

Гедимин посветил себе под ноги. Там, где лежал сааг-туул, остались отчётливые вмятины — следы бронированного брюха, углубления от основного положения шести пар ног, осыпи там, где существо пыталось двигаться, широкие, но на удивление мелкие ямы — следы шагов… На склоне луч фонаря высветил длинные жёсткие волокна, зарытые в пепел — то, что отслоилось от непрерывно растущего панциря.

Из светящегося кратера донёсся громкий шорох. Вепуат зашелестел в ответ и повернулся к Гедимину.

— Ушли ещё ночью. Зверь поднялся и побрёл в другую сторону от нас. Тут, недалеко, выход на одну из обычных Джагульских троп. Видимо, ушли к своим. Сказали караульным, что не вернутся.

Гедимин подавил довольную ухмылку — Вепуат явно был расстроен, хотя сармат причин для огорчения не видел. «Теперь всем будет спокойнее. И никто больше не полезет в цех. Я его, конечно, сам позвал, но зачем было показывать ему технологию⁈»

— О, а тут уже прибрались, — хмыкнул Вепуат, поднимая фонарь над помойным кратером. С тех пор, как туда нагадил сааг-туул, в яму сбросили не одно ведро отходов. Сейчас над их едва заметными остатками кружило облако мелких падальщиков. Ухватив что-то со дна кратера, они тут же взлетали, и рой ни на секунду не прекращал движения. Сверху в него врезался косяк живых пузырей, похватал что-то на лету и ушёл вертикально вверх.

— Видел? Помёт уже подъели, остались жёсткие фракции, — сказал Вепуат, с любопытством заглядывая в яму. — Я догадывался, что ничейная органика недолго пролежит, но что настолько?

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Кислотные ливни дочистят, — пробормотал он, отворачиваясь от чужой помойки. — Ты тренировку здесь устроишь?

— Здесь? — Вепуат задумчиво смотрел на летучий рой. — Не вижу большого смысла… Вон у того кратера встанем. Сегодня — поиск и следование. Погоняешь их, пока я смотрю новую самку? Вот тебе еда, вот камешки…

…Металлическая капля в чёрной корке шлака зазвенела о скалы на склоне и канула в темноту. Длиннокрылый «трилобит» сорвался с каменного уступа и нырнул следом. Гедимин повернулся к Вепуату. Тот стоял на валу и растерянно смотрел на животное, прижавшееся к земле. Оно накрыло собой конец оборванного шнура и сидело с наполовину выпущенными крыльями, странно изогнувшись. Вепуат пощёлкал, протягивая к нему руку. Животное не шевельнулось.

— Чтоб я знал, как они их учат, — пробормотал он, растерянно оглядываясь на Гедимина. — Без шнура летать отказывается. Рано я её, похоже, сюда вытащил. Думал, она с сородичами быстро освоится…

Он подобрал вяло сопротивляющегося «трилобита», пристегнул шнур и сбросил животное с руки. Оно сделало над головой разведчика широкий круг и село на предплечье. Гедимин оглянулся на скалу, обсиженную «трилобитами», и озадаченно хмыкнул. «Она даже к ним не тянется… Hasu!»

По его плечу щёлкнули «лапы» Чужака — тот принёс камешек и теперь нетерпеливо тыкал Гедимина хоботком в респиратор. Сармат, помянув про себя уран и торий, поднёс к нему кулак с зажатым клочком мяса. «Вот чем я занимаюсь, мать моя колба⁈»

… — Я её назову Шнурком, — мрачно сказал Вепуат, засовывая «трилобита» под стол. Когда он выпрямился, с его руки свисала отвязанная длинная верёвка.

— Кому нужен эшку-тэй, летающий на шнуре⁈ — разведчик сердито громыхнул наплечными перьями. — Придётся заново переучивать. Посидит тут, завтра начну подманивать на руку. Думал, покупка у хозяина облегчит мне работу…

— Полем её прикрой, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. Ему и так не хотелось вылезать из брони, а уж рядом с ксенофауной… Существо по кличке Шнурок ещё долго шуршало под столом, обследуя новое «жилище». Гедимин слышал этот шорох и морщился. «Интересно, что скажет Скегги, когда вся эта живность переедет в штаб. Там не „Геката“, вольеры ставить некуда…»

…Непривычно лёгкая броня сомкнулась на груди. Гедимин выпрямился, повёл плечами, вытянул руки в стороны. Он подгонял слои по размерам к внутреннему, чтобы не громыхали на ходу, и всё равно ему казалось, что облегчённый скафандр болтается на нём, как мешок.

— Ничего себе у тебя панцирь, — Вепуат заглянул в угол, где под защитным полем лежали рассортированные щитки разных слоёв, и удивлённо присвистнул. — Прямо как у сааг-туула! Значит, теперь у тебя броня толщиной с мою?

Гедимин подобрал со стола сфалт. Сквозь тонкую обшивку он непривычно давил на плечо — всё-таки два слоя ипрона давали другую жёсткость… «Пойду к Айзеку. Пусть даёт список образцов. И чего ему было вчера их не забрать⁈»

…Защитным полем сфалт накрывать не стали. Гедимин положил его у стены, украдкой погладил корпус, потом, уже не скрываясь, приложил ладони к жёлтой «стенке» реактора. Хранитель тронул его пальцы тонкими волокнистыми щупальцами и снова «свернулся в клубок».

— Образцы тебе даст Кайри, — сказал Айзек, убедившись, что броня Гедимина стала гораздо легче. — Илы, глины… в основном в трубках, трубки в корзине. Твои… изделия тоже положат во что-то такое. Сколько листьев туда напихать, ты им сам скажешь. Моему грузу амортизация особо не нужна, главное, сам на него не ложись. Только одно — я не знаю, во что они запакуют Пожирателя…

Гедимин вздрогнул.

— Кого⁈

— Зелёного Пожирателя для опытов, — пояснил Айзек, погружённый в свои мысли. — Видимо, в короб с отверстиями. Пищу я ему просил не класть, но сам он будет фонить. Для тебя неопасно, но вот филки…

Гедимин фыркнул.

— У него ещё челюсти есть, — мрачно напомнил он. — Такие, что прогрызают металл. Из чего будет короб? Из листьев или деревяшек?

Айзек развёл руками.

— Можешь аккуратно обернуть его защитным полем. Только воздуховоды оставь. От тебя только и нужно, что проверить, живой ли он, и проследить, как короб прицепят к Кейланну. И не ложиться на него, само собой. Лежи на своих трубках, если так уж надо.

— Если он вылезет, и его сдует, ловить не буду, — предупредил Гедимин, вспоминая, как Зелёные Пожиратели хрустели облучённым металлом. — На кой он тебе тут? Своей фауны мало?

Айзек усмехнулся.

— У тебя опыты, и у меня опыты. Для моих нужен флоний. Флоний отдельно от Пожирателя перевозку не выдержит — окислится. Иди! Кейланн, наверное, уже на подлёте.

Выходя из бункера, Гедимин услышал приглушённый грохот — под купол звуки доходили, смягчённые лабиринтами воздуховодов, и не так сильно били по ушам. Над окраиной лагеря раскинул крылья Кейланн. Зависнув на пару секунд над холмом, он приземлился за шатрами.

Когда Гедимин выбрался на окраину, над осёдланным Кейланном стояли двое стражей. Дежурил сегодня, как сармат и думал, Руниен; он стоял, опираясь на посох и глядя вдаль, пока Хассинельг возился с ремнями креплений. Увидев сармата, Кейланн издал тонкий свистящий звук. Хассинельг свистнул в ответ и придержал существо, пытающееся отползти в сторону.

— Я сказал ему, что твой панцирь стал легче, — пояснил он, оглянувшись на Гедимина. Кейланн снова засвистел. Гедимин повёл плечами — полуразобранный скафандр казался непривычно тонким и бесполезным.

— Он очень лёгкий, — мрачно сказал он. — А ему скажи, чтобы тормозил аккуратнее. Особенно на обратном пути.

Кроме сармата, на спине Кейланна могло поместиться несколько объёмных тюков, — вот только Гедимин не был уверен, что их не посрывает ветром при сверхзвуковом полёте и резком сбросе скорости. Он растянулся между бортиками седла, положив ладони на «поручни». Обзор по-прежнему был никакой. Гедимин думал, пока его пристёгивали, на что должна быть похожа Равнина с воздуха, — идёт разлом до самого верха, или где-то на большой высоте клочки Сфенов соединяются?

— Старейшина Кайри тебя встретит, — сказал Хассинельг, наклоняясь над Гедимином, и тут же отскочил. Свист разрезал воздух, ударил по ушам, потом громыхнуло — и сармата вдавило в седло и вывесило на чуть растянувшихся ремнях. Кейланн с места набрал скорость, перешёл звуковой барьер, и Гедимин уткнулся щекой в седло и прикрыл глаза — всё равно смотреть было не на что.

…Лиловый свет в левый глаз сменился темнотой и тут же позеленел. У Гедимина ещё звенело в ушах от грохота, но видимость уже улучшилась. Он приподнял голову — и услышал громкое верещание и стук отстёгиваемых креплений. Его уже дёргали с двух сторон за пальцы, понуждая встать.

Это был шарообразный отсек с открытым в одной стене проёмом; в углублении вогнутого пола поверх уложенных кругами камней были навалены листья и довольно крупные кости, сильно обгрызенные со всех сторон. Кейланн, освободившийся от седока, проворно заполз в гнездо и улёгся там. Седло, всё ещё прицепленное к спине, ему, по-видимому, не мешало. Гедимин покосился на симметричные выступы на белом полу и стенах, на подвешенные к коротким шипам кристаллы-светильники, — тут явно стояло какое-то оборудование… и, может быть, постоянно находился оператор или охранник. «Какой-то Куэннский пост,» — думал сармат, обходя гору хлама, наваленную в заброшенном отсеке. Бронн, вставший в узкой стрельчатой арке выхода, уже нетерпеливо махал руками.

…От сигма-сканера, как и ожидалось, не было никакого толку — весь экран затянуло белой рябью. Гедимин, досадливо щурясь, повертел чёрную трубку в руках. Длина, диаметр, толщина стенок, — всё вроде бы соответствовало стандартам, вот только блестело «стекло» не так, как обычно. Сармат щёлкнул по нему когтем — звук был незнакомый, но «чутьё ремонтника» молчало. Подавив желание проверить оболочку на прочность прямо тут, Гедимин переложил её на войлочную подстилку и оглянулся на литейщиков, молча ожидающих его вердикта.

— Годится. Но у себя мы ещё проверим. Есть во что завернуть?

…Короб, проложенный изнутри войлоком, Гедимин повесил на броню. При встряске внутри ничего не звенело и даже не шевелилось — трубки были плотно зафиксированы между слоями и складками амортизирующего материала. Сам короб был сделан из шкур на костяном каркасе, — не самая надёжная конструкция, сармат ещё продублировал её защитным полем, но всё равно немного волновался.

В очередном зале, у колонны, внутри которой явно была спрятана цистерна-конденсатор (Гедимин даже поискал её патрубки, но так и не нашёл — её плотно закупорили и, возможно, отключили конденсацию), сармату вынесли длинную корзину и показали сложенные в неё тростниковые трубки. Они были старательно подписаны — Гедимин различил отдельные значки, но прочитать их, конечно, не смог. Корзина с трубками была завёрнута в защитное поле и подвешена рядом с коробом «твэлов». Весило и то, и другое немного и места, по меркам Гедимина, почти не занимало.

Пока сармат возился с «рюкзаками», старейшина Кайри стоял неподалёку, переговариваясь с пробегающими Броннами. Гедимин следил за ним краем глаза — его занимало подвижное лицо Бронна, непрерывное шевеление мимических мышц. Когда сармат, повесив короб и корзину за спину, шагнул к нему, Кайри уже был не один — рядом стоял кто-то из смутно знакомых старейшин. Его верхняя накидка была окрашена в изжелта-зелёный цвет, напомнивший Гедимину окраску неба в один из дней местного цикла… только вот в какой?

— Остался Зелёный Пожиратель, — напомнил он Броннам. Кайри и его собеседник одновременно качнули ушами.

— Мастер Айсиек говорил об этом звере, да. Они все живы и полны сил…

— И яда, — пробормотал второй Бронн на совершенно чётком атлантисском языке. Гедимин мигнул.

— Но есть затруднения, — продолжал Кайри, опуская уши. — Смотрители боятся вынимать зверя. Они были неосторожны с одним из них, и смотритель Нирри был укушен…

— Что⁈ — Гедимин шагнул вперёд. В мозгу промелькнуло всё, что он знал о действии флония на необлучённые организмы. « Has— sulu! Надо же было притащить сюда этих тварей… Если ампутация… а, hasu! Они бы в жизни не додумались. Они же не знают…»

— Зверю никто не причинил вреда, — заторопился Кайри, глядя на сармата с нарастающей тревогой. — Его вернули в гнездо, как только он разжал челюсти. Его вынули и держали неосторожно…

Гедимин, уловив наконец, о чём старейшина бормочет, ошалело мигнул. «У них соплеменник разложился заживо, а они… Стоп. Если бы кто-то разложился заживо, они не болтали бы о звере! Бронн… выжил⁈»

— Что с Нирри? — спросил он, оборвав сбивчивые разъяснения. — Если ему ещё можно помочь…

Бронны переглянулись.

— Иди, мастер Дим-мин. Смотритель Шенси проводит тебя к гнёздам.

…Куэннский люк открылся ещё на полметра. Гедимин смотрел на извилистую колонну с шипами, виднеющуюся внизу. Кто-то из Броннов в зелёных накидках поднялся по её выступам и теперь махал то ли смотрителю Шенси, то ли Гедимину, пытающемуся понять, как тут спускаться.

— Лестница Куэннов, — сказал Шенси, прислушиваясь к негромкому шороху и треску внизу. — В городе Равных Куэннам, я слышал, их почему-то не строят. Наверное, они остались в других городах.

Он спрыгнул на ближайший выступ и двинулся вниз по «лестнице», легко переступая с шипа на шип. Гедимин смотрел, как откидные когти на его лапах то опускаются, цепляясь за белые иглы, то отгибаются перед очередным прыжком. Не успел он мигнуть, как Шенси был уже на середине пути и, обернувшись, помахал сармату когтистой рукой. «Вот древесные зверьки,» — Гедимин слегка сощурился, вымеряя расстояние до удобной «ступени». «Не сломать бы мне их лестницу…»

Уже на втором его шаге внутри колонны что-то заскрежетало, а шип под ногой слегка просел. Помянув про себя спаривание «макак», сармат посмотрел вниз — места было достаточно, Бронны давно прижались к стенам — выпустил ненадёжную опору и рухнул, в последний момент смягчив падение и приземлившись без лишнего грохота. Короба на спине качнулись, но не затрещали. Со всех сторон сармата накрыло волнами визга, и он, поднявшись на ноги, сердито сощурился. «А ведь мне ещё обратно…»

— Незачем было так спешить, мастер Дим-мин, — донеслось сверху. Шенси, преодолев последний десяток ступеней, обогнул сармата и заверещал на Броннов. Гедимин огляделся по сторонам в поисках другого пути наверх — и его взгляд наткнулся на открытый в полу люк.

Он был на возвышении; крышку, похоже, кто-то выломал — её заменял пласт пористой коры, промазанный золотой глиной. Следы глины были на стенках бочек у стены и на истёртых подстилках рядом с ними.

— Взгляни на зверей, если хочешь, — оглянулся на него Шенси, на пару секунд прекратив верещать на смотрителей. Гедимин шагнул к люку. От него исходило зеленоватое свечение, едва заметное в жёлтом свете подвесных кристаллов. Сармат заглянул внутрь и радостно ухмыльнулся. «Прижились!»

В этом подвальном отсеке проходили какие-то трубопроводы; остатки их и их креплений до сих пор загромождали его, — множество белых выступов, шипов и дуг разной формы и длины. По ним, как по горе металлолома, ползали гигантские многоножки. Гедимин разглядел разбросанные внизу камни и подсохшие листья, стащенные к узким нишам-укрытиям. Пожиратель выглянул из одной такой норы, вскинув ветвистые усики, и медленно выполз на свет. Освещение давал зелёный шар — камень, промазанный церой и вывешенный у края люка. Судя по креплениям, его регулярно снимали, обеспечивая смену дня и ночи. Гедимин, оглядевшись по сторонам, нашёл и костяной крюк на длинном рычаге, — Бронны, понимая опасность, не лезли под выходящее из люка излучение, а нужные предметы опускали в яму дистанционно. «Разумно,» — подумал сармат. «Как, в таком случае, кто-то кого-то покусал?»

— Нирри… — начал он, отвернувшись от люка, и растерянно мигнул — рядом с ним стояло нечто, с ног до головы покрытое коркой жёлтой глины. Даже глаза были обвязаны грязной, уже закостеневшей тряпкой с мелкими отверстиями — и существо через них даже что-то умудрялось видеть, судя по наклону головы в попытке «настроить чёткость». Ещё одно существо, в том же виде и состоянии, шевельнуло прикрытыми тряпкой ушами. Больше никого из Броннов вокруг не было — они словно в разлом провалились.

— Мастер Дим-мин, вот тебе короб для зверя, — существо (судя по голосу, это был Шенси) указало на глиняный ящик. Каркас у него был плетёный, плотно обмазанный засохшей жёлтой массой; сверху, рядом с отверстием, оставшимся от накидной крышки, виднелись маленькие дырки.

— Тут крышка, — пояснил Шенси, указывая на вторую часть контейнера, более широкую, чем отверстие в нём. — Когда она опустится, стяни её ремнями. Тогда лучам будет выход только через вон те дырки. Их не закрывай — зверю нужен воздух.

— Угу, — машинально ответил Гедимин, найдя взглядом ремни, уже подготовленные к стягиванию. «Экранированный контейнер, мать моя колба… биологическая защита…»

Шенси коротко взвизгнул. Второй Бронн развернул костяной рычаг и надел на его раздвоенный конец верёвочную петлю. На короткой, но толстой верёвке висел просверленный камень с очень знакомым блеском. Гедимин только и успел мигнуть, глядя, как рычаг под управлением двоих Броннов наклоняется, и кусок ирренциевой руды опускается в люк. Через десять секунд под взволнованный визг аборигенов рычаг пошёл кверху, протаскивая через отверстие что-то шуршащее и скрежечущее. На верёвке висел, вцепившись челюстями в ирренций и намотав на него сегментированное туловище, крупный Зелёный Пожиратель.

— Этот зверь годен? — донеслось из-под грязной тряпки, прикрывающей рот Бронна. Гедимин шагнул к краю люка, прикрывая карликов от излучения, и сдёрнул пластинчатый шар с верёвки. Пожиратель развернулся, затрепыхался, снова свернулся, обмотав руку Гедимина плотными кольцами, но сармат уже засунул его в ящик и прижал крышкой. От руки животное отцепилось, даже не пытаясь укусить, — ирренция в Гедимине не было, и не было смысла тратить на него яд. У сармата в мозгу мелькнуло что-то о содержании радионуклидов в костях и крови местных жителей, но додумывать мысль он не стал — только крепко стянул ремни, намотал на ящик защитное поле с сетью воздуховодов и попятился от него, держа «грязные» руки на весу.

— Вода тут есть?

Двое Броннов, отцепив верёвку от рычага, уже купали её в жидкой глине — и туда же Шенси, взволнованно попискивая, сунул ладонь Гедимина. Сармат мигнул, но подчинился — и, опустившись на грязные подстилки, долго держал руки в местном «дезактивирующем растворе». Минут через десять ему разрешили встать и смыть глину искрящейся водой — видимо, из Куэннских купален.

— Там, где живой металл, нужно много осторожности, — заметил Шенси, переодеваясь в чистое. Робу, «респиратор» и «лицевой щиток» засунули отмокать в жидкий глиняный раствор. Второй Бронн оставался в «скафандре» чуть дольше, проверяя что-то в гнезде Пожирателей, и теперь пытался смыть затвердевшую глину. Гедимин смотрел на местную «технику безопасности» и думал, что и Конару, и Вольту всё-таки повезло её не увидеть — они бы такое навряд ли пережили.

— Облучившиеся были? — спросил он, высматривая у переодевшихся Броннов признаки лучевой болезни. Оба смотрителя явно были немолоды, но гривы у них не вылезли, глаза не воспалились, и следов ожогов сармат тоже не нашёл — разве что кожа морщилась сильнее обычного от глиняных «ванн».

— Здесь никто не болел из-за лучей, — отозвался Шенси. — Все смотрители — маги Жизни, других сюда не пускают. И Нирри…

Он кивнул на Бронна-напарника.

— Нирри тоже маг Жизни. Был им и скоро снова станет.

Гедимин мигнул.

— Ты — Нирри? — переспросил он, пристально глядя на Бронна. Он явно не разлагался заживо, все конечности были на месте, и в целом непохоже было, что из него недавно выдрали кусок мяса гигантские жвалы.

Этот Бронн по-атлантисски не понимал и только вопросительно пискнул. Шенси обратился к нему с долгой фразой, совсем не похожей на перевод вопроса Гедимина. Нирри снова запищал, ослабляя завязки на штанине и поднимая её до колена. Сармат увидел на голени широкий белесый шрам. Он был светлее тёмной кожи Бронна, заметно выделялся, но выглядел так, будто ему уже не один год. «И это от недавнего укуса?» — Гедимин, вспомнив, как выглядят челюсти Зелёных Пожирателей, и какая у них сила сжатия, протянул палец к шраму. «Должна была дыра остаться до кости…»

Бронн пискнул, и Гедимин поспешно отдёрнул руку.

— Хорошо зажило, — пробормотал он. — Эти животные сильно кусаются.

— Очень сильно, — подтвердил Шенси. — Все смотрители колдовали над раной, и то она еле закрылась. Нирри три дня не мог встать. Сам старейшина Кайри приходил с помощью. Мы все боялись, что магия не вернётся…

Гедимин мигнул.

— Не вернётся что?.. А, он маг…

«Угу, маг Жизни. А я вот зеркало забыл. А то посмотрел бы на новое явление,» — подавив досаду, он старательно улыбнулся.

— Я не знаю, как возвращают магию. Но если мы можем помочь…

— Всё обойдётся, мастер Дим-мин, — ответил Шенси. — Плохо, что смотрители теперь боятся трогать зверей. Никто не хочет потерять магию, даже и на время. Привяжи ящик к верёвкам, твоего зверя поднимут наверх. Тебе его нести будет неудобно.

«Мне бы самому подняться,» — Гедимин, убедившись, что ящик привязан крепко и не упадёт, и что поднимают его аккуратно, смерил лестницу угрюмым взглядом. «На когтях, что ли?»

Он, выпустив когти, с силой прижал ладонь к белой поверхности. Раскалённый металл заискрил, на матовой «кости» не появилось и царапины. «Плазма режет по миллиметру…» — вспомнилось Гедимину, и он, досадливо щурясь, взялся за шипы. «Четыре опоры — и не торопиться…»

…Ящик ему так и не доверили — четверо Броннов дотащили его на волокуше до «аэродрома», обернули войлоком и обмотали ремнями поверх защитного поля и пристроили на длинной спине Кейланна. Существо не возражало, даже когда к ящику добавили короб и корзину. Гедимину пришлось ложиться с ними впритык, а Броннам — искать запасные ремни. Сармат прикинул, что в случае чего просто разорвёт их, а в столицу пришлёт компенсацию рэссеновым инструментом или склянками — распутывать эту хаотичную паутину ему очень не хотелось.

— Крепко держишься, мастер Дим-мин? — Скогн наклонился над ним, заглядывая ему в лицо. — Наше почтение мастерам-сарматам, Айсиеку и Кен-нену! Пусть растёт сила Пламени!

Воздух вокруг уплотнился и взорвался, и Гедимин вжался в седло. «Пожиратель… твэлы… лучше бы пешком пошёл!»

…Из ремней его выпутали. Сначала вокруг бегали и верещали, потом над чем-то хихикали филки, затем — когда Гедимин уже поднялся и потягивался, разминая затёкшие руки — прибежал Вепуат. Когда появился Гварза, сармат не заметил, но сейчас он стоял над ящиком, снятым со спины Кейланна, и осторожно его простукивал.

— Живой? — спросил Гедимин, щёлкнув по «контейнеру» когтем. Изнутри отозвались громким шорохом. Гварза, еле слышно хмыкнув, сдержанно кивнул.

— Держи, — сунул он ближайшему филку корзину с «образцами» и, взяв глиняный ящик под мышку, пошёл к лаборатории.

— Трудно Гварзе, — вздохнул Вепуат; его глаза весело искрились. — Даже Пожиратели его не признают. Ну, что с твоими трубками?

…Сигма-сканер показывал, что параметры изделий Гедимин измерил верно, но странный блеск и «не такой» звук от лёгкого щелчка всё равно смущали сармата. Он убрал трубки в ящик, наполненный листьями. «Надо будет проверить их в деле. На проходящее излучение они не влияют, но, может, есть какие-то малозаметные эффекты…»

— Гедимин! — окликнул его Айзек, когда сармат привязывал опустевший короб к седлу Кейланна. Ящик и корзину уже принайтовали, теперь Скогны толпились вокруг и, кажется, ждали, когда Гедимин вернёт короб. Как только он появился и попытался завязать первый узел, аборигены оттеснили его, а Кейланн заворочался.

— Вернём мы твою тару, — буркнул Гедимин, поворачиваясь к Айзеку. — А ты чего тут? А у реактора кто?

— Бласко, — Айзек схватил сармата за плечо и потянул к лаборатории. — Кто с утра кровь не сдал⁈ Уже думали, тебя не дождёмся!

Гедимин только и успел растерянно мигнуть, как к его запястью прикрепили кровезаборник. «А, верно. Декомпрессия,» — запоздало вспомнил он и оглянулся на соседний отсек. Там, за отодвинутой переборкой, что-то громко шуршало.

— Обустраивается, — хмыкнул Айзек, проследив за его взглядом. — Съездит с нами на Землю. Там за него волнуются. Надеюсь, вернут — мне с ним ещё работать.

— Кто волнуется? — насторожился Гедимин. — Ассар… «Торий»?

— Как ты с такими навыками конспирации до своих лет дожил? — Айзек посмотрел на потолок и протянул руку за кровезаборником. — Иди, смени Бласко. Спроси заодно, чего он такой нервный. Есть подозрения, что столкнулся с хранителем…

Гедимин вздрогнул и ракетой вылетел из шлюза.

Бласко был на месте — у пульта, сидел, подложив на стул сложенный матрас, и вроде как из такого положения видел, что на мониторе, и до рычагов в случае чего дотягивался. При виде Гедимина он спрыгнул на пол, в одно движение свернул матрас и затолкал под пульт, бросил настороженный взгляд на реактор и изобразил приветственный жест.

— Уран и торий! Показатели в норме, происшествий не было. Смену сдал.

— Смену принял, — отозвался Гедимин, перегораживая туннель. Тёплое волокно коснулось его виска, обвило запястья. Он едва заметно ухмыльнулся.

— И тебе привет. Чего операторов пугаешь?

— Что? — Бласко дёрнулся, качнулся к стене, высматривая проход — Гедимин сместился вслед за ним.

— Тихо. Оно не злое, — сармат поднял руку с намотавшимся на неё щупальцем. — Тебе что, не говорили о хранителях?

— О ком? — филк, ухваченный за плечо, вздрогнул всем телом и широко распахнул глаза. — Эй! Уйди! Что ты такое⁈

— Квантовая форма жизни, — отозвался Гедимин, чувствуя, как отростки волокнистого щупальца сползают с его запястья на плечо Бласко. — Они вообще мирные. Не дёргайся, и ему будет спокойнее. Эй, «Элидген»!

Волокна слегка потеплели.

— Главное, спокойно, — Гедимин отодвинулся, выпуская филка из туннеля. — Оно просто общается. Когда привыкнет, будет предупреждать об авариях. Ему там, внутри, виднее…

— Да чтоб вас всех… — пробормотал Бласко, просачиваясь вдоль стены. Волокна, опутавшие Гедимина, мелко задрожали и подобрали тонкие отростки. Сармат со вздохом шагнул к выходу.

— Привыкнет, — буркнул он, задвигая крышку над люком. — Айзек зря его не предупредил. Я к таким, как ты, тоже не сразу притерпелся.

Волокна, потеплев, расплелись вдоль спины, обхватив затылок, плечи и грудную клетку. Сармат, беззвучно хмыкнув, опустился в кресло. «Третий твэл ему добавить? Как раз испытания для новых трубок… Надо Айзеку сказать — пусть Маккензи готовит топливо.»

…Вепуат снова поджидал его у купола — и на этот раз не один: рядом в плотном кольце пищащих Скогнов стоял Руниен. Он старался держаться невозмутимо, но брови сползлись к переносице — страж, как и аборигены, был чем-то недоволен.

— Я должен быть в доме стекла, — сказал Руниен без лишних предисловий. — Если в городе твари огня, за ними нужен присмотр. Не спорь со мной, Вепу-а. Ты ещё молод и очень доверчив.

Вепуат громко фыркнул.

— Если ты в присутствии Сэта скажешь «твари огня», из дома стекла тебя выставят пинками. Я, может, не сумею, но вот Гедимин — запросто.

Гедимин растерянно мигнул. Скогны придвинулись ближе и заверещали. Теперь мигнул Вепуат.

— Эй, Тикри! — он повернулся к одному из Скогнов; с его шапки свисал самый длинный меховой хвост, обвитый у основания нитью синеватых бусин. — Что значит — «надо там быть»? Ваш день был вчера и будет завтра. Если завтра Сэта встанут там и будут смотреть вам под руку, вы сильно обрадуетесь?

Тикри встряхнул меховым хвостом и быстро запищал. Остальные поддержали его короткими возгласами. Вепуат оглянулся на Гедимина. Вид у него был растерянный.

— Мало нам стража, так в цеху будут маячить ещё и Скогны, — сказал он, сердито щурясь. — И они, кажется, всерьёз упёрлись. Попробую ещё раз…

Он заверещал. Гедимин не понимал ни слова — ни что он сказал, ни что ему ответили, но по выражению лиц понял — Скогны и впрямь упёрлись. Руниен возвышался над ними, рассеянно глядя вдаль и никак не реагируя на выразительный взгляд Вепуата.

Наконец разведчик замолчал и коротким жестом сказал Гедимину: «Стадо баранов!»

— Я пущу двоих, не считая стража, — угрюмо проговорил он. — Будете стоять, где мы укажем. Охота смотреть — смотрите, но если начнутся насмешки и подколки — пойдёте за ворота. И вашу завтрашнюю смену я отдам Сэта.

Последняя угроза, кажется, впечатлила аборигенов сильнее всего — все, даже разошедшийся Тикри, прижали уши и заверещали гораздо тише. Вепуат фыркнул.

— Завтра я позову Сэта стоять в цехе и смотреть вам под руки, — мрачно пообещал он вслед разбегающимся карликам и повернулся к Гедимину. — Нет, ты слышал?

Ремонтник пожал плечами.

— Поставлю поле от пола до потолка. Такое, что ни звука не пропустит. Если всё-таки сцепятся, уплотню до непрозрачности. Вот только страж с его палкой… — он угрюмо сузил глаза. «Интересно, как на эту палку подействует шар плазмы? Кто-нибудь уже пробовал?»

Вепуат виновато сощурился.

— Вот ведь задача… Тебе придётся следить и за стражем, и за Скогнами. Огненных я возьму на себя, дверь закроем, — если что, Руниен подкрепления не дождётся.

Гедимин невесело хмыкнул.

…Скогны пришли первыми. Шапки и верхние накидки остались в шлюзе, под защитным полем; Гедимин машинально проверил чужаков на болтающиеся цацки, хвосты и бахрому из горючих материалов, — о технике безопасности, хоть и на примитивном уровне, помнили все, даже Руниен. Он встал у стены, рядом с крайней правой печью, и Скогны, оглядевшись и пофыркав на подготовленные инструменты, подошли к нему. Плёнка прозрачного защитного поля растянулась между полом и потолком, огородив угол цеха округлой стеной. Воздуховодов в ней не было — для вентиляции с избытком хватало открытых настенных лючков.

Гедимин, встав на углу, смотрел, как дверной проём заволакивает горячий воздух, как появляется ярко-красное свечение, и как оно медленно гаснет. Кажется, Вепуат успел дать «огненным» инструктаж — они вошли в цех минуты через три после того, как красный свет потух. Гедимин покосился на притихших Скогнов — они, аккуратно его обогнув, вышли к защитному полю и уставились на Сэта, неприязненно скалясь. «Огненные», показав клыки в ответ, отвернулись от карликов и устроились у открытой печи. Одному из них Вепуат доверил загружать шихту. Захват существу не понадобился — он поставил плавильный конус в печь голыми руками. Они ещё долго светились ярко-жёлтым, и Сэта держал их на отлёте, но пальцы двигались свободно, и боли он не выказывал. Скогны, увидев это, пронзительно запищали.

— Жар Куэннских печей обжигает даже Сэта, — заметил Руниен. — Вепу-а для таких дел сковал металлическую руку. Но Сэта не берутся за неё, нет…

Скогны, уцепившиеся за его посох, заухмылялись. Гедимин угрюмо сощурился. «Знаток техпроцесса, мать моя колба…»

Пока шихта плавилась, от группы огненных существ отделился жрец. Он о чём-то расспрашивал Вепуата, встав точно между сородичами и защитным полем. Гедимин покосился на Скогнов, прижимающихся к прозрачному заслону уже вплотную. «Звуки поле не пропускает. Есть жесты, понятные для обоих видов?»

— Чёрное стекло, что ты привёз из Куэннских литеен, — внезапно заговорил Руниен. — В нём нет силы огня и жизни — только металл и камень. И я не видел, чтобы ты доверял его Скогнам, или Вепу-а, или даже Кен-нену. Мастер Шесек ничего не знает о нём — только то, что его не расплавит ни одна печь Равнины. Какое у него назначение? Какая сила?

Гедимин мигнул.

— Назначение? Это для станции… для Пламени. Одна из его частей, — осторожно сказал он. — Вам от этого вещества пока толку не будет. Химической промышленности у вас нет…

— Не знаю, что это за слова, но, видно, ты прав, — согласился Руниен. — Что ж, большая честь для нас — приложить руку к розжигу Пламени. Мастер Шесек рассказывал и о порошке ралны. Это редкий камень…

Вепуат отодвинул заслонку и наклонил конус, показывая пузырящийся расплав. Ближайший Сэта, насадив на штырь кусок свежего гриба, придвинулся ближе. Скогны потыкали когтями в сторону нарезанной куджаглы — она почему-то неизменно интересовала их, как будто у их же союзников, Броннов, то же самое не лежало как минимум в одной из корзин. Большого шума на этот раз не было — видимо, к такому использованию «нергонской еды» карлики уже привыкли.

— Вот польза от ядовитой дряни, — пробормотал Руниен; в его взгляде Гедимину почудилось одобрение. — Тикри просит разрешения принести другие коренья и грибы. Они так же толсты и мясисты, и, если дело только в этом, так же выгонят из плавленого камня лишний дым.

— Пусть пробуют, — пожал плечами Гедимин. «Нормальный эксперимент. Вреда быть не должно… хотя — сказать Вепуату, чтобы пробовал сам, всех, кто без брони, отогнал подальше. Мало ли что тут взрывается, кроме колёс…»

Скогны снова запищали, переглядываясь, и один из них потянул Руниена за полу одежды, указывая на огненных существ. Те, разобрав трубки, уже делили между собой расплав. Один из них коротко, но сильно дунул в мундштук и тут же взялся за черпак, вытягивая круглый стеклянный пузырь в длинный конус. Второму досталось меньше расплава; он выдул небольшой шар и теперь плющил его дно, выкручивая из стекла изогнутые дуги-ножки. Скогны зафыркали и снова принялись дёргать Руниена за рукава и полы.

— Что им не так? — спросил Гедимин, настороженно следя за карликами. Им не стоялось спокойно — они тыкали в сторону стеклодувов когтями и возбуждённо повизгивали.

— Они не понимают, для чего чашке ноги, — отозвался Руниен. Он пристально следил за Сэта, и посох лежал в его ладони. Один из Скогнов, оглянувшись на Гедимина, жестами изобразил шар с ногами и визгливо рассмеялся. Гедимин сердито фыркнул. «Комментаторы, мать их колба!»

— Ноги — чтобы не падала на неровном, — буркнул он. — У Сэта каменный город, конусы втыкать некуда.

Скогны, уцепившись за посох-«переводчик», уставились на Гедимина и молчали, пока он говорил, странно подёргивая ушами. Потом переглянулись и, посмотрев на стеклодувов, заверещали громче прежнего.

— У чашки дно торчит кверху, а ручек нет вовсе, — бесстрастно перевёл Руниен. — У чашки две широкие ноги, а у бутылки — три короткие. Почему ручки такие плоские, и что у неё с горлом? Скогны никогда не видели такой ерунды!

Гедимин недобро сощурился на карликов. Руниен, похоже, всё перевёл верно — существа тыкали в сторону Сэта когтями и повизгивали, чуть не пополам складываясь. На той стороне стеклодувы заканчивали работу — тот, кто сделал чашку, уже подогревал её перед отсечением от трубки, тот, кто возился с местной разновидностью кувшина — «бутылкой для питья», как называл её про себя Гедимин — водил по стеклу черпаком, пытаясь из округлых стенок сделать гранёные. Грани, на взгляд сармата, были кривоваты, и он задумался было о формовочной ступке с плоскими стенками, но тут перехватил взгляд Сэта, которым работы не досталось. Существа незаметно обогнули работающих и приблизились к прозрачной стене. Смотрели они на веселящихся Скогнов, и красные пятна, проступающие из-под жёлтого меха, Гедимину совсем не понравились.

— Тихо! — сармат ударил ладонью о кулак. Скогны, вздрогнув, растерянно оглянулись на него.

— Переведи, — буркнул Гедимин, обращаясь к Руниену. — Сэта делают посуду для себя, так, как им удобно. Почему им удобно именно так? Разуйте глаза, и станет понятно. А сейчас — все тихо, я скоро вернусь.

Он протиснулся в узкий шлюз и прикрыл его спиной. Сэта, подобравшиеся было к зевакам, попятились к печи. Жрец громко зашелестел, видимо, унимая их и подзывая к себе.

— Вепуат, дай мне шихты и гриб, — попросил Гедимин. — Тут двоим Скогнам нечем заняться.

— Вижу уже, — вздохнул разведчик, протягивая сармату наполненный конус. — Управишься там с ними?

Увидев Гедимина с плавильным конусом в руке, Скогны замолчали и развернулись к нему. Когда он отодвинул заслонку ближайшей печи, оба существа перебрались к ней и уставились в жерло. Гедимин снял со стойки короткие стеклодувные трубки и показал им.

— Скажи — будем работать, — буркнул он, покосившись на Руниена. — Пока они тут, и печь свободна, нечего дурью маяться. Пусть покажут правильные чашки.

По ту сторону прозрачной стены Сэта, сменившись у печи, тоже загружали шихту. Двое освободившихся и жрец разглядывали бутылку с кривыми гранями. Вепуат что-то объяснял им, осторожно прикасаясь к стеклу когтями. Гедимин снова подумал о ступке. «Чем-то им нравятся прямые стенки. Странно. В городе я прямостенных сосудов не видел. Но форму надо бы сделать. С дыркой снизу, чтобы ноги не помяло…»

— Почему им не сделать дно круглым? — спросил Руниен. — Так чашка устоит на любом камне. Скогны так делают.

Гедимин кивнул. Круглых чашек, сделанных Скогнами, он видел не меньше десятка, — с этой формы они, как правило, начинали. Стеклянные шары со срезанными верхушками им чем-то очень нравились — возможно, простотой изготовления. На следующем этапе к ним приделывали ручки.

— У Сэта гладкие полы, без ямок, — сказал он. — Круглое покатится, раскрутится и взорвётся.

Скогны, внимательно его слушавшие, быстро переглянулись.

— Круглое любит кататься, это верно, — сказал Руниен. Он по-прежнему следил за компанией у соседней печи. Там перестали обсуждать бутылку; Вепуат что-то чертил по воздуху, старательно, но неумело. Сэта следили за его попытками и косились на прозрачную стену и замершего за ней стража.

«Пора,» — Гедимин отодвинул заслонку и довольно ухмыльнулся, увидев «дозревший» расплав. Скогны, забыв о чужих чашках, возбуждённо заверещали. Гедимин протянул одному из них захват и кивнул на кусок гриба. Заветрившиеся края он подрезал когтем и убедился, что жидкости внутри ещё много — хватит для нужной реакции.

Лишний газ вышел бурным потоком, оставив ровную жёлтую массу. Гедимин покосился на свои руки, вспомнив, как по локоть залез в Куэннскую печь. Субстанция внутри неё была еле-еле тёплой — и, как сармат сильно подозревал, состояла не из молекул и даже не из атомов. Скогны, не обращая внимания на него, уже распределили между собой трубку и черпак и даже успели сделать из стеклянного пузыря длинный конус. Это была определённо не круглая чашка; её подогрели и принялись возиться с горловиной, — похоже, планировался причудливый кувшин с двумя отверстиями и дугообразной слитной ручкой. Гедимин покосился на соседей — двое работали, двое глазели в его сторону — и беззвучно хмыкнул. «Всё ясно. Между народами, считай, никакого общения…кроме редких драк за огороды. Где они могли видеть чужие бытовые предметы⁈»

Сэта вдвоём формировали очередной кувшин. Общую форму и ножки сделали быстро — но вот уже с третьего захода пытались и не могли сделать на стенках сходящиеся грани. Скогнам было не до них — они выкручивали ручку-дугу с горловиной по центру, а стекло слишком быстро остывало. Гедимин довольно ухмыльнулся. «Когда все заняты, не до ерунды. Может, и будут работать совместно. Главное — защитное поле поперёк цеха. С защитным полем всем спокойнее.»

…Кувшин опустился на жаропрочный поддон. Гедимин закрыл печь и повернулся к прозрачной стене. Сэта управились быстрее (хотя нормальных граней так и не добились) и теперь следили за соседями. Сармат, насторожившись, двинулся к ним, но тут же понял, что красных пятен ни у кого на теле нет — Сэта были спокойны, разве что немного озадачены. Скогны, увидев, что на них смотрят, распушили вибриссы и расступились, показывая на свой кувшин. Озадаченные Сэта слегка развеселились. Руниен, помрачнев, поднял посох.

— Дим-мин, не сделаешь ли ты в стене окно? — спросил он. — Очень уж мешает разговору!

— Ты о чём говорить собрался? — сощурился на него сармат.

Вепуат, выйдя к защитному полю, тронул его когтем. Гедимин очень неохотно поднял генератор. «Зря это он…»

Стена растаяла. Скогны, будто этого и ждали, громко заверещали. С другой стороны донёсся треск и шорох. Кто что понял, Гедимин не знал, но ухмылки и указующие жесты получились выразительными. Вепуат тяжело вздохнул.

— Руниен! Ты тут для красоты стоишь? Переводи!

— Я слежу за опасными… созданиями, мастер Вепу-а, — отозвался Руниен; последние тридцать секунд он играл в гляделки со жрецом Сэта. — А ты знаешь — такой кувшин удобен для наливания и выливания. И он красив и прозрачен.

— Ты только проверь, можно ли в нём что-то настаивать, — качнул головой Вепуат. — Некоторые процессы не любят света. Красивый кувшин — не значит «самый хороший». А Скогнам скажи — это ёмкость для питья, и её горло подогнано под длинные узкие челюсти. А из такой чаши удобнее слизывать — Сэта редко пьют через край.

Скогны озадаченно переглянулись. Незаметно все перестали ухмыляться. Жрец зашелестел, указывая на остывающие изделия. Вепуат пожал плечами и что-то прошуршал в ответ. Сэта, забрав свои кувшины и чашки, потянулись к шлюзу. Гедимин оттеснил Скогнов и стража к стене, но те и так не рвались навстречу «соседям» — только привставали на пальцах, провожая их растерянными взглядами. У всех, кроме Руниена, уши встали торчком — что-то существ очень заинтересовало.

Когда все вспышки в коридоре погасли, Вепуат повернулся к Гедимину и молча показал ему жест превосходства.

— Сэта ушли, — ремонтник выбрался из угла и, достав флягу, одним глотком влил в себя две трети содержимого. Хотелось добавить ещё ведро на макушку, но вода в кармане была слишком тёплой.

— Хороший кувшин, — Вепуат одобрительно посмотрел на Скогнов. — И с каждым разом лучше. Сэта не делают дырок в столах. Они застилают тканью плоские камни. Дно-конус там втыкать некуда. У них нет дерева для столов. В Сфене Огня не вырастают большие деревья.

Скогн, дослушав до последнего слова, пронзительно запищал, поворачиваясь к другому. О Руниене оба забыли. Гедимин покосился на Вепуата. Тот едва заметно ухмыльнулся и снова показал жест превосходства. Кувшин на поддоне слабо светился, быстро остывая под открытыми продухами. «Надо бы замедлить,» — Гедимин двинулся к стене. «Прочность пострадает. Хотя — всё равно его сейчас потащат на воздух…»

…Для переноски кувшина принесли безволосую шкуру — подстилку, не только облезшую, но и дополнительно выскобленную. Скогны с верещанием набились в цех и так же громко из него повылетали, подгоняемые Руниеном. Страж вышел последним; он хмурился, неодобрительно глядя на вопящих аборигенов. Гедимин, спасая уши, плотно закрыл дверь. Всё равно было слышно — снаружи разошлись не на шутку.

— Что-то их разволновало, — пробормотал он, выходя в цех. — Там целая толпа носится и орёт. И нхельви за ними. Чего они?

Вепуат не ответил. Он стоял у стены, повернувшись к ней, и держал руку у респиратора. Гедимин увидел, как его плечи дрогнули.

— Ты чего? — он развернул Вепуата к себе, заглянул под лицевой щиток — сармат жмурился, и в углах его глаз блестела влага. — Ранен? Обжёгся? Сильно?

Вепуат мотнул головой и судорожно сглотнул.

— Давай печи остужать, — прохрипел он, пытаясь вытереть лицо прямо сквозь щиток. — Всё с ними на сегодня…

Гедимин, озадаченно пожав плечами, заглянул в печь. Видимых повреждений на конструкции не было — ни изнутри, ни снаружи. Осколки кейека с резьбой пока не искрошились и не снизили температуру — с ними обращались очень аккуратно…

— За пару часов, — услышал он хриплый шёпот Вепуата. — От вражды до интереса — за пару часов. Произвольно взятые существа…

— Ты про местных? — уточнил Гедимин, вынимая последний гравированный осколок. — Они сегодня хорошо продержались. Всегда говорил — когда занят делом, уже не до ерунды. Позови завтра Сэта, печей у нас много — пусть работают. Только защитное поле посреди цеха… его пока убирать не надо.

Вепуат кивнул и криво ухмыльнулся, глядя сармату в глаза.

— Это верно. Рано пока. Не до ерунды, говоришь…

— Ну да. Всегда так, — отозвался Гедимин, с недоумением глядя на разведчика. «Было бы чего волноваться. Всё прошло гладко, никто ни с кем не сцепился… Перегрев мозга, наверное. Кто охлаждается через кожу, кто — через глаза…»

— Если бы, — шумно вздохнул Вепуат, закрывая печь. — Сэта спрашивают, как сделать зеркальный шар. Вот думаю, пора им это давать, или подождать. Что-то мне неспокойно…

Гедимин покосился на опустевший поддон.

— Есть мысль насчёт гранёных бутылок, — сказал он. — Можно из камня собрать форму — трубу с плоскими гранями. Это несложно, я до завтра сделаю. Можно сделать усечённые пирамиды, ими обминать заготовку по форме… Много чего можно. Сколько граней им нужно-то?

Вепуат слабо улыбнулся.

— Грани? Да, это они любят… Как думаешь, на местной основе возможен хрусталь? Чего-то не хватает этому стеклу, боюсь, огранку оно не переживёт…

Гедимин кивнул.

— Хрусталь… — он задумчиво сощурился, пытаясь вспомнить особенности редкого и мало на что пригодного материала. Со стеклоподобными фрилами сармат много возился; где-то в ходе разработок речь заходила и о хрустале — древний материал то ли пытались задействовать на новом уровне технологий, то ли просто обсуждали…

— Нужно что-то, что близко по свойствам к свинцу, — сказал он. — Что заменит его в местной шихте. И пока я такого не видел.

— Ульсена? — быстро спросил Вепуат. — Рална, как манганат? Ксенолитий?

Гедимин покачал головой.

— Ничего из этого. Другая присадка. Мы её пока не видели. Может, её не существует. Так что насчёт трубок и пирамид? Сверху можно набрызгать плавленой ульсеной. Будет блестеть.

Вепуат ухмыльнулся.

— Восемь граней. По четыре сверху и снизу. Или по восемь сверху донизу. Восемь — число Куэннов. У себя потом пусть лепят как хотят.

Гедимин мигнул.

— Что значит — «число Куэннов»? Их что, всего восемь?

— Да нет, это символически, — отозвался Вепуат, глядя на сармата с непонятным сочувствием. — Традиция, Гедимин. Ты над этим сильно не задумывайся. Смотри! На трубе изнутри можно вырезать трилистник. Тогда сразу и клеймо встанет, куда надо. Удобно.

— Угу, — буркнул сармат, старательно думая о формах для придания стеклянному пузырю угловатости. От мыслей о традициях мозг искрил и плавился. «Пойду в душевую. Хорошо, вода холодная. А потом займусь формами. Надо будет сразу их опробовать… Чем я вообще занимаюсь, мать моя пробирка⁈»

39 день Кислоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Это было похоже на кокон — тонкие волокнистые щупальца, собранные в пучки и оплетающие тело от шеи до поясницы. Когда Гедимин откидывался в кресле, ему казалось, что он лежит в подогретом гамаке странного плетения. Тянуло лечь окончательно и задремать, но сармат заставил себя открыть глаза и сделать глоток из фляги. «И так полсмены проспал. И до этого два часа. Всего семь. Скоро буду спать по шестнадцать, как местные не спят…»

Наверху заскрежетало. Щупальца расплелись и растаяли, оставив пару волокон на плечах и затылке. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Иди-иди, — услышал он тихий недовольный голос Айзека. — Не ты, что ли, вызвался на Равнину добровольцем? Ну да, ядерный реактор. У вас на станции таких будет два.

В наклонный туннель с опаской спустился филк в жёлтом комбинезоне. Айзек шёл за ним и то и дело порывался подтолкнуть его в спину. Гедимин поднялся из-за пульта. Филк остановился.

— Садись, Ярне, — позвал его Айзек. — Гедимин, подожди, вместе пойдём.

…Небо над холмом во всех направлениях покрылось жёлтыми, зелёными и розовыми трещинами. Ровный свет, исходящий от них, расплывался пятнами по лиловому фону. Гедимин подозрительно косился на них, но, дойдя от реакторного отсека до шатра, не увидел ни одной вспышки — пока что кислотный ливень откладывался.

— Что-то прольётся, — посмотрел на небо и Айзек. — Гор предупредил, что после рассвета будут дожди. Местные начеку и, как начнётся, добегут до барака. Там останется Кенен, и Дасьен присмотрит за шлюзами. А вы с Вепуатом прикройте на день душевую и свой цех. К вечеру испарения сдует — откроете заново.

«Гор?» — Гедимин недовольно сощурился. «Его тут не хватало. Только-только вчера Скогны успокоились…»

— Вот не о кислотных дождях ты сейчас думаешь, — криво ухмыльнулся Айзек. — От них у тебя кулаки не сжимались. Но цех всё равно прикрой. И душевую тоже.

— Угу, — отозвался Гедимин, заходя в шатёр.

Айзек уже деловито копался в ящике с оболочками твэлов, разгребая сухие листья и войлочные подстилки. Достав одну из трубок, он довольно хмыкнул, покачал её на руках и снова обернул войлоком.

— Маккензи требует это на дефектоскопию, — пояснил он озадаченному Гедимину, заворачивая «образец» в защитное поле. — Обещал всё подготовить к нашему приезду. Надеюсь, за два-три часа они управятся — всё-таки не корпус реактора просвечивать…

Гедимин мигнул.

— Там нет ни одного земного атома, — напомнил он. — Их анализаторы вообще ничего не поймут.

— Трещина есть трещина, полость есть полость, — отмахнулся Айзек, выходя из шатра. — У нас тут нет нормальных дефектоскопов. Я твоему чутью верю, и мы с Кененом твои трубки проверяли, но полноценные испытания — это другое…

— Стой! — Гедимин, уже забыв о трубках и дефектоскопах, развернулся к куполу над реактором. — Ты когда уезжаешь на три часа? Сейчас?

— Скоро, — Айзек покосился на часы. — Без меня никак. За реактор не бойся. Ярне посидит на щите, опыт у него есть. Кенен его подстрахует. А ты отдохни. От того, что ты заснёшь на пульте, проку точно не будет!

«Ярне…» — Гедимин угрюмо сощурился на белесый купол, подсвеченный жёлтыми фонарями. «С холма лучше не уходить. Если вдруг сирена…»

…Дверь между предбанником и душевой была закрыта, из вентиляции доносился плеск, хитиновый стук и странное бульканье. Заглянув внутрь, Гедимин еле увернулся от пролетающего «трилобита» и шлепком направил его обратно в душевую. Существа сновали от стены к стене под моросящим «дождём» из распылителя. Вепуат, набрав воды в скафандр, лениво за ними следил.

— Шнурок нервничает, — пожаловался он, кивнув на «трилобита» на стене. — На руку идёт, но чуть отодвинешь — уже ни-ни. Что Джагулы с ними делают⁈ Зачем им существо, летающее на шнурке⁈

Гедимин пожал плечами.

— Первые трое летали к нам шпионить безо всяких шнурков, — напомнил он, цепляя шланг к патрубку. Вепуат тихо вздохнул.

— Чего-то я не понимаю в их методах…

…Фильтр вынуть удалось не сразу. Из газоотвода выпала тёмно-бурая пробка, из которой торчали отдельные волокна. Остальное спрессовалось и спеклось в плотную корку. Гедимин щёлкнул по ней когтем — поверхность чуть просела, намекая на волокнистую структуру.

«Ясно. Все фильтры — на утилизацию,» — он сунул руку в следующий газоотвод — на ладонь вывалился такой же тёмно-бурый цилиндр, немного проседающий при нажатии. Реакция с «жидкой молнией» связала частицы возгоняемой руды в твёрдую корку, покрывшую каждое волокно и соединившую их в плотный ком. Никакой очистке это уже не подлежало.

Сармат выдернул оставшиеся фильтры и досадливо сощурился на прозрачный «мешок» с рудой. «Тут она и будет валяться. Без фильтров работа не пойдёт. А „жидкой молнии“ у меня больше нет.»

Последние миллилитры ушли на дыхательные маски филков — и то Гедимину пришлось положить внутрь слой сухого волокна и надеяться, что за счёт своей плотности он хоть что-то задержит. Вспомнив об этом, он снова сощурился. «Даже нормальных респираторов нет. Не хватало ещё выпускать в воздух шлак! Возгонка отменяется…»

— Возгоняешь? — весело спросил Вепуат, заходя в цех, и зазвенел и зашуршал мешком со стеклянной шихтой, пристраивая его у печи. Гедимин вытер руки от сажи и, выдернув ком сухого волокна из набитого им тюка, задумчиво рассмотрел со всех сторон.

— Возгонка отменяется, пока не привезут «молнию», — буркнул он, заправляя ком смоченного волокна в корпус фильтра. — Подвинься…

Он снова сунул руку в газоотвод. Вепуат шарахнулся к стене.

— Отменяется? А чего? А-а… фильтры? Совсем кончились? — он заглянул в пакет с отработанными комками волокна и сажи. — Ничего себе… Это из-за возгонки? Там столько шлака?

— Там один шлак, — буркнул Гедимин, вставляя второй фильтр — если комок волокна, едва смоченного простой водой, можно было так назвать. — И немного кристаллов. В воздух это выпускать нельзя. Так что никакой возгонки…

— А-а… Ясно, — протянул Вепуат, оглядываясь на мешок шихты. — А моя работа? Мне-то работать можно будет? Ты же какие-то фильтры поставил… ставишь сейчас?

Гедимин покосился на плечо — зацепил случайно раскалённый камень — и пошёл с тюком волокна к открытому вентиляционному лючку.

— Стекло можешь плавить. Две печи рабочие, остальные не трогай.

Вепуат ещё долго с чем-то возился — сперва у печей, потом в «шлюзовой камере». Гедимин закрыл почти все лючки, в оставшиеся поставил фильтры и повесил шкурки для конденсации. «Местные как-то выживают,» — напоминал он себе, недоверчиво глядя на «очистные механизмы». «А у них даже респираторов нет.»

Он выглянул из ангара, посмотрел на небо — разноцветные трещины стали длиннее и разветвились, но ярких вспышек ещё не было. На краю лагеря горели красные огни, рядом светилось белое — страж освещал посохом полевую кухню и аборигенов, вышедших поверещать. Они не убрали шатры, и «поддонов» для сбора соли Гедимин не видел — похоже, сильного кислотного ливня никто не ожидал. «Надеюсь, до барака они добежать успеют,» — он повернулся к яркому жёлтому свету на другом краю лагеря, прикидывая расстояние. «От первых вспышек до первых капель, бывает, полчаса проходит…»

— Эй! — недовольный Вепуат толкнул его в бок — Гедимин в задумчивости едва не наступил на поддон с ворохом мусора, политого жиром. — Под ноги смотри!

— Ты чего не в Сфене Огня? — запоздало удивился Гедимин. — Я с тобой не пойду — работа…

— И я не пойду, — Вепуат кивнул на дверь. — Если что-то польётся, лучше всем быть в укрытии. Здесь — хорошее укрытие. Позову Скогнов, будем работать, пока не началось…

Гедимин покосился на прикрытые лючки вдоль стен и нехотя кивнул — здесь, и правда, было безопаснее, чем под открытым небом посреди Сфена Огня.

— Ты собирался позвать Сэта, — вспомнил он вчерашние попытки совместной работы. — Передумал?

— Позову, — Вепуат показал маленькую табличку из подсохшей серой глины. На её поверхности были выдавлены кривоватые значки.

— С Сэта легко связаться, — ухмыльнулся разведчик. — Почти как по сети. Я бы тут давно устроил сеть огненных почтовых станций. По одной на город — и не пришлось бы по неделе ждать каждую ерунду. Удобный же механизм, скажи?

Гедимин поморщился.

— Местные устроят, жди… — он встал у поддона, глядя, как Вепуат разжигает костерок, и густой дым утекает по воздуховодам в приоткрытые лючки. «Вот бы где фильтры поставить…»

Несколько секунд спустя из-под дыма показались язычки пламени, а из них — пальцы в короткой жёлтой шерсти. Не дожидаясь, пока рука высунется по локоть, Вепуат положил на ладонь табличку. Пальцы сжались и втянулись в костёр. Дым повалил гуще. Сармат прихлопнул огонь защитным полем, спасая остатки топлива, и радостно ухмыльнулся.

— Местный Файернет… Интересно, какая у него скорость? Вот если есть город Сэта на другом краю Равнины…

— Кто бы мне объяснил, как это возможно с научной точки зрения… — Гедимин посмотрел на кучу тлеющего мусора, в которой только что исчезла рука с табличкой, и тяжело вздохнул. «Макропрокол „Равнина-Равнина“? Разложение атомов на кванты? При чём вообще огонь — энерговыделение явно не то?..»

Вепуат зазвенел шихтой и загремел плавильными конусами. Гедимин недовольно сощурился — конусы были прочными, сам просил Текк’тов вылепить их из уплотнённого камня, но швырять их, не глядя, всё равно не стоило.

— Они скоро будут, — сказал, не оборачиваясь, Вепуат, развешивая инструмент по стойкам. — Сходи за Скогнами! Скажи — если желающих нет, я обе печи отдам Сэта.

— Идти? Сейчас? — Гедимин замешкался на пороге. Вепуат пощёлкал когтем по броне, будто подзывал эшку-тэй.

— Ага, и Гора предупреди. Он где-то там, у кухни. И точно сюда припрётся!

«Шёл бы он лучше в Сфен Огня. И Гора с собой прихватил,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь, по пути к лагерю аборигенов. Мимо прошёл филкский патруль — трое низкорослых сарматов с метательным оружием, одному даже достался бластер с костяным соплом. Филки оглянулись на Гедимина и ускорили шаг.

Стоило сармату выйти на свет, как аборигены притихли. Те, кто сидел под навесами, вылезли наружу. Оттуда было совсем ничего не слышно — сегодня навесы уплотнили, плетёные стены прикрыли кожухами из сшитых вместе шкур с явными следами разъедания. Вряд ли там можно было выжить посреди ядовитых испарений, но саму повозку и вещи на ней такой кожух прикрыл бы. «По крайней мере, прогноз они знают, и к изменениям погоды готовятся,» — подумал Гедимин, останавливаясь в световом пятне под взглядами притихших Скогнов и Броннов.

— Дим-мин, — гигантский богомол с костяным посохом медленно наклонил голову. Фасетчатые глаза ничего не выражали.

— Угу, — буркнул Гедимин. — Скажи Скогнам — стеклянный цех открыт. Кто хочет работать, пусть туда идут. Но там ещё будут Сэта — смотреть им под руку, как Скогны вчера смотрели. Кто боится, пускай сидит в лагере.

Лапы-лезвия Гора вскинулись над плечами и скрестились над головой. Он заскрежетал, часто щёлкая жвалами. Скогны внимательно слушали, глядя только на Гедимина, как будто гигантское насекомое не представляло ни опасности, ни интереса. Едва Гор замолчал, карлики бросились врассыпную — кто в шатёр, кто под навес, кто к соседней повозке.

— Они придут, — бесстрастно сказал страж. — Чуть погодя, как соберутся. Просят тебя подождать. Идём, Дим-мин. Я, страж, займу место первым.

Гедимин мигнул.

— И ты будешь там? Зачем? Ты же не выносишь Сэта.

Лапы-лезвия медленно опустились за спину. Взгляд фасетчатых глаз по-прежнему ничего не выражал — Гедимин так и не научился читать мимику инсектоидов.

— Говорят много странного о делах, творящихся здесь, — отозвался «богомол». — И я сам хочу это увидеть. Как твари огня стоят рядом с рождёнными водой, и как Равные Куэннам разделяют стихии.

Гедимин смерил его недоверчивым взглядом. «Вот за ним точно нужен присмотр,» — он вспомнил, как грохотала каменная дверь под ударами посоха. «И за этой его палкой. Тут защитным полем не обойдёшься.»

— А, Гор, заходи, — Вепуат, разглядывающий синевато-серый порошок в костяной чашечке, повернулся к двери. — Встанешь тут, с нами вместе. Немного тесно, но как-нибудь уместишься. На той стороне будут Сэта и Гедимин с ними. Гедимин, ты с костром справишься?

Ремонтник мигнул.

— На мне — Скогны и страж, — виновато пояснил Вепуат. — Разорваться не могу. Вон, я тебе шихту приготовил, конусы, ульсеновый пруток… и формы там твои, с гранями. Покажешь, как ими пользоваться. А я тут поучу Скогнов делать цветные накладки. Ещё бы понять, что с этим пигментом… Почти же получился нужный цвет, — то ли недотянул, то ли передержал…

Он снова уставился на костяную чашечку. Гедимин, угрюмо щурясь, выглянул в «шлюз». За дверью перепискивались и повизгивали — и, судя по усилению шума с каждой секундой, к цеху приближалась толпа. «Да чтоб им всем,» — обречённо выдохнул Гедимин, отодвигая к стене поддон с остатками костра. «Мало мне было „макак“!»

Вереница из полутора десятка Скогнов пробежала мимо. На ходу каждый, у кого не были заняты обе руки, изобразил приветственный жест. По одной руке было занято почти у всех — кто-то нёс кривой стеклянный кувшин или чашку-шар, кто-то — глиняный сосуд, четверо, ухватившись за края, волокли деревянный столик. Гедимин машинально придержал его за ногу на повороте и только после этого изумлённо мигнул.

— Стол им на кой⁈

Вепуат, выглянув в коридор, с ухмылкой развёл руками.

— Подойди — увидишь. Как по-твоему, куда его лучше поставить?

В проходе между двумя печами вокруг стола столпились Скогны. В его отверстия вставили сосуды-конусы, расставили круглые чашки и теперь пререкались, меняя их местами. Гедимин про себя отметил, что ёмкости в основном из стекла — кажется, Скогны собрали все свои изделия и теперь выясняли, как они лучше смотрятся.

— Где его поставить, чтобы просматривался с двух сторон и никому не мешал? — спросил Вепуат, нетерпеливо глядя на Гедимина. — Половину Скогнов я выгоню, но восьмеро тут останутся. И ещё страж. И Сэта — вдвоём или втроём, не знаю. Может, стол вот сюда вытащить? Видно его из того угла?

— Видно, — буркнул Гедимин, резким жестом отгоняя карликов от стола. Перенести конструкцию на середину коридора удалось, ничего не уронив; в углублениях и отверстиях предметы держались не очень крепко, но от лёгкого толчка не выпадали. Скогны заверещали громче прежнего, вся толпа растянулась вдоль «шлюза», кто-то за дверь вышел сам, кого-то вытолкнули силой.

— Ага, и правда, видно, — Вепуат с довольной ухмылкой отошёл от печи. — Защитное поле, значит, пройдёт немного наискось. Вот по этой линии, мимо стола к печи. А тут расширится, чтобы они прошли. Ну, мы в целом готовы. Сейчас они немного уймутся, и мы загрузим шихту. Разжигай костёр, не то вы сильно отстанете!

Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», поднял руку с генератором защитного поля. Прозрачная стена растянулась вдоль коридора, не зацепив тёмную блестящую столешницу и всё, что в неё воткнули. «Как будто напоказ принесли,» — мелькнуло в голове. «Стол этот, штуки разной формы под разные отверстия…»

Мусор, пропитанный жиром, вспыхнул неожиданно ярко, но тут же зачадил, и пламя потонуло в дыму. Гедимин, прикрывшись защитным полем, наблюдал, как горящий жир медленно гаснет, клочья листьев рвутся, подлетая кверху, а шкурки тлеют, сворачиваясь и темнея. Когда от костра остался столб дыма и несколько искр, из поддона к потолку рвануло красное пламя.

Сэта пришли втроём — только жрецы, ни одного знакомого ремесленника. Пару секунд они под озадаченным взглядом Гедимина рассматривали одежду Скогнов, повешенную в «шлюзовой камере», и негромко шелестели, показывая на что-то когтями. Когда «изучение» закончилось, главный жрец повернулся к Гедимину, притрагиваясь поджатыми пальцами к груди, и что-то прошелестел. Сармат махнул рукой в сторону печи.

— Не знаю, что вы все умеете, но работа есть, — пробормотал он, пропуская существ в изолированный угол. С той стороны защитного поля на них уже глазели. Четверых Скогнов Вепуат занял делом, остальные перебрались к прозрачной «стене». Сэта приостановились было, но Гедимин двинулся вбок, перегораживая коридор.

— Шихта, — он кивнул на пустые плавильные конусы, и существа с громким шорохом обступили их. — Сначала надо печь загрузить. Пока плавится, будет время на гляделки.

«А они умеют кое-что,» — с удивлением понял Гедимин, когда главный жрец поднял мешок с шихтой. Не прошло и минуты, как оба конуса отправились в печь, и сармат задвинул заслонку, на ходу прикинув, сколько сырья ещё осталось. «Надо им сказать, чтобы ещё принесли. Быстро расходуется.»

Ульсеновый пруток он сунул в карман, каменные формы выставил на видное место, но Сэта, кажется, не поняли, что это — или их слишком отвлекали карлики за стеной. Вторая печь тоже была загружена, работа временно прекратилась, и вся восьмёрка Скогнов перебралась к защитному полю и сгрудилась у стола. Сэта, негромко шелестя, встали напротив. Гедимин, настороженно щурясь, следил за каждым движением. «Чем они тут вообще заняты?»

Одни Скогны водили руками у стола, тыкая когтем то в ножки, то в поднятые края столешницы, то в отверстия и углубления. Другие, вынув ёмкости, показывали на их донца, вытянутые в конусы или оставленные шарообразными. Несколько раз все вещи были поставлены на стол и снова с него подняты. Ничего опасного Гедимин в этих манипуляциях не видел, но их смысл оставался ему непонятен. Сэта следили за ними, негромко шелестя; красные пятна вдоль шеи не проступали, грива дыбом не становилась, да и Скогны за «стеной» выглядели взволнованными, но не агрессивными. «Они как будто… демонстрируют что-то,» — думал Гедимин, растерянно глядя на существ. «Или даже… хвалятся? Ещё бы я понимал хоть слово…»

Он покосился на Гора, на секунду подумав, что можно было бы привлечь его к переводу, но тут же эту мысль отбросил. Страж застыл в углу цеха, держась двумя руками за посох. Высоко поднятые лезвия дрожали в воздухе. Он, не обращая внимания ни на Скогнов, ни на их стол, смотрел только на Сэта, отслеживая каждое их движение. Гедимин, нахмурившись, двинулся вперёд. «Встану тут. Инсектоид на взводе, мало ли…»

Главный жрец развернулся к Гедимину, что-то прошуршал и протянул руку к печи. Сармат мигнул.

— Верно. Расплавилось. Как вы считаете время⁈

Он протянул одному из жрецов захват, кивнул на разрезанный на части гриб на краю поддона и отодвинул заслонку. Два конуса были наполнены пузырящимся расплавом. Сэта, которому захвата не досталось, поддел кусок гриба когтями и, прежде чем Гедимин успел открыть рот, голой рукой сунул его в стеклянную массу. Отдёрнув побелевшие пальцы от густого пара, он что-то протрещал. Второй, зашипев на него, отодвинул его от печи.

— Ранен? — встревожился Гедимин. Он смотрел, как Сэта шевелит «ошпаренными» пальцами. Ни «раненый», ни его соплеменники не волновались, только недовольно шипели. Вскоре он перестал дёргать пальцами и потянулся за стеклодувной трубкой.

— Надеюсь, вы умеете, — пробормотал Гедимин. Он хотел провести инструктаж, но Сэта уверенно взялись за инструмент и даже встали так, чтобы друг другу не мешать. «У кого-то учились. Те, кто ходил сюда, успели передать опыт? Быстро у них всё…»

Сэта дунул в трубку — и тут же, изумлённый результатом, забылся и втянул воздух. Стеклянный пузырь схлопнулся. Второй Сэта отдёрнул трубку от пасти и замер, завороженно глядя на светящийся шар. Гедимин отнял инструмент у первого, сунул стеклянный комок в печь, размял его и вернул трубку «ученику». Второй заход получился удачнее — теперь Сэта держали на весу два стеклянных шара и, казалось, не понимали, что дальше с ними делать.

— Иди сюда, — Гедимин тронул ближайшего стеклодува за горячее плечо. Тот растерянно вскинул голову, а вместе с ней — трубку, которую держал в руках. Гедимин, досадливо щурясь, перехватил её и направил в печь.

— Сейчас делаешь горло, — он поднёс коготь к части расплава, прилегающей к трубке, и передвинул её в место максимального нагрева. Пару секунд, пока стекло из красного становилось ярко-жёлтым, Гедимин двигал пальцами, пытаясь изобразить вытягивание длинной горловины с выемкой — такие, вроде бы, обычно делали Сэта. Существо, кажется, поняло — подобрало маленький формовочный черпак и принялось вытягивать расплав в короткую трубу. Дождавшись, пока оно сделает выемку, Гедимин перехватил его руку и снова направил стеклянный шар в печь. «Теперь подогреть вот здесь. Нет, рано,» — он придержал «ученика», пытающегося вынуть заготовку. «Двадцать три, двадцать четыре… Ага, теперь можно.»

— Сюда, — он, не дожидаясь реакции, вдел стеклянный комок в отверстие в длинной четырёхгранной пирамиде. — А теперь — дуй!

Он шумно выдохнул в респиратор, надеясь, что хотя бы этот звук Сэта поймёт. И тот понял — стеклянный шар, раздутый внутри пирамиды, проступил наружу через отверстие в её нижней части и вздулся там пузырём. Гедимин когтем пригладил выступающие части и, разделив пирамиду надвое, снял её с заготовки. Второй Сэта, забыв о давно остывшем стеклянном шаре, следил за ним, расширив глаза и приоткрыв пасть. На трубке повисла четырёхгранная заготовка с длинным трубчатым горлом. Её нижняя часть осталась округлой и заметно примялась.

Сэта, издав короткую трескучую фразу, провёл ладонью по стеклянным граням и сунул заготовку под нос второму. Тот затрещал ещё громче, вдоль шеи проступили белые светящиеся пятна. Гедимин довольно ухмыльнулся.

— Теперь грей самый низ, — он направил заготовку в печь и остановил на полпути — теперь максимальный нагрев приходился на недоделанное днище. — Выровняешь его… или ноги приделаешь.

Гедимин думал, что ног получится четыре — так было удобнее распределить неровности расплава — но Сэта трижды нагрел заготовку, прежде чем на её донце появились три короткие ноги. Второй, забыв о своей работе, трещал, не замолкая, и норовил поправить стеклянную массу вручную.

— Ручки! — напомнил Гедимин, потыкав когтем в недоделанный сосуд. Сэта с громким шипением поставил ёмкость на поддон, отобрал у соплеменника стеклянный шар и повернулся к Гедимину, указывая на четырёхгранную форму. Сармат, ухмыльнувшись, взял в руки другую — два четырёхгранника один на другом, вместе образующие восьмигранник.

Эта ёмкость получилась не с первого раза — Сэта подул недостаточно сильно, стекло не распределилось по стенкам формы, и грани не отпечатались. Только с третьего захода шар растянулся, как надо. Гедимин снял форму и довольно хмыкнул, глядя на гладкие гранёные стенки и отпечатанное на одной из них клеймо. «Ровные и одинаковые. Кажется, это у них в цене. Ровное и одинаковое.»

Когда второй сосуд опустился на поддон, и трое Сэта сгрудились вокруг, что-то обсуждая на своём трескучем языке, Гедимин заметил, что вся спина у него мокрая, а на лице — бессмысленная ухмылка. Он отвернулся, жалея о том, что под шлемом не вытереть лицо. Сердце билось непривычно часто — как будто он только что запустил реактор, а не вылепил дурацкий примитивный сосуд.

Повернувшись к прозрачной стене, он изумлённо мигнул. Когда там закончилась работа, он не заметил, но сейчас все Скогны толпились у защитного поля и глазели на что-то за спиной сармата. Вепуат, перехватив взгляд Гедимина, сделал успокаивающий жест и посмотрел на карликов. Видимо, он что-то им крикнул, — они медленно подались назад, но глядели по-прежнему на соседний «отсек».

В наушнике раздался громкий шелест. Обернувшись, Гедимин увидел огненных существ. Двое из них держали в руках остывающие сосуды, один — главный жрец — что-то говорил, указывая то на ёмкости, то на отложенные в сторону формы. Гедимин мигнул, когда светящаяся ладонь легла ему на грудь. Секунду спустя и рука, и все трое Сэта растаяли в белой вспышке.

«И стеклянные изделия — с ними вместе,» — сармат покачал головой, глядя на пустое место без следов оплавления. «Я сам их делал. Они материальны. И у них есть размер. В микропрокол они не пролезут…»

По ушам ударил пронзительный визг — Вепуат зачем-то вскрыл защитное поле, и в опустевший отсек тут же набились Скогны. Гедимин запоздало задвинул заслонку и сердито сощурился на карликов. Они толпились вокруг, что-то вереща и тыкая когтями в каменные формы — до них было не дотянуться. Гедимин взял разобранные пирамиды, протянул карликам, — они расхватали их и заверещали громче прежнего, пытаясь совместить фрагменты форм и стеклодувные трубки — уже остывшие и без расплава. Ещё секунда — и толпа переместилась к своей печи и обступила Вепуата, показывая ему формы. Сармат отвечал сдержанно и чем-то был явно недоволен.

— Дим-мин, — услышал сармат ровный голос и громкие щелчки жвал. Гор выбрался из угла и встал в пустом коридоре, опираясь на светящийся посох. Лезвия на его лапах нервно вздрагивали.

— Ты стоял к Сэта спиной, — сказал он, глядя Гедимину в лицо. — Ты касался их и давал им касаться тебя. Ты знаешь, сколько жара в их крови? Боги не видели такой неосторожности!

— Ага, он такой, — Вепуат с ухмылкой показал Гедимину жест превосходства. — Насчёт осторожности… Гор, посмотри, там нет дождя? Работа здесь закончена, до рассвета Скогны должны найти укрытие!

Страж до скрежета сжал клешни на посохе, но, ничего не сказав, пошёл к двери. Скогны, поверещав ещё немного, осторожно поставили формы у печи и повернулись к поддону со своими изделиями. Вепуат проследил за взглядом Гедимина и развёл руками.

— Что-то не то с этим пигментом. Думал вытянуть его в синий, а получилась какая-то чушь.

— Цвет как цвет, — отозвался Гедимин, глядя на прозрачные чашки с волнистым тёмно-серым орнаментом. — Красивый.

— Думаешь? — Вепуат смущённо хмыкнул.

Гор, убедившись, что дождя снаружи нет, открыл двери нараспашку, и в цехе снова стало громко — сначала Скогны с верещанием побежали в одну сторону, потом, уже другим составом, — в противоположную. Гедимин и Вепуат, отойдя к стене, смотрели, как выносят на шкурах остывающие чашки, по дороге обсудив каменные формы и показав жестами сосуд-многогранник, как разбирают вещи со стола и вытаскивают стол следом. Сквозь открытую дверь сармат ещё долго слышал вопли.

— Сегодня они разволновались, — пробормотал он, поводя плечами и думая о холодной воде в душевой. «И я разволновался. И тоже непонятно почему. Может, из-за инсектоида? Повезло, что он сегодня был тихий…»

— Они недовольны, — Вепуат ухмыльнулся; его глаза едва заметно светились. — Ты показал Сэта, как делать удивительные ровные кувшины. Скогнам ты такого не показывал. А они ведь всегда почитали тебя и твоё Пламя. Завтра покажешь им, как делать кувшины с ровными стенками.

Гедимин мигнул.

— Чего я-то⁈ Ты сам не можешь?

— У меня завтра будут ученики-Сэта, — Вепуат ухмыльнулся ещё шире. — И тех, и других вместе я вести не готов. Сделаешь до завтра пирамидки поменьше? Эти для Скогнов великоваты. Да нет, я не подгоняю, просто — лучше и Сэта, и Скогнам дать по комплекту, чтобы всем хватило…

— Сделаю, — буркнул Гедимин, думая о холодной воде. В лабораторном шатре его ждал эксперимент по истиранию — «асбестовый» трос, пропитанный гзешем и растёртым рална-камнем, засунутый в трясущуюся бочку вместе с камнями. «Запущу машину и пойду в душ. Вернусь — проверю, что там осталось.»

…Холм залило розовым светом. Вспышка была неяркой, но долгой; когда Гедимин вскинул голову, внутри разлома, протянувшегося по небу, ещё что-то светилось. Мимо, уже без лишнего визга, пробегали, прижимая к груди корзины и свёртки, Бронны и Скогны. Защитное поле над лагерем уже подняли, но оставили незаделанные «шлюзы»; существа, не замедляя шага, проносились от «ворот» до «ворот», на сарматов, остановившихся в стороне, никто даже не смотрел.

Гедимин думал о тросе, лежащем на столе. Тонкие тёплые волокна — щупальца хранителя — сплетались на его лбу, и думать лучше было о чём-нибудь полезном, не смущая существо дикарями, их традициями и доступными им технологиями. Серебристый асаан был сплетён достаточно плотно, чтобы не растрепаться под ударами камней; верхний слой, состоящий из гзеша, порвался в клочья, но принял удар на себя — и теперь срастался, покрывая трос новой «кожей». Эластичный гзеш восстанавливался быстро — когда Гедимин выходил из шатра, потрёпанная верёвка уже почти приняла прежний вид. «Возможная замена стальным тросам…» — Гедимин досадливо сощурился, вспомнив, во что на Равнине превращается земная сталь. «Единственно возможная замена стальным тросам.»

— Смотри! — Вепуат указал на Скогна, пробегающего мимо. Когда Гедимин отреагировал, карлик был уже у дальних «ворот» и явно не собирался останавливаться, пока не добежит до безопасного барака. В небе снова вспыхнуло — в этот раз зажёгся жёлтый разлом.

— Чего с ним? — спросил Гедимин, покосившись на небо. «Трос в бочку — и пойду собирать реактивы. Где носит Айзека вместе с машиной? Через час не вернётся — пойду к реактору. Филк не высидит полную смену…»

— Сарматская цацка на шапке. О, ещё одна! — Вепуат указал на другого Скогна. Гедимин хотел было фыркнуть — у местных и своих цацек хватало, а сарматские им взять было неоткуда — но осёкся, разглядев декоративную накладку. Она была сделана из кости и камня и изображала схематичную, но вполне узнаваемую мианийскую станцию-транспортировщик с ледяным астероидом внутри.

— Материал местный, — пробормотал Гедимин. — Кто тут делает цацки?

— Филки, надо полагать, — отозвался Вепуат. — Я видел любопытные штуки.

— У Скогнов такого добра у самих хватает, — Гедимин повернулся к шатру. — Наверное, уже срослось…

— Ага, оно быстро регенерировало, — поддакнул Вепуат, заходя в шатёр следом. — Удобно будет ремонтникам на станции — всё само чинится… Как думаешь, на что её выменяли?

Гедимин мигнул.

— Ты о чём?

— Если у Скогна сарматская цацка, кто-то ему её дал, — медленно проговорил Вепуат, разглядывая стол. — Может, просто так. Но это навряд ли. На что её, интересно, выменяли?

Гедимин пожал плечами.

— На местную цацку, скорее всего. Их тут много, — пробормотал он, наматывая на пальцы «отрегенерировавший» трос. Повреждений на внешней блестящей плёнке видно не было. Гедимин царапнул её когтем — плёнка, не успел он убрать руку, начала смыкаться. «Очень полезно для истирающихся деталей,» — думал сармат. «Надо бы поставить долговременный опыт…»

За шатром громыхнуло. Гедимин услышал тонкий стеклянный звон — и вопль сармата, переходящий в задушенный хрип.

Вепуат добрался туда первым — и замер, глядя на филка, прижимающего руку к горлу. Из-под пальцев брызгами летела кровь. Второй филк стоял, ошалело мигая, и глядел на располосованный комбинезон — острые осколки, пройдя вскользь, распороли эластомер и в нём застряли. Крови не было.

— Гедимин! — крикнул Вепуат. Он уже сидел над обмякшим филком, одной рукой сдирая с него шлем, другой — прижимая что-то под его подбородком. Мелкий сармат не шевелился, неудобно подвёрнутая нога так и осталась лежать. Грудь — и куртку, и рубашку под ней — залило чёрным и маслянистым.

— Гедимин, в маши… Sa hasu!

Он побелел, глаза превратились в чёрные щели. Гедимин быстро оглянулся туда, где должна была стоять машина. «Не вернулись…»

— В шатре что-то есть? — быстро спросил он. — Что искать?

Вепуат мотнул головой. Из-под его пальца, крепко прижатого к шее филка, просочилась чёрная капля.

— Там нет. Всё в машине… Saat has-sukemesh!

— К-камень, — пробормотал второй филк, пытаясь дрожащими руками расстегнуть комбинезон. На его груди под расходящейся застёжкой блеснул чёрно-красный обломок. Гедимин ошалело мигнул. Через секунду камень был в его руке. Обрезок шнурка упал под ноги — сармат не заметил.

— Сюда! — Вепуат, откинув обмякшему филку голову, показал окровавленную шею. Узкую, но глубокую рану его палец закрывал полностью, пережимая рассечённую артерию. Гедимин, стиснув зубы, приложил чёрно-красный желвак к такому же чёрно-красному месиву. Филк дёрнулся, втягивая воздух, и распахнул глаза. На его шее что-то приподнялось и опало. Он вдохнул снова; кадык шевельнулся — раненый пытался сглотнуть.

— Тихо, тихо, — прошептал Вепуат, глядя на свой палец. Под ним что-то шевелилось, и это не было похоже на ритмичную пульсацию. Гедимин чуть передвинул камень, заставив филка судорожно вздохнуть. От него тянуло жаром.

— Хорошо… держи… так… — медленно проговорил Вепуат и рывком отдёрнул палец. Филк шумно сглотнул слюну и попытался отодвинуться. Под треснувшей коркой засохшей крови шевелился зарастающий шов.

— Что артерия? — быстро спросил Гедимин, с тревогой заглядывая филку в глаза. Кажется, кровь текла, куда надо, — к мозгу, а не без толку прямо под кожу…

— Закрылась, — выдохнул Вепуат, разминая сведённую судорогой руку. — Слышишь меня? Говорить можешь?

— Ухм, — отозвался филк, попытавшись кивнуть. Гедимин придержал его голову, с опаской глядя то на камень, то на почти исчезнувший шов. Что-то зазвенело — второй филк выдернул осколок из рукава и теперь разглядывал распоротую рубашку и тонкую царапину под ней.

— Как тебя зовут? — спросил Вепуат, заворачивая края разрезанной куртки. В крови было всё. Гедимин еле разглядел вторую рану — ещё один осколок распорол плечо. В шевелящейся полосе срастающейся плоти и ещё не свернувшейся крови дрожали, поблескивая, мелкие крупицы стекла. Вепуат очень осторожно отделил их от раны и сунул клок окровавленной ветоши вместе с осколками Гедимину.

— Ардан, — филк судорожно сглотнул и потянулся к шее. — Жжётся!

Гедимин отдёрнул камень. Второй филк, ловко выхватив его из пальцев, прижал к своей царапине и шумно выдохнул. Раненый Ардан завозился, пытаясь встать, но Вепуат удержал его.

— Тебе надо лежать. Из тебя литра полтора вытекло. Какой твой отсек в бараке? Отнесу тебя, и сразу ляжешь. Эй, ты! Беги в барак, предупреди Дасьена!

«Что у них взорвалось?» — Гедимин, поднявшись на ноги, огляделся по сторонам. Всё, что осталось от «гранаты», ранившей Ардана, — несколько изогнутых стеклянных осколков. Сармат подобрал один из них — стекло развалилось в его руках, но он успел различить изначальную форму. «Чашка-шар. Скогнийская посудина… Sa hasu!»

…Когда Гедимин вынимал из гравия последний мелкий осколок, сверху капнуло. Пока он прятал пакет с осколками, обшивку, не прикрытую защитным полем, залило чем-то шипящим. Шипело оно недолго — когда сармат выпрямился, сверху уже ничего не текло, а по швам между пластинами проросли мелкие белые кристаллы. Гедимин тяжело шевельнулся, стряхивая с себя соль, набрал немного в ладонь, ссыпал в подвернувшуюся пробирку. Сверху снова капнуло.

Это был последний дождь, и продолжался он ровно три секунды — сармат едва успел развернуть «поддон» из защитного поля и теперь с досадой смотрел на пять капель на его дне. Вспышки в небе погасли, ветер усилился. Туманники булькали, выталкивая из себя лишнюю воду с едкой взвесью. Застенами барака уже кто-то верещал — там тоже заметили, что дождь кончился.

«Только зря скафандр мыть,» — Гедимин, недовольно щурясь, пошёл к душевой — и услышал громкий хруст гравия. Вверх по склону медленно всползал бронеход.

— Гедимин? — Айзек, шагнув на трап, остановился и смерил сармата растерянным взглядом. — Кровь на щитке — чья?..

…В барак Гедимина не пустили — когда туда вломились Айзек и Гварза, внутри и так стало тесно. Сармат остановился у входа, глядя на экран сигма-сканера. Нужный отсек он нашёл сразу — по силуэту в ипроновой броне. Вепуат со сканером в руке склонился над лежащим филком. С раненого уже стянули окровавленную одежду, теперь двое Броннов старательно отмывали от крови его шею, грудь и плечо. Где-то литр из полутора вытекших распределился по одежде и под ней, но Бронны уже почти справились. Гедимин попытался настроить увеличение, но ран на теле филка не увидел — даже тех, о существовании которых знал. «Тонкие разрезы, ускоренная регенерация… Шов не успел сформироваться — всё срослось, как было,» — думал он, убирая луч сканера с шеи Ардана — Вепуат, скорее всего, именно её и рассматривал, незачем было ему мешать своим излучением.

Айзек и Гварза прошли по коридору, разгоняя с дороги карликов и — почему-то — филков. Гедимин удивлённо смотрел, как мелкие сарматы быстро, даже суетливо покидают отсеки и стягиваются к выходу. «Тут же кислота…» — он покосился на потускневшее, но всё ещё покрытое цветными пятнами небо. «Хотя — как раз затишье… Куда их гонят?»

Айзек втиснулся в отсек, где лежал раненый. Вепуат вскинулся, едва не погнув «щупы» сигма-сканера о стену. Через секунду Гедимину стало не до них — двери барака распахнулись, и мимо пронеслась толпа испуганных филков. За ними, растянув над их головами защитное поле, быстро шёл Гварза. Проходя мимо Гедимина, он жестом приказал ему стоять и ждать. Сармат, растерянно мигая, смотрел, как филки забираются под купол, прикрывающий лагерь. Запечатав за ними шлюз, Гварза резко развернулся и пошёл обратно.

Трое филков всё-таки остались в бараке и теперь жались к стенам в коридоре напротив единственного «населённого» отсека. О чём спорят в нём Айзек и Вепуат, Гедимин не слышал. Гварза остановился в дверях, заглядывая внутрь.

— Скоро там?

— Готовь карантинные камеры, — донеслось изнутри. — На четверых. Гедимин далеко?

— Да здесь он, — Гварза покосился на ремонтника и едва заметно поморщился.

— Атомщик, будет много работы, — услышал Гедимин вместе с тяжёлыми шагами двух пар ног. — Но сначала скажи — ты руками раненого трогал?

Сармат растерянно мигнул.

— Нет у него никакой эа-мутации! — Вепуат, обогнав Айзека в дверях, возмущённо фыркнул. — Я же рассказал, как всё было! Гедимин, скажи…

Сармат снова мигнул. «Эа-мутация?»

— Ты раненого трогал? — перебил его Айзек, останавливаясь напротив Гедимина. Тот кивнул. Ему было не по себе. Внутри скафандра как будто резко похолодало.

— Ясно, — радужка Айзека потемнела. — Сейчас берёшь мощный омикрон-источник и облучаешь. Себя, меня, Вепуата. Потом идёшь чистить место происшествия. Там много крови?

— Кислота всё почистила, — буркнул Вепуат, угрюмо щурясь. — Нет у него никакой…

Айзек резко мотнул головой.

— На кислоту надежды мало. Это не дождь, так, морось. Пока Гедимин чистит, Кенен подготовит камеры. Раненого донесёшь?

Гварза кивнул.

— Его нельзя таскать! — вскинулся Вепуат, с надеждой оглядываясь на Гедимина. — Из него два литра вытекло. Ремонтник, ну скажи им…

Айзек поморщился.

— Сейчас из него ничего не течёт?.. Кенен, давай аккуратно. Ардану, и правда, плохо.

— Доедет лёжа и на месте ляжет, — отозвался Гварза. — Какая разница, где ему лежать? Матрасы у нас есть.

— У Ардана эа-мутация? — последнее слово далось Гедимину с трудом. По спине пробежал неприятный холодок. «В бараке стадо филков, а эта кровь… куда Бронны дели кровь⁈»

— Подозрение, — отозвался Айзек, угрюмо щурясь. — Но такая скорость регенерации — обычно не к добру…

— Hasu! — вскрикнул Вепуат. — Я же сказал, отчего скорость! Гедимин был рядом, видел все опыты, он подтвердит… Да местных спроси! Кровяные камни…

— Местные технологии — это хорошо, — перебил его Айзек. — Но карантин придётся ввести. Гедимин, с тебя лучевая очистка барака… и одежды, скорее всего. Или сразу в утилизатор?

— Прямой контакт — в утилизатор, ещё двое… ну, пусть лучом почистит, — нехотя согласился Гварза. — Кет, задача ясна? Готовь излучатель.

…Кровь размыло кислотой. Гедимин, как ни искал, не нашёл, где недавно ползал, собирая осколки, — в голове остались только приблизительные координаты, и он на всякий случай захватил ещё пять метров с каждой стороны. Широкий луч миниреактора проходил полосу за полосой, накрывая каждый сантиметр внутри огороженного квадрата. Краем глаза Гедимин видел, как в машину заходят трое филков, обмотанные защитным полем. Четвёртого занесли на руках. Он съёжился и оцепенел, но конечности не болтались — видимо, сармат был в сознании. «Эа-мутация…» — Гедимина передёрнуло. Он вспомнил, как шевелилась кожа под кровавой коркой. «Камень… мог так сработать камень? Они вроде и должны так работать. Но как это объясняется? Как можно подстегнуть регенерацию извне? Надо сделать Ардану тест. Если это не мутация…»

— Гедимин… — Вепуат остановился невдалеке от прозрачного барьера. Он был бледен, кулаки судорожно сжимались.

— Айзек прав, — отозвался ремонтник, глядя на светящийся пучок из сопла сфалта. — Нужен карантин. Если мутации нет, никто их не тронет. Проверят и выпустят.

— У них нет никакой мутации! — Вепуат ударил кулаком о ладонь. — Ты же знаешь, что там было. Ты сам всё видел…

Гедимин отвёл взгляд.

— Их замуруют на две недели, — Вепуат резко мотнул головой и сделал шаг назад. — Обколют блокатором… Ардан потерял полтора литра крови! Что с ним будет после блокатора⁈

Гедимин пожал плечами. В мозгу шевелились неприятные воспоминания — он и сам лежал когда-то с порванным лёгким и подозрением на эа-мутацию…

— Ардан — филк, а не Бронн, — буркнул он. — Полтора литра — не смертельно. Полежит пару недель, сильно не прыгая, постепенно восстановится.

Вепуат сердито фыркнул.

— Пару недель! Почему Айзек не хочет слушать⁈ Я же объяснил ему…

Гедимин отключил излучатель и развернул «щупы» дозиметра.

— Ты сам знаешь, как работает кровяной камень? Почему эта штука вообще может работать? У тебя-то есть объяснение? Желательно — без колдовства и вымышленных сущностей?

Вепуат, фыркнув, развернулся на пятках и зашагал к бронеходу.

…В бараке не было ни одного живого существа — аборигены вслед за филками перебрались в другое укрытие, побросав корзины, кувшины и вороха тряпок и шкур. В отсеке, где недавно лежал Ардан, остались следы крови — светло-бурые, размытые. Рядом лежали два комбинезона и узел с бельём — вещи филков, оказавшихся к раненому слишком близко. Гедимин сбросил всё, что висело по стенам, на пол и прошёлся омикрон-пучком от угла до угла. Здесь облучать надо было особенно тщательно.

«А весь барак накрою снаружи, широким потоком,» — сармат задумчиво сощурился, прикидывая, куда для этого надо встать, и как настроить реактор. «Тут дезинфекция не помешает. Был там этот филк, не был, есть мутация, или нет её, — тут грязно, и кишат бактерии. Как филки не брезгуют тут ночевать⁈»

Он как раз отошёл на нужное расстояние, когда над головой вспыхнуло. Розовый разлом зажёгся изнутри и долго не гас. Гедимин, недовольно щурясь, вернулся к бараку и закрыл шлюзы. «Натянет внутрь испарений — долго не выветрятся. А лучу двери не помешают…»

Кислота брызнула на кокон из защитного поля, прикрывающий и сармата, и сфалт в его руках — и тут же иссякла, едва смочив гравий и крыши ангаров. Следующий дождь пролился пять минут спустя, когда Гедимин выключал излучатель и проверял состояние миниреактора. О сборе химикатов он уже не думал — сегодня они выпадали по пять капель, нечего было и возиться.

Он прошёл вдоль ангара в поисках наведённой радиации. Слабый отсвет был замечен — ещё микрокьюген впридачу к местным шести. Гедимин убедился, что «свечение» размазано по площади, а не собрано в одной точке, и махнул рукой. «На Земле бы пришлось чистить. А здесь… ну, семь, а не шесть. Не семьсот, и ладно.»

…Из-за отодвинутой переборки доносилось сдавленное шипение. Мрачный Айзек вышел, бросил в утилизатор пустые ампулы и закрыл «дверь». Гедимин успел разглядеть за ней непрозрачные загородки со смотровыми окнами.

— Мутация подтвердилась? — спросил он, не глядя Айзеку в глаза. Тот качнул головой.

— Сейчас её не подтвердить и не опровергнуть. У нас даже тестов нет. И до ночи не будет. А тесты имеют смысл не раньше, чем через сутки после травмы… Пока все живы, атомщик. Очень недовольны, но живы.

Он слабо улыбнулся. Гедимин не ответил на его ухмылку, только угрюмо сощурился.

— Карантин на две недели?

— Восемь местных суток, — качнул головой Айзек. — Да, знаю, ничего хорошего. Сам бывал. Но рисковать мы не можем. Ты облучил барак? И место происшествия?

— Угу, — отозвался Гедимин. — Вепуат злится.

Айзек тяжело вздохнул.

— Лучше злой Вепуат, чем эпидемия.

Он развернул длинный пакет, лежащий на столе. Под слоем ветоши блеснуло чёрное стекло.

— Совсем забыл за всеми этими делами. Твою оболочку вернули. Стандартам соответствует, «Вестингауз» не прикопается.

Гедимин дёрнул углом рта — на ухмылку, даже кривую, не было настроения.

— Сканировали в движении? Под лучом проверяли? А в реакторе?

— В реакторе проверишь сам, — Айзек слабо улыбнулся. — Дней через пять Маккензи наберёт топлива на новый твэл. Подготовь всё, что там нужно. Мифрила тебе хватает?

— Впритык, — ответил Гедимин; при мысли о новом твэле сердце сделало лишний удар. — Скоро там караван из столицы? У меня нет «молнии» на фильтры — последнюю забрали сегодня.

— Завтра будет, — отозвался Айзек. — Не знаю, как их уговорили отправиться куда-то в последний день месяца. В крайнем случае схожу за грузом в Алвен. Они там, им остался последний рывок.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Ты им скажи — тут тоже можно праздновать. Ритуальные башни у нас есть. Будет «молния» — сделаю твэл.

Он придирчиво осмотрел развернутую трубку. Лишних трещин и каверн не появилось — за несколько часов чужеродные вещества не начали перерождаться в земные, их структура не разрушилась.

— Иди к реактору, — сказал Айзек, оглянувшись на соседний отсек. — Мне надо смотреть за ранеными. Вепуат успокоится — сменит меня, а я сменю тебя. Ярне там уже седьмой час сидит. Если что, гони его ко мне. Больным больше, больным меньше…

…Ярне с облегчённым вздохом поднялся из-за пульта.

— Странного? — он озадаченно посмотрел на Гедимина. — Нет, ничего не замечал. А что должно было быть?

— Ничего, — отозвался Гедимин, покосившись на реактор. Существо не высунуло щупальца навстречу и, похоже, с филком-оператором тоже не общалось. «Могло оно слышать, что было снаружи?» — подумал сармат, с тревогой глядя на реактор. «Поговорю с ним…»

— Выйдешь — иди в лагерь, — сказал он филку. — В барак не лезь. Гварза тебе скажет, когда будет можно. У нас тут карантин по эа-мутации…

— Уран и торий! — выдохнул Ярне. — Кто⁈

— Пока никто, подозревают у Ардана, — буркнул Гедимин. — Скорее всего, не подтвердится. Но будь осторожен.

— Д-да уж буду, — пробормотал Ярне, зябко поёжившись. — Ардан… Ну ясное дело. Менял у местных всякую дрянь — и доменялся…

Гедимин мигнул, запоздало вспомнив сарматское украшение на шапке Скогна и осколки стеклянной чашки.

— Что он выменивал? Ты видел?

Ярне пожал плечами.

— Ерунду какую-то. Бусы, стрелы… Не знаешь, местные эа-мутацией болеют?

— Вряд ли, — отозвался Гедимин. — Они ближе к макакам… Иди, только в барак не лезь. И скажи всем, чтобы круглое в руках не крутили. Взрывается.

…Твэлы излучали мягкое тепло. На прикосновение Гедимина хранитель отозвался не сразу. Тонкое волокно задело пальцы, дрогнуло, нагревшись на десяток градусов, и пропало.

— Один сармат был ранен, — сказал Гедимин, снова притронувшись к твэлу. — Из-за этого все расстроены. Ты не бойся, тебя не зацепит.

Волокно коснулось его запястья, обернулось вокруг. Гедимин чувствовал его дрожь.

— Я буду здесь, — пробормотал он, беспомощно глядя на светящиеся колонны. «Чем ты поможешь ему, Гедимин? Это квантовая форма жизни. Она тебя по всем параметрам сильнее раз так в тысячу. Сиди уж…»

Он задвинул крышку люка, но волокно не отпустило его запястье. Оно ещё долго держалось там, то теплея, то остывая. Хранителю было неспокойно.

40 день Мрака, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Волокна, обвивающие руку Гедимина от плеча до запястья, расплелись и «втянулись» в реактор — сармат только и успел мигнуть. На входе в туннель уже скрежетала о камни отодвигаемая крышка. «Айзек,» — Гедимин тяжело поднялся на ноги, в последний раз посмотрел на отражение радиометра и сдержанно хмыкнул. «Хранитель с ним общаться не хочет.»

— Уран и торий, — Айзек с невесёлой усмешкой изобразил приветственный жест. — Как хранитель? Успокоился?

— Немного, — отозвался Гедимин. — Ты говори с ним. Он там всё чувствует, но мало что понимает. Тут кому угодно будет не по себе.

Айзек хмыкнул.

— Тебе виднее, атомщик. Ты его знаешь дольше, чем я.

Он взглянул на монитор, покосился на реактор, сверился с наручным дозиметром и опустился в кресло.

— Если вы с Вепуатом куда собирались — можете идти. Пусть его звери полетают.

Гедимин мигнул.

— Ты рассказывал что-то про Синви, — напомнил он. — Вчера мы ничего не благословляли. Сегодня едем, или как?

Айзек издал негромкий смешок.

— Жреческий долг зовёт?.. Погоди. Ещё никто никуда не едет. Сегодня всем не до нас, а завтра и послезавтра нам самим никуда не высунуться. Потом ураганы и дожди… в общем, поедем не раньше пятого.

— Завтра что будет? — Гедимин угрюмо сощурился. — Опять местный климат?

— Похолодание, — ответил Айзек. — Вечером придётся разобрать твои печи. Нужен будет весь доступный кейек — в этот раз похолодает всерьёз.

— Минус сто? — Гедимин почувствовал секундную досаду, потом вспомнил, что в минус сто никакой работы в цехе не будет, хоть с печами, хоть без.

— Если верить Хассинельгу — может, чуть поменьше, — Айзек кивнул. — Сверху на реактор тоже надо положить что-нибудь тёплое. Чтобы ничего не полопалось.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, думая о спиралях, наполненных «жидкой молнией», и о температурной деформации. «А после похолодания обычно бывает… ну да, странный шевелящийся туман. Который очень не нравится реактору. Стихийные бедствия по расписанию… Удобно.»

…На краю светового пятна поднимались высокие столбы пара — туманники «дымили». Подойдя к ближайшему растению, Гедимин посветил под ноги и увидел почти опустевшую чашу, дно которой затянуло слизью. Обсохшие края уже сплющились, утратив все выросты и наплывы. «Скоро затвердеет,» — подумал сармат, потрогав туманник когтем. «Сколько сейчас? Минус три? Холодать начинает заранее…»

— Гедимин! — Вепуат вынырнул из темноты — он как-то наловчился обходиться без фонаря. — Подожди! Не убегай никуда, ладно? Я только в лабораторию зайду. Пойдём летать «трилобитов». Слышал, наверное, — тут четыре дня нелётные?

— Идём, — Гедимин выпрямился и шагнул к передвижной лаборатории. «Филки на карантине… Добыли для них тесты? Айзек ничего не рассказывал.»

…Переборка отодвинулась. Из отсека что-то недовольно буркнули. Вепуат шмыгнул внутрь, и «дверь» тут же закрылась — Гедимин едва успел из-за его плеча увидеть загородки. Он покосился на сигма-сканер — «полезная штука от всякой секретности…» — но, передумав, вывалил на стол руду и склонился над камнедробилкой. Пока печи в «стеклянном» цехе были бесполезны, добывать чёрный песок приходилось тут, загружая литейную станцию и испытывая на прочность газоотводы и их фильтры. «Сделать бы нормальные фильтры для местных печей,» — сармат угрюмо сощурился на измельчённую руду. «Те, что есть, явно не дотягивают. Может, и к лучшему, что тут нет промышленности…»

— И передай Кету, чтобы отстал уже от литейной станции, — донеслось из соседнего отсека. Вепуат выбрался из-за слегка отодвинутой переборки; почему-то её не хотели убирать полностью, и сармату приходилось протискиваться.

— Передай Гварзе, что для печей нет фильтров, — отозвался Гедимин, чуть повысив голос, чтобы за переборкой расслышали. Вепуат выразительно фыркнул.

— Может, без меня пообщаетесь?

Он повернулся к Гедимину и тяжело вздохнул, разводя руками.

— Все живы. Ни у кого симптомов нет. Тесты не проводят, карантин не снимают. Ядро Сатурна! Ардан лежит пластом. Хорошо, хоть артерия закрыться успела! Ему бы и с распоротой вкатили блокатор…

— Да нет, навряд ли, — пробормотал Гедимин. — Причины бы не было.

Вепуат шмякнул на стол пустой мешок и повернулся к стене, сплошь увешанной шевелящимися «трилобитами». Они, заметив его внимание, выпустили крылья. Вепуат ухмыльнулся.

— Мешок не любят, но согласны терпеть, — сказал он, засовывая внутрь свернувшегося «трилобита» и протягивая руку к следующему. — Гедимин, подержи Шнурка. Есть одна мысль…

Гедимин перехватил шлейки и неуклюже пристроил животное себе на предплечье. Эшку-тэй недовольно встряхнулся, хлопнул спинными щитками и повернулся другим боком.

— Ага, держи… — Вепуат, подсунув руку ему под брюхо, ловко обмотал жёсткие «ноги» тонким шнуром. Верёвка была совсем коротенькой — её концы едва виднелись из-под боковых щитков. Затянув петлю, Вепуат взял шлейки и, свернув «трилобита», засунул его в мешок к остальным.

— Она же короткая, — Гедимин озадаченно хмыкнул. — Хвататься неудобно.

— Никто и не собирается, — отозвался Вепуат, затягивая горловину мешка. — Шнурок декоративный. Может, зверьку так будет спокойнее?

…До разлома сарматы дойти не успели — едва Гедимин сделал пару шагов от лаборатории, из низины донёсся протяжный низкочастотный гул. «Трое,» — определил ремонтник — Текк’ты выли вроде бы одно и то же, но немного вразнобой. «Или больше, если орут не все. Ну, хорошо, что приползли. Завтра и послезавтра, как я понимаю, ждать их без толку…»

Едва Гедимин шагнул на край обрыва, из долины поднялась голова сорокаметрового змея и нависла над ним, сверкая в жёлтом свете поясных фонарей. Сармат остановился, с трудом подавив дрожь. Ещё двое Текк’тов выглянули из-под обрыва. Их массивные витки змеились на дне долины, покрывая её от скалы до скалы. Из толщи горных пород выглядывали ещё двое — им в низине уже не хватило места.

— Хорошо, что приползли, — Гедимин поднял руку в приветственном жесте и еле заставил себя не шарахнуться, когда Текк’ты загудели в ответ. — Скажи им — мне нужен один на камешки и один на тектон, остальные пусть копают.

Вепуат загудел. «Сейчас освободят долину, и мы пойдём,» — думал Гедимин. В голову — видимо, от подавляемого страха — лезла всякая чушь, вроде подсчётов, сколько червей-пирофор нужно на прокорм одному сорокаметровому змею — и сколько их, в таком случае, должно кишеть на местных залежах битума, и возможна ли над этими залежами хоть какая-то жизнь, не говоря о разумной…

Текк’ты загудели. Вепуат растерянно хмыкнул и повернулся к Гедимину. Тот едва заметно вздрогнул, увидев, что существа никуда не ползут и не зарываются.

— Что ещё? Опять заскучали⁈

Вепуат поспешно мотнул головой.

— Им нравится работа. Пламя приятно поёт им, когда они приходят. Им нравится строить нору для Пламени. Но к ним приходили Кьюссы и спрашивали о странном.

Гедимин мигнул.

— Я же сказал — Кьюссов посылать прямо к нам. Пусть тут спрашивают, никого не донимая. Чего им надо?

Вепуат махнул рукой в сторону горячего цеха.

— Кьюссы спрашивали про огненные пузыри и гладкий отражающий металл. Будто бы всё это есть где-то здесь. Текк’ты не видели никаких пузырей, но Кьюссы спрашивали очень настойчиво. Им сказали, чтобы они шли сюда, но они всё равно надоедали Текк’там. Теперь Текк’там тоже интересно, что это за штуки.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Похоже, племя Хеллуг доехало до координаторов.

Вепуат ухмыльнулся.

— Похоже, Скогны опять болтали с кем попало. Про отражающие металлы я Джагулам ничего не рассказывал! Скогны… или Сэта, но это навряд ли. Постой тут. Посмотрим, что у меня осталось из образцов…

Он вернулся через пять минут. Гедимину это время показалось вечностью. Текк’ты всё так же нависали над ним, терпеливо дожидаясь «образцов», и у сармата ныли давно сросшиеся рёбра. «Если бы я мог хоть поговорить с ними…» — думал он, досадливо щурясь. Блестящие ртутные глаза с блуждающими зрачками смотрели на него, ничего не выражая.

— Опять кто-то рылся в шатре, — сердито сказал Вепуат, выходя к обрыву. — Всё переложено, ничего не найти. Хоть защитным полем закрывайся…

Он поднял на ладонях кувшин с конусным дном. Рядом лежал округлый сосуд на коротких ножках. Вдоль его горла змеился красно-оранжевый орнамент — что-то вроде языков пламени.

«Стеклу конец,» — успел подумать Гедимин, когда огромный язык Текк’та накрыл ладони вместе с образцами. Он ждал хруста и крови, но всё было тихо. Существо подняло голову и коротко что-то прогудело. Остальные придвинулись ближе, щупая тонкими языками воздух над стеклом.

— Это похоже на пузыри в застывающей лаве, — сказал Вепуат, прислушиваясь к разноголосому гулу. — И блестит почти как панцирь Текк’та. Текк’ты не знают, зачем нужны такие штуки. Но теперь они видели, что ищут Кьюссы.

Обрыв содрогнулся. Змеиные клубки в пару секунд расплелись, втягиваясь в землю. Последний Текк’т, оставшийся на поверхности, заполз на соседнее плато и зашуршал камешками. Между ним и разломом было много места — Гедимин потратил полчаса на выкладывание разграничительных полос, и змеи их видели и ближе к разлому не подползали.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Текк’ты любознательны…

— Хорошо, хоть их ничему учить не надо, — отозвался Гедимин. — Не хватало ещё для них инструменты подгонять. Это полтонны металла, не меньше…

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Текк’т-стеклодув — это зрелищно, не находишь? Жаль, что у них нет рук. Хвостом черпак не удержишь…

…На вешках-указателях прибавилось цветных шнурков и камешков. Перевести эти «надписи» было некому — светящиеся кратеры у разлома погасли, вокруг не было ни огонька, и даже холм, засаженный растениями-пирофорами, утонул в темноте.

— Холодает, — заметил Вепуат, покосившись на термометр. — Даже тут всего плюс семнадцать. Ну что ж, посмотрим, как Шнурок летает без шнурка…

…Когти «трилобита» щёлкнули по бронированному рукаву. Существо встряхнулось и заёрзало, то ли пытаясь пристроиться поудобнее, то ли готовясь улететь. Гедимин разжал кулак с обрывком мяса — животное, помедлив, выпустило хоботок, секунды три «щупало» воздух, неуловимым движением всосало пищу и сорвалось с руки, выписав в воздухе причудливую спираль. «Крылья длинные — манёвренная,» — подумал Гедимин, нащупывая в кармане следующий кусок мяса. «Будет хорошим загонщиком. Только ей надо освоиться.»

Он оглянулся на Вепуата — тот, поймав Шнурка за шлейки, уже пристраивал его на стойку. Три зверька в нетерпении шевелили крыльями. Разминка с перелётом с руки на руку растянулась почти на час — новая самка долго не могла освоиться, несмотря на пример других «трилобитов». Остальные успели заскучать — и Вепуат, подумав секунду, подбросил на ладони камешек и зашвырнул его на дно кратера. «Трилобиты», выгнув крылья, кинулись следом.

— Гедимин! — Вепуат помахал рукой, показывая на стаю. — Займись ими! У меня тут новичок, я один не справлюсь!

«Да чтоб тебя с твоим зверьём…» — Гедимин, досадливо щурясь, достал ещё два куска мяса. Из-за скалы уже показалась пластинчатая спина — кто-то из «трилобитов» нашёл камешек и теперь летел к сарматам, остальные догоняли его, выстраиваясь в ровный клин. Под костяной стойкой сидел Шнурок, обнюхивая неприметный камешек — видимо, Вепуат выпачкал его мясным соком. «Ну, хоть его мне не тренировать,» — Гедимин подставил руку снижающемуся «трилобиту». «Надо было менять Дикаря на рална-камень. Или всех вместе — на ту костяную маску. Я её так и не рассмотрел…»

…Стая эшку-тэй кружила над кратером. Среди них был и Шнурок — Гедимин, поднимая голову, видел четыре длинных силуэта. Если бы не фонарь, подвешенный к дрону-«защитнику», он бы и одного не рассмотрел — небо было чёрным, а воздух над Сфеном Огня — ещё чернее.

— Что-то поздно сегодня светает, — пробормотал Вепуат, протягивая Гедимину звенящий пакет; внутри была стеклянная шихта — сармат сгребал самые мелкие осколки, откладывая крупные в сторону. — Обычно в это время уже цвета видны. День Мрака, что ли, влияет?

Гедимин досадливо сощурился.

— Почему в день Металла больше не льётся расплав? И электрические бури давно не приходили. А штормы Жизни?.. Что-то не то с твоим календарём.

Он наклонился и подобрал ещё несколько красно-жёлтых обломков.

— Данных мало, — отозвался Вепуат без тени обиды. — Если бы мы тут хотя бы год прожили… А за три месяца ни в чём не разберёшься. Смотри, мешки уже полные. Ты это всё дотащишь?

Гедимин взвесил пакет на ладони.

— Пока хватит, — неохотно согласился он.

«Трилобиты», пока сарматы копались в кратере, уселись на скалу и теперь вертелись и шуршали там, то булькая, то щёлкая щитками. Вепуат благодушно смотрел на их «общение», не спеша их сгонять.

— Шнурка, похоже, приняли, — сказал он. — Сокол перед ней раздувается, остальные пихают, но без злобы. Ага, она отвечает… Похоже, приняли. Всё-таки от верёвки есть польза. Зверёк сразу стал спокойнее.

Гедимин, слушая его вполуха, смотрел на экран сигма-сканера. Он и раньше направлял сканирующий луч на кратеры, но сейчас попалась очень удобная точка — и кратер с неё выглядел особенно красиво: почти идеальная сфера, потрескавшаяся, но целая снизу и расколотая на зубцы сверху. Ряды красно-жёлтых скал были слоями — красно-жёлтый минерал расслаивался и трескался по уязвимым швам, в них накапливался пепел и мелкие обломки… На дне раскрошенной «чаши» лежали груды кристаллической скорлупы — многометровые напластования над слоями вулканического шлака вперемешку с кейеком.

— А его, в принципе, можно поднять…

— Что? — Вепуат повернулся к Гедимину. — Кого поднять?

— Этот шар термоизолятора, — сармат показал на экран сигма-сканера. Уменьшенная сфера с искрошенной верхней частью смотрелась ещё компактнее — Гедимин уже видел, сколько Текк’тов понадобится для её переноски, и как им лучше её подхватить.

— Его дно не разрушено. Если Текк’ты витками его подденут и сдвинут… Вон тот шар совсем рядом с разломом, — сармат кивнул на один из покинутых постов. — Силы им хватит, я думаю. Не в одиночку, но группой — дотащат.

Вепуат мигнул.

— Ты хочешь вывезти целый кратер?

— Ну да, — Гедимин сделал на экране ещё одну пометку для будущих перевозчиков. — Чтобы не носить, как идиот, по одному камешку. Тут десятки тонн сырья! И термоизолятор, и шихта, и кейек… может, даже шлак на что-то годен. Надо сказать Текк’там…

Вепуат перехватил его руку и крепко сжал запястье. Сармат удивлённо мигнул.

— Ты чего? Тут же гнездится местная фауна. Ты собрался их гнёзда ломать?

Гедимин заглянул Вепуату в глаза — разведчик был совершенно серьёзен.

— Им жить будет негде, — мрачно добавил он. — Гедимин, ну ты даёшь! Вот чего не ожидал…

Ремонтник ошалело мигнул.

— Теск! Это десятки тонн ценного сырья, — он высвободил руку и потыкал когтем в расчётную часть «скана». — Мы станцию пришли строить или зверьё разводить⁈

— Мы пришли строить, а не ломать, — качнул головой Вепуат. — Они тут живут. Забрать немного из кратера — это им не повредит. А вывозить целиком…

Гедимин покосился на пакеты с обломками и сердито сощурился.

— Так я и буду подбирать по камешку сырьё для целой станции⁈

— Я… я филков уговорю, — быстро проговорил Вепуат, умоляюще глядя на него. — Они соберут тебе обломки. Их много, только надо привести их сюда. Не надо ничего ломать, Гедимин.

— Чего «ломать»? — мрачно спросил ремонтник, выключив сканер; уже было очевидно, что Вепуат упёрся, и с места его не сдвинешь — но во что он упёрся, Гедимин пока не понимал. — Естественное скальное образование? Одно из тысячи? Без него фауна себе места не найдёт?

Вепуат мотнул головой.

— Ты же ничего о них не знаешь! Ни об этих штуках, ни о фауне. Вдруг они очень важны? Даже одно — очень важно? И без него всё пойдёт не так? Тут же… тут же Равнина! Ты видел, какая она странная…

Гедимин досадливо поморщился.

— Собирай зверьё. Идём на базу.

…Вепуат, покосившись на часы, что-то буркнул и быстро зашагал к лаборатории. Гедимин свернул к шатру. Освещённость холма, хоть и с запозданием, всё же увеличилась — сармат уже отчётливо видел камешки под ногами и отличал тёмные обломки от светлых. За лагерем дымили туманники. Термометр показывал минус пять.

«Что там было про караван? Пора бы ему приехать,» — думал Гедимин, привычными движениями перекладывая миниатюрные грузы на чашки весов. За сутки ни стеклянная скорлупа, ни ульсена не изменили вес, и сармат сделал в журнале очередную пометку. Вдалеке грохотал камнепад — Текк’т, собрав сырьё на плато, сбрасывал его на дно долины и как-то умудрялся не обрушить за потоком нужных обломков все наслоения гравия. «Тридцать пять метров в длину, ни одной конечности…» — Гедимин безнадёжно покачал головой. «Как они вообще это делают?»

— Ноль, — буркнул Вепуат, заходя в шатёр. — У всех четверых.

Гедимин мигнул.

— Нулевая реакция? Эа-клетки не найдены? Ни у кого? И что тебе теперь не так?

«Всё-таки не мутация,» — он облегчённо вздохнул, вспомнив, как уходили в карантин перепуганные филки. «Даже у Ардана. Повезло. А кровь — кровь восстановится. Это для Бронна полтора литра потери — приговор…»

— Грёбаный карантин! — Вепуат грохнул кулаком по столу, едва не сбросив на пол весы, и сам же отдёрнул руку и испуганно замигал. — Извини… Айзек сказал, что это не показатель. Что карантин — на восемь суток, и он его не отменит. Два упрямых барана!

— Что с Арданом? — перебил его Гедимин, даже не спрашивая, кто второй «баран» — это и так было ясно. Вепуат слабо ухмыльнулся.

— Жив. Пьёт разбавленную Би-плазму. Садится, хоть ему и не надо бы… Даже шрамов не осталось. А ведь артерия у меня под пальцем расходилась…

— Местная медицина, — пробормотал Гедимин, стараясь не морщиться. — Ничего так, работает. Надо бы ещё таких камешков — для нормальных сарматов… раз эта тварь считает нас и филков разными видами.

— Камешек мне Сэта обещали, — Вепуат ухмыльнулся, хотя глаза оставались тёмными. — Буду прикармливать. Может, проще будет с лечением… мало ли, у кого рёбра сломаются…

Гедимин недовольно на него покосился.

— Кто ходил с отбитой рукой?

— Несчастный случай, — отмахнулся Вепуат. — За три дня зажило. И никакие пункции делать не пришлось…

Из-за опущенного полога донёсся хриплый рёв и костяной треск. Гедимин поднялся из-за стола. Рёв и треск стали громче, к ним добавился переливчатый вой. Вепуат ухмыльнулся.

— Большой караван. Пойдём?

…На окраине лагеря, чуть в стороне от полевых кухонь, поднимались две ступенчатые каменные башни. За время, пока Гедимин не обращал на них внимания, кто-то успел привезти краску и покрыть ступени и опоры двуцветным орнаментом. На каждой башне он был свой, но рассматривать его сармату было некогда — он только скользнул взглядом по плошкам и кувшинам, расставленным по ступеням («Притащили всё стекло, что нашли. А еду ещё не разложили. Хотя по такому холоду — не протухла бы. Или в ритуале нужна тёплая?»), и повернулся к повозкам, вползающим на холм.

— Алвен и Синви с провизией, — прошептал Вепуат ему в наушник, загибая пальцы. — Это из Сэви — солдаты приехали… А вот из Тогота… А! Это и есть твой груз. Видишь на повозке столичный значок?

Гедимин только поморщился. Полосы флагов и криво намалёванные символы сливались в мозгу в цветную кашу — повозку из Тогота от повозки из Алвена он не отличил бы и под расстрелом. Но к одной из волокуш уже подошёл Кенен Гварза, а напротив него встал Хассинельг, укутанный в широкую накидку, но всё равно довольный. Гедимин двинулся к ним.

… — У тебя так места не хватит, — сказал Вепуат, закидывая на плечо мешок глины. — Давай в цех отнесём! Там склад пустует.

— Глину неси, — согласился Гедимин, крепче сжимая в ладони тяжёлые тростниковые трубки. Внутри был металл — продолговатые слитки «тхелена». В длинной корзине лежали трубки полегче — «жидкая молния» и вода, набранная в источниках Сфена Молнии, сырьё для фильтров и «электромагнитов». Одну из трубок, как знал сармат, туго набили светящимся порошком — Скогны прислали «плохую» церу.

— А остальное — в шатёр. Ещё мешок глины уйдёт на склад, и как раз будет место, — решил он. Мысли свернули в привычное русло — к хвостовикам и наконечникам для будущих ирренциевых стержней, витым трубкам «электромагнитов», костяным рычагам и «асбестовым» тросам управляющих систем…

…У горячего цеха толпились аборигены. Гедимин слышал их негромкий писк, проходя мимо, и замечал внимательные взгляды. К его удивлению, сюда, кроме Скогнов, подтянулся десяток Броннов. Они держались поодаль, не подходя вплотную к двери, но тоже чего-то ждали.

Цех был закрыт — Вепуат расставлял по коридорам выгородки и открывал огненные порталы. Гедимин покосился на ближайшие вентиляционные отверстия — свет из них сочился красный, значит, условный сигнал ещё не был подан. Сармат повернулся к большим весам, поставленным у цеха, — они стояли тут не первый день, развлекая аборигенов. «Надо разобрать, перенести в цех. Там всё-таки будет теплее…»

Пока Скогны глазели на Гедимина, разбирающего весы, к воротам подошёл Хассинельг. Он и в прошлый раз был одет тепло, даже на хвост натянул чехол на завязках; сегодня хвоста не было видно вообще, а голова исчезла под длинной маской. В ней оставили отверстия для глаз и немного «разуплотнили» материал на конце морды, создав микроскопические воздуховоды. Прорези для рогов были обёрнуты ткаными лентами — это сильно напоминало попытку уплотнить стык. Гедимин машинально подумал о клеящей пропитке — без неё от такого уплотнения было мало толку — но сообразил, что клей придётся отдирать от живого существа, а кто там разберёт, где у него нервные окончания…

Маска шевельнулась — страж, заметив взгляд Гедимина, приоткрыл пасть в ухмылке.

— Помочь?

Гедимин хотел отмахнуться, но передумал.

— Придержи Скогнов, когда я буду заносить всё это в цех. Чтобы под ноги не лезли… и с чужаками не сцепились.

Накидка Хассинельга зашевелилась — он попытался то ли вильнуть хвостом, то ли щёлкнуть хвостовой клешнёй, но всё запуталось в плотной ткани и шкурах.

— Скогны сегодня очень мирные, — в его голосе Гедимину послышался укор. — Вы им обещали показать, как придать пузырям огранку. Я её не видел, но разговоров много.

Сармат, буркнув что-то неразборчивое, оглянулся на цех — миниатюрные каменные пластины, с которыми он возился вчера, лежали там, ещё не собранные в формовочные пирамиды. «До огранки там, как до Энцелада…» — его мысль оборвалась, когда он увидел, что красный свет в продухах погас.

— Придержи Скогнов, — велел Гедимин, отодвигая каменную дверь. «Положу вот здесь, в шлюзе. Плиту выкапывать не буду. И так должна выдержать.»

Вепуат поставил стену защитного поля наискось, открыв свободный проход для Скогнов и перекрыв его для Сэта. За первой парой печей коридор обрывался коротким расширением. Там на полу лежала ткань, простёганная цветными шнурами и обшитая бахромой. Её расправили очень тщательно, так, что виден был каждый стежок и каждая нить… и каждый выступ каменного пола. На куске ткани стояли три сосуда — трёхногий кувшин с узким горлышком, другой, поменьше, с гранёными стенками и расширением для питья, и округлая двуногая чашка.

«Вчера Скогны притащили стол с посудой, сегодня — очередь Сэта?» — Гедимин сдержанно хмыкнул и отодвинулся, пропуская в ангар Хассинельга и четвёрку Скогнов. Едва перешагнув порог, все четверо заверещали и принялись тыкать когтями в сторону «стола». Страж протяжно пискнул; верещание стало вчетверо тише, но не смолкало ни на секунду, пока Гедимин закрывал ворота и проходил по открытым шлюзам к печи. Скогны стояли в коридоре, почти вплотную к защитному полю; вид у них был заинтересованный, но не сердитый. Оглянувшись на сармата, они запищали, указывая на расстеленную ткань.

— Это всегда кладут на пол? — перевёл Хассинельг. — Она чистая и хорошо украшенная. В каждом доме Сэта вышитую ткань валяют по полу и поливают едой и питьём?

«Нашли эксперта по традициям…» — Гедимин судорожно рылся в памяти, вспоминая, как в Шакхе обращались с украшенными подстилками. «Так, Вепуат что-то упоминал…»

— Это кладут на плоский каменный стол, — отозвался он, стараясь говорить уверенно. — Он чище, чем пол — по нему не ходят. А органика счищается легко. Это асаан, его можно сунуть в огонь и прокалить. Грязь выгорит.

Писк аборигенов стал громче. Они быстро переглянулись и зашевелили ушами. На той стороне за ними неподвижно наблюдал жрец Сэта. Его четверо спутников выясняли что-то у Вепуата, а он следил за соседней «бригадой» — а Хассинельг, её предводитель, так же пристально наблюдал за ним.

— Сыпьте шихту, — буркнул Гедимин, протягивая Скогнам пустые плавильные конусы и кивая на развязанный мешок со скорлупой. «Асаан. Они знают асаан. Я видел у них „асбестовые“ стёганки перед тем идиотским походом. Но подстилки из него вроде не делают. Как называется подстилка на стол? Настольник? Нет, там как-то менее логично. Настилка?..»

…Гедимин протянул Скогну четырёхгранную форму. Отверстие в ней было всего одно — на месте пятой грани, — она прикрывала дно будущего сосуда, сводя его в традиционный скогнийский конус. Четыре каменные пластины были скреплены штырями; вместе они весили почти два килограмма — ничто для сармата, но довольно много для Скогна. Гедимин вспомнил об этом с запозданием, когда абориген уже подхватил собранные пластины и прижал к груди, пытаясь удержать на весу. Предостерегающе вскрикнув, сармат перехватил конструкцию и уткнул её конусом в фундамент печи. Второй Скогн, держащий в руках стеклодувную трубку, до половины засунутую в жерло, выглянул из красного свечения, радостно пискнул и, выдернув из печи раскалённый стеклянный ком, сунул его в форму и дунул изо всех сил. В одной руке он держал деревянный черпак и уже орудовал им, вытягивая горловину сосуда — и пропустил момент, когда его помощник с воплем отдёрнул руки. Стыки формы разошлись на пару миллиметров, и из-под пластин выступили узкие стеклянные гребни.

Поймать форму Гедимин успел — фундамент печи на долю секунды задержал её и не дал свалиться с раскалённого пузыря. Закрывать стыки было уже бесполезно — расплав остывал быстро, гребни светились красным — а значит, затвердели. Скогн, задевший горячее стекло, высвободил повреждённую руку из-под ткани и прижал к ней мокрую тряпку. Насколько ожог серьёзен, Гедимин не видел, но на всякий случай жестом отогнал раненого от печи. Тот недовольно заверещал.

— Не уследили за стыками, — сармат сдёрнул форму с остывающего сосуда и недовольно на неё сощурился. «Когда успели разойтись⁈ Надо было штыри плотнее…»

— Это — в переплавку, — он тронул когтем тускнеющий гребень и указал на печь. Стеклодув почему-то до сих пор не засунул туда сосуд — он доделал горловину и теперь вертел четырёхгранную ёмкость, как будто любуясь. Другие Скогны столпились вокруг и воодушевлённо пищали. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Эти гребни без нагрева не убрать, — он царапнул стекло когтем. — Ну да, правильно. В печь его…

Он осёкся — Скогн, отправивший «брак» в печь, держал его так, чтобы гребнистые грани ни в коем случае не нагрелись. Он явно собирался отрезать «готовый» сосуд от трубки и прицельно подогревал самый верх горловины. Кто-то из помощников протянул ему лезвие. Ещё двое вцепились в форму меньших размеров — для изготовления чашек — и дёргали её в разные стороны, добиваясь расхождения стыков. Гедимин мигнул.

— Гребни-то вам на кой⁈ Явный же брак… — пожав плечами, он пропустил нового стеклодува к горну. Двое Скогнов, вереща, торжественно поставили форму на фундамент печи. Держали они её так, чтобы пальцы упирались в середину грани. Предплечье одного из них было перевязано мокрой обмоткой с чьей-то ноги.

…На поддоне лежало три сосуда — один «нормальный», сделанный под присмотром Гедимина, и два — с гребнями по всей высоте граней. К кувшину и чашке Скогны, опомнившись, приделали ручки — аккуратно между гребнями, чтобы не повредить «украшение». Теперь они толпились вокруг и верещали то друг на друга, то на притихшего Хассинельга. Страж косился одним глазом на ёмкости, но беспокоило его другое — передвижения за прозрачной стеной. Сэта, закончив свою работу, незаметно подошли к защитному полю и теперь разглядывали поддон с чужими изделиями.

Вепуат, пройдя мимо них, ткнул когтем в «стену». Гедимин недовольно сощурился, но кивнул — и в защитном поле открылся проём. Скогны, будто этого и ждали, заверещали, указывая на гребнистый кувшин и чашку. Хассинельг подхватил посох и громко взвизгнул, на время установив тишину.

— Сэта говорят — у тебя каждый день новшества, — ухмыльнулся Вепуат, кивнув на поддон. — Забавные гребешки. Значит, форму сильно сдавливать не надо? Мы-то её закрывали наплотно…

— Это брак, стыки разошлись не вовремя, — сердито ответил Гедимин. — Не знаю, чего Скогны в него вцепились. Гребни хрупкие, нефункциональные, пустая трата шихты.

— А тут думают, что это Куэннское новшество, — Вепуат широко ухмыльнулся. — А интересно, если гребни сделать с загибом или волнами…

Гедимин поморщился.

— Да делай что хочешь…

Главный жрец зашелестел, обращаясь к сарматам. Вепуат мигнул. Скогны что-то пискнули было, но страж опять «заткнул» их. Он приблизился к защитному полю и слушал «огненного» очень внимательно.

— Не надо бы, — неуверенно пробормотал он, когда жрец замолчал. — Я всем скажу, но они же испугаются…

Гедимин мигнул и перевёл взгляд на разведчика. «О чём они там?»

— Сэта просят разрешения подойти и поклониться Пламени, — сказал ему посерьёзневший Вепуат. — То есть — вплотную, под купол, к самой крышке. Спрашивают, какие дары ему принести. Жрец говорит, что вся Шакха нам благодарна. И они только хотят это показать. Я думаю — надо ихпустить.

Гедимин под приглушённое верещание со всех сторон медленно наклонил голову.

— Пусть подходят, если надо. Уплотним купол и разожжём огонь прямо под ним. Сэта пройдут, никто их не увидит. Если никто не надумает ломать купол… — он подозрительно покосился на Хассинельга. Тот щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Я ничего тебе не ломал, Дим-мин. Делай, как знаешь. Вы втроём защитите Пламя — даже и от Сэта.

— Спасибо за доверие, — хмыкнул Вепуат, снова повеселев. — А что с дарами? Кейек и… чистые кровяные камни?

— Кейек всегда нужен, — кивнул Гедимин. — С камнями — на твоё усмотрение.

Вепуат зашелестел. Гедимин стоял между двумя группами аборигенов, слушая с одной стороны треск и шорох, а с другой — писк и приглушённое повизгивание, — Скогны обступили стража и чего-то от него добивались. Через несколько секунд слева сверкнула белая вспышка — огненный портал Сэта закрылся так же внезапно, как и открылся, оставив лишь красные круги перед глазами.

«Тряпку забрали,» — отметил про себя Гедимин, выбираясь из угла. «И все склянки тоже.» Расстеленная ткань пропала вместе с Сэта, как и все ёмкости, остывающие и давно остывшие. Скогны, одеваясь на ходу, выскочили за дверь и тут же вернулись — там их ждали, за ними прибежала толпа с мокрыми шкурами для переноски. Поверещав над гребнистыми сосудами, все потянулись к двери.

— Холодает, — пробормотал Вепуат, замерив температуру на сквозняке. — Гедимин, пойдём сразу к реактору? Надо открыть портал, пока не стало слишком холодно.

…Снаружи было минус десять, внутри, у реактора, — выше нуля — Айзек и установка совместно «надышали» полтора десятка градусов. Гедимин отказался смотреть на дикарские обычаи, сменил Айзека на щите управления и теперь стоял перед монитором, скручивая защитное поле в термоизолирующий кокон.

— Вентиляцию пора отключать, — рассуждал он вполголоса, обращаясь к хранителю. Существо «высунулось» из реактора и шевелило щупальцами. Что бы ни происходило сейчас наверху, хранителя оно не пугало.

— Под крышку положим кейек, — думал вслух Гедимин. — И ещё я принесу его сюда, в отсек управления. Монитор переохлаждения не вынесет, в пульте я тоже не уверен. Будем поддерживать выше нуля. Активная зона перегреется, но лишние сто градусов тебе не повредят. Глушить пока не будем — и, надеюсь, не понадобится.

Из-за приоткрытой крышки донеслось весёлое фырканье.

— Не понимаю я тебя, — сказал Айзек, спускаясь к щиту управления. — Сам с реактором говоришь — всё нормально. Я говорю — тоже нормально. А как местные пришли пообщаться, так сразу — «дикари, дикари…»

— Я реакторам не поклоняюсь, — буркнул Гедимин, уступая сармату место. Щупальца хранителя медленно, будто с неохотой, выпустили его — и, судя по ухмылке Айзека, нашли другую «опору».

— Да-да, конечно, — командир насмешливо хмыкнул. — Совсем не поклоняешься… Что тут? Вентиляцию выключил?

Гедимин кивнул.

— Принесу кейек — будем делать термоизоляцию. Катушки и щит надо держать в тепле. К вечеру совсем похолодает. Местные ещё не отменили свои… пляски?

…С окраины лагеря доносились неритмичные завывания дудок, треск барабанов, верещание и рёв. Похолодало уже до минус тридцати, пять часов назад полностью стемнело, но аборигены всё не унимались. Гедимин только поёжился, взглянув на побелевшие от инея руки — стоило выйти из остывающей душевой, как пар, осевший на броне, превратился в лёд. Последняя термопластина лежала в кармане, подогревая скафандр изнутри. Иней хрустел под ногами, и эти звуки уже напоминали визг, но до истошных «воплей» льда в глубокий мороз им было ещё далеко.

Гедимин оглянулся на душевую и вынул факел из её стены. Здание погрузилось в темноту. Цистерны были пусты — сармат спустил воду, всё, что в теории могло пострадать от переохлаждения, было вынесено в тёплый барак. Там пока что было даже жарко — Гедимин, выбираясь из комендантской, видел полуголых филков, а кто-то снял даже и штаны, оставшись в подштанниках. «Завтра оденутся,» — ремонтник невесело ухмыльнулся.

Шатры лагеря были давно разобраны, и он просматривался насквозь. Две ступенчатые башни ярко горели над ним — аборигены распределили по выступам немногочисленные фонари и плясали при их свете. Гедимин, покосившись на термометр, оглянулся на горячий цех. Сейчас он был совершенно холодным — весь кейек из печей выгребли, двери и вентиляционные лючки закрыли, и сармат надеялся, что термоизоляция сработает, и сами печи не потрескаются от холода и распирающей влаги. Все фильтры, в которых эта влага была, он вынул — и теперь думал, что новые понадобятся нескоро. «Завтра и послезавтра всем будет не до работы,» — Гедимин обогнул фундамент шатра и, стараясь не хрустеть инеем, направился к лаборатории. Тёплых зданий в лагере осталось два — она и жилой барак, где и без массивного сармата было тесно. «Завтра и послезавтра — минус два дня… Потом будет сильный ветер. Просто сильный, урагана не обещали. Может быть, Вепуат рискнёт открыть цех. Надо будет послезавтра поставить фильтры и разжечь печи. Тем более — ожидается токсичный туман. Пусть фильтруется и выгорает.»

…Рядом с реактором было плюс двадцать — единственный осколок кейека с нанесённым на него символом огня прогрел несколько кубометров воздуха и накалил каменный пол под собой так, что об него можно было обжечься. Гедимин, глядя на него, думал, что зря не сделал никакой подпорки. Тёплый воздух просачивался по лабиринтам внутри защитного поля, медленно смешиваясь с холодным; рядом с воздуховодами на камнях не было инея, но Гедимин видел, что на выходе, у крышки, туннель побелел и покрылся холодно-синим орнаментом.

В реактор он не заглядывал — и так, по раздутому и вставшему вертикально пузырю «термометра», было видно, что температура внутри давно перевалила за сотню градусов. Пузырь растянулся, но должен был выдержать — больше трёх-четырёх сотен два «холодных» твэла выдать не могли, даже при отключённой вентиляции.

— Тебе не видно, что под крышкой? — тихо спросил Гедимин, шевельнув рукой. Она была плотно обмотана щупальцами хранителя. Это даже на контакт не было похоже — существо просто вцепилось в Гедимина и так застыло, не шевелясь и не меняя «температуру» волокон. После вопроса щупальца чуть потеплели.

— Значит, катушки ещё не промёрзли… — пробормотал сармат, думая, что надо бы выйти и самому проверить — выставить защитное поле вокруг крышки, «считать» его показания сигма-сканером, раз уж он напрямую не работает… «Один обособленный источник „сигмы“ сканируется элементарно. Это когда она со всех сторон, ничего не поймёшь…» — он, покосившись на ледяной орнамент вокруг люка, поднялся с места.

— Не шуми, я скоро.

Хранитель держал его за руку, когда он отодвигал каменную крышку и выбирался наружу. Её края примерзли, но после пары попыток Гедимин сломал ледяную корку и, не открывая люк полностью, протиснулся в узкий проём. Руки обожгло холодом. Сармат захлопнул люк, выпрямился, сводя контакт ледяной поверхности с нервной системой к минимуму, и только потом взглянул на анализатор. «Минус семьдесят четыре. Ну, так я и думал.»

Вокруг было темно и мертво, только на окраине светились два маяка — чьи-то фонари промерзали на их вершинах. Гедимин покосился на поясной «факел», светящий из-под защитного поля в коконе тёплого воздуха, потом на барак филков, — кто-то неосторожно отдал светильники аборигенам, послезавтра соберёт с башен осколки древесины… «Наверное, примёрзло раньше, чем убрали,» — подумал сармат. «Ладно, смоем церу, сделаем новый. Цере от холода ничего не сделается. Интересно, горшки и плошки успели убрать? Сходить, что ли, посмотреть…»

«И забрать фонари,» — мелькнуло в голове, когда он, вспомнив, зачем вышел, растягивал вокруг крышки реактора защитное поле. «Если они там ещё не раскололись. Это освещение уже никому не нужно.»

Сигма-сканер запищал, считывая информацию с «внешнего датчика» — плёнки защитного поля. Фонящий реактор был сам по себе мощнейшим сигма-сканером, пятна и рябь на куполе несли полную информацию о том, что лежит и происходит под ним, вот только расшифровать её было непросто. «Плюс двадцать пять под крышкой,» — Гедимин облегчённо вздохнул. «Днём станет холоднее, но выше нуля должно удержаться. Как и внизу.»

Волокна, прилипшие к его коже, мелко задрожали, вспыхнули жаром — и втянулись в реактор. Интенсивность сигма-излучения упала до малых долей кьюгена. Гедимин, с присвистом выдохнув, развернулся к защитному куполу. На его поверхности дрожала тонкая красная рябь — вот только шла она не изнутри…

Снаружи было минус восемьдесят — это сармат заметил мельком, когда пытался нащупать сканирующими лучами хоть что-то в море белой ряби. Экран сканера будто обледенел изнутри.Стрелка-указатель под дозиметром упиралась в подсвеченную окраину лагеря и плавно качалась, переходя с одного «маяка» на другой.

«Тварь на башне. Та же, что в прошлый раз…» — Гедимин, беззвучно помянув спаривание «макак», ускорил шаг. Приборы втянулись под обшивку. Обойдя последний фундамент шатра, сармат сдёрнул с плеча сфалт.

— Эй, там! Стой!

На долю секунды он почувствовал себя глупо, но ощущение тут же пропало. На башнях определённо кто-то был. Из кувшинов, горшков и плошек, оставленных на ступенях, валил густой пар. Гедимин взглянул на прозрачную стеклянную чашку, обросшую сине-белым инеем, — замёрзшая еда внутри будто кипела в невидимой жиже, растворяясь на глазах. И здесь было… не то чтобы тепло — но что-то неприятно жгло кожу, будто сам сармат случайно попал в ту же кипящую жижу. Рывком опустив височные пластины до упора, он вскинул сфалт.

— А ну прочь от реактора! Сиди тут, нечего лезть к хранителю!

Пальцы вдруг потеплели. Сармат увидел, как от обшивки на его руках поднимается пар. Ещё секунда — и остатки защитного поля исчезли, а Гедимин погрузился в желтоватое дымное облако.

— Fauw! — крикнул он. Шар плазмы сорвался с сопла и превратился в красно-чёрную тучу ровно между вершинами башен.

Уже лёжа на обледеневшем гравии, пропустив над собой воздушную волну, Гедимин заметил, что броня больше не дымится. Он поднялся и недобро сощурился на башни. Внутри сосудов ничего не кипело, но существо было ещё тут — сигма-сканер по-прежнему не видел ничего, кроме ряби, а стрелка на дозиметре качалась между башнями. Гедимин подошёл ближе, держа сфалт наготове. Ничего не происходило.

— Не лезь к хранителю, — сказал он, глядя в пустоту между ступенчатыми вершинами. — Не приближайся к реактору. Если ты его напугаешь, я выйду снова. Он тут под моей защитой.

Он уходил медленно, готовый в любой момент обернуться, и прислушивался к шорохам — шипение растворяемой брони или хруст шагов он не пропустил бы. Но всё было тихо. На полпути сармат обернулся — над «маяками» снова поднимался пар. «Живучая тварь,» — Гедимин недобро сощурился. «Или я всё-таки промазал. Их могло быть две, по одной на маяк, а я стрелял в середину…»

Купол был на месте. Крышка опять обмёрзла, но Гедимин всё-таки столкнул её с дороги и протиснулся в туннель. Бело-синие кристаллы успели скрыть его недавние следы. «Откуда берётся вся эта вода?» — сармат проверил состав воздуха, сощурился на показатель температуры и осторожно протиснулся в обогреваемый «отсек».

— Ты цел? — спросил Гедимин, убирая с висков пластины. Тонкое щупальце коснулось кожи и тут же отдёрнулось. Ремонтник покосился на руки — верхний слой обшивки, где-то третью часть миллиметра, отчётливо разъело. Он провёл когтем по «рукаву» и брезгливо поморщился. «Мыться нечем. Лаборатория уехала. Чем меня так?»

На обшивке ничего не было. Сигма-сканер «видел» только следы разъедания — микроскопические ямки и их тонкие края по всей поверхности скафандра. Отыскать хоть одну постороннюю молекулу не удалось.

— Местная фауна, чтоб её… — Гедимин, передёрнув плечами, подошёл к реактору. Жёлтая стенка корпуса показалась тёплой, хотя сквозь слой тектона тепло утекать не могло…

…Истошный визг и скрежет Гедимин услышал через полтора часа. Кто-то пытался сдвинуть примёрзшую крышку, и ему это даже удалось. Когда сармат встал из-за монитора, в туннель уже вкатился Айзек.

— Крышку задвинь, — машинально сказал Гедимин, растерянно глядя на командира. «Что у них там? Авария? Или та тварь добралась…»

— Сиди! — Айзек, толкнув Гедимина в грудь, встал над ним, ощупывая взглядом каждый сантиметр брони. — Так, ног две, рук две, голова… условно — на месте…

Он шумно выдохнул в респиратор.

— Теск! Ты совсем взбесился — на богов кидаться⁈

Гедимин ошалело мигнул.

— Чего⁈ — теперь уже он уставился на Айзека в поисках повреждений, особенно в районе шлема. «Что он вообще несёт⁈ Хотя… это он про ту тварь?»

— Ты стрелял? — спросил Айзек со свистящим вздохом. — Грохот полтора часа назад — это ты? Выходил к башням?

Гедимин кивнул.

— Оно напугало хранителя, — он недобро сузил глаза. — Не знаю, что там за тварь, но мне всё равно. Никому…

— Hetatza! — Айзек грохнул ладонью о кулак. — Слушай сюда, атомщик. Тебе очень сильно повезло. Эта, как ты сказал, «тварь» тебе в полсекунды голову отгрызла бы. Ты ведь понятия не имеешь, что это, а лезешь с парой кусков ирренция…

Гедимин стиснул зубы. На рёбрах смыкались невидимые обручи, и с каждой секундой они давили сильнее.

— Стой. Чего ты прибежал? Оно… теперь оно на вас напало⁈ — он рванул на себя сфалт. — Если оно хоть щупальцем…

Айзек толкнул его в грудь с такой силой, что сармат едва устоял на ногах.

— Heta! Он давно ушёл. Мне теперь успокаивать аборигенов. Когда Вепуат ляпнул, куда тебя могло понести… Ядро Юпитера! Ты видел свой дозиметр? Показания по сигме видел? Понимаешь, что такой зашкал может означать? Ну так и куда тебя несёт⁈

Волокнистые щупальца сплелись на плечах и стекли на грудь. Нарастающее чувство удушья пропало, будто его не было. Гедимин машинально покосился на дозиметр и криво ухмыльнулся.

— Мне всё равно, что там по сигме. Я защищаю свой реактор. Если эта… сущность не может пройти по долине мирно…

Айзек со стоном уставился в потолок.

— Она тебя пальцем не тронула! Если бы тронула — ты бы тут сфалтом не махал. С чего ты решил, что реактору что-то угрожает? Купол растворился? Что-то происходило с крышками?

Гедимин качнул головой.

— Хранитель был очень напуган, — сказал он, угрюмо щурясь. — Весь втянулся в реактор…

Айзек протяжно вздохнул.

— Вот и ты в другой раз делай то же самое. Все будут целее. Докопаться со сфалтом до божества! Это ж надо было додуматься…

Он развернулся и быстро пошёл к выходу. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», плотно задвинул брошенную крышку, восстановил разрушенные «стены» из защитного поля, покосился на термометр, и, озадаченно хмыкнув, устроился у монитора. Щупальца хранителя переползли на правое предплечье.

— Ничего не понял, — вздохнул Гедимин, наблюдая за растущей температурой воздуха. — Но весь отсек мне выстудили. Зря Айзек столько общается с местными. Теперь, вон, слушай бред про богов. Понабрался ерунды у дикарей…

Щупальца потеплели. Гедимин, беззвучно хмыкнув, закрыл экраны приборов и перевёл взгляд на монитор. Там не было никакого бреда — жгутовый радиометр работал исправно, пузырь, надутый горячим паром, стоял над опустевшей колбой термометра, твэлы светились холодной зеленью… «Боги, тоже мне,» — сармат криво ухмыльнулся. «Мало ли кто тут может фонить… Айзека завтра спрошу. Пусть пока успокоится.»

Часть 21 1–5 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край

1 день Льда, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Значит, местные знают об этих… существах? — переспросил Гедимин. — И пищу на башнях оставляют именно им?

Айзек кивнул, выжидающе глядя на сармата. Иней на его броне успел растаять, теперь она блестела от влаги, и он недовольно на неё косился и мял в кулаке полувытащенную из кармана ветошь. «Давно бы вытерся,» — подумал Гедимин, в очередной раз уловив это движение, и тут же о нём забыл.

— На кой метеороид квантовой форме жизни мартышечья пища? — спросил он, нависая над Айзеком. — Пусть она может разложить еду на кванты. Но так что угодно можно разложить — да можно просто питаться излучением, его тут много… Зачем квантовой форме вообще есть⁈

— А зачем тебе нашивка атомщика? — Айзек ткнул его в грудь, и сармат растерянно мигнул. — Знак уважения и признания заслуг… благодарность за удачный месяц. Каждое божество управляет своим месяцем… Ты в местном календаре-то разобрался?

Гедимин поморщился.

— Значит, благодарность… попытка мирного контакта… вроде бы удачная, — пробормотал он без особой уверенности. Всё, что он мог сказать о «квантовых формах жизни» вроде вчерашней, — они «фонили», и очень сильно… и аборигены, вроде бы ожидая их появления, в нужный момент уходили от его точки на максимальное расстояние.

— Поклонение богам, — терпеливо сказал Айзек. — Оно выглядит именно так. Регулярные ритуалы благодарности…

— Стой, — Гедимин качнул головой. — Регулярные… Значит, через месяц оно снова появится? На тех же башнях?

Айзек посмотрел на потолок.

— Ты чем слушаешь? Я же сказал — их четырнадцать, по числу стихий. Через месяц придёт божество другой стихии. Или его посланник — тут уже тонкости…

— Другое… — медленно повторил Гедимин, задумчиво щурясь. Айзек, заглянув ему в глаза, с присвистом выдохнул в респиратор.

— Теск! Опять собрался палить по богам⁈

Гедимин недовольно сощурился.

— Если у него и правда нет плохих намерений, и в реактор оно не лезет, никто палить не будет. Просто выйду пообщаться. Если оно тут живёт, надо бы наладить контакт…

Айзек с грохотом приложил ладонь к лицевому щитку.

— Этого не хватало! Гедимин, давай ты просто возьмёшь пример с хранителя — и будешь сидеть, мать твоя колба, тихо? Тихо сидеть и никуда не бегать ни с какими намерениями? Один час в месяц можно посидеть тихо⁈

…Пальцы прижгло холодом и отпустило только секунд через десять. Гедимин, задвинув онемевшими руками крышку на место, выпрямился и сделал шаг по визжащим ледяным кристаллам. Звук оправдал все его ожидания. Сармат пошевелил плечами, отряхиваясь от нарастающего слоя льда, и взглянул на небо. Там на серебристом фоне извивались ленты всех оттенков синего и фиолетового, складываясь в переменчивый угловатый орнамент. Гедимин наблюдал за ним почти минуту, потом, опомнившись, отряхнулся — лёд уже пророс по всем швам обшивки и перекинулся на сами пластины — и двинулся дальше.

Из источников света под куполом был только фонарь, обёрнутый защитным полем. Он освещал по три метра гравия с каждой стороны от сармата, дальше темнота сгущалась. Поверхность, как и небо, окрасилась в серебристый цвет и покрылась синим орнаментом — в отличие от небесного, неподвижным. Гедимин машинально переступал через его линии, потом, опомнившись, оторвал от них взгляд. Иней всех цветов под ногами визжал и трещал одинаково.

Снаружи было ещё темнее — и так же мертвенно-тихо. Воздух застыл и, казалось, тоже потрескивал, пропуская сквозь себя массивного сармата. Все здания тонули в темноте, только на дальнем краю лагеря в небе горели два жёлтых огня. Гедимин сдвинул с рукава пластину, поводил по сторонам сигма-сканером, не выдвигая хрупкие «щупы», — все строения, по крайней мере, были на месте, и невдалеке стоял обросший инеем бронеход. Слой кристаллов на его трапе был нарушен одинокой цепочкой следов.

Не открывая дверь полностью, Гедимин протиснулся в узкую щель и тут же задвинул створку обратно в паз. Пальцы обожгло жаром. «Минус десять,» — сармат сверился с термометром и опустился на скамью в ожидании, когда температура в шлюзе сравняется с той, что во внутренних отсеках. «Успел отвыкнуть.»

В отсеке булькало — Вепуат, «расстегнув» до пояса скафандр и налив в таз воды, пытался умыться.

— Не успел донести — замёрзла! — пожаловался он, оглянувшись на Гедимина. — Пришлось оттаивать. Чуть бурдюк не порвала! А ведь нарочно набирал две трети…

Гедимин остановился на пороге. Его скафандр успел нагреться и даже обсохнуть от растаявшего инея, но сармату казалось, что от него тянет холодом.

— Не знаю, как там что-то выживает, — Вепуат встряхнул мокрой головой и потянулся за чистой ветошью. — Это же Энцелад какой-то! Калиг говорит, что бывает и холоднее — хорошо, что редко!

Гедимин снял шлем, выпустил руки из перчаток и склонился над тазом — похоже, сегодня это была единственная возможность умыться.

— На Титане есть жизнь, — пробормотал он, вспоминая вольеры Ассархаддона и малоподвижных существ, ловящих свет выростами-гребнями. — Разума нет.

— Какой разум при минус ста… — Вепуата передёрнуло. — Эй-эй, стой! Всё не выливай. Это, вообще… не только тебе.

Гедимин, только прицелившийся плеснуть воды себе на спину, выпрямился и разжал ладонь.

— Тогда ты мало набрал. Мне ещё сходить?

Вепуат замотал головой, накрывая таз защитным полем.

— Незачем туда бегать. Разве что — когда к реактору пойдёшь, по дороге… Подержи дверь!

Отодвинув переборку, он с тазом наперевес протиснулся в соседний отсек. Гедимин зашёл следом, мысленно назвав себя идиотом. «Тут взаперти четыре сармата. А помнит про них один Вепуат. Так, надо Би-плазмы им… где тут у Айзека чан?»

Четыре временных загородки из непрозрачного фрила выглядели непривычно ровными и одинаковыми после кривых и складчатых стен. Гедимин несколько секунд смотрел на них, пытаясь привыкнуть и перестать мысленно искривлять их. Вепуат, разлив воду по одноразовым контейнерам, уже проталкивал их под «двери».

— Это для умывания, — пояснил он. — Питьевая у вас есть? Айзек говорил, что тут ещё канистра.

За тонкими перегородками послышались шорохи и плеск — кто-то вставал с пола, кто-то переступал с ноги на ногу и наклонялся. За прозрачным окошком мелькнуло угрюмое лицо.

— После разбавленной Би-плазмы пить не хочется, — отозвался кто-то из филков. — Тут с вечера оставили по канистре. Вепуат, не знаешь, когда нас выпустят?

Сармат виновато развёл руками.

— Айзек насчитал восемь дней. Как ты там, Ардан? Слабость отступает?

— Я нормально, — отозвался Ардан. — Только руки болят. Грёбаный блокатор! От осколков так больно не было.

— Ты-то хоть понятно, за что тут сидишь, — раздалось из-за соседней перегородки. — А нас почему держат? Мы тех осколков даже не видели!

Вепуат недовольно сощурился.

— Филки, это всё не шутки. Если у кого-то из вас, и правда, мутация…

С четырёх сторон сердито фыркнули.

— Старшим везде мерещится мутация! Вы ей больше подвержены, вот и всё. У нас другой геном, и он…

Вепуат подобрал таз и, тяжело ступая, пошёл к выходу.

— Станет плохо, или что-то будет нужно — кричите.

Переборку он задвинул неплотно, оставив щель толщиной в палец.

— Геном у них… — он с тяжёлым вздохом опустился на стул и взглянул на Гедимина. — Отогрелся?.. Гварза просил литейную станцию не запускать. Газоотводы… что-то там с термоизоляцией.

Гедимин недовольно сощурился — ему было что сказать о термоизоляции газоотводов, но Гварзы в лаборатории не было, а Вепуату это слушать было незачем.

— Где твои звери? — спросил он, вытаскивая из-под стола ворох разноформенных костей. Что-то из этого, наверное, было внутренней раковиной, что-то — частью панциря, но всё вместе привезли аборигены, когда Гедимин попросил «прочных костей для работы». Что-то из вороха успело исчезнуть, пока у сармата не было времени его разбирать. Он пошарил под столом, не нашёл пропавшего и сердито сощурился. «Хоть бы предупреждали, когда берут чужое!»

— Лежат в бараке, — ответил Вепуат, направляя на кости сигма-сканер. — Мы их там войлоком прикрыли… Они ещё с вечера свернулись и перестали шевелиться. Даже обмен веществ замедлился.

— В бараке холодно? — Гедимин, забыв о костях, развернулся к Вепуату.

— Не сказал бы, — разведчик пожал плечами. — Плюс девятнадцать было, когда я уходил. Гварза собирался облучать камни… а по мне, плюс девятнадцать — вполне терпимо.

— Там филки в тряпье, — буркнул Гедимин. — Их нельзя морозить. Это нам, в скафандрах, при минус ста нормально…

Он вспомнил неподвижный вязкий воздух за стенами лаборатории и невольно поёжился.

Кости были самой разной формы — и Гедимин довольно ухмыльнулся, быстро подобрав нужные детали. Две витые слоистые ленты после пропаривания и разглаживания вдоль витка развернулись в метровой длины полозья. Сармат прижал их так, чтобы после высыхания они затвердели в чуть изогнутой форме, и повернулся к столу, где лежали четыре дуги и набор «креплений» — мелких костей и причудливых отломков.

— Не резьбовое соединение, но тоже сойдёт, — пробормотал он, подгоняя кости по форме и соединяя дуги в двойную арку. Её «замковым камнем» был (кажется) просверленный позвонок. Гедимин думал было отломать лишние отростки, но через пару секунд нашёл им применение на месте.

— А вот и резьба… — сармат подобрал мелкий обломок, похожий на кусок сверла. — Это болт… а это шайба. Интересно, зачем в организме шайба с болтом…

— У тебя там охотничий шип без кожуха, — отозвался Вепуат, глядя на экран сканера. — А то, что с дыркой, — это раковина. Кусок раковины. Отверстие для выпуска щупалец. Другой организм, если что.

— Помолчи, ладно? — Гедимин встряхнул головой, унимая разыгравшееся воображение, и соединил последние детали. Теперь из позвонка, скрепляющего дуги, торчала толстая золотистая трубка с откидной крышкой — пустой ипроновый контейнер без дна.

— Ты знаешь, что лёд противоположен огню? — раздалось из-за соседнего стола. Гедимин, мигнув, повернулся на звук. Вепуат разглядывал маленькие механические весы. На одной их чаше лежала «стеклянная» скорлупа, на другой — гирька, и вторая чаша заметно перевешивала.

— Кажется, это минимум веса, — сказал Вепуат, делая пометку в журнале.

— Ещё один? — Гедимин заглянул в свой передатчик. — Позавчера же был.

— Ну да. Видимо, второй… — Вепуат повернул прибор к Гедимину и прижал пальцами ячейки в соседнем столбце. — Кислота и Лёд. А максимумы для этого вещества — Огонь и Жизнь. Выходит, Жизнь противоположна Кислоте? Любопытно…

— Чем-то не тем ты там занят, — пробормотал Гедимин, накидывая на отростки просверленного позвонка петлю динамометра и плавно оттягивая её книзу. «Сто десять, сто двадцать… медленно, не спешить… если хотя бы пару центнеров выдержит — уже неплохо.»

Вепуат весело хмыкнул прямо в наушник, и Гедимин едва не упустил петлю. Он, сердито щурясь, надавил ещё сильнее. «Двести… двести десять… двести двадцать… до полутонны дойдёт?»

— Ломаешь?

— Замеряю предельную нагрузку, — буркнул Гедимин, упираясь второй рукой. На пятом центнере он услышал тихий треск — одна из дуг поползла из крепления.

— Четыреста тридцать, — Гедимин медленно убрал нагрузку, наблюдая за тем, как штыри ложатся в пазы. — Сойдёт. Проверить ещё проходимость салазок…

Он заглянул под пресс, где лежали, распрямляясь, кручёные кости. «В местах стыковки прочность может нарушиться. Проверить полную конструкцию ещё раз…»

— Что ты тут собрался возить? — Вепуат заглянул в отверстие в просверленном позвонке. Гедимин уже достал оттуда ипроновый «контейнер» и теперь заправлял в него туго свернутую жёлтую трубку. Её концы были запаяны, но сармат подозревал, что «жидкая молния» всё равно где-то просачивается.

— Это камнесборник, — отозвался Гедимин, высыпая на стол чёрно-синий гравий, и, подумав, выгреб туда же всё, что нашлось в соседнем кармане. — Точнее, металлосборник. Надоело копать рэссену вручную.

Он вложил в катушку стержень из синего металла и прихлопнул его крышкой.

— Выдёргивать придётся очень быстро…

Он заканчивал фразу под костяной треск — металлический гравий, взлетевший со стола, врезался в кость, прикрывающую «контейнер» снизу, и повис, намертво к ней прилипнув. Гедимин сдвинул конструкцию так, чтобы катушка оказалась над другой горкой камешков. Обломки зашевелились, доля секунды — и кость опять затрещала. Вепуат хмыкнул.

— Оно ещё и на полозьях? Передвижной дрон-сборщик? Сколько-сколько, говоришь, он поднимает?

— По-разному, — сказал Гедимин, выдёргивая стержень из катушки. Рассыпавшиеся камешки загремели по столу.

— Зависит от катушки, ширины створа, прочности санок… Центнера два поднимет спокойно.

Вепуат снова хмыкнул.

— Не так уж и много. Можно запрячь местную фауну. Должна утащить.

Гедимин на секунду задумался и решительно кивнул.

— Я хотел привлечь филков. Всё равно ничем не заняты. Но можно и так.

В соседнем отсеке кто-то громко фыркнул.

— Эй, занятые! Что значит «привлечь»? Командир в курсе?

— Опять у Старших какие-то опыты, — пробормотал другой. — Ни на что не соглашайся без ведома Айзека!

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Я за местную фауну, — сказал разведчик. — Она тоже ничем особо не занята. А филк может работать оператором.

— И разгрузчиком, — буркнул Гедимин, мысленно уменьшая максимальный вес отцепляемого мешка до центнера. — У фауны рук нет.

Вепуат весело хмыкнул и покосился на отодвинутую переборку. В соседнем отсеке что-то неразборчиво проворчали.

— Завтра, как гравий оттает, будем испытывать, — сказал Гедимин, отодвигая конструкцию на край стола. «Пускай устоится. Можно и до послезавтра оставить. И до ближайшей нормальной погоды. В дождь салазки будет смывать…»

…Гедимин поднялся из-за стола за полчаса до пересменки. Вместе с ним зашевелился Вепуат.

— Ты куда? — удивлённо спросил у него сармат, выбираясь в прохладный шлюз. Термоизоляции тут тоже хватало, но температура в камере держалась чуть выше нуля. Чтобы не выстужать внутренние отсеки, Гедимин соорудил на выходе ещё один шлюз из защитного поля, но помогло слабо.

— За водой, — Вепуат кивнул на закрытый люк. — Карантинным надо чаще мыться. От блокатора кожа вечно в слизи.

Иней взвизгнул под ногами. Гедимин быстро, преодолев сопротивление механизмов, закрыл шлюз и повернулся к пустому лагерю. На холме по-прежнему стояла тишина. Шёл второй час дня, но освещённости явно не хватало — рука сама тянулась к фонарю. Гедимин посмотрел на небо — там всё так же сменяли друг друга изгибы синих зубчатых лент. На фоне одной из них выделялось красное голографическое солнце.

— Мн-да, — Вепуат зябко поёжился. — Хорошо, что мы в скафандрах. Смотри, туманник весь в инее…

Высохшая чаша туманника наполнилась белыми кристаллами. Они отрастали на ней, отламывались, падали на дно, сверху сыпался новый слой — и сейчас он почти сравнялся с её краями. «Потеплеет — чаша сразу наполнится водой,» — Гедимин осторожно обошёл замороженное растение.

Два жёлтых «маяка» горели над окраиной — их было хорошо видно в странных дневных сумерках. Гедимин, стараясь не хрустеть инеем, двинулся к ним. Сбоку тут же затрещало и завизжало — Вепуат быстро нагнал его и тоже привстал на пальцы.

— Иди за водой. Холодно, — буркнул Гедимин, пристально глядя на башни. Каменные ступени, как и всё вокруг, затянуло инеем. Некоторые из них блестели в жёлтом свете фонарей подозрительно ярко — и Гедимин, приглядевшись, увидел поверх инея россыпь мелкой стеклянной крошки.

Вепуат, с присвистом втянув воздух, шёпотом помянул ядро Сатурна.

— Всё — вдребезги⁈

Ремонтник молча кивнул, разглядывая ступени. Вчера там стояли стеклянные сосуды; сегодня от них остались мелкие осколки, издалека неотличимые от кристаллов инея.

— Представляю, как Скогны расстроятся… — пробормотал Вепуат, пытаясь отделить от камня примёрзшие осколки. — Это от переохлаждения, да? Глиняные плошки уцелели…

«Переохлаждение…» — Гедимин покосился на термометр. «Возможно. Но вообще — странно. Вчера тут было минус восемьдесят. Сосуды были целы. Четыре часа на охлаждение до минус ста… Довольно плавный процесс, на самом деле. Если до минус восьмидесяти выдержали… Или они в принципе не холодостойкие? Я замерял температуру кристаллизации? Для чёрного песка — да, а для прозрачного?»

— Надо же… — Вепуат покачал головой, стряхивая с брони мелкие ледяные кристаллы. — Одни осколки… Скогны очень расстроятся… Гедимин, их переплавить-то можно?

— Можно, — отозвался ремонтник, вспоминая, как вчера в ёмкостях бурлила невидимая жидкость. «Экзотермическая реакция… Стекло должно было нагреться. Может, это повлияло… Хотя — на нём тогда был иней. Минусовая температура сохранялась… Ну, перепад на семьдесят градусов тоже мог повлиять. Девяносто градусов за четыре часа… да, могло растрескаться. А температуру кристаллизации надо бы проверить.»

— Как оттает, надо будет собрать и переплавить, — решил Вепуат. — Вот дела… Даже не знаю, что сказать Скогнам.

— Что это существо обойдётся керамикой, — буркнул Гедимин, глядя на «маяк», оставленный Броннами. Все ёмкости на его ступенях были целы — среди них не было ни одной стеклянной.

— Какое существо? — Вепуат резко развернулся к нему, забыв о битом стекле. — Так вчера те выстрелы… ты кого-то здесь видел⁈

— А что, Айзек не рассказывал? — вяло удивился Гедимин, разворачиваясь к башням спиной. Вязкий воздух ощутимо замедлял движения. Холода сармат не ощущал, но ступни и кисти норовили обмякнуть — надо было скорее перебираться в тепло, пока фантомная слабость не заставила лечь и примёрзнуть к гравию.

— Ничего он не рассказывал, — Вепуат, громыхнув наплечными перьями, быстро пошёл за ним. — Только побелел и куда-то умчался. Вернулся очень злой, и они с Гварзой тебя ругали.

Гедимин поморщился.

— Тут был какой-то комок сигма-квантов. Засветил всё плато. Я пошёл его отгонять, чтобы не пугал хранителя. Плазма ему, похоже, не вредит. Интересно… он испарял органику из ёмкостей на маяках. Там, внутри, воздух так и кипел. Шёл пар… Не знаю, что за реакция. Думал взять образцы, но сегодня там только иней.

Вепуат мигнул.

— Испарял органику?.. Погоди. Значит, ты видел кого-то из этих… духов, богов, кто они тут?.. Тех, кому местные оставляют еду?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Не то чтобы видел. Но оно тут было. Дозиметр и сканер подтверждают. Немного поплавило мне обшивку. На микросканах она — как разъеденная. Только чем её можно так разъесть… — он пожал плечами и ещё раз пообещал себе, как потеплеет, все «изъеденные» щитки переплавить.

— Ну ты даёшь, ремонтник… — Вепуат зябко поёжился. Перья на его плечах качнулись и застыли — что-то мешало им сложиться. «Обмёрзли,» — Гедимин крепко взял сармата за локоть и ускорил шаг. «В барак его надо. Куда и шёл. Видно, что-то с термоизоляцией…»

…В «шлюзовую» камеру барака они втиснулись вдвоём и почти минуту стояли там, отогреваясь. «Камер» было три, и все — очень тесные, так что Гедимин облегчённо вздохнул, наконец выбравшись в коридор, и там и остался стоять.

— Опять ты? — Дасьен, выглянув из комендантской, недовольно сощурился. — Хватит бегать туда-сюда. Весь барак проморозил!

В другой раз Гедимин испытал бы досаду и, возможно, показал мелкому сармату кулак, но сейчас он только расплылся в нелепой ухмылке. «Коменданты везде одинаковы. Какая-то устойчивая форма. Хоть тут снаружи минус сто, хоть другие законы физики, хоть квантовая жизнь. На комендантов это не влияет.»

— Я за водой, — Вепуат прошёл мимо Дасьена, даже не замедлив шаг. — Гедимин, ты погрейся перед сменой. Там, внизу, наверное, минус пятьдесят…

Он свернул к лестнице и, пригнув голову, шмыгнул к подвальным цистернам. Зашумела вода.

— Старший? — из отсека выглянул филк. — Гедимин, верно? Я Вепуата слышал. Он здесь?

Гедимин, озадаченно мигнув, указал на лестницу. Филк быстро пошёл в подвал. Сквозь шум воды сармат услышал два голоса — один недовольный, другой — растерянный. Секунд через десять филк, морщась, прошёл мимо Гедимина и скрылся в отсеке. Ещё через десять секунд наружу выбрался ухмыляющийся Вепуат.

— Альгот! — крикнул он, повесив наполненный бурдюк на плечо. — Раньше сказать не мог⁈ Я тебе образец когда ещё передавал. Ты что, сегодня только его проверил?

— Я, вообще-то, работаю, — отозвался угрюмый филк. — И работы у меня много. Я же сказал тогда — волокна перспективные!

Вепуат ухмыльнулся.

— Теперь ничего не поделаешь. Компостные ямы раскапывать я не буду. Ты скажи Айзеку, он общается с местными властями — пусть закажет пару тонн такого помёта! При размерах этих зверьков его тут везде должно быть много.

Филк сердито фыркнул и затих. Гедимин озадаченно посмотрел на Вепуата. Разведчик прикрыл ладонью респиратор, но наружу всё-таки прорвался нервный смешок.

— Идём, — он потыкал пальцем в бурдюк. — Замёрзнет — не замёрзнет?

— Стой смирно, — Гедимин сдвинул пластины на его плече и обернул сармата вместе с бурдюком защитным полем. — Если быстро пойдёшь, не успеет. Потом поправишь термоизоляцию.

Первый шлюз закрылся. Гедимин отодвинул вторую пару створок. Чувствительные пальцы снова ощутили нарастающий холод. Шлюзовые камеры подогревал тёплый ветерок из воздуховодов — там были оставлены небольшие осколки кейека, но их не хватило, чтобы прогреть ледяной уличный воздух.

— Интересное дело, — Вепуат прижался к стене, пропуская Гедимина в «камеру». — Как-то я не ожидал. Ну, помёт сааг-туула. Ну, ещё один образец для Альгота. Органика на то и органика, чтобы её изучать. Ну, десяток граммов — не тонну же было ему тащить?

Гедимин мигнул.

— Что там с помётом? Зачем Альготу тонна?

Вепуат хотел развести руками, но в отсеке не хватило места.

— Самые лучшие мелкие волокна из тех, что он видел. Как раз то, что нужно для пористого гзеша… для этих наших швейных дел. Те, что ему сейчас возят, вообще ерунда. Сааг-туул расщепляет органику, как никто. Полезный, оказывается, зверь…

Гедимин фыркнул в респиратор.

— Значит, у нас был целый кратер ценного сырья? М-да… Надо было раньше дать ему образец. Вывезли бы пару тонн — там как раз оставалось…

Вепуат кивнул.

— Да, досадно. Ладно, будем знать. Если подвернётся ещё один сааг-туул…

Гедимин снова фыркнул, подумав про себя, что Равнина плохо влияет на мозги.

— Надо будет его облучить. Флония жалко, но на благое дело…

Вепуат укоризненно на него посмотрел.

— Ремонтник, помёт можно добыть не только так. Он, вообще-то, сам собой добывается. Без облучения. Достаточно задержать животное на месте на несколько дней. Ну что, закрылось? Дальше идём?

…От барака до бронехода Вепуат добрался за четыре секунды. Гедимин наблюдал за ним, пока за сарматом не закрылся шлюз. Бурдюк не распёрло — значит, вода замёрзнуть не успела.

«Надо же. И от Джагулов бывает прок,» — Гедимин с кривой ухмылкой пошевелил «оттаивающими» пальцами и ускорил шаг. «Собирать звериный помёт… ещё и разбираться в сортах… Альгот, наверное, каждую секунду жалеет, что поехал на Равнину. У меня работа ещё нормальная, а вот ему досталась…»

2 день Пустоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Кенен ставит защитные поля, — сказал Айзек, спустившись в реакторный отсек. — Поможешь ему — и занимайся, чем хочешь. С холма не спускаться!

— Вентиляцию открывать? — Гедимин оглянулся на реактор. В мониторе отражалась опустевшая колба термометра. Шар-индикатор сармат с неё снял ещё час назад — температура в реакторе приблизилась к четырём сотням градусов, плёнка вот-вот должна была расплавиться и забрызгать твэлы.

— Приоткрой, но подогрев не убирай, — ответил Айзек, заглядывая в монитор. — Снаружи минус сорок.

В «отопляемом» отсеке управления было плюс тридцать — горячий воздух, выпущенный из реактора, пока Гедимин проверял температуру, так и стоял там, и Айзек, проходя сквозь шлюзы, не успел его стравить. Гедимин, выбираясь наружу, видел, как командир смотрит на термометр. «Пусть сидит в тепле. К вечеру потеплеет — уберём выгородки, нет — пускай остаются.»

Туннель — там, где тёплый воздух не касался его стен — плотно оброс ледяными кристаллами. Айзек нарушил их слой, спустившись в отсек; Гедимин поймал себя на том, что идёт по его следам, стараясь не повреждать ледяной орнамент. Кристаллы были повсюду — и под куполом реактора, и снаружи. Там по-прежнему стояла темнота, и воздух казался вязким, но уже начинал шевелиться, а тишину нарушал визг инея под чьими-то ногами и приглушённые голоса. Гедимин обогнул бронеход и увидел жёлтый свет на окраине лагеря — два фонаря горели рядом, подсвечивая формирующуюся плёнку защитного поля.

— Сюда! — крикнул Вепуат, помахав сармату выключенным генератором. Второй чёрный силуэт повернулся и еле слышно хмыкнул.

— Вот и источник питания. Кет, ты берёшь весь купол на себя. Твой реактор его удержит. Подключить его к «Элидгену» возможность есть?

Гедимин оглянулся на купол реактора и покачал головой.

— Не состыкуется. Купол на весь холм? Зачем?

— Или купол, или посты с излучателями, — отозвался Гварза, угрюмо щурясь. — Для постов погода не та. Филки помёрзнут, излучатели заклинит.

Вепуат оглянулся на Гедимина. В его глазах читалось удивление.

— Светящийся туман настолько опасен? На пустом холме, без строений, без жителей? Чему тут может повредить газ, даже самый токсичный?

Гедимин недовольно сощурился — Вепуат, похоже, был не в ладах с химией. Он открыл было рот, чтобы рассказать об осаждении, реакции с водой (пусть даже в виде инея) и накоплении в воздушных карманах, но Гварза уже скривился и смерил разведчика недобрым взглядом.

— Настолько, — буркнул он, поворачиваясь к растянутому куполу. — Никаких экспериментов, с холма не сходить! Кет, ты работать собираешься?

…Серо-зеленоватое небо исчезло за белесой плёнкой. Купол, установленный над плато, состоял из нескольких «карманов» и забирал у миниреактора немало энергии. Гедимин, прикинув, что остаётся на формирование плазмы, перенастроил оружие в излучающий режим — если верить Гварзе, в данном случае излучение было и полезнее. На плазму тоже хватило бы, но сармат решил не рисковать. «Тут некоторых тварей плазма не берёт…» — он вспомнил позавчерашнее «общение» с невидимым существом и недовольно сощурился.

Пока сарматы возились с куполом, снаружи потеплело на два градуса. Повеселевший Вепуат вслух прикидывал, можно ли будет часов через двадцать открыть горячий цех и что-нибудь расплавить. Гварза морщился, но в конце концов разрешил — но не раньше вечера.

— Если так и дальше пойдёт, к вечеру доберётся до нуля, — сказал Вепуат, в очередной раз посмотрев на термометр. — Соберу с башни осколки и переплавлю. Пообещал Скогнам, что будут им новые сосуды. Сырьё-то никуда не делось.

— Расстроились? — спросил Гедимин. В лаборатории его дожидался охладитель со стеклянными бусинами ипробиркой внутри — образцов скогнийских сосудов на базе не осталось, эксперимент был не совсем «чистым», но сармат всё же хотел выяснить, насколько равнинное стекло холодостойко.

— Меньше, чем я думал, — ответил Вепуат. — Даже странно. Стали утешать меня. Мол, это они дураки — оставили огненное во власти льда. Пообещал им, что пущу всё переделать. И что осколки тоже пойдут в работу. Они же не испортились от холода, верно?

Гедимин кивнул.

— Они не дураки. Они же не знали пределов термостойкости. Это я их забыл проверить. Теперь будем знать.

Он протиснулся в барак вслед за Вепуатом. Один из внутренних «шлюзов» был открыт, остальные ещё не убирали, но, может, и пора было — в перегретом здании, на взгляд Гедимина, было даже жарко. Судя по Скогнам, сидящим на полу в нижней одежде, и филкам, поснимавшим комбинезоны, система отопления стала явно избыточной.

— Половину кейека можно забирать, — сказал Гедимин, сверившись с термометром. — Ещё потеплеет — тут будет парилка.

— Мистер Норд сказал — до его возвращения кейек не трогать, — отозвался помрачневший комендант. Он высунулся из своего отсека и настороженно сощурился на Гедимина. Тот сузил глаза в ответ.

— Следи, чтобы от жары не вскипели мозги. Вам, филкам, не страшно, но тут ещё местные…

Дасьен сердито фыркнул. Из коридора донёсся протяжный вздох — теперь из отсека выглянул Кенен Гварза, вроде бы устроившийся на отдых.

— Кет, тебе сказали, что всё под контролем. Жарко в бараке — поищи себе работу снаружи. Желательно — полезную.

— Я и пришёл за работой, — буркнул Гедимин, пробираясь по высокому, но всё же слишком тесному коридору к пустым отсекам, отведённым под склад. В одном из них, если там не порылись филки и не поменяли всё местами, лежала разобранная стиральная машина, а рядом — её «мотор».

— С-старшие, мать их колба… — прошипел ему в спину сердитый комендант. Гедимину было не до него — он обвешался деталями трёх механизмов и теперь только следил, чтобы не потерять шланг или часть привода. Что-то из костяных деталей он по дороге обронил — Скогны догнали его у комендантской и отдали потерянный рычаг. Вепуат придержал хвосты шлангов и закрыл за сарматом шлюз. Когда створка глубоко ушла в паз, он громко хрюкнул в респиратор.

— Зря ты так с Дасьеном. Он так разозлился, что и про машину не спросил. А ведь весь вечер донимал меня перетёршимися оплётками…

— Заменим, — сказал Гедимин, покосившись на оплетённые кожаными ремешками шесты-била. Кожа, и правда, заметно истёрлась от долгой работы в агрессивной среде. «Заменить бы на гзеш, но так гзеша не напасёшься,» — думал сармат, старательно отгоняя мысли о веществе, заставляющем предметы регенерировать. «Или попробовать? Это ведь хорошая проверка, и сразу на несколько факторов…»

— Оплётки заменим, — пообещал он. — И поршни надо бы… Чего ты хрюкаешь?

Вепуат фыркнул.

— Кто сказал Дасьену, что у филков нет мозгов? — он ткнул Гедимина кулаком в плечо. Тот изумлённо мигнул.

— Чего⁈ Я с ним вообще не… А, вот что… Да ну тебя! Филки легче переносят жару. Я это сказал. Больше ничего.

— Ну-ну, — Вепуат ухмыльнулся. — Гварзе твоё «ничего» уже пересказали, Айзеку тоже перескажут… Эй! Ты меня в стену вбил!

— Выходи уже, — буркнул Гедимин, выключая генератор защитного поля. Теперь ворох деталей был обёрнут термоизолирующей плёнкой — достаточно надёжной, чтобы за четыре секунды ничего не промёрзло и не растрескалось окончательно.

…Горячий, едва-едва затвердевший, гзеш на костяной основе держался лучше. Гедимин положил «отремонтированные» била остывать и повернулся к разобранным приводам. Изнашивались они медленнее, чем можно было ожидать от таких примитивных материалов; гзеш показал себя очень хорошо, и местная древесина, даже при нарушении технологий выдержки, тоже. Поменять пришлось некоторые уплотнители — они истёрлись, соединения стали неплотными.

«И поршни,» — сармат поставил на место последнюю деталь и выпрямился, разглядывая починенную поршневую машину. «Уязвимые части. Быстро изнашиваются. Теперь будут регенерировать. Посмотрим, как это повлияет…»

Загудел открывающийся шлюз. Гедимин покосился на «дверь» в соседний отсек — Вепуат был там, подбадривал «заключённых» в карантине, Айзек не бросил бы без присмотра реактор… «Гварза,» — сармат отвернулся от шлюза и сделал вид, что никого не замечает. «Прикопается или нет?»

Вошедший сармат остановился рядом с литейной станцией, сдвинул кожух и с тяжёлым вздохом вернул его на место. Установка работала — возгоняла чёрнопесочную руду; Гедимин с утра загрузил все тигли и надеялся, если ему не помешают, хотя бы запасы руды успеть переработать. Гварза, ещё раз тяжело вздохнув, отвернулся от станции и подошёл к столу, на котором лежали разобранные приводы. Тронув пальцем новую оплётку на билах, он еле слышно хмыкнул.

— Чинишь бытовую технику? Похвально. Жёлтый гзеш толстым слоем? Красный был бы лучше.

— Красный нельзя облучать, — отозвался Гедимин, глядя только на соединяемые детали. «Всё-таки прикопался. Вот никогда не угадаешь, к чему.»

— А… действительно, — согласился Гварза, и ремонтник удивлённо мигнул. — При регулярной замене жёлтый тоже сгодится. Ну, раз ты снизошёл до быта…

Гедимин отложил детали и развернулся к нему.

— Чего тебе?

— Я командир, если кто забыл, — ровным голосом напомнил Кенен Гварза. — Я даю поручения. А должен бы — приказы. У экипажа «Элидгена» до сих пор нет личных фляжек. И большие проблемы с посудой. Пищеблок разливает Би-плазму в керамические плошки, по четыре на едока, и бьёт их по десятку в неделю. Есть идеи, из чего сделать нормальную посуду?

Гедимин мигнул. В соседнем отсеке настала тишина; полсекунды спустя из-за переборки выглянул Вепуат.

— Рэссена? Красный гзеш? — с ходу выпалил он. Гедимин, сбитый с мысли, недовольно хмыкнул.

— Для лучевой стерилизации непригодно. Может, лёгкий гзеш…

— Пищеблок собирается стерилизовать кипячением, — перебил его Гварза. — Контейнер из мягкого эластомера… Одноразовый — возможно. Но не стерилизуемый.

Гедимин пожал плечами.

— Чёрное стекло. Тяжелее, но высокая прочность. И со стерилизацией никаких проблем… А в чём они их кипятят?

— Пока — в скогнийском котле, — ответил Гварза. — В три захода. Нужен подходящий кейековый котёл. Термоизолированный. Возможно, из камня.

— Тогда — будет стационарным, — предупредил Гедимин, мысленно высчитывая толщину трёхслойных стенок. «Вот как раз для Текк’тов интересное задание. Чтоб не скучали. Надо сделать макет…»

— Пусть так, — не стал спорить Гварза. В дверях зашевелился Вепуат.

— Гедимин! Миски из чёрного стекла — удобные. А вот фляжки будут непрозрачными. Ничего нельзя с этим сделать?

Гедимин покосился на карман с контейнером. «А много он видел прозрачных? И что, по звуку непонятно, что внутри?»

— Могу сделать прозрачную полосу по стенке, — предложил он. — Даже с мерной разметкой.

Гварза одобрительно хмыкнул.

— Действуй. Пятьдесят фляжек, пятьдесят мисок. Чёрного песка достаточно? — он покосился на литейную станцию и едва заметно поморщился. — Ну ладно… Что с печами в вашем ангаре? Сегодня работать никто не придёт, можешь занять рудой их все.

Гедимин соединил последние детали и поднялся на ноги.

— Ладно. Вот фильтры поменяю…

…Осколки кейека, рассыпанные в печи, всё-таки прогрели воздух — когда Гедимин убирал руку из газоотвода, фильтр уже не пытался к ней примёрзнуть. Сармат открыл все заслонки, добавил ещё горсть кейека в каждый горн и снова забрался по плечи в газоотводы. «Повезло, что „жидкая молния“ — негорючая… Ага, есть. Теперь сюда…»

Горка чёрнопесочной руды растаяла быстрее, чем Гедимин загрузил печи. Он и так насыпал понемногу, чтобы ускорить процесс, но одна печь так и осталась пустой. Через несколько минут раздалось характерное шипение возгоняемого минерала, и сармат наглухо закрыл все заслонки и покосился на термометр. «Плюс восемь. Сойдёт. Лючок можно открыть…»

В наушниках засвистел сквозняк. На пару минут воздух остыл, но тут же начал нагреваться — потоки наконец распределились правильно. Гедимин подставил руку тёплому ветру и довольно хмыкнул. «Цех работает. Жаль, эти печи холодны для чёрного песка. Поручили бы работу аборигенам… А много у нас уже филков. Когда успели накопиться?..»

— Работаешь? — в ангар, впустив холодный воздух, заглянул Вепуат. — Мда-а… Умеет Гварза дать задание. Он там взвесил весь твой чёрный песок. Выходит, этого даже не хватит…

— Естественно, — отозвался Гедимин. — Я один не могу добыть сырьё для целой базы. Я двести раз уже об этом говорил. На одни эти бутылки нужно тридцать килограммов. В один заход набирается хорошо, если двести граммов сырья. Вот и считай.

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Тебе помощь нужна? Загрузить руду, там…

— Мне нужна руда, — Гедимин вспомнил о горке отобранных обломков на дне долины, потом — о четырёх рабочих днях, потерянных из-за местного климата, о намертво смёрзшемся гравии на холме и так и не испытанном металлосборнике… Воспоминания пришлось оборвать силой — настроение от них стремительно портилось. Вепуат следил за сарматом с нарастающей тревогой, то порываясь что-то сказать, то замолкая.

— Руда? — переспросил он. — Слушай, я бы пособирал, я её знаю…

Гедимин раздражённо фыркнул.

— Гравий промёрз насквозь. Зря руки обдерёшь. В долине было руды на несколько загрузок. Если бы её собрать и принести сюда…

Вепуат развёл руками.

— Пока нельзя, сам знаешь. Там эти… аморфные организмы.

Гедимин, задумчиво щурясь, провёл когтем по стене. Следа не осталось, но сармат и не собирался портить каменную обшивку.

— Есть мысль.

…Сердечник для катушки сармат выломал на ходу из смёрзшегося гравия. Снаружи потеплело до минус тридцати и даже посветлело — настолько, что Гедимин мог различать под слоем инея тёмные и светлые камешки. По ту сторону защитного поля было ещё светлее — там уже и фонарь был не нужен. Сармат выбрался наружу, чуть потеснив купол от края обрыва, и посмотрел вниз.

Рассчитал он точно — горка руды, запасённой в последний рабочий день, лежала прямо перед ним на дне «ободранной» долины. Сверху, пару метров не доходя до ног сармата, клубился серый с прозеленью туман.

— Раньше он таким густым не был, — заметил Вепуат, вытаскивая из открытого в куполе шлюза костяные санки. — И светился гораздо меньше. Смотри! Он лежит по всем низинам. Соседнего холма не видно…

Гедимин посмотрел на плато, затянутое серой дымкой в зелёных искрах, и угрюмо кивнул. Низкая видимость его не смущала. Ему не нравились эти огни — и особенно то, что они, перемещаясь, постепенно сосредотачивались напротив сарматов. Он покосился на сканер — прибор не видел ничего, кроме аморфной массы пылеобразной органики.

— Минус три кьюгена, — доложил Вепуат, взглянув на дозиметр. — Ты когда-нибудь видел минусовое излучение?

— Да тут через день какая-нибудь чушь, — Гедимин сердито сощурился. «Объяснить ему, что именно измеряет штатный дозиметр,» — сделал он мысленную пометку. «Минусовое излучение, мать моя колба…»

— А вот и камешки, — Вепуат взглянул с обрыва в серую муть, и Гедимин придержал его за плечо. Сармат вроде бы стоял не на самом краю, опасности не было, — но светящиеся искры снова пришли в движение. «Рядом с нами их на порядок больше, чем вокруг,» — отметил про себя Гедимин. «Стягиваются сюда… Что может их привлекать?»

— Надо бы расчистить долину, — сказал он вслух. — Отойди за купол, я её облучу.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Бабахнет. И прямо под ногами. Очень уж оно близко… Может, ну его? Пусть себе клубится? Катушка через скалы работает, а тут — всего-то туман…

Гедимин нехотя кивнул — то, что катушка «работала» через многие метры горных пород, было неоспоримым, то, что туман куда рыхлее скал — тоже. «Вроде бы всё верно. И насчёт взрыва и расстояния — тоже. Ладно, попробуем. Если что — излучатель под рукой.»

— Следи за зелёными тварями, — велел он Вепуату, разворачивая санки боком к обрыву. — Мы их чем-то заинтересовали. И мне это не нравится.

— Думаешь? — Вепуат медленно стянул с плеча плазмомёт. — Они предельно примитивные. Как бактерии. Я вообще не уверен, что они нас могут видеть…

Гедимин, не отвечая, развернул просверленный позвонок — корпус «магнитной» катушки — под углом к земле, направив невидимый конус «гравитации» точно на горку руды. Вдоль санок протянулся барьер, мешающий им сползти с обрыва даже под внезапно возросшим весом.

— На шаг назад, — велел Гедимин, сам отодвигаясь от края. Туман внизу сгустился так, что обломки на дне долины были едва различимы. Зелёные искры то вспыхивали, то пропадали — но зажигались они уже не хаотично, а отчётливыми полосами… или даже клиньями, сходящимися к сарматам. «Предельно примитивные? Интересно, бактерии могут… спланировать атаку?» — Гедимин передёрнул плечами и сердито сощурился. «Мы в броне. Респираторы закрыты. Шлюз закупорен. Опасности нет. Работаем!»

Каменный штырь лёг в витки катушки. Гедимин быстро «придавил» его экранирующей крышкой. Конструкция качнулась — снизу в неё с треском врезались притянутые камешки.

— Мало, — заметил Вепуат, заглянув под салазки. Он устроился у обрыва, припав к земле и держа плазмомёт наготове.

— Мало, — согласился Гедимин, глядя на неподвижную гору обломков на дне долины. — Остальное всё-таки примёрзло. Если бы разбить массив…

Вепуат радостно хмыкнул и хлопнул двумя пальцами по корпусу плазмомёта.

— Если я его взорву, кристаллы же не пострада…

Гедимин, обернувшийся к нему, успел уловить только слабое движение под ногами. В ту же секунду костяная дуга, провернувшись в «суставе», сделала ему подсечку. Заскрежетала броня, и сармат уже в полёте услышал крик Вепуата и странный костяной скрежет. Ещё через секунду он, еле успев поджать конечности, грохнулся на дно долины.

Выпрямился он как раз вовремя, чтобы увидеть, как полосы зелёных огней окружают его со всех сторон. Что-то ударило в бедро, и Гедимин, ошалело мигнув, уставился на странную штуковину. Она состояла из костей, в ней даже угадывался им же собранный механизм — четыре костяные дуги, превратившиеся в конечности, плоские опоры-полозья… Одна из конечностей мелькнула в воздухе и врезалась в его броню, распоров верхний слой. Гедимин пошатнулся и, сдёрнув сфалт с плеча, ударил в ответ. «Робот», просвистев над землёй, врезался в скалу… и тут же, оттолкнувшись тремя бывшими дугами, развернулся в воздухе и вскинул над собой полозья. Зелёные искры облепили его сверху донизу. Гедимин шарахнулся к обрыву, прикрываясь защитным полем, и вцепился в сфалт. Омикрон-луч ещё не успел угаснуть, как сармат распластался на камнях, пропуская взрыв над собой.

От удара потемнело в глазах. Заскрежетала броня. Защитное поле схлопнулось и тут же растаяло. Кто-то кричал сверху, в спину били мелкие камешки. Гедимин врезался плечом в скалу, вскочил, шипя от боли во всём теле, и увидел под ногами сплющенную ипроновую трубку. Мелкие осколки костяных санок лежали тут же. Сармат наклонился за обломком и тут же отдёрнул руку — белое костяное крошево медленно зеленело и окутывалось серым дымком.

— Трос! — заорал кто-то наверху, и Гедимина ударил по плечу канат. — Хепри, тяни! Быстро наверх, быстро!

Сбоку громыхнуло. Гедимин, уцепившись за трос, оттолкнулся ногами, выпустил когти — и взлетел вверх по обрыву, едва не врезавшись в Вепуата. Еле успев изменить траекторию, он прокатился по гравию и рывком выпрямился. За спиной громыхнули два взрыва, сливаясь в один.

— Стоять! — заорал Гварза. Гедимин увидел лабораторный излучатель, направленный в грудь. Броня зашипела, что-то посыпалось под ноги. Сармат взглянул на скафандр и увидел поперечные золотистые полосы — обшивка была ободрана до ипрона.

— Назад, назад, на базу! — Гварза толкнул его в плечо. Мимо прошмыгнул Вепуат. Он высунулся из шлюза, протянул Гедимину руку, но сармат и сам уже нырнул под купол. Следом, запечатывая за собой проём, вкатился Гварза.

— Два дебила! — выдохнул он, роняя руку с излучателем вдоль бедра. — Вы куда полезли⁈

Гедимин тронул исполосованный бок. «Опять обшивку переплавлять. Чем меня так?»

— Из-под купола — ни шагу! — Кенен Гварза бросил излучатель на плечо, пробормотал что-то очень недружелюбное и быстро пошёл к лаборатории.

— Живой? Не ранен? — Вепуат с тревогой заглядывал Гедимину в глаза. Тот, разжав кулак, посмотрел на сплющенный ипроновый конус — всё, что осталось от металлосборщика.

— Это я его сделал, — пробормотал он, переступая с ноги на ногу и чувствуя, как ноет от недавнего удара бедро. — Это мой механизм. Почему он напал?

Вепуата передёрнуло.

— Знал же я, что с теми искрами что-то нечисто… Видел, как они облепили кости? И… похоже, броню тебе тоже они погрызли. Знать бы ещё, чем…

Гедимин покосился на изодранные наплечники. Там повреждений было меньше — фрил исцарапало, но до ипронового слоя не достало. «Примитивные организмы, чтоб им всем…» — он посмотрел на повреждённую деталь и с присвистом выдохнул сквозь зубы. «Руду так и не добыл.»

— Видимо, по принципу пескоструйки, — пробормотал он, представив себе множество микроскопических частиц, летящих вдоль брони. Скорость их в этом полёте измерять было некому, а твёрдость значения не имела — при хорошем разгоне даже газ мог разрезать металл. Что именно разогнало частицы истлевшей органики до таких скоростей, Гедимин старался не думать. Ему пока что хватало напавшего механизма. «Я ведь никакого вреда ему не причинял…» — мелькнуло в голове, и сармат невесело ухмыльнулся. «А ты привык, что железки и костяшки оживают. Даже не удивляешься. Только досадно…»

Вепуат поёжился.

— Та штука, бывшие санки… — он тронул пальцем свежие царапины на своей чешуе, сильно смахивающей на мелкие перья. — Она очень-очень сильная. Как ты, наверное. Я её еле сбросил. Не подумал — надо было дальше от тебя швырять, но она обратно цеплялась…

Теперь вздрогнул Гедимин.

— Пойдём, помогу броню перенапылить, — хмуро сказал он, положив руку Вепуату на плечо. «А что с Гварзой?» — запоздало подумал он, оглядываясь по сторонам. «Его зацепило? Он, наверное, на взрыв прибежал. Шлюз мы не закрывали, тут всё было хорошо слышно. Чей был трос? Вепуата или Гварзы? Туман точно разгонял Гварза…»

…Вепуат вернулся в лабораторию, когда Гедимин пристраивал новую пару плоских костей — будущих полозьев — под гнёт. Опустив на стол что-то брякнувшее, он быстро прошёл в соседний отсек.

— Роящиеся микроорганизмы, — донеслись оттуда обрывочные фразы. — Чуть не сожрали. У Гедимина вся броня…

Сармат покосился на новенькую блестящую обшивку и досадливо сощурился. Перенапылить верхний слой на скафандре Вепуата всё-таки не вышло. Несколько пластин — те, по которым прошли глубокие царапины — Гедимин снял и переплавил. Они теперь выглядели, как надлежит выглядеть частям обшивки. Остальную чешую и перья Вепуат защищал, как свою жизнь. Он и сейчас ходил по лаборатории, треща пластинами, как пересушенная шишка.

— Гедимин, — напомнил он о себе, выйдя из карантинного отсека. — Ты камни проверь. Может, не те. Я всё-таки не геолог.

Сармат изумлённо мигнул. На столе перед ним лежал пакет с гравием — килограмм пять чёрнопесочной руды. Она была горячей, даже слегка дымилась.

— Ты что, в долину ходил? — Гедимин привстал с места, высматривая на броне Вепуата новые повреждения. Разведчик замахал руками.

— Это сверху, с холма. Прогрел поверхность плазмой и собрал, что оттаяло. Много так не набрать, но всё-таки… Эй! Ты что, снова эту штуку собираешь?

Гедимин покосился на расправленный ипроновый конус и уложенную под пресс витую трубку — почти готовую «магнитную» катушку.

— Завтра пригодится. Гравий оттает — проверим. Безо всяких там… примитивных организмов. А про примитивные спроси у Скогнов. Должны что-то знать.

Вепуат потупился.

— Спрашивал уже. Сказали, что ты очень удачливый. Но очень-очень неосторожный.

— Очень вежливые Скогны, — невесело хмыкнул Гедимин, подозревая, что до перевода фраза звучала совсем по-другому — скорее всего, нецензурно. — А что с тварями?

Вепуат разглядывал столешницу так, будто ничего интереснее в жизни не видел.

— Я же говорил вроде, — неуверенно пробормотал он. — Какая-то штука просачивается из мира мёртвых. И стягивает к себе всякое гнильё, труху… получается вроде бы живое, но неживое. Кости тоже… Металл не тянет — он как-то по-другому считается.

Гедимин невесело хмыкнул.

— Что, новые санки выковать из рэссены?.. Способы защиты от этой «штуки» есть?

Вепуат развёл руками.

— Не лезть в неё, пока она там течёт. К сумеркам сама развеется. А сегодня её день.

— Чтоб их всех с их расписанием… — еле слышно пробормотал Гедимин, беря в руки пару костяных деталей. «У аборигенов куча вещей из кости, шкур и прочего… гнилья и трухи. Видимо, риск не так уж велик. Следующая протечка из местного крематория ожидается через тринадцать дней. Не забыть спрятать санки под металлический экран…»

3 день Воздуха, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Тёмно-синий пласт реакторного накопителя потемнел ещё сильнее и стал почти чёрным. Гедимин, просунув под него руку так, чтобы на прибор не «светил» сам реактор, просканировал верхние слои вещества и удовлетворённо хмыкнул. «Накопилось. Хватит на полноценный выброс. Сказать Айзеку — сегодня можно заряжать кольцо. Хотя… дрон мы сегодня не запустим. Ветер.»

По туннелю разносился тоненький свист — так шумела приоткрытая вентиляция, прогоняющая сквозь реактор холодный воздух. Запустить её на полную мощность Гедимин не решился. «Постепенно остынет,» — он посмотрел в монитор, на отражённую в нём пустую колбу выкипевшего «термодатчика». «Когда остынет, наполню заново. Хороший детектор, рабочий.»

— Проветриваешь? — Айзек заглянул в монитор и перевёл взгляд на свистящий патрубок. — Смотри, чтобы твэлы не сдуло. Накопитель не проверял? На вид тёмный.

— Можешь заряжать кольцо, — Гедимин кивнул, довольный тем, что с состоянием накопителя разобрался не только он. — Но с запуском придётся повременить.

— Да уж наверное, — Айзек весело хмыкнул. — Скогны сунулись было ставить шатры, но их сдуло. Хорошо, что недалеко. Кенен вовремя купол не убрал, ввёл их в заблуждение. А ветер сильный. В твоё дежурство займёмся кольцом. Смотри, не убейся до начала смены!

Гедимин недовольно сощурился, но промолчал. О вчерашней вылазке в долину, естественно, знала уже вся база, включая карантинных филков.

Стоило выйти из-под купола, ветер толкнул в спину, хлестнул по шлему, завыл в наушниках. Под ногами, шурша, перекатывались мелкие камешки — часть гравия оттаяла и теперь пыталась улететь. На термометре было минус пять. Гедимину представился завтрашний ливень, превращающийся на земле в ледяные потёки, и вздувающийся слой гравия над руслами «подкаменных» рек. «Может, ещё потеплеет. Или вода замёрзнет до выпадания. Бывают же тут снегопады?»

Свет фонаря, направленного в долину, достиг её дна, но осветил только маленький пятачок — последние три дня фонари, вроде бы яркие и недавно заряженные, работали вполсилы. Тумана не было, зелёных искр — тоже. Поводив световым пятном по камню, Гедимин нашарил костяные осколки. Их было меньше, чем вчера, и лежали они в другом порядке. Ветер растаскивал лёгкие обломки по дну долины. Они не светились и не проявляли признаков жизни, но Гедимин всё равно решил, пока не рассветёт, за ними не спускаться.

«Выпаривать нечего. Гравий не оттаял,» — сармат оглянулся на цех и струи горячего воздуха, растянутые вдоль крыши. «Не вовремя я сделал рудосборник. Надо было раньше, пока не похолодало. Разве что, как Вепуат вчера, оттаивать гравий плазмой.»

Боком к ветру Гедимин вышел к лаборатории. Трап был втянут — видимо, ветер норовил его открутить. Едва шлюзовая камера открылась внутрь, сармат увидел литейную станцию, рядом с ней на столе — ящик с чёрным песком, а над ним — изучающего кристаллы Кенена Гварзу. За сдвинутой переборкой соседнего отсека раздавался негромкий голос Вепуата. Прислушаться Гедимин не успел — к нему повернулся Гварза.

— Чертежи сделал? Миску, флягу?

Сармат кивнул. Размеры ёмкостей и толщину стенок пришлось даже пересчитывать… но об этом он рассказывать не стал.

— Занимай литейню, — велел Гварза, сдвигая кожух над тиглями. — На первый десяток образцов у тебя сырья хватит. С материалом для крышек определился?

— Дерево и жёлтый гзеш, — Гедимин кивнул на ящик с деревянными обрезками одинаковой формы — вечером с ними пришлось повозиться, сармат успел отвыкнуть от свойств местной древесины. — Со стерилизацией проблем не будет.

Гварза довольно хмыкнул.

— Вот можешь же работать, когда не тратишь время на всякий бред. Вепуат! Хватит там маячить. Иди собирай руду, у тебя хорошо получается.

…Чёрный песок плавился медленно; более лёгкоплавкая стеклянная скорлупа в малом тигле ещё даже не нагрелась — не было смысла «кипятить» её раньше времени. Гедимин, проверив термодатчики, отошёл от литейной станции и перебрался за стол. Там, кроме заготовок под бутылочные крышки, лежал кусок плотного жёлтого камня — ещё не начатый объёмный макет. Гедимин, с тоской оглянувшись на литейную станцию, взял его в руки. «Хорошо всё-таки, когда что-то работает без тебя. Задал условия — и оно всё сделает…»

В отсек вошёл Вепуат. Шагов Гедимин не услышал — только треск его «оперения», а потом — щелчки и недовольное хрюканье «трилобитов». Вепуат, растянув вдоль стены защитное поле, рассаживал существ по перекладинам. Здесь были все четверо — Сокол, две его самки и Шнурок с обрывком шнура на «лапах»-крючьях.

— Оттаяли и мотались по бараку, — пояснил Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — А там и без них тесно. Как у нас всё-таки много филков… Ещё пара месяцев — и будет нужен новый барак.

— А, вот ты где ходил, — пробормотал Гедимин, стараясь не щуриться. Уходил Вепуат вроде бы на сбор руды, руды при нём очевидно не было, Гедимину было досадно.

— Если что, руда в печах, — быстро сказал разведчик, что-то прочитав в глазах сармата. — Загрузил сразу, чего её таскать туда-сюда? Там всё работает, все три печи…

— Что с четвёртой? — перебил Гедимин, забыв о так и не начатом макете. — Повреждена?

Вепуат быстро оглянулся на соседний отсек и плотно задвинул переборку.

— Думаю её занять, — громко прошептал он, просительно глядя на Гедимина. — Переплавить кое-что… ну, и ученики пусть учатся.

Гедимин мигнул.

— Позовёшь Скогнов? Их не сдует? Айзек говорил, уже были проблемы. Защитный купол надо им…

Вепуат замотал головой и снова оглянулся на соседний отсек.

— Скогны потерпят до завтра. Им я ничего не сказал. Есть что-нибудь для огненного портала? Я свои запасы спалил.

— Хочешь позвать Сэта? — можно было не спрашивать, но Гедимин всё же не удержался от уточнения. Вепуат ухмыльнулся.

— А им удобно. Они сейчас у себя в городе, в закрытом помещении. И перейдут своими порталами из закрытого в закрытое. Ветер им ничем не помешает. А что сейчас никто из стражей по холму не бегает, то даже к лучшему. Надоели они, если честно…

Гедимин наклонил голову.

— Если Сэта согласятся — работайте. Я там очень нужен?

…Сармат сел на каменную приступку и пристроил камень на прикрытое защитным полем колено. Выдвинутые из скафандра пластины работали как фиксаторы — заготовка держалась плотно. Гедимин, примерившись, тронул камень лучевым резаком. «Очередной бак с патрубками и портом загрузки. Он же — порт выгрузки…»

В коридоре сверкнули жёлтые искры, тут же утонувшие в густом дыму — отходы, даже пропитанные ворванью, не столько горели, сколько чадили. Искры сверкнули снова. Гедимин срезал ещё немного камня. Однородный тектон, в отличие от естественного минерала, хотя бы не раскалывался по слоям…

Вепуат вышел из коридора через четверть часа, перемазанный жиром и сажей и очень озадаченный. Гедимин хотел напомнить ему о технике безопасности, но осёкся и только указал на ком ветоши. Вепуат рассеянно кивнул, протянул к тряпкам руку и так и застыл на пару секунд.

— Никакой реакции, — сказал он, растерянно глядя на Гедимина. — Вообще. Всё до золы сгорело, а никто не появился. Даже руку не высунул.

— Не ждали, что ты выйдешь на связь, — предположил сармат. — Ты раньше предупреждал их…

— Да не всегда, — Вепуат качнул головой. — Там у них что-то вроде диспетчерской, костёр, который не гасят. И обычно они быстро реагируют. А сегодня… Может, им правда ветер мешает?

Гедимин пожал плечами. «Я вот Текк’тов жду. Они вообще ползают под землёй. И работают там же. Но сегодня не придут. Потому что ветер. Что говорить про Сэта…»

— Загружай печь, — сказал он вслух. — Погода улучшится — все придут.

… — Heta! — крикнул Айзек. Гедимин опустил излучатель и перевёл взгляд на посветлевшую тёмно-синюю пластину и блестящее кольцо, из красного ставшее бордовым.

— Ячейки не заполнены, можно ещё заряжать, — сказал он, сверившись с анализатором. Айзек, покачав головой, подобрал кольцо из красного «стекла» и протянул его Гварзе.

— Тут сильный естественный фон. Пока лежит, от него дозарядится — начнёт излучать, — сказал он. — Накопитель тебе разгрузили? Реактор вне опасности? Вот и хорошо.

Экран прибора затянуло рябью — хранитель «высунулся» из активной зоны и что-то изучал в отсеке управления. Гварза, мельком взглянув на свой дозиметр, едва заметно вздрогнул и подался назад.

— Оно прямо сейчас начнёт дозаряжаться, — пробормотал он, неприязненно щурясь. — Идём, пока не начало!

…В лабораторном отсеке шуршали «трилобиты». Вепуат рылся в ящиках стола.

— Ничего не понимаю, — услышал Гедимин его растерянный шёпот.

— Что потерял? — сармат подошёл к литейной станции, заглянул под кожух, сверился с термодатчиками и довольно хмыкнул. «Готово. Можно взять в руки. Выгружу, пусть следующие дозревают.»

— Сэта молчат, — отозвался Вепуат, разглядывая пустую колбу. — Так и не отозвались. А ведь уже вечер, и ветер притих. Никакой реакции, будто портал — не портал, а так, костерок…

«Да странно, что эти штуки вообще работали. Они не должны существовать,» — подумал Гедимин. «Опять поменялись какие-то константы? Есть тут вообще константы — или только изменения?»

Он взял в руки глубокую миску из чёрного стекла. Она была округлой — неудобно для перевозки, но хорошо для стерилизации. «Только стерилизатор надо собрать,» — сармат покосился на готовый каменный макет. «Кипячение в дикарском котле, при неизвестной температуре… Как тут все ещё не перемутировали⁈»

— Готово? Остыло? — оживился Вепуат, подбирая миску со стола. Гедимин не ответил — он приделывал к фляге крышку и ремни амортизирующей оплётки. «По мне, так вещь очень лёгкая. Все мои контейнеры тяжелее. Для филка, для постоянного ношения — в самый раз.»

— Ага! — Вепуат тронул пальцем мерную полосу, прозрачную на чёрном стекле. — Вот повозился бы я с этим вручную…

Выхватив у Гедимина флягу, он с тарелкой в другой руке двинулся к приоткрытой «двери».

— Куда? — Гедимин догнал его, но в узком проёме остановить не успел.

— Покажу карантинным, — отозвался Вепуат. — Им ведь интересно.

— Им нельзя многоразовое, — буркнул Гедимин и остановился, внезапно задумавшись о том, как будут проходить карантины по эа-мутации в достроенном «Элидгене». «Может, им прямо на пол еду будут кидать. Как мне в Сокорро…» — сармата передёрнуло. «Ещё неизвестно, как их будут проверять на мутацию. Держать в карантине, пока кто-нибудь не потечёт слизью?»

— Это рилкар такой? — донеслось из закрытой выгородки. Вепуат поднёс посудину к смотровому окошку — на взгляд Гедимина, чересчур близко.

— Местное стекло, — ответил сармат. — Прочная штука. Из такой делают стержни в реакторе. Гедимин…

— Оно не фонит? — перебили его с двух сторон сразу. Гедимин угрюмо сощурился. «Ещё бы спросили — не взрывается?»

— Смотри на экран, — Вепуат засунул во флягу «щупы» дозиметра. В закрытых отсеках недоверчиво хмыкнули.

— Штатное снаряжение. Приказ Гварзы, — буркнул помрачневший Вепуат, отходя от смотрового окошка. — М-да. Похоже, Гедимин, тебя упоминать не стоило. И реактор тоже.

— Откажутся — переплавим, — отозвался ремонтник.

4 день Воды, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Дальний Край

— Вечером едем, — сказал Айзек, спустившись в отсек управления. С ним в туннель ворвался сырой сквозняк. Скафандр Айзека блестел от воды, по полу протянулась цепочка мокрых следов. Гедимин покосился на вентиляционную систему — из неё пока не капало, осушители справлялись.

— Куда? — без особого интереса спросил он, уступая место за монитором. Хранитель расплёл волокнистые щупальца и втянул их в реактор — Гедимин практически видел, как светящиеся нити исчезают в стене. Стоило взглянуть на них прямо, всё пропало — осталась только жёлтая стена, часть корпуса реактора. «Галлюцинации,» — подумал сармат со странным сожалением. «Видимым оно ещё не стало. Может, со временем станет. Ему тут хорошо.»

Айзек выразительно хмыкнул.

— Энцелад, приём! В Ураниум, разумеется. За третьим твэлом. У тебя вроде всё готово?

Гедимин вздрогнул всем телом и вмиг забыл о хранителе с его щупальцами и обо всех недоделанных опытах.

— Твэл? Регенерирующий? Да, всё готово, — он кивнул дважды, для верности. — У Маккензи уже есть топливо? Быстро это он…

Айзек ухмыльнулся.

— Кенен умеет ускорять процессы. Вопрос в желании… В общем, готовься. Полусобранный твэл — на видное место… ну, и предупреди Вепуата, что он дежурный у реактора.

Снаружи дождь стоял стеной. Луч фонаря, направленный в темноту, освещал непрерывные потоки — тонкие блестящие колонны, соединившие небо и поверхность. Гравий под ногами ещё не колыхался, но Гедимин расставил пальцы пошире, чувствуя некоторую неустойчивость, и, прикрывшись защитным полем, двинулся к лаборатории.

Мимо, едва не попав ему под ноги, пробежали Бронны, а за ними — стая нхельви. С окраины лагеря, где погасли «маяки», но зажглись наземные огни, доносился шум стекающей воды, и кто-то громко верещал. Гедимин оглянулся на жилой ангар — там открыли нараспашку двери и вентиляционные лючки, и кто-то в одних подштанниках высовывался из шлюза. Сармат еле слышно хмыкнул. «Купаются. Жаль, тут озера нет…» На секунду и он ощутил позыв вылезти из скафандра и подставиться под холодные струи, но тут же себя одёрнул и ускорил шаг. «Филки забыли о технике безопасности, и я туда же. Совсем мозг расплавился…»

Вепуата в лаборатории не было, его животных — тоже, — видимо, собрал их и унёс летать в душевую. Гедимин, помедлив на пороге, заглянул в соседний отсек и буркнул что-то приветственное. «Карантинные» филки болтали между собой и даже не сразу его заметили. Под их нестройное бурчание сармат прошёл вдоль «герметичных» выгородок, «посветил» сканером — «Вода есть, пища есть — видно, Вепуат с утра принёс…» — и развернулся к выходу.

Что-то зашуршало сбоку от него — он бы и не заметил, если бы филки не притихли. В полупрозрачном контейнере метр на два зашевелилась огромная многоножка. Гедимин склонился над ней — существо пыталось ползти по гладкой стенке наверх, но без особых стараний — видимо, уже выяснило, что крышку так просто не сдвинуть.

— Контейнер тебе не по размеру, — пробормотал сармат, глядя на Зелёного Пожирателя с внезапным сочувствием. — Вольер в столице был удобнее. Надеюсь, Айзек тебя надолго не задержит.

В соседнем отсеке загудел открывающийся шлюз, зашипели пневмозатворы, и Гедимин, досадливо щурясь, отвернулся от ящика и выбрался наружу.

— Это я, — хмыкнул Вепуат, приподняв мокрую перчатку. — Гварза на холме — проверяет посты. Я без тебя хотел загрузить литейню, но побоялся напортить.

— Там нечего портить, — отозвался Гедимин, поднимая кожух литейной станции. — Не лезь в настройки, и всё будет работать…

Когда станция, мигнув светодиодами, начала нагревать загруженную шихту, сармат заглянул в почти пустой контейнер с чёрным песком и досадливо сощурился.

— Пойду за рудой, — он оглянулся на закрытый шлюз — где-то на той стороне, под обрывом, так и лежала горка нерасплавленных обломков. — Сегодня там, надеюсь, ничего ниоткуда не просочилось…

— Не, сегодня не должно, — Вепуат вытащил из-под стола костяные санки и прижал их к груди. — Зато всё оттаяло. Проверим твою штуку?

Гедимин непроизвольно прижал ладонь к давнему ушибу. Нога не болела, кровоподтёк сошёл ещё до вечера, но перед глазами так и стоял простейший механизм, превратившийся во что-то очень неприятное.

— Осторожно с этой дрянью, — буркнул он, нехотя забирая со стола катушку, закованную в ипрон. — Засунь её в поле. Поле должно выдержать.

Вепуат хмыкнул и покосился на Гедимина со странной обидой.

— Ничего не дрянь, — пробормотал он, поднимая генератор защитного поля. — Накрою, чтобы не намокло…

Санки поставили в паре метров от лаборатории, подняв над ними защитный купол. Едва Гедимин опустил каменный стержень внутрь катушки, гравий под ногами шевельнулся. Обломки, отделившиеся от общей массы, с треском врезались в костяную «мембрану» и остались висеть. Гедимин, хмыкнув, сдвинул санки на двадцать сантиметров вперёд. На «мембране» уже не было места — следующий десяток камней, вырванный из шевелящейся «земли», прилепился поверх предыдущего.

— Удобно, — хмыкнул Вепуат, разворачивая пакет. — Ну что, собирать их, или рано?

— Рано, — Гедимин снова подвинул санки, глядя на растущую каменную гроздь. — Ещё раз… Вот теперь — собирай.

Ещё пять минут он следил за камнесборщиком, высматривая признаки оживания. Но конструкция выглядела безобидной… как, впрочем, и в тот день, когда едва не расплющила Гедимина о скалу. Оставив Вепуата собирать руду и приказав, если что, стрелять на поражение, сармат спустился в долину — и вовремя. Водопады, стекающие с холмов, уже слились на её дне в широкий, но пока неглубокий ручей и постепенно смывали обломки руды обратно в гравийный слой. Гедимин сгрёб в «мешок» из защитного поля всё, что смог опознать, и по воде, затапливающей пальцы, двинулся к подъёму. Там его и застали Текк’ты.

Когда камень под ногами расступился и стал прозрачным, сармат взлетел на пять метров вверх по обрыву и уже оттуда смотрел, как огромные змеи выглядывают под дождь и уходят в скалу так, что снаружи остаются одни глаза. Бросив мешок с рудой на землю, он приподнял руку в приветственном жесте и услышал знакомый гул. «Пришли. Хорошо. Когда-нибудь они работу доделают…»

Возвращаясь к лаборатории, Гедимин услышал верещание Скогнов и редкие, но громкие взвизгивания Вепуата, пытающегося с ними общаться. Он быстро огляделся и увидел два световых пятна. Оба горели у ангара стеклодувов — одно у длинной стены, другое — с дальнего торца, у главного входа. Двое филков с фонарём медленно, по дециметру, тянули вдоль ангара костяные санки. Защитное поле, закреплённое над каркасом, прикрывало конструкцию и её операторов от дождя. По следу санок виднелась едва заметная борозда в гравии — и цепочка полупустых пакетов из запасов Вепуата.

— Бластер с собой? — Гедимин скользнул взглядом по озадаченным филкам. Лучевого оружия у них не было — только камнеметалки разных конструкций.

Из-за ангара послышалось весёлое хмыканье. Вепуат отошёл от стены мимо расступившихся Скогнов. Луч его фонаря на мгновение осветил длинную кожистую накидку, белый посох и сложенные на груди лапы-лезвия гигантского богомола.

— Сколько я смотрел на санки — они не шевелились, — сказал Вепуат. — Я их вертел, по ним стучал… Похоже, без светящихся зелёных микробов ничего не работает. Гедимин, ты печи сейчас загружать будешь? Оставь мне две для работы. Скогны рвутся в бой, у них же весь запас стекла… ну, ты сам видел!

Сармат кивнул.

— Работайте, — он настороженно покосился на Гора. Тот медленно склонил голову.

— Лёд и огонь друг к другу жестоки, — проговорил он, пощёлкивая жвалами. — Горе тем, кто об этом забудет. Много красивых вещей было разрушено. Но будут сделаны ещё более совершенные.

Вепуат кивнул и налёг на дверную створку.

— Заходите, хватит мокнуть! Ваша печь — первая слева, другие не трогайте. Я сейчас буду.

Скогны с радостным писком устремились в ангар. Страж, пропустив их, остановился у двери.

— Ты сказал Дим-мину о двух печах, — фасетчатые глаза, как обычно, ничего не выражали. — Если Скогны допущены к одной, для кого вторая?

Вепуат быстро оглянулся на Гедимина и едва заметно сощурился.

— Для Сэта, — отозвался он. — Если цех открыт, то для всех. Следи, чтобы не было опасности, но не создавай её сам. Так у вас говорят?

Гор, выдернув посох из гравия, двинулся к ангару. Гедимин угрюмо сузил глаза. «Ясно. Придётся мне за ним следить. А хотел спокойно засыпать руду…»

Он остановился у первой правой печи, сбоку от коридора, защитным полем разделённого надвое. В левой части возились Скогны — они уже прогрели горн и теперь сыпали шихту в плавильный конус. На видном месте лежал весь запас соразмерного инструмента, а рядом — многогранные формы, — похоже, сосуды с плоскими стенками понравились не только Сэта. «Наши пирамиды тоже на месте,» — Гедимин взглянул на стойку для инструментов. «Есть немного белого металла. Показать им, как брызгать его на стекло? Или сразу зеркальную заливку? Их вроде интересовали зеркала…»

Из «шлюзовой камеры» вырвалось облако густой сажи. Гедимин выглянул в коридор и столкнулся с закопчённым и растерянным Вепуатом. Тот совсем забыл о технике безопасности и теперь был покрыт слоем жира и пепла — и сам, кажется, этого не замечал.

— Нет сигнала, — отрывисто сказал он, потерянно глядя на Гедимина. — Вообще нет. Текк’ты сегодня появились? Я слышал гул…

Сармат кивнул.

— Текк’ты — не пирофоры, — пробормотал он. — Может, Сэта не любят высокую влажность? Пар их обжигает, может, и от воды им неприятно…

— Портал ведь не под дождём, — Вепуат качнул головой. — Им не по холмам идти. Вошли там, где сухо, так же вышли… Или, может, я чего-то не понимаю. Ты вот знаешь, как такие порталы работают? Ты всё-таки физик…

Гедимин поморщился.

— По мне, они вообще не должны работать. Сэта не придут? Отдай обе печи Скогнам. Им у одной тесно, скоро кого-нибудь в жерло столкнут.

…Серебристые брызги застыли на посветлевшей поверхности стеклянного шара. Под верещание Скогнов заготовка снова опустилась в расплав. Металл порывался стечь, но не успел — его покрыл второй слой стекла. Он был толще, чем Гедимину хотелось бы; сармат сунул его в раскалённый воздух, сгоняя лишний расплав в сторону дна ивытягивая в короткий конус.

— Ещё металл можно вдувать внутрь, — сказал Гедимин, отсекая заготовку от трубки. Он запоздало вспомнил, что не сформировал, как хотел, вытянутое горло, да и в целом сосуд получился грубоватый, со слишком толстыми стенками. «Передержал,» — сармат недовольно сощурился. «Ещё и слой неравномерный…»

Скогны, отступив от сосуда, метнулись к соседней печи и вернулись уже вместе с Гором. «Богомол» занёс над остывающей ёмкостью посох. Внутри кольца-навершия мигнули красные и синие искры, вытянулись в ленты, ярко сверкнули и погасли.

— Вы, Равные Куэннам, любите объединять стихии, — бесстрастно сказал Гор. — Что ты скажешь о свойствах этой вещи?

Гедимин мигнул.

— Она красиво блестит, — буркнул он. — При чём тут ваши суеверия?

Гор качнул посохом, коротко взвизгнул, обращаясь к Скогнам, и ушёл. Притихшие аборигены смотрели на остывающий сосуд с опаской. Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «И что теперь — работе конец?»

— Всё, — буркнул он, сердито щурясь. — Сыпьте шихту и делайте, что вам нужно. Я показал, если не надо — то не надо.

Навряд ли Скогны поняли что-то, кроме жестов, обозначающих засыпку шихты в пустые конусы. Гедимин отошёл в сторону, вполглаза наблюдая за ними. «Зря я их сюда позвал. Лучше бы загрузил руду. И им от меня никакой помощи, и мне никакой работы.»

…Двуслойный сосуд, покрытый блёстками, вместе с остальными был торжественно вынесен на мокрой подстилке. Вроде бы Скогны от него не шарахались — наоборот, столпились вокруг, громко что-то обсуждая. Гедимин, занятый загрузкой печей (всех, до последней, — и так потерял кучу времени!), долго ещё слушал их писк и верещание. Потом всё стихло за шумом дождя — ливень к рассвету усилился.

— Ты сделал новую штуку, — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — Гор думает — с ней всё не так просто. Соединение стихий… ну, как в наших зеркалах.

Гедимин досадливо поморщился.

— Лишь бы не взрывалось. В других сосудах он ничего странного не заметил? В цветном стекле, там…

Вепуат покачал головой.

— Гедимин, ты бы серьёзнее к нему относился. Он по пустякам не заводится. Эта штука не фонила?

Сармат, мигнув, схватился за дозиметр. «Мать моя пробирка!»

— Слабая сигма. Вот этот поток — от реактора, это кейек, а вот эта составляющая…

— Она переменная, похоже, — Вепуат влез под локоть и уставился на экран. — Переменная! Значит, ты сделал…

— Скоро узнаем, — Гедимин, опустив так и не выключенный прибор, оглянулся на открытую дверь. «Если что-то взорвётся, тут будет слышно…»

…Чаши миниатюрных весов выровнялись. Гедимин сделал пометку в журнале, скользнул взглядом вдоль заполненного столбца и кивнул собственным мыслям. «Мы отследили весь цикл для этой пары веществ. Опыты надо продолжать, но, похоже, значения начинают повторяться. Можно составлять пропорции и вносить поправки. М-да… и как-то объяснить местным, что масса — переменная величина.»

У выхода из туннеля заскрежетала крышка — кто-то неумело пытался её отодвинуть. Гедимин, убрав разобранные весы, поднялся на ноги.

— Опять ты её вбок пихаешь, — буркнул он, впустив Вепуата в отсек. — Видно же, где уклон… Чего пришёл? Та чашка всё-таки взорвалась?

— Эксперименты прерваны на обед, — отмахнулся разведчик. — Пока всё цело. Я близко не подхожу — у них много вопросов, а ответить нечего. У тебя совсем нет предположений по свойствам?

Смотрел он мимо Гедимина и думал о чём-то своём.

— Ты не из-за чашки пришёл, — сармат настороженно сощурился. — Рассказывай.

Вепуат вынул из кармана закрытый стеклянный контейнер. На его дне в лужице вязкой жидкости лежала тонкая чёрно-красная пластинка.

— Кровяной камень всё-таки живой. Колониальный организм, вроде коралловых полипов. Если бы подобрать правильные условия для роста…

Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты его собрался выращивать? — он заглянул в контейнер. «Минерал» внутри не шевелился, ничего не выделял и ничем не отличался от обычного камня.

— С чего ты взял, что он живой? — спросил Гедимин, глядя на экран сканера. — Структуру я вижу. Но она же ничего не поглощает. И не выделяет. Может, это окаменелость? У них тоже структуры…

Вепуат шумно вздохнул.

— Он поглощает и выделяет. Только очень редко. Но я его подловил. Это не окаменелость. Оно вполне живое. Если бы заставить его делиться…

— Силикатная форма жизни? — Гедимин, не дождавшись от камня никакой реакции, убрал сканер. — Местные об этом что говорят? Эти штуки в самом деле выращивают? Почему тогда они «камни»?

Вепуат покачал головой.

— Местные… у них не очень с различением живого и неживого. Камни добываются в набегах. Или отбираются у набежавших. Где их берут нергоны, только им и известно… Вот надо же было порталам Сэта поломаться именно сейчас! Где-то же они берут новые обломки… Я… в общем, такие штуки лучше выращивать самим. Можно её тут у тебя оставить?

Гедимин мигнул.

— С чего ты взял, что здесь она будет расти? Тут холодно…

— Может, им так нравится, — Вепуат, оглянувшись через плечо, спрятал контейнер под пульт. — Ты не бойся, там ничего чужеродного. Всё с Равнины. Этому я налил сок курруи, здесь вода, а тут песок…

Гедимин растерянно смотрел, как Вепуат расставляет под пультом контейнеры.

— Если бы я хоть что-то знал об их жизни… — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Придётся наугад… Они тут не мешают? Я их у стены поставил…

— Если что, хранитель их сожжёт, — буркнул Гедимин. В контейнерах со срезами странного минерала вроде бы не было ничего плохого — их даже не было видно из-под пульта — но сармату было не по себе. «Слишком много странных тварей. Ещё и эта…»

…Бронеход медленно заполз на пологий склон, развернулся, качаясь на волнах гравия, и замер. Гедимин взглянул на закрытый люк и снова опустил голову, облокотившись на колени, и судорожно сглотнул. «Да чтоб их, эти рефлексы! Ещё в портал не въехали, а уже мутит…»

Люк с громким шипением приоткрылся, и сармат, озадаченно мигнув, поднял голову. На мокром трапе стоял Айзек, а за его плечом маячил широкий чёрно-красный силуэт с шипами по краям.

— Вылезай, — деловито сказал командир, заходя в шлюз. — Надо было твэл тут принайтовать… Ладно, рано или поздно откроется.

Он, сдвинув нужные рычажки, нетерпеливо взглянул на второй люк. Через десять долгих секунд он начал открываться. Озадаченный Гедимин успел подняться; в чём дело, он не понял, но слово «твэл» намекнуло, что выходить рано.

— Пещера стражей, — услышал он гулкий голос Калига. — Безопасное место. Пусть Дим-мин подождёт вашу машину там.

«Машину?» — сармат резко развернулся к Калигу. Страж, накрытый длинной полосатой накидкой, так и остался у порога, на ветру, под стихающим дождём. Его глаз не было видно под тёмным щитком. Поймав взгляд Гедимина, он слегка наклонил голову и поднёс сложенные пальцы ко лбу.

В отсеке защёлкали отстёгиваемые крепления, и сармат отвернулся от стража и шагнул в люк. Айзек возился с «пустым» твэлом. Гедимин, отодвинув его, осторожно поднял конструкцию на руках. Защитное поле обернуло её со всех сторон, плотно прижав к трубкам неприсоединённые, болтающиеся хвостовики.

— Всё цело? — отрывисто спросил Айзек. — Иди с Калигом. Посидишь с ним в пещере. На три длинных гудка выходи с твэлом. Перегрузим топливо здесь, на месте.

Гедимин изумлённо мигнул.

— А что, так было можно? — выдохнул он, проглотив комок ругательств. — А чего сразу…

Айзек болезненно поморщился и, оставив сармата и стража за спиной, быстро пошёл к кабине. Калиг переступил с ноги на ногу и шумно вздохнул.

— Ты идёшь, Дим-мин? Для вещи в твоих руках так будет безопаснее.

…С тех пор, как Гедимин несколько суток провалялся в этой пещере, там ничего не изменилось. Твэл пристроили на лежанку, сам сармат сел на край, радуясь, что каменный уступ не проседает и не перекашивается. Калиг подошёл к жаровне посреди комнаты и тяжело опустился рядом с ней. «Зря он без рукавиц,» — подумал Гедимин, глядя, как страж греет широкие красные лапы в горячем воздухе. Чёрные со стальным отблеском когти на лапах были старательно стёсаны.

— Говорят, ты на исходе месяца встретился с Халгирти? Напрасное дело. Халгирти не зол к Пламени и никогда не был. Он доволен новыми красивыми сосудами, таких ему очень давно не подносили.

Гедимин мигнул.

— Чего? Ты вообще про что? — он внезапно осёкся — часть информации всё же достигла мозга. — Сосуды? Подносили? Ты это про ту… ту сущность на башнях?

— Халгирти, — медленно, как-то странно деля слово на слоги, проговорил Калиг; в его груди зарокотало. — Ты не знал даже имени, когда угрожал ему с оружием на исходе его месяца? Ты очень смелый, Дим-мин. Но голову ты пожертвовал Пламени!

Гедимин недовольно сощурился, но обида сейчас не имела значения — в кои-то веки рядом было существо, хоть что-то способное объяснить.

— Некогда было знакомиться, — буркнул он. — Пламя было напугано. Оно тоже не знает, злой он там или нет. А моё дело — защищать его. Жаль, если я зря обидел то существо. Ты общаешься с ним?

Калиг зарокотал, прикрывая ладонью зубастую пасть.

— Это не по мне, Дим-мин. С богами говорит Хранимое Сердце. Она передала мне речь Халгирти. А я передаю тебе.

«Кайшу!» — Гедимин сузил глаза. «Ну да, верно, Сэта ещё называли её богиней карликов. Значит, это сущности одного порядка. Но она не кван… А, уран и торий! Она, небось, сама не знает, из чего она сделана…»

Эхо прокатилось по коридору, отражая протяжные гудки — первый, второй, третий…

…Погрузчик, накрытый защитным полем, подогнали к самой пещере. Айзек и Гварза стояли рядом, пристально глядя на топливную сборку, зажатую в захвате. Гедимин вложил пустой твэл в свободную «клешню» и поддел когтем цилиндр из спрессованной окиси ирренция. Его мысли сейчас занимали только топливные стержни. «Я проверял ралну под излучением. Она ничего не фокусирует и не экранирует. На коротком отрезке времени. Если вдруг что-то на долгом…»

Ирренциевые таблетки сыпались по трубкам с еле слышным стуком — шум дождя и усиливающегося ветра почти заглушал его. Сбоку зашелестело, и шорохи стали тише — Айзек прикрыл сармата защитным полем.

… — Готово, — отрывисто сказал Гедимин, снимая твэл с захвата. Ладони чувствовали ровное фантомное тепло… и оно прямо под пальцами расплеталось на отдельные полосы. Гедимин, с присвистом выдохнув, прижал твэл к груди. Виски обожгло, будто по ним чиркнули раскалёнными когтями. Твэл отращивал щупальца.

— Кет, твою мать! — рявкнул Гварза, хватая сармата за плечо. Схватить не успел — Айзек отшвырнул его. Гедимина вместе с твэлом накрыло защитное поле, и командир уставился на участок напротив груди. Здесь в купол, пронизывая его, твэл и — частично — сармата, входил мощный лучевой поток, и по белесой поверхности расходилась красная рябь.

— Всё в порядке, Ванджур, — услышал Гедимин, как сквозь туман, голос Гварзы. — Езжай. Передай Маккензи…

— Убери купол, — прошептал сармат, открывая слезящиеся глаза. Кожу уже не жгло. Он держал твэл в руках, а твэл «держал» его, по всей своей длине обмотав тело сармата волокнистыми щупальцами. Экран дозиметра ярко светился — интенсивность «сигмы» дошла до пятнадцати кьюгенов и плавно возрастала.

— Ты как? — Айзек с тревогой заглянул сармату в глаза. Тот слабо качнул головой. Он старался стоять ровно, но пальцы, сжимающие твэл, неприятно дрожали.

— Хранитель учуял его, — он едва заметно кивнул на стержни и криво ухмыльнулся. — И… присоединил. Теперь это его часть.

— Мн-да-а… — командир повернулся туда, где за многочисленными куэстами, дождём, темнотой и рябью разломов остался «Элидген». — Крупный зверёк. Очень крупный зверёк.

— Протяжённый, — прошептал Гедимин, чувствуя, как существо подбирает щупальца и «успокаивается». — Поехали. Надо отдать ему… его часть.

…Монитор вспыхнул ярким зелёным огнём. Айзек сверился с дозиметром, жестом велел Гедимину закрыть люк и заэкранировать реактор окончательно и со вздохом облегчения опустился в кресло.

— Хранитель доволен. Любопытно. Раньше реакция была поспокойнее.

— Он не чуял твэл, — отозвался Гедимин. — Экраны бронехода мешали. Айзек! Так вы с Маккензи с самого начала могли прислать погрузчик на Равнину? И на кой было заставлять меня блевать в респиратор⁈

Айзек развёл руками.

— Все претензии к Маккензи, атомщик. Я всегда был против.

Гедимин поморщился.

— Вот сходил бы, дал ему в рыло, да грёбаный портал…

Айзек положил руку ему на плечо и весело ухмыльнулся.

— Выкинь Маккензи из головы. У «Элидгена» теперь три твэла, вроде всё работает… и сбор руды ты, кажется, наладил. Да! Совсем забыл. Пищеблок одобрил новую посуду. Но очень просил поспешить со стерилизатором. Скогнийские плошки ещё можно мыть в скогнийском котле. А сарматская посуда с ним уже не сочетается.

Гедимин шумно вздохнул. Шевельнувшаяся было досада тут же развеялась.

— Завтра, — пообещал он. — Если приползёт хоть один Текк’т — работа начнётся.

5 день Камня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

«И давно надо было так сделать. И им удобно, и мне не бояться, что без рук останусь.»

Гедимин, отойдя на безопасное расстояние, наблюдал, как двое Текк’тов ощупывают языками вырезанный из камня макет. Он стоял на кованом поддоне; металл отделял «нужную» фигурку от лишних камней, чётко от них отличался и не сбивал Текк’тов с толку — так же, как и бронированная ладонь Гедимина. А ещё его, в отличие от ладони, легко было починить или переплавить.

Один из «скульпторов», коротко прогудев, нырнул в скалу. Сигма-сканер «видел», как он погружается к запасам тектоновых плит, поддевает мордой верхнюю, отлежавшуюся, и, скатав её в полумесяц, поднимается по туннелю с ней в пасти. Тот, кто остался на поверхности, аккуратно толкнул языком поддон к ногам Гедимина.

— Макет оставлю тут. Будет нужно — пусть сверяются, — сказал сармат, пристраивая поддон на сплющенный валун. Вепуат загудел, переводя его слова. Текк’ты, вытащив каменный ком на плато, уже теребили его с двух сторон, растягивая в неровную лепёшку. Гедимин отступил на шаг и убрал руки за спину. Наблюдать за работой Текк’тов было тяжело — всё время тянуло вмешаться.

— Гедимин! — Вепуат, выждав пару минут, постучал пальцем по его наплечнику. — Им тут не очень нужна твоя помощь. Даже, пожалуй, совсем не нужна.

— И что? — Гедимин мрачно сощурился на каменный блин, снова скатанный в ком. Текк’ты никак не могли определиться, с какой стороны лепить, и сармат недоумевал, почему им было не обговорить работу до её начала, а потом уже портить камень.

— Пойдём в Сфен Огня, — Вепуат, оглянувшись на лагерь аборигенов, понизил голос до шёпота. — Я с утра жёг ворвань в горячем цехе. Знаешь, какая была реакция?

Гедимин мигнул.

— Сэта молчат? — он взглянул на пятнистое небо, с которого наконец-то ничего не лило и не сыпалось. — До сих пор? Сегодня же нормальный день…

Вепуат мрачно кивнул.

— То-то и оно. То ли я чего-то не понимаю, то ли… — он резко развернулся к шатру. — Последишь за «трилобитами», пока я говорю с Сэта? Спущусь к ним в кратер, пожалуй. Может, они на что-то обижены…

Гедимин пожал плечами.

— Вроде им не на что, — пробормотал он без особой уверенности. «А может, и есть на что. Мы ведь не знаем их традиций. Может, Скогны в прошлый раз что-то сказали про их посуду. И эту… настилку? Настолку?»

…Свет фонаря у разлома едва-едва доставал до края обрыва — светильники, как Гедимин ни заряжал их, в последние дни сильно сдавали. «Месяц Мрака,» — сармат угрюмо щурился в темноту. «Месяц Мрака по календарю. Кажется, я понял, что это значит.»

Когда мокрый гравий под ногами сменился сухим рассыпчатым пеплом, сармат открыл глаза. По ту сторону разлома было так же темно. Огненные кратеры погасли, подземные «прожилки» сузились до тусклых красных «ниток», только вдалеке, на холме, горели растения-пирофоры. Вепуат растерянно оглянулся на Гедимина, тот пожал плечами в ответ. «Трилобиты» в мешке зашуршали, высовывая в отверстия хоботки — они чуяли тёплый воздух и не замечали никакой опасности.

…Гедимин уже привычно подставил руки снижающимся «трилобитам». На гладких наплечниках им сидеть было труднее, чем на предплечьях, — сармат загодя поставил пару пластин ребром, смоделировав «оперение» Вепуата. Пока хоботки рвали мясо из перчатки, норовя прихватить и кусок обшивки, Гедимин повернулся налево, к тонущему в темноте кратеру. Жёлтое пятно света поднималось вверх по склону.

— Ничего, — сказал Вепуат, угрюмо щурясь. — Просто пустой кратер. Собрались и ушли. И не вернулись.

— Огонь зажигал? — спросил Гедимин, стряхивая с себя «трилобитов». Четвёрка эшку-тэй пересела на «хозяина», вцепившись во взъерошенные «перья».

— Даже здесь — никакой реакции, — отозвался Вепуат, резким щелчком отправляя зверьков в свободный полёт. — Будто они вообще… ушли. Все, весь город.

Гедимин развернулся спиной к разлому. Если бы не фонящие расщелины в пространстве, луч сигма-сканера дотянулся бы до ложных фумарол и вертикальных пещер под ними, но сейчас он «видел» только белую рябь.

— Может, похолодание… — он осёкся, заметив, как Вепуат вздрогнул. — Они могли впасть в какой-нибудь анабиоз? Бывает же такая реакция…

Вепуат, сложив ладонь козырьком, вглядывался в полумрак, как будто надеялся кого-то там увидеть.

— Я думаю — надо к ним сходить, — он развернулся к Гедимину. — Может, им помощь нужна.

Гедимин оглянулся на разлом. В редеющей темноте уже были видны вешки рядом с ним — всё в тех же камешках и шнурках, никто не убрал их…

— Айзек не обрадуется, если я пропаду в Шакхе, — пробормотал он, досадливо щурясь. — Надо предупредить.

…Теперь в долине Элид светало позже обычного — и как-то медленнее, но аборигены сновали вокруг, ничего не замечая, — им темнота не мешала.

— А если там что-то срочное? — Вепуат, непроизвольно сжимая кулаки, смотрел Айзеку в глаза. Перья на его плечах давно стояли дыбом, угрожая отломиться.

— Если там эпидемия? Или входы обвалились, и никому не выбраться?

Айзек тяжело качнул головой.

— Ты ещё помнишь, что говоришь о воплощённом огне?

Вепуат гневно фыркнул и оглянулся на Гедимина. Тот растерянно мигнул.

— Там что-то случилось. Надо выяснить, что. Может, оно и до нас доберётся…

«Это он зря,» — мелькнуло в голове Гедимина. Айзек сдержанно хмыкнул.

— Оно доберётся ещё скорее, если вы туда полезете. Гедимин! Шлем прикрой!

Сармат, тайком потянувшийся к височной пластине, отдёрнул руку. Все три шлема были закрыты наглухо — хранитель ничего не слышал из тёплого кокона в реакторе… и, возможно, это было к лучшему.

— До завтра — никаких вылазок, — Айзек смерил сарматов выразительным взглядом и отвернулся к монитору. — Сидите на холме, в пределах досягаемости, через час вы оба мне понадобитесь.

…Вскрытый охладитель дымился. Рука Гедимина, поднесённая слишком близко, мгновенно подёрнулась инеем. У порога кто-то чихнул, пискнул, отбросил закачавшийся полог и умчался. Гедимин, не оглядываясь, прикрыл «дверь» защитным полем.

— Выходит, что камень противоположен воде, а мысль — металлу… — донеслось из-за соседнего стола — там Вепуат, закончив опыты с весами, вносил результаты в журнал и делал какие-то странные выводы. Гедимин ничего не ответил. Дымящиеся, покрытые ледяной пылью, но быстро оттаивающие чашки стояли на поддоне. Сармат щёлкнул по одной из них когтем. Ёмкость зазвенела.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Гедимин. Перед ним были показания датчиков на охладителе — нормальных, земных, каждый день проходящих все проверки и шестнадцать часов декомпрессии. Сосуды, простоявшие двое местных суток в охладителе, тоже были здесь — и всё ещё в первоначальном виде.

— Что-то из условий, видимо, не воспроизведено, — вслух подумал Гедимин. Вепуат, свернув голографический журнал, выбрался из-за стола и посмотрел на дымящийся поддон.

— Чашки? Стеклянные? Что это с ними?

Гедимин перехватил его руку на полпути к ёмкостям и крепко сжал запястье.

— Помнишь стекляшки на маяке? — он медленно выпустил руку Вепуата и провёл когтем по стеклу. — Прочность не нарушена… Я пытался воспроизвести условия. Довёл до минус ста десяти, сделал перепады. Оно не трескается. Его предел — минус сто двадцать. В ту ночь не было минус ста двадцати… или было?

Вепуат мигнул.

— Если бы было, то, наверное, до вечера и держалось бы, — неуверенно сказал он. — Сколько я наблюдал, — сначала постепенно холодает, к рассвету доходит до минимума и на нём держится. Если днём не было минус ста двадцати, то и утром не было. И ночью тоже… Значит, не трескается?

Он выдвинул коготь и осторожно поднёс его к стеклу. Тонкая стенка на слабый щелчок отозвалась звоном. Сканер не видел на ней никаких трещин — отогревшееся стекло оставалось аморфным, кристаллизация не началась.

— Стекляшки Скогнов могли быть хуже сделаны, — вслух подумал Гедимин. — Может, там с самого начала были неравномерности…

Вепуат мотнул головой.

— В самых первых — может быть. А перед холодами они уже работали не хуже меня. Если мои чашки не треснули, их тоже не должны были. Хм… Проверить-то всегда можно. Попрошу их сегодня выдуть пару стеклях для тебя. Вот и воспроизведёшь условия.

Гедимин задумчиво кивнул. «Что-то я упускаю из вида с этими экспериментами. Что-то очевидное. Движение воздуха? Тот… растворитель из воздуха? Может, он нарушил прочность? Где бы взять образец для опытов…»

…Комок жёлтого камня под лучом сигма-сканера выглядел, как бак для стерилизации, — все внутренние полости и патрубки были на месте. Снаружи это была оплывшая глыба отдалённо похожей формы. Гедимин потыкал в камень когтем, надавил ладонью, — вещество не промялось, но на ощупь было странным — как будто его всё-таки сделали аморфным, просто у сармата были слишком слабые руки. «Может, вечером доделают,» — подумал Гедимин, накрывая заготовку защитным полем. Отсутствие чёткого графика работ — да хоть какого-нибудь графика работ! — уже не злило, только слабо шевелилась досада.

…Когда Гедимин спускался в реакторный отсек, снаружи взревели раковины, а деревяшки затрещали о толстую кость. Вепуат, обернувшись к нему, широко ухмыльнулся.

— Айзек! Ну ты рассчитал — секунда в секунду!

Айзек с едва заметной улыбкой уступил ему место за пультом.

— Опыт, тески. Опыт. Сиди тут, Гварза прикроет тебя снаружи. А мы с Гедимином… — он перевёл взгляд на недовольно щурящегося ремонтника и ухмыльнулся, уже не скрываясь. — Ну что, жрец, готов? До Синви почти час на волокуше. Наушники прикрой.

…Это была очень длинная волокуша — раза в полтора длиннее грузовой повозки, «припаркованной» рядом. Её днище сужалось от «носа» к «корме» — дерево, пошедшее на её постройку, было каким-то треугольным в сечении. Корма почти целиком состояла из гнутых костей, обтянутых шкурами и прошитых чем-то вроде жил. Гедимин, перешагивая через опущенный костяной «трап», боялся, что клиновидное днище под ногами треснет, или выломается какой-нибудь шпангоут, — повозка ещё выдерживала такое давление, но предел её прочности был где-то рядом. Сармат осторожно сел, опустившись на мягкий слой войлока; он был простёган, но выглядел рыхлым, и пальцы в нём тонули. Перед его коленями со скамьи, скорее всего, костяной, свисала такая же войлочная подстилка с волокнистыми хвостами по углам. Гедимин покосился в одну сторону, в другую, — над его локтями висели костяные трещотки и грозди сушёных семян.

На высоко поднятом над землёй «носу» повозки был укреплён плоский череп со множеством мелких выбоин на крышке. На ней лежала деревянная колотушка, шнурком подвязанная к скамье. Со шнурка свисали явно нефукциональные бусины. Скользнув по ним взглядом (померещилось, что одна из них стеклянная, но там был очень гладкий камешек), Гедимин посмотрел на два черепа по бокам от «барабана». Они были разрисованы, подклеены глиной, на крышках — и даже на покрывающем их орнаменте — не было ни единой выбоины. Пару секунд сармат разглядывал их, потом потянулся за сигма-сканером.

— Айзек, — громко прошептал он, приоткрыв наушник; Айзек устроился за его спиной, возчики ещё обсуждали что-то со стражем и соплеменниками, ушам пока ничего не угрожало. — Тут черепа Райвига и Джагула.

Из-за спины донеслось негромкое хмыканье.

— Даже Райвиг?.. Нам оказали большую честь. Я-то думал, он в городе, в зале вождей…

Гедимин мигнул.

Из-за бортов повозки, уцепившись когтями за шпангоуты, на скамейку перемахнули двое Скогнов. Из-под их многослойной одежды, сплошь в меховых хвостах и бахроме, еле видны были лица, даже кисти рук исчезли под клешневидными рукавицами. Один из них повернулся к сарматам и поднёс ко рту причудливую полую кость с патрубками. Гедимин запечатал наушник и вежливо улыбнулся. «Поехали. Если волокуша не треснет, через час будем на месте. Треснет — доберёмся быстрее.»

…Ветер в последний раз ударил в плечо и утих. Гедимин поднял голову и увидел долину, плавно уходящую куда-то вниз. Над ней, точно по центру между двумя невысокими искрошенными обрывами, поднималась жёлтая башня в чёрном спиральном орнаменте. Её основанием был длинный ангар со складчатой крышей. Из продухов тянулся пар — внутри явно было теплее, чем снаружи. Ветер дул из-за башни, сарматам в лицо, и пар цветными хвостами вытягивался им навстречу.

«Башня Кьюссов. Такая же, как в Алвене. Тот же орнамент,» — мелькнуло в голове у Гедимина. Он даже привстал, вглядываясь в её очертания. Самый верх, смотровая площадка под конусовидной крышей, выглядел чужеродно, хотя по цвету и орнаменту не отличался, — только он был слеплен не из камня, а из глины.

«Обжигали всем массивом, причём сверху… под металлическим ливнем, что ли?» — мозг, не занятый делом, радостно вцепился в дурацкую крышу. «При обжиге треснул, залепили, как могли. Трескался несколько раз, иногда не выдерживали заплатки…»

Ещё пара минут — и сармат разглядел «сросшиеся» с торцами ангара стены из камня-плитняка, навесы поверх них, приоткрытый проём ворот и вторую стену на некотором расстоянии от них. Рядом с гладкой башней, слепленной из тектона, эти сооружения выглядели грудой строительного мусора. «Они ровные и довольно прочные,» — оборвал себя Гедимин, погасив пренебрежительную ухмылку. «И построены с умом. А вот ещё одно приспособление — колючки торчат из земли. Это — от сааг-туулов?»

Он заметил костяные и глиняные шипы раньше, чем понял, что слой гравия под повозкой странно истончился и затвердел. Повозку волокли по глине, перемешанной с мелкими камнями; кое-где виднелись русла ручьёв, упирающиеся в проёмы под стеной. «Там — довольно широкие водостоки,» — отметил про себя Гедимин. «Вся эта долина в дождь — огромное русло. Странное место для города…»

Айзек надавил ладонью на его макушку, и сармат пригнулся — повозка подъехала к воротам. Обе их створки подняли до упора, но высоты всё равно хватало впритык — рослых чужаков тут не ждали. За воротами волокуша долго, мучительно разворачивалась в коридоре, плохо рассчитанном на её длину; Гедимин хотел вылезти, но Айзек надавил на его плечи, и сармату оставалось только смотреть, как сбежавшиеся горожане распрягают животное, частично разбирают борта и практически на руках протаскивают и разворачивают повозку. В какой-то момент Гедимин даже зажмурился. «Зачем им это? На обратном пути будет то же самое? Или додумаются вытащить пустую повозку наружу, и мы там в неё сядем? Уже это облегчило бы работу…»

Айзек толкнул сармата в плечо и тронул когтем наушник. Гедимин открыл уши и услышал взволнованное верещание и нестройный писк. Сарматов встречали. Верещал одинокий Скогн, почти шарообразный от многочисленных накидок, в высокой шапке, обтянутой гладкой кожей и вместо ушей увенчанной чем-то вроде плавников. Попискивали все остальные — десятка четыре аборигенов; некоторым достались шапки с плавниками и костяные посохи, кто-то пришёл с трещоткой или подвешенным к животу барабаном, кто-то — с дудками и раковинами разной формы. Были и просто жители, безо всякой ерунды в руках, но со странно раскрашенными лицами и чем-то вроде кузнечного фартука поверх накидок. Гедимин неуверенно опознал в носителях фартуков местных «технарей» и впился в них взглядом. Айзек слушал круглого Скогна в самой высокой шапке и время от времени отвечал ему. Дослушав до конца, он развернулся к Гедимину и указал на башню за его спиной. Видно её было не очень хорошо — сармат стоял вплотную к второму ряду стен с их навесами по всей длине, башня из-за них еле-еле виднелась, и то, если шагнуть в сторону и задрать голову.

— Начнём отсюда, — деловито сказал Айзек; на боку у него висел вскрытый костяной сосуд с краями, измазанными светящейся зелёной краской. — С башни над воротами. Нас попытаются провести внутрь…

Он оглянулся на Скогнов, собравшихся кучкой и громко верещащих.

— Нет, похоже, не выйдет.

Старейшина в самой высокой шапке выпал из плотной кучки, шумно выдохнул, вскинул голову, пытаясь встретиться с сарматами взглядом, и пронзительно завизжал. Айзек криво ухмыльнулся.

— Ага, не выйдет. Туда с холодами перенесли садки с племенными… племенным стадом. Со всего города. Они прикинули, что можно подвинуть, но нам всё равно не протиснуться. Там и караульным-то тесно.

Гедимин помянул про себя уран и торий. «Длину волокуши им не рассчитать, ширину коридоров не рассчитать… Может, им и так хорошо, без благословения?»

— Они просят тебя подняться на стену, — перевёл Айзек верещание Скогнов, обступивших старейшину; они выглядели сильно смущёнными и даже напуганными. — И оттуда обратиться к Пламени. Вот, они убирают навесы…

Над головой Гедимина зашуршало. В пологе, натянутом на выступы стены, образовался широкий просвет. Вниз свесились любопытные Скогны и несколько нхельви. Те, кто стоял внизу, дружно указали на освобождённую от навеса часть стены. Гедимин, сдержанно хмыкнув, посмотрел на ближайшую лестницу. Стену расчистили с тем расчётом, чтобы сармат мог подняться и сразу оказаться на свободном пятачке — вот только плоские кости, вбитые в камень, были рассчитаны на вес одного-двух Скогнов. Гедимин даже не стал пробовать их ногой — стену разворотило бы. Положив ладони на верхнюю кромку, он аккуратно оттолкнулся и втянул себя наверх — и едва не врезался коленом в более тонкую стенку с бойницами. Кое-как вывернувшись, он поднялся во весь рост, слыша, как похрустывает под ступнями рыхлая кладка. «Не снести бы им все конструкции…»

Отсюда, с трёхметровой стены, город был как на ладони — он по широкому ущелью плавно спускался к бесконечной воде. Гедимин увидел аллею хаотично посаженных деревьев с нишами в стволах — она разделяла город пополам от стены к берегу. По бокам от неё так же хаотично были разбросаны каменные башенки разной высоты. В стороне от них, ближе к обрывам, нависающим над городом, башни становились ниже, но длиннее; внутри них угадывались какие-то агрегаты — плавильни, обжиговые печи, примитивные рычажные механизмы… Вдоль обрывов, под выбитыми в них желобами, тянулись параллельные желоба с углублениями — цепочки металлосборников, под уклоном уходящие всё к той же реке — или, возможно, озеру. Гедимин представил себе, как город накрывает ливнем, и вода, не сумев просочиться под плотную корку спёкшейся глины, сбегает вниз широким потоком. На стенах башен остались его следы.

— Tza tatzqa! — крикнул снизу Айзек, метнув на сармата сердитый взгляд. Гедимин, досадливо щурясь, поднял над головой сфалт. Теперь он смотрел на «высокотехнологичное» сооружение — башню, вылепленную из тектона. «А верхнюю площадку, похоже, взорвали. В бою, а не при попытке сноса. Так-то она им пригодилась бы…» — он оборвал цепочку мыслей и набрал воздуха в грудь.

— Уран и торий!

…Дудочники шли впереди колонны — и, подходя к очередному скоплению башен, соединённых навесами, дудели особенно громко и визгливо. Это, по-видимому, был условный сигнал — из-под навесов и из-за приоткрытых дверей вылетали те, кто до сих пор спокойно сидел там. На улицу высыпали все; Гедимин впервые увидел Скогнов ростом в сорок сантиметров и коконы для переноски ещё более мелких особей. Посохи, похоже, были нужны, чтобы не пропускать целеустремлённую мелюзгу к центру колонны — к самим сарматам, — их носители выстроились вокруг и аккуратно направляли пробегающих детёнышей обратно на периферию. Но Гедимин на всякий случай смотрел под ноги с удвоенным вниманием. «Надо же было из-за ерунды весь город поднять…»

Он ждал, что процессия пойдёт по жилым кварталам, а то и свернёт на окраину, к местным цехам, но сарматов вели в длинную лесополосу, и вскоре Гедимина со всех сторон окружили ребристые колонны с выростами-козырьками. Под козырьками поблескивало что-то, похожее на слегка усохшую икру. Ярусом ниже из глины торчали деревья-валуны, и сармат хмыкнул, увидев в их стволах широкие прорези, аккуратно закрытые глиняными дверками. Поверхность заслонок повторяла форму складок коры — хотя деревья были мёртвыми и даже выдолбленными изнутри, их внутренние полости ещё нуждались в термоизоляции. Гедимин незаметно включил сигма-сканер и хмыкнул ещё раз. «Мини-теплицы. Вон те — даже и с кейеком для подгрева. Осколки мелкие, но для такого объёма хватает.»

Под ногой хрустнули слоистые камешки — окаменевшая кора. Из-под оснований трёх живых столбов виднелись остатки третьего — почти полностью разрушенный пень. Одно из деревьев росло прямо из него, из углубления, засыпанного гравием и занесённого глиной; ещё два торчали по бокам, оставив в невысокой окаменевшей «стенке» проломы. Процессия незаметно обогнула сарматов и растянулась в кольцо, оставив их в центре. Ещё пара шагов — и Гедимин увидел самое высокое из местных деревьев.

Оно поднималось над окружающими макушками на пару метров; ствол, пропитанный минеральными солями, покрылся цветными полосами и слюденисто блестел, между окаменевших гребней торчали веера живых листьев. В каменную расслаивающуюся кору вбили костяные шипы и подвесили к ним погремушки, они качались на ветру и непрерывно шуршали. На глине у подножья Гедимин увидел процарапанные знаки, наполненные цветной грязью. Айзек, перешагнув их, подошёл к стволу и снял с пояса трубку с зелёным пигментом.

— Это старейшее дерево курруи в этом городе, — вполголоса пояснил он, повернувшись к Гедимину. — Тут считают, что его надо благословить.

— Оно уже каменеет, — прошептал сармат, глядя на цветные полосы на коре. Поверх них тоже был нанесён орнамент; на живые участки ствола он почему-то не распространялся.

…«Знать бы, по какому принципу Скогны выбирают объекты,» — думал Гедимин, опуская вскинутые над головой руки. Сфалт с тихим шелестом лёг в заплечные крепления. На запястье ритмично мигал огонёк — сигма-излучение усилилось и пульсировало вокруг, и на периферии зрения из-под глины «мостовых» проступала сеть светящихся русел. Под пристальным взглядом она пропадала, но Гедимин был уверен, что ему не мерещится — и что после третьей-четвёртой благословлённой точки эта сеть загорится устойчивым светом.

На окаменелой коре тускло сиял новый знак — радиационный «трилистник». Скогны, обступив дерево, вели какие-то свои обряды, стуча костяными шестами друг о друга и выливая к корням разные жидкости. Сквозь поредевшую толпу Гедимин увидел в саду низенькие столы, составленные полумесяцем. Их старательно накрывали сшитыми кожами; такие же кожи были расстелены вокруг, под ними угадывались длинные сидушки.

— Это для нас, — прошептал Айзек, перехватив его взгляд. — После ритуала будет пир. Всё по старому плану, ладно? Без экспериментов. Центр города всё-таки.

Гедимин недовольно сощурился, но кивнул. Его взгляд наткнулся на что-то более интересное, чем деревья или накрытые столы, — над ближайшим скоплением жилых построек поднималась явственная водонапорная башня.

Она была всего в четыре метра высотой, почти вровень с парой складчатых крыш, и, как и они, покрыта складками. Для стороннего глаза это сооружение от жилых построек отличалось только диаметром — оно было непривычно широким, как будто несколько башен объединили в одну. Гедимин впился в него взглядом, ни секунды не сомневаясь в своей догадке, — и, чем дольше он смотрел на странную постройку, тем сильнее убеждался в её назначении. В верхней части башни под обычной скогнийской кладкой скрывалась большая цистерна — судя по всему, из уплотнённого тектона, возможно, полуторного или двойного. Ещё полсекунды — и сармат увидёл приёмные патрубки, выведенные наружу, к длинным углублениям, со стороны похожим на пересохшие русла ручьёв. Патрубки были именно приёмными, не сточными, — как будто по руслам под огромным давлением должна была нагнетаться вода, придавленная сверху защитным полем. Что ещё могло бы придавить её, помешав выплёскиваться во все стороны, Гедимин не знал — канавы, «подведённые» к водосборнику, не тянули даже на нормальные желоба, не то что на трубы, способные удержать воду под требующимся давлением.

Сбоку запищало, и снова завыли дудки. Айзек подтолкнул сармата в плечо, направляя его дальше вниз по склону. Гедимин быстро оглянулся в другую сторону — почему-то ему казалось, что водонапорных башен должно быть больше одной. Он успел рассмотреть ещё три, прежде чем Айзек сердито зашипел в ухо. Длинная полоса лесопосадок обрывалась, не доходя пяти метров до воды; здесь в глине окончательно переставали попадаться камешки, а из построек оставались только длинные каменные сараи — неровные ряды сараев вдоль всего берега, а за ними — уложенные встык каменные плиты разного размера и формы, попытка аборигенов соорудить набережную.

«Транспортные ангары,» — щёлкнуло в мозгу, пока сармат смотрел на приземистые сараи. «Не жилые. Ангары и хранилища. А вот и направляющие от них к воде. Это водный транспорт. Корабли… катера? Лодки? Плоты? Форма, похоже, удлинённая…»

Вой дудок затих. Скогны в высоких шапках снова собрались в кучу. Гедимин успел рассмотреть пару шапок незнакомого фасона — с веерами из тонких костей по бокам, похожими на скелет чьей-то конечности. Похожие символы были нанесены на стены ангаров — не всех, только тех, что сармат уверенно определил как транспортные. Он тихо шагнул в сторону, огибая строения, прошёл по вмурованным в глину плитам, — последняя едва заметно качнулась под ногой. Отсюда начиналась вода.

Со стены Гедимин не успел её разглядеть — только заметил ярко-синюю полосу за городскими строениями. Это всё-таки была река — она плавно текла мимо сармата, от левого плеча к правому — но её дальнего берега он не видел. Дальше от набережной синева размывалась, становилось больше серебристой ряби и зеленоватых пятен. Гедимин счёл их отражениями облаков, посмотрел на небо, — оно было в серых, бурых и желтоватых складках и очень напоминало геологический срез горного хребта. Ничего серебристого и зелёного там не было. Река вообще ничего не отражала, даже руку сармата, поднятую над ней. Он направил на воду луч сигма-сканера — он скользнул по мелководью, по илистому дну, проросшему чем-то живым, дотянулся до каменной башни на горизонте и упёрся в стену белесой ряби. Вдоль реки, прямо по руслу, тянулся длиннейший разлом.

— Heta! — Айзек крепко сжал запястье Гедимина. Экран сканера погас. Сармат растерянно мигнул.

— Вода обитаема, — коротко пояснил Айзек. — Не свети в глаза, невежливо. Лучше, вон, смотри на маяк. Нам туда ещё плыть.

Это и правда был маяк — из-под складчатой крыши светился красный огонёк, скорее всего, открытая жаровня с кейеком. Эту башню построили из тектона; складчатое основание немного оплыло от постоянных ударов волн, но пострадали только гребни каменных складок, на прочность деформация не повлияла. Когда она строилась, вода была на том же уровне или чуть повыше — дверной проём не затопило, в нишу у приоткрытых ворот вбили изогнутую кость, и у башни покачивалась привязанная к ней лодка. «Шкуры на костяном каркасе,» — заключил Гедимин, присмотревшись. «Рассчитана на четверых Скогнов. Вёсельная, скорее всего.»

— Интересно, — пробормотал сармат, глядя на обрывы над водой. Они, как и дно долины, понижались по мере приближения к воде, и сейчас оба соседних плато были с земли видны, как на ладони. Сами по себе они Гедимина не интересовали. Он искал другое — и, не найдя, был сильно озадачен.

— Ты про маяк? Кьюссы. Караульная вышка, в пару к той, что на въезде, — отозвался Айзек, поняв его бормотание по-своему. — Тут хотят, чтобы мы её благословили. Но не могут решить, как нас туда доставить.

Гедимин досадливо отмахнулся.

— Тут нет укреплений. Я думал, на скалах хоть какие-то батареи. Ни стены, ничего… — он покосился на ангар и навес из шкур и костей на его крыше — не то сторожку, не то «гнездо» колёсомётчика. На посту никого не было, как и на соседних крышах.

— На въезде хоть что-то построено… — сармат подавил видения о загоризонтных залпах и астероидных бомбардировках, заставил себя вспомнить местный уровень развития технологий, но, не додумав, угрюмо сощурился. — Весь город открыт. Даже корабли не нужны. Тут сааг-туул вброд пройдёт. А если у кого-то есть корабли…

Кто-то из Скогнов пронзительно заверещал. Гедимин, вздрогнув, посмотрел под ноги. Он ни на кого не наступил — просто обладатели высоких шапок подошли к сарматам вплотную и теперь чего-то от них хотели.

— Наши корабли готовы, их спускают на воду, — перевёл Айзек, кивнув на длинные сараи. Оттуда доносились ритмичные вопли, громкий шорох и стук — что-то тащили наружу.

— Спроси, почему город не защитили с реки, — Гедимин оглянулся на дальние стены; от воды их не было видно, даже жёлтая башня еле-еле просматривалась за деревьями. — Хоть бы стену между портом и жилой частью…

Айзек издал долгий писк. Аборигены быстро переглянулись и развернулись к воде. Их ответ был коротким, но громким — у Гедимина даже уши заложило. Замолчав, они мелко затряслись, прикрывая пасти; сармат не сразу понял, что Скогны смеются.

— Чего смешного? — недовольно сощурился он, но тут же забыл и о веселящихся аборигенах, и о недостатках местной фортификации — по каменным желобам на мелководье скатился первый корабль.

Он был длиной метров двенадцать, весь расписанный чёрными узорами по светло-серой коже бортов. Над длинной лодкой из костей и шкур поднимался наклонный костяной каркас, похожий на скелет плавника. Гедимин увидел подвязанные к перекладинам паруса — то ли из тонкой кожи, то ли из внутреннего пузыря какой-то огромной твари. «Мать моя пробирка…» — сармат медленно потянулся к сигма-сканеру. «Такелаж из костей и сухожилий… о, а вон тем механизмом ставят паруса…»

— Heta! —Айзек с неожиданной силой ткнул его кулаком в плечо. — Просил же в воду не светить!

— Да нужна мне твоя вода… — пробормотал Гедимин, чувствуя, как бровные дуги ползут куда-то к макушке. — Te’eka… te’eq sa dasaja⁈

Второй корабль — если это сооружение можно было так называть — спустили на воду несколькими секундами позднее. Оба судна тут же пришвартовали, Скогны попрыгали внутрь и скрылись за высокими бортами, пронзительно вереща. Потом Гедимин увидел их снова — на костяных скамьях для гребцов. Потом увидел и вёсла — длинные, тяжёлые, с единственной широкой лопастью.

— Корабль Синви не может поднять нас двоих, — бесстрастно перевёл Айзек верещание Скогна-старейшины. — Таких больших здесь не строят, эти — лучшее, что тут нашлось. Они что-то не рассчитали с местами для гребцов, но сейчас всё поправят. Если мы ляжем на дно и постараемся не шевелиться…

Гедимин вслух помянул спаривание «макак». Старейшина не понял ни звука, но замолчал и подался назад. Айзек сердито фыркнул.

— А ты чего тут ждал — ракетных крейсеров⁈

— Я в это не полезу, — Гедимин покачал головой. — Оно под твоим-то весом просядет по уключины. Одна волна — и эту ерундовину затопит и опрокинет. Оно вообще ни на что не рассчитано! Это буксир, а не баржа!

Айзек мигнул.

— Буксир? — он пристально посмотрел на Гедимина. — А ведь ты прав. Это охотничья лодка. Для охоты на крупного зверя. Добытое тянут за ней, внутрь не кладут…

Он издал протяжный писк и наклонился к старейшине. Из Скогнов в высоких шапках рядом с сарматами остался один, другие рассредоточились между ним и пришвартованными «кораблями», кто-то даже залез в лодку. Оставшийся быстро что-то запищал. Айзек еле слышно выругался.

— Ты прав, — повторил он, повернувшись к Гедимину. — Они раньше не возили такие большие грузы… таким способом. Но если попробовать…

— Экспериментаторы, мать моя колба, — пробормотал сармат, недобро щурясь на воду. Ветер не усилился, но волны стали в три раза выше; корабли закачались на тросах под пронзительное верещание экипажей. «Тридцать сантиметров. Захлестнёт с первой волны. Вылавливай потом это… судно. Нет, ну надо же было додуматься…»

— Не буду я пробовать, — угрюмо сказал Гедимин. — И тебе незачем. Кончится тем, что мы будем на дне, а эта штука — без такелажа и кверху брюхом. Если так уж надо к тому маяку…

«Лучевое крыло бы сюда,» — он шевельнул пустым плечом, измерил взглядом расстояние до маяка и прикинул плотность воды — вроде бы она не сильно отличалась от привычной.

— Давай по дну пройдём и поднимемся к воротам, — предложил он. — Водоём неглубокий. У башни — метров пять-шесть. Я тебя на руках подсажу, а ты потом меня втащишь.

Айзек мигнул.

— По дну? Пять-шесть метров?.. М-да, — он оглянулся на «корабли» и притихших Скогнов. Волна на реке поднялась до сорока сантиметров. Вода колыхалась хаотично, как будто под ней кругами скользило что-то крупное… и, возможно, извивающееся.

— М-да, — повторил Айзек. — Суда жалко. Надеюсь, тут нет никаких промоин.

Он развернулся к старейшинам, снова обступившим сарматов, и заверещал. Те ошалело переглянулись и завопили в ответ. Гедимин следил за тенями, движущимися под водой, — по её подъёмам уже можно было судить об их форме и приблизительных размерах, и чем дальше, тем меньше сармату нравилась его идея. «Плазма под водой — исключено. А мощный луч — можно попробовать. Главное — не задеть мирных…»

Скогны, замолчав, очень быстро, почти бегом, перебрались на крайние плиты набережной и встали там, разделившись на две группы. Старейшина в самой высокой шапке оглянулся на сарматов и протяжно запищал. Айзек сдержанно ухмыльнулся.

— Готовься к погружению. Сейчас они предупредят местных, рассядутся по лодкам — и встретят нас у башни. А кто-то — и внутри.

— Местных? — переспросил Гедимин, осторожно ступая на подтопленную плиту. Её много лет то подмывало, то затапливало, но камень ничем не оброс, зато покрылся чёрными пятнами — следами прикипевших и потом убранных металлических капель. Таких следов на набережной было много.

«Местные — это смотрители маяка? Им покричат с берега?» — он, озадаченно мигая, уставился на Скогнов. Они, негромко повизгивая, били ладонями и палками по воде. Через пару секунд она всколыхнулась, пропуская на поверхность огромные змеевидные тела.

Это были всё-таки не змеи, — что-то длинное, сплющенное, сегментированное, с бахромой бесчисленных симметричных выростов по бокам. Они просвечивали насквозь, и свет, преломляясь в подвижных линзах сложной формы, окрашивал их в стремительно меняющиеся цвета. Они рухнули в воду так же внезапно, как поднялись над ней, окатив пристань мерцающей волной, и на секунду Гедимину показалось, что они не погрузились, а перешли в жидкую фазу. Скогны заверещали.

— Сядь и похлопай по воде! — зашипел Айзек прямо в наушник и сам опустился на мокрый камень. Гедимин тронул жидкость — она показалась ему непривычно упругой, как будто покрытой прозрачной плёнкой. Он ударил чуть сильнее — иллюзия пропала, на скафандр брызнуло зеленовато-синим. Скогны заверещали ещё громче. Они незаметно для сармата успели перебраться в длинные лодки и теперь отвязывали их от причала. Руки Гедимина коснулось что-то невидимое, но вполне ощутимое — и очень сильное.

— Они разумны? — прошептал он. — Разумные морские черви?

— Селасси. Нергоны из Сфена Воды, — отозвался Айзек, без плеска погружаясь по пояс в воду. — В целом миролюбивы. Идём уже! Держись меня. Под ноги смотри!

Едва спустившись в воду, Гедимин пожалел о выключенном сигма-сканере. Под ногами пружинил толстый растительный мат, во всех направлениях пронизанный мелкими жёсткими структурами. Что-то внутри него постоянно шевелилось, выползая из-под пальцев, что-то с неслышным хрустом проседало под ступнёй. Айзек обогнул что-то невидимое, и сармат прошёл по его следам, мимоходом коснувшись чего-то вроде крупной губки или коралла. Существо мгновенно схлопнулось, едва не содрав щиток с бронированной перчатки. Айзек недовольно хмыкнул.

Глубина прибывала медленно — дно тут было пологим, кое-где под ноги попадались плоские каменные обломки, тоже покрытые растительными матами. Что-то живое с жёсткой раковиной или панцирем зацепило ногу сармата и умчалось. Ещё пара шагов — и Гедимин погрузился по лицевой щиток. От Айзека уже была видна только макушка и жёлтое световое пятно — он снял кожух с поясного фонаря. В неярком свете мелькнули очертания полупрозрачного «морского червя». Существа всё время держались рядом — Гедимин чувствовал поднимаемые ими течения. Сарматы шли по коридору между ними.

«Кажется, разломов тут нет,» — подумал сармат, погружаясь с головой. Тяжёлый скафандр вода не выталкивала; идти было сложно, но больше из-за ненадёжного, проседающего дна. В жёлтом свете клубилась муть, плавали какие-то обрывки, пузыри и диски, то и дело резко меняя направление движения. Чей-то бронированный хвост вырвался из-под ноги и ушёл на глубину.

Через несколько долгих минут Айзек вскинул фонарь, и Гедимин облегчённо вздохнул — жёлтый луч высветил гладкую стену со спиральным орнаментом. Она была «впаяна» в скальные плиты, криво уложенные под слоем глины, флоры и фауны, — Текк’ты не стали вбивать сваи или расчищать ровную площадку под башню, а просто врастили её в подвернувшийся субстрат. Субстрат был отчётливо перекошен, причём в разные стороны одновременно, и от этого маяк на пару градусов отклонялся от вертикали; с берега это было едва заметно, но сейчас Гедимин стоял совсем рядом и касался постройки ладонью.

Айзек пристегнул фонарь к поясу и толкнул сармата в плечо, указывая наверх. Тот кивнул и подставил руки. Пара секунд — и Айзек выпрямился на его вытянутых ладонях, за что-то ухватился и исчез. Ещё через пару секунд сверху упал трос с привязанным к нему камнем, за ним — второй. Сарматов наверху ждали.

…Гедимин развернулся боком, прижимая сфалт к груди, и протиснулся в последний, самый узкий виток каменной спирали. Теперь можно было выпрямиться и выглянуть из полуоткрытого люка. Сдвижные пластины когда-то заело, и до конца проём не открывался, но места хватало, чтобы пролезть сармату, и он даже не зацепил свисающие «лестницы» Скогнов — верёвки со «ступенями»-узлами. Наверху потолок был высоким, арки окон — чуть ниже; Гедимин отодвинулся от люка и встал напротив Айзека. Чтобы освободить место сарматам, переносную жаровню — световой элемент маяка — отодвинули в угол. Это была обычная переносная конструкция, сармат видел много таких в Элидгене. Он на секунду задумался, с какого расстояния ночью видно этот тусклый огонёк, и кому вообще на Равнине нужен маяк, и о чём он предупреждает. С лестницы донёсся переливчатый вой на несколько голосов — Скогны из лодок, качающихся на волнах под башней, перебрались на лестницу и дудели, радуясь местной акустике. Гедимин в последний раз посмотрел вниз, в сторону от города (синяя рябь и серебристый блеск до горизонта, никакого намёка на отмель или дальний берег), и вопросительно хмыкнул. Айзек наклонил голову. Гедимин, развернувшись лицом к Синви, поднял сфалт над головой и тронул экранирующую пластину.

— Уран и торий!

…Свечение было ярко-синим. Возможно, вода так преломляла его, — река от башни до пристани покрылась сияющей рябью. От пристани свет тёк вверх прямо по пересохшим руслам. Две световые реки проходили сквозь водонапорные башни, распадались на протоки, пересекающие лесополосу, и снова переплетались на подступах к городской стене. Сверху было хорошо видно, как поднимаются метровые волны, и вода закручивается и снова оседает, — на светящемся мелководье резвились прозрачные полихеты. Лодки из костей и шкур болтались на волнах, как поплавки, и Гедимин не мог понять, почему их до сих пор не сломало пополам и не разбило о башню. Внизу, в воротах, толпились Скогны, набирали воду прямо из реки и пили. Сармат вспомнил плотные растительные маты и копошащуюся там живность, и его передёрнуло.

— Сфен Воды, — тихо вздохнул Айзек, оглянувшись на бесконечную сине-белую рябь. — Место, где у органики есть хоть какой-то шанс накопиться. Огнистые черви, говорят, часто подкапываются под обмелевшие водоёмы. Что-то же они там едят…

— Местный аналог битума? — Гедимин снова вспомнил живой ковёр на глинистом дне. «Местная флора вполне может выдерживать температуру кипения. С неё станется. Переживает металлические дожди в кипящей воде… Может, здесь они не такие сильные — река не успевает сильно обмелеть? Тогда — почему бы органике не накапливаться…»

…По ярко-синим световым руслам бежала рябь. Гедимин старался на них не смотреть, но отсюда только они и были видны — не считая деревьев, содвинутых вместе столов с отверстиями под посуду, непонятной пищи и общительных Скогнов. Пока он сидел у стола и делал вид, что ест ягоды курруи, его скафандр потрогали раз пятьдесят. Сфалт он положил так, чтобы ни из-за спины, ни сбоку до него было не дотянуться; пару раз пришлось нашипеть на протянутые руки с когтями, потом Скогны отстали. Хотелось обернуться, включить сканер и выяснить, почему гигантские полихеты выглядят прозрачными — и что они могут противопоставить серьёзному кораблю или вышедшему на мелководье сааг-туулу.

«А они ведь попали под сканер,» — сообразил он вдруг и, покосившись на Айзека, незаметно отодвинул нарукавную пластину. «Если они почувствовали луч, прибор должен был заметить их. Значит, будут на сканах. Хотя бы общий план. Так, последние снимки… Здесь?»

Растительные маты держались на трубках, на полметра погружённых в вязкую глину и каменные обломки. Один из них разросся вокруг остатков огромного черепа. Из костей мало что сохранилось, — чётко просматривался только фрагмент челюсти с раскрошенным плоским резцом в рост сармата. Гедимин ошалело мигнул. Зачем он полез в память сканера, он вспомнил не сразу.

«Здесь?.. Куда они могли деться на полутора сканах? Я что, затёр их?»

Всё, что прибор «увидел» над глиной, камнями и скоплением органики, — изогнутые полосы слабой ряби. Сигма-излучение каймой окружало массив воды. Выделенная область в ореоле ряби сильно напоминала очертаниями плывущего червя.

— Гедимин! — Айзек прикрыл сканер ладонью. — Потерпи ты до базы!

— На базе этих… этой фауны нет, — прошипел в ответ Гедимин, высвобождая руку. — Селасси должны были попасть на скан. А там только фонящая вода… Hasu!

Айзек фыркнул и потёр ушибленное запястье.

— Сэта, превращающиеся в огонь, — нормальное явление. А в воду превращаться нельзя?

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин и уткнулся взглядом в миску с ягодами — округлую, стеклянную, с жёлтыми змейками вдоль края. — Ни во что нельзя. Ни в воду, ни в огонь. Или клеточное строение, или… вот это вот. Невозможно.

…Пробираясь под защитный купол, Гедимин слышал за спиной стук костяных барабанов и гудение на разных тонах — Скогны из Синви, собравшись у полевой кухни, выгребли из шатров все подвернувшиеся инструменты, и «концерт» с каждой минутой звучал громче и слаженнее. «Празднуют,» — сармат едва заметно ухмыльнулся, закрывая за собой шлюз. Гудение стало тише. «Не знаю, какая им польза от этого ритуала, но они явно довольны. Ну ладно…»

Вепуат, увидев сармата, радостно хмыкнул и рывком встал из кресла, едва не выломав подлокотник.

— Благословили?

Гедимин вместо ответа ткнул в наручный передатчик.

— Хочешь новую форму жизни?

На голограмме, растянутой на полтора метра, шевелящийся контур белой ряби получился отчётливее — теперь было хорошо видно, что он движется, как единое целое, вместе с «пустым местом» внутри. Вепуат посмотрел на голограмму, на Гедимина, на свой передатчик и растерянно мигнул.

— А это… оно точно форма жизни?

Сармат угрюмо кивнул.

— Ещё один вид несканируемости. Разумные существа, название — Селасси. Вроде бы способны сожрать сааг-туула.

Вепуат ошалело замигал и вцепился в его запястье, выдвигая из своего передатчика стыковочный разъём.

— Селасси⁈ Ты их видел⁈ Даже засканировал⁈

— Вот, бери, — Гедимин пожал свободным плечом. — Если это чем-то поможет. Я, сколько ни увеличивал, видел только воду. Странные твари.

— Скогны говорят — Селасси столько жили в воде, что совсем с ней слились, — Вепуат с кривой ухмылкой глядел на экран, пытаясь настроить увеличение. — Как они выглядят?

— Морские черви, огромные и прозрачные, — отозвался Гедимин, болезненно щурясь. — Кто-нибудь понимает, что значит «слиться с водой»? И как при этом остаться живым и разумным?

— Ага, кое-что видно… — Вепуат выкрутил увеличение на максимум и теперь водил когтем по голограмме, превратившейся в бессмысленные пятна. — Микроскан бы, но кое-что и тут… странная структура, похожа на сетку… мицелий?

Гедимин, взяв его за плечи, отодвинул от пульта и с тяжёлым вздохом опустился в кресло.

— Ты иди. У меня тут свои… формы жизни. Мне их хватает.

…Окрестности горячего цеха были изрыты едва различимыми колеями и обложены полупустыми пакетами с рудой. Из газоотводных патрубков на крыше валил пар, из вентиляционных окошек доносились деловитые возгласы на визгливом языке. В «шлюзе» лежал ворох тёплой одежды, шапок и поясов и цепочка отдельных горок — всяческие цацки. Вепуат выглянул в коридор, помахал стеклодувной трубкой и метнулся к соседней печи.

Два горна, ближайшие к двери, были заняты «учениками». Сегодня их набилось даже больше, чем обычно. Те, кому инструментов не досталось, следили за работой, навострив уши. «Мало трубок,» — мелькнуло в голове у Гедимина. «Место у печей ещё есть, а вот трубок мало. Пойду на литейную станцию… а, там ещё фляжки не доварились. Медленный всё-таки процесс. Ладно, ближе к ночи…»

— Поможешь с присмотром? — выдохнул Вепуат, перебираясь от печи к печи. — Слишком много местных на одного меня. Твоя руда выпаривается, я всё загрузил.

— Сейчас, — Гедимин снял связку гремящих мешков с плеча и обхватил двумя руками. «Ящик для руды», пока что сооружённый из защитного поля, стоял у стены. На дне валялся десяток обломков.

— Надо филков научить загружать печи, — вслух подумал Гедимин, возвращаясь от наполненного ящика к горну справа от двери. Скогнам, занятым делом, присмотр был не то чтобы нужен, — один под надзором более опытного стеклодува делал традиционную круглую чашку, другой прилеплял к ней ручки (немного необычной формы, с боковыми завитками), третий выдувал кувшин-пирамиду, и сквозь приоткрытые стыки по рёбрам каменной опоки выпирали красно-жёлтые гребни. Ещё один «ученик» кончиком лезвия приминал стекло, придавая гребням волнистую форму.

— Ага, — отозвался Вепуат. — Но это ты им сам покажи. Я пробовал, но они упёрлись.

— Из-за чего? — спросил Гедимин, озадаченно глядя на одного из незанятых Скогнов. Абориген, едва увидев «свободного» сармата, подошёл и с писком протянул ему серебристую палочку — слиток ульсены.

— Он просит ещё раз показать сверкающий кувшин, — быстро перевёл Вепуат. — Ну, тот, с брызгами металла внутри стенок. Вон, даже ульсену принёс. Передали из Синви.

«Ульс-сена, м-мать твоя колба!» — Гедимин мысленно назвал себя идиотом. Об ульсеновой руде, возможно, валяющейся на мелководье у синвийского маяка, он напрочь забыл. «Да откуда она прямо в порту? Там небось всё давно протралили,» — подумал он, досадливо щурясь, и взял у Скогна слиток. «Сверкающий кувшин? Ладно, как раз сейчас чашечники отойдут…»

…Гедимин задвинул заслонку последней печи, подобрал контейнер с чёрным песком и развернулся к двери. Горячие стеклянные изделия уже вынесли из цеха, одежду из «шлюзовой камеры» забрали, громкое верещание стихло. У выхода, загородив дорогу озадаченному Вепуату, стояли двое Скогнов. Один прикреплял к тёплой накидке забытые висюльки, другой негромко пищал, глядя на сармата. Тот проверещал что-то в ответ. Скогн издал протяжный писк и уволок соплеменника, сжимающего висюльки в кулаке, за дверь.

— Чего им? Шихты не хватило? — Гедимин посмотрел на мешок с ещё не расплавленными осколками — он был полным на три четверти. — А инструмент я сделаю. Поставлю филкам их стерилизатор — и займусь.

— Да, надо бы, — рассеянно кивнул Вепуат; его глаза были тёмными и слегка сузились. — Сегодня, вообще-то, была очередь Сэта. Я перед работой жёг-жёг им костёр…

Он вздохнул.

— Даже Скогны спросили, где Сэта. Помогали мне с костром. Ещё топлива принесли… — он замолчал.

— Так и не отозвались? — Гедимин невольно покосился на стену, за которой — не рядом, но не так уж далеко — остался разлом в Сфен Огня. Вепуат угрюмо кивнул.

— Надо всё-таки идти в Шакху. Что-то здесь не так. Если даже Скогны тревожатся…

Гедимин кивнул в ответ.

— Завтра. Айзека не предупреждать.

…Два красных огня бок о бок поднялись в небо, оставляя за собой дымный след — и их затмила яркая зелёная звезда. Гедимин, запрокинув голову, смотрел, как над холмами расходятся кольца зелёного сияния. Дозиметр на запястье тускло светился — хранитель, «выглянув» из реактора, следил за излучателем вместе с сарматом.

Красные огни погасли. Дымящаяся «звезда» медленно опустилась за подсвеченные крыши ангаров. Гедимин, сам не зная, чего ждёт, оглянулся на дальний холм. В просвете между ангарами не было ничего, кроме темноты.

Часть 22 6–11 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

6 день Земли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Гедимин, ты помнишь, кто сегодня приезжает?

Гедимин остановился посреди туннеля, будто налетев на неожиданно выросшую стену. Айзек сидел у монитора, пристально глядя на сармата, и едва заметно щурился. Гедимин сузил глаза в ответ.

— И что?

«Как он, всё-таки, читает мысли без сканера⁈» — мелькнуло в мозгу. Уже составленный план незаметной вылазки в Сфен Огня разлетелся на куски — Гедимин практически услышал, как в черепе задребезжало. «Приедут не раньше рассвета. Пять часов… хватит или нет? На вылеты хватит, а если идти, куда намечено… а кто знает, что там? Вдруг застрянем до вечера… или вообще не… Hasu! Приедут Бронны, инструктаж им… арматура для ИЭС, нельзя налажать… да, инструктаж, ещё образец им сделать… и вообще я не видел, что там… сканер сканером, а если микротрещины… Sa has— sulu!»

— Ты помнишь, да? — повторил Айзек, выразительно щурясь — кажется, он прочитал и эту кашу из мысленных ошмётков. Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— И что? Я один тут станцию строю?

Айзек неопределённо пожал плечами.

— А какой выбор? Я буду у реактора. Вепуат — так себе строитель. Разве что Кенен… Если так уж надо куда-то бежать, предупреди его — пусть он общается с Броннами. Только объясни ему, чего тебе от них нужно.

«Кенен…» — Гедимин поморщился. «Этот сразу докопается — и уже никто никуда не пойдёт. Ни с утра, ни вечером. М-да… похоже, утренняя вылазка накрылась.»

— Четвёртый день нет связи, — сказал он, угрюмо щурясь на Айзека. — Может, там что-то серьёзное…

Тот снова пожал плечами.

— Да, может быть.

Гедимин сердито фыркнул.

— Может быть, — с нажимом повторил Айзек. — Гедимин, ты ещё помнишь, зачем мы сюда приехали? Строить станцию и обеспечивать её безопасность.

— Мы и обеспечиваем, — буркнул сармат, разглядывая стену туннеля. — Заключили с Сэта мир…

— Угу, — кивнул Айзек. — Мирные Сэта безопасны. А ещё безопаснее… знаешь? Отсутствующие.

Гедимин ошеломлённо мигнул.

— Ты в себе⁈

Айзек в третий раз пожал плечами. Смотрел он куда-то мимо сармата.

— Кроме шуток, атомщик. Этот город с нами в мире и сидит тихо — или пуст и заброшен, — в любом случае результат будет один — на станции спокойно. На вашем месте я бы…

— Псих! — выплюнул Гедимин, разворачиваясь к выходу. Айзек ещё что-то говорил, но его слова заглушил скрежет и грохот слетевшей крышки люка. Гедимин бросил её на место, запечатывая туннель, и вслух помянул спаривание «макак». В груди ныло.

… — Ты только один туда не бегай, ладно? — повторил Гедимин, держа Вепуата за плечо. Разведчик смотрел растерянно и жалобно.

— Тихо. Тихо! — он надавил ладонью Гедимину на грудь, но отодвинуть его не смог. — Всё понятно. Быстренько сходим, вылетаем «трилобитов» и сразу вернёмся. Может, там уже все кратеры горят, а мы тут дёргаемся.

Он ухмыльнулся, но глаза остались тёмными. Гедимин ничего не ответил.

…Литейную станцию кто-то вскрыл и загрузил снова, истратив последние остатки «чёрного песка». Кристаллы медленно прогревались, но до расплавления было ещё далеко. Второй тигель был пуст и уже остыл; загружать его в любом случае было нечем. Гедимин забрал из опоки маленькие металлические трубки. Они были ещё тёплыми — или сармату так показалось после утренней прохлады. Он показал трубки Вепуату; разведчик кивнул и старательно усмехнулся, но глаза так и не посветлели.

— Я прямо в Сфене Огня попробую сложить костёр, — сказал он, неуклюже заталкивая в пакет комок промасленных листьев и какие-то шкурки. Рука дрожала, пакет мялся и норовил порваться.

— Может, им оттуда лучше слышно. Может, на разломе помехи…

…В «шлюзовой камере» горячего цеха Гедимин едва не споткнулся о костяные санки — кто-то додумался убрать рудосборщик с улицы, но на то, чтобы не ставить его на проходе, соображения уже не хватило. «Филки,» — сармат поморщился и отодвинул санки к стене, попутно проверив, не разболтались ли крепления, и не треснул ли опорный позвонок вместе с дугами.

— А расти оно не хочет, — пожаловался неизвестно на что Вепуат, отойдя от вскрытой печи. Заслонки он отодвинул, но загрузку руды Гедимин ему не доверил — у разведчика всё валилось из рук, не хватало ещё устроить аварию.

— Оно — это что? — без особого интереса спросил ремонтник, складывая раскрошенные обломки в тигель. Надо было бы пропустить их через камнедробилку, но возвращаться за ней в лабораторию, устанавливать на новом месте, тащить обратно… «Надо соорудить что-нибудь поршневое,» — подумал сармат, сжимая крупный обломок в пальцах и высыпая в тигель мелкую крошку. «Грохота будет на весь лагерь…»

— Кровяной камень, — отозвался Вепуат. — То ли субстрат ему не тот, то ли что… Может, холодно? Всё проверил — ни одной новой структуры. Даже и не ест.

— Может, он всё-таки неживой? — пробормотал Гедимин, обдумывая измельчитель руды. «Для нормальной работы нужно вращение. Не „дёргалка“, а постоянные обороты на хорошей скорости. Или высчитывать прочность и рисковать взрывом, или… или собрать долбилку — как-нибудь да раскрошит. Хорошо, что руда хрупкая…»

— Может быть, для размножения годен только чистый, ни к кому не привязанный, — вздохнул Вепуат, погружённый в свои мысли. — А когда привяжется, больше не растёт. Вот бы посмотреть на их колонии в естественной среде…

…Четвёрка «трилобитов» взметнулась над кратером и, выписав над ним плавный круг, пошла на снижение к жёлто-красному скальному зубцу. Гедимин покосился на повисший высоко над зубцами дрон. По ту сторону защитного поля мелькнула хвостатая тень, но тут же ушла в небесные складки — верхнюю часть дрона Гедимин с утра полил Би-плазмой, «трилобиты» сквозь поле ничего не чуяли, а вот на той стороне запах должен был сбивать с плавников любую пролётную тварь.

Чуть поодаль, на пепельном валу, чадил костерок. Дыма было много, огня — совсем чуть-чуть. Вепуат сидел над ним, ворошил когтем тлеющие листья, и они чадили ещё сильнее.

— Холм светится, — сказал Гедимин, кивнув на ближайший «огород». Светящиеся пятна располагались там же, где и вчера, и не стали ни больше, ни меньше, — похоже, ничего, кроме растений-пирофор, там не было. О том, что рядом живёт кто-то разумный, теперь напоминали только вешки из костей, опутанных шнурами. Усиливающийся ветер трепал их, и некоторые успели завязаться в узлы.

— Нет сигнала, — прошептал Вепуат, придавливая ладонью дымящиеся листья. Последние искры погасли. Сармат поднялся, не глядя на Гедимина, и сбросил горячий мусор на склон кратера, к наслоениям вулканического пепла.

…Чёрного песка набралось меньше, чем обычно, — в руде он распределялся неравномерно, и, похоже, рядом с горячим цехом были довольно скудные залежи. Когда Гедимин, высыпав последнюю порцию в контейнер, взвешивал добытое, кто-то открыл дверь и зашуршал, вытирая матерчатые сапоги.

— Заходите, — подбодрил пришельцев Вепуат. — Ага! Как раз вовремя. Гедимин, это Эгберт и Войя. Покажи им загрузку. Если двоих не хватит, я ещё поищу.

Филки молча смотрели на сармата. Гедимин попытался вспомнить, видел ли он их раньше; их имена ему ничего не сказали. «Может, и не видел. Тут постоянно кто-то новый. Вот и сегодня с декомпрессии кого-нибудь привезут,» — подумал он и жестом подозвал новичков к себе. Комбинезоны им выдали жёлтые — то ли из старой партии, то ли, наоборот, у Альгота недавно кончились ксеносульфаты, и он вернулся к фторидам…

— Ничего сложного, — сказал Гедимин, пытаясь принять дружелюбный вид; кажется, получилось плохо. — Печи предельно стабильны. Температура уже настроена, главное — не трогайте горячий слой. Это ручные захваты…

…Филки попались молчаливые, но толковые — вторую печь они загружали сами. У третьей и четвёртой уже толкались воодушевлённые и очень громкие Скогны — похоже, Вепуат их даже не звал, они сами просочились в цех и после недолгого сопротивления сармата разобрали инструменты и отправили в печи шихту. Вепуат смотрел то в одну сторону, то в другую, озадаченно мигая, — ему показывали «макеты» чего-то сложного, вылепленные из какой-то непрочной субстанции, они крошились и мялись, а «конструкторы» верещали наперебой. Гедимин проводил Эгберта и Войю до «шлюза», прикрывая их от мельтешащих аборигенов; его — и, возможно, филков тоже — радостно приветствовали.

— Дим-мин, — незамеченный страж выбрался из угла и слегка наклонил голову, когда ремонтник возвращался в цех. Тот кивнул в ответ и оглянулся на Вепуата, изучающего полуразрушенный «макет».

— В Синви жители ррадуются, — Ауна, отставив в сторону посох, улыбнулась во все клыки. — Горрод и ррека наполнены силой Пламени, и Селасси игррают в волнах. Карраван отпрравится с перрвым светом, но в дни Мррака свет прриходит поздно…

— Заметил уже, — буркнул Гедимин. — А из Сфена Огня новости были? Сэта пропали. Который день не можем с ними связаться.

— Сэта? Прропали? — Ауна заглянула в навершие посоха и качнула головой. — Пока на Рравнине есть огонь, Сэта прропасть не могут. Вы дрружны с одним их горродом? Видно, что-то дерржит их там…

«Держит,» — повторил про себя Гедимин, оглядываясь на Вепуата. Разведчик следил, как Скогны пытаются соединить вместе три стеклянных пузыря, и ничего вокруг не замечал.

— Мы вечером пойдём выяснять, что с ними, — тихо сказал Гедимин, придвинувшись к стражу. — Помощь не помешает. Ты вроде разбираешься в местных делах. Пойдёшь с нами?

Человекопёс шевельнул ухом.

— В земли Огня? Стрражей не ждут там.

— Здесь тоже, — Гедимин кивнул на цех. — Но вы пролезли. А там, может, авария, и нужна помощь. Я тебя прикрою…

— Охотно веррю, — отозвалась Ауна, покосившись на сфалт за его плечом. — Рравных Куэннам мало что остановит, а остановившее — не обррадуется. Эррх… Если Сэта при виде стрража встрретят вас, как вррагов, — ты знаешь, что будешь делать?

— Договоримся, — буркнул Гедимин. — Нам они тоже были не рады.

…Едва на улице протяжно завыли трубы, ремонтник отложил чертёж и вышел из шатра. С дробилкой всё было ясно, а привод из костяных рычагов — даже и готов, — можно было приделать его к поршневой машине, а можно — к длинной рукоятке и подсунуть её незанятым филкам — пусть двигают, сил им хватит. С ним из шатра выбралась стая в полтора десятка нхельви — существа незаметно пролезли в «лабораторию» и тихо сидели на полу и свободном кресле, пока сармат чертил и возился с костями. Что интересного зверьки во всём этом увидели, и что они вообще поняли, Гедимин даже не представлял. Трубы завыли громче, к ним присоединились свистульки и трещотки, и сармат ускорил шаг.

Вепуат уже был у обрыва — смотрел на подъезжающие повозки и «знамёна» из цветных хвостов и молча разгибал пальцы.

— Большой караван, — ухмыльнулся он, увидев Гедимина. — Громкий. С арбалетчиками.

— Кто приехал? — спросил сармат, вставая рядом. Цветные хвосты он видел отлично, вот только их сочетания в мозгу не задерживались.

— Впереди — Алвен, — Вепуат разогнул первый палец. — Две повозки с припасами. Дальше — одна повозка, сменщики из Сэви. За ними — телега из Ушта, а дальше… этих я не знаю. В замыкающих — Синви. Солдаты и припасы.

— Приехали, — прошептал Гедимин и нелепо ухмыльнулся. «Хоть кто-то здесь имеет представления о планировании.»

Волокуша за волокушей под надсадный вой дудок поднимались на холм и разворачивались для разгрузки. Едва тягловый зверь останавливался, дудочники прятали инструменты и спрыгивали на землю. На полевой кухне, у навеса, сидел Бронн с дымящимся глиняным горшком и огромной ложкой, и приехавшие сбегались к нему, оставив местных разбираться и с животными, и с грузом. Сменщиков из Сэви тоже ждали — на полевой кухне Скогнов, только дымящаяся ёмкость была не из глины, а из стекла. Сэвийцы верещали и норовили потыкать в неё когтем — видимо, город прислал новичков, ещё не знакомых с «Куэннской» технологией.

Одинокая повозка из Ушта была полупустой — тюки на дне, сложенный шатёр, свёрток из шкур, обвязанный ремнями… места хватило ещё восьмерым Броннам. Один ехал на спине тяглового зверя, подвернув под себя полу толстой накидки. Спрыгнув с панциря, он с протяжным писком протянул руку невысокой старой самке.

Гедимин двинулся к повозке, но Нурру уже сама подошла к нему и быстро заверещала, едва не уронив с запрокинутой головы шапку. Сармат увидел за её спиной повозки из неизвестного города — они уже поднялись, и там был такой же груз — шатёр, тюки и бережно уложенный свёрток.

— Она говорит, что собрала, кого смогла, — перевёл Вепуат. — Всех, кто мог приехать из Ушта, и всех, кого стоило брать. Ещё приехали Бронны из Хсиу. Она говорит, что они ничем не хуже.

«Бронны из Хсиу» уже спустились с повозок, двое осторожно приблизились к Гедимину и остановились чуть позади Нурру. Одеты они были похоже; самцы это или самки, сармат под грудой накидок не разглядел, но на вид один Бронн был сильно моложе.

— Здесь Хови, мастер из Хсиу, — перевёл Вепуат. — Он даже отложил работу, чтобы приехать. Ещё была Кайю. Она приехать не могла, но прислала племянницу. За ней присмотрят, чтобы не было оплошностей. А подмастерья у неё толковые, Нурру знает их.

Гедимин мигнул и на всякий случай изобразил местный приветственный жест. «Хови,» — повторил он про себя. «И Кайю… нет, не Кайю. Вот мало мне было филков с их именами…»

Вепуат толкнул его в бок.

— Нурру просит, как они поставят шатры, разрешения поклониться Пламени. Для Унку и Хови тоже, и для их подмастерьев. Они видели вчера красивый свет в небе. Многие в Алвене поднимались на него посмотреть.

…В туннель пошла вся толпа. Вепуат, посмотрев Гедимину в лицо, вызвался проводить их. Тот хотел было отмахнуться, но тут гравий под ногами колыхнулся, а над холмом пронёсся тихий, но давящий на уши гул. Над обрывом медленно поднимался огромный — не иначе как сорокаметровый — Текк’т.

…Сканирующий луч нашёл рядом с гигантскими подземными полостями двух «змей», плывущих в толще скалы; ещё две забрались внутрь и грызли камень с двух сторон, расширяя пещеру. Гедимин смотрел на неровные плиты из спрессованного тектона и думал, что они уже достаточно отлежались — можно лепить элементы обшивки и неармированные перекрытия, им тоже надо будет отлёживаться перед монтажом. В голову лезли конструкции талей, кранов, транспортных платформ, и в каждой был вращающийся элемент, — сармат только успевал мысленно отмахиваться. «Хорошо, если Текк’ты смогут это смонтировать,» — думал он. «Иначе мы тут убьёмся.»

За спиной послышался приглушённый писк. Обернувшись, Гедимин увидел столяров — все три «отряда», чётко разделившись, стояли поодаль и смотрели на него с опаской. Вепуат со смущённой ухмылкой обогнул их и развёл руками.

— Нурру им рассказывала, но они не поверили. Теперь она смеётся над ними, а они думают, обидишься ты или нет.

— Что ты там мелешь? — Гедимин сердито сощурился. — Всё, молебны закончились? Ну и нечего тут стоять. Пойду ангар проветривать, а то они все надышатся…

…Гедимин сел на пол и так сидел, стараясь не шевелиться, пока Бронны с деловитым писком сновали вокруг. Подмастерья сбились в три плотные группы в «шлюзовой камере»; там им было тесно, но выйти в мастерскую они, похоже, боялись. Вепуат заглядывал в ангар снаружи и на сердитые взгляды и жесты Гедимина только ухмылялся. «Переводчик, мать моя колба…» — сармат угрюмо сощурился и отвернулся.

Трое мастеров остановились в самом дальнем углу ангара, вытащили из стопки кусок чёрной древесины, осмотрели его со всех сторон и с протяжным писком понесли к Гедимину. Тот озадаченно мигнул.

— Есть дефекты?

Бронн (Нурру — или кто-то другой?) с коротким писком сунул деревяшку сармату в руки. Едва тот взял её, аборигены отошли на пару шагов и уставились на него, чего-то ожидая. Гедимин повертел плашку в руках, щёлкнул по ней когтем — прокалённое, пропаренное и просушенное дерево отозвалось не стуком, а почти металлическим звоном. Бронны с ухмылками вскинули отогнутые когти. Гедимин неуверенно улыбнулся.

По ощущениям, в руке лежало нечто плотное, очень прочное, но не монолитное, а словно собранное из отдельных пластин. Сармат, прижав палец к древесине, видел, где по ней проходят вертикальные «швы». Они были ещё в структуре живого дерева; обработка уплотнила их и замаскировала, теперь волокна расслаивались не так отчётливо, но раскалывать плашку нужно было именно по ним.

«Что ж, попробуем,» — Гедимин, посмотрев на ребро деревяшки, опустил её на пол и прижал коленом. «Сечение один и два…»

Волокна поддались не сразу. Самых прочных, поперечных, на швах было меньше, но всё же встречались. На отколотой рейке их пучки проступили едва заметным рельефом. Гедимин попробовал рейку на излом, на скручивание, — ладони заныли раньше, чем волокна поддались.

— Вот, — сармат показал Броннам отколотую заготовку. «Сначала пусть наделают реек. Края обточим и дырок насверлим уже под готовые сетки. Когда освободятся рабочие-тектонщики.»

— Делайте заготовки такой толщины, — он показал, как когтями замеряет ширину и отмеряет такое же расстояние по плашке, отмечая его насечкой. — Пока не кончится материал.

Он показал ухмыляющемуся Вепуату кулак. Бронны не обратили внимания — они сгрудились вокруг плашки и рейки, несколько секунд пищали, потом позвали толпу из «шлюза» — и в ангаре стало тесно. Гедимин перебрался в мастерскую — оттуда было неплохо видно, кажется, ему специально оставили смотровой коридор. Один из Броннов-мастеров чьим-то зубом, прикрученным к палке, аккуратно разделял плотные волокна. Пара секунд — и в намеченные углубления были вставлены короткие колышки. По ним били молотком, обтянутым кожей, очень осторожно и как будто вполсилы — но на шестом ударе отмеченный край откололся от плашки. Мастер поднёс его к рейке-образцу, и Гедимин одобрительно хмыкнул и зашевелился, переползая к двери. «Работа пойдёт. Теперь — незачем мешать им.»

— Ну вот видишь, — ухмыльнулся Вепуат, на всякий случай отойдя на пару шагов. — Вы и так друг друга поняли. Это ваш деловой разговор, я там совсем ни к чему.

Гедимин сердито сощурился, но промолчал. Он закрыл двери цеха, и теперь только сигма-луч «видел», как трое мастеров делят между собой рабочие места, распределяют материал и достают из утеплённых свёртков инструмент. «Метчики у них из зубов. А колышки — из такого же обработанного дерева. Дорогой инструмент для тонкой работы… Чем им всем, интересно, не нравится металл?»

…Айзек, дослушав до конца, коротко усмехнулся.

— Главное, что их работа тебя устраивает. Если эти твои решётки укрепят какие-то плиты внутри станции — я только за. Тектон и так довольно прочен, но осторожность не повредит.

Рядом с ним, у стены, стояли три чашки с подсохшими ягодами курруи. Перехватив взгляд Гедимина, Айзек криво ухмыльнулся и наклонился за ними.

— Они вполне съедобны, атомщик. Ещё ни один филк не отравился.

Гедимин поморщился.

— В реактор их, надеюсь, не совали?

Айзек собрал «подарки» в плотный шар защитного поля, заглянул под пульт, где лежали «живые камни» Вепуата, еле слышно хмыкнул и пошёл к выходу.

— Присмотри за литейкой — там инструменты для Броннов, — попросил Гедимин. — Хотя — я не знаю, надо им или нет. Они вообще металл используют?

— Рэссеновый инструмент — вещь ценная, — отозвался Айзек. — Не понадобится им, так продадут Скогнам. Скогны металл используют.

«Всё-таки интересно, как это у них получается,» — думал Гедимин, рассеянно глядя на светящийся монитор. «Бронны и Скогны вроде не сильно ладят. Скогны Броннов явно обгоняют в развитии. Почему до сих пор не вырезали? Даже не поработили? Странное тут что-то. Неучтённый фактор?»

…Из туннеля Гедимин выбрался в почти непроницаемую черноту. Едва он задвинул крышку, пришлось убирать кожух с поясного фонаря. Снаружи, за куполом, было ненамного светлее — темноту кое-как разгоняли «факелы» у ангаров и красные огни далёкого лагеря. Чуть в стороне Гедимин увидел широкое пятно белого света. «Страж на месте. Пользы не будет, так хоть освещение…»

Вепуат, заслышав его шаги, выглянул из шатра, шевельнул рукой в вопросительном жесте. Гедимин коротко кивнул и остановился, дожидаясь, пока сармат прикроет все щели и подвяжет все свисающие шнуры.

— Наразведываем мы в такой темноте, — пробормотал он, глядя, как Вепуат возится с фонарём. — Надо было мне уйти с дежурства…

Вепуат хмыкнул.

— Ну, это уже лишнее. Чтобы ты, да бросил реактор… — оборвав фразу на полуслове, он оглянулся на лагерь аборигенов. Там было шумно — столяры после пары часов работы вернулись на холм и теперь, кажется, праздновали прибытие. Гедимин даже не морщился — то, что в первый день они хоть что-то сделали, уже было хорошо — и, похоже, против местных обычаев.

— Уверен, что нам нужен страж? — тихо спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Я тут ни в чём не уверен. Если там какая-нибудь местная зараза, ты её распознаешь? Навряд ли. Нужен местный эксперт.

— Если только его не зажарят на месте, — пробормотал Вепуат, проверяя наручный «арктус».

Через пару шагов пятно белого света растянулось в длину — и разделилось надвое. Гедимин удивлённо мигнул, когда одно из них двинулось ему навстречу.

— Ауна говорит, вы… — Хассинельг быстро оглянулся через плечо и встряхнулся, поправляя длинный чехол на «лице». — Вам нужна помощь?

— Угу, — Вепуат кивнул. — Уже знаешь, куда мы идём? Ты… ты уверен, что тебе туда надо?

Ауна, молча наблюдавшая за ними, коротко фыркнула.

— Стрраж есть стрраж. Хассек быстрро уйдёт, если ему будут совсем не ррады. Я буду уходить медленно и непрриятно.

«Да, это верно,» — Гедимин отогнал скверные предчувствия — сейчас от них не было никакой пользы — и сдержанно ухмыльнулся.

— Если почуешь опасность, уходи немедленно, — сказал Вепуат стражу. — Я сам не знаю, что мы там найдём. Если оно смогло причинить вред Сэта…

Хассинельг качнул посохом.

— Мы, стражи Равнины, стараемся помогать её жителям. Сэта — тоже жители Равнины. Надеюсь, от меня там будет польза. Идём?

…За разломом было тихо и темно. Гедимин поднял фонарь и огляделся. Ничего не изменилось, только шнуры на указателях весь день трепал ветер — и запутал окончательно. Хассинельг, выставив перед собой посох, смотрел на равнину сквозь его навершие и что-то шептал; Гедимин не понимал даже интонаций, но ему казалось, что страж с каждой секундой мрачнеет.

— С последнего ливня здесь не было никого, кроме вас, — внезапно сказал Хассинельг, опуская посох. — Ни здесь, ни на том холме.

Он поддел навершием слежавшийся пепел, и от его ног вниз по склону протянулась узкая полоса белого света. Она доросла до десяти метров и вспыхнула ярче — теперь на ней и в паре шагов от неё был виден каждый камешек.

— Напрямик через кратеры? — Вепуат настороженно посмотрел на стража.

— Самая короткая дорога, — отозвался тот. — Я бы вас перенёс, но не сдвину. И светлее мне тоже не сделать. Повезло ещё, что не день Пустоты.

Гедимин решил ни о чём не спрашивать.

…К полю каменных «скульптур» они, и правда, выбрались очень быстро, срезав угол через пару разломов и какой-то тёмный и холодный Сфен — рассмотреть, что там к чему, сармат не успел. Световая стрела, уткнувшись в фигурный камень, сжалась в точку и погасла.Хассинельг, почти потушив посох, остановился и оглянулся на сарматов.

— Город там.

Ему явно было не по себе — да и Гедимину тоже. Над изломанными скалами было ветрено, но очень быстро сармат расслышал сквозь вой ветра другие звуки — несмолкающий шорох и редкое потрескивание. Он оглянулся на Вепуата — тот, приложив ладонь козырьком к шлему, всматривался в темноту.

— Sata! — выдохнул он внезапно, толкая Гедимина в плечо, и сам свернулся в клубок, сливаясь с чёрной скалой. Хассинельг растворился в темноте рядом с ним — просто погас, как сломанный светодиод. Гедимин, вжавшись в камень и держа наготове сфалт, медленно досчитал до ста. Вокруг было тихо.

— Что там? — прошептал он.

— Дрон-разведчик, — еле слышно отозвался Вепуат. — Эшку-тэй с камнем в хоботке. Проплыл в шести метрах от нас. Не знал, что они видят в темноте…

Гедимин мигнул.

— Эшку? Откуда у Сэта… — замолчав, он медленно отодвинул пластину над сигма-сканером и прикрыл ладонью засиявший экран. Ещё две тени нависли над ним с двух сторон — больше свет наружу не просачивался.

— Яд-дро Сатурна… — выдохнул в полной тишине Вепуат.

Вся долина ложных фумарол покрылась бронированными холмами. Над блиндажами из кусков огромного панциря дрожал горячий воздух. Каждую «фумаролу» загородили частоколом из заострённых костей. За ними, поднявшись на крыши блиндажей, наблюдали неподвижные Сэта. Над военным лагерем возвышались тонкие костяные башни, увенчанные «зрячими камнями». На выступ одной из них сел «трилобит», выплюнул камешек на платформу внутри башни и замер, втянув крылья. Подошедший к нему Джагул в панцире из костяных щитков взял его в руки и унёс.

— Мать моя пробирка… — прошептал Гедимин, смещая сканирующий луч в сторону. Лагерь был ещё больше, чем ему вначале показалось. Все «фумаролы» были оцеплены, и все — под постоянным прицелом. В центре лагеря под ярким красным светом собирали большую конструкцию из костей, шнуров и гравированных камешков; Гедимин не знал, что это, но оно ему сразу не понравилось.

— Разгонный модуль, — прошептал он, вглядываясь в соединённые детали. — Поддерживает и ускоряет враще… Hasu!

— Чужаки, — почти беззвучно проговорил Вепуат, трогая когтем экран — там, где под луч попал один из сборщиков, и стало хорошо видно его панцирь и инкрустацию на шлеме. — Сэта из другого города. Больше сотни…

— И Джагулы, — прошептал Гедимин, глядя на новый силуэт «в кадре». «Это дрессировщик „трилобитов“. Наплечники и нарукавники, как у них. Оператор дронов-разведчиков. А я думал, Сэта и Джагулы не ладят…»

— Совсем плохо, — проговорил Вепуат; его пальцы дрогнули. — Шакха в осаде. Что это за дрянь, ремонтник? Осадное орудие?

— Похоже, будут взрывать, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. — Понятно, почему нет связи. С чего на них так насели? Сэта часто воюют?

Он оглянулся на Хассинельга. Страж, не мигая, смотрел на экран сканера, и посох в его руке едва заметно дрожал.

— Сэт-та н-не воюют, — прошептал он; его голос дрожал вместе с рукой. — Н-никогда н-никто н-не слыш-шал…

Вепуат сжал его локоть.

— Хассек, беги к разлому. Никаких Скогнов-Броннов не собирай, но Ауну и Гварзу предупреди!

Он ещё не успел договорить, как его рука сжалась вокруг пустоты. Хассинельг испарился, оставив только слабое свечение дозиметра — да и оно сразу угасло.

— Что теперь? — шёпотом спросил Гедимин, глядя на «осадное орудие» и тяжёлые колёсомёты в руках Сэта. — Пойдём на прорыв?

— Огромный риск, — прошептал Вепуат. — Я бы попробовал для начала поговорить… Гаси сканер, нас видно!

Он выпрямился во весь рост и шагнул на пустую площадку. Гедимин еле успел встать рядом с ним, как с трёх сторон от него вспыхнули огни. Три невидимых снаряда с напалмом взорвались, расплескав по камням содержимое, ещё секунда — и сарматов окружили с трёх сторон.

Из-под пластинчатых панцирей и шлемов были видны только глаза Сэта — и они горели недобрым багровым огнём, а металлические пластины дымились. Гедимин покосился на костяные колёсомёты с «асбестовыми» шнурами, — ни одной горючей детали… «Примитивные устройства,» — мелькнуло в мозгу, и ремонтник стиснул зубы. Защитное поле уже встало над сарматами, отделив их от врагов, но Гедимин уже видел, как шквал взрывающихся дисков разносит его в пыль. «Уплотнить? При постоянной генерации — выдержит?»

Вепуат вскинул руки и зашелестел на непонятном языке. Он до сих пор не снял с плеча плазмомёт, даже генератор защитного поля не включил. Гедимин ждал со сфалтом наготове, не зная, что делать — уплотнять поле в попытках защиты или сразу стрелять на поражение. Поблизости было немного врагов — всего полтора десятка, но совсем рядом, со стороны лагеря, что-то прерывисто вспыхивало — основной отряд рассредоточился там.

— Гедимин! — Вепуат толкнул его локтем. — Опусти ствол! Можешь выглядеть чуть мирнее?

Сармат молча оскалился и очень медленно наклонил сфалт к земле. Вскинуть его обратно было делом доли секунды — и защитное поле эту долю ему дало бы.

Сэта не стреляли, но их побагровевшие глаза светились всё так же ярко. В кольцо вышел ещё один солдат — даже, скорее, офицер. Два декоративных гребня на его шлеме изображали то ли уши, то ли языки пламени, в пластины на груди и плечах были вставлены мелкие поблескивающие осколки — цветные камешки. Он указал на сарматов и что-то прошуршал, периодически срываясь на треск. Вепуат быстро ответил, резко мотнув головой. Гедимин сузил глаза. «Если бы я ещё понимал хоть слово…»

Офицер с резким жестом повернулся к ближайшим колёсомётчикам, и сармат увидел, как они медленно опускают оружие. Вепуат с нервным смешком что-то протрещал и оглянулся на Гедимина, но сказать ничего не успел — высоко над Сфеном Огня взорвалась серебристая ракета.

Защитное поле всё-таки выдержало. Гедимин поднял его гребнем, растянув между лагерем Сэта и белой вспышкой — и «напалм» расплескался по стене, так и не пробив её. Купол над сарматами сдуло, Гедимин вскинул второй над осевшим Вепуатом и дёрнул переключатель, «подметая» долину ярким зелёным лучом. Плазмы не было — сфалт со вчерашнего дня так и не вышел из лучевого режима.

Что загрохотало перед ним, он не понял — только увидел, как вскипает и разбрызгивается верхний слой обшивки, как огненная волна из-за спины перемахивает через тающий защитный купол и несётся вперёд — а там почти до неба поднимается другая, и они, столкнувшись, разлетаются горящими ошмётками. Вепуат навалился сверху и вдавил Гедимина в горячий пепел. Потом вспыхнуло белое — Хассинельг, встав во весь рост над лежащими сарматами, раскрутил посох над головой и накрыл их сияющим многоцветным куполом. Пламя вздымалось со всех сторон, то принимая отдалённо-гуманоидные формы, то превращаясь в горящие потоки напалма. Ещё секунда — и всё погасло. Существа с горящими из-под шлемов глазами стояли среди дымящихся скал — одни перед сарматами, другие — с двух сторон от них. Кто-то согнулся, держась за грудь, кто-то прижимал руку или припал на одно колено, кто-то пытался подняться с земли. Глаза у всех заметно потускнели.

Вепуат снова заговорил, громко шипя и издавая резкие трескучие звуки. Офицер с примятыми гребнями на шлеме ответил; на его вскинутой когтистой руке сверкнули и погасли красные искры. Один из Сэта, вставших сбоку от сарматов, зашипел и двинулся вперёд. Гедимин, увидев его, изумлённо мигнул. «Жрец из Шакхи⁈ Он-то откуда здесь… Hasu!»

— Ты где их взял? — прошипел Гедимин, нависнув над Хассинельгом. Тот спокойно стоял в «огненном» кольце, сжимая в руке посох, — только края тёплой накидки слегка закоптились. Солдаты из Шакхи выстроились сбоку от сарматов в две неровные косые шеренги, как бы прикрывая их от строя чужаков. Здесь был ещё один жрец и кто-то из «асбестового» цеха; остальных Гедимин не опознал — все были в пластинчатых доспехах из рэссены и костяных щитков.

— Нашёл, — отозвался Хассинельг. Его голова мерно раскачивалась, поворачиваясь то к офицеру чужаков, то к жрецу, то к Вепуату. Он явно понимал, о чём они говорят, и почему красные искры разгораются всё ярче, предвещая новую стычку.

— Пришлось привести их, — прошептал Хассинельг, дождавшись затишья. — Сквозь огонь пройти не могли — тут наставили ловушек. Ничего, они лёгкие, дотащил.

Вепуат громко зашипел. Гедимин не видел его глаз, но оперение сармата стояло дыбом. «Да о чём они, мать моя колба⁈ Я тут один, как идиот, ничего не понима…» — он стиснул зубы, впился взглядом в посох Хассинельга и рывком вскрыл перчатку на правой руке — от локтя до кончиков пальцев.

— Замри! — бросил он, сжимая ладонь на шесте-позвоночнике.

Под пальцами шевельнулось что-то тёплое, затрепыхалось, будто пытаясь вырваться — и впилось в ладонь десятками тупых игл. Гедимин встряхнул головой — среди шипящих, шуршащих и трескучих звуков ему послышались обрывки фраз. Невидимые иглы вытянулись, пробивая кожу остриями, руку свело судорогой, в ушах зазвенело.

— … умысел против Аса’ана!

— Я ещё раз говорю — мы ничего не замышляли против вашего города, — сердито ответил Вепуат, и Гедимин даже не понял, на каком языке он говорит. — Как и против других городов Сэта.

— Вы дали лживым ублюдкам оружие! — когти Сэта-командира налились красным огнём.

— Это вы — лживые ублюдки, — теперь когтистую руку вскинул жрец из Шакхи. — Вы пришли сюда с войной! Ты обвиняешь нас во лжи — а что говоришь ты сам⁈ В чём ты обвинил нас и жрецов Пламени? Откуда ты взял этот лживый бред⁈

Вепуат с треском расправил наплечное оперение и двинулся чуть в сторону, разделяя раскалённых спорщиков.

— Обойдитесь без оскорблений! — судя по голосу, он сам готов был загореться красным огнём. — Ты, Тей’кахашта, молния Аса’ана, говоришь, что Шакха готовила войско и оружие, чтобы захватить твой город…

— Вожди Аса’ана узнали об этом, — офицер сжал пальцы в когтистый кулак. Его потрёпанный отряд уже стянулся к нему и незаметно выстраивался в боевом порядке. Гедимин шевельнул плечом, придвигая сфалт ближе к руке. «Не знаю, кто тут прав, но, похоже, опять придётся…»

— У Шакхи нет оружия, кроме как для защиты своих пещер, — двинулся вперёд жрец, и Вепуат, резко вскинув руку, преградил ему дорогу.

— Не было, пока эти чужаки его вам не принесли! — аса’анец оскалил клыки. Гедимин ошалело мигнул.

— Какое оружие?

Вепуат дёрнулся и отчётливо скрипнул зубами, но Гедимин уже выдвинулся вперёд, волоча за собой упирающегося Хассинельга и его посох.

— Что за оружие? — спросил он и сам стиснул зубы, чувствуя себя полным идиотом. «Они не понимают! Эта штука не переводит, что говоришь…»

— Тебе виднее, чёрный панцирь, — оскалился Тей’кахашта. — Вы научили предателей, как его делать!

Гедимин встряхнул головой.

— Стоп. Вы ведь его видели, так? Ваши разведчики? Что они описывали? Как оно выглядит, как устроено? Чего вам вообще наговорили, что вы подорвались всей толпой?

Вепуат быстро оглянулся на него через плечо; его глаза на долю секунды посветлели.

— Что они могли описать, если никто из них в Шакхе не был⁈ — сверкнул глазами жрец. — Джагулы оболгали нас, а вожди Аса’ана рады верить! Да с того дня, как на Равнине зажглось первое Пламя, мы были вернейшими друзьями…

Гедимин почувствовал слабый гул под сводами черепа и угрюмо сощурился на жреца. Что-то сработало в мозгу — то ли реакция на передозировку местного стиля речи, то ли детектор бреда… или вранья?

— Джагулов в Шакху не пускают дальше тюрьмы, — сказал он, переводя мрачный взгляд на Сэта-офицера. — Они, наверное, хорошие разведчики, если пролезли в город. Так что именно они там видели?

Тей’кахашта чуть приоткрыл пасть; казалось, он готовится облизать нос, как это делают звери, но вместо этого он приподнял руку и высек когтями искры.

— Джагулы… они не говорили, как это выглядит, — с явной неохотой сказал он. — А вот про твоё оружие они говорили. Ты — тот, кто носит Пламя за плечом? Это правда. И остальное тоже. Этот лживый червяк, позорящий богов…

— Heta! — Гедимин, забывшись, едва не выпустил посох; бить пришлось не кулаком о кулак, а ладонью по бедру, но всё равно получилось громко. — Что у меня за плечом, я знаю. Я не знаю, что у них в городе. Не знаешь, как выглядит? А как работает?.. Джагулы в твоём лагере — это они, разведчики? Зови их сюда, пусть сами расскажут!

Солдаты Аса’ана зашевелились, разжигая свечение в глазах, и Гедимин выразительно приподнял сфалт. «Сейчас стрелять удобно. Не перепутаешь. Свои — по бокам, чужаки — впереди… А интересно, что у них так бахнуло?»

— Ни один Джагул не был в Шакхе, — подал голос жрец. — Ни один джагульский зверь не был в Шакхе. Зато в Аса’ан они ходят, как в родную пещеру. Кому там верят⁈ Приведи их, молния Аса’ана, пусть повторят свою ложь перед жрецами Пламени!

Рука офицера, давно погасшая, медленно опустилась. Красный свет в его глазах заметно пожелтел. Гедимин не знал, хорошо это или плохо, но почувствовал себя обнадёженным. «Дипломатия, м-мать её пробирка! Вот где Маккензи, когда он нужен⁈»

— Кого ты хочешь позвать, если сам убил их? — Тей’кахашта недобро оскалился, глядя на сармата в упор. — Твоё колдовство взорвало камни и кости, всё зачарованное стало огненной пылью. Джагулы мертвы, а кто нет, тот умирает.

…Рыхлый пепел вокруг «фумарол» покрылся мелкими и крупными кратерами. Осколки осадной машины и обломки костяных башен валялись вокруг вперемешку с расколотыми щитками брони. Взглянув под ноги, Гедимин увидел оторванную кисть в короткой желтоватой шерсти. Его передёрнуло, и он отвёл взгляд.

Вепуат внезапно остановился и, подняв руки, защёлкал языком и когтями. На его вскинутые перья опустился вынырнувший из полумрака «трилобит». Ещё секунда — и плечи и руки сармата были облеплены животными; Гедимин насчитал двенадцать особей, ещё одному не хватило места, и он, несмотря на призывы Вепуата, исчез в темноте.

Сэта, похоже, от взрыва не пострадали — многие были в помятой броне, но двигались быстро и не показывали признаков боли. Они ставили на место отброшенные и опрокинутые «блиндажи», выбирали из пепла мелкие осколки кейека и чинили повреждённое оружие. Оно, похоже, не было «зачарованным» (что бы этот термин ни значил) — Гедимин уже видел стрелков на старых постах, их оружие явно не взрывалось — ну, может, неудачно упало, и пришлось заменить непрочную деталь… «А вот машина не выдержала,» — отметил сармат про себя, сдерживая нервную ухмылку. «Уже неплохо. Подорвать город не смогут, пока не соберут или не привезут новую. Может, успеем разобраться, кто тут что не поделил. Оружие… Разве мы давали Сэта какое-то оружие? Если только он имеет в виду…»

— Племя Джуул? Ты из племени Джуул? — громко спросил Вепуат, наклоняясь над распростёртым телом — и тут же выпрямился с досадливым возгласом.

— Умер, — подтвердил Сэта, сидящий рядом. Он поддел когтем неподвижное веко Джагула и, убрав руку, сам поднялся с земли. Гедимин посмотрел на костяной панцирь кочевника — там даже и повреждений не было, раскололо только наручи — видимо, с костями предплечий под ними, Сэта как раз пытался соорудить примитивную шину…

— Вот суд богов! — жрец с недобрым оскалом поднял обе руки, зажигая на когтях искры. — Джагулы оболгали нас — и их ложь их же и убила. Чего тебе ещё надо, молния Аса’ана? Уходи и передай вождям, что наш союз прочен, как и раньше. Пока ни один Сэта в Шакхе не погиб от вашего оружия, а вы сами…

Офицер Аса’ана вскинул сжатый кулак, и его незаметно перестроившийся отряд двинулся вперёд.

— Ложь? Пока что я вижу, что Джагулы были правы. Вам помогают чужаки, их оружие смертоносно… Говори ты — что они дали твоему городу? Что вы хотели применить против Аса’ана?

Вепуат щёлкнул когтями, и над сарматами, огибая Гедимина, промчалась стая летучих «трилобитов». Летели они к фигурным скалам.

— Мы всё ходим и ходим по кругу, — с досадой сказал Вепуат, сложив руки на груди. — Если оружие есть, то оно есть — и оно ещё в Шакхе. Если ты, Тей’кахашта, обойдёшь город и сам увидишь, что там его нет — вы оставите Шакху в покое? Ни я, ни Гедимин не давали Шакхе ничего вредоносного. Если бы мы хотели вам зла…

Он криво ухмыльнулся, кивая на Гедимина.

— Думаешь, нам понадобились бы союзники? Мы здесь с миром. Мы ненавидим войну. Но если из наших мирных даров кто-то сделал оружие…

Он выразительно посмотрел на жреца — и Гедимин насторожился, уловив что-то странное в его мимике. Непохоже было, что предложение Вепуата его обрадовало.

— Пустить чужаков в город без осады? — вскинулся жрец, и к нему двинулись солдаты Шакхи. — Это после вероломного нападения, после запечатанных ворот⁈

— Они сразу устроят резню, — подал голос кто-то из солдат Шакхи, неприязненно скалясь на чужаков. — Они разрушат наши кузницы…

— Ты, жрец Пламени, наверное, не лжёшь, — медленно проговорил Тей’кахашта. — А вот Шакха набита ложью по верхние шахты. Тебе есть что скрывать, Кут’тайри? Может, оно, оружие, ещё не готово? Может, я вовремя привёл воинов?

— Heta! — Вепуат ударил ладонью о ладонь и сам едва заметно вздрогнул, не рассчитав силу. — Пока я и Гедимин здесь, никакой резни не будет. Тей’кахашта, ты уйдёшь от города, если увидишь, что там ничего не замышляют? Ты поклянёшься никому в Шакхе не вредить?

«И вот сейчас мы пойдём по третьему кругу,» — Гедимин покосился на сфалт, готовый лечь в руку. «Дались же Вепуату эти клятвы! Ещё бы „макакам“ на слово верил…»

— Если Кут’тайри приготовил внизу западню, — медленно, будто в сомнении, проговорил офицер Сэта. — Вы, чёрные панцири, будете защищать нас, давших вам слово, так же рьяно, как этих заговорщиков? Если ты увидишь, что замысел был, а оружие есть, вы оба уйдёте и не вернётесь?

Гедимин мигнул.

— Мы не допустим резни, — повторил Вепуат, сжимая пальцы в кулак. — Вы нападёте на беззащитный город, или Кут’тайри заманит вас, доверившихся, в ловушку, — нам это будет одинаково мерзко, и мы это пресечём. И мы не позволим вырезать город, если выяснится, что его вожди готовили нападение. Но мы поможем тебе наказать виновников.

«Он им верит на слово,» — повторил про себя Гедимин, растерянно глядя на огненных существ. Они стояли вокруг, притихнув, и ловили каждое слово. «Но и они ему, похоже, верят…»

— Ты повторишь всё это, глядя в пламя? — офицер Сэта протянул руку к плазморезу за плечом Гедимина. — Тогда и я готов дать клятву. Я и четверо воинов — мы пройдём по Шакхе. Вы и страж будете там с нами.

— Кут’тайри, хранитель жара Шакхи, — Вепуат повернулся к жрецу. — Ты тоже дашь клятву? Ты не причинишь вреда воинам Аса’ана, пока они выясняют, где тут правда, а где ложь? Шакха не готовила нападения — скрывать нечего…

— Я дам клятву, — отозвался жрец; когти на его руке судорожно сжались. — Мало веры воинам Аса’ана, но ты даже карликов заставил выполнять обещания… Скрепи наши клятвы, жрец Пламени.

Гедимин не сразу понял, что все смотрят на него. Вепуат, бросив взгляд на его ладонь, крепко сжатую на костяном посохе, осторожно потянул на себя плазморез. Гедимин помог свободной рукой; массивный приклад опустился на «сплетённые» предплечья.

— Не выпускай, — прошептал Вепуат, увидев, что сармат пытается разжать онемевшие пальцы. — Когда ты хоть что-то понимаешь, всё гораздо проще. Спасибо тебе.

Гедимин смущённо хмыкнул. Пластина на прикладе отъехала в сторону, выпуская прямо в небо узкий зелёный луч — сармат и не ждал, что он будет таким ярким. В полной тишине двое Сэта положили на корпус сфалта ладони.

— Я — Тей’кахашта, молния Аса’ана, — услышал Гедимин звенящий от напряжения голос. — За мной мои воины. Мы обещаем не вредить ни пещерам Шакхи, ни живущим в них — только тем, кто замышлял зло и строил оружие против Аса’ана. Когда предатели будут найдены и наказаны, мы уйдём с миром.

— Я — Кут’тайри, хранитель жара Шакхи, — заговорил жрец; его голос звенел, а глаза ярко светились. — За мной защитники Шакхи. Мы обещаем… впустить пятерых из Аса’ана в город и выпустить их невредимыми. Когда чужаки уйдут от наших ворот, мы не будем преследовать их.

«А они ведь серьёзно к этому относятся,» — внезапно понял Гедимин, и ему самому стало не по себе. «Как будто… настолько боятся нас? Да нет, не нас. Этой штуки. Пламени. Они думают, что оно… что ядерный реактор разбирается в таких тонкостях?» — он до боли прикусил себе щёку — нелепая ухмылка так и вырывалась на лицо.

— Я — Вепуат Хепри, а это — Пламя, — заговорил сармат — тем же серьёзным голосом, без намёка на усмешку. — Я обещаю следить, чтобы все эти обещания были выполнены. И чтобы нарушители были наказаны. Хассинельг! Ты вроде как с нами. Ничего пообещать не хочешь?

Посох в ладони Гедимина слабо дёрнулся — страж попытался его освободить, но не смог и только странно повёл плечами.

— А… меня туда пустят? А то, может…

— Пусть идёт, — сказали двое командиров почти одновременно — и тут же друг на друга оскалились. — Если клятва Пламени будет нарушена, пусть об этом знают и карлики. Пусть расскажут всем.

…Колодец открывали долго — он был запечатан несколькими плитами, одни из них сдвигались изнутри, другие — снаружи. Для Сэта, как понял Гедимин из отрывистых реплик, хватило бы узкой щели; широкий проход открывали для сарматов и их спутника. Вепуат молча ждал, только перья на плечах топорщились, выдавая его тревогу. Сам Гедимин разминал онемевшую ладонь. Вторая рука «считывала» информацию с посоха так же хорошо, как и первая, хотя в неё никакие иглы не впивались — да и на первой следов не осталось. «Воздействие напрямую на нервные окончания,» — думал сармат, уже не пытаясь понять, где в куске чьего-то позвоночника сигма-излучатели, не говоря уже о микросхемах. «Явно что-то про пульсирующую сигму. Странные всё-таки технологии. Видимо, без Куэннов не обошлось.»

У колодца, разобрав часть костяного заграждения, сложили горку из обломков кейека. Теперь на ней дымил миниатюрный костёр из всякой горючей органики. Дыма было меньше, чем обычно получалось у Вепуата, — всё-таки Сэта для порталов запаслись более приемлемым топливом. Под пристальным взглядом аса’анцев в огне исчезали обрезки коры с письменами. Гедимин не понимал ни единой буквы — тут «автопереводчик» был бессилен.

— Что он пишет? — тихо спросил он у Вепуата, глядя на жреца, выводящего значки на очередном обрывке. За ним пристально следил офицер из Аса’ана.

— Предупреждения для тех, кто в городе, — шёпотом ответил Вепуат. — Ты сломал какой-то местный блокиратор, порталы снова включились.

Гул отодвигающихся плит затих. Сэта смахнул догорающие «дрова» с горячих камней и повернулся к сарматам.

— Иди вперёд, — прошептал Вепуат Гедимину. Сармат попытался разжать руку, но обнаружил, что посох, кроме него, никто не держит.

— Иди так, — сказал Хассинельг, быстро оглядываясь на солдат. — Вдвоём мы не спустимся.

Гедимин посмотрел на костяной шест, поднял его, — палка будто ничего не весила, но место занимала. «Будет ещё одна опора,» — решил сармат, глядя на незащищённую ладонь. «Внизу плюс сто или около того. Неприятно, но не смертельно.»

Внизу оказалось жарче. Закупоренный город практически не охлаждался, и Гедимин, коснувшись первой ступени, стиснул зубы — камни были раскалены. «Голой рукой ничего не трогать!» — напомнил он себе, быстро, цепляясь посохом за ступени и держась только за него, спускаясь по торчащим балкам. Открытую кожу жгло. Когда сармат спрыгнул на дно раскалённого колодца, его ладонь окрасилась в кирпичный цвет, но жжение прекратилось. «Заживёт,» — решил он. «А вот как Хассинельг тут спустится…» Гедимин шагнул к лестнице и выставил посох перед собой — кажется, эта штука помогала стражам в терморегуляции, надо было держать её наготове.

— Айя-а! — Хассинельг, всё так же замотанный в кучу накидок, прыгал со ступени на ступень, едва к ним прикасаясь. — Огненная Бездна и все её владыки!

Над его головой висел, спускаясь на грудь и плотно прилегая к накидке, прозрачный купол защитного поля.

— Держи! — Гедимин вскинул посох. Страж на лету уцепился за него, развернулся на одной руке и мягко приземлился. Под накидками затрещала, смыкая «челюсти», хвостовая клешня, существо встряхнулось всем телом и радостно ухмыльнулось.

— Отвык без посоха, — пояснил Хассинельг, пытаясь оттащить Гедимина от лестницы. — Да, а тут не замёрзнешь! Кучу знаков начертил, а ноги всё равно печёт. А твоя рука — она не сварится? Ты бы хоть знаки…

Вниз по балкам обрушился огненный поток, и страж вынужденно замолчал. Гедимин хотел спросить про «знаки», но времени уже не оставалось — здесь были солдаты враждебного города, в колодец спускался второй отряд, а со стен на чужаков с тихим шипением смотрели вооружённые защитники. «Если что — сначала купол, разделить их всех, а потом уже разбираться,» — думал Гедимин, глядя на огненный «водопад». «А то все перепутаются. Надеюсь, Вепуат знает, что делает…»

— Воины Шакхи держат слово, — мрачно сказал жрец, едва все приняли гуманоидную форму. Гедимин покосился на вооружённых защитников. Здесь, на дне колодца, очень удобно было накрыть чужаков шквальным огнём… Посох тихо заскрежетал — Хассинельг, подумав о чём-то в том же роде, потянул его на себя и весь подобрался.

— Открывай ворота, — приказал офицер, быстро оглядевшись по сторонам. Рядом с ним уже стоял Вепуат, такой же настороженный, как и наверху. Гедимин двинулся к нему и встал рядом.

— Можешь обойти все наши кузни и святилища, — сказал жрец, не глядя на чужаков. — Ты не найдёшь тут ничего опасного для Аса’ана.

— Я уже слышал твои слова, — отозвался Тей’кахашта. — Теперь молчи.

— Это всё ещё мой город, хоть тебя сюда и пустили, — жрец двинулся к открывшейся арке. Оттуда тянуло жаром — «окно» было открыто, появилась тяга, теперь город стремительно проветривался и охлаждался.

…Когда сарматы уходили из литеен, кожа на ладони Гедимина была тёмно-красной. Жжения он не чувствовал — было жарко, но не более, пальцы свободно двигались, когда удавалось немного их расслабить. Руку, сжатую на посохе, то и дело сводило судорогой. Гедимин думал, что посох можно было бы отпустить, — всё равно Сэта обходили город молча. Шли они от шахты к шахте или стояли, дожидаясь, пока отряд Тей’кахашты осмотрится, — их везде встречала тишина. Её нарушал только шорох, похожий на шум воды, и изредка — рёв сработавшего гейзера на нижнем ярусе. Все городские ворота были открыты, все работы прекращены. Инженеры, рабочие, носильщики и уборщики, — все перебрались на балки и в ниши и там стояли с оружием в руках, молча глядя на пришельцев. Гедимин с секунды на секунду ждал, что кто-то нарушит дурацкую «клятву», и придётся поднимать над чужаками купол и проламываться к выходу из пещерного поселения, — но вокруг было тихо, и никто не двигался с места, кроме четвёрки солдат Тей’кахашты.

— Дальше, — отрывисто сказал офицер, когда отряд, ничего не нашедший в «асбестовом» цехе, снова собрался вокруг него. Вепуат шумно выдохнул.

— Куда дальше? Ты обошёл все цеха. Даже у камнерезов побывал. Что осталось? Ткачи? Огороды?

— Воины Аса’ана ищут, как им нарушить клятву, — угрюмо сказал жрец. — Они бесчестно напали на мирный город. Как им теперь это признать?

— Молчи, — отозвался Тей’кахашта, на секунду расцепив крепко сжатые челюсти. Он стискивал когти и зубы после каждой обысканной пещеры, и с каждым разом сильнее, — Гедимин уже опасался, что в конце концов кости растрескаются. Но и жрец выглядел как-то странно — непохоже было, что поиски, явно неудачные, его радуют. «Ничего, скоро пойдём на поверхность,» — думал сармат. От постоянного напряжения мышцы уже начинали ныть. «Осталось не так уж много отсеков. Осмотрим последние — и наверх.»

— Туда, — Тей’кахашта указал на боковую арку. Оттуда доносился негромкий скрежет — кто-то из мастеров, устав от вынужденного безделья, вернулся к работе. «Пробойник,» — определил по звуку Гедимин. «Делают отверстие в кости.»

— Здесь костерезы, — отозвался Кут’тайри, и Гедимину почудилось в его голосе что-то странное. Жрец как будто… замешкался?

— Идём, — чужак двинулся вперёд. За ним вошёл Вепуат. Скрежет стих.

«Кованые пробойники,» — машинально отметил Гедимин, глядя на оставленные инструменты и заготовки. Рабочие с оружием в руках смотрели на пришельцев с верхнего яруса. Внизу остались каменные «верстаки», разделённые невысокими стенками, места для сидения, застеленные простёганными шкурами, примитивные тиски и струбцины. Костей и внутренних раковин было много — вдоль стены стояли короба с рассортированным сырьём. На одном из «верстаков» лежала просверленная деталь запирающего механизма. На другом Гедимин увидел стопку узких костей, загнутых между вбитыми опорами, — дугам местных арбалетов придавали правильную форму, пропарив их и засунув в фиксаторы.

— Смотри! — Вепуат шагнул к «верстаку» и взял что-то в руки. — Гедимин, да смотри же! И когда только успели⁈

Гедимин изумлённо мигнул, увидев в сверкающей пластине свой силуэт. Вепуат показывал ему вогнутое зеркало.

Это и вправду было зеркало — слой стекла, слой распылённой ульсены и снова стекло, наклеенное на основу из широких вогнутых костей. Где-то оно было просверлено, где-то его держали костяные скобы, — фрагменты широкого разрезанного сосуда (точнее, двух, вложенных один в другой, — двуслойное стекло мастерам не далось) равномерно распределили по пятилучевой звезде полуметровой ширины. Её лучи плавно изгибались от середины к концу. Это была естественная форма чьих-то костей или раковин — плавный изгиб на середине, два более резких — на концах. Там, где они сходились к центру, зияло отверстие — сквозное, выстланное зеркальным стеклом и плотно заткнутое обточенным осколком кейека.

— Это их собственное, у меня они такого не делали, — голос Вепуата дрожал от волнения. — Смотри, тут две рукоятки! Это что-то вроде щита, его держат вот так…

Гедимин, вздрогнув, отвёл взгляд от разложенных на соседних «верстаках» заготовок — частично разрезанных, изогнутых, полусобранных и совсем готовых, только без зеркального покрытия. Вепуат стоял перед ним, прикрывая грудь зеркальным щитом. Нелепый камешек по центру тускло светился красным, его свет отражался в изогнутом стекле, вытекая из углубления наружу, на «лучи» блестящей звезды. Гедимину представился огненный поток, бьющий в вогнутую чашу, перетекающий по её стенкам — и усиленным отражением вырывающийся наружу; потом — другой, исходящий из воронкообразного отверстия, закрытого раскалённым камешком, — в этот раз пламя вихрем поднималось по зеркальным «лепесткам» и потоком било в сармата. Он смигнул, отгоняя видения — и вздрогнул всем телом. «Так вот что…» — мелькнуло в мозгу.

— Лживый червяк!

Когтистая рука Тей’кахашты вцепилась в край зеркального щита. Когти заскрежетали по стеклу. Вепуат разжал пальцы и повернулся к жрецу. Тот замер на месте, прижимая к груди светящийся кулак. От него — даже здесь, в раскалённых пещерах — ощутимо тянуло жаром.

— Так значит, Джагулы не врали… — пробормотал Вепуат в полной тишине, глядя на «верстак», заваленный заготовками. Тут было материала на десяток таких «щитов». «Отражающий огнемёт,» — Гедимин ухмыльнулся бы, но лицо свело болезненной гримасой. «Противосэтское оружие. Додумался же…»

— Это оружие против Сэта, — аса’анец отшвырнул зеркало, и оно со звоном покатилось по «верстаку». — Вовремя мы пришли в этот мирный город…

Гедимин пытался вдохнуть, но не мог — ледяные обручи выжали из лёгких воздух, под каждую лопатку вошла невидимая игла. «Даже из такой ерунды… даже из зеркала… Saat has— sulesh! Даже из этого они сделали бомбу…»

— Аса’ан привечает Джагулов! — услышал он сквозь гул в ушах голос жреца. — Кьюссы и Джагулы — вот кто там главный! Аса’ан помогает врагам жрецов Пламени, врагам самого Пламени. Его вожди предали Пламя. Этот город заслужил войну! Помоги нам! С мощью Пламени, с вашим оружием…

Гедимин зажмурился. Кровь грохотала в ушах, заглушая слова. «Оружие, мать моя колба. Всегда — только оружие. Всегда грёбаная война…»

— Сарматы не воюют! — услышал он звенящий крик Вепуата. — Мы пришли не для того, чтобы стравливать народы! Мы дали вам мирную технологию, красивые полезные вещи, — кто вас научил превращать их в оружие⁈

— У них всегда… только… оружие… — каждый звук давался Гедимину с трудом. Судорожный вдох отозвался в груди резкой болью. Перед глазами стоял красный туман. Кажется, кто-то вскрикнул, качнулся к нему. Гул в ушах сменился оглушительным звоном и тут же стих — теперь сармат слышал только треск и шкворчание. Кто-то обхватил его за плечи, потащил назад.

— Вот ему, в руку… — пробормотал кто-то, пытаясь разжать кулак сармата. Гедимин встряхнулся. Слух вернулся первым — шорох и потрескивание превратились в испуганный шёпот, только слов было не разобрать. Потом включилось зрение.

На каменном столе дымились почерневшие осколки кости и хлопья светящейся пены. Зеркальный огнемёт перестал существовать. То, что от него осталось, разбрызгалось по «верстаку» и ближайшим стенам. Стекло — вспененный расплав — так и застыло комками тоненьких пузырей и паутинных нитей. Сэта, шарахнувшиеся к стенам, ярко светились, возвращаясь в гуманоидную форму. Главный жрец не светился — даже глаза потускнели. Он выставил перед собой руку, будто пытаясь защититься, но смотрел не на вражеских воинов, а на Гедимина. Тот же ужас читался в потускневших глазах защитников Шакхи; руки болтались вдоль тела, едва удерживая оружие, кто-то его даже выронил, но не обратил внимания.

— Довольны⁈ — Вепуат, выпустив плечо Гедимина, показал существам кулак. — Надо же было так его разозлить! Если ещё хоть кто-то попробует наше стекло превратить в оружие…

«Что он несёт? Что вообще было? Эта штука… кто её так? Я не стрелял. Вепуат стрелял?» — Гедимин перевёл взгляд на свою броню. На ней не было ни капли расплава, она даже не нагрелась от близкого взрыва. Плазмомёт болтался за плечом разведчика, и его сопло было холодным.

— Никто и никогда, — в голосе Тей’кахашты слышался страх; он прижал к груди сжатые кулаки и склонил голову. — Мы не заслужили гнева Пламени. Это они, черви из Шакхи! Ты, жрец Пламени, ещё будешь защищать их⁈

Воины вскинули колёсомёты. Гедимин схватился за генератор защитного поля, но Вепуат успел первым. Прозрачный, но быстро мутнеющий купол разделил пещеру надвое.

— Вы клялись не убивать невиновных! — крикнул Вепуат. — Кто придумал это оружие? Кто хотел напасть на Аса’ан и искал нашей помощи?

— Я, — отозвался жрец, резким жестом отгоняя спутников. Они шарахнулись в стороны, Тей’кахашта в огненных гребнях, прорастающих сквозь броню, шагнул вперёд — и в тот же миг Хассинельг, выпустив посох, метнулся к жрецу. Доля секунды — и оба исчезли.

— Страж! — в горящей пасти Тей’кахашты ревело пламя. Двое солдат вцепились в него, «загоняя» командира в гуманоидную форму. Гедимин оглянулся на спутников главного жреца — их уже не было, только по ту сторону купола появились два новых силуэта.

— Вот так вы держите слово? — разъярённый Сэта повернулся к сарматам.

— Мы ничего не нарушали, — отозвался Вепуат, внезапно успокоившись — даже перья ровно легли на плечи. — А страж — не обещал. Вы нашли виновного, но упустили его. Больше тут преступников нет. Оружие уничтожено, а будет снова создано — сгинет так же. Не пора вам уходить из Шакхи?

Из когтистого кулака Тей’кахашты посыпались искры. Он оглянулся на купол, на силуэты за ним и отчётливо скрипнул зубами.

— Вы дали преступнику уйти! Едва мы уйдём, он вернётся…

Светящаяся тень по ту сторону купола коснулась его ладонью. Вепуат резким движением разрушил «стену». Один из Сэта — Гедимин не узнал его, но на груди у него был разрисованный череп со множеством подвесок — шагнул в круг.

— Кут’тайри не вернётся, — угрюмо проговорил он. — Больше он не хранитель жара. Я, молния Шакхи, ничего не знал об этой вещи, сделанной для убийства. В Шакхе будет новый хранитель жара. Кут’тайри — преступник, и Шакха его больше не примет.

Вепуат склонил голову. Свечение вокруг чужаков потускнело, глаза Тей’кахашты из красных стали оранжевыми.

— Молния Шакхи поклянётся на Пламени? — спросил он. — Аса’ан не хочет пролить кровь и разгневать Пламя. Если вы хотите мира…

…Гедимин думал, стискивая зубы, что ни один подъём не давался ему так тяжело. Мышцы будто расплылись в Би-плазму. Когда он вытащил неподъёмное тело в дребезжащей броне на поверхность, даже не сразу смог встать — ноги и руки не слушались. Вокруг шуршало и постукивало — Сэта разбирали лагерь, складывали вещи в перевёрнутые панцири, из множества костерков выстраивали широченные огненные ворота. Двое Сэта — младшие жрецы — вели над одним из панцирей какой-то обряд. Там, внутри, лежало тело Джагула и собранные по долине останки. Гедимин машинально заглянул и отшатнулся. Его мутило.

— Оружие… — услышал он шёпот Вепуата. — И вполне действенное… Это ж додуматься надо было… Правильно говорил Айзек — в ядро Сатурна цивилизаторство…

— Хотя бы без войны обошлось, — пробормотал Гедимин и потянулся за фляжкой — слизистая во рту ссохлась до хруста. — Они ведь не вернутся? Они поклялись…

— Теперь будет мир, — кивнул Вепуат — и уткнулся Гедимину в грудь макушкой. Ошалевший сармат растерянно замигал. На его броню и «перья» Вепуата с шорохом и клёкотом садились «трилобиты».

…Вдоль обрыва горели огни — жёлтые, красные, одинокий белый… Не успел Гедимин сделать и двух шагов, как белая искра погасла, чтобы вспыхнуть перед ним. Посох в руках Хассинельга полыхал так, что сармату захотелось прикрыть глаза.

— Тут всё тихо, — страж быстро оглянулся через плечо и пригасил светящуюся палку. — Я его в дом стекла отвёл. Там тепло. Скогны не против. Айсиек и Кен-нен ничего пока не знают.

Гедимин только и успел мигнуть, как Хассинельг, закончив «рапорт», снова растаял в темноте. Сарматы переглянулись и, подхватив шар защитного поля с замотанными в него «трилобитами», быстро пошли к спуску.

— Тринадцать особей, — выдохнул Вепуат, взобравшись на холм. — Куда их лучше? В лабораторию?

Гедимин посмотрел на тускло освещённый бронеход, — шлюз как раз закрывался, впустив кого-то внутрь.

— Нарвёмся на Гварзу, — он качнул головой. — Давай в душевую. Там не замёрзнут, и вода рядом.

В душевой никого не было. Термометр показывал плюс пятнадцать. Гедимин плеснул на пол воды и растянул защитное поле от стены до стены. Вепуат, подставляя «трилобитам» руку, стряхивал их одного за другим в загородку.

— Ещё одну, — отрывисто скомандовал он. — Тут два самца.

Самцы вели себя так тихо, что Гедимин не сразу опознал их — только после переселения, когда пригляделся и сравнил, понял, что две особи «короче» и «круглее» остальных. Животные расселись по выступам стен и потолка и затихли с полувыпущенными крыльями. Вепуат тихонько пощёлкал по броне и сокрушённо вздохнул.

— Тринадцать особей! Я столько не потяну. Это полдня на одни вылеты уйдёт. Жаль, жаль…

— Куда их тогда? — спросил Гедимин. — Выпустить в Сфене Огня? Они улетят?

Вепуат покачал головой и снова вздохнул.

— Это всё потом, Гедимин. Идём быстрее в цех!

…Вода в душевой немного охладила зудящую руку. Гедимин пошевелил пальцами в перчатке, полной «охладителя», и снова отключил ощущения — пока было не до них. Вепуат налёг на дверную створку и, не дожидаясь, пока она отодвинется полностью, просочился в цех. В грудь Гедимину ударил горячий воздух, а в уши — взволнованное верещание.

У двух ближайших печей толпились Скогны — две пары «учеников» загружали шихту, остальные смотрели и одобрительно пищали. На поддонах дымились, остывая, чашки, кувшины и россыпь цветных бусин. Из-за печи выглянула Ауна, легонько ударила посохом об пол, утихомиривая взволнованных Скогнов, и указала на дверь склада.

— То, что ррассказал Хассинельг, стрранно, но на вас похоже. Дела Рравных Куэннам достойны Рравных Куэннам…

Она взглянула на потолок и снова указала посохом на прикрытую дверь. Поток горячего воздуха — прямой, не слабые боковые — шёл именно оттуда.

Заслонку одной из печей кто-то сдвигал и до конца не закрыл — это Гедимин заметил сразу же, как и мешочки, сшитые из шкур, рядом с горнами. Он встряхнул один из них на ходу — внутри шуршал «чёрный песок», чуть больше трёхсот граммов, дневная выработка при почти непрерывной загрузке печи. «Филки работают,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Хоть кто-то тут занят делом. Филки… и вот Скогны ещё. Тоже молодцы. Один я, как идиот…»

Обожжённая рука от резкого движения заныла — видно, сармат в расстройстве «подключил модуль ощущений».

Кейек, вынутый из печи, сложили двумя горками по углам склада. Внутри, несмотря на приоткрытую дверь, было плюс сорок. Хассинельг выглянул из-за угла, коротко усмехнулся и повёл посохом.

— Мы принесли подстилки. Плохо, что из еды только куджагла. Может, они из города что-нибудь пришлют?

Сэта, всё так же в броне и шлеме, замер посреди комнаты, не глядя ни на сложенные у стены подстилки, ни на плошки с грибами. Его глаза погасли, руки бессильно повисли. Он медленно повернулся к сарматам — и рухнул на колени.

Из шелеста и треска Гедимин не понял ничего, но Вепуат шагнул вперёд и быстро заговорил. Через пару реплик жрец приподнял голову — и снова уткнулся в камень. Вепуат оглянулся на Гедимина и развёл руками. Тот неприязненно сощурился.

— Может, его надо было аса’анцам оставить?

Вепуат сузил глаза в ответ.

— Не знаю, кто как, а я себе не простил бы… Ну что ж, он у нас. Гедимин, ты возьми у Хассека посох, а то опять ничего не поймёшь.

Страж, не дожидаясь просьбы, протянул сармату костяной шест. Гедимин сощурился, но посох принял — взял в левую, не обожжённую, руку. Правая снова зачесалась — от боли отключиться удалось, от нарастающего зуда регенерации — нет. «Не поймёшь… А оно мне надо — понимать?»

— Кут’тайри, — обратился Вепуат к бывшему жрецу. Тот кое-как поднялся и теперь стоял перед сарматами, склонив голову.

— Моя жизнь в руках жрецов Пламени, — отозвался Сэта и замолчал.

— Мы постараемся сделать так, чтобы тебя не убили, — пообещал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Тебе пока придётся прятаться. Огненные порталы снова работают? Мы поговорим с Шакхой…

Бывший жрец снял шлем. Его грива, когда-то огненно-рыжая, сбилась, потускнела и выглядела пепельно-серой, глаза погасли и почернели.

— Отдай вождям Шакхи мои знаки, — попросил он, сгребая в ладонь свисающие на грудь цацки и складывая их в шлем. — Они нужны новому хранителю жара. Пусть его выберут как можно скорее. Там нужен мудрый хранитель жара. Такой, что не навлечёт беду.

Цацек у него было много — хватило наполный шлем. Теперь Сэта протягивал его Гедимину. Тот ошалело мигнул, но протянул руку. «А я при чём? Нет бы отдать Вепуату. Или сам бы в огонь сунул. Чего я-то⁈»

— И доспехи снимай, — деловито сказал Хассинельг, сбрасывая верхнюю накидку. — Они всё равно не греют. Пока наденешь вот это, а потом мы тут устроим жару. У Дим-мина есть такой кейек — один осколок стоит десятка!

Гедимин снова мигнул. Кут’тайри, вместо того, чтобы нашипеть на «раба карликов», молча расстёгивал ремни, пока не остался в одном «асбестовом» поддоспешнике. Шерсть на руках и ногах стала белой, так же побелела и голова. «Что-то с ним неладное,» — подумал сармат, глядя на сникшего жреца; внутри шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. «Да кому бы тут было хорошо…»

— Скогны в цехе, — Вепуат склонился было над горкой кейека, но оглянулся на дверь и жестом попросил Гедимина закрыть её. — Они знают, что Кут’тайри здесь?

— Да, все знают, — отозвался Хассинельг. — Они плохо молчат. Просил не болтать, но… сейчас знают все. И Бронны тоже. Тяжело с ними всеми. Очень много болтовни!

Гедимин оглянулся на закрытую дверь. Пока он мог видеть Скогнов, они толпились у печей; за цехом тоже не было видно толпы с копьями и пращами.

— Здорово ты их успокоил, — сказал Вепуат, складывая на камни горючий материал. — Кут’тайри сейчас подавлен, ему только драки не хватало…

Его слова заглушил треск пламени. Едва первый комок сухих листьев затлел, в потолок ударил столб красного огня. В комнату шагнули двое в рэссеновой броне. На груди одного из них желтел разрисованный череп.

— Не иссякнет сила Пламени, — сказал Сэта с черепом, склонив голову. На бывшего жреца он даже не взглянул. Тот снова опустился на колени и сидел на полу, не поднимая глаз. Вепуат двинулся в сторону, прикрывая его спиной, но Сэта не обратили на беглеца внимания.

— Аса’ан не вернулся? — быстро спросил разведчик. — Не опасно открывать порталы?

— Аса’ан побоится злить Пламя, — отозвался Сэта, переводя взгляд на перевёрнутый шлем в руках Гедимина. Сармат протянул его пришельцам.

— Это для нового… главного жреца, или кто он там, — пробормотал он, чувствуя себя на редкость нелепо. В груди ныло, рука чесалась. Сэта — командир, вождь, «молния», или как он себя называл, — принял шлем и прижал его к панцирю. Тот, кто пришёл с ним, встрепенулся и уставился на горку цацек горящими глазами. «А это, кажется, новый жрец,» — мелькнуло в голове сармата.

— Регалии Кут’тайри, конечно, должны быть у вас, — Вепуат кивнул на сброшенные доспехи. — Очень неприятно всё это… Что с ним самим?

— В доме Пламени пусть решает Пламя, — отозвался «молния», по-прежнему не глядя на поникшего жреца. — Вернётся в Шакху — будет казнён.

Силуэт за спиной Вепуата вздрогнул, как от удара, и из белесого стал светло-серым. Гедимин болезненно поморщился. «Вот как, значит. Недавно тряс того инженера, называл предателем… а сам, выходит, подвёл город под войну. А тот инженер теперь…»

— Эй, — он, перехватив поудобнее посох-«переводчик», шагнул к Сэта. Вепуат, дёрнувшись, вскинул руку, но Гедимин уже остановился. Все взгляды сошлись на нём.

— Значит, ты теперь главный жрец?

Сэта, прижимающий к груди шлем, полный цацек, приподнял ярко-красную гриву. Красные пятна выступили и на шее — может, новое назначение его и радовало, но всё вместе — вряд ли.

— Там у вас живёт изгнанник. Сэта, бывший мастер асаанового цеха, — сказал Гедимин, оглянувшись на неподвижного Кут’тайри. — Этот обвинил его в предательстве. Найдите его, верните ему все цацки, и пусть возвращается в цех. Если кто тут и предатель, то не он.

Вепуат крепко сжал его руку. Новый жрец, кажется, ждал чего-то другого — его грива слегка порыжела.

— Это будет сделано, — пообещал он. — Если Пламя этого хочет…

Гедимин кивнул.

— Сделай сразу же. Это был несправедливый приказ. Отмени его. И ещё… — он снова оглянулся на седого жреца. «Если он ту штуку сам спроектировал, — был бы неплохим инженером. Разобрался в новой технологии с полплевка…»

— Ему тут нужна еда, — буркнул сармат. — И какие-нибудь вещи… тряпки, гамак там, — что у него в городе было? Завтра кто-нибудь из ваших придёт работать со стеклом? Надо бы, а то Скогны их сильно обгонят. Пускай спрячут гамак и еду под накидками. Аккуратно, чтобы никто не видел. А здесь мы уже разберёмся.

Сэта переглянулись.

— Пламя милосерднее, чем говорят, — пробормотал «молния», глядя на Гедимина в упор. — Твой гнев утих? Ты не изгоняешь нас из дома Пламени? Если ты беспокоишься о жалком предателе — тебе виднее, Равный Куэннам. Сменится день — разожги огонь. Мы будем ждать.

Пришельцы сгинули в красной вспышке. Вепуат облегчённо вздохнул и повернулся к Кут’тайри.

— Тут можно повесить гамак, а посуда найдётся — ну, или сделают. Наружу не выходи. А мы подумаем, как договориться с Аса’аном и Шакхой. Какой выкуп или какие условия их устроят. Ты ещё вернёшься в город, и никто тебя не казнит. Да вставай уже!

— Ему плохо, — пробормотал Гедимин, с нарастающей тревогой глядя на светло-серую шерсть Сэта. Стоять он уже, очевидно, не мог — кое-как поднялся и повис на подставленном плече Хассинельга. Страж пересадил его на подстилки и накрыл накидкой.

— Холодно тут. Сейчас подбавим огня, принесу ягод курруи… А, точно, — он с сожалением оглянулся на дверь. — Им курруи нельзя. Вепу-а, чем лечатся нергоны?

Вепуат развёл руками.

— Не знаю. Ты здесь живёшь. Что ты слышал о Сэта-изгнанниках? Они вообще как… живут поодиночке или нет?

«Вот только этого не хватало,» — подумал Гедимин, чувствуя на рёбрах ледяной обруч. «Тогда лучше было дать ему умереть там, в бою. Это, и правда, похоже — как будто костёр гаснет…»

— Я только знаю, как с ними драться, — отозвался Хассинельг. — И то — на словах, а не на деле. Дим-мин, у тебя далеко тот жаркий кейек? Дадим ему, пусть держит в руках.

— Ага, — поддержал Вепуат; его перья, улёгшиеся было, снова встали дыбом. — А я… я пойду позову Айзека и Гварзу. Надо их предупредить.

…Гварза перевёл взгляд на потолок и тяжело вздохнул. Гедимин устало сощурился и попытался почесать ладонь сквозь перчатку. «Регенерация, что ли, ускорилась?»

— Вепуат, ты как-то странно понимаешь слово «предупреждать», — со вздохом сказал Айзек. — Оно означает «сказать заранее». Заранее, а не после того, как наворотили дел!

Вепуат сердито фыркнул.

— Я тебе когда ещё говорил, что Шакха в беде? Ты что, думал, мы всё так и оставим? Это ж надо — в двух шагах от Элидгена допустить резню, подрыв города…

Гварза поморщился.

— Помолчи, спаситель городов. Эксперт по диким народностям, мать твоя колба… Кто просил тащить выявленного преступника в Элидген⁈

— А мы при чём? — огрызнулся Вепуат. — Это Хассек. Стражу виднее.

— Страж, спасающий нергона… — Айзек покачал головой. — Умеете вы с Гедимином вывернуть мир наизнанку. Не знаю, что обо всём этом будут рассказывать, но репутация у нас…

Теперь фыркнул Гварза.

— Нашёл о чём думать! Мы со дня на день ждём огненных армий под Элидгеном… Хепри! Обязательно было тащить чужую войну на нашу территорию⁈

— Тихо! — Айзек поднял руки. — О войне пока речи не идёт. Посты усиль, за цехом следить в оба… Вепуат! Огонь, если что, зажигать у здания, а не в нём. При закрытой двери. Порталы Сэта универсальные. Кто с той стороны в него влезет, ты предсказать не можешь.

Вепуат быстро закивал. Гедимин видел, как темнеют его глаза.

— Лично я ждал бы посольства, — задумчиво сказал Айзек, глядя на красные камешки. — И ещё эта стая эшку-тэй в душевой… Ладно, это уже после декомпрессии. Гедимин! У вас с Вепуатом ночное дежурство на двоих. Разделите, как придётся, — хоть по восемь часов, хоть по десять и шесть. Вы оба кровь сегодня сдавали? Бегом в лабораторию!

…Как ни сопротивлялся Гедимин, Вепуат всё-таки вскрыл его перчатку — и возился с обожжённой рукой минут десять, виновато щурясь и хмыкая. Пока сармат ходил в «водяном чехле», кожа слегка посветлела; после обработки привычный цвет возвращался быстрее, а зуд почти унялся.

— Кто первым дежурит? — спросил Вепуат, закрыв на его повязках бронированную перчатку.

— Я, — буркнул Гедимин. — И последним тоже. Иди кормить «трилобитов». С реактором я разберусь.

— Сейчас? После таких-то волнений? — Вепуат настороженно заглянул ему в глаза. — Тебе бы отдохнуть…

— У реактора мне спокойнее, — отозвался Гедимин, выбираясь из-за стола.

— Ну хоть там поспи, — пробормотал Вепуат, поднимаясь следом. — Пойду посмотрю, что со зверьми. Один вроде был помятый…

…Сбоку на пологий белый купол светили жёлтые фонари душевой, другая сторона таяла в темноте. Свет сарматского «факела» дотянулся до полоски цветных камешков, и Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Гедимин, смотри!

Свет фонаря выхватил из темноты десяток низкорослых силуэтов. Бронны, вспугнутые пришельцами, поспешно поднимались с гравия и отряхивали накидки. Один из них поправил ушастую шапку и с писком шагнул к сарматам.

— Нурру? — Гедимин озадаченно мигнул. — Что случилось?

Вепуат пару секунд слушал писк, потом сдавленно хрюкнул в респиратор, быстро что-то ответил и повернулся к ремонтнику.

— Они тут выражают почтение Пламени. За хорошую дорогу от Ушта и удачную работу. Дерево хорошо отлежалось, и мастерская у тебя тоже ничего. В общем, они довольны. Только немного расстроены. Ты благословил Алвен, Тогот и Синви. А в Ушт так и не выбрался. Они говорят…

«М-мать моя проби-ирка…» — беззвучно выдохнул Гедимин, прижимая к животу кулак. Ничего смешного не было, и смеяться он не хотел, но его сложило пополам, и он затрясся в приступе беззвучного хохота. Он краем глаза видел, как Бронны, переглядываясь, срываются с места и шарахаются в темноту, как Вепуат оборачивается и что-то вскрикивает им вслед, но остановиться не мог. «Благословения, уран и торий. Грёбаные благословения…»

7 день Лучей, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Спутанный сон оборвался на середине — что-то неприятно обожгло веко. Гедимин, смигнув выступившую жидкость, сел на матрасе, взглянул на зеркальный монитор, — там пузырь над колбой «термометра», надутый горячим паром, вытянулся во всю длину и угрожал лопнуть. «Двести пятьдесят или ближе к трём сотням,» — прикинул про себя Гедимин, поворачиваясь к вентиляционной колонне. Клапаны были закрыты — холодный воздух в реактор не поступал.

— Зачем ты её теребил-то? — без удивления, со слабой досадой пробормотал сармат, передвигая рычаги. Колонна негромко загудела, раздутый пузырь задрожал на ветру, медленно оседая. Горячие волокнистые щупальца скользнули по плечу, на секунду обвили грудь и расплелись вдоль позвоночника. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Если сам закрыл, мог бы и сам открыть. Одно другого не сложнее.

Он зевнул в респиратор и наклонился за матрасом — надо было свернуть его и затолкать под пульт раньше, чем Айзек спустится в операторскую. Отражённый в зеркале радиометр показывал слегка возросшую мощность, дозиметр на запястье — чуть повышенный фон. «Было две недели назад,» — вспомнил сармат. «Какие-то местные циклы. Ничего опасного.»

Обожжённая рука о себе уже не напоминала — кожа за ночь стала светло-жёлтой, предплечье, куда ввели дозу флония, не жглось и не опухало. Гедимин отхлебнул из двух фляжек и устроился у монитора. Хотелось думать о реакторе, — он хорошо себя показывал, даже третий твэл не выдавал никаких странностей. Но в голову лезло вчерашнее и его последствия, и сармат недовольно щурился. «У нас тут беглый преступник,» — он тяжело вздохнул, услышав скрежет отодвигаемой крышки — спокойное дежурство в операторской подходило к концу. «Стая чужих „трилобитов“… и ещё три бригады столяров. Зайду к ним с утра, пока не началось…»

— Выспался? — хмыкнул Айзек, покосившись на торчащий из-под пульта матрас. — Вепуат, надеюсь, тоже. Увидишь его — скажи, что карантинщики на свободе. Если он о них, конечно, ещё помнит — за дипмиссиями и всем прочим…

Гедимин недовольно сощурился.

— Тебе сто раз говорили — нет у них эа-мутации. Убедился?

— Иди-иди, — Айзек нетерпеливо махнул рукой. — Постарайтесь там не начать войну!

…Вепуат убрал ладонь с поясного фонаря и радостно усмехнулся. С его плеча свисала связка мелких «кальмаров» и «пузырей» — он выгреб всё из бочонка с охлаждённым мясом и нанизал на тросик.

— Ага, видел их уже, — рассеянно кивнул он в ответ на слова Гедимина. — У Ардана уже и шрама не осталось. Если бы не блокатор, зажило бы скорее, но Айзек упёрся, как баран. Идёшь купаться? Надо будет филкам воды набрать. Жаловались, что к вентилям не подойти. Как-то по-другому надо поставить твои загородки…

Гедимин фыркнул.

— Думай, куда деть твоих зверей! Мне они там даром не нужны. Заодно и с вентилями проблема решится.

…Вепуат, оставив Гедимина в душевой, быстро пошёл к загородке. За прозрачным полем свисали со стен «трилобиты», еле слышно булькая и пощёлкивая щитками. Вепуат застучал когтями по броне, помахал связкой дичи, — животные дёрнулись было, но остались на местах с полувыпущенными крыльями. Сармат, проделав проём в защитном поле, встал в нём и выставил вперёд согнутую руку. Гедимин, набирая в скафандр воду, следил, как Вепуат подманивает «трилобитов», вертит их, разглядывая со всех сторон, и скармливает каждому по три тушки. «Тренировать их сегодня, похоже, не будут,» — думал сармат, глядя, как накормленные существа перебираются на стену. «Вепуат говорил, что с такой стаей не справится. В крайнем случае можно выпустить их в Сфене Огня — там не замёрзнут, доберутся до еды. С ними проще. А вот с существом, которое в горячем цехе…»

…Текк’ты приползли ранним утром, не дожидаясь рассвета. Их массивные тела клубками загромоздили долину. Один даже уложил хвост на крышу каменного ангара. Гедимин думал, распределяя существ на работы, что столярам внутри здания всё прекрасно слышно, — проползание такого гиганта над головой трудно не заметить. «Если бы Текк’ты приползали по расписанию, сделал бы так, чтобы они с Броннами не пересекались,» — мелькнуло в голове, и сармат досадливо сощурился. Даже очень дисциплинированные существа не могли бы соблюдать расписание без приборов для измерения времени — а Текк’там и приборы не помогли бы.

Что столяры уже в мастерской, было понятно и без просвечивания стен, — фонари с дверей сняли, из продухов сочился жёлтый свет. Гедимина, заглянувшего внутрь, встретили радостным писком. Трое мастеров, оставив подмастерьев возиться с ещё не расколотыми деревяшками, столпились у двери. Гедимин посмотрел на аккуратные горки готовых прутьев и довольно хмыкнул. Работа шла быстро — насколько это было возможно с плотной древесиной и примитивными инструментами. Стоило протянуть руку к горке, как сармату принесли сразу три заготовки. Он машинально чиркнул когтем, намечая, где сточить концы, где просверлить отверстия, — уже было видно, какое именно место эти детали займут в арматурной сетке.

Мастер что-то пропищал, прижимая ладони к груди. Он был в рукавицах, как и работники, но тёплые накидки все давно поснимали, а на ногах вообще ничего не оставили — так и ходили босиком, не боясь заноз и ушибов.

— Благослови их, — прошептал застрявший в дверях Вепуат. — Просят же.

Гедимин поморщился.

— Они вчера полдня благословлялись.

— Так то вчера, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Жрец ты или не жрец?

— Я ремонтник, — буркнул Гедимин, прикасаясь к прикладу сфалта и стряхивая с пальцев что-то невидимое на замерших Броннов. Существа радостно заверещали. Сармат кивнул, стараясь не слишком щуриться, и боком протиснулся обратно в дверь. «Очень важное действие. За этим и приходил. М-да. Надо привыкать. Что там было про неблагословлённый город?..»

…Из продухов в стенах горячего цеха тянуло жаром — за ночь помещение не остыло, внутри, похоже, было под восемьдесят градусов. Гедимин мысленно порадовался термоизолированным внутренним стенам — как бы ни нагрелся склад, в цехе можно было спокойно работать. Желающие уже собрались — у дальнего торца кто-то нетерпеливо попискивал, шуршал камешками и звенел чашами весов. Навстречу Гедимину вылетела стайка нхельви, обогнула сарматов, едва не попав под ноги, и скрылась за ангаром. Писк прекратился. Скогны с радостным визгом высунулись из-за стены и замахали руками. Вепуат сдержанно хмыкнул.

Дверь цеха кто-то успел открыть и даже закрыл за собой. Гедимин, оставив Вепуата общаться со Скогнами, вошёл, держа наготове генератор защитного поля, но обнаружил внутри только двоих филков (и накрепко закрытую дверь склада). Мелкие сарматы сыпали руду в горячий тигель. На поддоне дымилась горка чёрного песка — сильно перегревшийся продукт вечерней загрузки.

— Есть сложности? — спросил Гедимин, глядя, как филки возвращают тигель в печь. С ручными захватами они управлялись уверенно — за день натренировались.

— Да нет, работа как работа, — отозвался один из филков. — Только странно… За счёт чего эти печи греются? Без топлива, без электричества…

— Ядерные реакции, — буркнул Гедимин и тут же прикусил язык, увидев, как филки, и без того светлокожие, белеют до полупрозрачности и подаются назад. — Неопасно. Фон в норме.

Он показал филкам дозиметр. Они судорожно сглотнули, переглянулись и с опаской двинулись к следующей печи. Гедимин мысленно выругал себя, «недомерков» с бессмысленной радиофобией и бредовую физику Равнины. «Хоть бы не пришлось искать новых рабочих! Не Скогнам же доверять таскать тигли…»

— Так рано — и уже на работе? — удивился Вепуат, увидев филков. Те, кивая, протиснулись мимо него и выскользнули в «шлюз». Вепуат, ничего не заметив, подошёл к печи — Гедимин оставил ему две незагруженные — и еле слышно хмыкнул.

— Помнишь ёмкости с блёстками? Ну, те твои, в два слоя?

— Чего мои-то? — Гедимин настороженно сощурился. «А ведь с ними что-то было не так. Сигма-излучение без видимого источника…»

— Скогны просят тебя сделать ещё таких. Даже собрали ульсену для переплавки, — сказал Вепуат. — Любопытное свойство у этих штук.

— Опять⁈ — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». — Что, они тоже взрываются?

— Нет, тут всё мирно, — Вепуат выглянул в «шлюз» и громко пищал, пока не дождался ответа. — Попробуй налить внутрь горячую воду.

Гедимин мигнул.

— Термос? Ну, это ожидаемо, хотя… как они обеспечили герметичность?

Вепуат ухмыльнулся.

— Сейчас принесут и покажут. Это тебя немного позабавит. Вчера… ну, я не думал, что ты так расстроишься. Мы же не могли предвидеть…

Гедимин стиснул зубы, и Вепуат замолчал.

— Давай проверим, что там с Кут’тайри, — пробормотал он, направляясь к закрытой двери.

Бывший жрец сидел на подстилках, поджав под себя ноги, и смотрел в одну точку. Даже в красном свете рассыпанного кейека его шерсть казалась белесой. Тонкая кость с нанизанными на неё грибами лежала на краю полупустой плошки, — их немного поджарили, да так и бросили, даже не надкусив. Вепуат заговорил с изгнанником, старательно улыбаясь, но вскоре ухмылка исчезла с его лица. Негромко что-то прошелестев, он повернулся к Гедимину.

— Плохо дело. Он даже не хочет смотреть на термос.

— Естественно, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — И никто бы не хотел.

— Надо как-то договориться с Аса’аном… — Вепуат, замолчав на полуслове, шумно вздохнул, что-то прошуршал, обращаясь к бывшему жрецу, и поманил Гедимина к двери. — Ну вот, Скогны уже в цеху и звенят шихтой. Пойдём жечь костёр? Ты… ты постой рядом, ладно? Будем держать генераторы наготове. Мало ли, кто полезет в наш портал…

В цех они вышли вовремя — Скогны уже поделили между собой печи, и далеко не сразу удалось отогнать их и освободить горн. Гедимин прикрыл заслонку и выставил защитное поле; Скогны укоризненно пищали на него, но в «стену» не тыкали и под ноги не лезли.

— Портал сделаем поуже… — Вепуат положил на холодный гравий два раскалённых камешка и высыпал сверху размятую сухую листву. Гедимин стоял напротив, боком к ангару, с генератором защитного поля наготове, угрюмо щурился на искры и надеялся, что хотя бы поймёт происходящее. Жителей разных городов он даже вчера не различал.

Крупные обрезки листьев скорчились, вспыхнули — и в глаза сармату ударил яркий красный свет. Высунувшаяся из огня рука положила на гравий глиняную табличку. Вепуат, подобрав её, радостно хмыкнул и поманил кого-то к себе. «Свои!» — жестом успокоил он Гедимина. «Есть контакт!»

Когда пятеро Сэта один за другим вышли из сияния, огонь ещё горел, хотя листья давно должны были превратиться в пепел. Шестой выглянул из костра и остановился на полдороге, прижав обе руки к груди и низко наклонив голову. Его предплечья были обмотаны серебристыми шнурами — только это Гедимин и разглядел из-под термоизолирующих накидок.

«Новый главный жрец,» — сармат перевёл взгляд на другого пришельца. Тот как раз обращался к нему на шелестящем языке, указывая то на Сэта, выглядывающего из костра, то на правую руку Гедимина. Сармат озадаченно хмыкнул.

— Ядро Сатурна! — Вепуат виновато опустил взгляд. — Забыл, что ты не понимаешь. В общем, этот шестой — тот мастер из асаанового цеха. Пришёл поблагодарить тебя.

Сэта, увидев, что Вепуат на него указывает, наклонил голову ещё ниже. Гедимин неуверенно ухмыльнулся.

— Вижу, цацки ему вернули. Всё в порядке?

Сэта прошуршал что-то в ответ и шагнул назад, расплетаясь на языки пламени. Костёр погас — резко, будто повернули рубильник.

— Он тебе очень благодарен, — сказал Вепуат. — Все удивились, что ты про него вспомнил. Особенно вчера, в такой ярости… Верховный жрец спрашивает, что у тебя с рукой.

Гедимин мигнул.

— Зажило давно уже, — отмахнулся он, выразительно пошевелив пожелтевшими пальцами. — Веди их уже в цех! Мало ли кто тут шпионит…

Сэта о чём-то шуршали, когда за ними закрывался «шлюз». Вепуат, изредка отвечая им, ждал, пока они подвяжут накидки и их рукава — всё, что болтается и может попасть в расплав или намотаться на штырь. «Это всё из „асбеста“,» — напомнил себе Гедимин — свисающая свободная одежда одним своим видом нарушала технику безопасности, трудно было смотреть на неё, не морщась. «Не загорится, куда ни пихай. Им бы нормальные комбинезоны… и все цацки вон. Или под одежду. У нас тоже много чего, но на броню мы это не вешаем…»

Из-под свисающих накидок появились свёртки и плоские мешки. Вепуат заглянул в первые два, радостно ухмыльнулся и повернулся к Гедимину.

— Они всё-таки принесли гамак! И тут ещё еда всякая… Последишь за Скогнами? Мы быстро.

Гедимин досадливо сощурился, но Скогны-ученики уже обступили его и заверещали, указывая на круглую чашку на поддоне. Это было старое изделие — простой двуслойный сосуд с металлическими брызгами между листами стекла. Брызги были нанесены хаотично, много металла перетекло в нижнюю часть, но оставшееся блестело довольно ярко. В сосуде бурлил кипяток.

— Только что с огня? Где вы воду грели, в печи, что ли? — Гедимин недовольно сощурился. «Не ошпарились? Повезло. Полторы тысячи градусов, — вот был бы паровой взрыв…»

Скогны заверещали громче. Один из них прижал ладонь к стенке сосуда. Гедимин хотел отшвырнуть его, но карлика, похоже, не беспокоил жар. «Вакуумная прослойка? Она там очень тонкая, но — мало ли…» — сармат сам тронул сосуд и удивлённо хмыкнул. «Тонкая, но работает. Хм, а внутри всё бурлит. Там точно нет кейека или горячего камня?»

В ёмкости не было ничего, кроме воды — и она, хоть и не была ничем прикрыта, не остыла ни на градус и, кажется, собиралась попросту выкипеть. Гедимин поднёс к сосуду «щупы» анализатора. «Температура кипения. И… похоже, она не снижается. Хотя при таком теплообмене…»

Уровень жидкости уже опустился на сантиметр. Скогны довольно ухмылялись, глядя, как она выкипает без подогрева. «Дымит, как перегревшийся туманник,» — мелькнуло в голове Гедимина. Сармат пристально следил за показаниями анализатора. «Теплообмен идёт. Но… эта штука сверху как защитным полем прикрыта. Странный эффект…»

Скогны, которым надоело смотреть на пар, обступили Гедимина. Один указывал на печь, второй сжимал в руке стеклодувную трубку, третий махал маленьким тиглем, наполненным обломками серебристого металла. В переплавку пошли поцарапанные плоские подвески, обломки пуговицы и какие-то бесформенные капли, — видимо, новых слитков не подвезли. Гедимин хотел достать подвеску — металлический лист ещё можно было выгладить и заново прорезать прожилки — но Скогн попятился к печи, и сармат отдёрнул руку.

— Sata! В горн-то зачем лезть⁈

Он оглянулся на кипящую воду. Её уровень упал уже на два сантиметра, а температура так и не понизилась. «Вот как, значит, тут выглядит термостат. Надо сделать себе такой. Для опытов,» — подумал сармат, глядя на широкую, ничем не закрытую горловину, из которой валил пар. «Удобно — с изоляцией не возиться. Хотя — крышка лишней не будет.»

— Я сделаю чашку для себя, — сказал он, доставая из кармана расплющенный ульсеновый пруток. — Ещё раз покажу разбрызгивание металла. Дальше — сами.

…Бывший жрец со склада не вышел. Гедимин, поливая расплавленной ульсеной стекло, видел краем глаза, как у соседней печи работают Сэта. Им металла не досталось, но Вепуат принёс красители четырёх цветов. Гедимин шипел на Скогнов, лезущих в расплав то руками, то носом, поворачивал стеклянные заготовки нужным боком и следил за выкипающей водой. Когда последнюю шихту извели на пупырчатые бусины, сармат с облегчённым вздохом закрыл печь. Не так сложно было выдувать сосуд через неудобный мундштук или поддевать стекло кованым штырём, как следить за мельтешащими силуэтами и слушать непрерывный писк, не понимая ни звука. Никто не обжёгся и не спалил одежду, и Гедимин был уверен, что это его заслуга, — у Скогнов были свои представления о технике безопасности…

«Выкипело,» — сармат заглянул в опустевший сосуд, замерил температуру внутри и удивлённо хмыкнул — она незаметно упала до двадцати восьми градусов. «Вот тебе и термостат,» — Гедимин вынул «щупы» из ёмкости и снова взглянул на термометр. «Вот тебе и защитное поле вместо крышки. Не знаю, что это было, но попробую воспроизвести…»

Он огляделся по сторонам в поисках ёмкости с водой — и тут же о ней забыл. У прозрачной «стены», разделяющей цех надвое, стояли Скогны и выясняли что-то у Сэта. Те держались спокойно и отвечали, хоть и очень коротко; Вепуат быстро переводил с шуршащего на визгливый, не издавая ни одного понятного звука. Ещё несколько секунд — и Скогны с писком вывалились в «шлюз», вернулись, впустив холодный сквозняк и сородичей с мокрым «мешком» для горячих предметов, и принялись собирать готовые «стекляшки». Гедимин еле успел отобрать у них свою толстостенную колбу; «термос», из которого выкипела вода, всё-таки уволокли.

— Забавный эффект, да? — Вепуат усмехнулся, но его глаза остались тёмными. — И тебе стало интересно? Ловко ты всё-таки делаешь эти ровные горловины. У меня они вечно наискось.

За его спиной Сэта собирали горячие чашки и бусины и негромко шуршали на своём языке. Красного свечения Гедимин не увидел — похоже, недавние «переговоры» никого не разозлили.

— О чём говорили? — сармат кивнул на освобождённый от «стены» коридор. — Зря ты сделал дырки. Сцепились бы прямо в цехе…

Вепуат отмахнулся.

— Никто не сцеплялся. Скогны спрашивали про осаду, — как всё прошло, что себе думает Аса’ан, кого теперь казнят… Ничего нового, Гедимин. За городом смотрят, но мир заключён, и нарушать его не с чего.

Гедимин покосился на закрытую дверь склада.

— Жрец живой?

— Ага, — Вепуат кивнул. — Немного приободрился. Повесишь ему гамак? Я без тебя не рискнул ковырять стену. Мало ли, какая там проводка…

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Ладно, проковыряем.

…Кут’тайри стоял посреди склада, разглядывая ещё горячую стеклянную чашу — пятиугольную в поперечнике, на пяти коротких ногах. Она занимала его больше, чем составленные в угол плетёнки, — там, как разглядел Гедимин, были сушёные корешки, стебли или, возможно, полоски мяса, что-то вроде ягод, бурдюки с водой… Сармат выбрал в стене углубления и вколотил туда короткие обломки костей, — все принесённые «контейнеры» были приспособлены для подвешивания, и Гедимин пристроил их на высоте, удобной для филка. Сэта был примерно того же роста.

— Держится, — сказал сармат, надавив ладонью на подвешенный гамак. Большую нагрузку он давать не стал — ограничился центнером. Сэта, насколько он помнил, весили обычно меньше.

— Темно тут всё-таки, — вздохнул Вепуат, пройдя мимо безучастного Кут’тайри и оглядевшись по сторонам. — Но свет точно привлечёт внимание.

— Ему чертежи не чертить, — буркнул Гедимин. — А будет нужно — возьмёт кусок кейека, посветит.

Кут’тайри, на секунду подняв на него взгляд, что-то прошелестел и отошёл в сторону, покачивая на ладонях стеклянную чашу. Вепуат едва заметно сощурился.

— Что он сказал? — насторожился Гедимин. — Если ему тут не нравится, мог бы сам…

— Он сказал: «Моя жизнь в „руках“ Пламени», — перебил его Вепуат. — И что он не понимает, зачем мы его вытащили. Да тихо ты! Знаю, что хочешь сказать. Он ведь так и сделает. Ему сейчас не до шуток.

Гедимин поморщился.

— Чего ты от меня-то хочешь⁈ Могу с ним поговорить о сэтских технологиях. О той штуке, и как он до неё додумался. И с какого перепугу она взорвалась. Думаешь, от этого ему полегчает?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Взорвалась она потому, что Сэта разгневали жреца Пламени. Это и камню понятно. А с технологиями… погоди пока.

Гедимин выразительно пожал плечами.

— Много сложностей. Пойду лучше печами займусь. Там ещё ночь или уже утро?

…За полчаса вода, нагретая до пятидесяти градусов, не остыла ни на один. Гедимин, убрав от «термостата» анализатор, потянулся за пробкой. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Ты бы лучше её сунул в охладитель. Вот так, открытой.

— Обмёрзнет, — буркнул Гедимин, незаметно трогая когтем открытое горлышко сосуда. Что-то не давало температуре внутри изменяться, при том, что препятствий для теплообмена практически не было. Граница двух сред проходила по краю стекла — внутри было на тридцать пять градусов теплее, как будто Гедимин протыкал когтем невидимую, но непроницаемую плёнку.

Сармат налил внутрь холодной воды, охладив содержимое до плюс тридцати. «Плёнка» не помешала смешиванию и остыванию, и непохоже было, чтобы вода собиралась нагреваться. Гедимин снова тронул когтем горлышко сосуда. Граница сред была на месте; перепад температур уменьшился, но всё так же противоречил законам физики.

— Очень чёткий раздел, — пробормотал сармат. — Будто молекулы во что-то ударяются — и всё. Быстрые внутри, медленные — снаружи.

— Интересно, на сколько этого эффекта хватит, — сказал Вепуат. — Если, к примеру, снаружи минус семьдесят…

Гедимин досадливо сощурился. Колба у него была одна, быстрая кристаллизация воды её разорвала бы, — а что ей могло бы помешать, сармат пока не понимал. «Странности. Везде какие-то странности,» — сармат покосился на колбу без внутреннего напыления — в ней вода полчаса как остыла до плюс пятнадцати. «Хуже всего — этот эффект и для местных в новинку. Хотя… может, какое-нибудь объяснение они и придумают.»

Он прислушался к шуму на окраине. Минут пятнадцать назад завыла и тут же заткнулась дудка — прибыл небольшой караван, скорее всего, с припасами и солдатами-сменщиками. Выходить к нему сармат не стал — за разгрузкой припасов он наблюдал десятки раз, ценных реагентов не ждал, все рабочие и так были в лагере — кроме тех, кто уполз под землю. «Сегодня дежурит Корген. Термосы ему, наверное, уже показали. Спросить, почему они так работают? Выдаст какой-нибудь бред про стихии и колдовство…»

— Если сделать сосуд, зеркальный изнутри, — что будет? — подумал он вслух.

— Проверь, — быстро ответил Вепуат. — Мы ведь делали. Только били их потом. А опытов с ними не ставили. А если стекло в два слоя, чтобы металл не стирался…

Он надолго задумался. Гедимин посмотрел на термометр. «Плюс тридцать. А если взять вещество холоднее, чем воздух?»

…Ледышка оплавилась по краям. Воздух внутри был чуть-чуть холоднее, чем снаружи, — за счёт обычного теплообмена, не более того, никаких невидимых плёнок и прочего бреда.

— Тает, — сказал Гедимин, глядя на капли воды. — Греется и тает. Никакой термоизоляции. Ничего не понимаю. Что это вообще за эффект?

Снаружи под чьими-то ногами захрустел гравий. Кто-то поддел пальцем полог и вполголоса пробормотал что-то недовольное. Вепуат, озадаченно хмыкнув, пошёл открывать. Гедимин угрюмо сощурился. «Гварза. Его тут не хватало. Вот так сядешь на полчаса поработать…»

— Кет… — вошедший равнодушно глянул на ёмкости с водой и повернулся к сармату. — Проверка на растворимость? Самое время — после того, как всунул это вещество во все фляжки… Не встречал караван? Почему?

— Что там делать? — буркнул Гедимин, чувствуя нарастающее раздражение. — Они обычно сами справляются.

— Новости из Сэви, — Гварза навис над столом, опираясь на столешницу ладонью. — К ним вчера доехал караван из Тогота. А завтра он доедет сюда и встанет лагерем. Тогот прислал учеников-стеклоделов.

… — А нас тут всё больше, и больше, и больше, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на тёмный холм. Светлое время суток промелькнуло, уместившись в одну смену, — Гедимин только и застал пару часов с утра, а когда выбрался из «реакторного отсека», давно стемнело. Плато превратилось в цепь цветных огней — жёлтые справа, одинокий красный по центру, слева — красные и жёлтые вперемешку и едва различимый белый. «Завтра зажгутся новые,» — думал Гедимин. «Один или даже несколько. Тоготцы кухню привезут или обойдутся шатрами?..»

— Скоро придётся строить гостиницу, — сказал Вепуат, оборачиваясь к нему. — Это из Синви можно бегать учиться. Или из городов Сэта с их порталами. Из Тогота приедут надолго.

Гедимин пожал плечами.

— В бараке ещё есть пустые комнаты. Скогны — существа компактные. Не хватит — достроим новые.

…Длинная тень вынырнула из-за скалы. За ней бок о бок летели ещё две, одна тянулась сзади, заметно отставая. Её дёргало то в одну сторону, то в другую. Через пару секунд Гедимин разглядел под её брюхом свисающие обрезки шнура.

«Трилобит» с тихим треском сел на подставленную руку и вцепился в перчатку. Вепуат поймал ещё двоих. Третий сделал над ним круг, попытался столкнуть уже севшего и под недовольное хрюканье пристроился на плече Гедимина. Сармат сунул ему в челюсти кусок мяса — задание, хоть и не без промашек, было выполнено.

— Осваивается, — сказал Вепуат, перехватив его взгляд. — И строй держит. Виляет, но это поправимо. Нет, мне всё-таки интересно, как их натаскивают, не спуская со шнурка…

Что-то сверкнуло сбоку и чуть позади — там, где остались огненные кратеры сторожевых постов. За первой вспышкой последовала вторая, более яркая. «Трилобиты», коротко прогудев, втянули хоботки и уползли по броне за спину. Гедимин схватился за сигма-сканер.

Только прибор и мог что-то разглядеть в такой темноте. Над рябью разломов в стороне от «стоянки» сарматов медленно всплывал, колыхаясь, гигантский силуэт. Секунда — и очертания сегментированного дирижабля расплылись и затерялись среди помех.

— Sata! — вскрикнул Гедимин, глядя, как в той же стороне в небо бьют столбы красно-жёлтого пламени. Вепуат вскинул руку в предостерегающем жесте. Вспышки угасли, и тут же на них «ответили» с постов. Гедимин услышал громкий шорох и треск. Он хотел развернуться к постам, но Вепуат схватил его за плечо и повернул к разгорающимся «кострам».

— Спокойно! Тут все мирные. Но появиться хотят эффектно. Смотри!

Эшку-тэй висели за его спиной, не издавая ни звука. Вепуат приподнял перья, прикрывая их, и встал рядом с Гедимином. Из темноты над долиной всплывали два гигантских «трилобита».

Они были раскрашены как раз для таких появлений — яркие узоры на чёрном фоне, светящиеся кромки огромных щитков над длинными крыльями. Сквозь внутренние полости с громким шипением проходил воздух. Крылья, растущие в два яруса, слаженно колыхались, сегментированные хвосты плавно выгибались, подгоняя «дирижабль» вперёд. Через десять секунд огромные «трилобиты» повисли над пепельным валом, и Гедимин увидел сомкнутые челюсти, многочисленные глаза, несимметрично разбросанные по головному сегменту, и ряды бронированных крючьев под брюхом — каждый с десятком загнутых шипов, готовых впиться в соразмерную опору, но совсем не пригодных для передвижения по земле.

Жаберные щели тоже просматривались — как и гуманоидные силуэты за ними, «пилоты» живых «дирижаблей». Гиганты нестройно шипели, подёргивая крыльями. Те, кто сидел на их спинах, на конструкциях, вколоченных в неподвижные фрагменты щитков, крепко держались и чего-то ждали. Пара секунд — и «трилобиты», шумно стравив воздух из каких-то объёмных полостей, опустились почти до земли. Их брюшные крючья коснулись пепла, и они их тут же поджали. «Не любят спускаться,» — подумал Гедимин, жалея, что не может заглянуть в жабры — «пилоты» работали там, управлять «трилобитом» сверху, с нечувствительной брони, было очевидно бесполезно. «Как они вообще живут? Всегда на лету? Тогда зачем столько крючьев?»

Манёвры закончились. «Дирижабли» замерли, широко расставив крылья. «Пассажиры» поднялись на ноги. Первым встал Сэта; на его груди, поверх тёмно-синей кольчуги, висел отполированный камешек в костяной оправе. Гедимин смотрел, как поднимаются прибывшие — пятеро Сэта, увешанных цацками, двое одетых попроще, но в кольчугах и с оружием, двое Джагулов без оружия, но в панцирях из костей и кожи, со странными многослойными наручами… «Операторы дронов,» — мелькнуло в голове, и сармат поискал взглядом летучих лазутчиков. Ни одного «трилобита» рядом не было — зато на головных щитках гигантов, кроме настоящих глаз, обнаружились наклеенные «зрячие камни». Гедимин с кривой ухмылкой поднял руку в приветственном жесте.

— Видеотрансляция, мать её колба…

Вепуат, укоризненно хмыкнув, пихнул его в бок — и сам повторил его жест, с ухмылкой глядя на прибывших.

— Посольство Аса’ана. Гедимин… как по-твоему, Айзека надо предупреждать?

— Уверен, что посольство, а не боевая авиация? — Гедимин угрюмо сощурился на огромных «трилобитов». «Пассажирские места» на их панцирях в несколько простых операций превращались в пулемётные гнёзда. Сармат не знал точно, что тут служит аналогом авиационного пулемёта или бластерной турели, но проверять ему совсем не хотелось.

— Тихо! — зашипел Вепуат, глядя на Сэта с каменным зеркальцем на груди. Тот заговорил, поднеся к амулету обе руки с согнутыми пальцами; глаза из-под шлема горели ровным желтоватым огнём, красные пятна на ладонях не проступали.

Вепуат повернулся к Гедимину.

— Это верховный жрец из Аса’ана. Они все рады, что нашли тебя. Они надеются, что твоя рука не сильно пострадала. Они извиняются за Тей’кахашту. Он умеет отдавать приказы и выполнять, он не умеет правильно говорить с богами. Аса’ан готов ответить, если вызвал гнев. Но надеется, что этого не случилось. Вожди Аса’ана хотели бы заключить мир.

Гедимин растерянно хмыкнул. Из всего этого до его мозга дошла только последняя фраза.

— Мир? С кем? С Шакхой?

Вепуат досадливо сощурился.

— С нами, жрец Пламени. С Шакхой разобрались вчера.

— Мы с ними не воева… Hasu! — выдохнул Гедимин и получил кулаком в нагрудную пластину, но даже этого не заметил. — Верно. Официальный мирный договор. Так? Они хорошо придумали. Скажи им…

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Погоди. Вопрос серьёзный. Нас тут всего двое, и мы обвешаны «трилобитами». А Айзек вообще не в курсе. Я позову их в Элидген. Официально — так официально.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Так им и скажи.

«А если официально…» — мысли в мозгу шевелились со странным замедлением — будто в черепе запускался сложный механизм, постепенно набирающий обороты. «Если это будет договор с Элидгеном… Это касается всех. И филков, и стражей, и Броннов со Скогнами. Всех Броннов со Скогнами. И столяров тоже…»

…Крышка с грохотом отлетела в сторону. Гедимин на бегу недовольно сощурился — ломать сооружения он не хотел, но в спешке не рассчитал силу. «Если треснула — заварим,» — подумал он и тут же забыл о крышке — не рассчитав скорость, едва не врезался в операторский пост. Айзек взлетел из кресла, вскидывая наручный «арктус».

— Теск! Ты что, мутировал⁈

— Посольство из Аса’ана, — выдохнул Гедимин; тормозить пришлось когтями о стены, шагнуть назад и не нависать над Айзеком он смог далеко не сразу. — Будем заключать мир. С Элидгеном. Надо всех…

— Ядро Сатурна! — Айзек грохнул кулаком о кулак. — Сиди тут, никуда не лезь, будет нужно — позовём. Да… реактор заглуши. На всякий случай.

Спросить Гедимин ни о чём не успел — Айзек пролетел мимо него, доля секунды — и наверху громыхнула крышка. Судя по грохоту, она всё-таки не треснула — ни в первый раз, ни во второй. Сармат шумно выдохнул, встряхнул головой и криво ухмыльнулся, глядя на отражение твэлов в мониторе. Тонкие щупальца, прижавшиеся к его вискам и плечам, потеплели и едва заметно дрожали — существо из реактора было явно озадачено.

— Всё хорошо, — выдохнул Гедимин, наклоняясь над пультом и рассеянно гладя жёлтую стенку. — Ещё один союз. Нормальные соседи и обмен технологиями. Если только никто не натворит ерунды…

…Когда за сарматом пришли, отражение в мониторе давно потускнело. На количество и температуру щупалец остановка реактора не повлияла — хранитель всё так же «держался» за Гедимина и вроде бы не обижался на внезапное глушение.

— Наверх, — бросил филк, скатившийся в туннель; зрачки у него были огромные — до краёв радужки. — Там эти. Дирижабли. Айзек очень звал.

— Ещё не дерутся? — спросил Гедимин с кривой ухмылкой. Филк мотнул головой и умчался. Когда сармат вышел из «реакторного отсека», посланец уже исчез — только шлюз в защитном поле зиял, не закрываясь.

…«Дирижабли» висели над соседним плато. Снижаться они не любили и при первой возможности поднялись на двадцать метров и замерли так, слабо поводя полувтянутыми крыльями. Гедимин видел над крышей ангара светящийся орнамент на панцирях, а вдоль обрыва — слабый блеск отполированной кости, — позиции Скогнов-стрелков и «блиндаж» ракетомётчиков слегка демаскировали фонари у горячего цеха. «И тут демаскировка, и там она же. Ладно, сойдёт,» — Гедимин отвернулся от свечений и бликов и вышел к сияющему куполу.

Защитное поле поставили только что, но изнутри оно успело прогреться — кто-то принёс термопластину и две жаровни. По периметру «зала» устроились, кажется, все, кроме отрядастрелков, — даже нхельви набились под купол и в тесноте лезли на плечи Броннам и Скогнам. Карлики, ничего не замечая, следили за плотной группой чужаков. Им дали место на одном из сегментов разорванной дуги, ближе к жаровням. Сэта встали по центру, Джагулов оттеснили на край; их было только двое — «пилоты» остались на «дирижаблях». Гедимин окинул взглядом притихший зал — всем тут было не по себе, только трое в чёрных скафандрах ничем не показывали волнения. Вепуат оглянулся на сармата и жестом поманил к себе — там было свободное место, как раз между ним и Айзеком.

Карлики расступились, пропуская Гедимина, но что-то длинное и белое упёрлось ему в грудь. Сармат взглянул на неожиданный шлагбаум — страж молча сунул посох ему в руку и шагнул назад. Гедимин изумлённо мигнул.

— А ты как?

— Вставай в круг, — вместо ответа буркнул Корген. Его блестящие шипы, как и перья Вепуата, встали дыбом. «Не телепортируется, но ныряет в камень,» — мелькнуло в голове у Гедимина. «Если что, позовёт подкрепление.»

Желтизна с ладони почти уже сошла. Сармат сжал пальцы на прохладном древке и шагнул в круг. Ладонь заныла от невидимых шипов, боль поднялась до локтя и в долю секунды схлынула, оставив на коже слабое покалывание.

— Вот и Гедимин с нами, — сказал Айзек — сармат даже не понял, на каком языке он говорит. — Значит, вожди Аса’ана хотят мира с Элидгеном, городом нового Пламени?

— Да, — отозвался Сэта с зеркалом на груди. — Я, хранитель жара Аса’ана, пришёл предложить мир. Наш спор с Шакхой случайно задел Равных Куэннам. Но мы не хотели ссоры с вами.

— Мы тоже не любим ссор, — сказал Айзек, покосившись на Гедимина. — Мы любим мирную торговлю и развитие ремёсел. Мы делимся знаниями и учим новым вещам. Но мы очень не любим, когда из них делают оружие.

Сэта склонил голову, прикрывая зеркальный камень ладонями.

— Шакха! Это была огромная глупость, — он ощерился, показывая четыре пары клыков. — Мы видели, что из-за этого было. Мы запомнили. Эту глупость не повторит никто в Аса’ане. Учиться у Равных Куэннам — большая честь для Сэта. Если будет ваша воля и воля Пламени…

Айзек кивнул.

— Элидген заключит мир с Аса’аном. Не будет войн. Будут ремёсла, и обмен, и обучение. Но у Пламени свои условия…

«У него даже интонации — как у этого… вождя, жреца, или кто он,» — подумал Гедимин, стараясь мигать не слишком часто. «Условия? Да, надо сказать им…»

— Отста… — начал было он, но бронированная перчатка Айзека до хруста сжала его оголённое запястье, и сармат прижал онемевшую руку к груди, изумлённо мигая. Командир по-прежнему смотрел на чужаков; ни рот, ни глаза не дёрнулись.

— Здесь вы видите пришельцев из разных народов, — размеренно заговорил Айзек. — Сэта, Джагулы, Бронны, Скогны, нхельви… Все они заключили с нами мир. И всех их равно рады тут видеть. Мы знаем о ваших ссорах и войнах. Даже больше, чем нам хотелось бы. Здесь, в Элидгене, их не будет. Все, кто приходит сюда, расходятся с другими мирно, как бы ни хотели убить их. Тот, кто причинит другому вред, будет изгнан из Элидгена, и его народ ответит за его преступление. Если Аса’ан согласен, мы заключим мир. Если нет — мы не нападём на вас первыми, но не подходите близко к холму.

Он приподнял руку в странном, незнакомом Гедимину жесте. Сэта и Джагулы быстро переглянулись. Гедимин видел, как ощериваются пасти, сгибаются пальцы, и поблескивают клыки и когти.

— Это большая цена, Равный Куэннам, — медленно проговорил Сэта. — Пусть мы принесём такую клятву. Кто поручится за карликов? Они не знают цены словам. Они не соблюдают договоров. Кто поручится за зверьков, разрывающих скалы? Они не знают даже своей силы.

Айзек приложил к груди сжатый кулак; его ладонь легла на плечо Гедимина, и сармат растерянно мигнул.

— Сэта из Шакхи знают больше о карликах и о договоре Элидгена, — сказал Айзек. — Они могли бы рассказать о цене слов. Они работали со Скогнами бок о бок в одной литейне. За много дней не было сказано даже плохого слова.

Вепуат исподтишка показал Гедимину кулак. Сармат угрюмо сощурился. «Ладно. Влезать не буду. Дипломатия, мать её пробирка…»

— Трудно поверить, — отозвался Сэта.

— Странно было бы требовать веры, — сказал Айзек. — Здесь вождь Аса’ана, старшие Бронны и Скогны и один из стражей. Все они на Пламени поклянутся соблюдать договор Элидгена. Если кто-то и после этого не разберётся с ценой слов…

Он молча поднял сжатый кулак, и Гедимину померещилось, как из-под пальцев бьёт холодный зелёный свет. Галлюцинация длилась долю секунды — сармат даже не успел понять, видит её или нет.

— Мы готовы, — отозвался Сэта. — Мы выполняем волю Аса’ана. Я принесу клятву.

— Гедимин, встань в центре, — велел Айзек. — Посох отдай, перчатку надень. Ага… Сфалт держи вот так. По сигналу сдвинешь пластину. Луч прямо в небо.

— Купол сожжёт, — Гедимин покосился на защитное поле.

— Так и нужно, — Айзек едва заметно ухмыльнулся.

…Над головой сверкнула зелёная вспышка, и со всех сторон сразу налетел холодный ветер — защитный купол выгорел дотла. Гедимин надавил пальцем на экранирующую пластину, плавно задвигая её на место. Смотрел он только на корпус сфалта — на руки на нём: чёрная бронированная перчатка рядом с когтистой ладонью в короткой жёлтой шерсти, шестипалые руки — тёмная и светлая — с откидными когтями, массивная ладонь, будто вырезанная из базальта, пушистая полосатая лапка… Не хватало одной руки — желтовато-бурой, с короткими мощными пальцами и подточенными когтями.

«Джагулы клятву не принесли,» — думал Гедимин, слушая непонятные шорохи, потрескивания, писк и взрыкивания. Корген, вернув себе посох, теперь стоял среди сарматов. Переговоры ещё не закончились — и через несколько секунд, когда Гедимин собирался незаметно просочиться в «реакторный отсек», о нём вспомнили. Вепуат вцепился в его локоть и втащил сармата в круг. Напротив, потеснив посланников-Сэта, стояли двое Джагулов. Вепуат, оглянувшись, нашипел на Коргена, и посох вернулся к Гедимину. Сармат досадливо сощурился. «Что ещё? Вроде договорились…»

— … вернуть племени Джуул, — услышал он голос Джагула. В переводе рычание превратилось в речь, но интонация осталась рявкающей — как будто говорящий с трудом сдерживает то ли страх, то ли злость.

— Эти эшку-тэй — наши трофеи, — отозвался Вепуат, покосившись на Гедимина, как будто ждал от него поддержки. — Мы добыли их в бою. Если они нужны племени Джуул — платите выкуп.

— Справедливо, — заметил жрец из Аса’ана. — Заметь, что народ Пламени милосерден — ваши звери до сих пор живы, а не нанизаны на колья.

Гедимин неприязненно сощурился — чем больше он узнавал о местных обычаях, тем меньше они ему нравились.

— Справедливо, — Джагул наклонил голову. — Я не говорил о несправедливости. Нам нужны живые эшку-тэй. Чего ты хочешь, одетый в чёрные перья?

Вепуат молча показал ухмыльнувшемуся Гедимину кулак и перевёл взгляд на Джагула.

— Нам нужен кейек, чистый кровяной камень и руда рална. По камню за каждого зверя.

Джагулы быстро переглянулись. Гедимин ждал спора, но их лица будто разгладились, а клыки — втянулись. Сэта, напряжённо следящий за ними, качнул светящейся гривой.

— Малая цена за живых зверей, — заметил он. — Народ Пламени щедр. Мы внесём часть платы за племя Джуул, если воины Джуул не запаслись камнями.

Джагулы снова оскалились, но один из них достал из-под полы бренчащий мешочек.

— Покажи зверей, — буркнул он. — Если они не могут летать, оставишь их себе.

…Ещё один камешек лёг в стеклянную чашку. Это был сероватый обломок со стальным блеском — осколок минерала «рална». Вепуат перехватил «трилобита» за хвост, свернул в клубок и протянул Джагулу. Ещё одно животное отправилось в утеплённый мешок. На мешке были лямки и костяные крючки-застёжки, внутри — обшитые войлоком ячейки с тщательно обработанными продухами, — Джагулы принесли штатный контейнер для транспортировки «трилобитов», и Гедимин приглядывался к его устройству, думая, что не помешает его скопировать.

— Тринадцатый зверь, — сказал Вепуат, отряхивая руки. Душевая опустела, хрюканье и потрескивание прекратились — в рюкзаках «трилобиты» сидели тихо, да и хлопать щитками там было негде.

— Если были другие — ищите их в Сфене Огня.

— У тебя тринадцать камней, — буркнул Джагул. — Из тех, что ты называл. Племя Джуул с тобой в расчёте.

…Летучих гигантов снова заставили снизиться. Гедимин и Вепуат наблюдали с обрыва, как яркий огненный орнамент на секунду перекрывается тенями и снова загорается в темноте. Некоторые из теней слегка светились.

— Ещё одна группа в обучение, — шёпотом рассуждал Вепуат, щурясь на закрытый горячий цех. — Совсем новички. Не знаю, как их развести с шакхийцами. Поладят, нет? Если установить очерёдность… Тогда Скогны совсем их обгонят. Может, третью печь им?

— Печей всё-таки мало, — Гедимин тяжело вздохнул. «Вот в кои-то веки они мне понадобились, так и отсюда выгоняют…»

Вепуат развёл руками.

— Потерпи немного. В Шакхе скоро свои построят. Будут к нам заходить только за инструкциями. А вот Аса’ан… Аса’ан надо хорошо натаскать. Дальше эта технология пойдёт уже от них. Они у Сэта — что-то вроде столицы.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Пойдёт от них… Они, похоже, в плотном общении с Джагулами. И Кьюссы где-то рядом. Если не одни, то другие скоро наделают оружия. Они-то ничего нам не обещали…

Вепуат заглянул ему в глаза.

— Ты не волнуйся раньше времени, Гедимин. С нас пока хватит Аса’ана. До Джагулов очередь дойдёт.

8 день Огня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Душевую от помёта отмыли. Посреди чистого помещения у стены рядом со стиральным агрегатом стоял посудомоечный. С ним возился филк, выгружая миски и фляги на волокушу, застеленную шкурами в три слоя и полупрозрачным пузырём какого-то животного поверх них. Гедимин поморщился, подумав, что давно пора сделать накидное полотнище из гзеша — его, по крайней мере, можно будет стерилизовать кипячением.

— Работает? — спросил он у филка.

Тот нагнулся над каменным баком и что-то нашаривал на его дне. Вынув две половины глиняной плошки (слишком маленькой для любого сармата, — видимо, очередной подарок Скогнов), он сердито фыркнул.

— Убавь напор! Видишь — миски не выдерживают?

Гедимин отобрал у него расколотую плошку, повертел в руках и заглянул в бак.

— Напор нормальный. Как вы их туда пихаете?.. Ага. Говорил же — глиняное торчком не ставить!

— Плашмя — не отмывается, — отозвался недовольный филк, протискиваясь мимо сармата.

— Так держи их там, сколько надо, а не пять минут, — буркнул Гедимин, пропуская его к машине. Из неё вынули ещё десяток плошек, одну — с тонкой трещиной.

— Видел? — филк, раздражённо фыркнув, швырнул треснутую посудину к глиняным осколкам, и она развалилась окончательно. — Когда нам уже выдадут нормальные миски⁈ Ведь умеете же их делать!

Он сунул Гедимину под респиратор ёмкость из чёрного стекла. Сармат хмыкнул.

— Когда наберёте мне достаточно чёрного песка. Сколько смен у вас на рудосборнике?

— Достаточно, — буркнул филк. — Ешь ты, что ли, эту руду⁈

Сбоку раздалось сдавленное хрюканье. Обернувшись, Гедимин увидел Вепуата со шлангом в руках. Тот успел ополоснуть броню и теперь подсоединял «кишку» к открытому клапану скафандра. «Как он мимо прошёл? Я же тут стою, у двери. Не заметил. Грёбаные филки!» — Гедимин досадливо сощурился.

— Вчера санки весь вечер валялись без дела, — угрюмо сказал он. — Не нужна новая посуда — не напрягайтесь. Мне-то всё равно, из чего вы там жрёте.

Филк, громко фыркнув, бросил на шкуры последние плошки, и Гедимин мельком подумал, что при более аккуратном обращении они бились бы реже и раздражали меньше. Волокуша с грохотом поехала к выходу. Вепуат, дотянувшись, отодвинул глиняные ёмкости друг от друга. Филк ещё что-то бурчал, выбираясь из ангара, когда шум воды в скафандре заглушил его слова.

— Что, народ недоволен? — Вепуат ухмыльнулся. Гедимин угрюмо сощурился в ответ.

— Ладно, что станцию строю я один. Но и со всякой ерундой вожусь только я. Что, в лагере больше никого нет?

Вепуат примирительно похлопал его по локтю. В скафандре забулькало.

— Они стараются. Гравий смёрзся и больше не оттаивает. Устойчивое похолодание. Я, как помоюсь, пройду по плато, оттаю им площадку. Пусть работают.

Он, отсоединив шланг, прошёлся по душевой, заглянул в контейнер с «мылом» и еле слышно хмыкнул.

— Они и посуду этим же моют. Хорошо, оно легко споласкивается. Не то наелись бы ксеносульфатов…

— Ну, хоть не скогнийского мыла, — отозвался Гедимин. Из закрытой душевой бочонки с «чёрной грязью» в предбаннике не просматривались, но они там были — и филки эту дрянь на себя намазывали. «И заменить её тут нечем. Не то давно заменили бы. Айзек что-то искал… видимо, не нашёл.»

— Беглый Сэта на складе, — внезапно вспомнил он. — У него там есть вода?

— Вчера приносили, — ответил Вепуат. — Из их города бурдюк… ну, и я нашей принёс. Не знаю, можно им её или нет, — там много чего не хватает, они же пьют, считай, термальный рассол…

Гедимин резко качнул головой.

— На питьё ему хватит. А мыться? Он там третий день без купания.

Он вспомнил, как в тюрьме неделями сидел «без купания», и его передёрнуло. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— А верно. Не задумывался, как они моются. С их плохо управляемой температурой тела… Им всё, кроме кипятка, будет ледяным. Наверное, источники в городе достаточно горячие…

— Как мыться в рассоле? — перебил его Гедимин, отогнав непрошеные мысли о системах охлаждения и о минеральном осадке в трубопроводах. — Он же осядет и въестся в кожу. Это же не «асбест» вываривать…

— Третий день без купания — тяжело, — пробормотал Вепуат. — Они на вид очень чистоплотные. Надо спросить. Может, тихо отведём его сюда. Под куполом, например…

Гедимин открыл было рот, но тут же закрыл. «Вчера тут толкались аса’анцы. Они его ищут. Может, соседний холм уже весь в „видеокамерах“… кстати, надо будет там порыться. Зрячие камни нам самим нужны. Только разобраться, как их перепрограммировать…»

…Горячий цех был открыт. Двое филков высыпали из тигля раскалённый чёрный песок. Руду Гедимин заложил вчера, идя на смену, «выкипала» она за пару часов, — ещё восемь кристаллы грелись попусту. «Пора вводить ночные смены,» — подумал сармат, глядя на горку руды, ещё не пристроенной к делу. «Тут все валятся спать в одно и то же время. Весь барак. Даже часовые… не знаю, выставляют их на ночь? Если нет — ничего хорошего. За периметром следят всего двое стражей, а работать вообще некому.»

— Фильтры забились, — доложил филк (то ли Эгберт, то ли Войя, — им сильно не хватало нашивок с хотя бы номерами, даже номера запомнить было бы легче).

— Угу, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь («Вот и ещё одна помеха. Каждый день их менять, что ли?»). — Сейчас. Вы тут пока…

Он перевёл взгляд на горку гравия. В этот раз к рудосборнику прилипли крупные обломки неправильной формы. «Надо измельчить. Набить, как есть, — выйдет полтигля воздуха. Воздух греть незачем.»

— В лаборатории — камнедробилка, — сказал он вслух. — Тащите сюда. До отъезда можете не возвращать. Всю руду — раздробить до трёх миллиметров, в тигель сыпать только измельчённую.

Филки переглянулись.

— Дробить? — то ли Эгберт, то ли Войя поднёс руку к респиратору. — Об этом речи не было.

Гедимин сузил глаза, но Вепуат втиснулся перед ним и повернулся к филкам.

— Можете взять третьего. Найдёте — скажете мне. Я тут считаю отработанные часы. Не знаю, на кой оно кому нужно, но непосчитанными не останетесь.

Гедимин хотел фыркнуть, но вместо этого мигнул — филки, мгновенно успокоившись, пошли к выходу, по дороге выясняя, где проще добыть волокушу. «Что он им сказал? Вот вроде бы на понятном языке, но всё равно я ничего не понял…» — он безнадёжно покачал головой и полез в карманы за спрессованным промасленным волокном. «Фильтры. Надо их уже менять по графику. Чтобы не вспоминать посреди смены. Двое суток — дольше они не выдерживают.»

— И мне поменяй, — попросил Вепуат, «заглядывая» в газоотвод лучом сигма-сканера. — Сегодня приедут тоготцы…

Он нервно поёжился, и перья на плечах поднялись и с треском опустились.

— Две печи на Скогнов, куда-то пристраивать Сэта… Придётся их разводить по времени. Опытных, допустим, ставить на утро, новичков — на вечер…

— Пока я на смене, можешь занять все печи, — сказал Гедимин, сбрасывая на поддон твёрдый ком отработанного фильтра — то ли окаменевший клубок, то ли волокнистый минерал. — Только потом тигли обратно засунь.

Вепуат покачал головой.

— Температурный режим не тот. Это заново всё греть, охлаждать… И потом — без тебя я тут не работаю.

Гедимин мигнул.

— Я тут зачем? Все технологии ты знаешь. С механизмами… да ты видишь эти «механизмы». Тут никакой механик ничем не поможет. Приходи, когда хочешь, и работай.

— Я один со Скогнами и Сэта не справлюсь, — Вепуат помрачнел. — Не разделюсь надвое… Тебе что, совсем надоел этот цех?

— Не надоел, — быстро ответил Гедимин. — Но как-то это… неоптимально. Когда там приедут тоготцы? Не раньше рассвета, наверное. Поставь их на вечер с местными Скогнами. А Сэта пусть работают утром. Тогда ты один со всеми справишься, и всем будет проще.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Ты забыл, что смысл именно в совместной работе? Надо, чтобы они взаимодействовали. Они привыкают постепенно. Но пока что нужен присмотр. А кроме тебя, мне положиться не на кого. Не филков же сюда ставить?

Гедимин рассеянно кивнул. Чем дальше, тем разговор казался ему бессмысленнее… и какой-то звук, тихий, как гул воздуховодов, но в другой тональности, тревожил всё сильнее. «Что там? Как будто что-то горит…»

— Идём, — буркнул он, не дослушав, и шагнул к закрытой двери склада.

Едва сарматы её приоткрыли, им в глаза ударил красный свет и раскалённый ветер. Посреди помещения повис огненный шар. Будто кто-то расплылил горящую аэрозоль, — внутри шара всё время что-то металось, клокотало, мчалось в разные стороны, растягивая облако пламени к стенам и снова его сжимая. Сквозь ослепительный свет Гедимин разглядел на полу чёрные пятна — смятую одежду, пару пустых посудин и зеркало с ручкой. Они горели вместе с невидимой «аэрозолью» в кипящем облаке.

— Огненная форма! — вскрикнул Вепуат. Стена защитного поля встала между ним и горящим воздухом. Пламя потускнело.

— Zaa hasu! — выдохнул Гедимин. — И как его теперь обратно?

Он вскинул «арктус», окружая живой огонь защитным полем. «Кажется, надо сжать его. В прошлый раз помогло… Вот нашёл же время! Где мы ему теперь возьмём…»

Пламя замерло. Ещё секунду оно горело вертикальным столбом, медленно сжимаясь. Из-под его основания проступила сброшенная одежда, потом — раскалённая чашка… Огненный столб повис над зеркалом. Пару мгновений он дрожал над отражающей поверхностью — и, сменив цвет на золотистый, втянулся в лежащее на полу тряпьё. Секунда — и гуманоид с тёмно-красной гривой зашевелился, с трудом поднимаясь на ноги.

«Вернулся,» — Гедимин с облегчённым вздохом посмотрел на Сэта. Жрец-изгнанник выглядел белесым, будто выцветшим, но грива уже «разгорелась» до тёмно-бордового. Он подобрал зеркало, показал клыки в невесёлой ухмылке и что-то прошелестел. Вепуат еле слышно хмыкнул и ответил, кивнув на подвешенные на стену «контейнеры» и висящий рядом гамак. Услышав новую реплику, он пошевелил пальцами и повернулся к Гедимину.

— Сегодня ему лучше. Просил разрешить ему выйти к печам и посмотреть за работой. Даже не знаю…

— Да пусть смотрит, — Гедимин пожал плечами. — Только чтобы снаружи его не увидели. Что тут с ним было? Они так лечатся?

— Они так моются, — Вепуат ухмыльнулся. — Холодная вода им неприятна, так что купаются в огне. Термическая стерилизация.

Гедимин мигнул.

— Это же вроде опасно. Трудно потом возвращаться. Нужна помощь, особый ритуал, вещества какие-то…

— Ну да, обычно так, — Вепуат кивнул, уточнил что-то у жреца, пристально наблюдающего за сарматами, и кивнул ещё раз. — Надо же… Я не знал. Выходит, наши зеркала помогают Сэта себя контролировать. Если огненная форма видит своё отражение, она… ну, как бы остаётся в своём уме. И помнит, куда возвращаться. Кут’тайри пробовал на себе и ещё на девятерых. И каждый раз получалось.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Экспериментатор, чтоб его… Оружие он тоже пробовал? А что ещё?

Вепуат укоризненно хмыкнул, но сказал что-то по-сэтски. Жрец опустил голову на грудь и шевельнул острыми ушами. Его грива из багровой стала чёрной.

— Он сделал зеркальную чашу, чтобы огонь перетекал по её поверхности, — перевёл Вепуат. — Огонь снаружи, перетекая, отражался обратно. Потом он решил сделать изогнутый путь для огня, чтобы направлять его изнутри наружу. И усилил его огненным камнем. Когда пламя растекалось по чаше и собиралось в смерч, это было очень красиво. Равные Куэннам не говорили, что им ненавистно оружие и так дорог Аса’ан. Ему, Кут’тайри, неоткуда было это узнать.

«Красиво, мать моя пробирка…» — Гедимин тяжело вздохнул, отогнал фантомные горячие волокна от рук и висков и воспоминания о холодном сине-зелёном огне и махнул рукой.

— Да, наверное, красиво. Интересная была штука. Но войн нам тут не надо. Скажи ему ещё… — сармат покосился на закрытую дверь — «надо было принести образец…». — Скажи, что в зеркальном сосуде горячее не остывает даже на морозе.

«А вот холодное прекрасно греется. А стенки пустого сосуда — прохладные. А как всё это объясняется с научной точки зрения…» — Гедимин досадливо сощурился.

Пока Вепуат говорил, грива Кут’тайри медленно краснела, а голова поднималась с груди. Когда жрец подал голос, Гедимину показалось, что его шерсть едва заметно пожелтела.

— У Равных Куэннам много удивительных вещей, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Если бы Кут’тайри не разгневал тебя, он узнал бы так много о них. Он жалеет, что больше не сделает ни одного зеркального пузыря. Они и пламя, текущее по ним, были очень красивы.

Гедимин сузил глаза.

— Почему не сделает? При чём тут я, вообще? — он двинулся было к Сэта, но сообразил, что только зря его напугает. — Надо что-то сделать, чтобы Аса’ан и Шакха от него отвязались и не хотели убить. А зеркала — пусть делает, сколько хочет. Цех по полдня свободен. Только ты следи за ним — мало ли…

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Посмотрим. Пока что у меня «трилобиты» не вылетаны. И… занятия со старыми группами мы, пожалуй, проведём с утра. Вечером у нас тоготцы.

…Два кратера у дороги горели ярко — Гедимин видел каждую пластину на спине «трилобита», пролетающего над ними. Вепуат устроился прямо у разлома и гонял зверей над сторожевыми постами, сбрасывая на склон камешки для поиска. Сэта забрались на высокие скальные зубцы и оживлённо шуршали — тренировки эшку-тэй до сих пор не надоели им.

— Интересно, Джагулы тренируют зверей над Аса’аном? — вслух думал Вепуат, скармливая «трилобитам» мясо. — В городе негде и жарко, но рядом-то можно? Как они вообще взаимодействуют? В Сфене Огня жить неудобно, если ты не Сэта. А Джагулы — не Сэта. И звери у них… зверей надо кормить. Тут — явно нечем.

— Наёмники, скорее всего, — отозвался Гедимин. — Работают за кейек или «асбест». Или за кровяной камень. Где-то поблизости разлом туда, где они кочуют… Племя Джуул? Слышал я это название…

Он покосился на «трилобита» — Вепуат как раз ощупывал его клеймо.

— Мне так кажется, там без Кьюссов не обошлось, — пробормотал разведчик, почёсывая животное под головным щитком. — Джуул — жёлтые Джагулы. С жёлтой шерстью. Так же, как и Хеллуг. Кьюсские союзники. Интересно, кто сидел за теми «видеокамерами» на мордах гигантов… и чьи они вообще, эти «трилобиты»-переростки. Кочевать на них не слишком удобно…

Гедимин пожал плечами и угрюмо сощурился.

— Я сто раз говорил — если Кьюссам что-то надо, пусть приходят. Мы с ними не воюем. Но гадить себе исподтишка не позволим.

— Тут и без Кьюссов нагадили бы, — невесело хмыкнул Вепуат. — Вот собрал бы Кут’тайри армию с новым оружием и полез в Аса’ан, — и мы потом не отмылись бы. Вот чего им всем не сидится? Ты, Гедимин, хочешь воевать?

Сармата передёрнуло.

— Мне прошлого раза хватило, — буркнул он, подавляя ноющую боль во всех старых шрамах — их накопилось до неприятного много.

— Вот и я о том же, — вздохнул Вепуат и защёлкал когтями, подзывая «трилобита» на плечо. — Не хватало ещё здесь… Но с Кьюссами надо что-то делать.

Гедимин кивнул. Сказать было нечего. «Вряд ли Джагулы тренируют зверей рядом с Аса’аном,» — подумал он, вспомнив, с чего начался разговор. «Если бы так — все они общались бы гораздо спокойнее.»

…Кут’тайри выбрался со склада. Гедимин не сразу его заметил — жрец неподвижно стоял в углу, наблюдая за сородичами у горна. Руки он сложил на груди под накидкой, но то и дело пальцы нервно вздрагивали — его так и тянуло то к инструментам, то к печи. Гедимин сочувственно хмыкнул и поставил на видное место открытую колбу-«термос» с зеркальным напылением. Внутри выкипала неостывающая вода. Помогая «ученику» скручивать стеклянную трубку в полую воронку, он краем глаза видел, как бывший жрец смещается к «термосу». «Инженеры бывшими не бывают,» — думал он с кривой ухмылкой. «Может, он ещё что-нибудь изобретёт. Не для войны.»

…Скогны, закончив работу, столпились у поддона с готовой вещью. От их радостного верещания у сармата звенело в ушах. В этот раз они соорудили что-то, по их меркам, огромное, — чашу, собранную из трёх вогнутых «лепестков», с фигурными ручками, с нефункциональными кривыми шипами, напоминающими элементы Куэннских сооружений… Всё это было собрано из стекла пяти цветов и слегка похоже на беспозвоночное животное — что-то подобное Гедимин видел в старых земных фильмах.

Выносить конструкцию на улицу не спешили — сначала кто-то оделся и добежал до лагеря, потом вернулся с толпой сородичей, но без «носилок», потом принесли мокрую подстилку нужной ширины… Пока Гедимин следил за странным сосудом, гадая о его назначении, Сэта разглядывали и примеряли готовые подвески из рыжеватого и бордового стекла. Готовая ёмкость с горлом-змеевиком — тоже странная штуковина, сильно похожая на попытку соорудить дистиллятор — остывала на поддоне рядом с выкипевшим «термосом». Жрец, наблюдавший за его выкипанием, незаметно исчез.

— Ну, вот и дошло до предметов роскоши, — ухмыльнулся Вепуат, возвращаясь к печам. — Даже любопытно, кому эта чашка достанется. Пить из неё очень неудобно, есть — тоже, но выглядит внушительно. Ага! И твои дошли до красивого, но бесполезного?

— Это дистиллятор, — буркнул Гедимин. — Не видел, куда делся жрец?

— В укрытие, само собой, — отозвался Вепуат. — Он уже сорок минут как ушёл. Собирался прихватить твой «термос», но, наверное, решил не привлекать внимания.

Он повернулся к Сэта, разделившим между собой подвески; один из них подобрал остывающий дистиллятор и негромко зашуршал. Это был, судя по количеству и форме цацек, новый главный жрец. Какое отношение жрецы имеют к производству стекла, Гедимин так и не понял — но это, похоже, был не личный интерес Кут’тайри, его преемник тоже из цеха не вылезал… Вепуат зашуршал в ответ, ему тоже что-то сказали, и он озадаченно мигнул.

Таким же озадаченным он был, когда вернулся с улицы. Гедимин, засыпающий в тигель раздробленную руду (филки, пока он бродил по Сфену Огня, успели перемолоть все небогатые запасы и сложить в отдельный мешок), оглянулся на него и вопросительно хмыкнул.

— Странные дела, — сказал Вепуат, останавливаясь у печи. — Спросил их про дикий кровяной камень — у нас ведь своего осколка так и нет, и мои срезы расти не хотят…

Гедимин кивнул. За срезами, засунутыми под пульт управления в «реакторном отсеке», он периодически наблюдал. Ни глаз, ни сканер не находили даже признаков дыхания, не то что роста, — колониальный организм успешно притворялся окаменелостью. «Надо было сканировать, когда он тому филку рану заживлял. Там-то было взаимодействие. Должно было идти какое-то выделение… или впитывание, кто их разберёт…»

— Получается, он водится в двух местах, — продолжал озадаченный Вепуат. — Есть в Аса’ане. Но у них с Шакхой ещё идут какие-то примирительные ритуалы. Пока не закончатся, им не до торговли.

Гедимин мигнул.

— Мир же заключили, разве нет?

Вепуат пожал плечами.

— Традиции, чтоб их… В общем, из Аса’ана ничего не получишь. Ещё есть в сгоревшем городе. Но туда ходить они очень не любят. Думаю, и не пойдут, хоть мы какие Куэнны. Остаётся ждать проку от Аса’ана… Поговорю я с ними напрямую. Так дело быстрее пойдёт. С нами-то они не воевали!

— Ну, если у них на каждый договор сто ритуалов… — Гедимин поморщился. «Вот где Маккензи, когда он так нужен⁈ Пусть бы вёл дипломатию, он это умеет. А я — нет. И учить никто не хочет.»

— Стой. Что там про сгоревший город?

— Плохо я понял, если честно, — пробормотал Вепуат, понизив голос. — Они туда, похоже, не только ходить не любят. Они и говорить о нём не хотят.

— Ну, прогоревшей конструкцией по голове получить… — начал было Гедимин, но «логический модуль» отключился, не закончив работу, а перед глазами встали изрытые нишами шахты раскалённого города. — Стой! Он вообще чей? Город Сэта? Как они это умудрились спалить⁈

Вепуат развёл руками.

— Да, сэтский город. Был. Назывался «Теккех», если я в произношении не наврал. Сгорел.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин. Мозг уже высчитывал температуру, необходимую, чтобы «сжечь» (или, скорее, расплавить) населённые шахты. «Может, от неравномерного нагрева что-то растрескалось? Шахты, в принципе, могут сложиться. Ходить в них после этого не захочешь. Но — существа из плазмы? Им-то что может навредить? Пожар? Обвал? Чушь какая-то…»

— Посмотреть бы на эти развалины, — вслух подумал он. — Просто из интереса… Это далеко?

— Тут расстояния — сам знаешь, — Вепуат слегка сощурился — что-то в идее Гедимина ему не понравилось. — Поговорю я лучше с аса’анцами.

…Дудели, трубили и колотили в барабаны не только на подъезжающих повозках — в лагере аборигенов хватало своих инструментов, и все были пущены в ход. Когда последний барабанщик отложил колотушку и спрыгнул с волокуши, Гедимин рискнул открыть наушники. Об этом он тут же пожалел — вокруг Скогнов, приехавших на трёх повозках, собрались все поселенцы и заверещали. Приехавшие отвечали коротко, торопясь разбить лагерь, — они привезли два шатра, полевую кухню, припасы и пять жаровен. Волокуши оттащили на край плато, за стоянку «воинов» из Сэви. Все «воины», естественно, толпились тут же, мешаясь под ногами, и возбуждённо повизгивали. Ненужное оружие болталось за спиной или лежало на краю волокуши. «Охраннички, мать их колба…» — Гедимин недовольно сощурился.

— Да не погаснет пламя, — услышал он негромкий голос, с лёгкостью перекрывший визг и писк. Рядом с сарматом незаметно встал Руниен. Он опирался на посох, воткнутый на двадцать сантиметров в промёрзший гравий, — когда его втыкали, Гедимин тоже не заметил, хотя звук должен был быть громкий.

— Компания из Тогота? — спросил он, кивнув на новые повозки. Аборигены из Синви и Сэви толпились вокруг, но к поклаже никто не притронулся — только сами приезжие разбирали шатры, стаскивали бочонки и корзины, все остальные стояли вокруг, махали руками и верещали. «Чего сбежались, если помогать не собираются?» — Гедимин пытался разобраться в интонациях и мимике аборигенов — что-то его сильно насторожило.

— Приехали учиться мастерству у Равных Куэннам, — ответил с усмешкой Руниен. — В каком-то мастерстве Синви и Сэви обогнали тоготцев! Боги такого не видели!

— Вепуат их ждал, — пробормотал Гедимин. Верещание вокруг повозок стало тише, но Скогны ещё толпились вокруг. Их зубастые ухмылки и оттопыривание когтей заставляли сармата хмуриться. «Вепуат ждал. А местные, похоже, нет. И совсем не рады.»

— Чего они на них насели? — Гедимин двинулся вперёд и рявкнул, широким жестом отгоняя Скогнов от чужих волокуш. Карлики, прижав уши, расступились, но не заткнулись.

— Тут нет никакой драки, — Руниен выставил вперёд посох и постучал по гравию, посылая во все стороны волны белого света. Скогны попятились, что-то пискнули и отступили к своим повозкам. Тоготцы, ставящие большой шатёр, покосились на них через плечо и как будто о них забыли.

— Драки нет, но ругани хватало, — буркнул Гедимин. — Чего они не поделили? Тут, на холме, полно места. Воды тоже на всех хватит. Они что, не в тот барабан постучали?

Руниен вежливо улыбнулся. Смотрел он на Гедимина странно — то ли с сочувствием, то ли с опаской, то ли с завистью.

— Тогот всегда гордился мастерами, — сказал он. — Но мастеров стекла там не было. В Тоготе даже не слышали о нём, когда в Синви подносили стеклянные чаши богам. Теперь и тоготцы приехали учиться. Они говорят, что превзойдут мастеров из Сэви и Синви. А те говорят, что такого не будет.

Гедимин мигнул.

— И давно они меряются… всем подряд? Может, перенести тоготский лагерь на тот край плато? Если дойдёт до диверсий или саботажа…

Руниен качнул посохом. Белый свет расплескался по гравию и снова стёкся в мерцающую лужу под наконечником. Гедимину очень хотелось потыкать в неё когтем — это не было похоже на лазерные фокусы или голограмму, скорее, это выглядело как незнакомая текучая субстанция. Сармат с трудом отвёл взгляд и уставился человеку в лицо.

— Скогны всегда спорят о мастерстве, — отозвался Руниен. — А стражи смотрят, чтобы не дошло до драки. Их споры тебя не побеспокоят.

Снизу запищало. Гедимин, опустив взгляд, увидел группу Скогнов. Все, кто только что ставил шатёр и возился с полевой кухней, столпились вокруг сармата и стража и смотрели на них, запрокинув головы и придерживая шапки. Руниен протяжно пискнул.

— Они хотят поклониться новому Пламени, — сказал он. — Если ты, Дим-мин, разрешишь нарушить его покой…

…Протяжный гул на окраине раздался, когда Гедимин, выйдя из «реакторного отсека», закрывал люк. Сармат, уже привыкший к сбитому графику, криво ухмыльнулся. «Предупредить Вепуата… и прихватить переводчика. В горячем цехе пусть разбираются без меня.»

Вепуат, окружённый толпой Скогнов, стоял в «шлюзовой» камере — видимо, объяснял, что болтающуюся одежду и свисающие цацки надо оставить здесь. Часть накидок и украшений уже лежала в «шлюзе». Над ними стоял, опираясь на посох, бесстрастный Руниен.

— Текк’ты? — Вепуат оглянулся на дальнюю стену и досадливо сощурился. — Скогны уже тут. Здесь их оставить — залезут куда-нибудь… Руниен! Помоги Гедимину с переводом. Очень важное дело, угодное Пламени.

Страж молча склонил голову и повернулся к Гедимину. Тот покосился на Вепуата с нарастающим уважением. «Разобрался в традициях… Так, ладно. Не до ерунды. Найти двух Текк’тов и дать задание. Образец в кармане, покажу с ладони.»

…Гигантские клыки медленно опустились. Верхняя челюсть змея легла Гедимину на загривок, и он пригнулся, глядя меж двух огромных зубов на проплывающие мимо скальные пласты. Текк’т, держащий сармата во рту, осторожно вползал в шахту, наматывая тело спиралью вдоль её стен. Гедимин взялся за его клыки и покосился наверх — где-то там, на макушке змея, балансировал с посохом в руках Руниен. «Не свалился бы,» — подумал сармат, когда голова Текк’та слегка наклонилась на спуске. Плотные пласты жёлтого камня медленно плыли мимо.

Текк’т откинул верхнюю челюсть. Нижняя была плотно прижата к ровному полу пещеры. Гедимин выбрался из пасти, отряхиваясь от слюны — по спине и плечам текло, с локтей капало, и очень хотелось помыть скафандр. «Ещё хорошо, что я в броне,» — подумал он, стараясь не морщиться.

Руниен легко спрыгнул с головы змея и вскинул над головой посох. Пещеру залило ярким белым светом. Со всех сторон раздался давящий на уши гул — Текк’ты, оставив работу, сползлись к сармату и теперь выглядывали из скалы, склонив над ним головы. Гедимин едва заметно вздрогнул и быстро развернулся к штабелям тектоновых плит.

Это были старые заготовки, все сроки выдержки давно прошли. Сармат мельком взглянул на анализатор, провёл ладонью по жёлтому камню и довольно хмыкнул. «Вот двойной тектон, вот тройной. Деформация закончена. Можно работать.»

— Скажи им, — Гедимин повернулся к Руниену; Текк’ты, пока он изучал заготовки, придвинулись ближе и легли почти вплотную, втянув мешающие хвосты в камень. — Вот из этих и этих плит надо сделать вот такие пластины. Такие же, но в десять раз больше.

Он поднял на ладони каменный макет и зажмурился, радуясь, что сквозь тёмный щиток не видно его глаз. Над его пальцами двигался воздух — Текк’ты, наклонившись с разных сторон, дышали на руку, приоткрыв пасти. Что-то надавило на ладонь — тёплый язык коснулся макета, ощупывая стыковочные выступы и впадины. Гедимину очень хотелось отдёрнуть руку, но он стиснул зубы и поднял её выше. «Надо было взять поддон. Донёс бы под мышкой. Вот сейчас оно надавит посильнее…»

Над головой гулко загудело. Гедимин открыл глаза и опустил ноющую от напряжения руку. С макета капала слюна.

— Они спрашивают, — перевёл Руниен, — нужно смешивать камень разных видов или брать его отдельно. И можно ли лепить пластину из остатков двух плит, если целых не хватит.

— Двойной и тройной камень брать отдельно, и готовые пластины складывать отдельно, — ответил Гедимин. Вопросы по работе заставляли тревогу отступить — можно было ненадолго представить, что он даёт инструкции обычным сарматам.

— А остатки… — он вспомнил, как Текк’ты лепили всё, что он им поручал — по десять раз заходя разными способами с разных сторон — и решительно кивнул. — Пусть лепят. Правда, непонятно, зачем плиты вообще отлёживались… Так, это не переводи.

«Отлёживались, чтобы понять динамику деформации,» — напомнил он себе. «Хоть как-то изучить незнакомый материал. Никто в Солнечной системе не строил из тектона. И не будет.»

Ещё пару минут Текк’ты гудели друг на друга, не обращая на чужаков внимания. Гедимин следил за ними, скосив глаз на генератор защитного поля. Потом самый крупный змей резко качнул головой, и все, кроме него и его сородича почти таких же размеров, нырнули в скалу. Гедимин услышал вдалеке грохот разгрызаемого и разминаемого камня — рабочие вернулись к прежним задачам.

Двое оставшихся склонились над штабелями заготовок. Один с коротким гулом взял в пасть плиту из двойного тектона, второй подобрал тройную и положил на виток хвоста. Резкий тычок мордой — и плита плавно выгнулась по форме макета. Гедимин мигнул. «А верно. Им даже лепить особо не надо. Можно сразу… Hasu!»

Текк’т поддел плиту мордой, выгибая её в обратную сторону, — первый вариант чем-то ему не понравился. Гедимин, забывшись, шагнул к нему, но налетел на выставленный посох.

— Твоя броня прочна, но не прочнее скал, — бесстрастно сказал Руниен, пытаясь передвинуть сармата на прежнее место. — Будь осторожен с гигантами.

— Лучше скажи, зачем они так делают, — сердито прошептал Гедимин, глядя, как Текк’т, семь раз выгнув плиту в каждую сторону, сминает её в бесформенный блин. — Плиты были почти готовы. На кой метеороид по сто раз их мять⁈

Руниен приоткрыл рот, приложил к нему навершие посоха и протяжно загудел. Текк’ты оглянулись на него. Один из них, оставив скомканную плиту, вытянул пятнадцать метров туловища из земли и склонился над Гедимином.

— Что ему надо? — спросил тот, силой заставив себя остаться на месте. Сердце колотилось где-то под горлом.

— Мало кто любит советы под руку, — отозвался Руниен. — Мало кто способен удержаться от совета. Пора наверх, мастер Дим-мин. Завтра твои плиты будут готовы, и ты увидишь, хороши они или плохи.

Гедимин порадовался, что под тёмным щитком не видно лица, — он, как сармат, не должен был краснеть, но уши и затылок жгло, как от кислоты. «Верно. Пойду наверх. Дураку полработы не показывают. Досадно быть дураком…»

…Крышка шахты аккуратно легла на место. Теперь только сканирующий луч «видел», как двое Текк’тов разминают камень, сгоняя его в шестиугольную форму. Гедимин в скафандре, блестящем от слюны гигантского змея, стоял над обрывом и угрюмо щурился. «Им, конечно, виднее. Но не могу понять — что именно они видят.»

Он выключил сигма-сканер и, не оглядываясь, пошёл к лаборатории.

9 день Молнии, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин пригнулся. Идти внаклонку было неудобно, но вставать на четвереньки не хотелось. Вторая дверная створка отъехала в сторону, и стук десятка молотков сменился тишиной, а затем — радостным верещанием. На сармата отовсюду смотрели Бронны. Он изобразил местный приветственный жест — верещание стало громче, а смущённые ухмылки из-под ладоней — шире.

— Уран и торий, — буркнул Гедимин, протягивая руку к сфалту за плечом и делая вид, что стряхивает что-то с пальцев на всех, кто сидел в столярной мастерской. Бронны с визгом замахали руками, то вскидывая головы, то кланяясь. Гедимин дотянулся до ближайшей горки заготовок и взял в руки длинную чёрную плашку — почти готовый «прут» деревянной «арматуры». Древесина была плотной; её кололи по внутренним швам, из-за которых деревяшки казались пластинчатыми, — теперь, без швов, она выглядела монолитной. «Очень прочная,» — Гедимин зажал в руках плашку, упирая концы в ладони, и с силой сдавил. «Чуть пружинит. Я могу согнуть её руками. А вот доламывать придётся ногой. Очень хорошо…»

— Работайте, — сказал он, внаклонку пробираясь в дальний угол склада. Нерасколотых заготовок было ещё много. Гедимин отделил часть и сложил отдельно, прикрыв защитным полем. «Закончат с арматурой — дальше работа будет сложнее. Рычаги. Множество рычагов. А из остатков — опоры, рейки и рукоятки. Всё, на что жалко переводить мифрил — а гзеша не хватит…»

Его провожали негромким попискиванием. Сармат только щурился — Вепуат снова «откосил» от перевода, оставшись снаружи. Закрыв за собой «шлюз», Гедимин хотел было отругать разведчика, но обнаружил, что тот без дела не сидел — массивная крышка шахты была отодвинута, а каменные опоры подъёмника — вытащены на её край. Вепуат выволок последнюю из них на видное место и оглянулся на Гедимина.

— Полезешь туда? Именно сейчас? Уверен?

— Не люблю, когда меня таскают во рту, — буркнул Гедимин, устанавливая опоры вертикально. Трос, лежащий без дела, изнашивался медленно, но где-то успел подмокнуть. «Выдержит,» — решил сармат, проверив его на прочность. «Но в шатре его держать нельзя. Переедет в горячий цех, там сухо.»

— Ой-ёй, — Вепуат заглянул в тёмную шахту и поёжился. Перья на его плечах затрещали, укладываясь на броню.Гедимин недовольно сощурился.

— Кричи, если что, — он поставил ступню на якорь и жестом показал — «майна!».

Крюк шёл вниз то быстро, то медленно — Вепуат никак не мог сладить с блокиратором — и повис в метре от поверхности, не достав до дна. Гедимин спрыгнул, поднял выше фонарь, оглядываясь по сторонам. Долго искать не пришлось — выгнутые шестиугольные плиты лежали цепочками вдоль стен.

«Это двойной тектон,» — сармат тронул пластину костяшками пальцев, прислушался к звонкому стуку и поднял её, ставя на ребро. «Вот шипы, а вот паз,» — он прощупал углубления изнутри и довольно хмыкнул. «Всё по макету. А ведь на нём эти прорези миллиметровые, не разглядишь…»

Он осторожно положил пластину и поднял другую. Вес тройного тектона чувствовался сразу. Гедимин прикрыл глаза, пытаясь подключить «чутьё ремонтника». Оно молчало. «Как эта штука будет выглядеть через месяц?» — сармат тронул вогнутую поверхность. По степени изгиба мозг машинально высчитывал радиус собранной сферы, — это был элемент обшивки самого маленького, главного, корпуса. «Закончат с главным — дам другой образец,» — думал сармат, переворачивая пластину. «Надо отслеживать деформацию. Хотя бы сверху, сканером. А раз в десять дней — лично. Пока всё нормально. Только я всё равно не понимаю, зачем было разминать плиты…»

Когда Гедимин шагнул на край шахты и отпустил трос, Вепуат облегчённо вздохнул, а по ту сторону провала радостно заверещали. Сармат, мигнув, оглянулся на столярный цех. Все Бронны высунулись наружу, кто-то даже и вышел, не накинув верхнюю одежду. Заметив, что сармат на них смотрит, карлики прикрыли ухмылки ладонями, закивали и втянулись в ангар, утаскивая за собой зазевавшихся. Гедимин покачал головой.

— Десять пластин, — сказал он, сматывая трос — подъёмник пора было разбирать. — Хотя форма несложная. Не торопятся.

Вепуат пожал плечами.

— Они осторожные. А что, есть спешка?

— За месяц как-нибудь долепят, — пробормотал Гедимин, высчитывая про себя дни. «Если не похолодает, и не польёт кислота, и не будет никаких праздников… Ладно. Когда закончат, тогда закончат. Дальше будем смотреть по факту.»

…Гедимин закрыл дверь, и в горячем цехе стало тихо. Посреди коридора стоял Вепуат, задумчиво глядя в сторону склада. Существо, спрятанное там, сегодня не подавало признаков жизни — даже на занятия не вышло.

— Вот думаю — официальные порталы им, что ли, сделать? — Вепуат оглянулся на Гедимина и невесело ухмыльнулся. — Один для Шакхи, другой для Аса’ана. Как-то надо разделять их…

Гедимин хмыкнул.

— Это надо, чтобы они согласились лезть только в свой портал. Это с нашей стороны они будут разные. А с той их, наверное, не отличишь. Лучше подумай, куда девать жреца. Отсюда он, если его раскроют, даже не выберется…

Вепуат понуро кивнул.

— На склад я, конечно, никого не пущу. Но вдруг они его через дверь учуют. Каким-нибудь внутренним сигма-сканером… Может, в лабораторию его? С вещами вместе?

— Вот Гварза-то обрадуется… — пробормотал Гедимин, представив себе гамак, повешенный в лабораторном отсеке, и существо, жарящее над огненными камешками очередной гриб или кусок мяса.

— С Гварзой я договорюсь, — пообещал Вепуат. — Хуже то, что ему каждый день придётся так бегать. Со склада в лабораторию, из лаборатории на склад…

Гедимин пожал плечами.

— Других укрытий тут нет. Могу его взять в реакторный, туда никто не полезет. Но там он замёрзнет.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Для него это было бы честью… Слушай, а правда! Если там воздух подогреть до плюс тридцати… Ему будет прохладно, но не замёрзнет. Гамак повесим вдоль стены… Хорошо придумал, точно. Сейчас ему об этом скажем.

…Кут’тайри на звук открывающейся двери приподнялся на локте, отложил ветвящуюся кость с нанизанными на отростки кусками еды и выбрался из гамака. Воздух в жарком помещении прогрелся до восьмидесяти градусов; еда не остывала, а сам Сэта не замерзал и даже выбрался из накидок, оставшись в набедренной повязке и малочисленных обмотках. Короткий мех на его теле выцвел до белизны, точно под цвет одежды, и плотно прилегал к коже — само существо сейчас было холоднее воздуха. Гедимин не знал, насколько это плохо, но на всякий случай насторожился.

Вепуат заговорил с Сэта, указывая то на дверь склада, то на что-то за торцевой стеной — не то на лабораторию, не то на реакторный бункер. Существо, не повернув головы, произнесло короткую фразу и село в гамак, глядя мимо сарматов. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Что с ним? Опять плохо? — встревоженно спросил Гедимин. «Тут вроде не холодно, еду он ест, даже, вон, помылся по-своему… Что опять не так?»

— Он говорит, что не будет бегать и прятаться, — ответил Вепуат. — И если его тут найдут — так тому и быть.

Сэта поднял голову и что-то добавил; его глаза слабо вспыхнули красным и погасли.

— Да чтоб тебя… — Вепуат поморщился и, махнув рукой, развернулся к двери. — Ладно, идём. Он, в конце концов, не мешок руды, чтоб таскать его туда-сюда. Захочет жить — спрячется, нет — насильно не заставишь.

…Мощный сигма-луч зацепил дозиметр на запястье и ушёл в сторону рассвета — к «центру» странной расплющенной планеты. «Элидген» послал сигнал в Сердце Пламени. Два реактора «переговаривались» уже шесть часов — луч за лучом каждые сорок минут. Гедимин не понимал ничего, только чувствовал, как шевелятся волокнистые щупальца, оплетающие его плечи и затылок. Они отпустили сармата, когда он задвинул крышку люка, оставив Айзека следить за «общением»; Гедимин в последний раз сверился с дозиметром и пошёл открывать шлюз.

«Уже темно,» — сармат постоял немного за куполом, привыкая к густому мраку с редкими огнями. На окраине верещали на разные голоса. Гедимин, досадливо сузив глаза, двинулся было на шум, но верещание внезапно стихло, и сармат удивлённо хмыкнул. Почти минуту он стоял, прислушиваясь к тишине, пока не услышал голос Вепуата. Разведчик говорил по-скогнийски, и ему негромко отвечали.

«Ага, ясно. Тоготцы пошли в цех. Остальным стало не на кого верещать,» — подумал Гедимин, с неприятной тяжестью под рёбрами вспоминая о другой компании новичков. «А скоро придут из Аса’ана. Два стада новобранцев, и опять растаскивать их по углам. Кого мне, интересно, всучат? Скогны о стекле немного уже знают, но они сами мелкие — ловить неудобно. Сэта крупнее, но их учить надо совсем с нуля… и ещё война эта, чтоб её…»

Его мысли нарушил странный звук — поблизости кто-то громко хрустел челюстями, перемалывая непрочный камень. «Тягловый зверь? У лаборатории? Как его сюда занесло…» — Гедимин, не успев додумать, поднял повыше фонарь и изумлённо мигнул. У бронехода, сложив руки на груди, стоял с угрюмым видом Кенен Гварза. У его ног из гравия торчало туловище здоровенной многоножки, слегка светящееся зеленью. Голову существо зарыло в камешки, нашло там что-то съедобное и теперь пыталось разгрызть. Через пару секунд громкий хруст сменился чавканьем — кажется, камень удалось размягчить.

— Пожиратель? — Гедимин, подойдя почти вплотную, посветил на жующее существо. Оно лениво зашевелилось, догрызая что-то на ходу. Гварза взглянул на сармата и поморщился.

— Где Хепри?

— Готовится к занятиям, — отозвался Гедимин, старательно подавляя раздражение. Зелёный Пожиратель выкопался из гравия и теперь лежал под ногами, задумчиво шевеля перистыми усиками. Его морда была заляпана слабо светящейся слюной, и он понемногу собирал её обратно в пасть.

— Ясно, — Гварза оглянулся на горячий цех. — Когда отзанимается, гони его сюда. Поручение от Айзека.

Он кивнул на задумавшегося Пожирателя. Существо, подобрав слюни, приподняло голову и растопырило усики, к чему-то принюхиваясь.

— Он тут не замёрзнет? — Гедимин покосился на термометр.

— Посмотрим, — отозвался Гварза. — Скажи Хепри — вот ему новый питомец. Раз он так любит зверушек, пусть от этого будет польза. Следить, вести журнал… всё как обычно.

Пожиратель, сложив усики, быстро пополз в темноту. Гварза отвернулся от сармата и двинулся за многоножкой. Из-под его респиратора донеслось сдавленное шипение. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Ещё и Пожиратель. Его тоже надо выгуливать в Сфене Огня?..»

…Из-за приоткрытой двери доносился звон шихты и пронзительный визг на несколько голосов попеременно. Вепуат налёг на створку, вбивая её в пазы, и шумно выдохнул.

— Загрузку печи они освоили. Пока плавится, займёмся делом.

Красные камешки, упав на побелевший гравий, слабо вспыхнули, вверх пошёл пар — иней быстро испарялся. Вепуат, вынув из-под брони сшитую из шкур «колбасу», выдавил из неё на камни густое чёрное месиво. Оно зашевелилось, дымясь, выплюнуло клуб густого дыма и затлело по краям, медленно разгораясь.

— Альгот нахимичил, — пояснил Вепуат, туго завязывая «колбасу». — Горит нежарко, но долго. В самый раз для порталов.

— Альгот? — Гедимин покосился на анализатор. «Ворвань, растительное волокно, ещё растения… гриб, что ли?»

— Сэтские порталы — удобная штука, — рассуждал вслух Вепуат, глядя на тлеющее месиво. — Жаль, туда, кроме Сэта, никто не пролезает. А так — возили бы грузы… всякие там жидкие молнии в бочках и золотую глину…

Красные искры сверкнули чуть ярче, и столб огня ударил на два метра вверх. Вепуат, замолчав, шагнул назад. Гедимин приподнял руку и чуть шевельнул пальцами — генератор защитного поля был наготове, хватило бы полсекунды, чтобы его задействовать.

«Один, второй… пятеро. И, похоже, трое жрецов. Двое литейщиков. Почему опять жрецы? Тут же не молельня…» — сармат, настороженно щурясь, слушал шелестящую речь. Говорили недолго — вскоре Вепуат указал на закрытую дверь цеха и сам двинулся к ней.

— Поле я поставлю, ты уплотнишь, — на ходу сказал он. — Смотри за Скогнами. У них по плану конусы — кувшины и чашки. Поучишь приделывать ручки. Вчера все облажались.

— Если что — кричи, — отозвался Гедимин, пропуская вперёд себя огненных существ. Они ёжились и прятали руки под накидками — все пришли в тёплых балахонах, но без рукавиц.

Когда Гедимин добрался до печи, защитное поле уже разделило коридор наискось. На одной его стороне пятеро Сэта разглядывали горн, а Вепуат показывал им, как открывается заслонка, и чем брать раскалённый плавильный конус. По другую сторону выстроились Скогны. Забыв про печь и недоплавленную шихту, они собрались у прозрачной стены и молча глазели на Вепуата и чужаков рядом с ним. Гедимин настороженно сощурился, ожидая подвоха, но Скогны не пытались ничего проломить или докричаться сквозь заделанные воздуховоды. Они молча следили за Сэта. Те, если что и видели краем глаза, не подавали виду — их занимала только печь и инструменты.

«Расплавилось,» — Гедимин покосился на сигма-сканер. «Могло бы ещё побулькать, но — надо их побыстрее занять. Будет паршивое стекло, ничего страшного. Мало его, что ли, было…»

— Эй! — он громко щёлкнул когтем по броне и толкнул заслонку печи. Скогны развернулись к нему, запищали и вмиг столпились за его спиной. Гедимин наклонил конус, показывая пузырящуюся массу.

— Что дальше, кто-нибудь помнит?..

…Печь Гедимин прикрыл защитным полем. Раньше это было ни к чему, но сейчас в угол цеха набились все Скогны разом, и кого-нибудь неминуемо приложили бы о заслонку. Тоготцы хвалились кувшином с тремя ручками (одну из них надо было бы переделать, но её «творец» разверещался, и Гедимин махнул рукой) и чашкой с конусным дном, слегка закрученным спиралью (следы попыток Гедимина исправить ещё один промах… кажется, Скогнам понравилось). Остальная толпа, чётко разделённая на две части, махала руками, топорщила когти и вопила — то ли ругала сделанное, то ли уверяла, что мастера из Синви могут лучше. Сармату хотелось сделать из защитного поля поршень и выдавить живую массу за дверь. За спиной о чём-то шуршали Сэта; Скогны, выясняющие, у кого чашки круглее, напрочь о них забыли — только это Гедимина и радовало.

— Уф! — шумно выдохнул Вепуат, когда последний Скогн выкатился за дверь. — Гедимин, закрой за нами. Устроим портал в шлюзе. Снаружи сейчас громко.

Сэта с непрерывным шорохом и потрескиванием выбрались в коридор. Один держал в руках дымящуюся чашку с ногами, другой — бусины, наскоро нанизанные на «асбестовую» нитку и разделённые крупными узелками. Главный жрец прижал когтистую руку к груди и стряхнул с когтей на Вепуата что-то невидимое. Разведчик, быстро коснувшись приклада за спиной Гедимина, ответил похожим жестом. Через узкий огненный портал существа проходили по очереди, тех, кто нёс стекляшки, пропустили первыми. Несколько секунд — и последние искры в чёрном месиве мигнули, и повалил густой дым. Вепуат проворно сгрёб остатки в горсть и раздавил их.

— Завтра обещали принести кровяной камень, — сказал он с усталой ухмылкой. — Буду привязывать его к себе. Посмотрим, работает ли на сарматах.

— А покажут, где он растёт? — быстро спросил Гедимин. Вепуат тяжело вздохнул.

— Спрашивал. Пока — нет. Это у них в городе… туда, похоже, не всех пускают. Даже и из местных.

— А что с мёртвым городом? — Гедимин оглянулся на дверь и понизил голос. — Далеко он хотя бы?

Вепуат пожал плечами.

— Эти тоже не любят о нём говорить. Тут получается… их всего было пять. Городов у Сэта. Их самих вообще немного…

Гедимин мигнул.

— Всего пять? Даже не пятнадцать, как у…

Вепуат недовольно сощурился.

— Ты слушай. Было пять. А потом… ну, они называют это ударом стихий. Какое-то глобальное бедствие… В общем, из пяти уцелело три. А два сгорели. Они говорят… — Вепуат оглянулся на дверь и тоже понизил голос. — В общем, это всё из-за Кайшу. Она это устроила. Для всех нергонов. Тогда всем досталось. Но Сэта… их и раньше было немного. А теперь — всего три города. И два сгоревших.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин. В голову лезло что-то про взорванный Марс и «устройство судного дня» — сорвавшуюся задумку Маркуса. «Здесь, с их примитивными технологиями… Как кто-то мог устроить глобальную катастрофу?»

— Это всё правда? — угрюмо спросил он.

— Не знаю, — отозвался Вепуат. — Рассказал, что слышал. А добираться до Теккеха несколько дней. Навряд ли Айзек такое одобрит.

…Зелёный Пожиратель хрустел гравием. В этот раз он закопался на полметра. Нехватка воздуха и камешки, давящие на голову и спину, совсем его не беспокоили. Вепуат стоял над ним со сканером в руке и время от времени ухмылялся. Гедимин заглянул было в экран, но ничего понятного не нашёл — разведчик запустил луч в какие-то внутренние полости, там что-то копошилось, то съёживаясь, то раздуваясь, без чёткого ритма и направления…

— Значит, три города, — Гедимин медленно переваривал новую информацию, стараясь не задумываться о доступных аборигенам технологиях. — С двумя у нас вроде как мир. Надо бы связаться с третьим.

— Свяжемся, — мрачно пообещал Вепуат. — Кроме нас, некому. Не знаешь, когда эти твари спят? И как? Если его в мешок на ночь сунуть, уймётся? Как бы он мне броню не прогрыз…

10 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Никуда сегодня не собираетесь? — спросил Айзек, с подозрением глядя на Гедимина. Тот недовольно сощурился.

— Чего сразу я?

Вепуат, залезший с головой под пульт управления, к самодельным чашкам Петри, даже вылезать не стал — только фыркнул. Айзек с тяжёлым вздохом покачал головой.

— А ни у кого больше нет такой привычки. Только вы двое. Не стоило вас объединять… Ладно, идите. В начале ночи сдаёте кровь — и хоть вовсе провалитесь.

Гедимин, закрыв за собой люк, осторожно провёл пальцем по плечу — там, под скафандром, шевелились тёплые невесомые волокна. Почувствовал хранитель что-то или нет, но от сармата отцепился.

— Айзек не в настроении, — вполголоса заметил Вепуат. Он стоял неподалёку, дожидаясь Гедимина, и вид у него был смущённый и озадаченный.

— Его дело, — буркнул ремонтник, выбираясь из-под купола. — А я пойду сканировать плиты и деревяшки.

— Ага, плиты, — закивал Вепуат. — Только погоди. Я тебе показать хотел. Видел, что творится с туманниками?

…Живые воронки, вросшие в гравий, давно уже не «туманили» — Гедимин и не помнил, когда в последний раз видел столбы пара. Он вообще забыл о растениях на холме — и теперь растерянно смотрел на торчащие из гравия выросты. Из края высохшей, твёрдой, глубоко провалившейся воронки выступал штырь с тонкими перьевидными пластинами. Они росли под прямым углом друг к другу. Вепуат тронул их пальцем — пластины прижались к общему стержню.

— Высохла, но живёт, — разведчик постучал когтем по затвердевшему краю «гриба». — Смотри!

На экране сигма-сканера виднелись очертания подземной части — разросшаяся конусовидная полость, плотно набитая небольшими объектами и прикрытая толстой мембраной. От полости вдоль стенок воронки тянулись длинные структуры с перемычками и поперечными креплениями — и Гедимин быстро вспомнил, где он такое уже видел.

— Катапульта для спор! — сармат шагнул от края воронки и вскинул голову, вычисляя начальный импульс и траекторию полёта. — Хорошо, что сказал. Надо за ними следить. Когда всё это полетит — тут будет артобстрел. А на холме толпы без скафандров…

— Да ну, — отозвался Вепуат. — Не такие уж крупные семена. И полетят вверх… А смотри. Тут что-то не сходится. То, что падало нам на головы, было куда крупнее!

— Может, ещё вырастут перед запуском, — буркнул Гедимин, разглядывая «катапульту». Она ещё не сформировалась — часть перемычек должна была лопнуть, часть — высохнуть и затвердеть, тяжи — натянуться туже… «Нет, всё равно не сходится. Выкинуть такую кучу здоровенных семян… Разве что половина усохнет и никуда не полетит. Иначе катапульта треснет.»

— Некуда им расти, — качнул головой Вепуат. — Они уже полностью сформированы. Сама штуковина ещё растёт, а они — уже нет. Похоже, у этой твари есть какая-то промежуточная стадия…

Гедимин махнул рукой.

— Лишь бы никого не убило. На излучение оно реагирует? Нет? Ну и пусть себе растёт. Я пошёл.

…Лучевой резак легко рассекал стекло. Секунда — и на ладони Гедимина остались две половины зеркального шарика. В серебристой поверхности виднелись чёткие, но деформированные отражения.

Чашки были невелики — на ладони сармата поместились бы ещё две такие же. Он повертел зеркальную полусферу в пальцах и недовольно сощурился. «Примитивное оборудование, всё на глаз. Да ещё на расплаве… С амальгамой было бы ровнее.»

Подавив желание вытопить из разрезанного шарика металл и отправить остатки в переплавку, сармат отложил образцы на поддон. Остыли они быстро — Гедимин, не заботясь о прочности, выставил их на холодный сквозняк. «Можно работать. Прямо здесь. Кейек под рукой, термометр на руке, по лагерю бегать незачем.»

В цехе было пусто, только за плотно закрытой дверью склада что-то негромко гудело — видимо, Кут’тайри снова принял огненную форму. На утреннем занятии Гедимин его видел — он прошёл вдоль стены, огибая печи, на несколько минут замер за спинами Сэта-стеклодувов и незаметно исчез. Каким-то образом он протискивался в двери, приоткрытые на сантиметр-полтора — Гедимину ещё ни разу не удалось расслышать, когда склад открывается или закрывается, он видел только узкую щель, и то обнаруживал её по горячему сквозняку в цехе.

«Кейек,» — сармат достал из печи небольшой камешек, привычно замерил температуру. «Плюс сорок три по Цельсию.» Осколок слабо светился красноватым светом, когда Гедимин положил его в зеркальную чашку. Свечение стало чуть ярче за счёт красных бликов — камешек обвело алым ореолом.

«Надо подумать об отражателях для фонарей. Наши тускловаты. И ещё этот тёмный месяц…»

Сармат, забывшись, занёс руку над чашкой и ошалело мигнул — пальцы обожгло. Отдёрнув ладонь, Гедимин схватился за анализатор. «Уран и торий…» — беззвучно выдохнул он пару секунд спустя.

Чашка горела изнутри красным огнём. Температура осколка поднялась до трёх сотен градусов и с каждой секундой росла. Гедимин, задвинув печную заслонку, развернул над поддоном защитные поля. «Реакция на другие осколки? Невозможно. Расстояние, термоизоляция… Что в самом камне?»

Раскалённая чашка «фонила». Пульсация сигма-излучения показалась Гедимину знакомой, но он не успел её опознать — она угасла, оставив ровный слабый фон. Термометр показывал пятьсот сорок градусов. Ульсена между слоями стекла расплавилась, но вытечь не могла; отражения размыло — чётко виден был только ярко-красный свет.

«Технологии. Новшества, чтоб им всем…» — Гедимин поддел камешек когтями и выкинул на поддон. Можно было не опасаться — кейек едва-едва нагрелся до полусотни градусов. Жар держался над ним — между зеркальными стенками чашки. Он растаял быстро, только полусфера, нагретая до полутысячи градусов, ещё долго дымилась. Пару минут Гедимин наблюдал, как она остывает, и как теряет «лишние» семь градусов осколок кейека. Потом он подобрал камешек и положил на дно второй чашки.

…Щупы анализатора сомкнулись на горке чёрно-красных камешков. «По кейеку — сто пять градусов. Ещё один сюда…» — Гедимин добавил в чашку маленький обломок. Измерять температуру камешков было непросто — вокруг них дрожал, поднимаясь к вытяжке, раскалённый воздух.

«Тысяча четыреста шестьдесят. Фон ровный?.. Это максимум. Добавить ещё один…» — Гедимин положил осколок кейека и тут же отдёрнул руку. Давно следовало брать камешки захватами, не мучая себя фантомными ожогами, но сармат не мог оторваться. Тут опять происходило что-то необъяснимое; Гедимин мог ещё не поверить термометру, но пальцы «говорили», что прибор не врёт.

— Hasu! — чашка от резкого тычка опрокинулась, камни высыпались, но оплавленное стекло уже деформировалось и вздулось бесформенным пузырём. Полусфера, нагретая до температуры плавления, не выдержала и начала оплывать. Гедимин, отодвинув от неё камни, мог только смотреть, как пожелтевшее стекло медленно багровеет. По краям надреза выступил ульсеновый «пот» — давно расплавившийся металл протёк между размягчёнными слоями стекла. Рассыпавшиеся камешки светились по-прежнему тускло; сармат сгрёб их в горку, замерил температуру и недоумённо пожал плечами. «Полторы тысячи градусов. Из ничего, из отражения в стекле. А если бы стекло выдержало — дошло бы до десяти тысяч?»

…Зеркальные чашки Гедимин оставил в цехе — они так и лежали на поддоне, с горками красных камешков внутри, нагретые до тысячи четырёхсот градусов. Нагрев прекратился двадцать минут назад, но и остывать чашки не собирались. «Вот они какие — равнинные термоэлементы,» — сармат с кривой ухмылкой шагнул за порог. «От трёх сотен до полутора тысяч градусов. Практически из ничего. Одна чашка — и в бараке будет жара. Одна чашка… жаль, они лёгкоплавкие. Сейчас бы такую в домну…»

Что-то странное мелькнуло на краю поля зрения, и Гедимин, забыв о «равнинных термоэлементах», остановился и повернулся на шум. Уже полтора часа как рассвело; гравий под ногами блестел от инея. Вдоль шатров по тёмной оттаявшей полосе двое Скогнов тянули костяные санки. За ними из земли со стуком вылетали обломки руды. Четверо Скогнов шли следом с мешком наготове. Мешок был знакомый — скирлиновый пакет из запасов Вепуата.

Скогны протащили отяжелевшую конструкцию ещё полметра и остановились — гроздь камней, налипшая на «магнит», уже свисала до земли. Четверо с воодушевлённым писком окружили её, подсовывая под неё раскрытый пакет. Когда они подняли края мешка так, что гроздь целиком исчезла в нём, Скогн шагнул на санки и вынул из катушки каменный сердечник. Обломки осыпались в мешок. Карлики выволокли его из конструкции и перевязали горловину. Скогн на санках помахал сердечником куда-то в сторону. Там стояли двое довольных филков. Они быстро закивали и помахали в ответ. Карлик с пронзительным писком опустил сердечник в катушку. Двое Скогнов уже волокли тяжёлый мешок к стене горячего цеха.

— Эй! — Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», шагнул к филкам. — Два мутанта! Кому работа поручена⁈

Филки, быстро переглянувшись, попятились к шатрам. Гедимин уже стоял рядом с санками, в кольце расступившихся Скогнов. Угрюмо щурясь, он выдернул из катушки сердечник. Уши заложило от визга, и сармат растерянно мигнул — Скогны, обступив его со всех сторон, сердито верещали.

— Что ещё? Опять Кет? Что в этот раз? — услышал Гедимин сквозь визг недовольный голос Кенена Гварзы. Сармат вышел из-за шатра. За ним, чуть поодаль, держались филки. Их было четверо — ещё двое присоединились по дороге.

— Чего «Кет»⁈ — Гедимин показал филкам кулак. — Эти двое нашли себе рабов. Заставили местных таскать рудосборник. И руду. Там мешки по полцентнера!

— Да каких рабов, мы просто… — подал было голос филк, но тут же, замолчав, спрятался за спину Гварзы. Ненадолго притихшие Скогны заверещали громче прежнего, указывая то на санки, то на сердечник в руке Гедимина, то на горячий цех.

— Местные говорят, что они сами вызвались, — сухо сказал Гварза, покосившись на филков. — Такая штука, призывающая из земли руду, им в новинку. Дети Пламени не сразу допустили их…

Филки поспешно закивали.

— Они тут всюду лазят, им интересно, — проворчал один из них, держась рядом с Гварзой. — А санки лёгкие.

Гварза подошёл к брошенному мешку с рудой и взвесил его на руке.

— Двадцать пять килограммов, не больше. Нормальный вес на такое расстояние.

Он повернулся к Скогнам и что-то проверещал. Те ответили, указывая на Гедимина и недовольно скалясь. Сармат растерянно хмыкнул. «В новинку? Призыватель руды? Ну да, у них же нет катушек. А агрегат удобный. Может, скопируют, как рассмотрят вблизи…»

— Верни стержень, — велел ему Гварза. — Скогны знают, что руда нужна для станции. Хотят помочь молодому Пламени. Надоест — уйдут. Понятно?

Он выразительно посмотрел на филков. Те насупились.

— Мы никого не заставляли. Этот амбал на всех бросается…

Гедимин, ошалело мигнув, двинулся к ним. Филки юркнули за шатёр. Гварза тяжело вздохнул.

— Где стержень?

Гедимин, выразительно пожав плечами, вложил сердечник в катушку и отступил от рудосборника. Скогны, с опаской на него оглядываясь, вернулись к санкам и подвинули их ещё на десяток сантиметров. Камни застучали по костяной мембране. Настороженный филк выглянул из-за шатра.

— И ты иди работать, — буркнул Гварза, подняв на Гедимина тяжёлый взгляд. Тот угрюмо сощурился.

— Следи, чтобы местных не гнобили. Для них любой филк — амбал.

…Вепуат, обойдя притихшего Зелёного Пожирателя, заглянул за шатры и еле слышно хмыкнул.

— Работа движется, руда собирается… Значит, филки — дети Пламени?

— Сказал бы я… — пробормотал Гедимин и досадливо поморщился. Пожиратель наткнулся на вкусный камень и снова захрустел.

— Не пускай его к жаровне, — предупредил Гедимин, проследив траекторию медленного движения. — Они все фонят. А кейека и так мало.

— Не пущу, — пообещал Вепуат. — Сейчас отнесу его на тот склон… А как думаешь, Скогны смогут сами сделать магнит?

— Может, уже и пытаются, — пробормотал Гедимин, заглянув за шатёр. Двое Скогнов, забравшись на санки, рассматривали «магнитную» катушку. «Если проткнут трубку, санки даже не сломаются. Только пропитка постепенно высохнет. И кого-нибудь треснет током… М-да. Этого не надо. Пойду скажу, что там. А то доковыряются.»

…Обе чашки стояли на поддоне. Металлический лист уже покраснел до краёв и заметно дымился. Гедимин, выругав себя за то, что не вспомнил о термоизоляции, опрокинул полусферы и высыпал кейек. По сравнению с поддоном и чашками огненные камешки казались холодными.

«Стекло выдержало,» — Гедимин, дожидаясь, пока всё остынет хотя бы до полусотни градусов, пристроился рядом со сканером. «Очень стойкий материал. Добавлю такой отражатель в поршневую машину. Лишний нагрев там не помешает. На полутора тысячах я их ещё не гонял. Главное — не забыть о термоизоляции…»

— Ого! — Вепуат, протиснувшийся мимо Гедимина к стойке для инструментов, посмотрел на раскалённый поддон, тронул каменную опору под ним и тут же отдёрнул руку. — Придётся Скогнам дать другую печь. Сюда поставим Сэта. И… это у тебя надолго? Скоро остынет?

— Пойду в воду суну, — Гедимин завернул раскалённые штуковины в защитное поле и рассовал обломки кейека по карманам. — Поддон где-то был запасной…

— Ты надолго? — спросил в спину Вепуат. Гедимин пожал плечами. В мозгу крутились параметры поршневой машины. «Если получится — двойная мощность… и экономия кейека. Надо высчитать срок службы отражателей. Пару месяцев, надеюсь, выдержат…»

…В душевой шумела вода; сквозь гул горячего воздуха Гедимин различил глухие удары поршней и свист насоса. Двое филков в мокрых комбинезонах обернулись на сармата и недовольно хмыкнули. Один из них стоял над посудомоечным агрегатом с перекрытыми вентилями и сверлил взглядом каменный корпус. Другой следил за гудящей поршневой машиной и что-то считал про себя, иногда разгибая сжатые пальцы.

— Рано вы пристроились, — проворчал Гедимин. Филк, напряжённо следящий за посудомойкой, сердито фыркнул.

— Ужин закончился — посуду моют. Ты свои фляжки когда мыл в последний раз? Ещё на Земле?

Гедимин молча двинулся вперёд. Филки шарахнулись к дальней стене. Сармат, не обращая внимания на их сердитое шипение, перекрыл вентили на воздуховодах. Гул затих.

«Один отражатель сюда, другой — сюда,» — Гедимин пожалел про себя, что не запасся ещё двумя. «Немного перекосит, но это ничего. Ага, есть нагрев… Пуск!»

Он закрыл лючок и поднялся на ноги, напряжённо вслушиваясь в гул воздуха. Термопластина, вынутая из цилиндра машины, обожгла пальцы, и сармат перехватил её когтями за удобный выступ. На металле остались ошмётки чёрного фрила — верхний слой обшивки на рукавице успел расплавиться. Снова засвистел насос, загудела проточная вода.

«Экономия сырья,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Один осколок с резьбой или два обычных — и вот тебе рабочая температура. Надо будет добавить отражателей, выровнять режим… хотя — и так неплохо.»

— И что? — настороженно спросил филк, приближаясь к вентилям.

— Всё. Работайте, — отозвался Гедимин.

Филк сердито фыркнул.

— Сбил мне счёт, сбил весь процесс, а теперь — «работайте!». Брайс, глянь внутрь — сколько ей ещё осталось?

Брайс под озадаченное хмыканье Гедимина поддел уплотнитель и сдвинул крышку. Из открытого корпуса повалил пар.

— Ещё надо, — буркнул филк, задвигая крышку и стряхивая с лицевого щитка конденсат. — Старший! Ты мыться пришёл, или что?

— Вы что, время стерилизации на пальцах считаете? — Гедимин не двинулся с места. — Часов ни у кого не… Sa hasu!

— Сам такой, — нестройно огрызнулись филки, но сармат ничего не заметил — у него и так ныло под рёбрами. «Да, верно. Часы. Откуда на Равнине часы⁈ Может, только у Гварзы. Заэкранированные. А остальным… Hasu! Чем тут можно измерять время? Хотя бы пятнадцать минут отмерить, чтобы они в машину не лазали…»

— Сейчас, — буркнул он, в задумчивости хватаясь ладонью за термопластину и щурясь от боли и досады. «Щитки в переплавку. Это — в шатёр. И поискать какую-нибудь чашку… ракушку… полую кость… где-то тут тростник был…»

В душевую он вернулся через восемнадцать минут; две из них ушли на проделывание отверстия в подвернувшейся ракушке, ещё пятнадцать — на замеры времени вытекания воды из этой ракушки. Вытекала она чуть быстрее, чем сармату хотелось бы, а проделанное отверстие постепенно должно было расширяться и сбивать точность «часов» всё сильнее… но зато у ракушки были удобные выступы для цепляния на стену, да и высокая точность тут была ни к чему.

Когда он с «водяными часами» вошёл в душевую, стерилизация уже закончилась. Филки втащили в предбанник волокушу и сгружали на неё последние миски. Ещё двое отцепляли от заглохшей поршневой машины приводы и собирались куда-то её тащить.

— Старший! — укоризненно сощурился на Гедимина комендант Дасьен.

— Тихо ты, — буркнул он, показывая просверленную раковину. — Вот из этой штуки вода, если налить до краёв, вытекает четырнадцать с половиной минут. Наполняешь, вешаешь на стену, запускаешь стерилизатор. И не лезешь в него, пока не вытечет! Много мойщиков уже ошпарилось? Чего сразу не сказал, что такая проблема⁈

Комендант присвистнул. Филки, забыв о мисках, повернулись к сармату. Ракушка пошла по рукам.

— Типа такие часы… — пробормотал комендант, отобрав «устройство». — Н-ну… тут, наверное, по-другому никак… Местные принесли?

Гедимин сердито сощурился.

— Вы и до таких не додумались. Эта штука простая, она работает, — чего тебе ещё?

Филк, разгружающий посудомойку, вытряхнул на волокушу последние миски и принялся дуть на перчатки. Горячую воду из стерилизатора спустили пару минут назад, налили прохладной, но стекло так быстро не остывало — и пальцы филку прижгло. Гедимин смотрел на него, угрюмо щурясь, и думал, что с такой ерундой филки могли бы разобраться без него.

— Давай-давай! — пришёл в себя комендант. — Это — в барак, эту штуку — в шатёр Кета. Где вторая телега? Заезжай!

Филки быстро потащили волокушу к выходу. В двери уже заглядывали другие, с пустой повозкой. Минута — и она с плеском въехала в душевую.

— Вира помалу! — скомандовал Дасьен, отступая от поршневой машины. Ракушку с отверстием он держал в руках — строго вертикально, будто она была полна воды.

Машину опустили на волокушу, привычными движениями накинули крепящие ремни.

— Пусть бы она тут стояла, — пробормотал Гедимин, отступая к стене. Судя по слаженности действий, эту операцию проводили каждый день — и, может, не по одному разу.

— От воды ей ничего не будет. Пусть тут стоит. Она только вам сейчас и нужна…

Дасьен со вздохом развёл руками.

— Мы бы с радостью, Старший. Самим надоело. Но местные её пугаются… Эй! Левее давай!

Повозка вильнула влево и выползла за дверь. Дасьен, отряхнувшись от конденсата, пошёл за ней. Гедимин остался бесцельно смотреть на вскрытый стерилизатор и распахнутые для просушки вентиляционные лючки. «Местные пугаются… Это они после того подъёмника всё не успокоятся? Их же никто не заставляет руками в цилиндры лезть…»

…Термоизоляция работала — нижняя часть цилиндра была чуть тёплой, но, когда Гедимин его вскрыл, по пальцам потянуло жаром. Чашка-отражатель выдержала и нагрев, и давление воздуха, и перевозку. Температура внутри неё оставалась прежней — чуть больше тысячи градусов.

«Сделать ещё две и погонять вхолостую и с приводами,» — думал Гедимин, вынимая отражатели и закладывая «старые» термопластины. «Где-то тут ульсена… А, верно. Всё в горячем цехе. У Вепуата заня… Hasu! Как он там — один против двух народов⁈»

…Гарью и раскалённым металлом из «шлюза» не тянуло, рёва огня было не слышно. Гедимин, нарочно зацепив плечом косяк, вошёл в цех. Его поприветствовали с двух сторон — пронзительным визгом и шипением и треском. В проёме в «стене» защитного поля стоял Вепуат. Он посмотрел на Гедимина и тяжело вздохнул.

— Всё остудил? Где поддон?.. А, ладно. Запасной я нашёл. Покажи тоготцам, как делать витое донце. Что это — не знаю, но им очень надо.

…Защитное поле со сквозной дырой размером с сармата разделяло цех надвое чисто символически и никому помешать не могло бы. Но к нему никто не подходил. Скогны по одну сторону и Сэта по другую стояли друг к другу спиной или боком и не отвлекались от работы. Одни освоили плоскостенные чашки, другие — кувшины-конусы со спиральным дном; ручки в этот раз получились ровные и почти одинаковые. Гедимин нашёл бы, что переделать, но сейчас его занимали зеркальные термоотражатели — и способы измерять время.

— Вот они о чём толковали, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на поддон. — Забавно. Такая витая ракушка. Гедимин, а ты ладони поплавил.

Его слова были едва слышны сквозь радостное и сердитое верещание Скогнов. Посмотреть на «успехи» тоготцев снова сбежался весь лагерь. Гедимин покосился на измятые и сплющенные щитки на ладони и недовольно сощурился.

— Переделаю… Вепуат! Спроси у местных, пока не разбежались, — как тут измеряют время?

Вепуат мигнул.

— В днях. Ну… ещё день и ночь различают. Но это в каждом Сфене по-своему. Тут вообще всё не очень точное.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Да я заметил. Ладно, день на часы и минуты они не делят. Но если надо отмерить точный короткий отрезок? Есть же какие-нибудь устройства? У них тут металлургия, химия, ремёсла всякие… Есть же процессы, которые идут определённое время? Как его отмеряют?

Вепуат коротко взвизгнул, и все, кто был в помещении, повернулись к нему. Ещё несколько секунд он пищал, оживлённо шевеля пальцами. Гедимин смотрел на аборигенов. Они растерянно переглядывались, шевеля ушами; кто-то приоткрыл пасть, но, опомнившись, тряхнул гривой и запищал в ответ. Гедимин перевёл взгляд на Вепуата. Разведчик выглядел смущённым и даже виноватым.

— Всё плохо, — буркнул он, когда Скогны по его сигналу подобрали остывающие «стекляшки» и потянулись к двери. — У них ничего нет. Вообще ничего. Процессы отслеживают на глаз, нюх и вкус. Хороший нюх к хорошим рукам — дар богов. Бывает, таких идиотов за хороший глазомер держат…

Сэта, до сих пор молча наблюдавшие за сарматами, зашевелились. Главный жрец протянул руку к Вепуату и что-то прошелестел. Разведчик зашуршал в ответ; на секунду он приободрился, но, услышав новые шелесты, шумно выдохнул в респиратор. «Похоже, у Сэта тоже нет часовщиков,» — подумал Гедимин. «Странно всё это…»

— Время — штука прочная, — вздохнул Вепуат. — Разрезать его на части — задача, достойная Куэннов. У Сэта вместо часов гейзеры, а о специальных устройствах они не слышали…

Сэта негромко шуршали, переговариваясь; потом главный жрец снова протянул к Вепуату руку. Сармат благодарно хмыкнул.

— Нет, кое-что слышали. У Кьюссов есть тонущие чаши. Они отрезают от времени небольшой кусок, и всегда один и тот же. У Сэта нет таких штук. Они… они думают, что опасно резать время. Никому не нравится, когда его режут.

«Да чтоб им всем…» — Гедимин, больше ни о чём не спрашивая, прижал ладонь к шлему. Мозг шипел и плавился. «Тонущие чаши,» — всплыла последняя здравая мысль. «Вид водяных часов. Значит, кое-что всё-таки есть…»

…Чёрно-красный желвак — десять сантиметров в поперечнике — лёг на стол. Гедимин хмыкнул.

— А кровяной камень резать не опасно? Или он это любит?

Вепуат несильно ткнул его кулаком в плечо — сармат едва почувствовал нажатие.

— А ты его не режь. Отколи аккуратно вот эти выросты. Наверное, не стоило его пластовать. Может, эти круглые штуки жизнеспособны только целиком. Будут потихоньку почковаться.

— Три выроста? — Гедимин, выпустив когти, примерился к камню. Слабые места и впрямь проходили по «стыкам» округлых желваков, сросшихся в один комок. «Не уверен я, что оно вообще живое. Местные бы давно заметили…»

— Ага, сюда их, — Вепуат сгрёб со стола отколовшееся и высыпал в плошку. — Эти оставим чистыми. А этот…

Он со вздохом вскрыл щитки вдоль пальца и потянулся за отложенным осколком стекла.

— Этот будем прикармливать.

…Гедимин отобрал вымазанный кровью камешек и закрепил на нём тонкие ремешки, — Вепуат, хоть регенерация у него и включилась, успел выпачкать и их, и перчатку, и стол. Теперь он, досадливо щурясь, смотрел на зарастающий порез.

— Перестарался. Тяжело самому себя резать. Что-то да пойдёт не так.

— Ты теперь в симбиозе с… бактериальным матом? — Гедимин настороженно следил, как сармат убирает новую «цацку» под скафандр. — Что-нибудь чувствуешь?

Вепуат пожал плечами.

— Через восемь дней узнаем.

11 день Металла, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

На стене душевой отверстием вниз висела пустая ракушка. Закрепили её на совесть — Гедимин, надавив двумя пальцами, не смог её уронить. Довольно хмыкнув, он заглянул внутрь и хмыкнул ещё раз — на дне «сосуда» лежало набухшее волокно: кто-то увеличил время вытекания воды на восемь минут, видимо, настраивая «таймер» для стирального агрегата. «Ну вот, уже пошли модификации,» — Гедимин с ухмылкой отошёл от «часов» и снял со стены шланг от горячей цистерны. «Мозги включились.»

Он уже сливал воду из скафандра, когда дверь открылась, пропуская Вепуата. Разведчик нёс на руках, поддерживая под брюхо, полусвёрнутого Зелёного Пожирателя. Существо, спущенное на влажный пол, ненадолго замерло — и поползло к водостоку. Гедимин прикрыл отверстие защитным полем, но Пожирателю, похоже, сама дырка была неинтересна — он уткнулся в мокрый камень и зашуршал.

— Пить им тоже нужно, — сказал Вепуат, покосившись на Гедимина. — Сбрызну его водой — вроде как дождь прошёл.

Гедимин хмыкнул.

— Просушить не забудь. Снаружи минус четыре.

— Просушим, — покладисто согласился разведчик, забирая у Гедимина шланг. — Смотри, а оно тут спокойное. Загрязнений нет?

Гедимин покосился на дозиметр.

— Были бы — я почистил бы, — проворчал он, убедившись, что тревога была ложной. — У тебя что, дозиметра нет?

— У меня-то есть, — отозвался Вепуат, слегка сузив глаза. — А вот у филков — только рамки. Вот, смотрю, получится ли из этого зверька прибор поточнее.

Гедимин, смутившись, отвёл взгляд. «Верно. Тут постоянно приходится что-то выдумывать. Приборы из зверьков, приборы из ракушек…»

— Водяные часы? — Вепуат тронул «таймер» пальцем. — Ага, Скогны про них спрашивали. Не спится им по ночам…

Гедимин поморщился.

— Простая же штука, — пробормотал он, глядя на ракушку. — Проще токарного станка. Замерил один раз интервал — и пользуешься. Как они вообще работают без таймеров?

Вепуат пожал плечами.

— Привыкли. Если оборудование сделано не по стандартам, процессы в нём идут вразнобой. И какой толк от таймеров? Разве что для каждой мастерской делать свой. Для каждого котла в каждой варильне… Откуда у них стандартные котлы? Не говоря уже о топливе…

Гедимин тяжело вздохнул. Он думал о единицах измерения, о попытке ввести весовой стандарт и о котле, в котором столяры замачивали деревяшки перед выпрямлением. «Поднять им индустрию в одиночку я не потяну. Может, Ассархаддон бы справился, но… Не надо тут Ассархаддона. Обойдутся без индустрии.»

…Одинокий жёлтый фонарь горел у шатров, с теневой стороны. Он медленно, по дециметру, переползал от шатра к шатру. Гедимин увидел низкорослые силуэты и услышал приглушённый писк и перестук камешков.

— Скогны уже работают? — он остановился и быстро огляделся по сторонам. Филки, только выбравшись из барака, шумели водой в душевой; пара «рудосборщиков», похоже, была там же и за Скогнами даже не приглядывала.

— Они рано встают, — ухмыльнулся Вепуат, глядя на остановившийся огонёк. — Пакеты я у них отобрал — трансформировались. Нашили мешков изчего попало, собирают в них. С утра им ещё привезут.

— Может, их и на станцию вместо филков нанять? — Гедимин оглянулся на шумящую душевую. К ней быстро шёл Кенен Гварза, уже с утра чем-то недовольный.

— Ты же сам хотел, чтобы они интересовались новшествами, — Вепуат ухмыльнулся ещё шире. — Они и интересуются… Эй! Рябь под землёй!

Гедимин схватился за сигма-сканер. Он успел засечь широкую полосу ряби под холмом — крупный Текк’т осторожно, стараясь не трясти плато, проползал в толще скалы. Ещё секунда — и с окраины донёсся протяжный гул. Гедимин насчитал три голоса; мгновение спустя к ним присоединились ещё два. Сармат, глубоко вдохнув, развернулся к Вепуату.

— Скажи им подождать и сам не убегай. Будем давать инструкции…

…На поддоне поместилось всё. Гедимин расставил вырезанные из камня детали поодаль друг от друга и надеялся, что у Текк’тов в мозгу всё не перемешается. Забравшись на стопку готовых обшивочных плит, он смотрел, как гигантские змеи «обнюхивают» макеты. Огромная пещера главного корпуса стала маленькой и тесной, когда в неё набилось семеро крупных Текк’тов, — сегодня на работу прислали «старейшин», в самом коротком Гедимин намерил сорок один метр.

— Много интересных занятий, — еле слышно хмыкнул Вепуат, кивнув на поддон. — Текк’ты такое любят. Я им сказал, чтобы копать тоже не забывали. Что там у тебя? На реактор похоже…

Гедимин досадливо сощурился.

— Пора бы делать реактор, — нехотя согласился он. — Но без золотой глины, без ипрона… Тем, что у меня есть, не заэкранируешь и коридор оттока. Нужны тонны… Вентиляция тут. Вентиляция и цистерны для воды. Никаких реакторов.

«Надо бы с Айзеком поругаться,» — с тоской подумал он, притрагиваясь к неприкосновенному карману с чертежами. Не прикасался Гедимин к ним уже трое суток — и с тех пор так и не собрался показать их командиру. «Ничего умнее я тут не начерчу. Пусть смотрит, считает, если надо — и думает, где взять сырьё. Полстанции нужно обшивать ипроном, а золотой глиной — вообще всю по периметру.»

Вепуат пожал плечами.

— Я не разбираюсь, сам знаешь. Бочка — и бочка, дырки в ней — и дырки.

— Патрубки, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. Последний Текк’т убрал язык и поднял голову от поддона с макетами. Низкочастотный гул раздался где-то внутри черепа и больно надавил на висок.

— Они готовы работать, — перевёл Вепуат. — Просят пока не убирать холодный лист… ну, и эти штуки тоже. Будут сверяться.

— Разумно, — согласился Гедимин, глядя вслед уползающим Текк’там. Они растаскивали плиты тектона по разным пещерам — в одной всем лепильщикам было тесно. «Здесь мы закончили. Теперь — к Броннам…»

…Деталь получилась кривой — Гедимин, не рассчитав, прихватил лишние полсантиметра древесины и теперь досадливо щурился — «пустой расход сырья!». С выдержанным равнинным деревом сармат уже работал — получалось по-разному; без Броннов, глазеющих со всех сторон, было бы проще, но для них всё и делалось. «Насколько было бы легче…» — Гедимин с тоской покосился на чертёж. Ничего сложного там не было — сармат не один день потратил, приводя многочисленные рычаги и опоры к нескольким стандартам. Любой филк прочёл бы этот чертёж с полувзгляда — но для существ Равнины это был странный, некрасивый и непонятный рисунок. «Ладно, будут им образцы. С образцами у них нормально выходит. Ну вот, последняя деталь…»

Гедимин положил обточенную деревяшку на поддон. Вепуат, заглянув в чертёж, старательно вывел прямо на дереве пару местных значков. Цифры у Броннов, по крайней мере, были — кто-то озаботился внедрить в их городах единую письменность, а запись числа у них даже была общей со Скогнами. Теперь цифры были проставлены на каждой детали — столько штук нужно было изготовить.

— Чтоб я ещё раз построил ангар для карликов… — Гедимин сердито сощурился на слишком низкий потолок. Хотелось выпрямиться, но места не было. Бронны, увидев, что он отстранился от поддона с образцами, стянулись к ним. Подмастерья остановились чуть в стороне, трое мастеров взяли деревяшки в руки и долго верещали, ощупывая их и тыкая когтями в цифры.

— Чего они? — тихо спросил Гедимин. — Они вообще поняли, чего мы хотим?

— Поняли, — кивнул Вепуат. — Считать они умеют. Сейчас распределяют работы.

Гедимин дотянулся до горки готовых деталей. Она пока была невелика — сюда складывали «арматуру», обточенную с концов и просверленную в нужных местах. На каждой рейке белела пометка — серийный номер, один на всю горку. Гедимин вставил обточенный штырь в паз и довольно хмыкнул — входила деревяшка с усилием, до упора её пришлось бы забивать кулаком. «Не промахнулись. Неплохая точность для такого материала…»

Мастера-Бронны повернулись к сарматам и громко запищали. Вепуат ухмыльнулся.

— Благослови их, — прошептал он Гедимину. — Работа сложная, всем неспокойно. Пусть знают, что Пламя с ними.

…Тонкие волокна на плечах сармата затрепетали, обхватывая его плотнее. Гедимин озадаченно хмыкнул — обычно хранитель при появлении Айзека щупальца втягивал, а не распускал…

— Показатели в норме, — сообщил он, поднимаясь из-за пульта. Айзек кивнул.

— Никто и не сомневается. У тебя реактор под присмотром.

Гедимин молча ждал, когда он сядет за пульт.

— Чертежи, — буркнул он на вопросительный взгляд командира. — Вот. Всё, что я могу. Хочешь лучше — проектируй сам.

— Не злись раньше времени, — укоризненно хмыкнул Айзек, разворачивая бумаги. Изучал он их долго. Гедимин терпеливо ждал, стараясь не заглядывать командиру в глаза.

— Угу-ум… — протянул наконец Айзек, отчёркивая расчёты по сырью. — Будем думать, атомщик. Экранизаторы точно придётся урезать… Сколько у тебя запроектировано поршневых машин? Двадцать две?

Гедимин, при слове «урезать» угрюмо сузивший глаза, сбился с мысли и озадаченно хмыкнул.

— Ну да. Восемь облучаемых…

— Пора бы ими заняться, — Айзек, аккуратно сложив чертежи, вернул их Гедимину. — Хотя бы необлучаемыми. Литьё, подбор термоэлементов, обкатка… Двадцать два отдельных механизма. Начинай их собирать. Попутно, может, что-то доработаешь…

…Поршневую машину из шатра опять уволокли — видимо, в душевую. Гедимин в задумчивости забрёл в лабораторию — и едва смог по ней пройти. Со всех сторон поднимались защитные купола — Альгот развернул цех красителей. Он и сам тут был — методично обходил столы, глядя на манометры, свинченные с лабораторного оборудования и приделанные к перегонным устройствам. Гедимин, жестом успокоив его, протиснулся к литейной станции — и беззвучно выругался. Он пришёл как раз посреди процесса — чёрный песок в тиглях уже размягчился, но жидким ещё не стал, а это значило, что станция безнадёжно занята до самой ночи.

«Поработаешь тут, как же…» — думал час спустя сармат, угрюмо щурясь на попытки Скогнов вытянуть из стеклянного пузыря длинную трубку. У них почти получилось, но перегибать они её начали раньше времени — и сломали пополам, нарушив всю форму. Теперь они пытались её расправить. «Или додумаются переплавить, или так себе и заберут,» — думал Гедимин. Он уже попробовал отобрать бракованную деталь и отправить в переплавку — на него наверещали со всех сторон, и он отступил и теперь ждал, когда перестанет звенеть в ушах. «Когда они все уйдут, займусь поршневыми машинами. Для плавки металла эти печи надо перенастраивать. А вот стеклянных чашек наделать можно. Пока что — одну пару. Для ходовых испытаний. Айзек прав — всё надо проверить заранее.»

Скогны почему-то не спешили уходить — уже и все изделия вынесли, и Вепуат открыл портал для Сэта и вернулся в цех… Обступив его со всех сторон, карлики взволнованно пищали. Пока сармат отвечал им, Гедимин успел загрузить шихту в печь и отмерить нужное количество серебристого металла. Стеклянная скорлупа уже начала оплывать по краям, когда Вепуат выпроводил Скогнов за дверь.

— Уф! — выдохнул он, осушив флягу до половины. — Любознательные, мать моя колба!

— Чего им? — спросил Гедимин. Вепуат махнул рукой.

— Да всё то же — «зачем у чашки ноги», «почему горло кривое», «сколько в столе дырок»… В Синви уже всё выяснили, в Сэви выяснили, теперь расскажем Тоготу. Чего им друг у друга всё не выспросить⁈

…Без Скогнов ангар стал неожиданно огромным и очень тихим. Гедимин, стараясь не шуметь, заливал расплавленный металл в стеклянный шар. Ульсеновый слой ложился кое-как, сармату всё не удавалось распределить вещество равномерно. Когда он, шумно выдохнув в респиратор, убрал заготовку из печи, за правым плечом что-то шевельнулось. У стены, завернувшись в накидку, стоял Кут’тайри. Он даже не заметил, что Гедимин обернулся — его занимала только заготовка на стеклодувной трубке. Смотрел он очень внимательно, и в потемневших глазах горели оранжевые искры.

«Когда выбрался со склада?» — из-за печи Гедимин не видел, открыта ли дальняя дверь. Жаром вроде не тянуло — по крайней мере, горн с отодвинутой заслонкой грел сармату руки куда сильнее. Он снова покосился на Кут’тайри — жрец стоял неподвижно, разглядывая заготовку, и чего-то ждал. Выразительно пожав плечами, Гедимин прижал трубку фиксатором и взял со стойки вторую. «Теперь — внутренний слой. Неудобные тут всё-таки мундштуки. Перетяну стекло — опять металл перезаливать…»

Когда уже готовый шар, разрезанный по горячему надвое, остывал на поддоне, у стены снова что-то шевельнулось. Обернувшись, Гедимин успел увидеть только тень — жрец уже просачивался в едва заметную щель между дверью склада и косяком. Короткая красная вспышка — и створка погрузилась в паз.

Часть 23 12–16 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени — Сфен Молнии — Сфен Огня, город Аса’ан

12 день Мысли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Зелёный Пожиратель методично перекапывал пепел — что-то под верхним слоем «фонило», и живой радиодетектор это чувствовал. Гедимин думал, глядя на раскопки под ногами, что надо бы привязать к «червяку» шлейку, пока он не нырнул в какие-нибудь подземные полости. Вепуат раскручивал на верёвке дохлого «кальмара», следом металась стая «трилобитов» — сармату едва удавалось продержаться пару положенных минут, обычно чей-нибудь хоботок сдёргивал наживку с троса гораздо раньше.

— Heta! — выдохнул наконец Вепуат, уронив верёвку, и провёл когтями по рукаву брони. «Трилобиты», развернувшись в воздухе, закружились над ближайшим кратером.

— Жуёт пепел, — сообщил Гедимин, кивнув на хвост Зелёного Пожирателя — всё остальное спряталось под землёй. — Точно из светящейся линии. Так и идёт по ней.

— Звериное чутьё, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на дозиметр. — Гедимин… Может, тебе не ходить сюда со мной? У тебя и так — то работа, то дежурство. Видно же, что ты весь извёлся.

Гедимин качнул головой.

— Одному сюда нельзя. Если что — мы с холма даже сигнал не увидим.

Вепуат негромко фыркнул.

— Тебя это смущало?

— Я тогда броню поплавил, — Гедимин сердито сощурился. — И никакой пользы от этого не было. А тебе рисковать незачем. Мало ли, что тут случится. То война, то кочевники…

Вепуат едва заметно ухмыльнулся.

— Мне уже неловко. Отвлекаю тебя — то зверьём, то учениками… Может, мне встать на дежурство у реактора? Освободить тебе хоть пару часов…

Гедимин отмахнулся.

…«А ведь скоро ночь,» — думал сармат, глядя, как Скогны поправляют последние завитки на фигурных ручках большого кувшина. «Хотя — в это время тут всегда ночь. Не помню уже, когда выходил без фонаря.»

Вокруг кувшина шуму было много — Скогны, похоже, позвали всех, кто только был, на него смотреть — и почему-то позвали именно в цех, хотя на улице места было куда больше. Гедимин, оттеснённый к стене, молча щурился, ждал, когда его пропустят загрузить шихту, и думал, зачем Скогнам столько крупных, сложных в изготовлении и явно бесполезных посудин. «Нет бы чашек и мисок наделать, пока есть из чего. Из этой шихты семь мисок получилось бы.»

— Гедимин! — Вепуат, не докричавшись, постучал пальцем по его наплечнику. Сармат обернулся и удивлённо мигнул. Сэта свои «стекляшки» доделали, но никуда не ушли — хотя могли бы в любую секунду, и безо всяких сарматских порталов. У печи было тесновато, но существа кое-как построились расходящимся клином и чего-то ждали. Главный жрец, увидев, что Гедимин на него смотрит, поднёс согнутые когтистые пальцы к своей груди и зашелестел. Другой выступил вперёд; в руках у него был моток тонкого серебристого троса. Третий протянул каменную чашку с осколками кейека на дне.

— Аса’ан прислал жрецам Пламени дары, — перевёл Вепуат, зачем-то придерживая Гедимина за плечо. — Куэннские огненные пузыри очень красивы и ни на что не похожи. Сэта надеются, что мы научим их делать цветные светильники.

— Принесут церу — научим, — отозвался Гедимин. — Мои запасы все растащены. Осталось только филкам на фонари.

— Ты погоди, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Я ещё перевожу. Они рады, что Пламя к ним так благосклонно. Они видят, как велико его могущество, и как оно возрастает…

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, чувствуя в голове знакомый гул. — Если кратко — чего они хотят?

Вепуат фыркнул в респиратор.

— Как чего? Благословения на город! Шакха уже давно, куча Скогнов и Броннов туда же… Аса’ан чем хуже?

Гедимин ошалело мигнул. Понятнее стало, легче — нет.

— Пусть Айзека просят, — буркнул он, покосившись на сфалт за плечом. — Он жрец. А я — передвижное оборудование. Где их город-то?..

…Айзек дотянулся до повисшей руки Гедимина и крепко её сжал. Кенен Гварза, наблюдающий за сарматами от ближайшей стены, выразительно фыркнул.

— Предлагаю поменяться с Кетом скафандрами. Я схожу на дипмиссию, этот нервный жрец посидит с любимым реактором.

— Кенен! — Айзек укоризненно сощурился и машинально проверил, как плотно пригнаны пластины шлема. Гварза фыркнул ещё выразительнее.

— А давай, — мрачно сказал Гедимин, разглядывая каменный пол. — Тёмный щиток на рожу — и никто не отличит. Вот только… Ты мой скафандр поднимешь?

Айзек ударил в ладоши.

— Тихо вы, оба! Не до шуток. Сами понимаете, — это «макака» может перепутать сарматов. А здесь нас различают не по броне. Завтра с утра никуда не исчезайте. Все трое, и Вепуат тоже! К началу светового дня вы с ним должны быть на базе. Едем в Сердце Пламени.

— Если они до завтра успеют подготовиться, — мрачно добавил Гварза. — А то потеряем ещё день. Поговорю с Калигом, может, он досигналится до Хассинельга. Тогда, если повезёт, нам с утра Мальгеса подгонят. Эти мне внеплановые переговоры…

Он поморщился.

— Зачем в Сердце? — спросил Гедимин. В какой-то момент он потерял нить разговора, и теперь обрывки мыслей в мозгу отчётливо искрили. Айзек и Гварза переглянулись.

— Затем, что в сэтский портал мы не пролезем, — терпеливо ответил командир. — А пешком до Аса’ана — несколько суток. У нас нет времени на пустую беготню. Если Сердце выделит нам пару Кейланнов, процесс сильно ускорится. Если нет — обойдётся Аса’ан дистанционным благословением.

— Может, сразу его дистанционно? — на секунду оживился Гедимин, но под выразительными взглядами сердито сощурился и уставился в стенку реактора. Пластины шлема были плотно пригнаны — хранитель не слышал ничего из обсуждаемого бреда. И это точно было к лучшему.

…Стеклянный пузырь распух, упираясь в металлические стенки. Гедимин дунул ещё раз — и помянул про себя спаривание «макак» — перетянутое стекло вдавилось в рыхлое напыление, проделав в нём дыру. Сармат сунул заготовку в печь — она побагровела, пожелтела, разгладилась, металл налился краснотой. Дырка на торце зияла по-прежнему.

«Сделаю по ней надрез,» — Гедимин, угрюмо щурясь, опустил шар на поддон. Лучевой резак развалил сферу надвое. Разрез прошёл по внеплановой вмятине, но её всё равно было видно. «На эффективность не повлияет,» — напомнил себе Гедимин, но раздражение не ушло. Штуковины, которые приходилось делать, и так были мучительно примитивны и несовершенны, а уж с откровенным браком…

«Никак не приспособиться,» — Гедимин сжал в ладони стеклодувные трубки. «Мундштук неудобный. Надо было делать инструмент под себя. А теперь — жди, когда литейная станция освободится…»

Из открытой печи бил жёлтый свет. В плавильном конусе, наполнив его до половины, лежала вязкая стеклянная масса — ещё три шара, шесть отражающих полусфер. Черпак с расплавленной ульсеной стоял в стороне, там, где температура была ниже всего, — ей и этого хватало, чтобы оставаться жидкой. «Ладно, работаем. Было бы у меня три руки… Может, стойку переделать? Если вот здесь закрепить…»

За левым плечом что-то шевельнулось. Гедимин резко обернулся и сердито сощурился на жреца. В этот раз беженец забрался в угол у той печи, где работал сармат — незаметно подошёл к нему почти вплотную. Он жадно разглядывал горн и готовые полусферы; в тёмно-бордовой гриве засверкали ярко-красные волокна, и глаза почти уже разгорелись.

— Заняться нечем? — Гедимин сердито фыркнул. «Ещё и за спину залез. Завтра выловлю его из горна? Может, двери запечатать? Лезет тут всякое…»

— Работы не хватает? На, держи! — он сунул трубку чужаку в руки. Тот взял её и перевёл взгляд на сармата, наклонив голову набок и навострив уши. Оранжевое свечение в глазах стало ярче.

«Стоп,» — Гедимин, собравшийся ещё что-то фыркнуть, остановился и задумчиво сощурился. «А ведь он, и правда, понимает в стекле. Сделал же как-то ту зеркальную штуку. Сам, без нашей помощи. Вепуат про неё даже не знал…»

— Вот что, — он оглянулся на поддон с остывающими полусферами. — Ты же умеешь работать со стеклом? Мог бы поделать заготовки. Они простые, тут из сложного — только последний этап… Смотри.

Он взял полусферу на ладонь и протянул озадаченному Кут’тайри. Тот шевельнул ухом.

— Нужно сделать стеклянные шары. Вот такого диаметра и с такой толщиной стенок. Я покажу, сколько шихты набирать — это ты запомнишь. Вы же как-то делали одинаковые чашки…

Кут’тайри молча смотрел на него и, кажется, пытался понять чужую речь. Гедимин досадливо сощурился. «Тяжело без переводчика. Надо как-то жестами…»

— Давай сюда, — он тронул пальцем стеклодувную трубку в руках Кут’тайри. Сэта едва заметно вздрогнул.

— Да нет, ты держи, — Гедимин, зажав инструмент двумя пальцами, направил его в плавильный конус. — Бери шихту… ага, хватит, больше не надо. Вот так её… Теперь дуй. Вот такая сфера нужна, видишь?

Он замерил когтями диаметр отражателя и показал руку, «подставляя» её под широкий конец стеклодувной трубки. Озадаченный Сэта отодвинулся, по-прежнему удерживая горячую шихту внутри горна, и снова шевельнул ухом. Гедимин надул щёки и выпустил воздух сквозь респиратор. Кут’тайри взглянул на трубку в руках, встряхнул головой и снова повернулся к сармату. Его пасть была слегка приоткрыта, уши встали торчком.

«Пытается понять. Но я, видно, плохой инструктор,» — Гедимин досадливо сощурился.

— Стой тут. Я быстро.

Снаружи горели красные и жёлтые огни. Только их и было видно в густой темноте. Сармат остановился на пороге, растерянно оглядываясь по сторонам. «Если Вепуат не в шатре — долго я буду его искать…»

— Мастерр Дим-мин? — в трёх шагах от сармата зажёгся белый свет. Ауна с посохом наперевес стояла совсем рядом — только глаз, напрочь отвыкший от темноты, мог её не заметить.

— Ты что-то потеррял? — спросил страж, зажигая посох ярче. Гедимин кивнул.

— Ты сэтский язык вроде знаешь? Идём, нужен перевод.

Кут’тайри всё ещё стоял у печи с трубкой в руках, глядя в раскалённый зев. При виде стража он вздрогнул, подобрался и переложил инструмент в другую ладонь. Ауна молча оскалилась.

— Я прошу его сделать заготовку для отражателя, — Гедимин указал на готовые полусферы. — Обычный стеклянный шар. В него заливается металл. Он такие штуки делать умеет. А второй слой удобнее закладывать вдвоём. В общем, нужна заготовка. Вот такого диаметра. Я снова покажу, сколько шихты надо, и как растянуть стенки, а ты переведи.

Он взял полусферу и показал Кут’тайри, притронулся когтем к трубке — она уже сильно нагрелась. Сармат старался говорить медленно и внятно. Ауна зашуршала. Когда она замолчала, Сэта поднёс мундштук ко рту. Дунул он всего один раз, но усилие рассчитал точно — шар раздулся до нужного диаметра и замер. Гедимин радостно ухмыльнулся.

— Подними выше! Так и держи. Дам знак — поворачивай!

Расплавленный металл стремительно разлился по качающимся стенкам, выстилая раскалённый шар изнутри. Гедимин чуть подправил скорость вращения, но Сэта и так справлялся — кажется, эта операция была ему хорошо знакома.

— Tza! — Гедимин остановил вращение трубки и жестом велел держать её неподвижно. — Теперь — третий этап…

«Всё-таки удобно, когда эту штуку кто-то держит,» — мелькнуло в голове, когда второй слой стекла растянулся внутри шара, ровно ложась на блестящую стенку. Гедимин одним движением запаял край и направил заготовку в печь.

— Ну вот, — он переложил дымящийся, сияющий шар на поддон и лучевым резаком отсёк его от трубок. — И таких элементов нам нужно ещё двадцать семь.

Сэта протянул руку к горячему шару, но остановил её на полпути и что-то прошелестел, глядя Гедимину в глаза.

— Он спррашивает, что это за вещь и для чего нужна, — перевела Ауна.

— А. Не объяснил, — Гедимин сунул руку в печь и выцепил мелкий осколок кейека. — Тут интересный эффект…

«Захватом надо было!» — он мысленно выругался, увидев, как дымится и поблёскивает верхний слой обшивки. «Привык всюду руки совать…»

Камешек лёг в зеркальную чашку. Двое за спиной сармата шумно выдохнули, глядя, как в вытяжку бьёт поток раскалённого воздуха.

— Вот так он нагревается, — Гедимин хотел показать существам термометр, но опомнился и продемонстрировал «нагрев» на и так уже оплавленной обшивке. Сэта с протяжным шелестом сунул руку в раскалённый поток. Она вспыхнула красно-оранжевым светом. Кут’тайри уставился на неё и зашуршал, повернувшись к Гедимину. Руку из «огня» он достать забыл, и свечение разгоралось всё ярче, струями перетекая вверх по плечу.

— Эти штуки нужны для Пламени? — спросила Ауна. Её уши стояли торчком, из-под губ вылезли клыки, — что-то сильно её удивило и даже напугало. «Это она от себя спрашивает или жреца переводит?» — подумалось Гедимину.

— Да, для него. Для стан… дома Пламени, — кое-как вспомнил он давнюю формулировку не то Айзека, не то Вепуата. Спохватившись, что чашка всё ещё греется — и без толку накаляет кованый поддон — сармат развернулся к ней. Этот камешек с отражателем выдавал всего шесть сотен градусов, но металл под ним уже нехорошо светился. За спиной сармата что-то зашуршало, затрещало, потом раздался горловой рык.

— Чего? — Гедимин обернулся и увидел, как Кут’тайри из белесого становится светло-оранжевым, а его грива горит золотым огнём. Напротив, недобро скалясь, стояла Ауна с посохом наперевес.

— Мастеррр Дим-мин! — прорычала она. — Ты доверрряешь этому Сэта делать вещи для дома Пламени⁈

Гедимин мигнул. «Ей-то чего? Она же видела — заготовка вышла нормальная…»

— Кут’тайри хорошо работает со стеклом, — кивнул он. — А мне тяжело без подручного. Если согласен — будем работать. Если нет…

Он пожал плечами. «Он ведь не сармат. У него свои проблемы, у нас — свои. И эта станция им ни на что не сдалась.»

Ауна зарычала. Её посох ярко сверкнул. Кут’тайри, шагнув к Гедимину, прижал руки к груди и что-то быстро проговорил. Сармат оглянулся на стража, но стражу было не до перевода.

— Доверрряешь Пламя пррреступнику⁈ Его выгнали из горррода, хотят пррредать смерррти! За что пепельному черррвю такая честь⁈

Гедимин ошалело мигнул. Ауна говорила на знакомом языке, но понятнее от этого не становилось.

— Кого выгнали — не моё дело, — сармат угрюмо сузил глаза. — Я никого не выгонял. Работать он умеет. Мне такие нужны. А остальным — нечего лезть не в своё дело!

Он шагнул вперёд. Очень хотелось затолкать Кут’тайри за спину — он выглядел тут самым уязвимым. Страж подался назад, утробно рыча. На секунду Гедимину показалось, что существо на него бросится.

— Доверррять пррреступнику Пламя… — проговорила Ауна, отступая ещё на шаг. Гедимин сердито фыркнул.

— Я сказал — беру его в подручные. Ты ему это перевела? Тебя зачем звали — переводить или палкой махать⁈

— Он слышал твои слова, — отозвалась Ауна; шерсть на её загривке внезапно улеглась, а посох потускнел. — Значит, ты, жррец Пламени, доверряешь ему и беррёшь под защиту…

Гедимин открыл было рот, но тут же захлопнул, едва не прикусив себе язык. «Так. Я думал о работе, но, кажется, влез в ритуалы. Соображай… Если я скажу „да“, может, до него станут меньше докапываться? Надо только, чтобы все узнали…»

— Да, беру, — он угрюмо сощурился на стража. — Так всем и скажи. Кут’тайри работает со мной. И тронуть его я не дам.

— Рравные Куэннам… — пробормотала Ауна и издала несколько трескучих звуков. Сэта зашуршал в ответ и наклонил голову набок, протягивая руку к инструментам. Гедимин сдержанно хмыкнул. «Вот и он говорит — работать надо, а не дурью маяться.»

— Tza, — кивнул он, вручая бывшему жрецу инструмент. «Двадцать семь мы, конечно, не сделаем. Пока спешить не надо. Штук пять, потихоньку, чтобы привык. Пять или семь, не больше.»

…Лучевой резак сверкнул в последний раз, и Гедимин поставил его на предохранитель. Приятно было снова взяться за «нормальный», не дикарский инструмент, хоть и ненадолго. Четырнадцать полусфер дымились на поддоне; часть уже остыла так, что можно было взять их в руки, не оплавив перчатку. Гедимин ковырнул когтем деформированные щитки — «опять выправлять…» — и повернулся к Кут’тайри.

Сэта работал без накидки; он снял её после второй заготовки — когда его шерсть окончательно пожелтела, только на шее и вдоль загривка осталось несколько красных пятен. Гедимин видел, как его грива колышется в конвекционных потоках — существо нагрелось градусов до восьмидесяти.

— Устал? — сармат покосился на часы и помянул про себя уран и торий. — Всё, хватит. Иди к себе. Завтра продолжим. Может, дойдём до десятка.

Сэта слушал его, подняв уши, но понял, скорее всего, только жест, указывающий на дверь склада. Низко наклонив голову, он тронул ладонью печь. Гедимин приподнял руку в жесте прощания и вынул из горна опустевший конус.

— Традиции, чтоб им всем… — пробормотал он еле слышно. — Инженерами мы не разбрасываемся.

…Скафандр слегка дымился в холодном ночном воздухе. Сармат отошёл от цеха и остановился, глядя на подсвеченные горячие потоки. «Сорок минут до смены. Зайти в душевую?»

Снизу донёсся пронзительный писк, и сармат вздрогнул. Он стоял в рыхлом кольце Скогнов. Ещё один мелкий силуэт вынырнул из темноты; за ним выдвинулся высокий, в рост сармата, в чёрной броне.

— Чего? — Гедимин недовольно сощурился на Кенена Гварзу. Тот сложил руки на груди и кивнул на Скогнов.

— Мне — ничего. А вот им…

Скогны переглянулись и заверещали. Смотрели они только на Гедимина. Сармат растерянно мигнул.

— Твои магнитные санки, — пояснил Гварза, глядя мимо него. — Три города спорят из-за них. Эти Скогны — из Тогота. Просят рассказать, как эта вещь устроена. Они думают, что возможно сделать такую же.

Гедимин мигнул ещё раз. «Как устроена? Они же сами всё видели.»

— Чего тут невозможного? — он пожал плечами. — Там всё дело в катушке. Даже трубка-изолятор, в общем, необязательна. Можно взять полую кость, нанести резьбу по спирали и намотать промасленный жгут. Если есть «жидкая молния», всех дел на пять минут. Главное — руками в неё не влезть. Ну, и сердечник… Им для чего надо?

Гварза выразительно хмыкнул.

— Доставать из-под воды ульсену. Если магнит выдёргивает камни из толщи гравия, он справится и с илом и подводными корнями. Ульсена залегает под водой, на мелководье, в самых илах. За ней ныряют на ощупь. Если твоя штука работает на воде, процесс ускорится в разы.

Гедимин неуверенно ухмыльнулся.

— Работает. Мы проверяли. Взять катушку помощнее — вытащит хоть с океанского дна… Какие там у них глубины? Надо рассчитать поточнее.

Он полез в карман за листком, но пальцы Гварзы крепко сжались на его запястье.

— Сразу за чертёж?

— Ты переводи, — фыркнул Гедимин, высвобождая руку. — Остальное — не твоё дело. Значит, им нужна рудосборная лодка…

Гварза с силой толкнул его ладонью в грудь. Гедимин ошалело мигнул.

— Кет! Не могу понять — ты щедрый или тупой? — Кенен смотрел на него в упор. — Для тебя это ерундовина, одна из тысяч. А здесь от такого новшества вся промышленность встанет на уши. Ты отдашь им магнит за просто так⁈

«М-мать моя пробирка! Догнал Маккензи, где не ждали…» — Гедимин изумлённо смотрел на Гварзу.

— Ну… они же ульсену будут добывать, — неуверенно пробормотал он. — И для нашей стройки тоже.

Гварза с силой приложил ладонь к шлему. Броня загудела.

— Для нашей стройки? — передразнил он, недобро щурясь. — А ты им это проговорил? А договор вы подписали? Что тебе с той ульсены хоть капля причитается? Кет, мать твоя колба! Тебе что, полмозга отрезали⁈

— Договор? — растерянно повторил Гедимин, пропустив оскорбления мимо ушей. «Дать Гварзе в рыло всегда успеется. Он говорит что-то дельное. Ещё бы я в этом разбирался…»

— Ну да, договор, — Гварза хотел ухмыльнуться, но получился оскал. — На коже или камне. С именами и знаками старейшин Тогота и хотя бы одного стража. Действующий, пока не погаснет Пламя. Что одну десятую по весу от выплавленного металла получают жрецы нового Пламени.

Гедимин мигнул.

— Десятую? Пока не погаснет Пламя? Десять процентов пожизненно? — он растерянно покачал головой. — И они согласятся?

Ладонь Гварзы с силой опустилась на его плечо.

— Они согласятся и на две трети. Ты не согласишься. Упрямый щедрый идиот! Нет, точно полмозга выжг…

Гедимин бил ладонью, не кулаком, — шлем Кенена загудел, голова мотнулась, но на ногах сармат устоял, только качнулся назад.

— И на кой нам столько ульсены?

Гварза встряхнул головой, сжал было кулаки, но только недобро сощурился.

— Вон ту штуку у цеха вы зачем воткнули? Для торгового двора, нет? Так у вас хоть будет чем торговать! Ты откуда ульсену на обмен брать собирался? Из воздуха?

— Да чтоб тебя… — пробормотал Гедимин, подавляя досаду. — Скажи вот им. Про десять процентов и договор со старейшинами. Ты в этом понимаешь, вот и веди дела. А я пока высчитаю мощность. Так что там с глубинами?..

…В «реакторный отсек» ввалились всей толпой — двое сарматов, комендант Дасьен, разволновавшийся и дымящийся Калиг и все Скогны. Стае нхельви места в туннеле уже не хватило, и она расплескалась по окрестностям реакторной крышки. По тревоге подняли всех — Гедимин сам видел, как выдёргивают из шатров и повозок коконы со спящими, и как они, едва проморгавшись, начинают верещать и махать руками.

— Рудосборная машина? Всем трём городам? Десятая часть добытого? — Айзек был спокоен, как скала, и схватывал всё на лету — Гедимин только щурился от зависти, у него-то голова до сих пор гудела. — Где договор? А, вижу. Кто писал?

— Я, — гулко отозвался Калиг. На пол перед Айзеком положили три кожаные накидки, вывернутые наизнанку. На их внутренней стороне, там, где не было отверстий и узлов, сверху вниз шли чёрные значки. На отсвет был заметен красноватый отлив «чернил» — этот пигмент был не чёрным, скорее — очень тёмно-бордовым.

— Хм-хм… — Айзек повертел головой, сверяя записи. — Точка в точку. Кто проверял? Кто подписывал?

Дождавшись ответа, он с довольной ухмылкой взял у Калига остатки пигмента и вывел свои инициалы.

— Гедимин, иди сюда. Нет, пиши вот этим, твоей ручки тут не надо.

Сармат старательно вывел буквы и выпрямился, смущённо щурясь. «Никогда не разбирался в ритуалах…»

Ещё несколько секунд Айзек, Калиг, Гварза и Скогны верещали попеременно, затем — после особенно громкого визга — вся толпа выплеснулась из туннеля. Калиг пошёл следом, выдавливая аборигенов наружу, словно массивный поршень. Ещё полминуты — и в «реакторном отсеке» остались только Гедимин и Айзек.

— У-ух! — выдохнул командир, поднимаясь с места и прижимая ладонь ко лбу. — Бывают часы, когда скучаешь по Маккензи! Гедимин, ты садись. Уже десять минут, как идёт твоя смена.

Сармат взглянул на часы и досадливо хмыкнул.

— Смену я отсижу. Это хотя бы понятно. А вот с этим всем… — он махнул в сторону закрывшегося люка. — С этим что делать?

Айзек усмехнулся.

— Тебе? Распиши пока свою… технологию. Всё, что можешь сказать по теме. А мы со стражами стилизуем это под местные… инструкции. Ну, и образцы, конечно… Сделай им три катушки. В знак нашей особой щедрости. Но в руки пока ничего не давай!

Гедимин нахмурился.

— А когда будет можно?

— Не торопись, — ухмыльнулся Айзек. — Пока доведут до старейшин, пока все переговорят, пока договор перепишут, пока всё проверим… А там и реки замёрзнут. В общем, ульсеной тебя завалят нескоро. Склад построить успеешь.

— Да ну тебя, — Гедимин досадливо сощурился. — Десятая часть — это много. Старейшины откажутся. Сделают рудосборник сами. Там ничего сложного.

Айзек погладил его по плечу.

— Да, само собой. В принципиально новой технологии нет ничего сложного. Ты сиди тут, атомщик. Сиди и ничего не трогай. Чертежи и катушки отдашь мне в руки.

…Когда в отсеке снова стало пусто и тихо, Гедимин с тяжёлым вздохом прижался грудью к корпусу реактора. Тёплые волокна сплелись на висках и стекли вниз по хребту, растянувшись вдоль рёбер.

— Я-то уеду, а тебе тут с ними жить, — пробормотал сармат, нехотя отстраняясь. «На стекло и зеркала тоже надо было договор писать,» — мелькнуло в голове. «Вот только Гварзы под рукой не оказалось. Вот не знаю, хорошо это или плохо.»

13 день Кислоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

Крышка люка заскрежетала, отодвигаясь, но скрежет тут же затих, и кто-то постучал по камню бронированным кулаком. Гедимин встал из-за пульта и налёг на каменную плиту. В люк заглядывал Айзек, прижимающий к груди кольцевой накопитель. У пояса виднелось сопло миниатюрного ручного облучателя.

— Да мне есть чем облучить, — Гедимин покосился на сфалт. Ручные облучатели он проектировал сам, но возиться с малоуправляемыми маятниками всё равно не любил. Айзек в ответ лишь хмыкнул.

— В твоих земных устройствах никто не сомневается. Хотелось бы такой же надёжности от местных! Иди вынимать накопитель, я пока заэкранируюсь.

…Зелёный свет, режущий глаза даже сквозь тёмный щиток, погас. Гедимин подобрал посветлевшую синюю пластину, привычным движением выставил за спиной защитный экран и вскрыл корпус реактора. Накопитель лёг на место.

— Отлично, — Айзек убрал от тёмно-красного кольца сигма-сканер. — Вечером запустим. Точнее, филки запустят. Пора уже это развлечение передать им.

Гедимин ухмыльнулся.

— Первый филкский запуск? Мне прийти?

Айзек смерил его задумчивым взглядом и качнул головой.

— Это уже лишнее. Полетит ночью, как раз в твою смену…

Он передал Гедимину кольцевой накопитель и еле слышно хмыкнул.

— Значит, Кут’тайри теперь зачислен в наш экипаж? Ладно, что ты меня не предупредил. Но вообще говорить собирался? Давно я перестал быть командиром?

Гедимин растерянно мигнул.

— Экипаж?.. Я его взял в подручные, — пробормотал он, разглядывая каменную стену. — Со стеклом нужна была помощь. Рук не хватало.

— И всё? — Айзек недобро сощурился. — И как конкретно ты это сформулировал? Особенно — при одном из стражей?

Гедимин сощурился в ответ.

— Что я, помню? Она чего-то злилась, и я что-то сказал. Чего им опять надо-то?

Айзек с тяжёлым вздохом покачал головой.

— Да уже ничего. Кут’тайри по твоему слову — полноправный жрец Пламени.

«Мать моя пробирка!» — Гедимин изумлённо замигал. «Я что, правда такое сказал⁈ Где-то врёт эта палка-переводчик… Ну, так даже лучше.»

— Ага, — кивнул он. — И от него отвяжутся. Айзек! Если он жрец Пламени — значит, может вместо меня съездить…

Замах Айзека вряд ли достиг бы цели, но Гедимин на всякий случай уклонился и подался назад. Командир, фыркнув, показал ему кулак.

— Я тебе дам — «вместо меня»!.. Да, атомщик, — что у тебя с хранением ресурсов?

Гедимин хмыкнул от резкой смены темы, но обсуждать строительство было приятнее, чем гадать, какую традицию он в очередной раз нарушил.

— Были бы ресурсы, — буркнул он, вспомнив нехватку всего — от золотой глины до бумаги. — Я тебе показывал расчёты. У нас есть только тектон. Остальное — возить и возить.

— Угу, — отозвался Айзек. — Ты в курсе, что через неделю начнёт холодать? А потом будет месяц Льда. Всё, от стекла до щебёнки, должно к тому времени переехать на отапливаемые склады. Объёмные склады. Постарайся их за неделю достроить и отопить.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «За отоплением дело не станет. Вот и отражатели пойдут в ход. Главное — не перегреть.»

— Сделаю, — вслух сказал он. — А можно никуда не ездить? Буду следить за строительством. А ездит пусть Кут’тайри. У него опыт.

Айзек протяжно вздохнул.

— Мне твоё замечательное решение ещё объяснять. Всем, до Кайшу включительно. Сгинь!

…На почти готовый чертёж Гедимин смотрел озадаченно. С высоким сводом и складчатыми стенами всё было понятно, как и со шлюзовыми камерами — на этот раз с двух сторон, — для удобства погрузки-разгрузки сармат сделал два входа. Явно были нужны и направляющие для какого-то аналога погрузчика — то ли подвесного, то ли саночного типа, то ли на зафиксированных колёсах. Но вот на этапе ветвления направляющих — и вообще выделения складских ячеек — начинались сложности. «Если бы я хоть знал, в каком порядке оно будет поступать…» — Гедимин угрюмо щурился на исчёрканный лист. «И в каком порядке его тащить обратно. Массивное — у входа, мелюзгу — в центр? Наоборот? И как хранить — россыпью, в брикетах, в прутках?..»

Защитное поле внутри шатра он не ставил, так что звуки с улицы внутрь доходили без препятствий — и чем дольше сармат сидел за чертежом, тем они становились громче. Увидев под опущенным пологом белую вспышку, Гедимин насторожился. За первой вспышкой сверкнула вторая — по лагерю прокатилась протяжённая световая волна. «Стражи. Какой-то их сигнал,» — сармат в последний раз склонился над чертежом. «Ветвление на каждых полутора метрах — и хватит с них. Пойду посмотрю, кто там так визжит.»

Визжали преимущественно Скогны — и скорее озадаченно, чем сердито. Едва Гедимин вышел, в лицо ему ударила волна серебристого света — и сразу же за ней ещё одна, более яркая. Над холмом, обгоняя друг друга, взлетели «сигнальные ракеты» и взорвались в небе, затмив все наземные фонари. Гедимин, промигавшись, увидел в угасающем свете два силуэта с посохами в руках — и ещё один в чёрной броне.

Вепуата он всё-таки просмотрел — тот стоял за шатром и поймал Гедимина до того, как его увидел Кенен Гварза. Сармат благодарно хмыкнул и сам подался в тень. Двое стражей и сармат стояли в плотном кольце Скогнов. Ближе всего к ним расположились трое аборигенов, одетых в войлочные спальные коконы. На коконах надпороли швы, сделав проймы для головы и рук; Скогны на холодный воздух высовывали только кисти. Другие, более одетые аборигены, держали свёртки, с которых свисала бахрома и меховые хвосты; Гедимин не сразу опознал в этих предметах тёплые верхние накидки.

— С ним так, — услышал Гедимин сердитый голос Руниена; страж вытащил посох, забитый в гравий на все полметра, и теперь, похоже, примерялся, как заглубить его на полный метр. — Если куда залезет — хоть всё небо сожги, не увидит.

— При всей важности договора, — заговорил Гварза, сдерживая раздражение, — не хотелось бы на пути в столицу три раза где-то застрять. Предупреждение мы отправить уже не успеем?

— Если дозовёмся Хассека — отправим сам договор, — нестройно ответили ему Руниен и Корген. — Путь в столицу и так нелёгок. Ну что, ещё раз?

Они скрестили посохи, выбив сноп серебристых искр.

— Чего они там? — шёпотом спросил Гедимин, озадаченно глядя на раздетых Скогнов. — Эти трое не замёрзнут?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— А я тебя хотел спросить. Ты ночью с кем-то о чём-то договорился? Даже, вон, записи остались. Почему-то на одежде. Их теперь повезут в Тогот, Сэви и Синви. Если найдут, на ком.

«Мать моя колба…» — Гедимин досадливо сощурился. «Верно. Тот дурацкий рудосборник. Чертежей — на один листок, а возни вокруг них…»

«Сигнальные ракеты» снова взорвались в небе. Луч сигма-сканера, просветивший их насквозь, не «увидел» ничего, кроме белесой ряби. Не успели вспышки погаснуть, как в пятнистом небе зажглась ещё одна — далеко за холмами загорелось пятно света, похожее на развёрнутые крылья. Руниен торжествующе вскинул посох.

— Все назад!

Хассинельг появился из воздуха мгновенно — просто шагнул на гравий, не оставив даже микроскопического кратера. Скогны заверещали.

— Нам нужна очень быстрая помощь, — ровный голос Руниена перекрыл нестройные вопли. — Дело большой важности. Прочитай эти письмена…

Экран сигма-сканера подёрнулся рябью. На склоне холма зашуршал гравий — и следом Гедимин услышал вибрирующий низкочастотный гул, а за ним — чей-то визг.

— Текк’ты! — Вепуат, забыв о стражах, повернулся к Гедимину. — И что-то там с Броннами… Ну, орут — значит, живы, не раздавило. Перевод будет нужен?

Сармат притронулся к карману с чертежами. «А чего тянуть? Если их там много — пусть берутся за склады. Копать всё равно уже нечего, и тектон весь слеплен. Такой склад быстро делается, я видел.»

…Дно «ободранной долины» освещал фонарь на крыше столярной мастерской. Им размахивал кто-то из Броннов, столпившихся там. Они шеренгой растянулись вдоль гребня крыши и с опаской смотрели вниз. Двое или трое громко верещали, сложив из ладоней щелястые рупоры — резонаторы для высоких звуков. В свете фонаря над скатами крыши, чуть пониже гребня, громоздились длинные бронированные тела.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, поднимая над обрывом фонарь. — Их тут десятка два! Долина битком набита!

«Не два,» — мелькнуло в мозгу Гедимина, машинально пересчитывающего поднятые головы. «Полтора. Но крупные.»

Бронны снова набрали воздуха и завопили. Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Гедимин, они там застряли. Им завалило дверь.

— Ну, хоть сами живы, — пробормотал Гедимин, высматривая на экране сигма-сканера подземные полости. Крупные объекты были видны хорошо, — одна из цистерн водохранилища, готовая изнутри, но мятая и шероховатая снаружи, узел вентиляции с кривоватым люком, главный канал водостока, стопка пластин обшивки, заготовка подмодуль из несущих стен и перекрытий… Чтобы разглядеть поддон с макетами, пришлось настраивать увеличение. «Ага. На лепке ещё работать и работать. А полости уже готовы, осталась итоговая шлифовка… А чего они валяются наверху всем клубком? Броннов напугали…»

Пока он изучал пещеры, в долине гудело, звенело и лязгало. Когда Гедимин поднял взгляд от экрана, один из Текк’тов как раз выгнулся дугой и сделал резкий выпад, едва не задев другого. Тот зазвенел, как опрокинутый прицеп рилкаровых блоков, и ударил головой в ответ. До цели он не достал всего полметра.

— Эй! — крикнул Гедимин. Что делать, он не знал. Кулаки сжимать было очевидно глупо, хвататься за сфалт — вроде бы рано. «Чего они? Не видел, чтобы они дрались…»

— Вепуат! Что они все, мутировали⁈

Разведчик вздрогнул всем телом.

— Так ты не… Ядро Сатурна! Вечно забываю…

Текк’ты, услышав голос сармата, вскинулись над обрывом. С крыши ангара донёсся испуганный визг. Череп загудел — со всех сторон что-то невидимое давило на кости.

— Один Текк’т сказал, что тут много Куэннской работы, — переводил Вепуат, морщась и встряхивая головой — низкочастотные звуки мучили и его. — И они все приползли. Их шестнадцать, а работы, и Куэннской, и копательной, — только на десятерых. Шестеро лишние, их не пускают. Им обидно. Они умеют не хуже. Ты, как Равный Куэннам, скажи, чтобы их пустили!

«Мать моя пробирка…» — беззвучно протянул Гедимин, высматривая шестнадцатого Текк’та. Он оказался в нижнем слое тел, его не раздавили, но наружу выглядывать было затруднительно. «Работы там на двадцатерых. Места мало. Им нужен размах… Наверх их перегнать, что ли? Готовые детали спускать по туннелю… побьют они их, там браться неудобно. А тросы порвутся.»

Он ударил кулаком о кулак, требуя внимания, и полез было в карман за чертежом, но остановился и выругался про себя. «Чтоб их, с их объёмным зрением!»

— Скажи, чтобы десятеро спускались в пещеры и работали, — попросил он Вепуата. — Шестеро пусть ждут. Есть особая работа для них. Принесу макет — приступим. И пусть отползут уже от ангара!

Блестящие волны схлынули в одну секунду — Текк’ты, не разворачиваясь ни головой, ни хвостом вперёд, просто втянулись в скалу там, где лежали. Сигма-сканер видел их в толще каменных пластов — они, не пересекаясь, двигались к чётко определённым объектам в подземных полостях. «Распределили работу,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Каждый занят своим. Есть же у них какое-то планирование, мать их пробирка…»

— Ну вот, так-то лучше, — пробормотал он, глядя, как Бронны осторожно спускаются с крыши ангара по каменным складкам. Оставшиеся махали Гедимину и широко ухмылялись. Шестеро Текк’тов свернулись в гигантский клубок поодаль от них, вокруг главной шахты, и выжидающе смотрели на сармата.

— Я за макетом. Никуда не уползать! — бросил он, разворачиваясь к шатрам. «Макета для склада нет. Из чего можно переделать? Эти ангары, в целом, стандартные…»

…Кованый поддон остался лежать на земле. От дыхания Текк’тов он покрылся белой испариной, теперь она стремительно превращалась в иней. Одинокий Текк’т шуршал гравием на краю «ободранной долины», снова покрывая её дно засыпкой. Из-за холма доносился грохот — ещё пятеро отламывали там кусок скалы, под которым вроде бы ничего не росло, и не было родников.

— Город-то растёт, — ухмыльнулся Вепуат, глядя в долину. — Ещё два дома.

— Это склады, — буркнул Гедимин, сбитый с мысли — он снова пересчитывал, сколько для подсыпки нужно гравия.

С обрыва над головой шуршащего змея донёсся громкий визг, потом сверкнула белая вспышка и расплылась в форме радиационного «трилистника». Сарматы растерянно переглянулись.

— Зовут, — предположил Вепуат, глядя, как «трилистник» разгорается ярче и зеленеет. — Что-то у них там опять…

У обрыва толпились Бронны. «Шум их разбудил, что ли?» — Гедимин озадаченно хмыкнул, глядя на недовольные лица. «Копает он тихо. Не сравнить с визгом их соседей. Пока Скогны тут орали, никто не вылезал…»

— Мастер Дим-мин! — к сарматам, раздвинув посохом толпу, шагнул Руниен. Выглядел он встревоженным.

— Там построят новые дома, — буркнул Гедимин. — Лагерь не тронут. Если кто опасается — пусть отойдут к тому склону. Там будет тихо.

Бронны, успевшие вцепиться в посох стража, заверещали ещё громче. Услышанное их явно не успокоило.

— На дне долины много туманников, — заговорил наконец Руниен, и аборигены притихли. — Змей их уронит и раздавит. Бронны хотят спуститься и собрать их. Если твоя работа терпит — разреши им. Там много растений, будет большая потеря.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Пусть собирают, мне не жалко, — буркнул он, махнув рукой в сторону долины. — Скажи Текк’ту, чтоб не копал, пока они не уйдут. Хотя — туманники, наверное, уже погибли.

— Жизнь в них сильнее, чем кажется, — коротко усмехнулся Руниен и загудел по-текк’тски, подняв посох над головой. Змей на дне долины вскинул голову, посмотрел на Гедимина — тот пару раз кивнул для верности — и плавной волной «оттёк» в сторону закрытой шахты. Бронны уже исчезли. Их нестройное верещание доносилось из-под обрыва — в той стороне была одна из их троп.

— Это они ещё про холм не знают, — прошептал Вепуат с кривой ухмылкой, глядя на соседнее плато. Там грохотало — Текк’ты доламывали склон, не обращая внимания на его флору и фауну. «Больших деревьев там не было,» — думал Гедимин, чувствуя странную тревогу. «А вот туманники я не учёл.»

…Беглый жрец, как ни в чём не бывало, стоял у печи и задумчиво перебирал осколки шихты. Вепуат, пропуская «учеников» на рабочие места, нашипел на него — Кут’тайри неторопливо отложил мешок и сдвинулся к стене. Новый жрец, увидев его, что-то коротко протрещал и получил такой же трескучий ответ. Вдоль шеи у каждого Сэта выступили мелкие красные пятна — признак недовольства, и Гедимин, настороженно щурясь, двинулся к жрецам.

— Не надо, — остановил его Вепуат. — Займись лучше Скогнами. Покажи им зеркальные чашки — они уже десять раз спросили.

— Не сцепятся? — Гедимин кивнул на Сэта. Оба жреца стояли, скрестив руки на груди в практически сарматском жесте и отвернувшись друг от друга. Остальные ученики шуршали шихтой, загружая плавильные конусы.

— Да ну, — Вепуат коротко ухмыльнулся. — Никто никого не тронет. Вот при аса’анцах он, надеюсь, не вылезет. Тут мы можем и не успеть…

…Кут’тайри задержался у двери, ища взглядом Гедимина, а высмотрев его, пошевелил пальцами в вежливом прощальном жесте. Сармат сдержанно хмыкнул и приподнял руку в ответ. «Вечером поработаем. С ним удобно. Соображает. Надо бы его привлечь к производству фонарей. Оно несложное, только вот цера… церу мою всю растащили. Может, в Сердце Пламени чего найдётся? Зря мы, что ли, туда ходим, как на работу…»

…На волокуше, обёрнутые шкурами, лежали выкопанные туманники. Двое Броннов ходили по холму, вымеряя расстояние между растениями. Наконец один из них коротко взвизгнул и тронул когтем гравий. Свёрток с туманником подхватили, к замерщику вприпрыжку понеслись двое землекопов. Тот, кто держал в руках само растение, копать и не думал, — да там и без него хватало народу. Замерщики, отвернувшись, продолжили работу. Гедимин почти уже выяснил, какое расстояние должно быть между туманниками для их правильного роста, когда его толкнул в плечо проходящий мимо Гварза.

— Кет, твою мать!

— Чего «Кет»⁈ — огрызнулся Гедимин, неохотно оборачиваясь. Мальгеса он уже видел — существо как пять минут назад улеглось на холодный гравий короткошёрстным брюхом, так там и лежало. Двое стражей стояли над ним, воткнув посохи в землю, и Гедимин надеялся, что эти штуковины излучают хоть немного тепла. «Подстилки бы принесли, что ли…» — сармат недовольно сощурился.

Освещённость на холме изменилась полчаса назад, но Гедимин и сейчас не отказался бы от фонаря — особенно на пересечённой местности. До рассвета оставался час. Вепуат в реакторном бункере получал от Айзека последние инструкции, его «трилобиты», оставшиеся без полётов, недовольно хрюкали в шатре. Под обрывом лежали два здоровенных каменных комка — заготовки для складов; за смену Текк’ты успели наломать камня и размять его до однородности. «Хоть бы завтра вернулись и доделали,» — Гедимину было не по себе. «Вот арматуру мы сами нарезать можем. А эту… технологию… сам Ассархаддон не повторит.»

Гравий захрустел. Обернувшись, Гедимин увидел, как из-за шатров быстрым шагом выходит Айзек.

— В этот раз — вдвоём, — командир смерил ремонтника угрюмым взглядом. — Кенен, смотри за холмом. На сколько мы там застрянем — не представляю.

…Гедимин покосился на термометр. Когда сарматы выходили с базы, там было минус шесть; в Сердце Пламени температура держалась выше нуля, и Скогны ещё работали в уличных мастерских, придвинув жаровни поближе и накинув лишнюю куртку. Шелест и стрёкот — обычные звуки садков, наполненных какой-то мелкой ксенофауной — утихли, садки стояли пустыми и полуразобранными — их вычистили и выставили на просушку. «Интересно, куда фауну дели на зиму,» — думал Гедимин, проходя по спиральной улице вслед за Мальгесом. «В Синви для неё есть утеплённое помещение. Тут, скорее всего, тоже. Засунули в Куэннскую башню?»

Сармат смерил строения над садками подозрительным взглядом. В жилых ячейках древних бараков не было видимых окон — а если бы и были, никто не стал бы открывать их, выпуская ценное тепло. «Могли засунуть. Места много. Странно всё-таки, что сами Скогны там не живут. Кейланны вот не брезгуют…»

Что-то шевельнулось на краю поля зрения, и сармат повернул голову. Со второго яруса древней башни, перекинув трос через шипы в стене, спускали большой короб. Внутри было что-то хрупкое — обращались с ним очень осторожно. Внизу ждали четверо Скогнов, и стоял «стапель», собранный из костей. Короб лёг на него; один из Скогнов вскинул голову и взвизгнул. Сверху ответили. Другой, повернувшись к аборигенам, ждущим чего-то под навесом, запищал, и они зашевелились. Ещё секунда — и Скогны столпились вокруг короба, а Гедимин, увидев, что они вынимают, коротко усмехнулся. «Вымытая посуда! Видимо, в башне уцелел стерилизатор. Вон, до сих пор пар идёт…»

Он хотел уже отвернуться и ускорить шаг, но Айзек щёлкнул его по наплечнику и кивнул на Скогнов. В руках одного из них что-то странно блеснуло. Он держал круглую стеклянную чашку — шар со срезанным верхом и парой ручек.

— Местное производство? — Гедимин ошалело мигнул. Айзек фыркнул.

— Нет, до этого далеко. Но обмен, как видишь, идёт.

— Мастер Айсиек! — Руниен, вслед за Мальгесом ушедший на три квартала вперёд, повысил голос и помахал посохом. — Хранимое Сердце ждёт.

К древнему заводу Гедимин подошёл, нелепо ухмыляясь, — отчего-то видеть примитивную чашку так далеко от Элидгена было приятно. «Довезли, не разбив. Уже везение. Всё-таки это не чёрный песок. И далеко не рилкар…»

— Да не погаснет Пламя! — услышал он тонкий голос где-то внизу. Сарматов встречали. Старейшина Кайри и двое Броннов вышли вперёд; незнакомые старейшины Скогнов остались чуть позади и глядели угрюмо.

— Все рады видеть Айсиека и Дим-мина, — Кайри чуть наклонил голову. — Надеемся, что Кен-нен и Вепу-а тоже в добром здравии. Хранящее Сердце, Кайшу, просила привести вас сразу, если вы не утомлены дорогой.

— Идём, — кивнул Айзек.

«Хоть в этот раз обойдётся без пересказа новостей,» — думал Гедимин, проходя по древним цехам. Осмотреться ему, как водится, не дали. «Куда-то пропал Шесек,» — думал он, глядя на угрюмых Скогнов. «Может, ждёт нас в реакторной? Интересно, какие традиции мы успели нарушить… Хотя — нет, не интересно.»

…На галерее их никто не ждал, но все, кто с ними пришёл, втянулись следом и встали вдоль стены, поодаль от сарматов. Гедимин настороженно взглянул на гигантскую живую линзу. Внутри неё колыхались языки пламени — красные, оранжевые и золотистые.

— Мастера-сарматы разбирают распри между городами Сэта, — заговорила Кайшу, не тратя времени на приветствия. — Два города Сэта склонились перед молодым Пламенем и признали его волю.

— Пламя ненавидит войны, — отозвался Айзек, предостерегающе взглянув на Гедимина. — Там, где мы можем остановить их, мы это сделаем. Между Аса’аном, Шакхой и Элидгеном снова мир.

— Скогны работают бок о бок с мастерами Сэта, — снова заговорила Кайшу, едва он замолчал. — Огненные пузыри из Элидгена уже привозят в Сердце Пламени. Говорят, не все их свойства знает даже Дим-мин, их создатель…

Гедимин недовольно сощурился, и Айзек тут же толкнул его в бок.

— Ни одно их свойство не будет использовано для войны, — хмуро пообещал он. — Сэта уже предупреждены.

— Сэта увидели ярость Дим-мина, — красный луч коснулся груди сармата. — Хватит ли им разума остановиться? Так можно увидеть и ярость Пламени…

Айзек коротко ухмыльнулся.

— С вождями Аса’ана можно говорить, и они держат слово. Как и вожди Шакхи. Мы пришли просить помощи у Хранящего Сердца…

— Стражи сказали мне, — линза из оранжево-жёлтой стала багровой. — Как и о диковинной вещи, поднимающей руду из каменных осыпей. О ней будут судить старейшины Скогнов. Когда мастер Шесек поправится, он непременно её увидит. Он не простит, если такое от него скроют.

Гедимин, вздрогнув, поискал на выпуклом диске ухмылку. В голосе она явно звучала.

— Что с Шесеком? — спросил он. Айзек запоздало зашипел и бросил на сармата недовольный взгляд.

— Мастер Шесек положил в печь огненную скорлупу, — ответила Кайшу. — Видно, какие-то тайны Равных Куэннам ему не открылись. Огненная пена обрызгала его одежду и обожгла кожу. Он ещё слаб, не то я дала бы вам свидеться. У него много вопросов к мастерам-сарматам.

Гедимин уткнулся взглядом в пол. Щёки горели. «Огненная пена… повышенное газообразование в расплаве… у Куэннов не предусмотрена дегазация? Видно, где-то нарушил инструкцию. Неудивительно — её же никто не читал. Пока разберутся на ощупь, кто-нибудь покалечится. Интересно, Шесек сам понял, что пошло не так?»

— Нам нужна помощь, — напомнил о себе Айзек, и луч нехотя качнулся в его сторону. — Аса’ан далеко, и дорога нам незнакома. Опасно так надолго оставлять Пламя. Кто, кроме Сэта, знает дорогу от Элидгена до Аса’ана?

Линза, наполненная красным огнём, почернела по краям.

— Здесь нет тайны, — отозвалась Кайшу. — Но ни один Мальгес не решится пройти эту дорогу до конца. Аса’ан опасен, его жители опасны, и местность вокруг него ему под стать.

— Мы понимаем, — кивнул Айзек. — И я, и Дим-мин, и частица Пламени будут защищать проводника, но всегда есть чего опасаться. Возможно, он доведёт нас до ближайшего разлома и встретит там же в условленное время?

Внутри линзы вскипел огненный смерч.

— Мальгесы не согласятся, — сказала Кайшу через десять секунд мигания огоньков на стенах. — Может, Кейланны наберутся отваги. Если только панцирь Дим-мина не устрашит их сильнее всех огней Аса’ана…

— Кейланны уже видели, что его панцирь может быть гораздо легче, — быстро сказал Айзек, исподтишка показав Гедимину кулак; тот насмешливо сощурился, но промолчал. — Поговори с ними. Третьим с нами может отправиться Кенен. Он защитит Кейланнов, если кто-то нападёт на них во время ожидания.

— Кочевники видели ярость Кен-нена, — задумчиво проговорила живая линза; огненные вихри внутри неё из багровых стали оранжевыми. — Трое на пути от Элидгена до Аса’ана… Что ж, если ветер завтра будет попутным, вы получите ответ.

…Гедимин поджал под себя ноги. Сидеть на бесформенных подушках Кайри было неудобно — сармат всё время проваливался, и не вертикально вниз, а под разными углами. Айзек болтал со старейшинами; Бронны, кажется, опять переругивались со Скогнами, — Гедимин, не прислушиваясь, разглядывал трубку из тростника, плотно заткнутую пробкой, и мешок из шкур, внутри которого что-то похрустывало. В этот раз сарматам перепало четыре килограмма сырья для гзеша. В трубке была цера — судя по смущённым лицам Скогнов, очень средняя или даже плохая. «Ладно, на личные фонари хватит и этого,» — думал Гедимин, глядя на тростниковый «контейнер». «В жилом корпусе тоже обойдутся. Но вот на самой станции… Не хотелось бы на станции применять третий сорт. У кого там есть прямой выход на церу? У Кьюссов?»

— Вы очень неосторожны, — кто-то из Броннов заговорил на понятном языке и, волнуясь, повысил голос. — Пусть вы умиротворили Сэта, или страх перед Пламенем сдерживает их. Но в Аса’ане привечают Кьюссов! Вы видели Джагульских наёмников среди воинов Сэта. Жёлтые Джагулы служат Кьюссам. И тем, и другим рады в Аса’ане. Будьте осторожны! Если Кьюссы решатся похитить Пламя…

— Пробовали дважды, — Айзек оглянулся на Гедимина и едва заметно ухмыльнулся. — Я много раз слышал, что они злы, но что они дураки — ни разу. Но — спасибо за предупреждение, смотритель Шенси.

«А! Это он следит за Пожирателями,» — Гедимин внимательно посмотрел на Бронна. «Одежда вроде знакомая. Хм… Интересно было бы встретиться с Кьюссами. С глазу на глаз, а не как обычно. Они хоть как-то похожи на цивилизацию.»

…Мальгес шёл быстро — даже сарматам пришлось прибавить шагу, а Руниен практически бежал. Смотреть по сторонам было некогда, но Гедимин всё равно крутил головой — вдруг на глаза попадётся ещё какая-нибудь «стекляшка»?

— Так мы договорились? — спросил он, проходя очередной виток спирали. — Транспорт будет?

— Ты же слышал — если повезёт с ветром, — отозвался Айзек; радостным он не выглядел. — И если Кейланны будут уверены, что их не поджарят. Досадно, что холм останется практически голым. Филки — это неплохо, но одним своим видом ужаса не внушают.

— Можно поговорить с Сэта, — сказал Гедимин. — Раздать им кейек из печей, чтоб не мёрзли. Их тут вроде опасаются? Даже Джагулы вели себя смирно…

Айзек фыркнул в респиратор и едва не выпустил шип Мальгеса.

— То-то Скогны будут рады!

Гедимин фыркнул в ответ.

— Вот им только вякать! Я таких паршивых охранников не видел…

— Heta! — Айзек попытался ткнуть его в бок, но не дотянулся. — Идея-то неплоха, только… только надо её как следует обдумать. Сторожевые посты Сэта в Элидгене…

Ещё пару раз Гедимин слышал его хмыканье, но больше Айзек не сказал за всю дорогу ни слова.

…Очертания отсканированных пещер совместились с объёмным чертежом, замигали реперные точки. Гедимин довольно ухмыльнулся. Тонкой доводкой подземных корпусов занимался один Текк’т; сармат первое время думал, что его выбрали по остаточному принципу, но работу он знал — расхождения в доведённых шахтах с изначальных дециметров дошли до пары-тройки миллиметров. «Точнее уже не надо,» — думал Гедимин, машинально высчитывая оставшийся объём работ. «Если не заскучает, дня через четыре доделает.»

Огромные комья жёлтого камня на дне долины вытянулись и превратились в грубо выдолбленные корыта — «строители» всю вечернюю смену растягивали камень и выбирали внутренний объём. На постройку это ещё не было похоже, даже после мысленного переворачивания. «И это достроят,» — не сомневался Гедимин, разглядывая на экране намеченные контуры шлюзов, — глаз, даже с помощью фонаря, в такой темноте уже ничего не различал. «Те же три-четыре дня. И тогда…» — он задумчиво посмотрел на соседний холм, потом оглянулся на горячий цех. «Будет кое-какая тонкая работа. Если разберёмся с сырьём.»

…Первую заготовку пришлось переплавить — Кут’тайри, не рассчитав усилие, перетянул стенки, слишком большая и хрупкая сфера Гедимину была не нужна. Ещё не остывшее стекло размягчилось и потеряло форму быстро. Сармат кивнул жрецу, снова направляя трубку в плавильный конус.

— Спокойно, — проворчал он; хотелось смутившегося Кут’тайри как-то подбодрить — у него опять покраснела вся грива. — Всегда так, когда работаешь без форм и опок. Давай ещё раз, только осторожно.

Сэта определённо не понял ни слова, но второй шар довольно точно попал в размеры. В этот день они сделали двадцать полусфер; Гедимин отнёс их остывать на склад, под присмотр Кут’тайри. Вчерашние уже лежали там; видимо, из-за них Сэта снизил температуру в «жилище» — внутри было всего шестьдесят градусов.

— Ещё десяток, и перейдём к светильникам, — Гедимин тронул пальцем стеклянную колбу «факела». — Двести рабочих — двести фонарей. Отдам их Айзеку, чтоб больше меня не дёргал. М-да… Про лицевые щитки я и забыл. Придётся по очереди — и щитки, и светильники. Первое чуть посложнее. А второе ты и один мог бы делать… Ну да посмотрим.

…Тёплые щупальца на спине Гедимина беспокойно зашевелились и переползли на правый локоть. Сармат еле слышно хмыкнул.

— Запускают излучатель? Думал, все филки давно спят. Всё-таки ввели ночную смену?

Вряд ли хранитель понимал его рассуждения, даже если воспринимал колебания воздуха. Щупальца замерли на локте, то теплея, то остывая. Гедимин посмотрел на потолок. «Выйти поглазеть? Дрон всё-таки мой. Надо его отслеживать.»

— Пойду наверх, — он провёл ладонью по корпусу реактора. Щупальца перетекли ему на загривок и там остались, прилипнув двумя рядами вдоль позвоночника. Гедимин едва заметно поморщился от слабого ожога.

— Волнуешься? В чём дело?

Раскалённые когти впились ему в загривок. Сармат с шипением схватился за шлем и метнулся к монитору. Слезящиеся глаза различили только ровный зелёный свет — и слабую дрожь на краю обзора, там, где лежали экранирующие пластины.

«Поле! Уплотнить, пока оно…» — Гедимин вылетел из бункера и застыл на месте. Над обрывом в жёлтом свете «столярного» фонаря поднимался багровый дым.

Как сармат оказался на краю плато, он и сам не помнил. Дым валил из открытых малых шахт — два багровых дымовых столба, один погуще, другой пожиже. На дне колодца кто-то подвывал на одной ноте, но прислушаться Гедимин не успел — за спиной отчаянно взвыла аварийная сирена.

«Не реактор,» — мелькнуло в мозгу сармата, вцепившегося в генератор защитного поля — купол над бункером выгорал на глазах. «Оно сдвинуло пластину. Подало сигнал…»

— Sata! — крикнул он вынырнувшим из темноты сарматам. — Не здесь! Внизу, в шахте! Был взрыв… филки…

— Saat has— sukemesh! — выдохнул Гварза, разгоняясь перед прыжком с обрыва.

Он, конечно, не прыгнул, — скатился кувырком по крутой тропе, чуть опередив Вепуата. Когда Гедимин добрался до главной шахты, Кенена там уже не было — только разведчик стоял на краю, держась за трос подъёмника.

— Майна! — крикнул он, прыгая на «лапы» крюка. Гедимин еле успел поднять блокиратор — каменный каркас уже хрустел, выгибаясь дугой.

— Ма-а-айна! — заорал из колодца Вепуат, остановленный посреди полёта. Под щелчки блокиратора подъёмник пошёл вниз.

«А мне что делать?» — Гедимин остановился на краю шахты, выругался про себя и запоздало схватился за сигма-сканер. Пока он настраивал масштаб, три силуэта в ипроновой броне успели встретиться на дальнем краю пещеры.

«Айзек жив. Несёт… ага, это филк. Ожоги… комбинезон в клочья. Где другие? Сколько их было?» — Гедимин зашипел от досады, дёргая лучом из стороны в сторону. «Тут двое. Скорчились. Живы. А это… это накопитель. А тут… Sa has— sulu! Они что, ворвань взорвали⁈»

Кто-то снизу вцепился в крюк — трос яростно задёргался.

— Гедими-и-ин! — донеслось из колодца. — Вира помалу!

Подъёмник шёл неожиданно легко, будто груз весил меньше, чем любой из сарматов. Крюк с привязанными к нему «свёртками» поднялся над краем шахты, и Гедимин с присвистом выдохнул, увидев жёлтые лохмотья, багровую кожу и маслянистые чёрные потёки. В петлях троса, осторожно обвязанные и прикреплённые к крюку горизонтально, лежали трое филков.

— Кет! Принима-ай! — заорал снизу Гварза.

«Точно, ворвань,» — Гедимин механическими движениями отвёл крюк с грузом от шахты, поддел узлы, мягко опустил неподвижные тела на камень. Подстелить было нечего. Филки были в сознании — мелко вздрагивали, шипя от боли, когда сармат прикасался к ним. Рассматривать их он не стал.

Вепуат и Айзек поднимались вместе. Едва ступив на твёрдую землю, оба шагнули к раненым.

— Не сработало?

— Не с т-такими ожогами, — голос Вепуата дрожал. — Н-наверх их, кровян-ной кам-мень…

— Бери одного, — скомандовал Айзек. — Гедимин, что с реактором? Сирена…

— Звал на помощь, — рот ремонтника судорожно дёрнулся. — Он всё слышит. Филки живы?

На край шахты со сдавленным шипением спрыгнул Гварза.

— Ещё чуть-чуть — и намотало бы на рычаг! Кет, ты за подъёмником следишь⁈

На его руке блестел широкий браслет — надтреснутый кольцевой накопитель.

— Тихо! — рявкнул Айзек. — Раненых — в машину. Вепуат — бегом за камнем!

— За экранами не сработает, — выдохнул разведчик, приматывая к себе защитным полем стонущего филка. — Голову сюда… ага, лежи, как удобно. Как же вас ошпарило⁈

Наверху уже горели жёлтые фонари, верещали аборигены, метались хвостатые тени. Гедимин, угрюмо щурясь, разглядывал экран сигма-сканера. Ошметки «дрона-излучателя» разметало по пещере, сармат не сразу разглядел их среди пятен сажи. Ворвань уже прогорела, расплавленный эластомер впитался в камень, только сплющенную канистру и расколотые кости ещё можно было опознать. Корпуса ракет почти не пострадали — только обгорели изнутри и снаружи. В потёках расплавленного гзеша застыли осколки кейека — поджигать им было уже нечего, всё, что могло, выгорело.

«Подобрать?» — Гедимин поднял взгляд на плато. Жёлтый свет погас, верещание затихло. Где-то в лагере Вепуат пытался кровяным камнем вылечить ожоги — или, плюнув на эту затею, укладывал раненых в бронеход и готовился ехать в Ураниум. «Пусть Айзек подбирает,» — Гедимин поморщился. «Один раз пустишь недоумков к механизму… Что они с ним делали, что баллон взорвался⁈»

Тяжело шагнув на верхний камень тропы, сармат поднял височные пластины. Горячие щупальца тут же сплелись на груди и обхватили его за плечи.

— Тихо. Им помогут, — пообещал Гедимин. — Жаль, накопитель побился. Это — только в переплавку.

Он услышал ускоряющийся гул, потом захрустел гравий — бронеход медленно отползал к пологому склону. В начале колеи, в световом пятне от фонарей у душевой, стоял Гварза. Последние филки из выскочивших на вой сирены стягивались в барак под сердитое шипение коменданта. Над реактором стоял нетронутый купол, весь в волнистом красном орнаменте.

— Выживут? Камень помог? — спросил Гедимин. Гварза резко обернулся к нему, и его лицо дёрнулось.

— Иди в бункер, — пробормотал он, странно ухмыляясь. — Камни… твэлы… Да катись оно в ядро Сатурна!

14 день Мрака, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Молнии — Сфен Огня, город Аса’ан

— Живы, — сказал Айзек, едва спустившись в отсек управления. Гедимин облегчённо вздохнул.

— Что они с дроном-то сделали? Разлили ворвань? Плёнку подожгли?

— Даже не знаю, — Айзек едва заметно поморщился. — Они сами не поняли. Кажется, налажали при заправке. Баллон слегка сдулся, они решили его подкачать. На этом моменте оно и рвануло.

— Ну, хоть не накопитель взорвался, — пробормотал Гедимин, пытаясь понять, как заправка баллона, даже самая неудачная, могла вызвать возгорание. «Не водород же в него пихали, в самом деле…»

— Накопитель ушёл в переплавку, — вздохнул Айзек, устраиваясь у монитора. — Маккензи шипел и плевался. Если до следующего сброса не подгонит нам новый, придётся выжимать энергию напрямую из реакторной пластины. Уже без дронов, естественно.

Гедимин кивнул.

— Но филкам я её не дам. Где они сейчас? В Ураниуме?

— В карантине, — отозвался Айзек. — Может, ты объяснишь Вепуату, что их туда сажают не со зла? Возможно, его симбионты, и правда, не провоцируют эа-мутацию. В девяноста случаях из ста. А в десяти — провоцируют. И лучше это выяснить заранее.

Гедимин вспомнил эластомер, прикипевший к коже, и багровые пятна, покрытые волдырями, и невольно поёжился.

— После таких ожогов и скоростной регенерации — ещё и блокатор?

Айзек скривился.

— Атомщик, ты уже куда-нибудь уйдёшь? Не дал я им блокатора, успокойся. Если на шестой-седьмой день их всё-таки накроет — отвечать будет Вепуат. Экспериментаторы, Ассархаддона вам на базу…

Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

…Далеко от купола отойти ему не дали — дозиметр на запястье мигнул, и в темноте зажёгся яркий белый свет. Сармат недовольно сощурился на круги перед глазами и виднеющийся за ними посох.

— Ну чего?

— Да не погаснет Пламя! — Хассинельг, ничуть не смутившись, высоко вскинул посох и всадил его в гравий под ногами. Белое свечение немного потускнело.

— Ты летишь сегодня в Аса’ан, — продолжил он, разглядывая броню Гедимина. — Руниен собрал пятерых стражей для охраны холма. Кочевники и близко не подойдут!

Гедимин едва заметно поморщился. «Видел я вашу охрану… Разве что они Калига и Навкета вытащат. У этих хоть какие-то представления о караульной службе.»

— Может, ещё и не полетим, — сказал он вслух. — Или полетим, но не сегодня. Точного ответа нам не дали. Поторопился ваш Руниен.

Хассинельг ухмыльнулся и поймал на лету свалившуюся с головы обмотку.

— И что богу льда не сидится в своём Сфене⁈ — выдохнул он, привязывая обмотку обратно; она прикрывала длинные челюсти, оставляя открытыми только глаза и — отчасти — ноздри. — У нас, в Хессе, оно как-то разумнее устроено… Я говорю — полетите. Я вчера был у Кейланнов. Весь вечер допекал их. Прилетят, никуда не денутся. Такое они не пропустят! Мир с огненными тварями, договор с огненными тварями… Может, мне с вами? Для — как Кен-нен говорит? — для подстраховки?

Гедимин ошалело мигнул.

— Не надо, — буркнул он, подавляя желание отодвинуться. — Опасно. Для всех.

— Я понимаю, — вздохнул страж, но взволнованный блеск из его глаз никуда не делся. — Меня и в Шакху-то пропустили только волей Пламени. Когда рассказывал, даже не все стражи поверили… Дим-мин! А ведь ты так и не знаешь языка Сэта? Как ты там будешь — без помощи?

Он покосился на костяной посох. Гедимин пожал плечами.

— Как и раньше. Мне там говорить ни с кем не надо. Я ношу за Айзеком реак… в смысле — Пламя. Что понадобится, он переведёт.

Посох в руке Хассинельга качнулся, накидка заколыхалась — махать хвостом под несколькими слоями одежды было очень неудобно.

— Кто-то может замышлять против тебя. А ты и не поймёшь. Опасно ходить по таким местам, не зная языка. Я бы дал тебе посох, но Руниен…

Гедимин отмахнулся. Ему было неловко.

— Ни к чему. Мы выживем. Ты это… успокойся, что ли.

Хассинельг, похоже, его не слышал — уронив голову на грудь, он так и застыл, размахивая хвостом. Гедимин услышал быстрое бормотание на непонятном языке. Он протянул руку к плечу стража, но тот, внезапно выйдя из ступора, подхватил посох и исчез. Сармат покосился на мигнувший и погасший дозиметр и пожал плечами. «Нервный он сегодня. Ему-то что до нас?»

…Гедимин еле успел подставить руку — «трилобит», врезавшись в неё на лету, уцепился брюшными крючьями и так повис, отряхиваясь от воды. Сармат огляделся по сторонам — ещё три существа сидели на стенах, их спинные щитки блестели от мелких брызг.

— Сорвали нам и сегодняшний вылет, — шумно вздохнул Вепуат, щёлкая когтями по нарукавнику. — Я Айзеку сказал — если Кейланны и соберутся, то не раньше первого света. Шесть часов свободных, хоть улетайся! А он говорит — нет, сиди на холме. Чего он ждёт — восхода в три утра⁈

Он грохнул кулаком по стене. «Трилобит», сорвавшись с неё, перемахнул на противоположную и уселся там, недовольно хрюкая. Гедимин посмотрел на свою руку — существо, севшее на неё, никуда не думало улетать, даже втянуло крылья и поджало хвост.

— Сегодня им не летается, — заметил сармат, пересаживая животное на стену. Те, кто там уже сидел, втянули крылья и, казалось, дремали, не обращая внимания на щелчки Вепуата. Разведчик сдёрнул ещё одного «трилобита» и отправил его в полёт — недалеко, до ближайшей стены. Проследив за его посадкой и втягиванием крыльев, он недоумённо хмыкнул.

— Да надоело им в этой тесноте, — пробормотал Вепуат, но без особой уверенности. — Вчера в душевой, сегодня в душевой… Ну ладно, пусть сидят. Покормлю их…

Гедимин следил за ним вполглаза. Его мысли занимала недостроенная станция. «Термоизоляция… М-да, при местных температурных перепадах — хоть весь корпус изолируй. Надо больше изолятора. Я один вручную много не насобираю. Рудосборник там бесполезен… Или всё-таки уговорить Текк’тов и вытащить каменный шар целиком? Не развалится же из-за этого весь Сфен…»

— Эй! Куда? Ты своё съел! — услышал он недовольный голос Вепуата. Разведчик стряхивал с руки «трилобита», но животное держалось крепко. Все четыре существа повисли на Вепуате, тыкали в него хоботками и сердито хрюкали.

— Чего они? — Гедимин протянул руку к хвосту эшку-тэй, но Вепуат отмахнулся.

— Тихо, порвёшь!.. А вот не знаю, чего, — он, по-прежнему облепленный «трилобитами», развёл руками. — Скормил им норму, а они прицепились, будто ничего не ели. Кыш!

— Может, сегодня «кальмары» были тощие? — Гедимин с недоумением смотрел на хрюкающих существ. Они подобрали хоботки и повисли на скафандре Вепуата, недовольно шурша.

— Обычные, — сармат пожал плечами. — Считал по весу. Они съели обычную норму. Чего им ещё-то?

Засунутые в мешок, зверьки ненадолго притихли, но в шатре, попав в тепло, снова захрюкали. Вепуат переловил их и рассадил по перекладинам, с недоумением глядя, как они требуют еды то у него, то друг у друга.

— Дай им ещё, — сказал Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Что лишнее, то лишнее. Летать не смогут. Что-то с ними сегодня не то…

…Кут’тайри стоял у печи и раскладывал инструменты. Скрываться он и не подумал — только сложил пальцы в приветственном жесте и снова вернулся к «работе». Гедимин недовольно сощурился, но увидел, что инструменты он раскладывает правильно. «Ладно. Если ученикам он не мешает, я тем более не полезу.»

Через несколько секунд в воротах заверещали Скогны; минуту спустя они, выбравшись из тёплой одежды, вошли в цех. Кут’тайри, всё так же стоя на виду, смотрел на них непроницаемым взглядом — и Гедимин изумлённо мигнул, увидев, как Скогны его приветствуют. Бывший жрец небрежно шевельнул пальцами, стряхивая на карликов что-то невидимое. Те нестройно запищали и столпились вокруг Вепуата — начались рабочие обсуждения.

— Займись сегодня с ними, — попросил разведчик, выбираясь из окружения. — Я приготовил красители. Первую шихту они спустят на чашки, а потом поделай с ними объёмные цацки. Я подойду, если что.

Скогны столпились вокруг Гедимина — все, кроме тех, кто загружал шихту. Сармат думал, что ученики меньше верещали бы, если бы их равномерно распределили по цеху — но две печи были заняты возгонкой руды. Через пару минут двери снова открылись, и в цех вошли тепло одетые Сэта — обычная «бригада» во главе с новым жрецом. Он спокойно обменялся с Кут’тайри благословениями, и Сэта обступили Вепуата — им тоже было что обсудить. Изгнанник стоял чуть в стороне, но слушал очень внимательно. Гедимин перевёл взгляд на печь и едва заметно пожал плечами. «Вроде все успокоились… Получается, Кут’тайри снова жрец. Только не их богов, а Пламени. Статусы определились. Хм-м… Интересно, на вождей Аса’ана это повлияет? По логике, не должно. Но тут какая-то другая логика…»

…На поддон легла четвёртая чашка с дном-конусом и самыми простыми ручками. Опустевший конус вытащили из печи и сыпали в него шихту. Конус шипел. Гедимин вполглаза смотрел на чашки и думал, что их, наверное, сделали на продажу — и в Синви, Сэви или где-то ещё появятся новые стеклянные посудины. «И рудосборники,» — развернул он мысль в другое русло. «Надеюсь, из рудосборников они оружия не наделают. Та кусачая тварь с зелёными микробами была явно неуправляема, и у Скогнов я такого не ви…»

Дозиметр на запястье мигнул, и тут же что-то шумно упало посреди коридора. Цех залило дрожащим белым светом. На проходе между печами с воем корчился на полу Хассинельг. Узнал Гедимин его не сразу — он уже склонился над дымящейся кучей плоти с торчащими костями, когда страж вскинул голову. Его глаза лезли из орбит, с лица отваливались куски кожи, на лету превращаясь в пыль.

— Плам-мя-а! — существо вскинуло трясущуюся руку. Плоть с костей уже опала, оголённые костяшки держались на паре сухожилий. Гедимин шарахнулся в сторону и с грохотом налетел на печь. Кто-то ударил его в плечо.

— Давай! — побелевший Вепуат дёрнул на себя сфалт. — Открой реактор, пусть он…

— Быстр-ре-йе… — изуродованный страж уткнулся челюстными костями в пол. Под торчащими рёбрами что-то пульсировало.

— Has— sulu! — выдохнул Гедимин, сдёргивая экранирующие пластины. Сфалт грохнулся на пол рядом с умирающим, поток зелёного света накрыл его, проходя насквозь. Защитное поле, выставленное Вепуатом вдоль печей, вспыхнуло ярким огнём. Гедимин вскинул генератор — подключить его было не к чему.

— Хэ-эсс… — существо на полу зашипело, подбирая под себя конечности, и шумно выдохнуло. Гедимин слышал его громкое дыхание, но шорох, треск и хлюпанье внезапно прекратились. Сармат заставил себя взглянуть на изувеченное тело — и ошеломлённо мигнул. Лицо Хассинельга снова покрылось плотью, и над ней смыкался прорастающий кожный покров. Отверстия в груди и спине затянулись. Страж протянул руку к светящемуся реактору и смотрел, часто мигая, как костяшки обрастают мышцами и кожей. Едва прорезались зачатки когтей, он, шумно выдохнув, развернул сфалт отверстием вниз.

— Всё. Не надо больше. Да хранят тебя все боги!

Он, тяжело дыша, поднялся на ноги. Ни следов отваливающейся кожи, ни лучевых ожогов на его голом теле не было.

— Хорошо хоть… хорошо, что одежду оставил! — прохрипел он, с трудом выпрямляясь и стряхивая с кожи что-то невидимое. — Прошу прощения… вломился, но ждать было некогда. Чтоб его, этот край с его тварями!

— Ты живой? — только и спросил Гедимин, растерянно глядя на Хассинельга. Сфалт он подобрал, но за плечо не повесил — так и держал у груди. «Что это вообще было? Как может существо… кто-то выжить после такого? И после такой дозы?»

— Вроде бы, — Хассинельг весело оскалился. Его левая ладонь всё ещё была судорожно сжата. Он с явным усилием разжал её, вскинул голову и издал короткий вопль. За спиной Гедимина заверещали Скогны — они выглядывали из-за печи и толпились в коридоре, и, наверное, видели всё от первой до последней секунды.

— Не потерял, — ухмыльнулся страж, протягивая Гедимину раскрытую ладонь. — И в костях не застряла. Старался пальцы не растопыривать. Они после края… не очень прочные. Вот!

На его ладони — совершенно целой, без единой царапины — лежал осколок желтовато-белой кости.

— Насилу выломал, — сказал Хассинельг. — Это — подъязычная. Если уж она не поможет, тогда я не знаю. Хоть череп целиком тащи.

— Что это? — Гедимину меньше всего хотелось трогать странную кость. Она ещё и светилась — ровным белесым светом, отдалённо похожим на дёрганное, неровное свечение стражеского посоха. «Если на этой штуке зараза… Хотя — после такого-то облучения…»

— Это тебе, — Хассинельг попытался всунуть обломок Гедимину в ладонь, но сармат убрал руку. — Кость с края мира. Я бы тебе поискал хребет, был бы посох. Но с ним в твоей броне неудобно. А это можно взять под перчатку. И будет помогать.

Он смотрел на сармата с нарастающим недоумением. Гедимин угрюмо щурился, пытаясь хоть что-то понять.

— Чему помогать?

— Ну я же сказал, — Хассинельг, кажется, обиделся. — Это подъязычная кость. С края мира. У целого хребта были бы все свойства. А это мало что умеет. Только говорить. И ты сумеешь. Ну? Дай руку, я покажу.

Гедимина передёрнуло, но он заставил себя не убирать ладонь. «Что он покажет? Что это за дрянь?»

— Гедимин, — Вепуат легонько постучал по его наплечнику. — Перчатку-то открой. Хассек не умеет. Хассек, давай мне. Ты так к нам свалился… Гедимин нескоро в себя придёт.

Страж, уронив голову на грудь и виновато жмурясь, протянул кость ему.

— Очень спешил. Больно же, — пробормотал он и сам поёжился. Хвостовая клешня сухо щёлкнула.

— Это вроде как кусок стражеского посоха, — быстро объяснял Вепуат, возясь с пластинами на чужой перчатке. — Но умеет не всё, а только переводить. Ты его просто держи и слушай. Как раз сейчас все галдят…

— А, — Гедимину наконец удалось открыть рот и даже что-то понять. Кость, лёгшая на ладонь, в первую секунду показалась нестерпимо холодной и тут же — раскалённой до тысячи градусов. Сармат едва не выронил её, но Вепуат сжал его пальцы в кулак и обхватил двумя ладонями. Рука онемела, потом вверх к локтю побежали мурашки. Когда они добрались до затылка, а от боли в ладони осталось слабое покалывание, Гедимин услышал тонкие писклявые голоса.

— Идти на край⁈ Страж Хасек, ты, видно, пожертвовал голову Пламени!

— И только волей богов не пожертвовал себя тварям края. Разве ты первый день живёшь на Равнине, что такого не знаешь⁈

— Правильные речи, — это заговорил новый жрец Сэта, выглянувший в коридор; Гедимин слышал на фоне шелест и потрескивание, но где-то между ушами и мозгом они превращались в понятные слова. — Ходить на край в одиночку — редкое безрассудство. Только последний дурак…

Хассинельг невесело ухмыльнулся.

— Мне не впервой быть дураком, — сказал он — Гедимин даже не понял, на каком языке, но услышали, похоже, все. — Лучше им буду я, чем Дим-мин. Двое идут в город Сэта, не зная ни дороги, ни города, ни порядков, ни языка! И я после этого безрассудный⁈

— Айзек всё знает, — Гедимин недовольно сощурился на стража — и увидел, как все, замолчав, подаются назад. Хассинельг ухмыльнулся во всю пасть.

— Ну вот, видишь? Так гораздо лучше! — он указал на сжатый кулак Гедимина; Вепуат его уже не держал, но пальцы сармату удалось разжать далеко не сразу. — Значит, кость попалась правильная. А то пришлось бы возвращаться на край… Уррх!

Страж обхватил себя за плечи и зябко вздрогнул. Гедимин смотрел на него и не видел никаких следов чудовищных ранений и разложения заживо. «Как может полная регенерация пройти так быстро и легко? И от чего? От смертельной дозы омикрон-излучения⁈»

— Спасибо, — буркнул сармат, покосившись на кость. «Приклеить её к коже. Не на ладони, конечно. Где-нибудь, где не будет мешать. Равнинный имплант, мать моя колба… как эта штука может работать⁈»

— Ты ведь не разлагался живьём на самом деле? — он подозрительно сощурился на довольного стража. — Всё твои фокусы с голограммами? Умеешь дурить существ…

Хассинельг ухмыльнулся ещё шире и, подхватив посох, шагнул к двери.

— Ага, умею. А ты поверил?

Следующий шаг он сделать не успел. Его шатнуло и повело вбок. Секунду спустя Вепуат, поймавший его на лету, осторожно опустил на пол обмякшее тело и прижал палец кшее.

— Гедимин, беги за стражем, — скомандовал он, придерживая голову Хассинельга — она бессильно моталась и норовила запрокинуться. — Скажи ему про край.

Гедимин впервые увидел, как Бронны белеют от ужаса — и как от смуглого лица Руниена отливает кровь. Не прошло и минуты, как в горячий цех вломился целый отряд. Гедимин, закрывая за ними дверь, услышал дружный облегчённый вздох и десяток писклявых проклятий. Руниен, склонившись над неподвижным стражем, прижал обе ладони к его груди и бормотал что-то про горячие реки и живое дыхание. Когда Гедимин, потеряв последнее терпение, хотел послать Вепуата за нормальными медикаментами, Хассинельг наконец шевельнулся, смигнул и сфокусировал взгляд на Руниене.

— Глупый мальчишка! — страж ударил посохом об пол, заливая цех белым светом. — В одиночку лезть на край⁈ Благодари богов и Пламя, что твои кости не остались там! Будем просить Кен-нена, чтобы довёз тебя до дома. Даже не думай о перемещениях!

Он сунул в мелко дрожащую руку оброненный посох и выпрямился.

— И что его понесло на край⁈

…Встать Хассинельг не мог — его тут же начинало трясти и пошатывать — но оделся сам, Руниен только помог с завязками. Он ещё пытался ухмыльнуться, когда Гедимин поднимал его на руки. Для стража освободили место на одной из волокуш, рядом с жаровней, под плотным навесом; Гедимин уложил его туда и развернулся к обступившим повозку аборигенам. Тут были и Скогны-стеклодувы, не успевшие даже переодеться в уличное. В цех они вернулись, но только за одеждой, едва не забыв готовые чашки, — всем сейчас было не до работы.

— То ещё место этот край, — пробормотал Вепуат, когда в помещении остались только двое сарматов и притихшие стеклодувы-Сэта. Один из них, подобрав отложенную заготовку, сунул её в горн, но следил всё равно не за нагревом стекла, а за Гедимином и Вепуатом. Другой в задумчивости водил когтями по кованому стержню.

— То ещё, — согласился Гедимин. — Как Хассек вообще выжил с такими ранами? Он уже до костей… распылился!

Он выглянул из-за печи и «посветил» на пол сигма-сканером. На полу ничего не было — ни ошмётков ссохшейся плоти, ни отвалившихся когтей…

— Стой, — спохватился Вепуат, поворачиваясь к ученикам. — Держи вот так. Я покажу, как закрепить бляшки и вытянуть им лучи.

Гедимин, отойдя к стене, вскрыл перчатку. Светящийся обломок кости лежал на ладони. Он был очень гладкий на ощупь, казалось, вот-вот растечётся под пальцами.

— Рано отпустил, — услышал он голос одного из Сэта. — А теперь остыло. Мастер, разрешается это нагреть?

— Давайте, — разрешил Вепуат. — Сам приём вы поняли. Форма лучей — уже на ваше усмотрение. Можете попробовать закрутить их спиралью. Держи кейек — будешь греть стенку. Сейчас вам нужен только местный нагрев, общий уже ни к чему.

«Кейековая горелка?» — Гедимин невесело ухмыльнулся, закрывая перчатку. Кость, прижатая бронёй к ладони, «работала» в прежнем режиме — сармат слышал не шелест и треск, а понятную речь. «Почему она не экранируется?» — задумался он на секунду — и тут же в досаде на собственную глупость, опустил височные пластины. В наушниках опять зашуршало и зашелестело.

«Вплавлю в комбинезон, и пусть лежит на груди,» — решил сармат, приподнимая пластины брони вдоль грудины. «Вот здесь мешать не будет. Главное — следить, чтобы экран не отсутствовал дольше суток. А то у меня и комбинезон мутирует.»

Мелкий обломок кости впечатался в размягчённый скирлин. Гедимин заровнял края и пригладил комбинезон, проверяя, не впивается ли новая вставка в кожу.

— Что это за знак, закрученный в две стороны? — услышал он удивлённый вопрос. — Ты часто его повторяешь. Это один из Куэннских знаков?

— Такой символ есть на Куэннских стенах, — подтвердил кто-то из Сэта; Гедимин, обернувшись, увидел, как Кут’тайри разглядывает впечатанную в стекло спиральную галактику. — В Сфене Воздуха есть растение — его цветок похожей формы. Это должен быть знак воздуха…

— Н-ну, это… — Вепуат замялся, подбирая слова. — Ну да, знак воздуха. Двойной вихрь.

Гедимин хрюкнул в респиратор. Вепуат, резко развернувшись, показал ему кулак.

— Жрец Пламени слышит наши речи? — Кут’тайри отдёрнул руку от стекла и подался к стене.

— Теперь — да, — Вепуат коротко усмехнулся. — Гедимин, ты там как? Больше не болит?

Сармат вспомнил, как разведчик не давал ему бросить терзающую кость, и недовольно сощурился.

— Ты, прежде чем её мне совать, хотя бы просканировал? Может, мне надо бежать в карантин? Может, завтра я рассыплюсь, как Хассек, а потом и все…

Вепуат поспешно замотал головой.

— Ясное дело, просканировал! Гедимин, ты меня уже совсем за идиота держишь.

— И чего насканировал? — настороженно спросил сармат. «Самое время поспрашивать, когда час проносил это на коже,» — мелькнуло в мозгу. Вепуат пожал плечами.

— Кость. Фрагмент костной ткани. Чуть другая форма клеток. Совершенно стерильная, ни единой бактерии. Ну да… я думаю, бактерии там не выживают.

— Фонит в сигма-диапазоне, — закончил за него Гедимин. — И как-то реагирует на сигму снаружи. Симбионт?

Вепуат качнул головой.

— Просто кость. Фрагмент мёртвой ткани. Про свойства спросить бы у Хассека, когда он опомнится…

— То, что произошло с Хассеком — частое явление? — Гедимин повернулся к молчаливым стеклодувам. Они, снова забыв о работе, прислушивались к разговору сарматов.

— Край готов убить любого, — отозвался Кут’тайри, шевельнув пальцами в странном быстром жесте. — С любым, кто пойдёт на край, случится то же.

— Край — местность за цепочкой порталов? — уточнил Гедимин, вспоминая давний вид с холма — туман, рябь и странный эффект смыкания земли с небом. — Она непригодна для жизни? Кто-нибудь её изучал?

— Туда ходили, — Кут’тайри опустил голову на грудь. — Оттуда стражи берут свои посохи. Из костей тех, кто не вышел обратно.

— Это… явление, — Гедимин вспомнил рассыпающегося Хассинельга, и его передёрнуло. — Что это? Излучение, токсин, бактерия? Что оно разрушает, а что — нет?

— Гедимин, — Вепуат недобро сощурился. — Ты, часом, не собрался на край? Сдам сразу же. Как мы тебя лечить будем — в реактор совать⁈

— Отстань, — буркнул сармат, придвигаясь ближе к притихшим Сэта. — Тут явление, незнакомое, явно опасное. Я собираю информацию.

Сэта быстро переглянулись.

— Никто, кроме тварей края, не выживет на краю, — пробормотал Кут’тайри — его явно не радовал этот разговор. — Сами Куэнны его избегали. От тех, кто там был, остались одни кости. И пепел. Хватит о нём говорить.

…Сердитый голос Гварзы Гедимин услышал, когда закрывал цех изнутри. Закрыться не успел — в дверь постучал Вепуат, пришлось выйти.

Гварза, сложив руки на груди, смерил сарматов угрюмым взглядом и поморщился.

— Руниен всё рассказал, — процедил он. — Вы, разумеется, не собирались. Хепри! Алгоритм действий?

— Всё давно продезинфицировано, — отозвался Вепуат, глядя на гравий под ногами. — Лучевой источник у Гедимина за спиной. И пострадавший, и здание, и мы. Всё чисто.

Гварза скривился.

— В карантин бы вас обоих. На месяц или даже два.

— Сажай, — буркнул Гедимин. — С Айзеком сам полетишь. Можешь прихватить Кут’тайри.

— Сдать его и избавиться от кучи проблем? — недобро сощурился Кенен. — Вижу, ты взялся за ум. Жаль, что это мне мерещится. Хепри! Карантин на две недели. Из скафандров не вылезать, воду при мытье дезинфицировать облучением. Ежедневный опрос и медосмотр, отчёты — мне. Всё ясно?

Вепуат вслед за Гедимином шмыгнул в цех. Когда двери плотно закрылись, сарматы озадаченно переглянулись.

— На кой ему отчёты⁈ — Вепуат поморщился. — Давно в медики подался?

Гедимина занимало другое.

— Почему он не спросил про саму кость? — он непроизвольно прижал ладонь к груди. — Не приказал отдать, даже не взглянул…

Вепуат коротко усмехнулся.

— Он про неё не знает. Хассек Руниену не сказал. Скажет — снова будут вопли. Ну как, удобный переводчик?

Гедимин поморщился.

— Вернёмся из Аса’ана — утилизирую.

…Когда над холмом раздался протяжный вой, Гедимин выключил сигма-сканер и развернулся к лагерю. Ещё секунда — и грохот трёх одновременных взрывов прокатился по долине. Над плато на ярких нелепых крыльях повисли три Кейланна. Гедимин тронул сфалт за плечом, на мгновение зажмурился — и быстро пошёл к шатрам.

Скафандр с вынутыми пластинами казался неприятно лёгким. Из семи слоёв сармат оставил четыре. Два из них были из ипроновых щитков — только это и успокаивало. «Всё, кроме ипрона, в общем-то, ни от чего не спасает,» — думал он, в обнимку со сфалтом растягиваясь на спине Кейланна. Скогны возились вокруг, накидывая ремни то на сармата, то на его оружие. Кейланн беспокойно шевелился.

— Везде, где можно, делай передышки, — быстро говорил ему Руниен, вставший у головы существа; теперь Гедимин понимал каждое слово. — Равные Куэннам очень сильны — и тяжелы, как скалы. Они прошли бы весь путь, не утомившись. А ты побереги крылья и хребет. Когда бы вы ни прилетели — не опоздаете.

Гедимин криво ухмыльнулся. «Да, вижу, как стражи горят за наше дело. Если бы на этой рехнувшейся планете нормально работали глайдеры…»

— В городе огненных тварей мало смотреть в оба, — услышал он громкий писклявый голос. — Там нужны глаза на боках и спине! У Куэннов есть глаза на темени и затылке, но даже этого мало.

— Как-нибудь обойдёмся нашими двумя, — добродушно отмахнулся Айзек. — Руниен, следи за холмом!

— Беспокойся о своей дороге, мастер Айсиек, — отозвался страж. Гедимин услышал торопливые шаги, хруст гравия, — все разбегались от подобравшихся Кейланнов. Под седлом напряглись спинные мышцы, существо плавно выгнулось, готовясь к толчку. Гедимин крепче обхватил сфалт и закрыл глаза.

…«Передышка?»

В ушах у Гедимина ещё звенело от грохота — Кейланны, резко сбросив скорость, рухнули на твёрдую землю и теперь возились, подбирая крылья. Рядом кто-то отстёгивал ремни и вполголоса поминал спаривание «макак» и различные астрономические объекты. Потом сармат услышал хруст шагов. Под ногами у идущего был явно не гравий и даже не пепел Сфена Огня — кто-то шёл по твёрдой глине, подёрнутой инеем.

— Кет! — рявкнули над ухом. — Тебя что, на руках нести⁈

Гедимин, запоздало открыв глаза, растерянно мигнул. Ему, пристёгнутому к седлу, были видны оплывшие белесые холмы, размытые сильнейшим паводком, и промоины на земле, покрытые тёмно-серым осадком. «Пепел,» — мелькнуло в голове у сармата, пока он выпутывался из ремней. «Сфен Огня где-то рядом.»

— Где мы? — он спрыгнул на заледеневшую глину. Теперь, кроме холмов из окаменевшего ила, были видны скопления ребристых валунов и колонн и выступающие из земли полусферы с тем же складчатым рельефом. Потом сармат увидел и туманники — их выросты, покрытые «перьями», еле слышно гудели на ветру. Дуло тут сильно — и с двух сторон одновременно.

— Сфен Молнии, — отозвался Айзек. Он сканировал окрестности. Спиной к нему стоял Гварза, тоже со сканером в руках. Кейланны, выползшие на вершину холма, лежали там, сложив крылья и подвернув хвосты — и Гедимин видел, что они из такого положения за секунду взлетят вертикально вверх.

— Защитное поле поставь кольцом, — сказал Айзек, выключая сканер. — Верх оставь открытым. При опасности подашь сигнал и уйдёшь к стражам.

Он тронул пристёгнутый к поясу контейнер со светящейся краской и криво ухмыльнулся.

— Гедимин, ты готов? Помнишь, что под землёй стрелять опасно?

— Мы не стрелять пришли, — буркнул сармат, прислушиваясь к вою ветра. Ни во что осмысленное этот звук не складывался.

— Лучше скажи ему, чтобы рот держал закрытым, — пробормотал Гварза, сворачивая защитное поле в двойную изогнутую стену. — И пристегни к себе, чтоб никуда не бегал.

Айзек тяжело вздохнул.

— Как вы оба мне надоели… Гедимин, соберись. Вон там наш разлом.

Едва Айзек повернулся к нему спиной, а нависающий край холма скрыл сарматов от взгляда Гварзы, Гедимин поднял височные пластины. Кость, впаянная в комбинезон, плотно прилегала к коже на груди; она была чуть теплее, чем «ткань» — только так её и можно было заметить. «Интересно, эта штука поможет в общении с хранителем?» — думал сармат, переступая невидимую черту. Местность за разломом казалась такой же, как и перед ним — пока ты не оказывался на другой стороне.

Пересекая разломы, лучше всего было смотреть под ноги — у Гедимина даже не закружилась голова, когда заиндевевшая глина сменилась слежавшимся тёмно-серым пеплом. Пепельная поверхность плавно поднималась по направлению взгляда. Гедимин медленно поднимал голову вслед за ней, пока взгляд не уткнулся в дымящую фумаролу. Эта была настоящей, одной из десятков разбросанных по склону гигантского вулкана.

— Он дальше, чем кажется, — быстро проговорил Айзек, хватая сармата за плечо. Гедимин мигнул. Он никуда не собирался — просто смотрел, как заворожённый, на пологую стенку кратера, «проколотую» фумаролами, и туман, пронизанный багровыми сполохами, ближе к вершине. Тяжёлый газ выходил понемногу и стекал вниз, задерживаясь на склонах. Жерло подсвечивало созданные им же тучи. Лавы на краях не было, но внутри она не застывала.

— Активный вулкан! — Гедимин встряхнул головой, сбросив оцепенение. — Какой идиот будет тут жить⁈

Айзек, крепко взяв его за плечо, развернул на девяносто градусов. В пяти метрах от сарматов — практически вплотную — стояли вооружённые Сэта. На груди того, кто выступил вперёд, лежал почерневший череп. Там, где не хватило кости, её заменили тёмно-синим металлом.

…Вулкан, может, и не нависал над городом — но лава его извержений сюда докатывалась и накрывала ложные фумаролы многометровыми пластами. С момента постройки город углубился метров на тридцать. Гедимин пересчитывал напластования лавы, спускаясь по вбитым в них балкам. На тридцать втором метре слоистая иссиня-чёрная порода сменилась пятнистой тёмно-красной. На сороковом вся стена вместе с балками, за которые держался сармат, содрогнулась. Отдалённый низкочастотный гул, миновав ушные перепонки, надавил на кости.

«А здесь не так уж жарко,» — мельком отметил Гедимин, пролетев последние семь метров и поднявшись с пола. Камень под ним содрогнулся ещё раз, но уже слабее.

— Чёрный источник в последние дни неспокоен, — услышал он негромкий голос на фоне шороха и потрескивания.

— Я вижу, Аса’ан пережил много извержений, — отозвался Айзек. Судя по тому же шороху на фоне, он отвечал по-сэтски, — странный «переводчик» помогал понимать языки, но различать их сармату приходилось самому.

— Чёрный источник редко бушует в месяцы спада, — сказал Сэта — видимо, тот, в цацках главного жреца, вышедший сарматам навстречу. Айзек шагнул к Гедимину, теперь они стояли бок о бок. Сармат чуть наклонил голову, надеясь, что ещё не нарушил никаких традиций.

— Пусть слабые сотрясения вас не беспокоят, — продолжил жрец, приложив когтистые ладони к груди; за его спиной, с двух сторон от расписанной светящимися узорами арки, коротко прогудели и замолчали костяные трубы. — Всё, что могло упасть, давно рухнуло. Мы будем держаться спокойно лежащих камней. Хвала юному Пламени, разожжённому на Равнине, хвала и его жрецам…

— Хвала и вам, и вашему городу, — ответил Айзек — так, будто продолжил строчку из песни или зачитал новый пункт инструкции, заученной до последней буквы. Ритуал уже начался, Гедимина, как водится, не предупредили. Он стоял, слегка наклонив голову, и ждал понятного сигнала. С местными традициями «переводчик» помочь ему не мог.

«Чёрный источник» снова напомнил о себе через полчаса, когда Айзек, обменявшись с Гедимином условленными словами, выводил зелёный «трилистник» на мокрой стене «асбестового» цеха. Подземный толчок встряхнул воду в бассейнах и расплескал выброс гейзера, как раз начавшего извергаться, на ползала. Извержение не прекратилось, только в глубоком жерле что-то гулко булькнуло.

«Они назвали вулкан по цвету извергаемой лавы,» — думал Гедимин, пристально глядя на горожан. Ни подземный толчок, ни горячие брызги никого не встревожили, только «инженеры» в форменных серебристых шнурах, будто по команде, взглянули на ближайшие бассейны — на их стенки в чётко прорезанных линиях уровней. «Сняли показания,» — мелькнуло в голове сармата. «И, похоже, все значения в норме.»

Толчки сильнее не становились, но и не прекращались. Гедимин насчитал ещё четыре, пока вместе с растущей толпой горожан кружил по пещерам. Аса’ан был как минимум вчетверо больше Шакхи и ветвился во все стороны, расходясь по спиралям от центральных «колодцев». Он так сильно расширился, что естественных пещер не хватило; Гедимин легко отличал «шахты», образованные геологическими процессами, от прорубленных по их образцу чуть в стороне. Город расширяли несколько раз, и каждый раз — по чёткому плану; нарезав по Аса’ану ещё виток, сармат начал опознавать участки, «построенные» в разные периоды, и почти уже высчитал, сколько между ними прошло лет. Все эти расчёты были совершенно бесполезны — разве что не давали отключиться мозгу, затуманенному однообразными ритуалами и прерывистым гулом, скрежетом и визгом местного «оркестра».

— Уран и торий! — Гедимин направил ослепительный зелёный луч в потолок, заложенный грубой кладкой. Отсюда начинались коридоры, ведущие к костерезным и кожевенным мастерским. Позади гудели, закрываясь, двери кузнечного цеха, и жаркий сквозняк быстро ослабевал. «Всего плюс сорок пять,» — мельком удивился Гедимин, покосившись на термометр. «Чего у них так холодно? Вот и все местные оделись…»

На «благословение» собрались сотни жителей — Гедимин видел краем глаза толпу, растянувшуюся вдоль коридора, множество длинных накидок с бахромой, расшитых бусами и цветными шнурами. Среди длинных узких «лиц», покрытых коротким жёлтым мехом, мелькнули более грубые, широкие, с мощными челюстями, скорее буроватые, чем жёлтые, — Джагулы были в городе и тоже заглянули на праздник. Насколько им приятна аса’анская «прохлада», Гедимин не знал, но они единственные из жителей пришли в набедренных повязках и дышали, приоткрыв пасти. «Для них, что ли, отрегулировали температуру?» — сармат беззвучно хмыкнул. «Их тут, наверное, много. Или они настолько важны, что Сэта заботятся даже о немногих. Или… или тут не только Джагулы…»

— Ну что, придут они? — услышал он за спиной нетерпеливый голос. — Или так и будут отсиживаться по норам?

— Так и будут, — отозвался другой Сэта, тоже чем-то недовольный. — И так даже лучше. У них никакой учтивости!

Что-то коротко протрещало — как древесные волокна, разорванные изнутри паром.

— Вот что бывает, когда смертные мнят себя богами! Что ж, пусть сидят по норам. Пламя поёт, и Аса’ан отзывается ему. А эти — пусть сидят!

…Гамак, растянутый на восьми тросах, висел в полуметре от земли. Внизу был монолитный камень. «Порвётся — ничего лишнего не сломаю,» — успокаивал себя Гедимин, неловко устраиваясь на подвесной конструкции. Сэта — и вожди, и жрецы, и охрана, и пристроившиеся в углу музыканты — смотрели на него с почти научным интересом и, кажется, забыли дышать. «Асбест — материал прочный. Шесть центнеров как-нибудь выдержит,» — думал Гедимин, прислушиваясь к потрескиванию шнуров. Лежать на спине было неудобно, на боку — ещё хуже. Скафандр вместе с телом выгибался в каком-то странном положении, и к треску «асбестовых» волокон добавлялся скрежет пластин, трущихся друг о друга. Айзек, одобрительно хмыкнув, опустился в соседний гамак. Полые кости, подвешенные к шнурам, закачались, стуча друг о друга.

«Гамаки явно делали под нас,» — Гедимин, кое-как устроившись на боку и найдя место всем конечностям, разглядывал «места» вождей и жрецов. Их лежбища были подвешены на четырёх тросах и рассчитаны на гораздо меньший вес. «Вот не лень же было…»

Чуть ниже — так, чтобы можно было дотянуться рукой — на вышитой ткани поверх каменной плиты стояли сосуды причудливой формы. «Знакомая конструкция — везде приделаны ножки,» — отметил про себя Гедимин, глядя на керамику. «А вон там, кажется, жаровня. И что-то ещё дожаривается. А это у них такие вилки. Из костей. И это, похоже, их естественная форма. Надо сосканировать ДНК, Вепуату будет интересно…»

Экран сигма-сканера слегка рябил. Гедимин ожидал худшего — как-никак, в полутора метрах от него, прямо поперёк зала, тянулся «фонящий» «разлом». Ровное красное свечение заливало пещеру так, что светильники были не нужны — сармат со своего места мог рассмотреть все кольца и пластины в доспехах охранников. На мысленной карте Аса’ана «разломы» сложились в подобие спиральной галактики с пятью несимметричными рукавами. Гедимин думал, что они уходят и дальше, на много километров от города, как уже знакомая ему «сетка» вокруг Шакхи.

Сэта с почтительным жестом протянул сармату чашку. Это был череп, но всё-таки декоративный, керамический — хотя слепили его весьма узнаваемым. «Бронн,» — опознал «останки» Гедимин, привычно поднося чашку к усиленным фильтрам респиратора. «У Скогнов челюсти более узкие. Бронны-то им что сделали?»

— Пей спокойно, — прошептал Айзек, на секунду обернувшись. — Там вода.

«Вода?» — Гедимин удивлённо заглянул в чашку. В непрозрачном сосуде жидкость плохо просматривалась.

— Огонь Аса’ана горит так, как давно не горел, — услышал он голос верховного жреца; Сэта говорил с уже знакомой ритуальной интонацией, и сармат насторожился. — Новое Пламя могущественней, чем мы смели подумать. Мы просим прощения за сомнения в его силе — среди множества голосов трудно отличить правдивые от лживых. Вы — воистину жрецы нового Пламени. Аса’ан собрал для него подношения. Мы надеемся, что они будут угодны Пламени.

У большого блюда с бортиками было пять коротких ножек — и мастер ошибся с их длиной, подняв один край выше на пару миллиметров. То ли из-за этого, то ли из-за неровной плиты-«столешницы» накренилась и горка красных камешков. Кейек, ссыпанный в кучу, нагрелся до неровного рыжеватого свечения. Поодаль от него лежали две закупоренные костяные трубки со светящимися пятнами на торцах; пятна, скорее всего, оставили специально — они указывали на содержимое. «Цера?» — Гедимин покосился на сигма-сканер. «Ага, так и есть. Цера. И неплохая.»

С двух сторон от трубок, не давая им скатиться по слегка наклонённой плоскости, лежали мотки серебристого шнура и сложенная белая ткань — длинное узкое полотно. Поверх полотна, будто для контраста, положили маленький чёрно-красный желвак.

— Чистый кровяной камень? — Айзек неосторожно шевельнулся и едва не выпал из гамака. — Верно я понимаю, что он ценнее всего, что тут есть?

Сэта быстро переглянулись.

— Кровяной камень высоко ценится, — отозвался жрец. — Здесь — так же, как и везде. Пока он растёт в Аса’ане, мы знаем, что боги к нам благосклонны.

— Место, где он растёт, не получило благословения? — полуутвердительно спросил Айзек, приподнимаясь на локте — и снова чуть не опрокинулся. — Не знаю, хорошо ли это.

Сэта снова переглянулись. Гедимин видел их быстрые жесты — когти шевелились, то поднимаясь, то смыкаясь. Сармат незаметно прижал ладонь к груди, туда, где под скафандром теплел осколок кости, но в мозгу не щёлкнуло — «переводчик» ничего не знал о языке жестов. «Куэннский лучевой он, видимо, тоже не переведёт,» — сармат досадливо сощурился. «И письменность…»

— Ты прав, голос Пламени, — заговорил жрец, и музыканты в углу зашевелились, подбирая отложенные инструменты. — Это нехорошо.

— У нас были сомнения, но… — подал голос кто-то из вождей, приподнявшись в гамаке.

— Мы не можем так оскорбить Пламя, — перебил его другой, поднимаясь на ноги. — Пусть ворота откроют.

Гедимин радостно ухмыльнулся. «Жаль, Вепуата нет. Надо будет смотреть в оба и сканировать всё, что подвернётся. И… какой негуманоид придумал эти гамаки⁈»

Деформированные щитки со скрежетом легли на место, и сармат наконец вдохнул полной, не перекошенной грудью. Под прерывистый гул костяных труб и взвизгивание «асбестовых» струн процессия миновала уже знакомые Гедимину «колодцы» и свернула в открывшуюся арку. За ней начинался грубо прорубленный коридор, освещённый только пятнами церы на стенах — кто-то, вымазав руку в светящемся составе, прижал ладонь к камню, и отпечатки так и остались, хотя местами осыпались. Рукотворный туннель соединял полости явно естественного происхождения; на их дне до сих пор громоздились камни, часть их осталась и на проходе и даже была отмечена светящимся отпечатком. Вдалеке снова «вздохнул» вулкан, и Гедимин вместе с низкочастотным гулом услышал скрежет — камни тёрлись друг о друга. «Всё это держится на честном слове,» — сармат невольно поёжился и отвёл взгляд — ему было не по себе. «Правильно Сэта не стали тут жить. А вот мы сюда зря полезли.»

Коридор резко вильнул; на изгибе его стены были укреплены грубой кладкой. Присмотреться к ней Гедимин не успел — свечение на запястье из белого стало красным, и сармат уставился на дозиметр.

— Айзек! Зашкал по омикрону!

До зашкала, разумеется, было далеко — Гедимин настраивал прибор так, что его и в работающем реакторе не зашкаливало — но где-то рядом определённо лежал ирренций. «А внутри скалы лежит радиозащитный экран,» — подумал сармат, проверяя показания за последние пару минут. «Вот там, где коридор сделал зигзаг. Такой характерный зигзаг, стены внахлёст…»

— Где источник? — вскинулся Айзек, оглянувшись на сфалт за плечом Гедимина. Сармат недовольно сощурился.

— Впереди. И снизу. Это не моё. Тут было.

— Осторожно с реактором, — прошептал Айзек, крепко сжав его запястье.

Коридор вильнул ещё раз — нагромождение камней загородило старый проход, рядом пробили новый, образовавшуюся стенку кое-как подровняли и укрепили безрастворной кладкой. На повороте Гедимин увидел яркий серебристый свет и дрожащие цветные блики. Сэта с предостерегающим жестом проскользнул вперёд, огляделся и остановился посреди тропы. Его грива, прижатая к голове массивными украшениями, вытянулась кверху и превратилась в языки пламени.

— Священная долина, — прошелестело сзади; оркестр давно замолчал, сарматы шли по ненадёжным туннелям в полной тишине. — Пропустите жрецов, оставайтесь, где стоите!

«Священная, мать её колба,» — Гедимин покосился на дозиметр и шагнул за поворот, к светящемуся жрецу и серебристым, желтоватым и розовым бликам. «Что-то они всё-таки знают про ирренций и его свойства…»

Здесь было очень светло — только тёмный щиток и спасал сетчатку от ожога. Сверху, в сводах кое-как укреплённой подземной полости, виднелись проломы, но свет исходил не от них. С двух сторон от тропы, расколотой вдоль по всей длине глубокой дымящейся трещиной, по каменному крошеву поднимались сияющие деревья.

Они были не с Равнины — это Гедимин понял сразу, едва увидел тянущиеся к сводам ветви со множеством отростков. Ярко-красные стволы были будто закручены в спираль по всей длине, и ветки росли по спирали, и так же, витками, свисала длинная серебристая бахрома, светящаяся особенно ярко. А ещё ярче светились воронковидные листья, и над каждым из них дрожал раскалённый воздух, а над краями воронок поднимались язычки голубовато-белого пламени.

Айзек с сердитым шипением толкнул Гедимина в лопатку — «идём!». Сармат перевёл взгляд вниз, на тропу, и увидел корни. Они торчали из-под раскрошенного камня, уходя в узкие трещины, и над каждым из них клубился пар — такой же, серебристый с прозеленью, как над разломом, расколовшим пополам долину. «Ирренциевый гейзер,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина, и он схватился за анализатор, натягивая вдоль его «щупов» защитное поле. «Вода размыла рудное тело и понесла соли наверх. А эти штуки… это растения-радиофаги. Понятно, почему они горят, не сгорая…»

Все листья росли высоко над головой Гедимина; это вообще были очень высокие растения — и как-то сразу было понятно, что здесь, в пещере, выжила самая малорослая форма. Сармат оглянулся на корни в поисках небольших побегов — хотелось заглянуть в воронку листа и замерить температуру бьющей из неё плазмы. Отростков он не нашёл. По всей протяжённости корень был покрыт чёрными желваками, намертво к нему приросшими.

Ошалело мигнув, сармат обвёл взглядом пещеру. Колонии кровяного камня были повсюду. Они липли к корням, вместе с ними протискивались в расщелины и, отпочковавшись, лежали рядом, среди красного и чёрного щебня. «Симбиоз,» — Гедимин покосился на сигма-сканер — тот записывал данные с защитного поля, реагирующего на излучение под ним, для расшифровки такой записи нужно было много времени. «Собрать данные. Вепуат разберётся.»

Айзек с силой толкнул его в бок. Гедимин мигнул.

— Вон та стена, — громко проговорил командир, сердито щурясь. — Она выдержит, если рисовать на ней?

Гедимин, встряхнувшись, огляделся по сторонам. Теперь, когда растения не перетягивали внимание на себя, он увидел каменную кладку — и она сразу же ему не понравилась. Деревья росли вдоль естественных стен пещеры; эта порода никогда не была прочной, а корни расшатали её ещё сильнее. На месте обрушенных скал выстроили стены из разноразмерных камней, не скреплённых ни оплавлением, ни раствором. Обломки держались друг на друге, сцепляясь подточенными выступами — и Гедимин видел, как один удар по нужным точкам спустит на дно пещеры все эти конструкции.

— Рисуй на дороге, — прошептал он, через плечо оглядываясь на жрецов. Последние из них отстали от сарматов на краю долины; им явно было не по себе — то ли из-за излучения, то ли они знали устройство местных стен куда лучше, чем Гедимин. Между крупными блоками сармат заметил щели — вроде как естественного происхождения, но их явно расширили. С той стороны — со всех сторон, где только были эти проёмы — кто-то смотрел, и эти взгляды Гедимину не нравились.

— Ничего не трогай, — прошептал Айзек, уходя на пару шагов вперёд. Желваки кровяного камня валялись чуть ли не под ногами — тут корни нависали над самой дорогой. «А дерево скалу держит,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Крепче, чем эта кладка. Лучше бы нам из-под деревьев не выходить…»

— И вы до сих пор там? — услышал он сердитый шёпот за спиной; главный жрец вышел на дорогу и смотрел, ощерившись, на дырявую кладку. — В день поклонения Пламени вам понадобились старые кости? Или надеетесь получить что-то из долины мимо всех договоров? Так-то вы цените нашу благосклонность?

— Гедимин! — окликнул сармата Айзек. Он уже стоял под ненадёжной стеной. Тут тропа расширялась, трещин на ней было меньше — участок пути казался безопасным, если не смотреть наверх. Гедимин, чуть согнув пальцы под генератором защитного поля, шагнул к командиру. «Если посыпется, то вся стена разом. Ставить купол от туннеля до туннеля…»

— Готов? — Айзек дотронулся до его груди. — Ты странный. Что-то с реактором?

— За стеной кто-то есть, — прошептал Гедимин. — И местных это злит.

— Что? — переспросил Айзек, заглядывая за его спину. — Ты уве…

Гедимин всё-таки успел поднять защитный купол. Камни, утратившие точку опоры, легли на прозрачную «стену» вторым слоем. Она вспыхнула зеленью, покрылась чёрными пятнами — и снова побелела, уплотняясь, и толкнула обломки обратно. Гедимин вцепился в генератор. Перед глазами разворачивалась мысленная схема — крупный камень, шип, впадина, второй камень, толкающий его рычаг… Ещё толчок — и стены с грохотом встали на место.

— Fauw! — запоздало крикнул Айзек, отталкивая Гедимина с тропы, под прикрытие спирального дерева. Оцепеневший жрец так и стоял на дороге, медленно багровея и теряя гуманоидный облик. Ещё секунда — и у входа в долину взревело пламя. Огненный шквал, разделяясь на узкие рукава, ввинтился в стену. Гедимин отключил генератор защитного поля, неприязненно покосился на кладку и качнул головой.

— Не догонят.

…В гуманоидную форму жрецы всё-таки вернулись — но и сейчас их побагровевшие гривы тянулись кверху, как языки пламени, а из-под когтей сыпались искры.

— Такое предательство…

Айзек слегка наклонил голову.

— Мы знаем, что вы ни при чём, — он покосился на Гедимина. Тот молча щурился и думал о ловушке в «священной долине». Эту западню построили задолго до сарматов, предназначалась она не для них — но это была именно западня. Когда кладка распалась, из-под неё на секунду проступили костяные рычаги и привод к ним — именно в тех точках, куда надо было ударить. «У меня был генератор. Сэта могут превратиться в огонь. Всех остальных там раздавило бы.»

— Их летающие звери были наверху, — глаза жреца горели недобрым красным огнём. — Они знали, что мы пойдём по следу. Мы знаем их имена. Мы закроем ворота Аса’ана для всего их народа. Такой предательский удар… Месть вам настолько важна для них?

Айзек пожал плечами и одновременно странно повёл рукой — жест для себя, жест — для собеседников.

— Мы давно не понимаем, чего хотят Кьюссы. Если бы мы не пошли в долину, они так и просидели бы у рычагов, как дураки, — он слабо усмехнулся. — А они ведь не любят оставаться в дураках. Видимо, сейчас для них неважно даже это. Поступайте, как знаете, не мне вам указывать. Я рад, что никто из вас не пострадал.

— Эта ловушка не для Сэта, — жрец поднял взгляд на Гедимина и снова его отвёл; красные пятна на шее стали ярче. — Кьюссы с ней знакомы… с двух её сторон. Но, кажется, забыли, что такое гнев огня. Мы снова просим у жрецов Пламени прощения…

Он низко склонил голову. Вожди Аса’ана, вставшие рядом с ним, подавленно молчали. Все были очень сердиты — и Гедимин надеялся, что это из-за неожиданной диверсии Кьюссов, а не из-за того, что она Кьюссам не удалась.

— Мы вас ни в чём не виним, — сдержанно отозвался Айзек. — Мы готовы вернуться в долину и закончить ритуал. Но хорошо бы кому-нибудь из вас следить за рычагами.

Его слова утонули в подземном рокоте. «Чёрный источник» снова «заговорил», в этот раз — громче и протяжнее. Сэта быстро переглянулись.

— Камни в долине лежат ненадёжно, — сказал один из вождей. — Бывает, что они падают и без рычагов. Слишком опасно, чтобы идти туда.

…Лежать в гамаке стало ещё неудобнее. Гедимин, ругая про себя дурацкие обычаи, пытался устроиться на боку. Что-то упиралось то в ткань, то в панцирь. Он хотел поправить отъехавшую пластину — и замер, наткнувшись на фигурные вмятины и короткие шипы. Его скафандр снова порос чешуёй, на локтях и лопатках вытянулись колючие гребни, золотистый слой на спине и руках обнажился. Видимо, его Сэта и рассматривали, постоянно оглядываясь на сармата; Айзек такого внимания не привлекал.

— Отвратительное предательство, — главный жрец всё не мог успокоиться. — Отвратительное и глупое. Они постоянно говорили, как им важна торговля, как нужна дружба с нами. Ради попытки вам навредить они выбросили и торговлю, и дружбу в ущелье падальщиков…

— Не горячись так, — тихо сказал ему один из вождей. — Они всегда считали, что вот-вот — и станут богами. Это им должны были воздавать сегодня почести. Они всегда так думают, разве ты забыл?

Жрец шумно выдохнул и прикрыл горящие глаза.

— Может, они думают, что вам торговля с ними важнее наших обид, — отозвался Айзек, снова покосившись на Гедимина. Тот недовольно сощурился. «Он-то чего смотрит? Скафандр не первый раз мутирует. Обычное явление. Опять его переплавлять…»

— Они сделали так, чтобы обвинение в предательстве пало на нас, — сказал жрец и недобро ощерился. — Они обрушили на вас наши стены в нашем городе. Они не могли знать, что вы видите сквозь камни. Не знаю, какие дары теперь успокоят гнев Пламени…

Он взглянул на Гедимина. Сармат растерянно хмыкнул.

— Об этом пусть думают Кьюссы, — угрюмо сказал Айзек. — Этот гнев вызвали они, на них он и падёт.

«Ничего не понимаю в ритуалах,» — с тоской подумал Гедимин. «Хотя… стой. Дары?»

— Есть кое-что, — сказал он, приподнимаясь на шипастом локте — и вываливаясь наконец из гамака. Лезть обратно он не стал — договорил, уже сидя на полу.

— Один минерал. Он нужен для стан… для дома Пламени, — сармат поднял на ладони завалявшийся в кармане красно-жёлтый осколок. Все Сэта, зашевелившись в гамаках, потянулись к нему.

— Такие камни мы знаем, — сказал один из них. — Их много в Сфене Огня.

— Их нужно много, — кивнул Гедимин, поднимаясь на ноги. — Двадцать раз по столько, сколько я вешу. Если вы соберёте эти мелкие обломки…

Айзек запоздало выбрался из гамака и положил руку ему на плечо.

— Гедимин! Откуда ты вообще…

— Мы слышали твои слова, жрец Пламени, — заговорил Сэта, и красные пятна на его шее слегка пожелтели. — Эти камни будут собраны, чтобы ты оценил их вес. Если вы зажжёте у себя огонь, чтобы мы могли пройти, мы принесём их к дому Пламени. Мы не знаем, чем эти камни ценны для него, но мы рады, что можем оправдаться перед ним.

Айзек, резко повернувшись боком к аборигенам, показал Гедимину кулак. Сармат только ухмыльнулся. «Вот хорошо, если, и правда, принесут. Одному мне собирать восемнадцать тонн вручную до-олго придётся…»

Айзек и Сэта говорили ещё долго, но Гедимин больше не прислушивался. Он сидел на полу, привалившись к стене, и держал на руках сфалт, думая о записях сигма-сканера — и о странном растении, удерживающем в себе плазму. «Не знаю, где Вепуат возьмёт такую штуку. И откуда она взялась тут — тоже не знаю. Но она не с Равнины. Тут даже такое не выживет.»

…До разлома их провожали. Видимо, поэтому Айзек держал себя в руках и даже вздыхал не очень громко. Едва сарматы вышли в Сфен Молнии и отступили от разлома на пару шагов, Айзек быстро оглянулся, убедился, что никто за ними не идёт, и вслух помянул спаривание «макак». Гедимин сложил руки на груди и угрюмо сощурился. «Интересно, драться полезет? Много он дерётся в последнее время. Я ведь однажды не сдержусь и отвечу…»

— Что не так? Станции нужна термоизоляция.

— А мне — Ассархаддон, — отозвался Айзек. — Только он с тобой и мог общаться. Когда ты молчал, было ещё ничего. Но теперь… Откуда ты, мать твоя колба, знаешь язык Сэта⁈

— Узнал вот, — буркнул Гедимин. — Не таскай меня на переговоры. Притащил — не жалуйся.

— Яд-дро Сатурна… — Айзека ощутимо перекосило, и он быстро убрал руки за спину. — Видимо, так и придётся сделать. Какие ещё языки ты узнал?

— Разные, — отозвался Гедимин. — Надоело быть немым и глухим идиотом.

— Эй! — крикнул с холма Гварза. Гедимин видел его силуэт и протянутую руку. С его «поста» два сармата на равнине были очень хорошо видны — и он, наверное, удивлялся, почему они на ней застряли.

— Идём! — крикнул в ответ Айзек и показал Гедимину кулак. — Даже не знаю, говорить ли Кенену. Немым и глухим ты был безопаснее.

Гварза спустился к ним на склон. На его лице была сдержанная ухмылка.

— Не думал, что буду с нетерпением ждать, когда вернётся Кет, — сказал он, крепко сжав руку Айзека. — Чего не бывает… Ну что, всё прошло гладко?

— Кьюссы опять отличились, — отозвался командир. — Если бы не атомщик, нас бы похоронило заживо. Скажи, где лучше устроить стационарный огненный портал?

— В горячем цехе, — ответил Гварза, не задумываясь.

— Там этот их… беженец, — Айзек досадливо сощурился. Гедимин, отвернувшись, пошёл к Кейланну. Существа уже ждали — нетерпеливо шевелили крыльями, подворачивали хвосты, превращая свои тела в пружины, готовые распрямиться.

— Его проблемы, — услышал он сердитый голос Гварзы. — Почему его жизнь нас должна беспокоить сильнее, чем его самого⁈

«А я, кажется, знаю, как увести Кут’тайри со склада,» — думал Гедимин, устраиваясь в неудобном седле. «Что ему сказать, чтобы послушал… Надеюсь, в этот раз я не перепутаю традиции.»

…Расплавленный фрил колыхался в «тигле» из защитного поля. Светиться после облучения он не начал — химический состав при «мутации» всё-таки менялся несущественно, тяжёлых металлов в нём не прибавлялось.

— Кьюссам нет покоя, — пробормотал Вепуат, глядя на шар, наполненный расплавом. — И, кажется, они были уверены, что Сэта их поддержат. Теперь сильно удивляются…

— Чтоб я понимал, кто там кого поддерживает, — Гедимин брезгливо поморщился. — Ты записи с камнем и деревьями посмотрел? Там то, что мне померещилось? Это симбионты?

— Или, возможно, паразиты, — пробормотал Вепуат, думая о своём. — А насчёт портала… Ты же сразу передашь этот минерал Текк’там? Они с ним будут работать? Может, и хранить его сразу внутри станции?

Гедимин хмыкнул.

— Можно и так. Сэта не испугаются? Портал внизу — это всё-таки рискованно. Лучше наверху, у шахты. Камни спустим подъёмником… или кто-нибудь из Текк’тов заберёт по дороге.

— Испугаются — не испугаются, но впечатлятся, — ухмыльнулся Вепуат. — Я даже попрошу кого-нибудь высунуться. Это им не камешки ронять! По-моему, расплав остыл. Распылитель должен выдержать. Тебе со спиной помочь?

— Давай, — согласился Гедимин. — Свои перья когда переплавишь?..

…Жёлтое пятно света за шатрами пришло в движение — и снова замерло под перестук камней, бьющихся о костяную мембрану и друг о друга.

— И сделал его, беглого преступника, жрецом Пламени! — доносился со стороны рудосборника пронзительный голос Скогна. Со всех сторон захмыкали.

— И что? Ты об этом только узнал? Ну, с пробуждением!

Гедимин криво ухмыльнулся. «Кажется, знают все. Кут’тайри прошёлся по лагерю и похвастался? На него непохоже…»

— Мастер Дим-мин идёт на работу, — Скогны, сменив тему, тут же понизили голос. — Кто-нибудь видел его спящим?

— Ни разу, — ответил кто-то из проходящего мимо патруля. — Нхельви болтают, что раньше он спал. Но работы сейчас так много…

— Нхельви! Найдёшь же, кого слушать!

Гедимин едва заметно поморщился. «Когда я всего этого не слышал, было как-то спокойнее. Лучше бы оно переводило „слова“ хранителя. Без аборигенской болтовни я бы обошёлся.»

… — Мастер Хеттийиррн? — Кут’тайри, остановившийся перед печью, выглянул в коридор и поднял вибриссы в сдержанной улыбке. — Я засыпал скорлупу в горн — ровно столько, сколько было вчера.

«Точно?» — Гедимин машинально покосился на сигма-сканер. «Ага. Хороший у него глазомер. Здесь инженеру с плохим не выжить.»

— Спасибо, — сказал он, выкладывая на приступку плоские слитки ульсены. — Только об осторожности не забывай. Мало ли кто может войти.

Кут’тайри, услышав понятную речь, даже не вздрогнул — будто только этого и ждал. «Уже и об этом разболтали,» — подумал Гедимин, недовольно щурясь. «Сколько информации тут на самом деле распространяется сплетнями?»

— Мне нечего бояться, мастер Хеттийиррн, — сказал Сэта. — Я ведь теперь жрец Пламени. Ты это сказал.

Гедимин подавил раздражённый вздох. «Ну, сказал. И что⁈ Окажусь рядом — заступлюсь. А если не окажусь?»

— Сказал, — подтвердил он. — И что, уже все об этом знают?

—Все из живущих на холме, — подтвердил Кут’тайри без тени улыбки. — И вся Шакха. Тем, кто из Аса’ана, тоже сказано. Но не поручусь, что они передали слова в точности.

Гедимин мигнул. Речь существа он теперь понимал, но что происходит внутри его черепа, оставалось загадкой.

— Они тебя ищут, чтобы казнить, — угрюмо сощурился он. — Ты бы с этим не шутил.

Кут’тайри оглянулся на печь.

— Пора наполнить тигель металлом, — сдержанно напомнил он. — Тогда он догонит скорлупу к сроку.

Гедимин покосился на сигма-сканер. Время он не засекал, но по состоянию шихты так и выходило.

— Угу, — согласился он, подбирая маленький тигель.

Печь снова закрылась. Гедимин в задумчивости смотрел на её стенки и думал о термоизоляции. Вскоре по его запястью осторожно постучали.

— Ты слышишь меня, мастер Хеттийиррн? — Сэта смотрел на сармата озадаченно. — Ты застыл, как скала.

— Задумался, — отозвался Гедимин. — Тут завтра будет много аса’анцев. Сиди на складе тихо.

— Да, Аса’ан, — Сэта приподнял губу, показывая клыки. — Слишком долго говорили с Кьюссами. Кьюссы не знают цены слову. Ни своему, ни чужому. И в Аса’ане её забыли. Ты прав, мастер Хеттийиррн. Одного слова им будет мало.

Гедимин мигнул.

— Ты о чём? — ему показалось, что он пропустил десяток фраз перед этим рассуждением. Кут’тайри прижал когтистые пальцы к груди и слегка наклонил голову.

— Смело с моей стороны тебя просить. Но всё же я попрошу. Дай мне знаки жреца Пламени! Я могу сделать их и сам, если увижу образец. Огненные кристаллы для этого хороши.

«Мать моя колба…» — Гедимин растерянно хмыкнул. «Какие ещё знаки жреца⁈ Так, быстро думай. Есть у нас какая-то символика? Только этот дурацкий трилист… Уран и торий! А чего тебе ещё надо⁈»

— Сделаем, — пообещал он, отодвигая нагрудный щиток. «Вот эта штука. Выглядит похоже. А цвет… цвет можно поправить.»

— Смотри, — он поднял на ладони выпуклый диск-«трилистник». На миниатюрных табло светились какие-то цифры — Гедимин уже и забыл, что именно эта штука считает.

— Эту штуку все знают, — уверенно сказал он. — У меня она чёрная с жёлтым. А тебе… пусть будет зелёная с чёрным. Местный зелёный — почти что жёлтый…

— Большая честь, мастер Хеттийиррн, — Кут’тайри низко склонил голову. Тревожные красные пятна вдоль его гривы стремительно белели.

…Зелёный, и правда, больше напоминал жёлтый. Чёрный тоже получился не очень — даже у расплавленного «чёрного песка» был буроватый оттенок, а уж у этой попытки замутнить стекло растёртой сажей… С одного края Гедимин приделал широкое ушко — свернул его прямо из расплава, рассудив, что и выдернуться, и треснуть оно может с равной вероятностью, ульсена — металл мягкий, а рэссены под рукой всё равно нет. К тому времени на поддоне уже остывали десять разрезанных сфер — работа, считай, была закончена, можно было повозиться с цацкой, добавляя в расплав церу и красители. Теперь сармат, довольно хмыкнув, прикрыл миниатюрный диск ладонью. Под пальцами зажёгся зеленоватый свет.

— Ну вот, — сказал Гедимин, убирая руку. — Достойный знак. Немного остынет…

Сэта, не обращая внимания на дрожь воздуха над горячим стеклом, поднял диск на ладони, завороженно глядя на тусклый свет.

— Это очень большая честь, мастер Хеттийиррн, — цацка уже качалась на тонком белом шнурке, и жрец осторожно её надел. — Для меня не будет более ценного знака. Ни тебе, ни Пламени не придётся об этом жалеть.

Гедимин смущённо хмыкнул — от торжественной интонации ему стало не по себе.

— Ты уже хорошо поработал, — сармат кивнул на поддон с полусферами. — И на завтра у нас будет занятие. Нам подарили церу. Сделаем несколько светильников.

Кут’тайри молча прижал ладонь к груди, прикрывая «трилистник». Мысли его были далеко от цеха. Гедимин недовольно сощурился. «Что цацка ему понравилась, это хорошо. А вот что он решит, что она от чего-то там защищает…»

— Осторожнее завтра, ладно? — он пристально взглянул на Кут’тайри. — Пока я не приду, сиди на складе. Если тебя схватят, это будет совсем некстати.

— Не беспокойся, мастер Хеттийиррн, — ответил «жрец Пламени». — Ты много заботишься о Пламени и мало — об отдыхе. Говорят, что вы спите без гамаков, прямо на камнях. Пока я был в Шакхе, я не знал об этом. А сейчас это исправить будет сложнее. Вам нужны очень хорошие гамаки.

Гедимин изумлённо мигнул.

— На кой тут гамаки⁈ Иди уже спать! — буркнул он, невольно притрагиваясь к «перекошенному» боку. «Как они вообще лежат на этих штуках⁈»

Дверь склада плотно закрылась. Гедимин еле слышно хмыкнул и двинулся к выходу. «Надо будет вырезать образец термоизолятора. И поспать. Поспать надо точно.»

15 день Льда, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Гедимин, ты на эа-мутацию проверялся? — с порога спросил Айзек.

— Чего ещё-то⁈ — Гедимин, резко выпрямившись, лихорадочно вспоминал, где и что успел нарушить за последние двадцать часов. Ничего на ум не приходило.

— Чего? Через два часа декомпрессия, — Айзек насмешливо хмыкнул и уселся на его место. — Кровь иди сдавай. Забыл?

Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак». «Дурацкие шутки!»

— Вепуата с собой возьми, — буркнул он, в последний раз заглядывая в монитор. — Ему точно надо. Весь уже в перьях.

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Вепуат занят — следит, чтобы ты не убился. А вывезти вас двоих — так тебя опять вывернет. Иди-иди, пока не забыл, куда шёл!

Гедимин, сердито щурясь, выбрался на поверхность. Пальцы тронул холодный ветер, под ногами хрустнул иней, — со вчерашнего дня похолодало ещё на пару градусов. «Вода уже не тает,» — сармат нашёл взглядом ближайший туманник. Всё, что осталось от влаголюбивого растения, — длинный жёсткий стержень с веером тонких пластин. Сканер показал уходящие вглубь воронки пучки волокон. С тех пор, как Гедимин видел их в последний раз, они заметно укоротились — «катапульта» для семян медленно закручивала «ворот». «А Вепуат был прав — семена так и остались мелкими,» — думал сармат, разглядывая растение. «И местные эту штуку всё ещё охраняют, хотя слизи из неё уже не добудешь. Почему они не выращивают туманники у себя? Было бы проще, чем выискивать их в дикой местности…»

…В душевой было тепло, горячий пар висел в воздухе. Гедимин «расстегнул» скафандр. Осколок кости, вплавленный в комбинезон, был чуть теплее, чем «ткань» вокруг него — это подтвердил и сигма-сканер. «Оно греется само по себе,» — думал сармат, рассматривая обломок и кожу под ним. На коже повреждений не было — кость не натёрла её и не попыталась за ночь прирасти к носителю. Гедимин провёл пальцем по нижней поверхности — она показалась ему более шероховатой, чем вчера. «Видимо, пот её разъел,» — подумал он, отгоняя мысли об изолирующем слое — такой слой свёл бы на нет все полезные свойства «переводчика». «Интересно, надолго её хватит? Не хотелось бы кого-то посылать за заменой…» Он зябко поёжился, «застегнул» просохший скафандр и вышел.

Под обрывом стояли два каменных ангара. Их уже перевернули кверху крышей. Гладкий камень начали сминать в складки, но бросили, не закончив. «Здесь осталось две трети, а тот ангар вообще не трогали,» — сделал мысленную пометку Гедимин. «Через пару дней можно будет что-нибудь туда засыпать. Красно-жёлтый камень, например. Всё-таки на стройплощадке ему не место. И готовой термоизоляции тоже. Там её быстро поломают.»

— В холодные дни специи быстро кончаются, — пожаловался кто-то из Броннов на полевой кухне. — Скажи, чтобы везли больше жира!

— Ничего оно не жёсткое, — перекрыл его бормотание пронзительный голос Скогна. — Побей его камнем и сверху попрыгай!

— Надо спросить у Вепу-а, — донеслось от проходящего мимо патруля. — Он у них был и сам всё видел. А ты не был. И даже ваш Шесек не был.

— Да Равные Куэннам вообще на это не смотрят, — проворчал другой патрульный. — Ты у них-то самих женщин видел? Вот именно. Куэнны рождаются из живого металла. А Сэта — из огня. И нечего тут…

— Ничего, к рассвету забродит, — повысил голос Бронн на полевой кухне. — Жуй как следует! Поставим в тепло, насыпем коры… Забродит!

Гедимин, встряхнув головой, опустил до упора височные пластины. Голоса с разных сторон снова слились в неразличимое верещание. «Слишком много информации на один мозг…»

Белый посох тускло светился за шатром учеников-стеклодувов. Страж-инсектоид, опираясь на него, молча смотрел куда-то поверх холмов. Незаметно к нему подойти не удалось — когда между ним и Гедимином осталась пара метров, он обернулся и приподнял лапы-лезвия.

— Мастер Дим-мин?

— Всё тихо вокруг? — спросил сармат, кивнув на холмы. Жвалы стража сухо щёлкнули.

— Тут всё очень быстро меняется. Но я бы сказал — долина Эл-лид пока спокойна. Летучие звери Кьюссов не любят холода. Это многих выручало по зиме…

Гедимин неопределённо хмыкнул. «Кьюссы, похоже, не из тех, кто нападает в лоб. А для диверсий им звери не нужны. Надеюсь, филки следят за долиной! На местных полагаться нельзя…»

— Не видел Хассинельга? — спросил он, оглядевшись по сторонам. Лезвия, приросшие к хитиновым лапам, опустились на грудь.

— Руниен нескоро его отпустит. Край его едва не убил… Повезло ему прийти к вам за помощью.

Фасетчатые глаза Гора ничего не выражали. Гедимин встретил его взгляд, не мигнув.

— Если мы чем-то можем помочь…

Посох в руке стража слабо качнулся.

— Сейчас — нет. Вы и так очень помогли. Хотел бы я знать, зачем он отправился на край. Тебе, Дим-мин, он ничего не сказал?

— Нет, — отозвался Гедимин. Люди обычно не распознавали сарматскую ложь по мимике; что может распознать разумный инсектоид, и имеет ли для него значение мимика, сармат понятия не имел.

…Сначала под обрывом загрохотало, потом сверкнула серебристая дуга, и только через пару секунд раздался протяжный гул. Гедимин с поддоном под мышкой вышел из-за ангара. Вепуат уже стоял на краю, глядя на сверкающий клубок. Часть гигантских змей, не спрашивая новых поручений, обвилась вокруг недостроенных ангаров, одна пятидесятиметровая тень повисла в толще скалы, ровняя стены подземных полостей, остальные Текк’ты свернулись клубками на дне «ободранной» долины. С крыши столярной мастерской на них падал жёлтый свет — подмастерье с фонарём стоял на складчатом гребне и глазел на змей. Все остальные Бронны теснились за его спиной. Тут были и подмастерья, и сами мастера, — кажется, выход на крышу при появлении Текк’тов превратился в традицию.

— Ну что, мне переводить, или сам попробуешь? — оглянулся на Гедимина Вепуат. — Учти, этот инфразвук… у меня гортань долго болела!

— Привыкну, — отозвался Гедимин, осторожно сдвигая височную пластину. — Говорить пока будешь ты, а я послушаю. И проверим, понимают ли они меня.

Он положил поддон на край обрыва и пристроил сверху миниатюрную красно-жёлтую пластину. В кармане остались две расколотые заготовки — зернистый минерал легко поддавался резцу, но так же легко и крошился, ломаясь по неожиданным траекториям.

Гул надавил на черепные кости. Сейчас говорил Вепуат. Гедимин пытался уловить отдельные слова, но не мог — их части были скомканы и снова размяты, как каменная заготовка «в руках» Текк’тов. «Я ему сказал — отправь работать тех, у кого работа уже есть. А для тех, кому её мало, будет новое задание,» — сармат покосился на мешок с красно-жёлтым камнем. «А что он сказал — я не знаю. Даже фразы не различить.»

— Новые Куэнн-для работы, — проступило из протяжного гула и стеклянного звона, и Гедимин изумлённо мигнул. «Это Текк’т сказал! Вот он, склонился над поддоном… А эти двое? У нас что, трое ничем не заняты? А заготовки для цистерн? К ним никто не подполз. Что, их так и бросят?»

— Тонкое легче-песка, — выпало из гула ещё несколько понятных слов. — Тонкие-лёгкие бесконечно много.

— Тоже все важно смотреть, — вторая змеиная голова поднялась над обрывом; этот Текк’т был тоньше и, видимо, короче. — Видеть нет снизу. Оно здесь! Крайне тонкое-мелкое. Тяжело!

— Важно слушать, думать, потом говорить, — отозвался крупный Текк’т, и в звоне его панциря Гедимину послышалось раздражение. — Слушать!

— Эй! — Вепуат смотрел на сармата с тревогой. — Слышишь меня? Ты далеко?

Гедимин качнул головой.

— Пока трудно. Скажи им, что сырьё сначала надо размять до равномерности, но без уплотнения. Когда станет однородным, пусть лепят пластины. Такие же, но в пять раз больше.

— В пять раз? — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Они намучаются. Для них это совсем мелочёвка.

— Но мы-то вообще не вылепим, — Гедимин угрюмо сощурился на мешок обломков. — Резать этот минерал — замаешься.

— Можно бы сделать крупные куски и сразу вмазывать в плиты… ну, или куда их надо, — неуверенно сказал Вепуат. — Делать такую мелочь отдельно… Не уверен я, что у них получится.

— Стерилизатор они слепили, а там перегородки и патрубки ещё тоньше, — Гедимин кивнул на дальний ангар душевой. — Пусть попробуют. А готовые пластины складывают… ну, пока — сюда.

— Что говорят-значит? — прогудело внутри черепа. — Что слова-говорят? Нет возможности понять!

— Дальше слушай, — отозвался старший Текк’т. — Всегда нет-понять говорят. Будет другой говорить, лучше понятно.

— Я опять скажу, — повернулся к ним Вепуат. — Куэнн-нужно этот камень мешать и мять. Такое-ровное мягкое, без различий. Лучше понятно?

Гедимин мигнул. «Порядок слов. И… похоже, терминология. Если бы уловить логику…»

— Будет ровное-мягкое — тонкое-твёрдое делайте, — Вепуат дотронулся до образца. — Десятикратно-точно такие, до последнего куска. Ещё будет камень — наверняка-потом-будет.

Он шагнул назад — видимо, инструктаж был закончен.

— Трогать, важно-трогать! — двое мелких Текк’тов сунулись вперёд, но крупный накрыл миниатюрный макет языком.

— Для вас невозможно, — прогудел он, не подключая ротовую полость — ни язык, ни челюсти не шевельнулись. — Куэнн-сложная работа. Вниз двигайтесь, толстое-круглое лепить. Для вас возможно. Это трудное — мне.

— Нет-невозможно камень мять, — мелкий Текк’т сунулся к мешку. — Всем легко!

— Вниз, вниз, вниз, — крупный навис над ним и загрохотал подвижным панцирем. Гедимин встряхнул головой — в ушах зазвенело. Видимо, не выдержали и Текк’ты — две головы нырнули под обрыв и больше из-под него не показывались.

— Всем легко, им тяжело, — пробормотал гигант, поддевая огромным зубом край мешка. Сшитые вместе шкуры оказались прочными — содержимое выпало через горловину, новых дырок не появилось.

— Цистерну делать проще, чем размять минерал? — Гедимин с сомнением качнул головой. Текк’т остановился. Пасть снова приоткрылась, и язык потянулся к сармату.

— Что-о-чём спрашиваешь? — прогудело внутри черепа. — Важно Куэнн-ответить. Невозможно.

Вепуат толкнул Гедимина в плечо и жестом показал, как опускаются пластины. Его глаза недобро сузились. Едва шлем закрылся, а Гедимин попытался сглотнуть, как заныла гортань, и затрещало в ушах. Текк’т снова наклонился над горкой камня и тронул её носом. Камешки взвились кверху и слиплись под его мордой в плотный комок.

— Да чтоб вас всех с вашей анатомией, — пробормотал Гедимин, отходя в сторону. Его качало. Вепуат, испуганно охнув, подставил плечо — и едва не рухнул вместе с сарматом.

— Садись! Вот здесь, спиной к ангару… Вот так, — он опустился рядом, заглядывая Гедимину в лицо. — Трудно, да? Я долго осваивался. Они очень хотят понять, но у них… у них в мозгу по-другому всё уложено.

— Уже заметил, — Гедимин прижал ладонь к ноющему виску. — Цистерна — крупный важный объект. А мять камень — это ведь каждый из них умеет? Почему он их прогнал от «тяжёлой» работы? С цистерной разве легче?

Вепуат пожал плечами.

— Тут уж им виднее. Разные минералы, разная… точность воздействия, что ли. Этот жёлтый песчаник, который тут лежит слоями, — он для Текк’тов… ну, совсем простой. А твой теплоизолятор — очень сложный. Размять его любой сможет. Но свойства он тут же потеряет. А тебе ведь от него не цвет нужен?

Гедимин безнадёжно покачал головой.

— Если они мне цистерну запорют…

…Три летучих «трилобита» сидели на стойке, хрюкали и толкались. Четвёртый намертво прилип к руке Вепуата. Сармат пощёлкал когтем и показал камешек — существо ткнулось ему в ладонь хоботком и недовольно громыхнуло спинными пластинами. Вепуат бросил камешек на склон, снова щёлкнул когтем — «трилобит» высунул крылья и тяжело заворочался на руке. Сармат с громким щелчком стряхнул его, и существо поплыло вниз по склону, недовольно хрюкая.

— Гедимин, погоняй Чужака, — попросил Вепуат, сжимая в кулаке клочок мяса. При виде приманки существа перестали толкаться и высунули хоботки. Сармат шагнул назад, щёлкая когтями. Хоботки опустились, но так и не втянулись.

Гедимин протянул руку к Чужаку и растерянно мигнул — все три хоботка ткнулись ему в ладонь. Недовольное хрюканье стало громче.

— Погоняешь его, — пробормотал сармат, пытаясь собрать в ладонь шлейки. «Трилобиты» толкали его руку с неожиданной силой, один даже на секунду всосал бронированный палец — а выплюнув, совсем расхрюкался и вздыбил все пластины.

— Не трогай, — остановил Гедимина Вепуат. — Что-то с ними второй день не то…

Он поднял «трилобита», заглядывая ему под брюхо, и в недоумении пожал плечами.

— Я думал, им в душевой тесно. А им, похоже, вообще нигде не летается. Только требуют еду и ёжатся.

— Холодно? — Гедимин взглянул на термометр. Сфен Огня, как и Сфен Земли, постепенно остывал, но температура ещё держалась выше десяти градусов.

— Не настолько, — отозвался Вепуат, собирая «трилобитов» в мешок. — Не знаю, что с ними. На вид здоровы. Но я по ним не спец. Кого бы спросить…

— В Аса’ане есть Джагулы, — вспомнил Гедимин, глядя на зверьков с тревогой, неожиданной для него самого. — И дрессировщики, наверное, тоже. Напиши им, пусть аса’анцы передадут.

— Придётся, — пробормотал Вепуат; перья на его плечах встопорщились. — Лечение по переписке, даже без видеосвязи… представляю, что это будет.

— У них вообще медицина не очень, — сказал Гедимин и хотел добавить, что заболевших эшку-тэй принято не лечить, а утилизировать, но посмотрел на Вепуата — и промолчал. — Может, кровяной камень…

Вепуат невесело усмехнулся.

— За порчу кровяного камня Гварза мне голову откусит. У нас их и так всего три. И — не знаю, есть у нас восемь дней в запасе? Может, уже нет.

Гедимин перевёл взгляд на хрюкающий мешок. Шевелились «трилобиты» меньше обычного, но недовольство высказывали очень громко.

— Вырастить камень не пробовал? От вчерашних сканов был какой-нибудь толк?

Вепуат развёл руками. Вид у него был виноватый.

— Отличные сканы. Хоть диссертацию пиши. Они там делятся, представляешь? Прямо под сканером — три новые клетки! Я тут одной добиться не могу… — он тяжело вздохнул.

— Что, без дерева-симбионта расти не будут? — хмуро спросил Гедимин, вспоминая сияющие заросли и фонящий пар под ногами. «Если эту штуку сюда вывезти, поливать её придётся растворами ирренция. Интересно, как они размножаются?»

— Там вообще условия… — Вепуат замялся. — В общем, мы не потянем. Эксперимент был бы интересный, но…

— А если дерево вывезти? — перебил его Гедимин. — Они интересные. Непонятно, как такое может существовать. Какая-то… предельная пирофорность. Ирренций я бы нашёл, термоизоляцию, подогрев…

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Лучше не пробуй. Эти растения… у них, похоже, тяжело с размножением. Очень-очень тяжело. Они вообще не отсюда. Я так подозреваю, там без Куэннов не обошлось. Что-то из их мира. Там, в Аса’ане, остатки опытных посадок. Пытались воспроизвести условия… Если у них не вышло, нам лучше и не пробовать.

— Что, и симбионт оттуда же? — Гедимин про себя помянул спаривание «макак». Быть в лаборатории Куэннов (пусть даже и биологической) — и не взять образцы… «Ассархаддон бы за такое расстрелял,» — мелькнуло в мозгу.

— Нет, вот он — местный, — Вепуат шумно вздохнул. — Все признаки местной фауны. С кем уж он жил до этих деревьев — не знаю… может, оно давно вымерло. Может, где-то ещё живёт. В Сфене Лучей, например. Может, его можно перецепить на другого радиотрофа…

— Зелёные Пожиратели, — прошептал Гедимин, оглядываясь на близкий разлом. — Может, они сгодятся? Только… им, наверное, будет больно.

Вепуат заглянул ему в глаза и сочувственно хмыкнул.

— Айзек скажет — опять я тебе голову морочу… Идём. Ты не думай обо всей этой ерунде. Не все опыты бывают удачными.

…Гедимин опустил широкий каменный блин на неровную поверхность, подвигал его и довольно хмыкнул — неровности платформы и её опоры дополнили друг друга, теперь она лежала ровно, не качаясь.

— Гедимин! — Вепуат смущённо сощурился. — Незачем было тратить время ещё и на это.

— Тут работы на пару минут, — отмахнулся сармат, отходя в сторону. — Текк’там это несложно — смяли и расплющили.

Он оглянулся на дальний край долины — там под клубком Текк’тов практически исчезли два каменных ангара. Когда Гедимин оттуда уходил, крыши складов покрылись бороздами до середины. «Может, и правда, сегодня закончат,» — думал сармат, глядя, как Вепуат высыпает на подставку горючую смесь. В жёлтом свете фонарей она маслянисто блестела. Свет дотягивался до ближайших скал, Гедимин видел нависающие с двух сторон обрывы, но вершины холмов тонули в темноте. Ещё выше было серебристое небо в холодных тёмно-синих узорах, но на него зябко было даже смотреть.

Маслянистая смесь зашевелилась, негромко потрескивая. Кверху потянулся дым, потом Гедимин увидел первые искры. Пальцы чувствовали слабое тепло — смесь еле-еле тлела.

— Даже и не знаю, — пробормотал Вепуат, поводя нахохленными плечами. — Собрали они там что-нибудь или нет. Или придут только ученики. Или и они не придут.

Смесь затрещала громче — и ярко вспыхнула. Красное пламя поднялось на пару метров, обдав сарматов жаром. Вепуат подался назад — из огня уже выглядывали, а через секунду — и вышли.

— Да не погаснет Пламя, — услышал Гедимин на фоне шелеста и треска. Первым вышел жрец. На его тёплой накидке среди серебристых шнуров, просверленных клыков и камешков блестели стеклянные бусины.

— Ты спрашивал Джагулов, мастер зеркал, — пришелец повернулся к Вепуату. — Я передаю их ответ. Твои звери готовятся к долгому сну. Корми их как можно обильнее, чтобы холод не убил их. Тёплый ветер их разбудит.

Вепуат мигнул. Гедимин сдержал ухмылку. «Значит, они готовятся к спячке. Тренировок больше не будет. Вот хорошо! Меньше времени уйдёт на ерунду.»

— Спасибо, хранитель жара, — Вепуат сложил пальцы в странном жесте. — Не думал, что Джагулы пошлют с ответом именно тебя.

Сэта негромко зашипел — кажется, это означало сдержанный смешок.

— Ответ немного весит и не застревает в воротах огня.

Он шагнул в сторону и издал громкое шипение, протянув руку к костру. Там что-то шевельнулось. Через пару секунд из языков пламени выбрался, на глазах ужимаясь до гуманоидной формы, Сэта с двумя мешками. Они были невелики, но он едва удерживал их в руках. Гедимин шагнул к нему, но Вепуат выставил руку вперёд — «стой!».

— Жертва для Пламени, — пояснил жрец, поворачиваясь к ремонтнику. — Осмотри эти камни и взвесь их. О них ты говорил в Аса’ане?

Сэта осторожно опустил оба мешка к ногам жреца и с облегчённым шипением выпрямился. Он шагнул в сторону и нырнул в огонь — а рядом с ним уже проступал силуэт следующего носильщика. Гедимин с радостной ухмылкой опустился на камень, сунул руку с фонарём в мешок и поворошил мелкий гравий. Сэта насобирали небольших обломков, очень немногие были крупнее фаланги пальца. «Двадцать с половиной килограммов. В двух мешках — чуть меньше сорока одного. Мн-да, долго им так придётся носить…»

Из костра вышел третий носильщик. Сорок килограммов и для него были немалым грузом, может быть, даже близким к пределу выносливости. Гедимин поздно поднял голову — мешки и камни в них, как бы они ни выглядели в огненном портале, уже приняли привычный вид. «Сейчас ещё один будет. Надо просканировать пламя в момент перехода. Как они, всё-таки, раскладывают атомы на кванты — и потом их собирают⁈»

Сканер показал что-то невнятное — длинные волокна, свивающиеся в спирали и складывающиеся в плотное тело. Ещё два мешка опустились на камень. На экране снова мелькнули скрученные, теряющие плотность волокна, расплелись до нитей и растаяли. Из портала, уложив мешки на плечи, выбирался пятый носильщик.

— Звери Кьюссов донесли бы этот груз быстрее, — заметил жрец, и на его сжатых когтях сверкнули красные искры. — Эту цену должны бы выплачивать они. Мы ещё найдём способ её с них взыскать. Что скажешь о камнях, мастер Хеттийиррн?

Гедимин растерянно мигнул. Из портала уже полминуты никто не выходил, и само пламя заметно потускнело. «Что, это всё?» — он снова пересчитал мешки. «Два центнера? Мн-да. Носить они будут очень долго. Если раньше на это не плюнут.»

— Камни годятся, — сдержанно признал он. — Это всё, что вы собрали?

— Всё, что было собрано сегодня, — ответил Сэта. — Сфен Огня обилен этими камнями. Дай нам время, жрец Пламени.

Вепуат, отойдя к приоткрытой шахте, сложил ладони воронкой и гулко загудел. Жрец оглянулся на него. Гедимин выпрямился, уже чувствуя подземный гул — кто-то из Текк’тов поднимался к поверхности.

«За камнями, что ли? Надо было пересыпать их в большой пакет. Сейчас он намается с этими кульками…» — успел подумать сармат, прежде чем гигантский змей выглянул в долину — прямо сквозь крышку шахты.

— Куэнн-важно позвал? — загудело внутри черепа. Вепуат помахал маленьким мешком.

— Для работы камни. Вот мешки, все они.

— Давай сюда, свяжу их вместе, — Гедимин выдернул из кармана подвернувшийся тросик. Пять мешков он обвязал одним концом, ещё пять — другим, потом поднял всё вместе на вытянутой руке.

— Держи!

Спохватился он, когда огромная голова почти коснулась его руки. Змей поддел верёвку изогнутым зубом, и сармат едва успел её отпустить, не то и его затянуло бы в пасть.

— Долгая Куэнн-работа, но важно сделать, — прогудело уже над головой Гедимина. Змей закинул связку на обрыв и сам перебрался туда же. Через десяток секунд вниз упали пустые мешки и трос.

— Скажи своим, чтоб забрали, — сказал Гедимин, протягивая «кульки» жрецу. Трос он едва не отдал вместе с ними. «Надеюсь, я говорю сейчас на правильном языке,» — мелькнуло в голове. «Когда их два сразу, в мозгу туман.»

— Да… они заберут, — пробормотал Сэта. Он так и стоял, запрокинув голову, и глядел на змеиный клубок над обрывом. Текк’т вымотал из скалы десяток метров туловища, свился вокруг горки камней и, судя по звукам, разминал её в пластичную массу. Гедимин вспомнил готовые пластины — два красно-жёлтых листа лежали сейчас на складе горячего цеха, на вытертых шкурах, принесённых из шатра. «Структура — та же, что у необработанного камня. И те же свойства. Только это не отдельные обломки, а цельный лист. Видимо, работа и впрямь тонкая…»

— Ну вот, — деловито сказал Вепуат, отряхивая руки от невидимой пыли. — Текк’там тяжело делать тонкие пластины. Поэтому время терять они не любят. Есть камень — идёт работа. Ну а мы можем идти в мастерскую. Если повезёт, обгоним Скогнов. Можем даже занять их печь.

Жрец не ответил на его ухмылку. Он ещё секунд десять смотрел на Текк’та, занятого делом. Гигантские змеи в такие моменты не обращали внимания ни на кого.

— Хранитель жара! — чуть повысил голос Вепуат, весело подмигнув Гедимину. — Если ученики готовы, собирай их — мы идём в дом стекла!

— Да… они будут собраны, — пробормотал жрец, медленно отворачиваясь от обрыва. Внутри костра уже что-то колыхалось, но гуманоидную форму не принимало.

— Быстро сюда! — прошипел Сэта, подняв гриву дыбом. Огонь раздулся в красный шар и лопнул, выплюнув четвёрку гуманоидов. Жрец молча указал на обрыв. Секунд на пять все пришельцы застыли, глядя на Текк’та. Мех на их телах медленно превращался в языки огня.

… — И надо тебе было их пугать⁈ — Гедимин сердито сощурился на Вепуата. Разведчик быстрым шагом обходил свернувшегося змея — приближаться к работающему Текк’ту было опасно. Сэта это понимали и огибали существо по ещё более широкой дуге, но смотрели на него неотрывно.

Вепуат хмыкнул.

— Чем-то же надо их было развлечь. Полеты «трилобитов» закончились, но вот — змейки ещё ползают.

— Ничего себе развлечение, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на пятно жёлтого света у шатров. Скогны-рудосборщики, остановив санки, глазели то на Текк’та, то на огненных пришельцев.

— Сюда! — от чьего-то пронзительного писка у Гедимина зазвенело в ушах. Мимо, в последний момент аккуратно обогнув компанию Сэта, промчались нхельви.

— Сюда! — крикнул кто-то из них на бегу.

«Вот бы их пристроить к делу,» — Гедимину привиделось огромное колесо с рычажным приводом и несущаяся внутри стая нхельви. Секунду спустя он вспомнил о свойствах колёс на Равнине и сердито сощурился. «Видимо, поэтому и не пристроили. Так и носятся без толку.»

— Мы вели речь о Куэннских светильниках, — когда Текк’т остался за ангаром, главный «ученик» встряхнулся, принял деловитый вид и догнал Вепуата. — О похожих на грибы и подобных кристаллам. Можешь научить нас делать их?

— Само собой, — отозвался Вепуат. — Если хватит церы. У нас её немного, и вся нужна для дела. Хеттийиррн! У тебя в запасах ещё что-то осталось?

«Как ты меня обозвал⁈» — Гедимин ошалело мигнул, но тут же сообразил, что по-сэтски, видимо, по-другому не скажешь. «Особенности анатомии, чтоб им всем… Интересно, на меня тоже влияет? Надо будет попробовать. Когда разберусь, где какой язык…»

— Кое-что есть, — признал он. — Но сильно не увлекайтесь. Покажи им, как смешивать состав, чтобы светился. А форму отработаете и на простом стекле, на неё цера не влияет.

Вепуат покосился на него с ухмылкой.

— Хеттийиррн делает светильники для дома Пламени. Дом большой, света нужно много. Так что… — он, замолчав, налёг на дверь. Она была закрыта плотно — в этот раз Сэта Скогнов обогнали, но со стороны лагеря уже доносилось возмущённое верещание.

— Сюда, сюда, быстро к дому стекла!

«Закрывать дверь, или пусть её?» — Гедимин оглянулся на лагерь — там уже метались тени. «Подождать их на пороге, или сами откроют?»

— Fauw! — услышал сармат крик Вепуата.

В коридоре Гедимин на бегу едва не врезался в Сэта. Они, может, и расступились бы — если бы не застыли на месте, раскалившись докрасна. Вепуат перекрыл дверной проём, но ширины ему не хватило — и всем был очень хорошо виден Кут’тайри, протирающий инструменты от невидимой пыли. Отложив последний штырь, он повернулся к двери и ощерился в недоброй улыбке.

— Стоять! — Гедимин, оттолкнув Вепуата, встал между изгнанником и ошалевшими чужаками. — А ты — беги!

— Ты? — жрец из Аса’ана, опомнившись, мягко двинулся вперёд; его когти вытянулись и заискрили. — Предатель огня, проклятый богами?

Кут’тайри оскалил клыки. Когтистый палец приподнял подвеску — три чёрных лепестка, три изжелта-зелёных.

— Я — Кут’тайри, жрец юного Пламени, — медленно проговорил он. — Я вернул себе имя, и грязь на нём сгорела. Так сказали Хеттийиррн, жрец Пламени, и Хетпу, даритель зеркал.

— Лживая тварь! — вдоль спины аса’анца выгнулась огненная дуга. Кут’тайри не двинулся с места, только ладонь судорожно сжалась на дурацкой подвеске. «Он думает, эта цацка его защитит?» — Гедимин со свистящим выдохом развернулся к аса’анцам. «Чего ему на складе не сиделось⁈»

— Тихо! — рявкнул он, расставляя в стороны локти. Генератор защитного поля был наготове — доля секунды, и поперёк коридора встанет стена, и, может, Вепуат утащит придурка с цацкой в убежище… Пять силуэтов на пороге уже разрослись до потолка, их очертания медленно расплывались.

— Хшу-у! — выдохнул Вепуат, вскидывая перед собой зеркало. Огонь в коридоре вспыхнул — и погас, не разгоревшись. Пятеро чужаков всё ещё светились, но больше их не раздувало. Гедимин слышал за плечом злорадное шипение Кут’тайри.

— Он не врёт, — сказал сармат и угрюмо сощурился. — Он жрец Пламени, и я взял его под защиту. Он помогает мне строить дом Пламени, и здесь его никто не тронет. А если он снова затеет войну, я его сам убью.

В наступившей тишине Вепуат подавился нервным смешком. Сэта переглянулись.

— Ты говоришь… — жрец из Аса’ана двинулся вперёд — недалеко, сантимеров на пять. — Ты доверился преступнику из Шакхи? Ты дал ему прощение и оказал честь? Ему, выгнанному из города?

Гедимин недобро сузил глаза.

— Вам-то мы доверяемся. А в Шакхе нам камни на голову не падали. Ни с Кут’тайри, ни без него. Я обещал ему защиту. А я слово держу.

— Хшу-у! — выдохнул жрец, подняв руку в непонятном жесте. Его грива погасла, когти втянулись.

— Что там? Что там? — заверещал кто-то в дверях. — Говорят или дерутся? А где Дим-мин? Стой, стой!

Вепуат легонько постучал пальцем по наручу.

— Если всё решено, займёмся светильниками. Время идёт, а работа не движется. Спасибо за инструменты, Кут’тайри. Печи пока заняты, отдохни перед работой.

— Никто не смеет мешать мастерам, — отозвался Кут’тайри. Когда Гедимин к нему повернулся, он уже закрывал за собой дверь склада. «Вот мартышка…» — сармат тяжело вздохнул. Он ещё ждал, что огненный шквал прокатится по цеху и вышибет ворота, и придётся растаскивать негуманоидные формы вручную. Но аса’анцы мирно стояли у горна, слушая негромкие объяснения Вепуата — а у другого горна уже толпились Скогны, нетерпеливо оглядываясь на Гедимина. «Что у них-то по плану?» — попытался вспомнить сармат. Кровь ещё стучала в ушах, и дыхание никак не хотело замедляться.

…Наплечник Гедимина загудел — ладонь Вепуата опустилась на него с неожиданной силой. Сармат изумлённо мигнул.

— Осваиваешься на Равнине, Хеттийиррн? — разведчик широко ухмыльнулся. — А я знал — ты шаришь лучше, чем притворяешься!

— Да чтоб их всех… — Гедимин добавил про себя ещё несколько слов, но вслух говорить их не стал. — Кут’тайри куда-то дел мозги. Наверное, превратился неудачно. Сдох бы на ровном месте! Завтра вечером не забыть запечатать двери. Защитное поле он не вскроет?

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Зачем их запечатывать? Никто его не тронет. Правда… — он погасил ухмылку и посмотрел Гедимину в глаза. — Ты теперь за него отвечаешь. И если будет что-то против Аса’ана или аса’анцев…

Он шумно вздохнул.

— Придётся тебе его убить. Если разберёшься, как.

Гедимин сердито фыркнул.

— Я и так тут за всё отвечаю. А должен бы — за строительство. Иди уже кормить зверьё!

«Чертежи-то я не забыл со всей этой вознёй?» — он заглянул под пластину скафандра. Светильники для станции отличались от тех, что сарматы носили у пояса — и даже от тех, что сегодня изготовили ученики Вепуата. «Пыль стряхивать будет удобно. А как изготовить… ну, попробуем. Вдвоём удобнее, чем одному.»

— Мастер Хеттийиррн? — Кут’тайри незаметно выбрался со склада и теперь стоял вплотную, с любопытством глядя на чертежи. — Что за узоры ты принёс? Это знаки Пламени?

— Это чертёж, — буркнул Гедимин, убирая бумагу. — Сыпь шихту на четверть объёма. Покажу, как растягивать стекло в лист.

16 день Пустоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Айзек, у тебя есть лишние филки?

Айзек остановился посреди коридора и удивлённо хмыкнул.

— Смотря для чего. Если ты хочешь засунуть кого-то в реактор…

Гедимин недовольно сощурился — похоже, он начал не с того вопроса, и Айзека потянуло на шутки — а это было некстати.

— Я не сую в свои реакторы всякую ерунду. Нужны толковые филки на сбор сырья. Я один не могу работать за десять бригад.

— Ещё и толковые? — Айзек криво ухмыльнулся. — Опять ты не договариваешь. Какого рода сырьё? Какие объёмы?

— Красно-жёлтый камень, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Сфен Огня. Дело простое — собирать обломки в мешки. Я буду рядом, если что — прикрою.

Айзек хмыкнул.

— Ты ведь уже обложил данью Аса’ан. Там не набралось нужного объёма?

Гедимин неохотно кивнул.

— Может, и наберётся. Но ждать очень долго. Специфика сырья — много сразу не наберёшь. Если бы поднять и вывезти какой-нибудь кратер…

Айзек покачал головой.

— Осторожнее с крупными объектами. Местные из твоего реактора твэлы не тащат — и ты не зарывайся. Значит, сбор обломков… От твоего рудосборника там может быть прок?

— Нет, — буркнул Гедимин. — Давно бы приспособил. Всё из-за специфики. Обломки лежат на скальном массиве. Минерал один и тот же. Рудосборник от такого взаимного притяжения по частям сложится.

— Понятно. Значит, много нудной ручной работы… — Айзек посмотрел на потолок. — Четверых филков можешь взять. Поспрашивай там, кто ничем не занят. Только помни — это филки. По двенадцать часов они работать не могут.

Гедимин сердито фыркнул.

— Да тут никто ничего не может! Три-то часа они выдержат?..

…Вепуат зашёл в душ как-то странно — бочком, почти на секунду застряв в дверях и старательно глядя мимо Гедимина. «Принёс трилобитов?» — сармат заглянул пришельцу за спину, никого не заметил и довольно ухмыльнулся.

— Ты вовремя. Как раз хотел искать. Надо поговорить с филками. Поможешь?

Вепуат удивлённо мигнул.

— С филками? А тут-то в чём проблема? Вроде сарматский язык ни ты, ни они не забыли.

— Угу, — буркнул Гедимин. — Вот именно. Но каждый раз кто-то бежит жаловаться. Лучше ты поговори. Ты дипломатичный.

Вепуат хрюкнул и тут же прикрыл респиратор ладонью.

— Как знаешь. О чём говорить?

— Нужно найти четверых рабочих на сбор обломков, — Гедимин подумал, что за время всех этих разъяснений сам набрал бы пару мешков… но ещё была надежда, что налаженный рабочий процесс сэкономит ему куда больше времени. — В Сфене Огня, под моим прикрытием. Работы на три часа с утра, наберём по центнеру каждый — уже хорошо.

— А! — Вепуат широко ухмыльнулся, и его радужка наконец посветлела. — Это вместо выгула «трилобитов»? Тогда я с вами. Подожди немного, я только зверьё накормлю…

…Крупноячеистые корзины у Броннов нашлись. После недолгого верещания их Гедимину отдали. Он пообещал вернуть всё до рассвета, по возможности чистым и не поломанным, и попросил прихватить из города ещё пару таких же — ему для работы. Что предложить на обмен, он пока не придумал, но Бронны согласились и так — по крайней мере, трижды заверили, что корзины Гедимин получит. Плоские кости (так себе лопаты, но поддевать рыхлый грунт ими было можно) нашлись в лабораторном шатре. Сложив инвентарь у палатки, сармат в задумчивости заглянул к Вепуату. Думал он о многообразии местной фауны и причудах её анатомии.

Вепуат тоже возился с фауной — черпал из бочонка мелкую «рыбу» и совал под тянущиеся хоботки. «Трилобиты» сдергивали куски еды с ладони — сармат даже руку к ним не успевал поднести, как мясо улетало в чью-нибудь «пасть».

— Смотри, им уже висеть неудобно, — заметил Гедимин, глядя на Сокола. Самец набил брюшной мешок так, что цеплятельные крючья разогнулись под его весом и едва держали его на перекладине. Вепуат, хмыкнув, развернул Сокола «лицом» к стене и отодвинул корзину — самки, оставленные без еды и внимания, едва в неё не прыгнули.

— Да, в общем-то, это всё, — сказал он, вытирая руки. — М-да, непросто накормить их на зиму. Это первый заход, второй будет ближе к ночи.

Он проверил, надёжно ли пристёгнуты шлейки.

— Не думал, что эти существа спят зимой, — пробормотал Гедимин, глядя на раздутого Сокола. — И как? Прямо на лету? Накопленный жир не тянет к земле?

— Там, наверху, есть за кого зацепиться, — ухмыльнулся Вепуат, поднимая почти пустой бочонок. От ёмкости тянуло холодом — ещё недавно в ней лежал осколок «вечного льда».

…Гедимин в барак не пошёл — остался у обрыва караулить инвентарь и давать указания утренней смене Текк’тов. Ему было немного не по себе. Сегодня, если он всё правильно рассчитал, подходили к завершению два процесса — лепка новых ангаров и тонкая доводка последней пещеры. «Ещё немного породы он снимет,» — думал сармат, глядя на экран сигма-сканера — там гигантское существо замерло в толще скалы, утрамбовывая каменную стенку, — «и горные работы будут закончены. Быстро они всё-таки роют, когда хотят. Мы, даже с техникой, возились бы дольше. Разве только направленный взрыв…»

Он встряхнул головой, отгоняя бесполезные мысли из другой реальности. Взорвать что-нибудь можно было и тут — но с существами, мнущими камень, как Би-плазму… «Вечером надо будет спуститься в пещеры,» — подумал сармат, глядя, как на экране совмещаются опорные точки — плановые и реальные. «Осмотреть всё на месте. Зайду после вечерней смены, чтобы точно ни на кого не нарваться.»

… — Что это? — спросил филк, едва подойдя к горке инвентаря. На Гедимина он едва взглянул — сразу уставился на корзины и лопаты и неприязненно сощурился. «Спросил про работу. Знак, в общем, неплохой,» — подумал сармат, унимая шевельнувшееся раздражение.

— Инструмент, — отозвался он, протягивая филку костяную лопату. — Черпать породу, просеивать. Лишнее — вон, нелишнее — в мешок. Где камни наверху, можешь собирать так. Где в пепле — придётся копать. Разделитесь по двое. Ничего сложного.

Филки переглянулись и дружно хмыкнули.

— Ардан рассказывал про какой-то рудосборник…

Гедимин недовольно сощурился. «Разумное замечание. Надо бы механизировать процесс. Если бы я ещё знал, как…»

— Рудосборник там бесполезен, — коротко сказал он, разворачиваясь к тропе. — Идём.

…Дрон прикрытия висел в небе, растянув над кратером защитное поле. Особой необходимости в нём не было — летучие хищники и так не позарились бы на сарматов. Огненные существа высунулись было из кратеров, но, не увидев ничего интересного, ушли обратно. Гедимин со склона смотрел, как филки черпают лопатами пепел и просеивают сквозь прутья корзин. Среди камешков, оставшихся на дне, были в основном красно-жёлтые — редко попадались осколки стекла или серый гравий. Мешки наполнялись быстро.

«Ничего сложного. Только долго и нудно,» — думал Гедимин, глядя на сигма-сканер. Прибор показывал каменную сферу — её нижняя часть треснула по нескольким направлениям, но всё же слои пепла прикрывали её от воды, ветра, перепада температур и металлических ливней. От части, оказавшейся наверху, остались ряды красно-жёлтых зубцов — и мелкое каменное крошево, которое собирали филки.

Выше по склону, над верхними зубцами, сидел на земле Вепуат. Рядом с ним лежал завязанный пакет — судя по объёму, полцентнера там уже было. Вепуат разрыл «гнездо» обломков, лежащих в одном месте, — крупный кусок когда-то откололся от скалы, рассыпался, но не успел равномерно перемешаться с пеплом. Засыпавопустевшую ямку, сармат повернулся к склону и теперь что-то сканировал. Сканировал долго, держа прибор над одним и тем же небольшим участком — непохоже было, что он ищет следующее «гнездо».

Филк на склоне вытряс из корзины последние камешки. Его напарник завязал мешок, рывком поднял его и тут же опустил, шумно выдыхая.

— Э-эй, наверху! — крикнул он, приложив ладони к респиратору. Гедимин недовольно сощурился. «Чего орать? Пустые мешки — вон, за скалой. Лопату сломать не успел.»

— Ну? — отозвался он.

— Долго ещё нам копаться? — спросил филк. Со дна кратера донеслось одобрительное бурчание. Филки, прервав работу, оглянулись на Гедимина.

— Ещё и двух часов не прошло, — он щёлкнул когтем по запястью. — Работать!

«Вот я бы спустился и поработал,» — думал он, почти с завистью глядя на Вепуата, уткнувшегося в сканер. «Они же там еле шевелятся. Но если уйти с поста, вообще шевелиться перестанут. Наклонировали макак на мою голову…»

— Перерыв! — громко объявил филк, воткнув лопату в пепел. Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты что, устал? Когда успел⁈

Вепуат, не выключая сканер, поспешно выпрямился и замахал двумя руками.

— Heta! Пусть отдохнут минут пять. Вон, уже много насобирали.

Гедимин угрюмо сощурился на филков, рассевшихся на скале. Они достали ветошь и фляги с водой, по кругу пошёл контейнер с Би-плазмой.

— Что сканируешь? — спросил Гедимин у Вепуата. От бездельников надо было срочно отвлечься. Сармат не понимал, когда они успели устать — даже такая дурацкая работа примитивными инструментами утомляла не настолько быстро — но был уверен, что разъяснений не получит, а вот Айзеку и Гварзе на него нажалуются.

— Споры, — ухмыльнулся Вепуат, помахав сканером. — Тысячи тысяч спор. Пепел ими кишит. Вот бы посмотреть, как это всё прорастёт!

…«И ещё…» — Гедимин посмотрел на экран сканера. «Тридцать два килограмма.» Очередной мешок лёг в общую груду. Сармат оглянулся — больше сырья не было.

— Почти пять центнеров? — Вепуат заглянул в экран. — Ну вот! А ты говорил — плохо работают, плохо работают…

Гедимин поморщился.

— За три часа еле-еле обошли один ярус одного кратера. Я думал, мы уже к соседнему перейдём…

— Завтра можно начать с соседнего, — пожал плечами Вепуат. — Это правильно — не выгребать всё подчистую. Мы же не знаем — вдруг обломки тоже на что-то нужны.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Мы знаем. Эта сфера вылезла наверх миллионы лет назад. С тех пор её всю искрошило — но она вся по-прежнему там. Никому этот минерал ни на что не нужен.

— Я не о том, что его добывают, — отмахнулся Вепуат. — Может, кто-то и взял десяток кило на подсыпку в печах. Он может быть нужен там, где лежит.

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Вот не люблю такие рассуждения…»

— Совсем свихнулся на своём зверье, — проворчал он. — Успокойся, оно эти камни не ест! Они даже не обгрызены.

Из-за цеха выглянул мелкий силуэт, замер на границе светового пятна и снова нырнул в темноту. Скогны уже дожидались у ворот. Судя по тональности верещания, там были и Бронны — взвешивали что-то на больших весах и ругались из-за результата. На дне долины скрежетала чешуя, и чавкал размягчённый камень. Чавканье раздавалось всё реже — Текк’ты проделывали в стенах недостроенного склада последние воздуховоды. «Надо будет туда спуститься,» — подумал Гедимин. «И посмотреть, удастся ли его прогреть одной зеркальной чашкой. Главное — не перестараться, сотня градусов там тоже не нужна.»

— Ученики роятся, — буркнул он, неохотно вспоминая, что спустится к ангарам ещё очень нескоро. — Тебя ждут. Идём!

…Осколок кейека, брошенный Гедимином в карман, был совсем мелким — сам по себе он едва нагревался до двадцати градусов, можно было спокойно завернуть его в ветошь или зажать в кулаке. «В отражателе выдаст все двести пятьдесят,» — был уверен сармат, хотя на этом осколке опытов не ставил. «А то и больше. Любопытное всё-таки явление. Ладно, температуру оно „берёт“ как радиус. Но почему сферу считает полной, а не разрезанной?»

Фонарь, закреплённый у пояса, освещал не весь ангар — мешали перегородки ячеек хранения. «Шлюзы» были закрыты, но по зданию гулял сквозняк. Гедимин соединил последние рычаги, проверил их ход и выпрямился, одновременно опуская рукоятку до упора. Крышки лючков с негромким стуком захлопнулись. Воздух остановился.

«Вентиляция у меня уже получается,» — Гедимин с кривой ухмылкой сдвинул другую рукоятку, открывая часть продухов. Сквозняк вернулся, но стал слабее. Воздух потёк по причудливой спирали, перемешивая верхние и нижние слои. «Теперь посмотрим, как пойдёт теплообмен.»

Место для источника тепла он предусмотрел заранее — Текк’ты вылепили толстостенный держатель для полусферы, даже промазали его изнутри слоем красно-жёлтого минерала. Теперь Гедимин опустил туда отражатель. На дно зеркальной чашки лёг осколок кейека, и на потолке появилось пятно красного света. Ветерок усилился.

Через полчаса, когда сквозняк снова ослаб, Гедимин посмотрел на термометр и довольно хмыкнул. «Плюс пятнадцать. Хорошая температура. Пока этого хватит. Если снаружи совсем похолодает, добавлю камешков. До полутора тысяч греть, надеюсь, не понадобится? Холоднее абсолютного нуля по-любому не станет…»

Он закрывал за собой «шлюз» второго ангара, когда в небе громыхнуло. На обрыв сармат поднимался под несмолкающий гул — что-то летело над долиной на огромной скорости, но холм всё закрывал. Когда Гедимин вышел на открытое место, грохот в небе уже смолк. Существо с нелепыми крыльями заходило на посадку.

«Кейланн? Всего один? Кого-то привёз. Или у Айзека опять дела в столице,» — сармат остановился, глядя на пятна света и силуэты вокруг них. Уже немного посветлело, но посохи стражей горели по-прежнему ярко — и Гедимин чётко видел, что их два. Один носитель посоха как раз спрыгнул со спины Кейланна и помахал палкой над головой. Два больших чёрных силуэта двинулись к нему, и Гедимин изумлённо мигнул, услышав голос Айзека. «Что он тут забыл? И кто остался у реактора⁈»

— Где вторрой Кейланн? — теперь, когда сармат подошёл ближе, стали слышны не только невнятные звуки. — Ты, зная, что ему нести Рравного Куэннам, подумал, куда взгрромоздишься сам? Ты, стрраж, тоже должен быть там! Для такого важного договорра…

— Попробуй найди этого Кейланна! — огрызнулся Хассинельг; он стоял в центре круга, замотанный в тёплые накидки, и из-за чехла на морде говорил несколько невнятно. — Хотя бы одного, не говоря о двух! Я, если так надо, могу дойти своим ходом.

— Такой еррунды я в жизни не слышала, — отозвалась Ауна и крепко схватила стража за запястье. — Своим ходом! Если Рруниен не следит за тобой с ррассвета до ррассвета, это не значит, что можно пойти и убиться!

Гварза, до сих пор стоявший молча со сложенными на груди руками, шевельнулся и шумно вздохнул.

— Исходя из всего этого — Кета мы туда не пошлём. Лучше всего лететь тебе, Айзек.

— Там нужны все подписи, — отозвался командир. — Даже Вепуата. И Дасьена, как представителя детей Пламени.

— На одного Кейланна все не сядут, — напомнил Гварза. — Лети первым. Привезёшь нам на подпись. Если что, Хассек поручится, что мы ничего не подменили.

Хассинельг махнул посохом.

— Никто не обвиняет Равных Куэннам…

— Ррешайте, — перебила его Ауна. — Если на одном Кейланне лететь двоим — кто наверрняка не сломает ему спину? Только не мастерр Дим-мин…

Гедимин недовольно сощурился. «Куда они собрались? И кто, всё-таки, следит за реактором?»

— Твою броню можно облегчить примерно на центнер, — сказал Гварза Айзеку.

— Можно и больше, — кивнул тот. — Хассинельг, жди здесь. Полетим вместе.

Развернувшись, он быстро пошёл к лаборатории. Гедимин, прибавив шагу, перехватил его на полпути. Айзек, не глядя, отмахнулся и дальше пошёл ещё быстрее.

— Куда собрался? — спросил Гедимин, нагнав его почти у трапа. — И кто у реактора?

Айзек резко остановился.

— Ярне. Иди, смени его. Я надолго. Три города облететь — не шутки.

Гедимин мигнул.

— Какие… — что-то всплыло в памяти из-под наслоения недавних событий, и он мигнул ещё раз. — Это про рудосборник⁈

— Ага, — Айзек криво ухмыльнулся. — Может, дашь уже пройти? Я ещё в каждом городе на час застряну.

Гедимин, не дожидаясь, когда шлюз откроется полностью, втиснулся в камеру, втащил за собой Айзека и налёг на рычаги. Под палубой заскрежетало, но внешний люк захлопнулся, а внутренний распахнулся.

— Внешний слой можно снять, — сказал Гедимин, глядя, как Айзек выбирается из брони и слущивает с неё пластины. — То есть — не цеплять обратно. Оставить один ипрон. Остальное особо не нужно.

Айзек хмыкнул.

— Голый ипрон на голое тело? Это без меня. Меня не настолько модифицировали.

Гедимин, недовольно щурясь, прикрепил чёрные пластины к золотистым. Это был внутренний ипроновый слой, тот, что лежал над выстилкой, прикасающейся к телу; скафандр заметно ужался в объёме, и щитки, положенные внахлёст, прикрывали друг друга почти на четверть.

— Никуда не исчезай, сиди в реакторном, — велел Айзек, забираясь в броню. — Тебе ещё договора подписывать. Если повезёт, привезу все три. Ты ульсену когтем процарапать сможешь?

Гедимин мигнул.

— Зачем?

— Особо важные договора чеканят на металле, — вздохнул Айзек. — И подписи тоже. Мою выбьют поверх процарапанного… ну, и тебе надо царапать поглубже. Или даже резать.

— Могу и выбить, — Гедимин пожал плечами. — Для единообразия. Даже все подписи разом. Кто там ещё будет? Гварза?

— Все мы четверо, Дасьен, пара стражей и старейшины трёх городов, — Айзек сомкнул на груди последние пластины и остановился, переводя дух. — У тебя никаких доработок по рудосборнику нет? Только чертежи, что у меня, и три катушки?

Гедимин кивнул.

— Там ничего не доработаешь. Местный уровень технологий…

— Знаю, не напоминай, — сармат нетерпеливо отмахнулся — и едва не врезался в стену. — Ядро Сатурна! Может, так и оставить? В кои-то веки не проваливаюсь в палубу…

…В зеркальном мониторе отражался зелёный свет. Гедимин задумчиво смотрел на твэлы. Их чёрные оболочки в потоке омикрон-квантов казались тёмно-зелёными и маслянисто блестели. «Вон тот я ставил последним. Любопытно… раньше он отличался по виду. Теперь все одинаковые. А когда это случилось? Надо бы вспомнить. И — просканирую я их по отдельности…»

Он покосился на реактор и сунул руку под пульт. «Твэлы таскать лучше из остановленного. Пока они все внутри, я много не насканирую.»

По туннелю пронёсся долгий скрежет — кто-то возился с непривычной крышкой. «Это Гварза,» — Гедимин недобро сощурился. «Айзек помнит, куда её надо толкать.»

Гварзе открывать он не хотел, но скрежет продолжался — и через пару секунд сармат поднялся из-за монитора. «Хорошо, что он явился не к вытащенным твэлам. Выну их, когда уйдёт.»

— Уф! — выдохнул Вепуат, выглядывая из-за крышки. — Как ты её поднимаешь, я ещё могу понять. А вот Айзек…

— Показывал же, — буркнул Гедимин, прочертив пальцем по гравию невидимые направляющие. — Толкать сюда. На себя не дёргать, вверх не пихать. Стрелки-указатели нарисовать, что ли?

Пока Гедимин закрывал бункер, Вепуат топтался у монитора. В кресло не садился — видимо, прислали не за этим.

— Что там у вас? — настороженно спросил Гедимин. — Не срочное?

Вепуат дёрнул плечом.

— Да тихо… Гедимин, я тут изучал ралну. Все эти обломки. И ставил опыты. Со стеклом… ну, сплав со стеклом.

— И извёл всё сырьё? — сармат досадливо сощурился. «Из готовых изделий ралну не вытрясешь. Это не ирренций… Надо было лучше прятать — или предупредить его…»

Вепуат замотал головой, но его взгляд остался виноватым.

— Нет, там ещё есть. Её не так много надо. Если брать плотную колонию и не дробить её…

Гедимин вздрогнул всем телом.

— Колонию⁈

— Ну да, — Вепуат уткнулся взглядом в пол. — Оно тоже живое.

— М-мать моя пробирка… — выдохнул Гедимин, опускаясь в кресло. «А чего ты ждал?» — ухмыльнулся кто-то внутри мозга. «Регенерирует без ограничений? Значит, живое. Вот и подтверждение подвезли.»

— Это вроде бактериальной колонии, — сбивчиво продолжал Вепуат, подсовывая сармату экран сигма-сканера. — Вот, смотри. Маленькие такие… штуковины. Даже не совсем бактерия. Чуть посложнее вируса. Видишь оболочки? Тут даже бактерии в броне…

Вепуат криво ухмыльнулся. Гедимин рассеянно листал сканы — множество снимков при огромном увеличении. На них были отчётливо видны бронированные бактерии — круглые штуки с симметричными выростами, порами и выпячиваниями.

— Надо мне было сразу это увеличение взять, — вздохнул Вепуат. — Тогда я их распознал бы. У кровяного камня клетки не в пример больше! Но и тут всё видно. Вот, смотри. Это шаровидная колония. Видишь, поры открыты? Вот этими штуками они держатся за субстрат. А вот я их нагрел. Тут полторы тысячи по Цельсию, им это нипочём.

«Полная герметизация,» — Гедимин криво ухмыльнулся, разглядывая странные клетки. «Слой вещества в считанные атомы защищает живую клетку от полутора тысяч градусов. И мы не можем его воспроизвести. И никогда не сможем.»

— И вот я следил, как они остывают, — Вепуат пролистнул сотню сканов и ткнул пальцем в экран. — Видишь? Тут восемьдесят градусов. Им уже не жарко. Вот поры, вот выпячивания… Смотри, как они собирают субстрат вокруг себя… Ага! А вот это было общение. Видишь? Я тебе поближе покажу… нет, не тянет… да мать моя пробирка…

— Всё видно, — буркнул Гедимин, щурясь на экран. Щурился он не из-за плохой видимости. Заснятое действительно было общением. На экране шёл обмен каким-то подобием электромагнитных волн. Сканер смог отличить их от элементарных частиц, но распознать, что это на самом деле, уже не сумел. «Местные слабые взаимодействия никто и никогда не изучит,» — Гедимин, морщась, прижал ладонь к нижним рёбрам — в груди заныло. «Местным — нечем. А мы не потянем. Если только Куэнны…»

— Они вот так общаются, — Вепуат потыкал пальцем в многоцветную область. — Какими-то волнами, что ли. Это как электрические импульсы в нервах. Вот тут я повредил их субстрат. И сразу волны пошли во все стороны. Они так координируют действия. Такие простые штуки, и такое умеют! У них же даже клетки без ядер…

Гедимин слушал его вполуха. Грудь сдавило с неожиданной силой. «Электрические импульсы,» — он медленно развернулся к реактору. «Что происходит с электрическими импульсами в потоке омикрон-квантов?»

…Последняя трубка, скрученная из защитного поля, уплотнилась и побелела. Теперь твэл можно было не держать — временные конструкции не дали бы ему упасть, но Гедимин не убирал руку с хвостовиков. Проём в корпусе реактора был закрыт, и защитное поле светилось уже не так ярко; все стержни, кроме одного, были заэкранированы, а над последним склонился Вепуат со сканером в руке. Прибор считывал «данные» с прозрачной плёнки защитного поля — Вепуат сканировал твэл его же излучением, только так и можно было получить что-то кроме рябящего экрана.

«А ведь стержни давно не блестят,» — думал Гедимин, глядя на чёрную оболочку. «Был такой характерный стальной блеск. Когда пропал? Не обратил внимания…»

— Угумм, — донеслось из-под шлема Вепуата. — И здесь то же самое.

— Мертвы? — спросил Гедимин, уже уверенный в ответе.

— Да, ничего не выжило, — Вепуат на мгновение поднял на него взгляд и зашевелился, немного отодвигаясь. — Тебе экран видно?.. А, я сейчас запишу и покажу…

Микроскопическое вкрапление в толще стекла при микросканировании было ещё заметно. Из круглого оно стало размытым, никакой симметрии больше не просматривалось. Гедимин листал сканы, разглядывая погибшие клетки. Их оболочки порвало на атомы, и они остались внутри чёрного стекла, незначительно нарушив его однородность. «Активная зона ирренциевого реактора… Слишком интенсивное излучение, даже для таких прочных существ.»

— Выходит, в реактор его нельзя, — заключил Вепуат, отходя за экранирующий барьер. — Не выживает. Гедимин, а что теперь с этим твэлом? Он испорчен?

Гедимин, смахнув защитное поле, поднял сборку и прощупал чёрные трубки.

— Да нет, рабочий. Но регенерировать не будет.

Он думал о демпферах, уплотнительных прокладках и стирающихся поршнях. «Значит, рална — только для необлучаемых конструкций. На самых ответственных участках подстраховаться не выйдет. Ну ладно… На Земле мы как-то обходились. Хотя — всё равно досадно.»

Досаду он чувствовал ещё долго — и возвращая твэл в активную зону, и листая результаты микросканирования, и даже после того, как проводил Вепуата на поверхность, ещё долго досадливо щурился. «Надо сразу проверять области применимости. Даже на Равнине. Особенно на Равнине!»

…Крышку сдвинули правильно, и отъехала она в сторону легко, без мучительного скрежета. В бункер ввалился Вепуат, придерживая за плечо филка. Следом спустился чем-то недовольный Гварза. В наклонный туннель шагнул Хассинельг с посохом наперевес, изобразил почтительный жест в сторону реактора и отступил к стене. В свободной руке он держал что-то, обернутое и проложенное шкурами и обвязанное множеством ремешков.

— Здесь и подпишем, — Айзек, спустившийся последним, деловито огляделся по сторонам. — Ты, Хассек, здесь, все мы — тоже. Гедимин, поделись матрасом — очень нужен стол!

…Матрас, сложенный втрое, удерживало в кубической форме только защитное поле. Хассинельг возился с ремешками, выкладывая на «стол» одну за другой серебристые пластины. Видимо, это были стандартные «бланки» скогнийских документов — в них пробили отверстия для завязок, по краям наметили орнамент, в верхнем углу каждой пластины вычеканили что-то вроде печати — на каждом «бланке» своё.

— Труднее всего было растолковать чертёж, — рассказывал Айзек, пока шли приготовления. — Думал даже попросить у тебя объёмную схему. Но вроде все всё поняли.

— Что там можно не понять? — Гедимин поморщился. — У них будут готовые катушки. Всё остальное там опционально.

— Ага, ага, — закивал Айзек, склоняясь над «документами». — Вот тут родовые знаки старейшин. А это мы с Хассеком. Кенен, распишись. Так, чтобы только было видно. Они потом нормально прочеканят.

Роспись Айзека Гедимин опознал — сарматские символы отчётливо выделялись среди непонятных значков. Чуть ниже Гварза нацарапал два своих и оглянулся на ремонтника, нетерпеливо щурясь.

— Теперь Кет. Насквозь не прожги!

Ульсена поддавалась легко. Раскалённый коготь прочертил в ней несколько бороздок, и Гедимин отнял руку, глядя на дымящиеся надрезы.

— Мягкий металл. Долго он будет храниться?

— Уж подольше, чем шкуры и тряпки, — Айзек весело хмыкнул. — Давай-давай, ещё два листа осталось!

…Гедимин порывался помочь Дасьену, но Айзек его придержал. Со второго раза филк процарапал свои значки довольно чётко.

— Чеканкой всё закроется, — сказал Айзек, проводя пальцем вдоль вертикальных строк. — Десятая доля выплавленной ульсены, пока новое Пламя не погаснет навсегда… Гедимин, тебя, правда, подписали ремонтировать всё это, если оно поломается…

— Мать моя колба! — Гедимин понял, что только что сделал большую глупость. — А не подписывать меня на всякую ерунду было никак⁈

— Тихо! — Айзек прикрыл собой серебристые «листы». — Это только в том случае, если у местных не получится. Если там отвалится кость или деревяшка, они сами справятся. А вот с ключевыми элементами…

Гедимин посмотрел на потолок. «Говорил же Маккензи — не подписывай, не прочитав!»

— Что — «с элементами»? — угрюмо спросил он. — Трубку на жгут без меня не натянут? Там сломаться могут только местные законы физики. А их я как буду чинить⁈

Гварза тяжело вздохнул.

— Иди уже, Айзек. Кейланн долго ждать не будет.

…Айзек спустился в бункер и остановился, прижимая ладони к наушникам и устало щурясь.

— Сорок минут до твоей смены, — взглянул на часы Гедимин. Айзек отмахнулся.

— Вставай! Я тоже хочу посидеть в тишине. Думаешь, я не знаю, где самое спокойное место на этой базе?

Он рухнул в кресло и откинулся на спинку, мутными глазами глядя сквозь монитор. Навряд ли он видел сейчас, что там отражается.

— Скогны собираются хранить технологию в секрете, — сказал он. — Не знаю, надолго ли их хватит. Кенен думает, догадаются ли они применить эту штуку в других областях — с рэссеной, с водой…

— Для воды нужен отсекатель, без него не заработает, — отозвался Гедимин. — Они там уже собрали механизм? Опробовали?

— Какой ты быстрый… — Айзек слабо ухмыльнулся. — Иди, отдыхай. В твоём шатре мешок ульсены. Это в счёт будущих процентов. Кенен забрал половину, остальное — твоё.

…Термометр показывал плюс двадцать. Над раскалённой чашей отражателя дрожал воздух, по ангару тянуло прохладным сквозняком — Гедимин открыл дверь, впустив холодный ветер, устоявшееся равновесие нарушилось, и снова пошёл теплообмен. Сармат остановился на проходе, разглядывая пустые ячейки. В самой дальней — отсюда она даже не просматривалась — лежали тонкие красно-жёлтые пластины. Гедимин перенёс их сюда на руках, не доверяя ни филкам, ни тряским волокушам. Их проложили сухой листвой и драными подстилками — всем ненужным, что нашлось в повозках аборигенов. Сармат надеялся, что листвы и подстилок хватит на всю облицовку.

— А вот сюда и клади, — Вепуат, оглядевшись, шагнул в ближайшую ячейку. — Прямо так, мешками.

— Он их отсюда достанет? — Гедимин с сомнением посмотрел на ворота. По сарматским меркам они были широкие, но для пятидесятиметровой панцирной змеи…

— Как нечего делать, — Вепуат ухмыльнулся. — И двери ему ни к чему. Мешки маленькие, в рот влезут. А всё, что влезет в рот, можно вытащить прямо через пол. И наверх выползать не надо. Знаешь, они холода не любят…

— Ясно, — Гедимин представил себе гигантского змея, высунувшегося посреди ангара, и ему захотелось вернуть облицовочные пластины обратно в горячий цех — там, по крайней мере, никто не ползал.

— Он сказал — будет брать всё прямо отсюда, — продолжал Вепуат. — И я показал ему, куда класть готовые штуки. Они тоже помещаются в рот. Очень удобно. А мы будем приходить сюда за пустыми мешками. Ну, и пластины раскладывать. С правильным хранением у Текк’тов не очень, тут уж тебе виднее.

— Угу, — отозвался Гедимин. «Если что потрескается, пусть он сам и переделывает. А я… надо насыпать там на пол сухой листвы. Будет смягчать падение, всё сразу не побьётся.»

…Кут’тайри, отойдя от печи, сложил пальцы в приветственном жесте.

— Да не остынет жар Аса’ана!

— Да не погаснет Пламя, — сдержанно ответил ему аса’анский жрец. Стеклодувы прошли к печи, будто не замечая беглого преступника. Кут’тайри тронул пальцем чёрно-зелёный диск на груди и торжествующе ухмыльнулся. Гедимин смерил его хмурым взглядом и жестом велел идти на склад. «Остывшее отнёс, куда надо, инструмент подготовил,» — отметил он про себя, взглянув на пустой поддон и закрытый проём ниши для медленного остывания. «Как подручный, он ничего, толковый. Ещё бы не нарывался на ровном месте…»

… — У-ух! — Вепуат, зябко поёжившись, отступил от края шахты. — Опять болтаться на тросе? Ты как специально ждал, когда Текк’ты уползут. Можно же было попросить одного спустить нас и подождать…

— Лучше на тросе, чем в чужом рту, — отозвался Гедимин, ступая на кованый крюк. Металл реагировал на его вес, но сармат знал пределы этой реакции и видел, что опасности нет. «А вот в пасти живой змеи…» — сармата передёрнуло. «Можно, конечно. Но лучше не надо.»

Это был последний этап проверки; сканирование закончилось, опорные точки совпали, теперь Гедимин сам обходил готовые полости трёх корпусов, светя фонарём на слоистые стены и трогая ладонью камень. «Чутьё» ремонтника молчало — обширная подземная пустота сама по себе выглядела устойчивой и не собиралась падать сармату на голову.

«И всё-таки нужны испытания,» — думал Гедимин, обходя разбросанные по дну пещеры тектоновые плиты, начатые заготовки и доделанные перекрытия и фрагменты вентиляции. Текк’ты работали, где кому было удобно, и там же бросали каменные комки, только под конец небрежно сталкивая долепленную деталь в сторону. Поднимать эти детали Гедимин даже не пробовал — тут был нужен кран.

«Сборка корпусов на десяти живых Текк’тах и защитном поле…» — сармат встряхнул головой, отгоняя внушительную, но жутковатую картину. «Чем больше защитного поля, тем лучше.»

— Вира! — крикнул он в гулкую шахту, дёрнув за канат. Крюк под ногами качнулся, подъёмник медленно потащил сармата наверх. «Испытания,» — думал Гедимин, глядя на плывущие мимо стены — те фрагменты, что попадали под жёлтый луч фонаря. «Если тут бывают землетрясения, придётся их моделировать. У меня были расчёты напряжённости. Нужно будет закрыть шахты, и несколько взрывов в разных точках… Hasu! Отставить взрывы. Тут есть кое-что другое…»

— Справились, — сдержанно признал он, шагнув на твёрдую землю. — Место для станции у нас уже есть. Дело за ней самой.

Вепуат довольно усмехнулся.

— Вот видишь? И не нужно было так переживать. Текк’ты со странностями, но дело знают.

— Угу, — сармат развернул подъёмник и отсоединил привод — пора было разобрать машину и унести непрочные детали подальше от «змеиного гнезда». — Завтра с утра… или нет — лучше между сменами… проведём сейсмические испытания. Думал что-нибудь взорвать, но — нхельви ведь умеют… создавать серьёзное давление? Завтра надо будет собрать их тут. Пусть ударят по пустотам в разных направлениях. Если там что-то может треснуть, лучше нам знать об этом заранее… Ты чего?

Вепуат молча смотрел ему в глаза. Его верхние веки доползли до бровных дуг и так там и остались, едва прикрывая глазные яблоки.

— Гедимин, — осторожно сказал он. — Ты что, совсем всё прослушал? Какое «завтра»⁈ Завтра придёт такой ураган, что мы высунуться не сможем. Наверху уже все шатры разобраны. Бронны всей толпой набились в столярный цех. Ты что, всё проспал?

Гедимин изумлённо мигнул. Насчёт столярного цеха Вепуат не соврал — на экране сигма-сканера проступила перетащенная туда полевая кухня, бочки и корзины вдоль стен, разложенные повсюду, где хватало места, спальные коконы. «И правда, все Бронны тут. Даже фонарь забрали,» — Гедимин покосился на пустой держатель у ворот. «И я, действительно, всё проспал.»

— Слишком много работаешь, — Вепуат укоризненно хмыкнул. — Так нельзя. Мозг выкипит. Завтра у нас выходной. Да и послезавтра тоже. Ветер, ливень… Ни учеников, ни рабочих. Гедимин, хочешь, я тебя на сутки уложу в спячку? Айзек даст добро. Скажу ему, что ты про ураган только что услышал, — сразу даст.

Гедимин сердито фыркнул.

— Айзек мог бы сам предупредить. Видимся мы часто. Значит, ураган и ливень… И, как всегда, невовремя.

Вепуат ухмыльнулся.

— Ты слышал, чтобы ураган приходил вовремя?.. Завтра будет какой-то особый. Ещё сильнее того, с торнадо. У меня все «трилобиты» скрутились в клубки. Даже на пищу не реагируют. Если хочешь в цех или ещё куда, строй коридор заранее! Я вот соединил барак с душевой. Хоть Гварза и сказал, что это баловство…

«Цех…» — Гедимин на секунду задумался, но тут же резко качнул головой. «Нельзя рисковать печами. И вентиляцию реактора тоже надо бы прикрыть. Если Айзек её сам не закупорил. Завтра будет не до цехов.»

— Где Кут’тайри? — спросил он вслух. — Его предупредили?

— Замуровался на складе, — ответил Вепуат. — У него там запасы. Закрыл все лючки и греется. Странный у них всё-таки метаболизм…

Гедимин снова посмотрел на сигма-сканер. Столярный цех был виден, как на ладони, — можно было пересчитать арматурные прутья в горках, расщеплённые, но ещё не обточенные заготовки, спящих зверьков среди деревяшек и оставленного инструмента…

— Бронны завтра работать будут? — спросил он. — У них вокруг цех, все заготовки под рукой. И осталось всего ничего.

Вепуат хмыкнул.

— Сам не отдыхаешь и другим не даёшь?.. Не знаю. Может, будут, может, нет. Но могли бы. Я считал — там целых деревяшек уже не осталось. Идёт всякая… тонкая доводка. Думаешь, скоро закончат?

— Работы там на день, — Гедимин снова пересчитал заготовки. — Как доделают, пойду собирать решётки. Всё, что могло, там уже усохло, дальше ждать некуда. Жаль, золотой глины мало, — можно было бы заняться машзалом…

Поднимаясь на холм, он думал об армированных перекрытиях и об упрочнённых опорах. «А потом — испытания. Для всего по отдельности, для собранного и для устоявшегося. Но сначала — пещеры. И что было урагану не подождать пару суток⁈»

Часть 24 17–22 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

17 день Воздуха, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Под плотным куполом реактора было тихо, но в коридоре, ведущем в душевую, уже посвистывал ветер. Проходя по извилистым воздуховодам, он растрачивал силу; о том, что творится снаружи, Гедимин мог судить по мелким камешкам, гоняемым ветром вдоль прозрачной стены. Пока что их диаметр не превышал полусантиметра. Над головой медленно закручивались гигантские облачные воронки, и округлые просветы по центру каждой из них горели яростным голубым огнём.

По душевой гулял сквозняк. Гул внутри стен то поднимался, то утихал. Гедимин оставил приоткрытыми несколько лючков, чтобы давлением воздуха их не повыдавливало внутрь; давление выровнялось, но ветер холодил пальцы. «Плюс пятнадцать,» — сармат сверился с термометром. «Плюс три снаружи… Ладно, не замёрзнут.»

Сквозь усилившийся гул воздуха Гедимин еле расслышал, как загудела, отодвигаясь, дверь.

— Быстро в шлюз! — скомандовал невидимый за прикрытой створкой Вепуат. — Закрываю!

— И оно того с-стоило? — зябко поёжился кто-то из филков. — В такой шторм?

— Это ваш комендант, — буркнул Вепуат, заходя в душевую. — И его посуда. Мне-то до её мытости…

Он молча пожал Гедимину руку и подобрал свободный шланг. За ним в душевую, постояв немного на пороге, ввалилось два десятка филков. Следом втащили четыре корзины.

— Стираем сегодня нижнее, — сказал мрачный филк в жёлтом комбинезоне. — Верхнее каждый моет сам и на себе же сушит. Брайс, давай запускать посуду. Вода горячая есть?

Вепуат повернулся к Гедимину и выразительно хмыкнул.

— Мнения разделились. Кто за безопасность, кто за гигиену. Самых чистоплотных я сюда привёл. Обратно сами дойдут — ветер ещё не такой и сильный.

— Камни уже летают, — отозвался Гедимин, глядя, как двое филков кладут посуду в стерилизатор. Глиняных плошек стало меньше, чем в прошлый раз — то ли побились, то ли их успешно заменили стеклянными.

— Брайс, запускай, — скомандовал всё тот же филк, подходя к подвешенной на стену ракушке. Привычным движением вынув из неё размокшее волокно, он сунул в ёмкость ближайший шланг. Вода из переполненной ракушки полетела веером, филка дружно обругали, он, огрызнувшись, повесил шланг на стену. Из раковины закапала вода, отсчитывая секунды; снаружи стерилизатора гудело, внутри — плескалось.

— Вчера отобрал твои часы у Скогнов, — Вепуат с ухмылкой кивнул на ракушку. — Сняли и куда-то понесли. Вот не угадаешь, когда их одолеет любопытство! Вроде бы не первый день эта штука тут висит…

Гедимин выразительно пожал плечами.

— Этот фокус они и сами могут повторить. Тут никаких скрытых деталей. Ракушка, дырка, вода.

«Для мойки при небольшом лагере это годится,» — думал он и невольно морщился — уже было заметно, что отверстие в раковине от «осторожного» обращения расширилось, и точность «часов», и так-то не идеальная, постепенно падает. «И то — дикарство. А для атомной станции… Все конструкции, что я знаю, требуют вращающихся элементов. Хотя… хотя. Есть одна мысль. Тоже дикарство, но — зато из стекла.»

— Вепуат, — он повернулся к разведчику. — Ты никогда не делал песочные часы?

…Тучевые воронки над головой медленно вращались, иногда замирая и вспыхивая изнутри. В толще синевато-сизых вихрей открывались новые светящиеся проёмы и закручивали тучу вокруг себя, — циклоны размножались почкованием. Один из них замер, сверкнул, всю гигантскую воронку перекосило, и защитное поле над Гедимином зарябило от ударной волны. Обломки гравия размером с фалангу пальца подлетели кверху, ударились о прозрачную стену и опали. Сармат уплотнил защитное поле и ускорил шаг.

На полу отсека и на столе Гедимина громоздилось всё, что недавно лежало в лабораторном шатре. Между вещами был проложен прямой коридор с одним ветвлением, упирающимся в стол Вепуата.

— Положил на видное место, — разведчик поднял с края стола завязанный мешочек и помахал им. Внутри забренчало.

— Рална? — Гедимин оглянулся на стены фургона, проложенные изнутри ипроновой фольгой. — За экраном не потеряет свойства?

Вепуат развёл руками.

— Хотел снести в барак, но все развопились. Мол, сперва камни, потом ты, потом твои опыты… Пришлось забрать.

Гедимин мигнул.

— Кому там навредили мои опыты?

Вепуат быстро отвёл взгляд и вышмыгнул из-за стола.

— Погоди тут. Я быстро. Загляну к карантинщикам.

«Каран… Да. Верно. Те филки с ожогами…» — Гедимин досадливо сощурился. «Их до сих пор держат? Надеюсь, хоть блокатор не дают.»

Из соседнего отсека донеслись приглушённые голоса, плеск Би-плазмы, скрежет сминаемых контейнеров и громкий хитиновый шорох. Гедимин, хмыкнув, перешагнул порог и огляделся. Карантинные выгородки стояли там же, где и в прошлый раз, — свободного места в отсеке было немного, выбирать не приходилось.

— Да я говорил Айзеку, — проворчал Вепуат, обращаясь к филкам за прозрачными стенами. Они сидели на тонких скирлиновых матрасах; больше им ничего не выдали — ни одеял, ни одежды.

— Говорил, что всегда можно облучить или переплавить. А он ни в какую. Придётся вам потерпеть ещё два-три дня. Айзек обещал надолго не задерживать. Если холодно, подогрев можно усилить.

Гедимин посмотрел на белокожих филков и беззвучно хмыкнул. «Пока кожа не синеет — не холодно. А хорошо отработал кровяной камень. Даже шрамов не видно. А ведь ожоги были серьёзные. Одежда на теле плавилась…»

— Кто там? — филк повернулся, пытаясь выглянуть из загородки. — Это Кет? Вы тут ничего взрывать не собираетесь?

— Чего сразу «Кет»? — Гедимин угрюмо сощурился. Вепуат надавил ладонью ему на грудь, выталкивая сармата из отсека.

— Если соберёмся — предупредим, — бросил он филкам, выходя следом за озадаченным Гедимином, и плотно закрыл переборку. — Уф! Не знаешь, чего они на тебя взъелись? У них эти взрывы с языка не сходят. Что такого ты успел навзрывать? Вроде ничего особенного не было…

— Угу, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь на задвинутую переборку. — Дурацкие шутки! И очень надоели.

Он взял со стола мешочек с блестящими камешками, заглянул внутрь, покосился на остывшую литейную станцию — сегодня загружать её было некому — довольно ухмыльнулся и пробрался к стене фургона. Вепуат озадаченно следил, как сармат приподнимает внутреннюю обшивку и отодвигает в стороны фрагменты ипронового экрана.

— Это ненадолго, — пообещал Гедимин, проверяя фон. Излучение ожидаемо усилилось.

— Закончу опыты — закрою.

— Это неопасно? — Вепуат оглянулся на соседний отсек. — Нам-то нормально, но они там вообще безо всего…

Гедимин хмыкнул.

— Можно подумать, два слоя скирлина их защищали. Тут нашей-то защиты не хватает… — он с треском провёл когтем по приподнятому «оперению» Вепуата и потянулся за пустыми кюветами. — Говоришь, рална «живёт» колониями…

…Хрупкий минерал измельчался легко; Гедимин отключил дробилку и растирал его вручную, пока песчинки не превратились в мягкую глинистую пыль.

— Ага! — Вепуат, уткнувшийся в экран сигма-сканера, поднял палец. — Сигнал пошёл. Убери руку…

Гедимин отодвинулся от кюветы с серой пылью. Она была прикрыта защитным полем, сквозняк её не сдувал, но внутри уже что-то шевелилось, и волны шли в разных направлениях. На экране сигма-сканера пылинки слипались в микроскопические комки и подтягивали к себе «соседей».

— Я их не метил, — задумчиво сказал Вепуат, изучая показания, — но выглядит так, будто каждая колония зовёт своих. И именно они и отзываются. Сложное устройство для существ размером с молекулу…

«Молекула окиси ирренция ещё меньше. Но там где-то помещается целый разум…» — Гедимин поморщился. «Надеюсь, эта форма жизни не окажется разумной. Или хотя бы не полезет общаться.»

На дне кюветы лежали маленькие пылевые комочки. Гедимин тронул один из них когтем и почувствовал неожиданную твёрдость — минерал восстанавливал структуру.

— Если отщипнуть отдельную колонию и смешать её с субстратом… — начал было Вепуат, но ремонтник качнул головой.

— Это-то я понял. Интересно другое. При какой температуре они закрывают поры?..

…Содержимое кюветы остыло до пятидесяти градусов. Сейчас это был плотный большой комок, лежащий на остатках серой пыли, и Гедимин видел, как пылевая «лужица» медленно стягивается к «камню» и налипает на его основание. Пока он был не таким плотным, как кусок настоящего минерала, но пылинки срастались — колония странных бактерий воссоединялась в новом составе.

— Сработало, — Вепуат одобрительно хмыкнул, изучая центр «камня». — Всех чужаков признали. Интересно, где у них предел объединения? Можно вырастить метровый валун?

«Интересы у тебя…» — Гедимин едва заметно сощурился. Он стоял у литейной станции, проверяя термодатчики. Внутри грелись три небольшие горки «стеклянной» шихты.

…Три короткие стеклянные палочки лежали вплотную друг к другу. Вепуат навис над ними, пристально глядя на экран сигма-сканера.

— Не-а, — качнул он головой несколько секунд спустя. — Даже и не пытаются. Колония разделилась, теперь каждая часть считает себя целым. Всё, даже сигналы прекратились.

Гедимин разломил палочку пополам и переложил в соседнюю кювету. Он уже много раз видел, как твёрдое стекло показывает свою аморфность, и несколько обломков сползаются в один, постепенно меняя форму. Но каждый раз ему было не оторваться.

… — Тебя проводить? — Вепуат беспокойно зашевелился. Гедимин, уже подошедший к закрытому шлюзу, пожал плечами. Даже из закупоренного отсека был слышен вой ветра и негромкий шорох — гравию уже не лежалось на месте, он катался по плато, поднимаясь волнами.

— Если моей массы не хватит — твоя не поможет, — криво ухмыльнулся Гедимин, выходя в шлюз. Сквозняк ощутимо толкнул его в грудь — даже массивная крышка люка уже не спасала от ветра.

«Коридоры уплотнить, передвигаться быстро…» — Гедимин, не закончив мысленную фразу, остановился на трапе. Удары ветра и каменный град «растворили» защитный купол, сделав его прозрачным. Каждая волна воздуха, проходя по извилистым туннелям, чувствовалась внутри. Снаружи мелкие пылевые смерчи подбрасывали гравий и, сделав десяток оборотов, взрывались, оставляя миниатюрные кратеры. Гедимин посмотрел на небо. «Что так воет? Торнадо? Нет, ещё не сформировались. Тогда — что так воет?»

Со всех сторон на него накатывал монотонный усиливающийся гул. «Или всё-таки торнадо, но отсюда мне не видно…» — сармат вскинул руку, уплотняя защитный купол, и сделал пару шагов по прозрачному коридору. Надо было и его уплотнить, не дожидаясь, пока гравий застучит по шлему, но со всех сторон что-то выло — и Гедимин не мог не выяснить, что это.

Когда он добрался до второго купола, к гулу начал примешиваться сухой треск. Сначала потрескивало еле слышно, потом — всё чаще и громче. Очередной маленький смерч взорвался почти у ног Гедимина, защитное поле пошло волнами, и взгляд сармата наконец нашёл источник звука. На ветру клонилась, вибрируя, перистая «ветка» туманника.

Ураган уже отломил часть «перьев», но осталось ещё много — и под его порывами сухие «стебли» выгибались в дугу. Странно было, что им ещё хватает упругости, — что-то непрерывно трещало внутри них, волокна лопались, но держались. Высоко в небе с яркой белой вспышкой взорвался циклон, Гедимин схватился за генератор защитного поля — и услышал со всех сторон оглушительный грохот. Отовсюду, из остатков каждого высохшего туманника, вырывались гейзеры. Обломки стеблей и «чаш» разлетались по округе, а над ними кружили подхваченные ветром семена.

Гедимин, при взрыве растянувшийся на земле, привстал на локте и следил за восходящими потоками. Семена, покрытые короткими пучками пуха, взлетали всё выше и выше по «ступеням» вихрей — и, перестав крутиться, мчались уже по наклонной куда-то вверх. Защитное поле почти уже растаяло, и сармат сжал пальцы, уплотняя «стену». Округа исчезла за белесой плёнкой — вместе с семенами туманников и уносящим их ураганом.

… — Что там так громыхнуло? — спросил Айзек, поднимаясь из-за пульта. — Надеюсь, не лаборатория?

Гедимин поморщился.

— Туманники выбросили семена. Будут прорастать по второму кругу. Странно — то, что падало на холм, было крупнее…

Айзек весело хмыкнул.

— Ну вот и ты заинтересовался биологией. Спрошу у Вепуата, как у него с ядерной физикой… Туманников скоро не жди — до месяца Мысли не вернутся. А жди моей смены — и никуда не вылезай!

…Слева громыхнуло, и бункер ощутимо вздрогнул. Гедимин слышал, как на крышку нахлынула каменная волна — и так и замерла, прикрыв собой реактор. Управляющие стержни давно были опущены, реакция прекратилась, и Гедимин отодвинул заслонку, остудив активную зону с трёх сотен градусов до полутора. Громыхнуло справа, по крышке снова загрохотали камни, — то ли защитный купол снесло окончательно, то ли ударная волна просочилась под ним.

— Откапывать или подождать до вечера? — вслух подумал Гедимин. Щупальца хранителя, обвившиеся вокруг плеча и локтя, зашевелились, медленно теплея, и перетекли на загривок.

— Купол надо поправить, — Гедимин с тяжёлым вздохом поднялся на ноги. Выбираться из бункера совсем не хотелось. «Надо. Иначе Айзека по дороге сдует,» — сармат плотно закрыл заслонку и двинулся к люку. Щупальца хранителя задрожали на плечах — существо беспокоилось.

— Сиди тихо. Подниму купол и вернусь, — пообещал Гедимин, думая, что надо бы проверить генератор — раньше защитные поля так быстро не растворялись, тем более — на непрерывной подпитке. Но, выглянув из люка, он забыл и о полях, и об их генераторе.

Над холмом, едва не задевая землю, метались полупрозрачные существа, плоские, все в крупных перистовидных выростах, покрытые горящими точками то ли глаз, то ли люминофор. Их волокло по ветру, все выросты колыхались, то мутнея, то просвечивая насквозь. Пятиметровый «призрак» промчался над Гедимином, зацепив выростами остатки купола, и защитное поле пошло волнами, как от сильного удара. Сармат схватился за «арктус», восстанавливая барьер между реактором и ураганом. Ещё однатень врезалась в купол; она была меньше — всего два метра в длину, но от её удара на белесой «стене» появилось прозрачное пятно.

«Что за твари? Фауна? Разумные?» — Гедимин взглянул на сканер и ошалело мигнул. Прибор не видел ничего, кроме воздушных потоков и их завихрений — и мелких пятен белой ряби, разбросанных повсюду в небе.

«Стой!» — Гедимин встряхнул головой, пытаясь сложить из мечущихся точек цельную картину. «Сканер их видит. Это просто… просто твари из воздуха. Видел таких из воды. А эти — из воздуха. И тоже беспозвоночные. И… Hasu!»

Длинный ангар душевой с оглушительным треском приподнялся на ребро. Гедимин подумал сначала, что его сдвинул ветер — и продолжает толкать в одном направлении — но тут же увидел прозрачных существ. Их не прибило к ангару воздушным потоком — они передвигались в нём свободно, облепили здание со всех сторон и куда-то его тащили.

— Эй! — крикнул Гедимин. «Скважина… они же весь трубопровод разнесут!»

Сфалт уже лежал в его руках, зелёное табло вспыхнуло, сармат схватился за переключатель — и еле успел отдёрнуть руку. «Ветер! Плазму снесёт на подлёте, даже поток сдует!» Он дёрнул пластины, превращая оружие из плазмомёта в излучатель. Затрещал камень — воздушным тварям удалось-таки что-то выломать. Гедимин вспорол защитный купол и выстрелил вдоль стены, от торца до торца, прочертив яркую зелёную полосу.

Не успела она погаснуть, как купол сдуло. Сармат рухнул на колени, цепляясь за сфалт. Его поволокло по гравию, швыряя в разные стороны. Броня гудела от ударов. На третьем метре пути он зарылся в землю и всё же успел выстрелить. Белесые тени, кружащие над ним, метнулись в сторону и скрылись. Гедимин сжал пальцы, прикрывая себя защитным куполом. Его поволокло дальше, уже вместе с полем, но далеко не утащило — ноги во что-то упёрлись, и ветер стал тише.

«Лучом не возьмёшь. Только взрывать,» — сармат вжался в землю, прислушиваясь к вою ветра. Гравий под ним вздымался плавными волнами по направлениям основных воздушных потоков. Они пересекались над холмом, и сармата сдувало во все стороны сразу. Он уплотнил купол над собой и медленно перевернулся набок. «Во что я упёрся? Тут же не было зда… Hasu!»

Над ним, растянувшимся на земле, возвышалась двухметровая неправильная сфера — складчатое дерево-валун. К нему вплотную примыкали ещё три поменьше, а за ними маячило крупное, трёхметровое. Гедимин посмотрел вбок и беззвучно выругался — ураган приволок на холм целую «рощу» метров на десять в поперечнике. Теперь она стояла на краю плато, невдалеке от главной дороги, и выглядела так, словно всегда там была.

«На Седну все деревья! Что с душевой⁈» — сармат, забывшись, попытался вскочить, но защитное поле придавило его к земле. Сквозь гребни гравийных волн виднелся длинный жёлтый ангар. Крыша у него была сверху, а днище — снизу, как и положено, — вот только от прежнего места он отъехал на три метра в сторону. В проёме валялись обломки двери, с порога стекала вода.

«Гребаная местная фауна!»

Ползти вместе с куполом по волнам гравия было непросто. Гедимин приподнялся было, готовясь к рывку, но ветер зарыл его обратно. Прозрачная тварь мелькнула над головой и умчалась. Сармат прополз ещё пару метров и замер, прислушиваясь. Вода уже не текла, а капала. «Там и было-то на дне цистерны,» — вспомнил Гедимин. «Филки, уходя, не слили. Вот не напомнишь лишний раз — ничего не сделают!»

Последние метры он прополз без передышек — ветер заметно стих. Выбравшись на порог, он рискнул оглянуться — теперь стены прикрывали его с трёх сторон. По дальнему краю плато брёл, покачиваясь, тёмно-серый столб, вокруг метались полупрозрачные тени. Ещё секунда — и вихрь взорвался, а крылатые силуэты сгинули.

«Грёбаная местная фауна…»

Шланги посрывало с держателей. Гедимин перешагнул через них, подсчитывая треснувшие наконечники, выломанные опоры и выбитые лючки. Ветер толкнул его в спину, заставив отступить к стене, он обернулся — и увидел рядом с собой совершенно целую ракушку-«часы». Её вместе с держателем развернуло поперёк, и она так повисла, посвистывая на ветру.

Под ногами уже не хлюпало — вода стекла быстро. Расколотая створка двери «техотсека» встала в проёме аркой с треугольным проломом. Гедимин раздражённо отбросил её, посветил в отсек и беззвучно помянул уран и торий. Трубопровод со всеми вентилями был на месте. Сармат склонился над цилиндром водоподъёмника. «Магнит» свисал в шахту на одном креплении, но был цел — а под ним по-прежнему зияла скважина, как будто ангар вместе с трубопроводом не оттащило от неё на целых три метра.

«Вода есть,» — Гедимин машинально поправил крепления. Сканер по-прежнему «видел» водоносную линзу под душевой — и даже цистерна отстойника не оторвалась от своих труб, как будто её волокло вместе с ангаром. Вентили верхних цистерн сорвало. Гедимин заглянул внутрь — стенки были сухими.

Снова налетел ветер. Сармат выбрался из «техотсека» и повернулся к остаткам механизмов. Поршневую машину, на её счастье, успели вывезти с утра; обломки её привода раскидало по всему ангару. Оба моечных агрегата лежали на боку, кое-где погнуло патрубки и сорвало вентиля. «Ломать их не ломали,» — думал Гедимин, составляя в уме план ремонта. «Но теребили очень кривыми руками. А, что это я, — у тех тварей и рук-то нет…»

Ракушка на стене мелодично засвистела. Гедимин оглянулся на неё и вздрогнул — под потолком, не обращая на сармата внимания, повисла прозрачная тварь. Её широкие «перья» колыхались в такт свисту. Рук у неё действительно не было — как, похоже, и рта. Широкий раструб ракушки прикрывали перистые антенны, легонько по нему похлопывая — нагнетая внутрь воздух.

— Эй, — Гедимин протянул к колышущейся массе руку. — Ты меня слышишь? Понимаешь?

Ракушка протяжно свистнула, и повисшая тень сорвалась с места. Порыв ветра заставил сармата шагнуть назад. На стене уже ничего не было — «водяные часы» сдуло.

Ползком пробираясь к бункеру, Гедимин высматривал на земле их обломки. Ничего не нашёл — видимо, ветер унёс ракушку дальше, к центру плато или даже на край. Защитное поле схлопнулось над головой, и сармат, пошатываясь, поднялся на ноги. Руки и спина ныли, в голове гудело.

— Ты цел? — вслух спросил он, поворачиваясь к крышке реактора. Она была на месте — купол устоял в урагане, а может, его не пытались ломать всерьёз. Щупальца хранителя неуверенно коснулись висков сармата — и обвили его от шеи до пояса, заключив в горячий кокон.

— Местную фауну надо отстреливать, — тяжело вздохнул Гедимин. — А меня завтра ждёт большо-ой ремонт!

…В бункер ворвался сквозняк. Айзек, захлопнув за собой крышку, повернулся к Гедимину и весело хмыкнул.

— У нас теперь есть свой сад! Прямо тут, у дороги.

— Видел уже, — буркнул Гедимин, недобро щурясь. — Грёбаная фауна! Ты видел, что с душевой?

— Фауна? — Айзек впился в него взглядом. — Так ты… тебе опять спокойно не сиделось⁈

— Где я должен сидеть, когда сносят душевую⁈ — Гедимин сердито фыркнул. — Там теперь все шланги менять! И вентиля, и двери, и привод для…

— Heta! — Айзек ударил в ладоши. — Видел. Очень жаль. Надеюсь, это всё поправимо. Теперь с начала — кого ты видел на холме?

— Летающая дрянь, — буркнул Гедимин. — Не то червяки, не то слизняки. Здоровенные и прозрачные. Уволокли мои часы — на кой⁈

— Экеста, — выдохнул Айзек, глядя на Гедимина широкими прозрачными глазами. — Стражи говорили, что такой сильный ветер может их принести, но мне не верилось. Значит, тут были Экеста…

— И разгромили душевую, — буркнул Гедимин. Ему сильно не нравился взгляд Айзека, а его интонация нравилась ещё меньше.

— И приволокли дурацкие деревья. И омикрон-поток их не берёт. Плазмой не пробовал — на ветру опасно. Что это за твари? Ещё одно… — он поморщился. — Слившееся неизвестно с чем и неизвестно чем ставшее?

Ладонь Айзека с лязгом опустилась на лицевой щиток. Командир пробормотал что-то по-сарматски.

— Ты по ним ещё и стрелял…

— Душевая… — открыл было рот Гедимин, но его, очевидно, никто не слушал.

— Иди наверх, — бросил Айзек, отодвигая его от монитора — точнее, протискиваясь между монитором и неподвижным сарматом. — О своих подвигах не болтай. И пусть Вепуат проследит, чтобы ты сидел смирно!

…Гравий под ногами больше не вздымался волнами; небо заплыло тучами почти земного вида, в них зияли редкие голубые просветы, медленно теряющие округлую форму. Гедимин выставил руку из освещённого коридора в темноту — ветер надавил на ладонь, но большой силы в нём уже не было. Поднятый над головой фонарь осветил валы мелких камешков, перепаханное вдоль и поперёк плато и разбросанные остатки фундаментов под шатры. «Завтра у филков будет работа,» — Гедимин оглянулся на невидимую в темноте душевую и сузил глаза. «И у меня тоже. Посмотрим, что можно сделать.»

…Вепуат сидел, навалившись на стол, практически уткнувшись лбом в столешницу. Его рука, выпавшая из панцирной рукавицы, судорожно сжималась, пальцы блестели от пота. Гедимин схватил сармата за плечи — тот слабо дёрнул головой, сдавленно зашипел и медленно выпрямился.

— Лекарс-с-ство, м-мать моя колба! Те ещё ощущения…

Он разжал пальцы голой руки, оглядел её со всех сторон, довольно хмыкнул и показал Гедимину желвак кровяного камня.

— Заработал, наконец! Думал, он меня никогда не признает…

— Экспериментатор… — пробормотал Гедимин, подавив облегчённый вздох. Вепуат уже не морщился, но дышал тяжело; всё лицо покрылось испариной.

Вепуат подобрал со стола ремешки и намотал на обломок. Тот ещё маслянисто блестел — то ли от пота, то ли от крови.

— Если поранишься — обращайся, — криво ухмыльнулся он. — Не придётся тащить тебя в Ураниум. Пункции всякие делать, которые я не умею…

— А может, он не заживляет такие тяжёлые раны, — сказал Гедимин, с сомнением глядя на камень. — Например, мышцы сращивает, а кости — нет.

Вепуат хотел что-то сказать, но осёкся и привстал из-за стола, пристально рассматривая обломок.

— А ведь верно. На костях никто не проверял…

Он покосился на голую руку — так и не надел перчатку — пошевелил пальцами и болезненно поморщился.

— Никто не проверял. А надо бы. Гедимин, отрежь мне палец!

Сармат ошалело мигнул.

— Чего⁈

— Ну не инструмент же пачкать, — Вепуат кивнул на ближайший станок. — А когтем пилить неудобно. А у тебя резак под рукой.

Он протянул сармату оттопыренный палец. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».

— А если не отрастёт?

— Так палец, а не голова. Пересадят, — отмахнулся Вепуат. — Давай режь! А то, и правда, отрасти не успеет. И наговорит мне Гварза…

— Проверить бы тебя на эа-мутацию… — Гедимин, болезненно морщась, глядел на протянутую руку. В глазах Вепуата не было ни тени сомнения. Он уже рылся свободной рукой в столе. Из ящика показалась кювета.

— Ну вот, холодная вода… — сармат сунул кювету в охладитель. — Надеюсь, регенерацию не замедлит. Гедимин, если тебе совсем никак, я пойду испачкаю инструмент. Потом на меня не щурься.

Гедимин сердито фыркнул.

— Какая вода⁈ Коли анестетик. У тебя хоть какие-нибудь есть? Или только камешки остались?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Анестетик… У экипажа местной станции анестетиков не будет. Чистота эксперимента, Гедимин. Не мне тебя учить. Давай уже!

Когда вспыхнул лучевой резак, он всё-таки зажмурился и отвернулся. Гедимин прижал его ладонь к столу. Зашипела вскипающая кровь, следом зашипел, стискивая зубы, Вепуат. Сармат сунул его руку в остывшую воду и шагнул назад, тяжело дыша.

— И всего-то… было… делов, — прошептал Вепуат, жмурясь от боли. Гедимин подсунул чёрный желвак под дрожащие пальцы, и разведчик намертво вцепился в камень, едва не прихватив и руку сармата. Гедимин услышал короткий крик и сдавленное шипение.

— А мне ещё… регенерация… не нравилась… — побледневший Вепуат стиснул зубы. Вокруг свежей раны что-то шевелилось, приподнимая обугленную корку. Гедимин выплеснул всё, что было в его фляге, в ближайший поддон, сунул туда руку Вепуата и огляделся в поисках канистры или бочонка. «Тут был запас воды. Надо охладить, её много понадобится…»

18 день Воды, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек шагнул в туннель, на ходу стряхивая с себя защитное поле. За отодвинутой крышкой люка шумела вода. Зелёный Пожиратель, плотно обернувший руку Айзека, шевельнулся, приподнимая усики, и скрутился ещё туже. Айзек, хмыкнув, опустил его на пол.

— Это зачем? — спросил Гедимин, глядя, как существо неохотно разворачивается и «щупает» усиками воздух и стены.

— Контрольная дозиметрия, — ухмыльнулся Айзек. — А то ты у нас любишь проветривать реактор.

Гедимин покосился на раздутый пузырь «термометра» и досадливо сощурился.

— А как его ещё охлаждать при закрытой вентиляции⁈

Зелёный Пожиратель прополз немного по коридору и снова остановился. Гедимин посмотрел на плотно задвинутую заслонку в корпусе реактора. «Не фонит. Я сто раз проверял. Вот и зверёк ничего не чует.»

Многоножка приподнялась, опираясь на стену, и потянулась усиками к потолку. Двигалась она медленно и неуверенно.

— Тут чисто, — буркнул Гедимин, показывая Айзеку наручный дозиметр. — Это и без зверьков видно.

— Проверим, — хмыкнул тот, устраиваясь у монитора. — Ничего не найдёт — отнесёшь в лабораторию. Снаружи сегодня мокро.

Пожиратель, ничего не «нащупав», перебрался на другую стену. Гедимин задумчиво смотрел на его спинные щитки. «У них, говорят, какие-то полости внутри. С бактериями, что ли… И там ещё копятся радионуклиды. А потом вымываются… Не нагадил бы он тут…»

— Не знаешь, что у Вепуата с рукой? — вдруг спросил Айзек. Гедимин, на долю секунды замерев, пожал плечами.

— Ушибся?

— Может, и так, — пробормотал Айзек, пристально глядя на Гедимина. — Значит, ты этот момент не застал?

Сармат снова пожал плечами, надеясь, что по его лицу ничего незаметно. Трудно было не вспоминать отросток, прорезающийся из обожжённой культи, — красноватые штыри, обтянутые плотной сетью сосудов, тонкая прозрачная плёнка поверх… «Думал, фаланги будут расти поочерёдно. А они прорезались обе сразу. Только очень короткие… М-да, регенерировать лучше в капсуле. С отключённым мозгом.»

— А что, сильно поранился? — быстро спросил он. Теперь плечами пожал Айзек.

— Не показывал. Но с рукой явно что-то не то.

Он дотянулся до Пожирателя и переложил его, свернувшегося в клубок, к самому реактору. Существо неохотно шевельнуло усиками. Здесь оно тоже не чуяло ничего съедобного.

— У них ведь полости в теле? — спросил Гедимин, глядя, как существо приподнимает щитки. — Много пустого места, и всё радиоактивно?

Айзек вопросительно хмыкнул.

— Наверное, туда можно подсадить кровяной камень, — задумчиво сказал Гедимин, вспоминая гроздья чёрных шаров на светящихся корнях. — Он любит расти в симбиозе. А тут и тепло, и облучение…

Айзек мигнул.

— Чего кому подсадить? Ты что, с Вепуатом переобщался?

Гедимин досадливо поморщился.

— Кровяной камень — полезная штука, — угрюмо сказал он. — Хорошо бы её тут вырастить. Помнишь деревья в Аса’ане? Их нам вывезти не дадут. А Зелёные Пожиратели у нас уже есть. Если бы подсадить им эти заростки…

Айзек хлопнул по стене.

— Гедимин! Иди-ка ты наверх. И никому ничего не подсаживай! Экспериментаторы на мою голову, яд-дро Сатурна…

…Зелёный Пожиратель, едва Гедимин взял его в руки, свернулся в тугой клубок и перестал подавать признаки жизни. Так сармат и вынес его на поверхность, в прозрачный коридор, соединяющий бункер и стоянку передвижной лаборатории. Со всех сторон шумел дождь. Видимость, и без того невысокая, упала до пары метров — фонарь не освещал ничего, кроме блестящих нитей, свисающих с неба, и мокрого гравия под ногами.

«Надо будет пройтись по холму,» — Гедимин оглянулся на разгромленную душевую и досадливо сощурился. «Проверить, что сломалось за ночь.»

…Вепуат сидел за столом, отодвинув в сторону вещи, и разглядывал голую руку. Перед ним стояла кювета, наполненная Би-плазмой, и сармат рассеянно её помешивал. В прозрачной массе то всплывали, то тонули какие-то волокна и крупинки.

— Закон сохранения, — тяжело вздохнул Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Работает даже на Равнине.

Он залпом выпил всё, что плавало в кювете, и болезненно поморщился.

— Когда кости растворяются — ощущения те ещё. Пока зудел только палец, было терпимо. Но когда всё сразу…

Выросший за ночь палец был уже похож на нормальный — даже ноготь прорезался, только кожа осталась белой, гладкой и на вид очень тонкой.

— Гнётся? — Гедимин с опаской смотрел на двуцветную руку. Вепуат пошевелил пальцем, показывая, как работают суставы.

— Почти ничего не чувствует. Слабо-слабо, — он надавил тупой стороной когтя на белую кожу. — Но чесаться начал сразу, с первого миллиметра. Видно, нервы всё-таки отрастают. Сейчас все волокна дотянутся, куда надо…

— На эа-мутацию проверился? — мрачно спросил Гедимин. — Такие опыты — не от здоровой головы.

Вепуат ухмыльнулся.

— Тесты привезут — проверюсь. А полезная штука этот кровяной камень, верно? И кости он тоже отращивает.

Гедимин поморщился.

— Зови, если что надо, — он подобрал Зелёного Пожирателя, уже унюхавшего что-то среди вещей и упорно туда лезущего. — Пойду работать.

«А я не отдал ему вчерашние сканы,» — вспомнил он, с пустыми руками выходя под защитный купол. «С теми тварями, непонятно как летающими. Интересно, Айзек ему рассказал про них? Хотя — с отрезанным пальцем не до всяких тварей. Расскажу, когда отрастёт.»

…Двери барака были открыты нараспашку. У входа аборигены возились с волокушей — одни грузили на неё пустые бочки, другие уговаривали тягловое животное подойти поближе. Оно громко сопело и норовило зарыть морду в гравий. Скогны-грузчики тоже кривились.

— Если есть пищу Равных Куэннам, получишь их мощь? — спросил кто-то из аборигенов, выскакивая из барака под дождь. Грузчики ответили смешками.

— Попробуй!

— Сил моих не хватит, — отозвался любопытный Скогн и, набросив на волокушу сшитые шкуры, закрепил их на борту. — Поехали, пока зверь не взбесился!

Плоское животное громко фыркнуло и потащило волокушу от барака — уже без сопротивления, даже незначительно прибавив скорости. Гедимин беззвучно усмехнулся. «Кто-то разлил Би-плазму в коридоре?.. А, утро же. Время раздачи. Если едят из мисок, то в мисках и развозят. В открытых мисках… М-да. Скогнам не повезло. Как вышло, что Би-плазма для них воняет? Там пахнуть-то нечему…»

Он прошёл вдоль стены, обогнул здание с торца и осмотрел вторую стену. Что бы ни происходило вчера, лючки выдержали, и крепления не повыбивало. Сармат тронул дверную створку, подвигал её в стороны и нехотя кивнул. «Вот тут приварить надорванное, и сойдёт. Всё держится, если специально не ломать…» — он оглянулся на душевую и поморщился.

В «шлюзовой камере» горячего цеха лежал рудосборник. Гедимин приподнял его, осмотрел и положил обратно. От вчерашнего урагана санки не пострадали — в горячий цех летучие твари не полезли и даже, вроде бы, не пытались его опрокинуть. Гедимин проверил печи — кейек лежал ровной россыпью; лючки не повыбивало, инструменты удержались на штативах.

— Кут’тайри? — сармат на сантиметр отодвинул дверную створку. По пальцам ударило горячим сквозняком — герметично закрытый склад прогрелся на все сто градусов. Кут’тайри выпал из гамака и изобразил приветственный жест, низко склонив голову. Он выбрался изо всех накидок, остался в набедренной повязке, но на груди даже теперь блестел стеклянный «трилистник».

— У тебя всё цело? — Гедимин кивнул на закрытые лючки, всё-таки выдержавшие перепад давления. — Вчера тут летала какая-то дрянь. Разгромила всю душевую. Ищу, что ещё взять в ремонт.

— У Хеттийиррна всегда много работы, — заметил Сэта, странно шевельнув ладонью. — Здесь никто не пролетал. Но я слышал песню Экеста за стеной. Они долго не замолкали.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Хорошо, что не добрались до печей. Не знаешь, чего они боятся? Таких соседей надо отваживать.

Кут’тайри ухмыльнулся, старательно прикрывая клыки.

— Чего боятся Экеста? Экеста — ветер. Ветер не умеет бояться.

— Так я и думал, — пробормотал Гедимин, пожалев, что спросил. Вникать в очередные традиции не было ни малейшего желания. «По крайней мере, каменные стены им не поддаются. Может, герметично закрытая станция будет в безопасности. В реакторный же они не полезли…»

— Хеттийиррну в его делах нужна помощь? — спросил Кут’тайри, нарушив затянувшееся молчание. Гедимин качнул головой.

— Ничего стеклянного не сломалось. Сегодня отдыхай.

…По дну «ободранной» долины тёк широкий ручей. Вода уже поднялась до восьми сантиметров, и каждый шаг Гедимина сопровождался плеском. Ручей вытекал из-под слоя гравия под столярной мастерской и снова уходил из виду под новыми складами. На складах Гедимин уже был — там лежала сплющенная горка красно-жёлтого гравия и стопка изолирующих пластин, проложенная сухими листьями. Ни пополнить запасы гравия, ни израсходовать те, что есть, было некому.

У входа в столярную мастерскую горел фонарь. Под выступы крыши кто-то подсунул бочонки, и в них стекала вода. Гедимин взялся было за анализатор, но махнул рукой. «Надеюсь, хоть от песка они её отфильтруют. Вчера было много пыли, оседала где придётся.»

Вентиляционные лючки были открыты, из ангара доносились приглушённые голоса, но никаких звуков работы Гедимин не услышал. Беззвучно хмыкнув, он обошёл здание по кругу и взялся за сигма-сканер. Внутри на полевой кухне горстка поваров резала в кипящую воду корни. Кто-то каменным молотком дробил сухое мясо. Вокруг сидели нхельви, ловя далеко отлетевшие волокна. Бронны, не занятые на кухне, разбрелись по углам. Все они перебрались в мастерскую — склад был завален горками готовых деталей. Ни пластин-заготовок, ни необточенных плашек в цеху не осталось.

— Там мастер Дим-мин, — подал голос кто-то из-за стены. Пока Гедимин сканировал цех, Бронны приоткрыли дверь, и самые смелые выглянули под дождь. Сармат, отложив сканер, изобразил приветственный жест.

— Здесь ураган ничего не сломал? — он втиснулся под низкий потолок и снова выругал себя за неудачный проект — и надо же было экономить камень, которым завалена вся долина!

— Наше почтение, мастер Дим-мин, — кто-то из мастеров поднялся с места. — Ветер пролетел, никого не тронув. Эти стены прочны, как древняя зифта!

Гедимин, уловив похвалу, слегка смутился и перевёл взгляд на прикрытую дверь склада.

— Ждали, что ветер будет слабее, — заговорил другой Бронн. — Но Экеста спустились сюда и привели его с собой.

— Экеста не видели таких городов, как этот, — сказал первый Бронн. — Таких на Равнине не было. Жаль, что мы не ждали такого ветра. Никто не встречал Экеста, не повесил им флейты и погремушки.

Гедимин мигнул.

— Встречать их? Что за традиция? — ему вспомнился Экеста, повисший под потолком и дудящий в дырявую ракушку. «Они, видно, неравнодушны к гуделкам и гремелкам…»

Бронны переглянулись.

— Мастер Дим-мин не знает? — подал голос третий, младший из мастеров, но под взглядами старших умолк. Подмастерья притихли, и даже повара отложили ножи и высунулись из-за плетёной загородки. Гедимин досадливо сощурился.

— Даже Равным Куэннам следует быть почтительными с Экеста, — сдержанно сказал Бронн. — Они дают Равнине дыхание. Даже нергоны встречают их с уважением.

— Ладно, — Гедимин пожал плечами. — Как их надо встречать? Ты говоришь про флейты…

— Ворота ветра, — старая самка согнула руки в локтях и сцепила пальцы в замок, показывая Гедимину дугу. — Вокруг города и над ним. Здесь висят всякие вещи, с которыми удобно петь. Из костей, из семян…

— Скогны делают бубенцы из белого металла, — подал голос кто-то из поваров. Старейшины скривились.

— Скогны делают много странного, — с явным неодобрением сказала самка. — Есть много поющих вещей и без этих… новшеств.

— Понятно, — сказал Гедимин, стараясь не морщиться — отношение Броннов к любым нововведениям раздражало его и временами пугало. — Ставить перед ураганами такие ворота с гуделками. Ветер их не выломает?

Бронны засмеялись — сначала старейшины, потом, переглядываясь и прикрывая рты, захихикали подмастерья.

— Экеста говорят ветру, как ему дуть, — сказала самка. — Если там их поющие вещи, ветер никогда их не сломает.

— Вот так надо вешать семена, — один из Броннов, осмелев, показал Гедимину связку странных гремящих штуковин. — А это раковины. Вот шипы снизу, а в опорах ямки под них. Вот так их насаживают, и ни одно отверстие не прикрыто.

— Угу, — сармат подавил невесёлую ухмылку. «Ещё бы чертёж начертили…»

— Вы закончили работу? — он перевёл взгляд на двери склада. Бронн с раковинами и семенами быстро спрятал их за спину. В мастерской стало тихо.

— Все вещи сделаны, — ответила Нурру, и ещё два мастера слегка склонили головы и сложили руки в жесте согласия. — Больше у тебя не осталось дерева, но вещи все здесь. Тут было хорошо работать, и мы работали быстро. Посмотри на свои вещи и возьми их в руки. Мы ждём твоего слова.

Она ещё не успела договорить, как все, и Бронны, и нхельви, отступили с прохода. Кто-то из подмастерьев открыл дверь.

Пока Гедимин перебирал готовые штыри и рычаги, в мастерской было тихо — сармат слышал, как снаружи шумит дождь, и как бурлит новая река. Он попробовал скрепить несколько штырей, забивая обточенные концы в гнёзда, надавил ладонью на собранную решётку и довольно хмыкнул. «По крайней мере, этот процесс закончен. Дальше я уже сам. Хорошо, что армированных перекрытий немного…»

— Всё готово, — сказал Гедимин, выбираясь в мастерскую. — Хорошая работа.

— На Равных Куэннам хорошо работать, — отозвалась Нурру, и двое мастеров с ней согласились. — И хорошо жить под благословением Пламени. По его воле никто не поранился в эти дни, ни с кем не было беды. В Уште будет праздник в честь нового Пламени.

Гедимин неопределённо хмыкнул.

— Вы теперь можете уехать, — сказал он. — Плату я вам отдал.

— Мы уедем, когда прольётся вся вода, — ответила Нурру. — Дом Пламени снова будет свободен. Твоя плата хороша, мы о ней не забыли.

«Что-то я не то сказал. Или не так,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Может быть, на меня даже пожалуются.»

— А что вы будете с ней делать? — спросил он. — Я не видел, чтобы вы работали металлическим инструментом. Вы вообще не используете металл?

Бронны быстро переглянулись, насторожили уши и зашевелили руками, будто приглаживая воздух.

— Тому, что падает, сжигая, трудно верить, — медленно проговорила Нурру, пытаясь заглянуть под лицевой щиток сармата. — Тому, что течёт, а потом твердеет, тоже. Если оно текло, а потом застыло, оно потечёт снова. Как ему верить?.. Твои вещи хорошо сделаны, мастер Дим-мин. Скогны возьмут их с большим почтением.

— Скогны готовы верить всему, — пробормотал один из мастеров. — Скогны очень неосторожны!

Гедимин встряхнул головой. Ему казалось, что его мозг вот-вот потечёт — и уже навряд ли застынет. «Вот что у существ в головах⁈ Если у металла есть температура плавления, а она в обычных условиях не достигается даже близко…» — он оборвал мысль и старательно ухмыльнулся.

— Теперь понятно. Я думал — если вам не нужен металл, может, дать что-нибудь другое?

— Твоя плата хороша, — поспешно ответила Нурру, прижимая уши к голове. — Никому не было обиды.

«Теперь они ещё и испугались,» — думал Гедимин, выпрямляясь во весь рост под ливнем — даже забыл обернуться защитным полем после тесных помещений мастерской. «И толку, что я понимаю их язык? Всё равно ничего непонятно.»

…Душевую, прикрытую защитным полем, не затопило. Все обломки валялись там, где Гедимин вчера их оставил. Он, болезненно морщась, прошёл по ангару, подобрал расколотую дверную створку и положил её рядом с ещё двумя — теми, что не вовремя оказались закрыты во входном «шлюзе». «Пока поставлю, что уцелело,» — думал сармат, разбирая дополнительные «шлюзы» — там сохранились створки подходящей ширины, было чем закрыть зияющие проёмы. «Эти обломки можно скрепить штырями. Гзеш соберу на переплавку. А вот кости уже не склеишь и не спаяешь. Весь привод под замену!»

…Вепуат сидел за столом и задумчиво вертел в руках конусовидную раковину. К Гедимину он повернулся с радостной ухмылкой.

— Я вот ракушку для часов подобрал. По размеру вроде как та. Проверь, годится?

«Да уж, выбрал самое срочное дело,» — Гедимин с кривой ухмылкой забрал у него ракушку, заглянул внутрь и пожал плечами.

— Сойдёт.

Отложив заготовку для «часов», он зарылся в груду костей, засохших хрящей и внутренних раковин. Такое сырьё у Скогнов и Броннов, видимо, валялось на дальнем складе и разбиралось по мере надобности, — Гедимину его по первому звуку привозили мешками. Сармат не раз пытался рассортировать всё это по размерам и структуре; последняя попытка была вчера, но сегодня костяной склад снова выглядел одной большой хаотичной грудой. «Вот это пригодится для привода. А эти вставлю в вентиляцию. А вот и штатив…» — Гедимин переложил найденные обломки на стол. Над головой еле слышно хмыкнули.

— Тебе помочь? У меня тут пока работы нет…

Гедимин смерил Вепуата угрюмым взглядом. Пальцы левой руки тот держал как-то странно — будто хотел почесать её прямо сквозь перчатку, но понимал, что нельзя.

— У тебя нервы в руке отросли?

— Лучше бы не отрастали, — Вепуат покосился на перчатку и поморщился. — Может, до завтра привыкну…

— Вот и сиди, привыкай, — буркнул Гедимин, по локоть закапываясь в груду сырья. «На склад отнести это всё, что ли? Может, там разложу нормально по размерам. Там места хватит. Только спускаться каждый раз неудобно.»

Над головой снова хмыкнули.

— А я вчера, оказывается, столько всего пропустил! Ты тут сражался с ураганом?

Гедимин, не оборачиваясь, дёрнул плечом.

— Отгонял летучих слизняков от душевой. Неприятные твари. А от урагана большого вреда не было. Даже заглушки не повылетали.

Вепуат хрюкнул в респиратор и уселся на край стола.

— Экеста направляют ветер. Могут из штиля за секунду сделать ураган. Местные их отводят от городов, как могут. Бывало, они целые Сфены таскали с места на место… Ты их, случайно, не просканировал? Про их ДНК я, конечно, не спрашиваю…

— Давай сюда смарт, — буркнул Гедимин, включая передатчик. — Сканы есть. ДНК ищи сам.

Едва смарт Вепуата замигал, Гедимин столкнул сармата со стола и на освободившееся место высыпал костяные заготовки. Разведчик, без единого звука отступив к своему месту, устроился там, и ещё час Гедимин слышал от него только хмыканье и шумные выдохи. Сармат не оборачивался — ему и так было чем заняться.

— Ага-а… Теперь всё видно, — наконец заговорил Вепуат. — Красивые всё-таки существа… Теперь понятно, чьи перья на мне отрастают. А я думал — на что они похожи?

«Красивые?» — Гедимин недовольно сощурился. «Эти летучие слизняки? Что-то не то его смарт наанализировал.»

— И в микро… ну да, мицелий — он и есть мицелий, — снова подал голос Вепуат; собеседник ему был не нужен — хватало экрана перед глазами. Когда Гедимин повернулся к нему, он растянул в воздухе метровую голограмму и что-то по ней передвигал, не замечая ничего вокруг.

— Та же сетка, те же нити… видимо, тут закономерность. У трёх разумных видов… да, сходство очевидно. А если в сравнении…

Гедимин вытряхнул дымящийся лист переплавленного гзеша на поддон и повернулся к разведчику.

— Что ты там высмотрел?

Метровый голографический экран, поделённый на три части, занимали изображения узловатых нитей, хаотично переплетённых между собой. Вепуат водил когтями по экрану, отмечая промежутки между узлами. На экране вспыхивали цифры — прибор высчитывал длину отмеченных отрезков.

— Везде одна и та же структура, — отозвался Вепуат, не отрываясь от экрана. — Что у воздушных, что у водных, что у огненных. В какой-то момент существо разваливается на нити… и пропадает со сканов. Сэта говорят — при этом теряется контроль. Остальные два такие всегда. Что у них с контролем, интересно… да и с интеллектом в целом…

— У вчерашних я интеллекта не заметил, — буркнул Гедимин, разглядывая нити. Ему было не по себе. «Я, конечно, не биолог — но как это вообще может работать? Они же все одинаковые. Костная ткань, мышцы, сосуды, — где это всё? А ведь это не грибы, не бактерии… они сложно движутся, даже взаимодействуют. И состоят из мицелия. Мать моя колба, какой псих это выдумал⁈»

Вепуат наконец оторвался от экрана и оглянулся на Гедимина.

— Так тебя спроси — ты и у сарматов интеллекта не заметишь, — ухмыльнулся он. — А Экеста контролируют воздушные потоки. И способны к игре. Довольно высокий уровень для неклеточного строения…

Он смахнул с экрана голограммы. Осталась таблица со множеством ячеек, заполненных числами.

— Ага-а, — протянул Вепуат, касаясь когтем экрана. — Так я и думал. Плотность. Плотность нитей и частота узлов. Знать бы ещё, от чего это зависит. От давности трансформации? На контрольный эксперимент Сэта не согласятся…

— Что ты надумал? — насторожился Гедимин.

— Я так предполагаю… — Вепуат свернул экран окончательно и обхватил себя за плечи; похоже, и ему было не по себе. — Когда-то все эти несканируемые — и Экеста, и Селасси — были нормальными существами. С клеточным строением и всем, что полагается. А потом началась трансформация. Как у Сэта с их огненной формой. Может быть, сначала она была управляемой. А может, сразу бесконтрольной, — сейчас спросить не у кого. Так или иначе, контроль они потеряли. И так и остались. И…

Он зябко поёжился, и Гедимин положил руку ему на плечо.

— Есть вероятность, что с Сэта будет то же самое, — Вепуат быстро оглянулся на дверь, будто кто-то мог его подслушать. — Со всеми сразу… или постепенно, пока всех туда не унесёт. Гуманоидная форма растворится, останется только нитевая. Будет такая… разумная плазма. Цивилизация на этом, конечно, накроется. Зачем плазме цивилизация?

Гедимин встряхнулся, отгоняя тревожащие картины. Ему было совсем не по себе. «Это гипотеза,» — повторил он про себя. «Возможно, Экеста и Селасси никогда не были гуманоидами. И никакой цивилизации у них не было. И — в любом случае — мы тут ни при чём.»

— А если верить местным, — Вепуат понизил голос; его радужка заметно потемнела, в глазах не было даже намёка на усмешку. — А они говорят об этом очень упорно… То нитевая трансформация — только дело времени. Кто тут давно живёт, уже превратились. Кто недавно — постепенно движется туда же. И мы вот пришли… Как думаешь, какая у нас будет нитевая форма?

Гедимин схватил его за плечо и крепко встряхнул.

— Уран и торий! Вепуат, ты в себе? Что ты вообще несёшь⁈

Он не удивился бы, если бы голова разведчика безвольно мотнулась, а сам он сполз под стол. Однако Вепуат с неожиданной ловкостью высвободил плечо и перемахнул через стол — туда, где Гедимин до него не дотягивался.

— Heta! — он вскинул пустые ладони и старательно ухмыльнулся. — Ты чего? Уже и порассуждать нельзя.

— Рассуждатель, м-мать моя колба… — пробормотал Гедимин, недобро щурясь. Гоняться за Вепуатом было бессмысленно, расспрашивать его — тоже, — после такой вспышки он явно был настроен перевести всё в шутку. «А он не просто болтал, что в голову взбредёт,» — думал Гедимин, чувствуя, как что-то неприятно шевелится под рёбрами. «Там был смысл. Он на что-то наткнулся. Возможно, на что-то важное.»

— Ты Айзеку говорил? — спросил он, делая вид, что по третьему разу проверяет собранный привод. — Про нитевые формы… и что это здесь со всеми?

Вепуат хмыкнул.

— Зря я, кажется, открыл рот. Только напугал тебя. Повезло ещё, что Гварзы тут не было!

«Так и думал — сползает с темы,» — Гедимин сузил глаза. «А дело ведь не в том, кто чего испугался. Если он наткнулся на реальное явление… Так. Стоп. Трансформация — вопрос времени, и все, кто долго тут живёт… Стоп! Что тогда с Куэннами?»

— Куэнны, — он развернулся к Вепуату, и тот вздрогнул. — С ними что? Они гуманоиды. И цивилизация у них есть. А живут они тут чуть ли не дольше всех.

— Ну, дай их микросканы, — Вепуат пожал плечами. — Посмотрим, насколько они гуманоиды. Ты видел хоть одного Куэнна? А когда они сюда пришли, знаешь? Я вот только видел покинутый город. И слышал, что раньше им до всего было дело, а теперь они будто сгинули. Может, там как раз завершается трансформа… Hasu! Нет, сидеть взаперти вредно. Пойду проветрюсь.

Перья поднялись дыбом и с треском легли ему на плечи. Он протиснулся в приоткрытый шлюз, и крышка люка поехала обратно. Гедимин смотрел сармату вслед, угрюмо щурясь. «Ему бы поговорить с Айзеком. Айзек видел Куэннов. И он же — командир экспедиции. Если жизнь на Равнине потенциально опасна для разума и несовместима с цивилизацией — отсюда надо уходить. Не дожидаясь, пока кто-нибудь расплетётся на нитки.»

…Гедимин опустил рычаг, и по ангару пронёсся негромкий перестук — один за другим закрывались лючки вентиляции. Сармат, довольно хмыкнув, оглянулся на «шлюзовую камеру». Сейчас из рабочих створок была выдвинута всего одна, внешняя — входные ворота. На чёрном дереве ярко синели свежие скобы, стянувшие трещину.

Сармат закрепил новый шланг и повернул вентиль. По полу застучали холодные капли. Гедимин прибавил напора — на камень брызнули тонкие струи. Там, где нужно было сменить только треснувшие наконечники, работа уже была закончена; прикрепив к трубопроводу ещё пару шлангов, сармат повернулся к стене. «Самая важная деталь, если верить Вепуату,» — с кривой ухмылкой он повесил у входа водяные часы.

…Крышка люка сдвинулась — уже не со скрежетом, а с сырым чавканьем. По туннелю побежали тонкие струйки воды. Айзек, вполголоса выругавшись, задвинул крышку. Гедимин прикрыл пульт защитным полем и оглянулся на реактор — нижняя часть корпуса была герметична, ей ничего не угрожало. «Да у меня и пульт без электричества,» — запоздало вспомнил он. «Разве что тросы подмокли бы. Но они и так отсыреют. Почему дождь не выпадает понемногу равномерно? Зачем выливать весь запас раз в две недели⁈»

— Не затопил тебя? — спросил Айзек с виноватой усмешкой. В руках он держал массивное кольцо из красного «стекла» — накопитель энергопередатчика. «Всё-таки переплавили. Не видел его с той аварии. Ну, хоть в этот раз Маккензи сделал всё вовремя,» — пронеслось в голове Гедимина, и он поднялся из-за пульта.

— В принципе, пластина в реакторе ещё не переполнена, — сказал он, покосившись на потёки вдоль коридора. — Можно подождать до завтра, до лётной погоды. Если вдруг кольцо самопроизвольно разрядится — а оно может, тут фоновая сигма, и не всегда постоянная…

Айзек быстро закивал.

— Сигму мы отслеживаем. Кольцо из-за экранов не выносится — хоть заряженное, хоть пустое. А насчёт погоды… — он криво ухмыльнулся. — Боюсь, она теперь навсегда нелётная.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что⁈ Что там опять…

— Мы с Кененом обошли весь барак, — перебил его помрачневший Айзек. — Потратили час — и без толку. Никто из филков не хочет даже прикасаться к воздушным дронам. Зря ты только старался, его восстанавливал.

Гедимин с присвистом втянул воздух. «Что ещё за бред⁈»

— Что значит — не хочет прикасаться? Что, энергию сбрасывать больше не нужно? Филки так решили? Всё, реакторы не строим, проект отменяется?

Айзек быстро отвёл взгляд.

— Что-то сегодня у всех с нервами. Погода, что ли, влияет?.. Никто не говорил, что сбросы не нужны. Но надо искать другой способ. Летающие дроны слишком опасны… Да погоди ты! Не меряй по себе. Те филки, которые обгорели, — они не идиоты. С земными аппаратами справлялись. Но все эти примитивные штуковины слишком сложны в управлении. Там, где всё на глаз и на нюх, очень легко ошибиться. А последствия… ну, ты сам видел.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Меня самого та штука не радовала. Что баллон, что ракеты. Но выбирать тут не из чего. Земной аппарат из костей и ворвани не построишь.

Айзек кивнул.

— Остаётся сброс с земли. Прямой луч в небо. Сбрасывать придётся из экранированной «чаши», землю прикрыть метра на три — но хотя бы не возиться с ракетами и разделением газов. Посчитай, как это должно выглядеть.

— Сброс с поверхности? — Гедимин задумчиво сощурился. — Да как ты и сказал. Колодец, обмазанный золотой глиной. Сверху линза. Направление луча строго вверх — это кодируется пульсацией, излучатель я сам настрою.

— Линза… — пробормотал Айзек, доставая из-под брони ежедневник. — Значит, всё упирается в линзу. Колодец ты в проект внесёшь, глину пока заменим защитным полем, излучатели я тебе принесу на донастройку. Остаётся линза. Мысли есть? Тащить сюда обсидиан…

Гедимин поморщился.

— Какой обсидиан⁈ Ты мои проекты читаешь или Би-плазме скармливаешь? Я же писал о минерале из жаровен. Как он по-местному?

Айзек досадливо хмыкнул.

— Вот ты попробуй в одиночку контролировать базу, потом проверим твою память… Жаровенный камень? Да, теперь вспомнил. Односторонняя линза… А ведь это даже немного лучше обсидиана?

— Чуть безопаснее, — сдержанно согласился Гедимин. — Если дашь мне разобрать пару жаровен…

Айзек усмехнулся.

— Погоди грабить базу. На Равнине много жаровен, найдётся, что разобрать. Спроектируй пока новую установку. С учётом, что линза будет сборная. Этот минерал глыбами не залегает. Разве что договоришься с Текк’тами, чтобы слепили блин.

«Слепить блин с сохранением свойств… Можно подумать,» — Гедимин кивнул собственным мыслям.

— Что там проектировать? — он пожал плечами. — Какими костями скрепить камни и стекляшку? С какой стороны поставить филка с пульсатором? Пока что это будет такой… переносной излучатель. Два скреплённых блина и подставка с ручками.

Айзек весело хмыкнул.

— Чем проще, тем лучше. Рассчитай количество ручек, чтобы филки его сами таскали. Может, хоть его они не раздолбают!

…«Значит, вместо пусковой камеры в верхней полусфере будет фокусирующий колодец…» — Гедимин положил на стол нужный лист чертежа и ненадолго задумался. «Да, это решит многие проблемы. Проще один раз вставить линзы и выстроить экран, чем каждую неделю возиться с газом и ворванью. Надо было сразу думать в эту сторону. Зачем мне вообще приспичило запускать шарики⁈»

19 день Камня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

По всему плато горели фонари, и раздавались недовольные возгласы — на работу выгнали всех. Филки с костяными лопатами ворошили гравий, засыпая следы урагана. Первые шатры на краю лагеря уже встали, туда же перетащили и полевые кухни — теперь аборигены строили штабеля избочонков и корзин с припасами, ставили последние палатки и возились с сарматским лагерем. Лабораторный шатёр поставили первым; что там внутри, Гедимин не видел, но несколько Скогнов разгружали у входа волокушу — была надежда, что хотя бы стол не придётся тащить самому, и подстилки тоже вернут.

— Вот этого амбала бы к делу привлечь… — слышал он недовольное бормотание филка с лопатой и насмешливо щурился. «Нас тут трое — я, Вепуат и Гварза. А мешаю им я один. Не про Гварзу же они там бурчат…»

Кроме троих сарматов, на пятачке, не пострадавшем от урагана, стоял Корген, опираясь на воткнутый в землю посох. За прошедшую минуту вид у стража стал менее растерянным — сначала, когда Гедимин перехватил его у полевой кухни, казалось, что Корген готов нырнуть в скалу. «Стоило позвать Гварзу, он ещё ничего не сказал, а все уже успокоились,» — Гедимин покосился на стайку из двух десятков нхельви, окружившую сарматов. «Даже зверьки. И только меня он бесит. Вот как это получается?»

Сейчас (последнюю минуту) все держались спокойно — собрались они тут для дела, и Гварзу Гедимин позвал сам.

— Сейсмоиспытания? — переспросил тот, оглядываясь на «ободранную» долину. Там с утра было тихо — гравий не копали, Текк’ты ещё не приползли — ждали, пока просохнут скалы. Столярные бригады перебрались на край плато и устроились рядом с кухней — их работа закончилась ещё вчера. «Как рассветёт, уедут,» — Гедимин с удивлением почувствовал грусть. «Хорошо отработали. Даже по плану. Это редкость на Равнине.»

— Идея, в целом, разумная… — протянул Гварза, переводя взгляд на Гедимина. — Проверить готовые полости… И на какую нагрузку?

— Предельную, — отозвался Гедимин, стараясь не давать воли раздражению; объяснять элементарные вещи дикарям он ещё был готов, но Гварза мог бы и сам включить мозги и напрячь память. — Землетрясения какой силы тут возможны? Надо смоделировать максимальную нагрузку. Если что-то рухнет — лучше сейчас, в пустую пещеру, чем на реактор.

Гварза повернулся к Коргену. Тот зазвенел спинными шипами. Что-то из разговора он понимал — но, скорее всего, через слово.

— Насколько сильно сотрясается земля? — повторил он, тыкая посохом в гравий. — Обычно она тут спокойна. Но в сильный день Камня…

— Если сказать нхельви «самое сильное землетрясение», они поймут, чего от них хотят? — перебил его Гварза. — Точность нам пока не нужна. Нам нужно встряхнуть пещеры, чтобы узнать прочность их стен и сводов.

— Нхельви разбираются в землетрясениях, — заверил Корген, оглядываясь на зверьков. — Слушайте все! Самый сильный день Камня. Как дрожали скалы? Встряхнёте их так же?

— Самый сильный? — раздалось сразу с нескольких сторон; отдельные голоса Гедимин не распознавал, ориентировался только по направлению и интенсивности писка. — Первый день! Первый день! Сделать так же? Там, внизу? С какой стороны? С какой стороны?

— Снизу, — ответил Гедимин — и почувствовал, как от непривычной нагрузки заныли голосовые связки. Вокруг стало тихо.

— Так, будто пещеры в эпицентре, и очаг прямо под ними, — продолжил сармат, надеясь, что слова, которые есть в его голове, как-то отображаются в речи на чужом языке, а не остаются набором непонятных звуков. — Вы так умеете?

— Гедим-мин, — медленно, будто с трудом открывая рот, проговорил Гварза. — И давно ты…

— Очень сильная тряска тебе нужна? — один из нхельви оперся передними лапами о ногу сармата, и Гедимин, забыв о командире, наклонился к нему. Это был непростой зверёк — все остальные, когда он заговорил, тут же замолчали и навострили уши.

— Чем сильнее, тем лучше, — ответил Гедимин, думая, что удобнее было бы говорить, сидя на земле.

— Нас тут мало, — сказал нхельви. — Мы не сможем. Нужно больше.

«Всего-то?» — Гедимин едва сдержал облегчённый вздох.

— Можешь позвать сородичей? — спросил он. — Ваше поселение далеко? Можно поискать Кейланна, или вот Хассинельг…

— Хассинельг болен, — отозвался Корген. — А летать нхельви не любят. Но холмы, в самом деле, рядом. С первым светом отправляй гонцов! Дело важное — это ведь дом Пламени…

Гедимин не сразу понял, что последние фразы относятся не к нему.

— Две трети из Нхейли придут, — сказал зверёк. — Все не придут — плохие дни, холод близко. Звать из Нхагги? Лишний день…

— Хоть с другого края Равнины, — отозвался Корген. — Но вас должно быть, сколько нужно, и ни на один хвост меньше. И сильно не тяните.

Нхельви, ничего не ответив, бросились врассыпную. Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Соберутся, — уверенно сказал Корген. — Не завтра, так через день. Скажу, чтобы для них подвезли еду. Где им можно сидеть, чтобы не мешать вам? Когда их много, это… беспокойно!

— На дне долины — два ангара, — ответил Гедимин. — Внутри тепло. Оставлю приоткрытыми. Пусть только не трогают то, что там лежит.

— Ангары? Длинные дома, два рядом? — Корген вскинул посох над головой, сделал свет поярче и огляделся по сторонам. Мимо пронёсся нхельви, но окликнуть его страж не успел. Громыхнув спинными шипами, он замахал посохом и быстро пошёл к шатрам. На окраине лагеря остались только сарматы.

— Кет, — недобрый прищур Гварзы не предвещал ничего хорошего. — Всё тот же вопрос. Давно ты знаешь язык нхельви?

— А что, я должен стоять, как идиот, когда вокруг все верещат? — Гедимин сощурился в ответ. Гварзу передёрнуло.

— Я спросил не об этом. Что ты с собой сделал?

— Ничего, — буркнул Гедимин. — Иди работать. Некогда мне…

Пальцы Гварзы с неожиданной силой вцепились в его наплечник. Сармат мигнул.

— Какие ещё языки ты знаешь?

— Никаких, — отозвался Гедимин и услышал раздосадованный возглас Вепуата — и сам в ту же секунду понял, что спросили его по-джагульски, и он на том же языке ответил. «Конспиратор, мать моя пробирка! Говорил мне Ассархаддон…»

— Отлично, — процедил Гварза. — Предположение, что ты что-то выучил естественным путём, можно отбросить сразу. Значит, какая-то местная штука. И я, кажется, знаю…

Наплечник Гедимина заскрежетал — Гварза определённо пытался содрать верхние пластины. Сармат подался назад — скрежет стал громче.

— Скафандр-то зачем ломать? — подал голос Вепуат. Гварза, молча показав ему кулак, впился взглядом в глаза Гедимина.

— Хассинельг. В тот день, когда он был на краю, — что он оттуда вынес? Показывай!

«Догадливый теск,» — Гедимин, поморщившись, отодвинул нагрудные пластины. «Знаток местных традиций. Эта ерунда с костями — похоже, отработанная технология. Их там много лет добывают. Ну, если по пути не растворяются. Рудник, сожги его плазма…»

— Ну? — Гедимин тронул пальцем обломок кости, вплавленный в комбинезон. Фрагмент древней органики напоминал о себе, когда сармат стирал одежду — тогда было важно в задумчивости не выломать его из «ткани»; в другое время Гедимин о нём забывал начисто.

Гварза впился взглядом в кость и, громко помянув спаривание «макак», закрыл её пластинами брони. От неуклюжего толчка щитки легли неровно, шов остался открытым. Гедимин, досадливо хмыкнув, поправил его.

— Бегом за мной! — гаркнул Кенен. — В карантин на две недели! Хепри, дежурства на реакторе…

— А меня чего не в карантин? — нахохлился Вепуат. Гварза вздрогнул всем телом и развернулся к нему.

— А с тобой что?

Вепуат показал ему руку — три пальца в грубой тёмно-серой коже и один — белый, гладкий, как у нового клона.

— Вырастил кровяным камнем, — похвастался он. — Быстро, кстати, растёт. Но ощущения мерзкие. Давай и меня в карантин. Айзеку на радость.

«Только бы Гварза не полез к реактору сам,» — мелькнуло в голове у Гедимина, когда он смотрел на волны, бегущие по лицу Кенена. Командира перекосило, со словами он нашёлся не сразу.

— Два кретина!

— А кто филкам даёт жрать местное — не кретин? — взвился Гедимин. — Кто их голышом на Равнину выпускает — нормальный? Тут мутагенов до…

Гварза громыхнул кулаком о кулак. Гедимин, дёрнув плечом, внезапно заметил, что на нём повис Вепуат — и, кажется, тянет его назад, к ангару. «Вот только откроешь рот — сразу кто-нибудь затыкает…»

— Молчать! — рявкнул Гварза. — Скафандры не вскрывать, фильтры усилить, воду сливать после облучения. И каждое утро — на тестирование! Если тест найдёт хоть что-то, я сам вас обоих утилизирую!

— Ага, ага, — Вепуат кивнул. — Мы запомнили. Если это всё…

Гварза скрипнул зубами.

— На кой вас взяли в экспедицию⁈

Он развернулся и пошёл к отряду филков. Последние несколько минут Гедимин почти не слышал шороха гравия — мелкие сарматы, оставив в покое незарытую канаву, прислушивались к разговору.

— Работать! — рявкнул на них Гварза. Кто-то охнул, получив кулаком в спину. Гравий зашуршал снова, громче прежнего. Вепуат с тяжёлым вздохом покачал головой.

— Он пойдёт советоваться с Айзеком. А вот Айзек нас и вправду может закарантинить. Надо нам хоть что-то успеть сделать, пока он там ходит.

— Надо, — согласился Гедимин, оглянувшись через плечо на широкое ущелье. Под обрывом было тихо — Текк’ты до сих пор не появились. «Может, ближе к рассвету…» — сармат подавил вздох, в очередной раз напомнив себе, что работа движется, и быстро — и ничего, что не по плану.

— Пойдёшь к ученикам? — Гедимин кивнул на ангар. Скогны ещё не собрались у ворот — всех согнали заново ставить шатры, а после урагана, перепахавшего фундаменты, это было непросто. Но если бы Вепуат позвал в цех, все шатры были бы брошены — в этом Гедимин не сомневался.

— Это успеется, — отозвался разведчик, высматривая что-то на экране сигма-сканера. Дрон, зависший над лагерем, мигнул бортовыми огнями и поплыл к нему.

— Пойдём за красными камнями, — Вепуат поймал дрон на руку — странным, неуклюжим движением, будто ждал, что аппарат сам выпустит когти и сядет на предплечье. — Ты за корзинами, а я поймаю филков. У них как раз и лопаты под рукой…

…Как Вепуат уговаривал Гварзу отпустить рабочих в Сфен Огня, Гедимин не слышал — но, когда он снова увидел разведчика на тропе, тот был взъерошен, все перья торчали дыбом. Филки, бредущие за ним, упорно смотрели под ноги и хмурились. «Ну, хоть лопаты не забыли,» — подумал Гедимин, пересчитав рабочих и их инвентарь. Сам он принёс со склада корзины и мешки. «Вечером, может, будут поставки из Аса’ана. Два дня потеряли впустую, надо набрать сегодня хотя бы полтонны. Дурацкое, дикарское занятие — и никак его не модернизируешь…»

— Сегодня день раскопок, — криво ухмыльнулся кто-то из филков. — Всё утро с лопатой!

— И днём будет то же, — мрачно добавил другой. — Весь холм перекопан торнадо! Вот бы эту энергию, да в мирных целях…

Гедимин встряхнул головой — мозг, как водится, реагировал «включением» на всякую ерунду и потом гонял её часами без малейшей пользы.

— Неужели нельзя соорудить какой-нибудь отвал? — снова подал голос первый филк. — Прицепить к животному и ровнять гравий — сразу весь массив, а не лопатой по камешку? Ещё и лопаты какие-то… местные!

Гедимин сердито сощурился. Лопаты модернизировать он мог бы, и даже пытался — но широкие штыки из рэссены Айзек и Гварза посчитали слишком тяжёлыми.

— Чтоб соорудить отвал, надо, чтобы кто-то его изобрёл, — отозвался Вепуат. — А у Гедимина и так нет свободной минуты. Он даже спит у реактора. Не хотите работать лопатами — работайте мозгами! Кто за вас должен всё делать⁈

Гедимин удивлённо мигнул. «Похоже, Гварза его долго полоскал. Гварза довести умеет. Таким злым я его не видел. Вон, даже филки заткнулись. Ну, тем лучше. А отвал… надо подумать.»

…Дрон с закреплённым на нём фонарём в широком отражающем колпаке повис над кратером. На скалы сверху падал яркий жёлтый луч. Гедимину он напоминал свет Солнца — звезды, оставшейся где-то за порталом, в миллиардах парсеков отсюда. Филки под жёлтым лучом приободрились — без споров разделили инвентарь и пошли прочёсывать склоны. Гедимин с Вепуатом копались в пепле на другой стороне кратера, но сармат слышал стук лопат, шелест просеиваемого грунта и шорох камешков. Лишней болтовни слышно не было — лишь короткие фразы по делу.

— Видимо, смирились, — Вепуат с кривой ухмылкой оглянулся на дальний склон. — Или отдохнули за два дня. Или думают, что дальше так и пойдёт — сутки через двое.

Гедимин фыркнул.

— Слишком мало рабочих. Может, четвёрка нормальных сарматов справилась бы, но эти… — он резко качнул головой. — Видимо, нужны сменщики. Поговорить с Айзеком…

— А поговори ближе к вечеру, — неожиданно согласился Вепуат. — Сегодня собирались привезти ещё кого-то. Не всех же Альгот к себе заберёт! У него столько народу в лабораторию не влезет.

Стук и шорохи внезапно смолкли. Гедимин обернулся, резко распрямляясь, и увидел, что филки, подобрав корзины и лопаты, перебираются выше по склону. «Зря они бегают туда-сюда,» — подумал он, опускаясь на землю. «Обломков тут везде поровну. Даже если там богатое гнездо — ну, поднялись бы к нему позднее, на следующем витке. Тут всё надо прочёсывать плотно…»

Ленивые мысли прервал оглушительный грохот. Кратер встряхнуло, вниз по склону потёк пепел, и что-то загромыхало, осыпаясь. Гедимин вжался в склон, прикрыв собой Вепуата — и сквозь шорох и стихающий перестук услышал радостные голоса.

— Tza atesqa! — кто-то ударил ладонью о ладонь.

— Atesieq, — поправил «знатока языков» кто-то более грамотный.

— Да без разницы! Давай за волокушами. На руках это не дотащишь. Вот так — другое дело, а то — лопаты, корзинки…

— Яд-дро Сатурна! — выдохнул Вепуат, выбираясь из-под Гедимина. — Да слезь ты! Эй, внизу! Вы что творите⁈

В рядах красно-жёлтых скал зиял широкий пролом. Остатки зубцов лежали горой на дне кратера. Вокруг столпились филки. Кто-то уже набивал мешки, кто-то примерялся расколоть валун покрупнее. На вопль Вепуата все обернулись с недоумением.

— Ну Гедимин! — разведчик, превратившийся в пернатый шар, уже стоял на дне кратера. — Ты сдержался, так эти полоумки… Вы, все! Кто это придумал?

Филки переглянулись.

— А что не так? — медленно проговорил один из них, с колёсометалкой за плечом. Оружие было у двоих — и Гедимин, осмотрев пролом и гору обломков, уже достроил в мыслях, как склон подрывали с двух сторон. Один хорошо разогнанный снаряд легко раскрошил бы непрочную породу, а уж два снаряда, пущенные с умом… «А они не дураки. Один день покопали — и уже додумались,» — Гедимин одобрительно ухмыльнулся. «И вот — двадцать тонн камня. Осталось успокоить Вепуата и найти волокуши.»

— Я тебе голову окручу, — тихо и печально пообещал филку Вепуат, пытаясь сдвинуть обломок. — Если бы здесь можно было взрывать — думаешь, мы без тебя не взорвали бы⁈ Умник, м-мать твоя колба… Гедимин! Что теперь делать?

Он обернулся к сармату. Тот хотел ухмыльнуться, но осёкся — глаза Вепуата почернели и сузились. «А он ведь сильно расстроен,» — подумал сармат, глядя на разведчика с опаской. «Он говорил про эти кратеры…»

— Вывозить обломки, — снова подал голос сердитый филк. — Уж не знаю, почему в дикой местности нельзя взрывать камни — но они взорваны. Обратно не склеишь.

Вепуат дёрнулся, как от удара, и с надеждой заглянул Гедимину в глаза. Тот растерянно мигнул.

— Ремонтник! Это ещё можно восстановить? Попросить Текк’тов слепить обратно? Хотя бы крупные зубцы, изолирующие круги, — мелочь-то ладно… Можно снова их замкнуть?

— Уверен, что надо? — Гедимин пристально посмотрел на него. Ему было не по себе. «Странная у него реакция. Но — Вепуат по пустякам не паникует. Что-то в самом деле не так…»

— Надо, — Вепуат кивнул. — И лучше бы не тянуть. Эти скалы тут не просто так. Надо их поставить на место.

Филки дружно фыркнули.

— Я больше не работаю, — мрачно сказал один из них, воткнув лопату в битое стекло. — Идиотизм! Собираешь сырьё, ускоряешь его сбор, а тебе…

Вепуат вздрогнул и медленно повернулся к нему, но Гедимин развернул его обратно.

— Если уверен — будем чинить. Приползут Текк’ты — попрошу их. Много крупных обломков, их только склеить и поставить, — он провёл ладонью по груде камней, оценивая её объём и состав. — Этого хватит, чтобы закрыть круг.

Он посмотрел себе под ноги. Мелкие красно-жёлтые камешки раскатились далеко от крупных обломков и теперь лежали вперемешку со стеклянной скорлупой.

— … амбал оскорбляет тебя и портит твою работу, — повысил голос кто-то из недовольных филков. — Я не буду работать на психа! Идём отсюда. Надо всем сказать — с Хепри не связываться!

Вепуат шагнул вперёд. Гедимин еле успел схватить его за длинные перья. Пластины затрещали, но выдержали, филки шарахнулись вверх по склону.

— Погоди, — сказал Гедимин, подбирая мелкий камешек. — Круги мы восстановим. Но ещё останется десять кубов крошева. На целостность кругов оно не повлияет. Можно, в принципе, собрать его и пристроить к делу…

Филки остановились, заинтересованно прислушиваясь. Кто-то сделал шаг вниз по склону.

— Не повлияет? Уверен? — Вепуат заглянул Гедимину в глаза. Тот махнул рукой, указывая на уцелевшие скалы. Торчащие зубцы были самой разной толщины — некоторые источило так, что они напоминали загнутый коготь.

— Если это выполняет свою функцию, то и наши обломки выполнят, — Гедимин старался говорить уверенно. — Пока что можно собрать вот эту мелочь. Эй, наверху! Кто идёт за волокушей?

…Тащить повозку пришлось Гедимину — филки её бы и с места не сдвинули. На ней, придавленные защитным полем, лежали два кубометра булыжников и гравия. Вепуат порывался помочь, но сармат только дёргал плечом — от непредсказуемых нагрузок с разных сторон, того и гляди, могла треснуть сама волокуша.

— Разгружайте, — бросил Гедимин, развернув повозку к воротам ангара, и шагнул в сторону, поводя плечами. Вес неудобной повозки не удалось толком перераспределить — теперь он чувствовался во всём теле.

— Скогны не дали животное, — пожаловался кто-то из филков с лопатами; за разгрузку они взялись без возражений и вообще последний час вели себя тихо. — Ни в какую, как мы ни просили. Вон они, сверху таращатся…

Охранники-Скогны, и правда, глазели на сарматов с обрыва. Они наверняка видели, как Гедимин и Вепуат спускают волокушу в ущелье и как тащат её по ободранной скале. Гедимин досадливо сощурился.

— Текк’ты, — пробормотал он, оглядываясь на остатки спрессованного гравия; штабеля каменных лепёшек сильно поредели, но некоторые минералы так ни на что и не пригодились. — Могли бы докатить шар гравия. Не надо было бы спину ломать. Остальные восемь кубов они и покатят.

Вепуат рассеянно покивал. Мысли его были далеко — в них просочилось только упоминание Текк’тов.

— Ты отправь их туда сразу, ладно? — он просительно заглянул Гедимину в глаза. — Чтобы оно разломанным долго не стояло. Чем быстрее починим, тем лучше.

…Текк’т, ухватив пастью обломок скалы, занёс его над «склеенным» основанием. Его массивное тело легло вдоль ряда зубцов, закрывая собой и брешь, и сородича, соединяющего обломки. Второй камень тоже исчез за его бронированным боком; минуты три он держал скалу в зубах, потом выпустил и склонился над горой валунов, выбирая следующую «деталь».

Из-под слоя «стеклянных» осколков вынырнула голова другого существа. Оно ткнуло гору камней носом, и в воздух взвилась туча мелких булыжников и каменного крошева. Текк’т, качнув головой вбок, сбил тучу в плотный ком и принялся катать по земле. Один такой каменный шар уже лежал у склада, ожидая, когда его разобьют на части и сложат в ячейку. «А может, его уже в дело пустили,» — Гедимин вспомнил огромного Текк’та, специалиста по тонким непрочным пластинам, работающего у ангара. «Лежит снаружи, не надо лезть на склад, набирать камни в рот…»

Гедимин оглянулся на дальний вал. Там, в стороне и от «строителей скал», и от сарматов, собрались Сэта. Сначала их было меньше десятка, сейчас они едва помещались на валу.

— Хоть бы этого было достаточно, — пробормотал Вепуат, глядя, как растёт склеиваемая по частям скала.

— Они её слепят в монолит, — успокоил его Гедимин. — Все свойства сохранятся. Будет изолировать, как и раньше.

— Филки-недомерки, яд-дро Сатурна… — Вепуат громыхнул жёсткими перьями. — Что они на работу плюнут, я ещё ожидал. Но такого…

— Они ещё не знают местных традиций, — пробормотал Гедимин. «И я тоже,» — добавил он про себя. «И чего я не стал бы делать, так это склеивать скалу.»

… — Садись, — Айзек поднялся из операторского кресла быстрее, чем обычно — когда Гедимин его увидел, он уже стоял на ногах. — Показатели в норме. Кровь сдавал?

— Угу, — Гедимин сел к монитору. — С чего такая спешка?

Айзек хмыкнул.

— Едем в Ураниум. Если повезёт, вытрясем из Маккензи пласт накопителя для стационарной мачты. Но я бы надеяться не советовал.

— А, — Гедимин едва заметно шевельнул плечом. На Маккензи он давно не надеялся, но Айзеку за его попытки, тем не менее, был благодарен.

— Может, мне с вами?

Айзек отмахнулся и ускорил шаг.

… — Где-то ж надо его выгуливать… — Вепуат со вздохом покосился на Зелёного Пожирателя. Огромная многоножка лениво ползла по туннелю, останавливаясь на каждом дециметре, вскидывая усики-сенсоры и снова их роняя.

— Снаружи холодает, — пояснил Вепуат. — И ему неспокойно.

— А что с «трилобитами»? — без особого интереса спросил Гедимин.

— Едят и спят, — Вепуат вздохнул. — Летать отказываются. Сажаю их на руку, чтобы не отвыкали… Гедимин, ты это… Спасибо тебе за скалы.

— Это к Текк’там, — отозвался Гедимин, пожав плечами. — Работали они.

— А ты им поручил. Нарушил свои планы. Ведь явно что-то другое было у тебя намечено. Что-то для стройки.

Гедимин снова пожал плечами.

— Пока сейсмоиспытания не прошли, спешить некуда. Я хотел их послать за забутовочным материалом. Пора запасаться — там много нужно. Гравий, песок…

— Собирать камешки? — Вепуат слабо усмехнулся. — А песок… ты нашёл, где его выкопать? Тут я песка и не видел.

— Я тоже, — отозвался Гедимин. — Придётся дробить на месте. Это Текк’ты должны уметь. Это умеют даже филки.

Он снова попытался прикинуть, сколько времени уйдёт на такой объём работы — и снова упёрся в нехватку данных. «Они очень неравномерные. Не угадаешь, будет им трудно, легко, интересно или скучно. Работа сама по себе простая, только нудная. Если они там опять заскучают…»

…Гедимин поднял на ладони два камешка — застывший комок металла и обломок чёрнопесочной руды. Трудно было не жмуриться, когда над тобой нависают гиганты, и их слюна капает тебе на пальцы — но сармат, снова забывший поддон, щурился и терпел.

— Все маленькие камни над скалой, кроме этих, — медленно повторил он.

— Кроме двух этих, маленькие все, — эхом прогудело над головой, и Гедимин не мог понять, существа насмехаются или, и правда, пытаются перевести друг другу не вполне внятную речь. — Куэнн-работа новая. Много уже Куэнн-работы. Выбирает — кто?

— Я выбираю, — отозвался огромный Текк’т, чуть приподняв голову над краем обрыва, и нырнул в соседнюю скалу. Через пару секунд долина опустела — все панцирные змеи погрузились в камень. Ещё через минуту Гедимин увидел, как они выбираются из толщи горных пород в пещеру «Элидгена», и как двое из них «обнюхивают» намеченные в камне борозды и начинают прогрызать узкие туннели. Глубоко под наметками лежали водоносные линзы — источники воды для будущих хранилищ станции.

Из-под земли не доносилось ни звука. На дальнем краю долины, там, где у складов горел одинокий фонарь, чавкал размятый камень — Текк’т лепил пластины термоизоляции. Гедимин поднял сигма-сканер, направляя луч на ближайшее плато, и озадаченно хмыкнул.

— Куда он делся? Ты видел?

Существо, взявшееся за сортировку гравия, бесследно исчезло. Кажется, оно и не всплывало из скалы после того, как в неё нырнуло, — Гедимин не мог вспомнить, чтобы видел хотя бы изгиб его спины. На плато лежала нетронутая толща гравия.

— Уполз, — Вепуат пожал плечами. — Странно. Он ведь взялся за работу. Ты слышал?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Кликнуть их и назначить другого? Мне работа нужна, а не выяснения, что у кого зачесалось.

Вепуат крепко сжал его запястье.

— Погоди. Он ведь уже назначился. Если бы отказался, так и сказал бы. Они не скрытничают. Если мы сейчас вытащим других, они не поймут…

Гедимин сердито фыркнул.

— И что делать? Мне за него работать?

— Погоди, — повторил Вепуат, вглядываясь в темноту на той стороне ущелья. — Мне кажется, он вернётся. Пойдём пока в горячий цех. Там, у дверей, уже толпа. И из Аса’ана камень обещали прислать. Нам ведь ещё нужен камень? Того, что наломали филки, не хватит?

Гедимин досадливо поморщился.

— Ну да, нужен… — он оглянулся на тёмное плато и нехотя направился к цеху. «Кажется — не кажется… Вернётся — не вернётся… Говорят, они что-то строили для Кьюссов и Куэннов. Интересно, как это выглядело? Не результат, а процесс?»

…Грохот донёсся из вентиляционных лючков, когда ученики-Скогны положили на поддон первую чашку-конус с цветным орнаментом. Ручки у неё тоже были цветные, витые, на взгляд Гедимина — неудобные, но аборигены разглядывали их с гордостью.

— Ни в Синви, ни в Сэви такого не делали, — сказал один из Скогнов, оглядываясь на Гедимина; с тех пор, как все узнали, что он понимает их наречия, его постоянно пытались втянуть в разговор. — Все цвета чисты и красиво соединяются. Смогут ли Сэта повторить такое?

Гедимин покосился на соседнюю печь. Там трое учеников пытались соорудить что-то вроде большой ракушки с несколькими устьями. Даже Вепуат, против обыкновения, взялся за инструмент и выглядел очень озадаченным. «Немного не так они её тянут,» — понял Гедимин, приглядевшись к раскалённой заготовке. «Чуть сменить угол и точки нагрева… надо бы сделать им аналог горелки, вот что. Займусь, как будет время. Помочь, или Вепуат сам справится?»

Справа от ангара загрохотал камнепад. Гедимин, вздрогнув, качнулся было к двери, но, опомнившись, схватился за сканер. Соседнее плато кишело мелкими — метров по пятнадцать — Текк’тами. Весь слой гравия шёл волнами. Одна волна непрерывно катилась вглубь плато, прочь от края, вторая, более высокая — на край. Не мешая друг другу, они расходились, и слой гравия становился всё тоньше, осыпаясь на дно долины. Среди падающих обломков не было ни чёрнопесочной руды, ни застывшего металла. Руду, непрерывно оттекающую от края плато, в двадцати метрах от обрыва ждал огромный Текк’т. Кончиком хвоста он смахивал её на свои витки и там скатывал в шар.

— Что там? Работа пошла? — Вепуат оглянулся на Гедимина и широко ухмыльнулся. — Ну вот, а ты волновался! Мало ли куда надо было отлучиться…

— Он позвал сородичей, — пояснил Гедимин, пересчитывая «мелюзгу» на плато. «Таких мелких к работе обычно не привлекают. Это совсем детёныши. Его потомство? Или созвал со всей… колонии? А, мне-то что⁈ Главное — работа идёт. А быстро они копают…»

Копали «детёныши» быстро — но, видимо, быстро и уставали, — уже через пару часов камнепад прекратился, и, судя по звуку, кто-то крупный начал сгребать обломки в кучу. Гедимин «посветил» сигма-лучом, — так и есть, никого из «мелюзги» ни на плато, ни в ущелье не было. На бывшей лёжке крупного Текк’та лежал огромный каменный шар, а само существо свернулось в долине, подбирая рассыпавшийся гравий и выстраивая под обрывом длинный высокий холм.

— Ну, что там? Много накопали? — спросил Вепуат, бережно укладывая на поддон огромную, обильно украшенную, но совершенно бесполезную ёмкость. Сэта, столпившиеся вокруг, покрылись белыми светящимися пятнами и нагрелись на лишние полсотни градусов, — Гедимин уже опасался за оперение Вепуата.

— Неплохо для первого дня, — сдержанно признал Гедимин, подсчитав объём гравия. — Завтра объясню им, как его дробить. Ещё у нас есть здоровенный каменный шар. Не знаю даже, трогать его или нет. Что делать с лишней рудой, я не сказал. Может, тут какая-то традиция.

…Гедимин закрыл ангар и остановился, рассеянно глядя в темноту. Через несколько секунд глаза отвыкли от яркого света и начали различать жёлтые и красные пятна фонарей и чёрные силуэты шатров и повозок. Текк’ты расползлись, под обрывом больше не громыхало, зато на окраине воодушевлённо верещали Скогны. Сармат машинально прислушался, но тут же, поморщившись, опустил височные пластины, превратив обрывки фраз в неразличимые «звуки природы». «Чем им нормальные функциональные предметы не нравятся? Уже который раз делают какие-то странные штуковины. Зеркальный щит Кут’тайри хотя бы огонь усиливал, а это…»

Кто-то зашуршал гравием. Существа, которым принадлежали шаги, были меньше Гедимина, но явно не привыкли ходить по сыпучему грунту, передвигались неуклюже и сильно шумели. Сармат отодвинулся в тень. Двое филков остановились на границе светового пятна. Один поводил плечами и поправлял рукава — комбинезон ему только что выдали, и он был непривычен так же, как и слой гравия под ногами. Другой держался рукой за шлем чуть ниже уха.

— Луны, — хмыкнул первый филк, в очередной раз поддёрнув складки на рукаве. — Каждый день разные. Говорят, это голограмма. Где-то тут стоит проектор…

— Ага, — вяло отозвался второй, потирая шею. Он смотрел только под ноги и при очередном шаге странно мотнул головой и опустил её ещё ниже.

— Эй! — услышал Гедимин резкий возглас Вепуата. Разведчик вынырнул из темноты в паре шагов от филков.

— Тебе плохо? Смотри на меня!

Гедимин только и успел мигнуть, как филка плавно повело. Через секунду он уже сидел на земле, низко опустив голову и тяжело дыша. Вепуат, когтем распоров его рукав, вытряхнул на ладонь полосатую ампулу.

— Гедимин! — крикнул он, выдавливая флоний филку в вену. — В плотное поле его! Целиком!

Поле схлопнулось вокруг филка, стремительно уплотняясь. Вепуат ловко отдёрнул руку. Из белого кокона донеслось недовольное бормотание. Вепуат схватил второго филка за плечо, заглянул ему в глаза и облегчённо вздохнул.

— Этот в порядке. А этого — в машину. Гедимин, беги за Айзеком! Лучевая болезнь…

…Айзек с резким выдохом вскочил на ноги.

— Лучевая? Новобранец? — не дожидаясь ответа, он метнулся к двери. Гедимин тяжело опустился в кресло. В груди ныло. «Знал же, что рано или поздно допрыгаются. Острая лучевая… первые часы на Равнине… какая у него доза? Тридцать, пятьдесят микрокьюгенов? Какая бы ни была — ему хватило…»

Айзек вернулся в бункер через два часа.

— Отдежурю кусок твоей смены, — сказал он, угрюмо щурясь. — Иди наверх!

— Филк выжил? — спросил Гедимин, незаметно потирая бок — невидимый обруч третий час давил на рёбра, что с ним делать, сармат не знал.

— В Ураниуме откачают, — отозвался Айзек, прижимая ладонь ко лбу и болезненно морщась. — Ему нельзя было на Равнину. Подозревал, что рано или поздно мы такой случай встретим… Предлагал же я Маккензи гнать новичков по тестам! Если на Земле у него на двадцать микрокьюгенов идёт реакция, то на Равнине ему не полегчает…

— Странно, что у других реакции нет, — буркнул Гедимин. — Я с первого дня её ждал. Филки всё-таки живучие…

Айзек криво ухмыльнулся.

— Есть хорошая статистика по взаимодействию с ирренцием. Догадаешься, кто её нарабатывал?.. Два-три процента острой реакции вполне в неё укладываются. Главное — не упустить, когда и у кого начнётся. И тут… много нас стало, вот что. Нужен второй медик.

— Экспериментаторы, мать ваша колба… — угрюмо пробормотал Гедимин. — Значит, ты тут для Ассархаддона статистику нарабатываешь? А подопытные в курсе?

Айзек поморщился.

— Так или иначе, им тут жить. И ипроновой брони на всех не хватит.

20 день Земли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Вепуат открыл дверь ангара.

— Сюда, — он отодвинулся от входа, указывая на отмытый от копоти поддон в углу. — Всё оружие и снаряды. Эй! Мне в карман тебе залезть, или сам достанешь?

Филк, сердито фыркнув, вынул из кармана сложенные «резинки» — примитивное метательное приспособление.

— Ножик оружием считается? Может, ещё руки нам свяжешь?

— Не смешно, — Вепуат недобро сощурился. — Все колёсометалки — в поддон. Лично проверю каждого. Гедимин! Смотри, никто резинки по карманам не рассовал?

Гедимин качнул головой.

— Им не опасно будет так выходить? Всё-таки чужая местность…

Вепуат сердито фыркнул.

— Их опасно с оружием выпускать! Ещё один взрыв мне не нужен.

— Из-за какой-то дурацкой скалы… — еле слышно пробубнил кто-то из филков, но под недобрым взглядом Вепуата замолчал и подался к стене. Гедимин оглянулся на оружие за плечом и слегка его поправил. «Встанем вдвоём по краям кратера и будем следить за округой. Если не филкам, то мне так будет спокойнее. У них ни брони, ни оружия, вокруг — какой-то бред… Я бы тоже опасался.»

…Оружие Вепуата давно болталось за плечом, в руках он держал выключенный дрон, а где были его мысли, Гедимин даже думать не хотел. Угрюмо щурясь, он спускался по склону вслед за четвёркой недовольных филков. Мешки, наполненные красно-жёлтыми обломками, свисали с его брони. Филкам на обратном пути удалось вручить только инвентарь, и то они шипели и фыркали, пока раздражённый Вепуат не показал им кулак. Вепуат успокоился быстро и теперь едва заметно ухмылялся и только что не насвистывал; филки щурились, кривились и недовольно оглядывались то на него, то на Гедимина.

— Всё, — сказал разведчик, шагнув на плоскую поверхность. — Все наверх. Инструмент сдать, оружие… ну, забирайте уже. Вы стрелять-то умеете, чтобы так за него цепляться?

— В скалу они не промахнулись, — пробормотал Гедимин, не глядя на филков. Он думал, что без Вепуата точно разрешил бы им аккуратно что-нибудь подорвать и наломать ещё два-три кубометра камня. «Даже кратеры сильно не пострадали бы. Можно же не выламывать зубцы целиком, а слегка обкрошить их…» — сармат подавил досадливый вздох, перехватил поудобнее тросы, соединяющие мешки, и побрёл к складу.

Вдоль ущелья, по правую руку от сармата, протянулся полутораметровый холм из гравия. За ночь он покрылся инеем. Камешки лежали плотно, не раскатываясь. Сармат оглянулся на левый обрыв, с которого вчера вечером стекал камнепад, и невольно поёжился.

Вдоль длинной осыпи медленно двигалось жёлтое световое пятно. Гедимин подался в сторону, но поздно — Гварза, увидев его, высоко поднял фонарь и шевельнул пальцами в приветственном жесте.

— Уран и торий, — буркнул Гедимин, показывая, что у него руки заняты, и сам он тоже сильно занят. Гварза хмыкнул.

— Гравий смёрзся, — он тронул ступнёй осыпь. Ледяные кристаллы захрустели, десяток камешков раскатился по земле.

— Холодно, — Гедимин пожал свободным плечом. С утра на термометре было минус пять, и Вепуат на плато оттаивал гравий для камнесборщиков, — странно было бы, если бы в ущелье было теплее.

— Будет ещё холоднее, — отозвался Гварза, наступая на склон осыпи; мелкие камешки потекли ему под ноги. — Здесь это держать нельзя. До вечера убери гравий в помещение.

Гедимин мигнул.

— Зачем? Это гравий. Он не замёрзнет.

Гварза поморщился.

— Делай, что сказано. Чтоб завтра утром весь гравий был под тёплой крышей. И песок тоже.

— А то что? — поинтересовался Гедимин с недобрым прищуром. «А если взять мешок за трос, размахнуться и по шлему — хлопнет, наверное, громко…»

Гварза дёрнул плечом.

— А то будешь ныть Айзеку про вставшую стройку. Хотя — мне-то какое дело⁈

Резко развернувшись, он пошёл к тропе. Гедимин растерянно хмыкнул. «Стройка встанет? С чего бы ей… Что-то он явно знает. Но объяснять нормально не хочет. Ну допустим. Место на складе есть. Хотя — странные требования…»

…Из прорезей в шапке-чехле выглядывали только глаза. Она была сшита свободно, позволяла открывать рот; с нижней челюсти на грудь свисала складчатая ткань с нашитыми бусинами-утяжелителями. Холодный воздух где-то просачивался — Хассинельг снова подтянул шнурки, собрав «шею» в складки, ощупал туго стянутые рукава и зябко поёжился.

— Ты перемещаться-то можешь? — Гедимин чуть повысил голос, перекрывая грохот лопающегося гравия. В ущелье заработали «камнедробилки». Каждая состояла из двух некрупных Текк’тов — один свивался двумя-тремя витками вокруг горки гравия, другой копошился внутри кольца, то ныряя в камень, то выныривая. Из-за размеров существ Гедимин не видел, что там, под их витками, только грохот стоял над ущельем — видимо, работа всё же шла.

— Давно уже могу, — оглянулся на него Хассинельг, поправляя сползающую шапку. — Только мне запрещают. Так-то и правильно — это после истощения опасно. Давно я не ходил столько ногами… Утомительное дело. Недалеко — ещё ладно, но пешком через десяток Сфенов…

Гедимин криво ухмыльнулся. «Конечно, утомишься, когда сапоги постоянно сползают. Что-то не ладится у него с одеждой…»

— А вы у себя, на своей планете, обувь носите? — он покосился на мешки из шкур, надетые на ноги стража. Какие-то элементы подошвы у них были, но жёсткость у них была минимальная — каждый камешек должен был ощущаться всей стопой.

— Там незачем, — отозвался страж. — Там в такой холод никто никуда не ходит. И здесь не надо бы.

Он поправил неудобную шапку и замолчал. Гедимин перевёл взгляд на дальний склон. С него непрерывным потоком сыпался гравий. Текк’т, свернувшийся поперёк ущелья, поддевал обломки головой и направлял каменный ручей в открытые двери склада. На холме к огромному шару, скатанному из руды, прибавился второй. Пока он был гораздо меньше, но Текк’т, улёгшийся там, подгребал к нему каменную волну, и шар постепенно рос. «Надо всё-таки разобрать эти скульптуры,» — лениво думал Гедимин. Ему мерещились огненные струи, бьющие в камень, густой дым возгоняемой руды и кратер, постепенно заполняющийся мелкими чёрными кристаллами. «Может, их ворванью облить и поджечь? Переработать на месте…»

…На ладони Гедимина лежал крупный грязно-жёлтый песок. Жёлтые зёрна были крупнее, чёрные — мельче, — рыхлые пемзы и шлаки раздробились легко, прочная осадочная порода держалась дольше. «Годится,» — мысленно махнул рукой сармат, ссыпая образец в кулёк. Первые кубометры такого же песка лежали сейчас на отапливаемом складе, в соседней ячейке с красно-жёлтыми камнями. «Для забутовки — в самый раз. Производительность вот пока низкая. Но со временем наберут сырья и возьмут разгон. Дней сорок в запасе есть…»

— Гедимин, — Вепуат тронул его за локоть. — Зайди в цех на секунду. Я от тебя говорить не могу.

«От меня?» — Гедимин удивлённо мигнул.

В «шлюзовой камере» цеха его ждали Сэта — все «ученики» из Шакхи, с очередным странным изделием наперевес. Гедимин подозревал, что у этих штуковин есть какое-то использование — и, возможно, это лишь детали чего-то огромного… и не исключено, что взрывоопасного. Та штука, которую сделали сегодня, опасной не выглядела. Сэта, который держал её, отступил к стене, остальные придвинулись ближе. Главный жрец, увидев Гедимина, сложил пальцы в почтительном жесте. Сармат вопросительно хмыкнул.

— Ты доверил Кут’тайри делать вещи для дома Пламени, — сказал Сэта. Это был не вопрос, и Гедимин отвечать не стал.

— Пламени виднее, кому доверять… — жрец слегка наклонил голову и замолчал на пару секунд. — Но в Шакхе много мастеров. Есть те, кто работает с огнём. Те, кто работает с металлом. Много костерезов и плетельщиков. Разве некому доверить работу для дома Пламени?

Гедимин мигнул.

— Ваши мастера хотят к нам наняться? Но… — он запнулся, лихорадочно вспоминая, что есть в Элидгене, и что из этого в цене у Сэта. «Рэссена у них и так есть, церы и гзеша нам самим мало…»

— Если на то будет воля Пламени, — отозвался жрец. — Это будет честью для Шакхи.

Вепуат больно ткнул Гедимина под рёбра. Его глаза из-под лицевого щитка горели ярким огнём. Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Нам нужны рабочие. Но что они за это хотят?

Он перехватил руку Вепуата и крепко сжал его кулак. Сармат охнул. Гедимин криво ухмыльнулся. «Все дерутся, дерутся… Надоели.»

— Мощь Пламени и мудрость Равных Куэннам, — жрец прижал обе ладони к груди. — Мало кто получал за работу так много. Кто тебе нужен, мастер Хеттийиррн? Стеклодувы, кузнецы? Может, резчики по камню?

Гедимин растерянно хмыкнул. Вспомнились каменные шары на соседнем плато — запас чёрнопесочной руды, ожидающий возгонки.

— Сначала скажи, кто готов работать, и сколько их. Им где-то надо отдыхать и что-то есть. И мирно расходиться с другими рабочими. Тут много Скогнов, и Бронны тоже… — он подумал о полевых кухнях и досадливо поморщился.

— Дом Пламени нелегко построить, — отозвался жрец. — Вожди Шакхи понимают. Пятеро придут по первому слову, назови только, кто тебе нужен. И ещё трижды по пятеро соберутся в тот же день.

«Двадцать Сэта⁈ Тут одного пока пристроили…» — Гедимин невольно сощурился, но тут же себя одёрнул. « Heta! Двадцать добровольных рабочих. У тебя гора рэссеновой руды, вагон чертежей и ни одной готовой детали. Примитивнейший литейный цех…»

— Ходить не надо, — он не сразу понял, что уже заговорил вслух. — Мне нужны ваши литейни. Руда есть. Что делать — объясню. Печь, литейщики и каналы доставки. Рэссена проходит через ваши порталы?

— Как мы сами, — ответил жрец. Его грива из рыжей уже стала серебристой, и в коридоре заметно потеплело.

— Предупреди, что я сегодня приду, — сказал Гедимин, вспоминая устройство сэтских печей. — Когда стемнеет. Пока — только посмотрю. Возможно, покажу образцы. Нужно будет сделать много… штуковин. Раньше вы таких, скорее всего, не делали.

Сэта, как по команде, прижали ладони к груди. Когда они успели так разгореться, Гедимин не заметил, — без тёмного щитка жгло сетчатку.

— Ворота будут открыты, — сказал жрец, и волна жара ударила сармату в лицо. Он шагнул назад, а когда промигался, никого из Сэта в коридоре уже не было — огненный портал открылся и в ту же секунду захлопнулся.

— Tza atesieq! — Вепуат вскинул обе руки в жесте превосходства. — Ну⁈ Я же говорил — работа пойдёт!

— Допустим, — буркнул Гедимин. Прикрыв глаза, он ждал, когда исчезнут цветные пятна. Ему было не по себе.

— Им-то это зачем? Ты понял?

Вепуат хрюкнул в респиратор и хлопнул Гедимина по плечу. Броня загудела.

— Я думал, они сторонятся новшеств. Но, похоже, им просто давно не показывали ничего интересного. Зачем, спрашиваешь? А вот что ты сейчас собрался делать с их печами? Перестраивать под нужды атомного века? Из бронзового — в атомный, за так, по собственной увлечённости⁈ Ещё одна революция в металлургии — и кто знает, в чём ещё⁈ И ты спрашиваешь — зачем им это⁈

Гедимин настороженно сощурился. Глаза Вепуата разгорелись всерьёз — будто он сам заразился от Сэта и стал пирофорой.

— Не будет там революции, — буркнул Гедимин, разглядывая пол под ногами. — Немного перестрою одну-две печи. Для большейпроизводительности. А мои образцы им всё равно пристроить некуда. И «вечного льда» у них нет.

Обогнув хрюкающего Вепуата, он вышел на холодный воздух. Тревога ещё не отступила, но в груди слегка потеплело — часть воодушевления передалась и ему. «Что у Сэта хорошо налажено, так это их порталы. Корпус реактора не пролезет, но грузы до центнера — вполне. В Сердце Пламени литейня куда лучше. Но ходить к ней — замаешься. Будем работать с тем, что есть…»

…Невесомые тёплые волокна задрожали, нагреваясь на несколько градусов, и перетекли с правого плеча на левое. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Что там?

Перед закрытыми глазами сверкнула красная вспышка, превратилась в бесформенное пятно и снова стянулась в мерцающую точку. Щупальца сползли к левому локтю.

— Всё равно непонятно, — признался Гедимин, оглядываясь на реактор. Заслонка была закрыта плотно, отражённый в зеркале радиометр не показывал ничего странного, температура была в норме, да и хранитель не казался встревоженным — его умеренно беспокоило или интересовало что-то, происходящее снаружи. Через несколько секунд он, успокоившись, «переместился» на загривок сармата и «свернулся» там, распустив щупальца вдоль рёбер. Ещё через пару минут люк бункера открылся.

— Принимай груз, — деловито сказал Айзек, спускаясь к монитору. — Кейланн ждёт у кухни. Там тот сармат из местных. К нему не докапывайся. По дороге смотри под ноги — тут толпа нхельви, и всем интересно.

— Угу, — отозвался Гедимин. — Какой груз-то? Жидкая молния?

Айзек выразительно хмыкнул.

— Местный обсидиан, линза для излучателя.

…«Линза для излучателя» лежала по частям в двух небольших мешках. Они выглядели раздутыми, но внутри было много сухой листвы и всего несколько каменных пластин. Такой груз можно было и не делить на две части — Кейланна в полёте и так не перекосило бы. Гедимин под немигающим взглядом сармата-стража выкопал из листвы последний камень и положил рядом с остальными. Всего пластин было тридцать, и среди них не нашлось бы двух одинаковых. Похоже, их и впрямь вынули из разобранных жаровен, — Гедимин даже видел, какие из них недавно были соединёнными. «Видимо, минерал залегает небольшими комками,» — сармат покосился на инородные вкрапления на одной из пластин. «Вырезать крупную деталь просто неоткуда.»

— Груз принял, — сказал Гедимин молчаливому стражу, укладывая пустые мешки на спину Кейланна. — Если жаровни будут плохо греть, скажи…

Сармат, молча пристегнув мешки к седлу, рухнул следом, наматывая ремни на руки, и издал короткий гортанный вопль. Кейланн вскинулся, шарахнулся, проскакал пару метров на коротких лапах и выгнулся дугой, взмывая вертикально вверх. Во все стороны полетел оттаявший гравий, Гедимин еле успел накрыть пластины защитным полем — ещё немного, и их засыпало бы.

— Псих! — бросил он, сердито щурясь на полосу инверсионного следа. С повозок согласно заверещали Скогны — град камешков накрыл и их, кого-то даже ушибло.

— Твои камни не разбились? — Хассинельг склонился над рассыпанными пластинами. — Не знаю, почему прислали Ингерна. Он не любит сюда летать. А если он чего не любит, всем это сразу видно.

— Даже не дослушал, — Гедимин, сердито щурясь, рассовал пластины по карманам. «Больших проблем с жаровнями быть не должно. Обломки кейека разгораются, облучаясь друг от друга, внешнее облучение не так важно. Ну, придётся добавить лишний камешек для той же температуры… Но мог бы и дослушать. Я бы дело сказал.»

Он поднялся на ноги и услышал со всех сторон тихий шелест и писк — нхельви, столпившиеся вокруг, быстро расступались. Они были везде, куда ни взглянешь, — сидели на повозках, сновали среди шатров, сопровождали сармата от окраины лагеря до купола над бункером. Оглянувшись на бронеход, он увидел полтора десятка зверьков на крыше. Кто-то сунулся и к куполу, но сердитый писк со всех сторон заставил их отступить и с равнодушным видом сесть на гравий. Гедимин, открывая шлюз, не выпускал зверьков из поля зрения — и еле успел сомкнуть поле перед чьим-то носом. Из обманчиво-равнодушного состояния в стремительный рывок они переходили за считанные миллисекунды.

— Никого не раздавил? — оглянулся на Гедимина Айзек. — Как камни? Сегодня линзу сделаешь?

Гедимин качнул головой.

— Завтра. Там надо аккуратно. Минерал неоднородный.

— Ясно, — равнодушно сказал Айзек. — Накопитель в машине. Доделаешь — скажешь.

Он направился к выходу. Гедимин сощурился в монитор. «Надо предупредить,» — снова всплыла беспокоящая мысль. «Он всегда просит, чтобы предупреждали. Не хочется, но надо.»

— Айзек, — окликнул он сармата — и увидел, как тот вздрагивает и резко оборачивается. — Я… Я вечером пойду в Сфен Огня. В Шакхе разрешили занять их печи под наше производство. Пойду смотреть, что там нужно перестроить.

— Печи? — мысли Айзека были далеко от Сфена Огня — и, возможно, даже от Сфена Земли. — Разрешили? Хорошо, иди. Осторожнее там, ладно? Всё, что сломаешь, придётся чинить.

Гедимин с растерянной ухмылкой проводил его взглядом. «Он меня, кажется, не слышал,» — думал он. «Только поэтому и не прицепился. Интересно, это считается за предупреждение? Ну, сказать, что я ничего не говорил, он уже не сможет…»

…У купола горел одинокий фонарь. В жёлтом световом пятне виднелись хвостатые силуэты. Едва Вепуат шевельнулся, нхельви бросились врассыпную, чтобы тут же возникнуть из темноты вокруг Гедимина. Сармат посмотрел под ноги и недовольно сощурился.

— Чего им на складе не сидится? Специально дверь открыл…

— Думаешь, там их меньше? — Вепуат весело хмыкнул. — Счёт уже идёт на тысячи. Ближайшее поселение уже тут, завтра подтянутся издалека. К вечеру, думаю, ты свои испытания проведёшь — и послезавтра выпнешь их обратно. Пока они весь холм не стоптали.

Гедимин огляделся по сторонам. Пока он сидел в бункере, нхельви заполонили всё плато — каждый фонарь освещал по меньшей мере полсотни полосатых хвостов. «И верно. Если от одного поселения тут шагнуть негде, то от двух…» — он недовольно сощурился, чуть не наступив на чей-то хвост.

— Они никогда не устают? — угрюмо спросил он, спускаясь по склону. Нхельви метались с двух сторон от тропы — кто-то бежал вниз, кто-то — вверх. Смысла во всём этом движении не было никакого.

— Вроде бы прошли пешком от поселения. Лапы у них короткие… Или это для них не расстояние?

— Те, кто устал, не бегают, — отозвался Вепуат, поднимая фонарь выше; тропа, ведущая на соседнее плато, кишела зверьками. — Их тут стараются никуда не звать. А ты вот позвал. Теперь терпи.

Он усмехнулся, но глаза остались серьёзными — Вепуату, как и Гедимину, было не по себе. Выкинув из головы досаждающих зверьков, сармат ускорил шаг. Основная причина его беспокойства была не вокруг, а впереди, за разломом, пепельными долинами и причудливыми скалами. «Модернизация примитивного кузнечного горна… Как бы не выяснилось, что проще построить новый!»

…По пальцам тянуло горячим ветром — массивные ворота только-только начали закрываться, городские шахты продувались насквозь, но прохладнее в них не становилось.

— Мастер Ут’таркех, — главный жрец отступил в сторону, подтолкнув к Гедимину одного из литейщиков. Их в притихшем цехе было много; большая часть держалась у стен, пристально наблюдая за чужаками. Отдельно стояли пятеро, и сейчас один из них, склонив голову, шагнул вперёд. Поверх рабочего фартука, закрывая часть груди, лежал широкий воротник из кованых тёмно-синих пластин. На них среди линий гравировки сверкали мелкие красные камешки. Гедимин покосился на руки литейщика — на массивные браслеты, больше похожие на наручи. По центру выгравированного орнамента виднелась отдалённо-гуманоидная фигура, окружённая по контуру блестящими красными камешками; она привлекала внимание, но интересовало Гедимина не это. «Металлопрокат? Куда там. Ковка. Потом — шлифовка. Интересно, чем шлифуют. Рэссена — твёрдый металл.»

— Говорят, что жрецам Пламени нужна моя печь, — заговорил Ут’таркех. На его шее проступили красные пятна. Гедимин быстро кивнул.

— Это она? Ты всегда на ней работаешь? Давно? — спросил он, разглядывая сооружение, уходящее на пару метров вверх. Сэтские печи он уже видел, но приглядываться в тот раз было некогда.

— Здесь её знак, — литейщик тронул пальцем часть орнамента на браслете и указал на выбоины на каменной стене. — Здесь всё расписано. Камни из неё вынимали всего тридцать лет назад. А я это делал десять раз. И подмастерьем, и учеником я был здесь. И четверо, что со мной, работали здесь.

Гедимин мигнул. Из сказанного он понял, что у Сэта не принято часто менять рабочее место — и что какую-то проверку проводят регулярно и даже ведут отчётность — на камне, так как больше не на чем. «Если тридцать лет между проверками — немного, а он застал десять таких, то лет ему самому…» — сармат оборвал расчёты и досадливо сощурился. «Не факт, что у них год — то же, что у нас. К делу!»

— Наверное, ты хорошо знаешь своё оборудование, — осторожно сказал он. — Расскажи, как эта штука работает. Весь процесс, от подготовки руды до готовых изделий.

…На экране сигма-сканера застыл трёхмерный чертёж — каменные плиты, внутренние полости, комки огненного камня, ходы для раскалённого воздуха и желоба-металлостоки. Прибор посчитал параметры — температуру в разных камерах, скорость и давление газа, температуру и скорость движения расплава… Печь перед осмотром не остужали — камни-термоэлементы всегда были внутри, можно было хоть сейчас загрузить руду и провести весь процесс. Гедимин разглядывал каменные заслонки, их крепления, рычаги, сдвигающие их, и литейные ковши, временно отложенные в сторону. Их сделали из чьих-то внутренних раковин с естественными шипами-креплениями и полыми «патрубками»; от расплавленного металла их внутренние полости почернели, а снаружи проступили тёмно-красные разводы. По их площади и интенсивности окраски читался срок службы — самые крупные ковши побагровели целиком, до боковых шипов. Закрепив один из них под лёткой, Ут’таркех и двое его подручных показывали, как металл заливают в каменную форму. Ковшом орудовали, придерживая его с двух сторон руками; сармат на таком «посту» получил бы тяжелейшие ожоги, а термостойкие Сэта, наверное, накалялись добела.

«А это их стандартная многоразовая форма,» — Гедимин опустился на пол, чтобы рассмотреть разборную каменную конструкцию. Отливали в ней стандартные рэссеновые прутки — из них, насколько сармат понял, потом нарезали заготовки для пластин и полос. В виде прутков и слитков рэссену запасали на будущее — всё, на что был заказ прямо сейчас, сейчас же и отливали, в цеху было множество мелких форм под «стандартные» топоры, широкие лезвия, наконечники и метательные диски. Пластины для панцирей не отливали — их получали, расковывая «запасные» прутки и слитки. Ут’таркех показывал, как литейная печь при надобности превращается в кузнечный горн. Гедимин потрогал рычаги самого тяжёлого молота — Сэта работали с ним вчетвером, и, видимо, это им нелегко давалось.

— Это для ровных пластин, — пояснил Ут’таркех, показывая поочерёдно на свои браслеты и ожерелье; он их, похоже, и надел, чтобы показать наилучшие образцы продукции. — Для самых ровных, для щитов и шлемов.

— Лист получается хороший, — сдержанно признал Гедимин, покосившись на браслет. — Но очень узкий — или неравномерный. Нужно будет ровнее и шире — и гораздо больше.

— Наши печи строили не Куэнны, — красные пятна на шее литейщика стали ярче. — Мы делаем то, что можем сделать. Если этого недостаточно для Пламени…

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Гедимин, ты хотя бы постарался бы сдержаться. Вечно одно и то же!

Гедимин досадливо сощурился.

— Я говорю, как есть. И смотрю, с чем мне работать. Ты не пугайся, — он покосился на литейщика, — но — какое-то время всем будет сложно. Покажи мне ещё раз ваши опоки. Что это за смазка?

Сначала он решил, что многоразовые формы почернели изнутри от контакта с расплавом, но на свету стало видно, что цвет не чёрный, а тёмно-фиолетовый, и что это не расплав, а «смазка». Здесь она была повсюду — светло-фиолетовая в чанах из шкур на костяных распорках, более тёмная — в подогреваемых ковшах, почти почерневшие прожаренные корки, выломанные из опок и слущенные с остывшего металла… Ут’таркех показал нешлифованный слиток — на его поверхности Гедимин разглядел микроскопические продолговатые и перекрещенные вмятины, следы всё той же «смазки».

— Khus’shur, — повторил литейщик название вещества; «переводчик» не сработал — видимо, слово сильно исказилось от первоначальной, что-то значившей, формы. — Отделяет металл от камня. Хорошо и для камня, и для металла.

— Хушшур? — неуверенно повторил Гедимин. — Его делают здесь же? Волокна внутри — это аса’ан?

— Очёски, — подтвердил Ут’таркех, пристально глядя на сармата. — Тёмный негорючий жир и тёртая чешуя. Раз в год его варят. Хватает надолго.

— Этот, прожаренный, используется повторно? — Гедимин посмотрел на мешок, почти доверху наполненный почерневшими корками. Там были крупные, выломанные из опок, мелкие, отвалившиеся от изделий, и просто пыль — видимо, счищенная при шлифовке. Хушшур для чего-то старательно собирали — явно не для того, чтобы централизованно выкинуть.

— Будут размачивать, — подтвердил Сэта, небрежным жестом указав куда-то за ворота. — Хуже, чем новый, но когда не хватает — тоже годится. Вы, Равные Куэннам, говорят, делаете хушшур из воздуха…

Гедимин покосился на генератор защитного поля и вспомнил о таком же, встроенном в литейную станцию. Защитные поля в своё время сильно помогли металлургам, — вот только сармату от них сейчас не было никакого толку. «Даже если я соберу и дам им генератор…» — он оглянулся на печь, целиком сделанную из камня, и безнадёжно покачал головой. «Нужно что-то, с чем они справятся сами. И с отладкой, и с разборкой, и с воспроизведением. Значит, хушшур… тёмный жир, чешуя и асбест…»

— Я всё видел, — он выпрямился, убирая в карман пробирку с образцом хушшура. — Спасибо, что показал. У вас хорошие печи. Вопрос только…

Он резко качнул головой.

— Где портал для переброски руды?

Литейщик широким жестом обвёл галереи с подъёмниками.

— Где зажгут огонь.

— Хорошо… — Гедимин задумчиво сощурился на печь. — Ты и твой цех — вы полностью свободны? Ни завтра, ни послезавтра у вас работы не будет?

— Нам сказали ждать твоих указаний, — Ут’таркех слегка наклонил голову. Красные пятна на его шее, потускневшие было, снова разгорелись — такой была реакция на любой вопрос Гедимина и даже на слишком резкие движения.

— Ещё лучше, — сармат криво ухмыльнулся. — Дай мне горсть кейека. Завтра покажу, как можно усилить жар. Потом будем думать про опоки и молоты.

…До любого «гнезда» с кейеком внутри печи можно было дотянуться рукой — если по пути рука не обуглится до кости. Гедимин вынимал камешки из поднесённого ему ковша, раскладывал, разделяя, по карманам и следил вполглаза, как Сэта закрывают массивные заслонки. Их примитивные механизмы использовали мускульную силу и массу, — и того, и другого у существ было немного. «И помочь тут нечем,» — думал Гедимин, отгоняя видение поршневых машин на террасах и бесчисленных рычажно-блочных приводов. «Всё сколько-нибудь действенное требует вращающихся элементов. А это — гарантированный взрыв.»

— Вернусь завтра, — пообещал Гедимин литейщику, настороженно наблюдающему за ним. — С камнями и рудой. Подогреем печь и проведём пробную плавку. Формы мои, хушшур твой.

Ут’таркех низко склонил голову, приложив обе ладони к груди.

— Я попрошу богов об удаче, — пообещал он, и Гедимин стиснул зубы, надеясь, что со стороны это незаметно. — Только одна просьба к жрецам Пламени…

— Говори, — Гедимин попытался принять дружелюбный вид.

— Если завтра всё пройдёт достойно, — Сэта покосился на печь, потом — на притихших подмастерьев. — Ты отметишь нас знаком Пламени? Говорят, один такой носит отступник, бывший жрец огня…

Гедимин мигнул.

— Сделаю, — пообещал он. — Но эта штука — из стекла. К расплавленному металлу её подносить нельзя — растает.

— Стекло — дар Пламени, — вмешался главный жрец. Откуда он взялся, Гедимин так и не понял, — только что в цеху были одни литейщики.

— Правильно, что священный знак сделан из него. И не страшно, что оно не во всём схоже с металлом.

Гедимин пожал плечами. «Их дело. Да ничего страшного, если стекляшки и поплавятся. Никто не обожжётся. Владельцы расстроятся — и только. Будет нужно — сделаю новые.»

…Из Сфена Огня Гедимин выбирался в глубокой задумчивости. Если бы Вепуат у разлома не распугал нхельви громким воплем, чей-то хвост точно был бы отдавлен — сармату было не до зверьков.

— У-ух, — выдохнул Вепуат на дальнем склоне, в очередной раз отогнав любопытных существ с дороги. Он придержал Гедимина за плечо; тот заметил это, уже сделав шаг, и остановился, удивлённо глядя на разведчика. Перед глазами вспыхивали и гасли обрывки расчётов и фрагменты чертежей.

— М-да. Вижу, ты далеко, — вздохнул Вепуат, заглянув ему в лицо. — Всё очень плохо? Уверен, что завтра… что нужно всё сделать до завтра? По мне, так лишняя спешка…

Гедимин качнул головой.

— До завтра я ничего и не сделаю. Только поцарапаю камешки. А что там вообще можно сделать… — он задумчиво сощурился на пятнистое небо с голограммой планетарных колец. — С самой печью, в общем-то, ничего и не нужно. Разве что ускорить плавление… может, наладить непрерывную работу… или даже этого не надо. Всё упирается в грёбаные валки…

Он досадливо сощурился. «Всё упирается в грёбаную планету с её идиотской физикой! Был бы я по ту сторону портала, даже в каменном веке, — всё было бы в тысячу раз проще…»

— Валки, значит… — пробормотал Вепуат. — Ну… Это вроде не по моей части. Тебе что-то нужно ещё? А то у меня занятия…

Он кивнул на ангар. У дальнего торца уже о чём-то спорили приезжие из Тогота. Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Верно. Занятия. И ему нужна помощь. А мне надо взвесить чёрный песок. И приклеить колпаки к фонарям. Наверное, заготовки уже остыли… А новые? Сегодня я успею сделать новые? Хм-м… Может, поручить это Кут’тайри? Там же ничего сложного, держать внутренний диаметр — и всё…»

— Идём, — буркнул он. — Всё равно сейчас я ни до чего не додумаюсь.

…Сэта исчезли в красной вспышке. В этот раз Гедимин вовремя отвернулся и перевёл взгляд на мешки с «термоизоляторами». Все восемь, связанные попарно, лежали в «шлюзовой камере». Сармат наклонился за ними, привычно распределяя вес по плечам, спине и груди.

— Да положи, я сам отнесу, — Вепуат сдёрнул тросы с выпрямляющегося сармата, и мешки загрохотали по полу. Гедимин растерянно мигнул.

— Ну чего? На склад-то сходить я в состоянии, — Вепуат закинул первый трос через плечо и сдержанно хмыкнул. — Всё забываю тебе отдать. Альгот меня, наверное, покусает. Опять забыл с этими походами… Вот, держи.

— Мать моя колба! — выдохнул Гедимин, взглянув на его ладонь. — Туба⁈ Настоящая⁈

Толстая туба тридцати сантиметров в длину была бы почти привычной формы, если бы не четыре длинных выступа по бокам — каркас из тонких костей, на котором растянули тёмно-красный гзеш. Горлышко — круглая кость — было впаяно в эластомер и закрыто костяной крышкой, держащейся на полутора витках резьбы. Сидела она плотно — по крайней мере, сама не падала.

— Альгот нахимичил, — смущённо пояснил Вепуат. — Как закончится, вернёшь. Тубы у него пока не очень получаются. Там что-то вроде клея, очередной состав. Застывает при нагреве. Где-то девяносто градусов ему нужно… в общем, посмотришь, как оно, а я потом Альготу передам. М-да, он точно меня покусает. Я ему вчера ещё обещал…

— Мать моя колба, — повторил Гедимин, осторожно сжимая тубу в ладони. — Клей? Из чего?

— Местная… органика и неорганика, — Вепуат выразительно пожал плечами. — Перекопал все мои образцы. Я ему сказал редкие не брать — значит, что-то распространённое. Что ты там клеишь-то?..

…Стеклянная заготовка легла на проклеенный уплотнитель, провернулась в потоке раскалённого воздуха и замерла в пальцах Гедимина. Сармат осторожно надавил на «колбу» фонаря, встряхнул костяную рукоятку и довольно хмыкнул. «Как-нибудь не развалится. Большого уплотнения тут не нужно, цере воздух не мешает. Очень удобная штука. Пришлось бы нам тут возиться с вакуумом — тут мы и убились бы.»

— И на этом всё, — сказал Гедимин бывшему жрецу, передавая ему готовый фонарь. — Запомнил? Сделай ещё один. Дальше работаешь сам, пока заготовки не кончатся. А я займусь другим делом.

Он кивнул на тубу с клеем и поддон вчерашних заготовок — светящихся стеклянных колпаков с едва намеченной внутренней резьбой — полутора грубыми витками. Кут’тайри понюхал открытую тубу и шумно фыркнул.

— Пахнет, как суп из потрохов. Равные Куэннам находят вещам странные применения.

— Что ещё остаётся, в ваших-то краях… — рассеянно отозвался Гедимин, раскладывая шихту и красители по маленьким тиглям. Сажа, жёлтый ксенофторид… В последний конус сармат насыпал чистой скорлупы, отправил всё в печь и надолго задумался. На его ладони лежал тёплый осколок кейека.

«Горелка для местного прогрева… чем-то заменить луч или горящий газ,» — сармат зажал камешек между пальцами и мысленно продолжил от него жаропрочный конус. «Сфокусировать тепловой поток. Сильный тепловой поток. Значит — камень с гравировкой или… или отражающая чаша. Но если максимальный нагрев будет на камне… длинная рукоятка, в принципе, защитит. Хотя… хотя — если на камне не максимум, тогда… тогда чаша должна выдержать.»

Он перевёл задумчивый взгляд на Кут’тайри. Бывший жрец перебрался к соседней печи и устроился на скогнийской ступеньке у горна. Работал он медленно, аккуратно соединяя заготовки; горка готовых фонарей постепенно росла.

«Восходящий плазменный поток,» — Гедимину представился то ли щит, то ли чаша на костяном каркасе, давным-давно разлетевшийся на молекулы. «Как в той штуке Кут’тайри. У него было хорошее усиление по спирали. Попробовать воспроизвести…»

…Жёлтые усечённые треугольники впечатались в выемки рельефного чёрного диска, и стекло снова посветлело от жара. Гедимин машинально скреплял детали, выкручивал из расплава миниатюрное ушко в верхней части диска, — думал он сейчас только о горелке. «Что-то вроде витой ракушки с выемками на широком конце. Зеркальный слой… Хорошо, когда много сырья. Можно экспериментировать.»

— Для кого этот знак? — неожиданный вопрос прервал его рассуждения, и сармат растерянно мигнул. Двуцветный диск уже лёг на подогретый поддон и теперь медленно остывал, пока Гедимин в задумчивости собирал трубкой бесцветный расплав. «Задать общую форму, потом доработать широкий край. Металл придётся лить поверх. Равномерность слоя… М-да. А вот у Сэта получалось…»

— Это? — сармат оглянулся на забытую цацку. — А… Это для литейщиков из Шакхи. Им так спокойнее работается.

— Для литейщиков Пламени? — Кут’тайри незаметно подошёл вплотную и теперь разглядывал стеклянный «трилистник» с непонятной пристальностью. — Кто там мастер?

— Ут’таркех, — отозвался Гедимин и поднёс трубку к приоткрытому респиратору. «Удлинить и чуть повернуть… Ага, вот так. Теперь ещё раз…»

— Большая честь для Ут’таркеха, — отозвался бывший жрец, отходя от печи. Гедимин краем глаза видел, что две трети заготовок уже склеены. «Закончу с горелкой — проверю, что у него там,» — подумал он и тут же забыл о фонарях — в конце концов, там трудно было что-то испортить, если только не разбивать колпаки и не ломать рукоятки — а это сармат услышал бы.

…Серебристый металл блестел между двумя слоями стекла. В нём отражался перекошенный силуэт руки, закрученный вместе со спиральным «зеркалом». «Не сработает,» — в очередной раз подумал Гедимин, закрепляя осколок кейека в верхней выемке. В ладонь, подставленную под узкий раструб, ударил горячий воздух. Сармат удивлённо хмыкнул и взялся за термометр.

«Пятьдесят на входе, а на выходе… хм… Троекратное усиление? Неплохо. Непонятно, за счёт чего, но — неплохо,» — он поднёс термометр к внешней поверхности «горелки». «Изоляция работает. Если засунуть в кость или палку, будет ещё надёжнее. И заодно — минус проблема с прочностью…»

— Какая изящная раковина в зеркальном блеске, — услышал сармат за плечом. Кут’тайри, незаметно закончив работу, снова подошёл вплотную и теперь, навострив уши, разглядывал «горелку». Гедимин смерил его оценивающим взглядом. «Сэта умеют кидаться огнём. В той его штуке на входе был кейек. Зачем-то он был нужен. Может, это вроде линзы для их… пирокинеза? Тогда такая горелка для них будет рабочей. Проверим…»

— Кут’тайри, можешь направить огонь по узкой трубке? — Гедимин протянул жрецу «ракушку». — Отсюда, от камня… только подожди, я буду мерить.

— Мой огонь слаб, — Кут’тайри склонил голову; «горелку» он взял, но так и держал её на отлёте, будто хотел вернуть или отложить. — Ты знаешь. Хьеррек отвернулся от меня и не даёт моему огню жара. От меня будет мало помощи.

— Ничего, сойдёт, — буркнул Гедимин, пытаясь вспомнить, кто такой Хьеррек. — Мне только замерить. Попробуй. Что выйдет, то выйдет.

Он перехватил раструб, направленный куда-то вкось, и развернул его к негорючей стенке печи. Кут’тайри оглянулся на него с невесёлой ухмылкой и поднёс к узкому концу трубки сжатые пальцы. Внутри раструба сверкнуло красное, стремительно белея. Гедимин, выдернув «горелку» из чужой руки, сунул её под прохладный сквозняк.

— Слабый огонь у него, м-мать моя колба… — он покосился на термометр, недавно показавший полторы тысячи градусов. — Сейчас остынет, и повторим прогон. Только соизмеряй силу, ладно? Стекло — не рэссена, расплавится быстро.

— Хеттийиррн, — Сэта протянул к остывающей «ракушке» руку, но остановился, не притронувшись к ней, только невидимый жар лизал его белеющие пальцы. — Что это за флейта огня? Выглядит, как дар самого Хьеррека!

Уловив одобрение, Гедимин смутился — но тут же и насторожился.

— Кейековая горелка, — ответил он, показывая полуостывшую трубку на просвет. — Даёт узкий поток горячего воздуха. Чтобы греть стекло по частям, не засовывая в печь. Так будет удобнее.

— Чтобы греть стекло… — медленно повторил Кут’тайри, разглядывая узкий раструб. — Я не видел таких вещей раньше. Ты знал, что сделаешь, когда вставал к печи? Твои мысли были далеко…

«Наблюдательный…» — Гедимин недовольно сощурился.

— У нас есть похожие инструменты, — буркнул он. — Но на Равнину их не принесёшь. Тут всё надо делать по-другому. Так, вроде остыло. Попробуй ещё раз, только осторожно! А потом поможешь мне сделать небольшой отражатель. Ну что? С горелкой удобно работать? Что ей ещё нужно — рукоять, ручки?

…Обе кости выбирал Кут’тайри. Едва взглянув на груды сырья, он вынул две обломанные трубки немного разной формы. В первую, с досверленным отверстием сверху и короткими шипами по бокам, поместилась «сэтская горелка» — без рукояти, с открытым доступом к камешку-«линзе». Во вторую, уже не без усилий, Гедимин спрятал «модель для неогнедышащих» — с рукоятью, выступами под пальцы и внутренней чашечкой-отражателем. Это устройство разбиралось надвое — так, чтобы камешек можно было и достать, и вложить. Сейчас все осколки лежали отдельно в углу поддона. Большого жара от них не было — «сэтский» «термоэлемент» выдавал полсотни градусов, «скогнийский» — семьдесят три.

— Вот камни подбирать надо будет аккуратно, — вслух думал Гедимин, закрывая печь после всех испытаний — уже окончательно. — Чуть градус выше — и всё оплавится. А рабочий промежуток там узкий…

— Там, где огонь набирает такую силу, нужна осторожность, — отозвался Кут’тайри. Его взгляд всё время возвращался к «горелкам» — он рассматривал их так, будто хотел запомнить трёхмерную схему. «Интересно, опознал он своё… изобретение?» — подумал Гедимин, покосившись на жреца. «Отличия, по сути, невелики…»

— Это не оружие, — мрачно сказал он, перехватив пристальный взгляд. — И не будет оружием. А если кто-то из этого сделает оружие…

Кут’тайри подался назад, прикрывая цацку на груди полусогнутой кистью.

— Мне известно, что такова воля Пламени, — монотонно проговорил он, пристально глядя на Гедимина. — Никто о ней не забудет… Вы, Равные Куэннам, — вы всегда так ненавидели оружие? Ваши панцири, ваша сила… неужели вы никогда не вели войн?

Гедимин угрюмо сощурился. «Да, очень наблюдательный.»

— Кто как, а я навоевался, — мрачно сказал он, подавив желание показать шрамы — хотя бы на лице. — У вас тут у самих мёртвые города. Должны бы понимать…

Не договорив, он резко сдёрнул щиток брони, прикрывающий карман, и вытряхнул на ладонь осколок кейека. «Не успею. Скоро смена… Ладно, камешками займусь у реактора. Там даже и спокойнее.»

— Тебе, жрец Пламени, доводилось выжигать города? — негромко спросил Кут’тайри. Его грива потускнела, уши были прижаты, — даже Гедимин видел, что бывшему жрецу не по себе.

— Да, — коротко ответил он, прислушиваясь к болезненному шевелению под рёбрами. — И больше мне не надо. Иди отдыхать. Тебе на завтра будет… поручение. Насчёт светящегося стекла. Пока цех свободен, попробуешь сделать колпаки по трафарету. Ничего сложного, если совсем не заладится — переплавим.

Он говорил быстро, глядя мимо чужака, — то, что шевелилось в груди, не могло не отразиться в глазах. Кут’тайри уже что-то чувствовал — он без единого звука приподнял руку в жесте прощания и просочился в сантиметровую щель между дверью и косяком. Гедимин прижал ладонь ко лбу и уткнулся в неё. «Думай о печах, теск. О металлопрокате и центробежном литье. Может, хоть здесь у тебя получится что-то кроме бомбы.»

21 день Лучей, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Возиться с каменными макетами не было времени. Гедимин лепил форму из светло-серой глины. Глина, сильно подсохшая, нашлась у Вепуата в одном из заляпанных грязью бочонков под «стенкой» шатра. На вопрос Гедимина сармат только махнул рукой — «а, какие-то отходы Айзека… бери, конечно, мне оно без надобности!»

Глина размокла быстро; два макета уже были готовы и наскоро подсыхали на тёплом сквозняке, пока Гедимин заканчивал третий. Вепуат, не обращая на него внимания, засовывал куски мяса в четыре хоботка. «Трилобиты» заметно раздулись и теперь навряд ли смогли бы взлететь, но их голод не ослабевал.

— Их не разорвёт? — лениво спросил Гедимин, выставляя на сквозняк последний макет. «Подсушить их резаком — или потрескаются? Если бы наверняка знать, когда они понадобятся — через полчаса, час или сутки…»

— Они не от еды распухли, — отозвался Вепуат, не оборачиваясь. — Расширяются внутренние полости. Они сейчас…

Он, отряхнув ладони, сдёрнул «трилобита» с перекладины и подбросил в воздух. Существо, гневно хрюкнув, растопырило крылья и плавно, покачиваясь с боку на бок, пошло к земле. Снижалось оно очень медленно, скорее планируя, чем падая. Гедимин подставил под него руку и удивлённо хмыкнул.

— Они даже не потяжелели. Может, им мало?

— То много, то мало… — проворчал Вепуат, отбирая у сармата животное. — Ты давай лучше о реакторах. Или о сэтских печках. Это же для них леплено, да? Что за штуки?

— Формы, — отозвался Гедимин, подбирая непросохшие макеты. «Пора ускорять процесс. Ничего, сильно не потрескаются. Всё равно они одноразовые.»

— Попрошу Текк’тов, чтобы сделали каменные, — нехотя пояснил он, глядя, как под «жалом» лучевого резака светлеет глина. — Простые литейные формы — лючки, корпуса, крышки. То, что Сэта сделают без допоборудования.

— А-а… Я думал, это оно и есть, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Сложные какие-то штуки…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Будут куда сложнее, — он проверил когтем твёрдость сухой глины и завернул макеты в ветошь. — Иди ловить филков. А я зайду в цех, дам задание Кут’тайри. Есть свободная печь на утро?

…Инвентарь для утреннего похода в Сфен Огня лежал вдоль стены в «шлюзовой камере». Гедимин, машинально пересчитав лопаты и убедившись, что никто не поломал корзины, открыл вторую дверь и выбрался в цех. С утра там было прохладно — заслонками печей никто не хлопал, «стекляшки» за ночь успели остыть, Кут’тайри дверь прогретого склада закрывал плотно. «Ага, фонари уже забрали,» — сармат скользнул взглядом по опустевшему поддону. Там, сдвинутый в угол, лежал миниатюрный двуцветный диск. Обе «горелки» переместились на стойку для инструментов — кто-то, впервые их увидев, занёс в правильную категорию. «А камешки пропали,» — Гедимин, не увидев осколков кейека, покосился на печь. «Придётся подбирать заново. Кому мешали⁈ Специально же отложил на видное место…»

Он достал тростниковую трубку, на треть заполненную тусклым светящимся порошком. Цера заканчивалась, а синтезировать её сарматы так и не научились. «Вот зачем каждому филку давать фонари? Сделали бы постоянное освещение на холме, хватило бы. С холма они всё равно не спускаются, даже при дневном свете.»

Гедимин огляделся по сторонам в поисках мешков с шихтой — и удивлённо мигнул. Один мешок, с остатками, вчера лежал в этом углу, ещё два полных, большой и поменьше, сармат оставлял у печи, где возгонялась чёрнопесочная руда. Сейчас ни здесь, ни там ничего не было.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин, заглядывая в последний угол, который не просматривался с прохода. Запоздало вспомнилось, что все закоулки можно было разом «просветить» сигма-лучом, и сармат досадливо сощурился. «Где шихта? Три мешка… едят её тут, что ли⁈»

Он отодвинул массивную дверную створку. По пальцам ударило жаром. Посреди склада висел огромный огненный шар. «Шихты нет,» — отметил про себя Гедимин, прежде чем захлопнуть дверь. И так было маловероятно, что Кут’тайри перетащит шихту к себе — ну, и спрятать её в маленьком помещении было негде.

— Мастер? — донеслось из-за отодвигающейся створки. Гедимин криво улыбнулся и помахал выглянувшему из щели.

— Тут до меня кто-нибудь был? Шихта пропала.

— Четвёртый мастер, Хьяррса, — немедленно ответил Кут’тайри. — Впервые увидел его в доме стекла. Зачем бы ему столько шихты, если у него нет печей?

Гедимин беззвучно выругался.

…Гварзу долго искать не пришлось — массивный чёрный силуэт в белом световом пятне был виден за километр.

— Шихту отдай, — буркнул Гедимин, надвигаясь на него. Ауна, проговорившая было что-то приветственное, подалась в сторону, утаскивая с собой светящийся посох. Гварза фыркнул.

— Сырьё в работе.

— В какой работе? — Гедимин недобро сощурился. — Шихту принесли для заня…

— В такой, — перебил его Гварза. — Кроме ваших с Хепри игрушек, у базы есть нужды. Повторяю — сырьё в работе. Хепри себе ещё наберёт. Всё равно мотается туда-сюда без малейшей пользы!

Если бы не белая вспышка, хлестнувшая по глазам, Гедимин всё-таки до него дотянулся бы. Но теперь Гварза стоял в пяти метрах от него и в руках держал плазмомёт — а к стрельбе сармат был не готов.

— Рравные Куэннам, ну знайте же мерру! — Ауна в сердцах вогнала посох в гравий на полметра. Щурясь от пульсирующего белого света, Гедимин резко развернулся и двинулся к ангару.

— Нужды, м-мать твоя пробирка…

…Вепуат криво ухмыльнулся.

— Знаю уже. Видел пустые мешки. Один даже прихватил. Надо будет дойти до кратера, где мы ещё не рылись…

— Драная макака могла бы предупредить, — Гедимин болезненно поморщился. — Роется везде, как у себя в карманах!

Он покосился на филков. Они в полной тишине делили между собой инвентарь — и, похоже, слушали во все уши. «И, естественно, пойдут пересказывать по всему лагерю,» — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «На выходе раздам им по мешку камней. Донесут, не переломятся. Меньше сил будет на дурь.»

…Это было очень быстро — раскалённый ярко-красный сгусток в сложенных ладонях одного из Сэта мгновенно развернулся по вертикали, выпустил по бокам отростки-лучи и так же мгновенно свернулся, оставив после себя гаснущее алое свечение. Гедимин смигнул, порадовался, что вовремя опустил на глаза тёмный щиток, и повернулся к скрежечущей двери. В приоткрывшийся проём просунулась мордочка нхельви, ещё один зверёк со спины первого заглянул в ангар, но защитное поле щёлкнуло обоих по носу, и сармат плотно закрыл ворота.

— Сюда нельзя! — донёсся снаружи пронзительный писк. — Что видно? Что видно?

— Ничего! — пропищали откуда-то сбоку. Гедимин хмыкнул. «В вентиляцию-то? Ясное дело, не видно.»

— Почти все собрались, — сказал Вепуат, глядя на передатчик — дроны, повисшие над холмом, передавали информацию в цех, и индикатор непрерывно мигал. — Ещё колонна подходит из-за холмов. Хочешь посмотреть?

Гедимин качнул головой и повернулся к каменному поддону. На нём была насыпана тонкой линией горючая смесь; её ещё не подожгли — Вепуат медлил.

— Долго это у них? — Гедимин кивнул на поддон. — Добраться до кузниц, передать письмо… Это им на час, или за полчаса справятся?

— Хм… — Вепуат покосился на часы. — Может, они уже всё передали. Но я бы выждал немного.

— Идут! Идут! — послышалось снаружи. — Все наверх!

Что-то зашуршало по стенам, из-за продуха донёсся писк.

— Попробуем… — Вепуат склонился над горючей смесью. Пару секунд она чадила, затем ярко вспыхнула. Вепуат при виде красного пламени радостно хмыкнул и сунул в огонь глиняную табличку.

— Ну вот, процесс пошёл… Что?

Поднявшаяся из огня рука положила табличку ему в ладонь и втянулась в костёр. Гедимин мигнул.

— Сбой связи, — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как пламя то тускнеет, то разгорается ярче. — К каналу подрубился Аса’ан. Ненадёжная система… Ага, а это уже Шакха.

Рука, высунувшаяся из костра, была по локоть обмотана «асбестовыми» шнурами. Исчезла она ненадолго — секунд через пять Сэта, быстро обретающий гуманоидную форму, выбрался из огня и почтительно сложил руки.

— Мастер Ут’таркех приветствует жрецов Пламени. Он прочёл ваши слова и ждёт с нетерпением.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Вот, держи. Здесь руда, — он растянул горловину мешка, показывая рэссеновый гравий. — Немного, ты донесёшь. Будешь возвращаться — прихвати ещё кого-нибудь. Следующий груз будет тяжелее.

Мешок вместе с существом исчез в яркой красной вспышке. Пламя слегка потускнело.

— Думаешь, вдвоём они это донесут? — Вепуат с сомнением посмотрел на раздутый тюк.

— Там больше листьев, чем полезного груза, — отозвался Гедимин. — Всего-то три литейных формы.

Двое Сэта выглянули из огня. Они были одеты легко — видимо, поэтому не хотели выходить из нагретого портала.

— Это нести осторожно, — приказал Гедимин, передавая им распухший мешок. — Внутри литейные формы. Больше ничего не будет, остальное — вечером.

Сэта подхватили груз с двух сторон. Пламя поднялось до потолка и тут же опало. Горючая смесь затрещала, в вытяжку ударил густой дым. Вепуат придавил догорающие остатки защитным полем и шумно выдохнул.

— Всегда было интересно. Есть у этих порталов ограничения? Вот если дать Сэта в руки твой скафандр, они его протащат? А если тебя самого, как груз?

— Я не умею разделяться на кванты, — буркнул Гедимин и на всякий случай отодвинулся. Вепуат весело хмыкнул.

— Мешки, листья и камни тоже не умеют. Что мы с тобой, что рэссеновая руда, — мы равно неприспособлены к квантованию. Интересно, как портал отличает существо от груза? Вот если я буду лежать тихо, пока меня несут в огонь…

— Надорвутся, — буркнул Гедимин. — Ты свой вес помнишь?

— Так им вдвоём нести необязательно, — Вепуат пожал плечами. — Можно и вдвадцатером. Да хоть на полсотни грузчиков распределить. Костёр взять побольше… А! Чего я дурью маюсь? Пойду и спрошу у Кут’тайри, отличает портал живое от неживого или нет. Если отличает, можно всерьёз нарваться.

Гедимин только покачал головой, глядя, как Вепуат приоткрывает двери склада. «Экспериментатор, мать его колба… В портал я бы ещё пошёл. Но распадаться на кванты…» — сармата передёрнуло. «А если обратно не соберёшься?»

Он повернулся к погасшему костру. Литейные формы сквозь огонь прошли, и Гедимин надеялся, что на той стороне их собрали, как надо. «Пусть литейщики их осмотрят. Прикинут, сколько нужно хушшура, и какой ковш брать. Вечером проверим их в деле. И формы, и литейщиков.»

…Люк реакторного бункера открылся через час после начала смены. Первым спустился нахохленный Вепуат, за ним — Айзек.

— Глуши! — скомандовал он, махнув рукой в сторону реактора. — Эпицентр будет в низине, но и здесь встряхнёт неслабо. Вепуат! Если хоть один стержень выпадет или треснет, ставишь тут купол и врубаешь сирену!

Гедимин, снимающий блокировку с рычагов пульта, невольно поёжился. «Штатная ситуация,» — напомнил он себе. «Если тут возможны землетрясения, на станции они будут. Реакторы должны выдерживать.»

Он думал, что снаружи, за куполом, будет невозможно шагнуть, не отдавив кому-нибудь хвост, но под ногами никого не было, только со всех сторон донёсся и тут же смолк тонкий, почти ультразвуковой писк. Вокруг опустевшего лагеря, в стороне от уложенных на землю шатров, собрались плотные стаи нхельви. Их было не меньше десятка, и в каждой — сотни особей, но держались все непривычно тихо. Гедимин шагнул к ним и увидел, как все, как по команде, разворачиваются к нему.

— Где филки? — спросил сармат, глядя на поваленные шатры, запертые ангары и растянутые над лагерем защитные купола. — Их предупредили?

Кенен Гварза, до сих пор стоявший молча, сложив руки на груди, шевельнулся и тяжело вздохнул.

— Все под куполами. Надеюсь, твой цех по итогам не грохнется в долину.

Гедимин оглянулся на ангар стеклодувов. «Инструменты…»

— Вепуат всё поснимал, — успокоил его Айзек. — Даже сами стойки. Всё, что можно было положить, мы положили и принайтовали.

— И водоподъёмник? — Гедимин оглянулся на душевую. Дверь была закрыта, лючки захлопнуты, — как и в остальных строениях.

Гварза тяжело вздохнул.

— А самому перед сменой пройтись было никак? У нас с Айзеком своей работы…

— Спокойно, — Айзек крепко сжал его запястье. — Эти испытания касаются всех. Речь обо всей станции. Мало найдётся дел важнее.

Гедимин подошёл к обрыву. «Рабочие площадки» были обозначены загодя — размашистыми чёрными линиями на дне долины, россыпью жёлтых камешков на холмах. Крышки с шахт были сняты и отодвинуты далеко в сторону. Сигма-сканер показывал подземные полости, россыпь каменных заготовок, прикрытых защитным полем, недавно опрессованные скважины… Гедимин сосредоточился, прислушиваясь к «ремонтному чутью». В мозгу вспыхивали и гасли невнятные предположения и обрывкирасчётов. «Слишком много факторов,» — сармат досадливо сощурился и развернулся к отрядам нхельви. «Но если обвалится — то лучше сейчас.»

— Жёлтые пятна на холмах видны? — громко спросил он, глядя на зверьков. — Чёрные узоры внизу? По две сотни на каждое пятно или узор — ра-аспределись!

Он не был уверен, что такая команда существует, и тем более — что нхельви с ней знакомы. Однако в ту же секунду живые массивы сдвинулись с места. Хвостатая волна пронеслась мимо — сперва в одну сторону, потом в другую, Гедимин от полосатого мельтешения на миг зажмурился и услышал писк со всех сторон.

— Мы здесь! И мы! Мы внизу!

Последний зверёк, оставшийся у обрыва, повернулся к сармату и привстал на задние лапы.

— Все нхельви на своих местах, — доложил он. — Все готовы. Что им делать — бежать или прыгать? Всем вместе или вразнобой?

Гедимин подавил желание ущипнуть себя — на этой бредовой планете зверёк-координатор был далеко не самым странным… да, пожалуй, и совсем не странным.

— Трясите стенки пещер, — сказал он. — Сначала слабо и вразнобой, потом — сильнее, потом — сильно и со всех сторон вместе. Пока не увидите вспышку в небе.

Он снял с плеча сфалт и направил сопло вверх. Зверёк метнулся к ближайшей стае, и тут же от неё отделился другой. Гедимина с двух сторон дёрнули назад, прочь от обрыва; оглянувшись, он увидел сарматов.

— Вон там, — Айзек указал на площадку в стороне от «развалин» лагеря. — Может засыпать, но вниз не стряхнёт.

Гварза вскинул руку. Над площадкой поднялись прозрачные стены, гравий под ними зашевелился — поле зарывалось в глубину, скрепляя собой нижние слои обломков.

— Оставь сверху проём, — попросил Гедимин, подключая купол к наручному генератору — на непрерывную подпитку. Экран сигма-сканера был открыт, и, едва войдя под купол, сармат направил сканирующий луч на подземные полости.

— Нхельви готовы! — донеслось снаружи. Зверьков сармат уже не видел — стены на три метра кверху уплотнились до непрозрачности.

— Tza tatzqa? — Айзек перевёл взгляд на Гедимина. Сопло сфалта уже смотрело в проём, в холодное синевато-зелёное небо.

— Attahanqa, — выдохнул сармат, сдвигая переключатель.

Защитный купол качнулся. Гедимин едва устоял на ногах. Двое сарматов уже сидели, и Айзек сдавленно шипел и бил ладонью по колышущемуся гравию. Гедимин рухнул рядом, на подпрыгивающую землю. Холм трясло. Толчки шли по всем направлениям, и сармат, не удержав равновесие даже сидя, растянулся плашмя. Его ударило в плечо — волна гравия вздыбилась и тут же опала, качнувшись в другую сторону. Купол вспыхнул, красная полоса прошла в полуметре от основания — и не успела погаснуть, как такая же сверкнула напротив неё, на двадцать сантиметров выше.

— Сканер! — рявкнул Айзек, и Гедимин запоздало схватился за прибор. Луч раскачивался во все стороны вместе с сарматом, то накрывая сканируемые полости, то уходя в сторону. Купол подбросило. Вдалеке загрохотал камнепад.

— Восемь баллов есть, — выдохнул Гварза; он лежал на спине, вскинув руку с передатчиком над головой. — Кет, каковы пределы?

Ответить Гедимин не успел — купол вместе с ним подбросило на полметра, и он рухнул обратно, утопая в гравии. Выбраться не успел — второй толчок накрыл его сплошным слоем обломков.

— Heta! — крикнул кто-то над головой, дёргая его за сфалт. Гедимин, извернувшись, сел, сдёрнул оружие с плеча и вбил приклад в гравий. Зелёный луч ушёл вертикально вверх. Купол подпрыгнул, сармат рухнул, прижимая сфалт к груди, и замер, напряжённо прислушиваясь. Вдалеке шуршали гравийные «ручьи». Подземных толчков больше не было.

…Гедимин перешагнул последний каменный гребень и заглянул в долину. Под обрывом тянулся невысокий длинный вал — всё, что насыпалось с края плато. С дальнего холма не упало ничего — он ещё вчера обнажился на десять метров от обрыва, весь гравий с этого участка лежал на складе.

— Он здесь! Смотрит! — донеслось снизу. Нхельви, все шестьсот особей, глядели на Гедимина, задрав мордочки и привстав на лапах. Сармат криво ухмыльнулся.

— Никто не ранен?

— Ранен? — удивились и внизу, и на соседнем плато, и за спиной. — Кто-то должен быть ранен? Нет, у нас нет. И у нас тоже.

— Мы устали, — донеслось из-за спины. — На скале проще. А тут столько прыгать…

— Нас покормят? — спросили с дальнего плато.

Гедимин оглянулся на волокуши, присыпанные гравием. Сверху на них лежали навесы и их подпорки.

— Все свободны, — сказал он, поворачиваясь к ближайшей стае и надеясь, что не перепутал языки. — Ищите Броннов. Если вся посуда не побилась, то еда — у них. Спасибо за помощь!

— Еда! — радостно пискнули с нескольких сторон одновременно. — Тут все голодные!

— Надо поесть и поспать, — зверёк дотронулся до ноги Гедимина. Под обрывом пришли в движение замершие стаи, с соседнего плато сбегал живой поток. Часть нхельви уже столпилась вокруг повозок, обнюхивала навесы, но копаться в них пока не решалась.

— Идите, — согласился Гедимин. — Ищите Броннов. А я посмотрю, что у вас получилось.

Кто-то массивный подошёл и встал рядом, но сармат даже не обернулся. Он смотрел только на сигма-сканер. Тряска больше не мешала — луч прошёл сквозь толщу горных пород и теперь скользил по соединённым пещерам. На карте одна за другой вспыхивали опорные точки.

«Шахта… вспомогательные… главный корпус, основная сфера… туннели…» — Гедимин заметил, что не дышит уже пару минут, и впустил воздух в лёгкие. «Скважины… А, здесь поле сорвало. Трещина. Дальше — туннели. Теперь — жилой корпус. Пыль? Вот откуда. Отслойка…»

— Стенки держатся неплохо, — заметил, глядя на свой сканер, Айзек. — А вот перекрытия…

— Этот блок не должен был скакать по полу, — Гедимин угрюмо сощурился. — Кто его найтовал и не передал мне поле?

Кенен Гварза сердито фыркнул.

— На станции не будет защитных полей.

— На станции будут общие демпферы, — отозвался Гедимин. — Она будет не скакать, а раскачиваться. А из-за тебя теперь блок переделывать. Почти готовый.

— Тихо! — Айзек быстро вклинился между сарматами. — Куполов было много, генератор не выдержал. Трещина невелика, часть блока Текк’ты быстро перелепят. Что по испытаниям в целом? Я бы сказал — неплохо.

Рядом зашевелился гравий — на поверхность выползал тягловый зверь. Покосившись на сарматов, он побрёл к лагерю — там уже что-то плюхало, журчало и чавкало.

— Горшки уцелели, — заметил Айзек, махнув сканером в сторону лагеря. — По крайней мере, самые крупные. Интересно, что со стеклом. Его так заворачивали…

Гварза тяжело вздохнул.

— Моё мнение — Текк’ты справились. Если до завтра всё не пойдёт трещинами, можно считать, что первый этап стройки закончен. Что будет на вторых испытаниях, уже со станцией, — сказать не могу. Всякие там забутовки и демпферы…

Он выразительно поморщился.

— А ты сам что скажешь? — нетерпеливо спросил Айзек у Гедимина. Тот нехотя кивнул.

— Завтра ещё проверю. Когда Текк’ты там поползают, будет нагрузка… Может, под нагрузкой что-нибудь обвалится. Если нет — тогда этап закончен.

— Маловероятно, что обвалится, — Айзек стёр с экрана какие-то расчёты. — Дальше у тебя что? Видимо, сборка конструкций? Сначала — обшивка?

Гедимин качнул головой. На экране сканера пластины обшивки лежали отдельно — почти ровный ряд стопок, накрытых защитным полем, тянулся вдоль каждой пещеры.

— В силу специфики… — он оборвал фразу на полуслове. — Если собирать будут Текк’ты — лучше им делать всё сразу. Всю нижнюю полусферу с одновременной забутовкой. Им так удобнее. Быстрая сборка — и месяц на устойку и усадку.

— Одновременно? — Айзек переглянулся с Кененом. Тот помрачнел и сложил руки на груди.

— Эксперименты…

Гедимин пожал плечами.

— Пока работают Текк’ты, нужно делать так, как им удобнее. Если всё это придётся таскать и устанавливать сарматам… — он, не договорив, снова пожал плечами. — Там даже подъёмник не встанет. Разве что на потолок его подвесить.

Айзек тяжело вздохнул.

— Да, тут своя специфика… Используй её по максимуму. Сборка целой станции не слишком сложна для Текк’тов? Там десятки разнородных узлов, блоков…

— Текк’ты умнее многих сарматов, — отозвался Гедимин. — И я буду наблюдать. А филки пусть готовятся…

Он криво ухмыльнулся.

— Облицовка — на них. И весь мелкий внутренний монтаж тоже. Текк’ты в наши коридоры не пролезут.

…Гедимин поправил последнюю катушку и остановился, глядя на вскрытый реактор под ногами. Как бункер ни трясло, ничего не отвалилось, и все смещения были в пределах миллиметров.

— Можно запускать, — прошептал он, ставя на место крышку. Одинокое волокнистое щупальце, «прилипшее» к его виску, резко потеплело и разветвилось, переползая на загривок и оплетая плечи. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Есть контакт…»

— Может, ты и удержал бы твэлы на весу, чтобы не побились. Но лучше не рисковать, — прошептал он, отходя к главному люку. — Не знаю, что ты делаешь с гравитацией. Но сразу всё держать было бы сложно. Даже с твоими щупальцами.

Вепуат, увидев его, шумно выдохнул и хлопнул в ладоши.

— Ага! Мы тут уже заждались, — он выскочил из-за пульта и шагнул к стене. — Я всё прислушивался — зазвенит внутри или нет? Без монитора ни метеороида не видно!

Гедимин развернул ветошь, прикрывающую стопку зеркал, и осторожно повесил «монитор» на место. Проку от этого было немного — без внутриреакторной системы зеркал в нём отражалась только стена.

— Реактор цел, — сказал Гедимин. — Повешу зеркала — и будем запускать. Тебя тут не растрясло?

— Ощущения те ещё, — признал Вепуат, потирая шлем. — Подложил матрас, но помогало плохо. Так с ним вместе и прыгал от стенки к стенке.

Гедимин вставил в пульт выпавший рычаг и подсоединил привод. «Землетрясения по расписанию — это удобно. Не снял бы всё это — сейчас собирал бы обломки.»

— Иди наверх, — сказал он Вепуату. — Отдохни.

Разведчик отмахнулся.

— Ещё не устал. Что там ты обещал Кут’тайри? Утром, когда Гварза уволок шихту? Сейчас у нас целый мешок. Надо пристроить к делу, пока не утащили. Чего ты от него хотел? Какие-то чашки сделать?

Гедимин растерянно хмыкнул.

— Колпаки для фонарей. Там под печью лежит костяной трафарет. Кут’тайри его видел. Напомни ему, что внутри — резьба. А пропорции он сам знает.

— Резьба?.. Надо будет сделать с ним образец, — решил Вепуат. — А то я сам не понимаю, о чём речь. Ладно, попробуем. Если будет совсем плохо — всегда можно переплавить.

— Да я бы вечером… — начал было смущённый Гедимин, но осёкся. «Вечером… Я, может, сюда и к ночи не вернусь. Предупредить Айзека, чтобы поставил кого-нибудь к реактору. А то он будет ждать и вторую, и третью смену подряд.»

— В Шакху пойду один, — сказал он вслух. — Иначе у тебя сорвутся все занятия. Большая плавка — это надолго.

…Айзек, спустившийся в бункер, смотрел смущённо и даже виновато.

— Гедимин, зайди, пожалуйста, в машину, — попросил он. — Сразу, как поднимешься. Кенен обещал языку волю не давать, но и ты тоже сдерживайся, ладно?

Гедимин мигнул.

— Что там?

— Литейная станция, — вздохнул Айзек, разглядывая пол под ногами. — Всё-таки не выдержала. Надо было отогнать машину к порталу! Теперь не знаю — как бы не пришлось ехать за заменой.

…Едва Гедимин отошёл от литейной станции, вокруг тут же столпились филки с «чёрным песком» и стеклянной скорлупой. Сармат смотрел на станцию с тоской, а на филков — с завистью. «Что ж,» — он подавил тяжёлый вздох и двинулся к выходу. «Попробуем собрать нечто подобное. Из камней, костей и чёрного жира.»

…На гладкой стене высокой печи виднелись три схематичных символа, из которых Гедимин мог опознать только «знак огня» — и то потому, что сам десятки раз наносил его на камень с той же степенью проработки и достоверности. Сейчас рядом с ними появился ещё один — чёрный контур радиационного «трилистника».

Заслонки печи закрылись час назад. Процесс шёл; всё, что можно было сделать для его ускорения, Гедимин уже сделал. Теперь он сидел у печи и под пристальными взглядами литейщиков лепил из чёрно-красной глины. Эта масса, размоченная в водно-жировой эмульсии, при девяноста градусах не теряла пластичности; образцы получались не такие аккуратные, как сармату хотелось бы, но вполне наглядные.

Сегодня литейщики оделись по-рабочему — все браслеты и ожерелья остались в жилых отсеках, только в волосах виднелись вплетённые серебристые нити, просверленные косточки и камешки. Больше всего их было у бригадира — точнее, у нескольких, — кроме Ут’таркеха, в цех заглянули ещё двое. «Видимо, сейчас работы у них немного,» — думал Гедимин, катая меж пальцами глиняную детальку и прислушиваясь к отдалённым глухим ударам молота — какая-то кузница не остановила работу и сегодня, и её бригадиру было не до сармата и его странных штуковин. «Ничего, ему расскажут,» — Гедимин криво ухмыльнулся, закрепляя последний элемент. Бригадиры, окружившие сармата, быстро переглянулись.

— Пропускная щель, — пояснил он, тронув когтем узкую, еле видную прорезь в верхней части наклонного стана. — Обеспечит начальную толщину и немного повысит равномерность. А это устройство вам должно быть знакомо. Очень похоже на ваш подвесной восьмиручный молот. Массивный каменный боёк с приводом. Только движется не вверх-вниз, а вперёд-назад. Не бьёт, а раскатывает.

Сэта-литейщик склонился над вылепленным макетом, подсвечивая когтем мелкие детали.

— До чего странная штука… — пробормотал кто-то из его подручных, заглядывая через плечо.

— Раскатывает металл? — другой Сэта поднёс коготь к неподвижному «бойку». — Восьми рук тут будет мало. Что ты хочешь сделать? Ровную металлическую полосу?

— Лист, — Гедимин отмерил на стенке печи предполагаемую длину и ширину. Все Сэта дружно выдохнули и подняли гривы, покрываясь мигающими красными пятнами. Кольцо вокруг сармата и его макетов сдвинулось теснее — теперь интересно стало всем.

— Лист? Тонкий лист? Настолько широкий? — Ут’таркех поднёс руку к груди и зашевелил когтями.

— Для чего? — вмешался кто-то из озадаченных бригадиров. — Вся твоя броня собрана из меньших пластин. Даже шлем…

Гедимин едва заметно сощурился. Злиться было не на кого — разве что на перекошенные законы физики, обрёкшие цивилизацию умных и умелых существ на вечное дикарство. Но сармату всё равно было досадно.

— Это не для брони, — хмуро сказал он. — Из листов будут собирать цистер… бочку. Гигантскую бочку. Чем шире листы, тем легче пойдёт дело.

— Тонкий и ровный лист такой большой ширины… — пробормотал Ут’таркех, оглядываясь на «восьмиручный» молот. — Литой ровный лист… Ему обязательно быть литым? Можно расковать пластину до очень большой ширины — даже и до такой. Она будет ровной…

Гедимин качнул головой.

— Не настолько. Я видел, что вы умеете делать. Если бы этим можно было обойтись, я не лепил бы эти штуковины.

— Странная штука, чтобы делать странные штуки, — пробормотал кто-то из задних рядов. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Это очень простая штука. Почти такая же, как ваши, — он переставил «прокатный стан» на другой уступ и поднял на ладони второй макет. — А вот эта — действительно странная.

Он отодвинулся, пропуская зрителей к вылепленному станку, и поднял сигма-сканер. Внутри печи жидкий металл в потоке раскалённого воздуха стекал по жёлобу, оставляя наверху корку тугоплавкого шлака. «Ещё два яруса — и дотечёт до лётки…»

— Эта вещь… — Ут’таркех тронул когтем наклонно закреплённый макет литейной формы. — Она вращается⁈

В полной тишине вдалеке булькнул и зашипел извергающийся гейзер. Гедимин подобрал макет и поставил на ладонь.

— Полтора оборота в каждую сторону поочерёдно. Прочная. Выдержит. Здесь будет стачиваться, здесь — нагрузка на опору… — сармат тяжело вздохнул. — Это мелочи. Единственное, что серьёзно, — скорость вращения. Удастся её поддерживать или нет. На низкой скорости всё это не имеет смысла.

Сэта переглянулись. Рабочие зашептались было, но громкое шипение Ут’таркеха снова установило тишину.

— Вот это будет её вращать… — Сэта провёл пальцем вдоль вылепленных приводов. — Четверо с каждой стороны… Не знаю, жрец Пламени. Какой длины эта… вещь?

— Полтора метра, — ответил Гедимин. — То есть — вот такая. Наш стандарт — вот такой, на треть длиннее, но — не получится.

— Ради Хьерре… — кто-то из бригадиров закрыл себе рот двумя руками и зажмурился. Все оглянулись на символы, нарисованные на стенке печи, и странно зашевелили когтями. Гедимин озадаченно смотрел на них. «Хьеррек? Что-то я про него слышал. А они… они явно напуганы. Моей штуковиной? Нет, тут что-то ещё…»

— Огромная трубка, которую надо лить в крутящейся форме… — проговорил, будто сомневаясь в каждом слове, Ут’таркех. — Жрец Пламени, мы плохо тебя понимаем. Что это, и для чего ему быть таким странным?

— Труба, — Гедимин пожал плечами. — Труба без шва с равномерно толстыми стенками. И то, и другое повышает прочность. Из множества таких будут собраны трубопроводы. По ним пойдут вода и воздух. Очень много и очень быстро.

Повисло молчание. Молот вдалеке затих на пару секунд и загрохотал снова. «Расковывают пластину,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Им этого достаточно. Ни листового проката, ни литых труб. И никаких атомных станций.»

— Жрец Пламени, — заговорил наконец Ут’таркех — дольше молчать он не мог, на него и так уже все смотрели. — Мы обещали взяться за твою работу. Мы не отказываемся от слова. Но ни я, ни другие ничего не обещают для этой… этого устройства. Мы его не знаем и ни за что не ручаемся.

— Белая вода! — крикнул Сэта-рабочий у приоткрытой заслонки. — Белая вода в устье!

Ут’таркех резко развернулся к печи. По его трескучему воплю рабочие кинулись кто к заслонкам, кто к ковшу, кто к загодя установленным формам. Гедимин, выпрямившись, шагнул к лётке. Жидкий металл прошёл последний каскад, пора было выпустить его на волю.

Расплав светился ярко — Гедимин, склонившийся над сигма-сканером, видел блики на экране, серебристые с синеватым отливом. Опустившись на пол и направив луч на опоки, он впился взглядом в прибор. По пальцам тянуло жаром, руки сводило знакомым спазмом, — сармат вцепился ладонью в запястье и застыл неподвижно, глядя только на экран. Он всё равно видел краем глаза, как течёт сияющий расплав, как дымится и раскачивается ковш, и как белеют от жара руки у Сэта, вцепившихся в шипы-рычаги. Перегретый металл тёк, как вода; несколько секунд — и зашкворчал, выкипая, жир, прикрывающий газоотводные отверстия. Пустой ковш отодвинули в сторону, Сэта, накалённые добела, вцепились в заслонку, и горячий ветер утих — только почерневшая шипастая раковина дымилась, остывая, да из опок стравливался жар. Гедимин тяжело поднялся на ноги — от напряжения свело мышцы — в последний раз посмотрел на экран и ухмыльнулся. «Легло чисто. Если не запорют при остывании…»

— Двое из трёх сегодня были к нам благосклонны, — сказал, подойдя к сармату, бригадир литейщиков. — Теперь дело за третьим.

Он указал на символы, выведенные на стенке печи. Его пальцы побелели и ярко светились. Гедимин, не поняв ни слова, неопределённо хмыкнул и перевёл взгляд на опоки.

— Металл лёг хорошо, — сдержанно признал он. — Были сложности с новыми опоками?

Ут’таркех бросил быстрый взгляд на символы и шевельнул когтями.

— Они непривычно выглядят, но сделаны удобно. Точнее скажу, когда мы их вскроем.

Гедимин тоже оглянулся на печь — только не на странные значки, а на закрытые лётки. «Чем эта штука удобна — можно распараллелить процессы. Поставить два ковша и по три опоки под каждый… Хм. Возможно, даже не по три. Четыре или пять, — температура металла позволяет. Удобно всё-таки быть таким жаропрочным. Интересно, как с металлом обходятся Скогны? С таким оборудованием они бы до костей обуглились.»

— Три опоки в один заход — много или мало для твоих рабочих? — спросил он. — А если добавить ещё ковш — они справятся с шестью за раз?

Сэта, столпившиеся вокруг, быстро переглянулись. Ут’таркех протянул руку к одному из них.

— Говори ты.

— Если опоки вот такие, небольшие, — Сэта покосился на остывающие отливки, — то вдвоём можно справиться с пятью. А на двух ковшах — с десятком. Но если они гораздо больше, нам не хватит рук.

— Они такие же, — сказал Гедимин, подавляя довольную ухмылку. — Однотипные для однотипных деталей. Привезу вам ещё четыре каждого типа, чтобы работа шла быстрее.

Вдалеке громко булькнул и зашипел извергающийся гейзер. Ут’таркех протянул руку к опоке и потрогал остывающий воздух. Белое свечение на его пальцах уже почти погасло.

— Строить дом Пламени — большая честь для нас, — сказал он, повернувшись к Гедимину. — Пламя довольно нашей работой?

«А! Совсем забыл,» — сармат поддел пластину, прикрывающую карман, и вытряхнул на ладонь двуцветную подвеску.

— Можешь добавить к своим… регалиям, — сказал он с кривой ухмылкой, вспомнив, как сам добивался лишней цветной полоски на груди. — Нам… Пламени ты сильно помог. Ты и твои рабочие.

«Для них тоже надо будет сделать какие-нибудь цацки,» — подумал сармат, глядя, как Сэта рассматривают «трилистник». «Из рэссены, что ли?»

Он посмотрел на экран сигма-сканера. В расплаве практически не было газа — он вышел ещё при прохождении каскадов внутри печи, и его достаточно быстро сбросили в опоку. Он лежал плотно, без каверн, с поверхности отходил раскалённый воздух; металл ещё сохранял остаточную текучесть, но скоро должен был затвердеть.

— За ночь остынет, — сказал Гедимин. — Руды ещё осталось на одну плавку. Когда опоки освободятся, проведите её. Те же три изделия, всё то же самое. Вечером я приду и посмотрю на них. И будем думать о новых станках. Под них надо будет освободить место…

Сэта, оживившиеся было при упоминании повторной плавки, заметно помрачнели. Все взгляды сошлись на глиняных макетах. Пока печь была вскрытой, а металл жидким, воздух в литейне прогрелся до трёх сотен градусов и высушил их до каменной твёрдости. Гедимин поставил их на ладонь. «Обернуть защитным полем. Мелкие элементы осыпятся, а крупные я покажу Текк’там. Кроме как из камня, их делать не из чего. Надеюсь, их удастся протащить через портал.»

— Сделаем, — отозвался наконец Ут’таркех. — То, что мы умеем и знаем, будет готово к вечеру. Но то, что знают лишь Куэнны и равные им… Тут мы будем работать только под твоим взглядом.

Гедимин кивнул.

— Я всё объясню, — пообещал он. Под настороженными взглядами Сэта ему было неловко. «Ещё бы я сам знал, как эти штуки работают… Придётся обкатать всё на базе. Может, даже с участием Сэта. Смогут они раскрутить ту трубу с нужной скоростью? Хотя бы вчетвером?»

После жары в литейне горячий воздух городских пещер казался прохладным, а ветер над пепельной долиной — ледяным. Гедимин в дымящейся броне прошёл сквозь строй причудливых скал и поднялся на гребень, огибающий кратеры. «Начало положено, процесс запущен,» — думал он, подавляя тревогу. «Посмотрим завтра, что у них получится на повторной плавке. И как они доведут готовые отливки. При их методах литья гладкую поверхность не получишь — только долгой шлифовкой. Надо будет спросить, чем шлифуют рэссену.»

22 день Огня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Айзек спустился в бункер, подталкивая перед собой нахохленного Вепуата.

— Сдавай пост, — скомандовал он удивлённому Гедимину. — У нас там кольцо, полное энергии. Пора её сбросить.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— У меня всё готово. И линза, и излучатель, — сказал он, уступив Вепуату место перед монитором. Щупальца хранителя на загривке и висках легонько задрожали и куда-то втянулись, оставив слабое ощущение тепла. Гедимин покосился на Вепуата — его височные пластины были плотно пригнаны, вряд ли хранитель его чувствовал, но какое-то изменение заставило его отреагировать.

— Проблема только с экраном, — продолжил сармат, недовольно щурясь. — Сигнальная пульсация перенаправит луч кверху, но если что-то полезет с боков… Сейчас я оберну его защитным полем, но надо будет что-то придумать. Что там с мифрилом и ипроном?

Айзек хмыкнул.

— Атомщик, тут не «Геката». Ипрон с мифрилом под ногами не валяются. Их по твоему проекту и так уйдёт неприлично много. Задействуй, по возможности, керамику!

— Прочности у твоей «керамики» никакой, — буркнул Гедимин, вслед за Айзеком выбираясь из туннеля. — Только для неподвижных конструкций. Если излучатель будет переносным…

— Ну, залей её в чёрное стекло, — Айзек, пожав плечами, ускорил шаг. — Будет крепче. Мифрила мало. А ипрона — ещё меньше.

…Кокон защитного поля, прикрывающий кольцо-энергонакопитель, был белесым, без цветных бликов, — отток ещё не начался, хотя накопитель был практически насыщенным. Гедимин оглянулся на защитный экран по периметру, на замершие по ту сторону мелкие хвостатые силуэты, недовольно сощурился и склонился над установкой. Такое название для неё было, пожалуй, слишком громким, — накопитель лежал ребром на опоре из нескольких соединённых костей с ручками для переноски, сверху его прикрывала двуслойная «линза» из мелких каменных фрагментов.

— Забавная корзинка, — хмыкнул Айзек, разглядывая «установку». На его ладони лежал миниатюрный излучатель, больше похожий на вырезанное из кости украшение. На тонких шнурках свисали миниатюрные маятники.

— Скажи Маккензи, что кольца тут не годятся, — отозвался Гедимин, проверяя, как линзы держатся на костях. — Здесь нужен диск без отверстий. Меньше места займёт и легче войдёт под пучок.

— Маккензи будет рад очередной твоей идее, — угрюмо отозвался Кенен Гварза. Он стоял с дозиметром чуть поодаль и уже с утра недовольно щурился, хотя прибор не показывал ничего тревожащего.

— Всё готово? — деловито спросил Айзек, увидев, что Гедимин выпрямился и шагнул назад, выпуская «щупы» дозиметра. — Твоя очередь, Джефри. Излучатель держи параллельно земле!

Филк по имени Джефри нервно поёжился и с явной неохотой протянул руку за излучателем. Второй, подавшись назад, широко ухмыльнулся, но ухмылка тут же погасла, когда он понял, что Гедимин на него смотрит.

— Неужели нет какого-то другого способа? — пробормотал Джефри, опускаясь на землю. Установка стояла на небольшом холмике, насыпанном из гравия; лучше было бы подкатить валун удобной высоты, но, видимо, филки его не дотащили, а сарматам было не до того. «Маятники землю не цепляют,» — отметил Гедимин и на этом успокоился. Джефри уже запустил излучатель, — надо было отслеживать пульсацию излучения и смотреть, не пойдёт ли омикрон-поток мимо линзы, вбок, на наблюдателей.

Яркий зелёный луч ударил в небо, выжигая белое пятно среди красных и жёлтых складок. Гедимин видел, как свет течёт по ним против всех законов оптики, и как небесный орнамент меняет цвет — от багрового к алому, от оранжевого к золотистому. За экранирующей стеной взволнованно пищали нхельви. Они уже обступили её плотным кольцом — сейчас их было хорошо видно, а за ними из темноты выступали силуэты Скогнов-копейщиков. Кто-то из них метнулся к лагерю, но тут луч погас, и вокруг нескольких световых пятен от сарматских фонарей снова сомкнулась темнота. Гедимин услышал громкий писк и шорох — зрелище закончилось, зрители разбежались.

— Отлично, — Айзек хлопнул филка двумя пальцами по плечу. — Согласен? Гедимин всё-таки разработал безопасный излучатель.

— Безопасный? — филк покосился на Гварзу, изучающего экран дозиметра. — А что на приборе? Я, может, не атомщик — но если штука фонит, она фонит во все стороны!

— Пять микрокьюген, — ровным голосом ответил Гварза. Айзек шумно вздохнул.

— Можешь взять показания у Кенена или Гедимина. Превышение было на десяток микрокьюгенов, и то в основном по сигме. Для Земли было бы многовато, но для Равнины — вполне безопасно.

— Разве что для Равнины, — пробормотал Джефри, через плечо оглядываясь на Гедимина и едва заметно вздрагивая.

— Ну, лучше так, чем горящий жир и баллон с горючим газом, — подал голос второй филк, явно довольный, что излучатель вручили не ему. — И радиоактивная штуковина сверху. Тут, по крайней мере, гореть нечему!

Джефри переменился в лице и показал сородичу кулак. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Рубцы разгладились, разве нет? Ты вчера говорил, что боли прошли. Если тебе ещё плохо, не надо было рваться из карантина. Боксы свободны, если нужно, можешь…

Филк поспешно мотнул головой и что-то пробубнил. Гедимин вгляделся в его лицо — сквозь лицевой щиток мало что можно было разглядеть, но непохоже было, что сармат мучается от боли. «Это один из обожжённых? Ну да, логично оставить старых операторов — они хотя бы к излучателю привыкли. Не знаю, я бы радовался, что больше ничего не взорвётся…»

— Это устройство так и держать в собранном виде? — Гварза поднял «установку» и теперь с сомнением её рассматривал.

— Хм… Я бы разобрал, — отозвался Айзек. — Кольцу место в машине, чтобы не заряжалось от фона. А местные минералы… в экранированном фургоне они могут сменить свойства. Гедимин, забирай свою корзинку. Держи её на видном месте — пригодится на следующем сбросе.

…В шатре Вепуата было непривычно тихо. Раздувшиеся «трилобиты» неподвижно свисали со стоек и даже не хрюкали — хотя пищу из рук сармата выхватывали мгновенно.

— Только эта реакция у них и осталась, — сказал Вепуат, вытирая руки. — Спят на весу.

Сняв «трилобита» со стойки, он поднял его над полом. Существо вяло шевельнуло брюшным крюком, но зацепиться не успело — сармат выдернул ладони. «Трилобит» плавно, по сантиметру, пошёл к земле. На полпути он опомнился, выпустил крылья, ударил хвостом и перемахнул на стойку. Сердито хрюкнув, он снова замер. Крылья втянулись не сразу.

На полу зашуршало. Вепуат наклонился, помянул ядро Сатурна и выдернул из корзины гигантскую многоножку. Зелёный Пожиратель чем-то хрустел. У корзины не хватало стенки.

— Радиоактивные листья? — Гедимин протянул к проеденной ёмкости дозиметр и хмыкнул. — Так и есть. Вепуат, ты про дозиметрию совсем забыл?

— Да что там той радиации, — вяло отмахнулся разведчик, наматывая Зелёного Пожирателя на руку. — Вот куда его сажать? В душевой сейчас филки, им он не нравится. В Сфен Огня взять с собой?

…Пожиратель хрустел пеплом. Вепуат следил за ним, Гедимин — за филками, выбирающими из грунта красно-жёлтые камешки. В этот кратер они спустились впервые — Вепуат настоял на том, чтобы обломки не выгребались «досуха». Гедимин думал, что ничего не случилось бы не только от выкапывания всех мелких осколков, но и от подрыва крупных скал, и даже от уничтожения целого кратера, но спорить не хотел. Его мысли крутились вокруг металлопрокатных станков. Когда он пытался не думать о листах и трубах, вспоминались створки гермоворот и цилиндры поршневых машин. «С воротами ещё, может, обойдётся — сварка поправит, мифрил закроет. А вот цилиндры… там допуски. Если оно будет хлябать на полсантиметра…» — сармат досадливо поморщился.

— Чего ты? — спросил Вепуат, выкапывая Пожирателя из пепла. — Что-то опять не ладится?

— Металлургия, — буркнул Гедимин, не уверенный, что обращались к нему, а не к «червяку». — Ведь даже двигатель есть, механизация… почему тут нельзя поставить валки и катать лист без извращений⁈

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— А кровяной камень всё не растёт и не растёт. Чего я ему только ни подкладывал…

— Без симбиоза ему никак? — Гедимин, довольный, что мысли о металлургии ненадолго отступили, вспомнил светящийся «лес» и чёрно-красные грозди на корнях. — Я бы попробовал подсадить в Пожирателя. Немного подрастёт — достанешь. Необязательно же ждать, пока его изнутри раздует.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Я бы попробовал — под постоянным наблюдением, конечно. Но Айзек «спасибо» не скажет.

Теперь хмыкнул Гедимин.

— А тут есть ещё Пожиратели. Кроме этого, под носом у Айзека. В Сердце Пламени целая колония. Местные вроде бы ценят кровяной камень. Интересно, взялись бы выращивать?

Вепуат быстро оглянулся на филков и придвинулся ближе.

— Местные? Да-а… Подкинуть такую идею Скогнам… Шесек вроде не по этой части, но там же есть и другие. И Бронны… Кровяной камень — это не новшество, верно? А к Пожирателям они уже притерпелись. Их даже резать не надо. Есть прикрытые полости на спине, под щитками. Туда личинки цепляются. Пока нет личинок, можно прицепить что-нибудь ещё…

Он быстро вынул что-то мелкое из кармана, поддел спинной щиток «червя» и на секунду засунул под него палец. Пожиратель как хрустел пеплом, выгрызая радионуклиды, так и продолжал — даже не дёрнулся.

— Сегодня поползает так, — Вепуат ухмыльнулся. — Надеюсь, Айзек не увидит. Если до ночи хоть одна клетка отпочкуется — будем считать, что идея годная.

…Пожиратель прополз ещё полметра и остановился, приподняв усы. Его оставили в коридоре посреди горячего цеха, прикрыв «фонящие» печи защитным полем. Существо что-то чуяло, но не было уверено, что из-за этого стоит грызть твёрдый тектон. На дальнем конце коридора Гедимин насыпал для животного охапку камешков, но пока они его не интересовали.

— Остыло, — послышался от соседней печи расстроенный голос Вепуата. — Такой сложный орнамент не пройдёшь с одного прогрева.

— Эти завитки далеки от красоты, — кто-то из огорчённых Сэта попытался размять остывшее стекло, но добился только звона. — Берите камни! Держите их вот тут, близко, а я буду пробовать.

— Берите больше камней, — посоветовал Вепуат. — Будь эта штука другой формы, она бы ещё пролезла в печь…

Гедимин, беззвучно хмыкнув, развернулся к «штуке». Что Сэта пытались изобразить, он так и не понял, но оно было большим, с причудливыми раструбами и намеченным на волнистой поверхности цветным орнаментом. «Опять какая-то цацка-переросток,» — с досадой подумал сармат. «Хоть бы одну чашку за день сделали! А, нет, всё-таки сделали пару восьмигранников.»

Снова зазвенело стекло — Сэта тронул штырём стеклянный завиток, подогреваемый осколками кейека. Часть орнамента светилась красным, свет даже немного порыжел, но этим всё и кончилось.

— Берите камни с гравировкой, — посоветовал Вепуат, шаря захватом в печи. — Обычные такого жара не дадут.

Гедимин, быстро оглянувшись на Скогнов и убедившись, что им не до него, снял со стойки «горелку». «Опробуем в деле.»

— Подвинься, — он подошёл к существам, окружившим разлапистую стеклянную штуковину. — Ты, со штырём, стой тут. Сейчас подогреем.

Под пристальными взглядами Сэта и озадаченного Вепуата Гедимин откинул и закрепил крышку и направил сопло в нужную точку. Поток горячего воздуха был виден невооружённым глазом, но температура была слишком низкой для заметного эффекта. Сармат снял со стопора откидной зеркальный колпачок и опустил его, защёлкивая крепления. Стекло под соплом покрылось жёлтыми разводами, стремительно белея.

— Вперёд, — выдохнул Гедимин, отдёрнув «горелку» на безопасное расстояние. Сэта, вздрогнув, неуверенно ткнул в вязкую массу штырём. Она сминалась легко, скручиваясь в декоративные завитки. Сэта, шумно выдохнув и покрывшись белыми пятнами, указал Гедимину на другой стеклянный пласт. «Горелка» сдвинулась, оставляя на поверхности «чаши» светящийся красно-жёлтый след.

— Одна проблема — мощность не регулируется, — пожаловался Гедимин Вепуату. — Или до оплавления, или — еле-еле двести градусов. А на большом расстоянии снижается точность.

— Ага. Снижается, — пробормотал Вепуат, глядя на очередную красную полосу. Гедимин поднёс сопло ближе, нагревая «чашу» добела. Сэта молча стояли вокруг и смотрели — уже не на «цацку», а на руку сармата и инструмент в ней.

— Это как лучевой резак, только напор слабее, — пробормотал Вепуат. — Давно сделал? На чём оно?

— Кейек, зеркальная чашка, зеркальная воронка, — Гедимин пожал плечами. — Самая сложная деталь — защёлки. Мелкие очень, пальцам трудно. А воронку проще крутить на такой вот горелке, без горна. Вот только мощность… никак не отрегулировать мощность.

— Ага, — Вепуат протянул руку к «горелке» и вопросительно хмыкнул. Гедимин сдвинул защёлку, откинул зеркальный колпачок, снижая накал на конце сопла до «безопасных» полутора сотен градусов, и разжал пальцы. Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Изящная такая штука, — сказал он, разглядывая резную рукоять. — Такой себе… тепловой бластер.

Гедимин вздрогнул всем телом и недобро сузил глаза.

— Какой ещё, в ядро Сатурна, бластер⁈

— Тепловой, — пробормотал Вепуат, проверяя, как закрывается сопло.

— Мастер Хетпу, — подал голос Сэта-стеклодув. — Работа встала без огненной флейты. Если ты уже осмотрел её со всех сторон…

— Держи, — Гедимин, отняв «флейту» у Вепуата, протянул её стеклодуву. — У тебя как раз руки свободны. Смотри сюда. Сначала убираешь эту крышку. Трубку направлять только на негорючее! Потрогай, какой тут жар. Это для малого нагрева, а для сильного — опускаешь вот этот колпак. Тут его крепления.

Стенка печи, в которую «смотрело» сопло, задымилась — видно, пыль с неё давно не вытирали.

— И очень осторожно, над чем-нибудь негорючим, направляешь, куда надо, — Гедимин показал, как оплавляется перчатка в горячем потоке в полуметре от сопла. — При закрытой крышке колпак не трогать — трубку порвёт. Держи.

— Да не погаснет Пламя, — пробормотал Сэта, направляя «горелку» на стекло и заворожённо наблюдая за красными и жёлтыми сполохами. Через пару секунд он опомнился и перевёл «луч» на недоделанные стеклянные завитки. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отодвинулся к стене.

— Хорошо, что Сэта не могут обжечься. Думал отдать её Скогнам…

— Скогнам?

Пронзительный писк из-за прозрачной стены заставил сармата вздрогнуть. Скогны, оставив работу, выстроились по ту сторону защитного поля и пристально следили за стеклодувами. Взгляды сходились на костяной трубке «горелки».

— Эту вещь мастер Дим-мин сделал для нас?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Мог бы и промолчать. Теперь не отделаешься. А почему ты, в самом деле, так резко изменил планы?

— Да она горячая, и с управлением проблемы… — пробормотал смутившийся Гедимин. Теперь взгляды со всех сторон сошлись на нём. Стеклянную «чашу» положили в «холодную» часть печи на медленное остывание; Сэта с выключенной «горелкой» в руке недобро смотрел в сторону Скогнов. Гедимин, смутившись окончательно, полез сквозь защитное поле к стойке для инструментов.

— Руки к соплу не совать, — буркнул он, смерив Скогнов угрюмым взглядом. — И защёлку брать за самый кончик. И рукавицы — и лучше бы из асбе… асаана. Есть асаановые рукавицы?

Он протянул помрачневшим Сэта вторую «горелку».

— Дай сюда, — он поддел когтем рукоятку первой; стеклодув не стал её удерживать, но помрачнел ещё сильнее. — Вам удобнее будет с вот этой. Она работает на вашем огне. Направлять вот сюда. Жечь вполсилы. Сопло — в камень!

Раскалённый воздух ударил в стенку печи, выжигая остатки невидимой пыли. Сэта, шумно выдохнув, повертел «горелку» в руках и протянул другому. Гедимин повернулся к Скогнам.

— Рукавицы нашли? Иди сюда. Вот ты, остальные — в стороны. Держи. Сопло — в камень. Теперь смотри и запоминай…

…Едва ворота ангара закрылись, Гедимин облокотился на стену, упёрся в неё лбом и закрыл глаза. По шее стекала испарина.

— Вот ты разволновался, — укоризненно хмыкнул Вепуат, останавливаясь рядом. — Они не идиоты. Никто не сгорел, даже одежда не обуглилась. Воды?

Гедимин потянулся было к ведру, но, опомнившись, качнул головой и достал флягу.

— Как думаешь, от этой штуки будет вред?

Вепуат пожал плечами.

— Так-то это натуральный тепловой бластер. И рукоятка ещё такая… удобная.

— А какой ей быть⁈ — Гедимин сердито фыркнул. — Если это ручной инструмент…

За дверью заскрежетало, потом раздался нестройный стук. Вепуат хмыкнул.

— Пришли любопытствующие. Гедимин, ты займись чем-нибудь. С ними я разберусь.

…Защитное поле приглушило звук. Сармат опустил до упора височные пластины, превратив осмысленную речь сбежавшихся Скогнов в писк и верещание, и склонился над мешком с чёрными кристаллами. Переработка сырья шла весь день с редкими перерывами, — сейчас возгоночные печи были наполнены испаряющейся рудой, вскоре их должны были разгрузить и загрузить заново. Гедимин старался следить за количеством добытого «песка», но получалось не всегда — иногда он обнаруживал сырьё уже на литейной станции, наполовину расплавленным. «Ладно, на посуду им хватит,» — думал сармат, подсчитывая в уме, сколько ещё «песка» надо набрать. «А мне на твэлы что-нибудь останется? И там же ещё холодильники… контейнеры всякие… Надо им сказать про холодильник для Би-плазмы. На твэлы им плевать, но это должно до них дойти. В чертежах было, но кто видел те чертежи…»

— Отбой! — весело ухмыльнулся Вепуат, заглядывая за белесую перегородку. — Ушли. Инструмент я у них отобрал. Вроде бы тоготцы инструктаж поняли, но вечером буду за ними следить. Сэта, если налажают, хотя бы выживут!

— Я сегодня снова уйду, — буркнул Гедимин, услышав слово «вечер». — Надо налаживать металлургию. Сегодня у них самостоятельная плавка…

— Да-да, само собой, — Вепуат успокаивающе похлопал его по локтю. — Работы много, а нас мало.

Дверь открылась — у кого-то хватило сил не толкать её в разные стороны, а уверенно сдвинуть.

— Вы здесь? Что-то с печами? — насторожился филк, переступивший порог. В руках у него были два мешка с чёрнопесочной рудой.

— Порядок. Работайте, — отозвался Гедимин, отходя от возгоночной печи. Филк, бросив мешки у стены, одной рукой сдёрнул со стойки захват, другой — отодвинул заслонку. Второй уже возился с соседней печью, вынимая тигель с горячими чёрными кристаллами. Гедимин следил за движениями рабочих больше по привычке — тут все технологии были давно отработаны.

— На соседнем холме лежат здоровенные рудные шары, — сказал филк, задвигая заслонку загруженной печи. В чашке осталась дымиться пара горстей «песка».

— Лежат, — согласился Вепуат. Гедимин прислушался к звукам за стеной — он не заметил, когда смолк грохот живых камнедробилок. Забутовочным гравием был забит целый ангар, теперь Текк’ты добывали сырьё для переработки в песок — один копал, остальные перемалывали. Защитное поле, выставленное вдоль обрыва, приглушало грохот, но лишь частично. «Я уже притерпелся,» — думал Гедимин, пытаясь вспомнить, когда шум прекратился. «А вот как на этом краю холма выживают аборигены — решительно непонятно.»

— И что нам с ними делать? — спросил филк.

— Пилить их нам нечем, — добавил второй, недовольно щурясь. — И ломать тоже. Если Текк’там всё равно, в каком виде гонять руду, так лучшебы пригнали сюда гору гравия. Мы бы сразу его переплавили. А эти штуковины… Нам что, кувалдой их долбить?

Озадаченный Гедимин молча слушал и чувствовал растущее раздражение. «Им ещё ничего не поручили. Вообще про те шары не сказали ни слова. Чего они ноют⁈»

— Ничего не трогайте, — сказал Вепуат, покосившись на Гедимина. — Там явно не ваш размер. Может, из них налепят брусков по форме тигля. Пока работайте — на вашу долю гравия хватит!

Филки, недоверчиво хмыкнув, потянулись к выходу. Гедимин отвернулся и подавил тяжёлый вздох. «Руду собирают Скогны. Сунуть её в печь — минутное дело. А нытья — будто их в урановую шахту загнали. Как они вообще где-то работают?»

— А правда, — подал голос Вепуат. — Гедимин, что ты думаешь делать с шарами? Это ведь нужное сырьё?

Сармат дёрнул плечом.

— Нужное. Освободится какой-нибудь Текк’т — попрошу перетащить к цеху и раздробить. И пусть филки таскают гравий.

Вепуат хмыкнул.

— Я вот подумал — если такой шар подогреть с разных сторон, а снизу подложить поддоны, — он ведь постепенно растает? Дыма будет много, но его снесёт — сейчас ветер сильный, и не в нашу сторону. А там… ну, когда-то эта руда выпала здесь осадком — и не очень давно. И никто не вымер. Думаю, большого вреда от дыма не будет.

— Подогреть? — Гедимин задумчиво сощурился. — Открытая возгонка… Тут вопрос — как нагреть аккуратно и равномерно. Чтобы шар не порвало, а песок падал, а не разлетался. Плазмомёт не годится. Может, горелкой его…

Вепуат ухмыльнулся.

— А у нас ведь есть живые горелки. Целый город. Помочь жрецам Пламени они ведь не откажутся?

Гедимин мигнул.

— Сэта? Да, они могут… Думаешь, согласятся? Там нужны минимум четверо…

Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Я напишу в Аса’ан. Попрошу помощи для дома Пламени. Шакха, вон, выделила тебе целый литейный цех. Думаю, и эти не откажут. Только ты сам рассчитай, куда там что. Я в химии не силён.

Гедимин выразительно хмыкнул.

— А я вот только и делаю, что возгоняю руду вручную… Ладно, напиши. Если согласятся прийти, то или в начале ночи, или завтра с рассветом. Чтобы я был свободен и мог всё подготовить. Предложи им каких-нибудь стекляшек или зеркал…

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Не, не годится. Тут нельзя смешивать. Или помощь могущественному Пламени, или мелкий обмен. Ты не беспокойся, я договорюсь. Главное — выберись из Шакхи живым. До сих пор неспокойно, что ты там ходишь один…

…«Согласились,» — Гедимин тяжело качнул головой. Вепуат принёс эту новость ещё в середине смены, спустившись в реакторный бункер, но сармат до сих пор не мог к ней привыкнуть. «Согласились. Просто так. И ладно бы это была новая для них технология. Тут-то они ничего интересного не увидят. Спокойно могли бы потребовать плату. Ничего не понимаю…»

Заблудиться на пепельной равнине было сложно — под ногами сплетались светящиеся «разломы», пересекающие поле кратеров и «лес» причудливых скал и сходящиеся к ложным фумаролам. Гедимин подсвечивал дорогу фонарём и прислушивался к шорохам. Сфен Огня казался безжизненным.

Гедимин остановился у скалы и глубоко вдохнул, подавляя тревогу. Ему было не по себе. «Запоротая плавка — ерунда. Главное, чтобы ничего не взорвалось!»

…Вскрытые опоки очистили от пригара; Гедимин взял их в руки, прежде чем опуститься на плиту, где стояли два ряда готовых отливок. Жёлтый камень стал изнутри лиловым, стыки почернели, но тектон выдержал два нагрева и долгое остывание металла внутри — ни сигма-сканер, ни «ремонтное чутьё» не находили ни трещин, ни каверн. Снаружи на них появились маленькие чёрные «трилистники» — кто-то отметил опоки специальным символом. Гедимин, сдержанно хмыкнув, опустил их на подложку и повернулся к отливкам.

Тёмно-синий металл матово блестел — Сэта успели содрать пригоревшие волокна и выгладить неровности. «Издали примешь за промышленную штамповку,» — сармат дёрнул углом рта и провёл пальцем по крышке лючка. «А вот парный корпус…» — он совместил детали, подвигал их и нехотя кивнул. «Годится. Теперь — вторая пара…»

Оба лючка выглядели рабочими — не хватало только штырька, чтобы вставить в поворотные петли. Гедимин покачал их на ладонях, задумчиво щурясь. «Две разные плавки. Попарно-то они совмещаются. А если поменять местами?»

Он переложил крышки на соседние корпуса и снова совместил детали. «Всё-таки допуск не удержали. Вот тут почти миллиметр… Не помешает, но…»

Отложив лючки, он взял в руки два поршня и включил сигма-сканер. Долго возиться не пришлось — через пару секунд прибор подтвердил «показания», полученные на глаз и на ощупь. «Допуски, мать их колба! Разница в три миллиметра!»

— Жрец Пламени? — Ут’таркех пристально смотрел на Гедимина. — Что тебя рассердило?

Сармат мысленно досчитал до десяти. «Они ни при чём. Слишком много факторов. Толщина смазки, скорость потока, угол наклона… Три миллиметра — это ещё очень мало. При такой технологии даже сантиметр — немного. Или стачивать лишний металл, или… Да его убьёшься стачивать! Каждую деталь придётся доводить лучом. Мне, кому же ещё…»

— Предел возможностей, — буркнул он, прикладывая поршни друг к другу. — Видишь, какая разница получилась? А они должны были быть совершенно одинаковыми.

По притихшему цеху прошёл шёпот. Бригадиры, снова собравшиеся у печи Ут’таркеха, придвинулись ближе. Сам литейщик озадаченно шевельнул ухом.

— Разница? — он поднёс коготь к металлу. — Эти вещи отлиты в одну опоку. В чём их разница?

Гедимин, досадливо щурясь, подвинул поршень, показывая расстояние в три миллиметра от края до края металла.

— Они должны были лежать кромка в кромку, стык в стык, — сказал он. — А отличаются на целый слой рэссены. Из-за этого перекосится весь механизм.

— Стык в стык? — повторил Ут’таркех, замеряя когтем микроскопическое расстояние. — Мы сделали всё по твоим словам, жрец Пламени. Так, как ты показывал в тот вечер. Мы ни от чего не отошли. Эти вещи такие одинаковые, как только возможно. Одинаковее не бывает.

Гедимин открыл было рот, чтобы рассказать о допусках и о влиянии даже лишнего миллиметра на работу уравновешенного механизма, но подумал секунду — и прикусил язык. «Ну, скажу. И что будет? У них технология резко поменяется? Они, и правда, сделали, что могли. Так оно и было до внедрения генераторов Сивертсена. Доводка стачиванием, горы стружки в переплавку. Вот только там были нормальные станки. А тут рэссену будут стачивать вручную. И станцию мы не достроим и за десять лет.»

— Я понял, — ровным голосом сказал он, убирая поршни в карманы и поднимая с подложки бесполезную опоку. — И это заберу. Загружайте руду. Сегодня отольём вот эти две вещи. И завтра с этими же опоками сделайте столько плавок, сколько сможете.

Ут’таркех посмотрел ему в глаза.

— Так что получается, жрец Пламени? Наша работа хороша или плоха? Я говорил тебе, что мы не Куэнны, и наши печи…

Гедимин резко качнул головой.

— Вы делаете, что можете. Не ваша вина, что… А, неважно. Вот эти четыре вещи получились норм… прием… хорошо. Сделаем ещё таких же. Их нужно будет очень много.

…Сармат ушёл из города, как только металл оказался в опоках и начал остывать. Каменная форма, засунутая в пакет, неприятно давила на плечо — давление отзывалось где-то под лопаткой, и казалось, что оно идёт изнутри. Гедимин, досадливо щурясь, опустил мешок. Ноющая боль никуда не ушла.

«Так и знал — что-то пойдёт не так,» — он недовольно дёрнул плечом и потёр бок. «И я не знаю, как это исправить. Выверить слой хушшура до микрона, а состав — до микрограмма?.. И это — знакомая им технология. То, с чем они работают не одну сотню лет. А что начнётся, когда дойдёт до металлопроката? До центробежного литья… Седна с ними, с трубами, — до литья тех же машинных цилиндров? Там-то не поправишь расковкой. Не наваришь лишний шов… А, sa has— sulu! Что мне со всем этим делать⁈»

…Когда Гедимин открыл дверь цеха, он не сразу нашёл, куда шагнуть. «Отсек», выделенный Скогнам, ужался на целую треть, а тот, где работали Сэта, расползся на весь коридор — и всё равно там было тесно. Трое стеклодувов работали с кувшином-пирамидой — один держал сосуд, другой приделывал ножки, третий помогал ему фигурно выгибать стекло, подогревая застывающий расплав горелкой. Ещё двое, пристроившись сбоку у горна, изводили шихту и красители на бусы. Остальные десятеро чужаков распределились у стены и вдоль защитного поля и с любопытством оглядывались по сторонам. Стоило Гедимину открыть дверь, все повернулись к нему и зашевелились, пытаясь освободить дорогу.

— Ага! Быстро ты сегодня, — Вепуат с радостной ухмылкой выбрался из толпы. — Я говорил им спокойно сидеть в Аса’ане. Но любопытство их заело. А так-то мы тебя ждём. А в мешке что?

— Ничего, — буркнул Гедимин, заталкивая опоку в дальний угол. Уже выпрямляясь, он подумал, что можно было просто её швырнуть — проку от неё уже не будет, хоть от целой, хоть от разбитой. «Так, тут Вепуат и толпа Сэта. А кто со Скогнами?»

Из-за прозрачной стены выглянул силуэт в красно-оранжевом комбинезоне, криво ухмыльнулся из-под респиратора и под недовольное верещание Скогнов снова скрылся. Гедимин мигнул.

— Мастер Хетпу сказал, что дому Пламени нужна помощь, — один из Сэта, оттеснив сородичей, выглянул в «шлюз». — Что ты собрался жечь камни. Мы видели тут много удивительных вещей, но горящие камни нам не показали.

— Угу, — буркнул Гедимин, пытаясь настроиться на рабочий лад. «Да, камни. Надо поставить там защитное поле. Скрутить трубу, чтобы дым уходил вверх. В какую сторону сейчас ветер?..»

— Спасибо, что пришли, — пробормотал он, разворачиваясь к двери. — Это на соседнем холме.

…Наверное, каждый Сэта украдкой потыкал пальцем в защитное поле — тут собрались те, кто ни разу его не видел. Гедимин, поднимая дымоотвод на три десятка метров кверху, слышал шёпот о «прозрачной стене» и «твёрдом воздухе». Каменный шар в рост сармата заинтересовал их гораздо меньше. Что-то отмерив на боку конгломерата и обменявшись короткими фразами, Сэта распределились по кругу. Гедимину осталось только поднять пескоуловители — лёгкий пар должен был улетучиться, тяжёлые кристаллы — осесть на прозрачную подложку.

— У меня всё готово, — сказал сармат, выходя из круга. — Начинайте.

Он сам не знал, что дальше произойдёт, только надеялся, что Сэта верно поняли его указания. «У них нет напалмовых желёз,» — думал он, настороженно глядя на существ. «Они вообще состоят из мицелия. Включу сканер, пусть записывает. Хоть сам буду знать, что мне не мерещилось. Прибор видит то, что есть, его не обманешь.»

Один из Сэта с громким шипением выставил вперёд ладони, и весь круг повторил его жест. На каменном боку засверкали красные вспышки — и тут же сверкнул экран дозиметра. Площадку, где стоял Гедимин, накрыло пульсирующее сигма-излучение.

«Знакомая пульсация,» — отстранённо подумал он, глядя на каменный шар. Облако вспышек, окутавшее его, превратилось в ровное красное свечение. Пара секунд — и вверх ударил густой бурый пар. Камень закачался. Вниз посыпались чёрные песчинки и светящиеся обломки. Они шевелились, трескаясь на части. От них валил дым.

Сэта громко зашипел, опуская руки. Ещё двое повторили его жест. Камень горел и дымился, разбрасывая вокруг микроскопические кристаллы. Они тоже светились, и с них испарялись последние остатки шлака.

Ещё один Сэта опустил руки. От каменного шара осталась гора обломков. Она медленно оседала. Столб буро-чёрного дыма поднимался вертикально вверх, только за «трубой» защитного поля отклоняясь к дальним холмам. Ветер сдувал испарения в долину.

— Вулкан! — донёсся с соседнего плато пронзительный писк. Гедимин оглянулся. У обрыва столпились аборигены. Он разглядел костяные копья, ушастые шапки и полосатые хвосты, — все три народа сбежались посмотреть на возгонку руды. На краю светового пятна проступил массивный чёрный силуэт, но тут же пропал. Гедимин отвернулся.

Уже никто из Сэта не держал руки поднятыми. Каждый сцепил пальцы в замок. По центру круга дымился слой чёрного песка. Пар ещё поднимался, но стал разрежённым, почти невидимым. Экран дозиметра погас.

— Жар ещё силён, — предупредил Сэта, увидев, как Гедимин входит в круг и склоняется над рассыпанным минералом. Шлак выгорел, оставив тугоплавкие кристаллы. Их было много — не меньше полутора центнеров.

— Очень хорошо, — выдохнул Гедимин, сворачивая защитное поле из трубы в шар. Компактная сфера легко влезла в пакет. Разрушать её сармат не стал, только затянул потуже горловину. Кто-то из Сэта потрогал и мешок — скирлин, привезённый с Земли, тоже был новым и незнакомым материалом.

— Что делать с другими шарами? — спросил чужак, поймав взгляд Гедимина.

— То же, что и с этим, — отозвался тот. — На сколько ещё у вас хватит сил?

Сэта широко ухмыльнулся.

— Это лёгкая работа, жрец Пламени. Видно, оно смотрит на нас и всем довольно. Строй свои стены вокруг всех шаров. Сегодня — ночь горящего камня!

…Сэта исчезли незаметно, пока Гедимин засовывал последнюю сферу в пакет. Когда он закинул мешок за спину и выпрямился, из чужаков остался только один. Он, подсвечивая темноту «горящей» рукой, разглядывал площадку, где недавно лежали каменные шары. Сейчас от них остались только вмятины на гравии.

— Странное занятие — жечь камень, — заметил Сэта, погасив светящиеся пальцы. — Но Куэнны, когда им было надо, сжигали целые горы. Мелкий чёрный песок нужен Пламени?

Гедимин кивнул.

— Это очень важный… песок, — он хотел рассказать о твэлах и их устройстве, но вовремя осёкся. — Не устал? Я зажгу портал, если…

Сэта коротко усмехнулся и сложил пальцы в незнакомом жесте.

— Наш огонь всегда с нами, жрец Пламени. Так же, как твой — с тобой. Те камни, что мы сожгли, были сделаны Текк’тами?

— Да, им так удобно собирать гравий, — Гедимин взглянул на камешки под ногами и ухмыльнулся. — Ничего, они не рассердятся. Они знали, что так и будет. Если будут ещё камни — придёте сжигать их?

Сэта поднял перед грудью светящуюся руку.

— Зови, жрец Пламени. Я бы посмотрел, как Текк’ты собирают гравий. Они давно ничего не строили.

Красное свечение поглотило его и пропало, обдав пальцы сармата жаром. Когда блики перед глазами угасли, Гедимин поправил связку мешков за спиной и двинулся к тропе. Спускаться по волнистому слою гравия, понижающемуся к обрыву, было сложнее, чем по выровненному плато. «Текк’ты всё тут изрыли,» — думал сармат с едва заметной ухмылкой. «Скоро к ободранной долине добавится ободранный холм.»

В лабораторном шатре никого не было. С костяной опоры свисали мешки, сшитые из чего попало. Каждый день их число было разным. Откуда они берутся, Гедимин не выяснял, — может, кто-то из филков освоил сшивание шкур жилами, а может, к работе привлекли аборигенов. В любом случае, мешки годились для хранения «чёрного песка».

«Оставить на виду — быстро растащат,» — Гедимин взвесил наполненный куль на руке и криво ухмыльнулся. «Пусть лежат у Кут’тайри, к нему никто не ходит. Это — на оболочки твэлов. Интересно, что будет проще — отбить у Гварзы литейную станцию или арендовать у Шесека печь?»

Он почти уже вышел, но у порога оглянулся на стол, освещённый зелёным фонарём. Что-то было не так. «Макеты станков,» — Гедимин сделал шаг в сторону — теперь он видел всю столешницу, но пропавшие предметы так и не появились. «Вроде сюда ставил. Убрал в ящик? Ладно, завтра поищу. Или послезавтра. Не уверен, что они вообще понадобятся.»

Часть 25 23–29 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Сердце Пламени

23 день Молнии, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Два поршня из тёмно-синего металла стояли на краю пульта управления. Гедимин смотрел на них с довольной ухмылкой — наконец-то, после часовой доводки, детали, изготовленные примитивным способом, не резали ему глаза. С одного поршня сошло полтора миллиметра стружки — сейчас она, собранная в пробирку, лежала в кармане и готовилась к переплавке. Другому досталось меньше, но Гедимин, включив лучевой резак, не стал останавливаться и доточил и его. «Лучше два правленых поршня, чем вообще ни одного,» — заключил он, укладывая детали в карманы. «И хорошо, что хотя бы часть работы удалось кому-то передать. Лючки у них получаются сносные. Только сделать десяток опок для ускорения процесса…»

На другом конце туннеля громыхнула откинутая крышка люка, и сармат удивлённо мигнул — обычно её сдвигали, не отрывая от земли.

— Принимай пост, — буркнул Айзек, подтолкнув в спину нахохленного Вепуата. Тот поднял на Гедимина вопросительный взгляд, но сармат был удивлён не меньше.

— Показатели в норме, — машинально ответил он. — Внешний фон тоже.

— Ага, — отозвался Вепуат, сверив дозиметры. — Я сяду, да?

— Идём, — буркнул Айзек, угрюмо щурясь на Гедимина. — Есть разговор.

Над краем люка маячил, сложив руки на груди, Кенен Гварза. Увидев его, Гедимин, и так неприятно озадаченный, недобро сузил глаза. От Гварзы с Айзеком вдвоём ничего хорошего ждать не следовало. «Наверное, прицепятся к возгонке открытым способом,» — думал он, вместе с «конвоирами» огибая неподвижный бронеход и тихие шатры. «Ветер дул не к нам. А остальное — как-нибудь не сдохнет. Дожди из металла и кислот тут каждый месяц. Не то место, чтобы беречь окружающую среду!»

— Мастер Айсиек? — рядом с красным световым пятном зажглось белое. Руниен, выдернув посох из гравия, встал у жаровни. Пробегающие мимо нхельви сунулись было к нему, но кольцо белого света, поднявшееся над землёй, мягко их оттолкнуло. «Генератор защитного поля?» — Гедимин не удержался от кривой ухмылки. Айзек недовольно на него покосился и придержал его за плечо — «стой здесь».

— Наверное, я не лучший командир, — печально сказал он, останавливаясь у жаровни. Гварза сердито фыркнул.

— Да нет. Просто твои методы тут не подходят.

— Ну да, — Айзек тяжело вздохнул. — До Ассархаддона мне далеко. Но делать что-то надо…

— Ветер дул не на лагерь, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. Ему было не по себе. Следов катастрофы он вокруг не видел — и шатры, и повозки стояли на прежних местах, аборигены с привычным шумом прибирались и готовили еду, нхельви, оставшиеся на холме, путались под ногами, никто не лежал трупом и не корчился от боли. «Чего им опять не так⁈ Ну, верните меня в Ураниум, что…»

— Смотри сюда, — приказал Гварза, показывая ему открытую ладонь. На ней бок о бок стояли два миниатюрных глиняных макета. Мелкие детальки отвалились, но общие очертания трудно было не узнать — и Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Опять рылся в чужих вещах? Мне что, шатёр заминировать?

— А что мне заминировать, чтобы ты перестал всюду лезть? — огрызнулся Гварза, быстро сунув макеты Айзеку. — Я тебе что говорил про цивилизаторство⁈

Гедимин глубоко вдохнул и убрал руки за спину. Далось это ему нелегко — кулаки сжимались до боли в костяшках. «Тихо. Сначала разобраться, в чём дело. Гварза и его рыло никуда не денутся.»

— Ты станцию из чего прикажешь строить? — он недобро сощурился на командиров. — Нужен металлопрокат. Нужны трубы. Где мне их взять? С твоей литейной станции, обсиженной филками⁈ Она мне сто метров трубы наштампует⁈

— Металлопрокат! — Гварза гневно фыркнул. — Трубы! Конечно, раздай всем технологии! Ядерную бомбу им ещё покажи! Враждебной ксенорасе, о которой ты ни метеорита не знаешь, которая…

— Heta! — крикнул Айзек, вклиниваясь между сарматами, и вовремя — руки Гедимина уже не держались за спиной. — Два шага назад! Ну вот, так-то лучше… Вот поэтому, Руниен, я и не хотел их собирать вместе.

— Моя вина, — Руниен слегка наклонил голову. — Я мало знаю о делах Равных Куэннам. Но я знаю кое-что о Сэта. Напрасно вы их усиливаете. Им и своей силы достаточно.

Гедимин смерил его сердитым взглядом. «О чём они вообще? Какая сила в металлическом листе или трубах? Кривом таком листе и косых трубах… если их ещё при отливке не порвёт…»

— Никто никого не усиливает, — буркнул он. — Нужно распределить производство. Чтобы мне не ковать на коленке тысячу деталей. У Сэта налажена хоть какая-то металлургия…

По смуглому лицу пробежала волна. Руниен сдвинул брови. Гедимин замолчал — какое-то слово, похоже, было лишним.

— Я понял из речей Айсиека — ты искал мастеров для сложной работы, — ровным голосом проговорил страж. — Немного дней назад ты был в Сердце Пламени. Ты стоял у Куэннских печей и говорил с мастером Шесеком. В литейнях Куэннов для тебя отлили длинные чёрные кристаллы. Я знаю, что их помещают в самое сердце нового Пламени. Ты привёз их из Куэннских литеен. Ты не сказал, что они чем-то плохи. Они были хороши для самого Пламени. Как и мастера Скогнов. Чем теперь они стали плохи, что ты ищешь помощи у огненных тварей? Разве у них стоят печи, построенные Куэннами? Разве они отливали для тебя чёрные кристаллы?

Гедимин мигнул. «А он сильно расстроен,» — мелькнуло в голове. «И Скогны, наверное, тоже. У этих существ язык за зубами не держится. Всем рассказал. Или скоро расскажет. Вот помощи от них не дождёшься, а как в мои дела лезть…»

— Печей нет, — угрюмо признал он. — Это плохо. Зато есть порталы. Руда из Элидгена в Шакху добирается за полминуты. Двадцать восемь секунд на погрузку-разгрузку. Изделия обратно — так же. В Сердце Пламени руду тащить — сколько? Кейланн две тонны не возьмёт. Мальгес тоже. Что, гонять волокуши? Месяц туда, месяц обратно?

Рука Айзека вцепилась в его плечо. Гедимин с трудом подавил желание стряхнуть её. Посох в ладони Руниена коротко вспыхнул.

— Это только из-за наших дорог? Новую странную штуковину легче и быстрее сделать, научить с ней обходиться, чем преодолеть такой путь?

— Текк’ты сделают её за день, — отозвался Гедимин. — И ещё день…

«Стой!» — одёрнул он себя, внезапно сообразив, что подвижным деталям относительно сложного агрегата, от которого требуется точность работы, надо бы дать отстояться. «Усадка тектона… Там миллиметры, но — тут миллиметры, там миллиметры, и допуски впору будет делать сантиметровыми. Значит — не меньше недели. Мать моя колба…»

— Вы, Равные Куэннам, очень быстры, — нахмурился Руниен. — Пусть мастера Скогнов медленнее. Пусть они даже глупее. Но ты веришь, что огненные твари быстрее и умнее Скогнов?

— Гедимин, — Айзек поднял соскользнувшую руку и снова положил её сармату на плечо. — Не говоря об уме, — разве не ты вчера весь вечер ходил угрюмый и бормотал про допуски? С чем ты возился всю ночную смену и наточил пригоршню стружки? Что там с точностью у мастеров Сэта?

Гедимин сердито сузил глаза.

— Я не спорю, что Куэннские агрегаты лучше. Я говорю о логистике. Тридцать тонн рэссеновой руды. Тридцать тонн готовых отливок. Чем их планируется таскать туда-сюда? Волокушами? По тонне в два месяца? Если бы у них был ещё и Куэннский транспорт…

Руниен вонзил посох в гравий. Белые блики задрожали на чёрной броне.

— Я слышу твои речи, мастер Дим-мин, — мрачно сказал он. — Я прошу подождать. Не давать огненным тварям нового оружия. Не так скоро, как Куэнн, но я буду готов ответить.

Он развернулся и, тяжело ступая, пошёл к повозкам. Притихшие Бронны и Скогны пристально следили за ним. Нхельви, обнюхав место, где недавно проходил непреодолимый световой барьер, осторожно двинулись следом за стражем.

— И что? — угрюмо спросил Гедимин, глядя на Айзека. — Было зачем меня дёргать? Макеты верни.

— Иди, — махнул рукой Айзек, разворачиваясь к Гварзе. — Пойдём, Кенен. Поговорим без лишних ушей.

…Макеты лежали на ладони сармата, на дымящейся от непрерывного подогрева обшивке. В долине Элид похолодало до минус пяти, из приоткрытой пасти Текк’та, нависшего над Гедимином и образцами опок, валил пар. Сармат старался не смотреть на гигантский язык, ощупывающий его ладонь — только надеялся, что обшивка не остынет слишком сильно, и существо к ней не примёрзнет. С утра он спустился на недостроенную станцию и застелил поддон для образцов войлочной подстилкой. Текк’та, примёрзшего языком к металлу, он не видел, но подозревал, что будет шумно и разрушительно.

— Такие. Каждого — по девять штук, — сказал Гедимин, чувствуя, как странно вибрирует гортань и верхняя часть груди. — Восемнадцать всего.

— Каждого — девять, — прогудело над головой. — Точно таких же.

— Очень-очень точно, — напомнил Гедимин, отмеряя когтями два миллиметра. Он не был уверен, что огромное существо видит это расстояние. «Если у меня ещё и все опоки будут разными…» — он дёрнул плечом, разжимая невидимый холодный обруч поперёк груди. В последнее время эти обручи «формировались» слишком легко.

— Куэнн-точно, — отозвался Текк’т, погружаясь в скалу. — Куэнн-сложно…

Гедимин криво ухмыльнулся. «Интересно, они смогут выучить слово „сармат“? И сколько веков на это понадобится?»

… — И долго нам ещё тут копаться? — недовольно спросил филк, опуская мешок на землю. Нёс он его так, будто камни весили тонну. Гедимин с недоброй ухмылкой сложил руки на груди.

— Пять дней. Будете шевелиться чуть быстрее — справитесь за четыре.

— А обязательно рыться так далеко от разлома? — подал голос другой филк, неприязненно разглядывающий горку мешков. — Вон в тех кратерах ещё полно обломков.

— Не можешь носить мешки — одолжи волокушу, — отозвался Вепуат; он в руках держал Зелёного Пожирателя, и по ним обоим было видно, что ничего больше на них не нагрузишь. — Только таскать её будете сами. Мы с Гедимином достаточно вам помогали.

— Помогали? — филк пренебрежительно толкнул ступнёй мешок. Пинать не стал — пожалел пальцы.

— Это ваша работа! Мы на неё согласились…

— А кто-то сейчас Гедимина доведёт… — Вепуат с ухмылкой посмотрел на искрящееся небо. — А я отвернусь.

— Идём, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к разлому. Ему было не по себе. «С одной стороны, филки всё время чего-то хотят. С другой — им может быть, и правда, тяжело. Всё-таки они сильно мельче. Центнер — это много для них или мало? Они сами-то весят ненамного больше…»

— Надо бы сменить филков, — тихо сказал он Вепуату. — Эти ныли с самого начала. Может, другие будут спокойнее? Я бы помог им с тяжестями…

Вепуат фыркнул.

— Им помогать без толку. Если отзываться на каждый их звук, так придётся всё за них делать. Я сначала тоже помогал. А новых выбирать не из кого. Посмотрю на сегодняшних новичков — может, пополним бригаду.

…Гедимин, запустив Скогнов в «учебный отсек», отступил к стене и собрался было уйти в собственные мысли, но не успел. Едва стеклянная шихта оказалась в печи, и заслонка была закрыта, кто-то постучал по броне. Стучали штырём для накручивания стекла — и тут же спрятали его за спину, когда сармат шевельнулся.

— Мастер Дим-мин, — заговорил один из Скогнов, собравшихся вокруг; они окружили сармата плотным кольцом и навострили уши — что-то сильно их заинтересовало. — Разреши нам делать зеркальные чаши!

Гедимин удивлённо мигнул.

— Делайте, — он порылся в карманах и выложил смятый ульсеновый прут. — Этого хватит? Большие чашки вам нужны?

Скогны переглянулись.

— Спрошу у тебя — ты скажешь вернее, — «ученик» застенчиво ухмыльнулся, прикрывая острые зубы. — Мы видели, как жарко в такой чаше горит кейек. Он распаляется и в большой чаше, и в малой. Но мы не знаем, где сильнее, — нечем было проверить. Скажи, какая чаша хороша для жаровни?

Гедимин снова мигнул. «Исследования. Вот что. Не один ты их ведёшь, теск. Тут вокруг много исследователей.»

— Вы на жаровнях греете только пищу, — он задумчиво посмотрел на печь. — А ей сильный жар не нужен. Хватит мелкого обломка. Градусов двадцать. Под мелкий обломок — мелкая чашка.

Скогны быстро переглянулись.

— Насколько мелкий?

— Насколько горячий?

— Что такое эти, которых двадцать?

«Мать моя пробирка,» — Гедимин на пару секунд задержал дыхание и протянул руку к печи. «Трудно без единиц измерения. Ладно, покажу на пальцах.»

— Вот такой, — он стряхнул мелкий осколок на ладонь. — Сейчас остынет — дам потрогать. Этого хватит, чтобы вода в котле закипела. Можно сделать чашку под два-три таких. Вдруг понадобится что-то расплавить, а темпер… жара не хватит.

— Вот как… — протянул Скогн, быстрым жестом проведя ладонью над камешком. Остальные повторили его движение — видимо, работа с «огненным камнем» приучила не тыкать в него пальцами.

— Значит, из одной жаровни можно наколоть камней на два-три десятка? — громко спросил другой «ученик». — Были бы зеркальные чаши?

Гедимин кивнул.

— Да, большая экономия сырья. Ну… — он покосился в ту сторону, где за стеной и двумя обрывами лежал неприметный разлом. — Смотря какое сырьё дороже. Стеклянную скорлупу тоже придётся добывать в Сфене Огня.

Скогны снова переглянулись. Один из них чуть отодвинул створку, проверяя расплав, и с громким писком потянулся за захватом и грибом-дегазатором.

— Там, где лежит скорлупа, реже ходят Сэта, — сказал «ученик», прижав уши к голове. — Не надо лезть в самое жерло.

Гедимин хмыкнул.

— Ты не забудь — им теперь скорлупа тоже нужна.

Скогны, как по команде, оглянулись на соседнюю «бригаду». Сэта, не обращая на них внимания, пытались придать небольшому стеклянному пузырю форму черепа с удлинёнными челюстями. Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Традиции, чтоб их…»

— За работу! — один из Скогнов, потеряв терпение, оттолкнул другого от печи и сдвинул заслонку. Захват с грибом-дегазатором был уже у него в руке. Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Итак, с размерами чаши определились. Делать будем две сразу — то есть, зеркальный шар. Пора плавить ульсену.

…К зеркальным чашечкам приделали ручки. Гедимин не возражал — так, и правда, было удобнее. В этот раз кто-то заранее припас подстилку для торжественного выноса остывающих изделий, и взволнованные толпы по цеху не бегали — верещание началось уже снаружи. Гедимин понадеялся, что стекло выдержит вынос на мороз, и зеркала не расслоятся — а если и расслоятся, то свойств, противоречащих законам физики, не потеряют.

— Зеркальные чаши, — один из Сэта взглянул на сармата и сдержанно улыбнулся. — Такие же делал ты для дома Пламени. Карлики тянутся за Равными Куэннам?

— Полезная штука. Почему бы не использовать? — Гедимин пожал плечами. — И вы себе сделайте.

— У нас много кейека, — отозвался Сэта. — Хватит, чтобы город не остывал. А вот водяной металл нам взять негде.

Вепуат громко хмыкнул.

— А вот Скогны не думают, что им негде будет взять стекло. А ведь оно у них не водится.

— Карлики вообще мало думают, — угрюмо сказал другой Сэта, поднимая на ладони стеклянный череп. Пока Гедимин не смотрел, его успели украсить цветными элементами — теперь у него были красно-чёрные глаза и жёлтые зубы.

— Опять разговор, пустой, как череп карлика, — вмешался главный жрец, возвращая все инструменты на стойку. — Мастер Хетпу, ты говорил о поручении для Ут’таркеха. Сказать ему, чтобы зажигал огонь?

— Пусть зажигает, — кивнул Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Отправим ему десяток мешков руды. Гедимин, а что с опоками?

— Постоят до завтра, — отозвался ремонтник. — Готовы. Но пусть устоятся.

Новые опоки — двенадцать из восемнадцати — стояли двумя цепочками вдоль глухого торца ангара. Были бы готовы и все восемнадцать, если бы не грёбаные допуски. Чуть ли не час ушёл, чтобы убрать с внутренних полостей лишние миллиметры и нарастить недостающие — и Гедимин, срезая с камня очередную кромку, только удивлялся терпению Текк’та. Существо молча дышало в затылок и ни разу не попыталось откусить сармату голову — и всё-таки доделало двенадцать опок. Гедимин надеялся, что вечером оно вернётся и снова запасётся терпением.

…Из огня протянулась рука, держащая металлическую крышку. Во второй был корпус лючка. Гедимин смотрел, как бесформенные огненные сгустки обретают чёткие очертания, а плазма превращается в знакомый металл, и только щурился. «Невоспроизводимая технология. Может, даже у них самих не везде получится. Вот, например, в Сердце Пламени — сработает или нет?»

— Ещё один? — Вепуат посмотрел на тёмно-синие отливки и хмыкнул. — Утренний? Уже и остыть успел?

— Это вчерашние, — отозвался Гедимин, глядя на гаснущий костёр. Пора было брать сигма-сканер, сверять очередные детали по опорным точкам и в очередной раз убеждаться, что Сэта не могут выдержать миллиметровые допуски. «Да Седна с ними, хоть бы в сантиметры попали…» — Гедимин со вздохом потянулся к прибору. «Это лишь первые. Впереди три сотни таких же. Работай!»

…Сетка опорных точек, помигав, окрасилась в два цвета — зелёный, обозначающий точное совпадение, и жёлтый — «ну, в сантиметры попали…». Гедимин выключил сканер и повернулся к молчаливым литейщикам. Он старался не вздыхать и не слишком заметно щуриться, но Ут’таркех смотрел угрюмо, и красные пятна на его шее разгорались всё ярче.

— Хорошо, — Гедимин изобразил ухмылку и аккуратно обернул готовые отливки защитным полем. — Две плавки за день — это не слишком много? И вы, и оборудование, — никто не перегружен?

— Если бы жар убывал быстрее, мы обернулись бы четырежды за день, — отозвался литейщик, и те, кто стоял вокруг, согласно зашелестели. — Наша работа достаточно хороша для Пламени?

— Да, — Гедимин кивнул и невольно сощурился — врать он не любил.

— И ты скоро пришлёшь нам новые опоки? И те, подвесные, и гладящий молот? — Ут’таркех пристально смотрел ему в глаза. — Мы хотим быстрее выполнить работу для Пламени. Оно уже сделало жарче нашу печь и умиротворило троих, превращающих руду в металл. Мы не хотим ответить неблагодарностью.

Гедимин мигнул. «Троих?.. А, чтоб вас с вашими традициями… И что мне, правда, делать с металлопрокатом?»

— Такие опоки долго делаются, — отозвался он. — Будет готово — я скажу. Завтра пришлю вам другие, привычные. Попробуем сделать двадцать отливок за один заход. Твои рабочие справятся? Я не хочу, чтобы всё сорвалось.

Красные пятна на шее Сэта слились в две сплошные полосы, но ответил он сдержанно.

— Ты увидишь, хороша ли наша работа.

…Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Даже не знаю, ремонтник. Сказать «попробуй»? Глупо. Я-то совсем не металлург. По мне, было бы хорошо отвезти руду на Землю. Через сутки начнёт перерождаться? Ну вот, у нас двадцать четыре часа. Современный цех сколько за раз берёт?

Гедимин поморщился.

— Да хоть всё. Если освободить его только для рэссены и возни с ней — все трубы выйдут за сутки. То же с металлопрокатом. Створки… тут будет посложнее. Но двое-трое суток с декомпрессией в промежутках… А, уран и торий! Маккензи скорее сдохнет, чем разрешит. Мы же засветимся перед всей планетой! Тонны металла, неизвестного науке… Как ты сделаешь это незаметно⁈

— А, — Вепуат сузил глаза. — Понял. Всё упирается в Маккензи. То есть выпихнуть на Равнину две сотни сарматов — это не привлечёт внимания, а на неделю задействовать свои цеха…

Гедимин мрачно кивнул.

— Его проще будет убить, чем уговорить. Хотя… — он медленно ухмыльнулся. — Я бы попробовал.

— У-ху-ху, — отозвался Вепуат — и, вздрогнув всем телом, кинулся к «стенке» шатра. — Гедимин! Сделай для этой твари каменный ящик!

Он перевернул бочонок, вытряхивая на подстилки свернувшегося Зелёного Пожирателя и горку древесной трухи.

— Нет, ну ты видел⁈ — Вепуат, возмущённо фыркнув, ткнул пальцем в изгрызенную стенку бочонка. Пожиратель развернулся и вцепился челюстями в ближайшую подстилку.

— Он голодный, — Гедимин не без усилий оторвал существо от подстилки и намотал на руку, заставив ненадолго притихнуть. — Отнесу в лабораторию.

— Сто-ой! — Вепуат встал на дороге, расставив руки и растопырив перья. — Эксперимент! Забыл? Если бы не эксперимент, я что, стал бы его терпеть⁈

— Уран и торий, — пробормотал Гедимин, отодвигая подстилки и стряхивая Пожирателя на гравий. — В защитное поле его. За ночь он бочонок прогрызёт.

— Придётся, — Вепуат шумно вздохнул. — Ползать я его на ночь не оставлю. Он и мне что-нибудь отгрызёт.

Он отогнул край подстилки и уставился на покрытый крупными щитками хвост.

— Эксперимент, чтоб ему… Я бы подумал, что он из-за камня беспокоится и всё грызёт. Но он всё время так делал. Есть челюсти — надо грызть.

— А что с камнем? — Гедимин взглянул на спинные щитки животного. Под каким из них лежал «симбионт», он уже не помнил.

— Пока ничего, — буркнул Вепуат. — Ни одной новой клетки. Может, надо выждать восемь дней?

24 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Айзек, вы во сколько сегодня едете?

Айзек, устроившийся у монитора, удивлённо взглянул на Гедимина.

— Часов через десять. Как раз начнётся твоя смена. Так что если что-то надо — делай сейчас. Ну, или подожди до пересменки. Хотя… если ты про литейку — её ещё с ночи заняли. Зато можешь отсыпать себе пигментов, Альгот их много насинтезировал.

Гедимин, на секунду запутавшийся в мыслях о литейной станции и пигментах, досадливо сощурился.

— Начало смены? Ладно, попрошу Вепуата, пару часов он выдержит. Мне надо в Ураниум.

Айзек развернулся к нему.

— Зачем?

— Есть разговор к Маккензи, — буркнул сармат. «Вот зачем я вечно лезу в разъяснения⁈» — с досадой подумал он. «Пришёл бы к отъезду, забрался в шлюзовую камеру, — мимо Ураниума не провезли бы.»

— Интересно, — теперь сощурился Айзек. — Давай по порядку. Из-за чего ты хочешь рискнуть мозгом?

Гедимин поморщился. Думать о предстоящем переезде и так было неприятно — он даже опасался, что так и пролежит пластом в шлюзовой камере, не успев ни с кем переговорить. Для переговоров с Маккензи нужно было крепко стоять на ногах и ясно соображать…

— Вчера был разговор о металлопрокате и трубах, — нехотя сказал он. — Где их делать — в Шакхе или в Сердце. Выходило, что и там, и там — плохо. Я вот думаю — в Ураниуме ведь есть металлургические цеха. За сутки накатают листов и натянут труб. Безо всяких там проблем с физикой. За сутки с рэссеной ничего не случится.

Айзек мигнул.

— Тащить чужеродный металл… Сколько там тонн? Двадцать, тридцать? Думаешь, заводы в гетто совсем не контролируют?

— Когда Маккензи нужно, там ничего не контролируют, — буркнул Гедимин. — Хоть крейсер строй. Это он притащил нас на Равнину, забыл? Это его затея. Я с ним поговорю. Пусть думает, как наладить производство и логистику.

Айзек покачал головой.

— Гедимин… Дело, конечно, твоё. Но проку не выйдет. Сейчас на Маккензи наседают со всех сторон. Комиссия за комиссией. Когда бесследно исчезают десятки сарматов и тонны груза, это, в общем-то, подозрительно…

Сармат поморщился.

— Пусть устроит крупную аварию… Hasu!

Айзек мрачно кивнул.

— Вот именно. До войны такое прокатывало. А сейчас — люди всё гетто по камешку переберут. А то и Миана влезет. Маккензи сейчас вертится ужом. Если ты ему вывалишь тридцать тонн инопланетного металла — далеко же он тебя пошлёт…

— Я ему пошлю… — пробормотал Гедимин по инерции, но его запал уже угас. «Айзек-то прав. Если гетто, и правда, под прицелом, лучше не добавлять проблем. Подожду до конца месяца. Может, „макаки“ успокоятся. Маккензи знает, что им наврать. Он опытный…»

… — Не едешь? — переспросил Вепуат, и было видно, что он сдерживает облегчённый вздох. — Вот и ладно. Только зря мучился бы.

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Что, всё-таки, делать со станками? Строить или не строить? Если полагаться на Сэта -больше двух труб в день они не сделают. Значит, хотя бы сорок пять дней нужно иметь в запасе. И лист… Не знаю я, что делать с этой стройкой. На Земле всё в тысячу раз проще!

Замолчав, он перевёл взгляд на дно кратера. У нижнего ряда каменных зубцов копались в пепле филки. Они рассредоточились по двое по скальному ярусу и просеивали породу. Две пары работали быстро, одна — с некоторым замедлением; эти филки подолгу разглядывали найденные камешки и настороженно посматривали по сторонам. Гедимин слышал шёпот, но слов было не разобрать.

— Что у них там? — он сдвинулся чуть в сторону, чтобы лучше видеть филков. Один из них поднял мешок, чтобы пересыпать добытые камешки. Держал он его странно — будто ждал, что сшитые вместе шкуры его укусят.

— Работают, — Вепуат пожал плечами. — Первый день на Равнине. Похоже, это местная традиция — ничего новичкам не объяснять. Я им сказал про вращающиеся предметы — кажется, не поверили.

«М-да,» — Гедимин досадливо поморщился. «То есть — их всех затащили сюда, ни о чём не предупредив. Понятно, почему они то ноют, то щерятся. Я хотя бы приехал по своей воле…»

…Филки поднялись на пепельный вал и остановились, сложив мешки у ног. Гедимин, посмотрев на подозрительно сдутую «ткань», собрал все тросы в кулак и приподнял «пакеты».

— Эй! У вас на четверых было по центнеру. Здесь четыре центнера, ни на килограмм больше. Вопрос — чем были заняты ещё двое?

Филки угрюмо сощурились.

— Ничего, что нам всё это ещё нести на базу? Вы-то вдвоём идёте налегке…

Вепуат покосился на связку лопат и стопку корзин и выразительно фыркнул.

— Налегке? Так я мигом распределю это «легко». Руки у вас заняты — надену по корзине на голову.

Двое новичков незаметно отступили на пару шагов и смотрели на сарматов с опаской. Гедимин недовольно сощурился. «Помочь?» — мелькнуло в голове. «Да ну их! Семьдесят килограммов на рыло. Это и „макака“ донесёт!»

— Я-то думал, процесс ускорится, — прошептал он, поравнявшись с Вепуатом. Тот на ходу развёл руками.

— Может, новички ещё разгонятся, — прошептал он в ответ. — А если нет… ну, сегодня нытья было меньше. Потерпишь четыре дня? Работа всё-таки делается…

…Последнюю пару мешков в общую груду опустил филк-новичок. Вепуат махнул рукой.

— Всё, отбой! Оружие своё приберите. Мне в цеху оно не нужно.

Гедимин наклонился, собрал все тросы в кулак, готовясь закинуть на плечо, и, уже выпрямляясь, заметил яркие силуэты в световом пятне. Двое филков остались на дне долины.

— А вы чего? — удивился Вепуат. — Поднимайтесь. Надо бы вам получить хоть какое-то оружие. Тут бывает небезопасно.

Филк покосился на изжелта-зелёное небо в светящихся складках и нервно поёжился.

— Та мёртвая местность, где мы работали… Этот слой пепла — от вулканического извержения?

Вепуат махнул рукой туда, где тускло светила цепь красных огней.

— Тут много вулканов. Но, как видишь, здесь пепла нет. В Сфене Огня извержения бывают чаще. Но он не мёртвый. Только… своеобразный.

— Ага, я заметил, — пробормотал филк и кивнул на небо. — А эти… виды освещённости… что-нибудь означают?

Вепуат пожал плечами.

— Этот конкретный? Вроде бы ничего. Он обычно бывает в день Жизни. Это местный календарь…Гварза вам его показывал? Кто вас тут вообще акклиматизирует?

Филки переглянулись.

— Ну-у… нам объяснили про разломы. И про общую тревогу. А календарь… он где-то распечатан?

Гедимин потянулся было к передатчику — распечатать таблицу было несложно — но спохватился, что бумага, вынутая из-под ипронового экрана, быстро отрастит щупальца. Вепуат, видимо, подумал о том же.

— Печатать тут… в общем-то, не на чем, — сказал он. — Вы поговорите со стражем. Такой длинный тощий инсектоид с посохом, — видели его?

Филки вздрогнули.

— Оно… говорящее?

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Не знаю, кто вас инструктировал, — пробормотал разведчик, сердито щурясь, — но — дать бы ему в рыло! Идите к стражу. Его зовут Гор, и он ничем не занят. Спросите, что здесь опасно, и чего лучше не делать. И про календарь ещё. Короче, всё, что про Равнину, — это к стражам. А про стройку — к Гедимину. А я, если что, биолог и медик. Гедимин, ты тут справишься?.. Идём, провожу вас.

Гедимин, забывший о мешках, проводил сарматов ошалелым взглядом. «Три с половиной месяца. А всё по-старому. Хорошо, что филки не очень любопытны. Не то кто-нибудь точно убился бы.»

… — Мастер Дим-мин! — «ученики», едва скинув тёплую одежду, обступили сармата со всех сторон. — Разреши нам сделать зеркальные чаши!

— Разрешаю, — пробормотал Гедимин, пожимая плечами. Ульсена, заготовленная со вчерашнего дня, лежала на поддоне — бери и переплавляй.

Скогны с довольным верещанием столпились у печи, но тут же отхлынули и опять окружили инструктора. Двое, впрочем, остались сыпать шихту в плавильный конус, но их уши стояли торчком — им тоже было интересно.

— Мастер Дим-мин, — заговорил один из Скогнов. — Мы думаем, чаши стоит украсить. Будет ли уместен знак огня?

Гедимин мигнул. В мозгу щёлкнуло — один раз, потом другой. «Хорошо, что спросили. Местная физика, чтоб её…»

— Знака огня не надо, — решительно сказал он. — Чаша и так сильно греет. Перегреется — расплавится. И вообще… Можете украсить ручки. На саму чашку ничего лепить не надо.

«Технология, похоже, пошла в дело,» — думал Гедимин, глядя, как Скогны орудуют трубками, штырями и черпаками, изредка берясь за горелку. «Запасаются отражателями, пока есть доступ к стеклу. Как бы их подвести к возможности обмена сырьём…»

— На что можно обменять такую чашу? — спросил он у освободившегося «оператора горелки». У этого Скогна работы было немного — только помочь вывести завитки на разлапистых ручках да подогреть место разреза. Услышав вопрос, он резко развернулся к Гедимину и поднял уши торчком.

— В Сэви? День на день не приходится… — протянул он, что-то высчитывая то в уме, то на пальцах. Другой Скогн, отложив ненужный штырь, придвинулся ближе.

— На шкуры или кости лучше менять в месяце Камня…

— Может, ему камни нужны, — перебил его первый. — Камни из Сэви, а не кости из Синви. А ты уже влез!

Гедимин встряхнул головой.

— Не надо подробностей. Это дорогая вещь, так?

— Не дороже жаровни, но не дешевле кейека, — синхронно отозвались трое Скогнов. Четвёртый, взявший было в руки стеклодувную трубку, отложил её и подобрался ближе. По его лицу пробежала волна.

— А шихта? — Гедимин кивнул на мешок со скорлупой. — Она тоже недешёвая?

Скогн, отложивший трубку, растолкал остальных и запрокинул голову, глядя сармату в лицо. Его уши плотно прижались к голове.

— Мы пришли сюда ради нового Пламени, — его голос от волнения частично перешёл в ультразвук. — И Синви, и Сэви много сделали для него. Никто из Равных Куэннам не говорил об особой плате. Вы позвали нас сюда, в дом стекла…

— Гедимин, — Вепуат выглянул из проёма в защитном поле. — Что-то случилось? Чем ты их так напугал?

Гедимин растерянно мигнул. Скогны, и правда, смотрели на него с испугом, и даже Сэта по ту сторону прозрачной стены заметно насторожились.

— Ничего, — буркнул он, досадливо щурясь. — Я не подумал… Делайте чашку!

Он отступил к стене и сложил руки на груди. Скогны, оглядываясь на него, медленно двинулись к печи.

— Точно ничего не случилось? — с тревогой спросил Вепуат. — Если…

Раздался громкий стук — кто-то пару раз приложился к двери бронированным кулаком. Гедимин мигнул.

— Отвлекись ненадолго, атомщик, — Айзек говорил до странного мягко, даже вкрадчиво. — Тебя ждут. Нет, Вепуат, тебя не надо. У реактора Ярне с Альготом, полчаса выдержат.

— Альгот? Он новичок в операторской, — Гедимин, тут же забыв о стекле, выбрался из цеха. — На него не было реакции? Ты проверял?

Айзек качнул головой. Может, он и хотел что-то сказать, но слова заглушил грохот задвигаемой дверной створки. Гварза швырнул её в паз так, что едва не выломал.

— Одного не понимаю — причём тут я⁈

— Спокойно, Кенен, — Айзек взял его за плечо. — Иди в машину, если хочешь. Мы с Гедимином…

— Доболтаетесь до международной войны! — бросил Гварза, с грохотом сложив руки на груди. — Я буду там. Хоть узнаю, что нас ждёт.

Гедимин, стараясь не мигать (веки устали), молча пошёл за Айзеком. Идти было недалеко — только до яркого пятна белого света у полевых кухонь. Вблизи пятно разделилось надвое, а по центру обнаружились четверо сердитых Скогнов.

— Мастер Дим-мин, — Шесек, едва заметный из-под множества накидок и широких ушей меховой шапки, шагнул вперёд. — Верно, я тебя подвёл. Знать бы ещё, в чём!

Веки Гедимина устали, но всё-таки он мигнул.

— И подвёл всерьёз, — продолжал Шесек, глядя сармату в лицо. — Так, что ты за помощью пошёл к огненным тварям. К их литейщикам, только и умеющим переводить кейек и жир! Там, где справилась бы любая наша печь, ты собрался строить…

Гедимин ударил кулаком о кулак. Получилось громче, чем он рассчитывал, — броня ещё долго гудела в полной тишине.

— Руниен распустил язык, да? — спросил сармат, угрюмо щурясь. — Вот ведь ошибка природы… Ещё и переврал всё, что мог. Я же ясно сказал — печи всем хороши. Плохи ваши дороги и ваш транспорт. Ты за него отвечаешь? Нет. Ну так и чего он к тебе пришёл⁈

— Гедимин! — укоризненно прошипел Айзек и ткнул его в бок — вполсилы, не больно, так что отвечать сармат не стал. Шесек встряхнулся, ловя на лету падающую шапку.

— На всей Равнине одни и те же дороги, — сказал он, помрачнев ещё сильнее. — Огненные твари ходят через огонь. Но они слабы. Кейланн, не утомившись, донесёт вдесятеро больше до Сердца Пламени. Думаешь, мы не найдём Кейланна? Тут же строится дом нового Пламени!

«А он верно подсчитал,» — мелькнуло в голове у Гедимина, невольно повторившего те же расчёты грузоподъёмности. «Сорок килограммов против четырёх центнеров. Вот только килограммы можно носить хоть весь день…»

— Один Кейланн даже меня не донесёт, — сказал он. — А нужно гораздо больше. Тридцать тонн руды. Тридцать тонн готовых отливок. Тонна — это мой вес. У вас там найдётся тридцать Кейланнов?

Скогны ошалело переглянулись. Гедимин видел, как широко раскрываются их глаза, и поднимаются дыбом вибриссы. «А у них, оказывается, и усы есть,» — мелькнуло в перегретом мозгу. «То, что торчит — вибриссы. А мягкое — волосяные усы. Как у „макак“…»

— Дом Пламени поистине огромен, — пробормотал Шесек. — А мы малы. Однако же — он не за месяц построится? Сколько дней есть, чтобы твою руду превратить в вещи?

— По нашему плану все крупные изделия должны быть готовы к месяцу Воды, — вмешался Айзек. — Тогда их нужно будет… поставить на их места.

Шесек свёл вместе руки и быстро зашевелил отогнутыми когтями. Скогны зашептались. Гедимин огляделся по сторонам — и увидел, что вокруг уже собрался весь лагерь, от патрульных-копейщиков до последнего нхельви. «Месяц Воды?» — сармат пытался про себя подсчитать дни, но местный календарь испарился из памяти. «Идёт за месяцем Воздуха. Сейчас месяц Мрака. А что между ними?»

— Мало дней, — признал помрачневший Шесек. — Но я не верю, что у огненных тварей их больше. Твои опоки ведь ещё не готовы? Мне сказали, они небольшие. И через них прогонят столько металла за такие короткие дни?

Гедимин угрюмо сощурился. Скогн не видел ни чертежей, ни расчётов, но попал точно в цель. «Месяц на одни только трубы, мать моя колба… А ведь там ещё гермоворота…»

— Меньше дней на перевозку — больше на литьё, — отозвался он. — Думаешь, мне охота возиться с камнем и костями, а потом стачивать тонны стружки? Местные технологии не позволяют сделать две одинаковые отливки. А их нужны десятки. Одинаковых. А не на палец тоньше или толще…

Что-то негромко стукнуло. Шесек положил ладонь сармату на колено и нахохлился, зарываясь в накидки. Гедимин ошалело мигнул.

— Если бы ваши звери из металла не дичали на Равнине… — Шесек тяжело вздохнул. — Они медленнее Кейланнов, но быстрее любой повозки.

На краю тесного круга шевельнулся Гварза.

— Доставка руды — полдела, — задумчиво сказал он. — Некоторые изделия очень тяжелы, и при этом их нельзя делить на части. И легче их не сделаешь…

Айзек, шумно вздохнув, шагнул вперёд.

— Надо бы всем сосредоточиться и подумать, — сдержанно проговорил он. — Слишком много всего. Масса, расстояние, регулярность доставки… и точность размеров. Мы говорим обо всём сразу. А ведь мы говорим о разных изделиях. Гедимин! В каком из них точность важнее всего? Где нельзя ошибиться ни на миллиметр?

«На миллиметр-то можно,» — подумал сармат. «На два-три — нежелатель… Так, заткнись! Айзек что-то придумал…»

— Поршневые машины, — быстро ответил он. — Цилиндры и тела поршней. Высокая точность и минимум доводки. Прочность, равномерность хода, иначе… Сам видел, как они умеют взрываться.

Передёрнуло всех, даже нхельви поджали хвосты и попятились в темноту. Шесек поднял взгляд на Гедимина.

— Поршневая машина? Та, что соединяет лёд с огнём? Насколько она тяжела?

Гедимин огляделся по сторонам в поисках объектов сравнения.

— Сфалт весит, как две таких, — он приподнял оружие с плеча. — А я без него — как восемь. Бочка с водой ненамного легче.

— Бочка с водой? — взгляд Шесека прояснился. — Кейланны швыряют их, играя…

— Таких машин нужно четырнадцать, — быстро добавил Гедимин. — А это уже другой вес. В принципе, если меня равномерно обвешать…

Айзек хлопнул в ладоши.

— Гедимин! У тебя хребет с трещиной ещё с Ураниума. Решил его добить?

— Может, мои печи слабы для четырнадцати, — заговорил Шесек, медленно расправляя плечи и вибриссы. — Но с одной точно справятся. Не знаю насчёт тридцати Кейланнов, но один или двое найдутся. Погоди прикармливать огненных тварей. Вещи Куэннов надо делать в литейнях Куэннов.

— Давайте, — быстро вмешался Айзек, кладя ладонь Гедимину на плечо. — Пусть будет контрольная плавка. Металл для двух машин… Гедимин, ты быстро его подготовишь?

— Хоть сегодня, — отозвался сармат. — Если Шесек найдёт Кейланна…

— Если это не священный металл, то я… — двинулся вперёд Хассинельг, до сих пор не издавший ни звука. Второй страж тут же вскинул посох.

— Разве Руниен позволял тебе прыгать через всю Равнину⁈ Да ещё и с грузом…

— Хочешь отправить мастера Шесека обратно пешком? — огрызнулся Хассинельг.

Гедимин машинально попытался подсчитать грузоподъёмность стража, но осёкся всё на тех же гермоворотах — их и десять Хассинельгов не дотащили бы.

— Кейланн прилетит, как только остынет ветер, — сказал Шесек. — Через день от этого, если боги будут благосклонны. Давно ты не заходил в литейни, мастер Дим-мин. Будем тебя ждать.

Трое Скогнов, так и простоявших молча весь разговор, но уже не таких сердитых, двинулись к Хассинельгу. Страж, покосившись на них, вытянул из-за пояса ремешки с костяными якорьками. «Страховка?» — Гедимин с нелепой ухмылкой смотрел, как Скогны пристёгиваются и хватаются за свисающие складки стражеской одежды. Шесек прикрепил ремешок к поясу и коснулся пальцами лба в почтительном жесте; Гедимин поднял руку в ответ, и пятеро существ моментально растаяли в воздухе. «Будто за дверь шагнули,» — мелькнуло в голове. Сармат покосился на гаснущий сигнал дозиметра.

— Что значит «остынет ветер»? — услышал он собственный голос — а потом и раздражённый вздох Кенена Гварзы.

— А ты знаешь, что он в барак не заходит, — сердито сказал Айзек. — Откуда ему знать⁈ Гедимин, у Дасьена в бараке вывешены сводки погоды. Заглядывай в них пару раз в день. А то ты уже который раз всё узнаёшь в последний момент. Завтра ожидается металлический град. Вполсилы, но землю подогреет. Остыть должно быстро, днём уже можно будет ходить без опаски, но местные в любом случае рисковать не будут.

— Ясно, — отозвался Гедимин. — «Через день от этого» — это послезавтра? Пойду за металлом.

…На стене барака висела неровно выскобленная, обрезанная по краям, чем-то изъеденная и слегка пожелтевшая шкура. Её нижний конец был подвёрнут и закреплён, на верхнем виднелся десяток коротких строчек. Тёмно-красным пигментом были нанесены числа от шестнадцати до двадцати пяти; рядом стояли короткие слова — «воздух», «вода», «камень». «Кусок календаря,» — Гедимин сверился с наручным передатчиком. С него, видимо, настенный список и был скопирован — к нему добавились только размашистые значки рядом со строчками. Рядом с «воздухом» стояли два широких косых креста, рядом с «водой» — один. Дальше шли пустые ячейки, и только двадцать пятый день был отмечен жирным вопросительным знаком. Рядом стоял выведенный чуть позже, но не менее жирный восклицательный.

— Ну чего? — высунулся из-за дверной завесы настороженный комендант.

— Изучаю, — миролюбиво отозвался Гедимин. — Что это? Прогноз погоды?

Филк поморщился.

— Синоптические сводки. Приносит Навкет, к нему и претензии.

— Точность у него высокая, — Гедимин пожал плечами. — Даже очень — для местных-то технологий…

Он отогнал видение метеорологического спутника на основе «трилобита» и тронул шкуру когтем.

— Что означают эти символы?

— Силу, — буркнул Дасьен; что-то его раздражало — и, похоже, это был не Гедимин. — Силу стихии. Два креста — сильный день, один — так себе.

«А. Я это слышал. Так тут говорят,» — вспомнил Гедимин. «И… так оно и было. Бешеный ураган был семнадцатого… а ливень, пришедший восемнадцатого, был сильным, но дома не смывал. Нет, я всё-таки хотел бы увидеть их метеорологическую станцию…»

— А последние отметки? — он протянул коготь к вопросительному знаку. Дасьен снова поморщился.

— Сначала Калиг пришёл и сказал — то ли будет, то ли нет. А через два часа Навкет меня разбудил и сказал — точно будет. С утра взял подтверждение у Гора. Металлические дожди… Почему было не выбрать для станции место без таких опасностей⁈

— Они тут везде, — отозвался Гедимин, делая пометки в наручном «календаре». «Пригодится. Может, уловлю закономерность. Местные не ошибаются в прогнозах. У них должна быть какая-то система…»

С экрана подмигнуло напечатанное рядом с числом 25 слово «металл».

…Все три ангара на дне «ободранной» долины были закупорены и обложены металлосборниками. Теперь Гедимин с сомнением смотрел на душевую. Она была открыта нараспашку, внутри шумела вода — аборигены наполняли бочонки и грузили на волокушу. Ещё одна волокуша, со сложенными каркасами шатров, стояла у барака, и её груз понемногу перетаскивали внутрь.

— В бараке всё теснее и теснее, — пожаловался Вепуат, оглядываясь на фундамент разобранного шатра. — Скоро негде будет «трилобита» положить. Я сказал, чтобы придержали мне отсек для их зимовки, а Дасьен и Гварза только фыркают.

— Пора удлинять барак, — отозвался Гедимин, мысленно пристраивая к ангару два десятка ячеек. — Не знаю, на кой им сейчас столько филков. Проку от них никакого.

— От моих зверьков, в общем-то, тоже, — Вепуат шумно вздохнул. — Даже погоду не предсказывают. Раньше перед плохими днями сворачивались, теперь порываются взлететь. Висят под потолком, как дирижабли. Так и оставил их на длинных шлейках.

Гедимин посмотрел на изжелта-зелёное небо, покрытое волнистой рябью. Слабый ветер был холодным, ничто не напоминало о расплавленном металле.

— Видимо, хотят подняться выше грозового фронта, — пробормотал он. — Туда, где выживает всё, что болтается в небе. Не забудь закупорить цех после занятий. Когда я вернусь — понятия не имею.

…Вепуат высыпал на поддон горючую смесь. Она протянулась длинной непрерывной полосой от края до края. Гедимин покосился на ровный штабель опок. Каждая из них была собрана и обвязана шнурком.

— Ты потом забери у них тросы, — попросил Вепуат, проводя раскалённым когтем вдоль маслянистой полосы. — Мало ли, во что они мутируют.

Огонь вспыхнул в ту же секунду, стремительно краснея. Существо с алой гривой выглянуло из костра по плечи.

— Пламя Шакхи да не остынет! Попроси мастера Ут’тарке…

Договорить Вепуат не успел — Сэта размотался на огненные языки и растаял вместе с красным костром, оставив слабо тлеющие искры.

— Опять Аса’ан путает каналы, — ухмыльнулся разведчик, раздувая огонь. — Они помнят, что вечер — их время. Надо было отправлять опоки днём!

Пламя, покраснев, поднялось на полметра. По горячему металлу заскрежетали когти. Вепуат пощёлкал бронированным пальцем в ответ.

— Шакха на связи? Мастер Ут’таркех далеко?

— Да не иссякнет сила Пламени, — Сэта на секунду выглянул из костра и пропал. Огонь вспыхнул вдвое ярче.

— Сейчас соединятся, — ухмыльнулся Вепуат. — Надеюсь, все опоки пролезут!

Гедимин оглянулся на мешки с рудой. «Сегодня — двойная плавка. Посмотрим, как им удастся распараллелить и синхронизировать процессы. Может, рассчитаю наконец скорость их работы и составлю хоть какой-то план.»

…В этот раз ковшей было два. Их изготовили из раковин одного и того же вида, но одна была заметно крупнее и с более длинными шипами. Их ещё и удлинили насадками из чьих-то костей. «Попытка термозащиты,» — думал Гедимин, глядя на литейщиков, застывших в ожидании. «Чем дольше процесс, тем сильнее нагрев. В этот раз будет горячо даже им.»

Четверо Сэта ждали у ковшей, двое — у лёток, ещё четверо — у двух сооружений из крупных костей, напоминающих протяжные станы. Два ряда опок были выставлены на костяные направляющие. Раскалённый воздух, бьющий из-за отодвинутой заслонки и заполняющий литейню, уже нагрел их до сотни градусов. Сэта замерли у костяных рычагов. Долгий процесс подходил к завершению.

— Белая вода! — крикнул Ут’таркех, сам медленно белеющий от жара приоткрытой печи. — Белая вода в устье!

Металл из вскрытой лётки ударил в ковш. Секундой позже вскрыли вторую. Луч сигма-сканера широким пучком накрыл цех, и Гедимин склонился над экраном, чувствуя, как от жажды действия сводит руки. «Тихо. Сиди тихо. Они знают…»

Под скрежет костяных направляющих наполненная опока отъехала в сторону. Тут же под ковш втолкнули вторую. Гедимин, стиснув зубы, смотрел, как плещется не успевший застыть металл. Его двигали предельно плавно, но верхнему слою передавались нестройные колебания. Под резкое шипение литейщика ковш качнулся назад — с третьей опокой замешкались на пару секунд. «Третья есть,» — Гедимин, сузив глаза, впился взглядом в экран. «Четвёртая. Пятая пошла…»

Загустеть рэссена всё-таки не успела. Последние капли выпали из дымящегося ковша так же легко, как первые. Руки литейщиков побелели до локтей, гривы превратились в дрожащее пламя. По краям цеха освобождали направляющие, стаскивая наполненные опоки на каменные полозья. Выкипающий жир уже не шкворчал, только с двух сторон дрожал раскалённый воздух. «Плюс триста семьдесят,» — Гедимин сверился с термометром. Защитное поле уже лежало на его броне, прикрывая легкоплавкий верхний слой. На направляющие выставляли новые опоки, закрепляли рычаги. Внутри печи гудело и скрежетало — отъезжала в сторону перекрывающая плита, жидкий металл выпускали на последнюю ступень каскада. «Доходит,» — Гедимин, забыв об опоках, глядел на металлический поток, заполняющий раскалённую чашу. «Ещё сотня градусов и… Attahanqa!»

— Белая вода в устье!

…Оплавленные щитки маслянисто блестели. Гедимин держал руки на отлёте, а пальцы — широко растопыренными, — сейчас легче лёгкого было «склеить» два фрагмента обшивки или смять их в неровные лепёшки. Сигма-сканеру не было дела до четырёх сотен градусов нагрева — изображение на экране оставалось чётким, хоть и подёрнулось слабой белесой рябью. «Фонили» не опоки и не печь — излучение шло от литейщиков. Гедимин старался на них не глядеть — гуманоидные очертания дрожали и расплывались, то и дело кто-нибудь вырастал на пару метров или покрывался языками пламени. «Смотри лучше на металл,» — он перевёл луч на следующую опоку. «Существа сами разберутся. Так, крупных каверн нет. Неравномерности… верхний слой… газ стравливается…»

Белое свечение потускнело — последнюю заслонку печи закрыли наглухо. Раскалённый воздух ещё выходил — по внутренним каналам, в шахту ложной фумаролы. «Сейчас её дым виден издалека,» — думал Гедимин, поднимаясь на ноги. «Любому, у кого есть тепловое зрение.»

— Мастер Хеттийиррн? — Ут’таркех, ещё светящийся, но уже похожий на гуманоида, подошёл к сармату. Гедимин скользнул взглядом вдоль стен литейни, — все Сэта успели «опомниться». Кто-то осматривал опоки, кто-то проверял направляющие и поворачивал ковши для плавного остывания. «Ничего не потрескалось,» — со слабым удивлением отметил Гедимин. «Хотя — вон тот рычаг заменить бы.»

Сэта уже и сами заметили неисправность — один из них осмотрел кость, сердито зашипел и доломал надтреснутый выступ. Повреждённая «деталь» упала у закрытых ворот.

— Это сегодня заменят, — сказал Ут’таркех, покосившись на сломанный рычаг. — Что скажешь, мастер Хеттийиррн? Что видел взор Пламени?

— Пока всё в порядке, — Гедимин кивнул на ближайший ряд опок. — Легло, как надо, и остывает достаточно равномерно. Вторую плавку провели не хуже, чем первую… Но — может, надо было сменить рабочих? Я видел, им это нелегко далось. Многие на ходу плавились…

Ут’таркех оскалился в невесёлой ухмылке.

— У нас в крови слишком много огня. Огонь тянется к огню… Я поставил сюда тех, кто наверняка выдержит. И они выдержали, нет? Никто не бросил рычаг и не прыгнул в расплав.

Гедимин покосился на рабочих. Они незаметно сошлись к бригадиру и теперь внимательно слушали. Белое свечение медленно желтело и распадалось на отдельные пятна, языки пламени на коже гасли.

«Бывало, что прыгали?» — вертелось на языке, но Гедимин мысленно одёрнул себя и покачал головой.

— Они справились, — нехотя признал он. — Если ты в себе и в них уверен, попробуй с утра повторить плавку, а вечером прогнать ещё одну. На утреннюю руды хватит, вечером перекинем тебе новую партию. Может, из того, что нападает с неба.

Ут’таркех не ответил на его ухмылку. Он повернулся к Сэта и резко зашипел, указывая на верхнюю галерею и подъёмники на ней. Ярусом ниже Гедимин заметил короба из костей и шкур — в таких держали руду.

— Завтра в Шакхе будет очень жарко, — сказал бригадир. — Огонь в печи, огонь сверху… Сможем мы работать или нет — наверняка не скажу. Но если сможем, ты получишь свои отливки.

— Я выйду на связь в то же время, — пообещал Гедимин, стараясь не думать о городе, полном плазменного мицелия. — Сообщи, что у вас получилось. Если день не задастся, не страшно. Он не последний.

Он по сарматской привычке протянул Ут’таркеху оплавленную ладонь, но осёкся, увидев озадаченный взгляд. Литейщик чуть наклонил голову и притронулся к подвеске-«трилистнику».

— Молодое Пламя смотрит на нас благосклонно из твоих глаз. Будем ждать твоего послания.

…Некоторые щитки всё-таки покоробило — видимо, Гедимин был неосторожен, когда они застывали. Досадливо щурясь, он срезал неровности и напылил недостающие кромки. Проточная вода приятно холодила кожу. Вентиляционные лючки душевой прикрыли, в сам ангар набилась полусотенная стая нхельви, но помыться ещё было можно, только приходилось внимательно смотреть под ноги. Зверьки разлеглись повсюду на обсохшем полу, избегая лишь желобков-водостоков. В одно из водосточных отверстий они, судя по едва различимым следам, организованно гадили. «Давно я фильтры не менял,» — поморщился Гедимин, направляя на скрытый под полом отстойник пучок мощного омикрон-излучения. Защитное поле прикрыло спящих существ, но многие беспокойно зашевелились. Сармат осторожно слил отработанную воду в желобок и вышел. Кожа и комбинезон обсыхали на ходу, ещё сохраняя немного прохлады. «Вепуат,» — запоздало шевельнулось в мозгу. «Занятия… Опять я их все пропустил.»

Он ещё не добрался до цеха, как ворота ангара открылись настежь, выпуская шумную группу Скогнов. Шумели они чуть тише обычного — или так казалось из-за того, что сородичи, спрятавшиеся в барак, не заверещали в ответ. Гедимин отступил в темноту, провожая взглядом зеркальные чашки на растянутой подстилке и кувшин с сетчатым цветным орнаментом. «Отражатели для жаровен. Точно как утренние, только ручки немного другие. А ведь я эту группу не учил. Сами додумались?»

— Спасибо за помощь, Ардан, — услышал он голос Вепуата. Филк в оранжевом комбинезоне задержался на пороге, подняв руку в прощальном жесте, шумно выдохнул и вышел, на ходу снимая кожух с фонаря. Световое пятно зацепило Гедимина, но Ардан его даже не заметил. Выглядел он усталым и шёл, прижимая ладонь к наушнику. Гедимин проводил его сочувственным взглядом. «Скогны — это трудно.»

— Вернулся? — Вепуат встретил сармата усталой ухмылкой. — Всё расплавили?

Кроме него, в цеху никого не осталось. Гедимин покосился на мешки с шихтой, убедился, что её не выгребли подчистую, и заглянул за печь, где лежала тростниковая трубка, запачканная светящейся грязью. «Надо бы счистить и пустить в дело. Цера есть цера.»

— Механизации им не хватает, — сказал Гедимин, отгоняя видения «карусели» с пустыми и заполненными опоками. «А им, в принципе, под силу было бы её построить. На повороте металл меньше плескался бы. Меньше потом стачивать…»

— А-а… — Вепуат, кажется, не слушал его ответ. — Работать будешь? Конусы в печи, если что. В остывалке.

— Иди спать, — сказал ему Гедимин, поднимая мешок с шихтой. «Сегодня работы будет немного. Церы почти не осталось, да и времени мало. Не забыть замуровать цех…»

— Да не погаснет Пламя… — Кут’тайри сконденсировался из воздуха прямо за плечом сармата, едва за Вепуатом закрылась дверь. Гедимин поставил плавильный конус в печь и лишь потом оглянулся.

— Знаешь, что завтра металлический дождь? Следи за вентиляцией. Тебе, может, и ничего, но детали на складе могут оплавиться.

— Я помню, что металл жарче стекла, — бесстрастно ответил Сэта, переставляя на видное место костяной трафарет для фонарей. — Все двери будут закрыты.

— Угу, — отозвался Гедимин, выходя в «шлюзовую камеру». Вернулся он с двумя мешками; внутри лежали корпуса лючков, накрытые крышками. Вытаскивать их сармат не стал — сигма-сканер и так «видел» отливки во всех подробностях. На экране замигали опорные точки — схема совмещалась с реальным изображением, то зеленея, то желтея. Гедимин смотрел и морщился. «В принципе, эти миллиметры ни на что не повлияют. Но… Ладно, всё равно на смене заняться будет нечем.»

— Работа Ут’таркеха? — жрец зашёл с другой стороны и теперь с любопытством разглядывал то мешки, то экран. — Вижу, он постарался.

— Угу, — буркнул Гедимин, глядя на жёлтые точки. Красных среди них не было — расхождение в размерах нигде не было критичным, но сармат всё равно чувствовал неослабевающее раздражение.

— Мастер Арта’ан обучал сегодня карликов, — снова подал голос Кут’тайри, когда молчание затянулось. — Он — ученик мастера Хетпу?

— Да, — Гедимин досадливо сощурился. Он знал, что его работа в Шакхе важнее обучения дикарей, и всё равно ему казалось, что Вепуата он подвёл.

— Я ждал, что он будет выше, — сказал Кут’тайри. — Крупнее тех, кто приходит сюда с дымной рудой. Он, наверное, старше, если ему доверили учеников. Его кожа уже превращается в панцирь?

Гедимин, только собравшийся отругать изгнанника за вылезание со склада при чужаках из Аса’ана, забыл, что хотел сказать, и растерянно мигнул.

— Что?

— Дети Пламени, — Сэта повёл когтями, указывая куда-то в сторону барака. — Они ведь становятся такими, как ты? Я видел немногих из них, но не нашёл признаков возраста. Как они перерождаются — постепенно или в один миг? Наверное, непросто так сильно измениться…

Гедимин встряхнул головой.

— Филки не превращаются в нас. Они уже… готовые. Такие, как есть. Кто тебе сказал такую чушь?

— Дети Пламени не становятся вами? — переспросил Кут’тайри, удивлённо глядя на сармата. — Мы были уверены, что… Откуда тогда вы приходите? И… хватит ли им силы справиться с тем, что вы построили?

«Не нравятся мне эти расспросы,» — Гедимин угрюмо сощурился и развернулся к печи.

— Справятся, — буркнул он. — Мозги у них есть. А броню склепать недолго.

Он заглянул в печь и протянул существу стеклодувную трубку.

— Последние три колпака — и завтра день свободный. Пока не найдём где-нибудь церу.

Погружённый в расплав гриб-дегазатор зашипел, чернея и сморщиваясь. Светящаяся масса забурлила.

— Равные Куэннам не любят вопросы, — услышал Гедимин тихий голос Кут’тайри. — Что ж, когда-нибудь доведётся увидеть, как Пламя порождает новых детей. Видно, этого лучше ждать в месяце Лучей…

Гедимин ошалело мигнул. Захват разжался, гриб окунулся в расплав и зашипел ещё громче, превращаясь в скукоженные ошмётки. Сармат, забыв о нём, повернулся к Сэта.

— Ты там вообще о чём?

У привычных, «земных» существ эмоции отражались в пульсации зрачка и движениях век; у Сэта, гуманоидного комка мицелия, и зрачков-то не было — только ровное свечение от края до края того, что когда-то было радужкой и белком.

— Все, у кого есть глаза, видят ваше родство с Пламенем, — взгляд Кут’тайри не выражал ничего. — Как Сэта зарождаются в огне Хьеррека, так истечение силы Пламени должно порождать Равных Куэннам. Такое могущество не появляется из жижи и слизи. Только из огня и сжигающего света. Но вы не раскроете такую тайну, я понимаю. Сэта пока недостойны касаться этого света…

Он коснулся подвески-«трилистника» и склонил голову, изображая почтение. Гедимин встряхнулся и силой остановил движение век — и так уже намигал больше обычного.

— Кто тебе такого намолол? Мы не вылезаем из реакто… Так. Стой. Что там было про зарождение Сэта? И кто такой Хье…

Когтистая ладонь жреца накрыла его респиратор. Краем глаза сармат увидел красно-жёлтую вспышку в печи и столб пара над плавильным конусом — остатки газа вырвались неожиданно бурно, всколыхнув расплав и оставив на его поверхности вмятину.

— Осторожно с именами, жрец Пламени. Это меня боги не слышат, — уши Кут’тайри на секунду прижались к голове. — Мы состоим из огня, разве ты не знаешь? В месяце Огня он усиливается и зовёт нас воссоединиться. Тогда все, не противясь, превращаются в огонь. Если Хьеррек благосклонен, после этого нас становится больше. Как это делается у вас, я не знаю. Вы крепко держитесь в броне, отделяющей вас от Пламени. Призывает оно всех разом или выбирает по одному? Это весьма интересно…

— М-мать моя колба… — пробормотал Гедимин, глядя в светящиеся глаза. «Не шутит. И… я почти уверен, что и не врёт. С этих мицелиевых станется… Групповое почкование, мать моя пробирка. На что ни наткнёшься на рехнувшейся планете…»

— Расплав готов, — буркнул он, недобро щурясь, и резко развернулся к печи. — Давай работать. Не хочешь — иди на склад.

…На экране замерли четыре прихотливые кривые — графики интенсивности сигма- и омикрон-излучения. «Это сегодняшняя вспышка в горячем цехе,» — Гедимин занёс коготь над экраном. «А это — одна из записей „огнеметания“ Сэта. Их я сверял, в целом похожи. И с этой… с этой штукой тоже очень схожи. Вот только она на порядок сильнее. Какой-то фокус Кут’тайри? С него станется…»

Он снова взглянул на кривые и недовольно сощурился. Ему было не по себе. «Надо Айзека спросить. Может, это и фокус. А может, и нет.»

25 день Металла, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ты знаешь, кто такой Хьеррек?

Айзек, едва устроившийся в кресле, дёрнулся, развернулся к Гедимину и удивлённо мигнул.

— Хье… А-а. Ты, наверное, о Гверреке. Выработал сэтский акцент?

Гедимин, не отвечая на его ухмылку, терпеливо ждал. Айзек едва заметно поморщился.

— Это местное божество огня. У Сэта пользуется большим уважением. Вполне логично, нет?

«Вот этого я и боялся,» — Гедимин угрюмо сощурился. «Божество. Как те две… субстанции, что фонили на окраине в конце месяца. Сегодня не конец месяца. Откуда оно вылезло⁈»

— Что они называют божеством? — спросил он, глядя на Айзека в упор. — Это ведь не вымышленная сущность. Они имеют в виду что-то реальное. Фиксируемое приборами. Что это?

Айзек поморщился.

— Чего ты на меня насел, атомщик? Я же не этнограф.

Гедимин стиснул зубы.

— А я не об этнографии. Тут есть твари, от которых дозиметр зашкаливает. И не прикреплённые, как хранитель к реактору, а свободно блуждающие. Что местные говорят об их перемещениях? Они активизируются только в конце месяца или…

Айзек быстро оглянулся на реактор и притронулся к шлему. Височные пластины были пригнаны плотно — как и у Гедимина: как бы то ни было, непонятных тварей хранитель опасался, и незачем было заставлять его волноваться.

— Ну… это боги, — Айзек выразительно пожал плечами. — Они всегда везде. Обычное свойство божества… Гедимин, ты что, даже кончиком пальца не трогал этнографию?

«Всегда. Везде. Обычное свойство…» — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «То ли я не то спрашиваю, то ли он не туда отвечает.»

— Я не про этнографию. Я про реальную тварь. Фонящую, как раздолбанный реактор. Этот их Гверрек — бог огня. Что это значит?

Айзек досадливо сощурился.

— Что он контролирует огонь. Огонь, жар… экзотермические реакции, если тебе так понятнее. Местная терминология не везде стыкуется с нашей. Гверрек — огонь всей Равнины. Что тебе ещё нужно?

Гедимин тяжело вздохнул. Понятнее не становилось, зато что-то неприятное зашевелилось под рёбрами. «Он сам не знает. Никто из них не понимает, куда влез.»

— Это что-то вроде Сэта-переростка? Живёт где-то в вулкане и умеет проходить через огонь? Поэтому его опасаются?

— Гедимин, — Айзек покосился на часы. — Давай-ка наверх. Кенен ставит купола над лагерем, пора их запитывать. Местные верования обсудим потом.

— Это не верования, — обречённо пробормотал Гедимин, разворачиваясь к выходу. Айзека он знал хорошо — и вот такой прищур означал, что рот пора закрыть. «Этот ничего не знает — и думает, что это несущественно. Гварзу спрашивать бесполезно. Найти стража… или сразу поговорить с местными? Подозреваю, это будет ещё хуже…»

…Тёмно-красные складки на чёрном небе светились тускло, вспыхивали редко и вяло, быстро угасая, но ветер усиливался, и термометр на запястье Гедимина показывал плюс тридцать. На краю светового пятна что-то шевельнулось, застучали камешки; сармат сделал шаг в ту сторону и увидел, как что-то ворочается под слоем гравия, погружаясь всё глубже. Он покосился на сканер и еле слышно хмыкнул. «Тягловый зверь закапывается. Как раз гравий оттаял, копать удобнее.»

Снова сверкнула красная вспышка, в грудь сармату ударил порыв ветра. На экране замигали цифры. «Плюс тридцать шесть… тридцать восемь… сорок… Пора в укрытие!»

…«Пока никого нет на литейной стан…» — Гедимин остановился на пороге и мысленно выругался. Вокруг литейной станции, перегородив весь проход, стояли филки. Индикаторы загрузки горели красным, самое крупное табло показывало четыреста градусов.

— Снаружи тихо? — без особого интереса спросил Вепуат, подняв взгляд от голографического экрана. С потолка к его плечу свисали четыре шлейки.

— Угу, — отозвался Гедимин, поднимая голову, и еле слышно хмыкнул — на потолке, втянув крылья и поджав брюшные крючья, лежали сонные «трилобиты». Подъёмная сила плотно прижимала их к обшивке, и они висели, не подавая признаков жизни.

— Из барака выгнали? — сармат кивнул на «трилобитов». Вепуат потянул за шлейки, перегоняя миниатюрные дирижабли к переборке, и развёл руками.

— Сам не понимаю, кому они мешают. Они в таком состоянии гадят-то раз в день…

На подстеленную клеёнку шлёпнулся комок помёта. Филки, оказавшиеся слишком близко к столу, дружно фыркнули и отодвинулись.

— Хочешь посмотреть таблицы ДНК? — спросил Вепуат, склоняясь над экраном. — Я тут анализирую собранное. Интересные результаты…

— Всё равно ничего не пойму, — качнул головой Гедимин. — Лучше скажи — тебе местные рассказывали что-нибудь про богов?

Вепуат мигнул.

— Я с ними это как-то не обсуждал.

Оставив его анализировать таблицы, Гедимин перебрался за свой стол, снял с плеча сфалт и задумчиво на него посмотрел. От работающего реактора шло привычное тепло — ровное, не распадающееся на щупальца.

— Куда? — Вепуат, заметив движение, повернулся к Гедимину. Тот, не успевший добраться до шлюза, досадливо сощурился.

— За металлом. Надо сделать пару цацек.

…Красные дымящиеся комки протыкались раскалённым когтем. Можно было бы смять их в ладони, но верхний слой обшивки неминуемо расплавился бы — и Гедимин донёс металлические градины до лаборатории, нанизав их на когти и обернув сверху защитным полем. Купол над рабочим столом побелел и свернулся в трубу, упирающуюся в вытяжку. Гедимин стряхнул горячий металл на поддон и вскрыл корпус сфалта, на ходу скручивая защитное поле в трубчатые спирали. «Подогрев есть. Вот наковальня, а это будет пресс. Посмотрим, что получится.»

…Первая цацка, дымясь и багровея по краям, легла на поддон. Ничего сложного в ней не было — тонкий диск и приваренное ушко. На поверхности диска чётко выделялся проштампованный «трилистник».

— Символы Пламени? — Вепуат с кривой ухмылкой навис над столом. Когда он отложил таблицы ДНК и перебрался ближе, Гедимин не заметил.

— Для рабочих Ут’таркеха, — пояснил он, вдавливая штамп в размягчённый металл. «Как всё-таки удобно,» — думал он, глядя, как защитное поле мерцает, то выгорая, то уплотняясь. «Арктус, резак, сварка. Никаких примитивных технологий. Никакого нарушения законов физики.»

— Щедрый жрец Пламени, — хмыкнул Вепуат, глядя, как дымящийся обрезок рэссены сворачивается в петельку. — Их там, наверное, десятка полтора?

— Я пока видел десятерых, — отозвался Гедимин, срезая с металла заусенцы. — Как раз успею сделать, пока…

Он покосился на литейную станцию и болезненно поморщился. Светодиоды мигали, показывая освобождение тиглей и заполнение опок, но у агрегата уже стоял филк с мешком «чёрного песка» наперевес, а второй шуршал пакетом со стеклянной шихтой. «Да сколько мисок им нужно, мать их пробирка⁈ Надеюсь, до моих запасов песка не доберутся…»

…Термометр показывал плюс сорок. Дождь почти прекратился. Усилившийся ветер гнал последние капли воды и струи пара от горячих «камней» параллельно земле. Свежие металлические градины ещё угадывались по ярко-синим бокам, не покрытым окислами. Гедимин машинально подобрал несколько «камешков» по пути к цеху.

«Стой» — жестом сказал Вепуат, останавливаясь у стены. Гедимин прислушался. Из-за приоткрытых лючков складского отсека доносился гул пламени. Сармат слышал его, пока обходил здание и открывал «шлюз». Луч сигма-сканера упёрся в дверь склада и высветил плазменный шар, пронизанный нитями «грибницы».

— Мн-да, — пробормотал Вепуат, посмотрев на экран. — Как я понимаю, Сэта сегодня на занятия не придут. Не буду их и дёргать. Возьму на утро две группы Скогнов. Авось да обойдётся без драки.

Гедимин покосился на часы и невесело хмыкнул.

— Справишься один? У меня смена…

— Ардан поможет, — ответил Вепуат. — Со Скогнами он справляется.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Кут’тайри вчера спрашивал, когда у него отрастёт скафандр.

— У кого — у Кут’тайри или Ардана? — Вепуат ухмыльнулся. — Если бы скафандры так легко отрастали…

…Красные разломы на небе потемнели и уже не вспыхивали; складки стирались, и поверхность выравнивалась. Гедимин лениво думал о высоте «металлического фронта» и о том, что интересно было бы осмотреть его вблизи, — если «трилобиты», примитивные мешки с газом, способны подняться над ним на безопасную высоту, то сармат с «лучевым крылом» тоже как-нибудь добрался бы. Луч фонаря изредка выхватывал из темноты миниатюрный блестящий слиток — рэссену никто не подбирал, она так и валялась под ногами, дожидаясь рудосборщика.

— Гедимин! — услышал сармат оклик Вепуата. Разведчик, нахохлившись, быстро шёл вдоль ангара.

— Филки, мать их колба! Шесть рыл, а работать некому.

Гедимин хмыкнул.

— Чего ты от них хотел?

— Камни, — Вепуат махнул рукой в сторону соседнего холма. — Занятий нет, так пошли бы пособирали. Утренний-то выход сорвался…

Он размял в кулаке горючую смесь. Она была уже достаточно рыхлой, но Вепуат не спешил высыпать её на поддон.

— Даже не знаю, Гедимин, что оттуда может вылезти…

Гедимин покосился на дверь склада. С той стороны не доносилось ни звука — чем бы ни занимался жрец, кажется, ему удалось вернуться в гуманоидную форму.

— У меня тут зеркало, — он показал Вепуату зеркальную чашечку, зажатую в ладони. — Что бы ни вылезло, быстро придёт в разум.

Разведчик ухмыльнулся и стряхнул с ладони горючую смесь.

— Ну, посмотрим…

Пламя, побагровев, ударило в потолок, вздулось шаром, побелело и угасло, оставив несколько тлеющих искр и два кубометра дыма.

— Аса’ан! — Вепуат хлопнул себя по бедру и склонился над костерком, раздувая искры. — Опять влезли в чужой канал. Вот, спрашивается, зачем лезть, если сказать ничего не можешь⁈

«Сейчас и Шакха выдаст то же самое,» — Гедимин подался в сторону, сжимая отражатель в кулаке. «Ладно, завтра с утра пообщаемся…»

Пламя встало ровной красной стеной. Вепуат радостно хмыкнул.

— Огонь Шакхи да не остынет! Далеко там мастер Ут’таркех?

— Его литейня заперта — работа идёт, — донеслось из костра сквозь треск помех. — Он передал большой груз для мастера Хеттийиррна.

Гедимин радостно ухмыльнулся.

…Каждый «короб» был обвязан жёлтым «асбестовым» тросиком. Кто-то старательно совместил корпуса и крышки — оставалось только вставить штырёк, чтобы заработала поворотная петля. Гедимин ставил детали на подстилку, не особо к ним присматриваясь — только отмечал, что неровности тщательно зашлифованы.

— Ещё и вечерняя плавка… — Вепуат негромко хмыкнул. — Они там стараются, как могут. Аккуратные штуки. Объяснил-таки им про допуски?

Гедимин покосился на угасший костёр и досадливо хмыкнул.

— Какие допуски⁈ Опять весь вечер просижу за обточкой.

— Тебе виднее, — Вепуат пожал плечами. — Я так ничего не вижу. Стенки гладкие, крышки закрываются.

— Ещё бы они не закрывались… — пробормотал Гедимин, направляя на «короб» сканирующий луч. Экран покрылся россыпью жёлтых точек. Сармат досадливо сощурился.

— Что, совсем плохо? — Вепуат из-под локтя заглянул в прибор.

— Стенка меньше заданной толщины. Ускорил процесс, называется…

…Гедимин опустил последний «короб» на подстилку. Вторую постелил рядом, чуть сбоку от скогнийских ступенек. «Сяду сюда, на приступку,» — он воткнул ещё один фонарь в стенную нишу. «Так будет удобно.»

Он плотно закрыл «шлюз» и остановился посреди коридора, задумчиво глядя на печь. «Вот здесь я вчера стоял,» — он отодвинул заслонку, шагнул чуть в сторону и кивнул собственным мыслям. «Да, на этом месте. Отсюда видел вспышку.»

Гедимин поднял руку с дозиметром, отмотал записи до начала вчерашней ночи. На экране появилась двойная волна — сигма- и омикрон-излучение пульсировали одновременно, но с разной частотой.

«Здесь стоял я. А вот здесь — Кут’тайри. И он…» — Гедимин чуть сдвинулся и пригнулся. «Он, получается, вообще жерла не видел. Только отсветы на моём скафандре. Он стоял вот так… Мог он что-то сделать с печью? Направленный пучок излучения… тут нет экрана, прошло бы свободно. И как раз была бы вспышка…»

Он шагнул на прежнее место и снова взглянул на экран. Под графиками интенсивности замер ещё один значок — прибор зафиксировал положение стрелки-указателя. Она упиралась в печь, не смещаясь ни на миллиметр — с того момента, как кривые взлетели вверх, и до самого их выпрямления.

«Не сходится,» — Гедимин резко сдвинул пластину на запястье и опустил руку, угрюмо глядя на светящиеся камни. «Если бы первый луч послал Кут’тайри, источником сильнейшего излучения был бы он. Хоть на миллисекунду, но стрелка сдвинулась бы…»

Досадливо щурясь, он прижал руку к виску. Думать о том, что его обманул дикарский фокус, было неприятно, но терпимо. Но думать о том, что Кут’тайри был прав…

«Весь огонь Равнины… Как это, всё-таки, работает?»

За дверью было тихо, но на всякий случай Гедимин запечатал её плотным защитным полем. Оглянувшись на закрытый «шлюз», он встал перед жерлом печи. Внутри ровно светились камни, нагретые какой-то местной ядерной реакцией. Сармату было не по себе.

«Опыты следует повторять, пока не выстроится система. Иначе так и будешь верить во всякую чушь,» — он на долю секунды стиснул зубы и решительно поднял руку с дозиметром. «Итак, воспроизводим…»

— Гверрек!

Жерло печи светилось по-прежнему ровно. На запястье не мигнул ни один светодиод. Гедимин с присвистом выдохнул сквозь зубы. «Значит, всё-таки… Стоп!»

Помянув про себя уран и торий, он поднял руку к шлему. «Пластины опущены. Конечно, ничего не будет работать…»

Не давая себе времени задуматься, при чём тут пластины, он резким движением поднял их и снова вскинул дозиметр.

— Гверрек?

Жерло вспыхнуло жёлтым огнём. В лицо ударил жар. Гедимин, ничего не замечая, впился взглядом в экран дозиметра. Там две ровные линии взвились острыми пиками. Секунды три прошло, прежде чем они улеглись.

Гедимин медленно опустил руку. По спине и груди стекал пот. «Почему жгло лицо? На шлеме нет сенсоров…» — запоздало подумал он.

К виску прижались горячие волокна, и сармат вздрогнул, не сразу узнав прикосновение хранителя. Встревоженное существо ощупало его лоб, оплело запястья. Щупальца мелко дрожали.

— Спокойно, — прошептал Гедимин, пытаясь выровнять дыхание. — Оно ушло. Больше никто не будет его звать.

«Хранитель боится этих тварей,» — запоздало всплыло в мозгу. «Чует их и боится. Гедимин, идиот, о чём ты думал⁈»

— Мастер Хеттийиррн?

Когда и как Сэта выбрался со склада, и что случилось с защитным полем, Гедимин не видел. Сейчас белесый щит испарился, а Кут’тайри, встревоженно подняв гриву и навострив уши, стоял рядом.

— Что здесь было?

— Ничего, — Гедимин резко качнул головой. — Храни… Пламя немного встревожилось.

Волокнистые щупальца отпустили его, оставив по паре волокон на каждом запястье и одно — на правом виске. Дрожать они перестали, но втягиваться в реактор хранитель не собирался. Гедимин, досадливо щурясь, опустился на приступку под печью. «Я хотел обточить детали,» — напомнил он себе. «С квантовыми тварями разберёмся потом.»

— Отдыхай, — сказал он жрецу, поднимая с подстилки первую деталь. — Стеклянной работы сегодня не будет. Цера кончилась.

Луч скользнул по тёмно-синему металлу, срезая тонкий виток стружки. Гедимин сверился со сканом и снова включил резак. «И здесь ещё миллиметр…»

… — Мастер Хеттийиррн, — услышал он негромкий голос над головой. Резак уже погас, и деталь не пострадала, но сармат всё равно недовольно сощурился.

— Чего?

— Это отливки Ут’таркеха? — Сэта, опустившись на пол, тронул синий металл. — Вижу, тебе пришлось сильно их править…

Гедимин покосился на «уловитель», свёрнутый из защитного поля. Длинные витки тонкой стружки, распрямляясь, занимали много места.

— Это немного, — отозвался он, сминая стружку в комок. «И правда, нечего ей топорщиться. Так больше войдёт.»

— Немного? — Кут’тайри занёс ладонь над рядами ещё не обработанных деталей. — Ты давно уже здесь сидишь. Ут’таркех оставил тебе много работы… Всё-таки он подвёл тебя, мастер Хеттийиррн?

Гедимин изумлённо мигнул.

— С чего ты взял? Они делают, что могут. Не ваша вина, что… — он хотел сказать про защитное поле, вращающиеся тела и лазерную разметку, но осёкся.

— По нашей вине или нет, но работа недостаточно хороша, — отозвался Кут’тайри. — Иначе тебе не пришлось бы просить помощи у карликов. Надеюсь, они ещё не испортили то, что построено Куэннами. И тебе не придётся снова тут сидеть.

«Ну и какое трепло…» — Гедимин угрюмо сощурился. «Скогны. Точно Скогны. Не могли не похвалиться…»

— Это уже моё дело, — буркнул он, пристально глядя на деталь. — Ут’таркеху я дал поручение. И не собираюсь его отзывать.

— Ты доверил нашим литейщикам важную работу, — снова заговорил Кут’тайри. — Большая честь для Шакхи. Вожди хотят, чтобы она была выполнена достойно. Если Ут’таркеху не хватает мастерства…

— Хватает, — буркнул Гедимин, в очередной раз выключая резак. «Этот Сэта — изгнанник. Ему до Шакхи вообще не должно быть дела. Если он так задёргался, представляю, что сейчас в городе. Гребаные Скогны!»

— В Шакхе есть и другие мастера, — сказал Кут’тайри, выждав секунду. — Ты доверился нашему городу, мы не хотим тебя подвести. Мастер Тайсутту предлагает свою печь для твоей работы. Под его рукой дважды по пять рабочих и ещё четверо.

— Это хорошо, — пробормотал Гедимин, поворачивая деталь другой стороной. — Работа, разделённая на две печи, пойдёт быстрее. Спроси, когда он будет готов. Зайду посмотрю на печь. Если поддаётся донастройке — будем работать ещё и с ней…

Он поднял другую деталь и задумчиво на неё посмотрел. «Меньше — не больше. Где больше, можно срезать, а тут — не наваривать же… Ладно, уплотнитель поможет.»

Он отложил заготовку и повернулся туда, где только что стоял Кут’тайри. Жреца не было. Створка двери склада уехала в паз, будто и не открывалась. Гедимин растерянно хмыкнул. «Ушёл говорить с Тайсутту? Ладно, мешать не буду. Две печи… Нужны будут новые опоки. Любое ускорение работы нам на пользу. Кроме этих лючков, там ещё много рэссеновой мелочи. А может, дойдёт и до труб с листами.»

…Гедимин переставил на свободное место последнюю деталь, свернул опустевшую подстилку и оглянулся на дверь склада. За прошедшие часы она так и не открылась, и за ней было тихо. Сармат в растерянности пожал плечами. «Не договорился? Возможно, тот Сэта сейчас болтается огненным шаром. Не у всех же был повод собрать мозги и мицелий в кучу. Завтра вечером зайду в Шакху — поговорю с ним сам.»

26 день Мысли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени — Сфен Огня, город Шакха

— Руду собрал? — спросил Айзек, едва спустившись в бункер.

— Собрал, лежит в цеху, — отозвался Гедимин, уступая ему место у монитора. «Мог бы что-нибудь о реакторе спросить. Или — если кратер не зияет, а сирена не выла, можно и не дёргаться?»

— Отлично, — Айзек на секунду задумался, глядя на потолок. — Светает поздно, раньше пяти утра ждать нечего… У вас с Вепуатом четыре часа на развлечения. К полпятому чтоб были на холме!

— Угу, — буркнул Гедимин, пропустив всё мимо ушей — голова была занята другим. — Ты Гварзу не видел? Где он сейчас?

Айзек мигнул.

— Гварза тебе зачем? Опять что-то пропало?

Гедимин недовольно сощурился.

— Говорят, в бараке тесно. Хотел удлинить его на десяток ячеек. Пока будут удлинять, внутри лучше никому не сидеть. Кто может приказать всем филкам выметаться? Только Гварза?

— А-а… — протянул Айзек с недоверчивой ухмылкой. — Сам додумался? Даже странно… Кенен был в машине. Только без грызни, ладно? Меня там не будет, растаскивать вас некому.

…Не успел Гедимин подняться по трапу, как пятно жёлтого света среди шатров разделилось надвое, и одно из них быстро двинулось к машине.

— Выбрался? — Вепуат приветственно помахал фонарём. — Пойду искать филков. Сегодня надо быстро обернуться. Айзек сказал, что и меня в столицу потащит. Не знаю уж, зачем. Но на занятия…

Гедимин досадливо сощурился — разведчик так частил, что в ушах зазвенело.

— Иди уже, — буркнул он, заходя в шлюз. Люк должен был закрыться, но что-то на долю секунды его задержало.

— Литейная станция занята, если что, — сказал Вепуат, останавливаясь рядом.

— Я иду к Гварзе. А ты ищи филков, — отозвался Гедимин. Внутренний шлюз уже открывался, и сармат слышал клокотание жидкости и шипение стравливаемого газа — кто-то снова синтезировал красители за чужим столом.

В этот раз заняли оба стола и ещё пару самодельных агрегатов поставили прямо на пол, прикрыв защитным полем. Над четырьмя полупрозрачными куполами возвышался, скрестив руки на груди, Кенен Гварза. Увидев сармата на пороге, он недобро сощурился и покосился на литейную станцию.

— Если хочешь занять оборудование под свои…

— Не хочу, — быстро сказал Гедимин. — Скажи филкам выметаться из барака. Текк’ты будут его достраивать.

Гварза мигнул.

— Достраивать? В каком направлении?

— В длину на десять ячеек, всего — на двадцать, — отозвался Гедимин. — Приделают «хвост». Есть куда их пристроить дня на три? В столярной мастерской…

Гварза щёлкнул когтем по наручу.

— Тихо! Дай подумать. На три дня? На кой им три дня?

— Двадцать ячеек быстрее не слепишь, — Гедимин недовольно сощурился. — Филкам же спокойнее будет, если уйдут.

— Понял, что не слепишь, — отозвался Гварза. — На кой Текк’там все эти три дня старый барак? «Хвост» лепится отдельно. Когда будет готов, торец снимут, и достройку пристыкуют. Пара часов от силы, никак не трое суток.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Да, точно, — он смущённо ухмыльнулся. — Я им сегодня скажу начать. Перед стыковкой подойду… На два-то часа выгнать филков реально?

— Выгоним, — кивнул Гварза, едва заметно щурясь. — Предупредить не забудь.

…Пепел дрогнул и с шорохом потёк на дно кратера. Гедимин вскинулся, хватаясь за «арктус».

— Fauw! Все наверх!

Не успели филки на склоне кратера побросать лопаты, как пепельный вал раздался, пропуская бронированную голову гигантского змея.

— Куэнн-равный? — плавающие зрачки блестящих глаз сошлись на Гедимине. — Там все. Ждут надо-говори. Будешь?

Гедимин растерянно мигнул. Вепуат соображал быстрее.

— Будет. Сейчас туда. Вернись, ждать говори!

Текк’т втянулся в склон. Кратер снова дрогнул. На дне ругались филки, слегка присыпанные пеплом.

— Иди, раздай указания, — Вепуат толкнул Гедимина в плечо. — Пару минут мы тут продержимся. Эй, внизу! Десять сантиметров от левой ступни! Ну что, нашёл?

Филк помахал выкопанным мешком и потянулся за следующим — плоские пустые «пакеты» засыпало пеплом до неразличимости. Гедимин скользнул взглядом по группе сердитых рабочих, облегчённо вздохнул — «никого не зашибло» — и пошёл к разлому.

…«Текк’ты быстро меняют ландшафт,» — думал Гедимин, с кривой ухмылкой глядя на дальний холм. «Вроде стараемся ничего не трогать, а все плато по краям уже обкусаны. Там, надеюсь, не росло ничего ценного? Дрон видел голые камни, но кто их тут разберёт…»

На экране сигма-сканера проступали очертания подземного «склада». Вдоль стен всех трёх пещер лежали штабеля тектоновых плит, труб, цистерн, собранных модулей… «Работа идёт,» — думал Гедимин, делая новые пометки в журнале. «На днях попробуем армирование. Решётки соберу сам, первые пусть заливают под моим присмотром. Потом — выждать неделю-две, проверить расчётную усадку…»

…Беглый жрец снова выбрался из укрытия и преспокойно беседовал с новым верховным. О чём они говорят, Гедимин, «облепленный» Скогнами, не слышал. Скогны хотели знать, как сделать «прямое» зеркало, без вмятин и выпуклостей, пришлось показывать, как подвешивать пластину стекла на кованый штырь, и отгонять «учеников» от свисающего листа, чтобы всё не испортили. «Мифрильную амальгаму показывать не буду,» — решил он. «Мифрила не напасёшься. Обойдутся ульсеной.»

— Зеркальца? — хмыкнул Вепуат, провожая из цеха довольных Скогнов. Разрезанный зеркальный лист они уволокли, хотя Гедимин предупреждал, что ульсена только-только схватилась, и отражающий слой ничем не защищён. «Подложку сами сделают. Да хоть шкурой обтянут, лишь бы металл не слущивался,» — думал сармат, недовольно щурясь им вслед.

— Ты смотри. Я опять слышал болтовню об отражающих доспехах, — сказал Вепуат, невесело ухмыляясь. — Предупредил, что стекло — штука хрупкая.

— Да чтоб их всех, — выдохнул Гедимин, болезненно щурясь. — Они могут думать не о войне⁈

«И ещё этот тут лазит,» — сармат неприязненно покосился на закрытую дверь склада. «Так поговорил он с тем литейщиком или нет?»

Кто-то дёрнул в сторону створку ворот ангара, и Гедимин обернулся на звук.

— Кет, Хепри, на выход! — скомандовал Кенен Гварза. — Где руда? Здесь?.. Кет, бегом к реактору! Сдашь пост — сразу в лагерь.

Его последние слова заглушил пронзительный свист, рёв и грохот — над холмом снизил скорость пикирующий Кейланн.

…Одинокий Кейланн в утренних сумерках улёгся вдоль шатров. Скогны, обступив его, привязывали с двух сторон мешки с рудой. Его «пассажир» в меховой шапке давно скатился с его спины и теперь держался ближе к стражам. Они собрались тут втроём, но Хассинельга уже прогнали охранять реактор и его окрестности — у шатров остались Руниен и Гор. Гедимин думал, угрюмо щурясь, что и им пора бы заняться делом — но оба маячили здесь, «охраняя» лежащего Мальгеса. Зверь-проводник, едва поднявшись на холм, растянулся на холодном гравии. Вид у него был недовольный, как и у навьючиваемого Кейланна.

— Пять центнеров, — буркнул Гедимин. — И я понесу ещё один. Всего выходит половина моего веса. Второго Кейланна не нашлось? Так и думал.

— Мастер Шесек прислал Кейланна, разве нет? — голос недовольного и чем-то сильно встревоженного Скогна ввинчивался в уши сверлом. — И прислал Мальгеса за Равными Куэннам. В Сердце Пламени ждут всех четверых. Мастер Шесек очень просит не медлить. Пусть работа будет показана и проверена сегодня же, и Равные Куэннам оценят её!

— Мы не будем медлить, — кивнул Айзек, исподтишка показав Гедимину кулак. — Дело действительно важное. Для всех нас. Гедимин, ты всё взял? Чертежи, присадки, кейек?

— На кой там кейек? — отозвался Гедимин, покосившись на карман. Под пластиной брони лежал свёрток с измельчённым рална-камнем. «В печах он не дохнет, сам видел. Добавлю в металл для поршней. Посмотрим, как это влияет на истирание.»

— Отправляйтесь первыми, — сказал Руниен Скогну. — Сразу разгружайте руду. Дим-мин донёс бы все мешки в одной руке, вы же нагрузите не одну волокушу!

— Мастер Шесек будет вас ждать! — пронзительно крикнул посланец, прячась за выступом седла. Кейланн зашевелился, и все шарахнулись, закрывая уши. Мальгес шумно вздохнул и ударил хвостом, раскидывая гравий. Ещё пара секунд — и над холмом громыхнуло, а по небу протянулся мерцающий след.

«Тридцать тонн разделить на пять центнеров в сутки…» — думал Гедимин, глядя на зеленеющую полосу. «Шестьдесят вылетов. При условии, что в день вылетит хотя бы один Кейланн. В целом реально. Но всё упирается в регулярность рейсов. И вот с ней-то будут проблемы…»

…На древней энергостанции сарматов встречали только Скогны. Старейшин Броннов Гедимин видел — они мелькнули где-то на периферии и показались ему обеспокоенными и чуть ли не напуганными. Шесек вышел вперёд, накинув поверх рабочей одежды что-то громоздкое и обшитое мехом и бусами. Его взгляд, скользнув по сарматам, впился в Гедимина.

— То, что ты прислал, уже в литейнях, — сказал он, на долю секунды приложив пальцы ко лбу — на этом ритуалы и закончились. — У тебя с собой ещё?

— Рэссена, — Гедимин шевельнул плечом, с которого свисал лёгкий — всего-то центнер — мешок. — Если готов — идём. Правителю ничего докладывать не надо?

— Хранящее Сердце видит каждую тень в этих стенах, — отозвался Шесек. — И просит не терять времени. Идём!

Гедимин догнал его без труда, но вот старейшинам, шарообразным от ритуальных одежд, приходилось чуть ли не бежать. Сармат видел их краем глаза — процессия за спинами Кенена и Айзека, замыкающих, растянулась метров на пять.

— Это всё литейщики? — спросил он, махнув ладонью за плечо. Шесек оскалился в ухмылке.

— Это старейшины. Это касается всех городов. Тогот ждёт от нас мастерства, другие ждут, когда мы опозоримся.

Гедимин мало что понял, но недовольно сощурился.

— И все полезут в литейню? Не люблю, когда смотрят под руку. Точно будут мешать. Может, оставить их в коридоре?

Шесек ухмыльнулся ещё шире — во всю зубастую пасть.

— Мне нравятся твои слова, мастер Дим-мин. Но слушать приходится голос традиций. Твоя стена, прозрачная и мутнеющая, была бы кстати. Но будет много недовольных.

…Гедимин ожидал, что все зеваки полезут к печам, но процессия без единого звука растянулась вдоль стены. Трое сарматов выдвинулись чуть вперёд. Гедимин вытряхнул руду из мешка на подтащенную прямо к его ногам волокушу и оглянулся на Айзека.

— Ну что? — слегка сощурился тот. — Никто из нас не механик. Я могу поискать неровности и каверны, но решение в любом случае за тобой. Делать или не делать, здесь или не здесь… Вепуат! Тебя-то куда несёт⁈

Гварза ухватил разведчика за плечо и дёрнул назад, но рука соскользнула по дёргающимся перьям. Вепуат пригладил их и сердито хмыкнул.

— Гедимин, ты разобрался в этих штуковинах? — он махнул рукой вдоль резных шипастых колонн. — Я так даже не вижу, где там топка!

Гедимин проследил за его взглядом и угрюмо сощурился. «Будь там топка, я бы, может, её видел. Но там совершенно другая штука. И ничего, кроме деления на сектора, не просматривается.»

— Смотри, чтобы никто не лез и не орал под руку, — попросил он Вепуата, крепко сжимая протянутую ладонь, и резко развернулся к литейщикам. Скогны, сосредоточенные, в простой одежде безо всяких цацек, замерли на постах. Шесек ждал чуть поодаль, глядя на шипастую «змею» рудоприёмника.

— Ты привёз много руды. Грузить её всю?

Гедимин качнул головой.

— Сейчас — только четвёртую часть. Изготовим детали одной машины… одну машину полностью.

— Разделить начетверо! — крикнул Шесек в сторону приоткрытого проёма, куда утащили волокушу, и сам двинулся к рудоприёмнику. — Мало знаю о твоих машинах. Их очень много. Что делает эта?

— Она… — Гедимин на секунду задумался. — Двигает рычаги и тянет тросы. Заменяет десятки Скогнов.

— Вы умеете заставить стихии работать, — пробормотал Шесек, пристально глядя на проём. По ту сторону перестало громыхать и взвизгивать. Несколько секунд — и Скогны выволокли бочонок. Он, поставленный вертикально и растянутый на тросах, качался на торце из стороны в сторону и быстро «шёл» к рудоприёмнику.

— Проверь, — отрывисто скомандовал Шесек, вскинув взгляд на Гедимина.

Проверять было нечего — Скогны, хоть и на примитивных весах, отделили четвёртую часть, не потеряв ни килограмма. «А граммы тут и несущественны,» — Гедимин опустил приподнятый бочонок на пол. Взвесил вручную — сигма-сканер не показывал ничего, кроме ряби, а защитное поле для вторичного сканирования пришлось бы натягивать со всех сторон.

— В пасть! — Шесек резким жестом указал на загрузочную систему. Двое Скогнов налегли на боковые шипы и тут же отскочили, с опаской глядя на яркий белый свет. Гедимин следил, как он течёт по каналам, протянутым под потолком. Там были тёмные участки, и сармат пытался вспомнить, как они соотносятся с нерабочими печами. Похоже, не соотносились никак — каналы податчика дублировали друг друга, загрузочная система была более живучей, чем сами печи.

— Стой! — спохватился Гедимин, и Шесек вздрогнул всем телом. Скогны, почти опустошившие бочонок, отдёрнули его от зияющей «пасти».

— Здесь есть присадка, — сармат вынул из кармана шуршащий свёрток. — Рална. Её надо добавить в расплав. Но не в весь, а в небольшую часть. В то, что пойдёт на… на один вид деталей.

Шесек протяжно вздохнул. Когти на руках, прижатых к груди, оттопырились до хруста.

— Рална! Её нельзя давать червю. Нужен был другой ключ… Чего молчал⁈

— Стой! — Гедимин сцапал его за «комбинезон» и едва из него не выдернул. — Здесь нужны… два разных режима. Тот, в котором нет ралны, и тот, в котором есть. Одна печь может работать в двух режимах? Или податчик — распределить руду на две печи одновременно?

Шесек, схватившись за плечо, издал десяток непонятных звуков и резко вскинул руку. Кто-то из рабочих на дальнем краю зала метнулся к закрытому проёму.

— Слушай, Дим-мин. В делах Куэннов разбираются Куэнны. Бери ключи и разбирайся. Скажешь литейне, чего тебе надо — крикни нам, что пора работать.

Подбежавший Скогн протянул Шесеку пластину, насаженную на штырь, но тот дёрнул когтем в сторону Гедимина и сам сунул сармату в руку ветвистый стержень. Гедимин ошалело мигнул. Скогны шарахнулись от механизмов, освобождая ему дорогу. Брошенный бочонок стоял у открытого и светящегося рудоприёмника. Система ждала сырья.

— Айзек… — Гедимин повернулся к сарматам и увидел, как командир разводит руками.

— Ничем не могу помочь, атомщик. Инструкцию к этим штукам нам не давали.

— Стой! — Гварза с силой вцепился в перья Вепуата. Разведчик, дёрнувшийся было вперёд, гневно фыркнул, попытался развернуться, но его держали уже с двух сторон.

— Куда лезешь⁈ Какой там прок от твоих баз ДНК⁈

Гедимин, стиснув зубы, развернулся к податчику. Труба, уходящая под потолок, светилась ровным белым светом. Среди шипов и вмятин горели цветные огоньки, но никаких светодиодов сармат не видел — свечение исходило от белого «пластика». Гедимин остановился перед жерлом. Что внутри, он не видел, даже руда укатилась в какую-то тёмную глубину, — только из освещённой части жерла выступали короткие шипы, «зубы» кольчатых «челюстей».

«Думай! Как эта штука работает?.. А, Седна с ней, — как с ней обращаться?»

Он взглянул на два «ключа» и медленно переложил пластину на штыре в другую руку. «Я видел, как переключаются режимы. Если руда внутри не помешает…» — сармат осторожно, стараясь не касаться пальцами выступов, погрузил «ключ» в жерло. Во что упёрлась пластина, он не видел — только цветные огоньки вдоль трубы мигнули и погасли, но тут же из толщи белого «фрила» проступили другие.

« Tza! Именно так и было в тот раз,» — сармат сдержанно ухмыльнулся. «Это режим сохранения химического состава. А чтобы задействовать два сразу…» — он отступил от податчика, пристально вглядываясь в «орнамент» вдоль трубы. «С этой штукой успешно работают дикари…» — он осёкся и виновато сощурился. «Вынужденные дикари,» — быстро поправил себя сармат. «Тут должно быть что-то очень простое. Может быть, даже…» — он взглянул на «ключи» и болезненно поморщился. «Идиотизм, конечно, но…» — стиснув зубы, он воткнул в проём оба «ключа».

По рукам прошла дрожь — и штырь, и пластина уткнулись во что-то внутри, и оно шевельнулось. Вдоль трубы зажглись две цепочки огней. Белый орнамент зашевелился, и Гедимин, ошалело мигая, увидел, как труба разделяется по вертикали. Жерло раздвоилось; вдоль всей его длины, разделяя сегменты, протянулась белая перегородка.

«Второй рудоприёмник⁈» — Гедимин хотел тронуть перегородку пальцем, но вовремя отдёрнул руку. «Будто так всегда и было…»

Он покосился на «светодиоды». Цепочки огней шли одна над другой, между ними был широкий белый промежуток. «Снизу — индикаторы обычного режима, сверху — дополнительного. Скорее всего, это означает…» — Гедимин подхватил бочонок, быстро, не давая себе времени на сомнения, вытряхнул содержимое в верхнее жерло, сдул туда же пыль растолчённого рална-камня и оглянулся на Шесека.

— Запускай!

Там, где он ожидал увидеть литейщика, никого не было — все Скогны незаметно перебрались за его спину и теперь глазели на раздвоившийся податчик. По резкому окрику Шесека двое сорвались с места и схватились за шипы-рычаги. Оба жерла захлопнулись. Гедимин взглянул на потолок и увидел, как над рабочими печами загораются красные кольца. Они светились недолго — через пару секунд одно из них пожелтело, другое, над соседней установкой, окрасилось в белый цвет, остальные погасли.

«У каждой печи свой режим,» — отметил Гедимин в мысленном журнале. Что-то негромко пощёлкивало рядом с ним, он опустил взгляд — и увидел, как открывается жерло загрузочной системы. Никакой перегородки там уже не было; «светодиоды» погасли, осталось только ровное белое свечение.

— Дим-мин, — окликнул его Шесек. Он стоял у печи, над которой горело золотистое кольцо. Оно ещё не погасло, но под ним вдоль колонны растянулись цветовые индикаторы — широкая тёмно-синяя полоса и три узкие, едва различимые, под ней. Печь, отмеченная белым кольцом, никаких цветов не показывала — в этом режиме руда на составляющие не разделялась.

«Мать моя колба…» — Гедимин сердито сощурился. «Значит, весь шлак пойдёт в металл. Его тут очень и очень мало, но… Hasu! Надо было сначала очистить металл, а потом выделываться с режимами!»

— Куда тут тыкать? — деловито спросил он, подойдя к печи. «Поршни всегда можно переплавить. Сейчас важно другое…»

Шесек, не притрагиваясь к печи, занёс когти над выемками между частями орнамента. Их было четыре — как раз под две руки. Гедимин ткнул в них и еле успел отдёрнуть пальцы — облицовка зашевелилась, разделяясь и отползая в сторону, из-под неё проступила ровная белая стенка в цветных пятнах.

«Индикация,» — сармат криво ухмыльнулся, глядя на синее пятно, занявшее почти всё поле, и едва заметные пятнышки по краям. «Кто-то старался упростить управление. Будто знал, что за пульт встанут дикари…»

Стенка исчезла, открыв ячейки для образцов. Гедимин сунул «ключ» глубже и дотронулся до светящейся жёлтой массы — ячейки скользнули в сторону и исчезли, осталась широкая камера, заполненная «формовочной смесью» до краёв. Гедимин задумчиво сощурился. «С этой штукой я работал. Но тогда мы делали однотипные детали. Сейчас нужно несколько видов. Как же их из одного куска…»

Жёлтая масса под пальцами дрогнула, разделяясь надвое. Гедимин радостно хмыкнул. «Работает! А вот теперь — сосредоточься…»

Странная субстанция текла под пальцами, то растворяясь до неощутимости, то затвердевая так, что её не протыкал ипроновый коготь. Сармат неосторожно зацепил пальцем бесформенный фрагмент и досадливо сощурился на два одинаковых образца. «Последний остался. Теперь — не запороть бы.»

Образец расплавился, принимая новую форму. Последняя деталь стояла перед мысленным взором, предельно чёткая и подсвеченная со всех сторон. От сосредоточенности у сармата уже ломило виски. Он выдернул руку из камеры и прижал к груди, тяжело дыша. Перед ним висели, не подчиняясь гравитации, светящиеся слепки — объёмный чертёж по технологиям Куэннов.

«Почти готово. Теперь — размножить их…» — Гедимин прикрыл глаза, представляя себе ряды одинаковых деталей, и осторожно поднёс руку к первому слепку. «Этих — шестнадцать…»

Ничего не изменилось, только жёлтая масса под пальцами плавно сменила цвет на тёмно-оранжевый. Гедимин, отдёрнув руку, растерянно посмотрел на Шесека. Тот молча вскинул когти и ухмыльнулся, не показывая зубов. «Кажется, всё правильно. Индикатор сработал. Ладно, посмотрим, что будет на выходе…»

Последняя деталь окрасилась в тёмно-оранжевый. Едва Гедимин убрал руку, облицовка зашевелилась, закрывая проём выступами орнамента. Секунда — и колонна снова стала монолитной. Гедимин с трудом нашёл выемки, открывающие «заслонку». Орнамент плыл перед глазами, все его изгибы казались одинаковыми.

На второй печи он нашёл три «кнопки» из четырёх, последнюю подсказал Шесек. У них всё-таки были отличия, и довольно чёткие, — вся область вокруг них складывалась в завитки спирали и сходилась к ним, как к центру. Гедимин украдкой прощупал обшивку изнутри камеры для образцов, но сдвижной механизм остался где-то между стенками и под руку не попался. Для «размноженных» поршней в полости места хватило — множество светящихся жёлтых слепков висело в воздухе, когда Гедимин убрал руку и отодвинулся от печи. Что запустило закрывающий механизм, он снова не разглядел — и ему упорно казалось, что каждый элемент орнамента движется сам по себе.

— Куэнны умеют работать с тем, что построили, — пробормотал Шесек, ни к кому не обращаясь. Гедимин покосился на него, но тут справа, на входе загрузочной системы, что-то захрустело, и Скогны метнулись к ней — один с бочонком, другой с костяной подпоркой.

— Шлак? Так быст… — Гедимин покосился на часы и растерянно покачал головой. «Долго я возился с поршнями. Первая печь уже сбрасывает шлак. Никуда не уйду, пока не увижу все отливки.»

— Ещё одно кольцо белого червя погасло, — услышал он негромкий голос Шесека. Литейщик стоял рядом и рассматривал потолок, указывая на что-то когтем.

— Таких погасших я видел два. Они гасли при каждом мастере. Иногда они снова загораются, но тёмных всё больше. Чем это грозит литейне?

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Ну вот. Теперь я — эксперт по его цеху. Стоило один раз угадать правильную кнопку…»

— Рано или поздно доломается и встанет, — ответил он. — Но пройдёт ещё много лет. Система очень надёжна.

Шесек протяжно вздохнул и опустил уши.

— Мы давно работаем здесь. Называем себя мастерами. А что толку? Эта литейня, всё, что в ней есть, — оно Куэннское. И никто, кроме Куэннов, ничего тут не может сделать.

За спиной, у двери, что-то громыхнуло, раздалась приглушённая ругань, а потом — быстрые шаги.

— Хеп-при, ядро Юп-питера!

— Нечего было перья ломать, — огрызнулся Вепуат, останавливаясь рядом с Гедимином. — Уф! Ну вот, посмотри, — куда это годится⁈

На его ладони лежали обломки трёх длинных перьев — чёрные пластины с различимым стержнем, покрытые симметричными бороздками, с закруглениями по краям. Гедимин, машинально взяв одно в руку, едва не выронил — оно весило ничтожные доли грамма, в десятки раз меньше, чем казалось с виду.

— Что теперь делать? — Вепуат жалобно заглянул ему в глаза. — Они обратно прирастут?

Гедимин посмотрел на его плечо с торчащими обломками и растерянно хмыкнул.

— Смотри сам, я не медик. Если оно живое — надо какие-то швы накладывать. Неживое я приварил бы, а тут… Ожоги будут. Может, приклеить? Оно вообще регенерирует?

Вепуат пожал «здоровым» плечом.

— Два барана, — донёсся от двери приглушённый голос Гварзы. Айзек что-то прошипел в ответ.

— Оно что, ещё и болит? — запоздало встревожился Гедимин, глядя то на обломки перьев, то на понурого разведчика, явно оберегающего «рану». Тот поспешно замотал головой.

— Да нет. Но… неприятно, — он выразительно поморщился. — Говоришь, можно приклеить? Перья — их обычно насаживают на штырьки. Вот тут, по стержню. Всё равно не прирастают, но…

Он снова пожал «здоровым» плечом.

— Повернись, — Гедимин, мельком взглянув на печи (они работали, и сармат никак не мог повлиять на процесс), полез в карман за обрезками фрила. Нашлись обломки костей и остатки ульсены — земных материалов в запасах давно не было. «Насадить на штырьки?» — сармат осмотрел излом пера и довольно хмыкнул. «Точно. Тут есть полость, канал. Проклеить и загнать штифты. Потом, может, новые вырастут. Интересно, у таких штук бывает линька?»

… — Спасибо, — Вепуат с виноватой ухмылкой пощупал плечо и шевельнул перьями. — Даже не отличить.

Он быстро повернулся к двери и показал Гварзе кулак. Тот презрительно фыркнул. Айзек придерживал его за плечо и что-то быстро объяснял — Гедимин не слышал ни слова.

— Странные всё-таки штуковины, — пробормотал Вепуат. Теперь он смотрел на Куэннские печи, и перья на его плечах сами поднимались дыбом.

— Угу, — согласился Гедимин, покосившись на «ключи». Они так и лежали в поясных ячейках — сармат прикрепил их к поясу, когда чинил оперение Вепуата. Забрать их никто не пытался, даже Шесек, следящий за сарматами исподлобья.

— Главное, непонятно — оно живое или неживое, — сказал разведчик и поёжился. — Сейчас смотришь — так, через минуту — по-другому. Как будто постоянно меняется.

— Живое? — Гедимин впился взглядом в его зрачки. Эта мысль для него была новой и очень неприятной. «Может, поэтому я эти механизмы не „вижу“ и не понимаю? Это вообще не механизмы⁈»

— Непонятно, — Вепуат развёл руками. — То ли да, то ли нет. Всё время… как будто что-то шевелится и расползается. Хуже, чем рална и все эти… разумные мицелии.

— Все печи живы, но не все бодрствуют, — пробормотал Шесек, думая о своём. Гедимин вздрогнул.

— Я чинил живые корабли, — угрюмо сказал он. — Они были более… живыми.

— Наверное, — отозвался Вепуат, приглаживая повреждённые перья. — Ко всем этим штукам очень не хватает справочника. Наверное, не сохранился.

…Айзек и Гварза перебрались ближе к печам. Гедимин заметил их не сразу — только после сердитого шипения Вепуата. Разведчик, выразительно фыркнув, перебрался на другую сторону и встал справа от Гедимина — подальше от Гварзы. Тот, сложив руки на груди, сделал вид, что ничего не замечает.

— Работа идёт к концу? — спросил Айзек у мастера-литейщика. Скогн оторвался от пристального наблюдения за двумя печами и приподнял откидной коготь.

— Всё идёт, как обычно. Сделанное остывает внутри.

— Оно будет долго остывать, — сказал Айзек, оглядываясь на Гедимина. — Мы его оставим тут ещё очень горячим. Мастер Шесек, ты найдёшь Кейланна, чтобы отправить детали в Элидген?

Шесек, наконец вынырнувший из мыслей, вздрогнул и вскинул голову.

— Уходите? Сейчас? — растерянно спросил он, нашаривая взглядом что-то за спиной сармата. — Так не пойдёт. Дим-мин! Ты ещё ничего не сказал о нашей работе. Ни о той, что сделана, ни о той, что будет поручена. Так наши печи хуже или лучше сэтских?

Все взгляды сошлись на Гедимине. От стены отделились все, кто незаметно простоял там пару часов, — старейшины Скогнов всё ещё были тут и теперь подошли к сарматам. Айзек нахмурился.

— Давайте смотреть отливки. Гедимин, ты по неостывшим что-то сможешь сказать? Хотя бы по соотношениям размеров? Коэффициент деформации для рэссены ты, наверное, знаешь…

Гедимин угрюмо кивнул. «Знаю. Скорее всего, всё там в порядке с размерами. И что, если проблема совсем не в этом⁈»

— Показывай отливки, — он протянул Шесеку «ключи».

…Золотистая субстанция поглощала большую часть жара, но и то, что просачивалось, жгло ладони. Рэссена, раскалённая докрасна, медленно остывала. Она и секунды не была жидкой, её не лили в формы, — в этом Гедимин был уверен, как в стабильности ипрона. Но проведённый с ней процесс тоже сопровождался выделением энергии, и остывание после него длилось много часов. Защитное поле, растянутое вокруг вскрытой печи, тут же слегка позеленело и покрылось красными узорами. Сигма-сканер часто мигал, по миллиметру считывая информацию. Гедимин разглядывал отливки. «Чутьё» молчало.

— Я различий не вижу, — подал голос Айзек — он тоже стоял рядом и сканировал поле. — Но у меня глаз не настолько намётан. Что скажешь? Что с допусками?

Гедимин пожал плечами.

— В миллиметры попали. Сканер скажет, что с микронами. Эти установки перебирают металл по атому, каверны можно не искать, но… — он досадливо сощурился. — Айзек, я же говорил — к печам претензий нет. Нам бы такие.

Шесек, замерший рядом с ним, сдержанно ухмыльнулся и покосился на старейшин.

Мигающий светодиод погас. Гедимин тронул экран сканера.

— Всё считал, анализирует. Пойду проверю поршни.

…Все инородные атомы были тут, равномерно перемешанные с металлом и включённые в сеть клеток ралны. Сигма-сканер нашёл их все. Микроорганизмы были целы, но ещё «спали» внутри оболочек, пережидая опасный нагрев. Гедимин досадливо щурился на неудалённые примеси, но «чутьё» по-прежнему молчало. «Ладно. Испытания покажут. Даже самое прочное когда-то сломается. Переплавим.»

— Ну? — спросил Айзек, поднимая взгляд от экрана. Гедимин передёрнул плечами.

— Что «ну»? Куэннская техника работает. Шесек, ты сможешь повторить эту… этот процесс? Сделать детали для ещё трёх машин?

Литейщик сцепил руки в замок и щёлкнул когтями.

— Если оставишь по образцу для каждой детали. Все три мы сделаем за один раз, и до утра они остынут.

Кто-то из старейшин одобрительно пискнул.

— Завтра утром все четыре — эта и ещё три — будут готовы? — Гедимин нехорошо прищурился. — А когда они будут в Элидгене? И когда к тебе попадёт руда на следующие десять? Это груз для трёх Кейланнов — или одного на три перелёта. Кейланн у тебя, наверное, под рукой? Готов летать туда-сюда весь световой день?

Довольное попискивание Скогнов сменилось дружным шипением. Шесек дёрнулся, как от удара, и недобро оскалился.

— Кейланн прилетит, — мрачно пообещал он. — Я верну твои машины.

— Прилетит один раз — или всё-таки будет летать несколько раз в день? — Гедимин не удержался от кривой ухмылки. — Я хотел бы перенести сюда всё, что связано с металлом. Лист, трубы, фрагменты гермоворот. У тебя лучший металлургический цех. И такие объёмы он потянет. Кто из вас отвечает за транспорт? Что с доставкой руды и готовых деталей?

Он повернулся к старейшинам, и они от неожиданности подались назад. Айзек опустил руку ему на плечо.

— Спокойно, Гедимин. Сейчас всем нужно спокойствие.

Один из Скогнов встряхнулся всем телом и, с трудом оторвав взгляд от сармата, нервно поправил гроздь украшений.

— Равный Куэннам сказал, что готов доверить тебе, Шесек, дом Пламени. Всё, что сделано из металла, может быть сделано тут. Этого ты добивался? Почему теперь вы скалитесь друг на друга?

— Постой, — другой абориген поднял коготь. — Он сказал, что металла очень много, и Кейланн не донесёт его.

— Дом Пламени не может быть крохотным, — пробормотал третий, оглядываясь по сторонам. — А Кейланны не любят летать с грузами.

— Кейланны любят сидеть по гнёздам и громыхать над головой! — фыркнул первый, повернувшись к нему. — Это не новость. С этим сама Кайшу ничего не сделает. Я готов обходить их четырежды в месяц — и уверен, что хоть один да взлетит.

Старейшины запищали, показывая острые зубы.

— Всем нам вместе придётся ходить с тобой четырежды в месяц! — ухмыльнулся один из них. — Можно поднять Кейланна раз, другой, но чтобы они летали постоянно⁈ Это, наверное, и у Куэннов не получалось.

Кто-то осторожно постучал когтем по наплечнику Гедимина.

— Я тут подумал, — прошептал Вепуат ему в наушник. — Мальгес грузов не возит. Но он ведь только проводник, да? К нему можно привязать любое существо. Одной рукой взяться за поводья, другой — за его шип… Он никого не раскладывает на кванты. Он только дорогу показывает. Если, допустим, взять навьюченного сааг-туула… Он тонн десять возьмёт?

— Сааг-туул? — Гедимин на секунду задумался. — Он и пятнадцать может… Heta! Откуда у тебя сааг-туул?

Вепуат виновато ухмыльнулся и развёл руками.

— Я так, теоретически… Ну, на волокуше тоже можно. Две тонны груза, пятнадцать рейсов…

Рядом шумно вздохнул Шесек.

— Пятнадцать раз поднять Мальгеса… Да лучше уж говорить с Кейланнами!

— А я о чём? — Гедимин едва удержался от фырканья. «И, главное, уже который раз одно и то же. Сначала объяснял Руниену, потом Шесеку, теперь — его сородичам… и ему по второму кругу…»

— Решайте, — Шесек вскинул руки и обвёл старейшин широким жестом — у него, похоже, тоже заканчивалось терпение. — Или мы как-то всё это привозим и сюда, и отсюда. Или дом Пламени доверят строить огненным тварям. Они таскают металл через огонь. За считанные мгновения. Безо всяких Кейланнов, прилипни они к гнёздам…

Наступившую тишину прервал пронзительный писк со всех сторон. Молчал только Шесек. Он нахохлился, прижал уши к голове и отвернулся к печам.

— Эй! — Гедимин, щурясь от звона в черепе, повысил голос. — Можно договориться с Сэта. Если они откроют свой портал здесь, в литейне…

— Огненные твари — в Сердце Пламени⁈ — Скогны недобро оскалились. В другое время Гедимин ухмыльнулся бы при виде взъерошенных карликов и ощеренных мелкозубых пастей, но тут ему стало не по себе.

— Пустить нергонов, убийц, предателей в священный город…

— Они не… — заикнулся было сармат, но в него вцепились с двух сторон. Шипение Айзека не предвещало ничего хорошего, как и испуганный взгляд Вепуата.

— Хм, — Гварза оторвался от изучения стены. — С чего ты взял, что сами Сэта сюда пойдут? Я бы не пошёл.

Гедимин мигнул. Ответить было нечего. «Верно. И я бы не пошёл,» — думал он, глядя в сверкающие глаза Скогнов. «Если только мне здесь над ними стоять. И следить, чтобы никто не подходил на десяток метров. И то — никаких гарантий.»

— Огненные твари…

— Хватит болтать об огненных тварях! — вскинулся самый округлый из Скогнов. — Вернёмся к делу. Кто из стражей умеет говорить с Кейланнами?

Вокруг зафыркали.

— Скажи иначе, — отозвался другой. — Кто из стражей будет говорить с Кейланнами? Кто из них не скалится на все эти дела? Будто сами не знаете…

— «Все эти дела» одобрены Хранящим Сердцем, — вмешался третий. — Если она скажет, стражи не решатся спорить.

Фырканье стало громче.

— Значит, один сааг-туул поднимет пятнадцать тонн, — пробормотал Вепуат, разглядывая свою ладонь и разгибая согнутые пальцы. — До окраины города он дойдёт, а дальше надо будет подогнать волокуши. Всего семь волокуш, ничего невероятного — я такие вереницы тут видел. И, считай, полгруза перекинуто. Аесли взять сразу двух сааг-туулов…

Гедимин раздражённо вздохнул.

— А если взять один «Кенворт», то и волокуши не нужны, — буркнул он, с тоской оглядываясь на дверь. — Что ты несёшь, какие сааг-туулы⁈

Вепуат с виноватой ухмылкой развёл руками.

— Так, мысли вслух.

Кто-то легонько пощёлкал когтем по колену Гедимина. Сармат, мигнув, опустил взгляд и увидел Шесека. Литейщик незаметно выбрался из шумной толпы старейшин и встал рядом с сарматами. Вид у него был удручённый.

— Кенворт — зверь из вашего мира? Должно быть, он очень силён…

— Это машина, — вздохнул Вепуат. — Со зверем было бы проще.

Шесек шевельнул вибриссами.

— Говорят, у Куэннов было много движущихся штук. Для дороги любой длины и кривизны. Но нам они ничего не оставили. Будет очень досадно, если дом Пламени будут строить Сэта. Если уж Айсиек видит, что они работают плохо…

Гедимин хмыкнул.

— Айзек вообще внимательный, — немного обиделся он. — И хорошее с плохим не путает. Всем будет досадно. А Сэта — ещё и очень тяжело. Я видел, как они смотрели на макеты…

— Да что им знать о Куэннских машинах… — Шесек щёлкнул когтями и оглянулся на дальнюю стену. — Совсем меня сбили с толку. Мы собрали для тебя тхелен, а я забыл отдать.

Он двинулся было к прикрытому проёму, но остановился перед шумящей толпой — переговоры старейшин, Айзека и Гварзы ещё не закончились. Гедимин, быстро наклонившись, придержал его за одежду.

— Тхелен пусть лежит тут, — сказал он. — Он будет нужен для деталей. И вот их будут отливать здесь. Никакие Сэта с этим металлом не справятся.

Шесек, вздрогнув всем телом, широко ухмыльнулся и поднял уши торчком.

— Это твоё слово, мастер Дим-мин?

Гедимин кивнул.

— Там, где нужна большая точность, твои печи ничем не заменишь. Поршневые машины, отсекатели, твэлы… — он досадливо сощурился на резные «колонны». — Всё упирается в перевозки.

Шесек оглянулся на старейшин и выразительно фыркнул.

— Тут будет ещё много шума, но пользы не добьются. Я бы сказал — пора грузить руду в печи. Пока ты здесь, посмотришь, всё ли верно. И засыпешь рална-камень — нам ты его не отдал.

…На холм четверо сарматов поднимались в угрюмом молчании.

— Тридцать тонн металла… — еле слышно пробормотал Айзек, оглядываясь на Равнину. Вепуат дёрнул плечом, и перья с сухим треском легли на броню.

— Да дело даже не в металле, — Гедимин досадливо сощурился. — Надо в целом решать что-то с перевозками. За какое сырьё ни схватись — его не на чем везти. Чем думал Маккензи, когда давал на стройку два года⁈

Айзек тяжело вздохнул.

— Иди к реактору, Гедимин. Посиди в тишине. Вепуат, что ты там говорил про сааг-туулов?

— Теоретические рассуждения, — отозвался разведчик, разводя руками. Айзек смерил его подозрительным взглядом и нехотя кивнул.

— Хотя бы предупреди, когда теория перейдёт в практику! Пойдём, Кенен, подумаем вместе. Если, и правда, попробовать сдвинуть сроки…

Гедимин оглянулся на лагерь аборигенов. Плоские тягловые звери попрятались за повозками, но и оттуда был слышен хруст перемалываемой органики. «По две тонны на волокушу, четырнадцать-пятнадцать повозок туда и обратно… Если сейчас отправить — через полгода вернутся?»

…Красное пламя дрогнуло в последний раз и опало, оставив россыпь мелких искр и густой дым. Вепуат выставил на его пути защитное поле, и недогоревшая органика, повисев под потолком, втянулась в вентиляционный лючок.

— Удобные всё-таки у Сэта порталы, — вздохнул разведчик, поворачиваясь к Гедимину. Тот разглядывал ровные ряды новых отливок, только что перекинутых через «огненные ворота», и досадливо щурился. Что ряды, что сами отливки, — ровными они были разве что по местным меркам.

— Что, совсем плохо? — спросил Вепуат, проследив за его взглядом. Гедимин поморщился.

— Что-то одно. Или качество, или логистика. Для этих штук точность не так важна. Но как дойдёт до трубопроводов…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Ут’таркех делает всё возможное, — он подобрал «короб», перевязанный «асбестовым» шнурком, и провёл пальцем по гладкому металлу. — Я бы не отличил от земного производства. И скорость нарастили — вон, уже по двадцать штук в день… Пойдёшь сегодня к ним?

Гедимин кивнул.

— Надо. Без контроля всё быстро разладится. Да и… — он покосился на плотно закрытую дверь склада. — Вроде как есть ещё одна бригада литейщиков. И тоже хочет работать. Это к слову о скорости. Займу их вентилями, крепежом и рычагами. И гермоворота. Надо бы и о них подумать. Седна с ними, пусть будут сварные…

…Светящиеся «трещины» ветвились под ногами. Дорогу они указывали чётко, но на изрезанной ими равнине Гедимину было неспокойно. Слежавшийся пепел и без них-то не выглядел надёжной поверхностью…

«Как там звали того литейщика?» — сармат задумчиво сощурился. «Таст… тасот… Тайсутту? У карликов имена на „у“ — у самок. А у Сэта… Кажется, у них я вообще самок не видел. Или не отличал. Ладно, лишь бы не полный дурак. Печь доработаем, новые опоки привезём…»

…Прерывистый гул Гедимин услышал ещё из-за поворота. Коридор вильнул, и сармат остановился перед закрывающимися воротами. Каменная створка, отделяющая литейни и кузницы от сквозной «улицы» Шакхи, медленно, мелкими рывками, двигалась к пазу.

— Эй! — крикнул Гедимин, хватаясь за «арктус». Пузырь защитного поля встал между створкой и каменным «косяком». Гул оборвался.

— Стой… — Сэта в пластинчатой броне, высунувшийся наружу, оторопело посмотрел на чужака. — Жрец Пламени?.. Открыть ворота!

Из проёма донеслось сердитое шипение и щелчки «переключаемого» механизма. Створка медленно, рывками двинулась в обратную сторону.

— Никто не сказал ждать тебя, — охранник посторонился, пропуская Гедимина в «заводской корпус». — Мастер Ут’таркех сегодня работает допоздна. Он, конечно, не оставит тебя у закрытых дверей, но лучше бы ты предупредил…

Гедимин виновато сощурился.

— Пусть работает, — буркнул он, оглядываясь на сдвижной «механизм» и четверых Сэта у тросов и рычагов. — Не хочу мешать. Говорят, литейщик Тайсутту тоже хочет работать для стройки. Где его искать?

Сэта быстро оглянулся на сородичей. Вдоль его шеи проступила цепочка красных пятен.

— Мастер Тайсутту?.. Жрец Пламени, я ничего об этом не знаю. Ухшш! Отведите Равного Куэннам в литейню Ут’таркеха! Пусть он откроет двери!

Гуманоидный силуэт охранника взорвался изнутри багровыми вспышками, вздулся красным огненным шаром и исчез. Гедимин растерянно мигнул. Ещё две вспышки сверкнули за спиной — из четверых Сэта у рычагов остались двое. Один, почтительно сложив руки, двинулся к Гедимину.

— Я покажу дорогу, жрец Пламени. Ут’таркех уже знает, что ты пришёл, двери будут открыты.

«Чего они так вскинулись?» — думал Гедимин, вслед за проводником проходя по коротким кривым коридорам. Обычно его водили другой дорогой, но и эта была недлинной — три поворота, и пещера вывернула к знакомой двери. Из открытого проёма тянуло жаром — Сэта только что разлили металл по опокам, ковши ещё дымились.

— Мастер Хеттийиррн? — бригадир литейщиков шагнул навстречу. — Ты не сказал ждать тебя, и мы уже закончили…

— Ну и хорошо, — Гедимин, приняв самый дружелюбный вид, пожал плечами и попытался улыбнуться. — Работа вам уже знакома. Я видел новые отливки — они не хуже вчерашних. Когда проверяли опоки, видели трещины или каверны? Надо за ними следить — этот материал вам не очень знаком…

— Мы знаем лепной камень, — отозвался Ут’таркех, покрываясь красными пятнами. — Кьюссы раньше привозили такие опоки для своих дел. Любой камень крошится в лаве, но этот всегда держался долго.

— Посмотри на опоки своим проницающим глазом, — подал голос другой литейщик; судя по раздражённому виду, формы перед работой проверял именно он. — Наши глаза не видят изъянов.

«Верно,» — Гедимин поднял сигма-сканер и удивлённо мигнул на раздавшееся со всех сторон шипение. «У тектона высокая термостойкость, но такую нагрузку ему никто не давал. Если из кьюсских опок ни одна не уцелела, видимо, изъяны в них были…»

Вспышка за спиной угасла далеко не сразу — Гедимин успел опустить прибор, обернуться и удивлённо мигнуть.

— Мастер Хеттийиррн, жрец Пламени… — один из прибывших двинулся вперёд, другой чуть задержался, остальные не тронулись с места. Нового главного жреца Гедимин узнал по регалиям; у второго существа тоже хватало цацек — преимущественно из переплетённых серебристых и белых шнуров, металла и цветной бахромы.

— Угу, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на чужаков. — Что случилось?

Двое переглянулись. Из-за плеча сармата выдвинулся Ут’таркех; красные пятна вдоль его шеи слились в широкие полосы.

— Рассказывают, Равные Куэннам говорили сегодня с карликами, — жрец чуть наклонил голову, искоса глядя на второго пришельца. — Ушли с рудой, но ничего не привезли обратно. Даже карликам не сломать Куэннские печи, — видно, работа сделана. Ты пришёл сказать Ут’таркеху, что он больше не нужен Пламени?

Литейщик вздрогнул и медленно сжал кулаки. Багровые полосы проступили на руках. Гедимин ошалело мигнул. «Да твоё-то какое дело до литеен⁈ Гребучие жрецы, лезут в каждую дыру…»

— Хотел бы — сказал бы сразу, — сармат недобро сощурился. — У Ут’таркеха ещё гора работы, а будет и того больше.

Краем глаза он видел, как багровая полоса от локтя до запястья желтеет по краям и медленно тает.

— Радостно слышать, — сказал жрец. — Что карлики не превзошли нас, даже и с Куэннскими печами. Но всё же говорят, что наша работа не так хороша. Что ты недоволен и подолгу вынужден исправлять огрехи, сидя в доме стекла…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Ты теперь главный жрец? А ты — кто-то из вождей? — он взглянул на чужака в бахроме. — Вы вдвоём можете приказать Кут’тайри заткнуться? Не лезть не в своё дело и не таскать сплетни? Вы его выгнали, разве нет? Какого метеороида вы теперь его слушаете⁈

— Ты сам поставил его рядом с Пламенем, — спокойно ответил жрец. — И рядом с собой, под своей рукой. Кто ещё может сказать нам о делах Пламени? А приказать ему не может никто в Шакхе, и ты об этом сам говоришь — мы его выгнали. Суди его сам… а лучше скажи — его речи правдивы?

Гедимин стиснул зубы. «До чего не люблю врать…»

— Я сказал — Ут’таркех работает хорошо. Так хорошо, как может. Оставь его в покое.

Чужак в бахроме шумно выдохнул и поднял вибриссы.

— Это твои слова. Но если он тебя не подвёл, зачем ты ищешь Тайсутту? Он рвётся к работе Ут’таркеха, да и не он один, — но если справляется Ут’таркех, и в замене нет нужды…

Гедимин мигнул. «Хотел бы я слышать, чего им наболтал Кут’тайри… Чем бы его огреть для включения мозгов? Кулаком или сразу плазмой?»

— Кут’тайри не понимает простейших слов, а рвётся пересказывать, — он выразительно поморщился. — Я не говорил про замену. Я говорил, что работы много, а бригада Ут’таркеха одна. Если часть литья возьмёт на себя Тайсутту, дело пойдёт быстрее.

«Теперь-то они должны успоко…» — мысль оборвалась на полуслове. Ут’таркех уже стоял в кольце литейщиков; теперь он двинулся вперёд, и Гедимин увидел, что он окутан красным пламенем.

— Я не понимаю уже ничего, — мрачно сказал Сэта. — Если бы Пламя меня отвергло — и то было бы проще. Ты говоришь — отдать мою работу Тайсутту? Разве не ты дал этот знак мне, а не ему?

Он сжал в кулаке стеклянный «трилистник». Гедимин изумлённо мигнул.

— У тебя его не отбирают. Я сказал…

Чужак в бахроме шумно выдохнул, приоткрыв пасть, и за острыми зубами сверкнул красный свет.

— Я — рука Шакхи. Послушай меня. В моём совете один литейщик. Сейчас он — тот, кого признало достойным молодое Пламя. Второго такого не будет.

— Оно признало меня, — Ут’таркех протянул к Гедимину когтистую руку, покрытую огненными языками. — Никого больше. Можешь отдать мой знак Тайсутту — это твоя воля, я не буду спорить. Пусть тогда работает он. Я не скажу о Тайсутту ничего плохого…

Гедимин открыл было рот, но тут же захлопнул, едва не прикусив язык. Глаза сошлись в узкие щели. «Гедимин, ты идиот. Опять влез по уши в традиции. Литейщик Пламени — лучший. У него пост в их совете. Двоих таких быть не может. Или один, или другой. Этот пост на двоих не делится.»

— Мастер Хеттийиррн… — подал голос жрец, настойчиво отодвигая «руку Шакхи» за спину. Гедимин поморщился. «Традиции. Собрать бы их все да в ядерный могильник!»

— Ут’таркех, иди работать, — развернулся он к литейщику. — Никто у тебя ничего не отберёт. Будешь единственным в совете. И вы, двое, идите работать. В литейне от вас проку мало.

Сэта-вождь приподнял руку в незнакомом жесте.

— Это твои слова. Надо бы запомнить, что Кут’тайри ещё плохо понимает их. Ут’таркех, ты слышал хорошо?

Литейщик прижал руки к груди и низко склонил голову. Красное свечение вдоль гривы медленно сменялось белым.

— Меньше всего мы хотели тебя разгневать, мастер Хеттийиррн, — жрец тоже наклонил голову и слегка подался назад. — Мы лишь хотели узнать, чего желает Пламя. Только ты верно понимаешь его волю. Да горит оно вечно!

Красная вспышка слизнула и его, и «руку Шакхи», и их безмолвных спутников. Гедимин остался посреди раскалённой литейни. Рабочие неслышно разбежались по террасам. Ут’таркех глядел на опоки, сжимая «трилистник» в дрожащем кулаке. На когтях вспыхивали искры.

— Не знал, что это для вас так важно, — Гедимин криво ухмыльнулся. — Я думал, это работа, а не… священный ритуал. От тебя отстанут?

Литейщик покосился на него и странно ухмыльнулся.

— Что-то, связанное с Пламенем, питающим Равнину, может быть неважным?.. И рука Шакхи, и хранитель её жара слышали твои слова. Тут много достойных мастеров, но они не прикоснутся к этому знаку. И даже пытаться не будут. Пока ты не скажешь, что я подвёл тебя…

Гедимин резко качнул головой.

— Хорошо бы всем успокоиться, — пробормотал он, угрюмо щурясь. — Хорошо ещё, всё это было не перед плавкой.

…Тёмно-синяя стружка длинными спиралями падала в контейнер. Гедимин снимал лишний миллиметр металла и искоса поглядывал на закрытую дверь. Выходил Кут’тайри на связь с сородичами или нет, сармат не знал — но этим вечером жрец сидел на удивление тихо.

27 день Кислоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Прогноз на завтра видел? Опять весь день сидим по норам, — Вепуат, не оборачиваясь, дёрнул оперённым плечом. Гедимин, перешагнув порог душевой, угрюмо сощурился.

— Что на этот раз?

— Затмение, — невесело хмыкнул Вепуат, наматывая на руку шлейки. Четыре панцирных «дирижабля» висели над ним, едва заметно шевеля высунутыми кончиками крыльев. Больше никаких признаков жизни Гедимин не заметил.

— Опять эти… падальщики? — сармат поморщился. — Ещё один день насмарку.

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Тебя что, не предупредили? Всякие там поддоны мазать церой, собирать кейек…

— Цера кончилась, — отозвался Гедимин, снимая со стены шланг. — А кейек… В цеху был? Там из печей ещё не выгребли?

Вепуат качнул головой.

— Вечером. Гварза сказал — до утра он не нужен, так что успеется.

Он перевернул неподвижного «трилобита» брюхом кверху и тронул согнутые «лапы». Жёсткий крюк вяло щёлкнул в воздухе.

— На пищу уже не реагируют. Немного искупал их…

Он стёр с панциря «трилобита» последние капли и уложил животное в мешок с отверстиями. Существо не сопротивлялось, только крылья, коснувшись плотной ткани, втянулись до упора.

…Недоделанный «хвост» жилого барака лежал между ним и душевой; его торец с зияющим в нём проломом с двух сторон освещали фонари. Основную форму ему уже придали, внутренние полости проделали и даже вытянули и согнули две кромки, из которых после их сращивания должен был получиться пол. Сейчас постройка была похожа на обломок каменного корабля со складчатым килем и развороченной палубой.

— Завтра доде… а, ядро Сатурна! Завтра точно не доделают, — Вепуат досадливо сощурился и опустил фонарь. — А послезавтра?

Гедимин только пожал плечами.

— Приползут — отправлю их доделывать. Гарантий никаких, сам знаешь.

…С тех пор, как Гедимин в последний раз заходил в барак, на пожелтевшей шкуре-свитке прибавилось строчек. Рядом с той, что стояла под номером 28, был нарисован жирный восклицательный знак.

— Завтра — никаких хождений, — буркнул комендант, выглянув на минуту из отсека, и смерил Гедимина выразительным взглядом. — Приказ командира.

— Какого из них? — вяло спросил Гедимин. Настроения спорить у него не было, но филк жаждал общения, и удержаться было трудно.

Дасьен выразительно фыркнул.

— Ты-то сам себе командир! Только завтрашним тварям всё равно, кого жрать. Они тебя не спросят.

— Между прочим, с утра никакой опасности не будет, — повысил голос Вепуат, отошедший на десяток метров по коридору, но прекрасно расслышавший каждое слово. — Спокойно можно идти за рудой. Не я виноват, что выработка такая низкая!

Комендант — и ещё двое филков, выглянувших из пищеблока — вздрогнул, сверкнул глазами на Гедимина и набрал воздуху в грудь. Сармат, досадливо хмыкнув, шагнул к двери. В следующую секунду он был снаружи, смотрел, как дверная створка уходит в паз, и слушал отдалённые возгласы, бурчание и фырканье. Кенен Гварза, поднятый по тревоге, перехватил Вепуата и теперь его отчитывал, комендант громко возмущался, сборщикам красно-жёлтого камня тоже было что сказать. Гедимин молча стоял у барака, щурился в темноту, сканировал подземные полости и про себя пересчитывал изготовленные фонари, стационарные светильники и запасы кейека. «Надо будет задействовать отражатели. Расставить по периметру, внутрь — горячие осколки. Так будет и ярче, и жарче. Боятся ли падальщики высокой температуры?»

…Когда Гедимин относил на склад собранные камни, наверху, на обрыве, уже нетерпеливо переговаривались «ученики»-Скогны; когда он поднялся в горячий цех, вся толпа, разумеется, уже была внутри и успела даже развязать мешок со стеклянной шихтой. Гедимин одобрительно хмыкнул и остановился у печи, задумчиво глядя в жерло. Чуть поодаль, за открытым шлюзом, Вепуат звенел поддоном и шуршал подсохшей горючей смесью.

— Жир вытек? — громко спросил Гедимин, вспомнив, что раньше звук получался другой.

— Да Альгот всё химичит, — отозвался Вепуат, выкладывая смесь на поддон. — Говорит, так даже лучше. Дыма меньше.

Он щёлкнул когтем, высекая искру. Гедимин, обогнув каменный выступ, встал у стены, с интересом глядя на поддон. Смесь отличалась даже по цвету — и, похоже, по лёгкости воспламенения.

— Так, ещё раз, — Вепуат досадливо хмыкнул и снова щёлкнул когтями. В маслянистой горке появились первые искры, кверху потянулся прозрачный дымок.

«Огонь,» — Гедимин тронул височную пластину и беззвучно хмыкнул. «Что Айзек говорил про ту тварь? Весь огонь Равнины? И этот тоже?»

— Вепуат, — он шевельнул пальцами, перекрывая выход в цех плёнкой защитного поля. — Приоткрой шлем.

— А? Думаешь, поможет? — Вепуат с досадой смотрел на дым и едва заметные искры. Половина успела угаснуть.

— Что-то Альгот не то нахимичил… — пробормотал он, приподнимая когтем часть рукава, и снова склонился над костерком. Гедимин быстро оглянулся на закрытую дверь на улицу и на всякий случай поставил ещё одно защитное поле.

— Знаешь, кто такой Гверрек?

— Кто? Гверрек?

Костёр взорвался. Ошмётки масляной смеси разметало по «шлюзовой камере». Вепуат, успевший отскочить, запрыгал по дымящимся остаткам. Гедимин поддел искрящий комок и швырнул его на поддон, но ещё на лету искры погасли. «Камеру» заволокло дымом.

— Альгот! Химик, мать его пробирка! — Вепуат хлопнул себя по бедру. — И что он этим хотел сказать⁈

Защитное поле Гедимин убрать успел — разведчик, подбирающий остатки смеси, ничего не заметил.

— Где же… А, вот она. Хорошо, не всю извёл, — Вепуат, выпрямившись, сунул сармату в руки почти пустую тубу. — Старая смесь. Разжигай, а я к Альготу. Экспериментатор на мою голову, яд-дро Сатурна…

Гедимин, виновато щурясь, наклонился над поддоном и сделал вид, что очень занят розжигом. Смесь старого образца воспламенилась мгновенно — когда Вепуат закрывал за собой дверь, промасленная органика уже искрила, дымила и корчилась. Через несколько секунд огонь стал красным.

…«Камнедробилка», грохочущая за стеной третий час, внезапно затихла. Загудела, открываясь, дверь, и Гедимин удивлённо хмыкнул, увидев на пороге Вепуата.

— Где-то же надо его выгуливать, — пробормотал тот, опуская на пол Зелёного Пожирателя. Многоножка уже где-то нашла «вкусный» камень и теперь продолжила его грызть, не отползя от разведчика и на миллиметр.

— Там никого, — доложил Вепуат. Он выглядел смущённым и даже виноватым. Гедимин мигнул.

— То есть? Лагерь снялся? А филки?

Вепуат отмахнулся.

— Я про нашу… службу доставки. Ни Кейланна, ни волокуши. Думал, Шесек сегодня пришлёт хоть кого-нибудь. Отливки, наверное, уже остыли. Пора бы отвезти их нам.

Гедимин хмыкнул.

— Ты что, сегодня их ждал? Я вообще не думал…

Вепуат тяжело вздохнул.

— Ну вот. Ты уже и не надеешься. Я, в общем-то, тоже. С Кейланнами и прочими давно всё ясно. Но думал — вдруг Шесек решил блеснуть… показать превосходство Куэннских литеен и в литье, и в логистике. Ему это выгодно, вроде как?

Гедимин безнадёжно покачал головой. «Служба доставки, мать её колба. Такую службу даже „макаки“ вмиг разогнали бы.»

— А! Забыл, — Вепуат, склонившийся было над огромной многоножкой, резко выпрямился. — Что там ты спрашивал про… кого там? Гвен…

Гедимин плотно прижал ладонь к его респиратору.

— Тихо! Закрой скафандр и слушай. Тут что-то странное…

…Вепуат тронул передатчик, растягивая голографический экран на метр в ширину. Вместе с экраном растянулись и графики интенсивности излучения. Они выстроились друг под другом — так ещё лучше было заметно их сходство.

— Из-за этого костёр и взорвался, — закончил Гедимин, виновато щурясь. — Альгот ни при чём.

— Да нет, при чём, — рассеянно отозвался Вепуат, разглядывая графики. — Мы с ним перепроверили — смесь, и правда, так себе. Нормальная просто вспыхнула бы. Безо всяких взрывов. Так что…

Он в задумчивости пощёлкал когтем по щиткам на предплечье и внезапно ухмыльнулся.

— И всё-таки я бы не делал из Гверрека зажигалку. Чревато.

Гедимина передёрнуло.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросил он, угрюмо щурясь на графики. — Квантовых тварей я видел. Интенсивность — ладно… Что интересно, так это местонахождение. А исходя из него — размеры.

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Умеешь же ты выбрать объект для исследования…

Гедимин фыркнул.

— Пока они вылезали раз в месяц, можно было не вникать. Но если эти штуки действуют постоянно… Их больше одной, верно?

— Ага. То ли четырнадцать, то ли пятнадцать, — местные как-то… расходятся во мнениях, — Вепуат неопределённо пожал плечами. — К ним тут странно относятся. Скорее уважают, чем боятся. И-и… в общем-то, не разбрасываются их именами направо и налево.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Реакция. Мгновенная реакция. На их месте я бы тоже не разбрасывался. И всё-таки — очень интересна область влияния… — он покосился на дозиметр. Сигма-излучение держалось на уровне полукьюгена, последняя вспышка была ночью — хранитель «Элидгена» послал луч в сторону Пламени, через полчаса оно ответило.

— Сигма-излучение — штука протяжённая, но… — он в задумчивости тронул пальцем висок. — Хранитель, например, сидит здесь. Чётко привязан к реактору и пятну сигмы вокруг. За его пределы не вылеза…

Он замолчал. «Кроме того случая. И этих пучков к центру Равнины. Это его часть или его производная?»

— Чтобы на что-то реагировать, надо это чувствовать, — пробормотал Вепуат, глядя на закрытую печь. — Выходит что-то довольно крупное. Протяжённое. И… вот не могу понять. Если оно тут всегда, только обычно не реагирует, — какие будут признаки присутствия?

Гедимин приподнял руку с дозиметром.

— Фон. Сигма — точно. Омикрон тоже вероятен. Но Равнина фонит в каждой точ… — он стиснул зубы и уронил руку. «Мать моя колба, как мне это не нравится…»

Вепуат невесело хмыкнул.

— Есть вероятность, что это не просто фон. Это как бы… переплетение, — он показал Гедимину перекрещенные пальцы. — Всех этих огромных… штуковин. Ну, как переплетённые провода. А Пламя по центру — как распределитель. Ну и мы тоже… немного распределяем. Поднимаем напряжение в сети.

Он криво ухмыльнулся.

— Мы вот не видим в сигма-диапазоне. Интересно, как это выглядит? Все эти… сетки?

Гедимин уткнулся взглядом в пол. Ничего, кроме жёлтого однородного минерала, он не видел. Под полом лежал слой гравия, над полом — смесь трёх окислителей, почему-то не вступающих между собой в реакции. «И ещё какой-то квантовый мицелий,» — сармат болезненно поморщился. «Разумный квантовый мицелий. С именами и реакцией на чужие действия. И ни одна тварь на Земле ничего об этом не знает…»

Взгляд сармата упал на странную неровность на щитке, прикрывающем палец. Он шевельнул ступнёй, сводя пальцы вместе, — неровность, как и ожидалось, упёрлась в соседнюю костяшку. Гедимин, досадливо щурясь, опустился на пол, подтянул ступню к себе и шёпотом помянул спаривание «макак». Все щитки вдоль пальцев проросли миниатюрными шипами, расставленными по кругу. По центру блестело что-то, напоминающее тусклый глаз.

— Ты чего? — удивился Вепуат, глядя, как сармат с гневным шипением сдирает верхний слой обшивки. Чёрный фрил снова «мутировал» — и не только на ступнях, как сначала подумал Гедимин, а по всей площади. Выступы были на каждом щитке — где сверху, где по краям, а рука, просунутая за спину, под приклад сфалта, нащупала миниатюрный гребень.

— Ну вот, сразу ломать. А может, из них что-то полезное вырастет… — Вепуат недовольно хмыкнул, но развить тему не успел — Зелёный Пожиратель наконец нашёл брешь в «фонящей» печи и полез к неплотно закрытой заслонке. Разведчик с сердитым воплем запустил в него защитным полем и, ухватив за хвост, потащил в «шлюз». Гедимин бросил взгляд на его спину и резко выдохнул.

— Ну а куда его засунуть? На улице холодно, — донеслось из шлюза. — Айзек говорит — теплее уже не станет. Придётся его в лабораторию…

— У тебя на спине перья срослись в пучки, — громко сказал Гедимин. — Потрогай плечо!

— Да?.. Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, хлопая себя по бокам. Перья вздыбились; теперь пучки были видны особенно чётко — все три пары, от плеча до бедра.

— И правда, — Вепуат растопырил перьевые пучки. Они двигались вразнобой — один, дёргаясь, норовил сложиться, другой приподнимался, будто пытался, как настоящее крыло, хлопнуть по скафандру. Вепуат, дотянувшись, пригладил их ладонью и развернул, как веера.

— Странное ощущение, — пробормотал он, дёргая лопатками. Пучки сложились. Только один, на левом плече, растопырился и затрепыхался. Вепуат разгладил его и задумчиво хмыкнул.

— Крылья. По-моему, это крылья.

— Мать твоя колба! — Гедимин сжал кулаки и рывком убрал их за спину — так и тянуло содрать с чужой брони противоестественные наросты. — Крылья? Не щупальца? Точно⁈

— Вот ты нервный, — пробормотал разведчик, поднимая перья на плечах. Теперь он стоял к Гедимину лицом и мягко двигался, не давая заглянуть себе за спину. Его глаза сузились и слегка потемнели.

— Переплавь эту дрянь, — проговорил Гедимин, медленно разжимая кулаки. Из несодранных пластин обшивки выпирали шипастые гребни, прорастая прямо под ладонью.

— Она у тебя скоро внутрь полезет!

— Не полезет, — Вепуат криво ухмыльнулся, поправляя левое «крыло». — Нет, тебе, правда, не интересно, что из этого получится? И почему их шесть?

— Их не должно быть. Нисколько, — Гедимин, стиснув зубы, двинулся к двери. На Вепуата и его оперение он старался не глядеть. «Крылья, мать моя пробирка. Крылья. Куда смотрит Айзек⁈»

…Перенапылённая обшивка лежала ровным слоем. За девять часов из неё не вылез ни один шип. Но Гедимин знал, что обратный отсчёт уже запущен, и фрил «мутирует» — каждую секунду, начиная с той, когда его вынули из облучаемой полевой камеры.

— Альгот внёс поправки в состав, — сказал Вепуат, пристально глядя на тубу с горючей смесью. На Гедимина он не смотрел — и тот старательно отводил взгляд от чёрного оперения. «Пучки на спине синхронизировались,» — против воли отметил он, когда разведчик склонился над дымящим костром. «Двигаются попарно. Интересно, управлять ими он может… хотя — нет, неинтересно.»

— Вроде бы чуть меньше дымит, — громко сказал Вепуат, поворошив тлеющую смесь. — Как по-твоему? Ну, по крайней мере, не взрывается…

Пламя побагровело и взвилось на полметра, чуть-чуть не зацепив протянутую к нему ладонь. Вепуат отдёрнул руку.

— Аса’ан? — полуутвердительно спросил он — и красные языки опали, превратившись в мелкие искры. Вепуат выразительно хмыкнул.

— Вот чего они вечно лезут в канал⁈ Гедимин, а ведь у них тоже есть литейщики. Не хочешь с ними поделиться техноло… занять их работой на благо Пламени?

Гедимин резко качнул головой.

— От них мне другое нужно, — в пояснения он вдаваться не стал.

— А. Ну, другое так другое, — Вепуат подался чуть в сторону, глядя на красный костёр. — Пламя Шакхи да не погаснет! Мастер Ут’таркех далеко от огня?..

…Гедимин развязал последний трос — обрезок жёлтой «асбестовой» верёвки — и, скрутив их все в толстый пучок, туго перевязал. Одна такая «коса» уже лежала в нише скафандра.

— Если ты не шипишь, значит, отливки ничего так, — осторожно заметил Вепуат, разглядывая новые корпуса и крышки лючков. Отшлифованный тёмно-синий металл блестел, напоминая Гедимину металлизированный фрил — металлические фрагменты, прикрытые пластиком от коррозии, всегда блестели ярче.

— Выбирать не из чего, — отозвался ремонтник. Сигма-сканер он не включал — и так было видно, где литейщики оставили пару лишних миллиметров, а где — все три. «Везде чуть больше, чем надо, но нигде — меньше,» — отметил он про себя и сдержанно ухмыльнулся. «Запомнили. Думал, забудут. Вчера там было нервно.»

…Гедимина ждали. Ворота «металлургического комбината» были приоткрыты — как раз на ширину сармата, пролезающего в двери боком; цех Ут’таркеха был открыт нараспашку, из его дверей тянуло жаром.

— Сегодня мы передали двадцать, — бригадир, ещё немного светящийся красным, но явно довольный, поглаживал «трилистник» на серебристом шнурке. — Но завтра будет только десять. Те, что сделали сейчас. Когда их тебе отдать? Завтра вечером или через день, когда их наберётся три десятка?

Гедимин мигнул.

— Завтра — день простоя? Из-за че… Что, и к вам лезут падальщики⁈

Ут’таркех посмотрел на него искоса, с явным неодобрением.

— Ты — Равный Куэннам. Не говори, как глупый карлик. Стражи ворот не едят мёртвую плоть.

— Вы их боитесь? — спросил Гедимин. Взгляд, скользящий по террасам и выступам камня, невольно подсчитывал затенённые места.

— Вы же сами себе свет. Это они должны бояться, — он криво ухмыльнулся.

— Мы не карлики, чтобы бояться, — отозвался Ут’таркех. — Но к тем, кто стоит у ворот, лучше проявлять почтение.

— Допустим, — Гедимин хотел спросить о воротах, но решил, что это лишнее. — Но что непочтительного в плавке металла?

Сэта отвёл взгляд.

— Мы стараемся работать быстро, — сказал он, заметно помрачнев. — Но три плавки в день не выдержит никакая опока. Если ты дашь нам другие — будем работать с ними. Скоро ты пришлёшь нам новые станки? Вертящуюся опоку и гладящий молот?

«Всё-таки спросили. И быстро,» — Гедимин едва заметно сощурился. «Ну, тем лучше.»

— Ничего с ними не получится, — признался он. — Лишний риск для вас и испорченный металл. Тут нужно оборудование Куэннов.

— Карлики! — когтистая рука сжалась на двуцветной подвеске. — Следовало ожидать… Что ж, ты в своём праве, жрец Пламени. Нельзя, чтобы в его доме были части с изъянами…

Гедимин смотрел на ярко-красные полосы, проступившие из-под жёлтой шерсти, и досадливо щурился. «Что ж они всё принимают на свой счёт⁈ Хотя… я бы, наверное, тоже обиделся.»

— Досадно, что эта работа нам не по силам, — продолжал Сэта. — И что мы ничего сделать не можем…

— Можете, — буркнул Гедимин. — Построить огненный портал в литейнях Шесека. Туда нужно перебросить тридцать тонн руды. Здесь встанут Айзек и Вепуат, там — я и Скогны с волокушами. Здесь груз дадут в руки, там сразу примут. Если отправитесь вдесятером — работы на семь часов с перерывами. В два-три захода за день справитесь. А я прослежу, чтобы никто в вашу сторону не вякнул. Вот это была бы большая помощь. Согласен?

В полной тишине вдалеке булькнул и зашипел извергающийся гейзер.

— Твои слова… Верно, я не все из них услышал, — вдоль красных полос на руках Ут’таркеха проступили языки пламени. — Тяжело понимать Равных Куэннам. Ты говоришь — нам, Сэта, прийти… в Сердце Пламени? В крепость карликов⁈

— Там тоже не рады, — отозвался Гедимин. — Но работу надо делать. А с транспортом на Равнине беда. Я сам буду там. Встречу вас и поставлю защитное поле. И буду там, пока вы не вернётесь в безопасное место. Если кто-то хотя бы подумает о грызне вместо работы…

Он выразительно указал на сфалт.

— Ты зовёшь Сэта в крепость карликов, — медленно проговорил Ут’таркех.

— С карликами можно договориться, — быстро сказал Гедимин. — В Элидгене они работают рядом с Сэта. Спроси хоть вашего главного жреца! Мы уговорили Скогнов. Уговорим и ещё раз.

— Ухшш… — в приоткрытой пасти Сэта сверкнуло пламя. — Элидген — ваш город. Там карлики вынуждены держать слово, если вам его дали. На их земле всё будет иначе. Ты мало их знаешь, Равный Куэннам. Ты хочешь невозможного.

— В одиночку стоять между Сэта и карликами… — донеслось с притихшей террасы. — Здесь мало быть Куэнном. Это задача для богов!

Гедимин тяжело вздохнул. «Здесь любая ерунда превращается в задачу для богов,» — угрюмо думал он, глядя в непроницаемые глаза Ут’таркеха. «А говорить, похоже, надо было с тем самым жрецом. Он тут хотя бы главный.»

— Значит, Сэта не придут? — спросил он, уже уверенный в ответе. Когтистые пальцы Ут’таркеха сложились в замок.

— В крепость карликов — нет.

— Пусть так, — Гедимин пожал плечами. Отогнать мысли о том, что считать крепостью, и на каком расстоянии от Сердца оно превращается в просто кусок Равнины, удалось не сразу. «Надо выждать. У тебя ещё руда не собрана. Может, Шесек всё-таки уговорит Кейланнов. И послезавтра прибудет грузовая эскадрилья. Может, он согласится пропустить Сэта и дать им гарантии. Подожди…»

Литейня снова наполнилась шорохами, шелестом и потрескиванием — кажется, все, кто там был, облегчённо вздохнули.

— С Равными Куэннам — почётно, но неспокойно, — пробормотал Ут’таркех и невесело ухмыльнулся. — Услышишь много странного.

«А чего мне у вас пришлось наслушаться…» — Гедимин выразительно пожал плечами и выдавил из себя улыбку.

— Осторожнее завтра… с этими охранниками ворот. Послезавтра с утра выйду на связь. Готовься принимать руду, завтра перебросим последнюю. Дальше можете работать спокойно.

28 день Мрака, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Гедимин, смотри сюда, — деловито скомандовал Айзек, разворачивая голографический экран. — Это схема размещения световых элементов — с учётом зеркальных чашек и новых фонарей. Душевая и барак. Как тебе? Замечания будут?

Гедимин взглянул на экран и сдержанно хмыкнул.

— Кто составлял?

Два запасных фонаря и зеркальная чашка (пока пустая) ещё с вечера лежали под пультом управления. Третий фонарь сармат засунул под крышку реактора — так, на всякий случай.

— Кенен, — отозвался Айзек, нетерпеливо глядя на сармата. — Ну, что скажешь?

— Сойдёт, — буркнул Гедимин, наклоняясь за припасёнными источниками света. — Но вот эту чашку я бы сдвинул на пару сантиметров вправо.

Он вставил оба фонаря в стенные пазы и вынул из-под брони осколок кейека. Айзек, не обращая внимания на его приготовления, сощурился на экран.

— Вправо? Хм. И это дополнение… существенно?

— Да нет. Но так лучше, — отозвался Гедимин, пристраивая зеркальную чашку там, где свет фонарей начинал тускнеть, точно между двумя стенами. Она уже нагрелась — пальцам было горячо. Коридор от пульта до крышки люка залило оранжевым светом.

— Хм, — Айзек потянулся за тёмным щитком-наглазником. — Не перебор?

— Ещё две воткнуть бы на входе, — буркнул Гедимин. — Нечего падальщикам тут лазать.

— Икси не интересуются реакторами, — проворчал Айзек, накрывая колпаком один из фонарей. — А тебе ничего не грозит, если будешь сидеть у реактора. Иди помогать Кенену. Сменимся через семь часов, вечером я за тебя отдежурю.

…Красное свечение в печи заметно потускнело — из россыпи кейека остался пяток самых горячих осколков. Гедимин ещё раз сверился с термометром и задвинул заслонку. Под ногами что-то зашуршало — Зелёный Пожиратель, учуяв «фонящие» камни, поднял голову на полметра и попытался по ноге сармата заползти в печь. Гедимин легонько ткнул его между лап — существо свернулось в тугой клубок. Вепуат, покосившись на сармата, укоризненно хмыкнул, но тут же отвлёкся на Кут’тайри.

— Не тяжело? — деловито спросил он. Жрец, держащий в руках два объёмных свёртка, издал негромкое шипение. Говорить, как и передвигаться, ему, обмотанному в три слоя самодельной термоизоляцией, было непросто. Из-под войлока, прикрывающего лицо, виднелись только глаза. Ладони тоже были замотаны, и Гедимин, посмотрев, как Сэта держит мешки, на всякий случай обернул груз защитным полем.

— Отдашь Хьярсе, — повторил указания Вепуат. — Он у дома детей Пламени. Посидишь там, пока опасность не минует. С карликами в пререкания не вступать!

— Гостеприимство Пламени бесценно, — донеслось из-под войлочной обмотки, и Кут’тайри, держа ценные мешки на отлёте, двинулся к выходу. Гедимин еле успел перехватить его и оттолкнуть к стене, придержав качнувшийся груз, — в ангар, оживлённо вереща, ввалилась толпа Скогнов.

— Отлично! — Вепуат с широкой ухмылкой стукнул себя кулаками в грудь и изобразил благодарственный поклон. — Расставляйте по свободным местам. Вот тут, между печами, и тут, сбоку… Не, это лучше сюда. А вот эти чашки — по кругу. А бусы? У кого бусы?

Скогны сновали между печами, расставляя стеклянные посудины по всем свободным промежуткам. Верещание не смолкало ни на секунду. Отдельные слова Гедимин разобрал, но на этом мозг отключился, не выдержав звуковой атаки.

— Стой! — сармат выставил перед собой руку, и Кут’тайри замер на месте. — Ещё толпа на подходе. Наверное, с бусами.

Вепуат громко хлопнул в ладоши.

— Бусы! Гедимин, ты ви… А! Ага, сюда их. Аккуратно кладите на ступеньки. И вон на ту стойку, чтобы свисало… Не, это на печь. Вон там угол свободный. А это в прозрачную чашку.

Гедимин выглянул из-за печи. На стенах цеха дрожали цветные блики. Сюда стащили все странные штуковины, сделанные Скогнами из стекла — и нормальные сосуды и цацки тоже. Теперь ими был заставлен каждый свободный пятачок и даже часть коридора. Скогны выходили из ангара спиной вперёд, завороженно глядя на всё, что блестело и сверкало. Зелёный Пожиратель, приподнявший было голову, с хрустом прижал к ней усики и снова свернулся в клубок.

— Драгоценный блеск Куэннских кристаллов, — пробормотал беглый жрец, выглядывая из-под руки Гедимина. — Кто его увидит, когда здесь погаснет свет?

— Угу, — сармат кивнул, щурясь на цветные блики. — Что за выставка? Это что, для па… Икси?

— Кут’тайри, тебя, вообще-то, ждут, — напомнил Вепуат, задумчиво глядя на «выставку». — Снимать цветные фонарики или не снимать? Они ведь тоже образец мастерства… с другой стороны — Икси свет не любят…

Гедимин покосился на потолок. Кут’тайри уже преодолел оба шлюза, и теперь сармат напряжённо прислушивался — зазвенит битое стекло или нет. В мешках, доверенных жрецу, лежали отражатели и световые пластины — всё, что Гедимин успел сделать для станции. Ветоши и мягкого наполнителя там было на порядок больше, но всё же сармату было неспокойно.

— Не буду снимать, — решил Вепуат, щёлкнув по свисающему с потолка фигурному светильнику. — Большие фонари заберём, а это пусть остаётся. Помешает — погасят.

Из-за приоткрытой двери донёсся голос Гварзы — пара отрывистых команд, и Гедимин довольно хмыкнул — хрупкий груз был доставлен, жреца отправили греться в барак. Туда же, судя по голосам на улице, постепенно стягивались аборигены.

— Ну вот, — Вепуат вынул из стены последний фонарь и оглянулся на потемневший ангар. Цветные фонарики на потолке ещё освещали «выставку» на полу и поддонах, и Гедимину при виде пёстрых бликов вспоминались «мартышечьи» праздничные гирлянды.

— Как тебе? По-моему, выглядит неплохо, — Вепуат застенчиво ухмыльнулся. — Не знаю, конечно, как они различают цвета. Возможно, никак. Но сами предметы должны их заинтересовать. Тогда, в шатре, они всё перетрогали.

Гедимин хмыкнул.

— Помню. Ну, пусть им будет интересно. Тебе-то это на кой?

Вепуат пожал плечами.

— Пусть знают, что тут есть красивые штуки. Может, им тоже такое нужно.

— Растащат, — Гедимин кивнул на свисающие со стойки для инструментов бусы. — Скогны расстроятся.

— Я с ними поговорил, — Вепуат смотрел на Гедимина со странной убеждённостью. — Икси не берут вещей. Никаких, никогда.

Он наклонился и вытянул из-за печи мешок с шихтой. Гедимин удивлённо следил, как Вепуат развязывает горловину и кладёт открытый мешок на видное место.

— Как думаешь, им будет понятно, что это — сырьё? — Вепуат переложил шихту ближе к прозрачным чашкам. — А если так?

Зелёный Пожиратель незаметно развернулся и теперь полз по ногам Гедимина. Его усики чётко указывали на реактор в корпусе сфалта. Сармат, раздражённо хмыкнув, перехватил существо и намотал его на руку.

— Зачем им это знать? Ты им ещё приглашение напиши — приходите, мол, учиться. Лучше скажи: вот эта тварь — её куда прятать? В душевую?

— Приглашение? — Вепуат ухмыльнулся. — А верно. Я в эту сторону и не думал. Вот что значит — физик-ядерщик!

Он похлопал себя по пернатому боку. Из-под пластин выпала проколотая стопка кожистых листьев — обрезки шириной с пол-ладони, в основном белые и жёлтые.

— Напишу… — пробормотал Вепуат, выводя на листке значки; размашистые строчки тянулись сверху вниз. — Вопрос лишь в том, поймут ли они… Вроде бы эта система письма распространена по всей Равнине, но…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». Забытый Пожиратель уже дотянулся до печи и пытался поддеть головой заслонку. Сармат подхватил его под брюхо и отступил в коридор.

— Ну вот, — Вепуат с довольным видомпристроил объявление на печь, под нитку тяжёлых бусин. — Главное — правильно поставить сканер. Тогда вечером увидим что-нибудь интересное… А! Они же ответить не смогут! Надо им оставить… надеюсь, разберутся, как пользоваться.

Он положил рядом с письмом странную штуковину с пузырём на одном конце и расщеплённым наконечником на другом.

— Что за штука? — спросил Гедимин, пытаясь вспомнить, где видел что-то похожее.

— А, обычное перо, — рассеянно ответил Вепуат. — Альгот сделал. Наконечник у него не получался… Давай зверька сюда. Ты его уже всего измял.

Гедимин выпустил Зелёного Пожирателя, и тот расслабленно повис на руке Вепуата. Разведчик оглянулся на дверь, покосился на термометр и покачал головой.

— С утра минус семь. Айзек говорит — теплее уже не станет. Пора переселяться в тепло. И так последнюю неделю таскаю его из ангара в ангар…

— В лабораторию его, — одобрил Гедимин. — Камень так и не размножился? Ты его вынул?

Вепуат замер на секунду, неразборчиво что-то прошептал и уложил Пожирателя на пол.

— Просканирую напоследок, вдруг… — он придавил существо защитным полем и приставил к пятнистой плёнке «щупы» сигма-сканера. Гедимин терпеливо ждал, разглядывая «обычное перо». Он вспомнил, где видел такие штуки — что-то очень похожее мелькало в исторических фильмах, когда речь шла о записи информации. «Писчий стержень, примитивная версия. Интересно, местным его показывали? Они-то до сих пор пишут расщеплёнными костями…»

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат и едва не проткнул когтем экран. — Смотри!

Гедимин растерянно мигнул.

— Новая клетка! Ну, теперь видишь? — Вепуат чиркнул по экрану, обводя небольшую часть ячеистой структуры. — Сработало! Я уж думал, не дождусь!

— Новая? Уверен? — на взгляд Гедимина, все ячейки были одинаковы, и новую от старой он не отличил бы и под расстрелом. Вепуат обиженно фыркнул.

— Я их все в лицо знаю, послойно. Этой тут не было. Смотри на оболочки! Видишь? Две клетки рядом, и обе — считай, голышом! Это деление, понимаешь? В оболочке не поделишься. Её растворяют, а потом…

Он резким движением прикрыл сканер и склонился над Зелёным Пожирателем. Существу в отсутствие пищи было всё равно, где лежать, — оно даже не вырывалось.

— Если процесс пошёл, камень вынимать нельзя, — пробормотал Вепуат, прижимая многоножку к груди. — Придётся сказать Айзеку. Если сам заметит, будет много шума.

С улицы донёсся протяжный вой. В приоткрытую дверь заглянул филк.

— Кет здесь? Командир зовёт.

…Вокруг барака и душевой было светло, как днём — «как днём на Земле,» — поправил себя Гедимин, вспомнив сумерки, наступающие после рассвета пятую неделю подряд. Гравий, подогретый зеркальными отражателями, оттаял. Над каждым из них рябил, поднимаясь, горячий воздух. Гедимин мельком провёл ладонью над чашкой, согревая пальцы.

— Почему на схеме пометка? — спросил Кенен Гварза. Он стоял невдалеке от входа в душевую и следил, как внутри устраиваются Бронны и Скогны. Гедимин мельком подумал, что аборигенам придётся нелегко под ослепительным светом со всех сторон.

— Пометка? — он не сразу вспомнил, о чём речь, но отражатель, поставленный чуть-чуть не там, попался ему на глаза, и он хмыкнул. — Да. Вот эта чашка. Её надо сюда.

— Обоснование? — Гварза угрюмо сощурился на сармата. Гедимин кивнул на ангар.

— Сам смотри. Так лучше.

Большой разницы не было — чашка и на старом месте успешно отражала и рассеивала свет и не отбрасывала лишних теней. Но в этой точке она — и световые пятна вокруг — смотрелась приятнее.

— Не вижу разницы, — отозвался Гварза, глядя то на чашку, то на схему. Гедимин пожал плечами.

— Встань сюда, так виднее.

Он сдвинулся в сторону и оглянулся на притихший лагерь. Тягловые звери куда-то закопались, но все конструкции и сооружения стояли на прежних местах. В уплотнившейся темноте их «видел» только сигма-сканер — фонарь Гедимина еле-еле освещал ближайшие метры. Из барака выглянул Вепуат, помахал и скрылся. Гедимин, беззвучно хмыкнув, пошёл к бункеру. «Экран пока не рябит, но падальщики на подходе,» — он покосился на дозиметр — интенсивность излучения и с утра-то была отрицательной, а теперь резко ушла в минус. «Прибор уже сбоит. Хотел бы я знать, как они это делают…»

…Уплотнившаяся темнота давно затопила первые метры туннеля, но к зеркальной чашке так и не приблизилась. Несколько раз Гедимину мерещилось движение во тьме, однажды на краю поля зрения блеснула тусклая белесая точка. Сармат резко повернулся, но увидел только черноту, замершую в полутора метрах от чашки на полу. «Плотная, как стена,» — мелькнуло в голове. «Будто блок чёрного рилкара. Что-то здесь не то с фотонами и их распространением…»

С тех пор прошло уже полсмены. Чёрная «стена» стояла на прежнем месте. Прикасаться к ней не хотелось.

Волокнистые щупальца хранителя, до сих пор спокойно лежавшие на плечах сармата, вдруг шевельнулись и потеплели — не все, только пряди вдоль правой лопатке. Гедимин мигнул.

— Что? Что-то наверху?

Щупальце задрожало, в доли секунды нагреваясь на десяток градусов. Сармат вскочил. Сфалт уже лежал в его руках. Сопло пролетело в миллиметрах от стекла — ещё чуть-чуть, и разнесло бы монитор.

— Ну? — выдохнул Гедимин в темноту, выразительно покачивая сфалтом, и шагнул вперёд. Фонарь у пояса ярко вспыхнул, прожигая в «чёрном рилкаре» дорогу до самого люка. Темнота больше не была плотной, и фотоны распространялись, как надо.

Гедимин оглянулся — заслонка, прикрывающая проём в корпусе реактора, едва заметно дрожала. Доля секунды — и сармат стоял рядом с ней, а она была чуть приоткрыта — на пару миллиметров, но этого хватило, чтобы дозиметр зажёг красный сигнал.

— Если что — действуй, — прошептал Гедимин, разворачиваясь к выходу. Туннель от реактора до крышки люка был залит ярким светом — теперь скорее жёлтым, чем оранжевым.

Крышку сармат закрывать не стал. Уплотнённая темнота шарахнулась от фонаря — это было именно движение, и так двигались живые существа. Гедимин вскинул сфалт, но ничего, похожего на противника, вокруг не было. Он смотрел на стену душевой, освещённую рыжеватыми «фонарями» — заметно тусклее, чем с утра, но непроницаемым мраком тут и не пахло. На углу, в световом треугольнике, сидел сармат в чёрно-золотой броне. Второй помогал ему подняться.

— Sata? — крикнул Гедимин. Айзек — это он поднимал с земли Гварзу в изодранном скафандре — вздрогнул и вскинул голову.

— Ты? Реак…

— Он открыт. Отобьётся, — мрачно пообещал Гедимин, глядя на царапины на броне. Левое плечо, грудь, правое предплечье, — чёрные щитки верхнего слоя, прорезанные насквозь, еле держались поверх ипроновых чешуй. Некоторые осыпались на гравий, и Гварза с сердитым шипением высматривал их под ногами. За грудь он не хватался, но руки держал странно — кисть и плечо, похоже, сильно болели.

— Иди вниз, — бросил он Гедимину, потирая предплечье. Тот, сообразив, что с его силуэтом не так, ошеломлённо мигнул.

— Оружие! Где⁈

— Да вон, — Айзек, с сомнением посмотрев на Гварзу, выпустил его и махнул в сторону Гедимина. — Чуть правее твоей ступни.

— Sa hasu!

Плазмомёт, кем-то вырванный из рук Гварзы, торчал из гравия почти вертикально. Его вбили вниз соплом, и ямку под него не копали. Гедимин, оценив повреждения, резким движением сбил поднятый предохранитель и осторожно, не дыша, извлёк оружие. «Два аккумулятора под замену, сопло — в переплавку. Повезло, что сам не сработал — так бы шарахнуло…»

— Saat hasukemesh! — выдохнул Гварза, глядя на плазмомёт.

— Тихо, тихо, — Айзек, ухватив его за здоровое плечо, втянул обратно в световой треугольник. — Гедимин, это ещё можно починить?

Ремонтник, забыв о покорёженном плазмомёте, смотрел на его запястье. По щиткам наискосок тянулись параллельные насечки. Такие же, как он с запозданием заметил, были по бокам от шлема.

— Вниз иди! — Гварза резким жестом послал Гедимина к реактору. Тот не тронулся с места.

— Кто вас так? Эти? — он дёрнул плечом, указывая на тёмный лагерь. Темнота накрыла его — уже не как блок строительного рилкара, скорее — как лёгкая текучая жидкость. Гедимин махнул фонарём — световой круг расширился на три метра и снова сжался, когда фонарь был опущен.

— Ушли, — сказал Айзек. — Только не знаю, надолго ли. Атомщик, постой тут. Отведу Кенена внутрь.

— Чего⁈ — Гварза недобро ощерился. — Охрана периметра…

— Кенен! Ты сейчас наохраняешь — раненый и без оружия!

Айзек неожиданно сильным рывком выдернул его из светового треугольника и втолкнул в другой, прикрывающий от темноты вход в ангар. Гедимин шагнул на освободившееся место и приподнял сопло сфалта, неприязненно глядя в темноту. Если там кто и был, то наружу не лез.

Тёплые волокна коснулись виска. Гедимин невесело хмыкнул.

— Всё спокойно? Следи за периметром. Напали на Гварзу и Айзека. И плазмомёт не помог.

Он попытался вспомнить, слышал ли выстрелы. В реакторный бункер, накрытый защитным полем, звуки практически не проникали — но взрыв плазмы или кинетического снаряда…

Снова зашуршала дверь. Айзек выглянул из-за угла.

— Тихо? — он покосился на сигма-сканер и фыркнул в респиратор. — Атомщик, а что у вас в горячем цехе?

На экране прибора виднелись очертания складчатых стен, печей, посуды на полу — и полосы характерной ряби. Гедимин насчитал два десятка, прежде чем бросил подсчёты и схватился за сфалт. «Под углом — неудобно, если бы сдвинуться туда, к торцу…» — мелькнуло в голове. До переключателя он не дотянулся — его прикрыл ладонью Айзек.

— Heta!

Гедимин изумлённо мигнул.

— Чего⁈ Их сейчас можно одним пучком… Отойди!

Айзек схватился за сфалт и второй рукой.

— Не надо! Не трогай их. Они неагрессивны…

— Чего⁈ — Гедимин, забыв о сфалте, уставился на командира. — Вас обоих чуть не разорвали!

— Кенен… — Айзек досадливо поморщился. — Темнота замерла в четырёх метрах от нас. Придвигалась понемногу, но свет её удерживал. Сейчас было три метра. Кенен хотел отпугнуть их… Я точно не видел, как его схватили. Кинулся на крик…

Он покосился на исцарапанные запястья.

— Чудовищно сильные существа. И тяжёлые, как Земля.

— Что они сделали? — Гедимин оглянулся на покорёженный плазмомёт. «Значит, их обоих схватили. Свет не отпугнул, оружие отняли… Гварза ещё очень целый для такого расклада. А Айзек так вообще…»

— Вывернули ствол и повредили руку, — Айзек тронул правое запястье. — Ушиб или растяжение, на перелом непохоже. Я вырва… меня отпустили через пару секунд. Непохоже, чтобы они хотели убивать.

Он криво ухмыльнулся. Гедимин неприязненно покосился на ангар и медленно вернул сфалт в заплечные крепления.

— Значит, они ничего не делали, пока Гварза…

Из едва заметного проёма в стене донеслось сердитое фырканье.

— Айзек, твой пост не здесь!

— Я слежу, Кенен, — отмахнулся командир, покосившись на экран сканера. — Хотя уже и не за кем. Ушли. Выждем полчаса — вдруг вернутся?

…Икси не вернулись. Гедимин простоял на периметре, пока двери душевой не открылись изнутри, а на улицу не потянулись бодрые аборигены. Их довольное верещание после долгой тишины неприятно резало уши. Облегчённо вздохнув, Гедимин выглянул из-за угла. Айзек помахал ему и широко улыбнулся.

— Иди вниз! Скоро сменю тебя. Только броню поправлю… и вот это отнесу в машину, — он кивнул на остатки плазмомёта. — Будет время — посмотришь, есть там что чинить или проще выкинуть.

— Гварза в порядке? — спросил Гедимин. — Зачем он вообще…

Айзек выразительно пожал плечами и перевёл взгляд куда-то вбок и вниз. Гедимин увидел чуть в стороне от его ступни зеркальную чашку. «А, это та, со схемы…» — сармат шагнул вбок, определяя расстояние и угол падения лучей. Чашка стояла там же, где на неисправленном чертеже — её не передвинули ни на миллиметр.

…Ворота горячего цеха никто не открывал — ни внешние, ни внутренние. Вепуат протиснулся вперёд Гедимина, высоко поднял фонарь и довольно усмехнулся.

— Были!

— Я же говорил, — буркнул Гедимин, но Вепуат его уже не слушал — он сновал по ангару, расставляя по местам фонари и разглядывая «выставку» стеклянных штуковин. Гедимин и от двери видел, что все они стоят немного не там, где раньше. Бусы вообще переместились на соседний выступ.

— Письмо твоё забрали, — заметил он, оглядевшись по сторонам и не найдя белесых обрывков. Вепуат весело хмыкнул.

— Ещё в низине надо проверить. Вдруг выкинули по пути. Но — это уже что-то. Бусины-то не взяли… Как думаешь, они прочитали? Поняли, что это для них?

Гедимин пожал плечами.

— Всё остальное — здесь. Видимо, поняли, что это предмет другого рода… Плазмомёт Гварзы не взяли, — он сдержанно ухмыльнулся. — Хотя помяли хорошо.

— Ну, если уж ты не взялся чинить… — Вепуат обернулся с широкой ухмылкой. Гедимин пожал плечами.

— А что я сделаю, если сопло — под замену, а литейная станция занята на месяц вперёд? Сам починит.

Вепуат подобрал с поддона самодельную ручку, повертел её в пальцах и спрятал под броню.

— Будем считать, что контакт удался. Сразу не ответили… ну, может, хотели подумать и посоветоваться.

— Или не поняли, что эта штука пишет, — Гедимин кивнул на «писчий стержень». Вепуат ухмыльнулся и закивал.

— Да, скорее всего. Надо было им палочку оставить расщеплённую.

Он обогнул Гедимина и двинулся к воротам. Сармат взглянул на его спину и угрюмо сощурился. Шесть перьевых пучков приподнялись над бронёй и слегка двигались из стороны в сторону. Движения были синхронными, форма псевдокрыльев — обтекаемой.

29 день Льда, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Минус д-десять! — Вепуат обхватил себя за плечи и выразительно поёжился. Гедимин хмыкнул.

— Что, крылья мёрзнут?

— Да ну тебя! — отмахнулся Вепуат, прикрывая экран сканера. Говорить приходилось громко — под обрывом грохотала «камнедробилка», слева, за бараком, булькал размягчённый камень. Текк’ты явились к холму задолго до рассвета, и теперь работа шла полным ходом. Гедимин на секунду даже предположил, что существа поняли, что такое план по выработке, и теперь пытаются в него уложиться, но тут же выбросил нелепую мысль из головы. Под землёй лепили каменные цистерны водохранилищ и вентиляционные ходы, в низине «мастер по термоизоляции» осторожно разминал красно-жёлтый гравий, формируя пластины, на холме доделывали «хвост» барака.

— Сегодня закончат? — громко спросил Вепуат, перекрикивая «камнедробилку». Можно было бы прикрыть её защитным полем — эхо осталось бы, но шум резко снизился бы — но ещё была нужна тропа к соседнему холму, а от поля с проёмами проку было мало.

Гедимин взглянул на сканер и довольно хмыкнул — Текк’ты прокладывали в камне последние борозды, на другой стороне крыши уже расслаивали камень и проделывали вентиляционные отверстия.

— Утром закончат, вечером проведём стыковку, — он тронул складчатую стену барака. — Надеюсь, Гварза слово сдержит.

Из-за похолодания двери барака держали прикрытыми, но то и дело дёргали створку туда-сюда — кто-то заходил, кто-то выходил, кто-то высовывался наружу и тут же возвращался в тепло. Мимо прошёл угрюмый Кенен Гварза. Вепуат помахал ему, но сармат резко отвернулся. Царапин на его броне больше не было, все щитки стали гладкими, вместо плазмомёта появился местный «бластер» в поясной кобуре — видимо, отобрал у филков. Гедимин проводил его взглядом и беззвучно хмыкнул. «Филкский бластер — штука неудобная. Не то выронишь, не то сломаешь…»

— Пойду ловить рабочих, — Вепуат протяжно вздохнул. — Вроде сегодня последний день?

— Если вечером что-нибудь привезут из Аса’ана, — Гедимин нехотя кивнул. Красно-жёлтого камня на складе было уже много, не хватало каких-то пяти-шести центнеров; немалую часть уже переработали на термоизолирующие пластины. «Хорошо бы набрать про запас,» — думал сармат. «Тут все планы меняются, и все — неожиданно.»

… — Последний день, — холодно напомнил Гедимину «рабочий», едва его увидел. Этот филк был самым недовольным, но и остальные радости не выказывали. Вепуат с широкой ухмылкой открыл им ворота и кивнул на поддон для оружия. Один из филков отстал и вместо поддона уставился на связку костяных лопат. Вид у него был потерянный.

— Недавно тут? — спросил Вепуат, тронув его за плечо. — Ничего, работа несложная. Тебе из оружия что-нибудь давали? Какую-нибудь палку или резинку?

Филк, хлопнув себя по карману, вытянул сложенную пращу и трубку со снарядами. Смотрел он на вещи с явной опаской.

— Вот зачем дали оружие, если стрелять не учили? — спросил в воздух Вепуат, вручая филку набитую пустыми мешками корзину-решето. — Эй, все! Работаем не по дням, а по объёму. Наберёте мало — ещё и завтра пойдём.

…Сторожевые посты на дне кратеров погасли. Вепуат, встревоженно переглянувшись с Гедимином, быстро спустился за каменные зубцы, но тут же выбрался из кратера с весёлым хмыканьем.

— В городе они. Посты временно сняли. Холодно!

Термометр показывал минус два. Верхний слой пепла сухо шелестел под ногами, нижний пророс ледяными кристаллами и затвердел. Гедимин показал, как удобнее разбивать мёрзлый слой лопатой, и вернулся на верхнюю террасу, к ещё не выбранным россыпям обломков. Выкапывая их из пепла, было удобно наблюдать за склонами кратера и копающимися там филками. Взгляд то и дело возвращался к одному из них — новичку с решетом. Нет, с работой он освоился быстро и даже по сторонам почти не глазел — но что-то с ним было не так.

— Вчера приехал? — тихо спросил он у Вепуата, кивнув на филка с решетом.

— А ты не слышал? — удивился разведчик. — Вчера полночи ор стоял. Из Ураниума сбросили тридцатку, а у нас — ни одежды, ни матрасов. Вовремя ты барак стал достраивать… Но в трилобитовый отсек я их всё равно не пущу. Зверькам нужен покой!

Гедимин мигнул.

— Тридцатку? Вчера? Маккензи там что, головой ударился?.. И где они теперь?

— В машине, ясное дело, — отозвался Вепуат. — Альгот ищет, во что их одеть. Будешь искать гзеш или сырьё — не ищи, он выгреб всё до крошки. Подстилки тоже у него. И твои, и мои.

— Подстилки? — переспросил Гедимин, всё ещё пытающийся понять, как Маккензи незаметно вывез из Ураниума целых тридцать сарматов, пусть даже и мелких. «Комиссии у него… „Вестингауз“ за ним следит, как же… Аварию, что ли, устроил? Авария на тридцать трупов… не на станции, надеюсь?»

— Ты с утра в шатре не был? — Вепуат заглянул ему в глаза. — А, верно. Незачем туда и ходить. Их, наверное, вообще разберут. Жаль. Спится там хорошо.

— Откуда он взял тридцать филков? — Гедимину сейчас было не до шатров и не до странностей Вепуата. — И что, никто такого не ждал? Ни Айзек, ни…

— Я же говорю — вчера все орали, — Вепуат выразительно дёрнул плечом, и «крыло» из жёстких пластин сухо щёлкнуло по обшивке. — Надеюсь, Альгот справится… Да, они с Дасьеном ещё всю твою «жидкую молнию» растащили на фильтры. Я сказал Айзеку, что нужен новый запас, но он, похоже, не слышал. Напомни ему, когда пойдёшь.

Гедимин только поморщился. «Их дело. Придётся печи затыкать мокрым волокном. Кого шлаком обсыпет — не моя проблема.»

…Гедимин обогнул неприметный пространственный разлом и склонился над обрывом. Внизу громыхала «камнедробилка». С этой стороны долину ничто не прикрывало, и грохот свободно разносился над холмами. Мелкие Текк’ты свернулись клубками вдоль скалы, и их кольца монотонно вздрагивали, разбрасывая во все стороны струйки песка и осколки булыжников. Цепочка живых камнедробилок упиралась в ворота склада; по другую сторону складских ангаров, почти целиком погрузившись в скалу, лежал огромный Текк’т и задумчиво разравнивал красно-жёлтый гравий то кончиком хвоста, то подчелюстным выступом. У ближайших ворот уже лежала стопка из шести термоизолирующих пластин. Гедимин, мельком просканировав её, довольно хмыкнул — впрочем, он и без сканера видел, что в допуски Текк’т уложился.

— Тебе, под вверх-камнем, — на языке Текк’тов окликнул существо Гедимин, чувствуя, как странно вибрирует верхняя часть груди, и прерывается дыхание. Что-то надавило на череп — собственный голос мозг опознавал как понятные слова, а кости принимали его за неприятную низкочастотную вибрацию.

Текк’т приподнял голову. Гедимин помахал мешками с красно-жёлтым камнем. Через пару секунд голова змея была вровень с обрывом. Сармат, стараясь дышать ровно и не отшатываться, положил связку мешков, попарно соединённых тросами, на опущенную нижнюю челюсть. Пасть осторожно сомкнулась, бессмысленно огромный зуб опустился в считанных сантиметрах от Гедимина. Сармат запоздало подался назад, глядя, как голова змея исчезает за краем обрыва. Снизу донеслись хлопки — стук камней, выпадающих из мешков, перекрывался грохотом «камнедробилки», а вот тросы, рассекаемые клыком Текк’та, лопались в другой тональности. Уже с другого края холма, спускаясь в низину, Гедимин видел в световом пятне у горячего цеха блестящую броню — змей, приподнявшись над обрывом, вытряхивал из пасти мешки и обрывки тросов. «Надо будет отдать их рудосборщикам,» — думал сармат, осторожно, под прикрытием защитного поля, огибая «камнедробилку». «Тросы укоротились, но ещё годятся. А мешки прополоскать бы… и лучевая стерилизация не повредит.»

На обитаемом холме грохот уже не давил на уши. Зато у горячего цеха успели собраться Скогны. Их было раза в три больше, чем обычно приходило на обучение, а на краю толпы маячили тихие настороженные Бронны. Гедимин замедлил шаг.

— Где мы были? — услышал он удивлённый голос Вепуата. Разведчик, не обращая внимания на сборище у ворот, стоял у длинной стены и смотрел, наклонив голову, на филка в жёлтом комбинезоне.

— В Сфене Огня же. Я спрашивал в бараке — «Кто идёт в Сфен Огня?» Вам что, вообще ничего не рассказывали?

«Новичок из последней тридцатки,» — Гедимин, стараясь не шуметь, подошёл вплотную и встал за плечом филка. «И инструктаж от Маккензи и прочих командиров… как всегда, на высоте. Видно, если всё рассказать сразу, сюда никто не поедет.»

— Да я помню, — филк досадливо дёрнул плечом. — Я про другое. Это та же планета, что здесь, или другая? Я уже запутался в этих порталах!

— Та же, та же, — успокоил его Вепуат. — Их всего-то две. Вас везли по длинному порталу вроде туннеля? Ну вот он ведёт сюда с Земли. Земля — одна планета, Равнина — другая. Портал всего один. А то, куда мы ходили, — это разлом, и их тут — как от Солнца до Седны.

— Разлом? — с сомнением в голосе повторил филк. — Это — наверное. А то, первое? Мы точно были где-то ещё. Когда нас забрали из Динси…

Вепуат растерянно переглянулся с Гедимином.

— Динси? Что это? — спросил тот. «В Ураниуме нет ничего с таким названием…»

— Гетто «Динси», — филк, оглянувшись на чужой голос, едва заметно вздрогнул и подался в сторону. — Центральная Африка… А ты — Кет, четвёртый Старший?

— Его зовут Гедимин, — отозвался Вепуат. — Стой! Так ты не из Ураниум-Сити? Даже не из Атлантиса⁈ М-маккензи, конс-спиратор грёбаный…

«С Земли на Землю порталов нет,» — мелькнуло в голове у Гедимина. «Если их перебросили и не засветились на все пять стран, значит…»

— Куда вас повезли из «Динси»? — быстро спросил он. — Не помнишь?

Филк покачал головой.

— Фургон не открывали. Но… его слегка так тряхнуло. Там явно не своя гравитация. Компенсаторы. Они… немного не так чувствуются.

«Не своя гравитация… Перевалочная база вне Земли. Если нужны компенсаторы — это малая планета… или вообще станция в вакууме,» — Гедимин медленно ухмыльнулся. «Кажется, я знаю, чья она.»

— Когда открыли фургон? — спросил он. — Ещё один переход ты почувствовал?

— Конечно, — кивнул филк. — Там, под компенсаторами, мы и были-то пару минут. Потом уже люк открыли. Там уже был этот… чёрный туннель, и бронеход тоже…

Он неожиданно ухмыльнулся.

— Сармат в командирской броне и ковбойской шляпе, — вы его знаете? Странный он…

Гедимин ухмыльнулся в ответ.

— Очень.

— Значит, ты за сутки побывал на трёх планетах? — Вепуат с ухмылкой хлопнул филка по плечу — осторожно, парой пальцев. — Теперь осваивайся тут. Во-он там, с белой палкой и в куче одежды — это страж, зовут Руниен. Если нет срочной работы, сходи пообщайся. Больше, чем он, про Равнину никто из нас не расскажет!

— Ага, схожу, — филк покосился на «резинки» — он так и комкал их в кулаке. — Только нас к четырём созывали. К какому-то дереву у дороги. На стрельбы.

— А! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Дерево там. До четырёх ещё полчаса. А стрельбы — дело полезное. Удачи!

Гедимин проводил филка рассеянным взглядом. В голове не было ничего, кроме планеты с низкой гравитацией и прожигателем порталов. «Торий. Его база. Кто же ещё скоординировал бы несколько гетто. Не Маккензи же…»

— Центральная Африка, — пробормотал Вепуат, выразительно пожимая пернатыми плечами. — Строим станцию всем миром. Интересно, как Маккензи их уболтал? Ладно — командиры Ураниума…

Гедимин резко качнул головой.

— Не Маккензи. Это проект Ассархаддона…

…Сначала Гедимин думал, что Скогны будут делать обычную чашку-конус, — «ученик» с трубкой взял немного шихты. Но к нему сбежались ещё двое, и третий с горелкой встал рядом. Теперь Гедимин в недоумении смотрел, как стеклянный пузырь делят надвое, вытягивая центральную часть в узкую, даже не полую, трубку, а из нижней части, над конусным дном, выгибают края какого-то дополнительного яруса. «Двухярусная чашка?» — сармат криво ухмыльнулся, глядя, как от полезного объёма, и так небольшого, остаётся всего ничего. «И смысл? Из нижнего яруса пить неудобно. Наполнить их одновременно — один точно прольётся. По очереди можно, но бессмысленно. Что их так тянет на бестолковые цацки⁈»

Протяжный гул надавил на уши. Гедимин развернулся к воротам, и в тот же миг на окраине лагеря громыхнуло.

— Кейланн! — вскрикнул «ученик» со стеклодувной трубкой. Остальные, склонившиеся над чашкой, недовольно на него запищали.

— Кейланн? — Вепуат выглянул из-за прозрачной «стены». — Ремонтник, это к тебе. Сквозь камень чую. Пойдёшь проверять?

…Кейланн прилетел один, без седоков. Груз, принайтованный к его седлу, был обмотан войлоком и кожей в несколько слоёв. Над ним стояли Руниен и Кенен Гварза; ни тот, ни другой даже и не думали начинать разгрузку.

— Цилиндры? — громко спросил Гедимин, убрав за спину сигма-сканер — вспомнил в последний момент, что Кейланн сканирующее излучение чувствует и очень не любит.

— Да, твой груз, — отозвался Гварза, отходя от Кейланна ещё на пару шагов. — Пересчитай и проверь. Волокуша нужна?

…Куэннская литейня не подвела. Гедимин, выходя со склада, загромождённого новыми свёртками, в последний раз посмотрел на экран сканера. Он был покрыт зелёными точками — даже сигма-луч не нашёл расхождений в размерах, каждая деталь соответствовала схеме. «Первая партия готова,» — думал Гедимин, закидывая на спину длинные тюки с рудой. «Шесек не обманул, и транспорт нашёлся.»

— Ты куда? — преградил ему путь Гварза. На окраине лагеря ворочался, разминая лапы и подбирая под себя хвост, Кейланн. Аборигены уже разбежались по волокушам, Руниен отступил к ближайшему шатру и прикрылся посохом, — существо готовилось к отлёту.

— Стой! — крикнул Гедимин, вскидывая «арктус». Защитное поле накрыло Кейланна, и тот замер, странно накренившись на один бок и раскачиваясь из стороны в сторону. Выровняться ему удалось не сразу.

— Подожди, — выдохнул Гедимин, проделывая в куполе проём. В ту же секунду защитное поле растаяло в белой вспышке — Руниен зацепил его посохом. Кейланн взвизгнул. «А у него нижняя челюсть из двух частей,» — мелькнуло в голове Гедимина, заглянувшего в оскаленную пасть. «А на стыке — втяжной мешок. Тонкий какой-то. Для мелкой безвредной добычи?»

— Руда, — сармат поднял тюки над землёй. — Не тяжёлая. Легче твоего груза. Отдашь Шесеку, пусть он…

Кейланн заверещал, выгибаясь дугой, и отскочил от сармата на пару метров. Тот только и успел растерянно мигнуть. Впереди сверкнул посох Руниена, выставленный, как шлагбаум, на пути Гедимина.

— Шесек не говорил ничего о руде, — донеслось из разделённой натрое пасти. — Груз был один. Никакого второго не знаю.

— Вот он, — Гедимин махнул мешком, как бы случайно оттолкнув «шлагбаум» в сторону. — Ложись, привяжу к седлу. Всё равно летишь в Сердце Пламени, так хоть с пользой…

Последние слова утонули в рёве и грохоте. Кейланн подпрыгнул на полсотни метров, развернулся на широко расправленных крыльях, на лету сложил их и исчез — только по небу протянулся зигзаг инверсионного следа.

— Если Кейланн согласился на один груз, второй к нему не привяжешь, — Руниен, оперевшись на посох, смотрел на Гедимина с укоризной. Сармат глубоко вдохнул и с присвистом выдохнул. Желание кого-нибудь огреть мешком с рудой было почти нестерпимым — вот и Гварза, что-то почувствовав, молча скрылся за шатром…

— Регулярные перевозки, м-мать моя колба… — пробормотал Гедимин, закидывая мешки на плечи. — Ничего другого я и не ждал.

…Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Такие вот существа. Давно думаю, как бы с ними договориться. Отдельно от карликов и стражей. Но не могу сообразить, что такой форме жизни может быть нужно. Технологии? Они и слова-то такого не слышали…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Может, и правда, найти договороспособных кочевников? Не слышал их в последнее время?

Вепуат развёл руками.

— Мои «трилобиты» в последнее время ничего не слышат. Хоть по ним ходи. Местные спокойны — видимо, кочевники далеко. Даже не знаю, где они ходят в это время года…

…«Термоизоляция, отражатель, кейек,» — Гедимин поместил все элементы в последний цилиндр и закрыл задвижку. «Теперь — вечный лёд. Открыть клапан. Ещё один… Ага, заряжено. Хорошо, запасся уплотнителями. От местных поставщиков ещё неделю ничего не дождёшься…»

Раскалённый воздух гудел в трубах и тихо шипел, стравливаясь через клапаны. Гедимин считал глухие удары и довольно щурился. «Работает. Хоть сейчас привод цепляй. Надо будет всю четвёрку погонять вхолостую. Хотя бы пару недель на ходовые испытания. Найдётся, к какому делу их пристроить, — тем лучше.»

— Кут’тайри, — он повернулся к жрецу, внимательно наблюдающему за ним и машинами из гамака. — Все эти штуки я оставлю здесь. Будут немного шуметь. Прикрою, чтобы не стучали. Увидишь или услышишь что-то странное — сразу ко мне!

— Знать бы, что странно для таких странных… изделий, — отозвался Кут’тайри, поднимаясь на ноги. — Это и есть огнелёдные машины? Тонкие трубки не разрывает от такой мощи?

— Там стенки по сантиметру, — буркнул Гедимин, запуская последний агрегат. Эта машина уже отработала пять минут — сармат включал и выключал их по очереди, проверяя каждую сканером, на глаз и на слух. Теперь она запустилась снова; гул, шипение и еле слышный стук слились в причудливый ритм. «Четыре из четырнадцати,» — Гедимин подавил тяжёлый вздох. «Уже что-то. Может, завтра Шесек отловит другого Кейланна, более сговорчивого.»

…У дверей барака ещё что-то шуршало — последние филки выбирались наружу, вынося хрупкие предметы. Гедимин, на ходу заглядывая в жилые отсеки, видел уложенные на пол дверные занавеси и их крепления, фонари и вешалки для одежды. Комната, где спали «трилобиты», была в самом конце обитаемой части здания, — в трёх метрах от неё коридор уже упирался в запасной шлюз. Едва сармат убрал защитное поле, прикрывающее вход, наружу потянуло прохладой — в «трилобитовой» ячейке было заметно холоднее.

— Уже ни на что не реагируют, — прошептал Вепуат, глядя на потолок. «Трилобиты» висели там, прицепившись к каменным складкам. Их крылья были втянуты, щитки не шевелились, глаза потускнели. Вепуат отцепил животное от потолка, убрал руку — эшку-тэй остался висеть, где был, едва заметно покачиваясь на сквозняке. Его уже начало разворачивать на ветру, когда сармат поймал его на войлочную подстилку и, закутав, прикрепил к своей броне.

— Сильно их раздуло, — заметил Гедимин. — Хватит им жира на спячку?

— Кто его знает, — пробормотал Вепуат, прицепляя к скафандру третьего «трилобита». Гедимин их уже не различал — все четверо стали округлыми, а длину втянутых крыльев было не оценить и не сравнить.

— Надеюсь, никто без меня не займёт отсек, — Вепуат оглянулся на опустевший барак. — Думал, новых двадцати ячеек на всех хватит. Но если будут привозить по тридцать филков за раз…

— Посидят в столярном цехе, пока не построим новый барак, — отозвался Гедимин. — Ты — тоже сармат, и это — твой отсек. С чего они взялись тебя выгонять?

Вепуат пожал плечами.

— Да я редко тут спал — больше в шатре… Теперь-то перееду. Нужно следить за температурой. Дасьену только дай — позатыкает все продухи. А «трилобитам» спать на жаре вредно.

Гедимин покосился на термометр — в коридоре и впрямь стало прохладно, когда вскрыли «спальный отсек». Температура под потолком, там, где висели «трилобиты», держалась ниже десяти градусов. Гедимин покосился на дверной проём, ничем не прикрытый. Другой, напротив, прикрывала занавесь из сшитых вместе шкур — тяжёлая, не качающаяся на ветру, но совершенно не герметичная.

— Я обычно ставлю защитное поле, — сказал Вепуат, проследив за его взглядом. — Но всё равно всем холодно. Мне бы дверь… Можно её тут поставить?

Гедимин тронул косяк.

— Поставить можно. Только из чего её делать… Есть сырая древесина. Кое-как я её обожгу, но на выдержку времени не хватит. Сойдёт?

— Спрашиваешь! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Только чтобы закрывалась без щелей… Стой! А они внутри не задохнутся? Я-то в скафандре…

— Тебе надо автономную вентиляцию, — сказал Гедимин, прикрывая комнатные лючки. — Сейчас отцеплю приводы… ага, вот так. Теперь тут с пульта ничего не закроется. Вроде воздух движется?

— Движется, — согласился Вепуат, подставляя под сквозняк пучок пёстрого волокна. Шерстинки задрожали, вытягиваясь по ветру.

— Хорошо движется. А дверь тебе долго делать? Я могу помочь?

— Выходи уже, — буркнул Гедимин, сообразив, что нашёл себе новую работу — и из таких, что не сделаешь, сидя у реактора. — Если за ночь прожарится, завтра поставлю. Её быстро поведёт, но закрываться будет.

…Вдалеке за ангаром душевой булькало, чавкало и хлюпало, изредка хрустел гравий. Гедимину очень хотелось обернуться, но времени не было — оставалось только положить на землю сигма-сканер, направить в нужную сторону и надеяться, что он запишет весь процесс. Текк’ты отрывали от барака запасные шлюзы, приделывали к обрывку новый сегмент и всё вместе прилепляли обратно к бараку. Близко к ним подходить строго запретил Гварза, разогнавший и филков, и аборигенов и оцепивший «стройплощадку» защитным полем. В этот раз спорить не стал даже Гедимин, хотя процесс «перестыковки» занимал все его мысли, — у него хватало своей работы.

Сверхпрочная равнинная древесина всё-таки поддавалась потоку плазмы — труднее было не вырезать лишнего из скопления живых «валунов», проросших друг в друга. Когда «камень» наконец скатился к ногам сармата, он с облегчённым вздохом разрезал круглый ствол надвое и запустил когти в волокнистую сердцевину. Она была не такой рыхлой, как ему запомнилось, — внешние слои пропитались чем-то, похожим на плотный жир, а внутренние набухли от воды. Нащупав нужные точки, Гедимин выдернул все прослойки разом, перевернул опустевшую «кору» и простучал её с разных сторон. «Плохо. Всё в воде. Зимние запасы у него, что ли…»

В дело пошли защитные поля, горсть кейека и даже термоотражатели — Гедимин, плюнув на возможные нарушения плотности древесины и целостности волокон, ускорил процесс, как мог. Через полчаса, оставив разрезанный ствол просыхать и прогреваться перед серьёзной прожаркой, сармат вышел из душевой и двинулся к обрыву. Слева от него, по ту сторону защитного купола, скрипел и скрежетал гравий — Текк’ты возились со стыковкой, похоже, с одного раза не получилось. Гедимин оглянулся на барак через плечо, но, пересилив себя, ускорил шаг. «Здесь я не помогу. Не умею, не понимаю… да и, в общем-то, не верю. Как эта лепка из камня соотносится с законами физики?..»

… — Какой язык понимают Икси? — переспросил бригадир литейщиков. — Икси… ты о стражах Ук-кута?

Судя по тишине, наступившей за этим вопросом, и взглядам, сошедшимся на Гедимине, интересно стало всем. Сармат досадливо сощурился. Кажется, не стоило обсуждать с Ут’таркехом попытки межвидового общения, — но рабочие вопросы уже обсудили, а литейщик хоть что-то знал об этой бредовой планете…

— Ну, Икси. Те, что лазят в тенях и связаны с мертвецами, — проворчал Гедимин, пытаясь вспомнить, где он слышал слово «Ук-кут» и слышал ли его вообще. — Они ведь разумные. Они умеют читать по-вашему? Или у них своя письменность? Как с ними общаются?

— Странные дела у Равных Куэннам, — пробормотал Ут’таркех, прижимая уши и нервно шевеля вибриссами. — Уж не знаю, зачем тебе понадобилось общаться с Ук-кутом, но я о таком не слышал.

— Они понимают, когда о них говорят непочтительно, а они рядом, — вмешался кто-то из рабочих. — И всё равно, кто говорит. Они понимают любую речь. А вот начерченные знаки… Тут я не знаю.

— Непочтительные надписи — дурь, — Ут’таркех недовольно оскалился. — Непочтительные надписи для стражей ворот — дурь вдвойне. Ты, Равный Куэннам, ведь не делал ничего такого? И другие не делали?

Гедимин едва заметно поморщился. «Нет, хорошо, что здесь не пишут дрянь на стенах, а рисуют красивый орнамент. Но про Икси они, похоже, не знают ничего. А догадки строить и я умею.»

— Мы никого не обижали, — заверил он. — Даже собрали красивые вещи из стекла, чтобы показать им.

«Про Гварзу и его плазмомёт рассказывать не буду,» — подумал он. «Привезут запчасти — починю. Про опыты Вепуата… пожалуй, тоже лучше помолчать. По крайней мере, до их результата.»

Ни целого листка с письменами, ни его обрывков сарматы так и не нашли ни на холме, ни в «ободранной» низине, ни на соседнем плато. Возможно, его сдуло ветром — но Гедимин почему-то надеялся, что он попал по адресу, и что у Вепуата что-нибудь да получится.

…В Сфене Огня было тихо, только кристаллы инея потрескивали под ногами, и шуршал рыхлый пепел. «И у нас сейчас тишина,» — думал Гедимин, пересекая разлом — и вздрогнул, услышав сердитый голос Айзека. Сармат говорил громко, отвечали ему чуть тише, но тоже очень недовольно. Голоса, как и яркий жёлтый свет, исходили из «шлюзовой камеры» горячего цеха, открытой, несмотря на похолодание, настежь.

— Вред⁈ Да оно управляет регенерацией! — услышал Гедимин голос Вепуата, огибая ангар. — Заживляет раны! Какой вред⁈

— А я вот не хочу выяснять, какой, — угрюмо ответил Айзек; шуметь ему уже надоело, а настроение только ухудшилось. — Я отвечаю за это животное. Я таких опытов не разрешал и разрешать не собираюсь. Убери своего паразита, пока это не сделали мы.

— Кровяной камень — не паразит! — Вепуат сердито фыркнул. — Это полезнейший симбионт. Три новых клетки за двое суток! Понимаешь, к чему это? Колония начала почкование! Через месяц там будет…

— Через месяц там ничего не будет, — отозвался Айзек. — Там уже завтра ничего не будет. Что ты суёшь в своих зверей — твоё дело. А Пожиратели — подотчётные. Если что-то начало на них паразитировать, оно потенциально опасно для Земли. Твоя колония полетит в утилизатор.

— Айзек, ты в себе⁈ — взвыл Вепуат, загораживая дверь. — Гедимин! Скажи ему…

— Эти штуки не… — начал было Гедимин, но осёкся. Айзек со стоном приложил ладонь к лицевому щитку.

— Ещё один биолог на мою голову!

Оттолкнув Вепуата, он быстро пошёл к лаборатории. Разведчик с несвязным воплем кинулся следом. Гедимин растерянно покачал головой, оглянулся на цех — в шлюз уже выглядывали «ученики», привлечённые шумом, работа встала.

— Всё нормально, — буркнул сармат, закрывая за собой дверь. — Не промёрзли? Заменю Вепуата, пока не вернётся. Что делаете? Кому помочь?

Сэта, на которых он смотрел особенно внимательно, быстро переглянулись и отступили из коридора к печи. Один из них показал сармату стеклодувную трубку с закреплённым на ней многогранником. Восьми граней существам показалось мало — они пытались с помощью щипцов и плоских лопаток изобразить ещё и четырёхгранный поясок.

— Командир не в духе, — вполголоса заметил Ардан, присматривающий за Скогнами. — Но, как я понял, не из-за нас.

— Дела Вепуата, — буркнул Гедимин, стараясь не щуриться и не пугать никого своей рожей. — К нам претензий нет… Красивые цацки с завитками. Они придумали, или ты им показал?

— Я? — Ардан ухмыльнулся. — У меня плохо с художествами. Только подсказываю по мелочи, где греть и куда легче гнуть…

Громыхнула внешняя дверь, и филк замолчал и отвернулся к печи. Вторую створку Вепуат отодвинул уже осторожнее, и Гедимин передумал на него фыркать — сейчас разведчику было не до дверей.

— Спасибо, что заменил, — пробормотал Вепуат, глядя мимо него, и боком шмыгнул к печи.

— Так ты не предупредил Айзека об опытах? — спросил Гедимин, вспомнив давний разговор. Вепуат сердито фыркнул.

— Думаешь, было бы лучше? Три клетки, мать моя пробирка… три живые клетки…

Он на секунду прижал ладонь к одному из скрытых карманов. Гедимин облегчённо вздохнул. «Хоть камень выжил. А то с Айзека сталось бы утилизировать. Если он из-за этого реактор без присмотра бросил…»

— Сердце Пламени, — вполголоса проговорил он, придвинувшись к Вепуату. — Того Бронна зовут Шенси. Теперь ты знаешь, что технология работает. Поговори с ним.

Вепуат вскинул на него взгляд, но тут же опустил.

— Ага, Шенси. Помню. Предлагать Бронну новшества… Ну, мы ничего не теряем…

— Можно одолжить у них Пожирателя, — предложил Гедимин и сам недовольно сощурился — мозг, поглощая бредовую информацию, порождал всякую чушь. — Для нужд Пламени. Будет наш, неподотчётный… Ему ведь правда не будет вреда от камня?

Вепуат устало наморщил лоб.

— Откуда мне знать, ремонтник? Может, те деревья в Аса’ане из-за камня измельчали и искривились. Может, только из-за него они и живы. Эксперименты и контроль — иначе ничего не выяснишь…

Его окликнул Сэта, и он развернулся к «ученикам». Гедимин ещё пару секунд стоял на пороге, потом тихо прошёл мимо и направился к штабелю новых деталей. «Поработаю с ними, пока время есть. А потом пойду закапывать дерево. Надеюсь, его порвёт не на молекулы, и трещины пройдут, где надо.»

Часть 26 30–34 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

30 день Пустоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Ну? Готово?

Гедимин, не обращая внимания на Кенена Гварзу, нависшего над его столом,задумчиво проверял, как прикрепилось к плазмомёту новое сопло. Досчитав до ста, он мягко опустил оружие и снова вскрыл его корпус. Аккумуляторы — и новые, привезённые ночью из Ураниум-Сити, и старые, вынутые для зарядки — лежали рядом на поддоне. «Надёжная всё-таки штука,» — думал Гедимин, неторопливо перебирая клеммы. «И не взорвалась, и начинка почти не пострадала. И даже аккумулятор не вытек.»

— Вот, — буркнул он, укладывая плазмомёт на край стола и смахивая защитные поля. Обогнув Гварзу, схватившего оружие и тут же начавшего сердито фыркать, он покосился на литейную станцию, пересчитал красные светодиоды — шихта расплавилась ещё ночью, но опоки были наполнены остывающими отливками, и до безопасного извлечения оставалось полтора часа. «Нечего и думать,» — сармат подавил тяжёлый вздох. «Уже через полчаса набегут филки. Вон, уже и следующая загрузка готова…»

…Гравий хрустел под ногами и в свете фонаря сверкал, как россыпь битого стекла, — мелкие кристаллы льда торчали из каждой щели. Ещё пара шагов, и луч упёрся в тусклое пятно. Над центром пятна поднимался пар. Гедимин взглянул на сигма-сканер, проверил температуру и довольно хмыкнул. «Прожарилось. Теперь его в поле — и сразу под крышу. Охлаждать надо постепенно…»

…Прокалённая до черноты древесина остывала медленно — даже сейчас, через три часа после извлечения из ямы, Гедимин чувствовал её тепло. Круглый ствол, даже расколотый на сегменты, сохранял остатки прежней формы — собранная из его частей дверная створка плавно выгибалась наружу. Сармат, собирая из щепок и обрубков трубчатой кости крепления, досадливо щурился — эту дверь не то что идеальной, её и нормальной-то можно было назвать с большой натяжкой. «Проём закроет, сквозняка не будет,» — думал он, «подтачивая» на схеме стену вдоль створки. «И деформация её сильно не испортит. А потом всё равно утилизируют, и весь барак вместе с ней.»

…В барак Гедимин зашёл через запасной шлюз — блокираторы ставились для законопослушных филков, себе сармат оставил пару лазеек. В «хвосте» ангара, только вчера пристроенном, четыре отсека уже заселили — на входе болтались наскоро сшитые полотнища из кусков подстилок. Гедимин думал, проходя мимо, что лучше бы оставили пустые проёмы — и то барак меньше походил бы на стойбище дикарей. Жителей в отсеках не было — сармат не зря выжидал, пока на окраине поднимется защитный купол, а под ним загромыхает. Гварза согнал филков на стрельбы, коридоры барака были свободны.

Вдоль проёма Гедимин растянул защитное поле, чтобы не разлеталась пыль, и скрежет подтачиваемого камня не разносился по округе. Но, видимо, где-то осталась брешь — не прошло и пары минут, как за плечом сармата, вытачивающего нижние пазы и почти растянувшегося на полу, возник комендант.

— Это ещё что?

— Дверь, — отозвался Гедимин, выбивая из паза каменную пыль. «Готово. Теперь — с другой стороны…»

— Какая, к местным богам, дверь⁈

— Вепуат просил, — сармат выпрямился и примерился к другому краю проёма. «Вот тут ещё подточить…»

— Где завеса? — Дасьен ткнул пальцем в пустые отверстия над дверным проёмом. Крепления для занавеси из них были вынуты и сложены вместе с ней в отсеке, в стороне от спящих «трилобитов». Теперь ненужные отверстия резали Гедимину глаз, и он уже прикидывал, чем их замазать, чтобы слились с фоном.

— Там, — сармат кивнул на отсек. — Забирай, пристроишь куда-нибудь.

Он скатал защитные поля в компактный шарик, убедился, что горсть каменной пыли осталась внутри, и с довольным хмыканьем поднялся на ноги. Дасьен уже стоял на пороге отсека и сердито щурился на потолок.

— А вот это — оно так и останется?

— Закрою полем, — пообещал Гедимин, прикидывая про себя, когда деревяшки, оставленные на сквозняке, перестанут пахнуть гарью. — Новую створку поставлю ближе к ночи, пусть проветрится.

— Угум, — отозвался филк; занавесь и её крепления он подобрал и теперь небрежно комкал, всё так же неприязненно глядя на потолок. — Вот эта ксенофауна — она тут надолго поселилась?

Гедимин пожал плечами. Он уже думал о другом — о том, что столярные работы надо бы продолжить в мастерской, только с более подходящим материалом — собрать, например, одну-две решётки арматуры, а когда приползут Текк’ты, поручить им залить арматуру тектоном. «Надо будет поставить подъёмник. В пасти такие штуки лучше не таскать. Спущу сам аккуратно, а они на месте зальют. Надеюсь, сложностей не будет…»

— Это фауна Вепуата, у него и спрашивай, — пробормотал он, выпуская сопла «арктуса». Комендант, увидев формирующееся защитное поле, шарахнулся от проёма и что-то буркнул, но Гедимин уже не прислушивался. «Пойду за арматурой. Текк’ты вот-вот приползут. Странно, что их до сих пор нет. Обычно из бункера выйти не успеешь, а они уже гудят…»

…Бронны возились с деревяшками больше месяца — и теперь, после попыток собрать ровное из кривого, Гедимин особенно остро видел, на что ушло столько времени. Прутья арматуры были ровными и одинаковыми, отверстия — в точности такими, чтобы штырь входил плотно и держался крепко. Несколько секунд сармат боялся, что его удар расщепит древесину, но «чутьё ремонтника» говорило, что детали под рукой вполне надёжны. Решётки собирались быстро; Гедимин, разогнавшись, хотел добавить к двум готовым ещё одну, но, посмотрев на часы, передумал. «Вепуат ждёт. Не предупредил, что пойду работать. Ладно, на сегодня хватит и этого. Текк’ты… А где, собственно, Текк’ты?»

— Текк’ты? Не, не слышал, — Вепуат удивлённо хмыкнул и пожал плечами. — Ничего не знаю. Остальные ведут себя как обычно — что Скогны, что Сэта.

Гедимин покосился на Сэта — существа выпутывались из утеплённых накидок. «Асбестовый войлок?» — он незаметно тронул пальцем нижний слой «термокомбинезона». «Хм, не такой уж и жёсткий. Органика в примеси, и волокно выбирали помягче, без игл…»

— Если приползут, мы тут услышим, — успокоил Гедимина Вепуат. — Особенно камнедробилку.

…Сам Гедимин мягкий подземный толчок не заметил — только круглая стеклянная чашка, оставленная на поддоне, качнулась и зазвенела. Вепуат предостерегающе вскинул руку, но после второго «звяка» всё стихло. Гедимин, растерянно хмыкнув, «посветил» под ноги сигма-сканером. Луч, прошедший сквозь горные породы, показал огромный змеевидный силуэт на дне главного корпуса — и ещё несколько похожих, застывших в толще скалы. «Прибыли. Пора собирать подъёмник.»

— Пойду, — сказал он, оглядываясь на «учеников»-Скогнов. Те одобрительно запищали, но даже не обернулись. Сегодня им за всё занятие ни разу не понадобилась его помощь — они сами показывали простые приёмы явному новичку. «Интересно, скольких мы выучили?» — задумался Гедимин на долю секунды. «Десятерых, двадцатерых? Я их плохо различаю.»

— И я с тобой, — остановил его Вепуат, закрывая жерло печи заслонкой. Сэта, закончив работу, разглядывали странное сооружение из стеклянных щупалец, согнутых под разными углами. Какой прок от этой вещи, Гедимин понять даже не пытался.

— Помоги с подъёмником, — попросил он Вепуата. — Я сейчас принесу…

— Стой, — тот придержал его за плечо, к чему-то прислушиваясь. — Давай сначала с ними поговорим. Что-то сегодня не так.

Огибая ангар, Гедимин услышал гул, давящий, минуя уши, прямо на череп. Отдельные слова разобрать не удалось. Ещё пара шагов — и он остановился, едва не налетев на гравийный бугор, выпирающий из земли. Над лопнувшим бугром показалась длинная макушка Текк’та, а чуть позднее — глаза и очертания верхней челюсти.

— Куэнн-равный? Холодно. Уходим.

Гедимин ошалело мигнул.

— Уходите? Куда? Зачем?

— Холодно, — повторило существо и зарылось в гравий по самые глаза. — Нет-можно делать. Все нет-могут. Где-низ — холодно. Где-верх — совсем-совсем. Уходим.

— Слишком холодно для работы? — Вепуат выглядел не менее растерянным, чем сам Гедимин. — Даже в пещерах?

Ответить было некому — Текк’т, решив, что сказанного достаточно, втянулся в гравий. Его «тень» скользнула вдоль обрыва и ушла в толщу скалы под «ободранной» долиной. Других Текк’тов там уже не было.

… — Минус восемь, — пробормотал Гедимин, глядя на экран сканера. — Вчера держалось минус пять-минус шесть. Воздух просачивается… сама скала на тройку градусов теплее.

— Вчера и наверху было теплее, — заметил Вепуат, сверяясь с термометром. — Видимо, при минус пятнадцати им уже нехорошо.

— Вчера сверху было минус десять, и дробильщики не жаловались, — Гедимин покосился на горки полуизмельчённого гравия под обрывом. Вепуат пожал плечами.

— Видимо, для тонкой работы нужна более приятная температура. А от тяжёлой и тупой сам согреваешься. Такая вибрация…

Гедимин угрюмо сощурился. «Ещё один день насмарку. И… что мне вообще с ними делать? Если это — лишь начало похолодания…»

— Надо бы пещеры подогреть, — нарушил затянувшееся молчание Вепуат. — Как ты подогрел ангары. Зеркальные чашки ведь дают много тепла? За тысячу градусов?

— А долину я чем подогрею? — Гедимин досадливо сощурился. — Нет, в принципе мож… А, уран и торий! Вниз их всех перегнать. Пусть там работают. Гравий можно ссыпать в шахту самотёком. Побьётся — тем лучше, меньше работы.

Он развернул на экране объёмную карту трёх пещер. «Воздушные потоки… Ага, вот здесь, внизу, поставить… Чем оградить, чтобы не задевали? Предупредить, тепло они чувствуют… И здесь ещё, а вот по этому каналу… Ещё добавить? Через десять часов внутри будет… ага, десять выше нуля, даже чуть больше. Ещё через десять часов… ну, часть чашек всегда можно убрать. Надо будет контролировать температуру…»

Последняя точка вспыхнула на карте. Гедимин тронул ось времени на графике, выждал, пока сменится десяток мелькающих чисел, и кивнул собственным мыслям. «Да, этого хватит. Если по ним никто не проползёт, завтра в пещерах будет тепло.»

— Нужен кейек, — сказал он, поворачиваясь к Вепуату. Тот растерянно мигнул.

— Несколько осколков… и почти все мои отражатели, — Гедимин снова погрузился в расчёты. «Не ошибся? Нет, если всё пойдёт по плану. Очень осторожно подобрать кейек, — расплавление чашек нам ни к чему. И расставить их внутри… сейчас? Нет, не успеваю. Во вторую пересменку…»

— Кейек. Ага, — Вепуат неуверенно кивнул. На Гедимина он смотрел с тревогой.

— Сейчас заберёшь?

— Ближе к ночи, — пробормотал Гедимин, задумавшийся о скорости движения воздуха. — После ваших занятий. Печи станут чуть холоднее, но… думаю, это несущественно.

— А. Угу, — отозвался Вепуат — судя по всему, он мало что понял. — После? Ну-у, если срочно, можно и сейчас, я им скажу…

— Зачем сейчас? — Гедимин, оторванный от расчётов, недовольно сощурился. — Сейчас я на смену иду. Всё равно Текк’ты сегодня не вернутся.

Вепуат виновато вздохнул.

— Да, это верно. У них все дни — целые. На куски не делятся. Если сегодня не работают — то это уже до утра. Но всё-таки надо будет предупредить…

Гедимин уже не слышал его — он думал о пределах похолодания. «Месяц Льда… Такие названия просто так не дают. В дни Льда тут бывает ну очень холодно. Если снаружи минус пятьдесят, то… А Текк’ты не впадут в спячку от такого охлаждения? Залягут где-нибудь под вулканом, и весь месяц насмарку… Так, ладно. До месяца Льда десять дней. За это время они хоть что-то да сделают. Первичный нагрев — и следить, чтобы не остыло. И не перегрелось — мало ли…»

… — Как холодно бывает в дни Льда? — переспросил Ут’таркех, озадаченно глядя на Гедимина. Стоило сармату, одобрив отливки, открыть рот на постороннюю тему, как все литейщики, замолчав и навострив уши, собрались вокруг. Гедимин едва заметно сощурился. «Они — местные. Кому и знать, как не им?»

— Мы не выходим в холодные дни, — сказал Ут’таркех и выразительно поёжился. — Ни в дни Мрака, ни в дни Пустоты. Очень холодно. На таком холоде погаснет любой огонь.

«Погаснет огонь? Прекращение реакции горения… минус сто восемьдесят или около того,» — Гедимин встряхнул головой, обрывая рассуждения. «Да хватит уже понимать аборигенов буквально!»

— Ясно. А Текк’ты как переносят холод? Что делают в эти дни? — спросил он и увидел, как Сэта растерянно переглядываются.

— Это знают Текк’ты, — нашёлся с ответом Ут’таркех. — Ты умеешь говорить с ними. Спроси.

— Спросил бы, но уже уползли, — Гедимин досадливо сощурился. — Значит, вы не знаете?

…Скогны забрали у Сэта формы-многогранники — незаметно для сарматов выменяли на горелку. Теперь Гедимин озадаченно смотрел, как карлики делают стеклянные биконусы — конус снизу, пирамида сверху. Ручки к ним приделывали традиционные — настолько вычурные, что сармат не находил, за что там взяться. Скогны выглядели довольными — но и Сэта, вооружённые двумя горелками, тоже не жаловались… и, кажется, успели сделать третью — по крайней мере, ракушку-сопло и зеркальную чашечку. «Новое оборудование пошло в серию,» — криво ухмыльнулся Гедимин, убедившись, что ему не померещилось. «Здесь Сэта Скогнов обогнали. Или я чего-то о Скогнах не знаю.»

— Всё, — громко сказал Вепуат, убирая последнее защитное поле и выходя в коридор. Скогны с довольным визгом собирались в «шлюзовой камере»; стекло пока остывало на поддоне, но сармат не сомневался, что сейчас его вытащат на холод. Сэта рассматривали горелки, пытаясь заглянуть внутрь — изучали, как соединяются детали.

— Гедимин, можешь забирать, сколько надо, — сказал Вепуат. Гедимин только неопределённо хмыкнул. Он уже открыл заслонку и теперь копался в россыпи кейека, подбирая камешки по размеру. «Тысяча на выходе… Семьдесят пять-восемьдесят, где-то так. Вот таких можно два…»

Он было сгрёб выбранные камешки в горсть, но спохватился и ссыпал половину обратно в жерло. «Из другой печи возьму. Проверить нагрев… Так, сильно холоднее не стало. Сделаю по камню с гравировкой на каждую печь, и сойдёт.»

— Мастер Хетпу, — услышал он за спиной шелестящий голос Сэта. Скогны уже убежали показывать сородичам биконусы; огненные существа задержались и теперь с недоумением смотрели на Гедимина и печь перед ним.

— Что делает жрец Пламени? Забирает камни?

— Ему надо, — отозвался Вепуат. — Для дома Пламени.

— Всё уважение дому Пламени, — пробормотал жрец, заглядывая в печь из-под руки Гедимина. — Но что делать нам, когда печи остынут?

— Гедимин, — Вепуат тронул задумавшегося сармата за плечо. — Ты уже всё выбрал? Тебе хватит?

— Может быть, — пробормотал тот, погружённый в собственные мысли; все обломки кейека, даже близкие по размеру, были разными и по-разному себя вели, из-за этого мозг путался в расчётах, и сармат ощущал себя неуверенно, будто шёл по зыбкому грунту. — А может, и нет. Сейчас проверим…

Он покосился на дверь склада. Она была закрыта плотно — последние дни Кут’тайри не высовывался в цех, особенно — в присутствии аса’анцев. Гедимин его не трогал — работы для стеклодува всё равно не было. «Давно я к нему не ходил. Проверю машины, выну отражатели — и вниз.»

— Вепуат, не уходи далеко, — спохватился он, вынырнув из размышлений. — Нужна будет помощь с подъёмником.

— Ага, угу, — отозвался Вепуат, и Гедимин мигнул — в его голосе слышалось что-то странное. — Слушай, а правда — печи не остынут? Тебе камни надолго нужны, может, нам пока отменить занятия?

Со всех сторон зашипело, и промигавшийся Гедимин обнаружил, что стоит в кольце Сэта, и все они покрылись красными светящимися полосами. Вепуат тоже смотрел нерадостно и косился на печи, подсчитывая что-то в уме.

— Вы чего? — растерянно спросил Гедимин. «Теск, дебил! Они же твоих мыслей не читают! Наверное, решили, что ты все камни растащишь. Предупреждать надо, атомщик, мать твоя колба…»

— Занимайтесь, — буркнул он, боком выбираясь в коридор. — Камней хватит.

«Надо всё-таки обработать пару осколков,» — думал он, оглядываясь на Сэта — они с сомнением смотрели на печь, и главный жрец пробовал ладонью температуру в жерле.

— Приходите завтра, — подал голос Вепуат — после слов Гедимина он заметно приободрился. — Будем работать. Если что пойдёт не так, Хеттийиррн поправит печи.

Дальнейшего разговора сармат не слышал — он пробирался на склад, прикрывая спиной проём. Вроде бы аса’анцы теперь спокойнее относились к беглому жрецу, но последнее время он не попадался им на глаза — и, наверное, у него были на то причины. Через пару секунд за плечом вспыхнуло — Сэта прошли сквозь огненный портал. Теперь можно было не протискиваться в слишком узкий проём, и Гедимин открыл его нараспашку и поднял руку в приветственном жесте.

— Лежи. Я за чашками.

…Поршневые машины работали исправно. Даже микросканер не нашёл на поршнях следов износа. Кут’тайри заверил, что гудение и свист не смолкали ни на миг, защитное поле стояло на месте, отражатели, вынутые из цилиндров, фантомно обжигали ладонь сквозь бронированную перчатку. «Вот эти оставлю, а эти понадобятся… М-да. Когда теперь мне отольют новые цилиндры? Руду придётся везти на своём горбу. Хоть бы каменное строительство не запороть с местным климатом и традициями, чтоб их…»

…Красные «фонари» горели в темноте округлых пещер и просматривались сквозь туннели — один, второй, третий… Гедимин чувствовал едва заметное, но ускоряющееся с каждой минутой движение воздуха. «Часов через десять прогреется,» — он покосился на едва различимый в темноте потолок. «Завтра Текк’ты смогут работать. Если чашки не посшибают с разгону…»

Наверху, у подъёмника, в жёлтом световом круге ждал Вепуат. На скамью он не садился — держался поодаль, присматривая за рычагами и блокираторами. Гедимин спрыгнул на твёрдую землю и, дождавшись, когда крюк замрёт в верхнем положении, обернул агрегат защитным полем.

— Хватит кейека? — спросил, уже в третий раз, Вепуат. Гедимин кивнул.

— Если что, утром добавлю.

— А что с камнедробильщиками? — не отставал Вепуат. — Внизу они, похоже, не поместятся.

— Поместятся, — Гедимин потянулся было к чертежу, но осёкся и только показал жестом — «всё учтено». — Кое-что снизу придётся поднять, и всё — разложить по-другому. Текк’ты кидают заготовки, где им надоело. Навести там порядок — и место появится.

— Муторно же им будет таскать песок наверх, — покачал головой Вепуат. — Вот его там точно оставлять не надо. Места займёт кучу.

— Привлечём филков с лопатами, — Гедимин криво ухмыльнулся. — Пусть насыпают в мешки. Мешки до склада дотащить проще.

Вепуат ухмыльнулся в ответ.

— Завтра вечером обрадую филков. Вот Дасьен-то окрысится…

31 день Воздуха, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Посмотри-ка, — Вепуат поворошил жёсткие перья на плече. Гедимин пригляделся и удивлённо мигнул — под крупными пластинами, отслаиваясь от них, пробивались мелкие отростки. Сармат поддел пальцем длинное перо — оно уже не было треугольным, на конце, за узкой перемычкой, появился округлый «наконечник». Новые пластины прорастали такими с самого начала, и треугольная часть у них была более короткой.

— Похоже на птичье перо, — сказал Вепуат, поднимая перья на рукаве и разглядывая наконечники на просвет. — Стержень и волокна. И… оно легче, чем чешуя в основании. Заметно легче. Видишь?

Гедимин неопределённо хмыкнул и перевёл взгляд на экран сигма-сканера.

Сарматы стояли на обрыве над «ободранной долиной». Гедимин смотрел на сканер и довольно ухмылялся. В закрытых подземных полостях воздух за ночь прогрелся до плюс восьми, и температура медленно повышалась.

— Тепло, — заметил Вепуат, сверяясь со своим анализатором. — Текк’там будет удобно… Мощные у тебя отражатели. Я думал, кейека со всех печей не хватит на такой объём.

Гедимин смущённо хмыкнул.

— С этими странными штуками никогда не знаешь, на что их хватит. На Земле ничего из этого вообще не заработало бы. А было бы удобно… — он оборвал бесполезные рассуждения и выключил сканер. — Пойдём ставить твою дверь. Должна была проветриться.

…В барак заходили через запасной «шлюз». Кто-то закрыл обе створки на внутренние блокираторы, но Гедимин спокойно отодвинул их и передал Вепуату громоздкую створку. Она, несмотря на все его старания, так и осталась немного выпуклой.

— Готово! Убирай поле!

Гедимин убрал руку от двери и подался назад, пристально глядя на стыки дерева и камня. Пальцы не чувствовали движения воздуха — отсек Вепуата закрывался настолько герметично, насколько это было возможно.

— А тут свежо, — заметил Вепуат, чуть отодвинув створку. — Прохладно, и тяга есть. В коридор не дует? Ну вот и ладно, а то филки утомили. На кой спать голышом, если тебе холодно⁈

Сбоку от Гедимина сердито фыркнули.

— Тебя не спросили, как нам спать, — пробормотал недовольный филк, наблюдающий за сарматами. — Старшим что бы ни брякнуть, лишь бы против нас!

— Что там со Старшими? — донёсся из отсека, прикрытого «дикарской» занавеской, голос со знакомым акцентом, и Гедимин невольно вздрогнул. «Нормальный сармат? Здесь⁈»

— Ничего со Старшими, — филк подался назад, не сводя глаз с шевелящейся занавеси. — Холодный отсек запечатали. Осталось на ключ закрыть и ключ выбросить.

Из жилой ячейки выглянул рослый синекожий сармат. Он был поменьше Гедимина, но рядом с филками казался гигантом, даже без скафандра, в одной нижней одежде. Он взглянул на Старших и растерянно мигнул.

— Это где летучие жуки?

— Это где я, — отозвался Вепуат, вырезая на дверной створке свои инициалы. — Ну что, Дасьен, доволен? Сквозняков больше не будет, и наружу никто не вылезет.

— Ты из Ураниума? — тихо спросил Гедимин у незнакомого сармата. Тот качнул головой.

— «Динси», Центральная Африка. Ты проектировал этот барак? А чего стены такие странные?

— Польётся с неба металл — увидишь, — ответил Гедимин. Вепуат уже тянул его за локоть к открытому «шлюзу». Филки — почему-то сегодня их было очень много — повылезали в коридор и столпились у закрытой двери; Гедимин только надеялся, что шум и гам не разбудят «трилобитов», и зверьки, ошалев, не разобьются о стены.

…Длинная полоса ряби мелькнула в углу экрана. Гедимин вздрогнул от неожиданности — Вепуат вцепился в его запястье и заслонил прибор. Когда сармат его отодвинул, полоса расплылась уже на весь экран. Настроить увеличение Гедимин не успел — над соседним холмом вздулся бугор гравия, из него поднялся на полметра изгиб бронированной змеи и тут же сгинул.

— Приполз на разведку, — нервно усмехнулся Вепуат, приникший к сканеру. — Подожди, он спускается… Ага, он внизу!

Гедимин молча смотрел на экран. Гигантский змей на секунду замер в толще скалы в полуметре от подземной полости, потом плавно повернул голову и высунулся в пещеру. «Обнюхав» воздух, он выполз целиком, протёк по проходу между раскиданными трубами, перекрытиями и цистернами и снова нырнул в стену, не зацепив ни один из нагревателей. Сарматы быстро переглянулись. Не прошло и пяти секунд, как гравий в паре метров от них затрещал и поднялся горбом. Вылезать на холод Текк’т не стал — только высунул макушку и верхнюю пару глаз.

— Где-низ — тепло, — сказал он, сфокусировав взгляд на Гедимине. — Там-быть можно. Где-верх — холодно совсем. Будем. Сегодня.

— Стой! — крикнул Гедимин, увидев, как взгляд расфокусируется. — Скажи своим. Все будут работать внизу. Дробильщики гравия тоже. Им там освободят место.

— Те, где-низ, надо-сегодня! — быстро проговорил Вепуат, и Гедимин шумно сглотнул — звук, даже не воспринимаемый мозгом, неприятно давил на уши. — Всех зови-сразу!

— Позову, — прогудело уже из толщи гравия. Длинный силуэт промчался вдоль обрыва и ушел на глубину.

— Пришли! — выдохнул Вепуат и широко ухмыльнулся. Гедимин едва заметно сощурился.

— Ещё нет. Им сюда надо добраться. Зови Скогнов. Пока начнётся работа, успеем сделать пару чашек. Или здоровенную стеклянную ракушку.

…Печи, «подогретые» дополнительным осколком с гравировкой, выдавали привычную температуру — никто из стеклодувов, ни Скогны, ни Сэта, не заметили, что камешков стало меньше. Гедимин думал о пределах экономии сырья и о ремонтных цехах будущей энергостанции. «Литейную станцию мы им не поставим. Но небольшой горн сделать можно. Даже и для рэссены. Температура не запредельная…»

— А! — Вепуат выглянул из-за прозрачной «стены», посмотрел на пару чашек-конусов в полуприкрытой «остывалке» и одобрительно хмыкнул. — Новички из Синви и Сэви? Быстро учатся. Хорошие успехи за два дня.

Двое Скогнов, смутившись, отступили к стене. Третий, с висячими жёлтыми усами и заметной серо-жёлтой «сединой» в гриве, ухмыльнулся, прикрывая острые зубы.

— Здесь многие научились делать Куэннские кристаллы. Пламя щедро одаривает нас, мастеров Сэви. Хотя наш город ещё не получил благословения…

Гедимин недовольно сощурился. Вепуат, покосившись на него, легонько толкнул его в плечо.

— А! В Сэви думают — благословение будет за них работать! — с ухмылкой сказал другой Скогн, такой же усатый и поседевший. — Мы, из Синви, не клянчим благословения. Мы приводим учеников в дом стекла. В Синви уже пятнадцать мастеров!

— А! — в тон ему ответил житель Сэви. — Пятнадцать в Синви, пятнадцать у нас, а печь-то одна! Что толку в учениках, если мы делим одну печь? На тридцатерых она не поделится!

Вепуат хмыкнул.

— Зачем вам её делить? Можете построить свои, у себя в городах, — сказал он, и Гедимин услышал, как все звуки мгновенно стихли. Даже Сэта за «стеной» защитного поля прекратили спор о длине сопла для горелки и числе витков на нём и сошлись к проёму, навострив уши.

— Ничего сложного в самой печи нет, — Вепуат тронул стенку горна. — Вы уже можете построить такие же. Штыри и трубки необязательно делать из рэссены, прочий инструмент тоже несложен. Что можно делать со стеклом, мы вам показали. Можете основать у себя стекольный цех. Хоть один, хоть все тридцать.

Скогны быстро переглянулись. Те, кто маячил у стены, пока говорили «старейшины», снова двинулись вперёд и замахали руками, то растопыривая пальцы, то касаясь друг друга когтями. Толпа у печи распалась на две плотные группы, замерла и снова рассыпалась.

— Ты говоришь, мастер Вепу-а, мы должны покинуть дом стекла? — заговорил усатый Скогн. Судя по опущенным ушам и растопыренным вибриссам, новость его не обрадовала.

— Не должны, но можете, — Вепуат выразительно пожал плечами. — Ничему совсем уж новому вы тут не научитесь. Да и хватит уже новшеств, как по мне.

От последней реплики Гедимин ошалело мигнул, зато Скогны навострили уши и одобрительно запищали. Тяжёлый взгляд «старейшины» заставил их притихнуть, только второй седой Скогн, шумно фыркнув, двинулся вперёд.

— Ты похвалил наших мастеров, жрец Пламени, — он сложил руки в почтительном жесте. — Ты считаешь, что они достойны своего дома стекла. Да, хорошо было бы основать его под знаком молодого Пламени… Но ты забыл одну мелочь, мастер Вепу-а.

— Немудрено забыть, когда все камни и травы Равнины под твоей рукой, — пробормотал первый «старейшина». — Когда ты могущественен, как сами Куэнны. А вот когда ты Скогн из Синви…

— Или из Сэви, — неприязненно покосился на него второй. — Ни в Синви, ни в Сэви нет огненной скорлупы. Какой прок от печи, если нечего в ней расплавить⁈

«Логично,» — Гедимин беззвучно ухмыльнулся. «И всё-таки — странная у них речь. Говорят так, будто… будто совсем никуда не спешат.»

— Мастер Хетпу, — главный жрец Сэта тронул Вепуата за плечо и тут же отдёрнул когтистую руку. — То, что ты сказал, касается только карликов? Можем ли мы в Шакхе построить свои печи?

— Ясное дело, — отозвался Вепуат. — Да вы, небось, уже и построили. Только оружие не делайте — Пламя этого не любит. И ещё…

Он повернулся к Сэта.

— Что насчёт торговли скорлупой? Вон, Скогны не откажутся купить — сменять на ульсену или там на грибы…

Гедимин пожалел, что встал спиной к двери — теперь правое ухо звенело от писка, а левое — от яростного шипения. Он вскинул полусогнутую руку с «арктусом». «Да чтоб их всех с их грызнёй!»

— Карлики? Купить? — Сэта недобро оскалился. — Когда они покупали, а не воровали⁈

— Доверяться огненным тварям? — грива Скогна поднялась дыбом. — Чтобы они убили нас и ограбили⁈

Вепуат громыхнул кулаком о кулак. Снова стало тихо. Гедимин показал ему генератор защитного поля, разведчик досадливо дёрнул плечом — «не надо!».

— Вам нужна стеклянная шихта? — спросил Вепуат, переведя взгляд на Скогнов. — Не знаю, как быстро ходят ваши повозки. Через день или два мы с Гедимином будем вас ждать. Вы, Сэта…

Он повернулся к огненным существам.

— У вас много стеклянной шихты. Вам нужен водяной металл для зеркал? Без него не сделаешь ни огненную чашу, ни флейту огня. И я знаю, что вы едите куджаглу. Эти товары нужны вам?

— И куджагла, и водяной металл — нужные вещи, — отозвался главный жрец. — И мы не пожалели бы скорлупы на обмен, а на нужды Пламени отдали бы её и даром. Но меняться с карликами… Кто поручится, что они привезут товары, а не оружие?

— Я, — ответил Вепуат, и перья с треском легли на его броню и снова поднялись. Гедимин хотел положить руку ему на плечо, но не нашёл места среди торчащих пластин и только встал рядом.

— Через день или два, — повторил Вепуат с нажимом. — Вы привезёте шихту, а вы — ульсену и грибы. Мы с Гедимином будем здесь, пока вы не договоритесь и не разойдётесь. Там, снаружи, стоят большие весы. Там всё и пройдёт. Можете отказаться — ваше дело.

Он шагнул в сторону, давая понять, что разговор закончен. Гедимин отодвинулся от двери, пропуская Скогнов. Они потянулись в «шлюзовую камеру», быстро переговариваясь на ходу и размахивая когтями. Красная вспышка сверкнула за плечом и тут же погасла. Когда сармат обернулся, никого из Сэта в помещении не было.

— Что мог, то сделал, — буркнул Вепуат, поймав взгляд Гедимина. — Подождём. Без нас тут, конечно, никак… Но мы и будем тут, верно?

Гедимин кивнул.

…Над краем шахты показался верхний конец каменной трубы. На экране сканера была видна живая спираль — Текк’т, намотавшийся витками на колодец и высунувший голову в просвет. Трубу он подпирал макушкой, осторожно подталкивая к выходу. Текк’т, нависший над шахтой, широко разинул пасть, закусывая полый камень, и дёрнул на себя. Пальцы Гедимина судорожно сжались. «Не вмешиваться. Не влезать. Они знают, что делают!»

Когда он заставил себя снова взглянуть на трубу, её уже выпустили из пасти рядом с полудюжиной таких же, и Текк’т-грузчик навис над шахтой, дожидаясь, пока двое помощников вытолкнут из-под земли очередной груз. В этот раз он поднимался ещё медленнее — по метру, с витка на виток, — на поверхность вытаскивали одно из перекрытий жилого блока. Плиты и сборные модули лежали вдоль обрыва, в гигантском «ангаре» из защитного поля. Посреди «ангара» стояла зеркальная чашка, раскалённая докрасна. Температура под куполом ещё держалась выше нуля, но тёплый воздух выходил, сменяясь холодным. Гедимин следил, как остывает вынесенный на поверхность тектон, и старался не щуриться — глаза и так сузились, ещё немного — и закрылись бы. «Это не бетон. Это не рилкар. Это не металлофрилы. Этот материал — выдержит.»

— Хватит? — крикнул с тропы Вепуат. Он стоял в проёме купола, то ныряя под прозрачную плёнку, то выглядывая наружу. Оттуда его голос был хорошо слышен Текк’там, — Гедимин, наблюдающий за пещерами сверху, с наиболее удобной точки, докричаться до них уже не мог.

— Ещё одно, — отрывисто скомандовал Гедимин, щурясь от резкой боли под ключицами. Он опустил височные пластины, отключив «переводчик», — больше не было сил ни говорить, ни слушать. Низкочастотная речь будто расшатала внутри какие-то кости. Он потёр ключицу и покосился на Вепуата. Тот перекликался с гигантами так, будто это было проще простого, и только ухмылялся в ответ на встревоженный взгляд. «Видимо, дело привычки. Постепенно привыкну и я. Надо привыкать — эта стройка надолго…»

Последнее перекрытие легло под обрывом, и Текк’ты-грузчики нырнули в «тёплую» скалу. Вибрирующий гул надавил Гедимину на висок, и сармат, щурясь от боли, махнул рукой. На дальней стороне ущелья в защитном куполе открылся широкий проём, ещё секунда — и фонари осветили падающую на дно реку гравия. Грохот сарматы услышали позднее.

Когда Гедимин, уменьшив защитный купол и свернув его вокруг охлаждающихся тектоновых деталей, в последний раз измерил температуру под ним и отвёл взгляд от приборов, «река» иссякла. Камнепад прекратился, теперь сброшенный гравий гнали по дну ущелья. Сверкающие дуги взлетали над «потоком» камня и уходили в скалу. Двое мелких Текк’тов направляли гравийную «реку» к шахте. Камешки сыпались на её дно с гулким стуком, и эхо разносилось над холмами.

— Ага, ещё четыре метра… Есть! — крикнул Вепуат и помахал Гедимину сигма-сканером. — Всё на дне! Сейчас отгонят от ствола и начнут дробить!

Гедимин кивнул, прислушиваясь к звукам в шахте. Когда на дне загрохотали «камнедробилки», он облегчённо вздохнул и едва заметно ухмыльнулся.

— Закрывать шахту? — крикнул Вепуат. Гедимин выключил сканер и двинулся к спуску.

— Идём. Поможешь с подъёмником. Спустим решётки. Сказал Текк’ту меня ждать?

— Зачем повторять? Он ещё с твоих слов всё запомнил, — отозвался Вепуат, кивая на шахту. — Отогнал дробильщиков и ждёт у колодца. Спустимся прямо ему на хвост!.. Да, а зачем подъёмник? Я ему крикну, он нас спу…

Гедимин ладонью запечатал его респиратор.

— Не надо. Скажи ему отползти.

— Эй! — Вепуат, шарахнувшись назад, смахнул с респиратора невидимую пыль. — Больше так не делай. Я не дебил, слова понимаю. Значит, отползти?..

…Со всех сторон грохотало, гулко ухало и влажно чавкало — в округлых пещерах звуки отражались от стен и перекатывались по туннелям. Посреди будущего главного корпуса широким кольцом лежал Текк’т. И Гедимин, и Вепуат стояли внутри его витка. Обоим было не по себе.

— Ставь уже, — прошептал разведчик и ткнул Гедимина в бок. Текк’т молча ждал. Его массивная голова нависала над ровно уложенными плитами из тектона. Гедимин поднял решётку, собранную из деревянной арматуры, и осторожно поставил её на тектоновую подложку. Текк’т коротко загудел, и часть его хвоста погрузилась в скалу — теперь в панцирной «стене» был просвет.

— Выходим! — прошипел Вепуат, за локоть оттаскивая Гедимина к «воротам». Едва сарматы вышли из витка, Текк’т со вздохом обернулся вокруг заготовок и положил голову на решётку. Гедимин со сдавленным шипением схватился за сканер. Он ждал оглушительного треска лопающихся прутьев, но услышал тихое бульканье и чавканье. Решётка ровно, не качаясь, погружалась в колышущийся камень. Текк’т придерживал её, нанизав на подчелюстные выступы и концы гигантских зубов. Его бока мерно вздрагивали.

— Иди наверх, — прошептал Гедимин Вепуату, глядя, как деревяшки тонут в камне. Тектон, превратившийся в вязкую жидкость, покрывал арматуру со всех сторон, плотно прилегая к ней и затекая в пустоты. Огромный змей поднял голову — его челюсть уже коснулась камня, ещё немного, и её засосало бы вслед за решёткой. Он разжал виток и резко провёл мордой вдоль краёв плиты. Неровные обрезки камня отделились и отпали, оставив ровный, как лучом прочерченный, срез. Голова Текк’та медленно повернулась к сарматам. Гедимин, судорожно сглотнув, шагнул к плите и поднял руку к шлему.

— Этот камень отодвинь. Сделай второй. Вот его основа.

Он поднял на руках конструкцию из арматуры. Массивная голова качнулась, нависая над ним.

— Куэнн-работа странная. Ищу камни. Отойди…

…Вепуат слегка покачнулся, поднимаясь на холм. Гедимин подставил руку, но разведчик лишь отмахнулся.

— Переволновался, — с кривой ухмылкой пояснил он, кивая на дно ущелья. — Когда все эти нависают над тобой… Хорошо всё-таки, что они на нашей стороне!

Гедимин неопределённо хмыкнул.

Грохот на дне ущелья стих. Текк’ты ещё не закончили работу, но теперь гулкая шахта была запечатана крышкой, и звук не просачивался наружу. Только прислушавшись, можно было различить негромкое гудение, будто вдалеке работал трансформатор. Гедимин силой заставил себя выключить сигма-сканер. Смотреть на детали, проходящие отстойку, можно было хоть до утра, но ничего полезного такое наблюдение не дало бы. «Проверю утром,» — сармат убрал прибор за спину и отвернулся от обрыва. «Раньше — смысла нет.»

— Значит, у Куэннов были армированные конструкции… — подумал вслух Вепуат. Гедимин качнул головой.

— Нет. Или строили их не Текк’ты.

Вепуат мигнул.

— Почему это? Они же явно знают, как…

— Не знают, — буркнул Гедимин. — Он соображал на ходу. И все три раза — по-разному. Не стройка, а сплошной эксперимент.

Вепуат пожал плечами.

— Я так ничего не заметил. Бетон как бетон, только жёлтый. Кувалдой по нему я не бил, но… Ты ведь все эти штуки проверишь, прежде чем соединять их вместе?

«Проверяй не проверяй,» — Гедимин подавил тяжёлый вздох, — «а других материалов и строителей у нас не будет.»

— Идут! — пискнул, выглянув из-за длинного здания, кто-то из Скогнов. Мимо сарматов пробежала стайка нхельви, обогнула их и метнулась обратно. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Вот сейчас откроем портал, так точно Аса’ан все каналы забьёт! Жаль, надо было раньше, до стройки, твои отливки забрать.

— Пропусти аса’анцев вперёд, тогда уйдут из канала, — отозвался Гедимин. «Надо бы в душевую,» — испарина, недавно стекавшая по коже, высохла, и тело стало неприятно липким — и всё ещё оставалось перегретым, и сердце билось чересчур громко. «В холодную воду… Ладно, заберу отливки — и помоюсь. В Шакху сегодня лучше не ходить, всё равно голова другим забита.»

…Ардан маячил в дверном проёме. Из-за его спины выглядывали любопытные Скогны. Гедимин краем глаза видел, как они то подаются назад, то лезут к двери — любопытство боролось со страхом. Сармат даже не ухмылялся — ему и самому было не по себе, когда из красного огня возникали отдалённо-гуманоидные фигуры и стремительно уплотнялись, меняя цвет. Портал горел, пока не пропустил восьмерых Сэта. Последний из них повернулся к огню, что-то стряхнул на него с когтей, и пламя улеглось, а комнату заволокло густым дымом.

— Никак Альгот не справится со смесью, — пробормотал Вепуат, выгоняя клубы гари в вытяжку. Дверной проём опустел — Ардан отогнал от него аборигенов и сам отступил «под защиту» стены. Гедимин услышал гул отодвигаемой заслонки и звон стеклянной шихты.

— Аса’ан рад слышать призыв жрецов Пламени, — один из Сэта сложил руки в почтительном жесте. Вепуат притронулся к шлему в ответ.

— Привели новичков? У печи будет тесновато. Хочу разбить вас на две группы. Пока я показываю новичкам основы — что из инструмента оставить вам, опытным?

Сэта переглянулись.

— Кому не хватит места, будут довольны стоять и смотреть, — отозвался главный жрец — без него ни одно занятие не обходилось. — А мы поможем тебе с обучением. Аса’ан прислал дары молодому Пламени. Это для мастера Хетпу.

Вепуат удивлённо мигнул, глядя на белоснежный «асбестовый» узелок. Он был размером с кулак Гедимина, и воздух над ним дрожал, быстро поднимаясь к потолку.

— Кейек? Что ж, спасибо… — пробормотал Вепуат, взвешивая мешочек на ладони. — Кейек всегда пригодится. Пойдём… Гедимин, ты тут справишься?

Сармат молча кивнул и сел рядом с почти угасшим костерком. Краем глаза он видел, как Сэта собираются у печи.

— Шихту насыпают сюда, — услышал он негромкий голос Вепуата — видимо, сармат показывал пришельцам плавильный конус. — Помещают в жерло и ждут расплавления. Шихта в мешке. Кто хочет её засыпать?

— Хватит ли в печи жара? — спросил главный жрец. — Засыпь сначала кейек, потом бери шихту.

— Всё достаточно нагрето, — отозвался Вепуат, и загудела заслонка. — Проверьте сами. А ты держи конус… Сыпь больше. Ещё ни разу тут не оставалось лишнего расплава — а вот подсыпать приходится часто.

Гедимин беззвучно хмыкнул. «А они и впрямь испугались, что я выну весь кейек, и печи остынут… Надо же. Эта технология… это же просто развлечение для них. Источник забавных цацек. Цацки настолько важны для них? Не понимаю…»

— Да н-не погаснет пламя Шакхи, — громко прошептал он в разгоревшийся огонь. Ритуальную фразу всегда говорил Вепуат. Гедимину она далась нелегко — он даже запнулся на ровном месте.

— Юное Пламя да не остынет, — донеслось из костра, и сармат радостно ухмыльнулся, узнав голос Ут’таркеха. — Синее расплавилось, а белое пожелтело, пока мы ждали твоего призыва. Всё ли в порядке у юного Пламени?

— Много работы, — отозвался Гедимин. — Дом строится. Как прошла плавка?

— Пока жёлтое не посинеет, не скажу ни слова, — донеслось из огня. — Забирай синее. Мы всё сделали по твоему слову. Можешь упрекнуть нас, что мы не Куэнны…

Гедимин досадливо сощурился.

— Ут’таркех, хватит уже, — пробормотал он, протягивая руку за предметом, показавшимся из пламени. Сэта, наполовину высунувшийся из огня, держал детали вентиляционного лючка — короб и крышку, обвязанные «асбестовым» шнуром. Очертания грузчика были размыты, сквозь тело прорастали языки огня, но металл и «асбест» и на вид, и на ощупь были металлом и «асбестом» — никаких плазменных сгустков, никакого мицелия.

…Гедимин раздавил последние искры и накрыл чадящий поддон защитным полем. Теперь дыму не было другого пути, кроме как в вытяжку. Сармат огляделся по сторонам — в «шлюзовой» камере и так было немного свободного места, всё занимала тёплая одежда и снятые цацки, а теперь его совсем не осталось. «Пока жёлтое не посинеет,» — повторил Гедимин про себя и беззвучно усмехнулся. «Аборигены с их традициями… Ладно, работают как умеют. Если бы я всю жизнь тут просидел, тоже верил бы во всякий бред.»

Он сложил готовые детали в стопки и обернул защитным полем. «В бункер отнесу. За десять часов доведу до ума. Надо будет стружку расплавить — металл ещё пригодится…»

— Мастер Хеттийиррн, — раздалось из дверного проёма. Там стоял аса’анский жрец. На сармата он не смотрел — взгляд намертво приклеился к отливкам.

— Чего не работаешь? — отозвался Гедимин, недовольно щурясь. — Смотри, занятие закончится.

— Моя рука уже не нужна, — ответил Сэта, по-прежнему не сводя взгляда с отливок. — Я слышал упоминание Шакхи и гул огненных ворот… эти вещи из синего металла вышли из сэтской литейни?

— Ну? — Гедимин запоздало пожалел, что не сделал защитное поле непрозрачным.

— Столько одинаковых странных вещей — не иначе как для дома Пламени, — заметил жрец. — Работа литейщиков Шакхи? И как они с ней справляются?

— Нормально, — буркнул Гедимин. Въедливый взгляд багровых глаз совсем ему не нравился. «Чего прицепился, мать его вулкан⁈»

— Вожди Аса’ана не слышали, что тебе нужны литейщики, — сказал Сэта. — У нас больше мастеров, чем у Шакхи, и они опытнее. У тебя есть причины не доверятьнам, но ведь ты даже не проверил…

Гедимин помянул про себя размножение «макак».

— При чём тут доверие⁈ Шакха ближе. До вас я как буду добираться⁈ Нужно доработать и отладить печь, нужен контроль… — он осёкся. «Гедимин, ты идиот! Тебе хотят помочь — ну так пользуйся!»

— Пламени нужна помощь, — выдохнул он, глядя в красные глаза. — Более ценная вещь, чем синий металл. Даже не знаю, как просить…

— Воля Пламени будет законом для Аса’ана, — отозвался жрец; его грива вытянулась кверху и загорелась ярко-жёлтым огнём с серебряными проблесками. — Если речь не идёт о его жизни…

Гедимин резко мотнул головой.

— Мне нужны тросы. Много жёлтых и несколько серебряных.

…Вепуат сочувственно хмыкнул и сдвинул рычажный вентиль до упора. Холодная вода ударила в спину тугой струёй, обжигая кожу. Гедимин со вздохом прислонился к стене. Скафандр наполнялся быстро, но сармату казалось, что жидкость просто испаряется на его коже.

— Ну нельзя же так волноваться, — покачал головой Вепуат. Гедимин не ответил. Стена перед глазами расплывалась, и казалось, что её заволокло водяным паром.

— Традиции, м-мать их вулкан… — пробормотал он, болезненно щурясь, и попытался снять шлем. Вепуат вовремя схватил его за руки.

— Чего «традиции»? Видишь же, бывает от них и польза. Раз уж вышло, что мы — жрецы реактора-бога, так надо же этим пользоваться! Запасёшься тросами… Им ничего не будет от лежания на складе?

Гедимин качнул головой и услышал плеск — вода незаметно подобралась под горло. Вентиль был перекрыт — Вепуат спохватился вовремя.

— Весь запас тросов… Системы управления, блоки, — всё… Если только жрец не соврал… Это же дорогое сырьё. Если они объявят цену…

Вепуат с размаху припечатал ладонь к его груди.

— Никто ничего не объявит. Он сказал, что это безвозмездная помощь Пламени? Сказал. При тебе и твоём реакторе? При вас обоих. Ну и зачем теперь Аса’ану неприятности?

Гедимин безнадёжно покачал головой. Череп не гудел, как при обычном столкновении с бредом, но внутри что-то отчётливо искрило и даже дымилось.

— Какие неприятности? Я один ничего им не сделаю. Целый город, да на их территории… Чем я могу им угрожать? Ирренцием? А они вообще… поддаются уничтожению?

— Вот это вот при них говорить незачем, — тихо сказал Вепуат, уткнувшись в его наушник. — Спокойно, ремонтник. Традиции Сэта пока на нашей стороне. Тросы ты получишь. И никаких неприятностей. Клянусь «трилобитами».

Усмешка вышла хриплой — горло будто заржавело. Гедимин, встряхнувшись, потянулся к клапану — тело слегка остыло, вода нагрелась, пора было её выливать.

— Охладился? — спросил Вепуат, глядя в лицо. — Не. Нужен ещё один цикл. Как это у вас, атомщиков, — круг охлаждения?

— Контур, — пробормотал Гедимин. — И это не про то…

«Тросы,» — пульсировало в мозгу. «Тросы. Седна с ней, с ценой. И с традициями тоже она. Нам нужно строить станцию.»

32 день Воды, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ночью сбросим энергию, — Айзек протянул Гедимину кольцо из красного «стекла». — Накачай, сколько влезет, и отнеси в машину. Кенен боится, что твои накопители перегружены.

Гедимин сдержанно хмыкнул, но кольцо взял.

— Он что, их сканировал?.. Скажи, чтобы шлем держал закрытым. Опять нарвётся, а мне реактор успокаивать.

Он поднял руку, растягивая поперёк коридора защитное поле, и потянулся к закрытому люку в корпусе реактора. Невидимые щупальца хранителя дёрнулись, нагрелись и растаяли — существо «втянулось» в активную зону. Гедимин незаметно погладил реактор, но хранитель больше не выглядывал.

— Отработаете сброс из шахты? — спросил сармат, глядя, как под холодным зелёным лучом красное «стекло» темнеет. — Если что, подъёмник…

— Не беспокойся, — отмахнулся Айзек, рассеянно глядя на монитор. — Внизу такая стройка, что филки спускаться боятся. Сбросим с поверхности. Потренируются с излучателями, с направлением луча… посмотрят, с чем им тут работать.

— А что, ещё не видели? — Гедимин угрюмо сощурился. «Вроде бы у него подобрались какие-то операторы сброса. Ушли, набрал новых? Мн-да… после того взрыва стоило ожидать.»

— Кто видел, а кто и нет, — отозвался Айзек, переводя взгляд на встроенный в броню дозиметр. — Базовая смена — восемь сарматов. У нас готовы двое. Набираем из того, что подвернулось. А как дойдёт до операторов энергоблока…

Он тяжело вздохнул и облокотился на край пульта.

— Занимайся стройкой, атомщик. Камнем, металлом, эластомерами. С персоналом всё ещё хуже.

…За ночь температура под защитным полем сравнялась с температурой окружающей среды. Убедившись, что ни одна из деталей не деформировалась при охлаждении, Гедимин разрушил барьер. Сигма-сканер «видел» под скальными пластами длинные силуэты, сползающиеся к пещерам. «Три, четыре… ещё два мелких… ага, это авангард, а вот и вся стая. Сопровождающий за ними… и с этой стороны ещё двое. Наверх никто не идёт,» — Гедимин поднял луч чуть выше, присматриваясь к составу и температуре воздуха в пещерах. «Плюс одиннадцать при минус пятнадцати снаружи. Нагрев обгоняет охлаждение, но ненамного. Завтра без резких похолоданий будет плюс тринадцать, возможно, четырнадцать. Крышку можно не двигать. Нагрев без окисления — удобная штука…»

Вепуат, бросив взгляд на чужой сканер, еле слышно хмыкнул и тут же забыл и о приборах, и о стройке. Он развернулся к лагерю и поднял фонарь повыше.

— Весь гравий в ледяных буграх. Чего это он?

Гедимин неохотно оторвался от сканирования. «Какие ещё бугры… А. Верно. Вчера такого не было.»

Вепуат уже присел рядом с округлой кочкой и что-то выцарапывал из-под замёрзшего гравия. Гедимин стал было подбирать физические причины появления обледенелых бугров, но тут же бросил — невысокий холмик имел чёткую симметрию, причём смещённую. «Флора? Фауна?» — сармат поднёс фонарь ближе. Склон, очищенный от мелких камешков, сверкнул длинными гранёными иглами.

— А я-то думал — что всю ночь шуршит? — прошептал Вепуат, выламывая двухсантиметровый кристалл. Это определённо был не лёд — сканер «видел» симметричные поры, ветвящиеся узкие ходы внутри и что-то вроде кровеносного сосуда. Из обломанного торца капнуло на подставленный палец, и жидкость задымилась, стремительно испаряясь.

— Оно колониаль… а нет, одиночное, — поправил себя Вепуат, разглядывая экран сканера. — Много отдельных игл… а почему их сложило в такую форму? А камни… ага-а, выходит, я ему корни обломал. Пос-смотрим…

Он выцарапал из «ледяной» лепёшки — комка тесно растущих кристаллов и их сросшихся оснований — небольшой обломок пемзы, повернул к свету и радостно хмыкнул.

— Точно! Смотри сюда. Это их субстрат. Видишь? Весь изъеден, насквозь. Ничего себе обмен веществ… Хм, а если подогреть?

«Никакие споры на холм не сыпались уже месяц,» — думал Гедимин, пересчитывая «ледяные» кочки на освещённом участке. «Это что-то проросло. И проросло, когда уже неделю держится устойчивый минус. Криофилы, что-то вроде зимних эфемер?»

— Ядро Сатурна! Вот уж чего не ожидал, — Вепуат сунул Гедимину под респиратор экран с открытой базой ДНК. — Видишь, нет? Вот эти вот споры! Всё-таки проросли. А я-то принял их за окаменелости!

Он дохнул на выломанный кристалл и уставился на трескающуюся, вскипающую и испаряющуюся льдинку. Вещество от нагрева взрывалось изнутри, и первой реагировала странная жижа во внутреннем канале. «Криофилы,» — думал Гедимин, осторожно, одним пальцем, проверяя прочность «ледяной» колонии. Лепёшка под давлением погружалась в гравий, потом кристаллы начали отделяться друг от друга. Они были очень прочными, но рано или поздно треснули бы — вот только Вепуат прервал эксперимент, ухватив сармата за запястье и дёрнув на себя.

— Ты чего⁈

— Проверяю, можно по ним ходить или нет, — отозвался Гедимин, терпеливо дожидаясь, когда от него отцепятся. Вепуат разжал пальцы и неуверенно ухмыльнулся.

— Лучше бы не надо. Филки все ноги изрежут. Хорошо, эту штуку видно — ледяные иглы ярко блестят.

Выломав ещё один кристалл, он нацедил серебристой жижи в пробирку и плотно её закупорил. Выжатый «лист» отправился в другую пробирку, и обе Вепуат осторожно опустил в поясные ячейки. Закрывать ячейки не стал.

— Покажу Альготу, — пояснил он. — Тут какая-то интересная химия. А ты пока иди в цех. Слышишь, Скогны верещат? Пообещал им, если Текк’ты придут рано, тут же и устроить занятия. Посиди пока с ними… ну, и огненных позови, если не сложно. Туба в шлюзе, в нишу засунута.

Не успел Гедимин понять, какая связь между ранним появлением Текк’тов и уроком для стеклодувов, как спина Вепуата мелькнула за дальним шатром. Три пары коротких «крыльев» топорщились на броне, меняя форму при движении, и Гедимин отметил про себя, что на скорость сармата они уже влияют.

… — Иглица, — сказал Вепуат, закрывая дверь за последним «учеником». — Эта штука называется «иглица». Растёт из камня, в тепле тает. Как видишь, и тут не без зимних эфемер.

От его нелепой ухмылки Гедимин недовольно сощурился.

— Первое звено пищевой цепи? Где-то ещё должны быть травоядные. Хищники разных порядков. Падальщики. Про них что говорят?

Вепуат фыркнул в респиратор.

— Будь тут что-то опасное, местные забегали бы первыми. Тут только что была толпа Скогнов. Хоть одного напуганного видел?

Гедимин поморщился.

— Видел, как они старательно не смотрят на Сэта. А Сэта — на них. Похоже, торговля не задалась. Самое время возиться с растениями…

— Ну вот куда ты вечно гонишь? — Вепуат обиженно хмыкнул. — Торговля ещё и не начиналась. А местную флору изучать надо. Сарматам тут жить, забыл?

— И много ты изучил? — Гедимину было что сказать про торговлю, но он решил промолчать. — Что за иглица? Съедобная? Полезная?

— Если надо что-то остудить, положи в иглицу — быстро остынет, — отозвался Вепуат. — Её тут держат в погребах с «вечным льдом». Усиливает действие — с одной ледышки на целый склад. Держит холод. Только горячее в такой погреб совать нельзя. Всё испортишь.

— А. Рефриджератор, — пробормотал Гедимин, думая, что будет внимательно смотреть под ноги — и что надо бы рассказать Айзеку о местных «биотехнологиях», вдруг на станции пригодятся. — Надо бы выкопать пару кустов. Лёд у меня есть.

— Давай лучше я, — быстро сказал Вепуат. — Биология — не твоё. Пару «ледышек» мне дай, дальше я накопаю.

Здание мелко задрожало, и с окраины, оттуда, где стояли повозки аборигенов, донёсся протяжный гул:

— Еда-а-а!

Вепуат покосился на часы и хмыкнул.

— Текк’ты устали. Пещеры свободны. Ну что, берём мешки и ищем филков на земляные работы?

…Площадку, где утром работали камнедробильщики, покрывали высокие песчаные холмы. Гедимин проверил размер зерна и одобрительно хмыкнул. «Для забутовки сойдёт. Быстро всё-таки они работают, как промышленный агрегат…»

— Ничего себе объёмы! — Вепуат щёлкнул языком. — Когда это всё сразу течёт в ангар, как-то не задумываешься… В этом песке нас с тобой закопать можно! Уверен, что тут филки нужны? Может, его проще на магнитах вытащить?

— На магнитах… — Гедимин покосился на таблицу химического состава и досадливо хмыкнул. — Это же не что-то инородное. Из этих минералов тут всё состоит. Вот «всё» к магниту и притянется. Или, скорее, магнит к этому «всему». Мн-да-а…

Он с тяжёлым вздохом развернулся к ангару. «Шесть часов до моей смены. Как-нибудь перетаскаем. На каждый мешок по защитному полю, на крюк больше двух тонн не вешать…»

… — Сколько-сколько тонн? — Гварза склонил голову набок, пристально глядя на сарматов. Гедимин молча ткнул в экран сканера — в подсчитанный объём песчаных холмов. Гварза хмыкнул.

— Внушительно. Что ж… — он задумчиво сощурился на барак. Гедимин и Вепуат отловили командира за воротами, никто из филков, галдящих и снующих внутри, их переговоров не слышал. Кто-то выглянул из шлюза, вопросительно посмотрел на Гварзу, но тот качнул головой и развернулся к сарматам.

— Бездельников полный барак. Вопрос в инвентаре. Лопат хватит?

Сарматы растерянно переглянулись. Такой реакции Гедимин не ждал.

— Меньше, чем хотелось бы, — неохотно признался Вепуат. — Но если порыться у аборигенов… Песок рыхлый, тёплый. Его и горстями можно черпать. И миской.

Гварза издал короткий смешок.

— Делим землекопов на смены. Шесть часов — шесть смен по десятку. Десять лопат наберётся?

Вепуат поспешно закивал.

— Шестьдесят филков? — недоверчиво переспросил Гедимин. — А они согласятся?

— Субординация, — бросил Гварза, смерив его недобрым взглядом. — Большинству сарматов это понятие знакомо. Когда начинаете? Сейчас? Идите собирать подъёмник. Первая смена придёт через пять минут.

Он, не оборачиваясь, быстро пошёл к бараку. Сарматы ошеломлённо переглянулись.

— Идём-идём, — прошептал Вепуат, подталкивая Гедимина к ангару с поршневыми машинами. — Может ведь и передумать. Чего это он так к нам подобрел?

— Он не к нам подобрел, — отозвался Гедимин, ускоряя шаг; хотелось оглянуться через плечо, но времени не было. — Его, похоже, филки достали.

…Крюк остановился в полуметре над землёй. Гедимин «поймал» его на защитное поле, не давая раскачиваться. Филки, оглядевшись, осторожно спустились на твёрдую землю. На шлеме у каждого горел фонарь; конусные колпаки с них посдвигали, и теперь всю пещеру залило ненаправленным желтоватым светом. Световое пятно, сдвинувшись, соединилось с соседним — первая группа молча выжидала, с опаской оглядываясь по сторонам. Теперь все филки были в сборе.

— Вперёд, — Гедимин махнул охапкой мешков. — Барханы вон там.

Лопаты тоже были там — сармат оставил их воткнутыми в песчаный холм. Филки, увидев их, скривились, как по команде. Кто-то шёпотом помянул спаривание «макак». Гедимин помахал мешками.

— Наполнится — тащите к подъёмнику. Вешать по пять штук на «лапу». Немного помогу, дальше — сами.

Пустые мешки раздулись, как дирижабли, — каждый из них растянуло изнутри защитное поле. Гедимин подтолкнул ближайшую ёмкость ближе к бархану. Поле, свёрнутое в невесомый ковш, погрузилось в песок, и сармат, осторожно сгибая руку, потянул ковш и поддетый им песчаный холм на себя. «Удобная штука. Может, филкам такие же сделать? Вместо этих дурацких лопат…»

…С ковшами из защитного поля дело пошло быстрее. Связывая вместе последнюю пару мешков — лёгких, всего-то по центнеру — Гедимин озадаченно посматривал на тяжело дышащих филков, покрытых испариной. Пятачок, расчищенный от песчаных завалов, был еле-еле заметен среди барханов.

— Работайте, — сказал Гедимин, «надувая» защитным полем пустой мешок. Кто-то из филков шевельнулся и вяло подтолкнул ёмкость к ближайшему холму. За спиной сармата кто-то шёпотом помянул спаривание «макак». Гедимин, обвешанный мешками, уже прошёл полпути до подъёмника, и ему было не до чужого бормотания. «Тонна груза и ещё я. Трос должен выдержать.»

Он спрыгнул на край шахты. Крюк подъёмника со свисающими с него мешками продолжил движение по плавной дуге. Вепуат чуть опустил его — мешки шмякнулись на землю.

— Что внизу? Все живы?

— Нормальный там воздух, — буркнул Гедимин, обвешиваясь мешками. «Равновесие. Когда всё уравновешено, нести несложно. Вот только мешки все разные…»

— Sata! — крикнул незнакомый, но несомненно сарматский голос, и Гедимин растерянно мигнул, услышав следом пронзительное верещание. Огибая подъёмник, к шахте приближался тягловый зверь, запряжённый в волокушу. На повозке сидели двое Броннов и сармат в комбинезоне.

— Heta! — крикнул он Гедимину, спрыгивая на землю. — Куда на себя⁈ Спину сорвёшь!

Он, не дожидаясь, пока ремонтник поставит мешки, ухватился за трос, сдёрнул с его плеча одну пару «контейнеров» и охнул.

— Куда на себе-то⁈ Тут полтонны, не меньше! — с явным трудом распрямившись, он забросил оба мешка в волокушу. Бронны успели поставить её бортом к сарматам, а сами перебрались на спину тяглового зверя и теперь глазели на Гедимина и его помощника, приоткрыв пасти. Ремонтник, отмахиваясь от чужака, расставил шесть «контейнеров» по дну повозки. Ещё два у него всё-таки отобрали.

— Куда её лучше подгонять, чтобы вам было удобно? — деловито спросил незнакомый сармат, кивнув на волокушу. — Сюда? Или на ту сторону?

— Давай сюда, — пробормотал Гедимин, медленно приходя в себя от удивления. — Вепуат, на подъёме сюда развернёшься?

— Какие проблемы, — разведчик пожал плечами. — Так… этот транспорт нам надолго? Не на один заход?

Сармат ухмыльнулся.

— Пока всё не перевезёте. Приказ командира.

Гедимин ошалело мигнул. Тягловый зверь незаметно успел развернуть повозку и теперь медленно подползал к складу, и сармату оставалось только пойти за ним. Чужак тут же нагнал его и пошёл рядом.

— Прислали на разгрузку, — с дружелюбной ухмылкой сказал он. — Тут, говорят, техники нет, всё вручную…

— Да есть, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь — каждое упоминание о технике на Равнине было ему упрёком. — Только не работает… Ты вообще кто? Я Гедимин, ремонтник.

— Слышал. А там, в чешуе, — Вепуат, местный медик? — чужак кивнул на оставшийся за спиной подъёмник. — Я Эгнаций.

— Марсианин? — Гедимин скользнул взглядом по синеватой полосе кожи под лицевым щитком. На виске у Эгнация был рубец — звезда с тремя лучами. Один прошёл чуть ниже глаза, другой зацепил веко.

— Лиск, — новичок ухмыльнулся. — А вот ты откуда? Никак не сообразить. Радиация, но не холодно…

— Я с Земли, — Гедимин, отвернувшись, шагнул к воротам склада. — Тут лебёдка. Цепляй на неё, а дальше я разберусь.

…Не дожидаясь, пока крюк подъёмника замрёт, сармат спрыгнул на дно колодца. В пещере стояла странная тишина — не шуршал песок, не шаркали лопаты. Секунду спустя кто-то вскрикнул, и Гедимин услышал привычный рабочий шум. Озадаченно хмыкнув, он двинулся к разгребаемому бархану.

— Перерыв? Так устали? — он обвёл филков, старательно копающих песок, удивлённым взглядом. Мешки, оставленные в пещере, были почти пустыми — в каждом лежало по паре ковшей, не больше. «Это всего лишь первый заход,» — сармат пристально вгляделся в лица рабочих. «Им правда настолько тяжело? Надо спросить у Вепуата, он медик…»

…Вторую партию мешков подъёмник развернул прямо к волокуше и осторожно опустил на её дно. Эгнаций одобрительно хмыкнул и бросился снимать тросы с крюка.

— Любопытная штуковина, — его взгляд, скользнув по приводам, упёрся в поршневую машину. — На паровом ходу? Из металла, надо же… Мне уже казалось, что тут везде кости и камни!

— С металлом трудно, — отозвался Гедимин. Тягловый зверь двигался медленно, но подгонять его не было смысла. «Что там, внизу, — идёт работа или нет?» — сармат пытался услышать хоть один звук со дна шахты, но то ли всё заглушали шумы с поверхности, то ли там было тихо. «Или опять перерыв? Так мы немного наработаем…»

…В шахту сармат спускался в полной тишине, прикрыв ладонью фонарь. Тишина сопровождала его на пути к бархану, который должны были раскапывать филки. Несколько шагов спустя он услышал ленивое бормотание. Вся бригада сидела на тектоновой плите и вполголоса переговаривалась. Гедимин расслышал что-то про рабский труд и полоумного амбала.

«Ага. Понятно. Хорошо сидят…» — он сдвинулся к стене, рассчитывая траекторию. Секунда — и «ковш» защитного поля, поддев крайнего филка, сгрёб всю бригаду и вывалил на песок.

— Встать! — рявкнул Гедимин, нависая над барахтающейся кучей. Кровь грохотала в ушах. Он сцепил пальцы за спиной, но они против воли судорожно сжимались, и сармат чувствовал, как похрустывают щитки обшивки. «Грёбаные мартышки!»

— Работать!

Филк шарахнулся от его взгляда и бестолково замахал лопатой. Гедимин, болезненно щурясь, придвинул к себе два мешка.

— Делитесь по двое. Мешок на двоих, остальные мне. И если я справлюсь быстрее… — он сжал пальцы в кулак и обвёл филков выразительным взглядом. Они съёжились. В полной тишине снова зашуршал песок. Гедимин, угрюмо щурясь, загонял барханы в мешки. Он не торопился, после каждого прохода ковша выпрямляясь и оглядываясь по сторонам. Наполнив пять «контейнеров», он смерил остановившихся филков недобрым взглядом. В этот раз они прекратили работу не просто так — все ёмкости были наполнены.

— Другое дело, — буркнул сармат, вглядываясь в мокрые лица. Дышали филки так же, как после первых мешков, хотя работы сделали явно больше. «Грёбаные мартышки,» — Гедимин тяжело вздохнул. «Значит, без палки дело не движется. И кто там что говорил про рабов?..»

…Смена спрыгивала с подъёмника весьма проворно, даже с ухмылками — но, едва увидев на подходе свежий десяток филков и идущего за ними Гварзу, шестеро пошатнулись, а двое рухнули, где стояли — правда, очень аккуратно, на ягодицы. Гедимин тяжело вздохнул.

— Как работа? От лопат есть прок? — спросил Гварза, разглядывая «измотанную» бригаду.

— Сделал ковши из защитного поля, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь на филков. — С ними удобнее. Можно этих саботажников больше не присылать?

Филк, усевшийся на землю, сердито фыркнул.

— Мы тебе что, экскаватор⁈ Командир Кенен, мы отказываемся иметь дело с этим невменяемым. Нас заставили работать до изнеможения, избили…

Гварза перевёл взгляд с филка на Гедимина и выразительно хмыкнул.

— Кто их там избивал? Пещерные Бронны?

— Я сделал больше, чем они вместе взятые, — сармат угрюмо сощурился. — Больная макака работала бы лучше! Там, на Земле, нормальных сарматов не осталось? Эти отходы клонария…

Гварза ударил кулаком о кулак. Филки, распахнувшие было рты, захлопнули их и теперь сидели молча, с потемневшими от злости глазами.

— Работа совсем не идёт? — спросил Кенен у Гедимина.

— Две трети плана, и то из-под палки, — отозвался тот. — Нельзя выбрать тех, кто хочет работать?

Филк, поднимающийся с земли, гневно фыркнул.

— Хочет⁈ Махать лопатой в темпе горнопроходчика⁈ Такой дури на марсианских рудниках не было!

За плечом Гедимина Эгнаций с присвистом выдохнул в респиратор. Гварза поморщился.

— Ничего не поделаешь. Здесь много ручной работы. На станции её будет не меньше. Привыкайте.

Филки — и те, кто поднялся из пещеры, и новая смена — ошалело замигали.

— На ста-анции? — недоверчиво протянул один. — Ручная работа? На атомной станции⁈

Гварза кивнул.

— Специфика местности. Инструктаж для кого проводился? Здесь невозможно построить даже робота-уборщика. Уборочной бригаде придётся работать вручную. Как я уже сказал — привыкайте. Эгнаций, как тебе тут?

Марсианин пожал плечами.

— Нормальная работа. Организовано всё неплохо. И все эти приспособления… — он покосился на мрачного Гедимина. — Животное-то выдержит всю смену?

Гварза пронзительно пискнул, глядя на Броннов. Они по-прежнему сидели на спине тяглового зверя. Он, видя, что волокуша пуста, лежал на камне, спокойный, как и его погонщики. На реплику Гварзы они ответили нестройным писком.

— На вторую смену пригонят другое, — пообещал командир и шагнул в сторону, жестом подгоняя филков к подъёмнику. — Работайте. Кет… Сдерживайся. Чтоб без переломов и сотрясений.

Филки из свежей смены оглянулись на Гедимина и нервно поёжились. Отработавшие уже бубнили о чём-то на краю обрыва. Прислушиваться Гедимин не стал.

…Катушка, засунутая в банку, не проявляла магнитных свойств — разве что переток воздуха слегка ускорился. Гедимин, зачерпнув горсть песка, высыпал его сверху. Ближайший бархан шевельнулся, но раньше, чем он хотя бы сменил форму, банка вырвалась из рук сармата и с грохотом разлетелась. Гедимин шагнул в сторону, глядя, как выпавшую катушку стремительно заносит песком. Он нашарил её под двухметровым слоем заносов и с огромным усилием просунул внутрь палец. Опустевшая, «размагниченная» катушка выдернулась без труда.

— Чего и следовало ожидать, — пробормотал сармат, потирая ноющий палец. — Полсотни тонн и полсотни миллионов тонн — веса очень разные.

— Ты бы осторожнее, — пробормотал Вепуат, разглядывая палец, обвитый катушкой. — Может, проще песок оставить тут?

— Объёмы, — Гедимин покачал головой. — Тут место для другого нужно. Где бы взять десяток нормальных сарматов…

…Наверху уже стемнело. На окраине лагеря, над «ободранной» долиной, кто-то воткнул в гравий длинную кость. На ней качался на ветру фонарь из красного стекла. Гедимин покосился на сигма-сканер и еле слышно хмыкнул. «Вот уже и свой семафор появился. Земляные работы, Текк’ты на площадке — не входить…»

— Минут через сорок закончат, — уверенно сказал Вепуат, оглядываясь на фонарь. — Может, даже и быстрее. У них с точностью не очень.

— Знаешь толкового филка, чтобы поставить на подъёмник? — спросил Гедимин. — Тебе бы лучше заниматься своей работой, а не сидеть там с нами. Вёл бы себе занятия…

Вепуат весело хмыкнул.

— Занятия не убегут. Ты тратил время на мои… опыты, теперь моя очередь.

На окраине лагеря дымились котлы, и повара перекладывали горячую еду в кормительные мешки. Им помогали все, пищу для Текк’тов готовили во всех крупных ёмкостях и на каждой жаровне, — Гедимин только удивлялся, как успевают подвозить припасы.

— Надеюсь, голод мы им не устроим, — пробормотал он, останавливаясь у обрыва. За световыми пятнами, окружающими лагерь, начиналась темнота. В ней чем-то хрустели тягловые звери — им пока ещё хватало еды.

— Что-то надо делать с Би-плазмой, — задумчиво сказал Вепуат. — Вкусовые добавки в неё, что ли… Айзек говорит — она тут понемногу обживётся и не будет так уж вонять. Только найти ей субстрат…

— Так и не нашёл? — спросил Гедимин, вспомнив давние разговоры об органике и неорганике Равнины. Вепуат пожал плечами.

— В холодный сезон в Сфене Воды делать нечего. Может, потом, когда оттает и схлынет… Стой!

Он замер, вскинув руку, и вцепился в передатчик. Где-то над головой пронзительно пискнул дрон-разведчик.

— Слышишь?

Из темноты за холмом донёсся гулкий рёв, переходящий в визг. Затем громыхнуло.

Гедимин увидел их раньше, чем дроны, обманутые рябью «фонящих» разломов. По долине, припадая на заднюю лапу, бежал громадный панцирный зверь, с двух сторон подсвеченный частыми цветными вспышками. За ним, быстро нагоняя, неслись ещё два. Над ними тоже вспыхивало, но редко — и тут же гасло.

— Джагулы!

На мгновение стена разломов разомкнулась, пропуская звук, и крик Вепуата потонул в грохоте.

Гедимин видел бегущих чётко, как на подсвеченном экране, — взрывы на панцире шатающегося зверя, отколотые, вывернутые куски брони, ответный огонь из «бойниц» — с каждым выстрелом всё реже… Сааг-туул, шарахнувшись от холма, вылетел в ущелье, его преследователи задержались на пару секунд, и он успел вырваться в широкую долину. Ещё секунда — и второй зверь спрыгнул с холма, а откуда-то сбоку, едва не нагнав беглеца, выскочил третий. Короткие грохочущие вспышки слились в одну, настигнутый сааг-туул припал к земле, разворачиваясь к преследователям здоровым боком. Один из них сунулся было, пытаясь его обогнуть, но длинный хвост-булава просвистел у его макушки, и он с визгом шарахнулся назад. Раненый прыгнул, едва не завалившись набок, махнул хвостом, удерживая равновесие, и две хвостовые булавы с грохотом столкнулись. На пару секунд всё утонуло в темноте.

— Хеллуг! — выдохнул Вепуат, разворачиваясь к Гедимину. — Это они…

Громыхнуло так, что зазвенело в ушах. Ослепительная зелёная вспышка залила долину и склон холма. Погоня была совсем рядом. Сааг-туул, припадающий уже на две лапы, ещё пытался бежать. Его хвост свистел в воздухе, врезаясь в подвернувшиеся скалы. Вслед ему нёсся торжествующий вой. Красные вспышки сверкали над зверем, подсвечивая его путь; взрывов не было — только тихий треск. «Перестали стрелять? Кончились снаряды?» — Гедимин с удивлением обнаружил, что сфалт лежит в его руках, и предохранитель уже снят. «Непохоже. Они выжидают…»

Из долины донёсся жалобный визг. Сааг-туул пошатнулся и едва не опрокинулся. Его панцирь зашевелился, над мордами преследователей сверкнул десяток ярких вспышек, но они не замедлили бег. Сааг-туул снова завизжал, припадая на передние лапы, и начал разворачиваться. «Принимает бой,» — щёлкнуло у Гедимина в голове. Он пристально следил за взмахами хвоста — неровными, судорожными, с явным креном набок. Двое преследователей аккуратно, не спеша, заходили с боков. Сааг-туул дёрнулся в сторону, ближе к холму, запоздало рванулся вперёд, поняв свою ошибку, но поздно — вражеский хвост ударил в открытый бок.

С двух сторон от Гедимина громыхнуло, яркий свет хлестнул по глазам, и сгусток плазмы, вылетев раньше времени, сгинул в разломе. С двух сторон заверещали. Гедимин ошалело мотнул головой — на каждой повозке, за каждым бочонком засели аборигены-стрелки. Четверо филков-ракетомётчиков залегли в укрытиях, и Бронны сверху махали черпаками, указывая, куда целиться. «Разломы,» — Гедимин, щурясь на экран сканера, сделал полшага влево. «А вот так я их доста…»

— Стой! — кто-то ударил по соплу, и плазма, не долетев до вражеского зверя, взорвалась у его лап. От жара и града осколков существо шарахнулось. Раненый, вырвавшись из «клещей», из последних сил прыгнул вперёд.

— Ты чего⁈ — Гедимин развернулся к Вепуату, поспешно выцеливая сместившихся тварей. «Грёбаный разлом!» Вепуат вместо ответа прижал руки ко рту, и Гедимин услышал пульсирующий вой, переходящий в рык и хрип. Сааг-туул, кинувшийся было догонять раненого, вздрогнул и вскинул голову.

— Так ты ранишь Хеллуг, — выдохнул Вепуат, на секунду отрывая руки ото рта. — Отогнать их… вон туда, под обстрел, отпугнуть… Стреляй под ноги, слышишь? Я сейчас…

— Куда⁈ — заорал Гедимин ему вслед, но Вепуат уже спикировал с обрыва. Растопыренные «крылья» замедлили его падение, и он в длинном прыжке, оттолкнувшись от скалы, нырнул в разлом. Секунда — и Гедимин услышал знакомый вой из темноты. Сааг-туул, нагнавший было раненого, остановил хвост посреди замаха и припал на задние лапы. Ещё одна вспышка осветила дальний склон, пернатый силуэт на краю и хвостовую булаву, на излёте врезающуюся в камень. Вой оборвался.

Больше Гедимин не видел вспышек — только силуэты на экране сканера, то выплывающие из ряби, то пропадающие. Плазма ударила один из них в бок, животное с рёвом развернулось — и сармат выстрелил в голову. Палец прикипел к переключателю. Выстрел зацепил второго зверя, силуэт на экране шарахнулся, встряхиваясь всем телом. «Голова — там,» — Гедимин чуть сдвинул сопло, и угол его рта дёрнулся — сгусток плазмы ударил сааг-туула точно в лоб. С двух сторон завизжали, и над долиной, просвистев меж разломами, разорвались две ракеты. Гедимин выстрелил ещё трижды, целясь в горящие тени, дважды попал в голову и один раз — в бок. Сааг-туулы были живы, дымились, горели живьём, но бежали — только теперь не к холму, а прочь, пытаясь сбить пламя о деревья и скалы. Гедимин выстрелил снова, но попал только в хвост — в конец булавы, исчезающий в тумане разломов.

Сбоку, под обрывом, что-то заревело, но тут же сорвалось на визг. Израненный сааг-туул, заваливаясь на один бок, незаметно подполз к холму. На его панцире кто-то стоял — без оружия, старательно разводя в стороны пустые ладони. Филки молча развернули ракетомёты. Один из них привстал и шмыгнул в другое укрытие. Аборигены без единого звука взяли чужаков на прицел. Из-за шатра в тусклом жёлтом свете вышел Кенен Гварза с плазмомётом наперевес. Гедимин медленно опустил сфалт. В груди жгло.

Белую вспышку он увидел не сразу — перед глазами всё плыло, но она разгорелась и выпустила «отросток» — полоса белого света упёрлась в обрыв. Гедимин проследил за ней взглядом и ошалело мигнул — на дальнем плато, у обрыва, стоял Хассинельг, держа сверкающий посох над головой. Что-то длинное, тёмное лежало у его ног.

— Прикройте! — бросил Гедимин, сам не зная, к кому обращается, и кубарем скатился по тропе. Сверху световая полоса виделась изломанной — её отрезки легли от разлома к разлому, но нигде она не прерывалась. На любое движение сбоку Гедимин выстрелил бы, но ничего не шевельнулось — только под ногами блестел то гравий, то иней на смёрзшейся глине, то ледяные гребни над замёрзшим водоёмом.

Белый свет ударил сармату в глаза, и он вскинул сфалт.

— Стой! — завопил Хассинельг, припадая на одно колено. Из светового купола над ним отчётливо торчали шипы. Сопло, опускаясь, задело один из них — и качнулось в сторону, едва не вывернув Гедимину запястье.

— Стой, — повторил страж, хватая ртом воздух. — Не стреляй! Они ушли. Он здесь, я охранял…

Гедимин, бросив оружие в наспинные крепления, молча шагнул вперёд. Что-то чавкнуло под ногой, он взглянул вниз и дёрнул ступнёй, стряхивая остатки отрезанной руки. Пальцы в короткой бурой шерсти ещё сжимали хлыст, покрытый присосками. Чуть поодаль лежало целое тело. Что-то пробило Джагула насквозь, оставив дыру с кулак, и костяной панцирь не помог.

— Налетели, добивальщики… Падаль! — Хассинельга передёрнуло, и он вбил посох в гравий. Гедимин молча обогнул его и опустился на землю рядом с длинным чёрным телом в выломанных перьях. Он уже слышал громкое хриплое дыхание и странный клёкот.

Щитки на груди вмяло внутрь. Перья потрескались, их осколки торчали во все стороны, судорожно подёргиваясь. Золотистая вмятина под ними то вздымалась, то опадала. Заглянув под лицевой щиток, Гедимин увидел кровь. Респиратор залило изнутри, «стекло» забрызгало. Вепуат лежал, зажмурившись, и при каждом вдохе лицо сводило судорогой.

— Живой, — прошептал Гедимин, вцепляясь в щитки над ключицами. Металл поддавался неохотно, со скрежетом. Потом чавкнуло, и Вепуат коротко вскрикнул. Гедимин вздрогнул.

— Вынь… из меня… скафандр, — прошептал разведчик, попытался поднять руку — и захрипел, содрогаясь всем телом. Гедимин навис над ним, расцепляя щиток за щитком. Из-под расходящихся пластин сочилось чёрное, и торчали красноватые осколки.

— Плечи, — услышал Гедимин голос Хассинельга. Посох навис над наплечником Вепуата. Щитки, прилегающие к нагруднику, вогнулись внутрь, перья на них потрескались.

— Подними это. Оно давит… туда, внутрь.

Поддеть наплечник удалось не сразу — пальцы скользили по размазанной крови. Гедимин и не заметил, когда измазал обе перчатки. Под рукой что-то колыхалось и клокотало, даже отдалённо не напоминая комбинезон или кожу сармата. Вепуат дышал — громко, хрипло, вскрикивая, когда щиток выдирали из размозжённой мышцы.

«Рёбра!» — Гедимин занёс было руку над красноватым выступом, но тут же её отдёрнул. Грудь Вепуата странно сплющилась и просела, и какая-то деформация виднелась по бокам. «Там же всё раздро… Hasu! Где сканер⁈»

— Гедим-мин, — прошептал Вепуат, и сармат, забыв о приборах, склонился над его шлемом. Лицо раненого, ещё недавно бледное, потемнело и покрылось испариной.

— Сб-боку… где обломки… с дв-вух сторон…сдав-ви к центру… — прохрипел Вепуат. — Чтобы ровно…

Гедимин ошалело мигнул.

— Что? Там всё раздроблено. Тебя нельзя трогать. Лежи, я сейчас… — он оборвал себя на полуслове и стиснул зубы. «Что „сейчас“⁈ Это он был медиком. А от тебя тут проку…»

— Быс-стрее! — Вепуат повернул голову, распахнул глаза — и захрипел, мучительно жмурясь. — Гедим-мин… делай… прошшшу…

Сармат просунул руку под отогнутые щитки. Странные неровные выступы теперь упирались в ладонь. «Приподнять и состыковать…» — мелькнуло в мозгу. Сармата передёрнуло. «Это же не механизм… Тихо. Что он сказал? С двух сторон? Это дуги. Сломанные дуги. Если осторожно взяться…»

Под пальцами влажно хрустнуло. Гедимин, зажмурившись, сдавил живые «детали» ладонями. Он сквозь перчатки чувствовал, как под комбинезоном и разорванной кожей что-то шевелится, будто вздуваются мелкие пузырьки. Тело Вепуата стремительно разогревалось.

— С-спасибо, — прошептал разведчик. Гедимин, вздрогнув, отдёрнул руки. Хрип и клёкот внезапно прекратились. Раненый дышал тяжело, часто, но внутри него больше ничего не булькало. Рука, распластанная на гравии, слабо шевельнулась.

— Хеллуг… живы?

Гедимин стиснул зубы.

— Живы. У нас. Гварза с ними.

Вепуат зашипел, по телу прошла судорога.

— Как же б-больно… и жарко, — прохрипел он, хватая ртом воздух. От вскрытого скафандра тянуло жаром. Что-то шевелилось под разодранным комбинезоном, заставляя всё тело судорожно дёргаться. Красная искра светилась у ключиц, Гедимин развернул к ней фонарь и беззвучно выругался — кровяной камень горел из-под чёрной жижи.

— Держись. Отнесу на базу.

«Рёбра, ключицы… ну, хоть шея цела,» — скользнул он взглядом по экрану сканера. «Здесь прикрыть полем. Отверстия для охлаждения… ага, готово.»

— Держись, — повторил он, поднимая Вепуата с земли. Над головой вспыхнул белый купол. Хассинельг стоял рядом, высоко подняв посох. От его ног через тёмную долину тянулась белая светящаяся полоса.

— Джагулы ушли, — мрачно сказал он, склоняя посох над неподвижным Вепуатом. — Вернутся — пожалеют.

…Если бы не страж и его посох, кто-то из Броннов точно влетел бы Гедимину под ноги — сармату сейчас было не до аборигенов. Вепуат шумно дышал, стискивая зубы; сармат старался нести его плавно, но, похоже, больно ему было не от тряски.

— Сейчас, — прошептал Гедимин, останавливаясь на верхней точке подъёма. Бронны, пискнув, куда-то умчались, и стало тихо — все голоса, рявканье и визг доносились откуда-то справа, из-за шатров. Гедимин шёпотом выругался.

— Сейчас, я тебя в машину…

— Не надо, — громко прошептал Вепуат — и стиснул зубы, сдерживая стон. — В шатёр… там положи. И воды… пищевод цел, дай воды!

Путь до пустого шатра показался Гедимину бесконечным. Лагерь будто вымер — даже нхельви не попался под ноги. «И Хассек… его-то куда унесло⁈» — Гедимин, стиснув зубы, осторожно положил Вепуата на подстилки. Шлем не снимался, пришлось сдирать силой. Что-то внутри скафандра заскрежетало, и броня вскрылась по всем швам. Вепуат шумно вздохнул.

— Воды бы… и на голову тоже, — прошептал он.

Выпил он немного — его быстро скрутило судорогой, и то, что он не успел проглотить, вылилось изо рта. Гедимин плеснул из фляги ему на макушку. «Компресс бы — но где его взять⁈»

Полог шатра откинулся. Внутрь влетели нхельви, замерли, как вкопанные, у лежанки Вепуата, крутнулись на месте и умчались. В шатёр шагнул Айзек.

— Тут он. Можешь идти, — бросил он кому-то, оставшемуся снаружи, и развернулся к Гедимину. — Собирайся быстрее. Без тебя никак.

Гедимин ошалело мигнул и ткнул пальцем в неподвижное тело посреди шатра.

— Куда⁈ Вепуат ранен…

Айзек шагнул к телу, темнея лицом, посветил на чёрные пятна на груди сармата и шумно выдохнул. Вепуат, повернув к нему голову, дёрнул веком, как будто пытался подмигнуть, и снова стиснул зубы — болевые приступы стали реже, но ничуть не ослабли.

— Камень? — Айзек посветил на красный светящийся желвак под слоем крови. — Регенерируешь?

— Д-да, — выдохнул Вепуат, пытаясь улыбнуться. — Б-больно, м-мать-колба…

— Справляешься? — Айзек навис над ним, но глядел не на раны, а на мокрое потемневшее лицо. — Помощь нужна? Там сааг-туул…

«Грёбаная тварь!» — Гедимин стиснул зубы. «Сам бы пристрелил…»

— Справлюсь, — отозвался Вепуат, переводя дыхание. — Гедимин… эххсс… ты иди… надо…

— Ты в себе? — Гедимин развернулся к Айзеку, недобро сузив глаза. — Вепуат ранен, какие сааг-туулы⁈ Гони ублюдков в степь!

— Мастер Дим-мин, — полог шатра снова отодвинулся — под него просунули светящийся посох. Следом прошмыгнули двое Броннов. На секунду они склонились над раненым, переглянулись и выбежали из шатра.

— Тебя очень ждут, — продолжал страж, пробираясь под пологом. — Бронны присмотрят за мастером Вепу-а.

Аборигены проскользнули следом — у одного в руках была стеклянная чашка с водой, другой складывал на ходу какую-то тряпицу и старательно что-то жевал. Остановившись, он сплюнул нажёванное в чашку. Гедимин увидел ошмётки ягод курруи.

— Ягодки… — Вепуат криво ухмыльнулся. — Иди уже, медик. Как-нибудь не сдохну.

Гедимин сердито фыркнул, но сказать ничего не смог — горло сдавило. Едва не своротив плечом опору шатра, он вышел вслед за Айзеком. Тот, не оглядываясь, посигналил фонарём кому-то на окраине. Там горело много огней — и жёлтых, и красных.

— На последней лапе дроблёная рана, — быстро говорил Айзек, огибая шатры. — Но это чепуха. А предпоследняя заражена чёрной гнилью. Местное… биологическое оружие. Некроз дошёл до кости, Хассек, как мог, его задержал, но поражённые ткани надо убрать. Знаю, что ты не хирург, но Экхард не справляется… Экхард, Куно! Что нового?

У спуска, прямо поперёк дороги, растянулся длинный холм. Зверь лежал на животе, поджав под себя лапы — только две последние, ближе к хвосту, неестественно выпячивались в сторону. Над ними, прицепив к обломкам панциря светильники, склонились двое филков. Их комбинезоны потемнели от крови.

— Отрезали, что могли, — доложил один из них, кивнув на тёмную горку у «подножья» живого холма. Из неё торчали фрагменты массивных чешуй. Кверху поднимался багровый пар — как и от широкой раны с развороченными краями на лапе зверя. Филк наклонился над ней, нырнув туда чуть ли не по пояс, и поднёс фонарь к маслянисто блестящей поверхности. «Кость!» — Гедимина передёрнуло. На ярко-оранжевой костной ткани чернели матовые пятна; может, сармату померещилось, но их поверхность отчётливо распадалась на волокна.

— Хассек, свет, — отрывисто скомандовал филк. Страж молча поднял посох и ткнул в обнажённую кость. Гедимин вздрогнул. Сааг-туул протяжно вздохнул. Из распахнутых «продухов» вдоль длинного бока вырвался сизый пар. Белый свет заметался по дну раны, то впитываясь в живые ткани, то словно отскакивая от них.

— Полмиллиметра в минуту, — доложил один из филков, замеряя чёрное пятно обрезком листа. — И никак не замедлить. Что там с иссечением? Ты привёл?

Айзек подтолкнул Гедимина в плечо.

— Мышцы, кожа? Там удалось подавить?

Филк поморщился.

— Признаков не видно. Надо бы прижечь…

— Надо бы ампутировать, — пробормотал второй, с «линейкой», и его передёрнуло. — Не знаю, что это за штамм, но скорость развития…

Айзек резко качнул головой и оглянулся на лагерь. Там, у крайнего шатра, под прицелом колёсометалок и пары ракетомётов, сбились в плотную группу Джагулы. Они все сидели на земле, кто-то стоял на коленях. Гедимин взглянул на них, и его передёрнуло. Под рёбрами неприятно заныло. «На кой мы вообще вмешались⁈ Теперь возись с их тварью… Чем её заразили? Что это за мерзость?»

— Может, его облучить? — услышал он собственный голос. — Если задета только лапа…

Хассинельг махнул посохом, едва не заехав Гедимину в грудь.

— Чёрную гниль — нельзя. Разорвёт.

Сармат растеряннохмыкнул.

— Сюда иди, медик, — махнул фонарём один из филков. — Ты спец по резакам? Видишь кость? Чёрное на ней? Вот граница…

Он провёл пальцем по живой кости. Над его головой из распахнувшегося «продуха» вырвался пар. По боку сааг-туула пробежала дрожь.

— Видел? Режь по ней. Пятнадцать сантиметров вглубь. Я покажу, где, а ты режь, понял?

Гедимин не двинулся с места.

— Оно живое. Я о нём ни кварка не знаю. Я механик. Если оно сдохнет…

— По-любому сдохнет, гния живьём! — филк ткнул пальцем в чёрные волокна, но остановил руку в пяти сантиметрах от пятна некроза. — Сам бы иссёк, но пилу не захватил. Тут с мышцами-то едва не убились!

Айзек шагнул к вывернутой лапе, выпуская «щупы» сигма-сканера.

— Гедимин, работай. Я буду следить. Пятнадцать сантиметров бери спокойно. Ничего не заденешь.

«Saat has— sukemesh…» — беззвучно выдохнул Гедимин, упираясь ладонью в разломанный панцирь. Щитки вокруг раны, на удивление, не поотваливались, держались прочно, — там, где филки не срезали их вместе с мышцами и слоем кожи.

Кость задымилась. Животное шумно выдохнуло. Вытянутая лапа мелко задрожала. Гедимин, угрюмо щурясь, сдвинул резак вдоль невидимой границы. Он думал продвигаться по миллиметру, но от тряски прямой надрез превращался в зигзаг — оставалось быстро надсекать и выдёргивать «жало», пока зверь сам себя не покалечил.

— Здесь! — филк, будто не замечая, как поверхность под ним трясётся, ткнул пальцем в оранжевую кость. Гедимин полоснул раз, другой — и, поддев обломок дымящимися когтями, выдернул из раны. Теперь на её дне зияла узкая прорезь полуметровой длины. Ярко-оранжевые ткани под резаком побурели и спеклись в корку, но чёрных пятен на ней не было.

— Руки мой! — филк-медик ткнул сармату в грудь фонарём. — Назад, назад!

Держа вырезанный кусок кости на весу, Гедимин попятился. Кто-то ударил его по руке. Обрезок вылетел из пальцев и воткнулся в горку удалённых тканей — и тут же его вместе с ней накрыл белый световой купол.

— Куда⁈ — крикнул филк, но куча «образцов» сгинула в белой вспышке вместе с Хассинельгом — Гедимин только и успел мигнуть. Кто-то с размаху хлопнул его по плечу.

— Видишь⁈ Больше споров, чем работы, — Айзек нервно ухмыльнулся. — А руки, и правда, надо вымыть. И облучить.

— Э-эй! — крикнул, оборачиваясь, филк-медик. Вместе с напарником он высматривал что-то на краях раны, теребя их и чуть ли не выдёргивая куски. Сааг-туул дышал шумно и часто, но лапой не дёргал и даже трястись перестал.

— Иди сюда с резаком. Надо прижечь по всей длине, — медик перебрался на щиток над раной, уступив Гедимину место.

— По всей? Оно же месяц не заживёт, — сармат невольно покосился на свою грудь. Шрам от лучевого резака был прикрыт скафандром, но Гедимин помнил, что он там.

— Жги! — филк хлопнул по панцирю. — Ту дрянь надо удалить. Какой тут будет шрам — дело двадцатое.

«Вивисекторы, чтоб вас всех…» — Гедимин, стиснув зубы, включил резак. Перед глазами стояли мианийские корабли — торчащие отломки, пульсирующие трубки и жижа, застывающая на ранах. Сааг-туул взвизгнул и дёрнул лапой. Сармат отскочил, хотел откатиться, но налетел на Айзека.

— С другой стороны тоже, — спокойно напомнили филки, сидящие на панцире. — Он не уползёт, не бойся!

«Про „не придавит“ ни слова,» — Гедимин с кривой ухмылкой шагнул к лапе. С двух сторон от неё из-под приподнятых щитков панциря торчали выпученные глаза — сармат уже и забыл, что они у сааг-туула по всей длине. Резак снова сверкнул и погас, и в ту же секунду Гедимин оказался в пяти метрах от животного, в двух шагах от реакторного купола. Сааг-туул с шумом выпустил воздух изо всех полостей, встряхнулся и пошевелил лапой. Это уже были не рефлекторные подёргивания — существо как будто проверяло, на месте ли конечность, и правильно ли она работает. Что-то выяснив, оно снова замерло. Филки, спустившись на три метра вниз по панцирю (когда только успели залезть?), деловито склонились над раной.

— Всё на сегодня, — сказал один из них — то ли Куно, то ли Экхард. — До завтра под повязку. Подсохнет — видно будет. Ну что, задняя на очереди?

— Этого, с резаком, отпускаем? — филк оглянулся на Гедимина. — Может, и там прижечь? Кто знает местную флору…

— Там — пока не надо, — отозвался первый. — И так чисто. Уберём лишнее — и под повязку.

— Я вот думаю — чем мы всё это будем шить…

Филк, забрав фонарь, перебрался ближе к хвосту и склонился над проломом в панцире. В ногу сааг-туула словно угодила разрывная — щитки сорвало, выворотило клочья кожи и мяса. До кости почему-то не добралось. «Мощности не хватило,» — Гедимин с кривой ухмылкой отвернулся от медиков и посмотрел на свои руки. Вроде бы он старался не трогать живое мясо, но броню по локти покрывали полосы бурой жижи.

Сбоку сверкнул белый свет. Хассинельг шагнул на гравий, высоко поднял посох и усмехнулся во всю пасть. Чехол-«шапку» он где-то успел потерять, но холода не чувствовал.

— Выкинул в Сфене Лучей, — он ткнул посохом в землю, поднимая световую волну. — Всю гниль и дрянь. Ну она и жахнула! А надо бы скормить её тем…

Он махнул в ту сторону, где исчезли в темноте чужаки-Джагулы.

— Гедимин их уже хорошо покормил, — Айзек криво ухмыльнулся. — Хассек, последишь за нашими гостями? Пока Экхард и Куно не закончат, на панцирь пусть не лезут. Воды им можешь дать. Еды у нас нет.

Гедимин развернулся к Джагулам. Он успел забыть о них, копаясь в живой плоти, — они сидели так тихо, будто перестали дышать. Оружия у них не было — даже отобрать было нечего, видно, всё осталось в «передвижном лагере». Горку отобранных цацек охранял лично Гварза и кучка угрюмых Броннов. Ни один Джагул в её сторону даже не смотрел — все пристально наблюдали за сааг-туулом. Гедимин подумал было, что они как-то контролируют своё животное, но оно к ним не повернуло ни один глаз — все, ещё не закрытые, были направлены на покалеченные лапы и возящихся с ними филков.

— И что? Они так тут и будут?

Айзек положил руку ему на плечо. У него перчатки были чистые, без чужой органики.

— Пару дней точно. Без зверя они беспомощны. Посидят под защитным полем, а местные присмотрят.

— Принесло же их сюда… — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. Айзек развёл руками.

— Я бы сказал — пригнали. Не знаю, что у них там — сейчас всем не до переговоров. Пока что нас умоляли помочь их зверю. Мне это всё не сильно нравится, но раз вы с Вепуатом дали им надежду… — он выразительно пожал плечами.

— Надежду… — Гедимина передёрнуло. — Из-за них Вепуат…

Резко развернувшись, он двинулся к дальней палатке.

— Руки помой! — крикнул Айзек ему вслед.

…С окраины донёсся гулкий протяжный вздох. Гедимин поморщился, но оборачиваться не стал. Когда он откинул полог, двое Броннов, сидящие у изголовья, вскинулись и пропищали что-то, дотрагиваясь до лба. Гедимин молча вошёл в шатёр и опустился рядом с Вепуатом.

— Эй, — прошептал тот, поворачивая голову к сармату. На его лбу блестела испарина, и он слегка щурился — но, похоже, боль отступила.

— Плохо? — Гедимин заглянул ему в лицо. — Медики там возятся с тварью…

— Молодцы, — прошептал Вепуат. — И тебе спасибо. Уххш… Дёргает. Внутри… Будто кусок становится на место. И чешется… сил нет!

Гедимин посмотрел на его раны и беззвучно хмыкнул. Бронны успели разрезать остатки комбинезона и смыть запёкшуюся кровь. На груди Вепуата остались глубокие ссадины. Ещё несколько виднелось на плечах, там, куда впились помятые щитки. Под кожей больше не шевелилось ничего лишнего, и ни хрипа, ни бульканья Гедимин не слышал.

Бронн, быстро заглянув Вепуату в лицо, вытащил из чашки с водой мокрую тряпку в ошмётках давленых ягод и растянул по его груди. Гедимин вздрогнул, но сармат блаженно улыбнулся.

— Унимает зуд… Так что со зверем? А Джагулы? Много раненых?

— Не выяснял, — буркнул Гедимин, недобро щурясь. — Животное выживет. Зачем ты туда полез⁈ Все кочевники — одинаковая дрянь.

Вепуат слабо качнул головой. Его глаза потемнели.

— Они шли к нам за помощью. Ты сам видел. Они надеялись…

— Если хоть кто-то из них сунется к реактору… — Гедимин стиснул зубы. Вепуат хотел что-то сказать, но только дёрнулся и зажмурился.

— Фшшш… Фу-уф. Это, кажется, было лёгкое. Ремонт… — он криво ухмыльнулся. — А неприятная эта штука. Когда изнутри. Гедимин… Ты иди к реактору. Я тут полежу. Может, засну.

«Реактор… Реактор!» — Гедимин вздрогнул всем телом и развернулся к выходу. «Айзек наверху. Все наверху. Кто у реактора⁈»

…На шум отодвигаемой крышки обернулись двое «операторов». У пульта сидел Альгот, рядом, на свёрнутом матрасе, — Ярне.

— Если будет помёт, накройте полем, — выпалил химик, глядя на Гедимина. — Никуда не растаскивать! Таких волокон на всей Равнине…

Гедимин фыркнул. Обсуждать помёт ему совсем не хотелось.

— Кыш, — бросил он, заталкивая матрас под пульт и тяжело опускаясь в кресло. Тёплое щупальце просочилось под шлем и коснулось виска. Гедимин выразительно пожал плечами.

— Полный лагерь кочевников. Смотри за ними. Сунутся — бей на поражение.

…Айзек спустился в бункер через сорок минут.

— Забился в нору? — он смерил Гедимина хмурым взглядом и криво ухмыльнулся. — Вставай, моя очередь. Ещё три часа можешь не заходить.

— Что с кочевниками? — спросил Гедимин, неохотно выбираясь из-за монитора. Оставлять реактор на Айзека не хотелось — слишком легко тот покидал пост.

— Под куполом и на мушке, — Айзек снова ухмыльнулся; ничего весёлого в его гримасе не было. — Иди-иди. Зайди к Вепуату. Дай ему пару уроков физики.

— Физики? — Гедимин мигнул.

— Ну да, — Айзек поморщился. — Про массу, ускорение и тому подобное… Идиот пернатый! Лезть под хвост сааг-туула⁈ Если бы не симбионты, минуты бы не прожил!

Гедимин вспомнил торчащие обломки рёбер и странно сплющенную грудную клетку, и его передёрнуло.

— Физика не поможет, — пробормотал он, угрюмо щурясь. — Он думал — не нападут. Это не про физику. Это про традиции.

…Вепуат повернул голову, и угол его рта дёрнулся. Ухмылки не получилось, даже кривой, но дышал он уже легче, и раскалённая кожа слегка остыла.

— Освободился? У тебя ещё пара часов, наверное… — он попытался поднять руку с приборами, но Бронн-«санитар» вовремя перехватил её и придавил к полу, для верности усевшись на предплечье. Вепуат виновато хмыкнул.

— Три часа, — поправил его Гедимин, глядя на оголённую грудь. Ссадины затянулись, но какие-то процессы внутри, под кожей, ещё шли, заставляя сармата болезненно щуриться. Бронн с негромким писком снова накрыл его мокрой тканью с налипшими шкурками ягод.

— Значит, успеешь, — Вепуат снова дёрнул ртом. — Ардан… он где-то на холме. Дверь открой, он сам подтянется. Занятия… позови всех. Хотя бы на пару часов. А?

Он умоляюще смотрел Гедимину в глаза. Тот растерянно мигнул.

— Занятия? Тут всем не до них. Кочевники…

Вепуат фыркнул.

— Чтобы тоготцы из-за каких-то кочевников пропустили занятия⁈ Все прибегут. Только открой дверь. Сигнал им…

Он, забывшись, дёрнул придавленной рукой, и Бронн, до сих пор на ней сидящий, укоризненно заверещал. Гедимин запоздало ткнул когтем в висок, поднимая экранирующую пластину.

— … и спать!

— Поспишь, когда так чешется, — отозвался Вепуат и перевёл взгляд на Гедимина. — Горючая смесь в нише, остальное — где обычно. Полтора часа, а? Одному Ардану будет трудно…

…Гедимин распахнул дверь и встал в проёме. Длинная световая полоса, разделённая надвое чёрным силуэтом, и правда, была сигналом — тут же с окраины донёсся возбуждённый писк, а справа, со стороны лагеря, — потрясённый выдох и приглушённое ругательство. Ардан вынырнул из темноты, заглянул Гедимину в лицо и растерянно мигнул.

— Занятия, — буркнул тот. — Вепуат просил. Справишься со Скогнами? Сэта — мои.

— Ага… — пробормотал филк, оборачиваясь к шестерым Скогнам — они уже добрались до ангара, и Гедимин посторонился, пропуская их в «шлюз». — А Вепуат… он так надолго?

Сармат пожал плечами.

— Регенерирует быстро. Может, завтра выйдет.

…Скогны будто только и ждали, когда их позовут на занятия. Из приоткрытой «шлюзовой камеры» Гедимин слышал их деловитые переговоры с Арданом — что-то о форме рога и числе витков, и ни слова о кочевниках. Сармат, беззвучно хмыкнув, выдавил на поддон полосу маслянистой тёмной смеси. «Измельчено старательно, но грубо. Крупные фракции. Между камнями перетирал, что ли?»

Огонь зажёгся с одной искры. В следующую секунду красное бездымное пламя поднялось до потолка, и Гедимин отступил, спасая броню от оплавления.

— Вепуат ранен. Я за него. Если кто хочет учиться…

— Да не погаснет юное Пламя, — донеслось из костра. Первым гуманоидную форму принял главный жрец. Руки он держал на отлёте. С них свисали сложенные в несколько раз тросы, жёлтые и серебристые.

— Аса’ан прислал вещи, нужные Пламени, — он слегка наклонил голову и покосился на проходящих сквозь портал сородичей. — Осмотри их…

— Мастер Хетпу ранен? — перебил его другой Сэта. Гуманоидом он стал наполовину — за спиной, как крылья, развернулись языки огня.

— Джагулы, — буркнул Гедимин. — Жив… Быстро вы нашли тросы.

Он перевесил мотки себе на руку и быстро прощупал их, пробуя на растяжение. «Сечение, конечно, подходит очень условно. И плетение… Видимо, это старые запасы. По алгоритму делать ещё не начинали.»

— Это тросы Аса’ана, — пояснил жрец, пристально глядя на Гедимина; вдоль его шеи загорались одно за другим красные пятна. — Твои тросы непривычно толстые и по-другому сплетены. Но их сделают. За камнем уже послали. Значит, на дом Пламени напали Джагулы? Что с ними стало?

Гедимин досадливо поморщился.

— Сбежали. В основном. Рядом с Аса’аном не появлялись?

— Нет, — цепочка пятен на шее жреца превратилась в непрерывную полосу. — Ни Кьюссов, ни их Джагулов не видно с того дня, как упали стены. Напали их Джагулы? С шерстью, крашенной в жёлтый?

Гедимин качнул головой. «Так это искусственная окраска… и, как я и думал, метка. Будем знать.»

— Чёрные. Все мертвецы — без краски. Два сааг-туула… и, кажется, был ещё третий. Ладно, идём. Скогны уже работают, — он криво ухмыльнулся и двинулся к цеху, на ходу складывая мотки тросов. «Надо же. Прислали. И собираются делать новые. Я думал, вежливо отболтаются…»

— Странно видеть чёрных Джагулов здесь в холодные дни, — услышал он тихий голос жреца. Остальные Сэта возились с заслонкой, плавильным конусом и шихтой. Жрецу было не до работы — он сверлил Гедимина въедливым взглядом, и красные полосы на его шее и руках часто пульсировали.

— Сейчас они бродят от Сфена Жизни до Сфена Огня, — продолжал Сэта. — Не уходят далеко от тепла и пищи. Жёлтые ещё могли бы, но чёрные…

Гедимин поморщился.

— Они гнали жёлтых… одно мелкое племя, Хеллуг, — нехотя сказал он. — Хотели перебить их. Не знаю, чего их к нам понесло. Теперь сидят на холме, и не избавишься.

— Джагулы на вашем холме⁈ — все Сэта развернулись к нему, и их гривы ярко вспыхнули. — Джагулы-изгои⁈ Гоните их вон!

— Поздно, — буркнул Гедимин. «Вот и Сэта знают, что нужно делать. А они — местные. Я бы их послушал. Не знаю, почему Айзек и Гварза…»

— Разберёмся, — вслух сказал он. — Шихту засыпали? Что будете делать, выбрали? Или показать что-нибудь? Если не нужно, я отойду. Дела.

— Будь осторожен с кочевниками, — послышалось ему вслед. — Не давай караульным спать!

…Связь с Шакхой установилась мгновенно. Через десяток секунд Гедимин уже принимал груз — очередной короб лючка, обёрнутый тонким тросом. Тросы были одни и те же — не зря сармат каждый раз их возвращал. Теперь он высчитывал, когда они истреплются и перетрутся.

— Стой, — задержал он посыльного, когда тот в последний раз отступил в костёр. — Там, у вас, Джагулы не появлялись? Чёрные, на двух или трёх зверях, и одно племя — на подранке.

— Видели, — донеслось через несколько секунд из костра. — Далеко, но по тревоге поднялись. Один зверь бежал. Потом — ещё две пары. Ты видел их, жрец Пламени? Куда они шли?

— Сюда, — отозвался Гедимин, болезненно морщась. «Так преследователей было даже не трое, а четверо… И все — за одним сааг-туулом. Что же там у них было?»

— Если нужны воины, Шакха их пришлёт, — из костра высунулась огромная горящая морда. — Позвать молнию Шакхи? Сказать вождям?

— Пока не надо, — отказался Гедимин. — Но если те четверо пробегут обратно… Встретьте их. Только чтобы Шакха не пострадала. Вепуат… мастер Хетпу… ранен.

Костёр зашипел и взвился до потолка, ударив в лицо жаром.

— Они не уйдут живыми, — мрачно пообещал кто-то на той стороне. — Я слышал, мастер Хетпу был к ним милосерден. Слишком добросердечен мастер Хетпу…

Ещё секунда — и костёр погас. Остатки прогоревшей смеси рассыпались мелким пеплом, клуб дыма всосало в вытяжку. Гедимин, угрюмо щурясь, повернулся к штабелям отливок. «Даже из Аса’ана видят, какой ерундой мы занимаемся. А Вепуату даже ранение мозги не вправило. Надеюсь, кочевники на базе не успеют никому навредить. Бронны жалеть их не будут.»

… — Аса’ан? — Кут’тайри протянул руку к тросам. Гедимин пристроил их в углу, сложив и аккуратно обвязав, чтобы поменьше спутывались. Общаться с обитателем склада он не хотел, но тот уже выбрался из гамака и с интересом рассматривал новые «единицы хранения».

— Пламя берёт себе металл Шакхи и нити Аса’ана, — задумчиво проговорил он. — Что ж, разумный выбор… Я слышал слова, сказанные у печей. Мой огонь сейчас слаб, но я ещё могу отпугнуть кочевников…

Гедимин отмахнулся.

— Смотри за складом. Тут важные вещи… для дома Пламени.

— Без твоего слова ни одна рука их не коснётся, — Кут’тайри склонил голову и сцепил когти в замок. — Коснётся лишь пепел.

…Хранитель реактора «держал» Гедимина за руку — волокнистые щупальца оплели её от локтя до запястья и периодически выползали на пальцы. Они постоянно дёргались, то теплея, то остывая, — сармату было неспокойно, и реактору, видимо, тоже.

— Собирались сбрасывать энергию, — прошептал Гедимин, глядя в светящийся монитор. — Самое время. Не видишь их?

Горячее волокно легло на левое плечо и соскользнуло на спину.

— Готовятся?.. Пойду посмотрю.

Стоило высунуться наружу, из респиратора вырвался клуб пара — фильтры давно работали без замены и уже не справлялись. Гедимин, досадливо щурясь, огляделся по сторонам. Световое пятно желтело напротив душевой. В нём стояли шестеро филков и сармат в чёрной броне. Гедимин видел, как он держит ручной излучатель и что-то объясняет, но защитный купол не пропускал звуки.

«Опять набрали новичков в операторы?» — Гедимин смотрел, как филк неуверенно берётся за излучатель и опускается на одно колено. «По морозу холмик из гравия не насыпешь. Хоть бы валун прикатили — есть же, чем оттаять…»

Ослепительный зелёный луч ударил в небо. Свет хлынул в волнистые складки. Тёмно-синие волны налились зеленью, белесые стали изумрудными. Из-за спины сармата, замершего у входа в туннель, донёсся гулкий рёв — распластанный сааг-туул вскинул голову и закричал, и не замолкал, пока зелёный свет не погас.

33 день Камня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Сиди на базе, никуда не ходи, — сказал Гедимину Айзек, едва закрыв за собой люк. — Слишком много тут чужаков. Каждый сармат на счету.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Что было ночью? Никто больше не ранен?

Айзек невесело усмехнулся.

— Филки дежурили в пять смен. Кенен и вовсе спать не ложился. Не займёшься бронёй Вепуата? Пока он болеет, в ней бы Эгнаций работал. Он толковый сармат, хоть и не атомщик.

— Угу, — согласился Гедимин, пристально глядя Айзеку в глаза. «Похоже, наверху тихо. И Вепуату хуже не стало. Ну ладно…»

Айзек заглянул под пульт и протянул руку к блокиратору.

— Сегодня, ближе к рассвету, немного тряхнёт. Балла на три. Даже не знаю, глушить реактор или нет. Что там с демпферами?

— Глуши, — Гедимин двинулся к пульту. — Нечего его трясти. У нас тут планов по выработке нет.

…Кусты иглицы за день подросли — прозрачные «кристаллы» торчали из гравия на пол-ладони. Нхельви, мелкими группами пробегающие от здания к зданию, осторожно огибали колючее растение. «Вепуат так её и не выкопал,» — подумалось Гедимину. «И сейчас ему явно не до ерунды.»

…Вепуат сидел посреди шатра — в скинутом скафандре, как в сброшенной шкуре — и пил, не фильтруя, мутную жидкость с ошмётками органики.

— Уран и торий! — ухмыльнулся он, опустив прозрачный кувшин. — Я и не думал, что тут так задувает. Без скафандра всё чувствуешь острее.

На его груди и боках болтались лохмотья комбинезона. Рукава, наполовину оторванные, кое-как держались на плечах и норовили сползти. Гедимин скользнул взглядом вдоль бока — рёбра вроде бы не выпирали. Кровяной камень почернел и больше не светился. Вепуат тронул его пальцем и сдержанно усмехнулся.

— Эта штука, считай, себя оправдала. Хочешь поносить? Ты вечно влезаешь в неприятности…

Гедимин сердито фыркнул.

— Вылезай, — скомандовал он, берясь за край пустого скафандра. — Сиди с камнем. Может, хоть не мутируешь. Что за дрянь в кувшине?

— Курруи, настойка, — Вепуат проворно перебрался на подстилки и уселся там, поджав под себя ноги. — И ничего не дрянь. Зуд снимает на раз. Скафандр мой… там хоть что-то выжило?

Гедимин поморщился. У Вепуата раны зажили, а ликвидаторская броня так и осталась помятой — все слои деформировались и вдавились внутрь. Сармат машинально прикинул силу удара и судорожно сглотнул. «Масса и ускорение… Вот до чего доводит любовь к зверькам!»

— Стрелять надо было, — буркнул он, отделяя от скафандра деформированные щитки. — Лишних не зацепили. Меткости хватило бы. Нашёл же, с кем вести переговоры…

Вепуат потупился.

— М-да, вчера я сильно сглупил, — признал он — впрочем, без особого огорчения. — Зато проверили камень в боевых условиях. А ты, говорят, прооперировал сааг-туула? Экхард и Куно заходили, хвастались. Мол, твёрдая у тебя рука…

Гедимин поморщился.

— Лапы твари ещё не отрезали? Не смотрел на неё. Никто из чужаков к тебе не совался?

Вепуат хмыкнул.

— Как они сунутся, сидя под куполом? У них полно раненых. Паршивые раны, Куно с Экхардом вчера полночи возились…

— Вот же делать нечего, — пробормотал Гедимин — и, вздрогнув, опустил руку. — Возились? Кочевники… сами попросили помощи? Для себя⁈

— Угу, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Вот и я удивился. На них непохоже. Но их, кажется, совсем загоняли. И племя уменьшилось. Может, от лучёвки, а может…

Не договорив, он зябко поёжился и накинул на плечи войлочную подстилку.

— Где бы взять комбинезон? Этот уже не срастётся. Видимо, атмосфера не та…

— Кто бы сомневался, — угрюмо сказал Гварза, входя в шатёр. Он остановился у порога и смерил сарматов недобрым взглядом.

— Кет! Скафандр и всё, что в шатре, — на дезинфекцию. Хепри, идти можешь? Пять метров пройдёшь, или машину подогнать вплотную?

Гедимин изумлённо мигнул. По ту сторону полога негромко хрустел гравий — бронеход остановился, немного не доехав до шатра, и сейчас готовился опустить трап.

— Да я и здесь пересижу, — Вепуат плотнее завернулся в подстилку. — Гедимин сейчас броню починит, и надену. Да и так не холодно…

Гварза недобро сузил глаза.

— В карантин. На восемь дней. И чтобы ни Кет, ни аборигены в бокс не лазали!

— Карантин? — Вепуат подался к стене. — Зачем⁈ Кровяной камень не вызывает мута…

— Любая регенерация может дать сбой, — перебил его Гварза, поднимая генератор защитного поля. — Такая обширная — тем более. В карантин!

Пузырь защитного поля облепил Вепуата, принимая форму тела. Сармат тяжело вздохнул и развёл руками.

— Гедимин, там Скогны… ну, и Сэта тоже. Займи их делом хотя бы на час! Ардану скажи, он поможет…

Гварза, выдернув Вепуата из шатра, толкнул его в спину и шагнул вверх по трапу следом. Гедимин с ипроновым щитком в руке проводил сарматов угрюмым взглядом. «Только-только наладилось какое-то подобие работы… Ладно, буду занимать делом Скогнов. Пока Текк’ты работают, всё равно в пещеры не спустишься. Кого бы поставить к подъёмнику…»

…Стоило снять со спины сфалт и приспособить его как нагреватель, и работа сразу пошла быстрее. Гедимин разобрал все пластины по слоям и поочерёдно их разглаживал, дозируя нагрев, — там, где ипрон или флия только-только начинали красновато светиться, свинец или нейтронностойкий фрил растеклись бы в лужу. Верхний слой фрила сармат не трогал — содрал торчащие обломки, подозрительно похожие на вывернутые стержни перьев, и сложил отдельно. Долго работать ему не дали — на третьем щитке кто-то откинул полог.

— Ке… Гедимин? Вепуат… его правда увезли?

— В карантине, — хмуро ответил сармат, прикрывая раскалённую плазменную камеру — Ардан, как водится, явился без затемнённого щитка, с одним прозрачным. «А есть у них вообще затемнённые щитки?» — на секунду задумался Гедимин. «Я бы сделал. Мало ли, с чем им придётся работать.»

— Мать моя пробирка, — прошептал филк. — И надолго? Он сказал что-нибудь про стекольный цех?

— С занятиями я помогу, — пообещал Гедимин. — Через восемь дней выпустят. Нет у него эа-мутации. Кровяной камень её сожрал.

…Пластины ложились одна к одной, по движению пальца скользили, куда надо, или намертво стопорились. Гедимин закрыл швы и выпрямился. Скафандр без сармата внутри почти не отличался от тела в скафандре — только проседал внутрь чуть-чуть по-другому. На всю грудь расплылось блестящее золотистое пятно, не прикрытое чёрным «оперением». Перья росли вокруг — помятые, въерошенные, кое-где надломанные. Гедимин, досадливо щурясь, подобрал отломок, оставшийся от нагрудных пластин, и стал вырезать штифты. «Соединю, что соединяется. А тут наращивать не буду. Выйдет из карантина — сам разберётся.»

…Шатёр не «фонил». Лишние два микрокьюгена Гедимин решил не учитывать — их и без дезинфекции было восемь, а кое-где и все четырнадцать. «Был бы омикрон, а то сигма…» — сармат решительно втянул «щупы» дозиметра. «Всё равно все голышом ходят. Дозой больше, дозой меньше…»

Выходя, сармат едва не врезался в рослый силуэт. Кто-то в жёлтом комбинезоне шарахнулся в сторону и неловко усмехнулся.

— А меня прислали про защиту спросить. Готова?

«Защита?» — Гедимин озадаченно посмотрел на Эгнация. «А. Ну да.»

— Забирай, — он кивнул на шатёр. — Сам наденешь, или подержать? Стапелей нет.

Эгнаций хмыкнул.

— Помоги. Я больше по экзоскелетам. Без приводов так сразу не разберёшься.

Он широко раскинул руки, укладываясь во вскрытую броню. Гедимин держал её на весу, разведя рукава, и терпеливо ждал. Эгнаций махнул кистью, и скафандр с лязгом закрылся. Сармат неуверенно пошевелил плечами — и вздрогнул на громкий треск. Перья на его спине и плечах встали дыбом.

— А эти штуки — они зачем? И где у них пульт?

— Нигде, — отозвался Гедимин. — Сами выросли. Вепуат их как-то растопыривал… вроде реагируют на движение. Ну что, идти можешь?

— Да идти-то не проблема… — Эгнаций неуверенно сделал пару шагов и остановился, дёргая плечом и пытаясь заглянуть себе за спину. — Я-то думал, к ним привод изнутри. А они сами болтаются. Оп!

Верхнее левое крыло от неловкого рывка развернулось и растопырило перья. Эгнаций кое-как до него дотянулся и попытался сложить. Гедимин болезненно поморщился.

— Хочешь, я это всё расплавлю?

Эгнаций замотал головой. Крыло наконец поддалось и смирно легло на броню.

— Не, зачем? Это я не могу решать. Хозяин выйдет — у него спроси.

Он подобрал плазмомёт и вышел, на ходу нащупывая среди перьев крепления. Гедимин покачал головой. «Крылья… Падение они уже замедляют. Какой размах нужен для планирующего полёта? А мышцы для машущего отрастут? Прямо поверх ипрона?»

…За спиной было темно. Справа и слева горели горстки огней — фонари у дверей ангаров, жаровни под навесами. Только впереди вдоль склона расползлось яркое зарево, освещающее бок панцирного зверя. Гедимин обогнул пустой шатёр и подошёл ближе.

Сааг-туул лежал смирно, уронив морду на гравий. Может, он и хотел бы дёрнуться, но все его лапы удерживало уплотнённое защитное поле. На двух задних белели повязки из сетчатого скирлина — целые полотнища, собранные из полос стандартного бинта. Одну из лап с боков придерживали фиксаторы. Повернув голову на смутное движение, Гедимин увидел, как в темноте блеснула костяная дуга арбалета. Бронн, пристально следящий за огромным зверем, заметил чужое внимание и подался назад. Гедимин смигнул — и тут же потерял его из виду.

Захрустел мёрзлый гравий — кто-то из бронированных сарматов шёл нарочито медленно, тяжело ступая. «Гварза,» — Гедимин вслед за Бронном-часовым отступил в тень. Гварза, не заметив его, подошёл к прозрачному, ярко освещённому изнутри куполу. Навстречу ему, слегка прихрамывая, вышел Джагул, и ещё десяток сидящих на земле зашевелился, поворачиваясь к пришельцу.

Джагулов было много — Гедимин насчитал полторы сотни; под куполом еле хватало места, чтобы каждый мог лечь, или чтобы вставшие могли пройти мимо сидящих, не оттоптав им ноги. По центру кто-то поставил фонарь и жаровню с отражателем. Холодно внутри не было — все поснимали тёплые накидки и расстелили на земле почти сплошным ковром. У многих, чуть ли не у каждого второго, Гедимин увидел скирлиновые повязки, у некоторых — жёсткие фиксаторы на конечностях или рёбрах или выбритые полосы шерсти там, где пришлось накладывать швы. Про себя он подумал, что двое медиков — единственные филки, умеющие работать, — и что их умения точно не надо было тратить на кочевников. «Повязки не сдирают. Надо же,» — он недобро ухмыльнулся, глядя из темноты на освещённый купол и две бочки под ним — явно из местных запасов. «Тихие. Будешь тихим под прицелом… Бронны — не Вепуат, жалеть зверьков не будут.»

Гварза что-то сказал — или, вернее, рявкнул. Гедимин сдвинул височную пластину и осторожно шагнул вперёд.

— Котлы и жаровни, — услышал он негромкий голос Джагула. — И наши припасы. Все голодны, давно не ели.

— Котлы и припасы? — повторил Гварза; его руки были сложены на груди, одна чуть повёрнута к плазмомёту за плечом. Смотрел сармат недобро, как и четверо филков, держащиеся неподалёку. Похоже, соседство с кочевниками не нравилось никому.

— Кто с тобой пойдёт? — спросил Гварза. Джагул махнул рукой, и два десятка соплеменников зашевелились, поднимаясь на ноги. У некоторых из них были зашитые швы, но все были без повязок — только одному прикрыли бинтом глаз.

— Мы вернёмся быстро, — пообещал их командир. — Только принесём еду. И мёртвых. Там остались мёртвые. Надо вынести их. Там жарко. Скоро будет… неудобно носить.

На слове «мёртвые» по скоплению Джагулов прошла дрожь. Теперь на Гварзу смотрели все.

— Разумно, — тот, задумавшись на секунду, кивнул. — На жаре гниение идёт быстро. Но куда их деть потом…

Джагул склонил голову на грудь.

— Где в вашем городе темно? Где ворота Ук-кута? Разреши отнести тела туда. Мы ведь не враги больше. А мёртвые — не враги никому.

Гедимин криво ухмыльнулся. «Будем приманивать падальщиков? Они на тёплую органику быстро слетятся. Если только не в спячке…»

— Тот склон холма, — Гварза махнул рукой вдаль. — Там всегда тень. А в эти дни темно везде. Таскайте туда.

Джагул поднял вторую руку, и ещё два десятка его сородичей поднялись с земли. Кажется, их выбирали из наименее пострадавших — у некоторых были следы ранений, но серьёзных — ни у кого. Гварза недовольно хмыкнул.

— Ты собрал целое войско. Что, котлы такие тяжёлые?

Не дожидаясь ответа, он шагнул в сторону и снял с плеча плазмомёт. Джагулы под куполом прижали уши, и многим явно хотелось пригнуться.

— Следите за ними и их барахлом, — приказал Гварза филкам. Их было уже не четверо — у живого «холма» собрался десяток бойцов, не считая Броннов и непривычно настороженных нхельви.

— Можешь выйти, Джегех, — сказал Гварза, оглядываясь на Джагула. — Ты и твой отряд. Первые пойдут за вещами. Потом выйдет похоронная команда. И если мне хоть что-то покажется подозрительным…

Он развернул сопло плазмомёта и взял сааг-туула на прицел. В этот раз Джагулы всё-таки пригнулись. Гедимин услышал отчётливый скрип зубов.

— Мы поняли тебя с одного раза, чёрный панцирь, — угрюмо сказал Джегех. — Не повторяй угрозы так часто.

Половина его отряда выбралась из-под купола. Сааг-туул, увидев их, шумно засопел и встряхнулся. Джегех на пару секунд задержался у его морды. Чувствовал зверь прикосновения к панцирю или нет, но глаза из-под брони высунул и пасть приоткрыл.

— Еда будет. Скоро, — пообещал Джагул, поднимаясь на его загривок. От встряски отодвинулись щитки панциря — открылись «отсеки». Из проёмов тут же повалил пар.

— Тикри, — негромко окликнул Кенен Гварза кого-то, скрывающегося в темноте. — Для трупов нужна повозка.

В темноте недовольно пискнули.

— Повозка будет смердеть. Надо было вытащить их ночью, эту падаль, — отозвался Бронн. — Если бы ты застелил её прозрачным покрывалом…

Гедимин мигнул.

— Ладно, — согласился Кенен. На Бронна он не смотрел — из «отсеков» уже показались первые Джагулы с жаровнями и котлами. В котлах что-то брякало. Ещё один Джагул забрался по пояс в «отсеки» вдоль хвоста и выкидывал наружу жёсткие пласты, связки и тряпичные мешочки.

— Что насчёт черепов и клыков? — Тикри на пару секунд отошёл, но снова вернулся и подал голос. — Ты оставишь их нам?

— Вы их убивали? — отозвался Гварза. Бронны недовольно запищали, но секунду спустя всё стихло.

— Под черепами на шестах живые кочевники были бы спокойнее, — заметил кто-то.

Говорили они негромко, но у Джагулов был хороший слух. Тот, кто вытаскивал припасы со «склада», спрыгнул на землю, подобрал оставленную часть груза и развернулся к Гварзе.

— Карлики всё делят чужие трофеи? — он презрительно сморщил нос. — Ваших черепов тут нет. Те, что на шестах, добыты испепелителем. Что скажете, когда он придёт за трофеями?

«Испепелитель?» — Гедимин удивлённо мигнул. Джагулы явно знали, о ком речь — притихнув, они быстро огляделись по сторонам и ускорили шаг, хотя идти навьюченным кочевникам было тяжело. Увидев, что они приближаются, те, кто ещё сидел на земле, но был способен подняться, зашевелились и стали растаскивать подстилки, освобождая место. Двое, перекрикивая друг друга, спросили про какие-то виды пищи. Грузчик молча поднял искомое выше, и от него отстали.

Гварза, увидев, что последний Джагул добрался до купола, опустил оружие и поднял генератор защитного поля. Часть купола, прилегающая к обрыву, вытянулась в его сторону и нависла над ним полым козырьком.

— Отхожее место, — пояснил он, покосившись на филков. — Если кто с большого ума оттуда сиганёт… ну, пусть там и остаётся. Обратно не пускать!

Командир Джагулов постоял в проёме, наблюдая за тем, как наливают воду в котлы и раскладывают по ним огненные камни, и повернулся к сарматам.

— Наши мёртвые, — напомнил он. Мимо купола медленно прополз тягловый зверь, запряжённый в пустую волокушу. К сааг-туулу он подходил с большой неохотой, на каждый шаг его уговаривали, — и он что-то чуял и громко фыркал, норовя вытереть морду о мёрзлый гравий.

— Идите, — буркнул Гварза, растягивая на дне волокуши защитное поле. — Всех в повозку. Есть ритуал — делайте, но быстро.

Кто-то тронул Гедимина за руку. Сармат вздрогнул и обернулся. Скогн в шапке с плавниками смотрел на него снизу вверх, придерживая плавник.

— Мастер Дим-мин, ты откроешь дом стекла? Все из Синви и Сэви ждут у ворот, и мастер Ардан там.

— Так чего он не открыл? — Гедимин недовольно сощурился. Упускать кочевников из виду не хотелось — но вроде бы за ними и без него следили внимательно…

— Идём, — буркнул он и ускорил шаг. «Пока идут занятия, Текк’ты закончат работу. Надо будет искать филков на вынос песка… Hasulu! Может, использовать местную фауну? Приделать ковш, и пусть гребёт. Даже плоский зверь будет быстрее, чем наши филки!»

…Миниатюрный зеркальный шар разрезали надвое. Гедимин ждал, когда к получившимся чашкам приделают ручки, но Скогны возились с его краями; через несколько секунд сармат понял — вместо ручек будут полые ушки. «Откидной отражатель,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Осталось сделать зеркальные спирали. Ага, вот и за них принялись.»

По ту сторону защитного поля Ардан присматривал за стеклодувами-Сэта. Они начали со спиралей и уже одну закончили и наливали жидкий металл во вторую. «Все делают горелки,» — думал Гедимин. «Любопытно… Всё-таки решили перебраться к своим печам?»

— Уедем с первым светом, — услышал он негромкий голос Скогна. — И завтра со светом вернёмся. Если только нам доверят, — старейшины очень волнуются.

— Ну так, — еле слышно фыркнул другой. — Если про такое не слышали с тех пор, как загорелось Пламя.

— Да уж. Если сорвётся, заново такое никто не затеет. Мена с огненными… Как думаешь, справятся Равные Куэннам? Я бы всё-таки подготовился…

— Тихо! — Скогн дёрнул когтем в сторону Гедимина. — Вот надо тебе их злить? Будет видно, что будет. Вот только проклятые кочевники… принесло же их в Эл-лид!

— Да уж. Шуму вчера было… Не испортили бы они нам всё. Тут и без них не знаешь, что будет.

— Их близко не пустят. Они там, под воздушной стеной. Её ветром не унесёт. А высунутся — им же хуже. Мастер Дим-мин…

— Да-а, — несколько аборигенов недобро ухмыльнулись. — Будет много мяса! А почему мастер Кен-нен…

— Тихо! — прикрикнул один из Скогнов, покосившись на молчаливого Гедимина. — Вот никогда о нём не скажешь, слышит он или нет…

Сармат старательно делал вид, что ничего не слышит, и нелепо ухмылялся в респиратор. Холодный обруч на груди почти разжался, внутри потеплело. «Готовятся к торгу. Собираются завтра… Что опасаются, это ничего. Главное — согласились. Если кто-то сорвёт нам дело, своими руками придушу.»

…Скогны ушли. Гедимин, сам себе не веря, оглянулся на закрытую заслонкой «камеру охлаждения». Впервые Скогны согласились оставить что-то остывать в цеху, не вытаскивая сразу на холод. Сэта оставлять горелки не стали, но завернули в одежду и прижали к себе — жар их тел замедлял остывание.

— Ты, мастер Хеттийиррн, мрачен сегодня, — осторожно заметил их предводитель, когда Гедимин убирал защитное поле. — Это из-за ран Хетпу, или Джагулы набрались наглости…

Сармат качнул головой.

— Вепуату легче. Выздоровеет. Кочевники… — он поморщился. — Вроде они сидят тихо и всему подчиняются. Но всё равно…

— Никому не будет спокойно рядом со Джагулами, — согласился Сэта. — Плохие соседи. Помни — Шакха ждёт твоего призыва. Одна искра — и молния Шакхи приведёт воинов.

Гедимин благодарно кивнул. В этот раз почти удалось улыбнуться.

— Скогны готовятся к тор… мене, — сказал он. — Может, соберутся уже завтра. Когда посветлеет. А вы?

— Стеклянной скорлупы собрано достаточно, — сдержанно ответил Сэта. — Посмотрим, что будет у них на обмен. Когда ты рядом, карлики, может, удержатся от подлостей. Не огорчат тебя и мастера Хетпу.

…Над Элидгеном светало. Гедимин покосился на часы. «Долго провозились. Пока соберу рабочих — останется часа четыре. Занесёт пещеры песком, ещё два-три дня — будет сплошная Сахара.»

Он выглянул из-за шатра. Кенен Гварза стоял у лагеря кочевников. Под куполом, кроме котлов, появились навесы на опорах; какой от них прок, если стоянка под общей крышей, а тепло они не удерживают, Гедимин так и не понял. Под них стащили раненых — тех, на ком было много повязок и фиксаторов. Остальные сидели снаружи и ели. Четверо Джагулов под прицелом плазмомёта черпали из котла дымящийся отвар и вливали в разинутую пасть сааг-туула. Зверь лежал немного по-другому, и защитное поле теперь удерживало его в другом положении.

— Гвар… Кенен, — окликнул Гварзу Гедимин, выбираясь из-за шатра. — Нужны рабочие на песок. Хотя бы четыре десятка.

Он краем глаза видел, как Джагулы вздрагивают, опускают посуду и разворачиваются к нему. Все, как по команде, прижали уши. Гварза покосился на них и странно ухмыльнулся.

— Постой тут. Приведу.

Гедимин переложил сфалт на плечо и развернул сопло к сааг-туулу. «Интересно, как „трилобиты“ пережили драку?» — мелькнула в голове нелепая мысль. «Хорошо, Вепуат в карантине. Сейчас бы лазил по панцирю, всюду совал нос…»

— Испепелитель, — услышал он громкий шёпот из-под купола. Двое Джагулов, прижав уши, выглядывали в проём.

— Почему всё-таки он того, второго, не позвал? — Джагул, не поднимая руки, выгнул кисть, указывая на что-то отдалённое.

— Благодари богов, что не позвал, — прошептал второй, глядя на дальний купол реактора. — Тот не стал бы разбираться в племенах. Лежали бы сейчас пеплом — и мы, и Ур-согганы, и Ур-дзууги.

— Ур-согганы эту ночь нескоро забудут, — Джагул широко ухмыльнулся, показав клыки. — Даже если их зверь не подохнет в пути. И Ур-дзууги тоже.

— Выживет, — мрачно сказал второй. — Черепа у них прочные. Вот если бы в бок, под третью лапу…

— У чёрных панцирей нет сааг-туулов, откуда же им знать? — первый покосился на Гедимина и подался назад. — Испепелитель ведь не знает нашей речи? Только пернатый панцирь знал?

Земля качнулась. В миске ближайшего Джагула плеснулось варево, и кочевник быстро поднёс её ко рту. Когда встряхнуло ещё раз, там уже оставалось на дне. Гедимин, рефлекторно растопырив пальцы на ступнях, быстро огляделся по сторонам. Последний подземный толчок был ещё слабее — просто на секунду стала ненадёжной опора под ногами. «Всё? Кажется, всё,» — думал сармат, глядя, как кочевники подбирают миски, на время землетрясения воткнутые конусовидными донцами в гравий. Поверхность снова стала надёжной.

«Значит, их гоняли двумя племенами,» — Гедимин поискал взглядом пару Джагулов, но у выхода из купола уже никого не было. «Испепелитель… Придумают, тоже мне… А про третью лапу надо запомнить.»

— Кет! — окликнул его угрюмый Гварза. — Можешь идти к шахте. Первый десяток уже на подходе. Всё тихо?

Гедимин кивнул.

— Не знаешь, почему их пытались убить? — тихо спросил он, надеясь, что говорит не по-Джагульски — переключение с языка на язык происходило само по себе, по не вполне понятным алгоритмам. — Они говорят о двух враждебных племенах…

Гварза пожал плечами.

— Официально мы с ними ещё не общались. Но, думаю, к вечеру дозреют. Если раньше все эти Ур-дзагганы не сбегутся к холму. Слишком много тут собралось всяких беженцев.

Он выразительно покосился на горячий цех. Гедимин сощурился, но промолчал. «Дело говорит. Один тихий Сэта — ещё куда ни шло. Но полторы сотни кочевников…»

… — Всё, — Гедимин, поставив лебёдку на стопор, бросил пустые мешки в ещё свободный отсек. Их оставалось всё меньше.

— Теперь разбираем подъёмник? — Эгнацийоглянулся на сооружение над шахтой. Там, как и внизу, уже никого не было — последнюю смену филков подняли вслед за последней партией мешков. Земля всё-таки качнулась — на их удачу, не на подъёме, а через пару секунд после того, как они отошли от колодца. Крюк на тросе мотнуло на метр в сторону, но ни до чего ценного он не долетел. Второй толчок чуть усилил качание «маятника», но на этом всё и закончилось — даже камешек с обрыва не сорвался. Гедимин, уводя волокушу с песком на склад, слышал за спиной что-то про полоумного амбала и работу во время землетрясения. С тех пор прошло почти десять минут — все, кто хотел, наверняка успели нажаловаться.

— Погоди, — отозвался Гедимин, закрывая склад. — Встань у подъёмника. Спущусь за термоизоляцией.

С тех пор, как наверху похолодало, Текк’т, делающий изолирующие пластины, даже на склад не поднимался. Гедимин перетаскал в полость жилого блока запасы красно-жёлтого камня и понемногу носил в ангар готовые пластины. Текк’т всегда складывал их в одном и том же месте — на стопку заготовок из тектона, ещё не успевших отлежаться.

Шагнув на твёрдую поверхность, Гедимин открыл глаза. Здесь было практически светло — особенно если вовремя отвыкнуть от дневного света. Цепочки обогревателей ярко светились, указывая путь от пещеры к пещере. Гедимин сделал пару шагов и поморщился — под ногами хрустел песок.

«Что мы работали, что не работали,» — он оглянулся на пологий песчаный холм и прибавил шагу. Песок скапливался во впадине, на дне сферы будущего главного корпуса. Впору было отмечать высоту его подъёма — за четыре часа филки не разгребли и половины заносов. «И все заготовки отсюда уже убрали,» — Гедимин огляделся по сторонам в поисках плит или труб. «Никто, кроме дробильщиков, тут работать не хочет. Что-то надо придумать. От филков проку мало.»

— Ты весь в песке, — хмыкнул Эгнаций, забирая у Гедимина термоизоляторы. — По колено. Что, так засыпало?

Гедимин поморщился.

— Там сплошные дюны. Как всё-таки не хватает нормальной техники…

— Я тут видел… — сармат быстро оглянулся на обрывистый склон. — Эти змеи сбросили в ущелье гравий. И гнали его по дну — вот так, сплошным валом. Я о чём… С песком так можно?

— Вниз и вверх — разные вещи, — отозвался Гедимин, досадливо щурясь. Ту же мысль он думал с тех пор, как Текк’ты-дробильщики перебрались под землю — и всё время что-то подсказывало, что проку не будет. «Сыпучий материал. Они его могли бы скатать в шар и поднять — но тогда придётся дробить заново на поверхности. Если только слепить что-то вроде яйца — пара сантиметров очень плотной скорлупы, а внутри песок…»

…Смена закончилась, когда он поднимался по склону — только и осталось времени, что быстро оглядеться, убедиться, что лагерь цел, и всё тихо, и добраться до реакторного бункера. И всё-таки Гедимин замедлил шаг у прозрачной стены и свернул к ближайшему обрыву.

«Вот нашёл, на что глазеть…» — недовольно щурясь, он сделал последний шаг. Отсюда уже была видна узкая долина, полностью закрытая тенью холма. «Ни одной летучей твари. Странно. Или трупы дели ещё куда-то, или не успели выне… А, вот они. Здесь.»

Беглый взгляд насчитал пятнадцать тел; неохотно присмотревшись, Гедимин довёл счёт до тридцати четырёх. Кто-то свернул каждого мертвеца в клубок, подогнув ему ноги и прижав голову к коленям. Кто-то был небрезгливым — некоторые тела пришлось складывать по кускам. Сейчас, на морозе, они окоченели, одежда и шерсть покрылись инеем. Вещи никто не тронул — видно, не хотел отмывать от крови.

«Всё-таки странно,» — думал Гедимин, отходя от обрыва. «Сегодня, конечно, холодно. Но не настолько, чтобы проморозить тела насквозь. Тем более — мгновенно. Пару часов отсюда несло свежей падалью. Где все стервятники? В спячке? Если так… не нравится мне этот могильник.»

— Тут трясло? — спросил Гедимин, спустившись в бункер. Айзек качнул головой.

— Практически нет. Но я бы не запускал реактор до вечера.

— Биоотходы под обрывом, в двух шагах от бункера, — Гедимин брезгливо поморщился. — Может, гравием их присыпать? Потеплеет — пойдёт разложение.

Айзек мигнул.

— А что, у падальщиков выходной? Хм, странно… Ладно, выясню на месте. Может, привлечём к делу Текк’та. Сделать яму в мёрзлом гравии — это им нетрудно. Даже наверх можно не вылезать.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Кого-нибудь из дробильщиков позови. Всё равно мы песок выгребать не успеваем. Отвлечётся на полчаса — не страшно.

…Последний подземный толчок был еле заметным — только на секунду накрыло непонятной тревогой, да изображение в мониторе чуть сместилось и тут же вернулось на место. Наверху заскрежетало. Гедимин вздрогнул, впился взглядом в зеркальный «экран» — и тут же понял, что реактор ни при чём. Кто-то пытался открыть люк — и первая попытка была неудачной.

«Я ж даже стрелку из камешков выложил…» — Гедимин, тяжело вздохнув, двинулся к выходу. Дойти не успел — пришелец всё-таки разобрался с направлениями, и крышка отъехала в сторону. В проёме стоял взъерошенный оперённый силуэт.

— Давай к командирам, — выдохнул Эгнаций и отодвинулся, пропуская в бункер филка. — А ты посиди тут. Знаешь, что да как?

— К командирам? Что там? Авария? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Люк был открыт; если бы снаружи шла стрельба, трудно было бы не услышать. «Вроде бы тихо. А что на самом деле…»

— Нет. Вроде как… переговоры, — Эгнаций попытался пригладить перья, но они встопорщились ещё сильнее. — С теми… кочевниками. Без тебя никак.

— Не трогай, — Гедимин остановил его руку. — Реагируют на эмоции. Посиди в тишине, они и улягутся.

Эгнаций невесело хмыкнул, оглядываясь на лагерь.

— Так я тоже туда иду. На переговоры. Вместо того биолога. Не знаю, зачем. Я по-местному не понимаю.

…Он встал чуть поодаль, за плечом Гедимина; сармат видел, что плазмомёт он держит наготове. У Гедимина руки тянулись к сфалту, но он решил потерпеть. Лагерь кочевников — и зверюга, лежащая рядом с ним — и так был под прицелом. Почти всех Джагулов заставили сесть; из-под купола выпустили троих. Не по себе было всем. «И Вепуат, как назло, в карантине,» — Гедимин досадливо сощурился. «Вот он бы здесь не помешал.»

— Ты уже приходил сюда, Джегех, — заговорил первым Айзек. — И не один раз. И ни разу тебя сюда не звали. И в этот раз тоже.

— Так везде, — отозвался Джагул. Он завернулся в накидку, убрал уши под шапку — и всё-таки Гедимину казалось, что они прижаты.

— И на ваших зимних пастбищах тоже? — прищурился Айзек. — Я слышал, вы бережёте своих зверей. Не допускаете драк.

— Ты видел, что было, — отозвался Джагул, чуть наклонив голову. — Все вы видели.

— Видели, как вы привели сюда врагов, — сказал Айзек. — Очередное нападение на Элидген? И чего Кьюссы хотели на этот раз?

Джегех уронил голову на грудь.

— Кьюссы отвернулись от нас, — мрачно ответил он. — Нас выгнали. Все. Мы прокляты. Это ваше проклятие. Вот мы шли сюда. Нас перехватили. Ур-Согганы и Ур-Дзууги. Давняя вражда. Мы их не звали. Было бы очень глупо. Один зверь против шести. Мы не глупцы. Нас прокляли.

— И предали, — угрюмо добавил Джагул по правую руку от него. — Кьюссы. Это их ложь. Что вы слабы, что это просто оружие… просто огонь. Мы прокляты навсегда. Они объявили об этом. Письмо… наверняка было письмо. Вожди узнали…

Джегех чуть приподнял правый локоть. Он не коснулся даже накидки второго Джагула, но тот замолчал и, как и сам Джегех, склонил голову на грудь.

— Стой, — Айзек поднял ладонь. — Что вас все выгнали, я понял. Не понял, при чём тут мы. Что за разговоры о проклятии?

— Та штука. Новое… новое Пламя, — Джегех кивнул в сторону реактора. — Это она. Её огонь. Мы тогда… были очень глупы. Кьюссы… нельзя было им верить. Никому нельзя. Её огонь. Вы лечили зверя. Зверь Хеллуг здоров. На нём нет проклятий. Мы вылечились. Но мы прокляты. Все Хеллуг, женщины и мужчины. Прокляты сгинуть.

Гедимин мигнул. «А они все… им совсем не до шуток,» — думал он, глядя на мрачных кочевников — и на тех, кто съёжился на земле за их спинами. «И говорят о чём-то, имеющем смысл. Лучевая болезнь? Они тогда поправились без флония. Может, он о последствиях? Болезнь крови или внутренностей? Шерсть у них не выпадает…»

— Пламя не стоило трогать, — сказал Айзек, покосившись на Гедимина. — Оно сильно жжётся. Но на вас не видно ожогов. Кто-то из вас болен?

— Это было месяц назад, — отозвался Джегех, не поднимая головы. — Раны зажили. Многие ослабли, но силы вернулись. Мы месяц пытались умножить племя. Все. Все эти дни. Ни одна женщина не зачала. Наше семя мертво.

— Ни в один месяц не могло такого быть, — вполголоса добавил Джагул по левую руку. — Даже в дни пустоты. Наше семя всегда было сильным. Если бы давали ему прорастать каждый раз, были бы тысячи тысяч Хеллуг. Теперь оно мертво. Все Хеллуг сгинут.

Гедимин изумлённо мигнул. «Так это он про размножение? Они не могут размножаться? Но при чём тут… Гедимин, ты идиот! Побочный эффект… помнишь лучевую стерилизацию? Мы размножаемся в клонариях, но у них-то клонариев нет! Значит, теперь…»

— Я понял тебя, — отозвался Айзек. — И что теперь? Вы шли сюда. Зачем?

Джегех переглянулся с соплеменниками, и Гедимин ошалело встряхнул головой, увидев, как все трое медленно опускаются на колени. Джегех упёрся руками в мёрзлый гравий и взглянул на сарматов.

— Мы, Хеллуг, назовём вас Равными Куэннам, — сказал он. — Жрецами нового Пламени. Мы пришли под его руку. Мы будем здесь, будем его племенем. Будем его воинами. Наш зверь будет его зверем. Пусть оно увидит, как мы ему служим. Пусть выскажет свою волю. Пусть освободит нас от проклятия.

Эгнаций ткнул Гедимина кулаком под лопатку — очень неуклюже и, скорее всего, причинив себе боль. Но только это и удержало ремонтника от изумлённого смешка. Он мигнул ещё пару раз и незаметно прикусил себе щёку. Джагулы, стоящие на коленях, никуда не исчезли — как и оторопевшие Айзек и Гварза.

— Вставайте, — бросил командир. — Тут есть кому служить Пламени. И Бронны, и Скогны, и нхельви, и даже Сэта давно выполняют его волю. И не пытаются ему вредить. От вас не дождёшься клятвы ненападения. Зачем бы нам подпускать вас к Пламени?

— Хеллуг приносят клятву, — глухо ответил Джегех; он так и стоял на коленях, упираясь руками в промёрзший гравий. — Никакого вреда. Ни для кого на этом холме и там, где с него видно. Даже если карлики нападут первыми. Они отмечены Пламенем — мы спорить не будем. Едва ли мы будем отмечены. Но мы приносим клятву.

Пришлось мигнуть ещё раз, хотя веки уже заныли. «Вот ведь гиены,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Размножение… знать бы, почему для всех зверьков это так важно. Их видом и так кишит вся Равнина. Клятва, значит… Помню я их клятвы. Если бы не Сэта под боком их зверя, пришлось бы самим пристрелить его. А ведь мы тогда пришли лечить… Грёбаные гиены!»

— Это уже что-то, — ровным голосом сказал Айзек. — Вам здесь не причинят вреда — если на то не будет причин. Иди к своим. Волю Пламени узнаешь через три дня.

Сарматы молча смотрели, как Джагулы поднимаются и, по-прежнему низко опустив голову, уходят под купол. Гварза шевельнул рукой, запечатывая проём, и оглянулся на Айзека.

— В машину. Поговорим. Эгнаций, смотри за животным. Если что — плазмой по ногам. Там сейчас уязвимое место.

— В бок под третью лапу, — вполголоса посоветовал Гедимин. — Там в панцире складка.

Гварза повернулся к нему и сдержанно хмыкнул.

— Личный опыт?.. Идём. Скоро вернёшься к реактору.

…В первом отсеке лаборатории было пусто — лишь одинокий филк караулил литейную станцию. Гварза прошёл мимо него и рывком отодвинул переборку.

— Сюда. Хепри! Это и тебя касается. Со слышимостью проблем нет?

— Что там? — донеслось из карантинного бокса. — Опять кочевники? Новые?

— Те же самые, — отозвался Гварза, опускаясь на стул. — Кет! Хватит подпирать переборку. Стульев достаточно.

… — И что теперь с ними делать?

Сарматы переглянулись.

— Гнать в шею, — буркнул Гедимин. — Раны у зверя затянутся — пусть садятся на него и валят. Есть что с них содрать за лечение?

В карантинном боксе укоризненно хмыкнули. Гедимин поморщился.

— Медики с ними целый вечер бились. Работа денег стоит.

— Я бы не торопился, — сказал Айзек. — Союзники всегда пригодятся.

— Ты им что, веришь? — Гварза недобро сощурился. — Вот уж не ожидал. Ну, если так хочется проявить милосердие, — по дозе флония, и пусть валят размножаться.

— Флония ещё им… — пробормотал Гедимин.

За переборкой хмыкнули.

— Флоний… Флоний уже поздно. Если бы сразу, в первые дни, ещё были бы шансы. А теперь — без толку.

Сарматы переглянулись.

— Значит, для них смысла тут оставаться нет, — задумчиво сказал Айзек. — Интересно, как они отреагируют на эту информацию…

Гварза презрительно фыркнул.

— Либо агрессией, либо упрямством. Это ж дикари! Что им в принципе можно объяснить⁈ Ну так что получается — трое за то, чтобы гнать их вон…

Айзек укоризненно хмыкнул.

— Не говори за меня.

— Гедимин! — Вепуат прижал ладонь к полупрозрачной переборке, и сармат, вздрогнув, повернулся к нему. — Ты что, не понимаешь? У них сааг-туул! И они сами сказали, что теперь он наш. Тебе же нужен был транспорт, ну! Пятнадцать тонн ведь он увезёт?

— Может, даже и больше, — пробормотал Гедимин, на секунду переключившийся на расчёты грузоподъёмности. — Основная нагрузка у него… Hasu! Думаешь, им можно доверять⁈

— А зачем нам вообще кочевники? — задумчиво спросил Гварза. — Из их животного, допустим, можно извлечь немного пользы…

— Кто-то из вас умеет им управлять? — спросил Айзек.

— Я, — отозвался Вепуат. — Примерно знаю, как. Вроде что-то получается. Надо пробовать… Эй! Что вы хотите сделать с племенем?

— Как сказал Кет — выгнать в шею, — бесстрастно ответил Гварза. — Без сааг-туула. Ресурсами, и верно, не разбрасываются.

— Тогда уж перестрелять проще, — пробормотал Гедимин. Отчего-то ему стало не по себе. За переборкой сдавленно охнули.

— Вы чего⁈

— Heta! — Айзек вскинул руки. — Слишком вы все торопитесь. Посмотрим на них в ближайшие пару дней. Как они настроены, можно ли им доверять хоть в чём-то… Кенен, я бы отвёл посты. Убирать не надо, но и целиться в упор тоже незачем. Посмотрим, как они себя поведут.

— Если хоть кто-то сунется к реактору или причинит вред сармату… — Гедимин сжал пальцы в кулак. Айзек мрачно кивнул.

— Тогда у тебя и Кенена полная свобода действий. А пока что — воздержитесь.

…Гедимин, угрюмо щурясь, отодвинул заслонку на полсантиметра. Полоса яркого зелёного света легла вдоль коридора. Дозиметр мигнул красным светодиодом. Невидимые щупальца на плечах сармата слегка потеплели. Он беззвучно хмыкнул.

— Смотри за периметром. Так тебе будет удобнее. От меня, как выяснилось, проку немного.

Он сел к монитору. Зелёный блик лёг на запястье. Сармат покосился на полоску света под ногами и тяжело качнул головой. Мысли всё время возвращались к огромному зверю, лежащему у обрыва. «А он ведь сарматов боится. В тот раз шарахался, теперь — пришлось привязывать. Отвяжем — может, вообще удерёт. Без пассажиров.»

…Последняя смена филков ступила на твёрдую землю — и тут же, у шахты, уселась и полезла за флягами. Волокуша, нагруженная мешками с песком, уже отъехала на десяток метров; рядом с ней шёл Эгнаций, освещая дорогу фонарём. Гедимин застопорил подъёмник и отсоединил привод. «Пока доедут, успею разобрать. Потом догоню и помогу с разгрузкой.»

— Гедимин! — окликнул его кто-то из филков. Голос был знакомый, но имени сармат не вспомнил.

— Гедимин, а вот это вот… — филк выразительно ткнул пальцем в шахту. — Это нам надолго?

Сармат вспомнил о полуметровом слое песка на дне пещеры — сколько с ним ни возились, он так там и лежал, разве что уменьшился с краёв.

— Надолго, — буркнул он. — Чего ты ждёшь? Каменного экскаватора?

Филки переглянулись.

— Слишком много махания лопатой, — сказал один из них. — Как-то не вижу смысла к нему привыкать. У нас тут есть аборигены. Им это привычнее. Может, их привлечь?

Гедимин хмыкнул.

— Ищешь рабов?

Филк, уловив что-то тревожное в его глазах, поспешно замотал головой.

— Мы не обижаем местных! Ну-у… если кто-то согласится — это ничего?

Гедимин поморщился.

— Узнаю, что обманули или заставили силой… — он показал филкам кулак. — Удастся кого-то нанять — ваше везение. Кто приведёт двоих местных с лопатами, может сам не копать.

Филки быстро переглянулись, кто-то неуверенно ухмыльнулся.

— Двоих? Ладно, — переговорщик заметно приободрился. — А вот ещё… У нас тут толпа пленных. И они поздоровее местных будут. Почему их-то не привлечь? Сидят там, патрульных отвлекают…

Гедимин мигнул.

— Как же вы работать не любите… — пробормотал он, думая, что идея не так уж плоха. «Песок-то они не испортят! А мешки… хм… а своих у них нет? И своих лопат заодно?»

— Идите уже, — буркнул он филкам и повернулся к подъёмнику. Разъединяя массивные детали, он недобро ухмылялся. «Значит, пришли под руку Пламени? Пришли служить? Ну, посмотрим, какие из вас служители…»

…В двух шагах от реакторного купола Гедимин остановился. На секунду ему стало не по себе — пальцы обожгло странным холодом. Он поднял фонарь повыше и увидел уплотнившийся клок темноты у дальнего торца ангара. Видение тут же пропало, как и странные тени на краю обрыва.

«Кто-то там был…» — Гедимин медленно, держа наготове генератор защитного поля, двинулся вдоль стены. Ещё одна необычно плотная тень шевельнулась на краю светового пятна. Сармат остановился и взглянул на сигма-сканер. Луч прошёл сквозь скалу и коснулся дна ущелья. Там шевелились знакомые полосы ряби.

«Икси⁈ Сегодня же не их день!» — Гедимин поднял дозиметр. Вокруг реактора фон всегда был высокий — «сигма» просачивалась сквозь камень и защитное поле. Сейчас интенсивность упала до нуля. Гедимин следил за ней секунд тридцать — за это время она дважды стала отрицательной.

«Икси. Что они, всё-таки, делают с дозиметрами?» — он, не рассчитывая на ответ, встал у торца душевой. На краю светового пятна что-то шевелилось. Это был один и тот же край — тот, что над могильником, у обрыва. Именно там резко снижался фон — стоило отодвинуться на десяток метров, и он возвращался к норме. Икси копошились под обрывом, не замечая сармата. Даже его фонарь, мешал он им или нет, до сих пор не «выключился».

«Падальщики,» — Гедимин наконец понял, что происходит, и, отвернувшись от обрыва, двинулся к куполу. «Где падаль, там и падальщики. Думал, первыми успеют летучие. Этим идти далеко. Где они живут? В каком-то ущелье?»

Закрыв за собой временный шлюз, он приподнял крышку реактора, положил под неё фонарь и направился к люку. «Айзек уйдёт — отодвину заслонку. Хранитель, если что, за себя постоит. И против кочевников, и против стервятников.»

34 день Земли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Загудел, открываясь, люк. Гедимин медленно отвернулся от монитора. Он не сразу понял, почему Айзек, на мгновение замерев, шарахнулся к стене и вскинул руку.

— Экран!

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, виновато щурясь. Заслонка, прикрывающая проём в реакторе, сдвинулась с места до того, как он к ней прикоснулся — вот только он не был уверен, её хотели закрыть или открыть. Он задвинул её до упора, и зелёная световая полоса наконец погасла. Айзек шумно выдохнул.

— Атомщик, мать твоя колба! Ты тут совсем уже…

— Там кочевники, там, — Гедимин дёрнул плечом в сторону обрыва, — стая падальщиков. Это тебе не «совсем»⁈ Защищаемся, как можем.

Айзек тяжело вздохнул и, качая на ходу головой, опустился в кресло.

— Защищаетесь, стало быть… Ну-ну. А фонарь твой где?

Гедимин снова дёрнул плечом — теперь в сторону реактора.

— Под крышкой. Заберу. Икси ушли?

Айзек пожал плечами.

— Фон выровнялся, если ты об этом. Под обрывом кто-то хрустит костями. Замороженное мясо… ну, есть и на него любители.

Гедимин поёжился.

Костями, и правда, хрустели. Тихий, но неприятный звук из-под обрыва не заглушали ни переговоры аборигенов, ни шум воды в душевой, ни отрывистые команды Кенена Гварзы. Гедимин осторожно обогнул купол. Слева от него лежал прижатый защитными полями хвост сааг-туула. Его плавно согнули, освобождая дорогу для бронехода; с тех пор он так и лежал дугой — зверь не возражал. Чуть дальше темнело скопление деревьев-валунов. Какая-то летучая мелочь сорвалась с него, попав в пятно света, и сгинула. На дно долины Гедимин светить не стал — ограничился сканированием.

Тела, вчера аккуратно свёрнутые в позу эмбриона, лежали неровным и плохо различимым слоем. Кто-то разодрал их на некрупные части, но есть не стал — промороженные остатки плоти ещё держались на костях и обрывках кожи, тут же, вперемешку, была разбросана изорванная одежда. В растёрзанные останки уткнулось мордой какое-то плоское животное в сегментарной броне. Конечностей у него было много, но все — короткие; передние, широкие, с зазубринами по краю, частично срастались с челюстями. Вникать в его анатомию Гедимин не стал — и так, по хрусту, было понятно, что эти челюсти с равной легкостью дробят и замороженное мясо, и кости, и подвернувшиеся «листья» иглицы вперемешку с пемзой.

«Тварь явно не летучая. Похоже, роющая. Глаза мелкие, но много. Прячется под землёй, вылезает на запах еды?» — сделав последние пометки для Вепуата, Гедимин закрыл журнал. «Похоже, зимой все спят. Столько пищи, а стервятников всего двое. А Икси вообще ничего есть не стали. Только раскидали по долине. Теперь замаешься это прикапывать. Вчера надо было…»

С окраины донёсся протяжный низкочастотный гул. Гедимин машинально огляделся по сторонам и открыл было рот, чтобы позвать Вепуата, но, опомнившись, тяжело вздохнул и ускорил шаг.

… — Поднять. Песок. На склад.

От коротких отрывистых фраз под ключицами болело меньше. Гедимин, стараясь не щуриться и не пятиться, смотрел на нависшего над ним гиганта. Текк’т привёл стаю молоди и поднялся из шахты; витки его тела согревал текущий по ней горячий воздух — может, поэтому он и высунулся так далеко. Пещеры за ночь прогрелись до плюс семнадцати.

— Поднять песок нет-можно, — отозвался он; гудящий голос был спокойным, без грохота и лязга. — Можно слепить в камень. Камень поднять можно. Песок сыпется.

— Понятно, — сказал Гедимин, пытаясь слепить в кучу слова. — Можно сделать камень-шар. Тонкая шкура, твёрдая, пустая внутри. Песок внутрь. Так поднимать.

— Кто ты-говорил «можно»? — зрачки в зеркальных глазах поползли в разные стороны. — Так нет-можно. Когда камень — весь твердеет. Внутри, снаружи. Только снаружи — нет-можно.

— Нет-можно? — повторил за ним Гедимин. Когда он замолчал, Текк’т уже погрузился в скалу. Сармат видел на экране сигма-сканера, как он втягивается в глубину, быстро скользя хвостом вперёд, и уже у самого «дна» разворачивается и вползает в пещеру.

«Нет-можно,» — повторил сармат про себя, чувствуя, как горло странно раздувается и вибрирует. «Досадно.»

…Ардан стоял у механических весов. Их в ангар не заносили давно — последний металлический дождь они пережили под защитным полем, а от землетрясения и вовсе не пострадали. Вокруг толпились Скогны, бросая на чашки то камешки, то косточки, и взволнованно верещали, наблюдая за их движением.

— Проверяем, — пояснил филк, оглянувшись на Гедимина. — Как посветлеет, привезут товары на обмен. Менять ведь будут по весу?

Гедимин кивнул.

— Работает?

— Да, вполне себе, — филк едва заметно ухмыльнулся. — Так ведь сегодня день Земли. Самое время для… таких вещей. Ты, когда Сэта придут, дай им тоже проверить. Чтобы потом не было проблем. Если им что не так, пусть сразу скажут.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Проверим. Товары точно привезут? Уже всё определено?

Скогны, притихнув и оставив в покое весы, столпились вокруг сарматов.

— Как ты говорил, Дим-мин, — ответил абориген в шапке с плавниками. — Ульсена и нергонские грибы. По корзине из Синви и Сэви. Мы ждём их ко второй вспышке Пламени. А с чем придут Сэта, мы не знаем.

Гедимин по привычке оглянулся на левое плечо и досадливо сощурился. «Не ко времени Вепуат засел в карантин… Ладно, разберёмся.»

— Скоро узнаем, — мрачно пообещал он. — Им, если что, везти недалеко. Ардан, запускай их в цех. Пойду жечь костёр.

…От раскалённых тел Сэта валил пар — не только из-под ткани, прикрывающей лица, но и из каждого неплотного участка длинных накидок. Рукавиц существа не нашли; их пальцы, обмотанные узкой белой лентой, напоминали что-то из давным-давно просмотренных фильмов — кажется, по древней истории.

— Тут будет купол, — пообещал Гедимин, уже в третий раз прерывая мысленные расчёты теплопотери. — И жаровня под ним.

— Щедрость Пламени да не оскудеет, — пробормотал из-под «асбестового» платка главный жрец и положил гирьку из чёрного камня на вторую чашу весов. Конструкция замерла в равновесии. Сэта быстро переглянулись.

— Эту вещь сделали Равные Куэннам, — жрец слегка наклонил голову, сжимая гирьки в ладони. — Все знали, что она достойна доверия. Теперь все это видят. Равным Куэннам мы верим. Вопрос в карликах…

Выбраться из накидок они решились не сразу — минут пять ждали после того, как Гедимин плотно закрыл двери. «Минус восемнадцать,» — сармат смущённо покосился на ворота. «Им и тут-то, внутри, не жарко… М-да, тут мы не подумали. Какое-то строение надо было, с подогревом…»

… — Кет?

Гедимин не успел окликнуть Кенена Гварзу — тот, оборвав на полуслове отрывистую команду, повернулся к нему первым. За его плечом сармат увидел настороженного филка со странным зазубренным лезвием в руке и открытый проём в защитном куполе — и десяток Джагулов, выжидающих у выхода.

— Вовремя, — бросил Гварза, разворачиваясь к кочевникам. — Присмотри за лагерем. Джагулы идут на охоту. Я буду там, за реактором.

«Охоту?» — Гедимин растерянно мигнул. Гварза, уже забыв о нём, перекрикивался с Джагулами. Пара секунд — и кочевники вдесятером выбрались из-под купола и направились к сааг-туулу. Зверь лежал спокойно, только шумно вздохнул, когда они приблизились к морде. Сармат смотрел, как из-под брони деловито достают костяные шесты и смотанные сетки. Большие сети, намотанные на несколько жердей, выглядели как-то странно — казалось, они сделаны не из сплетённого волокна, а из тонких кольчатых… щупалец?

— Sa tatzqa! — крикнул, оглянувшись через плечо, Гварза, и Гедимин едва заметно вздрогнул. Он быстро посмотрел на купол — проём был запечатан, все чужаки остались внутри. Двое из них сидели у навеса, под которым лежал раненый, и старательно ломали фиксаторы на его рёбрах. Сковырнуть прозрачный медицинский фрил было не так-то просто.

— Эй! — Гедимин шагнул к куполу, но поздно — фиксатор всё-таки поддался. Раненый встряхнулся и провёл когтями по лысому боку — и резко выпрямился, прикрывая ладонью глаза. Его пошатнуло, но он выстоял и довольно ухмыльнулся. Сняв с шеи засаленный и чем-то заляпанный шнурок, он с низким поклоном протянул его одному из «санитаров». Кочевник с коротким возгласом поднял маленькую подвеску над головой. Под соседним навесом взвыли — раненый с переломанными ногами и повязкой, прикрывающей ключицу, замахал здоровой рукой. «Санитары» подошли к нему. Гедимин думал, что и с него попробуют содрать фиксаторы, и двинулся к куполу, но Джагулы только осторожно, придерживая под здоровую лопатку, приподняли его голову и надели на шею шнурок. Миниатюрная округлая подвеска сверкнула красным боком. Раненый опустился на подстилки, тяжело дыша. Двое стояли над ним несколько секунд, слушая сдавленный вой, потом отошли.

«Кровяной камень. Их, похоже, на всех не хватило,» — Гедимин быстро пересчитал раненых. Вчера их было больше; сегодня в толпе белел всего десяток повязок, и остались неразобранными навесы над шестью тяжелоранеными. Тот, с кого недавно сняли фиксаторы, деловито связывал жерди в пучок; символический навес уже кто-то уволок. Закончив с жердями, он подобрал обломки фиксатора и, поглядывая на него с явной опаской, отнёс к закрытому проёму. Кривой шов на его боку остался, и одно плечо было чуть выше другого, но эти следы ранений, похоже, ему не мешали.

По лагерю прошла волна странного оживления. Джагулы, оставив ленивые попытки починить одежду и вычесать спутанные гривы, поднялись на ноги и развернулись к заделанному проёму. Гедимин насторожился, но на него никто даже не взглянул. Все смотрели, щурясь и прикрывая глаза, на что-то на окраине. Кто-то коротко рявкнул, другой ответил, ещё пару секунд все перекрикивались, потом с явной неохотой отступили и устроились на подстилках.

«Купол цел. Что они там увидели?» — Гедимин, настороженно поглядывая на чужаков, включил сигма-сканер. «Купол реактора. Обрыв. Вижу Гварзу, а вот их отряд. Без шестов. А это… Уран и торий!»

Над «могильником» у холма кружился живой смерч. Тысячи мелких организмов облепили разорванные останки. К ним пикировали летучие твари длиной с фалангу пальца, выхватывая то клочок мяса, то мелкую добычу. Существа величиной с ладонь охотились уже за ними — и что-то вроде мохнатой гусеницы метровой длины хватало хищников на лету. В метре над землёй, не задевая разбросанные останки, висела натянутая на костяные шесты сеть — и в ней уже трепыхалось десятка полтора существ разного размера и формы. Мелкие хищники и падальщики пролетали сквозь крупные ячеи, не замечая преграды. На полметра выше висела вторая сеть, с ещё более редким плетением; они обе были из кольчатых щупалец с шипами и присосками, и в обе за считанные минуты что-то успело попасть. Живая воронка не замечала ни сетей, ни попавшихся особей, ни Джагулов, наблюдающих за сетями. Пока Гедимин за ней следил, мохнатая гусеница спикировала к сетке, втянула в себя пойманную добычу, натянула сеть — и рухнула на неё, намертво прилипнув к присоскам. От её судорожных рывков конструкция зашаталась. С обрыва, не тратя времени на поиски тропинок, скатился Джагул, махнул ладонью перед кольчатыми челюстями и рывком всунул вторую руку в полосатый мех. Животное дёрнулось в последний раз и затихло. Живая воронка кружилась, не замедляясь; мелкие существа пролетали под рукой Джагула, отцепляющего крупную добычу от сетки. Через пару секунд он с гусеницей на плече сдёрнул с присосок другое животное — что-то вроде расплющенной рыбы — и, прокусив ему голову, с добычей побежал к тропинке. Мелкую сеть он очищать не стал.

…Гварза вернулся через полчаса. Сети остались под обрывом — Джагулы собрали с них всё и пришли в лагерь, обвешанные связками добычи. Что-то они успели съесть сырым — пасть у каждого была вымазана лиловой кровью. Под куполом их ждали, вытащив к самой «двери» пустые котлы. В эти ёмкости, так и не вычищенные с прошлого раза, добычу и покидали — только мохнатую гусеницу внесли на вытянутых руках, размахивая тушкой во все стороны. «Видел я этот мех,» — успел подумать Гедимин, прежде чем Гварза сердито рявкнул ему в наушник:

— Sata!

— Наблюдаю, — отозвался сармат, кивнув на лагерь кочевников. — Чего сеть не разобрали?

— Постоит до темноты, — буркнул Гварза. — Тут все хотят мяса. Иди, работай.

— Филки, — напомнил Гедимин, недовольно щурясь. — Копать песок.

Гварза тяжело вздохнул.

— Успеешь накопать? Час до рассвета.

Гедимин покосился на часы и беззвучно помянул спаривание «макак».

— Час — лучше, чем ничего. Где Эгнаций?

…Филки гребли песок молча и на Гедимина косились с опаской. Он, едва замечая их, сбрасывал песчаные холмы в мешки. Возможно, большую их часть наполнил именно он, — сегодня сармату было не до подсчёта выработки.

— Что-то намечается? — осторожно спросил Эгнаций, когда Гедимин вернулся со склада с охапкой опустевших мешков. Над крышей поднимался, упираясь в небо, световой гейзер.

— Иди наверх, — вместо ответа выдохнул сармат — и услышал за ангарами рёв раковин и частую дробь костяного барабана. Караван приближался к холму.

… — Гедимин, — громко прошептал Ардан, выглядывая из проёма в прозрачной «стене». Защитный купол у горячего цеха снаружи казался однородным, но на деле состоял из двух камер с разной температурой внутри — и там, где переминался с ноги на ногу обеспокоенный Ардан, было градусов тридцать.

— Гедимин, а цены-то какие? Я в местном бартере не разбираюсь!

«А я вот специалист,» — Гедимин досадливо сощурился. За его плечом, в «воротах» холодной части купола, негромко переговаривались Скогны. Двое из них были в высоких шапках, вышитых бусинами; остальные были одеты проще и вели себя тише. Две маленькие группы Скогнов держались поодаль друг от друга, каждая — у своей высокой корзины. В корзину Гедимин уже заглядывал — там были сырые колючие грибы. На крышки корзин положили небольшие, но тяжёлые свёртки, шнурки на них растянули, но развязывать не стали. «Ульсена в прутках,» — уже знал Гедимин, загодя проверивший сканером и Скогнов, и их товар. «Всего чуть больше килограмма.»

— Цены, — повторил он, задумчиво щурясь. «И с Вепуатом поговорить не успел… Так, думай. Исходя из расхода сырья и объёмов добычи…»

— Считаем по весу, — громко прошептал он, надеясь, что «переводчик» не переключил его без его ведома ни на скогнийский язык, ни на сэтский. — Грибы — один к одному, ульсену — один к пяти.

Ардан мигнул.

— Почему так?

— Сейчас сам будешь пересчитывать, — Гедимин недобро сощурился. — Все готовы? Зови!

…Первые минуты к весам, установленным в третьей, центральной, камере «здания», никто не приближался. И Сэта, и Скогны стояли в паре метров от них, настороженно глядя друг на друга. Ардан держался в дверном проёме, готовый шмыгнуть за стену — от него, в случае чего, проку не было бы. Гедимин застыл у весов, выжидающе глядя в две стороны сразу. Было неудобно, и быстро закружилась голова. Сармат встряхнулся и осторожно тронул когтем металлическую чашу весов. От тихого звона вздрогнули все.

— Раз все собрались, так начнём, — сказал Гедимин, выравнивая чаши. — У Скогнов тут ульсена в прутках и две корзины куджаглы. У Сэта — мешок стеклянной шихты. Менять будем по весу — шихту и грибы поровну, на один вес ульсены — пять стекла.

Он огляделся по сторонам. Все молчали, только настороженные уши и вибриссы трепетали в воздухе. Гедимин кивнул Скогнам. Двое в украшенных шапках быстро переглянулись, пошевелили когтями, и один из них подобрал свёрток с ульсеной и двинулся к весам. Прутки, высыпанные из обрывка шкуры, зазвенели на дне чаши. Она плавно опустилась.

— Это водяной металл, — заметил Сэта, подошедший к весам. Стоя за прозрачной стеной, он внимательно разглядывал прутки. Потом протянул руку и проверил металл когтем. От прутка пошёл пар.

— Считай, Равный Куэннам, — Сэта протянул руку к мешку с шихтой. Стеклянные осколки посыпались в чашу. Скогны следили за ними, привстав на пальцах. Звон уже затих, а никто так и не шевельнулся. Гедимин протянул руку к балансиру.

— Пять весов. Кто будет спорить?

Выждав десять секунд и так и не услышав ни звука, сармат развернул чаши. Та, что с шихтой, повисла перед носом главного Скогна. Он ещё долго стоял бы, замерев, если бы она резко не опустилась перед ним — Сэта быстро подобрал ульсеновые прутки со второй чаши, и она, опустев, взлетела выше.

— Водяной металл, — с удивлением повторил огненный гуманоид, разглядывая серебристые слитки. Скогны сгребали стеклянные осколки в мешок, второпях рискуя порезаться; упавший обломок был подхвачен на лету. Сэта рассматривали металл.

— Ульсена. Я сканировал, — подтвердил Гедимин. — А с грибами что? Нужны?

Двое Скогнов по пронзительному воплю «командира» схватились за корзину и поволокли её к весам. Гедимин хотел им помочь, но существа увернулись. Чаша, наполненная грибами, пошла к земле. Сэта, быстро переглянувшись, подняли мешок с шихтой. Когда чаши уравновесились, горка скорлупы была втрое ниже груды грибов. Скогны, подталкивая друг друга, нетерпеливо смотрели на Гедимина. Выждав пару секунд, сармат кивнул.

— Кутшала, — Сэта проткнул ближайший гриб когтем и тщательно его обнюхал. Другие, понюхав, шевельнули ушами.

— Кутшала.

Стекло ссыпали в опустевшую корзину, сверху затолкали мешок. Одна из групп Скогнов, закончив «торг» и прихватив свои вещи, отступила к выходу. Они так спешили уйти, что Гедимин подозрительно сощурился и оглянулся на Сэта. Те нюхали и трогали грибы. Вид у них был удивлённый, но не сердитый.

— Тут грибы из Сэви, — напомнил о себе главный Скогн. — Не хуже тех, что из Синви.

— Высыпай, — кивнул Гедимин. — Но Сэта сразу их проверят. Что-то их насторожило.

Скогн возмущённо фыркнул.

— Их? Перед лицом жреца Пламени⁈ Да кто бы стал…

— Что с грибами? — спросил Гедимин, повернувшись к Сэта. — Что-то не то?

Огненное существо шумно зашипело.

— Никакого обмана. Это с карликами-то! — Сэта смерил Скогнов недобрым взглядом. — У них ещё есть грибы? Мы принесли мало стекла…

Чаши уравновешивали долго, снимая то гриб, то пару осколков. Гедимин досадливо щурился, но терпел. Когда вся шихта оказалась в чаше, а на соседнюю легла треть гриба, они наконец замерли в равновесии, и сармат облегчённо вздохнул.

— Всё на сегодня.

Слышали его или нет, он не знал. Сэта сосредоточенно перебирали грибы (кто-то уже и попробовал). Скогны тащили звенящую корзину к «воротам». На той стороне их уже ждали, беспокойно повизгивая, а на окраине разворачивались две повозки, и подвывала раковина-труба. Гедимин только успел разглядеть их, как за плечом полыхнуло. Обернувшись, он увидел одинокого Сэта-жреца с печёным грибом в руке. Гриб он тут же спрятал и низко наклонил голову.

— Жар Пламени да не иссякнет!

— И вам спасибо, — пробормотал Гедимин, оглядываясь через плечо на повозки — в них как раз закидывали корзины с шихтой. — Металл у вас есть. Можете делать зеркала и отражатели. Технологию знаете.

— Созданное жрецами Пламени теперь нам знакомо, — отозвался Сэта, прижимая согнутые пальцы к груди. — Мы разожжём печи под знаком Пламени. Когда ты снова приведёшь сюда карликов с водяным металлом?

Гедимин оглянулся на отъезжающие повозки.

— Я их не привожу. Приезжают сами. Соберёмся, когда все договорятся. Думаю, скоро. Шихты им надолго не хватит.

— Шакха благодарна тебе, мастер Хеттийиррн, — Сэта коснулся согнутыми пальцами его груди и, не успел Гедимин мигнуть, исчез в алой вспышке. Из дверного проёма выглянул Ардан.

— Гладко всё прошло, — сказал ему Гедимин, разрушая прозрачный купол. Хотелось утереть испарину со лба, но мешал шлем.

— Мастер Дим-мин! — донеслось из-под ног. Двое Скогнов подошли почти вплотную. На секунду сармат подумал, что двое «командиров» не уехали на повозках с шихтой, но потом разобрался в орнаменте на шапках, — это были другие.

— Старейшины Синви будут довольны, — ухмыльнулся один из них. — И будет что рассказать. Сэта были здесь — и ушли, никого не тронув!

— Ну так и вы не лезли в их огороды, — отозвался Гедимин. — С чего им вас трогать⁈

Скогн странно ухмыльнулся.

— Ты — Равный Куэннам. С тобой все будут мирными. Даже Сэта. Спасибо за науку — и за корзину шихты. Завтра в Синви будут разожжены новые печи.

— Работайте, — усмехнулся Гедимин. — У вас хорошо получается.

Второй Скогн думал о чём-то, шевеля ушами. Когда сармат собрался уходить, он протяжно пискнул.

— Ты соберёшь ещё здесь нас и Сэта? — спросил он, глядя Гедимину в лицо. — Скогны из Синви, может, думают сами прийти в Сфен Огня с мешком грибов…

Он ухмыльнулся. Скогн из Синви сердито встопорщил усы.

— Скогны из Сэви! Вечно вам нужно всех донимать…

— Будет нужно — соберёмся, — перебил его Гедимин. — Скажешь, как кончится шихта. Цена прежняя… А соберёмся в день Земли. Например, в следующий.

Скогны быстро переглянулись.

— В день Земли, — повторили они — почти синхронно, будто сговорились. — У Куэннских весов в день Земли.

…Плавильных конусов еле хватило — сегодня все возились с мелочёвкой из цветного стекла, и каждую горстку шихты приходилось плавить отдельно, со своим красителем. Гедимин предложил было сделать запас цветных прутков — на него посмотрели озадаченно и снова вернулись к цацкам. Некоторые из них были светящимися — широкие кольца с отверстиями, слишком большие для перстней и слишком узкие для браслетов. Гедимин ждал, пока кто-нибудь спросит об утреннем торге — может, Сэта из Аса’ана были и не в курсе, но Скогны наверняка десять раз его обсудили. Но все говорили только по делу, будто ничего и не было.

— Странно, — пробормотал Гедимин, провожая взглядом вереницу Скогнов, покидающих мастерскую. Сэта ушли раньше.

…Подъёмник был разобран. Сармат налёг на крышку шахты. Когда колодец был закрыт, Гедимин оглянулся на утонувший в темноте склад и тяжело вздохнул. Смотреть на сигма-сканер не хотелось — сармат и так помнил, что главный корпус «Элидгена» тонет в песке. Филки еле-еле разгребли то, что накопилось за день; вчерашний пласт не уменьшился и на сантиметр. «И то хорошо,» — думал Гедимин, потирая ноющее плечо. До лопатки дотянуться не удавалось. «Намахался ковшом. Надо бы руки чаще менять.»

На полу душевой за ним остался песчаный след. Сармат посмотрел на него и досадливо сощурился. «Отряхивался же. И внизу, и у шахты… Куда оно набилось?»

До конца смены ещё осталась пара минут — и Гедимин, сгрузив штабель необработанных отливок в шлюзовой камере, вошёл в лабораторный отсек. С отливками предстояло разбираться на смене — другого свободного времени у сармата не было.

— Живой? — Вепуат, прижав ладони к прозрачной перегородке, радостно ухмыльнулся. — Весь день тебя не видел. Вот на тебя всё свалилось…

— Угу, — согласился Гедимин, разглядывая синевато-серую кожу разведчика. На боках и плечах ещё виднелись короткие светлые шрамы; ссадины на груди пропали бесследно.

— Джагулы, говорят, сегодня охотились, — ухмыльнулся Вепуат. — Ты там, случайно, со сканером не стоял? Интересно, кто тут летает зимой, — те же, что летом?

Гедимин пожал плечами.

— Что-то насканировал, но не разбирал. Не до того.

— Ну да, само собой, — кивнул Вепуат. — А… Скогны там как? На окраине что-то выло… Поторговали?

— Всё спокойно, — ответил Гедимин. — Обменялись и разошлись. Две корзины грибов, килограмм ульсены. Собирались ещё приехать.

— Ядро Сатурна! — Вепуат досадливо сощурился. — И опять без меня? Килограмм ульсены — это им на один укус.

Гедимин ухмыльнулся.

— В следующий день Земли. Успеешь выйти… если снова ни во что не влезешь. Мне вот другое странно… — он задумчиво сощурился. — Тоготцы всё видели и слышали. А сами на торг не пришли. И вечером не сказали ни слова. Я думал, они сразу прибегут. Не захотят отставать…

Вепуат осторожно похлопал по перегородке.

— Значит,тоготцы выжидают… И Аса’ан тоже? Хм-м… Ну ладно. Не торопи их. Может, они опыт поставили. Если в Синви и Сэви ничего не взорвётся, пойдут следом.

— Чему там взрываться? — буркнул Гедимин. — Я со сканером не отходил…

Вепуат пожал плечами.

— Мало ли. Тоготцам виднее. Может, к следующему дню Земли надумают. Или через один.

Часть 27 35–38 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

35 день Лучей, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Из «окон» душевой пробивался свет, внутри шумела вода, а у входа стояла разгруженная волокуша. Пока Гедимин обходил реакторный купол, дверь открылась; двое филков вытащили бочку с водой и снова нырнули в ангар. Сармат остановился и прислушался, но посторонним звукам было не пробиться сквозь гул и плеск — в душевой завели стиральную машину. Гедимин, еле слышно хмыкнув, поднял сигма-сканер и направил луч под ноги и чуть наискось — под ближайший обрыв.

Ничего, кроме гравия и редких «кустов» иглицы, на экране не было. Сармат пошарил лучом, расширил область сканирования, — прибор «разглядел» ямки, оставшиеся от костяных шестов, и ещё одну иглицу, проросшую прямо в углублении. Больше никакой органики в ущелье не было.

«Эффективные чистильщики, мать их колба…» — Гедимину вспомнился вчерашний живой смерч, кружащий над обрывом, и его передёрнуло. «Ни кости, ни обрывка одежды…»

…Раненого зверя снова уложили немного по-другому — кажется, его перекладывали по нескольку раз в день, и всегда «связывали» защитным полем. Гедимин по широкой дуге обогнул хвост, покрытый твёрдыми наростами — его «пристёгивали» к земле особенно тщательно, и всё же сармату эти «крепления» казались ненадёжными. Из панциря над неподвижной лапой высунулся круглый глаз, провернулся, отслеживая движения Гедимина, и втянулся обратно — но из брони уже выглянули другие. Сармат отвёл взгляд и ускорил шаг — существо вроде бы не могло навредить ему, но от глаз, торчащих из боков, почему-то было не по себе.

Под куполом горели два фонаря и одинокая жаровня с отражателем; Джагулы принесли свои «горелки» и уже с утра что-то кипятили. По периметру их лагеря из гравия торчали наклонные костяные шесты, опутанные тросами и увешанные разделанной дичью. Мясо разрезали на тонкие пласты, шкуры, натёртые чем-то блестящим, растянули отдельно — где нашлось свободное место. Из навесов, под которыми лежали раненые, уцелел только один; кто под ним прячется, Гедимин видел плохо — заслоняли кочевники. Иногда в просвет выглядывала судорожно сжатая кисть руки — видимо, раненому выдали кровяной камень, и теперь он корчился в попытках вырастить раздробленные кости. Гедимин смутно помнил, что у кого-то из Джагулов была травма челюстей — он долго лежал, забытый всеми, кажется, даже и без воды, и, если его труп не скормили сааг-туулу, может, очередь до него и дошла. Кочевники на раненого не обращали внимания — больше их занимал собственный мех. Раздевшись догола, они старательно вычёсывались. Над котлами в облаках пара свисали с костяных жердей какие-то обмотки. Гедимин, поморщившись, отвёл взгляд — и тут же наткнулся на ведро из кожи и тонких костей, доверху наполненное очистками местной «рыбы». Очистки успели подмёрзнуть и затвердеть — их вытащили из-под купола и оставили на морозе. Поблизости бродил филк, подозрительно щурясь на кочевников; из-за него, похоже, местная фауна до сих пор не слетелась на добычу — других причин Гедимин не видел.

— Кет, — негромко окликнул его Кенен Гварза, неожиданно вышедший из темноты. — Есть поручение. Резак исправен?

Гедимин, забыв, зачем пришёл, растерянно хмыкнул.

— Нужно срезать два дерева, — Гварза развёл ладони на метр. — Вот такого примерно размера. Срезать, выпотрошить, внутренности сложить на видном месте. Дотащат и выварят сами.

Гедимин мигнул.

— Древесина сейчас негодная. Много воды.

— Без тебя знаю, — Гварза раздражённо сощурился. — Вашим с Хепри питомцам…

Он выразительно кивнул в сторону лагеря Джагулов.

— Нужен древесный жир. Не знаю, что это за дрянь, но вроде бы накапливается в стволах. Моим плазмомётом деревья рубить несподручно. Ну? Чего ждёшь?

— Они мне не питомцы, — Гедимин поморщился. — Я предлагал их выкинуть, если помнишь.

— Помню, и что? — Гварза пожал плечами. — Плазморезов у нас больше нет. Эти что-то мололи про топоры и колуны, но…

Он выразительно скривился. Гедимин покосился на лагерь (кочевники следили за сарматами, навострив уши) и тяжело вздохнул.

— Зачем жир? Не для оружия?

— Кормить эту тварь, — Гварза кивнул на сааг-туула. Животное, обнаружив невдалеке от себя сразу двоих сарматов, вытаращилось во все глаза и даже приподняло голову, насколько позволяло защитное поле.

— Значит, ей стало лучше, — пробормотал Гедимин, пытаясь вспомнить, чем сааг-туула кормили вчера — кажется, какой-то тёплой жижей. — Ладно, деревья сейчас срежу. Потом будет просьба.

— Земляные работы? — хмыкнул Гварза, оглядываясь на дальний обрыв. — Местную фауну приспособить к делу не удалось?

— За ней и пришёл, — Гедимин покосился на притихших кочевников. — Не знаешь, у Джагулов есть лопаты?

Гварза издал короткий смешок.

— Эксперимент рискованный, но… Будем думать. А ты…

На окраине камень проскрежетал по камню и с грохотом откатился. Потом громыхнуло — и загрохотало часто. Гедимин, болезненно щурясь, развернулся на шум. «Ладно гравий бросать с обрыва. Крышку-то зачем швырять⁈»

…Деревья-валуны до сих пор не промёрзли — под складчатой древесиной уже было выше нуля, а в волокнистой сердцевине — плюс двадцать. Разрезанные стволы дымились, быстро остывая — защитный слой больше не сохранял тепло. Гедимин покосился на слои, пропитанные чем-то густым, почти твёрдым. «Древесный жир… Значит, это ещё и съедобно. Интересно, Айзек его изучал? Хватает на корм сааг-туулам — может хватить и на субстрат.»

Он отошёл от разрубленных стволов, уступив место Джагулам. Они пришли вшестером, под конвоем настороженных филков, по дороге забрав из «передвижного лагеря» странной формы инструменты с костяными рукоятками. Гедимин определил их как тёсла, выкованные из рэссены и зачем-то отмеченные криво прочеканенными значками. Возможно, это было клеймо изготовителя или указание на принадлежность — одно и то же на всех объектах, попавшихся Гедимину на глаза. Джагулы явно берегли их — брались за них только там, где нужно было разломить твёрдую структуру по естественному шву или разрубить крепящее волокно, и дальше выдирали обломки руками. Гедимин отошёл на пару шагов и остановился на границе светового пятна. Кочевники его уже не занимали — за ними было кому следить.

— В тёмное время кто-то из нас будет здесь, — донеслось из густой тени. Сармат видел массивный силуэт с длинным шестом в руке; палка вроде бы и светилась, но ничего, кроме себя, не освещала.

— Есть опасность? — отрывисто спросил Гварза. Он стоял там же, в темноте, почти заслонённый массивной фигурой Калига.

— Нергоны, — отозвался страж — и замолчал, будто это слово всё объясняло.

— Вокруг лагеря? — спросил Гварза.

— Достаточно и тех, кто в нём, — отозвался, негромко фыркнув, второй страж. Очертания человекопса скрывала темнота — он тоже держался в тени, погасив светящийся посох.

— Джагулы под контролем, — ровным голосом сказал Гварза. — Как и их животное. Раз Кет и Хепри решили проявить милосердие…

— Что говоррит мастерр Айсиек? — перебила его Ауна. — Сюда прривели нерргонов — но удеррживает их он. Что он намеррен с ними делать?

— Лишняя опасность, — гулко вздохнул Калиг.

— Айзек рассчитывает извлечь пользу, — отозвался Гварза; Гедимин почти увидел, как он брезгливо морщится. — Приспособить их к работе.

— К рработе? — Ауна, не удержавшись, повысила голос. — Даже у Неррга не вышло прриспособить Джагулов к рработе! Гррабить они ещё умеют, но даже охрранять…

— Вепу-а, кажется, пытался приручить их зверя… — с сомнением пробормотал Калиг. — Я думаю, это возможно. Только Бронны не станут… Да, Бронны никогда не станут. На то они и Бронны.

— Зверря? — Ауна громко фыркнула. — Стрранный замысел… но пускай! Всякое может быть. Но кому сдалось пррирручать нерргонов⁈

«Вот и я думаю,» — Гедимин, подавив тяжёлый вздох, тихо отошёл от шатра.

… — Кет!

Далеко уйти не удалось. Сармат, недовольно щурясь, опустил сигма-сканер. На экране виднелись пещеры, кишащие Текк’тами. В полости главного корпуса бушевала песчаная буря — дробильщики вместе с новым сырьём поневоле зарылись в уже наработанный песок, и он от вибрации взлетел к потолку и теперь клубился, заполняя всю пещеру и неизбежно вылетая в соседние корпуса. Гедимин успел задуматься о том, что этот эффект можно бы применить, чтобы погнать песок в нужном направлении, но вспомнил о глубине шахты и только поморщился. «Все эти раскопки с филками — что реку вычёрпывать…»

— Отдыхаешь? — Кенен смерил его неприязненным взглядом.

— Жду, — буркнул Гедимин, кивнув на закрытую шахту. — Там работа.

— А у тебя — нет, — Гварза, наклонившись, вынул из-под валуна примитивный костяной штатив и поставил в пустые ямки в замёрзшем гравии. — Есть поручение. Стеклянные колбы ты, вижу, освоил…

Гедимин молча смотрел, как он вешает на костяные опоры светящийся красный «кристалл».

— Во всём бараке — ни одного термометра, — сказал Гварза, выпрямившись. — И пять радиометров на весь лагерь. Займись делом. Три уличных термометра с креплениями… и ещё пять ручных радиометров. До вечера успеешь?

— Термометры… — Гедимин покосился на неприметное табло в углу экрана. — Жидкостные? Чем наполнять? Тут что, нашли подходящие спирты?

Гварза молча протянул ему закупоренную колбу из чёрного стекла. На её боку кто-то вычертил размашистую букву «А».

…Гедимин в последний раз глянул на плавильный конус, на треть наполненный шихтой, и задвинул заслонку. На поддоне лежали заготовки — тёмные щепки и обломки костей. На мелкие приборы сырья уходило немного, но вот работа… Сармат размял неловкие пальцы, подобрал перо, заправленное жёлтым красителем, повертел его в руках и сдержанно хмыкнул. «Разметить шкалы несложно. Главное — определиться с нулём…»

— Очередные странные вещи… — прошелестело над плечом. Гедимин, не отрывая руки, закончил ровную черту и досадливо сощурился. «Кут’тайри. Давно не вылезал. Соскучился?»

— Термометры, — буркнул он. — Измерять темп… тепло и холод.

— Измерять? — повторил за ним Сэта, подбирая с поддона готовую шкалу. — Я видел мерные тросы и палочки. Но как их приложить к холоду?

Гедимин отложил последнюю шкалу и повернулся к печи. «Расплав дозрел,» — он подобрал обрезок сырого гриба и насадил на штырь. «Дегазация… а потом долгая неприятная возня. С дозиметрами разберусь быстро. А вот термометры… Инструменты не годятся. Придётся крутить из защитного поля.»

— Как у вас измеряют тепло? — спросил он, глядя, как из расплава бурно выходят пузырьки. — Есть какая-то единица? Прибор?

Кут’тайри повёл ухом и наклонил голову набок. Вид у него был озадаченный.

— Ты говоришь — вещь, чтобы… чтобы отличать тепло от холода? Для чего? Для печей? Знать, хорошо ли они нагреты? Тогда берут кованый штырь и держат до нагрева — и по цвету…

Гедимин качнул головой.

— Этот способ я знаю. А если речь не о раскалённых штуковинах? Здесь, в цеху, тепло. Снаружи холоднее. Как вы измеряете, на сколько?

Сэта шевельнул ухом.

— Я бы ответил, если бы понял, о чём ты, — осторожно сказал он, глядя на свою ладонь. — Хотя… Вы, закованные в броню, не чувствуете ни тепла, ни холода? Нет… Я видел, как ты проверяешь жар рукой. Тогда — о чём ты? Что надо… измерять?

Гедимин досадливо сощурился и снял со стойки стеклодувную трубку. «Всё ясно. Мог бы и не спрашивать. Лучше займусь делом.»

…Защитное поле растворилось. Тонкий слой стекла остывал стремительно — сармат даже не выносил заготовки на прохладный воздух, выдерживал их в горячем потоке, в нём же и переносил в отсек постепенного остывания, но за эти секунды яркое жёлтое свечение успевало превратиться в тускнеющее красное. «Готово. Теперь…» — сармат вернул инструмент на стойку и медленно поднял генератор защитного поля. «На материальной опоре… ага, вот так, вдоль ладони. Нарастить длину… ещё дециметр…» — он поднёс прозрачную «трубку» из защитного поля к проёму в респираторе и осторожно дунул. «Тут литейную станцию бы, а не дикарские штучки…»

Капля расплава растянулась в длину. Гедимин поджал её щипцами, ужимая в форму — миниатюрная колба внизу, дальше — тоненькая трубка. «Сойдёт. Ещё две…»

— Кувшин для цветочника? — Сэта заглянул через плечо. — Тоньше самой тонкой кости…

— Цветочник? — Гедимин закрыл отсек для остывания и шумно выдохнул, растворяя остатки «инструментов». Во рту пересохло — больше от волнения, чем от горячего воздуха. «По крайней мере, стенки не схлопнулись. И толщина вроде подходящая. Остынет — опробую. Посмотрим, что у меня вышло. И что там нахимичил Альгот. Хоть кто-то из филков занят делом…»

— Маленький зверь, — Кут’тайри отмерил пальцами пару сантиметров и тут же широко развёл их. — С очень длинным ртом. Тонким, как волос.

— А-а… — протянул Гедимин, думая о колбе из чёрного стекла. Подобрав с поддона обломок чьей-то раковины с отростками-шипами, он задумчиво повертел его в пальцах и развернул шипами кверху. «Это — для барака. Пару дырок в стене — и пусть висит. Где вешать? Наверное, сразу за шлюзом, у комендантской. Интересно, коменданта предупредили?»

— Очень много странных вещей… — пробормотал Кут’тайри, отходя от печи. Ещё пара секунд — и за ним закрылась дверь склада. Гедимин покосился на неё, не отрываясь от работы, — он вытачивал в костяной плашке желобок. «Шкалу размечу по ходу дела. Надо ещё проверить, при какой температуре этот их спирт замерзает. Альгот инструкций не оставил. Или они у Гварзы. Поискать? Лучше перепроверю. Мало ли.»

…«Спирт» был тёмно-зелёным, с резким запахом, смутно напоминающим какие-то «мартышечьи» специи; Гедимин ждал, что при охлаждении он загустеет или начнёт разлагаться на фракции, но кристаллизовался он мгновенно и по всему объёму. Сармат посмотрел на щётки зелёных кристаллов, торчащие из кюветы, сверился с термометром и одобрительно хмыкнул. «Минус сто тридцать три. Надеюсь, такие холода тут редкость. До сих пор не было, но местной зимы мы не видели.»

Он вынул кювету из охладителя и, накрыв защитным полем, поставил под вытяжку — и, беззвучно выругавшись, потянулся за анализатором. «А ведь на взаимодействие никто не проверял… А, нет, никаких следов. Не разъело… Видимо, Альгот проверил.»

Кто-то потянул на себя край полога. Гедимин, смахнув защитное поле поперёк «двери», откинул крючки. На пороге стоял взъерошенный пернатый сармат, пытающийся уложить крылья.

— Звал-звал — никто не слышит, — Эгнаций дёрнул плечом, но крыло, вместо того, чтобы лечь на спину, оттопырилось ещё сильнее. — Там, если что, зелёный фонарь повесили. Можно спускаться. У тебя тут опыты?

«Чего… А, понял. Текк’ты уползли, пещеры свободны. Кто, интересно, вешает сигналы? Гварза?» — Гедимин благодарно хмыкнул и шагнул к двери.

— Перья мешают? Хочешь — расплавлю, — предложил он. Эгнаций поспешно замотал головой. Крыло, оставленное в покое, хлопнуло по скафандру и улеглось на спину параллельно второму.

— Не мешают. Даже забавно. Только — всё равно непонятно, зачем они.

…Вспомогательный и жилой корпуса понемногу заметало песком. Гедимин прошёл по ним, сгребая наносы и сгоняя их к туннелям, — набралось на полный мешок.

— Как реку вычёрпывать, — пробормотал он, закрывая очередную ячейку склада, наполненную доверху. Места было ещё много — объём складов сармат рассчитал верно. «Ещё бы рассчитать, как всё это поднять, пока все корпуса не засыпало…»

Эгнаций шумно встряхнулся. Жёсткие перья затрещали, укладываясь на броню.

— Вроде бы в песок не лезешь, а всё равно он везде.

— Это с меня насыпалось, — отозвался Гедимин, с досадой глядя на мелкие щитки на ступнях. «Издержки подвижной конструкции. Постоянно что-то куда-то забивается. В другой раз обернусь защитным полем. Сквозь него не просочится.»

— Ну что, наверх? — Эгнаций украдкой попробовал на вес поршневую машину и крепче обхватил обвязанные тросом детали привода.

— Давай, — рассеянно кивнул Гедимин, оглядываясь на ангар горячего цеха. «Детали небольшие, слой тонкий. Должны были остыть. Соберу на пробу. Надо будет показать Вепуату… да, зайти к Вепуату. Посоветоваться.»

— Тебе передатчик очень нужен? — спросил он уже наверху, забирая у Эгнация нетяжёлый, но непривычный груз. Сармат растерянно хмыкнул.

— Верну, — пообещал Гедимин, вынимая прибор из-под пернатой брони. Передатчик выглядел привычно — ни чешуи на корпусе, ни клешней вместо штекеров, ни глаз по бокам. «Даже странно,» — едва заметно ухмыльнулся ремонтник, пряча аппарат под ипроновый слой. «Полезное вещество — ипрон. Без него давно бы щупальца отрастили.»

…Тонкий столбик тёмно-зелёной жидкости остановился, будто в задумчивости, и медленно пополз вверх. Уполз недалеко — замер на отметке «22». Гедимин покосился на экран передатчика и сдержанно хмыкнул. «Не врёт. Даже странно.»

— Тоненькая какая трубка, — заметил Вепуат, выглядывая из-за прозрачной переборки. Гедимин подвесил самодельный термометр так, чтобы разведчику было хорошо видно и жидкость, и шкалу.

— Не с Земли привёз? Сырьё местное?

— Местное, — кивнул Гедимин. — Немного врёт, но в целом — работает. Альгот подобрал правильный состав.

— Состав составом, а вот как ты делал эту трубочку… — Вепуат недоверчиво покачал головой. — Думал про литейную станцию, но — ты тогда ко мне зашёл бы. Да и… тебя, в общем, слышно. Массу в карман не спрячешь. Значит, вручную… Не знаю, ремонтник. Я бы не взялся.

Гедимин, смутившись, быстро отвёл взгляд и потянулся за передатчиком.

— Филки порадуются… Но я за другим пришёл. Нужен совет. У тебя были наработки по Джагулам? Где-то тут, в базах?

— Да, насканировал кое-чего, — признался Вепуат. — А тебе что конкретно? Базы эти… так я их толком и не разобрал.

Гедимин оглянулся на плотно задвинутую переборку. Прятаться ему было не от кого, но рефлексы всё равно срабатывали.

— Джагулы… Они копать умеют? Ну, то есть, их анатомия… — он запутался в словах и сердито сощурился. — У них кисть так сложится?

Вепуат хмыкнул.

— Умеют, — заверил он. — Насколько это им привычно — не знаю. Но анатомических препятствий не вижу.

— Хорошо, — Гедимин слегка приободрился. — А что с силой? Намного они слабее филков?

— Поверни-ка экран ко мне, — попросил Вепуат. Несколько секунд Гедимин по его указаниям копался в информационных базах и машинально пытался понять их внутреннюю логику. Получалось плохо — то ли не хватало знаний по биологии, то ли данные и впрямь нуждались в сортировке.

— Ага, вот оно, — Вепуат задумчиво взглянул на таблицу. — С силой там всё в порядке. Строение кости, мышечные волокна… Я бы сказал — филки даже слабее. Другой вопрос — выносливость…

— Хм? — Гедимин перевёл взгляд с таблицы («И вот где он это прочитал⁈») на Вепуата.

— Выносливость, — повторил тот. — Джагулы — существа рывка. То есть — работать будут, и быстро. Но так же быстро и отползут. И на полдня где-нибудь залягут.

Гедимин досадливо сощурился. «Ясно. Поставить им смены по полчаса. За день как-нибудь отлежатся.»

— Если вешать ковш на руку — где лучше крепить? — он с сомнением рассматривал скан чьей-то согнутой конечности со странными выростами у локтевого сустава. — Так же, как филку, или есть… особенности?

— Ковш? — Вепуат неопределённо хмыкнул и провёл пальцем по переборке. — Поднеси экран ближе… Ага, вот так. Делай крепления вот здесь и здесь. Как там у филков, уже не помню. Но Джагулам будет удобно. И ещё… Ты им сразу ковши не давай. Пусть попробуют своим инструментом. И потом уже, для сравнения…

Гедимин невесело усмехнулся.

— Филки сравнивали. Ни метеороида не помогло.

…Гедимин положил ладонь на крепления и расслабил мышцы. Костяные штыри чуть прогнулись и так и застыли, не поддаваясь. Сармат убрал руку, посмотрел на столбик зелёной жидкости, — он медленно уползал вниз, «втягиваясь» в колбу.

— Сейчас минус девятнадцать, — сказал Гедимин коменданту, с сомнением разглядывающему термометр. — Если остановится сильно выше или ниже — ищи меня, сверимся.

— Угум, — отозвался филк. — Он на холоде не треснет? Что в него вообще налито?

— У Альгота спроси, — буркнул Гедимин, в очередной раз подумав, что химик мог бы оставить инструкцию — хоть на драной подстилке нацарапать. — Минус сто двадцать выдержит.

— В минус сто двадцать я его на улице не оставлю, — проворчал комендант. — А в воду его можно? Брайс просил погружной. Что-то у него там не промывается, как нужно.

«Погружной? Надо рукоятку сделать, чтобы не шпарились,» — мелькнуло в голове у сармата, и он задумчиво кивнул.

— Скажи — пусть потерпит. Этот в горячую воду не надо. Краска смоется.

…Под луч фонаря попала щётка прозрачных «кристаллов». Гедимин обогнул «куст» иглицы, оглянулся на непроглядную темноту у обрыва и покачал головой. «Ни тепла, ни света. Где эта тварь берёт энергию⁈»

Гварзы на окраине не было. Вместо него за куполом настороженно следили двое филков. Это был ближний пост — сигнальный, с фонарями, прикреплёнными к шлемам; где посты дальние, Гедимин только догадывался — они на свет не вылезали.

— И вот варят какую-то кору, — услышал сармат негромкий голос; филк махнул рукой, указывая на дымящиеся котлы посреди лагеря кочевников. — Растительные волокна.

— Для еды? — вполголоса предположил другой часовой.

«Корм для сааг-туула?» — Гедимин посмотрел на варево, слишком вязкое для воды, и торчащие из жижи волокнистые сетки. Одну из них как раз поддели костяной рогулькой, вытащили наполовину — и затолкали обратно. «Да, точно. Топят древесный жир. Вываривают остатки.»

— Кто будет есть кору⁈ — филк-часовой недовольно дёрнул плечом. — Древесное волокно — это целлюлоза. А есть такой процесс — нитрирование… Слышал?

Гедимин от неожиданности хрюкнул в респиратор. Крепко прижатая к нему ладонь поглотила звук — филки даже не шелохнулись.

— Ну уж, нитрирование! — часовой недоверчиво хмыкнул. — Откуда дикарям…

— Дикарям! — передразнил его другой. — У этих дикарей есть осколочные гранаты. Вот и думай…

Он, резко замолчав, сделал шаг вперёд, сунув руку в карман, пару секунд присматривался к лагерю кочевников и с облегчённым вздохом шагнул в тень. Джагулы его не заметили. Они вообще, казалось, не замечали ничего за пределами светового круга под их куполом. Кто-то неподвижно лежал на подстилках, кто-то устроился ближе к источнику света и чинил одежду, кто-то стоял у котлов. Ещё одна группа держалась поодаль от светильников; это были рослые особи, довольно крепкие. Как и почти все под куполом, они разделись по пояс, но цацки снимать не стали. «Такое снимешь — потом надевать замаешься,» — беззвучно хмыкнул Гедимин, глядя на слои бус. Мелкие зубы, нанизанные на толстую нитку, подозрительно напоминали не то броннские, не то скогнийские.

— Не люблю, когда они так собираются, — услышал сармат негромкий голос филка. — Что говорят? Ни слова не разберёшь.

— Ага, — поддакнул второй. — То ли про свой суп, то ли — как удобнее нас резать. Что там, всё-таки, за дрянь в котле?

Джагул с костяной рогулькой снова поддел вываренные волокна — и выдернул их из котла. Расплавленный жир потёк в булькающую жижу. Другой Джагул, уклоняясь от брызг, вывернул в котёл ведро потрохов и принялся размешивать.

Плотная группа кочевников разом, как по команде, оглянулась на сарматов. Сквозь неразборчивый гул из-под купола донеслось хриплое рявканье. Другой Джагул зарычал и подался вперёд. Гедимин шагнул к куполу, сдвигая височную пластину. «О чём они там?»

— Джегех! — услышал он — и не сразу даже понял, что это не сбой «автопереводчика», а чьё-то имя. — С чужаками говорит Джегех. Он, а не я или ты! И когда он скажет?

— Ты слышал, — отозвался другой Джагул; руки он держал сложенными на груди, почти как сармат, только обе кисти как-то странно свисали наружу. — Чёрный панцирь сказал о трёх днях. Урджен разучился считать до трёх?

— Дни… ночи… — первый сцепил когтистые пальцы в замок и с хрустом вывернул. — Урджен ещё их различает — вот что странно. Скоро перестанет. Пузырь из твёрдого воздуха… Вчера снилось — весь воздух стал твёрдым. Грызу его, а вдохнуть нечего.

— У них нет лиц, — пробормотал другой Джагул, оглядываясь на филков, и его вибриссы дрогнули. — Одни глаза. И дырки в коже. Как они говорят? Что думают? Ты понимаешь, Джегех?

Джагул, сложивший руки на груди, резко поднял и опустил согнутые пальцы.

— Ничего не поймёшь без маски Кьюссов, — пробормотал он. — И от неё было тяжело в голове. Чёрные панцири сказали ждать. У меня тут тоже странные сны.

Другой Джагул провёл ладонью вдоль пояса и с шумным выдохом прижал уши.

— Ножи! Не дали взять даже ножи. Зачем⁈

— Амулеты вернули, — Джегех тронул многочисленные нитки бус. — Думал, их отдадут Пламени. Видно, ему не нужно. Вообще ничего не взяли.

— Одно нам дали, а другое — нет, — вскинул голову тот, кто говорил о ножах. — Не пойму, почему так. Теперь всё — их. И зверь. И мы. Почему забрали ножи⁈

— Джегех, — один из кочевников двинулся вперёд. — Джегех говорит с чужаками. Но не с теми. Где испепелитель? Видели его? Он не приходил говорить с нами.

— Пернатый панцирь… — подал голос кто-то из Джагулов. Джегех резко развернулся к нему.

— Это был другой. Другой в его коже! Другие глаза. Пернатый ранен. Или мёртв.

Он оглянулся на сарматов. Его уши дрогнули, прижимаясь к голове.

— Тогда испепелитель…

— Его не вынесли к воротам Ук-кута, — пробормотал другой кочевник. — Охотники не видели…

— Что ты знаешь о порядках чужаков⁈ — вскинулся Джегех. — Те ворота — для наших мёртвых. До нас тут не умирали.

Теперь на сарматов оглянулись все. Филки насторожились ещё сильнее. Гедимин видел, как они опускают пальцы в петли «резинок»-пращей.

— Надо говорить с испепелителем, — донеслось из-под купола. — Я не знаю порядков. Но решать будет он. Вдвоём с пернатым — или один.

«Если испепелитель — это я, почему они даже не смотрят…» — мелькнуло в голове Гедимина, и он беззвучно помянул спаривание «макак». «Им меня не видно!»

Он с шумным вздохом дотянулся до фонаря — и увидел, как Джагулы вздрагивают и прижимают уши. Теперь все смотрели на него — и многим хотелось отступить, хотя он даже не притронулся к оружию. Принимать дружелюбный вид было поздно.

— Кто у вас главный? — спросил он, глядя ближайшему Джагулу в глаза. Тот мгновенно отвёл взгляд — даже раньше, чем смигнул.

— С чужаками говорю я, Джегех, — другой кочевник двинулся вперёд. Его глаза внезапно округлились, а уши плотно прижались к голове. Гедимину хотелось оглянуться — он не был уверен, что это — реакция на него.

— Я — Гедимин, — сармат всё-таки решил не оборачиваться. — Ты говорил, что вы готовы работать на Пламя. У вас есть лопаты?

Джагулы быстро переглянулись. Вид у них был ошалевший. Гедимин досадливо сощурился. «Чего они? Испугались? Ждали другого?»

— Всё, что было, на звере, — отозвался наконец Джегех.

— Мне нужны рабочие, — сказал Гедимин. — Собери тридцатерых, кто покрепче. Нужно засыпать песок в мешки.

Джагулы снова переглянулись. «Они меня вообще понимают?» — озадаченно подумал сармат. «Может, кость не то переводит?»

— Песок? В мешки? — переспросил Джегех, оглядываясь на соплеменников. — Сейчас? Не выйдет. Джаарган не сможет…

— Так бери рабочих из оставшихся полутора сотен, — перебил его Гедимин. — Что, он один с лопатой справляется?

— Лопатой? — неуверенно повторил Джегех, и сармату снова показалось, что «переводчик» дал сбой. — Л-ладно…

Он развернулся к лагерю и издал несколько воплей — видимо, закодированных команд, — из обкусанных слов Гедимин уловил только «сюда» и «надеть». Плотная группа, недавно обсуждавшая сарматов, незаметно растворилась. После недолгой суеты и поиска разбросанной одежды к закрытой «двери» стянулся десяток настороженных Джагулов. Джегех посмотрел на свои ладони с растопыренными пальцами, на собравшуюся «бригаду», резко махнул рукой и оглянулся на Гедимина.

— Сойдёт, — буркнул сармат, смерив Джагулов внимательным взглядом. Выглядели они крепкими — и вроде бы здравомыслящими, судя по тому, что влезли в самые тёплые накидки и даже надели шапки. «Может, хватит мозгов никуда не бросаться — ни на меня, ни в степи? Не люблю я всего этого…»

— Ещё десятерым скажи готовиться, — напомнил он Джегеху. — Эти скоро вернутся.

Не успел он отойти на шаг от «распахнутых» «ворот», как под ноги бросилась стайка нхельви.

— Эгнация сюда-а! — крикнул Гедимин вслед убегающим зверькам, надеясь, что не запутался в языках. Джагулы уже выбрались на холод и теперь настороженно следили за сарматами, выдыхая жёлтый пар.

— Десять лопат, — буркнул им Гедимин, указав на сааг-туула, и отошёл на пару шагов. Эгнаций вынырнул из темноты через пару минут — за секунду до того, как из хвостового «отсека» выбрался кочевник с охапкой инструмента. Гедимин радостно хмыкнул — это были именно лопаты, вполне узнаваемые, с довольно широкими клиновидными штыками из чьих-то костей. Джагул, перехватив взгляд сармата, поднял охапку чуть выше.

— Сойдёт, — кивнул тот. — Раздай. Теперь — идём.

Никто не издал ни звука, пока отряд спускался в ущелье. Гедимин шёл впереди, подавляя постоянное желание оглянуться. Эгнаций замыкал цепочку. Джагулы двигались очень тихо, как-то умудряясь не ломать ледяные кристаллы, и быстро — на спуске даже обогнали сармата, но тут же замедлили шаг, а потом и остановились. Впереди был подъёмник — его Гедимин собрал заранее, оставалось только подсоединить привод. Защитное поле, растянутое над агрегатом и зияющей шахтой, удерживало тепло.

— Сюда не ходить, — буркнул Гедимин, соединяя детали, и сдвинул рычаг, разворачивая «стрелу» — теперь крюк повис над твёрдой землёй в полуметре от замерших кочевников. — Первые четверо — сюда. Каждый встаёт на свою опору. Держаться здесь. Держаться крепко. Шахта глубокая.

Он придержал крюк подъёмника и выжидающе посмотрел на Джагулов. Они переглянулись. Один потрогал нагревшийся металл, шумно выдохнул и шагнул на опору. Его ступни изогнулись — он будто искал какие-то выступы или выбоины, куда можно вцепиться, но балка под ногами была непривычно узкой. Он ухватился за крюк и застыл, глядя на провал шахты.

— Обычный подъёмник, — пробормотал Гедимин. Ему было не по себе. «Привыкнут,» — успокоил он себя. «Прикрою защитным полем — не выпадут.»

Все опоры были заняты. Шестеро Джагулов, которым места не хватило, вертели головами и пытались потрогать то крюк, то трос, то защитное поле. На того, кто потянулся к опоре подъёмника, Гедимин рявкнул. Эгнаций уже встал у рычагов, и «стрела» развернулась к колодцу. Джагулы, прекратив «исследования», уставились на крюк. Прозрачный шар защитного поля висел на нём, медленно опускаясь в провал.

— Очень глубоко, — сказал Гедимин, оглядываясь на притихших Джагулов. — Без этой штуки не спуститься и не подняться. Кто спустился — отходит и ждёт. Там большие пещеры и много песка.

— Песка? — повторил кто-то из Джагулов, шевельнув ушами. Гедимин скользнул взглядом по его одежде. Бахромы и цацек на ней было много — и всё это при физической работе должно быть за всё цепляться и на всё наматываться. «А отряхивать это от песка…» — Гедимин угрюмо сощурился, представив себе процесс очистки такой «спецодежды». «Замотаю их внизу в защитное поле. Филки одеты в гзеш, с него всё соскальзывает. А эти… Их в стиральную бочку надо будет засовывать.»

— Слезли? — крикнул он в шахту, выждав пару минут после остановки крюка. Защитное поле разрушилось, трос пару раз слабо дёрнулся — что-то внизу шевелилось, но молчало.

— Уррроарррх… — донеслось из шахты полминуты спустя. Гедимин мигнул, но тут же понял, что эхо исказило Джагульскую речь — крикнули что-то значимое, просто «переводчик» не справился. Кочевники, оставшиеся наверху, зашевелились, странно дёргая плечами и встряхивая головой — кажется, вопль их успокоил.

— Ещё четверо, — скомандовал Гедимин. — Так же ждать внизу!

…Как сармат ни старался установить равновесие, крюк, на котором он спускался вместе с двумя Джагулами, слегка перекашивало. Существа молчали, глядя на подсвеченные стены. Когда крюк остановился, они быстро огляделись. Те, кто уже сидел в пещере, встретили их рычанием и фырканьем — и они, опомнившись, шагнули на твёрдую землю. Гедимин подёргал трос, сверху дёрнули в ответ — Эгнаций ждал сигнала.

— Песок, — Гедимин шагнул к оплывшим барханам и бросил у их подножья охапку пустых мешков, привычным движением «надувая» их изнутри защитным полем. — Сгребайте его в мешки. Наполнятся — поедут наверх.

Он повернулся к Джагулам и поднял генератор защитного поля. «Каждому — отдельный пузырь. Воздуховоды на затылке… ещё ряд добавлю. Так должно быть удобно.»

Ещё минуту существа, выронив лопаты, ощупывали прозрачную плёнку — то свою, то соседскую. Потом осторожно, с опаской подобрали инструмент и двинулись к холму. Мешки потрогали тоже — сначала лопатами, потом — руками. Каждый раз, не нащупав чего-то, оглядывали затянутую в плёнку ладонь. Гедимин молча ждал.

Первый Джагул поддел штыком песок — и тут же уронил поддетое обратно.

— Что это? — отрывисто спросил он, оглядываясь на Гедимина.

— Песок, — отозвался тот, глядя на кочевников с нарастающим недоумением.

— Простой песок? — переспросил Джагул. — Зачем тебе простой песок?

— Надо, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Что, работать не хочешь?

Джагул развернулся к бархану и налёг на лопату. Остальные молча взялись за инструмент. Секунд десять Гедимин следил, как они сгребают песок, потом свернул защитное поле в ковш и передвинулся к другому бархану. «Быстро работают. Ну, посмотрим…»

…Через пять минут рабочих из защитного поля пришлось вынимать. Гедимин, мысленно называя себя идиотом, смотрел, как они, тяжело дыша, сбрасывают накидки и выбираются из обмоток. Шерсть и одежда были сухими, только с ладоней чуть ли не капало.

— Живые? — спросил Гедимин, щурясь на «арктус». «Теплообмен, вот что… Неэффективный теплообмен. Нельзя их в поле. А без поля — точно придётся в стиральную бочку.»

Джагулы, угрюмо что-то рявкнув, подобрали лопаты и склонились над остатками бархана. Ещё пара минут — и Гедимин, придвинув к холму пустые мешки, затянул и оттащил в сторону наполненные. «А неплохой результат. Если бы не перегрев…»

— Работайте, — сказал он, подбирая мешки, связанные попарно. — Скоро вернусь.

«Разбегаться им некуда,» — думал он, поднимаясь вместе с грузом по шахте. «Хотя попробовать могут. Перекрыть колодец? Нет, задохнутся…»

Крюк плавно развернулся, на секунду повис на месте, позволив Гедимину спрыгнуть, и пошёл дальше — к «припаркованной» чуть поодаль волокуше. Двое Броннов-погонщиков обычно спокойно сидели на спине тяглового зверя; сегодня они вертелись, выглядывали что-то в колодце, а при виде сармата пронзительно заверещали.

— Тут Джагулы? Внизу Джагулы?

— Рабочие, — буркнул Гедимин, отцепляя мешки от крюка. — Хотя с такой работой… Эгнаций, стой там, следи за шахтой. Телегу сам разгружу.

Возвращался к подъёмнику он, «светя» под ноги лучом сигма-сканера. На дне пещеры среди песчаных гор шевелились десять гуманоидных силуэтов. Рядом лежали почти полные мешки.

— Наверх никто не лез, — доложил Эгнаций. Гедимин кивнул и ухватился за трос.

— Майна!

…С подъёмника он спрыгнул нарочито шумно. Джагулы, вздрогнув, развернулись к нему. Они уже выпрямились и теперь тяжело дышали, свесив языки. Каждый прикрывал пасть растопыренной ладонью — видно, кто-то уже наглотался песка. В мозгу Гедимина мелькнуло слово «респиратор», и сармат досадливо сощурился — как это должно выглядеть при такой анатомии и физиологии, он не представлял. «Или надышатся, или перегреются. Что хуже — Ассархаддон его знает…»

— Твёрдый воздух, — отрывисто сказал самый разукрашенный Джагул, указывая лопатой на мешок. — Там, внутри. Не уходит.

— Уведём, — криво ухмыльнулся Гедимин, разрушая защитные поля и поднимая ближайший «контейнер». — Быстро копаете. Я наверх, кто устал — отдыхайте.

…Гедимин отцепил от лебёдки последний пустой мешок, привычно собрал «контейнеры» в связку, глянул на сигма-сканер — и беззвучно выругался. Он даже не сразу нашёл, где Джагулы, — они неподвижно лежали на стопке каменных заготовок, раскинув руки и широко разинув пасти. До шахты сармат добирался бегом, одним глазом глядя на экран — зафиксирует прибор дыхание?..

— Майна! — крикнул он, хватаясь за трос подъёмника. Дёргающийся сигма-луч ничего не мог зафиксировать — то ли крюк на спуске мотало, то ли у сармата дрожала рука. «Что с ними? Перегрев? Нехватка воздуха? Переутомление? Сколько они отработали? Полчаса? Has— sulu! Я же не хотел никого убить…»

Когда он спрыгнул на камень, распластанные силуэты вздрогнули и зашевелились — и Гедимин шумно выдохнул. «Живы. Полчаса… Пора им наверх. Вот надо же было связаться с аборигенами…»

— Все наверх, — буркнул он, обводя поднимающихся рабочих широким жестом. — Отряхнулись, оделись — и на подъём. Лопаты пусть тут лежат.

Джагулы, уже поднявшиеся на ноги, быстро переглянулись. Самый разукрашенный странно наклонил голову. С их глубоко запавшими глазами существа и так смотрели исподлобья — но этот взгляд был самым выразительным.

— Мы собрали твой песок, — сказал Джагул. — Во все мешки, сколько их было. Больше сил нет.

— Я и сказал — идите наверх, — кивнул Гедимин. — Только отряхнитесь.

Он настороженно следил за ними, пока они наскоро вычёсывались и одевались, — на шерсть, пусть и сухую, налипало очень много песка. Краем глаза он успел заметить, как то один, то другой украдкой зачёрпывают его из-под ног и ссыпают в складки одежды. «Будто на них самих этого добра мало,» — криво ухмыльнулся сармат. «В купальню их, что ли… Вода там ещё есть?»

Он поднимался последним, с грузом песка. Джагулы сидели у шахты; за ними следили сердитые Бронны и озадаченный Эгнаций. Пасти прикрыли. Измотанным никто не выглядел, и на ноги по команде все поднялись быстро.

— Разгрузишь телегу? — спросил Гедимин у Эгнация. — Провожу рабочих и приведу вторую смену.

Эгнаций хмыкнул.

— Разгружу. Только… А, после твоей работы — не разбегутся!

Гедимин не был уверен, что Джагулы настолько измотаны, — шли они быстро, даже и вверх по крутой тропе, и ещё успевали оглядываться — то ли на подъёмник, то ли на складские ангары.

— Песок возят туда? — спросил их предводитель, поднявшись на обрыв. — Там дом песка? Это для чего?

Гедимин открыл было рот, чтобы объяснить про забутовку и демпферы, но осёкся. «Ещё лекцию им прочитай! Это ж кочевники. Хорошо, хоть копать умеют. Где только научились…»

— Надо, — буркнул он. — Иди. Отведу в лагерь. Отдохнёте до завтра. Завтра так же копать сможешь? Другие смогут?

— Простая работа, — отозвался Джагул, глядя на Гедимина со странной настороженностью. — Те, двадцать, тоже будут… копать?

— Видел же, сколько внизу песка, — проворчал сармат. — Весь надо поднять наверх. Завтра будет ещё больше. Идём!

…Возвращения первой смены ждал весь лагерь. Стоило Джагулам выйти на свет, все их соплеменники, бросив свои дела, поднялись с земли. Кенен Гварза, наблюдающий за ними, даже вздрогнул — но, увидев Гедимина, еле слышно усмехнулся.

— Как работа?

— Не хуже филков, — отозвался Гедимин, глядя, как из-под купола выбирается вторая смена. — По крайней мере, не ноют. Только песок… Надо бы их загнать в купальню. Филки мылись? Вода осталась?

— Купа-альню? — протянул Гварза со странной ухмылкой. — Ну допустим… Эй! Подойди.

Гедимин, вместе с Джагулами обходя пустые шатры, слышал, как Гварза приказывает отловленному филку открыть вентили в душевой. «Спросить ещё, есть ли у них мыло… Там весь лагерь пора загонять на мойку. Все какие-то слипшиеся. Ладно, это уже завтра…»

…Под конец второй смены Гедимин вспомнил, что хотел выдать рабочим самодельные ковши из защитного поля — и, спускаясь на пустом подъёмнике в притихшую пещеру, решил, что этот эксперимент подождёт до завтра. Похоже, валиться на плоские камни и охлаждаться всем телом было обычным для уставших и перегревшихся Джагулов, — вторую смену сармат нашёл в том же положении. Смутно вспомнилось что-то о хрупкости «естественнорождённых» организмов и об особенностях работы их иммунитета, но это Гедимин решил уточнить у Вепуата. Джагулы выглядели усталыми, озадаченными и припорошенными песком — и снова украдкой рассовывали его по «карманам». Зачем им эти образцы, Гедимин так и не понял, а спрашивать не стал — пора было идти за третьей сменой.

Под куполом рабочих снова ждали — и с особенным нетерпением их ждала первая смена. Они собрались отдельной плотной группой на расстеленной одежде. Рядом стоял Джегех и другие «вожаки» — или, может, «эксперты», — у Гедимина всегда было плохо с социальной терминологией. Там же устроилась и вторая смена; краем глаза сармат видел, как им приносят дымящиеся ёмкости. Третья смена собралась у выхода раньше, чем его успели открыть; уши никто не прижимал, некоторые даже ухмылялись. Гедимин насторожился и следил за ними особенно внимательно, но больше никаких отличий в поведении не заметил — только с подъёмником они обращались смелее, видимо, первая смена успела провести инструктаж. Работали быстро и тихо, наскоро объясняясь жестами и непереводимым рявканьем. Гедимин на первом заходе выделил себе три мешка; к тому времени, как они наполнились, Джагулы набили песком оставшиеся семь, и больше сармат за ковш не брался — успевал только поднимать и разгружать «контейнеры». Поймав себя на мыслях о том, что волокуша могла бы двигаться быстрее, он криво ухмыльнулся. «Десяток таких смен — и филки могут сидеть спокойно… Стоп. На кой нам тут спокойно сидящие филки? Так вообще работать разучатся. Шесть-семь смен… может, у них больше и не найдётся.»

Эгнаций, ждущий его у подъёмника, вопросительно хмыкнул.

— Ты сегодня довольный. Что, есть польза?

Гедимин кивнул.

— Сам не ожидал. Долго работать не могут… — он едва заметно сощурился, корректируя мысленный график завтрашних смен. — Но копать умеют. И не ноют.

— Это важно, — согласился Эгнаций.

…Третья смена тоже взяла образцы песка. Попытку отломить кусочек тектона Гедимин пресёк, за царапаньем и кусанием защитного поля наблюдал сухмылкой, не вмешиваясь. Ни отколупать, ни отгрызть образец ожидаемо не удалось; и пытавшийся, и все остальные заметно огорчились.

— Так и есть — твёрдый воздух, — услышал Гедимин шёпот с поднимающегося «лифта». — И на вкус такой же…

«Исследователи,» — криво ухмыльнулся он, оглядываясь на десяток мешков и отступившие барханы. Пол расчистить не удалось, но холмов над ним стало заметно меньше. «Надо будет рассказать Вепуату. Потом, когда свожу их в душевую. Прогрелась там вода? Надо проверить…»

…У купола дежурил Кенен Гварза. Гедимин, занятый своими мыслями, заметил его не сразу — уже после того, как закрыл за рабочими «дверь». Джегех, дожидающийся их на прежнем месте, несколько секунд на них смотрел, потом двинулся к куполу. Рабочим было не до него — они даже лопаты никуда не сложили, так вместе с ними и сели в круг у фонаря и расставленных рядом ёмкостей. Ёмкости с заострённым дном хорошо втыкались в оттаявший гравий. Лопаты втыкать в него не стали — принялись осматривать рабочую часть и рукоять, потом изучили ладони землекопов — из всех трёх смен по очереди.

— Ты вернул их, — услышал Гедимин голос Джегеха. — Они всё сделали?

— Всё на сегодня, — ответил сармат. — Сколько тут способных работать? Пятьдесят, шестьдесят, сто? Собери их завтра к тому же времени. И ещё — нужны мешки для песка. Сколько у вас есть.

— Песок? — переспросил Джегех, быстро оглянувшись на рабочих. — Опять копать песок? Завтра тоже?

— И ещё много дней, — буркнул Гедимин, отгоняя непрошеные мысли о способности Джагулов к долговременной планомерной работе. — А сейчас скажи им — здесь есть купальня. Эти тридцать пусть возьмут мыло и чем вытереться. Если есть сменная одежда — её тоже. Отведу их в купальню.

Секунды две Гедимин думал, что «переводчик» забарахлил — Джегех вскинул голову, впился взглядом прямо в глаза и так замер. Замерли и остальные «вожаки». Те, кто сидел на земле, быстро переглянулись и уставились на сармата. «Ну чего⁈» — Гедимин недовольно сощурился. Джегех, отойдя от «паралича», встряхнулся всем телом и странно оскалился.

— Я скажу, — бросил он, разворачиваясь к тридцатке рабочих. Кто-то вцепился Гедимину в плечо и дёрнул его назад. Сармат обернулся, на лету подавляя боевые рефлексы. На него с ухмылкой смотрел Гварза.

— Раздаёшь награды? Видно, было за что. Как работа?

— Сойдёт, — сдержанно признал Гедимин. — Только не знаю, насколько их хватит. И снаряжение — ни комбинезонов, ни респираторов…

Гварза криво ухмыльнулся.

— Земляне как-то обходились. И не одну тысячу лет. За месяц не сдохнут. Эгнаций! Помоги Кету. Пост у дверей душевой. Тридцать пленных, — чтобы все строем вышли и строем же ушли. Ясно?

… — Чего он тебя всё — «Кет» да «Кет»? — громким шёпотом спросил марсианин, глядя, как Джагулы роются в жилых «ячейках» вдоль бока сааг-туула.

— Я откуда знаю? — отозвался Гедимин. Гварза сейчас интересовал его меньше всего. Из «ячеек» извлекали шуршащие мешки и мешочки — сшитые не из чего попало, как «контейнеры» «Элидгена», а из одноцветной кожи с тиснением, шнурами и нашитыми поверх бусинами. Они чётко делились на два вида — небольшие, продолговатые, на костяном каркасе, и крупные бесформенно-округлые. Следом полетели вороха чего-то тряпичного — то ли полотенца, то ли обмотки. Джагул вылез из последней «ячейки», отобрал у соплеменника часть вороха и оглянулся на Гедимина.

— Всё, что ли?.. Идём, — буркнул сармат. Ему было неспокойно.

… — Урджен говорил — тут горячий источник, — громко прошептал кто-то в плотной толпе, растянувшейся по предбаннику. — Теперь видишь?

— Откуда он тут? — кто-то был сильно удивлён. — Здесь Сфен Земли!

— Сфен Огня рядом, — отозвался кто-то. — Может, долина плавится?

— Долины незаметно не плавятся. Все увидели бы.

В предбаннике, увешанном сохнущей филкской одеждой, места было немного. Джагулы выпутывались из накидок, поясков и обмоток, Гедимин следил за ними, пересчитывая отдельные предметы и думая, что даже «макаки» не цепляли на себя столько ерунды. Одежду разложили горками по предбаннику, где-то в её завалах остались и цацки; мешки и — зачем-то — большие костяные гребни взяли с собой. Гедимин открыл дверь и отступил к технологическому помещению — Джагулы были не крупнее филков, но места занимали много. Держались тихо, но вертели головами, пытаясь смотреть во все стороны одновременно — и сармат думал, что скоро попробуют взять образцы.

— За сломанное оборудование сломаю руку, — угрюмо предупредил он. Верчение головами прекратилось. Взгляды сошлись на сармате. Он встал у вентиля, снял с держателя шланг, покосился на насадку. «Может, их проще струёй? Или — слишком большой напор?» Из-за спины дальнего кочевника выглянул Эгнаций, пробравшийся через завалы одежды, криво ухмыльнулся и закрыл дверь. Гедимин молча кивнул.

Он направил шланг на Джагулов, и они молча шарахнулись к стенам, вздыбив шерсть, оскалившись и прижав уши. Сармат ошалело мигнул. «Что их испугало? Шланг? Стой спокойно, пусть они привыкнут…»

— Что это? — отрывисто спросил Джагул пару секунд спустя.

— Отвод от бочки с водой, — пояснил Гедимин, махнув шлангом в сторону водопроводных труб. — Вон там бочка. Вот труба от неё. И это труба, только гибкая. Стой тихо, я тебя полью. Вода тёплая.

— Вода? — Джагул шумно втянул воздух. — Подожди.

Он оглянулся на сородичей и коротко рявкнул. Гедимин озадаченно смотрел, как Джагулы роются в мешках. Через пару секунд они потянулись обратно — с неглубокими костяными мисками в руках. Все миски выглядели немного по-разному, но общей оставалась продолговатая форма, три шипа на дне — короткие «ножки»-опоры и длинная прорезь вдоль края.

— Налей нам воды, — попросил Джагул, опуская ёмкость на пол, и отступил к стене. Посреди душевой остались неровные ряды пустых мисок, всего тридцать штук.

«А ведь это… это для личной гигиены. Специальные такие чашки… для умывания?» — думал Гедимин, сворачивая из защитного поля временный водовод. Секунда — и несильная струя потекла по прозрачному жёлобу, разделяясь на рукава. Миски были неглубокими, наполнились быстро.

Джагул покосился на растворяющийся водовод, склонился над ёмкостью, старательно принюхиваясь — и, громко фыркнув, выпрямился. Вздыбленная шерсть улеглась, клыки спрятались под губу.

— Вода, — признал он. — Ещё есть?

— Стой уже смирно, — буркнул Гедимин, поднимая шланг. Струя воды ударила в потолок и хлынула вниз дождём. Сармат открыл вентиль на полную. Джагулы столпились под «водопадом», ловя жидкость и растирая по телу. Не прошло и пяти секунд, как все намокли с ног до головы. «Ну, хотя бы воды они не боятся,» — думал Гедимин, закрывая вентиль и выжидающе глядя на Джагулов.

— Берите сейчас мыло, у кого что есть, — сказал он. — Мойтесь. Ещё нужна будет вода — скажете.

О том, что его слушают, сармат догадывался по развёрнутым к нему ушам. Джагулы снова копались в вещах, вытряхивая из длинных сумок какие-то засушенные белесые пласты. Разломанное вещество, брошенное в воду, громко зашипело и вспенилось. Гедимин изумлённо мигнул. «Тут есть мыло, которое мылится⁈» — думал он, глядя на густые шапки белой пены, лезущие из каждой миски. Когда вещество начали размазывать по телу и втирать в шерсть, оно зашипело ещё громче. Гедимин покосился на сигма-сканер, — в воздухе резко повысилась концентрация какой-то неорганики, — и открыл ближайшие вентиляционные лючки. Тянуло снять респиратор и понюхать незнакомое вещество, но сармат удержался. Джагулы, побелевшие от пены, устроились на полу и старательно расчёсывали мыльную шерсть. «Им нравится,» — думал Гедимин, глядя, как они осторожно проводят по «лицу» и ушам тыльной стороной гребня и тщательно, по волоску, разбирают гриву. «Им это очень нравится. Надо подбавить воды.»

Мелкий тёплый «дождь» накрыл существ. Они вздрогнули, оглянулись на Гедимина — и с негромким фырканьем стали ловить воду и выливать на себя. Потемневшая пена потекла в водостоки. Гедимин вспомнил, что так и не взял образец мыла, заглянул в миски — там было пусто, ценный состав соскребли даже со стенок. Джагулы один за другим поднимали ёмкости, вставив гребень в длинную прорезь, и сами вставали с пола. Состав, уже не шипящий, покрывал их мех белым налётом.

— Ещё воды, — попросил один из них. — Много.

…Гедимин распахнул лючки. Воздух, прогретый термопластинами, хлынул в душевую. Вымокшие Джагулы отряхивались, вода летела во все стороны, с существа на существо, но с каждым циклом отряхивания шерсть становилась суше. Её снова расчёсывали — тем же гребнем, кое-как отмытым от мыла и вытертым о клок спутанного волокна. Крупными клочьями вытирали гриву. Гедимин засёк время и ждал — выгонять кого-то мокрым на уличный холод было бы издевательством. «По крайней мере, они успокоились,» — думал он, глядя на Джагулов. Кто-то из них под шумок подобрался к шлангам и теперь ощупывал их и обнюхивал — только что на зуб не пробовал. Гедимин выразительно хмыкнул в сторону «исследователя» — шланг оставили в покое, зато в растянутой по ангару толпе начались перешёптывания.

— Это бочка размером с озеро. Бочка, в которую влезет ливень. Ты такие видел?

— Так скажи, что хочешь посмотреть, — отозвался другой, и вокруг зафыркали. — Пусть испепелитель тебя проводит.

— Я говорю — тут горячий источник, — сердито прошептал первый. — Урджену он снился.

— В горячем источнике вода теплее, — вмешался ещё кто-то. — Здесь, как у Кьюссов, греют воду в бочках.

— И где ты видел такие бочки?

Гедимин, дотянувшись до рычага, перекрыл вентиляцию. Стук закрывающихся лючков заставил Джагулов притихнуть.

— Высохли? Одевайтесь. Отведу в лагерь.

…На полу в предбаннике не осталось ни одной бусины. Гедимин был почти уверен, что Джагулы что-нибудь потеряют — часть цацки или украшение с одежды, но нет — в предбаннике ничего не валялось. Эгнаций на ходу пересчитал толпу и махнул рукой в сторону лагеря.

— Долго вы там. Тебя уже Скогны спрашивали.

— Сейчас, — буркнул Гедимин, запоздало вспомнив про горячий цех и вечерние занятия. — Не гнать же их было мокрыми на мороз.

В лагере Джагулов тоже заждались — и, судя по бурной встрече, уже не надеялись увидеть живыми. «Мытыми они выглядят приятнее,» — отметил про себя Гедимин, глядя, как существа сбрасывают накидки и хвастаются блестящей шерстью. Пришли «вожаки»; кто-то снова заспорил о горячих источниках и размерах бочек, но прислушаться Гедимин не успел — по его поножам настойчиво стучали чем-то твёрдым.

— Мастер Дим-мин! — очень недовольный Скогн в шапке с меховыми ушами запрокинул голову, глядя сармату в лицо. — Ты не говорил, что дом стекла сегодня закрыт.

— Идём, открою, — отозвался Гедимин, досадливо щурясь. «Ещё два часа в запасе. Надо забрать отливки — Ут’таркех там наверняка ждёт…»

— Видели, как Джагулы спускались в дом Пламени, — проверещал Скогн, бегом догоняя сармата. — Много Джагулов, и ты был с ними!

— Мы работали — грузили песок, — буркнул Гедимин, глядя на быстро приближающийся ангар. У ворот уже ждали — и Скогны из Тогота, и озадаченный филк.

— Джагулы грузили песок⁈ — Скогн замер на месте. Догнал он Гедимина, когда тот уже открывал дверь, а под его рукой в ангар прорывалась толпа «учеников». Ардан успел проскользнуть первым, добрался до печей и загромыхал инструментами. Гедимин, пропустив последнего Скогна, загнал дверную створку в паз и потянулся за тубой с горючей смесью. Аборигены, переодеваясь на ходу, то выбегали в цех, то возвращались; их не смущал ни поддон с разгорающимся огнём, ни возможное появление Сэта.

— Видели, ты вёл Джагулов из дома воды, — высунулся в дверь очередной любопытствующий. В цеху уже звенели шихтой и громко что-то обсуждали.

— Всем надо мыться, — буркнул Гедимин, вороша горючую смесь. — Иди работать!

Скогн исчез, и вовремя — столб красного огня ударил в потолок.

— Ничего не случилось с Пламенем? — первым делом спросил Сэта, вышедший из костра, и окинул сармата встревоженным взглядом. — Ни с Пламенем, ни с его городом? Твой зов пришёл поздно…

— Угу, — согласился Гедимин, вспоминая, что не растянул вдоль коридора защитное поле. — Не успеете — оставлю вам печь, закончите — сами уйдёте. Ардан поможет. Скогнов не трогать!

— Будто в доме стекла только и нужного, что водяные карлики, — Сэта пренебрежительно дёрнул вибриссами. — Не тревожься о них, мастер-жрец.

Ут’таркех, не дождавшись сигнала от Гедимина, оставил отливки «дежурному по порталам» и куда-то ушёл. Искать его сармат не стал, только отправил тому же «дежурному» мешки с рудой, отодвинул штабеля отливок к стене и вышел в цех. Там его уже ждали.

— Это правильно — задать Джагулам работу, — Скогнам, пока плавилась шихта, было совсем нечего делать, и они окружили сармата плотным кольцом. — Много самой тяжёлой работы! Они тут ходят, пьют вашу воду, — пусть платят! Но вот в купальню их пускать — совсем ни к чему. Столько воды ушло на этих грязных тварей!

«Ваше дело до нашей воды⁈» — Гедимин недобро сощурился.

— Теперь они чистые, — отозвался он. — А тебе что, места в купальне не хватило? Вы же ходите туда только раз в неделю.

Скогны недовольно заверещали.

— Хочешь приручить нергонов добром? Они не понимают добра! — абориген оскалился, показывая мелкие острые зубы. — Они осмелеют — и начнут убивать и грабить. Твою броню им, может, не пробить, но не у всех же есть броня!

— Что там? — вмешался растерянный Сэта; шихта плавилась, работы не было, а громкий спор у соседней печи трудно было не заметить. — Разговор о Джагулах? Тут был бунт?

Гедимин сердито сощурился.

— Джагулы пока мирные. Это Скогнам неймётся. Жалеют чужую воду.

— Воду? — Сэта шевельнул ухом. — Водяные карлики всегда о воде. Так кто кого убил?

— Никто никого, — буркнул Гедимин. — И, надеюсь, так оно и будет.

У него в кармане, в непрозрачной пробирке, лежал обломок белого пласта — высушенное Джагульское «мыло», образец для Альгота, и сармат думал, где искать химика, чтобы пробирку отдать.

…В реакторном бункере было прохладно — огненные камешки, высыпанные на пол безо всяких жаровен и отражателей, удерживали температуру чуть выше нуля. Гедимин вдохнул холодный воздух и тяжело опустился в кресло. Локти упёрлись в край пульта управления. Никаких рычажков там не было, но на всякий случай сармат чуть отодвинулся. Тёплое волокно легло на его висок и расплелось вдоль щеки.

— Все такие спецы по традициям, а работать некому, — прошептал сармат, угрюмо щурясь. — Надо бы им всем устроить мойку. Только не в один день со Скогнами. Не то точно кого-нибудь убьют.

36 день Огня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Иди кровь сдавать, — сказал Гедимину Айзек, едва спустившись к щиту управления. Сармат, не успевший даже сдать смену, удивлённо мигнул.

— Декомпрессия. Забыл?

— Тут забудешь, — пробормотал Гедимин, уступая командиру место у монитора. — Что там с Джагулами?

Айзек криво ухмыльнулся.

— Довольны, но озадачены. Ты и сегодня отправишь их копать?

Пол под ногами едва заметно дрогнул — кто-то из Текк’тов, проползая под холмом, слегка зацепил высоко лежащий бункер. Гедимин невесело хмыкнул.

— Придётся. Филки не справляются.

…Пробирка с ярлыком «для Альгота — Джагульское мыло» со стола исчезла. Спросить, куда она делась, было не у кого — филк-медик был завален пустыми и полными кровезаборниками, литейщики настраивали температурный режим плавильного агрегата, все были очень заняты. Прикрыв бронёй проколотое и зудящее запястье (филк — с непривычки, что ли — воткнул иглу как-то криво), Гедимин сунулся в соседний отсек. Там в контейнере громко шуршал Зелёный Пожиратель — ему дали что-то погрызть. За ним из-за прозрачной переборки наблюдал скучающий Вепуат.

— Гедимин! — он прижал обе ладони к перегородке и радостно ухмыльнулся. — А ты не спросил Джагулов, как они делают мыло?

Сармат опустил ладонь на перегородку и растерянно хмыкнул.

— Нет. А что?

— Альгот ходит озадаченный. Там куча какой-то разъеденной органики — и дождевая соль, похоже, совсем не у дел, — сбивчиво пояснил Вепуат. — Довольно едкий у них дезинфектант. Похоже, он им шерсть и обесцвечивает. Нет, я видел, что пигмент у них подъеден, но что это целенаправленно… Интересно было бы знать, чем моются чёрные Джагулы. Почему их не обесцвечивает.

«Найдёт же, чем интересоваться!» — Гедимин угрюмо сощурился. «Мне бы понять, что у этих тварей на уме. Насколько можно доверять им…»

— Спрошу. Если Гварза их раньше не выгонит, — пообещал он. Вепуат ухмыльнулся.

— Гварза никого не тронет. Раз ты пристроил их к работе, и третий день всё тихо… Не видел сааг-туула? Сегодня ему должны снять швы…

«До декомпрессии ему точно ничего не снимут,» — думал Гедимин, выходя из лаборатории. В душевой шумел стерилизатор, к бронеходу стягивались умытые и переодетые филки. За шатрами горел двойной красно-жёлтый огонь — на земле стояла чашка-отражатель с осколками кейека, и Скогны тянули волокушу-рудосборник по оттаявшему гравию вокруг неё. Ещё дальше виднелось пятно жёлтого света на углу каменного ангара — фонарь у входа в горячий цех. Гедимин, повернувшись к невидимым за краем обрыва шахтам, «посветил» под ноги лучом сигма-сканера и довольно хмыкнул. «Текк’ты работают на всех участках. Хоть этот механизм удалось настроить…»

Он выключил сканер и двинулся к дальним шатрам. «Где Ардан? Надо ему сказать — вечерние занятия переносятся на утро. Если получится, вся вечерняя смена будет свободна. Интересно, сколько Джагулов сегодня выйдут на работу?»

Повозки и шатры Скогнов, приехавших из разных городов, стояли неподалёку друг от друга, но всё же на заметном расстоянии; ближе всего к горячему цеху был лагерь тоготцев. Рядом с ним, несмотря на ранний час, уже собралась плотная группа аборигенов. Гедимин приостановился, разглядывая шапки и бахрому на одежде. «Тоготцы. По крайней мере, ближайшие — тоготцы. О чём они там…»

— … и что скажет мастер Дим-мин!

Голос тоготца звенел от возмущения, срываясь в ультразвук. Тот, к кому он обращался — абориген из другой плотной группы, численностью поменьше, с плавниками на шапке с меховой опушкой — только фыркнул в вибриссы.

— Вот идёт мастер Дим-мин. Пусть он теперь с тобой разговаривает!

Абориген в шапке с плавниками резко развернулся, и вся его группа забралась на одну из повозок. Гедимин удивлённо мигнул. Спросить он ни о чём не успел — его уже обступили сердитые тоготцы.

— Мастер Дим-мин! Ты слышал этого рыбоеда⁈ Как можно говорить с такими…

— Потише, ручейник, не зли богов! — донеслось из-под навеса. — А то вместо рыбы будешь глодать камни!

— Если случай вытащил тебя из болота… — взвился один из тоготцев, но тот, кто говорил с Гедимином, лишь брезгливо дёрнул усами.

— У одних богов хватает на них терпения! Мастер Дим-мин, скажи им — может, твои слова просочатся сквозь ил в их ушах…

Гедимин болезненно поморщился. «Традиции, чтоб их! Понятно одно — они опять перегрызлись. Но из-за чего?»

— Что сказать-то? — спросил он, угрюмо щурясь. Пока он договорил, Скогны из разных городов успели обменяться четырьмя репликами, и их вопли становились всё пронзительнее. «Защитным полем разделить их, что ли? Правда же, сцепятся…»

— Что они не могут отказать нам! — проверещал тоготец, глядя сармату в глаза и едва не роняя шапку. — Не могут не продать нам стеклянную скорлупу! Они отказали нам, Тоготу, — и Синви, и Сэви, все рыбоеды! Не продали нам ни осколка!

Гедимин мигнул.

— А с чего должны были?

Скогны, прекратив верещать, быстро переглянулись. Те, кто сидел на повозке, тоже притихли и навострили уши.

— Мы показали им хорошие товары… — заговорил было кто-то из тоготцев.

— Ты, повелитель стекла, можешь же им приказать! — перебил его переговорщик. На повозке громко фыркнули.

— Не продают — значит, не хотят, — Гедимин пожал плечами. — С чего вы вообще к ним полезли? Шихта — из Сфена Огня. Идите с торговлей к Сэта.

Переговорщик, поймав на лету упавшую шапку, растерянно оглянулся на сородичей. С повозки донёсся весёлый визг.

— Сэта! Стоять перед Сэта — нужна смелость. Откуда она у ручейников⁈

— Да что ты, рыбоед… — взвился кто-то из тоготцев. Гедимин с тоской взглянул на генератор защитного поля и ударил ладонью о кулак. Скогны пригнулись.

— Идите в цех, — угрюмо сказал сармат. — Тут есть стеклодувы? Занятия будут сейчас, не вечером. Если придут Сэта — договаривайтесь с ними. Они из Аса’ана. Аса’ан ещё не торгует со Скогнами. Но уже знает про зеркала. И водяного металла у него нет.

…Тоготцы под присмотром Ардана делали запчасти для горелки — похоже, печи для плавления стекла в Тоготе уже достраивались. «Дело за шихтой,» — думал Гедимин, глядя, как аса’анцы собирают из полых стеклянных трубок и шаров странную, явно декоративную конструкцию. «Странно, что за ней пошли к жителям Синви. У них ведь мало, самим не хватит…»

— Говорят, в Шакхе уже горят зеркальные чаши, — пробормотал жрец-«ученик», глядя исключительно на стеклянную конструкцию. — И город наполнен их жаром. Будто бы их печи, где плавят стекло, благословлены жрецами Пламени…

«Надо как-нибудь сходить к ним. Хоть посмотреть, что мы там благословили. Конструкция простейшая, но…» — Гедимин оборвал недостроенный план на полуслове и едва заметно сощурился.

— Будто бы мастера из Шакхи узнали о стекле всё, чему их могли научить, и сравнялись с учителями… — продолжал жрец, бросив быстрый взгляд на Гедимина. — Может ли быть, что мастера Аса’ана…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Стройте печи, — буркнул он, не дослушав. — Знаете вы достаточно. Основные приёмы освоили. Стройте свой цех, я не против.

Сэта, возившийся со стеклянной штуковиной, остановил руку с лезвием и медленно отвёл её от горячего стекла. Второй, зажав ладонью сопло горелки, отключил её и повернулся к Гедимину. Штуковину осторожно засунули в отсек для остывания — всем вдруг стало не до неё.

— Строить свой цех? Свои стеклянные плавильни? — переспросил главный жрец, пристально глядя на сармата. Тот пожал плечами.

— В Шакхе построили. Вы их не глупее. Шихту найдёте. А ульсену для зеркал… ну, вон там Скогны из Тогота. Ищут, у кого выменять шихту.

Сэта переглянулись.

— Карлики? Выменять? Не украсть, не выманить обманом? — жрец недоверчиво шевельнул ухом. — Трудно поверить…

— Жители Шакхи торговали со Скогнами, — сказал Гедимин, мельком подумав — «не исключено, что он об этом и сам знает…». — Здесь, в Элидгене. И в день Земли соберутся снова. Могу позвать и вас. Если договоритесь. Со Скогнами, не со мной. У меня столько ульсены нет.

Он оглянулся на прозрачную стену. По ту её сторону стояли притихшие Скогны и пристально на него смотрели. Отложенные инструменты, не донесённые до стойки, дымились на выступах печи.

— На земле Пламени, по слову его жрецов… — медленно проговорил Сэта, глядя на Скогнов. — Что ж, мы готовы к торгу. Скажи карликам — мы обменяем стеклянную скорлупу на водяной металл. Если всё пройдёт без обмана, им нечего бояться.

— Работайте, — буркнул Гедимин, разрезая защитное поле. На той стороне уже ждали.

— Ты говорил с Сэта не о стекле, — заметил один из тоготцев, пристально глядя на него. — А теперь пришёл к нам…

Гедимин угрюмо сощурился. «Вот всем вот этим должен бы заниматься Маккензи. Он, по крайней мере, умеет.»

— Сэта согласны меняться, — буркнул он. — Им нужна ульсена. В следующий день Земли они будут тут. Привозите металл, и я прослежу, чтобы обмен прошёл мирно.

— День Земли? — Скогны переглянулись, быстро шевеля когтями. — Хороший день. Тогот его не пропустит. Скажи рождённым в огне, что мы придём.

Из цеха Скогны выходили без обычного радостного верещания — и те, кто ждал их снаружи, тоже примолкли. Что-то они обсуждали на ходу, но быстро и тихо — Гедимин не разобрал ни слова. Облегчённо вздохнув, он плотнее прикрыл печную заслонку и взглянул на сигма-сканер. «Текк’ты ещё работают. Бронеход уже уехал. Пойду проверю свои машины.»

В складском «отсеке» было жарко и светло — ярко горела жаровня с отражателем. Кут’тайри, растянувшись в гамаке, скусывал что-то поджаренное с тонкой ветвящейся кости. Жир, капая на подставленную ладонь, сгорал на лету. «Хорошо устроился,» — подумал Гедимин с беззлобной ухмылкой. Он старался двигаться бесшумно, но его уже заметили.

— Лежи, я к машинам, — пробормотал сармат, склоняясь над гудящим агрегатом. «Ритм сохраняется, деформация… пока деформации не видно. Такой срок, конечно, не показатель…»

— Мастера из Аса’ана пришли с утра, — заметил Кут’тайри, нависая над машиной с другой стороны. — Я слышал, новые печи в Шакхе горят жарко…

— Будут проблемы — говори сразу, — предупредил его Гедимин. — У тебя прямая связь с Шакхой. Это я к ним пока доберусь…

— Я бы сказал, мастер Хеттийиррн, — жрец наклонил голову. — Значит, скоро новые печи разожгут и в Аса’ане…

Гедимин, помрачнев, выключил сигма-сканер.

— Вы раньше не враждовали с Аса’аном. Ты был первым. Что ты к нему прицепился?

Жрец быстро отвёл взгляд.

— Спорить с Равными Куэннам… — он приподнял вибриссы и тут же опустил их. — Самое глупое дело. Скоро такие же печи построят Кьюссы в каменных городах. И Джагулы на спинах своих зверей. Любой сможет плавить стеклянную скорлупу.

— Тем лучше, — отозвался Гедимин, но в груди шевельнулось что-то тяжёлое и холодное. «Кьюссы и Джагулы… И те, и другие — не дураки. Сколько будет таких, додумавшихся до оружия?»

— Ты уверен в своей силе, — багровые глаза беглого жреца ничего не выражали. — Ты держишь в руках само Пламя. Что же, и я бы сказал, что этого достаточно…

Гедимин ждал, что ещё он скажет, но Кут’тайри замолчал. Сармат чувствовал затылком его пристальный взгляд, пока не вышел со склада. Он вдохнул поглубже, пытаясь растянуть невидимый обруч на рёбрах, и криво ухмыльнулся. «Думать надо было, когда Вепуат показывал Скогнам красивые стекляшки. Когда впервые пообещал научить. А теперь — уже поздно.»

… — Четыре десятка, — Гварза оглянулся на барак и хмыкнул в респиратор. — Не считая караульных. Забирай всех. Джагулы ещё не нужны? Джегех уже спрашивал.

Гедимин невольно ухмыльнулся.

— Джагулы подождут до вечера. Чтобы сразу с работы — в мойку. От вчерашнего никто не заболел?

— Они живучие, — отозвался Гварза. — Сновидец Урджен говорил что-то про ветер… про какой-то ритуал для тебя. О чём речь?

Гедимин мигнул.

— Понятия не имею. Этот Урджен у них вроде жреца?

Гварза пожал плечами.

— Все их вожаки болтают с богами. Надо полагать, с ничтожным результатом… Эгнаций! — он, оборвав фразу на полуслове, развернулся к пробегающему мимо сармату в пернатой броне. Тот сперва вздрогнул, потом, увидев Гедимина, радостно ухмыльнулся.

— Опять копать?

— Хоть кто-то доволен, — буркнул Гварза, оглядываясь на гудящий барак. На окраине лагеря что-то протяжно зашипело, и раздался гулкий вздох. Потом заскрежетал гравий — что-то массивное перевернулось на другой бок.

— Швы уже сняли, — пробормотал Гварза, ни к кому не обращаясь, и быстро пошёл к живому холму. Гедимин встряхнулся, отгоняя ненужные мысли, и развернулся к бараку.

— Идём за рабочими. Четыре смены — вроде успеваем.

…За Гедимином, похоже, следили — выходя из-под реакторного купола, он увидел вдалеке, у головы сааг-туула, две короткие вспышки. Животное дремало, распластавшись вдоль обрыва; защитных полей, удерживающих его, стало больше. Гедимин замедлил шаг у задних лап — повязки и швы сняли, голую кожу прикрыли «протезами», собранными из срезанных мёртвых чешуй. «Крепления какие-то косые…» — сармат пригляделся, недовольно щурясь. «А. Ему так удобнее. Медицинские крепления. Ладно, отвалиться не должны…»

Джагулы, лежащие и сидящие на земле, зашевелились, едва Гедимин вышел на свет. Часть уже стояла у закрытых пока «ворот». Сармат заметил, что у собравшихся лопаты в руках, нет шапок и очень мало цацек. «Десятеро на ногах, остальные сидят, но готовы к старту,» — думал он, быстро пересчитывая кочевников. Смотрели все на него, кто-то навострил уши, кто-то настороженно прижимал, некоторые даже пытались изобразить улыбку. Получалось у них не лучше, чем у самого Гедимина.

— Ты пришёл? — один из Джагулов приподнял когтистую руку, и сармат с удивлением узнал голос Джегеха. Переговорщик куда-то дел половину цацек — остались только намертво пришитые к одежде и, возможно, какая-то мелочь на руках или шее.

— Идёшь работать? — Гедимин криво ухмыльнулся. — Копать будешь, как все. Мне всё равно, кто из вас кто.

— Я иду, — отозвался Джегех, качнув лопатой. — Ты считаешь странно, по десять — одна рука и ещё четыре пальца. Тут собрались одиннадцать рук и четыре пальца сверх — по твоему счёту, ровно.

Гедимин, мигнув, на долю секунды уставился на его руку. « Hasu! Шестеричная система… Так, шестьдесят шесть и четыре… Семь смен? Вот это хорошо…»

— Мы считаем десятками, — сказал он, взрезая защитное поле. — Идём.

…Тонкий слой песка подступил к подъёмнику. На дне пещеры громоздились барханы — два неровных ряда вдоль стен, между ними — запорошенный песком просвет. Гедимин обвёл их взглядом и тяжело вздохнул. Джагулы за его спиной глухо зарычали.

— Работаем, — буркнул сармат, бросая у ближайшего холма пустые мешки. Сегодня их было тридцать — лишние нашлись в «передвижном лагере» Джагулов. Рабочие, обогнув сармата, подошли к бархану и остановились.

— Каменный песок, — сказал Джегех, поддевая лопатой горстку песчинок. — Холмы каменного песка. Вчера было меньше.

— Текк’ты дробили камень в две смены, — отозвался Гедимин, сворачивая ковш из защитного поля. — Быстро работают, когда хотят. Хочешь такую штуку на руку? Она удобнее ваших лопат.

Джагулы переглянулись.

— Песок… делают… из камня… Текк’ты? — еле слышно пробормотал кто-то. — Вот к чему сон о пляшущих скалах…

— Не надо странных штук, — сказал Джегех, прижимая уши, и налёг на лопату. Джагулы посторонились — потревоженный бархан просел, растекаясь в стороны. Гедимин, пожав плечами, погрузил ковш в песок. «Кроме Джегеха, тут ещё и Урджен. Тоже из вожаков. Любопытно…»

…Мешки, наполненные песком, остались внизу. Гедимин, пропустив впереди себя молчаливый отряд Джагулов, в очередной раз поднимался на холм. «Что раздражает,» — думал он, глядя, как вдалеке вспыхивают и гаснут сигнальные фонари, — «так это беготня. Если бы кто-то приводил свежую смену к спуску и там же принимал отработавшую и вёл под купол…»

— Опять? — зазевавшийся филк запоздало замахал фонарём. Джагулы под куполом поспешно поднялись с земли. Кто-то, устроившийся далеко от выхода, коротко рявкнул и бегом кинулся к открытому выходу. Гедимин ждал его, вполглаза присматривая за вышедшими рабочими. «Сегодня они спокойнее. Поняли, что уводят не на расстрел…»

— Ты бы хоть сам фонарём помигал! — выдохнул филк, недовольно щурясь на сармата. — Я бы их поднял заранее.

Опоздавший Джагул развернулся на полдороге — кто-то из сородичей бросил ему оброненную шапку. Те, кто уже вышел из-под купола, недовольно оскалились.

— Чего мигать? Смены по полчаса. Так и рассчитывай, — отозвался Гедимин, глядя, как Джагул прячет настоящие уши под искусственными, нашитыми на шапку. «Карлики тоже так делают… Хм, а там даже какие-то мембраны вшиты. Такие себе наушники…»

— И как нам отмерять твои полчаса? На нюх, что ли? — филк еле слышно фыркнул. Второй часовой согласно кивнул.

— У тебя-то часы, тебе проще…

Джагул в шапке наконец выбрался из-под купола, виновато прижимая уши перед сердитыми сородичами. Гедимин молча махнул рукой в сторону дальнего спуска и пошёл вслед за отрядом. «Отмерять полчаса…» — вяло шевелилась в голове засевшая мысль. «И правда. Хотя бы простейший таймер…»

…Эгнаций снял с подъёмника последние мешки. Волокуша медленно развернулась к ангару. Гедимин навалился на массивную крышку, закупоривая шахту, и, выпрямившись, отсоединил приводы подъёмника. Сооружение разбиралось за считанные минуты; несколько привычных движений — и каменные опоры легли под обрывом, а детали приводов, обвязанные тросиком, — рядом с поршневой машиной. Волокушу Гедимин нагнал у ворот склада — она ещё и подъехать не успела.

— Всё, идите на отдых, — сказал сармат Броннам-погонщикам, сбрасывая на землю последние мешки. На складе оставалось всё меньше свободных ячеек — всё заполонили песок и гравий. Гедимин вспомнил о почти расчищенной пещере — от барханов остался тонкий, по щиколотку, слой породы — и довольно ухмыльнулся, закрывая двери ангара. Наверху похрустывал гравий — волокушу уже дотащили до лагеря, теперь тягловый зверь медленно разворачивался вместе с ней. Бронны-погонщики, уступив поводья кому-то из сородичей, устраивались у полевой кухни и делились новостями. Эгнаций оглянулся на закрытую дверь, повёл плечами, расправляя и складывая короткие чёрные крылья, и еле слышно хмыкнул.

— Теперь идём мыть кочевников? Они там, наверное, заждались.

— Вепуат говорил — после работы надо дать им остыть, — сказал Гедимин. — Он биолог, ему виднее. Идём… только вот — все семьдесят в душевую не влезут. Да ещё их мисочки…

— Надо бы разделить их, — сказал Эгнаций, на долю секунды задумавшись. — Из них, кажется, половина мылась вчера? Этих запустим первыми, им только песок отряхнуть. А новички будут мыться как следует. Тридцать и сорок… думаю, поместятся?

Гедимин кивнул.

… — Собери тех, кто вчера мылся, — громко и чётко проговорил сармат, глядя Джегеху в глаза. Смотреть следовало бы на уши — сейчас они стояли торчком, не дёргаясь, и сам переговорщик выглядел увереннее, чем вчера.

— Отведу их в купальню. Смоют песок тёплой водой, высохнут и вернутся. Мыло им не нужно.

— Бери тех, кто не мылся, — отозвался Джегех. — Им нужна эта вода. Вчерашние обойдутся.

— Ты их спросил? — хмыкнул Гедимин. — Собирай вчерашних. Воды хватит на всех.

Джегех смерил его недоверчивым взглядом, переглянулся с молчаливыми вожаками и шагнул прочь от стены. Гедимин видел, как он резко взмахивает рукой, и слышал короткие рявкающие возгласы. Притихший при появлении сармата лагерь зашевелился.

— Плюс двадцать пять, — сообщил Гедимину Эгнаций, вынырнувший из темноты. — Не замерзнут. Я пластину в цистерне оставил…

— Хорошо, — Гедимин быстро пересчитал собравшихся Джагулов и протянул руку к защитному куполу. «Надеюсь, Джегех не наврал. Если тут не вчерашние, а новички — уйдут недомытыми.»

…В желобках водостоков желтел оседающий песок. Можно было бы его смыть, но смысла в этом не было. «От второй смены втрое больше осядет,» — думал Гедимин, вешая шланг на крепления. Джагулы старательно расчёсывались — мыло и мисочки они не взяли, но гребень прихватил каждый. Кажется, это помогало им быстрее высохнуть, но Гедимин, глядя на тела, с ног до головы покрытые шерстью, только радовался своей гладкой коже — и вовремя свёрнутому проекту «Слияние». «А то бы и нам отрастили мех… Вот на кой метеороид оно надо⁈»

— Эй! — он, недовольно щурясь, шагнул к водяным часам. Какой-то Джагул заметил их и теперь выжимал туда воду из мокрой гривы — прицельно, именно в пустую ракушку. От окрика Гедимина он шарахнулся, вздыбил шерсть и прижал уши. Остальные подались в сторону.

— Высохли? Идите в лагерь, — буркнул сармат, слушая, как капает на пол вода из «заведённых» часов. — Эгнаций, открой заслонки. Пусть цистерны наполняются.

…Гедимин открыл вентиляционные лючки. Едкое Джагульское мыло пенилось и испарялось бурно — даже аборигены морщили носы и задерживали дыхание, натирая морду белым раствором. Слой песка проступил в каждом водостоке. «Закончим — пролью всё как следует. И фильтры промою,» — думал сармат.

Один из Джагулов отложил гребень и выпрямился, приглядываясь к висящим на стене часам. Гедимин недовольно хмыкнул. «Хорошо, хоть в стиральную машину не лезут!»

— Что за вещь? — Джагул, чуть прижав уши, повернулся к сармату. — Это для благословений?

Гедимин мигнул.

— Нет. Это водяные часы. Наливаешь доверху и засекаешь время, — пояснил он, думая, сколько слов из этого набора кость-«переводчик» оставит непереведёнными. Джагул дёрнул ухом, оглянулся на часы, зачем-то посмотрел внутрь и шумно фыркнул.

— Эта вещь должна плавать.

Гедимин угрюмо сощурился. «Вот что тебе мешало отогнать его, а не читать лекции⁈ Обсуждай теперь с ним измерение времени…»

— Все начесались? — мрачно спросил он, снимая со стены шланг. — Время вышло.

Джагулы, устроившиеся на полу с гребнями, зашевелились. Поднимались они быстро, но каждый поднимающийся оглядывался на сородича у часов и недовольно скалился. Гедимин, беззвучно хмыкнув, открыл вентиль. Напор он сделал посильнее — чуть меньше максимального. Пена потекла по водостокам, смывая песок. Джагулы, прижав уши, отряхивались от едкого вещества. На часы больше никто не глазел.

…Что-то заставило аборигенов спешить — выйти из душевой, не просохнув как следует, — каждый, войдя под прогретый купол, сбрасывал одежду и выворачивал подмокшей стороной наружу, некоторые шумно отряхивались. Те, кто лежал недалеко от жаровен, зашевелились, отползая подальше и уступая промокшим место.

— Джегех! — громко позвал Гедимин, заглядывая в воздуховод. Дальний силуэт вздрогнул, на секунду склонился над кем-то из лежащих и быстро пошёл к сармату. По пути к нему присоединились ещё двое.

— Ты щедрый хозяин воды, — сказал один из них, пытаясь улыбнуться так, чтобы не торчали клыки. — Твои источники обильны.

— Угу, — отозвался Гедимин и перевёл взгляд на Джегеха. — Собери на завтра столько же рабочих. Пусть все хорошо отдохнут — работы будет много.

Джагулы переглянулись.

— Джаарган набрался сил, — сказал один из них — кажется, не Джегех. — Если будут удачные сны, он споёт для вихрей. И другие тоже. Если ответят — мы скажем.

Гедимин мигнул. «Это что было, и зачем мне это знать?»

— Угу, — отозвался он. — До завтра.

…Кут’тайри высунулся со склада, едва услышав, как Гедимин открывает дверь и лязгает поддоном. Сармат, собравшийся в тишине разжечь огонь и забрать из Шакхи отливки, удивлённо хмыкнул.

— Мастера из Шакхи передают тебе слова почтения, — вдоль гривы Кут’тайри протянулась яркая полоса белого свечения. — Новый цех раздал жрецам зеркальные амулеты. Те, кто уходит в огонь, теряя разум, теперь смогут легко вернуться.

На его ладони лежал остроконечный зеркальный шестигранник в оболочке из прозрачного стекла. Верхняя его часть, лишённая граней, была сплющена и превращена в миниатюрный диск. На нём блестели бок о бок чёрные и светло-зелёные треугольники — стеклянный символ радиационной опасности.

— Эхм… — Гедимин смущённо сощурился. — И что, их уже… проверили в деле? Работают?

— Это могущественный дар Пламени, — Кут’тайри склонил голову, с почтением прижимая подвеску к груди. — Один из множества его даров. Этот знак мастера Шакхи сделали для тебя.

Гедимин покачал головой.

— Рано вы начали их раздаривать, — пробормотал он. — У вас сырья — всего ничего. Ты бы лучше себе оставил.

Кут’тайри ничего не ответил — так и стоял молча, держа амулет на протянутой ладони, пока Гедимин его не забрал. Дверь склада вскоре закрылась, но сармат ещё долго смущённо щурился, сжимая подвеску в кулаке. «Технология пошла в дело. Ну, хоть на этот раз — не оружие…»

…Устроиться в бункере и спокойно обтачивать заготовки для лючков ему не дали. Только он снял первую стружку, как наверху заскрежетал мёрзлый гравий. Ещё секунда — и в туннель, подталкивая перед собой заспанного филка, спустился Айзек.

— На пульте не спать! — он лёгким толчком направил мелкого сармата к креслу. — Гедимин, вставай.

Филк, недовольно что-то пробормотав, уткнулся взглядом в светящийся монитор. Тёплое щупальце на предплечье Гедимина задрожало и расплелось на тонкие волокна, обхватив руку до локтя. Сармат мигнул.

— Идём-идём, — поторопил его Айзек. — Нас ждут. Прими внушительный вид… Что в кулаке?

— Стружка, — буркнул сармат, пряча обрезки металла в карман. — Чего ты примчался? Я на смене…

— Где ж ещё, — отмахнулся Айзек, разворачиваясь к выходу. — Сейчас пойдём объявлять волю Пламени. Вот даже не знаю — дать тебе открыть рот или лучше не надо?

— Какую ещё волю? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Он уже выбрался из бункера — и увидел широкую цепь огней вдоль обрыва и длинного «живого холма». Между бронеходом, шатрами и подсвеченным изнутри куполом мелькали рослые и приземистые тени. Гедимин чётко видел два светящихся посоха и замерший между ними чёрный силуэт — Кенен Гварза стоял, сложив руки на груди, и чего-то ждал.

— Сааг-туул вполне здоров, — сказал Айзек, замедлив шаг. — Ему разрешат подняться. А Джагулам — перебраться с холма на его спину. Племя Хеллуг снова в строю, в привычном состоянии… Ну, что ты решил? Что с ними делать?

Гедимин мигнул.

— Ты же командир, — пробормотал он. Под пристальным взглядом Айзека ему было не по себе.

— Я, как командир, спрашиваю тебя, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Ты два дня плотно с ними работал. По итогам все живы, дочиста вымыты, и никто не послан в ядерный могильник. Так что мы с ними решаем?

Гедимин пожал плечами.

— Работали нормально. Не хуже филков. Странные, но… проблем пока не было. Может, будут. Я не понимаю, что у них в голове.

Айзек фыркнул.

— А что у тебя в голове, кто-то понимает? Ну да, осторожность… осторожность — это всегда разумно. Держать их поодаль от карликов для общего спокойствия… Но в целом — что скажешь? Прогнать, оставить?

Гедимин сузил глаза. «Чего он меня-то спрашивает? Я не командир. Это они с Гварзой…»

— Оставляй, — буркнул он. — Пригодятся. Только под клятву… они их вообще держат?.. пусть клянутся не нападать. Ни на холме, ни вокруг. Будут делать, что сказано — пусть живут. Не будут — выгоним.

Волокна, прилипшие к его руке, нагрелись и вновь остыли. Хранитель был рядом и внимательно слушал. Что он слышит и понимает, Гедимин не знал.

— Кенен считает так же, — сказал Айзек и двинулся к двум белым огням. Гварза обернулся и шевельнул рукой в знак приветствия.

— Сошлись во мнениях? — он, не дожидаясь ответа, перевёл взгляд на громадное животное, распластанное на земле. Сааг-туул беспокоился. Его бок ярко освещали фонари, и он пучил глаза то на свет, то на сарматов. Филки рассредоточились у шатров, держа его под прицелом. Трое Джагулов, выпущенные из-под купола, замерли в световом пятне. За ними пристально следили вооружённые Бронны. Броннов было много, как и Скогнов, но почти все держались в тени, как и залёгшие среди шатров нхельви. Джагулы, которых не выпустили, столпились у стенки куполаи молча ждали.

— Мы вылечили вашего зверя, — сказал Айзек, обращаясь к тройке Джагулов. — И многих из вас. Вы пили нашу воду…

— Хеллуг помнят, — отозвался кочевник. Он настороженно следил за сарматами, не замечая, как Бронны в двух шагах от него угрюмо скалятся.

— Иди к своему зверю, — сказал Айзек. — Ему позволят встать. Спусти его с холма и отправь есть. Сам возвращайся.

Джагул поднялся на макушку зверя, ещё двое перебрались на загривок. Сааг-туул беспокойно зашевелился. Все, кто был рядом, подались в темноту. Айзек шагнул вперёд, поднимая генератор защитного поля.

Гедимин сам не заметил, когда сфалт лёг ему в руки — очнулся только от резкой боли, когда что-то обожгло запястья. Сааг-туул топтался у обрыва, неуверенно разминая лапы и покачивая хвостом. Гигантская булава медленно колыхалась над землёй. Под рявканье Джагулов и верещание со всех сторон существо развернулось задом к обрыву и осторожно сползло по склону. Внизу захрустел гравий, потом бронированная морда снова высунулась на свет. Животное ткнулось носом в дерево-валун и открыло пасть. Круглый ствол лопнул с оглушительным треском. Сааг-туул навис над раздавленными остатками, медленно сгребая их в рот.

Двое Джагулов спустились по его лапам и приблизились к сарматам.

— Что решило Пламя? — отрывисто спросил один из них. — Что оно сказало о нас?

Тонкие щупальца на запястьях Гедимина замерли в неподвижности. Он чувствовал их слабое тепло. «Интересно, Джагулы его „видят“?» — думал сармат, глядя на кочевников. «А оно их?»

— Пламя решило… — медленно проговорил Айзек, покосившись на Гедимина. — Вам разрешено здесь остаться. Вы даёте клятву не нападать ни на кого в Элидгене и выполнять волю Пламени. Если вы откажетесь…

Джагулы, быстро переглянувшись, опустились на колени и упёрлись ладонями в гравий. Их длинные морды практически уткнулись в землю.

— Хеллуг клянутся перед самим Пламенем, — глухо проговорил один из них. Айзек хмыкнул.

— Пламя здесь. Гедимин…

Сармат неуверенно шагнул вперёд, снимая с плеча сфалт. Из-под отодвинутой пластины в небо ударил яркий зелёный луч. Вокруг зашелестело, кто-то в темноте взволнованно взвизгнул. Джагул приподнял голову — и, содрогнувшись, уткнулся лицом в гравий.

— Переговорщик Джегех, — снова заговорил Айзек. — И ты, сновидец Урджен. Вы говорите от имени всех Хеллуг?

— Д-да, — Джагулы поднялись на ноги, щурясь на яркий зелёный свет. Их мех стоял дыбом.

— Я говорю от всего Элидгена, — Айзек положил руку на приклад сфалта, рядом с открытым проёмом. — Пламя здесь. Повторите перед ним свои клятвы.

«Облучатся…» — думал Гедимин, едва заметно щурясь на ладони Джагулов. Кочевники дотронулись до сфалта и замерли так — только когти мелко дрожали, царапая обшивку.

— Хеллуг не ослушаются воли Пламени, — проговорил один из них, неотрывно глядя на зелёное сияние. — Хеллуг не причинят вреда никому в доме Пламени.

— Хеллуг признают, что наказание было справедливым, — сказал второй, и его рука едва заметно дёрнулась на прикладе. — Хеллуг будут верны Пламени. Пусть это будет замечено.

— Пока вы держите слово, в доме Пламени вам не причинят вреда, — отозвался Айзек со странной интонацией — он будто зачитывал с экрана ритуальный текст. — Не откажут в воде, лечении и убежище. Пламя слышало клятвы, нарушители в его руках. На этом всё.

Невидимые щупальца дрогнули, наливаясь теплом, и растаяли, оставив слабое фантомное жжение. Гедимин рывком задвинул пластину и прижал заэкранированный реактор к груди. Подавить дрожь удалось не сразу. Кто-то мягко взял его за плечо и потянул назад, на край светового пятна. В центре остались двое Джагулов и Айзек — и казалось, что он, не такой уж рослый, возвышается над ними на полметра.

— На этом всё, — повторил один из Джагулов, низко склонив голову. — Джегех пойдёт к Хеллуг. Он хорошо им расскажет. Урджен будет со зверем. Передаст все слова ему.

— Хорошо, — отозвался Айзек и жестом подозвал филков-конвоиров. Гедимин смотрел, как Урджен по панцирю жующего зверя перебирается на его холку и скрывается в темноте. Пара обрывков мыслей мелькнула в мозгу и пропала, оставив в черепе гулкую пустоту.

— Чего ждёшь? — Гварза толкнул его в плечо. — Кто как, а я — спать. Знать бы заранее, чем тут придётся заниматься, — сидел бы в гетто!

Айзек, повернувшись к нему, невесело усмехнулся.

— А ведь это ещё не худший сценарий… Иди отдыхать. Я проверю работу постов. Сарматов там достаточно, но с реакцией у них плохо. С утра погоняй их на взаимодействие. И местных подключи.

— Само собой, — согласился Гварза. — Раз эта тварь теперь мобильна, придётся вешать над ней дроны. Пульт заберу себе — Эгнаций явно не тянет. К тому же полдня сидит в шахте.

— Четверть, — машинально поправил Гедимин. — И обычно — меньше. У шахты, наверху.

Гварза тяжело вздохнул.

— Кет! Твоё место — у реактора. Бегом!

Айзек молча вклинился между сарматами и смерил Гедимина выразительным взглядом.

— Реактор, так или иначе, требует присмотра. Завтра с утра Джагулы пересядут на своё животное — и племя Хеллуг будет мотаться вокруг холма. Как реактор на них отреагирует, знает только он. Что он пока думает?

Гедимин покосился на «опустевшее» запястье и озадаченно хмыкнул.

— Его не поймёшь. Вроде спокоен. Не злится, но и не радуется… А эта клятва на реакторе — она зачем?

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Наверняка не скажу. Но если она вынудит Джагулов вести себя тихо… Извини за испачканный сфалт. Если надо — зайди в машину, там дезинфектанты.

…Сфалт, пахнущий дезинфектантами, лежал рядом с сарматом на матрасе. Гедимин машинально придерживал его рукой, будто кто-то в пустом бункере мог схватить оружие и утащить. В голове по-прежнему было пусто и гулко.

«Сейчас — спать,» — Гедимин закрыл глаза и уткнулся лбом в приклад сфалта. «А завтра — посмотрим, что будет.»

37 день Молнии, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек спустился в бункер, тихонько что-то насвистывая. Гедимин, изумлённо мигнув, развернулся к нему. Айзек посмотрел на него и едва заметно ухмыльнулся.

— Всё спокойно, атомщик. До войны далеко. Выходи! Кенен на первый час назначил большое переселение и разбор трофеев. Думаю, будет на что посмотреть.

Длинный «живой холм» снова растянулся вдоль склона холма настоящего, только в этот раз ни лапы, ни хвост не были схвачены защитным полем. Гедимин не стал снимать с поясного фонаря колпак, прошёл по кромке тени, но животное его заметило — из-под брони один за другим высовывались глаза. У передних лап ярко горели фонари и жаровни, тут же стоял Руниен с посохом наперевес — мощный источник белого света. Видимо, из-за этого глаза гиганта, расположенные на передней части туловища, были втянуты и спрятаны — а может, из-за того, что по этой передней части постоянно кто-то бегал.

Филки выстроились вдоль кромки светового пятна в рыхлую шеренгу. «Почётный караул,» — мельком подумал Гедимин, подавляя кривую ухмылку. Защитное поле над лагерем кочевников было вскрыто. Жаровни убрали, оставив одинокий фонарь для подсветки. Последние жители, подобрав одежду, цацки и костяные шесты, разбросанные по площадке, тонкой цепочкой стягивались к сааг-туулу. Зверь растянулся на земле, широко расставив передние лапы и оттопырив пластины брони по всему телу, от загривка до основания хвоста. За приоткрытыми «дверьми» жилых «отсеков» горели огни, и шевелились тени — кочевники возвращались в «передвижной лагерь».

— Нашли незамёрзший источник? — Кенен Гварза, встав у передней лапы сааг-туула, говорил с группой «вожаков», снова нацепивших на себя все положенные цацки. Один из них махнул рукой в направлении дальнего холма.

— Зверю хватит этой воды.

— Если не хватит, или она замёрзнет — веди животное сюда, — сказал Гварза, кивнув в сторону душевой. — Воду мы вам обещали.

— Ты так говоришь, будто она не замёрзнет, — пробормотал со странной ухмылкой один из Джагулов.

— Мы не полагаемся на тепло или холод, — бесстрастно отозвался Гварза. — Нам нужна вода — и она здесь. И к слову о ней. Вас тут сто пятьдесят восемь. Из них только семьдесят мылись на этой неделе. Сколько дней воды не видели остальные, и что вы с этим думаете делать?

Джагулы быстро переглянулись. Кто-то из поднимающихся в жилые «отсеки» остановился на полпути, навострив уши и едва не уронив шапку. Шерсть вокруг свежего шва на его лице выглядела грязной и слипшейся.

— Много котлов побилось, — проворчал Джагул-вожак. — Не в чем греть воду. Они все помоются, только не сразу. А пока не будут сходить на вашу землю.

Джагула, застрявшего на подъёме, обступили сородичи. Сначала его пытались столкнуть с «тропы», но он что-то успел объяснить — теперь все стояли и слушали, навострив уши, и кто-то даже высунулся в «окошко» в панцире. Над его головой ворочался, выглядывая из-под брони, круглый выпученный глаз.

— Ясно. Их восемьдесят восемь… — Гварза покосился на запястье с приоткрытым экраном передатчика. — Разделишь их поровну на два отряда. Первый пойдёт мыться до света, второй — после. Как у дома воды жёлтый огонь вспыхнет три раза, веди зверя туда. Ссадишь первый отряд, заберёшь, потом так же со вторым.

Джагул-вожак, оглянувшись на толпу на панцире зверя, глухо рявкнул и повернулся к Гварзе.

— И в твоих источниках хватит воды и огня? Тут, под холмом, кипящая река?

— У нас есть то, что нам нужно, — отозвался Кенен, пожимая плечами. — Если кому не по нраву вода нашей реки…

Джагулы, развернувшись к переговорщику, глухо зарычали. Тот склонил голову, почти уронив её на грудь.

— Нам не запретили спрашивать, — пробормотал он. — Совсем незачем злиться…

— Стой, — вмешался Гедимин, оборвав мысленные расчёты распределения сорока четырёх Джагулов по душевой и нужного количества шлангов и напора воды. — Это всё с утра? У меня тут занятия, и песок сам себя не…

Гварза тяжело вздохнул.

— Кет, — он поморщился. — Тут без тебя есть кому включить душ. Занятия? Так чего ты тут маячишь? Твои Скогны таращатся из-за того шатра?

Гедимин повернулся к шатру. Скогны, и правда, были там — и по прижатым ушам и недоброму оскалу сармат понял, что он, и впрямь, задержался. «Чего они? Всегда же ждали у цеха,» — думал он, отходя от гигантского животного. За его спиной громыхнули, смыкаясь, массивные щитки брони.

— С этим ясно. Что у вас с одеждой? — спросил Гварза, чуть повысив голос.

— Всё было прожарено и очищено… — донеслось до Гедимина уже из-за шатров, сквозь гулкое дыхание сааг-туула. Как у Джагулов принято очищать одежду, сармат не дослушал — его окружили Скогны, и в ушах зазвенело от верещания. Он судорожно сглотнул, посмотрел вбок — кроме плотного кольца рядом с сарматом, быстро формировалось ещё одно, многослойное, рыхлое и вытянутое в сторону повозок. Все, кто там был, сходились к Гедимину; те, кто подходить не хотел, замирали и прислушивались. Это были не только Скогны — на периферии сармат увидел Броннов и лезущих к ним на плечи нхельви.

— Джагулы? Тут так и будут Джагулы? — проверещал кто-то из ближнего кольца — кажется, приезжий из Синви.

— Они обсели зверя, но не уходят, — подал голос другой, в ушастой шапке — видимо, из Тогота. — Всё их племя тут и на звере. Что это? Почему так?

— Я слышал слова Кен-нена, — вмешался Бронн. — Слова на наречии Джагулов! Он сказал им… он открыл для них дом воды! Скажи, мастер Дим-мин, — что вы теперь, в союзе с нергонами?

— Страж Руниен был там, — заговорил ещё кто-то. — Был там! Подожди его слова…

— Здесь мастер Дим-мин, — сердито отмахнулся Бронн. — Пусть говорит он. Что это, что скажет об этом Хранящее Сердце? Теперь Пламя горит для нергонов?

«Мать моя пробирка,» — беззвучно выдохнул Гедимин. «Айзека тут, что ли, нет, чтобы он их успокаивал? И Вепуат, как назло, в карантине…»

— Пламя — для всей Равнины, — он угрюмо сощурился на ближайших Скогнов. — Джагулы — наши, поклялись работать на Элидген. Они обещали к вам не лезть — и вы к ним не лезьте. То же самое, что с Сэта. Ничего нового.

Скогны переглянулись.

— Сэта — народ городов, — один из них неприязненно оскалился. — Они злы на своей земле. Не зажигай огонь — и они не придут. Джагулы ходят везде. Проклятые твари!

— Хищный ветер, ломающий стены, — пробормотал кто-то на периферии. — Убийцы, увешанные черепами…

Гедимин покосился на костяные шесты над повозками — там, как и несколько дней назад, красовались ободранные черепа Джагулов с аккуратно закреплёнными нижними челюстями. «Вот кто бы говорил про увешанных…»

— Эти кочевники будут вести себя тихо, — мрачно пообещал он. — А вы будьте настороже. Первыми не нападать, но если начнётся…

От зубастых ухмылок Скогнов ему стало не по себе.

— Хранящее Сердце узнает об этом, — пробормотал кто-то среди повозок. — Что оно скажет…

…Стеклодувы-Сэта украшали ещё горячий кувшин узорами — жёлтыми завитками, отдалённо похожими на языки пламени. Гедимин не сразу даже понял, что его смущает — пока не наткнулся взглядом на заострённое, лишённое ножек дно и три отходящих вбок штыря, чуть наклонённых книзу. «Оно что, подвесное?»

— Мастер Хеттийиррн, — окликнул его один из «учеников», показывая на суженное, без обычного расширения, горло кувшина. — Тут намечена короткая спираль. Что выдержит эти повороты и не разорвётся? Кость, дерево, камень?

Гедимин мигнул.

— Полтора оборота? Что угодно выдержит, — сказал он. — Прочная кость, древесина… Странное горло. Удобно будет пить?

Сэта едва заметно вздрогнул, на шее проступили и тут же погасли красные пятна. Сармат удивлённо хмыкнул.

— Эта вещь сделана так, как надо, — поспешно ответил другой стеклодув. — Мы её скоро закончим.

Главный жрец, до сих пор молча следивший за «учениками», но к стеклу не прикасавшийся, повернулся к Гедимину.

— Уже который день тут слышно дыхание зверя Джагулов, — сказал он. — Но сегодня оно идёт издалека. Дальше, чем было, но не удаляется и не приближается. Вы прогнали Джагулов… вы знаете, где они?

— Здесь, — буркнул сармат. — Никто никого не прогонял. Бродят вокруг базы. Что вам до наших Джагулов⁈ У вас по городу такие же ходят.

Жрец шевельнул вибриссами.

— Это же племя Хейю вы приютили? Тех, кто уже причинил вред Пламени и был им проклят? Не вызовет ли это гнев Пламени — такое пренебрежение его волей?

Гедимин недобро сузил глаза. «Вот мало мне было Кут’тайри с его рассуждениями. Ещё и этот. Все жрецы, что ли, так лезут в чужие дела?»

— Нам тут виднее, чего хочет Пламя, — угрюмо ответил он. — Пока эти Джагулы к вам не суются, вы их не трогайте.

— Жрецу Пламени, конечно, виднее, — поспешно согласился аса’анец, отворачиваясь к печи. — Ваше милосердие удивляет даже богов.

«Если бы мы могли прийти, отстреляться и уйти…» — Гедимин убрал руки за спину — так не видно было, как сжимаются кулаки. «Если бы не приходилось строить по молекуле задел на сотни лет вперёд… Надеюсь, от нашей возни в местных традициях будет польза. Или хотя бы не будет вреда.»

…Из душевой доносился специфический звук наполняющейся цистерны — прерывистый громкий плеск. Торец ангара, как обычно, был ярко освещён, но в этот раз световое пятно было вдвое шире обычного — и, сделав к нему шаг, Гедимин увидел, что оно двойное. Второй фонарь был прикреплён к обшивке бронехода. Вдоль его гусеницы на мёрзлом гравии лежали крупные и мелкие костяные детали. С ними возились двое филков. Один по-разному их раскладывал, другой стоял над ними с передатчиком, снятым явно с чужой, более крупной руки, и что-то заносил в голографический журнал. Владелец передатчика, Гварза, встал за его плечом и изредка тыкал пальцем в экран. Слов Гедимин не слышал — звуки поглощал прозрачный купол, зачем-то установленный между бронеходом и душевой, прямо над разложенными на земле штуковинами.

Прорезав в защитном поле проём, Гедимин захрустел гравием. Гварза оглянулся на него и слабо шевельнул ладонью в знак приветствия.

— Кет? Можешь посмотреть — образцы Джагульских военных технологий.

— Устроили им конверсию, — криво ухмыльнулся филк, сидящий на земле. — Забрали всё метательное. Ножи, так и быть, оставили.

— А что, рукой круглый камешек не кинуть? — Гедимин недовольно сощурился — от затеи отчётливо пахло бессмысленностью. — Раскрутится — рванёт…

Гварза неопределённо хмыкнул.

— Это так. Но мощные образцы всё равно лучше изъять. Можешь взять что-нибудь на изучение.

Гедимин скользнул взглядом по «образцам». Рассчитывать, по опыту, было особо не на что. На камнях лежали разобранные копье- и колёсометалки разного калибра — от ручных до массивных, устанавливаемых на спине сааг-туула и бьющих на полкилометра. «Кости, жильные тросы… а, жгуты из чёрного гзеша. Скобы из… а, это не ульсена. Какая-то рыжая ксеномедь. Новый металл… ага, снаряды тоже из него.»

Литые приплюснутые «снаряды» с пробитым по центру квадратным отверстием были насажены на ребристую кость в длинном «патронташе». Гедимин стряхнул пару штук на ладонь, отметив про себя, что диски на штыре не проворачиваются — техника безопасности соблюдалась строго. Металл был грязно-жёлтым со слабой краснотой; сигма-сканер на него отреагировал непонятным набором букв и цифр — это вещество на изучение ещё не попадало.

Филк, занеся в инвентарный журнал разобранный колёсомёт, перебрался к следующему «орудию» — длинной полой палке. Один её конец ветвился, разделяясь натрое, с другого свисал большой сдувшийся мешок — чей-то внутренний пузырь, для верности вываренный в сеше. Гедимин покосился на рёбра жёсткости и отходящие от них отростки — они были естественного происхождения, вот только рукоятки к ним прикрепили уже искусственно.

— Что это? — спросил сармат. Перед глазами встала примитивная печь с ручным нагнетанием кислорода — вот только нагнетать кислород в горку кейека было очевидно бессмысленно.

Гварза поднял на ладони мелкие красно-жёлтые многогранники отдалённо знакомых очертаний.

— Шумовые гранаты. А это — устройство для их запуска.

— Пневматика… — пробормотал Гедимин, глядя на широкий раструб, отходящий кверху от ствола. «Заряжается, видимо, здесь. Потом сжатым воздухом семена выталкивает… Такой штукой, наверное, можно глушить мелкую фауну. Или зазевавшихся часовых.»

Что-то чёрное знакомо блеснуло среди отобранных «снарядов», Гедимин с радостной ухмылкой наклонился — и разочарованно хмыкнул. Грубо обколотый каменный наконечник, закреплённый на короткой кости-стабилизаторе, издалека был очень похож на обсидиановый. «Что-то другое. Возможно, тоже вулканическое. Хотя… хотя — надо проверить,» — он подобрал «обсидиановую» стрелу и вопросительно хмыкнул.

— Это? Местные бронебойные снаряды, — пояснил Гварза, делая в журнале очередную пометку. — От трения нагреваются, потом взрываются. Природное сырьё, элементарная обработка…

В его голосе звучало плохо скрываемое разочарование. Гедимин молча кивнул. «Значит, оно взрывается само… Никакого нитрирования целлюлозы. Просто очередной местный минерал. Ну да, когда под ногами полно взрывчатки — кому нужно выдумывать новую⁈»

— Зачем пришёл? — вывел его из задумчивости резкий вопрос Гварзы.

— Копать, — отозвался Гедимин. — Есть свободные филки?

Гварза хмыкнул.

— Шесть смен. Хоть закопайся, — он покосился на дальний обрыв и немного понизил голос. — К слову о копании. Сновидец Урджен просил передать, что Джаарган к ритуалу готов и начнёт с первым светом.

Гедимин мигнул.

— Какой ещё ритуал? Они хоть объяснили?

Гварза пожал плечами.

— Они-то объяснили… Что-то вроде призыва ветра, чтобы он поднял твой песок, и им больше не махать лопатами.

— Грёбаные дикари, — пробормотал, не сдержавшись, Гедимин. — Ещё и эти работы сорвутся… Рано мы их выпустили из-под купола!

— Возможно, ритуал будет перед работами, а не вместо, — сказал Гварза. — Можешь запретить, но я бы не стал. Такие вещи важны для дикарей. Что-то вроде ваших с Айзеком благословений…

Гедимин болезненно поморщился.

— Ладно, днём мне не до них. Пусть ритуалят.

…На окраине что-то посвистывало. Гедимин, разгружающий мешки с песком, мельком подумал об очередном приехавшем караване — но свист доносился не с главного тракта, а откуда-то справа, из-за Сарматского плато. «У Броннов или Скогнов какие-то гуляния,» — успел подумать сармат, прежде чем свист оборвался горловым рокотом и воем.

— Джагулы, — заметил Эгнаций, придержав мешок на подвесе. — Кажется, не один.

Вдалеке снова засвистело и забрякало. Коротко взвыла какая-то дырявая ракушка. Джагул снова зарокотал, но быстро замолчал. Свистеть у него получалось лучше — да даже и трубы из ракушек звучали приятнее…

— А. Ритуал, — Гедимин досадливо сощурился, покосился на скалы в слабом утреннем свете и навалился на рычаг, уводя лебёдку с подвешенными мешками к незаполненной складской ячейке. «С первым светом, как и обещали. Ну вот, теперь филки не будут спрашивать, зачем носить шлем, и для чего к нему наушники. Всё поймут на доступном примере.»

… — Мастер Дим-мин!

Гедимин оглянулся на тропу и растерянно мигнул. До сих пор Скогны и Бронны по своей воле в ущелье не спускались. Сейчас на спуске собрался целый отряд. Все прижимали уши и неприязненно скалились — филки, с подъёма двинувшиеся было к тропе, даже замедлили шаг и оглянулись на Гедимина.

— Что случилось? — спросил он. Сверху на него глядела следующая смена землекопов — филки с обрыва заметили недовольных аборигенов и остановились.

— Что делают нергоны? — спросил, срываясь на верещание, ближайший Скогн. — Кого они зовут? Тебе, жрецу Пламени, сказали?

Гедимин мигнул.

— Джагулы? Воют… Ритуал призыва ветра, — не без труда вспомнил он — такие вещи память будто нарочно зарывала поглубже. — В помощь рабочим в пещерах. Копать будут быстрее.

Кто-то из филков шёпотом перевёл с местного, остальные переглянулись и захмыкали, кто-то ухмыльнулся. Скогны и Бронны смотрели на Гедимина без малейшего признака веселья.

— Ветер? Они зовут Ак-коу? — последнее слово абориген проговорил сквозь пальцы, прижатые ко рту. — Это для тебя, Дим-мин? Ты просил?

— Не просил, но… — сармат замолчал, глядя в затылок удаляющемуся Скогну. Существа почти бегом пустились вверх по склону. Свист за холмом ненадолго примолк.

— А им не по себе, — вполголоса заметил озадаченный Эгнаций. — Не любят таких ритуалов.

— Да он и мне… — проворчал Гедимин, прижимая два пальца к наушнику. Невидимый Джагул протяжно взвыл, другой подхватил. «Надеюсь, до стрельбы там не дойдёт,» — подумал сармат, оглянувшись на Броннов-погонщиков. Они тропу не преграждали и никуда не бежали, но прижимали уши и топорщили усы. «Где Гварза? Поставил бы звукоизоляцию…»

…Трос на подъёме качался сильнее обычного. Гедимин настороженно щурился, прислушиваясь к отдалённому вою. Ритуал затянулся. Гедимин уже перестал считать, сколько раз наступала тишина — а через пять или десять минут кто-то снова брался за свистульки и воющие ракушки. «Мощные связки у этого Джааргана,» — думал сармат, переступая по опоре и компенсируя усилившийся наклон. «Или их там полсотни, и воют посменно?»

Он спрыгнул на твёрдую землю и еле успел поймать крюк — его слабо, но отчётливо повело. Сильный ветер надавил на ладони. Бронны-погонщики приникли к панцирю тяглового зверя — их тоже сдувало. Болтающиеся шнурки и свисающие бусины качались на ветру. Направления у него не было — порывы налетали со всех сторон сразу.

— Ветрено, — заметил Эгнаций, отводя в сторону крюк подъёмника. На ветру он болтался так, что приходилось придерживать. Гедимин отсоединил трос, позволив ему упасть на землю. Ветер бил в респиратор, давил на подставленные пальцы. «С чего такой ураган? Никто не предупреждал,» — сармат покосился на календарь и озадаченно мигнул. «Даже день неподходящий… А, мать моя колба! Совсем одичал с местной фауной. При чём тут вообще день⁈»

На обрыве над складом что-то шуршало, звенело и брякало, негромко, но неотступно. Гедимин слышал этот шорох и звон, закрывая склад, — он прорывался и сквозь шум ветра, и сквозь вой и свист на окраине. «Здесь-то что? Тоже ритуал?» — сармат быстрым шагом поднялся по главному тракту и остановился в верхней точке, растерянно глядя на лагерь. В стороне от повозок выстроились крестом высокие костяные дуги. На каждой звенели, шуршали и посвистывали связки семян, кованые пластинки и просверленные кости. Ветер дул в прикреплённые к дугам ракушки в такт завываниям Джагулов, будто подстраиваясь под рваный ритм. Гедимин ошалело встряхнул головой и повернулся к лагерю.

— Что вы тут поставили?

— Ворота ветра, — отозвался кто-то из Броннов и снова нырнул под навес. Здесь, наверху, дуло сильнее, чем в долине — ветер трепал пологи, раскачивал тонкие шесты, гонял по замёрзшему гравию песок и мелкие ледяные кристаллы. Аборигены держались за повозками, с опаской глядя на шуршащие дуги и с неприязненным оскалом — вдаль, туда, где что-то завывало в такт ветру. Гедимин, угрюмо щурясь, двинулся на звук. Дойти не успел — и вой, и свист внезапно оборвались, только ветер ещё гудел над холмом и трепал погремушки.

Гедимин вышел на обрыв. «Рассвет» уже отгорел — теперь и без фонаря был виден длинный живой холм, бредущий вдоль соседнего плато. Кто-то из сидящих на его спине повернулся к сармату и замахал руками. Сааг-туул с гулким вздохом развернулся и двинулся к Элидгену.

Здесь, где обрыв был ниже, Джагул, вставший на загривок зверя, мог бы ухватиться за смерзшиеся камни и забраться на холм. Он будто нарочно вылез на самую высокую и не очень удобную точку. Гедимин отметил, что цацек на нём много, и все болтаются незакреплёнными. В руках он держал причудливый шлем из чьего-то черепа — странную конструкцию, еле-еле прикрывающую макушку и лоб, зато обвешанную бусами из чешуи.

— Сегодня нас слышат, — отрывисто сказал Джагул, глядя на Гедимина. — И нам отвечают. Почти наверняка вихри поднимутся. Когда ты будешь готов?

— Чего? — Гедимин настороженно сощурился. «У него ритуальные штуки. Это он тут завывал?»

— Пойдём к норе — поднимать вихри, — отозвался Джагул. — Сейчас? Или когда уйдёт свет? Без света проще. День Молнии — не самый пригодный.

«А, так их развлечения ещё не закончились…» — Гедимин подавил раздражённый вздох. «Надеюсь, в песнях и плясках участвуют не все. А так — пусть пляшут, пока смена внизу копает. Мне без разницы.»

— Вечером, — сказал он. — Я иду к реак… Пламени. Сейчас некогда. А вечером — ладно.

Джагул ухмыльнулся, не показывая клыков.

— Пламя тоже слушало нас. Зови. Будем ждать.

Он ступил вниз по «склону» живого «холма» и нырнул в проём под отодвинувшимся щитком брони. Сааг-туул, шумно вздохнув, побрёл прочь от лагеря. Гедимин развернулся к бункеру и ускорил шаг, старательно думая об образцах. В карманах лежали «пули» из рыжеватого металла и «обсидиановые» стрелы. И то, и другое требовало изучения.

… — Как там ритуал? — с порога спросил Айзек. Гедимин сузил глаза. «И он туда же! Больше спросить не о чем?»

— Этот их… жрец сказал, что вроде как готово, — неохотно ответил он. — Что-то там у них вышло.

— Ага, — кивнул Айзек; в его внимательном взгляде не было даже признака усмешки. — Я так и предполагал. Полчаса назад хранитель зашевелился. Что-то чувствует.

Гедимин вздрогнул всем телом и схватился за височные пластины. «Хранитель⁈ Ладно вопли… ладно ветер — странное совпадение… но если хранитель что-то заметил…»

Горячие щупальца прижались к его виску и мелко задрожали, скользя из стороны в сторону, будто кто-то встревоженный часто перебирал пальцами.

— Сейчас он притих, — заметил Айзек, внимательно глядя на сармата. — Минуты за три до твоего появления. До этого полчаса дёргался, и очень ощутимо.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, пытаясь понять, в какую сторону указывают мельтешащие щупальца. Дёргались они, и правда, с каждой секундой слабее — но всё время в разных направлениях.

— Кто там? Оно опасно? — спросил он, зажмурившись, но никакой реакции не дождался. Щупальца потрепыхались ещё немного и замерли, вытянувшись вдоль позвоночника — ото лба до нижних рёбер.

— Вот так, — Айзек выразительно развёл руками. — Реакция есть реакция.

— Эти их квантовые… твари с континент размером, — прошептал Гедимин, судорожно вспоминая, какое же имя назвал ему недавно встревоженный абориген. — Ещё одна такая же? Они довопились… до кого-то из них?

— Возможно, — отозвался Айзек, проводя пальцами по прикрытому пластинами дозиметру. — Так что… Когда там предполагается кульминация? Надо полагать, в мою смену?

Гедимин мигнул.

— Вечером, перед работами, — пробормотал он, уже ни в чём не уверенный. — Вроде как в пещерах. Я с ними спущусь…

— И я тоже, — сказал Айзек. — Любопытно будет постоять там с дозиметром.

Гедимин запоздало взглянул на свой радиометр, быстро отмотал показания назад и с присвистом выдохнул сквозь зубы. «Повышение фона, пульсация… указатель вертелся — чуть не сорвало… Тут была какая-то фонящая тварь! А ты бы и не заметил, если бы носом не ткнули…»

— Как его зовут? — угрюмо спросил он. — Это их… существо?

Айзек поднял руки к шлему и резким движением опустил височные пластины, выжидающе глядя на Гедимина. Тот повторил его жест.

— Неэкранированным — никаких имён не говорить, — взгляд Айзека был смертельно серьёзен. — Ак-коу.

— Ак… — Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак». — Скогн называл это имя безо всякого экрана!

Айзек едва заметно поморщился.

— Скогны знают чуточку больше. Осторожнее тут, ладно? Особенно с тем, о чём ничего не знаешь. Через десять часов встретимся. Можешь даже заглушить реактор, если будет неспокойно.

…Грязно-жёлтый металл размягчился при полутысяче градусов, при шестиста — потёк. Гедимин попробовал его ковать — чуть остывшая заготовка на втором ударе пошла трещинами. «М-да,» — сармат бросил обломки в свёрнутый из защитного поля тигель. «Вещество достаточно бесполезное. Но, видимо, распространённое… А вообще — это сильно похоже на сплав. Что-то вроде очень примитивной бронзы — когда что было в куске породы, то и вытекло. Если попробовать очистить…»

Он наметил в журнале план химической «очистки» — ряд экспериментов с окислителями для постепенного выделения компонентов сплава — и убрал остывший слиток в карман.

Наконечник Джагульского дротика слабо поблескивал на ладони; блеск был красно-оранжевый, без радужного отлива. Сканер видел внутри минерала слои; по слоям его, видимо, и кололи, как в древности — обсидиан и кремень. Скол был острым, но умеренно — до обсидиана, о который походя распарывались сарматские перчатки, ему было далеко.

«Нагревается от трения…» — Гедимин зажал костяную рукоять меж пальцев и сделал резкий взмах. Красные блики стали ярче, термометр зафиксировал скачок температуры на пять градусов. Гедимин пошаркал наконечник о подвернувшийся камень — чёрный минерал побагровел и задымился. Сармат, хмыкнув, растянул поперёк коридора защитное поле и приложил наконечник к соплу сфалта. В зелёном блике на белесой плёнке не было ни теней, ни областей повышенной яркости — омикрон-поток проходил сквозь наконечник, не усиливаясь и не ослабевая, только сам камень из багрового стал ярко-красным и уронил пару осколков. «Ага, понятно. Никаких омикрон-линз. Просто нестабильная разновидность кейека,» — думал Гедимин, замеряя температуру дымящегося камня. «Надо бы ещё проверить реакцию на другие наконечники. Если сложить их в кучу — нагрев будет?»

Отколотые фрагменты он всё-таки взорвал — в шаре защитного поля, осторожно собрав «стеклянную» пыль для утилизации. На пике нагрева, перед взрывом, «обсидиан» выдавал триста двадцать градусов. Микросканирование показало, что минерал не окисляется, но сжимается — незначительно, на считанные микроны. В какой-то момент сжатие, видимо, его и разрушало, выявляя внутренние неравномерности. Гедимин долго думал, можно ли из этого процесса извлечь пользу. Пока что очевидным было одно — обсидиан этим минералом не заменишь.

…Глушить реактор Гедимин не стал — только завернул филка-сменщика в защитное поле и показал, где при разгерметизации корпуса будет безопасная зона. Украдкой погладив установку напоследок, он выбрался из бункера — и в двух шагах от купола едва не налетел на Калига.

— И ты ходишь без фонаря в темноте? — прогудел страж, запоздало зажигая белое свечение вдоль посоха. Гедимин увидел на его лице тёмный щиток, прикрывающий глаза. Он быстро огляделся, прислушиваясь к отдалённым голосам. Справа, вдоль обрыва и за ним, было тихо — никто не бродил, перемалывая деревья и шумно вздыхая.

— Где Джагулы? — спросил сармат. Калиг указал гаснущим посохом в сторону лагеря аборигенов и немного наискось.

— Мастер Айсиек там с ними.

…Сааг-туул лежал под обрывом — прямо под лагерем аборигенов; огни полевых кухонь слабо освещали его бронированный загривок. Яркое световое пятно горело в стороне, «за углом» — на выходе из «ободранного» ущелья, в пяти метрах от торца склада. Посреди пятна, сложив руки на груди и поместив поверх открытый дозиметр, стоял Айзек. Там, куда он смотрел, четверо Джагулов деловито поднимали высокую костяную дугу. Арка на тройных опорах, собранная из костей и тросов, звенела и шуршала — с каждой детали свисали гремящие и звякающие подвески. В саму дугу, вдвое увеличивая её толщину, были вмурованы раковины и полые кости причудливой формы. «Ворота ветра,» — Гедимин, опознав конструкцию, быстро оглянулся туда, где стояли четыре таких же, но меньшего размера. «У склада-то они зачем⁈»

— Гедими-ин! — крикнул Айзек, заметив силуэт сармата в световом пятне, и обрадованно замахал рукой. Джагулы, уже поднявшие «ворота» вертикально, вздрогнули и прижали уши, глядя на чужаков исподлобья. Конструкция на двух костяных опорах, прикопанных в гравий, держалась устойчиво, но на пару градусов кренилась в одну сторону — едва заметно, но раздражающе.

— Мы тут гото-овимся! — крикнул Айзек, кивнув на «ворота». — Соберёшь нам подъёмник? Эгнаций вытащил опоры, но ничего не по-омнит!

«Вот макака,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «Что там помнить⁈»

— Зачем подъёмник? — крикнул он, заглядывая в ущелье. Джагулы по-прежнему косились на сарматов, но больше не стояли столбом — теперь они расшатывали опоры «ворот» и через пару секунд уложили сооружение плашмя. Один прошёлся вдоль арки, поправляя запутавшиеся подвески.

— Для подгото-овки! — крикнул Айзек. На Гедимина он уже не смотрел. Двое Джагулов-«монтажников», оставив лежащую арку, взбирались на спину сааг-туула, ещё двое кочевников спускались им навстречу. Гедимин, озадаченно хмыкнув, развернулся и двинулся к лабораторному шатру. «Подъёмник? Ну что ж, посмотрим…»

…У главной шахты лежали каменные опоры. Над ними стоял Эгнаций. Встопорщенные перья выдавали волнение — то ли самого сармата, то ли его скафандра. Гедимин коротко ему кивнул и склонился над столбами, привычным движением поднимая конструкцию, скрепляя её на ходу и загоняя в подготовленные пазы. Эгнаций с облегчённым вздохом схватился за расходящиеся фрагменты и выпрямил каркас.

— Тяжёлая штука! А из металла её сделать было никак? Полые какие-нибудь трубы…

Гедимин, ничего не ответив, установил поршневую машину и натянул тросы. Краем глаза он видел приближающийся свет — Айзек с фонарём у пояса подходил к шахте, за ним, чуть поодаль, тихо шли Джагулы.

— Готово? — сармат поднял взгляд на «стрелу» подъёмника, повернутую к провалу, и резким жестом оттеснил кочевников от агрегата. Они отступили на границу светового пятна и там замерли, настороженно глядя на конструкцию и шумно вдыхая холодный воздух.

— Кто пойдёт вниз? — спросил Гедимин, рассматривая чужаков. Джагулов он различал плохо, но этот был приметный — правая кисть после какой-то давней травмы застыла в скрюченном положении и еле-еле шевелилась, на двух пальцах не хватало ногтевых фаланг, да и предплечье отчётливо загибалось внутрь. «Это ему филки так кости собрали?» — Гедимин недовольно сощурился — плохую работу он не любил. «Да нет. Он, похоже, не первый год так ходит.»

— Мы вчетвером, — ответил Айзек. — Что там, внизу, с песком? Нужен будет расчищенный участок. Сразу за барханами, на дальней стороне от них. Сможешь подготовить?

Гедимин мигнул.

— Расчищенный? До голой скалы? И именно с дальней стороны? — он махнул рукой в сторону вспомогательного корпуса, невидимого под скальными пластами. — Там много чистого пола. За пределами главного корпуса песка почти нет — так, пыль…

Айзек оглянулся на Джагулов. Те молча слушали, навострив уши. Сопеть перестали, но приоткрыли пасти, будто пробуя воздух на вкус; жёлтый пар над их головами стал гуще.

— Рядом с песком, — проронил Джагул с искалеченной рукой. — Совсем рядом.

— Да, вплотную к твоим… завалам, — Айзек криво ухмыльнулся. — Чем ближе, тем лучше.

«Чистый пол рядом с барханами?» — Гедимин пожал плечами.

— Пойду вперёд. Эгнаций, следи за тросом. Закончу — дам сигнал.

…Участок, расчищенный с утра филками, снова занесло метровым слоем песка, над которым кое-где поднимались полутораметровые холмы. Гедимин старался обходить завалы, но вскоре увяз в них по щиколотку — крупнозернистый сухой песок был рыхлым, даже растопыренные пальцы в нём тонули. «Вот здесь, наверное,» — он прикинул расстояние до ближайшей чистой площадки и свернул из защитного поля подобие бульдозерного отвала. «Надо было согнать кочевников с лопатами. Их ритуал — пусть бы сами и возились.»

…Один из Джагулов в пещерах уже был — с подъёмника он спрыгнул легко и помог спуститься второму. Тот пару секунд стоял у колодца, разглядывая песчаные холмы и горящие «термоэлементы», потом снял шапку и сел на землю. Его искривлённая ладонь зарылась в песок, глаза крепко зажмурились, вибриссы задрожали. Гедимин с недоумением смотрел, как его уши, словно локаторы, описывают неполную окружность. Второй Джагул тоже к чему-то принюхивался, прикрыв глаза. Айзек молча ждал, отойдя от них на пару шагов и жестом попросив Гедимина молчать. Полминуты спустя кочевник тяжело поднялся на ноги и направился к расчищенной площадке. Шёл он быстро, почти не увязая в песке, но заметно хромал. Вскоре его нагнал второй.

Гедимин отступил. Джагул скользнул по нему взглядом и склонился над расчищенным пятачком, прощупывая камень искривлёнными пальцами. По его едва заметному жесту второй достал длинную костяную трубку, испещрённую мелкими значками. Её верхний, плотно заткнутый, край был иссиня-чёрным от жирной липкой сажи. Из неё торчала длинная пробка с расширением и проушиной, из которой свисала низка мелких конусовидных ракушек. «Контейнеры,» — мелькнуло в голове Гедимина, заметившего, что ракушки тоже плотно заткнуты — и затычки по краям прокрашены разноцветными пигментами.

Выдернутая пробка оказалась кистью — её нижний конец был обтянут прокрашенными ремнями. Джагул одним движением начертил на полу широкую правильную окружность. От неё разошлись симметричные завитки — что-то вроде спиральных галактик, растянутых за рукава. Гедимин украдкой царапнул прокрашенный камень — Джагул резко развернулся к нему и недобро оскалился. Айзек, запоздало зашипев на сармата, оттащил его от нарисованного кольца. Дорисовав завитки, «художник» вытряхнул в центр круга красный пигмент из одной из ракушек и растёр его по камню, нарисовав что-то вроде размытой восьмёрки. Испачканную ладонь вытирать не стал — сунул закрытые «контейнеры» соплеменнику и шагнул в центр круга, из-под искривлённой руки глядя на дальний подъёмник. Смотрел он долго, изредка прикрывая глаза пальцами, будто что-то прикидывал или строил траекторию. Затем надел шапку и молча побрёл к шахте.

Уже наверху, сойдя на твёрдую землю, он развернулся к краю шахты и присел рядом с колодцем, простукивая когтями камень. Гедимин протянул было руку, чтобы придержать его за накидку, но Айзек сердито зашипел в ухо. Второй Джагул, обменявшись с первым парой рявкающих фраз и шумных вздохов, высыпал на край шахты просверленные ракушки на шнурах. Несколько секунд Гедимин смотрел, как кочевники привязывают шнурки к подвернувшимся камешкам. Потом один из них сел у края колодца и свесил ракушку вниз. Чуть отодвинув камешек-противовес от шахты, Джагул отпустил его. Лёгкая ракушка осталась висеть.

— Это ненадёжно, — сказал Гедимин, глядя, как Джагул обвешивает просверленными раковинами края колодца. — Камни слишком лёгкие. Слабый ветер — и всё повалится. Надо прижать чем-нибудь…

Он протянул Джагулу комок смёрзшегося гравия и, не дождавшись реакции, положил сверху на тонкий трос. Кочевник молча снял гнёт и отложил в сторону. Ещё одна подвеска спустилась в колодец и повисла на краю, покачиваясь на сквозняке.

— Гедимин! — окликнул его Айзек. Он уже стоял у склада. Вдвоём с Эгнацием они открыли дверь и теперь следили за Джагулом, остановившимся у порога и что-то высматривающим.

— Здесь лежит песок? — отрывисто спросил он, выглядывая наружу. — Пусть будет открыто. Как закрывается?

Кочевник, развесив по краям шахты пустые ракушки, обогнул по широкой дуге выключенный подъёмник и направился к складу. Гедимин, оглянувшись на кое-как держащиеся подвески, выразительно пожал плечами и двинулся за ним. Когда он подошёл, первый Джагул уже отобрал у соплеменника трубку с краской и теперь вырисовывал на земле круг с завитками — такой же, как тот, что остался в пещере. Второй, не дожидаясь, когда рисунок будет закончен, встал в центре и протянул руку к дверной створке.

— Здесь, — бросил ему первый, указав на край складчатой крыши. Второй молча достал связку сухих семян, нанизанных на трос. Осторожно сдёрнув пару дюжин, он бросил их внутрь, на пол склада, и повесил полупустую связку над дверью, придавив камешком.

— Двое внизу, один здесь и двое у ворот, — хриплым голосом проговорил Джагул с искривлённой кистью, оглядываясь на сарматов. — Больше никого. Скажи своим освободить дорогу от ямы до ворот.

Айзек повернулся к Гедимину.

— Мы с тобой спустимся в шахту — сначала ты, потом — я, Джаарган и Урджен. И как только мы окажемся на дне, Эгнаций разберёт подъёмник. Соберёт снова, когда ритуал закончится. Как проще подать ему сигнал? Помигать в шахту?

Гедимин машинально кивнул.

— Зачем разбирать подъёмник?

— Есть… — Айзек оглянулся на Джагулов, рассыпающих вдоль края шахты что-то мелкое, цветное, судя по вязкости — сыпучий состав, смешанный с жиром. — Есть ненулевая вероятность разрушения. Не хотелось бы остаться без подъёмника — выбираться будет непросто.

«Разрушение…» — Гедимин поморщился. «Одно дело — мигающие цифры надозиметре… или тревога хранителя — он, в конце концов, тоже квантовый. Другое дело — влияние на материю. Настолько сильное, что камни разрушаются. И из-за чего? Из-за краски, ракушек и завываний⁈»

— Пусть прикроет опоры полем, — буркнул он, не глядя на Айзека. — А машину и приводы — в столярный цех. Там не будет… разрушений?

Айзек пожал плечами.

— Я не сталкивался раньше с подобными… технологиями. Джаарган делает всё, чтобы направить… воздействие… от шахты прямой наводкой к твоим складам. Но насколько оно управляемо… Как я понял — не очень.

Гедимин подавил раздражённый вздох и сосредоточился на сыпучем веществе — из него уже сформировали вокруг шахты кольцо с очень знакомыми завитками. Только число витков в растянутых спиралях было другим и по-другому распределялось. От их вида у Гедимина всплывало в памяти что-то про «знаки» огня и «разрыва», а от настороженных, с прижатыми ушами и вздрагивающими вибриссами, Джагулов становилось не по себе. Двое выкладывали орнамент, третий — скорее всего, Джаарган — стоял над ними, пристально глядя на завитки — как будто ошибиться в их форме или числе было смертельно опасно.

…В проёме колодца зажёгся жёлтый свет — подъёмник миновал узкую шахту и спустился в полость пещеры. Он замер у самой земли. Айзек подёргал трос, и опустевший «лифт» медленно пополз обратно. Эгнацию предстояло вынуть крюк и разобрать подъёмник, не уронив в колодец ракушки и не разрушив круг из сушёных лепестков, вымоченных в жире. Гедимин подозревал, что за время спуска половину лёгких фрагментов органики уже унесло ветром.

— Э-эй! — крикнул Айзек, помахав сармату фонарём. — Забери отсюда все ча-ашки!

Гедимин, пожав плечами, подобрал «термоэлемент» и вынес во вспомогательный корпус. Когда он вернулся, двое Джагулов уже стояли в кругу, нарисованном чёрно-синей сажей, и сармат запоздало вспомнил, что не взял образец пигмента. Вещество въелось в камень крепко — Гедимин несколько раз наступил на орнамент, но ни один завиток не размазался.

«Спецодежда?» — криво ухмыльнулся он, глядя на разнаряженных Джагулов. Готовились к ритуалу они в обычных тёплых накидках; сейчас оба надели поверх них странные конструкции из чьих-то чешуй, костей и множества ниток бус. Оба были в костяных масках со свисающими подвесками, и что им видно через эти сетки, Гедимин не знал. Джаарган оглянулся на него, поднял покалеченную кисть и странно дёрнул пальцами.

— Вы, двое, будете здесь?

Айзек махнул рукой в сторону выхода.

— Вон там, ближе к шахте. Мешать вам не будем, — он едва заметно усмехнулся. Пальцы Джааргана снова дёрнулись.

— Я буду там, — Гедимин, показав Айзеку открытый экран дозиметра, двинулся к выбранной точке. — Сканер включать?

— Рассеянный луч, — громко прошептал Айзек, кивнув на своё запястье. — Я дублирую. Кенен сверху. Если что-то будет…

— Слушай! — повысил голос Урджен. Пока сарматы переговаривались, он выбрался из круга и теперь стоял рядом, протягивая Гедимину «контейнер» с краской.

— Для защиты. Надо, — он указал на кольцо с завитками. Гедимин беззвучно хмыкнул, оглянулся на Айзека — тот уже отошёл к стене и теперь сидел на тектоновой заготовке, с любопыством глядя на Джагулов.

— Не надо. Иди, — буркнул сармат, отворачиваясь от кочевника. От запоздалого приступа стыда свело челюсти. «Сколько мы с этим возимся? Почти час на бессмысленный дикарский обряд! Надеюсь, закончится он быстро. Кому он, вообще, поднимает дух? Где все кочевники? Если эти дикари задумали диверсию…»

Он отступил к стене и погасил фонарь. Теперь светились только экраны приборов, «термоэлементы» в дальних пещерах — и маски Джагулов, пропитанные фосфоренцирующим раствором. Дикари уже чем-то шуршали и звенели, потом один поднял причудливую раковину, поднося к пасти. Вой, отдаваясь эхом от каменных стен, неприятно давил на уши. Почти минуту Гедимин слушал его, недовольно щурясь. Потом раковину опустили, и Джагулы завыли сами.

Это была песня, в ней даже угадывался ритм, но все слова сливались — сармат уловил только повторяющийся булькающе-лающий возглас, что-то вроде «куу». Гедимин покосился на дозиметр. Кривая интенсивности слабо подрагивала. «Ничего. Даже указатель не реагирует. Вот интересно, из шахты этот вой слышен? Или одни мы… наслаждаемся?»

Ещё полминуты спустя он с раздражённым вздохом опустил дозиметр. «Когда им надоест выть, а ничего так и не случится… Может, ничего и не должно?»

Оглушительный вой резанул по ушам. Гедимин успел уловить слабое движение над правым плечом, шарахнулся, отдёргивая занывшую руку — и увидел, как между ним и Джагулами поднимается стена. Песок взметнулся волной и хлынул навстречу.

— Поле! — заорал Айзек. Вдалеке вспыхнул фонарь, натянулась и тут же лопнула белесая плёнка. Гедимин шарахнулся, прикрывая респиратор — ветер ударил в лицо, чудом не разорвав лёгкие. В потускневшем свете двух фонарей клубился, распухая, гигантский смерч. За ним поднялся ещё один. Вдоль воронки метались, пропуская сквозь себя песок, огромные полупрозрачные моллюски. Один из них отделился от потока, промчался мимо Гедимина, врезался в стену в полуметре от него, и сармата швырнуло на песчаный пол.

— По-о-оле! — взвыл Айзек, но его вопль потонул в вое ветра. Гедимин вскинул генератор. «Стена… воронка… туннель! Дорога прямо к шахте…» — он дотянулся до приклада сфалта. Плазменный шар взорвался под потолком и погас, ветер на долю секунды утих — и тут же защитное поле встало плотной стеной между сарматом и смерчем. Белый туннель протянулся от невидимых в темноте барханов к шахте, упираясь в колодец. Ветер взвыл. Поле задрожало, тая на глазах, и помутнело снова — генератор, подключенный к реактору, мигал, но держался. Сквозь проеденные летящим песком окошки в «стенах» туннеля Гедимин видел гигантский смерч. Его воронка наклонилась к земле, вытягиваясь горизонтально, и медленно ползла к шахте. Летучие моллюски метались вокруг, то влетая в смерч, то вываливаясь на его края. Сармат покосился на дозиметр, но успел только разглядеть горящий светодиод — поле снова начало таять, и Гедимин поднял генератор выше. «Непрерывная генерация. Закрыть бреши. Оно движется… Мать моя колба!»

«Туннель» надулся изнутри и впечатал сармата в стену. Что-то очень массивное проползало мимо, и Гедимин не мог сдвинуться ни на миллиметр — только слушал, как похрустывают щитки брони. Через три очень долгих секунды давление пропало, и песчаный смерч с оглушительным воем рванулся к шахте. Он стоял между полом пещеры и чёрным провалом высоко наверху, плотный, будто выточенный из песчаника столб. Что-то билось изнутри в защитное поле, но напор уже ослаб — и оно окончательно потеряло прозрачность. Вой затих высоко над головой.

«Ушло?» — Гедимин замер, прислушиваясь к отдалённому свисту и завыванию — и вздрогнул всем телом. «Оно наверху! В долине… долина открыта сверху! Если оно поднимется, как здесь — зашвыряет песком холмы. Филки… лагерь местных…»

— Ah— hasulu! — выдохнул сармат, вспарывая когтями защитное поле.

«Туннель», лишённый подпитки, растаял мгновенно — можно было и не махать когтями. Гедимин шагнул к шахте. «Подъёмник…» — запоздало шевельнулось в голове, и сармат еле слышно помянул размножение «макак».

— Живой? — выдохнул кто-то, сидящий у стены, и Гедимин вскинул фонарь. Айзек, морщась, потирал плечо. По его броне в разных направлениях протянулись параллельные глубокие царапины.

— Ранен? — Гедимин шагнул к нему. Айзек мотнул головой и попытался встать. Удалось не с первого раза. Гедимин быстро подставил ему руку. Из темноты вынырнула тень со светящимся черепом, вскинула когтистую ладонь и шумно выдохнула.

— Стоять перед летящим — огромная глупость!

«Джагулы? Живые?» — Гедимин впился взглядом в нелепый силуэт. Все бренчащие чешуи и свисающие бусы были целы. Секундой позже из темноты вышел Джаарган; он тяжело дышал, но и его «скафандр» был нетронутым — даже подвески не спутались. Он ткнул Гедимина скрюченной ладонью в грудь и прошёл мимо. Остановился под самой шахтой, шумно втягивая воздух.

— Оно наверху? — спросил сармат. — Его там кто-нибудь контролирует?

Он наконец взглянул на свой рукав — и увидел всё те же параллельные насечки, — песок, летящий на огромной скорости, исполосовал прочную обшивку. Одна из полос прошла по экрану дозиметра.

— Ты сам не слышишь? — резко спросил Джаарган. — Летящие поют громко.

Из шахты доносился вой ветра. Песчаная буря шла по долине, удаляясь от колодца. Смерчи полосовали скалы, сбрасывая комья гравия и швыряя их на камни… и ещё Гедимин слышал мелодичный свист — кто-то дул в просверленную ракушку.

«Удаляются… В том направлении?» — сармат запоздало схватился за сигма-сканер — и с присвистом выдохнул сквозь зубы. Луч пробил восемьдесят метров камня — и раздробился на встречных потоках. Экран заволокло рябью. Полосы крупной ряби мелькали, пролетая от края к краю, мелкие точки мигали и гасли в постоянном движении. Огромный «фонящий» массив метр за метром отползал от шахты к складам.

Светодиод на корпусе дозиметра погас — излучение резко ослабло. Гедимин бросил взгляд под ноги, на каменный пол, и помянул про себя уран и торий. По пещере будто прошёлся робот-уборщик — песок выдуло. Ни барханов, ни метровых напластований, ни «залежей» под тектоновыми заготовками, — ураган высосал всё, до чего дотянулся. Теперь многотонные заносы клубились над долиной.

«Ветер такой силы…» — Гедимин оборвал бесполезные подсчёты и шагнул в сторону, поднимая фонарь. Жёлтый свет дотянулся до узких тёмных отверстий в потолке. «Шахты сброса. Не пролезу. Придётся через главную…»

— Кто разбирается в этих тварях? Кто умеет их контролировать? Ты? — отрывисто спросил он, развернувшись к Джааргану. — Айзек, я наверх. Всё уляжется — сброшу трос. Джаарган, лезь на спину!

Джагул со всем своим снаряжением оказался неожиданно лёгким — Гедимин даже не чувствовал его рук на броне. Выдвинув часть пластин, чтобы «седоку» было на что опереться, сармат обернул его защитным полем, оставив снаружи только голову. Джагул молча устроился на его загривке и всеми свободными когтями вцепился в фиксаторы. Айзек попытался что-то сказать, но Гедимин только отмахнулся и с разбегу взлетел вверх по стене. Когти легко входили в жёлтый камень, пробивая углубления между слоями. «Вертикаль — это несложно,» — отрывисто щёлкало в мозгу, пока сармат карабкался, не обращая внимания на соскальзывающие пальцы. «Хуже на горизонтали… Attahanqa!»

Внизу кто-то вскрикнул, но Гедимин не обратил внимания — он рывком втянул своё тело в вертикальный колодец и повис, уцепившись всеми когтями. Они вошли в камень до упора, так, что заныли фаланги пальцев.

— Живой? — он покосился на руку Джааргана, вцепившуюся в наплечник. — Держись, дальше — легче!

Больше он не останавливался до самого верха — «бежал» по вертикали, вбивая когти в стену. Двух конечностей хватало, чтобы держаться; жёлтый камень поддавался неожиданно легко, и сармат не доверялся ему более чем на долю секунды. Ветер выл всё громче, но почувствовал его Гедимин, лишь ухватившись за верхний край колодца. Подтянувшись, он выполз из шахты — и замер, завороженно глядя на тёмно-бурое облако.

Оно растянулось на полдолины и перекрыло её всю. Там что-то мелькало, метались тени, наружу прорастали «щупальца» смерчей и тут же таяли. С воем, свистом и рёвом локальная песчаная буря втягивалась в открытые двери склада. Иногда она ужималась, и Гедимин видел Джагула у открытой двери. Он стоял неподвижно, обхватив себя за плечи, и ни одна нить бус, свисающих с его маски, не шевелилась, будто кочевника окружило непроницаемое защитное поле. Гедимин, ошалело мигнув, двинулся вперёд. Воздух, уплотнившись, с силой толкнул его в грудь. Даже здесь, в полусотне метров от склада, ветер был очень силён.

Что-то зашуршало на плече, и сармат запоздало отключил защитное поле. Он хотел подставить слезающему «седоку» ладонь, но Джаарган уже спрыгнул и шарахнулся к скале, прижав уши и испуганно скалясь. Гедимин мигнул.

— Оно под контролем? Оно знает, что делать? — он кивнул на горизонтальный песчаный смерч. Плотное облако ужималось, метр за метром уползая в ангар. Гедимин взглянул под ноги — камень покрылся едва заметными параллельными насечками, но песка на нём не было — только выброшенный из смерча мелкий гравий.

Кто-то крепко вцепился в его ладонь, и сармат замер. Облако, раздувшись, выплюнуло две мерцающие тени. Они пронеслись над долиной и, не долетев до Гедимина пары метров, взвились вертикально в небо и шмыгнули в песчаную тучу. Сармат сдавленно зашипел — ветер, поднятый ими, ударил по респиратору, крепко прижав его к лицу — так, что заныла переносица.

— Стой! — Джаарган вцепился в его руку и бросил вперёд что-то мелкое, шуршащее. Ветер тут же подхватил предметы и унёс их. Туча с оглушительным воем протиснулась в двери склада. Джагул, застывший у ворот, резко развернулся к ним и налёг на каменную створку. Она с грохотом легла в паз. Свист и вой стали громче, и Гедимин увидел, как в красном свете жаровен над дальним торцом ангара поднимается смерч. Он взвился на полсотни метров и опал, превратившись в облако из длинных серебристых силуэтов. Они кружили над долиной, и что-то из-за ангара вторило их свисту, воя на разные голоса, звеня и треща.

— Летящие довольны, — пальцы Джагула, вцепившиеся в бронированную перчатку, внезапно разжались. Джаарган спустил костяную маску на грудь и подул на мокрые ладони. Он дышал тяжело, шумно, изо рта валил пар. Гедимин смотрел на него с тревогой.

— Иди, — сказал Джагул, медленно опускаясь на камень; его трясло. — Уже можно. Ак-коу приняла подношения.

Гедимин огляделся по сторонам. Джагул, закрывший двери склада, вышел из круга и теперь быстро приближался к неподвижному Джааргану. Летучие моллюски клубились на выходе из долины, дуя в ракушки и играя погремушками. Дозиметр погас.

— Ты цел? — спросил Гедимин у подбежавшего Джагула. Тот вместо ответа склонился над Джаарганом.

— Всё сделано, — бросил он, не оборачиваясь. — Твой песок там. Иди смотреть.

К воротам склада Гедимин подходил с опаской, не выпуская из поля зрения кружащих неподалёку существ. Вой раковин и треск погремушек шёл с двух сторон — видимо, Экеста добрались до маленьких «ворот» на холме. Над обрывом мелькнул силуэт в жёлтом комбинезоне, и Гедимин облегчённо вздохнул — что бы ни происходило тут, филки выжили. «Шатры и волокуши целы. Жаровни горят. Склад…» — он налёг на дверную створку. Отодвинулась она с трудом — в пазы набился песок. Долину вымело дочиста — управляемый смерч ничего за собой не оставил, всё «загрузил» на склад, а вот разбираться в тонкостях хранения уже не стал. Песок громоздился неровными холмами по всему свободному объёму. Гедимин скользнул взглядом по приводам вентиляции — их не было, даже крышки лючков кто-то поснимал. Не было и пульта управления.

Что-то блеснуло в свете фонаря. Сармат наклонился. Из песка выглядывал бок просверленной ракушки. За ней тянулся измочаленный трос с оборванной петлёй. Камешек-противовес из неё давно выпал.

— Гедими-и-ин! — донеслось из-за спины, и сармат, вздрогнув, развернулся к шахте. Рядом с ней над грудой каменных опор стоял Эгнаций и нетерпеливо махал костяным рычагом. Неподалёку, у колодца, сидели двое Джагулов. Один поил другого, придерживая дымящийся бурдюк.

— Сейчас всех поднимем, — выдохнул Гедимин, останавливаясь над опорами. — Иди за машиной. Тебя не задело?

Эгнаций пожал плечами. Короткие крылья за его спиной развернулись и сложились с сухим треском.

— Оно прошло как по нитке. У обрыва ураган, десять метров по холму — полный штиль… Эй! А ты как сюда попал?

Гедимин, отмахнувшись, подобрал опору. Несколько секунд — и каркас подъёмника встал над шахтой. К двоим Джагулам незаметно подошёл третий, тоже с костяной маской, спущенной на грудь. Все трое выглядели измотанными, но хуже всех пришлось Джааргану. Он сидел, склонив голову на грудь, и тяжело дышал. Ему ещё раз предложили питьё — он разок глотнул и снова замер, прикрыв глаза.

— Зря я, похоже, тащил его наверх, — пробормотал Гедимин, виновато щурясь. — Что-то с ним не то.

— Э-эй! — донёсся из колодца нетерпеливый крик Айзека. — Наверху-у! Все живы?

— Спускаю крюк! — заорал в ответ Эгнаций и, оттеснив Гедимина, сам схватился за рычаги. Гедимин быстро оглянулся на склады — над ними всё мелькали размытые светящиеся тени.

— Отдай, — кто-то тронул его за руку. Сармат мигнул. С его пальцев так и свисал забытый тросик от подвесной ракушки — и она болталась, стуча по броне. «Я что, с ней и собирал подъёмник?» — Гедимин поспешно стряхнул ненужную цацку. Джагул заглянул в неё, оборвал часть троса, остальное смотал и спрятал ракушку под ритуальной накидкой.

— Такого будет много, — ухмыльнулся он, поймав взгляд сармата. — На камнях, в песке, повсюду. Экеста наигрались и бросили. Подбирай, если увидишь. Пригодятся для нового призыва.

Гедимин оглянулся на щёлкающий блокиратор — Эгнаций сматывал трос, и «лифт» быстро поднимался. Его заметно перекашивало — Айзек никак не мог распределить вес равномерно.

— Ваши… ворота с висюльками… они заберут? — спросил Гедимин, прислушиваясь к разноголосому вою. — У вас много таких?

— Всё оставят, — отозвался Джагул; он снова попытался дать Джааргану питьё, но тот был слишком измотан. — Раскидают и бросят. Будет новый призыв — повесим обратно. Найдёшь лепестки — тоже нам отдай. Всё там, в песке. Тебе, наверное, не надо.

Он подобрал и показал Гедимину ярко-синий обрывок крупного цветка. Засушенный лепесток не был скомканным, как померещилось сармату, — он так и рос, изогнутый в зигзаг с пятью резкими изгибами.

— Отдам, — пообещал сармат. Перед глазами стоял смерч, высасывающий песок с восьмидесятиметровой глубины. В нём мелькали лепестки — остатки орнамента, «нарисованного» у шахты, сорванные с её краёв ракушки и сухие семена, брошенные на ветер. «Технологии, мать моя пробирка…» — он вспомнил, как его прижало к стене воздушным потоком, и невольно вздрогнул. «Вот тебе и ритуалы…»

— Уран и торий! — Айзек шагнул на твёрдую землю с ухмылкой и приветственным жестом. — Ну что, принял выполненные работы?

Гедимин угрюмо сощурился в ответ.

— А предупредить нельзя было?

Урджен, выбравшийся из шахты вместе с Айзеком, сел рядом с Джаарганом; его тоже пошатывало, но в бурдюк с тёплым питьём он вцепился жадно. Услышав слова Гедимина, он вскинулся, едва не уронив мех — хорошо, кто-то поймал ёмкость на лету.

— Что⁈ Я говорил тебе, говорил в твои уши! — он попытался встать, но сосед удержал его. — Кому говорил — вот защита⁈

— И верно, — Айзек смотрел на Гедимина с укоризной. — Урджена ты зря не слушал. Впрочем, и я был не умнее.

— Стоять перед Экеста, — пробормотал еле слышно Джаарган, и его вибриссы дёрнулись. — Так ищут смерти. Или того, что над ней. Видно, боги к вам благосклонны.

Гедимин хотел ещё о чём-то спросить, но Айзек резким жестом прервал его.

— Разбирайте подъёмник! — велел он сарматам. — Урджен, вы с Джаарганом можете идти? Я мог бы донести вас обоих. Зверю Хеллуг не пройти в долину — дом помешает.

— Иди с нами, — отозвался Джаарган, поднимаясь на ноги. — Чтобы твои воины не приняли нас за врагов. Хеллуг выполнили обещание. Ты, испепелитель, воины, — собирайтесь и празднуйте. Много хорошей еды и питья в честь насылающей вихри.

Он отхлебнул из почти пустого бурдюка и двинулся к тропе. Один из Джагулов незаметно придерживал его, обхватив за плечо. Свисающие цацки трещали и звенели на ходу — непривычно громко в наступившей тишине. Вой над холмом незаметно смолк. Гедимин оглянулся на склады — мерцающее облако погасло.

— Да, сглупили мы изрядно, — пробормотал в респиратор Айзек, рассеянно глядя на полуразобранный подъёмник. Джагулов на холме встретили — насколько мог разглядеть Гедимин, четверо или шестеро филков. Айзек спустился в долину. Чего он хотел, Гедимин не понял, но точно не помогать с подъёмником или крышкой шахты.

— Но это было крайне… познавательно, — Айзек нервно усмехнулся. — И повезло, что никто, кроме тебя, не полез любопытствовать. Техника безопасности, атомщик! Чем она тебе вечно не нравится⁈

Гедимин убрал руку от шахтной крышки, запечатавшей колодец, и сердито фыркнул.

— А я что⁈ Откуда мне было знать, что это за штука? Что у них вообще что-то получится? Они не сказали «мы наймём Экеста». Они несли что-то про ритуалы…

Айзек тяжело вздохнул.

— Местная терминология. Пора бы к ней привыкнуть! И это, собственно, не найм. Это вежливая ритуализированная просьба. Получится или нет — они сами до последней секунды не знали. Но Урджен совал защиту тебе в руки. Мне вот не совал! Так чего было не воспользоваться⁈

Теперь вздохнул Гедимин. В мозгу искрило. «Если бы хоть кто-то что-то нормально объяснял…»

— Его «защита» — рисунок на камне. Как рисунок может защитить от песчаной бури⁈ Он что, генерирует защитное поле? Там встроенный «арктус»⁈

— Рисунок? — пробормотал озадаченный Эгнаций. Он стоял рядом и переводил взгляд с Айзека на Гедимина и обратно.

— Не знаю, что там за поле, — отозвался командир. — Физик здесь ты, вот ты и выясняй. Но Джаарган и Урджен стояли посреди бури. И те, кто закрывал склад и поднимал ворота — скорее всего, тоже. Кого-то из них расплющило о скалу?

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Я видел. Я трогал тот орнамент. Там нет ничего. Никакого барьера. Никакого гасящего потока. Это бесполезный рисунок. Почему он защитил их?»

— Иди отдыхай, — сказал Айзек, заглянув ему в лицо. — Семь часов до твоей смены. Ложись спать. Или ройся в песке — ищи ритуальные ракушки. Что-нибудь, что не трогает мозг. Твой, похоже, сейчас плавится.

— Дозиметрия… — Гедимин покосился на приборы, вспоминая, как мигали светодиоды. «Надо замерить фон орнамента,» — запоздало сообразил он. «Если ещё не стёрся. А потом — попробовать воспроизвести. Жаль, ветер стих…»

— Куд-да⁈ — Айзек накрыл экран ладонью. — Дай мне запись, держи мою — но до утра ничего не трогай! У тебя и так глаза мутные. И я хорош, не подумал…

Он крепко взял Гедимина за плечо и развернул к тропе. Тот не сопротивлялся. Перед глазами стояли зубчатые графики интенсивности излучения. «Сигма-излучение воспроизводимо. Пульсации повторяемы. Разобрать их и повторить. Без посторонних и в безопасных условиях.»

…Вепуат восторженно взвыл.

— Ядро Сатурна! С этим карантином пропустишь всё на свете! — он навалился на прозрачную переборку, и она жалобно захрустела. — Ты стоял прямо там? Всех видел, всё записал? Даже поднялся и досмотрел до конца? А мне отсюда даже слышно было плохо… Значит, можно поднять песок без лопат и мешков? Гедимин, а завтра у них так же получится? Текк’ты ведь ещё надробят. И послезавтра тоже. Какая периодичность у этого их ритуала? А максимальная грузоподъёмность? Если они тридцать тонн вымели — шестьдесят тоже выметут? Тогда можно и филков не трогать…

Гедимин фыркнул.

— Если бы филки могли так же — не трогал бы. А с периодичностью… Эти ритуальщики обратно еле шли. Я думал, Джааргана придётся нести. Он будто сам одной лопатой весь песок перекидал. Навряд ли до завтра отдышится. Разве что послезавтра…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Осмотреть бы его до ритуала и после. Интересно, отчего такая усталость? Если бы утомлял вой, ему ещё с утра было бы плохо.

— Не надо было мне тащить его наверх, — пробормотал Гедимин; ему было не по себе. — Может, переволновался…

Вепуат качнул головой.

— Джагул? От подъёма по стенке? Ты видел, как их зверюга по холмам ползает? А они на ней — и с панциря не падают. Нет, тут другое… Жаль, ты его не просканировал!

Гедимин поморщился.

— Гора сканов. И все в ряби. Эта штука в движении фонит, как взорванный реактор. А в медицине я всё равно не понимаю.

— Покажешь сканы? — Вепуат прижался к перегородке, пристально глядя на светящийся экран. — Давай посмотрим с самого начала. Вот вы встали там, в пещере…

…«Как я это пропустил?» — Гедимин досадливо щурился на экран. На голограмме, растянутой на два метра, рядом стояли данные с двух дозиметров. Два графика медленно выползали из-за края экрана, показывая одно и то же — интенсивность сигма-излучения стремительно падала. Ещё несколько секунд — и линии резко взлетели.

— Вот! — Вепуат, забывшись, вместо экрана ткнул пальцем в переборку и тут же его отдёрнул и потёр ушибленную фалангу. — Это как раз тот промежуток. Видишь, указатели качнулись? Это они на ваших… жрецов смотрят, да?

Гедимин молча кивнул. Стрелки двух указателей с небольшой поправкой разворачивались к одной точке — именно там, как он помнил, стояли Джагулы.

— А ведь, по совокупности… — Вепуат провёл пальцем по переборке, повторяя траекторию графика. — Излучение даже слабее, чем было вот здесь. Эта штука всё ещё не дотягивает до твоего реактора. Он фонил куда как сильнее!

Гедимин едва заметно поморщился. Его интересовал не резкий взлёт, а предшествующее падение. «Хранитель что-то чуял,» — думал он, потирая висок. «Даже видно, как он втягивается в реактор. Ему страшно, а помочь некому. Надеюсь, Айзек поговорил с ним…»

— Ага, вот оно взлетело и дальше… дальше идёт вверх, — Вепуат щёлкнул по переборке, нетерпеливо глядя на Гедимина. — Давай дальше!

За острым пиком шёл мгновенный провал — и новый взлёт с выходом на высокое плато. Вепуат сдавленно хрюкнул, указывая на стрелку в углу экрана — ровно под вторым зубцом графика она провернулась на триста шестьдесят градусов и крутилась так секунды три, едва не слетая со шпенька. Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «А это я как прохлопал⁈»

— Ну надо же, — прошептал Вепуат, глядя на крутящуюся стрелку. — Вы оба как будто… будто в этой штуке, прямо в её центре! Отовсюду фонит одинаково!

Стрелка замерла.

— Там шахта, — буркнул Гедимин, оценив направление.

— Видимо, это момент спуска, — отозвался Вепуат, глядя на графики, покрытые мелкими зубцами. Кривые протянулись параллельно оси времени, только мелко подёргивались, и эта «тряска» постепенно складывалась в сложный ритм пульсации.

— Так они спускаются… Ну вот, теперь стрелка следит за ними, — Вепуат прочертил пальцем полукруг. — Они смещаются… Вот тут ты прикрылся полем — излучение ослабло… а тут оно падает, падает… Это они поднимались по шахте?

Гедимин угрюмо кивнул.

— И теперь указатели плавно идут за ними, — пробормотал Вепуат, следя за медленным движением графиков. — Фон тот же… хм, повышается, и быстро! Это…

— Это я наверх полез, — буркнул Гедимин, проматывая часть записи. — Вот тут начинаются данные с поверхности. Всплеск — это они на меня вылетели.

Ушибленная переносица ещё чесалась — видимо, респиратор содрал клочок кожи. «А Джааргана не зацепило,» — запоздало понял сармат. «А он стоял рядом со мной. Спецодежда… Кто-нибудь объяснит, как бусы влияют на скорость ветра?»

— Ага, — отозвался Вепуат, глядя только на графики. — Стрелки дёргаются — это какое-то движение внутри облака… И вот интенсивность снова падает, а указатель отклоняется… нет, качается. Из стороны в сторону. Куда он смотрит?

— На клубки этих… моллюсков, — ответил Гедимин. — Один прямо за складом, второй — над холмом.

«А хранитель всё ещё в реакторе,» — думал он, подавляя желание взглянуть на дозиметр — в экранированном отсеке прибор ничего интересного не показал бы. «Как втянул щупальца, так и сидит. Сейчас-то вылез? Вроде все разлетелись…»

— Отмотай назад, — попросил Вепуат. — На те секунды, где стрелка крутилась… Ага, вот так. Интересная всё-таки штука…

— Может, просто Экеста слетелись с разных сторон одновременно? — Гедимин пожал плечами. Он разочарованно щурился на кривую перед внезапным пиком — сильное излучение реактора перекрыло все сигма-всплески. Если там и была какая-то слабая пульсация, вычислить её было невозможно.

— Да непохоже, — пробормотал Вепуат. — Что-то там было ещё. И никак себя не показало, кроме… кроме вот этой пляски стрелок. Какое-то существо, направляющее стаи Экеста. Более договороспособное, чем они…

— Или просто вожак локальной стаи, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. «Наземные кочевники умеют общаться с воздушными. Знают кого-то управляемого или предсказуемого. Освоили их язык. Обставили всё ритуалами, как и положено дикарям. Хорошее объяснение. Может быть, даже правильное. Надеюсь, что правильное.»

— Ты, конечно, не запомнил подробности ритуала? — Вепуат смотрел на него со смутной надеждой. Гедимин резко качнул головой.

— Обвешались костями, дули в дудки и выли. Если это звуковой код — я его не расшифрую. А как краска и костяшки формируют защитное поле…

— Данных мало, вот что, — перебил его Вепуат. — Слишком мало данных. И, насколько я понимаю в дикарях, так запросто нам ничего не объяснят. Гедимин… Ты на следующем ритуале попроси надёжную защиту. И просканируй. Прямо в процессе включи сканер и не выключай. Что запишет — потом разберём. Пока что нужны данные. Ядро Сатурна! Вот всё на свете пропущу с этим карантином!

…Интенсивность излучения на холме упала до считанных микрокьюгенов. Гедимин сдвинул височные пластины, постоял, прислушиваясь к ощущениям, и тихо вздохнул. Издалека донёсся короткий вой, перешедший в хриплое тявканье.

У обрыва, рядом с почти незаметным постом ракетомётчиков, стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза и смотрел на огоньки и слабую рябь в темноте. Сааг-туул лежал неподвижно посреди долины; свет изредка пробивался из приоткрытых жилых отсеков и тут же гас. Вместе с отсветами вырывались короткие возгласы, иногда — плеск, чавканье или стук кости о глину.

— Празднуют, — еле слышно хмыкнул Гварза, оглянувшись на Гедимина. — Хочешь пообщаться? Из трезвых там один сааг-туул. Часовых уже угостили… о, вот ещё им принесли. Не скучать же на посту?

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Надолго это у них?

Гварза пожал плечами.

— Запасы ограничены — на два дня навряд ли хватит.

Краем глаза Гедимин уловил слабое движение в темноте — а обернувшись, увидел Бронна, подошедшего почти вплотную.

— Мастер Дим-мин призывает кого хочет и когда хочет, — сердито сказал абориген. — Никто не будет спорить. Но можно было предупредить!

— Никто не ждал, что у кочевников получится, — неожиданно мирно отозвался Гварза. — Часто хвалятся и ничего не делают.

— А Равные Куэннам делают — и не предупреждают, — пропищал Бронн, исчезая в темноте. — Очень опасно!

— Кто-то пострадал? — тихо спросил Гедимин; ему было неловко.

— Разве что морально, — ответил Гварза. — И много бус унесло ветром. Смотри под ноги — я уже подобрал три обрывка.

Ещё один обрывок низки — просверленная косточка и нить с двумя узелками по краям — валялся у реакторного купола. Гедимин подобрал его и сунул в карман.

— Ты здесь? — тихо спросил он, останавливаясь у реакторной крышки. — Оно ушло. Бояться нечего.

…Хранитель зашевелился только на втором часу смены, когда Гедимин, отложив обточенную заготовку, доставал из-под пульта матрас. Мозг искрил, мешая заснуть. В памяти всплывала то крутящаяся стрелка-указатель, то реакция иссиня-чёрного пигмента на омикрон-излучение, — он поглощал кванты и тут же переизлучал их, ничего не меняя в своём составе… «А вот в бусах ничего странного не было,» — Гедимин перевернулся на другой бок. «Просто бусы. Надо бы ещё просканировать дудки и маски.»

Тёплое волокно осторожно коснулось виска. Сармат беззвучно хмыкнул.

— Ты ведь не летучих моллюсков боишься. И тем более — не ветра. Там было что-то ещё. Что-то — или кто-то.

Волокна, потеплев, переползли на макушку и расплелись по темени. Сармат закрыл глаза. «Кто бы там ни был — работу он сделал. И очень неплохо. Получится ли повторить? Завтра поговорю с Джаарганом…»

38 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Там! Там! — донеслись из темноты отрывистые писклявые возгласы. Мимо Гедимина, обогнув его на бегу, промчалась стайка нхельви.

— Туда! Туда! — вторая стая вылетела им навстречу и куда-то умчалась. Гедимин вскинул сигма-сканер — луч «разглядел» зверьков, залёгших у обрыва, и длинный «живой холм», перегородивший соседнее ущелье. Сааг-туул лежал в низине и что-то задумчиво выгрызал из обледеневшего гравия — Гедимин только слышал громкий хруст.

— Там! — пискнул кто-то в темноте, и мимо сармата беззвучно пробежали более крупные существа. «Увидел» их только луч сигма-сканера, — четверо Броннов с колёсомётами нагнали стаю нхельви почти у обрыва и остановились там, повернувшись к «передвижному лагерю» кочевников. Это был не единственный пост на том краю плато — Гедимин насчитал ещё дюжину вооружённых аборигенов за дальними торцами душевой и барака. Сааг-туул не обращал на карликов внимания, кочевники вообще не проявляли признаков жизни.

В душевой было пусто. Кто-то успел вывезти высохшую одежду и вынуть из пазов кости-вешалки. Гедимин взглянул на термометр у двери — зелёная жидкость застыла на отметке «+10». Сармат, озадаченно мигнув, сверился с наручным термометром, открутил показания на минуту назад, — на улице похолодало до минус тридцати, и термопластины в душевой определённо не справлялись. Гедимин прикрыл несколько лючков, перенаправляя воздушные потоки, и выбрался наружу. «Без термочаши не обойдётся. Вовремя я их сделал. Интересно, что там в бараке, и почему филки молчат? Или им, закупоренным, не холодно?»

В горячем цехе с утра и подавно было пусто. Гедимин прошёл вдоль печей, на ходу проверил, как идёт возгонка руды, — в тиглях лежал горячий чёрный песок, рядом с печами — груды камней. «А их дробят на загрузке,» — мельком подумал Гедимин; ничем не занятый мозг уже высчитал, сколько руды нужно было загрузить в тигель, чтобы получить такой выход. «Дробилку, видимо, приносят сюда. Мне от двери её не видно, а когда не работает — и не слышно.»

Кут’тайри лежал в гамаке, в задумчивости выцарапывая что-то на плоском обломке кости. Увидеть «чертёж» Гедимину не удалось — не успела открыться дверь, как беглый жрец отбросил кость и поднялся на ноги.

— Лежи, я за чашкой, — буркнул сармат, про себя отметив, что обломок «удачно» упал изрисованной стороной вниз. Чаши-отражатели стояли вдоль стены, прикрытые защитным полем. Сармат опустился на пол рядом с ними и сделал вид, что выбирает. Кут’тайри, выждав секунду, встал за плечом.

— Хеттийиррн вольно обходится со всеми богами, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — И того же ждёт ото всех. Не у всех броня такая прочная.

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Я-то при чём? Ритуал проводили Джагулы, — дежурно напомнил он. — Кстати — а ты так можешь?

За плечом шумно зашелестело.

— Меня боги не слышат, — сдержанно ответил Кут’тайри.

— А тот, кто теперь там жрецом? — не отставал Гедимин. — Он так умеет?

— Мы — рождённые огнём, — отозвался жрец и замолчал, как будто это всё объясняло. Гедимин вопросительно хмыкнул и с чашкой в руке повернулся к нему.

— И что? Это существенно?

Вдоль шеи жреца проступил ряд раскалённых красных пятен. Он молча смотрел на Гедимина почти две секунды — сармат уже и не ждал ответа, но Кут’тайри всё же заговорил.

— Мы почитаем Ак-коу. Но благоволит она кочевникам. К живущим в городах она редко склоняется. Кьюссы считают, что все боги под их рукой — но сами к Ак-коу не обращаются. Зовут Джагулов. И это правильно.

Он отошёл к гамаку и остановился там, выжидающе глядя на Гедимина. Сармат выразительно пожал плечами.

— Значит, так могут только Джагулы. Ладно, запомнил.

…В душевой его встретили очень недовольные филки. Ворчание было слышно даже снаружи, сквозь продухи. Малорослые сарматы раздевались, ёжась от холода, и ныряли под горячий душ. Те, кому воды не хватило, топтались снаружи, переругиваясь с купальщиками. Гедимин молча отодвинул их с дороги и под недовольный гул протиснулся в технологическое помещение.

— Чашку не трогать, — предупредил он, выбираясь обратно. — Пятьсот градусов — руки сожжёт. Охлаждаться вентиляцией.

— Охлажд-даться! — слегка посиневший филк сердито фыркнул, ныряя под душ. — А с вечера было не прогреть?

Гедимин взглянул на термометр и молча пожал плечами. «Плюс шестнадцать. Вполне тепло. Сколько им надо — шестьдесят?»

Едва он вышел из душевой, как услышал недовольный голос Кенена Гварзы:

— Это чем надо было думать⁈

Гедимин недобро сощурился, но тут же понял, что в этот раз докопались не до него — Гварзы поблизости не было. Голос доносился из-за бронехода, в ответ что-то недовольно бурчал невидимый филк, и верещали двое или трое Скогнов. За машиной что-то тяжело шуршало, похрустывало и изредка брякало. Обогнув её, Гедимин увидел, как Скогны разбирают предпоследний из четырёх шатров. Они уже сняли полог и теперь складывали его; ещё двое вытаскивали опоры, осторожно отогревая их от пазов, поросших инеем. Для отогрева принесли чашечку с обломками кейека, и она красновато светилась в густой темноте. Гварза и филк со своими фонарями стояли ещё дальше, над сложенными остатками двух шатров.

— Так во что их одевать? — филк повысил голос. — В камни?

— Собирай все подстилки, — Гварза махнул рукой в сторону остатков шатра. — Сошьёте внахлёст — тепло удержат. Эй! Кет, подойди сюда.

Филк, сердито фыркнув, подобрал охапку подстилок и, закинув их на плечо, пошёл к лаборатории.

— Чего? Опять катаклизмы? — Гедимин покосился на желтовато-зелёное небо, покрытое тёмными складками. Кто-то уже зажёг на нём голографические солнца; в этот раз их было два, желтоватое и синеватое.

— Шатры для жизни больше не пригодны, — сказал Гварза, поднимая руку с анализатором — на запястье ярко светились показания термометра. — Сегодня минус тридцать. Дойдёт и до шестидесяти. Забирай свои вещи. Распределишь по тёплым помещениям. Что у тебя там? Стол, образцы, мотор от подъёмника?..

…Скогны разобрали шатёр, не дожидаясь, когда Гедимин вынесет вещи, — стол он перетаскивал на волокушу из-под голого каркаса. Место ему нашлось только в одном здании, далеко не самом удобном.

«Грёбаные потолки!» — сармат, сердито щурясь, затащил стол на столярный склад и толкнул к стене. Тянуло выпрямиться, но места не хватало. От завалов деревянной арматуры осталась небольшая горка, едва заметная рядом с грудой запчастей для систем управления. Температуру в ангаре ни разу не роняли ниже нуля — даже странно было, что склад до сих пор никто не заселил. Гедимин покосился на бочонки и мешочки с образцами и кивнул собственным мыслям. «Спускаться неудобно, но бывало и хуже. До вечера всё равно времени не будет.»

Будто в ответ на его рассуждения пол под ногами дрогнул, потом ещё раз — Текк’ты, проползая под скалами, резко выгибали спины, уходя в глубину, к подземным полостям. Шли они объёмным клином — крупные особи по бокам, стая молоди — между ними. Гедимин невесело ухмыльнулся. «Сейчас поползут за гравием. Потом включат дробилку. Часа через три можно будет выгребать песок. А место на складе скоро кончится. Опять не рассчитал…»

…Скогны-стеклодувы ждали у горячего цеха. Гедимин дружелюбно кивнул им — и увидел настороженно прижатые уши и оскаленные зубы.

— Мастер Дим-мин, — заговорил один из Скогнов, не дожидаясь, пока им откроют дверь. — Кого призовёшь сегодня?

— Никого, — буркнул сармат. — Сегодня ничего не будет.

«Чего они скалятся?» — думал он, запуская аборигенов в цех. «Никто даже не пострадал. Лагерь вообще не зацепило…»

— Завтра кто-то будет призван? — повернулся к нему хмурый абориген. — Каких опасностей ждать рядом с тобой?

Гедимин мигнул.

— Завтра — может быть, — неохотно признал он. — Не от меня зависит. Чего вы боитесь? Ваши отвлекалки сработали, никого не задело. И завтра сработают.

Скогн сердито взвизгнул. Все повернулись к Гедимину, недобро скалясь.

— Здесь были Экеста, летящие в вихре. Как ты можешь говорить — «сработают»⁈ Сама Ак-коу не знает, что Экеста сделают сейчас. Что им будет по нраву, куда их потянет. А ты говоришь, будто они под твоей рукой.

Абориген, фыркнув, отвернулся к печи. Ардан боком протиснулся между растерянным Гедимином и дверным косяком и встал над группой Скогнов, наскоро выясняя, что они собрались делать. Гедимин остался в «шлюзовой камере» мрачно щуриться на складчатую стену. «Не люблю неуправляемые технологии. Особенно — непредсказуемые. А выбирать-то не из чего…»

…К концу занятия Скогны скалиться перестали — отвлеклись на стеклянные бусы — но вид у них был мрачный, и из цеха они выходили молча, оставив готовые цацки в отсеке охлаждения. В тёплой камере соседней печи охлаждался стеклянный «трилобит» — или очень похожий зверь длиной с две ладони, со светящимися прозрачными крыльями в цветных прожилках. «Бригада» Сэта провозилась с ним все три часа, не замечая ничего вокруг. Теперь «трилобит» был готов и медленно остывал в пустой камере. Сэта, закончив работу, удивлённо выглядывали из-за прозрачной «стены».

— Карлики напуганы, — заметил жрец, перехватив взгляд Гедимина. — А ты мрачен. Что тут было? Они пытались обмануть тебя?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Они испугались урагана. Вчера был ритуал подъёма песка. Никого не зацепило, но теперь все боятся.

— Ураган? — Сэта шевельнул ухом. — Ты призвал детей ветра? Ты управляешь многими стихиями…

Гедимин резко качнул головой.

— Призывали Джагулы. Я тут ничем не управляю. Только реактором, и то через раз. Осторожнее с трилобитом — крылья хрупкие.

— Мы сделали его не для того, чтобы разбить, — сдержанно ответил жрец. — Видно, что ты удручён. Если нужна помощь воинов Аса’ана — только скажи. Шакха пьёт жар твоего Пламени, а взамен даёт пустые слова. У нас не так. Скажи — и наши воины придут.

— Вы не враждуете с Шакхой, — устало буркнул сармат. — Оставьте её в покое. Я уже просил вас о помощи. Вот и выполняйте обещания.

— Волокно кипит, вбирая в себя жар, — отозвался Сэта. — За ним смотрят неотступно, и ты его получишь. Видно, мы не можем справиться с тем, что тебя гнетёт. Пусть боги дадут тебе сил для этого дела.

— Спасибо, — пробормотал Гедимин, глядя в стену. «Нет, ну как они так говорят — все слова понятны, а смысл вытек?»

…В последней смене копателей песка было девятеро филков и двое смущённых Скогнов с одной лопатой на двоих. Гедимин хмыкнул, но в пещеру их пустил. От попытки прикрепить к их рукам ковши из защитного поля они испуганно шарахнулись — хотя потом сармат видел, как они исподтишка следят за орудиями филков и украдкой их трогают.

— Ничего страшного в защитном поле нет, — ворчал один из рабочих, дожидаясь, пока Гедимин завяжет мешки и отпустит всех со смены. — И куда удобнее ваших лопат. Много вынамашете плоской костяшкой!

— Побольше, чем ты, — отозвался Гедимин — он бы и рад не считать выработку, но отвернуться от «работничков» и зажмуриться никак не получалось. — Я уже думаю, что от ковшей одни помехи. Все, кто работает без них, копают быстро. А у вас с ковшами — одни передышки.

Филк сердито фыркнул.

— Работаем, как можем. Не все тут — трёхметровые амбалы! Скоро вообще закончится это дикарство? Будут нормальные работы — сварка, там, или протяжка труб?

Гедимин невесело усмехнулся.

— Будут. Не обрадуешься.

…Над холмами догорал световой гейзер. Гедимин ждал, когда появится второй, — но, видимо, это и был второй, а первый он пропустил. «А сегодня светлее, чем вчера,» — отметил он про себя, глядя то на жёлто-зелёное небо в золотистых складках, то на блестящие острые побеги иглицы. Они отбрасывали тени — не белесо-размытые, как вчера, а чёткие, тёмно-серые. «Месяц Мрака на исходе. Затмение заканчивается?»

За холмом, в той стороне, где стоял реакторный бункер, завыли трубы-раковины, и кто-то застучал костью о туго натянутую шкуру и коротко, но громко что-то пролаял. «Джагулы⁈ Что у них опять…» — Гедимин обогнул купол и замер в нескольких шагах от обрыва. Отсюда уже хорошо просматривался хребет сааг-туула. Существо выгнуло спину, поджав передние и задние лапы и привстав на средних. На его загривке Джагулы в ритуальных цацках колотили по натянутой шкуре и периодически отвешивали поклоны и протягивали руки в сторону холма.

— Испепелитель! — вскрикнул тот, кто держал здоровенный бубен. Двое, вздрогнув, опустили колотушки. Самый разодетый Джагул выпрямился и стянул с себя маску-череп.

— Видел во сне, как ты держишь зелёный огонь в ладонях, — отрывисто проговорил он, глядя на Гедимина. — Меньше слушай карликов. Они рады кусать за пятки. С ними всегда так.

Гедимин поморщился.

— Чем вы там заняты? — мрачно спросил он, разглядывая цацки Урджена. «Вчера был в других. У него там, наверное, мешка два этого добра. И у остальных не меньше.»

— Почитаем Пламя, — отозвался Джагул.

Гедимин оглянулся на купол. Тонкие красные узоры, и так не слишком яркие, почти угасли. Сармат тронул висок, но так ничего и не почувствовал — хранитель «лежал» внутри реактора, подобрав щупальца.

— Оно не смотрит на нас, — подтвердил его невысказанные мысли Урджен. — Может, не посмотрит никогда. Но мы будем почитать его.

Гедимину стало неловко.

— Это… вот вам благословение, — пробормотал он, неловко черпая ладонью что-то невидимое из-за плеча и выплёскивая в долину. Джагул дёрнул вибриссами.

— Ты благословишь любого, кто будет копать твой песок. Пламени до песка нет дела.

Гедимин резко опустил руку и недовольно сощурился.

— Это песок для дома Пламени, — буркнул он. — Вечером снова пойдёте копать. Джаарган ведь не готов к ритуалу?

— И до завтра не будет, — отозвался Урджен. — Тебе надо — мы будем копать. Одиннадцать рук и четыре пальца — или собрать ещё?

Гедимин мигнул. «Вот чтоб я понимал ход их мыслей! Думал, сейчас придётся их запугивать. Нет, даже не вякнули…»

— Этого хватит, — сказал он и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Урджен, пристально глядя на него, жестом отпустил помощников, и Джагулы с бубном и колотушками ушли в «отсеки», уступив место ещё четверым — без цацек, но в кованой чешуе. Сааг-туул, громыхнув спинными щитками, растянулся на земле и уткнулся мордой в гравий. Вид у него был сонный.

— Пришёл говорить? — спросил, выждав ещё немного, Урджен. — Позвать Джегеха? С чужаками всегда говорит он.

Гедимин качнул головой.

— Пришёл говорить о богах. Ты разбираешься лучше. Вы с Джаарганом — главные… переговорщики с богами?

— Говорить могут все, не всем отвечают, — отозвался Джагул. — Сплетающая ветра прислушивается к Джааргану. Ко мне — уже меньше.

— Сплетающая? Ты об Ак-коу?

Скорее всего, это было совпадение — но резкий порыв холодного ветра коснулся ладоней и качнул бахрому и бусины на одежде Джагулов. Урджен прижал уши и коротко рявкнул:

— Тихо!

«Ни метеороида не понимаю,» — Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Только что Скогны называли это существо по имени.

— Кто будет слушать карликов⁈ — Джагул презрительно сморщил нос. — Ты — совсем другой разговор. И мы, Хеллуг, тоже. Осторожней с именами!

Гедимин мигнул. В последнее время мигать приходилось часто, но веки почти не ныли — видимо, приспособились. «Так. Как они эту… эту особь называют? Плетущая воздух?»

— И что, вы никого из… богов, — он дёрнул плечом, — не называете по имени? Это чтобы вдруг не ответили? Они… недружелюбны?

— С именами надо осторожней, — повторил Урджен; его уши остались прижатыми, и он, кажется, был совсем не рад разговору. — Они не друзья. Они боги. Они огромны и сильны. Зацепят — раздавят.

Гедимин мрачно кивнул. «Ага, уже какая-то информация. Продолжаем…»

— И вы всё-таки их зовёте, — сказал он. — Всякие цацки, свистелки, гуделки и рисунки… Это для того, чтобы не зацепили? Если без них — будет плохо?

Джагула передёрнуло — даже короткий мех на морде на мгновение встал дыбом.

— Кто-то пробовал, — отозвался он. — У кого между ушами ветер. Для правильных дел — правильные вещи. Вот и ты с Пламенем без панциря не говоришь.

«Говорил,» — Гедимин потёр занывший висок. «Даже дикари-кочевники осторожнее меня. Но я и не считаю реакторы богами.»

— Для чего вы их зовёте? — спросил он, глядя, как сааг-туул беспокойно шевелится. — И как разбираетесь, кого звать? Вот для подъёма песка позвали существо воздуха. Почему не земли или там камня?

— Земля не движется, — отозвался Джагул, помрачнев окончательно. — Камень тоже. Воздух — движется. И двигает.

— Угу, — согласился Гедимин, чувствуя, как в мозгу потрескивает какой-то проводок. — Само это существо приходило вчера… двигать песок?

Урджен с размаху ударил себя по бедру, едва не располосовав когтями штанину. Джагулы, помрачнев, переглянулись.

— Не знаю, что у тебя с глазами. И со всем остальным тоже. Ты вчера не видел стай Экеста⁈

«Сначала никто ничего не объясняет. Потом все смотрят, как на идиота,» — Гедимин с недобрым прищуром передвинул сфалт чуть ближе к руке. Джагулов с панциря как ветром сдуло.

— Эй! — сармат мысленно назвал себя идиотом. «Только-только пошла информация — и надо же было их спугнуть…»

— Урджен! Не бойся, я не буду стрелять, — громко сказал он. — Если песок таскали Экеста, зачем вы звали то… существо из воздуха? Оно ими командует?

— Оно даёт им силу, — глухо донеслось из-под толстой брони. Потом наплечник Гедимина загудел — кто-то с силой схватил сармата за плечо и дёрнул на себя.

— Кет, мать твоя колба!

Над дальней окраиной громыхнуло.

…Когда Гедимин добрался до лагеря аборигенов, Гварза уже был там, а через несколько секунд подоспел и Айзек. «Он что, телепортировался?» — с вялым удивлением подумал сармат и тут же забыл о разнице скоростей. Со спины Кейланна, приземлившегося на окраине, на землю один за другим спускались аборигены, закутанные в мех до полной шарообразности. Над ними, опираясь на посох, возвышался бесстрастный страж-инсектоид.

— Старейшина Кайри? — Айзек удивлённо мигнул. Бронн, превратившийся в мохнатый шар, дотронулся до шапки надо лбом.

— Радостно тебя видеть, мастер Айсиек.

«Да?» — Гедимин скользнул взглядом по настороженно-мрачным лицам. «По вам не скажешь.» Один из Скогнов — с коваными накладками на шапке — перехватил его взгляд и коротким жестом дотронулся до лба. Гедимин ухмыльнулся, узнав Шесека. «Неужели прилетел за рудой?»

— Где Джагулы? — спросил Кайри, глядя на Айзека в упор. — Страж Гор говорит — они тут уже много дней. Почему никто не сказал об этом?

— На Равнине плохо со связью, — отозвался помрачневший Кенен Гварза. — Сааг-туул сидит на той окраине. Проводить?

Аборигены быстро переглянулись. Кто-то недобро оскалился.

— И это правда, что вы сами пустили их сюда? Что им разрешено пить воду Элидгена…

Айзек пожал плечами.

— Племя Хеллуг поклялось не вредить никому в Элидгене и делать, что велено. Пока от них нет проблем, я не стану прогонять их.

— Сплетающая вихри была призвана сюда, — донеслось из-под тёплой накидки, прикрывающей жвалы инсектоида. Гор, борясь с теплопотерей, даже на лапы-лезвия натянул чехлы. Двигаться это мешало — он, застывший в одной позе с посохом в руках, был похож на статую.

— И Экеста были здесь, — добавил он.

Это было странное зрелище — синхронно вздымающиеся вибриссы и опадающие «уши» на шапках. Гедимин бы ухмыльнулся, но ему было не по себе.

— Кто дал Джагулам тут, в Элидгене, взывать к богам? — Кайри обвёл сарматов сердитым взглядом. — Что ещё им разрешено? Вы пустили их сюда, ладно, — вы забрали у них оружие? А их амулеты и зрячие камни?

— Равные Куэннам не знают кочевников, — пробормотал помрачневший Скогн. — Не о чем спрашивать, почтенный Кайри. Мы здесь — мы должны уничтожить угрозу.

Гедимин не удержался от ухмылки — меховой шар с носом выдры и так выглядел забавно, а уж собирающийся кого-то уничтожать… Айзек косо взглянул на него и, угрюмо сузив глаза, шагнул вперёд.

— Здесь никто не будет уничтожен. Джагулы держат слово, а я держу своё. Гедимин!

Сармат неуверенно хмыкнул.

— Они никого не трогают, — пробормотал он. — Нечего к ним лезть.

Кайри ощерился в недоброй ухмылке.

— Кровавые нергоны «никого не трогают»? Так мы дождёмся холмов над головой и неба под ногами!

Он оглянулся на притихший лагерь. Аборигены собрались плотными группами неподалёку и настороженно следили за пришельцами. Не хватало только охранников — Скогны с копьями не пришли, и Бронны-стрелки где-то задержались. Шагах в десяти от толпы замерли, привстав на передние лапы, нхельви; ещё одна группа выжидала поодаль, у фундаментов, оставшихся от шатров. «Никуда не бегут, но, похоже, готовы,» — мелькнуло в голове Гедимина.

— Вождь Тикри, — заговорил другой Бронн, переглянувшись со старейшиной Кайри. — Ты был тут все эти дни? Видел нергонов и все их дела? Кто из Алвена был ранен? Сколько раз вы отразили атаку?

Бронн в меховой шапке шагнул вперёд.

— Я тут был, — угрюмо подтвердил он. — Ничего хорошего в Джагулах под боком. Но сказать нечего. Никто не ранен, и нападений не было. Равные Куэннам не спускали с них глаз. И наши воины смотрят за ними.

— Не ходите без оружия, — сказал Кайри. Старейшины за его спиной переглядывались и еле слышно попискивали; слов Гедимин не разобрал.

Шесек обогнул толпу, подозрительным взглядом обвёл шатры и оглянулся на каменные ангары.

— Среди Скогнов кто-нибудь был ранен? — спросил он. — Я вижу, шатры нетронуты, и волокуши тоже. Кто-нибудь был задет, что-нибудь было отнято или украдено?

Скогны заверещали. Следом подключились Бронны, и разобрать хоть слово стало окончательно невозможно. Гедимин угрюмо сощурился на Гора. «Он рассказал о Джагулах? А чего только до середины? Можно же было объяснить, что тут всё спокойно, что незачем лететь толпой…»

— Холмы всё ещё у нас под ногами, — пробормотал Кайри в наступившей тишине и посмотрел на складчатое небо. — Я хочу взглянуть на Джагулов, выполняющих обещания. Скольких вы убили, чтобы их вынудить?

…Сааг-туул всё так же дремал под холмом — даже грохот в небе не заставил его сдвинуться с места. На панцирь снова выбрались часовые — всего шестеро, вооружённые только ножами. Едва на обрыве показался неровный рассыпанный строй карликов, Джагулы припали к броне, уходя в укрытия. Айзек молча вскинул «арктус», поднимая вдоль обрыва защитное поле.

— Здесь не будет никаких свар.

Гедимин слышал, как Бронны и Скогны медленно выдыхают и еле слышно скрипят зубами. На той стороне было тихо — защитное поле поглотило слабые звуки — но никто не высунулся из укрытий, только блестели кованые лезвия.

— Держать их так близко к вашим домам… — пробормотал Шесек, неодобрительно глядя на дремлющее животное. — Вместе с их зверем, здоровым и не скованным… Пламя хранит вас, но я бы остерёгся.

— Если им не разрешено сюда подниматься… — неуверенно проговорил один из Броннов-старейшин, но Гор оборвал его фразу, громко щёлкнув жвалами.

— Они проходят через весь город, от обрыва до обрыва. Дим-мин призвал их строить дом Пламени. И Сплетающая вихри была приглашена за тем же. Все строят дом Пламени — и Экеста, и Джагулы. Видно, Пламя благосклонно только к самым бесстрашным и безрассудным.

Все взгляды сошлись на Гедимине, и он недовольно сощурился.

— Если от них есть польза и нет вреда, чего бы их не позвать?

Внятные слова снова утонули в пронзительном верещании — за старейшинами незаметно увязался весь лагерь и теперь маячил у обрыва, то и дело влезая в разговор.

— Такое уж тут место, — один из Скогнов протиснулся вперёд и встал рядом с Гедимином. — Сюда приходят все. Всех принуждают к миру. Кто будет спорить с Равными Куэннам⁈ Мы, Скогны из Синви, торговали с Сэта! Один из Сэта, жрец Пламени, живёт тут…

От изумлённого визга у Гедимина заложило уши. Даже Джагулы, забывшись, приподнялись из укрытий.

— Торговля? Сэта — жрец Пламени? Объясни! — Шесек развернулся к Гедимину. За плечом сармата недовольно хмыкнул Айзек. Гедимин мигнул. «Чего я-то⁈»

— Меняли ульсену на стеклянную скорлупу, — неохотно пояснил он. — И снова собираются. И тоготцы с ними. Тебе что, не сказали?

Он никогда не видел, чтобы глаза Скогна становились такими большими и круглыми, а скрещённые вибриссы ложились на переносицу.

— Тогот? — Шесек резко повернулся к сородичам, смущённо опустившим уши. — Так и есть? И никто не сказал⁈

— Хранимое Сердце не хотели тревожить, — пробормотал ближайший тоготец. Шесек возмущённо фыркнул.

— Пусть торгуют, — быстро сказал Гедимин, запоздало сообразивший, что сделку могут и сорвать. — Пусть делают своё стекло. Как в Синви и Сэви. И в Сфене Огня. Тогот и так отстал.

Шесек смерил его угрюмым взглядом.

— Слишком быстро всё стало делаться, вот что. Это ваша выдумка — твоя и Вепу-а? Свести здесь все народы с их делами и вещами, чтобы всё шло на пользу Пламени?

Гедимин пожал плечами.

— Это правильно.

— Сэта, — Кайри, оттолкнув Скогна-литейщика, шагнул вперёд. — Я видел устрашённых Джагулов у городского холма. Видел, как Текк’ты лепят камень для дома Пламени. Хочу увидеть Сэта, живущего рядом с Броннами. Будет что рассказать Хранящему Сердцу.

…В дальний конец ангара прошёл только Гедимин. Остальных Айзек задержал у первого ряда печей, и чужаки столпились там, приглушённо повизгивая, оглядываясь и трогая инструменты. Гедимин слышал краем уха, как Айзек начал объяснять их назначение. «Шесеку не удалось перевести агрегаты Куэннов в стеклодувный режим,» — мелькнуло в мозгу. «Интересно, он у них в принципе есть? Не исключено…»

— Кут’тайри, — негромко позвал он, останавливаясь на пороге. — Тут не верят, что Сэта может быть жрецом Пламени. Выйдешь? Только тихо и спокойно. Без огнеметания.

— Мой огонь давно ослаб, — отозвался жрец, выбираясь из гамака. — Тут водяные и древесные карлики? Это они насмешили тебя?

Гедимин и сам не заметил, как кривая ухмылка прилипла к лицу. Недовольно щурясь, он шагнул за порог.

— Держись за мной, чуть сбоку. Так всем спокойнее.

Взвизгнули, кажется, все. Кто-то едва не уронил стеклодувную трубку. За плечом Гедимина тихо зашипело. Оглядываться сармат не стал.

— Кут’тайри здесь живёт, — хмуро сказал он. — Ни Броннов, ни Скогнов не трогает. Скажите своим, чтобы не боялись, и возвращайтесь в столицу. И руду прихватите — восемь мешков рэссены. Это для Шесека, он знает.

Кто-то в плотной толпе протяжно пискнул.

— Пойду уговаривать, — отозвался Шесек, протискиваясь наружу. — Ни за что не ручаюсь.

Горячий воздух, обволакивающий правую ладонь, внезапно остыл. Оглянувшись, Гедимин увидел, что Кут’тайри исчез, а дверь склада закрывается плотнее.

Бронны и Скогны ещё долго верещали, выбираясь на улицу. Айзек на ходу отобрал у кого-то щипцы. К Гедимину, закрывающему ангар, подошёл угрюмый Шесек.

— Не вышло, — коротко сказал он. — Ты скоро к нам? Печи ждут.

Гедимин пожал плечами.

— Никто не знает, — он недовольно сощурился на Кейланна. Чужаки уже взбирались ему на спину и пристраивались в лежачие «ячейки» вдоль седла. Шесек быстро пошёл к ним. Гедимин смотрел ему вслед и думал с кривой ухмылкой, что ничего не сказал о сааг-тууле и перевозке металла на нём. «Может, и правильно. Слишком много информации для одного раза.»

…В реакторном бункере было тихо. Щупальце хранителя лежало спокойно, еле касаясь локтя Гедимина парой волокон. Сармат сидел, облокотившись о выключенный пульт управления, и ждал, прикрыв глаза, когда в мозгу перестанет трещать и вспыхивать. Через пару минут он взглянул на чистый листок, подсунутый под локоть. «Бумага,» — криво ухмыльнулся Гедимин. «Настоящая, с Земли. Надо же. Думал, мы всё извели.»

Он положил листок на ровную поверхность и задумчиво сощурился. «В ядерный могильник всех квантовых тварей. Местные суеверия — туда же. С точки зрения законов физики — что происходило в ободранной долине? Вихревое движение газа… перепад давления… аэродинамическая труба…» Он задумался ещё на секунду, вспоминая, как мутнело и вновь растворялось защитное поле. «Постоянная смена направления вращения… Вот как они избегали взрыва. Значит, векторов будет много, но их сумма должна давать…» — сармат начертил в углу листа несколько цифр. «А это общее направление до подъёма. Вот сам подъём. Необходимая разница давлений… Мн-да. Чего я не понимаю — так это почему их не порвало на молекулы. Ладно, считаем дальше…»

Когда чертёж был закончен, и на листке с двух сторон не осталось свободного места, Гедимин медленно улыбнулся и чиркнул пальцами, зажигая «лезвие» лучевого резака. Мелкий пепел затерялся среди выступов спрессованного гравия. «Просто физика. В основном — просто физика. А вот почему их не порвало, и где там ядерный реактор — пусть думают биологи.»

…Обогнув неподвижный бронеход, Гедимин остановился, растерянно глядя на дальний край плато. Сейчас, когда шатры были разобраны, оно просматривалось насквозь — и тонуло в густой темноте. У дальнего обрыва, там, где ещё недавно стояли повозки и шатры аборигенов, не было ничего, кроме мрака. Последний огонь горел у ворот горячего цеха, освещая торговые весы. Дальше не было ни конструкций, ни существ.

Гедимин развернулся к бараку — и облегчённо выдохнул: четыре повозки в ряд стояли за торцом цехового ангара. Вдоль стены громоздились бочки и корзины. Пологи над повозками стали тяжелее и многослойнее, но под ними по-прежнему горели жаровни, наружу тянуло горячим паром, и просачивались обрывки писклявых фраз. «Алвен, Синви, Сэви, Тогот,» — Гедимин разогнул последний палец и сдержанно ухмыльнулся. «Все здесь. По крайней мере, все кухни. Шатры переносить не стали. Тесно им внутри, наверное…»

Он огляделся по сторонам, машинально пересчитывая «контейнеры» с припасами. Вдоль длинной стены цеха поместилось далеко не всё. «Им привезли много еды…» — сармат прислушался к звукам лагеря. Чего-то всё-таки не хватало, и он даже не сразу понял, чего, — монотонного хруста челюстей в темноте за повозками. Плоские тягловые звери исчезли.

«Зарылись?» — Гедимин тронул ступнёй мёрзлый гравий. Похолодание спрессовало его в монолит — даже сармату пришлось бы постараться, чтобы его разбить. «Нет, правда, закопались? Сильны…»

Луч сигма-сканера скользнул по плато, пронизывая гравий, обогнул края холма и погас. Ни одного живого существа в верхнем слое «грунта» не было. Под обрывом, у бывшего лагеря аборигенов, дремал сааг-туул. По его спине бродили закутанные часовые.

— Мастер Дим-мин? — из-под навеса над тоготской повозкой высунулся Скогн. На него заверещали, и он перехватил полог, плотнее прикрывая проём.

— Куда дели зверей? — спросил Гедимин, выключив бесполезный сканер.

— Увели в Тогот, — спокойно ответил Скогн. — Лёд наступает. Тёплые звери уходят в тепло.

Гедимин мигнул. О пределах холодостойкости плоских животных он как-то не задумывался. «И верно. Снаружи минус тридцать, а будет холоднее. Зарыться они уже не могут. Видимо, Сфен Земли на зиму обычно вымирает. А мы… Ладно, не первая ледяная планета. На „Маре“ было холоднее.»

— А вы? Вы тут выживете в шатрах из шкурок? — спросил он, судорожно вспоминая, остались в бараке незанятые ячейки или нет. Выходило, что разместить полсотни аборигенов на полдня ещё можно, но для постоянного обитания места уже нет. «Гварза, мать его пробирка! Вот что было не сказать, что нужен второй барак⁈»

— Мастер Айсиек обещал нам укрытие от сильного льда, — отозвался другой абориген, высунув нос из-под навеса; незаметно писк на повозках затих, а пологи зашевелились. — Чтобы спастись от слабого, хватит наших жаровен. Мы обещали строить дом Пламени — и мы держим слово. Мы — не Джагулы.

Он пренебрежительно фыркнул и исчез под пологом. Снова настала тишина. Гедимин, молча пожав плечами, снял колпак с фонаря. Темнота отступила на десяток метров, и сармат двинулся к дальнему обрыву. Там тоже было тихо — часовые Джагулов перемещались по панцирю зверя бесшумно, даже зубами не стучали. «Пойду будить кочевников. Обещали выделить рабочих. Интересно, пойдут добром или под прицелом?»

Часть 28 39 день месяца Мрака — 4 день месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

39 день Металла, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Свет, проходя сквозь полупрозрачный защитный купол, упирался во что-то огромное и тёмное. Гедимин ошеломлённо мигнул, разглядев на выросшей за ночь «стене» выпуклые пластины, наползающие друг на друга. В двух шагах от душевой, мордой к открытой двери, лежал сааг-туул. В свете жёлтых фонарей белела длинная «миска», свёрнутая из защитного поля; от неё шёл пар. Зверь уткнулся в неё бронированной мордой; казалось, ничего не происходит — только половина содержимого «миски» вдруг исчезала. От неё вглубь ангара душевой уходил наклонный жёлоб, где-то у его начала стоял филк со шлангом. Возможно, их было несколько — опустевшая «миска» наполнялась раньше, чем сааг-туул успевал сделать следующий глоток. Над ёмкостью, отойдя чуть в сторону, стоял Кенен Гварза. Он покосился на Гедимина и приподнял руку в приветственном жесте.

— С мытьём погоди. Стараемся удерживать тепло, но душевая всё же остынет.

Сааг-туул сделал беззвучный глоток и снова замер мордой в «миску». Выпуклые пластины его панциря покрылись сине-белыми узорами — водяной пар конденсировался на остывшей броне. Гедимин покосился на термометр и еле слышно хмыкнул. «Минус тридцать пять. Родник за холмами, видимо, замёрз. Постепенно подмёрзнет и водоносная линза. Там есть следы ледяного разрушения. Иногда холод её всё-таки достаёт. Надо учесть…»

— Не ошпарится? — спросил он, кивнув на пар, идущий от «миски». С загривка зверя негромко рявкнули. Там сидел Джагул. Цацки, нашитые на его накидку, присыпало инеем. «Термоизоляция работает,» — Гедимин беззвучно хмыкнул.

— Довольно, — сказал Джагул и постучал кулаком по лбу животного. Существо не отреагировало. Гварза поднял руку, и «миска» перевернулась широкой частью кверху и втянулась в душевую. Сармат прикрыл дверь.

— Приводи зверя сюда, — сказал он Джагулу, пытающемуся поднять животное. — В долине уже не будет ничего, кроме льда.

Сааг-туул с протяжным шипением стравил из внутренних полостей воздух и нехотя приподнялся с земли. По его панцирю стучали уже со всех сторон. Недовольно встряхнувшись, он качнул головой в сторону Гварзы, едва не вдавив его в стену душевой, и, плавно развернувшись, побрёл к спуску. Его передние лапы уже встали на склон, когда задние отошли от ангара. Хвост, удерживаемый параллельно земле, тянулся за ним ещё долго. Гедимин провожал его взглядом, машинально выискивая «защёлки» на позвонках глубоко под бронёй. Часть «фиксаторов» была на самом панцире; все они не давали хвосту упасть.

— Пять бочек, как они сказали, — хмыкнул Гварза, глядя «передвижному лагерю» вслед. — Чтобы сердца зверя не замёрзли.

— Сердца?.. — Гедимин покосился на сигма-сканер — все «поперечные срезы» живого сааг-туула были где-то там, если только Вепуат не стёр их. «Ну да, логично. Одному насосу мощности не хватит. Тем более — с ограничениями живой плоти…»

…Над выставленными в ряд полевыми кухнями валил пар. Аборигены открыли в навесах проёмы, чтобы не задохнуться, — в котлах уже что-то кипело. Двое, закутанные в несколько слоёв шкур, выламывали что-то со дна бочонка. Гедимин издалека подумал, что они дробят замёрзшую органику палкой, но нет — у них были костяные ломики с каменными вкладышами, лишь чуть-чуть отличающиеся от местных топоров.

— Мастер Дим-мин! — из-под тоготского навеса кто-то выглянул. — Ты уже открываешь дом стекла? Подожди немного! Уже почти докипело, мы позовём Броннов следить…

На алвенской повозке пронзительно заверещали, но тут же заткнулись — холм едва заметно дрогнул. С края дальнего плато с громким треском упал камешек. Гедимин взглянул на сигма-сканер. «Текк’ты,» — он снял с костяного штатива над обрывом зелёную стекляшку-светильник и повесил красную. «Быстро работают. Надо будет вытащить лишние блоки — места внизу всё меньше.»

…Череп из стекла, замутнённого сажей, выглядел довольно реалистично. Пока его несли остывать, Гедимин успел разглядеть зеленоватые ростки, торчащие из него во все стороны. Смотрелось, как паразитарная инвазия, но Скогны-мастера были довольны — видимо, по их представлениям это означало что-то более приятное. Череп со всеми предосторожностями поставили в «холодный» отсек печи и ушли в «шлюз», обсуждая на ходу похолодание и завтрашние ритуалы вокруг ступенчатого маяка. Гедимин вспомнил, что обе башни так и остались на «восточной», развёрнутой к восходу, окраине лагеря, и на секунду задумался — переберутся аборигены на время к ним, одевшись потеплее и согреваясь от жаровен, или перетащат их ближе к повозкам. «Сами не доволокут. Если возьмутся, надо будет помочь.»

— Мастер Хеттийиррн, — нарушил его ленивые размышления стеклодув-Сэта. Эти «ученики» сегодня взялись зеркальную чашу-отражатель сделать ещё и ажурной, чтобы больше тепла уходило в стороны. Конструкцию обернули «асбестом» и вручили одному из мастеров. Гедимин смотрел на неё с сожалением — он думал сам её испытать, а то от Сэта отчётов об испытаниях не дождёшься…

— Любопытная штука, — сказал он вслух. — Но — осторожнее с закупориванием. Теплу нужен отток.

Сэта шевельнул ухом.

— Мы хотели попрощаться с тобой. Впереди много неприятных дней. Ворота всех городов будут закрыты. Мы ответим на твой призыв в любой из дней, и мы помним, что намечено на день Земли, — но завтра Аса’ан закроется и не откроется до последнего дня Льда.

Гедимин мигнул. «Верно. Они теплолюбивые. Если снаружи будет минус шестьдесят… ну, минус сорок, с поправкой на климат… конечно, все дырки будут закупорены. Hasu! В Шакхе ведь тоже… а я там не был незнамо сколько… Мать моя пробирка!»

— Закрывайтесь накрепко, — вслух сказал он. — Греть атмосферу — никакого кейека не хватит. В цеху всегда будет тепло, а для торговли сделаю отопляемый отсек. Печи у вас уже свои, шихты наберёте. Будем переговариваться через портал.

Сэта на мгновение приложил ладонь к его груди.

— Сила Пламени да не иссякнет! Через пять дней мы будем смотреть на огни. Если загорятся, мы увидим.

…Метеорологический свиток на стене барака удлинился на семь строк. Гедимин читал их и угрюмо щурился. «Кислота с неба, блуждающие падальщики… интересно всё-таки, почему не стали есть мёртвых Джагулов? Растерзали и всё бросили… Потом похолодание на сотню градусов. И ещё зелёный туман… та дрянь, что делает что-то странное с костями. Санки спрятать подальше. Что ни начало месяца, то неделя летит в утилизатор. Местный климат, чтоб его…»

…В подземные полости звуки добирались с трудом — а может, их заглушало шарканье ковшей и шорох песка. Поднимаясь на поверхность с очередным грузом, Гедимин услышал издалека посвистывание, прерывистый вой, шорох и перестук.

— Кочевники? — спросил он, оглянувшись на Эгнация. Сармат, задумавшийся у подъёмника, успел покрыться инеем, и теперь чёрные перья отряхивались и с треском ложились на броню.

— Они, — Эгнаций сдержанно хмыкнул. — Начали пару минут назад. Опять будет эта… управляемая буря?

Гедимин ухмыльнулся. Вой раковин смолк, сменившись рявкающими воплями Джагулов.

— Иди наверх. Предупреди местных, пусть ставят отвлекалки. Песок я донесу.

…Таскать мешки без волокуши, бесполезной без тяглового зверя, было тяжело, но процесс шёл в разы быстрее. Филки, выбираясь наверх, недовольно щурились и всячески изображали усталость — пока Гедимин выгружал песок, не хватало времени поболтать, сидя на камне, и снова притвориться работающими за пару секунд до его появления. Гедимин морщился, вспоминая, как его всегда раздражали охранники со станнерами, маячащие за спиной. «А это, оказывается, необходимый элемент. Без него не работается. Из чего бы сделать станнер?»

Световой гейзер на «востоке» давно отгорел. Гедимин, удивляясь внезапной тишине, поднял руку, «трогая» ветер. На холме что-то шуршало и посвистывало, но еле-еле, даже не в четверть силы. «Ритуал закончился, и всё успокоилось? Это мы засиделись в шахте?» — он покосился на часы и недоумённо пожал плечами. «Да нет, как в прошлый раз… А, можно подумать, Джагулы по часам шаманят! Стало холоднее, глотка быстрее устаёт, вот и свернулись чуть раньше. Где они, кстати?»

Не успел он подняться на холм, как вдалеке затрещал гравий. На опустевший склон, ломая лапами лёд, взбирался сааг-туул. Далеко он не пошёл — улёгся брюхом на тропу, уткнувшись мордой в гравий. Двое кочевников скатились с его холки. Один держал в руке ведро из шкур, другой — тонкую кость, с которой свисало что-то длинное, раздутое, в шипах и радужных переливах. Филки-патрульные, на ходу расправляя плечи, заступили им путь. Из-за бронехода к ним уже быстро шёл Гварза. Эгнаций, оглянувшись на Гедимина, тоже ускорил шаг.

Когда ремонтник нагнал его, все уже успокоились. Ведро стояло у ног Гварзы, кость со свисающими с неё тушками держал в руках озадаченный филк. Весила она, похоже, больше, чем казалось.

— Лучшая добыча, — Джагул, слегка наклонив голову, резко взмахнул пальцами и свёл их в замок. — Ветер в эти дни не слишком щедр.

«Они охотились? На кого⁈» — Гедимин покосился на складчатое небо. В глубине серо-чёрных складок вспыхивали неяркие красноватые разломы. Ни одна тень среди них не мелькнула.

— Рано вы ушли с того места, — заметил Гварза, разглядывая содержимое ведра. — Я слышал, такие воронки не иссякают по три дня.

Джагул шевельнул вибриссами.

— В тёплые дни. Сейчас холодно. Помёт замерзает — больше никто не слетается. В дни Льда, бывает, не успеваешь поставить ловушку.

Гедимин мигнул. Вспомнилась яма в Сфене Огня, наполненная помётом сааг-туула, и живой смерч над ней. «Так это их обычный способ охоты? Просто в тот раз они и так были сыты? М-да. Удобно.»

— Отнеси в машину, — сказал Гварза Эгнацию. — Пусть Альгот посмотрит. И сканы ДНК, разумеется.

С холки зверя спрыгнул ещё один Джагул. На его груди висела спущенная с головы маска-череп. Её подвески на ходу бренчали — шёл Джагул быстро, уже издалека разглядев Гедимина, и направлялся прямо к нему.

— Подарок приняли, — пробормотал один из кочевников, отступая с его дороги и прижимая уши. Джагул не обратил на него внимания.

— Джаарган говорил со Сплетающей вихри всё утро, — хмуро сказал он, глядя на Гедимина. — И он, и другие. Ветер сегодня тяжёл. Мы соберёмся вечером, если ты хочешь, и сделаем что надо. Но не жди сильных вихрей. Летящие сегодня неразговорчивы.

— Ухм… Понятно, — растерянно пробормотал Гедимин. — Значит, сегодня не вышло… Совсем не вышло?

Джагул резко взмахнул ладонью.

— Никто не скажет наверняка. Я говорю — мы соберёмся. Но такого, как в тот раз, не выйдет.

Гедимин досадливо сощурился. «Ещё бы я понял, что это значит. Прилетит меньше Экеста? Поднимут меньше песка? Потащат не в ту сторону?»

— Готовьтесь к вечеру, — буркнул он. — Что получится, то получится.

Джагул молча вскинул ладонь и, резко развернувшись, пошёл к «транспорту». Сааг-туул всё так же тихо лежал на склоне, не замечая ни кочевников, ни чужаков, ни пустого ведра, вымазанного серой кровью. Она даже на морозе оставалась жидкой, — какой-то природный антифриз…

Сааг-туул тяжело зашевелился, но подняться не успел — из открывшегося люка бронехода донёсся возмущённый вопль. С трапа спрыгнул филк и почти бегом направился к сарматам. За ним, пожимая на ходу плечами, двинулся Эгнаций.

— Где помёт? — ещё издалека спросил филк. — Где? Сколько раз просил — как только, сразу тащите мне! Я тут один должен…

— Heta! — Кенен Гварза встряхнул головой — голос у рассерженного Альгота был пронзительный, не хуже, чем у карликов-аборигенов. — Урдже-эн!

Он приложил к респиратору ладони. На холке огромного зверя кто-то вздрогнул. Секунду спустя Джагул спрыгнул на лоб животного, придерживая на ходу маску-череп.

— Кто зовёт? Что было? — он настороженно прижал уши.

— У вас есть кирки? — спросил Гварза. — Кет, ты не все мешки у них забрал?.. Возвращайтесь туда, где ваш зверь оставил помёт. Если его не съели, он нам нужен.

Джагул развернул к нему поднявшееся ухо. Вид у него был оторопелый.

— Вам нужен мёрзлый помёт? На него уже никто не слетится…

Альгот раздражённо вздохнул.

— Спроси у него, где оно. Сами съездим. Направленный взрыв раздолбает любую лепёшку.

— Они справятся, — ровным голосом ответил Гварза. — Гедимин, сделай им большой вьюк… два с разных боков. Пусть кидают собранное туда. Скажи своим, Урджен, — пусть везут сюда помёт. Понадобится — отогреем.

…Гедимин немного перестарался — в каждый из полупрозрачных «мешков», свисающих с хребта сааг-туула, влез бы десяток кочевников. Они ещё долго блестели среди холмов, пока животное пробиралось ущельями, — гадить оно уходило куда-то за дальнее плато. Над обрывом, сложив руки на груди, стоял хмурый Альгот. Его комбинезон странно надулся изнутри — будто под ним, кроме тонкой рубахи, был ещё один слой.

— Вот в кои-то веки подвернётся источник сырья… — слышал Гедимин его тихое бормотание.

— Не торопись с промывкой, — сказал филку Гварза, останавливаясь у обрыва. — Завтра в подземном озере должно быть много воды. Она не должна вся застрять на фильтрах. Источник сырья теперь у тебя под боком. Сказать Джагулам, чтобы не отгоняли его от холма, — и собирай сколько хочешь.

Альгот только фыркнул. Он не сводил взгляда с холма, за которым исчез сааг-туул. Гедимин тихо отошёл от него. «Сырьё есть сырьё. Мы не „макаки“, чтобы им брезговать. Но Альготу вот совсем не позавидуешь.»

… — Да? Альгот дождался сырья? — Айзек усмехнулся. — Может, немного успокоится. У него много работы в последнее время. Ещё и утеплённая униформа… М-да. Хорошо нам сидеть в скафандрах. Сейчас шили бы куртки из подстилок и кручёного волокна.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, сообразив, какой третий слой видел под комбинезоном Альгота. — Себе он, надеюсь, сделал нормальное? Этим подстилкам в утилизатор пора. Куда их на себя-то⁈

Айзек ухмыльнулся было, но тут же посерьёзнел.

— Что там у Джааргана? Не подвёл тебя?

Гедимин пожал плечами.

— Пока неясно. Ритуал будет вечером. Но что-то у них не заладилось. Хранитель… он себя как-нибудь проявлял?

Ещё на подходе к реакторному куполу сармат прислушивался к ощущениям в висках и предплечьях. Хранитель дотянулся до него уже внизу, когда он занял операторское кресло; тёплые волокна лежали на коже неподвижно, почти неощутимо.

— Очень и очень слабо, — Айзек показал Гедимину экран дозиметра — интенсивность сигма-излучения даже рядом с реактором не поднималась выше тройки милликьюгенов. — Дёрнулся пару раз и ослабил фон. И на этом всё. Чувствуешь его сейчас?

Гедимин кивнул.

— Слабо. Чего-то он всё-таки опасается… Может, на ритуал лучше вам с Гварзой сходить? Кому-то надо остаться у реактора. Может, так ему будет спокойнее.

— Предлагаешь Кенена посадить к реактору? — Айзек невесело усмехнулся. — Не выйдет. Джагулы проводят ритуал для тебя, испепелителя. И потом…

Он вздохнул.

— Нам надо подбирать операторские смены. А операторам — нарабатывать опыт. В том числе и в успокаивании нервных реакторов. Проведи для них инструктаж.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Здесь? Посреди Равнины? А если кто-то огребёт сигма-пучком? Вы с Гварзой будете откачивать? Сколько он тогда в госпитале валялся? Лучше скажи Маккензи — пусть знакомит филков с хранителем на своей станции. Хотя бы выясним, кто к этому в принципе пригоден, а у кого мозги плавятся. И госпиталь, если что, рядом.

Айзек посмотрел на потолок.

— Вечером приведу первую тройку. Познакомишь их с хранителем. В твоём присутствии всем будет спокойнее. Глядишь, госпиталь не понадобится.

…Тонкое волокно, прилипшее к локтю, внезапно натянулось и дёрнулось. Гедимин невольно покосился на руку, хотя прекрасно знал, что ничего не увидит, — щупальца хранителя даже сигма-сканер не отличал от рассеянных квантов. Наверху проскрежетала крышка, и в бункере потянуло сквозняком. Сармат угрюмо сощурился, услышав чужие шаги. «И правда, привёл. Экспериментатор, мать его пробирка…»

— Идите, идите, — Айзек, замыкающий короткую процессию, подтолкнул филков к щиту управления. — А я закрою люк, пока всё не остыло. Осторожно, термочашка!

Филк, едва не наступивший на раскалённый «термоэлемент», шарахнулся к стене. Гедимин, сдержав раздражённый вздох, отодвинул кресло и встал в углу, вплотную к корпусу реактора. Хранитель растерянно перебирал щупальцами по его плечам и предплечьям; тонких отростков внезапно стало много.

— Все вы тут были, — сказал Айзек, вернувшись к филкам. — Сегодня у вас первая полная совместная смена. Для начала — два часа. Гедимин, про пульт и мониторы рассказывать не надо. Объясни про хранителя.

Филки переглянулись.

— Про кого? — переспросил один из них. Гедимин попытался вспомнить хоть одно имя, но только досадливо сузил глаза. «Попросить у Альгота именные нашивки? Хоть крашеным гзешем, хоть проволокой по гзешу… да хоть кованые — я бы сам начеканил…»

— Хранитель, — буркнул он, приложив ладонь к гладкому жёлтому камню. — Квантовая форма жизни. Водится в реакторе. Крутит параметры. Иногда общается. Кто-нибудь сейчас чувствует паутину на коже? Или жжение?

Филки растерянно переглянулись и, как по команде, повернулись к Айзеку.

— Эта… информация… — говорящий запнулся, подбирая слова. Айзек поспешно кивнул.

— Гедимин говорит о существующем явлении. Так кто-нибудь чувствует то, что он описал?

Филки покачали головами — двое одновременно, один — с заминкой. Гедимин перевёл взгляд на него.

— Ты держись спокойно. Он сам волнуется, — сармат повёл плечом, обмотанным невидимыми щупальцами. — Тут будут вызывать ещё одну… квантовую тварь. Она больше и сильнее. Хранителю неспокойно. Надо, чтобы кто-нибудь был с ним. И мог поговорить.

Филк мигнул.

— Это про ритуал кочевников? Я в-видел позавчера… там было что-то живое, в этой буре, — его передёрнуло. Гедимин мрачно кивнул.

— В буре были Экеста. Зверьки опасные, но материальные. А хранитель чует квантовых. Размером с континент или планету. Подойди.

Филк нехотя двинулся к реактору и остановился в двух шагах от плотно закрытого люка. Вздрогнув, он потянулся к виску. Гедимин замер. «Арктус» был наготове — хоть как-то перекрыть квантовый поток, сохранить мозг от выжигания…

— Горячие нитки, — прошептал филк; его глаза округлились, и он прижал пальцы плотнее в попытке что-то нащупать под шлемом. — Шевелятся. Тонкие такие… Это оно?

Гедимин, смигнув, провёл ладонью по жёлтому камню. «Только спокойно. Это твои операторы. Тебе не навредят. И ты осторожнее с ними, ладно?»

Филк, отняв руку от виска, внимательно посмотрел на запястье и неуверенно улыбнулся.

— Эй! Тут, и правда, что-то такое… — он оглянулся на сарматов, замерших у щита управления. — Заметили?

Филки переглянулись. Гедимин, не дожидаясь их ответа, тронул того, кто стоял ближе всех, за плечо.

— Ладонь сюда положи. Не бойся, ничего не сдвинешь. Теперь держи… Эй!

Филк отдёрнул руку и уставился на ладонь, шевеля пальцами.

— Обожгло⁈ — Гедимин запоздало вскинул генератор защитного поля. — Сильно? Что молчишь⁈

Филк покачал головой, затем с кривой ухмылкой снова поднёс ладонь к стенке и пошевелил пальцами.

— Надо же… — прошептал он. — И оно такое… только тут, на Равнине? В наших реакторах — нет?

— Про что они там вообще? — тихо спросили от монитора. — ЭСТ-излучение… оно же на мозг влияет, да?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Существо прилагается к ирренцию. Но ты пока к этому привыкни. Садись к монитору. Эй, там! Сюда!

Филки вздрогнули от окрика, но обсуждение чужого мозга прекратили и нехотя, с большой опаской, приблизились к реактору. Смотрели они при этом не на жёлтую стенку с люком, а на Гедимина. Он угрюмо сощурился.

— Считайте до ста. Про себя, не вслух.

Время тянулось. Часть щупалец, намотанных на руки Гедимина, незаметно растаяла. Филк у монитора периодически вздрагивал и рассматривал то запястья, то плечи, то нащупывал что-то на висках и макушке. Айзек встал рядом с ним и еле слышно что-то рассказывал. Филк слушал, недоверчиво мигая.

— Всё, — объявил другой «подопытный», с опаской глядя на Гедимина. — И что?

Сармат пожал плечами.

— Ничего. У вас на смену один с чутьём. Или нравящийся хранителю… да Седна их разберёт, этих квантовых! Один на смену — уже неплохо. Эй! Айзек, кто из них в смене главный?

Командир положил ладонь на плечо оператора.

— Кённа. Теперь — Кённа. Остальные… Гедимин, стоит их оставлять тут?

Кённа, вздрогнув, оглянулся на филков. Те, забыв о нём, уставились на Айзека.

— Бред какой-то… — пробормотал один из них и неуверенно усмехнулся. — То есть — теперь кто не спятил, тот не оператор?

Гедимин тяжело качнул головой. Что-то холодное шевельнулось в груди, но щупальца хранителя впились под рёбра, и холод растаял.

— Одного хватит. Кённа! Люк не трогай. Хранитель не обидит, но излучение есть излучение.

Филк криво ухмыльнулся и снова потрогал затылок.

— А оно что-нибудь понимает? Слова, мысли, картинки?

— Оно понятливое, — Гедимин в последний раз провёл ладонью по корпусу реактора и двинулся к выходу. — Пробуй общаться. О нём вообще… мало что известно.

Двое филков всю дорогу озадаченно переглядывались и пожимали плечами. Айзек что-то объяснял имна ходу. Гедимин думал, от чего может зависеть выбор хранителя — и чем ему, в конце концов, так не нравится Кенен Гварза — но ни до чего не додумался.

— Ставь подъёмник, — деловито сказал ему Айзек, спровадив филков в барак. — И поле над ущельем. Будем соблюдать технику безопасности. У Джагулов она своя, а у нас — своя.

…Джаарган, прощупав чистую площадку искривлённой рукой, начертил ровный круг и окружил его завитками. Он растирал вытряхнутый из ракушки краситель по камню, когда Урджен, отобрав у него «контейнер» с пигментом, оглянулся на сарматов и недобро оскалился.

— Опять встанешь перед летящими?

Гедимин молча забрал у него полую кость.

— Орнамент тот же? — уточнил Айзек, сгребая в сторону песок. — Красная краска нужна?

Гедимин, стараясь не измазаться, провёл грубой кистью по камню. Пигмент ложился ровно и въедался намертво — оба круга, начерченные позавчера, так и чернели на скале, вот только Джааргану зачем-то понадобилось подновлять их. «Так, завитки растянуты в эту сторону… а красный был в этой ракушке. Герметичность у них, конечно, никакая. Показать Джагулам крышки с резьбой? Технология-то несложная…»

Он растёр красный пигмент по камню. У дальней стены Айзек под присмотром Урджена чертил такой же орнамент. Гедимин, оглянувшись на него, встал в готовый круг, покосился на дозиметр, на анализатор — и пожал плечами. Приборы не чувствовали ничего странного. Сармат тоже.

— Мы поставим прозрачную стену в пещере, — объяснял Айзек молчаливым кочевникам. — Такую же, как наверху.

— Ваша стена, вам и строить, — буркнул в ответ Урджен. Джаарган смотрел мимо сармата, и его уши подёргивались, пытаясь уловить какой-то звук. Через пару секунд он перевёл взгляд на Айзека.

— Скажи меня поднять. Вы двое, Урджен, — хотите, так сидите тут.

С ним поднялся Айзек. Гедимин остался бродить по пещере, сканировать по десятому разу орнаменты на полу и — исподтишка — ритуальные украшения Урджена. Джагул косился на сармата, но молчал.

— Нам эти штуки нужны? — спросил Гедимин, протянув руку к костяным накладкам, просверленным и увешанным бусинами. — Они тоже для защиты?

— Ты не зовёшь — тебе не нужно, — отозвался Урджен и перевёл взгляд на уходящий вверх колодец. Его ухо шевельнулось и снова замерло.

— Ночью был сон про камни, — пробормотал он. — Камни на камнях. Неровные. Выходит, без земли. Или всё равно считается? Камни — уже достаточно…

— Для чего? — спросил Гедимин. Джагул дёрнул ухом и развернулся к колодцу. Наверху уже щёлкал блокиратор — «лифт» опускался в пещеру.

…Защитное поле уплотнили до предела. Теперь Гедимин ничего не видел — только слышал, как сквозь продухи просачивается свист и вой. «Всё время с одной стороны,» — он покосился на индикатор времени. «И в прошлый раз у них получилось быстрее.»

Вой стал громче и утратил ритм. Ещё секунда — и защитное поле из белесого стало прозрачным. Гедимин вскинул генератор. На границе светового пятна клубился песок. Плотное облако, сложенное из разнонаправленных вихрей, медленно ползло к шахте.

Гедимин поднял фонарь выше, глядя сквозь мутнеющую стенку на тучу. Она шла низко, ниже, чем в прошлый раз, и как-то неуверенно — её дёргало в разные стороны. За ней тянулся песчаный след. Песок выпадал из смерчей то горками, то непрерывной дорожкой, как будто у Экеста не хватало сил его удержать. Облако замерло под шахтой, задержалось на пару секунд — и с воем рвануло наверх. Под провалом остался полуметровый песчаный холм.

— Гедимин! — крикнули у дальней стены. Защитное поле уже растаяло. Из шахты доносился вой и странный скрежет — кто-то сверлил камень трясущимся сверлом на малых оборотах, и оно то и дело срывалось. Сармат вышел из круга. Тут же под ногами захрустел песок. Ровного метрового слоя на полу не было, но насыпалось из проползающей тучи не так уж мало. «Тонн пять растеряли… Ладно, поднимем вручную.»

— Неровные камни — это не земля, — донеслось из темноты. Джагулы пробирались мимо песчаных кучек, прислушиваясь к отдалённому вою.

— Бывает, что всё не рассмотришь, — угрюмо ответил второй.

Вой наверху оборвался — резко, будто звук выключили. В наступившей тишине Джагулы переглянулись и тяжело вздохнули.

— Камни — уже достаточно, — пробормотал Урджен, глядя на Гедимина в упор.

— Что случилось? — Айзек, не дожидаясь ответа, уже сканировал толщу скалы. — Где Экеста? В ущелье нет… Ага, вот они. Треплют арку. А весь песок лежит наверху. В десяти метрах от шахты.

Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».

— Ветер сегодня тяжёл, — бесстрастно проговорил Джаарган. — И так была большая удача. Ждал, что никто не явится. Но пятнадцатый привёл. Это для тебя.

Он неожиданно ткнул Гедимина скрюченной ладонью в грудь. Сармат мигнул.

— Экеста бросили груз и возятся с аркой? — переспросил он. Сигма-сканер подтвердил слова Айзека. Песчаная гора перегородила ущелье и, смахнув один из защитных куполов, прикрыла собой опоры подъёмника. Гедимин тяжело вздохнул.

— Подъёмник засыпало. Пойду откапывать. Кто может загнать Экеста на работу? Ты?

Джаарган под его взглядом дёрнул ухом и недобро оскалился.

— Ни все боги Равнины. Хочешь сунуться к летящим? Прошлого раза мало?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Улетели, — сказал Айзек, глядя на сигма-сканер. — Даже арка их надолго не заняла. Может, сегодня погода нелётная?

— Иди, коли надо, — Джаарган ткнул Гедимина в грудь. Айзек кивнул.

— Да, если всерьёз засыпало, надо откапывать. Кенен там долго провозится.

…Опоры нашлись под двухметровым барханом. Гедимин, собирая подъёмник, косился на песчаные завалы и дальний ангар и думал, как приделать к сааг-туулу бульдозерный отвал. У шахты маячили трое Джагулов — близко не подходили, молчали, чего-то ждали.

Когда из провала поднялся прозрачный пузырь, повисший на тросе, Гедимин сразу понял, зачем пришли кочевники. Джаарган безвольно висел на руке Айзека. Второй рукой сармат обхватил опору и пытался выровнять перекошенный подъёмник. Урджен придерживал сородича, но и сам с трудом стоял на ногах. Обоих пошатывало.

Их стащили с опор, усадили на подстеленную накидку и сунули под нос бурдюк с дымящейся горловиной. Айзек оглянулся на обессиленных Джагулов и покачал головой.

— Трудно, когда затраченные усилия не влияют на результат…

Гедимин покосился на барханы, прикрытые защитным полем. Пока оно удерживало тепло, но скоро песок должен был начать смерзаться.

— Зови Джагулов, — сказал Гедимин Айзеку. — Пусть копают вручную. А я — за термочашами.

…Общаться с Кут’тайри было некогда — сармат лишь кивнул ему на ходу и склонился над поршневой машиной, без толку гоняющей раскалённый газ. Поршни ещё несколько раз поднялись и замерли в нижнем положении. Гедимин осторожно, одними тугоплавкими когтями, вынул чашу и обернул защитным полем.

— Ветер недолго пел в ущелье, — заметил Кут’тайри, пристально следя за сарматом. Тот раздосадованно сощурился.

— Погода нелётная. Опять таскать мешки… Ненадёжная тут механизация.

Он вынул термоэлемент из второго цилиндра и повернулся к выходу. Краем глаза он заметил слабое движение у стены, но обернулся только в «шлюзовой камере», когда понял, что кто-то всё ещё идёт за ним. За плечом стоял Кут’тайри. Он завернулся в накидки и обернул голову скатертью, оставив узкий просвет над глазами.

— Ты куда?

— Никогда не видел копающих Джагулов, — отозвался беглый жрец. — Если слух меня не подвёл, Экеста засыпали твоим песком долину. И оттуда его будут носить. Удобно смотреть с обрыва.

Гедимин мигнул.

— На улице холод. Полторы тряпки тебя не согреют!

Он выгреб из ближайшей печи горсть кейека и протянул жрецу.

— Держи и не двигайся. Сделаем тебе термоизоляцию.

Сложнее всего было за доли секунды рассчитать, сколько нужно воздуховодов. Они соединили два слоя защитного поля, и Гедимин замкнул его на обмотки на ступнях Кут’тайри. Тот молча следил за сарматом; кейек исчез в слоях его накидок, скатерть он, подумав, снял с головы и обернул вокруг шеи.

— Чуть станет холодно, бегом в цех, — сказал Гедимин, недовольно щурясь. — Не на что там смотреть.

…Длинный кокон защитного поля светился над обрывом. Кут’тайри маячил там уже полчаса, и свечение становилось только ярче. В туннеле, «построенном» на дне ущелья, тоже было светло — горели и термочаши, и фонари сарматов. Джагулы, не разгибаясь, швыряли песок в мешки — Гедимин и Эгнаций еле успевали разгружать их. На несколько минут в тёплом «коридоре» задержались Джаарган и Урджен — сармат видел краем глаза, как они садятся на тектоновые заготовки, потом — как встают и медленно, поддерживаемые под руки, проходят мимо барханов и складских ангаров. «Передвижной лагерь» ждал их за складами — сааг-туул лежал на выходе из ущелья.

Бросив наземь последний пустой мешок, Гедимин скользнул взглядом по рабочим — уже и без часов было видно, что их смена завершается.

— Пересменка, — бросил он Эгнацию и быстро пошёл к ангарам. Несколько секунд — и он уже стоял в считанных метрах от сааг-туула и стучал кулаком о кулак. После первого удара «люки» в боках зверя захлопали, после второго наружу высыпали кочевники. Они, похоже, подготовились — поснимали часть цацек и надели накидки с наименьшим количеством бахромы и бусин. Некоторым одежда была велика или впритык, — Гедимин подозревал, что «рабочая униформа» — общая на всё племя, и что её, в общем-то, немного.

— Идём, — сказал он, жестом направляя собранный отряд в проход между ангарами. Тут замыкался защитный купол; на входе в него Гедимин сделал туннель с резкими изгибами, чтобы хоть как-то задержать тёплый воздух внутри. И всё равно тепло выходило, и даже сааг-туул это чувствовал и подставлял морду под тёплый ветер.

Выйдя из-за ангара, Джагулы, как по команде, взглянули вверх. Сквозь купол просвечивал красно-жёлтый «факел» над обрывом. Кут’тайри, отогревшись внутри кокона, вымотался из накидок и распушился — и никуда не собирался уходить.

— Сэта, — Джагул, прижав уши, повернулся к Гедимину. — Зачем там Сэта?

— Скучно ему, — сармат пожал плечами. — Эй! Смена!

Джагулы, выпрямившись, повтыкали лопаты в песок и двинулись к ангарам. На несколько секунд они задержались там, где воздух был чуть холоднее, отряхиваясь от песка и вытирая мокрые ладони. Пара, валящего из пастей, было не видно — под куполом основательно потеплело.

Кут’тайри, поймав недовольный взгляд Гедимина, изобразил дружелюбную ухмылку и дотронулся до подвески-«трилистника». Джагулы, уже взявшиеся за лопаты, косились на него, прижимая уши.

— Сэта делают воздух твёрдым? — один из рабочих протянул руку к низкому «потолку». — И они так делают?

— Кокон сделал я, — отозвался Гедимин, ставя наполненный мешок вертикально. В некоторые «контейнеры» оставалось закинуть три-четыре лопаты песка, и можно было тащить их на склад. «Когда мы всё это засунем внутрь, там останется чуть меньше кубометра свободного места,» — прикидывал про себя сармат. «Где можно освободить ячейку? Задействовать столярный склад? Там сейчас полторы решётки, термоизоляция и моё барахло. Что ещё можно перетащить?»

— Почему Сэта здесь? — один из рабочих выпрямился, недовольно скалясь. — Сэта не живут в чужих городах. Даже у Кьюссов.

Кут’тайри, до того дружелюбно ухмылявшийся, внезапно оскалил все четыре пары клыков и громко зашипел. Джагул, прижав уши к голове и вздыбив шерсть на загривке, схватился за лопату. Гедимин, недовольно щурясь, указал жрецу на здание цеха. Кут’тайри спрятал клыки и сложил руки в почтительном жесте. Сармат тяжело вздохнул. «Поле, что ли, непрозрачным сделать? Джагулы явно опасаются. Давние соседи…»

…Последние пригоршни песка Гедимин поддел ковшом. Места на складе осталось чуть-чуть. Сармат вспомнил песчаные россыпи на дне пещеры и устало махнул рукой — «ладно, хватит». Джагулы с последней смены перебрались от ворот склада на середину извилистого коридора — под куполом уже было слишком жарко.

— То, что снизу, филки поднимут? — спросил Эгнаций, складывая у ворот мешки и лопаты. — Подъёмник разбираем до завтра?

Гедимин кивнул.

— На сегодня хватит, — он поднял руку, смахивая защитное поле. В свете раскалённых чаш заблестел серебристый туман — пар замерзал на лету. Сармат посмотрел на край обрыва — светящегося кокона там не было. «А ведь Кут’тайри не умеет разрушать поле,» — Гедимин смущённо сощурился. «Если Гварза его не вытащил, он так и сидит четвёртый час.»

— Иди отдыхай, — сказал он Эгнацию, стаскивая опоры подъёмника к скале. — Встретишь Гварзу — скажи, что я в Сфене Огня. Надо зайти к ним. Теперь долго не увидимся.

— Там не опасно — одному-то? — насторожился Эгнаций. — Город Сэта… про них тут всякое говорят.

Гедимин пожал плечами.

— Говорят тут все про всех. И про нас тоже.

…Кут’тайри выглянул из гамака и широко ухмыльнулся, прикрывая длинную пасть ладонью. Защитного поля на нём не было.

— Твоими стенами обнести бы Шакху в холодные дни! Есть же вещи, которые греют, не греясь…

«Термоизоляция, мать её колба!» — Гедимин сердито сузил глаза. «Не рассчитал теплоотвод!»

— Не перегрелся? — спросил он, отворачиваясь к поршневым машинам. — Ты бы крикнул, я бы тебя вытащил.

— Стена удерживает жар, но только пока не разрушится, — Кут’тайри снова прикрыл рот ладонью. — Огонь её уничтожил. Жаль, осколки быстро истаяли — не рассмотрел их.

— Ничего и не остаётся, — «успокоил» его Гедимин. — Кейек у тебя?

— Я видел, из какой печи он взят, — отозвался Сэта. — Все камни вернулись обратно.

— А. Хорошо, — кивнул Гедимин, выходя со склада. Через несколько секунд он сидел в «шлюзовой камере», размазывая горючую смесь по металлу. «Забрать отливки — и предупредить, что я скоро буду. Ворота у них, наверное, уже закрыты. Холодно.»

— Будешь говорить с Ут’таркехом? — раздалось за плечом, когда огоньки начали разгораться. — Большая честь для него — работать под рукой Пламени.

— Угу, — буркнул Гедимин, жестом отодвигая Кут’тайри от поддона — огонь уже покраснел и рванулся к потолку.

— Жар Шакхи да не остынет! — произнёс сармат заученную фразу. Из костра уже выглядывали две пары горящих глаз.

— Мастер Хеттийиррн? Повезло застать тебя перед последним днём Мрака, — донеслось из огня. Ут’таркех высунулся по плечи — и дружелюбная ухмылка сменилась оскалом.

— Что ты тут высматриваешь? Молния Шакхи тебя заждался!

— Подождёт, — отозвался Кут’тайри; на его шее проступили красные пятна, но от костра он не отошёл, только недобро оскалился. — Я отныне жрец Пламени — и подчиняюсь лишь его воле.

Он поддел ладонью подвеску-«трилистник».

— Не лезь, — недобро сощурился на него Гедимин. — Ут’таркех, отливки готовы? Давай их сюда. Я хотел зайти к вам, если ворота ещё не замурованы…

Прижатые уши Ут’таркеха встали вертикально. Жрец, отступивший к выходу, негромко зашипел.

— Ты придёшь в Шакху? — переспросил литейщик. — Такой холодной ночью? Ворота будут открыты, но лучше бы ты поберёгся.

— Пламя сильнее холода и темноты, — отозвался Кут’тайри. — Ты сомневаешься в его силе?

Гедимин угрюмо сощурился. «Вытолкнуть его в цех? Вечно ему надо влезть…»

— Зайду сегодня, — сказал он. — Благословение сделаю. Вам, наверное, не помешает.

Сэта быстро переглянулись. Кут’тайри зашипел громче.

— Эти литейщики недостаточно почтительны. Незаслуженное благословение… пойдёт ли оно на пользу?

Силуэт Ут’таркеха вспыхнул изнутри и едва не расплёлся на языки пламени.

— Рано стал распоряжаться, жрец, — сверкнул он глазами на Кут’тайри. — Твоя жизнь — вот что не было заслужено. Только Равные Куэннам…

Гедимин выставил между поддоном, дверью и стеной непрозрачное защитное поле, оставив беглого жреца на той стороне — подальше от портала.

— Отливки, — сердито напомнил он. — Давай их сюда. Ругайтесь после работы — и без меня.

…Ложные фумаролы Гедимин увидел издалека — красный свет вырывался из-под земли, подсвечивая тонкие струи пара. Жители Шакхи оставили приоткрытыми часть воздуховодов, но «фумарольное поле» уже не дымило так обильно, как раньше. Гедимин подошёл к светящемуся люку, взглянул на неплотно пригнанные плиты, — в оставленный проём еле-еле пролезала рука, но раздвинуть его удалось почти без усилий. Сармат настороженно прислушивался, отодвигая «створки» — вдруг что-нибудь треснет, лопнет костяной рычаг или натянутый трос. Из «фумаролы» тянуло теплом. Шагнув на первую каменную ступеньку, Гедимин толкнул массивные створки навстречу друг другу. Они замерли, так и не сомкнувшись, — где-то стоял стопор.

«Вот вентиляционные щели,» — сармат высмотрел в конструкции неплотные участки. «А остальное закрывается наглухо. И ещё — этот колодец отсекается от города. Вон теми подъёмными крышками. И с той стороны ещё что-то придвинули. Не поломать бы им засовы…»

Не успел он войти в обитаемый «колодец», как его обступили со всех сторон. Сармат озадаченно посмотрел на Сэта. Их было много — все, кто обычно прятался в нишах, повылезали. Тепла на нижних ярусах хватало, чтобы ходить в набедренных повязках и бусах, но половина встречающих пришла в парадных накидках — или в панцирях из кованых пластин.

— Ут’таркех сказал нам только сейчас, — Сэта в одеждах вождя сложил руки в почтительном жесте. — И говорит, что сам утром не знал. Ты, жрец Пламени, пришёл благословить Шакху?

Гедимин кивнул.

— Чтобы тут было теплее, — пробормотал он, борясь со смущением — слишком много существ собралось вокруг, и очень не хватало Айзека или Вепуата — им ритуалы давались как-то проще. — Зимой пригодится.

«Идиот! Краску забыл!» — он сердито сощурился и огляделся по сторонам. Знак, нанесённый зелёной церой, так и светился на тёмно-красной стене. «И не стёрся, и не потускнел,» — машинально отметил Гедимин, поворачиваясь к нему боком. «Так, руку сюда — и с каменной мордой говори…»

— Уран и торий! — он вскинул сфалт над головой, сдвигая пластины на корпусе. Зелёный «трилистник» вспыхнул ослепительно ярко. Гедимин провёл растопыренными пальцами по воздуху, будто черпая и расплёскивая что-то невидимое. Под ногами сверкнул сияющий «разлом».

— И пусть всё это не остынет, — пробормотал он, надеясь, что говорит по-сарматски, а не по-сэтски. «Ритуалы, чтоб их! И Айзека рядом нет…»

На несколько секунд в «колодце» стало тихо. Потом предводитель Сэта шагнул к сармату, складывая руки у груди.

— Шакха встречает Пламя и его силу с почтением. Все цеха и все обитаемые пещеры ждут их.

Гедимин ошалело мигнул. «Все цеха⁈ То есть — мне теперь тут ходить… Мать моя пробирка, чем я думал, когда обещал⁈»

…Из «фумаролы» он выползал с гулом в ушах, красными пятнами перед глазами, на неприятно размякших конечностях. Кажется, в литейню Ут’таркеха он всё-таки заглянул — на те же считанные секунды, что и во все остальные. Зажмуренные глаза ещё почти минуту видели обжигающий красный свет. Сармат шумно выдохнул и выпрямился. Ипроновые пластины опустились, прикрывая мозг от лишней «сигмы». Её было почему-то очень много, особенно на нижних ярусах — казалось, внутри черепа что-то вибрирует.

«Вроде бы Сэта довольны,» — сармат покосился на трубки со светящимися краями, пристёгнутые к поясу, подвешенный тут же мешочек кейека и гроздь мелких закупоренных ракушек. «И многие уже в стеклянных бусах. И новый цех… разрисованный и утыканный черепами, а так ничего. Зря я для Сэта делал длинные стеклодувные трубки. Они ведь не могут обжечься. Лишняя возня и трата металла.»

…В лаборатории, только что вернувшейся с Земли, было пусто и тихо, только литейная станция мигала светодиодами, предупреждая о переливе «созревшего» расплава в опоки. Рядом на заброшенном столе Вепуата лежал полупрозрачный пакет. Из него во все стороны что-то выпирало; Гедимин заглянул внутрь и еле слышно хмыкнул. «Опять растаскивают шихту? Чёрный песок весь извели? Свой им не дам. Пока оболочки для всех стержней не готовы — пусть плавят скорлупу.»

… — Да нет, всё правильно, — Вепуат ухмыльнулся и провёл ладонью по перегородке — там, где с другой стороны была прижата рука Гедимина. — Правильно ты к ним зашёл. Всё, что сам не изучаешь, отдай Альготу. У него тут уже целый химцех — справятся… А ты… хм, только не распространяйся, где был. Особенно перед местными. А то все прибегут с претензиями — чем Шакха лучше них?

— Да чтоб их всех с их традициями… — пробормотал Гедимин, болезненно щурясь. — Вроде никто не знает. Кроме Кут’тайри и Эгнация. Эгнаций с местными не болтает… Или болтает?

Вепуат весело хмыкнул.

— Завтра узнаешь. Ну, в последний день месяца тебя уже никуда не погонят. Но нудеть будут.

— А вот Джагулы от благословения отказались, — проворчал Гедимин. — Чтоб я понимал в их традициях…

Вепуат успокаивающе похлопал по «стеклу».

— Ты не забывай — традиции у всех свои. А теперь давай сюда дозиметрию… Погоди! Выводи их на экран попарно с позавчерашними. Поищем отличия.

…Графики по экрану-голограмме двигались почти синхронно, отставая на считанные секунды, — каждое ритуальное действие занимало определённое время, и отмеряли его, хоть и без таймера, довольно точно. Вепуат на шкалу времени не глядел — его палец замер на шкале интенсивности, напротив острого пика.

— Ага! Вот это их собственный всплеск. Видел? Интенсивность одна и та же.

— Угу. Это — то, на что они сами влияют, — отозвался Гедимин. — Я не сомневался, что они старались. А вот в каком месте у них сигма-излучатели…

Вепуат развёл руками.

— Там всё сложно, ремонтник. Костный мозг, система кровообращения… Короче, изучать и изучать. Двигай дальше!

График провалился почти к самой шкале — и снова взлетел, вслед за пиком выходя на плато. Вепуат чиркнул пальцем по перегородке.

— Ага! — он торжествующе ухмыльнулся. — Вот тебе и первое отличие. Это проявляется то существо размером с континент, — видишь, указатель крутится?

— Был бы непрочным — взорвался бы, — пробормотал Гедимин, глядя на шкалу интенсивности.

— Вспышка излучения в разы слабее, — Вепуат щёлкнул по «стеклу» ногтем. — И дальше оно не растёт. Прилетело мало Экеста? И работать они не хотели… Ага, дальше всё так и тянется. И тут резкий обрыв…

— Бросили песок посреди ущелья, — буркнул Гедимин. — В ядерный могильник такие технологии.

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Ну, из шахты его всё же вытащили? А это, как-никак, восемьдесят метров по вертикали… Та-ак. Ну что ж, кое-что прояснилось. Кочевники сделали, что могли, но божество сегодня было не в настроении. А скажи точно — как Джагулы тебя об этом предупреждали? Я понял, они знали заранее, что проку не выйдет. А по каким признакам?

Гедимин пожал плечами.

— Чтоб я их понимал. Что-то говорили про тяжёлый воздух. Утром вроде не было такого ветра, как в прошлый раз… И Урджен что-то нёс про свои сны.

— И что ему снилось? — не отставал Вепуат. — Это ведь важно, ремонтник. Если он у них работает индикатором…

Гедимин поморщился.

— Что-то про скалы. Острые камни без ровных площадок. Они с Джаарганом ещё спорили, это камни или земля. Где-то переводчик сбоит — камни с грунтом не спутаешь, даже во сне…

— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Камень и земля! Теперь открывай календарь. Вот так растяни, на все четырнадцать дней. А теперь сверни в кольцо.

Гедимин мигнул.

— Зачем⁈

— Увидишь. Ага, вот так. И раздели по горизонтали на две дуги. Ну? Видишь?

Гедимин растерянно смотрел на список дней местной недели, превратившийся в бессмысленный орнамент. Клетки, по-разному подписанные, стояли друг напротив друга — одни сверху, другие снизу, две плавные дуги равной длины.

— Смотри, где стоят Земля и Воздух, — поторопил его Вепуат. — Ну?

— Напротив, — Гедимин пожал плечами. — А Камень и Воздух — не напротив, но почти… Стой! Замеры колебаний массы… Кислота, Жизнь, Огонь и всё такое… Это — то же самое?

Он провёл пальцем по экрану от значка к значку. Дни Кислоты и Жизни стояли напротив друг друга — так же, как Огонь и Лёд… или Земля и Воздух.

— Противостоящие стихии, — Вепуат шумно выдохнул. — Так я и думал. Это два таких… полуцикла. С разными свойствами. Напротив — враги, рядом — союзники. Камень Воздуху почти враг — потому что союзник Земли. Вот это нам и надо учитывать. Хм-м… Если такой призыв провести в Сфене Воз… да хотя бы Огня — какой будет эффект?

— Выйдешь из карантина — выяснишь, — пробормотал Гедимин. Он украдкой прикусил щёку, но не помогло — ни Вепуат, ни бредовая планета никуда не делись. «Стихии…» — он болезненно поморщился. «Бред бредом. Но за ним — какой-то существующий эффект… или несколько. Эффекты планетарного масштаба. И, что хуже всего, — это физика. Это по моей части. А я понятия не имею, за что тут хвататься.»

Ещё одна мысль мелькнула в искрящем мозгу, и сармат невольно поёжился. «Надеюсь, все эти эффекты — местная специфика… а не обычный результат избытка ирренция в литосфере. Если все эти бредовые штуки постепенно проявятся на Земле…» — его передёрнуло.

— Изучать и изучать, — пробормотал Вепуат, мечтательно улыбаясь. — Интересное место Равнина. Как замаял карантин! Как думаешь, Айзек выпустит меня на день раньше?

40 день Мысли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Последний день месяца,» — Гедимин покосился на экран передатчика и вновь убрал его под пластину обшивки. «У всех ритуалы. А ночью хранитель забьётся в реактор. Надо будет успокаивать.»

— Кого из богов сегодня провожают? — спросил он, разворачиваясь к Айзеку. Сармат, только что устроившийся в операторском кресле, удивлённо мигнул.

— Укшу, божество смер… Пластины!

Он резким жестом провёл пальцами вдоль висков. Гедимин раздражённо сощурился.

— На месте пластины. Что, не видно?.. Значит, божество смерти. Что это значит?

Айзек пожал плечами.

— Что-то про мир мёртвых, память и скрытое перерождение. Вроде бы это самк… существо женского рода. Господствует в местности Ук-кут, Икси ей подчиняются… Постой. Тебе это зачем?

Гедимин кивнул на закрытый люк.

— Ночью выйду пообщаться. Надо же знать, с кем.

Айзек мигнул пару раз — и чуть не сцапал Гедимина за плечо. Уклонился сармат легко — рывок был сильный, но слишком поспешный.

— Опять полезешь хамить богам⁈

Гедимин возмущённо фыркнул.

— Когда я им хамил⁈ Говорю же — пообщаюсь. Мирно.

Айзек уставился в потолок. Гедимин проследил за его взглядом, но ничего интересного не нашёл.

— Мирно… — пробормотал Айзек, болезненно щурясь. — Ладно, твоё дело. Хоть оружие в бункере оставь, когда полезешь. Дипломат, яд-дро Юпитера…

…У входа в душевую стояла волокуша, заставленная длинными корзинами. Рядом топтался филк, нетерпеливо глядя на плотно закрытую дверь. Не успел Гедимин подойти, как из душевой выглянул второй сармат. Одной рукой он выволок из предбанника ещё одну корзину, другой — тут же захлопнул дверь. «Контейнер» подняли на повозку, филку отдали пустой, и он шмыгнул обратно в ангар, закрыв за собой ворота. Гедимин, покосившись на термометр, соорудил купол из защитного поля и вытянул его в «кишку», соединив по плавной дуге двери душевой и ангара. Филк, охраняющий волокушу, сдержанно хмыкнул.

— А как отсюда выходить?

— А куда тебе надо? — отозвался Гедимин, досадливо щурясь. Мозг, дорвавшись до понятной работы, уже выдал чертёж подогреваемого коридора с тепловой ловушкой на выходе. «А ведь придётся строить,» — понял сармат секунду спустя. «Завтра-послезавтра похолодает всерьёз. И что, месяц не мыться?»

…В предбаннике никого не было — филки собрали последние высохшие подштанники и утащили волокушу к бараку. Гедимин развернулся было к двери, но решил, что с временным коридором разберётся позднее. Термометр на стене показывал плюс двадцать три — выстудить хорошо прогретый ангар при всей возне в открытом шлюзе так и не удалось.

В закрытом «мокром» отсеке было ещё теплее. Вдоль правой стены стояли в ряд «бочки» из плотного защитного поля. Гедимин заглянул в прозрачный «глазок» на крышке и увидел желтовато-белесую массу. Она состояла из тонких волокон и светло-серой мути; её густота постоянно менялась — в бочках шла непрерывная реакция. Гедимин поискал газоотводы, не нашёл, проверил давление, — выход газа и впрямь был невелик, больше уходило в жидкость и осадок. «Химкомбинат Альгота,» — сармат едва заметно ухмыльнулся, мысленно прикинув объём сырья. «Промывка закончилась, теперь идёт выщелачивание… или как это здесь называется. Интересно, сколько волокна может выдать один сааг-туул? От корма зависит, наверное…»

Альгот, закончив вечером промывку, воды в цистерны набрал, а вот филки, устроившие затем мытьё и стирку, — нет. Гедимин включил водоподъёмник и под прерывистый плеск устроился со сканером над системой фильтрации. По шлангу, вдетому в нашейный патрубок, бежала тёплая вода; сканировать она не мешала. Жидкости поверх фильтрующего слоя было немало — слизистая органика облепила волокна и впиталась в песок, уменьшив проводимость фильтров раза в два. Выходило, что придётся их менять, как только вода уйдёт; сармат, прикинув скорость оттока, отложил работу на поздний вечер.

Наблюдения за водой быстро прервали — не успел Гедимин высушить комбинезон, как распахнулась дверь — сначала в предбаннике, а потом и в душевой.

— Коридор перестроить, — скомандовал, не тратя времени на приветствия, Кенен Гварза. — Уплотнить и растянуть в квадрат с рукавами. На углах — барак, душевая, лагерь местных и лаборатория. Термочаши ещё есть? Нет — иди и делай.

Не успел он договорить, а Гедимин — угрюмо сощуриться, как дверь за спиной Гварзы снова распахнулась.

— И как это стирать? — филк-комендант, едва перешагнув порог, сердито фыркнул. — Эти все… мешки для туловища⁈ Они сохнут по двое суток! У нас их и так всего ничего, три четверти барака ходят в одних рубашках, — какие стирки⁈

— Пропарка или прожарка, — развернулся к нему Гварза. — Учитесь у аборигенов. Могу позвать Джагулов, дадут инструктаж. Ежедневная очистка любым доступным способом. Хоть в реакторе, но чтоб была дезинфекция.

Дасьен, громко фыркнув, развернулся и вылетел за дверь.

— Прожарка, мать моя колба… — донеслось со двора.

— Что у него там? — Гедимин запоздало шевельнулся. — Где нужна дезинфекция?

Гварза поморщился.

— Утеплители. Из войлока и кожи. Рукавицы, сапоги, поддёвки. Стираются плохо, сушатся ещё хуже. Натуральные материалы… — он хотел сплюнуть в респиратор, но сдержался. — Иди работай. Запомнил, что нужно?

— Угу, — сармат мысленно перенёс эксперимент с термочашами и поршневыми машинами на неопределённый срок — «до потепления». — Стой. Что там с местными? Они что, так и останутся в палатках? В минус шестьдесят⁈

…Термометр в ангаре (непонятно, зачем, но ладно…) повесил Гварза. Гедимин в очередной раз объяснил про шлюзование. Аборигены вежливо слушали, но их уши были повёрнуты в другую сторону — туда, где Гварза чертил на каменном полу размашистые квадраты.

— Тогот, — сказал он, выпрямившись, и махнул рукой в дальний угол. — Здесь Синви и Сэви. Алвен тут, в ближнем углу. Волокуши и часть припасов — на склад.

У стены остался неровно очерченный прямоугольник с лабораторным столом посередине. В него никто не заходил — даже нхельви, снующие по мастерской, старательно его огибали.

— Вдоль стен поставишь выгородки, — Гварза повернулся к Гедимину. — Потом Эгнаций займётся припасами, а мы перетащим волокуши.

— И башни с той окраины, — Гедимин кивнул на дальний край плато. — Поставим тут, над обрывом. Нечего бегать по холоду.

Скогны протестующе заверещали.

— Отсюда их хуже видно, — качнул головой Гварза, пару секунд послушав верещание — ему как-то удавалось разбирать отдельные слова, Гедимин, даже с «переводчиком», не брался. — Возьмут с собой жаровни и горячее питьё, будут плясать и петь. Не замёрзнут.

Гедимин, вспомнив обычные сборища у «маяков», с сомнением покачал головой.

— Может, им сделать защитный купол? Хоть как-то удержит тепло. Холодно же, а они в одних шкурах.

Скогны и Бронны заверещали с двух сторон, недовольно сверкая глазами и топорща вибриссы. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Что плохого в защитном куполе?»

— Много думаешь, — буркнул Гварза, жестом попросив аборигенов притихнуть. — Строй выгородки.

…Передвижные кухни разбирать не стали — Гедимин просто обернул всё, что было внутри и снаружи, защитным полем, так плотно, чтобы ни одна молекула не могла сдвинуться. Скогны и Бронны сбежались к «разоряемому» лагерю, но близко не подходили — только Гварза, поговорив с ними, вернулся к повозке и проделал в плотном куполе узкие отверстия — точно над прорезями в крышках котлов, так и не снятых с жаровен. Стаскивая волокуши вниз по крутому склону, Гедимин прислушивался, ожидая плеска и громкого шипения, но пар стравливался тихо, а жидкость не выливалась — да и было её в густом вареве аборигенов обычно немного. Сняли жаровни с повозок уже в ангаре, быстро расставив кухонные принадлежности по квадратам и разложив рядом спальные мешки. Гедимин ещё раз проверил работу «шлюза», подвигал рычаги вентиляции, — завтра предстояло закрыть её плотнее, изолируя «барак» от едких испарений, но завтра и пара внутри должно было стать куда меньше — Текк’ты под кислотный ливень не приползали, и готовить для них было не нужно.

— Ну ладно, — выдохнул сармат, оглядываясь на закрытый ангар; из вентиляционных продухов сочился пар, полупрозрачные выгородки вдоль стен подсвечивались изнутри — жёлтый свет шёл из узких прорезей «окон». — Здесь Бронны и Скогны. Остаются Джагулы. И их тварь.

— Никого не забыл? — Гварза, уже поднявшийся на середину крутой тропы, что-то высматривал наверху.

— Там! Там! — проверещали на бегу пятеро нхельви. Ещё десятеро, поднявшись из ущелья, побежали следом. Гедимин ждал, что за ними из темноты кинутся многочисленные стаи, но, когда нхельви исчезли за откосом, их по-прежнему было пятнадцать.

Гварза резко выбросил руку вверх, и на его ладонь медленно опустился дрон-разведчик. Второй вертелся на одном месте, повиснув в десяти метрах над землёй, на границе световой сферы. Гварза, досадливо хмыкнув, потыкал в пульт — аппарат спикировал в ущелье, Гедимин еле успел поймать его.

— Проверь на холодоустойчивость, — бросил ему Гварза, протягивая второй дрон. — Будут посменно облетать плато. Укреплённые посты снимаем, оставляем минимальные патрульные отряды. Основная нагрузка на дронах, а значит — ежедневная проверка.

Он выразительно глянул на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Должны выдержать. Если не мутируют.

«Значит, филки больше не охраняют холм…» — Гедимин, выбираясь из ущелья, искал взглядом опустевшие «блиндажи», но их, по-видимому, разобрали за ночь. «И местные тоже. Даже нхельви куда-то делись. Досадно. Тревогу поднимать они умели.»

— К дронам можно прикрутить сирены, — сказал он, нагнав Кенена Гварзу у недостроенного «коридора». — Если что — все услышат, успеют отреагировать. Местные сняли все посты? Не боятся кочевников?

Гварза, хмыкнув, постучал пальцем по термометру.

— Даже спятившие кочевники не полезут сюда в месяце Льда. Бояться следует холода… и менее осязаемых вещей. Разберись с коридором! Один из выходов протяни до обрыва. Местные думают, что они в безопасности, но из виду их лучше не упускать.

…Подземного толчка Гедимин не почувствовал — только на зеркальных стенках чаши, которую он держал в руке, задрожали блики. Сармат наклонился, чтобы поставить «термоэлемент» в ямку на вершине оттаявшей гравийной кочки — и прямо под рукой, в считанных сантиметрах от ступни, из камня всплыла бронированная морда.

— Песок-камень не ломают. Надоело.

Гедимин мигнул.

— Что, совсем? — он схватился за сигма-сканер. В толще скалы шевелились змеевидные силуэты — разминали камень, лепили пластины и трубы, заканчивали тонкую доводку большой цистерны. В главном корпусе было пусто — ни гор гравия и песка, ни живых камнедробилок.

— Всем надоело, — пояснил, всплыв ещё на пару сантиметров из-под земли, Текк’т. — Не будут.

— Ясно. Лепи камень, — Гедимин махнул рукой. «Надоело,» — он еле слышно хмыкнул. «Хорошее объяснение. Ладно, подождём, пока заскучают по работе. Всё равно склады забиты. На нижние полусферы нам хватит, а до верхних ещё надо дожить.»

…Дрон плавно взлетел с ладони Гедимина и поплыл вертикально вверх. Сармат перевёл взгляд на пульт. Аппарат поднялся на тридцать метров и повернул к «востоку». Экран, разделённый надвое, покрылся редкими точками.

— Постовые, — Гварза, следя за пометками, сверился с журналом. — Аборигены у башен. Вон то скопление — Джагулы. Хм… В целом работает.

Гедимин отпустил с ладони второй дрон. Аппарат медленно поплыл на «запад». Вторая сторона экрана покрылась точками разных цветов.

— Это мы, — Гварза поднёс палец к двум зелёным пометкам. Мимо пробежал десяток жёлтых — под сканирующий луч дрона попала стайка нхельви.

— Что с экстремальными условиями? — Гварза, прикрыв экран, внимательно посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Это дрон для планетарных исследований. Выдержит всё, кроме расплавленного металла. Защитное поле сверху — и пусть летает.

Гварза с сомнением покачал головой.

— Перебор. Но если выдержит обычные местные заморозки… Ладно, можешь идти. Филки сегодня будут нужны? Что там с песком?

— Возьму Джагулов, — Гедимин оглянулся на дальний край плато — кочевники залегли где-то там, в паре десятков метров от холма. — Ненадолго. Песок — всё… по крайней мере, до конца заморозков.

Гварза хмыкнул.

— Значит, строительство движется… — пробормотал он, отворачиваясь. — Вечером сдашь Айзеку план. Что закончено, что в процессе, что намечено.

Он успел скрыться в тепловом лабиринте раньше, чем Гедимин нашёлся со словами. «План, мать моя колба…» — сармат сжал пальцы в кулак и угрюмо сощурился Гварзе вслед. «Самое время сейчас планировать. Тут не знаешь, что завтра на голову свалится…»

…«Шлюзовая камера» горячего цеха была плотно закрыта с двух сторон. С четырёх костяных вешалок, вбитых в стену на небольшой высоте, свисали многослойные накидки, бахрома и нити бус. На пятой, торчащей из камня на метр выше, болталась длинная куртка из обрезков плотного войлока, а рядом, на ремешках с костяными крючками, — войлочные беспалые носки и рукавицы. «Утеплители,» — Гедимин протянул было руку к чужой одежде, но вспомнил давнюю попытку выстирать войлок и убрал ладонь за спину. «Дрянь дикарская. Но тут даже с ними проблема. Зачем было тащить орду поселенцев туда, где для них ничего не готово? Десятеро. Ну, полтора десятка. С полным снаряжением на каждый сезон. С подготовленной жилплощадью. Нет, надо нагнать полторы сотни. И пусть сидят голышом в бараке и спят в две смены. Кто это всё вообще планировал⁈»

Внутренняя дверь приоткрылась на пару сантиметров, и из цеха долетел недовольный визг. Через пару секунд сердитые звуки сложились в слова.

— Четыре печи в доме стекла — и вы вчетвером заняли все их⁈ Теперь в дом стекла пускают только ручейников⁈

— Довольно печей в Сэви и Синви, — отозвался кто-то. — Там у вас свои дома стекла — вот в них и идите!

— Вас всего четверо, — услышал Гедимин угрюмый голос Ардана. — И их четверо. Места у печи хватит всем, инструментов тоже. Вы работать собираетесь?

Кто-то сердито взвизгнул, следом заверещали. Ардан вполголоса помянул спаривание «макак».

— Мастер стекла сказал — дай инструмент!

— На что тебе инструмент, рыбоед? Ты стекла не нюхал!

Гедимин с тяжёлым вздохом отодвинул дверную створку и вошёл в цех. На секунду стало тихо.

— Мастер Дим-мин! — очень сердитые Скогны в меховых накидках глядели на него снизу вверх. Четверо, уже без накидок, сгрудились у печи, держа в руках трубки и штыри — не как инструмент, а как дубинки, и явно готовились к драке. Гедимин молча дёрнул рукой, растягивая между двумя «отрядами» защитное поле. «Это для начала.»

— Вот только подумал спокойно с ними позаниматься… — Ардан развёл руками. — Четверо тоготцев, свободная печь… и эти вот. Гедимин, ты не сильно занят? Возьмёшь новичков?

— Что случилось-то? — спросил сармат, недовольно щурясь. «Вот не зря Вепуат разводил все племена по разным сменам. Тоготцы и синвийцы вместе не работают. Только грызутся.»

— Все, кто у нас выучился, уехали в Синви и Сэви, — быстро проговорил Ардан. — Мастеров тут не осталось. А эти четверо — из Синви. Приехали готовить. А теперь им интересно учиться. Их мастеров нет, тоготцы учить их не хотят. А я с нуля сам не помню. С чего там начинают-то?

— С шихты, — отозвался Гедимин, заглядывая в соседнюю печь. С вечера филки загрузили её чёрнопесочной рудой; газ уже вышел, осталась горка чёрных кристаллов. Гедимин выгреб дымящийся песок на поддон и повернулся к Скогнам.

— Кто из Синви? Идите сюда.

Подошли не все — двое остались на месте, только сильнее нахохлились. Один из подошедших нерешительно стянул с головы шапку.

— Ты нас пустишь учиться?

Из-за прозрачной «стены» кто-то насмешливо взвизгнул, но окрик Ардана прервал «веселье» — Скогны зашуршали стеклянной скорлупой и зазвенели захватами.

— Пущу, — буркнул Гедимин. — Вылезайте из шуб, тут жарко. Вы, двое, кого ждёте?

— Ты позвал тех, кто из Синви, — проверещал абориген; усатое лицо уже блестело от пота — в цехе и впрямь было жарко. — Мы из Сэви.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин. Хотелось приложить ладонь к лицевому щитку, но он сдержался.

— Нет у меня ни места, ни времени, чтобы учить каждого Скогна отдельно. Или вы все вместе встаёте к печи и учитесь, или все вместе идёте… в ущелье.

Он задвинул заслонку и прислонился спиной к печи — осторожно, чтобы не повредить конструкцию. Скогны переглянулись. Один из сэвийцев нерешительно приподнял шапку.

— Мы не говорили дурного про Синви и его мастеров. Мы — не тоготцы.

— Наши города на одной реке, — синвиец сунул снятую шапку под мышку и развязал пояс. — Повесим одежду на крюки, как тут заведено. У ручейников нет даже своей шихты! Ходят и клянчат по углам. О чём говорить с ручейниками⁈

…Защитное поле Гедимин не убирал, пока все, кроме сарматов, не ушли из цеха. Из приоткрытого продуха донеслось что-то про рыбоедов — Скогны, огибая цех, продолжали разговор, но до драки вроде бы не дошло. Гедимин с тяжёлым вздохом задвинул заслонку и пересчитал инструменты.

— Чего они? — спросил озадаченный Ардан. — Я думал, Скогны мирно живут.

Гедимин пожал плечами.

— Говорят, между городами нет войн… Инструмент ломать не давай. У них есть когти и зубы, для драки хватит.

…У душевой, на обочине дороги, лежал сааг-туул. Четверо Джагулов втаскивали кнему на спину гроздь булькающих бурдюков. Ещё двое кочевников стояли внизу и цепляли бурдюки к «тросам» с присосками. Гроздь становилась всё длиннее.

— Э-эй! — протяжно крикнул кто-то из филков; он стоял на трапе бронехода и смотрел в сторону Гедимина. — Ста-арший! Кро-овь сда-ал?

…На лабораторном столе громоздились кровезаборники, уже наполненные и подписанные. Филк-медик молча прицепил последний пустой к запястью Гедимина, подписал его на ходу, так же молча отцепил и положил в общую кучу.

— Гедимин? — донеслось из-за отодвинутой переборки. — Это ты там?

— Кому ещё, — буркнул филк, не глядя на сармата. — Перед каждой декомпрессией только его и ищут. Тут не хочешь сдавать — ездил бы в Ураниум.

Гедимин, пропустив его бормотание мимо ушей, вышел в соседний отсек. Вепуат, увидев его, радостно ухмыльнулся.

— Последние проверки — и завтра я на воле, — он хлопнул двумя ладонями по перегородке. — Пропустил, конечно, всё на свете.

— Завтра кислотный дождь, — нахмурился Гедимин. — Сиди в лаборатории.

— Дождь в минус сорок? — Вепуат хмыкнул. — Скорее снег. Там есть хоть что-то, что в минус сорок не замерзает?

Гедимин заглянул в передатчик. Новейшие данные по химии были у Альгота, то, что скидывал сармату Айзек, всегда устаревало на неделю-две; но вещества, обычно проливающиеся из атмосферы Равнины, там были — полный список известных на сегодняшний день.

— Любопытно, — пробормотал он, глядя на таблицу. — То, что замерзает при наименьшей температуре, всегда выпадает последним. А при минус сорока… выходит, только оно и не замёрзнет.

— Кислотный снег, — Вепуат ухмыльнулся. — Такого я здесь ещё не видел. С утра отберу у Эгнация скафандр — такое пропустить нельзя.

…Когда Гедимин выбрался из лаборатории, бурдюки со спины сааг-туула уже не свисали, но зверь не ушёл — ему принесли воды и вливали в приоткрытую пасть. Рядом с кучкой Джагулов, обвешанных меховыми хвостами и бусами из зубов, стоял Кенен Гварза, и Гедимин направился к нему.

— Зверь не любит холод, — услышал он голос Джагула. — Будет тяжело ходить, много спать. Но выживет. Раньше Хеллуг уходили с другими в тепло. Здесь никогда не зимовали. Но слышали, как это бывает.

— Следите за зверем, — сказал Гварза. — И за собой. Если холод будет сильнее, чем он может выдержать, мы построим ему укрытие. Кет, что скажешь? Это животное влезет в подогреваемый купол?

Гедимин пожал плечами.

— Должно. Если не долбить купол, много энергии он не потратит. Можно построить хоть на весь месяц.

Джагулы переглянулись.

— Не надо твёрдого воздуха, — нахмурился один из них. — Зверь глотнёт и задохнётся. Лучше ставь стену на том краю холма. Все воины оттуда ушли. Ваши дома тут, как на блюде, — бери и ешь.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Вы уже пробовали съесть. И не вы одни.

— Кет! — Гварза исподтишка показал сармату кулак. — Вы, Хеллуг, обещали служить Пламени. Вы вроде как воины? Прикройте тот край холма. Мелкую угрозу ваш зверь растопчет. Будет серьёзная — мы услышим, пришлём подкрепление.

Джагулы снова переглянулись, недовольно дёргая вибриссами.

— Воин с одним ножом — конечно, тоже воин… — пробормотал один из них, глядя в землю. Гварза резко качнул головой.

— Оружие вам возвращать рано. Кет, у тебя было к ним дело? Если нет, я отпущу их.

…Текк’ты сгребли песок на дне пещеры в длинный невысокий бархан. Работы было на одну смену, и из «передвижного лагеря» пришли, кажется, одни вожаки. Гедимин насторожился было, но песок перекидали быстро — он дольше возился с подъёмником и разгрузкой, забивая последнюю ячейку склада.

— Купальня… — начал кто-то из Джагулов, когда сармат позвал их к «лифту». Гедимин кивнул.

— Будет. Сразу с подъёма. Ненадолго — смыть песок.

«Надо будет выделить кочевникам банный день,» — подумал он. «Восьмого, в конце недели? Не годится. Тогда моются Скогны. Будет много визга. Тогда — седьмого, в предпоследний день? А девятого, в „понедельник“, поменять все фильтры…»

— Джаарган спрашивал, когда новый призыв, — повернулся к нему один из Джагулов. — Послезавтра он будет в силах, но сам день — очень плохой.

— Пусть сидит спокойно, — отозвался Гедимин. — Пока не потеплеет, никого призывать не будут. Так… Ты ведь Урджен?

Кочевник шевельнул ухом. Гедимин снова вгляделся в шрамы на гиеньем «лице» — их было мало, такие, кажется, получал рано или поздно почти каждый Джагул… для опознания они не годились.

— Ты вождь или жрец? — спросил сармат. Подъёмник полз вверх по шахте — медленно, с тихим скрипом и щелчками.

— Урджен — сновидец, — отозвался кто-то из Джагулов. Остальные согласно рыкнули.

— И вождь? — Гедимин покосился на украшенные пояса «вожаков». Что-то общее в их украшениях было точно, оставалось свести сходства и различия в систему…

— И вождь, — согласился Урджен. — Нет жрецов. Это у Кьюссов. Говорят — боги чаще им отзываются. Кьюссы всегда много говорят…

Гедимин увидел кривую ухмылку.

— Джаарган — кто? — спросил он. — Тоже вождь?

Кочевники переглянулись.

— Джаарган умён, — Урджен склонил голову на грудь. — Был вождём. Теперь — нет. Не удержит оружие.

Он вывернул ладонь вбок и пошевелил искривлёнными пальцами, будто пытаясь что-то схватить.

— Он только… говорит с богами? — не отставал Гедимин — до поверхности оставалось ещё метров двадцать. — Как жрецы?

— Нет жрецов, — отозвался ближайший Джагул, угрюмо прижимая уши. — Джаарган — он думает. Хорошо, но медленно. Всё медленно. Умеет учить. Говорит дело. И боги его слышат. Всё.

— Джаарган слабый… — пробормотал кто-то из кочевников, но на него тут же рявкнули со всех сторон, и он замолчал. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Информация. Не знаю, зачем, но может пригодиться.»

— Кто становится вождём? Любой, кто силён и держит оружие? — спросил он.

— Верно, — отозвался Урджен, глядя на сармата исподлобья; чем дольше Гедимин его расспрашивал, тем сильнее он настораживался — и явно считал метры до поверхности. — Если не дурак, этого довольно. Вождь-дурак — плохо.

Гедимин согласно ухмыльнулся.

— Ты не дурак. Почему ты вождь — вижу. А сновидец? Ими как становятся?

Джагулы переглянулись. Со всех сторон глухо зарокотало.

— Не становятся. Это с рождения, — ответил угрюмый Урджен. — У чёрных панцирей нет сновидцев?

Гедимин пожал плечами.

— Сны видят все. Но смысла в них, как правило, нет. Просто чепуха. У вас не так?

Край шахты проехал мимо. Стрела подъёмника развернулась и замерла, остановив крюк и вцепившихся в него Джагулов над твёрдой землёй. Они спрыгнули, не дожидаясь Гедимина, и подались в сторону, настороженно ощерив пасти.

— Много спрашиваешь, — буркнул кто-то из Джагулов. — Непонятно, зачем. Тут Джегех. Он говорит с чужаками. Спрашивай его. Он ответит лучше.

Один из кочевников нехотя двинулся вперёд. Гедимин смерил его задумчивым взглядом и махнул рукой.

— Идём мыться. Спрошу потом.

…Все шахты были закрыты. Гедимин проверил двери складов — на одном из них, в свободном углу, теперь лежал разобранный привод подъёмника. Поршневую машину сармат закинул за спину — её искали филки, надо было поставить её в душевую. Он ненадолго задержался у обрыва, глядя на дно ущелья — на закрытую столярную мастерскую, длинные выгородки вдоль её стен, пар, выходящий из продухов. В узкой долине снова было пусто — все крупные каменные детали на несколько дней спустили в пещеры, подальше от едких химикатов и экстремального холода. Гедимин думал, что дней через десять-пятнадцать можно будет начинать монтаж нижних полусфер — соединять каменные пластины, засыпать пустоты гравием и песком, собирать тяжёлые конструкции — а стены машинного зала до сих пор не готовы, и экранировать его нечем, а значит, главный корпус так и будет стоять полусобранным. «А я тут лезу в дикарские традиции,» — сармат досадливо сощурился и повернулся к ущелью спиной. «Нашёл о чём думать! Как Текк’ты будут монтировать крупные конструкции? Им даже вспомогательные леса не поставишь. Есть план, но как его им втолковать, если они не понимают чертежей? Из глины, что ли, вылепить?»

…Айзек шагнул в реакторный бункер с кривой ухмылкой на лице и обручами из красного «стекла» на руке.

— Ты ещё не мутант, — «обрадовал» он Гедимина с порога. — Как и все мы в этой безумной галактике. Ставь поля, а я достану накопитель. Сегодня энергию перекачиваю я — надо ж когда-то начинать.

Гедимин только пожал плечами, поднимая генератор защитного поля.

— Сегодня сброс энергии? — что-то не сходилось по датам, и мозг, даже занятый совсем другими расчётами, на это отреагировал. — Не рано?

— Ничего страшного, — отмахнулся Айзек, закрывая заслонку в корпусе реактора. Пласт тёмно-синего накопителя в его руках едва заметно дымился — всё же перепад температур между активной зоной и щитом управления был существенным.

— Зато все плохие дни хотя бы из-за реактора дёргаться не придётся… Как сегодня хранитель? Реагирует на что-нибудь?

— Сам не видишь? — Гедимин недовольно сощурился. — Излучение слабое, на контакт идёт вяло. Это существо, которое явится ночью, — как оно относится к реакторам? Ты говорил, оно связано с Икси?

Рука Айзека дёрнулась, едва не выронив излучатель.

— Найдёшь же, о чём спросить… — пробормотал Айзек. — Да, связано с Икси — и стихией Мрака в целом. К реакторам… думаю, никак. По-местному, это стихия Лучей. Помнишь дни Лучей в календаре?

Гедимин мигнул.

— Тут есть существо, связанное… с ядерной энергией? У него тоже свой месяц? Мы его застанем?

Айзек с тяжёлым вздохом покачал головой.

— Вот тебя тянет хамить богам… Это нескоро, атомщик. Может, к тому времени тебе надоест. Проверь, накопитель пуст?

Гедимин взглянул на экран сигма-сканера.

— Пуст. Как зовут ядерное существо?

— Накопители отнесёшь Кенену, — велел Айзек, протягивая сармату красные обручи и излучатель. — И это тоже. Существо… Пластины!

— Да закрыты, закрыты, — Гедимин, машинально проверив височные щитки, досадливо сощурился. — Как его зовут?

— Ку-унну, — ответил Айзек, опускаясь в операторское кресло. — И без экспериментов, ясно?

«Без экспериментов…» — Гедимин, выбираясь из бункера, недовольно морщился. «А что можно узнать без экспериментов⁈ Значит, Ку-унну… почти как „Куэнны“. Может, это и не отдельная сущность, а воспоминания о высокоразвитой цивилизации?»

Наверху было шумно. На дальней окраине, под ступенчатыми маяками, стучали костяные барабаны, выли трубы-раковины, и кто-то высвистывал ритм на особенно пронзительной дудке. В красном свете жаровен мелькали силуэты — мелкие и размашистые, миниатюрные хвостатые, рослые, чётко очерченные… Иногда Гедимин видел белые вспышки — двое стражей переходили от маяка к маяку. Сармат вспомнил, как обильно там угощают всех, кто не успел увернуться, и едва заметно ухмыльнулся. «Ага, два чёрных силуэта… В перьях — Эгнаций, а вон там — Гварза. Командир, мать его пробирка… всегда на важном посту…»

Не успел он подойти к маякам, как из-за холма донёсся протяжный вой. Потом кто-то застучал в бубен, и над обрывом поднялась ещё одна светящаяся вышка. Она была тонкой, ажурной, собранной из костей, второпях обмазанных церой — неровно, то пятнами, то полосами; с их отростков свисали дымящиеся мешочки и подвесные, на шипах, сосуды. Гедимин включил сигма-сканер — и увидел всю конструкцию, надетую, как хомут, на спину сааг-туула. Сам зверь, ненадолго поднявшись на ноги, медленно прошёл вдоль обрыва и снова улёгся. Вместе с ним за холмом спряталась вышка — только тонкая верхушка ещё светилась над скалой. Скогны и Бронны пронзительно заверещали, из-под обрыва донеслось обрывистое рявканье. Затем бубен застучал с удвоенной силой, а ракушки завыли вразнобой.

— Кет? — Гварза вынырнул из темноты, и Гедимин мигнул от неожиданности. — Ходит и трясёт накопителями. Хоть бы экранировал!

Сармат, досадливо щурясь, обернул красное «стекло» защитным полем.

— Где твои операторы сброса? — он криво ухмыльнулся. — Сейчас тут у всех фейерверки. Пора и нам запускать. Вот только бубна нет. И ракушек. Принести сирену?

…Ослепительный зелёный свет разлился по небу в полной тишине. Гедимин стоял к аборигенам спиной, внимательно глядя на гаснущий световой гейзер, и затылком чувствовал десятки взглядов. Даже бубен под обрывом притих — Джагулы не видели подготовку к сбросу энергии, но сам луч не заметить не могли. Сармат с кривой ухмылкой развернулся к маякам. «Вот и мы поучаствовали в ритуалах. Теперь пойду работать. Светильники сами себя не сделают.»

…Гедимин закрыл «шлюзы» — теперь стук, вой и верещание с улицы просачивались через немногочисленные продухи и не отвлекали от мыслей. Подумать было о чём — о монтаже конструкций, о траспортных туннелях от складов к подземным полостям, о нехватке и непредсказуемом поступлении ресурсов… и о непонятном существе, которое должно было явиться ночью. «Если эта штука схожа с Икси, дозиметр опять покажет бред. Может, даже раньше, чем хранитель испугается и спрячется. Успокою его и пойду общаться. С чего Айзек взял, что я хочу нахамить? Это ведь глупо…»

Дверь склада тихо приоткрылась. Гедимин изумлённо мигнул.

— Кут’тайри? А ты чего не на гуля… — он замолчал на полуслове и досадливо сощурился. «В долине минус сорок. Только термофилов там и не хватало. И остальным пора бы в укрытия.»

— Там горят не мои огни, — отозвался Сэта, выходя в цех. В руках он держал небольшие, но старательно сделанные сосуды из цветного стекла. От них шёл пар — питьё и пища, положенные внутрь, ещё не остыли, а может, их постоянно подогревали.

— Разрешишь положить подношения у порога? — спросил беглый жрец, не глядя на Гедимина.

— Это для Ук… — сармат вовремя прикусил язык. — Давай. Вроде бы нужно их куда-то наверх… Если положим на крышу, будет нормально?

…Гедимин боялся, что сосуды скатятся с гребня крыши, но их ножки твёрдо встали в выемки. Сармат убедился, что ничего не падает, и мягко спрыгнул на гравий. Оранжевый свет у торца ангара погас — Кут’тайри наконец убрался с холода и прикрыл за собой дверь. Гедимин оглянулся на сосуды, незаметные в каменных складках, и пожал плечами. «Он был благодарен. Надеюсь, за ночь не треснут. Сделаны вроде прочно.»

…Кут’тайри уже сыпал шихту в плавильный конус и поглядывал на закупоренные трубки с церой. Гедимин встал рядом с ним, отмерил светящийся краситель и снова шагнул к стене.

— Только Хеттийиррн работает в эту ночь, — заметил Сэта, искоса взглянув на него. — Больше никто, даже из Равных Куэннам. Не собирают камешки, не копают песок…

— С песком покончено, — отозвался Гедимин, задумчиво глядя на задвинутую заслонку. Видел он наклонные туннели, текущий по ним песок и две вогнутые полусферы на гравийной «подушке».

— На нижние полусферы хватит. А о верхних будем думать, когда потеплеет. Быстро всё-таки Текк’ты работают. Думал, полгода провозимся с этим дроблением. На Земле отправили бы грузовой глайдер к карьеру, а здесь… Ближайший песок, наверное, в Сфене Воды. Мокрый песок в минус шестьдесят… не знаю, что легче — камень дробить или это оттаивать и сушить. В тёплые месяцы можно было бы поискать карьер…

Он заметил, что несёт уже что-то несвязное, и замолчал. Сэта молча смотрел на него.

— Песок из Сфена Воды? — он наклонил голову набок и шевельнул ухом. — Ты хотел взять для дома Пламени песок из Сфена Воды?

— Ну или где он тут есть, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. — Поблизости, наверное, только гравий и глины. Да ладно, работа уже закончена. Долгая, тяжёлая… у нас бы в такое не ввязались.

Он поморщился, представив, как сыплет гравий в огромную, на пол-ущелья, камнедробилку с поршневым мотором. «Вот это я строить не буду. Проще добраться до Сфена Воды. Не на другой же он планете, в конце концов…»

— Если бы Сфен Воды был совсем рядом — ты из него взял бы? — спросил Кут’тайри, пристально глядя на сармата. — Случайно вышло, что далеко, — и поэтому ты дал работу Текк’там?

— Ну да, — Гедимин досадливо дёрнул плечом. Чувствовать себя идиотом он не любил, а под пристальным взглядом жреца ощущение становилось всё сильнее.

— Не специально же я занял их такой ерундой! — он сердито фыркнул. — Потом ещё возня с подъёмом… Тьфу ты!

Кут’тайри наклонил голову на другой бок.

— Для чего дому Пламени песок? Что с ним будут делать?

— Подушку для смягчения ударов, — Гедимин потянулся было за листком для чертежа, но осёкся и опустил руку. — Так здание прочнее.

Грива существа взлетела вверх языками пламени.

— Ты хотел взять нечто из Сфена Воды и сделать из этого… опору? Опору для прочности⁈ Ты говоришь, что думаешь, или смеёшься надо мной?

Гедимин мигнул.

— Что не так? — он растерянно взглянул на Кут’тайри. — Что-то со свойствами того песка? Он чем-то отличается…

Сэта встряхнул головой. Вдоль шеи проступили раскалённые докрасна пятна.

— Вода не бывает опорой. Она не стоит. Она движется. Может застыть, но двинется снова. Обязательно. Земля — опора. Камень может быть опорой. Вода — нет. Ты не знал? Держал в руках само Пламя — и не знал⁈

— Стой, — Гедимин поднял руку. — Ещё раз, и не так быстро. Ты говоришь — никакой минерал из Сфена Воды не будет долговечным? А песок из местного гравия, из Сфена Земли…

— Земля — наилучшая опора, — жрец прикрыл ладонью алую полосу на шее. — Лучшая для дома Пламени. Крупные камни, мелкие, песок, — всё должно быть из Сфена Земли. Если хочешь, чтобы стояло, а не сыпалось и текло. Опираться на воду… ты, верно, выпил лишнего, мастер Хеттийиррн. У карликов много дурманного питья. Не бери его больше. Твой разум очень страдает.

Гедимин быстро отвёл взгляд, подавляя смущение и растерянность. «Сопромат, sa hasu… Равнинный сопромат. Чудом повезло его учесть. Гедимин, ты идиот!»

— Стой тут, — буркнул он, протянув руку к плечу Кут’тайри, и тут же её отдёрнул. — Я тебе покажу… расскажу о разных материалах. Что из чего будет строиться, и для чего нужно. Ты скажешь, так или не так. На вашей планете много странностей. Легко запутаться.

…«А надо было всё это выяснять четыре месяца назад!» — думал Гедимин, выходя из ангара на притихшее плато. Стук, вой и свист утихли, и это было к лучшему — мозг и так трещал и искрил. Но голова не гудела, и это значило, что полученная информация, даже очень странная, не была бредом — или что детекторы бреда за четыре месяца на Равнине перегорели и восстановлению не подлежали. «Стихии, мать моя колба… Сочетания, взаимодействие…» — сармат потерянно качнул головой. Утешало только то, что серьёзных нарушений «специалист по равнинному сопромату» не нашёл — даже по местным диким правилам станция должна была простоять очень долго. Если не взорвётся изнутри — от изменения критической массы ирренция, лишнего оборота вращающейся конструкции или «схлопывания» стихий Огня и Льда. Жрецу больше всего не нравилось последнее. Поршневые машины он видел, но подходить к ним опасался — и Гедимин, вспоминая, что сталось с первым подъёмником, думал, что он прав. «Свойства материалов, на которые может повлиять отношение наблюдателя… Квантовая физика, мать её пробирка,» — сармат криво ухмыльнулся. «Пойду воды на голову налью.»

… — Ты знал, что песок из Сфена Воды непригоден для строительства?

Айзек развернулся от монитора и удивлённо мигнул.

— Что?.. Как ты добрался до Сфена Воды посреди зимы⁈

— Не был я там, — Гедимин едва удержался от сердитого фырканья. — Тем не менее — ты об этом знал? Почему молчал⁈

Айзек растерянно хмыкнул.

— Гедимин, физика и инженерия — это по твоей части. Тут мы тебе полностью доверяем. Непригоден — ну, пусть будет так. Вот только… ты разве его использовал?

Гедимин рухнул в кресло, уронил локоть на пульт и недовольно сощурился, услышав костяной скрежет. «Ещё и это чинить…»

— У тебя есть минералы из Сфена Воды? Надо кое-что проверить.

…Время в закрытом бункере тянулось медленно. Гедимин, запоздало вспомнив про Икси, косился на закреплённый на стене фонарь и думал, не построить ли «световую стену». «Местные не бегали со светильниками, Гварза не искал поддоны, — видимо, большой угрозы нет,» — сармат перевёл взгляд на реактор. Давно хотелось приоткрыть люк, но Гедимин медлил. Хранитель тонким щупальцем держал его за запястье; иногда невесомое волокно растворялось, и сармат косился на дозиметр. Излучение держалось в пределах полутора милликьюгенов.

Щупальце на запястье мелко задрожало и исчезло. Гедимин взглянул на дозиметр. Интенсивность излучения упала до нуля, нули мигнули и снова сменились цифрами, только теперь рядом с ними нарисовался бредовый, невозможный «минус». «Оно здесь,» — сармат сузил глаза, глядя на мелькающие цифры. «Отрицательная интенсивность… минус пять десятых кьюгена. Эта тварь определённо здесь. Ну что ж…»

— Сиди тихо. Скоро вернусь, — прошептал он, прижав ладонь к корпусу реактора, и нехотя снял с плеча сфалт и положил рядом с заслонкой. — Оно там по своим делам. К тебе не полезет.

Спина без привычной тяжести плазмореза казалась голой и неприятно беззащитной. Всё время тянуло оглянуться. Поясной фонарь горел вполсилы, других источников света не было. «Маяки на востоке,» — Гедимин выпрямился, вглядываясь в темноту. «Где они?»

В полной тишине треск инея под ногами казался грохотом взрывов. Сармат поднял фонарь повыше, расширяя световой круг. Ещё пара десятков шагов — и круг стал усечённым. Впереди колыхалась аморфная «стена» плотной черноты. Это было, как густой раствор пигмента даже не в воздухе — в какой-то вязкой жидкости. Гедимин протянул к нему руку, и пальцы обожгло холодом.

«Это оно,» — в груди неприятно похолодело. Подвижное облако тьмы повисло над восточным краем плато, накрыв собой оба «маяка» и полтора десятка метров вокруг них. Гедимин скользнул взглядом вдоль чёрной стены, запрокинул голову, — световой круг обрывался, не дотягиваясь до гребня. «Как будто врастает в небо…» — сармата передёрнуло. Он снова тронул уплотнившуюся черноту и беззвучно хмыкнул — ладонь провалилась. Внутри было холодно, но не обжигающе, а как-то промозгло — будто к низкой температуре добавился влажный ветер. Но ветра не было — воздух не двигался, но всё время казалось, что фрагменты чёрного «кокона» колышутся.

— Эхм… Здра… Хорошей ночи, — Гедимин неловко ухмыльнулся. Височные пластины были сдвинуты — может, поэтому он и чувствовал промозглый холод не только пальцами, но и всей кожей. Выждав пару секунд, он двинулся дальше, вместе с фонарём ныряя в черноту.

Теперь света не было вовсе. Гедимин поднял руку, но не увидел её — не то что пальцы, даже очертания плеча разглядеть не удалось. «Ни единого фотона,» — мелькнуло в мозгу. «Где-то впереди башня. Не врезаться бы.»

Он сделал ещё шаг, ощупывая воздух перед собой. Тут было очень тихо, и холод стал ещё сильнее, просачиваясь под скафандр. Гедимин остановился, прижал ладонь к рёбрам, — отчего-то стало трудно дышать. Холодные обручи один за другим сдавливали грудь. Что-то колыхнулось в темноте, складываясь в очертания огромного чёрного звездолёта. На борту на секунду проступили угловатые знаки. Гедимин вздрогнул.

— «Феникс»⁈

Видение рассыпалось под пальцами, но сармат ещё долго стоял, ощупывая пустоту. Перед глазами вспыхивали и гасли силуэты, обведённые холодно-зелёным по кайме, — корабли, экзоскелеты, сарматы в чёрных скафандрах. Земля всколыхнулась, выгибаясь под ногами горбом, кто-то схватил Гедимина за руку и дёрнул назад.

— Атомщик? Давай на борт!

— Лиск? — выдохнул Гедимин, разворачиваясь всем телом. Темнота молчала. Воздух тёк сквозь пальцы.

— Лиск? — шёпотом повторил сармат. Дышать было трудно. Кто-то дёрнул его за плечо, шумно дыша в наушник.

— Уходим! Скорее, хватайся…

«Хольгер⁈» — Гедимин развернулся, схватился за плечо, — под пальцами не было ничего, кроме холодной брони. Он попытался вдохнуть, но не смог — обручи намертво сдавили грудь.

«Выбираться… скорее…» — он развернулся на месте, сделал широкий шаг и едва не упал. «Направление… где я стоял? Сюда идти? Выбираться…»

— Tzahasqa! — заорали над головой, и на сармата навалились с двух сторон. Гедимин рванулся, выворачиваясь, перехватил было чью-то руку, но она растаяла, и он вывалился из темноты на покрытый инеем гравий. Перед зажмуренными глазами вспыхивали и гасли надписи на мониторах, лица людей и сарматов, дымящиеся кратеры.

— Все мертвы… ничего нет… ничего… — услышал он собственный шёпот. Воздух кое-как просочился в лёгкие, и сармат сел, глядя в непроницаемую черноту. Ледяные обручи на рёбрах разжимались медленно. «Станции. Корабли. Имена. Ничего не осталось. Ни от кого. Ни молекулы.»

— Вот такая была война, — прошептал он и криво ухмыльнулся. — И ещё две до неё. Так себе из нас миротворцы.

Никто не ответил, но Гедимину казалось, что на него смотрят — и, может быть, даже слушают.

— Но здесь мы не за этим, — прошептал он, поднимаясь на ноги. — Не за тем, чтобы всё уничтожить. Тут будет станция, а не бомба. Мы стараемся не портить… ни кварка не понимаем, но…

Он дёрнул углом рта, глядя в черноту.

— Не хотелось бы навредить по незнанию. Если бы хоть что-то понимать в происходящем… Но это, наверное, не к тебе.

Он тяжело вздохнул. На грудь больше не давило, только потревоженные воспоминания всплыли со дна и кружились внутри черепа, сбивая с мысли. Из густой темноты не доносилось ни звука. Гедимин пошевелил онемевшими от холода пальцами, покосился на дозиметр. «Минус кьюген. Кьюген по модулю. Ещё бы от такого мозги не плавились…»

— Мы пришли с миром, вот что, — пробормотал он и криво ухмыльнулся, чувствуя себя на редкость глупо. — И если к нам с миром, мы не тронем. Всё равно, кто там, — Бронны, Джагулы, Сэта, Икси…

Он хотел добавить ещё что-то, но, не собравшись со словами, только вздохнул. «Иди ты лучше в бункер. Пришло существо на свой праздник, так ты ещё докопался…»

Гедимин поднял ладонь в прощальном жесте и, не оборачиваясь, пошёл к реактору. В груди ныло. «А ведь я всегда строил станции. А получались бомбы. Из всего получались бомбы. И здесь…» — он резко встряхнул головой, обрывая мысль на полуслове. «А здесь так не будет. Я-то постараюсь.»

Он громыхнул крышкой люка, нарочито неуклюже спустился в туннель, — после мертвенной тишины в чёрном облаке слух то и дело отключался, будто закладывало уши, и любой звук был в радость.

— Всё спокойно, — сказал он, проведя ладонью по корпусу реактора, и, наклонившись, забросил сфалт на плечо. Что-то громко заскрежетало, и оружие повисло наперекосяк, не попав в штатные крепления. Гедимин дёрнул плечом, пригляделся к странным пятнам на рукаве и вполголоса помянул уран и торий. Из обшивки торчали короткие шипы.

«Мутировал,» — сармат, отложив оружие, ощупал бока, дотянулся до гребня за спиной и тяжело вздохнул. «Ну да, верно. Тринадцатый день с последней переплавки. Я в таком виде ходил общаться?»

Он содрал шипастые пластины, провёл когтем по плечам, отстёгивая наспинный слой. «Да какая разница? Что с шипами, что без шипов, — а выглядел я полным идиотом. Вот ещё эти щитки в переплавку… Да, плавить фрил у меня пока получается. Этим и займусь.»

1 день Кислоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Вот приделали же к скафандру чувствительность…» — Гедимин, не открывая глаз, подобрал под себя руку, во сне уроненную с матраса на камень. Фантомный холод от него полз вверх по пальцам, и ладонь успела окоченеть. Сармат сжал «тёплой» рукой «холодную» и удивлённо мигнул — холод был не фантомным. «И правда, прохладно,» — сев на матрасе, Гедимин приоткрыл экран передатчика, сверился с термометром и резко развернулся к «термоэлементу». Чаша-отражатель с осколком кейека внутри тускло светилась из-под пульта управления. «Камешки на месте,» — с удивлением отметил сармат. «Сейчас проверим… Hasu!»

И кейек, и весь «термоэлемент» за ночь остыли на добрую треть; камешек, и без того не слишком яркий, потускнел и едва светился. «Понятно, почему не греет. Он же вроде со временем высвечивается. Надо облучать…» — сармат покосился на закрытую заслонку в корпусе реактора. «А мне всё говорят — установка фонит, установка фонит, в бункере „грязно“… Камень зарядить нечем!»

Осторожно облучаемый осколок засветился чуть ярче и уже начал разогреваться, когда в бункер спустился Айзек. Увидев Гедимина на полу со сфалтом в руках, он удивлённо хмыкнул.

— Кейек выдохся, — буркнул сармат, щёлкая переключателем. — Давно не облучали, а, видимо, надо. Только как-то он внезапно…

— Выдохся? — переспросил Айзек, наклоняясь над камешками с анализатором в руке. — Давно заметил?

— Вот только что, — Гедимин кивнул на наручный передатчик. — Вроде отогрелся. Дай сюда, проверю.

Он положил обломок в зеркальную чашу и удовлетворённо хмыкнул — «термоэлемент» больше не «сбоил». «Надо проверить другие обломки,» — мелькнуло в мозгу. «Они все давно не облучались. А вчера интенсивность омикрона сильно падала. Может, из-за этого повыдыхались?»

— Показатели в норме, — пробормотал Айзек, заглядывая в зеркальный «монитор». — И никто вчера не нашёл себе приключений. Даже странно.

Он выразительно посмотрел на Гедимина. Трудно было не отвести взгляд, но сармат справился. «Значит, меня вчера никто не видел. Все спали? Или с закрытыми лючками плохо слышно? Ну да тем лучше.»

— Небо сверкает ярко, — заметил Айзек, устраиваясь в кресле. — Думаю, осадки будут обильными. Можешь пособирать образцы.

Гедимин удивлённо хмыкнул.

— И что, даже не скажешь «то не делай, туда не ходи»?

— А смысл? — Айзек вяло махнул рукой. — Пустое сотрясение газовой смеси. Иди уже, исследователь!

…Найти свободный шланг удалось не сразу — и в предбаннике, и в душевой мельтешили филки.

— Опять холодно! — сердито фыркнул кто-то, пробегая мимо Гедимина к оставленной у выхода одежде. — Тут кто-нибудь следит за теплосетями⁈

— Тут их нет, — отозвался ремонтник, пробираясь мимо струй воды и шумных филков к технологическому помещению. «И тут то же самое. Камни остыли примерно на треть. Определённо, это из-за вчерашней аномалии. Надо будет пройти по всем зданиям…»

— Мне ещё ехать, — сердито сказал кто-то за спиной Гедимина. — На Землю ехать, если ты забыл. В чём — вот в этом?

— До вечера никто никуда не поедет, — отозвался другой; этот голос был Гедимину знаком. — А к вечеру я тебе всё верну. Таркасан, не жмись! Все поселенцы ходят без брони и без «ирид», и никто ещё не помер!

Гедимин, еле слышно хмыкнув, переложил нагревшиеся камешки в чашу и повернулся на голос. У стены, не обращая внимания на прохладу, стоял мокрый Альгот и сердито щурился на Таркасана. За его спиной тянулся ряд белесых «бочек» с потемневшей жидкостью. Волокон, плавающих в ней, было не видно — то ли растворились, то ли набухли и осели на дно.

— Зачем тебе броня? — спросил Гедимин. Химик мигнул, будто только что его заметил.

— В строительном респираторе кислотой не подышишь. Холод холодом, а испарений будет много. Таркасан! Ты, может, хочешь вместо меня пособирать реактивы?

Гедимин мигнул.

— Ты что, собрался под кислотные осадки? Не будешь сидеть в укрытии? — он недоверчиво взглянул на филка. «Респираторы можно бы доработать. Но это будет куча сменных кассет под каждую молекулу отдельно. Разве что он сам что-нибудь придумает. Он изобретатель. Как Хольгер.»

— Дай ему броню, — сказал он Таркасану. — После дождя мы всё вернём. Альгот, тебе сколько реагентов нужно?

…Чертить на ходу было неудобно. Гедимин, забыв уже, куда и зачем шёл, устроился в шлюзовой камере бронехода с картой Сарматского плато. Альгот заглядывал в план из-под руки, то и дело тыкая в экран. Гедимин морщился, но терпел.

— И весь этот массив вешаем на миниреактор, — он ввёл последние данные, довольно хмыкнул и протянул Альготу готовую схему. Тот недоверчиво усмехнулся.

— Выдержит?

— Угу. Самый сложный момент… — Гедимин тронул центральную часть схемы; белые «пластины», накрывшие собой холм, приподнялись и свернулись, их условное содержимое посыпалось в нижнюю точку углубления. — Это быстрый сбор накопленного сырья со всей площади. Всю эту конструкцию нужно свернуть в саму себя, ничего не рассыпав. А это займёт время…

— При сильных осадках промежуток может быть секунды три-четыре, — Альгот «растянул» схему обратно. — Ну, пять-шесть. Собрать, наверное, успеем. А развернуть заново?

— Если только повесить свёртку не на один центр, а на два-три, — Гедимин задумчиво сощурился, внося в схему изменения. Цифры в углу мигнули.

— С «иридой» я обращаться умею. Но до такого уровня мне ещё далеко, — Альгот с сомнением покачал головой. — А найти ещё двоих…

— Один центр возьму на себя я, — сказал Гедимин. — Всё равно сегодня работы не будет. А вот третий…

Внутренний шлюз открылся, выпуская в камеру рослого сармата в расстёгнутом жёлтом комбинезоне. Из-под комбинезона торчали скомканные края чего-то войлочного.

— Грёбаные тряпки! — выдохнул сармат, поворачиваясь к Гедимину. — Так ведь заскучаешь по вашим скафандрам…

Он поддёрнул полу войлочной куртки, затолкал её под комбинезон и, закрыв швы, криво ухмыльнулся.

— Гедимин, ты не знаешь, когда выдадут нормальную одежду?

Альгот, хотя его ни о чём не спрашивали, отвернулся от чертежа и сердито фыркнул.

— Вот как она вырастет на дереве — так сразу!

— Тихо, — Гедимин осторожно тронул его за плечо. — Эгнаций ещё ничего не сказал… Эгнаций! А скафандр…

— У Вепуата, само собой, — Эгнаций недовольно сощурился. — Гедимин, а без деревьев точно никак?

— Проси у Айзека ипрон и тхелен, — теперь сощурился Гедимин. — Свободная литейка, пара кило гзеша — и я соберу тебе броню.

Альгот фыркнул.

— С парой кило гзеша я бы сам броню собрал! И без ипрона обошлось бы. Эгнаций, тебя на склад отвести⁈ Сырья нет. Нет сырья — нет одежды. Так понятно?

«Скафандр у Вепуата…» — Гедимин слушал их «общение» вполуха, задумчиво глядя на схему. «Вепуат больше не в карантине. Если он только согласится…»

… — Гедимин! — Вепуат с радостной ухмылкой поднялся из-за стола, и все его перья распушились, а крылья захлопали вразнобой, цепляясь за мебель и переборки. — Сегодня, с утра, — ничего не было с кейеком? Никаких странностей не заметил?

Гедимин, забыв об Альготе и его планах, ошеломлённо мигнул.

— Было. Ты откуда знаешь?

— Так месяц Льда, — Вепуат неловко ухмыльнулся. — Кейек — огненный. Лёд противостоит огню. Вот я и подумал — есть же вероятность…

Гедимин угрюмо кивнул.

— Кейек выдохся. Температура упала на треть. Пойду облучать термоэлементы. Пока все не замёрзли с этими противостояниями. Кстати — ты знал, что песок из Сфена Воды для строительства не пригоден?

Вепуат хмыкнул.

— Даже так? Нет, не знал. Но можно было предположить. Вода и воздух — они про движение…

Гедимин тяжело вздохнул. Сейчас, в нормально оборудованной лаборатории, под лучами земных светодиодов, без странных завываний с окраины, такие соображения казались куда менее убедительными. «А с чего я вообще поверил Кут’тайри?» — щёлкнуло в мозгу, и сармат сузил глаза. «Он сам в это верит? Пусть так. Но ему ведь положено — он тут живёт. А я-то куда⁈»

— Такие вещи надо проверять, — мрачно сказал он. — У тебя есть минералы из Сфена Воды? Нужен эксперимент…

Кто-то постучал бронированным кулаком по его предплечью. Кулак был маленький, но получилось звонко.

— Сарматы! — Альгот, успевший переодеться в чёрную броню, перевёл взгляд с Вепуата на Гедимина. — Там уже сверкает, и скоро польёт. А у нас ни кварка не готово. Гедимин…

Сармат кивнул.

— Обещал помочь в сборе химикатов, — сказал он, тронув Вепуата за плечо. — Но вдвоём будет сложно. Если ты не очень занят…

Вепуат радостно хмыкнул.

— Химикаты? Да запросто. А что конкретно делать?

…Над головой сверкнула розовая вспышка. Она долго не гасла, то тускнея, то разгораясь ярче прежнего, но ни один блик не упал ни на скафандр Гедимина, ни на мёрзлый гравий. Полыхающее в три цвета небо было отдельно, земля, тонущая в темноте, — отдельно.

Оттуда, где стоял Гедимин, прикрывшийся защитным куполом, были видны три десятка квадратных метров, застланных белесыми «поддонами» — и ещё два широких световых пятна в отдалении. Всё остальное тонуло во мраке. Гедимина подмывало пройти десяток шагов и проверить, что стало со ступенчатыми «маяками» — за ночь они погасли, но густое облако тьмы над ними вроде бы развеялось… по крайней мере, нелепый минус с дозиметра пропал — радиационный фон пришёл в норму. «То ли фонари забрали охранники, то ли унесло вчерашнее существо,» — думал сармат, глядя, как розовые вспышки сменяются зелёными. Что-то заблестело в жёлтом свете фонаря, медленно спускаясь на холм. На ближайшем поддоне сверкнули золотистые блёстки. Гедимин протянул руку — желтоватая крупа просыпалась меж пальцев. Ещё секунда — и холм накрыло мелким жёлтым градом.

Сармат схватился за генератор защитного поля, вытягивая края «поддонов» кверху, и вовремя — золотистые кристаллы рикошетили в разные стороны, улетая куда-то в темноту. Ближайшую «ёмкость» засыпало на три миллиметра, прежде чем стук падающих крупинок стал редким. Долгая жёлтая вспышка в небе полыхнула ещё раз и угасла. Порыв ветра поддел кристаллическую крупу со дна, швырнул вбок, но она скатилась со стенки «поддона». Альгот заорал, размахивая фонарём, и Гедимин вскинул «арктус», сворачивая защитные поля в один сжимающийся шар. Ещё секунда — и белесая сфера, набитая жёлтой «крупой», лежала у его ног. Сармат зашевелил пальцами, воссоздавая слой «поддонов» с высокими краями. На холм уже спускались крупные хлопья красных игольчатых кристаллов.

…В защитное поле ударила тяжёлая капля и расплылась серой маслянистой лужицей. Гедимин мигнул. Упала ещё одна капля, оставив масляную плёнку, — и следом хлынул ливень. Через пару секунд пришлось хвататься за «арктус» — защитное поле растворялось на глазах. Кристаллические реагенты ему не вредили, но теперь лилась жидкость…

Дождь закончился быстро — поддоны едва покрылись едким «маслом» на пару миллиметров. Гедимин уплотнил поле, прежде чем свернуть его в сферу. «Седьмая. Небо, кажется, тускнеет…»

— Переры-ыв! — закричал, размахивая фонарём, Альгот. Он уже бежал к Гедимину, держа в охапке белые сферы.

— Давай сюда. Я их в баки, — выдохнул филк, поравнявшись с сарматом. — Я быстро. Снова начнётся — собирайте, что сможете!

…Гедимин выключил генератор защитного поля. Поддоны, почти уже сформированные, растаяли, зеленоватая крупа замороженной «щёлочи» просыпалась на землю. Альгот с сожалением проводил её взглядом и развёл руками.

— Места нет, сарматы. Совсем нет. Сколько было, всё заполнил.

— Можно, пока не потеплеет, хранить россыпью, — предложил Гедимин, глядя на зелёный снег. На холме посветлело; за снегопадом проступили тёмные силуэты ступенчатых башен, складчатая крыша горячего цеха, край обрыва. Небо ещё вспыхивало, но с каждым разом тусклее.

— Активные реагенты хранить россыпью? — Альгот шумно вздохнул.

— Что им будет в минус пятьдесят? — Гедимин покосился на термометр. До названной им отметки оставалось всего пять градусов.

— Не знаю, проверять не буду, — качнул головой химик. — Спасибо за помощь. Идите в укрытие!

Не дожидаясь ответа, он почти бегом пустился к лаборатории. Гедимин остался на месте, глядя на коридоры, прикрытые защитным полем, и складчатые крыши. Зелёный снег захрустел под ногами — Вепуат подошёл и теперь оглядывался по сторонам, будто впервые эту местность увидел.

— Если бы у Альгота не кончились цистерны, — пробормотал он, — мы бы отсюда до вечера не ушли. Видишь, какие вспышки?

С неба закапало. Гедимин уплотнил защитное поле над собой и Вепуатом, и вовремя — холм накрыло шипящим ливнем. Зелёный снег даже не таял — с места взлетал облаками пара. Под ноги лёг мелкий серо-зеленоватый осадок.

— Смотри! — Вепуат шагнул к ближайшему «кусту» иглицы. Над ним стоял паровой гейзер. Кристаллические «листья» шипели и дымились.

— А ведь это не растворение, — Вепуат пристально смотрел на экран сигма-сканера. — Так, тронуло верхний слой. Остальное всё стекает. Такая форма листа… Ага, вот зачем эти рыхлые слои! Занятно устроено…

Гедимин, без интереса посмотрев на растение, двинулся к «маякам». В их вогнутых «чашах» скапливалась серо-зелёная пыль. «Маяки» защитным полем никто не накрывал, и их присыпало снегом, но теперь весь он растворился, оставив немного осадка. Ветер усилился; тяжёлую маслянистую «кислоту» сдувало, над холмом клубился пар.

— Тихо, — заметил Вепуат, останавливаясь неподалёку. Его растопыренные перья упирались в защитное поле, но он не складывал их.

— Все сидят по убежищам… Не видел сааг-туула? Я ведь так и не посмотрел на него после той ночи…

Сигма-сканер нашёл огромного зверя быстро — существо лежало в полусотне метров от холма, опустив морду наземь. Возможно, оно хотело обвить лапы хвостом, но жёстко сцепленные позвонки только выгнулись в дугу и изогнули весь хребет — теперь сааг-туул лежал полумесяцем. Его броня дымилась на ветру и маслянисто блестела. Гедимин, как ни всматривался, не увидел признаков жизни.

— Воздушные мешки аж раздуло, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Всё закупорено. Не вдыхает и не выдыхает. А ведь он долго так может…

— Кочевников видишь? — Гедимин заглянул в экран через его плечо, но увидел только внутренние полости зверя и очертания огромных костей и пульсирующих сосудов.

— Живы. Лежат тихо, дышат дрянью через мокрый войлок, — доложил Вепуат. — Смотри! У них трилобиты тоже спят под потолком. Их даже так привязывают — за два шнура книзу через петли. Выжили, надо же… Спрошу, как там Дикарь. Если его обстрелом не зацепило…

Гедимин не сразу вспомнил, кто такой Дикарь, и о каких трилобитах речь.

— Красивое всё-таки существо, — Вепуат опустил сигма-сканер. — И очень хорошо приспособленное. Ещё не примерялся возить на нём грузы?

— Какие грузы в месяце Льда, — отмахнулся Гедимин. — Мы на полпути замёрзнем.

«Кейек,» — всплыло в мозгу. «Надо его проверить. Пока не замёрзли безо всяких переездов.»

— Иди в убежище, — сказал он Вепуату, разворачиваясь к ангару горячего цеха. — Поищешь минералы из Сфена Воды?

…Гедимин стряхнул с себя защитное поле и приоткрыл респиратор. Воздух в пустом цехе был тёплым, но и здесь температура упала — и даже печи заметно остыли. «Пещеры, наверное, совсем вымерзнут,» — думал сармат, выгребая горячие камешки под пучок излучения. «Мне до них ещё долго не добраться. Если только попробовать облучить насквозь через скалу. Тогда чашки начнут фонить…»

— Сила Пламени разжигает остывшиеугли, — послышался за плечом негромкий голос Кут’тайри. Гедимин едва заметно вздрогнул.

— Неси сюда кейек, — велел он жрецу. — Разожжём всё, что можно. Ты сам не замёрз?

Кут’тайри искоса взглянул из-под тёплой накидки и намотанной на голову скатерти.

— Сэта не зря живут в городах, — пробормотал он и зябко поёжился.

Раскалённые камешки он принёс прямо на ладони, даже поддон для них не захватил — а когда они разгорелись, жадно схватил их и, зажав в кулаке, сунул под накидку. Гедимин сочувственно хмыкнул.

— Твои подношения вчера приняли? Ук… это существо приходило, я его видел на башнях.

— Я слышал твой голос, когда темнота сгустилась, — отозвался Кут’тайри, отводя взгляд. — Ты вообще не знаешь страха?

— Я не хамил, — буркнул Гедимин, чувствуя, как затылок обдало жаром. «Так и знал, что кто-нибудь услышит! Интересно, на каком языке я тогда хрипел?»

— Только дурак будет непочтителен с богами, — бесстрастно отозвался жрец. — Досадно не знать вашего наречия — но я его не знаю. Для Открывающей Ворота понятны все слова. Ты доволен беседой?

Гедимин досадливо сощурился.

— Ничего не понял. Но вроде бы никого не разозлил. Какие ворота она открывает?

— Те, что ведут из Ук-кута, — взгляд красных глаз ничего не выражал. — Обратно в жизнь. Говорят, у живущих не на Равнине свои местности мёртвых. Целые миры. У вас там должна быть своя Открывающая Ворота. Если ты хотел узнать о своих мертвецах, лучше было бы говорить с ней.

— Угу, — последние фразы Гедимин пропустил мимо ушей, только вяло удивился, что в голове не начало гудеть, как обычно гудело от бредовых верований и традиций. — И где эти ворота?

— В Ук-куте, разумеется, — жрец всё-таки показал удивление. — В ущелье под стражей Икси. Туда не пройти, пока жив. Но край ущелья видели многие. Даже Сэта…

Его уносило в воспоминания — глаза из ярко-красных стали багровыми. Гедимин, пытающийся сложить обрывки информации в систему, быстро дотронулся до его плеча.

— Ты про ущелье падальщиков? Там их логово?

Кут’тайри встряхнул головой, зажигая красные огни в глазах и вдоль шеи.

— Хеттийиррн! Ты-то что повторяешь за безмозглыми чужаками⁈ Только они могли такое придумать — назвать вестников Ук-кута падальщиками!

Гедимин мигнул.

— Разве это обидно? Они же питаются падалью…

Раскалённая дожелта ладонь с размаху легла ему на грудь. Чёрный фрил задымился.

— Икси не едят мёртвую плоть, — прошипел Кут’тайри, глядя сармату в глаза, и тому захотелось отодвинуться. — Они разделяют тела и тени. Для каждой части — свои ворота в Ук-кут. Икси показывают дорогу и дают пройти. Без них Равнина кишела бы мертвецами и обрывками теней. Падальщики… Боги, дайте палконосителям чуть-чуть ума!

«Разделяют тела… Так вот что это было — там, под обрывом,» — Гедимин сдержал брезгливую гримасу. «Про ворота я не понял, но… кажется, тут считают, что существо состоит не только из тела. Что-то такое я слышал на Земле. Дикарские верования…»

Почему-то ему было не по себе, и пальцы, несмотря на раскалённый кейек под боком, слегка подмерзали. Решительно встряхнув головой, сармат отодвинул разгорячившегося жреца и потёр отпечаток на груди — пластина всё-таки оплавилась.

— Ага, запомню. Не хотелось бы их случайно обидеть, — он криво ухмыльнулся. — Они завтра придут, ты знаешь? Вепуат опять хочет разложить для них красивые стеклянные вещи. Забрать тебя в убежище или дать фонарь? У тебя на складе много тёмных углов…

Кут’тайри ухмыльнулся, не показывая клыков.

— В Ук-куте знают, как умирает огонь. И до срока не приходят. Мне никто не навредит. Хорошо, что Хетпу так почтителен с вестниками Ук-кута. Если его души и тени отделятся от тела на Равнине, за воротами его хорошо встретят.

Гедимин невесело хмыкнул. Понял он немного, но, кажется, очередную попытку контакта абориген одобрил.

— У нас нет душ. Нечему отделяться. Но с Икси всё равно надо бы договориться.

Сквозняк из продухов усилился — снаружи шёл едкий ливень, понемногу разлагая фильтры, и тепло реакции усиливало тягу. Гедимин проверил температуру кейека и выгреб из печи горсть камешков. «Занятий тут долго не будет, для выпаривания руды жара хватит, — отнесу лишнее в жилые здания.»

— Хеттийиррн, — горячая ладонь накрыла его руку, и задумавшийся сармат вздрогнул. — Кто говорит, что у вас нет душ, — или глуп, или безумен. Нет ни одного такого существа. Ни одной такой вещи, даже самой малой. Скажи это своим.

— Угу, — пробормотал Гедимин, отодвигая дверную створку. На жреца он даже не оглянулся. «Хватит с меня на сегодня верований. Надеюсь, никто из нас не помрёт на Равнине. А с падальщиками договоримся.»

…Ветер сдул большую часть испарений, а что осталось, то никак не могло налипнуть на защитное поле, — и всё же Гедимин, скинув с себя непроницаемую плёнку, долго возился в «шлюзовой камере», проверяя скафандр. В ангаре возню не слышали и сармата встретили изумлённым писком.

— Гедимин? — Альгот, как ни в чём не бывало, отвернулся от лабораторного стола, на котором под вытяжкой что-то бурлило. — Ты вовремя. Надеюсь, принёс кейек. Или какой-нибудь для него усилитель.

— А т-то холодно, — поддержал его филк-«лаборант», потирая плечи.

— Или жарко, — буркнул второй, комбинезон которого был застёгнут наглухо и раздут изнутри. — Хоть оденься, хоть разденься, всё равно неудобно.

— О чём они? — вполголоса спросил кто-то из Скогнов, устроившихся на полу. Аборигены расселись по группам, прихватив с собой жаровни, питьё и какую-то пищу. Они тёплую одежду сняли и от холода не ёжились.

— Дети Пламени всегда недовольны, — отозвался другой Скогн. — То теплом, то холодом. То землёй, то небом.

— Зря их не дерут за уши, — пробормотал третий, неодобрительно глядя на филков. — Видно, неудобно — не ухватишься. А надо бы!

Гедимин с трудом подавил ухмылку и перевёл взгляд на термометр.

— А вы чего не в бараке? — он достал из-под стола чуть тёплую чашу-отражатель. После пары добавленных камешков она разгорелась ярче, пальцы обдало жаром.

— Странно, раньше и одного хватало, — пробормотал лаборант, заглядывая в чашку. — Ну да я не теплотехник…

— Работаем, — Альгот выразительно кивнул на лабораторную посуду. — Хочу освободить ёмкости. Пока дожди идут, надо собирать реактивы. Будет место — пойдём на сборы. Спасибо за схему, кстати.

Гедимин кивнул.

— Весь кейек за ночь остыл на треть. Местная специфика. Если снова такое заметите — бегом ко мне. Скоро будут заморозки.

…В календаре на стене барака все опасные дни были подчёркнуты трижды и окружены восклицательными знаками. Из коридора доносились голоса Гварзы и Дасьена — командир и комендант обсуждали, как расставить завтра «световые барьеры» и избавиться от лишних теней. «В душевую не пойдут,» — отметил про себя Гедимин. «Будут сидеть тут. И внешний барьер решили не ставить, обойтись защитным полем. Хм… Тогда за мной завтра некому будет следить. Вот это хорошо…»

— То есть — это не разовое явление? — Гварза подозрительно щурился на остывшую чашу в руке Гедимина. — Отслеживать температуру… Ладно, тут никаких сложностей. Похвально, что ты вернулся к обязанностям механика.

Гедимин сердито сощурился, но промолчал. Ещё один камешек лёг в чашу, и красный свет стал ярче. «Часть термоэлементов я облучил, часть — усилил новыми осколками. Посмотрим, как поведут себя дальше.»

… — Что нашёл, — Вепуат развёл руками. На столе перед ним лежали мелкие обломки гравия.

— Это из Сфена Воды? — Гедимин зажал камешек меж когтей. Вблизи можно было заметить микроскопические каверны — следы постепенного растворения. Издали обломок выглядел как кусочек «песчаника», подобранный на Сарматском холме.

— Из Синви, — ответил Вепуат. — То есть — прямо из реки. То ли Сфен Воды, то ли его граница… и явно гравий туда-сюда таскало. Знакомый минерал, да? Сразу не узнаешь, когда оно всё в иле.

— Годится, — Гедимин сгрёб камешки со стола. — Даже лучше, что минерал знакомый. Проще будет сравнивать.

…Цилиндры получились маленькие, а литеры на торцах — совсем микроскопические, но только по ним и можно было различить образцы — все каверны и шероховатости Гедимин сточил, убирая возможные слабые места. Он поставил цилиндр на стол, накрыл сверху гнётом и довольно хмыкнул.

— Вот теперь главное — чтобы никто их не потревожил, — сказал Вепуат, заглядывая через плечо. — Все эти камешки. В лаборатории оставлять нельзя — она всё время ездит. Могу взять в свою комнату, к трилобитам, — всё равно они спят…

Гедимин качнул головой.

— Горячий цех пустует. Предупрежу Кут’тайри, чтобы не трогал. А больше на склад никто не заходит.

…Кут’тайри смотрел на Гедимина с недоумением, но ни о чём не спрашивал. Образцы, придавленные гнётом, остались в выгородке из защитного поля. Сейчас, когда торцы были закрыты, Гедимин не мог различить их, — одинаковые цилиндры из жёлтого слоистого камня. «Интересно, как быстро проявится эффект,» — думал сармат, выходя под ветер, сдувающий последние едкие испарения. «И проявится ли вообще. Я же всё просканировал. Нечему там разрушаться. И смещаться нечему. Камень как камень. Не сыпется, не течёт.»

2 день Мрака, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Странное что-то ты рассказываешь, Гедимин, — Вепуат с сомнением покачал головой. Сармат угрюмо сощурился.

— Кут’тайри…

— Ага, Кут’тайри, — Вепуат едва заметно поморщился. — Он, конечно, местный, и он жрец… Но он ведь и соврёт — недорого возьмёт. А во-вторых… Ты думаешь, сам он с Икси общался?

Гедимин снова сощурился, но крыть было нечем. «Да тут ещё найди того, кто с ними общался! Ну, не считая всяких… квантовых тварей размером с планету.»

— Я сам видел, что было с телами Джагулов, — пробормотал он. — Это подтверждает…

Вепуат пожал плечами.

— Ты видел разодранные трупы. Зрелище то ещё… Ты, конечно, внимательный… но ты поручишься, что там, и правда, никто ни клочка не сожрал? Ты ведь не складывал останки по горкам, не взвешивал…

Гедимин поморщился. Он уже сам был не рад, что начал обсуждать местных падальщиков — и только порадовался про себя, что не рассказал про попытку общения с Укшу. «Когда ни кварка не понимаешь, разумно слушать эксперта. А вот если эксперт врёт…» — он тяжело вздохнул и перевёл взгляд на свёрток, выложенный на стол.

— Хватит болтать. Что это? Стекляшки?

Вепуат вытряхнул на ладонь ворох разноцветного звенящего стекла. Бусы, свисающие с его пальцев, были собраны из мелких пластин разной толщины и миниатюрных штырей с отверстиями в верхнем, широком, конце.

— Я подумал, — Вепуат внезапно смутился, — зрение у них, может, и есть, но вряд ли цветовое. А вот слух есть точно. Тут некоторым существам нравится звенящее и шуршащее. А некоторым даже Джагульские вопли. Ну и вот…

Он собрал свисающие бусы на ладонь, пропустил меж пальцев одну из ниток и встряхнул.

— Слышишь? По-моему, ничего так.

Он убрал прозвеневшую нитку и встряхнул другую. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— И что?

Вепуат свесил с ладони все бусы и помахал ими.

— Тут несколько тональностей. Это из-за разной толщины. Слышишь разницу?

Гедимин качнул головой. Вепуат пару секунд смотрел на него, собираясь что-то сказать, но только махнул рукой.

— Пойдём. Посмотришь, как я там всё расставил.

…Холм тонул в темноте. Единственным пятном света остался барак — гигантский «фонарь» с прозрачными «стенками» — защитными полями, натянутыми над светящимися поддонами. Их разложили вдоль стен, напротив продухов; изнутри шёл яркий жёлтый свет — половину фонарей базы стащили в барак, оставшиеся отдали аборигенам. Под обрывом, на дне «ободранной» долины, горел ещё один огромный «светильник» — столярная мастерская, где собрались местные. Свет был виден издалека, даже с холма, — темнота ещё недостаточно сгустилась. В прозрачном коридоре, соединяющем барак с душевой, обычно стоял «термоэлемент», сияющий красным светом; сегодня его убрали, как и фонарь у входа в душевую. «Окна»-продухи тоже погасли — источники света берегли для обитаемых зданий, не тратя их на пустые технологические постройки.

Темно было и в горячем цехе. Кут’тайри закрыл «окна» склада изнутри — то ли берёг тепло, то ли перекрывал лишние проходы. Вепуат, прикрепив фонарь у двери, обходил расставленные по полу сосуды и горки бус, разглядывая их то с одной, то с другой стороны. Гедимин приоткрыл было двери склада, но в лицо ударил горячий воздух — посреди помещения висел шар плазмы. Сармат смущённо хмыкнул и отвернулся.

— Куда бы это положить, чтобы они поняли, для чего оно? — вслух подумал Вепуат, глядя на бусы, свисающие с ладони. — Если бы подвесить, чтобы они постоянно качались… Гедимин! Можно сделать тягу, чтобы бусы звенели на ветру?

— Да можно, — сармат покосился на потолок, где недавно висели цветные декоративные светильники. — Но помещение мы выстудим. А там Кут’тайри в огненной форме. Не замёрзнет?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Замёрзший огонь?.. Ладно, пусть просто висят, — он не без труда дотянулся до крепления и накинул на него петлю. Бусы зазвенели. Вепуат толкнул их ладонью, наклонил голову набок и прислушался.

— Мешают на проходе, — заметил Гедимин, огибая свисающую связку. Пройти, не задев её, не удалось.

— Икси не такие рослые, — отмахнулся Вепуат и снова встряхнул бусы. — Разве что рукой достанут.

Он огляделся по сторонам и досадливо сощурился.

— Очень мало вещей! Всё растащили по городам, а нового не делают. И почти все эти штуки были тут в прошлый раз. Даже не знаю — будет им интересно?

Гедимин пожал плечами.

— Ты напишешь им что-нибудь?

Вепуат хлопнул себя по карману и со вздохом опустил руку.

— Не знаю, надо ли. В прошлый раз я письма не нашёл. Но и ответа не дождался.

Он забрал фонарь и вышел. Гедимин выбрался из ангара вслед за ним, закрывая по пути шлюзы. В цеху остались «термоэлементы», спрятанные между стенами; светового барьера они не создавали — только не давали зданию остыть.

Вепуат, остановившись посреди дороги, махал фонарём, нашаривая что-то в темноте. Гедимин тронул его за плечо.

— Джагулы, — Вепуат обернулся к нему. — Вчера были вон там. Не видел их?

«Транспорт» кочевников нашёлся под другим склоном — рядом с реакторным бункером. Живой холм лежал в ущелье, подобрав под себя лапы. Гедимин посветил на него — существо не шелохнулось, только слышно было, как воздух со свистом входит в невидимые дыхальца.

— Все лежат и не шевелятся, — прошептал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Светильники… не вижу светильников. Только цера на стенах. Даже новой не намазали — что светилось, то и светится.

— Может, у них нет больше церы, — отозвался Гедимин. Джагулы его не интересовали. Он задумчиво смотрел на тёмный ангар душевой. Из продухов тянуло горячим воздухом — тепло «термоэлементов», спрятанных в складках стен, шло в основном внутрь, но разница с «забортной» атмосферой всё равно составляла полсотни градусов, и сквозняк казался обжигающим. «Трубопровод не обмёрзнет,» — думал сармат. «Скважина тоже. Со временем придётся подогревать озеро. Серьёзные заморозки до него доберутся…»

— Интересная разница в подходах, — прошептал Вепуат. Громко говорить не хотелось — даже треск ледяных кристаллов под ногами неприятно бил по ушам. Холодный тёмный воздух казался Гедимину вязким и постепенно застывающим.

— Одни сбиваются в кучу и зажигают весь свет, — Вепуат, опустив фонарь, задумчиво смотрел в темноту. — Другие лежат по одному в ячейках с минимальным освещением. Ничего не гасят, но и не зажигают. Они все по одному, ты заметил? Кто-то даже ушёл в нежилые ячейки. Принёс подстилку и лежит там. И… похоже, они чем-то опились. Наркотик или седативное — не разберёшь…

— Чтобы не чувствовать боли, когда их будут жрать? — Гедимин вспомнил щитки обшивки, порванные когтями до металла, и его передёрнуло. — Что там за наркота?

Вепуат покачал головой.

— Не настолько хорошая, ремонтник. Думаю, всё-таки слабое седативное. Так, на расстоянии, разобрать трудно. Но дыхание почти не замедлено, пульс в норме…

Гедимин покосился на дозиметр. Сарматы стояли у реакторного купола, но прибор показывал меньше милликьюгена, и интенсивность медленно снижалась.

— Икси на подходе, — буркнул он, оглядываясь по сторонам. Фонарь у пояса горел вроде бы ярко, но световое пятно вокруг сармата незаметно сузилось почти на метр.

— Верно, — Вепуат с досадливым вздохом выключил сигма-сканер. — Пора по укрытиям. Интересно всё-таки, о чём думают Джагулы, когда так лежат. И кто сильнее боится…

Гедимин оглянулся на тёмный ангар и еле слышно хмыкнул.

— А получается — сегодня Икси впервые зайдут в душевую. Тут всегда горел свет, когда они приходили. А сейчас темно. Интересно, они поймут, что это такое?

Вепуат ухмыльнулся.

— Навряд ли. Вода в цистернах. Открыть вентили — надо ещё догадаться… — он внезапно фыркнул в респиратор. — Гедимин! А ведь, если догадаются, — сольют тебе всю воду.

— Цистерны почти пустые, — пробормотал сармат, пытаясь поймать ускользающую мысль. — Пусть сливают… Как думаешь, они любят купаться?

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Точно не скажу. Но если ты падальщик, и ты разумен, — без гигиены никак. Заметил — никто не говорит, что от Икси воняет? А чтобы от падальщика не воняло, нужно очень постараться…

Гедимин машинально тронул респиратор. Не то чтобы ему хотелось опытным путём проверять, чем пахнут Икси, и за сколько метров заметно их приближение…

— Ядро Сатурна! — Вепуат встряхнулся, но это не помогло — его перья так и стояли дыбом. — Теперь — точно пора. Ты в барак?

— Ага, — отозвался Гедимин, ускоряя шаг. Световой круг сузился ещё на метр. «Рано они сегодня. Обычно приходили в дневную смену… Ну да — часов у них нет, расписания тоже…»

Вепуат помахал фонарём на прощание и почти бегом скатился на дно ущелья. Гедимин, прикрыв светильник ладонью, встал на краю обрыва. Он видел, как маленькое световое пятно сливается с большим, окружающим ангар, и втягивается в него — «шлюз» открылся и снова закрылся.

Гедимин покосился на сигма-сканер — под холмом мелькнула первая полоса ряби. Он, не убирая ладонь с фонаря, сделал пару шагов и упёрся в стену темноты. Он точно знал, где стоит здание цеха, но это не помогало — даже гравий под ногами сейчас как-то странно изменялся, и сармат не удивился бы, если бы здание сдвинулось.

«Неудобно. Но — эти существа свет не любят,» — Гедимин, досадливо щурясь, накрыл фонарь колпаком. Всё, что он мог теперь разглядеть, — два отдалённых ангара за световыми стенами. Повернувшись к ним спиной, он нащупал стену цеха и пошёл вдоль неё, прислушиваясь к шорохам. Хотелось включить сигма-сканер, чтобы хоть что-то различать, — но его экран излучал свет и мог кого-нибудь привлечь — или спровоцировать.

«А они не такие уж тихие,» — понял сармат, замерев на углу. Теперь, когда под его ногами иней не трещал, он слышал быстрые шаги с разных сторон. Судя по звукам, Икси передвигались короткими перебежками, почти не касаясь поверхности, но кристаллы под их лапами всё-таки хрустели.

Шорохи смолкли, когда сармат отодвинул дверь ангара. Рука, просунутая внутрь, на долю секунды упёрлась во что-то плотное. Из ангара донёсся тихий звон стекла. Потом зазвенело громче — кто-то из пришельцев наткнулся на бусы, оставленные Вепуатом. Гедимин замер у стены. Что-то плотное налетело на него. В темноте вспыхнули белесые точки — ровно шесть, все — на небольшом расстоянии друг от друга. Сармат приподнял ладонь, показывая, что безоружен. Что-то ощупало пальцы и скользнуло мимо. Звон в ангаре стал громче.

Гедимин слушал его секунд пять — Икси и впрямь заинтересовались «погремушкой». Её толкали с разных сторон, иногда — с двух одновременно; свисающие нити сталкивались, звон становился громче. «Надо было у местных одолжить их ветряные цацки,» — мелькнуло в голове Гедимина. «И дудочки повесить там, где тяга. Если их так интересует источник звука…»

Он тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Что-то скользнуло мимо — сармат опознал его только по движению воздуха. Он повернулся на свет — вытянутое жёлтое кольцо заметно сузилось, но ещё горело, и между его краями и стенами барака оставалось метра три. «Надеюсь, Гварза это отслеживает,» — подумал Гедимин, ускоряя шаг. Под ногами затрещало, ступня машинально сложилась и тут же заныла — наступать на иглицу было неприятно даже в скафандре. Что-то, проскользнув мимо, задело обшивку. В темноте вспыхнули три пары белесых точек — и тут же растаяли.

Сканер всё-таки пришлось включить. В его луч попали десятка два рябящих полос и чьё-то чешуйчатое плечо — непроницаемый кусок материи, тут же растворившийся в ряби. Гедимин даже не был уверен, что на нём чешуя. «Но это определённо не шерсть,» — решил он, прикрывая экран ладонью. Свет всё равно просачивался, и прибор пришлось выключить. «Семнадцать шагов до душевой. Через три шага обогнуть иглицу. Очень твёрдое растение…»

Дверь душевой была закрыта. Гедимин отодвинул одну за другой створки «шлюзов», в очередной раз убедившись, что это невозможно сделать без шума. Внутри было тихо, под ногами не плескалось, — воду с самого утра, с тех пор, как искупались и ушли филки, никто не открывал. Гедимин сощурился в темноту, жалея, что не видит вентилей, — трогали их или нет?.. На высоте двух метров сверкнули и пропали белесые точки, собранные по шесть вместе, — сармат насчитал четыре скопления, но не был уверен, что это разные особи.

— Эхм… хорошей темноты, — вежливо поздоровался Гедимин, запоздало сообразив, что тут существа, и что его видят. На каком языке он это говорит, он не знал, — вся надежда была на «автопереводчик». Что-то прошуршало вдоль стены, кто-то задел в темноте свисающий шланг и тронул когтем вентиль. Гедимин двинулся вперёд — медленно, придерживаясь за стену над «бочками» с волокном. Рука наткнулась на что-то плотное у вентиля, но сгусток тут же растаял. Гедимин ждал скрежета когтей, но было тихо — никто не пытался располосовать обшивку или сорвать с плеча сфалт.

— Здесь купальня, — сказал сармат, подбирая свисающий шланг; его сняли с креплений, но вентиль остался нетронутым — видимо, не поняли его назначения. — Это как горячий источник, только управляемый. Любите воду?

Их было больше десятка — белесые скопления точек, вроде светящихся, но ничего не освещающих, зажглись с трёх сторон.

— Вон там бочки с водой, — Гедимин кивнул на невидимые цистерны. — От них проложены трубы. А это их выходы. Вот так открываются…

Он тронул вентиль, направив струю вертикально вверх. Напор при почти пустой цистерне был невелик — на скафандр упало всего несколько капель. В темноте что-то зашипело. Светящихся точек стало больше.

«Молчат, но не уходят,» — думал Гедимин, следя за белесыми точками. «И вроде не шарахаются. Направить на них? Нет, лучше между ними, в стену…»

— Вода тёплая, — сказал он, опуская шланг. От стены поток отрикошетил, забрызгав броню… и, судя по звуку, упёрся во что-то, кроме камня. Плеск был другой, немного глуше. Гедимин закрыл вентиль.

— Забыл — вам же вытереться нечем…

Холодная клешня сдавила его пальцы, прижимая к вентилю. Когти не скрежетали, но хватка у существа была крепкая. Гедимин хмыкнул, подавляя дрожь. Чужак был сильным, но сармат справился бы и с ним, и с несколькими, если ни у кого из них нет гранаты… и всё же ему было не по себе.

— Как хочешь, — он направил шланг на белесые точки. Что-то зашуршало, раздался плеск. Шланг дёрнули в сторону, потом в другую. Гедимин резко взмахнул рукой, отгоняя чужаков от непрочной «кишки», и развернул поток. Шипение стало громче.

— Хватит? — он дотронулся до вентиля. Чужая клешня снова сдавила пальцы. Коготь царапнул по обшивке и тут же отдёрнулся, со щелчком откидываясь назад; Гедимину показалось, что рука Икси дрогнула.

— Осторожней там, — недовольно сказал сармат. Напор убывал, и шланг пришлось опустить ниже. У двери зажглась ещё дюжина белых точек — кого-то позвали, или сам пришёл на плеск. Гедимин быстро огляделся, пересчитывая глаза, и оторопел. «Похоже… похоже, они все здесь. С теми двумя — двадцать одна особь… И вода кончилась.»

Он вытряхнул из шланга остатки и развёл руками.

— Всё. В бочке пусто. Нашли, чем вытереться? На улице холод…

Кто-то вцепился в его пальцы и попытался разжать их — мягко, гораздо осторожнее, чем недавно сжимал. Гедимин выпустил шланг и отодвинулся, слыша в темноте шорох и стук — из «кишки» пытались вытрясти воду. Потом зашуршало у стены — чужаки добрались до шлангов на креплениях. Гедимин хмыкнул.

— Если воды нет, то её нет, — заметил он. — Осталась холодная. Предупредили бы — мы оставили бы вам полную бочку.

Кто-то шумно выдохнул в наушник. Снова зашуршало у стены — шланги пристраивали в крепления. Получилось не с первого раза.

— А вы приходите, — сказал Гедимин, глядя на точки, то загорающиеся, то гаснущие. — Тут купальня для всех. Только надо предупреждать. Тогда отсюда все уйдут и закроют двери. Никто вам не помешает.

Шорохи никак не складывались в слова, хотя какие-то из них исходили не от лап, а из пастей. Несколько секунд — и огоньки погасли. Гедимин двинулся вперёд, придерживаясь за стену, и добрался до двери по мокрому полу, никого не зацепив.

«Ушли?» — он остановился в «шлюзовой камере», направив в темноту сигма-сканер. Что-то ещё рябило у дальнего обрыва. Дозиметр показывал нулевой фон, но минус с экрана пропал, — то, что влияло на прибор, заставляя его показывать бред, значительно ослабло. Гедимин приподнял с фонаря колпак — и зажмурился от яркого света. Проморгавшись, он выглянул из ангара. Световой круг «вышел» вместе с ним, накрывая десятки метров гравия. Через несколько секунд Гедимин понял, что видит дальний край обрыва — в сумерках, очень нечётко, но густой темноты, складывающейся в плотные стены, больше не было.

— Ушли, — прошептал он, поправляя на плече так и не пригодившийся сфалт, и взглянул на руку. Пальцы озябли, и дело было не в минус сорока градусах на холме — вторая рука ощущала лишь слабую прохладу. Гедимин повертел ладонью, высматривая царапины. Нашёл только одну — там, где коготь на долю секунды коснулся обшивки.

Скафандр он рассматривал ещё долго — в предбаннике, сняв спинные пластины и разложив их на полу. Нашёл пару щербин, возможно, оставшихся с последней переплавки, и ещё один свежий след когтя. «А ведь я ходил практически сквозь них,» — сармат запоздало поёжился и потёр зябнущую ладонь. «Так. Что с рукой?»

Никаких следов на коже не было, да и ощущение холода понемногу спадало. Сармат убедился, что пальцы правильно гнутся, и застегнул перчатку. «Эксперимент закончен. Пора в бункер. Рассказывать Айзеку, или незачем пугать?»

…В бункере было так светло, что Гедимин сощурился, — после нормализации освещения второй фонарь был явно лишним, а третий, принесённый сарматом с собой, — и вовсе избыточным. Айзек, кивнув в знак приветствия, прикрыл светильник и выдернул его из стены. Гедимин быстро оглянулся через плечо — темнота не сгустилась, даже там, куда падала его тень, всё ещё были видны отдельные камешки.

— Икси ушли, — сказал он, закрепляя свой фонарь в стенной нише. Совсем разрушать «световую стену» не хотелось — что бы там ни было в душевой, подпускать странных тварей к реактору Гедимин не собирался.

— Вот как, — пробормотал Айзек, пристально глядя на сармата. — Они сюда заглядывали. Где-то полчаса назад резко свернулись и исчезли. Странная поспешность. Скажи, это, случайно, с тобой никак не связано?

— Тут без меня ни один атом не распадётся, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к монитору. Айзек еле слышно хмыкнул.

— Значит, Икси ушли… Расслабляться всё-таки не стоит. Могут вернуться.

…Икси не вернулись. Сколько Гедимин ни оглядывался на закрытый люк, каждый раз видел чётко очерченную крышку и цветные пятна расплющенного гравия. Два фонаря не оставляли для теней места, и нечему было пригасить их. Через пару часов хранитель робко тронул сармата за руку. Щупальца обвили «обмороженную» ладонь, и только после этого она окончательно перестала зябнуть. Гедимин благодарно хмыкнул.

— Такое впечатление, что они не враждебны, — пробормотал он, сам не зная, к кому обращается. — Но мало совместимы с другими формами жизни.

На экране сигма-сканера были очертания каменного пола, стен, «бочек», свёрнутых из защитного поля, и много ряби. Гедимин листал «кадры», надеясь, что в какой-то момент существа себя проявят.

«Вот здесь я пустил воду… Tza!» — он остановил промотку и впился взглядом в экран. Под брызгами воды проступил плотный силуэт. Он был чёрным, непроницаемым для сигма-лучей, и всё же его края были чётко очерчены. «Гуманоид,» — сделал мысленную пометку Гедимин. «И, похоже, в самом деле чешуйчатый.»

У Икси было странное строение ног — из-за него корпус сильно клонило вперёд; видимо, из-за этого и был необходим мощный хвост-противовес. Он на «фото» попал частично, но Гедимин различил какие-то перьевидные выросты вдоль его конца — Икси широко растопырил их, подставляя перья «дождю». «И такие же структуры вдоль руки… и на голове, похоже,» — сармат увеличил участок «снимка» и пригляделся к неровностям силуэта. «А это ступня. Если повернуть вот так… Хм. У них пух на пальцах. А когти сильно стёсаны. Поэтому шаг тихий… Забавная ступня. Что-то похожее я видел, с таким опушением. Что-то из хищных птиц, причём с севера…»

Знания в области биологии за месяцы без перечитывания «Справочника ликвидатора» сильно потускнели. Оставив попытки вспомнить правильную птицу, Гедимин снова тронул передатчик. «Сканов» с частями силуэтов было много — Икси, купаясь, сняли маскировку — но чёткого «снимка», где существа не «склеивались» бы, сармат так и не нашёл. «И это неплохо,» — решил он, сохраняя «фотографию» отдельно. «Покажу Вепуату.»

…Наверху было светло и холодно. Гедимин быстро захлопнул люк и стоял, глядя, как пар из тёплого воздуха стремительно конденсируется и выпадает под ноги. Стоило сделать шаг, под ступнёй взвизгнул иней. Термометр показывал минус пятьдесят.

Защитное поле над бараком уже не светилось изнутри — филки, приглушённо ругаясь, растаскивали поддоны и выбивали из каменных складок примёрзшие фонари. Из неплотно закрытого «предбанника» доносился грохот и лязг — у кого-то металлический лист прилип к перчаткам, и его пытались оторвать, не прикасаясь к промороженному металлу. Гедимин втиснулся в прозрачный коридор, минуя изгибы тепловых ловушек, и снова сверился с термометром. «Минус тридцать. Ну а чего они хотели, забрав термочаши⁈»

— Кет! — Гварза, выйдя из барака, собирался что-то крикнуть филкам, но увидел Гедимина и развернулся к нему. — Горячий цех закрывается. Оставишь камней только-только на обогрев. Остальное — в жилые здания. Сейчас все, кому надо, помоются и наберут воды — и душевую тоже закроешь. Коридор не разбирай — до послезавтра постоит без отопления.

— Послезавтра будешь его отогревать с минус ста, — предупредил Гедимин, оглядываясь на ангар душевой. Изнутри уже доносился прерывистый плеск — филки запустили водоподъёмник. Термометра у входа не было, как и в бараке, — оба прибора сняли и унесли.

— Иди работай! — Гварза, сердито щурясь, повернулся к филкам. Один из них, завернув руки в два слоя войлочных рукавиц, собрал все оставшиеся поддоны и теперь нёс их в барак, стараясь не прислонять к груди. От его дыхания синий металл покрылся белой наледью. Гварза, приглядевшись, еле слышно помянул спаривание «макак» и за плечо втолкнул филка в барак. Из «предбанника» снова донёсся лязг и грохот — поддоны всё-таки примёрзли.

…«Здесь большого тепла не нужно,» — думал Гедимин, выгребая из печей остатки кейека. При минус ста двадцати явно никто не собирался работать со стеклом или выпаривать чёрный песок, — сармат оставил в каждом горне по камешку для поддержания плюсовой температуры, проверил «термочашу» между стен и, забрав оставшийся кейек, пошёл на склад. «А вот тут нужно поддерживать хотя бы плюс полсотни. Не знаю, что бывает с Сэта при нулевой температуре, но лучше не выяснять.»

— Лежи, ты не мешаешь, — буркнул он, заметив краем глаза шевеление в гамаке. Кут’тайри принял гуманоидный облик и что-то чертил горелой костью на сухом листе. Гедимин, старательно отворачиваясь от него, прошёлся по складу с анализатором, проверил, плотно ли закрыты продухи, и склонился над термочашей.

— Завтра будет холодно. В цех не высовывайся, — предупредил он, складывая в чашку мелкие тёплые камешки. Когда ладонь обожгло, он покосился на термометр и довольно хмыкнул.

— Эти осколки добавишь ночью, — сармат выложил камешки из чаши. — Пока такой нагрев не нужен.

Кут’тайри выбрался из гамака и выглянул в цех. Там ещё звенели, раскачиваясь, подвешенные бусы, — Гедимин зацепил их, проходя мимо. Все низки остались на месте, как и «стекляшки», расставленные на полу. Икси ничего не взяли.

— Красивые вещи для вестников Ук-кута, — пробормотал жрец, закрывая дверь. — Достойные любого храма. Их звон долго радовал вестников.

— В Шакхе, наверное, уже всё обвешано цветным стеклом, — отозвался Гедимин, разглядывая камешки в углу. Оба миниатюрных цилиндра так и стояли под гнётом; ни глаз, ни сканер не выявил никаких изменений. «Возможно, что-то проявится через месяц,» — сармат снова уплотнил защитное поле над образцами. «Если только завтра перепад температуры их не разрушит. Надо было перенести опыт на более спокойные дни.»

— Когда стекло звенело, я слышал шаги, — сказал Кут’тайри, останавливаясь у гамака. — Вестники Ук-кута ходят тихо. Кто-то тяжёлый прошёл вдоль всей стены. Вестникам Ук-кута не нужны двери, но кто-то её открывал. Может, мне померещилось, — от огненной крови разум туманится…

— Хороший у тебя слух, — пробормотал Гедимин, радуясь, что не может покраснеть.

В цеху снова зазвенело стекло, и кто-то охнул. Гедимин вышел со склада, плотно закрыв за собой дверь, и встретился взглядом с Вепуатом. Разведчик радостно ухмыльнулся.

— Икси по-прежнему щепетильны, — он дотянулся до крепления и снял бусы с подвеса. — Хоть бы бусина пропала! Из-под холма очень неудобно сканировать. Всё время какие-то сбои. Пока настроил…

— Идём, — перебил его Гедимин, оглянувшись через плечо на закрытый склад. — Поможешь с подъёмником. Надо подогреть пещеры, иначе завтра вымерзнут. Гварзу не видел?

— Слоняется у барака, — Вепуат понизил голос. — Давай длинным путём, не то увидят. Думаешь, кейека хватит на пещеры?

— Расчёты показать? — Гедимин, отвернувшись, ускорил шаг.

…Подъёмник всё-таки не заклинило. Его собирали под тёплым куполом, и всё же Гедимин беспокоился за тросы и рычаги, а каменные балки просканировал перед сборкой. Вепуат спускал его медленно, метр за метром, и сармат следил, как повышается температура воздуха по мере спуска. Тепло поднималось по шахте; дальше купола тёплый воздух не уходил, и Гедимин собирался после работы затолкать его обратно в пещеры.

«Плюс два,» — сверился он с термометром, постояв немного посреди жилого корпуса. Пробраться туда было нелегко — пещеру загромоздили готовыми и почти готовыми плитами, перекрытиями и обечайками. Тектоновые заготовки вытащили в главный корпус, во вспомогательном, относительно пустом, лежали недоделанные детали, — и везде температура держалась выше нуля. Гедимин подбросил облучённых камешков в чаши, погрел руки в разогретом воздушном потоке и снова взглянул на термометр. «Должно хватить. Небольшое охлаждение тектон вынесет. Даже и большое вынесет. Но лучше его не расшатывать.»

…Пузырь защитного поля втиснулся в шахту, и Гедимин надвинул массивную крышку. Вепуат покосился на запястье и выразительно поёжился.

— Икси вовремя сбежали! А я думал — куда они так рано?

«После купания под минус пятьдесят…» — Гедимин быстро отвернулся. «Я же сказал не лезть на холод! Надеюсь, тёплое укрытие у них где-то рядом. Не хотелось бы убить их…»

— Не тесно было сидеть в бараке? — спросил Вепуат. Он маячил за спиной, пока Гедимин отсчитывал камешки и выверял температуру. Бронны и Скогны следили за сарматами издалека; световые стены они уже разобрали, даже успели что-то сварить и съесть и теперь прокаливали над жаровней немытые миски. «Аборигены сегодня тихие,» — думал Гедимин, перебирая осколки кейека. «Из-за Икси? Если бы кто-то сунулся в здание, Вепуат мне сказал бы…»

— Тесно, — буркнул он, досадливо щурясь. — Поэтому я там не был. Икси гораздо спокойнее, когда им не светишь в глаза.

Вепуат сдавленно охнул и вцепился в его плечо.

— Что⁈ Ты… ты был… ты ходил на переговоры к Икси⁈ И без меня⁈

Гедимин виновато сощурился.

— Так-так… — Вепуат смерил его с ног до головы въедливым взглядом. — Броня без царапин. Переплавлял? Или… Ты видел их? Вблизи?

— Шесть глаз у каждого. Если это глаза, — отозвался Гедимин. — Есть удачный скан и куча дрянных. Идём в барак, Гварза там заждался.

…На Гварзу сарматы наткнулись почти сразу же — на шум шагов первым из комендантской высунулся он. Дасьен протиснулся под его рукой, смерил пришельцев мрачным взглядом, посмотрел на кейек и буркнул что-то неодобрительное.

— Это всё, что нашлось в четырёх печах? — спросил Гварза.

— Для барака хватит, — отозвался Гедимин.

— При экстремальном похолодании? — командир недобро сощурился. — Расчёты, обоснования?

Гедимин, сузив глаза в ответ, достал листок. Дасьен шумно выдохнул в респиратор.

— Старшие! Мне не цифры нужны. Мне надо, чтобы барак не вымерз. Тут уже плюс восемнадцать — и теплее не становится!

— Так идём, — буркнул Гедимин, отворачиваясь от Гварзы. «Филк говорит дело. И чего я на него взъелся? Комендант как комендант…»

Гварза остался в комендантской, и Гедимин был этому рад — и так не было покоя от Вепуата, заедаемого любопытством. До выхода из барака он кое-как дотерпел, но за углом схватил сармата за плечо и прижал к стене — точнее, попытался прижать, сдвинуть Гедимина с места ему не удалось.

— Ну⁈

Сармат сунул под нос разведчику экран сигма-сканера. Вепуат со сдавленным воем вцепился в прибор, потом, опомнившись, подсоединил свой передатчик и через пять секунд уткнулся в скачанные «снимки».

— Хвост! Ну надо же — хвост! И ладонь из двух частей… Как это эволюционировало, вот что узнать бы…

— Они, оказывается, любят купаться, — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. — Тёплая вода тут редкость. А существа, избегающие огня… им только в источниках и помыться.

Вепуат перевёл взгляд со снимков на Гедимина и расплылся в ухмылке.

— Ты устроил им купание⁈ Яд-дро Сатурна! Это ж надо было выдумать… И они были спокойны? Не нападали? Близко к тебе стояли?

Гедимин показал «обмороженную» руку.

— Вплотную. Один всё мешал мне закрыть вентиль. Холодные у них пальцы. На третий час еле отогрелся.

Вепуат мигнул.

— Холодные?.. Ну-ка, идём в машину!

…Образец костной ткани Гедимин сдавать отказался — и, быстро убрав руку со стола, спрятал её в перчатку, а потом — за спину. Палец, с которого срезали клочок кожи, неприятно зудел, как и свежий прокол в вене, — Вепуат дорвался до взятия проб.

— Я же сказал — рука была в перчатке, — Гедимин угрюмо сощурился на довольного биолога. — Что ты надеешься найти в коже? Что-то, что прошло сквозь два слоя ипрона?

— Что-то же приморозило тебе пальцы, — отозвался Вепуат, настраивая анализатор. — Говоришь, сейчас никаких странных ощущений?

Под потолком загудела сирена.

— Эй, в отсеке! — Таркасан, заговоривший по громкой связи, был удивлён и раздосадован. — Со мной в Ураниум? Если нет — бегом на выход!

…В душевой шумел стиральный агрегат. По коридору, подсвеченному термочашей, сновали филки. На холме стемнело, но темнота была самая обычная, без уплотнений. Вепуат покосился на сигма-сканер и тихо вздохнул.

— Мог бы предупредить.

— Да я сам не знал, зачем туда лезу, — Гедимин досадливо сощурился. «А если б знал — может, сообразил бы что поумнее…»

— Ну вот, когда полезешь куда-то, не зная, зачем, — предупреждай, — проворчал Вепуат, выглядывая что-то на экране. — Вот досада! Надо было там порыться, пока не включили свет. Сейчас-то ничего не найдёшь. Думал, на фильтрах что-нибудь задержалось, — чешуйка или перо…

Он хлопнул по кнопке выключения и развернулся к Гедимину.

— Тебя могли сожрать, знаешь? И вытаскивать было бы некому. Не лазь в такие опыты в одиночку, ладно? Тут нужен кто-то на подстраховке. Ты же знаешь — я ни Гварзе, ни Айзеку тебя не сдам. Ага?

3 день Льда, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек протиснулся в наполовину открытый люк. На его плечах осел иней. Гедимин сощурился на отодвинутую крышку, но обругать Айзека не успел.

— Сверху купол, — бросил тот, склоняясь над термочашей и подставляя растопыренные пальцы под поток горячего воздуха. — Бегом в машину и там сиди! Снаружи — как на Энцеладе.

Насчёт Энцелада он всё-таки преувеличил. Когда Гедимин, пройдя сквозь три купола, которыми Айзек прикрыл сверху люк, и восстановив их за своей спиной, замерил температуру «забортного» воздуха, на термометре было всего-то минус сто восемь. Ещё три градуса набралось, пока сармат под истошный визг инея под ногами добирался до машины. Двойной купол со сложной системой воздуховодов прикрывал её сверху, но этого оказалось мало — у Гедимина, неосторожно потрогавшего крышку люка на входе, вмиг онемели пальцы. Ощущение было, как будто по ним ударили с размаху, — термозащитные купола, похоже, поставили слишком поздно.

— Одного не понимаю, — пробормотал он, вываливаясь из шлюзовой камеры в жаркий отсек. — Как с такими перепадами тут всё не повымирало⁈

Вепуат, на секунду оторвавшись от записей, сочувственно хмыкнул. Филки, впятером набившиеся за лабораторный стол, пришельца даже не заметили — над ними стояло защитное поле, работала вытяжка, над горелкой на тонкой решётке сушился какой-то осадок.

Гедимин со смутной надеждой посмотрел на литейную станцию — и наткнулся взглядом на угрюмого филка. Тот, сложив руки на груди, охранял термодатчики. Литейная станция заканчивала цикл, и филк держал наготове пакет чёрного песка для новой загрузки. Гедимин разочарованно отвернулся.

— Они похожи на рапторид, — сказал Вепуат, отрываясь от записей. — То есть — Икси похожи. А Экеста умеют меняться в размерах. За счёт расстояния между гифами. И вот мне упорно кажется — у этого их мицелия функции нервной ткани…

Он перевёл задумчивый взгляд на экран. Гедимин огляделся по сторонам, но свободного стула не нашёл — всё утащили филки, занявшие его стол. Сармат опустился на пол, вытряхнул на ладонь незаконченный чертёж, посмотрел на него и досадливо хмыкнул. «Я могу чтоугодно рисовать. Хоть такую систему стапелей, хоть этакую. Работать будут Текк’ты. А как им удобно, никто, кроме них, не скажет. А вернутся они вообще или от холода впадут в анабиоз — местным богам известно.»

— Ничего не нашёл, — Вепуат, наклонившись, пощёлкал Гедимина по наплечнику. Тот мигнул.

— То есть — никаких изменений в тканях, — поправился Вепуат. — Ни в крови, ни в коже.

— А что искал? — Гедимин вспомнил, как вчера ему хотели отковырять кусок кости, и сердито сощурился. — Говорил же — два слоя ипрона. И ещё пять слоёв обшивки. Что пройдёт их насквозь, — сигма-излучение⁈

Вепуат хмыкнул.

— Мне кажется — там что-то очень-очень похожее. Если бы ты его трогал под полным экраном — вообще ничего не почувствовал бы.

— Я его не трогал, — буркнул Гедимин, машинально прикасаясь к височным пластинам. Они были приподняты; это, кажется, входило в тревожащую привычку. «Сейчас-то я с кем собираюсь общаться⁈» — Гедимин, недовольно хмыкнув, опустил щитки до упора. «Так мутируешь — и не заметишь…»

Кто-то из филков за соседним столом хлопнул в ладоши. Гедимин мигнул. Сарматы, выключив горелку, рассматривали на просвет что-то плоское, светло-жёлтое, сильно похожее на неровный обрывок бумаги.

— Тут больше миллиметра, — один из филков покосился на срез. — Толсто.

— Всё ещё тоньше местных листьев, — отозвался другой; по голосу Гедимин узнал Альгота — это он держал бумажный листок за края. — Но можно довести до полумиллиметра. Меня больше занимает ровность…

Он опустил листок на стол и потянулся за самодельным писчим стержнем. Гедимин поднялся с пола и заинтересованно хмыкнул. «Странная штука,» — думал он, пока Альгот выводил на листке собственное имя. «На скирлиновую бумагу непохоже. Выглядит как спрессованное волокно… очень тонкое волокно. Древняя целлюлозная бумага? Да нет, там волокна мельче. И эти — явно не отбеленные…»

— Что там у вас? — спросил Вепуат. Гедимин даже не заметил, как разведчик обогнал его — а он уже стоял у стола, придерживая желтоватый листок за край.

— Это из местного сырья, да? Но не листья и не кожа?

— Бумага, — ответил Альгот, глядя на высыхающий пигмент. Буквы слегка расплылись — образец, похоже, недосушили.

— Размокнет, — сказал один из филков. — Точно размокнет. И прочность так себе. Через год останутся клочки.

— Нормальная прочность, — отозвался Альгот, дёргая листок за края. — На Земле шесть веков проработало, и никто не жаловался.

— Может, её сешем пропитать? — вмешался другой филк. — Как раз от размокания.

— Пигмент будет сыпаться, — качнул головой третий. — Проку тогда от неё? Не клади её в воду, и ничего не размокнет.

— А цвет доработать никак нельзя? — филк, боявшийся размокания, отобрал листок и поднёс к свету. — Тёмная какая-то. И в пятнах. Я думал, после просушки станет лучше. Может, мало промывали?

— Нормальный цвет для естественного волокна, — Альгот забрал бумагу и, заложив меж двумя широкими сухими листьями, убрал в стол. — Отбеливание уменьшит прочность… Попробуем ещё раз. Более тонкий слой — и не спешить!

Гедимин заглянул в контейнер с размокшими мелкими волокнами подозрительно знакомого вида. Сказать он ничего не успел — Вепуат уже хрюкнул в респиратор.

— Альгот! Ты говорил — собираешь сырьё для одежды. Про бумагу речи не было! Или сааг-туул нагадил с запасом?

Химик недовольно сощурился.

— Мне что, одежду лепить из волокна? Принесёшь сырьё для гзеша — займусь одеждой. А пока от этих запасов никакого проку.

— А бумага всё равно нужна, — добавил один из лаборантов, размешивая волокно в горячей воде. — Для заметок и отчётов. Не у всех же компьютер на запястье. Нам вот не выдали.

Гедимин болезненно поморщился. «Компьютер… С местной дурной физикой тут, может, никогда не будет компьютеров. Даже простейших механических вычислителей. Даже печатного агрегата. Бумага из помёта… Из неё хоть можно стандартных листов нарезать. Покрыть слоем сеша поверх текста, если там что-то важное. Так делали, пока фрил не синтезировали. Рассказать им? Да ну, Альгот, наверное, сам в курсе. Иначе не додумался бы.»

Лаборант выплеснул волокно на решётку и прижал сверху, выдавливая воду. Вепуат, понаблюдав за раскатыванием и просушкой очередного листка (в этот раз — с ровными краями), с задумчивой ухмылкой отошёл от стола.

— Надо же было выдумать… — услышал Гедимин его шёпот.

…Экспериментов с волокном филкам хватило надолго. Когда сармат, сложив бесполезные чертежи, поднялся на ноги, за столом ещё испытывали разные красители на высушенных листках.

— Собрать десяток, прошить — и отдать кому-нибудь на испытания, — услышал он негромкий голос лаборанта. — Кто часто делает записи? Кто возьмёт?

— Дасьен, — сказали сразу с двух сторон. — Ему вечно не хватает то листьев, то краски. Ты только предупреди, что эти листки одноразовые. А то ведь попробует их отмыть.

— А чем, вообще, сводят текст с такого материала? — задумался кто-то из филков. — Растворителем?

— Механически, — отозвался Гедимин, вспомнив долгие довоенные раскопки в сети. — Сдирают пигментированный слой.

— Сдирают? — Альгот поднял исписанный листок и взглянул на просвет. — При такой глубине пропитки проще насквозь продрать. То ли пигмент не тот, то ли оно всё-таки одноразовое.

— Надо в обложку, — Вепуат снова отвлёкся от записей. — Старая бумага, помню, сильно мялась. А эта на вид ещё более рыхлая. Жёсткая обложка не даст листкам замяться. Так делали раньше. Гедимин, помнишь?

— Угу, — отозвался сармат. — Так и сейчас делают. Подачу волокна, кстати, можно механизировать. Если тянуть между двух валков… Hasu!

— Да ладно тебе, — Вепуат, поспешно поднявшись, похлопал его по локтю. — Не расстраивайся. Ну, не поставишь тут два валка. Обойдёмся без них.

Филки уже забыли о словах Гедимина — они достали мерную плашку и теперь замеряли края листков — видимо, прикидывали, как лучше собирать их в тетрадь. Сармат уже не прислушивался — он, угрюмо щурясь, разглядывал палубу. «Даже простейший процесс не наладить нормально. Занесло же нас в бредовую галактику…»

…Зелёный Пожиратель дремал в контейнере, не подавая признаков жизни. Гедимин уже хотел потрогать его, как усик существа слабо качнулся. Сармат оглянулся на батарею кювет — Айзек всё продолжал опыты над Би-плазмой — но заглядывать внутрь не стал. «Шесть утра. Снаружи, наверное, посветлело,» — подумал он, выходя из отсека. «Посмотрю, что там.»

— Ты куда? — встрепенулся Вепуат.

— Делать замеры, — Гедимин показал анализатор. — Сейчас должен быть пик холода.

Филки за столом переглянулись, разом вздрогнули и притихли.

— В переговоры без меня не лезь, — предупредил Вепуат. — Хоть снаружи в переборку постучи — я выйду.

— Какие переговоры? — Гедимин досадливо сощурился. — С иглицей? С бактериями?

— Да хоть бы и с ними, — буркнул Вепуат. — С тебя станется. Через полчаса не вернёшься — пойду искать.

— Перья не поморозь, — пробормотал сармат, выходя в шлюз.

…Трап успел заиндеветь. Тепло, несмотря на все купола, куда-то утекало — видимо, в промёрзший на много метров гравий. Гедимин постоял у машины, привыкая к холоду. Снаружи было светло — сквозь два слоя защитного поля были видны бело-синие узоры поверх гравия и жёлтые складки на стене дальнего ангара. Ангар местами заиндевел; особенно толстый слой кристаллов и яркий орнамент на них отмечал скрытые вентиляционные проёмы. «Наушники, что ли, надеть?» — Гедимин, настороженно щурясь, шагнул из-под купола на сверкающий гравий. Визг был именно таким, какого сармат и ждал — как и фантомный удар по чувствительным пальцам, хоть Гедимин и прижимал их к броне. «Минус сто двадцать,» — сармат прикрыл экран ладонью и тут же задвинул пластину. «День Льда в месяце Льда… Всё-таки местные свой календарь не с потолка брали.»

На ладонь упали серебристые пылинки. Гедимин машинально смахнул их, но, пока смахивал, на вторую руку лёг ещё десяток. В воздухе реяла, медленно опускаясь на землю, ледяная пыль. Её было не так много, чтобы серьёзно повлиять на видимость, но она была всюду.

«Где-то ещё осталась вода для кристаллизации,» — думал сармат, присыпанный распылённым снегом. Сначала микроскопические кристаллы таяли на тёплой броне, потом перестали — верхний слой обшивки остыл до отрицательной температуры. Медленно, стараясь не тревожить визгливый иней, Гедимин отошёл от бронехода. На экране сигма-сканера был виден пустой цех. На складе, за плотно закрытыми дверьми, качался в гамаке Кут-тайри. Он скусывал жареное мясо с отростков ветвистой кости; вторая, ещё не обгрызенная, дожаривалась над обломками кейека. Гедимин, беззвучно хмыкнув, перевёл сканирующий луч на барак. Филки, экономя тепло, набились по четверо, а то и шестеро в одну ячейку. Кто-то болтал, кто-то играл в фишки; сармат даже увидел выменянную у аборигенов доску для местной игры — филки сгрудились над ней ввосьмером, и из коридора заглядывали те, кому не хватило места. Гедимин нашёл Гварзу, пристроившегося на матрасе в тесной комендантской, и повернул луч вниз, к ангару на дне ущелья.

Слева от сармата что-то громыхнуло. Гедимин развернулся — и увидел клубящееся облако инея. Оно медленно оседало, и сквозь него проступали очертания змеевидного тела. Длинное серебристое существо, сплюснутое с боков, с иглистым гребнем вдоль спины и свисающими игольчатыми «плавниками», висело над глубоким кратером. Его многочисленные лапы обхватили что-то, покрытое панцирем и заляпанное синевато-серой кровью. Гедимин услышал громкий хруст — существо вгрызалось в панцирь и странно посвистывало, что-то всасывая. Сармат увидел, как по извилистому телу пробегают волны — оно раздувалось изнутри и тут же сжималось.

Обломок панциря упал на землю и рассыпался в пыль. Ещё секунда — и существо отбросило сплющенные остатки добычи и исчезло в серебристом облаке. Ошмётки, не долетев, превратились в горку мелких кристаллов.

Что-то громыхнуло над головой. Гедимин быстро огляделся. Странное существо было не одно — он насчитал пять особей только на холме. Ещё одна быстро снижалась, сжимая в коротких длиннопалых лапах что-то округлое, ярко раскрашенное. С каждой секундой добыча сплющивалась и покрывалась складками, пока не превратилась в серую промороженную шкурку. Хищник выронил её, и останки разлетелись мелкими осколками.

«Ещё одна форма жиз… Hasu!» — Гедимин схватился за дозиметр. Экран светился. Над сарматом, плавно извиваясь на месте, повисла «ледяная змея». Он видел длинные игольчатые выросты вдоль хвоста и на боках, мелкие серебристые чешуи и зигзаги синего орнамента — и четыре круглых глаза вокруг короткого шипастого хоботка.

Существо надулось, будто по его телу прокачали воздух, и резким рывком сместилось на два метра в сторону. Гедимин развернулся за ним — «змея» беззвучно взорвалась, разлетевшись ледяным облаком. Его понесло по земле, и сармат не сразу понял, что «снег» летит против ветра. Он включил сигма-сканер — и вовремя: прямо под лучом размытое облако, пронизанное нитями «мицелия», собиралось в змеевидную форму.

Гедимин огляделся по сторонам. «Ледяные змеи» — уже не поодиночке, а по двое-трое — сновали вдоль ангаров, втягивая в себя воздух. Они так и перемещались рывками, то разматываясь на мицелий, то конденсируясь. Одна из них надолго повисла у барака, напротив неплотно прикрытого продуха. Ещё две приблизились к ней, «принюхались» — и их будто ветром сдуло. Гедимин услышал тонкий визг — и вторая стая, уже из пяти особей, «изучающая» здание цеха, умчалась за душевую. Луч сигма-сканера уткнулся в купол над реактором — «змеи» улетели не то к обрыву, не то за него. Сармат, озадаченно хмыкнув, ускорил шаг.

Он ещё дважды слышал короткий треск, пока обходил купол, — кто-то настиг добычу в воздухе. «А ведь это не электрические разряды,» — думал сармат, воспроизводя в памяти звуки странных взрывов. «Это что-то вроде… вакуума. Резкий перепад давления. Разрывает гравий… и всё, что подвернётся. Как они находят добычу под землёй? Там кратер в метр глубиной…»

Под обрывом, напротив реактора, лежал сааг-туул. Он давно не шевелился, его панцирь припорошило ледяной пылью, но на боках и вокруг морды виднелись оттаявшие пятна — иногда зверь всё-таки дышал. Ледяные существа сновали над ним, скользя вдоль боков, то рассыпаясь, то складываясь из отдельных молекул. Гедимин смигнул — от их блеска и резких рывков резало глаза.

«А вот теперь Джагулы сбились в кучки,» — отметил про себя сармат, глядя на сигма-сканер. В этот раз он угадал с глубиной сканирования и нашёл жилые «отсеки». В них было тесно — в самые крупные ячейки принесли жаровни, и вокруг них теснились кочевники — везде, где можно было устроиться, от «стены» до «стены». В «отсеках», на которые жаровен не хватило, было пусто — все стянулись к теплу.

«Где Вепуат видел своих „трилобитов“? У хвоста?» — Гедимин просматривал пустые ячейки, пока не уткнулся в склады. «Вот про эти петли для привязи он говорил?»

В «вольерах» эшку-тэй никого не было. Сармат «прошёл» обратно, от хвоста до загривка сааг-туула, и облегчённо вздохнул, увидев под потолком «отсека» знакомые силуэты. «Трилобитов» перенесли из холодных ячеек ближе к теплу — не в подогреваемые, где стояли жаровни, а в соседние, куда тепло всё же просачивалось. Существа, привязанные за шлейки, висели под потолком, упираясь панцирем в неровности брони сааг-туула. Перемещение из «отсека» в «отсек» их не разбудило.

Пронзительный визг отвлёк Гедимина от сигма-сканера. Над боком сааг-туула повисли серебристые облака. Пока сармат сканировал лагерь кочевников, «ледяные змеи» незаметно собрались в плотную стаю. Часть висела в воздухе, «принюхиваясь», другие сновали вдоль брони на небольшом пятачке, царапая её когтями и иглами. Одно существо, выгнувшись, резким выпадом ткнулось в панцирь. Раздался треск. На боку зверя застыло серебристое пятно. Другая «змея» прилипла к нему, цепляясь лапами, и попыталась втиснуть голову то ли в пробоину, то ли в невидимую щель. Сааг-туул зашевелился.

— Эй! — Гедимин машинально нагнулся за камешком, но гравий смёрзся намертво. Существа завизжали. Ещё одно сделало выпад, расширяя белое инеистое пятно. Сааг-туул дёрнул хвостом, щитки его панциря зашевелились. Существа метнулись в сторону, тут же бросились к пятну на панцире — и опять отхлынули. Зверь приподнялся. Его хвост нервно покачивался над землёй.

«А смысл орать?» — Гедимин вскинул «арктус». Шар защитного поля врезался в стаю «змей», тут же рассыпавшуюся ледяной пылью, и размазался по промороженной броне, закрывая невидимый пролом. Может, больших повреждений там и не было — но Гедимин накрыл его сверху ещё одним слоем непрозрачного поля. Потревоженный сааг-туул уже поднялся и медленно брёл вдоль обрыва, помахивая хвостом. Серебристых тварей нигде не было.

«Криофильные хищники, мать моя колба,» — Гедимин растерянно покачал головой. «Сожрать бы, наверное, не сожрали. Но рваные раны тоже не на поль…»

Его швырнуло вперёд, и он, не рассуждая, ушёл в перекат и развернулся к тому, что было за его спиной, уже со сфалтом в руках. Хребет и левый бок горели от боли. Серебристая тень мелькнула над головой. Приклад сфалта врезался в тающее облако. Что-то невидимое взорвалось на плече — долю секунды спустя после того, как сармат ушёл под защитное поле.

В него ударили с четырёх сторон. Сквозь мутнеющий прозрачный купол Гедимин видел серебристый шквал. Существа метались вокруг, ища уязвимое место. От попытки их отследить закружилась голова, в глазах поплыли пятна.

«Стой,» — Гедимин замер, поддерживая над собой купол. «Змеи» разделились по двое — взрывы стали вдвое сильнее. Вдалеке что-то блеснуло — кажется, ледяные твари позвали подмогу. Громыхнуло снизу — кто-то пытался взорвать под ногами гравий.

— Гедими-ин! — услышал сармат издалека. — Ты где… Has— sulu!

— Sata! — заорал Гедимин, срывая с себя защитное поле. Он успел увидеть Вепуата, застывшего посреди мёрзлого плато, и серебристые тени, повисшие перед ним в воздухе. Затем он вцепился в плазморез, рывком сдвигая переключатель.

Взрыва не было — только оглушительное шипение пара. Участок гравия на пару секунд превратился в гейзер. Сквозь оседающий пар на Гедимина ошалело смотрел Вепуат, прикрытый защитным полем. Ни визга, ни треска, — только тихое шипение конденсата.

— Ушли? — Гедимин быстро огляделся по сторонам. Криофилы испарились — то ли в буквальном смысле, то ли в переносном, но ни ледяных «змей», ни летящей против ветра пурги вокруг не было. Сигма-сканер не видел ничего, кроме остывающих камней и оседающего на них пара. Сконденсировался он быстро — слишком холодным был воздух.

— Что за дрянь? — выдохнул Вепуат. Он уже стоял рядом, схватив Гедимина за запястье, и смотрел на экран. Сармат молча промотал запись на пару минут назад. На экране проступили длинные облака ледяных кристаллов, пронизанные мицелием.

— А они, и правда, из мороженой воды, — пробормотал Гедимин, глядя на строчки коротких химических формул — анализатор, где мог, определил состав. — Лёд и мицелий. И всё — разборное. Одно непонятно — куда они едят?

— Едят? — Вепуат, вскинувшись, уставился ему в глаза. — Хочешь сказать — нас тут сожрать хотели?

Он со сканером наперевес быстро крутнулся в разные стороны. Гедимин качнул головой.

— Ушли. Или сдохли. Или их сдуло паром. Этот их мицелий… его проверяли на прочность?

Он попытался высмотреть на камнях остатки сожранного подземного зверька, но серую пыль давно сдуло ветром. «А едят они, похоже, только жидкую фракцию. И за счёт неё пополняют запасы льда. Существо-бусы, — лёд, нанизанный на гифы… И всё это, вполне вероятно, разумно…»

— Ничего, — пробормотал Вепуат, поднимаясь с земли. Гравий, оттаявший после выстрела Гедимина, снова обмёрз, тёмное пятно побелело и слилось с фоном. Сармат покосился на дозиметр — всплески сигма- и омикрон-излучения пропали вместе с криофилами. «Поискать в составе ирренций,» — сделал он мысленную пометку. «Бывают растворы. Тот же карбонат. А может, гифы фонят. Их-то не проанализируешь…»

— Интересная тут фауна, — пробормотал Вепуат, высматривая что-то на экране сканера. — Интере… Гедимин! Что со спиной⁈

Сармат, мигнув, неловко дёрнул плечом — и сощурился от боли. Мышцы над хребтом, левой лопаткой, верхними рёбрами горели и чесались, плечо ныло. «И скафандр опять чинить,» — сармат, стараясь не тревожить руку, прижал её к туловищу.

— Идём, — Вепуат вцепился в здоровое плечо и потащил Гедимина к машине. — Кто тебя так? Эти… криофилы? Что тут вообще было?

…Гедимин недовольно сощурился. Вепуат фыркнул.

— Значит, говорить с богами и духами смерти тебе нормально. Драться с кристаллическими тварями — тоже. А безобидный симбионт — смущает⁈ Держи!

Он всунул кровяной камень в ладонь Гедимина и сжал её двумя руками. Сармат сузил глаза, стараясь не шипеть от боли, — спину, и без того разбитую, будто кипятком ошпарило.

— Ушиб, ссадина, гематома, — Вепуат, удерживая кулак сармата, заглянул ему через плечо. — Тебя крепко огрели. Хорошо, броня прочная. Как ты их за спину пустил?

Сидеть, пусть и в «чистом» лабораторном отсеке, в полуспущенном скафандре, без шлема, в разрезанной на спине куртке было неприятно. Чувствовать, как дёргаются и пульсируют какие-то волокна в отбитых мышцах, а на кожу выплёскивается сукровица, — ещё хуже. А вспоминать о собственном идиотизме — неприятно втройне. Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».

— Э-эй, куда! — Вепуат дёрнул его руку к себе. — Ты лучше кричи, только не разжимай! Жжётся?

— Ухм, — открывать рот Гедимину не хотелось. Спину будто когтями драли — и с каждой секундой усиливался подкожный зуд, — ускоренная, подстёгнутая кровяным камнем, регенерация была ещё неприятнее обычной.

— Пять минут, потом положу компресс, — пообещал Вепуат, быстро оглянувшись на задвинутую переборку. В соседнем отсеке Альгот с лаборантами доделывал тетрадку из волокнистой бумаги и ничего вокруг не замечал — и Гедимин был этому рад.

… — Говоришь, прямо в пыль? — Вепуат посмотрел на осколки чёрного фрила, снятые со спины Гедимина, и покачал головой. Сармат недовольно щурился. Осколки давно пора было переплавить, но Вепуат не давал — всё пытался что-то высмотреть под микросканером.

Спина ещё зудела, и прохладный компресс не помогал — чесалось внутри, под кожей. Кровяной камень подложили под комбинезон — «до утра», как сказал Вепуат. Зато разрешили надеть скафандр, и выяснилось, что, кроме верхнего слоя обшивки, ничего не пострадало. «Ипрон,» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив ледяных тварей. «Ипрон так просто не взрывается.»

— Куда⁈ — Вепуат навалился на его плечо, прижимая сармата к креслу.

— Уже не болит, — поморщился тот. — Там сааг-туул. Снова могли до него докопаться. Надо проверить…

— Сиди, сам схожу, — Вепуат подобрал со стола плазмомёт. — Как думаешь, эти существа разумны?

Гедимин повёл заживающим плечом.

— Ну, если это разум… Они взаимодействовали. Нападали группой, били в одну точку, — нехотя вспомнил он. — Надо бы спросить у местных. Они должны знать, что тут летает. Если оно на сааг-туулов кидается…

…Огромный зверь снова устроился под обрывом невдалеке от реактора. Лёг он в этот раз по-другому — полумесяцем, выгнув тело и держа хвост напротив повреждённого бока. Заплатка из защитного поля ещё не растворилась. Гедимин уплотнил её, просканировал окрестности, — «ледяные змеи» пока не появлялись, ни в плотном облике, ни в рассыпанном. «Не знаю, что это было,» — сармат повёл зудящим плечом и едва заметно поморщился. «Но, надеюсь, оно нескоро вернётся. Пусть ищет себе добычу по размеру.»

— Осторожней наверху, — хмуро сказал он, спустившись в бункер. — Там какие-то летающие твари. Куча льда, нанизанного на мицелий. Взрывают, что подвернётся.

Айзек мигнул.

— Твари? Лёд?.. А ведь точно, — он слегка переменился в лице. — Месяц Льда, им самое время… Гедимин! Ты что, нарвался ещё и на Элоси⁈

Гедимин угрюмо сощурился.

— Они напали на сааг-туула. Что мне было, стоять и смотреть⁈

Айзек с размаху ударил себя по шлему.

— Теск! Тут есть хоть кто-то, с кем ты не сцепился⁈ Ну-ка, повернись! Руки-ноги целы? Куда попало?

— Спина, — буркнул Гедимин, с тоской глядя на щит управления. — Починил уже. Я на них не нападал. Сами полезли.

— Да уж наверное! — Айзек с тяжёлым вздохом махнул рукой. — Садись уже к реактору. Ещё и Элоси, ядро Юпитера… ни одна тварь не пройдёт мимо холма…

Люк закрылся, и бормотание затихло. Гедимин, пожав плечами, устроился у монитора. Стоило приподнять височные пластины, на кожу легли невидимые тёплые волокна. Они стекли вниз по шее и распластались вдоль заживающего ушиба. От тепла зуд усилился — волокна как будто прощупывали кожу. Нить, прижатая к виску, нагрелась на десяток градусов и принялась пульсировать. Гедимин смигнул.

— А они могли и к тебе полезть, — запоздало понял он. — Если наводятся на тепло, а радиация их не пугает… Могли. Видимо, не учуяли.

Остывшее волокно переползло на лоб и там залегло. Гедимин прислушался к тишине. Через три изолирующих купола и массивную крышку вряд ли можно было бы что-то услышать — даже близкий взрыв не долетел бы. «Надо было Айзеку сфалт отдать. Кинетика против таких тварей малополезна,» — думал сармат, рассеянно глядя в монитор. «А вот термочаши пригодились бы. Интересно, что будет с мицелием, если убрать с него весь лёд? Спутается в клубок? Наморозит себе нового?»

4 день Пустоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Крышка реакторного бункера сдвинулась, кто-то спрыгнул внутрь — судя по весу, явно не Айзек. Пока удивлённый Гедимин отворачивался от монитора, в туннель пробрались ещё двое, один — в тяжёлой броне, но тоже невысокого роста.

— Уран и торий! — филк в скафандре приподнял руку в приветственном жесте, и Гедимин узнал по голосу Таркасана. — Кённа! Пройди вперёд, не один в бункере!

Не успел он договорить, как его нагнал четвёртый филк. Таркасан пропустил легко одетых соплеменников вперёд, и они встали у стены, настороженно глядя на Гедимина. Поверх рукавиц комбинезона были привязаны войлочные мешки без отверстий, такие же, но сшитые из кожи, с примитивной шнуровкой, закрывали ступни. Эластичная «ткань» вздулась изнутри — под неё затолкали слой одежды из грубых местных материалов. Выглядело это нелепо, но от холода филки не ёжились, хотя только что пришли с мороза, — Гедимин одобрительно кивнул.

— А там потеплело, — с радостной ухмылкой сообщил Вепуат, пробираясь в бункер следом за филками. — Всего минус восемьдесят! В душевую ходил я один. Заодно и воды принёс. И со стиркой тоже…

Спустившийся за ним Кенен Гварза недовольно хмыкнул и отодвинул Вепуата к стене.

— Обтирания водой для сармата достаточно. Дезинфекции промораживанием — тоже. Кет, сдавай смену. Кённа, принимай.

— Где Айзек? — спросил Гедимин. Из-за пульта он не встал — наоборот, ещё и облокотился на край. «Кённа? А, знаю. Хранитель его принял… Но где, всё-таки, Айзек?»

— Всё в порядке, атомщик, — Айзек спустился последним и задвинул за собой крышку. — Нас тут пятеро. Пять генераторов защитного поля, и каждый на счету. На реакторе посидят сменщики. Четыре смены по четыре часа, — как-нибудь выдержат.

— Вот как… — Гедимин медленно поднялся из-за монитора. — Может, реактор застопорить? Он вторые сутки без вентиляции. Греется.

— Что внутри? — вскинулся Гварза, склоняясь над монитором, и тут же сердито фыркнул — в зеркале отразился он сам. — Температуру кто-нибудь отслеживает? Где термодатчики?

— Не изобрели, — буркнул Гедимин. «Термодатчик» он вынул из реактора ещё прошлой ночью, когда вентиляцию, опасаясь переохлаждения конструкций, закупорили наглухо. И той, и этой ночью реактор «проветривался», стравливая перегретый воздух в бункер — с ним разница температур была не так велика. В бункере даже не слишком потеплело — достаточно было на время «проветривания» вынуть камешки из термочаши, «отключив» её…

— Триста восемьдесят внутри, — сказал он Айзеку. — Замерял час назад… Что, в мою смену тут тоже будут филки?

Айзек кивнул.

— Ты нужен на другом посту. Триста восемьдесят… Я бы сказал — вентиляцию пора приоткрыть. На полтяги, из купола в купол, но без охлаждения нельзя.

— Реактор в нештатном режиме? — Гварза недовольно сощурился. — И кто за ним будет следить? Неопытная смена? Кет предлагал глушение. Я за.

— На температуру это мало повлияет, — покачал головой Айзек. — Разве что совместить с частичным охлаждением. Но — вы спецы, вам решать. Гедимин?

Сармат кивнул.

— Уведи всех от монитора. Эй, ты чего встал?

Филк, застывший у пульта, вздрогнул, убрал с лица рассеянную ухмылку и отступил на пару шагов. Гедимин растянул поперёк коридора защитное поле и сунул руку под щит управления, убирая стопор. «Четыре смены по четыре часа,» — крутилось в голове. «Это — три смены новичков? М-да. Реактору лучше постоять заглушенным. Независимо от температуры внутри.»

…Кённа под косыми взглядами напарников сидел у монитора, задумчиво ухмыляясь. Что он чувствует, Гедимин не знал, — сам он уже опустил височные пластины и теперь, угрюмо сузив глаза, слушал Айзека.

— Пять генераторов, — командир развернул полуметровую голограмму — карту Сарматского холма; её переслали дроны, то ли повисшие над плато, то ли спрятанные от холода в барак. Точнее понять было сложно — ни одной подвижной точки, по которой можно было бы сориентироваться, на схеме не было.

— Пять генераторов и пять зданий, — Айзек обвёл пальцем перекошенный четырёхугольник и, помедлив долю секунды, резко спустился в ущелье — к пятой постройке. — Вот наш периметр. Душевая — лаборатория — горячий цех — барак. Здесь встанет купол.

— Что с восточным краем? — спросил Вепуат. — Там кочевники, я думал…

— Кочевники о себе позаботятся, — ровным голосом ответил Айзек. — Мы и так пустили их на плато. Лишней энергии у нас нет. Куда важнее сейчас вот эта линия.

Он провёл пальцем по ущелью — от столярной мастерской до складов.

— Оба ангара закрыты, — сказал Гедимин. — Наглухо. Сам вчера проверял.

— Всё равно купол лишним не будет, — качнул головой Айзек. — У тебя там, кроме песка и гравия, всякие приводы — кость и древесина?

Гедимин вспомнил зелёные искры, въедающиеся в костяную конструкцию, и невольно поёжился.

— Через плотно закрытые лючки оно не просочится, — пробормотал он. — Но лучше купол. На всё ущелье — так надёжнее.

— В низине — самый рискованный участок, — сказал Айзек, проведя границу охраняемой зоны. — Гедимин, ты встанешь там. Мы четверо — по углам четырёхугольника. Таркасан, на тебе душевая. Шлюз у входа, двойная стена, по холоду не бегать. Вепуат, ты сидишь в горячем цехе. Смотреть в оба! Кенен, ты в лаборатории…

…У ворот каждого склада горел фонарь. Необходимости в этом никакой не было, но Гедимину так было спокойнее — выглядывая из-под тройного купола над столярной мастерской, видеть огни и очертания зданий. Ещё один фонарь он повесил у ворот мастерской. Два световых пятна смыкались посреди ущелья, и сармат видел, не приглядываясь, каждую складку на крышках шахт. Снаружи, за куполом, видимость была гораздо хуже.

Когда туман начал сгущаться, Гедимин не заметил — но уже во втором часу утра, поднеся фонарь к внешнему куполу, он увидел серое марево. Через час в нём проступили первые искры. Сармат уплотнил защитное поле, поднял настенный фонарь так, чтобы часть купола постоянно освещалась, и переключил сфалт в режим лучевого потока. От тишины, устойчивого «минуса» на дозиметре и мерцания за «стеной» ему было не по себе.

Термочаша, поставленная у порога, медленно подогревала воздух под куполом — сейчас на термометре было минус сорок. Гедимин прошёл вдоль ангара, мимо рядов промороженных корзин. Остались только мешки и корзины — бочки частично вывезли, частично перетащили в тепло. Сармат дотронулся до мешковины, покрытой бело-синими узорами инея, — ткань под пальцами была каменно-твёрдой. Он машинально потёр онемевший палец и сжал кулак. Нервные окончания уже притерпелись к холодному воздуху, но предметы под куполом пока что были холоднее.

Большая часть продухов была заткнута снаружи «пробками» из обледеневшего гравия — деревянным крышкам лючков аборигены не доверяли. Гедимин мельком подумал, что эти затычки, подогреваемые изнутри тёплым воздухом ангара, будут подтаивать и замерзать — и вечером придётся выбивать их ломом. Он снова поднял фонарь, вглядываясь в колыхание серо-зеленоватого тумана. Искры то вспыхивали, то гасли, медленно перемещаясь без видимой цели. «Здесь бояться нечего,» — думал сармат, отходя от ангара. «Купол герметичен. Все воздуховоды — на том конце ущелья. И вот там надо следить за входящим потоком…»

По хрустящему инею Гедимин обошёл дальний ангар. Здесь поднятые пальцы чувствовали движение воздуха — тёплый поднимался к вентиляционным ходам, холодный — закачивался внутрь. Ходы соединяли три слоя защитного купола — и это была единственная брешь в нём, кроме, возможно, нескольких миллиметров неплотного стыка между куполом и скалой. Гедимин присмотрелся, — немного серого тумана затянуло в воздуховод, и он повис между слоями защитного поля, но искр в нём не было. «Это здесь лишнее,» — сармат осторожно поддел мутноватый воздух пузырём защитного поля и вытолкнул наружу.

Субстанция по ту сторону купола, по-видимому, не рвалась внутрь. Гедимин несколько секунд смотрел на неё, пересчитывая искры. С последнего пересчёта их стало больше — а может, сармату уже мерещилось. Он четвёртый час мерил ущелье шагами, и всё время ему было не по себе, хотя он не мог бы сказать, в чём именно видит угрозу. Можно было бы уйти в мастерскую и не смотреть на толщу подсвеченного газа. Все аборигены сидели там безвылазно. Гедимин заглянул к ним с утра. С ночи они приготовили какую-то пищу и сняли котлы с жаровен — и больше за готовку не брались и вообще двигались вяло. Сармат проверял их каждые полчаса, сканируя здание, — беспокоился, хватит ли внутри воздуха. Пока дыхательной смеси было в избытке. Аборигены лежали на полу. Кто дремал в спальном коконе, кто вяло переговаривался, привстав на локте. У неплотно закрытого продуха на стене появился аккуратно вычерченный радиационный «трилистник»; под ним стояли стеклянные чашки с водой и брагой. В мутноватой жидкости плавали размокшие шкурки от ягод курруи.

Жидкость ещё была там, когда Гедимин направил на здание сигма-луч. К ней никто не притронулся. Аборигены — кто не спал — переговаривались, прижав уши. Им под защитой трёх куполов и каменной стены тоже было не по себе.

«Следовало ожидать, что низину затопит,» — сармат недовольно сощурился на подсвеченный густой туман. «Эта взвесь тяжелее воздуха, течёт понизу. Надо всё-таки было перетащить местных в душевую. В подогреваемом коридоре не обморозились бы…»

Он опустил сканер, развернулся спиной к ангару, собираясь ещё раз измерить ущелье шагами — и оторопел. Воздух под куполом больше не был прозрачным. Дальние фонари заволокло густой серой дымкой. Туман затопил пол-ущелья, и зелёные искры внутри него вспыхивали странно упорядоченными полосами.

«Hasu!» — выдохнул Гедимин, хватаясь за плазморез. Мозг лихорадочно высчитывал, как за пару минут в воздуховод могло натянуть столько взвеси… или она просочилась в микроскопические щели под куполом? Зелёный луч на миллисекунду соединил два конца ущелья, и воздух взорвался.

Себя — и здание за спиной — Гедимин прикрыть успел. Когда щит снесло, воздушной волны хватило лишь на сильный толчок в грудь. Хуже было другое. Туман, размётанный взрывом, снова захлестнул дальние ангары и, клубясь, накатывал на сармата. Внешний купол сорвало, путь в ущелье был открыт.

«Hasu!» — Гедимин выстрелил ещё раз, хлестнул, прикрываясь защитным полем, лучом вдоль краёв обрыва. «Ангар! Если прорвётся…»

От грохота заложило уши. Под ноги покатились сбитые с обрыва камешки. Туман отшвырнуло — и он тут же хлынул обратно, с удвоенной скоростью заполняя «пустоты». Гедимин вскинул «арктус», защитное поле поднялось, но поздно — под ним, между куполом и ангаром, уже клубилась мерцающая дымка.

Метнув луч вдоль ущелья, сармат быстро оглянулся и швырнул защитное поле за спину. Оно легло третьим слоем поверх устоявших куполов над мастерской — и задрожало, растворяясь на глазах. Плотные полосы искрящегося тумана растянулись вдоль него и мелко задрожали. «Жрут!» — сообразил Гедимин и беззвучно выругался. «Учуяли…»

Он взлетел на крышу ангара, выстрелил вдоль неё, в туман — и тут же, развернувшись, послал луч к дальним постройкам. Прикрываться было некогда. Он залёг. Под рукой пульсировало защитное поле — непрерывная генерация не давала прожрать его насквозь. Зелёные мерцающие ленты уже тянулись со всех сторон, падая в ущелье. Гедимин дёрнул рукой, поднимая последний купол — и над ангаром, и над собой. «Держать за полем и отстреливаться. Близко не подпускать. Un, du, ter… Tzagellt!»

Поле сдуло. Гедимин выставил новое навстречу воздушной волне. Оно вздулось пузырём. По ту сторону уже не было видно ничего, даже ближайший обрыв затянуло густейшим туманом. «Этой дряни слишком много,» — пальцы Гедимина прикипели к переключателю. «Я её, похоже, только привлёк.»

Он вскинул генератор. Ещё один слой защитного поля встал, подперев разъедаемый купол изнутри. «Уплотнить… Tza hasu!»

Полупрозрачный купол дрожал, растворяясь на глазах. Зелёные искры окутали его плотным вибрирующим коконом. Они складывались в какие-то зубчатые структуры, но Гедимину некогда было их разглядывать. Он поднял новый слой защитного поля. «Уплотнить, пока не… Hasu!»

Он оглянулся через плечо. Зелёный свет был со всех сторон. Туман подступил к зданию вплотную, только защитное поле его и удерживало. Выпустив ещё два пузыря, Гедимин влил энергию в последний, надеясь уплотнить хотя бы его. «Стрелять нельзя,» — щёлкнуло в мозгу. «Снесёт всю защиту. Отстроить не успею.»

Поле мерцало над головой, то уплотняясь, то тая; в просветах Гедимин видел зубчатые линии холодно-зелёного света. «Будто зубья двух шестерён,» — мелькнуло в голове. «А я — между ними.»

Купол вновь уплотнился — и стал прозрачным, не продержавшись и двух секунд. Гедимин выставил ещё один. «Эти шестерни как будто ускоряются,» — он выглянул наружу сквозь просвет и болезненно сощурился. «Твари не успокоятся, пока сюда не влезут. Как микроорганизмы могут действовать организованно?..»

Он покосился на бесполезный сфалт. «Может, вскрыть реактор? Излучение пойдёт полусферой, выжжет дрянь на пару сотен метров… Hasu! Барак под боком. Пойдут взрывы — поле снесёт. Там филки, считай, без защиты…»

Он поднял руку, готовясь закрыть истаявший купол ещё одним — и остановился. Зубчатые светящиеся стены вдруг заколыхались и пошли волнами, теряя форму. Ещё секунда — и они развалились на шаровидные сгустки. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как шары распадаются на мелкие комки, а туман над ущельем расступается. В неярком утреннем свете проступил дальний конец крыши. Гедимин быстро оглянулся и увидел вдалеке склады. Туман клубился над ущельем, выгнувшись над головой сармата бесконечно длинной аркой. На двадцать метров кверху воздух был чист. Зелёные искры погасли.

Что-то шевельнулось в складках на дальнем конце крыши, и Гедимин, мигнув, быстро оглянулся через плечо. На крыше и в неровностях скал появились чёткие тени. Они лежали не в том направлении, что всегда, и едва заметно шевелились. Одна из них приподнялась, скользнула вдоль скалы, — позеленевший было туман потускнел и подался в сторону. На камне на долю секунды проступили очертания когтистой лапы.

«Икси,» — Гедимин медленно, тяжело дыша, опустил сфалт в заплечные крепления и поднял генератор защитного поля. Купол растянулся над ущельем, огибая скопления теней. Сармат покосился на фонарь у пояса и плотно прикрыл его кожухом.

— Спасибо, — прошептал Гедимин с кривой ухмылкой. Тень скользнула мимо по каменным складкам, чуть не зацепив ступню. Сквозь прозрачное защитное поле был виден плотный туман — всё там же, в двадцати метрах над ущельем, как на стены, опирающийся на соседние холмы. Выбрав участок скалы, изрезанный тенями, Гедимин проложил над ним воздуховоды. Они по-прежнему упирались в туман, но ни одна его прядь не шевельнулась от сквозняка. Зелёные искры собрались в шаровидные скопления где-то вдалеке, их еле-еле можно было различить.

Сармат тяжело спрыгнул с крыши. Мышцы от долгого напряжения онемели, движения выходили замедленными и неуклюжими. Досадливо щурясь, он накрыл фонарь у ангара и оглянулся на подвижные тени. Их ещё можно было различить — полной темноты не было, свет откуда-то просачивался.

«Что в ангаре?» — сармат, спохватившись, потянулся к сигма-сканеру. «До них не добралось? Икси не тронули?»

Посреди мастерской Бронны и Скогны, сжимая в руках оружие и жаровни, выстроились в круг. Их уши были прижаты, вибриссы поднялись дыбом. Те, кому не хватило копья, держали костяные жерди. Гедимин, ошалело мигнув, упёрся в дверную створку. Только открыв первый шлюз, он вспомнил о разнице температур и, запоздало выругавшись, растянул поперёк двери защитное поле. Вторую створку он сдвинул на полсантиметра. За дверью заверещали.

— Что здесь? Кто напал? — встревоженно спросил Гедимин. Он видел на сканере, что ничего угрожающего в ангаре нет — ни хищных облаков органической пыли, ни полос ряби, характерных для Икси, ни, тем более, просочившихся чужаков. Верещание оборвалось, как по сигналу. Потом в щель между косяком и дверью просунулся конец жерди.

— М-мастер Дим-мин⁈

— Я, — сармат осторожно отодвинул «копьё» и втиснулся под низкий свод. — Кто до вас докопался? Икси напугали?

Аборигены, переглянувшись, медленно опустили копья.

— Икси? Они здесь? Уже пришли? А туман…

— Висит над ущельем. Плато все затянуты, но у нас чисто, — ответил Гедимин. — Икси по скалам за ним присматривают. Ещё десять часов, и эта дрянь уйдёт.

«Десять часов,» — он угрюмо сощурился на левую стену — где-то за ней был реакторный бункер. «Шесть уже прошло. Если бы что-то протекло в реактор, я бы услышал. Видимо, купол держится. И кто-то сидит под ним. Седьмой час. И сменить его некому. Одно хорошо — пульт выключен. И реактор тоже.»

— Оно и впрямь отступило, — медленно проговорил один из Броннов, выходя из круга. — Кости уже не мерзнут, и в глазах не темно. Спасибо мастеру Дим-мину и стражам Ук-кута…

Аборигены зашевелились. Кто-то собрал оружие и понёс в угол, кто-то опустился на подстилку и попытался усмехнуться. Уши у всех ещё были прижаты, но усы улеглись. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отступил в «шлюзовую камеру» и выбрался наружу. «Камеру» выстудило, и сармат поставил туда термочашу. Сам он холода не чувствовал. «И всего-то минус тридцать,» — уже снаружи сверился он с термометром. «Без светящейся дряни сразу теплее.»

…Тени шевелились на крышах и скалах ещё долго. Гедимин уже потерял счёт времени, когда тёмные полосы потекли вверх по обрыву и скрылись из виду. За прозрачным куполом колыхался и тёк плотный туман, на глазах редея и расплетаясь на полосы и нити. Будто сильный ветер гнал его над холмами, выдувая из долин и ущелий; Гедимин подставил руку под воздуховод, но заметил только слабый сквозняк — туман, как обычно, двигался сам по себе в неподвижном воздухе. «Хотел бы я знать, как смещение такой массы газа не сдвигает ни одной лишней молекулы,» — думал сармат, глядя на проступившее за нитями тумана небо. Оно было тёмно-серым, в холодно-зелёных складках.

Через пару минут сигма-сканер перестал «видеть» туман — органику уволокло за разломы, с ней вместе ушли полосы дрожащей ряби. Тени ещё были — обычные, от предметов, например, скалы, загораживающей ущелье; никакие когти из них не торчали.

«Пятнадцать часов газовой атаки,» — Гедимин покосился на передатчик. В бараке филков начались шевеления. Шар плазмы, пронизанный мицелием, на складе горячего цеха повисел ещё немного — и сдулся, возвращаясь в гуманоидную форму. Луч «нащупал» рослую фигуру у входа — тонкий сканируемый слой и чёрный массив ипрона. Гедимин криво ухмыльнулся. Передатчики на Равнине не работали, но Вепуат заметил чужое внимание — экран сканера покрылся рябью от встречных сканирующих лучей. Гедимин приподнял руку в приветственном жесте и увидел, как Вепуат поднимает руку в ответ.

Из ангара за спиной донёсся шорох. Потом из сантиметровой щели между створкой и косяком высунулся коготь.

— Мастер Дим-мин, тяжело стоять так, — голос аборигена из-под ткани, защищающей лицо от обморожения, звучал глухо. — В доме тебе постелили, и есть напитоккурруи. Ты весь день охраняешь нас, пора отдохнуть. В твоей страже уже нет нужды.

Гедимин мигнул.

— Иди в дом. Туман отступил, но может вернуться.

— Не вернётся, — уверенно сказал абориген. — Ветер больше не пахнет гнилью. Ворота Ук-кута закрыты.

… — Видел, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Думал, купол снесёт. Внешний слой весь шёл волнами. Прямо по нему всё это текло… Но зелёные зубья — это только у тебя было. Вдоль ущелья в две полосы. Кут’тайри, как это началось, сразу свернулся в огненный шар. Хорошо ему! Нет, точно думал — снесёт весь купол в ядро Сатурна…

Гедимин уткнулся взглядом в стену.

— Не рассчитал силу взрыва, — пробормотал он, гадая, видел ли две горящие полосы Айзек. Гварза от ущелья был далеко — вряд ли понял, из-за чего поле заколыхалось, а вот Айзек…

Сейчас Айзеку было не до него. Купол над холмом убрали, восстановили подогреваемые коридоры — и в один из них, тот, что ближе к душевой, тут же влез мордой сааг-туул. Огромный зверь растянулся посреди плато, головой к «водопою», хвостом наискось мимо лаборатории к горячему цеху. В коридоре шумела вода, наружу вырывался пар, оседая на холодном панцире сааг-туула белыми и синими полосами.

— Живые, — пробормотал Вепуат, глядя, как хлопают щитки на боках зверя — кочевники вчетвером забрасывали в жилые «отсеки» бурдюки с водой. По сторонам никто не смотрел, и, едва закончив работу, все тут же убрались в тепло. Их одежда успела побелеть от инея.

Сааг-туул попятился, едва не задев хвостом цех, и, медленно развернувшись, побрёл к спуску. В душевой снова зашумела вода — включили водоподъёмник. Из коридора, на глазах покрываясь цветным инеем, вышел Айзек.

— Гедимин, — он смерил сармата недобрым взглядом. — Внизу всё тихо?

— Аборигены меня прогнали, — отозвался ремонтник. — Ворота закрыты, туман не вернётся. Что с реактором?

Последние полчаса он прислушивался к ощущениям, ожидая, что хранитель высунется из бункера, — фон на холме из отрицательного давно стал условно-нормальным. Но существо молчало.

— Кённа бледный, но живой, — Айзек невесело усмехнулся. — В основном — от пробежки под пляшущим куполом. Таркасан и Кенен его прикрывали, как могли. Иди смени его. Эти десять часов твои, потом верну, — у нас декомпрессия… Да! Вы, двое, кровь сдали?

…В подогреваемых коридорах температура не падала ниже нуля, но филки всё равно ёжились. На площадку перед трапом их набилось полсотни, не меньше. Гедимин только мигнул, увидев столько филков в земной униформе. Переоделись они в бараке, и сейчас по коридору между бараком и душевой дежурные тащили волокушу, заваленную одеждой, — как раз восемь часов на стирку и просушку…

— Пятеро в дальний отсек! — объявил из приоткрытого шлюза Кенен. — Без спешки!

— Приедут в своё время, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. — Сейчас там полпятого. Доберутся как раз к шести. Думал, сегодня точно не успеют. Пришлось бы Маккензи объясняться с медиками…

— Много у нас тут народу, — пробормотал Гедимин, глядя на подбегающую к толпе пятёрку филков. Они тоже были в земной одежде — и как их всех засунут в один бронеход, сармат не представлял.

— Пятеро в дальний отсек! — Гварза, выглянув из машины, смерил Гедимина угрюмым взглядом. — Кет! К реактору, живо!

— И правда, — Вепуат подтолкнул Гедимина к бункеру. — Кённа ушёл, установка без присмотра. Не дело.

Сармат оглянулся на толпу у бронехода. Опознать филка-оператора среди десятков других он и не надеялся — даже в местной униформе, не то что в земной. «И ведь это ещё не все уезжают,» — крутилось в голове. «Остаётся почти столько же. Видимо, те, кто записан в мертвецы. Надеюсь, пока не потеплеет, новичков нам не пришлют. Места уже нигде нет — ни в домах, ни в транспорте.»

…На похлопывание по корпусу реактора хранитель отозвался сразу же, намотав щупальца на руки сармата и обхватив его за плечи. Гедимин смущённо хмыкнул.

— Тепло тут у тебя, — заметил Вепуат, глядя, как иней тает на крышке люка. На стенах ничего не намёрзло — холод проникал в бункер на считанные секунды, не более.

— В активной зоне плюс двести, — отозвался Гедимин, открывая вентили. «Пусть корпус продует. Плюс двести для заглушенной установки — явный перебор. Как остынет, начнём запускать. Хранитель вроде не против.»

— Говоришь, одного филка твоё существо признало? — Вепуат встал за плечом и с любопытством заглядывал в монитор. Ничего интересного там не отражалось — радиометр показывал то, что и должен был, даже немного меньше, пузырь «термометра» Гедимин ещё не вернул на место.

— Оно теперь поспокойнее, — отозвался ремонтник. — Надо перебрать других. Хотя бы пятерых операторов, чтобы могли с ним общаться, — пять смен по восемь часов филки выдержат. Мы-то уедем, — и я, и вы с Айзеком. Пусть с ним хоть кто-то останется.

— А… — начал было Вепуат, но внезапно осёкся и отступил от монитора. — Это Айзек позаботится. Может, с декомпрессии кого-нибудь привезёт. Ладно, работай, не буду мешать.

…Айзек, спустившийся в бункер, был мрачен. Он прошёл мимо сармата, угрюмо сцепив челюсти, и уже из кресла буркнул что-то неразборчивое.

— Что там? Опять туман? — насторожился Гедимин. — Купол…

Айзек отмахнулся.

— Будет нужно в ущелье — иди по коридору, — буркнул он, неприязненно щурясь на монитор. — Ведёт к мастерской. Шлюз будет нужен — сам себе сделаешь. Пока решили не вымораживать.

Гедимин мигнул.

— Коридор? Для местных? Ну, хорошо, я уже хотел сам строить…

Айзек качнул головой.

— У тебя там тридцать филков. И деть их некуда. И так пристроил впритык.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, представив себе столярный склад, застеленный матрасами. — Вот раньше подготовиться нельзя было⁈ Сказать, что одного барака мало, — я бы…

Айзек тяжело вздохнул.

— Проблема с местом — не самая большая. Для них ничего нет. Совсем ничего. Ну, кроме фляжек и мисок. Тут подготовились, спасибо местным рудам. Ещё бы найти камни, пригодные на одежду…

Гедимин покосился на свою броню. «Повезло, что я не филк. И что я сюда сам пришёл, а не притащили. Интересно всё-таки, чем их сюда заманивают…»

— И в чём они сейчас? — спросил он. — Снаружи минус пятьдесят. И излучение…

Айзек отмахнулся.

— Иди спать! Завтра, как придёшь на смену, будем подбирать операторов. Я наметил пять троек, но решать тебе. Подберём удачно — посадишь их и можешь гулять.

Часть 29 5–10 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

5 день Воздуха, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Временные коридоры прогрелись до плюс пяти. Гедимин, разомлевший в жарких отсеках лаборатории (спать пришлось вповалку прямо на палубе, стараясь не придавить филков-соседей — все матрасы достались им), был даже рад такой прохладе. «А вот наружу я высунулся зря,» — думал он, потирая онемевшую ладонь — минус пятьдесят, да на усилившемся ветру, шарахнули по нервным окончаниям кувалдой.

В предбаннике душевой толкались филки. Даже к шлангу с питьевой водой выстроилась очередь. Её Гедимин выстоял, но в саму душевую, посмотрев на толкотню и послушав гам, решил не лезть. «После смены,» — думал он, под шипение филков выбираясь из ангара. «За десять часов как-нибудь вымоются.»

Коридор, огибая душевую, упирался в реакторный бункер. За шлюзами горел красный огонёк термочаши — со вчерашнего дня купол над реактором тоже подогревался, выбираться из плюс пятнадцати в минус шестьдесят всем надоело. Инея под «крышей» уже не было, и люк открылся непривычно легко — Гедимин, не рассчитав, чуть не зашвырнул крышку к самому реактору. «Обычно я утром отсюда выбираюсь,» — беззвучно хмыкнул он, закрывая за собой люк. «А сегодня — только пришёл. Как-то не по себе.»

— Готовьтесь, — Айзек, встав из-за монитора, выразительно покосился на реактор. — Пять минут — и начнём.

— Не успеешь, — отозвался Гедимин, рассеянно поглаживая установку по корпусу. — Филки только-только моются. Часа через три, не раньше.

…Гедимин отступил к самому пульту, освобождая место для новоприбывших, растянул поперёк коридора защитное поле и наблюдал из-за него, как филки по очереди спускаются в туннель. Вдоль стен их распределял Айзек, собирая в группы по трое — видимо, это и были намеченные смены. Височные пластины Гедимина были подняты, он напряжённо следил за ощущениями, но щупальца хранителя лежали спокойно — на чужаков он не реагировал. «Айзек заэкранирован, его не видно. А филки… кажется, до этих филков реактору дела нет,» — думал сармат, недовольно щурясь. «Или поле мешает? Не такое уж оно сверхплотное, для сигма-излучения-то…»

Вслед за очередным филком в туннель пролез рослый сармат в комбинезоне. Из его кармана торчала сдвоенная костяная дудка. Спустившись, он засунул её глубже в карман и встал у стены, настороженно щурясь на филков-соседей. Гедимин мигнул.

— Эгнаций? А ты чего? Разве ты… — он осёкся, увидев озадаченное лицо сармата. Кожа у него была белая, без следов марсианского «загара».

— Ансур был оператором, — отозвался Айзек, отрываясь от пересчитывания прибывших. — На водоочистке — но разница тут невелика.

Ансур смигнул, снова затолкал выпадающую дудку в карман и настороженно сдвинул брови. На защитное поле и проход в нём с опаской смотрели все. Гедимин попытался найти знакомое лицо в толпе, быстро бросил это занятие и перевёл взгляд на Айзека. Тот, закончив подсчёты и закрыв за пришельцами люк, уже шёл к щиту управления.

— Как я и говорил — пять троек, пять штатных смен. Запускаем по одной?

— Давай, — кивнул Гедимин, задумчиво глядя на новичка-Старшего. «Из тех тридцати, что приехали вчера? Не видел его раньше. Не мог же не заметить? Нас тут немного…»

… — После падения стержней, — филк немного запнулся и бросил быстрый взгляд на реактор, — прислушаться. Если сирена не сработала, опустить этот рычаг. Дальше — ждать.

— И ничего не трогать, — договорил за него Гедимин, угрюмо щурясь. — Без тяжёлой защиты — это лучшее, что ты можешь сделать.

Филк поёжился.

— Блокируй пульт и выходи, — буркнул Гедимин, складывая руки на груди. Злился он не из-за филков. Да это была и не злость — скорее, досада.

— Ну? — Айзек, выпроводив последних операторов за временную «стену», развернулся к Гедимину. Тот качнул головой.

— Сам же видел — никакой реакции. Хранитель их в упор не видит.

Он открыл экран дозиметра, ткнул в него пальцем, разворачивая график сигма-излучения за последний час. Пару раз кривая дёрнулась, но зубцы были еле заметны — по модулю меньше микрокьюгена. Айзек сверился со своим дозиметром и растерянно покачал головой.

— Да, не реагирует. И что это может значить?

Гедимин пожал плечами.

— Кто бы его понимал… — он тронул неэкранированный висок; нитевидное щупальце, прилипшее к коже, слабо дёрнулось.

— С другой стороны — негативной реакции тоже нет, — пробормотал Айзек, с сомнением глядя на монитор. — Может, оно и к лучшему… Как они тебе? Можно сажать за пульт?

Гедимин снова пожал плечами.

— Филки как филки. Хватит ума ничего не трогать? Большего от них здесь не требуется.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Сидеть и ничего не трогать, а при аварии громко орать? Большего от оператора не требуется? Хорошего ты о нас мнения…

Гедимин недовольно сощурился.

— Мнения… Лучше бы дал им тяжёлую защиту. Хоть по однослойному скафандру на смену. Тогда они могли бы хоть что-то сделать при нештатном. А так… аварийная защита и без них сработает.

— Понятно, — пробормотал Айзек; кажется, последние несколько фраз он прослушал. — Ну так что, пускаем их за пульт? Всех? Или кто-то совсем плох?

Гедимин качнул головой.

— Я же сказал — филки как филки. Отсидят по два часа, там видно будет.

Айзек задумчиво посмотрел на защитное поле.

— Ну хорошо… Предпочтения есть? Кого пустим первым?

Гедимин пожал плечами.

— Смену Ансура. Может, хранитель приглядится и пойдёт на контакт…

Айзек хмыкнул.

— Именно Ансура? Не сказал бы, что на него реакция острее. Или я что-то пропустил?

Гедимин под его пристальным взглядом недовольно сузил глаза.

— Ансур — нормаль… Старший. На них и на филков реакция разная. Так всегда было. Может, с ним пойдёт легче.

Айзек невесело ухмыльнулся.

— И всё-таки Иджес тебя перед отъездом покусал. Раньше ты ко всем относился ровно… Ну да ладно. Ансур так Ансур. Будешь их инструктировать?

— Что мог, уже объяснил, — отозвался Гедимин, едва заметно морщась. Айзек, хоть и не целился, попал в точку. «Ровно — не ровно… Что я могу сделать, если реакция действительно разная?» — думал он, глядя, как новые операторы устраиваются перед монитором. «В конце концов, реактор собирал я. А я — не филк. Может, поэтому он так реагирует…»

— Утепление можете снять, — сказал Айзек, убирая временную перегородку. Филки уже выбирались в открытый люк. Их распределили по времени — по два часа каждой смене; Гедимину оставалось только встречать их у бункера и присматривать вполглаза. Он думал, как будет вылавливать их в бараке, — ведь часов ни у кого нет, и сами они время не отсчитают. «Надо всё-таки что-то придумать,» — вяло шевелилось в мозгу. «Песочные часы… можно же сделать большие колбы, чтобы хватило на два часа. Надо заняться…»

Сарматы перед монитором — один в кресле, двое — на свёрнутом матрасе — завозились, выпутываясь из многослойной одежды. Из-под комбинезонов были выдернуты сшитые из плотного войлока куртки, кожаные штаны и валяные носки без пальцев, но с широченной ступнёй. Застёгиваясь, филки вздыхали с облегчением и украдкой вытирали испарину. Кто-то сделал вид, что забыл закрыть лицо респиратором, но Айзек молча показал ему кулак, и шлем был натянут и пристёгнут. Айзек одобрительно хмыкнул.

— Надо будет сделать вешалку. Тут, в стенах, как раз лишние ниши. Гедимин, сделаешь?

— Угу, — буркнул сармат. Он, пока операторы переодевались, возился со своими перчатками, передвигая внутренние щитки. Теперь, когда наладка была закончена, чувствительные участки на пальцах были прикрыты «экраном». «Работает,» — Гедимин потыкал пальцами в стену и довольно ухмыльнулся. «Не очень удобно, но — по местному климату лучше лишнего не чувствовать. Нужно будет для работы — обратно переделаю.»

— Санпропускник, — пробормотал Айзек, задумчиво глядя на груду «утеплителей». — Как-то надо это решать. Возможно, переодеваться наверху, в душевой… Гедимин! Прогреть коридор до плюс пятнадцати — реально?

Гедимин мигнул.

— Санпропускник? На кой он тебе? Отсек управления чище, чем ваш барак.

— Тем более — незачем обмениваться грязью, — отозвался Айзек. — Гедимин, тут не до смеха. Видишь их снаряжение? Гзеш ещё можно отмыть, а если что-то впитается в войлок…

Сармат пожал плечами.

— А кто додумался напялить грязные подстилки? Вы ведь сделаете нормальную униформу? А эту дрянь от грязи не убережёшь. Коридор прогреть — не проблема. Но душевая тоже фонит. И барак. И вся эта планета.

Айзек махнул рукой.

— Планету не дезактивируешь. Займись коридором. Вешалки в бункере можешь не делать. Ансур! На следующий раз — по пути на смену зайдёте в душевую. Снимете лишнее. В бункер — только в эластомерной одежде. В том, что можно отмыть. На обратном пути отмоете, проверитесь…

Он указал на рамочный радиометр в нагрудном кармане Ансура. Гедимин машинально сверил его показания с наручным дозиметром, сделал поправку на перекошенную рамку, — прибор, в целом, почти не «врал».

— Идти по коридору в летнем? — филки переглянулись и дружно поёжились. — Н-ну, раз такой приказ…

— Да там не холодно, — буркнул Ансур, недовольно щурясь. — Тем более — подогреют. Нормальные правила. Это же атомная станция. У нас на водоочистке…

Айзек подтолкнул Гедимина в плечо.

— Смена работает. И ты иди. Кенен там собрал лишние термоэлементы — остались со дня Льда, пока что не нужны. Как раз тебе пригодятся.

…Температура в «тёплом» коридоре успела подняться на два градуса, когда мимо прозрачной стены, на ходу шурша и брякая, прошёл подсвеченный чёрный силуэт. Вепуат направлялся к дальнему краю плато; с его плеча свисали грозди бубенцов, в руках он держал охапку длинных изогнутых костей. Минуту спустя на «восточной» окраине зажёгся жёлтый свет, ещё через несколько секунд рядом вспыхнул белый. Вепуат, усевшись на землю, раскладывал кости по кучкам. Страж стоял над ними и трогал их посохом, зажигая отдельные «детали» белым огнём. Когда Вепуат по световым «указаниям» очерёдности начал соединять их, Гедимин, не выдержав, выбрался из коридора и двинулся на свет. «Термоэлементы» и без него работали отлично — хотя, по законам физики, и существовать-то не должны были…

— Гедимин! — Вепуат развернулся к нему с радостной ухмылкой, едва не выронив нескреплённые кости. Часть их уже была состыкована по суставам, выростам и просверленным отверстиям и лежала на земле широкой дугой. Один её конец был заметно толще и разделялся на три части — и, похоже, это была тройная опора.

— Видел тебя, но не хотел мешать, — Вепуат смущённо ухмыльнулся. — Утренняя смена, все дела… Это ворота ветра. Скогны поделились. Вот, думаю, как из трёх арок собрать одну… Руниен! Может, их верёвкой подвязать? Не нравится мне этот выгиб…

— Ворота ветра? — Гедимин машинально отвёл ладонь от брони, «пощупал» воздушные потоки — и беззвучно выругался: пальцы, вроде бы «заэкранированные», онемели по самую ладонь и, по ощущениям, покрылись инеем. Ветер, и впрямь, усилился — а вместе с ним и мороз.

— Обжёгся? — Вепуат сочувственно хмыкнул. — А эта чувствительность — она никак не убирается?

— Видно, у мастера Дим-мина броня прочнее приросла к телу… — пробормотал Руниен, поднимая выше светящийся посох. Световое пятно расползлось на пару десятков метров.

— Пытался убрать, — буркнул Гедимин, нащупывая сквозь перчатку пластины. «Отъехали, что ли?» — что там, под онемевшими подушечками пальцев, понять было невозможно. «Да нет, на месте. Всё прикрыто. Ничего не понимаю…»

Он прижал обожжённые холодом ладони к броне. Пальцы погрузились в тепло. Сармат мигнул. «Я ничего этого чувствовать не должен. Проводящий слой изолирован. Что за чушь?»

Нервные окончания «опомнились» быстро — онемение сошло, обжигающий холод превратился в прохладу. Гедимин запоздало вспомнил о височных пластинах, задвинул их до хруста, прижал ладонь к промёрзшему гравию и, ничего не почувствовав, шумно выдохнул. «Сигма. Её фокусы. Понятно.»

— На кой ворота? — хмуро спросил он у Вепуата. Разведчик, пока сармат возился с перчатками, успел найти правильные «детали» и теперь соединял две части широкой приземистой арки. Ветер трепал свисающие ремешки и шуршал подвесками.

— Для Экеста, ясное дело, — отозвался Вепуат. — Прилетят — будет чем заняться. Руниен думает — сегодня они не появятся, но мало ли.

— Ворота ветра, может, не пригодятся, но вреда точно не принесут, — согласился страж. Его голос звучал глухо — лицо по самые глаза было закрыто тканью. Слои накидок свисали с макушки, с плеч, накладываясь друг на друга, — в целом Руниен напоминал передвижной кокон с приделанным сбоку посохом. Руки в толстых рукавицах он тоже старался на воздух не выставлять, держа их под каким-нибудь свисающим краем. С меховой опушки над глазами и складок ткани-«респиратора» то и дело сыпался иней.

— Не замёрзнешь? — спросил Гедимин, покосившись на термометр. — Глаза всё равно снаружи. Чего в пещерах не сиделось?

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Боишься, что мои глаза промёрзнут? — из-под «респиратора» послышался смешок. — В знаках огня ещё достаточно силы. А на мне их много. Но ты прав, мастер Дим-мин, — холод силён и может убить.

— Там — подогреваемые коридоры, — Гедимин кивнул на светящиеся «здания» на «западе». — Шлюз я тебе открою. Сиди там, целее будешь. Минус пятьдесят пять, да ещё с ветром… Ты всё-таки человек, а не… местная зверушка.

Вепуат снова хмыкнул. Руниен повёл посохом. С его шапки посыпался иней.

— Холодно тут или жарко — этот край холма открыт всем ветрам. А за ним надо следить.

— Проку от твоей слежки, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. «Ну что его, завернуть в поле и отнести в тепло? Или вручить термочашу? Палка его не согреет…»

— Гедимин, — Вепуат постучал по его броне. — Хватит уже! Лучше помоги. Что-то я не то сделал, да? Чего она по земле пластается?

Он стоял над собранной костяной аркой и пытался вытянуть её в высоту. Сооружение просело и, действительно, распласталось — между «замком» и землёй оставалось меньше метра.

— Сейчас, — буркнул Гедимин, сдёргивая «детали» с креплений. — Там, где ты эту штуку брал, инструкции не было?

«Монтаж» арки оказался несложным; большая часть ремешков, накрученных Вепуатом, вообще не понадобилась — кости держались друг на друге, и довольно крепко. Многие фиксирующие элементы Вепуат просто не заметил — после полуминутного изучения Гедимин уже видел их и знал, что получится в итоге. Когда он закончил, под аркой можно было пройти с поднятой рукой. Сармат, привстав на пальцах, привязал подвески, проверил, как закреплены дудочки, и шагнул в сторону, оставив Вепуату нижние погремушки. Украшений на «воротах» было много, и теперь они все шуршали, трещали и посвистывали на усилившемся ветру. Страж, переступив с ноги на ногу, развернулся спиной к воздушному потоку. «А ветер, и правда, стал сильнее,» — подумал Гедимин, прислушиваясь к прерывистому вою. «Как будто, когда мы подняли эту арку… Да что за бред!»

— Вот спасибо! — Вепуат радостно ухмыльнулся и отступил от «ворот» на пару шагов. — Руниен, тут всё правильно? Экеста приманятся?

Руниен поднял посох над головой и к чему-то прислушался.

— Очень скоро они будут здесь. Твой слух острее моего, мастер Вепу-а. Ты раньше услышал их голоса. Оставь ворота им до вечера.

Вепуат довольно хмыкнул и отступил от арки ещё на шаг.

— Вот видишь, — он развернулся к Гедимину. — Не зря мы возились.

Сильный порыв ветра встряхнул подвески, едва не сорвав их. Дудки, закреплённые на арке, пронзительно взвыли. Гедимин поморщился. Теперь и ему захотелось отойти — вспомнилось каменное здание, встающее на ребро, и сорок тонн песка, взлетающие на восемьдесят метров вверх.

— Нашёл ты, кого приманивать, — пробормотал он, недовольно щурясь, и оглянулся на «западные» огни. «Сирена молчит. Надеюсь, филки никуда не влезли. Новую смену вести ещё рано. А вот часы… надо подумать. Песок со склада для них не годится — крупное зерно…»

— Я их не приманиваю, — качнул головой Вепуат, задумчиво глядя на «восток». — В такие дни они всегда прилетают. Но чаще их проносит мимо. А могут снизиться. Я и подумал — надо их хорошо встретить. Всё-таки они помогли тебе с песком. Ты вот для Икси устраивал купальню, а от них пользы ещё меньше…

— Вчера от них польза была, — отозвался Гедимин, глядя, как Руниен с посохом наперевес идёт вдоль обрыва. — Арка готова. Долго ты будешь здесь стоять? Или хочешь, как прилетят, их погладить?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Гедимин, ты, если есть работа, иди её делать, — сдержанно ответил он. — А я собирался к кочевникам. Вот они, под обрывом. И опять зверь спит. Может, ему больше пить горячего? Явно же обмен веществ замедляется…

Гедимин мигнул.

— Им, наверное, виднее, что ему пить. Зачем тебе к кочевникам?

— Они тут живут, — Вепуат пожал плечами. — На нашей земле. У Скогнов я уже был. Остались Джагулы. Ты, если есть работа…

— Идём уже, — буркнул Гедимин.

Сааг-туул не спал. Стоило сарматам спуститься с холма, вдоль всего бока зверя открылись глаза. Существо тяжело зашевелилось, щитки на его боках загромыхали. Ещё секунда — и в панцире открылась освещённая щель и «выплюнула» закутанного Джагула. Существо вцепилось в края щитка и уставилось на сарматов.

— Кто из вас умер?

Гедимин ошалело мигнул.

— Ты с чего это взял⁈ — вырвалось у него. Вепуат поспешно двинулся вперёд.

— Никто не умирал, все живы, — он дружелюбно усмехнулся. — У вас, надеюсь, тоже. Чем мёрзнуть снаружи, пустил бы нас внутрь!

— Благосклонны к вам боги, — пробормотал Джагул, налегая всем телом на край щитка. — И к нам тоже. Входите.

Зверь беспокойно зашевелился, шумно вздохнул, но Гедимин вслед за Вепуатом уже втиснулся в узкую «дверь». Щиток с треском лёг на место, едва не заехав ему по локтю. Сармат отдёрнул руку, неосторожно выпрямился — и снова пригнулся, недовольно щурясь на низкий «потолок». «Палуба» под ногами шевельнулась, в тёмном узком коридоре открылся светящийся проём — ещё одна «дверца», «шлюз» из холодной, примыкающей к выходу «камеры» в широкую отапливаемую. Джагул остановился на пороге и смотрел на сарматов, настороженно прижав уши. Шапку вместе с маской, прикрывающей лицо, он уже снял, ремешки накидки распустил, и кто-то сбоку от кочевника уже тянул её к себе. Вепуат боком протиснулся к «двери», Гедимин, цепляясь за выступы брони, торчащие со всех сторон, пролез за ним. «Голову пригнуть… И чего Вепуата сюда понесло? Кочевников не видел?»

Здесь было просторнее… было бы, если бы в одну камеру не втиснулось два десятка Джагулов. Две жаровни прогрели воздух так, что кочевники разделись до пояса, — и тот, кто привёл сарматов в «дом», сейчас снимал третий слой накидок и вешал на стену. Ему вручили конус с питьём, он жадно отхлебнул и протянул «чашку» Вепуату. Гедимин, неодобрительно щурясь на разведчика, отодвинулся к выходу. Отсюда было видно, что кочевники сидят как-то странно. У них был котёл с чем-то густым и довольно горячим и четыре кувшина, всё это хорошо поместилось бы по центру отсека, чтобы каждый мог дотянуться, — но Джагулы поставили всю еду и питьё у стены, а сами сгрудились у трёх других и пустую и наполненную посуду передавали через чужие головы. Над котлом, на внутренней стороне огромного щитка брони, чернело широкое пятно размазанной сажи. Посреди него была начерчена треугольная арка, и на чёрном фоне она казалась ослепительно-белой, даже светящейся.

Последний Джагул дождался своей «миски» с варевом. Теперь все, отложив еду и питьё, смотрели на сарматов. Вепуат, отпив из конуса, вернул его проводнику. Тот широко ухмыльнулся, натянув губы на клыки.

— Никто из нас не умер. Это хорошо. Пей! Наши убитые нынче на кочевьях Ук-кута. Все они добрались и послали Урджену добрый сон. Скажи, Урджен!

Джагул, увешанный бусами из разноразмерных зубов и блестящих камешков, поднял морду, вымазанную в жире. Его взгляд был затуманен.

— Сегодня я видел их, — сказал он, глядя почему-то на Гедимина. — Они поили зверей из ручьёв Ук-кута. Все в чистых цветных одеждах, в шапках из черепов. Хороший сон.

Джагулы одобрительно зарокотали. Они все сидели и смотрели не вполне прямо и не замечали, куда капает с ложек жир, — видимо, выпито было уже немало. «Убитые?» — Гедимин слегка сощурился. «Он о тех, кого тут скормили падальщикам? Куда они добрались? Какие шапки⁈»

— Вы поминаете их? — спросил Вепуат, кивнув на замазанную сажей стену. Урджен попытался встать с места, но едва не упал на соседей, и его усадили обратно.

— Мы пьём и едим с ними у ворот Ук-кута, — сказал он. — Наша пища хороша, а у них пусть будет ещё лучше. Они хорошо добрались, все ворота для них открыли. Так я их видел.

«Ритуалы. И много алкоголя,» — Гедимин через плечо оглянулся на закрытую дверь. Ему было неловко — и за пьяного «жреца», и за тех, кого убила взрывная декомпрессия во время давней перестрелки, — как будто сарматы могли это изменить… «Чужие ритуалы. Что мы тут забыли? Тут всё равно все не в себе.»

— Сон, — громко сказал Урджен. — Много ночей, много снов. Я видел тебя.

Вепуат с силой ткнул Гедимина кулаком под рёбра. Сармат растерянно мигнул. Урджен привстал, опираясь на чужие плечи, и смотрел на него в упор.

— Четыре ночи, кроме последней, — он показал Гедимину четыре когтистых пальца. — Ты там был. Там, у ворот Ук-кута. Стоял к ним лицом и смотрел. Прямо над ущельем, на узком краю. Весь в его свете. Я думал — кого ты провожаешь четыре ночи?

Гедимин мигнул. Он думал, что пьяного «жреца» кто-нибудь одёрнет, но все, притихнув, смотрели на сарматов — и, похоже, всерьёз ждали ответа. Вепуат покосился на Гедимина и неловко усмехнулся.

— Все, кого мы знаем, живы. Но Гедимин, и правда, много общался со… стражами Ук-кута. Говорил с Открывающей ворота, водил её воинов в купальню…

Он снова усмехнулся, но его веселье никто не поддержал. Глаза Урджена почернели до краёв. Он встряхнул головой и накрыл уши ладонями.

— Ты чего? — спросил Гедимин. — Икси любят купаться, вот и всё. И Укшу ничего плохого мне не…

Вепуат молча заехал ему локтём по рёбрам. Сармат прикусил язык — не от боли, от неожиданности. Урджен шумно выдохнул, в его груди зарокотало.

— Геджер! Опять ты лезешь к богам. Зачем⁈

Вепуат вздохнул в ответ, придерживая Гедимина за плечо.

— Обычное свойство Геди… Геджера. Лучше скажи ещё про свой сон! Там, за воротами, кто-нибудь был? На кого он смотрел?

Урджен отпустил плечи соседей и сполз обратно на подстилку.

— Я говорю — видел Геджера. Живого, — угрюмо ответил он. — Для живых и для мёртвых одни глаза не годятся. Его видел. Что за воротами — нет. Скажи Геджеру — пусть не ходит к богам. Им надо — сами придут.

Кто-то из соседей отдал ему свою конусную «чашку», и Джагул уткнулся в неё мордой. Его глаза снова помутнели. Вепуат неловко ухмыльнулся.

— Мы пойдём. Хорошо, что все живы.

Стоило сарматам выбраться на броню, глаза сааг-туула снова распахнулись. Гедимин, стараясь на них не смотреть, скатился вниз и двинулся к тёмной тропе. В наушниках свистел и подвывал ветер, и эти звуки были очень похожи на треск и шорох погремушек и свист дудок.

— Для живых и для мёртвых одни глаза не годятся… — еле слышно пробормотал Вепуат. — Любопытное поверье. Вот у Икси, например, три пары глаз…

Гедимин сердито фыркнул.

— Ты за этим влез в чужой ритуал?

— Информация, — Вепуат пожал плечами. — Не хуже любой другой… Смотри! Экеста прилетели!

Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак». Отсюда, с подъёма, уже была видна костяная арка — фонари сарматов слегка освещали её… и длинные, холодно мерцающие белесые тени, мечущиеся над ней. Одни запутались в подвесках и трепали их, другие выписывали дуги и зигзаги над «воротами», заставляя дудки протяжно выть. Ветер упруго толкнул подставленную ладонь, и сармат подался в сторону. «Тут циклон. Не хватало ещё влезть…»

Перья Вепуата с сухим треском встали дыбом. Его крылья расправились, и идти он мог только боком, осторожно огибая хаотичный смерч. Гедимин выставил перед собой защитное поле, прикрывая его, быстро оглянулся через плечо — на лице разведчика застыла странная ухмылка.

— Подъёмная сила, — пробормотал он. — Жаль, пока не хватает опорной площади…

Гедимин молча схватил его за плечо и поволок к ближайшему ангару.

В «шлюзовой камере» горячего цеха перья Вепуата сложились, но сам разведчик задумчиво ухмыляться не перестал. Сквозь прикрытые продухи доносился прерывистый вой и свист. «Надо же было приманить эту дрянь! Ставил бы на соседнем холме, раз так приспичило…» — думал Гедимин, пытаясь высмотреть в глазах Вепуата проблески разума.

— Ты что, пил мутаген без фильтра?

— А? — Вепуат едва заметно вздрогнул и смущённо улыбнулся. — Нет, ты что. Через фильтр, конечно. Ты не бойся. Пока Экеста здесь, на остальном холме и ветра-то почти нет. Вон, Джагулы вообще не тревожатся. А они в этих делах понимают.

— Особенно спьяну, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Ну что, ты в себе? Или проводить до машины? У меня тут работа…

Вепуат поспешно мотнул головой.

— Я доберусь. Экеста не тронут — у них свои игрушки. А что за работа? Помощь нужна?

Гедимин посмотрел на разведчика с большим сомнением. «Какой-то он всё-таки странный. Или всегда такой был?»

— Думал сделать песочные часы для базы, — неохотно признался он. — Филки дежурят у реактора по два часа, а отмерить нечем. Пару таких склянок со звоном, чтобы хоть что-то…

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Вот это ты хорошо придумал. Ещё и со звоном? Тут такого точно не видели. А песок? Со склада возьмёшь?

— На складе крупный, — буркнул Гедимин. Вепуат в очередной раз попал вопросом в больную точку — с песком, действительно, всё было непросто.

— Нужно что-то с мелким гладким зерном. С минимальной абразивностью. Иначе точность быстро поедет… — он замолчал, поддевая одну за другой пластины, прикрывающие карманы. «Ага, нашёл. Не очень много, но — немного и надо.» Сармат вытряхнул на ладонь ульсеновые слитки. «Попробовать распылить. Если я не ошибся в свойствах…»

— Даже и не знаю, — задумчиво сказал Вепуат. — Может, кости растолочь? Есть ненужные обломки — ракушки там всякие. Растереть их в пыль… Ими ничего не шлифуют — значит, они мало царапаются. Это оно?

Гедимин кивнул.

— Тащи кости. А я посижу с чертежом. Никогда таких штук не делал. И сеть тут не работает, мать её пробирка…

…Он почти уже рассчитал параметры вибрирующей пластины-«звонка» (хотелось, чтобы она, сорвавшись с места после опустошения часовой колбы, продребезжала хотя бы две-три секунды), когда снаружи громыхнуло. Гедимин, сжав в кулаке чертёж, резко выпрямился, схватился за сигма-сканер — и облегчённо вздохнул. Летучие моллюски по-прежнему «играли» с аркой на «восточном» краю плато, и ветер дул сильно, но камни из гравийного слоя не выдирал. Громыхнуло снова — на пустом участке за всеми коридорами кто-то тренировался с маломощной колёсометалкой.

«А между тем — пора звать новую смену,» — Гедимин, расправив листок, убрал его в карман и пошёл к выходу. «Куда пропал Вепуат? Послал, называется, за сырьём…»

Вдоль «южного» края плато кто-то выставил стену защитного поля и изогнул её полумесяцем. За ней горели фонари, и два десятка филков пытались попасть из колёсометалок в один каменный ком. Взрывы дробили мёрзлый гравий, камешки летели веером. Ком-мишень лежал нетронутым, только изредка покачивался.

Из-под реакторного купола навстречу Гедимину почти бегом выбрались пятеро филков. Один из них застёгивал на ходу комбинезон, чему сильно мешали беспалые мешки-рукавицы. Сармат растерянно хмыкнул, не сразу сообразив, что это не реакторная смена, — рослого Ансура среди бегущих не было.

— Гедимин! — Айзек на ходу помахал ему рукой. Рядом с ним быстро шли трое очень недовольных филков. Комбинезоны свисали с них складками — третьего слоя одежды под «тканью» не было.

— Накладки. Всегда накладки, — бросил на ходу Айзек, сворачивая к бункеру. — Утеплители на счету. Чтобы Кенену управиться с тренировкой хотя бы за четыре захода, пришлось собрать со всего барака. Кресан, тут, в коридорах, плюс восемь. На вас два слоя одежды. Как-нибудь не замёрзнете!

Кресан фыркнул, но промолчал. Другой филк на ходу сунул ладонь под мышку. Гедимин мигнул. «Плюс восемь — это холодно? Они, правда, такие хлипкие — или притворяются?»

…Когда Гедимин и Айзек, оставив смену Кресана в реакторном бункере, вышли в коридор, снаружи ещё громыхало, но с перерывами — филки всё-таки начали попадать в мишень, и взамен раздробленных комьев кого-то заставили приносить новые.

— Часы? С сигналом? — Айзек на секунду задумался. — Вещь полезная. Только смотри — их нужно будет две штуки. В бункер и в барак. И — те, что в бункере, могут не трезвонить. Но не должны заражаться. То есть — металлы по минимуму.

«Ещё и это,» — Гедимин недовольно сощурился. Про заражение он, рассчитывая диаметр ульсеновой пыли и толщину выкованного из рэссены листа, совсем забыл. «Значит, растёртая кость…»

…В горячем цехе у поддона, уложенного под вытяжку, стояли Вепуат и Кут’тайри. На металле, под расплющенным куполом защитного поля, лежал толстый слой тёмно-серой пыли. Он был мокрым, но дымился, быстро высыхая. Кут’тайри, высунув руку из-под трёх слоёв накидок, держал раскалённую докрасна ладонь подсунутой под металл и пристально следил за пылевым слоем. Вепуат, услышав, как открывается дверь, обернулся и обрадованно хмыкнул.

— Что, Айзек вызвал? А мы тут пыль сушим. Не знаю, какое зерно тебе надо, но Кут’тайри сказал — мельче он не может.

— Эта пыль мягче мягкого, — отозвался жрец, поправляя покосившийся поддон. — Не знаю, что она могла бы поцарапать. Точно не стеклянную чашу — её и камень не всякий берёт.

— То, что не берёт за минуту, может «взять» за год, — пробормотал Гедимин, направляя на поддон сканирующий луч. — Ага… В целом — сойдёт. Тогда один образец будет с вашей пылью, другой — с ульсеной. Пойду работать с плазмой. Под купол не лезть!

…Экеста унялись незадолго до рассвета — когда Гедимин, поставив стеклянные колбы в «холодную» камеру печи, ковал, подогревая плазмой, металлический лист, вой за «окнами» внезапно стих, и сквозняк ослаб. Прерывистый грохот продолжался — тренировка стрелков затянулась надолго.

— Остынет — соберём и проверим, — сказал Гедимин, откладывая в сторону костяные крепления. Последняя смена операторов-филков подходила к концу, пора было на дежурство. «После смены… а лучше — пусть колбы лежат до утра. Спешить совершенно некуда.»

— Что за вещь ты делаешь? — внезапно спросил Кут’тайри; до сих пор он молчал, хотя под руки Гедимину заглядывал постоянно, даже когда ему самому не давали поручений. — Соединённые кувшины, мелкий песок… Что это будет, — поющая вещь, вроде тех, что висят на воротах ветра?

Гедимин открыл было рот и потянулся за чертежом, но осёкся и только буркнул:

— Увидишь.

…Пока Айзек закрывал люк за последней сменой, Гедимин украдкой прижал ладони к корпусу реактора и уткнулся в него лбом. Волокнистые щупальца стекли по спине и улеглись вдоль позвоночника, распустив отростки по лопаткам. Гедимин повёл плечом, «укладывая» их поудобнее.

— Чем тебе филки не понравились?

— Всё то же, что и с утра? — спросил Айзек. — Никакой реакции?

Гедимин пожал плечами.

— Ничего не сломалось — уже неплохо. Пусть дежурят, хоть по два часа в день. Через неделю дам им потягать стержни. Может, оно и к лучшему, что реакции нет. Вон, Гварза…

Айзек поморщился.

— Оставь Кенена в покое. Значит, в целом ты доволен и ничего угрожающего не видишь… Что ж, тогда я оставляю на неделю эти смены плюс команду Кённы. По два часа — это полная утренняя смена плюс пара часов с твоей дневной. Если всё будет в норме, добавим ещё час-два. И будем подбирать восьмую смену. Одного Кённы всё-таки недостаточно.

— Твоё дело, — Гедимин снова пожал плечами. Хранитель, если и слышал разговор сарматов, никак не реагировал — щупальца даже не шевелились, намертво прилипнув к коже.

— Интересно всё-таки, чем он руководствуется, — Айзек задумчиво смотрел на реактор. — Хоть бы знать основные критерии… Ладно, пойдём, как раньше, на ощупь.

…За приоткрытым люком громыхнуло. Гедимин настороженно взглянул на Айзека, но тот махнул рукой.

— Вечерние стрельбы. Кенен думает — так новички быстрее обвыкнутся. Наверху тебя спрашивали — восьмеро местных ждут у цеха.

— А, — Гедимин почти секунду вспоминал, кто его может там ждать. — Иду. Ардана не видел?

…У цеха, кроме восьмерых Скогнов, стояли Ардан и Вепуат.

— Ты о занятиях не беспокойся, — сходу заговорил разведчик. — Занимайся своей работой — часами, перевозкой из Шакхи… Учеников сегодня немного. Если Сэта не присоединятся, мы справимся.

— Эти ученики вместе не работают, — предупредил Гедимин. — И много грызутся. Не знаю, с чего.

Вепуат ухмыльнулся.

— Группы из разных городов, да? Разберёмся.

Через пару минут Гедимин сидел в «шлюзовой камере», рассыпая по кованому поддону горючую смесь. Вепуат, оставив учеников у печи с плавящейся шихтой, выглянул в «предбанник».

— Сэта в день Воздуха вряд ли куда-то пойдут — будут сидеть в городе. Но связь должна работать. Если только там опять не…

Слабые искры соединились в красную полосу, и огонь поднялся к потолку. Вепуат радостно хмыкнул.

— Да не остынет жар Шакхи! — Гедимин приподнял руку в приветственном жесте. «Связь работает,» — непонятно почему, но в груди потеплело. «Всё в порядке. Ни аварий, ни войн.»

— Аса’ан желает Пламени день ото дня набирать силу, — донеслось из костра, и Гедимин слегка сощурился. «Опять они в чужом канале!»

— Радостно видеть Хеттийиррна и Хетпу, Равных Куэннам, — продолжал аса’анец. — Опасные дни не затронули город Пламени?

— Все мы живы, — отозвался Вепуат, подходя к костру. — А что у вас?

— Аса’ан горит ярко — впервые за долгие дни, — ответили ему. — Мы помним все обещания. Вот подношение для Пламени. Жрец Хеттийиррн примет его?

Гедимин, удивлённо мигнув, протянул руку. Сгусток огня, не успев обжечь нервные окончания, оплыл и погас, приняв форму ажурной зеркальной чаши. Сармат хмыкнул.

— Это уже у себя сделали? Проверили? Работает?

— Отражённый жар поистине силён, — донеслось из огня. — Мы не стали бы подносить Пламени недостойные дары.

— Есть вести для Равных Куэннам, — заговорил другой голос, и огонь, опавший было, поднялся к потолку. — Сегодня Джагулы жгли костёр. Но послание было не от них. Кьюссы хотят говорить с Аса’аном. Снова просят мира. Что скажут Равные Куэннам?

Гедимин сдержанно хмыкнул. «Кьюссы? Давно они не просыпались.»

— И я бы хотел мира с Кьюссами. Но пусть они, наконец, придут открыто. Как там вы с ними обходитесь — решать только вам.

— Разговор о мире — долгий, — донеслось из огня. — Кьюссы услышат твои слова. Аса’ан видел и ярость Пламени, и его милосердие. Чего достойны Кьюссы — решать не нам. Сила Пламени да не иссякнет!

Костёр рассыпался горкой искр. Гедимин, беззвучно помянув уран и торий, сгрёб догорающую смесь в кучку.

— Кьюссы! — Вепуат выразительно хмыкнул. — Ну, даже если до переговоров и дойдёт — в месяце Льда мы, кроме писем, ничего не получим.

— Да чтоб их всех, — пробормотал Гедимин, вороша угольки. — Нам с кочевниками бы разобраться…

— Сила Пламени да не иссякнет! — донеслось из разгорающегося костра. — Хеттийиррн, жрец Пламени, говорит с нами?

…Отливок было всего двадцать.

— Месяц Льда ещё не кончится, как мы сделаем всё, что поручено, — Ут’таркех был вполне доволен скоростью работы, и Гедимин не стал спрашивать, как литейне, расположенной в глубокой пещере, мешали кислотные дожди, заморозки или ядовитый газ. — Плохой месяц для огня, но мы работаем. И Куэннские кристаллы делаются, и прозрачные, и цветные, и отражающие.

— Будут неполадки — говори сразу, — сказал Гедимин, стараясь не щуриться. «Плохой месяц… Да, у них там кейек, наверное, тоже выгорел. Но у них его много, и фон в городе сильный, а печь мы настраивали с запасом. Интересно, что сейчас в Сердце Пламени — и когда я туда попаду. И особенно — когда туда попадёт руда…»

— Литейщики Шакхи тебя всерьёз уважают, — Вепуат тронул ближайшую отливку. — И,похоже, стараются. Смотри! Они ведь одинаковые?

Гедимин досадливо сощурился.

— Для измерений есть приборы. С этими «одинаковыми» мне всю ночь сидеть и обтачивать. У людей до изобретения Сивертсена тонны стружки шли в отвал. И тут то же самое.

В дверях раздался удивлённый писк. «Ученики», забыв о печи и шихте в ней, высунулись в «шлюзовую камеру».

— Рэссена? Из сэтских печей? — кто-то тронул блестящую синюю деталь. — Гладкая, как Куэннские зеркала… Сэта придут сюда?

— Не сегодня, — отозвался Вепуат, осторожно вытесняя аборигенов в цех. — Шихта уже дозрела? Кто скажет?

— Ручейники хвалятся — работали с Сэта бок о бок, — донеслось из цеха. — Посмотреть бы на мастерство детей Гверрека…

Гедимин едва заметно вздрогнул, но ничего не произошло — даже догоревшая смесь на поддоне спокойно дымилась, не стреляя искрами. «Боги не слушают карликов?» — вспомнился ему давний разговор, и сармат криво ухмыльнулся. «Вот так и тянет произнести имя — и посмотреть, что будет…»

…Часы Гедимин собирал за непрозрачным защитным полем и решился вскрыть его, лишь когда писк и верещание снаружи стихли. Колба, заполненная первой, за это время успела опустеть. Сармат опрокинул её, заново засекая время, и повернулся к другой. Последняя струйка блестящего белого песка вытекла, и кованая пластина высвободилась и зазвенела. «Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…» — считал про себя Гедимин, глядя на вибрирующий тёмно-синий лист.

— А громко, — заметил Вепуат, заглядывая в «часовой отсек». — И долго. Если уж филки это не услышат…

— Скажу коменданту — пусть, как зазвенит, начинает орать, — буркнул Гедимин, обрывая счёт. «Десять секунд. Неплохо.»

— Да, такой штуке место в комендантской, — пробормотал Вепуат, присаживаясь на пол рядом с часами. — Может, их чем-нибудь украсить? Вырезать что-нибудь на кости? Это же серьёзный артефакт. Единственный на планете.

— Их два, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. — И это просто часы. Не хватало, чтобы у них прорезались свойства…

— Не должны, — быстро сказал Вепуат. — Проверял — ничего не фонило. Эй, Кут’тайри! Выйди, тут интересно!.. А можешь сделать, чтобы эта штука ещё раз звякнула?

Беглый жрец, увидев собранные колбы, наклонил голову набок и шевельнул вибриссами.

— Эти вещи не поют, и их неудобно трясти. Этот гонг на одной из них, — для чего он?

— Это часы, Кут’тайри, — Вепуат осторожно поднял колбу с чёрным песком, показывая, как он перетекает. — Отмеряют время. Это для больших промежутков — в сутках таких двадцать. Двадцать раз вытечет песок — один день сменится другим. А пластина звенит, когда колба пустеет. Часы сами себя не перевернут!

Гедимин развернул устройство пустой колбой вниз и закрепил пластину. Кут’тайри молча следил за ним, спрятав руки под накидку.

— Я слышал, Кьюссы отрезают время по кускам, — медленно проговорил он, прижимая уши. — Но они не режут на куски весь день. Угоден ли разрезанный день богам?

Открыть рот Гедимину не дали — Вепуат молча огрел его по рёбрам.

— Смотри и слушай, Кут’тайри, — серьёзно сказал он, исподтишка показав Гедимину кулак. — Если будут тревожные знаки — говори нам сразу. Меньше всего мы хотим навредить Равнине.

— Разумные слова, — пробормотал жрец, медленно отступая к двери. Он не сводил глаз с часов, будто чего-то ждал. Когда его убежище закрылось, Гедимин сердито фыркнул.

— И вот на кой поощрять дикарские суеверия? Если он или кто-то из местных повредит часы…

— Heta! — Вепуат прижал обе ладони к его груди. Гедимин мигнул.

— Я понимаю, как ты ценишь свою работу, — глаза Вепуата слегка потемнели. — Но — ты сам признаёшь, что здесь много… странностей. Мы ведь не ждали, что зеркало станет огнемётом, так? Если вдруг выяснится, что измерение времени чему-то вредит…

Гедимин сощурился на потолок.

— Если такое выяснится, я разобью твэлы. В таком мире не должно быть ничего сложнее каменного молотка.

…Дасьен, осторожно придерживая пластину-гонг, приподнял часы двумя руками. Гедимину казалось, что он смотрит на них с благоговением.

— Ты их пока не трогай, — давал последние указания Вепуат. — Песок вытечет — и пусть стоят. Завтра, как пойдут дежурить к реактору, переверни их. И, как позвонят, гони новую смену на выход. У них, наверное, уже расписание есть?

— Ну да, — комендант, быстро оглянувшись на молчаливого Гварзу, хлопнул по стопке «бумаг». — Всё расписано. Будет на стене… Так, значит, там даже время можно указать?

— Насколько эти устройства точны? — подал голос Гварза. Вепуат покосился на Гедимина. Тот хотел пожать плечами, но удержался.

— Надо проверять. Если будешь рядом, засеки время. Надо проследить хотя бы неделю. Я с таким песком не работал, как он себя поведёт — никто не знает.

— Скажу Айзеку и Таркасану, — пообещал Гварза, щёлкая пальцем по кованой пластине. — Измерения лучше дублировать. Что ж… Полезное устройство. Опрокидывается только вручную?

Гедимин недовольно сощурился.

— Есть простейший опрокидыватель. Чистая механика. Но — колба при этом вращается. Раз в два часа. Если высчитать её предел прочности и в нужный момент прокручивать обратно…

Гварза хлопнул ладонью по кулаку.

— Всё ясно, Кет. Обойдёмся без бомб замедленного действия. Можешь изготовить измерители для меньших отрезков? Пять минут, десять, полчаса?

Гедимин мигнул.

— Могу. Но зачем? Измерять пока нечего…

Гварза неопределённо ухмыльнулся.

— Так. Для пущей упорядоченности. Надо будет назначить дежурного по времени…

Вепуат беспокойно зашевелился.

— У местных опасения… В общем, не надо их сюда пускать. Особенно — когда часов станет много. Они думают, резать время вредно.

— Думают? Или уверены? — глаза Кенена резко сузились. — Или знают наверняка?

Вепуат качнул головой.

— Только предполагают. Но мало ли… Надо бы проследить.

— Разумно, — кивнул Гварза, переводя тяжёлый взгляд на Гедимина. — Пока ничего не делай.

…Песок бесшумно сыпался на чёрную горку в нижней колбе. Часы стояли на пустом краю пульта; Гедимин передвинул их ближе к монитору. Теперь у него перед глазами было целых три прибора — примитивных, неточных, но всё же работающих. Это слегка успокаивало.

«Ладно — дикари. Чего от них ждать, кроме дикарства… Но Гварза-то куда⁈» — Гедимин сердито щурился на чёрный песок. «Отрезать куски от времени… Что, если ко мне приложить линейку, от меня куски отвалятся? Зря Вепуат и Гварза поощряют суеверия. Сразу надо было пресечь… Надеюсь, жрец не пойдёт болтать по базе. Кто тронет мою работу — руки переломаю.»

6 день Воды, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

От термочаши, поставленной под пульт управления, тянуло тёплым воздухом. Пол вокруг неё уже ощутимо прогрелся, и Гедимин передвинул её подальше от кресла, в проход. Сквозь отверстия в зеркальных стенках тепло и впрямь выдувало параллельно земле, хотя у сармата, как он ни просчитывал воздушные потоки, такая картина никак не складывалась. «Местная физика, мать её колба,» — Гедимин со вздохом отвернулся от чаши и перевёл взгляд на монитор. На глаза попались часы — почти пустая верхняя колба и струйка чёрного песка, отсчитывающая последние минуты смены.

Песок иссяк, когда Айзек, спустившийся в бункер, подошёл к Гедимину. Взглянув на часы, он еле слышно хмыкнул.

— Вижу, точность на уровне?

— На местном уровне, — буркнул Гедимин, останавливая руку на полпути к часам. — Кто сейчас на смене? Ты? Филки?

— Ансур уже на подходе, — Айзек оглянулся на приоткрытый люк, из которого тянуло холодом. — Что с часами? Никаких странностей не заметил? Ничего не взорвалось?

Гедимин недовольно сощурился.

— Ты долго собираешься поощрять суеверия? Часы не взрываются.

— Как и колёса, да? — Айзек криво ухмыльнулся, но тут же выставил руку пустой ладонью вперёд. — Я ничего не поощряю, атомщик. Но и не вижу смысла убеждать там, где всё и без меня очевидно. Когда местные поймут, что опасности нет, они успокоятся. А переубеждать их, давая лишнюю возможность упереться…

Он покачал головой. В коридоре зашуршало — сармат в эластичном комбинезоне пробирался в люк. За ним спустились двое филков.

— Дасьен часы перевернул, — доложил Ансур, подойдя к щиту управления. — А громко они дребезжат. Когда над ухом. Но с утра все галдят, и ничего не слышно.

Гедимин уступил место за пультом, передвинул термочашу к стене и опрокинул массивную часовую колбу. Отсчёт первой утренней смены пошёл.

…Что-то завывало по ту сторону прозрачной стены. Гедимин посмотрел сквозь неё и удивлённо мигнул. Крупные хлопья снега валили под углом к земле. Налетающий ветер швырял их на защитное поле, закручивал секундный вихрь и тут же рассыпал его. Сквозь снегопад еле-еле виднелся дальний фонарь у входа в горячий цех.

— Вода! — шумно выдохнул Вепуат, выбираясь из душевой. Его перья шевелились, отряхиваясь, а растопыренные крылья покачивались за спиной — пока ещё вразнобой, но сармату уже нелегко было держать равновесие. Он встряхнулся всем телом — перья с треском улеглись на броню.

— Замёрзшая вода — тоже вода, — он кивнул на защитное поле, заваливаемое снегом. Гравий снаружи засыпало на пять сантиметров, и слой, как его ни сдувало, постепенно нарастал. Термометр, высунутый из-под купола, показал минус сорок пять, а ощущения в пальцах — что там совершенно нечего делать.

— Дасьен выдрал листок из блокнота, — хмыкнул Вепуат, глядя на барак. — Ну, из того, что Альгот подарил. Висит теперь на стене. С расписанием реакторных смен. Так расчерчено аккуратно, и время подписано — «два часа ноль ноль минут»…

— И что? — Гедимин недовольно сощурился. — Когда все писали на листьях, было лучше? Этот материал, по крайней мере, стандартизируется.

— Ага, — кивнул Вепуат. — Я и говорю — всё очень аккуратно.

Из барака выбрался филк в белом комбинезоне. Взглянув на прозрачную стену и буран за ней, он ошалело мигнул и быстро пошёл к душевой. «У Альгота новый краситель? Белого не помню…» — Гедимин осёкся и еле слышно помянул уран и торий.

— Он что, в земной одежде? А как же…

— Так местной на всех не хватает, — Вепуат развёл руками. — Не голым же ходить. Холодно.

— Эта штука прямо на нём ни во что не мутирует? — Гедимин поддел когтем чёрные перья на чужой броне. Вепуат, недовольно хмыкнув, отодвинулся и пригладил их.

— За ними следят, я думаю. На ночь засовывают за экран… может, в Ураниум возят. Вместе со всем оборудованием.

— А сами они тогда как? Два часа голышом в бараке? — Гедимин украдкой погладил свой скафандр, спасающий его от подобных «экспериментов». — Надеюсь, хоть подштанники им выдали…

Из барака, тяжело ступая, выбрался Кенен Гварза. Он посмотрел на буран, на передатчик на запястье, пробормотал что-то про Сатурн и Юпитер и, вскрыв защитное поле, выломился во временный шлюз, а из него — наружу. Гедимин смотрел, как он, чуть пригнувшись, бредёт против ветра, потом сдаётся и идёт по направлению воздушного потока. Через несколько секунд в снежном вихре развернулось защитное поле. Гварза выгнул его полумесяцем и растянул над «стеной» пузырь-«крышу». Гедимин ошалело мигнул.

— На стрельбы? Во второй очереди я, — проговорил на ходу филк, выбирающийся из барака. За ним вышел ещё один, в войлочной куртке и кожаных штанах. Ещё одна полоса кожи обхватила лоб; над ушами с неё свисали треугольники плотного войлока. Гедимин снова мигнул.

— А страховочные тросы дадут? — спросил филк в куртке, выглядывая сквозь прозрачную стену. — Или кого занесёт, того к весне откопают?

Вепуат беззвучно хмыкнул.

— Гварза коридор построит, — пообещал он, вглядываясь в буран. — Ага, вот и он!

Защитное поле между бараком и душевой выгнулось пузырём и втянулось в воронку нового «туннеля» — в системе «Элидгена» появился ещё один крытый коридор. В него тут же устремился горячий воздух, а под «крышу», к сарматам, — промороженный, пополам с хлопьями снега. Гедимин схватился за генератор поля, скручивая коридор теплозащитным зигзагом. Вепуат, не вмешиваясь, набрал снежных хлопьев и задумчиво смотрел, как они тают.

Из-за подсвеченного подъёма показались плавники на меховой шапке — а потом и весь Скогн и ещё трое за ним. Они приостановились у обрыва, и кто-то, нагнавший их, сердито заверещал.

— Мастер Дим-мин, — заговорил первый абориген, дотрагиваясь пальцами до лба. — Сегодня откроется дом стекла… а-а-а-а-а-а!

Всю группу будто ветром отнесло за барак. Из обрыва прямо сквозь мёрзлый гравий «проросла» голова бронированного змея. Она ткнулась в защитное поле, и Гедимин еле успел его уплотнить. «Стены» вместе с «потолком» пошли пузырями.

— Вниз! — завопил Вепуат, подпрыгивая на месте и тыкая пальцем себе под ноги. Существо, прогудев что-то неразборчивое, ушло в землю на полметра. Голова всё ещё оставалась снаружи, хоть и легла челюстью на гравий. Филк, высунувшийся было из барака, с воплем шарахнулся назад.

— Вы здесь? — выдохнул Гедимин, изумлённо мигая. — И вода не мешает?

— Вниз не течёт, — прогудел Текк’т, не открывая рта. — Что-верх — нам всё равно. Многие здесь. Та же работа?

…К Сарматскому холму приползло пятеро Текк’тов. Для большего числа уже не было ни работы, ни места. На экране сигма-сканера отражались пещеры, заваленные стопками пластин обшивки, каменными трубами и плитами. Над ними высились поставленные на торец цистерны водохранилищ. На небольших свободных пятачках Текк’ты, разделив между собой остатки заготовок, мяли бесформенный камень. Гедимин заглянул в список деталей и одобрительно хмыкнул. «Счёт уже на дни. Через неделю… да, вон тот массив через неделю вылежится. Он уже практически стабилен. Неделя — и можно начинать монтаж…»

… — Сила Пламени да не иссякнет, — с вежливой улыбкой сказал Кут’тайри, завидев Гедимина. Беглый жрец стоял посреди горячего цеха, рассеянно глядя на Скогнов-стеклодувов. Сборная «бригада» из Синви и Сэви таращилась на него в ответ. Более привычные тоготцы обсуждали работу и на чужака даже не глядели — только уши слегка отклонялись к затылку.

— Угу, — буркнул Гедимин, переводя на Кут’тайри тяжёлый взгляд. — Двое часов измеряли время всю ночь. Что там с угодностью богам?

За стеной громыхнуло — кто-то из филков попал-таки в мишень из мёрзлого гравия. Следом застучали обломки. Тоготцы, прижав уши, выглянули из-за печи. Кут’тайри не шелохнулся.

— Плохих знаков я не видел, — спокойно ответил он. — Но твои дела меня тревожат. Ты могуч, но не настолько, чтобы резать на куски время.

Гедимин сердито фыркнул.

— Никто его не режет. Его только замеряют. У вас что, не знают мерок для одежды? Они что, тоже опасны?

Кут’тайри шевельнул ухом и отступил на склад. Гедимин протиснулся за ним, высматривая в углу «экспериментальную установку» — два каменных цилиндра под гнётом. «Вот они,» — сармат опустился на пол и включил сигма-сканер. «Это образец из Сфена Воды. Вот тело цилиндра. Теперь по микросрезам… Теперь — контроль… А, уран и торий! Никакой разницы. Да и с чего бы ей быть?»

— Время? — донёсся из-за двери приглушённый шёпот. — Что за слова про время? Что Дим-мин с ним делает?

— Ничего страшного, — отозвался Вепуат. — Не мешайте ему. Он этого не любит. Так кто будет делать бляшки, а кто — цветных змеек?

— Где ты держишь те штуки? — неожиданно спросил Кут’тайри. Он следил за Гедимином так тихо, что тот забыл о его существовании и теперь удивлённо мигнул.

— У себя, — отозвался он. — Ничего опасного в них нет.

— У себя — это близко к Пламени, к его храму? — не отставал Кут’тайри. Гедимин досадливо сощурился.

— Внутри.

Сэта с шумным выдохом прижал уши к голове.

— Ты не знаешь осторожности, Хеттийиррн. Ни в чём!

— Осторожность я знаю, — мрачно сказал Гедимин. — Глупых поверий не люблю. Пламя не возражает. А тебе там делать нечего.

«И, надеюсь, он не полезет,» — думал сармат, закрывая за собой двери склада. «Побоится „бога-реактора“… ну, или нас с Айзеком.»

…За узким, наполовину заткнутым «окошком» вентиляции протяжно звенел металл. Гедимин затем и остановился, чтобы послушать, как срабатывает «таймер», — заканчивалась третья двухчасовая смена. Звон ещё не стих, а кто-то уже дул в просверленную ракушку — дублировал сигнал. Через пару секунд гул смолк, зато раздался сердитый голос Дасьена. Слов Гедимин не разобрал — если «таймер» звенел под продухом, то для «дублирования» комендант высунулся в коридор, за неплотно опущенную дверную занавесь. Ещё секунду спустя кто-то откликнулся, потом двери барака распахнулись, выпуская троих филков. Они на ходу застёгивали комбинезоны; один забыл снять ножные «мешки» и бегом вернулся с полдороги. Из барака донеслось что-то про очерёдность тренировок. Гедимин беззвучно хмыкнул и, не дойдя до бункера, остановился у передвижной лаборатории.

Отсюда был хороший обзор — подсвеченные изнутри коридоры просматривались на много метров во все стороны. Сармат видел, как филки втроём налегают на каменную крышку и, со второго раза угадав правильное направление, сталкивают её и спускаются в туннель. Закрывали её уже сарматы предыдущей смены, торопливо покидающие бункер. Отпустив крышку, они отряхнули руки и, держа их на отлёте, быстро пошли к душевой. Там плескалась вода — кто-то, пополняя запасы, включил подъёмный «насос». Гедимин покосился на прозрачную «стену» коридора — снег подпирал её, поднимаясь ровным полуметровым слоем, и сверху всё ещё валило. «Когда всё это просочится в подземную линзу, воды будет в избытке,» — сармат едва заметно ухмыльнулся.

Уже почти рассвело, и снегопад усилился — теперь за ним исчез и горячий цех, и ближайший коридор, ведущий к частично прикрытой тренировочной площадке. Там давно не громыхало — такой снег спугнул даже Гварзу. «А дельная была мысль про страховочные тросы,» — думал Гедимин, пытаясь нащупать площадку хотя бы лучом сигма-сканера. «На вечерних стрельбах её надо бы учесть. Надеюсь, у Гварзы есть тросы.»

— Кет! — раздалось над головой, и сармат мигнул. — Подпираешь переборку? Работы совсем нет?

Гедимин сердито сощурился.

— Сделать часы, как вчера просил? Так ты сам передумал.

— Погоди с часами, — Гварза нетерпеливо отмахнулся и жестом позвал Гедимина к себе — на трап, к неплотно закрытому люку. «И у этого двери нараспашку. Совсем расслабились с этими коридорами и подогревом,» — Гедимин недовольно сузил глаза, но к трапу подошёл.

— Чего?

Гварза криво ухмыльнулся.

— Не знаю, что там у тебя по плану, насколько это тебе теперь нужно… Однако — Дасьен работу с литейкой закончил. Все комплекты готовы, и запасные тоже. По крайней мере, с посудой проблем быть не должно. Хватит на всех.

Гедимин мигнул. Про посуду он слушал вполуха. Смысл сказанного был совсем не в ней и не в проблемах переселенцев. «Литейка⁈ Если они закончили… станция теперь свободна⁈»

…Мешки с «чёрным песком» горкой лежали в углу склада. Гедимин в спешке навязывал их на трос, чтобы разом отнести в лабораторию, но через пару секунд осёкся и, угрюмо сузив глаза, сдёрнул с троса последнюю пару мешков, а остальные бросил в общую груду. «Им только покажи — быстро переведут на свои цацки. Это сырьё — для твэлов, а не для мисок.»

— Ты забираешь чёрный песок Пламени? — поинтересовался из-за спины «проснувшийся» Кут’тайри. Гедимин кивнул на ходу. В груди разливалось тепло, и сердце делало лишние удары. «Вот и началась настоящая работа. Хотя бы это не придётся делать на коленке…»

Он загрузил оба тигля и теперь следил сквозь прозрачную стенку, как станция, готовясь, продувает выходные сопла. Из них, когда процесс дойдёт до середины, должны были опуститься тонкостенные «чёрнопесочные» трубки — оболочки для стержней двух топливных сборок. «Чёрный песок» плавился медленно, ещё медленнее остывал, любая поспешность могла нарушить прочность тонкой стенки. Гедимин накрыл установку кожухом и, ещё раз проверив термодатчики, очень неохотно отошёл от неё. «Вторую загрузку сделаю к ночи.»

… — А держать ты их где будешь? — спросил Вепуат. Он смотрел на Гедимина искоса и едва заметно хмурился, но сармату было не до него. Трубки, остывающие в лаборатории, не давали ему покоя всё дежурство; даже хранителю передавалось его беспокойство, и он озадаченно шевелил щупальцами. «Если хоть одна тварь влезла со своими фляжками…» — сармат, стиснув зубы, почти бегом поднялся по трапу.

Литейная станция была накрыта кожухом; термодатчики показывали плюс двадцать пять — температура внутри опок сравнялась с «забортной». Гедимин с облегчённым вздохом вскрыл ёмкости. Тонкостенные чёрные трубки блеснули ему навстречу. Он бережно поднял их на вытянутой ладони — и тут же, опомнившись, осторожно переложил на подготовленную «ветошь». Её на стол высыпал Вепуат; ни тряпки, ни куска войлока в Элидгене было не достать, но разведчик выгреб откуда-то гору растительных остатков — сухих листьев, травы, каких-то волокон.

— И завернуть не во что, — покачал головой Вепуат, наблюдая за выгрузкой трубок. В руках сармата они казались хрупкими и невесомыми, но ладонь чувствовала тяжесть — «чёрнопесочное стекло» было очень плотным, обманчиво тонкие оболочки весили по пять килограммов.

— Можно насыпать всякой трухи сантиметра на два, как у тебя на складе, где пластины, — предложил Вепуат. — И переложить их все трухой, слой за слоем. Куда-то пристроить, чтобы не трогали…

— На склад, — отозвался Гедимин, думая о горючести растительной трухи. «Хотя — пепел тоже мягкий…»

— У Кут’тайри никто не бродит, — сказал он, заворачивая каждую трубку поверх «ветоши» в защитное поле. — А он, если и наступит, не раздавит.

Вепуат недоверчиво хмыкнул, поддевая пальцем полый стержень. Гедимин только ухмыльнулся. Он обращался с ценными трубками предельно осторожно, но на деле с ними ничего не сделалось бы ни от случайного падения, ни от удара по чьей-нибудь голове. «И всё же — лучше не рисковать. Возись потом с переплавкой…»

… — Кут’тайри!

Пока Гедимин вносил пучок длинных трубок в ангар, Вепуат, проскользнув под его рукой, уже добрался до склада и теперь звенел мешками с шихтой, расчищая место. Озадаченный жрец отступил к стене и молча наблюдал за рассыпанием по полу растительного мусора. Трубки укладывал сам Гедимин; они легли у стены двумя слоями, проложенными трухой. Сармат просканировал их «хранилище», положил сбоку камешки, чтобы не дать «холму» рассыпаться, и довольно хмыкнул.

— Пока сойдёт. Следующую партию положим вот здесь.

Он подобрал пару мешков с «чёрным песком» и закинул на плечо. По меркам сармата, они были миниатюрными, почти невесомыми.

— Сам не трогай и никого не пускай, — предупредил растерянного жреца Вепуат, перекладывая упавшие мешки в общую груду. — Это очень важные штуки.

— Нечто для дома Пламени? — спросил тот, издалека разглядывая насыпь из лиственной трухи.

— Ещё важнее, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Это твэ… вместилища для самого Пламени. Для самой-самой его силы. Так, Хеттийиррн?

Гедимин недовольно сощурился.

— Постарайся не поджечь труху, — буркнул он, глядя на Кут’тайри, чья шея и руки медленно покрывались раскалёнными добела пятнами. — Ты будешь тут… ну, вроде хранителя. Этим штукам нужен покой.

Побелевшая грива Кут’тайри взлетела кверху, превращаясь в языки пламени. Гедимин видел это краем глаза, с мешками на плече выходя со склада. «И он волнуется,» — криво ухмыльнулся сармат, выбираясь из здания. «Надеюсь, мне дадут их спокойно доделать. Жаль, тиглей всего два…»

7 день Камня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

На дне верхней колбы песочных часов осталось совсем чуть-чуть чёрного порошка — устройство отмеряло последние минуты ночной смены. Гедимин наклонился и придвинул ажурную термочашу ближе к левой ступне. «Что-то становится прохлад… Hasu!»

Камешки в чаше почернели и еле-еле светились. Гедимин выхватил один из них — ладонь даже не обожгло.

— А всё говорят — реактор фонит… — сармат с тяжёлым вздохом вытряхнул кейек из чаши и снял с плеча сфалт. — Опять разрядились, мать их пробирка…

Дожидаясь, пока осколки вберут излучение и разогреются, Гедимин вспоминал, сколько облучённых и необлучённых «термоэлементов» расставлено по всему посёлку. «Одни я нагревал облучением. В другие добавлял камешков. Но остыли, наверное, все. Надо будет пройти по лагерю…»

Кто-то рывком сдвинул крышку люка. Первым в туннеле показался смущённый филк. Следом спустился Айзек, шагнул к стене, пропуская операторов к щиту управления, и жестом подозвал Гедимина. Сармат, удивлённо хмыкнув, перевернул часы и двинулся к нему.

— Тебе древесина нужна? — спросил Айзек.

— Сырая? Может пригодиться, — осторожно ответил Гедимин. — Не знаю, насколько она качественная…

Айзек рассеянно кивнул, думая о чём-то своём.

— Собирайся, — велел он. — Твой плазморез пригодится. Едете вдвоём с Вепуатом.

«Едем?» — Гедимин мигнул. «На бронеходе? Куда⁈»

— К порталам? — спросил он. — Что там? Авария?

— С кочевниками, — отозвался Айзек, похоже, сбитый с мысли. — К ближайшим зарослям. Соберёте десять тонн органики и вернётесь. Внешний слой древесины можешь взять себе, можешь отдать, — Би-плазме без разницы, органика — она органика и есть. Не меньше десяти тонн, в запас на два месяца. Вепуат найдёт заросли под вырубку и прикроет тебе спину. Приключений не искать! Ясно?

Гедимин растерянно хмыкнул.

— Дерево для Би-плазмы? На субстрат? Ты что, её полностью перевёл на местную дрянь?

— Кому дрянь, а кому пища, — отозвался Айзек. — До сих пор от тебя жалоб не было. Иди! Мне ещё субстрат готовить, а утренняя загрузка уже пропущена!

— Так грузи кассеты из Ураниума, — Гедимин недовольно сощурился. «Вот уж не думал, что нас кормят местным. Он же привозил раньше субстрат с Земли…»

— Какой Ураниум⁈ Она два месяца питается только местным. Полностью акклиматизированная культура, — Айзек сердито фыркнул. — До полудня подышит воздухом, но субстрат будет нужен — и уже сегодня. Десять тонн, запомнил? Гедимин, ты раньше быстрее просыпался!

Резко развернувшись, он зашагал к бараку. Гедимин растерянно смотрел ему вслед. «Органику надо будет ещё перегнать. Интересно, где у них…» — он оборвал бесполезные мысли и развернулся к горячему цеху. «Би-плазма подождёт. Сначала — твэлы. Закончу с литейной станцией — там видно будет.»

…С Вепуатом он столкнулся на обратном пути, когда нёс готовые трубки на склад. В подогреваемых коридорах сновали филки. Снаружи, подпирая прозрачные «стены», лежал полуметровый слой рыхлого снега. Следов на нём не было — наружу никто не лез.

— Геди… А-а, у тебя стержни, — Вепуат остановился на бегу, едва не зацепив руку с зажатыми в ней трубками. Гедимин отдёрнул её и сердито сощурился.

— Айзек тебе сказал? — Вепуат вместе с ним свернул к цеху. — Вот думаю — нам дроны нужны, или наручных сканеров хватит? На больших площадях дроны, конечно, лучше, но тут везде разломы — и выходит так на так. Думаю — пусть летают тут. Мало ли, куда их там занесёт. Ищи потом…

Гедимин слушал его и молча щурился. «Литейная станция,» — повторял он про себя. «Сначала — твэлы. Остальное — потом. Иначе работать не дадут.»

…Двери цеха были закрыты не так, как с вечера, и Гедимин насторожился. «Возгонщики руды? Да где они её нашли — под снегом-то?» — он отодвинул дверную створку и удивлённо мигнул. У возгоночной печи, открыв заслонку, стояли четверо филков. Один из них засунул внутрь кованый стержень, остальные внимательно смотрели на металл. Грелся он медленно — возгоночные печи за ночь заметно остыли.

— Триста-триста пятьдесят, не больше, — сказал филкам Гедимин, взглянув на красные камешки. — За ночь всё выстыло. Отойди, буду облучать.

— Действуй, — отозвался один из них, без споров отгоняя остальных от жерла; по голосу Гедимин узнал Альгота. — Есть возможность перекрыть доступ воздуха? Не повлияет на температуру?

— Давление, — перебил его другой филк, с сомнением глядя на печь. — Как тут обеспечить равномерное давление? Я говорю — лучше снаружи. Защитные поля, всё такое… А камни насыпать снизу и сверху. Эта печка серьёзного взрыва не выдержит.

Гедимин мигнул.

— Что вы тут собрались взрывать? — спросил он, прикрывая сопло излучателя. Камешки в печи из тёмно-красных стали оранжевыми, наружу ударил горячий воздух, и сармат задвинул заслонку.

— Субстрат, — буркнул Альгот. — Центнер-два можно перегнать в пробирке. Для десяти тонн нужна нормальная печь. А здесь нет ни одной. Эй! А ты, вроде, должен был за ним ехать?

— Съезжу, — отозвался Гедимин, отворачиваясь от печи к закрытому складу. В мозгу уже всплывали, то проясняясь, то тая, чертежи перегоночного агрегата из защитного поля, валунов и мёрзлого гравия. «Давление им будет. А вот как они потом соберут субстрат по всему холму — не знаю.»

…Штабель из «чёрнопесочных» трубок и руды подрос на десяток сантиметров — Гедимин не жалел трухи, подсыпая её со всех сторон, чтобы оболочки твэлов лежали, как на мягком матрасе. Уже отходя от штабеля, он услышал звон, взглянул под ноги и недовольно сощурился — едва не раздавил сосуд из цветного стекла, опрокинутую пирамидку на ножках. Красноватая жидкость выплеснулась из чашки, обрызгав каменный бордюр.

— Зря ты это сюда ставишь, — сказал сармат, протягивая чашку молчаливому жрецу. Тот выбрался из гамака, но близко к Гедимину не подходил — наблюдал издалека.

— Это было для Пламени, — отозвался он, рассеянно прижимая чашку к груди. Его взгляд был направлен на камни, забрызганные красной жидкостью. Гедимин открыл было рот, но только дёрнул плечом и ускорил шаг. «Сейчас — точно не до него и его суеверий. В реактор свои чашки не суёт — и на том спасибо.»

Стоило выйти из цеха, в лицо ударил холодный ветер. Там, где заканчивался подогреваемый коридор, теперь зиял новый проход, на полметра засыпанный снегом. В снегу темнели цепочки глубоких следов — кто-то прошёл туда и обратно, в спешке пытаясь шагать на узкой, сложенной ступне — и тут же проваливаясь.

«Шлюзы!» — Гедимин, сердито щурясь, натянул поперёк коридора двойную полупрозрачную плёнку. Сквозняк прекратился. На дальнем конце «туннеля» вспыхнул жёлтый фонарь, потом он закачался, быстро приближаясь.

— Вернулся? — спросил Вепуат, заглядывая в узкий проём; он не стал открывать шлюз полностью, только прорезал щель в «створке». — Самое время. Я вот думаю — мы сами по себе тяжёлые, так? Значит, к десяти тоннам надо ещё прибавить полторы. И там ещё всё племя. Что-то мне кажется — он не потянет. Ходки три надо будет сделать. Так?

— Ты про что вообще? — спросил Гедимин. Хотя о недоделанных твэлах можно было на время забыть, мозг на Би-плазму и её субстрат переключаться отказывался. «Вепуат уже собрался,» — думал он, глядя на заснеженный коридор и протоптанные следы. «И что-то высчитывает. А я… Надо будет помочь им с перегонкой. Кажется, понял, чем греть и как улавливать…»

— Сааг-туул, — Вепуат, уступая сармату дорогу, нетерпеливо махнул рукой вдаль по коридору. — У него грузоподъёмность не бесконечная. Тем более — он у них не совсем здоровый. Три ходки, по шесть деревьев за раз, — это должен выдержать.

Гедимин, ускорив шаг, машинально сложил ступню — и провалился по щиколотку в снег, едва не потеряв равновесие. Пальцы упёрлись во что-то твёрдое и колкое. Сармат выдернул ногу и широко развернул ступню. Снег затрещал, просел на пяток сантиметров, но выдержал.

— Не ушибся? — Вепуат, присев на корточки, заглянул в яму и хмыкнул. — Иглица! Хорошо её засыпало. Интересно, ей это не вред… Эй! Смотри на листья!

Он сунул фонарь в часто растущие «лезвия». Гедимин нехотя взглянул на растение и увидел на блестящих гранях листьев множество ямок. В некоторых из них застряли светло-синие бугристые бусины. Вепуат выдернул одну из них и радостно хмыкнул — «бусина» выпустила едва заметные ножки и поползла по его ладони.

— Так и знал — где флора, там и фауна, — Вепуат перевернул «насекомое» брюшком кверху. — Ага! Челюсти. Оно грызущее… Эй!

На одном из щитков его пальца проступила чёткая царапина.

— Ты и это собрался приручать? — Гедимин брезгливо поморщился. Вепуат, не отвечая, сдвинул щиток над респиратором и дохнул на ладонь. Животное замерло, потом внутри его панциря что-то зашкворчало — и он, раздутый изнутри, лопнул, забрызгав пальцы сармата пеной. Тот с радостным хмыканьем сбросил останки в пробирку и прикрепил её к поясу, снаружи брони — и подальше от лишнего тепла.

— Такой вот метаболизм, — пробормотал он, задумчиво глядя на растение и его паразитов. — А челюсти у них ничего так. Привыкнешь к такой вот пище…

На дальнем конце туннеля что-то зашевелилось и шумно вздохнуло. Гедимин молча взял Вепуата за плечо и подтолкнул к выходу. «Поедем на сааг-тууле,» — в мозгу наконец прояснилось, и мысли потекли по нужному руслу. «Опробуем транспорт и проверим грузоподъёмность. Где тут ближайшая крупная роща?»

…С бронированных боков свисали в два яруса прозрачные «карманы» — пузыри защитного поля. Вепуат развесил их между «дверей» «передвижного лагеря», чтобы не замуровать кочевников внутри. Кто-то из них выбрался на панцирь и теперь, кутаясь в накидки, смотрел, как сарматы поднимаются на хребет. Если зверя вчера и замело снегом, он успел отряхнуться, только над дыхальцами синели полосы инея. На боку, отслеживая движения сарматов, открывались и захлопывались круглые глаза. Гедимин всматривался в броню, стараясь не прикасаться к её стыкам, — наступить на глаз или дыхальце совершенно не хотелось.

— Как он сегодня? Не сонный? Может, горячей воды? — деловито расспрашивал Вепуат, уже устроившийся на загривке рядом с «погонщиком»-Джагулом. Кочевник держал в руках длинную кость с нанизанными на один конец ракушками. Серьёзного удара, способного привлечь внимание сааг-туула, этот шест не выдержал бы, — возможно, внимание привлекал именно треск ракушек и насыпанных в них камешков. Второй Джагул, тоже с шестом, устроился над одним из поясов конечностей ближе к хвосту. Никакой сбруи на панцире не было, никаких креплений, кроме естественных выступов брони, — тоже.

— Зверь здоров, — голос Джагула из-под толстой ткани, прикрывающей лицо, звучал глухо, неразборчиво. — Не трогай знаки. Вот здесь место.

Гедимин отдёрнул руку — пальцы едва не проехались по кривому орнаменту, начерченному чем-то тёмно-красным. Он опоясывал замаскированный проём — тут пластина брони отодвигалась, открывая вход в обитаемый «отсек». Переступив через ещё один пояс орнамента, сармат выбрался на загривок зверя. Тут, как он помнил, часто сидели Джагулы; здесь выросты брони образовывали ряд небольших углублений, прикрытых гребнями. Гедимин неловко устроился боком — филку в такой «ямке», наверное, было бы удобно, но сармат занимал сразу полторы, а на выступах сидеть было трудно.

— А, вот знаки, — пробормотал Вепуат, пристраиваясь рядом и отдёргивая руку. Цепочка грубо прорисованных символов шла вдоль хребта над поясом передних конечностей и спускалась на лоб. Джагул-«погонщик», обогнув сарматов, встал чуть впереди и постучал шестом по броне. Ракушки затрещали. На краю светового пятна шевельнулся массивный хвост — сааг-туул что-то услышал, но реагировать не спешил.

Ещё десяток секунд двое Джагулов размеренно колотили трещотками по панцирю зверя. Как заметил Гедимин, все удары шли вскользь, без приложения больших усилий, но шума получалось много. Хвост снова дёрнулся, затем животное зашевелилось. Оно лежало, чуть привстав на передних парах лап; теперь зашевелились задние. Сармат скрутил зеркальный конус фонаря и сместил его вперёд — так свет не расходился во все стороны равномерно, а уходил ярким лучом в одном направлении. Луч скользнул вдоль морды зверя и осветил дальний склон и куцые заросли, тонущие в снегу. Сааг-туул шумно стравил воздух из полостей и поднялся, недовольно встряхиваясь. Гедимин, едва не уронив фонарь, всадил в броню когти. Вепуата удержали растопырившиеся крылья — его даже подбросило на пару сантиметров вверх, и теперь он хлопал себя по плечам, укладывая перья на скафандр. Сааг-туул двинулся вперёд, вслед за световым пятном спускаясь с холма. Гедимин, покосившись на свежие царапины под собой, втянул когти. Ход у гигантского зверя был довольно ровный, из стороны в сторону покачивало, но можно было не цепляться.

— Вперёд! — Вепуат с радостной ухмылкой махнул фонарём. Теперь метрах в десяти от морды сааг-туула горели два смыкающихся световых пятна. Под лучи попадал то снег, то отколовшийся валун, то жёлто-полосатый обрыв.

— Фары, — ухмыльнулся Вепуат, прикрепляя фонарь к плечу. — Ага, вот так удобнее… Давай налево!

«Погонщик» треснул шестом по броне чуть правее бронированного лба. Второй, скользнув вниз по панцирю, забарабанил по передней правой лапе. Сааг-туул, встряхнувшись, медленно развернулся влево. Гедимин слышал, как поскрипывают, скользя друг по другу, щитки брони. Животное, стучали по нему или нет, двигалось неторопливо, низко опустив морду и ни на что не обращая внимания. «Думал, он будет искать пищу,» — Гедимин покосился на сигма-сканер и досадливо сощурился, увидев экран, на три четверти затянутый рябью. «Это нам сильно помогло бы. Прибор видит одни разломы…»

— Где поблизости деревья? — спросил Вепуат у ближайшего Джагула. Тот смерил сарматов угрюмым взглядом.

— Око Пламени не видит?.. Зверь ел там. И там тоже. Тут мы не были.

— Где он ел, там нам ловить нечего, — вздохнул Вепуат, переводя взгляд на сигма-сканер. — Хэ!

Луч его фонаря упёрся в одинокое дерево у искрошенного склона. Двадцатиметровый ребристый столб торчал из горы обломков, занесённой снегом. На стволе снег не удержался, стёк по желобам-«металлоотводам». В свете фонаря дерево блестело, как стеклянное.

— Ну что, годится? — Вепуат оглянулся на Гедимина, и световое пятно качнулось в сторону, осветив тёмно-синюю полосу на склоне. Это был застывший водопад — синий орнамент на белом фоне, яркий по центру, светлеющий к краям. Всё, что под ним, замело снегом, но над ровной поверхностью торчали крупные бугры, а над ними темнело пятиметровое дерево-валун. Их тут было штук десять — разделённая на две части роща вдоль ручья.

— Туда, — Гедимин направил луч на заснеженные заросли. Теперь он видел, что снег над округлыми холмиками покрыт чёрными полосами, и этот орнамент чётко указывает на границы «кустарника». «Вот здесь загрузимся в первый раз,» — думал Гедимин, мысленно помечая деревья для вырубки. «Интересно, как быстро эти штуки растут? В любом случае, эту рощу больше трогать нельзя. Нам тут ещё жить, субстрат пригодится.»

— Сто-ой! — протяжно крикнул Вепуат. Его крик потонул в шуме трещоток. Сааг-туул с шумным вздохом улёгся в снег в десятке метров от зарослей. Джагул спрыгнул ему на лоб, настороженно огляделся и перебрался на загривок.

— Мы ждём, — буркнул он, высматривая что-то на ближайшем холме. Лучи фонарей шарили по земле, всё, что на десяток метров выше, тонуло в темноте. Гедимин «посветил» сигма-сканером, не нашёл ничего, кроме снега, камней и разломов, и, выключив прибор, съехал по боку зверя в снег.

— Прикрой!

Вепуат, уже перелезший на лоб сааг-туула, обиженно хмыкнул, но направил фонарь на рощу, подсветив рябые холмики. Гедимин уже подобрался к ним вплотную. Самые мелкие отростки ушли под снег целиком, но за ними поднимались метровые — их уже было видно. Сармат осторожно ступил на широко расставленные пальцы — и снежные холмы всколыхнулись. Чёрные полосы, лежащие на поверхности, рывком втянулись куда-то вглубь. Гедимин, шагнув назад, сдернул с плеча плазморез. Он ждал, что из-под снега вцепятся в броню, и придётся гвоздить прикладом или стрелять, но вокруг было тихо.

— Смотри! — выдохнул за его спиной Вепуат. Он посветил на соседний холмик. Там снег не был потревожен Гедимином, и чёрный «орнамент» сохранился. Теперь сармат видел, что это узкие чёрные ленты с тонким длинным пухом вдоль «тела», и что их концы, утолщаясь, уходят глубоко под сугроб. Под опушённой «верёвкой» снег чуть просел и подтаял.

— Стой так, посмотрим, что они будут де… — начал было Вепуат. Гедимин, недовольно щурясь, шагнул вперёд. Мохнатые «червяки» втянулись в снег. Сармат запустил руку в сугроб. Что-то дёрнулось под пальцами и тут же обмякло. Наружу показался туго скрученный обрывок, сочащийся тёмной жижей.

— Какие-то… снегоросли, — негромко хмыкнул Вепуат. Он уже стоял над сугробом, разглядывая странных тварей. Гедимин попытался развернуть оборванный «хвост» и оторвал ещё кусок — распрямить так и не удалось.

— Держи, — буркнул он, сунув «снегоросль» Вепуату. — Некогда мне.

«Червяков» в снегу было много — Гедимин, расчищая метровый ствол дерева-валуна, то и дело натыкался на приросшие к коре спирали. За кору они держались крепко — и, похоже, понемногу её проедали. Сармат, смахнув лишний снег, примерился и включил сфалт. Вверх ударил паровой гейзер, сугроб исчез, обнажив ещё десяток подходящих стволов. Обрубок, уже отделённый от массива, сармат разрезал надвое и толкнул половины к Вепуату. Разведчик не обратил на них внимания. Он склонился над «червяком», приросшим к мелкому «дереву», и высматривал что-то на экране сканера. Гедимин, сдержанно хмыкнув, снова взялся за плазморез. «По четыре дерева с каждой стороны ручья — и на базу. Остальное пусть растёт.»

Перетаскивать стволы было неудобно — что целиком, что обрезками. Гедимин складывал их с двух сторон от сааг-туула, распределяя вес. Кочевники молча бродили по хребту зверя, высматривая что-то в темноте. Вепуат копался в снегу.

— Так ты меня прикрываешь? — хмыкнул Гедимин, проходя мимо него в четвёртый раз. Сармат вскинулся, махнул фонарём куда-то вдаль и недовольно сощурился.

— Я слежу. Всё тихо. Тут только мы и эти… снегоросли. Никогда раньше их не видел, но — надо бы проверить споры. Или они выпадают именно со снегом, или… пробы коры пересмотреть бы…

Гедимин поморщился.

— Ты за этим сюда приехал?

Вепуат досадливо дёрнул плечом и отодвинулся в сторону. На экране появились базы ДНК, и Гедимин, оставив сармата в покое, пошёл к вырубке. «Лучше бы взял с собой Эгнация.»

Опомнился Вепуат нескоро. Возвращаясь в очередной раз к зарослям, Гедимин услышал сдавленный возглас и шум падающего тела. В ярком световом пятне посреди разворошенного сугроба возился сармат, пытаясь и встать, и поднять обрубок ствола.

— Перевесило? — хмыкнул Гедимин, хватаясь за дерево с другой стороны.

— Поскользнулся, — отозвался Вепуат, стряхивая с перьев снег. — Ты иди, я донесу. Что ж не сказал, что надо помочь⁈

— Проснулся? — Гедимин невесело ухмыльнулся. — Чем тут топтаться, иди грузи на зверя. Или защитным полем, или кочевниковпривлеки. А с вырубки я перетаскаю.

…Сааг-туул, нагруженный древесиной, с земли поднимался неохотно — впрочем, так же, как и без лишнего груза, никакой разницы Гедимин не заметил. Так же неторопливо он брёл по ущельям, утаптывая снег, — его старую колею сарматы нашли, не приглядываясь. Гедимин водил по сторонам сигма-лучом, высматривая новые заросли, но выходило, что вблизи лагеря ничего существенного нет. На дерево-столб он покосился, но решил не возиться с полуметровым слоем плотной древесины — на субстрат её изводить было жалко, добывать — долго и тяжело.

— Это? Волосяник, — равнодушно пробормотал за спиной кочевник. — Разотри с жиром, будет краска.

— А! То-то я смотрю — цвет знакомый, — Вепуат радостно усмехнулся. Кажется, он под шумок набрал полный карман «снегорослей» — Гедимин видел, как он сковыривает что-то со срубленных стволов. «Краска?» — сармат беззвучно хмыкнул. «Значит, и от этой ерунды есть польза. Хотя — не видел я, чтобы Альгот собирал червяков. Да и на холме их не видел.»

— На холме? Нет, ветер сдувает, — отозвался, будто на его мысли, кочевник. — Иди вниз, ищи деревья. Хорошую краску не сделаешь. Нет камня, нет смолы, и жир не тот. Много, но жидкий.

— Ну, всё равно, — Вепуат спрятал «червяка» в карман и чуть наклонил голову набок. — Эй! Это ты тренировал эшку-тэй в Сфене Огня? Твоя самка у меня?

«Он их ещё и узнаёт⁈» — Гедимин изумлённо мигнул и даже повернулся к Джагулу — но кочевник, особенно с лицом, закрытым тряпкой, не отличался от всех остальных. «Вот же у сармата память…»

— Это так, — отозвался Джагул, огрев «транспорт» трещоткой по загривку — зверь успел убрести куда-то в сторону. — У тебя хорошие звери. Они спят?

— Все четверо, — кивнул Вепуат. — И я, кажется, видел твоих. Как они?

— Спят, — без особой радости ответил Джагул. — Живы. Мало эшку осталось.

— Так и не наловили новых? — удивился Вепуат. — Времени ведь много прошло…

— Хеллуг умирают, — отозвался Джагул, глядя на колею под лапами зверя. — Если умрут — зачем эшку? Кто есть — все прокляты.

…Гедимин отключил защитное поле. Стволы с грохотом посыпались на землю. Вдоль боков сааг-туула открылись и тут же захлопнулись глаза. Внизу, в освещённых коридорах, засуетились. Гедимин, не дожидаясь, пока за деревом кто-то явится, жестом велел Джагулам разворачивать зверя. Не успев залечь, он реагировал быстрее — видимо, в движении кровь разогревалась, и животное становилось бодрее. Сармат, покачиваясь на его загривке, смотрел, как приближается дальнее ущелье. «Когда он ускоряется, трясёт сильнее… и, похоже, одна сторона отстаёт. Задние лапы… из-за недавних ранений? Да, возможно…»

… — Ну чего? Хорошее же дерево. Большое.

Гедимин молча махнул рукой, указывая вперёд. Два дерева-столба остались позади. Со стеклянно блестящей корой они напоминали сармату сломанную арку из литого рилкара.

— М-да, жизнью Сфен Земли не кишит, — вздохнул Вепуат, оглядываясь по сторонам. Зверь передвигался на удивление тихо для такой громадины — и всё равно его шум заглушал все шорохи, потрескивания и скрипы местной то ли флоры, то ли фауны. Кто-то из неё даже подал голос, и Гедимину померещилась длинная светящаяся тень за холмом — но это мог быть и пролётный Экеста.

— Понятно, почему сааг-туулы тут не пасутся… — Вепуат снова вздохнул и повернулся к молчаливым кочевникам. — А где сейчас много живого? Деревьев, животных? В Сфене Жизни? Далеко тут граница?

Оба Джагула вздрогнули и посмотрели на него исподлобья.

— Тебе для чего?

— Тут мало деревьев. Долго искать их. А так — нагрузились бы за один заход, — Вепуат неловко ухмыльнулся. Джагулы молча смотрели на него, прижав под шапками уши.

— Там что-то есть, — буркнул Гедимин, посветив фонарём в узкое ущелье. — Не лазь по Сфенам. Нас не за этим послали.

Джагул с гортанным воплем замахал на зверя трещоткой. Гедимину послышался сдвоенный облегчённый вздох, и он беззвучно хмыкнул. «В другой раз. Сейчас — поехали по делу, не отвлекаемся.»

…Вытянутые пузыри защитного поля сократились, утаскивая за собой груз. Тяжёлые разрезанные стволы взлетели на пять метров вверх и повисли по бокам зверя. Сааг-туул со свистом стравил воздух и качнул хвостом.

— Ему тяжело? — спросил Гедимин, поднимаясь по бугристой броне. Он уже приспособился находить опору, не повисая на когтях, но зверь всё равно на него косился — лишнюю тонну на броне трудно было не заметить. «Девять стволов. Два — мелкие, но всё равно… Не перегрузим его?» — сармат высматривал признаки недовольства, но животное в принципе было недовольно поездкой — что с девятью стволами по бокам, что с пустыми «мешками».

Под громкий треск колотушек зверь, сердито громыхнув панцирем, попятился к выходу из ущелья. Здесь развернуться было негде, разве что взобраться на холм — и животное пятилось, размахивая хвостом, будто расчищало дорогу. Вепуат радостно хмыкнул.

— Я думал, оно наверх полезет. Задом ведь неудобно…

— Большой груз, — отозвался «погонщик», перехватывая колотушку за «трескучий» конец. — Спине тяжело.

— Значит, это для него — уже много? — Гедимин едва заметно сощурился. «А ведь это даже не десять тонн… И качает его сильнее. Лапы отстают… Может, когда там всё зарастёт, он сможет поднять больше?»

— Хеллуг внутри. Вы наверху. Много деревьев, — «пересчитал» Джагул, только что не загибая пальцы. — Много всего.

— В следующий раз надо будет Хеллуг оставить в лагере, — вслух подумал Вепуат. — И немного разгрузить кое-чей скафандр. Тогда дело пойдёт быстрее.

…Цепочка огненных вершин на горизонте почти угасла. Гедимин сперва списал это на близкий рассвет, потом вспомнил, что давно не видел ярких вспышек за холмом, — возможно, с самого начала месяца. Луч сигма-сканера, не дотянувшись до вершин, утонул в ряби, и сармат сменил настройки дальности — всё равно долина не «простреливалась» более чем на километр. «Это столб. Это живой холм. Они заглублённые, выкапывать убьёшься. Мелкой поросли нет…»

— Око Пламени? — хрипло спросили из-за плеча. Над сарматом, сидящим на броне, стоял Джагул. На тряпке, прикрывающей его лицо, виднелись красные завитки и что-то вроде языков пламени. «И тут у них цацки?» — вяло удивился Гедимин, прежде чем уткнуться в сканер.

— Вроде того… Отсюда — налево, — скомандовал он, увидев на краю поля сканирования знакомые очертания. «Ещё три ствола — и хватит.»

— Что оно видит? — не отставал Джагул. Его напарник в одиночку развернул сааг-туула. В этот раз вышло неожиданно легко — видно, зверь понял, что от него не отвяжутся.

— Здесь — почти ничего, — Гедимин досадливо поморщился и выключил прибор. — На нормальных планетах очень помогало. Смотри, чтобы зверь не ложился, — он опять расслабится.

Джагул двинулся к голове животного, но Гедимин заметил взгляд, «зацепившийся» за запястье сармата. «Око Пламени. Местная терминология, чтоб её… Как они вообще связали излучение сканера с излучением реактора?»

…Приплюснутый защитный купол мелко задрожал и замигал, пытаясь раствориться. Гедимин успел досчитать до шестидесяти, прежде чем дрожь прекратилась, а защитное поле помутнело. Из осторожно приоткрытых газоотводов ударил пар. Альгот быстро сунул в струю отобранный у Айзека анализатор и вскинул руку в жесте превосходства. Айзек, одобрительно хмыкнув, изъял у него прибор и прикрепил на запястье. Внутри «установки», собранной из защитных полей, что-то шкворчало и потрескивало. Гедимин обошёл её по кругу, глядя на широкое поле оттаявшего гравия.

— Пусть остывает. Часа через два можешь выгружать, — сказал он Альготу. — Вторую запускаем?

Перегонные «установки» цепочкой протянулись по холму. Всего их было четыре — на этом настоял химик, недоверчиво косящийся на защитное поле. Снег вокруг них расчистили, но гравий оттаять ещё не успел — три из четырёх пока стояли холодными. Гедимин двинулся к одной из них; сфалт он снял с плеча ещё для первого «запуска» и с тех пор держал его в руках, задумчиво меняя настройки потока. «Эти десять тонн мы освоим,» — думал он, вкладывая сопло в белесый патрубок. «Тут ничего сложного. Но у тех, кто здесь останется, плазмомётов не будет, и „арктусов“ тоже. И тут возникают проблемы с прочностью, герметичностью и газоотведением…»

…Когда Гедимин вышел из бункера, на холме ещё было светло. Сквозь прозрачную стену коридора виднелись широкие пятна расчищенного гравия. Он уже остыл и заново покрылся белым и синеватым инеем; о разрушенных «установках» напоминало только отсутствие снега и размазанная чёрная полоса — при разгрузке просыпали готовый субстрат. У сажи, особенно по краям пятна, был отчётливый жёлтоватый отлив. «Изжелта-зелёный,» — поправил себя Гедимин, присмотревшись к полосе. «Жёлто-зелёная сажа… Такой я здесь ещё не встречал.»

Когда он в последний раз видел Альгота и его лаборантов, закутанных в три слоя одежды, они загружали гравием камнедробилку — судя по долетевшим до сармата обрывкам фраз, готовили минеральную добавку в субстрат. Как его собирались прессовать в кассеты, и собирались ли вообще, Гедимин не выяснял, — то ли размазывать, смешав с «древесным жиром», то ли запекать с глиной. Отхлёбывая из фляги с Би-плазмой, сармат долго держал жижу на языке, пытаясь ощутить вкус, — он запасы субстрата пополнял на тех же лабораторных складах, а лежало там, как сегодня выяснилось, чёрт-те что. Ничего странного не почувствовал — видимо, уже привык.

…На стене барака висел расчерченный на пять дней вперёд календарь. В строчке под номером девять рядом с надписью «Лучи» виднелся знак вопроса. Гедимин окинул взглядом следующие дни, озадаченно мигнул и хотел было сунуться в комендантскую, но тут из коридора донёсся встревоженный голос Вепуата.

— Если завтра будет то же или хуже — сразу ко мне, ясно?

Кто-то сердито фыркнул.

— А с чего должно стать лучше? Ты же ничего мне не дал. Что, в аптечке совсем пусто?

— Куно, а ты чего молчишь? — раздался третий голос. — Ты ведь медик, а не лаборант этого… Хепри! Хоть укол сделал бы!

— У Вепуата опыт больше, — отозвался «медик Куно»; Гедимин с запозданием вспомнил, что видел его рядом с раненым сааг-туулом. — Мы на Равнине недавно. Если он думает, что нужно смотреть и ждать…

— Ага, именно так, — подтвердил Вепуат; он старался бодриться, но явно был встревожен. — И не сбивать клиническую картину. Это у тебя реакция на что-то местное… может, на всю Равнину в целом. И если организм не приспособится, лечить без толку. Только вывезти обратно в Ураниум.

— Я из «Мунтса», — буркнул филк. — И по документам уже мёртв.

— Ну, запишут как чудом выжившего, — Вепуат легонько хлопнул кого-то по спине и выбрался в «вестибюль». — При ухудшении — сразу ко мне!

Развернувшись к Гедимину, он остановился и вымученно ухмыльнулся.

— Как же трудно, когда ничего не можешь сделать!

Гедимин кивнул.

— Что там? — спросил он уже снаружи, когда двери барака закрылись. На улице темнело; ни тряски, ни гула, ни грохота было не слышно — Текк’ты, закончив работу, поели и расползлись. «А ведь он уже, наверное, доделал,» — крутилось в голове Гедимина. «По расчётам выходит так. Надо проверить…»

— Аллергия на Равнину, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Сыпь, жжение на слизистых, общая слабость. Местного не ел, одежду носил нечасто… Может, вода не та, может, пища.

— На лучевую болезнь непохоже? — насторожился Гедимин. Вепуат пожал плечами.

— Разве что легчайшая форма. В любом случае — если ему тут никак, надо на Землю. Надеюсь, его там не расстреляют, чтобы отчётность не портил…

Гедимин невольно поёжился.

— А кровяной камень не поможет? Ускорить регенерацию…

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Ускорение не всегда на пользу. А кровяной камень — та ещё штука. Для здоровых и адаптированных… Ну что, пойдём общаться с Сэта? Аса’анцы, наверное, спросят, как тебе подарок.

— Подожди, — отозвался Гедимин, включая сигма-сканер. — Ага-а… вот это уже хорошо… Подожди, помоги мне с подъёмником.

…Можно было спуститься и на когтях, но ствол шахты от перепада температур норовил обмёрзнуть — и Гедимин, встав на лапы крюка-опоры, под костяные щелчки блокиратора медленно спускался в главный корпус. Сканер показывал горы каменных деталей и тропки вдоль стен, не везде и заметные. Свободных площадок осталось немного, и они были далеко от входа. Сбоку от одной из них лежали тонкие плитки из красно-жёлтого камня — последние фрагменты термоизоляции.

…На складе всё ещё было выше нуля. Гедимин добавил лишний камешек в термочашу, просунул пальцы в гору трухи, под которой лежали красно-жёлтые пластины, прощупал их края и нехотя кивнул. «По крайней мере, не расслаиваются. Может, и при монтаже не треснут.»

— Много у тебя там уже всего, — заметил Вепуат, опуская руку с сигма-сканером; на склад он пошёл с Гедимином, но выбрался раньше. — И много ещё осталось?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Смотря чего. С камнями всё хорошо. А вот с металлом… И гзеш ещё, чтоб ему…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Ну, гзеш — штука сезонная. А с металлом… думаю, сааг-туул твою руду дотащит. Не спеша, в два-три захода… Тут главное — предупредить столицу. Они там кочевников не любят. Хорошо было бы проехать по всей спирали к воротам! Оттуда уже можно и на волокушах. Да ты, наверное, и в руках дотащишь — ходок за десять-двадцать…

Гедимин отмахнулся.

…Корпус последнего лючка в «асбестовых» обмотках лёг в общий штабель.

— Белое уже пожелтело и станет красным, — осторожно сообщил Ут’таркех из костра-портала. — И завтра с утра мы повторим. Если красное станет синим, и так дважды, — завтра твоё задание будет исполнено. Скажи, скоро нам ждать новых?

Гедимин едва заметно сузил глаза.

— Подожди. Формы… они ещё не готовы, — нехотя ответил он. Ему было неловко. «Они всё-таки работу закончили,» — повторил он про себя. «Даже не верится. И теперь… Не знаю, что поручить им. Явно не лист и не трубы. Какие-то мелкие детали? Крепёж? Несерийку? Формы ещё… Им ведь отстаиваться. А они даже не сделаны.»

— Пламя довольно нашей работой? — спросил Ут’таркех, глядя Гедимину в глаза. В полуогненной форме он был выше, мог не вытягивать шею, — вот только глазное яблоко норовило расплыться на полморды.

— Очень, — ответил Гедимин. — Вы всё сделали так хорошо, как могли. Даже и при остывающих печах.

— Печи Шакхи не остыли, — размытый силуэт развернул огненные уши. — Их жара довольно, чтобы синее сделать белым.

Гедимин мигнул.

— Разве кейек не остывает в месяце Льда? У нас тут…

— Сфен Земли, — огненное ухо шевельнулось. — Над ним проходят все стихии. В Сфене Огня лёд не так силён. Не волнуйся о наших печах.

Красные огненные языки опали. Над догорающей трухой поднялся густой дым. Гедимин, опустив прозрачную «заслонку» и оставив вытяжку работать, повернулся к штабелю новых деталей. Они заняли уже немало места на столярном складе, — со стекольного их пришлось вынести. «Вот мне работа на ночь…»

— По слову мастера Хетпу мы придём, — донеслось из-за прикрытой двери. — Аса’ан принесёт свой товар, а дела карликов — на их совести.

— Мы с Хеттийиррном будем там, — пообещал Вепуат. — Все совести останутся чистыми. Там ещё будут торговцы из Шакхи…

— Как они хотят, — равнодушно отозвался аса’анец. — Между Аса’аном и Шакхой больше нет вражды, и боги с этим согласны.

Гедимин облегчённо вздохнул. «Есть надежда, что с этим проблем не будет. Может, и Скогны не будут наглеть. Их тут мало, и торговать они сами хотели… В любом случае — надо смотреть в оба. Хорошо, что Вепуат здесь. Одному сложновато.»

…У душевой дежурил Кенен Гварза. Отходящий от её дверей коридор, выгибаясь вправо и расширяясь воронкой, упирался в бок неподвижного сааг-туула. Зверь лёг, вытянув хвост; под приподнятыми щитками его брони что-то постоянно шевелилось.

— Кет! — Гварза, увидев Гедимина, угрюмо сощурился. — Он же Геджер. Скажи своим питомцам, что душ открыт и вместит всех за четыре захода. Две горячие цистерны, холодная вода — в скважине.

Гедимин мигнул.

— А чего сам их не запустишь? Я не знал, что они уже тут. Мы с Вепуатом…

— Да уж конечно, с Вепуатом, — Гварза поморщился. — Мне тут никто не подчиняется. Мол, вода Геджера — и командует пусть Геджер.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин, разворачиваясь к сааг-туулу. «Они там ещё все отсеки не выстудили?»

…Вперёд пролезли вожаки и самки, — Гедимин уже почти уверенно различал и тех, и других. Стоя под душем, в ангаре поместилось бы больше, но стоять никто не собирался — все разложили по полу мисочки, гребни, непромокаемые мешочки и костяные трубки с красками. Гедимин смотрел, как Джагулы разводят мыльный раствор и старательно, с довольными ухмылками, вычёсываются. Краску втирали в распаренную кожу на морде, ладонях и ступнях; она была красноватой, и шерсть от неё отчётливо рыжела. «Какой-то новый ритуал,» — думал сармат, вспоминая, что мех на лицах, спрятанных под тряпкой-«респиратором», был, кажется, рыжеватым… или так отсвечивало? Пигмент, как показал дозиметр, поднял общий фон на полсотни микрокьюгенов, и Гедимин выругал себя, что не проверил заранее. «Мало было мутагенов, ещё и это… Это ведь омикрон, не сигма! Надо будет, как закончим, запустить сюда Зелёного Пожирателя. Почистить.»

…Под усиленными потоками тёплого воздуха Джагулы распушились. Краска не выцвела — они так и остались рыжемордыми. Кто-то намазался недостаточно и теперь под присмотром сородичей добавлял краски на лицо. Гедимин, глядя на странный ритуал, не сразу заметил кочевника рядом с водяными часами — только тогда, когда тот снял ракушку со стены и заглянул внутрь. Оттуда выплеснулась вода — кто-то под шумок налил её в воронку, — до запуска Джагулов там определённо ничего не было.

— Повесь, где было, — мрачно сказал Гедимин, едва удержавшись, чтобы не показать кулак. Джагул послушался, но подставил ладонь под падающие капли.

— Эта штука режет время?

— Отмеряет, — угрюмо поправил Гедимин.

— У Кьюссов там поплавок и насечки, — сказал Джагул. — И звенящие пластины внизу. И священные знаки.

— Здесь конструкция сильно проще, — согласился Гедимин. — Но сложная и не нужна. Для больших отрезков времени есть часы с песком.

«Насечки,» — шевельнулось в мозгу. «И верно. Надо наметить шкалу на моих приборах. Примерную скорость истечения я знаю, — пусть будет разметка. Ошибка на минуту-другую здесь несущественна.»

— Песком? — эхом отозвались трое Джагулов. К ним уже приближался четвёртый. Самок среди них не было, — к часам стянулись вожаки.

— Ну да, колбы с песком, — буркнул Гедимин. — У Кьюссов таких нет?

— Я про песок не слышал, — ответил первый кочевник, смахивая капли с ладони. — Но мало ли странных штук. Вот вода вытекает, и от времени отрезается кусок. Её ещё раз нальют, и она снова вытечет. Откуда ты знаешь, что эти куски равны?

— У Кьюссов есть насечки, — пробормотал другой, с сомнением глядя на ракушку. — Они говорят, что делят время поровну. Но я там был — оно каждый раз другое. Бывает очень длинное, бывает короткое. Вода — она ведь течёт, как ей хочется? Кто ей прикажет?

— Законы фи… — Гедимин на полуслове сообразил, что «автопереводчик» не найдёт в языке Джагулов такого понятия — а если и найдёт, так что-то очень странное. — Оно не «каждый раз другое». Разве что твои Кьюссы мутят с измерителем. Если будешь медленно считать, пока вода течёт, и не собьёшься, — увидишь, что вытекает каждый раз одинаково. Попробуй там у себя. Ракушку с дыркой найдёшь?

Джагулы переглянулись.

— У нас таких штук нет, — один из них прижал уши к голове. — Кьюссы говорят — это дело богов. Нужно их слово. Кто нанесёт нам верные знаки? У тебя, вон, их нет. Но тебя боги слышат — видно, позволили. А мы и так уже прокляты.

Гедимин мигнул.

— Нашёл кому верить, — сердито сказал он, думая, что отношения с часами тут у всех какие-то странные. — Мало Кьюссы вам врали? Для сверления дырки в ракушке ничьё разрешение не нужно. Попробуй — сам увидишь.

Джагул глянул на него исподлобья и отошёл к стене. Группка вожаков стянулась за ним. Высохшие купальщики принялись расчёсываться, и шорох и треск заглушили шёпот; Гедимин видел, что у стены что-то обсуждают, но не слышал ни слова. «Разрешение от богов…» — он оглянулся на часы-ракушку и болезненно поморщился. «Надеюсь, это просто дикарская чушь. А не косое описание реальных явлений. Да, обычная чушь.»

8 день Земли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Вот такой бред приходится слушать. Разрешение на измерение времени, мать моя колба… — закончил Гедимин и недовольно сощурился на часы. Песок уже минуту как вытек, а в реакторном бункере никого, кроме заранее пришедшего Айзека, не было.

Айзек задумчиво смотрел то ли на часы, то ли на монитор — и соглашаться с возмущённым Гедимином не спешил.

— Атомщик… а ты помнишь, что было с подъёмником?

Гедимин, не ожидавший такого подвоха, сердито фыркнул.

— При чём тут подъёмник⁈

— Ты тоже очень возмущался местной дикостью, — ответил Айзек с невесёлой ухмылкой. — Ровно до взрыва.

Гедимин встряхнул головой и уставился на командира. Хотелось послать его провериться на эа-мутацию, но сармат решил всё-таки подобрать другие слова.

— Ну да, там я… погорячился, — с большой неохотой признал он. — Эти вещества, кейек и вечный лёд. Реакция между ними. Я, и правда, её не просчитал. Не видел, как они ведут себя вместе. Но тут-то где может быть реакция? Между стеклом и ульсеной? Стеклом и жжёной костью⁈ Это часы, а не бомба!

Он поднял «прибор» с пульта и протянул Айзеку, подумав про себя, что дежурным пора бы уже прийти. «Застряли в очереди в душ?»

Айзек пожал плечами.

— Любопытная картина, атомщик. Получается, здесь, на Равнине, и правда, нет никаких ориентиров во времени. Ни теней с изменяющейся длиной, ни положения светил… Ничего. Рассвет раз в сутки, а вокруг него — неизмеримый хаос.

Гедимин поморщился.

— В мозгу у них хаос. Ладно, сами они до часов не додумались. Но поставить простейший опыт…

В туннеле потянуло сквозняком. В приоткрытый люк протиснулся первый филк. Сармат, идущий за ним, чуть расширил проход, но отодвинуть крышку полностью то ли не смог, то ли не захотел.

— Местные сутки никто не измерял до минуты, — неизвестно к чему заметил Айзек, пропуская дежурных к монитору. — Ансур, принимай смену.

…Литейная станция работала с высокой точностью — по меркам Равнины, даже с высочайшей. Но Гедимин всё равно проверял каждую оболочку, прежде чем осторожно вынести их из лаборатории. Снег вдоль прозрачных коридоров местами осел, местами был утоптан, — общий слой стал на десяток сантиметров ниже. «С неба второй день ничего не падает,» — отметил про себя сармат. «Но тут в целом местность засушливая…»

…Горка лиственной трухи росла с каждым днём. Гедимин уложил очередной слой, засыпал, подпёр камнями и отряхнул руки. Чашек с подношениями стало больше. «Сделаны хорошо,» — мельком оценил их сармат. «Руки на месте. А в головах — не пойми что. А ведь оно должно бы мешать работе. От дурных сарматов обычно проку мало, куда их не поставь. А здесь — как-то приспосабливаются. Со своими традициями, суевериями и… и богами, мать их пробирка…»

— Сегодня тут будут Сэта, — предупредил он молчаливого Кут’тайри. — Из Шакхи и Аса’ана. Соберёмся снаружи, но — кто их знает. В любом случае — сиди тут тихо, не вылезай!

Беглый жрец слегка наклонил голову и шевельнул ухом.

— Ты неустанно заботишься о моей незначительной жизни, — бесстрастно проговорил он. — Такой заботы она не заслуживает. Мы рождены огнём, но это не означает яростного безумия. И всё же — благодарю за предупреждение.

Гедимин молча вышел за дверь.

…За вторым «шлюзом» на полу мастерской сидел, поджав ноги, Вепуат и внимательно слушал верещание с двух сторон. Ни шороха двери, ни хмыканья Гедимина он так и не услышал.

— А! Извини, — он, резко обернувшись после щелчка по плечу, шарахнулся в сторону. — Да ты с грузом… Помочь?

Гедимин только дёрнул плечом, сгибаясь почти до пола. Махать было нечем — обе руки были заняты. Ползти нагруженному тоже было неудобно — и сармат облегчённо вздохнул, когда свалил все заготовки на ближайший матрас и уже на нём, как на волокуше, оттащил детали в угол. Те, кто разложил матрасы вдоль левой стены, справа всё-таки оставили проход. Теперь его частично занимали корпуса лючков, прикрытые защитным полем. «Чтоб я ещё раз строил что-то не по своему росту⁈» — привычно думал Гедимин, возвращая матрас на место.

— У нас тут в общей сложности двадцать пять кило ульсены, — сообщил ему Вепуат, выползая за ним в «шлюз». — И две корзины грибов. И вот грибы-то меня и смущают.

— Ничто не останется свежим, пролежав столько дней! — возмущённо заверещал Скогн. Он тоже вышел за сарматами. Не успел «шлюз» закрыться, как, на ходу натягивая шапки, в коридор выбрались ещё семеро.

— Не было ни слова, что куджаглу нельзя морозить. Да и как бы она уцелела?

— Положим в цеху, до рассвета должна оттаять, — Вепуат, остановившись за вторым «шлюзом», резко развернулся к ангару. — Гедимин, ты не против?

— Зачем оттаять? Для чего оттаять? — аборигены быстро переглянулись и заверещали громче прежнего. — Оттает — сморщится, будет жалкая. Как такое покажешь на торгу?

— А ты собрался огненным существам в руки ледышку совать? — Вепуат выразительно поморщился. — Гедимин, поможешь донести корзины? Там много льда и чуть-чуть грибных шкурок. В цеху, кажется, были водостоки?

…Из корзин грибы вытряхнуть удалось, хотя Гедимин уже был готов разделять их лучевым резаком. Теперь две конусовидные глыбы лежали в углу цеха, и от них тянуло холодом. Похоже, их перед замерзанием хорошо полили водой — из бело-синей массы торчали только шипы. В «поддоне» из защитного поля уже скопилось на полсантиметра жидкости.

— Ульсена у них того же качества? — спросил Гедимин у Вепуата. Скогны украдкой выглядывали из-за печей и топорщили усы. Вид у них был недовольный.

— Ульсена как ульсена. По сканеру — однородная, — Вепуат пожал плечами. — Ты, главное, к весам их не пускай.

…Защитное поле укладывалось слоями; гравий под тёплым куполом уже оттаял на всю глубину и привычно проседал под ногами. Гедимин расставлял термочаши, немного заглубляя их в «грунт». «Две чашки… Может, третью принести, из запасных?» — задумался он, сужая и перенаправляя воздуховоды. В «холодном отсеке» воздух гулял свободно — там двадцати градусов хватило бы с лихвой; «горячий» предстояло прогреть до пятидесяти, зато можно было не беспокоиться о содержании «кислорода». «Может, вообще его закупорить?»

Он рассеянно взглянул на «стену» и вздрогнул — в считанных метрах от неё поднималась бугристая громада. Сааг-туул, повернувшийся боком к недостроенным «отсекам», казался выросшей из-под земли скалой. На «стены» он не наваливался, но Гедимин, оценив расстояние до него, сердито сощурился. «Снесёт же! На кой метеороид они сюда влезли? Ни еды, ни воды…»

— Эй, там! — крикнул он, выйдя из-под купола и подняв фонарь повыше. В темноте блеснули чьи-то глаза. Первый кочевник спустился на лапу зверя, второй остался в полумраке у жилого «отсека».

— Эй! Что такое? — встревожился Вепуат; он вышел из ангара и теперь удивлённо смотрел на огромного зверя.

— Это с Джегехом, — отозвался кочевник, повисший на броне. — Жир упал в жаровню и горел. На его руках тоже.

Вепуат пробормотал что-то неразборчивое. Гедимин мигнул.

— Плохо. Кровяной камень дали? — деловито спросил разведчик.

— Камень камнем, — прорычало из темноты. — Только он сделал по его словам. По словам Геджера. Кость с прорезью, вода. Утром сделал. И утром разлил жир. Кьюссы врут, да? Богов спрашивать незачем?

Гедимин ошалело замигал, сообразив, к чему он клонит.

— И при чём…

Договорить ему не дали — Вепуат с силой заехал локтём в бок.

— Так камень-то помог?

— Уррх, — кочевник, спустившийся на лапу зверя, недобро ощерился под тряпкой на морде. — Был сон. Про огонь. В дни льда огонь не видят. Если видят — очень плохо. И потом было это с Джегехом. Значит, можно без верных знаков? Просто кость и дырка?

С рокочущим вздохом он взлетел по броне и громыхнул «дверью». На оттаявший гравий скатилось просверленное костяное «корытце» — полая кость, разрезанная вдоль. Второй кочевник проводил его мрачным взглядом.

— Джегех много слушает чужаков. Раны на руках зарастают. В голове — нет.

Вторая «дверь» с треском легла на броню, и сааг-туул зашевелился, медленно разворачиваясь мордой к цеху.

— Эй! — крикнул опомнившийся Гедимин; от частого мигания заныли веки, от услышанной ерунды — мозг. — Да при чём ожоги к водяным часам⁈ Он что, горящий жир в них залил⁈ При чём…

Мерно переступающие лапы сааг-туула поплыли мимо. Следом «поехал» хвост. Вепуат, осторожно взяв Гедимина за плечо, потянул назад.

— Что раны заживут — уже хорошо. Угораздило же его! Наверное, разволновался не вовремя. Эти их открытые жаровни…

Гедимин сердито фыркнул.

— Они там, небось, через день обжигаются. Часы-то при чём⁈

Вепуат пожал плечами.

— Ты не волнуйся. Они боятся. И думают не вполне здраво. Всё валят в кучу. Не вовремя он всё-таки обжёгся! Надумают теперь много лишнего. Да ещё Урджен со своими снами…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Урджен бы лучше объяснил, что обжёгся он не часами. Нет, ну как связаны чашка с водой и жаровня с жиром⁈

Он наклонился за выброшенными «часами». Вместо круглого отверстия Джагул решил проделать узкую прорезь вдоль волокон кости. Остатки жидкости замёрзли, и «корытце» покрылось инеем.

— Ни жира, ни огня, — пробормотал Гедимин, повертев «часы» в руках, и выразительно пожал плечами. — Дикари!

— Ну, хоть не заявили, что это мы навредили Джегеху, — Вепуат неловко погладил его по плечу. — А могли бы. Вот зачем им часы? Что они ими будут мерить?

Гедимин болезненно поморщился. «Может, и верно. Им часы ещё сто тысяч лет не понадобятся. На кой метеороид я полез их учить? Сказал бы — нам боги разрешили, а вы не суйтесь…»

…Термометр показывал плюс шестьдесят восемь. От первой же искры горючая смесь полыхнула так, что закоптила Гедимину пальцы. Запоздало отдёрнув руку, он выпрямился и шагнул к весам. По ту их сторону в «холодном отсеке» переминались с ноги на ногу Скогны. Грибы после оттаивания влезли в одну корзину, во вторую сложили слитки ульсены (Гедимин их просканировал, ничего подозрительного не нашёл). Скогны не смотрели ни на корзины, ни на разгорающийся над холмами световой гейзер. Их взгляды сошлись на красном костре сбоку от Гедимина. Ещё секунда — и из него появилось первое существо.

— Сила Пламени да не иссякнет, — склонил голову верховный жрец Шакхи, складывая руки в почтительном жесте. Гедимин поднял ладонь в ответ. «В этот раз Аса’ан в чужой канал не влез. Тем лучше.»

— Мы принесли, — сказал Сэта, пропуская вперёд подручных с мешками. Шихты было много, её несли вчетвером. По ту сторону весов Скогны, переглянувшись, приглушённо запищали.

— Начнём, если так, — кивнул Вепуат, протягивая руку к корзинам. — Вот я кладу водяной металл.

Чаша пошла вниз. Гедимин, не дав ей опуститься до земли, придержал коромысло и оглянулся на Сэта.

— Пять весов, как и в прошлый раз.

Существа переглянулись.

— Весь этот металл мы возьмём, — жрец протянул руку к ближайшему мешку. На той стороне заверещали.

— Мастер Дим-мин! — Скогн в парадной шапке с плавниками недовольно топорщил усы. — Металл взяли из наших рук, нас к весам не пустили. А огненным за что такая честь?

Гедимин, хмыкнув, забрал у Сэта мешок. Шихта со звоном посыпалась в чашку. Сканер не обманул — там не было ничего, кроме «стеклянной» скорлупы, её отмыли и просеяли даже от мелкого пепла. Сармат передвинул балансир и наклонился за вторым мешком. Все молча ждали. Ни один звук, кроме звона «стекла», не нарушал тишину, пока Гедимин не отсчитал пять весов и не сбросил лишнее в мешок.

— Вот шихта, вот водяной металл, — Вепуат развернул весы боком. — Кто скажет слово против?

Гедимин довернул весы на девяносто градусов — так, чтобы чаша с металлом сместилась в «горячий отсек». Жрец подобрал слиток и взвесил на обмотанной ладони, потом дохнул на серебристую поверхность.

— Металл мы забираем, — он оглянулся на подручных. В соседнем «отсеке» Вепуат уже помогал Скогнам пересыпать шихту в корзину. Поместилось не всё.

— Тут ещё грибы, — напомнил «командир» в шапке с плавниками, напряжённо глядя на сарматов. Жрец Сэта спрятал руки в рукава.

— Что там у них, такое мокрое? В Шакхе вода пока не иссякла.

Вепуат выложил на весы комок оттаявших грибов. Они, и правда, съёжились — в основном от попыток их отжать, и из них текло что-то бурое. Сэта, дёрнув ухом, осторожно тронул гриб когтем и втянул воздух.

— Что было с их грибными посадками? Река разлилась не в срок?

Гедимин покосился на Скогнов. Он не знал, понимают они сэтский язык или нет, но смотрели они исподлобья.

— Четыре веса вот этого — один вес шихты, — буркнул он, думая, что весы от органики придётся отмывать с местным мылом. Сэта быстро переглянулись, и жрец поднял руку в жесте согласия. Скогны насупились.

— Плохие дни для куджаглы, — заметил Сэта, стряхивая последние грибы в мешок. Он старался не трогать их ничем, кроме когтей, не мочить «бинты» на ладони. Скогны приглушённо пищали друг на друга, оглядываясь на пустую корзину. Шихту в неё сыпать не стали.

— В следующий раз придёте? — спросил Гедимин, протирая опустевшие весы. Жрец склонил голову.

— Если будет за чем приходить. Хороший торг, хорошие товары. И око Пламени горит на весах.

Они исчезли в короткой вспышке вместе с ульсеной и пустыми мешками — Гедимин только смигнул, увидев отсветы в гладком металле. Вепуат покосился на край обрыва и громко хмыкнул.

— Ты видел? И холод нипочём!

Гедимин взглянул с обрыва и помянул про себя уран и торий. У складов, почти наваливаясь на их крыши, стоял сааг-туул. Из-под его оттопыренных щитков выглядывали кочевники. Часть высыпала на броню, часть — видимо, одежды не всем хватило — сидела в «отсеках», высунув наружу только головы, обёрнутые войлоком. Все глазели то ли на весы, то ли на ворота горячего цеха — а может быть, на сарматов.

Вепуат ухмыльнулся.

— Когда в первый раз полыхнуло, я слышал вздохи, но внимания не обратил. А они тут, получается, почти с самого начала… Ну, в любом случае — им стрелять нечем. Давай позовём аса’анцев, а то там уже заждались.

…Огонь, пропустив четверых Сэта, застыл полутораметровой стеной, — неподвижная, но раскалённая «голограмма» с дрожащим над ней воздухом. Гедимин косился на неё и думал, на сколько секунд на такое бурное горение хватит топлива, и не пора ли открывать воздуховоды. Скогнов, замерших по ту сторону весов и прозрачной «стенки» с проёмами, огонь не интересовал. Они, ощерившись, пристально следили за Сэта. Огненные существа разглядывали их. Под накидками и обмотками пятна-индикаторы были не видны, но Гедимину мерещился усиливающийся красноватый свет.

— Что ты высматриваешь? — резко спросил один из тоготцев.

— Вот как выглядят карлики, когда не прячутся под камнями, — размеренно проговорил жрец-«торговец», сложив руки на груди. — И всё равно их еле видно. Как такая мелочь погасила огни двух городов?

Скогны, как по команде, прижали уши к голове и подались назад, судорожно что-то нашаривая.

— Жалеешь о городах? Не жалел, когда жёг наши? — хрипло проверещал тоготец, сжимая что-то в кулаке. Гедимин вскинул «арктус», поднимая вдоль весов две стены. Вепуат с треском опустил перья на броню и ударил кулаком о кулак.

— На эти выяснения у вас было двадцать тысяч лет! Не хватило? Отложить торг ещё на тысячу-другую?

Под его сердитым взглядом жрец-Сэта медленно опустил голову.

— Мы не нарушим слово, данное перед Пламенем. Пусть карлики покажут свой товар. Обещаю не направлять на них огонь… первым и без причины.

Новые «стены» растворились. Вепуат взял в руки ульсеновые слитки и поднял их на ладонях, прежде чем опустить на весы.

— Один вес металла — пять весов стекла, — ровным голосом проговорил Гедимин, следя за руками Скогнов. Кулаки они вроде бы разжали, но что-то придерживали когтями, прижатыми к полам накидок… или к потайным карманам?

— Водяной металл? — жрец оглянулся на спутников. Один из них двинулся вперёд и остановился рядом с весами.

— Я узнал его блеск, но не чувствую холода. Пусть весы повернут.

Тоготец подпрыгнул на месте.

— Чтобы ты получил металл, ничего не заплатив⁈ Клади то, что принёс, потом верти, что хочешь!

Вепуат громко щёлкнул когтем по запястью. Гедимину очень хотелось восстановить «стены», и он едва сдерживался, остановив руку с полусогнутыми пальцами. «И правда — рано им торговать. У Синви и Сэви всё прошло как-то спокойнее.»

— Я оставлю тут один слиток, — Вепуат, разгрузив чашу, подался назад. — Гедимин, отмерь им пять весов. Пусть каждый осмотрит товар, как ему удобно.

Жрец, помедлив секунду, подал знак спутникам. Вторая чаша пошла вниз. Гедимин, неохотно оставив в покое генератор защитного поля, развернул весы. Огненное существо занесло руку над слитком и втянуло воздух.

— Это блеск и холод водяного металла. Это он здесь. Вот его податливость и его тяжесть. В этой вещи нет подвоха.

— Пусть карлики заберут стекло, — сказал жрец, принимая слиток из его рук. — Проверь так каждый брусок.

— А мы проверим каждую стекляшку, — сердито ответил тоготец, раскладывая шихту ровным слоем. — Мы здесь лишь по слову Равного Куэннам. Только он здесь достоин доверия. А не сжигатели городов.

…Чаши весов опустели. Гедимин, с трудом удержавшись от облегчённого вздоха, развернул весы в последний раз. Тоготцы, подозрительно оглядываясь на неподвижных Сэта, отступили к горячему цеху. Дверь за ними закрылась. Гедимин оглянулся на ущелье — сааг-туул так и сидел там, припав на задние лапы и опираясь на вытянутые передние. Джагулов на его спине стало ещё больше.

— Пламя всех собирает под свою руку, — усмехнулся жрец, жестом разрешая спутникам войти в огненный портал. — И карликов, и кочевников. Что ж, не мне об этом судить. Ваше могущество поистине велико, чтобы в одной руке держать огонь, а в другой воду. Но ведь и у него есть пределы. О странных делах рассказывают в Аса’ане…

Он тронул когтями застывшее пламя, и оно всколыхнулось, пропуская огненные фигуры. На гравий шагнули ещё четверо в жреческих украшениях, и среди них — верховный жрец Шакхи.

— О чём ты? — спросил Вепуат. — Что-то не так с товарами?

Жрец из Шакхи поднял руки в почтительном жесте.

— Тот раз, когда я пришёл незваным, — повинился он. — Аса’ан открыл нам ворота. Здесь, у дома Пламени, видели странные вещи и слышали странные слова…

Он оглянулся на аса’анца. Тот сложил руки у груди. Взгляд раскалённо-красных глаз ничего не выражал.

— Тут говорили о рассечении времени. О вещи, нарезающей день на равные ломти. Говоривший уже бывал наказан за ложь… но в этот раз он не солгал?

«Кут’тайри!» — Гедимин стиснул зубы. «Кто ещё сливает Шакхе всё подряд⁈ А эти донесли до Аса’ана. Чего им всем молча не сиделось⁈»

— Измерители времени? — переспросил Вепуат. — Да, они есть. Они точны и красивы.

Сэта переглянулись.

— Могущество Пламени поистине велико, — пробормотал аса’анец, пристально глядя на сарматов. — Даже Кьюссы, при всей своей наглости, не посягали…

Гедимин открыл было рот, но Вепуат тут же показал ему кулак.

— Здесь не нужно большого могущества, — спокойно сказал он. — Умений стеклодувов Шакхи и Аса’ана хватит с лихвой, чтобы сделать два стеклянных сосуда, соединить их и прожечь узкий проход. Один Сэта помогал их мастерить и держал в руках их составляющие. Не знаю, отчего в собранном виде они внушили ему такой страх.

Чужаки переглянулись. Красный свет из-под полос ткани стал ярче.

— Дело не в устройстве, а в назначении, — хмуро сказал аса’анец. — Правда ли, что одно из них поставлено рядом с Пламенем, а второе — в доме его детей?

Вепуат оглянулся на Гедимина и выразительно пожал плечами.

— Их поставили там, где они нужны. Они отмеряют срок работы фил… детей Пламени в его доме. Хотите увидеть эти вещи?

Сэта, будто по команде, шумно выдохнули. Аса’анец прикрыл ладонью красную полосу на шее — она уже горела из-подо всех накидок и повязок, как огненная лента. Младший жрец оглянулся на костёр, так и застывший огненным порталом; старший покосился на него и перевёл взгляд на Вепуата.

— Если это не вызовет ничьего гнева, отведи нас к ним. Мы не ждали, что нам разрешат их увидеть.

— Если кто-то попробует сломать их… — начал было Гедимин, но Вепуат выставил ладонь перед его грудью — и вовремя: Сэта уже подались назад, прижимая уши, как будто сармат представлял для них опасность.

— Никто не посмеет к ним прикоснуться, — заверил аса’анец, складывая руки у груди. — Никто не хочет разгневать Пламя и его жрецов.

— Мы проложим дорогу для вас, — пообещал Вепуат и развернулся к Гедимину. — Подогреваемый пузырь? Сможем мы их в него засунуть? Чашу им прямо внутрь, воздуховоды… При плюс десяти они до костей продрогнут.

Гедимин, угрюмо сузив глаза, резко опустил височные пластины.

— Зачем ты вообще их туда тащишь?

— Пусть посмотрят, — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — Неизвестность пугает — слышал такую фразу?

— Кут’тайри часы видел, даже делал, — Гедимин поморщился. — И сильно это ему помогло? Вести их в барак… Может, проще принести часы сюда?

Вепуат резко мотнул головой.

— Вот этого не надо. Если считают эти вещи опасными, пусть хотя бы видят, что здесь с ними осторожны. Защитный пузырь, ага? При малейшем трепыхании — уплотнить, и пусть там жарятся. А я пойду вперёд, отгоню филков и предупрежу Дасьена.

…Вепуат натянул защитное поле поперёк двери. В узком «вестибюле» было пусто, и Гедимин очень порадовался — двое сарматов и пятеро Сэта в раскалённом «пузыре» и так заняли всё место. Жрецы молча сканировали взглядом каждый попадающийся предмет — двери, листки на стене, занавесь из шкур. Она была поднята; внутри, между дверью и матрасом, стоял, сложив руки на груди, насупленный Дасьен. Гедимин покосился на часовые колбы, выставленные на плоский камешек, — до срабатывания «звонка» было далеко, и он, подумав, решил для чужаков его специально не запускать.

— Добрый день, — буркнул комендант, отодвигаясь на пару сантиметров. — Скажите им не заходить — тут тесно.

Сэта покосились на него и тут же о нём забыли. Один из них со свистящим вздохом протянул руку к часам, другой обернулся к Вепуату.

— Разреши нам выйти из-за твоей стены.

— Тут холодно, а вы раскалены, — отозвался он. — Будет плохо — и вам, и от вас.

— Мы умерим жар,— пообещал жрец, и Гедимин увидел, как свечения из-под повязок гаснут — даже глаза существ потускнели, а мех из ярко-жёлтого стал белесым. Вепуат, прикрыв защитным полем Дасьена и его комнату, смахнул «пузырь». Ладоней Гедимина коснулся жар, но горячий воздух тут же рассеялся. Сэта впятером склонились над колбой с вытекающим песком. Никто к часам не прикасался — руки держали над стеклом, глядя на него сквозь растопыренные пальцы.

— Те же кристаллы, дышащие огнём, — услышал Гедимин громкий шёпот. — Что здесь, внутри, пахнущее водой и холодом?

— Распылённая ульсена, застывшие брызги, — буркнул он, и говоривший едва заметно вздрогнул.

— Вот эти метки, нанесённые с двух сторон, — Сэта поднёс коготь к мерной линейке. — И знаки рядом с ними.

— Этот песок так мягок, что течёт, как вода, — прошептал другой. — Так же, как вода у Кьюссов.

— Он закрыт со всех сторон и всегда один и тот же, — отозвался третий. — Проводят ли над ним ритуалы? Чем он станет много дней спустя?

Гедимин мигнул.

— Что ты видишь? — спросил аса’анец у жреца из Шакхи. Тот уже выпрямился и спрятал руки под накидкой.

— Тени и вихри, но нет чёткой угрозы, — отозвался он. — Я скажу — мы будем осторожны. Пусть отсчитают тринадцать дважды, трижды и более.

— Моё слово такое же, — аса’анец выпрямился и развернулся к сарматам, склоняя голову на грудь. — Мы благодарны вам, что показали нам эту вещь. Она сделана с мастерством жрецов Пламени. Позволь нам уйти.

Не успел Вепуат кивнуть, как гуманоидный силуэт «размыло», скрутило в огненный шар, и все пятеро Сэта исчезли, оставив после себя только красные пятна перед глазами. Гедимин огляделся по сторонам, внимательно осмотрел часы и пол барака, еле слышно хмыкнул и смахнул защитное поле. Дасьен с сердитым фырканьем опустился на матрас.

— Заранее предупредить — никак⁈ Если это важные лица…

— Ты — хранитель священной вещи, — укоризненно сказал Вепуат. — Не суетись без причины. Из твоего добра ничего не пострадало? Нет? Ну вот и ладно. Не забудь разбудить атомщиков.

Вроде бы ничего не происходило, но Гедимин чувствовал, как ноют сведённые мышцы, и с тоской оглядывался на душевую. «Да чтоб их, эти традиции! Вот так стой и гадай, что кому ударит в голову. Рванут всё жечь — или поклонятся и свалят?»

— Бедные тоготцы, — пробормотал Вепуат, проходя вдоль стены горячего цеха. — Наверное, так там и сидят. Надо сказать им, что Сэта ушли.

Он заглянул в ангар — и тут же, недоумённо хмыкнув, развернулся к Гедимину.

— Ушли! И тихо… Думал, мы не пропустим их верещание. Окна-то в бараке не закрываются…

— Значит, молчали, — буркнул Гедимин, стряхивая с поддона пепел. — Ты лучше объясни, что надумали жрецы. Что значит «считать по тринадцать»?

Вепуат пожал плечами.

— Тринадцать дней, как я понимаю. У тебя вот броня мутирует каждый тринадцатый день. Может, ждут, когда твои часы мутируют? В общем, будут наблюдать и ни во что не вмешиваться.

— Первая умная мысль за двое суток, — пробормотал Гедимин, болезненно щурясь.

Что-то ударило по защитному полю. По ту сторону «стены» стоял закутанный Джагул. Гедимин заглянул ему за спину, дальше вдоль плато, — ездовой зверь лежал на краю, довольно далеко от цехового ангара. Кочевник снова ткнул ладонью в защитное поле и отдёрнул руку.

— Что у тебя? — спросил Вепуат. — Говори!

Джагул перестал настороженно скалиться и вскинул уши.

— Кто тут был? Сэта? Зачем приходили? Уходили, возвращались?

— Обменялись товарами со Скогнами, — ответил Вепуат. — Вы же видели всё со спины зверя.

Джагул шумно выдохнул.

— Давно Сэта дружат с карликами?

— У нас тут никто никого не убивает, — Вепуат ухмыльнулся. Пару секунд Джагул молча смотрел на него, потом встряхнул головой.

— Блестящее и звенящее, — что это за товар? Камень?

— Стеклянная шихта, — отозвался Вепуат, едва заметно сузив глаза. — Кто-то из Хеллуг точно видел стекло. Не буду по десять раз рассказывать. Скогны пришли за шихтой, Сэта — за водяным металлом.

В груди Джагула зарокотало.

— Водяной металл? Он мягкий, негодный. Для чего он Сэта? Они плавят небесный! И ещё много других.

— Значит, нужен, — буркнул Вепуат. — Можешь расспросить Сэта — вы же с ними не воюете.

Джагул едва заметно вздрогнул.

— Спрашивать Сэта… Они были тут, говорили с карликами… Странное место этот холм.

Вепуат широко ухмыльнулся.

— Это дом Пламени. Привыкай.

Джагул перевёл взгляд на весы. Его когтистая рука дрогнула.

— Тут были Сэта, был их огонь. Урджен видел огонь ночью, — он вскинул голову и на долю секунды заглянул Гедимину в глаза. — И тут был огонь. Сэта! Вот что он видел.

Гедимин, ошалело мигнув, открыл рот, но сказать ничего не успел — Джагул быстро, почти бегом, двинулся к залёгшему зверю. Сааг-туул, блуждающий по плато, наоставлял много следов, — можно было бежать, как по дороге, не ныряя в снег…

— Вепуат, ты что-нибудь понимаешь? Они что, всерьёз ищут смысл в чьих-то снах?

— Ну, если он там обычно есть… — Вепуат пожал плечами и едва заметно ухмыльнулся. — Слушай, а дело может наладиться. Урджену снился огонь, он подумал на тот несчастный случай с Джегехом — а речь-то шла о Сэта и их огне. Тогда ожоги Джегеха — и правда, глупая случайность, а не что-то… предопределённое.

Гедимин сердито фыркнул.

— Ну да! А как иначе⁈ Так ты думаешь — и до них дошло?

— Есть вероятность, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на сонного зверя. — Небольшая такая, но есть.

…Айзек спустился в бункер, сжимая в руке звенящий мешочек — внутренний пузырь какого-то местного животного.

— Ага, — сказал он, заглянув в монитор. — Всё спокойно. Ну, хоть где-то! Помнишь, что ночью декомпрессия? Сдай кровь сразу… ну, и литейку приостанови — твэлы в Ураниум возить незачем.

— Угу, — буркнул Гедимин, только-только размечтавшийся об очередном запуске литейной станции. «Айзек прав. Мало ли, что там деформируется. Всё-таки восемь часов на нормальной планете…»

— Выходит, ты сегодня заберёшь последние свои… лючки, так? — деловито спросил Айзек, открывая мешочек. — И вся Шакха будет долго праздновать. Когда они успокоятся, покажи им вот это.

На ладонь со звоном выпали кованые «цацки», и Гедимин изумлённо мигнул.

— Ракушка-сирена⁈ Сам копировал?

— Не, это Кенен, — Айзек поворошил мелкие детальки. — Смотри. Это сопла, они длинные и широкие. А это для ручных камнеметалок. Вот сирена, а это ручной поршень — вот так они стыкуются.

Гедимин мигнул.

— Это надо делать из мифрила, иначе…

— Это для чистой зоны, — перебил его Айзек. — Там, где точно не зафонит. Жилой корпус и периметр. Мифрила, знаешь ли, не напасёшься… Такие вот несложные штуки.

Гедимин хмыкнул.

— Несложные?

Айзек кивнул.

— Никакого стандарта, никаких микронных допусков. Можно лить, можно ковать, — лишь бы в руках не рвануло. И попроси их поставить клейма — и наше, и Шакхи. Ну, и орнаменты… я вот тут набросал для примера.

Он протянул Гедимину подозрительно знакомый листок, изрисованный с двух сторон. Сармат мигнул.

— У Дасьена взял? Знаешь, что эта бумага — из помёта?

— Тут вся одежда из помёта, — отмахнулся Айзек. — А уж из чего наши родные скирлин и фрил… Орнамент хорошо видно? Покажешь литейщикам, может, что дополнят.

— Уверен, что они справятся? — орнаменты волновали Гедимина меньше всего. — Это всё-таки детали оружия. И сирена, вообще-то, должна работать, а не только блестеть.

Айзек фыркнул в респиратор.

— Сэта — признанные оружейники. И в дудящих ракушках разбираются лучше всех нас. Вот тут расписано, сколько чего надо, вот тут расход руды — это уже для тебя. С рудой проблем не будет?

…Ут’таркех две секунды молча смотрел из огня на модельки на ладони Гедимина, потом шагнул в костёр и уже на этой стороне, стряхнув с себя искры, склонился над «цацками».

— Кто это выковал?

— Хьярса, — отозвался Гедимин, вяло удивившись тому, как искажается в чужом языке привычное имя.

— Большое мастерство, — заметил Ут’таркех. — Непросто будет повторить, хотя и мы так умеем.

— Эти штуки надо будет сделать большими, — спохватился Гедимин. — Такие — в десять раз больше, а такие — во все двадцать. Можно ковать, даже формы не понадобятся. Форм нет.

Литейщик отмерил пальцами параметры и на секунду задумался.

— Если ты дашь металл, мы это сделаем. По своим формам. Но пусть глаз Пламени посмотрит на каждую вещь. Мы не хотим, чтобы оно разгневалось и оставило нас без благословения.

«Глаз Пламени?» — Гедимин покосился на запястье. «А ведь никто из них не знает принцип работы сканера…»

— Посмотрит, — пообещал он. — Забирай всё это — макеты, наброски орнаментов — и иди в огонь. Зачем ты вылез без одежды⁈

Грива литейщика из рыжей уже стала белесой, когти мелко тряслись, и рука не сразу сжалась на горловине мешка. Гедимин подтолкнул замёрзшего Сэта к костру. Через пару секунд он выглянул с той стороны — размытый огненный силуэт с огненным комом в лапах.

— В дни Льда мы не выходим из городов, — хмуро сказал он. — Но работе это не мешает. Дай мне руду. Буду говорить со жрецами, смотреть на твои знаки. Зажги утром огонь — скажу, что они ответят.

«Опять жрецы,» — Гедимин досадливо сощурился на гаснущий костёр. «Вот будет дело, если они заявят, что орнамент опасный… С другой стороны — на кой он там вообще? Сопло — оно и есть сопло.»

9 день Лучей, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Штабель длинных трубок, пересыпанных лиственной трухой, подрос ещё немного. Гедимин смотрел на него и думал, что к оболочкам твэлов надо бы сделать хвостовики и наконечники — но мифрил кончился, и взять негде. «И из столицы никаких известий,» — сармат едва заметно сощурился. «Там вообще помнят о нашей стройке?»

Он поправил барьерный камень и привычно развернулся к тихому углу, тоже прикрытому камешком — и, для верности, защитным полем. Под непрозрачным «колпаком» лежали под гнётом два образца минералов. Гедимин проверял их каждое утро — и сейчас опять склонился над ними с сигма-сканером. «Хватило бы проверки раз в неделю,» — думал он, убирая защитное поле. «В любом случае, до видимых изменений ждать не один год… Hasu!»

Камень-гнёт едва заметно перекосило. Сармат опустился на пол рядом с ним и беззвучно выругался. Образец, привезённый из Сфена Воды, разрезала пополам тонкая трещина. Она прошла наискось, и цилиндр не упал — только слегка просел, но хватило бы лёгкого толчка, чтобы разломить его надвое.

— Мать моя колба… — Гедимин впился взглядом в соседний образец. Никаких трещин там не было, и даже сигма-сканер не нашёл следов повреждений. «Один минерал, одинаковые условия, одинаковые нагрузки… Как это может быть?»

— Кут’тайри, — он повернулся к жрецу, — ты камни не трогал?

«Защитное поле,» — пульсировало в мозгу. «Разрушить его он мог. Но обратно не поставил бы. Какое-то воздействие через каменный пол… можно передать его точечно? Второй-то камень не задело…»

— Я не смею вмешиваться в дела жрецов Пламени, — отозвался Кут’тайри; взгляд багровых глаз ничего не выражал.

— И никто не трогал их без меня? — Гедимин покосился на термометр. «Плюс восемьдесят. Кто полезет жариться живьём из-за бессмысленных камешков? Кто-то в скафандре — и с „арктусом“? Но тогда — зачем⁈»

— Ни рукой, ни словом, — отозвался жрец. — Разве что Икси мог подойти незамеченным. Если с камнями что-то не так, как тебе желалось, обратись к открывающим ворота — они повелевают тенями.

Гедимин подозрительно покосился на него, но не увидел и намёка на усмешку. «Шутки у местных…» — он досадливо сощурился и махнул рукой, восстанавливая защитный купол. «Так или иначе — камень раскололся. Причин я не вижу. Показать Вепуату — похоже, насчёт сопромата я не ошибался…»

На холме, покрытом защитными полями, свёрнутыми то в шар, то в трубку, сигма-сканер выдавал то белую, то чёрную рябь. Гедимин пересчитывал крупные непроницаемые силуэты. Среди стрелков на краю плато определённо был Кенен Гварза; у силуэта, найденного в бараке, пластины верхней обшивки были гладкими, без острых выростов. Третий сармат, покрытый перьями, сидел на полу в столярной мастерской, а рядом с ним, упираясь посохом в потолок, стоял хвостатый страж.

— Значит, обратно они не собираются? Там, на следующий торг? Или поедут своим ходом — посреди месяца Льда? — услышал Гедимин, пробираясь в мастерскую под слишком низкими потолками. Вепуат был озадачен и немного раздосадован.

— Кто же ездит посреди месяца Льда? — сильно удивился Хассинельг. Он стоял посреди мастерской, рядом с тремя волокушами Скогнов. Над двумя поднимались шатры аборигенов, третья была пуста — куда-то исчезли даже плетёные борта. Гедимин растерянно мигнул.

— Я часто бываю в Тоготе. Как соберутся торговать — приведу, — страж приоткрыл пасть в ухмылке. — Старейшины вчера шумели — мол, мало привезли. А как услышали про синвийские грибы, вообще взбесились. Так что — в следующий день Земли придётся их сюда тащить.

Он шумно вздохнул и щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Как соберутся, предупреди заранее, — попросил Вепуат. — Сэта в месяце Льда тоже за шихтой не бегают. Если у них не будет запасов, тоготцы тут засядут до потепления… А, Гедимин. У нас тут убыль. Тоготцы вернулись домой.

— Их волокуша? — Гедимин кивнул на пустую «ободранную» повозку. — Или теперь наша?

Ничего особо забавного он не сказал, но усмехнулся каждый: Хассинельг — во всю пасть, Скогны — с опаской.

— Они сюда ещё двести раз приедут, — сказал страж. — Только дождаться тепла… Если бы припасы не кончились, они бы так здесь и сидели. Но тут уже старейшины не выдержали — погнали домой. Да… Что тут за разговор об измерении времени?

Сарматы переглянулись.

— Обычное измерение, — Вепуат выразительно пожал плечами. — Гедимин сделал песочные часы, чтобы рабочие не пропускали свою смену. Когда имеешь дело с Пламенем, нужна точность, плюс-минус полдня — не годится. Гедимин много чего умеет делать.

— Часы? — переспросил Хассинельг. — Это как тень от колышка? Или листья, меняющие цвет? Кьюссы ещё пускают щепку плавать, а воду сливают по капле. Про песок не слышал, но, верно, так тоже можно. Там ничего вертящегося нет? Тут, ты же знаешь, такое нельзя…

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Ничего там не вертится. Значит, на вашей планете часы есть? А тут, на Равнине, никто не отрывает голову часовщикам?

Хассинельг потёр кулаком длинный подбородок.

— Я тут, так-то, не с детства. Но о таких вещах не слышал точно. Спрошу у Руниена. Кьюссы, вон, все с головами. Никому не оторвало.

— А Джагулы из-за нелепого случая напуганы до полусмерти, — Вепуат недовольно сощурился. Гедимин покосился на Скогнов, прислушивающихся к разговору. Он ждал от них злорадных ухмылок — Джагулам тут явно никто не сочувствовал — но существа прижали уши, только самые кончики нервно подрагивали. «Мать моя пробирка! Теперь и эти туда же. Видели же, что от часов никакого вреда…»

— Кочевники! — Хассинельг махнул хвостом. — Что копьём не протыкается — значит, страшное. У Скогнов не так. Они любят новые штуки.

Гедимин оглянулся на Скогнов. «Непохоже.»

— Мастер Вепу-а, — вмешался один из аборигенов. — Откроешь для нас дом стекла? Теперь Тогот не занимает печь — отдашь её нам, ученикам из Синви? Хассинельг завтра приведёт ещё троих, они хотят учиться…

Вепуат пожал плечами.

— Приходите. Все четыре печи свободны. Если явятся ещё и Сэта, найдём им место.

…Из цеха доносился уверенный голос Ардана. Ученики из Синви и Сэви поделили между собой печи и, не тратя времени на ссоры, зазвенели мешками с шихтой.

— Надо бы выбраться за запасом, — задумчиво сказал Вепуат, открывая дверь склада. — По такому морозу на Сэта надежды мало. А мы не запаслись… Лежи-лежи, мы не за тобой.

Кут’тайри, не обращая внимания на его слова, отложил еду и поднялся на ноги. Город, хоть и изгнал его, кормить не забывал — каждый день присылал свежее мясо. «А ведь так и есть,» — внезапно понял Гедимин. «Каждый день — свежая тушка. Вчерашняя органика на такой жаре стухла или закоптилась бы. Копчёное вроде не жарят. Тут на улице, конечно, холодильник, но чтобы Сэта вылез под минус пятьдесят⁈»

— И правда, треснул, — Вепуат склонился над камешком и еле слышно хмыкнул. — Хорошая трещина. Еле видно, но насквозь. Если так надломится какая-нибудь свая…

Гедимин поморщился.

— Какие сваи⁈ Лучше скажи, что его надломило. Состав один, структура одна, условия одни…

Вепуат тронул образец когтем и еле успел поймать падающий гнёт — столбик всё-таки доломался. Гедимин подобрал обломки, царапнул срез и растерянно покачал головой.

— Вепуат, у тебя ещё образцы остались?

…«По одному эксперименту выводы делать нельзя,» — напомнил себе Гедимин, выкладывая на поддон горючую смесь. «Может, я проглядел какой-то микродефект. Каждую молекулу ведь не проверишь. Хоть какую-то выборку, хоть из полусотни образцов… И где их взять? Вот не набрал в Синви, когда ездили, а теперь… Может, на сааг-тууле туда съездить? Не так уж далеко, но — местные испугаются…»

— Мастер Ут’таркех следит за работами, — отозвались из побагровевшего костра. — Вот знаки, сделанные для Хеттийиррна, жреца Пламени.

Бумажный листок немного потемнел по углам, и кто-то хватался за него раскалённой рукой и оставил обугленные отпечатки, но орнамент они не зацепили. Гедимин посмотрел на зачёркнутые и дорисованные значки и пожал плечами — на его взгляд, ничего не изменилось, разве что узор из «треугольного» стал «квадратным».

— Мастер Тайсутту передаёт Хеттийиррну почтительные слова, — продолжал «дежурный по порталу». — Для Ут’таркеха и всех кузнецов Шакхи — честь учиться у Хеттийиррна, Хетпу и Хьярсы. Мастер Тайсутту спрашивает, не нужна ли его помощь.

Гедимин открыл было рот, но прикусил язык и досадливо сощурился. «Помню я их разбирательства! Ладно ещё, никого тогда не убили… Моё дело — переработать металл, получить детали. В традициях пусть без меня копаются.»

— Спасибо ему, — мрачно сказал он. — Пока не надо. Кузнецы у вас толковые.

«Если Ут’таркех сейчас работает, к вечеру, может, что-то будет готово,» — думал он. «Кованое тонкостенное остынет быстрее, чем массивные отливки. Жаль, без уплотнителя огнемёт не соберёшь, а то сразу испытали бы.»

Кто-то снаружи навалился на дверь, толкнул её от себя, потом, будто сообразив, упёрся под углом и кое-как отодвинул. Гедимин еле успел растянуть поперёк проёма за спиной защитное поле. Кто-то вскрыл «тёплый» коридор перед цехом, — нагретый воздух вмиг выдуло за дверь, пальцы онемели от фантомного холода. На сармата, ошалело мигая, смотрел филк. Гедимин, ухватив его за комбинезон, втянул в ангар и захлопнул дверь.

— Какой болван не ставит шлюзы⁈ Вы там что, коридор раздолбали?

Филк снова мигнул и мотнул головой в сторону двери.

— Кет и Хепри! Срочно! Приказ командира!

Теперь мигнул Гедимин. За его спиной зашуршал жёсткими перьями Вепуат, выглянувший из цеха.

— Какой командир? Айзек?

Филк снова мотнул головой. Взгляд у него был ошалелый. Гедимин покосился на свою руку, на комбинезон на его груди, — вроде бы гзеш не порвался, на шею не давил…

— Зовут — идём, — отозвался Вепуат, плотно закрывая внутреннюю дверь. — Надеюсь, там все живы?

Гедимин успел подумать пару очень неприятных мыслей о реакторе — но сирена молчала, и дозиметр не верещал, и это немного успокаивало. Выпроводив филка из цеха, он двинулся следом, но Вепуат обогнал его — чтобы встать, охнув, поперёк дороги.

Коридор всё-таки уцелел. В его стенке зиял круглый пролом в рост сармата. По ту сторону растянулась тёмная громада. Сааг-туул даже лёжа нависал над сарматом, крошечным на его фоне. Рядом с Гварзой и четвёркой хмурых вооружённых филков стояли Джагулы.

«Урджен?» — Гедимин, увидев знакомые цацки, недобро сощурился. «Теперь ему что приснилось?»

Он посмотрел на Гварзу — тот, едва заметно кивнув сарматам, снова перевёл взгляд на Джагулов. Занимали его именно кочевники — значит, до Гедимина или Вепуата докапываться не собирался.

— Мы всё видели, — угрюмо сказал кто-то из Джагульских вожаков, обведя широким жестом пустую окраину. — Как ходят бойцы. Как прячутся белые палки. Тут склон открыт. Вы все как на блюде — бери и ешь.

— Ты уже пробовал подойти к холму незаметно? — холодно спросил Гварза. — У лагеря хватает глаз, чтобы следить за округой. Знаешь, откуда ждать опасности? Скажи прямо. Сны и опасения мне не нужны.

— Сон про ночной ветер — плохой сон, — пробормотал Урджен из-под узорчатой тряпки, закрывающей пасть. Гедимин недобро сощурился. «Он-то сам разбирается в этих приметах?»

— Мы не карлики, чтобы попусту болтать, — отозвался другой вожак. — Мы хотим заслонить этот склон. Зрячие камни будут следить. А смотрящий за ними — поднимет зверя и всех вас. Никто не пройдёт мимо камней.

Гедимин изумлённо мигнул. «Зрячие камни⁈ Так у них есть… И Гварза до сих пор не отнял⁈»

— Смотрящий — из вашего племени? — Гварза нахмурился. — Не пойдёт. Нужны двое. И один — из нас.

Джагул склонил голову, странно приподнимая плечи, — будто пытался её в них втянуть.

— Пусть так. Возьми у Урджена камни. Бери все, расставь их и следи. Ваш шум мы услышим.

«Видимо, камень-приёмник у них один,» — мелькнуло в голове у Гедимина. Сердце сделало лишний удар. «И, выходит, мы всё-таки увидим, как эта система работает…»

— Покажи, как ставить и как смотреть, — велел Гварза, коротким жестом подзывая Гедимина. — Не мне. Ему. Им двоим.

Урджен смерил Гедимина угрюмым взглядом, резко вскинул ладонь в его сторону и отвёл, не коснувшись брони.

— Тебя видно. Значит, ты тоже увидишь. А иногда — как сплошная скала. Тогда камень не скажет. Смотри.

Он открыл разукрашенную сумку у пояса, растянул шнуровку. Внутри был ком шерсти. Джагул выудил из волокон гладкую гальку с неподвижным бликом на боку, потом достал ещё две.

— Эти — только смотрят, — он ткнул пальцем, закрытым перчаткой, в какие-то неровности шлифовки и сгрёб гальку в ладонь. — Вот этот — говорит.

Это была отшлифованная каменная пластина с перекошенными краями — какой-то оплывший и изгрызенный диск шириной в три пальца. Гладкую поверхность покрывали блики. Джагул перевернул камень — они не шелохнулись.

— Говорит со смотрящими. Говорит с тобой, — Урджен протянул камень Гедимину гладкой стороной вперёд. Сармат мигнул. Блики-«глаза» теперь таращились на него. Ничего, кроме них, Гедимин не видел и ничего, кроме небольшой тяжести, обычной для плотного минерала, не ощущал.

— Не хочет, — пробормотал он, взвешивая обломок на ладони. «Может, тут ещё ничего не подключено? Какие-то кабеля нужны… передатчики…»

— Вот так бери, — Урджен сложил ладони лодочкой, будто удерживал что-то на них. Гедимин повторил его жест. Теперь камешек сложнее было выронить — на этом различия и заканчивались.

— Он что-то должен отобразить? — Вепуат, не стерпев, заглянул из-под локтя в «экран». — Я ничего не вижу.

Урджен, коротко фыркнув, сунул ему круглые окатыши.

— Это поставь там, где нужно. А это — держи в руках. В руках, на теле… Он должен привыкнуть. Когда привыкнет и будет тебя знать, начнёт говорить.

— Всё время носить на себе? — Вепуат оживился, словно услышал что-то знакомое и понятное. — Сколько дней? Тринадцать? Восемь?

— Уррх… День или два целиком. У Джагулов так. У вас — не знаю.

Гварза нетерпеливо зашевелился.

— С настройками приёмника понятно. Пора ставить передатчики, — сказал он. — Кет, твои предложения?

Гедимин мигнул.

— Я не спец по волшебным камням.

Гварза посмотрел на небо. Гедимин невольно проследил за его взглядом — над долиной нависали серо-стальные складки, изрезанные холодно светящимися бороздами. «Эффект Черенкова,» — сармат криво ухмыльнулся. «Хоть что-то знакомое. Так, сосредоточься. Камешки… Вопрос в том, с какой стороны у них линзы…»

— Эти штуки видят всей поверхностью или только этим пятном? — он, отобрав у Вепуата камень, тронул пальцем неподвижный «блик».

— Всеми собой, — ответил Джагул. Кочевники смотрели на сарматов озадачено, будто ждали чего-то другого.

«Обзор по всей сфере… ну, предположим. Тогда, если закрепить их в верхнем слое, на краю… край может обсыпаться, нужен штатив…»

— Держи, ты главный, — буркнул он, сунув плоский камешек Гварзе, и сжал кругляши в кулаке. — Пусть к тебе привыкает.

…Метки — треугольники, сложенные из жёлтого гравия — из долины не просматривались. Даже на очищенной от снега кромке обрыва блестящая галька не выделялась — Гедимин, ненадолго переведя взгляд на тропу, с большим трудом высмотрел «камеры», хотя сам же их туда и ставил.

— С двух шагов не найдёшь, — сказал Вепуат, когда сармат поднялся на плато, и едва не наступил на зрячий камень. Гедимин тронул треугольные метки, политые водой и уже намертво примёрзшие, и довольно хмыкнул.

— Когда гравий оттает, придётся монтировать заново, но пока — сойдёт. Теперь будем видеть всё с восточной стороны и хороший кусок плато. Если эта штука вообще заработает.

Он оглянулся на неподвижного сааг-туула. Зверь, затащенный кочевниками на плато, уходить никуда не собирался. Рядом, наблюдая за «монтажниками», стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза, а возле него — двое угрюмых замерзающих филков.

— Готово, — сказал им Вепуат. — «Камеры» расставлены. Кого сажаем за «монитор»?

Гварза поморщился.

— Хьюго?

— Это просто кусок камня, — пробормотал филк, глядя себе под ноги. — Просто камень. Я не понимаю… это шутка такая?

Вепуат осторожно тронул его за плечо.

— Никаких шуток. У местных всё прекрасно работает. И мы освоим. Пока возьму его себе. Потом, как разберусь, научу тебя. То, что он оператор, — это уже наверняка? Ничего не изменится? Просто, если уж настраивать эту штуку…

Гварза резко качнул головой.

— Мне всё равно, на кого ты её настроишь. Главное — понять, как это делается. Оператора подберём потом. Хьюго, свободен.

— Идём, — Вепуат осторожно взял филков за плечи и развернул к ближайшему шлюзу. Им уже ни до чего не было дела — они пытались засунуть руки под мышки и поджимали пальцы, кожа под прозрачными лицевыми щитками из белой стала светло-синей. Гедимин фыркнул на Гварзу и ускорил шаг. «Им надо в тепло. Сейчас откроем шлюз…»

Едва он успел закрыть за собой проход, что-то пронзительно взвыло, и Гедимин вздрогнул всем телом и развернулся к реакторному бункеру. «Сирена⁈»

…Кажется, Айзек пытался перехватить его. С дороги он отскочил вовремя — только поэтому и не покатился кубарем. Гедимин сквозь гул крови в ушах услышал его пронзительный вопль, и сирена смолкла. Из-за крышки реактора на сармата смотрел перепуганный филк.

— Хэ-э! Heta! — крикнул Айзек, шагнув под реакторный купол. — Стой!

Гедимин со свистящим вздохом развернулся к нему. «Это у них тут шутки⁈»

— Надо сделать второй сигнал, — выдохнул Айзек, выставив руки вперёд ладонями. — Не такой… устрашающий. Фон в реакторе повышен, почему, неясно. Посмотришь?

…Гедимин плотно задвинул заслонку, обернул руки защитным полем и убрал экран, выставленный поперёк коридора. Филки выглянули из-за второго экрана — Айзек прикрыл незащищённых операторов и полем, и своей бронёй.

— Да закрыто, — буркнул Гедимин, кивнув на реактор, и заглянул в монитор. Ничего нового там не отразилось. Фон в активной зоне, как и по всему плато, повысился на десяток процентов, но излучение не пульсировало, а температура подросла всего на пару градусов.

— Ничего опасного, — сказал Гедимин. — Какие-то местные процессы. Обычно такое длится до темноты. Можно заглушить, если всем неспокойно, — плана по выработке у нас тут нет…

Айзек покачал головой.

— Если опасности нет, стержни дёргать незачем. Когда обычно такое бывает? Случайно, не в день Лучей? Помню, было что-то похожее…

— Журнал веди, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Помнит он… Это атомная станция, а не стойбище дикарей.

— Значит, в день Лучей, — Айзек заглянул в календарь, поставил в ячейке пометку и повернулся к филкам. — На будущее: в непонятной ситуации сначала глушите, потом разбираетесь. От работающего реактора никуда не бегать!

Гедимин заглянул под пульт и подобрал кем-то выроненную толстую дудку — округлую ракушку с тремя естественными отверстиями и двумя просверленными.

— Это чьё?

Филки быстро переглянулись, один из них поёжился.

— Хм… Давай проверим, — пробормотал Айзек, задумчиво глядя на ракушку, и сдвинул респиратор. Гедимин только и успел мигнуть, когда командир поднёс дудку к губам. Она завыла — на неожиданно низкой частоте, булькая и дребезжа. Айзек подул сильнее — филки схватились за наушники.

— Вот тебе и запасная сирена, — ухмыльнулся командир, кладя ракушку на край пульта. — На случай непонятностей на мониторе. Аварийную сирену по ерунде не дёргать!

— Ты же приказал… — проворчал филк-оператор, пряча глаза. Гедимин задумчиво смотрел на край пульта. «Вбить шпенёк и подвесить дудку на шнурок. Здесь задудят — туннель срезонирует, слышно будет на всём плато.» Он, прикрыв ракушку ладонью от сигма-излучения реактора, направил на неё сканирующий луч. На экране быстро формировалась трёхмерная модель. «Вот тут доработать для громкости — и попробовать сделать из металла. Потом закажу в Шакхе такие же. На станции пригодятся.»

…Хранитель реактора сегодня был общителен — то заматывал Гедимина в кокон из щупалец, то «ползал» вдоль позвоночника, то прижимался к ладоням. Щупальца не нагревались — непохоже было, что существо напугано, и сармат вскоре успокоился.

— А! Кённа говорил о том же, — Айзек, выслушав отчёт, едва заметно ухмыльнулся. — А я вот ничего не заметил. Ну, может, к вечеру оно разыгралось. Фон всё тот же? Никаких пульсаций?

Он взглянул на ракушку, подвешенную к щиту управления, и весело хмыкнул.

— Смотрю, звук тебя впечатлил.

— Сделаю такие же из рэссены, — сказал Гедимин. — Для периферийных постов. Чтобы не дёргали аварийную сирену из-за протёкшей трубы. И здесь, на холме, пригодятся.

— Действуй, — пожал плечами Айзек. — Только учти — снаружи респиратор лучше не снимать. Так что — устройство с грушей или поршнем, чтобы работало от рук, без дутья.

Гедимин вспомнил всех филков, встреченных не то что без респиратора, но и без куртки, и выразительно фыркнул.

— Научи их сначала шлемы носить. Потом беспокойся о респираторах. А насчёт ракушек — надо подумать.

…«Чем-то не тем мы занимаемся,» — думал Гедимин, обходя ангар горячего цеха. Чуть поодаль громыхали взрывы — филки тренировались с колёсомётами. Сармат их не видел — живой холм разделил плато надвое и с утра передвинулся метров на пять, не больше. Взрывы его не тревожили — ни один глаз на длинном боку не был открыт, голова, опущенная на передние лапы, казалась огромным валуном.

«Я вожусь с цацками, Вепуат очередную ксеноорганику к себе приращивает…» — сармат брезгливо поморщился и глянул на дальний склон. Жёлтые треугольники-метки ещё были видны под слоем инея, «камеры» удалось рассмотреть с большим трудом. «Надеюсь, от неё не мутируют. Ну ничего, эта ерунда скоро кончится. Нижняя полусфера готова, счёт идёт на дни, — уже на неделе можно будет начать монтаж. Тогда станет не до ракушек.»

Думать о конструкциях из камня и наполовину готовых постройках ИЭС было приятно, но тут же вспомнилось всё остальное — то, что должно быть сделано из металла и полимеров. Досадливо щурясь, Гедимин оглянулся на сааг-туула. «Пристроить эту тварь для перевозки руды… Деревья она таскала, а руда не сильно отличается. Но экипаж придётся серьёзно уменьшить. В идеале — до одного меня. С погрузкой-разгрузкой я справлюсь, там даже Вепуат не нужен. Значит — полтонны дополнительного груза… Хм. А управление? Будет этот „транспорт“ мне подчиняться? Даже с техникой всё не так просто…» — он вспомнил беспричинный отказ множества реактивных двигателей и поморщился. «Ну, эта тварь не реактивная. И управляется вроде бы легко. Шуми над ухом и стучи по броне. Трещоток у меня нет… Ну, по скафандру постучу. Шум тот же. Надо попробовать, пока никто не лезет под руку. Что там кочевники? Спят?»

Сигма-сканер, высунутый из-под купола, показал неподвижные тела на подстилках и пару групп в больших «отсеках» — одна вяло переговаривалась, готовясь заснуть, другая слушала рассказчика и смеялась — а он хлопал ладонями по подстилке и подпрыгивал на месте, что-то изображая. Звук сигма-сканер не передавал, и Гедимин, проверив последние «отсеки», выбрался из временного шлюза и, стараясь не шуметь, прошёл вдоль длинного бока к морде. На прикосновение к «щеке» зверь не отреагировал. Сармат, вспомнив толщину панциря на лбу и свою попытку пробить его из плазмомёта, криво ухмыльнулся и поставил ногу на выступ брони. Прикосновения зверь мог и не чувствовать, но лишняя тонна веса с одного бока — другое дело. Гедимин выждал пару секунд и, не дождавшись реакции, двинулся дальше — вверх по панцирю на покатый лоб. Животное шевельнуло головой — сармат случайно задел участок рядом с глазом. «Броня тоньше и плотнее,» — отметил он про себя, переставив руку на нечувствительное место. Ещё пара секунд — и он уже стоял на лбу зверя и примерялся к его загривку. «Где они обычно сидят? Вон там, на горбу? А здесь — неудобно сидеть, но легче управлять. Они обычно сюда сползали с трещотками. Тут где-то уши — или просто броня плотнее…»

На горб он лезть не стал — остановился на покатом загривке. Отсюда по узорам инея угадывались под бронёй глаза и дыхальца. «Много чувствительных участков. Где уши — непонятно. Ладно, попробуем его поднять.»

Гедимин грохнул кулаком о кулак, потом хлопнул ладонью по панцирю. Поверхность под ногами слабо дрогнула. Ободрённый сармат застучал кулаками, легонько пиная широкий щиток, как раз попавший под ступню. Существо заворочалось. Дыхальца приоткрылись, шумно втянули воздух и с треском захлопнулись. Движения прекратились. Гедимин, переставший было шуметь, досадливо сощурился и с силой хлопнул ладонью по участку над дыхальцем.

— Подъём!

Все глаза внизу, на бронированной голове, распахнулись мгновенно — и встали на стебельках, едва не вылетев из глазниц. Зверь встряхнулся всем телом. Когти Гедимин выпустить не успел, смягчить падение — тоже, — грохнулся неуклюже, едва не подвернув руку, под гулкий рёв, частый свист и шипение и непонятный треск. Он вскинул «арктус», прикрылся защитным полем, но защита не понадобилась. Сааг-туул, шипя дыхальцами, отползал вдоль по склону. Кочевники, высунувшись из отсеков, ревели, стучали и выли, кто-то выскочил на броню и распластался на ней, то рявкая, то подвывая. Сааг-туул со свистом выпустил из себя воздух и растянулся на земле. Щитки панциря приподнялись и с грохотом легли на броню. Джагулы с приглушённым рычанием разбрелись по «отсекам». Зверь лежал неподвижно, пристально глядя на Гедимина. Между ним и сарматом уже была «стена» коридора, и Гедимину очень хотелось её уплотнить. Ему было неловко.

— Гедимин! — кто-то схватил его за плечо. — Цел? Что было?

Он смахнул с бедра иней и едва заметно сощурился — упал «плохо», повезло, что уцелели все кости. «И проку от моих тренировок, если не могу усидеть верхом?» — досадливо сощурился Гедимин, поворачиваясь к Вепуату. Разведчик смотрел с тревогой — если ничего не видел, то грохот падения слышал точно.

— Разбудил сааг-туула, — буркнул он. — Понимает команду «подъём». Удобно. Только держаться надо крепче.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат. — Ты что, на него влез⁈ Один, без местных⁈ Чего ты от него хотел, мать твоя пробирка⁈

Гедимин нащупал трещину в обшивке и поморщился. «Нога заживёт. А это надо чинить. А тут вообще скол. Осколок подберу, нечего ему валяться…»

— Надо будет у Джагулов взять трещотку. Они ему всё-таки привычнее.

Вепуат шёпотом помянул спаривание «макак».

— А если бы он на тебя наступил? Или хвостом заехал⁈ Если решил его донять, так хоть местных разбудил бы! Они и так его еле успокоили. Видишь?

Он кивнул на зверя. Тот незаметно развернулся головой к сарматам, но и глаза по бокам не закрывались. Гедимин ухмыльнулся, но ему стало не по себе.

— Не знал, что оно такое… нежное. Видимо, придавил щупальце, — у него из дыхал всякое торчит. Хотя — на броне ничего не было…

— Не лезь к животному без присмотра! — с нажимом повторил Вепуат, глядя сармату в глаза. — Оно ведь помнит, как мы его мучали. И все уколы, и как ты кость кромсал…

— Мучали⁈ — Гедимин возмущённо фыркнул. — Оно бы сдохло…

— Такие вещи до сарматов-то через раз доходят, — Вепуат крепко взял его за руку и потянул к ангару. — А ты от зверя чего-то ждёшь. Панцирь у него хороший, а вот мозг…

За дверью цеха Гедимин облегчённо вздохнул. Вепуат — тоже. Он окинул сармата придирчивым взглядом и снова вздохнул.

— Ничего не отбил?

Гедимин отмахнулся. Нога ещё ныла, запястье чесалось, — регенерация «зашивала» какие-то микроразрывы и справлялась без медиков.

— Мозг у него там или не мозг, — он угрюмо сощурился на Вепуата, — а нам на нём возить руду. Или вдвоём, или мне в одиночку… Так, стой. Ты же знаешь пару слов на их языке. Научишь?

Вепуат мигнул.

— Ты про Джагульский? Так ведь и ты…

— Я про их завывания, — перебил его Гедимин. — Когда была драка, ты как-то странно выл — и твари тебя понимали. Покажешь?

— А, это… — Вепуат поморщился. — Это не язык. Так, базовые сигналы. И я не уверен, что правильные. Эксперимент, конечно, был не «чистый» — погонщики, да ещё все разволновались…

— Покажешь? — повторил Гедимин, пропустив его бормотание мимо ушей. — От него всего-то надо — чтобы встал, дошёл, куда надо, и там лёг. И ещё раз то же самое.

Вепуат снова поморщился.

— Сложно. Это ведь не механизм… Ну, вот сигнал для привлече… Стой. Сначала закупоримся. Услышит — привлечётся. А сейчас это лишнее.

Гедимин без споров поднял над головами защитный купол. Отверстий в нём не было.

— Ну, вот так, — Вепуат поднёс ладонь к респиратору и издал долгий вибрирующий звук. Гедимин мигнул. «Чем это вообще делается? Горлом, языком?»

— Вот так? — он попытался прогудеть похоже. Вепуат мотнул головой.

— Давай ещё раз.

…Сигналов было три; Вепуат, наверное, знал больше, но после третьего (и тридцатой попытки) решительно качнул головой.

— Не хочу тебя мучать. Смысла нет.

— Да? — Гедимин, забывшись, хотел прижать ладонь к шее, но она упёрлась в броню. «Воды надо… и Би-плазмы, она слизистая…» — он потянулся за фляжками.

— Угу, — Вепуат виновато развёл руками. — Ни разу ничего похожего. А незнакомые сигналы зверю лучше не подавать. Кто знает, как он их поймёт.

Гедимин отхлебнул из фляги. Жжение в горле чуть ослабло.

— Придётся ехать вдвоём. Хотел уменьшить груз…

— Вдвоём и с местными, — дополнил Вепуат. — Чтобы зверь хоть как-то нас воспринимал. В городе они могут забраться под панцирь, чтобы другие местные не волновались. Хотя — если их сам зверь не взволнует…

— Надо на нём ездить, чтобы привыкал, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на дверь. Животное больше не шипело, кочевники не рычали, — сааг-туул всё-таки успокоился.

— Завтра, — пообещал Вепуат. — Чтобы к потеплению все были готовы. Только без меня не лезь, ладно? И покажи ногу, куда упал. Вдруг в кости трещина?

…Активная зона «фонила» не сильнее обычного, но хранитель, едва заметив Гедимина, сразу на него намотался. Сармат еле слышно хмыкнул. «Надо всё-таки выработать систему сигналов. Его понимать важнее, чем местное зверьё.»

Айзек покосился на запястье.

— А время, между тем, идёт…

— Чего? — Гедимин мигнул.

— Как раз на Земле утро, — сармат показал ему на экране передатчика сдвоенные циферблаты. — Двадцать восьмое сентября, атомщик. Как праздновать, правда, не знаю. Жжёнку не привезли. Может, местной браги?

— Двадцать восьмое… — повторил Гедимин, глядя на свой кулак. Пальцы сжались сами, как от судороги, и на полсекунды перехватило дыхание. «День атомщика. А мы здесь, получается, уже девять месяцев.»

Щупальца хранителя потеплели и переползли на лицо. Гедимин смигнул.

— Жжёнка делается просто. Тут есть аналог серной кислоты…

10 день Огня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Вот, казалось бы, простой процесс, а сколько неясностей…» — Гедимин с досадой смотрел на листок, покрытый перечёркнутыми строчками и знаками вопроса. «Би-плазма, серная кислота, возгонка — это всё понятно. Но Би-плазма с Земли, а кислота тут местная. И что в итоге мы возгоним? Может, оно скалу насквозь прожжёт. Интересно, кто-нибудь пробовал…»

Застоявшийся воздух всколыхнулся, быстро остывая, и снова замер. Айзек, спустившийся в бункер, деловито растягивал вдоль стен защитное поле. Гедимин покосился на красные «браслеты» на его руке, затолкал матрас под пульт управления и повернулся к реактору.

— Ну-ка, отойди, — Айзек сунул ему кольца-накопители и сам взялся за заслонку. Под верещание двух дозиметров он вытащил из реактора пласт тёмно-синего «стекла».

— Ну, кажется, этот процесс я освоил, — он довольно хмыкнул, глядя, как под невидимым пульсирующим лучом зелёный свет перетекает из синего «стекла» в красное. — И со сбросом более-менее наладилось. Следующий этап — привести операторов сброса сюда. И научить их вот этой перекачке.

Гедимин мигнул.

— Ты про филков? Им — лезть в активную зону? Скафандры есть? Сколько?

— А сколько нужно? — отозвался Айзек, заворачивая заряженные накопители в непрозрачное защитное поле. — По мне, одного вполне достаточно. Мы, конечно, встанем на подстраховке…

Гедимин недовольно сощурился.

— Не нравится мне это.

Айзек, шагнувший было к реактору, остановился и развернулся к сармату.

— Что именно? Думаешь, филк не удержит в руках накопитель? Это небольшой пласт, с ним и «макака» справится.

— Открытая активная зона, пульсатор, два накопителя… — Гедимин едва заметно поморщился. — Слишком много на одного. Двое — ещё ладно.

Айзек сдержанно хмыкнул.

— Положим, когда дойдёт до пульсатора, активную зону можно прикрыть. А заряженные «кольца» класть в «тени», не рискуя перенасыщением. Даже без защитного поля можно обойтись — предупредить, чтобы под холмом по ходу луча никто не лазил, и всё. Тут нужна хорошо расписанная инструкция… ну, и месяц-другой тренировок, чтобы въелось в рефлексы.

Гедимин разглядывал стену. «Вроде бы всё верно. Но что-то мне тут не нравится. Какой-то неучтённый фактор…»

— Значит, договорились, — Айзек задвинул заслонку и ткнул в жёлтый камень «щупами» дозиметра. — К следующему сбросу Джефри…

Наверху заскрежетало. По ту сторону полурастворившегося защитного поля вырос силуэт в комбинезоне, за ним — ещё два. Айзек досадливо хмыкнул и, поводивпо сторонам дозиметром, разрушил купол окончательно.

— Я предупреждал — выждать, потом спускаться?

— Мы выждали, — отозвался рослый сармат Ансур. — Нас уже комендант вытолкнул. Долго, недолго, — не знаю. Часов тут ни у кого нет.

— А по стеклянной штуковине много не намеряешь, — поддержал его один из филков. — Она только четверти отмеряет. И то криво.

«Опять под колбу коврик затолкали?» — Гедимин недовольно сощурился.

— Поставь ровно — и будет ровно, — буркнул он, переворачивая часы на пульте. Скорость истечения чёрного костяного «песка» пока не изменилась — и ничего странного не произошло ни с ним, ни вокруг… ничего более странного, чем происходившее до того.

— Айзек, — окликнул он командира на выходе из-под реакторного купола; тот, прижав непрозрачный кокон защитного поля к груди, уже кого-то высматривал среди филков на стрельбище. — Не знаешь, Альгот брал для денатурации местные кислоты? Если денатурировать обычную Би-плазму…

Айзек мигнул.

— Зачем её денатурировать? — его взгляд стал неприятно въедливым. Гедимин запоздало назвал себя идиотом — что стоило спросить о том же у Вепуата⁈

— Я подумал — если жжёнку…

Айзек, не дослушав, грохнул ладонью о кулак.

— Никаких жжёнок на Равнине! Сам запомни и Вепуату передай.

Он резко развернулся и пошёл к бараку. Гедимин растерянно хмыкнул. «Не надо так не надо. Но чего он вскинулся?»

…Вепуат сидел в цеховом ангаре, прямо на полу, поджав под себя ноги, и, расстегнув перчатки, держал в ладонях гладкий обломок камня. Его взгляд был направлен на пластину. Гедимин шагнул к нему, надеясь что-нибудь увидеть, но Вепуат на звук шагов шумно выдохнул, сжал камень в ладони и поднялся на ноги.

— Пока ничего, — он покачал головой. — Долгое дело — настройка… Да и потом — есть подозрения, что это не совсем наши мониторы. То есть — не держа в руках, ни кварка не рассмотришь.

Гедимин хмыкнул.

— Ты что, видишь руками? Не знаю, что там за эффект, но если его видит один глаз, должен видеть и другой.

— Вот опять ты про «должен»… — пробормотал Вепуат, застёгивая перчатку. — И про анатомию рассуждать. Не берись, не твоё это.

Гедимин выразительно пожал плечами. Ему было что сказать, но он не успел — внутренний «шлюз» открылся, пропуская недовольного Альгота. С войлочных рукавиц и сапог сочилась вода.

— Видел? — он со второго рывка расстегнул рукав комбинезона и помахал перед Вепуатом рукой. Она была ярко-голубого цвета, пальцы гнулись, но с трудом. Сквозь лицевой щиток виднелось посиневшее лицо — не такого насыщенного оттенка, но уже сошло бы за марсианское.

Вепуат хмыкнул.

— Это называется «адаптивные реакции». Посиди в тепле — побелеешь обратно. Или походи так неделю. Кожа перекрасится, но мёрзнуть перестанешь.

Альгот хотел показать ему кулак, но смерил сармата угрюмым взглядом и передумал.

— Ни одного червяка на всём кусте, — мрачно сказал он. — Полчаса раскопок в снегу.

Вепуат слегка переменился в лице.

— Да? И между отростками тоже? Я думал, там достаточно укрытий от ветра… Видимо, кустарник всё-таки продувается. Надо смотреть в низинах, там затишье…

Филк сердито фыркнул.

— И кто меня, если что, там откопает? В твоём затишье метровые сугробы!

— Вот ты сразу и заметишь червяков, — ухмыльнулся Вепуат, оглядываясь на озадаченного Гедимина. — Такая чёрная сетка на снегу и талые следы…

— Не надо ему в низину, — вмешался Гедимин, вешая мокрые рукавицы филка на заслонку. От них пошёл пар.

— Тем более — в одиночку. Мало ли кто там лазит. Ты мне обещал объезд на сааг-тууле для тренировки. Заодно и наберём… чего там? Снегорослей? Зачем они тебе?

— Я не сказал? — удивился Вепуат и захлопал себя по карманам под угрюмым взглядом Альгота. Тот, не дожидаясь, пока сармат что-то нашарит, сунул Гедимину под нос листок зеленоватой бумаги. На нём пестрели пятна — тёмно-бордовое, почти чёрное, и пять — разных оттенков красного, от тёмного до практически розового. Мокрая перчатка филка оставила на листке следы, но краситель не размылся — на перчатке красных потёков не было.

— И вот ещё, — Альгот показал такой же листок, но пятна в этот раз были синеватыми — от фиолетового до светло-голубого.

— Это всё — из одного червяка? — спросил Гедимин, думая, годится ли это вещество для окраски гзеша или стекла — и от чего, собственно, зависит цвет. Альгот кивнул.

— Я не всё проверил. Реактив кончился, — он, помрачнев, развернулся к Вепуату. — Итак, мне запасаться тросами и идти к Кенену за разрешением? Вряд ли он будет рад меня отпустить.

— Сиди на холме, — нахмурился Вепуат. — Не замёрзнешь, так провалишься в разлом. Мы с Гедимином, как посветлеет, съездим. Килограмма червей тебе для первого раза хватит?

…Скогны выдули бутылку из прозрачного стекла и пытались скрутить её спиралью. Вепуат пристроился сбоку с длинным штырём и каменным лезвием. На штыре уже дымился десяток плоских подвесок с резными краями.

— Зрячий камень — он как-то ощущается? — вполголоса спросил Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Камень как камень. Был прохладный, теперь согрелся. Кровь не пьёт, под кожу не врастает.

— Может, он нерабочий? — предположил Гедимин, вспоминая вчерашний «монтаж камер». Три «зрячих камня» он держал в руках, прикреплял к костям, пристраивал в нужных точках — и не увидел ничего, кроме бликов на их поверхности. «Даже кожу не пощекотало,» — подумал он, машинально прикасаясь к неэкранированному виску. «На кейек — и то реакция ярче.»

— Вот это мы и выясняем, — пробормотал Вепуат, ловко рассекая тонкий стеклянный листок и поджимая концом лезвия свисающий край. — Сутки-двое, так он сказал? Может, к вечеру заработает.

…Как только Скогны перестали верещать в наушники, из-под холма донеслись размеренные удары бубна и отрывистые завывания. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Поклонение Пламени?

Сааг-туул, и правда, лежал на снегу под западным обрывом. Двое Джагулов на его загривке терзали раковину с дырками и большой бубен. Гедимин уже успел задуматься о прочности разных материалов в минус сорок семь по Цельсию, как Джагулы попрятали инструменты под полы широких накидок. Зверь шумно вздохнул, не поднимая морды из снега.

— Опять он вялый, — заметил Вепуат, приветственно помахав рукой. Зверь с присвистом стравил воздух из какой-то забытой полости и открыл глаза. Джагул, только что трубивший в раковину, похлопал животное по броне и коротко рявкнул.

— Он проклят. Каким ещё ему быть⁈

— Джегех! — Вепуат радостно ухмыльнулся. Гедимин мигнул. «Как он их опознаёт — в тряпках-то на морде⁈»

— Что с ожогами? Умудрился же ты вылить жир в огонь…

Джагул дёрнул ухом под ушастой шапкой.

— Зарастают, — буркнул он, пристально глядя на сарматов. «Ищет ранения?» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Ушибленное бедро давно перестало чесаться, кровоподтёк сошёл, а трещины в обшивке сармат заделал — и всё это было никак не связано с измерением времени.

— Если что, твоя кость с прорезью у нас, — сказал Вепуат. — Можем вернуть. Или все против? Что там снится Урджену?

— Зверь из зелёного света играл на холме, — без тени усмешки ответил второй кочевник. — Держал в пасти чёрный кокон.

Гедимин невольно вздрогнул. Очень хотелось оглянуться на реактор, хотя вроде было ни к чему.

— Нам опять нужен ваш зверь, — сказал, покосившись на него, Вепуат. — Поедем искать волосяник. Он, оказывается, годен на кучу красок — и красную, и синюю, и фиолетовую. Альгот думает, что добьётся и жёлтой. Что вы им красите?

Джагулы переглянулись — и, похоже, под шапками прижались уши и вздыбились гривы.

— Синий? Фиолетовый? Волосяник фиолетовый? — недоверчиво переспросил Урджен. — Не знаю Аргутху. Но говорит он не то. Волосяник не синий. Ни с каким жиром.

Вепуат ухмыльнулся.

— Ты сам всё перепробовал?.. Пусти нас на зверя. Покажешь, как махать трещоткой? Бить ведь не надо, только шуметь?

…Сааг-туул мог заглянуть себе на спину. Гедимин уже думал, что зверь будет таращиться на него всю дорогу, но мышцы, поднимающие глаза над бронёй, быстро устали, и существо втянуло их все и прибавило ходу.

Вепуат, отставший наконец от погонщиков (трещотки они так и не отдали — разве что отбирать силой), уселся на броню и уставился в сигма-сканер. Минуты через две шевельнулся и хлопнул по панцирю.

— Стой!

В тени сааг-туула снег чернел от нитевидных выростов. Вепуат, не дожидаясь, пока зверь ляжет, скатился в сугроб. Гедимин ждал, что он провалится и наткнётся на дерево-валун, но сармат неожиданно мягко приземлился на широкие ступни и принялся рыть снег.

— Ещё вон там! — крикнул он Гедимину, махнув рукой вбок. Из кулака свисал пучок «червей». Волосяник ещё слабо шевелился, пытаясь свернуться, — в этот раз его отделили от субстрата неповреждённым.

«А прикрывать нас будут Джагулы?» — сармат недовольно сощурился. Зверь уже залёг. Погонщики бродили по броне, пытаясь на ходу согреться, и на сарматов не обращали внимания.

— Са!.. — вскрикнул Вепуат полчаса спустя, вылетая из сугроба. В снегу шевельнулось что-то, похожее на кристалл с обломанными гранями. Сармат показал Гедимину ступню — на одном из пальцев что-то проломило щитки по кругу, и так, что они еле держались на нижних слоях. Зверь уже закопался, но сигма-сканер его нашёл — бронированный диск, неровно вытянутый в одну сторону, на коротеньких подбрюшных выростах. За ним на стволе дерева-валуна оставалась узкая борозда пятисантиметровой глубины.

— Ещё один переработчик органики, — хмыкнул Вепуат, глядя на экран. — Криофильный… Стой!

Он резким движением разворошил снег и выхватил «кристаллическую» тварь. Верхняя часть её панциря и впрямь состояла изо льда — вся, кроме малочисленных подвижных частей. Вепуат перехватил её поперёк брюшка, не касаясь головного конца, и вынес на свет. С панциря сааг-туула свесился кто-то из кочевников.

— Снежный зуб? Что отгрыз?

Гедимин поднял на него угрюмый взгляд.

— Предупредить не мог?

Вепуат, отмахнувшись, бросил животное в свёрнутый из защитного поля мешочек.

— О каждом жуке не напредупреждаешься. Покажи, что набрал… Ага, тут уже больше килограмма. Объедем ещё раз вокруг холма — и на базу.

Гедимин уцепился за выступ брони, подтянулся и услышал странный скрежет — что-то попало между поверхностью и локтем. Сармат двинулся дальше — скрежет стал громче, и он едва не потерял равновесие — расстояние между пальцами и очередным уступом оказалось больше, чем он думал. Он взглянул на локоть и еле слышно помянул спаривание «макак» — на каждом щитке обшивки пророс короткий загнутый шип.

— Какие гребни на лопатках! — восхищённо выдохнул Вепуат, обгоняя сармата на подъёме и останавливаясь уступом выше. Крылья, проросшие из его брони, расправились и плавно шевелились, помогая сохранять равновесие. Гедимин, выругавшись про себя, скорректировал маршрут и, уже взобравшись на хребет сааг-туула, дотянулся до лопатки. Пальцы упёрлись в длинные шипы сантиметровой толщины.

— Когда эта дрянь успевает так вымахать? — подумал он вслух, досадливо щурясь. — Только что обшивка была чистая!

— Опять в переплавку? — Вепуат укоризненно хмыкнул. — Оставил бы. Правда, хорошо выглядит!

— Да ну тебя, — отмахнулся Гедимин и вцепился в неустойчивую опору — зверя уже подняли, и он пятился из тупика, раскачиваясь всем телом. «С такой кучей глаз мог бы ходить поувереннее,» — подумал сармат, втягивая когти и украдкой расправляя взрезанные и отшелушенные волокна панциря. «Разве что — сигнал от дальних глаз плохо доходит…»

… — Э-эй! Гва… Кенен! — Вепуат помахал пойманным жуком над головой и ускорил шаг. — Скажи филкам — осторожнее в глубоком снегу! Это существо не смотрит, кого кусает…

Гварза развернулся к нему, недобро сузив глаза.

— Раньше сказать не мог?

Вепуат открыл было рот, но поперхнулся и только мигнул.

— Кого-то уже…

…Филк зашипел от боли. Вепуат перехватил его руку и крепко сжал. Чёрный каменный желвак стремительно покрывался красными прожилками. На вытянутой ступне, под тёмным пятном вдоль странно согнутого пальца, что-то шевелилось под кожей, то распирая её, то сдуваясь. Палец дёрнулся и выпрямился. Филк коротко вскрикнул.

— Вот всем хорош симбионт, но — без анестезии, — виновато сощурился Вепуат, выпуская чужую руку. — Ногу в холод, можно под мокрую ткань. Камень до вечера не снимать. Тебе ещё повезло — войлок и эластомер спасли, не то ходил бы без пальцев.

Филк только поморщился — сил не было даже на фырканье.

— А ты освоился с местной медициной, — бесстрастно заметил Гварза, поджидающий сарматов в коридоре. — Фиксация там, шины, — уже недостойны использования?

Вепуат уткнулся взглядом в пол.

— Да там нечего было фиксировать. Аккуратный такой отлом, мелкая кость. Ты скажи всем, кто без брони, — в глубокий снег не лазить! Особенно — рядом с растениями. Интересно, как местные защищаются? Им такая тварь может ногу отгрызть!

Гедимин покосился на дверь. «Снежный зуб» в мешке из защитного поля лежал в снегу рядом с коридором, подальше от тепла, — Вепуат подозревал, что температуры выше нуля животное не переживёт. «Тут снег притоптан. Если оно и уползёт, будет заметным,» — Гедимин случайно взглянул на «мутировавший» рукав скафандра и брезгливо поморщился. «Тяжело без нормальной брони. И глайдеров. Кто в своём уме на чужой планете полез бы в снег⁈»

— Местные… — Гварза оглянулся на ту же дверь. — Не видел, чтобы местный прыгал по колено в снегу. Сидят по укрытиям. А нам придётся укатывать сугробы бронеходом.

…Когда Альгот получил свои «снегоросли», над холмами горел световой гейзер, и в ущелье Бронны, поднявшиеся на крышу, встречали его ритмичным верещанием и бряканьем. Филк, буркнув что-то себе под нос, быстро ушёл в лабораторию. Вепуат оглянулся на Гедимина, деловито отламывающего щитки от скафандра.

— Тебе помочь? Если нет — пойду в цех. Посмотрю ещё раз в камень. Вдруг да чего покажет.

…Чёрный фрил остыл до полусотни градусов и уже не дымился. Гедимин провёл ладонью по гладкому рукаву и довольно ухмыльнулся. «Вепуат так до возвращения и проходит в перьях. Ничего, на Земле всё придёт в норму. Никаких трансформаций, зверей размером с холм, дикарей с суевериями и снежных жуков… Хотя — ксенофауна уже и туда наползла. Но там её можно зачистить.»

Вепуат сидел посреди цеха, прямо на полу, и даже не обернулся на звук открывающейся двери. Он устроился к ней боком, держа в голых ладонях каменную бляшку; свисающая перчатка подвернулась и неудобно упиралась в руку, но сармат ничего не замечал. Гедимин, растерянно мигнув, двинулся к нему, подошёл вплотную, открыл было рот — и замер на месте. Поверхность камня исчезла. Вместо неё было очень гладкое зеркало, и в нём отражались восточные долины и нависающие над ними обрывы. Изредка по нему пробегала рябь, и Гедимин внезапно понял, что это ветер. В блестящем снегу что-то копошилось. Мелкий серебристый зверёк выкинул что-то из сугроба, поймал в падении и сгинул вместе с добычей.

Гедимин прикусил себе щёку, но изображение не пропало — только ветер подул в другую сторону.

— Работает! — выдохнул он. Вепуат вздрогнул всем телом, едва не выронив камень, и растерянно замигал.

— И ты видишь⁈ Вот это да…

— Долину и холмы? — уточнил сармат. — Ну да, вот они. Эта штука — она вся экран. Знать бы, как это всё работает без единой микросхемы…

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Знали бы — сделали бы сами, да? Ты смог бы. Но — работаем с тем, что есть.

Он тяжело поднялся с пола, застёгивая рукавицы. Его височные пластины были подняты, и изображение с камня не исчезало — он так и светился, как монитор очень причудливой формы. Гедимин тронул «экран» и не почувствовал ничего, кроме прохлады и гладкости. Сигма-сканер, направленный на «зрячий камень», «увидел» пятно белой ряби — минерал «фонил» в сигма-диапазоне и на дозиметре показал три четверти кьюгена.

— Сигма — не омикрон, — пробормотал Гедимин. — Но на Землю я такое не тащил бы.

— Обойдутся, — буркнул Вепуат. — Значит, оно работает… и ты тоже всё видишь. А если ты возьмёшь?

На ладони Гедимина камень тут же погас. «Зеркало» исчезло — в руке сармата осталась каменная бляшка. Стоило Вепуату взять её, и она вспыхнула снова. Свет был серебристым, несильным и каким-то прохладным.

— Понятно. Пойду искать Гварзу.

…Филк потыкал пальцем в зеркальную поверхность, посмотрел на палец и нервно поёжился.

— И… это как-нибудь объясняется? Простой камень…

— Видимо, непростой, — отозвался Гварза. — Значит, кочевники не обманули…

Вепуат ухмыльнулся.

— Вообще странно, что они дали нам эти штуки. Ты же не нашёл их на обыске. И не нашёл бы. А вещи явно ценные.

Гварза поморщился.

— Вот и я думаю, что странно. Ты сутки носил это на себе? Ничего необычного не заметил?

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Я всё-таки медик. Два раза всё проверил.

— Ну, после той штуки-симбионта… — Гварза снова поморщился и, отобрав у него камень, протянул ближайшему филку. — Носить на теле до завтрашнего рассвета. После рассвета — проверить в моём присутствии. Обо всех странностях сообщать сразу же — мне, коменданту, любому Старшему.

Филк нехотя переложил камень в нагрудный карман.

— Единственное, что смущает, — размер экрана, — сказал Гварза, разворачиваясь к сарматам. — Тяжело высматривать мелочи. Кет! Если нарезать это вещество тонкими пластами — на свойства повлияет?

Гедимин пожал плечами.

— Спроси у Джагулов. Я не пробовал. Могу сделать линзу-увеличитель.

— Сработает? — Гварза пристально посмотрел на него. Гедимин снова пожал плечами и едва заметно сощурился.

— Говорю же — не пробовал. Но этот способ не повреждает камень.

— Значит, с него и начнём, — сказал Гварза. — Действуй. А Хепри спросит кочевников о делении камня на части.

Вепуат хрюкнул в респиратор, но под растерянным взглядом Гедимина осёкся и кивнул.

— Будешь делать линзу — учти, что камень должен лежать на ладони, — напомнил Кенен. — И обойти это требование нельзя. А вообще — не помешал бы наручный проектор.

Гедимин сощурился, но промолчал. «Проектор, мать моя колба… Может, тут оптика вообще не работает. Я ещё ни одной линзы не делал, а он уже о проекторах.»

…Когда Гедимин перекладывал заготовки для пробных линз из «холодного отсека» печи в стенную нишу, никого, кроме него, в цеху не было. Когда Кут’тайри выбрался со склада, сармат не знал — возился со шлифовкой, ни на что не отвлекаясь. Сейчас беглый жрец стоял за плечом и разглядывал почти готовую линзу. Это была последняя, вогнутая, рассеивающая, — Гедимин сделал её ради эксперимента, «оператору» «зрячего камня» она ничем не помогла бы.

— Вот множество глаз, — вполголоса заметил Кут’тайри, разглядывая заготовки. — Что они видят?

Сармат молча вставил заготовку в вырезанную загодя костяную оправу с прорезями и стянул её шпонкой. Линза, направленная на Кут’тайри, «отодвинула» жреца на десяток метров. Гедимин довольно хмыкнул и сменил заготовку в оправе. «Фокус не там, где я его искал, но — в целом работает. Сейчас сделаю увеличитель для Хьюго, а это останется для опытов. Потом переплавлю.»

Он повернулся к поддону и мигнул — одной линзы не было. Её держал, зажав меж когтями, Кут’тайри и сосредоточенно рассматривал шерсть на пальце. Гедимин недовольно сощурился.

— Посмотрел — верни. Это для работы.

Жрец отложил линзу и молча ушёл. Гедимин покосился ему вслед, но тут же забыл о нём и вернулся к работе. Не прошло и минуты, как Кут’тайри проскользнул мимо — к поддону. В руке он держал сложенное полотнище, расшитое по краям.

— А! Ну да, так лучше, — пробормотал Гедимин, глядя, как жрец застилает поддон и раскладывает линзы на мягкой белой ткани, поверх обрывка ветоши — подстилки, принесённой сарматом. — Так пусть и лежат.

— Вот они, проницающие очи Ку-унну, — еле слышно пробормотал жрец, глядя сквозь линзу на дальнюю стену. — Как это сделано?

— Расчёт и шлифовка, — отозвался Гедимин, смущённо щурясь — с фокусным расстоянием он ошибся, линзы получились дрянные, да и на шлифовку времени толком не было — и не занимался он ей очень давно, еле вспомнил, как это делается. — Долгая возня и никаких богов. Вот тебе оправа, с ней удобнее.

Он потянулся за инструментом и развернулся к прикрытому жерлу печи. Мозг досчитывал несложные параметры с поправкой на сырьё и местные условия. Краем глаза сармат видел, как Кут’тайри перебирает шлифованные кругляшки. «Наверное, на ощупь приятные. Гладкие, прохладные, блестят. Ну, его дело…»

Часть 30 11–17 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

11 день Молнии, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— «Монитор» для нового поста охраны? — Айзек рассеянно вертел конструкцию из стекла и кости в руках, думая о чём-то своём. — Любопытно…

— Здесь пальцы прикасаются к самому камню, — пояснил Гедимин, разворачивая «штатив» нужной стороной. — Сюда он вставляется, и если вот так держать…

— Удобно, — пробормотал Айзек, перекладывая конструкцию на край пульта. — Гедимин! У тебя есть нарекания к филкам-дежурным? Смены справляются, или какую-то лучше расформировать?

Гедимин растерянно мигнул.

— Филки как филки. Ничего не сломали, никуда не влезли.

Айзек досадливо хмыкнул.

— Это всё, что ты можешь сказать за шесть дней их дежурства?

Гедимин пожал плечами.

— А что ещё про них скажешь? Хранитель их вроде терпит…

Айзек покосился на потолок.

— Пусть так. С этого дня сажаем их на четырёхчасовое дежурство — закрываем утреннюю и дневную смены. Вечерняя — по-прежнему моя, ты идёшь в ночь. И у тебя десять свободных часов в середине дня. Постарайся за это время не угробиться.

Гедимин сердито сощурился, но Айзек уже полез под пульт управления снимать блокировку.

— Запуск и глушение реактора. Ты им рассказывал, помню, но повтори ещё раз — и пусть они сами это сделают. В таких вещах нужна практика. Особенно — с местным оборудованием, которое всё — вручную и наполовину на интуиции.

Гедимин поморщился.

— Катушки — чистая автоматика. И нет там никакой интуиции. Ты собираешься каждые четыре часа стопорить и перезапускать реактор? Новый строить будешь сам.

Айзек невесело усмехнулся.

— Оптимистично. Не беспокойся, я кое-что понимаю в реакторах. Практику для разных смен разнесём по дням, в день по одному глушению, — это альнкит должен выдержать.

Гедимин покосился на реактор. Хранитель «молчал» — то ли не слышал, что он, оказывается, должен, то ли был согласен.

— Сейчас подойдёт Ансур, — Айзек, сунув руку под пульт, снова щёлкнул блокиратором. — Начнёшь с инструктажа, потом прогоним глушение-запуск — и, если всё пройдёт спокойно, можешь гулять до вечера.

…Монитор снова зажёгся зелёным огнём. Управляющие стержни, поднявшись, пропали из поля зрения. Гедимин взглянул на отражение радиометра — жгут, сократившись в потоке излучения, поднял грузик до средних делений и продолжал сжиматься, но уже замедленно.

— Блокируйте пульт, — скомандовал сармат и шагнул в сторону. Хранитель тронул его тонким щупальцем за запястье, и он, беззвучно хмыкнув, провёл по корпусу реактора ладонью. Операторы — ни двое филков, ни сармат — ничего не заметили — они сверяли показания радиометра с инструкцией на обрывке листка. Листок был самый обычный, с местного дерева.

— Работайте, — сказал Айзек. — Через два часа из колбы вытечет песок — перевернёте.

…Расписание дежурств у реактора со стены барака исчезло. Заглянув в комендантскую, Гедимин увидел, как Дасьен заклеивает квадратики с началом и концом смены мелкими обрезками бумаги. На обрезках было написано новое время дежурства.

«Айзек, похоже, его предупредил, когда шёл в бункер,» — подумал сармат, пересчитав заклеенные квадраты — Дасьен сидел над расписанием давно и почти уже его переправил. «Уже знал, что удлинит дежурства. Зачем тогда было спрашивать меня? Он командир, и это его филки.»

— То есть — нет смысла делить камень-приёмник, пока у нас мало передатчиков? — донёсся из соседней комнаты голос Кенена Гварзы. — Хотя — дублирующий пост не повредил бы… Так, что с делением передатчиков?

— А вот они не делятся, — ответил Вепуат, и Гедимин почти увидел, как он смущённо пожимает плечами, как будто сам проектировал все местные порождения бреда и за них ответственен. — Как я понял, тут дело в форме. Эти штуки такие гладкие, округлые — и только такими работают. Даже если будут сколы, уже будет не то.

— Существенна форма… — задумчиво пробормотал Гварза. — Разбить и окатать, стесав углы? Кет ещё не предлагал такую галтовку?

Гедимин недовольно сощурился. «Ты бы разобрался сначала, как эти штуки работают! Вот ещё бы свой передатчик в барабан сунул — для галтовки…»

— А откуда вообще берутся такие камни? — спросил кто-то из филков, втиснувшихся в тот же отсек. — Это ручная обработка или что-то вроде морской гальки?

Из-за подвешенной в дверях занавески было видно, как Вепуат пытается развести руками, но тут же убирает их за спину и смущённо щурится — в тесном отсеке, набитом сарматами, негде было шевельнуться.

— Да трудно понимать все эти их иносказания. Ясно одно — камни делают не Джагулы. И собирают не они.

— Ещё одна высокая технология Кьюссов? — Гварза невесело усмехнулся. — У них явно недостатка в таких камнях нет.

— Да и нам было бы проще, если бы ты не растаскивал чужие образцы, — Вепуат сдержанно фыркнул. — Не знаю, что там с Кьюссами — но и они камней не делают. Берут у кого-то через кого-то… и, кажется, цепочка в итоге упирается в Икси.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Икси? — недоверчиво переспросили трое сразу. — Эти… духи смерти интересуются минералами? По ним не скажешь.

Вепуат дёрнул плечом.

— Окатыши из холодной чёрной реки — всё, что про них говорят. Реку называть отказались, но про темноту и холод было много.

Гварза тяжело вздохнул.

— Хепри, ты переобщался с аборигенами. И не о том, о чём нужно. Совершенно незачем перенимать их верования. Речь, скорее всего, о пещерной реке, выходящей на поверхность. А скрывать месторождения ценного ресурса — вполне обычная практика. Можно не приплетать никакие потусторонние миры. Что ж, очевидно, что реку придётся искать самим… Хьюго, что видно на востоке?

— Темноту, — мрачно ответил филк. — И о-очень смутные очертания холмов. Этой штуке не хватает прибора ночного видения.

Вепуат, хрюкнув, отобрал у него камень.

— Это тебе не хватает зрения! Отличная видимость. Ты сам попробуй в такой темени разглядеть — да хотя бы те холмы!

Гедимин отодвинул занавеску. Филк, устроившийся у порога, даже не взглянув на чужака, гневно зашипел. Гварза перевёл взгляд на Гедимина и едва заметно сощурился.

— Кет? Что-то срочное?

— Вот, — Гедимин протянул ему корпус со встроенной линзой. — Сюда камень, держать так.

…Все линзы, сделанные для опытов, лежали там, где сармат их оставил — на поддоне, поверх белой «асбестовой» ткани. Вепуат тронул её пальцем и еле слышно хмыкнул.

— Хорошая подстилка. Отобрал у Кут’тайри?

Гедимин сердито сощурился.

— Он сам принёс.

— Тут ещё и вышивка… — Вепуат, вытащив краешек подстилки, внимательно его рассматривал. — Какой щедрый Кут’тайри. Похоже, линзы ему понравились.

— Красиво блестят, — Гедимин рассеянно пожал плечами. Он думал о биноклях и увеличительных стёклах — и о том, что «факелы» не помешало бы сделать ярче.

— По крайней мере, он не тащит образцы, — пробормотал он, вспомнив, как Вепуат фыркал на Гварзу, и как у него самого то и дело пропадала шихта. — Где взял, туда и возвращает.

— Тут он молодец, — не стал спорить Вепуат. — Я так думаю, красивый блеск — полдела. Он ведь и оптические эффекты обнаружил?

— Сэта на сторожевых постах пригодились бы бинокли, — пробормотал Гедимин. Его мысли блуждали вокруг увеличения обзора. «Если выдать ночному патрулю яркий прожектор…»

Вепуат помял голой рукой уголок ткани и осторожно подсунул под линзы.

— Очень хорошая подстилка. Прямо на удивление.

…Огромный зверь, неторопливо переставляя лапы, брёл вдоль склона. Крен на левый «борт» был почти незаметен. В утреннем свете уже хорошо просматривались холмы, тёмные скопления деревьев, проступившие из-под снега, ямки и борозды в снеговом слое — следы местной фауны. Сааг-туул провёл мордой вдоль подвернувшегося куста, чавкнул, на ходу что-то откусив, и побрёл дальше.

— Не голодный, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на яму, оставшуюся на месте дерева-валуна — зверь зачерпнул вместе с растением и большой сугроб, и мёрзлый гравий.

Еда всё-таки его взбодрила — вывернув из ущелья, зверь прибавил ходу. Мимо, по правую руку от Гедимина, проплывало «северное» плато. Потом промелькнула «ободранная» долина с торцами ангаров. Её ободранность под слоем снега была незаметна — там его накопилось много, и ветер почти не выдувал его, наоборот, там собиралось всё стекающее с соседних холмов. «Метр глубины,» — на глаз прикинул Гедимин. «Если здесь теплеет резко — будет река.»

— Хорошо спрятал глаза, — одобрительно сказал Джагул, высматривая что-то на верхней кромке обрыва. — Как сааг-туул под броню. Камень уже заговорил? Что сказал?

— Всё работает, — ответил Вепуат. — Теперь за склоном есть присмотр. Ну, и вы ещё приглядываете. Видели что-нибудь опасное?

— Видели много густых теней, — отозвался Джагул. — Все — на вашем холме.

Вепуат мигнул.

— Покажи!

Джагул из-под руки пару секунд вглядывался в склон, потом повертел головой и отвёл взгляд.

— Сейчас нет. Но бывают. Только тут, вокруг — нигде. У вас никто не болен?

Вепуат качнул головой, но Гедимин видел, как его радужка стремительно темнеет.

— Ещё что увидите — расскажете.

Он спешился и, не оглядываясь, зашагал к ближайшему «туннелю». Гедимин осмотрелся по сторонам. Свет повсюду был одинаково тусклым, тени у предметов ещё не появились, — до рассвета оставался почти час. Он покосился на дозиметр, хмыкнул и ускорил шаг.

— Икси же не нападают не в свой день, — сказал он, нагнав Вепуата. Тот болезненно поморщился.

— Присутствие и нападение — не одно и то же. Если они чуют болезнь и близость смерти…

Гедимин сердито фыркнул.

— Чего ты успел напихать в мозги? Какую близость смерти? У тебя там что, эа-мутант?

Вепуат вздрогнул всем телом и испуганно замигал.

— Has— sulu…

… — Has— sulu… — прошептал Айзек, стремительно бледнея. Полсекунды спустя он смигнул и замотал головой.

— Филка — в карантин. Тесты остались? Сделаешь для крови и поражённой кожи. Когда начались кожные симптомы? Седьмого? Восьмого весь материал был проверен. Если симтомы уже шли, а клеток ещё не было…

Вепуат уткнулся взглядом в пол.

— Да я ничего так не хочу, как ошибиться! Если вдруг я прав, Джагулы правы, — это ж весь барак и мы тоже…

Айзек ударил кулаком о кулак.

— Спокойно! В карантин, на тесты — и, в любом случае, завтра — на Землю. Время идёт, улучшения нет, адаптации нет — вот и незачем его мучить.

…Гедимин, глядя, как недовольный филк раздевается до подштанников и заходит в бокс, думал, что про эа-мутацию ему точно не сказали.

— Ещё две дырки в коже, — филк, сердито щурясь, потёр запястье. — И это — всё твоё лечение? Да, с такими медиками хорошо заживём!

— Тут, за экранами, без контакта с Равниной, тебе станет легче, — пообещал Вепуат, пряча потемневшие глаза. — Если до завтра будет улучшение, поедешь в Ураниум. Маккензи выбьет тебе документы. Он, вон, Геди… много кому выбивал. Как помер, так и воскреснешь, — типа, сбой в системе учёта.

Филк сердито фыркнул ему вслед.

— Облучи меня, — вполголоса попросил Вепуат, кивнув на сфалт. — Я, что мог, стерилизовал, но всё равно неспокойно.

Гедимин мрачно кивнул. В глаза Вепуату он старался не смотреть. В груди ныло. «В этот раз, скорее всего, не эа-мутация. Айзек верно говорит — восьмого, на декомпрессии, не пропустили бы. Но если будет настоящая — вымрет весь барак. Тряпки в дверях, тряпки на теле, всей толпой в одной норе… Вымрет.»

… — А может, болен кто-то из местных, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. Он уже который раз пытался что-то разглядеть в тенях. Сейчас они были, и довольно чёткие, но по густоте не различались и шевелиться не пытались. Сармат сверился с дозиметром и выразительно пожал плечами.

— Местных? — переспросил Вепуат, и его радужка немного посветлела. — А что… У естественнорождённых много болезней. И все замысловатые. Надо поспрашивать.

Он свернул к «северной» дороге, но, пройдя пару шагов, остановился и оглянулся на Гедимина.

— А ты куда?

— Жечь костры, — ответил сармат, кивнув на здание горячего цеха. — Мои верёвки, наверное, уже дозрели. И Ут’таркех, может, что-нибудь выковал.

— А! — Вепуат неожиданно усмехнулся. — Я тебя совсем заморочил с этими тенями… Верёвки! Много верёвок. Куда ты их положишь?

Гедимин махнул рукой в сторону ангара столяров — или, теперь уже, второго барака. Вепуат хмыкнул.

— Тогда тебе удобнее жечь костры прямо там. Верёвок много, пока донесёшь — перепутаются.

…Все матрасы сложили стопкой в углу, и на всякий случай Гедимин перенёс туда же последние деревяшки. Гореть они начали бы не раньше, чем каменные стены ангара, но сармат решил не рисковать — и защитное поле поперёк ангара выставил в три слоя. Вепуат молча наблюдал за его приготовлениями из тихого угла.

— Интересно, кто сейчас полезет в канал, — пробормотал он еле слышно, когда языки огня покраснели и поднялись к потолку.

— Аса’ан приветствует Равных Куэннам, — донеслось из костра.

…Зачем пришёл верховный жрец, Гедимин так и не понял. Он ждал аса’анского «министра промышленности», инженеров из «асбестового» цеха, — и кто-то из них действительно появился и молча следил за носильщиками, наполовину отступив за спину верховного жреца. Этот стоял впереди, прощупывая взглядом каждый моток верёвки — и руки Гедимина, когда он разматывал очередной трос, проверяя на растяжение. «Выдержит. И это выдержит. Ну да, не металлофрил. Лет на десять хватит. Возможно, на двадцать. Hasu! Только в глазах рябит. Чужой материал, я с ним почти не работал, — что тут рассчитаешь⁈»

Он раздражённо дёрнул серебристый шнур, намотанный на руку, и услышал тихий треск — под натянутой верёвкой лопнул щиток обшивки. Гедимин, осмотрев трос, бережно положил его к остальным.

— Аса’ан не подвёл тебя? — спросил верховный жрец, и «инженер» в обмотках из серебристого шнура выглянул из-за его спины. — Наши подношения будут приняты?

Гедимин кивнул.

— Годится. Сможете сделать ещё столько же?

…На тёмно-синем металле, на выпуклости кованой «ракушки», кто-то вычеканил разлапистую двойную спираль с несимметричными завитками. Внешнюю поверхность, особенно мундштук, выгладили до блеска; внутренние неровности Гедимин видел без сигма-сканера — достаточно было заглянуть в любое из отверстий. Сармат открыл было рот, но тут же закрыл. «Тот, кто это делал, ковал рэссену камнем на камне. Чего ты от них вообще хочешь⁈»

— Это первые два, мы принесли их тебе, чтобы ты оценил их, — сказал Ут’таркех, настороженно глядя на Гедимина — видимо, тот, сам не заметив, скривился или сощурился. — Если они плохи…

— Дай испытаю, — Вепуат отобрал у зазевавшегося Гедимина «ракушку» и, сдвинув респиратор, приложил её к губам. От рёва «сирены» у сармата зазвенело в ушах. Вепуат отдёрнул «свисток» и прижал ко рту тыльную сторону ладони.

— М-мать моя проби-ирка…

— Что⁈ — Гедимин шагнул к нему. Ут’таркех подался назад, его огненная грива встала дыбом. Вепуат вяло махнул рукой с зажатой в ней «ракушкой».

— Ерунда. Оно нагретое, а я не подумал. В Шакхе же плюс сто — норма…

Он отвёл ладонь ото рта. Ожог был невелик — покрасневшая полоса кожи вертикально в две стороны от губ. Вепуат прикрыл её респиратором и досадливо сощурился.

— Громкая штука, — пробормотал Гедимин, разглядывая «ракушку». В ушах ещё немного звенело. «У филков, конечно, получится тише. Объём лёгких не тот… ну, и они не будут обжигаться. Ну вот чего ему в респираторе не сидится⁈ Надел шлем — так ходи!»

— Что с мастером Хетпу? — резко спросил Ут’таркех. Он никак не мог вернуть себе гуманоидную форму — всё распухал до размытой огненной фигуры. Вепуат поспешно замотал головой.

— Ерунда, Ут’таркех. Не привык к горячему металлу. А штуку ты сделал удобную. И края гладкие, и орёт громко. Этот знак на ней не делает ничего лишнего?

— Только делает голос громче, — отозвался Ут’таркех, медленно превращаясь в гуманоида. — Что скажет мастер Хеттийиррн?

— Спасибо, — сказал Гедимин, стараясь не щуриться. Кажется, ожог был несильный — можно было не беспокоиться. «Плохой мундштук. Это я не подумал. Только для тёплых помещений, где не обожжёшься и не примёрзнешь.»

…Последние искры погасли. Гедимин раскладывал мотки тросов, освобождая место для матрасов. Краем глаза он видел, как Вепуат вылавливает «ракушки» из воды.

— Остыли.

— Все слои металла сканировал? — Гедимин недовольно сощурился. «Поверхность остыла — а внутри те же плюс сто. Опять обожжётся, мать его пробирка…»

— Да нет, точно остыли, — Вепуат, будто услышав его мысли, сунул сармату под нос показания сканера. — Так говоришь — тут только половина верёвок?

Он провёл по полу склада невидимую черту, отмеряя, сколько места понадобится «всем верёвкам». Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Это здесь долго не пролежит. Скоро пойдёт забутовка — освободятся восточные склады.

— Вроде бы они сильно не пылят, — пробормотал Вепуат, с сомнением глядя на тросы. — Но всё-таки — это асбест. Спать на асбесте…

— Я их звал спать на складе⁈ — Гедимин досадливо поморщился. — Прикрою эту часть защитным полем. Будет закрытый отсек.

…Временная стена растаяла. Гедимин двинулся к выходу — и прямо под ногами кто-то истошно заверещал. Сармат от неожиданности выпрямился, впечатался плечами и загривком в потолок, — но Скогн, едва не растоптанный им, успел вывернуться и снова заверещал уже в полутора метрах от Гедимина. Он был не один — к дальнему концу склада незаметно стянулись все, кто только что сидел в мастерской. В первых рядах, у самой груды свёрнутых тросов, стояли Скогны; издалека, от двери, за ними настороженно наблюдали Бронны. «И ни одного нхельви,» — машинально отметил Гедимин, потирая затылок; удар от столкновения с потолком был несильный, но неожиданный, и голова гудела. «Недавно ещё были. Ушли перед заморозками?»

— Каменные нити! — выдохнул Скогн, остановившийся перед прозрачной стеной. — И жёлтые, и серебряные!

— Асаан, — другой абориген попытался просунуть руку сквозь защитное поле. — Горы лучшего асаана! Кто такое видел⁈

— Сфен Огня заплатил вам дань? — Скогн попытался заглянуть Вепуату в глаза. — Это их подношения?

— Это для дома Пламени, — отозвался разведчик, жестом отгоняя аборигенов и уплотняя защитное поле. — Сэта привезли верёвки для строительства. Вы уже торговали с Сэта — можете выменять у них и асаан… только грибы перед обменом не морозьте. Сушите, если уж так надо…

Скогн раздражённо дёрнул ухом, глянул на сармата исподлобья, но промолчал. Его сородичи уже расходились со склада, то и дело разворачиваясь к «горам асаана», хотя сквозь защитное поле их уже не было видно.

— Кто у вас главный? — спросил Гедимин, вспомнив, что так и не отдал сигнальный «гудок». Скогны замерли и развернулись к нему.

— Ты спросил о Синви или Сэви? — уточнили с двух сторон сразу. Гедимин досадливо сощурился и опустился на пол, держа на ладони «ракушку».

— Без разницы. Тут, в ущелье, может быть небезопасно. А нам сверху, с холма, не видно. Вот специальная дудка. Будет нужна помощь — оборона или лечение — дуйте в неё. Мы услышим.

— Это делается так, — Вепуат забрал «гудок» и, плотно обхватив мундштук ладонью, дунул в него, не снимая респиратора. Дребезжащее гудение пронеслось по ангару. Скогны плотно прижали уши.

— Выберите кого-нибудь толкового, и пусть носит при себе, — Вепуат протянул им «ракушку». — Или повесьте на стенку. У вас есть похожие дудки, только они костяные. А эта из рэссены — труднее сломать.

Скогн взял «гудок» двумя руками и притронулся к вычеканенному символу.

— Чья работа?

— Сэтская, — ответил Вепуат. — У вас получилось бы изящнее. Но — гудит громко. Можешь опробовать, пока мы здесь.

…Гедимин судорожно сглотнул и встряхнул головой. Из «гудящего» ангара они уже выбрались, аборигены давно перевесили дудку на стену и вроде поняли, что не надо её трогать без веских причин, но уши всё ещё закладывало.

— А вторая кому? — спросил Вепуат, глядя на «ракушку», которую Гедимин зажал в ладони. Сармат снова сглотнул и кивнул на барак.

— Дасьену.

…Филк-комендант с сомнением повертел «гудок» в руках и заглянул внутрь.

— Сигнализация?

— Мало ли что случится, — Вепуат пожал плечами. — Эту штуку хорошо слышно. И нам с Гедимином, и Гварзе на стрельбище. Твои внутрибарачные дудки всё-таки тише.

Дасьен дунул в «ракушку» — коротко, не выдавливая в неё всё из лёгких — и сдержанно хмыкнул. В коридоре послышались шаги нескольких пар ног, кто-то охнул и негромко выругался.

— Учебная тревога, — ухмыльнулся Дасьен, когда сбежавшиеся филки заглянули в комендантскую. — Все слышали? Этот звук означает угрозу. По сигналу — снарядиться, собрать оружие, ждать Старших!

— Учебная тревога, мать моя колба, — пробормотал кто-то из филков в коридоре. — Не знает уже, чем себя занять…

Двери барака открылись, и филки притихли.

— Кет? Хепри? — заглянув в комендантскую, Кенен Гварза недовольно сощурился. — Что за шум?

— Испытания сигнализации, — ответил вместо сарматов Дасьен, показывая металлическую «ракушку». Гварза отобрал её, повертел в пальцах, хмыкнул и вернул «цацку» Дасьену.

— И много таких?

— Пока три — в реакторной, у местных в ущелье и в бараке, — разогнул три пальца Вепуат. — Надо бы ещё патрулям по одной.

— У патрулей достаточно гуделок, — буркнул Гварза. — Ещё одну — Хьюго на пост охраны. И… Кет! Если есть линзы, возможны и примитивные бинокли.

— Возможны, — согласился Гедимин, разглядывая стену. — Но надо подумать. И всё проверить.

Гварза хмыкнул.

— Вот это хорошая мысль. Неожиданная, но хорошая. Действуй.

…Силуэт в чёрной броне мелькнул в освещённом коридоре и скрылся в бараке. Гедимин едва заметно поморщился. В одной руке он держал фонарь, накрытый колпаком, в другой — костяную насадку с пустым гнездом для небольшого округлого предмета. Насадка была сделана в спешке и кое-как — и теперь смотреть на неё было противно. Гедимин ещё раз сказал себе, что эта штуковина нужна только для испытаний, и нет смысла с ней возиться.Стало ещё противнее.

— Ну что, теперь можно? — шёпотом спросил Вепуат. Он вышел из цеха вместе с Гедимином и теперь оглядывался по сторонам. Над холмом уже полностью стемнело, только «тёплые» коридоры сияли, как разложенные по плато трубчатые светодиоды. Сармат, кивнув, открыл временный шлюз и выбрался в темноту и холод. Рядом затрещал под чужими ногами снег — Вепуат тоже вышел и закрыл за собой шлюз. Его фонарь, как и фонарь Гедимина, был плотно накрыт кожухом.

— Отойдём, — сказал ремонтник и двинулся наугад, прощупывая снег лучом сигма-сканера. Через пару шагов пришлось обогнуть большой куст иглицы. К нему под сугробами прокопались два «снежных зуба». Вепуат остановился над ними и еле слышно хмыкнул.

— Ты видел? Они не едят листья. Они охотятся!

Гедимин поморщился.

— Здесь, — он сделал ещё два шага и остановился, встав к свету спиной. Он уже привык к темноте и на ближайших метрах что-то различал, — снег, крупные неровности, вроде кочек иглицы, оплывшие следы… Через несколько метров начинался мрак.

— Что-то вроде прожектора? — Вепуат, приподняв кожух с фонаря, смотрел, как Гедимин закрепляет первую линзу. — Как твои зеркала-конусы, но мощнее?

— Угу, — сармат переложил собранный «образец» в другую ладонь. — При такой темноте — не повредит. Вот здесь — удвоенная яркость. Проверим…

— До обрыва добьёт? — Вепуат погасил фонарь и развернулся к дальнему склону. Гедимин щелчком убрал кожух. Если бы не тёмный щиток на глазах, пришлось бы щуриться — световой конус лёг на снег, упираясь в дальний край плато, белые кристаллы вспыхнули жёлтым огнём. В следующую секунду Вепуат вскрикнул. Над снегом клубился пар. Освещённые сугробы стремительно оседали.

…До обрыва они дошли с фонарём Вепуата — Гедимин свой не включал. Оплавленный конус чётко прослеживался на много метров — свет успел «вырезать» на снегу глубокую вмятину. Гедимин замерял её в нескольких точках — в центре пучка, у наблюдаемого края, между ними. «Тепловой лазер,» — пульсировало в мозгу. «Грёбаный тепловой лазер…»

— Ну что, здесь оно выдохлось? — деловито спросил Вепуат, останавливаясь в полуметре от обрыва. Гедимин угрюмо сощурился.

— Нет. Эта… штука… Sa hasu! Двадцать пять метров, минимум пятьдесят градусов нагрева… Что это вообще такое⁈

— Линза, надо полагать, — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Разве они не усиливают свет? Это тоже энергия, она может нагреть…

— Не настолько, — буркнул Гедимин, направляя фонарь вниз, в сугроб. «Щупы» анализатора вытянулись, вставая на пути луча. Он прошёл под углом, и пар ударил вертикально вверх, конденсируясь на холодной броне. Гедимин, ничего не замечая, смотрел на экран. Через пару секунд, когда из-под растаявшего снега проступил гравий, сармат смигнул, сомкнул «щупы» на световой колбе фонаря, перевёл луч в сторону — и снова подставил под него прибор.

…Снег всё-таки перестал таять. Гедимин смотрел на нетронутые кристаллы под ярким жёлтым лучом, измерял температуру и ждал. Снег не таял, но воздух в световом потоке всё ещё был гораздо теплее.

— Да что же творится на этой грёбаной планете… — прошептал сармат, непослушными пальцами заменяя в насадке линзу. «Троекратное усиление. Проверяем…»

…В освещённом ангаре пятно под фонарём не казалось таким уж ярким — но под ним в горшке бурлила, закипая, вода. Гедимин смотрел на неё и болезненно щурился.

— Эта штука вместе со светом преломляет… тепло? — Вепуат растерянно мигнул. — И так же его… конденсирует? Яд-дро Сатурна… тогда, выходит, Хьюго…

Гедимин, последние несколько минут думавший о том же самом, быстро качнул головой.

— Нет. Такой эффект мы бы заметили раньше. Видимо, дело в свойствах света. Рассеянный так не влияет…

Вепуат хмыкнул.

— Хорошие прожектора. Не на кого светить — хоть руки погреешь… Гедимин! А вот если сделать бинокль, и на линзу попадёт яркий такой направленный луч…

Гедимина передёрнуло.

— Да какая разница, что выжжет сетчатку, — пробормотал он. — От тепла лицевой щиток прикроет, от света — нет. Бинокли — ерунда. А вот игры со светом пора сворачивать.

Вепуат растерянно мигнул.

— Это же полезная штука. Съёмный нагреватель. Тепловая пушка.

Гедимин посмотрел на дымящееся ведро и болезненно поморщился.

— То-то и оно, что пушка. Очередное оружие, мать моя пробирка. Будто мало их было…

Вепуат тронул его за плечо.

— Почему сразу оружие-то? Вон, спиральными горелками никто не дерётся. А они, так посмотреть, куда мощнее! А тут — всего-то двести градусов. А чуть остынет — вообще двадцать. Кого ты двадцатью градусами напугаешь?

Гедимин молча высыпал линзы на подстилку. В мозгу уже пульсировало что-то про сохранение температуры светового источника, про сплав стекла и церы и встроенный осколок кейека. «А я вот не знаю, что там со спиральными горелками. И эти штуки надо бы держать под контролем. Проверить, нельзя ли убрать эффект или ослабить до безопасного…»

12 день Жизни, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Интенсивность потока, — подвёл Гедимин итоги ночных опытов, раскладывая линзы по белой ткани. — Всё упирается в пороговую интенсивность. Ниже порога — в общем-то, неопасно…

Вепуат, внимательно наблюдающий за его действиями, еле слышно хмыкнул.

— Значит, если не совать в светильник, не обожжёшься? Хорошо, если так. Но я проверил бы линзу Хьюго. Так, на всякий случай.

…Календарь на стене барака был расписан на семь дней вперёд — и на последних двух строчках Гедимин увидел многочисленные восклицательные знаки. Верхняя из них — день Льда — была подчёркнута жирной синей чертой. Гедимин приостановился, но Вепуат, проскочив мимо объявлений, уже вошёл в «отсек» Хьюго. На него тут же зашипели, и он виновато хмыкнул и выглянул наружу.

— Тихо! Ночной дежурный спит.

Филк, отдежуривший со «зрячим камнем» ночь, лежал на матрасе, накрывшись одеялами с головой. Он собрал их по всей комнате — на матрасе Хьюго, его соседа, не осталось даже накидного чехла. Дневной дежурный сидел там, недружелюбно глядя на ввалившегося Вепуата. Гедимин хотел в ответ нашипеть за отсутствие спецодежды (на филке не было ничего, кроме рубахи и подштанников), но осёкся — это определённо была не его вина. Филки, пробегающие по коридору, были одеты кто во что, но полного снаряжения не было ни у кого. Гедимин сверился с дозиметром и едва заметно поморщился. «Семь микрокьюгенов, и это чистый омикрон. Странно, что тут ещё никто щупалец не отрастил.»

— Мы за твоей линзой, — шёпотом объяснил Вепуат, присаживаясь на матрас. — Скажи, ты об неё глаза не обжигал?

Линза в костяном корпусе лежала на ладони Хьюго; для удобства он пристроил её на колено, придерживая «зрячий камень» пальцами. Гедимин задумался на секунду, будет ли «устройство» работать, если прикасаться к нему не рукой, а ногой, то есть — положить на тело или закрепить на обруче, но решил пока экспериментов не проводить. Оттуда, где он сидел, было видно растянутое от края до края линзы изображение — темнота и чуть зеленоватые очертания обрывающихся плато. Хьюго привычным движением развернул «экран». По нему проплыла широкая полоса тёмного снега и далёкие светящиеся «трубки» срастающихся коридоров. Гедимин успел увидеть фонарь у дверей горячего цеха. Дальше был обрыв; строения на дне ущелья на «экран» не попадали.

— Я на солнце не глазел, — буркнул филк, настороженно глядя на сарматов. Гедимин положил на линзу «щупы» сигма-сканера, заслонив дальние холмы. Сармат осторожно развернул «экран» так, чтобы видеть источники света — коридоры «Элидгена». Цифра на мониторе сканера мигнула и сменилась другой.

— Есть эффект? — Вепуат наклонился над прибором, заслонив экран. — Даже сейчас, в темноте? А что будет днём?

Гедимин медленно поднял «щупы» над линзой и остановился у самого лица Хьюго. Тот мигнул.

— Дневной свет даст пять-шесть лишних градусов. Неопасно, даже если носом уткнуться. Но лучше не утыкаться.

— Вот уж помог! — Хьюго, сердито фыркнув, отодвинулся вместе с линзой на край матраса. — Ты сам вчера притащил эту штуку, разве нет? Мол, она полезная. Так чего сегодня прибежал? Ты ведь её делал, больше её не трогали!

Филк под кучей одеял беспокойно зашевелился, и Вепуат шикнул в респиратор.

— Скажу Гварзе — пусть тебе даст маску и очки, — прошептал он, бесшумно поднимаясь на ноги. — На яркий свет старайся не смотреть, а смотришь — отодвигайся.

…Огромный зверь обогнул холм в последний раз и, припадая на задние лапы, взобрался по склону. Здесь он и хотел улечься, но грохот трещоток снова поднял его и заставил пройти ещё несколько шагов. Там он залёг окончательно. Кочевники, оставив его в покое, молча следили за сарматами, скатывающимися по броне. Вепуат уже наловчился спускаться, ни за что не держась — выбирал «тропу» меж выступами панциря и съезжал, растопырив крылья. По пути его движения из брони поднимались выпученные глаза. Сармат мягко приземлился и подался в сторону, уступая место Гедимину. Глаза не втягивались — сааг-туул помнил, что неприятных чужаков на спине — двое.

Уже из прозрачного коридора Гедимин наблюдал, как животное неохотно поднимается и перебирает лапами, перетаскивая длинное тело и хвост к дороге. Плавное, метр за метром, смещение сааг-туула вдоль стены поневоле завораживало.

— На ровной местности уже не так кренится, — вполголоса заметил Гедимин, глядя на задние лапы. — На подъёмах и спусках ему труднее.

— Тяжёлая рана, — Вепуат пожал плечами. — Симбионты симбионтами, а из кости кусок всё-таки выпилен. Пока теперь все нервы правильно лягут…

Он огляделся по сторонам, выискивая что-то в снегу. Уже рассвело достаточно, чтобы просматривался каждый выступ и вмятина. Следов было немного, и все читались, — вот борозда, продавленная лапами и брюхом сааг-туула, вот здесь спешивались сарматы, тут прошли двое филков… Ещё одна следовая цепочка проступила вдоль обрыва. Она выглядела странно — кто-то шёл на крупных округлых лапах по самому краю, едва-едва проминая верхний слой снега. Гедимин подумал, что ветер сдул снежинки, «начертив» фальшивые следы, но тут же понял, что это ерунда — ветер даже на Равнине таких вмятин не оставлял. Сигма-сканер разглядел их отчётливо — две пересекающиеся цепочки вдоль самого обрыва, там, где ни один сармат не удержался бы. Кто-то поднялся на отвесный склон, прокрался вдоль него, не проваливаясь в снег, и, не доходя до пологой тропы, нырнул в ущелье.

— В бараке есть больные? — спросил Гедимин у Вепуата. Сармат, задумавшийся о чём-то своём, едва заметно вздрогнул.

— С утра не было. А что?

— Икси бродил вдоль обрыва. Возможно, не один. Кто ещё мог там удержаться — не знаю.

Вепуат посмотрел на отсканированные следы и еле слышно помянул ядро Сатурна.

— Двуногое, примерно с филка… Не Экеста и не Элоси, явно. Похоже, ты прав. Или мы ещё кого-то не знаем.

— Что с филком с эа… аллергией? — быстро поправил себя Гедимин. «Если бы нашлись эа-клетки, Вепуат молчать не стал бы. Весь лагерь уже стоял бы кверху дном.»

— Лучше, — коротко ответил «медик», оглядываясь на лабораторию. — Ночью поедет на Землю. Тут ему быть нельзя.

— Странно, что остальным — можно, — пробормотал Гедимин, глядя на складчатые жёлтые стены, синие узоры на снегу, торчащие из-под снега листья-кристаллы и желтовато-зелёное небо, нависшее над холмом.

— А! Вот оно. Это будет в самый раз, — Вепуат, углядев что-то в снегу, уже строил посреди коридора временный шлюз. — Как тебе? Крупный, симметричный… поеденный, правда. Вроде ничего?

Гедимин растерянно мигнул. Вепуат, выбравшись из коридора, склонился над холмиком и быстро сгребал в сторону снег. Пара секунд — и наружу проступили кристаллические листья иглицы.

Куст, и правда, был крупный — полтора метра в поперечнике. Длинные листья выстроились ровными спиралями внутри большого незамкнутого круга. Может, и из него получилась бы спираль к концу месяца — «колония», похоже, разрасталась в одном направлении, накручивая отростки виток за витком. Вепуат расчистил её «границы» от снега и теперь разглядывал и замерял листья, время от времени что-то из них выцепляя и складывая в пробирку.

— На кой тебе куст? — спросил Гедимин, наблюдая за сбором «насекомых». Листья, как Вепуат и говорил, были местами поедены, а где-то — проедены насквозь.

— Мне? — разведчик, прихлопнув ладонью горлышко пробирки, удивлённо мигнул. — Ты же хотел сохранить его до тепла! Посмотреть, как оно охлаждает воздух. Что, не помнишь?

Гедимин покачал головой. Вспоминалось плохо. «Куст, охлаждающий воздух… Может, и было. Не помню. Но это интересно. Живой рефриджератор?»

— Его надо выкопать, — сказал Вепуат, наполняя жучками вторую пробирку. — И хорошо почистить. А то к весне его доедят. И посадить там, где не достанут. Какое-нибудь укрытие. Где холодно и… Гедимин! А ведь можно сделать ему прозрачное окно? Чтобы свет попадал, а жуки не лезли?

Гедимин перестал мигать и сердито встряхнулся. «Включай мозги! Если ты правда просил образец — думай, как сохранить. Оно живое, значит — дышит. Нужен свет, температурный режим…»

— Ты — биолог, — буркнул он, примеряясь лучевым резаком к мёрзлому гравию. — Что будет, если его закупорить? Надышит или задохнётся?

…Камень, в спешке кромсаемый на куски, крошился и трескался по неожиданным траекториям, осыпая Гедимина мелкими осколками. Он соединил последние детали и шагнул в сторону, оглядываясь на Вепуата. Растение, вырезанное из холма с конусом мёрзлого гравия, лежало в снегу, три пробирки «жучков» — рядом, на камешке.

— Крышка с дырками? — Вепуат с сомнением осмотрел «постройку». — Налезет туда всякого…

— Под таким наклоном — не должно бы, — Гедимин тронул каменные гребни. — Полить водой — будет зеркало, коготь не вобьёшь.

Вепуат, набрав горсть рыхлого снега, бросил его на скат. Кристаллы посыпались вниз по гребню.

— Ну, попробуем, — он оглянулся на растение. — Там, внутри, не слишком тепло?

…Растение с остатками снега меж листьев легло в рыхлый, ещё не промёрзший гравий. Гедимин повернулся за съёмной крышкой и сдержанно хмыкнул — на ней желтел яркий символ радиационной опасности. Тонкий слой льда в синих разводах прикрыл его сверху, но не размыл — «трилистник» сквозь ледяную линзу горел на пол-ущелья.

— Это зачем?

— Для местных, — Вепуат кивнул на столярную мастерскую. — Чтобы зря не тревожили. Сейчас я щели залью… ага, так её случайно не столкнут.

Гедимин отошёл к ближайшей крышке шахты, оглянулся на «парник» и криво ухмыльнулся — рисунок, залитый льдом, видно было и отсюда. Небольшое сооружение стояло под обрывом, почти вплотную к столярной мастерской, поодаль от обогреваемого коридора и растекающегося от него тепла.

— Буду проверять, — пообещал Вепуат, прикрепляя к поясу пробирки. — Снега мы ему насыпали — и вроде он без личинок и спор. Посмотрим, не перегреется ли.

Гедимин покосился на анализатор. Внутри «парника» было немного теплее, чем снаружи — гравий всё-таки не успел остыть. «Минус тридцать. Как-нибудь не растает.»

…Сложнее всего было охладить перчатки. Дальше процесс пошёл — при минус пятидесяти лёд, застывший в формах, шлифовался так же легко, как стекло. Вепуат с недоумением следил то за Гедимином, то за линзами-льдинками, разложенными на камне, то за фонарём, воткнутым в снег, — его свет среди бела дня был почти незаметен.

— Ледяные линзы? А это зачем?

— Надо сравнить, — пробормотал Гедимин, заглядывая в прозрачную ледышку. — Ага, с оптикой примерно ясно. Теперь попробуем со светом…

Жёлтый луч, пройдя сквозь синеватое «стекло», упал на снег. Тени от «щупов» анализатора под пучком света разветвились и обросли голубыми разводами. Гедимин взглянул на экран и беззвучно помянул уран и торий.

— Ну ты посмотри! — выдохнул Вепуат, незаметно пролезший под локоть. — Те линзы грели, эти — охлаждают… Гедимин! А ведь полезная штука, нет? Вот понадобится что-нибудь точечно остудить…

— Да чтоб вам всем с вашей физикой, — сармат болезненно сощурился. — Как свет заставляет ледышку поглощать тепло⁈ Как стекляшка его испускает⁈

Он вставил в крепления другую линзу и посветил себе на руку. Подушечки пальцев прижгло холодом, но этими фантомными ощущениями всё и кончилось — перчатка уже остыла достаточно, чтобы не показывать никаких эффектов.

— А если попробовать в тепле? — вслух подумал Вепуат. — Там же нагляднее? Минут пять пройдёт, прежде чем фонарь нагреется, а ледышки растают. Как раз успеем всё проверить.

Гедимин, сдержанно хмыкнув, подобрал пригоршню снега и сложил в рыхлый комок ледяные линзы. Одна так и осталась в креплениях, только её прикрыли сверху кожухом.

— А если посветить на кейек, что будет? — Вепуат думал вслух всю дорогу. — А если взять две линзы сразу — ледяную и стеклянную? Я так думаю — свет усилится, а тепловой эффект пропадёт. Может, так их и… А, лёд тогда растает! Не подумал.

Гедимин молча слушал его и едва заметно щурился. «Не должно быть таких эффектов. Откуда они? Есть тут ещё что-то прозрачное, чтобы сделать линзу? Может, цериты поддаются шлифовке? Хотя бы тонкий слой, раз с прозрачностью всё плохо? А чёрный песок? Я ведь не пробовал его шлифовать…»

— А я бы попробовал две сра… — Вепуат, перешагнув порог, развернулся к нише, где стоял поддон с линзами. — Эй! А где всё?

Гедимин мигнул. На поддоне по-прежнему лежала мягкая подстилка из «асбестовой» ткани — и больше там не было ничего.

— Нету! — Вепуат с подстилкой в руке повернулся к Гедимину и встряхнул её. — Хм… а я не отследил, когда ты их забрал. Наверное, смотрел в другую сторону.

Он неуверенно ухмыльнулся. Гедимин качнул головой.

— Я ничего не забирал. Наверное, Гварза… — он недобро сощурился. — Пойду спрошу, Кут’тайри должен был слышать…

До склада он дойти не успел — дверь открылась раньше. Кут’тайри мешком свалился к его ногам и припал мордой к полу. Вдоль его шеи и от кисти до локтя проступили багровые полосы.

— Моя вина бесконечна, — прошелестел он, прикрывая голову ладонями. Гедимин ошалело мигнул.

— Что ты? Ранен? Авария? Да говори же!

Вепуат бросился к скорченному жрецу, попытался приподнять его, но Сэта вжался в пол ещё плотнее.

— Глаза Ку-унну разбились, — донеслось из-под ладони, прикрывающей нос. — Ничего, кроме осколков. Это моя неосторожность, я разрушил их. Будет ли Пламя милосердно…

Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».

— Вставай! — он подавил желание поднять жреца за шкирку. — Разбил — и разбил. Куда уронил? Осколки надо убрать…

— Ради могущества Пламени, — пробормотал Кут’тайри, поднимаясь на ноги. — Вот там это было, на камне. Я собирал их…

Гедимин оглянулся. На полу у печи что-то поблескивало, — пара микроскопических осколков, стеклянные чешуйки.

— Всего-то? — Вепуат облегчённо вздохнул. — Ну ты нас напугал! Всё в порядке. Со всеми бывает. Иди на склад!

Он покосился на Гедимина. Тот, подцепив когтями стеклянные чешуйки, внимательно их рассматривал, и глаза против воли сужались и темнели. Когда за жрецом закрылась дверь, Гедимин поднял тяжёлый взгляд на Вепуата.

— Значит, разбил…

— Да небось стряхнул с тряпки, — пожал плечами разведчик. — Стекло — оно и есть стекло. Ему много не надо.

Гедимин, не ответив, склонился над мешком с шихтой. Мелкого крошева там было много, и сармат долго его перебирал, но округлый обломок под руку так и не попался.

— Не нравится мне это…

— Ага, — Вепуат сочувственно хмыкнул. — Это же всё заново делать… Может, я помогу?

Гедимин покачал головой. Его взгляд намертво приклеился к дверям склада. «Расспросить… Да нет, не ответит. Хотел бы сказать, как было, — не валялся бы на полу. От него ничего не добьёшься.»

— Линзы вот так не бьются, — тихо сказал он, проводя когтем по камню. — Не случайно, не все сразу и не в мелкую пыль. Может, одна и раскололась — а может, они вообще не падали. Знать бы, куда он их дел…

Вепуат мигнул.

— Ты думаешь… — он перевёл взгляд на закрытые двери и шагнул было к ним, но тут же развернулся на пятках. — М-да. Точно не скажет. Яд-дро Сатурна! Думаешь, он понял, что…

— Да чего тут не понять, — Гедимин досадливо поморщился. — Простейший опыт. Может, видел, как мы вечером развлекались. Может, сам догадался и проверил. Опять то же самое, что с зеркалом… Вот надо было сдать его в Аса’ан!

Вепуат крепко взял сармата за локоть и заглянул в глаза.

— Притормози. Не надо никого никуда сдавать. Это же просто тепловой луч. Такую ерунду Сэта и без нас умели. Это ж не отражающие воронки…

Гедимин фыркнул.

— Они умели — а эта штука ещё и усилит. М-мать моя колба! Вот где они теперь? Что из них можно сделать? Не хватало ещё войны…

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Думаешь, опять докопается до Аса’ана? Первого раза не хватило? А давай сделаем ещё линз — и отошлём их в Аса’ан. Уравняем силы.

— В ядерный могильник, — пробормотал Гедимин, глядя на расплывшуюся на полу талую лужу. Забытые ледяные линзы незаметно превратились в воду. Вода капала и с пояса — просочилась из-под кожуха фонаря. Сармат досадливо сощурился.

— Всё-таки мне не верится, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на закрытый склад. — После всего, что было, да по второму разу… До них всех тогда дошло, я же видел. Взрыв тот, стеклянная пена… Да нет, не может быть. Ни в Шакхе, ни в Аса’ане. Ты сказал им, что стекло — не оружие, помнишь?

Гедимин, сгребающий остатки талого льда, только поморщился. «Предупредить бы. Только вот кого? Аса’ан? Чтобы напали первыми? Айзека? А он-то что сделает? Хотел же я стекляшки переплавить — чего ждал⁈»

13 день Металла, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Ну ты уж чересчур! Он знает, что это не просто трубки. К вещам Пламени он пальцем не притронется!

— Угу, — буркнул Гедимин. Лабораторный шлюз наконец открылся, и сармат спустился по трапу, осторожно сжимая в руках очередной «твэл». Чёрные трубки покрывало со всех сторон защитное поле, их общий кокон подогревался, — даже если бы тёплые коридоры рухнули, «твэл» остыл бы не мгновенно, а замедленно, и, как надеялся Гедимин, уцелел бы.

Вепуат выразительно пожал плечами.

— Да пересчитывай, твоя воля. От пересчёта вреда не будет. Но я всё-таки думаю — трубки он не трогал. У него, вон, подношения для них…

Гедимин поморщился.

— Лучше бы без подношений — и без «разбитых» линз. Вот куда он их переправил? Ут’таркех не в курсе…

— Может, в этот раз наш «инженер» вооружил Аса’ан? — Вепуат невесело усмехнулся. — Нет, мне кажется — не стал бы он по второму кругу…

— Хватит, — буркнул Гедимин, сворачивая в «восточный» коридор. Ему было досадно. «Зачем я вообще ставил опыты с линзами? Сделал одну, для Хьюго, увеличил ему монитор, — и всё, конец работы. Нет, надо было докопаться…»

— А я бы попробовал его расспросить, — думал вслух Вепуат, пропуская сармата в цех и тут же проскальзывая мимо него к следующему «шлюзу». — Очень-очень осторожно, чтобы не испугался. Может, там мысли не было ни о каком оружии, а мы уже решили…

Он загнал дверную створку в паз и переступил порог.

— Кут’тайри! Ты…

Ещё один шаг — и Гедимин налетел бы на него. Оболочки стержней зазвенели от резкой остановки, и сармат, прижав их к груди, сердито сощурился.

— Чего?

— Странно… — пробормотал Вепуат, растерянно оглядываясь. — Гедимин… В цеху его точно не было?

…Оболочки Гедимин всё-таки пересчитал. «Ну надо было проверить,» — думал он, восстанавливая штабель из «стеклянных» трубок и мягкой трухи. У камней, подпирающих «сооружение», стояли чашки из цветного стекла. «Подношения» были на месте, Гедимин даже отодвинул их, чтобы не расплескать, и теперь осторожно поставил к бордюру. «Странно,» — он оглянулся на непривычно пустое и холодное помещение. Выстудил его Вепуат, бегающий туда-сюда и не закрывающий дверей — и одёрнуть его было некому. Гамак висел на прежнем месте, под ним стояла прикрытая жаровня, — сегодня на ней ничего не готовили.

«И все его тряпки висят, где висели,» — Гедимин оглянулся на костяную вешалку, вбитую в стену. «Если ушёл, то в одних подштанниках. Сэта, в набедренной повязке, в минус пятьдесят… да хоть бы и в плюс пятнадцать, как у нас в коридорах, — куда он мог податься⁈»

В ангаре потянуло сквозняком, дверь с шелестом приоткрылась и тут же захлопнулась.

— Нашёл? — спросил Гедимин, глядя на растерянного Вепуата. Все перья разведчика стояли дыбом, крылья растопырились и цеплялись за косяк, но сармат ничего не замечал.

— Нет. Ни сканер не видит, ни… — он дёрнул плечами в попытке сложить крылья, но они поднялись ещё выше. — Весь лагерь обошёл. Даже Джагулов. Никто не видел. А ведь он приметный…

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Ушёл через огонь? Разрешили вернуться в Шакху? Тогда — почему гамак оставил?

— Тогда, наверное, нас бы предупредили, — Вепуат прижал ладонь к респиратору; его глаза стремительно темнели. — Это же официально всё… он ведь жрец Пламени, его нельзя так просто… Гедимин! На складе нет следов огня? Ничего не разбросано, не…

Сармат качнул головой.

— Даже из чашек не разлилось. А они при драке не устояли бы. И труха… Труху точно подожгли бы. Нет, он тихо ушёл. Сам. Они ведь умеют. Нужен только огонь с той стороны. Открытый портал…

Вепуат, не слушая его, смотрел в стену, и щитки на его сжатых пальцах еле слышно похрустывали.

— Надо узнать… — пробормотал он и захлопал себя по карманам. Потом развернулся к Гедимину.

— У тебя ничего не осталось? Глины, плоских камешков?

…С письменностью Равнины «автопереводчик» помочь не мог. Гедимин в недоумении смотрел, как на каменных плитках выцарапываются вертикальные строчки. По центру каждого из двух «писем» Вепуат криво, но размашисто вычертил «трилистник».

Сарматы перебрались со склада в цех; двери Вепуат закрыл, внутри зачем-то оставил приоткрытую жаровню. Гедимин недовольно щурился и на всякий случай растянул поверх горючей трухи защитное поле. Больше гореть на складе было нечему.

— Как он думал возвращаться за своим добром? — пробормотал сармат, глядя, как Вепуат раскладывает на поддоне горючую смесь. — Пешком из Шакхи?

Разведчик поёжился.

— Может, он думал, что мы разожжём огонь для своих дел. Мы ведь часто это делаем…

Смесь задымилась, зашевелилась, медленно тлея — и пламя поднялось на полметра. Крылья Вепуата развернулись и заколыхались, отгоняя от сармата жар. Гедимин изумлённо мигнул. «Эволюционируют, мать их пробирка…»

— Огни Аса’ана да не погаснут! — выдохнул Вепуат в открытый портал, не дослушав приветствие. — Вот послание для его вождей. Отдай его им сразу же и скажи, что Пламя ждёт ответа!

Портал захлопнулся, едва поглотив каменную табличку. Вепуат дёрнул плечами в попытке уложить распушённые крылья, но они развернулись ещё шире. Красные искры, не успев пожелтеть, поднялись языками пламени.

— Огни Шакхи да не погаснут!..

… — Чего тебе от них? — спросил Гедимин. Он уже седьмую минуту с недоумением наблюдал за Вепуатом. Разведчик застыл напротив тлеющего поддона и сверлил его неподвижным взглядом. Труха медленно прогорала, дым всасывало в вытяжку, крылья сармата размеренно колыхались, ускоряя отток.

— Спросил, где Кут’тайри, — отозвался, не оборачиваясь, Вепуат. — Сказал, что они в своём праве, что бы там ни было. Но пусть честно расскажут.

Гедимин едва заметно поморщился, радуясь, что разведчик не видит его лица.

— Так они и расскажут! Небось собирает новое оружие. Странно, что вчера не ушёл. Видно, думал, без него справятся. Не получилось.

Вепуат бросил на него сердитый взгляд и тут же, обхватив себя за плечи, развернулся к закрытому порталу.

— Мы обещали ему защиту. Я надеялся, что обойдётся. Если он сам к ним ушёл…

Костёр выстрелил красными искрами в потолок. Крылья Вепуата отогнулись за спину и так застыли причудливым гребнем. В огне, поднявшемся на два метра, шевельнулась красно-золотая фигура.

— Аса’ан с почтением приветствует Пламя, — донеслось из костра. На протянутой светящейся ладони лежал глиняный диск с почти ровными краями. Символы, выдавленные на поверхности, только-только успели застыть. По центру виднелся глубокий, чуть ли не насквозь прорезанный, знак огня.

…Два глиняных диска, отмеченных огненными знаками, лежали рядом на остывающем поддоне. Последние искры уже погасли, даже и дым выдуло, но Вепуат не двигался с места. Он сидел на полу, нахохлившись; крылья замерли в полуприжатом состоянии, превратив сармата в перекошенный пернатый ком. Гедимин угрюмо щурился и косился на приоткрытую дверь цеха. Там уже десять минут возились ученики-стеклодувы. Ардан провёл их вдоль стенки мимо застывшего, как статуя, Вепуата; сармат, казалось, ничего не замечал, кроме своих табличек и давно погасшего костра.

— Тебе ответили. Чего ещё надо-то? — с нарастающим раздражением спросил Гедимин. Вепуат вяло шевельнул крылом.

— Вне городов Сэта не живут. Вокруг лёд. Если не Аса’ан и не Шакха — куда он мог пойти?

— Кто-то врёт, — Гедимин пожал плечами. — И его всё-таки ликвидировали. Или доигрался с линзами.

Вепуата передёрнуло.

— Зачем им лгать? Мы не угрожали им…

Не договорив, он схватил тубу с горючей смесью и выдавил шматок на поддон.

— Куда бы он ни пошёл, без огня ему не вернуться, — прошептал сармат, щёлкая когтями. Крылья на боках заколыхались, раздувая пламя; секунда — и вся смесь покрылась мигающими искрами. Гедимин отодвинулся.

— Огня было достаточно. Не вернулся, — напомнил он. Вепуат дёрнул плечом.

— Так и будешь переводить смесь? — спросил Гедимин, выждав почти минуту. Вепуат дёрнул другим плечом.

— Ну, сиди, — буркнул Гедимин и ушёл на склад. Вепуат так и смотрел на искры, когда он с мешочком чёрного песка проходил мимо на обратном пути. Сигма-сканер «нашёл» его застывший силуэт, когда Гедимин, загрузив литейную станцию, выбрался на трап. На поддоне прибавилось пепла — смесь прогорала, сармат подкладывал новую.

— Эй! — крикнул кто-то из-под трапа. — Кет… Гедимин! Вепуат там, в машине?

Гедимин качнул головой. Филка он узнал только по голосу — это был Альгот, почему-то без комбинезона, в криво сшитой куртке поверх нижней рубахи. Каждый свободный участок куртки был покрыт карманами; одни оттопыривались, из других торчали обрезки листьев, обычных и бумажных.

— Вепуат занят. Тебе чего? — Гедимин попытался улыбнуться, но получилась кривая гримаса. — С чем помочь?

Альгот, помрачнев, смерил его недоверчивым взглядом.

— Вот не вовремя! И надолго он?

— Может, до ночи, — пробормотал Гедимин, стараясь не смотреть в сторону цеха. Ему было не по себе. «Ни в Шакхе, ни в Аса’ане ничего не знают. Через порталы не проходил. Где его носит с моими линзами?»

Альгот сердито фыркнул.

— Вот как можно хоть что-то спланировать⁈ Ещё вчера речи не было о его опытах — да ещё на весь день! Скажи, как освободится, — это светло-серебристый пигмент. До двух тысяч градусов не разлагается.

Гедимин мигнул.

— Новый пигмент? Из чего? — он спрыгнул с трапа, перекрывая пути к отступлению, и еле удержался, чтобы не схватить филка за плечо. — Светло-сере… это выходит — белый?

— Светло-светло-серый, — Альгот махнул перед ним зеленоватым листком с поблескивающими белыми пятнами. — Та-ак… а блеск, похоже, усилился. Интересно, от чего зави… Кет! Можешь высунуть листок наружу?

— Отойди, — буркнул Гедимин, вжимаясь в стену коридора и накрываясь защитным полем. Листок задрожал на холодном ветру. В жёлтом свете фонаря пятна на нём сверкали, как золотистая фольга.

— Температура! — Альгот ударил в ладоши. — Чем ниже, тем блеск ярче. Вот почему при нагреве становится матовым… Интересно, при повторном охлаждении…

Он, бормоча себе под нос что-то про температурную шкалу, отобрал у Гедимина листок. Разжать пальцы сармат не успел — клочок остался ему на память. Альгот, ничего не заметив, быстро поднялся по трапу и закрыл за собой люк. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Вот умудряются же ставить опыты — и безобидные, и полезные. Что ж у меня-то…»

— Кет! — Кенен Гварза, быстро идущий по коридору, резко остановился и развернулся к сармату. — Чего стоишь? Где Хепри?

— Ищет жреца, — Гедимин с трудом подавил раздражение. «Пойду проверю, как там реактор. Тут, на проходе, об меня все спотыкаются.»

— То есть? — Гварза с неожиданной силой вцепился в его плечо. — Что значит «ищет»? Он не в укрытии? Был же уговор — не давать им болтаться по лагерю!

Гедимин стряхнул его руку с плеча и сердито сощурился.

— У тебя связь с дронами для красоты? Жреца нет в лагере. И в городах нет. Куда его уволокло — и что он там делает из моих линз⁈ С обычным термобластером мог бы не прятаться…

Гварза, ухватив его за запястье, дёрнул к себе.

— Линзы? Бластер? Что у вас там опять⁈ Говори!

…Айзек и Гварза переглянулись. Гедимин молча сощурился. В пустой душевой, кроме троих сарматов, никого не было — дверь изнутри подпирало защитное поле.

— Я бы зажигал огонь через равные промежутки времени, — задумчиво сказал Айзек. — Раз в два часа, например. Чтобы Сэта почувствовал зажжённый огонь, секунды достаточно. Если идут минуты, а реакции никакой, ждать смысла нет. Лучше повторить часа через два-четыре.

Гедимин только поморщился. «Линзы,» — пульсировало в мозгу. «Так и знал — добра не выйдет. Надо было вчера взять его за шкирку…»

— Если Хепри хочет тратить топливо попусту, он его истратит, — отозвался Гварза, складывая руки на груди. — Говорить — что с Кетом, что с ним — бесполезно. Обсуждать аборигенов — тоже. Кет! Термический бластер на основе стеклянных линз — он реален?

— Сэта сами себе бластер, — буркнул Гедимин, отгоняя мысленные картины, одна другой неприятнее. — А если этот нагрев усилить…

Гварза презрительно фыркнул.

— В ядро Юпитера всех Сэта! Я говорю не о вашем ручном зверьке. Сосредоточься! Оружие, которым могут пользоваться сарматы, — это реально? Что нужно? Линзы и подогреваемый источник света? Колба из церитового стекла, встроенный кейек, батарея линз? Негорючая трубка? Термоизоляция?

— По мне, так реально, — пробормотал Айзек, задумчиво щурясь. — Более чем. Единственная загвоздка…

Гедимин показал Гварзе кулак.

— Я не буду делать оружие. Мало мне было…

Гварза, скрипнув зубами, резко развернулся к командиру.

— Айзек! Прочисть Кету мозги. Речь о защите станции. Мощное оружие из простейших деталей, практически вечное, без подзарядки… Да отдай ты приказ, в конце-то концов!

Айзек болезненно поморщился.

— Кенен, я же сто раз говорил — не дави…

Гварза гневно фыркнул.

— Не дави⁈ Низший чин который месяц плюёт на приказы, делает что хочет…

«Кого-то очень давно не били,» — подумал Гедимин, со свистящим выдохом переступая с ноги на ногу. Он почти успел — Айзек вклинился между ним и Гварзой за полсекунды до броска.

— Heta!

Заскрежетала броня. Гедимин, недобро щурясь, отступил на шаг. Гварза, фыркнув, отвернулся.

— Атомщик, — Айзек смотрел на сармата в упор. — У Кенена беда с формулировками. Но он говорит дело. Всё оружие, что мы смогли дать филкам, или требует специфических навыков, или опасно для них самих. Те же бластеры, которые нечем экранировать. Те же ракетомёты на ворвани — оружие самоубийцы. А станции, между тем, нужна будет защита. И выдать каждому ипроновый плазмомёт мы не сможем.

Гедимин отвёл взгляд. «Реактор рядом,» — мелькнула в голове нелепая мысль. «Хорошо, шлем закрыт. Хранитель сейчас взвился бы…»

— Хочешь дать им термобластеры? — в горле что-то заржавело и сильно мешало говорить.

— Не худший вариант, — Айзек невесело усмехнулся. — По сравнению с пращой. Это ведь, фактически, фонарик, прикрытый линзами? И пластина-экран между линзами и фонариком? Не нужно махать руками, поджигать фитили, обливаться горящим жиром…

— На каждой тренировке кто-нибудь да обожжётся, — еле слышно пробормотал Гварза, глядя в сторону. Гедимин покосился на него и нехотя кивнул.

— Оружие для филков…

— Для защиты «Элидгена», и более ни для чего, — Айзек прижал к груди кулак. — Ну атомщик! Ты же не думаешь, что мы тут соберём армию вторжения⁈

— Ради трёх костей и двух драных подстилок, — пробормотал Гварза и выразительно поморщился. — Что только ни приходится объяснять…

Гедимин покосился на него и пожал плечами.

— Ваше дело.

— Значит, церитовая колба с кейеком… — Айзек на секунду задумался. — Температура на входе… а её ведь можно серьёзно повысить. Зеркальная чашечка, так?

Гедимина передёрнуло.

— Собери прототип, — попросил Айзек, глядя ему в глаза. — С линзами пока не усердствуй. Четырёхкратного усиления нам хватит. Небольшой осколок кейека — двадцать градусов на входе, и на выходе у нас будет… чуть больше тысячи, верно?

…Вепуат заметил Гедимина, когда тот проходил мимо, — повернул голову, едва заметно кивнул и снова отвёл взгляд. На поддоне, засыпанном пеплом, медленно тлела горючая смесь. Её подбавляли по щепотке, и она обильно чадила, почти не давая искр.

…«На всякую дрянь у них реагенты находятся,» — Гедимин, угрюмо щурясь, глядел на «светильник». Колба нового «фонаря» была свинчена из трёх частей — костяной обечайки с коротенькими поясками резьбы и выступающими креплениями, полусферы с зеркальной выстилкой и ещё одной, неярко светящейся, из сплава прозрачного стекла и церы. Церой поделился Айзек; светимость была хорошая — недавно облучали.

«А в принципе — это ведь горелка,» — Гедимин, вздрогнув от неожиданной мысли, ненадолго отложил заготовку для линзы. «Пучковый нагреватель. Если подобрать температуру, то и резак. Что сложнее в изготовлении — зеркальная спираль-сопло или годная линза? Эти, оптические, даже дальнобой… Hasu! Вот дальнобойность — это самое нужное для горелки… Те, спиральные, как оружие не подходили — не та дальность действия. Так надо было мне выдумать эти… Sa hasu!»

Он посмотрел сквозь линзу на осколок шихты, недовольно хмыкнул и продолжил шлифовку. В «предбаннике» зашуршала горючая смесь, выжимаемая из тубы, — её размазали по поддону и теперь пытались разжечь.

… — Завтра, — Гедимин чувствовал, как странно вибрирует горло, диафрагма и верхние рёбра. Текк’т навис над ним. Все зрачки серебристых глаз смотрели в одну точку где-то на лбу сармата. Существо было одно, и то приползло только сейчас, под вечер, — Гедимин уже не думал, что дождётся.

— Завтра все здесь, — он указал обеими руками на долину, закрытую защитным полем. Прозрачная крыша растянулась от ангара до ангара, под ней, на очищенном от снега дне ущелья, горели красные огни термочаш. Герметично закрыть новое «строение» было невозможно, и всё же сармат надеялся удержать под «навесом» температуру хоть немного выше нуля. «Плюс пяти хватит. Плюс десять — уже отлично,» — он подавил желание снова взглянуть на термометр — нагрев, конечно, шёл, но не со скоростью же света!

— Куэнн-работа? — прогудел Текк’т. — Новая?

— Очень много, — кивнул Гедимин. — Собирать куски. Сыпать камень, песок. Нужны все.

— Придут, — пообещал Текк’т и рухнул на скалу, впитываясь в неё, как растёкшаяся эа-форма. Гедимин ухмыльнулся. Обручи, сжимающие грудь, ненадолго ослабли, кровь побежала быстрее. «Сборка,» — он склонился над ущельем, заставив себя не проверять в очередной раз температуру в верхнем «ангаре». «Всё для нижних полусфер готово. Завтра — подготовительные работы — убрать лишнее, прорыть туннели. Послезавтра процесс пойдёт…»

Кто-то ткнул его кулаком в плечо — несильно, но броня лязгнула. Гедимин обернулся и встретился взглядом с угрюмым Гварзой.

— Готово? — спросил тот.

— Угу. Нижние полусферы, — пробормотал Гедимин, поглощённый проектами монтажных стапелей и лесов. — Завтра-послезавтра начнём жилой корпус. Если всё будет нормально…

Гварза сердито фыркнул.

— «Если»! Всем ясно, что стройка — это надолго. Я спросил — прототип термобластера готов?

«А, вот он чего…» — Гедимин, вырванный из моделирования и расчётов, сердито сощурился.

— Я занят, не видишь? Всё в цеху. Собери и проверь.

Гварза мрачно ухмыльнулся.

— А потом слушать, как я запорол идеальное изделие? Через час на полигоне с готовым прототипом.

Он развернулся и быстро пошёл к бараку. Гедимин с вялым удивлением смотрел на свои пальцы — они сами сложились в «мартышечьи уши», жест, который он и до войны-то не показывал. «Ладно. Доделаю и отдам. И пусть его себе хоть куда засунут.»

…Над корпусом можно было бы поработать, но Гедимин даже не стал уплотнять стыки — загнал шпонки в пазы, повертел кость-«горелку» в руках и аккуратно сжал пальцы, направляя «сопло» на плавильный конус. Внутренняя пластина-экран вышла из паза, и ярко освещённая кучка шихты задымилась. Оплывала она медленно — температуры чуть-чуть не хватало, Гедимин подобрал слабый «термоэлемент». «Работает,» — сармат криво ухмыльнулся, подставляя под луч бумажные клочки. Они вспыхнули в ту же секунду — им такого нагрева хватило. Сармат поводил ладонью вокруг сопла, чуть дальше по ходу луча, покосился на рэссеновый «индикатор» — оковку сопла, предохраняющую костяной край. Металл медленно багровел.

«Хорошо, что кость негорючая,» — Гедимин вернул пластину в паз и развернул «горелку» соплом кверху. Сигма-сканер показывал, что ни церитовая колба, ни линза не пострадали — три сотни градусов на колбе ещё не могли навредить стеклу, то, во что они преобразовывались снаружи, уходило от линзы, не успевая её оплавить. «А сопла будут сменные. Как у плазмомётов,» — думал Гедимин, глядя, как багровое свечение металла медленно тускнеет. Можно было и не укреплять сопло металлом — он больше вредил кости; но по нему хоть как-то отслеживался нагрев, и меньше была вероятность, что кто-то сунет руку в раскалённый «луч».

«Ручная световая горелка,» — повторил про себя Гедимин, ставя «бластер» на предохранитель. «Удобная, в общем-то, штука. Правильно подобрать линзы — и можно плавить рэссену. А так, вполсилы… ну, котёл вскипятить годится.»

В «предбаннике» взревел огонь, затрещали искры и перья, и Вепуат громко помянул спаривание «макак». Гедимин, бросив «фонарь» на поддон, метнулся к шлюзу — и остановился. Над поддоном с гаснущими красными искрами стоял Кут’тайри. Голову он прижал к груди, руки сжал в замок и так замер, распушив заплетённую гриву и все вибриссы. Гедимин вполголоса помянул мать-пробирку.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат; его крылья с треском опустились на броню и так замерли. — Живой⁈ Где был? Какого астероида не предупредил⁈ А если бы мы не зажгли огонь⁈

Гедимин из-за его плеча молча показал жрецу кулак.

— Моя благодарность и благосклонность всех богов за открытые ворота, — отозвался Кут’тайри, едвазаметно шевельнув ухом. — Теперь я прошёл — пусть огонь горит ярче. Говори с Шакхой или Аса’аном — с теми, кто ждал твоего призыва. Я прошёл в чужие ворота, я приму твой гнев.

Вепуат ошалело мигнул.

— Призыва⁈ Мы ждали…

— Так где был? — Гедимин двинулся вперёд, настороженно щурясь на жреца. «Непохоже, что он вырвался из плена. Спокойный, даже довольный. И… там определённо тепло, даже для Сэта. Всё-таки был у своих?»

— Вожди города Куттуш передают почтительные слова жрецам Пламени, — Кут’тайри протянул Гедимину глиняный диск, покрытый ровными глубокими значками. Из отверстий в его краях свисали тонкие серебристые шнуры с нанизанными камешками. Сверху на диск высыпалось пять крупных осколков кейека.

— Вожди Куттуша говорят, что их подношения малы, но почтение очень велико, — бесстрастно пояснил жрец. — Даже больше, чем расстояние от Куттуша до дома Пламени. Но и там виден двойной рассвет, и в Куттуше теперь знают, откуда он.

Вепуат взглянул на диск и радостно усмехнулся.

— Так ты добрался до Куттуша? А они даже не знали… Что, и про стекло рассказал?

Кут’тайри убрал руки от груди и степенно пригладил гриву. Усы улеглись сами, но на Гедимина он ещё смотрел с опаской. Сармат попытался принять дружелюбный вид. «Третий город! Знали же, что их три…»

— Куттуш раньше не видел таких прекрасных кристаллов, — сказал жрец. — И не знал такого странного ремесла. Я показал им бусы, и чаши, и отражения, и сияние глаз Ку-унну. Если завтра вы зажжёте огонь, возможно, вожди Куттуша осмелятся заговорить с вами.

Вепуат быстро закивал, разглядывая диск и свисающие с него камешки.

— Да, само собой! Да можно и сегодня. Скажи им, что мы рады всем Сэта. И что, если им по нраву стекло, мы примем новых учеников. Значит, ни Шакха, ни Аса’ан ни слова им не сказали? И не продали ни стекляшки⁈ Ядро Сатурна… Вы там что, воюете?

— Куттуш никогда не враждовал с Шакхой, — вдоль шеи Кут’тайри вспыхнули красные пятна. — Всякого, кто придёт, пропускают в ворота. А что до торговли — мы пока… не столь богаты стеклом, чтобы начать обмен.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Значит, ты сдал государственную тайну? Тебя там «молния Шакхи» убить хочет. Теперь захочет ещё и «рука Шакхи»?

Погасшие было красные пятна снова вспыхнули. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Это не их тайна. Стекло — дар Пламени. Каждый, кто придёт и попросит мирно, его получит. Так и передай вождям Куттуша, если будешь говорить с ними.

— Рука Шакхи занимает своё место по праву, — отозвался жрец; его взгляд ничего не выражал. — Его решения обычно разумны и обоснованы. А слова мастера Хетпу верны — это дар Пламени, а я выполняю его волю.

— И в кои-то веки без ущерба! — Вепуат шумно выдохнул и широко улыбнулся. — Спасибо, Кут’тайри. Но мог бы оставить записку. И вообще — обставить всё официально… Ну ничего, и так нормально вышло.

Дверь распахнулась. Кут’тайри шарахнулся от ледяного сквозняка. Гедимин, вытолкнув его в цех, закрыл шлюз и сердито фыркнул на пришельца.

— Стучать не учили?

— Кет… — Кенен Гварза тяжело вздохнул и показал экран передатчика. Там крупно горело табло часов.

— Ты свою цацку доделал?

Вепуат мигнул.

— Цацку? Что за цацка? — он растерянно смотрел на Гедимина. Тот поморщился.

— Термобластер.

Он думал, что Кут’тайри спасётся от холода на складе. Жрецу было не до температуры воздуха. Он стоял у печи, держа в руках «термобластер». Пластина-переключатель была выдвинута, пальцы Кут’тайри — подставлены под «тепловой луч».

— Значит, доделал, — удовлетворённо хмыкнул Гварза, оттеснив Гедимина, и выдернул «бластер» из слабо сжатых пальцев. — Давай сюда! Это не для чужаков. Как работает?

— А вот он понял сразу, — громко прошептал Вепуат, покосившись на Кут’тайри. Говорил он, видимо, по-сарматски — жрец, оттеснённый к печи, смотрел растерянно и в разговор не влезал.

— Пластина, — буркнул Гедимин, поддевая когтем переключатель. — Наружу — пуск, внутрь — отмена. В сопло руки не совать!

— Без тебя разберёмся, — Гварза пристегнул «бластер» к поясу. — Кет, Хепри, за мной!

…За несколько дней с последнего сильного снегопада стрельбище частью расчистили, выстроив вдоль стен неровные холмы, частью утоптали до стеклянного блеска. Гедимин мельком подумал, что надо бы посыпать лёд каменной крошкой, пока никто из филков не поскользнулся во время замаха. Айзек, расхаживающий от стены к стене, остановился и повернулся к пришельцам. Гварза на вытянутой ладони показал ему «бластер». От стены отделился низкорослый сармат в чёрной броне.

— Опробуй, — велел ему Гварза, кивнув на ком смёрзшегося гравия в десяти метрах от сарматов. Ещё десяток таких «мишеней» лежал вдоль стены, обломки уже взорванных покрывали снег на многие метры вокруг.

— Похоже на фонарь, — заметил филк, разглядывая устройство. Пластину, выступающую из корпуса, он тронул пальцем и тут же его отдёрнул.

— Фонарь и есть, но с… особенностями, — Айзек криво ухмыльнулся и прикрыл глаза тёмным щитком. — На себя не направлять!

…Каменный ком взорвало изнутри. Струи пара ударили во все стороны, разбрасывая обломки гравия. Уже на излёте испарившаяся вода оседала на броне испытателя — чёрная обшивка покрылась белыми и синеватыми пятнами. Филк, загнав переключатель в паз, повернулся к сарматам и неуверенно усмехнулся.

— Импульсный бластер? Здесь, на Равнине?

— Не совсем. Но детали тут неважны, — Гварза жестом приказал ему стрелять, наращивая дальность, и перевёл взгляд на Гедимина. — Вот сколько пользы от Кета, занятого делом. Жаль, что обычно он…

— Кенен! — Айзек недовольно сощурился. Грохот заглушил его слова — «термобластер» вскипятил лёд, пар ударил в небо, унося с собой обломки гравия. От остатков глыбы-мишени на десять метров в полумрак протянулась дымящаяся, очищенная от снега полоса. Теперь на её конце зиял неглубокий кратер. Испытатель медленно вёл лучом по снегу, взрывая и плавя заносы. Полоса получалась широкая, с поднятыми краями — вместе с яркостью ослабевал и нагрев.

— Вот чем надо бы почистить полигон, — пробормотал Айзек, глядя под ноги. — И крыши заодно. Неплохой испаритель льда.

Гварза пренебрежительно фыркнул.

— «Испаритель льда»! Тут есть кого испарять. Начиная с кочевников и заканчивая всяким, ползающим в тенях. Ну? Какова предельная дальность?

Луч, проложив в снегу чёрную колею, упёрся в край плато. На дальнем обрыве вспыхнуло пятно жёлтого света, и Гедимин увидел, как оно дымится — со скалы испарялся иней. Филк поднял «фонарь» выше. Доля секунды — и толща слежавшегося гравия взорвалась изнутри и посыпалась в долину.

— Tza! — Гварза вскинул руку в жесте превосходства. Гедимин, болезненно щурясь, подался в сторону. «Испаритель льда… а ведь имеет смысл. Только не держать слишком долго и луч направлять вскользь. Ещё — сушилка хорошая. Только температуру убавить…»

— Кет! — повторил Гварза, повысив голос. — Ты слушаешь? Сколько нужно времени? А сколько ресурсов?

Гедимин растерянно мигнул.

— Кенен, ты, по-моему, слишком разогнался, — Айзек мягко положил руку ремонтнику на плечо и двинулся вперёд. — Да, прожектор из этой штуки хороший. Пригодится для ослепления противника и корректировки стрельбы. Но в качестве оружия — хм… разве что на малой дистанции.

— Полторы сотни метров — это малая дистанция? — Гварза ударил ладонью о кулак. — Что для тебя тогда большая⁈

— Я про поражающий эффект, — отозвался Айзек. — А он, похоже, быстро сходит на нет. И на полутора сотнях метров он ничтожен.

Гварза фыркнул.

— Ты не видел, что стало со склоном? Таркасан, повтори последний прогон!

Филк развернулся к дальнему обрыву, снова утонувшему в темноте. Жёлтое пятно света скользнуло по склону, замерло — и взорвалось, разбрасывая каменные осколки. Гварза торжествующе взглянул на Айзека. Тот пожал плечами.

— Снаружи минус шестьдесят. Для такого эффекта достаточно нагреть площадку до минимального «плюса». Лишние шестьдесят градусов… ну да, лёгкий поверхностный ожог кто-нибудь получит. Кто-нибудь без местной слоистой брони. Элоси или Икси, возможно, получат ранения…

— С чего ты взял, что нагрев настолько мал? — Гварза сердито сощурился. — Ты замерял температуру в дальних точках? Эта штука плавит стекло!

— Вблизи, — Айзек выразительно пожал плечами. — Повторяю — это далеко не омикрон-бластер. Для мирного применения — возможно, а вот вооружать поголовно патрули…

— Охота же тратить церу… — пробормотал Гедимин, болезненно щурясь. Ему было не по себе.

Гварза вскинулся, развернулся к нему и резким жестом указал на дальний, невидимый в темноте край обрыва.

— Таркасан, sa tatzqa! Цель — дальние точки на холме. Кет, провести замеры на месте!

Гедимин молча сузил глаза. Айзек поспешно шагнул к нему и легонько толкнул в плечо, будто готовясь вклиниться между ним и Гварзой.

— Замеры, действительно, не помешали бы. Особенно — на больших расстояниях. Гедимин, у тебя есть расчёты по падению температуры потока?

Гедимин дёрнул плечом и, подсвечивая себе дорогу, направился к обрыву. Заблудиться было сложно — вдоль его пути, как тропа, протянулась полоса оттаявшего гравия. Местами на ней зияли неглубокие кратеры, а среди остатков снега чернели обломки, разбросанные взрывами.

— Луч подолгу не держи! — крикнул сармат Таркасану, остановившись в конце «тропы». — Води им, но не останавливай!

— Понял, — отозвался испытатель. Гедимин увидел жёлтую вспышку и медленно скользящий к нему световой конус — Таркасан вёл лучом по земле, постепенно его приподнимая. Осевшая было вода снова взлетела паром. Гедимин сунул «щупы» анализатора в световое пятно, оно скользнуло по ним и двинулось дальше, слегка зацепив пальцы сармата. От перчатки пошёл пар, чёрные щитки заблестели. Подушечки пальцев, повёрнутые внутрь, обдало сильным теплом.

Таркасан выключил «фонарь». Гедимин услышал тихое шипение — пар оседал на быстро остывающий гравий.

— Показания? — отрывисто спросил Гварза.

— Тысяча сто девяносто, — отозвался Гедимин, стараясь не задумываться о мощности источника излучения, длине волн и атмосферном рассеивании. — Поглощение минимально.

Гварза с торжествующей ухмылкой повернулся к Айзеку. Тот задумчиво изучал экран сигма-сканера.

— Кет всё-таки сделал нормальное оружие! Что скажешь? Сколько слоёв тряпок или кожи защитят от такого луча?

Айзек пожал плечами.

— Так вышло, что тепловое излучение здесь намертво привязано к световому. Не исключено, что за непрозрачный барьер они оба проникнуть не смогут. Внешний слой брони вспыхнет, внутренний — даже не нагреется. Нет, эффект неплох даже в таком случае…

Гварза сердито фыркнул.

— Предлагаешь привести кочевников и проверить на них?

Вепуат за его спиной резко выдохнул и развернул крылья. Айзек оглянулся на него и мотнул головой.

— Кенен, тебе надо бы успокоиться. Я же согласился — штука небесполезная. Например, для быстрого прогрева…

Гварза грохнул кулаком о кулак и развернулся к обрыву. Гедимин, двинувшийся было к загородке, остановился.

— Кет, убери плавкий слой! Проверим луч на твоей броне. Если уж это не убедит…

— Осторожней! — Айзек быстро шагнул к нему. — Это скверные опыты.

— Кет защищён надёжнее, чем кто-либо на этом холме, — отозвался Гварза. — Дальше — только испытывать на сааг-тууле. Но ты ведь этого не допустишь?

Гедимин, выразительно пожав плечами, сдвинул чёрные щитки с нагрудника к бокам и повернулся к испытателям, подсветив золотистую «мишень». «Про плавкий слой он вовремя сообразил. Я вот не подумал бы. Всегда про него забываю.»

— Гедимин, отодвинься! — крикнул из-за плеча Гварзы Вепуат, привстав на пальцах. Сармат, еле слышно хмыкнув, «отодвинулся» — прижался, насколько мог, к наспинной части брони. «А правда, интересно,» — мелькнуло в мозгу, — «пройдёт ли эта штука сквозь ипрон.»

Вспышку сармат увидеть успел, почувствовать хотя бы тепло — уже нет. «Прожектор» погас, и тут же громыхнуло, а следом раздались вопли.

— Fauw! — заорал Вепуат, бросаясь к рухнувшему филку. Тот упал на спину — взрыв «фонаря» швырнул его назад. Теперь он со сдавленным воем прижимал руки к груди. На бегу Гедимин успел увидеть блестящие бесформенные щитки — вязкую чёрную массу, сползающую с перчаток.

… — Ушиб. Пару ногтей сорвало. Всё срастётся, — отрывисто сказал Вепуат, отходя от матраса. Таркасан лежал на спине, сдавленно шипя. Сквозь прозрачный пакет с охладителем просвечивали пальцы в багровых потёках. Охладитель постепенно мутнел и розовел. Кровяной камешек под расстёгнутым комбинезоном горел красным огнём.

— Повезло, — пробормотал Айзек, глядя на слегка сплющенную перчатку и горсть отвалившихся щитков и застывших капель расплава. Рядом лежали обломки «фонаря». Костяную рукоять порвало вдоль на пару десятков длинных «щепок». На них застыла стеклянная пена, из-под которой просвечивал расколотый чёрный камешек. Пены было немного — большую часть разнесло взрывом по полигону, и она сейчас остывала где-то в снегу. «И надо бы её собрать,» — пульсировало в мозгу Гедимина. «Пока никто не вдохнул.»

Более внятные мысли мозг сейчас порождать не мог — невидимый обруч давил на рёбра, мешая вдохнуть, кислорода явно не хватало. «Взрыв. Не трещина какая-нибудь, а взрыв. И, похоже, именно в линзе. От чего? От прохождения светового пучка⁈»

— Ты-то как? — тихо спросил у него Вепуат. Его перья стояли дыбом, верхние крылья топорщились над плечами, цепляясь за потолок. Гедимин покосился на грудь, снова прикрытую чёрными щитками, и криво ухмыльнулся — «В этот раз обожгло не меня…»

— Что было с линзой? Что её порвало?

Вепуат только и успел, что дёрнуть оперённым плечом. Гварза, перешёптывающийся с Айзеком над обломками «термобластера», резко развернулся к Гедимину.

— Вопрос к тебе, Кет. Что это было?

— Не знаю, — сармат тяжело качнул головой. — Там нечему было взрываться!

— А я знаю, — прошептал Вепуат, недобро щурясь. — Стекло не будет оружием, — помнишь? Помнишь, там, в Шакхе… та штука взорвалась, а её даже не использовали! Проклятие жреца Пламени — помнишь? Его ведь никто не отменял…

— Sa hasulu! — выдохнул Гварза; Айзек укоризненно хмыкнул, но на него даже не оглянулись.

— Так значит… саботаж?

Гедимин вздрогнул всем телом. То, о чём говорил Вепуат, медленно-медленно просачивалось в мозг, и он искрил от перегрева. «Я тогда… и теперь снова… и тоже стекло… но я не… да я не… Да что за бред⁈»

— Я ничего не делал! — крикнул он. — Я не стал бы вредить…

— Спокойно, — Айзек уже стоял между ним и Гварзой, расставив в стороны локти. — Все знают, что ты не стал бы. У тебя и у Вепуата ведь были подозрения? Насчёт применения линз, как оружия? Мне, в общем, тоже было не по себе. Всё-таки надо чаще прислушиваться к интуиции…

— Что вы все несёте? — выдохнул Гварза, переводя взгляд с Вепуата на Айзека и обратно. — Что за чушь о прокля…

— Температурный перепад, — перебил его Айзек. — Вот такая линза. С одной стороны — триста градусов, с другой — полторы тысячи, вокруг — минус шестьдесят. Она ещё долго продержалась при таких-то условиях! Я думаю, Кенен, — бластер из этой штуки всё же не выйдет. Не хватает прочности.

— Да чтоб вам всем… — Гварза, не договорив, ударил кулаком по столу и вышел, отшвырнув в сторону переборку. Айзек, жестом приказав сарматам стоять на месте, направился за ним. Гедимин и не собирался никуда идти — обручи сдавили грудь так, что дышать было больно.

— Значит, это я… — пробормотал он, глядя на свои руки. — Но как⁈ Я ведь не… и не было, как в тот раз…

В мозгу на секунду просветлело, и сармат развернулся к двери.

— Линзу у Хьюго надо забрать.

— Линза Хьюго безвредна, — Вепуат встал перед ним, развернув крылья. — Понимаешь? Эти штуки безвредны, пока из них не делают оружие! Если бы Таркасан пошёл кипятить воду или сушить тряпки…

Таркасан, приподняв голову, смерил сарматов угрюмым взглядом — и тут же, скривившись, уронил её на матрас. Вепуат наклонился к нему и подлил в пакет холодной воды.

— Потерпи, через час даже зудеть перестанет. Повезло ещё, что ты был в броне!

— Чтоб я ещё раз полез в ваши опыты… — пробормотал Таркасан и отвернулся.

— Я ничего не делал, — повторил Гедимин, тупо глядя на свои руки. — Стекло не взрывается.

Вепуат, взяв его за плечо, развернул к выходу.

— Там, наверное, осколки остались. Тут что-то мало пены. Выпала, пока несли. Пойдём поищем, пока её не затоптали!

…Гедимин накрыл ладонью фонарь Вепуата. В темноте полигона пятна осевшей стеклянной пыли ярко светились. «Остатки колбы,» — определил сармат. «Волна шла от линзы вдоль по корпусу. Колбу выдуло через трещины, зеркальную чашку вбило в обломки, а линза… надо искать.»

— Надеюсь, на этом Гварза успокоится, — пробормотал Вепуат, собирая блестящие камешки в пакет. — Только зря испортил хорошую вещь! Попробовал бы он сам отшлифовать ту линзу…

— Она не могла взорваться, — отозвался Гедимин, высматривая на экране сигма-сканера последние крупинки стекла. — Линзы не взрываются. Тот перепад её даже не расколол бы.

— Оно так, — Вепуат погладил его по локтю, и сармат удивлённо мигнул. — Но перепад — хорошая версия для Гварзы. А я… я бы сделал ещё такую штуку. Для самых мирных целей. И уверен — она не взорвалась бы.

Гедимин болезненно поморщился. Ослабшие было обручи сдавили рёбра с новой силой.

— Цели… С каких пор они влияют на физические свойства⁈

«С таких, с каких ты рассорился с реактивными двигателями,» — щёлкнуло в мозгу, и сармат беззвучно выругался. «И начал общаться с реактором… Ирренций, чтоб его! Очередные фокусы ирренция…»

— Вроде всё собрали, — Вепуат огляделся по сторонам. — Куда её теперь? В шихту, наверное. Не пропадать же сырью.

«Сырья» там были считанные граммы, но Гедимин, не споря, направился к горячему цеху. «Сделать ещё одну штуку. И проверить. Самому. Чтобы руки никому не отрывало.»

…Гедимин достал плавильные конусы и потянулся за мешком с шихтой. Вепуат, настороженно наблюдающий за ним от порога, озадаченно хмыкнул.

— Ты чего?

— Церы мало, — пробормотал Гедимин, поглощённый собственными мыслями. — Но, в общем, сойдёт…

Думать о распределении микрограммов церы по стеклянной колбе было куда приятнее, чем о вывернутых наизнанку законах местной физики, — даже обручи на груди немного ослабли. Вепуат с радостной ухмылкой отобрал конус.

— Давай я помогу. Там же зеркальная чашка?

— Не надо, — отмахнулся Гедимин. — Лучше поищи кость для корпуса.

Вепуат шагнул к двери — и остановился, едва не налетев на Кут’тайри. Жрец шарахнулся в сторону. Под побелевшей, пепельно-серой шерстью горели цепочки красных пятен — две на шее, по две на руках.

— Эй! Не ушибся? — забеспокоился Вепуат. — Что с тобой? Кто тебя так? Что-то сказали в Куттуше?

— Вот он, гнев Пламени, — прошелестел Кут’тайри, роняя голову на грудь. — Кто посмел его вызвать? Кто нарушил его волю? Кого ты проклял?

Он смотрел на Гедимина в упор, в багровых, лишённых зрачков глазах что-то вспыхивало и гасло. Сармата передёрнуло.

— Ты слышал взрыв?

— Не бойся, Кут’тайри, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Есть существа, которые словами не понимают. Но всё позади, Пламя уже успокоилось. Ну надо же было — сделать из линз Гедимина оружие! Ведь предупреждали всем лагерем…

Вепуат выразительно развёл руками, и все три пары крыльев повторили его жест. Кут’тайри содрогнулся.

— То, что сделано в нарушение… оно уничтожено?

— Ага, — кивнул Вепуат. — Разлетелось в пыль. Жаль только, что пострадал невиновный. Больше такой ерунды не будет. Хеттийиррн сделает ещё одну такую вещь. Совершенно мирную. И… хм… мы её положим к тебе. Чтобы точно никто к ней не полез. И не разгневал Пламя. Столько существ, не понимающих с первого раза…

Кут’тайри прижал руки к груди. Побелевшая было шерсть медленно желтела.

— Спорить с волей Пламени — безумие.

Гедимин проводил его угрюмым взглядом. За жрецом закрылась дверь — плотнее, чем обычно.

— М-да… — Вепуат покачал головой и оглянулся на продухи в стене. — Отсюда всё очень хорошо слышно. А вспышки — так и видны. Ничего себе, как его напугало…

— Никого я не проклинал, — буркнул Гедимин. Отчего-то после разговора с Кут’тайри ныть в груди стало меньше. «Может, он, и правда, не хотел… злить Пламя, что бы это ни значило? И с одного раза понял, что стекло — не оружие? И… и оно правда не оружие? И ни у кого не получится… а, что за чушь!»

…Вепуат, принеся кость, сунулся было помогать, но Гедимин отмахнулся — не хотел отвлекаться. Он видел краем глаза, вливая в горячее стекло расплавленный металл, как сармат садится у печи и разворачивает голографический экран. Что на экране, он разобрал гораздо позднее.

— Что, мешаю? — Вепуат, виновато хмыкнув, отодвинулся от прохода. Гедимин качнул головой.

— Заготовки остывают. Что тут? Дозиметрия?

— Ага, смотрю вот на данные, — Вепуат сделал экран двухсторонним — теперь Гедимин видел извилистый график интенсивности «сигмы» и отображение стрелки-указателя. — Наши испытания… имени Гварзы, разгневавшего Пламя. Не помнишь, когда точно на тебя направили луч?

Гедимин отодвинул пластину с экрана дозиметра.

— Сверимся.

…Вепуат остановил промотку. Стрелки по углам экрана, пройдя полный круг, замерли.

— Ага! Это и у тебя так же. Вот такая прокрутка, будто всё вокруг — один большой источник… А сейчас они куда смотрят? Моя — вроде на Таркасана. А твоя… хм, непохоже, чтобы на него.

— На меня, — прошептал Гедимин, дочерчивая невидимую схему на стене печи. — Как и твоя.

— Ядро Сатурна! — Вепуат с треском сложил крылья. — Так и есть! Таркасан — вот он, а в том направлении — только ты. Так, смотрим ещё раз…

Стрелки пробежали круг в обратном направлении, резко мотнулись и замерли.

— Сейчас сильнее всего фонит «Элидген», — Вепуат тронул когтем экран-голограмму. — Ты встал под луч… вот рябь от фонаря — там, кроме света и тепла, идёт такая вот волна сигмы. И вот первый всплеск — стрелка от реактора уходит к тебе.

— Я ничего не делал, — в который уже раз повторил Гедимин, глядя сквозь экран. Вепуат нетерпеливо отмахнулся.

— И вот она проворачивается, как будто теряет источник… и снова утыкается в тебя. Видел? Сильная сигма-вспышка, а под ней — омикроновый пик!

Гедимин покосился на сфалт, лежащий в заплечных креплениях. Из вещей сармата только он и мог выдать омикроновую вспышку — и то, если экранирующие пластины повреждены или сдвинуты. «А тогда он и сейчас фонил бы,» — подумал сармат, но оружие достал и экраны проверил. Вепуат, не обращая на него внимания, следил за метанием стрелки.

— Ага-а! Вот сейчас они обе повернулись к Таркасану. И сразу же излучение сходит на нет. Это, видимо, сам взрыв… М-да. Надеюсь, ногти быстро вырастут. Такая ерунда — и так во всём мешает…

— Какого метеороида оно взорвалось? — угрюмо спросил Гедимин. Вепуат развёл руками.

— Может, кто-то стоял за твоей спиной? Жаль, ты в тот момент не обернулся! Ты ведь не умеешь взрывать взглядом или мыслью…

— И умел бы — не стал бы, — отозвался Гедимин. Он смотрел на прикрытый «холодный отсек» печи, где остывали заготовки. «Соберу эту штуку. И буду с ней ходить. Применение найдётся. Если взорвётся в руках — хоть буду знать, что я ни при чём.»

14 день Мысли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«И как оно в принципе могло…» — Гедимин, оборвав мысль на полуслове, встряхнул головой и досадливо сощурился. Спалось плохо — вчерашний случай не давал покоя. Сармат привстал на матрасе, взглянул на часы — песок уже почти вытек.

— Ладно, встаём, — пробормотал он, выпрямляясь и отряхивая броню от невидимой пыли. — И всё равно непонятно…

Он оглянулся на реактор. Хранитель, будто почувствовав его движение, тронул нитевидным щупальцем висок.

— Непонятно, откуда излучение. Это точно не ты?

Щупальце озадаченно дрогнуло. Гедимин с невесёлой ухмылкой наклонился за матрасом. «Конечно, не он. Ему-то зачем? Ему ни филк, ни линзы не мешали…»

…От душевой к бараку четверо филков тащили волокушу, нагруженную бочонками. По пятам за ними бежали, вереща, Скогны. Слов было не разобрать, но все очень волновались.

— Гедимин! — Вепуат, выглянув из барака, пригладил перья и широко ухмыльнулся. — Я вот думаю — нам из Куттуша прислали дары. Надо нам теперь тоже им что-нибудь…

Гедимин недовольно сощурился.

— Погоди со своим Куттушем, — буркнул он, сворачивая к тропе. Тут же пришлось замедлить шаг, а потом и остановиться — филки, сбросив часть бочонков у барака, поволокли оставшееся на спуск и загородили повозкой дорогу. Сармат покосился на сигма-сканер и досадливо хмыкнул: «Вот понастроишь защитных полей — и на приборах одна рябь! Раньше ущелье сверху просматривалось. Теперь за каждой ерундой бегай вниз.»

— Скоро явятся Текк’ты. Надо подготовить ущелье, разметку… — придержав волокушу за костяной бортик, сармат медленно двинулся вниз по тропе. Впереди спускались филки. Тащить повозку было уже незачем — теперь они вшестером мешали ей упасть и растерять по дороге бочонки. «Да спустили бы на тросе или в пузыре, мать их колба…» — думал сармат, досадливо щурясь. Аборигены обогнали филков и теперь верещали со дна ущелья. Слов по-прежнему было не разобрать.

— Это ты для Текк’тов поставил новую крышу? — Вепуат, остановившись на тропе, взглянул на защитный купол. Прозрачный пузырь накрывал сверху ущелье, захватывая торцы ангаров; он опирался на слоистые скалы чуть ниже пластов слежавшегося гравия. Гедимин даже подрезал местами камень, чтобы заглубить края «навеса» — теперь ни лишний снег, ни лишний гравий на дно не сыпались. Вчера он битый час возился, вычищая долину «ручным скрепером» из защитного поля. Снежный вал в сарматский рост лежал сейчас за ангарами — его ближайший склон тускло освещали фонари у ворот, оставшаяся длинная гора тонула в темноте.

— Это для хранения деталей, — отозвался Гедимин, вынырнув ненадолго из мысленных расчётов. — Пойдёт монтаж, забутовка, — лишнее надо поднять. Наверху отлежится. Если только удержим ровную температуру…

Со дна ущелья в лицо сармату светили три красных огня — термочаши всю ночь прогревали гигантский «ангар». Гедимин взглянул на термометр, покосился на колбу у входа в столярную мастерскую и довольно хмыкнул. «Плюс четырнадцать. Сойдёт. Одну чашу можно убрать.»

— Значит, тут везде будут горы… — Вепуат обвёл рукой «стены» ущелья. — Горы трубок и плит? Текк’ты не переломают их, ползая?

— До сих пор не переломали, — Гедимин оглянулся на соседнее плато и добавил к мысленному чертежу пару деталей. — Ползать тут никто не будет. Два доптуннеля с холмов, разгрузочные из ангаров…

Он практически видел эти ещё не прорытые наклонные ходы — сеть, соединяющую склады с подземными полостями. «Если не наврал в расчётах, и сырьё не отсырело — пойдёт самотёком в забутовку. Сначала — нижний слой, потом внешняя чаша — и вдоль её стен…»

Его мысли прервал плеск под ногами и ускользнувшая из-под ступни опора. Он всадил когти в камень — под ступнёй чавкнуло. Впереди блестела водная гладь — широкая лужа от скалы до скалы, на всю «восточную» часть ущелья. Там, где стояли сарматы, глубина была сантиметра три, у ангаров — все шесть.

— М-мать моя пробирка… — Гедимин поднял фонарь и растерянно огляделся. Термочаши, лежащие между ангарами и скалой, не затопило — вода впиталась в гравий под ними и так встала — уйти ей было некуда. «Убирал же вчера снег! Неужели столько осталось? Или это натекло из-под складов?»

— Тектон в воде, в принципе, не растворяется… — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на «заводь». Гедимин сердито фыркнул.

— Это всё надо убрать. Отойди…

Пузырь защитного поля, булькая, выкатился за ангары, к «стене». Гедимин скрутил второй и двинулся вдоль скалы, поддевая воду гигантским «ковшом». В голове пульсировала мысль о насосах. Ещё один шар, наполненный талым снегом, покатился по коридору. Вепуат, поймав его, вытолкнул в «шлюз» и шагнул следом. Гедимин слышал шипение и треск — вода, выплеснутая из «ёмкостей», замерзала на лету. «Оставил же просвет! Думал, уйдёт самотёком… А, sa hasu! Ледяные пробки… Она же замерзала раньше, чем вытечет. И вставала там, как дамба. Там теперь, наверное, сплошной ледяной слой…»

Он выкинул за ангары полупустой водяной шар и посмотрел под ноги. Как Гедимин ни старался зачерпнуть воды вровень с камнем, на «полу» ещё остался трёхмиллиметровый слой. «И влажность…» — сармат покосился на анализатор и брезгливо поморщился. «Пока ущелье не просохнет, сюда ничего нельзя…»

— Ну что, уже не булькает? — Вепуат с ухмылкой спустил ступню с пологой насыпи, щёлкнул когтем по мокрому камню. — А быстро мы — не хуже, чем насосом!

Гедимин поморщился в ответ.

— Тут без просушки… — он остановился и поднял взгляд на светящийся из-за обрыва ангар. — Постой у склада. Если Текк’ты появятся, пусть начинают рыть по разметке!

…В «шлюзовой» камере вдоль стены висела одежда — меховые накидки с бахромой, шапки с ушами и плавниками, стояли миниатюрные сапоги со странно вздёрнутыми носами. Гедимин машинально пересчитал их, оценил теплоизоляционные свойства и еле слышно хмыкнул. «Уж две недели, как из ущелья проложен коридор. И в нём плюс десять. А местные всё равно без „скафандров“ не выходят. Что ж, разумно. Я тоже не выхожу.»

Защитной «стены» между печами не было — и пока что обходились без неё: Скогны из двух городов, поделив меж собой печи, мирно что-то чертили, пока шихта плавилась. Не успел Гедимин перешагнуть порог, как все, замолчав, развернулись к нему. Спрашивать ни о чём не стали — просто смотрели в спину, пока он не закрыл за собой двери склада.

— Пламя призвало жреца к служению? — Кут’тайри бесшумно вынырнул из гамака и развернулся к сармату. Гедимин шевельнул пальцами в приветственном жесте и огляделся по сторонам. Собранный вчера «термобластер» лежал за штабелем металлических заготовок — там, куда Гедимин с ночи его засунул, ровно на том же расстоянии от всех окружающих поверхностей. Сармат недоверчиво покосился на Кут’тайри и взвесил «бластер» на ладони. «Не трогал. Даже странно. Видимо, вчера рвануло очень убедительно. Ну, если уж до Гварзы дошло…»

…Кенен Гварза ненадолго остановился у обрыва. Гедимин видел его сквозь прозрачную «стену» и клубы остывающего пара. Вода, испаряясь под лучом «горелки», била гейзерами в небо, и перепад давления выдувал её из ущелья — из узких колодцев, огороженных защитным полем. Скала под очередным колодцем просыхала — и вертикальный пузырь выворачивался наружу, выталкивая водяные пары. Влажность воздуха стремительно падала.

— Ты иди, — отрывисто сказал Гедимин, обнаружив Вепуата на пороге ангара. Луч «горелки» скользил по скале, прогревая «стены». Гварза незаметно шагнул от обрыва в сторону и пропал.

— Иди, работай. Там Таркасан… и всё остальное. Я тут надолго. Скоро Текк’ты. Надо объяснить им…

Он машинально тронул карман, в котором лежали кручёные прутки — примитивная, но вроде бы наглядная схема разгрузочных туннелей. «Если нигде не ошибутся с уклоном, дело пойдёт…»

— А что Таркасан? Ногти к вечеру вырастут, — отозвался Вепуат, вскидывая и опуская крылья. Кажется, он хотел пожать плечами, но выросты на броне отреагировали раньше.

— А днём за штурвалом посидит Гварза. Раз уж из-за него Таркасан на больничном… Лучше скажи — ты откуда будешь с Текк’тами общаться? Планируется ведь большое совещание?

…Гедимин закрепил плетёную «схему» на гребне крыши и шагнул от края, радуясь, что поставил «навес» над ущельем с хорошим запасом. Ангар размеренно вздрагивал, и защитное поле шло волнами — на холмах по двум сторонам долины Текк’ты утрамбовывали гравий. За ангарами, на краю светового пятна, маячил разбуженный сааг-туул. Он привстал на передних лапах, вытянулся, поднял голову; на его загривке толпились кочевники, оглядываясь по сторонам и тыкая подручными предметами то в один холм, то в другой, то в ущелье. Вепуат помахал им пернатой рукой — его даже не заметили.

По ущелью пронёсся вибрирующий гул. Гигантский змей, свившийся кольцами у входа в главную шахту, опустил к ней голову. Наверх медленно поднималась поставленная на торец каменная цистерна. «Вспомогательный корпус, верхняя полусфера,» — сверкнул указатель на мысленной схеме в голове Гедимина. «Выталкивают то, что ближе от входа.» Цистерна медленно наклонилась, легла на змеиные кольца — и, придерживаемая выступами на нижней челюсти, осторожно скатилась на временные подпорки. Шахта снова загудела — живой подъёмник уже тащил к поверхности каменную трубу.

— И как они там все не перепутаются? — вслух подумал Вепуат, глядя на сигма-сканер. По экрану, едва не сталкиваясь в толще скалы, плыли тени. Между ними камень трескался, разваливался на комки, стенки узкого прохода вздувались и тут же сглаживались.

— Трубка, а внутри — каменные бусы, — пробормотал Вепуат, глядя на цепочки каменных комков, оставленных в туннеле. Его прокладывали быстро, не тратя времени на извлечение породы — выдирали её из стенок, комкали и бросали на месте. Гедимин видел на объёмной голограмме, куда эти «бусы» в итоге выпадут, — запас уплотнённого камня, то ли на нужды базы, то ли — для затыкания уже ненужных туннелей.

— Ну вот. А ты боялся, что они схему не поймут, — Вепуат довольно ухмыльнулся. Гедимин молча склонился над макетом и срезал часть металлического прута. «Этот участок готов.»

Экран подёрнулся рябью. Грохот над ущельем смолк. Ещё две длинные тени проплыли внутри скалы и свернулись вокруг намеченного туннеля. Гедимин оглянулся на холмы. «Ага, трамбовка закончена. Выходы они наметили, дальше им будет проще.»

…Над слоем мёрзлого гравия выступала покрытая инеем нашлёпка из пёстрого камня. Гедимин тронул её когтем — спрессованный минерал зазвенел. Таким же глухим звоном отозвался край округлого колодца. Гедимин сдвинул крышку и заглянул в шестиметровый провал. На его дне желтела «материковая» скала.

— Десять сантиметров толщины… — он скользнул взглядом по краю «обечайки», вылепленной из гравия, и покачал головой. — Не мелочатся.

— Всего-то? — Вепуат неодобрительно хмыкнул. — Эта стенка ничего не удержит. И крышка тоже так себе. Ни борозд, ничего.

— На время закрыть дырку — сойдёт, — сказал Гедимин, старательно отводя взгляд от кривых каменных наплывов. «Конструкцию», если её можно было так назвать, лепили наспех, к самому туннелю ещё и не приступили, но сармат при её виде расплывался в нелепой ухмылке. «Работа всё-таки движется. Вот и новый этап.»

…Со спины сааг-туула не было видно ни крышек новых шахт, ни ущелья и деталей, сложенных вдоль его «стен». Гедимин смотрел вперёд, ничего не замечая вокруг; перед мысленным взором застыла система ходов, забитая скомканным камнем. Внутренние стенки туннелей-трубок были зеркально гладкими.

— Им нужно место, чтобы развернуться, — Вепуат, объясняющий что-то Джагулам-погонщикам, чуть повысил голос. — Когда всё внизу будет поставлено, куда надо, вытащенное засунут обратно. И тоже соберут вместе.

— Это будет дом высотой с холм, — пробормотал Джагул, и Гедимин увидел его прижатые уши и настороженный оскал. — Больше, чем все башни Кьюссов.

— Пламени нужен большой дом, — Вепуат ухмыльнулся. — Вам повезло увидеть такую стройку. Сколько лет здесь ничего такого не делали?

— Жить в скале… — Джагул странно дёрнул плечами. — А если она ляжет на голову? Текк’ты умеют проходить насквозь. А чтобы Геджер плавал в камне, я не видел. И ты, Урху, тоже.

— Прочная постройка будет стоять и никуда не ляжет, — отозвался Вепуат. — И выходить из неё будут нормально — через двери.

— А если кто-то встанет у дверей? — Джагул криво ухмыльнулся. — И направит оружие?

Вепуат недобро усмехнулся в ответ.

— Не завидую я тому, кто так встанет.

…Сааг-туул склонился над каменной крышкой и долго её обнюхивал. Его хвост высоко над землёй качался из стороны в сторону гигантским маятником. Ложиться зверь не стал, как по нему ни хлопали трещотками, и Вепуат, не дожидаясь, пока он успокоится, скатился по передней лапе мимо открывающихся вдоль «дороги» глаз. Гедимин спустился следом. Зверь шумно выдохнул и попятился к тропе. Шум трещоток смолк — и он, будто этого и ждал, развернулся и побежал вниз по склону. Хвост свистнул высоко над головами сарматов, и Гедимину представилось, как роговые наросты врезаются в скалу и дробят её на куски.

— А они тревожатся, — пробормотал Вепуат, глядя вслед «передвижному лагерю». — Весь день глазели на ущелье. Только и разговоров, что о нашей стройке.

— Да пусть радуются, что не им таскать, — отозвался Гедимин. Сааг-туул не зацепил хвостом ничего из построек, и сармат уже забыл о нём. Теперь, из коридора, он слышал странные взвизги и попискивания со дна ущелья. Через несколько секунд он обогнул горячий цех, вывернул к обрыву — и остановился, растерянно глядя на долину. Среди огромных каменных деталей сновали Скогны. Кто-то взобрался на цистерну и тщательно прощупывал и простукивал тектон, а потом ещё и лизнул. Кто-то выбрался из трубы и ждал, когда пролезут идущие за ним — похоже, все полые конструкции были изучены и снаружи, и изнутри. Поодаль, расстелив перед собой снятую и вывернутую наизнанку одежду, сидел на корточках ещё один Скогн и что-то чертил на выделанной коже. Приглядевшись, Гедимин увидел «снимок» обрыва с лежащими под ним каменными деталями. В рисунке не было даже намёка на объём или дистанцию, будто плоские куски тектона впечатались в такую же плоскую скалу. Вся схема пестрела непонятными значками, особенно много их было внутри изображений деталей, вдоль их краёв.

— Что там? — встревоженно спросил Вепуат, выходя к обрыву. — А-а… Так и знал, что мимо не пройдут.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Чертёжник» на дне ущелья разрисовал одну сторону одежды и перевернул «лист». «Снимки» шли полосами, насколько хватало места, — как кадры, расставленные сверху вниз.

— Что он там чертит? — спросил сармат. — И почему на одежде? Сотрётся же всё.

— Это зимняя одежда, сейчас она им без надобности, — прошептал Вепуат со странной ухмылкой. — Пока в город не вернутся, могут её не надевать. А там — за один раз не сотрётся. А зачем на одежде… ну, помнишь тот договор о металле и подъёмниках?

Гедимин мигнул.

— Это важные записи для каких-то… старейшин? Но на кой им это? Повторить у себя? Зачем⁈ Это оборудование под одну задачу…

Вепуат пожал плечами.

— Если все местные всполошились, значит, есть из-за чего. Я вообще боялся, что они вылезут, пока тут Текк’ты. Змей лежал у шахты, большие вещи катались, — могло и зашибить.

…Гедимин ещё слышал голоса со дна ущелья, когда закрывал «шлюзы» горячего цеха. Поддон-«передатчик» в этот раз вытащили к печам. Кут’тайри устроился у стены и молча наблюдал за рассыпанием горючей смеси.

— Значит, настраиваться на определённый приёмн… порта… костёр вы не умеете? — деловито спросил Вепуат, отвернувшись от поддона. — Жаль. Связались бы сразу с Куттушем, не перебирая все города.

— Я узнаю огонь Куттуша, когда его увижу, — отозвался жрец и придвинулся ближе. — Жар везде разный на вкус.

Сарматы переглянулись.

— Первым в канал, как всегда, полезет Аса’ан, — пробормотал Гедимин, тронув закреплённый на запястье генератор защитного поля. Вепуат несильно надавил ему ладонью на грудь, отодвигая от костра.

— Полезет, не без того… Гедимин, ты, главное, стой спокойно и молчи. Внушай почтение. А кто куда полезет — уже моё дело.

Сармат сдержанно хмыкнул и сложил руки на груди. Генератор защитного поля, впрочем, держал наготове.

… — И жар её печей да не остынет!

Высокие языки пламени опали. Шар, по мере горения свернувшийся из остатков топлива, сиял изнутри красным светом и готовился вспыхнуть с новой силой. Гедимин переступил с ноги на ногу и покосился на Вепуата с нарастающим уважением. «Столько слов, и все без смысла. Как он выносит ритуальные говорения? И запоминает же, что там кому и когда…»

Пламя взвилось к потолку. Жрец, до сих пор молчавший и прятавшийся за углом печи, шагнул вперёд, «черпая» огонь растопыренными пальцами.

— Куттуш открывает ворота!

…Они выглядывали из костра настороженно; отдалённо гуманоидные силуэты размывало пламенем, они менялись в размерах и теряли форму, но Гедимин различал очертания прижатых ушей по искрящимся краям.

— Вот дом стекла, о котором говорил вам Кут’тайри, — произнёс Вепуат с незнакомой торжественной интонацией, широким жестом обводя печи и складчатые стены. — Он выдержит сильнейший огонь. Тут всегда горят печи, и огненные чаши дают высокий жар. Здесь побывали многие Сэта. И мы были в разных городах. И вы приходите — бояться нечего!

Горящая рука с неестественно длинными раскалёнными пальцами протянулась из костра и замерла, немного не достав до его груди. Вепуат не шелохнулся, только перья на плечах приподнялись и опали.

— Куттуш не слышал о таких существах, как вы, — донеслось из костра. — Было время, когда Джагулы говорили много странного. О крепостях, об оружии… Теперь Кут’тайри приносит странные вещи. Если эти кристаллы, и правда, сделаны…

— В кристаллах нет никакой тайны. Только прямые руки, — Вепуат, едва заметно ухмыльнувшись, поднял на ладони связку разноцветных стеклянных бус. Кое-как намеченные грани и пластинки-чешуя вспыхнули пёстрым огнём. Огненная рука дрогнула, потянулась к ним и замерла.

— Сколько яркого света и приятного шелеста… Это не выточено из камня? Это было расплавлено и отлито?

— Это — самые простые штуки, — Вепуат осторожно переложил бусы на протянутую ладонь. — Мастера Сэта и Скогнов уже делают то, что в сотни раз сложнее.

— Кут’тайри приносил в Куттуш священные сосуды из такого же камня, — донеслось из огня, поглотившего бусы. — И застывшую гладкую воду, и проницающие глаза Ку-унну. Если это сделано для украшения — каково тогда ваше оружие?

Гедимин едва заметно вздрогнул. Его глаза против воли сходились в узкие щёлки. Вепуат, покосившись на него, поднял руку в незнакомом жесте.

— Здесь не любят говорить об оружии. Его достаточно, чтобы защитить нас. Джагулы знают. Жрецы Пламени говорят о мирных вещах и учат только им. Из этих кристаллов нельзя сделать оружие. Что будет с тем, кто нарушит запрет, Кут’тайри расскажет.

Теперь вздрогнул жрец. Огненная грива вмиг потускнела, на шее проступили красные пятна. Из огня донёсся шелестящий вздох.

— Куттуш слышал, что Пламени противна война. И при этом оно выжигает целые племена…

— Угрожающий нам или нарушающий запреты — узнает, какова ярость Пламени, — ровным голосомпроговорил Вепуат. — Но разве Куттуш пришёл за этим? Спросите у Шакхи, у Аса’ана, у городов Скогнов, — Пламя бывает щедрым. Оно дарит прекрасные вещи, поощряет союзы, делится знанием. Я бы хотел, чтобы Куттуш открывал ворота без страха. Скоро ждать первых, кто придёт в дом Пламени?

— Жрецы Пламени пригласили вас, — прошелестел Кут’тайри, поднимая на ладони кулон-«трилистник». — Шакха и Аса’ан отозвались в своё время — и не пожалели.

Гедимин покосился на него — багровые глаза, лишённые зрачков, как всегда, ничего не выражали. «Хотел бы я знать, ему-то это зачем?»

— Куттуш благодарит пригласивших, — отозвался Сэта из-за портала. — Нас давно никуда не звали. Ни нас, ни Шакху и Аса’ан. Видно, вам не страшен огонь…

— Сильнейший из огней жрецы Пламени держат в руках, — склонил голову Кут’тайри.

— Хотел бы я знать, отчего Шакха и Аса’ан не сказали нам ни слова, — услышал Гедимин задумчивый голос; до сих пор он не вступал в разговор. — А говорим мы часто. Вражды между нами не было. И о том, почему над Равниной рассвет загорается дважды, ничего не было сказано.

— Каждый, получив силу, хочет владеть ей один, — тихо сказал Кут’тайри. — Благословение Пламени наполняет города мощью, усиливает их жар. Странно ли, что источник силы не раскрыли Куттушу…

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Хватит подзуживать, Кут’тайри. Ты не знаешь, кто о чём думал и чего хотел. Так ведь и твои дела можно разобрать перед вождями Куттуша.

Гедимин молча щурился. В голову лезло много непривычных мыслей, и все были неприятными. «Секретность… Секретность обычно не к добру. Если ни новые технологии, ни новые товары не шли в Куттуш… Надеюсь, его всё-таки не готовились раскатать с двух сторон. Ни за что, после тысяч лет мира, на ровном месте… Вот же мерзость, saat has— sukemesh!»

— Мы снова благодарим дом Пламени, — донеслось из костра. — За дары, и за пожелания, и за открытые ворота. Если они откроются снова, жители Куттуша готовы прийти.

— Завтра, — пообещал Вепуат. Его лицо дрогнуло, но в радостной ухмылке он расплылся уже потом — когда в свете гаснущих красных искр повернулся к Гедимину.

— Завтра! Как думаешь, что мы им покажем? Цех — это само собой… Может, дать посмотреть на ущелье, на твои постройки?

Гедимин пожал плечами.

— Ты их спроси. Может, они дальше костра не пойдут. И вот что… Кут’тайри! У вас всего три города, так? Если один ослабнет, что с ним сделают другие?

Жрец уронил голову на грудь и выставил вперёд ладонь, будто прикрываясь.

— Между Сэта не было вражды! Мы не Джагулы. Мы не перенимаем привычки у них… и у Кьюссов тоже! Это Аса’ан… да, кто ещё открывает ворота для Кьюссов⁈ Это они могли задумать такое, такую мерзость перед богами…

— Спокойно! — Вепуат хотел положить руку ему на плечо, но ладонь соскользнула, а Сэта дёрнулся всем телом и подался назад. — Ты ведь не знаешь наверняка. Что был какой-то замысел, что был именно такой, что это Аса’ан… Не шуми раньше времени. Куттуш научится тому же, что умеют там. А оружие из стекла никто не посмеет сделать. Спроси у Хеттийиррна, он не соврёт.

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Надеюсь, жрецу померещилось. Растаскивать ещё одну войнушку… если мы о ней вообще узнаем! Надеюсь, он держит с Куттушем связь. И Куттуш не решит напасть первым. Да чтоб их всех с их дикарской грызнёй! „Между Сэта нет вражды“, м-мать моя колба…»

…Вепуат ещё раз посмотрел на голографический экран и растянутые по нему графики и пожал плечами.

— Вот тут фонил реактор, тут мы костёр жгли, а тут Текк’ты плавали сквозь камень — линия пошла волной. Кто как, а я ничего странного не вижу.

— Я тоже, — Гедимин просмотрел последний фрагмент своей дозиметрии и пожал плечами вслед за Вепуатом. — Те же Текк’ты, костры и реакторы. А от меня — никаких всплесков.

— Так ведь сегодня ничего и не происходило… ничего такого уж, — Вепуат выразительно растопырил крылья. — И ничего не взрывалось.

— А вчера-то что взорвалось⁈ — Гедимин хотел фыркнуть, но сдержался. — И что такого уж произошло? По мне, так лучше филк-испытатель оружия, чем местные… традиции, планы и прочая муть. Почему на них нет всплесков, а на филка — есть?

— Откуда же мне знать? — Вепуат пожал плечами. — Я говорю, что есть, — вот дозиметрия, вот графики, а вот обломки. Повезло всё-таки Таркасану, что был в скафандре!

15 день Кислоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— О да, — Айзек едва заметно поморщился. — Кут’тайри — это надёжный информатор. Кому и верить, как не ему…

Гедимин, уловив в его голосе издёвку, сердито сощурился.

— Да я не про Кут’тайри! Может, он врёт, может, ему померещилось… Но — если всё так и есть? Мы ведь даже не знаем, где этот Куттуш! А он, наверное, неблизко…

— И что? — Айзек снова поморщился, в этот раз — уже не скрываясь. — Я не понимаю — чего ты так вцепился в этих аборигенов? Допустим, Шакха у нас под боком, понятно, зачем налаживать отношения. Допустим, Аса’ан — источник уникального сырья, которое спокойнее мирно выменять. До Куттуша тебе какое дело? Местные без тебя не разберутся? Лучше бы сказал, что ты думаешь об операторских сменах. Запуск-глушение каждая из них провела, две недели отработала. Пора уже делать выводы. Что скажешь?

Гедимин досадливо поморщился.

— Что я скажу? Операторы как операторы. В двух рычагах не запутались — уже хорошо. Выбирать, сам знаешь, не из чего.

Айзек посмотрел на потолок.

— В двух рычагах не запутались… Гедимин, им предстоит управлять атомной энергостанцией. Ты им готов доверить реакторы? Или обойдутся рычагами попроще?

Гедимин шумно вздохнул.

— Айзек, станцию, для начала, надо бы построить. Где экранирующие материалы? Где мифрил, ипрон, из чего мне делать твэлы?

Айзек вздохнул в ответ.

— Гедимин, тебе знакомо понятие «параллельные процессы»?.. Мифрилы и всё остальное — не раньше месяца Пустоты. Сейчас к рудникам не подступиться. Разбирайся с каменными конструкциями… а операторам я скажу, что нас их работа устраивает. Нас — это меня и тебя, так?

— Да говори что хочешь, — Гедимин, пожав плечами, развернулся к выходу. Наверху уже скрежетала отодвигаемая крышка, тянуло сквозняком — филки-операторы спускались в реакторный бункер. За спиной раздался шорох и негромкий стук — Айзек перевернул песочные часы, запуская отсчёт первой утренней смены. Гедимин покосился на дозиметр. «Что там несли про разрезание времени и всяческий вред? Хоть бы один сигма-квант пролетел…»

…От душевой к бараку трусцой бежали филки в подштанниках. Гедимин изумлённо мигнул, глядя им вслед. Из душевой выбралась ещё одна группа и пошла к бараку, ускоряя шаг, а потом и припустилась бегом. «Плюс двенадцать,» — сармат покосился на зелёную колбу у ворот и сверился с наручным термометром. «На полтора градуса меньше. В принципе, тепло, но — что за новое развлечение?»

Он пропустил третью группу филков в подштанниках и зашёл в душевую — точнее, втиснулся вдоль стены. Половину предбанника загромождали вороха одежды. На второй половине возился филк, развешивая по костяным перекладинам уже постиранное. В душевой гудела, булькала и шмякала стиральная машина, и комендант монотонно кого-то отчитывал. Мимо Гедимина прошмыгнул полуодетый филк и под сердитое шипение развешивателя выскользнул за дверь.

— Дезинфекция! Как её, по-твоему, проводить? Мы и так продолбали все сроки!

— Где спецодежда? — отозвался второй филк, тоже очень недовольный. — Как проводить стрельбы? Тренировка сорвана — кто ответит⁈

— За один день стрелять не разучи… Теск! Старшие, вообще, смотрят, куда идут?

— Ты от меня в пяти сантиметрах, — буркнул Гедимин, прикрывая ладонью плечо, едва не проехавшееся по стене. «И вот надо было стараться его обходить? Всё равно верещит, а я чуть обшивку не оцарапал…»

Филк оглянулся на просверленную ракушку, из которой капала вода, шагнул к двери, за которой виднелись вороха рассортированной одежды, и тяжело вздохнул.

— Старший! Раз ты здесь, настрой вентиляцию. При такой влажности всё это до ночи не просохнет.

— Почему такая гора? — спросил Гедимин, отодвигая крышку лючка. По пальцам потянуло сквозняком. «Ещё одну вон там и две там — и воздух пойдёт…»

Звон падающих капель смолк, и тут же прекратилось шмяканье, и зашуршала отодвигаемая крышка. Филки, поддев шестами ворох одежды, вывалили его в санки. По водостокам журчала вода, но с тряпья почти не капало — всё-таки пресс выдавил, что смог. Из предбанника уже тащили новый ворох, и филка, несущего одежду, из-под неё было еле видно. «Откуда её столько набралось?» — думал Гедимин, провожая взглядом жёлтые и оранжевые рубахи, отстёгнутые шлемы и сапоги. В предбаннике втыкали в стену кости-вешалки, и кто-то монотонно бубнил. Потом голос умолк, и в душевую высунулся филк с войлочным носком в руках.

— А это куда?

— Туда же, — буркнул комендант. — А что, есть варианты?

— Вся эта дрянь за месяц не высохнет, — отозвался филк. С войлочного носка упала крупная капля.

— Дезинфекция, — бросил комендант, повернувшись к Гедимину. — Всё это местное тряпьё — рассадник всякой дряни. Прожарка, облучение, — это всё полумеры. Хотя бы раз в две недели надо промыть с химикатами.

— Кенен тебе устроит «раз в две недели», — подал голос угрюмый филк, следящий за часами. — Вот сейчас поднимут тревогу, а у нас ни курток, ничего. Снаружи минус пятьдесят.

— Пятьдесят четы… — поправил было Гедимин, но прикусил язык. «Будто это сейчас главное! Они правы. Процесс очень затянут. Попробуем ускорить…»

— Эй! — филк, развешивающий одежду, взглянул на предмет в руке Гедимина и шарахнулся к стене. — Это что, бластер⁈ Я слышал, такой взор…

— Цыц! — комендант выглянул в предбанник. — Рабо… Старший, ты что тут затеял?

— Эта штука излучает тепло, — Гедимин кивнул на «горелку». — Ускорит просушку. Заодно дезинфекция.

— Серьёзно? — Дасьен, забрав «горелку», повертел костяной корпус в руках. — На фонарь похоже… Тут стёкла?

— Линзы, — Гедимин, отобрав прибор, тщательно стёр следы пальцев. — Лапать-то зачем?

— Такое вот взорвалось у Таркасана, — снова влез филк, вешающий одежду. — И пальцы ему…

— Ты долго будешь возиться? — комендант сердито фыркнул. — Старший, от этой штуки гзеш не расплавится, тряпки не сгорят?

— Не должны, — сказал Гедимин и покосился на «горелку». Он взял самый мелкий обломок кейека; на выходе получилось почти четыре сотни градусов — температура плавления «лёгкого» гзеша была выше, но ненамного. Филк, забросив на вешалку последний комбинезон, шмыгнул в душевую, и сармат плотно закрыл за ним дверь и распахнул ворота. «Если взорвётся — заденет только меня. А начнём отсюда, с эластомеров…»

…Когда вдалеке загудело, а в распахнутые ворота заглянул удивлённый Вепуат, в предбаннике остались только войлочные куртки и наручные и наножные «мешки». От них валил густой пар, но вода уже не капала. Филки, надвинув на глаза щитки из «чёрного песка», вытаскивали из душевой последнюю волокушу.

— Глаза! — крикнул Гедимин, прикрывая «фонарь» ладонью. Вепуат, мигнув, уронил на лицо тёмный щиток.

— Да ничего, пар всё поглотил… Бурная у тебя тут деятельность, — он вошёл в предбанник, удивлённо оглядываясь.

— Дезинфекция, — Гедимин, выразительно пожав плечами, направил «фонарь» на повешенные боком куртки. Свет вроде бы должен был проходить между ними, почти ничего не выпаривая, но войлок прогревался равномерно и просыхал стремительно — чего-то о свойствах «теплового луча» сармат ещё не знал.

— А, вот чего Дасьен такой довольный, — Вепуат пощупал почти высохший носок и попытался натянуть на руку. — Дай сюда, я досушу. Там Текк’ты… там ты, я думаю, нужнее.

…Скогны всё же высунулись на крышу. Гедимин поднял руку, чтобы выставить перед ними защитное поле, но прикинул расстояние до Текк’та, лежащего у шахты, высоту его колец и направление катящихся от шахты к стенам ущелья деталей… «В крайнем случае что-то врежется в ангар. Их на крыше тряхнёт — и всё,» — подумал сармат, опуская руку.

Подъём деталей мог идти и быстрее — Гедимин сам трижды уговаривал Текк’тов не торопиться. Их сегодня прибыло много — не зря сармат вчера напоминал о «большой работе», до которой осталось чуть-чуть. Всё лишнее из жилого корпуса уже было вытащено наружу; пока готовились разгрузочные туннели, Текк’ты расчищали другие корпуса. Гедимин следил за ними и едва заметно ухмылялся. «Хорошо идёт. Ещё два дня так — и можно начинать засыпку. А потом…» — он вспомнил календарь на стене барака и четыре строки, исчёрканных восклицательными знаками, и недовольно сощурился. «Ну, когда вся эта чушь закончится — и заморозки, и газовая атака… Потом пойдёт монтаж. Надеюсь, Текк’ты не подведут…»

… — Гедимина проси, это его вещь, — донеслось из открытого настежь ангара. У душевой стояла волокуша, заваленная войлочной одеждой. Вокруг толпились филки, на ходу выворачиваясь из комбинезонов и запихивая под них «утеплители». На них угрюмо щурился Гварза.

— Термобластер как сушилка для одежды… — пробормотал он, увидев Гедимина, и выразительно поморщился.

— Ничего не взорвалось, — громко доложил Вепуат, протягивая Гедимину «бластер». В предбаннике было пусто; двое филков складывали у стены кости-вешалки.

— Машину подсушил? — спросил сармат, кивнув на душевую. Там уже ничего не шумело; стиральный агрегат остановили и сняли с него крышку.

— Ага, прожарил, — кивнул Вепуат. — И помещение по мелочи. Ты не думай, я каждый день беру смывы. Без бактерий никуда, но ничего опасного пока не выросло.

Комендант фыркнул.

— А то мы знаем, что тут опасное… Гедимин! Что за сложности с твоей сушилкой? Двое Старших, и оба кривятся и булькают, — ничего внятного не добьёшься!

— Да… — Гедимин хотел вдаться в объяснения, но передумал. — Она экспериментальная. Опасаются — взорвётся. Будет нужна — зови, помогу. В руки пока не дам.

— Ну вот, так гораздо понятнее, — Дасьен смерил Вепуата укоризненным взглядом. — Спасибо, Гедимин. В кои-то веки что-то полезное!

Последнее было сказано очень громко — и явно не для Гедимина и даже не для Вепуата. Комендант вышел на улицу, и тут же снаружи донёсся ещё один недовольный голос.

— А я тут при чём, если вы не рассчитали скорость заселения⁈ Снабжение, говоришь? А я чем тут занимаюсь⁈ Я один должен бегать по холму за местной фауной? Или, может, командир Айзек?

— Альгот, — прошептал Вепуат и криво ухмыльнулся. — Чего это он?

Когда сарматы вышли, Альгот уже выдохся и замолчал, только сердито щурился. Гварза, едва увидев Вепуата, развернулся к нему.

— Хепри! Что там за сверхценные жуки, что надо срывать всем стрельбы?

Вепуат развёл руками.

— Жуки как жуки. Сезонные. Потеплеет — сгинут. Так что, если кому интересно, что там за пигмент — собирать надо, пока холодно. Между стрельбами там… Они ж у тебя не на весь день?

Гварза поморщился.

— На весь — не на весь… Могу выделить два комплекта снаряжения. Вон, Кета попроси — может, механизирует.

Альгот втянул в грудь воздух, но ничего не сказал — только повернулся к Гедимину. Тот растерянно мигнул.

— У меня стройка. А о чём вы тут — вообще не знаю.

…Под малым куполом воздух прогрелся до минус восемнадцати. Гедимин подозрительно щурился на анализатор, опасаясь, что не рассчитал скорость теплообмена. Минуты шли, а цифры на табло не менялись. Рядом, на расчищенной от снега площадке, двое филков с костяными пинцетами склонились над кустом иглицы. Горшочек-конус, воткнутый в притоптанный сугроб, понемногу наполнялся.

— Не крути! — Вепуат заглянул филку через плечо и ухватил его за локоть. — Дёргай. Кручение — дело опасное.

— Так проще куст выдернуть, — буркнул филк, потирая руку. — Они туда вгрызлись по спирали. И растопырились. Пока вгрызались — не взорвались же?

— Да пусть крутят, — вмешался Гедимин, разглядывая бронированные комочки на дне горшка. — Тут панцирь. От пары оборотов не взорвётся.

— Как знать, как знать… — Вепуат нехотя отошёл от куста, бросил в горшок отломанный лист иглицы и плотно надвинул крышку. — Повезло, что они вялые. Не то расползлись бы. Никак эти горшки герметично не закрываются…

Гедимин оглянулся на край плато. Уже достаточно посветлело, чтобы без фонаря отличать листья иглицы от снега и прицепившихся жучков. Вдалеке, у дороги, темнела роща деревьев-валунов. Сугробы с неё обсыпались, снег вокруг заметно осел. Филк в чёрной броне высматривал что-то в складках коры. На поясе у него висела костяная трубка — контейнер с затычкой. Далеко от него, по левую сторону дороги, в прозрачной выгородке гремели взрывы, и летела снеговая пыль — филки втридцатером учились запускать крутящийся снаряд с заданным числом оборотов. За ними вполглаза наблюдал Кенен Гварза — и каждые две минуты поворачивался то к филку в скафандре, возящемуся в кустах, то к паре, ощипывающей иглицу. Взгляд у него был недобрый.

— Читал отчёт Альгота? — спросил Вепуат, отойдя от филков. — Про белый пигмент? Для окраски стекла он не повредил бы. А то у нас из белого одна ульсена. А у неё лишние свойства. А пигмент не повредил бы.

— Да делай что хочешь, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. Он думал, что пора перебираться к обрыву. Текк’ты в ущелье справлялись без него, но там можно было бы планировать стройку, не отвлекаясь на жуков, червяков и странные законы физики.

— Может, проще Джагулов посадить в куст? И пусть бы ковырялись, — вполголоса предложил он, глядя на костяной пинцет в руках филка. «Устройства» сармат сделал сам, пока воздух под временным «жукосборным» куполом прогревался с минус сорока восьми до минус двадцати. На выковыривание жучков вручную смотреть было совсем тошно.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Думаешь, мы филков оторвали от важной работы? Занятие не хуже, чем валяться в бараке. А Джагулы не справятся. Тут нужно терпение. Хм-м… надо всё-таки их спросить про жучиный пигмент. Должны знать…

…Бронны и Скогны выкинули грязные «кормительные» мешки на мороз. Кто открыл для них проём в защитном поле, Гедимин не знал — но «контейнеры» торчали углами из рыхлого снега и издали казались грубо отёсанными каменными плитами. Наверное, и на ощупь они были как камень, но какой-то едой от них ещё пахло — сааг-туул, проходя мимо, повернул голову и сунулся было в ущелье, но его отогнали.

— Холодно — вы везде роетесь. Совсем холодно — вы опять роетесь. И тепло было — вы рылись. Когда огонь с неба, тоже будете рыться? — донеслось с соседнего плеча сааг-туула, и Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Вепуат донимал погонщиков с тех пор, как сарматы сели на спину зверя. Узнал он что-нибудь полезное или нет, сармат не понял, но терпение у Джагулов, похоже, заканчивалось.

— Не роясь, ничего не найдёшь, — отмахнулся Вепуат с рассеянной ухмылкой и жестом попросил Гедимина не влезать раньше времени. — Так вы их собираете или нет? Есть от них польза?

— Не в такой холод, — Джагул завернулся во все слои накидок и обхватил себя руками. — И нужен жир. Правильного у вас нет. И у нас кончился. До жары всё равно ни к чему.

— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся и придвинулся к нему. — В жару от них, растёртых с жиром, будет польза. Только вам, Джагулам? Или это полезно для всех?

Джагула передёрнуло, и он плотнее замотался в накидку. Гедимин покосился на полосы инея на его шапке и сдержанно хмыкнул. «Вепуат в скафандре. Без скафандра в такой мороз о жаре не думается.»

— У вас горячий источник, а вы роетесь, — пробормотал второй погонщик, поправляя узорчатую тряпку на лице. — Джагулы в эти дни в нём сидели бы и сидели. Вам-то чего не сидится⁈

… — Холодает, — озабоченно заметил Вепуат, закрывая за собой шлюз. — Как думаешь, это долговременное?

Гедимин пожал плечами.

— Местный климат…

— В расписании послезавтрашний день весь исчёркан, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на сааг-туула; гигантский зверь медленно спускался с холма по протоптанной колее — след в след, ни на сантиметр в сторону. — Если завтра будет минус шестьдесят, я Джагулов трогать не буду. Пусть замуруются и сидят по нишам. Это мы в скафандрах, а у них из защиты — тряпка на морде.

Гедимин снова пожал плечами.

— Можно их засунуть под купол. Резервы мощности ещё не выбраны, генераторы потянут. Отдельный купол размером с их зверюгу…

Вепуат качнул головой.

— Это лишнее. Просто — пусть сидят тихо.

…Повреждений не было. Гедимин на всякий случай сверил сегодняшние микросканы со вчерашними, сделанными ночью. Передатчик гудел уже третью минуту, но ни одного отличия так и не выявил. Сармат сжал собранный заново «термобластер» в кулаке, прощупал корпус и растерянно пожал плечами. «Я ничего странного не чую. Прибор тоже не видит. А работала эта штука сегодня много. Не то что вчерашняя. Возможно, дело не в перегреве… Или режимы были не те. Завтра ещё проверю. Надо было тот фонарь держать под сканером! Хоть на снимках что-то зафиксировалось бы…»

— Гедимин! — Вепуат, распушив блестящие перья, высунулся из костра и шумно втянул воздух. — Скажи, почему в Шакхе стекло мутнеет? Сырьё грязное, очистку прохлопали?

— Покажи, — велел Гедимин, перекладывая «термобластер» в поясные крепления. Огненный портал не закрывался уже десять минут. Сначала в канал влез Аса’ан с ритуальными приветствиями, потом подключилась Шакха, дежурный позвал стекольщиков — и теперь Вепуат не мог отделаться от технологических вопросов. «Да уж вылезли бы в цех, показали образцы — и не занимали канал связи!» — Гедимин сердито сощурился.

— Ну да, сырьё… — признал он, повертев в руке фигурную, но мутноватую стекляшку. — Промывали в минеральном источнике? Температуру убавить бы, а то лишний осадок. И дегазация… на дегазации — не торопиться! С одного гриба не вышло — другой туда же. Пока расплав не посветлеет. Могу показать ещё раз, если кто забыл инструктаж.

Вепуат сунулся в костёр — и подался назад, хлопая крыльями.

— Уф, увлёкся… Кут’тайри, ты где? Следи — сейчас, если я не ошибся, очередь Куттуша!

Гедимин вздрогнул — о жреце он успел забыть, а тот стоял совсем близко — и, похоже, следил за сарматом и его исследованиями все десять минут. Теперь он шагнул к угасающему костру и подул на искры.

— Куттуш я ждал первым. Странно, как они нерасторопны.

Языки пламени, дрогнув, взлетели к потолку. Вепуат отодвинулся и, дотянувшись до горшка с водой, выплеснул себе на спину. Крылья растопырились и захлопали, стряхивая капли.

— Так и оплавиться недолго… Кто открывает врата в дом Пламени?

— Пусть оно разгорается всё ярче, — донёсся из костра незнакомый настороженный голос. Кут’тайри, дёрнув ухом, двинулся к огню.

— Что вы, привратники, заснули у чаши? Жрецы Пламени ждут, кто придёт в его дом, — ну и кто же?

Гедимин думал, что огненные языки вот-вот превратятся в гуманоидный силуэт, но они так и оставались бесформенными долгие пять секунд — никто не высовывался, не пытался оглядеться, только красный костёр попусту выжигал топливо.

— Один из нас выйдет в дом Пламени, — медленно проговорил кто-то невидимый. — Мы верим, что ему не причинят вреда.

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Тут ещё никому из Сэта не причинили вреда! Гедимин, подкинешь ещё смеси? У них что-то с костром…

…Сэта осторожно перешагнул край поддона и быстро огляделся по сторонам. Его грива вспыхнула и тут же потускнела, языки огня втянулись в кожу, и он зябко поёжился. Он вышел в длинной, но тонкой накидке; гирлянды цацек из нанизанных камешков давили на плечи, на груди среди каменных бусин сверкала красная стеклянная чешуйка. «Цацка Вепуата!» — Гедимин радостно ухмыльнулся. «Быстро их пристроили к делу. Похоже, разделили на весь город.»

— Хранитель жара Куттуша прислал тебя? Отчего не пришёл сам? — спросил помрачневший Кут’тайри. Молодой жрец вздрогнул и прижал уши.

— Хранитель жара не покидает Куттуш в месяце Льда. И другие тоже. Ты знаешь это, бывший хранитель.

— Ладно вам, — вмешался Вепуат, аккуратно отодвигая Кут’тайри от чужака. — Значит, Куттуш тоже прислал жрецов? Для мастеров, для «руки Куттуша» тут куда больше интересного. Осматривайся. Здесь — дом стекла, наши печи.

Сэта отошёл на пару шагов от костра и дёрнулся, будто хотел оглянуться. Вепуат растерянно хмыкнул.

— Здесь ничего опасного. И не так уж холодно.

Он отодвинул заслонку ближайшей печи. Сэта взглянул на россыпь кейека, шевельнул усами, протянул к осколкам руку — и тут же отдёрнул.

— Знаки, нанесённые на кейек? Чем можно нанести их, не расколов камень?

Вепуат широко ухмыльнулся.

— Иглой из священного металла… ну, и прямыми руками, само собой. Это работа Хеттийиррна, — он кивнул на Гедимина.

— Эти печи холодные, — буркнул тот, недовольно щурясь. — Показал бы лучше рабочие.

Пришелец скользнул взглядом по висящим инструментам и резким движением протянул руку к спиральной «горелке».

— Что это за вещь с огнём внутри? Почему он и сильный, и слабый?

Гедимин мигнул. «А ведь точное описание механизма… Он что-то чует — или говорит по памяти?»

— Слабый — чтобы случайно не обжечься, — Вепуат взял «горелку» в руки, показывая откидную зеркальную крышечку. — Сильный — чтобы плавить стекло и металл.

Он бросил в плавильный конус немного шихты и оглянулся на Гедимина.

— Твой луч сильнее — покажи, как плавится, а я потом догрею.

…Вепуат поднял штырь с надетой на него бусиной и, сдёрнув её когтями, протянул чужаку. «Кристалл» получился кривой, краситель распределился неравномерно, — сармат больше следил за Сэта, чем за изделием. Существу явно было не по себе. Оно протянуло ладонь за бусиной; на сжатом кулаке вспыхнули и опали языки пламени.

— Так можно много чего сделать. Кут’тайри вам, наверное, рассказывал, — закончил разъяснения Вепуат. — Но мы тут застряли. Хочешь посмотреть на большие вещи из камня, на длинные строения, на горячий источник?

Сэта, вскинув было уши, плотно прижал их к голове, а кулак с бусиной внутри — к груди.

— В доме Пламени много удивительного. Нам говорили об этом. Очень много странного. Жаль, я должен вернуться. Очень жаль.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Возвращайся, конечно. Только — чего ты боишься? Кто-то из нас напугал тебя?

Кут’тайри, до сих пор молча наблюдавший за чужаком, шагнул к нему, смерил недобрым взглядом и издал громкое шипение.

— Что вам сказали? Кто? Аса’ан? Что сказали — что Пламя враждебно? Тут перебывало пол-Аса’ана, и никто…

Там, где стоял куттушский жрец, поднялся огненный столб. Не успел Гедимин смигнуть, как он погас, не оставив следов. Красный костёр всколыхнулся.

— Мы не хотим нанести обиду Пламени, — донеслось из огня. — Но в его доме много опасностей. Сейчас плохие дни для Сэта. Куттуш будет ждать дня Огня.

— Вы придёте в день Огня? — переспросил Вепуат. — Ну, если вам так спокойнее…

Кут’тайри зашипел.

— Вас будут ждать. Но вас не будут звать и звать без конца! Приходите в дом Пламени без страха, но с достойными подношениями. Клянусь своим последним огнём, что вам не причинят вреда!

— Мы не будем говорить, как этот огонь стал последним, — сдержанно ответили из костра, и Гедимин мигнул. — И чьи клятвы уместно слушать. Мы с почтением смотрим на жрецов Пламени… на истинных жрецов — могущественного Хеттийиррна и крылатого Хетпу. На соединяющих огонь со льдом и рассекающих на части время…

Гедимин вздрогнул.

— Кут’тайри! Про время — опять ты наболтал⁈

Жрец склонил голову, но острые зубы недобро оскалились.

— Я молчал. Тут и без меня много языков.

— И ты молча позвал нас туда, где делают опасное, — донеслось из огня. — Где скалы рассыпаются в пыль по случайному слову. Куттуш склоняется перед мощью Пламени, но в его дом пойдёт, когда сможет положиться хоть на что-то. Если Пламя сочтёт это обидным — в вашей воле оставить ворота закрытыми.

Пламя, пожелтев, опало. Вепуат растерянно оглянулся на Гедимина и пожал плечами.

— Даже не знаю, что такое им наболтали. И, похоже, совсем недавно. Вчера или сегодня. Они поговорили с нами, связались с другими городами и…

— Аса’ан! — Кут’тайри оскалил все клыки. — Я не говорил ничего, что могло напугать их. Я хотел, чтобы они пришли и смотрели сами…

— Ага, — кивнул Вепуат. — Не волнуйся. Теперь, когда они знают, за что тебя изгнали… Тебе не опасно к ним ходить?

На шее жреца проступили красные пятна, и он поспешно прикрыл их ладонью — но они зажглись и на ней.

— Слабый разум… порождает много дурного. Много… нелепых вещей. Умнее будет избегать глупцов.

— Хорошо сказано, — кивнул Вепуат. — Будь осторожен, ладно? В месяц Льда… ведь в этот месяц вряд ли кто-то из Сэта… устроит войну, нападение или что-то такое? Ничего не случится, если выждать?

Гедимин прижал ладонь к шлему. В черепе тихо, но неприятно гудело.

…Гедимин выключил воду и, дотянувшись, открыл вентиляционные лючки. Джагулы неторопливо расчёсывали посветлевшую от краски шерсть, проверяли, как лёг на лицо красный пигмент, и глазели по сторонам. Ближайший к Гедимину кочевник тщательно натирал краской уши. Сармат покосился на открытый костяной контейнер и незаметно тронул краситель пальцем. «Интересно, зачем они…» — он взглянул на покрашенный палец и растерянно мигнул. По коже под щитком панциря расплывалось фантомное тепло. «Оно же фонит…» — сармат схватился за анализатор и сцепил его «щупы» на пальце. Экран подёрнулся едва заметной рябью. «Сигма… А что с температурой?»

Он следил за термометром минуты три, даже просунул щупы под скафандр, — «фонящий» пигмент не нагрел броню ни на градус, но ощущение тепла не пропадало, пока Гедимин не смыл всё до молекулы. «А, вот оно зачем. Понятно… Ни реакций с кожей, ничего, — просто сигма действует на рецепторы. То есть — холодно не будет, но криогенный ожог получишь…»

Он, опомнившись, перевёл взгляд на Джагулов. Двое из них незаметно перебрались к водяным часам; один, поддев ракушку когтем, заглядывал внутрь.

— Когда что-то делаешь — смотри, как сделано, и делай так же, — объяснял он второму. — А не так, как придумалось. Кто говорил — нет знаков? Вот же — прорезь-кольцо и насечки спиралью. А я говорил — нужны насечки.

— А он говорил — никаких знаков не нужно, — проворчал второй Джагул, слегка прижимая уши. — А у Кьюссов насечки кольцами и разорванные. Откуда мне знать⁈

— Говорю же — смотри, как сделано, — первый шевельнул вибриссами. — Сказать что хочешь можно. Вот же — кольцо и спираль. Ты сделал — и стало как надо. И руки целы.

Гедимин мигнул.

— Джегех? — он шагнул к кочевникам, глядя на покрашенные ладони. Тот, кто изучал ракушку, отдёрнул руки и чуть наклонил голову, навострив уши.

— Ожоги зажили?

— Его везение, — дёрнул ухом «исследователь», неприязненно глядя на Джегеха. Тот приподнял губу, показывая клыки.

— Вот ты не сказал ему про знаки, — с упрёком продолжал «исследователь». — Твоё дело, конечно. У жрецов всегда так.

— Да помолчи, — рыкнул Джегех, выдвигаясь вперёд. На тыльных сторонах его ладони кожа была ярко-красной — хорошо видной из-под поредевшей шерсти, выпавшей клоками. Мелкие проплешины шли до локтя, похоже, масло плеснуло и на живот — но заметных рубцов не было.

— Я считал, как ты сказал, — продолжил он, пристально глядя на Гедимина. — Долго — до сорока рук. Выходило по-разному.

— Он считал как попало, — вмешался недовольный «исследователь». — Все вожди считали. Выходит почти одинаково. Разница на палец, на два, на три — но не на десяток рук. Эти куски времени, и правда, равные.

Информация наконец просочилась в мозг, и Гедимин изумлённо мигнул. «Он же говорит… Они провели опыт с часами! Измерили время ракушкой, убедились в точности… Мать моя пробирка! Они всё-таки его провели…»

— И что? Время не развалилось? — нетерпеливо спросил он. В груди теплело, на лицо лезла нелепая ухмылка. «Они способны на эксперимент. На признание ошибок. Не каждый сармат способен…»

Джагулы переглянулись.

— Мы отрезали мало кусков, — сказал Джегех, прижимая уши. — Видно, оно успевало срастаться.

— Срастаться? — Гедимин мигнул. — Наши часы работают который день без перерыва. Время не разваливается от измерения — и не нужно его сращивать.

Джагулы быстро переглянулись. Джегех, прижав уши, подался назад, второй помрачнел, задёргал вибриссами, но остался на месте.

— Не бывает без перерыва, — он взглянул на Гедимина исподлобья. — Вода вытекла — налить надо? Сама не нальётся. Вот уже перерыв. Ты говорил — у вас там песок? Песок сам тоже не затекает. Жрецы не говорят прямо. Но ты ведь опасное говоришь. А глупцы слушают. Зачем так?

Гедимин растерянно хмыкнул. «Чего?..» — он уловил упрёк, но в чём его обвиняют, так и не понял. «Кочевники учат технике безопасности. Дожили, мать моя пробирка…»

— Значит, если оно срастается, беды не будет? — спросил он. — Урджену там ничего нового не снилось?

Джагул шевельнул ухом.

— Видел капли и спокойную воду. Нетревожный сон. А вот про другое… — он неожиданно вскинул голову и заглянул Гедимину в глаза. — Много льда и перья. Чёрные на белом и синем. И двое у ворот Ук-кута. Не лезь в лёд! И самке скажи. Для неё — опасно.

Гедимин ошалело мигнул.

— Какой самке⁈

— Урху, — отозвался кочевник. — Быстрее тебя. Но слабее. Скажи — пусть бережётся. Самки всегда…

Кто-то из Джагулов замахнулся на него когтистой лапой и сердито рявкнул.

— Много говоришь!

Урджен, зарычав, подался в сторону.

— Тут все сухие, — доложил, недовольно взглянув на него, кто-то из вожаков. — А там ждут. Мы идём?

…В душевой было пусто. Гедимин пустил воду сильнее, смывая остатки шерсти и «фонящих» пигментов. Из-за стены были слышны глухие тяжёлые шаги сааг-туула и протяжный свист, переходящий в шипение, — животное стравливало воздух из дыхательных полостей. Сармат покосился на дверь и покачал головой. «Скажу Вепуату, что он — самка. С кочевниками пусть сам общается.»

16 день Мрака, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Вообще, они сначала думали, что самка — ты. Потом посмотрели ещё раз и решили, что я.

Гедимин поморщился.

— С чего они взяли, что кто-то самка?

Он стряхнул разогревшиеся камешки обратно в зеркальную чашу и подставил сквозняку горячую ладонь. Верхний слой обшивки размягчиться не успел, но уже нехорошо блестел. Надо было придумать что-то другое — не делать из своей ладони подставку и экран для облучаемого материала. Но ничего, что экранировало бы «омикрон» и «сигму», больше под рукой не было. «Костяную подложку сюда, что ли… Или просто убрать чёрные щитки?» — Гедимин, досадливо хмыкнув, сдёрнул с ладони плавкий слой брони. Обход лагеря только начался — в нём было много необлучённых термоэлементов, а воздух «за бортом» уже остыл до минус шестидесяти.

— Откуда же им знать наши сложности? — Вепуат равнодушно пожал плечами. — У них самцы и самки — значит, везде так. Даже у богов. Ты вот не пробовал отличить бога от богини? У тебя полный диск их сканов…

Гедимин сердито фыркнул.

— Так бери их — и ищи там отличия. А у меня работа.

Он шагнул в технологическое помещение. Оттуда доносился громкий прерывистый плеск — куски рассечённого водяного столба падали в цистерну, а из неё — в другую.

— А я не сказал? Нам Альгот насыпал пигментов, — донеслось из-за спины. — Всё, что выдавил из жуков и червяков… ну, то есть — все сорта. Можно их по-всякому проверить. На руки, там, намазать. Джагулы говорят — оно греет.

— Угу, — буркнул Гедимин, вспомнив вчерашний «опыт». — Кровяной камень с собой? Дезинфектанты? Мало ли, что там намажется…

…Сигма-сканер не обманул — полы в узких туннелях были выглажены до блеска: ошмётки породы, вырванные из скалы, летели под уклон, не застревая. На дне каждой пещеры уже выросла каменная горка. Мелкие Текк’ты — для этого, видимо, и приведённые — кидались на неё, толкая и поддевая хвостами — и камень брызгами летел во все стороны. «Гравий как гравий,» — думал Гедимин, глядя, как остатки горной породы распределяются по полу жилого корпуса. «Не хуже запасённого. Сейчас вот вытолкнут остатки породы — и пойдёт засыпка.»

Крыша под ногами едва заметно дрогнула.

— Дело пошло, — Вепуат посмотрел на свой сканер. — Вот всё посыпалось… Эй! Мы же внутренние двери не открыли. Они сами откроют? Надо же из разных ячеек гравий забрать, а у нас там одна…

— Погоди, — отозвался Гедимин, пристально следя, как гравий стекает по ходам и распределяется по пещере. Можно было направить его по одному «руслу», а потом раскатать, поползав по насыпавшейся груде — но сармат хотел проверить все технологические ходы. «Засыпку вдоль стенок уже так просто не раскатаешь… Ага, вон тот туннель — рабочий. Только надо следить за поверхностями. Если рассчитал верно, гравий их выгладит. Если нет — выщербит. Надо смотреть.»

— Ого! А они, как освоятся, быстро работают, — Вепуат одобрительно хмыкнул. — Гедими-ин! Когда открывать двери?

— Не сейчас, — буркнул сармат, оторванный от наблюдений за истираемой поверхностью. — Когда соберут нижнюю чашу. Сразу весь гравий не вываливаем. Распределяем вдоль стенок.

Он оглянулся на Сарматский холм. Ничего без сканера было не видно, и земля не тряслась, но Гедимин знал, что от жилого корпуса вверх уже копается широкий туннель. В этот раз породу не вынимали — только уплотняли, утрамбовывая в стенки шахты. Этот проход и не должен был быть слишком широким.

— Даже интересно, как они всё это будут соединять, — пробормотал Вепуат, глядя на сложенные в ущелье плиты и обечайки. — Втаскивать, держать и не падать друг на друга…

— Хоть бы не расползлись в последний момент, — отозвался Гедимин. — Весь проект рассчитан на них. Уползут — ничего не сделаем.

— Не уползут, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Им самим интересно. Они же тут не из-за кормёжки. Что той еды на пятьдесят метров туловища? Только понюхать. Без интереса давно уползли бы.

…По тропе, взволнованно вереща, поднимались Скогны. «Четыре… восемь… двадцать⁈ Эти-то откуда?» — Гедимин повернулся к Вепуату, но тот только мигнул. Из-за обрыва, замыкая живую цепь, показалось рослое существо в многослойных накидках. Из-под них, прикрытый полой, выглядывал белый посох.

— Хассинельг! — Вепуат радостно хмыкнул. — Зря ты так закутался. Тут тепло, а в цеху вообще жарко.

Страж покосился на прозрачную «крышу» над головой, украдкой потыкал в «стену» когтем и неопределённо махнул посохом.

— Лёд, если что не так, обожжёт не хуже огня. Даже и больнее.

— Сюда его не пустят, — пообещал Вепуат. — Ты привёл новичков? Что там, в Синви и Сэви, — печи работают?

— Нет. Всё кончилось, — Хассинельг ухмыльнулся из-под тряпки, прикрывающей рот. — Спрашивали о разном. А я не знаю. Послал их к вам.

— И эти торопятся на дегазации? — Гедимин недовольно сощурился. — Говорил же — не спешить и грибы не экономить.

— Новую технологию с налёта не освоишь, — Вепуат, весело хмыкнув, хлопнул его по локтю. — Хассинельг! Ты, если что, на восточный склон не вылезай. Холодно. И незачем. Там стоят зрячие камни — и мои дроны присматривают.

— Камни? — недоверчиво повторил страж. — Руниен не говорил… Где взяли? Опять Кьюссы? Вот нет покоя даже в месяце Льда…

— Не знаю, что там Кьюссы, а камни — от наших Джагулов, — отозвался Вепуат. — А Руниен был тут с тех пор, как похолодало? Что-то я его не видел… Хочешь посмотреть камни? Гедимин сделал для них хорошую штуку…

…С Хассинельгом Гедимин не пошёл — незаметно свернул к горячему цеху. В нише под бронёй лежали пробирки из чёрного стекла — батарея маленьких и одна большая, с серебристым, почти белым пигментом. «Посмотрю, что есть что. Потом попробуем плавить.»

…Найти на холме нефонящее место было посложнее, чем спрятаться от любопытных Скогнов в горячем цехе. Гедимин окружил себя непрозрачным защитным полем, взглянул на дозиметр — тот по-прежнему показывал несколько микрокьюгенов «сигмы», однако стрелка уверенно развернулась к пробирке с серебристым порошком. Сармат убрал её, достал ёмкость с красным пигментом — указатель, дрогнув, описал полукруг и упёрся в неё. «Понятно,» — Гедимин, подавив тоскливый вздох, тронул порошок кончиком пальца. «Хорошо, броня чувствительная. А то пришлось бы на голую руку намазывать. Вот интересно, зверьки эффект ощущают — или он только для разумных?»

…Все восемь красителей, сделанных из толчёного волосяника, «грели» пальцы — чуть сильнее, если их было много, и слабее, если мало; реальная температура при этом не поднималась ни на градус. Гедимин пощупал сами пробирки — ничего странного не обнаружил, видимо, местное «стекло» сбивало какие-то тонкие настройки. Сармат сунул палец в серебристую пыль и мигнул — кожу обдало прохладой. «Понятно…» — он снова взялся за анализатор. «Значит, там — фантомное тепло, а тут — фантомный холод. Не знаю, какой от этого прок. Не чувствовать жара, пока мозги не вскипят?»

Плавильных конусов не хватало. Скрутив кюветы из защитного поля и пристроив смеси шихты и красителей в печь, Гедимин разрушил экранирующие стены. Указатель на дозиметре тут же уткнулся в прикрытое жерло — кейек, даже сквозь камень, «фонил» сильнее, чем горстка белесого порошка. «Ну так есть разница — наведённая сигма или собственный омикрон… и ещё какие-то реакции, мать их колба,» — Гедимин тяжело качнул головой, отгоняя соображения о том, что реакции внутри кейека — ещё и цепные, и радиационный «трилистник» на стенке печи — как нельзя кстати. «Пойду спрошу про жучков. Местные, вон, уже из-за угла выглядывают. Надеюсь, не выяснится, что на этот пигмент нужно разрешение богов.»

…Скогны, забыв о работе, столпились вокруг сармата. Тот, кому дали потрогать «холодящую» краску, обернулся к остальным и пронзительно заверещал, глотая слова. Ему ответили изумлённым писком.

— Оно не масляное, — сказал «испытатель». — Как вы его высушили? И зачем?

— А где взяли нужный жир? — вмешался другой абориген. — Он и так редкий, а зимой его нет!

— Значит, можно без него, — отозвался Гедимин, радуясь, что не услышал ничего про богов и неведомые опасности. — Эта штука — полезная или вредная?

— Большая польза в жару, — ответил Скогн, разглядывая покрашенный палец. — Для узоров на коже. Зачем оно в холод — не знаю.

— В холод нужно это? — Гедимин высыпал на коготь пару крупинок фиолетового пигмента. Скогны снова заверещали. Тот, кто решился потрогать вещество, изумлённо затряс головой.

— Что за цвет? Почему не красный?

— Чтобы не путаться, — буркнул Гедимин. — Если им покрасить гзеш или тряпку, что будет?

— Будет… красиво, — Скогн острым взглядом «прощупал» пробирку с фиолетовым порошком. — В Синви такого не видели.

— В Сэви тоже, — заметил кто-то из сэвийцев. Остальные согласно запищали.

— Что увас тут? А, опыты… — Вепуат вошёл в цех. За ним через порог шагнул Хассинельг. Накидки он где-то оставил, но дышал ещё тяжело — видимо, упарился.

— Показываю Скогнам, что делают из волосяника, — пояснил Гедимин, складывая пробирки в нагрудную нишу — подальше от чужих лап: Скогны явно уже прикидывали, как дотянуться до ёмкостей и незаметно их опустошить.

— Ты видел такой цвет? — спросили аборигены у стража. Тот неопределённо махнул хвостом.

— Если смешивать краски, бывает всякое… А где волосяник? Он же не синий… А! Ну да, вы — Равные Куэннам. Сказали ему быть синим — он не поспорит.

Если бы не ухмылка стража, Гедимин показал бы ему кулак — такие разговоры неприятно напоминали о богах и прочем бреде. «Шутит,» — сармат скрыл облегчённый вздох. «А то с них станется и всерьёз…»

— Альгот у нас большой мастер, — кивнул Вепуат. — Гедимин, ну что выходит со стеклом?

— Смешал, греется, — отозвался ремонтник, пропуская пришельцев к печи. — Серебряный пигмент холодит кожу. На температуру не влияет — чистый фантом.

— А! Это, выходит, в пару к волосяниковой краске, — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — А смешивать не пробовал?

Навершие белого посоха ткнулось ему в грудь, и сармат изумлённо мигнул.

— Не надо, — мрачно сказал Хассинельг. — Тут дом, стены. Хочешь мешать лёд с огнём — выходи под небо. Меньше поломается.

Теперь мигнул Гедимин.

— Ты говоришь — это может взорваться? — он покосился на пробирки, сложенные в один карман. «Врёт. Максимум — слабейший хлопок. Слишком слабое излучение. Это не кейек с вечным льдом.»

— Я говорю — не надо их смешивать, — отозвался Хассинельг. — Ты-то в панцире. А они — нет.

Он указал на Скогнов и озадаченного Ардана. Филк, спохватившись, жестом велел ученикам возвращаться к работе. Расходились они неохотно, то и дело оглядываясь на сарматов.

— Досадно, — Вепуат примирительно ухмыльнулся. — Оттенки были бы интересные. Но — с химией не поспоришь. А сами по себе эти вещества не вредны?

— Про синие — не знаю. А этими красят кожу, — Хассинельг приложил пальцы к лицу. — И я красил. Дышать легче.

Что-то тихо прошуршало за спиной. Гедимин, обернувшись, увидел, как приоткрывшаяся было дверь склада снова наглухо закрывается. «Жрец. Обнаружил стража, решил не вылезать?» — сармат криво ухмыльнулся. Вепуат, проследив за его взглядом, слегка сощурился.

— Хассинельг, а ты в Куттуше не бываешь?

— В Кутту… У Сэта⁈ — страж дёрнул хвостом, и клешня громко щёлкнула. — Кто ж меня туда пустит?

— А это вообще далеко? Как туда добраться?

Хассинельг смерил сармата настороженным взглядом и махнул посохом.

— Не дотащу. Священный металл. Тяжело. Может, в месяце Воздуха. И то без брони.

— Священный металл можно и вынуть, — тихо заметил Вепуат, искоса глядя на Гедимина. Тот выразительно сощурился. «Без ипронового слоя — это просто груда щитков. И перьев.»

— Слушай, Хассинельг, — Вепуат замялся. — Тебе не сложно будет… иногда смотреть на Куттуш? Сверху, конечно. В Сфене Огня обычно теплее… Быстро, туда и обратно. Только чтобы знать, что… что он там на месте.

Страж наклонил голову набок, удивлённо глядя на сарматов.

— С чего ему быть не на месте? Сэтские города стряхнёшь разве ударом стихий. А второго не будет. А будет — даже вам станет не до Сэта. Но если просишь — могу и смотреть. Только нечасто. Это у вас с Сэта договор. У меня-то нет.

— Через день — сойдёт? — быстро спросил Вепуат. — Я напишу в Куттуш, чтобы тебя не трогали. А то нам неспокойно. Есть подозрения, что… что Сэта надоело жить между собой мирно.

Хассинельг изумлённо выдохнул. Клешня часто защёлкала, дёргаясь из стороны в сторону.

— Вот оно как… Что ж, буду смотреть. Я уже видел странности. Скажу ещё Руниену и Ауне.

…Гедимин задвинул заслонку. В «холодном» отсеке печи остались девять миниатюрных, с тончайшими стенками чашек. С формой сармат не изощрялся — выдувал круглые пузыри и отрезал верхушку.

— Очень красиво, — сказал Вепуат. — Остынет — покажу местным. Жаль всё-таки, что нельзя смешивать! Получились бы такие опаловые переливы… Видел искусственный опал?

Гедимин качнул головой. Краски он, конечно, смешал — как только спровадил Хассинельга и всех стеклодувов за дверь. До взрыва не дошло — вещества пошипели, выделили немного газа и превратились в бурую корку. Вепуат ковырнул её когтем и разочарованно вздохнул — «с химией не поспоришь…»

…Кут’тайри дёрнул ухом и нервно поправил накидку. Сегодня он не подходил близко к костру и норовил спрятаться за печь.

— Придётся нам самим отличать Шакху от Куттуша, — вздохнул Вепуат, глядя на каменные таблички с мелкими значками. На обратной стороне он старательно начертил «трилистник».

— На всякий случай напишу всем одно и то же, — пояснил он, оглянувшись на Гедимина. — Хассек, с его способностями, ещё и не дурак. И не упёртый баран. Нельзя, чтобы он пострадал.

…Последние искры погасли. Вепуат задумчиво смотрел на пепел. Кут’тайри незаметно выбрался из-за печи и закрыл за собой дверь склада. Гедимин не стал его останавливать.

— А он сильно обижен за вчерашнее, — тихо заметил Вепуат. — Может, думал перебраться в Куттуш?

— Кому нужен шпион и провокатор⁈ — Гедимин брезгливо поморщился. — Думал, он уймётся. А он опять за своё. Он и здесь-то не сильно…

— Heta! — Вепуат, укоризненно хмыкнув, хлопнул его по локтю. — Мало он тебе помогал?

— Мало информации он слил всем подряд? — отозвался Гедимин. Вепуат набрал воздуху, чтобы ответить — и замер, не издав ни звука. За стеной, где-то на западном краю плато, булькала и подвывала сирена.

…Вепуат успел поймать его за плечо и дёрнуть в сторону, иначе Гедимин точно налетел бы на аборигенов. Они бессмысленно столпились посреди коридора — кто-то жался к стенам, кто-то валялся на земле, пытаясь закопаться в гравий. От стены отделился, запоздало загородив посохом дорогу, Хассинельг. Палка в его руке мелко тряслась.

— Отойдите! — крикнул Кенен Гварза. Он стоял у входа в душевую, перед открытыми воротами, скрестив руки на груди.

— Все назад! Хассинельг, отгони их!

— Не в-выйдет, — отозвался страж, дёрнув хвостом. — Н-не услышат. Тут и мн-не-то…

— Ну и на кой стоять прямо под лучом⁈ — Гварза раздражённо фыркнул.

«Лучом?» — Гедимин мигнул. Он смотрел на душевую и не видел никаких лучей. Фонари у входа погасли. Дверь будто загородили изнутри чёрной плитой. «Всё здание будто в тени. Даже фонарь Гварзы…» — Гедимин, мысленно помянув спаривание «макак», схватился за дозиметр. Перед цифрами на табло ярко горел бессмысленный минус.

— Икси⁈

— Ага, Икси, — Гварза смерил его недобрым взглядом. За спиной шумно вздохнул Вепуат.

— Чего они… — начал сармат, но договорить не успел. Шорохи, шелест и поскрипывание из тёмного ангара вдруг сложились в осмысленные слова.

— Ты поссваал наасс, — в голосе, странно тянущем гласные, отчётливо слышалась укоризна. — Ты сскассаал приходиить. Тёплый исстоочник.

Гедимин изумлённо мигнул. Он сам не заметил, как, оттолкнув Гварзу, встал на пороге тёмного ангара. Внутри не было видно ничего, кроме белесых точек, собранных по шесть. Откуда-то капала вода, и журчали водостоки.

— Я ещё говорил предупреждать заранее, — буркнул сармат, недовольно щурясь. — А не пугать всю базу. Что вы сделали со Скогнами?

— Нишшегоо, — отозвался Икси — кто-то из тех, чьи глаза горели в темноте. — Тоолько сстраах. Ссами протиивилиссь.

— Сегодня — конец недели, их очередь купаться, — зачем-то сказал Гедимин. Страха он не чувствовал — только досаду. «Ну вот. Контакт состоялся. И, как всегда, всё наперекосяк.»

— Ссегоодня наашш день, — прошелестел Икси. — И ты наасс поссваал.

Вепуат тронул Гедимина за плечо. Его глаза горели, губы расплылись в ухмылке.

— Вышло! — прошептал он, показав сармату жест превосходства. — Даже я не верил!

— Угу, — буркнул Гедимин, вглядываясь в темноту. — Гварза… Я их, и правда, позвал. Скажи местным — пусть отойдут, не мешают им. Эй! Отключите свою пугалку.

Сам он ничего не заметил — только экран дозиметра мигнул из-под нарукавной пластины. Сбоку заверещали. Кто-то с силой воткнул в гравий посох.

— Вот же не сиделось им в Ук-куте… — услышал Гедимин сердитый шёпот Хассинельга. Стража больше не трясло — «пугалка» и впрямь выключилась.

— Предупреждать надо, — буркнул Гварза, показав Гедимину кулак, и отвернулся. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Сегодня день Мрака. Вот они и пришли. Пришли! Нет, ну надо же… Эй! Как вам вода?

— Хороошший исстоочник, — донеслось из ангара. — Сскашши им — мы сскооро уйдём.

Гедимин закрыл дверь и взглянул на дозиметр. «Нулевой фон… И ведь не спросишь, что они делают с приборами. Им-то откуда знать?»

— И что теперь — выделять третий банный день? — спросил Гварза. — По какому расписанию?

— Ну, день Мрака — их день, — Вепуат развёл руками. — Просто учитывать, что… ну, могут прийти. И не трогать их. Они же никого не ранили?

Гедимин покосился на плазмомёт за плечом Гварзы. Оружие было цело — в этот раз к нему никто не прикасался.

— Когда пригласишь на помывку богов — предупреди заранее, — бросил Гварза и пошёл к реакторному куполу. Гедимин угрюмо сощурился ему вслед. «Вот и зачем дёргать Айзека? Что он, Икси не видел?»

Айзек под куполом, естественно, не усидел. Не прошло и пары минут, как он выбрался в коридор, опередив даже Гварзу, и остановился у затемнённого ангара.

— Значит, это твои гости? — спросил он Гедимина и, не дожидаясь ответа, провёл когтем по двери. — Хорошей ночи! Рад, что всё решилось миром. Думаю, незачем нам тут стоять. Разве что помочь им с водоподъёмником.

— Там две полные цистерны, — отозвался Гедимин, прислушиваясь к шуму воды. — Город можно вымыть.

Айзек жестом показал, как опускаются височные пластины. Сармат мигнул, но подчинился.

— Мне интересно, с чего они так… повысили общительность, — Айзек покосился на ангар. — Она им, вообще-то, несвойственна.

Вепуат пожал плечами.

— Думаешь, у них нет любопытства? Гедимин! Может, показать им стекляшки?

— Они их видели, — буркнул сармат. — Не трогай их, дай помыться.

— Духи смерти в купальне… — Гварза покачал головой. — Думаю, здесь такого не видели. Завтра ждать десанта из столицы?

— Завтра тут будет как на Энцеладе, — отозвался Айзек. — Если кто и десантируется, то Элоси. Гедимин! Какие планы насчёт Элоси? Купать, дарить стекляшки, чесать за ухом?

Гедимин сердито сощурился.

— Мы тут вроде как налаживаем отношения с местными, не? — Вепуат крепко взял его за руку; его перья топорщились во все стороны, цепляясь за всё подряд, но сармат этого не замечал. — Таков был план? Икси и Элоси — уже не местные?

Айзек тяжело вздохнул.

— Хочется думать, что вы оба знаете, что делаете. Гедимин! Остаёшься следить за душевой. Во избежание. Кенен, Вепуат, — за мной.

…Вепуат вернулся через пару минут, недовольно пыхтя и безуспешно приглаживая перья, окинул взглядом длинную стену ангара и встал у двери.

— Ни молекулы не разобрать, — шёпотом пожаловался он, кивнув на рябящий экран сигма-сканера. — Что они там?

В ангаре шумела вода. Напор то прибавляли, то убавляли, то кто-то отряхивал жёсткие перья — или, может, хлопал крыльями и щёлкал пастью.

— Хассек? — Вепуат обернулся и приветливо хмыкнул. — Чего ты там? Подойди, если хочешь. Тут неопасно.

— Ну, если свет не гаснет… — страж, выставив перед собой посох, нехотя приблизился. Гедимин слышал, как сухо щёлкает его клешня, раскачиваясь под полами одежды. Посох не трясся, но существу явно было не по себе.

— А ты не говорил, что Икси любят купаться, — ухмыльнулся Вепуат. — Не знаешь, как они греют воду? Кейек ведь светится, и ярко. А они свет не любят…

Хассинельг неопределённо махнул посохом.

— Говорят, в Ук-куте всего довольно. И горячей воды, и холодной. И темноты, и света. Только всё это не годится для живых. А Икси, когда ходят среди живых… наверное, сами немного живые. Вот и им надо мыться.

— Ещё бы — с их-то работой! — Вепуат выразительно дёрнул плечами. — А вот скажи — они, когда раздирают тела, что-нибудь съедают? Их же не зря называют падальщиками.

Хассинельг уткнулся взглядом в гравий.

— Это… нехорошее такое название, — промямлил он, рассматривая наконечник посоха. — Лучше так не называть. Все говорят, что они не едят мертвечину. А сам я не присматривался.

Из-за двери послышалось громкое шипение. Страж, отрывисто зашипев в ответ, подался назад. Гедимин запоздало схватился за височные щитки, но разобрать ничего не успел — только Хассинельг бормотал что-то непонятное, выставив перед собой посох.

— Надо Руниену сказать, — буркнул он, воткнув наконечник в землю. — Или даже Кайшу.

Яркий свет ударил Гедимину в глаза. Фонарь у ворот, поясные светильники, «факелы» внутри ангара — всё «включилось» одновременно. По пальцам потянуло холодным сквозняком, тени вдоль зданий странно качнулись и замерли. Хассинельг, шумно выдохнув, с силой вогнал посох в гравий. Камешки и белый свет брызнули во все стороны.

— Ушли! — Вепуат щёлкнул когтем по экрану сканера. На нём снова было помещение душевой, не затянутое рябью. «Все шланги по местам,» — машинально отметил Гедимин. «Воду вылили не всю — две полцистерны в запасе.»

— Зови Скогнов, — сказал он Хассинельгу, открывая дверь. — Я тут запущу водоподъёмник. Он им не помешает.

— Звать? Сюда? — страж заглянул в ангар и завертел головой, высматривая что-то сквозь кольцо-навершие. — Эррх… Ну да, они ушли… совсем ушли… да, теперь можно.

Он перехватил посох у навершия и ударил наконечником в стену. Белая вспышка разлилась по ангару. Пока она гасла, Гедимин успел подумать, что этот свет ведёт себя как летучая жидкость.

— Ку-унну да развеет тьму, — пробормотал страж, высекая вспышку из другой стены. Гедимин схватился за дозиметр — сигма-излучение, а вместе с ним и омикрон-, поднялось плавной волной и угасло. «Реакция? Или посох нафонил?» — сармат смотрел на стрелку-указатель, будто ждал от неё ответа. «Посох. Основной источник — он,» — ответ получился, в кои-то веки, однозначным. «Похоже, Хассека боги тоже не слышат. А если я… Так. Тихо. Без экспериментов. Слишком много местных. И Гварза с Айзеком где-то рядом.»

Стайка Броннов по коридору летела бегом, обогнав даже Скогнов, несущихся по пятам. Не добежав пары метров, все замерли — и, обогнув Гедимина по широкой дуге, юркнули в ангар. Сармат только и успел мигнуть вслед последней спине. Дверь за ней захлопнулась.

— Ну, это уж зря, — укоризненно сказал Вепуат Хассинельгу, подошедшему на секунду позже. — Гедимин их не пугал и не выгонял!

Страж уставился на посох.

— Они не хотели никого обидеть, — пробормотал он, упорно не глядя на сарматов. — Им страшно. Слишком много… всяких странностей.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Икси пришли и ушли, никого не тронув. Это что, плохо? Тут есть чего бояться?

Хассинельг переступил с ноги на ногу и неловко поправил накидку.

— Они не должны были сегодня приходить… так явно и без причины. Здесь не Ук-кут. И здесь нет ничего из Ук-кута. Они, Скогны… и Бронны тоже… просили в другой раз говорить им. Чтобы они заперли двери и сделали… ну, всё, что нужно сделать.

— Следующий день Мрака, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Пусть хоть с утра запираются.

…Хранитель дремал в реакторе, высунув наружу кончики щупалец, — дозиметр намерил меньше пары милликьюгенов, а на пороге горячего цеха стрелка-указатель и вовсе закачалась — печи «фонили» вровень с «уснувшим» реактором. Гедимин покосился на тени у стены — ничего необычного в них не было.

— Надо бы поговорить с Кут’тайри, — вслух подумал Вепуат, переступая порог. — О тонкостях общения. Сэта спокойнее относятся к Икси, чем все остальные.

— Иди, — отозвался Гедимин, глядя на закрытую заслонку. «В ядерный могильник все традиции. И общение туда же. Проверю, как остыли чашки.»

… — Hasu!

На выдернутом из печи поддоне лежала горка стеклянной пыли. От сотрясения её размело от края до края. Гедимин даже не сразу заметил миниатюрные цветные чашечки — их присыпало, но они уцелели и даже не опрокинулись. Сармат заглянул в каждую из них, выискивая трещины, поднял мелкую «цацку» двумя пальцами, — стенки сосуда были тонкими, но цельными.

— Saat hasesh…

— Что? Что такое? — встревоженный Вепуат заглянул через плечо и шумно выдохнул, чуть не сдув пыль с поддона. — И что, всё сра… А-а, нет. Только… выходит — только серебристые?

— Где жрец? — Гедимин недобро сощурился. Кут’тайри, выглянувший из-за печи, посмотрел на поддон, прижал уши и сложил руки у груди.

— Я слышал, как зазвенело, но не решился взглянуть.

— Ты в печь не лазил? — мрачно спросил Гедимин. Вепуат возмущённо фыркнул.

— Да он-то тут при чём⁈ Тут что-то другое…

Он стряхнул немного пыли на ладонь и вывернул пальцы, прикрывая вещество от посторонних излучений. «Щупы» дозиметра повисли над порошком и с резким щелчком втянулись в корпус.

— Ничего. Ноль. А ведь они оба фонили, помнишь? — Вепуат поднял озадаченный взгляд на Гедимина. Сармат медленно поднял свой дозиметр. О Кут’тайри он уже забыл.

— Мелкие сосуды даже не задело. А ведь стенки были толще… — пробормотал он, глядя на прибор. Под рёбрами неприятно ныло. «Что там они все твердили про огонь и лёд? Местный сопромат, чтоб его… хорошо ещё, никого не зацепило!»

…Гедимин вставил линзу в «термобластер» и прикрепил так и не взорвавшееся устройство к поясу. Вепуат сосредоточенно изучал графики интенсивности излучения — полосы экрана так и мелькали на растянутой вдоль стены голограмме.

— Та-ак… А, нет, с той стороны был реактор. Тут печка… а это Кут’тайри подошёл. Вот как им удаётся фонить локально? Я думал, если сигма лезет, так её не удержишь…

— Что-нибудь нашёл? — спросил Гедимин. От рассуждений о свойствах «сигмы» удержаться было непросто, но ему удалось.

— Ничего, — Вепуат качнул головой. — Что тут только ни фонило, но ты — ни разу.

Гедимин облегчённо вздохнул.

— Да, от этого как-то спокойнее, — пробормотал Вепуат, глядя на графики. — Я сначала подумал, что дело в волнении. Но непохоже…

— Я не источник сигмы, — буркнул Гедимин. — И не взрываю предметы силой мысли. Тут должно быть нормальное объяснение.

— Нормальное? На Равнине? — Вепуат насмешливо хмыкнул и свернул голограмму. — Что ж, будем искать.

17 день Льда, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Филки, спустившиеся в реакторный бункер, были в трёх слоях одежды. «Мешки» для кистей и стоп удалось наконец закрепить системой ремешков и петель — передвигаться носители стали уверенней. Гедимин одобрительно хмыкнул и, помрачнев, перевёл взгляд на люк.

— Что, настолько холодно?

— Пока плюс девять, и дальше не остывает, — ответил Айзек, спустившийся последним. — Но на всякий случай всех утеплили. Филки и местные сидят по домам. Сказал бы и тебе не вылезать, но сам знаю — без толку.

Гедимин угрюмо сощурился, но промолчал.

…Снаружи ветер стих, и это было сарматам на руку — в воздуховоды не задувало. По коридорам и так гулял сквозняк — горячий воздух вытягивало наружу, холодный затекал внутрь. Гедимин, выдернув из воздуховода онемевшую руку, держал её над термочашей и разглядывал анализатор. «Сегодня будет рекорд по холоду. Если уже с утра минус сто тридцать…»

— Какой псих вывел нервы на броню⁈ — вслух подумал Вепуат, с сочувствием глядя на «обмороженную» руку. Не пострадало ничего, кроме мозга, получившего температурный сигнал, но отходил фантомный «криогенный ожог» медленно — хорошо хоть, пальцы не зудели.

По коридору, подозрительно оглядываясь на сарматов, прошли двое филков. Бластер у них был один на двоих, второму достался «свисток» — металлическая булькающая ракушка. В световом пятне фонаря на плече у каждого сверкнула узкая светло-жёлтая полоска. Вепуат обрадованно хмыкнул.

— Видел?

— Катафоты? — Гедимин с запозданием вспомнил, где видел такой блеск. — Альгот нахимичил? А говорил — у него гзеша нет, сырья нет…

— Нашёл какие-то обрезки, — Вепуат пожал плечами. — С сырьём, и правда, плохо. Но — сделал он ещё с вечера, а за ночь не рассыпалось! А я после вчерашнего уже опасался…

— Сопромат, чтоб его, — еле слышно пробормотал Гедимин. — К какой стихии относится гзеш? Видимо, не к Огню…

…Кут’тайри спал. Гедимин даже не сразу его нашёл — в гамаке лежал тугой свёрток из накидок и подстилок, нафаршированный кейеком, высыпанным из жаровни. От свёртка тянуло жаром. Сармат покосился на термометр. «Плюс шестьдесят семь. По их меркам, наверное, прохладно.»

«Подношения» рядом со штабелем оболочек для твэлов были свежими — жидкость, не успевшая испариться, стояла почти вровень с краями чашек. Гедимин присыпал «твэлы» новым слоем трухи, замерил взглядом высоту штабеля и довольно ухмыльнулся. Снаружи, в цеху, громыхал поддонами Вепуат. Когда сармат вышел, он разглядывал заготовки для «термобластера» и пытался приделать их к костяной трубке.

— А я вот что подумал, — смущённо ухмыльнулся он, увидев Гедимина. — Мы так и не закончили тот опыт с ледяными линзами. Они, конечно, тают. Но вот если взять вечный лёд и сунуть его в колбу… температура ведь на выходе будет низкая?

Гедимин мигнул.

— Стекло сработает изолятором, — он отобрал у Вепуата заготовки и поднял светящуюся колбу на ладони. — А то и вообще растрескается. Если не взорвётся.

— Да? Жаль, — Вепуат шумно вздохнул. — А то было бы удобно. Луч охлаждал бы линзу, а сам от неё ещё остывал бы…

Гедимин открыл было рот — но взглянул на колбу и, задумчиво щурясь, развернул её обратной стороной, «чашкой» к себе. Яркость свечения от этого не изменилась.

— Есть одна мысль…

…В лаборатории было на удивление пустынно, только из дальнего отсека доносились шорохи, бульканье и приглушённые голоса. Проходя мимо стола Альгота, Гедимин увидел среди предметов, сдвинутых на край, подозрительно знакомый бочонок. Сармат покосился на сигма-сканер и сдержанно хмыкнул — «Вот и вечный лёд. А я думал — кто унёс его со склада? Ничего нельзя оставить…»

Осколок слегка холодил пальцы, пока Гедимин закреплял его на распорках. Костяной корпус, по местным меркам, был герметичным, воздух внутри него быстро остывал. За температурой следил Вепуат; Гедимин возился со «вспомогательной» (скорее — «страхующей») частью установки, вставляя в светящуюся колбу кейек. Осколок он выбирал из самых мелких и холодных, под стать «элементу охлаждения», — крупных кусков «вечного льда» у Альгота не нашлось, видимо, уже пристроил к делу.

— Есть! — Вепуат щёлкнул когтем о коготь. — Минус ноль пять внутри!

Гедимин машинально пощупал корпус. Костяная стенка была толстой, и всё же сармату померещилась прохлада.

— Сойдёт, — он вогнал до упора «предохранитель» — пластину между источником света и источником холода. — Следи дальше, пойду за линзой.

Наспех отполированная линза лежала в маленьком временном шлюзе в тени лаборатории — Гедимин оставил миниатюрный «пузырь», выпирающий во внешнюю среду и никак не подогреваемый. Прежде чем сунуть туда руку, сармат обмотал её защитным полем — внешний холод лишний раз чувствовать не хотелось. На холме уже слегка посветлело — можно было без фонарей разглядеть ближнее стрельбище, пятна оттаявшего гравия, снова затянутые инеем, синие обмёрзшие камешки на белом снегу. Сармат задвинул заготовки для ледяных линз глубже в тень и присыпал снегом.

… — Отойди, — сказал Гедимин Вепуату, нависшему над «установкой». Состояла она в основном из защитного поля — уплотнённая трубка на опорах, под ней — выстилка с узкой прорезью, в которую сармат только что вдвинул кювету с водой. Внутри трубки переключателем наружу лежал «фонарь».

— Сквозь поле температуру не замеришь, — отозвался Вепуат, отодвинувшись на пару сантиметров. Его рука с торчащими из запястья «щупами» анализатора по-прежнему опиралась на стол.

Гедимин молча поднял между установкой и пальцами сармата защитное поле, уплотнив его до непрозрачности. Для «щупов» остались прорези. Гедимин машинально прикинул, как их, если что, ремонтировать, но отмахнулся от преждевременных мыслей и дотронулся до «фонаря». «Чутьё» ремонтника молчало, в мозгу вспыхивали и гасли обрывки расчётов. Они были бы очень простыми, если бы не малознакомый и тревожащий фактор — «конфликт стихий». «Лёд с одной стороны пластины, огонь с другой. Они в одной трубке. Они взаимодействуют? Если да — это риск или страховка? Где бы взять учебник по местной физике…»

Переключатель выдвинулся на всю длину. Вепуат коротко взвизгнул. Гедимин, щёлкнув переключателем, развернулся к нему, но сармат уже досадливо махал рукой.

— Смотри в кювету!

Холод Гедимин ощутил, едва просунув коготь в паз. В выдвинутой кювете лежал треснувший кусок льда. Слой воды был тонким, она промёрзла до дна; была бы кювета чуть менее прочной, её порвало бы.

— Zaa atesieq! — Вепуат несильно ткнул Гедимина кулаком в плечо. — Работает, нет? Что с линзой?

— Ещё образец, — отрывисто скомандовал Гедимин. Ему было не по себе. «Надеюсь, из этой штуки оружия тоже не выйдет. Только переносной охладитель. Охладитель нужен — для опытов, для пищеблока. А оружие — в ядерный могильник.»

… — Это ещё что? — услышал Гедимин за спиной угрюмый голос Гварзы. Когда «командир» вошёл в отсек, сармат не заметил — сканировал линзу, выискивая мелкие повреждения. «Подопытные» ледышки таяли в тазу; с ещё не растаявшими возился Вепуат, иногда отвлекаясь на изучение талой воды.

— Луч холода. Всего одна линза, а на выходе — минус семьдесят! — услышал Гедимин его радостный ответ. — Я думаю, можно довести и до сотни. А если взять не одну, а пачку…

— Батарею, — буркнул Гедимин, глядя на экран сканера. Замкнутая установка сама себя охлаждала, и внешний слой линзы вроде бы не таял. «А как будет в тепле — неизвестно,» — сармат покосился на трубу из защитного поля, так и торчащую над краем стола. «Надо проверить. Выяснили уже, что фонарь не взрывается. Для опытов возьмём камень…»

Гварза тяжело вздохнул.

— Всё играетесь?

— В пищеблоке нужен холодильник, — отозвался Вепуат. — А вечного льда у нас мало. Да он и опасен… Гедимин, а можешь сделать линзу пошире? Чтобы накрывала метр на метр?

— Холодильник… — Гварза, что-то пробормотав, направился в соседний отсек. Гедимин и Вепуат переглянулись.

… — Как Айзек и говорил — непрозрачное не пропускает свет, — довольно ухмыльнулся разведчик, «перелистывая» журнал-голограмму. Когда он успевал заполнять таблицы, Гедимин не знал — сам только сейчас спохватился, что результаты опытов надо было фиксировать.

— Верхний слой охлаждается, а дальше всё по законам физики, — продолжал Вепуат, разворачивая строку показателей в график. — Постепенный такой теплообмен… Если сунуть руку, кожа слезет, но кости не лопнут, — так выходит?

— У тебя что, руки лишние? — Гедимин сердито сощурился. Он думал о терморегулирующих «светильниках» — и о холодильнике для пищеблока.

— Я же сказал — «если», — отозвался Вепуат. — Наверное, если кто так случайно влезет — линза всё-таки взорвётся. Это же выходит — применение против разумных? Оружие?

«Доработать корпус, чтобы гасил энергию взрыва,» — сделал мысленную пометку Гедимин, разглядывая трубчатую кость. «Двуслойным сделать, что ли? Изоляцией обмотать?»

Вепуат беспокойно зашевелился, оглянулся на задвинутую переборку и понизил голос.

— Гедимин… У тебя нет из чего собрать стойку с перекладиной? И чтоб от холода не треснула?

Сармат растерянно мигнул.

— Наружу понесёшь? Зачем?

Вепуат снова оглянулся на переборку и придвинулся вплотную к Гедимину.

— У меня тут остались стекляшки. Одним летучим существам нравятся погремушки и звенелки. Проверим других. Я так понимаю — никто не пробовал.

Гедимин снова мигнул.

— Лету… Ты полезешь к Элоси⁈

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Не полезу, а пойду. Общаться. Так что со стойкой? Я пошёл бы к местным за разборной аркой, но — такие сложности на морозе…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Мы один раз уже пообщались.

— Так ты же тогда ничего интересного им не принёс, — Вепуат ухмыльнулся. — Только отогнал от добы… Стой! Что с сааг-туулом? Ты выходил — не видел его?

…Сканер, просунутый в кое-как уплотнённый вокруг руки Гедимина шлюз, нашёл зверя со второй попытки. Сааг-туул лежал, подвернув под себя лапы, под «западным» обрывом. Его морда зарылась в снег, хвост согнулся полумесяцем. Признаков жизни существо не подавало — только на экране сканера можно было разглядеть, как пульсируют внутренние органы, и перекачиваются по пустотам жидкость и газ.

— Полная герметичность, — прошептал Вепуат, помечая что-то на экране красными точками. — Видишь? Воздух идёт через полости в слоях панциря. Но там, похоже, всё равно душно. Все лежат… продухи закрыты, у щелей стоят жаровни… трилобитов перенесли в тепло…

Гедимин слушал его краем уха. Луч его сканера уже развернулся к «северу» и нащупал две полосы ряби. Они рывками пересекли экран, дёрнулись к сааг-туулу, повисели над ним пару секунд — и метнулись к холму, выходя из-под луча. Над дальним плато проплыла третья.

— Ага! Они уже на месте, — радостно ухмыльнулся Вепуат. — Криофилы… Гедимин! Так стойку…

— Стекляшки на холоде трескаются, — угрюмо напомнил Гедимин. — На термометр смотрел?

— Так сразу не треснут, — отмахнулся Вепуат. — Я выбирал попрочнее. Да ну тебя со стойкой! На руку повешу.

— Куда⁈ — Гедимин дёрнулся встать, но только опрокинулся на спину — защитное поле крепко сжало застрявшую руку. Когда он высвободил её и добрался до «восточной» стены, Вепуат уже был снаружи. Он стоял на притоптанном снегу, глядя на искристые «облака», плывущие над землёй. С его вытянутой руки свисали цветные гирлянды.

Ещё одна охапка микроскопических сверкающих кристаллов ссыпалась откуда-то сверху и сложилась в змееподобное существо. Их уже было семь; они скользили на небольшой высоте, то замирая, то резкими рывками смещаясь ещё на пару метров. Они двигались вокруг Вепуата по невидимым орбитам — и внезапно Гедимин понял, что орбиты скручены в спираль, и расстояние понемногу сокращается.

— Стой, — выдохнул разведчик, не оборачиваясь. — Пока не надо… Э-эй! Не бойтесь! Мы не навредим вам. Смотрите, что у меня есть!

Он встряхнул цветную гирлянду, и она зазвенела. Ледяные существа метнулись назад, растягивая невидимую спираль — и Вепуат исчез в ослепительной серебряной вспышке.

Гедимин только и успел увидеть чёрные перья, воткнутые в снег, и сверкающее облако над чем-то бесформенным. Он сдёрнул с плеча сфалт, но на переключатель не нажал — из-за спины ударил холодный зелёный свет.

Под верещание двух дозиметров он изумлённо мигнул и бросился к Вепуату. Кожу жгло — по вискам, по затылку, вниз по хребту сплелась сетка из тонкой раскалённой проволоки. Жар пульсировал, медленно ослабевая. Вскинув на секунду взгляд, сармат успел увидеть гейзер зелёного света, бьющий из реакторного бункера в небо. Он уже угасал — вместе с жаром невидимых щупалец. Ничего серебристого над холмом больше не было, только Вепуат лежал там, где упал. Над раскинутыми руками мелко дрожали поредевшие крылья. Выбитые перья торчали из снега. Стеклянной гирлянды не было — только широкое пятно многоцветной пыли.

— Sa hasu, — беззвучно выдохнул Гедимин, падая рядом в снег. «Голова, шея целы… что со спиной? Перья выдраны, на броне… вмятины? Нет, это тень… Сюда — защитное поле, и осторожно поднимать…»

— Х-холодно, — прошептал Вепуат. Гедимин уже поднял его с земли и теперь сам выпрямлялся, стараясь не тревожить раненого. Тело на его руках мелко тряслось. Сначала ему показалось, что дрожат только перья, но нет — весь скафандр сотрясала дрожь.

— Х-холодно…

…Пальцы обожгло жаром. Гедимин выпрямился, оставив пластину обшивки сдвинутой; термоэлемент под ней «горел» на полную мощность — большего из него выжать было нельзя, не расплавив.

— Сейчас будет легче. Держись.

Вепуат лежал, свернувшись на матрасе. Его трясло. Валяющийся рядом скафандр поджал перья и дрожал вместе с ним, выбивая по палубе несмолкающую дробь. Гедимин тронул висок сармата и отдёрнул руку — пальцы обожгло холодом.

— Держись, — бессмысленно повторил он, оглядываясь по сторонам. В соседнем отсеке было пусто. «Куда теперь? Кого искать? Айзека? Медиков?»

— Вот что, — прошептал он, снимая со спины сфалт и подкладывая под трясущуюся руку. Вепуат отдёрнул её. Его глаза были открыты — странно, наполовину, будто он плохо контролировал веки. Гедимин снова поймал его руку и прижал ладонь к прикладу сфалта. Из-под отодвинутой пластины тянуло фантомным теплом. Сармат дотронулся до виска.

— «Элидген», приём. Тут какая-то дрянь с Вепуатом. Знаешь, что это?

— Холодно, — прошептал Вепуат, выдёргивая руку из-под ослабших пальцев и рывком перекатываясь на другой бок. Гедимин беззвучно выругался.

— Грейся. Я сейчас.

«Айзек не поможет. Нужны медики. В барак… Что это вообще? На нём нет ран. Какая-то фантомная дрянь… сигма-облучение?» — Гедимин навалился на створку люка, задвигая её до упора. Трап хрустнул под ногами. Он оброс инеем — из пролома в куполе тянуло холодом. «Крышу» над реактором сдуло, последний «тёплый» коридор открывался в пустоту.

— Да где всех носит⁈ — Гедимин швырнул шар защитного поля в крышку реактора, дёрнул его кверху, растягивая в купол, рывком состыковал с «обрубленным» коридором. Ледяной ветер стих. «Просто вспышка. Просто сорвало. Уплотнить — и будет держаться,» — думал сармат, глядя, как прозрачная плёнка мутнеет. «Сейчас коридоры прогреются…»

— Мастер Хеттийиррн!

Жрец, завёрнутый в накидки, поднялся, прижимая к груди термочашу. Его руки, ничем не защищённые, посерели от холода и теперь медленно желтели.

— Пламя звало меня, — он медленно опустил чашу. В красных глазах что-то вспыхивало и гасло.

«Огонь… а ведь он может знать, он местный,» — Гедимин шагнул к нему.

— За мной. Вепуат ранен.

…Разведчик приподнялся на матрасе и теперь сидел, опираясь на руки. Пернатый скафандр затих. Гедимин хотел окликнуть сармата, но тут броня дёрнулась, выстучала по палубе короткую дробь и снова съёжилась, плотно прижимая перья к металлу.

— Гедимин? Ты? — Вепуат попытался выпрямиться. Кут’тайри удержал его за плечи и мягко развернул, прислоняя к переборке. Когтистая рука скользнула по лбу, дотронулась до шеи, на долю секунды прижалась к грудине — и жрец, издав резкое шипение, упёрся ладонями сармату в грудь и уткнулся макушкой в лоб.

— Пусть принесут кейек!

…Скафандр не подавал признаков жизни. Гедимин оттянул кончик крыла — оно вяло трепыхнулось и замерло.

— Ага, уже лучше, — пробормотал Вепуат, опираясь на столешницу и рывком перетаскивая себя с матраса в кресло. Дышал он тяжело, но больше не трясся. Отхлебнув из дымящейся чашки с лежащим на дне кейеком, сармат шумно выдохнул и отодвинул её на край стола.

— Спасибо, Кут’тайри, — он выпрямился и попытался ухмыльнуться. — Думал, уже не отогреюсь. Будто снова в кратере Нейт, без скафандра, и свои не придут…

— Лёд опасен для детей восхождения, — отозвался жрец, потрогав его запястье. Вепуат вытер со лба испарину, посмотрел на Гедимина и дёрнул уголком рта.

— Вот я идиот! Надо было сообразить… Стекло — оно же огненное. Конечно, ледяным существам оно не понравилось…

— Льду не нужны причины для враждебности, — Кут’тайри недобро ощерился, его грива на секунду поднялась дыбом, сверкнула огнём и опала. — Такова природа стихий.

— Угу, — вяло отозвался Вепуат. Он оперся на столешницу и, рывком выдернув себя из кресла, сделал пару шагов. Гедимин успел подставить руку — на палубу Вепуат не упал, а сел, только слишком быстро.

— Ядро Сатурна… — растерянно пробормотал он, гладя неподвижные перья. — Вот ему досталось… Я-то был внутри и то чуть не сдох, а оно-то — снаружи… Кут’тайри! Что с ним? Можно ему помочь?

Он попытался встать и едва не сбил со стола чашку с камешками. Гедимин поймал её и с сомнением посмотрел на испаряющуюся воду. До кипения она не нагрелась, но руки уже обжигала.

— Давай сюда, я… — Вепуат, не договорив, оттянул жёсткое крыло, заглянул под него и растерянно хмыкнул. — Надо как-то дать ему попить. Где у него рот?

— Тебе виднее, — буркнул Гедимин, засовывая ладонь под крыло. Это вызывало у пернатого «существа» хоть какую-то реакцию.

— Тут мне нечего сказать, — Кут’тайри потрогал крылья и шагнул назад. — Видно, что оно поражено льдом. Но что это за существо, и что для него хорошо…

— Я бы для начала приделал перья, — сказал Гедимин, глядя на полысевшее крыло. Крови не было — и сармат уже нащупывал под тонкими пластинами штырьки. «Доточить, где обломано, а что отвалилось — приделать,» — он подумал о сброшенных перьях, торчащих из снега, и поднялся на ноги. «А где у него рот, пусть Вепуат сам ищет. Откуда у скафандра рот⁈»

— Верно! — Вепуат оттолкнулся от палубы, приподнялся — и снова рухнул, сердито щурясь на обмякшие и дрожащие руки. — Ядро Сатурна! Кут’тайри, не знаешь, когда я ходить-то смогу? Всё тело — как ком Би-плазмы!

— Ты лучше лежи, — Гедимин пресёк очередную попытку подняться и придвинул к сармату матрас. — Тебе шарахнуло по нервам напрямую. А они… да ты, медик, лучше знаешь. Перья я соберу.

Вепуат хотел что-то сказать, но тут загудел открывающийся шлюз, и он, беззвучно помянув спаривание «макак», уткнулся взглядом в палубу. Айзек, остановившийся на пороге, тяжело вздохнул.

— Субординация, мать моя колба, — выдохнул Гварза, огибая застывшего командира. — Выполнение приказов. Техника безопасности…

Вепуат вскинулся было, но, оглянувшись на Гедимина, криво ухмыльнулся и махнул в сторону шлюза.

— Принеси, пожалуйста, перья. Им там валяться неполезно.

Оба командира проводили сармата недобрым взглядом. Он с порога хотел оглянуться, но Кут’тайри, незаметно вдоль переборки отползший к выходу, подтолкнул его в спину. Гедимин хмыкнул, но шагнул в шлюз. «Ничего нового всё равно не скажут.»

Не успел он спуститься по трапу, как горячая проволока снова обмотала голову и свилась вдоль хребта. Гедимин оглянулся на реакторный купол — он был цел, никакие световые гейзеры из него не торчали.

— Всё обошлось, — прошептал сармат, прикрыв глаза. — Вепуат ранен. Лечится. Спасибо, что вступился.

Щупальца на загривке «мигнули», чуть нагревшись и снова остыв. Кожу больше не жгло. Перед закрытыми глазами мелькнули зелёные искры, потом чёрное поле засыпало серебристыми точками, и они задёргались в разные стороны. «Похоже на… ну да, на ледяных тварей,» — Гедимин, мигнув, попытался мысленно слепить из точек скользящую змею. Пара попыток — и изображение стало чётким, как хорошая голограмма — сармат даже почувствовал холодок под веками.

— Это враги, — прошептал он, недобро ухмыляясь. — Не пускай их ни на холм, ни в ущелье. Хватит, пообщались.

…Перья, торчащие из снега, едва заметно вибрировали. Гедимин подумал, что у него рябит в глазах, но подобранный обломок дрожал и в руке. Основную толщу снега сдуло взрывом, но часть перьев зарылась глубоко, до самого гравия. Гедимин, оглядевшись по сторонам, «пошарил» лучом сканера и нашёл ещё десяток обломков. У временного шлюза уже лежал метровый в поперечнике шар защитного поля — контейнер для снега, смешанного со стеклянной пылью. Гедимин, не разбираясь, содрал и скатал в рулон весь слой — для переплавки.

…Вепуат сидел на матрасе, досадливо щурился и потирал предплечье. Рукав был закатан до локтя, на руке чернел свежий, почему-то не закрывшийся прокол, кожа вокруг него потемнела и припухла. Кут’тайри склонился над скафандром, перевёрнутым спиной кверху, и дышал на него, поглаживая перья. Их недавно обрызгали прозрачной жидкостью — местами блестели капли.

— Блокатор, — хмыкнул Вепуат, показав проколотое предплечье. — Лечение на уровне… Но в голове от него прояснилось, что верно, то верно. Гедимин! Ты-то как? Не зацепило?

Сармат отмахнулся.

— Держите вдвоём эту тварь. Может, с перьями ей станет легче.

…Вырваться скафандр не пытался — только это и радовало Гедимина, когда он соединял дрожащие детали с шевелящимся каркасом. Где-то пришлось отрезать острый выступ, где-то подпаять — но перья, приделанные к основе, дрожать переставали, а крыло чем дальше, тем меньше дёргалось. Под плотно прижатыми пальцами обшивка едва заметно вздымалась — или, может, сармат чувствовал собственный пульс, а остальное ему мерещилось.

— Воздух… наверняка воздух. И металл, — думал вслух Кут’тайри, придерживая скафандр за крыло. — И огонь тоже. Немного, но есть. А теперь и жизнь… Да, вам не впервой смешивать стихии…

— Всё, — объявил Гедимин, поднимаясь на ноги. — Ну что, ему легче?

Вепуат убрал руки последним. Крыло скафандра вяло шевельнулось, прижимаясь к «телу», и замерло. Кончики перьев едва заметно вздымались.

— Дышит, — пробормотал Гедимин, уже не удивляясь. Мозг (видимо, от перегрева) перестал реагировать на бред — только вяло шевельнулись соображения об устройстве дыхательной системы. «Пусть Вепуат разбирается. Он биолог.»

— Лёд отпускает жертву постепенно, — тихо заметил Кут’тайри. — Чем больше огня, тем быстрее он уходит.

— Это понятно, — Вепуат шумно вздохнул. — Ему надо в тепло, а здесь… Айзек просил поскорее убрать парилку.

Гедимин покосился на термометр. «Плюс сорок пять — уже „парилка“? Да Кут’тайри тут замёрз…»

— Лезь в броню, — деловито сказал он. — Перья снимем сплошным слоем, повесим на распорки — и пусть греются. Тут без скафандра нельзя. Сожрут.

…Вепуат косился на свою «золотую» броню и старался не вылезать на свет — она блестела непривычно ярко. «Живой» слой, распяленный на кое-как собранном стапеле, был похож на содранную шкуру — Гедимин даже украдкой потыкал его под крылья, проверяя реакцию. На последний тычок крыло хлестнуло его по пальцам, и сармат с довольной ухмылкой отступил. «Приходит в себя. Здесь, у Кут’тайри, тепло. Не расплавится — отогреется.»

— Спасибо, что помог, Кут’тайри, — Вепуат смущённо ухмыльнулся. — Наверное, замёрз, бегая по холоду? Отдыхай, больше не потревожим. Только вечером я зайду — посмотрю, что с бронёй.

— Будь осторожен, Хетпу, — отозвался жрец, прижимая ладонь к «знаку Пламени». — Если обещаешь мне покой, я стану огнём. Слишком много льда было…

Он поёжился. В глазах что-то вспыхнуло и погасло. Вепуат, поспешно закивав, подтолкнул Гедимина к выходу. Тот оглянулся на штабель «твэлов», прикрытый защитным полем.

— Будешь гореть — держись тут, по центру. У стены горючая труха.

…Едва сармат плотно закрыл дверь, за продухами загудело. Подавив желание посмотреть на огненный шар,Гедимин развернулся к двери и едва не налетел на Вепуата. Тот обхватил его за плечи и уткнулся лбом в грудь.

— Надо же мне было так натупить…

— Они могли улететь, если им не нравились твои бусы, — отозвался Гедимин, неловко гладя сармата по спине. — Нападать было незачем. Ну ничего, больше на холм не сунутся.

— Надо было показать им что-нибудь неогненное, — вздохнул Вепуат, всё так же держась за чужую броню. — Ледяные штучки. Или металлические. Можно ведь сделать, чтобы звенело приятно. Надо к следующему разу…

— Следующего раза не будет, — перебил его Гедимин, отодвигая от брони и заглядывая в глаза. — Хранитель не пустит их на холм.

Вепуат вздрогнул.

— Храни… Это его вспы… Это не ты был? Он? — его глаза стремительно расширялись. — Он сам? Или ты…

Гедимин пожал плечами.

— Я там ничего не успел. Не думал, что хранитель всту… — он осёкся и отвёл взгляд. — Он последнее время был сонный, а тут… Кут’тайри говорил — его позвало Пламя. Я нашёл его в коридоре… а ведь там холодно — купол сорвало, выстудило…

Вепуат ошалело мигнул.

— Так он ещё и бегал по холоду? — он быстро оглянулся на запертую дверь. — Яд-дро Сатурна… Не хватало ещё ему заболеть… Позвало Пламя? А он не объяснял…

Гедимин качнул головой.

— Не спрашивал. Некогда было, — он смотрел на Вепуата с нарастающей тревогой. — Пойдём. Тебе нужно лечь. И до завтра никуда не бегать.

— Да я в порядке, — Вепуат незаметно, как он думал, оперся о печь и криво ухмыльнулся. — Только немного шатает. Блокатор, чтоб его… Ты… ты скажи от меня «спасибо» хранителю. Сорванный купол при минус ста пятидесяти… Понятно, почему Айзек был в ярости. Думал, он меня на субстрат перемелет…

Гедимин на его ухмылку не ответил, только угрюмо сощурился.

— Идём. Ляжешь в лаборатории.

…Айзек был в отсеке — стоял у стола, сложив руки на груди, и задумчиво разглядывал литейную станцию. Вепуат, увидев его, едва заметно вздрогнул и быстро спрятался за столом — на расстеленном там матрасе. Гедимин, пока ему помогал, каждую секунду затылком чувствовал недобрый взгляд командира — и его тянуло опустить височные пластины и перестать чувствовать неощутимое.

— Вепуата признал хранитель, — сообщил он, выпрямляясь.

— Да уж наверное, — отозвался Айзек; его взгляд не смягчился. — Ночью поедет на медосмотр. Буду настаивать на полной проверке мозгов. То, что он сегодня сделал, — явно не от здоровой головы.

Вепуат из-под стола обиженно хмыкнул, но промолчал.

— В кочевников не стреляй, с летучими не говори… Слишком много правил, — Гедимин недовольно сощурился. — Что там была за дрянь? Что она делает с мозгами?

Айзек пожал плечами.

— Если Кут’тайри вам не объяснил, то я не возьмусь. Не общайся с ней с открытыми висками. Очень простое правило, даже ты запомнишь.

Часть 31 18–24 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

18 день Пустоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Полоса инея на стене постепенно таяла.

— Вот как… — пробормотал Айзек, настороженно глядя на «бластер» в руках Гедимина. — Что ж, где тепло, там и холод. Неопасно?

— Тут самая слабая ледышка, — ответил Гедимин, направляя сопло «бластера» на ладонь. — И линза дрянь. Не шлифовал раньше лёд. Так себе он шлифуется.

Айзек сдержанно хмыкнул.

— Хватит! Тут и так не жарко, — он придержал переключатель, помешав Гедимину его выдвинуть; ладонь так и осталась «неотмороженной». — Ты после вчерашнего решил, что нам не хватает холода?

Гедимин недовольно сощурился.

— Пищеблоку пригодится холодильник. Управляемый и без… населения. Не то, что вот это, снаружи.

Айзек вздрогнул.

— В пищеблок? Ты эту штуку когда собрал? Вчера? Сколько часов испытаний?

— Она неопасная, — пробормотал Гедимин — и сам понял, что звучит совсем не убедительно.

— Само собой, — кивнул Айзек. — Поработай с ней до конца месяца, а там посмотрим. Выпариватель тоже филкам не давай. Тут медотсека нет, оторванные руки не пришьют… А это что за подствольник?

Он занёс палец над полой костью, приделанной под корпусом «ледяного фонаря».

— Предохранитель, — буркнул Гедимин. Из составляющих установки эта деталь больше всего противоречила законам физики, и говорить о ней сармат не хотел. «В поршневых машинах такая штука есть — и они работают. Тут тоже будет,» — думал он ночью, прорезая в костяном корпусе два отверстия и соединяя их костяным патрубком. «Туннель между ледышкой и огненным камнем. Без перемычек, чтоб не закрывался. А то сквозь стекло и переключатель им трудно будет общаться.»

…Высунуться из-под купола Гедимин не решился, только посветил фонарём сквозь прозрачную стенку — и, вздрогнув, уплотнил её до непрозрачности. Ущелья затопил мерцающий газ. Дозиметр у реактора показывал минус семь кьюгенов; хранитель ещё ночью втянул все щупальца и забился в активную зону.

«Сирены молчат,» — Гедимин огляделся по сторонам. «Наружу никто не лезет. Тем лучше. Пойду в долину. Надо в этот раз осторожнее, без взрывов. Этот газ камни вроде не проедает. Лучше он, чем близкий взрыв или обвал.»

— Гедимин! — окликнули его с трапа. У закрывающегося шлюза лаборатории стоял Вепуат, и его золотистая броня горела ярче фонарей.

— Чего не лежишь? Выписали? — Гедимин недовольно сощурился.

— Медик сказал — всё на месте, — Вепуат весело хмыкнул и спрыгнул с трапа, не тратя времени на спуск. — Мне и вчера-то было худо от блокатора. И сегодня рука ещё ноет. Вот же лекарство, мать его пробирка! Придумал же кто-то…

— Помню, как тебе хорошо было вчера, — проворчал Гедимин, вполглаза наблюдая за стеной коридора. «Не растворяется. Или холм ещё не затопило, или эти… колониальные организмы… собираются с силами. Надо придумать что-нибудь, что отгоняет их, не взрывая.»

— Как по-твоему, зрячие камни видят через эту… органику? — Вепуат перехватил его взгляд и резко посерьёзнел. — Давай спросим у Хьюго. Как бы их там не разъело…

…«Камеры» на восточном склоне, казалось, ушли под воду — на мониторе была только серо-зеленоватая муть и редкие холодные вспышки. Гедимин наблюдал за ними пару минут, пытаясь уловить последовательность, но в этот раз микроорганизмы, похоже, не «договорились» — мерцало хаотично, редко и тускло.

— Давай наверх посмотрим, — Вепуат, забрав «монитор» у Хьюго, развернул линзу. Муть поредела. Видимость на холме была чуть хуже, чем обычно по утрам — но туманом его ещё не затянуло.

— Плато пока держится, — Вепуат, поправив настройки, вернул «монитор» филку.

— Воздух уже помутнел, — Гедимин недовольно сощурился. — Пойду в ущелье. Там скоро начнётся…

Кто-то в коридоре уронил дверную завесу, послышались быстрые шаги кого-то тяжёлого. Гедимин зашевелился, поднимаясь на ноги, но Айзек уже добрался до «диспетчерской» и заглянул в дверь.

— Вепуат, твой пост у горячего цеха, — бросил командир и направился к выходу. Разведчик, легонько хлопнув «диспетчера» по плечу, повернулся к Гедимину.

— Значит, я прикрываю тебя сверху?

— Следи за воздуховодами, — буркнул сармат, лихорадочно высчитывая, где в этот раз будут уязвимые точки. В новом проекте купола у ущелья не было своих воздуховодов — свежий воздух стекал с холма, из системы, проложенной в самых верхних точках «постройки», над уровнем тумана. «Так высоко взвесь обычно не поднимается,» — думал Гедимин, останавливаясь на развилке коридоров. Отсюда один «туннель» уходил к горячему цеху, другой — вниз по тропе на дно ущелья.

Сквозь прозрачную «крышу» виднелся зелёный орнамент среди серых складок неба. Сегодня они провисли особенно низко — Гедимин даже попытался нащупать их сканирующим лучом, но сигма-кванты ожидаемо рассеялись на разломах. Луч, направленный на складские ангары, показал забитые ячейки хранения, складчатые стены и — за ними, в полутора метрах от торцов строений — защитный купол, заглублённый в гравий. Где странная субстанция протекла в прошлый раз, Гедимин так и не понял, но сегодня заглубил все кромки — светящийся газ, если и оседал на гравий или снег и просачивался под них, снова в летучую форму после этого не переходил. Сармат оглядел штабеля каменных деталей вдоль стен ущелья и развернулся к жилому ангару. Из-за прикрытой двери не доносилось ни звука. Аборигены разливали что-то из котла, умудряясь не стучать ложками. У стены, отмеченной символом радиационной опасности, стояли стеклянные чашки с мутной жидкостью. Рядом с ними никто не сидел, и, пока Гедимин смотрел на экран, к ним никто не притронулся.

Луч, пройдя столярный ангар насквозь, упёрся в чёрную рябь — вторую стену защитного купола. Гедимин выключил сканер, прошёл вдоль стены, огибая мешки и бочонки. Вчера стена проходила поперёк ангара, так, чтобы под купол попадала только жилая часть; «холодный» склад оставался снаружи — вместе с замороженными припасами, сложенными у стены. Сегодня защитное поле растянули до самого торца и на полтора метра за него; мешки и бочонки, попавшие в тепло, понемногу оттаивали. Вепуат с вечера предлагал вытащить их за купол, на холод, но Скогны резко воспротивились. Гедимин, покосившись на мешки, уже не так похожие на каменные блоки, прошёл мимо — к строению из обломков скалы. Недавно оно было присыпано снегом, но всё уже растаяло, только из проёма в камнях тянуло холодом. Гедимин заглянул внутрь — острые листья иглицы, похожие на кристаллы льда, очистились от снега, но сами таять не спешили. На одном из них было маленькое углубление, покрытое белесой пылью — «жук»-криофил забрался в «парник», прогрыз отверстие, но наступившее тепло вскипятило его изнутри и взорвало панцирь. «Всё-таки жуки сюда пролезают,» — отметил про себя Гедимин, осматривая листья и замеряя температуру под камнями. «Надо изредка устраивать такой нагрев.»

В ущелье, под куполом, было плюс двенадцать, в «парнике» иглицы — плюс три — может, поэтому растение ещё не расплавилось. Гедимин отодвинул камень, подсунул под него «криобластер», щёлкнул переключателем, направляя синеватый луч на куст. «Минус восемнадцать — этого ему хватит.»

За стеной барака что-то зашуршало, и сармат резко выпрямился и отвернулся от «парника». «Чем приходится заниматься, мать моя пробирка…» — он, еле слышно фыркнув, оттолкнулся от земли и перебрался на крышу ангара. «Отсюда обзор лучше. Через пять минут пойду на склад.»

…Время тянулось мучительно медленно. Гедимин то вглядывался в темноту за полупрозрачной стеной, то сканировал ущелье, проверяя, как под купол поступает воздух, то вскидывался и хватался за сфалт — мерещилось, что по скале стекает клубящийся «газ». Интенсивность излучения с минус семи кьюгенов дошла до минус двенадцати. Аборигены, сложив грязные миски в кучу, играли в фишки. К чашкам у стены так никто и не притронулся.

«Скоро начнёт светать,» — Гедимин опустил сигма-сканер и покосился на часы. «Но сквозь туман ничего не разглядишь.»

Стена за ангаром оставалась такой же чёрной — даже зеленоватые вспышки прекратились. «Или о нас забыли,» — Гедимин криво ухмыльнулся — странно было думать, что светящаяся взвесь может забывать или помнить. «Или отвлеклись на что-то другое.» От последней мысли сармату стало не по себе. «Сааг-туул…» — он повернулся к холму, подавляя невольную дрожь. «Да нет, вряд ли. Если бы до него добрались, мы бы услышали.»

— Гедимин!

На оклик сармат развернулся со сфалтом в руках. Вепуат с верхнего гребня тропы растерянно хмыкнул.

— Эй! Потише! Тут свои!

— Чего не на посту? — Гедимин спрыгнул с крыши. «Переберусь на столярку. На минуту раньше намеченного — ну да какая разница?»

— Стой-стой, я к тебе! — Вепуат скатился по тропе, едва не подвернув ногу, и остановился внизу, шумно дыша и нащупывая что-то за плечом. — Ядро Сатурна! Вот так привыкнешь к удобству…

Гедимин сдержанно хмыкнул, глядя на его «ободранную» золотистую броню.

— Осторожней с ипроном, зря не царапай. Чего не на посту? Если к ангару прорвутся…

Вепуат отмахнулся. Он уже нырнул в «переулок» между двумя складами и почти добрался до дальней «стены».

— Давай сюда, — услышал Гедимин нетерпеливый возглас. — Только фонарь прикрой!

Когда Гедимин поравнялся с ним, Вепуат в темноте копался в гравии, пытаясь просунуть «щупы» сканера под защитное поле.

— Прикрой фонарь! — крикнул он, не оборачиваясь. Гедимин растерянно хмыкнул, но прикрыл — теперь свет в переулок проникал только снаружи. На дно ущелья, за полупрозрачную стенку, падали тени ангаров — очень густые и странно размазанные по краям.

— Я увидел их наверху, — говорил Вепуат, раскапывая оттаявший гравий. — Сначала — со своей стороны… когда понял, что тумана там нет. Потом прошёл по периметру. Они тут везде, вдоль всех зданий! Хьюго мне показал — у него на мониторе видно. Внизу туман, а тут, на холме… Да где эта стена кончается⁈

— Глубоко, — машинально ответил Гедимин, с недоумением глядя на раскопки. — Ты про что вообще?

Тень по ту сторону защитного поля шевельнулась и проползла немного вперёд. Сармат мигнул.

…В узкую прорезь в куполе сложенные «щупы» еле пролезли. Гедимин развернул их и теперь смотрел на экран. Над ним со сканером в руке навис Вепуат — ему поручили следить, чтобы в щель не протекло ничего лишнего. Глазея на запястье Гедимина, он и затопления ущелья не заметил бы — и сармат думал его одёрнуть и каждый раз забывал. В тени ангаров и дальше, вдоль скал, замерли клубки белесой ряби. Иногда излучение ослабевало, и из пятен проступали чёрные когтистые лапы, оперённые хвосты, длинные морды. Гедимин развернул «щупы» кверху, развёл их в стороны, увеличивая дальность и охват. Пятна ряби окружили холм и замкнули цепь. Дальше, в считанных сантиметрах от неё, поднималась стена тумана. Взвесь колыхалась, формировала внутренние течения, сбивалась в комья и снова рассыпалась, но не могла переступить невидимую границу.

— Чисто, — выдохнул Вепуат. Он украдкой прорезал в куполе свою щель и просунул в неё сканер.

— Между куполом и ними — чисто. Ни единой пылинки… Эта штука даже подойти к ним боится!

— У неё хватает мозгов на боязнь? — Гедимин еле слышно хмыкнул. Ему было не по себе — и от «газа», ведущего себя как гигантский организм, и от несканируемых теней по периметру базы.

— Они пришли! Прикрывают нас! — Вепуат радостно ухмыльнулся. «Щупы» из прорези он выдернул, но не втянул — они так и торчали из запястья, а в куполе зияла щель. Гедимин недовольно сощурился и ткнул в неё генератором защитного поля.

— Прикрывают — не прикрывают, а дырявить купол — незачем.

— Нет, ты понимаешь? — Вепуат схватил его за плечо. — Это уже не случайность. Они пришли помочь…

…Рассвет отгорел пару часов назад. На освещённость под куполом это повлияло слабо. Гедимин, когда надоело отмахиваться от Вепуата, пригасил фонари и перенёс термочаши подальше от периметра — теперь и у шахты, и за ангарами было одинаково темно. Сармат видел скальные обрывы и третий «обрыв» поперёк ущелья — плотный туман, упёршийся в невидимую стену. Изредка в нём что-то вспыхивало.

— Опять не на посту? — Гедимин сердито сощурился, услышав за спиной шаги. Вепуат, еле слышно хмыкнув, обогнул его и вышел к стене. Из его кулака свисала короткая нить с бусиной-каплей из красного стекла.

— Отсюда удобнее — меньше идти по открытой местности, — пробормотал он, раскрывая кулак. Гедимин хмыкнул.

— Ещё не все бусы повзрывал?

— Да ну тебя, — отозвался Вепуат, разматывая звенящую нить. Цветных бусин на ней было немного, в основном — прозрачные, с отверстием не по центру, а с краю — «чешуйки» и очень вытянутые «капли».

— Им понравились такие звенящие штуки, — прошептал он, вглядываясь в густую тень. — Эх, повесить не на что… Я положу на снег, скажу, что это для них — подарок.

— Полезешь наружу? — Гедимин про себя помянул спаривание «макак». — Ты в себе?

— Там чисто, — прошептал Вепуат. — Ну, хочешь — ты выйди, я прикрою.

— Прикроет он… — Гедимин, угрюмо сузив глаза, переложил сфалт на плечо. — Иди, только быстро!

Он сдвинул височные пластины, но из-за прорези в защитном куполе доносился только голос Вепуата и звон стеклянных бус. Договорив, разведчик осторожно положил низку на снег и попятился к Гедимину. Отверстие в куполе сомкнулось. Бусы остались на снегу, на узкой освещённой полосе между густыми тенями.

…Туман зашевелился всем массивом и начал рассеиваться. Он оттекал от холма так быстро, будто его сдувал ураган — но воздух снаружи еле-еле двигался. Гедимин с крыши ангара видел, как проступают очертания дальних холмов, как тени вдоль скал дрожат, вытягиваются и отрываются по кускам.

— А бусы не взяли, — Вепуат сокрушённо вздохнул. — А подходили к ним? Не видел?

Гедимин пожал плечами.

— Может, когда я был у столярки? Я там долго стоял. Хотели бы — забрали бы.

На диске передатчика осталась схема размещения несканируемых пятен — весь периметр, от склона до склона, и Гедимин прикидывал, как расставить там каменные обломки, дающие тень. «Только чтобы Вепуат не видел. А то заставит рисовать какую-нибудь ерунду на камнях. Или виселок там навешает.»

…Узкие «окна»-продухи светились красным. Свет был непривычно ярким. Гедимин поднял руку, подставляя пальцы под исходящий поток, и удивлённо мигнул — из ангара тянуло жаром.

— Ничего себе нагрев!

Вепуат поднёс к продуху анализатор.

— И верно. Кут’тайри сегодня разгорячился. Не помню такого накала…

Пропустив Гедимина в цех, он с нарочитым шумом задвинул створку в пазы, хлопнул двумя ладонями по стене и пошёл к складу, громыхая и лязгая всеми пластинами. Гул огня, исходящий из-за дальней двери, стих. Когда сарматы её открыли, Кут’тайри, принявший гуманоидную форму, стоял посреди помещения, глядел в зеркало и тяжело дышал. По раскалённой гриве пробегали языки пламени.

«Плюс сто два,» — Гедимин сверился с термометром и настороженно посмотрел на защитное поле у дальней стены. Оба купола были на месте. Из чашек с «подношениями» поднимался густой пар, внутри булькало — похоже, огненный шар висел посреди склада минимум полчаса.

— Ну, как ты сегодня? Икси не напугали? — с ухмылкой спросил Вепуат и, обойдя жреца, остановился у вытянутого защитного купола — и удивлённо хмыкнул. — Эй! А тут зачем чашки?

К ёмкостям с «подношениями» для «дома Пламени» добавились ещё две, тоже из цветного стекла — они стояли у стапеля, прикрытого защитным полем, «под ногами» пернатой обшивки.

— Да благословят все боги могущественное Пламя, — прохрипел Кут’тайри, прижимая ладонь к подвеске-«трилистнику». — Вот для него мои подношения. Вот хвала ему, вернувшему жар моему огню…

Не договорив, он припал на одно колено и тронул ладонью пол у стапеля. Вепуат ошалело мигнул.

— Так ты… Гедимин! Ты видел? К Кут’тайри вернулся его огонь! Ты замерял температуру в прошлый раз? Ну, когда он был в огненной форме?

— Где-то в сканах осталось, — буркнул Гедимин. Сейчас его интересовал только штабель «твэлов». «Надо охладить, пока не загорелось,» — он, выбрав вентиляционные окошки подальше от гамака Кут’тайри, открыл лючки. Сквозняк погасил последние огни в гриве жреца, и тот перевёл дух и поднялся на ноги.

— А что с богами? Они тебя теперь слышат? — с любопытством спросил Вепуат. Гедимин отодвинулся от него, досадливо щурясь, и посмотрел на пернатую оболочку. Она неподвижно свисала со стапеля; из перьев, приделанных сарматом, ни одно не отвалилось, но и признаков жизни они не подавали. Гедимин хотел прощупать «дыхание», но передумал и сунул палец под крыло. Оно, дёрнувшись, ударило его по руке. Обшивка затрещала.

— Что-то с ним не то, — пробормотал Вепуат, потрогав жёсткие перья. Гедимин потёр ушибленный кулак и сдержанно хмыкнул.

— Реакции в норме. Цепляй на броню. На привычной опоре быстро опомнится.

Вепуат погладил кисть «существа», пощупал щитки-чешуйки на «пальцах» перчатки и с сомнением покачал головой.

— Лучше не спешить. Пусть побудет тут, в тепле. Кут’тайри, вон, подношения ему принёс…

— Ну, хоть на него не вылил, — буркнул Гедимин, думая, что защитное поле над стапелем надо бы уплотнить — вдруг, и правда, выльет?

— А как оно показало, что ему приятны подношения? — Вепуат снова расспрашивал Кут’тайри — и снова о какой-то ерунде. Гедимин, прослушавший и первые-то ответы, сердито сощурился.

— Чашки — твои, ставь их куда угодно. Но под купола не лезь! — предупредил он жреца. — И в огненный шар превращайся где-нибудь здесь. Или ближе к двери. Но не дальше!

Кут’тайри вяло шевельнул ухом — он ещё не до конца пришёл в себя после превращения в плазму. Рука, сжимающая «трилистник», так и не разжалась, пальцы то вспыхивали, то гасли.

— Благое Пламя, дающее силу стихиям…

Вепуат, улавливающий в его бормотании какой-то смысл, одобрительно хмыкнул.

— Вот то-то же! А то туда же — пугаться каждой ерунды… Что там с разрезанным временем? Как раз прошло тринадцать дней — ты же считал? Наши часы — очень опасная штука? Что они испортили, что починили?

Кут’тайри наконец разжал руку, и на его лице появилось осмысленное настороженное выражение.

— Тринадцатый день настал, — сдержанно признал он; уши зашевелились, разворачиваясь за неслышным Гедимину звуком. — Я не вижу вреда. Я бы взглянул ещё раз на эту вещь, но сейчас — ничего не было испорчено. Боги спокойны.

Вепуат с довольной ухмылкой оглянулся на Гедимина.

— Видишь? Я же говорил — все скоро успокоятся.

— Я бы отсчитал ещё тринадцать — и дважды, и трижды, — пробормотал Сэта, слегка прижимая уши. — И спросил бы у тех, кого боги слышат. Что говорят кочевники? Они дикари, но чутки к воле богов… и от них не отвернулись, как от меня.

Он, помрачнев, снова вцепился в «трилистник». Гедимин выразительно пожал плечами. «Если бы от меня „отвернулись“ — было бы неплохо. Прекратилась бы ерунда, нарушающая законы физики. Что он там хочет узнать у диких кочевников? Как измерение времени вредит Равнине? Нашёл экспертов, мать моя пробирка…»

… — Вот это уже нормальный обзор, — проворчал филк, не отводя взгляда от линзы-«монитора». — Хотя освещённость падает… Что, отбой? Можно выходить?

— Ну-ка, посмотри на меня, — Вепуат, склонившись над ним, взял его за плечо. — Вот так. Теперь поводи глазами вверх-вниз… Ага, понятно. Как Хьюго проснётся, иди к Гварзе. Скажи, чтобы снял тебя с дежурства. Или сократил до пяти часов.

Гедимин заглянул в «монитор» и удивлённо мигнул, не сразу поняв, откуда взялся лишний холм. Посреди «восточной» долины лежал огромный зверь. Вдоль его хребта выстроились Джагулы, укутанные по самый нос. Каждый держал в руках не то кости, не то чьи-то рога — длинные изогнутые штуковины с короткими отростками. На отростках болтались помятые рэссеновые кольца. Джагулы размеренно колотили ими друг о друга, то вскидывая, то резко опуская — и запрокидывая голову. «Монитор» не передавал звуки, а полотнища, натянутые по самые глаза, прикрывали рты, но существа определённо кричали — может, лаяли, может, выли.

— Ритуал? — Вепуат отобрал у филка «зрячий камень» и сам на него уставился. — По такому-то холоду⁈

…Холод всё-таки загнал Джагулов «на базу». Когда сарматы выходили из барака, ещё можно было расслышать заглушаемый ветром вой и лязг; когда Вепуат высунулся из-под защитного поля, всё уже смолкло. Сааг-туул лежал под холмом мордой к дороге, его глаза были закрыты, панцирь — кроме хребта, истоптанного участниками ритуала — покрылся полосатым инеем.

— Вон там и там недавно открывали «двери», — заметил Вепуат, указывая на свежие тёмно-синие «натёки». Кристаллы льда на них были крупные, нетронутые — с тех пор, как они образовались, сааг-туул ни разу не вставал и не отряхивался.

— Стучать палками в минус шестьдесят… — Гедимин покосился на термометр и выразительно поёжился. — Такое важное дело, что до тепла не подождёт?

— Было бы неважное — не стучали бы, — отозвался Вепуат, спускаясь на когтях по обледеневшей тропе. Сааг-туул утрамбовал снег — теперь на склоне темнела полоса льда, покрытая буграми и вмятинами. Вепуат дёргал плечами и недовольно шипел. «Привык держать равновесие перьями, без них — разучился,» — думал Гедимин, в очередной раз ловя его на склоне. Он спускался без когтей — на тропе хватало шероховатых, нескользких участков.

…Стучать кулаком о кулак пришлось долго. Гедимин хотел стукнуть по панцирю задремавшего зверя, но Вепуат фыркнул на него — и сармат, сложив руки на груди, молча ждал, когда кочевники «проснутся». Когда «иллюминатор» наконец открыли, и наружу высунулся Джагул в сползающей набок шапке, Гедимину показалось, что он, и впрямь, только что проснулся. В следующую секунду он понял, что существо хлебнуло местного этанола.

— Пусти нас! — рявкнул Вепуат, подтягиваясь на щитках панциря. Команда до мозга дошла — «люк» распахнулся. Секунду спустя Гедимин захлопнул его за собой. Сааг-туул не сопротивлялся — видно, и впрямь уснул, даже не таращил на сарматов боковые глаза.

В «отсеке» было тепло и душно. На открытую жаровню только что плеснули жидкость, и её испарения теперь висели повсюду, оседая на холодных скафандрах. Кто-то отползал в соседний «отсек», волоча за собой пустой котёл; из ещё не опустевшего котла разливали остатки жижи. Кто-то из Джагулов уже лежал и ни на что не реагировал — то ли напился «этанола», то ли надышался испарений; кто-то сидел и пытался сфокусировать взгляд на пришельцах. На стене над котлом чернело размазанное пятно сажи, окружающее ослепительно-белую треугольную арку. С тех пор, как Гедимин видел этот рисунок в прошлый раз, он стал ещё ярче, а линии — толще.

— Пей, — ближайший кочевник протянул сарматам чашку-конус, едва не расплескав по дороге. — Сегодня сильный ветер. Ук-кут открыл ворота. Пришло их время, они выйдут. Мы их позвали. Теперь нужно ждать…

Он замолчал внезапно, уронив голову на грудь; Вепуат поймал чашку, другой Джагул — обмякшее тело.

— Зачем лезла в лёд? — его взгляд был ясным и сердитым. — Разве не говорил про перья на снегу? Самки никогда не слушают!

Сонное тело на соседней куче одежды встрепенулось, замахнулось когтями, но, никого не успев ударить, снова обмякло. Джагул развернул его спиной к себе и недовольно ощерился на сарматов.

— Они ещё не вышли, — сказал он, к чему-то прислушиваясь. — Ветер сильный, но он молчит. Кто-то другой выходит из Ук-кута. А им некуда. Некому их родить. Будут ждать. Я попросил их. Ещё есть время… можно ждать…

Его глаза стремительно мутнели. Гедимин невольно поёжился.

— Идём, — прошептал он в наушник Вепуата. — Нечего тут делать. До завтра не протрезвеют.

… — Он же ясно сказал — ждут, когда вернутся их умершие, — Вепуат недовольно сощурился. — Ты лучше скажи — что за разговор про перья?

Гедимин поморщился.

— Урджену снилось что-то про чёрные перья и снег. За пару дней до тех… неудачных переговоров. Странное совпадение.

— Если бы, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на спящего зверя. — Гедимин, если меня опять предупредят — ты хоть скажи, ладно?

Гедимин посмотрел себе под ноги.

— Мы скоро сами, как дикари, поверим во всякий бред. Хотя бы чушь про вред часов не подвердилась. Влияние измерения времени на законы физики… Приснится же!

Он ухмыльнулся, но взгляд Вепуата остался серьёзным.

— Ты не спеши. Влияние… Я вот не удивлюсь, если оно есть.

19 день Воздуха, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек тяжело вздохнул.

— Чтобы предсказать, что вы с Вепуатом найдёте себе приключений, никаких снов не надо. Вот я, ни разу не шаман, предсказываю — сегодня он полезет общаться с пролётными Экеста. И ты будешь там — где тебе ещё быть⁈

Гедимин сердито сощурился, но Айзек, не обратив внимания, продолжил:

— А вот про часы — повтори ещё раз, — он подобрал с пульта массивную сдвоенную колбу и задумчиво заглянул в неё. — Значит, жрец опасности не видит…

— Из него так себе жрец, — отозвался Гедимин. — И внятного слова не вытянешь.

Наверху заскрежетала, отодвигаясь, крышка люка.

— Пойдём-ка к Кенену, — сказал Айзек, ставя опрокинутую колбу на край пульта. — Ему будет интересно.

…Гедимин втянул «щупы» приборов.

— Ну? — нетерпеливо спросил Кенен Гварза. Гедимин покосился на его запястья (с такими же приборами, но выключенными) и угрюмо сощурился.

— Как и раньше. Ни лишнего кванта. Кусок кейека фонит в сто раз сильнее! А их тут уже распихано…

— О кейеке известно, что он безопасен, — перебил его Айзек. — По крайней мере, для других разумных. Итак, часы не фонят, и жрец перестал беспокоиться… Кенен?

— Есть устройства для автоматического переворачивания часов? — спросил Гварза, пристально глядя на Гедимина. — Можно сделать в местных условиях?

— Есть, — нехотя признал сармат. — Ничего сложного. Только… это получится вращение. Раз в пять, в пятнадцать минут — но в одном направлении. На каком обороте рванёт, и как обезвредить…

— Раскрутить в обратном направлении? — полуутвердительно спросил Гварза. — Возможно, развернуть другим боком будет достаточно. Так или иначе — базе нужны часы. Интервалы — час, полчаса, пятнадцать и пять минут. Последние — с переворотом.

…В жёлтом свете фонаря золотистая броня горела особенно ярко. Вепуат воткнул светильник в снег и, не обращая ни на что внимания, соединял костяные детали. Нижние части арки, уже собранные, торчали из сугробов. Вепуат озадаченно смотрел на стык верхних и вертел их в руках. «Опять угол не рассчитал,» — отметил про себя Гедимин, входя в пятно света. «Всё-таки удобно иногда в нечувствительном скафандре!» — добавил он, неохотно отводя ладони от тёплой брони и щурясь от жжения в пальцах. Со вчерашнего дня слегка потеплело — немного, до минус пятидесяти, но усилившийся ветер налетал со всех сторон и обжигал руки холодом.

— Дай сюда, — Гедимин забрал у Вепуата полусобранную арку и поменял детали местами. Дуга легла на опоры. Вепуат, радостно хмыкнув, подобрал подвески и прицепил, куда пришлось. Ветер трепал их, выдирая из рук.

— Хорошо задувает, — заметил Вепуат, поймав улетающую гирлянду. — А ведь ещё не рассвело. Экеста наверняка прилетят. Я вот думаю — если попробовать с ними поговорить…

Гедимин качнул головой.

— Одному опасно. А мне будет не до того. Сегодня — начало монтажа…

Он оглянулся на светящееся в темноте ущелье. Текк’ты ещё не появились, и сармату было не по себе. В карманах лежали пять вариантов чертежей — расстановка существ и вспомогательных стапелей при разной численности и размерах рабочих. «Слишком много переменных», — думал Гедимин, досадливо щурясь. «Пять вариантов — а пригодится шестой или десятый…»

— А-а, — протянул Вепуат, медленно отходя к закрытому шлюзу. Ветер усиливался, подвешенные к арке гирлянды вытягивались параллельно земле, одну уже сорвало и утащило к пустому стрельбищу. Далеко в темноте над холмами метались светящиеся нити, и Гедимин видел, как они медленно растут.

— Без перьев как-то не по себе, — пробормотал Вепуат, вслед за ним забираясь в шлюз. — Я к ним успел привыкнуть. Ходишь быстрее, в снегу не так вязнешь…

Гедимин покосился на просевший наст. Две цепочки следов ещё угадывались — один сармат прошёл на широко расставленных пальцах, другой то и дело в спешке сводил ступню и проваливался глубже. «Так он торопился? Я думал — специально медленно идёт. Обычно он куда быстрее меня,» — Гедимин посмотрел на ступни Вепуата — тот, и правда, стоял на сжатых пальцах.

— Посмотрю, как там перья, — пробормотал разведчик, ускоряя шаг. Гедимин оглянулся на ущелье. «Пока змей нет, зайду за чёрным песком. И трубки надо перебрать. Останется время — сделаю песок для часов.»

— От Гварзы заказ — четыре часовые колбы на разные интервалы, — сказал он, вслед за Вепуатом заходя в цех. — С опрокидывателем.

Разведчик приостановился и сдержанно хмыкнул.

— Куда ему столько часов? Что собрался мерить?

Гедимин пожал плечами.

— Пусть лучше сверяет часы, чем мотается по базе. Когда он занят делом, всем спокойнее.

— Стой! — Вепуат замер посреди коридора. — Слышишь?

За дверью склада что-то встряхивалось, хлопая жёсткими длинными пластинами. Звук стих, но тут же раздался шорох и тихий треск. Потом затрещало громче — пластины снова пришли в движение.

Кут’тайри сидел на полу перед защитными куполами, расставляя чашки с подношениями. Его уши были повёрнуты к вытянутому белесому пузырю — шорох и треск шли оттуда. Вепуат махнул генератором защитного поля, и пузырь растворился. То, что свисало со «стапеля» в углу, вздыбило перья и захлопало крыльями, едва не слетев с крюков. Все чешуйки топорщились, рукава болтались и колотились о стену. Крылья двигались попарно, очень слаженно, будто живая обшивка и впрямь собиралась взлететь.

— И давно оно так? — спросил Вепуат, медленно приближаясь к «стапелю». Гедимин поднял руку с «арктусом», думая, что скафандр придётся фиксировать — без фиксации он к себе не подпустит.

— С тех пор, как усилился ветер, — ответил Кут’тайри; его уши повернулись к открытым продухам — за стеной что-то звенело, свистело и завывало. «Экеста ломают арку,» — подумал Гедимин. «А скафандр надо бы прижать к сте…»

Вепуат, развернувшись боком, в одно движение нырнул в броню и вделся в трещащие перья — только щёлкнули, смыкаясь, нагрудные пластины. Крылья расправились и с грохотом легли на обшивку. Вепуат погладил себя по бокам, пошевелил растопыренными пальцами, плавно повёл лопатками — крылья тем же мягким движением развернулись во всю ширь. Сармат оглянулся на Гедимина и широко ухмыльнулся.

— Оно соскучилось. Кут’тайри, можешь забрать свои чашечки. Не ставить же их перед пустым углом!

…Вепуат остался у ангара махать крыльями на сквозняке — они всё не унимались и, хотя подъёмной силы им не хватало, идти сармат не мог — его тащило назад. Гедимин хотел прижать их к обшивке, получил в ответ гневное шипение, вовремя отдёрнул руку — и решил, что «пернатый» сам разберётся. И тот кое-как разобрался — когда Гедимин, перебрав на складе оболочки для стержней и разложив их в другом порядке, вернулся к бараку, Вепуат боком, придерживая себя за плечи, входил в дверь. Перья топорщились, но крылья всё-таки лежали на броне, и в небо их не тянуло. Сармат хотел окликнуть разведчика, расспросить про «дрессировку» скафандра, но тут на дне ущелья громыхнула крышка шахты, а из колодца донёсся протяжный низкочастотный гул.

…Дно пещеры, засыпанное на пару метров гравием, плавно уходило вниз. Его освещал только фонарь Гедимина, прикреплённый к его шлему. Сармат заранее «зарядил» церу и приделал к корпусу линзу; яркий пучок света нагревал воздух до тридцати градусов, но ничего страшного в этом не было. Текк’ты выглядывали из скалы — двое внизу, двое — у темнеющих в своде пещеры «люков». Из дальнего туннеля, соединяющего жилой корпус со вспомогательным, высунулся третий. Перед собой он осторожно толкал стопку каменных пластин. Она выскользнула на гравий, и её тут же перехватили. Гедимин затаил дыхание. Рядом с огромными Текк’тами толстые плиты из двойного тектона казались хрупкими, но существа обращались с ними бережно — и точно. Пара движений — и к двум состыкованным пластинам по центру пещеры добавилась третья. Текк’т обернулся вокруг медленно растущих стенок огромной чаши; ещё двое, выглядывая из стен, добавляли сегменты. Гедимин слышал тихие щелчки — шипы входили в пазы, плита за плитой собиралась мозаика. Текк’т, придерживающий основание чаши, нырнул в скалу, и сармат поднял «арктус». Белые тяжи соединили растущую полусферу с каменными стенами. Гедимин взглянул на сигма-сканер. Экран заволокло рябью, но прибор ещё мог высчитывать расстояния — и сармат довольно ухмыльнулся. Защитное поле не столько подпирало стенки чаши — они держались и так — сколько мешало ей «ползать» от лёгких толчков.

Ещё одна стопка обшивочных плит выкатилась из туннеля. Её тут же поставили на ребро — места между стенками пещеры и «чаши» становилось всё меньше. Гедимин стоял там, где работа должна была закончиться — на стыке строящейся нижней полусферы и предполагаемой верхней — и расставлял белесые опоры, пронизывая взглядом каждую плиту. Сердце билось где-то под горлом.

…Последний элемент опустился в паз, замыкая зубчатый край прямо перед Гедимином. Пятеро Текк’тов погрузились в скалу — только головы, и то не полностью, выглядывали наружу в паре метров над краями «чаши». Они выжидающе смотрели на сармата, и он, судорожно сглотнув, опустил руку на камень.

Хлопок вышел слабым — если тычки Текк’тов, способные проломить скалу, только прочнее загоняли шипы в пазы, то сармат не смог бы ничего сдвинуть, даже навалившись всем телом. Он прижал к плите ладонь и уставился на ближайший стык. «Это лишь первая линия защиты. Её дело — поглощать энергию удара…»

«Чутьё» ремонтника молчало, только кровь гулко стучала в ушах. На запястье то вспыхивал, то гас экран дозиметра. Гедимин на него не смотрел — вокруг было пять гигантских змеев, и все «фонили».

— Сделано, — громко сказал он, отрывая ладонь от камня, и направил луч на пробоины в потолке. — Сыпьте гравий!

Самый массивный из Текк’тов медленно «вытек» из скалы. Гедимин смотрел, как его витки заполняют изнутри «чашу». Он сворачивался вдоль стенок, и камень тихонько потрескивал. Треск не прекратился, и когда все витки оказались внутри. Текк’т поднял голову и коротко прогудел:

— Камни!

…Белесые тяжи таяли один за другим — Гедимин растворял их по мере засыпки. Уровень гравия рос быстро — и сигма-сканер показывал его равномерность. Сармат следил за ним с радостной ухмылкой, хотя сейчас разравнивать засыпку было незачем — достаточно было довести её до верхнего края полусферы. Сквозь грохот камнепада он уже не слышал треска «чаши», только видел, как сверкающее тело Текк’та мелко дрожит на её стенках. Когда первый камешек выкатился в туннель Гедимину под ноги, все звуки стихли. Сармат посмотрел на экран сканера, ухмыльнулся и поднял «арктус». Полотнища защитного поля развернулись от стены до стены, прижимая «чашу» к дну пещеры. Гедимин притронулся к камню. Из «чаши» высунулся гигантский змей, навис над сарматом, но тот не сразу его заметил. В мозгу мелькали расчёты, вносились на ходу поправки — и «чутьё» ремонтника молчало.

…По коже стекала испарина, по броне — слюна Текк’та. Змей выпустил сармата из пасти на краю обрыва и нырнул в скалу, оставив его переводить дух и рассеянно ухмыляться. Перед глазами Гедимина ещё стояла гигантская пустая «чаша». «До завтра не трогать. Завтра — второй слой и сброс песка…»

Он свернул от обрыва к душевой, но дойти не успел — из-за «дома стекла» выскочил Вепуат, едва на него не налетев. Глаза у разведчика были неестественно круглые.

— Ядро Сатурна! — он уставился на что-то на груди Гедимина и криво ухмыльнулся. — Ну, жрец Пламени, как прошёл ритуал? Асгаан на призыв ответил охотно?

Гедимин мигнул.

— Ты что несёшь? — он проследил за взглядом Вепуата и со сдавленным шипением схватился за нагрудник. На щитках от ключиц до солнечного сплетения пропечатались глубокие оплавленные линии — ромб, разделённый на четыре части.

Линии на ощупь были холодными, оплавленный фрил к пальцам не лип, — и вообще рубцы показались Гедимину очень странными. «Это не грели,» — окончательно уверился он, прощупав орнамент. «Ничем. Это просто… вдавили. И давление было гигантское.»

Он глубоко вдохнул, дёрнул плечами — и лёгкие, и кости, и мышцы были целы, даже на коже ссадины не осталось. Он ошалело мигнул, перевёл взгляд на Вепуата — тот с той же странной ухмылкой указал вдаль, за «стену» коридора.

— Горело так, что весь лагерь видел. Я Кут’тайри еле-еле успокоил, чтобы он наружу не лез. Здоровенный такой ромб прямо на земле. И снопы света на десяток метров вверх.

…Никаких следов на гравии и снегу не осталось. Пока Гедимин, поминая про себя спаривание «макак», ползал по холму с дозиметром, Вепуат, не замечая ветра, стоял во весь рост и барабанил по запястью. Гедимину было не до него — он искал следы.

— Ничего нет, — сказал он, стряхивая с брони снег. — Ни вмятин, ни излучения. Не знаю, что там у тебя светилось…

— Кут’тайри видел, — отмахнулся Вепуат, сердито щурясь на экран. — Я даже с дрона заснял… Ядро Сатурна!

Участок, попавший в кадр, Гедимин узнал — только что прополз его вдоль и поперёк. Никаких снопов света странной формы над ним не было — ни на снимке, ни на местности.

— Да что ж такое, — пробормотал Вепуат. — Может, в сканах…

Гедимин вытолкнул его обратно в подогреваемый коридор и вышел следом. Взгляд упал на вмятины на груди, и сармат сердито сощурился. «Вот где опять попортили скафандр⁈ И, главное, не заметил…»

— Куда⁈ — Вепуат, забыв о сканах, повис на его локте, упираясь двумя ногами.

— Чинить, — Гедимин неприязненно покосился на деформированные щитки. «Текк’т зацепил? Видимо, совсем вскользь. Я-то помню, как они цепляют…»

— Стой! А пробы⁈ — Вепуат вцепился крепче и оглянулся через плечо на ангар. — Оно правда горело! И долго! Мы оба видели…

— Айзек и Гварза видели? — спросил Гедимин, с досадой глядя на разведчика. «Если видели — вмятины надо срочно убирать. Потом не отвяжешься.»

Вепуат мотнул головой.

— Если Хьюго им не доложил. Я-то не хотел шума. Даже Скогнам не сказал… были ученики в цехе. Мы вдвоём с Кут’тайри вышли… — он оглянулся на «ворота», шуршащие и воющие на ветру, и криво ухмыльнулся. — Ага, Экеста вернулись! Как только загорелось, их как ураганом сдуло.

Одинокий «дух воздуха» кружил между столбами арки, теребя шуршащие гирлянды. Ещё два летучих моллюска вынырнули из складок неба и спикировали к «воротам». Гедимин покосился на ближайшую к ним «стену» защитного поля, оценивая её прочность, и шагнул к ангару.

— Бери пробы, только быстро.

— И дозиметрию давай сюда, — Вепуат обрадованно ухмыльнулся. — Сверимся.

…Кут’тайри склонился в очередном поклоне. Его рука, поднесённая к фигурной вмятине на груди сармата, замерла в миллиметрах от обшивки — трогать её он почему-то опасался. Гедимин настороженно следил за ним и молча щурился — жрец от волнения перегрелся, грива поднялась огненными языками, от пальцев тянуло жаром. «Горячий — значит, довольный? Когда пугается — гаснет… и красных пятен не видно. Чем-то доволен. Но взволнован. Очередная традиция, куда б их все зарыть поглубже…»

— А чего ты ждал? — Вепуат, лучше разобравшийся в местных обычаях, держался уверенно. — Серьёзное строительство — серьёзные ритуалы. Хеттийиррн меня-то не взял под землю, что уж там…

— Ритуал Камня в день Воздуха, — прошелестел жрец, прижимая одну ладонь ко лбу, другую — к груди. — И такая сила… Ашха’ан воистину благоволит тебе. Твои дела под его рукой…

— Да я… —начал было Гедимин, но Вепуат прикрыл его респиратор ладонью.

— Ага, угу, — быстро кивнул он, оглядываясь на дверь склада. — Мы рады. А ты совсем разволновался. Иди отдохни. До утра тут никаких ритуалов не будет.

Едва за жрецом закрылись ворота, Гедимин опустил височные пластины и сердито сощурился.

— Что за тварь этот Ашха?

— Бог Камня, тебе же сказали, — Вепуат рассеянно пожал плечами. Его интересовал только анализатор, что-то выискивающий в образцах гедиминовой обшивки. Теперь на груди сармата зияли жёлтые прорези — Вепуат соскрёб чёрный фрил до самого ипронового слоя.

— Прикрой! — Гедимин, не выдержав, заслонил сканируемые пробирки ладонями от внешнего излучения. — Ты что измеряешь — наведёнку или планетарный фон⁈

— Ага, так лучше, — пробормотал Вепуат, глядя на экран. — Ого! А я думал — только сигма…

Цифры в окошке, отмеченном буквами «ЭМИА», медленно сменялись. Гедимин беззвучно выругался. «Значит, не наведёнка. Загрязнение… Мало что помяли, так ещё и загваздали ирренцием. И…» — мелькнувшая в мозгу мысль сменилась ещё более неприятной, и сармат стиснул зубы. «Разберусь с бронёй — и вниз. Проползу там всё с дозиметром. Если Текк’ты нафонили и уползли — это одно. А если ирренций размазало по плитам…»

— Ещё пробы нужны? — мрачно спросил он, сдирая с нагрудника продавленные щитки. Вепуат растерянно мигнул.

— Ты чего? Ты это куда?

— В утилизацию, — буркнул Гедимин. — Пусть на Земле чистят.

— Ну вот зачем⁈ — Вепуат попытался отобрать щитки, но Гедимин отодвинулся. — Пусть будут, где были! Этот знак же ни на что не влияет! А богам будет приятно…

Гедимин поморщился.

— Это радиоактивное загрязнение. А вокруг — филки и всякие там… ученики. Без скафандров. Не хватало кого-нибудь облучить!

…Вепуат проводил его до самой душевой, бубня что-то в респиратор. Гедимин уже не прислушивался. Ему хотелось поскорее избавиться от дурацких отметин — и он всё пытался вспомнить, когда же их получил. «Текк’ты ко мне не приближались. Тем более — вплотную. Как можно не заметить пятидесятиметровую змею⁈»

Когда последний из новых, не продавленных, щитков встал на место, Гедимин облегчённо вздохнул. Навязчивые мысли отступили, и дозиметр не показывал ничего странного. В душевой было тихо, и выходить не хотелось. Сармат прислонился к стене и так замер, прислушиваясь к отдалённому вою ветра. «Странно он воет. Не на тех частотах…»

Вепуата у ангара не было. Гедимин, оглядевшись, увидел чёрный нахохленный силуэт у дальнего торца здания. Сармат, растопырив крылья, высматривал что-то на дне долины и даже со спины выглядел озадаченным.

— Сааг-туул, — прошептал он, поднимая руку — «тихо!». Кто-то под обрывом шумно, с подвыванием, выдохнул. Огромный зверь укладывался в снег, недовольно дёргая хвостом и громыхая спинными щитками. Ещё раз выдохнув — не протяжно, как обычно, а коротко и очень громко — он замер, уткнувшись мордой в снег. Гедимин открыл рот, но спросить ни о чём не успел — зверь дёрнулся всем телом, грохнул хвостом по камню и, встряхнувшись, поднялся на лапы. Он ткнулся в одну сторону, снова дёрнулся, развернулся и побрёл вдоль обрыва, размахивая хвостом. Уже из-за скалы Гедимин услышал короткий хриплый вой.

— Чего он?

— Похоже, ему больно, — глаза Вепуата потемнели. — Он уже давно так — не может лечь…

— Опять лапы? — Гедимин вспомнил, как резал стремительно чернеющую кость. — Снова гниль?

Вепуат качнул головой.

— Его не перекашивает. Тут не лапы… — он двинулся вдоль прозрачной стены вслед за зверем, но быстро упёрся в тупик. — Надо его остановить…

Гедимин покосился на стену, подёрнутую рябью, и быстро отодвинул от неё сармата. Снаружи, как раз на месте «ворот ветра», поднималось торнадо. Секунда — и его порвало изнутри. Защитное поле всколыхнулось, но устояло.

— Может, он из-за ветра? Негде спрятаться? — Гедимин уплотнил стену, глядя на поднимающийся вихрь. Он «подмёл» с холма снег и теперь копал кольцевую борозду, выдирая из-подо льда гравий. Сармат уплотнил стену до непрозрачности — и вовремя, — торнадо взорвалось изнутри, расшвыривая обломки.

Вепуат шумно вздохнул. Его крылья поднялись и снова легли на броню. Он поднёс ладонь к наушнику и растерянно покачал головой.

— Из-за такого рёва ничего не услышишь. Может, и правда, ищет, где спрятаться…

…Кут’тайри отсиживался на складе. Гедимин его не звал — одному было спокойнее. Стеклянные колбы остывали в печи, металлические части — в дымящемся ведре с водой. Гедимин собирал из фрагментов костей и раковин устойчивые опоры и едва заметно ухмылялся. «Пятеро часов, и все — с боем. Вот филки будут рады! Без нормальных дверей это „дынь-бззы“ весь барак услышит…»

Вепуат вошёл, стараясь не громыхать дверью, — сармат даже не сразу его заметил.

— Твою стрелку мотало по кругу, — мрачно сказал разведчик, показывая голограмму. — А моя смотрела вниз.

…Гедимин угрюмо щурился на дозиметр. «Знал бы, что там так зашкаливает — обернулся бы защитным полем. Через поле небось не продавило бы. Незаметно — так точно.»

На экране волнами изгибались два графика — «сигма» и «омикрон» резко меняли интенсивность, а стрелка указателя крутилась на шпеньке, угрожая слететь или взорваться. «Восемьдесят метров камня,» — думал Гедимин, глядя на другой график — дозиметрию Вепуата. Она была куда скромнее — «омикрон» почти не долетал, десяток лишних микрокьюгенов не в счёт. «Восемьдесят метров. Естественный экран. Да ещё — защитное поле. Повезло…»

— Скажи филкам, чтоб над собираемым корпусом не мотались, — он повернулся к Вепуату. — Особенно — при всяких фантомных свечениях. Скоро переберёмся во вспомогательный, под тот холм, — там хоть облучаться некому.

Вепуат рассеянно кивнул и снова уставился на голограмму.

— Бог Камня… Интересно, как он выглядит. Можно мне завтра с тобой?

Гедимин резко качнул головой.

— Там — серьёзная работа. Не до… — он осёкся и подобрал слова помягче:

— Не до поисков приключений.

Ветер заметно утих; дудки на «воротах ветра» ещё посвистывали, но уже не могли заглушить короткий хриплый вой и шумный вздох. Вепуат повернулся на звук и покачал головой.

— Не знаю, что с ним — но лучше не становится.

…В реакторный бункер звуки снаружи не проникали. Гедимин, едва крышка люка закрылась, поднялся из кресла и прижал обе ладони к корпусу реактора. Тёплые волокна скользнули по вискам и быстро стекли на грудь — под заменённые ещё с утра щитки. Гедимин мигнул.

— Говорят, заглядывал один из местных… богов, — он неловко ухмыльнулся. — Ты тут ничего не заметил?

Волокна «замерцали», быстро меняя температуру, но сильного жара от них не было. Гедимин погладил корпус реактора и повернулся в сторону ущелья.

— Станция строится, — тихо сказал он. — Завтра положим вторую обшивку. А потом и всё остальное. Местные, кажется, не против.

20 день Воды, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— В водоподъёмнике с утра громыхало, — сказал Айзек, дождавшись, когда Гедимин передаст смену троим операторам и отойдёт от щита управления. — Снизу идут ледышки. Видимо, озеро всё-таки подмёрзло. Сможешь аккуратно его растопить? Ключевое слово — «аккуратно».

Гедимин сузил глаза, но кивнул.

— Я не идиот, чтобы взрывать свои скважины. С бластером доигрался Гварза… если ты вдруг забыл.

— Ага, — рассеянно отозвался Айзек. — Будешь выходить — осторожнее. У душевой больное животное.

…Для сааг-туула пробили в защитном поле отдельный шлюз, поставив новые стены вдоль его боков. В сарматском коридоре помещались только его плечи и массивная голова. Гедимин обогнул дальний торец душевой и вышел к животному с другой стороны. Из-под панциря на его боку высунулась пара глаз и недружелюбно уставилась на сармата. Голову существо не повернуло — оно склонилось над свёрнутой из защитного поля «поилкой» и шумно втягивало воду. Рядом с поилкой стояли Гварза и Вепуат, сверху, с загривка сааг-туула, настороженно смотрели погонщики.

«Не воет и не дёргается,» — отметил про себя Гедимин, вспомнив, как зверь вчера мотался вокруг лагеря. «Стало легче?»

— Уран и торий! — Вепуат, заметив сармата, радостно ухмыльнулся и вскинул руку.

— Много снов про камни, — донеслось с загривка сааг-туула. — Даже в день Воздуха.

Налетевший порыв ветра засыпал загривок и кочевников на нём снегом. «Сновидец» даже не шелохнулся. Гедимин приветственно помахал ему рукой.

— Что с вашим зверем?

— Много ест. Много ходит. А должен спать, — отозвался кочевник, недовольно скалясь. — Теперь плохо.

Зверь поднял морду от поилки, громыхнул щитками, шумно вздохнул и попятился от душевой.

— Далеко не уходить! — заорал вслед Гварза. — Весь помёт — Альготу!

Кочевники что-то буркнули в ответ и, отмахиваясь от снега, полезли в ниши. Зверь открыл их не сразу — что-то внутри беспокоило его сильнее, чем «пассажиры».

— Так что со зверем? Не сдохнет? — спросил Гедимин у Вепуата. Временный шлюз закрылся, но в коридор успело нанести снега; Гварза сердито отряхнулся и ушёл, пробормотав что-то про зоопарк. К душевой по его отмашке потянулись филки.

— Живот болит, — так же тихо ответил Вепуат. — Что-то с обменом веществ выходит не то. Он двигается — должен есть. Двигается мало, вполсилы — систему выделения заклинивает. А изнутри распирает.

— И это из-за того, что он не в спячке? — Гедимин оглянулся на сааг-туула, но зверь уже пропал за стеной бурана. — Так давно лёг бы — кто ему мешает? Уже полмесяца прошло…

— Тут спать опасно, — отозвался Вепуат. — Сфен не тот. Надеюсь, от тёплой воды ему станет полегче. Надо чаще его гонять, расшевеливать… М-да, тяжело без нормального биолога.

…В одну руку сигма-сканер, в другую — «термобластер» с линзой двукратного увеличения; Гедимин думал, что придётся лезть в узкий сырой колодец, но обошлось — устройство с утяжелителями удачно опустилось на самое дно, оставалось только осторожно дёргать страховочный трос, разворачивая «бластер» в разные стороны. Сармат старался не делать полных оборотов — конструкция из троса и полой кости прочной не выглядела, проверять её на взрывоопасность не хотелось. Гедимин смотрел на сигма-сканер, дожидаясь, когда прогреется вода, и жалел, что линзу-«шестёрку» применить не может — паровой гейзер посреди душевой был совсем ни к чему. «Так этот нагреватель там и оставить?» — подумал он на втором часу медленного теплообмена — и грохнул кулаком по ближайшей стене, вслух помянув уран и торий: трос, как сармат его ни закреплял, всё-таки слетел. Пока Гедимин рылся по карманам в поисках стекла, вода успела нагреться до плюс семи, и сармат решил, что этого на сегодня хватит. «Магнитная» катушка в секунду выдернула «бластер» из подземного озера — только рукоятка затрещала от удара. Гедимин, разглядывая сеть мелких трещин на кости, удивлялся, что стекляшки внутри корпуса уцелели. Мелькнула мысль, что надо бы переложить их в другой, но тут загудело на дальней окраине, и сармат, наскоро обмотав «бластер» бечёвкой, вышел из душевой. «Будет время — соберу заново, чтобы руку не жгло.»

…Последний сегмент лёг на место. Текк’т на долю секунды прижал его мордой. Гедимин услышал двойной щелчок — шипы на нижней челюсти коснулись камня, выступы совместились с пазами. Гигантская тектоновая чаша повисла, растянутая на десятках «строп» из защитного поля. Её нижняя часть уже погрузилась в полусферу внешней обшивки; теперь временные опоры упирались и в её стенки, и Гедимин надеялся, что расчёты верны, и тектоновая «мозаика» окажется не хрупче скалы.

— Вниз! — отрывисто скомандовал он и вскинул руку. «Стропы» натянулись. Белесые опоры медленно проседали и одна за другой таяли, сверху по чётко расчерченной спирали вырастали новые «тяжи». Чаша плавно опускалась, поддерживаемая с трёх сторон Текк’тами. Гедимин смотрел, как «стропы» натягиваются и растворяются, и считал секунды. Кровь гулко стучала в ушах. Казалось, прошла вечность, прежде чем краевые зубцы двух полусфер совместились — внутренняя обшивка легла на песчаную подушку внутри внешней и застыла, поддерживаемая лишь символическими боковыми распорками. Гедимин взглянул на сигма-сканер. Сейчас его интересовали только расстояния. «И всё-таки промахнулся…» — он досадливо сощурился. «Тяжи» с одной стороны растворились, с другой — медленно, плавно натянулись. Нагрузка была огромной, поле пульсировало, не в состоянии уплотниться, но чаша всё же сдвинулась — ненамного, на считанные сантиметры. Восстановленные «распорки» были практически прозрачными — генератор «перегрелся», и сармат его выключил и прикрыл ладонью, пытаясь перевести дух. «Всё-таки получилось. И обе стенки выдержали. Полезная вещь — „арктус“…»

— Песок сыпать? — прогудело сверху. Текк’там было не до высчитывания сантиметров. Они перебрались к разгрузочным туннелям и там выглядывали из скалы, ожидая команды. Гедимин, шумно втянув воздух, поднял «арктус». Поверх чаши легла тонкая выпуклая плёнка защитного поля. «Её — держать. Распорки будут растворяться. Один купол генератор потянет.»

Часть песка на купол всё-таки попала — и стекла по нему в заполняемый проём. Песок сыпался не так быстро, как гравий — Текк’там трудно было его сгребать, он расплёскивался по сторонам от толкающей морды. И всё же «стена» засыпки росла, и Гедимин «отключал» тяжи один за другим. Чашу уже не нужно было подпирать — она сохраняла равновесие, распорки только мешали потокам песка её сдвинуть.

Когда песчаные «реки» иссякли, генератор на предплечье уже не «тикал», а купол уплотнился до непрозрачности. Гедимин растворил его, облегчённо вздохнул и втянул сопла «арктуса». Каменная чаша с двойными стенками лежала посреди пещеры, и в неё, выгнувшись дугой, сползал из скалы Текк’т. «Уплотнение,» — щёлкнуло в мозгу сармата, и он впился взглядом в экран сканера. «Последний этап. Если выдержит…»

Экран затягивало мелкой рябью, но Гедимин видел, как шевелится камень вдоль стыков, а по верхней части песчаной насыпи шли едва заметные волны. Еле слышный треск очень быстро сменился монотонным гулом. Текк’т извернулся, направив голову вниз, но, спохватившись, выгнулся кверху и, оттолкнувшись от каменного дна, ушёл в скалу, не задев ни одной из чаш. Гедимин смотрел, как он стремительно погружается в жёлтый камень, не оставляя следов. Когда в скале исчез кончик хвоста, сармат перешагнул через выступы-зубцы и встал на песок, опираясь на обе чаши. Камень под руками едва заметно пульсировал, но дрожь быстро затухала. «Выдержали. Обе. И забутовка. Всё равномерно…» — Гедимин вдохнул глубже, унимая сердцебиение. Только теперь он заметил выступившую на лбу испарину. «При нормальных технологиях не пришлось бы так дёргаться. А здесь…» — он постучал по камню, прислушиваясь к звуку, и шагнул обратно в туннель. Перед глазами уже вставали временные стапеля и подвесы для конструкций жилого блока. «Стены на месте. Завтра — начинка. И пусть устаивается.»

…Текк’т выплюнул сармата на край плато и нырнул в скалу. Гедимин выпрямился, отряхиваясь от змеиной слюны. Чужие шаги и сердитые голоса он заметил не сразу — только после гневного шипения:

— Саботаж!

Гедимин ошалело мигнул. Напротив, прижав его к валунам у обрыва, стоял очень сердитый Гварза, рядом с ним — Айзек; нахохленный Вепуат с опаской выглядывал из-за его плеча. Под их ногами — и дальше по коридорам, насколько доставал глаз — лежал подтаявший снег. Тонкие прозрачные «стены» защитного поля дрожали на ветру — хотя уже и ветер дул вполсилы, и снег сыпался почти вертикально.

— Гедимин, что произо… — начал было Айзек, но Гварза перебил его, сердито фыркнув:

— Опыты с реактором, что ещё⁈ Опять полез руками в ирренций! С чего ещё всему холму фонить⁈ А сноп света⁈

— Какой формы? — вырвалось у Гедимина. Гварза с треском приложил ладонь к лицевому щитку.

— Видел, Айзек⁈ Ну, выгороди его ещё! Всю защиту снесло, у четверых обморожения… Опыты у него, sa hasulu!

— Тише! — Айзек привычно втиснулся между двумя сарматами, хотя Гедимин ещё и с места не двинулся. Информация в мозг просачивалась медленно. Он смотрел мимо Гварзы на тающий снег. Потом перевёл взгляд на «арктус». «Вся защита висела… так и есть — на моём генераторе. И когда я все мощности бросил на перемещение чаши… Hasu!»

— Поле… всё разрушилось? Полностью?

Айзек угрюмо кивнул.

— Весь лагерь накрыло бураном. Пока мы с Кененом выскочили, пока восстановили… Всё-таки нельзя филков пускать наружу без полной защиты!

Вепуат из-за плеча согласно хмыкнул.

— «Арктус»… — Гедимин показал ему предплечье. — Пришлось переключить на временные стапеля. Был перегруз. Видимо, тогда оно и…

Гварза грохнул кулаком о кулак.

— Ещё что расскажешь?

— Тише! — Айзек недовольно покосился на него. — Гедимин, этот случай со стапелями — он единичный, или завтра ждать того же?

Гедимин задумчиво покачал головой.

— Не единичный. Пока не собраны все три полусферы, нагрузка на «арктус» будет огромная. Возможно… — он с досадой оглянулся на гигантский защитный купол над ущельем — «вот всё сразу — внизу монтаж, сверху морозы… и генератор сбоит — совсем не ко времени…». — Возможно, поверхность он не потянет. В рабочие часы — точно.

Гварза сердито фыркнул.

— Не потянет? С подпиткой от ядерного реактора⁈ Что ты делал с установкой, — опять идиотские опыты⁈

— Хватит! — Айзек ударил в ладоши. Под затухающее гудение брони он встряхнулся и продолжил:

— Ограничения «арктуса»… М-да, следовало ожидать. Атомщик… Как долго продлятся работы с такой нагрузкой?

Гедимин пожал плечами.

— Не от меня зависит. Всё Текк’ты. Работают без расписаний. Конец месяца, где-то так.

Айзек переглянулся с угрюмым Гварзой.

— Тут четыре генератора, если что, — влез Вепуат. — Хватит сил и без гедиминова реактора. Всего-то — полтора коридора и навес над ущельем! Навес могу взять на себя. А стрельбищу защита вообще ни к чему. Пусть бронеход проложит тропу для филков. А площадку они уже сами расчистят взрывами. Защитное поле ещё им…

Гварза смерил его недобрым взглядом, но Вепуат уже шмыгнул за плечо Гедимина и теперь выглядывал оттуда, топорща перья. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Навес… — начал было он, но Айзек жестом попросил помолчать.

— Целый город из защитного поля… — он огляделся по сторонам. — И всё — на ручных генераторах. Мы тут, конечно, не подумали. Гедимин, сегодня ещё работы будут?

Сармат качнул головой.

— Я сейчас переключу нагрузку…

— Погоди, — отмахнулся Айзек. — Оставь себе ущелье. Остальное — на нас троих. А как только вернутся Текк’ты, Вепуат возьмёт ущелье на себя. До твоего возвращения. А мы поедем за стационарным «сивертсеном».

— Мутирует, — буркнул Гварза.

— Два на замену. Один на Земле, один здесь — за экраном, один в работе, — отозвался Айзек. — Мало их у Маккензи по разным складам?

— Ты видел, что там за «сивертсены»? — Гварза угрюмо сощурился.

— Ну, шесть вместо трёх. Из двух Гедимин как-нибудь соберёт один рабочий.

Гедимин сдержанно хмыкнул, но промолчал. «А разумная мысль. Пока мы живём на поверхности, без защитного поля не обойтись. А ручные генераторы уже очевидно не тянут.»

— И всё-таки он что-то делал с реактором, — пробормотал Гварза, вслед за Айзеком уходя к лаборатории. Он хотел оглянуться, но командир его удержал и тихо что-то ответил. Шли они быстро, а говорили почти шёпотом — слова заглушил треск перьев Вепуата.

— Уф! Быстро они успокоились, — разведчик, шумно выдохнув, отошёл от обрыва и ткнул Гедимина в нагрудник. — Вот ты невежа!

Сармат мигнул.

— Невежа, а ещё жрец, — продолжал Вепуат с кривой ухмылкой. — Даже не начертил для Асгаана его знак! Там что у тебя, стен мало⁈ Вот ему пришлось чертить на твоей броне! А ты ещё щитки переплавил…

Гедимин взглянул на свежие отметины посреди нагрудника и беззвучно выругался. Ромб, рассечённый на четыре части, виднелся на прежнем месте — и так же немного «фонил».

— И свечение опять было? — спросил он. Вепуат кивнул.

— Сквозь буран мало что видно, но светилось ярко. А потом посдувало поля, и всем стало не до того… Гедимин! Ты всё-таки слушай. Я тебе дам краску. Ничего сложного — просто ромб, разрезанный крест-накрест. Ничего ни говорить не надо, ни руками махать. Начертил и забыл. Ну… если это существо здесь, его же надо учитывать?

Гедимин болезненно поморщился.

— И что? Оно от меня отстанет?

— Оно… как говорил Кут’тайри — «направит твою руку», — Вепуат виновато усмехнулся. — Я ведь сам мало знаю об этих штучках. Асгаан любит всякое строительство. И другие такие дела. Он — повелитель всех руд. Если к нему с уважением…

«И что мне на Земле не сиделось⁈» — Гедимин с тоской оглянулся на бронеход — единственный «нормальный» объект на всей Равнине.

— Ромб? Большой? Фонить будет?

— В краске ирренция нет, — заверил Вепуат. — Ну, начерти, насколько размаха хватит. Главное — ровно. А то Асгаан обидится. И это… с его именем поосторожнее. Мы с Кут’тайри проверяли — меня он не слышит.

В голосе Вепуата звучала обида. Он пригладил перья и выразительно пожал плечами.

— Говорят, это из-за крыльев. Ну ладно. Я-то ни разу не строитель.

— Не видел я там никаких… — Гедимин тронул отметину на груди и сердито сощурился. «Главное — чтобы это… существо конструкции не помяло. А фрила мне не жалко. Так и так переплавлять.»

… — Отметина бога Камня.

Эта фраза далась Гедимину непросто — но говорить её в лезущие из орбит глаза Кенена Гварзы было даже отчасти приятно.

— Н-ну ладно, — Гварза, ошалело мигнув, подался в сторону; на вмятины на груди Гедимина он больше не смотрел. — Теперь к делу. Бери всё это и неси в барак.

Последняя, самая широкая, металлическая пластина ещё вибрировала, когда сармат собирал «батарею» часов и заворачивал в защитное поле. Он нёс груз к бараку и думал, что Гварза на все эти «приборы» ни разу не фыркнул — и даже не стал проверять получасовую колбу, не говоря уже о часовой. «Ему тоже тяжело без нормальных штук? Или филки задрали спрашивать время?»

… — Сюда.

Эту деревянную подставку вырезал не Гедимин; дерево взяли кое-как просушенное, не прокалённое. Сармат поморщился. Он уже видел, куда и когда эту штуку «поведёт» и как при этом перекосит.

Подставку впихнули в комендантскую — в угол у двери, напротив воткнутого в стену фонаря. В её ножки упирался матрас. Второй лежал у другой стены, упираясь в короб с ящичками. На матрасе сидел Дасьен и следил за сарматами, сердито щурясь — когда они вошли, места в отсеке не осталось.

— Вот так, — Гварза хотел отступить на шаг от ровного ряда часов, но в комендантской разбежаться было некуда — и он подался на несколько сантиметров в сторону и наклонил голову набок. — Пять устройств. Запустим в первые секунды дня. По идее, большие отрезки времени кратны малым. Если начнётся рассинхронизация…

Дасьен качнул головой.

— Это пусть Уктанну следит. У меня своих дел полно.

«Уктанну?» — Гедимин мигнул. «Они тут уже назначили дежурного по часам?»

— Уктанну свои инструкции получит, — пообещал Гварза. — Зензо тоже. Когда здесь прибавится отсеков, их от тебя отселят.

«Назначили двух дежурных,» — мысленно поправился Гедимин. «Мать моя колба…»

— Кет, ты ещё здесь? — Гварза поморщился. — Можешь быть свободен. Реакторы не трогать!

…Айзек растерянно хмыкнул. Гедимин выдержал его взгляд, стараясь не ухмыляться. Четверо филков — один из них в тяжёлом скафандре — смотрели на сарматов с опаской, на реактор старались не смотреть вовсе.

— Атомщик, не время шутить. С реактора надо снять энергию. Ни у Джефри, ни у Бальтеса такого опыта нет. Без подстраховки…

— У меня приказ — не трогать реакторы, — Гедимин сложил руки на груди. — Могу подстраховать защитным полем.

Айзек посмотрел на потолок.

— Как бы так приказать тебе не цепляться с Кененом…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Я выполняю его приказ. Теперь-то что не так⁈

Он был рад, что заранее опустил височные щитки, и хранитель всего этого не слышит. Филки растерянно переглядывались. Джефри (или, может, Бальтес) в тяжёлой броне покосился на реактор и едва заметно вздрогнул.

— Ставь защитное поле, — буркнул Айзек. — Бальтес, команда на глушение…

…Гедимин стоял по эту сторону защитного поля, ближе к реактору, оставив филков за непрозрачной стеной, и пристально смотрел на качающийся маятник. Джефри волновался, но тренировки сказались — устройство, приведённое в действие твёрдой рукой, сработало, и зелёный луч вырвался из синей пластины и упёрся в красное кольцо. Через три секунды оно потемнело, и филк остановил маятник.

— Скафандров нужно два, — пробормотал Айзек, возвращая Джефри заряженный накопитель. Проём в корпусе реактора был плотно закрыт, но Гедимина тянуло проверить заслонку. «Наружу не светит,» — убедился он, покосившись на дозиметр. Айзек и Джефри уже выбирались на поверхность; филки-операторы, выпущенные из-за экрана, стояли в нерешительности между выходом и Гедимином.

— Работайте, — буркнул сармат, покосившись на монитор. — Реактор не трогайте. Запустит следующая смена.

…Из-под реакторного купола Гедимин вышел, но тут же пришлось свернуть за душевую — у её главного входа весь коридор перегородил «живой холм». На боках зверя висели мешки с угловатыми блоками или брикетами; Джагулы спускали их по одному и передавали филкам у душевой. На самом видном месте стоял химик Альгот и что-то отмечал на подвернувшемся камешке. «Что это у них?» — Гедимин покосился на сигма-сканер и хрюкнул в респиратор. «Понятно. Утреннее лекарство сработало. Альгот теперь сделает много-много бумаги.»

— Значит, горячую воду надо давать раз в десять дней, — услышал Гедимин недовольный голос Гварзы. Сармат стоял у морды сааг-туула, глядя снизу вверх на кочевников, собравшихся на загривке.

— Или даже чаще. Не доводя животное до постоянных болей. Вепуат! Ему ещё нужна помощь?

Разведчик хлопнул ладонью по ближайшему щитку панциря. Сверху и с боков на него тут же уставились выпученные глаза сааг-туула. Вепуат довольно хмыкнул и шагнул в сторону.

— Пока ни к чему. Но надо за ним следить. Если обмен веществ опять замедлится — ускорять, как придётся. Или гонять его, или горячей водой… Спать ему тут нельзя, а в полуостывшем состоянии он так и будет маяться.

— Зверь Хеллуг проклят, как и все мы, — угрюмо ответили с загривка зверя. Его уже разгрузили, и он медленно пятился, чуть припадая на левые задние лапы. «Идти назад тяжелее, чем вперёд. Хромота заметнее,» — думал Гедимин, следя за его отступлением. Мешки с замёрзшим помётом уже втащили в душевую, и там гудела вода, и плюхал подъёмник. «Когда закончат — фильтры облучить и просушить,» — сделал мысленную пометку сармат. «Обойдёмся без общих паразитов.»

…Стоило из трубчатой кости вытряхнуть внутренние детали, как она развалилась на десяток длинных «щепок» — трещины оказались глубже, чем виделось снаружи, и Гедимин только удивился, как она «дожила» до демонтажа. Он только собрался проверить пересобранный «термобластер», как наверху заскрежетало.

— Ты один? Давно я тут не был, — Вепуат, быстро закрыв за собой люк, огляделся по сторонам и смущённо ухмыльнулся. — Ещё с утра думал — надо бы. Но без тебя заходить не хотелось. Всё-таки тебя он знает…

Гедимин мигнул.

— Как его называть? Хранитель? «Элидген»? — шёпотом спросил Вепуат, кивнув на реактор. Гедимин мигнул ещё раз.

— Так ты пришёл…

— Он защитил меня… там, с ледяными… существами, — Вепуат дёрнул пернатым плечом. — А я с ним до сих пор ни разу не говорил. Пустишь?

— Будто это от меня зависит, — растерянно пробормотал Гедимин, поднимаясь из кресла. Тонкие щупальца хранителя, до того спокойно лежавшие на его висках и правом плече, пришли в движение. Вепуат, с опаской глядя на монитор, обогнул щит управления и встал перед заслонкой.

— Он здесь? С чего начинать?

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Ничего не чувствуешь? Такие тёплые нитки на коже… Совсем ничего?

Он машинально тронул висок. Вепуат повторил его движение, на секунду прикрыл глаза и пожал плечами.

— Не. Ничего. Может, с ним как-то… поздороваться?

Гедимин настороженно посмотрел на корпус реактора и прижал ладонь к заслонке. Щупальца перетекли на запястье.

— Руку сюда, — шёпотом скомандовал Гедимин. Вепуат нервно сглотнул. Его перья встали дыбом, крылья развернулись во всю ширь и едва заметно раскачивались, будто готовились к широкому взмаху. На ладони, прижатой к заслонке, топорщились острые чешуи.

— «Элидген», приём, — окликнул Гедимин, прислушиваясь к копошению щупалец. — Здесь Вепуат. Помнишь Вепуата? Ты заступился за него на холме…

Разведчик обернулся к нему и ошалело мигнул, прижимая пальцы к наушнику.

— Слышишь?

Теперь мигнул и Гедимин. За уши он хвататься не стал — ритмичный гул шёл изнутри черепа, минуя барабанные перепонки. Он был коротким, повторяющимся — и уже на третьем повторении гудящие звуки сложились в слово.

«Ву-пуу,» — отозвалось внутри черепа, и сармат с присвистом выдохнул в респиратор. «Ву-пуу.»

— Вот как оно говорит, — прошептал Вепуат, дрожащей рукой гладя заслонку. — А ты не рассказывал…

— В первый раз слышу, — отозвался Гедимин. Сомнений быть не могло — хранитель осваивал речь.

«Ву-пуу,» — щупальца отпустили голову Гедимина, зато Вепуат встряхнулся и растерянно хмыкнул.

— Вот оно какое… — прошептал он, трогая лоб и нелепо ухмыляясь. — И тебе привет. Спасибо, что вступился. Никогда не видел таких, как ты. Жаль, я не атомщик, — оно того стоило…

Гедимин отодвинулся и смотрел, как перья Вепуата, успокоившись, укладываются на броню. Крылья всё-таки сделали взмах, сармат выставил руку, мягко оттолкнул их от своего шлема — и почувствовал, что силы в их «мышцах» очень и очень немало. «Вепуат так скоро полетит,» — подумал Гедимин, машинально замеряя размах. «Ничего себе они разрослись! Были же меньше вдвое…»

Щупальца переползли ему на загривок и там улеглись. Вепуат отнял руку от заслонки и ошалело встряхнул головой.

— Всё. Он… ушёл, что ли. Наверное, устал. «Ву-пуу», надо же… Ему, похоже, звуки… не очень привычны. Что ещё он говорит? А тебя как называет?

Гедимин едва заметно поморщился.

— До сих пор он не говорил ничего. Ты ему, похоже, нравишься. Хорошо. А то… бывает всякое.

— Да я видел, — серьёзно кивнул Вепуат, потирая висок. — Значит, это первое слово… Ну надо же. Эй! «Элидген»! А Гедимин? Ты же знаешь Гедимина! И давно! Попробуешь сказать?

Сармат замер, прислушался, но ничего, кроме слабого шевеления щупалец, не дождался. Вепуат, выждав ещё десяток секунд, растерянно хмыкнул.

— Может, у него пока получается только «у»?

Гедимин пожал плечами. Внутри шевелилась глухая досада. Сармат одёрнул себя и старательно ухмыльнулся.

— Хочешь погладить твэлы? Если он к тебе хорошо настроен — позволит.

Вепуат едва заметно вздрогнул.

— Н-нет. Так уж торопиться не надо, — пробормотал он, с опаской оглядываясь на светящийся монитор. — Пусть сначала привыкнет. Ну, и я освоюсь. Можно в твою смену сюда спускаться?

— Да можно и не спускаясь. Он и снаружи всех видит, — отозвался Гедимин, стараясь не щуриться. — Приходи, если хочешь. В другие смены тоже можно. Ты ведь ничем не мешаешь…

— А вот не уверен, — пробормотал Вепуат, и его перья снова встопорщились. — Айзек, мне кажется, будет против.

Он неловко погладил корпус реактора и подался к выходу. Щупальца хранителя шевельнулись, Гедимин насторожился, но Вепуат, похоже, ничего не заметил.

«Ву-пуу?» — прогудело внутри черепа, когда крышка люка легла на место. Гедимин мигнул. Может, вопросительная интонация ему и померещилась — вряд ли хранитель настолько освоился с речью…

— Вепуат, — медленно и чётко проговорил он. — Наш друг. Обещал говорить с тобой.

«У-у,» — прогудело в ответ, и Гедимин снова не удержался, чтобы не мигнуть — эти звуки были очень похожи на «угу».

21 день Камня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ну что же ты? Скажи ещё раз: «у-гу»…

Гедимин растерянно смотрел на реактор. Щупальца незаметно сползли с предплечья и растворились — хранитель делал вид, что его тут нет. Озадаченно хмыкнув, сармат повернулся к Айзеку. Тот наблюдал за ним, едва заметно щурясь.

— У него получалось очень отчётливо. Вепуат тоже слышал… — Гедимин, не договорив, развёл руками.

— Зря вы с Вепуатом носите шлемы нараспашку, — только и ответил Айзек; его взгляд ничего не выражал. — Зайди сдать кровь. Проверка не помешает.

Гедимин сердито сощурился, но вспомнил, что сегодня бронеход уезжает на декомпрессию — и анализы сдают все, кроме тех, кто едет туда же. Он нарочито медленно выбирался из бункера, обходил реакторный купол, слабо надеясь услышать ещё одну попытку речи. Хранитель молчал.

…Вдоль стены душевой стоял ряд «бочек», свёрнутых из защитного поля. Их содержимое то мутнело, то покрывалось мелкими пузырьками. Филки, зашедшие в душ, держались у противоположной стены и сердито на них косились.

— А это обязательно ставить там, где моются? — услышал Гедимин недовольный шёпот.

— Это важное производство, — прошипели в ответ.

— Для важного производства строят цеха, — отозвался филк.

— Строят! — хмыкнул другой. — У нас барак не могут надстроить…

Гедимин, сузив глаза, повернулся на звук. Все замолчали, ещё когда он начал оборачиваться, и молчали ещё долго после того, как он отвернулся. Гедимин, досадливо щурясь, подобрал свободный шланг и включил воду. Филки, уже выйдя в предбанник, снова начали шептаться, но вода шумела слишком громко.

Ледышки в цистерне больше не плавали — вода в подземном озере ещё не остыла и, возможно, до следующих серьёзных морозов не собиралась. Гедимин обнаружил, что штатные минус пятьдесят как серьёзный мороз уже не рассматривает, и невесело ухмыльнулся. «Спасибо Кумале за скафандр. Хотя — чувствительные участки не всегда полезны…»

… — А сегодня — день Асгаана! — Вепуат, выглянувший из-за угла цеха, радостно ухмыльнулся. — День Камня, то есть. Кут’тайри говорит…

— Да чтоб им обоим… — еле слышно пробормотал Гедимин, покосившись на вмятины на скафандре. «Фонящий» ромб он вчера дал погрызть Зелёному Пожирателю; животное куснуло щиток и вскоре потеряло к нему интерес, дозиметр показал остаточное сигма-излучение, и Гедимин оставил вмятины в покое. Вепуат проследил за его взглядом и с ухмылкой помахал заткнутой пробиркой с чем-то вязким.

— Вот я краску принёс. Без ирренция, не волнуйся. Ну, или проверь…

Гедимин, махнув рукой, вставил пробирку в поясной кармашек.

— Не стал убирать? — Вепуат ткнул пальцем в отметины. — Ну и правильно. Нам полезно ладить с местными. Даже с богами.

Проходящие мимо филки-караульные с одним бластером на двоих сдержанно усмехнулись. Гедимин посмотрел сквозь них — на метровые валы снега, наползающие на «стены» коридоров. Все старые следы вчера замело, новых ещё не натоптали. Где-то была колея, оставленная сааг-туулом, но её скрыла темнота.

— Удержите защитное поле? — спросил он, оглянувшись на ущелье. Вепуат уверенно кивнул.

— Большой нагрузки сегодня нет. Единственное — бочки в душевой… ну, и выгородка в логове Кут’тайри. Их держу я. А Гварза с Айзеком удержат остальное.

Он повернулся к реакторному бункеру, внезапно смутился и тронул висок.

— Хранитель… он ничего больше не сказал?

— Хранитель говорить не хочет, — отозвался Гедимин. — То ли вообще, то ли именно со мной.

Вепуат хотел что-то сказать, но посмотрел на сармата и промолчал. Крылья вдоль спины качнулись, распушились и замерли.

…Искать кисть не пришлось — Вепуат приделал её к затычке пробирки. Гедимин, угрюмо сузив глаза, выводил на жёлтом камне ромб. «Одно хорошо — обшивка эти художества закроет…»

…Когда Гедимин заметил, что тело затекло от неподвижности, и переступил на онемевших ногах, прошло уже два часа. Всё это время двигались только глаза и рука с генератором защитного поля. Посреди пещеры (и перед мысленным взором, стоило опустить веки) висела бело-жёлтая конструкция: жёлтый — блоки из тектона, белый — непрозрачное защитное поле. Белые и жёлтые блики дробились на панцирях Текк’тов. Змеи, как манипуляторы гигантского механизма, сновали по сооружению, заталкивая внутрь блок за блоком и скрепляя их. Генератор защитного поля ещё держался, хотя нагрузка возрастала с каждой минутой. Гедимин дождался, когда вынырнет из полусферы очередной Текк’т, и снова поднял руку. Верхние «стропы», удерживающие конструкцию, начали растягиваться, нижние — проседать. Собранный модуль погружался в «чашу» обшивки.

…Тёмно-красный ромб был на месте. Гедимин наткнулся на него взглядом, когда забирался в пасть Текк’та. При змее, нависающей над головой, замерять излучение было бессмысленно — но экран дозиметра не светился, значит, фон держался в пределах нормы. «И скафандр помятый,» — он покосился на вчерашние отметины посреди нагрудника. Новых к ним не добавилось. «Видимо, всю стройку так и прохожу.»

Текк’т, осторожно сомкнув челюсти, скользнул по туннелю в соседнюю пещеру. Когда он разворачивался, Гедимин успел из-за огромного «клыка» увидеть жилой блок. Собранные модули лежали на дне гигантской чаши и отсюда не просматривались, но сармат знал, что они там. «Ещё два дня, если всё пойдёт по плану,» — думал он, поднимаясь на поверхность по винтовой траектории и стараясь не цепляться за челюсть змея когтями. «Интересно, сегодня были свечения? Ничего не заметил…»

… — Ага, ещё как! — Вепуат с широкой ухмылкой указал на заснеженный участок. — Гейзером под самое небо. Странный такой свет. Тёмно… оранжевый, что ли.

Гедимин подошёл к прозрачной стене. Пока он сидел в пещерах, наверху заметно посветлело — уже была видна вчерашняя колея сааг-туула. Новых следов на снегу не появилось.

«Без трёх минут шесть,» — он покосился на часы. «Думал, меньше. В бараке скоро часы пробьют. Все сразу…»

— Ты куда? — спросил в спину Вепуат.

— Пойду часы послушаю, — отозвался Гедимин, скрывая ухмылку. «Шесть часов утра — минимум два „долгих боя“, пять поменьше… ну, и получасовых одиннадцать. Гварзу, может, ещё не выгнали вместе с часами, но мне лучше не заходить. Постою снаружи.»

…Механизмы сработали почти синхронно, с отставанием в секунду — «тикнул» один, коротко звякнул другой, звон третьего потонул в дребезжании четвёртого. Сквозь все звуки Гедимин услышал сердитое бормотание Дасьена и короткий ответ Кенена Гварзы. Беззвучно хмыкнув, он покосился на часы. «Неплохо для примитивных устройств. Дасьен хорошо наловчился их переворачивать. Посмотрим, какие расхождения накопятся к вечеру…»

— Довольно громкое срабатывание… — пробормотал он, поворачиваясь к Вепуату. Рядом никого не было. Пернатая фигура стояла у дальней стены, высматривая что-то на снегу. Потом сделала пару шагов вдоль защитного поля и снова уставилась на снег. Крылья за спиной настороженно топорщились.

— Гедимин, посмотри, — Вепуат кивнул на склон ближайшего сугроба. — Тут что-то странное.

Ничего, кроме рыхлого снега, там не было; Гедимин хотел так и ответить, но, присмотревшись, растерянно хмыкнул. Верхний слой ледяных кристаллов лежал не в том направлении — будто на небольшом пятачке ветер дул как-то наискось. Гедимин взглянул на соседний квадратный метр, — таких пятачков было немало, и все они складывались в узкую цепочку вдоль прозрачной «стены».

— Я заметил эти штуки во-он там, — Вепуат махнул рукой в сторону горячего цеха. — И тут тоже они.

— Это следовая цепочка, — прошептал Гедимин, просовывая «щупы» сигма-сканера в узенькую прорезь в защитном поле. Невидимый луч накрыл холм, передатчик пару секунд посвистел — и сармат, ещё раз нажав на экран, увидел чёткую цепь однообразных вмятин. Она тянулась от подъёма — сперва существо шло по следам сааг-туула, оставляя поверх них свои, потом перебралось на «целину» и кралось мелкими шажками вдоль «стены». Следы были неглубокие — весило оно немного и очень старалось замести оставшиеся вмятины. Без сканера Гедимин с трудом отличал их от нетронутого снега; прибор обмануть было сложнее.

— Вон там оно стояло, — сармат кивнул на развилку коридоров. — Следы шире и глубже. Не помнишь, когда стих ветер?

Вепуат покосился на пятнистое небо.

— Сегодня вообще день тихий… Гедимин, а ты видишь, где оно спустилось? Цепочка уходит вниз?

Гедимин тронул экран. Чужак от развилки свернул к лаборатории, постоял напротив — и широким шагом попятился от «стены». Там, где цепочка оборвалась, на снегу осталась вмятина с размазанными краями — кто-то присел, раскачиваясь, и с силой оттолкнулся. Гедимин вскинул взгляд на «потолок» коридора и помянул спаривание «макак».

— Оно внутри!

— Яд-дро Сатурна! — выдохнул Вепуат, хватаясь за сканер. — Кто это мо… Смотри!

У спуска в ущелье остановился филкский патруль. Над караульными нависал рослый сармат в тяжёлой броне. Из-за его плеча выглядывал приклад сфалта. На груди блестели вмятины, образующие рассечённый ромб.

— Бластер? — услышал Гедимин удивлённый голос филка. — Да нет, не доводилось. Кенен не даёт из них стрелять. Мол, на камнях не проверишь…

Сармат медленно двинулся к чужаку. Тот смотрел не на него, не на филков и даже не на бластер на поясе караульного. Взгляд был направлен под ноги, но почему-то под углом, будто там было что-то очень интересное.

«Ещё и сфалт… Вот мартышка!» — щёлкнуло в мозгу. Сармат схватился за височные пластины, задвинул их до упора — и чёрный силуэт исчез. На его месте стоял двухметровый абориген с ветвистыми антеннами, «проросшими» сквозь шапку. Они поднялись к «потолку», развернулись к филкам и замерли в облаке слабого свечения.

— Проверка? Кенен нас не предупреждал, — один из филков, пожав плечами, снял бластер с пояса. — Только быстро, а то…

Отдать оружие он не успел — в шапку Райвига врезался кусок гравия.

Удар она всё-таки смягчила — существо качнулось, нелепо взмахнуло антеннами, но устояло — и в следующую секунду уже катилось вниз по склону. Шар защитного поля накрыл его на полпути и вместе с ним полетел по тропе. С обрыва Гедимин видел, как он отрикошетил от скалы, покрутился на гладком камне и замер, слабо подёргиваясь.

— Вырывается, — прошептал сармат, пристально глядя на шар. Отверстие для воздуха он оставил — его сейчас и пытался расширить Райвиг, пуская в ход то когти, то зубы, то упираясь в стенку макушкой с прижатыми к ней антеннами. Сармат шевельнул пальцами, уплотняя защитное поле. Шар замер.

Весил он мало — Гедимин вынес его на обрыв одной рукой и периодически встряхивал, проверяя, там ли пленник — когда онзамирал, казалось, что ловушка пуста. Вепуат замедлил шаг и оглянулся на столярную мастерскую.

— Хорошо, двери были закрыты…

Гедимин, кивнув, закатил шар за барак, потянулся было к вискам, но тут же отдёрнул руку и сердито сощурился.

— Вепуат! Скажи ему, чтоб сидел тихо. Иначе вырву антенны и позову Скогнов. Шлем не открывай!

— Понял, не дурак, — пробормотал разведчик, недобро глядя на шар. — А ты сходи за Айзеком. Чтоб не ругался, что не предупредили.

…В комендантскую идти даже и не думали — еле впихнулись втроём в соседний «отсек». Гедимин вжался в стену, крепко держа пленника за основания антенн и чувствуя, как под пальцами пульсирует их кровоток. Это были не хитиновые усики насекомого, — сармат впервые разглядел, какая это массивная конструкция на костяном каркасе, с мышечной системой и обильным кровоснабжением. «Перья» антенн были пронизаны сосудами насквозь. Сейчас существо прижало их все и обернуло ими каркас. «Они откидываются назад,» — думал Гедимин, чувствуя под пальцами «расхождение» в костях и напряжённые мышцы. «Вот этот мешок за спиной, вроде капюшона, — футляр. Опустить до упора, поднять, затянуть ремешки — и вот термоизоляция…»

Айзек, нависший над пленником, резко что-то спросил. Существо ответило коротко — на том же гортанном щёлкающем наречии. Гедимин не понял ни звука, но Гварза, вставший в дверях, с присвистом втянул воздух.

— Врёт.

— Будешь врать, когда тебя держат за антенны, — пробормотал Вепуат, заглядывающий из коридора. В дверь он не пролезал — перья мешали.

Айзек снова о чём-то спросил. Гедимин досадливо сощурился — он уже и забыл, каково это — ничего не понимать в чужом разговоре. Существо беспокойно шевельнулось, и он крепче сжал пальцы. Связывать антенны, как сармат понял, не имело смысла — Айзек на ходу буркнул что-то про ирренций, ипрон и экранирование. Существо замерло, и Гедимин слегка ослабил хватку. «Всё-таки эти штуки очень уязвимы. Да и само оно… Как добралось сюда в минус пятьдесят в одной куртке?»

Куртка и впрямь была одна — один слой, и то не слишком толстый, и уж точно без хитрых воздушных прослоек, даже без меховой подкладки. Куртка с капюшоном для антенн, штаны, мягкие сапоги, — всё было сшито из чьих-то шкур и скреплено ремешками, продетыми в костяные проушины. Как Райвиг дошёл до Элидгена, не оледенев, и не выморозил себе лёгкие (лицо даже тряпка не закрывала!), Гедимин понимал плохо. На ощупь существо было тёплым — чуть холоднее сарматской брони. «Странно. Это же не Элоси — мицелий в ледяных кристаллах. Эта штука — теплокровная…»

— Вот нет стражей, как назло, — пробормотал Гварза, досадливо щурясь. — Они бы его расспросили. Может, всё-таки привлечь Броннов?

Айзек поморщился.

— Это несложно. Но ты знаешь, что будет потом.

Гварза фыркнул.

— Эта тварь едва не убила караульных. Предлагаешь её просто выкинуть за порог?

— Шлемы, — буркнул Гедимин. — Бластеров вы филкам надавали. Шлемы где⁈

— Верно, — донеслось из-за двери вместе с перестуком жёстких перьев. — Там, где гуляют такие существа, мозг надо бы защищать. Это я как медик говорю.

Гварза тяжело вздохнул.

— Ты смотри на сканер. Дроны видят других чужаков?

— На северном плато ещё один, — доложил Вепуат. — Идёт вдоль купола. Гедимин, оно там не перелезет?

— Там — негде, — буркнул сармат. — Я так думаю — он ждёт вот этого.

Он с трудом удержался, чтобы не поднять Райвига за антенны и не встряхнуть. Существо, уловив его намерения, дёрнулось и что-то прощёлкало. Айзек резко ответил и снова спросил о чём-то. Вепуат шумно громыхнул перьями.

— Да с чего ты взял, что Кьюссы? Будто никто другой не бывает любопытным.

— Настолько, чтобы идти по пояс в снегу несколько суток? — Айзек поморщился. — Тебя и Гедимина в расчёт не берём. Для нормального существа это перебор.

Он снова заговорил. Существо ответило коротко, глядя ему в нагрудник, но Гедимин ощутил участившуюся пульсацию под пальцами — кровь по антеннам пошла быстрее.

— Напрягает антенны, — буркнул он, крепче сжимая кулак. Существо дёрнулось и коротко вскрикнуло.

— Вывести в ущелье и позвать Скогнов, — пробормотал Гварза, недобро щурясь. — А второй пусть смотрит. Допрашивать мы не умеем. Да и что нового он скажет? «Не думал убивать», sa has— su…

В повисшей тишине громко «тикнули» часы в комендантской. Антенны, хоть и были крепко сжаты, вяло качнулись. Существо повернулось на шум и издало несколько щёлкающих звуков. Айзек хмыкнул, коротко ответил — и Райвиг вскинулся, приоткрыв пасть и развернув «перья» антенн. Гедимин перехватил их второй рукой, прижимая отростки к каркасу, но чужак этого даже не заметил. Он что-то протрещал, привстав на пальцах, и резко встряхнул головой. Айзек ухмыльнулся.

— Атомщик, помоги отвести его в часовой отсек. Похоже, ему интересно.

Под пальцами Гедимина часто-часто бился чужой пульс. «Да не то чтобы интересно,» — вдруг понял сармат, глядя сверху вниз в расширенные остекленевшие глаза. «Он же напуган…»

Гварза с тяжёлым вздохом отодвинулся от двери.

— Может, сразу устроим ему экскурсию по базе? Реактор, там, покажем. Душевую. Лабораторию. Мы всегда рады кьюсским шпионам…

— Кенен, потише, — Айзек уже стоял у комендантской и жестами выманивал из неё Дасьена и дежурного по часам. — Гедимин, смотри в оба.

Пришлось наступить на чужой матрас — на узких тропинках между ними помещалась только одна нога, и то с поджатыми пальцами. Райвиг держал голову ровно, не пытаясь дёргаться, но сосуды под ладонью сармата часто пульсировали, и дышало существо быстро, странно приподнимая плечи. Гедимин развернул пленника лицом к часовой батарее, и он издал резкий щёлкающий звук и замер, наклонив голову и расширив глаза. На ладони сармата едва не осталась пара «перьев», слущенных с антенны, — он еле успел опустить руку и ослабить хватку.

Айзек взял в руки самую маленькую часовую колбу. Она только что перевернулась — сработал опрокидывающий механизм. Гедимин машинально подсчитал витки на шнурке-индикаторе, с каждым переворотом накручивающемся на штырёк. Их было всего три — дежурный своевременно «скручивал» обороты, не давая часам взорваться.

Райвиг, забыв о чужой руке на антеннах, потянулся к устройству — и тут же шарахнулся, когда Айзек небрежно раскрутил часы в обратную сторону, сматывая шнур со штырька. Сармат остановил качающуюся колбу, тронул пальцем пустую нижнюю часть, куда стекала струйка песка, и негромко что-то проговорил. Райвиг вскинулся, издал десяток быстрых щелчков и подался назад. Айзек с недоброй ухмылкой указал на Гедимина — сперва на сфалт за его спиной, потом, почти уперев палец в нагрудник, — на выдавленный на груди символ. Райвиг приоткрыл пасть и часто задышал, втягивая воздух. Язык, высунутый из пасти, почти касался скафандра сармата, и он, сузив глаза, резко отодвинул чужака. Тот вздрогнул и обхватил себя за плечи. Голова опустилась на грудь. Гедимин чувствовал, как Райвиг дрожит. «Что ему сказали?» — он растерянно смотрел на Айзека и его недобрую ухмылку. «Что-то про разрезание времени?»

— На три дня в кокон, кормить Би-плазмой — и выложит всё, никуда не денется, — пробормотал заглядывающий в дверь Дасьен.

— У меня нет ни времени, ни лишней Би-плазмы, — пробормотал Айзек, покачивая песочные часы на ладони. — Гедимин, тебе несложно будет сделать новые?

Сармат только и успел ошалело мигнуть. Они вдвоём с Райвигом уставились на «прибор», протянутый пленнику. Айзек проговорил пару фраз, чуть повысив голос, и качнул головой куда-то вбок. Райвиг поднял руку, схватил часы и прижал их к груди, накрыв двумя ладонями и длинным подбородком. Его снова трясло — и сильнее прежнего.

— Где второй? — спросил Айзек у Вепуата.

— У горячего цеха, — отозвался тот.

— Идиотизм, — пробормотал Гварза. — Самое то — показать им, что к нам можно вот так залезть…

— Они и без нас знали, что можно, — отозвался Айзек, выбираясь из отсека. — Дасьен, труби сбор!

Дребезжащий вой сирены-ракушки впился в уши. Райвиг дёрнулся, пытаясь втянуть голову в плечи. Его уже вытащили в коридор; теперь на него со всех сторон уставились поднятые по тревоге филки. Гедимин крепче сжал антенны, покосился на дозиметр — вроде бы существо ничего лишнего не излучало.

— Кто что видит? — резко спросил Айзек, кивая на чужака. Филки переглянулись.

— Местного с рогами на макушке, — отозвался Хьюго, так и вышедший со зрячим камнем в кулаке. — Такой же что-то вынюхивает у северного ангара. Шпион?

— Так и есть, — мрачно ответил Айзек. — Такое существо называется «Райвиг». Рога — излучатель сигмы. Достаточно мощный, чтобы поджарить вам мозги. Увидите такое под куполом, и рядом не будет кого-то из Старших, держащих его за шиворот, — стреляйте на поражение!

Не обращая внимания на растерянных филков и их перешёптывания, сармат кивнул Гедимину — «Идём!»

— Идиотизм, — пробормотал Гварза, но развивать мысль не стал. Отсюда, с развилки коридоров, уже просматривались сугробы за горячим цехом. Второй Райвиг залёг в снегу. Закопался он старательно, однако без излучения, действующего на мозг, Гедимин прекрасно видел, где из сугроба торчит чужая морда. «И не холодно им, когда снег тает на теле…» — сармат вспомнил про минус пятьдесят и невольно поёжился.

Айзек остановился в паре метров от сугроба с засевшим в нём Райвигом и тяжело вздохнул. От короткой щёлкающей фразы пойманный чужак крепче обхватил себя за плечи. Куртка на груди оттопырилась — часы спрятались под одеждой.

— Стрелять? — повторил, уже по-сарматски, Вепуат.

— На поражение, — мрачно ответил Айзек. — Потому что терпению есть пределы. Или приходят открыто, официально и с подношениями, или идут на сырьё для Альгота. Всё по местным обычаям. Гедимин! Выпни его в открытый шлюз. Только аккуратно.

Пинать Райвига не пришлось — едва шлюз оказался перед ним, он, на ходу натягивая капюшон на уроненные на спину антенны, шмыгнул за сугроб. Гедимин приподнял височный щиток — и увидел нетронутые снежные холмики, без чужих следов и посторонних пятен. Когда щиток лёг на место, два существа уже бежали вниз по склону, перемахивая через обледеневшие гребни. Сааг-туул, лежащий в ущелье, даже глаз в их сторону не открыл.

— Наглые твари, — пробормотал Гварза, брезгливо морщась. — Была охота тратить ценные вещи…

— Пусть покажут Кьюссам, — отмахнулся Айзек. — Посмотрим, что там думают о разрезании времени. Насколько это байка для внешнего пользования, а насколько… Гедимин, а ты что скажешь?

Сармат угрюмо сощурился. Перед глазами стоял силуэт, похожий на него вплоть до свежих отметин на броне. «Он меня видел — срисовал точь-в-точь. Значит, наблюдал… А я тогда что делал⁈»

— Шлемы, — буркнул он. — Ипроновые. Они есть, я сам их делал. Даёшь филку оружие — даёшь к нему шлем. Без шлема — бластер на полку и вперёд мыть барак. Если у них так выманят поломойку — полбеды. Но если какой-нибудь ракетомёт…

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Боги в помощь такому ракетомётчику! Из новичков ни один не ушёл без ожогов. При тройной-то одежде…

Айзек ударил ладонью о кулак.

— Шутки в сторону. Шлемы! Кенен, проследишь?

— Проку от шлемов… — Гварза выразительно поморщился. — Всё тело открыто. Периферийные нервы…

— Отказ периферии — поганое дело, — Вепуат сузил глаза. — Но полсекунды на заорать у пострадавшего будет. А вот то же, но с головным мозгом… Короче, голову и шею надо прикрыть.

— А ты следи за периметром, — Гварза перевёл на него угрюмый взгляд. — Расслабились, яд-дро Юпитера…

…Новые часы остывали по частям в горячем цехе. Собрать их Гедимин решил утром, не подвергая лишнему облучению. Сидя в реакторном бункере, он вспоминал Райвига-оборотня и угрюмо щурился. «Сколько нужно наблюдать, чтобы так точно воспроизвести? Где он всё это время был? И где были мои глаза⁈»

«Ву-пуу,» — прогудело внутри черепа, заглушив все мысли. Гедимин изумлённо мигнул. В ту же секунду наверху зашуршал гравий.

«Ву-пуу!»

— Ага, я, — Вепуат с широкой ухмылкой шагнул в туннель. — И вам обоим привет. Гедимин, ничего, что я пришёл?

— Пришёл — садись, — Гедимин, пожав плечами, кивнул на пустое кресло у монитора. Ему было досадно. «Почему хранитель начал с него? Из-за лёгкости произношения? Так всё равно произносит неправильно…»

— Да не, я так торопиться не буду, — Вепуат по стене обошёл сармата и остановился перед заслонкой. — Я с ним немного поговорю. Ты не отвлекайся, я тихо.

Он, и правда, говорил тихо, короткими фразами, иногда чему-то усмехаясь. Гедимин щурился в монитор. Он бы и рад был расслабить веки, но их сводило. Одинокое тёплое волокно на правом виске изредка вздрагивало, но звуков не издавало.

— Вот так-то, — прошептал Вепуат и снова усмехнулся. Волокно на виске потеплело, и ещё одно внезапно приросло к груди — точно под центром выдавленного ромба. Гедимин мигнул.

— Трудно понимать с непривычки, — виновато сказал Вепуат. — Но он, похоже, видел Асгаана. Знает, что вы с ним строите новый дом.

Гедимин поморщился.

— Никакие боги со мной ничего не строят, — буркнул он. — Разве что это имя кого-то из Текк’тов. А от краски на скале ни жарко, ни холодно.

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Вот такое говорить лучше бы с закрытым шлемом. А что хорошо — что хранитель с третьего раза его не пугается. Я его ещё успокоил. Ему надо привыкать к местным… сущностям, понимаешь?

— Угу, — отозвался Гедимин. «У-гу,» — прогудело внутри черепа.

22 день Земли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Периметр чист, и всю ночь так было, — сообщил Вепуат. Он хотел растянуть голографический экран прямо поперёк дороги, но двое филков-патрульных сердито на него зашипели. Оба были в шлемах, нахлобученных по самые плечи, и угрюмо щурились сквозь желтоватое ипроновое стекло.

— Ни чужаков, ни подозрительной ряби, ни новых следовых дорожек… Да, под куполом я тоже всё проверил.

Гедимин, потративший полчаса на перенос воздуховодов подальше от земли — и от существ, желающих в них запрыгнуть — еле слышно хмыкнул.

— Подношений тоже не принесли?

Вепуат ухмыльнулся.

— Официальное общение — оно до-олгое. Всё-таки интересно, кто додумался вчера тут лазать. Кьюссы — или сами Райвиги. И дойдут ли до Кьюссов наши часики.

Гедимин поморщился.

— Ты у Скогнов сегодня был? — перевёл он тему. — Что с торгом? А жрец что говорит?

Обсуждать Кьюссов ему не хотелось — и к тому же он был почти уверен, что часы до пункта назначения доберутся по частям или россыпью — и восстанавливать их не станут, а повесят куда-нибудь, как дикарский трофей.

— Шакха и Аса’ан будут, Куттуш пока плохо понимает, о чём речь, — «отчитался» Вепуат. — Скогны пока не подтянулись. Надеюсь, они уговорили какой-нибудь транспорт! На волокушах в минус сорок семь доедут ледышки…

Гедимин слушал его вполуха. Его больше занимала тишина в «ободранном» ущелье. «Текк’ты ещё не приползли. Пойду к литейке, пока есть время. Хорошо, когда есть запас сырья. Вот сейчас выдирал бы руду из-под метровых заносов…»

— Кет! — Кенен Гварза, быстро куда-то идущий, резко остановился и протянул к сармату руку. — Бегом со мной. Хепри! Что с периметром? Ну вот и следи. Тебя пока не надо.

Вепуат еле слышно хмыкнул. Гедимин, пожав плечами, пошёл за Гварзой, быстро уходящим в сторону барака. Он не оглядывался — и можно было бы остановиться или даже пойти к литейной станции, но что-то во взгляде Гварзы и ширине его шагов неприятно настораживало.

— Экранируй и замеряй, — коротко скомандовал Кенен, кивнув Гедимину на батарею часов в комендантской.

Защитное поле сомкнулось вокруг колб, отрезая их от внешнего излучения. Гедимин посмотрел на дозиметр и мигнул — число на экране быстро росло. Стрелка-указатель задумчиво «плыла» вдоль ряда колб. Гедимин отделил крайнюю, поднёс прибор к ней — стрелка уткнулась в неё и замерла.

— Тридцать микрокьюгенов, — прошептал сармат, пристально глядя на другое табло — то, где отображалась интенсивность омикрон-излучения, пока что нулевая. — Сигма. Откуда⁈

Интенсивность «сигмы» от размеров колбы не зависела — и «фонил» всё-таки не металлический песок, — когда Гедимин направил прибор на заэкранированную пустую часть колбы, число на экране осталось прежним. «Сигма» держалась ровно, не пульсировала — только это и успокаивало.

— Это не наведёнка. Здесь не от чего навестись, — Гедимин огляделся по сторонам, проверил фон по углам комендантской. — Это они сами по себе…

— Вот именно, — Гварза угрюмо кивнул. — Всё-таки с часами что-то нечисто.

— Не нравится мне это… — пробормотал Гедимин, с тоской глядя на колбы. «И что было не выбрать для строительства ИЭС другую планету⁈»

…Ракушка на стене душевой ничего не излучала. Сармат было выдохнул, но задумался — и, вернувшись, наполнил её водой. Едва жидкость закапала в водосток, на экране дозиметра замигали цифры. «Те же тридцать грёбаных микрокьюгенов,» — в груди что-то заныло. «И это не вода фонит. Это… измерение времени. Что-то на этой рехнувшейся планете реагирует на измерение времени… И ведь на Землю уже не удерёшь — полкорпуса построено…»

…Кут’тайри, взглянув Гедимину в лицо, молча подался к стене и, пока тот ходил из цеха в лабораторию и обратно, держался от него на максимальном расстоянии. Гедимин тоже молчал и угрюмо щурился. «Когда реактор дурит, это уже как-то привычно,» — думал он, пересыпая растительной трухой очередной слой «стеклянных» трубок. «А вот когда часы… И главное — непонятно, чего ждать…»

— Кут’тайри, — он повернулся к жрецу. — Чувствуешь что-нибудь? Сегодня всё так, как вчера — или есть изменения?

Беглый жрец наклонил голову набок и навострил уши, потом опустился на пол и приложил ладонь к камню.

— Спокойный день. Земля в своих правах. Твердь прочна, опоры надёжны.

Гедимин мигнул.

— Не понимаю. Но опасности нет — так ты сказал?

— Я ничего не вижу, — Кут’тайри неопределённо шевельнул пальцами. — Что-то тебя встревожило, мастер Хеттийиррн?

Гедимин хотел ответить, даже думал показать жрецу «фонящие» часы, но тут из ущелья донёсся протяжный гул, и сармат, кивнув на прощание, быстро пошёл к выходу. «Надо будет проверить фон на стройке. Может, и там „сигма“ вылезет…»

…На поверхность предстояло выбираться на когтях — подъёмник над шахтой сармат не поставил. Но сейчас его это не волновало. Он стоял у входа в жилой корпус и смотрел на приборы. Сигма-сканер «видел» над конструкциями белесую рябь; дозиметр показывал, как излучение постепенно затухает. «Фонили» стыки между каменными деталями, чуть меньше — стены пещеры, изрытые Текк’тами. Стена, отмеченная красным ромбом, «светила» немного «ярче». Гедимин проверил старые вмятины на груди и недовольно сощурился — они тоже «фонили», хотя сармат не помнил, чтобы кто-то радиоактивный трогал его нагрудник. «Я, конечно, весь в чужой слюне. Но она вот не фонит. И на грудь мне как раз не капало. Надо будет спросить про свечение над холмом…»

…Джагулы смотрели на Гедимина исподлобья.

— Очень много камня, — пробормотал кто-то из них. Сармат, погрузившийся было в свои мысли, озадаченно на него посмотрел. Камня вокруг было не больше, чем обычно. Сааг-туул брёл по ущелью, огибая очередное плато; Вепуат в начале поездки уговаривал погонщиков пустить зверя трусцой, но те отказались — пришлось заложить несколько лишних петель и витков по долине, чтобы существо «прогрелось» до нужных градусов.

— Дом Пламени строится из камня, — Вепуат ухмыльнулся. — Из воздуха строить неудобно.

— Слишком много, — повторил Джагул, глядя на холмы. — Зверь беспокоится.

Вепуат пожал плечами.

— С утра дай ему тёплой воды. Разминка разогрела бы его, но на такой скорости… Эй! Он сейчас ляжет!

Сааг-туул, оставленный без присмотра, и правда, замедлил шаг и начал совать морду в снег. Погонщики схватились за шесты с погремушками. Животное побрело дальше; треск над головой помешал ему обнюхивать дорогу, но скорости не прибавил.

— Райвиги не появлялись? — спросил Гедимин у ближайшего Джагула.

— Да они их и вчера не видели, — ответил вместо него Вепуат. — Даже Урджену ничего не снилось.

— Я сказал — две ночи без снов, — повернулся к нему Урджен, недовольно скалясь. — Не над чем тут смеяться.

Вепуат пожал плечами.

— Вы обещали охранять холм. А все, кому надо, ходят тут в своё удовольствие. Что, если Райвиг твоему зверю сунет что-нибудь в пасть? Мало ли что ему приказали Кьюссы.

Джагул дёрнул плечами и сердито ощерился.

— Райвиги для Кьюссов? Нет. Такого не делают. Могут смотреть. Оставить зрячий камень. Делать ничего не будут.

Гедимин вспомнил почти отобранный бластер и еле слышно хмыкнул.

— Оружие у часового отбирали просто посмотреть?

Джагулы быстро переглянулись.

— Ваш воин отдал оружие? — кто-то из них глухо зарычал. — Гони его скоблить горшки! Тебе нужны воины в городе? Если нам вернут оружие…

Вепуат поспешно замотал головой.

— Не спеши. Райвиги умеют дурить часовых. Вы так же не защищены от них. Верно, Урджен?.. Значит, Райвиги только высматривают и подслушивают? Не было случая, чтобы они подложили знак разрыва, отраву… или ещё что-то?

Теперь зарычал Урджен.

— От Райвигов голове плохо. Но что-то делать? Если только вы в войне. Тогда, для себя, — может быть. Для Кьюссов? — он широко оскалился, едва не уронив тряпичный «респиратор». — Для них — нет.

— Кьюссы любят говорить — сделай то, сделай то, — пробормотал другой Джагул. — Всем. И кто делает?

— Хеллуг делали, — мрачно сказал Урджен. — И что вышло? Хватит говорить о Кьюссах.

Он перебрался вперёд и стоял там весь остаток пути, не оглядываясь на сарматов. Гедимин думал о странных местных традициях — и о том, что непроверенная информация мало чего стоит. «Вчера нам ничего не подложили. Может, просто не успели. Хорошо, что шахту не так просто открыть…»

…До рассвета оставалось минут сорок, когда Гедимин зашёл в столярный ангар. Вепуат прошмыгнул в «шлюзы», обогнав его — и остановился посреди прохода, странно хрюкнув. Гедимин надавил ему на плечо, отодвигая с дороги. Экран на запястье коротко мигнул. Посреди ангара, на пятачке, только что освобождённом от бочек и узлов, из ниоткуда появился Хассинельг, облепленный Скогнами. Аборигены висели на его плечах, цеплялись за пояс, на посохе, поднятом на вытянутых руках, повисла целая гроздь. Он шумно выдохнул, опуская палку, но Скогны, не дожидаясь, пока их поставят, уже ссыпались на пол. Хассинельг дёрнул плечом — видимо, хотел отряхнуться, но сдерживался.

— Сэви! — выдохнул он, мутноватыми глазами глядя на Гедимина. Двое Скогнов, взобравшись по его бокам, что-то отвязывали от спины. Ещё четверо поймали отвязанную корзину с плотно закреплённой крышкой и оттащили её к стене. Страж попытался заглянуть себе через плечо. Скогны заверещали.

— Там нет ничего, даже и пыли! — разобрал Гедимин среди взволнованного писка. — Всё чистое!

Расслышать отдельные слова было трудно — едва появились сэвийцы, те, кто спокойно возился с бочонками и корзинами, развернулись к ним и заверещали. «Синви,» — кое-как понял сармат из совместных воплей и жестов. «А теперь явились сэвийцы. Все на торг?»

Хассинельг низко опустил голову, оперся на посох двумя руками и глубоко вдохнул.

— Теперь — в Тогот, — проговорил он в тряпку, намотанную на лицо. — Может, за два захода. Просил много не наваливать, но — знаю я их.

Он исчез. Скогны ничего не заметили — растащив корзины и бочонки по углам, они звенели металлическими прутками, перебирали подсушенные грибы и перекрикивались, показывая друг другу то вещи, то оттопыренные когти. Полуоглушённый Гедимин отодвинулся к стене и едва не наступил на Вепуата — тот уселся на пол и внимательно смотрел на Скогнов.

— Ну, хоть грибы в этот раз не мороженые, — пробормотал Гедимин, устраиваясь рядом с ним. Вепуат хмыкнул.

— Грибов много, а ульсены мало. Старейшины решили экономить металл?

— И ещё какие-то кости и ракушки, — Гедимин присмотрелся к предметам, которыми махали аборигены, и удивлённо мигнул. — Ёмкости из костей. А там что? Ягоды курруи?

— Ну, это они для себя, — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как Скогны вытряхивают сухие ягоды из мешочка в плошку с водой и растаскивают, не дожидаясь размокания. — А вот ёмкости… Там какие-то реагенты. Интересно…

Он зашевелился, но встать не успел — посреди «отсека» появился Хассинельг. Посох лежал на его плече, сам он припал на одно колено. Со всех сторон с него свисали вцепившиеся аборигены и их узелки и корзины. Не успели они появиться из ниоткуда, как ангар наполнился писком и верещанием. Синвийцы и сэвийцы забыли друг о друге и развернулись к прибывшим. Те завопили в ответ. Гедимин двинулся к Хассинельгу, чтобы поднять его — корзинки от него отвязали быстро, но он так и сидел, уперев посох в пол и тяжело дыша.

— Живой? — с тревогой спросил Вепуат, поддевая край тряпки, прикрывающей лицо стража. Она не свалилась — края были надёжно закреплены.

— Надо было в два захода, — прохрипел страж, поднимаясь на ноги. Белый посох в его руке часто мерцал, и Гедимин видел, как свет течёт от ладони к плечу — вдоль руки и нигде больше, кольцами с чётко различимыми краями. «Никакое излучение себя так вести не будет,» — думал сармат, украдкой поднося к палке дозиметр. Вепуат покосился на него и укоризненно хмыкнул.

— Хассек, ты бы снял пару слоёв одежды. Лагерь под куполом, внутри не холодно.

— Сниму в доме стекла, — отозвался страж. Он пытался отдышаться и никак не мог, и дело было не в жаре.

— Это из-за большого груза? — Гедимин оглянулся на тоготцев. Они устроились у третьей стены. У них была одна большая корзина, зато мелких — штук десять. «Снова кости, ракушки, трубки… много разных штук. Это всё — на обмен?»

— Это из-за частой беготни, — отозвался Хассинельг. Тряпку с лица он всё-таки стянул и теперь поправлял сползающие ремешки и перекошенные накидки.

— Не люблю так бегать в день Земли, — пробормотал он, забирая чашку, протянутую кем-то из Скогнов; в ней плавали размокшие ягоды курруи. — В день Лучей было бы проще. Но всё-таки не день Пустоты — тогда я бы вовсе не взялся.

— Обратно они тоже на тебе поедут? — Гедимин обвёл аборигенов недобрым взглядом. «Почему их так много — и чего они натащили? Для торга хватило бы двоих, мешка со слитками и корзины грибов. О других товарах речи не шло. Или шло, но нам не сказали?»

— Что у вас тут за странные штуки? — громко спросил Вепуат, глядя на узлы и корзины. — Это ведь не для торговли?

— Как укажут боги, — тоготец, сердито цыкнув на сородичей, повернулся к нему и приложил пальцы двух рук ко лбу, низко наклоняя голову. — И как надумают огненные тва… творения. В Тоготе есть что показать, кроме ульсены и нергонских грибов.

— И у Сэта есть товары, кроме стеклянной скорлупы, — добавил другой тоготец. — Пока вы, Равные Куэннам, можете усмирить их ярость, надо вести дела — так широко, как выйдет. Мы поговорим о разных товарах и послушаем, что ответят.

— Ну-ну, — еле слышно пробормотал Вепуат, с сомнением глядя на Скогнов. — И вы, Синви и Сэви, тоже привезли разные товары? И с Сэта заранее никто не договаривался?

— Как нам, Скогнам, говорить с огненными… существами? — удивлённо спросил сэвиец, и жители Синви согласно запищали. — На нас они смотрят со злобой. Если вы не усмирите их, мы только и сможем, что разбежаться.

— Мы ведь пришли без оружия — по вашей воле, — поддержал его кто-то из Синви.

— Это хорошо, — буркнул Вепуат. — А среди ваших товаров нет, случайно, оружия?

От верещания со всех сторон у Гедимина зазвенело в ушах. Он схватился за наушники, но светящееся белое кольцо хлопнуло его по груди, и боль в ушах пропала. Хассинельг убрал посох и дружелюбно ухмыльнулся.

— Я ещё тогда сказал им про оружие. Мол, Равные Куэннам защищать вас не будут. Там ничего опасного — жир, точильные шкурки и краски.

— И всё взвалили на тебя? — Гедимин сердито сощурился. — Ладно ещё — перекинуть одного-двоих. Но целое стадо с грузом, и за просто так…

— Почему за просто так? — Хассинельг оттянул ворот накидки и поддел пальцем широкое ожерелье из круглых красных и продолговатых жёлтых бусин. Внутри яркого стекла блестела металлическая пыль. От ожерелья тянуло теплом.

— И на руки и ноги тоже, — страж показал широкий браслет из стеклянных щитков с блёстками. — Удобно в холодные дни.

— Как знаешь, — пробормотал Гедимин, постепенно успокаиваясь. «Чего я так взвился? Это же местные, а не „макаки“. И Хассек никому не раб. Как договорились, так и работает. Интересно, далеко по Равнине уже разошлись такие бусы?»

…Кут’тайри со склада выбрался незаметно — Гедимин обнаружил его в «торговом отсеке», только закончив проверку термочаш. Жрец стоял в двух шагах от него, сложив руки на груди. Над ним возвышался Вепуат. Он принёс поддон и две тубы с горючей смесью и теперь, держа их в руках, недовольно щурился.

— Нет нужды тратить горючий жир, — говорил Кут’тайри. — Я открою ворота для Шакхи и Аса’ана. Теперь мне хватит огня, чтобы удержать их.

— Кут’тайри, иди в цех, — недовольно сказал Вепуат. — Ты всё ещё вне закона, если ты забыл. И кое-кто из этих городов тебя ищет.

Жрец небрежно махнул пальцами.

— Молния Шакхи не будет спорить с богами.

— Боги тебя всё ещё не слышат, — напомнил Вепуат.

— Они вернули мне огонь, — отозвался Кут’тайри. — Их ярость утихла. В Шакхе и Аса’ане узнают об этом и не будут препятствовать…

— Иди на склад, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к весам.

— Верно, — согласился Вепуат. — Так всем будет спокойнее.

Они спорили ещё пару минут, но Гедимин уже не слышал их слов — он перешёл в «отсек», примыкающий к горячему цеху, и тут же у него от верещания зазвенело в ушах. Там общались три отряда Скогнов, и сармат только порадовался, что вовремя разделил «отсеки» перегородкой, не то пришлось бы всю дорогу это слушать.

— Рыбоеды! — презрительно фыркал тоготец. — Только и слов, что о жире и шкурах! На что огненным твои шкуры⁈

— Как и всем — точить металл и шлифовать камень, — отозвался синвиец; его отряд собрался вокруг и смотрел на такую же плотную группу тоготцев очень неприязненно. — А вы что привезли — свои три краски и резаный тростник?

Тоготец фыркнул.

— Сэта живут в огне! Какой прок там от ваших красок⁈ Пусть их там две сотни — все станут серым пеплом! Наши краски — из камней, из того, что не теряет цвет в огне. Это хороший товар. А на ваши травки и шкурки Сэта даже не посмотрят!

Синвийцы пронзительно запищали.

— Решил удивить Сэта тёртыми камнями? — фыркнул предводитель. — Вот уж чего в Сфене Огня не встретишь!

Перегородка между отсеками растаяла, пропуская горячий воздух — и Кут’тайри, придерживаемого Вепуатом за плечо. Жрец, недовольно встряхнув гривой, прошёл мимо притихших аборигенов. Через несколько секунд в отдалении громыхнула дверь.

— Вот настырный, — пробормотал Вепуат, закрывая за собой ангар. Оглянувшись на Скогнов, он старательно улыбнулся.

— Все здесь? И все товары?

— Тоготцы опять лезут вперёд! — сердито фыркнул абориген из третьей, самой тихой, группы. — Сейчас очередь Сэви и Синви, а они зачем вышли?

Тоготец фыркнул ещё громче, открыл было рот, но Вепуат легонько стукнул кулаком о кулак и вскинул крылья.

— Кто будет первым — узнаем, когда ворота откроются. Может, вы и вовремя вышли. Аса’ан вечно лезет в канал вперёд всех. Если вылезут опять — не загонять же обратно…

Он повернулся к весам и закрыл последний проём защитным полем. Гедимин, молча кивнув на его жест, чиркнул когтем по металлу. Горючая смесь, поглотив искры, зашевелилась, источая прозрачный дым, и вспыхнула изнутри. Жёлтые язычки пламени в следующую секунду стали красными и потянулись кверху. Гедимин шагнул к весам, настороженно глядя на костёр. «Надеюсь, обойдётся безо всякой ерунды…»

— Аса’ан склоняется перед мощью юного Пламени, — донеслось из костра, и Гедимин помянул про себя уран и торий. «Ну да, кому ещё первым влезть в канал…»

Сэта, разделившись по двое, вытолкнули за портал два высоких короба, обтянутых кожей. Внутри шуршало и звякало. Следом из огня шагнул верховный жрец и двое его спутников. Поверх многослойных накидок и обмоток виднелись только цацки из камня и кости — и несколько рядов бус из цветного стекла. Самые крупные и сложные подвески достались главному жрецу, но какие-то стекляшки на одежде были даже у носильщиков. Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Видно, что производство работает. Интересно, а термочаши они сделали? Или всё ушло на цацки?»

— Аса’ан пришёл по зову Пламени, — бесстрастно проговорил «командир», останавливаясь у весов. — Наше почтение его жрецам — Хеттийиррну и Хетпу.

Тоготцы по ту сторону весов быстро переглянулись и вытолкнули одного аборигена вперёд. Тот шагнул к весам и выдал старательную ухмылку.

— И Тогот пришёл ради мирного торга, — слово «мирного» он произнёс с нажимом. — Здесь водяной металл.

Четыре слитка легли на весы. Чаша пошла вниз. Гедимин удивлённо мигнул. «Это всё?»

— Это всё, с чем вы пришли? — спросил аса’анец, небрежным жестом подзывая носильщиков. В пустую чашу посыпалась стеклянная шихта.

— Пять весов, как и прежде, — быстро проговорил Вепуат. Скогны из плотных групп за его спиной переглядывались и негромко попискивали.

— Это водяной металл, — подтвердил один из спутников жреца, протянув руку к слиткам. — Но его очень мало. Эту мелочь несли в стольких корзинах?

Он указал на ёмкости, расставленные рядом с тоготцем.

— В Тоготе много хороших вещей, — отозвался тот. — Не только белый металл. Мы рады торговать там, где торг честный. Вот куджагла, грибы с посадок Тогота.

Двое Скогнов открыли корзину и слегка наклонили её, показывая содержимое. Жрец резко взмахнул когтями.

— Засохшие грибы! Это ты назвал хорошей вещью?.. Мастер Хетпу, их цена чересчур высока.

— Твоя воля — покупать их или нет, — сдержанно ответил Вепуат. — По справедливости сухие грибы дороже мокрых — не надо платить за воду. В Аса’ане не едят куджаглу? Я об этом не слышал, но если так…

— Пусть будет старая цена, — бросил Сэта. Из-под обмоток на его руках проступил красный свет. Скогны заверещали.

— Равный Куэннам прав насчёт воды. Пусть назначат другую цену! Два веса — вот на это мы согласны.

— Эти грибы, и правда, сухие, — Вепуат запустил руку в корзину и показал сплющенные колючие сферы. Одна из них хрустнула, обнажая бурую ссохшуюся мякоть. Один из Сэта подошёл ближе.

— Это пригодно для еды, если растереть и вымочить, — сказал он. — Если все эти грибы такие — я согласен с новой ценой.

— Ты их и проверишь, — отозвался главный жрец, отступая в сторону. Скогны потащили корзину к весам. Синвийцы и сэвийцы привстали на цыпочки, заглядывая через их плечи. Гедимин смотрел, как бугристые лепёшки ложатся в чашу, и думал, что проверка затянется надолго.

…Они действительно проверили каждый гриб. По другую сторону весов Скогны демонстративно перебирали шихту. Что она промыта и очищена от примесей, Гедимин видел; в грибах он разбирался хуже. Три лепёшки были сброшены с весов; Скогны возмущённо фыркнули, но возражать не стали — видимо, там в самом деле был «брак». Остальные грибы Сэта переложили в пустую корзину и отошли от опустевших весов.

— Не спеши, — сказал жрец «эксперту по грибам». — У карликов ещё много корзин.

— Здесь не грибы, — сказал главный тоготец; Гедимин видел, как его уши под шапкой приподнимаются и заинтересованно разворачиваются к Сэта. — Здесь вещи много лучше. Смотри, что есть в Тоготе.

Он достал из корзины закупоренные трубки. С затычек свисали просверленные камешки и металлические кольца.

— В Тоготе лучшие литейни и камнерезные мастерские — потому что мы знаем, для чего нужны песок и шершавые камни. Вот то, чем затачивают лезвия. То, чем режут и сверлят камень. То, от чего металл так ярко блестит. А вот растёртый с жиром камень — самые яркие цвета, каких не видели в Аса’ане!

Гедимин впился взглядом в «контейнеры» с красками. Они были из чьих-то раковин или конусовидных зубов с несимметричными выступами и бороздками — верхняя часть входила шипами в пазы, снизу её придерживал ремешок. Скогн отцепил его, показывая рыжевато-красный порошок. Содержимое другого «контейнера» было ярко-зелёным, третьего — дымчато-серым.

— Эти камни не теряют цвета, смешиваясь со стеклом, — сказал тоготец. — Эти вещи стоят многих весов стеклянной скорлупы. Но они достойны и лучшего обмена. Все знают, что ваш город богат асааном — и белой тканью, и прочнейшими тросами. Если…

Сэта выдохнул сквозь приоткрытую пасть. Вдоль его шеи протянулась полоса красного свечения.

— Лучшие литейни? У карликов⁈ Вы ещё не умели сшить два куска шкуры, когда мы плавили небесный металл! Ты принёс тёртые камешки, — думаешь, мы их не видели? Мы не извлекли из них всё, что возможно извлечь⁈ Забирай свои никчёмные порошки — и забудь о священном асаане!

Гедимин ошалело мигнул. По ту сторону весов раздался нестройный визг. Тоготец прижал уши и недобро оскалился.

— Что вы извлекли — чёрную краску? Белый, чёрный, красный, — только эти цвета вы и знаете! Или ты не видишь цветов — Гверрек выжег тебе глаза?

Вепуат грохнул кулаком о кулак и с треском опустил крылья на броню.

— Довольно! — из его запястья «проросли» сопла «арктуса». — Нельзя отказаться от товара, не изругав его? Не торговать — твоя воля. Но нет ничего плохого в торговле. И в том, чтобы выставить на торг новые вещи, тоже.

Жрец слегка наклонил голову, но красный свет из-под обмоток стал ещё ярче.

— Кто сказал карликам, что мы готовы менять асаан на любую дрянь? Они его не получали раньше и не получат впредь. Если у них нет ни водяного металла, ни куджаглы, пусть идут, откуда пришли!

Мимо застывшего на месте и сверкающего глазами тоготца протащили корзину — это вышли вперёд сэвийцы. Один покосился на неудачливого торговца и злорадно оскалился. Остальные смотрели только на полную корзину стеклянной шихты.

— Здесь грибы и металл из Сэви, — сказал Скогн, выходя вперёд. — И мы готовы обменять их.

…Гедимин поворошил горючую смесь и подался в сторону — портал, едва угаснув, опять разгорелся. Из соседнего «отсека» доносилось негромкое бормотание — сэвийцы пересчитывали оставшиеся слитки и выясняли, хватит ли места в корзине с шихтой. Жители Синви взволнованно перепискивались — они ещё ничего не распродали, а сэвийцы теперь пролезли вперёд них в очереди, а сколько стекла привезут из Шакхи, и всем ли хватит — неизвестно. У самых ворот ангара устроились недовольные тоготцы. Рядом сидел Вепуат и что-то тихо говорил им. Гедимин расслышал угрюмое бурчание.

— Вепуат! — окликнул он, кивнув на разгорающийся костёр. Разведчик, охнув, кинулся к весам и уже оттуда, обернувшись, показал тоготцам странный жест. Показывать пришлось двумя руками, собрав вместе часть пальцев и оттопырив два крайних, — видимо, знак был скогнийским, рассчитанным на другое строение кисти.

— Шакха возносит хвалу юному Пламени, — донеслось из костра.

…Весы опустели.

— Сегодня было много грибов, — сказал главный жрец, глядя почему-то на Вепуата. — Надо подумать, как применить их в доме стекла. Может, наши мастера заменят ими водяной металл, который в этот раз так скуден. Надо думать, в следующий день Земли сюда принесут только грибы. И нам придётся вернуть дому стекла его стекло.

Скогны быстро переглянулись, обменялись короткими взвизгами, и их предводитель двинулся вперёд.

— Ульсены было мало. Но мы привезли другие товары для мастерских. Если мастер Вепу-а разрешит положить их на весы…

— Клади, конечно, — Вепуат опустил чашу, чтобы Скогну было удобно. Сэта переглянулись.

— Не было речи о других товарах, — настороженно сказал жрец.

— Нет ничего плохого в торговле, — угрюмо сказал Вепуат. — И в том, чтобы смотреть на новые вещи. У Скогнов много любопытного с собой.

— Я не сказал, что в чём-то есть плохое, — сдержанно ответил жрец. Он остался на месте, но его спутники отступили — и Гедимину их передвижения неприятно напомнили боевое построение. «Орудие на носу и два на флангах. А вон там группа прикры… Heta! Ещё ничего не случилось. Они насторожены, вот и всё.»

— В Синви много красок для тканей, — сказал синвиец, выкладывая на весы костяные и тростниковые «пробирки». — И жиров для пропитки и смазки, полезных в мастерских. Вот эти хороши там, где тросы трутся о камень…

— Я взгляну, — сказал один из Сэта, наклоняясь к чаше. Гедимин поднял генератор защитного поля, но ничего не случилось — пришелец выпрямился, сжимая «пробирку» в руке, вынул пробку на ремешках, тронул когтем содержимое и приподнял уши.

— Что-то достойное? — жрец повернулся к нему. Тот шевельнул ухом.

— Я возьму это в Шакху. Здесь хороший жир, но запах другой.

— У нас много жировых смесей, — сказал синвиец. — И красок…

— Краски выгорят в огне Шакхи, — перебил его жрец. — То, чем смазывают тросы, мы возьмём. Пусть Равные Куэннам назовут цену.

Гедимин мигнул.

— Эти смеси непросто сделать, — сказал синвиец. — Очень непросто. Они достойны обмена на лучшие вещи. Если бы привезли кейек или несгорающие верёвки…

Жрец зашипел. Из-под обмоток на руках ударил красный свет. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Здесь нет ни кейека, ни верёвок. Но ещё осталась шихта. Если она недостойна…

— Я так не сказал, — быстро проговорил Скогн. — Пусть будет шихта. Я называю цену в пять весов.

— Пять весов за каплю жира? — Сэта дёрнул вибриссами, но светиться перестал. Гедимин облегчённо вздохнул.

— Капля внутри полого зуба. Резьба на нём стоит больше пяти весов битой скорлупы, — отозвался Скогн. — Но Синви — щедрый город…

Один из Сэта бросил на весы обрезок полой кости — ещё один «контейнер» с затычкой, чуть крупнее «пробирки» с жиром.

— В Шакхе достаточно зубов и резчиков. Забирай свою резьбу себе. Жир пусть будет перелит в эту кость. За него ты получишь три веса шихты. Мы надеемся, он стоит этой цены.

…Жира в «контейнере» в обрез хватило бы для смазки какого-нибудь подъёмника или сдвижного механизма ворот; из пригоршни шихты, полученной взамен, получилась бы небольшая чашка-шар. Но Гедимин терпеливо ждал, когда закончится торг, а все Скогны глазели на весы — и сармат видел, как тоготцы стискивают зубы. «Если всё пойдёт как надо, к списку добавится ещё один товар,» — думал он. «Значит, процесс пошёл…»

— Из Синви привезут ещё такого жира в длинных трубках, — сказал торговец, расправив плечи и развернув уши. — Хоть эта цена и невелика, но ради дома стекла…

— Мы скажем, если это будет нужно, — сдержанно ответил жрец. — Лучше было бы получить из Синви водяной металл.

— Егомало, — шумно вздохнул синвиец. — Как и жара в наших плавильнях. Если бы из Шакхи привезли для них кейек…

Гедимин ждал красной вспышки, но жрец только шевельнул вибриссами.

— Карлики готовы покупать кейек? Видимо, воровать его стало труднее. Передам твои слова вождям Шакхи. Если что — мастер Хетпу узнает их ответ.

Вепуат оглянулся на Гедимина, и тот увидел в его глазах торжествующий блеск.

— Если бы огонь не терял силу у великих вод, Сэта не платили бы за водяной металл, — в тон жрецу ответил синвиец. — Они бы, как раньше, жгли наши города. Хвала богам, теперь всё по-другому.

Красные пятна под обмотками всё-таки вспыхнули.

— Когда мы приходили, чтобы грабить? — Сэта с недобрым оскалом двинулся вперёд. — Ваше жалкое добро не стоит траты сил! Только вы…

— Heta! — Вепуат вскинул крылья. Только теперь Гедимин увидел, насколько они широкие.

— Здесь место для торговли, а не воспоминаний о вражде, — сердито сказал разведчик, глядя на расступившихся аборигенов. — Кто остался недоволен торгом?

Жрец Сэта наклонил голову.

— Да не вызовем мы ярость Пламени. Мы получили то, за чем пришли, и мы благодарны.

— И мы тоже, — быстро сказал Скогн. — Весь Синви благодарен Равным Куэннам.

…Гедимин стёр с поддона остатки пепла. В соседнем «отсеке» верещали, уже не пытаясь понизить голос, и сармат различал только самые громкие обрывки фраз. Синвийцы обступили предводителя и махали перед ним «контейнерами» с разными веществами. Жители Сэви сбились в плотную группу у стены и быстро, но тихо что-то обсуждали, оглядываясь на жителей Синви. Тоготцы, поговорив с Вепуатом, ушли в горячий цех. Оттуда выбрался Хассинельг и теперь неторопливо заворачивался в накидки и подтягивал завязки, развязанные в жарком помещении. Скогны встретили его почтительными жестами, но было видно, что они не торопятся идти с ним.

— Гедимин! — Вепуат, смахнув последние перегородки между «отсеками», отобрал у сармата поддон. — Дай, я отнесу. Ты видел? Тут у всех куча красителей. Нарочно так не подгадаешь! Я им сказал — не вышло продать Сэта, обменяйтесь со мной. Так что… Гедимин, у тебя не будет лишнего асбестового троса?

Гедимин мигнул.

— Лишнего? Откуда⁈ Я не себе их беру. Это стройматериалы для станции.

— Да я понимаю, — Вепуат досадливо сощурился. — Но ведь ты брал с запасом? А на станции ещё даже стен нет. Всего-то десяток метров… ну, есть же тросы, которых не очень жалко?

— Я же сказал — это для станции. Ничего лишнего там нет, — теперь сощурился Гедимин. — Додумался обещать Скогнам чужой асбест…

Вепуат фыркнул.

— Гедимин! Это же образцы пигментов. Нам и так повезло, что мы их увидели, — нам их ещё сто лет не показали бы. Альгот за такой набор жизнь отдал бы…

— Ну, пусть он отдаст асбестовый трос, — буркнул Гедимин. — Что ты вцепился в асбест⁈ Меняй сырьё на изделия. Мало у тебя стекляшек?

Вепуат оглянулся на аборигенов.

— Такого добра у них у самих… Мн-да. А на шихту они меняться не будут. Зачем, если можно за грибы и ульсену, не тратя ценные ресурсы… Что же им дать? Про изделия ты верно сказал, но что?

Он задумался. Гедимин разобрал весы и понёс их, стараясь никого не пришибить по дороге, к ангару горячего цеха. С Вепуатом он столкнулся на обратном пути. За ним вереницей шли чем-то заинтересованные Скогны — отряд из Синви впереди, сэвийцы — за ними. Предводитель прижимал к груди небольшую корзинку, остальные вещи остались у ангара. Из-за печи, услышав шаги и писк, выглянули хмурые тоготцы.

— Гедимин, у тебя далеко линзы? — спросил Вепуат со смущённой ухмылкой. — Только дай, что посильнее — для наглядности.

«Линзы?» — Гедимин угрюмо сощурился и опустил височные пластины. «Незачем всем подряд подслушивать…»

— Бластеры не дам.

Вепуат фыркнул.

— Какие бластеры? Я про них слова не сказал. Просто линзы. Безо всяких штучек. У тебя же где-то лежали?

Гедимин оглянулся на Скогнов. Три группки уже собрались в плотную толпу. Все смотрели на Вепуата, навострив уши. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Чего-то он им нарассказывал. Надеюсь, всё-таки не про бластеры. Не хватало второго взрыва…»

— Держи, — буркнул он, высыпая тканевые свёртки на ладонь. — Вогнутые уменьшают, выпуклые — увеличивают.

…Вепуат вернулся через пару минут. Гедимин, разглядывающий объёмные схемы «Элидгена», не сразу его заметил.

— Вот, — выдохнул разведчик, протягивая сармату горсть линз. — Что ещё надо для подзорной трубы? Полая трубка? Такая сойдёт?

Его руки были заняты линзами; на трубки, в спешке прицепленные к поясу, он указал локтём, едва не рассыпав стекляшки. Гедимин недовольно сощурился.

— Дай сюда, поцарапаешь. Где тряпки?

Одна из линз всё-таки пострадала — её, похоже, уронили на гравий и не сразу смогли поднять. Вепуат, избавившись от груза, вытряхнул из-под оперения комок тряпья и придавил его полыми костями.

— Так попробуешь сделать трубу? Там, — он кивнул на прикрытую дверь, за которой возбуждённо верещали, — всем всё очень интересно. Трубу или бинокль, — ну, что-нибудь такое. Бинокль, наверное, сложнее?

— Бинокль без призм малополезен… — рассеянно пробормотал Гедимин, разглядывая полую кость. «Тут поставить вогнутую, фокус здесь… этот кусок обрезать — пойдёт на шпонки. Тут проклеить и прижать… Уплотнить нечем, ну да и так сойдёт.»

— У-ух! — Вепуат, шумно выдохнув, протянул руку за «подзорной трубой». — Это что, уже готово?

— Через пару дней развалится, — буркнул Гедимин, но Вепуат его уже не слышал — заглянув в оба конца трубы, он радостно хмыкнул и выскочил за дверь. Писк под окном стал громче. Гедимин оглянулся на ворота и покачал головой. «На кой на Равнине бинокль? Ничего, кроме разломов, не увидишь…»

Вепуат вернулся через полчаса, неся с собой корзину. Посмотрев на Гедимина, он молча откинул её крышку. Внутри из губчатой массы торчали костяные и тростниковые трубки с затычками.

— Альгот будет рад.

— Где подзорная труба? — хмуро спросил Гедимин, глядя на пустые поясные крепления.

— В Тоготе, — ответил Вепуат с виноватой ухмылкой. — Надо было тебя спросить, но — боялся, сделка сорвётся.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Ты им хоть сказал, что стекло — не оружие? Убьются же ни за молекулу…

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Ясное дело, сказал. И не раз… — он повернулся к поддону, где на сложенной «асбестовой» ткани лежали уже завёрнутые линзы. — Гедимин! Я что-то пропустил — а для филков ты такие штуки делал? Линзу для Хьюго — знаю, термо- и криобластеры видел, а бинокли?

Гедимин поморщился.

— Без толку. Разломы мешают. Всё равно не увидишь, что на самом деле, — только рябь и туман.

Вепуат, вынув линзу из обёртки, задумчиво на неё посмотрел.

— Зоркие глаза Ку-унну…

Гедимин едва заметно вздрогнул.

— Что?

Вепуат открыл было рот, но, спохватившись, потянулся к височным пластинам.

— Только шлем прикрой… Ну вот, так спокойнее, — он выставил линзу под свет и покосился на неяркий блик. — Он бог излучения, знаешь? Его лучи пронизывают всё насквозь. Никакой туман ничего не скроет. И вот эти штуки… Если все в один голос связывают их с Ку-унну — это что-нибудь да значит.

«Опять грёбаные боги!» — Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «Мало было фокусов с температурой…»

— Мои линзы не фонят, — угрюмо сказал он. — Не знаю, что померещилось местным…

— Я, так-то, тоже с дозиметром, — рассеянно отозвался Вепуат, вертя линзу в пальцах. — Я вот что думаю… У него есть знак. Это глаз… ну, странный, но какой уж есть.

Если бы Гедимин не ухватил его за руку, «знак» был бы начерчен прямо на печи.

— Он на стебельке, — проворчал сармат, глядя на «странный глаз». Про едва не изрисованную печь он уже забыл. В этом изображении и впрямь было что-то… если не тревожащее, то заставляющее сердце биться быстрее.

— Я вот думаю — можно такой знак нанести на линзу? Резаком там… или ипроновой иглой — она ведь режет стекло…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Зачем? Чтобы запороть линзу?

— Ну, сбоку, где не так мешает, — Вепуат пожал плечами. — Попробуй, а? Я тебе сделаю новые линзы. Только покажешь, как шлифовать, а дальше я сам.

Его крылья, дрогнув, поднялись над спиной. Он смотрел на Гедимина в упор. Через пару секунд молчания тот дёрнул плечом и отвёл взгляд.

— На кой оно тебе?

Вепуат смущённо ухмыльнулся.

— Пока не знаю, ремонтник. Но что-то получится. Вот такой знак, запомнишь? Я сейчас покрупнее нарисую…

…Значок получился микроскопический, в самом углу. Когда Гедимин, отложив вторую линзу, устало зажмурился, в дверях раздались шаги — Вепуат вернулся и принёс полую кость и небольшой обрезок сеша.

— Забрал у Альгота, — криво ухмыльнулся он. — Не возражал. Как переберёт краски, наверное, вспомнит. Но пока ему не до этого. Э-эхм… А что, не получилось? Вроде же стекло поддавалось?

Гедимин, растерянно мигнув, оглянулся на помеченные линзы. Вырезанные значки он заметил далеко не сразу — секунд через десять, повертев стекляшки в пальцах и успев подумать, что кто-то подменил их.

— Вот, — он ткнул в миниатюрные насечки на стекле. Стоило отвести от них взгляд, и они терялись — даже на ощупь Гедимин с трудом их различал.

— Прибор! — коротко вскрикнул Вепуат, хватаясь за дозиметр. Гедимин взглянул на экран и помянул уран и торий. Отмеченные линзы «фонили» в сигма-диапазоне — на два порядка сильнее неотмеченных.

— Так и знал — что-то да будет, — прошептал Вепуат, горящими глазами глядя на стекляшки.

Гедимин, сжав линзу в кулаке, развернулся к дальней стене и осторожно, будто что-то могло взорваться, посмотрел на неё сквозь стеклянный диск. Она приблизилась во всех деталях — так же, как и раньше, до нанесения на линзу насечек. Сармат ждал, что порезанный участок будет мутнее из-за дефекта, но так его и не нашёл — стекло осталось прозрачным.

— Ядро Сату-урна, — протянул Вепуат, разглядывая стену сквозь вторую линзу. — Гедимин! А чтобы мелочь увеличивало, можно?

— Нужна другая кривизна, — буркнул сармат, зажимая стеклянный диск в кулаке. «Не греется. Уже хорошо.»

— Сделаешь как-нибудь? — Вепуат заглянул ему в глаза. — Скогнам-мастерам было бы интересно. Ну, и Альготу. Не всегда же у него будет микроскоп…

— Угу, — сармат нехотя взял с поддона костяную трубку. «Фокус будет здесь. Края подравнять. Уплотнить… Ку-унну, бог оптики… то-то я смотрю — вся Равнина в оптических приборах… А линзы всё-таки фонят, мать их колба. Вот вечно надо Вепуату во всё влезть…»

— Он прямо как ты — не любит тумана на пустом месте, — Вепуат уже давно что-то рассказывал, но только сейчас, минуте на третьей, Гедимин оставил в покое заготовку «подзорной трубы» и прислушался. — Всяких там тайн, вранья, галлюцинаций. Видит то, что есть. Как ЭСТ-луч через все преграды. Так что его боятся…

— Ты там вообще про что? — спросил Гедимин, прогревая «термобластером» проклеенные стыки. «Ещё минута — и схватятся намертво…»

— Я-то? Про Ку-унну, — ответил Вепуат, завороженно наблюдая за тепловым лучом. — Он очень любит ясность. И истину.

— Трудно ему на Равнине, — пробормотал сармат, откладывая заготовку в сторону. — Всё, готово. Остынет — можешь проверить.

…Филки-патрульные остановились на опустевшей «торговой площадке» и с подозрением смотрели на ближайшее плато.

— Снег нетронутый, — услышал Гедимин негромкий голос. — Но и в тот раз следы еле разглядели. Ты что-нибудь видишь?

— Нужен пост у воздуховодов, — отозвался напарник. — Чтобы точно никто не пролез. Следы… Мало ли кто тут лазит. Вон, кочевник куда-то пошёл…

Гедимин мигнул. По снежной целине и впрямь шёл — так быстро, как получалось — очень недовольный Джагул. «Передвижной лагерь» ждал его под холмом; кочевник далеко от него забрался — к самому стрельбищу филков — и теперь возвращался по колено в снегу.

— Эй! — окликнул его Вепуат, одновременно хрипло рявкнув. — Ты нас искал?

— Клык, — отозвался Джагул, поднимая за шнурок зуб-подвеску. — Оторвалось. Нашёл.

— Когда только успел потерять, — пробормотал Вепуат, глядя ему вслед. Находке Джагул совсем не обрадовался — прижимал уши и только что не скалился.

— Что-то он высматривал, — тихо сказал Гедимин, недобро щурясь на «передвижной лагерь». — Да ещё на стрельбище…

— Наше стрельбище трудно не разглядеть, — Вепуат равнодушно пожал плечами. — Что там было — все всё видели. Если хотел подобрать потерянный колёсомёт — это зря, филки не такие растяпы. Ну что, проверим трубку?

Не дожидаясь ответа, он поднёс «телескоп» к лицевому щитку и охнул.

— Смотри!

Дальнего плато не было. Вместо него тянулась заснеженная равнина с редкими кочками, из которых торчали блестящие листья. В неё клином вдавался узкий скальный гребень, к подножию которого жались ступенчатые бугорки. Под тонким слоем снега угадывалась их спиральная структура. Гедимин развернул «телескоп» вдоль скалы. Она оборвалась неожиданно и явно не там, где должна была — её будто разрезал пополам склон пологой горы, покрытый чёрными глыбами причудливых форм. За ними виднелись дымовые столбы. Гедимин чуть наклонил трубу и увидел спину сааг-туула — зверь лежал в считанных шагах от вулканического склона, мордой к нему.

— Видел? — Вепуат нетерпеливо толкнул его в бок. Гедимин отдал ему трубу. Теперь, без «фонящих» линз, соседняя долина выглядела как обычно — только зверь лежал мордой в прежнем направлении. «С той стороны теплее,» — мелькнуло в голове сармата. «Какой-то кусок Сфена Огня.»

— Эта штука показывает ближайшие местности, — пробормотал Вепуат, разглядывая соседнее плато. — Сфен Огня… ну, и всё остальное. Сквозь разломы, сквозь всё… Э-эй!

Он развернулся к филкам, огибающим горячий цех, и замахал подзорной трубой. Патрульные остановились.

— Иди сюда, — Вепуат протянул трубу ближайшему филку. — Смотри на тот холм. Что видишь?

Филк шумно выдохнул в респиратор и резко развернулся с трубой к «восточному» склону.

— Соседние… пространства! — он отнял прибор от глаза, встряхнул головой и снова заглянул в трубу. — Вот что, значит, у нас вокруг… Это что, вулкан?

— Вот поэтому время от времени и трясёт, — кивнул Вепуат. — Скажи «спасибо» Гедимину. Он придумал, как увидеть то, что там на самом деле.

— На самом деле? — повторил другой патрульный, уже второй раз пытаясь отобрать «телескоп». — Значит, и всяких там… действующих на мозг… тоже будет видно?

— Должно, — ответил Вепуат. — Но, если честно, мы не проверяли. Держи. Патрулируй. Потом отдашь сменщикам.

Гедимин беспокойно зашевелился. «Незнакомое устройство? Без испытаний?»

— Если хоть что-то пойдёт не так, — заговорил Вепуат, придерживая филка за плечо, — глаз заболит, увидишь не то, что-то нагреется, затрещит, остынет… В общем, при любых странностях — сразу влезаешь в полную защиту и несёшь это мне. Или Гедимину. Тут любую ерундовину надо проверять годами. А у нас времени нет. Будь начеку, ладно? И сменщикам скажи.

— Эту штуку надо показать Кенену, — решил второй патрульный, с подозрением глядя на Гедимина. — И командиру Айзеку.

Сармат следил за филками, пока они не свернули за лабораторию. Ничего странного не увидел — труба не светилась, не плавилась и не взрывалась.

— Видит то, что есть, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на снег. — Гедимин! Сделаешь широкую линзу с «глазом Ку-унну»? Такую, как у Хьюго. Надо бы ему заменить в зрячем камне — пусть видит то, что есть.

Гедимин резко качнул головой.

— Нет. Не так сразу. Хочешь себе телескоп? Сделаю, испытаешь.

23 день Лучей, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ис-спытатели, м-мать ваша колба!

Гедимин, потревоженный у монитора, вскинулся и растерянно замигал.

— Авария? Где⁈

— Heta! — Айзек уже привычным манёвром обогнул рассерженного Гварзу и встал поперёк прохода, загородив сарматам дорогу. — Ещё ничего не случилось. Но Кенен очень недоволен вашими опытами на филках.

— С Вепуатом отдельно поговорю, — пробормотал за его спиной Гварза, угрюмо щурясь. — Ис-следователь, яд-дро Юп-питера…

— Мы хотели помочь патрульным, — буркнул Гедимин, глядя в пол. «Значит, ничего не случилось. Просто Гварза только с утра заметил у патрульных лишний прибор. Внимательность на уровне, мать моя колба…»

Айзек тяжело вздохнул.

— Да уж наверное. Забирай, — он сунул сармату костяную трубку. — Хотя сама идея неплоха. У тебя найдутся такие же линзы, но без странной символики? Обычная подзорная труба филкам пригодилась бы.

— Сделаю, — отозвался Гедимин, прикрепляя очередной прибор к поясу. Там уже скопился целый набор костяных трубок — «термобластер», «криобластер», «окуляр Ку-унну»…

…Гедимин хотел свернуть к лаборатории, но Айзек, тихо идущий за ним от самого бункера, придержал его за плечо.

— Я думал, Кенен тебе напомнит. А он сам забыл, — командир криво ухмыльнулся и кивнул на барак. — Часы. Их излучение ослабло. Есть соображения?

…Часы всё-таки «фонили» — слабее, чем вчера, но стрелка указателя раз за разом возвращалась к ним, даже когда Гедимин убрал прикрывающие их экраны.

— Фонят, — сообщил он Айзеку, пожимая плечами. — Как начали, так и продолжают. На что-нибудь влияет?

— На точность — вроде бы нет, — ответил Айзек, покосившись на наручные часы. — Дасьен и дежурные тоже ничего не замечали… Спроси на всякий случай Кут’тайри. Местную специфику он знает лучше нас.

— А Кут’тайри посылает к кочевникам, — Гедимин выразительно поморщился. — Эксперты, уран и торий… Мы тут что, суеверностью меряемся?

…Охапка «стеклянных» трубок весила немного, но нести их надо было с большой осторожностью, и Гедимин шёл медленнее обычного, внимательно глядя под ноги. Жёлтые силуэты далеко впереди он заметил не сразу, тёмный по ту сторону защитного поля — только после того, как чужак подал голос.

— Откройте ворота, — негромко прорычал Джагул; голос, и без того незвонкий, из-под ткани на лице звучал угрожающе глухо. — Вы ведь их стражи?

— Мы ничего не открываем, — отозвался филк. — Тебе сюда нужно? Жди Старших.

— Вас поставили стражами и не дали ключей? — Джагул шумно фыркнул. — Вы тут рабы?

— Эй, — Гедимин, мельком заглянув в «окуляр Ку-унну», шагнул вперёд. «Он в самом деле Джагул. Но что он тут забыл — и где зверюга?»

Кочевник, вздрогнув, подался назад.

— Ломится и ломится с ночи, — пожаловался филк, повернувшись к Гедимину. — Им же вечером назначено? В душ-то? Так и чего?

Гедимин на секунду перевёл на него взгляд, а когда спохватился, кочевника за стеной не было — только тень на спуске тёмной тропы мелькнула и растаяла. Следы, впрочем, остались — обычные, Джагульские.

— Купания — вечером, — подтвердил он. — К тому же — на другом краю плато. Тут ему делать нечего. Ещё раз появится — дуй в ракушку.

В темноте «глаза Ку-унну» были бесполезны — Гедимин еле-еле различил бредущего по долине зверя, а часовых на его спине разглядеть не удалось вовсе. Сааг-туул медленно огибал холм, направляясь к обычному лежбищу «под реактором». Гедимин проводил тёмный силуэт взглядом и озадаченно хмыкнул. «Хотел попасть в душевую первым? Так заходил бы с западной тропы, там ближе. С этого края заходят по совсем другим делам. Не нравится это мне…»

— Джагулы под куполом ходят только вместе с нами — с кем-то из нашей четвёрки, — угрюмо сказал он, заходя на склад. — Увидишь их отдельно от нас — гони в шею!

Кут’тайри, только выбравшийся из гамака, удивлённо шевельнул ухом.

— Ты насторожен из-за кочевников? — спросил он. — У них умысел против Пламени и его жрецов?

Гедимин пожал плечами.

— Они хотят пролезть под купол, но чтобы нас рядом не было. Это мне не нравится. Отпугнёшь их, если что?

Кут’тайри вскинул ладони, зажигая на них яркий оранжевый свет. Языки пламени окутали пальцы, от них тянуло ощутимым жаром.

— Мой огонь теперь силён. Никто здесь не будет умышлять против Пламени!

…Нахохленный Вепуат вылетел из-за барака, едва не зацепив Гедимина крылом, и резко развернулся на месте, тормозя растопыренными перьями.

— Гварза! — выдохнул он, с силой приложив ладонь к лицевому щитку. — Вот же пристал на ровном месте! Филки голышом по уши в фонящей ксеноорганике, а опыты, видишь ли, ставлю я… Мать его пробирка!

Гедимин сочувственно хмыкнул.

— Тут опять ходит Джагул. Может, даже вчерашний, — сказал он. Вепуат рассеянно кивнул, глядя куда-то поверх его плеча, и снова хлопнул себя по шлему.

— Гварза! Из-за него забыл, зачем пришёл… — он ухватил Гедимина за ремонтную перчатку и потянул к бараку. — Гравировка — она ведь делается на готовой линзе? Оборудование у тебя с собой?

Гедимин думал, что тут они и налетят на Гварзу — может, прямо у комендантской — но Вепуат тенью проскользнул мимо опущенной завесы, волоча ремонтника за собой, и нырнул в «караулку» Хьюго. Филк, оторвав взгляд от «монитора», уложенного на ладони, сердито фыркнул.

— Опять вы?

Гедимин, едва не наступивший на спящего филка, подался к дверному проёму и прикрыл его спиной. Вепуат с ходу плюхнулся на матрас, отобрал у Хьюго «монитор» и развернулся к ремонтнику.

— Сейчас вернём, только малость подправим. Гедимин! Один знак нанести — это же недолго?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Зачем?

— Какой ещё знак? — Хьюго потянулся за «монитором», но Вепуат поднял устройство на вытянутой руке.

— Тебе что, часовые не рассказывали? Есть штука, видящая сквозь разломы. Всё, что вокруг нас на самом деле, — и всех Райвигов, и всё, что ползает по соседним Сфенам. Сделаем тебе такую же.

— Так я и так вижу всех Райвигов, — Хьюго смотрел на него с недоумением. — Сквозь разломы? А оно надо?

Гедимин, машинально взяв «монитор» в руки, заглянул в него и недовольно сощурился — «зрячий камень», обнаружив незнакомого «оператора», тут же отключился.

— Он прав насчёт Райвигов, — пробормотал он, задумчиво щурясь. — Что-то тут…

Он вынул гладкий обломок из корпуса и протянул Вепуату.

— Посмотри на него сквозь отмеченную линзу. Может, никакой разницы не будет. Тогда незачем портить стекло.

Вепуат хмыкнул.

— Хорошего ты мнения о символах местных богов… — он сунул камешек филку и подался в дальний угол, снимая с пояса «телескоп». — Держи вот так, а я взгляну… Hasu!

Гедимин шагнул к нему, доставая подзорную трубу. «Вот рука Хьюго, вот камешек… Hasu!»

На ладони филка лежал обычный обломок камня с хорошо отшлифованной поверхностью. Отражался в ней только палец «оператора» и вставленный в стену фонарь. Никаких посторонних картинок на поверхности не было.

— Вот же ж… — Вепуат, отняв «телескоп» от глаза, покачал головой и криво ухмыльнулся. — Ничего не понимаю. Почему оно так?

Гедимин посмотрел на камешек невооружённым глазом, убедился, что «монитор» не испортился и всё ещё «видит» соседнюю долину, и пожал плечами.

— Тут бы спеца по оптике… Держи, — он протянул Хьюго корпус с увеличителем. — Тебе вообще удобно? Ничего переделывать не надо?

— Не, не надо, — качнул головой филк, с опаской глядя на Вепуата. — Если только придумаешь, что делать, чтобы работало без контакта. А то держишь, держишь в руках, — ладонь немеет.

— Что-то вроде кресла с поручнями и штативом… — задумался было Гедимин, но Вепуат уже тянул его к выходу, свободной рукой пытаясь пригладить перья. Они опять встали дыбом и едва не застряли в дверях.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он, выйдя из барака и шагнув за угол — подальше от Гварзы, как раз проходящего мимо. — Глаз Ку-унну видит то, что есть на самом деле. Почему он не показал местность за разломами? Почему камень вообще отключился?

— Потому что на самом деле он — камень, — Гедимин угрюмо сощурился на дальнее плато. — Камни не бывают мониторами. Даже местному божку это понятно.

…Гедимин остановился на «пороге» вспомогательного корпуса. Дно круглой пещеры плавно уходило вниз от стыковочного туннеля. За спиной осталась гигантская полусфера, прикрытая защитным полем, — собранные вместе конструкции жилого корпуса. Гедимин ещё чувствовал, как вибрирует под ногами плотный жёлтый камень — остаточное воздействие излучения Текк’тов. За спиной было темно, только слабый красный свет сочился сквозь проёмы в конструкциях — внутри недостроенного корпуса лежали, согревая воздух и камень, три термочаши. Гедимин вспомнил, как спускался по лестницам, поднимал руку к потолкам в удобных высоких проходах, заглядывал в пустые жилые отсеки, будто надеялся увидеть там что-то новое, скатывался в пустые цистерны водохранилищ и очистных систем… Теперь там тёк сухой тёплый воздух — полусфера прогревалась и устаивалась. В тусклом красном свете ромб, начерченный на стене, стал почти неразличимым. Гедимин косился на него, уходя из пещеры, но тронуть не посмел.

Грохот гравия, падающего из транспортных туннелей, наконец утих. Последние камешки высыпались на дно пещеры. Из стены медленно, сворачиваясь витками, выполз Текк’т. Камни загрохотали под его телом. Гедимин покосился на дозиметр — экран, прикрытый пластиной, то вспыхивал, то гас. «Сноп света,» — сармат посмотрел на своды пещеры и зияющие в них проломы транспортных туннелей. Никаких свечений на них не было. «Интересно, видят его наверху? Мы сейчас под кромкой северного плато — значит, горит над ним…»

Он взглянул на гладкую жёлтую стену пещеры. Текк’т, разровняв гравий, нырнул в скалу и теперь вместе с сородичами выжидающе смотрел на сармата. Гедимин оглянулся на пластины обшивки, вытащенные в дальний туннель. «Полусфера, первый слой… В следующий раз. Надо ещё посмотреть, как поведёт себя жилой корпус…»

— Здесь закончено, — громко сказал он, чувствуя, как странно вибрируют горло и диафрагма. — Дальше — завтра.

Рука дрогнула, когда он доставал из кармана «пробирку» с краской. Вепуат насыпал пигмента с большим запасом — сармат ещё и четверти не израсходовал. «Обшивка всё закроет,» — напомнил себе Гедимин, проводя по камню ровные багровые линии. «Никто, кроме меня, эту дикарскую ерунду не видит. А Текк’ты вообще не видят на плоскости.»

Текк’т ждал его в главном корпусе, под завалами ещё не пригодившихся деталей нижних полусфер. Полупрозрачные витки блестели среди жёлтого камня. Гедимин остановился на выходе из стыковочного туннеля и оглянулся через плечо. Вспомогательный корпус уже скрылся из виду — на другом конце перехода можно было разглядеть только красное свечение термочаш.

«Чтобы два раза не ходить…» — Гедимин достал краску и развернулся к стене. Он стоял на склоне — камень, на котором он чертил очередной ромб, должен был уйти под нижний слой обшивки и скрыться с глаз задолго до конца строительства. «А если нарисовать на полу, закроется в первый же день,» — сармат криво ухмыльнулся. «И не будет мозолить глаза. Хорошо всё-таки, что я тут один. Никто не лезет с вопросами и не посылает проверяться на эа-мутацию.»

Шахта уже осталась позади, и Текк’т, держа сармата во рту, поднял над ней голову, когда Гедимин услышал лязг. Нижняя челюсть змея с силой прижалась к верхней, едва не сломав сармату ключицы — и тут же пасть распахнулась, а голова мотнулась, выкидывая «пассажира» в ущелье. Гедимин покатился кубарем, пытаясь смягчить удар о скалу. Текк’т с гулом и грохотом нырнул в камень.

— Что… — начал было сармат, поднимаясь на ноги, но взглянул на свою руку и с присвистом втянул воздух. — Sa has— sulu!

Из скафандра торчали короткие чёрные шипы. Вязкая тёмная масса свисала с них нитями.

… — Поранил Текк’та⁈ — Вепуат взглянул на нитевидную массу и беззвучно выругался.

— Грёбаная мутация, — Гедимин с треском оторвал от обшивки очередной пласт колючей чешуи. — И, как всегда, не вовремя!

От резкого движения плечо, придавленное челюстью Текк’та, снова заныло. Сармат досадливо сощурился.

— Мн-да… — Вепуат тронул пальцем щиток, содранный с лопатки. От него осталась узкая дуга, увенчанная десятисантиметровым шипом — чуть загнутым и очень острым. Гедимин потёр помятое плечо и поморщился — не столько от боли, сколько от досады.

— Когда такое впивается в рот — радости мало… — пробормотал Вепуат, разглядывая загнутое остриё.

— Вот не выйдут они завтра на работу… — Гедимин сжал оторванные щитки в ладони. Вепуат перехватил его руку, и вовремя — фрил из-под пальцев уже крошился.

— Он понял, что ты это не специально, — заверил он. — Иначе раздавил бы.

— Грёбаная мутация, — пробормотал Гедимин, потирая плечо.

…Расплавленные щитки уже ничем не «фонили». Гедимин смотрел на однородную массу и думал, что сегодня его нагрудник снова станет гладким — и на него можно будет глядеть, не морщась.

— Я вот думаю, — Вепуат набился помогать с переплавкой и теперь сидел в душевой, глядя на «ковш» расплава. — Отметину Асгаана мы стёрли. Появится она завтра заново или нет?

— Я все знаки нарисовал, — хмуро сказал Гедимин. — Не знаю, зачем, но они там. Теперь ему незачем мять мою обшивку. Ну, если верить тебе и Кут’тайри…

Вепуат развёл руками.

— Сам понимаешь, тут особо некого спросить… о таких вещах. Но Асгаан тобой доволен. Будет недоволен — все заметят.

…Гедимин хотел свернуть к горячему цеху, но Вепуат, так и не отставший по дороге, тронул его за плечо.

— Ну чего? — сармат отстранился, прижимая ладонь к ещё тёплому наплечнику. Мышцы под ним перестали ныть, но начали чесаться — порванные и растянутые волокна регенерировали быстро, но болезненно.

— Извини, — Вепуат смущённо сощурился. — Вот зря ты отказался от кровяного камня! Но я не об этом. Давай ещё посмотрим на окрестности…

…Гедимин прикрыл правый глаз и открыл зажмуренный левый. От «переключения» между двумя местностями слегка кружилась голова. Сармат попытался смотреть двумя глазами — одним в «телескоп», другим — на привычную, хоть и иллюзорную, равнину. Секунду спустя гравий поплыл из-под ног.

— Вот то-то и оно. Никак не совмещается, — пробормотал Вепуат. Крылья за его спиной задумчиво покачивались. Еле слышно хмыкнув, он поднял руку к шлему. Крылья с треском легли на броню и замерли.

— А если закрыться от излучения… Ага-а, понятно.

Гедимин опустил височные щитки и снова заглянул в «окуляр Ку-унну». Долина не изменилась. Все плато и выступы под снегом остались на месте, — никаких спиральных холмов, острых скал и далёких вулканов.

— Значит, без контакта с мозгом оно не работает, — пробормотал Вепуат, с сожалением глядя на «телескоп». — Выходит, он не меняет свойства стекла. Только цепляется за него, а действует всё равно на мозг…

— Да тут всё действует на мозг, — буркнул Гедимин и брезгливо поморщился. Поднимать височные щитки не хотелось. «Никогда не поверю, что всё это ковыряние в мозгу — безвредно. Мало мне было живого реактора…»

— Только интересно, — Вепуат, вынырнув из раздумий, развернулся к нему. — Шлемы филков — они же из ипрона. Даже стёкла. Должны экранировать. Тогда почему «телескопы» работают? Они же видели то, что за разломами…

Гедимин пожал плечами.

— Стёкла… Такие вот стёкла. Говорил же Айзеку — не экономь ипрон…

…Альгот нашёлся в лаборатории. Он стоял над столом, заставленным кюветами с цветным содержимым. Рабочее место заняли двое филков — один сыпал цветное вещество из кювет в пробирку и прикреплял над горелкой, другой из прибирок пересыпал в ещё пустые кюветы. Их материал Гедимин опознал сразу же — «А, вот куда делся мешок шихты…»

— Вот, — сармат протянул филку линзу в костяной оправе. Химик мигнул.

— Это что?

— Увеличитель. Пригодится, — Гедимин протянул деревянный футляр. Дерево было не прокалённое, но оправу фиксировало и за линзу не цеплялось — она лежала на выстилке из фильтровочного волокна. С мелкой «цацкой» сармат провозился полдня; получилось терпимо (хотя Гедимин все эти стекляшки променял бы на простейший сигма-сканер, пусть и с кривыми настройками).

— Увеличитель? — Альгот достал лупу из футляра и настороженно осмотрел со всех сторон. Потом поднёс к рамке-радиометру.

— Эти штуки сигму не чуют, — напомнил Гедимин, поднося к лупе «щупы» наручного дозиметра. — Тут нет никаких… усовершенствований. Просто гладкое стекло.

— Ну ладно, — Альгот, пожав плечами, переложил увеличитель на стол. — Всё?

— Есть дело, — Гедимин вытряхнул из карманов каменные плитки.

Крупные куски тектона он вырезал сам и, как мог, заровнял стороны; красно-жёлтый камень взял, какой попался, — только осторожно подрезал грани, чтобы поверхности хоть как-то сопрягались. «Так себе образцы, но для примерной подгонки — сойдёт. На месте уже я сам проверю — когда будет, что проверять.»

— Термоизоляция, — коротко пояснил он. — Вот это должно лечь на это и держаться на вертикали. Даже если встряхнёт. Подбери связующий раствор. Из чего-нибудь поближе и попроще. Редкие материалы даже не рассматривай — всё равно без толку.

Альгот поднял плитку со стола и сдержанно хмыкнул.

— Раствор под каменную облицовку? Это для станции? Зачем тебе? Там у тебя Текк’ты. Скажи им — прилепят всё, куда надо. Или даже вмуруют.

Гедимин качнул головой.

— Это внутренние помещения. Текк’там туда не протиснуться. И потом… — он недовольно сощурился. — И так слишком много их работы. Такой, что мы повторить не сможем. А если придётся, а их рядом не будет…

— Понятно, — Альгот положил на жёлтую плитку красноватый камешек, прижал его пальцем и задумчиво сощурился. — Значит, распространённые материалы где-нибудь под боком… Будем думать.

…Вдоль правой стены тянулся ряд белесых бочек. Гедимин, проходя мимо, заглянул внутрь и увидел зеленоватую пену и редкие волокна, поднятые со дна. Впереди, в технологическом помещении, булькал водоподъёмник. Судя по звуку, цистерны давно наполнились, и поднятая вода падала обратно в шахту. Гедимин прикрыл «магнит» ипроновой пластиной и завернул вентиль. Когда он обернулся, в душевой уже было полно Джагулов — они раскладывали миски и гребни и рассаживались по полу, нетерпеливо глядя на свисающие со стены шланги. Кто-то тронул бочку, отдёрнул руку от плотного защитного поля и уставился на неё, озадаченно шевеля пальцами.

— Там твой источник? — Джагул незаметно выбрался вперёд и теперь пытался заглянуть за спину Гедимина. Сармат плотно прикрыл дверь.

— Подземное озеро, — коротко пояснил он. — Где твоя миска? Садись, сейчас будет вода.

Джагул подался назад, высматривая что-то среди труб и шлангов.

— Слышал, как вода поднялась на призыв. Большая нужна сила, чтобы призвать из-под скал.

— Угу, — сармат снял со стены пару шлангов и сдвинул насадки. «Два потока в потолок вот под таким углом… Нет, тогда всё выльется на бочки. Сейчас кочевники сидят правее, но растянулись в длину, значит, направлять надо вот так…»

— Тут ходили младшие, в жёлтых куртках, — снова заговорил Джагул; он отодвинулся на пару шагов, но к своим не уходил, и миски у него не было. — Перед тем, как ты нас позвал. После них шумела вода. Тоже умеют её призывать?

— Нечего там уметь, — буркнул Гедимин, открывая вентили. Вода с шумом ударила в потолок, и Джагул, встряхиваясь и прижимая уши, нырнул за чью-то спину. Миска у него всё-таки была — как и непромокаемый мешок из чьего-то внутреннего пузыря, и гребень с зубцами разной частоты. Пока Гедимин за ним следил, часть потока, отрикошетив, выплеснулась в подвешенную на стене ракушку. Из «часов» закапала вода. Сармат покосился на дозиметр и недовольно сощурился — хотя «фонящие» Джагулы натащили в душевую радиоактивных красок, излучение водяных часов всё равно было заметно, и стрелка-указатель неуклонно упиралась в них. Кто-то из кочевников, сидящих поблизости, оглянулся на ракушку, но тут же о ней забыл и принялся вытряхивать из мешка краситель. «Не пугаются часов,» — отметил про себя Гедимин. «Значит, излучение на мозг не давит. Может быть, оно в самом деле ни на что не влияет. А может, ещё не набрало силу.»

… — Камни без снега? Тропа из камней? — услышал Гедимин знакомый голос. Один Джагул, отложив гребень, подошёл к другому, и тот, опустив руку, недовольно оскалился.

— Тут полно каменных троп. Просто сон, ничего не значит.

— Не значит? Мы сегодня не шли по тропе из камня? — Джагул, приставший к соплеменнику, дёрнул вибриссами. — Вчера мне такого не снилось!

— Говорю — просто сон, — буркнул кочевник, берясь за гребень. — Я, Урджен, тебе говорю. Можешь верить.

Джагул, сидящий рядом с ним, шумно фыркнул и пригладил мокрые усы.

— Аджах подался в сновидцы? Это с чего?

Джагул, которому приснился сон, рявкнул в ответ. Урджен вскинулся, показывая клыки, и глухо зарычал.

— Тихо там! — Гедимин шагнул к кочевникам. На них уже оглядывались со всех сторон, и многие отложили гребни и оперлись о камень, готовые подняться.

— Чего не поделили?

Аджах с рычанием подался к стене.

— Мне мало воды! — он провёл когтями по высохшему боку. — Дай ещё!

— Вон шланги, — сармат кивнул на свисающую со стены трубку с наконечником. — Открывай вентиль и лей, сколько надо.

— Вентиль? — Джагул тронул когтем рукоятку. Гедимин молча сдвинул её на четверть. Вода выплеснулась кочевнику под ноги.

— Польёшься — закроешь.

Джагул ухватился за трубку, направил её на себя, дёрнулся, чуть не выронив, неловко махнул ей, разворачивая к сухому боку, и рывком ткнул в вентиль. Тот развернулся до упора, и кочевник всё-таки выронил шланг. Трубка закачалась, расплёскивая воду по душевой.

— Правильно. Только неосторожно, — буркнул Гедимин, закрывая вентиль и вешая шланг под потолок. — Рукоятку двигают плавно. У неё легкий ход, дёргать не нужно.

Он подвигал рукоятку пальцем и перекрыл воду окончательно. Мокрый Джагул рассеянно почесал бок. На спутанную шерсть и остатки красителя он даже не смотрел — взгляд намертво прикипел к вентилю.

— Я видел — тут много таких.

— Чем ещё регулировать поток? — Гедимин недовольно сощурился. — Самое простое устройство.

— И там, за дверью, такие же? — Аджах указал на закрытое технологическое помещение. — Это ключи к воротам источника?

— Обычные вентили, — отозвался Гедимин. — Научу пользоваться. Скогны справляются, вам тоже пора.

— Скогны? — Джагул с глухим рычанием подался назад. — Каждый может открыть ворота источника? Даже карлики?

— Аджах! — недовольно окликнул его кто-то из кочевников. — Много болтаешь. То тебе сны, то водяные ключи. Вставай сохнуть!

Джагул встряхнулся и, уже не оглядываясь на вентили, поднял оброненный гребень и встал под потоком тёплого воздуха. Через пару минут Гедимин снова услышал его голос и недовольное рычание Урджена.

— Дар? Был бы дар — давно бы проснулся. Ты придумал ерунду, Аджах. Подумай ещё раз и не ходи за мной с глупостями.

«Интересно, как там Джегех и его опыты с часами?» — Гедимин посмотрел на кочевников, пытаясь найти знакомое лицо. «Это он? Или это? Спросить? А, если сам не подошёл, значит, вопросов нет.»

…Снег стремительно таял под лучом, обнажая широкую полосу гравия вокруг куста иглицы. Двое филков в полном снаряжении смотрели сквозь защитное поле на Гедимина, расчищающего подходы к растению. Сармат сдвинул луч в сторону, чтобы не зацепить листья, — где-то там, под снегом, сидели жуки-криофилы, взрывающиеся от тепла.

— Сдвинь ближе к корням, — посоветовал Вепуат, глядя на термометр. — Ничего, растению не повредит. Зато сразу будет видно, кто там сидит и кусается.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Убирать снег, чтобы животное не покусало собирателей жучков… Правильное применение для термобластера.»

— А я что? — Вепуат, перехватив его угрюмый взгляд, пожал плечами. — У Альгота опыты. Нужно сырьё — значит, надо обеспечить.

«Опыты у него…» — Гедимин подавил шевельнувшуюся досаду и покосился на дальний склон. Из-под обрыва выглядывала длинная «вершина» живого холма. На спине сааг-туула стоял кочевник и пристально смотрел на сарматов. Уже темнело, но подвижное световое пятно было видно издали — как и подсвеченные столбы пара от испаряющегося снега.

Куст иглицы качнулся, сбросив ворох мелких ледяных кристаллов. Вепуат посмотрел на листья, обсиженные жучками, и довольно хмыкнул.

— Всё, хватит. Идите, путь свободен!

— Чем только ни занимаемся, — пробормотал Гедимин, глядя на выключенный «термобластер». — Кочевникам на смех…

— Очень полезная штука, — Вепуат щёлкнул по корпусу «бластера». — И, главное, совершенно мирная. Это, так-то, большая редкость. А у снежного зуба очень сильные челюсти. Филки правильно опасаются. Помнишь, одному палец сломало?

Гедимин поморщился и шагнул в сторону, на проплавленную в снегу тропу. Отсюда живой холм в ущелье просматривался ещё лучше. На его спине уже никого не было — только двое дозорных брели навстречу друг другу от головы к хвосту. Неподвижный наблюдатель исчез.

24 день Огня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ничего, — вздохнул Вепуат, на секунду отрываясь от передатчика. — Совсем. Только зря весь экран зарябило.

Гедимин посмотрел на экран — его и впрямь затянуло едва заметной белесой рябью, будто на пути сканирующего луча кто-то поставил сигма-источник.

— А если ничего, то и нечего, — снова вздохнул Вепуат, просовывая руку с передатчиком сквозь защитное поле. В коридор ворвался холодный сквозняк. Гедимин прикрыл разведчика защитным экраном, покосился на тающий под ногами иней и недовольно сощурился.

— Осторожнее с полем!

— А, всего-то минус сорок девять, — отмахнулся Вепуат, расширяя пролом. В руке он держал дрон-разведчик. У устройства появился длинный хвост очень знакомого вида. Гедимин мигнул.

— Телескоп? На кой он дрону⁈

— Ага, глаз Ку-унну, — с кривой ухмылкой отозвался Вепуат, заделывая пролом. — Приделал к оптической системе. Всё-таки полезно было бы видеть, что там, за разломами. Думал сначала вставить прямо в систему, но без тебя не решился.

Гедимин с трудом удержался, чтобы не приложить ладонь к лицевому щитку.

— Не сработало, — шумно вздохнул Вепуат, отделяя «телескоп» от дрона. — Зря только возился. Значит, и вставлять линзу в систему смысла нет…

Гедимин беззвучно выругался.

— Ты в себе? Эта дрянь, «глаза»… — он скривился и не стал договаривать. — Она действует напрямую на мозг. Излучением. Где у дрона мозг⁈

— Ну, электронный-то есть, — Вепуат пожал плечами. Смотрел он мимо Гедимина — видимо, сам понимал, что порет чушь… во всяком случае, Гедимин на это надеялся.

— Значит, электронный тут не годится, — задумчиво добавил разведчик. — Хм… Любопытно, насколько развитым должен быть естественный. Вот «трилобиты», например…

Отобрать у него «телескоп» Гедимин не успел — Вепуат проворно шагнул в сторону и повернулся боком. Труба уже была пристёгнута на другом боку, и Гедимин остановился и мысленно махнул рукой. «Его „телескоп“, его „трилобиты“. Пустьразвлекается, лишь бы лагерь не взорвал.»

… — Вниз! — отрывисто скомандовал Гедимин, чувствуя, как вибрация скатывается от гортани к нижним рёбрам. От низкочастотного гудения Текк’тов ныли виски, и закладывало уши. Гигантская каменная чаша, растянутая на белесых стропах, медленно погружалась в более крупную, укладываясь на песчаную «подушку». Внешний слой гравиевой забутовки подступал к ногам Гедимина, чуть выше поднимались выступы смонтированной полусферы. Защитное поле таяло, опуская вторую полусферу на дно первой. Гедимин смотрел на экран сигма-сканера, выверяя расстояния.

«Два сантиметра назад,» — щёлкнуло в мозгу, и полурастаявшие стропы снова уплотнились. Чаша медленно качнулась назад и замерла, подхваченная тяжами защитного поля. Генератор на запястье Гедимина дважды мигнул красным светодиодом — нагрузка приближалась к предельной.

…Генератор защитного поля всё-таки отключился. Можно было бы привести его в чувство, но Гедимин не стал. В проём между двумя каменными чашами стекал песок, на дне внутренней полусферы свернулся, уплотняя стенки, Текк’т, остатки защитного поля растянулись над краями, направляя просыпанный мимо песок в нужную сторону. Оно было ненадёжным, прозрачным, но и нагрузки на него почти не было.

Потоки песка громко шуршали, но Гедимин их не замечал — он прислушивался к тихому ритмичному треску внутри полусферы. Текк’т «плавил» камень, уплотняя швы. Когда треск сменился гулом, сармат облегчённо вздохнул. «Выдержала. Не придётся переделывать.»

…В этот раз до душевой он добрался, ни на кого не наткнувшись — не пришлось лишний час ходить в змеиной слюне. Только теперь, с остервенением отмывая скафандр, он решился взглянуть на нагрудные пластины — и удивлённо мигнул. Они были гладкими, как вчера, после переплавки, — ни вдавленных вмятин, ни случайных царапин.

«А Вепуат-то был прав,» — сармат криво ухмыльнулся. «Этой… сущности… в самом деле не хватало рисунка на стене. Он там есть — и мой скафандр оставили в покое. Надо спросить, было ли сегодня свечение…»

…Пламя над поддоном задрожало, побагровело и потянулось кверху.

— Аса’ан, — в один голос сказали Вепуат, ожидающий у огненного «портала», и Кут’тайри, вставший у печи и сложивший руки на груди. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Аса’ан рад видеть отсветы юного Пламени, — донеслось из костра, и все, кто стоял у портала, выразительно переглянулись.

— А что, никак нельзя не пускать в канал всех подряд? — тихо спросил Гедимин у жреца, пока Вепуат со старательной радостной гримасой завершал ритуал приветствия. Кут’тайри пошевелил загнутыми когтями. Они слабо светились, как раскалённый докрасна металл.

— Если стражи ворот Куттуша уступают место Аса’ану — с кого за это спрашивать?

Огненная стена пожелтела, распалась на отдельные костерки — и снова налилась красным и потянулась к потолку. Жрец приоткрыл пасть, шумно вдыхая воздух.

— А вот и Шакха. Запах синего металла…

— Шакха приветствует жрецов Пламени, — услышал Гедимин быструю взволнованную речь. — Литейщик Ут’таркех просит подождать его!

Сармат мигнул.

— Ут’таркех? — Вепуат повернулся к нему. — Это, наверное, к тебе.

Гедимин шагнул к костру.

…Детали сармат старался не рассматривать — даже беглый взгляд замечал множество мелких, но ненужных и досадных различий там, где должна была быть полная идентичность. «Ручная работа. Чего ты хотел⁈» — Гедимин, едва заметно щурясь, прижал очередную заготовку к груди и старательно ухмыльнулся. «Они и так старались. Не то стачивал бы по сантиметру, а не по миллиметру.»

— Спасибо, Ут’таркех. Быстро вы справились.

— Так юное Пламя нагрело наши печи, — отозвался литейщик. — Даже дни Льда не остудили их. Готовы ли твои странные опоки — те, что движутся, и те, что подвешены? Многие согласны с ними работать, почти никто уже не боится. Ты говорил, эта работа долгая, — так пора начать её!

Гедимину очень хотелось отвести взгляд.

— Когда они будут готовы, я скажу, — отозвался он, стараясь не щуриться. Ему было не по себе. «Здесь — готовая литейня с проверенной и не трусливой бригадой. И прямой транспорт от печи до базы. Но качество литья, да по новой технологии…» — он помянул про себя спаривание «макак». «Там — высокое качество. Но транспорт… но рабочие… Sa hasulu!»

— Дней Льда осталось немного, — сдержанно напомнил литейщик. — Но мы не знаем твоей работы. Я только говорю, что моя литейня готова. Кут’тайри! А тебе кто дал в руки вещи Пламени?

Жрец, заглянувший было в «асбестовый» свёрток, отшатнулся и недобро ощерился.

— Я служу Пламени, и оно благословило меня, — он тронул подвеску-«трилистник». — Тебя кто поставил сторожем его вещей?

— Это вещи из моей литейни, — отозвался Ут’таркех. — Мне за них отвечать.

— Так и делай своё дело, литейщик, — Кут’тайри двинулся вперёд, поднимая гриву. Вепуат сердито фыркнул.

— Назад! Если ты, Ут’таркех, отдал всё, что принёс…

— Я буду ждать слов Хеттийиррна, — литейщик подался назад, снова принимая гуманоидный облик. — Он скажет, какова воля Пламени. Я говорю — моя литейня готова её выполнить.

Костёр пожелтел и рассыпался на множество искр. Горючая смесь зачадила. Вепуат посмотрел на жреца и тяжело вздохнул. Все его перья стояли дыбом.

— Кут’тайри, иди на склад. Открой там портал в Шакху и общайся с сородичами. А мы тут поговорим о делах Пламени.

— Я был неосторожен в словах, — жрец сложил руки у груди и уронил на них подбородок. — Но я не заслужил изгнания. Ут’таркех зря берётся…

Гедимин двинулся к нему, и Кут’тайри шагнул назад.

— Правда, выйди, — буркнул сармат. — Посиди на складе. Сейчас придут из Куттуша. Ты и с ними сцепишься.

…Остатки смеси почти уже догорели. Вепуат поворошил их, раздувая последние искры, и потянулся за тубой.

— Сегодня день Огня. Они обещали… Ага, есть контакт!

Искры побагровели, превращаясь в высокое бездымное пламя.

…Пришельцев было четверо. О холоде их предупредили — из-под накидок и обмоток еле-еле виднелись глаза и кончики вибрисс. «Это жрец,» — Гедимин покосился на отполированный камешек в костяной оправе — крупную «цацку» поверх одежды. Из-под капюшона второго свисали серебристые «асбестовые» шнуры. «Инженер или мастер… А эти?»

Двое шагнули на каменный пол, и сармат понял, что негромкий металлический перестук ему не мерещился. «Панцири под одеждой. И не тяжело же, мать моя колба…»

Жрец, едва отойдя на шаг от костра, навострил уши и втянул приоткрытой пастью воздух.

— Мы не прервали ваш ритуал? — он сложил руки в странном жесте. — Тут слышны голоса многих богов.

— Это Асгаан? — оживился Вепуат. Гедимин смотрел на холмики — очертания ушей под накидкой, пытаясь прочесть эмоции. «А он насторожен. Даже больше, чем эти, в доспехах.»

— Многие, — отозвался жрец, соединяя пальцы в замок. — Твердь, Сияющий, Госпожа Вихрей… Лучше бы вам быть осторожными, призывая враждующих.

Вепуат неуверенно усмехнулся.

— Мы не враждуем с богами. И они к нам щедры. Хеттийиррн! Покажи свои новые создания — луч огня, луч холода и глаза Ку-унну!

Гедимин сердито сощурился. Теперь все смотрели на него.

— Холод? — негромко повторил один из воинов. — Здесь, где столько огня?

— Я покажу, — буркнул сармат, высматривая за печью горшок с водой. «Не лопнет? Не должен. Но — надо осторожно.»

…Вода забурлила. Ни одного осколка льда в ней уже не было. Вода бурно кипела, пар по наклонной уходил в вытяжку. Гедимин в наступившей тишине выключил «термобластер» и потянулся за второй трубкой, слегка холодящей пальцы. «Где-то пробило изоляцию. Закончим — проверить.»

— Полезно управлять теплом и холодом, — вполголоса заметил Вепуат. — Когда они нужны, и там, где нужны. Без стекла ни одна из этих вещей не была бы создана. Кроме луча холода…

— Доссстаточно, — прошелестел жрец. Он один остался, где стоял. Остальные отступили и наблюдали за водой издалека — хотя ничего пугающего с ней не происходило. Бурление уже утихло, но до кристаллизации было далеко — секунд двадцать-двадцать пять.

— Доссстаточно опасссных призывов, — пришелец повернулся к Гедимину. — Ты не знаешь осторожности ни в чём.

Сармат, растерянно мигнув, выключил «криобластер».

— Я не направлял луч на тебя, — напомнил он. — И не направлю.

— Ни одна из этих вещей не может стать оружием, — сказал Вепуат. — Пламя за это ручается. Гедимин, покажи им…

— Кто строил печи? — перебил его «инженер» в серебристых шнурах. Он отделился от группы, когда «луч холода» погас, и теперь заглядывал за отодвинутую печную заслонку.

— Текк’ты. Чертёж мой, — отозвался Гедимин. — Печи как печи.

Вепуат хмыкнул.

— Такие построить сложно. Но такие и не нужны — стекло плавится куда как проще. Даже Скогны справились.

Пришельцы переглянулись. Из-под обмоток на руках воина проступило красное свечение.

— Держать в руках силу многих богов — и разбрасывать её, как камешки, — пробормотал он. — Даже карлики…

Жрец опустил руку на его загривок.

— Значит, таких печей нет только в Куттуше… Покажи мне стекло, мастер Хетпу. Покажи вещь, отмеченную силой богов.

Гедимин угрюмо сощурился, глядя, как Вепуат протягивает Сэта тонкостенную круглую чашечку. «Опять боги! Что с дозиметром — Сэта фонят, или тут это… существо размером с материк?»

— Это не источник силы. Только тень, — жрец покачал хрупкую вещь на ладони и положил на выступ печи. — Но она приятна глазу. И угодна богам. Я буду говорить с вождями Куттуша. Вы, жрецы Пламени, согласитесь обучить мастеров стекла?

…Вепуат торжествующе ухмыльнулся и вскинул обе руки в жесте превосходства.

— Сделано! Всего-то и нужно было немного припугнуть. Заметил, как они смотрели на криолуч?

— Это не криолуч, — пробормотал Гедимин. Ему было не по себе. Вепуат насмешливо хмыкнул.

— Против Сэта это оружие посильнее плазмы! Ну-у… если бы это было оружием.

— Что они несли про богов? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь на дозиметр. Он отмотал запись на полчаса назад и теперь смотрел, как крутится на экране отображение стрелки-указателя. Кривая интенсивности слабо подёргивалась, и сармат пытался сложить из этих подёргиваний ритм. «На пульсацию непохоже… почему стрелка так пляшет?»

Вепуат пожал плечами. На дозиметр он даже не взглянул.

— Они жрецы — им виднее. Завтра-послезавтра надо ждать учеников. Гедимин, ты поможешь, когда дело дойдёт до линз? Я в оптике не силён.

— Так учи их делать бусы, — буркнул сармат, оглядываясь на закрытую дверь склада. — Линзы у них уже есть. Если не повзрывались.

…От ущелья к душевой тянулась цепочка Скогнов с узелками и корзинками. Гедимин машинально пересчитал их и удивлённо мигнул — что-то не сходилось. Половина цепочки уже втянулась в ангар, оттуда доносились писк и плеск. Из ущелья показалась «голова» ещё одной вереницы — отставшие Скогны догоняли сородичей. Гедимин пересчитал и их. На середине подсчёта на склон поднялись — такой же растянутой вереницей — Бронны, и сармат растерянно хмыкнул. «Это ещё не всё? Сколько их тут вообще?»

Последний Скогн оставил дверь приоткрытой, и вовремя — следующая цепочка Скогнов и вереница Броннов добрались до неё одновременно. Аборигены шарахнулись друг от друга, пару секунд верещали, тыкая в воздух когтями, потом Бронны нехотя отступили и встали поодаль. Их группа росла, а вереница, тянущаяся из ущелья, всё не кончалась. На четвёртом десятке Броннов на тропе показалось рослое существо, опирающееся на посох. Последние двое карликов обогнали его, оглянулись, что-то пискнули и умчались к душевой. Существо неторопливо продолжило путь.

— Хоть бы тряпку с лица снял, — пробормотал Гедимин, разглядывая стража. Узнать Хассинельга под слоями накидок было нелегко. Подойдя ближе к сармату, он приостановился, тронул пальцами лоб под низко надвинутым капюшоном и наконец отстегнул ткань, прикрывающую лицо, и шумно выдохнул.

— Да не погаснет Пламя!

Плеск в душевой стал громче. Пару секунд там кто-то верещал — видимо, не поделили место. Потом зашумела и тут же выключилась вода. В предбанник деловито заглянул филк, покосился на Гедимина и юркнул внутрь.

— И я пришёл в купальню, — Хассинельг отчего-то смутился.

— Иди, воды много, — Гедимин пожал плечами.

— Желающих — тоже… — пробормотал страж, утыкаясь длинной мордой в воротник, и шмыгнул в ангар вслед за филком. Это был уже третий филк, зачем-то пришедший в душевую не в своё время. Гедимин, беззвучно хмыкнув, двинулся за ним. Он уже слышал прерывистое верещание на слишком низкой частоте — у филков, даже самых старательных, плохо получалось пищать по-скогнийски. «Радуйся, что ты своих воплей не слышишь,» — одёрнул он себя, огибая вешалки с одеждой. «У тебя связки ещё толще. Вообще не представляю, как нас понимают…»

— Что, и тут курруи? — услышал он удивлённый голос филка. — А есть что-то, куда вы их не кладёте?

— Ягоды курруи полезны во всём, — сдержанно ответил Бронн. — Нет! Это не пьют, это для запаха!

Гедимин, хрюкнув в респиратор, шагнул в душевую — и остановился. «Вовремя Альгот бочки убрал,» — пронеслось в голове, пока он машинально пытался пересчитать Броннов и Скогнов. Первые заняли треть душевой, остальные двумя группами устроились у стен — и места в ангаре осталось немного. По углам стояли жаровни, в горшках и плошках, поставленных на раструбы, что-то булькало и дымилось. Часть дымящихся отваров аборигены перенесли к себе, в расставленные по полу мисочки. Кто-то вдыхал пар, склонившись над ёмкостью, кто-то брызгал на себя и соседей темноватую жидкость, кто-то втирал в кожу грязевой ком, кто-то вымазал волосы и теперь пытался их распутать.

«Тут их больше сотни,» — подумал Гедимин, переводя взгляд на шланги. Их поснимали с креплений, но пока вода была не нужна — хватало разлитой по полу и испаряющейся из ёмкостей. Только под одной трубкой устроился Хассинельг. Вода текла еле-еле; существо подставило голову под раструб и блаженно жмурилось.

— А это зачем? — услышал Гедимин голос филка. Все трое столпились в проходе между «участками» Скогнов и Броннов и заглядывали в их миски и плошки. Один уже успел забрать разбрызгиватель и лил себе на руку что-то непонятное. Другой сплёвывал в водосток, вытирая рот. Третьему Бронн протянул ком грязи с торчащими из него волокнами. Гедимин опознал местное «мыло» — в бочонке в предбаннике лежало то же самое, но растёртое в более мелкую пыль, без крупных комьев и клочьев травы.

— Вот так, надо раскрошить. Теперь держи, я полью. Нет, вода у вас самих есть. Это — лучше.

— Ягоды-то зачем? — филк отдёрнул руку и недоверчиво посмотрел на грязь, разбавленную каким-то отваром. Сверху лежала блестящая шкурка ягоды курруи.

— От них волосы длиннее, — ответил Бронн, запуская когти в свою гриву. Филк потрогал щетину на макушке и хмыкнул.

— Зачем им быть длиннее? Неудобно же.

Ответить ему не успели — Бронн развернулся на шум и заверещал. Филк, отплевавшийся от одного отвара, под шумок дотянулся до другого — и метнулся к шлангам полоскать рот. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», хлопнул ладонью по стене.

— Эй, там! Выплюнуть мутаген — и на выход!

Филк, оторвавшийся от шланга, сердито фыркнул, но сказать ничего не успел — его снова перекосило, и он вцепился в трубку, старательно отплёвываясь. Гедимин двинулся к нему, стараясь ни на кого не наступить. Скогны заверещали.

— Это ничего! Оно правда невкусное! — крикнул Хассинельг, улыбаясь во все зубы и нашаривая у стены упавший посох. — Это не отрава!

Он хлопнул филка навершием по спине, тот сердито фыркнул, но дышать стал ровнее и пену изо рта больше не пускал. Другой поспешно растирал по макушке броннскую «грязь». Третьего, опрысканного разными отварами и уже чем-то натёршегося, Бронны пропустили к стене, и он там залёг, выглядывая из-за чужого плеча.

— Уран и торий… — Гедимин сердито сощурился. — Вы, трое! Бросайте мутагены и ксеноорганику. Мне вас что, излучением дезинфицировать?

— Не надо излучением, — испугался чего-то Хассинельг. Он выбрался на середину душевой и теперь махал посохом, «прикрывая» филков от Гедимина. Сармат остановился.

— Гони их из купальни. Они не местные! Местная дрянь для них — яд. А что у них мозгов не хватает…

Филк, прополоскавший рот и успокоившийся, сердито фыркнул из-за плеча стража.

— Теск, тебя сюда звали?

Гедимин поднял было руку, но представил, как будет ловить и вытаскивать из душевой мокрых скользких филков (в защитном поле, что ли, выкатывать?), поморщился и подался назад.

— Гварза вам, наверное, разрешил. Пойду спрошу.

Он двинулся к выходу. На этот раз дорогу ему освободили — ни одной мисочки под ногами не было. Секунду спустя за спиной взвыло, но сармат не обернулся. Ещё секунда — и посреди дороги сконденсировался страж с посохом наперевес.

— Подожди карать, мастер Дим-мин. Нарушители сейчас уйдут, только дай им одеться.

Гедимин фыркнул.

— А я не даю?

Он встал у двери, глядя поверх голов. В душевой снова шумела вода, и пищали аборигены.

— Откуда их столько? — спросил Гедимин у Хассинельга. Страж тоже остался в предбаннике, хотя одеваться не стал, только плотнее прижал к груди светящийся и излучающий тепло посох.

— Пришли, — он, почему-то смутившись, уткнулся взглядом в пол. — Здесь удобно собраться толпой. Им нравится толпой. Всё. А больших купален нет. Тяжело греть много воды.

Гедимин мигнул.

— И ты притащил сотню местных к нам в душевую? На себе через пол-Равнины? Тебе хоть за это платят?

Одевшиеся филки, выразительно фыркнув, по одному прошли мимо Гедимина. За ними хлопнула дверь. Сармат машинально задвинул её плотнее.

— Тут недалеко, — пробормотал Хассинельг, разглядывая пол. — Из Тогота я не повёл. А хотели.

Он что-то нашаривал среди одежды. Вскоре в шкурах и тряпье блеснула серебристая фольга. Хассинельг держал в руке плоскую стеклянную флягу — с двуслойными стенками и зеркальной «прокладкой» внутри. Она была обмотана ремешками, пропущенными через ручки и плотно прижимающими пробку.

— Это из Синви. Хорошая штука. Я им сказал — делайте на весь отряд. И Руниену, и Гору, и Калигу с Навкетом. Ворчали, но сделали, — он смущённо усмехнулся. — Я сказал — это ваши, сарматские, кристаллы. Не их. Скогны — они любят всё прибрать себе. Такими уж созданы.

Гедимин неуверенно хмыкнул.

— Если они тебя обижают…

Хассинельг широко ухмыльнулся.

— Меня? Бывают непочтительны, но это ничего, — он, внезапно помрачнев, оглянулся на прикрытую дверь душевой. — Воды хватит на всех? Мы не выльем вашу последнюю? Я ведь не вижу, сколько её в твоих колодцах. Скогны говорят — очень много, но — они такого наговорят…

— Воды хватит, — отмахнулся Гедимин. — Иди, мойся спокойно. И Калиг с Навкетом пусть приходят. Филков не пускай. Они моются ночью. Без мутагенов.

— Мью-та-чего? — переспросил Хассинельг. — Это трава Броннов? Я такой не знаю.

— Без трав, без жира и без прочего, что там у Броннов и Скогнов, — постарался «перевести» Гедимин. — Скажи, чтобы филкам этого добра не давали. Тащат в рот что ни попадя…

Хассинельг махнул посохом.

— Твоя воля. Если кому будет плохо, скажи — я помогу. Яда там нет. Я всё пробовал.

Филки, разумеется, дожидаться Гедимина не стали. Сармат не надеялся, что сможет опознать их. Гварзу он звать не стал, но к коменданту зашёл. Того искать не пришлось — он стоял в маленьком «вестибюле», щурясь на дверь комендантской и потирая висок.

— Ты знаешь, что куранты ставили на нежилых башнях? — спросил он, угрюмо глядя на Гедимина. Тот мигнул.

— Филки ели местную дрянь. Станет плохо — гони к стражу. Обещал помочь.

— А… — Дасьен поморщился. — Любознательные, мать их пробирка… Так скажи — скоро часы отсюда куда-нибудь денут?

— Я тут при чём? Гварзу спроси, — огрызнулся было Гедимин, но осёкся и предложил уже мирно:

— Могу убрать шумовые элементы. Останется только песок.

Дасьен быстро оглянулся на длинный коридор и болезненно поморщился.

— Гварза не одобрит. Ладно, поговорю ещё с ним…

…Вепуат приостановился, пропуская Гедимина к проёму в куполе.

— Ты чего? — удивился тот. Вепуат пожал плечами.

— Всё-таки ты его строил. Ты тут главный.

«Не хочет толкать тяжёлую крышку,» — криво ухмыльнулся Гедимин, направляясь к люку — и остановился. В мозгу, минуя барабанные перепонки, коротко прогудело: «А!» Тёплые невесомые волокна легли на виски, стекли по затылку, обмотали плечи. «А!» — прогудело снова. Вепуат радостно хмыкнул.

— Слышал? Он тебя приветствует! Слышал ведь? Раньше такого не было!

«Ви-е-пу-у,» — медленно, по звукам, проговорил гудящий голос. Гедимин угрюмо сузил глаза. «Тренирует произношение. Значит, не только „у“ у него получается…»

— И тебе привет, — Вепуат ухмыльнулся в пустоту и снова повернулся к Гедимину. — С тобой он заговорил первым! Ты чего?

— Случайный звук, — буркнул сармат, налегая на крышку люка. — Имени он не произносил.

Волокна, прижатые к его виску, дрогнули. Вепуат растерянно хмыкнул.

— Это про тебя, точно.

«Угу,» — прогудело внутри черепа. Гедимин, смахнув невидимые волокна, шагнул в проём.

— Меня зовут не так. Мог бы уже запомнить.

Часть 32 25–31 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня, граница со Сфеном Воды — Сфен Камня

25 день Молнии, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Перья Вепуата стояли дыбом. Гедимин протянул руку, чтобы пригладить их, и тут же отдёрнул — между пальцами и оперением проскочила трескучая искра.

— Ага, — Вепуат, невесело хмыкнув, повёл плечами. Перья затрещали, рассыпая искры. Долгая белая вспышка накрыла холм, и Гедимин взглянул на небо. Там между сизыми складками сверкали разряды, а поверх них медленно вращалось сияющее колесо, разбрасывая молнии. Ещё секунда — и его порвало, и в небесных складках открылся бесформенный провал. Молнии, как нити, стягивали его края. Гедимин следил за ними, пока разрыв не закрылся. Края уже смыкались, когда из небесной складки вывалился сияющий синевато-белый шар и повис над холмом, медленно расплющиваясь и растягиваясь в ширину. К нему со всех сторон слетались сгустки плазмы — она градом сыпалась из подсвеченных синеватых провалов в небе. Налетевший ветер взвыл в воздуховодах, надавил на чувствительные щитки на пальцах. За прозрачной стеной взлетел потревоженный рыхлый снег.

— День Молнии, — Вепуат проследил за взглядом Гедимина и зябко поёжился; перья снова затрещали. — К рассвету жди электрической атаки. Защитным полям опять достанется…

Гедимин покосился на закрытое куполом ущелье, потом — на генератор защитного поля на запястье.

— Выберусь к рассвету — возьму на себя. А пока я внизу — генератор всё сразу не потянет. Там каменные конструкции на полевом подвесе…

— Да понятно, — отмахнулся Вепуат. — Странно, что подвесы выдерживают. Я видел эти махины… Если что — какие участки надо защищать в первую очередь?

Гедимин посмотрел на электрическое «колесо» посреди неба. «На купол давят два фактора. Один — слабый, но постоянный. Другой… может, вообще не заденет. Но если заденет — нагрузка будет гигантская…»

— Погоди. Есть кованые прутья, «жидкая молния», — попробуем собрать громоотвод.

— Уверен, что оно здесь так работает? — забеспокоился Вепуат. — И местные не знают? От них я такого не слышал.

Гедимин пожал плечами.

— Одолжишь бусы и пару-тройку перьев?

…Сборный штырь воткнули на «восточной» окраине, на максимальном расстоянии ото всех построек. В темноте Гедимин его не видел — только слышал тихий перезвон бусин и электрический треск.

— Электрические существа… — вслух подумал Вепуат, оглядываясь на шорох. — Здесь ведь такие есть. Ты их даже видел.

— Хиги? — сармат вспомнил пещеру-ловушку и угрюмо сощурился. — У них там свой город. И с бусами они играть не будут.

Вепуат фыркнул.

— Но для кого-то ты их туда повесил?

Гедимин пожал плечами.

— Пусть висят. Расплавятся — сделаю новые.

…Стена закрыла от Гедимина внутренние помещения. Они были пусты; они ещё висели на белесых стропах над «чашей» обшивки, — недособранная конструкция, часть вспомогательного корпуса. «Блочный щит управления,» — Гедимин опознавал каждую камеру, не заглядывая в чертежи. «Первый энергоблок…» Он пытался представить себе, как это помещение будет выглядеть, когда станция заработает, — там было много тросов, рычагов и зеркал и сверхмассивные экранированные ворота на входе. «Здесь будут сдвижные механизмы. А это шлюзовая камера… из цельного камня. Странные штуки всё-таки получились. Когда оно лежало по частям — ещё куда ни шло, а сейчас — очень странные…»

Он попытался представить себе операторов — в комбинезонах из ксеноорганики, за деревянным пультом, перед мониторами-зеркалами… На краю пульта стояла батарея песочных часов — с тросиками, отмечающими количество сделанных оборотов. Рядом, на стене, висел рамочный дозиметр — почему-то без стекла, просто чей-то зуб на тонком жгуте. Гедимин отогнал мысленную картинку и брезгливо поморщился. «Та ещё будет станция. Ладно, лишь бы работала…»

…Он смывал с обшивки змеиную слюну, когда на улице громыхнуло. Снаружи кто-то потрясённо вскрикнул. Секунду спустя сармат уже стоял у прозрачной стены (всё-таки выдержала!) и смотрел на дымящийся кратер. Разряд, ударивший в его край, был на порядок слабее; снег, зашипев, поднялся паром. Гедимин схватился за сигма-сканер. Сканирующий луч прошёл сквозь облака и «увидел» кратер, будто разрезанный надвое, — удар пришёлся на край плато. От металлической вышки, стоявшей там, не осталось и следа — только густой пар.

— Мн-да, — Вепуат покосился на плечо, лишённое трёх длинных перьев. — Вот как это считать — громоотвод сработал или нет?

— Сработал, — буркнул Гедимин, жалея, что не включил сканер ещё в душевой — тогда на экран попал бы сам удар молнии, и было бы ясно, куда угодил разряд. — Только прут был хлипким. Не рассчитал…

— Только сейчас пересчитывать не надо, ладно? — Вепуат оглянулся на кратер и оседающий пар над ним и едва заметно поёжился. — Буря стихает…

Светящихся «колёс» в небе больше не было. В самых глубоких складках ещё что-то вспыхивало, но плазменные сгустки не вылетали. Гедимин тронул Вепуата за торчащие перья — затрещало, но видимой искры уже не было. Разведчик отодвинулся и повёл плечами, укладывая оперение на броню. Оно улеглось без сопротивления, лишь кончики перьев ещё топорщились.

— Ты на всякий случай повесь купол на свой генератор, ладно? — Вепуат покосился на прозрачные стены. — Если в него с такой силой ударит — снесёт…

Гедимин молча кивнул и поднял руку, выпуская из запястья короткие сопла. Стены помутнели.

— Когда уже Айзек привезёт «сивертсены»? Мне, что ли, ехать за ними к Маккензи?

…Выдавливать горючую смесь из туб было удобно — она ложилась ровной полосой как раз подходящей ширины, не размазываясь по всему поддону. Гедимин занёс над ней руку со сжатыми когтями, готовый высечь искру, но остановился и оглянулся на Вепуата. Нахохленный сармат стоял у печи и озабоченно хмурился.

— Ну, в этот-то раз Куттуш пришлёт учеников? Как думаешь, Кут’тайри? Все Сэта очень осторожны, когда речь о новшествах, но Куттуш… Такого я ещё не видел.

Жрец, замерший в тени печи, резко шевельнул когтями и недобро ощерился.

— Есть различия между осторожностью и трусостью. Ты сделал, что мог, мастер Хетпу. Если вожди упрутся — их сами боги не убедят.

«Ещё бы знать, чего ради мы так стараемся,» — думал Гедимин, отступая от дымящегося поддона. «Какой-то дальний город не будет плавить стекло? Будет поглощён двумя другими? Вот ведь потеря…»

— Аса’ан рад приветствовать жрецов Пламени, — донеслось из побагровевшего костра.

…Дверь склада закрылась. Почти угасший костёр разгорался всё ярче, портал растягивался до потолка, и Вепуат, оглянувшись на Гедимина, радостно хмыкнул. «Придут?» — жестом спросил он. Гедимин пожал плечами, но разведчик этого уже не видел — он уставился на горящий поддон. Оставленные без присмотра крылья развернулись во всю ширь, цепляясь за печи и чужую обшивку. Гедимин подался в сторону.

— Куттуш с почтением смотрит на юное Пламя, — услышал он голос из костра. На поддон шагнуло, на глазах принимая гуманоидную форму, раскалённое существо. За ним шли ещё двое, и один нёс в руках длинную горящую миску. Она осталась светиться и после того, как руки пришельца перестали гореть, — на ней поверх «асбестового» покрывала с бахромой лежали осколки кейека.

— Куттуш прислал подношения для юного Пламени, — сказал, занеся над ними когтистую ладонь, главный жрец. Лишь когти и торчали из-под обмоток — вместо того, чтобы сшить рукавицы, Сэта обматывали «асбестом» каждый палец. Гедимин покосился сперва на многослойную одежду каждого пришельца, потом — на термометр и едва заметно качнул головой. «Как они дежурили в кратерах, не заматываясь в сто слоёв⁈ Там тоже было не плюс пятьдесят…»

— Жрецы Пламени благодарны Куттушу, — тем же странным тоном ответил Вепуат, переставляя миску на выступ печи. — Рад видеть тебя, хранитель жара Куттуша. Что сказали вожди? Многих ли ждать на обучение?

Сэта переглянулись.

— Вожди Куттуша готовы собрать стеклянную скорлупу, кейек и цветные камни. Рука Куттуша спрашивает, какую плату вы берёте. Куттуш будет рад красивым вещам из города Пламени.

Вепуат мигнул.

— Зачем платить за работу нам, если вы можете выучиться сами? За это мы не возьмём ничего, кроме шихты и горсти цветного камня. И очень скоро вы, как Шакха и Аса’ан, построите свои печи…

Сэта снова переглянулись. Вид у них был настороженный.

— В дом стекла приходили многие мастера из Шакхи и Аса’ана, — вмешался в разговор Кут’тайри. Он незаметно выбрался со склада и теперь стоял рядом с Вепуатом, сложив руки на груди.

— Всем им хватило ума и стремления, чтобы постичь эту науку. Неужели в целом Куттуше не найдётся ни одного…

Жрец из Куттуша громко зашипел.

— Ты, выгнанный из Шакхи, — кто просит тебя говорить⁈

— Спокойно! — Вепуат расправил крылья и качнулся вперёд. Чужаки отступили к костру. Гедимин видел, как опускаются под накидками уши, и зажигаются вдоль шеи красные огоньки.

— Мастера из Куттуша боятся приходить в дом стекла? — Вепуат помрачнел. — Из-за чего? Разве кто-то из нас причинил вам вред?

— Ты не был раньше трусом, Тахишшу, — заметил, выглянув из-за его крыльев, Кут’тайри. Жрец зашипел ещё громче.

— Обвиняешь нас в трусости? Легко говорить, держа в руках огонь и лёд! Вы равны Куэннам в могуществе — и вы так же странны и так же опасны. Ты хочешь, чтобы Сэта из Куттуша пришли сюда? Кто поручится, что их огонь тут не погаснет? Что ваша сила не направится против них?

— Вы держите лёд и огонь в руках, — пробормотал один из его спутников, с опаской глядя на Гедимина. — В одной руке. Мы это видели. Кто и за что поручится, когда тут такое?

Гедимин, проследив за его взглядом, ошалело мигнул. «Криобластер? Это напугало целый город⁈ Вепуат, экспериментатор, мать его пробирка! Говорили же ему…»

— Лёд? — повторил Вепуат, растерянно глядя на чужаков. — Вы про орудие Хеттийиррна? Так вы его испугались⁈ Я же сказал ещё тогда — его нельзя направить ни против одного существа. Нет более мирной вещи!

— Ни один кусок стекла не может быть оружием, — подтвердил Кут’тайри, обхватив себя за плечи. Его светящаяся грива опала и побелела — видимо, что-то вспомнил.

— Это говоришь ты, изгнанник, — отозвался Тахишшу. Из-под его обмоток лился красный свет.

— Мы видели сияющий лёд. Мы видели, в чьей он руке. Что помешает его направить? Мы этого не видели.

«Традиции, чтоб им провалиться!» — рука Гедимина сжалась на рукояти «криобластера». «Вепуат в них влез — и завяз! И что теперь делать?»

— Что помешает? — он угрюмо сузил глаза и отступил на два шага. Ангар наполнился шипением, но Гедимин уже не смотрел на чужаков и их красное свечение. Пальцы прикипели к костяной рукояти.

— Смотри!

«Отсюда не зацепит,» — успел он подумать, направляя свет «фонаря» на Вепуата. Пальцы он разжать успел, уронить «криобластер» — нет. Рукоять разлетелась в костяные щепки, хлестнув осколками по перчатке. На дымящихся пальцах повисли хлопья стеклянной пены. Гедимин встряхнул странно онемевшей рукой и едва не взвыл от боли. Перед глазами плыли красные пятна.

— Гедимин! — Вепуат обхватил его за плечи и потянул к стене. Сармат рефлекторно сжал пальцы и зашипел, болезненно щурясь. «Не раздробило. Сильный ушиб, не больше. Быстро оно срабатывает. Думал, успею выронить.»

— Когда Куттуш прокляли трусостью? — спросил в пустоту Кут’тайри. Он остался стоять у погасшего «портала» — единственный Сэта в опустевшем ангаре. От пришельцев из Куттуша остались только красные пятна перед глазами Гедимина — и те уже почернели и медленно таяли. Вепуат возился с пластинами на предплечье сармата — и, едва открыв в панцире проём, быстрым движением просунул туда что-то на ремешке. Почувствовав на руке кровяной камень, Гедимин зашипел ещё громче — пальцы будто наизнанку вывернуло.

— Тихо, тихо… сиди, вот так, — Вепуат проворно сдирал с разбитой руки перчатку. — Кут’тайри, воду сюда! И тряпку — чем мягче, тем лучше!

Когда в глазах прояснилось, а дыхание удалось выровнять, Гедимин увидел белый компресс с бахромой, ладонь, опущенную в плошку с водой, и устроившегося рядом Вепуата. Чуть поодаль стоял Кут’тайри, смотрел на поддон, засыпанный пеплом, и недобро скалился.

— Не надо так больше, Гедимин. Ладно? — побледневший Вепуат заглянул сармату в глаза. — Вышло, конечно, наглядно, но это уже чересчур.

— Если им и этого будет мало… — Кут’тайри уронил голову на грудь и отчётливо скрипнул зубами. — Тогда забудьте о них. Куттуш недостоин даров Пламени.

— После такого они ещё сильнее испугаются, — Гедимин болезненно поморщился. Руку жгло, каждый её миллиметр чесался, по телу прокатывались волны жара, — кровяной камень подхлестнул регенерацию, усилив ощущения от неё многократно. «Лучше бы пару дней нормально заживало. Был ушиб, а теперь — будто шкуру с мясом содрали…»

— Могущественная вещь потеряна из-за трусости Тахишшу, — медленно проговорил жрец, глядя на костяные щепки. Вепуат сгрёб их вместе со стеклянной пеной в подвернувшийся горшок, и они слабо светились со дна. «Колба, вечный лёд, осколок кейека…» — Гедимин досадливо поморщился. «И линзу заново шлифовать. И чего ради? Кут’тайри прав — шли бы они все…»

— Ещё и Гварза прицепится, — пробормотал он, щурясь на вентиляционные окошки. — Взрыв слышала вся база…

— Навряд ли, — отозвался Вепуат, поливая компресс на руке Гедимина холодной водой. — Сирены не воют. Пойду гляну, что там.

Едва закрылся внешний «шлюз», с улицы донеслись неразборчивые реплики филков.

— Да так, колба лопнула, — ответил им Вепуат. — Всё нормально, помощь не нужна.

Гедимин сдержанно хмыкнул. «Что Гварза не прицепится — хорошо,» — он покосился на ладонь, прикрытую тканью. «Что от часовых никакого проку — плохо.»

…Едва Вепуат принёс в ангар осколок «вечного льда», как Кут’тайри отступил на склад и там заперся. Его не удерживали. Гедимин, изредка щурясь от зуда в раненой руке, собирал из полых костей корпус нового «бластера». Вепуат возился со стеклянным расплавом, подгоняя тонкостенный пузырь по размеру «сопла».

— Видел Джагулов у входа в ущелье, — сообщил он, убирая готовую колбу в «холодный» отсек печи. — Они, похоже, грохот слышали.

— Гварзу не видел? — спросил Гедимин, быстрым взглядом окинув ангар. Следы «аварии» давно убрали, скафандр отмыли от крови, рука за прошедшие полчаса успела принять нормальный вид, хоть и чесалась изнутри. «Цепляться вроде не к чему. Взорвалась колба — так им и скажу.»

— Айзек спрашивал, живой ты или нет, — признался Вепуат, разглядывая пол под ногами. — Он вечером поедет за «сивертсенами». И кто-то должен их чинить, а то там такой хлам…

— Ясное дело, — отозвался Гедимин, в очередной раз проверяя, как сгибаются ушибленные пальцы. — Если их дал Маккензи… Вечером? К вечеру буду в строю. Забери уже своего силикатного паразита!

Вепуат обиженно фыркнул.

— Симбионта. Заберу, когда будешь в строю. Надо бы выторговать у аса’анцев ещё одного и приучить к тебе. Будешь носить на теле. Полезная штука.

— Не буду, — Гедимин угрюмо сощурился. — Хватит с меня кости-переводчика.

…Вепуат должен был бы в два прыжка взлететь на загривок гигантского зверя и ждать Гедимина там — но он упрямо переползал со щитка на щиток с той же скоростью, то и дело оглядываясь на медлительного сармата.

— Иди уже, — буркнул тот, перебираясь на очередной уступ. — Не упаду.

— Мало ли, — отозвался Вепуат, поднимаясь вслед за ним.

— Ты, что ли, меня удержишь? — Гедимину очень хотелось дёрнуть его за крыло. — Разницу в массе помнишь?

— Ползи уже, — буркнул Вепуат. — Надо будет — удержу.

…После подъёма рука снова зачесалась — какие-то волокна до конца не срослись, и нагрузка их повредила. Гедимин устроился на загривке сааг-туула и, чтобы отвлечься, взял подзорную трубу. Реальная местность вокруг холма выглядела очень странно — лохмотья разных Сфенов наползали друг на друга, ручей рассекала надвое скала, растения «прорастали» друг друга насквозь. Гедимин гадал, к каким «стихиям» относятся эти заснеженные участки. Опознать не получалось почти ничего. «Интересно, Сфен Лучей среди них есть? Ирренций не помешал бы…» — он оглянулся на Вепуата.

— Их вожди так никого и не прислали, — вздохнул тот. Джагул, слушавший его, коротко рыкнул.

— Пусть так. Кто ранил Геджера?

«Нашёл кому рассказывать,» — Гедимин поморщился. Вепуат, быстро оглянувшись на него, понизил голос. Двое Джагулов громко фыркнули.

— Аррх! Упрашивать учиться⁈ Кто не хочет — не упросишь, — громко сказал один из них.

— А кто хочет, тех не возьмут, — угрюмо сказал другой, кутаясь в накидки. — Близко не подпустят.

— Ты о чём? — удивился Вепуат. — Кого куда не пускают? Погоди… Это у вас кто-то хочет работать со стеклом?

— У нас есть мастера-кузнецы, — отозвался Джагул. — Мы не дикари. Возьмёшь учиться — будем. Нас упрашивать не надо. Вот Урджен…

— И Джегех, и Аджах, — вскинулся притихший было Урджен — Гедимин всё-таки узнал его по голосу. — И Джаарган тоже. Если он сможет. Сил мало. И Джагзуу — если берёшь самок.

Вепуат мигнул.

— Гедимин, — он повернулся к сармату, едва не свалившись со спины зверя — тот как раз огибал холм. — Что скажешь? У нас есть оборудование для Джагулов?

— Сэтское подойдёт — они того же роста, — Гедимин смерил кочевника задумчивым взглядом. — Только мундштуки… Урджен, у тебя есть дудки? Дай сюда.

«Нечто среднее между Скогнами и Сэта. Челюсти короче, смычка плотнее,» — думал сармат, разглядывая изогнутый двойной рог с отверстиями, просверленными в одном из раструбов. «Выдох более долгий… Ничего сложного. Есть готовая трубка, мундштук сделаю.»

— Как Гедимин закончит работу — позову, — пообещал Вепуат, возвращая рог владельцу. — Значит, вас пятеро? Что ж, попробуем. Но если будет малейший вред хоть кому-то в лагере…

В груди Урджена громко зарокотало.

— Что про нас несут карлики⁈ Мы близко к ним не подходили!

— Ну вот и дальше держитесь, — отозвался Вепуат. — Кого из вас уже три раза видели там, где ему быть не надо?

Джагулы переглянулись.

— Никому не было вреда, — угрюмо сказал один из них. — Они только смотрели. И это нельзя? Ладно, не будут.

…Вепуат остановился у горячего цеха, задумчиво глядя на закрытые ворота.

— Значит, ещё и Джагулы… Вот думаю — может, совместить их с Сэта? Джагулы их опасаются, значит, будут тише.

— Если Сэта придут, — Гедимин покосился на правую ладонь и едва заметно сощурился. — Я вот не уверен.

— Не придут, так нам же проще, — отозвался Вепуат, высчитывая что-то на пальцах. — Побудешь в цеху, пока Джагулы там? Что-то мне неспокойно.

— Если ждёшь диверсий, не пускай их в цех, — сказал Гедимин. — Не с чего нам доверять им. И они это знают.

Вепуат согласно хмыкнул.

— Не знаю, Гедимин. Как-то всё… расплывчато, — он обхватил себя за плечи, приглаживая вздыбленные перья. — Неспокойно, но из-за чего? Они вроде не склонны нарываться.

— Я там побуду, — пообещал сармат. — Нарвутся — пожалеют.

…Гедимин повесил на стену готовую стеклодувную трубку.

— Национальные инструменты, — невесело хмыкнул Вепуат, разглядывая мундштук. — Третий набор. Как думаешь, кто ещё…

Дверная створка с шумом отъехала в сторону.

— И правда, живой, — пробормотал Айзек, глядя на Гедимина. — И вроде бы даже целый. Тебя предупредили про «сивертсены»? Там шесть штук, и все с помойки. Три… хотя бы два рабочих — осилишь?

…Сивертсенит, освобождённый от креплений, выкрошился Гедимину в ладонь — в подставленную «кювету» из защитного поля. Сармат высыпал остатки в горку таких же.

— На Земле — переплавил бы. Как кристаллизация пойдёт тут — не знаю.

— Лучше не рисковать, — быстро сказал Айзек, переглядываясь с угрюмым Гварзой. — Бери только рабочие детали.

Распотрошённые генераторы заняли весь отсек. Исправные блоки лежали на столе. Гедимин положил туда же оцарапанную сивертсенитовую линзу. Айзек взял её и еле слышно хмыкнул.

— Уверен? Дефект виден без сканера…

— Выбирать не из чего, — отозвался Гедимин. — Она потянет. Через пару месяцев всё равно выбрасывать.

Гварза переступил с ноги на ногу на свободном от деталей «пятачке» и тяжело вздохнул.

— Надеюсь, за пару месяцев ты придумаешь что-нибудь получше.

26 день Жизни, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня, граница со Сфеном Воды

Альгот покачал головой.

— Ничего хорошего, — он покосился на неплотно закрытый ящик лабораторного стола и досадливо поморщился. — Нечего там показывать, Гедимин. Даже по моим меркам — ерунда, а по твоим — тем более.

Гедимин кивнул. Закрытый ящик притягивал взгляд — сармат даже отодвинулся, чтобы не смотреть на него.

— Чего не хватает? Вязкости? Пластичности?

— Ты проверил все виды сырья? Всё, что нашлось в Сфене Земли? — перебил Гедимина Вепуат, внимательно глядя на Альгота. — И минералы, и животных…

Химик снова поморщился.

— Что было — проверил. На выходе… на выходе очень паршивый древний цемент. Могу показать.

— Что я, цемента не видел? — буркнул Гедимин, отводя взгляд от закрытого ящика. «Да что я к нему прилепился⁈»

Вепуат задумчиво посмотрел на потолок.

— Сфен Земли… Альгот, знаешь, сырьё из разных Сфенов может быть очень… разным. Вот по-твоему — чего не хватает? Где можно было бы поискать… ну, недостающее?

Гедимин мигнул и, наконец забыв оящике с «цементом», перевёл настороженный взгляд на Вепуата. «Откуда Альготу знать? Или… или он о местном… сопромате, провались он в ядерный могильник? А что, Альгот уже разобрался…»

Филк-химик пожал плечами и уставился в переборку. Его глаза помутнели.

— Сфен Воды, я думаю, не у дел, — вслух рассуждал Вепуат, присев на край лабораторного стола. — Хотя — вязкость… Но ведь цемент должен ещё и застыть. А это совсем не про Воду. Если бы мы чуть больше знали о свойствах стихий… Может, позвать…

— Есть одна мысль, — перебил его Альгот, выходя из задумчивости; его взгляд прояснился. — Из соображений о свойствах стихий… Сфены Камня и Воды. Если найти место, где они стыкуются, и взять пробы там…

— Точно! — Вепуат вскинул плечи и громыхнул жёсткими перьями, заставив лаборантов Альгота вздрогнуть и обернуться. — Гедимин! Помнишь, за холмом был такой… кусок Сфена Камня? Ну, куча скал и их обломков, так, что еле пролезешь? Вот бы проверить, с чем он стыкуется… Почему бы и не со Сфеном Воды?

Гедимин тяжело качнул головой. Когда говорили о стихиях, очень трудно было удержать нить мысли — в черепе сразу сгущался туман. «Они делают выводы… Если бы понять, из каких предпосылок, я бы смог высчитать…»

— В округе три выхода в Сфен Камня, — пробормотал он. Вепуат радостно ухмыльнулся и спрыгнул со стола. Филки-лаборанты оглянулись на него и пробормотали что-то недружелюбное.

— Альгот, ты работай. А мы поищем образцы.

Гедимин поймал его за крыло только в шлюзовой камере — медленно открывающиеся люки дали ремонтнику фору. Пернатый скафандр недовольно замахал всем подряд. Вепуат встряхнулся и захлопал по перьям, пытаясь уложить их.

— Не надо так хватать. Он нервничает. Чего ты хотел-то?

Гедимин хмыкнул.

— Собрался в Сфен Камня? Айзека предупредил? А Гварзу?

Вепуат скривился. Его оперение встало дыбом и заскрежетало по переборкам.

— Не отпустят?

Гедимин молча кивнул.

— Ну, значит, получу выговор, — Вепуат пожал плечами, придерживая вырывающееся крыло. — Не на слюни же клеить термоизоляцию… Прикроешь?

— Идём вместе, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Мало ли, что там ползает. Тем более — зимой.

Вепуат расплылся в ухмылке.

— Как рассветёт, поедем на сааг-тууле — вроде у нас тренировка. Это же разрешено? А там — осторожно спустимся… Жаль, сааг-туул не пройдёт по валунам! Ну ничего, пешком проберёмся. Термобластер растопит снег…

— А я бы им не махал, — Гедимин покосился на «бластеры», прикреплённые к поясу. — На чужой территории лучше не шуметь. Думаешь, вернёмся до того, как заметят?

Вепуат пожал плечами.

— Это вряд ли. Но мы ведь для дела. Как закончишь под землёй, встретимся и поедем.

Снаружи в люк нетерпеливо постучали. Гедимин опустил рычаг, и створка медленно поехала в сторону.

— А как же стеклодувы? — он оглянулся на горячий цех и криво ухмыльнулся. — У тебя с рассветом занятия?

Вепуат проследил за его взглядом и досадливо сощурился.

— Джагулы? Подождут до вечера. А Сэта… не знаю, ждать их вообще или нет. Кут’тайри обещал с ними связаться…

Гедимин невесело усмехнулся и покосился на правую ладонь. Пальцы уже давно не болели, и треснувшие щитки на перчатке сармат переплавил и напылил заново.

— Они придут, а нас нет…

Вепуат пожал плечами.

— Кут’тайри сам — мастер-стеклодув. Если кто явится, небольшое занятие проведёт. Обещал. Я ему там всё оставил…

Гедимин поднёс «окуляр Ку-унну» к лицевому щитку и медленно развернулся вдоль склона холма. Один из «фрагментов» Сфена Камня просматривался от лаборатории, — нагромождение рассыпающихся скал и их обломков, грудами сваленных у подножья. Острые цветные зубцы торчали из-под полуметрового снега.

…Кто-то смотрел на Гедимина. Чужой пристальный взгляд жёг спину сквозь броню. Впереди, посреди пещеры, на «стропах» защитного поля висела полусобранная многотонная конструкция. «Отвлекаться нельзя,» — напомнил себе Гедимин, закрепляя «тяж» на очередной детали, добавленной к сооружению. Верхние «стропы», плавно растягиваясь, пошли вниз. Сармат сократил нижние опоры, давая конструкции просесть, и быстро оглянулся через плечо. Ничего, кроме жёлтого камня, там не было — только сбоку на скале темнел начерченный ромб, рассечённый крест-накрест. Чужой взгляд упёрся в правое плечо. Гедимин развернулся к подвесу — Текк’ты уже крепили к конструкции новую деталь, с другой стороны, и срочно нужна была страховка. Взгляд упрямо сверлил ему спину.

— Кто сзади? — спросил Гедимин на языке Текк’тов. Рабочие выглянули из скалы. Никого нового к ним не добавилось — все эти Текк’ты держались на виду, лишь изредка ныряя в камень. «Не они,» — Гедимин досадливо дёрнул плечом — чужой взгляд практически «упирался» в кожу, минуя скафандр. «Дозиметр мигает. Излучение… Это всё из-за излучения. Действие на мозг. Если бы его заэкранировать…»

Текк’т навис над конструкцией, держа в пасти очередную деталь, и Гедимин «подхватил» массивную плиту «тросами» защитного поля. Оглядываться было некогда. «Нельзя экранировать,» — думал сармат, наблюдая, как конструкция плавно отклоняется от центра — и возвращается в прежнюю точку. «Текк’ты что-то скажут — я не пойму. Мало ли, вдруг авария…»

Он оглядывался через плечо ещё трижды. Ощущение чужого взгляда пропало, лишь когда растаяла последняя «стропа», и сооружения вспомогательного корпуса легли в чашу обшивки. Гедимин проверил все узлы, обернулся, настороженно глядя на стены, и еле слышно хмыкнул. «Ушло. Интересно, без меня оно тут ходит? Лишь бы конструкции не трогало. Прикрою до завтра защитным полем. Вепуату не рассказывать. Не хватало ещё бреда про богов. Он ведь не удержится…»

…Гигантский зверь по натоптанной колее огибал холм. Гедимин уже видел с его спины нагромождение пёстрых скал.

— Очень много снов про камни, — угрюмо сказал Урджен; он стоял на загривке сааг-туула, ни за что не держась, только шест с погремушками иногда дёргался в руках — видимо, работал балансиром. — Очень много камней.

— Про воду там ничего не было? — деловито спросил Вепуат.

— Аджаху снилась вода, — пробормотал в «респиратор» другой погонщик. Урджен сердито ощерился.

— Всем что-то снится!

— У Аджаха толковые сны, — отозвался второй погонщик. — Может, становится сновидцем?

Урджен глухо рявкнул и отвернулся.

— Сто-ой! — Вепуат хлопнул по панцирю сааг-туула. — Ждите нас тут.

Гедимин покосился на близкое плато. Верхний край обрыва нависал над спиной сааг-туула. Со дна долины просматривалась верхушка округлого реакторного купола, а за ней — длинный гребень крыши. «Караульных нет. Может, и правда, никто не спохватится.»

Перехода он не заметил — только местность вокруг в одно мгновение сменилась, и нога провалилась в снег. Сармат широко расставил пальцы — в один из них тут же упёрся острый обломок. Пёстрые скалы над головой были сложены вкривь и вкось и расслаивались как попало — и, похоже, верхний слой обломков упал совсем недавно, выступы не успели сгладиться.

— Красивые камешки! — Вепуат, высмотрев какую-то конкрецию, ковырнул когтем. Обломок раскололся со стеклянным звоном, осколки посыпались под ноги. Вепуат выловил из снега, что подвернулось, и оглянулся на Гедимина.

— Пройдём?

…Верхушку десятиметрового валуна замело снегом. Гедимин удивился было, что его до сих пор не сдуло, но ветра в скалах не было — воздух еле-еле двигался, даже здесь, в десяти метрах от поверхности.

— Ну? — нетерпеливо спросил Вепуат со дна ущелья. Сарматы пробирались по нему уже полчаса. Где-то между камнями приходилось протискиваться. Под ногами всё время хрустело что-то, прикрытое снегом. Пальцы вскоре пришлось подобрать — в растопыренные постоянно впивались осколки. Броню они проткнуть не могли, но чувствительные участки ныли.

Гедимин поднял подзорную трубу. Перед «вооружённым» глазом поплыли пёстрые скалы.

— Камни. Снег. Ещё снег, — он шумно вздохнул и соскользнул с валуна, оставляя когтями проплавленный след. — Скалы всё заслоняют. Разве что подняться ещё выше…

Вепуат покосился на стометровый скальный зубец, нависающий над «тропой». Гедимин смотрел на него и против воли щурился — он уже видел, на сколько кусков эту скалу разломит малейший подземный толчок… или неосторожное втыкание когтей.

— И на сканере — сплошь камни и снег, — вздохнул Вепуат, опустив сканирующий луч под ноги. — Возьмёшь часть образцов? Мне уже складывать некуда.

…На скале виднелась насечка — сарматы, незаметно свернув не в ту сторону, вышли к своим же следам. Гедимин, досадливо хмыкнув, показал Вепуату на соседнее ущелье — очередной узкий лаз между зубцами скал, наполовину засыпанный острыми обломками. «Понятно, почему сааг-туулы тут не ходят. И я бы не ходил.»

Заснеженная поверхность ушла из-под ног. Сармат вцепился когтями в скалу, подтянул ногу, перенёс на неё вес — и проскользил ещё десяток сантиметров, прежде чем нашёл твёрдую опору.

— Что? — Вепуат, успевший взобраться на валун на другой стороне ущелья, испуганно смотрел с высоты.

— Ещё и лёд, мать его колба… — Гедимин угрюмо сощурился на пропаханную в снегу борозду полуметровой глубины. «Мало было каменного крошева под снегом!»

— Иди осторожнее, тут может быть ещё… — Вепуат, внезапно замолчав, вцепился в сигма-сканер и взвыл:

— Ручей!

…Исток они отследили быстро — вода вытекала из-под полуразрушенного скального массива. Тот же водоносный пласт «прищемило» ещё в нескольких местах — местность была изрезана мелкими руслами. Все они промёрзли до дна, сверху намело снега. Отследить их, впрочем, было несложно — стоило шагнуть в нижнюю точку «жёлоба», на замаскированный лёд.

— Вода из Сфена Камня, — Вепуат с кривой ухмылкой прицепил к поясу пакет с куском промёрзшего ручья. — Интересно, куда она впадает.

— Возможно, никуда, — Гедимин следил за полосой на экране сигма-сканера. Она то и дело терялась в ряби разломов. «Высыхает где-нибудь по дороге…»

— Идём за ней, — Вепуат распушил крылья и перебрался на валуны вдоль ущелья. — Ты понизу, я поверху. Видишь, ручей становится шире? Куда-то он всё-таки впадает…

Скалы расступились. Гедимин заметил это не сразу — массивы, нависающие над «тропой», идти не мешали, в отличие от мелких обломков, сваленных в ущелье. Он поднял взгляд на ушедшую в сторону громаду, оценил расстояние до соседней и потянулся за подзорной трубой. «Камни не мешают, значит, обзор…»

— Гедимин! — Вепуат, прыгающий с камня на камень над тропой, взялся за приборы первым. — Смотри!

Прямо за расколотыми скалами лежала совершенно плоская равнина, засыпанная снегом. На его поверхности виднелась ничем не нарушенная ветряная рябь. Ущелье шло к ней под небольшим уклоном, быстро расширяясь — и там, где два куска пространства смыкались, острые камни становились округлыми.

— Сфен Воды, — выдохнул Вепуат, расправляя крылья. — Нашли!

— Sata! — крикнул Гедимин ему вслед. Над тропой угрожающе затрещало. Сармат бросил вперёд пузырь защитного поля, прикрылся сам и под стук камнепада пошёл следом. Бежать по льду и каменному крошеву не получалось.

Когда он добрался до «устья», Вепуат уже зарылся по плечи в снег.

— Дай бластер! — выдохнул он, выглядывая на поверхность. — Тут всё на метр занесло!

Пар шипел, оседая на округлых валунах. Гедимин уже видел на них следы водяной эрозии. «А их затапливало,» — думал он, глядя, как Вепуат сгребает оттаявшие образцы. «Давно, но затапливало. Во-он тем водоёмом. То ли переливался через разлом, то ли границы Сфенов нестабильны.»

— А оно тут давно течёт, — рассказывал сам себе Вепуат, зарываясь на полметра вглубь. — Нижний слой осадка окаменел… А, оно тут разноцветное! Гедимин, держи керн.

Сармат оглянулся на протоптанную тропу. «А мы не так много прошли,» — внезапно понял он. «Больше кружили. Если бы сразу обогнули ту скалу с другой стороны…»

— Ага! — на ладони Вепуата зеленела небольшая галька. — Смотри! Её вынесло сюда. Тут точно было дно… А, теперь ясно. Во-он по те скалы — это всё было затоплено. Видишь, как их искрошило с этого бока?

Гедимин оглянулся на скалы и махнул рукой.

— Вон там — наш разлом. Обратно пойдём короткой дорогой.

«А скалы я бы подровнял,» — он покосился на плазморез. «Всё равно обвалятся, так хоть не нам на голову.»

— Значит, ульсену можно добывать прямо под боком, — думал о своём Вепуат, вертя в пальцах гальку. Иней уже оседал на его перья, ложился под ноги, но сармат ничего не замечал.

— Даже и сейчас, если взрезать лёд. Там, под ним, много чего.

Чей-то взгляд обжёг Гедимину спину. Сармат резко обернулся. «Ничего, кроме скал,» — он покосился на мигнувший дозиметр. «Не нравится мне это.»

— Пора выбираться, — сказал он, снимая с плеча сфалт. — Кто-то нас заметил.

Вепуат удивлённо взглянул на него, увидел что-то поверх его плеча и переменился в лице.

— Уходим, — он подхватил мешки с образцами. — Fauw!

Купол защитного поля взлетел над сарматами. Гедимин мигнул — и бросился вслед за Вепуатом, на ходу включая наручный «арктус». Он уже слышал над ущельем тяжкий гул и грохот. Вершины, подмытые древним «океаном», медленно проседали внутрь. Ещё секунда — и по куполу застучали осколки.

Защитное поле выдержало. Через пятнадцать секунд, показавшихся Гедимину вечностью, сарматы выбрались из-под камнепада, и грохот за спиной утих. Гедимин схватил Вепуата за перья, дёрнул в сторону — «Тропа там!» Тот молча свернул, придерживая защитный купол над головой. Гедимин, замедлив шаг, сделал на подвернувшихся валунах насечки. За спиной снова загрохотало — гора обломков, зацепившаяся за какой-то уступ, всё-таки перевалилась через него и рухнула в ущелье.

— Saat hasesh, — еле слышно пробормотал Вепуат, останавливаясь посреди дороги и опираясь на боковой валун. — Местность та ещё…

Гедимин, уплотнив купол над головой, оглянулся на засыпанное ущелье. Россыпь обломков завалила дорогу. Из-под неё не было видно ни замёрзшего ручья, ни снежных заносов, — только метровый слой острых камней. Вепуат, обогнув замешкавшегося Гедимина, сделал шаг к завалам и радостно хмыкнул.

— Смотри! Ульсеновая конкреция!

Гедимин еле успел поймать его за крыло и оттолкнуть себе за спину.

— Камнепад! — он указал на скалу над дорогой, слегка уменьшившуюся в размерах. — Трещины видишь?

— Не-а, — признался Вепуат, но всё же сделал шаг назад и уложил крылья на броню. — Значит, сюда больше не сунешься… С чего оно осыпалось? Не знаешь?

— Сунешься, — буркнул Гедимин, рассматривая скальный массив. — Самое непрочное уже съехало. До завтра упадут остатки. Если нет — доломаем вручную.

Вдали громыхнуло — очередная скала, не выдержав перепада температур и давления, раскололась на части. Гедимин подался назад. Он снова чувствовал, что на него таращатся — и, кажется, со всех сторон одновременно.

— Не нравятся им тут твои планы, — пробормотал Вепуат. — Идём быстрее!

Кто бы ни глазел на сарматов со скал, за разлом он не пошёл — стоило переступить невидимую черту, и странные ощущения пропали. Гедимин облегчённо вздохнул, поднял «телескоп», оглянулся на тропу, — над ущельем клубилась снеговая пыль, на скале стало на один неустойчивый выступ меньше.

— Э-эй! — крикнул Вепуат, растерянно оглядываясь. — Вот просил же подождать у разлома…

Сааг-туула в долине не было. С края плато на сарматов недовольно щурился Айзек.

— Э-эй! Джагулов не видел? — с широкой ухмылкой спросил Вепуат, помахав мешочком с образцами. — Нам их ещё три круга гонять!

— Кого вы там гоняли по соседним Сфенам? — спросил Айзек. — Что в мешках?

— Образцы для Альгота, — Вепуат поднял мешки над головой. — Пойдём, Гедимин. Отдадим их — и поедем дальше. Куда их, интересно, унесло?

Гедимин вспомнил взгляд из-за скалы и стиснул зубы. «Могли дикари додуматься… Если знают местность — запросто. Но зачем⁈»

Он уткнулся взглядом в тропу, случайно зацепил ноги Вепуата, поднимающегося по склону перед ним, и удивлённо мигнул. «Длинные перья на плечах — ещё ладно. На щиколотках они на кой сдались?»

Удлинённые чёрные перья спускались клином от колена к стопе и при каждом шаге чуть приподнимались. Когда Вепуат остановился, они сложились в вытянутый треугольник — «хвост», один на две ноги. Две его части были симметричны, и Гедимину казалось, что они сцепляются между собой — как половины единой «конструкции». «Хвост,» — повторил про себя сармат, криво ухмыльнувшись. «Длинный. Мог бы расти прямо из зад… Sa hasu!»

На бедре Вепуата, на пять сантиметров выше первых «хвостовых» перьев, выросты на обшивке чуть расходились, и под ними что-то блестело. Гедимин шагнул вперёд — оно шевельнулось, выступая из-под оперения. Это был круглый чёрный глаз. Он развернулся к сармату и втянулся под перья, но Гедимин видел, как он блестит сквозь их края. Здесь оперение было мельче и больше напоминало длинные широкие чешуи. Ещё один такой участок Гедимин видел на спине, между двумя парами крыльев — и там тоже что-то маслянисто блестело.

— А-а, вот они где, — шумно выдохнул Вепуат, разворачиваясь к реакторному куполу. — Если от нас ничего больше не надо — мы пойдём. Скажи Альготу — образцы для цемента.

Айзек, только что заглянувший в мешок, поморщился, но завязал его и взвесил в руке.

— Цемент…Если бы вас накрыло камнепадом — где бы вас искали? И кто? Джагулы⁈

Вепуат развёл руками.

— Кто знал, что с ними всё так плохо? Уж тревогу-то могли бы поднять… Пойдём, Гедимин. Альгот дальше справится!

Он подтолкнул сармата в плечо и, не оглядываясь, запрыгал вниз по тропе. Крылья развернулись, и казалось, что он планирует, перелетая с уступа на уступ. На другом его боку тоже блестели глаза — прикрытые перьями, но вполне зрячие.

Джагулы нашлись за выступом плато — «под реактором», где обычно и лежал зверь. Сааг-туул, услышав крик Вепуата, дёрнулся, выпучил глаза вдоль бока, шумно стравил воздух и под грохот погремушек начал подниматься на ноги. С загривка погонщик кричал что-то про камни, но сквозь стук и треск Гедимин ничего не слышал. Он смотрел на спину Вепуата. «Три пары… а нет, ещё одна. Сдвинутая симметрия… Интересно, на груди тоже глаза?»

— Испугался камнепада? И не смогли остановить всей толпой? — Вепуат насмешливо хмыкнул. Он уже сидел на загривке сааг-туула и переругивался с погонщиками. Их было четверо — ещё двое выбрались на броню с погремушками на шестах. Сааг-туул махнул хвостом, едва не задев скалу, шумно громыхнул спинными щитками и попытался залечь. Погремушки затрещали ещё громче. Гедимин пересчитал Джагулов, оглянулся на колею, проложенную вдоль холма, и покосился на сигма-сканер. «Следы зверя вижу. Наши тоже. Джагульских нет. Непохоже, чтобы они спешивались. Если только вместе со зверем… Чушь. Если бы и пролез в те ущелья — всё истоптал бы.»

Сааг-туул, недовольно размахивая хвостом, побрёл вдоль холма. Гедимин выключил сигма-сканер. Сканов было много, сармат просмотрел их бегло, но вглядываться не стал — того, что он искал, не было. Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить секунды перед камнепадом. «Скала треснула… Да, это и был первый звук. Ломающийся камень. Никаких посторонних стуков, щелчков или хлопков. Она ломалась изнутри…»

— Ну ты посмотри! — Вепуат с кривой ухмылкой повернулся к нему. — Пока нас не было, можно было два круга намотать по холмам. Так нет же — залегли в ущелье и чего-то ждали. Ни разлом постеречь, ни зверя погонять…

Джагулы-погонщики недружелюбно покосились на него, но промолчали. Гедимин скользнул по ним рассеянным взглядом. Его занимал только скафандр Вепуата. «Вот ещё короткие перья. Плотнее, чем на спине…»

— Эй! — Вепуат озадаченно смотрел, как Гедимин поддевает когтем часть его оперения. Он старался не задеть предполагаемый глаз, но под пальцем что-то округлое дёрнулось. Блестящий выступ поднялся из-под отодвинутых перьев, качнулся на короткой ножке и лёг, погружаясь в «кожу».

— Мутация, sa hasu…

— А-а! — Вепуат прикрыл глаз ладонью и быстро отодвинулся. — Ну да, выросли. Я ими не вижу, если что. А он, как отрастил, сразу стал активнее. На ощупь-то не полетаешь…

Гедимина передёрнуло.

— Давно выросли? На спине тоже…

— Я насчитал восемнадцать, — Вепуат смущённо ухмыльнулся. — И все реагируют на свет и движение. Пока не знаю, как проверить цветное зрение…

«Охота же таскать на себе ксенофауну…» — Гедимин покосился на свою броню, гладкую, лишённую бессмысленных выростов, мигнул и перевёл взгляд на чёрное оперение. «Не сходится. Масса исходной обшивки была в разы меньше. Чтобы что-то отращивать, надо что-то поглощать.»

— Чем ты его кормишь? — спросил он, угрюмо щурясь на Вепуата. — И через что? Рта ведь нет.

Вепуат, опустив взгляд, раздвинул густые перья на груди. Чуть ниже его правой ключицы в обшивке зияла звёздчатая щель со складчатыми краями. Они дрогнули, и Вепуат быстро прикрыл отверстие и смущённо сощурился.

— У него хоботок. Пока — десять сантиметров. Но для его размеров этого маловато. Думаю, будет ещё расти. Согласен на Би-плазму. Пятьдесят грамм в день. Хотел давать по сто, но Кут’тайри отговорил.

Гедимин мигнул.

— Кут’тайри? Ещё и он тут… И долго ты будешь это откармливать?

Вепуат пожал плечами.

— Любопытно, во что оно в конце концов вырастет. Ты… не говори пока Айзеку, хорошо? И Гварзе не надо. Оно безвредное. Я даже нарочно палец в хоботок пихал…

Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».

— Вепуат, ты в себе?

Сармат встретил его взгляд, не мигнув.

— Живой реактор — можно, а живой скафандр — нельзя?

Гедимин выругался вслух.

— Думаешь, я рад… — он оглянулся через плечо на реакторный купол, исчезающий за холмом, и тяжело качнул головой. — На ночь свою тварь привязывай. Чтобы по лагерю не шарахалась. Увижу — переплавлю.

…«Живой реактор, мать его колба! Будто я их специально развожу…» — Гедимин болезненно поморщился. На Вепуата он старался не смотреть. Тот шёл впереди, оживлённо что-то рассказывая — то ли Гедимину, то ли скафандру. «Интересно, у этой твари есть уши? Хотя — нет, неинтересно.»

— Надо бы разжечь костёр, — Вепуат на ходу подобрал задвинутый в угол поддон и полез в нишу за горючей смесью. — Куттушцы не придут, так с другими городами поздороваюсь. Только спросим Кут’тайри…

Он остановился на пороге, загородив проём растопыренными перьями. Гедимин сердито фыркнул. Сквозь чёрное оперение он уже видел силуэты в длинных накидках, жёлтый мех и ярко-рыжие гривы.

— Куттуш почитает могущественное Пламя, — Сэта, шагнув вперёд, сложил руки в почтительном жесте. Другой, сдёрнув с выступа печи длинную миску с загнутыми кверху краями, протянул Вепуату. На его руках блестели браслеты из сложно переплетённых серебристых шнуров.

— Пришли? — Вепуат с радостной ухмылкой оглянулся на печь. Заслонка была чуть сдвинута, жар шёл наружу, но огненных существ он не беспокоил. Гедимин машинально заглянул в плавильный конус — вязкая масса светилась оранжевым, постепенно желтея.

— Прошу прощения за хранителя жара, — Сэта в серебристых шнурах склонил голову. — Тахишшу очень осторожен, иной раз — даже излишне. Ученики пришли бы ещё и вчера… Что ж, я, рука Куттуша, прослежу за ними.

Гедимин, выбравшись из-за вороха чёрных перьев, посмотрел на «учеников». «Шестеро. Похоже, все — ремесленники… а нет, вон тот — жрец, но из младших. Значит, в Куттуше стекло с богами не связано? Ну, хоть где-то…»

— Мы пришли с благословения Тахишшу, — быстро добавил «рука Куттуша», покосившись на восьмого Сэта — Кут’тайри. Беглый жрец стоял у печи, сложив руки на груди; в его ладони была зажата стеклодувная трубка. Его голова была опущена, но Гедимин видел двойную линию вдоль шеи — она светилась красным.

— Вот и хорошо, — деловито сказал Вепуат, складывая крылья и заглядывая в печь. — Расплав дозревает. Гедимин, закинь им чуток ульсены, как раз успеет дойти. Кут’тайри, что вы тут разобрали? Общие правила? Или уже дальше ушли?

Кут’тайри недобро ощерился.

— Мы пришли учиться у мастера, а не у подмастерья, — ровным голосом ответил вместо него «рука Куттуша». — Снисхождение к беглому преступнику — воля Пламени и его жрецов. Но Куттуш смотрит на это иначе.

Вепуат шумно вздохнул.

— Значит, начнём с начала. Гедимин, расскажи им про инструменты и технику безопасности. А я позову Джагулов.

— Джагулы? — Сэта, столпившиеся у печи, вздыбили гривы. Гедимин оглянулся на Вепуата — за ним уже закрывался второй «шлюз».

— Тоже… ученики, — буркнул сармат, отбирая у Кут’тайри стеклодувную трубку. — Займут вон ту печь. Уживётесь?

— Джагулы… — протянул «рука Куттуша», оглядываясь на соплеменников. — Торговать с ними полезно. А вот пускать в город — это уже лишнее. Впрочем, Аса’ан принимает у себя и Джагулов, и Кьюссов…

— За Джагулами надо следить, — пробормотал один из «учеников». — Вечно путают своё и чужое.

— Воля Пламени и его жрецов, кого принимать в своём городе, — предводитель сложил руки у груди. — Мы обещаем держаться достойно.

— Угу, — буркнул Гедимин, ставя плавильный конус, наполненный шихтой, в печь. «Всё-таки стену придётся строить. Может, даже непрозрачную.»

…Когда Вепуат привёл Джагулов, ульсена в маленьком конусе уже расплавилась, а Гедимин успел показать Сэта, как проводится дегазация, и как расплав наматывается на штырь. Кут’тайри забрался в угол у «Джагульской» печи и молча наблюдал за соплеменниками. Когда «шлюзы» открылись, он нехотя отделился от стены и выбрался в коридор.

— Сэта! — глухо рявкнул вошедший Джагул и пригнул голову, поднимая гриву дыбом. Беглый жрец громко зашипел, покрываясь мелкими языками пламени.

— Тихо! — Вепуат грохнул кулаком о кулак и сердито посмотрел на Кут’тайри. — Как тут, Гедимин?

— Осваивают бусы, — доложил сармат и кивнул на «Джагульскую» печь. — Расплав дозревает.

— Ага! — Вепуат ухмыльнулся и развернулся к Сэта. — Бусинам можно придать разную форму. Если успеем, покажу, как смешивать расплавы и делать стекло с искрой. Такие утеплительные браслеты из бусин — как раз для холодных дней. Гедимин, эти четверо — к тебе. Джаарган сказал — будет только смотреть.

Гедимин взглянул на кочевников, жмущихся к стене, и сдержанно хмыкнул.

— Конечно, смотреть. Куда бы я его пустил во всех этих висюльках⁈

Кто-то — скорее всего, Вепуат — успел втолковать Джагулам технику безопасности: четверо пришли в подпоясанных рубахах без лишней бахромы и перевесили цацки с шеи и рук на пояс. Ремешки, намотанные поперёк ладоней, видимо, заменяли рукавицы. Гедимин скользнул взглядом по крупным значкам, намалёванным на светлой коже рубах. Их нанесли только что — пигмент ещё не успел впитаться. «Символы вдоль ворота. Где-то я похожие видел…» — задумался было сармат, но, стряхнув оцепенение, жестом позвал «учеников» к себе. Те, переглянувшись, двинулись навстречу, прижимая уши и нервно скалясь. Джаарган, весь в бусах, шнурках и подвесках, остался у стены — смотреть сквозь растопыренные кривые пальцы то ли на печь и Гедимина рядом с ней, то ли на четвёрку «стеклодувов».

— Печь, — рыкнул один из Джагулов, пристально глядя на отодвинутую заслонку. — Сильный жар.

— Кейека мало, — подал голос другой, придвигаясь ближе — и, рявкнув, подался назад, едва Гедимин сдвинул заслонку. — Горяч не по размеру. Как это сделано?

Гедимин сузил глаза. «Наблюдательные. Да, не дикари. Надо быть осторожнее…»

— Потом узнаешь, — хмуро пообещал он, протягивая захват к плавильному конусу. — Пока смотри сюда.

— Мятый камень, — пробормотал Джаарган, заставив Гедимина вздрогнуть. — Вещи из мятого камня. Как у Кьюссов. Только новые. Каменные змеи, да…

— Redzennu! — самый проворный Джагул уже добрался до стойки с инструментами и взял в руки трубку. Теперь он пристально разглядывал металл, чуть ли не обнюхивая. Остальные с негромким рычанием повернулись к нему.

— Дай, — другой отобрал трубку и, сунув в пасть, несильно прикусил. — Redzennu… Хороший кузнец.

Он щёлкнул когтем по металлу и зубасто ухмыльнулся.

Захват, оставленный на пару секунд без присмотра, успел хорошо нагреться — и Гедимин выдернул его из печи и поднял перед собой. Никого из Джагулов он не зацепил, но жаром на них дохнуло — и все четверо с глухим рычанием шарахнулись к стене.

— Положи, где было, — угрюмо сказал Гедимин, глядя на трубку в чужой руке. — До этого дойдёт. Пока — слушай, что я говорю.

…Стеклянный шар, сплющившись и потеряв форму, погрузился в расплав. Его ещё можно было опознать по красноватому контуру, но он быстро желтел и расплывался. Гедимин оглянулся на Джагулов.

— Иди сюда. Держи. Показываю ещё раз…

Кто из кочевников к нему подошёл, сармат не понял — он так и не начал различать их, даже не выяснил, кто из них самка. Стоило одному шагнуть к печи, остальные отступили к стене и настороженно оскалились. Гедимин покосился на того, кто стоял ближе всего к стойке с инструментами и поддону с остывающими бусинами. «Скалятся-то они скалятся, а вот сейчас кто-то пойдёт на рывок… Обожжётся — его проблема.»

— Чуть поверни, чтобы расплав налип, — Гедимин направил руку Джагула. Существо шумно и быстро дышало, но пальцы не дрожали. Гедимин поднял трубку со сгустком расплава вместе с чужой рукой и вынул из печи.

— Пальцы не жжёт? — он покосился на ладонь в короткой шерсти — «вроде не дымится…». — Вдохни. Теперь — мундштук в пасть и осторожно выдыхай…

Джагул глухо рявкнул. На конце трубки вздулся жёлто-красный шар. Гедимин успел подумать, что пузырь слишком большой, толкнул «ученика» к стене, выдернув инструмент из рук — и теперь угрюмо щурился на брызги расплава. Шар порвало. Светящиеся капли дымились на полу, на скафандре, под ногами отшатнувшихся Джагулов. «Ученик» судорожно отряхивал рубаху. На ней остались мелкие чёрные точки.

— Не так сильно, — буркнул Гедимин, подбирая дымящиеся ошмётки. На чистом полу расплав не особо загрязнился — сармат бросил его обратно в конус.

— Ещё раз, — скомандовал Гедимин; он ждал, что Джагул, забрызганный стеклом, откажется, но кто-то наверняка вызовется. — Надо приспособиться. У Сэта выдох тоже короткий, но лёгкие меньше.

Джагул с подпалинами на рубахе протянул руку за трубкой. Его уши были прижаты, глаза сверкали.

— Попробуй вполсилы, — сказал Гедимин, глядя, как он резким движением подносит инструмент к расплаву. — И — чем плавнее, тем лучше.

…Четвёртая чашка-шар легла на поддон. Гедимин задвинул заслонку «холодного» отсека. Четверо Джагулов шумно дышали ему в затылок, но отступали, стоило обернуться. «Они что, каждое движение отслеживают?» — думал сармат, глядя на очередное колыхание живой «волны». Он развернулся к «ученикам», и они слаженно отступили.

— Стекло резко не остужают. Трескается. Тем более — снаружи холодно, — пояснил Гедимин, вспоминая, как Скогны вытаскивали раскалённые изделия на мокрых шкурах — никак было не дотерпеть до остывания. — Пока всё нормально. Завтра покажу, как сводить дно в конус. Как в ваших горшках.

Джагулы переглянулись.

— Эти четыре вещи — готовые? — спросил один из них. — С полной силой? Без обрядов, без знаков, — будут такими, как надо?

«Традиции…» — Гедимин досадливо сощурился.

— Со знаками были бы лучше, — буркнул он. — Для начала — сойдёт. Можно налить воду. Поставить на полку. Для ритуалов сделаете что получше. Из цветного стекла, фигурные, с узорами.

— Даже без знаков, — пробормотал другой Джагул, оглядываясь через плечо на Сэта и россыпь бусин на их поддоне. — Таких камней никто не видел. Может, только Куэнны.

— Много огня, — застывший у стены Джаарган внезапно шевельнулся и шумно вздохнул. — Даже отсюда видно. Нужна большая осторожность.

Джагулы повернулись к нему. Кто-то дёрнул ухом, кто-то зарычал.

— Геджер уже сказал про осторожность. Только о ней и говорил!

— Геджер не знает осторожности, — Джаарган пригнул голову и ощерился. — А вам надо смотреть и думать. Отдашь нам эти вещи с утра? Слишком много огня. Надо подумать.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Что, опять⁈ Чего на этот раз испугались? У них же есть кузнецы — а там температуры ещё не такие. Что опять не так?»

— Отдам, — буркнул он. — Ничего опасного в них нет. Они угодны богам.

Джаарган прижал уши и громко рявкнул. Его соплеменники отступили к стене. Их ухмылки погасли. Даже Сэта, разглядывающие бусы у соседней печи, повернулись на шум и навострили уши.

— Не трогай богов! В твоих камнях — угроза. Слишком много огня. Я сказал — ты слышал.

— Что случилось? — растерянно спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами, глядя кочевникам вслед. Они выбирались в «шлюзовую камеру», к оставленным там тёплым накидкам. Сармат машинально пересчитал инструменты — всё висело по местам.

— И наши кристаллы останутся тут, как чаши Джагулов? — спросил предводитель Сэта, выглянув из-за печи. Вепуат поспешно мотнул головой.

— Из тепла в тепло можно переносить без опаски. Главное, чтобы резко не остывало.

Он кивнул на десяток бусин с блёстками внутри.

— Вечером нанижете и проверите, как они хранят тепло. Завтра попробуем с цветным стеклом. Принесёте красящие камни — хорошо, проверим, какой цвет они дадут.

Сэта переглянулись.

— Кристаллы красивы. Но странные чаши лучше. Покажи нам завтра, как надувать из камня пузыри.

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Само собой. Но красящие камни всё равно приносите.

…Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Так и сказал — угроза?

— И молол что-то про огонь и осторожность, — Гедимин досадливо поморщился. — Ну, ожоги на первом занятии. Они и на последнем будут. Без нормального-то снаряжения…

— Он не из-за ожогов испугался, — пробормотал Вепуат, разглядывая стену. — Видел, сколько у них шрамов? Такой ерундой их не удивишь. Значит, угроза…

Гедимин презрительно фыркнул.

— Как же надоело возиться с дикарями! Может, отстанем от них? Не надо — пусть не учатся, нам же проще.

Вепуат качнул головой. Его глаза потемнели.

— Им надо. Помнишь — сами просились? Ещё злились, что их не пускают. И эти четверо всё делали. Даже после аварии с пузырём. Никто не сбежал. Тут что-то другое…

Гедимин тяжело вздохнул и выпрямился, стряхивая с рук невидимый нагар.

— Если всем надо, а Джааргану не надо — так сидел бы в лагере! Он ведь и других не пустит…

— Ну-ну, — Вепуат похлопал его по локтю. — Не спеши с выводами. Завтра посмотрим, пустит или нет. Что-то он всё-таки имел в виду…

…Под реакторный купол Гедимин шагнул первым. «А-агха-а,» — протяжно прогудело внутри черепа, не задев барабанные перепонки. Сармат угрюмо сощурился.

— Ну чего? — Вепуат, пробравшись за ним, недовольно хмыкнул. — Он же реагирует… Ага, и тебе привет.

Он помахал в сторону реактора. «Ви-епу-у-а,» — слышал Гедимин затихающий гул в голове. «Уг-гу-у…»

— Учи его словам с буквой «у», — посоветовал он, смахивая с запястья невидимые волокна. Они отцепились не сразу, а «погаснув», тут же прилипли к вискам и залегли — едва ощутимые, чуть-чуть теплее кожи.

27 день Металла, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Чёрный складчатый выступ шевельнулся, замер на секунду, ещё раз качнулся — и, вытянувшись во всю длину, ткнулся в подставленную чашку. Би-плазма брызнула во все стороны. В следующую секунду хоботок втянулся обратно в броню, и перья прикрыли его. Вепуат посмотрел на размазанные по чашке остатки, встряхнул её, сгоняя их на дно, и снова поднёс ёмкость к груди. Перья всколыхнулись.

— Первое время приходилось вливать по капле, — Вепуат, отложив пустую чашку, криво ухмыльнулся и поправил оперение на груди. — Оно не сразу наловчилось. Теперь, вон, с двух раз…

Гедимин оглянулся на плотно закрытую дверь.

— Куда только Айзек смотрит… Ты бы ему всё это показал. Хоботки, глаза, кормление…

Ответить Вепуат не успел — за стеной забулькала «гражданская сирена».

Едва шагнув за дверь, Гедимин увидел тёмную громаду «живого холма». Сааг-туул подошёл к самому куполу и залёг, уткнувшись мордой в притоптанный снег. У его бока нетерпеливо переминался с ноги на ногу одинокий кочевник. Увидев сарматов, он вскинул руки и сердито рявкнул.

— Геджер! Сказал же — приходи с утра! И где ворота⁈

Гедимин мигнул. «Да, чашки… ну да, остыли… оно что, в одной накидке⁈»

— Чего без одежды⁈ — пузырь защитного поля вздулся и лопнул, открывая сквозной проход. — А если бы я через час пришёл?

Джагул уже стоял под куполом и тряс головой, потирая прижатые уши. Накидок на нём было всё-таки две — два слоя, один поверх другого.

— Урху пришла бы. Она с утра здесь, — кочевник спрятал уши под шапку и попытался ухмыльнуться, не показывая клыков. — Джаарган сказал — иди сразу. Весь извёлся. Урджену снился огонь. Где чашки? Остыли?

Вепуат осторожно отодвинул растерянного Гедимина и небрежно махнул ладонью.

— Пойдём, заберёшь. Значит, Джаарган не успокоился…

…Джагул расстелил на остывшем поддоне мягкие шкурки с ремешками. «Устройства для переноски хрупких предметов,» — ухмыльнулся про себя Гедимин, глядя, как он деловито заворачивает каждую чашку. «Сшили специально для стеклянных штуковин? Да нет — они, похоже, не новые.»

— Урджену вечно снится, — Джагул недовольно дёрнул ухом. — Не всегда поймёшь, к чему. Они с Джаарганом нас с утра подняли. Всех, кто тут был вчера. Уррх! Джаарган странный. Давно таким не был.

— Не стоило ему вчера сюда приходить, — пробормотал Вепуат себе под нос, но Джагул всё-таки расслышал и громко фыркнул.

— Кто знал⁈ Он вчера таким не был. Я сказала — я и сегодня пойду. И завтра. Пока не выучусь. Урджен пусть не ходит. Его дело.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Приходи. Если Джаарган тебя не отпустит…

Самка недобро ощерилась.

— Джаарган? Он даже не вождь! Может говорить. Слушать никто не должен. Делать, как сказал, — тоже. Я приду. И Джегех придёт. А они пусть сидят.

Она закинула связку мягких «контейнеров» на плечо, оглянулась на печи и широко ухмыльнулась.

— Тут были Сэта. Сильный огонь. Сегодня будут? Может, сон про них. Урджен так и думал. Пока Джаарган не пристал. Всё, я иду. Открывай ворота!

…Джагзуу протиснулась под оттопыренную пластину слоистого панциря, и узкий проём захлопнулся. Зверь не двинулся с места. Он, похоже, спал — даже глаза не высунулись из-под брони, чтобы взглянуть на сарматов. Вепуат повернулся к филкам-караульным, настороженно наблюдающим за чужаками, и помахал рукой — «всё спокойно!» Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Не все слушают шаманов. Это хорошо.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Хорошо-то хорошо… Но Джаарган ведь не дикарь, боящийся всего нового. Ему что-то всерьёз не нравится. А что… Ладно, может, к вечеру он разберётся.

Гедимин пожал плечами.

— Пусть боится чего хочет. Лишь бы остальным не мешал.

Ему было неспокойно. «Не вождь, но если подговорит других вождей… Они ведь, и правда, очень дикие. Если тех, кто работал со стеклом, сочтут какими-то… нарушителями традиций?.. Что с ними могут сделать?»

— Подождём вечера, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на спящего зверя. Его перья стояли дыбом, крылья беспокойно шевелились — и Гедимин насчитал десяток глаз, вытаращенных на сааг-туула. «Настороженный скафандр, мать моя колба… У него, небось, ещё и мозг есть. Куда, всё-таки, смотрит Айзек? Ему-то зачем мутанты?»

…В наступившей тишине Гедимин слышал каждый тихий треск — массивная полусфера, половина конструкций вспомогательного корпуса, улеглась на гравийную «подушку» и теперь на ней устаивалась. Дождавшись, когда шорохи стихнут, сармат шагнул на широкое ребро обшивки, перемахнул через зубец и спрыгнул в лестничный пролёт. Приземление было мягким. Гедимин замер, напряжённо прислушиваясь. Полусфера не качнулась под его весом — он был слишком мал, чтобы нарушить её равновесие.

…Стоило поставить в коридоре первую термочашу, и воздух пришёл в движение, — проходя по пустым помещениям, Гедимин чувствовал постоянный сквозняк. Шлюзы на выходе из операторских ещё нечем было закрыть, и они продувались насквозь. Сармат поставил вторую термочашу к «главному щиту управления» — о назначении этой комнаты напоминала только необычная форма стен и проделанные в них отверстия — каналы для систем контроля и управления. Гедимин заглянул в них. Ему представились блоки и рычаги, множество тросов, цветные рукоятки и мониторы-зеркала. Удерживать картинку перед глазами было непросто — всё время наплывала другая, впечатавшаяся в память на Земле. «Там проводка, тут — тросы,» — Гедимин покосился на отверстия в стене и невольно поморщился. «Диаметр другой. А так — ничего запредельного.»

… — Рыть — далеко, — прогудел Текк’т. Его массивная голова торчала из скалы в полуметре от Гедимина. Отодвинуться сармату было некуда — а хотелось.

— Далеко, — согласился он. — Неудобно. Сделаем иначе. Вы — там роете, как тут. Мы вынесем песок и камни. Оставим у ходов. Вы их спустите.

«Вынесем… Легко сказать!» — ещё не договорив, он невольно поморщился. «Четверть всей забутовки, песок и гравий… Сколько мы с этим провозимся? По горизонтали, конечно, проще, но филки же опять заноют…»

— Вы — носить? Этим? — язык Текк’та, высунутый из пасти, ударил Гедимина по руке. По пещерам пронёсся стеклянный лязг. Чем его издавали замурованные в скале Текк’ты, сармат так и не понял — броня, стиснутая со всех сторон камнем, колыхаться и дребезжать явно не могла.

— Долго, — прогудел второй змей, вылезая из скалы ещё на полметра. — Не день, не два. Нам уйти? Ждать?

Гедимин досадливо сощурился. «И чего я раньше не подумал? Знал же, что главный корпус далеко от складов…»

— Лучше перегоните гравий к шахте, — буркнул он. — По ущелью, волной. Вы так уже делали. А песок перенесём мы. Волной он же не пойдёт?

Вокруг снова затрещало бьющееся стекло.

— Камни мелкие, много. Будет трудно, — прогудел Текк’т. — Они все в лепленных скалах?

— Там, — подтвердил другой, выглядывая из потолка пещеры. — Камни в одной, песок в другой. Всё вместе. Не рассыпется.

— Так проще, — самый крупный Текк’т придвинулся к Гедимину, едва не уткнувшись в его броню. — Возьмём скалы здесь. Поставим там. От них — ходы. И всё потечёт. Потом — обратно.

Гедимин ошалело мигнул.

— Возьмём? Ты про… переноску ангаров⁈

…Выгнать аборигенов из столярной мастерской удалось, отогнать от обрыва — нет. Гедимин видел краем глаза, как они выстраиваются вдоль склона, а за ними маячат рослые фигуры филков — и даже кто-то в чёрной броне. Приглядываться ему было некогда. Он смотрел одним глазом на дальний конец ущелья, где стояли склады, другим — на экран сигма-сканера. Прибор «видел» гигантские змеиные клубки под каждым зданием — и медленное расщепление камня по слоям и плавный, помиллиметру, подъём. Ангар приподнялся ещё на сантиметр и замер. Из-под него блеснула бесцветная броня.

Гедимин видел, как медленно Текк’ты ползут по ущелью, удерживая здание на своих телах, и думал об изрытой скале. Её прочность была нарушена незначительно, но сармат вглядывался в очертания туннелей до боли в глазах. «Просядет? Выдержит? А то, что внизу? Если пойдёт трещина…»

За спиной кто-то изумлённо рявкнул, а потом завыл. Гедимин оглянулся. За дальним торцом столярной мастерской, по ту сторону защитного купола, маячил сааг-туул. Из-под его оттопыренных боковых щитков выглядывали кочевники. Те, кто стоял на спине, перебрались на лоб зверя и завороженно следили за медленно ползущими ангарами. Гедимин мельком подумал, что Текк’тов, волокущих здания, оттуда не видно — а потом раздался подземный гул, и сармат развернулся к ущелью.

Текк’ты миновали изрытый, ненадёжный участок скального пласта и поползли быстрее. Ангар угрожающе качнулся с торца на торец — и замер. Гедимин схватился за сканер. «Надлом? Оно же не рассчитано…»

Микроскопические трещины в стенах зарастали на глазах. Текк’т, принявший на себя вес здания, выгнулся, напрягая спину. Другой, поднырнув под него, уткнулся мордой в фундамент и «заклеивал» надломы. Гедимин видел, как сетка трещин, не успев разрастись, опять сжимается в точку и закрывается наглухо. Ещё секунда — и «лепленная скала» снова стала монолитной.

…Гедимин ждал грохота, ещё одного надлома — но здания «вросли» в скалу без единого звука, только крыша под ногами мягко дрогнула. Наверху заверещали.

— Tza atesqa! — услышал Гедимин чей-то радостный вопль. «Atesieq», — машинально поправил он про себя, глядя, как из-под ангара поднимается огромная змея. Под прозрачной бронёй Текк’та проступили косые тёмные полосы.

— Сделано, — прогудел он, нависая над сарматом, и с грохотом рухнул на скалу, «впитываясь» в неё.

— Рыть — завтра, — донеслось из смыкающихся пластов.

…Там, где недавно стояли склады, остались длинные ямы полуметровой глубины. Гедимин рассматривал ребристое дно и невольно ёжился. Думать о суммарном весе ангаров и их содержимого и о силе, нужной для такой транспортировки, совсем не хотелось. По ту сторону купола на ямы смотрел сааг-туул. Из-под его панциря выглядывали кочевники. Гедимин поднял на них взгляд, криво ухмыльнулся и двинулся к тропе, машинально выглядывая на дне ямы замурованные выходы разгрузочных туннелей. Их на время прикрыли — когда будет собрана полусфера главного корпуса, ангары предстояло тащить обратно.

… — Тебе опять броню помяло, — Вепуат тронул пальцем выдавленный на нагруднике ромб, разделённый на четыре части. Гедимин вяло шевельнул плечом.

— Не заметил. Было не до того.

Он попытался вспомнить, таращились ли на него из скалы, и видел ли он тёмно-оранжевое свечение. Перед глазами вставали только ползущие ангары и живые «гусеницы» под ними. «Да там весь лагерь собрался,» — подумал сармат, обрывая бесполезные воспоминания. «И фонило на всю долину. Может, и появлялся кто-то… неучтённый. Диверсию не устроил — уже хорошо. А вмятины… Заделаю.»

…Горючая смесь начала тлеть. Гедимин шагнул в сторону, рассеянно глядя на поддон. «Видеть то, что на самом деле,» — шевельнулась в мозгу вялая мысль, и сармат потянулся за «телескопом». «Интересно, как на самом деле выглядит красный огонь? Только глаза поберечь…» — он опустил на лицо тёмный щиток и проверил, как сдвинуты височные пластины.

— Оставайся, конечно, — услышал он голос Вепуата. Сармат говорил с Кут’тайри — жрец, выбравшийся со склада, снова маячил у соседней печи, высматривая что-то в разгорающемся костре.

— В этот раз, наверное, первым пойдёт Куттуш, — вслух подумал Вепуат. — Или опять будет ждать, пока все с нами поздороваются? Другого дежурного им, что ли, на портал поставить…

Мелкие языки пламени из желтоватых стали багровыми. Гедимин схватился за «телескоп» — и вовремя: в светящихся облаках раскалённой плазмы скручивались горизонтальные вихри. Сармат подался назад, пытаясь рассмотреть всё вихревое поле, — оно на глазах превращалось в решето, поставленное на ребро. Тысячи мельчайших отверстий, окружённых облаками плазмы, зияли в воздухе почти вплотную. Казалось, поле дёргается из стороны в сторону — одни отверстия закрывались, другие возникали чуть в стороне. Ещё секунда — и они сложились в замысловатую структуру.

— Шакха приветствует жрецов Пламени, — донеслось из огня. — Рука Шакхи просит дать ему время!

— Рука Шакхи? — Вепуат повернулся к Гедимину. — А это, похоже, к тебе.

— С чего вдруг? — сармат нехотя опустил «телескоп». «Сканер не видит — много ряби. А у этой штуки увеличение не то. Вот бы рассмотреть, как Сэта протискиваются через эту ячею. Мицелий, наверное, расплетается на нитки.»

— Рука Шакхи? — Кут’тайри шагнул за выступ печи. Судя по шороху, он втиснулся в камень и притворился невидимым. Гедимин, сдержанно хмыкнув, двинулся к костру. «Не за жрецом же они пришли?»

— Дом Пламени приветствует руку Шакхи, — сказал Вепуат. Гуманоидная фигура за костром изобразила почтительный жест.

— Неловко обращаться к вам из-за карликов, — Сэта наморщил нос. — Но напрямую с ними не поговорить никак. Тот жир, что мы выменяли у них в день Земли… Есть те, кому нужен ещё бочонок. Кто может приказать карликам привезти его?

— И что они запросят на обмен? — высунулся из-за его плеча кто-то в жреческих «цацках». Вепуат изумлённо мигнул.

— Приказать не может никто, — сдержанно сказал он. — Но я с ними поговорю. На обмен? Они говорили об асаане — тросах и полотне.

— Кейек, — буркнул Гедимин под усиливающееся шипение из костра. Сердитые Сэта стремительно теряли гуманоидный облик. Видно было, как они сдерживаются, втягивая в себя лишний огонь — и разгораются снова.

— Кейек всем нужен. Должны согласиться.

Шипение стихло.

— Мы придём в день Земли, — пообещал Сэта, складывая руки у груди. Костёр лизнул потолок — и опал, выплюнув облако густого дыма.

— Что им так дался «асбест»? Мало на Равнине тряпок? — пробормотал Гедимин, сгребая по поддону догорающую смесь. Вепуат метнулся было к нему, остановился, шагнул назад и хлопнул крыльями.

— Куттушцы придут… Покажешь им, как красить шихту? Я — в ущелье. Потом кликну Джагулов.

…Пигмент — какой-то слоистый минерал, растёртый в грубый порошок — на вид был чёрным. Гедимин понятия не имел, в каких пропорциях его смешивать, но решительно высыпал в тигель.

— Будем делать к чашкам ручки, — пояснил он собравшимся вокруг «ученикам». Их снова было шестеро; седьмой — «рука Куттуша» — стоял у стены, заглядывая в печь поверх голов, но сам к инструментам не прикасался. Когда он приподнял руку, Гедимин увидел, что на запястье блестят бесцветные бусины «с искрой». Что-то похожее сверкнуло и в рыжей гриве ближайшего «ученика». Присмотревшись, Гедимин различил бусины, прикреплённые к шнуркам в волосах — каждому Сэта досталось по одной. «На браслеты, значит, не хватило,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Но уже опробовали и оценили. Хорошо…»

— Сначала сделаем по круглой чашке, — сказал он, задвигая заслонку. — Попробуем приделать ручки. Их вытягивают штырём, как стеклянные ленты для бус. Несложная операция…

Двери распахнулись. Первым в цех ввалился Вепуат, цепляясь перьями за стены, и тут же оглянулся на «шлюзовую камеру».

— Кто войдёт первым, дам сыпать шихту. Кому совсем страшно — пусть стоит и смотрит!

— Что сказали Скогны? — успел спросить Гедимин, пока Джагулы переругивались в «шлюзовой камере». Вепуат, оттеснив его от печи, глянул на сигма-сканер и довольно хмыкнул.

— Новый пигмент? Хорошо, что принесли… Скогны хотят кейек. И асбест. И добраться до города, не заледенев. Так что ждём Хассека — без него ничего не выйдет!

— Скогны? — первый Джагул перешагнул порог и тут же зарычал, прижимая уши. — Сэта!

— Мог бы освоить вежливое приветствие, — прошипел Кут’тайри, поднимая огненную гриву. Он стоял посреди коридора — будто нарочно вылез на самое видное место. Ученики из Куттуша покосились на кочевников, дёрнули вибриссами и развернулись к печи. Гедимин постучал штырём по ладони, изображая нетерпение.

— Кто сыпет шихту? Кто стоит у стены? Что выяснил Джаарган?

Один из Джагулов, с сердитым рычанием оттеснив остальных, двинулся к печи. Другие отстали от него ненамного. Все встревоженно скалились и прижимали уши, но от печи никто не пятился.

— Дай, — первый Джагул отобрал у Гедимина мешок шихты, едва не выронил, не рассчитав вес, и с глухим рычанием затряс горловину над плавильным конусом. — Мы, четверо, тут. И завтра придём. Покажи, как делать бусы! Чем их красят?

Гедимин покосился на соседнюю печь — там Вепуат жестами показывал, как набирать расплав в воронку. «Красят?.. Покажу червяковый пигмент. Его много.»

— Тогда сыпь сюда и сюда, — велел он, доставая маленькие конусы. — Там будет белое, здесь — цветное. Чашки уже разбили?

Джагулы сердито зарычали.

— Зачем бить? У нас руки, а не лапы. На чашки все смотрят. Таскают по норам. Только ходи и возвращай.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Значит, понравилось. Или, по крайней мере, стало интересно. Ёмкости с прозрачными стенками… Здесь это в новинку.»

— И Джаарган не велел их уничтожить? — он протянул Джагулу захват и отодвинулся, давая ему поставить конусы в печь. — Странно. Так он сказал, что ему не по нраву?

Джагул, оттеснённый от печи, показал оттеснившему зубы и коротко рявкнул. Тот оскалился в ответ.

— Даже Урджен не понял, — буркнул он, рывком задвигая заслонку. — Урджен будет спать — поставит чаши рядом. Что увидит — скажет.

— Если найдёт чаши, — другой Джагул — кажется, Урджен — угрюмо оскалился. — Говорил же — посмотрели, так верните…

— Ты-то стекла не боишься? — Гедимин, совсем запутавшийся, смерил его настороженным взглядом. — Что там за сны про огонь?

В груди Джагула что-то зарокотало.

— Много огня и вспышек. К чему — не знаю. Но это не Сэта. Другой огонь. Трудно рассказывать. Джагзуу! Закрыла — отойди!

Самка щёлкнула пастью.

— Куда⁈ Буду делать бусы. Геджер покажет.

Гедимин снял со стойки кованые штыри.

— Работать будете по двое. Урджен, иди сюда. Джагзуу, держи. Джегех, Аджах, — ваша очередь за ними.

Джагзуу коротко рявкнула.

— А они пусть идут! Им Джаарган сказал. Урджен слышал. Слышал? Скажешь?

— Что опять «Урджен»? — сновидец сердито оскалился. Двое, отодвинутые к стене, пригнулись, поднимая гривы, и недобро ощерились. Гедимин резким движением вклинился между Джагулами.

— Тихо! Будут драки — выгоню всех.

— Джаарган взял все чаши, — заговорила, убрав оскал, самка. — Смотрел на них, на нас. Потом бросил перья. Пять раз бросал. На чаши, на нас, на каждого. Аджах! Что он тебе сказал? Ты и стекло — плохо?

Аджах зарычал.

— Ты слышала. Чего спрашивать⁈ Сказал на меня и Джегеха. Мне нет дела, что он сказал. Пусть его Урджен слушает! В моих снах огня не было.

Гедимин мигнул. Внутри черепа неприятно гудело — концентрация «традиций» превысила допустимую.

— Так он не к стеклу вообще прикопался? Ему не нравится, что кто-то из вас…

— Уррх! Ну да, — самка махнула штырём в сторону Аджаха, снова заставив его пригнуться и зарычать. — Вот он. Про нас — ничего. Он пусть думает. А мы при чём⁈

— Иди в ущелье! — огрызнулся Аджах, выглядывая из-за спины Гедимина. Джегех с сердитым рыком ткнул его в плечо.

— Геджер что сказал⁈ Тихо! Джаарган говорит — его дело. Он даже не вождь. Мы — вожди. Нам и решать. Нам эти вещи нравятся. Значит — будут.

Гедимин с трудом подавил смешок. «Всё-таки здравый смысл побеждает. Даже у дикарей. А за Аджахом я прослежу. Если он неосторожен или делает, не думая, — это будет видно. Это поправим. Это не перекошенная физика. Не выходки тварей размером с континент. С такой ерундой мы разберёмся.»

…Он всё-таки расплавил пару капель ульсены. Сейчас от неё ничего не осталось — Джагулы выкатали со стенок тигля даже серебристый налёт. Последнюю бусину доделывал Урджен. Сделав на спиральной поверхности вмятину, сбивающую симметрию, он сбросил дымящуюся «цацку» со штыря. Джагзуу каменным лезвием подвинула её в ровный ряд бусин разной формы. Зачем она расставляет их рядами, Гедимин не спрашивал — он тоже думал, что так они лучше смотрятся.

— Так — ровно, — Аджах поднёс коготь к «спирали», развёрнутой неповреждённым боком кверху. Она откатилась чуть в сторону, показывая вмятину.

— Ровные — лучше. Зачем делать так? — Аджах тронул когтем «насечку». Гедимин озадаченно хмыкнул. «А самому не ясно? Разве они так не делают?»

— Будет вращаться — взорвётся, — пояснил он. — Ровная — быстро. Кривая — не сразу. Или вообще уцелеет.

Джагзуу, отложив лезвие, навострила уши.

— Взорвётся? Сильно?

— У вас же есть крутящее оружие, — сказал Гедимин. — Взорвётся, как круглый камень. Ещё и с выбросом жара и стеклянной пены. Изрежет лёгкие, пожжёт глаза.

— Вещи Гверрека, — выдохнул, дёрнув короткими вибриссами, Урджен. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на уважение.

— У Геджера всё взрывается, — пробормотал, отступая за чужую спину, Джегех. Гедимин фыркнул от неожиданности. У соседней печи весело хрюкнул Вепуат.

— Вот поэтому — осторожнее, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь, и задвинул поддон в «холодный» отсек печи. — Завтра остынут — заберёте. Будете делать сами — сбивайте симметрию. Мне всё равно, а у вас скафандров нет.

…Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Значит, он тревожится не из-за стекла… И Аджаха предостережения не напугали. А какие к нему претензии? Ты что-нибудь заметил?

Гедимин пожал плечами.

— Я бы сказал — Джагзуу найдёт приключений раньше. Лезет, не спросив… Аджах чуть ли не самый осторожный. Много спрашивает. Не знаю, что там кому примерещилось. Мне и без них есть о чём подумать.

28 день Мысли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Надо же! Всё-таки доделал. Уже не думал, что получится…» — Гедимин с довольной ухмылкой присыпал последний слой чёрных трубок растительной трухой и отступил на шаг, любуясь полутораметровым штабелем. «Никогда не подумал бы, что оболочки для твэлов можно хранить… вот так. Если встряхнёт — раскатятся? Не должны. Вроде всё рассчитал…»

Оборвав мысль на полуслове, сармат огляделся по сторонам. «Всё? Вот с этого обычно и начинается…»

Стеклянные чашки у барьера, огораживающего штабель, стояли полупустыми. Гедимин, не приглядываясь, выплеснул в одну содержимое другой, провёл по мокрому дну «жалом» лучевого резака и поставил потеплевшую ёмкость на край штабеля. Выглядела она там на редкость нелепо — так, как и должна была.

«Зазор для люфта. Сработает или нет — увидим,» — Гедимин накрыл склад трубок защитным полем. Взгляд упал на пустое место в ряду цветных чашек. Сармат смущённо сощурился.

— Твоя чашка там очень нужна, — сказал он, повернувшись к Кут’тайри. — Тебе сделаю другую.

В голове мелькнул старый, давным-давно забытый «кадр» — корпус пароперегревателя довоенной АЭС, набитый сотнями трубок-каналов. Гедимин представил его полупрозрачным и еле слышно хмыкнул.

— Новую. По нашим традициям.

…«Корпус» вышел тёмно-серым, декоративные «каналы», выползающие на поверхность, — жёлтыми; стекло, пропитанное пигментом, блестело почти как сталь. Гедимин не вовремя задумался, и ёмкость получилась сарматского размера — как раз под две ладони. «Двуручная чашка,» — хмыкнул он про себя, выгибая из стеклянной трубы трёхколенный патрубок. «А второй — сюда, для симметрии.»

— Не знаю, что это, но очень внушительно, — сказал Вепуат, задвигая за остывающим «пароперегревателем» заслонку. Он сидел в цеху с самого утра — сначала кормил скафандр (и явно в той кружке было не пятьдесят граммов Би-плазмы…), потом — помогал разводить по серому стеклу жёлтые «каналы». Кут’тайри со склада выбрался вместе с Гедимином, но помощь не предлагал — наблюдал за сарматами из-за печи и, похоже, с опаской.

— Это для подношений. Вроде как пароперегреватель. Атомная станция всё-таки… — отрывисто пояснил Гедимин — и остановился, прислушиваясь к заоконному бульканью. Кто-то дул в «гражданскую сирену».

Сааг-туул, потревоживший патрульных, улёгся вплотную к защитному куполу. Кочевники выглядывали из-под панциря, но наружу не лезли. «Минус пятьдесят пять,» — отметил про себя Гедимин, высунувшись во временный шлюз. «Это и для них чересчур?»

Джагул, увидев, что «ворота» открыты, протиснулся в узкий «люк» и скатился вниз по броне. В шлюз он влетел с разгона, так, что брызнул из-под ног гравий, и резко развернулся к закрывающемуся проёму. По ту сторону купола сааг-туул громыхнул щитками брони, закрывая все «люки». Часовых на его спине не было — видно, и правда, замёрзли.

— В груди не больно? — спросил Вепуат, с тревогой глядя на Джагула, потирающего уши. Они быстро отогрелись и встали торчком.

— У вас там что, одежда кончилась? — Гедимин недовольно сощурился. — Вчера ещё была.

Пришелец проворчал что-то неразборчивое, потёр нос и оглянулся на горячий цех.

— Ты сказал — бусы греют. Сейчас узнаем.

«Экспериментаторы, уран и торий…» — думал Гедимин, глядя, как Джагул под присмотром Вепуата нанизывает бусины «с искрой» на шнурок и перевязывает узлами. Пополам с обычными стекляшками их хватило на коротенькое ожерелье. Джагул завязал его на мохнатой шее, ссыпал оставшиеся бусины в кошель и ухмыльнулся, пряча клыки.

— Тёплые. Шее тепло. Будет польза — сделаем для зверя. Это много надо?

— Если на все дыхальца, то много, — Вепуат на секунду задумался. Гедимин встряхнул головой — мозг вцепился в полученную «задачу» и уже строил пространственную модель сааг-туула.

— Что снилось Урджену? — спросил Вепуат — видимо, решил не досчитывать, сколько же бусин там надо. — Провёл опыт с чашками?

— Опыт? — Джагул дёрнул ухом. — Видел, что в чашках огонь. Горело ровно, не жглось. Урджен думает — сон хороший. Ему виднее.

На приглушённое рявканье с улицы Гедимин не обращал внимания, пока не услышал, как филки-патрульные дружно фыркают. Они так и стояли рядом с сааг-туулом, только подошли ещё ближе. Напротив них из-под панциря зверя выглядывал кто-то из Джагулов. Этот был в шапке, и даже лицо прикрыл расшитой тряпкой — видимо, готовился к долгому разговору.

— Гедимин? Вождь⁈ — филк-патрульный хрюкнул в респиратор. — С чего вдруг? Командир тут Айзек. А этот амбал… ну, он тут работает. Что за работа — не знаю. Но командиру виднее.

— Не хватало его в вожди! — второй филк громко фыркнул. — Он же…

Вепуат, тенью пролетев мимо ошалевшего Гедимина, легонько ткнул патрульного в плечо. Тот, вздрогнув, шарахнулся к стене. Второй оглянулся на сарматов, побелел и попятился. По ту сторону купола сааг-туул шумно зашевелился и открыл глаза. Кочевник в шапке налёг на край щитка, открывая «отсек».

— Аджах! Много болтаешь, — ухмыльнулся Джагул с бусами, поддевая когтем шнурок-ожерелье. — Видел? Тёплые!

— Померещилось, — буркнул Аджах, исчезая за пластиной брони. Вепуат, весело хмыкнув, выгнул защитное поле дугой, достраивая вдоль неё туннель.

— Беги!

Джагул мешкать не стал — через пару секунд за ним закрылся «люк» живого холма. Сааг-туул встряхнулся, недружелюбно покосился на сарматов и попятился к спуску, нервно помахивая хвостом. Массивная булава качалась высоко над пологим куполом, и всё же Гедимин пристально следил за ней, пока зверь не отошёл от лагеря.

— Эй! — Вепуат повернулся туда, где недавно стояли филки-патрульные, и громко хмыкнул — они незаметно обогнули горячий цех и уже спускались в ущелье. — Так я их и не спросил…

— Много болтают, — буркнул Гедимин, угрюмо глядя вслед сааг-туулу. «Аджах? Это он всё ходит вокруг лагеря? Интересно, что ему надо…»

…Сегодня Гедимин не спускался в пещеры — всё, что нужно, «видел» сигма-сканер с крыши перетащенного склада. Стоило оглянуться — из красноватого полумрака проступали жёлтые бока и грани, — детали верхних полусфер теперь громоздились позади ангаров с гравием и песком, на дальнем конце ущелья. Защитный купол по-прежнему накрывал их, термочаши поддерживали постоянную температуру, но Гедимину при взгляде на эти завалы становилось не по себе — разобранные конструкции казались хрупкими и уязвимыми.

Пласты горных пород под ногами кишели Текк’тами — двое крупных привели стаю «мелюзги» по тридцать метров длиной. Когда работа шла бурно, Гедимин ощущал едва заметные подземные толчки, но с каждым разом всё реже — клубок живых проходчиков спускался всё ниже, подходя к верхнему своду пещеры. Старшие Текк’ты шли за мелкими, шлифуя стенки туннелей; их даже проверяли, выплёвывая в проход щебёнку, — один из строителей набрал на складе полную пасть. Комки спрессованного камня катились под уклон, выглаживая туннель изнутри; Гедимин смотрел, где он должен состыковаться с пещерой, и куда все эти «отходы» строительства будут вытолкнуты — и надеялся, что термочаши внизу уцелеют. Один из Текк’тов уже двинулся к пещере, спиралью свился вокруг главной шахты и выглянул в подземную полость. Гедимин видел, как он «вытекает» из скалы и сворачивается вдоль стен. Его хватило на полтора витка. Он поднял голову и посмотрел на своды. Камень там уже расступался — первый туннель прошёл скалу насквозь. Ещё пара секунд — и из него посыпались вытолкнутые валуны, а следом хлынул «проверочный» гравий.

Камни падали, подпрыгивали и раскатывались — и останавливались, налетая на живой барьер. Термочаши утонули в белесой ряби. Сквозь неё на экране еле-еле можно было различить Текк’та — гиганское рябящее кольцо — и бесформенные валуны на полу пещеры. Гедимин пересчитывал ходы в потолке — сеть разгрузочных туннелей была закончена, Текк’ты выглаживали их стенки. На дно пещеры вывалились трое «мелких» бурильщиков и свились клубками среди валунов. Экран побелел, но Гедимин и так знал, что там происходит, — Текк’ты размягчали и крошили камень, создавая гравийную подушку. Самый крупный так и лежал живой стеной, прикрывая собой термочаши и стены пещеры. Кто-то из Текк’тов вынырнул у столярной мастерской и протяжно загудел:

— Еда-а!

Гедимин еле слышно хмыкнул. Это был мелкий Текк’т, всего двадцать восемь метров от носа до кончика хвоста; следом «шли» ещё пятеро, трое «мелких» и двое крупных оставались под землёй, — и на всех них у карликов в столярной мастерской было три котла еды. Сармат думал, хватит ли этого, чтобы каждый Текк’т хотя бы ощутил вкус. Ему было неловко. «Если бы они согласились на Би-плазму… вкусовые добавки можно ведь синтезировать — на Земле это несложно… Решат ещё, что мы им недоплачиваем. А они стараются — вон, за день всё дорыли. Завтра можно будет собирать обшивку… Хм. А если они так разогнались — может, начнём сегодня?»

Все Текк’ты, всплывая из-под земли, сползались к «пищеблоку» — повара только успевали наполнять «кормительные» мешки и подбирать разбросанные пустые. Как Гедимин и думал, три котла закончились очень быстро. Ещё пара минут — и в ущелье не осталось никого из Текк’тов. Сармат, досадливо хмыкнув («Чего я их не позвал⁈ Конечно, после еды им ни до чего. Надо было сказать, что вечером…»), начал спускаться с крыши — и проехался на когтях, едва не спрыгнув на змею, всплывающую из-под земли.

— Верх готов. Ты глядел? — язык Текк’та замер в считанных сантиметрах от сигма-сканера. Гедимин вздрогнул.

— Готов, — подтвердил он. — Быстро работали.

Текк’т загудел. «Переводчик» молчал — видимо, этот звук не относился к членораздельным.

— Копать скучно. Куэнн-работа будет? Все ждут.

Гедимин радостно ухмыльнулся и поспешно закивал. На втором кивке он сообразил, что Текк’т не распознаёт сарматские жесты.

— Вечером, — пообещал он. — Зови всех, кто вчера был. Будем соединять куски.

Голова Текк’та взвилась кверху и нависла над сарматом под другим углом. Он хотел податься в сторону, но не успел — из скалы «пророс» второй змей. Зрачки, «плавающие» в ртутных глазах, смотрели одновременно и на Гедимина, и куда-то вниз. Сармат взглянул туда же, но увидел только скальную поверхность, ободранную от гравия.

— Этот день-вечер? — прогудел второй Текк’т. — Куэнн-работа? Важная? Тяжело…

— Отдыхай, — Гедимин пожал плечами. — Зови других. Кто не работал сейчас? Их зови. Они не устали.

— Устать-нет, — гул раздался с двух сторон одновременно. — Другое тяжело. Важная Куэнн-работа… Асгаан? Ты говорить-Асгаан?

Гедимин ошеломлённо мигнул. «Асгаан? Это про ту… сущность с ромбами? Текк’ты знают её по име… Sa hasu! У Текк’тов тоже… эта муть с богами⁈ Мать моя пробирка…»

— Куэнн-работа большая, — Текк’т, не дождавшись ответа, придвинулся ближе. — Говорить-Асгаан. Очень важно. Сделай. Мы будем.

Он нырнул в обрыв — только мелькнула сверкающая дуга и шипастый конец хвоста. Гедимин встряхнул головой. «Говорить с Асгааном? Это они про что? Какой-то ритуал, как у Джагулов с их… живой атмосферой? Текк’ты, мать моя колба… Вот уж от кого не ждал!»

…Вепуат мигнул и наклонил голову набок, пристально вглядываясь в лицо Гедимина. Тот сердито сощурился.

— Говорю, что было. Надо мне выдумывать, sa hasu…

— Я ещё ничего не сказал, — быстро проговорил Вепуат, прикрывая ладонью глаза на стебельках, лезущие из-под перьев. — Так это первый раз, когда они… что-то сказали о богах? И ты… даже опознал имя? Яд-дро Сатурна…

Гедимин поморщился.

— Я думал, хоть у них нет дурацких традиций. Ритуалы… Вот только ритуалов мне не хватало. Мало было нелепых значков на стенах…

Вепуат посмотрел на потолок.

— Знаешь… Если что-то есть, это надо учитывать. Тебе ли не понимать… Говорить с Асгааном. Интересно, как это делается…

Глаза лезли из его брони, и Гедимин поморщился и отвёл взгляд. «Ходячая ксенобиота… Скорей бы уже сформировалось и улетело!»

— Неинтересно, — буркнул он. — И я это делать не буду. Айзеку ничего не говори.

Вепуат изумлённо мигнул.

— Не будешь⁈ Но Текк’ты… Им же работать!

— Так пусть работают, — отозвался Гедимин, недобро щурясь. — Как до этого. Без дурацких выдумок. Я-то думал, хоть они в своём уме…

— Зря ты это, — сказал ему в спину Вепуат. Гедимин не обернулся.

…Вепуат выглянул из-за печи, помахал на прощание стеклодувной трубкой и исчез в тёсном кольце «учеников»-Сэта.

— Чашки с ногами? Их делать удобнее вдвоём, — донеслось оттуда.

Гедимин, угрюмо щурясь, повернулся к четвёрке Джагулов. Один из них, пока сармат отвлёкся, успел снять со стойки трубку со скогнийским мундштуком и вертел её в руках. Поймав взгляд Гедимина, другой Джагул рявкнул на «разыгравшегося» и дёрнул за плечо, разворачивая к сармату.

— Ну? Какие новости?

Джагулы переглянулись.

— Буду делать чашки, — сказал Урджен, глядя исподлобья. — Покажешь, как подвешивать.

Джагзуу, одобрительно рявкнув, полезла в заплечную торбу и вынула здоровенную раковину со множеством отростков.

— Вот такое сделать можно? Знаешь, как?

— А мне чихать, — прорычал себе в вибриссы Джегех. — Самка в бусах, а я — нет⁈ Вот водяной металл, я принёс.

Он высыпал на выступ печи десяток крупных ульсеновых «капель». Рядом такую же горку высыпал Аджах.

…Ручки для подвешивания были приделаны криво, но крепко — «чутьё ремонтника» говорило Гедимину, что скорее расколется сам сосуд, чем что-то от него отломится. Налепленный на стенки орнамент — тонкая полоска красного стекла, выгнутая в кривой зигзаг — напоминала сармату график сигма-пульсации. Урджен и Джагзуу смотрели на подвесной кувшин и довольно скалились. Перед ним на поддоне лежало три ряда стеклянных бусин — шарики, диски, кресты, конусы, капли… Внутри бесцветного, красного и синего стекла сверкали металлические искры.

— Мне нравится, — сказал Джегех, глядя, как поддон задвигают в «холодный» отсек печи и закрывают за ним заслонку. — Цветные огни Гверрека.

— А нельзя сделать стекло крепким? — Джагзуу повернулась к Гедимину. — Не как redzennu, ладно. Как хорошая кость. Можно покрасить — можно, наверное, и укрепить?

Гедимин хмыкнул.

— Возможно. Надо выяснить. Есть чёрное стекло, оно очень прочное. Но эти печи его не потянут.

— Эти? — самка навострила уши и ткнула подвернувшихся сородичей, куда дотянулась. — Какие потянут?

— Для небесного металла, — Кут’тайри с горящими глазами выглянул из-за печи, и Джагулы с рычанием отступили к стене. — Самый сильный жар. Но на спину зверя их не поставишь.

— Мы умеем ковать небесный металл, — Джегех, оказавшийся ближе всего к Сэта, недобро оскалился. — И не зарываемся в норы!

— Ковать — не плавить, — отозвался жрец. — Речь о силе жара. У вас таких печей нет и не будет. Мои речи верны, мастер Хеттийиррн?

Гедимин сердито фыркнул.

— Не меряйся печами на занятии! С чёрным стеклом много возни. Попробуем закалить обычное. Может сработать. Но… — он покосился на «холодный» отсек. — Сначала должно нормально остыть. Джагзуу! Принесёшь позавчерашнюю чашку — попробуем на ней.

— Арррх! — самка радостно оскалилась и тряхнула гривой. — Урджен, слышал?

— Чего «Урджен»? — Джагул дёрнул вибриссами. — Не у меня. Ищи, где знаешь.

— Из хрупкого стекла рог не сделаешь, — самка наморщила нос. — Вот я ищу, как сделать прочнее. А ты что⁈

Гедимин подавил нелепую ухмылку. «Ну вот. Все заняты делом. А традиции — в ядерный могильник! Хм-м… а кто-нибудь пробовал закалить равнинное стекло? У литейной станции есть такой режим. Лицевые щитки… Интересно, их закаливают? Не выяснял, а зря…»

…Вепуат рассеянно смотрел мимо него и едва заметно хмурился.

— Закалка? Не, не знаю. Повтори ещё раз — что там было про бусы? Говоришь, Джегех фыркал?

Гедимин растерянно мигнул. «Он что, всё, кроме этого, прослушал?»

— Ну да. Видно, шаману не понравились бусы. Чашки — ещё туда-сюда, а бусы — совсем, — он криво ухмыльнулся и выразительно пожал плечами. — Не разберёшь этих… жрецов! Сэта, вон, весь город обвешали…

Вепуат не ответил на его ухмылку, только сильнее нахмурился и озабоченно потёр шлем.

— Джаарган — не дурак. И не болтает попусту. Что-то он чует… что-то очень тревожное. Значит, бусы… Надо завтра спросить Урджена, что ему снилось.

Гедимин тяжело вздохнул и потянулся к височным щиткам. «Сначала мозг жарится на всех лучах, потом из него лезет бред. Надо чаще прикрывать шлем, не то сам таким же стану.»

…Текк’т открыл пасть, выпуская Гедимина в туннель, соединяющий две пещеры. В красном сиянии термочаш сармат увидел четырёх гигантских змей. Они «прорастали» из стен пещеры и свисали над её дном, медленно покачиваясь. Когда Гедимин повернулся к ним, взгляды сошлись на нём.

— Сыпьте камни, — скомандовал сармат, указывая на пол, припорошенный жёлтым гравием. Из дальнего туннеля выглядывала стопка «бетонных» пластин. Разобранную обшивку затолкали туда; внутренним конструкциям там места уже не хватило. «Двое собирают, один спускает, один держит,» — думал Гедимин, оглядываясь на широкую шахту. «Дело пойдёт медленнее. Но тут и нельзя спешить. Главный блок — не склад и не барак…»

— Ты говорил-Асгаан? — спросил Текк’т. Гедимин мигнул. Только сейчас он заметил, что никто из гигантов не двинулся с места.

— Да, — ответил сармат, махнув рукой в сторону ромба, начерченного на скале. — Вот его знак. Можно работать.

Ему было не по себе, когда он смотрел в многозрачковые глаза. «Проведённый ритуал от непроведённого не отличается,» — успокоил он себя, подавляя шевельнувшуюся совесть. «Пусть думают, что провёл. Им спокойнее.»

Текк’т, резким выпадом коснувшись расчерченного камня, извернулся и нырнул в скалу. Пещера загудела.

— Камни! Сыпать камни! — донеслось уже из-под свода, и Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Так и знал. Поверили. Потому что проверить невозможно. Потому что ритуал ни на что не влияет.»

Чей-то взгляд обжёг ему спину. Сармат не стал оборачиваться, только остановил руку, потянувшуюся к виску. «Шлем закрывать сейчас нельзя. Идёт работа. А вот защитное поле поставлю.»

Он поднял руку, растягивая от стены до стены непрозрачную плёнку. Фантомное жжение пропало.

…Текк’т зажал в пасти тектоновую пластину, повёл головой, примеряясь — и точным движением состыковал её с другой. Второй двинулся ему навстречу, шипы тихо щёлкнули, погружаясь в пазы, и змеи на секунду замерли, держа пластины за края. Третий Текк’т качнулся к ним, выматывая из скалы виток за витком, и опустил третью пластину в свободное гнездо. «Сейчас они их опус…» — Гедимин поднял генератор защитного поля, но растянуть под сводами «стропы» не успел. Три состыкованных пластины дрогнули, что-то заскрежетало, Текк’т мотнул головой, попытался сжать пасть, но конструкция уже вывернулась и летела к стене. Стропы запоздало повисли, дёрнули её за пойманный край, вырвали одну пластину, — Гедимин успел это увидеть, когда падал ничком и вжимался в камень. Рядом загрохотало.

Он рывком выпрямился, ошалело мигая. Всё, что могло упасть, уже упало. Две пластины снова разъединились. Они валялись на полу пещеры, с двух сторон от багровеющего над ними ромба. «Легли симметрично,» — машинально отметил Гедимин, глядя на обломки шипов, торчащие из выемок. «Сантиметр в сантиметр.»

Вырванная из конструкции пластина до пола не долетела — так и осталась висеть на белесой «стропе», мерно покачиваясь. Гедимин скользнул взглядом по уцелевшим шипам — они вышли из пазов аккуратно, их не выломало, и камень не треснул. «Те две — пока вон, после переплавки пойдут в верхний ярус,» — щёлкнуло в мозгу. «Эту — отложить. Взять новые. Никого не задело?»

Текк’ты вынырнули из скалы вокруг ромба — не целиком, только высунули головы. Ещё одна «всплыла» прямо сквозь орнамент. Серебристые глаза неприятно светились.

— Нет-говорил-Асгаан! — слова Текк’та еле-еле можно было разобрать сквозь оглушительный стеклянный звон. — Ложь! Гнев-Асгаан!

— Тихо! — Гедимин грохнул кулаком о кулак, подавляя дрожь. — Уронил камень? Бывает. Исправим. Знаю, как сделать. Больше не упадёт.

— Гнев-Асгаан! — гигантская бронированная дуга промелькнула в паре метров от сармата и ушла в скалу. — Нет-работа! Вниз! Вниз!

— Стой… — ещё одна дуга разминулась с Гедимином на метр, и он шарахнулся в туннель. Окликать было уже некого. Посреди пещеры качался каменный маятник — уползающий Текк’т зацепил висящую плиту. Гедимин машинально «поймал» её защитным полем, осторожно уменьшая амплитуду, пока пластина не опустилась на гравий. «Ушли,» — он шагнул на первый слой забутовки, прислушиваясь к тишине. «Нет-работа… Асгаан… Sa hasulu!» — Гедимин, болезненно морщась, оглянулся на красный ромб. Два обломка так и лежали с двух сторон от него — на неприятно одинаковом расстоянии. «Несчастный случай. Дурацкая случайность. Надо было сразу страховать, не ждать третьего сегмента…» Он покосился на широкий колодец, зияющий в потолке, и криво ухмыльнулся. «Работа сорвана. Ещё и отсюда выползать на когтях. Восемьдесят метров, мать моя колба…»

… — Гедимин! — Вепуат, едва увидев его на краю плато, побелел и кинулся навстречу. Сармат, отмахнувшись, опустился на ближайший валун. Глаза уже устали щуриться, но поднять веки не получалось — лицо свело судорогой. Сквозь туман Гедимин видел жёлтый силуэт на тропе — одинокий филк остановился посреди коридора. «В шлеме,» — машинально отметил сармат. «Умный филк.»

— Hasu! — выдохнул Вепуат. Глаза под лицевым щитком сошлись в тёмные щели. Гедимин криво ухмыльнулся, отводя взгляд.

— Не надо было звать их на вечернюю смену. Всё-таки устали за утро. До завтра отдохнут, и такой ерунды не будет.

Крылья Вепуата с грохотом сомкнулись за спиной. Сармат, отброшенный их взмахом, едва устоял на ногах и пару секунд крутил головой, шумно глотая воздух. Филк, выглядывающий из коридора, резко развернулся и шмыгнул в ближайший ангар.

— Ты не понял? Завтра утром их тут не будет.

— С чего ты взял? — Гедимин недобро сузил глаза. — Они понимают, что такое случайность. Когда Текк’т об меня поранился…

— Яд-дро Сатурна, — пробормотал Вепуат, прижимая ладони к лицевому щитку. — Гедимин, слушай сюда. Никакая это не случайность. Свечение над шахтой… горящий ромб… Весь лагерь видел, как он раскололся и погас. Рассыпался в искры… А, hasu! Где дозиметр? Дай сюда!

…График интенсивности «сигмы» на экране взлетел вверх и задёргался, выписывая мелкие острые зубцы. «Фонило на два кьюгена,» — запоздало увидел Гедимин и беззвучно выругался. «И там, и снаружи. По всему плато…»

— Стрелка!

Изображение указателя перестало крутиться на шпеньке и уткнулось в одну точку. Вепуат впился в него взглядом и едва не продавил когтем экран.

— Куда смотрит? Что там было? Те плиты?

«Я стоял так. Вот рука. Плиты впереди, а стрелка смотрит вправо, и под большим углом. А справа…» — Гедимин на секунду зажмурился, достраивая в мыслях схему.

— Рисунок, — буркнул он, открыв глаза. — Там был рисунок. Ромб на скале.

«И он не из ирренция, чтобы фонить на два кьюгена,» — закончил сармат про себя. «Тварь размером с континент… она точно была там. И, похоже… похоже, дошло до диверсий. М-мать моя пробирка…»

— Асгаан, — прошептал Вепуат, оглядываясь на ущелье. Там уже не светилось ничего, кроме термочаш и фонарей — да и на плато фон упал до привычных микрокьюгенов. И всё же Гедимин поёжился. «Что теперь делать? Как защитить стройплощадку? Если оно просачивается сквозь скалы…»

— Гедимин, — Вепуат поднял голову и взглянул ему в глаза; его радужка была иссиня-чёрной. — Ты пока ничего не делай. Ничего не трогай, ладно? Я всё выясню. Мы договоримся.

Гедимин отвёл взгляд и сердито сощурился.

— Текк’ты утром приползут, и вся ерунда закончится, — угрюмо сказал он. Добавить уверенности в голос не вышло, как сармат ни старался.

…«Ву-у-ы-ы,» — протяжно прогудело внутри черепа, и Гедимина обволокло тёплыми ветвящимися нитями. Они нахлынули волной, обмотав голову, торс и руки, одно даже сползло вниз по ноге. «Ву-у-ы-ы ту-у-ут!»

— Угу, — отозвался сармат. — Как ты? Испугался? Оно тебя не тронуло?

Реакторный купол он обошёл по кругу сразу, как поднялся из шахты и сообразил, что хранителю всё «слышно». Тогда существо сидело, забившись в активную зону, и лишь через десять минут робко тронуло щупальцем его висок и тут же втянулось обратно. Что с ним делать, Гедимин не знал, — только просидел полчаса у бункера, надеясь, что хранителю с ним спокойнее. «Опомнился,» — сармат слабо ухмыльнулся. «Такой всплеск со всех сторон… Хорошо, не зацепило твэлы!»

Невидимые щупальца мелко задрожали.

— Не тронуло, — уверенно сказал Вепуат, прислушиваясь к чему-то внутри черепа. — Зачем бы ему? Но хранитель, понятно, испугался. Он ведь ещё… не очень сильный.

Перед глазами Гедимина повисли тонкие столбы, окутанные сиянием. Топливные стержни опознавались легко — только оболочек у них не было. Меж мелких светящихся «позвонков»-таблеток чернели прослойки ипрона. Сармат машинально пересчитал их и ухмыльнулся. «Не ошибся. Кому и знать, как не ему?»

Столбы вспыхнули и расплылись, стремительно делясь, ещё секунда — и всё поле перед глазами было ими занято. Свечение жгло сетчатку, сармат зажмурился, но без толку — и свет, и жжение были фантомными и зарождались прямо в мозгу.

— Понятно, — буркнул он, жалея, что не может потереть глаза сквозь шлем. — Станешь больше — станешь сильнее. Так и будет. Только подожди.

29 день Кислоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дасьен перехватил Гедимина у душевой — выглянул из ангара, провожая толпу неодетых филков. Они вскочили в одних подштанниках и теперь бегом неслись к бараку. Гедимин взглянул на термометр у двери — столбик зелёной жидкости держался на отметке «+18».

— Снова стирка? — спросил он, протискиваясь между вешалок. В душевой было тесно. Часть филков ещё мылась, другие складывали одежду в стиральный агрегат, третьи тащили волокушу с уже отстиранным в предбанник.

— Повезло, что подштанников на всех хватает, — проворчал Дасьен. За спиной коменданта с натыканных в два яруса вешалок свисало бельё. Комбинезоны и отстёгнутые шлемы сохли у стены, подвешенные лицевыми щитками кверху. В бак заталкивали куртки и гору подстилок и занавесей — комендант решил постирать всё, что нашлось в бараке.

— Помойся и начинай, — велел он Гедимину, оглядываясь на водяные часы и падающие из них капли. — Пока пропаришь то, что висит, как раз последнее достирается. И облучить не забудь! Всё металлическое они поснимали, ничего не засветится.

— Думаешь, поможет? — Гедимин невесело усмехнулся. О том, как филки надевают на себя сшитые вместе шкуры и спят на них же, да ещё и без скафандров, думать не хотелось — сразу передёргивало.

— А Вепуат брал пробы, — закивал комендант. — Польза есть. После прожарки — чисто.

— Вам виднее, — Гедимин снял с пояса «термобластер». — Начни, пока я моюсь. Что время терять?

Дасьен от протянутого ему «бластера» шарахнулся к стене и замотал головой.

— Когда оно в последний раз взрывалось? Позавчера?

Гедимин мигнул.

— Не оно. И не… — начал было объяснять он, но, махнув рукой, двинулся к брошенным шлангам. — Тогда жди.

«Взрывалось, мать моя колба… Откуда узнали⁈» — Гедимин, досадливо щурясь, светил «термолучом» на сохнущие рубахи. Пар валил в распахнутые продухи. В куполе над душевой пришлось открыть «вытяжное окно», но капли всё равно оседали на прохладной внешней стене. «Надо будет и её прожарить. Для дезинфекции.»

…Едва за дверь вытащили последнюю волокушу с подстилками и завесами, с улицы донёсся голос Вепуата. «Пришёл брать пробы,» — подумал Гедимин, слушая ответ коменданта. Слова разобрать было сложно — волокушу бегом тащили по гравию, и он гремел, вылетая из-под полозьев. «Пробы пробами, а ведь мимо меня он не пройдёт…» — сармат с тоской покосился на дальний торец здания — на запасной выход. «Опять начнётся про богов и ритуалы. Чтоб им всем… Надеюсь, Текк’ты уже на подходе. Они успокоятся — и Вепуат уймётся.»

Шарахаться по запасным выходам Гедимин не стал — очень уж глупо это выглядело. Вепуат, склонившийся над волокушей и рассовывающий образцы по пробиркам, вроде бы его не заметил. Гедимин, «прожаривающий» мокрую стену, видел, как он поднимается по трапу в лабораторию. «Занят делом. Хорошо.»

…Вепуат разделался с образцами быстрее, чем ждал Гедимин, — в очередной раз оглянувшись на бронеход, сармат увидел на трапе нахохленную крылатую фигуру. Он со вздохом выключил «термобластер» и шагнул навстречу. Вепуат криво ухмыльнулся и спрыгнул — или, скорее, вспорхнул — с трапа. До Гедимина он добрался в один прыжок, мягко приземлившись на гравий. Крылья качнулись и легли на спину.

— Надо идти, ремонтник, — радужка его глаз потемнела. — Тут жди — не жди, ничего недождёшься. Без ритуала…

Гедимин досадливо сощурился.

— Некогда. Текк’ты на подходе. Иди…

Вепуат мотнул головой.

— Никто не придёт. Ты на часы смотрел?

Гедимин машинально покосился на запястье, но тут же резко опустил руку.

— Значит, чуть опоздают. У них-то часов нет.

Вепуат шумно вздохнул.

— Гедимин! У меня тут два дрона-разведчика. Думаешь, я не вижу, что вокруг⁈

Он сунул сармату под нос развёрнутую голограмму. На ней извивалась длинная полоса ряби. «Идёт под холмом,» — Гедимин посмотрел на координаты и впился взглядом в табло времени. «Полчаса назад… Hasu!»

В трёх метрах от «ободранного» ущелья полоса резко развернулась и уплыла обратно. На краю сканируемого участка мелькнула ещё одна и тут же пропала.

— Они тут были, — озвучил общие мысли Вепуат, отключая голограмму. — Что-то обнаружили — и ушли. Думаешь, вернутся?

Гедимин болезненно поморщился. «Что они могли найти?» — пульсировало в мозгу. «Что⁈»

— Они успокоятся, — мрачно сказал он. — К вечеру. Или к завтрашнему утру. Жалко терять день…

Вепуат громыхнул перьями.

— Ты так год потеряешь! Их не пустят. Ты ещё не понял? Текк’ты — существа стихии Камня. Асгаан — бог Камня. Если он против…

— Бред, — бросил Гедимин. — Они не могли так испугаться. У них не было суеверий. Ни разу не слышал…

Вепуат развёл руками.

— Так ты не спрашивал.

— И что теперь? — Гедимин недобро сузил глаза. — Ползать на брюхе перед комком сигма-квантов⁈

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Для начала — хотя бы не хамить. На брюхе тут никто не ползает. Но минимальное уважение…

— К террористу-диверсанту⁈

— Гедимин! — хватка пернатой руки была на удивление цепкой — развернуться и уйти сармату не удалось. — Сколько дней он тебе помогал⁈ Два корпуса станции, куча зданий…

Гедимин гневно фыркнул.

— Мало я строил на Земле — без божков и их диверсий⁈ И здесь бы построил, если бы они не лезли под руку!

Он всё-таки вывернулся из цепкой «лапы» и шагнул назад, тяжело дыша. В груди ныло.

— Асгаан — не диверсант, — угрюмо сказал Вепуат, потирая ладонь. — Но он гордый, как незнамо что. Прямо как ты.

— Я⁈ — Гедимин ошалело мигнул. — С чего я…

Вепуат раздражённо фыркнул.

— Ладно, сам пойду! Мы с Кут’тайри справимся. Помоги с подъёмником. Не жреца же к нему сажать!

— Saat has— sesh… — прошептал Гедимин, пытаясь вдохнуть — рёбра сдавило уже до боли. — Асга… он тебя не слышит. Сам говорил. А Кут’тайри вообще…

Вепуат хлопнул крыльями. Он уже и не пытался уложить перья — они все топорщились, превращая сармата в золотисто-чёрный шар.

— Лучше так, чем никак. Спусти нас в шахту и иди…

— Грёбаные традиции… — перед мысленным взором сармата промелькнули расколотые и осыпающиеся скалы, пластины, зарывшиеся краями в гравий, каменный «маятник» посреди пещеры. — Идём. Одному тебе там делать нечего.

Вепуат недоверчиво поднял на него взгляд — и радостно ухмыльнулся.

…Булыжники с кое-как выдолбленными в них углублениями изображали ритуальные миски. Их было две, одна кривее другой.

— А нормальные взять нельзя? У нас всякой стеклянной дряни… — начал было Гедимин, но осёкся. Вепуат развёл руками.

— Говорят, камень лучше. Проверять как-то не хочется. Мне Скогны помогали, но… — он покосился на миски и виновато вздохнул. — Получилось так себе.

— Сейчас поправим, — Гедимин развернул миску на ладони и включил лучевой резак. Эта часть «ритуала», по крайней мере, выглядела понятной.

— Никаких значков тут не надо? — спросил он у Вепуата, роющегося в карманах. Перья и глаза, лезущие под руку, очень ему мешали.

— А сделай, если не сложно, — отозвался тот, разглядывая промасленный кулёк. — Вот откуда в грибах жир⁈

Из кулька торчали концы тонких ветвящихся костей. Гедимин вспомнил, где их видел, и еле слышно хмыкнул.

— Куджагла? Жрец поделился?

— Подношение как подношение, — отозвался Вепуат, заворачивая кулёк в пакет. — Начерти на мисках ромбы. Простые, без деления. Так, а ягоды курруи… Мало, одна вода, но что поделаешь — не сезон.

Гедимин покосился на ёмкость с жижей и ошмётками ягод внутри и криво ухмыльнулся.

— И что, оно это пьёт?

Вепуат пожал плечами.

— Скогны думают — да.

Гедимин поморщился и снова склонился над миской. Она стала заметно симметричнее. «Тут толпа всех этих… соблюдающих традиции. Так чего оно ко мне-то лезет⁈ Мне они не упали…»

… — Сиди у рычагов и ничего не пугайся, — сказал Вепуат филку у подъёмника. Тот мигнул.

— А что будет?

— Пока не знаю, — ответил Вепуат, поднимая над филком и пультом управления защитный купол. — Ты, главное, не пугайся.

— Успокоил, — невесело хмыкнул Гедимин, вместе с крюком подъёмника погружаясь в шахту. Филк выглянул из-за её края и тут же скрылся за пультом.

…Гедимин быстро огляделся, ожидая неизвестно чего. В пещере было тихо. Под ногами лежал гравий. Две каменные пластины остались там же, где сармат их бросил — с двух сторон от начерченного на стене ромба, на одинаковом расстоянии от него.

— Ага, — Вепуат, повертев головой, развернулся к пластинам. — Вот здесь мы и поставим.

Он склонился над плитой, старательно вычерчивая ромбы, вложенные один в другой. На третьем он остановился, задумчиво похмыкал и поставил в центр орнамента каменную мисочку. Гедимин молча наблюдал за ним и угрюмо щурился.

— Ага, вроде нормально, — Вепуат отступил на пару шагов от «алтарей» и пригладил вздыбленные перья. Ничего не изменилось, только на тектоновых пластинах появился примитивный орнамент и ёмкости с ксеноорганикой. Гедимин огляделся по сторонам, покосился на дозиметр — из-под брони ничего не вспыхивало, фон оставался ровным и незначительным.

— Встань вот сюда, — Вепуат провёл ступнёй черту. Гедимин, пожав плечами, занял указанное место. Теперь он стоял с Вепуатом бок о бок, и чужие перья скрежетали о его спину — крылья сложить так и не удалось. В пещере тянуло сквозняком, поверхность отвара, налитого в каменную мисочку, покрылась мелкой рябью, пар от горячих грибов отклонился к «вытяжке» — отверстию главной шахты. Больше ничего не шевелилось.

— Мы пришли к тебе, о Асгаан, — заговорил Вепуат, глядя в стену. — Мы принесли дары. Мы, сарматы, всегда тебя уважали. Мы признаём твою силу и не претендуем на твои владения. Ты — действительно повелитель камня.

Чего ждал Вепуат, Гедимин не знал — но всё в пещере так и осталось немым и неподвижным, даже дозиметр не мигнул. Выждав пару секунд, разведчик заговорил снова.

— Ты видел, что мы строим в твоих владениях. Это огромная штуковина, полная мощи. Таких давно не было на Равнине. Её сила поддержит тебя. Её размер и сложность тебя прославят. Так, как не бывало очень давно. Не препятствуй нам!

Он оглянулся на Гедимина и еле слышно кашлянул. Сармат мигнул. «Что, теперь мне… а мне текст дадут?»

— Гедими-ин! — Вепуат недовольно сощурился и дёрнул плечом в сторону «алтарей». Гедимин угрюмо сузил глаза. «Вот с кем мы говорим? Со стенкой? Эта… это существо спит, небось, в своих владениях. А мы тут, как два идиота…»

— Я строю энергостанцию, — буркнул он, глядя на разрисованный камень. — Атомную. С ней и без вас хватает сложностей. Помочь не можешь — так не мешай!

Не обращая внимания на сдавленное шипение Вепуата, он развернулся к подъёмнику и выразительно посмотрел на дозиметр. «Восемнадцать микрокьюгенов. И те, скорее всего, из-за термочаш. Точно, спит где-нибудь в Сфене Камня. Я бы тоже спал. Что он, жареных грибов не видел?»

Когда подъёмник пошёл кверху, на краю колодца кто-то взволнованно заверещал. Гедимин поморщился. «Аборигены. Акустика тут не очень, но наверху тихо, а у них слух… Значит, этот балаган ещё и видел весь лагерь. Мать моя пробирка…»

Видимо, аборигены оценили его настроение по первому взгляду. Не успел ещё сармат спуститься на твёрдую землю, как двери столярной мастерской закрылись за последним удирающим Скогном. Бронны от Скогнов почему-то отстали — видно, мешали длинные откидные когти. Филк у подъёмника ни о чём спрашивать не стал, только глянул на сарматов с опаской и заторопился в лагерь. Гедимин разобрал подъёмник, закинул на спину переносные части и развернулся к Вепуату. Тот с самого подъёма так и стоял у шахты, выглядывая что-то на экранах приборов.

— И что?

Вепуат дёрнул плечом. Крыло поднялось, развернулось и с треском улеглось обратно.

— Кто как, а я ничего не вижу, — нехотя признался он. — И Бласко ничего не заметил.

— Вот именно, — буркнул Гедимин. В голове уже строился чертёж стапелей и кранов, удобных для филков-строителей. «Ещё день подождём — и начнём работать. Транспортные туннели проложены, дальше будет трудно, но — ничего невозможного.»

…Кольцо-«экран» Гедимин сковал на скорую руку. Теперь оно лежало в корпусе «термобластера», закрывая внутреннюю поверхность линзы — всю, кроме узкого отверстия, пропускающего такой же узкий луч. Он, как казалось сармату, от «фокусировки» стал только ярче. Под жёлтым бликом поверхность стекла постепенно багровела и вскоре должна была порыжеть. За ней пристально наблюдали двое Джагулов — один держал заготовку, другой примерялся, как прорезать в ней отверстие под новый патрубок. Один такой патрубок, уже «приваренный» к нелепой ёмкости-ракушке, успел остыть с жёлтого свечения до тёмно-красного.

— Чего «не болтай»? — донеслось из-за спины вслед за звоном стеклянных бус. — Я дело говорю. Они красивые. И звенят. С чего им не нравиться богам?

— А я говорю — не болтай без проверки, — отозвался угрюмый Урджен. — Мало ли что звенит.

Джагзуу коротко рявкнула и снова встряхнула стеклянные низки.

— Так возьми и проверь!

— Джаарган…

— Что «Джаарган»? — перебила самка с презрительным рявканьем. — Вот ты, вот боги. Поговори с ними! Джааргану не нравится — так его и не спрашивают.

Гедимин погасил «термобластер» и оглянулся на Джагулов. Те замолчали и подались к стене, настороженно скалясь.

— Джагзуу, ты тоже… говоришь с богами?

Самка дёрнула ухом и неуверенно ухмыльнулась.

— Я? Мне-то оно зачем⁈ Что я, вождь⁈ Это их дело, вот что.

Она сгребла бусы в кулак и отодвинулась от рычащего Урджена. Гедимин молча отвернулся. «Вождь… Так ведь и я не вождь. Надо было Айзека позвать. И Гварзу. Знатоки традиций, мать моя пробирка…»

Пол под ногами едва заметно дрогнул. Гедимин замер. Он уже слышал из ущелья протяжный гул, давящий на череп. Кость-«переводчик» эти приветственные гудения не расшифровывала, но сармат привык к ним за долгие месяцы. Ещё один «гудок» — и на дне ущелья громыхнула отодвигаемая крышка шахты.

— Пришли, — выдохнул Вепуат, глядя на Гедимина сверкающими глазами. — Ну⁈ А я что говорил⁈

…Каменные мисочки на «алтарях» были пусты. Гедимин прикоснулся к ним с опаской, не сводя глаз с дозиметра. Прибор «молчал». Едва Гедимин, забрав ёмкости, поднялся в «наблюдательный» туннель, Текк’т подобрал повреждённые плиты и пополз с ними наверх. Ещё двое, держа новые пластины в пасти, замерли посреди пещеры. Их многочисленные зрачки смотрели на Гедимина. Третий змей выглядывал из туннеля, придерживая пластину зубами. Сармат глубоко вдохнул и поднял генератор защитного поля.

— Сдвигай!

…Красный ромб до половины присыпало гравием, но он ещё был виден над зубцами собранной полусферы. Гедимин постучал кулаком по каменной кромке, надавил на неё, перенося вес на руки, довольно хмыкнул и махнул растопыренной ладонью — «отбой!» Текк’т, выглядывающий из «чаши», выгнулся дугой и ушёл в скалу, не задев ни одного зубца. Через пару минут он вернулся — сполз по шахте, удерживая в пасти стопку тектоновых пластин. Существа неспешно перетаскивали их в пустой туннель — там был временный склад.

Гедимин посмотрел на шахту. Сейчас она зияла над пустой полусферой. «Завтра соберём внутренний слой — и трос подъёмника придётся укорачивать,» — думал сармат. «Надо будет переставить блокиратор. Вычесть пятнадцать метров.»

Бронированный змей высунулся из стены рядом с Гедимином и выгнул шею, перегораживая туннель. Сармат через его голову взглянул на «склад» — стопка пластин уже торчала из прохода, больше ставить их было некуда.

— Все ушли? — Гедимин окинул взглядом пустую пещеру. — Хорошо работали. Поднимешь меня?

— Асгаану нет-врут, — прогудел Текк’т, опуская голову на пол туннеля. — Очень плохо. Всегда.

Гедимин, угрюмо щурясь, забрался в открытую пасть. Текк’т почти целиком ушёл в скалу, только голова торчала наружу — так он и поднимался к стволу шахты. Гедимин старался не думать, что будет, если существо нырнёт в камень — и как вещество может быть одновременно рыхлым, пропускающим гигантское тело, и плотным, мешающим ему выпасть наружу. Про богов ему хотелось думать ещё меньше.

…Вепуат сидел на валуне над обрывом и задумчиво шевелил крыльями. Едва змей выплюнул Гедимина на тропу, он поднялся и радостно ухмыльнулся.

— Ну что?

Гедимин нехотя кивнул.

— Внешняя обшивка готова.

Он вспомнил о мисках и отстегнул от пояса ненужный мешок.

— Забирай. Так и стояли пустыми.

Вепуат ухмыльнулся ещё шире и прижал миски к груди.

— Ну вот. Теперь мы ритуал знаем. Чую, ещё пригодится…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

…Новая линза была маленькой, но очень выпуклой. Заготовка для ещё одной лежала на сложенной «асбестовой» подстилке. В этот раз шлифовка и полировка прошли быстрее — Гедимин наконец освоился с материалом и рискнул включить специальный инструмент. «Как местные будут с этим возиться — не знаю,» — думал он, в очередной раз выключая агрегат — от непрерывного вращения он запросто мог взорваться. «Ручная шлифовка — занятие нудное.»

— Новый термобластер? — хмыкнул Вепуат, заглядывая через плечо.

— Для горелки такая линза удобнее, — отозвался Гедимин, рассматривая заготовку на просвет. — А для широкого луча будет насадка.

— А-а, — протянул Вепуат и неожиданно ухмыльнулся. — А ведь тринадцать дней уже прошли. Ты считал? Эта штука у тебя третью неделю. И не взрывается. И тогда не взорвалась бы. Если бы ей в тебя не тыкали. Теперь убедился?

Гедимин мигнул.

— И что? — он недобро сощурился на разведчика. Тот усмехнулся.

— То, что можно давать её филкам.

— Айзеку скажи, — буркнул сармат. — Филки от неё шарахаются.

— Привыкнут, — отмахнулся Вепуат. — Айзек им вдолбит, что это не оружие. Сначала будут работать в скафандре. Увидят, что не взрывается, и совсем освоятся. Сейчас схожу, принесу кость на корпус. У Джагулов их много…

30 день Мрака, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня

Айзек шагнул в туннель, рассеянно кивнул Гедимину, вставшему из-за пульта, и перевёл взгляд на резные кости, прислонённые к стене. Еле слышно хмыкнув, он поднял их, вставил в пазы, надавил ладонью, снова хмыкнул, надел на костяные выступы два красных «стеклянных» кольца, тронул пустующий выступ и оглянулся на Гедимина.

— Почти впритык?

— Туннель узкий, — отозвался тот. — Или так, или кости втыкать наискось.

Айзек замерил пальцами расстояние между выступами, задумчиво сощурился — и махнул рукой.

— Сойдёт. Ну что, приступаем?

Не дожидаясь ответа, он выглянул в открытый люк, и Гедимин услышал отрывистые команды.

— … К западу от крышки — и ждать сигнала! — закончил Айзек, отступая к стене. Мимо него боком пробрались двое филков в тяжёлых скафандрах.

— Какого чёрта без пневмоприводов⁈ — донеслось из-под тёмного лицевого щитка. Филк, остановившись, тяжело повёл плечами, перевёл дух и двинулся дальше. Гедимин в последний раз глянул на монитор и отодвинулся, уступая место пыхтящему оператору. В конце туннеля легла в пазы массивная крышка — люк был запечатан.

— Начинаем, — отрывисто сказал Айзек, переглянувшись с филками. Один из них остановился у монитора, другой встал у корпуса реактора, вполоборота глядя на заслонку.

— Действуйте по инструкции, — добавил Айзек. Филк у реактора шумно сглотнул.

— Я открываю заслонку, — донеслось из-под тёмного щитка.

— Бальтес открывает заслонку, — эхом ответил второй филк. Гедимин мигнул.

— Защитное поле… — он оглянулся на дальний конец коридора и поднял руку. Айзек резко качнул головой.

— На работе защитных полей не будет. Пусть привыкают.

Гедимин мигнул ещё раз.

— Вскрывать реактор без защиты? Если кто-то влезет под луч…

— Всех разогнал, — отмахнулся Айзек, опуская на глаза тёмный щиток. — Бальтес, действуй!

Заслонка бесшумно отъехала в сторону, открывая сияющее зеленью «жерло». Из-под панцирного рукава Гедимина ударил красный свет — дозиметр зажёг тревожные светодиоды. Чей-то «счётчик Конара» истошно заверещал, и сармат поморщился.

— Я возвращаюсь н-на пост, — голос Бальтеса всё-таки дрогнул. Филк шагнул к монитору, завороженно глядя на вскрытый корпус реактора.

— Джефри, действуй, — велел Айзек. Второй филк, судорожно сглотнув, двинулся к «жерлу».

— Я извлекаю накопитель…

…Тёмно-синяя пластина легла на место. Заслонка закрылась, и зелёный свет, режущий глаза даже сквозь тёмный щиток, наконец погас. Гедимин с облегчённым вздохом перевёл взгляд на тёмно-красные кольца. Они так и висели на «стапеле», пока Джефри судорожно размазывал по рукавам чёрную грязь. Айзек стоял над ним с дозиметром.

— Это что, местная мея? — спросил Гедимин, кивнув на горшок с грязью.

— До меи не дотягивает, — признал Айзек. — Но лишнюю пыль отмоет. Всё, Джефри, можешь смыть. Вот здесь ещё натри.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Хорошо, когда есть нормальный дозиметр. Подвес на жгуте пятно пыли не выявит.

Айзек недовольно на него покосился.

— Гедимин, это ты рассказываешь, какая дрянь твои приборы? Когда появились дозиметры с указателями, не вспомнишь?.. Будут ходить под рамкой с подвесом, пока не перестанет дёргаться. Или отмываться целиком. Чтоб уж точно ничего не пропустить.

Джефри, под присмотром Айзека закрепив кольца-накопители на броне, двинулся к открытому люку.

— Позови Ансура, — сказал вслед ему командир.

Бальтес за монитором беспокойно зашевелился.

— А я что? — он неуклюже развёл руками, опуская голову. — Так в этом и останусь? Оно центнер весит!

— Шестьдесят пять килограммов, — бесстрастно ответил Айзек. — Чтобы привыкнуть к снаряжению, его нужно носить. Сегодня и начнёшь. Гедимин! Есть что сказать о работе операторов? Смена Ансура, Кённы, остальные? Кого-то надо отстранить?

Гедимин пожал плечами.

— Да все работают…

Айзек сдержанно хмыкнул. Мимо, с опаской оглянувшись на Старших, проскользнул филк. Сармат, идущий за ним, поднял руку в приветственном жесте.

— Ансур смену принял.

— Работайте, — кивнул ему Айзек. — С этого дня переходите на шестичасовую смену.

Бальтес, придавленный скафандром, сдавленно застонал. Гедимин мигнул.

— Шесть часов?

— Ну да, — кивнул Айзек. — Если не будет проблем, в месяце Пустоты все дежурства лягут на фил… на эти смены. Пять по восемь часов — весь день закроется.

— Как будем дежурить? — спросил Гедимин. — Остаётся десять часов. Кто…

Айзек криво ухмыльнулся.

— Конечно, ты, атомщик. Не буду лишать тебя сна у реактора. У вас с Вепуатом и так тридцать часов на приключения.

Гедимин сердито фыркнул.

— Я ещё станцию строю.

— Ну да, ну да, — кивнул Айзек всё с той же кривой ухмылкой. — Пять часов в сутки. Тебя Альгот искал. И, к слову, уже третий день.

Гедимин растерянно мигнул.

— Третий день? И не нашёл? Ему там глаза не выжгло?

Уже наверху сармат с запозданием вспомнил, как позавчера на него смотрел издалека филк — а подойти так и не решился. «Ну да, мне тогда было… не очень хорошо,» — Гедимин виновато сощурился. «Не думал, что он так испугается. Надо было самому найти его…»

Выйдя к душевой, сармат хотел развернуться к лаборатории, но посмотрел на дверь и ошалело мигнул. Она была перекрыта двумя костяными засовами. Продухи захлопнулись, свет внутри погас, даже фонари у входа кто-то снял.

— Что с душевой? — Гедимин развернулся к Айзеку. Тот хмыкнул.

— Твоими стараниями, атомщик. День Мрака. Забыл?

— Мать моя колба… — пробормотал сармат, разворачиваясь к закрытой душевой и прижимая ладонь к двери. Холодом не тянуло — «гости» из Ущелья Падальщиков ещё не пришли.

— Хорошо, что закрыли, — сказал сармат, машинально потирая ладонь. — Без брони к ним лучше не лезть.

Кто-то за углом душевой насмешливо фыркнул.

— Кет — эксперт по влезанию куда ни попадя. Если уж он сообразил…

Гедимин недобро сощурился, но промолчал и направился к лаборатории. «Надо найти Альгота. Гварза топчется снаружи — хорошо, значит, внутри донимать не будет. Поговорю с Альготом спокойно. Наверное, что-то про цемент. Получилось? Или нужны ещё образцы?»

…На лабораторном столе сидел Вепуат и разглядывал кювету со светло-бежевой массой. Его скафандр тоже на неё смотрел — Гедимин насчитал восемь глаз, высунувшихся из-под перьев.

— Думали уже тебя искать, — сказал филк-химик, доставая из ящика свёрток и стряхивая с него драные листья. Теперь он держал в руках каменную плашку. К ней поодаль друг от друга прилипли красные камешки. Клеили их как ни попадя — то за узкую грань, то за ребро или вершину угла, однако ни один не отвалился, даже когда Альгот похлопал плашкой по ладони и замахнулся, чтобы ударить о стол.

— Дай сюда, — Гедимин отобрал плашку и постучал ей о броню, пристально разглядывая толстую прослойку «клея» под камешками. «Жидкий раствор — бежевый. А тут — скорее рыжеватый. Похоже, он спёкся — застыл при нагреве. Любопытно…»

Первый камешек, который он пытался отколупнуть, раскололся под пальцами, но все осколки остались впаянными в раствор. Второй удалось поддеть когтем. Гедимин потёр занывшую фалангу и одобрительно хмыкнул.

— Очень даже ничего. Как сделал?

…Все три минерала были Гедимину незнакомы — может, он и видел мельком что-то такое, убегая от камнепада на границе Сфенов, но точно не изучал с микросканером. Вепуат подобрал камешки, задумчиво покачал на ладони.

— Значит, все — с пограничья? В нашем Сфене ничего такого нет?

— Воду брал местную, — ответил Альгот. — С той всё разваливалось. Вода имеет значение…

Он подобрал со стола камешек, оторванный Гедимином от плашки, плюхнул на неё шматок свежего раствора и, влепив в него красно-жёлтый осколок, занёс над горелкой.

— Градусов двести, без лишней спешки — полчаса. Можно быстрее — тогда до пятисот. Но при ускорении может растрескаться.

— Двести? — Гедимин снял с пояса «термобластер» и, отцепив ещё шматок раствора, переложил на подвернувшийся черепок. Раствор под жёлтым бликом еле слышно зашипел, уменьшаясь в объёме. Гедимин царапнул ссохшуюся поверхность — след был едва заметен.

— Вот! — Вепуат хлопнул сармата по плечу и широко ухмыльнулся. — Вот для чего нужны термобластеры. А Гварза всё — «оружие, оружие»…

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Надо опробовать на месте. В тех условиях, с полноразмерными плитками.

— А это значит — килограмм пятнадцать сырья, — Вепуат слез со стола и встряхнулся, убирая лишние глаза под перья. — Гедимин, ты запомнил образцы? Дай-ка я их ещё просканирую…

Палуба едва заметно дрогнула. Химик отложил плашку с почти приклеившимся камешком и оглянулся на закрытый люк.

— Текк’ты? Вот кого бы привлечь к камнедроблению! С килограммами сырья мы ещё справимся. А вот с тоннами… Старшие! Договоритесь?

…Последняя «стропа» защитного поля растаяла. В промежуток между огромными каменными чашами, вложенными одна в другую, рекой тёк песок. Из внутренней полусферы высовывалась часть сверкающей дуги — там залёг самый крупный из Текк’тов, выстлав стены чаши своими витками. Сквозь шум песка Гедимин слышал тихое шкворчание спекающегося камня. Кто-то снова смотрел сармату в спину — и, кажется, в макушку. Он уже знал, что оборачиваться бесполезно, и только криво ухмылялся. Из-под забутовки выглядывал верхний край ромба, начерченного на скале; ещё можно было понять, что он рассечён крест-накрест. Экран дозиметра то вспыхивал, то гас, — «фонило» со всех сторон; снимать показания было некогда, но Гедимин был почти уверен, что стрелка-указатель смотрит ему за спину. «Асгаан снова здесь. Квантовое облако размером с планету… Интересно, как он съел грибы? Чем и куда? Спросить, что ли… Не, Вепуат опять скажет, что я нахамил. И всё-таки — зачем квантовому облаку пища?»

…Вепуат топтался на краю обрыва, застенчиво глядя куда-то в сторону.

— Едем за сырьём? Айзек разрешил.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Правда, что ли?.. Ну, едем.

— Погоди, — Вепуат смутился ещё сильнее и полез в карманы. — Когда я сказал Скогнам, что мы едем за камнями, они… ну, очень разволновались. Короче — там тоже надо будет… поговорить. Я вот взял мисочки… а это тебе.

Он протянул Гедимину грубо обработанные камешки на шнурке. Кто-то пытался сделать многогранные бусины, но получилось много лишних сколов, и отверстия были просверлены не по центру.

— Надень, — сказал Вепуат. — Это… ну, в общем, так безопаснее. Всем.

Гедимин мигнул.

— Ритуальные бусы? — он нехотя протянул руку за шнурком. «Мелкозернистая брекчия. Плохо режется, но хорошо колется. Вытачивали вручную — по неделе на бусину. Зачем было связываться с таким поганым камнем⁈»

Вепуат уткнулся взглядом в гравий.

— Скогны их надевают, когда… ну, надо что-то копать. Асгаан их не любит, так что — договариваются как могут.

— Не любит? — Гедимин невесело хмыкнул. — Так плюнули бы на ритуалы. Раз он к ним не лезет…

— А про «не лезет» я ничего не сказал, — буркнул Вепуат, внезапно помрачнев. — Едем?

…Ещё на подступах к Сфену Камня сааг-туул начал тревожиться. Он то замедлял шаг и опускал голову до земли, то замирал, размахивая хвостом, то шумно втягивал воздух в дыхальца и тут же его стравливал. Гедимин смотрел то в «телескоп», то на сигма-сканер, пытаясь понять, что (или кого) зверь учуял, но тщетно. Вепуат, нахохлившись, стоял на загривке и вглядывался в окрестные холмы.

— Много камня, — пробормотал хмурый погонщик и ткнул шестом куда-то в сторону. — Зверь тревожится.

— Ждите нас за холмом, — велел Вепуат, расправляя крылья и примеряясь, как соскользнуть по лапе сааг-туула к самому разлому. — Я знаю, кого он боится. Вы тут ни при чём.

— Сам знаю, — буркнул погонщик, нажимая шестом на макушку сааг-туула. Зверь махнул хвостом и коротко взвизгнул. Гедимин скатился по броне, даже не пытаясь аккуратно спуститься. Он ещё летел, когда сааг-туул тронулся с места. Кое-как смягчив посадку, сармат быстро огляделся. Взъерошенный Вепуат стоял у разлома и глядел вслед «убегающему» зверю. Сааг-туул переваливался с боку на бок, припадая на задние левые лапы — он очень спешил, но давняя рана мешала бегу.

— Тонны сырья мы будем на себе таскать? — Гедимин угрюмо сощурился. «Нет, я-то могу. Даже и за одну ходку. Но зачем тогда тут эта махина и её… население?»

— Не мучай его, — буркнул Вепуат. — Он всё равно не влез бы в ущелье.

…Гедимин не удивился бы, если бы оставленные на валунах насечки пропали. Но и камни, и метки были на месте. Сармат поднял над головой защитный купол, неприязненно глядя на скальные зубцы. Мозг просчитывал, как пролягут трещины при разных воздействиях, — все эти скалы могли разрушиться множеством способов, Гедимин только не понимал, почему они до сих пор стоят.

Давние следы сарматов ещё угадывались на дне ущелья. Кое-где тропу пересекали ямки разной формы и длинные борозды — местная фауна не знала покоя и в минус пятьдесят. Ещё один валун с насечками остался позади — и Гедимин увидел на дне следа тёмно-синий лёд.

— Стой, — Вепуат спрыгнул с камня и растопырил крылья, преграждая дорогу. — Здесь был последний камнепад. Это уже после нас — я такого не помню.

В полутора метрах от сарматов, за очередным узким проходом меж двух остроугольных обломков, начинался свежий завал. Сюда докатились отдельные камни; чуть дальше они лежали сплошным покровом, засыпав снег на полметра. Обломки падали с двух сторон; нависающие над тропой скалы обсыпались с боков, став ещё острее — и ещё неустойчивее.

— Ручей пробьётся, — прошептал себе под нос Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Ему не впервой.

Гедимин, оглядевшись, подтянулся на руках и взобрался на трёхметровый валун. Оттуда обзор был лучше. Ущелье, проложенное водой, было относительно прямым; крупные обломки местами загораживали обзор, но сармат всё же разглядел через «телескоп» дальний край горного массива — сглаженный, будто подмытый волнами — и бесконечный волнистый снег за ним.

— Пограничные горы, — пробормотал он, пытаясь отследить пёстрые каменные пласты. Они были сложены как попало, врезались в массив под разными углами и так же внезапно обламывались и упирались в совершенно другую породу. «Так и есть. Это всё один массив — тот, что примыкает к воде. Тут его разрезало, и эти скалы стали ещё хрупче. Вот он весь. Всё, что обсыпалось, — это его части. То, что дальше, даже не треснуло.»

— Гедимин!

Защитное поле над сарматом уплотнилось раньше, чем он понял, что именно кричит Вепуат.

— Не ори в горах! — ощерился он, приземляясь на ноги. Вепуат только отмахнулся. В кулаке он держал обломок, выкопанный из-под осыпи, и торжествующе тыкал в него когтем.

— Видел⁈ Нам не надо идти! Оно уже здесь!

…Это была одна из составляющих «цемента» — прозрачный пластинчатый минерал, похожий на полевой шпат. Острые тёмно-бурые осколки Гедимин разглядел через несколько секунд в тех же завалах. Белая крошащаяся порода — что-то вроде мела — налипала на них коркой. Её было много, но она, оказавшись на поверхности, без защиты более прочных минералов, стремительно разрушалась — Гедимин собирал её по крупицам, зачёрпывая вместе со снегом. Крупицы весили неожиданно много, и сармат даже проверил их дозиметром. «Что-то вроде местного свинца? Проверить бы на токсичность…»

— Вепуат!

Разведчик вздрогнул и распушил перья. Он незаметно отошёл от осыпи, где копался Гедимин, поставил каменные мисочки на выступ валуна и что-то выцарапывал на нём. Гедимин, выразительно хмыкнув, взвесил пакеты с образцами на ладони.

— Тут шесть килограммов. Хватит для начала. Белая порода сильно крошится.

— Угу, — Вепуат покосился на мисочки. — Гедимин, ты бы… поблагодарил его, что ли.

Гедимин ошалело мигнул.

— Кого и с чего⁈

Вепуат кивнул на скалу.

— Асгаана. Как думаешь, почему плато так удачно обсыпалось?

Гедимин мигнул ещё раз.

— Ты в себе? Этим «обсыпанием» нас чуть не раздавило! «Удачно», мать моя колба…

— Оно обнажило все породы, — Вепуат тронул когтем белые крупицы. — Собирай — не хочу. В тот раз снизу даже было не видно, что они там есть. Мы шли до самого устья, помнишь? Если бы не обвал…

Гедимин досадливо сощурился.

— Чего тебе намололи местные⁈ Ты уже любой упавший камень будешь списывать…

Вдалеке загрохотало. Вепуат вздрогнул и быстро оглянулся.

— Уходим. Hasu! Скалу уговорить проще, чем тебя!

Гедимин подался назад, уплотняя защитный купол. Вдали стучали падающие камни — последние обломки, где-то застрявшие по дороге к подножью.

— Миски забыл, — буркнул он, пропуская Вепуата под плотный купол. Тот лишь дёрнул плечом и ускорил шаг. Гедимин оглянулся на валун, на осыпь за ним и сдержанно хмыкнул. «А скала и впрямь удачно обвалилась. Сгрести обломки, не глядя. Вытащить в соседний Сфен. И там спокойно перебрать и выколотить нужное. Подальше от непрочных скал. Пустую породу…» — сармат криво ухмыльнулся. «Ну, можно и вернуть. Вдруг она кому нужна.»

…Он сложил пакеты перед Альготом. Тот машинально схватился за них — и разжал руку.

— Шутки у Старших… Сколько тут? Килограмм десять?

— Шесть, больше не взяли, — ответил Гедимин. Вепуата рядом не было — ещё у обрыва что-то буркнул на прощание и пошёл догонять Джагулов.

— Дробилка это переварит, — он оглянулся на прикреплённый к столу агрегат.

— Это — да, — кивнул Альгот. — Но для центнеров придумай что-нибудь другое. Камнедробилку на Текк’тах…

— Текк’ты мелко не раздробят, — Гедимин качнул головой. Что-то на груди брякнуло, сармат скосил глаз и увидел грубо обточенные бусины. «Забыл отдать,» — он, досадливо хмыкнув, сдёрнул дикарскую «цацку». «Даже не фонит. Так и думал. Верну Скогнам.»

…Куда забраться, чтобы спокойно заняться чертежами, Гедимин придумать не успел. Едва он вышел на трап, как увидел душевую, утонувшую в густой тени, и плотную толпу Скогнов на почтительном расстоянии. Карлики жались друг к другу, пытаясь спрятаться за спиной Хассинельга. Страж, расправив плечи и оперевшись на посох, смотрел на душевую. Никто не верещал от страха и не пытался зарыться в гравий — видимо, «пугалка» была выключена. Гедимин покосился на стража и толпу за ним и недоумённо пожал плечами. «Их-то чего принесло? Теней не видели?»

— Привет, — негромко сказал он, надавив ладонью на прикрытую дверь. С той стороны зашелестело.

— Пусссть не пессспокоятссся. Ссскоро уйттём, — различил Гедимин среди множества шипящих звуков.

— Купайтесь спокойно, — он повернулся к аборигенам, глазеющим на него. Про затенённую душевую они забыли. Хассинельг, одолев оторопь, махнул посохом.

— Идите уже! Ничего нового не увидите, — пробурчал страж, с опаской глядя не то на Гедимина, не то на что-то за его спиной. Скогны зашевелились, с недовольным писком отступая к ущелью. Гедимин, благодарно кивнув, снова тронул двери душевой.

— Я ищу зрячие камни. Откуда они берутся?

— Ссфен Мыссли, — донеслось из ангара после секундного пересвистывания. Сармат растерянно мигнул.

— А я слышал — их находят в вашей реке.

— Ессть и у насс, — не стал спорить Икси.

«Похоже, ему до зрячих камней нет дела,» — озадаченно подумал Гедимин, прислушиваясь к плеску за дверью. «Как будто я спросил о простой гальке.»

— Мне нужны такие камни, — сказал он и быстро оглянулся — в такие моменты поблизости обычно появлялся Айзек или даже Гварза. Сейчас вокруг было тихо, только Хассинельг всё стоял на тропе, пристально глядя на душевую. «Следит за порядком? Ну да, это же их работа…»

— Прихоттти. Пропусстим, — отозвались сразу несколько голосов.

— Пропустите? — переспросил Гедимин, не сразу поняв, к чему относится ответ.

— Ты насс пропусстил. И мы тебя пропусстим. Мошшешшь прийти.

Гедимин озадаченно хмыкнул. «Я же их не просил…»

— Далеко идти, — сказал он вслух. — Лучше приносите на обмен. Есть что-то, что вам надо? Пища, цацки, инструмент? Может, кейек?

Внутри ангара протяжно зашелестело — будто десятка два существ разом тяжело вздохнули.

— Нисссего не надо ссс этой ссстороны, — ответил кто-то из них. — Нисссего не приносссим с той. Шшто нушшно — прихоттти ссам. Пропуссстим.

Гедимин мигнул.

— С какой «стороны»? Я…

Навершие белого посоха стукнуло его по груди, и он замолчал. Хассинельг отчаянными жестами отгонял его от двери и зажимал себе рот, тараща глаза. Гедимин шагнул к нему.

— Хранит тебя пятнадцатый! — выдохнул страж, оттеснив сармата за угол лаборатории, и быстро оглянулся на душевую, прикрываясь посохом. — Не трогай их больше. Они и так позволили много. Мы туда ходим толпой и с оружием. И то никогда не знаем, чем кончится. Они же из мира мёртвых, Дим-мин. Как им торговать с живыми⁈

«Да чтоб вас всех с вашими традициями…» — Гедимин подавил раздражённый вздох. В душевой зашумела вода, и он болезненно поморщился. «Как мыться — так они живые. Как принести товар на обмен — так сразу мёртвые. „Ниссего“, s— sa has— sulu…»

— Ты там был? — тихо спросил он. Хассинельг потупился и сделал вид, что начищает посох.

— На краю, не дальше. Реку видел, но не трогал. Да лучше и не надо. Хотя — священный металл… — он провёл пальцем по рукаву Гедимина. — Должен защитить. Дим-мин! Они ведь придут. За мной скоро прибегут, чтоб за ними сходил. Непременно придут. А я костёр жечь не буду. Меня там не настолько уважают. Скажи Вепуату про них! Хорошо?

Гедимин ошалело мигнул. «Он вообще о чём?»

— Какой костёр? — он едва успел поймать убегающего стража за край одежды. Шов затрещал. Хассинельг отряхнулся и махнул посохом, едва не задев сармата.

— К Сэта. Говорить про торговлю. Про тот тёртый жир, что им нужен. Ты не знаешь, что ли? Вепуат не сказал?

…Вепуат, развернув крылья, в два прыжка слетел на дно ущелья и остановился там. Когда Гедимин нагнал его, он смотрел на мигающее запястье и криво ухмылялся.

— Пришли! — прошептал он, кивнув на двери «мастерской». — И из Синви, и из Сэви. Бедный Хассек! Нашли пассажирский транспорт, яд-дро Сатурна…

Из-за двери донеслось верещание — несколько Скогнов говорили разом, вокруг них взвизгивали потревоженные Бронны. Вепуат, хрюкнув в респиратор, отодвинул дверную створку и поманил Гедимина за собой. Тот досадливо сощурился, но подчинился.

…Гедимин сел на пол и отодвинулся так далеко к стене, как мог — но шлем упёрся в потолок, и пришлось прекратить «отступление». За его плечо юркнул Хассинельг и остался там, выглядывая наружу сквозь навершие посоха. Вокруг поддона, принесённого Вепуатом и засыпанного топливом, столпились Скогны.

Они пришли вдвадцатером — по десять старейшин (или, может, вождей или цеховых мастеров) из каждого города. Что они между собой выясняли, Гедимин не понимал — кость-переводчик не справлялась с таким потоком верещания. Вепуат, присевший у поддона, держался спокойно и только дёргал плечом, когда на него слишком напирали. Горючая смесь медленно тлела.

— Ты их рано привёл, — прошептал Гедимин, обращаясь к Хассинельгу. — Надо было им договориться у себя в городе. О чём спор-то?

— Не спрашивай, — вздохнул страж. — Мне торговля не даётся.

Реакция у Скогнов была отменная. Едва первые искры в толще горючей смеси из жёлтых стали красными, карлики, как по команде, отступили на пару метров.

— Скогны из Синви и Сэви приветствуют народ Шакхи! — громко сказал Вепуат, и костёр, опав, поднялся выше прежнего.

— Шакха приветствует жреца Пламени, — сдержанно ответил «дежурный по порталу». — Рука Шакхи и хранитель её жара просят подождать их.

«Жрец-то зачем?» — Гедимин недовольно сощурился. Сэта, частично принявшие гуманоидную форму, возвышались над толпой Скогнов на целый метр, едва не упираясь в потолок. Их взгляды сошлись на Вепуате. Карлики с приглушённым писком придвинулись ближе, не обращая внимания на жар костра.

— Сила Пламени да не иссякнет! — донеслось из огня. Сэта, покосившись на низкорослых чужаков, обступивших костёр, сложили когтистые лапы на груди. С когтей сыпались искры, и горючая смесь под ними неровно вспыхивала.

— Это правда, что вы ищете смазочный жир, что делают в городах Скогнов? — спросил Вепуат. — Скогны привезут его, но — пора говорить о цене.

— Шакха благодарит жрецов Пламени, — отозвался «хранитель жара». — Большой горшок, полный хорошо сделанного жира. Или даже два. Карликам нужен кейек? Пусть будет так. Один крупный осколок за каждый горшок. Или три маленьких.

От верещания Скогнов у Гедимина зазвенело в ушах.

— По таким ценам пусть с вами торгуют Джагулы! — сердито пискнул абориген в шапке с плавниками. — Жир меняется по весу — один к одному, и ни каплей больше.

Хассинельг протяжно вздохнул Гедимину в наушник.

— Началось…

…Через пару минут сармат не выдержал и опустил височные пластины. Верещание не заглохло, но теперь он не понимал смысла — и неприятный гул в голове постепенно затих. Оставалось только следить за Вепуатом — его крылья раскачивались в такт нарастанию накала, и он уже давно держал «арктус» наготове. По ощущениям Гедимина, торг должен был закончиться дракой ещё пять минут назад. «Столько шуму из-за смазки для подъёмников,» — думал он, досадливо щурясь. «Интересно, договорятся? Или в торговый день продолжат?»

Красный огонь погас, выплюнув в вытяжку столб густого дыма. Скогны с пронзительным визгом шарахнулись от него, на ходу сбиваясь в две плотные кучки. Вепуат встряхнулся и с грохотом уложил крылья на броню. Гедимин покосился на Хассинельга, поднимающегося на ноги, и неохотно притронулся к виску.

— Что, ушли ни с чем?

Вепуат изумлённо мигнул.

— Ты что, вообще не слушал? А-а… Ну да, тебе тут сложновато. Три веса жира за вес кейека. Из Синви и Сэви привезут по горшку. Тоготцам просили не говорить — ну, и ты не говори, — он криво ухмыльнулся. — Надеюсь, они в день Земли не устроят нам драку.

— И так будет с каждым видом товаров? — Гедимин оглянулся на галдящих Скогнов, наседающих на Хассинельга, и покачал головой. — Грызня на два часа? Понятно, почему они раньше не торговали…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Это ещё ничего, Гедимин. Эти в принципе умеют договариваться. Ты других не видел!

…«Гражданская сирена» булькала прямо под окнами горячего цеха. Пока Гедимин складывал чертежи и выбирался из ангара, Вепуат уже открыл шлюзы для приехавших кочевников. Джагулы выкатывались из-под панциря «живого холма» и ныряли в тепло. Одеваться по-зимнему им, похоже, было лень. Гедимин покосился на термометр, случайно попавший в поток холодного воздуха из шлюза, и выразительно хмыкнул. От стены ангара за чужаками пристально следили филки-патрульные. На рукаве одного из них болтался здоровенный раздутый нарост. Гедимин, заметив его краем глаза, пригляделся и удивлённо мигнул — это был генератор защитного поля, снятый с тяжёлого скафандра. Он был сделан по размеру Старшего сармата; на тощей руке филка еле-еле удалось его закрепить, и всё равно он выглядел чужеродно. «Чей это?» — Гедимин оглянулся туда, где недавно стоял бронеход. «Кто-то уехал на Землю, а прибор оставил? Хм… Вполне разумно. Своих генераторов у филков нет. Сделал бы, но…»

— Уррх! — шумно выдохнул Джагул, убирая руки от озябших ушей. В проколотых перепонках поблескивали бусины «с искрой». Гедимин машинально отметил, что место для прикрепления выбирали тщательно — движениям ушей украшения не мешали.

— Что у младшего? Рогатый наруч? — Джагул ткнул когтистым пальцем в сторону патруля. Филк, отойдя от «парковки» сааг-туула, выдвинул сопла генератора и водил ими вдоль бока зверя, уплотняя преграду между ним и зданием цеха.

— Это ключ от стены! — другой Джагул на ходу ткнул его в плечо. — Рогатый ключ! У младшего? Что тут было? Никого не убили?

Гедимин мигнул.

— Хозяин ключа в отъезде, а стену стеречь надо, — отозвался Вепуат, пропуская «учеников» в цех. — Гедимин, занимай печь, я портал разожгу.

Джагулы переглянулись.

— Отдал младшему? — один из них неуверенно оскалился, прикрывая ладонью клыки. — А что проку? Ключ не для него сделан. Что он откроет⁈

— Всё нормально работает, — буркнул Гедимин, отодвигая заслонку печи. — Это механизм. Он сделан для всех.

Он сгрёб разбросанный на ночькейек в центр камеры. По руке потянуло жаром. За спиной кто-то приглушённо зарычал.

— Для всех? И в твоих руках, и в руках младшего — стена встанет, дверь откроется?

«Разобрались в работе „арктуса“,» — вяло удивился Гедимин, распределяя кейек вокруг углублений внутри камеры. «Когда только успели…»

— Кто знает, на что жать — справится, — отозвался он, поворачиваясь к «ученикам». В «шлюзовой камере» уже гудело пламя — Сэта вышли на связь.

— Любой по крови? — спросил Джагул, навострив уши. Он даже на печь не глядел, хотя остальные уже расхватали плавильные конусы и гремели мешком с шихтой.

— И Сэта? И карлик?

— Оно кровь не проверяет, — буркнул Гедимин. — Как любой нормальный механизм. Умеешь обращаться — будет работать. Ты сегодня учишься или так, смотришь?

Джагул, шумно выдохнув, двинулся отбирать у сородичей плавильный конус. Через пару минут всё тигли отправились в печь, и кочевники, рявкая друг на друга, заспорили о форме бусин. Но пару раз Гедимин замечал чей-то тяжёлый взгляд. Джегех и Аджах шумели меньше обычного и держались задумчиво.

31 день Льда, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Снаружи минус семьдесят, — сообщил Айзек, спустившись в бункер. С ним вместе под землю просочился холодный воздух. Гедимин недовольно сощурился на открытый люк, но Айзек только отмахнулся:

— Под куполом плюс восемь. Думаю, Текк’ты сегодня не появятся.

«Чем им всё-таки мешает холод, если они глубоко под землёй?» — Гедимин подавил раздражённый вздох. «Ничего нельзя планировать на этой бредовой планете…»

…Под куполом тянуло прохладой. Над ближайшей термочашей склонились филки в жёлтых комбинезонах и войлочных «сапогах». Один держал в руке костяной ковшик с дымящимися камешками и щипцами перекладывал их в чашу. Второй подвесил над ней снятый со стены термометр и всматривался в зелёный столбик. Гедимин покосился на «оборудование» — знакомым был только термометр, остальное сделал кто-то другой — и, в принципе, сносно. «Главное, чтобы руки не обожгло,» — думал сармат, проходя мимо. Термочаши вдоль прозрачной стены горели тусклее обычного, хотя горки камешков на дне каждой из них заметно увеличились. «Очередное падение мощности?» — сармат потянулся за сфалтом, но, махнув рукой, прошёл мимо. «Осталось десять дней, если местные не врут. Потом кейек успокоится, и тепловыделение войдёт в норму. А излучения тут и без меня хватает.»

…Сааг-туул лежал на плато, вытянувшись вдоль прозрачного коридора, боком вплотную к стене, и не подавал признаков жизни. Его караул попрятался в жилые «отсеки». Гедимин покосился на узкие извилистые воздуховоды, кем-то с утра проделанные в стене, — тёплый сквозняк из них дул прямо на сааг-туула. «Он тут лёг, потому что почуял тепло, или кто-то решил его обогреть?» — задумался на секунду сармат, оглянувшись на горячий цех. Из продухов в каменной стене сочился жар — Кут’тайри, как умел, боролся с холодом и, возможно, делился теплом с сааг-туулом. «Привадить тварь на холм… С Вепуата сталось бы. Ладно, если она станет чуть меньше от нас шарахаться…»

…Гедимин поднял мешок с рудой. Что-то застучало по ногам — мелкие камешки вывалились через прореху. Сармат сначала подумал, что на примитивном мешке разошёлся шов, но нитки-жилы выдержали — разъехалась сама «ткань», истёртая подстилка. «Дрянной материал,» — думал Гедимин, перехватывая небольшой, но рассыпающийся мешок второй рукой. «Что-то надо делать с контейнерами. Такие — ни на что не годятся.»

— Сколько уже дней прошло? Дважды по тринадцать? — донёсся со склада голос Вепуата. — Кто как, а я ничего странного не чувствую. А ты? Что там со временем? Успевает срастаться?

— Неосторожные шутки, Хетпу, — прошелестел из-за двери Кут’тайри. — Но ты прав. Я тоже не вижу угрозы. Эти ваши… измерители — они пока ничего не разрушили. Но торопиться всё равно не следует.

— Само собой, — серьёзно ответил Вепуат. Хрюкнул в респиратор он уже позднее, выйдя в цех и плотно закрыв за собой дверь. Гедимину было не до него — он пересыпал кейек изо всех печей в одну, «подогрел» излучением и теперь следил за нарастающим жаром. «Надеюсь, тигли выдержат. На руках такой объём плавить неохота.»

— Кут’тайри думает — наши часы пока не поломали время, — сказал Вепуат, заглядывая из-под его руки в печь. — Что у тебя тут за плавильня?

— Для рэссены, — Гедимин кивнул на мешки с рудой и снова вздохнул про себя о литейной станции. С утра он к ней подходил, но тут же отошёл — там плавился «чёрный песок». Судя по настройкам, кто-то запустил в производство тёмные щитки для шлемов — видимо, про запас — такой горы шлемов на всей базе не нашлось бы.

— Не заметил — среди минералов в Сфене Камня были очень твёрдые?

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Это надо Альгота спросить. Я их не проверял — брал, что само выпало.

— Досадно, — пробормотал сармат, задумчиво щурясь. «Шаровая мельница — устройство несложное, но — вопрос в шарах. На Земле выручал гранит, а здесь… Не найду минерала — придётся лить рэссеновую дробь. Со стометровой вышки, мать её колба, — иначе здесь не выйдет…»

Вепуат заглянул в расстеленные на поддоне чертежи и еле слышно хмыкнул.

— Я не механик, но — эти штуки что, вращаются?

— Угу, — буркнул Гедимин, подавляя желание прикрыть чертежи ближайшей тряпкой. — Я помню всё про вращение. Там будет в две стороны — такая скоростная дёргалка… если тросы раньше не порвутся.

Вепуат недоверчиво покачал головой.

— Это ведь выковано из рэссены? Ну-у… зная тебя… не надо это в лагере запускать, ладно? Отъедем к соседнему холму — там никто не живёт. Если и взорвётся, не страшно.

Гедимин угрюмо сощурился и убрал чертежи под тряпку.

— Это для производства цемента. Дробильный агрегат и смеситель. Что мне, тонну сырья таскать с холма на холм?

Взгляд Вепуата был холоден и серьёзен.

— Знаешь, Гедимин, лучше уж так.

…Мелкие детали остужали в ведре. Вода бурлила, пар бил в воронку, свёрнутую из защитного поля, и уходил за стену внешнего купола, осыпаясь на холм ледяной пылью. Рассеяться он не успевал. Вепуат, выглянувший наружу, с ухмылкой рассказывал, что сааг-туул придвинулся ближе к продухам, и иней оседает на его броне.

— Греется… Ну что, ещё? — сармат придвинул к Гедимину ведро с холодной водой. Сармат покосился на свои дымящиеся руки, на ошмётки шлака и несколько обрезков рэссены — всё, что осталось от долгой плавки — и сбросил металл в ведро, погрузив туда же ладони.

— Хватит. До вечера отлежится — и будем собирать, — отрывисто сказал он, думая о прочности тросов и скорости вращения. — Пока был снаружи — Альгота не видел?

…Альгот держал маленький мешок одной рукой, но с видимым усилием. Гедимин, подставляя ладонь, ждал, что её поведёт книзу — но еле-еле почувствовал груз и едва не выронил его — напряжённую руку от неожиданности дёрнуло кверху.

— На десяток квадратов хватит, — Альгот покосился на сармата, перехватившего мешок, и тут же отвёл взгляд. — На мороз не таскай — расслоится. При плюс пяти — плюс десяти застывать будет… суток пять-шесть, если график не врёт. Сразу скажу — не проверял.

…Гедимин тронул мешок, подвешенный к поясу. Смесь оставалась мягкой — с последней проверки ничего не изменилось. Сармат подобрал стопку красно-жёлтых пластин, проложенных защитным полем, осторожно перевесил за плечо и взглянул на уложенный у стены сфалт. Оставлять оружие без присмотра не хотелось, случайно покрошить прикладом ценный груз — тоже.

— Может, мне с тобой? Туда, вниз? — Вепуат наблюдал за сарматом с тревогой. Тот резко качнул головой.

— Жди у подъёмника. Следи за сфалтом — чтоб никто близко не подходил.

Вепуат хмыкнул.

— Ты за кого боишься — за сфалт или подошедшего?

— За лагерь, — буркнул Гедимин, становясь на «лапы» крюка. — Майна!

…Если бы не фонарь, сармат мало что разглядел бы — каждую пещеру освещала единственная термочаша, все остальные прогревали конструкции изнутри, и их свет не просачивался на временную «поверхность». Из-за этого над ней и похолодало — термометр на запястье показывал плюс семь. Гедимин спускался по каменным лестницам, ступая на широко расставленные пальцы — шуметь почему-то не хотелось. Что-то невидимое следило за ним из-за каждого поворота; однажды он даже обернулся, но заметить никого не успел, только дозиметр коротко мигнул из-под брони.

«Здесь,» — сармат остановился у стены. На вид она была гладкой, но ладонь ощущала слабые шероховатости — и «заваренный» шов на стыке двух пластин. Стена уходила вверх под небольшим углом — Гедимин стоял внутри гигантской полусферы. «Один квадрат сделаю здесь и ещё по одному — на других сторонах. Отсюда удобно вести укладку. Я начну, филки продолжат. Вроде бы работа им по силам…»

Альгот не зря возился, смешивая жидкости и минеральные порошки, — смесь ложилась на вертикальную поверхность, не сваливаясь и не стекая, только едва заметно растягивалась книзу. Гедимин укладывал красно-жёлтые плиты внахлёст, радуясь, что более тонкие кромки не треснули и не искрошились, пока лежали на складе, засыпанные трухой. Луч «термобластера», направленный в стену, постепенно прогревал её — другого способа подогреть раствор, оказавшийся за термоизоляцией, не было, она исправно изолировала его от нагревателя — но тепло, идущее по опорной стене, должно было в конце концов его прогреть. «Когда закроют последние „окна“, придётся ждать шесть суток,» — думал Гедимин, глядя, как кромка раствора постепенно рыжеет. «Там уже будет не подобраться с нагревом. Даже луч не просочится.»

… — Цемент? Облицовка? — Гварза настороженно сощурился. Гедимин сузил глаза в ответ. Гварза перехватил его у лаборатории с остатками раствора — вроде бы с каким-то делом, но привязался именно к мешку и его содержимому. Гедимин тоскливо смотрел на лабораторию и думал об испытаниях шаровой мельницы и смесителя. «Проверять придётся на чём-то безобидном и бесполезном. Что-то мелкодисперсное… Гравия набрать, что ли?»

— Значит, испытания строительных материалов… — протянул Гварза, с сомнением глядя на сармата. — Отчёт где?

— Чего «отчёт»? — огрызнулся Гедимин, нехотя поднимая руку с передатчиком и тыкая в запястье. — Облицовка только-только уложена. О чём там отчитываться?

— О любом движении в сторону стройки, — буркнул Гварза, глядя на экран. — Восемь квадратов в восьми помещениях двух корпусов… На карте отметил, уже неплохо. Когда контрольный обход?

— Через месяц, — отозвался Гедимин. — Раньше — бессмысленно.

Гварза покосился на белое в синих зигзагах небо.

— Через неделю. В присутствии комиссии. Как минимум — Айзека. Состав подобран Альготом? Или опять твои… изобретения?

Гедимин досадливо сощурился. «И что мне было не подождать под землёй полчаса? Спокойно добрался бы до лаборатории…»

— Компоненты из Сфена Камня… — Гварза, не дожидаясь ответа, листал журнал. — Планируемый объём… И когда же он… планируется к добыче?

Гедимин мигнул.

— Постепенно. Там около тонны.

— Сам вижу, — буркнул Гварза, просматривая записи. — Ноль два кубометра… Обломки породы? Камнепад? Собирать вручную?

— Оттаять и собирать, — Гедимин покосился на «термобластер». — Наверняка примёрзло.

— Мелкие обломки и рыхлая порода… — Гварза отвёл взгляд от экрана и опустил руку. — Завтра, с началом светового дня. Могу выделить десятерых. Подогреваемый туннель до разлома, купол на той стороне, максимальная осторожность. И никаких Джагулов!

Гедимин ошалело замигал.

— Там фонит, — предупредил он, покосившись на дозиметр. — И ещё — эта ксено… боги, в общем. Бог камня.

Последние слова он пробормотал, разглядывая гравий под ногами и радуясь, что сарматы не краснеют. Затылок жгло.

— Туннель и купол, — с нажимом повторил Гварза, отходя с дороги. — Сбор здесь, в начале светового дня. Приведёшь Вепуата и один дрон.

Уже в шлюзовой камере, дожидаясь, пока откроется вход в отсек, Гедимин еле слышно хмыкнул и покачал головой. «Гварза спешит собирать сырьё… Дался ему этот цемент! Пока идёт устойка, ничего, кроме испытательных квадратов, там не сделаешь. Да и те… может, я с ними поспешил. Ладно, соберём сырьё. Пока он не передумал. Филки… интересно, как Асгаан относится к филкам? А они про него знают?»

… — Квантовая сущность? — с недоумением повторил Альгот, пожимая плечами. — Не по моей части, Гедимин. Живое — это к медикам. Дипломатия — к командирам.

Его рука, втихаря засунутая в поясной карман, что-то сжала. Гедимин покосился на неё и удивлённо мигнул — пояс филка был разрисован аккуратными красно-коричневыми ромбами.

…Туннели защитного поля упирались в бок сааг-туула и под наклоном поднимались к приоткрытым жилым «отсекам». «Спустили трапы,» — криво ухмыльнулся Гедимин, увидев пристыкованные к животному прозрачные «кишки». Сааг-туул с опаской косился на них — два глаза выглядывали из-под брони, то привставая на стебельках, то втягиваясь от холода и прикрываясь пластинами. Бок животному грел тёплый воздух из продухов в куполе — Гварза даже принёс термочашу и поставил поближе к его лёжке. Сейчас, из душевой, Гедимин его не видел; можно было бы «посветить» на него сквозь стену сигма-лучами, но вокруг были Джагулы, дорвавшиеся до шлангов с водой, — сармат следил за оборудованием во все глаза, и то пару раз пришлось рявкнуть, иначе вентили посрывали бы.

С душем освоились быстро — самый опытный (кто-то из стеклодувов, судя по серьге-бусине в ухе, — Гедимин так и не научился их различать) показал на пальцах притихшей группе, потом каждый по очереди опробовал вентили и сунулся под струю воды, потом Гедимин показал, как направлять её в потолок, чтобы «дождь» накрыл всех. Теперь Джагулы втирали в шерсть двуцветную краску, а сармат рассеянно за ними следил. Краски осталось мало — мешочки были почти пусты. «Они вообще пополняют запасы? Похоже, что нет. Может, как совсем кончится, приготовят новую. Та, что на лице и руках, согревает — это я понял. А зачем вторая? Красить шерсть? Наверное, традиция. Ещё одна.»

— Что это? — пока Гедимин задумался, кто-то из Джагулов сдвинул крышку и заглянул в моечный агрегат. — Чем пахнет?

Ещё двое подошли понюхать. Остальные отложили гребни и навострили уши.

— Машина. Моет посуду водой под напором. Пахнет мылом, — отозвался Гедимин. Джагул отдёрнул руку и встряхнул головой.

— Машина⁈ Видел младших с повозкой чашек. Думал — их работа.

— Как у Кьюссов — на всё своя странная штука, — пробормотал другой Джагул, наблюдающий за «штуками» издалека. Остальные согласно рявкнули.

— А это? — чужак заглянул в бочку. — Для воды? Как те, большие?

— Стирать одежду, — Гедимин кивнул на отстёгнутые от приводов шесты, про себя отметив, что кожа на них опять истёрлась — пора перетягивать. — Тряпки в бак, сверху воду, лупить палками. Потом — на прожарку.

Джагулы с гулким рычанием переглянулись.

— Тратить воду… — пробормотал кто-то из самых опасливых, отодвигаясь к стене. Он хотел что-то добавить, но «исследователь бочек» его перебил.

— Одежда младших? Это для них? Их посуда, их одежда… Думал, это их работа. А какая тогда — их? Не охотятся. Не копают. На твоей стройке — не видел. В кузнице тоже. Для чего они?

Гедимин сдержанно хмыкнул. «Вот и я думаю…» — он подавил невесёлую ухмылку.

— Их работа будет позднее, — отозвался он, обрывая неприятные и бесполезные мысли. Джагулы переглянулись.

— Позднее? Тогда — надо учиться. Не видел, — проворчал «исследователь бочек», дёрнув вибриссами. — Даже не охотятся. Не дело.

— Научатся, — буркнул Гедимин, про себя признавая, что кочевник прав. «Стрельбы стрельбами, а ведь им тут придётся делать всякие штуки. В своих „кузницах“. И из металла, и из стекла, и из камня. С Земли ничего не привезёшь. Надо поговорить с Айзеком…»

— Учи их, — проворчал Джагул, задвигая на баке крышку. — Хотя бы охотиться. А то — совсем не годится.

…Джагулы с «живого холма» под купол Элидгена перебирались быстро и в полном снаряжении — в этот раз в одной куртке никто не бегал. Гедимин, глядя на их перемещения, одобрительно хмыкнул. Тут же на глазах озадаченного сармата в открытый «шлюз» влетели ещё четверо. Последний развернулся в проёму и попытался руками сомкнуть его края, но едва не выпал в сугроб.

— Сегодня вас восемь? — удивился Вепуат, пока Гедимин закрывал «шлюз» и угрюмо щурился под шлемом — «Это что, всё ученики? Им там вчетвером-то тесно…»

— Иди вперёд, — сказал один Джагул другому. Первую четвёрку пропустили в «предбанник». Они, стянув рукавицы и откинув шапки за спину, оглянулись на Гедимина и двинулись в цех.

— Куда в цацках⁈ — сармат, оттеснив вторую четвёрку (они ещё раздевались — слоёв одежды было много), шагнул следом. — К печи не лезть, пока…

— Они не полезут, — донеслось из «предбанника», и ещё один Джагул высунулся в цех, на ходу снимая сапог. — Они не работать. Эджерех — кузнец. Покажи ему трубки и прочие штуки. Мы рассказали, но он говорит — надо смотреть.

— Иначе не сделаешь, — Эджерех глядел на Гедимина исподлобья и нервно скалился. Новички-Джагулы осматривались по сторонам, остановившись между печами, и переговаривались приглушённым рявканьем, тыкая пальцами во всё подряд. На пару секунд они замерли, глядя на «цацки», свисающие с потолка. Гедимин мигнул.

— Ты будешь делать инструмент? Пришёл осмотреть образцы? — переспросил он.

— Да, я ж говорю, — донеслось из открытой двери. — В кузнице Хеллуг…

Эджерех резко повернулся к двери и рявкнул. Джагула вместе с сапогом снесло в «предбанник». Там сердито зарычали. Вепуат, старательно сложив крылья, вышел в цех и вопросительно хмыкнул.

— Что, мало инструментов? — Гедимин, пожав плечами, протянул кузнецу стеклодувную трубку. — Делал с запасом — и никто не жаловался.

— Там новая кузница, — буркнул Эджерех, заглядывая в раструб и замеряя пальцами его ширину. — Стекольница. Дутница. Тень её разберёт!

Трубка перешла к его помощникам. Теперь они снимали мерки, а Эджерех изучал щипцы и лезвия. Пометок никто не делал — только Гедимин видел, как они изредка замирают, сжав инструмент в ладони и прикрыв глаза.

— Хорошо сделано, — прорычал Эджерех, осторожно складывая всё изученное на поддон. — И это тоже.

Он провёл согнутым пальцем по гладкому металлу, дёрнул вибриссами и резким жестом погнал Джагулов к выходу. Следом двинулся Вепуат. Четвёрка «стеклодувов» уже вывалилась в цех и теперь вынимала что-то из принесённых с собой мешков. Краем глаза Гедимин увидел стеклянный блеск и ошалело мигнул — «Уже сделали своё, в своей мастерской⁈ Быстро же они осво… Стоп. Какая мастерская⁈ У них же сырья нет. И инструменты только-только скопированы.»

— Не сделает, — недовольно прорычал кто-то. — Такую гладкую — нет. Тут шва не найдёшь. А Эджерех сделает, как умеет.

— Но вещь-то будет? — рыкнул другой, сердито скалясь. — Мало он их делал⁈

— Посмотрю, как ты в неё подуешь, — буркнул первый. — Одно дудение, а проку — ни на волос!

Третий шумно фыркнул.

— Не заклепать весь бок — будет дудка с прорезью. С того конца — пузырь, а тут, из-под руки, поющий ветер. Во славу богов…

Он приложил трубку к пасти и сделал вид, что закрывает пальцами боковые отверстия. Не сразу Гедимин понял, что хриплое тявканье со всех сторон — Джагульский смех.

— Работать будем? — громко спросил он, угрюмо щурясь. Кочевники оглянулись на него, прижали уши и расступились.

— Опять был твой сон, — прорычал помрачневший Урджен, глядя исподлобья. — Камни на земле. Много камней.

— Это плохо? — деловито спросил Вепуат, заходя в цех.

— Для Геджера — хорошо, — отозвался кочевник, отодвигаясь к стене. Там незаметно оказались трое из четырёх. Четвёртый — кажется, Джагзуу — стоял у выступа печи, заставленного стеклянными чашками. Гедимин их узнал — одну, с ручками для подвеса, недавно сделал Урджен, другие две, без существенных различий, уцелели с первого занятия.

— Зачем принесли? — спросил сармат, выискивая на стеклянных стенках свежие повреждения. С чашками, похоже, обращались аккуратно — ни одна не треснула, только внутри появились царапины — кто-то отдирал пригар острым камнем.

— Сам же говорил. Забыл? — отозвалась Джагзуу, взяв чашку в руки. — Как стекло сделать прочным? Надо, чтоб остыло. Ну — вот оно. А потом?

Гедимин мигнул. «Верно. Обещал же попробовать его закалить. Вопрос — в чём…»

…Чашку вынимали из печи, придерживая захватами с двух сторон. От рыжевато светящегося стекла шёл жар — Джагулы совались к нему и тут же отшатывались. Гедимин быстро огляделся, прикидывая направление воздушных потоков. «Горячий — вверх, холодный — вниз. Если не ошибся с прозрачностью…» — он опустился на пол и подставил под раскалённую чашку «криобластер». Широкий пучок холодно-синеватого света ударил в потолок, тут же покрывшийся инеем. Чашка больше не светилась, только на её поверхности проступила частая тёмно-синяя сетка. Гедимин ждал стеклянного звона, дождя осколков, но его не было. Ещё секунда — и поверх сетки лёг иней.

Ледяные кристаллы растаяли быстро, но частые тёмно-синие «трещины» так никуда и не делись. Гедимин держал чашку на ладони, осторожно прощупывая стенки. «Чутьё ремонтника» молчало. Он постучал когтем — звон был тонким, пронзительным, даже сармата пробрало ознобом. Он легонько ударил чашку о выступ печи. Зазвенело громче. Сармат жестом отогнал всех от печи и ударил уже с размаху. От стекла отделилась едва заметная белесая чешуйка.

— Огня больше нет, — пробормотал за его спиной Урджен. — Остался камень. Много тут камней…

— Отдашь? — под руку пролезла Джагзуу. Гедимин едва успел кивнуть, как чашка с его ладони исчезла. Ещё несколько секунд её рассматривали, ощупывали и даже прикусывали за края. Гедимин тоже её разглядывал — издалека, на экране сигма-сканера. «Интересно, что стекло осталось текучим. Это не кристаллизация, просто… дополнительные потоки. Прочность возросла, тут не поспоришь…»

…Вторую чашку на улицу вынесли холодной. Грели её уже на месте — под широким лучом «термобластера». Его Гедимин никому не доверил — «светил» сам, пока Джагулы выясняли, высовываясь в продухи, откуда дует ветер. Под очередной его поток подставили чашку, уложенную набок и светящуюся оранжевым. Через секунду она побелела, ещё через пять — начала подёргиваться знакомой синей сеткой. Орнамент лёг чуть по-другому, и Гедимин, взвесив её на ладони, настороженно сощурился. «Эта хуже первой. Всё-таки ветер был слабый…»

…Осколки третьей чашки выловили из дымящегося ведра. Чашка была подвесная — та, которую сделал Урджен. Теперь он мрачно разглядывал осколки.

— Переплавишь, — сказал Гедимин, недовольно щурясь. Что чашку в воду совать не стоит, он сказал перед «экспериментом» три раза — даже кто-то из Джагулов успел согласиться. Теперь они стояли над ведром и переглядывались.

— Сильный холодный ветер, вот что, — задумчиво «подвела итоги» Джагзуу. — Или ледяное око. Ока нет. С ветром проще. Хватит смотреть, Урджен! Давай плавить. Эти куски — не испорченные? Смешать с шихтой — всё будет как надо?

…Пока Джагулы превращали стеклянный пузырь в конус, к ним заглянул Вепуат, вопросительно хмыкнул, протянув руку к «закалённой» чашке, и после кивка Гедимина унёс её к своим. Сармат видел из-за его крылатой спины, как Сэта с опаской разглядывают странный предмет, касаются стекла — и тут же отдёргивают руки и прижимают уши. «Любопытно, что стекло не взорвалось,» — думал он, вполглаза присматривая за Джагулами. «Какие там были стихии? Когда охлаждаешь на воздухе — наверное, Ветер… и Лёд? А когда бластером — Лёд и… Лучи? Если нагрев — это Огонь, а само вещество — Камень… или Металл? А, Маккензи их разберёт! Равнинный сопромат, sa hasu…»

— Какая стихия? — спросил Гедимин, протянув сетчатую чашку Урджену. Джагул озадаченно рявкнул.

— Камень. Огонь ушёл. Остальные тоже.

— Это плохо? Повлияет на прочность? — спросил Гедимин.

— С чего бы Камню не быть прочным, — пробормотал Урджен, глядя исподлобья. — Себе оставишь?

— Забирай, — ответил Гедимин, отгоняя мысли о местной физике. «Себе — сделаю ещё несколько. Странное явление. Надо его проверить.»

…Пока Гедимин выдувал из стекла образцы, Вепуат ушёл на склад за шихтой. Вернулся он нескоро и в дверь протискивался боком — перья встали дыбом.

— Вот, — буркнул он, протягивая сармату миниатюрную каменную призму. Граней у неё было шесть, и на каждой кто-то старательно вырезал ромб. Гедимин машинально сравнил их, приложив коготь, — расхождения в размерах составляли доли миллиметра.

— Что это? — спросил он, думая, что над «цацкой», если она вырезана без земных или Куэннских инструментов, кто-то очень постарался. — Где взял?

— В Шакхе, — буркнул Вепуат. — Носи с собой. Бусы Скогнов я возьму себе — завтра пригодятся. А тебе надо это. Дай я прикреплю…

Гедимин молча смотрел, как очередную «цацку» прикрепляют к его броне и убирают под слои обшивки. Там, в маленьких скрытых нишах, уже было несколько памятных знаков — невидимое ожерелье, привезённое с Земли. «Ромбовидные грани и ромбы поверх… Опять Асгаан?»

— Лучше давай сюда шихту, — угрюмо сказал он.

— Осталось немного, — вздохнул Вепуат, развязывая мешок. — До конца месяца хватит — если на занятия. А потом пойдём раскапывать снег. Я бы и сейчас сходил, да Айзек против.

— Джагулы строят свою мастерскую, — Гедимин невесело ухмыльнулся. — Что они там будут плавить — не знаю. Если только наворовали из цеха. Не замечал такого, но — кто их знает.

— Я бы заметил, — Вепуат покачал головой, заталкивая под перья высунувшийся глаз на стебельке. — Быстро они перенимают новшества. Кто как, а я не ожидал.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Пора учить филков. А то все освоят, кроме них.

Часть 33 32–39 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня — Сфен Огня — Сфен Камня — Сфен Воды

32 день Пустоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня — Сфен Огня

— Вот как… — пробормотал Айзек, глядя на голограмму — объёмный снимок стеклянной чашки в сетке тёмно-синих «трещин». — А что ещё?

— Ничего, — Гедимин пожал плечами. — Даже не фонит.

— Ничего не греет, не охлаждает и не отражает? — Айзек слегка прищурился. Смотрел он уже не на чашку — мимо неё на озадаченного сармата.

— Ничего. Совсем, — ответил Гедимин. — Даже под сигма-лучом. Прочность возрастает — и на этом всё.

— Плюс прочность, минус прозрачность… — пробормотал Айзек, думая о чём-то своём. — Эффект интересный, но малоприменимый… Чем ты его охлаждал? Криобластером?

Гедимин кивнул.

— Удобно для прозрачных предметов. Пригодится для охлаждения Би-плазмы. Если тонким слоем. Могу отдать бластер в пищеблок — пусть проверят в деле.

Айзек еле слышно хмыкнул, с сомнением глядя на костяные рукоятки у пояса Гедимина. Сармат проследил за его взглядом и недовольно сощурился.

— Что не так? И термо, и крио пора пустить в дело. Они уже две недели отработали без аварий. Даже Вепуат сказал…

— «Даже»? — Айзек невесело усмехнулся. — Что без аварий — это хорошо. Если продержатся до конца месяца — будем думать. Сегодня как раз испытания, растапливание льда, — помнишь про выезд?

Гедимин угрюмо кивнул. Из-за спины Айзека, от монитора, на него подозрительно смотрели операторы-филки. Их командир, Старший сармат, тоже оторвался от приборов на экране и покосился на Гедимина. Сегодня тот задержался в бункере — его смена закончилась десять минут назад.

— Филки уже согласились? Много было нытья?

Айзек хмыкнул.

— Чуть-чуть снисхождения, атомщик. Не все тут — амбалы в крейсерной броне. Каменоломня, минус сорок пять, камнепадная местность, — есть от чего заныть.

Гедимин досадливо сощурился.

— Значит, опять начнётся… — он вспомнил вчерашний разговор, неприязненно покосился на операторов и двинулся к Айзеку. Тот вопросительно хмыкнул.

— Чем сейчас заняты филки? Кроме стрельб и уборки?

— Акклиматизацией, — отозвался Айзек, слегка помрачнев. — К чему ты это спросил?

— К тому, — Гедимин поморщился. — Пора их хоть чему-то учить. Обработке камня. Ковке. Да хоть стекло выдувать!

— Интересно… — протянул Айзек, с сомнением глядя на него. — Неожиданная для тебя идея. Обучение примитивным технологиям… М-да. Надо подумать, атомщик. Пока никого не трогай, а я поговорю с Кененом. Ремесленные навыки… может, они и не помешают.

«Не трогай?» — Гедимин недовольно сощурился, но промолчал — филки у щита управления и так помрачнели и смотрели на него исподлобья. «Самим-то им не скучно по сорок часов глазеть в потолок? Или они спят три четверти суток? Поди разбери…»

…Плотный жёлтый камень звенел под когтями и гулко гудел под ударами кулака — и звук, издаваемый стыками плит, Гедимин не мог отличить от гула монолита. Он кубарем скатился по внутренней лестнице, качнулся от стены к стене, врезаясь в перекрытия всем телом, — и броня, и «бетон» звенели металлом. Гедимин вышел на открытое пространство, посмотрел вверх — над ним зиял чёрный, неосвещённый пролом вентиляционной шахты. Сармат опустил на пол последнюю термочашу и шумно вздохнул. Над колодцем тут же склонилась голова гигантского змея.

— Здесь — всё, — сказал ему Гедимин, положив ладонь на прохладную жёлтую стену. — Все полусферы закончены. Теперь пойдёт устойка.

— Куэнн-работа — всё? — второй Текк’т высунулся из скалы и навис над проломом. — Будут плохие дни. Через два вернёмся. Надо? Будет работа?

«Плохие дни?» — Гедимин запоздало вспомнил, что не сверился с календарём на стене барака. «Им виднее.»

— Будет, — быстро ответил он. — Копать туннели. Мять камень. Делать крышки. Подъёмники. Работы много.

Текк’т протяжно загудел и склонился к сармату, просовывая голову в пролом. Гедимин, подавив дрожь, шагнул в открытую пасть и, обогнув гигантские «клыки», сел на нижнюю челюсть.

— Длинные норы пусты, — прогудел кто-то из Текк’тов. — Отнести обратно?

«Да, склады… Ни песка, ни гравия,» — Гедимин досадливо сощурился — «сам должен был вспомнить!».

— Норы надо наполнить, — сказал он вслух. — Собрать камни. Намолоть песка.

— Холодно, — змей встряхнулся, зазвенев чашуёй. — Жди. Дни Пустоты скоро. Норы наполнятся.

…Гедимин вставил в «термобластер» самую широкую линзу. Пятно жёлтого света скользило по дну ущелья, и вслед за ним поднимались столбы пара. Снег стремительно испарялся, но тут же конденсировался и сыпался обратно — Вепуат еле успевал растягивать «кишку» туннеля, спущенную с холма, по оттаявшей земле. Сугробы по её бокам уже подросли на десяток сантиметров — замёрзший конденсат, не задерживаясь на защитном поле, стекал на них.

— Минус сорок три, — Вепуат, выглянув наружу, радостно ухмыльнулся. — Потеплело!

Гедимин оглянулся на холм. У обрыва уже собрались шестеро мрачных филков в комбинезонах и теперь надевали капюшоны поверх войлочных шапок. Шапки сползали, ремешки то растягивались, то подворачивались. Гедимин угрюмо сощурился и отвернулся. «Я в таком снаряжении тоже не радовался бы. Надеюсь, Альгот придумает что-нибудь с одеждой. Найдёт сырьё…»

«Кишка» вытянулась ещё на пару метров и оборвалась, упираясь в пустоту. Гедимин поднял «телескоп». Глаз он зажмурил не сразу — пару секунд видел, как местность двоится, и белая равнина с далёкой «стеной» обрыва сменяется острыми скалами и каменистыми осыпями. «А отсюда виден тот полезный обвал. Если встать вот здесь и смотреть чуть сбоку. Если прямо — скала загораживает.»

— Отсюда нас прикроют? — спросил он, оглянувшись на холм. Филков у обрыва стало уже восьмеро. Восьмой принёс охапку странных палок, и теперь все, взяв себе по одной, вертели их в руках. Гримасы — у кого опасливая, у кого брезгливая — читались даже по затылочным частям шлемов.

— Гварза, — кивнул Вепуат. — Встанет наверху с «иридой». Откроет нам шлюз, как пойдём обратно. И поддержит огнём, если что. Отдал ему свой «телескоп». Надо их всё-таки сделать побольше. Хотя бы ещё два — для него и Айзека.

Он вопросительно посмотрел на Гедимина. Тот едва обратил на него внимание. Сейчас его занимали странные палки. «Кость с изгибом. Тут, сбоку, примотан… да нет — вколочен, это сверху обмотки… нет, то, что свисает — это для красоты. А там вставлено лезвие… остриё… жало? Это что, каменные кирки⁈»

— Чего там надавали филкам? — выдохнул он, разворачиваясь к Вепуату. Тот от неожиданности вздыбил перья и превратился в чёрный шар. На Гедимина выпучилось пять пар глаз.

— Фу ты! Напугал, теперь мне их успокаивать, — фыркнул Вепуат, дёргая лопатками. — Инструмент им дали. Не руками же копать!

— Инструмент… из камня и кости? — Гедимин тяжело качнул головой. «Сделал же его кто-то… И я хорош — надо было из рэссены…»

— Скогны уверяют, что камень прочный, — сказал Вепуат. — Если не лупить со всей дури. Не очень удобно, но — там и порода мягкая. Всё лучше, чем руками.

К тем, кто собрался у обрыва, подошёл ещё один филк. Ему протянули кирку. Пару секунд он недоверчиво на неё смотрел, потом что-то сказал. Гедимин услышал дружное фырканье, но слова унесло сквозняком.

… — Амулет с собой? — отрывисто спросил Вепуат. В руке он сжимал обрывки шнурка с узлами — всё, что осталось от каменных бус. Гедимин покосился на филков — нагрудный карман комбинезона у каждого оттопыривался. Бусин хватило на всех, только привязать их было не на что.

Он молча сдвинул пластину брони, показывая нишу. Каменная призма, покрытая мелкими ромбами, лежала там, насаженная на штырёк. Вепуат одобрительно хмыкнул.

— Ипрон убери. Чтобы снаружи эту штуку было «видно». Филков я снарядил. Скогны говорят — одной бусины достаточно.

У его пояса висела связка пустых мешков — и один полный и странно лоснящийся. Вепуат покосился на него и смущённо хмыкнул.

— Сложить было не во что. Жидкость налил во фляжку, а грибы куда? Надеюсь, мятые тоже годятся…

Гедимин тяжело вздохнул. «Амулеты… подношения… Sa hasu!»

— И что, местные шахтёры на каждую смену ходят с грибами? — мрачно спросил он. — Или только раз в неделю? А десять бусин надёжнее, чем одна? От камня в голову защитят или так — смягчат удар?

Вепуат сердито фыркнул и вздыбил перья.

— Кет! — Кенен Гварза вышел из расступившейся группы филков, мимоходом дёрнув пальцем чей-то провисший ремешок — плохо затянутое крепление. — Вдвоём идёте вперёд, убираете снег и ставите купол. Рабочие ждут у разлома, по сигналу идут к вам. Хепри, встретишь их за разломом. Кет под куполом следит за обстановкой. Сфалтом не махать, в реактор не лезть!

…Пар, взлетевший из-под каменных осыпей, поднялся высоко и сконденсировался уже где-то над вершинами скал — Гедимин ещё и сейчас видел, как мелкие ледяные кристаллы оседают на купол и скатываются к его подножью. Вокруг оттаявшего пятачка на дне ущелья лежал снег, и поднимались перекошенные «стены» скал. За ними с сигма-сканером в руке пристально следил Вепуат, забравшийся на валун. Над скалами повис одинокий дрон-разведчик. Вокруг было тихо — Гедимин слышал только стук камня о камень и редкое бормотание:

— Сюда. Здесь ещё. Ага… И этот кусок тоже. Тьфу ты! Сам теперь собирай…

Филки разбрелись по пятачку, вытянутому вдоль ущелья, и дробили подвернувшиеся обломки. Кому-то повезло напасть на «жилу» распространённого минерала и набить мешок с одного квадрата, кто-то выцарапывал мелкие мучнистые чешуйки из прослоек и выколачивал разрозненные конкреции.

— Два амбала, а помощи — ни на грош, — сердито прошептал кто-то рядом с Гедимином. Сармат, не выходя из задумчивости, покачал на ладони горсть обломков, царапнул их когтями и с сожалением отбросил. «Слишком мягкий минерал. Тут, похоже, область размягчения — из-за близкой воды, что ли…»

— Вепуат! — он бросил последние камешки и выпрямился, глядя на высокий валун. — Всё тихо?

— Пока спокойно, — отозвался разведчик, складывая крылья. — Нашёл что-нибудь?

— Тут — ничего. Пойду в ущелье, — Гедимин кивнул туда, где осталась цепочка натоптанных следов. — Что увидишь — сигналь.

— Осторожнее там, — дежурно напомнил Вепуат, пока сармат выбирался из-под защитного купола.

…Сигма-сканер помочь не мог ничем — на экране вроде бы отображалась внутренняя структура обломков, но «чутьё ремонтника» с ней не совпадало, а результаты проверки — когтями и рэссеновым лезвием — давали третий результат, и закономерностей Гедимин не видел. Пару секунд он задумчиво смотрел на обломок тёмно-бурой, почти чёрной породы, — из чего-то похожего Скогны делали кирки. «Что-то вроде кремня — колется пластинами. А нужен местный гранит… Это, что ли?»

Мелкозернистая порода еле-еле поддалась когтю, но от несильного удара осыпалась Гедимину под ноги. Сармат разочарованно хмыкнул и стряхнул с ладони пыль. «Не то… Может быть, это?»

Он зарылся по плечо в снег, выламывая примёрзший осколок необычного цвета. Края на ощупь были острыми. «Ещё один местный кремень? Или просто свежий отломок — края ещё не стесались? Может, если окатать до шара…»

В голове уже второй час крутилась объёмная схема шаровой мельницы. Гедимин видел её во всех мелочах — от станины до перетираемой породы, только вместо дробящих шаров чернели какие-то невнятные сгустки — не камень, не металл… «Может, всё-таки взять рэссену и налить из неё дроби? Будет не нужна — переплавлю…»

Короткая вспышка на рукаве отвлекла его, и за камень он схватился в последний момент — поверхность под левой ногой вдруг просела, и сармат едва не уехал вместе с ней на полметра под снег. То, что он считал твердью, было верхним слоем слежавшейся осыпи. Внизу громоздились пласты обломков. На дне ямы из-под мелкого крошева торчал округлый бок валуна. Гедимин посветил на него фонарём — камень заблестел. В тонком слое он наверняка был прозрачным, — очень гладкий, с несколькими едва заметными царапинами, желтовато-зелёный «окатыш». «Красиво блестит,» — подумал сармат, без особого интереса глядя на камень. «Отломить кусок на цацки? И не ободрало его под полуметром обломков… Мать моя колба!»

Минерал был очень плотным — «окатыш» поперечником с локоть Гедимин поднимал двумя руками. Коготь без нажима скользнул по поверхности, не оставив следа, с нажимом — прочертил едва заметную бороздку. Гедимин вдохнул поглубже и треснул по камню кулаком. Обломок раскололся надвое — чуть в стороне от места удара, там, где уже виднелся темноватый надлом. Гедимин, потирая руку, впился взглядом в гладкую поверхность. «Даже не выщербилась. Если его ещё и плазма не возьмёт…»

Лучевому резаку минерал всё-таки поддался. Пару минут Гедимин долбил обломком по обломку — и облегчённо вздохнул, заметив первые следы стачивания. «Годится. На базе накромсаю на куски и обкатаю. Этого обломка хватит с запасом. Надо запомнить, — желтовато-зелёный, с блеском…»

«Местного кремня» сармат тоже набрал — времени у него было много. Только через два часа дрон, выпущенный Вепуатом, пролетел над головой, повис в воздухе и замигал светодиодами. Гедимин поднялся на ноги, помахал дрону и двинулся назад по ущелью — пора было забирать груз.

…Альгот заглянул в последний мешок, довольно хмыкнул и кивнул на пустые «ячейки» склада.

— Тут пока свободно?

— До конца месяца — точно, — отозвался Гедимин. — Успеет просохнуть?

— Почему нет? Рассыпем тонким слоем… — Альгот помахал филкам, не успевшим удрать, и они угрюмо сощурились, но двинулись к нему. — Три составляющих… если твой расчёт верен — хватит и ещё останется. А зелёный камень для чего?

— Это для дробильного агрегата, — ответил Гедимин, поправляя ремешки на плече — гладкий камень, даже обёрнутый защитным полем, всё норовил куда-то соскользнуть. — Прочная штука.

— Дробильного? — взгляд Альгота стал неприятно цепким. — Перетирать породу… на токсичность проверял?

— Скорее рэссена сотрётся, чем он, — буркнул Гедимин, царапая камень когтями. Следов на поверхности не оставалось. Альгот еле слышно хмыкнул.

— Механика — по твоей части. А вот химия — по моей. Давай образец, проверю, с чем реагирует. Попортит или отравит весь состав — работа насмарку.

Гедимин недовольно сощурился, но кивнул. «Верно. Проверка никогда не помешает. Вдруг, и правда, какая-то вялотекущая реакция… разорвёт мельницу, или что похуже.»

…Засесть с камнем в горячем цехе Гедимину не дали — не успел он разрезать заготовку на плашки, как в дверь заглянул Вепуат.

— Красивый камень… Ты его жрецу показывал?

— Зачем? — Гедимин угрюмо сощурился. Вепуат пожал плечами.

— Странно ты его нашёл, вот что. Там на дозиметре ничего не записалось?

— Проверься на эа-мутацию, — буркнул Гедимин, но в памяти отчётливо всплыла та вспышка на рукаве, из-за которой он потерял равновесие. «Дозиметр… он, и правда, отчего-то сработал…» — сармат сдвинул нарукавную пластину и нехотя притронулся к экрану. «Уран и торий!»

— Вот то-то и оно, — пробормотал Вепуат, глядя на зигзаги на графике. — Всё время, пока мы там сидели, фон рос и рос. И только после этой вспышки убавился.

— Ноль семь кьюгенов на ровном месте без ирренциевых руд… — Гедимина передёрнуло, и он протянул «щупы» дозиметра к камню и облегчённо вздохнул. «Проверял уже. Не фонит. И не начал. А там, в Сфене Камня… Может, обычная цепная реакция? Что-то ирренцийсодержащее зрело-зрело — и дозрело. А от хлопка поехали пласты камня… Мн-да. Повезло, что был в скафандре.»

— На куполе были пятна? — спросил он вслух. — Повезло, что энергия ушла в «сигму». Был бы «омикрон» — филков бы расплавило.

Вепуат вскинул на него взгляд, ошалело мигнул и издал короткий смешок.

— Ты там про что, Гедимин?.. Оно следило за тобой. Всю дорогу. У нас, как ты вышел, сразу фон упал. Не было пятен. И омикрон-лучей не было.

Гедимин досадливо поморщился. «Следило… Обычная цепная реакция в рудах. Хорошо, что филков не зацепило. Мы-то в скафандрах…»

— Гедимин, — Вепуат оглянулся на дверь. — Пока светло — может, покатаемся на сааг-тууле? Хоть какая-то передышка… среди всех этих камней. А я тебе потом помогу с этой штукой.

— Чем ты поможешь? — буркнул Гедимин, но всё же завернул распиленные обломки в защитное поле и отложил в сторону. «Спешить, и правда, некуда. Пока сырьё просохнет, пока Альгот всё проверит… Может, этот камень вообще не понадобится.»

— Едем, — сказал он, вынимая из «холодных» отсеков печей металлические детали. Тросы и деревяшки он уже подобрал — оставалось собрать всё вместе и завершить подгонку. Последним из ниши появился кованый полый цилиндр полуметровой длины. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— А это всё… оно с нами поедет?

— Сам говорил — работать с телами вращения подальше от базы, — отозвался Гедимин, оборачивая цилиндр защитнымполем. — Тут мельница и смеситель. Отъедем на десяток километров, соберём и проверим.

— М-да… — протянул Вепуат, с опаской глядя на разобранные агрегаты. — Джагулы будут рады.

Гедимин приподнял руку с генератором защитного поля на запястье. Прозрачные «мешки» уплотнились до матовой белизны.

…После рассвета потеплело до минус сорока, и сааг-туул оживился. На Гедимина, поднимающегося по его броне, с двух сторон таращились боковые глаза. Дыхальца открылись и со свистом прокачивали воздух по полостям. Зверь то и дело встряхивался, стуча щитками брони. На его спину, кроме пары погонщиков, выбрались несколько любопытных Джагулов. Погонщики отогнали было их ближе к хвосту, но через пару минут пути Гедимин услышал с загривка знакомый голос:

— Геджер собрал все камни? Вечером пустит нас к печам?

«Джагзуу?» — Гедимин удивлённо мигнул. В одежде, со всеми хвостами, бахромой и нашитыми клыками и костяшками, самку отличить от других Джагулов было проще — такая шапка была только у неё. Гедимин пригляделся к «новым погонщикам», хмыкнул и снова их пересчитал — одного «стеклодува» не хватало.

— С Геджером все смотрят его сны, — хмуро сказал один из погонщиков с шестами, и Гедимин ухмыльнулся — Урджен был здесь, и счёт всё-таки сошёлся. — Завтра ветер, а в снах одни камни.

— Вчера в мешках было мало шихты, — снова заговорила Джагзуу, устраиваясь на загривке зверя. Говорила она вроде бы с Вепуатом, но то и дело оглядывалась на Гедимина.

— Это не последние мешки, — успокоил её Вепуат. — На обучение нам хватит.

— Значит, ваша руда на исходе, — Урджен недовольно оскалился. — Только на вашу работу. Нужно ещё.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Шихту добывают Сэта. А они сейчас под землёй. Хочешь без них обойти их владения? Думаю, «спасибо» тебе не скажут.

При упоминании Сэта все Джагулы — даже тот, кто про стекло не спрашивал — прижали уши и угрюмо оскалились.

— Зачем их владения? — прорычал Урджен, указывая шестом куда-то вдаль. — Сфен Огня — из многих кусков. Гнёзда с прозрачной скорлупой, — их не Сэта строят.

Сарматы переглянулись.

— Там земли Огня, — другой погонщик махнул шестом в сторону дальнего плато. — Знаешь, где искать руду? Поможешь?

«А быстро они раскочегарились,» — растерянно подумал Гедимин. «Даже сообразили, где можно поискать… Интересно вот — только они такие сообразительные или…»

— Разве в месяце Льда добывают руды? — спросил Вепуат, озадаченно хмыкнув. — Всё под снегом. Всё промёрзло. Если что и рассмотришь, то отламывать…

Джагул коротко рявкнул и огрел сааг-туула шестом по затылку. Под треск погремушек животное с тяжёлым вздохом развернулось к дальнему плато.

— Вот и говорим — нужна помощь, — угрюмо сказал Урджен. — Око Пламени видит сквозь камни. Я видел, как Геджер растапливал снег. Помоги, и мы поможем — наберём руды для ваших печей.

Вепуат оглянулся на Гедимина с довольной ухмылкой и жестом спросил: «Ну?» Гедимин пожал плечами.

— Посмотрим. Может, там и руды нет.

Джагулы схватились за шесты. Зверь, уже собравшийся залечь, встряхнулся, сердито махнул хвостом и шагнул в разлом.

Странно было видеть, как там метр за метром исчезает его голова, потом — плечи… Едва пейзаж вокруг сменился, а на горизонте показались столбы дыма, Гедимин быстро оглянулся. Зверь шаг за шагом «втягивался» в невидимую дыру в пространстве. Протащив через разлом кончик хвоста, он приподнял щитки панциря и шумно втянул воздух в дыхальца. Уже и Гедимин чувствовал тёплый ветер, — нарукавный термометр показывал минус двадцать.

Многометровые чёрные глыбы торчали из-под снега. Он был пёстрым, местами красноватым, местами светло-серым. Расчерченная цветными полосами долина плавно загибалась кверху. С холма Гедимин, не вглядываясь, принимал её за склон вулкана; теперь «телескоп» показывал, что это лишь одна из причудливых складок земли. Вся местность была покрыта многометровыми продольными холмами; кое-где их прорезали глубокие поперечные трещины, со дна которых поднимался дым. Снег на склонах превратился в ледяную корку. Сааг-туул ступил было на край трещины, вздрогнул и отдёрнул лапу.

«Не навернуться бы,» — думал Гедимин, сканируя снег. Часть бесформенных глыб из-под него торчала, часть давно раскрошилась и лежала под лапами зверя. Где-то тут были и разломы в пространстве, и трещины в земле, расползающиеся от широких провалов; сааг-туул брёл медленно, опустив морду к снегу, и подолгу обнюхивал подозрительные участки. Сармат оглянулся на кочевников — они приспустили тряпки, прикрывающие нос и рот, «пассажиры» зверя приоткрыли «люки» вдоль боков. Мимо, в полусотне метров от живого холма, проплывал дымящийся разлом. На его дне что-то красновато светилось.

— И вот это вот у нас под боком… — Вепуат поёжился и тут же превратился в огромный пернатый шар. — Вот что значит — не осмотреть окрестности!

Гедимин судорожно вспоминал, видел ли в долине Элид признаки близкой тектонической активности. «Здесь всё изломано. А там пласты нетронуты. Вообще. Эта штука… это не вулкан. Это трапповое поле…» — сармат выпрямился, оглядывая окрестности, и его передёрнуло. «Ни одного признака за четыре месяца…»

Кто-то шумно выдохнул в наушник.

— Что видит око Пламени? Тут есть руда? — нетерпеливо спросил Джагул. Остальные пристально смотрели на сарматов, не обращая внимания ни на бредущего куда-то зверя, ни на трапповое поле вокруг.

— Плохое место для рудника, — Вепуат нахмурился. — Если эти штуки плюнут хотя бы дымом…

Джагул дёрнул вибриссами.

— В дни Льда Огонь спит.

— Слушай, что говорят! — сердито оскалилась Джагзуу. — Плохое место? Гнёзд нет? Надо смотреть, где ровно?

Вепуат встряхнулся, укладывая вздыбленные перья.

— Пепел. Они строят гнёзда в пепле. Ищи широкие площадки. На склоне пепел не улежит — осыпется.

Зверь шумно стравил воздух из полостей и медленно, очень неохотно отвернулся от расселины и побрёл к чёрным скалам. Вепуат, приложив «телескоп» к глазу, оглядывался по сторонам.

— Лава… Тут повсюду лава. Десятки слоёв, один на другом. Если и были пепельные поля… Гедимин! Как по-твоему, тут могло что-то выжить?

Сармат покосился на экран сигма-сканера. Ближайшая расселина пропала с глаз, но дым ещё клубился — а впереди, в основании новых дымовых столбов, уже проступала ещё одна. Под ногами из складок застывшей лавы торчали скальные зубцы — то обломки останцев, то изверженные глыбы. Складки лежали слоями; пересчитывать их Гедимин не стал.

— Красно-жёлтые камни, — буркнул он, неприязненно щурясь на приближающийся разлом. — Если что и найдём, то по ним.

Вепуат с грохотом опустил крылья на броню.

— Точно! — он вскинул сигма-сканер на высоту плеча и крутнулся вокруг своей оси, едва не слетев со спины сааг-туула. — Э-эй! Туда-а!

…Красно-жёлтые зубцы торчали из лавы на полметра, и снег почти закрыл их. Только подойдя вплотную, Гедимин разглядел на дне кратера знакомые кольцевые структуры. Лава преодолела верхний ряд зубцов, протекла сквозь него и застыла выпуклыми «языками» между верхним и следующим.

— А ты говорил — «зачем камни, зачем камни…», — Вепуат смерил Гедимина укоризненным взглядом и, расправив крылья, легко спланировал на заснеженный гребень. — Гнездо! Гедимин, почистишь снег?

— Отгони зверя, — велел сармат ближайшему Джагулу и скатился на землю. Сверху он видел среди наплывов лавы ещё два «гнезда». Их наклонило набок, но внутренние полости остались нетронутыми — лава застыла на верхних зубцах.

…Дно кратера остывало медленно — сарматы прикрыли его защитным полем, удерживающим тепло, и теперь, спустившись за красно-жёлтые зубцы, разглядывали стеклянные россыпи. «Руда» лежала слоями — то десяток сантиметров битой скорлупы, то раскрошенная пемза. Сквозь пар, собравшийся под куполом, Гедимин видел гигантского зверя и кочевников на его спине. Они вытаскивали из жилых «отсеков» лопаты и пустые мешки. Мешков было много — кажется, к делу приспособили даже помойные вёдра и теперь в спешке оттирали их снегом. Погонщики не помогали таскать инструмент — они стояли на панцире и пристально следили за кратером.

— Видел, сколько мешков? — Гедимин кивнул на живой холм. — Промышленные объёмы.

— Ага, — пробормотал Вепуат, думая о чём-то своём. — Интересно, почему Скогны… Наверное, погода пока не очень. Как только наладится… Да, впрочем, и Сэта, — реки-то везде текут…

Гедимин зачерпнул горсть шихты, стряхнул лишнюю пемзу и высыпал «руду» в мешок из защитного поля. «Вон там, между зубцами, ровная площадка,» — думал он. «Узкая, но места хватит. Главное — здесь тепло и нет снега. Не надо топить отдельный купол.»

— Накопаем — и я пойду испытывать, — сказал он Вепуату, сгребая шихту в мешок. — Во-он там. А ты смотри за Джагулами — чтоб близко не лезли и без нас не уехали.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Без нас? Без нас они бы сюда не сунулись… Ты осторожнее там, Гедимин. Поломаешь камни — опять придётся чинить!

…На дне кратера звенела сгребаемая шихта. С сортировкой Джагулы не возились — гребли всё подряд. Гедимин пару раз слышал недовольные возгласы Вепуата — тот пытался объяснить, что пемза в шихте ни к чему, но через несколько минут плюнул и перебрался на ровную площадку между зубцами. Теперь он стоял над собранной шаровой мельницей и разглядывал её с опасливым интересом.

— А она небольшая, в общем-то… — Вепуат, наклонившись, приподнял агрегат и тут же выпустил, помянув спаривание «макак». Гедимин отодвинул его и заглянул под станину. «Вот сюда ещё утяжелитель…» — он придавил опору каменным обломком, нажал ладонью с другой стороны и довольно хмыкнул. «Дрожать будет, но не ускачет. Осталось прижать чем-нибудь мотор — и попробуем…»

— И ты эту махину думаешь раскрутить на тросиках? — Вепуат поддел пальцем тонкий серебристый канат. — Выдержат?

— Ничего прочнее тут нет, — пробормотал Гедимин, проверяя последний узел. Смотреть на агрегат ему было неприятно. «Будь время, доделал бы. Пару лет на изучение местного сырья, физики…» — он стиснул зубы и отвернулся. «Ладно. Работать будет. А большего не требуется. Зато — развалиться может с любого узла. Никаких люфтов делать не надо.»

— Отойди, — сказал он, разворачиваясь к Вепуату, и никого не увидел. Сдержанное хмыканье донеслось откуда-то сверху. Разведчик, нахохлившись, выглядывал из-за верхнего ряда зубцов.

— Защитное по-оле! — крикнул он, приложив ладони к респиратору. Гедимин сердито фыркнул и развернул генератор соплами к себе. «На случай отвалившейся детали. Что взрыва не будет, я вижу, а вот это не предскажешь.»

Поршневая машина загудела. С громким щелчком натянулись тросы. Гедимин шагнул назад, пристально глядя на станину. «Оценить уровень вибрации…»

Кованый цилиндр медленно прошёл четыре оборота и крутанулся назад, постепенно ускоряясь. Десять секунд, показавшихся Гедимину мучительно медленными, — и насечки на синем металле слились в непрерывную полосу. Станина зарылась в пемзу, и тряска прекратилась — только верхний рыхлый слой «грунта» едва заметно вибрировал. Гедимин смотрел, как блестит синий металл, и как подёргиваются тросы на пике нагрузки, — восемь оборотов в одну сторону, восемь в другую…

…Прежде чем накинуть трос на биконус, Гедимин проверил «асбестовое» волокно по миллиметру — и на ощупь, и сигма-сканером. Потом протянул Вепуату.

— И всё-таки я бы взял верёвку потолще, — пробормотал тот, растягивая трос между двух кулаков. Гедимин хмыкнул.

— Она ещё и на четверть не нагружена. Хочешь, я тебя на ней подниму?

Вепуат выпустил трос из рук и проворно шагнул за скалу.

— Вот после этого она и порвётся.

— То взорвётся, то порвётся… — Гедимин криво ухмыльнулся. Асаановые тросы ему нравились — как и выкованные из рэссены баки, тяжёлые, но прочные и устойчивые к истиранию. Всё остальное было гораздо хуже.

… — Гравий? Где ж его тут достанешь… — Вепуат растерянно огляделся по сторонам и поднял пригоршню пемзы. — Сойдёт?

— Давай, — Гедимин, раздробив кулаком пару чёрных булыжников, кинул их следом. — Проверим с частичной нагрузкой. Жаль, шары не доделал, — прокрутили бы с ними.

Он вспомнил о зеленоватом минерале, оставшемся в цеху, и о шестиметровом слое гравия по всей долине Элид. «Вот не взял с собой, а зря. Что пемза крошится от тычка, и так понятно. А вот более прочные породы…»

Поршневая машина снова загудела. Следом раздался низкий гул разгоняющейся мельницы и приглушённый каменный грохот. Пока Гедимин направлял сигма-сканер на барабан и привыкал к скорости вращения, обломки внутри раскрошило до мелкого гравия, и они перетёрли пемзу в песок. Сармат листал «сканы», выискивая на барабане царапины. «Так и знал — хрупкая порода. Ладно, потом проверю с тем минералом. Вот ему углы надо будет сточить…»

…Биконус ещё пару минут вращался, сбавляя обороты. Гул уже прекратился, только шуршал внутри пересыпающийся песок. Гедимин придержал агрегат ладонью и уже хотел вскрыть бак, как Вепуат, взмахнув крыльями, развернулся к кратеру.

— А ты чего — тоже копаешь? — удивлённо спросил он.

Только теперь Гедимин заметил, что битое стекло на дне ямы давно уже не звенит, и рычания Джагулов не слышно. Над дальним рядом зубцов навис сааг-туул. На его боках вздувались пузыри защитного поля, наполненные стеклом. Мешки со спины пропали. На загривке сидел одинокий погонщик. Все остальные — десятков пять кочевников — стояли среди красно-жёлтых скал, пристально глядя на сарматов. Подойти рискнули трое, вплотную приблизился один. Он стоял сейчас на краю испытательной площадки, держа в скрюченной руке связку чёрных когтей.

— Джаарган? — Гедимин шагнул навстречу. — Что случилось?

«Жрец» резко махнул рукой, выпуская из пальцев связку, и она повисла на станине смесителя.

— Знаки богов смерти, — глухо прорычал Джаарган, прижав уши и вздыбив гриву. — Ты их зовёшь. Так хоть зови правильно!

— Чего⁈ — Гедимин ошалело мигнул. Джаарган уже спускался на дно кратера, шурша и гремя всеми своими «цацками». Чёрные когти, выточенные из камня, покачивались на перекладине.

— Боги смерти, — пробормотал Вепуат, осторожно разрезая шнурок связки и обматывая каждый обрезок вокруг станины. — И верно — мы так и напрашиваемся. Гедимин! Оно тут работе не помешает?

— Сдвинь сюда, — машинально ответил Гедимин. Мозг просчитал, как поведёт себя агрегат с лишней «деталью», и только потом, оборвав расчёты, заискрил. Гедимин еле слышно выругался.

— Какие ещё боги⁈

Вепуат развёл руками.

— Ты же слышал. Джагулы… немного опасаются. Немудрено…

Гедимин сердито фыркнул и потянулся к «цацкам».

— Вот ещё кочевники не учили меня технике безопасности…

До когтей он не достал — Вепуат перехватил его ладонь двумя руками и крепко сжал.

— Не трогай! Ты же сказал — оно не мешает. А всем так спокойнее.

— Да чтоб вам всем… — еле слышно пробормотал Гедимин и развернулся к так и не открытой крышке биконуса. — Бери сканер и проверяй выход! Свяжешься с дикарями…

…Чёрные «когти» обратно никто не потребовал. Они так и висели у пояса Вепуата, иногда теряясь в чёрных перьях. Джагулы на них даже не смотрели — все, кто вылезал на броню сааг-туула, таращились на разобранные механизмы. Кто-то тронул когтем станину и тут же нырнул обратно в жилой «отсек».

— Эти штуки неопасны, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — От пары оборотов ничего с ними не будет. Я не собираюсь их взрывать.

— Не снимай знаки, — отозвался Урджен, смерив его мрачным взглядом. — С богами нужна осторожность.

— Геджер не знает, что это, — донеслось из приоткрытого «отсека». — Думает, что не умрёт.

Гедимин досадливо поморщился.

— Хватит всюду тащить богов! Это просто механизмы. Могу научить делать такие же.

Люк «отсека» захлопнулся.

…Давать Джагулам один плавильный конус на всех Гедимин зарёкся ещё на первых занятиях. Стекло трёх цветов пришлось поделить на шесть тиглей, зато у печи на некоторое время стало тихо — «ученики» освоили вытягивание тонких цветных жгутов и нанесение плетёного орнамента и возились с заготовками чашек, изредка рыча друг на друга и меряясь изделиями. Проткнуть друг друга штырём или отгрызть голову больше не пытались. Гедимин следил за ними вполглаза из «шлюзовой камеры», сворачивая многослойный защитный купол и приделывая к нему вытяжные каналы. Внутри временной «печи» на прозрачных распорках висела стеклянная чашка. Её круглые бока были покрыты тёмно-синим сетчатым орнаментом.

«Следить за температурой,» — напомнил себе Гедимин, прикрывая дверь. Он видел, как из-за печи в коридор выходит Вепуат. «Ученики» Вепуата добрались до форм-многогранников, теперь каждый хотел сделать гранёный сосуд, — сармат-инструктор мог ненадолго отвлечься. «Я быстро,» — жестом сказал ему из-за двери Гедимин и закрыл её окончательно.

Горячий воздух копился под куполом защитного поля, и температура под лучом «термобластера» быстро возрастала. Гедимин смотрел на чашку. Стекло давно должно было начать светиться — и даже не красным, а оранжевым, но оставалось белесым, только немного помутнело. «Радикальное изменение свойств,» — озадаченно думал сармат, глядя на анализатор. «Непонятно, из-за чего. Вязкость увеличилась ненамного… Попробуем прогреть до температуры плавления.»

Додумать он не успел — чашка с каменным треском раскололась на сотни кусков и рухнула на дно «тигля». Они ещё долго дымились там, остывая с полутора тысяч градусов до «терпимых» сотен. Минут через пять Вепуат не выдержал и выглянул в «предбанник». Гедимин кивнул на россыпь осколков и, зачерпнув большую часть, высыпал из «тигля».

— Реакция на нагрев.

Вепуат присвистнул.

— Я слышал треск… И что, даже и не оплавилось? А сетка… А, вижу. Где была, там и осталась.

Он осторожно, двумя когтями, взял осколок и повертел в пальцах. Из-под приподнявшихся перьев на кусочек стекла уставились восемь глаз. Вепуат, не обратив на них внимания, задумчиво похмыкал.

— А красиво. Тёмно-синее на белом… Гедимин, а если их дальше погреть? Когда-нибудь да расплавятся.

— Не обязаны, — пробормотал сармат, настраивая «термобластер». Ему было не по себе. «Чутьё ремонтника» говорило, что в переплавку разбитая чашка уже не годится. «Всё надо проверять,» — проворчал про себя Гедимин, направляя луч на остатки сосуда. Вепуат отодвинулся от двери, но закрывать её не стал, только оглянулся на «учеников» и растянул поперёк коридора защитное поле.

«Две тысячи пятьсот…» — Гедимин уплотнил купол, тающий от перегрева, и снова взглянул на анализатор. «Быстро оно греется. Две тысячи семьсот…»

Побелевшие осколки дымились и подёргивались, рассыпаясь на части. На трёх тысячах градусов белый песок на дне «тигля» зашкворчал и вздулся комом белесой пены. Гедимин и мигнуть не успел, как её разнесло по стенкам «печи». Он запоздало выключил «термобластер» и угрюмо сощурился на отвердевающие хлопья. «М-да. Тут дегазацию не проведёшь. Какая дегазация при такой интенсивности…»

Затвердевшие хлопья больше не блестели. «Пемза,» — Гедимин щёлкнул когтем по хрупкой пористой корке, и она осыпалась на дно «тигля». Вепуат загремел перьями и тихонько присвистнул.

— Ничего так поменялись свойства… Это его на скольких градусах? На четвёртой тысяче?

— Даже меньше — две девятьсот, — Гедимин сверился с анализатором. «Стеклянная» пена, собранная в плотный комок внутри защитного поля, ждала утилизации — что ещё с ней можно сделать, сармат не знал. «Показать Альготу? Может, хоть на абразив сгодится?»

— Значит, на полутора тысячах пениться не должно, — пробормотал Вепуат, высыпая уцелевшие осколки стекла на ладонь. — Забавно. Думал, треснет по синим полосам. Красиво получилось. Видишь — вдоль синего ещё голубое, как размытый пигмент?

Гедимин обошёл его и заглянул в цех. Сэта приделывали к очередному сосуду-многограннику ножки. Джагулы успели натянуть заготовку из прозрачного стекла на толстостенную с цветным орнаментом и теперь с довольным рычанием вытягивали из стекла витые шипы. «А это на кой? Чтобы было, на что наколоться?» — Гедимин недовольно сощурился. «Думал, хоть эти не переводят стекло на дурацкие цацки.»

— Гедимин, — Вепуат постучал пальцем по его локтю. — Я возьму себе осколки, ладно?

Сармат равнодушно пожал плечами. Он думал о плотном зеленоватом минерале и шарах для камнедробилки. Она, разобранная, лежала сейчас на складе вместе с четырьмя мешками стеклянной шихты. Сколько увезли с собой Джагулы, Гедимин не спрашивал.

33 день Воздуха, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вслед за Айзеком в бункер ворвался холодный ветер, и Гедимин услышал, как издалека волнами накатывает гул, срывающийся на свист.

— Ураган, — коротко сказал Айзек, заглянув в монитор. — Видел Вепуата с охапкой костей и стекляшками. Помнишь, что после урагана их все надо будет собрать? И из-под снега, и с соседних холмов. Стекло по округе валяться не должно.

Мозг немедленно начал высчитывать радиус разброса мелких стекляшек. Гедимин прервал бесполезные подсчёты и молча кивнул.

…Защитный купол горел жёлтым огнём. Вепуат, прикрепив фонарь к шлему, смыкал две части костяной арки. Когда Гедимин подошёл, он уже проверил устойчивость опор и, снова уложив собранную арку на снег, цеплял к её выступам подвески. Там были и стеклянные бусы — связки прозрачных «чешуек» и цветных «капель». Гедимин машинально отметил их несимметричность. «Техника безопасности?» — он невесело ухмыльнулся, представив, как капли и чешуи колотятся друг о друга на бешеном ветру. «Всё равно собирать осколки. Их ещё и расшвыряет…»

— Побьются, — буркнул он, поймав качающуюся связку «чешуи». Ветер снаружи уже поднял рыхлый, не утоптанный снег и гнал его параллельно земле; под куполом тянуло сквозняком, и бусы начинали раскачиваться. Вепуат налёг на опору, выпрямил её, вбил глубже в сугроб, посмотрел на звенящие и шуршащие подвески и весело хмыкнул.

— Не побьются. Может, связку раскидает. Но это я соберу.

Он поддел шнурок, обмотанный вокруг костяного выступа, и тронул когтем спиральный желобок. Он был неглубоким и каким-то… беспорядочным — будто его не вырезали специально, а он сам протёрся от постоянного обматывания. Гедимин машинально прикинул, как шнурок должен натягиваться и биться на сильном ветру, — если бы под него подсыпали абразив, выступ вовсе отрезало бы.

— Спрашивал, сколько лет этой арке, — сказал Вепуат. — Они не помнят. Заменяют кости по мере надобности. Что-то стирается быстрее, что-то медленнее…

Он дотронулся до одной из опорных костей.

— Вот эта вроде бы старше всех. Видишь? Серебристая, аж блестит.

Гедимин взглянул на сбитую, деформированную головку кости, поморщился и отвёл взгляд. «Долго не продержится… А впрочем — это не турбина. Сорвётся — никого не убьёт.»

— Гедимин! — Вепуат развернулся к нему. — А всё-таки — это не дело. Мы тут давно сидим. А ещё собираемся жить. Я думаю — лучше всего взять рэссену. Кости всё-таки крошатся. Металл так быстро не изотрётся. А как по-твоему?

Гедимин мигнул.

— Ты вообще о чём? — спросил он, угрюмо щурясь. За странными рассуждениями Вепуата обычно следовал ещё более странный вывод — и ворох вываленных на Гедимина традиций. «Что ему нужно от рэссены — и при чём тут я?»

— О воротах ветра, — Вепуат кивнул на арку. — Пора нам сделать свои. Я думаю — из рэссены. Выковать опоры, кольца для подвесок… Можно — по этому образцу, а можно — иначе. Ты ведь инженер — знаешь, как лучше. Будут тяжёлые, но крепкие.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— На кой они тут вообще⁈

— Отвлекать пролетающих Экеста, — взгляд Вепуата был спокоен и прозрачен. — Чтоб не лезли куда не надо. Можно ведь сделать ветроустойчивую арку? Если уж у местных получилось…

— Идём, — буркнул Гедимин, вскрывая защитный купол. Ветер тут же налетел с четырёх сторон одновременно. Крылья Вепуата распахнулись, и Гедимин едва успел поймать его за шиворот. Крылья били по рукам, что-то внутри пернатой брони трещало и шипело, но сармат кое-как развернулся, обхватил себя за плечи, прижимая оперение к телу, и нырнул в защищённый от ветра коридор.

— Ядро Сатурна! — выдохнул он, укладывая крылья на броню. Получилось не сразу. Снаружи выл ветер, и что-то лязгало и дребезжало, — арка скрылась в темноте, но Гедимин видел, как рядом с ней мелькают длинные серебристые ленты.

— Наружу не лезь, — предупредил он Вепуата, глядя, как уложенные было крылья снова приподнимаются и «ловят ветер». — Может, их связать?

Вепуат хмыкнул.

— Не бойся, не улечу. Они меня ещё не держат. Площадь не та. Ну, так что с воротами? Если тебе некогда возиться — найду сэтских кузнецов. Они справятся. Ты только чертёж сделай — ну, по своим расчётам. Чтобы было прочно и не тяжело.

…Отделаться от Вепуата удалось нескоро. Через полчаса, когда он, довольный, с чертежом ушёл на склад, Гедимин выгреб из кармана пригоршню зеленоватых каменных «бус» и высыпал на поддон. Диаметр «бусин» он задал сам; больше всего было мелких, полусантиметровых. С ними сармат провозился всю ночь; осталась ещё треть заготовок с неснятой фаской. Гедимин устроился у печи, крепко зажал камешек в когтях и включил лучевой резак. Пару заготовок спустя мимо прошёл Вепуат с мешком шихты. Потом зазвенела стеклянная скорлупа.

— Гедимин! Тебе криобластер сейчас нужен?

— Бери, — пробормотал сармат, вглядываясь в несточенный выступ на «бусине». — Руки заняты.

Вепуат, отцепив «бластер» от его пояса, снова чем-то зашуршал. Потом звякнул металл, и сбоку потянуло холодом.

— Смотри! — выдохнул Вепуат. Ладонь с чем-то блестящим он почти засунул Гедимину в респиратор. Тот недовольно хмыкнул, отодвинулся и нехотя пригляделся. Вепуат держал квадратную зеркальную пластину — два слоя стекла и ульсеновый расплав между ними. Пластину изрезало тёмно-синими «трещинами», и обрывки ульсены распределились по намеченным сегментам — серебристые лохмотья с размытым синеватым ореолом, похожие на узоры инея.

— Так и знал — что-то да получится, — Вепуат восторженно ухмылялся, глядя на стеклянный «лёд». За его спиной Гедимин разглядел поддон, заваленный цветными осколками. Это вроде бы было окрашенное стекло — но какое-то странное, потемневшее, с непривычным блеском.

— Переводишь сырьё на цацки? — Гедимин угрюмо сощурился. «Сделал стекляшки, закалил и снова нагрел. Цветное треснуло — так же, как и прозрачное. Ещё и кусок зеркала перевёл…»

— Забавно вышло, — сказал Вепуат, разглядывая обрывки зеркального покрытия. — Сейчас я его погрею, и посмотрим…

Гедимин подобрал с поддона миниатюрную заготовку и отвернулся. Долго точить камень ему не дали — не прошло и минуты, как в закрытой печи что-то зазвенело, Вепуат вытащил плавильный конус и вывалил перед Гедимином ещё не остывшие осколки. Внутри каждого из них застыли серебристые узоры «инея». Изменившаяся окраска стекла будто обвела их по контуру синими линиями разных оттенков — от бело-голубоватого до тёмно-синего.

— Просверлишь дырочку? — Вепуат протянул Гедимину дымящийся осколок с «инеем» внутри.

— Тут лучше припаять ушко, — машинально отметил сармат, прокалывая стекло «жалом» лучевого резака. Прокол прошёл с угла, от ребра к ребру, не задев широкую поверхность, — орнамент не зацепило. Вепуат радостно хмыкнул.

— Знаешь, на что это похоже? На мозаику. Цветные такие камешки. Можно собрать орнамент…

Гедимин болезненно сощурился.

— Тебе совсем заняться нечем?

Вепуат уже не слушал — он раскладывал дымящиеся осколки по «холодному» отсеку печи и, судя по бормотанию, пытался по ходу дела собрать какой-то орнамент. Гедимин поморщился и отвернулся.

…За стеной что-то взвыло. Гедимин тут же забыл об этом — он перекатывал на ладони каменные шарики, проверяя их гладкость, и думал о скорости истирания. Вой повторился. К нему добавился неритмичный костяной перестук. Кто-то хрипло рявкнул и снова завыл. Его голос утонул в свисте ветра.

— Ядро Сатурна! — Вепуат, выглянувший за дверь, на обратном пути едва не застрял — перья встали дыбом, крылья развернулись и ещё пару секунд бились о косяки, не впуская сармата в дом. — Мн-да. Мне сегодня лучше не выходить. А там Джагулы. Поставили арку на край плато. Зверь залёг, а они высунулись и воют. Похоже, ритуал.

— Общаются с богом ветра, — Гедимин хотел скривиться, но вспомнил смерч, высасывающий из шахты тонны песка, и только невесело ухмыльнулся. — Твой скафандр хочет летать. Может, выпустим?

— Рано, — серьёзно ответил Вепуат, почёсывая крылья у основания; они слегка приподнимались над бронёй, и было видно, как они напряжены. — У него ещё не всё отросло. Быстро погибнет.

Что-то звенящее прокатилось вдоль стены и заглохло. Вепуат развёл руками.

— Сорвало подвеску. Хотел закрепить, да не выйдешь. Теперь зарылась в снег. Целиком. Я подберу, как всё успокоится.

…Когда Гедимин начал собирать камнедробилку, Вепуат возился с «мозаикой» и вроде бы ничего вокруг не замечал. «Хорошо. Думал, испытания накроются. Полезет, куда не надо…» — Гедимин, довольно ухмыльнувшись, пошёл на склад. Когда он с поршневой машиной за плечом вернулся в цех, на собранной камнедробилке сидел, распушив крылья, Вепуат и недобро щурился.

— Уйди, — буркнул Гедимин. — Мне работать надо.

— Решил взорвать цех? — Вепуат не двинулся с места.

— Чего «взорвать»⁈ — Гедимин сузил глаза. — Вчера при тебе испытывали!

— Угу. В Сфене Огня, — Вепуат устроился поудобнее. — И там этой штуке и место.

— Ты в себе? — Гедимин смерил его недобрым взглядом. «Стряхнуть его несложно. Но перья поломаются.»

— Угу. Не надо тут этих штук, — отозвался Вепуат. — Послезавтра пойдём в Сфен Огня. Там и проверишь, что тебе надо. А тут — ни к чему.

«И чего я не пошёл на склады⁈» — Гедимин стиснул зубы и медленно двинулся к нему. «Уйдёт — хорошо. Не уйдёт — не страшно.»

Вепуат, заглянув ему в глаза, вздыбил перья и распушился на весь коридор. Ничего сделать Гедимин не успел — за спиной прошуршала открывающаяся дверь, и заклекотала «гражданская сирена».

— Кет? Хепри? — угрюмый филк заглянул в цех. — Срочно в барак. Приказ командира.

…Комендант Дасьен дописывал к настенному календарю новые строки. Гедимин, проходя мимо, заглянул в листок. Следующий день был отмечен восклицательным знаком, больше никаких особых отметок до конца месяца не было. «Интересно. Ничего не предвидится — или просто пока нет данных?» — Гедимин развернулся было к Дасьену, но тут в комендантской «затикали» и задребезжали часы. Филк замер и отчётливо скрипнул зубами. Гедимин отодвинулся к стене и быстро шагнул в коридор — оттуда уже слышался недовольный голос Гварзы.

— И что, это никак не подобрать? — спросил Айзек, глядя на распушённые перья Вепуата. Сармат обхватил себя за плечи, прижимая крылья к телу, но скафандр рвался в полёт — и занял весь коридор, уперевшись перьями в стены и местами «прорастая» в жилые отсеки. Вепуат мотнул нахохленным шлемом.

— Не пробовал дать ему снотворного? Или успокоительного? Чрезмерное возбуждение тоже…

Кенен Гварза выглянул из отсека, отмахнулся от лезущих в лицо перьев и сердито фыркнул.

— Айзек! Разведение мутантов обсудим в другой раз. Технологии…

— Да, технологии, — Айзек недовольно на него покосился и нехотя отвёл взгляд от живого скафандра. — Это, в основном, к Гедимину. Но и к Вепуату тоже. Плюс, скорее всего, Альгот. Но с ним поговорим отдельно.

Гедимин озадаченно хмыкнул. Гварза молча показал ему кулак.

— Кенен хочет назвать их ремесленными отрядами, — Айзек слегка сощурился. — Но я думаю — речь не об отрядах. Это навыки, которые нужны каждому поселенцу на Равнине. Ремесленников будет немного — но элементарное уметь должен каждый. Чтобы не приходилось просить у местных каменные кирки. Выковать инструмент. Вырезать к нему рукоятку. Накопать глины. Слепить горшок. В общем — местные технологии. У вас двоих накоплена хорошая база. У тебя, Гедимин, — по металлам и минеральному сырью. У Вепуата — по органическим ресурсам. Мы с Кененом поддержим со своей стороны, но — базу давать придётся вам. Есть соображения?

Гедимин мигнул. Вепуат коротко свистнул.

— Местные технологии? Тут тебе к местным ремесленникам. Мы сами не…

Айзек резко качнул головой.

— У нас другая база, Вепуат. На местное обучение реакция будет… ну, ты ведь с Гедимином общаешься?

Вепуат хрюкнул в респиратор. Гедимин недобро сузил глаза.

— Что опять «Гедимин»? В чём проблема? Мало инструмента? Могу сделать. Если бы сказали заранее…

Айзек раздражённо махнул рукой.

— Ты-то сделаешь. Надо, чтобы сами поселенцы могли сделать. И кирку, и лопату, и миску. Без завоза с Земли и литейных станций.

«Мать моя колба! Это же я недавно говорил…» — наконец сообразил Гедимин и встряхнул головой, унимая взметнувшиеся обрывки мыслей. «Но если полномасштабное обучение… полторы сотни филков… литьё, ковка… и ещё местная древесина, чтоб ей… а куда их всех засунуть? Инструмент… у меня же нет ничего под филков — только тигли и захваты, и то…»

— Из нас учителя так себе, — Вепуат смущённо разглядывал перья. — С филками я вообще не пробовал. Вот стекло — это могу показать. Простые приёмы, сосуды… ну, ещё зеркала. Зеркала точно будут нужны. Для станции. У Гедимина там какая-то амальгама…

Айзек кивнул.

— Амальгаму пока отложи. А вот со стеклом — можешь начинать хоть завтра. Скольких присылать?

Вепуат растерянно оглянулся на Гедимина, но тот мог только дёрнуть плечом. Он пересчитывал про себя инструменты. Что-то из них условно годилось для филков — но вот стеклодувных трубок с нужным мундштуком не было. «А литейная станция, небось, опять занята. Придётся на коленке…»

— Сэта приходят по четверо, и места хватает. Джагулы тоже вчетвером… — пробормотал Вепуат. — Четверо на печь — так я думаю. А нас там двое, и нам не разорваться. Две четвёрки, не больше… хотя — Ардан… Ардан может взять ещё четверых. Выберите там, кто потолковее. Чтобы они потом сами могли учить. Там не самые сложные навыки, но…

Вепуат развёл руками, выпустив крылья, и сердито зашипел — они, развернувшись, застряли вместе с ним в проходе. Теперь он не мог идти даже боком. «Придётся вылезать из брони,» — подумал Гедимин. «А эта тварь пусть тут и ночует. Филкам она не мешает.»

— Значит, двенадцать, — сказал Айзек. — И начнёте вы со стекла… Что ж, навыки более чем полезные. Гедимин! Минилитейня, кузница на местном сырье, — сможешь развернуть в несколько дней? Небольшой набор инструмента…

— Литейная станция, — буркнул сармат. — На пару дней. Если без неё — нужна неделя.

Айзек и Гварза переглянулись.

— Действуй, — кивнул Гварза. — Через два часа — с сырьём в лабораторию. Металлургия, обработка древесины и кости… И наши собственные технологии — катушки, отсекатели, термоизлучатели. Досадно, что приходится полагаться на…

— Нас мало, — перебил его помрачневший Айзек. — Я знаю, что вы с Вепуатом — так себе организаторы. Но показать технологию и разъяснить теорию вы можете. Если кому-то не хватит ресурсов мозга или рук — это не ваши проблемы. Из полутора сотен должна набраться ремесленная бригада. Хотя бы из дюжины филков. Готовьте место, оборудование, — завтра попробуем начать. Можете идти.

— Лех-хко скас-с-сать, — прошипел Вепуат, дёргая плечами. Крылья застряли намертво. Весь скафандр выгибался назад, оперение шло волнами, — существо рвалось в одну сторону, замурованный в нём сармат — в другую, сдвинуться с места не мог никто.

…Обошлось без плазменного резака. Гедимин ждал сопротивления, хотя бы попытки откусить руку, — но верхний слой брони, вскрытый по нагрудному шву, распахнулся и выпустил Вепуата, а сам остался висеть посреди коридора. Сармат, выкатившись из «ловушки», развернулся на месте и поднялся на ноги, ошалело глядя на пернатый шар. Скафандр, собрав оперение ног в один пучок, отчаянно им размахивал, пытаясь дотянуться до пола. Гедимин видел, где его заклинило, — существо не могло ни развернуть крылья до конца, ни сложить их, только судорожно дёргалось, застревая ещё крепче.

— Иди, — бросил он Вепуату, медленно отступающему от пернатой брони. — Я его вытащу.

— Т-только крылья не ломай, — пробормотал сармат. Гедимин отвернулся и растянул поперёк коридора защитное поле. И Вепуат, и отступившие Айзек и Гварза остались на той стороне — под руку никто не лез.

— Замри, — буркнул Гедимин, оборачивая ладонь и предплечье защитным полем.

…Суставы сармат вправил, выпавшие перья воткнул на место. Существо больше не сопротивлялось — лежало длинной горкой на полу, только оперение едва заметно покачивалось. Гедимин обернул его защитным полем, прижав крылья к «телу», и закинул на плечо. Из-под перьев высунулся глаз. Заталкивать его обратно сармат не стал — он так и таращился в лицевой щиток, пока существо несли к выходу. Улететь оно больше не пыталось — видимо, крылья ещё болели.

— Ага, и зеркала, — донёсся из комендантской бодрый голос Вепуата. — Хоть круглые, для работы, хоть плоские, хоть карманные. Вот, посмотри, что вышло из охлаждённого стекла…

Дасьен сдержанно хмыкнул. На протянутую ему стекляшку он еле взглянул.

— Зеркала? Ну, может, кто-то из них сделает зеркало для барака. А то от вас не дождёшься.

Гедимин растерянно мигнул.

— В бараке нужно зеркало? — он заглянул в комендантскую, и существо заворочалось на плече, порываясь уползти. — Чего раньше не сказал?

Дасьен угрюмо сощурился.

— Вы-то в бараке не живёте. Но командиры… Они могли бы и подумать. У последних кочевников уже есть зеркала, у всей Равнины, — а сюда не надо, зачем? — он выразительно поморщился. Вепуат оглянулся на Гедимина и вопросительно хмыкнул.

— Это тебе куда? В предбанник? А широкое надо? Только учти — то, что сделаю я, будет так себе. А Гедимину некогда.

— Сделаю, — буркнул Гедимин, сгружая пернатый свёрток Вепуату на руки. — Дай форму, размеры и назначение. Хоть одно, хоть десять. И чего было не сказать-то⁈

…Костяная арка дрожала в размытом воздухе. Монотонный вой и свист разносились над холмом. На снегу пестрели оборванные подвески. Вепуат, одолжив у филка подзорную трубу с простыми линзами, разглядывал окрестные холмы. Гедимин не присматривался, но смерч, качающийся над соседним плато, и так был хорошо виден. Ещё секунда — и он взорвался, подняв облако снежной пыли. Оно клубилось, на глазах собираясь в вертикальные воронки. Пара секунд — и два новых смерча двинулись к разным краям плато. В небе, наползая друг на друга, медленно кружились воронки-циклоны.

— Где-то надо взять пару вёдер глины, — вслух думал Вепуат. — Для литейных форм и всего такого. С ульсеной всё просто, если на себя не лить. А вот рэссена… Четыре тысячи градусов — не шутка. Точно кто-нибудь пожжётся.

— Пожгутся они ещё со стеклом, — буркнул Гедимин, вспоминая обгоревшую шерсть и подпалённые вибриссы Джагулов. — Местные соображают, куда лезть не надо. А эти…

Вепуат сочувственно хмыкнул. Чёрные крылья за его спиной всколыхнулись и улеглись на броню. Оперение, отлежавшееся в цеху, «успокоилось» — только перья на шлеме торчали приплюснутым гребнем, вытягиваясь к затылку.

— Возьми на себя Джагулов, — попросил Гедимин, оглядываясь на горячий цех. «Смерчи смерчами, а работа не ждёт. И так с зеркалом провозился… Надеюсь, не треснет.»

— Джагулам не до нас, — Вепуат с ухмылкой оглянулся на дальнее ущелье. Там что-то гудело, взвизгивало и хрипло рявкало. «Передвижной лагерь» спрятался за уступом от ветра, но ритуал продолжался.

— Сегодня точно не придут. И Сэта тоже. В дни Воздуха порталы ненадёжны… А глину тут берут в Сфене Воды. Только разводить надо местной водой. Чтобы не разваливалось. Сходим, как погода успокоится?

Гедимин кивнул. В цеху ждала горка деревянных заготовок — будущие рукоятки инструментов, «дозревающих» на литейной станции. Разобранная камнедробилка снова переехала в дальний угол склада. «Завтра отнесу её в долину и там испытаю,» — думал сармат. «Вепуат до завтра уймётся, но без него всё равно спокойнее.»

34 день Воды, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Готовые отливки приятно грели руки. Гедимин перебирал заготовки, складывая их попарно с выточенными рукоятками, и едва заметно щурился. Ему было не по себе.

— Даже спрашивать не буду, что есть что, — пробормотал Вепуат, заглянув из-под локтя сармата в поддон с заготовками. — Смотри сюда. Вот, нагрёб у Джагулов.

Гедимин, едва скользнув взглядом по пригоршне тонких трубчатых костей, посмотрел на мокрые перья и сердито сощурился.

— Куда полез посреди бурана⁈

Крылья за спиной Вепуата встряхнулись, разбросав по цеху мокрый снег и талые брызги. Сармат запоздало прижал их к бокам и виновато потупился.

— Да там ещё спокойно… — он покосился на вентиляционные окна, за которыми всё громче выл ветер. — Ну, то есть — пройти можно. Но через полчаса разгуляется.

— Где нашёл Джагулов? — спросил Гедимин, разглядывая кости. Это были короткие тонкие отломки — сантиметр-полтора в поперечнике, от пяти до десяти в длину.

— Старался брать одинаковые, — сказал Вепуат, разбирая обломки по размеру. — Не до миллиметра, конечно… Скогны говорят — в тростник лить удобнее. Но у них с собой нет. А Джагулы, когда нужен прут, льют вот в такие формы… Ну, а ведро с песком у нас есть.

Гедимин машинально оглянулся на дальний угол — там стоял кожаный мешок на распорках из тонких костей. Вепуат сгрёб в него остатки забутовочного песка — получилось почти до краёв. «Вот и литейное оборудование,» — Гедимин невесело усмехнулся. «Не хватает только ведра глины.»

…Мелкие «знаки богов», вырезанные на чёрной древесине рукояток, были едва заметны — если не знать, куда смотреть, не найдёшь. Только Гедимин натыкался на них каждый раз, когда глядел на деревяшки или брал их в руки — и каждый раз угрюмо щурился. Наносить знаки пришлось самому — Вепуат и Кут’тайри, насевшие на сармата с двух сторон, сами справились бы, но тогда символ можно было бы разглядеть с орбиты. «Если тут есть какие-то орбиты,» — криво ухмыльнулся Гедимин, глядя, как металл в руке Кут’тайри светится всё ярче и из багрового становится светло-красным.

— Tza! — сармат перехватил раскалённую заготовку и насадил на холодную рукоять. Она села плотно — после остывания должна была прикипеть намертво. Уже полтора десятка рукоятей с насадками торчали из ведра с песком; свечение металла погасло, только раскалённый воздух ещё дрожал над ними.

— Боги радуются, глядя на мастеров Пламени, — заметил Кут’тайри, перекладывая следующую заготовку на светящуюся белым ладонь. Металл зашипел.

— Им до мастеров,как до орбиты Седны, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь — на глаза в очередной раз попался значок-ромб. «Хорошо, хоть бусины не заставили привязывать. Или просверленные зубы. Хотя — филки ещё тут поживут, среди местных, и сами всё привяжут. И зубы, и позвонки.»

За стеной кто-то заверещал. Это был не первый вопль — уже пять минут снаружи что-то делили аборигены, то взволнованно взвизгивая, то замолкая. Гедимин, втыкающий очередную заготовку в песок, даже не поднял головы. Визг оборвался так же внезапно, как и в прошлый раз, и сармат услышал возмущённые голоса филков. Недовольных было несколько, но разобрать, что им не понравилось, Гедимин не смог — всё заглушил ветер, только высокочастотное верещание аборигенов сквозь него и пробивалось. «Местные, филки… Что у них там? Какой-то ритуал под стеной барака? Зря это они…» — лениво думал Гедимин, глядя, как в раскалённом кулаке Кут’тайри прогревается очередная заготовка. «Ещё две — и закончим. Больше трогать не буду — сами остынут. Потом подточу, где ещё надо — и пускай ждут очереди…»

Из «шлюзовой камеры» высунулся Вепуат. Сложив в дверном проёме крылья, он молча смотрел, как Гедимин насаживает инструмент на рукоять. Едва тот пристроил заготовку остывать, Вепуат махнул рукой — «за мной!», и Кут’тайри, склонив голову, подставил раскалённую руку под прохладный ветер. Языки пламени на ней погасли.

— Вот обязательно мешать? — сердито спросил Гедимин, выходя в «предбанник». — Только приспособились работать…

— Хочешь — я их буду греть, — Вепуат нетерпеливо хлопнул крылом. — Выйдет не хуже. А сейчас — идём! Пропустишь такое — сам будешь жалеть.

Он остановился недалеко от перекрёстка «коридоров». Гедимин, едва не налетев на оттопыренное крыло, растерянно хмыкнул. Всё, что он мог видеть, — дюжину филков у барака, две малочисленные, но плотные группы аборигенов чуть в стороне — и Гварзу у большой бочки, зачем-то вытащенной на дорогу. Поодаль, также посреди тропы, стояла волокуша, а над ней — Айзек. Хмурые филки переводили взгляд с него на Гварзу… или, скорее, на охраняемую им бочку. Бронны и Скогны привставали на пальцах и еле слышно повизгивали, но что их так волнует, Гедимин не видел.

— Тут гравий, — Гварза осторожно, придерживая двумя руками, наклонил бочку к филкам и тут же толкнул обратно. Те недовольно загудели.

— Всего в полтора раза тяжелее воды, — Гварза обвёл их угрюмым взглядом. — Обычная транспортная бочка-цистерна. Вы их даже таскали. С помощью Хепри, в основном…

Гедимин покосился на Вепуата. «Он помогал филкам с водой? Не знал. Они что, даже с этим сами не справляются⁈»

— Кто из вас дотащит эту бочку до волокуши? — спросил Гварза. Филки под его пристальным взглядом нахмурились и подались назад. Кто-то быстро оглянулся на лабораторию.

— Гедимин, надо полагать, — громко прошептал кто-то. — Этот может.

Гварза со вздохом повернулся к аборигенам.

— Тикри, покажешь, как это делается? Тросы выдержат?

— Пусть все отойдут с дороги, — проверещал Скогн, разворачиваясь к сородичам. Под его короткие взвизгивания бочку обмотали двумя тросами. Ещё пару секунд Скогны и Бронны верещали друг на друга, постепенно распределяясь по четырём концам тросов. «По пять на каждый,» — машинально подсчитал Гедимин. «Два центнера на рыло? Что они собира…»

Тикри, встав у волокуши, протяжно взвизгнул. Тросы натянулись. Бочка медленно, со скрипом, сделала пол-оборота на торце, накренилась — и «шагнула». В стороны покатился гравий. Медленно переваливаясь на торце, раскачиваясь на тросах, бочка «шла» к волокуше. Айзек чуть наклонил повозку, Тикри спрыгнул, пронзительно заверещал — и ёмкость, накренившись немного сильнее, «шагнула» на помост. Ещё один «шаг» — и она, придерживаемая за тросы, плавно скатилась по дну волокуши, выпрямила её и замерла.

— Один из способов транспортировки, — в тишине, нарушаемой только приглушённым воем бурана, сказал Гварза. — Значительно уменьшает трение. Но требует хорошей координации действий. Впрочем, всё решается тренировками…

— Погоди, — остановил его Айзек, берясь за волокушу. С трудом сдвинув её на пару сантиметров, он выпрямился и шумно выдохнул.

— Вот так делать не надо. Если никто из вас не Гедимин, — ему можно.

Филки ошалело переглянулись.

— Командир Айзек, — заговорил один из них, глядя на волокушу. — Предполагается, что… что мы это потащим? Без тягачей, без вьючных животных? Кто вообще до такого додумался⁈

— На Равнине нет тягачей, — ровным голосом напомнил (видимо, уже не в первый раз) Гварза. — А что до животных… знаешь, лучше таскать волокуши. Итак, есть соображения, как доставить груз во-он туда?

Он указал на дальний конец тропы — туда, где начинался склон.

— Задействовать бронеход, — мрачно ответил кто-то из филков.

— Или Старших, — еле слышно пробормотал другой. — Чтоб не путали нас с тягачами.

Айзек сдержанно хмыкнул. Под его взглядом филк настороженно сощурился и подался назад.

— Это же полный бред…

— Готовить дорогу? — деловито спросил Тикри. Его спутники зашевелились, один снял с плеча длинное приспособление в кожаном чехле. Это была узкая костяная лопата.

— Действуй, — кивнул Айзек и жестом велел филкам подойти к волокуше. Скогны уже копались в гравии, то раскидывая его в стороны, то собирая и складывая на дно свежепрорытых борозд. «Сортируют по размеру и гладкости,» — понял Гедимин. Пару секунд он с едва заметной ухмылкой наблюдал за сортировкой и укладкой, потом двинулся к «дороге». В следующее мгновение он заметил, что на плечах висит Вепуат, а его крылья закрывают обзор.

— Гедими-ин! — Айзек с широкой ухмылкой помахал ему. — Что, всё делают не так?

Сармат стряхнул со спины Вепуата и угрюмо кивнул.

— Можно лучше. Если…

— Тихо, тихо, — Айзек быстро покачал головой и показал запрещающий жест. — Не отвлекай их и не путай. Можно лучше — но способ-то рабочий?

Гедимин кивнул.

— Да, разумный. Но — всё равно будет тяжело. Если смазать направляющие…

Тикри, подпрыгнув на месте и развернувшись к Гедимину, проверещал что-то про нехватку жира и быстрое высыхание. Сармат мигнул. «Совсем забыл — он же знает наш язык… или я говорил по-местному?»

Последние два метра «дороги» укладывали филки. Скогны с двух сторон нависали над ними, пронзительно вереща; Айзек отгонял их трижды. Отгородить их защитным полем Гедимину не дали, но, когда он приблизился, аборигены всё же отступили. Зато на склоне злорадно заверещали Бронны — их прогнали ещё в самом начале. Они уже поднимались к волокуше, неся в руках горшки. Поверхность жидкости маслянисто блестела.

Гедимин, отойдя в сторону, смотрел, как крепят тросы, и как филки, разделившись по двое, берутся за них. Двоим досталось оголовье волокуши. Все беспокойно озирались по сторонам. Зеваки, выглядывающие из барака, теснились в дверях. Они уже порывались выйти, но Гварза их заметил и поманил к себе. Гедимин думал, что после этого барак закроется и больше не откроется, но любопытство пересилило — а зевак в дверях стало ещё больше. Айзек, жестом велев всем молчать, протянул руку к Тикри. Скогн стоял на «дороге» в паре метров от волокуши, рядом с носителями горшков. Два метра «направляющих» маслянисто блестели.

— Tza— a! — протяжно крикнул Айзек. Тикри пронзительно заверещал. Филки, приглушённо ругаясь, ухватились за тросы. Волокуша с громким шорохом тронулась с места.

Уехала она недалеко — филки от неожиданности отпустили тросы, кто-то не успел — и её повело боком. Айзек ухватился за неё, подпирая плечом накренившуюся бочку с гравием.

— Спокойно! — он шагнул в сторону, жестами подгоняя филков. — Ещё раз, аккуратно и не торопясь. Груз всё-таки немалый.

…Гедимин ещё долго стоял у обрыва и смотрел, как филки сперва скатывают бочку по склону, а потом, собрав рассыпавшийся гравий, таскают её по дну долины от шахты к мастерской, вокруг вентиляционных колодцев и обратно. Опомнившись через полчаса, он оглянулся на цех, но Вепуат громко фыркнул в наушник.

— Рано! Им её ещё наверх тащить. Сейчас пригодится подъёмник.

За плечом кто-то весело хмыкнул.

— Подъёмник ещё надо заслужить, — пробормотал Айзек, с задумчивой ухмылкой разглядывая валуны у обрыва. — Гедимин, у тебя не найдётся рычага? А лучше — трёх-четырёх.

…Вентиляционное окно, ближайшее к ущелью, светилось подозрительно ярко. Гедимин, зайдя на склад горячего цеха, успел увидеть бесформенное огненное облако, вытекающее из продуха и приобретающее гуманоидную форму. Ещё секунда — и Кут’тайри отряхнулся от искр и разжал судорожно стиснутый кулак. Выпущенное зеркальце закачалось на шейном шнурке. Жрец склонил голову и слегка прижал уши.

— Да ты смотри, я ненадолго, — сказал Гедимин, громыхая коваными штырями. «Короткие… Или сойдёт? Если вчетвером с нужной стороны… Или это мне коротко, а филкам — как раз удобно?»

Скрежет и тихий перестук на дне ущелья внезапно смолкли. Филки, шумно дыша, поднимались по тропе. Сверху кто-то недовольно бормотал. Изредка сквозь бормотание и сопение пробивались обрывки монотонных слов. Гедимин узнал голос Гварзы, но о чём речь, разобрать не смог — Айзек начал объяснять филкам, добравшимся до холма, что они сейчас будут делать, и недовольные возгласы заглушили все посторонние звуки.

— Что за чушь⁈ Командир Айзек…

— Ярость богов неистощима, — прошелестело у плеча. — Чем дети Пламени так разгневали Айсека и Хьярсу? За что такая внезапная кара?

Гедимин растерянно мигнул.

— Чего? — он даже покосился на сигма-сканер — может, что пропустил?

Филки, недовольные Айзеком, притихли. Теперь Гедимин слышал шумные, нарочито неуклюжие шаги и тихое бормотание — ещё дюжина мелких сарматов спускалась в ущелье. «Их что, тоже заставят…» — ремонтник включил сигма-сканер и ошалело мигнул. Второй отряд филков, ворча и оглядываясь на Гварзу, вставшего на тропе, обматывал бочку тросами и сгребал рассыпавшийся гравий. «Ага-а,» — Гедимин невольно ухмыльнулся. «Копать песок, значит, им не нравилось…»

— Значит, тут и твоя рука? — жрец пристально смотрел ему в лицо — и определённо заметил ухмылку. — Так за что их покарали бессмысленной работой? Они непочтительны и ленивы, но ничего сверх…

— Никто их не карал, — нахмурился Гедимин. — Это обучение. Они не привыкли таскать тяжести. У нас для этого были машины. Теперь надо учить, как сделать хорошо и не надорваться. Раз машину сюда не привезёшь.

Жрец склонил голову на грудь и сложил руки под подбородком.

— Жрецам Пламени виднее, — сказал он со странной ухмылкой. — Что угодно богам, а что нет. Не мне рассуждать…

Гедимин, собрав найденные штыри в пучок, покосился на защитный купол в углу склада. «Дробилка. Если её сейчас отнести… А, Вепуат увидит, — он как раз на тропе… Увидит и точно прицепится. А мне работать…»

— Кут’тайри, — он придвинулся к жрецу и понизил голос. — Хочешь… угодить богам? Вон та рэссеновая бочка, — можешь её поднять?

Кут’тайри занёс когтистую руку над цилиндром дробилки и протяжно зашипел.

— Большая тяжесть…

Гедимин досадливо сощурился.

— Её надо протолкнуть в огненный портал. Когда покажется с той стороны, я её сразу поймаю, и уже тебе будет не тяжело.

— Хш-ш… — Кут’тайри свёл вместе когтистые пальцы и посмотрел на падающие искры. Они гасли, не долетая до тускло блестящего цилиндра.

— Эту бочку и то, что с ней… Это будет сделано, — сказал жрец. — Вижу, что это угодно Пламени.

…Вентиляционное окно горячего цеха снова зажглось — в этот раз не одно, а два — Кут’тайри в огненной форме следил и за ущельем, и за верхним краем плато, где филки вчетвером ворочали валуны, собирая примитивную блочную систему. Гедимин косился на свет и старался не ухмыляться. Впрочем, никто не обратил бы внимания — трое Старших сарматов сами скалились, уже не сдерживаясь, а филкам было не до них.

— Heta! — крикнул Кенен, заглянув в ущелье. Филки, гоняющие бочку с гравием от шахты к шахте, с облегчённым вздохом побросали тросы, едва её не опрокинув. Те, кто стоял сверху, у «подъёмника», сердито зашипели.

— Вот так никогда не делайте, — сказал им Айзек. — Особенно — при подъёмных операциях. Если не повезёт, скоро увидите, почему. Э-эй! Все наверх!

…Бочка медленно ползла вверх по склону, рывок за рывком поднимаясь к краю обрыва. Первое время её качало, и часть гравия высыпалась — но филки быстро приноровились тянуть по команде, и раскачка прекратилась. Гедимин следил за ними, убрав руки за спину; от напряжения сводило запястья.

— Тихо, — Айзек с ухмылкой положил ладонь ему на плечо. — Справятся. А уронят — никто, кроме бочки, не пострадает.

…Двое филков поддели накренившуюся «цистерну» рычагами, и она, встав вертикально, замерла. Те, кто вытащил её наверх, выпустили тросы и теперь стояли у «подъёмника», разминая ладони и угрюмо щурясь. Рукавицы никому не распороло, крови Гедимин тоже не видел, но глаза у всех были тёмные и расширенные.

— Свободны, — бросил им Айзек, жестом подманивая к себе вторую группу филков — ту, что с такими же выпученными глазами наблюдала издалека за подъёмом. — Пять часов на отдых. Что дальше, Кенен объяснит.

— Это ещё не всё? — филки быстро переглянулись. — Командир Айзек…

— Четырёх часов на сон вам хватит, — перебил его сармат. — Душ и еда тоже будут полезны. Есть ранения — обращайтесь к медикам. Кровяной камень работает быстро.

Кто-то из филков еле слышно выругался. Они, то и дело оглядываясь, побрели к душевой. По дороге один остановился у «колеи», «построенной» для волокуши, тронул ступнёй камешки, запачканные жиром, — и, хмыкнув, ускорил шаг. Айзек развернулся ко второй группе. Третья уже угрюмо щурилась из барака. Они бы, может, и рады были ни на что не смотреть — но Гварза с недоброй ухмылкой стоял рядом и следил за ними вполоборота. Вторая группа, обречённо вздыхая, поднимала оброненные тросы.

— Суть операции вам уже понятна, — ухмыльнулся Айзек. — Теперь тащите бочку к волокуше. Насыпь для волокуши готова — это вам задачу облегчит, так что — протащите её до душевой и обратно. Потом — упражнение с подъёмником. Кенен! Третий отряд готов?

В наушниках шумно зашелестело.

— М-да-а, — протянул Вепуат, заворачиваясь в крылья. — После таких технологий твой подъёмник им подарком покажется. А если ещё с мотором…

Айзек весело хмыкнул.

— До мотора ещё надо дожить. Гедимин! Как по-твоему — смогут они в конце обучения построить поршневую машину? Самую примитивную, лишь бы работала?

Гедимин отогнал мысленные картины взрывающихся цилиндров и угрюмо сощурился.

— Построить? Вручную? Неравномерность хода… Нет, в принципе — возможно, — с большой неохотой признал он. — Но получится дрянь.

— Дрянь — но рабочая? — Айзек слегка прищурился. — Речь ведь не о ядерном реакторе. Простейший вспомогательный механизм, пусть маломощный, пусть с малым сроком службы… Это реально?

Гедимин поморщился, но кивнул.

…Третья группа филков, побросав рукавицы на валун, ушла в душевую. Четвёртая собралась у подъёмника, дожидаясь, пока сармат, оставленный на дне, закрепит на бочке тросы. Гедимин, огибая горячий цех с дальнего торца, оглянулся на тропу — Вепуата не было. «Тем лучше,» — подумал он, мягко спрыгивая на крышу склада и скатываясь по ней на дно долины. Удар получился негромким — тише, чем команды у подъёмника. Через десяток секунд сармат уже пристроил под потолком фонарь и сыпал на поддон горючую смесь. «Можно было и без порталов,» — думал он, снимая со спины «рюкзак» с поршневой машиной. «Так же на себе перенёс бы. Вот дурацкие секреты…»

— Кут’тайри слышит голос Пламени, — донеслось из костра. Одинокая гуманоидная фигура приподняла светящуюся руку. Гедимин радостно усмехнулся.

— Давай сначала части станины. По одной!

…Едва торец цилиндра показался из огня, Гедимин вцепился в него, дёрнул на себя — и почувствовал, как неестественно лёгкий металл стремительно тяжелеет. Когда «бочка», звеня, скатилась с поддона и была поймана и уложена на станину, она весила столько, сколько ей и полагалось. По ту сторону костра тяжело дышал окутанный огнём Кут’тайри.

— Хвала повелителям металла, — выдохнул он, потирая спину. — Они крепки, как опоры мира. Жаль, мы рождены огнём, а не камнем.

— Спасибо, — быстро сказал Гедимин. — Дальше я сам.

…Сармат досыпал в цилиндр ещё полгорсти гравия и провернул прижимной винт. «Надеюсь, в этот раз дребезжать не будет,» — он покосился на станину и шагнул в сторону, к рычагам поршневой машины. «Пойду прогонами по пятнадцать минут. Чем дольше проработает, тем лучше. Спешить некуда.»

…Вой бурана сбивал с толку — всё время казалось, что сбоит «мотор». Сейчас, когда он набирал обороты, гул становился всё громче — вскоре шум за стеной должен был заглохнуть. Гедимин встряхнул чашку с песком и тронул его когтем. Гравий, собранный на холме, растёрло почти в пыль. Рабочие шары, перебранные, осмотренные и только что не обнюханные, сармат высыпал обратно в цилиндр. «Ни одной царапины. Истирание минимальное. Не зря я в Сфене Камня скафандр себе обдирал…»

Он повернул голову на еле слышный звон, шарахнулся в сторону, но не успел. Отлетевшая клёпка врезалась в шлем. Распластавшийся на полу сармат пнул рычаг и под стихающий гул схватился за голову. Ничего, кроме озадаченности и гулкого сердцебиения, он не чувствовал.

«Has— su…» — выдохнул он, нащупав клёпку. Её вколотило меж двумя ипроновыми щитками. Третий, флиевый, слой прогнулся от удара, но выдержал. Верхние щитки сыпались с виска чёрными осколками. В блестящем боку камнедробилки отразился чёрный шлем — и жёлтое пятно десяти сантиметров в поперечнике.

— Мать моя колба… — пробормотал сармат, потирая висок. Выдернуть клёпку удалось не сразу — рука дрожала. «Знал же — что-нибудь да отвалится…» — он осмотрел станину и угрюмо сощурился. Отвалиться могло ещё в двух местах — и уже почти отвалилось, хотя только что, перед запуском, Гедимин всё проверял. На экране дозиметра кривая «сигмы», хаотично дёргающаяся вверх и вниз, наконец вытянулась в прямую. Когда успело задёргаться, Гедимин не отследил — да сейчас это было и несущественно.

…Кривая на экране снова дрогнула и приподнялась. Через полсекунды сармат опознал сканирующий луч и досадливо сощурился. «Вепуат,» — экран сканера подёрнулся рябью от встречного потока, но чёрная крылатая фигура с белесым пятном на руке была видна вполне отчётливо. Гедимин оглянулся на мешок каменной пыли, на мерно вращающийся цилиндр и пожал плечами. «Да пусть идёт. Тут всё закончено. Можно сворачиваться.»

— Мать твоя пробирка! — выдохнул Вепуат, шагнув через порог. — Жив? Цел?

— Говорил же — нормальный агрегат, — проворчал Гедимин, с трудом заставив себя смотреть разведчику в глаза. Новый слой чёрных щитков на шлеме уже затвердел и перестал дымиться, но блестел немного по-другому — или сармату, привыкшему разглядывать фрил, так казалось. Вепуат скользнул по нему взглядом и облегчённо вздохнул.

— И верно. Всё цело… Ядро Сатурна! — он встряхнулся, распушив перья. — Вот до завтра было не потерпеть?

Гедимин склонился над агрегатом, отсоединяя приводы.

— Хороший минерал. Не уступает граниту, — он кивнул на мешок с перетёртым камнем. — Хорошая, мелкая фракция. Покажу Альготу… Хм. Не видел его? Не загнали на… грузоперевозки?

— Отработал, — без тени улыбки ответил Вепуат. — Фыркнул и ушёл в лабораторию. Айзек завтра обещал повторить, но с твоим подъёмником. Чтобы поняли разницу.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Разницу с Землёй, наверное, уже поняли.

…Пока Гедимин крепил к стене последнюю костяную стойку, Вепуат развешивал инструменты. Выстроил он их по размеру, соблюдая симметрию. Гедимин ухмыльнулся было, пригляделся — и недовольно сощурился: неприметные символы богов выстроились в ряд и «смотрели» прямо ему в глаза.

— Джагулы рвались учиться, — сказал Вепуат, смахивая с выступа печи невидимую пыль. — Еле отговорил. Тогда, правда, буран ещё не разыгрался… Там метра полтора, похоже, навалит. Если половину не сдует.

Гедимин вспомнил белую стену, медленно растущую вдоль прозрачной, выстроенной из защитного поля, и угрюмо кивнул.

— Куда ты завтра собирался? В Сфен Огня?

Вепуат качнул головой.

— В Сфен Воды нам надо бы. И не одним. За глиной и ульсеновой рудой. Показать, как оно добывается. Снег придётся топить — в полутора метрах даже мы завязнем.

Гедимин ошалело мигнул.

— Ты в себе?

Вепуат развёл руками.

— Сааг-туул в ущелье не пролезет. А то бы на нём поехали. Тебе ведь катушку несложно собрать? Ну, или я помогу… Надо показать филкам, как поднимают со дна руду. И где копать глину. Тоже придётся топить — там, небось, всё промёрзло на три метра…

Кто-то неуверенно постучал в дверь. Гедимин закрыл рот и шагнул к печи, мимоходом проверив, где мешок с шихтой и плавильные конусы. «Филки. Надеюсь, в рукавицах. И чём-нибудь негорючем.»

…Стеклянная «змейка», намотанная на стержень, ужалась, превратившись в кругляш. Филк на пару секунд сунул её в раскалённое жерло и тронул пожелтевшее стекло каменным лезвием, намечая боковые «лепестки». Гедимин придержал его руку, разворачивая лезвие плашмя. Последний надрез получился широким и косым — опасная симметрия сбилась.

— Эй! — филк, дёрнувшись в сторону, недовольно фыркнул.

— Симметричность, — напомнил Гедимин, придержав пальцем стержень — ещё мгновение, и горячая бусина расплющилась бы о выступ печи.

— А, — филк с извиняющейся ухмылкой склонился над поддоном. Бусина, отделённая от стержня, легла рядом с другими — более простой формы, без «лепестков». Гедимин одобрительно хмыкнул и подозвал следующего.

Он краем глаза видел, как Вепуат у соседней печи показывает «стеклодувам» трубку и опускает её в жерло. Его ученики успели накрутить дюжину бусин. «Может, и с трубкой управятся,» — Гедимин покосился на филка, старательно, но неуклюже наматывающего стеклянную ленту, и качнул головой. «А моим ещё рано. Пусть освоятся с новым материалом. Это ведь не цацки клепать из готовых деталей…»

…Последнюю бусину — вытянутую стеклянную спираль — слегка приплющило с верхнего края, когда филк перекладывал её на поддон. Гедимин посмотрел на чёткие витки, покрытые насечками, и едва заметно ухмыльнулся.

— Годится. Теперь попро…

Сбоку кто-то захрипел. Зазвенел металл. Развернувшись, Гедимин увидел, как «ученик» Вепуата, отбросив стеклодувную трубку, прижимает ладонь ко рту, а из-под пальцев течёт розоватая слюна. Разведчик, оттолкнув филков и захлопнув заслонку, ухватил его за плечо.

— Открой! — он, силой оторвав пальцы ото рта, плеснул внутрь из подвернувшегося горшка. Филк булькнул, всё выплюнул и шарахнулся было к стене, но Вепуат уже прижал к его шее красно-чёрный камешек. Сармат обмяк и еле слышно зашипел.

Гедимин подобрал трубку с остатками стеклянной массы. Выбить застывший комок из неё удалось не сразу. Филк через пару секунд «общения» с кровяным камнем набрался сил и снова стал вырываться, шипя что-то про полоумных амбалов. Вепуат, выпустив его, протянул флягу.

— Воды в рот набери и держи. Небольшой ожог. Что с камнем, что без камня — до вечера затянется. Гедимин! Твои ещё не пробовали дуть? Погоди минут пятнадцать, у меня камень занят.

Гедимин хмыкнул.

— Ожоги — это обязательно?

— Могло бы и лёгкие… — пробормотал кто-то из филков за его спиной. Они, забыв обо всех несделанных бусинах, столпились в коридоре и глазели на пострадавшего. Тот, морщась то ли от боли, то ли от зуда регенерации, сосредоточенно полоскал рот.

— Лишний риск, — недовольно сказал его сосед. — Неужели нет ручных приспособлений…

Вепуат ухмыльнулся.

— Может, изобретёте.

…В этот раз сила выдоха была рассчитана верно. Тонкостенный пузырь повис на конце трубки, постепенно меняя цвет.

— Ещё раз прогрей — и можешь отсечь, — сказал Гедимин филку. Тот, убрав мундштук ото рта, задумчиво разглядывал то пузырь, то стойку с инструментами.

— А чем его сплющить? — спросил он.

— С боков? — Гедимин потянулся за шипцами, но остановился на полпути. — Погоди. Сначала эту чашку доделай.

— Я и хочу, — отозвался филк, поворачивая трубку пузырём к Гедимину. — Сделать донце. Чем? Просто об печь прижать?

— Да камнем приплюсни, — другой филк, не выдержав, протянул каменное лезвие. Гедимин мигнул. «Донце? Приплюс… Hasu! Совсем забыл, — чашки же плоскодонные! Везде, кроме этой полоумной планеты…»

— На кривом полу плоское донце только мешает, — сказал он вслух. — Оставь так. Будет круглое. Можно приделать ножки.

— Круглое? — повторил филк, растерянно мигнув. — Верно же! У местных ведь есть такие…

— Но мы-то не местные, — перебил его сармат с лезвием. — И сделаем нормально. Гедимин, так чем его сплющивать?

…На поддоне, отправленном в «холодную» камеру печи, стояли две чашки со сплюснутым дном и две с круглым. До ножек не дошло — расплав закончился. Гедимин потянулся было за мешком с шихтой, но увидел помутневшие глаза и «уплывающие» взгляды филков и махнул рукой.

— На сегодня хватит. Завтра посмотрите, что вышло, что надо — заберёте. Остальное переплавим.

— Я даже и смотреть не хочу, — пробормотал один из филков, досадливо щурясь. — Кто-то странный придумал эту технологию.

— В голове гудит, — пожаловался другой, потирая лоб. — Так и должно быть?

— Подойди, — оживился Вепуат, выглядывая из-за печи — даже перья на шлеме встали торчком. — Посмотри в глаза. Теперь вверх… Ничего опасного. Излишки информации укладываются в черепе. Отдыхайте! Завтра попробуем ещё кое-что. Будет интересно!

Филки промолчали, но угрюмо сощурились. Кто-то вздрогнул.

… — Ну? — нетерпеливо спросил Вепуат, едва за последним «учеником» закрылась дверь. Гедимин пожал плечами.

— Они всё-таки сарматы. Не с чего им быть безрукими. Тот, кто обжёгся, — ему легче?

— Да, и чашку он доделал, — Вепуат выудил что-то из «холодной» камеры, хотел показать Гедимину, но, передумав, задвинул поглубже. — Так себе. Но со временем освоится. Что они там у тебя хотели сплюснуть? С боков, что ли? Чашка-диск?

Гедимин качнул головой.

— Донце. Плоскодонная ёмкость. Как на Земле, — он болезненно поморщился. — Уже забыл, как оно на Земле. Тоже думал — о чём это они?

— А-а, — протянул Вепуат. В его глазах мелькнуло странное выражение.

— Может, и ничего. На станции ведь будут ровные поверхности. Мои про плоскости не вспоминали. И Ардан не говорил. У тебя, наверное, совсем новички. Или просто хорошая память.

Он ухмыльнулся. Гедимин молча смотрел на печь. В груди ворочалось что-то тяжёлое.

…Зеркальное стекло после подвешивания на штырях вышло снизу чуть толще, чем сверху — но без сигма-сканера только Гедимин это и замечал. Зато украшения, налепленные Вепуатом по бокам, заметны были метров за сто, — разведчик уляпал всю раму цветными осколками «каменного» стекла, набрав из них что-то вроде очень неравномерного зигзага. Теперь он разглядывал результат с довольной ухмылкой. Гедимин морщился.

— И на кой тут эти… отходы экспериментов? — он посмотрел на красивый прямой угол, залепленный кусками мозаики и потерявший всякую форму. Вепуат только усмехнулся.

— Для украшения. Филкам понравится. Дасьену тоже. Коменданты такое любят.

— Сам ему об этом скажешь, — буркнул Гедимин, оборачивая стекло защитным полем. «У них там двери занавешены драными шкурами. Битое стекло — это ещё ничего.»

…По дороге от душевой к бараку тянулись яркие двойные полосы — кто-то собрал и сложил в ровную линию множество жёлтых камешков. Гедимин озадаченно посмотрел на «орнамент», пригляделся к поверхности между полосами — и схватился за сигма-сканер. Это были «транспортные колеи» Скогнов — три слоя гравия разного диаметра, уложенные так, чтобы уменьшить трение. Конец «колеи» уходил за барак и упирался в пологий склон. По бокам «дороги» стояли валуны-«подъёмники».

…«Ву-у-ы-ы ту-ут,» — прогудело внутри черепа. «Уг-гу-у…» Пучок тёплых волокон улёгся на правый висок и сместился вверх — точно под невидимую отметину на шлеме. «Ту-ут?» — горячие щупальца задрожали.

— Ерунда, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. «Оно-то как видит? У меня даже ссадины не было…»

«Ху-удо,» — волокна переползли на макушку и растеклись до лопаток. Они ещё были горячее, чем обычно, и изредка вздрагивали.

— О чём он? — Вепуат настороженно взглянул на Гедимина.

— Ударился шлемом, — неохотно сказал тот. — Хранитель много чего чувствует.

— Ага, — Вепуат криво ухмыльнулся. — И не любит, когда ты бьёшься шлемом. Осторожнее, ладно?

35 день Камня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня — Сфен Воды

К утру ветер утих. Гедимин подошёл к прозрачной стене защитного поля и оценил высоту снежного пласта, прилегающего к ней — пласт ему, трёхметровому, доходил до пояса. Луч фонаря выхватил из темноты верхушку костяной арки — её засыпало снегом наполовину, только на верхней дуге он почему-то не удержался. С выступов свисали оборванные тросы. Где-то под метровыми заносами лежали разбросанные подвески. Одну из них Гедимин даже разглядел на экране сигма-сканера. Её вынесло к защитному куполу и зарыло в старый снег — а теперь ещё и засыпало сверху. «И я это выкапывать не буду,» — подумал Гедимин. «Полежит до потепления.»

Он перевёл взгляд на зияющий чуть в стороне колодец, и вовремя — через его край перелетел ошмёток жёлтого камня, прокатился пару метров и зарылся в гравий. Следующий валун вылетел через десять секунд. На дне колодца копались двое Текк’тов, выгрызая куски камня. Ошмётки были небольшие, но вылетали часто — эти существа решили брать скоростью.

На той стороне ущелья что-то громыхнуло — с обрыва скатился очередной валун. Текк’т копал колодец в одиночку, и камни вылетали из провала редко, но один другого крупнее. Тот, кто подбирал валуны на дне ущелья, от обрыва держался подальше, отгородившись хвостом, и не зря — Гедимину всё время казалось, что копатель норовит попасть камнем ему в голову. «А всё потому, что он не помогает с колодцем,» — сармат с кривой ухмылкой следил за здоровенным комом каменного «теста». Текк’т в ущелье смял пойманные валуны в комок и теперь задумчиво утрамбовывал его витками туловища, а иногда растягивал и раскатывал в блин. Рано или поздно из «сырого бетона» должна была получиться крышка шахты. Гедимин не сомневался, что он её долепит — а потом и вторую, если из шахт выкинут достаточно камня. Поддев «ковшом» защитного поля мелкие валуны, накиданные парой Текк’тов, сармат сбросил их в ущелье.

— Ещё есть? — донеслось оттуда.

Текк’тов приползло мало — из намеченных четырёх шахт были начаты только две. Гедимину было неспокойно. «С одной стороны — те две понадобятся, когда станция заработает,» — думал он, прислушиваясь к грохоту очередного валуна. «С другой — никогда не знаешь, будет работа сделана или нет. Хоть сам бери сфалт и режь камень…»

Поодаль, за ангаром горячего цеха, размеренно стучала костяная колотушка — кто-то отбивал рабочий ритм. Филки на тросах тянули из ущелья бочки для воды. На склоне их ждала поставленная на жёлтые колеи волокуша. Гедимин подошёл было посмотреть, как их грузят в повозку, но его встретили сердитым шипением.

— Напридумывают, а нам тут… — слышал он, уже отойдя за ангар. — Они-то амбалы, а нам…

«Шипят, но бочки не роняют,» — отметил про себя сармат и криво ухмыльнулся. «Когда всё-таки Айзек даст им подъёмник? Ладно с ней, с поршневой машиной, — но там хотя бы балки, а не дикий камень. Выступы я с валунов посбивал, но всё равно…»

…Вепуат стоял у печи, придерживая прозрачный контейнер, поставленный на её выступ. Со спины Гедимину показалось, что разведчик тяжело дышит — все его перья вздымались и опадали. Вепуат оглянулся на вошедшего и охнул — едва он отвлёкся, из-под нагрудного оперения вытянулся складчатый хоботок. Он ткнулся в вязкую жижу в контейнере, едва его не уронив, дёрнулся обратно, раздулся, снова ужался и, роняя капли Би-плазмы, втянулся под броню. Вепуат смахнул брызги в контейнер, тихо вздохнул и снова уставился на прозрачную жижу. Крылья за плечами приподнялись и опали.

— Ест? — Гедимин заглянул в контейнер и удивлённо хмыкнул — на его памяти «кормушка» для скафандра была меньше раза в три. — Это у тебя такие сто граммов? Или сколько там — пятьдесят?

— Нет, конечно, — сердито ответил Вепуат, ловя падающий контейнер — хоботок снова в него ткнулся и сшиб с опоры. — Ста ему мало. Сейчас даю триста, а надо бы больше. Вот только…

Он поймал хоботок, втягивающийся под перья, и растянул в длину. Отросток дёрнулся, раздуваясь, и Гедимин увидел жёсткие выступы на его складках. Внутри угадывались кольцевые структуры с какими-то мелкими твёрдыми элементами.

— Видел? Пытается давить Би-плазму, как будто это добыча, — Вепуат отпустил хоботок, и тот скрылся под перьями. Оперение заколыхалось.

— Был короче, — заметил Гедимин. От вида и проявлений жизни ксеноорганизма его передёргивало — но и не приглядываться он не мог. «Всё-таки любопытно… Но я бы такое на себе не таскал.»

— Угу. Растёт. Зубы, вон, появились… — Вепуат прощупал что-то среди складок, и скафандр недовольно хлопнул крыльями. — Одна беда — он очень узкий. Если с такими размерами будет цедить пищу по капле…

Хоботок заглотил ещё порцию Би-плазмы. В контейнере показалось дно.

— Надо что-то другое, — заключил Вепуат, встряхивая ёмкость так, чтобы жижа стекла вниз. — Жёсткая пища. Что там ели трилобиты? Местных кальмаров?

Гедимин поморщился.

— Ладно — есть. Как оно у тебя будет выделять? Уже отрастило… клоаку или что-то вроде?

Вепуат пожал плечами.

— Пока не видел. Может, будет отрыгивать лишнее. Не попробуешь — не узнаешь.

Хоботок врезался в дно контейнера и задёргался, пытаясь его стряхнуть — внутри сработала вакуумная присоска. Вепуат перехватил его, оторвал ёмкость и затолкал «пасть» под перья.

— Всё, — облегчённо вздохнул он, разворачиваясь к Гедимину. — Жидкая пища ему всё-таки не очень… Ну, как там снаружи? Всё улеглось?

— Полтора метра снега, — отозвался сармат, недовольно щурясь. — Утонем.

Вепуат ухмыльнулся.

— Будем топить его в два термобластера. Они ведь не перегреваются?

— При минус сорока снаружи? — Гедимин качнул головой. — Ты Айзека уговорил? Я бы на его месте не соглашался.

Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

…Внутрь «магнитной» катушки Гедимин засунул осколок чёрного фрила, и устройство намертво прикипело к скафандру — проще было порвать на куски, чем отделить. Сармат ещё раз проверил «термобластеры». Их было два, с разной шириной луча; какой-то из них собирался взять Вепуат, но сейчас он стоял в кольце филков, перед недовольным Айзеком, и только жмурился, шевеля перьями. Филки переглядывались. Одному из них Вепуат успел из запасов Гедимина выдать кирку, другому — лопату; оба с опаской трогали чёрные рукоятки и пробовали пальцем синий металл. «Инструмент как инструмент,» — думал Гедимин, недовольно щурясь. «Не потеряли бы. Улетит в разлом, ищи потом…»

— Есть поручение, я и выполняю, — пробубнил Вепуат, заворачиваясь в крылья. — Нельзя же делать всё одновременно…

— Разбросаны по всей долине, — Айзек повысил голос. — Третий день подряд. Часть — имущество аборигенов…

— Полтора же метра снега, — Вепуат оглянулся на Гедимина, ища поддержки. — Тут себя не найдёшь…

— Надо было думать до того, как их раскидывать, — Айзек сузил глаза. — Одолжишь у Гедимина термобластер. Сканер у тебя ещё не мутировал? Дроны? Вот и пошлёшь их на поиски. Завтра вечером все цацки должны быть собраны. Если нет — о ритуалах дня Воздуха можешь забыть.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Я их не для себя…

Айзек уже выбирался из кольца филков. Увидев Гедимина, он болезненно поморщился.

— Коридор к разлому ещё не расчищен?

— Сначала бочки с волокушами, потом это… — филк махнул лопатой в сторону склона. — Это так необходимо — продираться по грудь в снегу?

— Это ещё одна технология — одной лопатой вырой междугороднюю трассу, — проворчал другой. — Сколько времени на это уйдёт? Сутки? И часто на атомной станции…

Снег зашипел, испаряясь со склона, и заглушил его слова. Вдоль протаявшей колеи метр за метром растягивалось защитное поле — неотапливаемый туннель, ведущий к разлому. По долине наперерез медленно брёл огромный живой холм. На его холке уже заметили Гедимина, плавящего снег, и застучали погремушками. Зверь шумно встряхнулся и залёг, не дойдя до сармата пяти метров.

— Перешагивай! — крикнул Гедимин, прикидывая, пройдёт ли животное над туннелем, не проехавшись по нему брюхом. «Лапы плохо поднимаются! Прижать купол к земле?»

— Куда вы? — спросил погонщик, спустившись на лоб зверя. — За камнем? Все камни под снегом!

— Ничего, — отозвался Гедимин, направляя «бластер» на ещё не растопленный сугроб. Зашипел паровой гейзер. До разлома осталась пара метров.

— Зверь перешагнёт? — спросил сармат, накрывая очищенный участок защитным полем. — Или высоко?

— Сон про камни под водой, — второй погонщик, до того сидевший на загривке зверя, резко выпрямился. — Нехороший. Берегись!

Под грохот погремушек сааг-туул попятился, прижимаясь к обрыву. Развернуться ему удалось не сразу — жёсткий хвост плохо гнулся и норовил врезаться в скалу. Гедимин поморщился. «Камни под водой… Что ещё тут видеть во сне — звездолёты, что ли?»

…Раскалённые камни остывали медленно; тёплый воздух колыхался под защитным куполом, постепенно просачиваясь наружу, и снег вокруг расчищенного пятачка подтаивал. Высокие, хоть и подточенные водой, скалы остались по ту сторону разлома. Здесь, на побережье, из-под снега торчали верхушки округлых валунов. Гедимин, приглядевшись, различил знакомую изломанную структуру, слои минералов, спрессованные как попало, — но тут их часто затапливало, замораживало и колотило друг о друга, и острые углы сгладились.

— Сфен Воды, — еле слышно хмыкнул Вепуат, глядя из-под ладони на белую волнистую гладь. Поле, покрытое ветряной рябью, тянулось до горизонта во все четыре стороны. Сарматы стояли на каменистом островке посреди гигантской реки — Гедимин, ещё не взглянув на сигма-сканер, понял, что это именно река. Текла она, по смутным ощущениям, слева направо.

— А вот и хвалёная глина, — донеслось из-под тёплого купола. Следом раздался стук металла, скрежет и приглушённые ругательства.

— Почва промёрзла, — сказал Гедимин, оглянувшись. Филк, выдернув лопату из тоненького оттаявшего слоя, рассматривал её и болезненно щурился.

— И как её предполагается копать?

Вепуат сгрёб на ладонь немного оттаявшей почвы, помял её в пальцах и, резко качнув головой, бросил обратно.

— Здесь много песка. Глинистые слои — на дне. Оставайтесь тут, мы с Гедимином разведаем местность.

Дрон взлетел над белой рекой. Гедимин вёл лучом сигма-сканера от берега. На экране был лёд. Мелководье промёрзло до самого дна — и ещё на метр вглубь.

— Ищи жидкую воду, — вполголоса сказал Вепуат — то ли сармату, то ли дрону-разведчику. — Под жидкой водой будет мягкое дно. Полтора метра льда, яд-дро Сатурна… и столько же снега поверх.

— Знал же, куда идёшь, — пробормотал Гедимин. Дрон над рекой мигнул — и сармат, направив на него сканирующий луч, уткнулся взглядом в экран. «Нашли!» Картинка формировалась медленно — вода подо льдом двигалась, накатываясь на замёрзший берег — но сбоку уже зажглись значки «Us». Дно покрывали завязшие в глинистом иле ульсеновые конкреции. Их было немного — меньше, чем обычных каменных окатышей и приросших друг к другу раковин.

— Tza! — повеселевший Вепуат отозвал дрон и взвесил на ладони «термобластер». — Слегка расчистим — и посмотрим, что внизу. Гедимин, а если воткнуть катушку в снег, он к ней стянется?

— Вместе со всем речным льдом, — буркнул сармат, размечая будущий коридор. «Девять метров до жидкой воды и ещё участок вокруг. Надо было всё-таки подождать оттепели!»

…Вепуат устанавливал купол над расчищенным льдом. Гедимин, опустившись на гладкую тёмно-синюю поверхность, разглядывал застывшие внутри неё голубые и серебряные зигзаги. Структура льда тут была ни при чём — работал какой-то оптический эффект. Зубчатый орнамент расходился от нескольких центров, постепенно меняя цвет; стоило сдвинуться — и «шестерни», застывшие во льду, смещались следом. На экране сигма-сканера виднелись миниатюрные сталактиты над водой — жидкий слой понемногу подмывал верхнюю толщу. Органическая муть лежала на дне, над мощным глинистым пластом; в него зарылись странные панцирные существа — короткие кольчатые трубки, приплюснутые раковины в шипах, слипшиеся вместе бронированные шарики. Гедимин, отвлёкшись от ледяного орнамента, пересчитал ульсеновые конкреции, попавшие под луч. «Пошарить подо льдом — наберётся больше. Как их распознают аборигены? Там окисленный слой в два пальца…»

Вепуат шумно вздохнул.

— Смотри не смотри, а лёд надо бурить, — сказал он, царапая когтями поверхность. Из-под перьев на скрежет высунулись круглые глаза, увидели лёд и втянулись поглубже. Оперение плотно легло на броню, три пары крыльев развернулись и так замерли. «Скафандру не по себе,» — подумалось Гедимину, и он с трудом стряхнул навалившееся оцепенение. «Мне тоже.»

— Если прорезать вот такую скважину, — Вепуат оглянулся на Гедимина и похлопал по исцарапанному льду. — Пара филков в ней поместится? Руду половим сверху, а вот глину придётся копать — и кому-то за ней лезть…

Гедимин пожал плечами.

— Вода не холодная. Быстро отогреть, как вылезут… Верхний слой у них непромокаемый — сильно не промёрзнут.

Вепуат с виноватой ухмылкой оглянулся на купол на берегу.

— Звать их?

— Зачем? Скважины ещё нет, — Гедимин выключил уже ненужный прибор и потянулся за плазморезом. — И тебе лучше отойти.

— Э-эй! — Вепуат схватил его за руку. — Отставить плазму! Я хотел прожечь термобластером… ну, и им дать попробовать. Бластеры они сами сделают, как научатся. А плазму — нет.

— Эксперименты, мать моя колба… — Гедимин нехотя опустил сфалт в заплечные крепления и огляделся по сторонам. «Полтора метра льда — это им надолго. Проплавят рано или поздно, но…»

Он сделал несколько шагов по льду, разглядывая выступы и надломы. Слой, если не присматриваться, казался монолитным, но что-то в его рельефе настораживало. Гедимин опустился на лёд, простучал его в одной точке, в другой — и с довольной ухмылкой поднялся на ноги.

— Зови филков, — велел он, вырезая на льду крупный размашистый крест. — Двоих — для работы, остальные пусть смотрят. Встанут во-он там, по краю пятачка. Принеси камней — тут нужно будет тепло.

…Вепуат надламывал по дороге лёд — по его следам филки прошли, почти нескользя. Тот, кто нёс с собой кирку, немного расширил тропу. Теперь он догнал остальных и устроился у горячих камней. Их положили поверх холодных — плавить ими лёд Гедимин не собирался, наоборот, хотел сберечь их тепло.

— Ты жжёшь ту точку, ты — эту, — распорядился он, оттеснив филков с бластерами на края намеченного надлома. — А вы — готовьтесь вытаскивать лёд. Надо будет расчистить площадку…

Филки переглянулись. Один из них сместился в сторону, поставив ступню на менее скользкий участок, но Гедимин, взяв его за плечо, отодвинул обратно.

— Скользко — сядь. Но сюда не лезь.

— Почему? — филк недовольно сощурился, но ступню убрал.

— Увидишь, — Гедимин шагнул в сторону, зарываясь в неубранный снег. Купол над площадкой мигнул и растаял, свернувшись плотным шаром вокруг источника тепла. Пар от надплавленного льда двумя столбами бил в небо. Пара секунд — и на броню сармата упали первые ледяные кристаллы. Ещё полминуты непрерывного шипения и треска — и под ногами грохнуло.

Сарматов не задело — два разлома прошли в десятке сантиметров от них. Вдоль расчищенной дороги, разрезав её на три части, протянулись глубокие трещины. Ледяной «язык» раскололся натрое. Там, где недавно был полутораметровый монолит, качались две отломленные глыбы. Под ними плескалась вода.

…Оба «айсберга» поддели и вывалили на снег — очень быстро и почти без помощи сарматов: Гедимин только придерживал глыбы, когда филки накидывали трос. Едва последний кусок льда откатился в снег, Вепуат поднял над расчищенной скважиной купол. Филки отряхнулись от воды и стянулись к горячим камням. Гедимин смотрел на пролом, чёрную воду и мелкие осколки льда, высчитывая, не пойдут ли трещины дальше. Получалось, что сарматы в безопасности — и что по ледяному «языку», упирающемуся в берег, они спокойно уйдут к разлому. Но что-то всё равно его тревожило.

— Да сделаете, сделаете, — донёсся от полыньи весёлый голос Вепуата. — Тут всё из местного сырья. Нет, как ломать лёд — это к Гедимину. Но вы бы и без него проплавили. Только не так быстро. А теперь смотрите сюда! Чёрнопесочную руду собирали? Ты собирал? Значит, катушку видел. И тут очень простая штука. Это полая кость. Туда оно вставлено. Сюда суют сердечник. А отсюда стряхивают всё, что налипло. Вставай сюда! Вот тебе катушка. А ты держи мешок.

Филк недоверчиво разглядывал полую кость. Вепуат, встав рядом с ним на краю полыньи, придерживал корпус «магнита» двумя пальцами и водил им, медленно его наклоняя.

— Вот так, наверное, — он убрал руку с «магнита» и потянулся к открытой части корпуса. — Теперь — держи крепко!

Блестящий стержень погрузился в корпус — в витки невидимой катушки. Внизу булькнуло. Два бурых кома вылетели из воды и впечатались в кость. На лёд посыпались буро-зелёные капли и чёрные крошки.

— Мешок! — скомандовал Вепуат, выдёргивая стержень из катушки. Филк замешкался — обе конкреции упали на лёд.

— Оббейте их, — велел Вепуат. — Лишний шлак нам ни к чему. А ты держи стержень… нет, не выпрямляй. Вот так, под наклоном. Будем выдёргивать руду из-под кромки льда. Поймал — стержень сразу вон. Не то всё рассыпешь.

Филк растерянно кивнул и ткнул стержнем в корпус. Ещё три камня вылетели из воды, и он от неожиданности дёрнул рукой. К «примагниченным» конкрециям прилипло ещё пять, и Гедимин еле успел поймать филка за плечо и дёрнуть назад, прочь от полыньи.

— С-спасибо, — пробормотал тот, разглядывая выдернутый стержень и камни, валяющиеся под ногами. — В принципе, не тяжело. Но как-то… неожиданно. Руку дёргает.

— Привыкнешь, — сказал Гедимин, отталкивая мокрые камни от края. Филк с лопатой уже наловчился оббивать окись, колотя плашмя, — из-под чёрной корки проступила неровная зеленоватая поверхность.

— Хватит, — остановил Гедимин сармата, собравшегося стереть последние окисленные слои. — Сейчас — нет смысла. Дочистим перед плавкой. Клади в мешок.

Он поддел чёрные обломки и сбросил в воду. В краю полыньи уже наметилась сточная канавка.

— Хватит, теперь ты, — Вепуат отобрал катушку у филка и подозвал другого. — Пусть каждый попробует. А ты, вон, оббей камни. Кто мокрый — идите грейтесь!

— Тут фауна! — филк поддел лопатой обломок чёрной корки — в него вросло что-то бронированное, в ребристом панцире.

— Фауну — сюда, — Вепуат бросил ему мешок. — Потом изучим.

…Под ногами блестела вода. Филк шагнул на выбоины у края — и едва не соскользнул в пролом. Гедимин, отодвинув его от полыньи, оглянулся на Вепуата.

— Сворачивайтесь. Тает.

— Сейчас, — Вепуат затянул последний мешочек с рудой и широко ухмыльнулся. — Всё, отдай катушку. Осталось последнее…

— А моя очередь? — филк, которому катушки не досталось, недовольно фыркнул. Ухмылка Вепуата стала ещё шире.

— Трос, — скомандовал он, протягивая филку лопату. — Ага, и мешок… Тебя сейчас спустим на дно. Там полметра, дальше — глина. Копай её, кидай в мешок. Наполнится — тебя вытащим, пойдёт следующий.

— В воду? — переспросил филк, оглядываясь на сородичей. Те нахмурились.

— Замёрзнуть не успеешь, — пообещал Вепуат, обвязывая «рудокопа» тросом. — Вот так держись… Спускайте!

Следом полетел мешок, подвешенный на верёвке. Её держали двое угрюмых филков.

— Что копать? Тут ни черта не видно! — донеслось из полыньи.

— Всё, что внизу, — потом разберёмся! — крикнул в ответ Вепуат.

…Трос натянулся. Мешок наполнялся быстро — и в основном глиной, — лишние камни филк бросал в воду.

— Давай наверх! — крикнул Вепуат, заглянув в полынью.

— Сейчас, — отозвался филк. Гедимин услышал плеск и бульканье.

— А это… — филк вытащил что-то из вязкого месива на лопате — и, коротко вскрикнув, тут же выронил и сунул руку в воду. Вся глина вывалилась обратно. Филк сердито фыркнул, затянул горловину мешка и вцепился в трос. По желтоватым волокнам потекло тёмно-красное.

— Руку! — скомандовал Вепуат, едва «рудокоп» выбрался на лёд. Гедимин, взглянув на подтаивающие края полыньи, отобрал у него трос, обвязал второго добровольца, буркнул что-то про осторожность и спустил в воду — сам, для скорости. Убедившись, что до места он добрался и лопату не потерял, сармат повернулся к раненому. Тот держал укушенную руку на весу, спустив с предплечья два слоя окровавленных рукавиц. На указательном пальце темнело кольцо едва заметных проколов — будто острые иглы проткнули кожу вместе с комбинезоном и слоем войлока.

— Любопытные челюсти, — пробормотал Вепуат, роясь в карманах. — Как оно выглядело? Не запомнил?

Филк, отобрав руку, сердито фыркнул и подался назад.

— Только было высматривать! — он быстро натянул обе рукавицы и убрал руки за спину. Вепуат, уже доставший кровяной камень, нехорошо сощурился.

— Уверен, что лечение не нужно?

— Твоё лечение хуже болезни, — отозвался филк. — Вот не хватало из-за царапины…

Гедимин подошёл к полынье. Второй филк быстро кидал глину в мешок, уже не тратя времени на извлечение камней и ксенофауны. Двое держали трос. Гедимин посмотрел на размазанную по волокнам кровь и подтёки на кромке льда и угрюмо сощурился. «Надо же, как её размыло. Там вытечь должно было две-три капли, а вся скважина в крови. Надеюсь, никто не приплывёт на запах…»

… — Да это я не подумал, — Вепуат, просушивая перья у раскалённых камней, виновато щурился на оставленную скважину. Накрыть её было нечем, и подтаявшая поверхность уже заледенела.

— Надо было меньше возиться с рудой, — вздохнул Вепуат, оглядываясь на мокрые мешки. — Проку от неё без материала для форм… Ничего, через пару дней ещё выберемся. Только за глиной. Её быстро накопают, не успеет всё так растаять.

Гедимин пожал плечами. Отчего-то ему было не по себе, и он снова оглянулся на проплавленную в снегу колею. Защитное поле не давало ветру её засыпать; когда камни остыли, внутри похолодало, землю покрыла ледяная корка — но её было нетрудно разбить. Река, омывающая островок, спокойно лежала подо льдом. Ветер уже начал заметать разломы вокруг скважины; никакая ксенофауна из неё не лезла.

— Пойдём, — сказал Гедимин, в очередной раз притрагиваясь к сфалту — и снова опустил руку: стрелять было не в кого. — Пора выбираться.

…Сырая глина из Сфена Воды была иссиня-чёрной, перемешанной с галькой и ледышками. Вепуат выловил всё, что подавало признаки жизни, и теперь филки под его присмотром рассыпали «сырьё» тонким слоем по мешковине. Ледышки в горячем воздухе быстро таяли — капли, падающие в водосток, уже превратились в ручеёк.

— До утра просохнет, — сказал Вепуат, размяв влажный комок. — Пока её лучше не трогать.

— До утра⁈ — ближайший филк выразительно хмыкнул и ткнул пальцем в «термобластер». — А эта штука процесс не ускорит?

— Нельзя, — Вепуат качнул головой. — Перегреется — пойдёт обжиг. Тогда из неё ничего уже не слепишь. А нам её ещё промывать — тут куча песка и всякой дряни.

— А без просушки никак не промыть? — спросил кто-то из филков. — Зачем сушить, если всё равно класть в воду?

Ещё двое согласно кивнули. Один из них покосился на руку и едва заметно сощурился.

— Вода воде рознь, — ответил Вепуат. — Пока всё, что из Сфена Воды, не вытечет… Атайр! Что, до сих пор не зажило? Ну-ка, показывай!

«До сих пор⁈ Час же прошёл…» — мелькнуло в голове у Гедимина, пока филк нехотя снимал рукавицу. Войлок на указательном пальце пропитался кровью. Из проколов вокруг подушечки медленно сочилось чёрное.

— Яд-дро Сатурна… — выдохнул Вепуат, превращаясь в пернатый шар. — Час прошёл!

— Потревожил, пока возился с глиной, — буркнул филк, убирая руку за спину. Свисающая окровавленная рукавица проехалась по чужому комбинезону, оставляя размазанный красный след. Запачканный филк сердито фыркнул.

— Ты хоть перевязал бы!

— Час прошёл! — повторил Вепуат, недобро щурясь. — Что ты там мог потревожить⁈ Оно хотя бы чешется?

— Да там нечему… — пробормотал филк, натягивая рукавицы.

— Что может зажить, когда то по холоду бегаешь, то в грязи роешься? — вмешался другой. — Конечно, так и будет сочиться. Вот нормально отдохнём…

— Идите, — буркнул Вепуат, нехотя опуская кровяной камень в карман. — Атайр! Ложишься отдельно. Через пятнадцать минут проверю, и если рана не закроется…

— Рана! — пренебрежительно фыркнул кто-то из филков. — Атайр, на камень не соглашайся! Болеть будет так, что проще отрезать!

Вепуат молча смотрел им вслед, пока дверь за ними не закрылась. Гедимин следил за Атайром — тот по пути к выходу дважды покосился на руку. «То ли всё-таки зачесалось, то ли…» — сармат взглянул на свою ладонь со старым, почти незаметным шрамом и угрюмо сощурился.

— Может, ранку засорил, — пробормотал он. — В речном иле всякой органики…

— Сквозь две рукавицы? — Вепуат качнул головой; его глаза потемнели. — Не было там грязи. Я смотрел. Если бы он не выкинул ту тварь… Гедимин! Ты же всё сканируешь. Ничего на сканах не осталось?

— Сканы-то есть, — Гедимин протянул ему руку с выдвинутым из запястья слотом. — Но макро из них не вытянешь. Кто же знал…

Вепуат не ответил. Он быстро листал «кадры» записи, пока на мониторе не появилась рука, засунутая в ком глины. Сармат прижал палец к экрану и досадливо сощурился.

— Внешний вид… Ну, хотя бы это!

У комка глины появился панцирь, покрытый несимметричными складками, поджатый сегментированный хвост и круглое ротовое отверстие, сомкнутое на чужом пальце. По периметру рта угадывались острые загнутые выросты. Вепуат перелистнул пару «кадров» и еле слышно выругался.

— Четверть секунды на прокалывание двух слоёв… И не сломалось же ничего! Гедимин, ты… подожди меня у барака, ладно? Упрямые филки — это нечто.

— Я бы начал с антидота, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. — Часовое кровотечение у сармата…

— Ага, угу, — Вепуат рассеянно кивнул. — Я к местным. Подожди у барака!

…Долго Гедимину стоять не дали — из барака выглянул комендант.

— Чего стоишь? Тебе туда или сюда?

— Раненый в бараке, — отозвался сармат. — Жду медика.

— Атайр? — комендант помрачнел. — Куно уже там. На пальце две дырки от иглы, а крови — полная плошка. Где твой Вепуат с камнями? Куда вы все вообще влезли⁈

— Я — никуда, — буркнул Гедимин, прислушиваясь к верещанию на дне ущелья. Вепуат быстро поднимался по склону, но Скогны его обогнали. Их вибриссы тревожно топорщились, уши были прижаты.

— Вы ходили в Сфен Воды? Будили воду? — абориген, обогнавший Вепуата, остановился перед Гедимином. — Сейчас, в дни Льда? Вы говорили с ней? Делали подношения?

— Hasu! — не выдержал сармат. — Не до ерунды! Там раненый…

— Гедимин, тише, — Вепуат, прижимая встопорщенные перья, с трудом протиснулся в дверь. Из предбанника донеслось сердитое фырканье. Скогны уже обогнали сармата и верещали из коридора. Гедимин двинулся следом.

Атайр лежал на матрасе, вытянув руку в сторону. Под неё подложили свёрнутую подстилку и плошку с круглым дном — что-то из запасов аборигенов. Укушенный палец был туго перетянут у самой ладони.

— Решил пережать, — пробормотал филк-медик, отступая к стене.

— Поздно, — отозвался Вепуат, сдирая перевязку. На подушечке пальца тут же выступили крупные чёрные капли.

— Гедимин, держи за плечи, — скомандовал сармат. Филк запоздало зашевелился, но его уже прижали к матрасу. Вепуат разогнул здоровую руку, прощупывая предплечье.

— Как же мне всё это… — пробормотал он, глядя, как шприц наполняется серой мутью. «Туманниковая слизь,» — вспомнил Гедимин. «Трилобиту тогда помогло…»

— Сработает? — Вепуат оглянулся на Скогнов, замерших в дверях. Они смотрели на плошку, залитую кровью, и падающие туда капли.

— Слёзы туманника — против всех ядов, — отозвался кто-то из них. — Но против такого… Такого никто не видел. Тревожить воду в дни Льда…

— Вы, живя у реки, не видели речных тварей? — Гедимин стиснул зубы. Скогны, хоть и стояли далеко от него, пригнули головы и подались к дверям. Филк тихо зашипел — Вепуат, впрыснув слизь ему в кровоток, придавил ранку. Из неё уже сочилось, и прокол не закрывался.

— Рыбий наездник, — пропищали в дверях. — Каждый видел. Вгрызается в кожу. Пьёт, но больше — льёт мимо. Рыба плывёт в кровавой мути. Мясо потом горчит. Плохой зверь.

— Антикоагулянт, — прошептал Вепуат. — Обычное дело для кровососущих… Но — местные рыбы… они не сарматы. И позвоночные — тоже через раз. Эй! Рыбаков они кусали? Что с ними было?

— Больно, — пискнул один из Скогнов, машинально дёрнув ступнёй. — Но — вот так не было.

Он указал на окровавленную плошку и прикрыл уши руками.

— Такого не было, — подтвердил другой. — Больно, немного крови. Но чтоб так? Мы не рыбы. И вы не рыбы.

— Знаю, — буркнул Вепуат, прижимая палец к шее Атайра. Ещё одна капля упала в плошку — но в этот раз Гедимину показалось, что жидкость стала более вязкой.

— В дни Льда… — вождь Скогнов прижал уши. — Кто знает, что там в дни Льда. Мы воду не трогаем. И вам не надо было.

Атайр — Гедимин его больше не удерживал — зашевелился, приподнимаясь на локте.

— Пить, — прохрипел он и жадно присосался к протянутой фляге. Вепуат придерживал раненую руку. С пальца упала ещё одна капля, растягиваясь в полёте.

— Работает, — облегчённо вздохнул Вепуат, заглядывая филку в глаза. — Пей, сколько влезет. Минут пятнадцать — и всё пойдёт на выход. Гедимин, поможешь перенести его в душевую?

— Зачем? — Атайр беспокойно зашевелился.

— Система выделения, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Эта дрянь у тебя через кожу не пролезет. Будет вымываться запасным путём. Ты пей и ни о чём не думай.

Он обмотал палец филка чистым бинтом. Кровь выступила далеко не сразу — Гедимин успел поднять раненого с матраса. «Действует,» — думал он, глядя на тёмное пятно на бинте. «Кровь густеет. Значит, обычно этот яд для теплокровных не опасен… Или раньше его на сарматах не испытывали?»

Скогны увязались за ними. Гедимин заметил их не сразу — сначала он пристраивал ослабевшего филка над водостоком и придерживал его, не давая выронить флягу. Раненый никак не мог напиться. Когда Вепуат в очередной раз протянул ему наполненную ёмкость, кто-то брызнул на них водой — и Гедимин увидел хмурого Скогна с полупустой миской в руках. На её дне лежали бусы из синих камешков, сверху плавали шкурки ягод курруи.

— Мы говорили с той, что хранит все воды, — нараспев сказал другой абориген. В душевой собрались все, кто ещё оставался в Элидгене, но близко к сарматам рискнули подойти трое — остальные держались плотной толпой у двери.

— Вы пришли в её владения, взяли то, что ей принадлежало. Вы пришли без подношений и не сказали ни слова. Она не окажет вам помощи.

— Её дело, — буркнул Вепуат, помогая филку сесть. Тот немного оживился, перестал хвататься за флягу, но теперь с недоумением смотрел на низ живота и порывался его пощупать.

— Наполнение мочевого пузыря. Те ещё ощущения, но — ничего страшного, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Раньше у тебя выделительная система не срабатывала?

В предбаннике громыхнула дверная створка — кто-то с силой швырнул её в пазы. Скогны с громким писком расступились. Гедимин угрюмо сощурился. «Гварза. Только его не хватало.»

…Кровяной камень, прижатый к коже, медленно багровел. Атайр шумно дышал и болезненно щурился. Проколы на пальце уже закрылись — и, похоже, основная боль была не там. Филк дотянулся до фляги, отхлебнул и закашлялся. В сплюнутой слюне плавали чёрные сгустки.

— Внутренние кровоизлияния, — Вепуат тронул их когтем и облегчённо вздохнул. — Ничего, всё уже закрылось. Эта дрянь, антикоагулянт… он внутри много чего попортил.

Гварза, нависший над раненым, шагнул назад и тяжело вздохнул.

— Атайр! Распоряжения медика должны выполняться немедленно. Никаких рассуждений и обсуждений! Ясно?

Атайр молча кивнул и снова взялся за флягу. Дышал он уже легче, и от кожи не так тянуло жаром. Гедимин отпустил его, и филк прислонился к стене.

— Атайру нужен отдых, — сказал Вепуат, убирая кровяной камень в карман под оперением. — До утра так точно. Можешь прислать ещё кого-нибудь на занятия. Сегодня второй урок стеклодувного дела — и опробуем литьё. Познавательно, как по мне. Есть кто-то, кому интересно?

Гварза со вздохом шагнул за дверь. Створка с грохотом ушла в пазы. Гедимин сердито сощурился ему вслед. «Дверь-то зачем ломать⁈»

…Серебристый расплав с бульканьем вылился в полую кость, прикопанную в песок. На последнюю отливку его не хватило — верхняя часть «формы» осталась пустой. Филк-литейщик поставил опустевший тигель на камень и положил рядом накалившийся захват. Инструменты дымились.

— Ну вот, — Вепуат облегчённо вздохнул. — Через полчаса достанем и попробуем ковать. Пока рассмотрите инструменты.

Один из филков взвесил на руке молоток, обтянутый кожей, и сдержанно хмыкнул.

— Ничего, что инструмент всего один, а нас двенадцать?

— Ничего, что Гедимин всего один, а вас двенадцать? — огрызнулся Вепуат. — Погоди. Скоро сделаете себе сами. Хоть двенадцать, хоть сто двенадцать. Пока ваше дело…

За окном забулькала «гражданская сирена». Следом кто-то треснул по двери шестом, увешанным погремушками.

…Пятеро Джагулов растерянно переглянулись. Один, с длинным свёртком под мышкой, подался назад, другой сердито рыкнул и шагнул к Гедимину.

— Почему «нет»? Вчера приходили так. И позавчера так же. Почему сейчас не пустишь?

Гедимин мигнул. Часы говорили, что Джагзуу права — примерно в это время Джагулы тут и собирались. «Но откуда ей знать? У них же нет измерительных приборов…»

— Цех занят, — буркнул он. — Вас деть некуда. Приходи, как стемнеет.

— Занят? — Джагзуу навострила уши; в проколах сверкнули крупные бусины «с искрой» — по две на каждом ухе. — Кто к вам пришёл? Сэта? Мы не видели огня.

Створка за спиной Гедимина отодвинулась на пару сантиметров. Любопытного филка тут же от неё оттащили, дверь захлопнулась. Джагулы с глухим рычанием подались назад. Самка растерянно рявкнула.

— Вот что… Младшие? Что, учатся? Стали учить их? Ты учишь? — её уши дрожали от любопытства. Гедимин кивнул.

— Пока сюда не лезьте. Они ещё… не привыкли.

— Уррх… — самка встряхнула головой. — Учить сложно, да. Мы уйдём. Будем ждать. Много их? И все — на тебе?

Кто-то из филков снова выглянул из ангара. Вепуат с сердитым шипением втянул его обратно и сам высунулся за дверь.

— Гедимин, ты надолго?

— Уррх… — самка нехотя отступила от двери. — Мы уходим. Эджерех, говори! Или мне сказать?

Джагул со свёртком сердито зарычал и шагнул к Гедимину.

— Смотри.

Из раскрашенной шкуры торчали костяные мундштуки и рукоятки.

…Трубку свернули из тонкого рэссенового листа, скрутив вокруг прута или кости, неровную кромку приклепали с края да так и оставили, засунув под костяное кольцо. Воронку и внешнюю часть попытались даже зашлифовать — крупных вмятин и царапин на ней не было. «Вдвое толще, чем мои… а вообще — хороший тонкий лист у них выходит,» — думал Гедимин, разглядывая синий металл. Прямо на нём, чуть ниже мундштука, виднелись грубо нацарапанные значки — и сармат мигнул, опознав в одном из них символ радиационной опасности. Теми же царапинами были отмечены кованые штыри и щипцы; почему-то символы наносились прямо на металл, даже там, где проще было бы вырезать их на костяной рукоятке.

— Инструмент рабочий, — сдержанно признал Гедимин, тронув когтем заклёпанный шов. — Хотя можно было бы…

— Что говорит Пламя? — перебил его Джагул-кузнец, мотнув головой на «запад». — Не гневается?

Гедимин мигнул.

— Ничего не говорит, — честно ответил он, потрогав висок; щупальца хранителя, и правда, ничем о себе не напоминали. — Значит, не против.

Урджен, прислушивающийся к разговору, шумно вздохнул, и в его груди зарокотало.

— Хочешь, я благословлю эти штуки? — спросил Гедимин, растерянно глядя на Джагулов. От него явно чего-то хотели, но чего именно?

Урджен тряхнул гривой и, отобрав у кузнеца шкуру-обёртку, накинул её на инструменты и сгрёб их в охапку.

— Это Геджер! Его слова. Слов Пламени мы не слышали. Вот и не зли его. Геджер сказал — это годится для работы.

— Проверим, — рыкнула самка. — Пока младшие учатся…

Она всё высматривала что-то за спиной Гедимина, хотя Вепуат давно закрыл дверь изнутри. Урджен с недовольным рычанием дёрнул её к выходу. Она отмахнулась растопыренными когтями и вскинула взгляд на Гедимина.

— Непонятно. У вас гривы нет. Ушей нет. А вот ты учишь — и что делать?

Гедимин мигнул.

— Уши есть. А грива в учёбе зачем?

— Объяснять, — самка широким жестом сгребла что-то невидимое и с размаху ткнула в землю. — Не, ну а как? Непонятно.

…Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Вот как, значит, у Джагулов проходит обучение… — пробормотал он, качая на ладони моток неровной серебристой проволоки. Проволока у филков получалась так себе, зато они ловко наматывали её петлями на три штырька — где-то уже научились.

— Они нормально учатся, — буркнул Гедимин, машинально потирая предплечье — на секунду представилось, как он берёт Атайра за гриву — ещё там, у полыньи — и тыкает носом в окровавленную рукавицу, пока Вепуат вводит антидот. «Может, не пришлось бы ему лежать пластом до утра…»

— Они — это филки или Джагулы? — Вепуат с ухмылкой спрятал проволоку в нишу в стене и подобрал с поддона тонкие неровные пластинки металла. Каждая была отмечена криво выбитыми инициалами.

— Надо бы заготовить простых шаблонов для чеканки, — вслух подумал сармат. — Неплохо у них выходит.

— И у них наконец будут именные жетоны? — Гедимин невесело усмехнулся. «Всё равно буду путать. Слишком много всех. И всего. Кто-то вроде бы делал жетоны. Видимо, на всех не хватило.»

36 день Земли, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Зайди к Кенену, — велел Айзек, спустившись в бункер.

— Чего опять? — Гедимин настороженно сощурился.

— Сверите дозиметры, — буркнул Айзек. — Быстро и мирно. Или вам минуты хватит, чтобы сцепиться?

…Гедимин убрал ладонь с металлической пластины. Стрелка указателя не шевельнулась. Сармат заслонил ладонью колбу часов, оставив пластину снаружи — цифры на экране замелькали, стрелка ушла в сторону.

— Заражение ни при чём, — сказал Гедимин, втягивая «щупы» дозиметра в корпус. — Фонят часы. И мои, с костяным пеплом, тоже.

Кенен Гварза поднёс руку к респиратору, но, опомнившись, резко её отдёрнул.

— Фон усиливается скачком каждые четырнадцать дней…

«В день Земли,» — Гедимин покосился на передатчик, «работающий» здесь то часами, то календарём. «Как и в прошлый раз. И, действительно, скачком. Как-то всё это должно объясняться…»

— Версии есть? — видимо, о том же подумал и Гварза. Гедимин качнул головой.

…Дверь душевой была открыта. Филки вытаскивали за порог бочки с водой и грузили их на волокушу. Гедимин машинально поправил криво закреплённый трос и под сердитое шипение со всех сторон пошёл к запасному входу. Кто-то из филков пробормотал вслед что-то про амбала и «мог бы и помочь».

…Посреди душевой вокруг бочонка сгрудились тринадцать филков. Вепуат стоял рядом, что-то размешивая в воде.

— Ну вот, — он вынул палку из бочонка, заглянул в воду и довольно хмыкнул. — Теперь — пускай растворяется.

— И долго? — филк потыкал палкой в дно бочонка. Гедимин, заглянув поверх голов, увидел только мутную воду.

— Не знаю, — ответил Вепуат. — Надо смотреть. В любом случае — утром будет не до неё. А к вечеру должна отстояться.

Филки переглянулись.

— Ты раньше так делал? — хмуро спросил один из них. Вепуат пожал плечами, и его крылья развернулись, заставив филков шарахнуться. Кто-то сердито зашипел — видимо, зацепило.

— Мы тут мало что знаем, — спокойно сказал Вепуат. — И о глине тоже. Пускай стоит. Как закончатся стрельбы, можете прийти и потыкать палочкой. Если взвесь со дна взовьётся тучей — готово.

— Замечательная технология, — пробормотал кто-то из филков, выходя в предбанник. — Главное — очень точная.

— Угу, — ответили со всех сторон. Дверь за филками закрылась.

— Глина не растворяется, — заметил Гедимин, направляя на бочонок сигма-сканер. Сырьё дробили, как могли, но на дне осталась куча комков. «Ручная обработка — чего же тут ждать,» — Гедимин невольно поморщился. «Ничего, расстоится. Было бы что важное…»

— Песок, — пробормотал Вепуат, глядя на мутную воду. — Причём — мелкий. И из Сфена Земли. Без песка ничего хорошего не выйдет. Одолжить у Альгота дробилку…

— Своя есть, — отозвался Гедимин, прикидывая, какой из местных минералов подойдёт лучше.

…Дробилка гудела и грохотала, раскручиваясь на тросах. Гедимин, прикрыв её защитным куполом, отошёл подальше и подозрительно косился на дозиметр. Когда прибор мигнул, он схватился было за генератор защитного поля, но тут же облегчённо вздохнул, опознав частоту и источник сигнала. «Хассинельг прибыл. И, похоже, не один. Посмотрим…»

На экране сигма-сканера мельтешили низкорослые силуэты. Хассинельг, завёрнутый в многослойные накидки, стоял посреди столярной мастерской, припав на одно колено и двумя руками вцепившись в посох. Карлики снимали с его спины и плеч корзины и бочонки и отстёгивали страховочные ремни. Едва они закончили, страж с глубоким вздохом поднялся на ноги, и экран дозиметра снова мигнул. Гедимин смотрел на угасающую сигма-пульсацию с растущим сочувствием. Не успели волны улечься, как светодиод мигнул ещё раз — в далёком городе «транспорт» ждали и с погрузкой не тянули.

Экран сигма-сканера заслонила чёрная непроницаемая тень с размытым перистым ореолом — Вепуат спланировал с уступа, расправив крылья, и, сложив их на ходу, направился к мастерской. Гедимин, хмыкнув, направил луч на дробилку и тут же забыл о возне в соседнем ангаре — пора было выгружать наработанный песок. Когда сармат просеивал последние остатки, в дверь заглянул Вепуат.

— Все пришли, — сообщил он. — Все три города.

— Что-нибудь новое привезли? — спросил Гедимин.

— Ничего. Слитки, грибы и жир, — ответил Вепуат и почему-то нахохлился. — Грибов много, металла мало. Как бы Сэта не отказались возить скорлупу — им ведь нужно на обмен сырье, а не то, чего Скогнам не жалко.

— Странно, что Скогны до сих пор сами не добывают шихту, — пробормотал Гедимин, сматывая тросы. — Джагулы быстро догадались…

Вепуат ухмыльнулся.

— Догадаться несложно. Думаешь, Сэта не знают, где искать водяной металл? Сложно добраться. А с мозгами тут у всех порядок.

— Сэта? Ну, им-то сложно. Тем более — зимой, — Гедимин вспомнил толщу льда и блики-зигзаги на ней и невольно поёжился. — А Скогнам? Зашёл в Сфен Огня…

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Ну да. Зашел и вышел, — он хлопнул озадаченного Гедимина по плечу и широко ухмыльнулся. — Вот ты всех меряешь по себе. Не надо так. Пойдём в ангар? Я забыл, а там что-то было нужно. От тебя.

…Едва Гедимин протиснулся в слишком низкий коридор, на него нахлынула верещащая волна. Она отхлынула, не коснувшись его, — сармат только успел растерянно мигнуть и замереть на месте. Ближайшие аборигены — Скогны в ушастых шапках — быстро переглянулись и вытолкнули «переговорщика». Те, кто стоял поодаль, навострили уши и привстали на пальцах.

— Могучий жрец Пламени, — заговорил вытолкнутый, заглядывая Гедимину в лицо; далось это ему нелегко, хоть сармат и сел на пол. — Тогот уже знает твою силу. Радостно тебя приветствовать…

Он коснулся лба в почтительном жесте. Гедимин попытался принять дружелюбный вид.

— Тут разговор о глазах Ку-унну, — продолжил тоготец, оглянувшись на сородичей. — Мастер Вепу-а рассказал, как их сделать. Мы изготовили прозрачный камень и применили много песков. Камни стали округлыми и гладкими. Но из них не вышло глаз. Они мутны и слепы. Вот, мы принесли их, — скажи, в чём здесь ошибка?

Гедимин ошалело мигнул.

…Абразив, применённый к стеклу, Скогны с собой не взяли — пришлось объяснять на пальцах, тыкая когтем в изодранную поверхность и пропущенные выступы. Что-то удалось увеличить подвернувшейся линзой. О неудачном образце тут же забыли — пока все не подержали эту линзу в руках и не посмотрели сквозь неё на всё, что подвернулось, царапины на тоготском стекле никого не волновали. Гедимин с трудом отобрал увеличитель и повторил разъяснения.

— Пыль, что ещё мельче и мягче наших песков, — задумчиво протянул «переговорщик»; его взгляд намертво прилип к гедиминовой линзе. — Но при этом режет столь твёрдый камень… Что ж, мы видели, каким он должен стать. Непростая загадка для Тогота…

— Вы раньше не шлифовали прозрачные материалы, — сказал Гедимин, пряча линзу в карман — там как раз лежал комок мягких волокон; её следовало бы вставить в «термобластер», откуда её и вынули, но при Скогнах сармат не решился — они смотрели на неё, не отрываясь. — На непрозрачных дефекты не так заметны. Может, нужен абразив другого состава.

«И мне тоже надо узнать, какого,» — продолжил сармат уже про себя. «Составов, завезённых с Земли, надолго не хватит. Что ж, дробилка под рукой…»

— Хватит донимать Дим-мина, — сердито пискнул кто-то в шапке с плавниками. — Да ещё с такой ерундой, как стеклянный брак! В Тоготе так и не научились делать чашки?

Вокруг заверещали. Вепуат громко хлопнул крыльями, прерывая споры.

— Кто хочет торговать — идите к весам, — хмуро сказал он. — Мы соберём всех под одним куполом. Надеюсь, там будет тихо!

…Сэта с негромким шипением опустил на весы красно-чёрный камешек. Чашка тронулась с места. Гедимин протянул руку к противовесу — и вздрогнул: где-то за холмами громыхнуло. Сэта зашипели, воздух над ними задрожал, накаляясь. По другую сторону барьера вскинулись потревоженные Скогны. Гедимин сдвинул противовес, прислушиваясь к повисшей тишине. Громыхнуло ещё раз — километрах в десяти от лагеря, на «юго-востоке».

— В Сфене Земли сегодня неспокойно, — прошелестел Сэта, втягивая в себя языки пламени, и опустил в чашу ещё один осколок кейека. — Странный шум.

Гедимин ничего не ответил. Он прислушивался к шорохам, но взрывы стихли. Сармат наверняка знал, что это именно взрывы, а не грохот лопнувшего или упавшего камня, — так взрывались снаряды колёсомётов. «Какой-то странный отзвук,» — думал он, рассеянно глядя на весы. «Шипение или звон. Сквозь грохот не разберёшь, но оно там было. Если бы услышать ещё раз…»

…Огненный портал закрылся. По другую сторону барьера Скогны мерялись наменянной шихтой. Те, кому достался ещё и кейек, будто выросли на десяток сантиметров и раздулись вширь, — Гедимин так и не понял, как им это удалось. Вепуат заинтересованно ухмылялся и украдкой просвечивал что-то сигма-лучами — может, тоже исследовал эффект «раздувания». На краю плато грохотали взрывы — Гварза вытащил филков на стрельбище и раздал им колёсомёты. Гедимин вслушивался в грохот. Ни треска, ни шипения различить не удалось.

…Вепуат посмотрел на экран сигма-сканера и шумно вздохнул.

— Не. Ты туда не лезь, — проворчал он, закрепляя на руке «термобластер». — Не ты их терял, не тебе и искать. Ничего, я их найду. Сходи лучше, проверь, как там глина. По мне, так пора процеживать.

…У ворот душевой Гедимин замедлил шаг, и вовремя — наружу выскочил филк. Увидев сармата, он быстро огляделся и недовольно фыркнул.

— А Хепри где?

— Его зовут Вепуат, — Гедимин недобро сощурился. — Тебе зачем? Ранен?

Филк набрал было воздуху в грудь, но, посмотрев на сармата, осёкся и качнул головой.

— Глина. Не знаю, чего он от неё хочет, но вода очень мутная. Что там с ней делают дальше?

…С глиняного кома уже не капало; вода осталась на дне бочонка, над которым был подвешен войлочный свёрток. Часть комка Гедимин отделил, и теперь филки старательно перемешивали глину с песком. Сармат следил за ними вполглаза, перебирая мелкие костяные «цацки» и высушенные семена. У многих была сложная форма со внутренними полостями. «Попробуем повторить в металле. Должно быть интересно.»

…Филк, закончив с мелкой отливкой, поставил тигель в печь и шагнул в сторону, уступая место другому. Его форма, сделанная по образцу мелкой ракушки, стояла на песке, насыпанном в ведро, чуть поодаль от уже залитых, излучающих опасный жар. Гедимин поднял ведро на перевёрнутый бочонок, чтобы литейщикам не пришлось наклоняться — но высоту всё-таки определил неверно. Очередной филк поморщился, поднимая тигель, зажатый в захвате, и занося его над литником. За спиной громыхнула дверь, и что-то затрещало, разбрасывая по цеху мокрый снег.

Тигель «ученик» всё-таки удержал. Гедимин выхватил конус вместе с раскалённым захватом. Часть металла выплеснулась на перчатку, но сармат едва обратил на это внимание. На сапоге филка, не успевшего отдёрнуть ногу, дымились чёрные пятна.

Крик Гедимин услышал позже — когда сапог, срезанный и содранный с ноги филка вместе с носком, пролетел пару метров и остался дымиться на полу. «Ученик» шарахнулся к стене и там присел, сдавленно шипя и схватившись за голень. Из-под пальцев просачивалось чёрное.

— Отойди, — бросил Вепуат через плечо, опускаясь на пол рядом с раненым. Гедимин уже видел расплывающиеся на пальцах ноги красные пятна — металл всё-таки её прижёг. «Как я его порезал? Надо было аккуратнее…» — сармат, досадливо щурясь, вытер с когтей размазанную кровь. Когда он подобрал содранный с филка сапог, на пол скатились застывшие металлические капли. «Ткань» не прожгло — сквозных отверстий в плотном слое гзеша не было, только горелые пятна — и на нём, и на войлоке под ним.

— А ты сам куда смотрел? Ждал, когда до костей прожжёт? — услышал Гедимин сердитый голос Вепуата. Он склонился над вытянутой ногой филка; другой «ученик» придерживал раненого за плечи. «Что я ему, вену распорол?» — Гедимин, чувствуя под рёбрами холод, придвинулся ближе. Взъерошенные перья Вепуата заслоняли обзор, но в ту же секунду раненый филк сердито фыркнул и зашевелился, подтягивая ногу под себя.

— Ага! Из-за капли металла надо мне ступню отрезать⁈ Он бы ещё плазменным резаком…

— Держи камень! — бросил Вепуат, складывая крылья и поднимаясь на ноги. Раненый филк фыркнул, но промолчал. Теперь Гедимин видел длинный, но неглубокий порез на голени. Его края шевелились, быстро смыкаясь. Красные пятна на пальцах уже немного посветлели.

— Быстро ты среагировал, — сказал Вепуат, разглядывая повреждённый сапог. — Значит, не прожгло, а жар всё равно просочился… Ну, металлом на кожу — было бы хуже.

— Асбест, — Гедимин с тяжёлым вздохом оглянулся на филков; они столпились вокруг раненого и о чём-то шептались. — Спецодежда для такой работы. Здесь же есть аналог…

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Третий слой, если двух не хватило?.. Как он вообще облился? Был же инструктаж. И вчера они не промахивались мимо форм…

Гедимин тяжело качнул головой. Он думал об оставшемся в печи металле. «Перегреется вкрай… Чего они там столпились? Видно же, что рана несерьёзная…»

…Металла в тигле осталось немного — теперь случайно разлить его было сложнее. Филк, натянувший на ногу отрезанный сапог, угрюмо щурился, но захват держал твёрдо.

— Пускай остывают, — сказал Вепуат, переставляя дымящееся ведро к соседней печи. — Есть пара часов на работу со стеклом… Гедимин, ты шестерых возьмёшь? Ардан сегодня не может, работаем вдвоём.

Гедимин поморщился, но кивнул. Филк, оставшийся в одном сапоге, покосился на него и еле слышно фыркнул.

— Гзеш переплавляется в два плевка, — сказал ему Вепуат. — Вас что, Альгот не учил? Вылезай из комбинезона — и идите с Атайром чинить его. Там, за печами, тихий угол. Горелку возьмёшь спиральную или с линзой?

— Не надо ему горелок, — вмешался Гедимин, у которого под рёбрами снова шевельнулось что-то холодное. — Дай мне, я заделаю.

Филк без сапога громко фыркнул и открыл было рот под одобрительное бормотание сородичей, но Вепуат резко развернулся к нему, поднимая дыбом перья — и филк, вздрогнув, принялся расстёгивать комбинезон. Остальные что-то пробурчали, но Гедимин не стал прислушиваться.

— Встань поодаль, — велел раздетому филку Вепуат. — Все сразу к печи всё равно не пролезут. Ты и ты — сыпьте шихту в два конуса. Будем делать чашки с ручками — и я покажу, как обращаться с горелкой.

…Не успел Гедимин расслоить «ткань» вдоль надреза, как за плечом зашелестело, а на блестящей поверхности гзеша появились блики. Со склада незаметно выбрался Кут’тайри и теперь рассматривал комбинезон, наклонив голову набок и навострив уши.

— Вот как эта одежда выглядит вблизи, — пробормотал он, протянув к комбинезону когтистую руку. — Издали было похоже на кожаную броню. Но это не шкуры. И швов я не вижу.

— Швы запаяны, — отозвался Гедимин, соединяя расслоенные кромки. — А так они есть.

Кут’тайри тронул свисающий рукав и тихо зашипел.

— Не шкуры, не ткань… Блестит, как небесная слизь. Её варят карлики… да, точно такой же блеск.

Гзеш под «жалом» лучевого резака заблестел и зашевелился, подворачиваясь внутрь.

— И плавится, как небесная слизь, — прошептал Кут’тайри прямо в наушник. — Были такие вещи у мёртвых карликов…

Запаянный шов остывал быстро. Через пару минут Гедимин осмотрел его, скрутил штанину в тугой жгут и растянул, наматывая на руку. «Не трещит. Удобный всё-таки материал.»

За плечом раздалось изумлённое шипение. Гедимин обернулся. Кут’тайри смотрел, не мигая, на «ткань» комбинезона. То, что было скручено, уже почти разгладилось; шов просматривался, но гзеш вдоль него не разошёлся. «Удобный материал,» — заключил Гедимин. «Ещё бы асбестовый кожух для работы с огнём…»

Он хотел повесить комбинезон на руку, но обнаружил, что за рукав кто-то тянет. Кут’тайри скручивал и растягивал «ткань», пробуя её когтем. Гедимин недовольно хмыкнул.

— Ни ткани, ни кожи, — прошептал жрец, нехотя разжимая руку. — Никакой опоры для слизи. Я видел эту слизь. Она легко рвётся, быстро тает. Эту ткань вы сделали из неё? Она прочна…

— Угу, — сармат растянул гзеш, намотав на руку. — Можно сделать и прочнее. Были бы силы носить.

— Прочная слизь. Жёлтая, не чёрная… — Кут’тайри подобрал свисающий рукав и, поднеся ко рту, неожиданно прикусил и тут же сплюнул. — И вкус другой. Вы её варили? Не карлики? У них такого не было. Это работа жрецов Пламени…

По пальцам Гедимина хлестнуло жаром, и он отшатнулся, закинув комбинезон на плечо, подальше от источника жара. Грива Кут’тайри превратилась в красные языки огня, вдоль шеи проступили багровые пятна.

— Карлики теперь умеют так же? — жрец, вскинув голову, впился взглядом в лицо сармата. — Вы научили их?

— Да тише ты, — буркнул Гедимин, отодвигаясь и разглядывая комбинезон. Лишняя сотня градусов не должна была причинить гзешу вред — но мало ли…

— Никто не учил. Слишком сложный процесс, — ответил он — и задумчиво сощурился. «Сложный. Требует земного оборудования. А здесь его не будет. И поселенцы снова останутся с исходными. И то, если найдут сырьё. Надо думать… Как получить ксенофтор на местном оборудовании? И как его потом уловить и удержать? Слишком агрессивное вещество… Хм. Ладно, будем думать. Поговорить с Альготом…»

За печью кто-то вскрикнул, и сразу несколько голосов сердито загомонили. Вепуат, с треском опустив перья на броню, отогнал всех в коридор. Гедимин шагнул к нему — и увидел горелку с открытой зеркальной капсулой, брошенную на пол, и филка, сдирающего рукавицу. По его ладони протянулась распухшая багровая полоса.

«Да чтоб вам всем…» — Гедимин наклонился за горелкой. Сквозь гул крови в ушах он слышал обрывки слов — что-то о технике безопасности и дикарских инструментах.

— Что с горелкой? — спросил он, подбирая выкатившийся «термоэлемент» — обломок кейека. Со всех сторон сердито зафыркали.

— Сам смотри, почему твой инструмент жжёт руки! — кто-то из филков, подойдя ближе, ткнул пальцем в броню сармата — и с изумлённым воплем шарахнулся в сторону. Все расступились, бормотание смолкло. Гедимин перевёл недоумённый взгляд с горелки на мелких сарматов, потом — на случайно попавшую в поле зрения перчатку. Вместо гладкого фрила её покрывала рельефная чешуя с короткими шипиками. Гедимин шевельнул плечами — за спиной заскрежетало. Он дотянулся до лопатки и нащупал медленно вытягивающийся шип — часть позвоночного гребня. «Sa has— sulu…» — обречённо выдохнул он, глядя на руку, покрытую шевелящейся чешуёй. Щитки сжимались, выгибаясь кверху. Некоторые из них уже стали похожи на друзы кристаллов.

— Ну-ка, тихо! — Вепуат, надев на раненого шнурок с кровяным камнем и сунув его руку в горшок с водой, оглянулся на филков и коротко присвистнул. — А красивые шипы… Ты не волнуйся так. Неплотно закрыли капсулу, только и всего.

— Неплотно? — Гедимин провёл когтем по краю зеркальной полусферы. «Выщербилась? Где-то трещина? Всё-таки материал непрочный…» Никаких неровностей на краях не было.Сармат вложил в капсулу «термоэлемент», закрыл её и обхватил ладонью, пытаясь почувствовать, откуда тянет жаром. Капсула была чуть тёплой.

— Дай сюда, — Вепуат, прежде чем Гедимин успел среагировать, обхватил капсулу голой рукой и удивлённо хмыкнул. — Кто как, а я ничего не чувствую. Не может же у них кожа быть настолько тонкой!

— Испытатели, мать ваша колба… — один из филков, угрюмо щурясь, поднёс к капсуле пучок шерсти. Гедимин молча смотрел, как он водит «индикатором» вдоль плотно сомкнутых краёв. Секунд через двадцать филк недоумённо хмыкнул и отступил.

— Между краями могла попасть песчинка, — вслух подумал Вепуат. — Или волокно. Надо следить за этим. Ни Скогны, ни Джагулы до сих пор не обжигались.

Пострадавший филк сердито фыркнул.

— Опасные узлы не должны торчать наружу без изоляции! Вы о технике безопасности слышали⁈

Гедимин, угрюмо щурясь, подкручивал защёлку. «Если снова что-то попадёт на край — просто не закроется. Это они заметят.»

… — Две травмы за день, — Вепуат, закрыв за филками дверь, повернулся к Гедимину и растерянно ухмыльнулся. — На ровном совершенно месте. Чего-то мы не учли.

— Спецодежду, — буркнул сармат, щурясь на торчащие из предплечья шипы. Они уже сложились в прерывистый гребень от запястья до локтя.

— Спецодежду, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на закрытую дверь склада. — Думаешь в сторону асаана? Хм… Надо поговорить с учениками из Куттуша. Но — непросто будет его выменять. Даже не представляю, на что…

— Спроси о руде, — сказал Гедимин, вспоминая «асбестовые» цеха Шакхи. — Она определённо дешевле готовой ткани. Обработаем сами. Может, ещё и лучше.

Вепуат недоверчиво покачал головой.

— Ну, если ты возьмёшься… А вообще — интересно. Месторождения руд… Они могут быть уникальными. Но — могут и не быть. Интересно, в каких условиях образуется асаан…

…«Почистить» скафандр Гедимин не успел — едва он вышел из цеха, как наткнулся на сааг-туула. Зверь лежал вплотную к прозрачной «стене» защитного поля. На броне сидели четверо Джагулов, в кои-то веки тепло одевшиеся. Один из них, увидев сармата, помахал связкой какой-то мелкой фауны. Промёрзшие тушки бились друг о друга со стеклянным звоном.

… «Холодильник» соорудили по-быстрому — проморозив «криобластером» землю и часть стены и прикрыв обледеневший участок защитным полем. Пару тушек Вепуат положил оттаивать в предбаннике. Джагулы, под шумок пробравшиеся в цех, уже звенели мешком с шихтой и гремели заслонками. Гедимин сердито щурился, но уйти из предбанника не давало любопытство.

— Это что — и зачем? — он кивнул на оттаивающие тушки. Вепуат ухмыльнулся.

— Кормить скафандр, ясное дело. Сегодня охотились. Вот и мне перепало. Это самые мелкие — мельче они не берут.

— Охотились? — Гедимин вспомнил странный грохот за холмами. — Вот как…

Он пригляделся к мёртвой живности. Она выглядела слегка сплющенной — то ли её придавили при заморозке, то ли… то ли убил её перепад давления. «Значит, Джагулы успели вооружиться…» — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Следовало ждать. Костей у них полон склад, круглыми камнями завалена долина. Опять, что ли, провести разоружение?»

…Джагзуу, досадливо рявкнув, отбила от сосуда затвердевшую ручку и бросила в расплав. Отложив неудачную чашку, Джагулы на пару минут сбились в плотную толпу, рявкая и рыча друг на друга. Гедимин прислушался было, но изъяснялись они какими-то огрызками слов — «переводчик» не находил в них смысла. «Начнут кусаться — растащу,» — решил он. «Пока не начали — пусть обсуждают.»

Сбоку сверкнуло и зашипело. Развернувшись — уже на вторую вспышку — Гедимин увидел стеклодувов-Сэта, столпившихся в коридоре. Один из них у дальней стены держал в руках две половины зеркального шара. Он надел их на кулаки и теперь завороженно следил за бьющими наружу языками пламени. Его руки из рыжеватых стали светло-жёлтыми и постепенно белели.

— Огнеотражающий камень, — он соединил полусферы, обхватив их ладонями. Пламя брызнуло из-под пальцев. Сэта придвинулись ближе. Их гривы уже превратились в жёлтый огонь — и теперь он постепенно белел вместе с руками испытателя. Гедимин быстро оглянулся на Джагулов — они, закончив переговоры, что-то вылавливали из плавильного конуса — и придвинулся ближе к огненным существам. «Стену надо уплотнить…»

— Дар жрецов Пламени, — испытатель, отдав шар кому-то из сородичей, повернулся к Вепуату. — Щедрый дар для Шакхи и Аса’ана… Теперь я вижу — им было что скрывать от нас.

— Теперь и в Куттуше умеют делать зеркала, — отозвался Вепуат, следя за перемещениями зеркального шара. Сэта передавали его из рук в руки, и каждый хотел испытать отражающий эффект — яркие вспышки шли одна за другой.

— Они бывают разной формы, — Вепуат взял в руки спиральную горелку. — Эта скрученная штука — тоже зеркало. Но, конечно, более сложное… Рука Куттуша! Скажи кому-нибудь взять зеркало и перейти в огненную форму. Гедимин, уплотнишь нам поле?

Белесая стена стала непрозрачной. Сармат оглянулся на Джагулов — они, удерживая чашку в печи, быстро покрывали её ручки изогнутыми зубцами и растягивали их во все стороны. За стеной зажёгся тусклый свет. Горел он недолго.

— Гедимин! — Вепуат, заглянувший за «стену», смущённо щурился. — Выйди на секунду. Тебе хотят воздать почести.

— Чего⁈ — Гедимин ошалело мигнул. Вепуат развёл руками.

— Ты — создатель огненных кристаллов. И ещё много чего. Это быстро, ты не бойся… А шипы тебе идут. Вот не жалко же портить такую красоту…

Гедимин фыркнул.

— Я при чём? Ты их учил.

— А то они не знают, чья это заслуга, — Вепуат сдержанно усмехнулся. — Они же разумные существа. Не какие-нибудь филки.

…Чешуя всё-таки не оплавилась. Сэта прикасались к ней с почтением — но Гедимин видел краем глаза, как кто-то трогает локтевой шип — уже без почестей, только из любопытства.

— Куттуш благодарен Пламени и его жрецам, — предводитель поднял руки, сложенные в почтительном жесте; обращался он к чему-то за плечом Гедимина — скорее всего, к сфалту. «Откуда они-то знают про миниреактор?» — подумал сармат. «Или от Вепуата, или от Кут’тайри. При куттушцах я ничего со сфалтом не делал!»

— Мы не хотим разгневать его неблагодарностью, — продолжал Сэта. — Не следовало нам приходить без подношений. То, что мы приносим, угодно Пламени?

Все взгляды сошлись на Гедимине. Тот мигнул.

— Ну да… Только, — спохватился он под пристальным взглядом Вепуата, — Пламени нужно ещё кое-что.

— Воля Пламени для нас священна, — отозвался «рука Куттуша».

— Ему нужна асаановая руда, — сказал Гедимин. Ему было не по себе. «Нашёл время стесняться!» — он сердито сощурился. «Может, это единственный случай…»

— Священный асаан? — переспросил Сэта.

— Священный для священного, — быстро сказал Вепуат. — Он очень угоден Пламени.

Сэта переглянулись.

— Вожди Куттуша должны это обсудить, — сказал предводитель. — Мы менее всего хотим оскорбить Пламя… но асаан — это асаан.

Гедимин кивнул.

— Руда, — напомнил он. — Я говорил о руде. Не о готовой ткани. Она слишком… священная. Пусть остаётся в Куттуше.

…Когда огненный портал погас, Вепуат ударил Гедимина по плечу — и отдёрнул руку, потирая ладонь, ушибленную о шипы.

— Tza atesq! Надеюсь, они там договорятся.

…«Ты-ы ту-ут,» — прогудело внутри черепа. Гедимин с едва заметной ухмылкой погладил корпус реактора и сел к монитору. Спать не хотелось. В голове метались обрывки мыслей. Сармат с трудом поймал одну из них и задумчиво сощурился.

«Ксенофтор… Есть сильный галоген — должна быть и кислота. Ксенофторная… ксенофтористая… ксенофтороводородная? Короче, что-то да есть. В осадках не попадалось… или не те условия, или оно нестабильно. В любом случае — с жидкостью работать проще, чем с газом. Особенно на Равнине. Надо искать…»

Он потянулся за листком, собирая в кучу обрывочные познания о равнинной химии. Неожиданная мысль заставила его на секунду сердито сощуриться. «Всё-таки — что там взрывали Джагулы? Говорят — круглые камни. Но…» — сармат досадливо хмыкнул, выкинул ненужную и бесполезную мысль и переложил листок на край пульта. «Ксенофтор… Из воды добывается только электролизом. Может, применить „жидкую молнию“?»

37 день Лучей, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

В душевой с утра, как всегда, толпились поселенцы, гудел стиральный агрегат, в предбаннике развешивали одежду на просушку. Вепуат и Гедимин устроились в углу подальше от шлангов с водой и вроде бы никому не мешали, но каждый филк, проходящий мимо, настороженно косился на них и огибал их по широкой дуге. Сквозь шум воды Гедимин расслышал слова «два амбала» и «новые выдумки».

— Можно подумать, мы их поливали металлом, — пробормотал он, сердито щурясь.

— А? — Вепуат озадаченно взглянул на него и снова принялся опрыскивать оперение. Скафандр шевелился, шурша всеми отростками; его крылья были растопырены, каждое перо торчало отдельно. Где-то под ними были органы, поглощающие воду; Гедимин старался не вглядываться.

— Зря ты свою чешую расплавил, — вздохнул Вепуат, доставая из кармана сплющенную тушку. Перья на груди, улёгшиеся было на броню, снова приподнялись — казалось, что скафандр принюхивается.

— Зато не кормить каждый день, — буркнул Гедимин, отодвигаясь. Что-то очень быстрое мелькнуло между грудью Вепуата и ладонью, где лежал «корм». «Рыбы» уже не было. Выступающий из-под перьев хоботок раздулся, сжался и втянулся в скафандр. Вепуат хмыкнул.

— Так и знал — твёрдый корм для него лучше, — он положил на ладонь ещё одну тушку. — Сегодня дам две, а там — посмотрим. Думаю, он будет отрыгивать.

Гедимина передёрнуло.

…Складчатая крышка лежала рядом с открытым люком. Где-то в глубине чавкал размягчённый камень — Текк’т выгрызал из скалы кусок, стараясь захватить побольше. На дне грохотало и хлюпало — другой змей гонял по ущелью ком тектона. Из кома должны были получиться опоры и балки подъёмника.

Гедимин смотрел на экран сигма-сканера и едва заметно щурился. «Всего трое Текк’тов. Как и вчера. Мне бы ещё двоих — начали бы новые шахты. Но копать им всем надоело. Даже лепка не помогает. Видимо, мелкие детали их не развлекают. Какое-нибудь здание бы… Ладно. Потеплеет — будем строить второй барак.»

…Гедимин собирался искать Альгота — показывать ему наметки по соединениям ксенофтора. До лаборатории дойти не успел — наткнулся на плотную толпу филков. В её центре стоял Гварза. Филки угрюмо щурились. Вокруг растянутым кольцом выстроились Бронны и Скогны. Сквозь их верещание не пробивался ни один звук.

— Гедимин! — Айзек, незаметно обогнув толпу, остановился перед сарматом. — Тебя-то мне и нужно. Помню, у тебя были удобные рычаги. Вепуат их искать отказался.

— Да мне-то откуда знать, что там удобное, — проворчал Вепуат, выбираясь из толпы. Гварза повысил голос, аборигены — тоже, но Гедимин всё-таки расслышал слова «клинья» и «пополам».

— Иди оттаивать дерево, — сказал Вепуату Айзек. — И землю вокруг не забудь.

— Дал бы оттаиватель филкам, — проворчал сармат, оглядываясь на далёкий «куст» на краю плато. — Им же работать, не нам.

— Иди-иди, — поторопил его Айзек и повернулся к Гедимину. — Одно дерево, полметра в поперечнике, — думаю, справятся.

Гедимин мигнул.

— Филки? Са… — он оглянулся на толпу. — Местным инструментом? Мать моя колба…

Айзек широко ухмыльнулся.

…Пятачок, очищенный от снега, прикрыли защитным куполом. Он охватывал рощу на окраине и срастался с ближайшим коридором. Гедимин, встав поодаль, думал, что не помешало бы сделать его изолированным — кроме филков, под купол набились аборигены. Айзек отогнал их на три метра в сторону — дальше не получилось — и сам встал в проёме, рядом с «запасными» филками.

Инструмента, как и места у дерева, хватило не всем, но никто не остался обделённым — рубщики сменялись каждые две минуты, а плотная древесина и не думала поддаваться.

— Это, вообще, дерево или окаменелость? — пробормотал очередной филк, уступая место сменщику. Его шлем болтался за спиной, лицо блестело от пота. Бронны взволнованно пищали и порывались подойти к рубщикам. Айзек снова цыкнул на них.

— Лучше бы он их пустил, — прошептал Вепуат; он стоял рядом с Гедимином, сложив крылья ему на спину — слишком волновался, чтобы за ними следить. — Сил у них хватает. Навыка нет. Там специфическое движение — руку отбрасывает и назад в ту же точку…

«Куст» громко затрещал. Филки расступились, оглядываясь на Айзека. Гедимин увидел в основании дерева светлые, почти сомкнувшиеся надломы.

— Рычаги! — скомандовал Айзек, отгоняя Броннов с прохода. Они и сами уже спешили расступиться, и писк из тревожного стал радостным. Дерево затрещало громче — и выкатилось в коридор.

— Тащить? — спросил кто-то из филков, разматывая с пояса трос. Айзек качнул головой.

— Целиком — нет смысла. Его надо расколоть и выпотрошить.

Филки сдавленно зашипели.

…Все плашки, разумеется, были разной формы и величины — и все загибались внутрь, сохраняя привычную форму. Ствол, расколотый на два десятка частей, занял весь коридор. Отдельной грудой лежало всё, выдранное из сердцевины, — волокно разной плотности, пропитанное чем-то маслянистым, да так и застывшее.

— Годится? — спросил Айзек, повернувшись к Гедимину с плашкой в руках. Сармат пожал плечами.

— Для тренировочных поделок — сойдёт. Если прокалка… — он прикусил язык. Айзек ухмыльнулся.

— Естественно, без прокалки никуда. Следующий месяц как раз начнётся с металлического града. Расплав не польётся, но воздух и землю прогреет… Успеет просохнуть за четыре дня?

Гедимин снова пожал плечами.

— Мало… Но — для тренировки сойдёт. Надо его в тепло, для ускорения…

— Несите в столярку, — скомандовал Гварза, до сих пор молча стоявший поодаль, ближе к отдыхающим филкам. Те нехотя, потирая руки и спины, поднялись с земли.

— Теперь вы умеете добывать субстрат для Би-плазмы, — сказал им Айзек. — Местный климат очень упрощает его обработку. Только надо этим воспользоваться — и самим не пострадать.

Филки переглянулись.

— Эти… ошмётки, — один из них тронул ступнёй кривую плашку. — Тоже пойдут на субстрат?

— Нет, это — в работу, — ответил Айзек. Филк мигнул.

— Оно всё очень… кривое. Мы старались ровно, но — там все волокна внутри в разные стороны. Может, не надо его в работу? Есть же способы сделать ровнее…

Айзек оглянулся на Гедимина и едва заметно ухмыльнулся.

— Намного ровнее оно не станет, — «утешил» он филка. — Особенности местной флоры. Потому-то длинные жерди тут делают из костей.

Ближайший филк тяжело вздохнул и наклонился за разбросанными плашками.

— Если ровно оно не рубится — может, проще было взорвать?

…За холмами было тихо — что бы там вчера ни грохотало, сегодня оно умолкло.

— Сушёные древесные червяки, — объяснял Гедимин, растирая крупинки пигмента между когтями. — После прожарки дают тёмно-красный цвет. В смеси с некоторыми реактивами — от светло-оранжевого до фиолетового. Про реактивы расскажет Альгот.

— Ещё и это, — пробормотал за спиной сармата кто-то из филков. — Химикаты тут тоже… получают вручную?

— И это всё предполагается делать нам? Бригаде из двенадцати рабочих? — донеслось из-за соседней печи. — Разделение труда тут ещё не изобрели?

Гедимин отодвинулся, позволяя филку убрать плавильные конусы в печь. «Расплав надо будет размешивать. Тщательно, но осторожно. Опять ведь обольются,» — думал он, глядя на перчатки филка, взявшегося за горячий захват. «Защитным полем его прикрыть, что ли?»

— Интересно, что там ещё, — донеслось из-за спины. — Ковать металл, рубить деревья…

— Ещё глину копать, — дополнил другой филк. — И руду из-под воды… М-да, не повезло Атайру. И ведь даже никто не предупредил…

— Да они сами не знают, что тут водится, — пробормотал третий. — Шарятся наугад…

— Ну да, ещё руду, — буркнул первый. — Одежду мы уже шили. Наверное, заставят делать тряпки. Местные, из ниток. Как их делают-то, вообще⁈

— Там переплетение крест-накрест, — отозвался кто-то из-за соседней печи. — С ним-то мы и замаемся. Вот чего нам на Земле не сиделось⁈ Не нравились «макаки»? А вот это всё — нравится⁈

«Да, нитки,» — мысли Гедимина, вильнув, легли в новое русло. «Если получим „асбест“ и разберёмся, как делать волокно, — кому-то придётся прясть. Ткацкие станки, мать их колба… Вот что не моё, то не моё!»

…Джагулы, развесив тёплую одежду в предбаннике, по одному выбирались в цех. Джагзуу, поравнявшись с Гедимином, ухмыльнулась во все клыки.

— А ты жестокий! Мы уже думали — они поломаются, а дерево останется! Чего нам не сказал⁈ Зверь бы его выгрыз. А мы отобрали бы. Может, не первое. Но все не проглотил бы. Ты говори, если надо. Дерево тяпать руками… Урррх!

Самка встряхнула гривой, всем видом показывая омерзение.

— Научатся, — отозвался Гедимин, стараясь не мигать слишком часто.

— Со зверем, конечно, удобнее, — сказал Вепуат, выбираясь в предбанник. — Но так деревьев не напасёшься. И ему нехорошо, когда пищу вынимают из пасти.

— Нехорошо, — согласился Урджен, выходя из-за печи — он искал что-то с другой стороны и вернулся озадаченным. — Но если Пламени надо… Мы сами дерево не трогаем. Зверь есть. Выгрызет. Раздавит. Его много не надо. Кости лучше.

…Гедимин старался не коситься на соседнюю печь, даже защитное поле сделал непрозрачным — и всё равно видел, что Сэта пришли с пустыми руками. «Не упрашивать же их,» — думал он, сердито щурясь. «Может, ещё не договорились.»

Уже закрыв за Джагулами дверь, он повернулся к Вепуату и вопросительно хмыкнул. Тот развёл руками.

— Даже не спрашивал. А они там, в Куттуше… Знаешь, по-моему, у них уже есть печи. И даже стеклодувные трубки.

Гедимин пожал плечами.

— Они начали вместе с Джагулами. У Джагулов уже всё есть. А Сэта их не глупее. Может, даже найдут, где взять ульсену для зеркал. Без торговли с карликами и нашего посредничества.

Вепуат с сомнением покачал головой.

— Если только переплавят скогнийские трофеи. На Скогне, лезущем куда не надо, цацек обычно много… Будем ждать дальше. Мне кажется — договорятся.

38 день Огня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Едва сарматы вошли в предбанник, откуда был хорошо слышен шум воды, скафандр зашевелился. Перья на груди распушились, крылья выгнулись назад и так замерли. Вепуат покосился на вздыбленный нагрудник и еле слышно хмыкнул.

— Так и знал, что твёрдый корм ему понравится.

Стоило войти в душевую, как все разговоры прекратились, и по ангару пронеслось приглушённое шипение. Под мрачными взглядами филков сарматы отошли в тихий угол. Гедимин встал на проходе, вполоборота к недовольным. Под его тяжёлым взглядом они подались к стене. Перешёптывания заглушал шум воды и прерывистый плеск из технического помещения — кто-то включил водоподъёмник.

Когда Гедимин повернулся к Вепуату, скафандр успел проглотить две рыбины из четырёх запасённых. Разведчик вытянул руку с третьей и смотрел, как пернатая оболочка стекает с его плеч и груди, собирается в конус и мелко дрожит. С пятой попытки хоботок всё-таки дотянулся. Вепуат хмыкнул.

— Что плохо с таким кормом — непонятна степень переработки. Сколько он может съесть, и сколько из этого ему нужно?

— Переработки? — Гедимин, стараясь не показывать брезгливости, смотрел, как скафандр тянется к последней рыбине. — Это надо смотреть на отходы. Масса съеденного, масса выброшенного… Он вчера отрыгивал?

Вепуат качнул головой.

— Даже и не показывал, что собирается. Вот и я беспокоюсь — может, не стоило…

Хоботок втянулся в броню. Перья на груди улеглись. Скафандр распушил спину и встряхнул крыльями. На пол что-то шмякнулось.

— Ага! — Вепуат, подобрав перья, свалился рядом. Уже потрогав странный комок пальцем, он спохватился и взялся за сигма-сканер. Гедимина передёрнуло. «Отходы скафа… этой ксенотвари. Всё-таки выделительное отверстие у неё с другой стороны…»

Отходов получилось немного — плотный комок из раздробленных мелких костей и жёстких покровных щитков, измазанных вязкой чёрной слизью. Она тонкой плёнкой обволакивала каждый твёрдый элемент. Гедимин на секунду задумался о её природе, но быстро опомнился и отодвинулся. Вепуат уже сгрёб отходы в защитное поле и теперь стряхивал образец слизи в подвернувшуюся пробирку. Слизь липла к когтям.

— Пищеварительная система! — Вепуат широко ухмылялся, его глаза блестели. — Не знал, что оно до такой степени… развитое. Давно я его не сканировал…

— Угу, — буркнул Гедимин и недобро покосился на собственную броню. С тех пор, как он содрал и переплавил шипастые щитки, скафандр не проявлял признаков жизни — и всё же сармату было не по себе. «Вернусь на Землю — весь верхний слой оставлю тут. Пусть мутирует, как умеет,» — подумал он, стараясь не глядеть на шевелящиеся перья Вепуата. Сытый скафандр разминал крылья и осматривал окрестности.

— Ты тут сам справишься, — пробормотал Гедимин, покосившись на вылезшие из-под перьев глаза. — Пойду к Альготу. Есть дело.

…В лаборатории шипело и бурлило, поперёк отсека растянулись непрозрачные защитные поля, — синтез ксенофторидов шёл полным ходом. Гедимин постучал по переборке. По ту сторону защитного поля громко фыркнули. Гедимин постучал снова — и в этот раз добился результата.

— В другой раз, — бросил Альгот, выглядывая из отсека. — Все работают.

— Ксенофтору обязательно быть газом? — спросил Гедимин ему вслед. Спина Альгота вздрогнула. Химик посмотрел на что-то по ту сторону поля, качнул головой и выбрался наружу.

— Ты о чём?

— Где галоген, там и кислоты, — Гедимин пожал плечами, скрывая довольную ухмылку. — Может, нестабильные. Может, требующие особых условий. Но что-то он должен образовывать. По мне, так с жидкостью работать проще.

— Ясное дело, — буркнул Альгот, задумчиво глядя в переборку. — Вот только не видел я ни одной ксенофто… Так. Может быть, ты и…

Шипение в отсеке стало громче. Из-за «стены» выглянул сердитый лаборант.

— Старший, если тебе заняться нечем…

— Жидкая молния не запускает электролиз? — быстро спросил Гедимин, глядя на Альгота. — Не пробовал?

— Не всё так просто… — пробормотал филк. — Но мысли есть. Возможно, понадобятся образцы… Да иду я, иду!

Он исчез за белесой «стеной». Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Процесс запущен. Хоть у кого-то на спятившей планете работают мозги…»

…Листья-«кристаллы» подпирали изнутри каменную кладку — её элементы раздались в стороны, щели между ними выросли, их снова запечатал лёд… Сейчас, на остатках разобранного строения, Гедимин машинально пересчитывал циклы растрескивания-замерзания. Вепуат стоял над разросшимся кустом со сканером в руке и задумчиво хмыкал.

— А ему тут хорошо, — заключил он, повернувшись к Гедимину. — Мы всё верно рассчитали.

От разросшейся иглицы тянуло холодом. Сейчас, когда каменный «экран» с неё убрали, пятно инея расплывалось всё шире, захватывая и дно ущелья, и ближайшие стены. Вокруг заметно похолодало. Гедимин думал, глядя на термометр, сколько тепла растение может поглотить, прежде чем «выдохнется» и расплавится. В вычислениях определённо не хватало многих переменных.

— Металлический град — это серьёзно, — сказал Вепуат, прикидывая что-то на пальцах. — Если купол не выдержит, мы-то отсидимся в бараках. А иглица… У тебя ведь не получится складчатый домик для неё?

Гедимин сдержанно хмыкнул. Мозг уже схватился за новую задачу и высчитывал, как удобнее обработать камень-плитняк, и какой толщины должен быть экран.

— Обойдётся, — буркнул он, прерывая вычисления. — Где их обычно держат в тёплое время? В подвалах? Значит, свет им не очень нужен…

…Гравий насыпал Вепуат. Гедимин подгонял друг под друга обломки плитняка — второй слой каменной брони над двухметровым курганом. То, что под курганом, Вепуат по кончики листьев засыпал снегом. Снег не таял — внутри «убежища» горел ледяной фонарь — микроскопический осколок «вечного льда» за самой мощной линзой.

— Не замёрзло бы, — вслух подумал Гедимин, укладывая последний камень. Хотя с теплоизоляцией сарматы возились долго (не хватало только красно-жёлтого минерала из Сфена Огня), ему казалось, что из «кургана» тянет холодом. Он покосился на камни, высматривая пятна инея.

— Не замёрзнет, — заверил Вепуат. — Ему там хорошо.

— И куда его потом? — Гедимин надавил на вершину холмика, пробуя кладку на прочность. — Ты за ним долго наблюдаешь. Не выяснил всё, что нужно?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Это не для меня. Это для станции. Там же будут холодильники?

— Растение-то зачем? — Гедимин тронул рукоять «криобластера». — Такой излучатель гораздо удобнее. У аборигенов их нет, они справляются, как могут. Но нам-то…

— Не, — Вепуат качнул головой. — Излучатель — для точечного охлаждения. А на площади иглица лучше. Она будет как… усилитель, что ли. Переизлучатель. Светишь холодным лучом на куст — и по всему складу минус куча градусов. А то «вечного льда» у нас немного. И вряд ли будет больше.

Гедимин мигнул. «Переизлучатель… Хм. Может, и сработает…» — он посмотрел на «курган» изменившимся взглядом. «Оно в самом деле забирает тепло из большого объёма. Тогда с одним криоизлучателем можно будет… Надо считать. А лучше — проверить в деле. Если куст не сдохнет при потеплении…»

— Плохо, что оно живое, — пробормотал он, досадливо щурясь. — Живое — ненадёжно.

Вепуат хмыкнул.

— Не вижу, чем иглица хуже хранителя. Его ты из реактора не гонишь. А иглица даже общаться не лезет. Насыпешь ей гравия, ледышек…

Гедимин стиснул зубы. «Вот ещё куст с реактором не сравнивали…»

— Хранителя оставь в покое, — буркнул он, отворачиваясь от «кургана». Сверху, над обрывом, быстро шёл кто-то массивный. Остановившись, он заглянул в ущелье и хлопнул в ладоши.

— Кет, Хепри, оба наверх!

…Вепуат недовольно сощурился.

— Филкам можно, а мне нет?

— Филки входят в комиссию, — поморщился в ответ Гварза. — А биолог там ни к чему. Что тебе там делать — перья топорщить?

Вепуат обиженно хмыкнул, но от шахты отошёл. Трос, повисший над ней, дёрнулся — «лифт» опустился на дно пещеры. Филк у подъёмника тронул рычаги, вытаскивая крюк из шахты.

— Вперёд, — сказал Гварза Гедимину. — Ждать внизу!

…Из открытых проёмов и лестничных шахт тянуло теплом — воздух в недостроенных корпусах прогрелся до двадцати градусов. Гедимин заглядывал в них, проходя мимо, и прощупывал незаметные швы. Сооружение ещё устаивалось; сармат не видел глазом, какие изменения происходят (их и сигма-сканер с трудом улавливал), но всё вокруг было нестабильным, и от этого становилось не по себе. «Недели три, не меньше,» — думал Гедимин, разглядывая жёлтый «бетон». «А может, все четыре.»

— Вниз, — сказал он, остановившись у лестницы. — И до упора. А потом — направо.

…Ещё на середине спуска за спиной начались перешёптывания. Первыми заговорили филки, потом подключился Айзек. Гварза пару раз тяжело вздохнул.

— Воздух, — сказал он, нагнав Гедимина. Тот, задумавшийся об усадке конструкций, растерянно хмыкнул.

— Здесь есть тяга. Но тянет из пещеры в пещеру, — Гварза кивнул куда-то вверх. — Внешний приток минимален. С одной стороны, это неплохо. С другой — что с кислородом? Тут же предполагаются отделочные работы своими силами?

Гедимин досадливо сощурился. «Давал же чертежи!»

— Будет вентиляция, — ответил он. — Когда её докопают. Три шахты, по одной в каждый корпус. С подъёмниками. Пока не достроены, сюда никого и не тащат. Это ты их зачем-то привёл.

Филки недовольно покосились на сармата и снова начали перешёптываться, заглядывая в проёмы и трогая стены.

— Здесь, — Гедимин поднял фонарь. В жёлтом пятне света проступило красноватое пятно правильной формы. Айзек, довольно хмыкнув, взялся за сигма-сканер. Гварза подошёл ближе, недоверчиво рассматривая плитки.

«Не сползло,» — Гедимин заглянул под них, тронул когтем застывший раствор. «И не растрескалось. Да я это и сверху видел…»

Он осторожно надавил ладонью сбоку, как бы отслаивая плитки от стены, и прислушался к ощущениям. Сверху раздался скрежет. Гедимин вздрогнул — и тут же сердито сощурился: раствор не крошился, плитки не отламывались, зато их пытался отковырять Гварза.

— Heta! — Гедимин оттолкнул его плечом. — Видишь, я проверяю?

Гварза сердито фыркнул.

— Кет! Отойди и не мешай!

Филк, подойдя к облицовке, надавил на неё двумя ладонями и пожал плечами.

— Не знаю, зачем было сюда спускаться. Что мы такого нащупаем, чего не видно на сканере?

Айзек поднял взгляд от прибора и задумчиво посмотрел на стену.

— Гедимин, посвети сюда термобластером.

— Сам минерал сто раз проверяли, — буркнул сармат, но «фонарь» поднял. Филки, подгоняемые Гварзой, отступили к дальнему выходу. Айзек разглядывал экран.

— Хм-м… Теперь попробуй охладить, — сказал он через пару минут.

…На облицовке проступило широкое пятно инея. Чем дольше светил «криобластер», тем отчётливее виднелся синий зигзаг на серебристом фоне. Изломанные полосы лежали рядом — тёмно-синяя по центру, чуть более светлые рядом с ней, и так — пока синева не размывалась окончательно. Когда Гедимин насчитал шесть «слоёв» орнамента, Айзек опустил сканер и жестом скомандовал остановиться.

— Ещё один цикл, — он указал на «термобластер». — И вот тогда проверим прочность. Но в целом — пока всё неплохо.

…Плитка держалась. Айзек что-то высчитывал, Гварза вносил последние пометки в журнал. Гедимин огляделся по сторонам — филки куда-то делись. Он уже хотел окликнуть их, как услышал из коридора недовольные голоса.

— Тут предполагается жить?

— Да нет. Это же вспомогательный корпус. Тут будут всякие склады и цеха. А жилой — вон тот. Ну, сейчас они похожи…

— И оба — ни разу не жилые, — буркнул первый филк. — Вентиляция! Что там было про одну шахту на корпус?

Второй задумчиво хмыкнул.

— Знаешь… Они ведь будут закрываться. Когда снаружи какая-нибудь дрянь. На много часов, а то и на сутки. Намертво. А мы будем тут.

Гедимин сердито сощурился. «Им чертежи показывали? Генерация возду… Sa hasu!»

— Айзек, — он повернулся к задумавшемуся командиру. — Что с генерацией кисло… А, уран и торий! Ксенокислород, — чем его генерировать⁈

— Спокойно, атомщик, — Айзек слегка сощурился. — Это забота биологов. Кенен! Знаешь, что дураку полработы не показывают?

Гварза, хмыкнув, ударил ладонью по стене.

— Все сюда! По облицовке замечания есть?

Филки, выскочившие в проход, растерянно переглянулись.

— Облицовка? Без сканера не поймёшь, — пробормотал один из них. — Видно, что не падает.

Айзек покосился на Гедимина и кивнул на выход.

— Тогда инспекция закончена. Все наверх!

Айзек и Гварза на обратном пути чуть отстали. Филки шли за ними, избегая приближаться к Гедимину. Он слышал краем уха сердитый шёпот Айзека и редкие ответы Гварзы. Ему было не по себе. «Забота биологов…» — он угрюмо сощурился. «Что это значит? Сюда притащат ещё что-то живое? Как водоросли — генераторы кислорода в старых проектах? Видел я те проекты… Сколько этот… рассадник может занимать места? Это кто-нибудь учёл, когда мне давали вводные? Почему тут всегда всё наперекосяк⁈»

…Вепуат растерянно хмыкнул.

— Не знаю, Гедимин. Если Айзек кого и нашёл, мне не сказал. А в Сфене Земли я ничего подходящего не вижу. Иглица — так себе генератор, местные деревья тоже не разбрасываются…

— Водоросли или бактерии, — пробормотал Гедимин, разглядывая рыжеватые пласты. Внутреннюю часть дерева попытались разложить по ангару тонким слоем, но волокна, пропитанные затвердевшим жиром, трудно было и рубить, и резать. «Вот тут пытались выровнять край,» — Гедимин посмотрел на размочаленное волокно, торчащее из пласта. Его начали было резать, но оно спружинило и только растрепалось.

— Если есть незамерзающие водоёмы…

Вепуат пожал плечами.

— Гадать можно долго. Я бы проверил Сфен Жизни — не просто так он… Эй! Видел?

Он дёрнул за торчащий волокнистый пучок. Гедимин мигнул.

— Жир срезан, — пояснил Вепуат. — Я бы даже сказал — соскоблен. Здесь и здесь, по краям, где незаметно.

Гедимин оглянулся на жилой «отсек», отгороженный от склада защитным полем.

— Местные взяли. Может, даже с разрешения, — без особого интереса сказал он. — Я всё это прикрою, а ты разжигай портал. Хватит уже ходить без дела.

…Все тросы были разными. Аса’анцы вроде бы даже пытались выдержать стандарт — но Гедимин, подержав в руках все мотки, не нашёл двух одинаковых. Различия в считанные волокна толщины или полсантиметра длины как будто ни на что не влияли, но у сармата от них дребезжало в мозгу. Он ещё раз пересчитал мотки, сложил длину, сверился с прикидками в журнале — и закрыл «асбестовый» склад непрозрачным защитным полем.

Вепуат сидел у поддона, глядя на чадящие остатки горючей смеси. Удлинённые перья на голенях вывернулись вбок, и сармат казался хвостатым.

— Готово, — Гедимин едва заметно усмехнулся — тросы, хоть и из разного количества волокон, всё же были очень прочными и в дело годились. — Всё-таки есть прок от нашего жречества. Одно благословение — и вон сколько тросов. Может, если благословить Куттуш, они там тоже…

Почти догоревшая смесь полыхнула ярко-красным пламенем.

— Куттуш приветствует Равных Куэннам, — донеслось из костра. Гуманоид, покрытый огненными языками, посмотрел на раздувшегося в чёрный шар Вепуата и опустил голову на скрещенные руки. Сармат, хлопнув себя по крыльям, кое-как сложил оперение и ухмыльнулся в ответ.

— И мы его приветствуем. Что случилось?

— Хранитель жара Куттуша просит подождать его, — сказал Сэта, исчезая в огне. Сарматы растерянно переглянулись.

— Опять жрецы? — прошептал Гедимин. — Я думал — стеклодувы. Решили, что занятия начнутся раньше…

Вепуат шикнул на него. Красный огонь заколыхался, поднимаясь к потолку, и разведчик отодвинулся.

— Хранитель жара Куттуша склоняется перед жрецами Пламени, — Сэта выглянул из костра. За его спиной проступили другие гуманоидные фигуры. Они держали что-то в руках, но дрожащее пламя размывало все очертания. Гедимин смигнул и потянулся за тёмным щитком — яркий красный свет резал глаза.

— Куттуш просит прощения за непочтительность, — Сэта опустил голову на грудь. — Рука Куттуша знает свои дела. Но ничего не знает о богах и не умеет говорить с ними. Мы надеемся, что он не навлёк на себя гнев Пламени. Пусть оно благосклонно примет наши подношения!

Гедимин только мигал, глядя, как на полу растёт горка серо-жёлтых обломков. Когда она дошла сармату до колена, Сэта поставил на её верх продолговатую миску. На её дне светились мелкие осколки кейека — очень тусклые, почти чёрные.

— В дни Льда Огонь слабеет, — с сожалением сказал жрец. — Пусть Пламя даст ему силу!

Огненные языки опали. Над поддоном поднялось густое облако дыма. Гедимин, на ходу скручивая защитное поле в трубку, смотрел на камни. Их волокнистая структура была видна без сигма-сканера.

— Договорились, — выдохнул Вепуат, сгребая обломки в охапку. Почти все они выпали, стоило ему выпрямиться, и он с досадой хлопнул крыльями.

— Сейчас просканирую — и к Альготу. Пусть он дальше думает. Тут ведь хватит на пару перчаток?

…Гедимин опустил прозрачный шар на лабораторный стол. Альгот и лаборанты с разных сторон озадаченно смотрели на просвечивающие обломки «асбеста».

— Нагрев? Пропаривание? Какая оптимальная температура?

— Всё записано, — довольно ухмыльнулся Вепуат. — Давай передат… А, ядро Сатурна! Я тебе сейчас всё выпишу. Ничего сложного. Главное — пылью не надышитесь. Силикоз — штука поганая.

— Пылью? — Альгот дотронулся до респиратора и перевёл взгляд с руды на Гедимина. Тот досадливо сощурился.

— Так ты не пыли, и не надышишься. Дать катушку с асаановым сердечником? Пристроишь у места обработки, и ни одна молекула не оторвётся.

Альгот хмыкнул.

— Не пробовал работать с катушками… Сделай две. Растянем сырьё между ними.

…Из плотно свёрнутого рулона, обтянутого лысой шкурой, торчали две полые кости. Гедимин украдкой попробовал его согнуть — и отступил, когда заныли пальцы. Филк бил по свёртку молотом, во все стороны летели брызги — Вепуат, поливающий из душевого распылителя, даже перестарался.

— Ну что? — спросил он, опуская шланг. Гедимин показал жест превосходства.

— Катушки всё держат. Проблемы будут, когда дойдёт до чесания. Волокно под катушкой не почешешь.

— Катушки временно уберём, — сказал химик, пристально глядя на свёрток. Тот то менял форму под ударом молота, то снова вытягивался в струну между двумя «магнитами».

— После промывки и чесания всё лишнее соберёте на катушку, — предупредил Гедимин, с сомнением глядя на бочку для стирки — промывать собирались именно в ней. — Чтобы к одежде потом не липло и в водохранилище не плавало. Из него вылавливать будет сложнее.

Альгот хмыкнул.

— Не беспокойся, Старший. Мимо утилизатора ничего не протечёт.

…Патруль филков остановился у стены защитного поля. Гедимин, проходя мимо, скользнул по ним взглядом и недовольно сощурился — «Опять без шлемов!»

— А ничего, — донёсся до него приглушённый голос. — Не хуже Би-плазмы.

— Ага, только подогревать надо, — кивнул другой, отбирая у первого флягу и прикладываясь к ней. Вепуат, схватив Гедимина за локоть, резко развернулся и шагнул к патрульным.

— Что у вас там?

Патрульный вздрогнул, хотел было спрятать флягу за спину, но вместо этого недовольно сощурился и потянулся за шлемом.

— Тёплое питьё.

— Да? — Вепуат покосился на сигма-сканер и вздыбил перья вдоль хребта. — И кто додумался пить древесный жир⁈

— Уран и торий… — выдохнул Гедимин, выдёргивая флягу из чужих рук. Филк с сердитым воплем схватился за кисть — видимо, рывок вышел слишком сильным.

— Вепуат, давай за антидо…

— Heta! — разведчик ловко отнял у него флягу, заглянул внутрь и сдержанно хмыкнул. — И давно вы это пьёте?

Филки переглянулись.

— Местные это едят, и ничего, — проворчал тот, у кого отобрали флягу. — Ни с кем за два дня ничего плохого не было.

— Если будет — бегом ко мне, — сказал Вепуат, возвращая почти пустую ёмкость. — И не усердствуйте. Ваша выделительная система на древесный жир не рассчитана. Будет реакция — не обрадуетесь.

Филки из-под шлемов пробормотали что-то невнятное. Гедимин ещё долго слышал за спиной их сердитое шипение. Вепуат, ухватив его за локоть, тащил к цеху. Через десяток шагов сармат раздражённо сощурился и стряхнул его. Когда он оглянулся, патруль уже спускался в ущелье. Филки по-прежнему были в шлемах, флягу спрятали.

— Надо же было додуматься…

Вепуат ухмыльнулся.

— Эта штука по виду похожа на Би-плазму. Вот и тянет попробовать. Я их просканировал — пока всё в норме. Оно, в целом, для нас съедобно. Там две проблемы — кое-чего не хватает, зато есть лишнее.

Гедимин поморщился.

— А на мутагенность ты проверял?

Вепуат пожал плечами.

— Мутагенность — штука тонкая. Без наблюдений не выявляется. Вот мы их и проводим. Тут главное — не вмешиваться. Чистота эксперимента — слышал?

…У филков из ремесленного отряда щупальца пока не отросли. Гедимин украдкой просканировал их фляги — ничего, кроме воды и Би-плазмы, не обнаружил. И в том, и в другом не было ни одного земного атома — и сармат, поморщившись, выключил сканер. Свою флягу он давно не проверял — другой пищи на Равнине всё равно было не достать, разве что перейти на местные мутагены…

…Овальная, чуть сплющенная оправа из ульсеновой полосы выглядела грубо, но вставленный в неё камешек держала. Филк-«ювелир» подрихтовал её с одного края, протёр ветошью и, надев перстень на палец, с сомнением осмотрел его.

— Хорошо вышло, — подбодрил его Гедимин. Это было первое кольцо со вставкой, отлитое из ульсены — и сармат должен был признать, что получилось аккуратно. Вставленный обломок слоистого камня зубцами торчал наружу и под перчатку не влез бы, да и работать мешал бы — но это касалось всех колец с выступающими вставками, поэтому Гедимин их для себя и не делал. «Ульсена — удобный материал для мелких цацек. Легкоплавкий и пластичный. Думаю, у филков уже много такого добра.»

— Не нравится — отдай мне, — сказал недовольному ювелиру другой филк. Тот, сняв перстень, тронул пальцем вставку и поморщился.

— Надо было расколоть и взять кусок помельче.

— Ты бы взял что-то, что шлифуется, — вмешался третий. — По этой породе шаркать без толку — колется, а всё равно тусклая.

— Можно подумать, тут россыпи блестяшек, — буркнул «ювелир».

— Ага, — сказал другой филк, отрываясь от доводки кулона. Тёмный камешек в грубой оправе слегка блестел. «Надо было его по-другому закрепить. Широкой частью вниз,» — думал Гедимин, разглядывая цацку. «Тогда блик лёг бы удачнее… Да что ты прицепился⁈ На Земле какая только дрянь ни шла в ход…»

— Всё какое-то тусклое, и шлифовать замаешься, — вздохнул филк. — Что у нас, что у местных. Хоть сверху раскрашивай.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Тусклое и не блестит? — он сунул руку под оперение, и скафандр, приподняв глаза на стебельках, уставился на неё со всех сторон сразу.

— Ну да, — «ювелир» отдал кольцо соседу и шумно вздохнул. — Хоть стекло вставляй.

— Смотри сюда, — Вепуат высыпал на ладонь блестящие «ледышки» с синими «трещинами». Гедимин мигнул. «Он что, ещё расколол их? Раньше были крупнее.»

— Что это? — филк, забрав небольшой осколок, рассматривал его на просвет. — Стекло? Камень? Рилкар?

— Оно ещё разных цветов… — владелец кулона приложил «ледышку» к подвеске и хмыкнул. — И толщина равномерная… Можно взять на пробу?

— Берите, — Вепуат высыпал «камешки» на выступ печи. — Это разновидность стекла. Завтра опробуете, если понравится — покажу, как делать.

— Даже так? Это делается? — филк неуверенно усмехнулся. — Вот это хорошо. У местных такого точно нет.

— Уже нацелился на обмен? — Вепуат слегка сощурился. Филк отвёл взгляд, но довольная ухмылка просвечивала сквозь респиратор.

…Стеклянный пузырь, зажатый между двух плашек, выпирал с боков. Нагрева хватило ненадолго — стекло уже побагровело. Джагул выдернул его из формы, осмотрел лепёшку с горловиной и довольно рыкнул.

— Держи! — другой уже вынимал из печи раскалённую стеклянную полосу. — Ближе!

Заготовка для ручки прижалась к стенке сплющенного пузыря. Гедимин следил, как её вторым концом прикрепляют к горловине. Джагул попытался вытянуть её до нужной формы и сердито рявкнул.

— Надо греть!

— Уррх, — отозвался первый, разворачивая заготовку боком. «Тут удобнее взять горелку,» —подумал Гедимин, посмотрел на выступ печи, где она недавно лежала — и помянул спаривание «макак». На выступе остался осколок кейека. Всё остальное держала в руках Джагзуу. Она успела открыть пустую капсулу и частично вытянуть спираль из корпуса и теперь разглядывала своё отражение в искривлённой зеркальной поверхности.

— Дай сюда, — Гедимин протянул руку за горелкой. — Это инструмент.

— Урррх, — самка, прижав уши, вдвинула спираль в корпус. — Как её так скрутили? И лист внутри — кованый? Фольга? Очень тонкий. Как его туда засунули? Рвётся же. А сверху что за штука?

Гедимин положил осколок кейека в капсулу и направил сопло на стеклянную заготовку.

— Это горелка. Даёт большой жар. Видишь? — он кивнул на побагровевшее стекло. — Урджен, не мучай заготовку. Для таких точечных работ есть горелки. Аджах, держи полосу. Руки!

Кривая стеклянная полоска налилась жаром. Аджах с гулким рычанием выгнул её в почти ровную дугу и вывернул краснеющее стекло в завиток. Урджен шумно выдохнул.

— Что это? Вещь Сэта?

Сэта у соседней печи вливали расплав в стеклянный цилиндр. Джагзуу, забыв о горелке, пристально за ними следила.

— Вода в стекле, — она развернулась к Гедимину. — Как и в этой штуке. Металл внутри стекла! Урджен, ты видел? Огонь стекает по металлу!

— Видел. Вчера, — Урджен нехотя отвлёкся от заготовки. — У Сэта много огня. Чего бы ему и не стекать.

Джагзуу сердито рявкнула.

— Вот это! — она ткнула когтем в горелку в руках Гедимина — прицельно в закрытую капсулу. — Оно внутри такое же. И там кейек. Если есть кейек, есть такое стекло, — малый огонь станет большим! Где Эджерех⁈ Ему надо видеть. Пойду…

За шиворот её ловили вдвоём. Гедимин успел забрать у сердитого Урджена трубку с висящей на ней заготовкой — перехватил у самого выступа печи, иначе тут бы она и разбилась. Джагулы ещё несколько секунд рявкали друг на друга, потом Джагзуу выступила вперёд.

— Такая вещь, — она указала на горелку. — Отражатель огня. Нас научат делать?

«Может, и не стоило им показывать…» — мелькнуло в голове Гедимина. «Хотя — всё равно узнали бы.»

— Научат, — нехотя кивнул он. — Это называется «зеркало». Полезный инструмент. Инструмент, понятно? Не оружие.

39 день Молнии, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Хоботок втянулся. Перья на груди Вепуата приподнялись, выгибаясь — что-то объёмное прошло под ними по невидимому пищеводу. Гедимин быстро отвёл взгляд — отвращение оказалось сильнее любопытства.

— Ага, давай… ну вот, — Вепуат встряхнулся и с довольной ухмылкой отцепил что-то от «хвостовых» перьев. — Поел и вывел лишнее. Ну чего ты, Гедимин? Всё в мешочке. Там ничего страшного — только чешуя и кости. Даже не воняет. Я проверял.

Гедимина передёрнуло.

— Выпусти ксенотварь на волю, — сказал он, угрюмо щурясь на пернатый скафандр. Перья на груди Вепуата снова зашевелились и вытянулись клином — «ксенотварь» сползала по плечам хоботком вперёд, принюхиваясь к рукам сармата. Тот растерянно хмыкнул.

— Пять рыбин! А ему, похоже, мало.

— А он знает, сколько ему надо? — Гедимин брезгливо поморщился. «Ладно — приручать местную фауну. Но на себе её выращивать…»

— Не уверен, — пробормотал Вепуат, отводя руки за спину. — Запах… Надо скорее отмыться.

Хоботок, на секунду повиснув в воздухе, втянулся под броню. Нагрудник принял нормальную форму… если сплошное оперение поверх толстого слоя чего-то живого можно было считать нормой.

— Осталось три рыбины, — сказал Вепуат, наклонив голову к нагруднику; были ли там уши, Гедимин не знал, но глаза из-под перьев вылезли. — И много-много Би-плазмы. Голодным не останешься.

…На дне ущелья громыхали, перекатываясь, валуны. Гедимин оглянулся на каменную крышку над ближайшей шахтой — она стояла на своём месте, и под ней явно никого не было. Сармат посмотрел на дальний холм, увидел такую же пустую шахту и недовольно сощурился.

— Куда они делись? — он повернулся к Вепуату, разглядывающему экран передатчика. — Дроны кого-нибудь видят?

— Нет, и не видели, — ответил разведчик, пролистывая записи.

«Всего один Текк’т…» — Гедимин, стиснув зубы, заглянул в ущелье. Гигантский змей на дне лепил из размягчённого камня длинный столб. «Подъёмники он доделает. Но копать явно не будет. Может, самим уже закончить эти грёбаные шахты? Взять реактор, собрать излучение в пучок…»

— Другие — они где? — спросил он, заглядывая в ущелье. Текк’т приподнял массивную голову от камня.

— Через два дня.

Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— Скажи — нужно копать. Очень нужно.

— Будут, — отозвался Текк’т, опуская голову на расплющенный валун. Снова зачавкал разминаемый камень. Гедимин пару секунд подождал у обрыва и с тяжёлым вздохом развернулся к Вепуату.

— Два дня — это недолго, — быстро проговорил тот; вид у него был виноватый. — Они вернутся.

…Гедимин выключил воду. Промокшие Джагулы устроились на полу и зашуршали мешочками с краской. Гедимин видел, как они вытряхивают в миски всё, что осталось, и выворачивают ёмкости наизнанку, а потом ещё и прополаскивают в той же воде, выжимая остатки пигмента. «Всё-таки он у них закончился,» — думал сармат, глядя, как Джагулы высыпают в маленькие плошки красный порошок из костяных «пробирок». «Жёлтый — всё, остался только красный. Теперь будут ходить некрашеными. Естественный цвет постепенно восстановится… Значит, у нас тут будут чёрные Джагулы.»

— Уррх, — пока Гедимин смотрел на мешочки, кто-то из кочевников уставился на него. С его длинной морды капала красноватая вода, расчёсанная рыжая шерсть блестела.

— Воды мало? Так возьми, — сармат кивнул на краны. Джагул встряхнул тёмной гривой. Это движение выглядело знакомо, как и форма вибрисс. «Самка-стеклодув? Джагзуу?»

— Младшие тут моются. Раздетыми. А ты?

Гедимин мигнул.

— Твоё лицо, — Джагзуу протянула руку к его шлему. — Никто не видел. Никого из вас. Младших — видели. Всё плоское. Ни челюстей, ни зубов. Ещё не выросли? Когда вырастают?

Гедимин недовольно сощурился.

— Мы не Джагулы, — напомнил он, глядя на вытянутую морду и крупные клыки. — Есть у них челюсти. И зубы. Но не как у вас.

— Совсем плоско, — самка прижала руку к носу, будто пытаясь расплющить длинное лицо. — Будто обрублено. Но видно — просто не выросло. Поэтому едят жижу. А ты? Ты ведь сильный. И Урху тоже. Должны быть зубы. Покажешь?

«Исследователи-биологи, мать моя колба…» — Гедимин поморщился. Джагзуу пристально смотрела на его шлем, и другие кочевники, притихнув, повернулись к сармату.

— Вот такие зубёшки, — прошептал кто-то в наступившей тишине. — И совсем короткие челюсти. Хуже, чем у карликов. Как тут что-то съесть⁈

Соседи сердито на него рявкнули.

— Мы только посмотрим, — Джагзуу прижала уши и сцепила когти у груди. — Никто не нападёт. Тут и оружия-то нет…

Гедимин, хмыкнув, поднял руку к шлему. «Если хоть кто-то шевельнётся…» — он дёрнул плечом, наклоняя сфалт вперёд. «Вряд ли они задумали неладное. Слишком глупо.»

Пластины шлема разошлись, открывая его лицо. Водяной пар облепил кожу. В нос ударили резкие запахи — мокрая шерсть, что-то горькое и едкое…

— Урршшш… — глаза самки изумлённо расширились, вибриссы задрожали. — Большая рана… Кто тебя так? У кого хватило сил?

Гедимин, досадливо щурясь, надавил на щитки. Шлем сомкнулся над макушкой. Дышать стало легче.

— Пламя, — буркнул он, вспоминая ослепительную вспышку и черноту за ней. «Что им теперь — объяснять про реактор? Про опыты на Луне и доработанный сфалт? Было бы чем хвалиться…» — он, поморщившись, прижал пальцы к шраму на груди. Там снова жгло — и не кожу, а по всей длине давным-давно зашитого канала, от груди до спины.

— Уррршшш… — донеслось со всех сторон. Притихшие Джагулы старательно расчёсывались, глядя в пол. Кто-то, опасливо прижимая уши, протянул руку к шлангу. Сармат включил воду.

— Так с ними делают, — прошептал кто-то, старательно расплёскивая воду; если бы все не повернулись на звук, Гедимин бы его не расслышал. — Отрубают челюсти. Прямо по костям. А потом срастается. Что тут съешь, кроме жижи⁈

— Уррх… Пламя жестоко, — прошептала самка, ощупывая свою морду. — Так всегда делают? Или нет? Тот Сэта, жрец, — у него лицо цело…

— Плата за силу, — Гедимин узнал голос Урджена; сновидец нахмурился сильнее прежнего и нервно ощупал клыки. — Какая сила, такая и плата. Младшие, наверное, знают. Поэтому…

Кто-то рявкнул на него, и шёпот стал совсем тихим. Когда Гедимин выключил воду, всё уже смолкло. Джагулы косились на него с опаской. Он досадливо сощурился, открыл было рот, но только вздохнул. «Любят местные выдумывать всякую чушь! Расскажешь, как было дело — ещё что-нибудь сочинят. Традиции, saat hasesh…»

…Последние Джагулы забрались в «отсеки», и сааг-туул громыхнул щитками, плотно закрывая все «люки». Гварза поднял было руку, чтобы отрубить «трап» — туннель, свёрнутый из защитного поля и уложенный зверю на бок — но ближайший к проходу «люк» открылся снова, и кто-то дунул в ревущую трубу. Гедимин удивлённо смотрел на вожаков, выбирающихся в проём. Они успели нацепить все «цацки» — и костяные, и из меховых хвостов. По ним сармат узнал Урджена; остальные двое кочевников на глаза попадались реже.

— Что ещё? — недовольно спросил Гварза, покосившись на Гедимина. Джагул спустился чуть ниже. Уши, прикрытые шапкой, прижались к голове — существу явно было не по себе.

— Больше нет краски, — угрюмо прорычал он. — Совсем.

Гварза раздражённо хмыкнул — и снова покосился на Гедимина, как будто он понимал больше.

— Мы при чём?

— Краски нет, — повторил Джагул. — Её давали Кьюссы. Хеллуг ушли от Кьюссов. Больше не вернутся. Хеллуг теперь племя Пламени. Ты — жрец. Дашь нам краску?

Гедимин ошалело мигнул. Гварза оглянулся на него и угрюмо сощурился.

— Для раскрашивания тела? По вашим ритуалам?

— Мы теперь племя Пламени, — повторил вожак. — Цвет Пламени — какой он? У нас нет.

— Ладно, — сказал Гварза, перестав наконец разглядывать Гедимина. — Вам дадут краску. К следующему купанию. Пока она вам всё равно не нужна.

— Урррх… Жрецы Пламени щедры, — Джагул развернулся к «люку» и втянулся внутрь. Огромный зверь зашевелился, поднимаясь на ноги. «Трап» растворился окончательно. Ещё пару секунд сарматы смотрели уходящему зверю вслед. Потом Гварза повернулся к Гедимину.

— Итак? Какой он — цвет Пламени?

Сармат мигнул.

— А я тут при чём? Химик — Альгот. Есть у него, чем хорошо прокрасить шерсть? Надо же ещё, чтобы шкуру не прожгло…

Гварза поморщился.

— Альгот должен общаться с твоими ручными Джагулами? Ищи Вепуата — и разбирайтесь сами.

…Вепуат присел было на лабораторный стол, но, виновато хмыкнув, спрыгнул и подобрал перья. Альгот, взяв со штатива пробирку с тёмно-синим порошком, задумчиво её разглядывал.

— Думаешь, прокрасит? — спросил Вепуат. — Всё-таки это шерсть…

— Красный же справляется, — отозвался Альгот, переводя взгляд на пробирку с фиолетовым пигментом. — Сырьё местное — волосяник и дождевая жидкость. Думаю, природные резервуары тоже есть — Сфен Кислоты мы ещё не обследовали…

Вепуат толкнул Гедимина в бок, тот сердито сощурился.

— Пигмент, в общем-то, сильный, — сказал химик, глядя на оранжевую пробирку. — Любой из них. В смеси с древесным жиром реакция…

— И тёмную шерсть тоже возьмёт? — спросил Вепуат. — Сейчас-то они все обесцвеченные. Но ведь вырастет нормальная, чёрная.

Альгот пожал плечами.

— По моим расчётам — сработает. Если что — обесцветить несложно.

Вепуат хмыкнул.

— Тогда — бери фиолетовый, — посоветовал он Гедимину. — Фиолетовых Джагулов тут точно не видели.

— В полоску, — повернулся к ним один из лаборантов. — В оранжевую полоску. Раз уж издеваться — так по полной.

Вепуат обиженно фыркнул.

— Кто над ними издевается⁈ Альгот, сколько этого добра нужно на полтораста особей? Может, тебе помочь? Волосяника, там, набрать?

Химик задумчиво сощурился.

— Не помешает. Волосяник, древесный жир… А вообще — нужны лаборанты. Но это уже не к вам.

…Это была чья-то внутренняя раковина — выпуклый диск со множеством искривлённых отростков, кольцами расставленных по вогнутой стороне. В пустоты для внутреннего круга натекло слишком много металла; филк-литейщик отщипывал лишнее и сплющивал шипы, готовясь их загнуть. Он уже примерил к «оправе» округлый осколок «равнинной смальты» — тёмно-красный с ветвящимися чёрными разводами. Вставка блестела со дна «ракушки», как багровый глаз.

— Куэннские камешки, — хмыкнул другой филк, разглядывая только что сделанный перстень. Два сегмента оправы лежали прямо на стеклянной бляшке-вставке и сильно выдавались вперёд, — кольцо напоминало Гедимину кастет.

— Так скажут местные. У них тут всё Куэннское.

Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Вот видишь, — он оглянулся на Гедимина. — Смальта пригодилась.

Сармат пожал плечами.

— Пусть развлекаются. Разомнутся на лёгкоплавком — перейдём к рэссене. Наковальня уже есть…

Вепуат поёжился.

…Новый сосуд делали всей толпой. Трубку доверили Урджену. Пока двое возились с ручками и вытягивали пояски на горловине, Джагзуу с горелкой наперевес лепила на плоский стеклянный бок цветные полоски. Приглядевшись, Гедимин опознал в них знаки местной письменности. Ещё одну полосу красного стекла самка прикрепила на округлые бока, чуть выше дна, сведённого в конус, и теперь вытягивала из неё загнутые зубцы. «Странная посудина,» — думал Гедимин, прикидывая, как и к чему это всё может крепиться. «Похоже, подвесная — плоские бока, крепкие ручки… Зачем шипы — непонятно.»

— Что там написано? — спросил Гедимин, закрыв за остывающим сосудом «холодный» отсек печи.

— Имена, — ответил Урджен и почему-то нахмурился.

— Геджер, — Джагзуу, неохотно отложив горелку, посмотрела сармату в лицо и тут же отвела взгляд. — Ваардзаг обещал нам краску. Потом говорил с тобой. Что решили? Краску нам дадут?

Гедимин кивнул.

— Вот такую, — он показал пузырёк с фиолетовым пигментом. Поднять его пришлось повыше — чья-то когтистая лапа едва его не выхватила. Гедимин показал Джагулам кулак, и существа нехотя отступили.

— Нужен волосяник. Много, — он обвёл кочевников тяжёлым взглядом. — Будет волосяник — будет краска.

У соседней печи что-то вспыхивало, шуршало, потрескивало. Гедимин покосился на яркую вспышку — она долго не угасала, но тревожных криков не услышал — видимо, всё шло по плану. Кто-то из Джагулов тоже оглянулся, но его взяли за гриву и втащили в тесное кольцо. Что обсуждали, Гедимин не понимал — кочевники опять говорили какими-то огрызками слов и резкими жестами. Он покосился на горелку — она лежала на месте, на каменном выступе с бортиками. Сармат переложил её в нишу в стене.

Выйдя вслед за Джагулами в «шлюзовую камеру», он остановился и удивлённо мигнул. Вдоль стены лежали детали из синего металла. Кто-то отполировал их до блеска и разложил по парам. Джагулы с глухим рычанием склонились над ними, но под взглядом Гедимина отодвинулись.

— Вещи Урху, — пробормотал Урджен, шумно втягивая воздух. — Вещи ветра.

Остальные, будто этого объяснения и ждали, быстро отвернулись и начали одеваться.

«Вещи… ветра?» — Гедимин пригляделся к деталям и помянул про себя уран и торий. Все эти штуки были сделаны по его чертежу — тому, который вытряс из него Вепуат, привязавшийся с «воротами ветра». «И теперь их, значит, доделали,» — сармат подобрал одну из деталей и взвесил на ладони. «Всё-таки полая. Но толщина стенок… То ли что-то знают о местных ураганах, то ли делали с большим запасом.»

— Видел? — Вепуат, выглянув в «камеру», неожиданно смутился. — Здорово сделано, да? Они очень старались. Надо будет собрать побольше подвесок. Я думаю — возьмём металл и стекло. Мы всё-таки техногенная цивилизация…

Гедимин хмыкнул.

— Техногенные цивилизации такой ерундой не занимаются.

Он соединил две детали, мысленно достроил до целой арки, покосился на потолок и, собрав все «железки» в охапку, направился к двери. Вепуат обогнал его у выхода и вылетел на улицу первым. Крылья трепетали на сквозняке, и сармат радостно ухмылялся.

— Соберу для проверки, — буркнул Гедимин, вбивая опору в гравий. — На склад не тащить. У себя в бараке держи.

— Ага, — нелепая ухмылка стала ещё шире. — Мы с филками их ещё раз соберём. Объясню им, что и как. Надо будет сходить за ульсеной — в тот раз мы мало накопали. Не хватит.

…Серовато-белесые волокна плавали в кювете. Альгот покосился на два плотно завязанных мешка под столом и поддел пинцетом пучок коротких минеральных волосков. Вепуат заинтересованно хмыкнул.

— Собрали даже такую мелочь?

— Сырья не так много, — сказал химик. — Не разбросаешься. Кстати — спасибо за магниты.

Он на долю секунды сжал ладонь Гедимина — точнее, подвернувшийся палец в бронированной перчатке — и перевёл взгляд на кювету.

— Как я понял, в сыром виде волокно не используют. Нужно долгое термическое воздействие…

— Сначала — вымачивание, — вмешался Вепуат. — В горячем рассоле. Ты же записи читал!

Химик поморщился.

— Я так и сказал. Термальный источник… Что ж, будем моделировать. Вопрос в источниках тепла. Ещё нужны решётки…

…Пар пошёл быстро. Ещё несколько секунд — и волокно, расстеленное на переплетённых костях, заблестело от конденсата. Гедимин проверил температуру «термоэлемента» — зеркальной чаши с мелким осколком кейека на дне — и довольно хмыкнул. С решётки упала крупная капля. Сармат проследил за ней до ближайшего сточного отверстия.

— Всё работает, — Вепуат боком протиснулся в узкий проём и посмотрел на мутнеющее защитное поле. Гедимин закрыл «камеру выпаривания» почти со всех сторон; вода утекала в водосток, пар уходил прямо в вытяжку. «Филки всё равно будут недовольны,» — думал он, глядя на пустую душевую. «Но хоть не надышатся.»

— Одна проблема, — смущённо сказал Вепуат. — Сколько его так мочить, я не знаю.

— Буду сканировать каждый день, — пообещал Гедимин. — Отслеживать свойства. Начнут меняться — заметим.

Альгот криво ухмыльнулся.

— Механик, ты лучше подумай, как из этого сделать ткань. Органическим волокном поделюсь, но примитивные технологии… С местными, что ли, посоветуйтесь.

На выходе из душевой Вепуат крепко вцепился в руку Гедимина. Оттащив сармата за угол (тот хмыкнул, но подчинился), он огляделся по сторонам и громко прошептал:

— Помнишь, что говорил тот инженер? Которого потом чуть не казнили? Asa’antha, минерал, — его везде полно. Не обрабатывают, потому что гробят лёгкие. Пыль… А сам минерал — не проблема. Я вот думаю… Вряд ли Сэта ходят за рудой далеко. Где-то в Сфене Огня…

— Инженер говорил, — Гедимин угрюмо сощурился. — А куттушцы начали темнить.

Вепуат махнул рукой.

— Да тут все темнят. Знаешь что? Я бы проверил, где стыкуются Сфены Огня и Воздуха.

Гедимин ошалело мигнул.

— Воздух тут при чём⁈

— Так, предположение, — отмахнулся разведчик. — Но я бы проверил. Как все отпразднуются, надо будет съездить. Свой асаан, безо всяких священных заморочек, — поди плохо?

Часть 34 40 день месяца Льда — 6 день месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воды, острова Туви — Сфен Воздуха, Корни Огня — Сердце Пламени

40 день Жизни, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

В бункер спустились, неуверенно переставляя ноги, двое филков в тяжёлой защите. Айзек закрыл за ними люк, попробовал рукой опоры для накопителей и шагнул в сторону. Филки, встав поодаль от реактора и монитора, настороженно за ним следили.

— Действуйте по инструкции, — отрывисто сказал Айзек, выпуская «щупы» дозиметра. Один из филков, судорожно сглотнув, двинулся к реактору.

— Я от-ткрываю заслонку…

— Кённа, займи место, — вполголоса подсказал Айзек. Филк, развешивающий кольцевые накопители по опорам, вздрогнул и заторопился к монитору. Гедимин мигнул. «Кённа? Сейчас же не его смена…»

— Джефри открывает заслонку, — донеслось от монитора, и сармат мигнул ещё раз. «Джефри? Не Бальтес? То-то он в скафандре еле шевелится…»

«Кто-о?» — прогудело внутри черепа. К виску прилипло потеплевшее невесомое волокно.

— Спокойно, свои, — прошептал Гедимин, досадливо щурясь на Кённу. Его височные пластины были плотно пригнаны, блокируя сигма-излучение, — хранитель, выглядывающий из реактора, никого «не видел».

Заслонка медленно отодвинулась, выпуская наружу ослепительный зелёный свет. Волокно, отпустив Гедимина, втянулось в реактор. Джефри шагнул назад, тяжело дыша. В его руках темнела накопительная пластина.

— Может, им щитки поднять? — шёпотом спросил Гедимин, глядя то на филка с облучателем, то на дозиметр. — Хранитель не видит, кто в нём роется.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Погоди, атомщик. Слишком много всего за раз. Накопители, излучение, вскрытый реактор… Хранителя оставим на потом.

…Тёмно-красные кольца висели на опоре. Джефри отмывался от невидимой, но всё же «фонящей» пыли. Его пальцы дрожали.

— Броня тяжелая, но через пару дней привыкнешь, — сказал ему Айзек, проверяя эффективность дезактивации. — Тренируйся. Кенен знает, со стрельб тебя снимет.

— Ага, Бальтес рассказывал, — пробормотал сармат, отряхивая руки. Из туннеля он выбирался неуверенно, но быстрее, чем спускался. Айзек, оглянувшись на щит управления, показал Кённе одобрительный жест.

— Прикрой, — буркнул он Гедимину, дотронувшись до височных пластин. Сармат мигнул, но подчинился.

— Когда сегодня ночью полезешь общаться… — Айзек кивнул в сторону выхода и выразительно поморщился. — А ты полезешь, я тебя знаю… В общем, сфалт бери с собой. И не рассчитывай на мирную беседу.

— Чего это? — нахмурился Гедимин; о том, куда он должен «полезть» этой ночью, он вспомнил не сразу. — Ты же всегда говоришь — не провоцировать.

— Это… эта сущность, — Айзек снова поморщился, — в провокациях не нуждается. Хингаан в принципе не любит теплокровных. А ты ещё и атомщик. Короче — вечером проверь термоэлементы. Купол к ночи уплотним. Ну, а ты… тебя же цепью не удержишь. Если что — стреляй, ори, прибежим — авось отобъёмся.

— Может, ему подношений? — неуверенно предложил Гедимин. Ему было не по себе. О явно враждебных «богах» он слышал впервые. «Интересно, как с ним общаются местные. Надо будет выйти на окраину…»

Айзек махнул рукой.

— Лучше не привлекать к себе внимания. Но ты ведь всё равно полезешь. Так что — я предупредил, а дальше — твоё дело.

…Вепуат слушал Гедимина вполуха — его занимала только ксенотварь, приросшая к скафандру. Очередную рыбину она сглотнула так стремительно, что на долю секунды захватила палец перчатки. Вепуат охнул и замер на месте. Хоботок сжался на его пальце, на мгновение раздулся — и, отцепившись, пропал под перьями.

— А сильные там мышцы… — пробормотал сармат, разглядывая едва заметные насечки на мелкой чешуе. Гедимин хмыкнул.

— Это он сам себя укусил? И что, ему не больно?

— Откуда в перьях нервные волокна… — пробормотал Вепуат, вытирая руки намыленной ветошью. Гедимин отвёл взгляд. Он с трудом привыкал к виду местного «мыла» — хотя уже знал, что и выщелачиватель, и абразив там вполне рабочие, всё равно казалось, что этой синевато-серой массой скорее запачкаешься, чем отмоешься.

Хоботок вылез из-под перьев и остановился, покачиваясь. Он повернулся было к вымытой руке Вепуата, но тут же разочарованно качнулся в другую сторону. Сармат открыл банку с Би-плазмой и надел на «рот» ксенотвари. Хоботок качнулся, дотронулся до жижи — и втянулся в броню. Вепуат хмыкнул.

— Ну, подумай. Рыбы всё равно не будет.

Гедимин оглянулся на белесую загородку в конце длинного помещения. Сейчас, когда шумели краны, и булькал водоподъёмник, невозможно было расслышать тихое журчание водостока. Сармат видел, как филк с закрытым ведром заходит в загородку и через некоторое время выходит, — за уровнем выкипающего раствора всё-таки кто-то следил. «А само волокно с утра проверять бессмысленно,» — думал Гедимин, прикрывая пластиной непригодившийся сигма-сканер. «Ещё и суток не прошло. Вечером посмотрю…»

Хоботок скафандра со стуком врезался в дно банки. Би-плазма расплескалась по стенкам. Когда Вепуат стряхнул её обратно на дно, стало видно, что уровень в банке понизился.

— Правильно, — одобрил Вепуат. — Не очень вкусно, зато всегда под рукой. А рыба… Когда она есть, а когда и нет. Гедимин! Так что там было про ритуалы?

— Ничего, — буркнул сармат. — Сегодня у всех ритуалы. И у Сэта, и у Джагулов. И всем не до занятий. Разберёмся с филками — и можешь делать подвески хоть до ночи.

Вепуат хмыкнул.

— Кто как, а я занятия не отменял. И Сэта вчера ничего не говорили. Перенесу, пожалуй, их на утро. Только надо предупредить…

…Когда последнее кольцо зелёного света разошлось по небу и угасло, Гедимин оглянулся на «восток». Каменные ступенчатые маяки скрывались в темноте — никто не принёс к ним ни одной плошки с кейеком. Сармат, озадаченно хмыкнув, взялся за сигма-сканер. Ступени маяков были очищены от снега и обложены по краю гладкими ледышками. К каждой из башен была протоптана неглубокая узкая тропа; подножия от снега никто не чистил — только натоптали там следов, и то их было немного.

…Вепуат вошёл в цех, отряхивая с перьев снег.

— Нашёл, — бросил он, с грохотом выволакивая поддон на середину коридора. — Позвал. Может, кто и придёт.

Гедимин посветил на талый снег «термобластером». Вода зашипела, испаряясь.

— Ослепительный взгляд Ку-унну… — пробормотал, выглянув из-за печи, жрец-изгнанник. Вепуат оглянулся на него.

— Как думаешь, Куттуш уже празднует? Или есть надежда кого-то вытащить?

Кут’тайри с треском сцепил когти. Посыпались искры.

— Сэта не празднуют ни один из дней Льда. Придут… если страх их не удержит. Я бы сказал — боязливые недостойны даров Пламени…

Вепуат недовольно сощурился.

— Не все готовы на всё ради знаний.

Жёлтые искры побагровели, и Гедимин отодвинулся от костра. Послание, набросанное Вепуатом, лежало на его ладони. «В этот костёр я его совать не буду. Первыми к порталу подходят аса’анцы. Куттуш обычно последний. Вот его и дождёмся.»

…Одинокий люк приоткрылся и тут же захлопнулся. Джагул, придерживая шапку, скатился по броне гигантского зверя и шмыгнул в «шлюз». За ним никто не шёл.

— Одна? — Гедимин с удивлением смотрел на Джагзуу. — Где остальные?

Самка тряхнула ушами и потёрла подмёрзший нос.

— Джегех руку обжёг.

Она деловито заглянула в печь, довольно уркнула и потянулась за плавильным конусом.

— Сильно обжёгся? — спросил Гедимин.

— Зарастёт, — бросила самка, даже не обернувшись. — К темноте пришёл бы. А так — не успел. Геджер, а где тут краски?

Гедимин положил на выступ печи «пенал» с пигментами — костяные трубки в ячеистом кожаном футляре.

— С Джегехом ясно. Где ещё двое?

— Аджах разбудил Урджена. А он этого не любит, — ответила Джагзуу так, будто это всё объясняло, и ухватилась за мешок с шихтой. Скорлупа посыпалась в тигель. Гедимин хмыкнул.

— Они хоть живы?

— Уррх… Да что им будет⁈ — самка, оторванная от работы, раздражённо дёрнула вибриссами. — Сидят, лечатся. Два дурака!

Гедимин пожал плечами.

— Тогда — все инструменты сегодня твои. Сделаешь что-нибудь… да хоть миску для подношений этому… богу холода.

Самка вздрогнула, прижала уши и недобро ощерилась.

— Плохие шутки!

…Джагзуу работала тихо — только гудел раскалённый воздух, да звенели откладываемые инструменты. Гедимин покосился на соседнюю печь. Стеклодувы из Куттуша всё же пришли; двое из них заливали металл в раскалённое стекло, двое наблюдали, а предводителя, оставшегося без дела, о чём-то расспрашивал Вепуат. Гедимин прислушался.

— Да, ко всем. Он ненавидит горячую кровь. И весь огонь Равнины. Он уйдёт в конце своей ночи. Но пока не ушёл — держитесь подальше. Даже вы, Равные Куэннам, ещё не равны богам.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Вепуат собирает информацию?»

— А сами Куэнны? — услышал он вопрос разведчика. — Они тоже… опасаются? На них непохоже.

Сэта издал шелестящий вздох.

— Куэнны? Нет. Они… леденящий благодарен им. Они привезли его сюда. Его и других богов. Каждый им благодарен. Даже леденящий. Но вы… вас он не вспомнит. Осторожнее в его ночь!

«Вот оно что…» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Их привезли Куэнны. Всё-таки это что-то вроде реакторных хранителей. Только крупнее — и без реактора. Я ведь предполагал, что такие штуки заводятся от ирренция. А ирренция у Куэннов много…»

…Вепуат довольно ухмылялся.

— Придут послезавтра. Соберут металл и придут. Завтра будет много возни — открывать металлосборники, снова их закупоривать… А послезавтра все будут тут. А что с Джагулами?

Гедимин махнул рукой.

— Производственные травмы. До послезавтра вылечатся. Если снова не передерутся. Так что выяснил про этого… ледяного бога?

Вепуат поморщился.

— Как Айзек и сказал — лучше не связываться. Тут и без него есть с кем пообщаться. Как потеплеет, съездим за рудой? От металлического града лёд, наверное, растает? Хотя бы верхние сто сантиметров? Или — а вдруг? — все полтораста?

…Вепуат развернул крылья и с треском уложил их на броню.

— Все сюда! Сегодня будет важное поручение. На всё время занятий — и, может, даже на завтра.

Он развернул посреди коридора голографический экран, и Гедимин мигнул. Когда Вепуат успел отсканировать металлические «ворота ветра» в собранном состоянии, он не заметил — но теперь голограмма была увешана связками звенящих пластин, бубенцов и цветных бусин. Вепуат выделил одну подвеску и повернулся к филкам.

— Это бубенцы-ракушки. В достаточно прочную форму можно отлить несколько подряд. Внутрь кладётся камешек, и отверстие заклёпывается. Таких штуковин нужен десяток. Атайр, справишься?

Филк покосился на голограмму и неуверенно хмыкнул.

— Странное сооружение. Это что-то от местных дикарей?

— Это сооружение контролирует ураганы, — отозвался Вепуат. — Не всегда и не полностью, но всё же… Вот это — бубенцы-семена. Они проще по форме, можно даже брак не заравнивать. Здесь видно, что щель заклёпывается не полностью? Внутри штырёк на подвесе — это уже скорее колокол. Таких нужно… штук восемь, не меньше. Кто возьмётся? Ты?..

…Последний поддон поставили в четвёртую, незанятую печь — в трёх «учебных» места не хватило. Вепуат довольно ухмылялся.

— Вот видишь? Умеют же быстро работать, когда надо!

Гедимин, всё занятие провозившийся со стеклянными трубами и ракушками причудливой формы, только сощурился.

— Когда станция заработает, а люки закроются, — куда филкам ставить эту штуку? В вентиляцию?

— А что, станцию уже завтра запускают? — отозвался Вепуат. — Штука ещё не раз пригодится. Хорошо, что у нас теперь есть своя. Интересно, как она понравится Экеста? Не знаешь, когда там новый ураган?

…На вершинах ступенчатых «маяков» всё-таки зажглись огни — кто-то положил на верхние площадки по одному тусклому фонарю. Они кое-как освещали ближайшие ступени, и Гедимин видел чашки, покрытые инеем. Вынесли их туда полчаса назад, и содержимое уже промёрзло до дна, — по ту сторону защитного поля воздух остыл до минус семидесяти. Молчаливые аборигены собрались у полупрозрачной стены. Они даже не подходили к ней близко — только поглядывали на «маяки» издалека, опасливо прижав уши. Подошедшие было филки постояли рядом пару секунд и, пожав плечами, ушли в барак.

— Так себе праздник, — вполголоса сказал Вепуат, изучая экран сигма-сканера. — Видел? Ни одной стеклянной миски. И глиняных тоже нет.

Гедимин мигнул. «И верно… вот каменная, а вот… ага, это окаменевшее дерево. А это окаменеть не успело. Какие-то они все… будто им лет по двести. Где нашли такое старьё?»

— Очень старые штуки, — пробормотал, будто услышав его мысли, Вепуат. — Вот что, значит, Хассек привёз в лагерь. А я думал — что за тяжёлые тюки? Значит, особые миски…

— Все стеклянные разбили или продали? — предположил Гедимин, думая, что же могло случиться с глиняными. «И миски старые, и на свете сэкономили… Да, так себе праздник. Маккензи не одобрил бы.»

Вепуат искоса взглянул на него.

— Стеклянные? Богу Льда? Гедимин, ты не понимаешь, что ли? И стекло, и керамику делают в огне…

Гедимин угрюмо сощурился.

— И что?

Вепуат смерил его долгим взглядом, хотел что-то сказать, но только махнул рукой.

…Тревожить засыпающих филков Гедимин не хотел. Он вошёл на склад тихо, через запасной лаз — и тут же на них наткнулся: двое резали на куски древесный жир, выдирая из него лишние волокна.

— Да переплавь и отцеди, — услышал Гедимин недовольный шёпот. — Всё равно всё не вытащишь…

Филк, замолчав, повернулся к сармату. Тот склонился над плашками из тёмной древесины, задумчиво прощупывая края.

— Что ты там видишь без анализатора? По мне — они какими были, такими остались.

«Могли бы ещё посохнуть,» — думал Гедимин, взвешивая деревяшку на ладони. «Но — металлический град нельзя пропускать. Такой выброс неиспользуемой энергии… Ничего, если что и треснет — не страшно. Цельных кусков на рукоятки хватит.»

— Опять мутагены? — Гедимин кивнул на комки жира с торчащими из них волокнами. — Щупальца ещё не отросли?

Филк сердито фыркнул и сунул комок за спину.

— Мутагены! Кто-то, вон, в реакторе сидит…

— И из скафандра перья торчат, — пробормотали за дверью — второй филк успел отойти за угол. — Вот это мутация, я понимаю…

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Лопаты далеко? С утра пойдём копать гравий. Закладывать древесину на прокалку.

…Кейек в зеркальной чашке мигнул и покрылся чёрными пятнами. Потянуло холодом. Тонкие щупальца, придерживающие Гедимина за предплечье, мгновенно втянулись в реактор. Сармат увидел, как свечение в мониторе тускнеет.

— Has— sulu… — прошептал он, щурясь от бессильной ярости. Потом нащупал за плечом сфалт, опустил сопло, направляя на чашу. Спохватился вовремя — излучение ещё не успело «заразить» металл.

— Ничего, — прошептал Гедимин, вытряхивая кейек на ладонь. Секунда — и камни побагровели. Стоило стряхнуть их в «термочашу», как по пальцам потёк горячий воздух. Переложив сфалт на плечо, сармат выбрался наружу.

Наверху стояла мертвенная тишина. Термочаши вдоль коридора потускнели, и воздух остыл почти до нуля. Фонари у дверей освещали наглухо закрытые лючки — внутри зданий, как могли, сохраняли тепло. Бронеход исчез под непрозрачным защитным куполом.

На экране сигма-сканера мелькнула душевая — остатки влаги в водостоках, одинокий ручеёк из загородки… Гедимин шагнул чуть в сторону и увидел расстеленное на решётках волокно. Оно обмякло, стекающая жидкость помутнела, — горячий пар вымывал что-то из волокнистых кристаллов. «Надеюсь, целиком не растворятся,» — сармат перевёл сканирующий луч на соседнее здание.

Филки спали. В комендантской одинокий дежурный караулил часы. Ещё один застыл со «зрячим камнем» в руках; Гедимин видел, как он жмурится, а его пальцы дрожат. В вестибюле, на сложенных вместе матрасах, поставив в ногах запасную термочашу, спал кто-то из Старших. «Не Вепуат,» — только и смог определить Гедимин.

Вепуат нашёлся в горячем цехе. Он сел в углу и свернулся, кутаясь в перья. У приоткрытой печной заслонки дрожал нагретый воздух — кто-то успел облучить кейек до того, как все камни остыли. На складе между полом и потолком повис неподвижный плазменный шар.

Горячее щупальце дотронулось до виска, и Гедимин почувствовал, как оно дрожит. Он опустил сканер и поднял плазморез, вглядываясь в холодную темноту.

— Я не вижу, кто там, — прошептал он, чувствуя, как без причины мёрзнут глаза и ноздри. — Но тебе оно не навредит.

1 день Металла, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Что с реактором? — резко спросил Айзек, едва спустившись в бункер. Помрачневший Гедимин кивнул на монитор. Стержни потускнели, но ещё светились; подвес рамочного радиометра опустился на середину прежней высоты и там замер.

— Не глушил? Ничего не трогал?

Гедимин перевёл взгляд на наручный дозиметр. «Сигма» теплилась чуть выше нуля.

— Здесь — ноль восемь. Что наверху?

— На восточном краю плато — еле-еле ноль два, — отозвался Айзек, проматывая записанные показания. — А вот минус ноль три… М-да. Местные… природные явления?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Больше списать не на что. Реактор в норме. Я всё проверил.

Айзек приподнял височную пластину и к чему-то прислушался. «Оно-о идё-от,» — прогудело внутри черепа. Гедимин мигнул.

— Что идёт? Это из-за вчерашнего…

«Бу-удет ту-ут,» — отозвался хранитель и втянул щупальца. Айзек развернулся к Гедимину.

— Ядро Сатурна! И давно он так… общается?

— Вепуат научил, — отозвался Гедимин. — Ты раньше не слышал?

Айзек качнул головой.

— Он всерьёз напуган. Пустота… дни Пустоты. Ну да, следовало ожидать… Общайся с ним время от времени, ладно? Думал добавить тебе операторских смен…

Гедимин невесело хмыкнул.

— Он меня и сверху видит. Лучше скажи, чем ещё ему помочь. Заэкранировать от местной… природы?

— Не поможет.

…Ветер снаружи усилился. Рыхлый снег поднялся в воздух и клубился над прозрачной крышей. Сквозь него Гедимин видел редкие сполохи на расколотом трещинами небе.

Ещё один филк воткнул лопату в гравий и шагнул в сторону, тяжело дыша. За инструмент взялся другой. Неглубокая, но длинная яма быстро росла. В уже вырытые складывали деревянные плашки. Вепуат обходил их, выверяя расстояние.

— Хватит, — буркнул он, остановившись у последнего рва, и филк с облегчённым вздохом воткнул лопату в гравий. Её тут же забрали — ямы, наполненные деревянными заготовками, пора было засыпать. Гедимин двинулся было вперёд, но Вепуат вытянул руку, перегородив дорогу. Крыло на его плече осталось безжизненно свисать — как и остальные пять, даже перья на руке не шелохнулись. Они лежали, плотно прижимаясь к броне, — как когда-то, до «равнинной мутации», только их слой стал толще.

— Посмотри, что с глиной, — попросил Вепуат, угрюмо щурясь.

Вылепленный из глины пласт лежал на дне самой глубокой, почти полуметровой ямы. Филки раскидали по нему древесное волокно, пропитанное жиром, — всё, что не успели перетопить и выпить — и теперь из мелких глиняных ломтей собирали «крышку».

— Внахлёст, — негромко сказал им Гедимин. — Уплотняйте щели.

Филки молча склонились над уже построенной частью «крышки», сдвигая элементы ближе друг к другу.

— Потрескается, — сказал хмурый Альгот. Химика — и всех, у кого была работа — копать не выгоняли, но он всё равно пришёл и теперь следил, как достраивается «реактор» для перегонки субстрата. Гедимин косился то на небо, то на слой глины и гравийные отвалы, пытаясь просчитать реакцию. «Слишком много переменных!»

— Пусть трескается, — сказал Вепуат. — Разлёта не будет — гравий удержит. А через трещины много не утечёт.

— Было бы время — подобрал бы состав попрочнее, — Альгот недовольно сощурился на почти достроенный «реактор». — И подберу, как разгребу ваши задания. Есть наметки… насчёт того, что ты говорил. Жидкий фтор.

Он оглянулся на Гедимина. Тот радостно ухмыльнулся.

— Альгот, ты иди, — он осторожно подтолкнул химика в плечо. — Есть работа — работай. Тут ничего важного. Просто проверка местных технологий. Даже если весь субстрат раскидает — ничего страшного.

Альгот сдержанно хмыкнул и потёр плечо. Гедимин виновато сощурился.

…Химик ушёл, когда начали таять защитные поля. Вепуат забрался на крышу горячего цеха и поманил Гедимина за собой. Сармат ждал, что хоть там его крылья развернутся, но нет — они так и свисали за спиной. Защитные поля таяли постепенно, открывая коридор за коридором; скоро броня Гедимина покрылась водяной взвесью. Температура уже стала плюсовой, и на гравийные дорожки падали капли воды. В бараке закрылись последние лючки; теперь что-то увидеть мог только сигма-сканер.

— Э-э! — Вепуат, досадливо хмыкнув, постучал по краю экрана. — Что это с ним? Хотел заглянуть за край плато…

На экране его сканера видимое поле обрывалось в пятнадцати метрах от цеха. Изредка оно чуть расширялось, но тут же отступало. Чуть дальше начиналась чернота.

— Не тянет, — сказал Гедимин, поставив рядом свой прибор. — Мощность упала.

— А-а… Твой-то мощнее, — Вепуат выключил сканер и спрыгнул на мокрый гравий. В небе сверкнуло. Порыв горячего ветра хлестнул по пальцам. Гедимин покосился на анализатор и спрыгнул вслед за Вепуатом. «Пора уходить.»

…Грохот снаружи притих. Пар уже давно не шипел — всё, что могло, испарилось.

— Иглица, наверное, вымерла, — вслух подумал Вепуат, глядя на сбоящий сканер. На экране пульсировало чёрное пятно, изредка сменяясь светлым; очертания предметов проявиться не успевали. Вепуат приподнял плечи и недовольно нахохлился — Гедимин даже не сразу заметил, что его перья как лежали неподвижно, так и лежат. Ни одно крыло не шевельнулось.

«Что-то странное сегодня…» — сармат украдкой сунул руку под перья и нащупал небольшое углубление. Вчера оттуда торчал глаз на стебельке. Теперь он втянулся до упора и на палец, тыкающий в складки «век», не реагировал.

— Он так с утра, — сказал Вепуат, не оборачиваясь. — Никакой реакции. Ни на пищу, ни на воду…

Гедимин оттянул крыло, потыкал под мышку — и, недоумённо хмыкнув, положил его на место. Скафандр не шевельнулся.

— Он вообще живой? — спросил сармат. Вепуат повернулся к нему; его радужка была тёмной, почти чёрной.

— Вроде бы дышит. Но — очень редко, — сармат впился было взглядом в посветлевший экран — и снова разочарованно вздохнул. — Может, из-за града. Трилобиты тоже…

Гедимин мигнул.

— Они же в спячке?

Вепуат поморщился.

— Это что-то другое. Какой-то… полный анабиоз. Если не реакция на град, то…

Он, не договорив, направил сканирующий луч в землю. В этот раз мощности хватило — на экране появилась глиняная капсула, раздутая изнутри. Всю её затвердевшую поверхность покрывали мелкие трещины, но ни одна не прошла насквозь.

…Гедимин перешагнул через дымящийся тёмно-синий камешек и сверился с термометром. Последние полчаса температура застыла на отметке «+15», и ветер, дующий над плато, был тёплым. «Естественно, — весь Элид завален остывающим металлом,» — сармат покосился на дымящийся гравий и криво ухмыльнулся. Снега на холмах не осталось. Испарившаяся влага постепенно оседала — ветер унёс не всё; по скафандру Гедимина стекали крупные капли.

— Даже непривычно, — пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. Его оперение намокло и казалось ещё более тяжёлым и совершенно безжизненным. Поймав взгляд Гедимина, он с кривойухмылкой поднял крыло, попытался плечом удержать его — и, не справившись, осторожно уложил на броню.

— А ведь тепло. Думал, он оживёт…

— Проверь трилобитов, — сказал Гедимин, оглядываясь на «западный» край плато. — Тех, что у Джагулов, тоже. Сааг-туул вроде выжил… Если только изнутри не обуглился.

…Сааг-туул лежал, подвернув под себя лапы и уткнувшись мордой в гравий. Он зарылся в камешки на полметра и не обращал внимания на дымящиеся вокруг металлические градины. Броня с закрытыми щелями казалась монолитной.

— Ага, вижу… — пробормотал Вепуат, вцепившись в запястье Гедимина, и повернул его руку ещё на пару градусов. Сармат старался не шевелиться. Вепуат, кажется, забыл, что в наруче с приделанным к нему сканером кто-то есть, и водил чужой рукой, как щупом. Выждав секунду, он забарабанил по экрану, настраивая увеличение, и еле слышно хмыкнул.

— То же самое, — он выпустил руку Гедимина и шумно вздохнул. — Жизнь еле-еле теплится. Если их ещё не выкинули и не съели, — это, наверное, не смертельно?

Гедимин пожал плечами и снова украдкой сунул руку под чужое крыло. Скафандр ничего не заметил.

— Хранитель тоже притих, — пробормотал он, оглядываясь на реакторный купол. Туда, осторожно обходя металлические градины, пробирались операторы новой смены.

…Вепуат разгрёб камешки и радостно хмыкнул.

— Выжила!

Гедимин с вялым интересом взглянул на осевший холмик. Прозрачный полутораметровый куст исчез — даже пепла не осталось, только из разворошённого Вепуатом гравия торчало что-то блестящее. Оно было тёмно-синим, с короткими голубоватыми шипами.

— Это всё корка, — Вепуат покосился на сигма-сканер, в упор приставленный к странному комку. — А под ней — шипы-проростки. Думаю, прорежутся, когда похолодает. Сейчас оно в анабиозе… Живучая всё-таки штука.

Он огляделся по сторонам, пересчитывая что-то на пальцах.

— Побеги сожгло, но все ядра выжили. Теперь — ни серебряных жуков, ни волосяника… Интересно, успели они выпустить споры?

…Гедимин положил на лабораторный стол последний костяной «бластер». Айзек оглядел ряд гладких желтоватых корпусов и тронул пальцем край сопла.

— Широкий луч, малая мощность?

— До трёхсот градусов, — Гедимин указал на «термобластеры»; их было больше, и они лежали чуть поодаль от пары «крио». Айзек, кивнув, отошёл в сторону, пропуская к столу оживившихся филков.

— Надеюсь, обойдётся без аварий. Дасьен и Альгот, это тоже вам, — он указал на «криобластеры».

— До минус тридцати, — пояснил Гедимин. — Если этого мало…

— Даже много, — отмахнулся Дасьен, пристёгивая второй «бластер» к поясу. Альгот неопределённо хмыкнул и скрылся в соседнем отсеке. Филки разбредались кто куда, и Гедимин, задержавшись ненадолго у стола, пошёл к шлюзу.

— Да никто не знает, — громко сказал кто-то за углом. — Откуда им⁈ Что они, дроны туда запускали?

В ответ ему недоверчиво хмыкнули.

— У них тут рядом высокая цивилизация, — пробормотал другой. — Должны же быть какие-то представления…

Двое презрительно фыркнули — громко и почти синхронно.

— Представления! Они тебе представят…

— Хаос, — повысил голос первый; Гедимин уже заглянул за угол и увидел их — небольшую, но плотную группу филков, одетых в куртки из кожи и войлока. У того, кто сейчас говорил, под мышкой была сложенная шапка с торчащими меховыми ушами.

— Они говорят — там хаос. Такая штука, где всё вперемешку. И иногда что-то вываливается. Металл, вода, камни.

Филки переглянулись.

— Металл — он тут выпадает расплавленным, — сказал один из них. — А вода — то жидкой, то замёрзшей. Как там, где плавится сталь, вода может быть жидкой⁈

— Да конденсация, что ты, в самом деле… — недовольно пробормотал другой. — Если высота достаточна…

— И что это получается? — заговорил третий, недоверчиво хмыкнув. — Эта штука — она твёрдая? Жидкая? Или что-то вроде плазменного облака?

— В плазме может быть всё вперемешку, — пробормотал второй, отступая на шаг и разглядывая что-то, подвешенное на груди.

— Что там? — спросил другой филк, поворачиваясь к нему.

— Дёргается, — второй поднял перед собой рамочный радиометр. Филки, замолчав, уставились на прибор. Теперь и Гедимин видел, как подвес на жгуте за стеклом ходит вверх-вниз.

— Да ты его трясёшь. Поставь! — велел другой. Радиометр воткнули в гравий. Гедимин потянулся к запястью, выпуская «щупы» дозиметра, и беззвучно помянул спаривание «макак». Зубцы графика интенсивности ритмично вздымались и опадали — и верхний из них поднимался до значения в пять микрокьюгенов. Стрелка под экраном уверенно указывала на реакторный купол.

— Кет!

Гварза, выйдя из барака, сделал пару шагов к Гедимину и остановился.

— Видел пульсацию? — сармат развернулся к нему. Стрелка сдвинулась — её невозможно было сбить с цели.

— Видел. Подойди!

…Кокон защитного поля побелел настолько, что на его поверхности можно было различить концентрические круги из тонких красных линий. Одни линии змеились на внешней сфере, другие — на внутренней; их яркость была разной, но форма — одной и той же.

«Проём развёрнут от реактора. Если источник пульсации — только он…» — Гедимин просунул в кокон «щупы» дозиметра. Кривая на экране, дрогнув, продолжила движение; амплитуда колебаний уменьшилась, но рисунок остался тем же. Стрелка-указатель развернулась к песочным часам, завёрнутым в кокон, и замерла.

— Ну? — нетерпеливо спросил Гварза. По экрану его дозиметра тоже ползла зубчатая кривая.

— Так и есть, — сказал Гедимин. — Пульсация с двумя источниками. А ритм один и тот же. Надо ещё проверить часы в реакторном бункере…

Гварза пробормотал что-то неразборчивое.

— Что это? Есть версии?

Гедимин пожал плечами и снова взглянул на дозиметр. Пульсация не прекращалась.

— Кет, — Гварза придвинулся ближе. — Вспышки интенсивности перед авариями. Тоже с переменным источником. Ты их называл кипением. Это оно?

Гедимин покачал головой.

— Даже и близко нет. Та пульсация была хаотичной. А тут есть ритм. Видишь? И… у неё не переменный источник. Они постоянные. Просто их несколько.

— Saat hasesh… — прошептал Гварза, разворачиваясь к двери. — Идём в бункер.

…Часы, заправленные костяным пеплом, «фонили» с той же интенсивностью — и их излучение пульсировало в такт реакторному. Пульсация не стихала уже десять минут. Гедимин заглянул в монитор — твэлы «горели» вполсилы, но ровно, без всплесков и белых сполохов.

Покосившись на Гварзу, он осторожно сдвинул височный щиток. Волокнистые щупальца, потеплев, прижались к коже. Сармат тронул корпус реактора — волокна зашевелились, отползая к макушке.

— Пульсация, — Гедимин поднёс к корпусу дозиметр. Ровные зигзаги на секунду сменились хаотичной рябью — хранитель зацепил прибор и отобразился в показаниях.

— Это ты делаешь? Зачем?

«У-гу,» — прогудело внутри черепа, и сармат досадливо сощурился. «Ну, и как оно тебе ответит? Такой вопрос для филка-то сложен…»

— Это для тебя — хорошо? Плохо?

«Ну-ужно,» — прогудел хранитель. Его щупальца не накалялись, оставались приятно тёплыми.

— Так теперь и будет? И долго? — спросил сармат, судорожно соображая, как объяснить хранителю, что такое «сутки», и как они отсчитываются.

«До-олго,» — ответило существо и втянулось в реактор. Гедимин погладил корпус, но на его прикосновения больше никто не реагировал.

— Ну и? — спросил помрачневший Гварза. Он неприязненно щурился не столько на Гедимина, сколько на реактор, и сармат, заметив это, удивлённо мигнул.

— Ему это зачем-то надо, — ремонтник пожал плечами. — И это надолго. На реактор вроде бы не влияет. Но надо следить…

Гварза угрюмо кивнул.

— Малейшие подозрения — сразу ко мне! Расстабилизированный реактор надо будет заглушить… и уничтожить.

— Он стабилен, — буркнул Гедимин и сам помрачнел. — А часы? Тоже… расстабилизировались?

Гварза поморщился и резко развернулся к выходу. Ответа Гедимин так и не дождался.

…Вепуат довольно ухмыльнулся и шагнул навстречу, помахивая включённым анализатором.

— Работает! — похвастался он, щёлкнув по краю экрана. Там больше не было ни затемнения, ни чёрной ряби. На весь экран растянулись очертания сааг-туула. Зверь лежал под холмом, растопырив все щитки и открыв дыхальца, и прокачивал сквозь себя потеплевший воздух.

— Все выжили? — Гедимин покосился на неподвижные перья Вепуата и украдкой сунул палец под крыло. Разведчик с укоризненным хмыканьем отодвинулся и поправил оперение.

— Не трогай его. Надо ему спать — пусть поспит. Пойдём лучше, займём филков делом. Поучим делать бусы с искрой. Вон, Джагулы быстро освоили…

…Гедимин видел по дороге к горячему цеху, как филки цепочкой стягиваются к воротам. У цехового ангара Вепуат, прикрыв себя защитным куполом, возился с металлической аркой. Когда Гедимин подошёл, она стояла наклонно, и сармат соединял две половины её дуги. Закончив, он выпрямил конструкцию и шумно выдохнул. Гедимин, подойдя, взялся за опоры и пошевелил их, углубляя в гравий.

— Так лучше. Проверь! — он указал на верхнюю часть арки. Вепуат привстал на пальцах и ухватился за дугу. Поджать ноги он решился не сразу.

За спиной Гедимина зашуршала открывающаяся дверь. Потом послышались шаги нескольких пар ног и озадаченное бормотание. Вепуат, отпустив арку, спрыгнул на гравий.

— А чего безо всего? Я же просил принести поддоны!

Филки переглянулись.

— Разве сегодня занятия будут? Кут’тайри сказал — мол, на весь месяц отмена. Типа, дни Пустоты…

Вепуат — а за ним и Гедимин — ошалело мигнули.

— Чего⁈ — разведчик встряхнул головой. — Чушь какая-то. Я ничего не отменял. Тем более — на месяц. Идите за поддонами, будем вешать украшения. Ульсену-то в печь закинули? Нет? Кут’тайри, чтоб ему… Чего это он?

— Пойду узнаю, — буркнул Гедимин, отодвигая филков от двери. Он вошёл в ангар первым, держа наготове генератор защитного поля. Кут’тайри выглянул из-за печи. Он держался спокойно, только уши были чуть прижаты.

— Мастер Хеттийиррн…

— За поддонами, — буркнул Гедимин, оглянувшись на филков, и кивнул на печи. Сарматы, обогнув его, загремели заслонками. Он пристально следил за Кут’тайри, но тот не двинулся с места — стоял рядом и озадаченно смотрел на Гедимина.

— Пламя о чём-то поёт, — заметил он, наклонив голову. — Но слова неясны.

— Чего ты наговорил филкам? — перебил его Гедимин, сердито щурясь. — Ты, что ли, ведёшь занятия? Ну так и чего лезешь⁈ Кто тебе чего отменил⁈

Уши Сэта дрогнули. Он на долю секунды приоткрыл пасть, но тут же захлопнул и прикрыл двумя ладонями кулон-«трилистник».

— Так решили вы с Хетпу? Я не знал… Воля Пламени, конечно. Вы с Хетпу вернее читаете её. Я не должен был…

Он положил голову поверх ладоней, вцепившихся в «трилистник». Гедимин смутился. «Я его напугал? Чем?»

— Ты иди, — буркнул он, оглядываясь на филков. Они с грузом подвесок и ракушек уже вышли в «предбанник». Последний оставшийся проверял влажность глиняного кома, лежащего в бочонке.

— Если у тебя традиции — иди и сиди тихо. У нас тут работа.

— Воля Пламени, — повторил Кут’тайри, приподнимая ладонь в благословляющем жесте. — Оно даёт вам отвагу. Жаль, я пока не заслужил его даров.

…Дверь склада была плотно закрыта — жрец в этот раз даже не выглядывал. Гедимин поймал себя на том, что снова на неё косится, и недовольно сощурился. «Он в твои дела больше не лезет. Тебе-то чего от него надо⁈»

— Hasu! — раздалось за спиной. Ноги сармата обдало мелкими ошмётками глины. Филк, выронивший почти готовую литейную форму, с досадой ударил ладонью о ладонь.

— Давай помогу, — предложил другой; форма, вылепленная им, уже сохла на поддоне. — Быстрее пойдёт.

Филк снова фыркнул, посмотрел под ноги, махнул рукой и потянулся за новым куском глины.

— Работай спокойно, — сказал Вепуат. — Никто никуда не спешит. Кто закончил — вон ваши пластины, вон проволока. Потренируйтесь паять.

Филки сгрудились вокруг печи. Гедимин оглянулся. Ошмётки глины валялись повсюду. Он отступил на пару шагов и наклонился за ними. «Обычная глино-песочная смесь. Ничего странного…»

— Что там? — спросил Вепуат, удивлённо глядя, как сармат растирает комочек глины. — Мешает? Сейчас сметём.

— Он ведь спокойно стоял. Даже внаклонку, — задумчиво пробормотал Гедимин, отмеряя ладонью сперва рост филка, потом — высоту, с которой падала разбившаяся форма. — А глину разметало, как от взрыва.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Думаешь, тут что-то неправильно? Мало ли, как случайно уронишь…

Гедимин пожал плечами.

— Повезло, что это не расплав.

— Это верно, — Вепуат едва заметно поёжился и шагнул к печи. Филк уже прикопал в песок законченную форму и теперь выводил литники. Вепуат покосился на него и одобрительно кивнул.

— Ты и начнёшь лить. Остальные — все за печь! Пока не скажет «готово» — не вылезать!

2 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, граница со Сфеном Огня

— Так и пульсирует?

Гедимин молча кивнул на дозиметр. Кривая интенсивности так и ползла по экрану, подчиняясь сложному ритму. Зубцы не поднимались выше пяти микрокьюгенов — но и не падали ниже нуля, чему Гедимин сдержанно радовался.

— М-да… — Айзек сверился со своим прибором и растерянно глянул на светящийся монитор. — И реактор по-прежнему стабилен…

Гедимин пожал плечами.

— Работает. Я бы не лез.

…В Элидгене потеплело ещё на градус. Филки, поснимав шлемы и рукавицы, таскали по холму металлосборник. Тех, кто вдесятером разгребал гравий, заставили защитить и руки, и голову. Филки недовольно щурились, но спорить не решались.

Вепуат стоял у растущей ямы. Его крылья безжизненно висели. Покосившись на Гедимина, он мотнул головой.

— Нет реакции. Ни на воду, ни на пищу.

— Спит? — предположил Гедимин, протягивая руку к крылу. Вепуат отодвинулся.

— Ты-то порадуешься, если тебя так тыкнуть⁈

Гедимин, пожав плечами, опустил руку.

Со дна разворошённой ямы потянулись струйки дыма. Филки забеспокоились. Гедимин подошёл ближе, проверяя температуру.

— Ничего руками не трогать!

…Ещё один кусок дерева, вывернутый из ямы, прокатился по гравию и лёг рядом с дымящейся грудой. Плашки почернели и как будто усохли. Некоторые треснули, разорванные паром изнутри.

— Они тут не отсыреют? — спросил филк, просовывая в трещину кованый щуп. Расколоть плашку ему не удалось — только поддеть и бросить в общую кучу.

— Сейчас подгонят волокушу, — сказал Гедимин, глядя на двойные полосы жёлтого гравия — теперь эти направляющие для повозок тянулись по всем «улицам» Элидгена. — Отвезём в столярку, и пусть остывают.

За спиной заверещали. Аборигены, зачем-то сбежавшиеся к месту раскопок, столпились у ямы и глазели на растресканный глиняный кокон. Вепуат уже спустился к нему и теперь махал Гедимину.

— Сами вытащат, — буркнул тот, не двинувшись с места. — Их субстрат, им и вынимать.

— Не треснет? — спросил Вепуат, простукивая тёплую глину. — Тут надломы…

— Сбоку подденут, обвяжут и вытащат, — Гедимин кивнул на филков, нагружающих волокушу. — И сразу на повозку. Если треснет, то уже у пищеблока. Там можно и черпаками выгрузить.

Филк оглянулся на него и еле слышно фыркнул.

— Черпаками? Плотную массу с волокнами?

— Там уже всё прореагировало, — отозвался Гедимин. — Рыхлая пыль.

— Ты откуда знаешь? — зашевелился на краю ямы угрюмый Альгот. Гедимин молча указал на сигма-сканер. «Чего с ним с утра? Мешают работать? Так шёл бы и работал. Тут смотреть не на что.»

— А мы откуда будем знать? — спросил Альгот, помрачнев сильнее прежнего. — Это всё хоть как-то поддаётся контролю?

— Опытным путём, — хмыкнул Вепуат, осторожно, парой пальцев, хлопнув его по плечу. — Всё выявляется опытным путём. Глубина, толщина кокона, продолжительность прожарки… Главное — не забывай делать записи. Будешь потом учить химиков.

…Глиняный кокон уже втащили на волокушу, когда аборигены заверещали совсем уж пронзительно. Гедимин, развернувшись на крик, увидел, как из земли поднимается огромная сверкающая дуга. Текк’т, изогнувшись над холмом, нырнул в скалу. Крышка шахты, поддетая хвостом, откатилась в сторону. Из колодца донёсся протяжный гул.

…Первые Текк’ты уже начали выбрасывать из шахт вынутую породу, когда сигма-сканер «увидел» ещё четверых. Они свернули ненадолго к холмам — и высунулись из скалы уже на дне «ободранной» долины. Один обнюхал разметочные колышки, вбитые в камень, и воткнул между ними голову, поддевая что-то макушкой. Первый валун, выдранный из скалы, выкатился на поверхность. На экране сигма-сканера мелькнула ещё одна полоса ряби — новый Текк’т проползал под холмами, приближаясь к Элидгену.

«Девять,» — Гедимин растерянно ухмыльнулся — и, выключив сканер, быстро пошёл к ангару. «Шестерых оставлю в шахтах. Остальным найдётся дело получше.»

…Их было десятеро. Теперь, когда они все высунулись из земли на призывный гул, Гедимин смог их пересчитать. С крыши ангара их было хорошо видно — даже тех, кто выглядывал из дальнего холма. Сармат покосился на макет барака, оттёртый ветошью до блеска, и поднял его на ладони.

— Много работы. Лепить камень. Нужен дом. Такой же, как тот. Ещё один.

Он поднял макет выше. «Надо было с поддона показывать!» — запоздало мелькнуло в голове, и сармат подавил невольную дрожь. Прошло уже три секунды. Текк’ты молча смотрели на сармата. Ещё мгновение — и они со стеклянным лязгом рухнули в скалу.

— Куда⁈ — Гедимин ошеломлённо мигнул. Сигма-сканер «видел», как существа возвращаются к работе. Ещё один выгрызенный валун выкатился на поверхность.

— А лепить? — Гедимин помахал макетом существу, копающемуся на дне ущелья. — Никто не хочет? Надоело?

«То им рыть не нравится, теперь вот это… Что за чушь⁈» — Гедимин, растерянно качая головой, сполз с крыши. Снизу загудело — Текк’т приподнялся на хвосте и положил голову на край обрыва.

— Куэнн-работа, — Гедимин вспомнил местный «термин». — Раньше вам нравилось. Теперь — нет?

Текк’т, высунув длинный язык, занёс его над макетом и осторожно ощупал каменные складки.

— Куэнн-работа, — подтвердил он. — Нравится. Сейчас — нельзя. Дни Пустоты.

«М-мать моя пробирка…» — Гедимин вдохнул поглубже, разжимая ледяной обруч на рёбрах. «А я уже слышал вчера. Жрец говорил… и вот снова это. Что за бред⁈»

— Почему нельзя? — спросил он. — Чего боитесь? Вас убьют?

Текк’т протяжно загудел. Ещё один выглянул из-под обрыва. Зрачки, «плавающие» в блестящей ртути, сошлись на Гедимине.

— Убить — нет. Можно плохо-делать. Хорошо-делать — нельзя.

— Не выйдет, — дополнил второй.

— Хорошо — не выйдет. А плохо — не надо, — Текк’т с гулким рокотом погрузился в скалу, оставив Гедимина растерянно смотреть на макет. Сармат мигнул ещё раза три, прежде чем силой удержал веки на месте и сердито сощурился.

— Да почему будет плохо⁈ У вас же ничего не отвалилось…

— Гедимин! — окликнул его Айзек. Он обогнул ангар и остановился неподалёку. Из приоткрывшейся двери выглянул Кут’тайри, завёрнутый в три слоя накидок, и растерянно зашипел.

— Гедимин, оставь их в покое, — сказал Айзек. — Проку не добьёшься.

— Вчера было сказано… — прошелестел Кут’тайри. Гедимин мигнул.

— О чём вы тут вообще⁈ Айзек, ты понимаешь?

Айзек мрачно кивнул.

— Традиции, атомщик. Знаю, что ты их на дух не переносишь. Но Текк’тов заставить невозможно. Да и… лучше не рисковать.

Гедимин сердито сощурился.

— Что за традиция? В месяце Пустоты нельзя… работать⁈ Целый грёбаный месяц⁈ Это же чушь, каких…

— Тише, — Айзек, взяв его за плечо, втолкнул в ангар и закрыл за собой дверь. — Ну, то есть — ругайся, сколько влезет. Но проку не будет. Работать-то можно. Но…

Он развёл руками.

— Крупное строительство, сложное изготовление, — с этим никто затеваться не будет. Считается, что… — Айзек снова развёл руками. — Что добра не выйдет. Если не авария в процессе, так развалится потом. Быстро и с жертвами.

Гедимин смотрел на него, ошалело мигая, пока не заныли веки. Во взгляде Айзека не было насмешки — только сочувствие.

— Значит, все они в этом уверены… — пробормотал сармат, прижимая ладонь к шлему. — Что целый месяц… Saat hasesh! И что, ничего нельзя…

Айзек снова развёл руками.

— Думаешь, меня это радует? Но… — он вздохнул. — Всё-таки атомная станция.

— Барак, — буркнул Гедимин, глядя на макет. — Это был барак. Хотел достроить, а то всем тесно…

Айзек погладил его по плечу.

— Значит, монтаж конструкций… — Гедимин вспомнил, как рассчитывал сроки для окончательной сборки трёх корпусов, и стиснул зубы. — А что можно? Крышки для шахт — это тоже крупное или…

Айзек качнул головой.

— Думаю, не возьмутся. Текк’ты — существа ответственные. Ты сам ведь не станешь делать заведомый брак…

— Да с чего они взяли… — Гедимин, не договорив, стиснул зубы и болезненно сощурился. «Месяц, мать моя колба! Не день, не неделя…»

— Хеттийиррн ранен? — встревоженно спросил Кут’тайри, заглядывая сармату в лицо. Айзек тихо вздохнул.

— Боюсь, мы ему не поможем.

«Целый месяц. Сорок грёбаных дней. Все стройки, все производства…» — Гедимин зажмурился. «Правда, что ли⁈ И все сорок дней местные сидят и плюют в потолок? Всей Равниной⁈»

— Чушь какая-то, — его голос против воли прозвучал жалобно. — Местные весь месяц ничего не делают? Совсем ничего?

— Дни Пустоты хороши для разрушения, — пробормотал Кут’тайри, с опаской глядя на сарматов. — Но вот строить — очень опасно…

Гедимин мигнул. «Разрушение? И поэтому Текк’ты вдесятером роют шах… Стой! Верно же. Разрушают скалу… Та-ак. Всё-таки месяц мы не потеряем.»

— Дробление гравия — это разрушение? — спросил он. — Про гравий никаких традиций нет?

…Гедимин поставил звукоизолирующее поле вдоль холма, но даже сквозь него был слышен хруст и грохот — по дну долины перекатывались каменные волны. Текк’ты втроём ободрали часть широкой низины от гравия и теперь «плескались» в выросшем кургане, разбрасывая металлические капли и комья чёрнопесочной руды. Ворота склада были открыты настежь. Гедимин убрал все внутренние перегородки, и Текк’ты сгребали гравий в ангар так, что здание переваливалось с боку на бок. Ещё один курган возвышался поодаль; из него торчало вывернутое дерево-валун, и Гедимин думал, что попросит кого-нибудь перекинуть его на холм — пригодится для обучения филков. «А может, сами дотащат. Тоже тренировка…» — сармат покосился на филков, болтающих о чём-то у неподвижного металлосборника, и криво ухмыльнулся.

Грохот на секунду затих.

— Песок — завтра, — пообещал Текк’т, выглянувший из гравийного кургана. — Сегодня — перебирать. Ломать — завтра. Младших позовём. Будет быстрее.

— Хорошо! — крикнул Гедимин под треск и стук обломков, вылетающих из кургана. Металл и чёрнопесочная руда тонким слоем рассыпались по ущелью — как след, оставленный ползущим и убывающим в размерах холмом. «Быстро они работают,» — думал сармат. «Повезло с тёплыми днями. Но вот тесный барак филкам придётся потерпеть. Надеюсь, Айзек объяснит им. А не дойдёт — отправлю строить вручную. Скогны, вон, справляются, а они в два раза мельче.»

— Гедимин! — из-за ангара с опаской выглянул Вепуат. — Что делаешь? Наблюдаешь? Очень занят?

— Говори уже, чего там, — буркнул сармат.

— Альгот, — Вепуат ухмыльнулся. — Он сам подойти боится. Айзек всем сказал тебя пока не трогать. Но — Альготу, похоже, очень надо. Сходим?

…Сарматы склонились над исчерченным листком. Формулы, протянувшиеся от края до края, выглядели знакомо — если не целиком, то хотя бы частями, но каждую из них дублировала строчка странных обозначений.

— Что это? — спросил Гедимин.

— Роспись по стихиям, — рассеянно ответил Альгот, обводя «хвост» формулы жирным кружком. — Видите, что получается?

— Не-а, — честно сказал Вепуат. Гедимин смотрел на часть формулы перед знаком равенства — с двумя вопросительными знаками, подчёркнутыми дважды. Точно так же был отмечен фрагмент «росписи по стихиям» прямо под ними.

— Жидкая молния всё-таки работает, — сказал химик и ещё раз обвёл «хвост». — Но не хватает одного реагента. Скорее всего, он содержится в воде. И искать его надо в Сфене Воздуха.

Гедимин мигнул — ход мысли Альгота понять не удалось ни с первого раза, ни со второго.

— С чего ты… — начал было он, но Вепуат толкнул его в бок и быстро закивал.

— Значит, вода из Сфена Воздуха? Тогда проблем не будет. Тут много его разломов — за каким-нибудь да найдётся.

— Будем надеяться, — пробормотал химик, снова погружаясь в размышления, и придвинул к себе другой листок. — Только не перепутайте Сфены.

…Сааг-туул перешёл с шага на трусцу. Погонщики пригнулись. Порывистый ветер трепал их одежду, едва не срывая шапки. Плохо закреплённые погремушки на шестах бренчали, не умолкая. Может, они и подгоняли сааг-туула — двигался он, для такого гиганта, довольно резво. За разломом он ненадолго замер, подняв голову и принюхавшись к ветру — и потрусил дальше, гремя боковыми щитками. Из приоткрытых «дверей» в жилые «отсеки» доносились приглушённые голоса, стуки и шорохи; иногда кто-нибудь выглядывал, крутил головой, удивлённо рявкая, и забирался обратно. Воздух, остывший до девяти градусов, не останавливался ни на секунду — ветер налетал со всех сторон одновременно, и порой Гедимину казалось, что он закручивается в циклон. Пёстрые пятна на сиреневом небе плавно сворачивались в спирали — и, замерев, снова расплывались, теряя форму. Под лапами сааг-туула похрустывала распластанная трава и чёрно-синие обломки раскрошенных валунов. Скалы-останцы, источенные до клиновидной формы, направляли длинные острия в одну и ту же сторону; там, где клин расширялся, под его защитой пытались расти деревья-валуны. Все они — особенно те, кому такой защиты не досталось — лежали на боку и формой напоминали не шары, а складчатые конусы. Складки начинались у треугольных макушек — и разворачивались под углом, упираясь не в подножие, а в участок, прижатый к земле. «Всё верно,» — думал Гедимин; перед его мысленным взором по складкам стекала дымящаяся жидкость. «Металлостоки направлены вниз. Вбок металл не потечёт — задержится.»

Он покосился на прикреплённый к руке сигма-сканер и недовольно сощурился — на глаза снова попались перьевидные подвески. Вепуат накрепко примотал их к его локтю и шипел на любую попытку убрать их или спрятать. Сам он стоял во весь рост на загривке сааг-туула, и подвески болтались на его руках, вытягиваясь по ветру. Вепуат, воровато оглядевшись, приподнял верхние крылья, подставив под них ладони. Кончики перьев вяло колыхнулись. Вепуат убрал ладони — крылья грохнулись обратно на броню.

— Ничего, — вздохнул сармат, перехватив взгляд Гедимина. — Даже здесь.

Передатчик на его запястье часто мигал — над останцами и поваленными набок рощами кружил дрон-разведчик. Его унесло опасно близко к сети разломов, и Гедимин недовольно сощурился.

— Лови дрон!

— Ага, — Вепуат рассеянно потыкал в передатчик. Аппарат развернулся по плавной дуге; сильный порыв ветра уронил его на пару метров ниже. Передатчик снова мигнул.

Зверь приостановился, опустил морду и поворошил лапой камни, одним движением выдрав целую сеть стелющихся растений. Понюхав землю, он копнул ещё раз и повернул голову вбок. Щитки вдоль спины зашевелились, приоткрывая дыхальца. Гедимин увидел, как вытягиваются ярко-оранжевые отростки. Потом отверстия на левом боку медленно закрылись, и животное, захватив пастью выдранную траву, повернуло направо.

— Что он нашёл? — крикнул Вепуат погонщикам. Гедимин посмотрел на сигма-сканер. В яме, промелькнувшей под лапами зверя, камни блестели от влаги. Цифры на термометре мигнули — воздух становился теплее.

— Гедимин! — крикнул Вепуат; свист и треск вокруг заглушали слова. — Вода близко!

Земля шла под уклон, останцы почти пропали, среди синих камней всё чаще попадались красные. Гедимин поднёс к глазу «телескоп» и шумно выдохнул. «Сфен Огня! И эти трапповые разломы я уже видел.»

Сааг-туул замедлил шаг. Земля под его лапами уже не была ровной. По скальной основе, присыпанной обломками, тянулись отчётливые складки. Гребни, выпирающие наружу, выглядели очень знакомо. «Лава,» — Гедимин сверился с анализатором и направил луч к разлому. «След извержения.»

Слои лавы, чуть припорошенные чёрными и синими обломками, уходили в глубину на пару метров — и резко обрывались практически под лапами сааг-туула. Их будто срезало гигантским лезвием.

Сааг-туул остановился и заворочался, укладываясь на камни. У его морды на дне глубокой складки в застывшей лаве бежала вода. Гедимин огляделся. Похоже, этот источник образовался недавно — обломки на его дне ещё не источило в песок. Лава «прищемила» водоносный слой — везде вдоль её складок пробивались небольшие родники и стекали по углублениям, собираясь в сеть ручьёв. По её левому берегу виднелись мелкие, с кулак или два, деревья-валуны — зачатки будущих рощ. На правом берегу из углублений в лаве торчали мелкие блестящие кристаллы — листья иглицы. Стелющиеся растения Сфена Воздуха, видимо, росли медленнее или нуждались в более рыхлом субстрате.

— Гедимин! — Вепуат постучал по его наплечнику. Под мышкой он держал длинный свёрток, звенящий на ходу; ещё один, округлый, свисал за плечом, рядом с плазмомётом.

— Приехали! — Вепуат указал на ручей. Сааг-туул, наклонившись к нему, то втягивал воду, то зачёрпывал пастью растения пополам с камнями, — он явно никуда не собирался. Погонщики, собравшись на его загривке, высматривали что-то в небе; их уши были настороженно прижаты.

— Уверен, что это вода из Сфена Воздуха? — Гедимин кивнул на берег, залитый лавой. Вепуат указал на другой, поросший плоскими травами.

— Течёт оттуда. А куда — это уж её дело.

Он перехватил поудобнее длинный свёрток и скатился по броне, едва не наступив зверю на дыхальце. Сааг-туул нервно дёрнул хвостом. На Гедимина, спускающегося следом, со всех сторон выпучились глаза. Он осторожно обогнул дыхательное отверстие и спрыгнул на хрустящие обломки. Сааг-туул, перемалывая камни, хрустел гораздо громче, так что получилось почти бесшумно. Ещё шаг — и сырой слой под ногами начал проседать под весом сармата. «До извержения водоём, возможно, был шире,» — подумал он, расставляя пальцы на ступнях; проседание прекратилось. «Широкое мелководное озерцо? Что-то вроде болота?»

За спиной раздался громкий звон. Вепуат, отойдя на пару десятков метров, развернул свёрток и теперь собирал вместе металлические детали. Опоры будущей арки он воткнул в рыхлый слой, и их сходу перекосило — тут обломки были крупнее и разнокалибернее, не в пример мелкому, почти однородному элидгенскому гравию.

— Это тут на кой? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Опоры он, конечно, выровнял и подпёр камнями, но Вепуат, увлечённо развешивающий по арке подвески, всё равно его не радовал.

— Ворота ветра, — отозвался разведчик, прикрепляя очередную подвеску; сильный порыв тут же подхватил её и вытянул почти горизонтально. Другая, подвешенная чуть раньше, хлестнула сармата по плечу. Гедимин сгрёб их все в пучок и крепко сжал в кулаке — ветер трепал их, но вырвать уже не мог.

— И что?

Вепуат пожал плечами.

— Мы тут на чужой земле. Если заметят… лучше пусть отвлекутся.

Гедимин покосился на пятнистое небо.

— Здесь никого нет.

Вепуат криво ухмыльнулся и прикрепил к арке стеклянную ракушку. Она тут же загудела на ветру, резко изменившем направление.

— Будут. Отпусти подвески. Надо набрать воды… и вообще осмотреться. Любопытные места эти приразломья…

На воду он едва взглянул — перешагнул ручей и двинулся куда-то вдоль лавового поля, поглядывая на запястье. Гедимин, убедившись, что лава под ним не крошится, достал из кармана бурдюк. В сложенном виде он помещался в кулак, но сармат ещё до отъезда хмыкал, глядя на зелёный гзеш — влезало в «мешок» литров пятьдесят. Там, где Гедимин устроился, ручей был неглубоким, но ниже по течению чавкал и мутил воду сааг-туул, и обходить его сармат не стал. Ёмкость постепенно наполнялась, и чем больше её раздувало, тем тише наверху переговаривались погонщики. Когда все звуки там затихли, Гедимин посмотрел вверх — и увидел, что Джагулы с загривка перебрались на бок зверя и разглядывают зелёный бурдюк.

— Что у тебя? Чья кожа? — крикнул один из них, спускаясь вдоль лапы сааг-туула. На землю он не ступил — только пощупал её шестом.

— Небесная слизь, — отозвался Гедимин, сворачивая из защитного поля воронку и перегораживая русло. Вода в бурдюк потекла быстрее.

— Это их одежда! — крикнул сверху другой Джагул. — Видел зелёные пятна?

Первый, коротко рявкнув, снова пощупал почву шестом. Спускаться к ручью ему определённо не хотелось.

— Не трогать, — буркнул Гедимин, прикрепляя полный бурдюк на броню зверя. Животное не обратило внимания, а вот погонщики перебрались ближе. Ветер усилился; сквозь вой ракушек на «воротах» и звон подвесок сармат еле слышал собственный голос. «Где Вепуат?» — он огляделся по сторонам. Передатчик замигал — кто-то светил в пространство сканирующим лучом, то включая его, то перекрывая. Ещё пара секунд — и Гедимин разобрал его ритм: кто-то сигналил «Сюда!»

«Вепуат, мартышка драная!» — сармат поднял дозиметр, развернулся, определяя направление. Здесь фон держался чуть ниже нуля — излучение, посланное Вепуатом, как раз приподнимало его до значений, не нарушающих законов физики. «И никаких лишних пульсаций,» — машинально отметил Гедимин, разворачиваясь за стрелкой указателя. «Видимо, это локальное явление — и в самом деле завязанное на наш реактор… Ага, вижу. Что он там делает?»

Вепуат успел отойти почти на километр и обогнуть пару разломов. Он стоял на голой лаве, не прикрытой даже обломками, не то что травой, и призывно махал крылом, подняв его двумя руками. Рядом с ним тянулась полоса ряби — граница Сфена Огня, незаметная на местности, но чётко отражённая на сканере.

— Уф! — шумно выдохнул Вепуат, когда Гедимин обогнул последний разлом. — Думал, ты уже не заметишь. Мигаю тут, мигаю…

— Сканер сломаешь, — буркнул сармат, глядя под ноги. Здесь металлическим градинам не с чем было смешаться, и они лежали на виду — в неглубоких проплавленных ямках. Некоторые ветер успел перекатить в ямки поглубже; остались только пустые миниатюрные кратеры. Их было немало; из самых крупных торчали кристаллические щётки — где чёрные, где тёмно-красные, где сероватые. Гедимин наклонился было за образцом, но Вепуат перехватил его руку.

— Местный лишайник. Ничего путного из него не сделаешь, — сказал разведчик. — Ты не отвлекайся. Тут есть кое-что поинтереснее. Только не знаю, как добраться.

Он протянул Гедимину сигма-сканер. Сармат мигнул. «Что это? Слои лавы? И что в них интересного?»

Извержениями эту местность накрывало много раз — пласт за пластом уходил вглубь, иногда прерываясь слоями осадочных пород — местными минералами, перемолотыми в песок и снова спрессованными, иногда — вперемешку с пеплом. Одни языки лавы были длиннее, другие — короче; длинные лежали над осадочным слоем, короткие — под ним, от раза к разу удлиняясь, пока их не прерывал очередной осадочный слой. В пятнадцати метрах под поверхностью горизонтальные полосы внезапно рассекла вертикальная — многометровая спираль с разлохмаченными отростками. «Будто катушка с проводами,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Намотали обрывки провода, а хвосты не закрепили.»

Он бы прошёл мимо каменной «катушки», если бы не её окружение. Левый её бок по всей длине подпирал осадочный слой, правый — лавовый пласт. «Барьер? И достаточно прочный, чтобы выдержать лаву…» — Гедимин огляделся по сторонам в поисках современных аналогов, но не нашёл ничего, кроме ветвящейся «реки». «А вон там, внизу, ещё одна… Нет. Это всё одна и та же „катушка“. Только её местами заносит в соседний Сфен. Да, так и есть, — это один длинный пласт…»

— Ну⁈ — Вепуат, не выдержав, ткнул Гедимина кулаком в бок. — Ты-то знаешь? Пиркенита у нас нет. Но если плазму взорвать в двух точках… Ты ведь умеешь высчитывать такие штуки!

Гедимин мигнул.

— Взорвать? Что взорвать? На кой взорвать? — он сердито сощурился. Вепуат мигнул в ответ.

— Добраться до пласта, — он ткнул пальцем в «катушку». — Он тут, под ногами. Только глубоко. Местные, наверное, не полезли бы. Хотя — Сэта могли бы. Помнишь их подрывные устройства? Ну, тогда, у ворот Шакхи?

Гедимин встряхнул головой.

— Тихо! Сначала скажи — на кой тебе этот пласт?

Вепуат помянул ядро Сатурна.

— Ты что, не понял? Не смотрел на микросрезы? Это же асаан!

…У «катушки» была сложная структура — её будто скручивали из множества гигантских канатов, протянутых вдоль границы Сфенов. Иногда крутили в одном направлении, иногда в другом, и всё это как-то было связано с длиной лавовых пластов — и можно было бы спокойно это обдумать… Вепуат в очередной раз залез под локоть и уставился на экран, и Гедимин раздражённо сощурился.

— Не мешай. Тут надо рассчитать…

— Я бы жахнул тут и тут, — Вепуат потыкал в экран и вопросительно посмотрел на сармата. Тот поморщился.

— Сказал же — не лезь. Лучше иди к Джагулам. Скажи им — их тварь поработает бульдозером. А пока пусть залягут. Лучше — под броню. И ты лежи. Тут будет громко.

На экране уже проступил объёмный скан — «вырезанный» из материка фрагмент со всеми подробностями структуры. Сейчас Гедимина интересовали только они. Он, задумчиво щурясь, отошёл на десяток шагов, опустился на землю, прижал кулак к волнистому камню и чуть надавил. «Главное — не задеть водораздел. Тогда будет время на раскопки. До первого сильного дождя…»

Он отступил ещё немного и снял с плеча сфалт. Лава плавилась легко; осадочная порода трескалась и взрывалась, выбрасывая клубы дыма, но это лишь ускоряло продвижение. Проплавленная скважина уходила под углом всё глубже.

«Готово,» — Гедимин лёг на землю, прикрываясь защитным полем. Сопло сфалта уткнулось в скважину. Внизу громыхнуло. Первый звук был слабым — но не прошло и секунды, как Гедимин услышал нарастающий грохот. Земля задрожала. Под рукой сармата протянулась тонкая трещина.

Когда он поднялся, вокруг вроде бы ничего не изменилось. Трещина рядом с ним была единственной; поодаль, метрах в десяти, их было больше, и они расходились длинным широким клином, но их ширина не превышала сантиметра. Сармат довольно хмыкнул. «Почти угадал. Теперь — этап номер два…»

Отойдя от первой скважины, он снова взялся за сфалт. Широкий поток плазмы ударил в землю. Камень стремительно плавился и испарялся. Громыхнуло — Гедимин добрался до первого осадочного слоя.

«Ещё один… Этот — последний,» — сармат выключил сфалт и оглянулся. Вдалеке у ручья лежал живой холм; на его длинной вершине ничего не шевелилось. Гедимин со вздохом растянулся на земле, прикрываясь защитным полем, и сдвинул пластины на корпусе сфалта. «Полная мощность. Если сопло не расплавится…»

Земля содрогнулась. Сквозь наушники сармат ничего не слышал. Уплотнённое защитное поле задрожало, порываясь раствориться — и снова помутнело.

Гедимин досчитал до двухсот, прежде чем убрал купол и медленно поднялся на ноги. В десяти метрах от него зиял разлом. Многометровые скальные пласты подняло и вывернуло; теперь их обломки длинной горой лежали за провалом. Он клином с надломанными краями врезался в землю; внизу, на пятнадцатиметровой глубине, чернел растрескавшийся пласт лавы. Он развалился на почти правильные шестиугольники. Гедимин глянул на сигма-сканер и едва заметно ухмыльнулся. «Готово. Осталось расчистить спуск.»

Лава легко поддавалась плазменной струе — вот только остывала медленно и растекалась дальше, чем нужно бы. Гедимин успел заглубить лестницу, прорезанную в склоне, на восемь метров, когда услышал за спиной быстрые шаги и громкий вздох.

— Ну вот хоть позвал бы!

— Отойди, — буркнул сармат. «А тут будет узко. Не рассчитал угол…»

Вепуат, обойдя оплавленный склон, заглянул в провал и коротко свистнул.

— Недурно… И это с одного взрыва?

— Урррх… — послышалось за спиной. Настороженный Джагул разглядывал гору обломков. За ним подошли ещё двое. Один двинулся к пролому, но тут же шарахнулся в сторону.

— Всё? Или ещё будут взрывы? Уже можно смотреть? — нетерпеливо спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Смотреть особо не на что. Вот это крошево надо отодвинуть от карьера. Я доделаю лестницу, а ты гони сюда животное. Оно, если упрётся боком, спокойно всё сдвинет.

…Лестница дымилась долго — всё-таки Гедимин неверно определил теплоёмкость местного камня. Он смотрел то на дым из провала, то на огромного зверя, медленно, боком отползающего от «карьера». Сквозь грохот камней, сгребаемых в кучу, еле-еле был слышен треск погремушек и прерывистый вой — крики погонщиков. Бок сааг-туула, повернутый к горе камней, прикрывало плотное защитное поле.

— Живой скрепер… — Вепуат оглянулся на животное и мечтательно ухмыльнулся. — Интересно, как быстро они размножаются?

Гедимин посмотрел на анализатор. «Горячо, но идти можно. Тут разберутся без нас.»

…Вепуат спустился следом и теперь стоял ступенью выше, глядя на дно, покрытое трещинами. Гедимин подцепил каменный шестиугольник за края и вывернул. Из-под камня блеснули тёмно-серые волокнистые кристаллы.

— Ядро Сатурна… — прошептал Вепуат, наклоняясь над проломом. Гедимин убрал соседний кусок камня и подсветил фонарём обнажённый бок «катушки». Сложная структура — многочисленные «тросы», скрученные в разных направлениях — просматривалась безо всякого сканера. Кристаллы были темнее, чем руда из Куттуша, — не белесыми, а почти чёрными. Гедимин подцепил когтем пучок волокна — короткие пряди поддались без труда. Посыпались игольчатые отломки. Гедимин потянул за выглянувшие из-под них волоски и довольно ухмыльнулся.

— Похоже, окраска на физические свойства не влияет.

— Ага… — Вепуат похлопал себя по пернатым бокам и оглянулся на лестницу. — Чем его поддеть? Не когтями же выцарапывать…

…Асаан отрывался длинными полосами; некоторые уходили под лавовые пласты, но легко отделялись, стоило немного их подёргать. Вепуат сперва лез помогать, потом отступил, — как видел Гедимин краем глаза, он достал трос и связывал выдранные полосы в пучки. Когда он попытался поднять связку и помянул ядро Сатурна, сармат, спохватившись, отпустил серо-чёрный «хвост» и шагнул к лестнице.

— Ага, хватит, — кивнул Вепуат, тяжело дыша. — Тут уже за тонну.

Гедимин прикрыл раскопанный участок каменными «крышками» и взялся за трос. По проплавленному в склоне «пандусу»связка скользила легко. Сверху донеслось рявканье — кто-то из Джагулов отгонял сородичей от лестницы. Когда сарматы выбрались наверх, кочевники уже сидели на броне сааг-туула. Он лежал у «карьера», приподняв морду и подёргивая хвостом; глаза вдоль бока таращились не то на сарматов, не то на яму позади них.

— Надеюсь, выдержит, — вслух подумал Гедимин, растягивая над ней третий слой непрозрачного защитного поля. Он думал о водоподъёмниках. «Из затопленного карьера вода поднимется. Но магнит ведь и соседний водоносный слой потянет. А его я в руках не удержу…»

— Каменные жилы? — Джагул тронул связку «тросов» длинным шестом. — Зачем вам? Для Сэта?

Сарматы переглянулись. Вепуат дёрнул углом рта.

— Посмотрим, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Гедимин… А тут ведь неплохие запасы этого добра. Если вскрыть жилу по всей длине…

— Камни! — Джагул, прижав уши, недовольно рявкнул. — В Сфене Воздуха копать камни! Ты с ними говорил? Хоть с кем-нибудь? Ты им сказал?

Гедимин мигнул.

— Уезжаем, — бросил он, поднимая тяжёлую связку. Помрачневшие Джагулы перебрались на загривок зверя. Гедимин, затягивая тросы на выступах брони, чувствовал их угрюмые взгляды.

— Чего ты, Урджен? — спросил Вепуат, устраиваясь на холке; он мечтательно ухмылялся и только что не насвистывал. — Что-то снилось?

— Эррх! — Джагул недобро ощерился. — Что увидишь, когда будят⁈

Он резко провёл поджатыми пальцами по загривку и отвернулся.

…Сааг-туул успел проесть вдоль ручья заметную борозду — и, видимо, насытился. Он остановился по приказу погонщиков, но остался стоять, к чему-то принюхиваясь, и к еде больше не притронулся. Ветер притих; подвески ещё качались, но уже не вытягивались параллельно земле. Гедимин пересчитал бусины и пластины и сгрёб всё в охапку. Вепуат, привстав на пальцах, отцеплял тросики от арки.

— Я всё занёс на карту, — сказал он, вынимая из «ворот» замыкающий элемент. — В другой раз мимо не проедем. Руда вроде мягкая — филки её легко добудут. Но я бы им поискал жилы поближе к поверхности. Ломать пятнадцать метров лавы — замаешься.

— Не так замаешься, как с переработкой, — отозвался Гедимин. Перед глазами стоял лук с натянутой вместо тетивы полосой волокна; привод поршневой машины дёргал её туда-сюда, протаскивая сквозь частый гребень. «Нужна хоть какая-то механизация. Не камнем же дробить руду…»

…Сааг-туул ускорил шаг. Он уже почти не припадал на задние лапы и бежал сам, не обнюхивая каждое дерево и не пытаясь улечься. Вепуат, устроившись на его загривке, тихонько что-то насвистывал. Джагулы смотрели на него исподлобья и тут же отворачивались; Урджен был мрачнее всех — видимо, не выспался.

— Вот что интересно, — Вепуат, перестав свистеть, повернулся к Гедимину. — Вся вода стекается в свой Сфен, так? Тогда там в водоёмах должна течь смесь всех вод Равнины. А ведь это не так — мы же проверяли. Куда-то оно всё девается.

Гедимин сузил глаза. Думать о трансмутациях местной материи ему не хотелось.

— Похоже, оно всё-таки преобразуется, — продолжал Вепуат. — Что-то вроде ядерной реакции. Атом в атом… В Сфене Земли — в свои атомы, в Сфене Воды — в свои. Тогда… Я вот не знаю. Если оставить воду из Сфена Воздуха надолго без экрана — она преобразуется или нет? Надо бы предупредить Альгота. Воды из Сфена Земли у нас и так с избытком!

— В ядерный могильник такие преобразования, — пробормотал Гедимин, стараясь не думать о выделении частиц и квантов, неизменно сопровождающем ядерные трансмутации. «Может, поэтому Равнина и фонит, как проклятая… А, hasu! Куда ни ткнёшь — везде какой-то бред…»

… — На занятия — в обычное время! — крикнул Вепуат, хватая связку волокна за трос и разворачиваясь к Джагулам. Погонщик что-то буркнул и огрел животное трещоткой. После третьего удара сааг-туул нехотя начал разворачиваться. Массивный хвост просвистел над зданием цеха, разминувшись с крышей на пару метров.

— Я донесу, — буркнул Гедимин, отбирая у Вепуата трос. — Иди к Альготу. Предупреди насчёт экранов… хотя — он, наверное, уже в курсе.

Руда, хоть и была обёрнута защитным полем, по дороге растрепалась; внутри кокона россыпью лежали игольчатые обломки и обрывки волокна. Гедимин с вязанкой на плече кивнул на ходу озадаченному жрецу и огляделся, высматривая удобное место. «Здесь,» — он расстелил волокно вдоль стены. «Пусть лежит. Я пока продумаю молот и протяжное устройство. И чесало… гребни лучше сделать из рэссены.»

— Asa’antha⁈ — потрясённо выдохнули за спиной. Сэта, просунув раскалённую руку сквозь остатки защитного поля, щупал тёмное волокно.

— Чёрный камень… Чьи это копи? В трёх городах я такого не видел.

— Наши, — буркнул Гедимин. — Нашли в соседнем Сфене. Пригодятся.

Сэта зашипел. Его грива поднялась языками пламени. По пальцам Гедимина хлестнул жар, и сармат недовольно сощурился.

— Равные Куэннам… Да, кто может быть доссстойнее? — жрец склонил горящую голову. Его пальцы судорожно сжались на зеркальной подвеске.

— И вы будете его добывать… вы сами сделаете волокно, и нити, и ткань? — его взгляд стал неприятно цепким. Гедимин пожал плечами.

— Будем. Может, с кем-нибудь поделимся. У нас ведь есть союзники. Те же Джагулы…

Огненная грива побагровела.

— Джагулы⁈ Кочевники — не безумцы. Asa’antha убьёт их. Они знают. Только мы, Сэта, можем, но даже нас…

— Да он не убивал бы, — Гедимин досадливо сощурился, — если бы с ним обращались с умом. Зачем столько пылить⁈ Если бы пыль не гнали вверх мимо рабочих, а сбивали и смывали, а чистый воздух…

Не договорив, он махнул рукой и вышел за дверь. Что-то с той стороны ударилось о закрытую створку, обдав пальцы сармата жаром. Гедимин поморщился, но оборачиваться не стал. «Монополисты, has— sulesh… Зря я с ним заговорил. Пусть бы общался Вепуат, он в традициях разбирается…»

…Двое филков, поделив между собой молотки, колотили по растянутым на болванках листкам металла. Остальные, доделав заготовки для миниатюрных ёмкостей, припаивали к ним ушки и крутили ручки из толстой мягкой проволоки. Гедимин думал, кому и зачем могла бы понадобиться такая ёмкость из легко окисляющейся ульсены, но решил, что тренировочным изделиям смысл и назначение, в общем-то, не нужны.

Вепуат, обойдя филков и убедившись, что все заняты делом, остановился рядом с Гедимином и оглянулся на закрытую дверь склада.

— Что сегодня с Кут’тайри? Кто-то сильно его разозлил.

Гедимин досадливо поморщился.

— Я сказал, что асбест могут добывать не только Сэта.

Вепуат мигнул. Сказать он ничего не успел — один из филков громко выругался. Сдёрнув заготовку с болванки, он смотрел на порванный посередине лист металла.

— Ерунда, — сказал ему Вепуат, повертев дырявый котелок в руках. — Твоё дело — потренироваться. Доравнивай края, а это запаяешь.

Гедимин, подобрав молоток, провёл пальцем по округлому бойку и недоумённо хмыкнул. «Думал, тут зубец, или кожа содралась. Да нет, непохоже…»

— Чего ты? — удивился Вепуат. — Что-то не так?

Гедимин вернул инструмент филку и пожал плечами.

— Нет. Вот это и странно. С чего бы металлу рваться?

Вепуат хмыкнул.

— Ударил сильнее, чем надо. Обычное дело, пока не приспособишься.

— Сильнее? — Гедимин смерил филка выразительным взглядом и качнул головой. — Маловероятно…

Он покосился на дозиметр. Стрелка-указатель замерла, направив острие на реакторный купол далеко за стенами цеха. Кривая интенсивности изгибалась, вычерчивая зубцы — те же, что и вчера. Гедимин выкрутил чувствительность до предела, развернул «щупы» к филку, пытающемуся запаять порванное дно котелка. «Не фонит,» — теперь он был в этом уверен. «И не фонило. Облако вероятностей ни при чём. Но что-то тут не так…»

…Стеклянный шар, пропущенный через щипцы, вытянулся в длинную трубку. На её боках осталось множество вмятин, но Джагулам не было до них дела. Собравшись вокруг заготовки, они рявкали друг на друга и махали когтями. Гедимин уже думал вмешаться, когда двое отступили, а третий сунул трубку в печь. Едва она пожелтела, другой Джагул перехватил её за конец и принялся сворачивать в спираль. Плохо прогретое стекло поддалось было, но пережатые стенки тут же сплющились. Джагул, удерживающий заготовку на весу, сердито рявкнул.

— Ты сначала смотри, потом делай! Что, не видно, — там другие витки! — он кивнул на выступ печи, где лежала горелка. Другой недовольно ощерился.

— Вот ты сам и делай! — он отобрал стеклодувную трубку и сунул смятую заготовку в расплав.

Гедимин покосился на соседнюю печь. Там подвешивали на кованых штырях раскалённый стеклянный лист. Вепуат, держа в руке лезвие, что-то объяснял. В плошке у его локтя блестели осколки охлаждённого стекла.

— Уррх! — раздалось за плечом. Джагулы столпились вокруг дымящейся трубки, свёрнутой в спираль. У конца её всё-таки пережали — остались насечки.

— Неплохо, — сдержанно признал Гедимин. — Осталось сделать напыление. Но лучше бы начали с зеркальных шаров — это проще.

— Шар? — Джагзуу, отложив инструмент, потрогала когтем капсулу горелки. — Тут полшара! Как резать? Покажешь?

…Остывающий зеркальный шар развалился надвое. Срез ещё светился рыжеватым, и было видно, как внутри, вдоль кромки надреза, вскипает серебристый металл. Джагулы, не обращая внимания на горячий воздух, толпились вокруг и пытались заглянуть в зеркало одновременно. Оно, ещё не остывшее, было очень мутным, да и металл лёг неровно, — но кочевники смотрели на него широкими глазами.

— Огненная чаша! — Джагзуу, опомнившись первой, потянулась за щипцами и выдернула из печи мелкий осколок кейека. — Это сюда кладут?

— Нет, — Гедимин отобрал камешек и вернул в печь. — Тут нужен второй слой стекла. Без него напыление быстро отвалится. Однослойный шар можно только подвесить, как украшение. Будет блестеть.

Джагул развернул шар вогнутой поверхностью к себе, заглянул в него и коротко рявкнул. Все четверо снова сгрудились у поддона, пытаясь заглянуть в кривое зеркало.

— Остынет — будет отражать лучше, — сказал Гедимин, потянув за край поддона. — Складывай всё в холодный отсек. И полусферы, и спираль…

Сбоку раздался звон стекла. Вепуат изумлённо вскрикнул. Развернувшись, Гедимин увидел, как Сэта склоняется над расколотым круглым зеркалом. Стеклянный лист успели обрезать по краям и залить отражающим слоем; растерянный Вепуат держал в руке осколки «смальты», но прикрепить их уже было не к чему. Заготовка, упавшая на каменный пол, раскололась, но не разбрызгалась — все фрагменты, как видел Гедимин, лежали у ног Сэта. Он, опустившись рядом, оборачивал место «аварии» длинными бусами из мелких-мелких позвонков. Такие были на поясе у каждого из Сэта, — только теперь Гедимин вспомнил, что раньше таких «цацек» не видел.

— Эта вещь в руках Ук-Хеммайи, — прошелестел Сэта, сидящий на полу; он припал на одно колено и склонил голову на грудь. — Его воля не нарушена.

Гедимин ошалело мигнул, двинулся к печи, но тут за спиной зазвенело. Обернувшись, он увидел поддон, засыпанный осколками, и Урджена, закатавшего рукав и царапающего стеклом предплечье. Капли крови брызнули на ещё не остывшие обломки. Пошёл пар.

— Ушло за ворота, — Урджен бросил окровавленный осколок. Трое молча дотронулись до порезанного предплечья и облизали пальцы.

— Вы в себе? — Гедимин двинулся к ним, и они попятились, прижимая уши и нервно скалясь. — Зачем разбили заготовки? Урджен! Что это за бред⁈

— Дни Пустоты, — отозвался Джагул, прикрывая порез рукавом. — Не время, чтобы делать. Время, чтобы разрушать. Всё сделанное — вещи Ук-кута. Всё равно уйдут. Проще отдать.

— Хорошие вещи теперь за воротами, — сказала Джагзуу, оглядываясь на осколки. — Тем, кто там, не на что злиться.

Гедимин встряхнул головой. Он слышал, как за спиной Сэта объясняют Вепуату то же самое, — про мир мёртвых и волю его богов. «Он тоже не знал,» — сармат невесело ухмыльнулся. «Традиции, чтоб им всем…»

— И что, — он угрюмо сузил глаза, — всё, что вы сделаете до конца месяца — так же будете бить? Мертвецам нужны стекляшки? Икси, вон, брать их отказались…

Джагулы переглянулись.

— Вещи живых не пронести за ворота, — Урджен нахмурился. — Там только вещи мёртвых. Мы сделали, как надо. Теперь уйдём. Завтра нас пустишь?

Гедимин пожал плечами.

— Приходите. Нарабатывайте навыки. Самим не жалко уничтожать?

Джагул неуверенно оскалился.

— Это для тех, кто за воротами. Пусть будет и у них. Сами ведь не сделают.

…Ульсена, собранная «магнитом» в серебристый комок, остывала на поддоне. Гедимин бросил отмытые осколки в тигель и растерянно покачал головой.

— На редкость идиотские обычаи. И что, Сэта тоже их соблюдают?

Вепуат развёл руками.

— Я думаю — все соблюдают. Богов смерти тут опасаются.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Значит, подарки для Икси надо ломать у них на глазах? Иначе они их не могут забрать? Сказали бы сразу. Значит, обмен всё-таки возмо…

— Погоди, — сказал Вепуат. — Так отправляют вещи туда, ладно. А оттуда в мир живых? Об этом речи не было.

— Чтоб их всех с их традициями… — Гедимин безнадёжно покачал головой. «Что я вообще несу? Какой ещё мир мёртвых⁈»

3 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воды, острова Туви

Едва переступив порог, Гедимин почувствовал холод — воздух в шлюзовой камере промёрз до нуля. Вепуат, отряхнув тяжёлые, омертвевшие перья от инея, прошёл внутрь и остановился перед источником ледяного сине-белесого света. Под прозрачной ёмкостью горел криогенный «фонарь», и над ним по потолку расплывалось серебристое пятно. Внутри ёмкости поверх слоистого бело-синего льда мерцала розоватая жидкость. На ней блестела масляная плёнка.

— Ты бы всё-таки осторо… — начал было Вепуат, но замолчал и только присвистнул:

— Получилось⁈

Альгот молча занёс над ёмкостью колбу с наклеенной на дно «магнитной» катушкой. Маслянистое пятно, вытянувшись в тонкий жгут, нырнуло внутрь, и Альгот быстрым движением перевернул сосуд и закупорил.

— Охлаждение, — отрывисто сказал он, зажимая в пинцете застывшую каплю синего металла. — Реакция начинается перед замерзанием воды. Диапазон в считанные градусы.

Металл коснулся розоватой жидкости и зашипел. «Вода» помутнела.

— Зачем портить весь объём? — Гедимин укоризненно хмыкнул. Он уже видел, как поверхность металла обрастает тонкой тёмно-малиновой коркой. «Ксенофторид. Значит, не зря мы вчера ездили…»

Альгот лишь пожал плечами.

— Всегда можно сделать ещё пару литров. Если, как вы говорите, Сфен Воздуха богат водоносными пластами…

Он переложил мокрый, покрытый соляной коркой «камешек» в кювету.

— Ксенофторная кислота… — Вепуат покачал головой и неуверенно ухмыльнулся. — И что, её можно прямо так хранить?

— При постоянном охлаждении — вполне, — Альгот выловил из кислоты ледяной комок и сунул в пакет «для утилизации». — Если не греть выше нуля, она вполне стабильна. Но ксенофториды ещё более стабильны. И я буду хранить их именно в таком виде. Не собираетесь в ближайшие дни в Сфен Воздуха?

Вепуат качнул головой.

— Может, завтра. Ты собери бурдюки, столько тебе надо, — для красителей, для опытов… Гедимин! Как думаешь, взять нам с собой филков? Показать им дорогу к ручьям… ну, и рудник заодно.

Гедимин недовольно сощурился.

— Надышатся асбеста… А почему не сегодня?

— Глина кончается, — Вепуат развёл руками. — Всё перевели на формы. Да и лить в них нечего. Надо выбраться в Сфен Воды, пока не похолодало. Айзек говорит — тепло тут ненадолго.

…На дне ущелья грохотали «камнедробилки». Гедимин выглянул из-за звукозащитного экрана — и тут же пожалел, что не закрыл наушники. «Отвык от промышленного шума,» — досадливо сощурился он, глядя на клубки Текк’тов на дне ущелья. Они выстроились так, чтобы не мешать друг другу — зигзагом от огромной кучи гравия до открытых ворот склада. Кто-то из них закопался в гравийный курган и копошился там, выбрасывая наружу центнеры обломков. Они падали куда придётся — между живыми камнедробилками, на их витки, на невовремя высунутые головы. Через пару секунд они исчезали, а из плотных содрогающихся клубков брызгал во все стороны песок. Экран сигма-сканера был затянут плотной рябью, но Гедимин и без него видел, как в ущелье растёт песчаная подушка. «Вот это скорость так скорость…»

— Гедими-и-ин! — кто-то постучал кулаком по его наплечнику. Обернувшись, сармат увидел недовольного Вепуата. Он хотел нахохлиться, но перья не подчинились, и разведчик только насупился. Сбоку от него, в бывшем «тёплом коридоре», лежал хвост сааг-туула; огромная булава в бугристых наростах закрыла собой ворота горячего цеха. Животное растянулось по плато, притворившись длинным холмом. С разных сторон на него глазели любопытные филки. Под боком зверя лежал мешок, набитый чем-то комковатым. Над ним стоял угрюмый погонщик.

— Ты же сказал — сегодня никуда не едем, — удивился Гедимин, закрывая проём в звукозащитном экране. Грохот стал тише.

— Угу, — отозвался Вепуат. — Джагулы привезли мешок волосяника. На краску.

Гедимин мигнул. «Сейчас⁈ Где они его только взяли после оттепели…»

— Я краску не делаю, — сказал он. — Это к Альготу. Эй! Отошли от зверя!

Филки, подошедшие к сааг-туулу и его хвосту на опасное расстояние, фыркнули, что-то пробормотали, но подчинились. Вепуат подобрал мешок и взвесил на руке.

— На первое время хватит, — сказал он Джагулу. — Но лучше делайте запасы.

— Айгот — кто он? — настороженно спросил тот. — Чёрных панцирей я знаю. Айгота — нет.

— Он главный из хи… тех, кто делает снадобья, — пояснил Вепуат. — Можно сказать — их вождь.

— Уррх… — Джагул, помрачнев, перебрался на броню зверя и скрылся за отодвинутым щитком. Сааг-туул зашевелился. Вепуат, закинув мешок на плечо, отступил к ближайшему зданию.

— В город его точно не пустят, — пробормотал он, глядя, как шипастый хвост пролетает на развороте над крышей. Гедимин кивнул. «В город…» — в груди слегка потеплело. «А верно. Пора собираться в дорогу. Тридцать тонн руды сами себя не перевезут.»

…Дрон плыл над ущельем, огибая разломы. Гедимин настороженно разглядывал скалы. Металлический ливень прошёл и здесь — и температурные скачки добили несколько ненадёжных уступов: тут и там под ногами валялись обломки — следы недавних камнепадов. Ими присыпало и оттаявший ручей. Он был неглубоким — вода чуть прикрывала камни, свежие обломки торчали над ней, покрытые конденсатом. По ущелью тянуло сыростью. Среди камней сармат разглядел несколько тёмно-синих «ядер» иглицы — и некоторые обломки при внимательном рассмотрении походили на что-то живое. Вепуат, впрочем, не обращал на них внимания — он на ходу рассказывал что-то филкам. Крылья безжизненно свисали со скафандра, и на них оседал конденсат.

…Река оттаяла. Гедимин, приглядевшись, даже различил на горизонте ещё один островок, заваленный камнями, но берегов так и не разглядел — уже в двух сотнях метров всё заволакивал густой туман. Несмотря на слабый ветер, волнение не стихало. «Водоём, похоже, большой,» — думал сармат, глядя, как вода подмывает пологий склон и нависшие над ней валуны. «И разлившийся. В прошлый раз мы стояли вон там — сейчас там мне по колено.»

— Оттаяло, — Вепуат смотрел на воду с довольной ухмылкой. — Что ж, займёмся делом. У нас тут два берега, так что разделимся. Эй! Вот вам катушки и два мешка. Собирайте металл. Гедимин, присмотришь за ними? А вы берите лопаты. Глины, как выяснилось, надо больше. Двумя мешками не отделаешься…

Идти было недалеко — только обогнуть разлом и завалившийся на «тропу» валун. Уже на берегу, оглянувшись, Гедимин увидел сквозь синеватую дымку повисший над камнями дрон. С той стороны донеслось недовольное бормотание, потом — плеск и приглушённый туманом голос Вепуата.

— И здесь всё залило, — сказал один из филков, настороженно глядя на пологий берег. Шум волн почти заглушил его слова. Гедимин протянул сарматам «магниты» и ульсеновые стержни.

— Тут вообще руда есть? — спросил филк, разглядывая костяную трубку.

— Проверь, — отозвался Гедимин. Сигма-сканер был включен и направлен на воду, но донные отложения сармата не волновали. Он видел на глубине пятна и полосы ряби, плавно двигающиеся вдоль побережья.

— В воду не лезьте, — запоздало предупредил он филков. Один из них с «магнитом» наперевес уже влез по щиколотку и теперь сердито щурился на волны. Трубку он держал двумя руками и всё равно пошатывался — её уже облепило рудными конкрециями, но филк ещё водил ей из стороны в сторону, вылавливая со дна новые камни. Другой, спохватившись, крикнул ему, он шагнул к берегу — и, потеряв равновесие, рухнул в воду.

— Hasu! — он прикрылся локтём от летящей в лицо волны и зашарил свободной рукой по дну. — Да где она…

— Руки! — рявкнул Гедимин. На трубку он чудом не наступил — она легла прямо под крайний палец ступни. Вытолкнув мокрого филка на берег, он наклонился. «Магнит» успел собрать на себя четверть центнера руды и глубоко зарыться в ил — только поэтому и не хрустнул под ногой сармата. Что-то с силой обхватило его палец, дёрнулось, пытаясь разжаться, но Гедимин уже поднял и руку, и «магнит» над водой. С ладони свисала бронированная ракушка.

— Ура-ан и торий… — протянул кто-то из филков. Другой взглянул на свои руки и нервно поёжился.

— Оно что, и металл готово жрать?

— Мешок давай, — буркнул Гедимин, стряхивая моллюска. — Говорил же — не лезьте в воду! К тебе ничего не прилипло?

Мокрый филк обернулся вокруг своей оси и внимательно осмотрел ступни. Лицо под прозрачным щитком заметно побледнело; Гедимин испугался было, но крови и прокусов на одежде не разглядел — да и филк с облегчённым вздохом помотал головой.

— Та же дрянь, что погрызла Атайра? Рыбий наездник?

Гедимин стряхнул руду в почти наполненный мешок. На одну из конкреций налипло что-то подозрительное, скорее всего, живое; сармат отцепил его и выбросил в воду.

— Местная фауна… — он угрюмо сощурился. — Оно пыталось отцепиться. Видимо, ориентируется на ощупь. Учуяло не то — отлипло.

Филк поёжился.

— Много их тут?

Собиратели руды недовольно заворчали. Пока Гедимин возился с местной фауной, они отошли на пару метров от полосы прибоя, поставили перед собой мешок и по очереди водили «магнитом» под углом к воде. Один удерживал тяжелеющую трубку, другой, дождавшись момента, выдёргивал из неё стержень. Руда падала в мешок — то десяток мелких конкреций, то три-четыре крупные.

— Сколько бы ни было! Ты работать собираешься?

— Да пусть, — буркнул другой собиратель. — Не работает тут — потащит мешки. До самой базы.

— Иди ты! — фыркнул вымокший филк и протянул руку за «магнитом». Вода с его комбинезона уже стекла, но гзеш блестел от сырости — в речном тумане высохнуть было непросто. Другой филк покосился на сборщиков и растянул горловину мешка, укладывая его под ноги.

— А здесь, на острове, руда есть?

— Должна быть, — Гедимин пожал плечами. — Но вытянуть будет сложнее.

Он взглянул на забытый сканер и вздрогнул — вдоль берега, постепенно смещаясь к мелководью, скользил длинный расплющенный силуэт. Метровый хобот ощупывал дно, втягивая что-то в кольчатые челюсти. За «рыбой» вдоль дна шёл косяк продолговатых существ, передвигающихся резкими рывками. Часть косяка свернула на мелководье, прошла там, где клубился потревоженный ил, и двинулась было обратно, но тут «магнит» выдернул из глины ещё один камень. Существа метнулись к облаку мути.

— Это что за дрянь? — филк, заглядывающий в экран, едва заметно поёжился.

— Хищники, — пробормотал Гедимин, прислушиваясь к плеску за спиной и попискиванию дрона. — Мы кого-то приманили.

Крупное животное замерло на мелководье. Сейчас вода еле прикрывала его пластинчатую спину. Застыв на секунду, оно рванулось вперёд и выкатилось на илистое дно. Гедимин видел, что его выгнало, — там, где оно только что было, развернулась длинная обтекаемая тень.

— Sata! — крикнули за спиной. Из-за валуна быстрым шагом вышел Вепуат. Он двумя руками удерживал мокрые мешки, илистая вода стекала по чёрным перьям. За ним плелись, нервно оглядываясь, угрюмые филки, вымазанные глиной.

— Кто укушен? — спросил Гедимин. Вепуат мотнул головой.

— Обошлось — завязли в войлоке. Может, Би-плазмой обмазываться? Запах отпугнёт? Хотя — в воде быстро смоется…

— Рыбы, — Гедимин кивнул на мелководье. Существо, залёгшее там, подбирало что-то со дна. Хищник, покрытый бронёй, всё не удалялся от острова — в волнах мелькали ряды выступов на его спине — но и подойти так близко не мог. Вепуат покосился на сканер и еле слышно помянул ядро Сатурна.

— Пищевые цепочки… Видимо, сплылись на поднятую муть. Сначала мелкие, а потом и… У нас там тоже плавало.

Он оглянулся на филков. Те притащили с собой мешки с глиной — всего их, как теперь видел Гедимин, было шесть. За валунами что-то всплеснуло, и на шум волн это было совсем непохоже.

— На Земле всё это нашего запаха боялось, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. Филки, опустив «магниты», с опаской смотрели на «рыбу», пытающуюся подползти к берегу, и уже снимали с пояса колёсомёты.

— Этот — неопасный. Следите за вон тем…

Он покосился на плазмомёт.

— Не вздумай, — Вепуат положил ладонь на приклад. — Плазма их порвёт в клочья. Представляешь тучу органики? Сколько всего на неё сплывётся?

— И не собирался, — буркнул сармат. — Всё выкопал? Уходим?

…Вода подточила ещё один выступ скалы — на тропе валялись новые обломки. Гедимин проследил, откуда они упали, и растерянно покачал головой. «При такой скорости растрескивания тут не должно быть скал. Всё давно сточило бы до основания.»

…Едва Гедимин, замыкающий цепочку нагруженных филков, вышел из разлома, из-за обрывистого склона выглянул Джагул-погонщик. Он стоял на хвосте сааг-туула; зверь залёг под холмом, не подавая признаков жизни. Гедимин кивнул погонщику, тот сердито ощерился и ткнул шестом куда-то в сторону лагеря. На холме взревела «гражданская» сирена.

— Иду-ут! — заорал филк, заглядывая в долину. Гедимин мигнул. Вепуат оглянулся на него, дёрнул плечом и ускорил шаг. Гедимин уже слышал доносящиеся с холма голоса — писк и верещание аборигенов, ровную монотонную речь Айзека, отрывистые слова Гварзы и щелчки жвал.

…«Явились,» — Гедимин угрюмо сощурился на мерцающие белые посохи, потом перевёл взгляд на Кейланнов со сложенными крыльями, улёгшихся на холме. «На это у них транспорт есть.»

— Мы в душевую, — бросил на ходу Вепуат и жестом направил филков к нужному ангару. Айзек недовольно хмыкнул, но останавливать его не стал — вместо этого развернулся к Гедимину и крепко взял его за плечо. Сармат поморщился. Аборигены, обступившие троицу стражей, теперь глазели на него и вполголоса перепискивались. Их было куда больше, чем обычно собиралось в Элидгене, — судя по количеству меха и плавников на шапках, стражи привезли с собой старейшин.

— Мы рады, что лёд не причинил вам вреда, — инсектоид с посохом снова щёлкнул жвалами. — И что дом Пламени растёт так быстро.

— Хранящее Сердце тоже обрадуется, — сказал Руниен, оглядываясь на душевую. — Вести от Хассинельга…

— Откуда это веррнулся отрряд Дим-мина? — вмешалась Ауна, встряхнув ушами — и своими, и теми, что поднимались на её шапке-шлеме. — То, что несли, пахло водой.

Гедимин сузил глаза, но кивнул.

— Сфен Воды. Ходили за ульсеной. Глина там ничего.

Все звуки на секунду стихли. Потом одни аборигены нахохлились, другие заверещали. Ауна стукнула посохом о гравий.

— Сфен Воды? На какой берег вы ходили? К чьей воде?

Гедимин нехотя указал на «южный» обрыв.

— Река за Сфеном Камня. Тоже полезное место. Зеленоватый минерал, очень прочный, — знаешь такой?

Посох в руке Ауны прерывисто замерцал.

— Хассинельг о многом не рассказывал, — пробормотал Гор. Его жвалы сухо щёлкнули. Айзек крепко взял Гедимина за локоть.

— Если мы наткнёмся на следы разумной жизни, мы не будем отбирать чужие ресурсы, — пообещал он. — Гедимин и Вепуат в этом отношении очень щепетильны. Но то, на что никто не претендует…

— Никто не говорит о претензиях, — отозвался Руниен. — Вы, Равные Куэннам, не знаете осторожности. Правда, что вы ходили к той реке в дни Льда? И… что вы брали камни в те же дни?

— Асгаан своё получил, — буркнул Гедимин, вспомнив нелепую возню с мисочками и грибами — и увидел, как все вздрагивают, а кто-то пригибается к земле. Руниен махнул посохом.

— Осторожнее с именами!

— Жрецу Пламени ли бояться богов… — пробормотал кто-то из старейшин. Гедимин пошарил взглядом по низкорослой толпе, но так и не опознал его. «Шесек?» — он растерянно ухмыльнулся. «Голос не его… Он, наверное, в столице. Некогда летать, — работа…»

— Дому Пламени нужны ресурсы, — Айзек пожал плечами. — Камни. Глина. Металл. Вода.

— Там, где вы брали руду, на реке острова? Один, а с него виден другой? — Гор взглянул на Гедимина и повёл лапами-лезвиями. — Вода Синав-ви. Её запах…

— Её, — подтвердила Ауна. — Дим-мин был на острровах Тув-ви.

Сармат мигнул. «А ведь верно. У них-то есть карты… Было бы полезно знать, что как называется. Хотя бы для координации. Не самим же придумывать на чужой земле…»

— Ага, — он протянул руку к переглядывающимся стражам. — Туви? Река Синави? Я запомню.

Скогны заверещали.

— Синав-ви, — нажимая на вибрирующую согласную, проговорил Айзек. — Синви и Сэви стоят на этой же реке. Так что — места знакомые.

— Синви? — Гедимин покосился на взбудораженных Скогнов; говорили они очень быстро и в основном друг с другом — сармат ничего не успевал понять. — И Сэви тоже? Это мы не их руду…

— Нет, — Ауна воткнула посох в гравий, и белая вспышка заставила всех притихнуть. — Остррова Тув-ви далеко от горродов.

— Зато близко к Улвале, — пробормотал Гор, оглядываясь на «юг». Ауна протянула к нему посох.

— Никто не собиррается в Улвалу. Там нет ничего нужного для дома Пламени.

— После ручных Джагулов, после торговли Скогнов и Сэта… — Гор щёлкнул жвалами. Его посох горел неприятным мерцающим светом — вроде бы неярким, но глаза от него болели.

— Измерители времени, — вполголоса напомнил Руниен, и верещание аборигенов снова заглушило все слова. Гедимин оглянулся на барак.

— Они и туда залезли? — спросил он у Айзека. Тот угрюмо кивнул.

— И до сих пор пытаются это переварить. Ты не будешь против, если мы отправим часы в Сердце Пламени? Одну колбу, ту, что рассчитана на час.

Гедимин пожал плечами.

— Скажешь — сделаю новую.

…У подъёмника остался Гварза. Прошло, как показалось Гедимину, полчаса, пока все, кто хотел, спустились. Вереница аборигенов растянулась по коридорам недостроенной станции, теряясь за поворотами. Гедимин сначала оборачивался на каждый писк, потом его обступили стражи, и Айзек исчез за спиной.

— Тут будут щиты управления, склады и мастерские, — нехотя пояснил сармат, кивая на сумрачные помещения. Посохи стражей отчего-то горели вполсилы, и давно не облучаемые фонари заметно выдохлись. «Давно? А вроде было недавно,» — вяло удивился Гедимин. «Вечером соберу и облучу. Может, цера выгорает со временем — не держит заряд?»

— Мастерские? Как твоя литейня на холме? — оживился Руниен. — И… туда так же будут пускать Скогнов, и Сэта, и…

— И всех, кто скажет «хочу учиться», — пробормотал Гор, сухо щёлкнув жвалами. — Так похоже на Равных Куэннам…

Гедимин пожал плечами.

— Если будет польза, и не будет вреда — почему нет? Джагулы помогали строить станцию. И ещё помогут. Есть одно дело к вам…

— И ты о нём скажешь, — отозвался Руниен, вертя головой — приближалась очередная лестница. — Но прежде мы осмотрим дом Пламени. Сколько жара от огненных чаш!

— Они пррекррасны, — проворчала Ауна. — И лишили рразума весь Тогот. Жаль, что их жарру есть прредел. Ррэссена текла бы ррекой…

Гедимин одобрительно хмыкнул. «А новшества распространяются. Не зря мы с Вепуатом тратили время и шихту…»

— Что здесь? — Гор протянул посох к жёлто-красным пластинам на стене. «Инспекция» незаметно вывернула к месту испытания термоизоляции.

— Облицовка, — Гедимин двинулся было дальше, но в ушах зазвенело от верещания. К пластинам сбежались Скогны. Сперва когтями тыкали в красно-жёлтый камень, потом — в слой раствора под ним. Гедимин открыл было рот, но осёкся. «Дополнительные испытания,» — с кривой ухмылкой подумал он. «Я же хотел проверить, как держится. Они проверят лучше.»

— Постучи посохом, — попросил он ближайшего стража. — Вон по тем плиткам. Хочу посмотреть, как держит раствор.

Ауна, хмыкнув, опустила навершие на яркий камень. Вспышка хлестнула по глазам. Аборигены взвыли.

— Водокамень! Чей? Твой? — один из Скогнов развернулся к Гедимину. — Сколько частей камня? Сколько воды?

Гедимин мигнул. Ответить он не успел — Гор ударил посохом о камень. Плотная световая волна поднялась и опала. В коридоре стало тихо. Абориген, спрашивавший о «водокамне», исчез за спинами сородичей.

— Имей совесть, тоготец, — хмуро сказал инсектоид, покосившись на Гедимина — как тому показалось, выжидающе. — У тяги к знаниям есть пределы.

Сармат, подойдя к стене сквозь расступившуюся толпу, осмотрел пластины и довольно хмыкнул.

— Раствор годный. От света не трескается.

Ауна шевельнула вибриссами.

— Такой ударр ррасколол бы многие скалы.

Гедимин вспомнил трескающиеся останцы Сфена Камня и криво ухмыльнулся.

— Скалы бывают разные.

Руниен и Гор, забыв о стене, переговаривались о чём-то со старейшинами. Айзек поравнялся с Гедимином и крепко сжал его ладонь.

— Им будет что рассказать в столице, — прошептал он. — Сколько уже держится твой раствор? Две недели?

— Тринадцатый день, — ответил Гедимин. — По местным представлениям это вроде как важно.

Айзек кивнул.

— Да, тут считают по тринадцать. Ты только не торопись… хотя — до конца месяца работа всё равно не сдвинется. Запасайся пока ресурсами. Рудой, камнем, песком.

— Золотая глина, — Гедимин вспомнил обо всех корпусах реакторов и оборудовании машзала и сердито сощурился. — Тоже ресурс. И её нет. Они вообще собираются…

Руниен повернулся к нему.

— Тоготцы пришли передать тебе слова Хранящего Сердца. Вместо этого они выманивают секреты. В другой раз останутся в Тоготе. Хранящее Сердце говорит тебе — уже отправлены караваны за золотой глиной и тхеленом. До наступления дней Воздуха её будет собрано достаточно. Живой Металл дремлет, все пути свободны.

Гедимин мигнул. Понял он далеко не всё, но главное в мозгу отпечаталось — и сармат радостно ухмыльнулся.

— Это хорошо. Им там не нужна помощь?

Айзек сжал его запястье.

— У Равных Куэннам довольно своих дел, — ответил Руниен. — Мастера Скогнов знают работу. Ваше доверие для них — награда.

Гедимин неуверенно кивнул. Скогны, собравшись вместе, уже проводили какой-то ритуал, часто прикасаясь к тектону под ногами. «Раскидают тут органику — надо будет прибраться,» — думал сармат, настороженно следя за ними.

— Как там Шесек? — спросил он. Руниен улыбнулся.

— Передам, что мастер Дим-мин его помнит. Он говорит, что Куэннские печи ждут твоей руды. И просит меньше доверять Сэта, хоть они тебя и боятся.

Гедимин пропустил последнюю фразу мимо ушей. «Ждут? Это хорошо. Осталось её доставить.»

— Для печей очень много работы, — сказал он. — Тут потеплело. Пора везти руду. Есть на чём, но… горожан надо предупредить. Кто может пропустить транспорт с рудой в город? Чтобы там приняли и разгрузили? Улицы для него… Там местами тесно.

Айзек снова вцепился в его плечо. Гедимин мигнул. Все трое стражей незаметно собрались вокруг. Свет их посохов обжигал глаза, и сармат потянулся к лицевому щитку.

— Если Куэннские улицы тесны… — медленно проговорил Гор. — На чём ты везёшь руду? Что это за машина?

Гедимин убрал с лица кривую ухмылку.

— Не машина. Сааг-туул.

…Вепуат вошёл под защитный купол вместе с двумя Джагулами. Они остановились у порога, подняв гриву, прижав уши и ощерив пасть. Кто-то из старейшин Скогнов, замерших у дальней стены, отчётливо скрипнул зубами.

— Джегех. Урджен, — коротко пояснил Вепуат и, закрыв за собой «шлюз», встал рядом с Гедимином.

— Я их предупредил, — прошептал он, обхватывая себя за бока и зарывая пальцы в перья. — Надо было раньше.

Руниен двинулся вперёд, поднимая перед собой посох.

— Вожаки Джагулов… — его передёрнуло. — Если бы за вас не поручились…

— Если бы за тебя не поручились… — глухо прорычал Урджен, недобро скалясь. Гедимин приподнял руку с генератором защитного поля. «Как бы не пригодился…»

— Они пришли без оружия, — сдержанно напомнил Айзек. Он уже давно стоял, сложив руки на груди, как и помрачневший Гварза.

— И их племя тоже… придёт без оружия? — лапы-лезвия Гора закачались над головой.

— Их зверь сам — оружие, — пробормотал кто-то из Скогнов. Гедимин услышал сдавленное рычание. Скогны в ответ зашипели, показывая мелкие, но острые зубы.

— В священном городе, в Сердце Пламени…

Айзек стукнул костяшками по броне.

— Их племя останется здесь. Со зверем поедут двое или трое, может, четверо. Не считая Гедимина и Вепуата. Если уж они не удержат четверых Джагулов…

Никто не усмехнулся. Гедимин щурился на собравшихся и чувствовал, как руку с генератором поля сводит судорогой. «Стену, что ли, поперёк помещения…»

— Они не войдут в город, — продолжил Айзек, быстро оглянувшись на сармата и дёрнув пальцами — «Спокойно!». — Руду оставят на окраине. В Сердце Пламени не найдётся волокуш для перевозки?

— Нашлись бы волокуши, чтобы довезти руду из Элидгена, — сказал один из старейшин. На несколько секунд он отвёл взгляд от Джагулов, но тут же снова уставился на них и недобро ощерился. Гедимин с трудом подавил тяжёлый вздох.

— Говорили уже. Давно ещё. Руду — ладно. Можно везти по частям. А отливки по семь тонн?

Руниен качнул посохом. По куполу разбежались серебристые блики. Джагулы пригнулись. Гедимин услышал глухое рычание.

— Волокуши найдутся, — угрюмо пообещал страж. — Но — крепость нергонов на окраине Сердца…

Ауна шумно фыркнула.

— Двое Рравных Куэннам не спрравятся с одним животным? Ну, пусть так. А дальше? Весь город не спрравится? А что будет, когда пойдёт оррда? Стая таких?

Стражи переглянулись. По «шатру» прокатилось сердитое шипение.

— Пусть знают, — один из старейшин резко вскинул голову. Смотрел он на Гедимина, только один глаз постоянно разворачивался к оскаленным Джагулам.

— Если пришельцы хоть на миг покажутся немирными… — он вскинул обе руки, показывая острые отогнутые когти.

— Хватит! — Гор вбил посох на полметра в гравий. По шатру разлился белый свет. Джагулы с рычанием пригнулись.

— Кайшу — Хранящее Сердце. Решать ей.

— Пусть так, — Айзек поспешно кивнул. — Мы пойдём к ней хоть сегодня. Но — лучше с переговорами не затягивать. Везти руду далеко, а безопасных дней не так много.

Руниен склонил голову.

— Кайшу рада будет вас принять. Она услышит ваши слова, и мы вернёмся с ответом.

Гедимин облегчённо вздохнул.

— Тогда ещё скажи Шесеку, чтобы готовился. Не знаю, когда там безопасные дни, — но вы-то высчитаете. Сколько на дорогу? Неделя? Если к приезду он освободит печи…

Гор щёлкнул жвалами.

— Мастер Дим-мин. Печи свободны с первого дня Пустоты. И будут такими до последнего её дня. Что ты собрался с ними делать?

Ничего сказать Гедимин не успел — его с двух сторон ткнули под рёбра, нечувствительно, но громко.

— Знает, но ещё не привык, — хмуро пояснил Айзек. — К печам никто не притронется. Только привезёт руду. И заберёт, что можно забрать. Спасибо за коконы, но возить их по воздуху — расточительство.

«Коконы?» — Гедимин мигнул. «Какие ещё коконы?»

— Кайшу будет рада, — повторил Руниен, мрачно глядя на Джагулов. — Мастер Вепу-а, уведи своих…

Вепуат быстро кивнул, на ходу ткнул Гедимина в бок и махнул рукой, открывая в куполе проём. Джагулы попятились, глухо рыча и показывая клыки. Спиной они развернулись, уже отступив за край купола, — Гедимин видел их силуэты сквозь мутную плёнку.

— Вряд ли они согласятся идти с нами в столицу, — сказал Айзек. — Но вчетвером и с нездоровым зверем кидаться на целый город — как-то нелепо.

— Ты говоришь о Джагулах, мастер Айсиек, — отозвался Гор. — Ждать от них разума — вот что нелепо. Не знаю, как ты подчинил их себе — но, надеюсь, это не кончится бедой.

— Пусть ррешает Кайшу, — сказала Ауна, оглядываясь на старейшин. Гедимин видел, как они медленно убирают оскалы и поднимают прижатые уши. Напряжение спадало.

— У нас есть подарок для Кайшу, — сказал зашевелившийся Гварза. — Может, он убедит её, что мы знаем, что делаем.

Руниен низко наклонил голову.

— Дары Равных Куэннам щедры и удивительны. Твари Нерга ушли, — можем ли мы говорить без белой крыши?

Скогны согласно запищали.

…Гедимин в барак не пошёл. Он вообще нырнул бы в горячий цех, но на дороге попался Вепуат. Его обступила толпа Скогнов, растянувшаяся в два кольца. Сначала Гедимин решил, что всем не хватило места в одном; потом понял, что они не смешиваются — и что по периметру уже выстраивается третье.

— Удивительные яркие камни, — услышал Гедимин пронзительный писк. — Мы предлагали зубы и резную кость на обмен. Никто не согласился. Ты, мастер Вепу-а, рад свести торгующих. Вот мы предлагаем торг. Поговори с детьми Пламени! В этом нет обиды для них…

Гедимин мигнул. Вепуат оглянулся на него и с ухмылкой поманил в круг.

— Камни? — он на секунду задумался, затем решительно качнул головой. — Если филки отказались, значит, не согласятся. А мы с Гедимином могли бы выставить немного на торг. Он их делает — ему и определять цену.

Скогны переглянулись. Гедимин мигнуть не успел — Вепуат крепко ткнул его в бок.

— Хватит уже хлопать глазами! — сердито прошипел он. — Скогнам нужна смальта. А я знал, что им понравится! Короче — на что меняемся?

— Откуда мне… — начал было Гедимин, но осёкся. «Он что, верит, что… Hasu! А ведь в прошлый раз выгорело. Местные традиции, чтоб их все…»

— Сеш, — выдохнул он, убрав с лица недоверчивую ухмылку. — Это меняется на сеш и компоненты гзеша. По весу…

Мысли кончились. Он жалобно посмотрел на Вепуата. Скогнам было не до них — они уже обсуждали полтора сказанных слова, вереща и махая когтями. Вепуат молча ткнул Гедимина в бок и показал жест превосходства.

— Только эти вещи? — один из Скогнов, заставив остальных на секунду замолчать, развернулся к сарматам. — Они и ничего другого? Трудно будет найти их. Никто не сказал нам, что Равные Куэннам их так ценят.

Вепуат пожал плечами.

— Так мы не заставляем. У вас на Равнине довольно своихкамней.

Скогны сбились в плотную кучку и заверещали громче прежнего. Гедимин потёр наушник.

— Они правду говорят. У них нет запасов. Для их целей много эластомера не нужно. Им проще будет самим сделать смальту…

Вепуат ухмыльнулся.

— Ради всех местных богов. Сделают — я за них порадуюсь.

В этот раз угомонить Скогнов удалось не с первого раза. После очередного пронзительного вопля сердитый абориген выбрался из толпы и приложил пальцы ко лбу.

— Прошу прощения у жрецов Пламени. Много споров — и никакого толку! Мы будем говорить ещё — в городе, при старейшинах. Там всё решится быстрее.

— Где нас искать, ты знаешь, — отозвался Вепуат, дотрагиваясь до шлема надо лбом. — Возьми белый камень — пускай старейшины знают, о чём разговор.

Он протянул Скогну мелкий, с половину сарматского ногтя, осколок смальты.

…Дверь закрывал Вепуат — с большей силой, чем следовало бы. Ввалившись в цех, он с грохотом задвинул вторую створку и шумно вздохнул.

— Цена определённо зависит от цвета. Но какие цвета у них в цене — пока неясно. Будем выяснять. Тут без таблицы соотношений не разберёшься.

Гедимин провёл ладонью по шлему. Хотелось снять его и вытереть лоб. Голова неприятно отяжелела. «Много информации. И вся дурная.»

— Таблица не понадобится, — буркнул он. — Технология простейшая. Нагреть и остудить. Вот вернутся морозы…

Вепуат хрюкнул.

— Может, для тебя она и простая, — он похлопал по «криобластеру» на поясе сармата. — А вот у них я таких штук не видел!

Гедимин пожал плечами.

— Ну, засунут в какой-нибудь погреб. С иглицей или вечным льдом. Лёд у них есть. А зимой и он не нужен. Додумаются…

Дверь склада приоткрылась. По полу протянулась яркая полоса красного света. Повеяло жаром. Гедимин, озадаченно хмыкнув, шагнул к двери.

— Кут’тайри?

На складе зашелестело.

— Хранители жара склоняются перед Пламенем, — отозвался Сэта. — Они хотят говорить с его жрецами. Будет им разрешено?

Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот растерянно мигнул и пожал плечами.

— Если так — давай разожжём портал, — ответил он. — Будем говорить.

— Они пришшшли, — прошипел Кут’тайри, боком выбираясь со склада; его рука судорожно сжималась на подвеске-«трилистнике». — Я открыл им ворота, не спросссив васс. Моя вина…

Гедимин мигнул.

— Жрецы пришли? Из какого города? — ему подумалось, что прийти могли за самим Кут’тайри, но сармат тут же решил, что карательная экспедиция никого ждать и ни с кем говорить не стала бы. «Если ещё живой — не за ним…»

— Иссс трёх городов, — Кут’тайри склонил голову на крепко сжатый кулак и шагнул в сторону. Створка отодвинулась, выпуская в ангар яркий свет.

Сквозь сияние и языки пламени Гедимин с трудом различал силуэты, — только нити бус-позвонков чернели на белой и серебряной ткани, очерчивая отдельные фигуры. Кажется, их было девять.

— Вы вссскрыли сскалу, вы доссстали asa’antha, — прошелестел кто-то из них, склоняя горящую голову. — Кто и доссстоин её даров, как не жрецы Пламени…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Вы пришли нас поздравить? Спасибо!

— Хссс… — донеслось из огня. Красное пламя заколыхалось.

— Пусть asa’antha у вассс, не нам ссспорить с богами… Шшто вы ссс ней ссделаете дальшше? — Сэта всё никак не мог успокоиться, и слова тонули в шелесте и шипении. Вепуат ухмыльнулся.

— То же, что и вы, — волокно, потом — нити асаана. Не тревожа вас и ваши священные цеха.

Пламя качнулось. Гедимин приподнял руку с «арктусом». «Может, сразу закатать их в защитное поле? Не нравится мне всё это…»

— Вы уже умеете… — Сэта замолчал, не договорив. Вепуат пожал плечами.

— Пока нет. Но, думаю, справимся. Может, продукт будет так себе. Но точно никто не умрёт. Это-то мы обеспечим.

— Хсссс… — шипение стало громче. Гуманоидные фигуры понемногу размывало, силуэты тянулись к потолку. Гедимин хотел шагнуть назад, но Вепуат удержал его.

— Но как вы сссмошшете… — кажется, говорили одновременно два или три голоса, но различить их в шипении и треске было почти невозможно.

— Мы — жрецы Пламени, — отозвался Вепуат, крепко сжав локоть Гедимина. — Уж на это нашего могущества хватит. Asa’antha не обязана убивать. И не будет. Кто бы с ней ни работал.

Огненный шар вздулся, распухая, задрожал, будто что-то тянуло его в разные стороны одновременно. Гедимин уже не различал отдельных фигур — даже чёрные нити внутри плазменного облака переплелись между собой. Почти две секунды он не слышал ничего, кроме яростного шипения и треска. Потом шар сжался, из ярко-красного становясь бордовым, и силуэты проступили снова.

— Нет сссомнений, что вы доссстойны, — заговорил кто-то из них. — Пусссть у жрецов Пламени будет асаан, лучший из возможных. Пуссссть будет так. Но большшше никто к нему не прикоссснётссся. Никто из живых.

— Че… — договорить Гедимину не дал локоть Вепуата, врезавшийся в бронированный бок.

— О чём ты говоришь? — спросил разведчик; его голос похолодел. — Что значит — не прикоснётся?

— Хсссс, — донеслось из огненного шара. — Асаан города Пламени оссстанетссся в городе Пламени. Здесссь и сссреди вассс, под вашшшей рукой. Ни одна нить не выйдет отсссюда. Никто большшше его не получит.

Гедимин недобро сузил глаза. «Грёбаная монополия! Так и знал, что этим кончится…»

— А… — начал было он, но локоть Вепуата снова врезался под рёбра.

— Зачем это вам? Вы ведь сами им не торгуете.

«Как же, не торгуют!» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Если бы не торговали, сейчас тут не кипятились бы. Мы прищемили хвост монополии. Вот тебе и вся священность.»

— И никто не будет, — отозвался Сэта. — Даже вы, жрецы Пламени. Асаан священен. Никто не получит его. Никто не узнает, как его добыть. Никто из живых.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— А что будет, если получит? Нам ждать нападения?

Руку Гедимина он перехватил у самого сфалта. «Нападение им, sa has— sulu…» — беззвучно выдохнул сармат. Вепуат крепко сжал его запястье и недобро усмехнулся.

— Хсссс… — огонь снова лизнул потолок. — Пламя неприкосссновенно, и ты это знаешшь. Но мы пройдём по ссследу асаана. Мы найдём тех, кто посссмел его присссвоить…

Гедимин стиснул зубы. «Знал же, что этим и кончится…»

— Heta! — выдохнул Вепуат ему в наушник и развернулся к плазменному облаку. — Вот как? Если руду и знания о ней мы разделим между городами, вы пойдёте на них войной?

— Мы не ссспорим ссс Пламенем, — отозвался огненный силуэт. — Но асаан не будет оссквернен. Никем из живых.

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Там много руды. Что, если мы разделим её с вами? Вы обойдётесь с ней так, как нужно. Боги будут довольны.

Огонь заколыхался.

— Большшшая чесссть… Где лежит эта руда? Где вы её нашшли?

— Там, — Вепуат махнул рукой в сторону двери. — Сфен Воздуха с сетью ручьёв стыкуется со Сфеном Огня, покрытым разломами. Скала взломана у ручья, в стороне от огненных трещин.

— Хссссс… — в этот раз шипели не сердито, а изумлённо — или Гедимину показалось. — Воды у корней огня… Жрецы Пламени щедры. Но мы отступимся. Эта руда под вашей рукой. Мы не притронемся к ней.

Гедимин ошеломлённо мигнул. «Что⁈ Почему…»

Когда он открыл глаза, по цеху плавали красные и чёрные пятна, но плазменного шара больше не было. Он исчез, не оставив следов, кроме бликов на обожжённой сетчатке. Гедимин запоздало потянулся к шлему. «И вот что было не защитить глаза⁈ Идиот…»

Вепуат, шумно выдохнув, привалился к печи и обхватил себя за бока.

— Переговоры, sa hasulu! Слишком много переговоров. Надеюсь, никто больше не захочет…

— Ты что-нибудь понял? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат пожал плечами.

— Корни Огня? Надо запомнить. Местность, и правда, похожа. Ну… То, что к нам не полезут — уже неплохо. А дальше — будем думать. Ты, главное, не пори горячку. Мы сами ещё ни с чем не разобрались.

— Там всей технологии — один увлажнитель, — буркнул сармат. — И направление вентиляции. Даже Бронны освоят. Но ведь с огненных станется…

Вепуат кивнул.

— Да, они не шутят. Монополия, чтоб её… Переговоры! Какое, всё-таки, утомительное дело… — он провёл ладонью по пернатому шлему и криво ухмыльнулся. — И главное — три города сразу. Будто нет ничего важнее…

Из-за печи выглянул Кут’тайри. Вепуат, невесело хмыкнув, поманил его к себе.

— Ты их всех созвал? И не побоялся, что голову оторвут?

Сэта вцепился в «трилистник». С когтей посыпались красные искры.

— Я сказал только Шакхе. Дальше они пошли сами. Надеюсь, ярость Пламени не будет…

— Не будет, — пообещал Вепуат. — Если уж Гедимина я удержал… Мог бы и предупредить. Позвали бы Айзека и Гварзу. А теперь мне им всё рассказывать. И выслушивать всякое.

— Айсек мудр и осторожен, — отозвался жрец. — Если все будут осторожны, обойдётся без крови и пепла.

…Монитор светился тускло, но ровно. Гедимин покосился на асаановый трос, уходящий в узкий проём, и беззвучно хмыкнул.

— Как они собираются это отслеживать? — он сжал в кулаке плотное серебристое волокно. — Маячок сюда не всунешь. Хотя — тут же молчать никто не умеет. Растреплют… Да, разве что так. Как по-другому — не знаю.

«У-гу,» — прогудел хранитель.

4 день Мрака, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, Корни Огня

— Сегодня летим? — спросил Гедимин, едва Айзек спустился в туннель. Тот, качнув головой, оглянулся на силуэт, заслонивший люк — в бункер осторожно, пригибаясь, пробирался кто-то рослый.

— Да не остынет Пламя, — Калиг, проверив рукой высоту потолка, наконец выпрямился и приложил сжатый кулак к груди. Его лицо наполовину закрывали тёмные стёкла. Он заглянул в монитор, посмотрел на колбу часов с почти вытекшим песком и шумно вздохнул.

— Я бы показал это Кьюссам. Посмотреть, как их скорчит от ярости. Они ведь по сей день считают себя жрецами всех богов…

Гедимин мигнул.

— Тут нет ничего жреческого. Это просто…

Айзек взял колбу в руки и перевернул, запуская отсчёт нового интервала. Калиг смотрел на него во все глаза и, пока часы не вернулись на край пульта, не шевелился и даже не дышал.

— Как по-твоему, эта штука опасна для Равнины? — спросил Айзек, когда страж облегчённо вздохнул. В его груди шумно зарокотало.

— Кто так думает — глухой дурак, — прогудел Калиг, осторожно поднося руку к часам. — Она поёт для Пламени, а Пламя поёт с ней. Я знаю, все вы слышите. И я тоже.

— О чём она поёт? — деловито спросил Айзек, покосившись на изумлённого Гедимина.

— О равномерности и надёжности, — ответил Калиг, к чему-то прислушиваясь. — О ровном течении и прочном щите. Одна из таких вещей теперь в Сердце Пламени. Хассинельг был там и слышал её песню. У него слух тоньше, но здесь… Здесь слышу и я. Другие, наверное, тоже. Нет, я бы показал Кьюссам…

Айзек усмехнулся.

— Думаю, они уже видели.

У открытого люка раздались голоса — двое филков и Старший спускались в туннель. Гедимин подался к стене. Айзек, оглянувшись на него, махнул рукой.

— Иди, атомщик. Там холодает. Кенен строит коридоры. От помощи не откажется.

…В воздухе кружились снежинки. Ветра не было, и они опускались почти вертикально. Там, где Гварза не успел поднять защитный купол, гравий уже слегка побелел. Гедимин растянул «крышу» над горой ещё не раздробленных камешков и опустил до земли, достраивая стену. Под куполом было чуть выше нуля — даже одной термочаши хватало, чтобы держать температуру. Гедимин положил вторую между ангарами, задумчиво посмотрел на прозрачную крышу и поднял генератор поля, достраивая воздуховоды. «Лучше бы поставить чашку там, но — песком засыпет.»

— Видел? — Вепуат протянул сармату передатчик с развёрнутым голографическим экраном. — Иглица уже вся в проростках. Завтра день Льда — и, думаю, они все прорежутся. Минус пятнадцать — минус двадцать, где-то так. А может, и холоднее.

…Двери душевой были закрыты снаружи на два засова. Фонарь у входа горел ярко, из продухов сочился красный свет, — существа, любящие темноту, ещё не прибыли. Гедимин остановился у душевой, глядя на приборы. Он хотел проверить, как размягчается волокно, подвешенное над пропаривателем, но отвлёкся на дозиметр. По экрану ползла кривая интенсивности — и её верхние зубцы стали выше на два микрокьюгена.

— Усилилось? — Вепуат заглянул в прибор и покосился на своё запястье. — А если прикрыть с этой сторо… Ага, и с часами то же самое. Фон растёт. Обычно он в день Земли… Хотя — сегодня как раз тридцать девять дней. Три раза по тринадцать.

Гедимин досадливо сощурился. «Бред какой-то,» — он с тоской оглянулся на бронеход. «Часы не должны быть даже стабильным источником. Не то что пульсирующим. Но тут всё портится.»

Вепуат посмотрел на фонарь.

— Не думаю, что Икси придут с утра, — сказал он, оглядываясь на ущелье. — Слишком шумно.

Защитные экраны протянулись вдоль всего склона, но звук огибал их — и грохот, хоть и приглушённый, разносился над плато. Гедимин неохотно кивнул и разжал кулак, стряхивая стеклянную ракушку в карман. Внутри неё звенел, перекатываясь, ульсеновый шарик. Вепуат повернулся на звон и удивлённо хмыкнул.

— Что это? Твоё?

Гедимин поморщился.

— Думал проверить гипотезу. Насчёт передачи вещей мертвецам. Эта штука любопытная на звук и на ощупь…

— Ага, красивая, — кивнул Вепуат. — Ты ведь помнишь, что мало просто разбить? Надо ещё сказать… ну, упомянуть имя?

Он отчего-то смутился. Гедимин слегка сузил глаза, но кивнул.

— Упомяну. Есть алгоритм — надо соблюдать. Интересно, кого упоминают, когда передают в обратном направлении?

Вепуат покачал головой.

— Я вот не уверен, что такое возможно…

…Вепуат протянул Гедимину четыре желтовато-зелёных свёртка, перевязанных шнурком.

— Альгот передал. Ага, четыре бурдюка, — Вепуат ухмыльнулся. — Просил набрать побольше, пока набирается. А то скоро воду придётся резать плазмой.

Гедимин хмыкнул.

— Те пятьдесят литров уже извёл?

Вепуат развёл руками.

— У него там синтез идёт полным ходом. В отсек не войдёшь. Запасается.

— На десять лет вперёд? — Гедимин невесело усмехнулся. — И что, ничего не взрывается? Никаких аварий? Что там было про дни Пустоты?

Вепуат помрачнел.

— А тебе надо, чтоб взорвалось?.. Наверное, лабораторные экраны работают. Или это считается не изготовлением, а разрушением. Металл же растворяется в этом… веществе. А порошок, даже цветной, вещью не считается.

— Ну-ну, — пробормотал Гедимин. «Хорошо, когда есть объяснение. Вот только за какое место оно притянуто…»

…За разломом было ветрено, и сармат быстро перестал понимать, откуда летит снег — то ли понемногу падает сверху, то ли его сдувает с поверхности. Сааг-туул, повертев головой, шумно стравил воздух через дыхальца и уверенно затрусил направо. Гедимин покосился на сигма-сканер. Внизу, по материковой плите, бежала вода, и сааг-туул шёл за ней. Температурное табло мигнуло — минус на нём сменился плюсом.

— Пусть ложится, где захочет, — сказал Вепуат погонщикам. — Там мы наберём воды. К руднику пойдём, как напьётся.

Джагул с шестом буркнул что-то неразборчивое и отвернулся. Его напарник потёр глаза. Вид у обоих был угрюмый. Гедимин оглянулся на бока зверя — все щитки были плотно уложены, никто из-под них не выглядывал.

…Ручей, всё утро вбиравший в себя тающий снег, стал немного шире. Гедимин, набирая воду, слышал, как чуть в стороне звенят металлические трубки и обручи, а потом — стеклянные бусины. Ветер усилился. Гедимин покосился на небо — тонкие белесые линии на чёрном фоне здесь не лежали прямо, а плавно закручивались, будто увлекаемые воздушным течением. Он выпрямился, огляделся по сторонам, — если кто-то живой тут и был, общаться он не стремился.

— Помочь? — Вепуат наклонился над водой. Гедимин, качнув головой, поднял последний наполненный бурдюк.

— Двести литров. Надеюсь, ему хватит до следующей оттепели.

Вепуат едва заметно ухмыльнулся.

— Теперь поедем за асааном. Тоже надо будет набрать с запасом. Может, даже десяток тонн.

— Четыре куба? — Гедимин машинально начал пересчитывать в связки и прикидывать, как разложить их по складу горячего цеха. — Не так уж много.

Вепуат фыркнул.

— Хорошо, что филки не слышали! Им эти тонны запомнятся…

Гедимин закрепил последний бурдюк на броне сааг-туула и помахал погонщикам. Сегодня они не слезали с загривка, а на подвешенные по бокам ёмкости даже не взглянули. «Тем лучше,» — решил Гедимин. «Меньше всюду лезут — ничего не испортят.»

— Я налажу механизацию, — пообещал он. — Там ничего сложного, только нужно место. Душевая не подходит.

Вепуат крепко взял его за плечо и развернул к себе. Его радужка потемнела.

— Ты ведь свою механизацию… не сейчас собрался налаживать? — с опаской спросил он. — Новые механизмы, всё это…

— Сейчас, — отозвался Гедимин. — Пока есть время. А что?

Вепуат дёрнул плечом. Обвисшее крыло ударилось о броню и замерло.

— Лучше не надо. Рискованно. Подожди, пока месяц…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Местные верят во всякую чушь — это ладно. Ты-то куда⁈

…Асаановая руда выламывалась легко, разделяясь на длинные пряди; два-три десятка — и связку уже становилось тяжело нести. Вепуат связывал их по десять и свистел Джагулам — они ждали наверху с щупальцами-захватами. Двоим было тяжело управляться; они собрались ввосьмером, и ещё кто-то вылез на броню и следил за сарматами.

— Эй! — крикнул Вепуат, когда очередной «жилой отсек» приоткрылся. — Покопать никто не хочет?

Он указал на дно расселины, где Гедимин взвешивал на руке очередную связку. «Ещё две — и будет ровно сто. Этого пока хватит.»

— Копать огненные жилы? — Джагул подался назад. — Чтобы нас сожгли? Сэтские камни — пусть Сэта их и копают!

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Никого не сожгут. Это наша жила, — он усмехнулся. — Сэта сами так сказали.

— Вам сказали, — отозвался Джагул, забираясь в «отсек». — Нам не говорили. Пусть ваша. Мы при чём?

«Отсек» захлопнулся. Гедимин, презрительно щурясь, выдрал из пласта последнюю прядь и закинул вязанку на спину. «Полторы тонны. Опять перестарался. Ладно, сейчас разберём по центнеру. А от Джагулов пользы никто и не ждал.»

… — Hasu! Это точно дерево? Да я камни видал мягче!

Филк, бросив резак, потряс растопыренными пальцами. Вепуат подобрал уроненную заготовку и провёл когтем по едва-едва заметной вмятине.

— Зачем пилил поперёк волокон?

— А что делать, если оно длинно? — отозвался филк, потирая запястье сквозь две рукавицы. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Ты погоди рассуждать, длинно или коротко. Сказано резать вдоль волокон? Ну вот и режь. Там разберёмся.

За печью затрещала раскалываемая плашка. Филк, выглянув в коридор, положил ещё три заготовки в общую груду. Его напарник, прижав к полу другую плашку, уже наметил вдоль волокон надрез и теперь заколачивал клинья. Гедимин, заметив неправильность, двинулся было к нему, но деревяшку уже порвало. Тонкая длинная щепка, оказавшаяся меж клиньями, подлетела в воздух и скатилась по рукаву, не оставив ни царапины. Филк отложил её к прочим отходам и снова взялся за разметочное лезвие. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отступил.

— Ну вот, — донеслось из «отсека», где филки обстругивали заготовки. — Ещё и древесина. Рукоятки эти… или что оно такое. А дальше что?

— Что-что, — отозвался другой «ремесленник». — Пряжа. Видел волокно в душевой?

— Волокно видел, — насупился первый. — А это, на «пры», — что такое?

Второй насмешливо хмыкнул.

— А ты спроси у местных, как из волокон делают нитки. Вот так, понял? Тыщу тыщ метров, только без рукавиц. Пальцами.

— Жёваный крот! — третий филк, до сих пор молчавший, хлопнул себя по бедру. — Ты это сам выдумал? Там же асбест! Он до костей продерёт…

— Не, это что-то не то, — мрачно сказал первый. — Ты чего-то не понял. Должны быть рукавицы.

— А ты спроси, спроси местных, — усмехнулся второй. — Ничего! Продерёт — кровяной камень приложат. Зарастёт — и всё сначала. В рукавицах, говорят, нитки не слипнутся. Вот подожди, волокно отмокнет — и начнём…

— Не начнёте, — Вепуат заглянул в «отсек». — В этом месяце — точно. Как раз накопится побольше волокна…

В «отсеке» раздался строенный стон. Гедимин угрюмо сощурился. «Это ведь тебе упрёк. Думай! Пряжа из естественного волокна, — как её получить и остаться при пальцах?»

…Стеклянный лист при подвешивании сморщился, да так и затвердел. Гедимин, махнув рукой на попытки его разгладить, дал Джагулам горелку и пару ножей. Пока они кромсали стекло, то и дело рыча друг на друга за не так поставленный нож и не туда сунутую горелку, сармат отошёл в сторону и заглянул в соседний «отсек». Четверо Сэта по образцу делали термочашу с прорезями; пятый, их командир, вместе с Вепуатом куда-то исчез. Не успел Гедимин взяться за сигма-сканер, как оба вышли со склада. Наружу выглянул Кут’тайри, но оттуда, где он стоял, увидеть можно было только Гедимина. Жрец, оглядевшись, закрыл за собой дверь.

— У Корней Огня всегда много руд, — сказал командир Сэта, выходя в коридор. — Но не всегда везёт найти их. Чёрное волокно было в расколотой скале? Глубоко оно лежало?

— Метров пятна… — Вепуат осёкся. — Шесть раз мой рост. Без Гедимина долго бы мы копали. Там сверху лава на лаве.

— Шесть раз… — Сэта смерил сармата недоверчивым взглядом. — И вы увидели asa’antha на такой глубине? Такой глубокой была трещина? Редко бывает, чтобы лава так ломалась.

— Не было там трещин, — сказал Вепуат. — Пламя помогло. Для него это не глубина.

«Какое ещё… А, да. Сигма-сканер…» — Гедимин покосился на запястье. «А ведь придётся делать какой-то аналог. Сканеры с Земли здесь долго не проживут…»

Вдалеке заклекотала «гражданская сирена».

… — Хорош дудеть! Лучше бы бурдюк подобрали.

Филк, отползающий спиной вперёд от ангара душевой, перевернулся набок и поднялся на ноги. Смотрел он по-прежнему на закрытые ворота. Они были заложены единственным засовом; второй, снятый и брошенный, валялся рядом. Тут же лежал зелёный бурдюк.

— Не-е, — протянул один из патрульных, остановившихся поодаль. — Это уж ты сам.

Он опустил дудку-ракушку и сделал шаг назад. Филк, поднявшийся с земли, закончил отряхиваться и сердито фыркнул.

— Сам! Ты-то, небось, с бластером…

Патрульный, и правда, вцепился в снятый с пояса бластер и настороженно сощурился на те же ворота душевой. Озадаченный Гедимин проследил за его взглядом и еле слышно хмыкнул — фонари у дверей погасли. Весь ангар посреди освещённого коридора будто накрыло тенью.

— Бурдюк! — напомнил о себе филк. — И как его теперь…

Он сделал маленький шаг к душевой и остановился, вздрогнув всем телом. Патрульные следили за ним с нехорошим любопытством. Филк двинулся было дальше, но тут же выругался и шарахнулся назад, с трудом удержавшись на ногах. Гедимин почувствовал виском холодное дуновение — оно, не затронув пальцы, прошло прицельно сквозь шлем.

— Эй! Что там у вас? — он, шурша гравием, двинулся вперёд. Филки, вздрогнув, оглянулись. Тот, кто пытался достать бурдюк, шумно выдохнул.

— Хоть кто-то услышал этот дурацкий вой! Альгот послал долить воды в испаритель. А эти… — филк указал на душевую и выразительно поморщился. Гедимин кивнул.

— Попал под отпугиватель? Сам в порядке?

Филк, быстро закивав, отступил к бронеходу. За дверью душевой что-то зашелестело, шум воды стал громче.

— Давно они тут? — спросил Гедимин у патрульных. Те пожали плечами.

— Часов у нас нет, сам знаешь.

— Ну и как мне теперь туда пройти? — лаборант Альгота сердито сощурился.

— Чего ты прыгаешь? Уйдут — пройдёшь, — отозвался патрульный. Лаборант фыркнул.

— Мне велено долить раствор. Велено сейчас — значит, надо сейчас.

Гедимин шагнул к душевой, прислушиваясь к шорохам и плеску. Холода не почувствовал — «отпугиватель» отключили.

— Жди тут, — велел он лаборанту, подбирая бурдюк, и провёл костяшками пальцев по двери. На скрип и шорох изнутри донёсся протяжный шелест.

— Ты ссам поссва-ал насс. Мы пришшли.

— Помню, — буркнул Гедимин. — Ещё я просил не включать пугалку. Почему напали на лаборанта?

— Ссвет, — донеслось из душевой. Гедимин оглянулся на филка, посмотрел под ноги, — там лежал оброненный погасший фонарь.

— М-да… — он посмотрел на бурдюк. — Пропусти меня. Я пройду без света.

В ангаре было холодно и сыро. Сверху моросила вода. Воздух на пути то и дело уплотнялся, чтобы снова раствориться. Из-под сканирующего луча уползали полосы ряби. Гедимин, переведя пучок из-под ног на дальний торец ангара, успел различить очертания то ли ящера, то ли птицы с гривой из длинных перьев, лежащей на плечах. Силуэт тут же размыло, экран заволокло рябью.

Из загородки в углу тянуло теплом. Раствора осталось на дне. Гедимин отодвинул защитное поле, пощупал мокрое волокно и склонился над ёмкостью. Раскалённый металл зашипел. Что-то плотное коснулось плеча, с тихим шорохом потянуло за свисающие волокна.

— Шшто тут виссит?

— Асаан, — ответил Гедимин, сворачивая опустевший бурдюк. Капли с решёток стали падать реже, журчание водостока затихло — раствор, залитый в ёмкость, ещё не закипел, выпаривание на время остановилось.

— Ссэтсская шшерссть… — прошелестело за плечом. — Как шше, ссна-аем… И шшто сскасса-али Ссэта?

Гедимин хмыкнул.

— Много шипели. А вы откуда… — он вспомнил «проникающую способность» Икси и осёкся.

— Этот камень многих увёл сса воротта, — донеслось из темноты. — Кто-то исс вашших сскоро уйдёт туда шше? Сса кем мы придём на этот расс?

— Никто никуда не уйдёт, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. Вокруг зашелестело.

— Как вссегда. Нам редко радуютсся…

Гедимин двинулся к выходу. Уплотнившийся воздух расступился. Быстро подняв взгляд от сканера, сармат различил в темноте белесые точки, собранные по три пары. Стоило посмотреть на них внимательнее, они растворились.

— У вас-то есть асаан? — спросил Гедимин, доставая из кармана стеклянную ракушку. — К вам же… должно много чего попадать.

— Хсссс… — прокатилось по ангару. — Не вссё. Ссэтсскую шшерссть нам не приноссят. А исстлевшшая не годитсся.

Гедимин подставил ладонь под кулак и сжал ракушку в бронированной рукавице.

— Эта вещь уходит за ворота, — пробормотал он, слушая хруст осколков. — Для Ук-хеммайи.

Почти секунду вокруг было тихо. Потом Гедимин услышал тихий звон — металлический шарик перекатывался внутри стекла. Что-то зашелестело у самого наушника.

— Чего ты хочешшь?

«Сработало,» — Гедимин криво ухмыльнулся. Светящийся экран сканера был прикрыт, но он надеялся, что не все «снимки» потонут в ряби.

— Мира, — ответил он.

— Мир — это хорошшо, — отозвались из темноты. — Нам меньшше работы. Сскашши ссвоим — пуссть приходят бесс сстраха.

— Но в гласса пусскай не ссветтят, — прошелестело с другой стороны. — Лишшнее бесспокойсство.

На дальнем конце ангара зашумела закипающая вода. Гедимин уже без сканера нащупал дверь и выбрался в предбанник. Что-то плотное попало под руку и тут же растворилось.

— Ну? — лаборант выглянул из-за бронехода. Патрульные успели уйти. На пороге барака стоял, сложив руки на груди, угрюмый комендант.

— Пока нельзя, — сказал ему Гедимин, кивнув на душевую. Филк поморщился.

— Расписание бы вывешивали, что ли…

Гедимин протянул лаборанту свёрнутый бурдюк.

— Ты заходи, если надо по работе, — сармат оглянулся на душевую. — Только без света.

— Без света? Это что — на ощупь? — филк смерил его угрюмым взглядом. — Среди тварей с вот такими когтями? Это ты сам ходи. У тебя скафандр.

— Обещали пропустить, — Гедимин пожал плечами. Убедительности в голос добавить не получилось. «Это к лучшему, что филки опасаются,» — думал он, глядя на ангар, накрытый тенью. «Мне-то не по себе от этой формы жизни. А ведь я, и правда, в скафандре.»

5 день Льда, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

Кейек разгорался медленно. Обычно ему для «розжига» хватало пары секунд. Сейчас — Гедимин считал — шла уже девятая, а камни на ладони только-только потеплели. Выждав ещё немного, он переложил накалившийся кейек в чашку и потянулся к корпусу «облучателя». «Мощность упала. Что у большого реактора, что у этого. И с обоими, похоже, ничего не сделаешь,» — думал он, глядя на неприметное табло. «Может, заглушить?»

— Минус тридцать за бортом, — доложил, спустившись в бункер, Айзек. — Проверь скафандр. И свой, и Вепуата. Посветлеет — вылетаем.

Гедимин хмыкнул.

— Сегодня? Специально ждали морозов?

…Откуда-то снаружи, из-за купола, доносились приглушённые звуки ударов. Колотили костью по камню сквозь толстую смягчающую прослойку. Гедимин повертел головой, пытаясь определить источник. Из-за душевой выглянул Вепуат и с ухмылкой поманил к себе.

— Стирка, — прошептал он, подбираясь к обрыву. — Всегда было интересно, как они это делают.

Внизу, на дне узкой долины, лежал сааг-туул, и его тело с изогнутым хвостом образовывало длинную дугу. Внутри неё в свете пары жаровен копошились Джагулы. Поверх тонкого слоя снега были растянуты накидки и подстилки. Кочевники, раздевшиеся почти догола, лупили их колотушками, переворачивали и снова кидали на снег. Гедимин слышал, как они шумно дышат; над долиной от их дыхания стоял пар.

— Стирка? — недоверчиво переспросил сармат. — И что, помогает? Становится чище?

Вепуат пожал плечами.

— До некоторой степени. Вместе с прожаркой.

Гедимин оглянулся на душевую. Из вентиляционного окна доносился гул стирального агрегата.

— Ну, если до сих пор не вымерли…

…Рёв над холмом на секунду заглушил грохот «камнедробилок». Гедимин обернулся — и увидел в небе длинный инверсионный след. Потом на окраине громыхнуло, и, не успело стихнуть эхо первого взрыва, прогремел ещё один. «Двойной,» — подумал Гедимин, глядя, как защитное поле идёт волнами, почти растворяясь, и вновь уплотняется. На окраине вспыхнул яркий белый свет. Сармат пересчитал его источники и еле слышно хмыкнул. «Двое стражей. Один улетит с нами. Останется один. М-да, защита — надежнее некуда.»

…Из семи слоёв брони сармат оставил на себе три — и они казались ему лёгкими, как фольга, и такими же хрупкими. Вепуат гладил безжизненные крылья и угрюмо щурился — ему тоже было не по себе.

— Эта штука могла бы тут остаться, — вполголоса сказал Гедимин, тронув оперение. — Хватило бы веса на лишний слой обшивки. Защиты от перьев всё равно никакой.

Вепуат недовольно покосился на него и плотнее завернулся в оперение.

На окраине горели термочаши, собранные со всей округи. Кейланны, подставив под их свет развёрнутые крылья, отогревались после полёта. Над ними, опираясь на посох, стоял Руниен. Хассинельг, тоже с посохом наперевес, держался чуть поодаль; Гедимин видел выпавшие из-под его рукава искристые бусы.

— Плохо, что мы должны говорить за других, — сказал Айзек. Он пришёл сюда первым, обогнав даже Гварзу — и задолго до Гедимина и Вепуата. С чего начался разговор, ремонтник не слышал, но, пока он пришёл, все успели помрачнеть. Хассинельг разглядывал гравий под сапогами и вычерчивал что-то наконечником посоха.

— Лучше бы всем говорить за себя. Кто-то из их вождей может…

— Не может, — отозвался Руниен. — Джагулы в Сердце уже были. Больше их там не надо.

Ближайший Кейланн шевельнул хвостом.

— О Джагулах уговора не было, — услышал Гедимин его недовольное ворчание. — Если всё по тринадцать раз будет меняться…

Айзек тяжело вздохнул.

— Что ж, отправляемся. Гедимин, ты облегчил броню?

— Почему Вепуата не спросил? — ремонтник тронул опустевшее плечо и недовольно встряхнулся. Он бы не удивился, если бы броня задребезжала — пластины, не подпираемые со всех сторон ещё несколькими слоями, болтались как попало. Сфалт остался лежать в бараке — в комнате Вепуата, на его матрасе, рядом с местом зимовки «трилобитов». Реактор Гедимин заглушил, но всё равно ему было не по себе. Издалека, от ворот горячего цеха, за пришельцами наблюдал угрюмый патруль. По особому случаю его удвоили, но филкам, даже собравшимся вчетвером, было неспокойно. За ними над крышей цеха поднимались четыре дымовых столба — уже с утра печи загрузили чёрнопесочной рудой.

— Есть кому нас там встретить? — спросил Айзек, помогая Вепуату улечься в седло. Хассинельг, воткнув посох в гравий, в его свете затягивал ремешки и закутывал крылья в стёганый войлок. Гедимин криво ухмылялся, глядя на такую заботу. «Будто скафандр способен замёрзнуть…»

— Мы вас обгоним, — отозвался Руниен. — Встретимся в гнёздах. Хассинельг всё-таки быстрее лучшего летуна…

— Вот на него бы всё это и нагрузили, — отозвался недовольный Кейланн. Гедимин, застегнув ремешки, улёгся в войлок на его спине, зарылся в мягкое наушником и взялся за скобы. Страж, наклонившись, накрыл сверху его руки и подоткнул подстилку.

— Не люблю летать по холоду, — слышал сармат его бормотание. — Но ходить — ещё хуже.

…Гедимин очнулся от резкого рывка. Доля секунды — и ему выломало бы скобами запястья, — то, на чём он летел, опрокинулось через крыло. Ремни затрещали. Сверху донёсся пронзительный визг, а за ним — грохот и звон. Гедимина бросило назад, потом — вбок. От рёва и грохота заложило уши. Поверхность под ним закрутилась волчком. Он вцепился когтями, куда пришлось. Ногу обожгло холодом, и сармат дёрнулся, едва не порвав ремни. Ещё кувырок — и его наконец развернуло спиной кверху. Воздух ещё ревел вокруг, но посторонние звуки стихли.

«Что было? Нападение?» — он дёрнул рукой, пытаясь включить сигма-сканер. Что-то громко хлопнуло по прикрывающим его кошмам.

— Лежи! — донеслось снаружи. — Тихо!

Кейланн летел ровно, не снижая скорости. Гедимин пошевелил обожжённой ступнёй. Пальцы постепенно «оттаивали». Боли он не чувствовал, и, похоже, все суставы остались рабочими. «Чем-то зацепило, но вскользь,» — думал он, разминая ступню. «Или реакция на холод. На такой скорости — вполне возможно.»

…Сверху заверещали. Гедимин зашевелился, и вовремя — двое Скогнов, сдёрнув с него кошму, расстёгивали ремни на руках и поперёк спины. Сармат извернулся и сел, подтянув под себя слегка онемевшую ступню. Чёрных щитков на ней не было. Бортик, который недавно её прикрывал, свисал с седла лохмотьями кожи. Из-под них торчал обломок костяного каркаса.

— Элоси, — услышал Гедимин знакомый голос и сухой щелчок жвал. — Редко, но случается.

Он перелез через остатки бортика, едва не наступив на Бронна — тот, ничего не замечая вокруг, разглядывал вмятину на панцире Кейланна. Ещё двое, растянув его крылья, изучали их по миллиметру, взволнованно попискивая.

— Зацепило? — спросил Айзек, поймав сармата за плечо. — Ты был замыкающим. Нас пропустили вперёд, а последнего накрыли. Думали, что вернуться не успеем. Успели.

— Угу, — буркнул Вепуат, огибая снующих под ногами Броннов. — И, главное, даже выстрелить не из чего.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Висишь, как мешок… — он покосился на пустое плечо и недовольно сощурился. «А если бы не висел — что бы сделал? Термобластером только себя подорвал бы.»

— Небо всегда небезопасно, — отозвался Гор. Он стоял рядом с Кейланном, приложив навершие посоха к помятому боку. Летучее существо недовольно дёргало хвостом и пыталось высвободить крылья — Бронны все ещё изучали их, теперь — на просвет.

— Не стоило так спешить и сворачивать к горам, — сказал Гор. Кейланн дёрнул хвостом.

— С таким грузом да по холоду — ещё не туда свернёшь! Хватит уже меня теребить. Были бы раны — я бы давно сказал!

— Хватит так хватит, — Гор убрал посох и дал отмашку Броннам. Кейланн, неуклюже переваливаясь на восьми лапах, упрыгал в гнездо. Гедимин пошевелил пальцами в остатках чёрных щитков и запоздало вспомнил, что не собрал с седла крошево — а там наверняка что-то осталось. Вепуат взглянул на его ногу и присвистнул.

— Айзек! Чего молчите⁈ Сильно болит? Надо осмотреть…

— Онемело. Уже прошло, — буркнул Гедимин. Теперь все, даже Бронны, не успевшие разбежаться, уставились на него, и он недовольно сощурился.

— У Дим-мина прочная броня, — Гор сухо щёлкнул жвалами. — Если все готовы — идём. Хранимое Сердце ждёт.

Вепуат, нагнав Гедимина, сжал его запястье.

— По-моему, кто-то не рад, что мы уцелели, — прошептал он в наушник.

…Светильники на древнем заводе стали ещё тусклее. Стоило удалиться от стража со светящимся посохом, и передвигаться стало впору наощупь. Через пару минут Гедимин притерпелся, и каждый встреченный на пути кристалл казался ему всё более ярким — но все они уступали последнему элидгенскому фонарю. Сармат покосился на дозиметр и кивнул собственным мыслям. «Излучение ослабло. Даже здесь.»

Он едва не снёс плечом выступ — остатки Куэннских коммуникаций, — Гор резко свернул, и сармат не успел отреагировать. «Проведёшь тут дозиметрию!» — он, недовольно щурясь, ускорил шаг. Гор, оглянувшись через плечо, свернул ещё раз. Кто-то, вынырнув из-под завесы, возмущённо заверещал. Посох в сжавшейся клешне инсектоида мигнул, и он нехотя остановился.

— Страж Гор! — сердитый карлик шагнул к сарматам, и Гедимин радостно хмыкнул, узнав Шесека. — Ты бы ещё в скалу нырнул!

— А я удивился, не услышав шагов, — из арки выглянул седой Бронн. Гор медленно развернулся и положил клешню на навершие посоха.

— Старейшина Кайри…

— Он самый. Как уже много лет, — Бронн сморщил нос. — И другие, кто с нетерпением ждал гостей. Что за прятки, страж Гор?

Гедимин посмотрел на Шесека. Тот приподнялся на пальцах, и его уши развернулись и встали торчком. Чуть поодаль от него навострил уши другой Скогн. Гедимин пригляделся и едва заметно ухмыльнулся — все его пуговицы и бляшки на поясе были сделаны из цветного стекла.

…Неустойчивая опора под сарматом пружинила и норовила перекоситься. Кое-как найдя равновесие, он огляделся по сторонам. На стены добавили пару лишних кристаллов… да нет — присмотревшись, Гедимин опознал в «минерале» церитовое стекло. Его окрасили «базовым» волосяниковым пигментом — тёмно-красным, почти бордовым, и от его света в помещении становилось только мрачнее. «Икси бы тут понравилось,» — он криво ухмыльнулся собственным мыслям. «Прошли бы, не щурясь.»

— В месяце Льда⁈ — изумлённый старейшина чуть повысил голос. В кресле рядом с Гедимином что-то заворочалось и приглушённо фыркнуло.

— Дался им месяц Льда! — Шесек придвинулся ближе. — Реку такой ерундой не разбудишь. Сломали лёд, сломали лёд… Лучше скажи — чем вы это сделали?

— Этим, — Гедимин приподнял на ладони «термобластер». Шесек издал хриплый смешок. За его спиной завозился молчаливый Скогн со стеклянными пуговицами. В одном из его карманов что-то светилось. Гедимин покосился было на сигма-сканер, но увидел только белую рябь по всему экрану. «Фонит,» — он взглянул на дозиметр и ошалело мигнул. Когда показания интенсивности развернулись в кривую, стали заметны её пики и провалы — и сложный ритм, один-в-один совпадающий с тем, что пульсировал над Элидгеном. «Только фон на порядки выше,» — машинально отметил Гедимин. «Значит, и здесь…»

— Глаза Ку-унну? — Шесек тронул «термобластер» когтем. — В Тоготе с ними долго возились. Но всё же осилили. Вон, Иррик знает. Что там у вас, Иррик? Управляете огнём и льдом?

Скогн-сосед недовольно пискнул.

— Мы-то осилим. А ты даже и не пробовал!

Шесек фыркнул.

— Твои две печки — ещё не Куэннская литейня. Ты их тут поставил — ну, такова воля Сердца. Куэннские печи ещё заработают. Тогда и посмотрим, кто что осилил.

Теперь фыркнул Иррик.

— Кто дважды облил тебя расплавом? Не твои ли хвалёные печи? Сарматский камень не по зубам даже Куэннам! Это мы, мастера из Тогота…

Гедимин мигнул.

— Кого облило расплавом? — он впился взглядом в помрачневшего Шесека. — Что было? Авария?

Скогн приподнял губу, показывая Иррику острые зубы.

— Много болтаешь — смотри, сам не облейся! А я скажу… — он досадливо поморщился. — Мало мы знаем о Куэннских печах. Я пытался трижды — но твоё стекло, и правда, не поддалось. Не стекается в шар и не растягивается в пузыри, хоть ты кому молись. Может, для таких дел нужна особая печь? Где бы её, интересно, найти…

Гедимин задумчиво сощурился.

— Вообще — маловероятно. Если уж у наших литейных станций есть такой режим… Они ведь на порядок примитивнее. Какие-то настройки должны быть, просто вам их не оставили.

Иррик коротко взвизгнул, но под озадаченным взглядом Гедимина тут же зажал себе рот. Шесек торжествующе ухмыльнулся.

— Мои мысли, мастер Дим-мин. Как закроются ненаши ворота, я попробую снова. Что-то должно быть — может, шип, может, вмятина, может, мысль или слово…

Гедимин потянулся к височной пластине.

— Если кто и знает, то хранитель, — подумал он вслух, подавляя невольную дрожь; тело помнило боль от пронизывающих сигма-лучей, но любопытство было сильнее. — Надо бы спуститься в литейню. И там уже, на месте, проверить…

Комнату залило белым светом. Шесек (и не он один) сердито взвизгнул и развернулся к поднявшемуся Гору.

— И зачем мешать беседе⁈

— Да простят меня мастера и старейшины, — голос инсектоида был бесстрастен, но жвалы часто пощёлкивали. — Хранящее Сердце ждёт, и я выполняю его волю. Мастер Айсиек…

…Шесек остался у светящихся ворот. Гедимин, обернувшись на пороге, заметил его досадливую гримасу.

Гигантская линза, повисшая над шахтой, переливалась множеством цветов. С трудом оторвав от неё взгляд, Гедимин увидел, что сарматы на галерее не одни. По периметру шахты выстроилось множество существ. Были знакомые — двое Скогнов, Руниен, Хассинельг; остальных Гедимин не знал — и был уверен, что их не опознал бы даже сканер ДНК. «Стражи,» — сармат взглянул на белые посохи, зажатые в лапах, щупальцах и псевдоподиях. «Их тут десятков пять, и все разные. Сколько же разумных видов существует…»

— Лёд отступил, — блики на линзе слились в огромный зелёный «трилистник». — И не навредил мастерам-сарматам. Я, Кайшу, рада снова видеть вас троих. И рада слышать, что Элидген растёт и процветает, наполняясь силой. Мне рассказали, как прекрасен дом Пламени, и как прочны его стены.

«Вон то существо,» — Гедимин сощурился, пытаясь разглядеть среди цветных бликов бесформенный силуэт. «Гигантский бугристый слизень с шипами…» Посох, примотанный цепью к шипам, лежал внутри кожистой складки; она могла обхватить древко, но как существо манипулирует предметом, сармат не представлял. «Я ведь видел таких. Тогда, в урановой шахте…»

Он быстро оглянулся на Вепуата. Тот стоял по другую сторону от Айзека и завороженно смотрел на бликующую линзу. Существо он, похоже, не видел.

«Сказать ему…» — Гедимин повернулся к Айзеку и изумлённо мигнул. Чуть поодаль от Вепуата, в нескольких метрах надгалереей, в нише среди изогнутых выростов-фиксаторов стояли песочные часы. Кто-то недавно перевернул их, и они отмеряли очередной час — Гедимин видел, как стекает белый песок. «Ульсеновая пыль,» — вспомнил сармат — и вздрогнул всем телом, уставившись на провал шахты. «Металл. Здесь, над активной зо… Sa hasu!»

— Гедимин! — Айзек с сердитым шипением ткнул его в бок. — Не спи!

— Мастер Дим-мин, — яркий луч упёрся сармату в грудь. — Не бойся произнести свою просьбу. Мне каждый сказал, что она странна и немыслима, но так её и не назвал.

Гедимин ошалело мигнул. «Чего⁈ Это они про животное… или я что-то прослушал?»

— Ничего странного, — буркнул он, недовольно щурясь. — Это для станции. Надо привезти руду в литейни. Отвезти готовое обратно. Мы уговорили Джагулов одолжить зверя. Он всё дотащит. Или до завода, или до окраины. Говорят, в городе его могут испугаться… В общем, нужны будут волокуши. Пятнадцать волокуш. Довезти руду от окраины до завода. Всё.

Линза налилась огнём. Внутри неё метались белые вспышки — и тут же Гедимин понял, что они мечутся и снаружи. Посохи стражей прерывисто мерцали. По залу пронёсся гул на разных частотах. Слов сармат не понял, но ему захотелось вжаться в стену и прикрыться защитным полем.

— Джагулы… — белое облако внутри живого диска рассекли чёрные зигзаги. — Племя, прикормленное вами… Они настолько под твоей рукой, что отдадут тебе зверя? А он тебе подчинится? Вы, сарматы, — мастера машин, а не зверей…

— Кайшу! — Вепуат двинулся вперёд, насколько позволила ширина галереи. — Я уговорил их. Четверо поедут с нами. Они сами всего боятся. Может, пустишь уже нас в город? Мы никого не обидим!

Луч на мгновение задержался на нём, скользнул по кругу и снова упёрся в Гедимина.

— Стражи были правы, — прогудело под потолком. — Вы, сарматы, умеете удивлять. Твой собрат даёт обещания… А ты, Дим-мин? Ты удержишь Джагульскую тварь? Если она начнёт рушить город, ты сможешь её убить?

Гедимин стиснул зубы. В груди заныло. «Она права. Если не удержим под контролем — придётся нейтрализовать. А при таких размерах и силе…»

— Если начнёт, — буркнул он, незаметно прижимая к боку ладонь. — Не знаю, с чего животному бросаться на город. Если только вы не начнёте стрелять первыми.

По галерее снова прокатился гул. От белых вспышек зарябило в глазах. «Да чтоб их, эти переговоры!» — Гедимин потёр ноющие рёбра. Сердце билось под самым горлом. «Из-за каждого пустяка — неделя болтовни! Маккензи бы сюда, и пусть бы он сам…»

— Мы не начинаем первыми, — отозвалась Кайшу; гигантская линза почернела. — Мы не устраиваем набеги на стойбища нергонов. И тем не менее — каждый год они нас убивают. Ты просишь пустить их живую крепость в мой город. Снова спрашиваю, Дим-мин, — ты сможешь её убить?

Вепуат зашевелился, пытаясь заглянуть за плечо Айзека. Тот тяжело вздохнул и отодвинул его к стене.

— Смогу, — бросил Гедимин, глядя в клубящееся чёрно-зелёное облако. «Как черенковское свечение в водяной мути,» — мелькнуло в перегретом мозгу.

— Обещания… — одна из отдалённо гуманоидных фигур перевела на него тяжёлый взгляд. — Если им можно верить.

Луч метнулся вдоль галереи, остановившись на гуманоиде. Зелёный свет, заливший было линзу до краёв, снова потускнел.

— Ты говоришь о мастерах-сарматах? Какое из обещаний они не выполнили?

Ещё одна фигура на галерее зашевелилась, поднимая посох.

— Посмотри на них, Хранимое Сердце. Всё, что они делают, вносит раздор.

Гедимин беззвучно выругался. «Раздор⁈ Это после того, как…»

— И куда мы внесли раздор? — холодно спросил Айзек. — Ты о торговле между Сэта и Скогнами? Или, может…

— Помолчи! — загудело с трёх сторон одновременно; стражи один за другим поднимали посохи, направляя их лучи на чёрную линзу. — Ты здесь чужак. Сколько вещей из своего мира ты уже приволок? Сколько порядков? Сколько с ними пришло заразы?

«Заразы⁈» — Гедимин качнулся вперёд, забыв, что у галереи нет перил. Айзек схватил его за плечи и оттащил от края. Гедимин слышал его тяжёлое дыхание — командир еле сдерживал ярость.

— Когда мы пустили их сюда, — заговорил кто-то из поднявших посох, и многие согласно загудели, — когда ты, Хранящее Сердце, допустила их… Разве им было разрешено выворачивать Равнину наизнанку? Устанавливать всюду свои порядки? Лезть во всё кривыми руками, не признавая законов и не уважая ничью волю⁈

— Я тебя слышу, — отозвалась Кайшу; линзу перечеркнула багровая молния. — Будь осторожен в своих обвинениях.

— Я говорю только о том, что все видели, — сказал гуманоид, обводя галерею тяжёлым взглядом. — Страж Гор! Что ты скажешь о союзе чужаков и Сэта? А о Джагулах? О пришельцах из-за ворот? О разрезанном на части времени? О вещах, которых не должно существовать?

Гедимин мигнул. «Ну, это просто. Вся Равнина. С её идиотской физикой и квантовыми тварями. Но он ведь не об этом…»

— Нет плохого в перемирии, — пробормотал знакомый голос. Оглянувшись, Гедимин увидел угрюмого Хассинельга. Он держался у стены, не поднимая посоха, но его лицо странно подёргивалось — будто он стискивал челюсти, то ли желая что-то сказать, то ли не решаясь.

— Если это перемирие, — развернулся к нему бронированный гуманоид. — Если это не ловушка! Чужаки из заражённого мира… Сколько уже свидетельств, что они заодно с нергонами⁈ Скажи, страж Гор, — что они сделали с пойманным Райвигом?

— Эй! — крикнул Гедимин, запрокинув голову; давление в груди уже стало невыносимым. — Ваша грызня нас не касается! Мы не дикари, чтобы…

Гуманоид ударил посохом в пол, высекая белые искры.

— Мои слова! Чужаки из запечатанного мира, пропитанного заразой… Они считают нас дикарями, наш мир — уродливым и бессмысленным. Они хотят его переделать! От их повадок, от того, что они всегда друг с другом делали, стошнило бы Джагула. Но они говорят, что мы — дикари. Что это Равнина безумна. Ты слышишь, Хранящее Сердце?

«Заразой⁈» — Гедимин двинулся вперёд — и остановился: стало больно дышать. «Повадки… Они… они ведь что-то знают. О войне? Или даже о том… Has— sulu!»

Сбоку сверкнуло — Хассинельг поднял посох.

— Милосердие к нергонам — это что, преступление? Да они даже зверя не станут…

— Своя кровь, — бросило существо, похожее на моток колючей проволоки; белый посох горел среди её витков, посылая в линзу плотный поток света. — Эти чужаки сродни нергонам — так же одержимы кровью и властью. Они рады бы всю Равнину взять под свою руку и переделать по своей воле. И если смогут — возьмут и переделают. Эта зараза — везде искать новшества, изощряться в выдумках, ни на что не оглядываясь… Пусть он скажет, что она сделала с его миром.

— В том, что они принесли на Равнину, я не вижу вреда, — отозвалась Кайшу. Её диск почернел, и все лучи тонули в нём.

— Никто из нас не ищет власти, — сказал Айзек. — Если кто-то бывает резок в словах…

— Резок в одних словах и лжив в других, — перебил его бронированный гуманоид. — Молчи, чужак. Не ты назвал себя верховным жрецом Пламени. Не ты готов сжечь Равнину и построить её заново. Пусть говорит тот, чьё имя Дим-мин. Пусть он скажет, почему смеётся над богами. Что выращивает в сердце нового Пламени. Почему его разум закрыт ото всех. Пусть он скажет, зачем пришёл.

Гедимин ошалело мигнул. «Что он там несёт⁈»

— Я строю станцию, — буркнул он, глядя на плотный, почти твёрдый луч, протянувшийся из чёрного диска к его груди. — Обещал — и строю. Построю — уйду. Вам она была нужна? Так не мешайте.

— Не мешать тебе в чём? — гуманоид протянул к нему горящий посох. — Зажечь новое Пламя — и передать его нергонам?

— Хранящее Сердце! — заговорило другое существо, будто собранное из хитиновых трубок и длинных волосков. — Да будет работа чужаков остановлена! Беды ещё не случилось — но она близка. Когда тварь, выращенная ими, наберётся сил — кто сможет с ней справиться?

— Ты говоришь о новом Пламени? — спросил Айзек, крепко схватив Гедимина за плечо. Вепуат, ухитрившийся его обогнуть, вцепился в сармата с другой стороны. Но тот и не собирался никуда идти — мозг искрил и плавился, не вмещая услышанное. «Да они тут что, мутировали⁈»

— Осторожнее, страж Тахушсу, — донеслось из-под потолка. В зале заметно потемнело.

— Ты в тревоге из-за чужаков и их дел. Но оскорблять Пламя…

— Единственное Пламя горит здесь, — отозвался бронированный гуманоид. — И оно нас здесь собрало. То, что выращивают чужаки, родилось из Живого Металла — и их крови. Из отравленной крови безумных пришельцев. Что оно переняло от них? Что оно сделает, когда наберётся сил?

— Его песня уже меняет Равнину, — хитиновое существо указало на песочные часы. — Уже влияет на все стихии! Если оно обернётся против нас, против тебя, — у кого хватит сил его убить?

Гедимин вздрогнул всем телом. Линза вздулась, зеленея изнутри. Дозиметры заверещали. Из колодца, упираясь в распухающий диск, бил ослепительный холодно-зелёный свет. Хитиновое существо, коротко вскрикнув, отлетело к стене и осталось там лежать. Стражи отшатнулись, закрывая глаза.

— Дим-мин! — услышал сармат стон откуда-то сверху. — Пламя… ярость… не сдержать!

«Hasu!» — он взглянул на генератор защитного поля. «Без толку! Если только ипрон… Но куда⁈»

Чужая рука — или даже две, с двух сторон — сбили со шлема височные щитки. Острая боль пронзила череп. Теперь Гедимин не видел ничего, кроме света. Серебристо-зелёная плазма клубилась со всех сторон, пронизываемая лучами. Он зажмурился, но свет проходил и сквозь веки.

— Идиоты, — прохрипел сармат, цепляясь за что-то невидимое. — Никто не посмеет… не дотронется до него. Никто ему не навредит. Оно никогда… ничего плохого… Скажи им, ты-то знаешь!

«Ипрон,» — пульсировало в мозгу. «Если внести в активную зону… один слой — мало, но… расплав — он упадёт… упадёт, куда нужно. На ипрон ничто не влияет, только внести…»

…Влажная ткань коснулась его лба. Гедимин вскинулся, ошалело мигая. Сквозняк на мокрой коже казался обжигающе ледяным. Красный свет опалил глаза, и сармат зажмурился.

— Лежи, атомщик, — Айзек осторожно провёл пальцем по его виску. — Тебе крепко досталось.

Кто-то сбоку то ли усмехнулся, то ли всхлипнул.

— И, что хуже всего, напрасно, — услышал Гедимин угрюмый голос Руниена. — Если череп твёрже скалы — само Пламя не переубедит.

— Угрожать Пламени в самом его сердце! — пропищал кто-то очень возмущённый. — До такого сам Нийсу не додумался бы.

— Нийсу — бог мысли, а не безумия, — пробормотал, щёлкнув жвалами, Гор. — Я подумать не смел, что до такого дойдёт. Много странного, но угрожать Пламени…

Гедимин поморщился. «Подстрекатель, мать моя колба…» — он собрался с силами и сел, прикрывая ладонью глаза. В комнате, куда его притащили, еле-еле тлели три светильника, но из-под век всё равно сочилось, и сармат ничего не видел. «Ожог слизистой,» — он невесело ухмыльнулся. Неосторожно поднятую руку всё сильнее жгло, во рту пересохло. «Флоний всё-таки ввели. Не сдохну. И реактор не взорвался. Руниен… Так. Флоний… Надо сказать Айзеку…»

— Пей, — Вепуат протянул сармату флягу и придержал его за плечи. — Ты пока не прыгай. Тебя всё-таки сильно приложило. Мы уже боялись…

— Флоний, — прохрипел Гедимин, глядя в мерцающий туман. — Стражи… излучение… там такая доза… Айзек, им надо флоний…

Кто-то за плечом сдержанно хмыкнул.

— Это он готов сжечь Равнину? Тахушсу поистине безумен.

— Не беспокойся, атомщик, — отозвался Айзек, протягивая вторую флягу взамен опустевшей. — Тут не нужна наша помощь.

Жидкость во второй фляге кончилась так же незаметно, как и в первой. Гедимин со вздохом отложил её. В глазах наконец прояснилось. Он покосился на себя — скафандра не было, комбинезон, недавно разрезанный на груди, постепенно срастался. Место инъекции ещё жгло, но дышать стало легче. Сармат вытер глаза и кое-как сполз с непривычно высокой лежанки. «Кровать,» — мелькнуло в мозгу. «Как у Маккензи. Где только нашли трёхметровую…»

— Держись, — Вепуат подставил пернатую руку. — Ну как?

— Скафандр, — буркнул Гедимин, ёжась от непривычного холода. Кожу покалывало. Сармат дотронулся до зудящего виска и поморщился — фантомный ожог выступил на теле вполне реальным и болезненным рубцом. «Мозг, чтоб ему… Такую бы энергию да в мирных целях…»

— Значит, это мнение большинства, — задумчиво проговорил за его спиной Айзек. Гедимин нырнул в броню, растянутую на белых шипах, и прислушался. Щитки смыкались на его теле, и в мозгу постепенно прояснялось.

— Это так, — подтвердил угрюмый Руниен. Из полумрака донеслись громкие щелчки.

— Нам вы не враги, — выступил из тени Хассинельг. — Даже Гору. Я тысячу раз говорил…

— Да их не убедило само Пламя! — Руниен невесело усмехнулся. — Я тоже говорил. Бесполезно. Кайшу их сдерживает, но…

Потускневший посох в его руке качнулся от стены к стене. Гедимин поморщился — даже тусклый белый свет сейчас неприятно жёг глаза.

— Айзек, — буркнул он, стараясь не смотреть на костяные шесты — их было слишком много в этой комнате. — Так чем кончилось? Меня с рудой пустят в город? Или расстреляют на подходе?

Кто-то хрюкнул — судя по звуку, в респиратор, зажатый для верности ладонью.

— Рад, что тебе полегчало, — отозвался командир. — Мозг, как вижу, уцелел. Собирай руду и готовь животное. Завтра шестое число… Между шестым и семнадцатым обещают безопасный просвет. Скогны пригонят десяток волокуш. На разгрузке вы вдвоём управитесь?

Гедимин широко ухмыльнулся.

— Ну, хоть что-то разум… — он осёкся. — Я и один могу. Переносную лебёдку собрать несложно.

— Шесек захочет его встретить, — пробормотал в углу кто-то бесформенный. Гор, устроившийся рядом, качнул лапами-лезвиями.

— Наверняка.

— Печи, — Гедимин оглянулся в поисках двери. — Я обещал Шесеку…

Айзек крепко взял его за плечо и прислонил к стене.

— Одного раза тебе не хватило? Сегодня Шесек точно обойдётся. Нам тебя надо живым вернуть на базу.

— Я живой, — прохрипел Гедимин, нашаривая под бронёй флягу — от навалившейся слабости во рту снова пересохло. — Металл… нельзя металл. Скажи Кайшу — пусть уберёт часы от реактора. Заражение… будут фонить — не притронешься.

Айзек хмыкнул. Гедимин вяло удивился, с какой лёгкостью сармат отодвигает его от стены и усаживает на кровать, — обмякшие мышцы не оказывали ни малейшего сопротивления.

— Ничего страшного, атомщик. Там нет никого, кто мог бы облучиться.

…Из седла ему выбраться не дали — едва Гедимин приподнялся на локте, как нависший над ним Вепуат протянул руку.

— Что-то нас сегодня не любят, — криво ухмыльнулся он. — Хоть на обратном пути не пытались подбить. Ты идти-то можешь? Айзек велел дать тебе лечь и до вечера не трогать.

— Айзек… — Гедимин досадливо сощурился. На большее сил не хватило. «Надо бы в бункер…» — он сделал пару шагов и почувствовал, что оседает. Ноги подогнулись.

— Ядро Сатурна! — Вепуат грохнул ладонью о ладонь. — Айзек! Гони сюда бронеход! Или хоть волокушу, — я-то его не дотащу!

…Собирать скафандр лёжа было неудобно. Вепуат сердито щурился, но помогал.

— Раздавит оно тебя, — проворчал он, глядя, как Гедимин смыкает на груди последние пластины.

— Так мне легче, — отозвался тот, разглядывая палубу. — Хранитель… Надо бы поговорить с ним.

Вепуат толкнул его в грудь.

— Лежи! Ночью наговоришься.

— Надо предупредить… — Гедимин потянулся к переборке, но рука не вовремя дрогнула.

— О чём? — Вепуат, фыркнув, прижал его ладонь к матрасу. — Что всяким лезущим надо дать по башке? А то он без тебя не знает. Думаю, Пламя его уже предупредило. Оно тут самое разумное. Ядро Сатурна! Знать бы, чего они все взбесились…

Гедимин вяло шевельнул плечом.

— Может, узнали про наши войны. Мы ведь… наследили там, на Земле. И в Найе тоже…

Вепуат фыркнул.

— Раньше надо было справки наводить. Теперь тут полстанции построено. Как думаешь, соберутся нас высылать? Не хотелось бы. Кайшу вроде за нас. Может, Пламя объяснит им…

— А если и вышлют? — Гедимин перевернулся на спину, подсунул руки под голову и уставился в потолок. — Я отбиваться не стану. Их дело.

Вепуат еле слышно выругался.

— Ты в себе? — он пощупал локоть сармата. — Из-за кучки полоумков срывать проект⁈ Они даже не местные. Такие же чужаки, как мы. Чего их слушать⁈ А палки… палки у нас свои найдутся.

…Проснувшийся Гедимин попытался было встать, но успел только сесть на матрасе — в отсек вошёл Альгот.

— Ага, — сказал он, смерив сармата угрюмым взглядом. — Значит, нужно защитное поле. Генератор не одолжишь?

Из-под стола и так было неудобно заглядывать в колбы, а сквозь защитный купол Гедимин вовсе перестал что-то различать. Он, недовольно щурясь, улёгся обратно и достал ещё не исчирканный листок. «Протяжка под неподвижным прессом… Протяжной механизм. Ещё понадобится для чесания, так что — делаем.»

…Вепуат встретил сармата довольной ухмылкой и кивнул на сдвинутую заслонку. В «холодном» отсеке печи остывали шесть зеркальных полусфер.

— Двойные, всё как надо, — Вепуат тронул кованым штырём блестящую кромку. — Даже кейек туда клали. Всё работает. Завтра будем делать термосы. Всем надо, ни у кого нет.

Гедимин поморщился.

— Ну, пусть делают, — он покосился на стенку полусферы, неровно растянутую изнутри; металл натёк в неё и остался лежать комком, и внутренняя стенка, уже ровная, прикрыла его сверху. — А это что было?

Вепуат развёл руками.

— Оттянуло при заливке. Металл перегрелся, что ли… Думал, порвёт, но ничего, застыло.

— В другой раз такое переплавляй, — буркнул Гедимин, глядя на перекошенный пузырь. «Ещё одна мелкая авария. Ерунда ерундой, но что-то их много. Правда, что ли, влияет это… атмосферное явление?»

— Ты чего? — удивился Вепуат, глядя, как сармат сыпет шихту в плавильный конус. — Сами загрузили бы… Или это для дела?

— Часы, — пояснил Гедимин, кивнув в сторону барака. — Одних не хватает. Надо сделать.

Вепуат покачал головой.

— Сейчас? До завтра не ждёт? У тебя ещё Джагулы, забыл?

Гедимин пожал плечами.

— Не помешают.

…Джагулы входили в цех, оглядываясь, принюхиваясь и шумно фыркая. Посмотрев на Гедимина, каждый прижал уши.

— Тебя били? Стражи? — спросила самка и сердито оскалилась. — Зачем к ним летал? Здесь не решились бы.

Урджен рявкнул и щёлкнул клыками на соседа. Тот подвинулся, прижимая уши и утробно рыча. Джегех, показав им растопыренные когти, кивнул на Гедимина.

— Чего там? Опять что-то не поделили? — досадливо сощурился тот. — Грызитесь за дверью. В цеху держаться тихо!

— Будет тихо, — мрачно пообещал Урджен и провёл тыльной стороной ладони по глазам. — Плохой сон. Хуже некуда.

— Что видел? — насторожился Гедимин и быстро оглянулся на Вепуата. В кольце учеников-Сэта разведчик вряд ли что-то слышал. «Потом скажу. Если оно того стоит.»

Урджен оскалился.

— Не знаю! Не запомнил. Лезет, будит… — он зарычал, поднимая гриву. Аджах щёлкнул зубами в ответ.

— Сон! У меня тоже сон. Тоже плохой. Пришёл рассказать, а он в драку.

— Сколько раз говорил — не будить⁈ — Урджен двинулся к нему. Гедимин поднял руку, разделяя Джагулов защитным полем. «А ему, и правда, нехорошо,» — вяло удивился он, глядя на Урджена, трущего глаза. «И не первый день.»

— Мешают спать — ложись тут, в цеху, — предложил он. — Шкур сюда натаскай и спи. Кут’тайри присмотрит, чтоб не будили.

Джагулы удивлённо переглянулись. Урджен нахмурился.

— Здесь? — он шумно втянул воздух. — Это твой дом. Все сны будут твои. Другим не пролезть. Меня там-то цепляет. А здесь — вообще не отделаешься.

Он потянулся за мешком с шихтой. Аджах подошёл чуть ближе и недовольно ощерился.

— Геджер! Мой сон рассказать?

Урджен, едва не выронив мешок, развернулся и глухо зарычал.

— Не трать время. Видит чушь. Дара нет и не будет. Зато ко всем лезет.

— А я расскажу, — отозвался Аджах. — У тебя всё чушь! Пусть Геджер сам решит.

Джагзуу со звоном скрестила два кованых штыря.

— Заткнётесь вы или нет⁈ Геджер, давай их побьём?

Гедимин провёл ладонью по шлему. «Вепуат был прав. Часы подождут. Займусь чертежами — их, если что, переделать проще.»

6 день Пустоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Третий слой защитного поля накрыл ущелье, поглотив разворошённый курган из гравия и «коридор», присыпанный песком. Всё, что Текк’ты не загнали на склад, теперь хрустело у Гедимина под ногами. Он косился на края купола, упирающиеся в неглубокую насечку на каменной плите, и задумчиво щурился. «Просочится? Не просочится? Обычно течёт понизу — воздуховоды не зацепит. Не было бы тут жилого здания — закрыл бы всё намертво…»

Купол над холмом оставался прозрачным; отдельные строения сарматы прикрыли, но оставили проёмы напротив ворот. Гедимин видел горящие фонари по периметру — патрульные напряжённо вглядывались в темноту за краем плато. Отсюда, сверху, долины ещё просматривались на экране сигма-сканера, — тонкий слой снега, рябящие разломы, протоптанная огромным зверем колея… «Газа не видно,» — сармат убрал «щупы». По экрану дозиметра под мигающими табло показателей ползла кривая интенсивности, то и дело проваливаясь ниже нуля. «Пока не видно,» — поправил себя Гедимин, угрюмо щурясь на нелепые, невозможные показатели. «Дозиметр уже что-то чует.»

— Икси! — Вепуат, высматривающий что-то на экране, помахал Гедимину включённым сканером. — Видел? Один уже на периметре, ещё двое на подходе!

Сармат едва заметно ухмыльнулся.

— Прикроют? — он вспомнил, как светящийся «газ» разъедал защитные поля, не успевающие уплотниться, и невольно поёжился. — Ну, хорошо. Ещё бы кто заткнул трубу, из которой оно сочится…

Вепуат развёл руками.

— Даже не знаю, где она могла бы быть. В Сфене Пустоты? От местных ничего внятного не услышишь.

Он замолчал и повернулся на «восток» — там под тяжёлыми шагами хрустел гравий. Сааг-туул медленно взбирался на холм. Сперва в световом пятне показалась часть морды, потом потянулся длинный бок с плотно сомкнутыми щитками. Никаких погонщиков на загривке не было. Существо остановилось, принюхиваясь к ветру, и растянулось вдоль прозрачной стены, уложив морду на лапы.

— Видел? — Вепуат оглянулся на Гедимина. — Он сам пришёл. А я думал, он нас опасается…

Оттуда, где лежал зверь, сарматов было отлично видно — он и следил за ними, приоткрыв пару глаз. Остальные были спрятаны под бронёй вместе с дыхальцами. Гедимин прошёл вдоль стены — зрачки сдвинулись за ним, но животное не шелохнулось.

— Газ в низинах, — сказал сармат, вглядываясь в экран; если откуда-то из долин и наплывал тяжёлый туман, все его сгустки терялись в полосах ряби. — Пока не видно, но зверь, наверное, чует. На холме всё-таки безопаснее.

Вепуат хмыкнул.

— Ясное дело. Вот только — холмов тут много. А пришёл он на наш.

Гедимин пожал плечами.

— Я бы накрыл его защитным полем. Но Джагулы говорят — он этого не любит. Пусть лежит. Может, газ сюда, и правда, не поднимется. Прилив обещают так себе, вполсилы…

Вепуат взглянул на сканер и растерянно мигнул.

— Икси! Вот только что были…

— Ушли? — Гедимин взялся за прибор. Ряби вокруг было много, но характерные подвижные полосы исчезли.

— Видишь? — Вепуат потыкал в экран. — Вот тут он стоял. Ушёл…

Гедимин снова пожал плечами.

— Значит, справимся без них. Я в цех. Если что — сигналь.

…Ульсена разбрызгивалась мелкой пылью и падала на поддон, застывая в холодном воздухе. Пылинки были слишком мелкими, чтобы стучать, даже по звонкому металлу, — Гедимин слышал только прерывистый шорох. Стеклянная колба с перетяжкой остывала в «холодном» отсеке, заготовки для корпуса — костяные обломки и рэссеновый прут — лежали под печью, дожидаясь своей очереди. Гедимин думал, что до первых проблесков света доделает все детали — а потом, когда пройдёт газовая атака, достанет остывшую колбу и соберёт часы. «Нужен им звуковой сигнал, или обойдутся?» — думал он, глядя на распыляемую ульсену. «У старых был. А новых указаний не поступало. Сделаю. Не нужен — Гварза его уберёт.»

— Ух-ху, — выдохнул Вепуат, заглянув за белесую «стенку». — Гедимин, ты бы хоть защитным полем прикрылся.

— А это что? — сармат кивнул на ту же «стенку». — Специально же накрыл, так ты влез.

— Я-то вылезу, — отозвался Вепуат, с опаской глядя на руку сармата, занесённую над плазменным шаром. — А вот ты без защиты. Обернись полем! Будет авария — опять на полдня заляжешь, а мне возиться.

— Уйди, — буркнул Гедимин, выпуская из пальцев остатки ульсенового прута. Разбрызганные и застывшие пылинки посыпались на поддон. Сармат отключил плазморез и осмотрел нагревшуюся ладонь. Чёрные щитки на ней заблестели от жара, но не деформировались — температуру и расстояние Гедимин рассчитал правильно. «Самые опасные этапы закончены,» — подумал он, машинально проверяя состояние реактора. «Теперь — работа с костью. Тут, конечно, можно оцарапать броню. Но взрываться уже нечему.»

…Гедимин отпустил рычаг, и подвес подтянуло к потолку. Сармат пристально следил за ним — пару раз камень всё-таки качнулся. «Ход вперёд-назад,» — Гедимин одобрительно хмыкнул. «Вбок не тянет. Хорошо.»

Снизу камень прикрыло защитным полем. Вепуат склонился над желобком, из которого только что подняли подвес, и потянул за тросик.

— Зацепило, — он указал на конец верёвки, привязанный к «асбестовой» пряди. Её размозжило, дно желобка засыпало игольчатыми сколами и микроскопическим волокном, но и тросик, придавленный подвесом, заметно сплющился. Гедимин подёргал волокно и бросил на дно жёлоба.

— Выдержит, — сказал он, растягивая минеральную «прядь» вдоль углубления. — Один-два случайных удара ему не повредят. Но надо будет поставить метки…

Он отметил «опасный» участок насечками по краям жёлоба и протянул тросик за них вместе с парой миллиметров пряди.

— Убирай поле, — скомандовал он, выпрямляясь. — Ещё пара прогонов — тогда посмотрим.

…На складе, наполовину засыпанном песком, примитивные механизмы никому не мешали — дробильщиков камня до завтра можно было не ждать, посторонние внутрь не лезли. Гедимин прислушивался к гулу поршневой машины, смотрел, как волокно, растянутое на огромном костяном «луке», продёргивается сквозь гребни, и как сыплются на огороженный пол остатки игольчатых кристаллов.

— А хороший выход из этой руды, — вслух подумал он. Вепуат хмыкнул.

— Одна десятая — хороший выход?

— Практически чистое волокно, — Гедимин кивнул на пучок, торчащий из частых зубцов. — На Земле такого ещё поискать.

Он отцепил привод и снял с замершей установки лишние, недостаточно частые гребни. «Чистовая обработка…» — добавив ещё два, сармат запустил машину. «Надо будет над испарителем пристроить вторую решётку. И пометить, когда заложена новая партия. Пусть мокнет, не валяться же ей без дела.»

Мысли о переработке асаана занимали только часть мозга. Сармат напряжённо вслушивался — не завоет ли сирена? Сквозь три слоя защитного поля даже сигма-сканер ничего не различал. «Тихо,» — озадаченно думал Гедимин, глядя на часы. «А ведь уже светает.»

— Да хватит, — Вепуат наклонился над растрёпанной прядью. — Она уже как пух. Вынимай — и пойдём покажем Альготу.

— Ладно, — Гедимин опустил рычаг. — Интересно, что цвет почти не поменялся. Чёрный минерал — тёмно-бурое волокно.

— Тёмно-зелёное, — поправил его Вепуат. — Посмотри на отсвет.

Гедимин хмыкнул. «Верно. Зеленоватый отблеск. Чёрное с прозеленью. Посмотрим, что будет после пропаривания.»

…Вепуат вертел головой, разглядывая прозрачный купол над лагерем. Гедимин осмотрелся. Снаружи посветлело — стали видны соседние холмы. Туман сармат разглядел, только подойдя к краю, — тёмная дымка лежала в низине, распластавшись на снегу. Она не двигалась — висела на одном месте, как ей и полагалось при полном штиле.

— М-да, — сказал Вепуат, подходя к краю. — Что-то сегодня слабо. Как думаешь, поднимется к рассвету?

Гедимин покосился на дозиметр. Самые глубокие провалы кривой ещё падали ниже нуля, но сама линия уверенно держалась на два микрокьюгена выше.

— Непохоже. Фон почти в норме. Или… или после рассвета нам ждать внезапного шквала.

Он оглянулся на сааг-туула. Зверь дремал, закрыв все проёмы в броне. «Джагулы наружу не лезут. Значит, успокаиваться рано.»

…Альгот, кивнув сарматам на бегу, нырнул в соседний отсек и вернулся, обхватив двумя руками стеклянную бутыль.

— Вот. Ёмкость пусть вернут, — сказал он, поставив бутылку на стол. Внутри темнел насыпанный под самую затычку фиолетовый порошок. Вепуат присвистнул.

— Столько пигмента? Уже насинтезировал?

— Тут в основном древесный жир, — ответил Альгот. — Чистое вещество на кожу лучше не мазать. Даже Джагулам. С них — ещё пара деревьев на жир. Или одно большое.

Вепуат хмыкнул.

— Филки обрадуются. Столько разных слов, как на деревообработке, я от них не слышал. Даже на грузоперевозках. Что ж, спасибо за пигмент. Посмотри, тут у Гедимина волокно, — годится для вымачивания?

Альгот тронул чёрную с прозеленью прядь, помял в пальцах и задумчиво сощурился.

— Волокно тоньше. Особенности руды или обработки?

— Немного механизировал, — признался Гедимин. — Ничего сложного, но — отдельный цех бы под это дело.

Альгот кивнул.

— Цех, увлажнение, вентиляция… Пока придётся занимать душевую. Хоть Дасьен и злится. Но сырьё многообещающее.

…Кривая интенсивности поднялась над нулём — теперь даже самые глубокие провалы его не цепляли. Налетевший ветер гнал по ущельям остатки серого тумана. Ближайшие к Элидгену долины уже очистились. Гедимин оглянулся на Вепуата — тот рассматривал экран и растерянно хмыкал.

— Уходит, — сказал он. — Вблизи уже ничего не осталось. М-да. Сегодня странный какой-то катаклизм. Неубедительный.

Гедимин посмотрел на тропу, ведущую из ущелья. Наверху, у барака, уже толпились Скогны, и кто-то из филков, выйдя на порог, хвастался новыми «цацками» — или, может, предлагал их на обмен. Сбоку донёсся шумный свистящий вздох — сааг-туул зашевелился, стравливая воздух, и приподнял голову. Щитки на его боках задвигались. За край высунулся шест с погремушками, потом ухватилась рука. Гедимин следил, как погонщики выбираются из «отсеков» и оглядываются по сторонам. Потом один из них стукнул шестом по панцирю. Сааг-туул заворочался, поднимаясь на ноги. Вепуат хмыкнул.

— Была бы опасность, они бы не вылезли. Значит, всё кончилось… Понятно, почему Икси ушли сразу. С такой ерундой можно и не бороться — сама утечёт.

— Интересно, чем они это почуяли, — пробормотал Гедимин, глядя на дозиметр. «Нет падения фона — нет тумана? Мало данных, но если это так — надо отслеживать. В другой раз не потеряем полдня на выжидание.»

…Гедимин поставил рядом со стеной термочашу, развернул воздуховоды так, чтобы тёплый ветер обдувал сааг-туулу бок. Существо приподняло края щитков, но за сарматом всё равно наблюдало настороженно, высунув из-под панциря все глаза вдоль правого бока. Сюда же, под тёплый сквозняк, перебрались и погонщики. Заспанный Урджен тёр глаза и сердито скалился. Гедимин, перехватив его взгляд, изобразил, что спит, и указал на горячий цех. Джагул ощерился, прижав уши, и отвернулся.

— Тридцать… чего? — четверо вожаков, остановившихся напротив Вепуата, озадаченно переглянулись.

— Тридцать раз вес Геджера, — сармат с ухмылкой указал на Гедимина. Джагул рявкнул.

— Тридцать Геджеров⁈ Это больше, чем все Хеллуг, — Джегех, быстро прикинувший что-то на пальцах, встряхнул гривой.

— Чем все Хеллуг и все их вещи! — дополнила, высунувшись из «отсека», незнакомая самка в бусах из позвонков. У её пояса болтались два беззубых черепа — судя по длине челюстей, когда-то это были Бронны.

— И чем вся еда всех Хеллуг, сколько её там ни есть, — добавила она. — Но у нас бывало больше. И нас, и вещей, и еды. Зверь очень сильный.

Вожаки переглянулись.

— Был раньше, — угрюмо сказал Джегех. — Теперь, после ран и проклятий, — кто знает?

— Ему уже лучше, — сказал Вепуат. — На бегу почти не хромает. Если идти медленно, а груз навесить равномерно, — справится?

Джагулы снова переглянулись — сперва между собой, потом — с наблюдающими самками.

— Ты же навесишь, — проворчал, глядя исподлобья, вожак. — Ты же жрец Пламени. Тебе надо — ты сделаешь. Зверь раньше был сильным. Теперь — никто не скажет. Смотри сам.

Гедимин мигнул. «А они ведь боятся,» — понял вдруг он. «Нас всех. И Вепуата, и меня. Меня, пожалуй, сильнее.»

— Гедимин, — Вепуат повернулся к нему. — Что ты-то скажешь? Можно развесить тридцать тонн руды так, чтобы зверь не рухнул? Учти ещё наш вес и четверых Джагулов с их припасами.

Гедимин смерил сааг-туула задумчивым взглядом. «Слишком много данных. Был бы это механизм…» — он едва заметно поморщился. «Задние лапы — слабое место. Мы будем на загривке. Припасы — в отсеках вдоль хвоста…»

— Был бы механизмом — сказал бы, что и шестьдесят тонн поднимет, — пробормотал он. — С живыми труднее.

— Так потянет? — переспросил Вепуат, пристально глядя ему в глаза. Гедимин нехотя кивнул.

— Ещё одно, — задумчиво проговорил он, рассматривая бронированные бока. — Грузу лучше быть внутри. Распределить вес привычным ему способом. По отсекам, а не на них.

Вепуат с радостной ухмылкой ударил в ладоши. На грохот и звон обернулись Джагулы. Кто-то дёрнулся, кто-то вздыбил под шапкой гриву и недобро оскалился.

— А разумно. Ему, и впрямь, так будет привычнее. Меньше будет беспокоиться — меньше устанет. Эй! Джегех! Покажи, как у зверя откидывается броня. Как положить руду в жилые карманы? А сделать так, чтобы высыпалась самотёком?

…«Отсек» сужался кверху и давил на плечи. Гедимин опустился на бугристый пол и оперся ладонью на ближайший выступ — стоять боком, пригнув голову, ему надоело. «Отсек» был жилым — в углублениях вдоль внутренней «стены» умещались две лежанки, больше похожие на гнёзда, свитые из чьих-то шкур. Лежали там, скорее всего, свернувшись клубком, — даже не очень рослым Джагулам эти постели были коротки.

— Ага! Вот как оно откидывается, — донеслось из соседнего «отсека». Из узкого прохода вдоль внутренней «стены» потянуло сквозняком. Стало светлее. Гедимин неосторожно шевельнулся и едва не сбил плечом подвешенный на стену кувшин. «Знакомая форма. Вот он, образец для стеклянных штуковин… И тоже с выступами по бокам.» Сармат тронул когтем подвешенный к выступу зуб и еле слышно хмыкнул. «Все эти цацки только мешают. Понятно, почему тут вечно кто-то обливается жиром…»

— Рудные шары, — донеслось из соседнего, уже закрытого, отсека. — Сюда поместится целая куча. Тут главное — не перегрузить, чтобы не давило на спину. Давай назад, посмотрим ещё на ту нору…

Гедимин покосился на лежанки. «Два метровых шара сюда точно влезут. Это уже тонны три, даже чуть больше. Раскидать такие шары по десятку отсеков…»

Вепуат осторожно обогнул его, заглянул в спальные углубления и довольно хмыкнул.

— Ну вот! Убрать отсюда всё, чего жалко, в ямы закатать по шару, как доедем — зверь встряхнётся, и всё выкатится.

— Кого-нибудь прибьёт, — буркнул Гедимин, представив, как из «отсеков» вылетают полуторатонные комья уплотнённой руды. — Волокушу — сразу в щепки.

Джагул, выглянувший из «коридора», злорадно ухмыльнулся — видимо, тоже что-то представил.

— Это уже вопрос технический, — Вепуат насупился. — Главное — место есть. Гедимин, что скажешь?

— Восемь центнеров, — задумчиво ответил сармат. — Для удобства. Плюс оплётка, плюс крепёж. Ляжет в любую нишу. Разложить вдоль боков по одному на отсек. Двадцать ниш с каждой стороны. Передний пояс конечностей не трогать.

Вепуат хмыкнул.

— Тогда — ещё по отсеку для нас с тобой. В один мы не влезем. Вместе с рудой — тоже.

Гедимин кивнул.

— Животному будет тяжелее, чем обычно. Но дойдёт. Можно провести испытания. Хотя бы с частичным весом.

— Ага, — Вепуат ухмыльнулся. — Испытания — это важно. Пройдёмся… ну, хотя бы по Сфену Огня. Если что-то совсем не так… ну, можно ведь и две ходки сделать?

— Если пустят, — Гедимин машинально потёр висок и сердито сощурился. Вепуат хлопнул его по плечу и повернулся к Джагулам. Они уже выглядывали изо всех проёмов. Кто-то успел забрать кувшин и спрятать за спину.

— Завтра сюда заглянет Хассек. Спросим у него короткую дорогу. Урджен, Джегех, вы пойдёте со мной. Я вашу терминологию не понимаю.

Урджен сердито рявкнул и отвернулся. Джегех приподнял губу, показывая клыки.

— Хассек? Это кто?

— Страж, — ответил Вепуат. — Хассинельг. С клешнёй на хвосте. Только без драк! Мы-то вас растащим. Но кому Геджер что случайно поломает — потом не жаловаться!

Гедимин недовольно покосился на него, но разведчик только ухмыльнулся. Джагулы настороженно переглядывались.

— Один раз проклянут — так и живёшь проклятым, — пробормотал помрачневший Джегех. — Пусть так. Наши дороги — непрямые. Прямо, наверное, быстрее. Пусть покажет. Тоже едет с нами?

Вепуат покачал головой.

— Думаю, не согласится. Но нам от него нужна только дорога. У нас в запасе дней восемь — и надо бы успеть. Хотя бы в одном направлении.

…Гедимин спустился с бронированного бока. Под его рукой дёрнулся и захлопнулся незамеченный глаз. Джагулы ещё не разошлись по отсекам — целая группа собралась на загривке и что-то обсуждала. Едва на землю ступил Вепуат, круг кочевников разомкнулся, выпустив Джегеха.

— Урху, — заговорил тот, настороженно прижимая уши. — Завтра нас пустят в купальню?

— Ясное дело, — ответил Вепуат. — Не ехать же немытыми. Зверя тоже надо бы почистить.

Джагулы переглянулись.

— Краска, — напомнил Джегех. — Ваардзаг обещал.

Вепуат звонко хлопнул себя по шлему.

— А! Есть во что пересыпать? Её много.

…Джагулы обступили фиолетовую бутыль. Гедимин, чтобы что-то увидеть поверх их голов, привстал на пальцах. В тесном кольце кто-то из самок сыпал порошок из бутыли в костяную трубку. Такие же трубки, уже наполненные и заткнутые, лежали вокруг неё. На них были насечки, складывающиеся в буквы. «Именные контейнеры?» — подумал Гедимин, глядя, как Джагулы, пролезающие в кольцо, подкладывают новые кости. «Разноразмерные какие-то. Ну да владельцам виднее.»

— Завтра посмотрим на фиолетовых Джагулов, — с ухмылкой прошептал Вепуат. — Не знаю, будут ли похожи на чёрных. Но с жёлтыми их точно не спутают!

— Я бы ещё животное как-то пометил, — задумчиво сказал Гедимин. — Символом радиации, что ли.

Вепуат хрюкнул.

— А это мысль! Значит, завтра, после общей мойки…

…Невесомое волокно дотронулось до виска Гедимина и тут же исчезло. Сармат погладил корпус реактора и тяжело вздохнул.

— Стройка идёт, — прошептал он. — Скоро разберёмся с металлом. Если не обманут с золотой глиной, через месяц соберём корпуса. И я добавлю тебе твэлов. Наберёшься сил — всех уроешь. Я уж постараюсь.

Часть 35 7–14 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня — Сфен Огня, город Теккех — Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут

7 день Воздуха, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, Корни Огня

Текк’т навис над краем обрыва, тронул нижней челюстью ком, слепленный из металлических капель, и негромко загудел. Снизу, из долины, отозвались протяжным гулом. Гедимин чувствовал, как от низкочастотных звуков вибрируют кости, и старался не морщиться. Перевод речи до мозга доходил с запозданием — кость-«переводчик» работала вполсилы, видимо, перегрелась на непрерывных переговорах.

— Руду? В шар? Этот — делить на два? — Текк’т поддел металлический валун клыком. — Ту руду — лепить?

— Да. Вот в такие шары, — Гедимин показал диаметр, разведя ладони в стороны. Текк’ты загудели.

— Сейчас плохо-день. Плохо для лепить, — сказал тот, кто нависал над обрывом. — Хорошо для ломать.

— Знаю, — сказал Гедимин, стараясь не показывать досады. — Будет непрочно?

— Плохо, — подтвердил змей, снова касаясь «валуна» клыком. «Камень», булькнув, развалился надвое.

— Не страшно, — сказал Гедимин. — Делайте. Нужно на десять дней. Потом — пусть разваливается.

В ангаре горячего цеха лежал вынутый из литейной станции ворох — гибкие рэссеновые полосы, крепёжные кольца, анкера. Гедимин смотрел, как Текк’т лёгкими тычками придаёт половинам «валуна» круглую форму, и думал о собранной, но ещё не испытанной лебёдке. «Эта часть руды лежит наверху. Когда скатают то, что внизу, надену оплётку и проверю подъёмник.»

Внизу, у подножия кучи гравия, снова загрохотали «камнедробилки». По другую её сторону Текк’т ворошил разбросанные обломки руды. Чёрнопесочную оттуда уже выбрали — с утра над горячим цехом стояли дымовые столбы, хотя Гедимин ещё и к печам не подходил. Остался металл, и гигантский змей поддевал каменные обломки и перемешивал их с рудой — только так рэссена и поддавалась слепливанию в плотный ком. Гедимин видел много рудных шаров — там, где речь шла о металле, его могли сплющить давлением, но цементировал конгломераты изнутри «расплавленный» камень. «И здесь будет так же,» — думал он, подкладывая под готовый ком руды металлические полосы — будущую оплётку. «Только пустой породы больше. Видимо, для прочности. Ничего, Куэннская печь отфильтрует.»

Остывающий металл шипел в прохладном воздухе. Рудные шары выстраивались в ровную цепь вдоль ангара. Гедимин выложил там узкую «направляющую» — три слоя округлых камешков — и восьмицентнеровые «валуны» скользили по ней легко, как пустотелые. «Или я уже наловчился таскать руду,» — сармат криво ухмыльнулся, толкая очередной шар, закованный в оплётку, к стене. Патрульный, выглянув из-за ангара, схватился за остывшее крепёжное кольцо, попытался приподнять шар, буркнул что-то невнятное и притворился, что его тут нет и не было.

— Э-эй! — из ангара высунулся Вепуат. — Гедимин! Давай я их потаскаю, а ты проверь, как я настроил дробильню!

Гедимин мигнул.

— Какую ещё… — он подумал было о шаровой мельнице, недавно перенесённой с рудных складов в столярную мастерскую, но спохватился. — Ты про пресс? Где ты его настроил?

…Опоры легли на внутренние складки крыши — здесь, в горячем цеху, их было не меньше, чем на рудном складе. Гедимин проверил натяжение тросов, огляделся, не найдя поршневой машины и привода к ней, и недовольно сощурился.

— Мотор уже утащили? Интересно, кому понадобился… — он развернулся к закрытому складу, вспоминая, сколько осталось запасных термочашек, и где они спрятаны от пронырливых поселенцев. «Хоть бы предупреждали, кому что надо! Ищешь потом по углам, как идиот…»

— Да нет, стоит, где вчера стоял, — ответил Вепуат. — Погоди! Не надо ничего искать. Я хотел, чтобы они рукамипопробовали. Так быстрее доходит, что, почему и зачем.

Гедимин хмыкнул.

— Ну, пусть пробуют. Ты их предупредил про работу с «асбестом»?

«А в вытяжку надо вставить уловитель,» — подумал он, вынимая из ниши в броне пустую «магнитную» катушку. «Волокно растянуто на „магнитах“, но мало ли, что куда отвалится…»

— С такими вещами лучше работать в душевой, — сказал он вслух. Вепуат шумно вздохнул.

— Дасьен меня оттуда выгнал. И ещё Гварзе нажаловался.

Гедимин поморщился.

— А ему что не так? Что, сырьё нам уже не нужно? Ни тросы, ни спецодежда?

Вепуат развёл руками. Крыло, свалившееся с плеча, с треском проехалось по неподвижному оперению. Вепуат подобрал его и уложил обратно.

— В общем, из душевой меня выгнали. А от тебя хотят чертёж. Как разделить пыльный цех и место, где моются. И чтобы в питьевую воду ничего не попало. Сделаешь? А я пойду за филками.

…Гедимин собирал лебёдку на краю обрыва. Внизу, в полуметре от скалы, виднелись четыре рудных шара, аккуратно сложенные в пирамидку. «Четырёх для испытаний хватит,» — думал сармат, досадливо щурясь — Текк’ты предлагали отнести руду наверх «без странных штук», но пришлось отказаться. На шарах блестела тёмно-синяя оплётка, и Гедимин надеялся, что от подъёма и перетаскивания они не развалятся.

Внизу непрерывно грохотал перемалываемый гравий. Из цеха звуки доносились редко. Пару раз Гедимин слышал, как опускается пресс, потом — как трещит немного на другой частоте раскалываемый и раздираемый на волокна «асбест». Потом всё стихло.

…Под обрывом коротко звякнуло — металл ударился о металл. Трос на долю секунды натянулся и снова ослаб. Гедимин выглянул из-за кромки скалы. Филк, продевший крюк в кольцо, отбежал на десяток шагов и с сомнением смотрел на рудные шары.

— Вира? — крикнул ему Гедимин и досадливо сощурился — пара камешков, потревоженных установкой подъёмника, сорвалась с обрыва. Филк отскочил, попятился и уже издалека махнул рукой.

— Вира помалу!

Гедимин налёг на рычаг. Трос выбирался по частям, рывками, наматываясь на строенный ворот и цепляясь за блокираторы. Сармат старался сделать ход плавным, но гравий «плыл» под опорами, и агрегат дёргало из стороны в сторону. Внизу громыхнуло — рудный шар всё-таки врезался в склон. Из долины донеслось что-то про спаривание «макак» и сарматов.

Стрела развернулась. Массивный шар пропахал в гравии борозду и остановился. Гедимин вытолкнул его на проложенную «направляющую», выровнял опоры и заглянул в долину. Филка он нашёл не сразу.

— Майна? — крикнул сармат, указывая на оставшиеся шары. Филк поморщился и тронул шлем.

— Искал бы ты помощника в броне! Мой капюшон от камнепада не спасёт!

— Всё уже стихло, — Гедимин виновато сощурился. — Пока лебёдку не трогаешь, ничего не сыпется. Неудобная поверхность…

За спиной кто-то хмыкнул.

— Гедимин, а дай мне попробовать, — попросил Вепуат, разглядывая конструкцию. — А Экхард пусть отдохнёт. Пока мы его и впрямь не пришибли.

…Стрела с трудом повернулась и снова зарылась в гравий. Гедимин, досадливо хмыкнув, оттащил последний шар к стене.

— Поверхность очень неудобная.

— Само собой, — Вепуат поворошил камешки ступнёй. — Зачем ты эту штуку тут поставил? Надо же проверять там, где будет работать. На живом сааг-тууле.

«И где…» — хотел было спросить Гедимин, но оглянулся через плечо на протяжное шипение и только мигнул. Сааг-туул незаметно зашёл за спину и растянулся вдоль цехового ангара. С его загривка настороженно скалились погонщики. Смотрели они на цех — на рудные шары, уложенные в два ряда вдоль стены.

— И как раз светает, — Вепуат покосился на «восток» и неожиданно усмехнулся. — А знаешь, они оценили.

— Кто и что? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «Опять я что-то пропустил. И шары уже сложены, а теперь их растаскивать…»

— Филки. Механизацию, — ответил Вепуат с довольной ухмылкой. — Подолбишь руду молотком — начнёшь ценить прогресс! Они даже не против работать. Будет отдельный «асбестовый» отряд. Только вот вентиляция… И всё прочее. Надо будет насесть на Айзека. Переедем в душевую, ближе к воде — и процесс пойдёт.

— После молотка — да, впечатляет, — сдержанно согласился Гедимин. Понял он не всё — мысли Вепуата метались по неожиданным траекториям.

— Я думаю — пора запасаться рудой, — сказал разведчик, вопросительно глядя на него. — Сколько нужно, чтобы спецодежды хватило на всех?

— Тонн пятьдесят, — пробормотал Гедимин, выныривая из расчётов. — Это к тому, что есть.

— Ага! То, что мы привезли… это ещё пять раз по столько? — Вепуат оглянулся на барак. — А ничего… Заодно проверим сааг-туула под полной нагрузкой. Пятнадцать тонн на каждый борт…

Гедимин сердито сощурился.

— Я тебе что, проходчик?

Вепуат отмахнулся.

— В наш карьер толпа не влезет, но десяток филков поместится. Руда рыхлая, поддеть и выдернуть прядь несложно. Я буду вязать пучки, Джагулов посадим на твой подъёмник. Он из костей и верёвок — значит, никого не напугает. И не взорвётся.

Гедимин фыркнул.

— Часто у тебя лебёдки взрывались? Десять филков… Ладно, руда, и правда, рыхлая. Я им её подломаю, дальше справятся, — он оборвал рассуждения и оглянулся на барак. — Ты Гварзе сказал, что едешь за рудой? Да ещё с филками?

…Джагулы поодиночке выбирались из «отсеков», вынося с собой подстилки. Один прихватил ком волокна, из которого торчали чьи-то кости и плавники, другой нёс под мышкой горшок с конусовидным дном. Кенен Гварза ждал их у «шлюза», сложив руки на груди, и угрюмо косился на филков. Те, собравшись плотной толпой у лапы сааг-туула, настороженно с ним переглядывались. Животное выпучило глаза вдоль правого бока и следило за каждым движением сарматов. Гедимин видел, как зрачки движутся в разные стороны — один поворачивается за филком, несущим охапку коротких верёвок, другой — за Вепуатом, нетерпеливо расхаживающим вдоль живого холма.

— Не видели Хассека? — спросил разведчик у Гварзы, покосившись на сигма-сканер. Кенен качнул головой.

— У него нет часов, ты же знаешь. Может и вовсе не появиться.

— Хассек не такой, — буркнул Вепуат, оглядываясь на Джагулов. В выделенном «кармане» защитного купола их уже набралось полтора десятка. Один из них нагрёб в конусовидный горшок снега и теперь копал гравий, собирая его в холмик рядом с термочашей. Остальные разложили подстилки и уселись вокруг.

— Забираемся! — скомандовал Вепуат, поднимаясь по выступам брони. Филки, переглянувшись, двинулись за ним. Едва первый из них ступил на боковой щиток, сааг-туул зашевелился. Погонщик с рёвом огрел его трещоткой. Зверь зашипел, стравливая воздух, подобрал под себя лапы и ещё секунд десять ворочался, пока Джагулы вчетвером стучали по его панцирю.

— Что с ним? — крикнул Гедимин. Ему что-то ответили, но грохот трещоток всё заглушил. Вепуат, встав во весь рост на замершей спине, поманил филков к себе. Те опасливо переглянулись, но снова уцепились за выступы щитков. Гедимин замыкал цепочку. Он видел, как сааг-туул таращится на чужаков всеми глазами на правом боку и нервно приподнимает щитки. Если бы он встряхнулся, филки точно не удержались бы, — даже Гедимин для верности всадил в его броню когти.

— Не-не, на хребет не лезьте, — Вепуат прошёл по спине, рассаживая филков с двух сторон от верхнего выступа. — Тут, по бокам, куча неровностей. Есть за что держаться. На хребте у него слепая зона.

— Так нам туда и надо, — сказал филк, который поднимался первым (и со второго раза). — Здесь он на нас глазеет. Чем мы ему не нравимся?

— Хорошая память, — вздохнул Вепуат, глядя на выпученный из-под брони глаз. — Лучше, чтобы он вас видел. Иначе испугается, что вы что-то затеяли. Тогда всё племя Хеллуг его не удержит.

Филк поёжился.

— А обязательно ездить именно на нём? — он вцепился в качнувшийся панцирь и сдавленно охнул. — А на чём-то… менее пугливом?

Вепуат развёл руками. Зверь уже разворачивался мордой к спуску, оставляя позади горячий цех и «отсек», где Джагулы кипятили воду на термочаше; разведчик стоял на его спине, даже не выпуская ножные когти, только чуть шевелил оперёнными плечами, поддерживая равновесие.

— Животные с такой грузоподъёмностью — редкость. Гедимин! Как тебе там, удобно?

Разобранная лебёдка, обернутая защитным полем, крепилась к правому боку зверя над третьим поясом конечностей. К левому боку «крепился», придерживаясь когтями, Гедимин. Ближайший глаз сааг-туула торчал из-под брони в полуметре от стопы сармата и пристально за ней следил. Гедимин надеялся, что когти не соскользнут — или хотя бы разминутся с глазом.

Голова сааг-туула ушла за разлом, туловище медленно потянулось за ней. Гедимин смотрел на спину, «разрезанную» пополам и исчезающую метр за метром, и ему было не по себе. Он видел, как филки ёжатся, глядя на ползущую к ним границу, и жмурятся, проходя сквозь неё. Он выставил вперёд руку. Её кисть пропала из виду, и по пальцам хлестнуло холодным ветром. Через полсекунды сармат уже видел «пропавших» филков, пригибающихся к броне, и слышал вой ветра и недовольные возгласы.

— Гедимин! — Вепуат, по-прежнему стоящий во весь рост, оглянулся; ветер отогнул его крылья назад и трепал «маховые» перья. — Дроны сдувает!

— Иди по сканеру! — отозвался Гедимин, выпуская наперехват улетающему дрону пузырь защитного поля. Через пару секунд аппарат «сидел» на его плече, отключив двигатель. Ветер дул над скалами, сгоняя снег в параллельные гребни, и трепал комбинезоны филков и накидки Джагулов. Кочевники давно уже сели и укрылись за уступами; через пару минут сдался и Вепуат. Поправив выломанные перья, он придвинул к себе звенящий свёрток. Гедимин покосился на небо, закрученное в гигантскую воронку, потом — на лебёдку, прикреплённую к броне, и досадливо сощурился. «Без хорошего защитного купола мы тут ничего не испытаем. Стрелу не вывернет, так тросом кого-нибудь огреет.»

— Ручей! — крикнул Вепуат, указывая на ветвящиеся белые и синие полосы. Гедимин взглянул на термометр. Тут, у границы со Сфеном Огня, было теплее — всего минус пятнадцать, но и этого хватило, чтобы ручьи покрылись льдом. Сканер показывал, что вода под тонкой коркой ещё течёт, а в местах выхода родников в ней зияли проломы. Молодые деревья-валуны собрали на себя весь снег и превратились в сугробы, выстроившиеся вдоль ручья. Борозду, проложенную кормящимся сааг-туулом, засыпало так, что сармат еле её разглядел. «Позапрошлая стоянка. А вот тут мы шли в прошлый раз. Колеи всё-таки остаются…»

Кто-то дотронулся до его плеча. Гедимин повернулся и увидел погонщика. Тот, пригибаясь, цеплялся за выступ брони; под меховой шапкой, едва не сдуваемой ветром, уши плотно прижались к голове, а грива вздыбилась. Он что-то крикнул, указывая шестом в небо. Гедимин проследил за его взглядом и с присвистом выдохнул — по контуру циклона летела стая полупрозрачных «моллюсков». С земли они казались миниатюрными; сармат видел, как ветер растягивает их тела и пытается оторвать «крылья». Вепуат, оглянувшись, хлопнул ладонью по свёртку у ног. Металл и стекло зазвенели.

…Защитное поле над карьером доживало последние минуты. Его выгнуло пузырём, от края до края перекатывалась красная рябь. Сааг-туул залёг в десяти шагах от расселины. Погонщики, не пытаясь его сдвинуть, спрятались за выступами брони и настороженно следили за небом.

— Ну и ветер! — крикнул Вепуат, широко ухмыляясь. Он стоял в паре шагов от Гедимина, и всё равно приходилось напрягать горло — вокруг выло и свистело на разные голоса.

— Спускайтесь! — крикнул Вепуат филкам, указывая на правый бок сааг-туула и остатки снега на краю карьера. — Зверь прикроет вас от ветра!

Когда филки начали сползать по броне, щитки зашевелились, выпуская глаза, но на стебельках они не поднялись — остались наблюдать из приоткрытых проёмов. Животное дёрнуло хвостом, подняв тучу мелких ледяных кристаллов, поскребло лапами скалу и снова замерло. «Будто хочет зарыться,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Ветер его так пугает? Ураганов сегодня не обещали…»

— Помоги с воротами! — крикнул Вепуат, придерживая сползающий свёрток. — Одному трудно — сдувает!

— На кой они тебе сейчас? — откликнулся Гедимин. Бок сааг-туула прикрывал от ветра, налетающего слева; порывы справа приходили реже, но от их силы филки вжимались в броню. Защитное поле над карьером не выдержало и растаяло, уплотнить его сармат не успел. Воздух с воем ввинтился в открывшийся провал, превращаясь в воронку.

— Fauw! — заорал Гедимин и швырнул шар защитного поля. Оно растянулось над рухнувшими филками, стремительно белея. В карьере громыхнуло, и воздух на долю секунды стал твёрдым.

Сааг-туул забил хвостом, дробя лаву, и пронзительно завизжал. Теперь и Гедимин видел, как стая Экеста разворачивается в небе, и воронка циклона ползёт за ней.

— Sa— a— ta— a! — Вепуат вцепился в его плечо и с неожиданной силой дёрнул на себя. Другая его рука, вскинутая высоко над головой, сжимала стеклянную раковину. Ветер взвыл, и она оглушительно загудела. Вепуат, удерживая её двумя пальцами, то открывал, то закрывал отверстия, и переливчатый вой нёсся над лавовым полем. Не выпуская раковину, он бросил Гедимину под ноги свёрток с разобранной аркой.

— Строй!

Он поднял над головой вторую раковину. Ветер развернул его крылья, перья затрепетали. Гедимин, вскинув над собой защитный купол, припал на одно колено. «Собрать арку,» — пульсировало в мозгу. «Не знаю, зачем. Но ему виднее.»

Он собирал её лёжа, так же прикреплял подвески, чувствуя, как на плечи то и дело укладывается сдуваемый ураганом купол. Сармат забыл запитать его от реактора, и пузырь трепало ветром. Краем глаза он видел, как сааг-туул приоткрывает боковые «отсеки», и в них забиваются филки.

Он выпрямился рывком, поднимая собранную арку, и вставленные в неё ракушки тут же загудели. Подвески вытянулись параллельно земле. Вепуат с радостной ухмылкой развернулся к «воротам», воткнул раковины, куда пришлось, и вскинул руку в жесте превосходства. Гедимин еле успел оттащить его от арки — вокруг уже завертелся белесый смерч, постоянно меняющий направление.

— Спасибо, — выдохнул Вепуат, медленно, спиной вперёд отодвигаясь от «ворот ветра». Пять шагов по направлению к карьеру — и Гедимин обнаружил, что воздух уже не давит ему на плечи. Ветер ещё дул, но уже не норовил сорвать со скафандра щитки. Вепуат поправил крылья и с ухмылкой оглянулся на сааг-туула.

— Всё-таки поработаем. Ты подломай руду, а я успокою филков. Ишь ты! Не думал, что зверь будет их защищать.

…Процесс наладился быстро. Из-за выступов на спине сааг-туула Гедимин видел, как филки вынимают тяжёлые каменные пряди и выбрасывают их на бортик. Там их подбирали и вязали в пучки, перематывая тросом.

— Пора? — Вепуат, встав над лебёдкой, тронул пальцем рычаг. Гедимин качнул головой.

— Мало. Пусть доберут до тонны.

Он ещё раз проверил, как блокиратор ложится на трос и прижимает его, и заглянул в карьер. Один из филков, связывающих пряди в пучки, выпрямился и отвернулся к скале, поднеся обе руки к респиратору. Гедимин присмотрелся и сердито фыркнул — мелкий сармат украдкой вытаскивал из накладной кассеты-фильтра промасленное волокно. Сквозь эластомерную перчатку его током не било, но пальцы уже перемазались.

Кричать со спины сааг-туула было бесполезно. Наверху ветер был слабый, даже стрелу лебёдки не мотало из стороны в сторону, но вой близких смерчей заглушал все звуки. Гедимин швырнул вниз небольшой шар защитного поля. Филк, отдёрнув руку от накладки, шарахнулся в сторону и сердито погрозил сармату кулаком. Гедимин молча шагнул с уступа вниз и оттолкнулся от неровностей брони.

Притормаживать он начал уже на склоне расселины, всадив когти в слоистую лаву — и секунду спустя стоял рядом с филком, придерживая его за затылок, и заталкивал в кассету вылезшее волокно. Сармат сердито шипел, но дёргаться не решался.

— Фильтры не трогать, — бросил Гедимин, отпустив его, и огляделся по сторонам. Филки, прекратив неспешное копание в волокнистом минерале, выпрямились и уставились на него.

— Не трогать! — фыркнули за спиной. — А дышать нам не надо?

— Чем дышать — вот этим? — Гедимин поддел рыхлое волокно, раскрошенное в игольчатую труху.

Сверху пронзительно свистнули. Вепуат, встав над лебёдкой, указывал то на большую связку «асбеста», то на стрелу. Гедимин приподнял массивный пучок за тросы и сдержанно хмыкнул. «Девятьсот. Ладно, попробуем.»

«Майна!» — жестом показал он Вепуату. Тот налёг на рычаг. Конец, освобождённый от блокиратора, пошёл вниз.

…Вязанка уже проплыла мимо края карьера и поднималась вдоль бока сааг-туула, когда Гедимин спохватился, что Вепуату надо бы помочь. «Где Джагулы?» — думал он, взбираясь по броне. Сааг-туул не подавал признаков жизни. Погонщики, попрятавшиеся ещё в начале урагана, — тоже.

— Джагулы? Сидят где-то, — Вепуат, развернув стрелу, вывалил связку прядей на бугристую броню. Гедимин уложил её поперёк, накинул трос на выступы и прижал пучок защитным полем.

— Да я бы сам спра… — начал было Вепуат — и оборвал фразу пронзительным воплем «Sata!». Прозрачное поле вздулось пузырём, выгибаясь в сторону. Броня Гедимина загудела от удара. «Ветер,» — запоздало понял он, уже видя, как Вепуат распластывается среди бугров панциря. Лебёдка затрещала. Гедимин успел отсоединить стрелу и еле поймал её, вылетевшую из пазов, на склоне «живого холма». Над карьером поднялась туча «асбестовой» пыли. У его края воздух с воем вытягивался серым столбом. Внутри метались белесые тени.

«Идут в карьер!» Кричать было бесполезно — об этом сармат вспомнил, уже летя вниз по склону. Защитное поле поднялось на пути смерча. Гедимин подпёр его вторым, уплотнённым, слоем и скатился на дно карьера.

— Fauw! — заорал он, поднимая третий купол над головой. — Уходим!

Внешние барьеры уже сорвало. Филка, метнувшегося было к лестнице, бросило в сторону и протащило по ступеням. Пыль поднялась тучей. Гедимин швырнул шар защитного поля наперерез ветру, растянул вдоль ступеней, — «стена», не успев уплотниться, заколыхалась, покрываясь красными пятнами.

— Все ко мне! — крикнул сармат. Защитный купол поднялся над ним, отделяя ближайшие метры пространства. «Непрерывная генерация на два слоя. Должно выдержать,» — пульсировало в мозгу, когда он в тесном кольце филков поднимался по ступеням. Сквозь оглушительный вой и рёв он услышал грохот и отчаянный визг. Ещё шаг — и купол, почти уже прозрачный, ткнулся в бугристую стену.

— Все внутрь! — выдохнул Гедимин, глядя на распахнутый «отсек». Купол с разрушенной стенкой полоскался на ветру. Оглянувшись, Гедимин увидел многометровый пылевой столб над карьером. Пряди «асбеста», вырванные из пласта, метались в вихре вперемешку с обломками камня. Купол побагровел, прогибаясь внутрь, и сармат втиснулся в «отсек». Ещё миллисекунда — и «люк» с грохотом захлопнулся. Потом Гедимина швырнуло вбок, вбивая в бугристую поверхность, и он распластался на чём-то неразличимом в темноте. Над головой помянули спаривание «макак».

Ещё десяток секунд Гедимин лежал неподвижно, прислушиваясь к тишине. Потом начал различать чужое дыхание и робкие шорохи. Сааг-туул, впустивший его под броню, тоже лежал не шевелясь — и, по ощущениям сармата, на боку. «Ранен? Убит?» — Гедимину стало не по себе, и он рывком сел — точнее, попытался. Узкие, хаотично «проложенные» коридоры для таких манёвров были не предназначены. Под гудение скафандра сармат пригнулся, прикрывая шлем ладонью. Кто-то наверху приглушённо охнул.

— Кто здесь? — спросил Гедимин, снимая с фонаря крышку. Жёлтый свет после темноты показался ему ослепительным. Наверху охнули и вполголоса выругались. Из-за выступа брони выглянул филк.

— Все живы? — спросил Гедимин, подтягиваясь на уступе. Здесь бугры и впадины образовывали подобие лестницы, и сармат разглядел, что местами они подточены. «Мы сейчас в самом низу, у брюха,» — прикинул он. «Жилые отсеки гораздо выше. А тут у них транспортные ходы.»

— Все, — буркнул филк, потирая локоть. — Чего было надо тем тварям? Вепуат же их успокоил…

Гедимин пожал плечами.

— С ними не угадаешь, — пробормотал он, чувствуя, как рёбра стягивает невидимый обруч. «Вепуат. Успел он укрыться? И… что с животным?»

Шикнув на филков, он замер и прислушался. Вокруг было тихо. Гедимин притронулся к стыку пластин — тут должен был открываться люк — и надавил на него. Щитки не поддались. Сармат потянулся к сигма-сканеру — и под ругань филков качнулся назад, врезавшись во что-то спиной и плечом. «Стены» зашевелились, разворачиваясь под другим углом. Поверхность под сарматом качнулась, потом — ещё раз. Издалека донёсся протяжный высокочастотный вопль. Ещё пара секунд раскачиваний из стороны в сторону — и сармата слегка подбросило. Край щитка отодвинулся. За ним виднелся притоптанный снег вперемешку с гравием и жёлтый слоистый обрыв.

Проверить окрестности сканером Гедимин не успел — филки повалили наружу, едва не сбив его с ног. Из-за «двери» послышались радостные крики, а за ними — сердитое рявканье. Протиснувшись в проём, Гедимин увидел склон холма и верхушки ступенчатых «маяков» над ним. Сааг-туул растянулся посреди долины, уткнувшись мордой в остатки снега. У основания его хвоста сидел Джагул и монотонно раскачивался, обхватив голову руками.

— Где Вепуат? — крикнул ему Гедимин. Джагул вздрогнул, развернулся к нему и взвыл, замахиваясь когтями. Из-под шевельнувшейся пластины показалась пернатая рука.

— Ядро Сатурна, — пробормотал Вепуат, выползая на броню, и с треском приложил ладонь к лицевому щитку. — Лебёдку твою сорвало. Хотел снять. Не успел.

— Да и Седна с ней, — отозвался Гедимин, поднимаясь на броню. Зверь не обратил на него внимания. На его боку висела съехавшая со спины связка «асбестовых» прядей. Защитного поля на ней уже не было.

— Довезли, — криво ухмыльнулся Вепуат и тут же отвёл взгляд. — Надо же им было так разойтись…

За спиной взвыли.

— Копать камни! На земле Воздуха! В день Воздуха! — Джагул ткнул ошалевшего Гедимина шестом в грудь. — Хочешь за ворота — иди сам, мы-то при чём⁈

— Зверь ранен? — спросил Вепуат, быстро вклиниваясь между кочевником и Гедимином, ещё не пришедшим в себя. Джагул рявкнул и грохнул шестом о броню.

— Его не вышло убить. А ведь вы пытались!

Животное зашевелилось. Гедимин быстро посмотрел вниз — филков рядом не было. Они успели подняться до середины тропы и уже оттуда оглядывались на долину и показывали сарматам выразительные жесты. Гедимин хмыкнул, повернулся к неразличимым на снегу разломам, — среди них из гравия торчали тёмно-синие трубки, опутанные тонкими тросами. Вокруг валялись осколки стекла и сплющенные серебристые бубенцы.

… — М-да, — сказал Вепуат, опустив на пол охапку трубок и верёвок, и выпрямился, поправляя сбившиеся перья. — Похоже, нас туда больше не пустят. Что с асааном? Цел?

— Да что ему будет, — буркнул Гедимин, машинально оглядываясь на прикрытую дверь склада. Вторая связка «асбеста» лежала там, и Кут’тайри с опаской рассматривал её чуть ли не от противоположной стены. О случившемся Гедимин не сказал ему ни слова, но жрец что-то «учуял» и даже не рискнул приблизиться.

— Лебёдка твоя… — Вепуат, не договорив, развёл руками и тяжело вздохнул. Гедимин отмахнулся.

— Сделаю новую. Никто не ранен?

— Серьёзно — никто, ушибы не в счёт, — Вепуат дёрнул углом рта; его глаза оставались тёмными. — Зверю посекло броню — но это верхний слой, он и должен слущиваться. А хорошо он шарахнул хвостом! Даже Экеста смутились. Я жахнул по ним разок… может, и не стоило.

Он покосился на плазмомёт и поправил свисающее крыло.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин. — А я вот даже…

Он замолчал и оглянулся на закрытые ворота.

— Чего они взъярились? Не знаешь? Ты же их успокоил…

Вепуат шумно вздохнул.

— Джагулы знают. Но от них сейчас проку не добьёшься. То воют, то лают. Вроде мы приехали не в тот день. Пока просто там сидели, Экеста ещё терпели нас. А вот когда ты начал работу… ну, вроде как поклонение Асга…

Сармат поспешно прикрыл виски и виновато сощурился.

— Короче, Камень и Воздух не очень ладят. Вот они и взвились. Швырнули нас через пол-Сфена.

«Вот что это было,» — Гедимин прижал ладонь к занывшим рёбрам. «То-то я думал — по времени не сходится. Не могли мы за считанные секунды… Швырнули. М-да. Повезло, что у всех кости целы.»

— И как их теперь успокаивать? — спросил он, угрюмо щурясь на обломки «ворот ветра». Детали, выкованные из рэссены, отделались царапинами. Тросы спутались, местами порвались. Ульсену сплющило, от стеклянных подвесок уцелели только ушки.

— Джаарган сказал, что и пробовать не будет, — ответил Вепуат. — И мне не советует. Не стоило в них стрелять. И хвостом бить тоже. Они запомнили.

Гедимин хмыкнул.

— И что теперь?

Вепуат пожал плечами.

— Может, со временем успокоятся. У них не очень длинная память.

— Сюда не прилетят мстить? — Гедимин покосился на сфалт.

— Не должны, — Вепуат посмотрел себе под ноги. — В Сфене Земли им… в общем, с Землёй они тоже не ладят. А вот в своём Сфене, особенно там, у карьера… Я так думаю — к асаану нас больше не подпустят.

Гедимин тяжело покачал головой.

— Чтоб я понимал местные порядки… Ну, хорошо, что никого не убило.

…Широкая труба из защитного поля упиралась в бок сааг-туула, туда, где зияли открытые «люки» — выходы из подпанцирных «отсеков». Животное лежало спокойно; когда Гедимин примерялся, где закреплять трубу, из-под брони выглянула пара глаз, но тут же втянулась. Джагулы, проходя мимо, косились на сармата и прижимали уши.

…В купальне было тихо — только изредка шумела вода, стучали миски и шуршали гребни. Джагулы, не глядя на Гедимина, сосредоточенно растирали по себе фиолетовый и красный пигмент. Сармат думал с кривой ухмылкой, что оранжевые поперечные полосы и впрямь выглядели бы неплохо. Вода с остатками пигмента сбегала в водосток, оставляя фиолетовые следы.

…Филки, разделив между собой формовочную глину, разбрелись по углам.

— Огромная сила, — услышал Гедимин чей-то шёпот.

— Хорошо, что меня там не было, — другой филк нервно поёжился. — И что, поведение этих… существ никак не прогнозируется?

— Похоже, что нет, — прошептал первый. — Эти двое сами не знали.

— Да эти двое… — филк оглянулся на Гедимина и прикрыл респиратор ладонью.

…Одинокий Джагул прошёл в «шлюз», оглянулся на зверя, улёгшегося у стены, и недовольно дёрнул ухом. С загривка сааг-туула на него, сарматов и здание цеха угрюмо смотрели погонщики.

— Где остальные? — спросил Гедимин, глядя, как самка выпутывается из накидок. Из-под защитных обмоток на её руках виднелась тёмно-фиолетовая шерсть.

— Дураки, — коротко рявкнула Джагзуу и развернулась к печи. — Зверь спокоен. Чего с ним возиться⁈ Все живы. Никто не ранен. Чего реветь⁈

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Могли бы предупредить. Про Экеста и их… традиции. Мы их не знаем.

Самка глянула на него исподлобья и потянулась за мешком с шихтой.

— Урджен бы сказал. Но ты ведь не слушаешь. Делаешь, как надумал. Всегда, — она подобрала захват и задвинула плавильный конус в печь. Громыхнула заслонка.

…Джагулы выбрались на броню, но близко к сарматам не подходили — следили за Гедимином, Вепуатом и Альготом издалека. Химик прощупывал щитки панциря, растирал что-то невидимое между пальцами и задумчиво хмыкал.

— Пигмент ведь ему не навредит? — не выдержал Вепуат. Альгот махнул рукой.

— Даже если сожрёт вместе с колбой. Хм… Ну, если ты не напутал со скоростью отслойки, — неделю-другую продержится. На всякий случай возьми запас с собой. Будешь подновлять. Если это настолько важно.

— Спасибо, — Вепуат с довольной ухмылкой повернулся к Джагулам и помахал им закрытой колбой. — Ну что, начнём? Тут зелёный, жёлтый и красный. Свои обычные знаки чертите где угодно. А вот символ Пламени должен быть виден. Хорошо так виден. Хоть с головы, хоть с хвоста.

Зачем для раскрашивания сааг-туула надевать неудобные накидки с побрякушками, Гедимин так и не понял. Тем более для этого были не нужны ритуальные шлемы из черепов. Тяжелее всех пришлось Урджену. Он, шурша и звеня всем, что с него свисало, перебирался с щитка на щиток, намечая орнамент. Потом встал на загривке с бубном в руках и больше к кистям не прикасался — видимо, устал. Джаарган подошёл к контейнерам с краской, потыкал в них когтем, слизнул пигмент — и перебрался на лоб сааг-туула. Там он и сидел, поочерёдно дуя в разные полые кости и ракушки.

Восьмеро Джагулов разобрали мисочки с пигментом и разошлись вдоль боков зверя. Поверх разметки Урджена легли широкие линии. То, что чертили над каждым поясом конечностей, напоминало сильно приплюснутый треножник. На щитках лап и вдоль боков протянулись угловатые завитки.

— Ввосьмером они долго провозятся, — Гедимин оглянулся на Джагулов, устроившихся в стороне и молча рассматривающих зверя. Из «отсеков» выбрались все. Гедимин направил на них воздуховоды, чтобы и их, и зверя обдувало теплом. Они стояли, не двигаясь, и смотрели, как на панцире сааг-туула появляется орнамент.

— Помогли бы, что ли, — буркнул сармат. — Кисти у нас ещё есть.

— Пусть стоят, — отмахнулся Вепуат, протягивая ему контейнер с зелёной краской. — Тут какой-то ритуал. Пойдём рисовать трилистники!

…Панцирь сааг-туула не выглядел симметричным ни с какого расстояния — но степень его перекошенности Гедимин оценил только вблизи. Ни одна из проведённых линий не получилась прямой. Вепуат придерживал его за руку, не давая срезать неровности панциря. Снизу, из-под широкого оплечья, на сарматов таращились глаза. Гедимин косился на них и морщился. «А вот дали бы мне подровнять…»

— А ничего, — сказал Вепуат, отходя ещё на десяток шагов. На плечах зверя зеленели размашистые «трилистники». Ещё один Вепуат нарисовал на лбу. Джаарган возражать не стал — так и стоял всё это время в очерченном круге по центру «трилистника». Потом собрал свои дудки и ракушки и перебрался на загривок.

Звон, треск и гудение смолкли. Джагулы молча обходили раскрашенное животное, останавливаясь напротив некоторых символов. Были это очень удачные образцы или, наоборот, самые плохие, Гедимин так и не понял — никто не сказал ни слова. «Кажется, им всем не по себе,» — думал сармат, глядя на просевшие над прижатыми ушами шапки. Вепуат похлопал зверя по ближайшей лапе и широко ухмыльнулся.

— Теперь его ни с чем не перепутаешь. Если кто сделает вид, что ослеп, и по этим знакам начнёт стрелять — будем бить на поражение. За оскорбление Пламени. Что скажешь, Джегех?

Молчаливый Джагул коротко рявкнул и снова опустил голову. Гедимин не мог поймать его взгляд, но видел, как из-под губы то и дело вылезают оскаленные клыки.

— Завтра нагрузим зверя рудой, — рассказывал Вепуат, похлопывая сааг-туула по щиткам и не замечая, как все вокруг недобро щерятся. — Частично. Шесть шаров в пустые норы — до полного груза. И посмотрим, как он с ними пойдёт. Три часа побегает — уже станет видно, тянет или нет. Я думаю — потянет. А ты?

Он оглянулся на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Если всё пройдёт удачно, вечером выезжаем, — громко сказал Вепуат, разворачиваясь к Джагулам. — Готовьтесь ставить лагерь, распределяйте припасы. Джегех, Аджах, Урджен, Ваджег, — никто ехать не передумал?

Джагулы переглянулись.

— Ты не передумаешь, — отозвался Джегех, глядя исподлобья. Урджен коротко рявкнул и отвернулся.

8 день Воды, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня

— Завтра день Камня, — сказал Айзек, спустившись в бункер. — И очень вероятно землетрясение. Скорее всего, недолгое. Но — очень вероятно.

Вошедший вслед за ним Хассинельг со смущённой ухмылкой оглядывался по сторонам. Посох в его руке горел вполсилы; по стенам от него расходились полосы зеленоватого света, похожего на омикрон-излучение. Гедимин покосился на дозиметр — фон повысился на пару микрокьюгенов.

— И что? — отозвался он, недовольно щурясь. — Из-за пары толчков терять сутки пути? Зверёк не найдёт, где залечь? Не под нашим холмом, так под другим?

Айзек хмыкнул.

— Моё дело — предупредить.

— А тут хорошо, — пробормотал Хассинельг, заглядывая под пульт — оттуда торчал плохо задвинутый Гедимином матрас. — Я бы тоже тут спал.

Сверху послышались голоса — в бункер спускалась операторская смена. Хассинельг отступил к стене и смущённо ухмыльнулся.

— Пламя поёт. Слышно по всему Эл-лиду. Но здесь — лучше всего. Слушал бы и слушал.

— Идите, — поторопил их Айзек, глядя на монитор; по его лицу пробежала тень. — Отговаривать Гедимина — занятие бесполезное.

…По ту сторону купола шёл снег, и к покрову на холме уже добавилась пара сантиметров. Гедимин оглянулся на ангар горячего цеха и поправил на спине разобранную лебёдку. Он провозился полночи, подгоняя друг к другу кости, деревяшки и верёвки, и результат всё ещё ему не нравился — и он сильно подозревал, что улучшить его не получится. «Не в этом мире,» — сармат покосился на волнистое зеленоватое небо с голографическими лунами и тяжело качнул головой. «Ладно, пойду испытывать.»

— Если ты пришёл показывать дорогу, то ищи Вепуата, — сказал он Хассинельгу. — С Джагулами общается он.

— Да, Джагулы… — желваки на щеках стража вздулись и опали. — Так и есть. Обещал помочь — надо выполнять.

Из-под обрыва донёсся протяжный вой. Кто-то застучал в бубен. Хассинельг повернул голову к источнику звука, и рука на посохе судорожно сжалась.

— Джагулы… — повторил страж. — Да, надо рассказать им… Я бы поехал с вами, но меня не отпустят.

Смотрел он при этом в землю. «Врёт,» — подумал Гедимин. Досада вяло шевельнулась и тут же погасла. «Так ведь мы его и не звали.»

— Вепуат в бараке, — бросил он, сверившись со сканером, и, не оглядываясь, пошёл к горячему цеху. Уложенные вдоль его стены шары из рудных конкреций блестели от конденсата. «Просушу перед погрузкой,» — решил сармат, подтягиваясь на руках и перебираясь на крышу. Её гребень был не очень удобен для установки подъёмной машины, но всё же лучше несимметрично-бугристой спины сааг-туула — и не пытался никуда уползти.

…Вепуат появился через пятнадцать минут — вместе с угрюмым Хассинельгом и злыми и настороженными Джагулами. Все шестеро, проходя мимо ангара, оглянулись на Гедимина. Вепуат с радостной ухмылкой помахал ему и ускорил шаг. Сармат дёрнул углом рта. «Ну, хоть кто-то доволен.»

…Рудный шар плавно покачивался на стреле. Гедимин разворачивал её из стороны в сторону, прислушиваясь к поскрипыванию деталей. «Если треснет — лучше сейчас,» — сармат повернул стрелу до упора. Шар повис над скатом крыши. Гедимин наступил на вылезающий из камня анкер, загоняя его глубже, и развернул стрелу на девяносто градусов. Блокиратор щёлкнул, груз медленно поехал вниз.

— Короче просто некуда, — послышалось из «шлюзовой камеры». По торцу здания поплыли цветные блики, складывающиеся в мозаику. На одном её сегменте Гедимин успел разглядеть символ огня. В ту же секунду блики погасли.

— Короче — это уже дорогами Мальгесов, — добавил Хассинельг, выходя из ангара. — А я, чем мог, помог.

— Спасибо, Хассек, — отозвался Вепуат, останавливаясь на пороге. — Три дня — это очень быстро. Я думал, меньше недели не выйдет.

Снизу донёсся смешок.

— С непривычки можно бродить хоть двадцать лет. Я показал стражескую дорогу.

— Стражескую? — повторил Вепуат. — Хм… У тебя не будет проблем… ну, с вашими? С другими стражами? Всё-таки Джагулы… ну, Хеллуг — наши союзники, но мало ли, кто ещё…

— Нергоны знают, — буркнул страж. — Не мы же эти дороги прокладывали. У Кьюссов от тех времён… много чего сохранилось. Какое-то племя может не знать — видно, не надо было. А так — тут никаких секретов.

Из ангара донёсся недовольный рык, но слов Гедимин не разобрал. Вепуат, еле слышно хмыкнув, протянул Хассинельгу руку.

— Близко к стене не подходи. У Гедимина испытания. Э-эй! Гедимин! Помощь нужна?

— Отцепи крюк, — попросил сармат, опуская груз до упора. Шар лёг точно в оставленный промежуток, слегка зацепив соседние. Оплётка заскрежетала, но выдержала.

— Боги ему в помощь, — пробормотал Хассинельг, дотронувшись до шара навершием посоха. Оно окрасилось в синевато-стальной цвет. Страж развернул палку, просунул наконечник в кольцо, дёрнул кверху и снова пробормотал что-то про богов.

— Полторы тонны, — хмыкнул Гедимин.

— По волокуше на шар, — Хассинельг, о чём-то задумавшись, подпёр кулаком длинную челюсть. — Никак не меньше. И Шесек… эррх, Шесек точно примчится смотреть. А потом нас с ним будут крыть по-всякому.

Он взмахнул посохом, вычерчивая на ближайшем шаре размашистый символ, и поднял взгляд на Гедимина.

— Сейчас отмечу другие. Так с ними будет легче.

Гедимин мигнул.

…Знаки, и правда, отпечатались на комковатой руде — Гедимин, когда все ушли, слез и проверил, даже попытался соскоблить серебристый пигмент на пробу. Это была соль какой-то из местных органических кислот, — формула на пол-экрана со множеством незнакомых символов. Сармат, пожав плечами, закрепил кольцо на крюке и вернулся на крышу. «Легче? Ну, проверим.»

…Шар лёг на землю. Вепуат, внимательно следивший за ним, повернулся к Гедимину и вопросительно хмыкнул. Тот пожал плечами.

— Не вижу разницы.

Вепуат шумно вздохнул.

— Видно, не сработало. Но ведь и хуже не стало?

Гедимин поморщился.

— Значки, влияющие на вес… Что должно быть в голове, чтобы в такое верить⁈

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Не обижай Хассека. Помнишь, только он за нас вступился?

— Да кто его обижает… — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. Отсюда, с крыши цеха, открывался хороший обзор, — пятно многоцветного свечения на краю плато было как на ладони. Страж стоял, плавно раскачивая посох, и задумчиво смотрел на плывущие блики.

— Его свои не побили? — спросил Гедимин. — Может, ему, как Хеллугам, нужно убежище?

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Вроде бы нет. Кажется, это здесь называют «вносить всюду раздор»?..

…Шар качнулся в сторону и проехался по оттопыренной пластине. Вниз посыпалась отслоившаяся органика. Гедимин, услышав скрежет, болезненно поморщился — удар толкнул пластины друг на друга.

«А шире оно не открывается,» — он высунулся наружу и обхватил рудный шар, заводя его вместе с тросом в «отсек».

Если бы в «комнате» осталось хоть что-то из вещей, пришлось бы собирать обломки — там только и хватало места Гедимину, развернувшемуся боком. Он осторожно опустил шар в выстланную шкурами вмятину и отцепил крюк. Сигма-сканер показывал ещё семьдесят сантиметров слоистой брони и только за ними — слой кожи с подведёнными нервами, и всё же Гедимину было не по себе, когда он вколачивал в живую стену очередной анкер. Зверь не реагировал — вряд ли он чувствовал хотя бы щекотку.

«Четвёртый,» — Гедимин налёг на шар, пытаясь сместить его вбок. «Палуба» под ногами захрустела. Ещё один пласт брони отслоился, не выдержав двойного веса. Гедимин вытряхнул ошмётки за «порог».

— Никто ни с кем не собирается драться, — донеслось со спины сааг-туула. Вепуат стоял там, у пока что ненужной лебёдки, и донимал Джагулов, — Гедимин слышал их сердитое рычание.

— Мы только заглянем, — продолжал сармат. — Проверим, как они там. И если что не так, сразу уедем. Не накинутся же на нас с порога?

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Снова в Сфен Воздуха? Вчерашнего ему мало?»

— Вира! — крикнул он, высунувшись наружу и подёргав трос. Вепуат охнул. Крюк с уцепившимся за него Гедимином поехал вверх.

— Куда ты там собрался? — спросил сармат, ступив на твёрдую опору. Вепуат смущённо ухмыльнулся.

— Там ведь асаан. Целая жила. Что, мы так его и бросим?

— Когда тебя только что выгнали, возвращаться — чревато, — напомнил Гедимин, глядя в прозрачные, ничего не выражающие глаза. — Ладно ещё через неделю. Но сразу — просто глупо.

— Только проверить, — отозвался Вепуат. — Ничего больше. Ну целая жила! На сколько она там километров?

«А ещё говорят, что я ищу приключений…» — Гедимин досадливо сощурился. «Вот даже мне понятно, — опасная глупость. А он…»

— Жила идёт вдоль Сфена Огня, — сказал он вслух. — Местами в него заходит. Я бы проверил с той стороны.

Вепуат с размаху ударил его по плечу и радостно ухмыльнулся.

— Ядро Сатурна! Вот что значит образование! А я в ту сторону даже не подумал… Э-эй! Ваджег! Проедем вдоль Корней Огня?

Джагул смерил его угрюмым взглядом.

— Едем. Но в Сфен Воздуха пойдёшь один. Зверю вчерашнего хватило.

— Ну я же извинился, — Вепуат развёл руками. — Ладно! Никаких Сфенов Воздуха. Пройдём вдоль разломов. Выбирай, где безопасно. Погуляем до полного рассвета — и, если всё в порядке, пойдём ставить лагерь. Урджен! Иди сюда, к нам. Что, опять не выспался?

Джагул вылез из узкого «люка» наполовину — и остановился, прикрывая локтем зевающую пасть. Он щурился, как будто не мог до конца открыть глаза. При виде сарматов его перекосило, и он отвернулся.

— Что-то ему совсем худо, — вполголоса заметил Вепуат, повернувшись к погонщикам. — Может, из-за краски?

Джагул — кажется, это был Джегех — коротко рявкнул и взъерошил фиолетовую шерсть.

— Краска странная. Но плохого от неё нет. Никому.

— Да, — подтвердил Ваджег. — Все вчера собирались. И сегодня утром. Красиво. И не жжётся. Старая жглась сильнее.

Урджен выволок из «люка» шест с погремушками и перебрался на загривок сааг-туула. Гедимин видел, как он трёт глаза и сердито скалится.

— Что снилось? — тихо спросил он. Джагул рявкнул.

— Что увидишь, когда будят⁈ Плохой сон. Очень плохой. Больше — не помню.

Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот рассматривал фиолетовую шерсть на руках Джагулов и пытался растереть её между пальцев. «Про сон не слышал. Говорить, нет? Ехать в любом случае надо. Лучше не говорить. Только зря разволнуется.»

…По долинам вокруг Элидгена сааг-туул пробежал трусцой. Гедимин, покачиваясь на его спине, смотрел на экран сигма-сканера. Прибор показывал «отсеки», нагруженные рудой — и металлические шары, качающиеся на коротких цепях. «Надо было закрепить ещё и снизу,» — думал сармат. «Растянуть, чтоб меньше болтало. Не учёл, что он так разгонится. Значит, тридцать шесть тонн для него — не вес…»

Он пристально смотрел на спину зверя, отслеживая пояса конечностей, особенно последние два. Ничто в повадках сааг-туула не показывало, что он идёт с перегрузом. Он замедлил шаг, приближаясь к разлому, настороженно втянул воздух и качнул хвостом — но границу всё же переступил. Гедимин глядел, как медленно исчезает в разломе сперва голова, потом — загривок с угрюмымипогонщиками. Урджен перестал тереть глаза и подобрался, к чему-то принюхиваясь. Гедимин согнул пальцы, готовясь применить генератор защитного поля. «Что они чуют? Вулканический газ? Если траппы проснулись…»

…Над серо-чёрной долиной поднимались столбы дыма. Снег выпал и тут, и даже не растаял — термометр показывал минус пятнадцать — но его присыпало тёмной пылью. Сааг-туул поднял голову, приоткрыл дыхальца и тут же захлопнул их.

— Гедимин! — Вепуат толкнул сармата кулаком в бок и указал на сигма-сканер. — Всё правильно! Вот она, тянется вдоль границы!

Сканирующий луч тонул в ряби разломов, но всё же попал в один просвет — и на экране проступила знакомая «катушка» из многометровых игольчатых тросов. Ближайший из её растрёпанных концов зажало в слоях лавы в семи метрах от поверхности.

— Тут она даже и ближе, — Вепуат ткнул когтем в показатели глубины. — Проще добраться. Что ж мы раньше не подумали? Э-эй! В Сфене Огня можно копать камни? А в день Воды?

На панцирь сааг-туула упало несколько снежинок. Гедимин мимоходом их просканировал, — здесь вода конденсировалась на частицах красно-бурого пепла, и выпадающий снег был красноватым. Зверь замедлил шаг у очередной расселины; на дне колыхнулось что-то светящееся, выплёвывая дымовой столб, и животное сердито махнуло хвостом и начало разворачиваться. Погонщик оглянулся на Вепуата, указывающего на границу Сфена, и хлопнул погремушками по броне. Сааг-туул шумно выдохнул и ускорил шаг — ему не терпелось обогнуть провал.

— Сегодня тут дымно, — сказал Вепуат, глядя на складки застывшей лавы. Из них торчали красно-желтые зубцы, наклонённые набок, — чьё-то гнездо накренилось так, что едва не опрокинулось. Сааг-туул сунулся в одну сторону, в другую, снова дёрнул хвостом — и побрёл вдоль глубокой расселины, то и дело останавливаясь и пробуя лапой камень. Гедимин поднял сигма-сканер, развернул луч под ноги. «Животное что-то чувствует. Ненадёжная поверхность? Или тут просто жарко?»

На этом склоне снега не было вовсе — не только у самого пролома, но и в десятке метров от него, на складчатом гребне, по которому пробирался зверь. Гедимин опасался ледяной корки, но под лапами был оттаявший камень, прогретый до плюс трёх. Из расселины тянуло жаром.

— Зря мы сюда заехали, — пробормотал сармат, разворачивая луч к провалу. На дне что-то горело неровным красным огнём. Над расселиной поднимался рыжеватый пар, но дымом она не плевалась. «Очень высокая температура,» — думал Гедимин, сканируя склоны. «Всё, что могло дымить, уже испарилось? Главное, чтобы она не собралась именно сейчас…»

Экран мигнул. Вдоль края проступили значки химического состава. Гедимин пригляделся и ошалело замигал. «Вот это, комками чуть выше лавы, практически омывается…»

Что-то упало в трёхсотградусный расплав, и он всплеснул, зацепив комковатый край. Корка, покрывающая один из сгустков, треснула. Цифры на табло температуры мигнули, прибавляя лишний градус.

— Hetatza! — крикнул Гедимин, рывком поднимаясь на ноги.

— Что? — Вепуат развернулся к нему, испуганно мигая. — Что там?

— Кейек, — выдохнул сармат, завороженно глядя на камни, влипшие в вязкий расплав. — Область формирования… или выноса. Командуй «стоп». Я спускаюсь.

…Сааг-туул подался от края и медленно, раскачиваясь всем телом, улёгся на камни. Дыхальца, повёрнутые к расселине, приоткрылись — Гедимин видел торчащие из них оранжевые щупальца, спускаясь по броне. Зверь провожал его ленивым взглядом — глаза даже не приподнимались, только вяло ворочались на стыках чешуй. Гедимин ступил на застывшую лаву, подёргал страховочный трос и оглянулся на Вепуата.

— Потрави!

— Ага, — отозвался тот, разматывая канат, и снова накинул на него блокиратор. — Осторожнее там, ладно?

Плавкий слой обшивки остался лежать в одном из «отсеков», рядом с рудными шарами. Гедимин проверил склон и убрал сканер под ипроновые щитки. «Всего триста градусов,» — напомнил он себе. «Хоть ныряй.»

Склон стал более пологим, но начал крошиться. Ещё шаг — и ступня, сломав корку пемзы, окунулась в расплав. Под пальцы попало что-то твёрдое. Гедимин наклонился, пошарил в лаве. Пальцы прижгло, и сармат замер, стиснув зубы и пытаясь отдышаться. «Надо привыкнуть… ага, уже легче. Кейек… вот как он формируется.»

Он отряхнул извлечённый обломок от расплава. Тёмно-красный камешек дымился на ладони, открывая жёлтые трещины. Он был чуть больше ногтя — и заметно горячее омывающей его лавы. «Потому что их тут много,» — сармат посмотрел под ноги, начал было считать багровые конкреции, но сбился со счёта. «Реакция идёт непрерывно…»

Наверху зашуршало. Оглянуться Гедимин не успел — Вепуат в золотой броне уже съехал на когтях к самому разлому и с шипением наступил в расплав. Сбитый им кейек посыпался в лаву, и разведчик, охнув, зачерпнул её пальцами. Шипение стало громче.

— Спокойно, он холодный! — Гедимин запоздало вспомнил, что Вепуат сквозь броню ничего чувствовать не должен.

— Ага, — буркнул тот, процеживая лаву меж пальцев. — Это я с непривычки. М-да… Понятно, почему для местных это редкость. Скафандров-то нет…

Он царапнул камешек когтем, хмыкнул и наклонился за следующим — но не поднял его, а положил рядом уже подобранный и шагнул назад. Под ногами захрустело, и Вепуат, помянув ядро Сатурна, выдернул ступню из расплава.

— Осторожнее тут, — Гедимин оторвался от рассовывания кейека по разным карманам и потянулся к «арктусу». — Внизу лавовый карман. И глубокий.

— Ага, угу, — отозвался Вепуат, прощупывая ненадёжную опору. — Ну да, проседает. А интересный процесс. Я вот подумал…

Сверху посыпались камешки — сааг-туул заворочался на краю расселины. Сармат подался в сторону, высматривая конкреции вдоль разлома. «Уровень лавы поднимается,» — отметил он про себя, глядя на омываемые расплавом камешки. «Может, и из-за нашей возни. Ещё горсть — и пора сворачиваться.»

Под ногой Вепуата снова подломилась пемза. Он охнул и наклонился над расселиной, нащупывая что-то по локоть в расплаве.

— Смот…

Его слова заглушил отчаянный вой.

— Геджер, стре… — вопль Урджена оборвался хрипом и звуком падающего тела. Сармат вскинул руку, но успел только зажмуриться. Огненный шквал накрыл его и швырнул вниз, в ломающуюся пемзу и вязкий расплав. Барахтаясь в лаве, ещё ничего не соображая, он услышал грохот, оглушительный стеклянный звон и шипение. Сааг-туул дёрнулся, спустив на сарматов камнепад, пронзительно взвизгнул и куда-то понёсся. Под удаляющийся грохот, визг и вой Гедимин оттолкнулся от прочной опоры и поднялся из расплава. Перед глазами плыли красные круги, в ушах звенело.

«Вепуат?» — он развернулся, пошатываясь, и увидел сармата, по колено завязшего в лаве. Тот с шипением цеплялся за скалу когтями, но пемза крошилась. Гедимин, ухватив его под мышки, рывком выдернул и шагнул на метр выше. Под ногами затрещало — не как ломающаяся пемза, а как полая кость. Сармат посмотрел вниз и выругался — по склону раскидало обломки лебёдки.

— Hasu! — выдохнул Вепуат, закрывая лицевой щиток двумя ладонями, и затряс головой. — Что здесь…

— Уходим! — перебил его Гедимин, вскидывая над головой защитный купол. Круги перед глазами почернели и сузились — теперь сквозь них были видны хлопья стеклянной пены на склоне. Сармат дотронулся до шлема, взглянул на палец — пузыристый расплав ещё не до конца застыл. «Стекло. Стеклянные снаряды. Так по нам… Sa hasulu!»

Издалека донёсся треск ломающегося камня и жалобный визг.

— Урджен, — выдохнул оставшийся за спиной Вепуат. — Я слы…

Не договорив, он бросился вперёд.

Урджен лежал на склоне лицом вниз, нелепо подвернув руки. Под грудью расплылась тёмная лужа. Вепуат склонился над зияющей в накидке прорехой, вспорол шкуры, нащупал что-то под ними и вздрогнул всем телом.

— Жив, — прошептал он. — Гедимин. Очень нужен кровяной камень. Джагульский.

Гедимин выпрямился. «Зверь бежал туда,» — щёлкнуло в мозгу. Круги перед глазами ещё плыли, рёбра сдавил невидимый обруч, но сармат уже различал кровавый след на камнях и снегу — и видел чьи-то останки, размазанные по гребню. Обугленная, порванная пополам накидка ещё дымилась — как и обгоревшая с затылка голова с широко разинутой пастью. Рук не было.

Ещё одно тело с такими же повреждениями он нашёл в пятнадцати метрах, на склоне огненной расселины. По этому телу сааг-туул не потоптался, — на обгоревшей и изодранной накидке ещё держались хлопья стеклянной пены. Уши вырвало, шею разломило пополам, шерсть выгорела. «Серьги, бусы… колчан у пояса? Ну да, множество снарядов… взорвавшихся снарядов,» — Гедимин взглянул на раздробленные кисти, и его передёрнуло. Осколки кости, валяющиеся поодаль, не были только что вырваны из плоти. Сармат остановился над ними и беззвучно выругался. «Костяная праща. Под круглый снаряд. Под круглый стеклянный снаряд. Такими нас и накрыло…»

Вой за лавовыми гребнями стал тише — его заглушило гневное рявканье. Шумно вздохнул сааг-туул. Он забился за длинный уступ и распластался на дне холодной, уже не извергающейся расселины. Гедимин шагнул на пригорок, перекладывая сфалт на плечо. «Сразу стрелять? Погодить?»

Сааг-туул лежал на камнях, вяло подёргивая хвостом. Гедимин видел кровавые потёки на его спине и чьи-то останки, зацепившиеся за край броневой пластины. Ещё один Джагул, подорвавшийся на собственных боеприпасах, лежал наверху и хрипло выл, прижимая к себе руки. Гедимин скользнул по нему взглядом и развернулся к плотной группе на хребте сааг-туула. Эти кочевники не были ни ранены, ни обожжены — и оружия у них не было. Один из них держал за гриву другого, перемазанного в крови и стеклянной пене. Тот скорчился, закрываясь руками. В когтях одного из вставших над ним блеснуло синее лезвие.

Крови и стеклянной пены было много. Гедимин едва не поскользнулся на них, взбираясь по панцирю сааг-туула. Зверь, не обращая на него внимания, вжимался в скалу и изредка вздрагивал, будто от боли. Те, кто столпился на спине, заметили сармата, когда он был уже наверху — и попятились, пригибаясь и сдавленно рыча.

— Геджер!

Того, кто корчился на «земле», схватили за гриву и швырнули сармату под ноги.

— Геджер, — прохрипел он, вжимаясь в бугристый панцирь. — Я не стрелял. Я не трогал. Аджах… он задумал… хочешь — убей…

«Руки целы,» — сухо щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Пояс тоже. Не врёт.» Он скользнул взглядом по лицу, изрезанному осколками, и обрывкам ушей. «Взрыв был рядом. Осколочные, ожоги… А, hasu!»

— Кровяной камень, — бросил он, поворачиваясь к Джагулам. — Быстрее! Урджен ранен.

Он двинулся вперёд, и кочевники попятились. Кто-то рухнул, вжимаясь в панцирь. Под отодвигающейся пластиной что-то шевельнулось.

— Урджен? — прохрипела, выползая из люка, Джагзуу. Её грива и шерсть вдоль пасти слиплись от крови. Глаза смотрели в разные стороны, и самку шатало.

— Урджен? — она повернулась к Гедимину и едва не упала. Из крепко сжатого кулака торчал оборванный шнурок, пропитанный кровью.

— Камень? — Гедимин обхватил её запястье. Самка разжала пальцы и осела, заваливаясь набок.

— Джаарган, — прохрипела она. — Джаарган мёртв.

…«Отсек» залило стеклянной пеной. Тут было килограммов двадцать стеклянных снарядов. Гедимин видел, где они висели, аккуратно нанизанные на костяные штырьки. Взрывом накрыло двоих — тех, кто рылся в «арсенале», выбирая оружие. Обугленная рука одного из них ещё сжимала костяную пращу. Кость обгорела, но не раскололась.

Джаарган лежал в коридоре. Взрывом его не задело, только шерсть на руке побелела и скукожилась. Гедимин приостановился, взглянул на перебитое запястье и разбитую голову и быстро отвёл взгляд. «Стоял боком,» — механически высчитал мозг. «Самка — рядом с ним, спиной к проходу. Её оглушили. Он сопротивлялся. Добивали.»

В коридоре кто-то негромко рявкнул. Гедимин развернулся на звук — и увидел, как спешащий куда-то Джагул шарахается к стене и пригибает голову. Сармат поморщился и отвернулся. «Пена,» — он покосился на анализатор. Нижняя часть расплава ещё оставалась вязкой; панцирь животного под ней прогрелся до полутора сотен градусов, верхние слои обуглились. «Пену надо убрать.»

…Сааг-туул уже не дёргался, только иногда шумно вздыхал, с присвистом стравливая воздух. На экране сигма-сканера шевелились, срастаясь, сосуды и мышечные волокна. Охлаждённые слои панциря уже не жгли живые ткани, и регенерация запустилась. Гедимин выключил сканер и вышел. Джагул, отмывающий «палубу» от крови, шарахнулся, прижимаясь к «стене», и не шевелился, пока сармат не прошёл мимо.

Вепуат мельком поднял на Гедимина взгляд и едва заметно кивнул. Узкие прорези его глаз были иссиня-чёрными, кожа вокруг побелела. Он поддел пинцетом ещё один осколок, глубоко впившийся в щёку Джагула, и кинул в окровавленную миску, к полусотне других.

На шкурах у «стены» зашевелилась Джагзуу. Кровяной камень, примотанный к её запястью, горел красным огнём; самка щурилась, но взгляд её наконец сфокусировался. Гедимин покосился на окровавленную макушку и угрюмо сузил глаза. «Повезло. Чуть ближе к затылку — был бы труп.»

Джааргана перенесли сюда же. Он «сидел», прислонённый к стене и обёрнутый белыми шкурами. То, что осталось от головы, прикрыли ритуальной маской. Другая маска лежала поверх лица Урджена, и её перья шевелились от слабого дыхания. Забинтованную грудь накрыли белой шкурой. Гедимин на секунду задержался, разглядывая перья и их слабое движение. «Вот тебе и поехали в столицу…» — он стиснул зубы и отвернулся.

— Всё, — отрывисто сказал Вепуат, и раненый, сидящий перед ним, поспешно отполз в сторону. Джагулы, молча наблюдавшие за ним, зарычали, и он шарахнулся от них и вжался в «стену».

— Джегех, — буркнул Вепуат, указывая на освободившееся место. Джагулы зарычали громче.

— Урху, не трать силы, — раненая самка снова приподнялась на локтях. — Пусть Геджер его убьёт. Он был с Аджахом. С теми, стрелявшими. Все знают.

— Я не стрелял, — прохрипел Джегех. Его уже подтащили к Вепуату и бросили на колени, заставив уткнуться мордой в «палубу». Гедимин поморщился.

— Убивать надо было раньше. Джегех! Кому говорили, что стекло — не оружие⁈

— На охоте срабатывало, — отозвался Джагул и снова захрипел — тот, кто держал его за гриву, с размаху ткнул его мордой в выступ «палубы». — Я не стрелял. Я говорил им — не выйде… не надо.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Вот именно, что «не выйдет». Что вы думали сделать? Залить нас стеклянной пеной?

Он вытащил из-под шкуры Джегеха глубоко впившийся осколок и бросил в миску. Джагул шумно выдохнул.

— Аджах сказал — огонь разбудит огонь. И ваши панцири не выдержат.

— Что мы вам сделали? — Гедимин шагнул к нему. Джегех пополз в сторону, но его за гриву дёрнули назад, и он скорчился, вжимаясь в «палубу». Вепуат недовольно хмыкнул.

— Гедимин, я же работаю. Можно допросить его чуть позже?

— Он будет говорить, — угрюмо пообещал кто-то из Джагулов, наблюдающих за сарматами. — Язык отрежем потом.

Гедимин поморщился.

— Так что мы вам сделали? А эти ваши — Джаарган и Урджен? Джагзуу? Их за что?

— Дураки, — отозвалась раненая самка, потирая затылок. — Им все говорили. Думали занять ваш холм. Без чёрных панцирей там сражаться некому. Я говорила — не выйдет. Урджен тоже.

— Кровяной камень… — пробормотал кто-то из Джагулов, глядя на неподвижного «сновидца». Вепуат резко качнул головой.

— Сейчас — только навредит. М-да… Если вам настолько тошно отдавать зверя — чего молчали⁈

Джегех беспокойно зашевелился, но его снова воткнули мордой в «палубу».

— Сегодня уже никуда не поедем, — сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Из погонщиков на ногах только Ваджег.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— С ними свяжешься — опять устроят…

Джагулы, попавшие под его тяжёлый взгляд, отступили к «стене». Вепуат со вздохом поднялся на ноги.

— Придётся обыскивать их по три раза на дню. Чтоб не устраивали. Занять Элидген… Это ж надо было додуматься!

— Я говорил — не выйдет, — прорычал Джегех, глядя в «палубу». — Глупая затея. Не убивай зверя. Он ни при чём.

— Никто не тронет вашу зверюгу, — проворчал Вепуат, вытирая руки. — Не за этим с ней возились. И с вами тоже. Едем на базу. Гедимин, тебе-то помощь не нужна?

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Значит, дошло до восстаний… — Кенен поморщился. — Ну что, Кет, ещё будешь учить дикарей технологиям?

Гедимин фыркнул.

— Это тут при чём⁈

— Чем вас там обстреляли, напомни-ка? — Гварза недобро сощурился. — Говоришь, целый арсенал?

— М-да, — промычал Вепуат, разглядывая гравий под ногами. — Копили с месяца Льда. Джаарган, похоже, дело говорил — от стекла добра не будет.

— Ему и не было, — Гедимин вспомнил изуродованное тело в коридоре и невольно поёжился. — Урджен-то выживет?

Вепуат пожал плечами.

— Посмотрим ближе к вечеру. Если вынесет кровяной камень — может, оправится. Большая кровопотеря, а возместить нечем.

Гварза поморщился.

— Надеюсь, до переливания крови у вас там не дойдёт?

Вепуат сверкнул глазами.

— Только Урджен за нас и вступился, между прочим. Пытался предупредить. Один из всех.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Один Урджен, один Хассинельг… У нас вообще негусто с союзниками.

Айзек развёл руками.

— А другого нам никто и не обещал. Вепуат, если будет нужна помощь — скажи. Учебный цех… думаю, пора его прикрыть. Джагулы и так узнали слишком много.

— Поздно прикрывать, — отозвался Гедимин, вспоминая «отсек», залитый вспененным стеклом. «Чего оно-то взорвалось? Им никто не стрелял. Ладно — наверху, а там-то что вызвало реакцию?»

…Над ангаром душевой разносилось тревожное верещание, но слов было не разобрать — кроме то и дело повторяющегося «Джагулы». В свете фонарей, закреплённых у ворот, мелькали небольшие тени. На взгляд Гедимина, их было гораздо больше, чем аборигенов, официально работающих в Элидгене. Можно было бы просканировать ангар и выяснить, сколько их там всего, но сармат только щурился и переводил угрюмый взгляд на полусобранную лебёдку. «Это уже третья,» — думал он, соединяя детали и наматывая тросы. «Невезучий какой-то механизм. Надо бы собрать ещё и четвёртую. Вдруг с третьей тоже что-то случится.»

Опустив крюк к земле, он спрыгнул с крыши и зацепил ближайший рудный шар. Нескольких не хватало — они так и остались лежать в «отсеках» сааг-туула. Вспомнив о них, Гедимин оглянулся на дальний край плато. Зверь залёг где-то там; он, как и его население, с самого возвращения из Корней Огня не подавал признаков жизни.

— Эй! Гедимин! — из-за бронехода вышел Вепуат, измученно ухмыльнулся и помахал сармату. Тот кивнул и, проверив, как крюк зацепился за кольцо, полез на крышу. Через несколько секунд, когда груз оторвался от земли, на ангар забрался Вепуат.

— Урджен очнулся, — сказал он с кривой ухмылкой. — Теперь будет жить.

— Хорошо, — отозвался Гедимин, прижимая трос блокиратором. Груз повис между землёй и гребнем крыши.

— Остальные — тоже, — Вепуат снова ухмыльнулся. — Даже Джегех. Хотя его отбить было непросто. Всех так и тянуло что-нибудь ему отрезать.

Гедимин поморщился.

— Себе пусть отрежут. Хоть одна тварь остановила заговор? Может, нас предупредила?

— Ну, Джаарган с Урдженом пытались, — Вепуат развёл руками. — Криво, конечно, но как могли. Урджен наверняка ничего не знал. Ну, были разговоры — мол, ты не в себе. Мол, филки против нас. Мол, хорошо бы себе купальню, и цех, и всё остальное. Но мало ли болтовни? А потом его уже ни во что не посвящали. И старались, чтобы сам ни о чём не догадался.

— Говорил же — переселяйся в цех, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь на дальний край плато. — Аджах, мать моя пробирка… И ещё семеро — и это только те, кто взялся за оружие. Что мы им сделали-то⁈ Насильно тут никого не держат. Давно бы свалили к своим…

Вепуат шумно вздохнул.

— Интересно, что начали они с нас. Не с Айзека и не с Гварзы. Хотя командиры тут вроде как они… Ты реактору ничего не рассказывал?

Гедимин покачал головой.

— Незачем. Ещё приложит их парой тысяч рентген. Он таких шуток не понимает.

— Хорошо, — Вепуат облегчённо вздохнул и полез в карман. — Совсем забыл. Это от Хеллуг. Прикрепи куда-нибудь. На себя… или вот на лебёдку. Ей-то совсем ни за что досталось.

Гедимин озадаченно посмотрел на клыки, нанизанные на шнурок. «Где-то я видел похожие зу… Hasu!»

— Это ещё что? — спросил он, убирая руку за спину. Вепуат уткнулся взглядом в складки крыши.

— Вроде как компенсация. От тех… ну, мятежников. Так тут принято. Собрали от мертвецов, что уцелело. Ну, и Джегех… м-да. Тут я их не остановил. Будет отращивать заново, вместе с ушами. Хорошо, хоть язык не отрезали.

Гедимин пощупал языком свои клыки и едва заметно поёжился.

— Забавные традиции… — он поднял шнурок, держа его двумя пальцами. «В утилизатор, что ли? В ядерный могильник такие компенсации…»

— Давай на лебёдку повяжем, — Вепуат, будто уловив его намерения, отобрал шнурок и склонился над опорой. — Вот так. Вроде не мешает. Может, теперь другим будет неповадно всякое устраивать. А то их там ещё полторы сотни. И поди разбери, кто о чём думает. А я ещё с ними хотел поделиться асааном…

Гедимин поморщился.

— Поделились уже. Теперь — обойдутся.

Он убрал блокиратор и подтянул груз к гребню крыши. «Ход стал чуть легче,» — отметил он про себя и тут же осёкся. «Хм… ну разве что эта штука сместила центр тяжести. С костяными деталями трудно вести расчёты — кость неравномерна…»

— Айзек говорит — завтра можем выезжать, — подал голос Вепуат. — Хоть с утра. Если сегодня не передумали.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Едем, — он смерил лебёдку угрюмым взглядом. — Соберу второй подъёмник — и поедем.

9 день Камня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Молнии — и далее

— Не передумали? — спросил Айзек. Гедимин поморщился.

— Это тебе надо опасаться. С нами их будет четверо. Вчетвером они тихие. А у вас тут — сто сорок.

Айзек едва заметно кивнул в сторону реактора и невесело усмехнулся.

— За нашими будет приглядывать Пламя. Да и филки предупреждены. А вот вы не расслабляйтесь. Один из ваших четверых уже вчера отличился.

Гедимин мигнул.

— Кто? Дже… Мать моя колба! Вепуат что, не убрал Джегеха из списка? Мало вчерашнего, так он ведь ранен…

Айзек пожал плечами.

— Разбирайся с Вепуатом. Я в ваши дела не лезу. Есть что сказать насчёт реактора и других приборов? — он оглянулся на отодвинутый люк — в туннель уже спускались трое операторов. — Говори сейчас, пока не уехал. Потом связи не будет.

…Внешне чёрные щитки выглядели как обычно, только края стали блестеть чуть тусклее. Гедимин прижимал к каждому палец и брезгливо морщился — в подушечку упирались незаметные на глаз шипы. «Мутация идёт,» — думал он, сдирая «оживающую» обшивку. «Тринадцатый день, как по расписанию. Что ж, расписание так расписание.»

— Опять? — Вепуат осуждающе покачал головой. Он стоял, растянув руками безжизненные крылья, под распыляемой водой, и брызги оседали на перьях и под ними.

— Ещё ничего не отросло, а ты уже плавишь.

— В дороге будет не до мутаций, — отозвался Гедимин, складывая щитки в плавильную камеру.

Расплав уже начал вытекать, когда в душевую вошли, не раздеваясь, трое филков. Один заглянул за стену защитного поля, которой прикрылся Гедимин, и сдержанно хмыкнул.

— Термообработкой можно бы заниматься в термальном цеху.

— Альгот! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Про термообработку лучше помолчи. На чей вымачиватель мне опять нажаловались?

Химик быстро оглянулся на загородку в дальнем углу. Пар из неё ещё выходил, но вода из желобка уже не вытекала.

— Вымачиватель закрывается, — сказал химик, направляясь к загородке. — Открывается прожариватель. И переезжает в горячий цех. И нам нужна помощь с вытяжкой.

…Гедимин украдкой пощупал волокно. «Мягкое. Примеси растворились. Интересно, как оно на голой коже…»

Из загородки донёсся плеск. Филк-лаборант выбрался оттуда с пустым бурдюком, покосился на водосток и жестом сказал химику: «Готово.» Тот рассеянно кивнул и перевёл взгляд на желтоватое волокно, расстеленное на решётке. С него уже не капало, но пальцы Гедимина после прикосновения остались мокрыми.

— Что-то около четырёх сотен градусов, — задумчиво проговорил Альгот, рассматривая «термобластер». — На самой решётке, я имею в виду. По возможности — стабильные четыре сотни… Насколько эта штуковина способна к непрерывной работе? Корпус, как я понимаю, постепенно греется?

…Гедимин, довольно кивнув, отключил анализатор. Температура волокна, расстеленного на решётке, стабилизировалась минут десять назад. «А термометра с нужным диапазоном как не было, так и нет,» — думал он, перебирая мелкие обломки и ненужные детали.

— Ульсена, — сказал он, подвешивая под решёткой полую кость; внутри, как в чашке, лежала очищенная от окислов конкреция. — Будет индикатором. Жидкая, но не светится — температура в норме. Затвердела — тепло уходит.

— Наглядно, — пробормотал химик, заглядывая в «чашку». — А сам термоэлемент? Тут какие индикаторы?

Гедимин перевёл взгляд на ведро под решёткой. Там на пару сантиметров торчала из воды костяная трубка. Над ней, на костяных планках, застеленных волокном, застыл широкий золотистый блик. «Так себе охлаждение,» — думал сармат, глядя на воду. «Рано или поздно изоляция нарушится. Что вода может попортить внутри? Ульсена могла бы окислиться, но она за стеклом… Разве что будет какое-то время охлаждать сам кейек. Но потом прогреется, и температура выровняется…»

— Следи, чтобы вода не выкипела, — сказал он вслух. — Хотя бы раз в сутки пусть заходит кто-нибудь с бурдюком. Прямо на трубку холодное не лей. А так — устройство вполне надёжное.

Вепуат, до сих пор наблюдавший за обустройством цеха молча, с сомнением покачал головой.

— Я вот думаю, не поторопились ли мы. Может, не надо было отступать от сэтской технологии? Термобластером это волокно до сих пор никто не грел. Может, оно этого не любит?

Гедимин пожал плечами.

— Четыреста градусов есть четыреста градусов. Источник несущественен.

— Это на Земле несущественен, — буркнул Вепуат. — А здесь может быть по-всякому. Альгот, ты следи за ним, ладно? Одолжи у Гварзы анализатор. Если что пойдёт не так — сворачивайся. Запорем волокно — ещё ладно, а если что-то решит взорваться…

Гедимин посмотрел на потолок. «Да что им всем не дают покоя взрывы⁈»

…Дасьен смерил агрегат недовольным взглядом, брезгливо поморщился и сложил руки на груди, отступая к стене. Только Гедимин и заметил его гримасы — все остальные, включая Гварзу, разглядывали раздробленную прядь минерального волокна и нависший над ней пресс.

— Технология понятна? — Гварза повернулся к ближайшему филку. Тот кивнул.

— Альгот показывал. Ничего сложного, если мне дадут кого-то в помощь. Загружать и вынимать, — а рычаги я сам подёргаю.

— Вентиляция! — напомнил Гварза, кивнув на открытые лючки. — И постоянное увлажнение. Без респиратора сюда не соваться!

Дасьен поморщился.

— Купаться — тоже в респираторах?

— Агрегаты запускаются в пять утра, — отозвался Гварза. — С пяти до двенадцати можно воздержаться от купания.

«Шесть часов работы, час на уборку,» — прикидывал про себя Гедимин, глядя на «асбестовую» прядь. «Если погонят полный цикл — центнеров пять-шесть должны обработать. Если только измельчение… хм, до полутора тонн, если наладят доставку сырья. Надеюсь, в процессе никто ничем не надышится…»

…Джагульский лагерь, вынесенный на «юго-восточную» окраину, соединялся с коридорами Элидгена узкой «кишкой» защитного поля. Там предполагался шлюз; сейчас он был открыт, как и выход из лагеря на заснеженное плато, и по коридорам тянуло холодным сквозняком. Площадку от снега уже очистили, но в промёрзший гравий вбивать шесты никто не хотел, и сложенные каркасы шатров и их навесы лежали грудами по всему лагерю — вперемешку с горами подстилок и сложенными поверх них котлами и прочей посудой. Из хвостовых «отсеков» сааг-туула ещё вытаскивали припасы. Чуть поодаль стояли трое Джагулов, обвешанные живыми «трилобитами», — существа, привязанные за тросы, висели над ними в воздухе, и их постепенно сносило слабым ветром. Кочевники пристроились у жаровни и молча смотрели, как остальное племя бродит по бокам и спине сааг-туула. Что полторы сотни Джагулов там делают, Гедимин так и не понял, но прерывистый вой, посвистывание дудок и хриплое рычание уже второй час разносились по всему Элидгену. Филки, выбравшиеся из барака, смотрели на лагерь издалека; угрюмые патрульные стояли ближе, держа оружие наготове. За ними — и за кочевниками, выгружающими инвентарь и припасы — следил немигающим взглядом Гварза. Гедимин бы занялся чем-нибудь другим, но его постоянно разворачивало к лагерю. Чем дольше он слушал завывания, тем больше ему становилось не по себе.

— Ну, вот на этом и всё, — донёсся из-за ангара голос Вепуата. — До сих пор всё проходило мирно. Главное — вовремя пресекай исторические обсуждения. Как начнут выяснять, кто кому задолжал за двадцать тысяч лет…

— М-да, — отозвался Айзек. — Понимаю. Пресечём. Значит, основные товары — ульсена, грибы и стеклянная шихта?

— А жир меняется на кейек, — дополнил Вепуат. — Я тебе все записи оставил, не запутаешься. Если тоготцы приедут за смальтой, скажи, что без Гедимина торговать не будешь. Но послушай, что будут говорить, и сколько готовы дать. Нам от них нужно сырьё для гзеша.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Месяц Воздуха. Сырьё для гзеша добывается в месяце Воздуха. Остальное — крохи. Так что на тоготцев сильно не рассчитывай.

«И добывать, видимо, придётся нам самим,» — Гедимин покосился на ближайший образец эластомера и угрюмо сузил глаза. «Ставить сети на медуз и червяков. Или глушить их в воздухе. Если только Альгот не придумает другой способ синтеза.»

…Вой утих. Джагулы в оцепенении смотрели сквозь прозрачную стену, как сааг-туул встряхивается, громыхая щитками панциря, и неторопливо бредёт вдоль лагеря. Гедимин видел, как на его левом боку открываются глаза; направо, на пустые заснеженные холмы, он не смотрел. Погонщики вчетвером сидели на его загривке, опустив шесты. Погремушки молчали — то ли зверю не нужны были команды, то ли никто не решался отдать их.

— Светает, — пробормотал Вепуат, глядя на соседнее плато. Из шахты вылетел очередной ком смятого камня, пропахал в гравии борозду и врезался в горку таких же жёлтых валунов. Текк’т, копающий шахту, определённо не видел, что там лежит на поверхности, но с направлением ни разу не промахнулся.

— И до сих пор тихо. Ни одного подземного толчка.

— Ещё не рассвет, — отозвался Гедимин, убирая за спину сигма-сканер. На экран он уже смотрел, и не раз. «Все процессы идут. Я им не нужен,» — напомнил он себе. «Может, без меня им даже лучше.»

…Сааг-туул лёг у стены и закрыл глаза. Погонщики вчетвером уговаривали его приподнять щитки панциря. Уговоры затягивались. Гедимин стоял над грудой металлических шаров и угрюмо щурился. За его спиной висели стянутые тросами пучки костей — две разобранные лебёдки. С одной свисала связка Джагульских клыков. Её шнурок незаметно растянулся и при каждом движении стучал по локтю сармата. Звук получался негромкий, но раздражающий.

Кто-то из Джагулов громко рявкнул и огрел животное по бронированному лбу. Погремушки затрещали. Зверь дёрнул хвостом, но боковые щитки остались уложенными на панцирь — ни один «отсек» не приоткрылся.

— Не справляются, — пробормотал Гедимин, пристально глядя на погонщиков. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Всем неспокойно. И им, и зверю. Он ведь остаётся с нами наедине. Без своего племени. Конечно, волнуется. Мало ли что мы можем с ним сделать.

Гедимин смерил гигантское животное угрюмым взглядом. «Да, ему есть чего опасаться.»

— Погонщиков просто мало. Двое из четверых практически беспомощны. Я бы взял замену.

Вепуат сердито фыркнул.

— Беспомощны? Это кто? Они с ним всегда управлялись. Вот сейчас все успокоятся, и… Ага! Ну вот, а ты говорил.

Сааг-туул, шумно стравив воздух из внутренних полостей, уронил голову на лапы. «Отсеки» вдоль правого бока распахнулись. Видимо, под панцирь просочился холодный воздух, — животное снова дёрнуло хвостом, раздробив и разметав мёрзлый гравий. Погонщик, спустившись на лоб, указал шестом на спину. Смотрел он исподлобья, уши под шапкой плотно прижимались к голове. Гедимин еле слышно хмыкнул и поднял руку, вспарывая защитное поле сверху донизу. Вепуат повернулся к молчаливым филкам, ожидающим у ангара.

— Вы цепляйте по команде. А я пойду в отсек — заносить и укладывать. Гедимин! Откуда начнём — с головы или с хвоста?

…Панцирь расслаивался — непрерывно и хаотично. Гедимин осмотрел отверстия от вчерашних анкеров и досадливо хмыкнул. «Это ещё годится. А это уже поплыло. Значит, смещаемся к хвосту…»

На штыри, вбиваемые в панцирь, животное не реагировало, даже когда они проваливались во внутреннюю полость. «Слои, чтоб им всем…» — Гедимин недовольно щурился. «Главное, чтобы щиток целиком не съехал.»

Он проверил натяжение тросов, тронул рычаг, разворачивая стрелу, и нехотя кивнул. Филки с земли нетерпеливо махали руками, указывая на горку рудных шаров. За плечом кто-то шумно вздохнул. Гедимин обернулся и услышал испуганное рявканье. Джагул, пригибаясь, выглядывал из-за выступа брони.

— Геджер…

— Говори уже, — буркнул сармат. — Не шарахайся — свалишься. Тебе вообще лучше бы сидеть в отсеке.

Урджен выпрямился. Он странно щурился и не вполне твёрдо держался на ногах — и цацки, свисающие с одежды, цеплялись за всё, мешая движениям. Он развернул прижатый к груди свёрток. На Гедимина уставились пустыми глазницами два повреждённых черепа. Их затылочные части были оббиты и обуглены, в челюстях не хватало зубов, носовые перегородки треснули и выкрошились. Урджен поднял черепа на шнурках и странно ощерился.

— Это тебе. Их не взяли за ворота. Будут лежать тут. До своего времени. Если не отпустишь раньше.

Гедимин мигнул.

— Что это? — он покосился на привязанный к лебёдке шнурок, и под рёбрами неприятно заныло. — Останки тех… вчерашних? Зачем они мне?

— Можешь выбросить, — отозвался Урджен. — Их не взяли за ворота. Ещё долго не возьмут. Если только ты не скажешь. Может, от них будет польза. Тогда ты их отпустишь.

— Гедимин! — Вепуат выглянул из «отсека». — Что там? Что-то не работает? Помощь нужна?

Сармат досадливо поморщился.

— Что мне с ними делать? Привязать к лебёдке? — он отобрал у Джагула череп, повертел в руках и добавил к балансирам. «Вес не тот, ну да — не помешает…» На краю сознания мелькнула мысль о кости, залитой изнутри ульсеной, и сармат криво ухмыльнулся. Когда он поднял взгляд на Урджена, тот уже исчез; его шапка мелькнула за выступом панциря и пропала.

— Tza tatzqa! — крикнул Гедимин филкам, указывая на лебёдку. Те, шумно выдохнув, подошли ближе к месту погрузки. Крюк уже опускался, проплывая мимо открытых «отсеков». Вепуат высунулся из-под брони и показал Гедимину жест превосходства.

… — Отбой! — крикнул Вепуат, оглядываясь на филков, и махнул рукой, запечатывая проём в защитном поле. Сааг-туул громыхнул боковыми щитками, закрывая «отсеки», и тяжело зашевелился. Он долго переминался с лапы на лапу, прежде чем встать. Гедимин уже решил, что он вовсе не поднимется, и судорожно высчитывал, какой сегмент придётся облегчить, когда зверь поднялся и, взмахнув хвостом, пошёл на разворот. С «юго-восточного» края плато донёсся тоскливый вой. Погонщики взвыли в ответ. Сааг-туул чуть замедлил шаг на склоне — и потрусил, переваливаясь с боку на бок, вдоль обрыва. Край плато проплывал мимо под несмолкающий вой. Ещё пара минут — и Гедимин увидел над обрывом выступ реакторного купола и два силуэта в чёрной броне.

— Э-эй! — Вепуат, выпрямившись во весь рост, помахал им. Сааг-туул замедлил ход, поставил лапу на тропу, но погонщики его остановили.

— С полным грузом? — Айзек, выйдя к обрыву, кивнул на животное. — И как? Не хромает?

— Всё в порядке, — отозвался Вепуат. — Пойдём сначала чуть помедленнее. Но он быстро осваивается.

Гварза недоверчиво хмыкнул.

— При подземных толчках не геройствовать! — предупредил он. — Животному хватит ума избегать опасности. А ваше дело — не быть глупее животного. Хепри! Кровяной камень с собой? Сразу передай его Кету, и пусть носит, не снимая.

Гедимин сердито фыркнул.

— А если пострадает Вепуат?

Гварза поморщился.

— Приключения вы ищете вместе. Но ты их находишь чаще. Вся эта затея с путешествием через Равнину…

— Не начинай снова, — перебил его Айзек. — Все будут достаточно осторожны.

Гедимин огляделся по сторонам. «Вот тут спуститься проще.»

— Подожди, — сказал он Вепуату, высматривая удобные ступени на живой «лестнице». — Я к реактору.

— Ага, — кивнул тот. — Ты не торопись. Всё-таки уезжаем надолго…

…Айзек и Гварза близко не подходили — смотрели издали, как сармат гладит крышку реактора и тяжело вздыхает. Горячие щупальца хранителя прижимались к вискам, задевая веки. Гедимин сердито смигнул и шагнул в сторону.

— Следи за периметром, — попросил он. — Ты тут самый внимательный. Гварзу в бункер не пускать!

Гварза фыркнул, но промолчал.

…Пока зверь огибал плато, они вышли к «восточному» обрыву, — Гедимин, привстав, увидел два чёрных силуэта. Урджен выпрямился и взвыл, размахивая шестом над головой. С холма отозвались. Этот вой Гедимин слышал ещё долго — пока сааг-туул не нырнул в разлом, и плато, рассечённые ущельями, не сменились плоской равниной с редкими заснеженными холмиками. «Сфен Молнии,» — успел подумать сармат, прежде чем пейзаж опять сменился. Мимо поплыл жёлтый обрыв, но вой уже смолк.

— Мы уже далеко, — прошептал Вепуат. Он стоял во весь рост на трясущейся спине зверя и смотрел в «телескоп». Перья на макушке приподнялись, образовав невысокий хохолок. Пейзаж снова сменился, и под лапами сааг-туула захрустел лёд. Зверь шёл по берегу замёрзшей реки; второй берег скрывался в тумане. «Сфен Воды,» — Гедимин покосился на сигма-сканер, высматривая подо льдом ульсеновую руду. «Интересно, это всё ещё река Синав-ви?»

…Рассвет давно отгорел. Зверь замедлил ход у рощи деревьев-валунов. Один из погонщиков, уже час как дремавших на панцире, приподнялся, оглянулся на Вепуата, — тот махнул рукой, и кочевник снова растянулся на подстилке. Сааг-туул ткнулся мордой в заросли. Дерево, попавшее на зуб, с грохотом лопнуло.

— Пусть поест, — сказал Вепуат, покосившись на сигма-сканер. — Та-ак, Урджен… Хотя нет. Это Ваджег. Урджен тут, завернулся и спит. Это он правильно.

Гедимин дёрнул плечом.

— Не надо было вообще его тащить. После такой кровопотери…

Вепуат развёл руками.

— Без него никто бы не поехал. Им сейчас нужен кто-то… проницательный. Тем более — после вчерашнего.

Он незаметно повысил голос, и Джагул, дремавший за выступом брони, испуганно вскинулся. Гедимин видел, как он щерится; на месте выломанных клыков зияли пустоты.

— И этого тоже надо было оставить, — пробормотал сармат. Вепуат фыркнул.

— С ним-то что не так? Дорогу он помнит. А махать шестом и без зубов можно.

Сааг-туул, выпустив изо рта надкушенное дерево, рухнул на брюхо. Джагулы, испуганно рявкнув, ухватились за выступы его брони. Гедимин вскинул было «арктус», но тут же понял, что прибор ничем не поможет, — панцирь сааг-туула вздрогнул, а с холмов ручьями потёк рыхлый снег. Ещё пару секунд стучали падающие камешки — и всё стихло. Зверь приподнял голову, потом поднялся сам и снова уткнулся мордой в кусты. Захрустела перемалываемая древесина. Сарматы переглянулись.

— Первый толчок за день, — пробормотал Вепуат. — И не то чтобы сильный.

Гедимин огляделся по сторонам, высматривая повреждения, и тяжело вздохнул.

— Вот из-за этого мы должны были потерять сутки?

…Они прошли каким-то кривым путём, из слабых сумерек провалившись во мглу. Гедимин зажёг фонарь. Луч упёрся в землю перед носом сааг-туула, осветив острые чёрные камни, присыпанные снегом. Животное вздрогнуло всем телом и замерло. Вепуат зажёг свой фонарь, но это помогло слабо. Сааг-туул прошёл ещё десяток метров, постоянно принюхиваясь и отворачивая морду от света, махнул хвостом, свалив подвернувшуюся глыбу, и опустился на землю. Погонщик перебрался на его лоб, повертел головой, потыкал шестом в темноту и вернулся на загривок.

— Что он там? — нетерпеливо спросил Гедимин. — Устал?

Джагул дёрнул вибриссами.

— Ночь, — ответил он так, будто это всё объясняло, и, осторожно обогнув сарматов, встал над последним поясом конечностей. Гедимин, хоть уже и привык к темноте, еле-еле его различал, а что видит сам Джагул в таком густом мраке, даже представить не мог.

— Ночь, — Вепуат повернулся вокруг своей оси, пристально глядя на сигма-сканер, и развёл руками. — Ночь есть ночь.

Сааг-туул захрустел камнями, укладывая хвост ближе к боку. Гедимин посветил на него фонарём — хвост дёрнулся.

— Гаси свет, — Вепуат убрал светильник в футляр. — Ни к чему привлекать внимание. Ложись, сейчас моё дежурство.

Гедимин нехотя накрыл фонарь ладонью. Пятнистое небо над головой оставалось таким же ярким, как днём, — сармат различал каждый его оттенок, но ни единый фотон не достигал земли. Темноту вокруг, казалось, можно пощупать.

— Много мы прошли? — спросил Гедимин, устраиваясь на броне.

— Много, — донёсся из темноты голос Урджена. — Хороший день. Спокойный.

10 день Земли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли — Сфен Молнии — Сфен Воды

В темноте что-то зашуршало. Потом Гедимин услышал тихий скрежет. «Третья лапа справа,» — прикинул он, доставая фонарь. Световое пятно накрыло участок панциря и подтаявший снег, покрытый следовыми цепочками. Что-то, похожее на очень крупную мокрицу, свернулось в клубок и упало в сугроб. Когда сармат включил сигма-сканер, животного уже не было — только полуразрушенный туннель в снегу, упирающийся в растресканный валун. Рядом с лапой сааг-туула остались мелкие чешуйки — отслоившиеся фрагменты брони.

Панцирь под Гедимином шевельнулся. Фонарь уже погас, но сааг-туул что-то учуял и заворочался, переминаясь с лапы на лапу. Раздался треск — животное задело хвостом валун. Из темноты донеслось сердитое рявканье и стук погремушек. Слева от Гедимина зажглась полоска света — «люк» на боку зверя приоткрылся, выпуская что-то крупное. Сааг-туул встряхнулся и выпрямился, вглядываясь в темноту. Мимо Гедимина с угрюмым рычанием прошёл погонщик. Ещё один «люк» приоткрылся, зашуршали перья-подвески. Гедимин убрал ладонь с фонаря и встретился взглядом сщурящимся Урдженом.

— Снова твой сон, — мрачно сказал Джагул, потирая глаза. — Ты стоял у ворот Ук-кута и смотрел в них. Урху тоже там была. Странный сон.

— Плохой? — спросил Гедимин, стараясь не морщиться. Как относиться к предсказаниям «сновидца», он до сих пор не решил.

— Сны про ворота редко к добру, — проворчал Урджен, перебираясь на загривок сааг-туула. Зверь уже брёл куда-то сквозь темноту и хрустящие под лапами обломки. Потом Гедимин услышал треск льда.

— Уже едем? — Вепуат выбрался на броню и закрыл за собой «люк». — Любопытно. Сильно светлее не стало. Всё-таки его не освещённость смущает…

Гедимин пожал плечами. На его взгляд, сааг-туулу не хватало фар — но попытки подсветить дорогу зверя только пугали.

— Куда мы вообще едем? — спросил он. — Хоть кто-то следит за маршрутом?

Вепуат хлопнул себя по запястью.

— Я записал, что мог. Пока всё совпадает. Но — тут какое-то нелинейное ориентирование.

Сааг-туул приостановился, что-то вынюхивая, попробовал лапой поверхность и решительно развернулся. Погонщики на загривке перебросились парой слов, Гедимин разобрал что-то про реку. Ещё несколько минут — и вокруг посветлело настолько, что сармат различил ближайшую скалу. Над её обломками торчала верхняя часть дерева-купола. «Двадцать метров в поперечнике,» — машинально прикинул Гедимин.

— Смотри! — вскрикнул Вепуат, указывая на небо. По буро-жёлтым складкам растекалось неяркое свечение очень знакомого оттенка. Откуда оно течёт, Гедимин не понимал — складки вспыхивали со всех сторон сразу.

— Омикрон? — сармат схватился за дозиметр. Каждая вспышка добавляла к фону пару микрокьюгенов. Несколько секунд — и всё погасло. Приподнявшийся было график интенсивности излучения медленно пополз вниз и остановился чуть выше нуля.

— Узнал? — весело хмыкнул Вепуат, указав на небо. Зелень из «облачных» складок уже вытекла, сменившись рыжеватыми разводами и чёрными пятнами. Гедимин покосился на дозиметр и качнул головой.

— Что «узнал»?

Вепуат мигнул.

— Свечение. Сброс энергии же, ну? Вы ж её всегда по утрам сбрасываете.

Гедимин еле слышно помянул уран и торий. Изгиб графика интенсивности, и правда, выглядел знакомо, — сброс энергии с первого накопителя, перерыв, срабатывание второго…

— Эти вспышки видны на таком расстоянии? — сармат огляделся по сторонам, будто ожидая увидеть поблизости плато Элидгена. Вепуат пожал плечами.

— Здесь тоже кусок Сфена Земли. Должны же они быть как-то связаны.

Гедимин с сомнением покачал головой. «Не вижу тут ничего должного… Но — вспышка и впрямь похожа на сброс. И по времени совпадает. Не знал, что мы фоним на пол-Равнины.»

…Гедимин уже дремал, когда что-то выдернуло его из сна. Он вскинулся, растерянно оглядываясь. Вокруг была плоская заснеженная долина. Сааг-туул лежал, разинув пасть, и двое Джагулов лили в неё что-то из дымящихся бурдюков.

— Заправка, — хмыкнул Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Погрели ему воды. От холодной его тянуло в сон.

— А… — Гедимин потёр шлем и выпрямился. «Не стоило мне спать на ходу. И висок зря не прикрыл. От всех этих разломов череп гудит…»

Сааг-туул стравил воздух из полостей, огляделся боковыми глазами и снова открыл пасть. Гедимин услышал треск. Животное было ни при чём — что-то трещало слева от сармата, на немалом расстоянии. Он повернулся и увидел длинное сухое русло, занесённое снегом.

Вода текла тут не так давно — и, похоже, наполняла эти промоины регулярно. Вдоль них прерывистой цепочкой тянулись пирамидальные холмики. Снег, покрывающий их, не удерживался на гладких боковых шпилях. Пока Гедимин их разглядывал, снова раздался треск — между двумя выростами проскочил разряд.

— Вот оно что, — пробормотал Вепуат. Он стоял, повернувшись к сухому руслу, и разглядывал экран сканера.

— Вот как они, значит, выглядят…

«Электрические растения?» — Гедимин поднял сигма-сканер. «Если мы в Сфене Молнии, то это может быть… Мать моя колба!»

Структура у живых пирамид со шпилями была сложная, но сармат едва на неё взглянул. Прибор выводил на экран химические соединения, начиная с опознанных; к первой же сложной формуле в скобках стояла приписка — «жидкая молния».

Погонщики с пустыми бурдюками уже взобрались на загривок зверя, и вовремя — он как раз поднимался на ноги.

— Едем к руслу, — скомандовал Гедимин, пристально глядя на пирамидальные деревья. Сердце забилось чуть чаще. «Везёт нам в последнее время на ресурсы. Ну, хоть на что-то везёт. Как добраться до жидкости, не залив всё вокруг? Чем-то аккуратно проколоть из-под чешуй… ну да, они как раз лежат под углом…»

Сааг-туул недовольно дёрнул хвостом. Десяток метров по направлению к руслу он пробежал, но дальше перешёл на шаг — и шёл всё медленнее, пока не остановился. До ближайшей «пирамиды» ещё оставалась пара сотен шагов.

— Чего он встал? — спросил Гедимин. Сигма-сканер уже достроил структуру; сармат видел, куда нужно воткнуть длинную трубку, чтобы «жидкая молния» потекла в подставленную ёмкость. «Главное — не обрызгаться. Меня не заденет, а вот для Джагулов и их зверя это опасно.»

— Молнии, — отозвался погонщик. Он разглядывал русло, прижав уши и вздыбив гриву, — ему, как и зверю, что-то очень не нравилось.

— Нужна длинная полая кость, — сказал Гедимин, перебирая пригоршню деталей в поисках наконечника. — Сантиметров сорок.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Зачем?

— Сделать прокол, — сармат кивнул на деревья. Между блестящими шпилями проскочил ещё один разряд. Сааг-туул зашевелился.

— Полая кость и бурдюк, — сармат задумчиво посмотрел на погонщиков. Бурдюки они бросили тут же, на загривке зверя.

— Или даже два. Надо было взять у Альгота, — в такие ёмкости много не наберёшь…

«А склад костей остался в Элидгене,» — вспомнил Гедимин и недовольно сощурился. «Ладно, попробуем по-другому…»

— Ждите нас тут, — деловито сказал Вепуат, повернувшись к погонщикам. — Зверь пусть отдохнёт. Есть ещё бурдюки? Чем больше, тем лучше.

Джагулы переглянулись.

— Зачем бурдюки? — настороженно спросил один из них. — Куда идти? Именно здесь?

Вепуат кивнул на деревья.

— Жидкая молния. Надо набрать для дома Пламени. Не так часто она попадается.

Джагул изумлённо рявкнул.

— Здесь⁈

Он подался назад, глядя на сармата с опаской. Гедимин озадаченно мигнул.

— Что не так? Тут опасно? Животное что-то чует?

— Метки, — Джагул указал на деревья. — Здесь везде метки. Ближе нельзя. Увидят — будет худо.

— Что… — начал было Гедимин, но Вепуат крепко взял его за запястье.

— Верно. Мы просмотрели их. Вон там, видишь? Такие костяные штыри.

— Патрубки, — машинально поправил Гедимин, переводя взгляд со сверкающего дерева на сигма-сканер. Из толстого слоя коры, не доходя до сочных внутренних частей, торчали вросшие костяные трубочки и ракушки. «Вот по этим, пока растение было меньше, мог стекать сок,» — думал Гедимин, высматривая на деревьях всё новые скопления явно инородных предметов. «А эти… они покрыты пигментом. И наборы цветов отличаются. Вон те растения — одна группа, а те… Верно. Это чьи-то метки.»

Он огляделся по сторонам. Никаких признаков разумной жизни вокруг не было.

— Сейчас там всё равно никого нет, — сказал он, сверяясь со сканером. — Мы возьмём немного. Никто не заметит.

Джагулы зарычали.

— Урху, держи его! — Урджен, отступив к голове сааг-туула, ударил по броне шестом. — Не пускай! Он не понимает…

Сааг-туул развернулся с неожиданной прытью и побежал, переваливаясь с боку на бок. Гедимин еле успел схватиться за выступ панциря. Вепуат вцепился в его плечи и навалился всем весом.

— Гедимин! Никуда не лазь! Мы же обещали чужого не трогать!

Сармат сердито фыркнул.

— Тут никто не живёт. Про эти деревья, может, лет сто не вспоминали…

— Урху, держи его! — повторили, почти синхронно, оба Джагула и вжались в броню, высматривая что-то в небе. Посмотрел наверх и Гедимин, но тут сааг-туул добежал до разлома, и от резко сменившегося пейзажа у сармата закружилась голова. Он сел на ближайший выступ и еле слышно помянул уран и торий.

…Сааг-туул брёл по берегу, огибая округлые валуны. Их тут было много — вода долго омывала какой-то скальный массив, пока не превратила его в россыпь разноразмерных глыб. Гедимин смотрел на сигма-сканер. Луч скользил по мелководью, выхватывая из донных отложений конкрецию за конкрецией, — весь берег был засыпан ульсеной.

— Тут ведь никто не живёт, — пробормотал сармат, глядя на показатели толщины льда. Он замёрз неравномерно, и Гедимин видел, куда нужно ударить, чтобы его взломать. Плазма тут была ни к чему — хватило бы и кулака.

— Ты о чём? — насторожился Вепуат.

— Весь берег в ульсене, — буркнул сармат. — Мы всё равно делаем привалы. Остановимся тут — наберём руды.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат. — Гедимин, ты не пробовал посидеть спокойно?

Джагулы-погонщики оглянулись на сарматов и прижали уши. Один из них опустил шест на броню, и сааг-туул прибавил ходу. Началась тряска, и Гедимин расставил пальцы и недовольно сощурился.

— Мы вторые сутки сидим спокойно.

— Непривычно, да? — Вепуат сочувственно хмыкнул. — Мне тоже. Давай спустимся в отсеки! Ты уже видел стеклодувную мастерскую?

— Только арсенал, — отозвался Гедимин, глядя на бугристую броню. На ходу её всё время трясло, и направление очередного толчка сармат угадывал через раз. У Джагулов получалось лучше — они на ходу спускались в «отсеки» и даже что-то варили, не опрокидывая горшки и жаровни. Вепуат уже сползал по броне, шагая с уступа на уступ, и оглядывался на Гедимина. Тот нехотя двинулся следом.

…«Стена» заскрежетала. Гедимин боком протиснулся в очередной кривой лаз. На плече остался отслоившийся кусок чужой брони.

— Здесь можно выпрямиться, — Вепуат огляделся, довольно хмыкнул и тронул пальцем кожу, растянутую на костяном каркасе. Это была выдвижная ширма, символическая дверь с нарисованным на ней ромбом, разделённым на четыре части. Гедимин, заметив его, угрюмо сощурился. «Знакомый значок… Так отмечают мастерские?»

За ширмой был ещё один лаз, только с высоким «потолком». Пара шагов вперёд и вбок — и Гедимин едва не сшиб костяную полку. Что-то зазвенело. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Чуть повернись, и пройдёшь. Тут, так-то, просторно.

Гедимин поморщился.

Джагулам тут, наверное, хватило бы места, но два сармата стояли впритык, и поворачиваться приходилось очень осторожно. Полка, едва не уроненная Гедимином, была частью крепления для инструментов — две резные кости вбили в «стену» под углом, в их выемках лежали рукоятками вниз штыри и стеклодувные трубки. В прорези поменьше продели щипцы и лезвия. Сааг-туул всё бежал вперёд, и «палуба» под ногами качалась, но инструменты не дребезжали — угол крепления был рассчитан точно. Гедимин, одобрительно хмыкнув, огляделся по сторонам. Откуда-то тянуло теплом. «Печь… А, вот она.»

Горн замуровали в дальнюю стену, на максимальном расстоянии от кожи сааг-туула, в мёртвом куске панциря. Из другого куска сделали заслонку. В прорезанных в ней окошках тускло светились рэссеновые пластинки. Металл накалился докрасна — от него и тянуло жаром, и Гедимин, если бы придвинулся ближе, оставил бы на нём кусок оплавленной обшивки.

— Индикаторы, — прошептал он, поддевая заслонку. Сдвинуть её удалось не сразу — что-то мешало. «Кривые у них направляющие,» — думал сармат, надавливая под другим углом. «Ага, вот так оно работает. Поэтому на бегу и не отваливается.»

Большая ниша была почти целиком замазана глиной — только внутреннюю часть оставили пустой и поделили на ячейки. Внизу были камеры, наполненные кейеком, — камешки торчали из стенок и лежали внутри; над ними в глине проделали округлые отверстия с выступами. Гедимин насчитал восемь в ряд — по одному над каждой камерой, все — разного размера.

— Походная печь, — Вепуат кивнул на что-то, вмурованное в соседнюю стену. — И походные тигли.

Тиглей тоже было восемь. «Каждый — под свою камеру,» — определил Гедимин по выступам и вмятинам. Он поднял ёмкость из почерневшей глины, вставил в отверстие нужной формы, — она легла, как влитая.

— Можно так, на ходу, и работать, — пробормотал Вепуат. — Да, наверное, и работали. Смотри, кувшин! Они всё-таки уцелели…

Гедимин оглянулся на подвесной кувшин — стеклянный диск, утыканный по периметру изогнутыми шипами. На нём желтели знаки — чья-то подпись.

— Почему бы не уцелеть? Ими никто не стрелял, — буркнул сармат, вынимая из печи горячий плавильный конус. «Джагулы, может, и работают на ходу. Но мне тряска мешает. Даже чертёж толком не обдумаешь.»

— Удобная мастерская, — сказал Вепуат, задумчиво перебирая инструменты. — Интересно, что кузница у них на другом боку. Для симметрии, что ли…

— И там плавят рэссену? — Гедимин недоверчиво покачал головой. «Попадалась она под сканер или нет? Должна была. Но тут столько отсеков, что собьёшься.»

— Ну да. Тут же проблема только в количестве кейека, — отозвался Вепуат. — У Джагулов его много. Такая же печка в дальней стене. Только растянута не в ширину, а в высоту. Металл стекает в формы…

— Четыре тысячи градусов, — пробормотал Гедимин, тронув когтем ближайшую «стену». — И не обуглится же…

Вепуат хмыкнул.

— Там много глины и всяких камней. Многослойная такая обшивка. Сходим? Только ты не плавь ничего, ладно? Джагулы очень просили ничего не трогать. Урджену опять что-то там приснилось…

Гедимин поморщился.

— Слышал. Про ворота. Про литейню ничего не было.

11 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воздуха — Сфен Жизни — Сфен Огня, город Теккех

Шлак, покрывающий осколки кейека, слущивался от лёгкого нажатия, как тонкая кожура, — Гедимин даже удивился его податливости. Очищенные обломки падали в подставленные карманы — сармат складывал их по пять штук, надеясь, что этого не хватит для серьёзного нагрева. Закрыв наполненную нишу, он потянулся к соседней, тронул прикрывающий её щиток — и досадливо хмыкнул: осколок кейека, забытый в кулаке, от неосторожного нажатия сбросил шлаковую корку и вылетел из пальцев. Гедимин поймал его на лету и недовольно сощурился на свежую проплавленную борозду — камешек, не успевший остыть, проехался по обшивке.

«Сейчас поправим,» — сармат отделил повреждённый щиток, тронул его «жалом» лучевого резака — и помянул мать-пробирку: пластина, вместо того, чтобы разгладиться, развалилась надвое. Гедимин потянулся за ней и выругался уже вслух — остатки щитка рассыпались в кулаке, и так, что их проще было перенапылить, чем склеить.

«Сейчас распла… Hasu!» — сармат еле удержался, чтобы не грохнуть кулаком по ближайшему твёрдому предмету. Расплав, мгновенно вскипев, брызнул с ладони. Брызги расплескались по груди, в разлёте задев и респиратор, и щиток над глазами.

«Да что за…» — Гедимин уставился на руки. Пальцы двигались, как обычно, не слипаясь и не выгибаясь под странными углами. «Я же этих щитков гору перечинил…»

— Сердитый ветер! — донеслось из плотного кольца Джагулов-погонщиков. Они собрались на лбу лежащего зверя и уже несколько минут о чём-то спорили. Урджен вздыбил гриву и недобро скалился. Рявкнув про ветер, он снова присел и заговорил быстро и невнятно. Трое погонщиков переглянулись и прижали уши.

— Что у них там? — спросил Гедимин у Вепуата. С тех пор, как Джагулы устроились на привал, он дремал, растянувшись между выступами брони — и сейчас ещё не до конца проснулся и задумчиво смотрел на реку, засыпанную снегом, и что-то насвистывал. Услышав вопрос Гедимина, он растерянно мигнул.

— Что?.. Хм. И правда, — он поднялся на ноги, пристально глядя на Джагулов. Урджен снова вскинулся и рявкнул что-то неразборчивое. Взгляд у него был странный — то ли сердитый, то ли напуганный.

«Интересно. Не шарахаются,» — думал Гедимин, наблюдая, как Джагулы окружают подошедшего Вепуата. Урджен держался поодаль, смотрел искоса и что-то угрюмо рычал. Вепуат наклонил голову набок и растерянно хмыкнул.

— Гедимин! — крикнул он, обернувшись. — Тут проблемы на маршруте!

…Гедимин близко подходить не стал — и так вся четвёрка попятилась и пригнулась.

— Сфен Воздуха? — сармат в недоумении пожал плечами. — Думают, что опасно? Но на этом участке Сфена мы ведь ни с кем не ссорились…

Вепуат развёл руками.

— Экеста — очень общительные. И очень быстрые. Память у них, правда, короткая. Но не настолько. Верно, Урджен?

Джагул угрюмо ощерился.

— Я бы пошёл, — медленно проговорил погонщик Ваджег, глядя на Гедимина исподлобья. — Только быстро и по самому краю.

— Из-за края мы не выберемся, — прорычал Урджен. Джагулы переглянулись.

— Рискнём? — Вепуат вопросительно посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.

— Я при чём⁈ Я не знаю традиций. Если нужно поддержать огнём… — он протянул руку к прикладу сфалта. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Это подождёт. Пока попробуем мирно. Значит, быстро и по краю?

…Хвост сааг-туула ещё не целиком втянулся в разлом, а ветер, воющий в наушниках, уже сменил и скорость, и направление. Джагулы, пригнувшись, выглядывали из-за выступов брони; погремушки на их шестах трещали без умолку — может, поэтому сааг-туул и шёл так медленно, постоянно водя головой из стороны в сторону.

— А ветер усили… — Вепуат осёкся и пригнулся к броне. — Ядро Сатурна!

Впереди, растянувшись на пару сотен метров, кипело снежное облако — гигантский смерч, вращающийся во все стороны одновременно. Сааг-туул замер. Джагулы схватились за шесты, но треска Гедимин не услышал — всё заглушил усиливающийся рёв. Облако качнулось и пошло на них.

…Сааг-туул припал к земле, жалобно повизгивая. Под его задними лапами треснул речной лёд, но животное далеко не сразу это заметило. Джагулы, окружив его голову, тихо что-то рычали. Гедимин смотрел на разлом. Ветер стих, едва зверь из него выбрался; рыхлый снег — там, где лапы животного его не перепахали — так и лежал нетронутым. «Как пространство умудрилось так расколоться?» — думал сармат, глядя на бесполезный сигма-сканер. «Вот та местность — она рядом, или до неё свет идёт три часа?»

— М-да, — Вепуат, нахохлившись, обогнул его и перебрался на загривок сааг-туула — к опомнившимся погонщикам. — Не вовремя мы рассорились с Экеста. Маршрут придётся менять.

— Да чтоб их всех с их обычаями… — еле слышно пробормотал Гедимин. — И что, этот участок никак не обойти?

Джагулы оглянулись на него и угрюмо ощерились.

— Сейчас будем смотреть, — сказал Вепуат. — Садись к нам. Твоё слово — решающее.

…Сумку, расшитую камешками, костяшками и чьей-то чешуёй, кочевник нёс двумя руками и с видимым трудом. Урджен отобрал её, расстелил на ровном месте шкуру с белым мехом и высыпал часть содержимого. Гедимин озадаченно смотрел, как Джагул разгребает по кучкам мелкие и крупные камешки, косточки, ракушки и высушенные семена. Все они были отмечены вырезанными значками, не слишком ровными и местами стёршимися. Урджен переложил ещё один камешек на середину подстилки и оглянулся на Вепуата.

— Мы здесь.

Сармат сверился с передатчиком и кивнул.

— И двигаться должны были так?

Он тронул пару камешков. Гедимин растерянно мигнул и попытался заглянуть в его передатчик. «О чём они тут вообще?»

— Теперь — никак, — угрюмо прорычал погонщик, перекладывая обломки. — Все пути длиннее.

Другой Джагул составил вместе несколько обломков. Урджен сердито рявкнул.

— Лишний день.

Он достал из отодвинутой кучки крупное спиралевидное семечко и положил рядом с камешком. Ещё пять обломков под его пальцами заняли другие места. Вепуат покосился на передатчик, ткнул в один из камешков и радостно хмыкнул.

— И мы вернёмся на прежнюю дорогу? Крюк не такой уж большой.

— Сфен Жизни, — прорычал Урджен, придавив семечко пальцем. — Сфен Жизни…

— Плохой путь? — насторожился другой погонщик.

— Не вижу, — буркнул Урджен. — Всё ветвится.

— Выдвигаемся, — решительно сказал Вепуат, оглянувшись на хвост сааг-туула. Животное вынуло лапу из проломленной полыньи, теперь на его панцире застыла ледяная корка.

— Годится дорога или нет — но зверь, того и гляди, замёрзнет.

…Гедимин решил было, что сааг-туул пытается проломить лбом скалу, но нет — голова, а за ней и загривок погрузились в незаметный разлом. Ещё пара секунд — и жёлтые обрывы Сфена Земли сменились гигантскими складчатыми пирамидами. Они вжимались друг в друга, срастаясь гранями, к их подножьям жались другие, поменьше; в коридор между ними огромный зверь прошёл, как в ущелье. Из ближайшей пирамиды торчал, проломив её насквозь, ребристый обелиск. Над его вершиной, в паре сотен метров над землёй, висел какой-то подвижный рой. Рассмотреть его Гедимин не успел — всё заслонила складчатая стена.

— Деревья, — прошептал Вепуат, зачарованно глядя на то ли строения, то ли скалы. — Нет, ты посмотри…

Под лапами сааг-туула что-то хрустнуло. Из снега торчали куски отслоившейся коры, похожие на причудливые камни. Гедимин глянул на сигма-сканер и убедился, что камней там тоже хватает — органика, пропитанная минеральными солями, каменела заживо.

Вепуат высмотрел что-то на складчатой стене и радостно хмыкнул.

— Волосяник! Какой-то другой, тот был тоньше и без чешуек. Сейчас подберёмся побли…

Сааг-туул остановился и вскинул голову. Дыхальца вдоль его боков распахнулись, броня приподнялась. Погонщики, подпрыгнув на месте, огрели животное по лбу. Из-за деревьев донёсся скрип, переходящий в пронзительный визг. Кто-то заскрипел в ответ.

Сааг-туул недовольно дёрнул хвостом, но дыхальца закрыл. Он стоял на месте, к чему-то прислушиваясь. За деревьями снова заскрипело, раздался хруст древесины. Вепуат развернулся на звук и уставился на сигма-сканер. Хруст оборвался, и кто-то завизжал. Громыхнули массивные щитки — что-то огромное поправило панцирь.

— Дикие сааг-туулы? — спросил Гедимин. Вепуат шикнул на него и досадливо сощурился.

— Плохо видно — всё в разломах, — прошептал он, кивнув на погонщиков. Они вжались в броню и прислушивались к далёким звукам. Им очень хотелось прижать уши — раковины то разворачивались, то складывались.

Сквозь визг и скрип долетел короткий низкочастотный звук. Гедимин не успел его опознать, как Джагулы, вздрогнув, схватились за шесты. Зверь попятился, сердито размахивая хвостом.

— Сааг-туулы, — прошептал Вепуат, подтаскивая поближе плазмомёт. — Но не дикие.

…Пригоршню снега из складки коры он всё же ухватил — и теперь с досадой разглядывал синие кристаллы и коротенький обрывок чешуйчатого червя. Сааг-туул, едва не ободрав бока, ввинтился в какую-то расселину с разломом на дне — и вывалился на волнистую равнину. Ничего, кроме этих волн на снегу, Гедимин не видел, хотя где-то поблизости был открытый источник жидкости, — в полусотне метров всё таяло в желтоватом тумане. Джагулы с сердитым рычанием натянули на лица тряпки и постучали по панцирю, подгоняя сааг-туула. Тот громыхнул бронёй, но шаг ускорил.

…«Зря не взял образцы,» — думал Гедимин, оглядываясь на разлом, затерявшийся среди камней. Всяких обломков тут было много, и большая часть — с острыми зубцами. Даже бронированный сааг-туул еле нашёл, где улечься. Теперь на его загривке снова расстелили белую шкуру и переставляли по ней камешки и ракушки. Джагулы, и без того угрюмые, окончательно помрачнели и постоянно оглядывались и замирали, к чему-то прислушиваясь.

— Мы выехали к стойбищу? — тихо спросил Гедимин у Вепуата. Тот качнул головой.

— Они не стали бы так рисковать. В том-то и дело — там не должно было никого быть. В этом месяце все пути…

Урджен выпрямился, едва не сбросив подстилку вместе со всеми камешками, и сердито рявкнул.

— Аджах! Его благодари за всё это! Кому теперь говорить с вихрями⁈

— Есть дороги между вихрей, — вполголоса заметил Ваджег, перебирая камни. Он отбрасывал их один за другим, пока в кулаке не остался обломок застывшей лавы. Трое погонщиков взглянули на него и зарычали, прижимая уши.

— Что? — забеспокоился Вепуат, глядя на чёрные края, торчащие из кулака. — Вернёмся в Сфен Жизни и попробуем осторожно пройти?

— Заметят, — Урджен отобрал у Ваджега кусок лавы и расчистил для него середину подстилки. Десяток камней лёг вокруг. Вепуат щёлкнул пальцем по броне.

— И мы снова выходим… А ведь это быстрый путь. Быстрее даже варианта со Сфеном Воздуха.

Джагулы переглянулись.

— Сфен Огня, — угрюмо сказал Урджен. — Я бы не пошёл.

Все повернулись к Гедимину. Тот недовольно сощурился.

— Что опять? Надо пройти через Сфен Огня? Что там — вулкан, активные разломы?

Урджен склонился над камнем, старательно его обнюхал и внезапно лизнул. Гедимин еле удержался от нервного смешка. Вепуат исподтишка показал ему кулак и вопросительно хмыкнул.

— Огонь спит, — протянул Урджен, пристально глядя на камень. Кто-то просверлил в этом обломке три отверстия, заглубился почти до середины, да так и бросил. «Для бус — крупный кусок, для древка или рукояти — слишком узко,» — машинально прикинул Гедимин, но тут же оборвал бесполезные рассуждения.

— В Сфене Огня мы ещё ни с кем не ссорились, — задумчиво сказал Вепуат.

…Здесь когда-то был огромный вулкан; он взорвался, оставив кальдеру, по дальнему склону которой сейчас пробирался сааг-туул. На горизонте что-то дымилось. До источника дыма, по расчётам Гедимина, было километров пятьдесят. На кальдеру он старался не глядеть — мозг тут же начинал прикидывать силу давнего взрыва и вероятность его повторения. Джагулам тоже было не по себе. Даже те, чьё дежурство прошло, не уходили с брони. Урджен стоял на загривке и то и дело к чему-то принюхивался, вздыбив гриву и прижав уши.

— Неспокойно? — спросил Гедимин, придвинувшись к нему. Джагул коротко рявкнул.

— Из-за вулкана?

— Огонь спит, — отозвался Урджен, нервно скалясь. — Плохое место. Всегда плохие сны.

Сааг-туул замедлил шаг и опустил голову, на ходу черпая красноватый снег. Погонщик огрел его шестом. Животное остановилось и зачерпнуло снег всей челюстью.

— Замёрзнет, — сказал Вепуат, покосившись на часы. — Пора бы сделать привал.

— Урррх, — Урджен вздыбил гриву, быстро оглянулся на кальдеру и нехотя поднял шест. Животному его команды были уже не нужны — оно легло и чавкало снегом, дробя челюстями подвернувшиеся камешки. Джагулы, оставив Урджена за часового, разбрелись по отсекам.

— Так и знал, что он от купания потеряет тепло, — покачал головой Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Вроде бы тут спокойно — что-то опасное он бы учуял.

— Джагулы насторожены, — пробормотал Гедимин, заглядывая в экран — что-то странное мелькнуло на краю сканируемого поля. В ту же секунду это заметил и Вепуат.

— Смотри, — он указал сканером на дальний каменный уступ. — Угасшие фумаролы… Хотя нет — вон та ещё дымится.

— Это не дым, — пригляделся Гедимин; отчего-то ему стало не по себе. — Это водяной пар. Термальный источник…

Не договорив, он схватился за сигма-сканер. В пяти метрах от поверхности разлилось море белесой ряби, но входы шахт-«фумарол» просматривались чётко — и расколотые и провисшие внутрь крышки, и вбитые в камень балки-ступени.

— Город! — Вепуат развернулся к Урджену, и тот рявкнул и шарахнулся в сторону. — Шахты на склоне! Здесь был город Сэта?

— Сгоревший город, — Урджен оглянулся на «фумаролы» и оскалил клыки. — Место плохих снов.

«Теккех,» — щёлкнуло в мозгу у Гедимина, и он перебрался на левый «склон» бронированной спины, не сводя глаз с дымящейся шахты. «Сгоревший город Теккех. Место, где растёт кровяной камень.»

— Куда⁈ — крикнул сверху Вепуат. Гедимин уже скатился по панцирному боку и мягко опустился на лавовый гребень. Поверхность под ногами была прочной — тут сканер не соврал.

— Пойду посмотрю, — он кивнул на «фумаролы». Из-под склона был виден только пар от горячего источника, но направление он указывал чётко. Гедимин успел сделать пять шагов, прежде чем на склон шумно приземлился Вепуат.

— Не удержишь, — хмыкнул Гедимин, глядя на него сверху вниз. Разведчик сердито фыркнул и повернулся к «лагерю». Джагулы, выронив бурдюки с горячей водой, уставились на сарматов.

— Ждите на-ас! — крикнул Вепуат и, больше не оглядываясь, зашагал за Гедимином. На пятом метре он его обогнал.

— Куда без меня-то⁈ Думаешь, мне не интересно? Значит, это Теккех… Вот куда нас занесло.

— Сканер не берёт, — пробормотал Гедимин, с досадой глядя на экран. Рябь начиналась на первых метрах глубины и заволакивала подземные полости так, будто внутри работал ирренциевый реактор. Сармат притронулся к виску, но не почувствовал ничего, кроме прохлады. Он покосился на дозиметр и еле слышно выругался — кривая интенсивности вытянулась в прямую и ушла глубоко под ноль.

— М-да, — Вепуат опустил бесполезный сканер. — Сюда бы дрон…

— Потерял бы сигнал, и всё, — буркнул Гедимин, подходя к шахте. Массивная каменная крышка была задвинута, но не до конца — и что-то надломило короткий край. Сармат направил на него узкий плазменный поток, и крышка с грохотом раскололась. Потом загрохотало внизу — обломки достигли дна.

…Фонарь, подвешенный Вепуатом на трос, опускался всё ниже, освещая оплавленные балки, вколоченные в стену. Иногда в пятно света попадали узкие галереи, входы в ниши, синие и серебристые полосы наледи. Следы оплавления были повсюду. «Горело на дне,» — заключил по их виду Гедимин. «Что-то около трёх тысяч градусов. Но недолго. Что было, отчего угасло — непонятно.»

— Лава? — неуверенно спросил Вепуат, пробуя ступнёй оплывшую ступеньку. Раскалённый воздух когда-то лизнул её, за секунду размягчил верхние слои камня — а потом температура упала, так его и не доплавив. В стене балка сидела прочно, не в пример нижним — там уже попадались и перекошенные, там жар держался дольше, и края отверстий успели оплыть, а вбитые в них камни — просесть и съехать.

— Нет, — отозвался Гедимин. — Что-то вроде газового взрыва.

Он покосился на бесполезный анализатор. До дна шахты ещё оставалось десять метров, а экран прибора уже побелел — все сигналы тонули в сигма-излучении со всех сторон. Гедимин сверился с дозиметром и помянул спаривание «макак» — устройство вертело стрелкой и показывало минус четыре кьюгена.

Внизу было минус пять — и минус тридцать по Цельсию. Вепуат спрыгнул с перекошенной, но выдержавшей его вес балки, поднял фонарь повыше, сделал шаг и охнул — что-то загремело, выкатываясь из-под ног. Гедимин посветил на чёрный от сажи пол, присыпанный металлическими каплями, и увидел отлетевший к стене браслет. Вепуат склонился над предметом и еле слышно хмыкнул.

— Сэтская штука. Вся в саже, но не оплавленная.

— Рэссена, — буркнул Гедимин, пробираясь по неровной металлической корке. Застывшие капли рэссены под ногами не имели отношения к давней катастрофе, — просто треснувшая крышка пропускала металлические ливни. А вот браслет — имел… как и выкованный из той же рэссены наконечник копья. То, на что он был насажен, то ли сгорело, то ли истлело. Металл почернел от сажи, но избежал деформации.

— Холодно! — Вепуат поёжился и шагнул в дверной проём, переступив через разбитую створку. Гедимин, войдя, покосился на подъёмник — от механизма остались чёрные от сажи каменные балки. Чей-то рэссеновый панцирь валялся рядом горкой чешуй. Вепуат наклонился над ним, потрогал, но сдвинуть с места не смог — чешуи намертво примёрзли.

Гедимин смотрел вверх, на ствол шахты, утыканный ступенями и изрезанный нишами, и вспоминал населённые города Сэта. Этот был устроен похоже — сармат видел, где стояли подъёмники, куда вешали гамаки, и к чему цепляли занавеси на входе. И органика, и «асбест» то ли сгорели в давней катастрофе, то ли истлели, — Гедимин не мог понять, сколько лет прошло, только отгонял всплывающие в мозгу десятки тысячелетий.

— Холодно! — снова поёжился Вепуат. — И чем дальше, тем холоднее. Наверху, между прочим, минус пятнадцать!

Гедимин покосился на термометр. Только температуру анализатор и соглашался показывать. «А ведь где-то тут вмурован кейек…» — сармат постучал по обмёрзшей стене и полоснул лучевым резаком. На пол выкатились чёрные камешки, влипшие в глину. Вепуат, охнув, наклонился за ними и протянул Гедимину. Если это и был кейек, то намертво остывший — анализатор показывал минус сорок.

— Реакция прекратилась, — пробормотал сармат и невольно поёжился. — Интересно, сколько лет…

— Холодно, — Вепуат едва заметно сощурился и потёр висок. — Можешь достать свой кейек?

Гедимин высыпал камешки на ладонь, к погасшему обломку. Они горели знакомым красным огнём, но тот, что лежал по центру, оставался чёрным. Вепуат протянул к ним руку и ошалело мигнул.

— Гедимин! Смотри!

Кейек, высыпанный на ладонь, стремительно остывал. Пока Гедимин смотрел на него и мигал, камни из ярко-красных стали багровыми. Он быстро бросил один из них на пол, остальные — в карман, и встал над остывающим осколком.

— Такое вот место, — пробормотал Вепуат, глядя на термометр. — Не нравится мне всё это…

«Особенно — минус шесть кьюгенов,» — Гедимин сверился с дозиметром. Излучение «падало» вместе с температурой.

— Идём, — буркнул он, отодвигая с дороги обломок дверной плиты. «От приборов тут мало проку. Где может быть питомник кровяного камня? Где-то на отшибе?»

Дверь вела в изогнутый коридор с низким потолком; его стены покрылись стеклянистой коркой, но сажи на них почти не было. Массивные ворота удерживались в пазах, и Гедимин отодвинул их не с первого раза — створку перекосило. Он уже думал подрезать её, как она со скрежетом отъехала в сторону. По пальцам потянуло тёплым сквозняком. Вепуат проскользнул в проём мимо Гедимина, чуть не запнулся о брошенную железку, хотел что-то сказать, но только булькнул — из соседнего помещения донёсся шумный вздох, а потом — плеск.

— Гейзер, — прошептал сармат, глядя на полосы инея. Они тянулись от распахнутого дверного проёма. Оттуда же шло и тепло, и оно усиливалось по мере приближения — что бы ни заставило кейек остыть, на термальные источники оно не подействовало.

— Асбестовый цех, — пробормотал Гедимин, останавливаясь в дверях. Здесь было чуть светлее, чем в вертикальных пещерах, — одна из верхних крышек рассыпалась, и световой столб упирался в закопчённый пол. В луче клубился поднимающийся к поверхности пар. В дымящемся бассейне что-то булькнуло и зашипело. Пар стал гуще.

«А здесь тепло,» — Гедимин покосился на термометр. Пар, проходя по пещере, хорошо её прогревал — замерзал он только поодаль от бассейнов, на холодных стенах. Конденсат ложился на них слой за слоем, и под ним уже было не разглядеть сажу и следы оплавления — зато пол был присыпан пеплом сантиметров на пять. В горячей воде колыхалась тёмно-серая взвесь и почти прозрачные волокна. «Тут были решётки — пропаривался „асбест“,» — прикинул Гедимин, глядя на отверстия в стене над бассейном. «Их остатки тут сейчас и варятся. Органика и минеральное волокно.»

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, обо что-то запнувшись по пути к бассейну, и дёрнул приподнятой ступнёй. — Ещё и паутина!

Широкая прозрачная сетка отцепилась от его ноги и упала в сажу. Сармат хотел что-то добавить — и замер, медленно опускаясь на одно колено.

— Ты смотри, — прошептал он, зачёрпывая пальцами пепел. Сетка «паутины», намотавшаяся на его руку, всё тянулась и тянулась, пока её «хвост» не зашевелился у Гедимина под ногами.

— Это ведь не сажа. Это Сэта…

«Паутинные» нити даже в свете двух фонарей были еле-еле видны — если бы Вепуат за них не зацепился, сарматы бы в жизни их не заметили. Даже сейчас, уже зная, где они, Гедимин то и дело терял их из виду. Вепуат отряхнул сетку от пепла и растянул между руками, разглядывая с разных сторон.

— Прочная штука, — пробормотал Гедимин, поддевая нить когтем. Попытку разорвать мёртвый мицелий прервало сердитое шипение Вепуата.

— Ты чего? — удивился Гедимин, но когти убрал.

— Того, — буркнул Вепуат, засовывая «сеть» в пробирку. Сворачивалась она легко. Гедимин мельком подумал о распутывании молекулярного клубка, но решил, что чужие эксперименты его не касаются.

— Они все тут, — Вепуат провёл пальцами по слою пепла и поднял руку. За ней тянулись тонкие, едва различимые нити.

— Ясное дело, — Гедимин пожал плечами. — Были бы гуманоидами — остались бы скелеты. Идём дальше — мне вон та крышка не нравится.

Вепуата передёрнуло.

— Давай назад, — он шагнул к обросшей инеем двери. — Пора уходить. Слишком тут холодно.

— Кровяной камень, — напомнил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.

— Скорее всего, погиб. Он любит жару, а тут минус сорок. Без толку тут рыться, Гедимин. Пойдём, пока сами не примёрзли.

Проходя через комнату с разбросанным кейеком, Гедимин замедлил шаг. Он помнил, где какой камешек лежал, — только так и удалось отличить осколок, привезённый из Корней Огня, от тех, что провалялись тут несколько веков. Гедимин подобрал всё, до чего дотянулся, ссыпал в один карман и ускорил шаг. «Вепуат прав. Пора уходить. Мне тут тоже не по себе.»

…Воздух наверху казался горячим, а свет — обжигающе ярким. Гедимин оглянулся на шахту, но Вепуат уже спешил вниз по склону, громыхая безжизненными крыльями. Джагулы — и даже их зверь — заметили его и зашевелились. Животное приподняло голову, дёрнуло хвостом, дробя подвернувшиеся валуны, и протяжно заскрипело.

— Поднимайся, — поторопил Гедимина Вепуат, протягивая ему руку с выступа брони. Сааг-туул уже привстал на всех лапах. Скрип стал громче.

— Что внизу? — крикнул с загривка кто-то из погонщиков. Они все собрались там с шестами наготове и встревоженно озирались по сторонам.

— Холодно, — отозвался Вепуат, отодвигая «крышку» ближайшего «люка». — Лезь сюда, Гедимин. Погреемся. Уходим!

Спорить никто не стал. Сааг-туул с места перешёл на трусцу. Забираясь в «отсек», Гедимин слышал за спиной облегчённые вздохи и угрюмое бормотание — что-то про холод и пепел.

В «отсеках» трясло чуть меньше. Вепуат, цепляясь за стены, выбрался в жилую «камеру» и шумно выдохнул.

— Что на твоём дозиметре?

Гедимин взглянул на прибор и сдержанно хмыкнул.

— От нуля недалеко. Но хоть не минус десять. Не надо было там лазать с открытыми висками.

Вепуат тронул шлем и поморщился.

— Знаешь… Там, где воет сирена, уши лучше не затыкать.

Он к чему-то прислушался и едва заметно ухмыльнулся.

— Пойдём в мастерскую. Пока всем не до нас, я кое-что проверю.

…Едва приоткрыв карман, Гедимин почувствовал тепло. От камешков, вытряхнутых на ладонь, тянуло жаром. Все обломки, ещё недавно чёрные и холодные, побагровели и тускло светились — и с каждой минутой нагрев усиливался. Гедимин разделил их, разложил по углублениям «стены», — жар немного ослаб, но остывать камни не собирались. Сармат не сразу вспомнил, где из них какой — но два точно были принесены из мёртвого города.

— Кейек отогрелся, — сказал Гедимин, поворачиваясь к Вепуату. Тот, растянув на штырях почти невидимую «сетку», по миллиметру её сканировал.

— Быстро он, — сказал разведчик, не оборачиваясь. — Ну, я так и думал. Какая-то штука в самом городе. За его пределами её нет. Правильно местные туда не лазят. Хорошего от неё ждать не приходится.

«Штука…» — Гедимин поморщился. Дозиметр и сигма-сканер «оттаяли» ещё раньше кейека — прямо у шахты, не успел сармат и шагу от неё сделать. «Там что-то фонило. Но почему-то в минус. Или так влияло на прибор, что он этот минус выдавал. А десять кьюгенов были реальными. Сильнейший фон… а проб мы, считай, не взяли.»

Он направил сигма-сканер на ступни, потом — на неразличимый след, оставленный в коридоре. «Чисто. Отряхнулся на ходу. А надо было взять пробы…»

— Ничего не понимаю, — пробормотал Вепуат, глядя на свисающий со стены мицелий. Нити колыхались на сквозняке — он был слабым, но и они почти ничего не весили.

— Растянуть его под защитным полем? — предложил Гедимин. — Лабораторного стекла у нас всё равно нет.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Да нет, всё видно. И всё равно — непонятно. Эта структура… она ведь от живой ничем не отличается. Никаких деформаций…

Гедимин пожал плечами.

— Прочная. Как кости. Они тоже не отличаются.

Вепуат невесело усмехнулся.

— Вот и видно, что ты не биолог. Кости — ещё как отличаются. А эта штука… Одолжи сканер. У тебя увеличение сильнее.

…Со «штукой» Вепуат возился уже второй час. Гедимин успел высунуться наверх и убедиться, что сааг-туул не замедлил ход. Урджен, заметив шевеление на броне, подошёл, настороженно глядя на сармата.

— Согрелся?

Гедимин кивнул.

— Что-нибудь странное тут было, когда мы ходили? Зверь чего-то испугался.

Урджен угрюмо оскалился.

— Так близко к городу пепла! Только ты туда и мог полезть. Обратно пойдём другой дорогой!

…Мицелий, снова свёрнутый в клубок, лежал в колбе, намотавшись на осколок кейека. Вепуат пристраивал её над «конфоркой» печи. Оглянувшись на Гедимина, он выразительно пожал плечами.

— Никаких отличий от живой структуры. Кроме одного — живая раскалена.

— Оно мёртвое, — сказал Гедимин, недовольно щурясь. — Чего ты от него хочешь?

— Проверить, мёртвое оно или нет, — отозвался Вепуат, проверяя температуру в колбе. — Хм-м… Сотни градусов, похоже, маловато.

— Нечего тут проверять, — буркнул Гедимин. — Очень прочная штука, разлагается медленно. Ничего живого там уцелеть не могло.

— Сто пятьдесят… — пробормотал Вепуат, глядя только на анализатор. — Нагреть бы до температуры плазмы… Оно сейчас хаотичное. Как Кут’тайри, когда он в огненной форме. Если бы воссоздать плазменную оболочку и удерживать её…

Гедимин с грохотом снял с плеча сфалт.

— Суй сюда, — ткнул он когтем во вскрытую плазменную камеру. — Ничего горячее у нас нет.

Вепуат радостно ухмыльнулся. Не успел Гедимин мигнуть, как содержимое колбы уже лежало внутри сфалта. Сармат, недовольно щурясь, прикрыл сопло заглушками из защитного поля. «Надолго их не хватит,» — думал он, смыкая пластины и высовывая сфалт в приоткрытый «люк». «Вроде бы с той стороны никто не бегает…»

…Вскрытая камера дымилась. Вепуат растянул защитные поля вдоль всех «стен» — только сам забыл ими обернуться, и теперь его раскалённые перья блестели и норовили расплавиться. Он вынул «щупы» анализатора из камеры и разочарованно вздохнул, складывая мицелий обратно в колбу.

— Ни расплавления, ни нагрева. Ты прав, наверное…

Он заглянул в колбу и вздохнул. Гедимин покосился на сигма-сканер. Мицелий остывал куда быстрее, чем сопло сфалта — или, возможно, медленнее нагревался. «Сквозь ипрон температуру не измеришь,» — думал сармат, закрывая камеру. «Может, он просто не успел…»

— Вот эта штука вроде тугоплавкая, — пробормоталВепуат, вынимая из углубления плавильный конус. — Тысячу градусов точно выдержит. Если за ночь не истрескается…

Он до половины набил конус осколками кейека и вытряхнул на них мицелий. Крупные камешки легли сверху, придавив «сетку». Вепуат вставил конус в отверстие печи, оглянулся на Гедимина и пожал плечами.

— Всё-таки мне кажется — его можно разжечь. Только нужно время. Пока оно было живым, держало на себе плазму. Сейчас оно такое же. И плазма должна держаться. Прикроешь дверь защитным полем? Незачем Джагулам сюда ходить. Только зря испугаются.

Гедимин ухмыльнулся.

— Чего? Мертвеца? А то они сами черепами не увешаны. Вот и мне на лебёдку… Ладно, поле так поле.

Он растянул непрозрачную плёнку поверх ширмы, заменяющей дверь. Ощущение холода и тоски, накрывшее его в городе, уже отступило — и всё-таки сармату было не по себе. «Скелет, конечно, не оживёт,» — думал он, выбираясь на поверхность. «Но аварию устроить может. Мы ведь ничего не знаем об этом мицелии. Может, он взрывается?»

Пока он вылезал из-под панциря, сааг-туул остановился, но ложиться не стал. На его загривке повеселевшие Джагулы раскладывали камешки по белой шкуре. Вепуат сидел рядом, то и дело сверяясь с журналом.

— Порядок! — крикнул он, обернувшись. — Вышли на старый маршрут. Если ни во что не влезем, завтра будем на месте!

Джагулы, помрачнев, переглянулись. Урджен дёрнул вибриссами.

— Вот ты любишь говорить про завтра…

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— В первый раз сказал. Ты не бойся раньше времени. Как будем подъезжать, выставим защитный купол. Его сходу не пробьёшь. А потом вы спуститесь в свои норы. А мы с Гедимином как-нибудь договоримся. Нас обещали не трогать, помнишь?

— Вас — обещали, — отозвался Джагул, поднимая гриву. — Нас — нет.

12 день Огня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Жизни — Сердце Пламени

Лежать на перекошенной бугристой «палубе» было неудобно, но в спальные ниши Джагулов Гедимин не влез. Посреди коридора, в котором он пристроился, накидали подстилок, но бугры всё равно выпирали со всех сторон, и сармат бился о них при каждой встряске. Кое-как он улёгся на спину, сложив руки на груди — так чувствительные ладони не задевало — и провалился в сон. Проснулся от того, что кто-то пытался сдвинуть его с места. Получилось только сбросить руку с груди. Существо шарахнулось и испуганно рявкнуло.

— Чего? — Гедимин привстал на локте. Перед глазами ещё горело черенковское свечение. Что именно снилось, сармат не помнил, но излучение там было сильное, а среда — прозрачная, но плотная.

— Его зовут Шетту, — угрюмо сказал Урджен, глядя сармату в глаза. — Шетту из Теккеха. Он благодарен за огонь. Он просит открыть ворота.

Гедимин ошалело мигнул.

— Что⁈ — он выпрямился, врезался и плечами, и затылком в подвернувшиеся бугры, но тут же о них забыл. — Откуда ты… Ты трогал тигель⁈

«Защитное поле так просто не рвётся,» — пульсировало в мозгу, пока взгляд пытался сфокусироваться на экране сигма-сканера. «Не взрывали же они прямо в отсеке…»

— Не знаю про тигли, — отозвался Урджен, угрюмо скалясь. — Был сон. Шетту сказал. Я передал. Он очень благодарен. В Теккехе холодно.

Гедимин встряхнул головой. Защитное поле было на месте, как и тигель с мицелием, опутавшим пригоршню кейека. Огненные камни прогрелись до шести сотен градусов. Мицелий был холоднее, лежал неподвижно и никакой плазмой так и не покрылся.

— Значит, Шетту… — пробормотал сармат. — Снился тебе? Почему не мне?

Урджен ощерился.

— Он хотел. К тебе не пробьёшься. Он меня-то еле достал. Везде твои сны.

Гедимин аккуратно прикусил щёку. «Не сплю. Так и думал. На Равнине жизнь хуже сна.»

— Вепуата видел? Идём к нему.

…Мицелий лежал неподвижно, опутав кейек плотным клубком. Гедимину хотелось потыкать его когтем, но рядом стоял Вепуат — приходилось сдерживаться.

— Шетту… — разведчик огорчённо покачал головой. — Мне вот ничего не снилось.

— Везде сны Геджера, — прорычал Урджен. На сарматов он не смотрел — следил только за клубком мицелия, будто ждал, что «Шетту» оживёт.

— Ну да, помехи… — пробормотал Вепуат, задумчиво щурясь. — Сигнал, должно быть, слабый. Урджен! А сейчас ты с ним поговорить можешь?

Джагул недовольно дёрнул вибриссами.

— Не выйдет. Он в сон еле прошёл. А ты хочешь — сейчас. Что было, я сказал. Повторить?

Гедимин смотрел на дозиметр. Сейчас, когда защитное поле окружило тигель и отсекло лишние излучения, на экране заколыхалась кривая. «Вот это фон кейека,» — думал сармат. «А вот это… очень-очень слабо, меньше микрокьюгена, но — эта штука фонит.»

— Фонит, — сказал он вслух. — Вчера этого не было.

Он дотронулся до виска, проверяя, убрана ли пластина. «Вряд ли оно выйдет на контакт. Это ж не реактор…»

— Ворота, — задумчиво сказал Вепуат. — Которые он просил открыть. Где они?

Урджен глухо зарычал. В его взгляде читалось нарастающее недоумение.

— Где и всегда. В ущелье, где тени с когтями. Они все застряли. Шетту, другие из тех городов. Ворота не открылись. Не войти и не выйти.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Ты говоришь — они не могут… ни жить, ни умереть? Как бы… застряли посредине?

Гедимин угрюмо сощурился. «Что он несёт? Мало нам было этого недобитого шамана с его снами…»

— Это ущелье… — Вепуат придвинулся к настороженному Джагулу. — Насколько оно… досягаемо? Сааг-туул смог бы подойти к нему?

— Пойдёшь? — Урджен посмотрел на него исподлобья, но клыки внезапно убрал. — Конечно. Он знал, кого просить. Другие в Теккех не полезли бы.

Вепуат мигнул.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он. — Но на ущелье хотелось бы взглянуть. Тем более — Гедимина обещали пропустить.

— Пойдёшь, — повторил Урджен, склоняя голову. — Ладно. Дорога известная. Зверь близко не сунется. Да и не пустят. А ты — как знаешь.

…Шорохи в коридоре стихли. Вепуат склонился над тиглем, задумчиво глядя на комок мицелия.

— Вчера он лежал по-другому.

Гедимин открыл было рот, чтобы сказать о поведении волокнистых структур, но осёкся и перевёл взгляд на дозиметр. «Фонит. А вчера не фонило. Что за процесс — не знаю, но он идёт.»

— Думаешь, там могло остаться… что-то живое? Вся эта чушь про ворота и застревание…

Вепуат поддел невесомую нить, подержал немного на пальце и уронил в тигель.

— Какой-то аналог комы. Или анабиоза. Да, в местных терминах звучит странно. Но — вполне возможно.

— Все двадцать тысяч лет? — Гедимин недоверчиво покачал головой. — Что вообще может уцелеть…

Вепуат пожал плечами.

— Да что мы знаем о разумном мицелии…

…Со склонов текло. Под лапами сааг-туула чавкал полурастаявший снег. За его хвостом тянулась густая тень. «А рассвет я проспал,» — Гедимин огляделся, пытаясь определить, где тут «восток». По красному небу тянулись золотистые складки; то и дело налетал тёплый ветер, и сааг-туул высунул из-под брони глаза и открыл боковые дыхальца — воздух проходил сквозь полости с несмолкающим свистом. Погонщики уже не подгоняли животное — оно само перешло на трусцу. Те, кто должен был им управлять, сбились в кучу на загривке и угрюмо скалились. Шапки они сняли, и Гедимин видел прижатые уши и вздыбленные гривы. На шкуре, растянутой между выступов панциря, осталось два предмета — жёлтый камешек и причудливая раковина с шипами-отростками.

— А тут фон выше, — отметил Вепуат, глядя на дозиметр. — Подъезжаем. Чувствуешь что-нибудь странное?

— За странным — не ко мне, — отозвался Гедимин, сверяясь с приборами. Сааг-туул чуть замедлил ход и протяжно скрипнул. Погонщик снял со шкуры жёлтый камень и обернулся к сарматам, сжимая в кулаке шипастую ракушку.

— Ты обещал нам защиту.

…Прозрачный купол на загривке зверя исчез в разломе, и тут же Гедимин снова увидел его — и широкую серую равнину, покрытую каменными складками. Снег тут уже растаял, по ложбинам куда-то стекала вода, на камнях пестрели то ли щётки цветных кристаллов, то ли местные лишайники. Ни скал, ни глубоких провалов, — складки под лапами сааг-туула были мелкими, как рябь на воде. Гедимин выпрямился во весь рост. Он уже видел вдалеке белые башни и зелёный огонь на их шпилях.

Сааг-туул замедлил шаг и к чему-то принюхался. Чем ближе он подходил к городу, тем чаще приостанавливался, и тем больше уязвимых частей втягивалось под броню. Погонщик тихонько постучал по его загривку. Ни одна погремушка не брякнула — Джагул придерживал их обеими руками. Сааг-туул коротко скрипнул и встряхнулся всем телом.

— Что он заметил? — спросил Вепуат. Он стоял на загривке рядом с Гедимином, растопырив крылья — они не шевелились, но ещё годились как балансир. Сигма-сканеры давно отключили — из города волнами накатывала белесая рябь, и проку от приборов было мало.

— Их! — коротко рявкнул Джагул, дёрнув головой в сторону города, и пригнулся к броне.

— Пока не стреляют, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Во-он там вижу устье улицы. Проедем по дуге, пусть нас рассмотрят, — а там пойдём на сближение. Гедимин, как по-твоему, мощная тут артиллерия?

Как по-Джагульски прозвучало слово «артиллерия», Гедимин не знал, но все четверо погонщиков его поняли и смерили сарматов недобрыми взглядами. Он криво ухмыльнулся. «Хоть говори, хоть молчи — а мы тут под прицелом. Механика, блоки и рычаги… и неслабый калибр.»

Толком рассмотреть орудия не удавалось — они и не должны были ни просматриваться, ни простреливаться, — но то тут, то там из конструкций башен выступало что-то подозрительное. «В основном колёсомёты, вроде Джагульских „зениток“. Только мощнее… ну, у них и опора надёжнее. И ещё что-то… что-то не очень понятное. Под мелкий снаряд без раскрутки. Плохо видно, а ближе не пустят…»

Сааг-туул шумно втянул воздух, захлопнул последние дыхальца и пригнул голову к земле. До «устья» спиральной улицы оставалось метров двадцать. Гедимин видел, как разворачиваются замаскированные орудия. Потом вдоль улицы засверкали белые вспышки.

— Стражи! — рявкнул Джегех, судорожно нашаривая что-то на поясе. Вепуат отреагировал первым — защитное поле уплотнилось до непрозрачности.

— Лезьте по отсекам, — велел он Джагулам. — Тут мы сами разберёмся.

Зверь остановился. До ближайших башен оставалось десять метров. Гедимин посмотрел вниз и увидел белое полотно, вплавленное в камень. Странное покрытие будто вытекало из города, и его потёки ветвились и застывали в складках серого минерала. «Волокуша проедет,» — решил Гедимин — и вздрогнул, услышав дребезжание. Вепуат, отобрав у погонщиков шест с погремушками, легонько постукивал по звериной лапе. Сааг-туул пару секунд поскрипел, потом взвизгнул — и лёг на брюхо, вытянув хвост. Щитки на его морде плотно сомкнулись, закрывая последние уязвимые места. Вепуат с ухмылкой оглянулся на Гедимина и постучал шестом по хребту над правой лапой.

— Пока получается. Где там твоя лебёдка?

«Грузовые камеры» распахнулись одновременно по обоим бокам. Гедимин вынес на хребет разобранную лебёдку. «Тихо. И волокуш не видно. А ведь нас заметили. Как им посигналить, что мы на разгрузку?»

На загривке сааг-туула сверкнула белая вспышка. Гедимин от неожиданности слишком сильно дёрнул трос. Костяные детали заскрипели. Сармат ослабил натяжение и повернулся к чужаку. Тот, погасив свечение посоха, вертел головой и смущённо ухмылялся.

— А он здоровенный! Никогда не забирался к ним на спину, — он приподнял посох в приветственном салюте и перевёл взгляд на лебёдку. — С этой штукой нужна помощь?

Гедимин качнул головой.

— Справлюсь. Что с разгрузкой? В городе знают, что мы прибыли?

Хассинельг махнул посохом.

— Ну, меня же прислали.

Вепуат хмыкнул.

— Ты тут за таможню? А остальные, — он кивнул в сторону города, — так и будут глядеть?

— Им и оттуда видно, — отозвался Хассинельг, заметно помрачнев. — Дим-мин, у тебя руда где? Вон там, по бокам?

Он дотронулся посохом до лебёдки. Костяные детали тускло засветились. Хассинельг поднял палку над головой, покачивая навершием. Из открытых «грузовых камер» ударил синий свет. Гедимин повернулся на белую вспышку — и увидел, как они цепочкой катятся вдоль спиральной улицы. Хассинельг опустил посох и шумно выдохнул, щёлкнув хвостовой клешнёй.

— Теперь — только ждать. Пока соберутся, пока доедут… Город-то немаленький.

— Скоро разгрузимся, — Вепуат тронул Гедимина за плечо и повернулся к стражу. — Тебя отсюда и видно, и слышно?

Тот наклонил голову набок.

— Как захочу. А что?

— Нужна помощь, — громко прошептал Вепуат. — Но без лишних стражей. Ты у нас тут единственный союзник.

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Да какой я союзник… — пробормотал он, разглядывая панцирь под ногами. — Важное дело?

— Очень, — подтвердил Вепуат. — Надо разобраться с давней-давней катастрофой. Ты что-нибудь знаешь об устройстве ворот Ук-кута?

Страж дёрнулся, открыл было рот, но ответить не успел — в ближайших башнях взревели «сирены».

— Страж Шианга! — пронзительно заверещал Скогн, укрывающийся за белым шпилем. — Что ты слышишь? Почему замолчал?

Клешня громко щёлкнула. Хассинельг, виновато покосившись на сарматов, поднял посох. По улице снова пробежала цепочка белых вспышек.

— Потом, — прошептал страж, почти не открывая рта. — Когда чуть успокоятся.

Вдалеке заревела «сирена». Из-за поворота медленно выползал плоский зверь, запряжённый в волокушу. Хассинельг радостно ухмыльнулся, вскинул посох и исчез.

— Куда это он? — удивился Вепуат. Гедимин, тут же забыв обо всех стражах Равнины, шагнул к лебёдке и помахал Скогнам-погонщикам. В пяти метрах за первой волокушей ползла другая, обе на вид были надёжными.

— Помоги с грузом, — попросил Гедимин, повернувшись к Вепуату. — Начнём с того бока. Иди в переднюю камеру, как крикну — заводи и цепляй. Пора уже начинать. И так полдня провозимся.

…Вдоль бока сааг-туула места хватало. Погонщики, оставив пустые волокуши, отошли за выступы белых стен.

— Вира! — крикнул Вепуат из «грузовой» ниши, и Гедимин налёг на рычаг. Рудный шар плавно проплыл над выступами панциря и на секунду завис над правым боком зверя. Тут же на нём скрестились яркие белые лучи, и металл вспыхнул синим огнём. Гедимин покосился на дозиметр. Жара не было, только график интенсивности излучения на секунду изогнулся высоким пиком. Когда шар пошёл вниз, выступ на кривой снова сгладился.

…Волокуша с металлическим шаром медленно отползала от места погрузки. Гедимин следил за ней вполглаза, пока разворачивал подъёмник, — на боку сферы то и дело вспыхивали белые блики. «Сканируют,» — сармат криво ухмыльнулся. Ещё одна вспышка сверкнула на хвосте сааг-туула, и зверь недовольно скрипнул. «И груз, и нас,» — Гедимин покосился на блик, скользнувший по локтю. «И мы, кстати, всё ещё под прицелом. Ну да ладно…»

С волокуши, выехавшей из-за поворота, спрыгнул кто-то в меховой накидке и пронзительно заверещал. Гедимин вздрогнул, едва не выпустив рычаг.

— Шесек! — крикнул Вепуат, выглядывая из ниши. Скогн помахал двумя руками и огляделся по сторонам. Его накрыло белой вспышкой, и через секунду он уже стоял на спине сааг-туула, держась за выступ брони. За плечо его придерживал наклонившийся Хассинельг.

— И где ты меня так долго таскал? — спросил Шесек, отмахнувшись от его руки. Страж недовольно дёрнул хвостом.

— На живое пока прицелишься…

— Да недолго, всего полторы секунды, — сказал Вепуат, радостно ухмыляясь. — Мастер Шесек! Как тебя отпустили-то?

Скогн довольно ощерил мелкие острые зубы.

— Я не подмастерье, чтобы меня отпускать. Что бы там ни думал Тахушсу и прочие. Ловко вы нагрузили эту зверюгу…

Он огляделся по сторонам и шагнул к лебёдке. Его рука, не коснувшись рычагов, дотронулась до черепа-«балансира».

— Джагулы? — Шесек недобро ухмыльнулся. — Это правильно. Только так от них пользы и добьёшься. Клетки для руды сам ковал?

— Временные, — отмахнулся Гедимин. — Переплавишь.

— Хорошие полосы… ну да тебе виднее, — Шесек оглянулся на Вепуата, уже протянувшего ему руку. — Что? Вниз, под панцирь? Прямо в крепость Джагулов? Ясное дело, пойду. Да отойди ты! Что я, нор не видел?

Оба существа скрылись под отодвинутым щитком. Хассинельг оглянулся на Гедимина и с ухмылкой наклонил голову.

— Вот будет шуму, когда вернёмся… Бездна! Я — и на спине живого зверя-крепости. Гор вот не пошёл. Будет потом трещать жвалами. Сам дурак!

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Майна! — крикнул из ниши Вепуат. — Майна-а! Мы там грузим или нет?

Крюк пошёл вниз.

— К воротам доехать просто, — прошептал Хассинельг, пристально глядя на трос. — Подойти сложнее. Пропустят или нет — решать им. Сейчас дни Пустоты, ворота податливы. Но кто с той стороны — не угадаешь. Кто тебе там нужен?

Гедимин пожал плечами.

— Я не разбираюсь. Житель Теккеха просил открыть. Застрял — не войти и не выйти.

Хассинельг приоткрыл пасть, глотнул воздуха — и закашлялся.

— Страж Шианга! — заверещали с башни. — Что тебе сказано? Что ты ответил?

Страж только махнул рукой. Ещё пару раз кашлянув, он мотнул головой и прикрыл рот кулаком, будто запечатывая.

— Страж Шианга! — донеслось с другой башни. — Что за дела с чужаками? Знает ли страж Руниен? Сказать ли ему?

— Проклятая бездна! — Хассинельг хотел рявкнуть, но, видно, ободрал горло — рык сорвался на сип. — Поразвесили ушей! Лучше бы позвал возчиков! Просидим тут до темноты…

Короткий визг из бойницы больше походил на смешок.

— Теперь не отстанут, — прошептал страж, глядя, как возчики отцепляют крюк, и очередная волокуша с рудным шаром на борту трогается с места. — Вот где, значит, вы были. Знаю. Та ещё дыра…

— Мастер Шесек! — заверещали уже не на башнях, а на земле. Кроме Скогнов, пригнавших волокуши, на окраину вышли и просто зеваки; некоторых даже привезли.

— Мастер Шесек, ты где? Тебя не видно и не слышно! Эй, чужаки, где мастер Шесек?

Под панцирем сааг-туула кто-то протяжно вздохнул.

— Здесь я! — Скогн, держащий под мышкой сброшенную меховую накидку, выглянул из «люка». — Что за ор? Разговор о деле! Нельзя не мешать⁈

— Ты ведёшь дела под панцирем Джагульского зверя, — донеслось с земли; там уже пестрело много меховых шапок и «шлемов» с плавниками. — Странное место для ведения дел! Покажись нам, мастер Шесек, и пусть чужак тоже выйдет!

Гедимин наклонил рычаг — наверное, слишком резко, — рудный шар просвистел над бронёй, едва не соскочив с крюка. Сармат беззвучно выругался, оглянулся на Хассинельга, — страж успел перебраться на загривок зверя и там стоял, держа посох на весу и подсвечивая то рудный шар, то волокушу, то группки Скогнов у «подножия» сааг-туула.

— Может, Кайшу тогда и вспылила, — донёсся из-под панциря едва различимый шёпот. — Может, это и было лишнее. Решай сам. Я-то не верю Сэта ни на кончик когтя. Но — рука, поднятая на вас с Дим-мином, тут же и опустится. А то и отвалится.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Мы не за себя боимся. Мы с ними не ссорились. А вы? Не захотят они довоевать?

Шесек фыркнул в вибриссы.

— Я говорю — решать вам двоим. Туда их или оттуда. Один город или оба. Кайшу за себя постоит.

— Мастер Шесек! — заверещали с земли сразу четверо. Под бронёй шумно вздохнули.

— Хорошая руда, — громко сказал Скогн, выбираясь из «люка» и глядя снизу вверх на Гедимина. — Будет чем заняться. Я бы почистил её и перелил в бруски. Как раз время для такой работы. Но — Кайшу меня к печам не пустит. Осторожность — дар богов… Мимо Ксутлина не проезжайте! Хассек их предупредит, сложат мешки в кучу. Дим-мин на подступах пусть пошлёт луч в небо. Увидят.

Шесек ухмыльнулся, прикрыв зубастую пасть.

— А можете ещё громыхнуть. Даже и вдвоём. Пусть послушают. А то спрашивают много. А я что, знаю?

…Гедимин ещё долго его видел — Скогн, окружённый толпой, стоял у поворота и следил за волокушами. Сармат досадливо щурился. «А Вепуат с ним всё-таки переговорил. Вроде бы с большей пользой, чем я с Хассинельгом… Вот он и сейчас там стоит. А заговоришь — опять прицепятся. Чего их сюда принесло? Работы, что ли, нет?»

Возчик, отцепив крюк от последнего рудного шара, показал Гедимину отогнутые когти. Сармат подобрал трос, оглянулся на бок сааг-туула, — из последнего закрывающегося проёма выбирался Вепуат.

— Всё, — пояснил он, постучав по броне. — Сколько было руды, всю вывезли. Не считал, но больше ничего нет. А, вот у них и волокуши закончились.

Гедимин сверился с мысленными подсчётами и кивнул. Последняя волокуша неспешно подползала к повороту. Шесек, тоже закончив подсчёты, помахал сарматам и пошёл за повозкой. Толпа потянулась за ним.

— Прочная штука, — сказал Хассинельг, тронув пальцем неподвижную стрелу лебёдки. — Боялся, что треснет. В эти дни что только ни ломалось!

— Страж Шианга! — этот голос принадлежал уже не Скогнам на башнях — кричал кто-то массивный, с толстыми связками. — Никак ты собрался уйти с Джагулами? Если нет — пожелай чужакам вернуться без потерь. Ты и так у них засиделся.

Страж щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Они не чужаки, а строители дома Пламени. Надо пригласить их в город…

На башнях замигали белые огни.

— Зверя Джагулов ты тоже пригласишь в город? — спросил тот же голос. — Зря Руниен тебя сюда отправил. Больше такого не будет. Возвращайся в дом стражей!

Хассинельг отчётливо скрипнул зубами.

— Кто он? — тихо спросил Вепуат. — Может устроить проблемы?

— Ещё какие, — прошептал страж, разглядывая панцирь под ногами. — Короткой вам дороги. Я им ничего не расскажу. Вот забегают, если у вас всё выгорит!

Его посох вспыхнул белым факелом. Гедимин на долю секунды отвёл взгляд, а когда посмотрел снова, Хассинельга уже не было.

— Уходите! — проверещали с башен. — Быстрее! Кто останется — пожалеет!

Гедимин мигнул. Ему было что сказать, но панцирь под ногами уже заколыхался — животное как будто поняло предупреждение и приняло его всерьёз. Вепуат хлопнул шестом с погремушками по его загривку и сел на броню, дёрнув Гедимина за собой. Сааг-туул уже поднялся и развернулся к городу хвостом. По бокам от его шеи приподнялись щитки панциря. Из них высунулись шесты. Животное с протяжным скрипом перешло с шага на трусцу. Ещё пара секунд — и голова исчезла в разломе.

…Джагулы на броню вылезли через три смены пейзажа. Сааг-туул замедлил было шаг, но над его затылком затрещали погремушки, и он с недовольным скрипом побежал дальше. Гедимин видел, как открываются в хвостовой части глаза. Они все были повёрнуты назад, будто зверь чуял погоню.

— У-уф! — Вепуат едва не сорвался с брони, в последнюю секунду повиснув на когтях. Гедимин втянул его обратно. Полуразобранная лебёдка гремела и подпрыгивала, сармат прикрыл её защитным полем и пытался на ходу демонтировать.

— Привал? — крикнул он Джагулам. Те обернулись, коротко рявкнули и припали к броне. Сааг-туул заскрипел и громыхнул щитками — видно, и ему скорость казалась чрезмерной.

— Тут поворот… ага, прошли, — Вепуат выключил передатчик и довольно хмыкнул. — В общем, все думают, что затея реальная. Кстати. Горелых городов — два. Второй называется Хафси. Туда не поедем — не по дороге.

— А Ксутлин — это что? — настороженно спросил Гедимин. — Шесек сказал…

— А! — Вепуат ухмыльнулся. — Это уже по работе. Там копают золотую глину. Кое-что нарыли. Есть транспорт — надо забрать. Надеюсь, Хассек их всё-таки предупредит. Мне так показалось — его из столицы нескоро отпустят.

— Вот оно что… — пробормотал Гедимин. Ухмылки, даже кривой, не вышло, только дёрнулся угол рта. «Золотая глина, экранирующий материал… Если бы не местные суеверия, начал бы строить машзал. Так ведь работать не дают…»

— И до берегов Ксутлина… уф! Мы завтра доедем, — закончил Вепуат, цепляясь за выступ панциря на очередном повороте. — И тогда, если без неожиданностей… ай! Скалы-то зачем ломать⁈ В общем, послезавтра выедем к ущелью. И попробуем договориться.

— О выведении из тысячелетней комы двух городов? — Гедимин думал, что мысль, высказанная вслух, не будет казаться такой бредовой — но не сработало. — Интересен механизм…

Вепуат пожал плечами и вскинул крыло, балансируя на повороте.

— Эта их кома… ой! Это не норма. Даже… да чтоб тебя… по местным меркам! А значит, надо исправить. Уф! Всё-таки сааг-туул — зверь не скоростной.

Животное, за очередным разломом проехавшись боком по скале, раздробило её хвостом. Сарматов осыпало обломками. На загривке затрещали погремушки, и скорость чуть снизилась. Гедимин отсоединил от лебёдки ещё пару деталей и смотал трос. «Не скоростной. Скоро устанет. Хорошо, что тут ни Айзека, ни Гварзы. Вот они объяснили бы — и про норму, и про исправление.»

13 день Молнии, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воды, река Ксутлин

Топливные сборки ребристыми колоннами уходили в высоту. Их свечение уже не резало глаза. Белые вспышки постепенно гасли, сменяясь ровным зеленоватым сиянием. Гедимин покосился на оплавленную ипроновую броню и быстро огляделся по сторонам. Что-то белое загорелось сбоку, по пальцам потянуло жаром. Сармат рывком втиснулся между сборками, разделяя их, и приложил к раскалённой колонне оплавленную ладонь. Белый свет мигнул и нехотя угас, из-под пальцев ударили зелёные лучи. Гедимин облегчённо вздохнул. «Стабилизируется.»

Что-то светящееся шевельнулось на краю поля зрения. Сармат резко развернулся, оставляя на сборках полосы расплавленного ипрона. В этот раз светились не стержни. Гуманоид в золотистой шерсти, похожей на языки пламени, заглядывал в проём между сборками. Его тело было полупрозрачным, и лучи пронизывали его насквозь. Прикрыв глаза растопыренными пальцами, он шагнул назад, в темноту.

— Эй! — Гедимин двинулся было к нему, махнул рукой — и пальцы загудели от удара. Сияние ирренция погасло, сменившись тусклым жёлтым светом. Сармат сел, проехавшись плечом по выступам «обшивки», и еле слышно выругался. Кривые «стены» в буграх и вмятинах зажимали его с двух сторон, впереди виднелся изгиб узкого коридора, «палуба» мерно раскачивалась. Гедимин тяжело вздохнул и потянулся за флягой. «Едем. Я внутри зверька. Вокруг Равнина. Никаких аварийных реакторов. Никаких Сэта в активной зо… Sa hasulu!»

…Раскалённые осколки кейека по-прежнему лежали в плавильном конусе. Гедимин подцепил верхний камешек — они поднялись всем комком: мицелий равномерно распределился по ним и плотно их оплёл. «Фонит,» — сармат сверился с дозиметром. «И кейек, и эта штуковина. Правда, что ли, она пыталась выйти на контакт? Или это просто дурацкий сон?»

…Снаружи шумела вода. Сааг-туул шёл по узкой долине между двух плато, и с каждого обрыва стекали ручьи. Гедимин покосился на сигма-сканер, — под лапами зверя все потоки сливались в медленную реку. Она текла по материковой плите, на восемь метров присыпанной гравием, — только поэтому сармат её и не видел. Сааг-туул что-то чувствовал и пробирался по затопленному ущелью медленно и осторожно, то и дело пробуя лапой грунт.

— Ага, вот и ты, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — Не стал тебя будить. Мы уже подъезжаем к реке. Я думаю — мешки с глиной засунем туда же, где лежала руда. Там как раз ниши и всякие крепления.

Гедимин рассеянно кивнул. Перед глазами стояли светящиеся колонны-сборки и странный жёлтый силуэт на краю темноты.

Джагулы-погонщики поснимали шапки и часть накидок и сложили между выступами брони, застелив сверху белой шкурой. Теперь камешки, рассыпанные по ней, лежали в углублении и не вываливались даже при тряске. Один из кочевников тронул синеватый обломок и положил рядом с серой плиткой, проросшей мелкими кристаллами. «Сингит?» — Гедимин протянул к ней руку с дозиметром. Джагул, глухо рявкнув, подался в сторону.

— Геджер, — другой погонщик повернулся к сармату и взглянул исподлобья. — Много твоих снов. И один — про ворота. Шетту говорит — к тебе не подойдёшь. Слишком много лучей — обжигают.

Гедимин мигнул.

— Я его видел, — неуверенно сказал он. — Чего он не подождал? Я хотел к нему выйти.

— Много лучей, — повторил Урджен, оскалив зубы. — Жгутся. Я видел. До сих пор глаза режет. Я не ходок в твои сны. Шетту — тоже.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ты видел активную зону? Это…

Джагул молча провёл пальцами по воздуху, показывая нечто ребристое, уходящее вверх, и отвернулся. Вепуат взял Гедимина за плечо и надавил, понуждая отодвинуться.

— Не надо Урджену рассказывать про реакторы, — мягко сказал он. — И так он с утра щурится и трёт глаза. Вот что значит — влезть куда не надо, да ещё без защиты!

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Бред какой-то, — пробормотал он. — Влезть в видения чужого мозга. Искать в них смысл. Ещё и глаза обжечь. Ты проверял ему сетчатку? Может, и впрямь лучевая травма?

— Ясное дело, проверил, — в глазах Вепуата не было ни тени насмешки. — Не бойся, он не пострадал.

Шум воды стал громче. Сааг-туул остановился. В нескольких метрах от его лап дно долины понижалось, и поверх гравия тёк мелководный на вид ручей. «Пропитал все восемь метров и добавил ещё сантиметры сверху,» — Гедимин покосился на сигма-сканер, убеждаясь, что гравийный слой тут даже толще, чем в соседней низине. «Целая река. И куда она впадает?»

Сааг-туул тронул лапой дно ручья и двинулся было дальше, но погонщики его остановили. Они собрались вокруг шкуры с камешками и перекладывали их, сердито рыча друг на друга. Гедимин сунулся было к ним, но Вепуат жестом остановил его и прислушался.

— Сааг-туулы плохо плавают, — невесело усмехнулся он. — Так-то мы уже у реки. Вон тот поток впадает прямо в Ксутлин. Видишь, там плато такое — размытое?

Гедимин посмотрел на дальний склон — там обрыв расслоился на ступени; часть породы уже лежала у подножия оплывшей грудой, обросшей деревьями-валунами. Ручьи текли прямо по ним.

— Что они тогда высматривают? — сармат кивнул на погонщиков, перебирающих камешки. — Мы что, перепутали берега?

Вепуат ухмыльнулся.

— Смотрят, как бы не перепутать. На Равнине с этим просто.

Урджен, хрипло рявкнув, сгрёб все камешки и разложил по-другому. Погонщики переглянулись и взялись за шесты. Сааг-туул с протяжным скрипом развернулся от ручья и побрёл к «сухим» плато. Гедимин удивлённо хмыкнул.

— Разобрались, — Вепуат подошёл к «карте», оставленной Джагулами. — Смотри! Видишь, куда нам надо? Вот на этот серо-жёлтый обмылок.

«Обмылок» (сероватый окатыш неправильной формы, и правда, будто смылился от долгого лежания в воде) упирался боком в серую плитку с кристаллами. Гедимин подобрал его, покачал на ладони, выронил на шкуру — и, пожав плечами, вернул на прежнее место.

— Как эта штука работает? Можно же раскидать камни, как угодно. Откуда они знают, что порядок правильный?

Вепуат постучал себе пальцем по шлему.

— Карта — она тут. А эти штучки — для памяти и облегчения расчётов.

Гедимин посмотрел на разноцветные камешки и ракушки и покачал головой.

— Ты-то понимаешь, что они рассчитывают? И чем эти расчёты помогают без нормальной карты?

Плато исчезло, сменившись ребристым боком гигантского дерева-купола. Снизу донёсся плеск. Сааг-туул шёл по мелководным руслам, сетью покрывающим глинистую равнину. По берегам промоин чернели пучки спутанных нитей. Вепуат пригляделся к ним и хлопнул себя по бедру.

— Волосяник! Так и знал — второй оттепели он не переживёт.

…Под лапами сааг-туула уже полчаса плескалась вода, и чем дальше он заходил, тем глубже становилось — но сейчас его что-то смутило. Он опустил морду к ручью, задумчиво втянул жидкость — и громыхнул боковыми щитками. Хвост беспокойно закачался. Джагулы, переглянувшись, прижали уши и наклонились к воде. Трое чего-то хотели от Урджена; он огрызался, но слов было не разобрать.

— Что там? — забеспокоился Гедимин. — Потеряли дорогу?

— Да нет, как раз нашли, — Вепуат, обменявшись с очень недовольным Урдженом парой слов, вернулся к сармату. — Очень удачно вышли — прямо к нужной отмели. Но сейчас там зверьку по брюхо. А на такой глубине… Тем более — рядом Скогны.

— Что «на глубине», и причём тут Скогны? — Гедимин угрюмо сощурился. Вепуат поднял на него задумчивый взгляд и удивлённо хмыкнул.

— Ты забыл, что ли? Селасси! Льда нет, глубоко, рядом Скогны. Самое время, чтобы приплыли Селасси. А Джагулам они ни разу не союзники.

— Да чтоб вас всех… — пробормотал Гедимин. — Думаешь, могут напасть?

Вепуат пожал плечами.

— Могут решить, что мы — враги Скогнов. Тех-то Хассек собирался предупредить… надеюсь, получилось. А про Селасси речи не было.

Джагулы, прекратив спор, развернулись к нему. Гедимин видел, как они угрюмо скалятся.

— Речной народ, — прорычал Урджен, складывая пальцы в странном жесте. — Зверь их чует. Кого они будут слушать? Тебя, Геджер? Урху? Нас — не будут. Нас будут убивать.

Сарматы переглянулись. Вепуат похлопал себя по карманам.

— Не так много я знаю о Селасси… — он высыпал на ладонь несколько стеклянных чешуй. — Им понравятся подношения? А-а, нет, конечно, — стекло же опасно…

— Можно прицепить их к тросу, — предложил Гедимин, пытаясь уловить в происходящем логику. — Сделать такой трал. Будет блестеть и брякать. Если им такое нравится…

Он покосился на «термобластер».

— Я могу подогреть воду. Где-нибудь в стороне. Это их отвлечёт? Это не плазма, взрыва не будет, — только свет и тепло.

Вепуат задумчиво хмыкнул.

— Давай лучше подадим сигнал Скогнам. Покажем, что мы здесь, как просил Шесек. Может, они своих союзников сами успокоят.

…На лбу сааг-туула держаться было неудобно. Гедимин попытался распределить свой вес вдоль его шеи, и всё равно голова существа провисала, а само оно косилось на него с неприязнью. Стоило носу высунуться за разлом, все отверстия в нём закрылись, и зверь замер. Гедимина обдало брызгами. Ветер гнал волну вдоль отмели; она была рядом — почти плоские глинистые островки, блестящие от воды. Со всех сторон сверкали блики, и Гедимин не мог разобрать, что под ними.

Он, щурясь, пригляделся к отмели. На ней что-то шевелилось, но издалека было не рассмотреть. «Скогны,» — Гедимин поднял сфалт, прижал его к выступам брони, направил сопло в небо. «Что там Шесек говорил? Свет и грохот?»

Сгусток плазмы взорвался высоко в небе. Следом ударил ослепительный зелёный луч. Точки, шевелящиеся на островках, замерли. Волны вспенились, и сааг-туул рывком втянул голову в разлом. Гедимин чуть не выронил сфалт, цепляясь на мокрую броню, и с трудом закинул его за плечо. Сверху, с загривка, встревоженно смотрел Вепуат.

— Посигналил, — сказал Гедимин, выбираясь на сухой загривок зверя. Сааг-туул коротко скрипнул и махнул хвостом.

— Ждём, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Надеюсь, Хассек их предупредил. Беда тут, всё-таки, со связью…

…Внизу что-то всплеснуло. Гедимин привстал на локте — и рывком столкнул себя вниз по панцирю: посреди ручья, на границе Сфенов, села на мель кожаная лодка. Из неё выглядывали трое Скогнов. Один держал весло, двое — колёсомёты.

— Эй! — Вепуат помахал им, перебираясь на нижний уступ. Скогны прижали уши и нервно оскалились.

— Что, Хассек сюда не добрался? — Вепуат недовольно сощурился. — Не предупредил? Мы с Дим-мином приехали за глиной.

— Дим-мин? — Скогн с веслом перевёл взгляд на Гедимина. — Жрец юного Пламени? Это оно вспыхнуло на отмели?

Вепуат усмехнулся.

— Шесек сказал, что вы хотите увидеть его силу. Ну, вот и поглядели. Теперь — пустите нас на остров.

Скогны переглянулись.

— Вместе с… этим? — один из них указал веслом на сааг-туула. — И с нергонами? Где они?

— Под бронёй, — Вепуат хлопнул по выступу панциря. — И будут там, пока я не скажу. Ни им, ни нам не нужна драка. Мы тут по делу. Так что там с глиной? Мы за ней идём?

Скогны снова переглянулись.

— Пустить зверя нергонов на остров… — пробормотал один из них, оглядываясь на разлом. — Страж Хассек говорил, конечно, но…

Вепуат досадливо сощурился.

— Мы не враги. Были бы врагами, не стояли бы тут, как дураки. Не выпрашивали бы разрешение.

Гедимин тяжело вздохнул.

— На кой нам их остров⁈ Мы за глиной. Не хотят, чтобы мы пришли туда — пусть тащат мешки сюда. Здесь и погрузим.

Скогны переглянулись в третий раз. Тот, что с веслом, криво ухмыльнулся, прикрывая зубы ладонью.

— Будь по-вашему, жрецы Пламени. Пусть зверь идёт за нами, след в след.

«След? От лодки?» — Гедимин еле слышно хмыкнул. Сааг-туул открыл пару глаз и зашевелился. Гедимин услышал тихий треск погремушек. Животное недовольно скрипнуло и двинулось вперёд.

— Tza ateseq! — выдохнул за спиной Вепуат и показал обернувшемуся Гедимину жест превосходства. — Почему тут всё всегда так сложно⁈

…Волнение на реке усилилось. Сааг-туул задрал голову, насколько мог. Гребни волн бились о его бока, едва не захлёстывая хребет. Гедимин понадеялся, что «люки» задраены герметично, — даже ему, сидящему на выступе спины, от бурления и клокотания волн было не по себе.

Вода всплеснула в последний раз и улеглась. Сааг-туул, отряхиваясь, выбрался на отмель. За ним тянулись глубокие следы. Гедимин пригляделся к ним и довольно хмыкнул — в серо-жёлтой грязи сверкали знакомые блёстки.

— Не затапливает их тут? — вслух подумал он, глядя на почти плоский островок. Тут не было даже крупных валунов, только глина, перемешанная с галькой. На самом высоком месте — в полуметре над уровнем воды в ближайшей промоине — поднимался трёхметровый купол. «Глина поверх каркаса,» — определил Гедимин. «А каркас… похоже, выдолбленное дерево. Притащили сюда и обмазали сверху. Интересно, как это помогает при металлических ливнях. Или в минус сто двадцать.»

За трёхметровым куполом стоял ещё один, пониже и без таких чётких складок-металлостоков на стенах. У чернеющих в нём проёмов копошились Скогны. Кто-то внизу пронзительно заверещал. Вепуат стукнул по броне сааг-туула шестом, вынуждая остановиться, и посмотрел вниз. Один из Скогнов залез на крышу здания и махал веслом.

— Пусть зверь не подходит к домам! — услышал Гедимин пронзительный визг. Вепуат хмыкнул.

— Где ваш склад? Мы встанем там, где удобно грузить. Никто не хочет ломать ваши дома!

Переговорщик развернулся к толпе. Несколько секунд все верещали — так громко и быстро, что Гедимин не разбирал отдельных фраз. Потом Скогн кинул весло кому-то из толпы, и тот, подняв его повыше, оглянулся на сарматов.

— Пусть зверь пройдёт вон там, по краю, и встанет напротив меня! — он быстро, почти бегом, пошёл к складу. Остальные расступились. У «ворот» уже никого не было, и Гедимин не видел ни одного мешка. «Всё внутри. И выносить нам придётся самим,» — сармат недовольно сощурился. «Мне-то нетрудно. Но можно было нормально всё организовать?»

Сааг-туул остановился. Под его лапами плескалась вода. Дна Гедимин не видел — зверь размял глину и поднял золотистую муть. Скогны столпились на возвышенностях, с разных сторон указывая на склад. Гедимин хмыкнул.

— Может, подденем крышу?

— И чем это поможет? — отозвался Вепуат, перебираясь уступом ниже. — Собери лучше лебёдку. Зверь ляжет — я спущусь и всё тебе перетаскаю.

— Он тут не увязнет? — Гедимин взглянул на сигма-сканер и сузил глаза — прямо под брюхом сааг-туула тянулись полосы белой ряби. Чуть ближе к острову она расплывалась пятнами и чернела. «Примесь в глине, что-то вроде кеззия — поглощает „сигму“,» — Гедимин перевёл луч на склад и еле слышно хмыкнул. Купол был набит чёрной рябью по самую крышу. Его пол заглубили, насколько позволил уровень воды, и всё равно на складе не осталось места.

Услышав плеск, Гедимин перевёл взгляд на мелководье. Вепуат уже спрыгнул и теперь по колено в воде шёл к берегу. Сармат хотел его окликнуть, но только вздохнул и навалился всем весом на край ближайшего «люка». «А ведь я предлагал поддеть крышу…»

Гедимин проверял натяжение последнего троса, когда снизу загрохотали погремушки. Сааг-туул недовольно заскрипел и растопырил боковые щитки. Кто-то сердито рявкнул. Скогны на берегу нехорошо притихли и полезли в карманы. Гедимин показал им кулак и перевёл взгляд на Вепуата и батарею мешков у его ног.

— Мы тут, похоже, набьём трюмы под завязку, — криво ухмыльнулся разведчик. Его перья пожелтели от глины. Он посмотрел на руки, вымазанные по локоть, сковырнул самые крупные комья и пожал плечами.

— Она тут везде. Внутри, снаружи… Твоя лебёдка берёт полторы тонны? Я сейчас замотаю мешки в защитное поле. Будем носить гроздьями, не то до утра провозимся.

… — Вира!

Шар защитного поля с гроздью мелких мешков внутри поехал вверх. Гедимин двинулся вслед за ним, перебираясь с щитка на щиток. У входа в «грузовой отсек» он подставил плечо — шар вкатился внутрь, налетел на «стену» и замер. Гедимин сжал его, растягивая вдоль «обшивки», и угрюмо сощурился на мелкие, ничем не скреплённые мешки. «Никаких тросов не хватит всё это подвешивать. Главное теперь — не открывать отсеки раньше времени. Зверька потом отмоем.»

— Ещё заход? — Вепуат заглянул в люк. — За один раз затащим?

Гедимин оглянулся на мешки, валяющиеся на берегу, и кивнул.

— Делить смысла нет. Лебёдка выдержит. В отсек всё равно лягут как попало.

Вепуат перепрыгнул на уступ ниже. Гедимин, взбирающийся по броне, услышал плеск. Уже сверху он посмотрел на берег. Вепуат возился с мешками, закатывая их в шар. Скогны — все, сколько их тут было — расселись по возвышенностям. На погрузку они глазели с тех пор, как она началась — и уже успели раздать еду и отвар курруи. Близко к зверю никто не подходил — и тем более не совался помочь. «Да и проку тут от них…» — Гедимин досадливо поморщился и перевёл взгляд на последний открытый «отсек». Закрывали их сарматы сами — сааг-туул не реагировал на их тычки, но и не сопротивлялся. О том, что он жив, напоминало только движение глаз на боку — они поворачивались то к грузу, проезжающему мимо, то к толпе Скогнов. Джагулы вообще не подавали признаков жизни.

— Вира! — крикнул Вепуат, указывая на открытый «люк». Гедимин налёг на рычаг. «Почти закончили. Скоро поедем. Надеюсь, на ноги оно поднимется. Большой груз, вязкая почва…»

…Сааг-туул медленно брёл по мелководью. Гедимин смотрел, как вдоль его правого бока вскипают и пропадают водовороты. Пару раз он оскальзывался на вязкой глине и махал хвостом, возвращая себе равновесие. После каждого взмаха с острова доносился визг.

Животное ушло уже на пару сотен метров, но Скогны ещё следили за ним со своего островка; кто-то даже залез на крышу. «И, главное, никто ничего не копает,» — думал Гедимин, выискивая хоть одну фигуру с лопатой. «Когда только успели нарыть тридцать тонн…»

«Отсек» на плече зверя приоткрылся. Наружу высунулся шест погонщика. Животное протяжно заскрипело, но, повинуясь команде, шагнуло в воду. Ещё шаг на глубину — и его лапы нащупали разлом. Вепуат облегчённовздохнул.

— Ничего так загрузились, — он оглянулся на Гедимина. — Думал, у них там меньше. Ты помнишь, что всё это ещё надо сушить? Там вода из Сфена Воды, — пока не выпарится, проку не будет.

Гедимин угрюмо сощурился. «Ну да, местный сопромат… Высохнет. Всё равно стройка встала.»

— А в Сфене Лучей так и не были, — сказал он, оглядываясь на остров. Рассмотреть ничего не успел — провалился в разлом.

— Тихо! — Вепуат ухватил пошатнувшегося сармата за плечи и прижал к броне. — Вот так делать не надо… И хорошо, что не были. Отмываться ты потом чем собирался? Глиной?

14 день Жизни, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут

— Ворота…

Шёпот на границе сна был еле-еле слышен, но это слово Гедимин разобрал — и, вздрогнув, шагнул куда-то в темноту. Она облегла его плотным тягучим скирлином, качнулась — и сквозь шорохи со всех сторон сармат услышал чьё-то рявканье и сердитый возглас Вепуата.

— И что это? И зачем? И почему спящему-то⁈

— Знаки, — проворчал невидимый Джагул. Вепуат громко хмыкнул.

— А разбудить и объяснить? А если бы проснулся — и заехал, не разбираясь? У нас таких вещей не любят.

— Надо нанести знаки, — отозвался Джагул. Теперь Гедимин опознал Урджена. «Что-то у них там опять…» — он открыл глаза и приподнялся на локте. Урджен, и так отступивший к стене, рявкнул и подался назад. Вепуат, вставший над Гедимином, громко фыркнул.

— Тебя тут чуть не разрисовали, — сказал он, кивнув на брошенные рядом с сарматом «пробирки» из полых костей и ракушек. Тут же лежали бусы — нанизанные как попало позвонки, зубы и что-то вроде когтей, вырезанных из чёрного камня. «А вот такое я видел,» — вспомнил Гедимин. «Шаман на мельницу вешал. И позвонки… Опять какие-то традиции?»

— Зачем? — спросил он, поднимаясь на ноги. Урджен ощерился, но больше не отступал — так и стоял в изгибе коридора, глядя на брошенные бусы и «колбочки».

— Надо, — Вепуат развёл руками, насколько позволила ширина коридора. — Для спуска в ущелье. Тут так принято.

Гедимин мигнул.

— Мы уже на месте?

— Подъезжаем.

…Сааг-туул лежал мордой в кусты, перемалывая древесину. Освещённость уже позволяла различить камешки под его лапами, хотя тени у предметов ещё не появились. «Полчаса или час до рассвета,» — Гедимин покосился на часы. «Полтретьего утра… Мы где-то недалеко от местного солнца. А до Элидгена ещё ехать и ехать.»

Он стоял на неподвижной спине сааг-туула, расставив в стороны руки, и косился на белые и красные полосы, намалёванные на скафандре. Белых было больше. Единственный красный символ ему начертили на груди; такой же был нарисован поверх перьев Вепуата. Урджен, присев, выводил на голенях сармата белые спирали. Они обвивали ногу от колена до ступни. На колено Джагул долго пытался прикрепить нитку бус-позвонков, потом, сдавшись, велел повесить её на пояс. Гедимин только пожал плечами. Бусы собирали по всему передвижному лагерю; теперь они бренчали при каждом движении, — на шее, на поясе, обвивающие грудь и спину…

— Эти штуки от чего-то защищают? — спросил Вепуат, поддевая нанизанные позвонки ладонью. Джагулы, и так наблюдающие за сарматами исподлобья, угрюмо зарычали.

— Если нет — на кой они нужны? — спросил Гедимин, сердито щурясь. Раздражали его не столько дурацкие цацки и испачканная броня, сколько отсутствие сфалта. Оружие пришлось бросить и ему, и Вепуату, и он чувствовал за плечом неприятную пустоту. «Стрелять я не стану — мы вроде как сюда с миром… Но кому реактор-то мешал⁈»

— Так увидят, что вы не враги, — отозвался Урджен, поднимаясь на ноги. — Что вас можно впустить.

Вепуат хмыкнул.

— Значит, местный обычай… Он точно работает? Ты на себе проверял?

Урджен угрюмо оскалился.

— Я там не был. Живые туда не ходят.

…Оба плазмомёта лежали в стеклодувной мастерской, обёрнутые защитным полем. Вепуат прошёл мимо них, не оглянувшись, и достал из печи плавильный конус.

— Шетту пойдёт с нами, — сказал он. — Как… ну, образец, что ли. Сейчас уберу кейек…

— Не уберётся, — сказал Гедимин, глядя на плотный клубок мицелия. Нити ещё не начали врастать в сами камни, но обвили их так, что проще было их раздробить и вытряхнуть, чем вынуть из крепких витков. Вепуат встряхнул комок, постучал им о конус и, пожав плечами, сунул в каменную ёмкость и прикрыл сверху.

— Возьмёшь себе? У меня-то перья, их так просто не отодвинешь…

Гедимин, убрав с пояса лишние легкоплавкие пластины, прикрепил конус к броне. Существо в «контейнере» не подавало признаков жизни — если не считать таковыми цепляние за субстрат. «Образец,» — сармат криво ухмыльнулся. Ему было не по себе.

— Что будет, когда они выйдут из комы? — спросил он, вслед за Вепуатом поднимаясь на спину сааг-туула. Животное уже наелось, вынуло морду из кустов, но идти никуда не хотело. На десятой минуте уговоров оно наконец сдвинулось с места и медленно побрело мимо объеденных зарослей. Его хвост раскачивался, как маятник, изредка врезаясь в скалы.

— Не знаю, — отозвался Вепуат. — Тут ещё вопрос, куда они выйдут — туда или сюда… Я не вижу, что помешало бы им ожить. Этот их мицелий — штука, похоже, неразрушаемая…

Гедимин недоверчиво покачал головой.

— То есть — любой Сэта бессмертен? Ты-то сам видишь, что это бред?

Вепуат невесело усмехнулся и развернулся к погонщикам. Они снова взялись за шесты — животное замерло и протяжно скрипело на попытки его сдвинуть.

— Интересно, легко отличить зрячие камни в породе? Или они там уже в виде гальки?

…Треск погремушек не смолкал уже сорок минут. С тех пор, как сааг-туул пересёк очередную границу Сфенов, его приходилось принуждать к каждому шагу. Сам он скрипел, взвизгивал и норовил попятиться. Гедимин угрюмо щурился на окрестности — ему тоже было не по себе.

Едва они вошли в разлом, как резко упала освещённость; может, из-за этого всё вокруг и казалось чёрно-серым — и расплющенная равнина, покрытая то ли пылью, то ли пеплом, и редкие потрескавшиеся пятачки возвышенностей, и гребни скальных выступов, поднимающиеся над пылью на пару метров. Ни одного растения Гедимин не увидел.

— Каньон! — Вепуат, встав во весь рост, указывал на что-то на горизонте. Гедимин выпрямился — и увидел наползающие друг на друга чёрные гребни. Тут поверхность чуть приподнималась — и тут же уходила вниз, открывая глубокий пролом. Сааг-туул остановился и с грохотом захлопнул последнее дыхальце. Погонщики замахали шестами, но зверь только завизжал и попятился.

— Стоп! — Вепуат шагнул к кочевникам. — Хватит его мучить. Отсюда мы пойдём пешком. Возвращайтесь за разлом, туда, где зверю будет не страшно. Там нас и ждите.

— Так близко к воротам… — погонщика передёрнуло. Другой, отложив шест, поправил бусы-позвонки на груди и протянул когтистую руку к спуску.

— Пройду с вами до края, — проворчал он, опасливо прижимая уши. Остальные потрясённо переглянулись, кто-то хотел схватить его за плечо, но отдёрнул руку.

— Думаешь, надо? — спросил Вепуат. — Тут ведь небезопасно.

Урджен глухо зарычал и двинулся вниз по «тропе». Нагнали его сарматы уже на земле. Он смотрел на пыль, покрывшую его пальцы, и нервно скалился.

— Вернулся бы, — сказал ему Вепуат с невесёлой ухмылкой. Урджен дёрнул ухом.

— Живые идут к воротам Ук-кута. Кто такое видел⁈ Вернусь — расскажу.

…Сааг-туул уходил на удивление тихо — только пыль под ногами сарматов слабо вздрагивала. Когда дрожь прекратилась, Гедимин обернулся и вздрогнул.

— Следы! Вепуат, смотри!

Они прошли уже метров тридцать, кое-где погружаясь в пыль по щиколотку и оставляя в ней глубокие вмятины. Сейчас за ними была ровная нетронутая поверхность. Исчезли даже «кратеры» от лап сааг-туула. Гедимин посмотрел вперёд и увидел, как по пыльной земле бежит рябь. «Ветер,» — он облегчённо вздохнул. «Просто ветер. Только — странный он тут…»

Чем ближе сарматы подходили к расселине, тем выше поднимались пылевые волны. Усилившийся ветер гнал их то от ущелья, то к нему. С каждым шагом его порывы ощущались сильнее. Гедимин оглянулся на Урджена — тот прикрыл лицо тканью и дышал сквозь ладонь, но шёл вперёд.

Под ногами лязгнуло — сармат ступил на чёрный каменный гребень. Тот зигзагом уходил к провалу, превращаясь в подобие ступеней. Пылевые волны перекатывались через него, не задерживаясь. Урджен сделал ещё шаг и под вой ветра низко наклонил голову и сцепил руки у груди. Его била дрожь.

— Зд-десь вор-рота, — прорычал он, сжимая бусы-позвонки. — Они все пр-роход-дят тут. Их вет-тер… Д-дальше — сами. Мне туд-да ход-ду нет.

Вепуат положил руку ему на плечо.

— Возвращайся. Здесь лучше не задерживаться.

Урджен оскалил клыки.

— Будем ждать вас, пока у зверя есть еда. Или пока не будет верного сна. Что бы я ни увидел, будет рассказано.

Его следы на пылевых волнах мгновенно исчезали. Идти ему было трудно — ветер толкал его то в спину, то в грудь, пыль летела в лицо. Убедившись, что сил ему хватает, Гедимин повернулся к ущелью. «А тут холодно,» — он пошевелил озябшими пальцами, посмотрел на сигма-сканер и еле слышно выругался. Термометр показывал плюс десять — и больше от прибора никакого толку не было: весь экран заволокло белесой рябью.

— На дозиметр не смотри, — сказал Вепуат. — Только зря расстроишься.

— Минус? — Гедимин поморщился. Вепуат угрюмо кивнул.

— И немаленький.

Гедимин подошёл к краю. Чёрная ступенчатая скала была присыпана рыхлой пылью только сверху; сама она была очень прочной. Гедимин шагнул на первую ступень, вглядываясь в провал. Ещё три выступа скалы он различал, хотя последний уже таял в темноте; дальше наступала неестественно плотная чернота, из которой тянуло холодом. Ветер был и тут — вырывался из ущелья и тут же влетал обратно, толкая сармата то в грудь, то в спину. Сквозь его гул Гедимин различил шум воды.

— Быстрая река, — сказал он, поднимая бесполезный сигма-сканер и тут же пряча за спину. — И какие-то её притоки. И этот ветер… Как будто воздушный насос. Два клапана — на вход и на выход.

— Ворота, — пробормотал Вепуат, спускаясь на вторую ступень. Лестница — та её часть, которую мог видеть Гедимин — вырастала из скальной стены и вилась вдоль неё. «А на четвёртом уступе может и оборваться,» — сармат двинулся вперёд — и убедился, что темнота не расступается. Он потянулся за фонарём, но, приподняв его колпак, увидел погасшее стекло. Вепуат, повернувшись к нему, досадливо хмыкнул.

— Ты же не думал, что в городе Икси работают фонари?

— Да чтоб им всем… — пробормотал Гедимин, глядя в темноту. — Ты хоть что-нибудь видишь?

— Придётся на ощупь, — отозвался Вепуат, прощупывая следующую ступеньку. Темнота, как вода, сомкнулась на уровне его груди. Сармат издал негромкий смешок.

— Камень как камень. Думаю, пройдём. Держись за стену.

Он сделал ещё шаг, и темнота затопила его по макушку. Из мрака донеслась невесёлая усмешка.

— А тут, в общем-то, ровно. Кто-то постарался… Э-эй! Привет повелителям Ук-кута, хвала Укшу и Ук-Хеммайну!

«А ступеньки, и правда, ровные,» — Гедимин сделал пару шагов, цепляясь когтями за скалу и пытаясь хоть что-то высмотреть в темноте. «Но все разной ширины. И высоты тоже. Если и обработаны, то минимально.»

— Идёшь? — спросил из темноты Вепуат. — А можешь немного шуметь? Хоть буду знать, что ты тут.

Он, громыхнув перьями, шагнул на ступеньку ниже.

…Пальцы начали зябнуть. Гедимин машинально сжал их в кулак, но, опомнившись, опять уцепился за скалу. Камень поддался легко, но ладонь обожгло холодом. Сармат сделал шаг — ступня будто опустилась на кусок льда.

Впереди что-то журчало; когти нащупали расступающийся камень — небольшую трещину. Ручеёк падал на ступени. Гедимин дотронулся до воды, проходя мимо, и ему очень захотелось отдёрнуть руку.

Впереди зазвенели пробирки.

— Подожди, я тут, — подал голос Вепуат. — Надо взять образец.

Гедимин хмыкнул.

— Может, отломать кусок камня?

— А отломи, — отозвался Вепуат. — Образцов из Сфена Пустоты у нас ещё не было.

— На обратном пути наберёшь пыли, — буркнул Гедимин, поддевая когтями слоистый камень. Вода всё-таки источила скалу и разделила на слои, — плитка отломилась без малейших усилий. Выпустив ножные когти, сармат двинулся дальше, на шум шагов Вепуата. Под ногой плеснула вода — неприятно-вязкая на ощупь и очень холодная.

— Пыли? — Вепуат еле слышно фыркнул. — Ты что, её не узнал?

— Чего? — Гедимин приостановился, машинально пощупал темноту справа от себя — там ничего не было, и сколько метров до дальней стены ущелья, оставалось только догадываться. — Ты что, видел все минералы Равнины?

— Этот минерал видели мы все, — отозвался Вепуат. — Ещё защитным полем от него закрывались. Тут он неагрессивный — даже странно.

Гедимин ошалело мигнул. «Агрессивная пыль? Has— sulu… День Пустоты, токсичные облака… И верно. Тут он неагрессивный. И не светится… Хорошо всё-таки, что мы в скафандрах.»

Воды под ногами становилось всё больше. Ручьи из стены промыли вмятины в ступенях и раскрошили их края — то и дело Гедимин натыкался на мелкие камешки и ненадёжные, скользкие оплывы. Вода шумела уже совсем близко. Ветер не ослабевал, но и не усиливался — невидимый насос работал размеренно. Гедимин сделал ещё шаг и вынул когти из стены. Пальцы снова окоченели. Сармат сжал кулак, накрыл его вторым, но теплее не стало.

— Ты идёшь? — донеслось из темноты. — Странно всё-таки. По ощущениям, тут минус пятьдесят — а вода жидкая.

— Сигма, — отозвался Гедимин. — Это не температура. Сигма жжёт мозги. Осторожнее там — ступеньки размыло!

— Да тут уже дно, — снизу донёсся плеск воды и шорох гравия. Вепуат громко хмыкнул. Снова плеснула вода, и зашуршали мелкие округлые камешки.

— Река быстрая, но здесь отмель! — Вепуат чуть повысил голос. — Я тут, справа от тебя. Не знаю, чем я набил карман, но это камни. Возьму ещё — хоть один из ста попадётся правильный!

— Иди к скале! — приказал Гедимин, ощупывая невидимую стену. — Держись и не отпускай! Нашёл где искать приключений…

Вепуат обиженно хмыкнул. Снова послышался плеск, потом — цокот когтей по камню.

— Да тут я, на уступе. Тут у них ещё и набережная… а нет, тоже вся в гальке, — опять зашуршали камешки. Гедимин нащупал в темноте пернатое плечо и дёрнул его влево, к скале.

— Куда теперь? — спросил он, думая, как на обратном пути будет искать лестницу. Запоминать расстояния не помогало — в полной темноте они «плыли», и в мозгу всё путалось.

— Думаю, вперёд, — ответил Вепуат. — Река течёт навстречу нам. Отверстие для вытекания где-то впереди.

Шорох в темноте был вроде бы негромким, но с лёгкостью перекрыл шум реки. Гедимин замер. Вепуат, ухваченный им за плечо, не двигался — это был не его звук. Снова зашуршало, теперь — громче и ближе. На краю поля зрения — и прямо посреди реки — мелькнули белесые точки и тут же погасли.

— Пришшшельцы в Ук-куте, — зашелестело в темноте.

— Нас обещали пропустить, — отозвался Гедимин. Шорох стал громче.

— Помним, — ответил кто-то из темноты. — Ты шшшёл ссса камешшшками. Почему не сссобираешшшь?

Гедимин вдохнул поглубже, унимая дрожь и растущее раздражение. «Бойся не бойся — а сфалт за разломом. Где эта штука с мицелием? Не потерял?»

— Я по делу, — сказал он, поднимая закупоренный тигель. В темноте вздрогнул и шумно выдохнул Вепуат. Его пальцы сжались на запястье Гедимина. Сармата трясло.

— Кого ты принёссс? — прошелестело прямо в наушник.

— Сэта, — отозвался Гедимин, не успев даже удивиться. — Он застрял у закрытых ворот. И весь город там же. Два города — Теккех и Хафси. Говорят, это ваши ворота. Надо открыть их. Застревать на столько лет — не дело.

«Что я вообще несу?» — мелькнуло в голове. Вокруг зашелестело. Шум реки внезапно стих.

— Пришшшёл открыть ворота… — прошептал кто-то в наушник. — Говоришшшь, наттто…

— Первый, кто пришшшёл исс-сса них, — отозвались из темноты. — Он не Сссэта…

— Неправильная вещь, — прошелестел третий — где-то за спиной. — Ссслеттует ли исссправить…

— Первый, кто пришшшёл… — уплотнившаяся темнота дотронулась до пальцев сармата. — Сссачем пришшшёл? Кто просссил? Шшшто обещал?

Гедимин хмыкнул. Ему виделось, как темнота ползает вокруг, обвивая его витками змеи. Ущипнуть себя не получалось — мешала броня.

— Они там уже тысячи лет, — угрюмо сказал он. — В таком дурацком состоянии. Надо уже их куда-то пристроить.

— И ты пришшшёл первым, — прошуршало в наушник. — Тташшше не ссс Равнины.

Гедимин пожал плечами.

— Ваши боятся. А я… мы — хотя бы в скафандрах.

Сбоку заскрежетало — когти Вепуата вонзились в обшивку, пробивая верхний слой, и заскрипели по ипрону. Гедимин обхватил его за плечи, нащупывая височные пластины. «Это всё сигма. Прикрыть его, пока совсем не рехнулся…»

— Всссе боятссся, — зашелестело в темноте. — Но неправильносссть тебе ссстрашшшнее… Укшшшу и Ук-хеммайи ссслышшшат тебя.

Кто-то взял его за предплечье — по ощущениям, с четырёх сторон одновременно — и протянул его руку вперёд. Ладонь коснулась друзы игольчатых кристаллов. Все иглы были разной длины и росли как попало — и все были очень острыми и прочными, как ипрон. На ладонь чуть надавили, и Гедимин услышал треск — верхняя обшивка лопнула и посыпалась в темноту.

— Ворота откроютссся, — прошуршало в наушник. — Ты ссснаешшшь цену.

Гедимин мигнул.

— Не знаю, — честно признался он. — Что за цена?

Вокруг зашелестело.

— Не ссснаешшшь? Сссачем тогда привёл его?

— Г-гедимин, — пробормотал Вепуат, встряхиваясь всем телом и вытаскивая когти из обшивки. — Я, похоже, понял…

Шорох стал громче.

— Ворота открываютссся расссттелением, — чей-то ледяной коготь скользнул по виску. — Цельное — на той ссстороне. Тут всссё по отдельносссти. Кровь, плоть и косссти…

— Гедимин, отойди, — ладонь Вепуата коснулась игольчатой пластины, и сармат еле слышно охнул. — Эти ворота открываются кровью. Вроде как жертва…

Услышав звон размыкающихся пластин, Гедимин оттолкнул сармата и накрыл «друзу» двумя ладонями. Тигель, наткнувшись на иглы, с тихим треском рассыпался на части. Гедимин едва обратил на это внимание.

— Сдурел? — прошипел он, чувствуя в груди холодный ком. «Жертва, чтоб вас всех…»

— Нужна кровь? — он оглянулся на белые точки, то всплывающие из темноты, то пропадающие. — Ну, пусть будет моя. Руку сюда? Что делать потом?

Шорохи стихли. Теперь Гедимин не слышал ничего, кроме шума крови в ушах.

— Потом — увидишшшь, — прошелестело в наступившей тишине.

Перчатка разомкнулась и ударилась о броню. Гедимин дотронулся до стены. Боли он не почувствовал, только ладонь обожгло холодом, и по ней потекло липкое. Капля со звоном упала под ноги — и темнота взорвалась огнями.

Это были нити, протянутые со всех сторон, — длинные цепочки огней, среди которых метались ослепительные кометы. Гедимин видел, как цепи рассыпаются на цветные точки, вытягиваются вдоль кометного хвоста и разлетаются в разные стороны — и огненная мозаика собирается заново. Забывшись, он шевельнул ладонью — руку пронзила острая боль. Комета мелькнула совсем близко, волоча за собой раскалённые докрасна нити.

— Кто-то пришёл, — донеслось из хаоса огней. — Поднимается ветер.

— Ворота? — с надеждой спросил кто-то; теперь Гедимин узнал шелестящие голоса Сэта. — Ук-хеммайи услышал нас?

— Ворота открываются, — зашелестело со всех сторон. Рука заныла сильнее. Что-то гудело, и с каждой секундой громче — какие-то массивные плиты в самом деле пришли в движение. По пальцам потянуло обжигающим сквозняком.

— Эй! — крикнул Гедимин и едва расслышал собственный голос. — Сэта! Хафси и Теккех! Вы тут?

— Ворота открылись, они открылись! — в лицо сармату ударил жар. Рука взорвалась болью, и Гедимин еле успел отключить ощущения. «Трудно дышать,» — мелькнуло в мозгу. «Сколько крови я потерял?» Цветные цепочки и кометы пропали, заслонённые распухающим облаком плазмы.

— Вассс уссслышшшали, и ворота открыты, — прошелестело в наушник, и висок сармата обдало холодом. — Открывшшший пропуссстит вассс.

— Кто-то пришёл за нами? — донеслось из огненного клубка; говоривший был растерян и испуган. — Это ты? Кто… почему…

— Куда? — перебило его сразу множество голосов. — За ворота? От них? Куда нас зовут?

Гедимин шумно вдохнул — воздуха не хватало. По ладони уже текло ручьём, и рука тряслась, стремительно слабея.

— Куда хочешь, — сказал он, глядя в кипящую плазму. — Хоть внутрь, хоть наружу. Только решай быстрее.

Облако взорвалось ему в лицо. Сармат отдёрнул руку, попытался заслониться — и рухнул в воду. Ладонь, горящая от боли, мгновенно онемела. Рядом что-то гудело и шипело, потом сармат услышал рёв, и течение, легко подняв, понесло его. Кто-то рядом вскрикнул, потом Гедимина схватили за плечи.

— На помощь! — услышал он крик Вепуата. Река ревела всё громче, но чей-то шелестящий шёпот легко перекрыл её шум:

— Вода вынесссет.

Часть 36 15–23 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Воды — Сфен Огня, город Теккех — Сфен Земли, долина Элид, Элидген

15 день Металла, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воды — Сфен Огня, город Теккех

Сборки горели белым огнём. Гедимин просунул в проём оплавленную перчатку, под шкворчание испаряющегося металла дотянулся до хвостовика, дёрнул — и зашипел от бессильного гнева: стержень заклинило. «Узкий просвет,» — он попытался протиснуться боком между сборками, но пролезла только рука по локоть. Сармат провёл ей по оболочкам стержней, размазывая расплавленный ипрон. Белые вспышки жгли глаза. Он снова уцепился за хвостовик. Наверху заскрежетало. Золотой расплав брызнул во все стороны, заливая стержни, ладонь и предплечье. Гедимин запоздало отдёрнул руку, но жжение только усилилось. Перчатка пошла пузырями. Сармат поддел её когтем, вспарывая мягкий металл, зажмурился от боли — и услышал плеск и чей-то негромкий голос. На руку текло прохладное. Гедимин открыл глаза, рванулся куда-то, — встать ему не дали, навалились на плечи. Он, тяжело дыша, лежал под расколотым серо-стальным небом. Руку, обёрнутую мокрой тканью, всё ещё жгло — и изнутри нарастал мучительный зуд. «Регенерация,» — сармат снова попытался сесть, но едва смог опереться на локоть — тут же навалилась слабость.

— Sa has— su…

Над головой сдержанно хмыкнули.

— Лежи! Я уж думал — не очнёшься.

«Вепуат?» Гедимин встряхнул головой, ошалело мигая. Река бредовых образов пронеслась перед глазами, и он на секунду зажмурился. «Ущелье… Икси… кровь… река… Sa has— su…»

— Где мы? — прохрипел он, приподнимаясь на дрожащем локте и глядя на окрестности. Он лежал на чём-то жёстком и складчатом; вряд ли это был камень — скорее, окаменевшая кора круглого дерева. Почти вплотную к его «постели» подступала вода. Это были мутные мелководные заливы, разделённые островками. Из ила поднимались ребристые купола и складчатые пирамиды. За островами начиналась глубокая вода — Гедимин видел, как блестит рябь на её поверхности. Блестящая гладь упиралась в горизонт.

— Какая-то река, — Вепуат пожал плечами и сунул сармату флягу. — Пей. Не бойся, вода из запасов. Местную я не проверял.

Гедимин вцепился в флягу и выпустил её, когда там осталось на дне. Слабость не отступила, но в голове прояснилось. Он отложил почти пустую ёмкость и, сев, полез в карман. Что-то звякнуло. Сармат посмотрел на правую руку (она зудела так, что ощущения пришлось отключить — вот она и болталась онемевшим придатком) и с присвистом выдохнул. Компресс, наложенный Вепуатом, сполз, из-под него проступила бледная, складчатая, как-то провисшая внутрь кожа. Гедимин пошевелил тонкими пальцами и беззвучно выругался.

— А вот, — Вепуат шумно вздохнул. — Только-только сейчас запустил регенерацию. Даже кровяной камень не берёт. Всё будто растворилось — мышцы, сосуды… Уже боялся, что придётся резать.

Гедимин машинально прикрыл повреждённую руку здоровой, снова шевельнул «растворёнными» пальцами — зуд усилился. «Какие-то мышцы там есть. Иначе не шевелилось бы,» — заключил он, вспомнил невидимые иглы, пробившие кожу, и невольно поёжился.

— Что за дрянь была на той штуке? — спросил он, разглядывая бледные складки. Проколы затянулись без следа, крови тоже не было. «Текла, как вода… Ясно теперь, почему меня шатает,» — он отхлебнул из ёмкости с Би-плазмой и вдохнул поглубже, расправляя лёгкие. «Вода вынесет… Куда мы, всё-таки, угодили?»

— Проб не взял, извини, — отозвался Вепуат, убирая флягу. — Как-то не до того было. Думал про антидот. Но раны закрылись, а кровопотерю им не восполнишь. Из тебя вчера много вытекло. Если бы я туда сунулся — наверное, живым бы не вышел.

— Давно мы тут? — спросил Гедимин, отгоняя вчерашние видения. «Как влезешь в традиции, вечно какая-то чушь…»

Вепуат покосился на передатчик.

— Если приборы не врут — сегодня пятнадцатое. И только рассвело. А очнулся я ещё в темноте.

— Здесь? — Гедимин посмотрел на островки, прикидывая, куда его могло выкинуть течением. «Сюда — вряд ли. Тут вода еле двигается. А притащить полторы тонны металла…»

— Вон у той гряды, — Вепуат показал на дальний островок. — Там отмель. Но лежать неудобно — грязь. Тебя растолкать не удалось — ты и дышал-то через раз. А у меня — ни молекулы путного, кроме кровяного камня.

Гедимин покосился на локоть — под бронёй к нему было привязано что-то комковатое. Потом оглянулся на отмель.

— Ты меня оттуда тащил? — он недоверчиво покачал головой. — Тебе после такого самому нужен камень.

Он попытался вскрыть броню на локте. Вепуат придержал его руку и смущённо хмыкнул.

— Икси вчера решили, что ты меня для этого привёл. Чтобы принести в жертву. Видимо, там так принято…

Гедимин помянул спаривание «макак».

— «Гельт» им в ущелье!.. Ты-то как после вчерашнего? — он с тревогой заглянул Вепуату в лицо. — Тебя там трясло — я уже думал…

Вепуат отмахнулся.

— Паршивое место это ущелье. Повезло, что выбрались. Ясно, почему туда никто не ходит.

Он поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Попытался встать и Гедимин. Получилось, хотя его ещё пошатывало — а опереться тут было не на что.

Широкая река дала тут излучину — и её занесло глинистым илом. Берег зарос деревьями-валунами и «пирамидами». То, что Гедимин видел на отмелях, было только побегами, отростками огромных живых скал. Они поднимались там, где берег становился твёрдым. Сармат взглянул на кору под ногами, — она отвалилась от чего-то похожего, метров тридцати в поперечнике. Чуть поодаль на мелководье висела в илистой мути яркая семилучевая звезда. Таких объектов было много — Гедимин насчитал полтора десятка; самые крупные растянулись на полметра, мелкие поместились бы на подушечку пальца. Их лучи-лопасти едва заметно колыхались.

— Фильтраторы, — Вепуат кивнул на «звёзды» вдоль берега. — Вроде неагрессивные. А нас приволокло откуда-то оттуда.

Он махнул рукой на серебристую рябь. Гедимин еле мог определить, где там течение, — водяная масса двигалась сразу в нескольких направлениях.

Рука снова зачесалась. Гедимин отключил ощущения и недовольно сощурился.

— Откуда принесло — дело прошлое. Куда нам теперь?

Он включил было сигма-сканер, но, опомнившись, опустил руку. «Тут Сфен Воды, вон там, похоже, Сфен Жизни. Сейчас пять часов, и если только что рассвело… Три световых часа до края, пять — до центра. Направление на центр можно вычислить. А вот где искать нашу базу…» Он потянулся к плечу, пару секунд нашаривал отсутствующий сфалт, потом опомнился и тяжело вздохнул.

— Даже и сигнал не подашь…

У островка в воде темнели слежавшиеся волокна. Их было немного — всего несколько прядей. Вепуат подобрал одно из них, размахнулся, закинул за гряду, — волокно развернулось по плавной дуге и поплыло к горизонту.

— Я бы двинулся по течению. У Скогнов все города у воды. Рано или поздно на какой-нибудь наткнёмся.

Гедимин невесело усмехнулся.

— Их всего пятнадцать. Может, на этой реке нет ни одного. Или он выше по течению.

Вепуат пожал плечами.

— Может. Но других идей нет. В реках ещё живут Селасси. Если наткнёмся — спросим направление.

Гедимин оглянулся на гигантские деревья. «Местная древесина плотнее камня. Из чего тут делать плот? Да ещё такой, чтобы поднял полторы тонны…»

— Река хоть куда-то течёт, — вздохнул Вепуат, проследив за его взглядом. — А куда мы ускачем, прыгая из Сфена в Сфен…

— Надо бы лодку, — пробормотал Гедимин, примеряясь к дереву-валуну. «Если это подрезать, а из внутренностей сделать понтоны… две таких штуки рядом — может, и поплывут.»

Он сделал пару шагов по ребристому островку — и, не удержавшись, рухнул в глину. Вепуат с сердитым возгласом протянул ему руку.

— Сиди! До вечера никто никуда не пойдёт, — проворчал он, вытаскивая сармата на твёрдую землю. Тот сердито щурился. Падение, может, и было случайностью — но вот ноги подкашивались, и руки при попытке на них опереться неприятно слабели. «Кровопотеря. Видимо, ещё не восстановился,» — он тяжело опустился на ребристый «камень». Вепуат сел рядом.

— Тут куча волосяника. Если что, пойдёт на субстрат, — он поддел горку тёмных волокон и невесело ухмыльнулся. — Мы — единицы автономные. Сидеть тут можем хоть месяц. Выжить-то не проблема…

Гедимин тяжело вздохнул. Давно он не чувствовал себя так глупо.

— Волосяник? — надо было срочно на что-то отвлечься. — Такой же, как в долине Элид?

Вепуат качнул головой. Пучок мёртвых червей он расстелил на колене и теперь раскладывал по кучкам.

— Да нет, тут разные. Снесло со всяких Сфенов… Вот этот похож на наш. А этот — с чешуйками. У этого шесть углов на срезе. Я, пока ты лежал, насобирал для Альгота образцов. Надеюсь, не сгниют.

Гедимин потянулся за «термобластером». Полую кость почему-то не сорвало и не раскололо во время неуправляемого плавания — и линзы, как сармат убедился, были целы.

— Сейчас высушим. Давай сюда свои пробирки.

— Осторожнее, совсем-то его не жарь, — покачал головой Вепуат, складывая ёмкости в углубление «камня». Гедимин посветил на них «термобластером». Пар пошёл сразу — сармат еле успел выдернуть пробки, чтобы «контейнеры» не разорвало.

— Можно ещё пособирать, — сказал Гедимин, глядя на отмели, тёмные от органики. На соседней уже кто-то копался, затаскивая в узкую нору червяка за червяком. Ил зашевелился, выпустил пузырь, — поблизости открылась ещё одна норка, из неё высунулась крючковатая клешня.

— Ага, пока без нас не съели, — Вепуат криво ухмыльнулся и кивнул на плавающую у берега «звезду». — Вот в этих штуках тоже куча пигментов. Не знаю, на кой они им, — навряд ли у них цветное зрение.

— Биолог, — хмыкнул Гедимин, глядя, как Вепуат пытается подцепить «звезду» когтем. Стоило воде шевельнуться, фильтратор сложился и нырнул в ил. Разведчик разочарованно хмыкнул.

— В защитное поле их, — посоветовал Гедимин, затыкая просушенную пробирку. Волосяник на её дне потемнел и съёжился. «Образцы для Альгота,» — сармат усмехнулся. «Если когда-нибудь его снова встретим… Образцы. А ведь вчера мы…»

— Вепуат, — он повернулся к разведчику. — Ты вчера насобирал чего-то в ущелье. Не смотрел, есть там что путное?

Вепуат шумно вздохнул.

— Знаешь, не проверял. Как-то не до того было. Да и… — он покосился на свою броню, и его передёрнуло. Гедимин тоже взглянул на его перья, не нашёл никаких изменений и пожал плечами.

— Так давай проверим. Раз до утра нам тут сидеть…

— Если повезёт — до утра, — буркнул Вепуат, смерив его оценивающим взглядом. — Ты сейчас возишься, а встанешь — опять рухнешь. Такая регенерация берёт кучу сил. Так что лучше не спешить.

Гедимин, снова пожав плечами, потянулся за контейнером с Би-плазмой. «Вепуат прав насчёт сил. Отрастающие части нужно из чего-то строить. Надеюсь, еды у нас хватит. Не хотелось бы жевать древесный жир…»

Вепуат проследил за его задумчивым взглядом и покачал головой.

— Ты ешь, сколько надо. Если что — опробуем примитивные технологии. Всякой органики тут много.

Он высыпал на складчатый «камень» пригоршню мокрой гальки, встряхнулся и принялся вытирать карман изнутри. На куске белого скирлина — остатках «бинтов» — странная вязкая «вода» отливала зеленью. Гедимин протёр пару камешков и радостно хмыкнул — на боку окатыша застыл знакомый неподвижный блик.

— Оно! — Вепуат выхватил гальку из его пальцев, повертел, подставляя свету, и потянулся за другой. — Ну надо же… Я ведь черпал на ощупь. А там такого, оказывается, много…

Гедимин осмотрел гальку, на которой не было никаких бликов. Повернул её к свету — поверхность, даже сырая, блестеть отказывалась. По ощущениям, структура у минерала была слоистая — и давала острый излом.

— Ничего не выкидывай, — сказал сармат, откладывая «бесполезные» камешки в сторону. — Это редкие образцы. Из Сфена Пустоты, да ещё и из ущелья…

— Шестой зрячий камень, — отозвался Вепуат, пряча очередную находку в карман. — И вот ещё… И зачем ты меня торопил⁈ Набрали бы побольше. Икси нас всё равно заметили бы. Мимо ворот не прошли бы.

Он повертел в пальцах плоский обломок с обточенными водой краями, хмыкнул и положил отдельно. Гедимин сгрёб «бесполезные» образцы, ссыпал их в нишу скафандра и хотел что-то сказать, но осёкся. По воде пробежала едва заметная рябь — и все фильтраторы на отмели сложили лопасти и ушли на дно. Рябь пробежала снова.

— Дрожь, — прошептал Вепуат, выпрямляясь во весь рост. Теперь и Гедимин чувствовал, как вся отмель мерно вздрагивает. Ещё толчок — и поверхность под ногами качнулась. Вепуат шумно выдохнул, схватился за сигма-сканер, — но Гедимин уже и без приборов видел, как за деревьями медленно движется живой холм. Ещё десяток секунд — и в ближайшем просвете появился начерченный на тёмной броне «трилистник».

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, глядя, как сааг-туул разворачивается к отмели. Голова опустилась к земле. На обломки коры, завязшие в глине, спрыгнул Джагул. Подвески, свисающие с его одежды, звенели и трещали.

— Урджен! — крикнул Вепуат. Джагул запрокинул голову и взвыл. Ему отозвались с загривка сааг-туула — и сам зверь протяжно заскрипел и грохнул хвостом по ближайшему дереву. Гедимин сдержанно ухмыльнулся, глядя, как Урджен протягивает Вепуату шест. Сармат, уже влезший по колено в глину, тронул его и тут же отпустил. Гедимин двинулся следом.

Его тоже пытались вытащить — и Вепуат, и, что особенно странно, Урджен. Гедимин осторожно его отодвинул и отряхнулся от мутной воды. Вой затих. Джагул встряхнул головой и ухмыльнулся во все клыки.

— Геджер! Урху! — он осторожно дотронулся до скафандров и оглянулся на сааг-туула. — Видели? Что, осталось что сказать?

Погонщики отозвались нестройным рявканьем. Животное уставилось на сарматов и громко скрипнуло. Вепуат смущённо ухмыльнулся.

— Уходим, — сказал он, оглянувшись на Гедимина. — И так потеряли кучу времени. Как вы нас нашли?

— По дороге из сна, — погонщик на загривке зверя указал на шкуру, расстеленную между выступами панциря. Урджен издал рокочущий вздох.

— А вы что говорили⁈ Я-то всё помню! — он показал Джагулам растопыренные когти и двинулся вверх по броне. Гедимин пошёл было за ним, но кусок панциря зашевелился и отодвинулся, открывая извилистую «лестницу». Вепуат радостно хмыкнул.

— Правильно. Нечего тебе лазить по скалам. Забирайся! Внутри хотя бы не свалишься.

…Упасть он не упал, но цепляться за «стены» пришлось много раз — ноги подкашивались. Сааг-туул терпеливо ждал, пока сарматы пробирались под его бронёй. Вепуат пытался то подталкивать Гедимина, то тащить его за руки, и отступил только после сердитого шипения. Ещё один подъём — и сармат отодвинул ширму с разрезанным ромбом и шагнул в знакомый тёплый «отсек». «Мастерская,» — ухмыльнулся он, глядя на раскалённые докрасна пластинки металла, вставленные в печную заслонку.

— Садись, — буркнул Вепуат, бросив у стены где-то подобранные шкуры. — А лучше — ляг. Повезло всё-таки, что Урджен нас нашёл.

«И что вообще искал,» — договорил про себя Гедимин. «Дорога из сна, значит… Чтоб я разбирался в местных методах ориентирования…»

— Тигель разбили, — подумал он вслух, глядя на пустое место в нише. — Надо будет им новый…

Вепуат отмахнулся.

— Ничего, это для важного дела.

Гедимин поморщился.

— Ну да. Нормально умереть — оно тоже важно. Неправильно это — болтаться между… Ну, теперь всё закончено. Скажи им — пусть выбираются к Элидгену. Дорогу-то отсюда найдут? Далеко мы свернули?

Вепуат оглянулся на дверной проём, но сказать ничего не успел — Джагул, замерший там, запрокинул голову и взвыл.

— Огонь! — с трудом разобрал Гедимин среди хохота и рёва. — Огонь из ворот! Ты — как тень в огне! Они тут! Они тут! Они вышли!

Вепуат шагнул к Урджену, осторожно взял за плечо. Тот встряхнулся, перестал выть и полоснул по стене когтями.

— Геджер! Ты стоял у ворот! Среди огня! На их пути! Сам не знаешь, что сделал⁈

— Тихо, тихо, — Вепуат наклонился, заглядывая Джагулу в глаза. — Ты что-то видел? Сон про Гедимина?

— Огненный сон, — отозвался Урджен, ухмыляясь во все клыки. — Он у открытых ворот, и огонь навстречу. Они все вышли. Все вернулись. Города больше не мёртвые.

Гедимин ошалело мигнул.

— Что⁈ — он шагнул к Урджену, и тот даже не шарахнулся к стене и не прижал уши. — Ты говоришь — тот мицелий… этих существ удалось оживить⁈ Но столько веков…

— Ты открыл ворота, — Урджен коснулся его груди; его глаза светились. — Прошёл в Ук-кут и открыл их. Ты выпустил огонь. Все города огня теперь живые.

Вепуат тронул Гедимина за плечо. Тот вздрогнул — он уже успел забыть, что в «отсеке» кто-то есть. Мысли метались внутри черепа, налетая на стенки и высекая искры. «Значит, тот дурацкий ритуал… Hasu! Это в принципе невозможно. Там нечему было оживать…»

— Здорово, что всё так вышло, — сказал Вепуат. — Спасибо тебе, Урджен.

— Я только видел сны, — тот небрежно махнул когтями и оглянулся через плечо. — И говорил этим, чтобы не болтали, а шли, куда сказано. Много же пришлось говорить!

За его спиной недовольно рявкнули.

— И опять говоришь и говоришь! — в «отсек» заглянул Джегех. — Все уже сказали — и про сны, и про твою дорогу. Даже Урху сказала. Геджер же говорит — надо ехать. Поднимать зверя?

«Если в том, что Урджен несёт, есть молекула смысла…» — Гедимин на секунду зажмурился.

— Едем в Теккех, — сказал он, угрюмо щурясь. — Надо посмотреть. Вдруг… вдруг там нужна помощь.

Вепуат хрюкнул в респиратор и, заглушая рвущийся смех, ударил в ладоши. Джагулы рявкнули.

— Ага! Непременно надо заехать в Теккех. Далеко он? Найдёте дорогу?

…Силы возвращались быстро — мозг, искря и плавясь от новой информации, подхлёстывал тело, как мог. Через час Гедимин выбрался на спину зверя и сел там, придерживаясь когтями, под недовольное хмыканье Вепуата. Разведчик вылез из-под брони раньше. Зверь где-то бежал трусцой, где-то шёл быстрым шагом, — только слышно было, как свистит во внутренних полостях перекачиваемый воздух. Сармат старался смотреть на небо — от часто меняющихся пейзажей рябило в глазах.

— Это ты правильно придумал, — сказал Вепуат. — Город столько лет без присмотра… Помощь им там точно нужна. Послезавтра кислотный ливень, потом похолодает — а у них все крышки потрескались. И еда… Плантации там точно вымерзли. Даже древесный жир взять негде. Несколько тысяч народу, без еды, безо всего… М-да, задачка.

Гедимин болезненно сощурился.

— Думаешь, это всё не бред? Они, и правда, все живы? Все, кто там… валялся пеплом?

Вепуат посмотрел ему в глаза.

— Думаю, скоро мы увидим.

…Снег вокруг гигантской кальдеры растаял. Гедимин повернулся и увидел на горизонте дым — судя по его расположению, в этот раз сарматы зашли в Сфен Огня с другой стороны. Джагулы притихли, прижали уши и укрылись за выступами брони. «Как от обстрела,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Будто в этот раз угроза не разлита в воздухе, а… Hasu!»

Назвав себя идиотом, он схватился за сигма-сканер. На экране — прямо под ближайшими столбами раскалённого воздуха, бьющими из складок лавы — проступили вертикальные шахты, соединённые коридорами и изрытые нишами. Внутри мелькали плохо различимые сгустки мицелия в «асбестовых» накидках и кованой броне. Гедимин успел увидеть, как на костяной тачке с полозьями волокут куда-то пыльные мотки троса, прежде чем в его запястье — и в сигма-сканер — вцепился Вепуат.

— Твой сканер где⁈ — Гедимин отобрал руку и сердито сощурился — от резкого движения снова зачесались изнутри «отрастающие» пальцы. Вепуат только отмахнулся.

— Кейек разгорелся! Видел? Внутри уже плюс тридцать! А вон тут, тут… Видишь? Они делают горячие камеры! Плюс пятьдесят уже, смотри!

Гедимин хмыкнул.

— Плюс тридцать? Холодно. Хорошо, ещё одежду… где-то взяли. С разбитыми крышками не прогреешься…

Он нашарил сканирующим лучом колодец, где недавно выбивал из стенки кейек. Нишу ещё не залепили, только сгребли к ней раскатившиеся камешки. Их горка накалилась до двух сотен градусов, и сгустки мицелия, проходя мимо, старались к ней свернуть и погреться.

Луч сдвинулся, и Гедимин увидел камеру на выходе из шахты. В неё на собранном наспех подъёмнике втаскивали мотки тросов. Костяные шпульки местами истрескались, верёвки спутались, и существа разматывали их и переплетали по три вместе. Канат подъёмника тоже был тройным, и обращались с ним осторожно. «Один такой трос держит пару тонн,» — вспомнил Гедимин, глядя, как Сэта скручивают верёвки — уже не по три, а по девять. «Но — это новый. А сколько всё это здесь пролежало, и где… Странно, что вообще в пыль не рассыпалось. Всё-таки местные врут про двадцать тысяч лет. Тогда и пыли не осталось бы. А у них вон — повязки, накидки, подъёмник рабочий…»

— Ага, это у них механизм, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — А сами крышки… что они думают с ними делать? Замазать глиной? Ну, может, для первичной герметизации…

Сааг-туул остановился. С его спины уже хорошо просматривались столбы раскалённого воздуха над «фумаролами»; сами шахты прикрывал козырёк застывшей лавы.

— Подождите нас тут, — сказал Вепуат погонщикам. Они устроились на загривке зверя и пытались заглянуть за каменный уступ; уши у них были прижаты, но желания поскорее удрать Гедимин не заметил. «Ну да, само собой. Понятный город лучше непонятной штуковины. Интересно, что там сейчас с показаниями дозиметра…»

С лавовых ступеней уже был слышен подземный гул, скрежет и стук. Выломанную часть крышки ближайшей шахты задвинули до упора, открыв широкий проём. Гедимин направился к нему, думая, как лучше пролезть к механизмам, но подойти не успел. Шахту накрыло плазменным облаком.

— Чужаки в Теккехе! — взревелочто-то внутри огненного столба. — Прочь! Прочь!

Плазма вскипела, раздуваясь во все стороны, и поднялась волной. Гедимин ошалело мигнул, вскинул руку — и услышал за спиной вой четырёх глоток.

— Дураки в Теккехе! — заорал Урджен; его голос легко перекрыл рёв пламени. — Кто открыл для вас ворота? Кто вас вытащил? Как вы их встречаете⁈

Огненная волна замерла — и, стремительно меняя форму, рухнула в шахту. Джагулы взвыли.

— Где вожди Теккеха? — крикнул Урджен. — Где их благодарность⁈ Так-то они встречают Геджера⁈

Гедимин развернулся к Джагулам, но Вепуат дёрнул его за локоть — из шахты снова ударил столб пламени, на лету принимая гуманоидную форму. Сгустки плазмы отращивали конечности, размытые огненные силуэты сжимались и уплотнялись, — ещё секунда, и у «фумаролы» выстроился кривой клин из полутора десятков Сэта. Гедимин только и успел скользнуть взглядом по расшитым накидкам, кованым браслетам и чешуйчатой броне, — существа с протяжным шипением опустились на колени.

— Теккех просит прощения за непочтительность, — заговорил, подняв голову, Сэта в «цацках» главного жреца. — Теккех помнит чёрную броню и гиганта на пороге теней. Мы не узнали тогда твоего имени… Хеттшер?

Вепуат смущённо хмыкнул и толкнул Гедимина в бок.

— Другие города знают его как Хеттийиррна. А я — Хетпу, — он снова толкнул сармата в бок и шагнул вперёд. — Ну, хорошо, что вы добрались без проблем. И одежда не разложилась за столько-то лет. Да вставайте уже! Мы пришли помочь, а не мешать. Из мёртвого города сделать живой непросто…

Сэта поднялся на ноги, но голова так и осталась склонённой на грудь. Гедимин смотрел на чёрно-красный орнамент на его накидке. «Сколько, интересно, оно пролежало на складе на самом деле? Явно же не тысячи лет.»

— Помочь? — переспросил жрец, растерянно глядя на сарматов. — Другие города… Скажи, могущественный Хетпу… вы не из Аса’ана? С вами Джагулы, их зверь… может, вы из священного Айена? Или сам Нерг, повелитель Пламени, прислал…

Вепуат качнул головой.

— Нерг мёртв, про Айен я не слышал, с Аса’аном, Шакхой и Куттушем мы дружим. Вы, надеюсь, тоже не воюете. Если да — прекращайте. Без их помощи вам тут не выжить. Послезавтра начнутся плохие дни…

Сэта сцепил пальцы у груди. Вдоль шеи проступила цепочка красных пятен. Те, кто стоял за его спиной, прижали уши и быстро переглянулись.

— Да, Хетпу, жрец Ак-коу. Нам ветра сказали о том же, — Сэта снова склонил голову. — Видимо, тут было много странного. Войдите в наш город, окажите ему честь…

Сэта расступились, образуя живой коридор. Гедимин настороженно сощурился.

— Мы не жрецы Ак… Воздуха, — Вепуат покосился на зашевелившиеся небесные складки. — Мы — жрецы юного Пламени. А вам, пожалуй, не помешало бы его благословение. Пойдём, Гедимин, посмотрим, как тут всё оттаяло!

…Работы всё-таки прекратились. Гедимин недовольно щурился, но сделать ничего не мог — там, где проходили сарматы, все оставляли свои дела, и толпа, сопровождающая их, всё росла. Дозиметр показывал, как «фонит» замурованный в стены кейек, и как излучают сами Сэта; странное явление, рисующее на экране минусы, исчезло, будто его и не было. На оплавленных стенах осталось немного сажи, но из-под ног она пропала. «То ли успели прибраться,» — думал Гедимин, проходя мимо уцелевшей двери и пристроенного к ней механизма с тройным запасом тросов, — «то ли вся эта гарь — это были их… останки. Погасший мицелий. Мн-да. Хорошо мы по ним потоптались. То-то было не по себе…»

Дверь в асаановый цех успели починить — она лежала в пазах ровно, хотя двигалась ещё со скрежетом. «Смазка всё-таки протухла,» — решил Гедимин, покосившись на блочный механизм у ворот. Смазки не хватало и ему. Там, где обычно справлялся один трос, накрутили все шесть — и Гедимину они даже издалека не казались надёжными.

— Свящённый асаан, камень и кости, — услышал сармат негромкий голос жреца. — Всё, что пощадило время. Мы не можем повесить для вас достойные гамаки — только настелить полотнища на пол, как дикари. Это не оттого, что мы непочтительны…

— Да понял я, понял, — отмахнулся Вепуат. — Сейчас не до почестей. Что ж, кости и тросы — уже неплохо. Нужен бы ещё древесный жир… Что с пищей? Посадки в пещерах… Хотя бы семена уцелели?

Гедимин досадливо сощурился. «Нашёл о чём спрашивать! После вымораживания и облучения…»

— Твой взгляд пронизывает скалы, — помрачнел жрец. — Всё, кроме священных деревьев, мертво. Мы собирались разжечь огненные чаши, поговорить с Аса’аном, — если его жар не погас, как наш, возможно…

Вепуат радостно хмыкнул и хлопнул себя по бокам.

— Идём. Гедимин, у тебя же есть смесь для розжига? Надо им сказать — пусть пришлют семена! Ну, и еды им на первое время. Древесный жир… мы ведь съездим за древесным жиром? Нам это быстро, а им с их тачками…

Гедимин поморщился.

— Не трещи. За жиром съездим. А семена… Думаешь, прорастут? Там нормальная почва… после стольких-то лет?

Только договорив, он понял, что на время его речи все звуки затихли, а все, кто был вокруг, развернулись к нему и навострили уши.

— Не знаю, какие боги вас сюда направили, — проговорил жрец, складывая руки в почтительном жесте. — Шетту! Сам пятнадцатый привёл тебя к Хеттийиррну и Хетпу.

— Да, только он, — отозвался один из Сэта, выбираясь из толпы, и склонил голову перед сарматами. Те изумлённо переглянулись.

— Шетту! Значит, и ты выбрался, — пробормотал Гедимин, разглядывая пол под ногами. «Всё это время он был живым и в сознании. А мы его — то в плазменную камеру, то в кейек, потом вообще потеряли… Извиниться, что ли?»

— Моя благодарность тому, чьи сны полны огня, — Шетту сцепил пальцы перед грудью. — Я должен попросить прощения за ложь. И у вас, и у Джагула-сновидца под вашей рукой.

Гедимин мигнул.

— О чём ты, Шетту? — с недоумением спросил Вепуат. — Где ты успел наврать? Мы и не говорили толком.

Шетту прикрыл растопыренными пальцами уши. Сэта расступились, оставив его в плотном кольце.

— Я не из Теккеха, — сказал Шетту. — Я пришёл сюда из Аса’ана. Пришёл к пеплу Теккеха — и он поглотил меня. Я не сумел никому помочь. Долго же всем нам пришлось ждать…

Гедимин протянул к нему руку, и он замолчал, склонив голову. Вепуат, недовольно хмыкнув, толкнул сармата в бок.

— Это было смело — пролезть вот в это вот, — смущённо пробормотал Гедимин. — Без скафандра, безо всего… Тебе-то за что извиняться⁈ Я думал, до нас никто не решился…

Главный жрец дотронулся до его брони.

— Нам хотели помочь. Силы были малы. Пепел Теккеха поглотил четверых…

— Им пора вернуться домой, — решительно сказал Вепуат. — Тебе, Шетту, тоже. И тебя должны встретить как героя.

…Под огненные порталы была отведена большая пещера с перекрытым куполом. Трещины в нём недавно замазали глиной и костяным крошевом. Гедимин, покосившись на них, остановился перед ступенчатой конструкцией. По прорезанным в ней желобкам когда-то стекал горящий жир; каменные сосуды для него давно раскололись, и их обломки сейчас лежали у стены. Вепуат прошёл к ступеням, деловито смахнул нагар с ближайшего углубления и повернулся к Гедимину.

— Выйдем на связь?

— Лучше бы местным, — отозвался тот. «Местные» выстроились вдоль стен, освободив сарматам поле действия, — видимо, ничего, что могло бы гореть, найти не удалось. Сармат, пожав плечами, достал из кармана завалявшуюся тубу. «Спасибо Альготу — хоть кто-то занят работой, а не традициями,» — поморщился он, выжимая в углубление маслянистую смесь. Ближайший Сэта, шумно вздохнув, протянул к ней руку — и над ступенями поднялась стена красного огня.

— Кто зажёг пламя? — раздалось из костра секунду спустя. — Кто говорит с Аса’аном? Мне чудится, или это огонь Теккеха?

— Ага, он, — Вепуат широко ухмыльнулся и помахал рукой. — И мы, и вожди Теккеха рады говорить с Аса’аном!

— Жрецы Пламени⁈ — из костра высунулась гуманоидная фигура. Руки Гедимина обожгло, и он прижал их к броне. Сэта огненной волной прошли по сарматам и влились в красный костёр. Плазменное облако кипело секунд десять.

— Зеркало, что ли… — успел пробормотать Вепуат, прежде чем сгусток распался. Ещё секунда — и пустые углубления на ступенях зажглись без топлива.

— Теккех снова полон огня⁈ — раздалось с двух сторон почти синхронно.

— Хафси тоже! — крикнул Вепуат, перекрывая рёв пламени. — Но там нет нас! Найдите их, пока опять не погасли!

…Перед глазами Гедимина плыли красные круги, броня на груди и плечах оплавилась, — её потрогали, наверное, раз триста, и не все успевали сдержаться и остудить ладони. Теперь, когда всё успокоилось, он вместе с Вепуатом сидел на горе «асбестовых» полотнищ в зале, украшенном черепами. Тут собрались вожди четырёх городов — и те, кто пришёл с ними. За открытой дверью Гедимин слышал рёв пламени — что-то проносили сквозь огненные порталы.

— Хранилища семян полны, — сказал «питающий Аса’ан» — ещё один вождь, с которым сармат до сих пор толком не общался. — Мы дадим вам треть, но могли бы дать и две.

— Не забывай о Хафси, — покосился на него главный жрец. — Много погибших посадок, и боги Ук-кута их не вернут. Лучше поделись почвой. То, что уцелело в Теккехе, не насытит и трёх ростков.

Вепуат задумчиво хмыкнул.

— Есть одна мысль насчёт удобрений… — он встряхнулся и перевёл взгляд на Гедимина. Прямо перед ним стояла, источая жар, сетчатая термочаша размером с два кулака — и воздух в пещере уже прогрелся до плюс шестидесяти. За воротами удивлённые голоса спрашивали о «блестящих пластинах и кувшинах с искрами». «Зеркала и термосы?» — Гедимин растерянно мигнул. «Термосы — понятно. А зеркала им зачем?»

— Крышки, — буркнул он, подставляя пальцы под текущий сквозь пещеру ветер. — Дырки в потолке надо срочно заткнуть. Иначе всё опять повымерзает.

— Камень расколот, и новый быстро не доставят, — повернулся к нему «рука Шакхи». — Мы ищем малые камни и глину. Ими закроют проломы.

Гедимин качнул головой.

— Это без толку. Где вы берёте такой камень? Сааг-туулу хватит сил притолкать сюда глыбу. Я её разделаю. Главное, чтобы все механизмы были в работе.

Сэта переглянулись.

— Пусть Хеттийиррну покажут, где взять камень, — «рука Шакхи» повернулся к вождям Теккеха. — Его сила и мастерство так же велики, как щедрость.

— Древесный жир, — поднял руку Вепуат. — Пока Гедимин возится с крышками, мы за ним сходим. Нужен портал и носильщики. И много тёплой одежды. В Сфене Воды прохладно.

— Справишься? — оглянулся на него Гедимин. — Я постараюсь быстро — и сразу к тебе.

Вепуат отмахнулся.

— Великое дело взорвать деревяшку! — он нежно погладил приклад плазмомёта. — Ну, не очень аккуратно. Зато быстро. Жир будет. Готовьте вытапливатели. Тут нужно много-много смазки… ну, и на похлёбку пойдёт.

…Сааг-туул, щупая лапой грунт, подошёл к «фумароле». Двое Джагулов всё-таки спрятались под броню — но Урджен и Джегех стояли на загривке, не пригибаясь, и их уши и плечи были гордо расправлены. Гедимин с кривой ухмылкой помахал им и повернулся к Сэта.

— Ищем глыбу. Я срежу лишнее. Зверь дотолкает до входа. Здесь уже разделаем и подвесим на тросы. Знаете, что искать?

Гедимин покосился на анализатор. Крышку он, конечно, просканировал и поиск нужного минерала без трещин и пустот настроил — но всё равно немного волновался. «Строительство и ремонт,» — думал он, глядя, как экспедиция — пятеро Сэта — устраивается вдоль хребта сааг-туула. Зверь лежал спокойно, только глаза проворачивались за чужаками. Погонщики и Сэта переглядывались настороженно, но не рычали и не скалились. «Ремонт и строительство. Это по мне. Это не традиции. И не всякий бред. Большая крышка — восемнадцать тонн, малая — до девяти… Надеюсь, каменоломни тут недалеко.»

Мешки с золотой глиной, выгруженные из-под панциря сааг-туула, лежали горой посреди широкого огненного кольца. Сэта вынесли на поверхность две термочаши и поставили караул — и Гедимин, оглядываясь на его свечение, опасался, как бы глина в мешках не превратилась в керамику. Он попробовал высмотреть, куда ушёл Вепуат с бригадой носильщиков, но сармат давно затерялся среди разломов и лавовых складок — сразу, как закончилась разгрузка.

…Сааг-туул заскрежетал и снова навалился плечом. Глыба качнулась в сторону, проползла ещё десяток метров и остановилась. Если на её боку и оставались какие-то выступы, лава стесала их до зеркальной гладкости. Гедимин смотрел на сканер и высчитывал, как пролягут трещины. Чёрный местный «гранит» кололся преимущественно слоями — поэтому и шёл на массивные крышки; но неравномерности посреди слоёв тоже встречались, и Гедимин за час транспортировки выучил их наизусть.

Сааг-туул повернулся к глыбе боком и навалился, плавно подталкивая к «фумаролам». Сэта на его спине быстро переглянулись и превратились в плазму. Ещё секунда — и они стояли у самого крупного пролома, разбрасывая по лаве цветные камешки. Сааг-туул остановился.

— Сюда! — крикнул Сэта, указывая на отмеченную площадку. Урджен, громко рявкнув, опустил на панцирь гремящий шест. Сааг-туул навалился снова — и скала, качнувшись, легла на пятачок и замерла. «Точность до полуметра,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. Хлопнув зверя по броне, он скатился вниз, к Сэта, окружившим новую «скалу». Увидев сармата, они расступились. Он жестом отогнал их и помахал погонщикам. Сааг-туул и без команд уже пятился от «фумаролы», недовольно повизгивая. Гедимин смерил глыбу задумчивым взглядом и снял с плеча плазморез.

— Нам прислать тебе подмогу? — спросил один из Сэта, с опаской глядя на сармата. — Когда прийти за тобой и подготовить ложе? Ты, гость Теккеха, не будешь же спать, как кочевник…

Гедимин отмахнулся.

— Готовьтесь ставить плиты на место. А здесь стоять не надо.

«Этот слой… и тут — подровнять,» — он поднял сфалт, настраивая толщину потока. Чёрный камень с шипением развалился надвое.

… — И он выдержит? — недоверчиво спросил Гедимин, глядя на прямой, как балка, хвост. Сааг-туул растянулся у «фумаролы»; хвост навис над ней, и через него уже перекидывали тросы.

— Выдержит, — Урджен ухмыльнулся во все клыки. — Если что и выдержит, то он. Твоё оружие его сломало бы. Дурацкий камень — нет.

Снизу свистнули. Джегех, вставший у основания хвоста, рявкнул в ответ. Тросы медленно натянулись, подтаскивая девятитонную плиту к краю. Вниз посыпались обломки — остатки насыпи под массивной крышкой. Ещё пара минут — и она повисла над шахтой. Сааг-туул, на чьём хвосте она держалась, лежал спокойно, даже глаза прикрыл. Гедимин следил за отростками позвонков и выступами брони, надеясь, что Урджен не ошибся. Если что, помочь он мог бы только плите — перехватить её защитным полем и замедлить падение.

Из шахты донёсся громкий свист. Тросы ослабли. Гедимин вскинулся, но тут же облегчённо вздохнул — плита легла на штатный механизм и отъехала в сторону, освобождая место для второй. Двое Джагулов уже крепили к ней «страховку» — тросы-щупальца с «магнитными» присосками. «Надо подтолкнуть,» — Гедимин высыпал под камень мешок гравия. Сааг-туул уже разворачивался к плите боком. «Полезный зверёк,» — думал сармат, глядя, как девять тонн «гранита» ползут к шахте. «Очень полезный. Жаль, что Джагулы ничего не строят.»

…Сааг-туул беспокойно зашевелился и издал протяжный скрип. Гедимин вздрогнул. Сигма-сканер показывал, что позвонки в норме — и что тросы, перекинутые через них, уже ослабли, и плиту с хвоста убрали. Зверь снова шевельнулся. Из-под пластины на его шее выглянул Джегех.

— Он хочет облегчиться. Этим, в городе, нужен помёт?

«Помёт? Зачем бы… А, мать моя колба!» — Гедимин широко ухмыльнулся. «У них же посадки…»

— Может потерпеть минуту? — спросил он, уже скатываясь по лапе зверя к ближайшей «фумароле». Зверь коротко скрипнул.

… — На Земле говорят — «приучен к лотку», — пробормотал Вепуат, с кривой ухмылкой глядя на хвост сааг-туула. Животное вытянуло его над «фумаролой» с отодвинутой крышкой, и минут пятнадцать со дна шахты только и доносился прерывистый плеск и шмяканье.

— Это он от работы, — сказал Гедимин. — Перенапрягся, наверное.

«Надеюсь, никого внизу не завалило,» — думал он, цепляясь за броню зверя. Тот разворачивался и уходил от ненадёжной дырявой поверхности. В шахте шаркали лопаты, и скрежетали тачки. Потом кто-то плеснул вытопившийся жир под полозья, и скрежет утих.

— Эта дыра ближе всего к посадкам, — сказал Вепуат, оглядываясь на «лоток». — Вообще — свежий помёт вроде бы не годится. Должен перегнить, иначе семена перегреются.

Гедимин хмыкнул.

— Ты про местные семена? Которые поливает жидкой сталью?

— Ну, не все же такие живучие, — проворчал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — А нет — прямо свежий и кладут… Ну, им виднее. М-да… Ну, тоже помощь. Не хуже других.

…Перед мордой сааг-туула сложили горку деревянных обломков и остатков жировой массы. Погонщики сидели на его броне и смотрели на углубление в лаве. Туда только что вывалили тачку помёта, и над ямой растягивали ловчие сети. Первые мелкие организмы уже спускались к ней, выныривая из облачных складок; они, размером с ноготь, сквозь сети проходили, не задев их.

— На Равнине знают, что делать с органикой, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на растущую «пищевую воронку». Вожди Сэта не торопили его. Они стояли на краю «фумаролы», у отодвинутой крышки со следами недавнего оплавления, и разглядывали сарматов, о чём-то переговариваясь. «А внизу уже плюс пятьдесят,» — Гедимин сверился с анализатором. «Как я и думал — перекрыть отток, и всё наладится.»

…В кованых чашках булькал кипящий жир. Сэта пили его, не обжигаясь, только вдоль шеи протягивалась раскалённая добела полоса и тут же гасла. Кроме жира, в чашках плавали разваренные ошмётки органики и размягчённые кости, — будто в Би-плазму кто-то накидал пищевых отходов. Вепуат сидел на ворохе «асбестовых» полотнищ и не сводил глаз с экрана сигма-сканера. «Что он там увидел?» — думал Гедимин. Ему посмотреть на приборы было некогда — ему «воздавал почести» (кажется, это так называлось) Сэта в жреческих «цацках».

— Никто из Хафси не ждал, что за нами придут, — он осторожно коснулся гедиминовой брони и низко наклонил голову. — Никто не ждал ничего, кроме холода. У кого хватило бы сил…

Один из вождей Теккеха усмехнулся, показав острые зубы.

— Ты многое пропустил, хранитель жара Хафси. Если бы ты был тут сегодня, ты не сомневался бы в их силах.

Другие вожди из Хафси устроились тут же, на разостланных полотнищах, и жадно пили кипящий жир. Гедимин знал, что приготовленную еду раздают сейчас по всему городу — и жителям Теккеха, и временным переселенцам из Хафси.

— Жар Теккеха растёт, — сказал жрец из Аса’ана, поднимаясь с подстилки. — Но если его не хватит, мы откроем ворота для Хафси. Не возвращайтесь, пока не пройдут плохие дни. Пищи у Сэта хватит на всех. Хафси долго ещё не разгорится в полную мощь.

— Да и Теккех сейчас тлеет вполсилы, — признал местный вождь. — Наши литейни, и священный дом асаана, и все мастерские Теккеха… Долго их будут отстраивать. А если бы не Равные Куэннам, сейчас и мы искали бы убежища в чужих городах. Мы нанесём на броню Хеттийиррна и Хетпу почётные знаки…

Гедимин от неожиданности фыркнул и подался назад.

— Не надо ничего наносить, — буркнул он. — Есть лишняя краска — рисуйте на сааг-тууле. Он тоже помогал. Ничуть не меньше.

По пещере пронёсся негромкий шелест. Огненные гривы затрепетали.

— Будь по твоему слову, мастер Хеттийиррн, — отозвался жрец из Теккеха.

— Семена прорастают, — громко прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок. — Смотри! Только там стало тепло и сыро — и оболочки набухли. Спорим, к вечеру прорастут?

— Семена прорастают быстро, — заметил в пространство один из вождей Куттуша. — Но, пока в Теккехе мало пищи, а в Хафси нет вовсе… Плохие дни вам лучше переждать в огне. Пусть останутся те, кто строит, — им нужна будет еда. Остальные насытятся жаром.

— Если жара в Теккехе хватит, — отозвался аса’анец. — Мы принесли огненные чаши, но достанет ли на два города…

Вепуат хмыкнул.

— Знаю хороший способ, как подогреть город, — громко сказал он, привстав на подстилке; все повернулись к нему, даже те, кто ещё не допил жир, отставили чашки. — Благословение Пламени. Гедимин, тебе несложно?

Сармат мигнул.

— У тебя что, есть краска?

— Да на кой краска? — отмахнулся Вепуат. — Тут всё каменное. Никто же не будет против, если мы камень поцарапаем?

…Шум кипящей воды был слышен издалека. Вход в пещеру с проломленным сводом когда-то перекрывала массивная плита; её осколки сейчас хрустели под ногами. Гедимин остановился на пороге, тронул ступнёй пол и решительно качнул головой.

— Не выдержит.

Тут когда-то текла вязкая лава, закручиваясь медленной воронкой над жерлом гейзера. Так она и застыла, пробитая насквозь струями пара — множество неровных ступеней-складок, подточенных горячей водой и перепадами температур. По краю воронки, по макушки в светящемся тумане, поднимались спиралевидные деревья. По краям их трубчатых листьев дрожало синеватое пламя.

Гейзер, похоже, помог им выжить — всё, что росло дальше от провала, вдоль скальной стены, почернело и казалось мёртвым. На корнях, погружённых в трещины, темнели бесформенные желваки кровяного камня. Те, что сидели на мёртвых деревьях, сами посветлели и покрылись серыми пятнами. Те, что вместе с корнями свисали в бурлящий провал, светились багровым.

Сэта мог бы тут пройти, не снеся полсклона и не провалившись в гейзер, — и то не везде и очень осторожно. Гедимин ещё раз потрогал пол и развернулся к ближайшей стене, поднимая над головой сфалт. «Не было бы цепной реакции,» — мелькнуло в голове, и сармат повернул отверстие в корпусе в сторону от светящегося пара.

— Уран и торий! — громко сказал он. — Пусть в Теккехе станет жарко!

Под землёй гулко булькнуло. Не успел сармат шагнуть назад, как из проёма ударила струя кипятка. Туман, клубящийся над провалом, зажёгся цветными огнями. «Услышали, что ли?» — сармат с кривой ухмылкой отступил под прикрытие стены. Под ногами замерцала — и зажглась ровным огнём какая-то подземная жила.

…Сааг-туул лежал, прикрыв глаза, и лениво следил из-под брони за Сэта, выводящими символы на его боках. Их было всего три, но они многократно повторялись.

— Что за значки? — настороженно спросил Гедимин.

— Ты же сказал, что уступишь ему почести, — без тени насмешки отозвался главный жрец. — Мы почтили зверя как подошедшего к воротам, как повелителя скал и как дарителя плодородия.

Гедимин прикусил язык и перевёл взгляд на Джагулов. Они вчетвером сидели на загривке зверя и выглядели донельзя довольными. «А у Джегеха уши отросли,» — мелькнуло в голове. «Дорвался до кровяного камня, что ли?»

…Вепуат развёл руками.

— Не, остаться никак не выйдет. И так, чтобы успеть, придётся бежать бегом. Как пройдут плохие дни, выходите на связь — огонь у нас горит часто. Гедимину будет интересно, как отстраивается город. И литейни ваши, опять же… Гедимин! — сердито зашипел он, хватая сармата за плечо. Тот в задумчивости сползал по панцирю сааг-туула — и спустился уже на метр. Опомнившись, он отвёл взгляд от шахты и виднеющейся за ней крышки и сердито сощурился.

— Да, надо ехать. Новые печи можете уже строить. Ничего сложного там нет. А стекло — штука полезная.

…Огненный столб стоял над кальдерой, пока сарматы не ушли в разлом — и с самого края Сфена Гедимин, встав на ноги, помахал ему. Столб свернулся в воронку, уходя в провал. Гедимин сел на броню и криво ухмыльнулся.

— Почести, мать моя колба…

— Так заслужили же, — отозвался Вепуат, высыпая из кармана что-то тёмное, комковатое. — Урджен! Дорогу проложил — можно и отвлечься. Тут кое-что для вашего племени. Тебе, думаю, можно доверить.

Джагул уставился на его ладонь и хрипло рявкнул. Гедимин изумлённо мигнул.

— Кровяной камень? У тебя что, полный карман? Где взял⁈

Вепуат указал плечом на оставшийся позади разлом и протянул небольшой желвак Урджену.

— Чистый камешек. Ну да ты знаешь, что с ним делать.

— Уррх… — Джагул приложил кулак с зажатым в нём обломком к груди и нырнул за выступ панциря. Секунду спустя Гедимин услышал с «поста» на загривке приглушённое рычание и лающие возгласы. Вепуат ухмыльнулся.

— Ты что, у Теккеха камни украл? — Гедимин недобро сузил глаза. Ухмылка Вепуата осталась безмятежной.

— Зачем красть? Мы что, не заслужили благодарности?

Гедимин поморщился.

— Вот им сейчас только до благодарности — в разорённом-то городе…

Джагулы, внезапно замолчав, повернулись к нему.

— Неблагодарность противна богам, — прорычал Джегех, прижимая отросшие уши. Гедимин хмыкнул.

— Эксперт, мать моя колба…

Он замолчал и только тяжело качнул головой — дальнейшие споры, очевидно, не имели смысла.

— Пригодятся, — заключил Вепуат, высыпая камешки в карман и обматывая один из них толстой ниткой. — Можно будет списать вот всё вот это на добычу ресурсов.

Гедимин снова поморщился, пошевелил пальцами правой руки, — перчатка на ней больше не болталась, мышцы, а с ними и прежняя толщина конечности, восстановились, мучительный зуд прекратился. Сармат взглянул на обшивку и тяжело вздохнул. «Все щитки — в переплавку…»

Он содрал с груди наиболее деформированную пластину, включил лучевой резак — и помянул уран и торий, глядя на вскипевший в руке расплав. Намазав остатки чёрного фрила на проплешину, он угрюмо сощурился на пальцы, покрытые застывающими ошмётками.

— Дни Пустоты, мать моя колба… Интересно, почему эта дурь в Теккехе не работала. Тросы намотали, крышки на место поставили — и никаких дней Пустоты…

Вепуат хмыкнул.

— А правда. Интересно.

С загривка донеслось недовольное рявканье.

— Хозяева ворот! — Урджен повернулся к сарматам, сердито скалясь. — Ты же ходил к ним! Они отдали тебе Теккех. Отдали на эту сторону. Зачем им забирать обратно⁈

Он отвернулся и встряхнул головой, будто выбрасывая из неё что-то очень глупое. Гедимин мигнул. «Опять какой-то местный сопромат. И ни одной внятной инструкции. Не завидую тем, кто останется тут жить…»

16 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли — долина Элид, Элидген

Над холмами постепенно темнело. Уже нельзя было различить цвета, но погонщики не думали о привале — только подгоняли зверя, стоило ему замедлить шаг. Они притихли и с опаской косились на меняющее цвет небо. Фиолетовые волны от края до края рвались на куски и сворачивались в розоватые и белесые кольца.

— Рано сегодня началось, — пробормотал Вепуат, с тревогой глядя на небо. — Ещё ведь не утро…

Гедимин положил ладонь на бугристую броню. «Застанет в дороге — придётся лезть в ниши,» — сармату было не по себе. «Защитное поле… Оно его вроде бы пугает. Хотя — раньше он и без поля выживал, и все, кто под панцирем. Надеюсь, Айзек соорудил для них укрытие. Хотя бы такой же надёжности. Воздух… Хватит его под куполом? Раньше-то нас там было меньше…»

Пейзаж снова сменился. Темнота поглотила дальние низины, поле зрения сжималось с каждой минутой. Гедимин потянулся к фонарю, но, подумав, опустил руку. «Может, здесь лучше ходить без фар. Мало ли кто явится на свет.»

— Рассказывать Айзеку или нет? — вслух подумал Вепуат, шурша чёрными камешками-желваками; он снова высыпал их на ладонь и задумчиво перебирал.

— Всё равно узнает, — буркнул Гедимин, глядя на погонщиков. — Джагулы молчать не будут.

— Угу, — Вепуат нахохлился. — С одной стороны — нам ведь есть чем гордиться. С другой — Айзек точно разволнуется…

Гедимин поморщился.

— С ним не угадаешь.

Он покосился на правую руку. Перчатку он недавно вскрывал, ладонь рассматривал, — колкие кристаллы не оставили даже рубцов на коже, вот только иногда, особенно в темноте, по пальцам тянуло фантомным холодом. Гедимин подавил желание подставить руку под свет фонаря и придвинулся ближе к Вепуату. «Как закончатся все катаклизмы, надо будет связаться с Теккехом. Надеюсь, они там выживут. Они толковые. Хоть тысячу лет и пролежали пеплом. Как это вообще объясняется? Хоть физикой, хоть биологией?»

…Джагулы завыли. Гедимин вздрогнул, схватился за сигма-сканер, — вдоль спины зверя проплывало плато со знакомыми очертаниями. Луч качнулся вперёд — и упёрся в обрывистый склон и непроницаемый чёрный купол. Защитное поле над постройками базы уплотнилось так, что не пропускало даже свет, но воздуховоды кто-то оставил — и через пару секунд Гедимин услышал вой множества глоток. Сааг-туул громыхнул спинными пластинами, едва не стряхнув сармата на землю, и перешёл на бег.

Когда он, обрушив по дороге лавину, поднялся на холм, в защитном поле уже открылись сияющие проёмы. Сааг-туул развернулся боком и грохнулся наземь, забросав купол гравием. Погонщики скатились с загривка. Навстречу им из «ворот» уже выбегали с воем и отрывистым рявканьем. Вторые «ворота» были тихими. В светящемся просвете остановились два рослых чёрных силуэта. Один поднял фонарь. Световое пятно дотянулось до сарматов и замерло. Из «ворот» донеслось негромкое хмыканье.

— Живые. Оба, — отрывисто сказал Айзек. Его напарник тяжело вздохнул.

— Ну, что расскажете?

Вепуат подтолкнул Гедимина в спину и сам, обогнав его, съехал по углублениям панциря.

— Тридцать тонн золотой глины, — выпалил он, разворачиваясь на пятках. — Лежат в воде уже три дня. Надо выложить на просушку. Зови филков — есть работа!

Джагулы замолчали. Из толпы вышел Урджен.

— Не возись. Хеллуг всё вынут. Куда класть?

…Остатки распоротых мешков растянулись вдоль ангара горячего цеха — и дальше, до тропы и за неё, заняв просвет между бараком и душевой. Разбуженные филки морщились, ворчали, но лопатами махали быстро. Гедимин порывался разровнять слишком толстый слой глины, но Вепуат его ловил и разворачивал к длинному «живому холму». Джагулы, перетаскав мешки, разбирали временный лагерь. Все их фонари на костяных жердях переехали на бока сааг-туула — освещать распахнутые «отсеки». Толпа у «подножия» «холма» рассосалась, только из открытых «люков» доносились стуки и шорохи вперемешку с рычанием и рявканьем.

— Быстро они, — пробормотал Гедимин, стараясь не оглядываться на рассыпанную повсюду глину. «Высохнет. Впереди шесть дней простоя. Высушим, раздробим, мешки прополощем, сошьём обратно. И будем ждать конца месяца. Местные традиции, чтоб их все…»

— Под куполом им было бы безопаснее, — заметил Кенен Гварза. Он, распределив филков и раздав лопаты, вышел в коридор и теперь молча наблюдал за работами. Рядом, посматривая на сигма-сканер, стоял Айзек.

— Что за символы на боках зверя? — спросил он, поворачиваясь к Гедимину. — При выезде таких не было. Отметки столичной таможни? Судя по отсутствию руды и полным трюмам глины, встретили вас мирно.

Вепуат уставился себе под ноги и толкнул Гедимина в бок. Тот сердито сощурился.

— Шесек забрал руду, — буркнул он. — А за глиной ещё придётся ехать. Если накопают. Они там не торопятся.

Айзек хмыкнул.

— Тридцать тонн с начала месяца — это «не торопятся»? Атомщик, ты опять спутал Равнину с Землёй? Или увидел там, в карьере, местный скрепер?

Гедимин кивнул на сааг-туула. Фонари с его боков уже сняли, и «отсеки» закрывались один за другим. Захлопывали их изнутри — само животное, похоже, давно уснуло. Никто не вылезал на спину и не стучал по броне погремушками — видимо, погонщикам было не до этого. «Может, уже собрались и болтают,» — сармат криво ухмыльнулся.

— К этой штуке приделать отвал — и скрепер не понадобится. Скалу в полсебя двигает — глину сдвинет не хуже. Если бы местные не занимались ерундой…

— Скалу? — взгляд Айзека стал неприятно въедливым. — Где это вы двигали скалы? Надеюсь, не в столице?

Гварза присмотрелся к сарматам и еле слышно хмыкнул.

— Кет не выправил оплавления и не счистил пигмент. Спиралевидные орнаменты на ногах у обоих. Впервые такие вижу. Что сделали с Кетом, чтобы он дал их нанести?

Вепуат оглянулся на Гедимина и недовольно нахохлился.

— Рассказывай уже! Или лучше мне?

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Сэта — наши союзники, — Вепуат пожал плечами, глядя в сторону. — Пять союзных городов — лучше, чем три.

— Ага. Союзники… — пробормотал Айзек, разглядывая слой сохнущей глины. Филки уже сошлись к душевой, и кто-то сердито фыркал, подбирая за ними лопаты. Золотистое вещество потемнело и покрылось лиловыми пятнами — в тепле «трюма» внутри сырых мешков проросла какая-то плесень. «Надо будет выжечь,» — думал Гедимин, пересчитывая пятна. «Или выморозить. Спрошу у Вепуата, чего оно больше боится. Эту глину обжигом не испортишь — можно выдать пару тысяч градусов. С местной фауной лучше не мелочиться.»

— В ближайшие дни из лагеря ни ногой! — предупредил сарматов Гварза. Айзек еле слышно фыркнул.

— Шесть дней непрерывных катаклизмов. Если это их не удержит, то предупреждения и вовсе бесполезны. Изо всех этих… странных местностей — вы, надеюсь, привезли образцы?

Вепуат с радостной ухмылкой хлопнул себя по карманам и оттопырил перья.

— Есть зрячий камень. Есть кровяной камень. Четыре вида волосяника. И всякой ерунды по мелочи. Кому сдавать? Тебе? Альготу?

— Записи — мне. Образцы… — Айзек на секунду задумался. — Разделишь между Гедимином, медиками и химбригадой.

Гедимин мигнул.

— А я при чём?

— При зрячих камнях, разумеется, — отозвался Айзек. — Камеры наблюдения — это по твоей части. Ближний периметр замкнуть, дальний — создать, наблюдательный пост продублировать… в общем, камни сам пересчитаешь и распределишь. Чертежи — Кенену на одобрение… перед работой, а не после!

Гедимин угрюмо сощурился.

— Может, он сам и поставит? Вепуат, дай сюда…

— Эй, — донеслось из-за «угла» двух «коридоров». В проход, на две трети заваленный глиной, выглянул недовольный филк.

— Уже ночь. С утра ставить кислотосборники. Может, завтра доспорите? В ближайшие дни в округе выглядывать нечего. И в гости никто не придёт. Можно и без периметров.

— Альгот! — Вепуат с радостной ухмылкой развернулся к нему. — Что, и тебя разбудили? Ну, это было лишнее. Айзек, мы пойдём…

— Ты пойдёшь, — сармат внезапно помрачнел и прижал палец к виску. — Гедимин, сдай ему образцы. Тебя кое-кто ждёт. И не первый уже день.

…Гедимин стиснул зубы. Раскалённые волокна, обвившие тело, вздрогнули и растаяли. Сармат прижал ладонь к корпусу реактора и криво ухмыльнулся.

— Ничего, я не обжёгся. Как ты тут? Всё спокойно?

«У-гу,» — прогудело внутри черепа. Волокнистое щупальце, уже слегка остывшее, легло на висок и расплелось вдоль щеки, зацепив глаз. Гедимин смигнул выделившуюся жидкость. Жжение быстро ослабевало — хранитель успокаивался.

— Поддержи «сивертсены», если им мощности не хватит, — попросил сармат, гладя корпус. — Идут катаклизмы, нужно, чтобы купол их выдержал.

«Поддержи „сивертсены“… Каким местом они вообще запитаны на этот реактор⁈» — Гедимин криво ухмыльнулся, но ухмылка тут же растаяла. «Бу-ду,» — прогудело в мозгу. «У-дер-жу. Бу-удь ту-ут. Ту-ут лу-учше.»

— Буду, — пообещал Гедимин. — Эти шесть дней — точно. Мы привезли золотую глину. Будет из чего сделать тебе корпуса.

«У-гу,» — отозвался реактор, и сармату почудилось, что он помрачнел. Горячие щупальца, незаметно отлипнув от виска, намотались на правую ладонь и уже обвили её сверху донизу. Руку жгло, но не сплошь, а мелкими пятнами — и Гедимин понял, что легли они точно на невидимые шрамы.

«Что ту-ут?» — спросил хранитель, и жжение усилилось. «Что… ху-удо. Ху-уже! Ту-уда ху-удо. Нет-туда! Угу-у?»

Щупальце ткнуло Гедимина в висок. Жжение внезапно прекратилось, сменившись приятным теплом. Сармат растерянно хмыкнул.

— Больше не пойду, — пообещал он. — Там, и правда, делать нечего.

17 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Четыре тонны, представляешь? — Вепуат широко ухмыльнулся. — Я же знал — могут работать, когда захотят! Теперь по всей душевой это волокно, и всё заставлено выпаривателями. Альгот занял пол-ангара. Ну да ты сам вчера видел, — ничего так он развернулся?

— Не видел, — буркнул Гедимин, скрывая зевок. Хранитель всю ночь держал сармата за правую руку, и к утру она перестала мёрзнуть даже в темноте — но вот заснуть с периодическим жжением в ладони было затруднительно. Иногда щупальца реактора накалялись добела, заставляя Гедимина просыпаться и шипеть от боли — а стоило закрыть глаза, как всё заливал холодный зелёный свет, неприятно жгущий сетчатку. Хранитель успокоился только к утру — подобрал щупальца, втянулся в реактор и напоминал о себе только пульсирующей кривой интенсивности на экране дозиметра. С тех пор, как Гедимин наблюдал эту кривую в последний раз, её зубцы стали выше. «И как-то она всё-таки связана с этими… днями Пустоты,» — думал сармат, глядя на гладкие, выправленные щитки чёрной брони. Здесь, в реакторном бункере, они разглаживались и даже плавились, не пытаясь расколоться и разлететься брызгами. «Какая-то связь тут есть, но как проверить…»

— Не видел? — Вепуат удивлённо мигнул. — Тебя что, вчера даже помыться не отпустили⁈ Айзек, мать твоя пробирка…

Айзек, только что спустившийся в бункер, только хмыкнул и кивнул на реактор.

— Все претензии — к этой форме жизни. Та-ак… Вижу, спать атомщику тоже не дали. Надеюсь, за день он время найдёт — и на сон, и на мытьё. Сейчас у люка топчется Альгот и роет гравий от нетерпения. Гедимин, есть способ собирать кислоту без защитного поля?

— Каменные цистерны с клапанами, — отозвался сармат, недовольно щурясь. — Генераторы полей есть и у вас с Гварзой. Чего ему не помогли-то⁈

…Химик вылез из-под защитного купола и бродил вдоль «бассейнов» с полупрозрачными бортиками. Они вплотную друг к другу лежали вдоль «восточного» обрыва; один был открыт, остальные — спрятаны под прозрачными крышками.

— Площадь сбора, конечно, не та… — Альгот заглянул в бассейн и с сожалением покачал головой. Вепуат хмыкнул.

— Зато никто не влезет под кислотный ливень. Техника безопасности! Сколько нас ей полоскали⁈

— Площади хватит, — буркнул Гедимин, поднимая бортики выше и уплотняя крышки. — Если своевременно открывать при смене жидкости. Это быстро. Со свёрткой-развёрткой поддонов возни было больше.

— Если установить такой же сборник, но под главным стоком с холма… — задумчиво проговорил Альгот, замеряя бассейн шагами. Гедимин качнул головой.

— Она не успевает стекать. Жидкости быстро меняются — и взаимно реагируют. Стечёт уже продукт реакции. Тебе нужны чистые вещества — или смесь всего подряд?

…Очередная зелёная вспышка на полнеба длилась почти две секунды — и, начав было угасать, разгорелась с новой силой. Гедимин, досадливо щурясь, отцепил от руки генератор защитного поля и протянул Альготу.

— Начинай с этого края. Дождь притихнет — сюда ставь крышку, отсюда крышку вон. Ещё один перерыв — смещаешься дальше вправо. Жидкости всегда выпадают в одном порядке?

— Не всегда. Но я их различу, ты не бойся, — отозвался химик, подгоняя браслет под узкое запястье. Трое его лаборантов выстроились вдоль стены, с опаской глядя на сверкающее небо. Новая вспышка была розовой. Воздух под куполом качнулся и застыл — кто-то перекрыл внешний приток.

— Хорошо сегодня польёт, — пробормотал Вепуат, разглядывая пятнистое небо. — Альгот запасётся.

— Куда ему столько кислоты? Ёмкости-то есть? — спросил Гедимин, оглядываясь на химика. Тот замер у полупрозрачной стены, подняв руку выше плеча. «Будто ждёт сигнала,» — подумал сармат.

…Снаружи уже зашипело, когда Гедимин и Вепуат зашли в душевую. Ремонтник скользнул взглядом по левой стене, по водопроводящим механизмам, сдержанно хмыкнул и снял с держателя ближайший шланг.

Вепуат его не торопил — стоял рядом и сочувственно хмыкал, бормоча что-то про Айзека-изувера и квантовые формы жизни. Когда от смены горячей и холодной воды кожу начало жечь, Гедимин открыл клапаны стока и, отсоединив шланг, наконец огляделся по сторонам.

Вдоль правой стены тянулась сплошная белесая загородка с изогнутыми проходами. Из-под неё непрерывно вытекала вода, сбегая по жёлобам в полу. Шум множества кипящих ёмкостей сливался с её журчанием в сплошной гул. Гедимин, пригнувшись, кое-как протиснулся в проём и увидел длинные костяные решётки, заваленные чёрным волокном. «Вот это положили раньше всех. А это — недавно, иглы ещё не отмякли,» — сармат осторожно пощупал «асбест» и, помяв хорошо пропаренное волокно, довольно хмыкнул. «На чёрный действует, как и на серый. Видимо, свойства кардинально не отличаются.»

— Четыре тонны, ага, — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как Гедимин выбирается из загородки. — Гварза выделил десять рабочих. Им уже и значки сделали.

— Что они вдесятером делают с одной дробилкой? — пробормотал Гедимин, но осёкся, вспомнив грузоподъёмность и выносливость среднего филка. — Десять? Ну, хоть кто-то при деле. Может, им ещё один пресс сделать?

Вепуат пожал плечами.

— Не просили. А вот гребень какой-то помяли — выправь, если не сложно.

— Помяли? Рэссену⁈ — Гедимин недоверчиво покачал головой, но перед глазами тут же встал каменный подвес, падающий на тонкие зубцы. «А. Ну, сдуру чего не сломаешь.»

— А что там с сушильней? — спросил сармат, отметив в памяти — «осмотреть гребень; починить или переплавить, если оно проще». — Термобластер выдержал? Не треснул?

Вепуат внезапно смутился.

— Да там тоже… кое-что странное. Альгот говорит — на свойства не влияет, но — процесс-то ещё не закончен. В общем, надо бы тебе взглянуть. С Кут’тайри он говорил — тоже не знает. Никогда такого не видел.

…За ночь пятна на подсыхающей глине приобрели не только цвет, но и рельеф. Вепуат выразительно хмыкнул, поддел когтем субстрат и, не дотрагиваясь до органики, засунул в пробирку.

— Местная фауна как всегда… Может, излучение прибьёт?

— Вот и проверь, — отозвался Гедимин, глядя на миллиметровый лиловый «мех». Он точно помнил, что вчера пятен было меньше. «Споры. Прорастают. Под кислоту их выкинуть, что ли? М-да. Смутишь местную фауну кислотой…»

Сквозь прозрачное «окно» на восточном «склоне» по коридору разлилась жёлтая вспышка. Она осветила вертикальную стену из струй и кромку открытого «бассейна» — и силуэт филка, застывшего у «окна», с массивным рогатым браслетом на правом запястье. Ещё секунда — и всё, кроме филка, утонуло в темноте. Гедимин невольно поёжился. Он знал, что защитное поле, даже прозрачное, удержит едкие жидкости и газы снаружи купола, но всё же ему было не по себе.

— Два респиратора, — прошептал Вепуат, взяв его за плечо; он смотрел в ту же сторону. — Два респиратора и комбинезон из гзеша. До цеха добежать успеет. А там— вылечим.

…В цеху было жарко. Едва переступив порог, Гедимин услышал размеренное гудение вентиляции. Выпариватели из цеха вернулись в душевую, в ангаре осталась единственная выгородка, подпирающая потолок. В ней, прямо над ведром с торчащим из него «термобластером», оставили боковой проём — как раз, чтобы долить, если надо, воды. Решётка с волокном сквозь него не просматривалась. Гедимин расширил прорезь в защитном поле, взглянул на пух, навитый на тонкие кости, и изумлённо мигнул.

— Ага, — сказал за спиной Вепуат. — Зелёный асбест. И чем дальше, тем зеленее.

Отдельное волокно, намотанное на палец, казалось сармату белым, чуть сероватым; цвет был различим только в пучке. Мотки на костях окрасились в холодно-зелёный, почти того же оттенка, что видимое омикрон-излучение. Гедимин, смигнув, взялся за дозиметр — и облегчённо вздохнул: «термобластер» слегка «фонил», но фон волокна практически не изменился. Пряди, сжатые в кулаке, намотались друг на друга и слиплись. Оставив их в покое, сармат повернулся к Вепуату.

— Сканировал?

— Ага, — тот кивнул. — Состав тот же. Чуть-чуть сменилась структура. Чисто оптический эффект.

— Говоришь, на прочность не повлияет? — Гедимин скрутил несколько волокон вместе и растянул между пальцами. Даже такую тонкую «нить» удалось порвать не с первой попытки.

— Я ничего не говорю. Это Альгот, — Вепуат пожал плечами. — Ты лучше сам скажи, на что оно годится. Для одежды сойдёт? Трос для атомной станции, наверное, не сделаешь…

Гедимин скрутил ещё одну нитку и растянул между двумя руками.

— А кто его знает…

Порвать волокна он не успел — дверь склада открылась, пропуская светящийся силуэт. Грива и уши Кут’тайри превратились в белое пламя. Жрец отошёл от двери, переводя взгляд с одного сармата на другого — и рухнул на колени, чуть ли не уткнувшись макушкой в пол. Гедимин вздрогнул.

— Хвала вам, открывающим ворота! Хвала вам, разжигающим огонь из пепла!

— Кут’тайри! — Вепуат сердито фыркнул. — Просил же при Гедимине так не делать!

«Что это существо опять…» — пронеслось в мозгу сармата, и он быстро огляделся по сторонам. Инструменты кузнецов и стеклодувов были на месте, на поддоне горкой лежала «смальта», а рядом с ней, на драной шкурке, — частично отполированная линза. «Печи целы, инструмент тоже…»

— Тот, кто разжёг пепел Теккеха и Хафси, заслужил почести, — отозвался Кут’тайри, оставаясь на полу. — Это тебе, прошедшему с ним только полпути, они тяжелы. Хеттийиррн достоин, чтобы его помнили вечно. Чтобы жрецы пели в его честь.

«А, вот оно что… Ясно,» — Гедимин досадливо сощурился. «И он, естественно, в курсе. Странно только, что не разнёс новость по всему лагерю.»

— Давно общался со своими? — спросил он. — Что там, в Теккехе? Всем хватило места и пищи?

— Мастер-литейщик Тайсутту отправился в Теккех, — ответил жрец, поднимаясь на ноги и складывая руки в почтительном жесте. — Городские печи повреждены, но скоро их разожгут. Тебе, мастер Хетпу, просят передать — семена проросли, не считая семнадцати негодных. В дни Пустоты о таком не слыхали!

Гедимин неуверенно хмыкнул, глядя на довольную ухмылку Вепуата.

— Ты сказал — ремонтировать печи? А как же влияние этих… дней Пустоты? Или это не зачтётся как строительство? — он покосился на свой скафандр. Сейчас все щитки выглядели гладкими, совершенно новыми, но сармат помнил, где и что раскалывалось и разбрызгивалось. «Местный сопромат сложнее, чем казалось, — или я рано наделал выводов? И дело было в глупых совпадениях?»

— Пустота под рукой владыки Ук-кута, — отозвался жрец, глядя на Гедимина с недоумением. — По его воле и твоему слову она отпустила Теккех и Хафси. И он не приказывал ей возвращаться. Не тревожься, мастер Хеттийиррн. Сэта — не безумцы, они знают законы богов.

Гедимин слегка сузил глаза — в последней фразе ему померещилась подначка.

— Ну, всякой им удачи, — буркнул он. — И Тайсутту тоже. А что Ут’таркех? Не обиделся, что послали не его?

Кут’тайри едва заметно улыбнулся.

— Мастер Ут’таркех знает, что всех почестей не соберёшь. Под его рукой сейчас печи в литейнях Хафси. Он спрашивал, может ли нанести знак Пламени на них, — благоволит ли Пламя к Хафси?

Гедимин поспешно кивнул.

— Пусть наносит. И на печи, и на всё остальное… Кут’тайри! — в голове промелькнула неожиданная мысль, и сармат поймал её за хвост. — А ты ведь тоже жрец Пламени. Поговори с вождями Хафси. Город надо бы благословить. А когда мы туда попадём — неизвестно. Сходил бы, провёл ритуал. Может, пошло бы на пользу.

Сэта, в изумлении приоткрыв пасть, перевёл взгляд на Вепуата. Тот хрюкнул было в респиратор, но тут же закрыл маску двумя руками и кивнул несколько раз подряд.

— Если что, я только за. Как закончатся плохие дни, сходим все втроём в бункер… в дом Пламени. Возьмёшь у него благословения для Хафси. Вождей мы, если что, уговорим. Правда же — нехорошо бросать город без помощи!

Он успел поймать Кут’тайри за плечо — жрец порывался снова растянуться на полу. Из гуманоидной формы во все стороны лезли языки огня. Пламя было светло-жёлтым, почти белым.

… — Надеюсь, оно согласится, — пробормотал Вепуат, глядя на реакторный бункер. Вспышки над холмом становились всё реже — ливень стихал. На восточном склоне булькало — Альгот с лаборантами переливали собранные реактивы в стеклянные ёмкости. Гедимин косился на них и думал, что теперь знает, куда делась большая часть шихты, — но почему нельзя было предупредить его перед тем, как её брать⁈

— Хафси и Куттуш, — пробормотал Вепуат, переводя взгляд на горячий цех. — И Куттуш тоже. Может, это поправит ему репутацию. Но с вождями надо будет поговорить.

В низине кто-то пронзительно взвизгнул, и Гедимин вздрогнул всем телом и повернулся на звук. К воплям аборигенов он привык, но в этом крике слышалось что-то тревожное. Взвизгнули ещё раз; теперь вздрогнул Вепуат.

— Что-то там не то, — пробормотал он, и его глаза потемнели. — Надо выяснить…

…Бронна поддерживали с двух сторон — и всё равно он шатался и норовил обмякнуть. Изо рта свисала нитка чёрной слюны. Из-под побагровевших век вытекало что-то маслянистое. Он шевельнулся, приоткрыл рот — и мучительно закашлялся. В подставленную миску закапали мелкие тёмные сгустки.

— Дышал? Чем? — отрывисто спросил Вепуат, направляя на раненого сигма-сканер. Ответили все сразу — кроме Бронна, сплёвывающего разбавленную кровь. Его снова повело вбок; Гедимин видел побелевшую кожу вокруг глаз и чёрные дёсны. В общем верещании еле-еле удалось разобрать что-то про оконные затычки. Сармат оглянулся и увидел на стене маслянистые потёки.

… — Образец… — пробормотал Гедимин, показывая Вепуату пробирку. Тот едва на неё взглянул, что-то буркнул и снова зазвенел ампулами. Бронна пристроили полусидя на свёрнутые подстилки; он шумно, хрипло дышал, но глаза не открывались.

— Древесный жир, — пропищали сбоку. — И в глаза, и в рот. Он выпил столько, и столько же вышло.

— Ясно, — отозвался Вепуат, прижимая оголённый палец к шее Бронна. Голова бессильно качнулась, и всё тело едва не завалилось набок. «Без сознания,» — думал Гедимин, глядя на забинтованные кисти с торчащими когтями. Вепуат, накладывая повязки на свежие ожоги, всё время щупал пульс и с каждым разом становился мрачнее. Отложив бинт, он снова взялся за ампулы. Ещё одна игла вошла под кожу. Бронн не шелохнулся.

— Антидот? — пробормотал Гедимин, растерянно глядя на раненого. «И что мне было не проверить все затычки⁈ Хорошо ещё, надышался только один!»

— Дал уже, — отозвался Вепуат, закрепляя последний бинт. — Желудок, лёгкие, — всё ерунда. Боюсь, сердце не выдержит.

За спиной заверещали.

— Яд в груди, — пропищал Бронн, склонившись над раненым, и ткнул костяшками пальцев в его грудину. — Яд ушёл в кровь, и теперь он здесь. Не трать больше снадобья, мастер Вепу-а. Теперь Уттунри в руках богов.

— Не так быстро, — Вепуат, отстранив его, снова проверил раненому пульс и направил сигма-сканер ему в грудь. — Боги подождут. Гедимин! Если кровяной ка… А, ядро Сатурна! Восемь дней… Есть ли у него эти дни?

— Уттунри в руках богов, — мрачно повторил Бронн, и другие согласно запищали. — Мы благодарны тебе, мастер Вепу-а. Теперь позволь нам провести ритуалы.

Гедимин ожидал, что Вепуат фыркнет и потянется за очередной ампулой, но тот, выключив сигма-сканер, отодвинулся в сторону. Его радужка слегка посветлела.

— Кажется, сработало, — отрывисто сказал он, перебираясь на середину комнаты. Лежанку у стены окружили Бронны. Гедимин видел, как они под прерывистое повизгивание разматывают нитку бус-позвонков и раскладывают по полу камешки. К раненому никто не прикасался.

— Вроде он не так хрипит, — неуверенно пробормотал сармат. Вепуат дёрнул плечом.

— Лёгкие повреждены, конечно. Но это ему поправят. В Алвене есть кровяные камни. Ему бы до них дожить! Сердце. Это вещество дёрнуло что-то в управляющих центрах. То идёт разгон, то остановка. Вроде бы начало выравниваться, но…

Он выразительно пожал плечами и снова направил на лежанку сигма-сканер. Бронны уже отступили от неё, но продолжали попискивать и кланяться, кончиками когтей дотрагиваясь до костяных бус. Низка позвонков опоясала лежанку — и Гедимин видел, что заступить за эту черту никто не смеет.

— Вроде, и правда, выравнивается, — без особой уверенности пробормотал Вепуат. — Но надо за ним смотреть. Эй!

Бронны, вздрогнув, обернулись.

— Я буду к нему заходить, — сказал Вепуат, убирая ампулы в карман. — Но постоянно тут быть не могу. Если ему станет хуже, или, наоборот, он очнётся, — сразу бегом ко мне! Держите тут тёплую воду и древесный жир. Ничего, кроме этих вещей, ему не давайте! И Хассинельга нет, как назло, и долго не будет… Эх-х!

Бронны переглянулись. К лежанке, огибая их, уже пробирались Скогны с ещё более длинной нитью костяных бус в руках. Один из них обрызгал раненого чистой водой и что-то пропищал. Гедимин недовольно сощурился.

— Надо бы забрать его в лагерь. В лаборатории будет проще за ним следить.

Бронны заверещали. Вепуат покачал головой.

— Я думал. Слишком большой стресс. А ему и так непросто. Смотрите за Уттунри, ладно? — он снова повернулся к Броннам. — Как только вернётся Хассинельг, отправим его за кровяным камнем. Это будет быстрее, чем переучивать один из наших. Уттунри должен дожить хотя бы до дня Воды.

Бронны, как-то съёжившись, разглядывали свои когти. Их уши были плотно прижаты, острые зубы — нервно оскалены. Скогны отошли от лежанки, оставив там вторую нитку бус. Гедимин смотрел на неё, угрюмо щурясь. «Такое я видел. Ритуал этого… бога смерти. Не нравится мне всё это…»

…Вепуат оглянулся на притихший ангар и зябко поёжился.

— Надо же было этой дряни просочиться…

Ещё одна вспышка сверкнула над холмом, коротко и вполсилы. Снаружи шумел дождь, но шипения Гедимин уже не слышал — все реакции прошли, теперь их продукты смывало в низины. У лаборатории филки разгружали волокушу, заставленную стеклянными ёмкостями; сквозь стенки виднелись разноцветные реактивы.

— Они думают, что он умрёт, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на долину. В ангаре столярной мастерской по-прежнему было тихо.

— Да и я не уверен, что нет, — отозвался Вепуат. — Сделал, что мог. Сюда бы нормальный медотсек с персоналом…

…«Вращающееся колесо. Вращающиеся шпульки… Мать моя колба! Механический привод приделать нетрудно. Но — к чему его приделывать⁈» — Гедимин скомкал очередной чертёж и досадливо сощурился. «Куда ни ткнёшь — всё выходит не прялка, а бомба. То-то у местных за тысячи лет никакой механизации…»

Он развернул голографический экран. На нём покачивалась в разные стороны, судорожно подёргиваясь, ветвящаяся костяная шпулька. Нить, захваченная рукой Сэта-прядильщика, ложилась между тонкими рогами. «И не промахнётся же,» — Гедимин покачал головой. «Четыре отростка, смещённый центр тяжести… и он её не закручивает, а как-то… толкает под углом. Вот как раз этот момент… Hasu! Ну и как это предполагается механизировать?»

В ангаре было тихо. Вепуат ушёл в столярку. Филки снаружи упражнялись в перетаскивании бочек и волокуш, — к более сложным занятиям их можно было пристроить не ранее чем через пять-шесть часов. Из низины доносились приглушённые удары — на складе дробили «асбест». Гедимин покосился на загородку, за которой медленно окрашивалось зеленью минеральное волокно, и тяжело качнул головой. «Надо было сканировать в увеличении! Там что-то залито или вставлено внутрь кости. Без этой детали получится ерунда. Сделать образец, покрутить в руках, — потом уже думать о механизации.»

Дверь приоткрылась.

— Ага, тебя нашёл, — Альгот шевельнул пальцами в приветственном жесте. — А где Вепуат?

— В ущелье, лечит Бронна, — отозвался Гедимин и запихнул исчирканные листки за отодвинутую заслонку. — Вдохнул кислоту. Из твоих все целы?

— Кислоту⁈ — химик щёлкнул языком. — Надо же было умудриться… Нет, я идиотов в лаборанты не беру. А вот со складом надо что-то делать. Лаборатория не резиновая. Тут — жарко. В бараке — тесно… и соображение у многих сбоит. В ущелье трясёт. Нужно какое-то помещение…

Гедимин посмотрел на потолок.

— Станция. Тепло, сухо, никто не ходит. С подъёмником управитесь.

Альгот, хмыкнув, посмотрел себе под ноги.

— Станция? Прямо в пещере? И что, строительству не помешает?

— Какое строительство до конца месяца, — Гедимин досадливо сощурился. — Местные суеверия… В общем, кислоту можешь перенести туда. Только скажешь мне, куда поставил.

— Ага, — пробормотал филк, думая о чём-то своём. — Спасибо. Но я пришёл не за этим. Помнишь ксенофторную кислоту? Вы ещё привозили воду из Сфена Воздуха… Выработка падает. Уже вторые сутки. И на какую-то странную величину.

Гедимин мигнул.

— Выработка? Что за величина?

— Между пятью и десятью процентами… семь-восемь, плюс-минус, — ответил Альгот, угрюмо щурясь. — Любопытно, что их как будто считают от одной величины. В общем — пойдём, сам посмотришь.

…Гедимин осторожно отодвинул рассыпающийся ворох заметок.

— Сшил бы, что ли. Потом ни кварка не найдёшь.

Альгот рассеянно отмахнулся. Он переливал из большой бутыли синеватую жидкость. «Вода. Сфен Воздуха» — прочёл Гедимин на прозрачной стенке.

— Сейчас покажу на деле, — пробормотал химик, поставив пробирку на штатив, и потянулся за следующей ёмкостью — с пометкой «Вода. Сфен Земли». Гедимин поднял сигма-сканер, «посветил» на одну бутыль, на другую — и растерянно мигнул.

— Стой! Ты состав проверял? — он кивнул на ёмкость с синей водой. — Там смесевая жидкость. Пятнадцать процентов местной воды.

— Sa hasu! — выдохнул химик; пробирка в его руке едва не хрустнула. — Уверен?

Он взглянул на сигма-сканер, проглотил ругательство и отодвинул уже ненужный штатив. Пробирки зазвенели.

— Смесь… Вот оно что, — Альгот покачал головой. — Думаешь, диверсия?

Гедимин пожал плечами.

— Какая-то дурацкая. Каждый день разбавлять понемногу… Вылить всё и заменить — ещё было бы понятно. Себе взять, сколько надо… но взяли бы, наверное, чистое? А это — дурь какая-то. Ты всех своих на эа-мутацию проверял?

Альгот поморщился.

— У меня вот вчера были мысли… Попросил Айзека обернуть контейнер защитным полем. С утра было на месте — а выработка снова упала. То ли Айзека или Кенена потянуло на дурацкие шутки, то ли…

Он придвинул к себе ворох записей. Пара листков упала на пол — химик этого даже не заметил.

— Тринадцатый день… — щёлкнуло в мозгу Гедимина. — Вчера же был тринадцатый день. С выезда за водой. По-местному это что-то значит…

Альгот ударил кулаком по переборке.

— Трансссформация, мать её колба, — прошипел он, потирая ушибленную руку. — Значит, есть срок годности…

— Сфен Воздуха под боком, — сказал Гедимин — и тут же поёжился, вспомнив последние встречи с его аборигенами. — Как всё притихнет, ещё наберём. Был бы чистый образец, я бы отделил примесь…

Альгот махнул рукой.

— Не возись. Тут и были-то остатки. Вовремя я занялся ксенофторидами…

Он с сомнением посмотрел на синюю бутыль и отодвинул её к стене.

— Накроешь её полем? Проверим, какой состав будет завтра.

— Один к четырём, где-то так, — пробормотал Гедимин, накрывая бутыль непрозрачным куполом. В груди шевельнулось что-то тяжёлое. «Местный сопромат, sa hasu… Не блокируется и не экранируется. Ладно, учтём…»

…Вепуат с сигма-сканером в руке стоял у прозрачной стены и задумчиво смотрел на экран.

— А иглица всё-таки выжила, — сказал он, не оборачиваясь. — Побегов нет, но все ядра на месте. И внутри — почти сформированные споры. Видишь, в ядре — камешки? Вот в них запущены такие… проводящие трубочки. Видишь перетяжку? Как всё дозреет, она одеревенеет и отломится. Интересно, как оно отличает камни-инкубаторы от камней для переваривания…

Гедимин покосился на экран и пожал плечами.

— Бронн ещё живой?

Вепуат кивнул.

— Пришёл в себя. Думаю, сердце выдержит. Вот только… — он оглянулся на ущелье. — Боязнь темноты может быть симптомом отравления? Оставил ему фонарь…

— Темноты? — Гедимину почудилось шевеление на границе тени, но пристальный взгляд ничего там не нашёл. — Икси…

Вепуат, вздрогнув, развернулся к нему.

— Икси⁈ Думаешь, они за ним…

Гедимин пожал плечами.

— Местные могут бояться.

«К Урджену Икси не лезли,» — мелькнуло в голове. «Ко мне, когда лежал раненый, — тоже. И когда Скогны влезли в Сфен Огня… Местные боятся, это понятно. Но Икси вроде бы не лезут к живым. Если только не… Sa hasu!»

— День Мрака, — прошептал он, вспоминая пометки в календаре. — Завтра надо осветить столярку поярче…

18 день Мрака, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Света ручных фонарей хватало на три метра. Дальше темнота уплотнялась; ещё полметра — и чёрная стена становилась непроницаемой. Гедимин видел свет, просочившийся из вентиляционных лючков барака. Стоило от него отвернуться, и всё тонуло во мраке. Сармат знал, что светится и столярная мастерская на дне ущелья, — но на ближайшую тропу её света уже не хватало.

— Снаружи плюс семь, — Вепуат сверился с сигма-сканером. — И много-много полос ряби.

Гедимину померещилось, что на краю поля зрения зажглись белые точки. Оборачиваться он не стал — Икси всё равно ушёл бы от прямого взгляда.

— Как думаешь, они мирно настроены? — спросил Вепуат, понизив голос. Гедимин пожал плечами.

— Я оставил в душевой несколько штуковин из стекла, — сказал Вепуат. — Спрошу — может, что им понравится. Теперь мы знаем, как им передавать вещи… Жаль, обратная передача очень уж трудна.

Гедимин машинально потёр правую ладонь и недовольно сощурился.

В цеховом ангаре было темно — сарматы ещё с ночи убрали все светильники. Их забрал Кут’тайри и расставил по периметру склада. Гедимин видел его на экране сигма-сканера, — плазменный шар, повисший между источниками света.

— Всем не по себе, — хмыкнул Вепуат, взглянув на сгусток плазмы. — Хотел позвать филков — мол, хоть чем-то развеют скуку. Да куда там…

Гедимин подобрал отложенные с вечера «пряди» асаановой руды, ещё раз обернул их защитным полем и закинул на плечо. «Восемь центнеров — мне. А два и Вепуат дотащит.»

…На складе осталось немного пустых ячеек — песком его уже забили на три четверти. Вепуат воткнул в стену фонарь, вытянул из связки «асбестовую» «прядь» и уложил в жёлоб. Гедимин уже видел следы истирания — и на дне углубления, и на каменном бойке. «Нужен более прочный материал,» — думал он, опуская массивный подвес на волокнистую руду. «Возможно, с добавкой рална-камня. Как раз пригодится его регенерация…»

… — Интересно, это волокно тоже позеленеет? — подумал вслух Вепуат, глядя на пух, прошедший сквозь частый гребень. Гедимин, прикрыв ладонью «магнит», дождался, когда волокна пройдут сквозь зубцы повторно. Отлетевшие игольчатые отломки остались лежать в стороне.

— Будет тёмно-зелёным, — отозвался Гедимин, вспомнив, как рассматривал волокно в душевой. Оно промокло, размягчилось, жёсткие примеси отделились или растворились, но на цвет вымачивание не повлияло. «Тёмно-зелёный асбест… При нагреве не выцветает. Ни руда, ни волокно недомоченное. Конечный продукт не проверял.»

— Светло-зелёный и тёмно-зелёный, — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — Можно выткать орнамент.

— Альгот со своими экспериментами… — Гедимин недовольно сощурился. — У нас что, мало кейека? Прожарил бы волокно без лишних нововведений…

Вепуат хмыкнул.

— Тебя что, местные покусали? В зелёном волокне ничего плохого. Ну, будет чуть хуже серебристого. Но жёлтому и белому не уступит. Ты же сам проверял — не уступает же?

— Обработка ещё не закончена, — буркнул Гедимин, заталкивая комья пуха в мешок. Он старался не сдавливать волокно, но оно слипалось и спутывалось от неосторожного дыхания. «Как с этой дрянью будут работать? Только в двух респираторах. И то кто-нибудь надышится!»

Подвес с грохотом опустился в жёлоб. Вепуат вздрогнул.

— Слышишь?

Гедимин растерянно хмыкнул. Подвес снова упал, дробя волокнистый минерал, — только его грохот и треск сармат и слышал.

— Тихо! — Вепуат вскинул руку и развернулся к воротам. — Слышал? Стонет…

Гедимин отпустил рычаг. За воротами что-то испуганно пискнуло. Писк оборвался хриплым стоном.

…Сигма-сканер был бесполезен — ущелье затопило шевелящейся рябью. Вепуат вскинул фонарь над головой — и с гневным воплем метнулся к обрыву. Под скалой, на одном из перекрытий недостроенной станции, скорчился Бронн. Его уложили в двойное кольцо из длинных костяных бус. Ещё одна низка свисала на грудь. Её незамкнутыми концами обмотали ему запястья. Другой одежды не было — кроме узкой набедренной повязки и бинтов на руках.

Вепуат вбил фонарь в углубление камня, едва не сломав корпус, и развернулся к Гедимину.

— Свет!

— Держи, — Гедимин содрал с пояса два фонаря и «термобластер». — Будет ещё. Продержишься?

Он оглянулся на складской ангар и не увидел его — между распахнутыми воротами, за которыми должен был гореть свет, и освещённой же каменной плитой встала шевелящаяся чёрная стена. Белые точки, собранные по шесть, загорались в ней и тут же гасли.

— Нет, — выдохнул Вепуат, снимая с плеча плазмомёт. — Сейчас — уже нет. За ним пришли…

Бронн с испуганным писком завозился на камне, будто пытаясь в него зарыться. Гедимин слышал его частое хриплое дыхание — и странный шелест, волнами наползающий со всех сторон. Он воткнул фонарь с другой стороны плиты — и как раз вовремя: длинный теневой язык почти дотянулся до стонущего Бронна. Свет ударил по зажмуренным глазам, и раненый вздрогнул.

— Грёбаные дикари! — выдохнул Вепуат. — Надо мне было подумать…

Он подцепил обе нитки бус и, раскрутив их на вытянутой руке, швырнул в темноту.

— Уходите! Он жив и будет живым! Вам его никто не отдаст!

Вокруг зашелестело.

— Ушшше оттали, — прошипел кто-то Гедимину в наушник. Фонари замигали. Темнота колыхнулась, подступая ближе.

— Бусы, — выдохнул сармат, срывая с плеча сфалт. — Бусы на шее. Выкинь их вон!

Он поднял плазморез на вытянутых руках. Темнота зашелестела. Фонари вспыхнули ярче. Мимо пролетели обрывки бус. Позвонки застучали по камням. Откуда-то слева донёсся испуганный писк. Пищал не раненый — его так трясло, что он не мог даже стонать.

— Отдали? — сбоку от Гедимина вспыхнул яркий свет, и чёрная стена, качнувшись, отступила. — Поторопились. Этот Бронн с вами не пойдёт.

— Кто это ссскасссал? — ледяной коготь притронулся к гедиминову виску. Сармат стиснул зубы. Пластины на корпусе сфалта уже разъезжались под его пальцами — ещё немного, и ущелье зальёт зелёный свет.

— Кто? Мы, жрецы Пламени, — Вепуат взмахнул «термобластером», очерчивая сияющий круг. — Я говорю — он останется среди живых. Ук-Хеммайн его не получит. Ракушки из стекла? Цветные чаши? Их пусть берёт. Этот Бронн — наш.

Темнота зашелестела.

— Говоришшшь, он претнасссначен для Пламени? — шесть белых точек зажглись и тут же погасли. — Шшшто шшше… Пусссть он оссстанетссся ссс Пламенем. Ук-Хеммайи отссступаетссся от него… на этот рассс. Ссстелай чашшшу, тоссстойную хозяев Ук-кута. Они примут твоё подношшшение…

Свет фонарей ударил по глазам. Ярко освещённое пятно растянулось поперёк ущелья, зацепив дальнюю скалу. Вепуат, шумно выдохнув, сел на край плиты. В полной тишине было слышно только хриплое дыхание раненого.

— Они ушли, — буркнул Вепуат, повернувшись к нему. Когтистая ладонь, закрывающая лицо, дрогнула.

— Живьём выкинуть падальщикам… Ублюдки!

— Его надо в тепло, — сказал Гедимин, оборачивая неподвижного Бронна защитным полем. Вепуат еле слышно выругался.

— Конечно. Идём, — он оглянулся на исчезнувшую в темноте столярную мастерскую и скрипнул зубами. — А с ними я поговорю.

…Гедимин думал, что через темноту придётся пробиваться — но она сама отступала с дороги, только было видно, как фонари то тускнеют, то разгораются. Когда Вепуат распахнул двери барака, и наружу ударил сноп света, сармат услышал шипение, и спину обожгло холодом. Гедимин, не оборачиваясь, вошёл в вестибюль. Двери захлопнулись, и холод исчез.

— Его выкинули падальщикам, — услышал он сердитый голос Вепуата. — Свои же. Куда его ещё нести⁈

Он придвинул Бронну под спину свёрнутое одеяло и вышел в коридор.

— Экхард! Куно! Сюда!

Бронн, убрав руки от лица, сощурился на Гедимина. Дышал он по-прежнему тяжело, но рот странно дрожал — будто существо пыталось ухмыльнуться.

— Они ушли, — сказал Гедимин. — Ты поправишься. А чашку для их бога я сделаю. Не знаешь, что он там считает достойным? Черепушку с костями?

Бронн, вздрогнув всем телом, прижал уши.

— Ладно, спрошу у Икси, — буркнул Гедимин, сообразив, что тема для разговора совсем неудачная. «Ему бы отдохнуть спокойно… Бронны, sa hasulesh! Вот уж чего не ожидал…»

…Вепуат остался в бараке. Гедимин вышел в темноту, старательно думая об «асбесте». «Надо всё-таки переработать. Там ещё восемь центнеров. Скорее бы вечер…»

— Эй! — крикнул он, глядя на чёрную стену. — Что нравится правителям Ук-кута? Я тут видел кучу штук из черепов и зубов. Такая сойдёт?

Темнота зашелестела, но никто не ответил. Гедимин, выждав минуту, выразительно пожал плечами и двинулся вниз по тропе. «Ладно, спрошу у кого-нибудь ещё. Явно же есть какие-то ритуалы. Этого добра у всех полно.»

…«Это — для утилизатора. А это — положить в душевой. Пусть мокнет,» — думал Гедимин, собирая разбросанные мешки. Те, что для душевой, были куда легче.

Сигма-сканер показывал, что полосы ряби исчезли с холма пять минут назад. Дольше всего они держались в душевой — и воды в цистернах почти не осталось. Гедимин покосился на почти опустевшие выпариватели, направил луч в сторону и наткнулся на филков, выходящих из лаборатории с бурдюками раствора. «Альгот уже снарядил лаборантов,» — сармат, довольно хмыкнув, закрыл за собой ворота. Снаружи было темно — как обычно в это время. Гедимин воткнул фонарь в гнездо у двери. У соседнего здания кто-то испуганно пискнул. Сармат развернулся на звук и увидел у столярной мастерской четверых Броннов. Ещё двое аборигенов выглядывали из-за двери. Это были Скогны, и один из них держал запачканный жиром горшок.

— Мастер Дим-мин, — заговорил Бронн, глядя на Гедимина снизу вверх и прижимая уши. — Скажи об Уттунри. Пламя взяло его, но ведь ваша пища ему не годится…

Гедимин сердито фыркнул.

— Уттунри? Кто додумался живого скармливать падальщикам⁈ Ещё раз его тронете…

Аборигены шарахнулись в «шлюзовую камеру» — только стукнул о пол поставленный кем-то горшок.

— Гедимин! — Вепуат с обрыва заглядывал в ущелье. — Что там у них? Что было про пищу?

Гедимин поморщился.

— Притащили какую-то дрянь в горшке. Хотят добить, наверное.

Из «столярки» донеслось возмущённое верещание. Вепуат хмыкнул.

— Давай горшок сюда. Проверим.

— Как он там? — спросил Гедимин, выбираясь на холм.

— Уснул, — отозвался Вепуат, сканируя горшок. — Если не застудился в ущелье, будет жить. Лёгкие и глаза ему, конечно, пожгло…

Гедимин оглянулся на «столярку», хотел сплюнуть, но помешал респиратор.

— Странно, — пробормотал Вепуат, взвешивая горшок в ладони. — Сканер ничего лишнего не видит. Жир как жир. Ягод, конечно, напихали… Ладно, шкурки я выкину.

Гедимин мигнул.

— Ягоды курруи⁈ Это же лечение… Они его только что выкинули на смерть!

Вепуат пожал плечами.

— Видимо, передумали. Гедимин, ты иди пока в горячий цех. Насыпь пару кило шихты, и пусть плавится. А тут я сам пообщаюсь. Вернусь — будем делать чашу.

19 день Льда, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вентиляция гудела вполсилы — воздух, подогретый реактором, уходил под городской купол и медленно остывал там.

— Да открой на полную, — махнул рукой Айзек, наблюдая, как Гедимин настраивает приток и отток. — Снаружи, считай, ничего не просачивается. А плюс восемь на входе как-нибудь выдержит.

— Что за куполом? — спросил Гедимин, открывая клапаны «на полную». Гул стал громче.

— Минус девяносто два, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Поселенцы осмелели. Хотел сделать весь купол матовым — нет, им надо смотреть на красивый иней. Привыкают…

Гедимин недовольно сощурился.

— Нашли на что смотреть! Сделал купол матовым?

— Весь, кроме пары просветов, — ответил Айзек со странной ухмылкой. — Заметь — смотрят они изнутри. Наружу никто не лезет.

— Ещё бы лезли, в их-то тряпочках, — проворчал Гедимин. В люк уже спускалась, переговариваясь, утренняя смена. Сармат в последний раз тронул корпус реактора и развернулся к выходу. «Ещё один день простоя. Вчера ещё и филки отдыхали. Сегодня надо бы загнать их на занятия. Пусть хоть линзы свои доделают. Да, ручная шлифовка — дело нудное. Но им вполне по силам.»

…Чаша, извлечённая из «холодного отсека» печи, уже не обжигала пальцы, но ещё хранила тепло. Гедимин поставил её на поддон, смерил недоверчивым взглядом и еле слышно хмыкнул. С Вепуатом и его «чертежом» он вчера не спорил — торопился доделать странную штуковину и разобраться с не вполне понятным обязательством. Сегодня штуковина выглядела ещё более странной, — бесформенная, несимметричная конструкция из костей, шипов и налипших тут и там ракушек. Вепуат смотрел на неё с довольной ухмылкой, Гедимин — с нарастающим сомнением.

— Здорово получилось, — сказал разведчик, обматывая ножку чаши бусами из позвонков. — Спасибо, что помог. У меня одного так не вышло бы.

Гедимин щёлкнул когтем по верхнему элементу чаши, похожему на пробитый череп.

— И как из этого пить?

Вепуат отмахнулся.

— Боги, думаю, разберутся.

Он поправил костяную «обмотку» и отступил на шаг, высматривая что-то среди инструментов.

— Кто будет разбивать?

Гедимин нехотя стащил с плеча сфалт.

— Я разобью. А ты скажешь… ну, что там надо.

Сильный удар был не нужен — странная конструкция и так не отличалась прочностью и на несколько кусков развалилась бы и от случайного падения. Осколки опали аккуратной горкой внутри кольца из бус.

— Эта чаша отправляется в Ук-кут, — с нелепой торжественностью проговорил Вепуат. — Пусть его владыки примут наше подношение!

Гедимин повесил сфалт за спину и отодвинулся. Вепуат протянул руку к бусам, но, помедлив, опустил её и взялся за сам поддон.

— Поставлю подальше, чтоб филки не влезли, — пробормотал он, задвигая осколки, так и опоясанные бусами, в самый дальний угол ниши. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ждёшь ответного сигнала?

Вепуат пожал плечами.

— В незнакомых процессах лучше не торопиться.

…Горка «асбестовых» «прядей» заметно уменьшилась. «Когда всё закончится, поедем в Сфен Огня,» — думал Гедимин, обматывая пучок защитным полем и закидывая на плечо. «Проломим лаву, засядем там на сутки, нагрузим сааг-туула под завязку — и потом уже спокойно всё обработаем. По трапповым разломам лишний раз бегать не хочется. Лучше один день нормально поработать — и больше не рисковать.»

— Лёд усиливается, — пробормотал, ни к кому не обращаясь, Кут’тайри. Он встал из гамака, чтобы поздороваться, вернулся туда — и с тех пор лежал тихо, опасливо прижимая уши.

— Тебе холодно? — Гедимин покосился на термометр. «Двери я закрыл, тепло не должно было выйти…»

— Здесь огня достаточно, — Сэта вяло шевельнул ухом. — Но снаружи лёд усиливается. Я слышу их движение…

— Эти… ледяные существа? — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Надо будет смотреть за сааг-туулом,» — мелькнуло в голове. «К нашему куполу не сунутся, но до зверька докопаются.»

— Есть способ их успокоить? — спросил сармат. — Или отвлечь? Как вы с ними обычно общаетесь?

Кут’тайри зябко вздрогнул и закутался в накидки.

— Лёд движется… — расслышал Гедимин, прежде чем он закрыл глаза.

…Вепуат стоял у поддона с осколками и задумчиво на них смотрел. Гедимин тронул его за плечо — он вздрогнул от неожиданности и резко повернулся к нему.

— Уже? Быстро ты, — пробормотал он, оглядываясь на осколки. — Ага, идём…

— Кто-нибудь следит за ущельем, где сааг-туул? — спросил Гедимин, выходя в «шлюзовую камеру». — Элоси летят сюда. Зверёк для них — первая мишень.

— Гварза с утра усилил патрули, — равнодушно отозвался Вепуат. Думал он о чём-то своём.

…Большую часть асаановой руды отложили для штатной смены. Вепуат, понаблюдав немного за работой дробилки, ушёл в лабораторию. Гедимин остался. Можно было самому и не возиться с «асбестом» — до сих пор филки справлялись сами — но более полезные занятия в голову не приходили. «Ещё три потерянных дня,» — думал сармат, сгребая в сторону размолотое волокно и растягивая по жёлобу новую «прядь». «Хорошо, хоть руду успели отвезти.»

Наверху громыхнуло. Гедимин уронил каменный боёк в жёлоб, сдёрнул с плеча сфалт и в два прыжка взлетел вверх по тропе. Он уже слышал грохот взрывов, испуганные крики и пронзительный визг.

Защитный купол снесло. Над землёй, мгновенно заиндевевшей, метались сверкающие тени. Шар плазмы ударил в одну из них, взорвался, разметав ледяные кристаллы. Что-то врезалось в гравий под ногами Гедимина, осыпав сармата каменной шрапнелью. Поле схлопнулось было, но его снова разорвало. Над холмом повисло сверкающее облако.

— Fauw! — заорал кто-то. Гедимин прокатился по мёрзлому гравию, уходя за угол — и вовремя. Там, где он только что стоял, зиял двухметровый кратер. Кто-то выстрелил из плазмомёта, но ледяное облако мгновенно разделилось, и сгусток, не задев его, пролетел мимо.

— Огонь! — крикнул кто-то. Краем глаза сармат увидел, как филки, пригибаясь к земле, несут огнемёты. Непрозрачная стена защитного поля смещалась вслед за ними. Ледяной вихрь развернулся к ней, но вторая стена приняла на себя удар — её сдуло взрывом, но первая уцелела.

«Отвлечь,» — мелькнуло в голове, и сармат одним прыжком взлетел на крышу. Защитное поле он выставить успел — громыхнуло сразу с трёх сторон, купол сдуло, но снаружи разочарованно завизжали. Часть облака поглотила чёрно-багровая вспышка. Сверкающие сгустки разметало над холмом. Гедимин выпрямился во весь рост, помахал им — и рухнул за гребень крыши, вжимаясь в камень. Наверху громыхнуло — и зашипело, обдав сармата горящими брызгами и хлопьями сажи. С тихим шелестом городской купол встал на место. Внизу кто-то в голос выругался.

— Цел? — Вепуат заглянул на крышу. Гедимин, кивнув, скатился с гребня. Разведчика внизу уже не было. Он сидел у перевёрнутой волокуши, склонившись над хрипящим и кашляющим филком. Ещё одного, сотрясаемого кашлем, Айзек нёс к бараку. Гварза, подняв генератор защитного поля, уплотнял купол изнутри. Последние филки, испуганно оглядываясь и приглушённо ругаясь, уходили в барак.

— Их привлекло тепло, — буркнул Вепуат на какой-то вопрос Гварзы и выпрямился, поднимая с земли стонущего филка. Тот на пару секунд притих, неудачно вдохнул — и снова закашлялся.

— Надолго их отпугнёт обстрел? — спросил Гварза. — Кет! Почему не накрыл плазменным шквалом?

— Не успел, — отозвался Гедимин, вспоминая стремительные вспышки в небе. «То ли огромная скорость, то ли… да, скорее всего — их просто плохо видно. Блеск и шевеление, размазанные пятна…»

— Будешь патрулировать, — буркнул Гварза. — От филков пользы мало. Если уж тебе реакции не хватило…

Гедимин покосился на купол.

— Как они его прорвали? Два «сивертсена», непрерывная генерация…

Гварза поморщился.

— Смотровые окна! Айзек, мать его колба… Надо же было придумать такую чушь! Будто мало вас с Хепри…

Гедимин фыркнул.

— Я не делал дырок в куполе, — напомнил он. — Значит, прицельно по окнам… Никого не убило?

— Обморожения, — Гварза поморщился. — И двое надышались без респираторов. Хепри думает — обойдётся… Эй, там! А ну назад! Из барака ни шагу!

…Все щели, через которые могло выйти тепло, Гедимин прикрыл. Теперь снаружи не доносилось ни звука. Иногда по матовой стене купола протягивалась изломанная синяя полоса с кривыми отростками — и тут же таяла.

Вепуат появился через час. Гедимин с «арктусом» наготове следил за очередным синим зигзагом и не сразу сармата заметил.

— Щупают купол, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Но напасть уже не решаются. Хорошее средство — горящая ворвань.

— Сааг-туул жив? — спросил Гедимин, запоздало покосившись на сигма-сканер. «Плохо встал — тут реактор всё заслонит. Разве что отойти вон туда — и понизу, сквозь скалу…»

— О нём даже не вспомнили, — ответил Вепуат. — Я смотрел — там никого нет. Все кружат над куполом. Десятка два-три. Было полсотни.

— Что их привлекает? Купол герметичен…

Вепуат пожал плечами.

— Сейчас — уже ничего. Запомнили, что мы здесь. Надо будет купола ставить в три слоя.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Договориться с ними — никак? Раньше они были спокойнее. Не помню, чтобы мы им навредили.

Вепуат снова пожал плечами.

— Надо будет спросить у Кут’тайри. Когда выйдет из огненной формы.

Он оглянулся на притихший барак. За стеной кто-то кашлянул пару раз и замолчал.

— Так-то лучше, — пробормотал Вепуат. — Тоже мне — кейек он пить не хочет… А лёгкие выхаркать хочет?

— Пить кейек? — переспросил Гедимин.

— Ну да, кейековую воду, — буркнул разведчик. — Помнишь, как меня отпаивали? Полезнейшая штука. Элоси… там основной урон — не холод. Даже не взрывная волна. «Сигма» по нервной системе…

«Холодно…» — вспомнил Гедимин и невольно поёжился. «Да, его тогда крепко приложило. А филки — они ведь даже без скафандров…»

— Вылечатся? — спросил он. — Прямым ударом никого не порвало?

Вепуат отмахнулся.

— Сначала купол прикрыл. Потом мы отвлекали. Всё время боялся, что прицелятся — и ага… — он оглянулся на оттаявшую площадку, изрытую кратерами, и его передёрнуло. — Ушибы, обморожения. И ментальный удар. Из «асбестовой» бригады один пострадал. Надо, всё-таки, зимние скафандры… Костью их обшить, что ли? И кейек внутрь…

Перед глазами Гедимина промелькнула пара чертежей. Он встряхнул головой и досадливо сощурился.

— Обшить несложно. Только — они же не поднимут. И гзеша у нас мало. Хотя… асаан, наверное, пригодился бы. Термоизоляция есть термоизоляция…

…Анализатор, аккуратно просунутый в прорезь в куполе, показывал минус восемьдесят. Снаружи посвистывал ветер. Филки, намотав войлок поверх респираторов, вышли на патрулирование. Гедимин, проходя мимо, слышал, как тяжело они дышат, но ни одной жалобы не дождался. Патрульный с «сиреной» снял её с пояса и крепко сжал в руке, намотав на пальцы оттянутые «резинки».

У барака кто-то заверещал — и тут же примолк и перешёл на негромкий писк. Гедимин обернулся. У приоткрытых ворот стояли четверо Броннов. Они принесли горшки, обмотанные подстилками, и Вепуат, занеся над ними сигма-сканер, разглядывал экран. Вид у сармата был озадаченный.

— Ага, идите, — пробормотал он, отодвигаясь. — Ему сейчас только это и нужно. Покой, невредная еда — и ждать кровяного камня.

Двое Броннов шмыгнули в барак. Оставшиеся переглянулись.

— А твои снадобья, мастер Вепу-а? — спросил один из них.

— Что мог — дал, — отозвался Вепуат. — Другие ему не нужны. Я бы мог его к вам отправить — у меня других раненых хватает. Но вы же его опять выкинете на мороз…

Бронн прижал уши.

— Зачем ты говоришь так? — он заглянул Вепуату в лицо. — Мы слышали твои слова. И что тебе ответили. Мы не нарушим волю Пламени. Никто не обидит Уттунри.

Вепуат оглянулся на Гедимина.

— Слышишь? — он невесело ухмыльнулся. — Скормить падальщикам — это у них «обидеть»… Даже не знаю. Ему, и правда, было бы лучше со своими…

Бронн выглянул из барака.

— Уттунри уже сам пьёт! — с радостным оскалом сказал он и снова шмыгнул за дверь. Бронны быстро переглянулись и подняли уши. «Они, и правда, довольны, что ему лучше,» — озадаченно подумал Гедимин. «Будто не хотели добить…»

Из барака выглянул Дасьен.

— Главмедик! Я верно понял, что аборигену, кроме покоя и еды, ничего не нужно? Нет, я не против аборигенов, — но в бараке и так тесно. И шумно. Какой тут покой?

Вепуат нахмурился, но кивнул.

— Хорошо, — сказал он, повернувшись к Броннам; те навострили уши. — Готовьте постель. Я отнесу Уттунри в столярку. Но если вы, со своими ритуалами, опять надумаете…

Бронны шарахнулись назад.

— Никто не нарушит волю Пламени! — проверещал один из них. — Мы все ждём стража Хассека! Глупо было не брать кровяные камни — но мы не Равные Куэннам, чтобы их у нас было много…

Вепуат хмыкнул.

— Готовьте постель, — повторил он, заходя в барак. — А я спрошу его самого.

…В «столярке» было тесно, в её «шлюзовой камере» — тем более, но всё же Гедимин туда втиснулся и не спешил уходить, настороженно наблюдая за аборигенами. Бронн по имени Уттунри, уже полностью одетый, но по-прежнему перебинтованный и очень бледный, забрался в кокон из листьев и зарылся в них с головой. Гедимин успел разглядеть его довольную ухмылку. Он посмотрел на кокон, потом — на ближайших аборигенов, — бус из позвонков ни у кого не было. «А ведь то, что валялось в ущелье, они прибрали,» — мелькнуло в голове. «Ни одной бусины не нашёл.»

— Буду следить, — угрюмо сказал Вепуат. — За вчерашнее вам отрезать бы уши.

— Мы не поняли волю Пламени, — испуганно отозвался кто-то из Броннов. — Пусть оно не гневается. В Алвене сделали бы так, как вчера. Это было бы правильно. Но воля Пламени…

Вепуат поморщился.

— Ну да, она такая. Чтоб больше не нарушали! — он, зацепив плечом выступ на стене, под треск перьев тяжело развернулся к выходу.

— Воля Пламени… — пробормотал Гедимин уже снаружи, досадливо щурясь. Вепуат молча сжал его руку.

— Традиции, Гедимин. Попробуем установить свои. Местныемне не нравятся.

…«Ученики» пришли в полном снаряжении, надев поверх респираторов войлочные повязки. Снять их — и достать из-под комбинезонов утеплители — решились только в ангаре, закрыв за собой все «шлюзы». Гедимин, глядя на них, угрюмо щурился и думал, живы ли обмороженные — что-то должно было напугать поселенцев до такого состояния, и вряд ли это зуд и пятна на коже. Говорить никому не хотелось. Разобрав заготовки, все молча шаркали по ним шлифовочными камнями. Обработка шла черновая, и Гедимин в неё не вникал — достаточно было, чтобы никто не вдохнул стеклянную пыль.

Зашуршала дверь. Вепуат с довольной ухмылкой протянул Гедимину голографический экран.

— Видишь? Один холодный день — и всё уже в побегах! Странный всё-таки метаболизм…

На экране из-под гравийной кочки торчали серебристые «кристаллы» — иглица в очередной раз проросла. Гедимин равнодушно глянул на голограмму и недовольно сощурился.

— Ты что, за этим ходил?

— И за этим тоже, — Вепуат, не обидевшись, потыкал в передатчик; изображение на экране сменилось. Теперь оно было разделено на четыре части — четыре макроснимка со столбцами показателей по краям. Изображённое Гедимин узнал не сразу — он помнил, как плесень, растущая на золотой глине, выглядит в подрощенном виде, но к её спорам не приглядывался.

— Получилось? — спросил он, глядя на съёжившиеся, истресканные «кристаллы». Что-то с огромной силой сжало оболочки спор, и они провалились внутрь. Сармат покосился на другие макроснимки — там были выпуклые, объёмные «кристаллы», кое-где даже проросшие.

— Ага, — Вепуат ухмыльнулся. — Даже сам удивился. Местная фауна — она живучая. Вон, смотри, — глина час как кипит, а они себе плавают.

— М-да, — Гедимин перечитал показатели под убитыми спорами и озадаченно хмыкнул. — Так чем ты их? Температура умеренная, фон тоже…

Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Проверь влажность. Просушка, всего-то. Глубокая просушка. Привыкли выживать во влажной глине. Без воды — смерть почти мгновенна.

Гедимин облегчённо вздохнул.

— Вот оно что… Ну, хоть с этим не возиться.

Вепуат перевёл взгляд на филков, исподтишка просканировал одного из них, довольно хмыкнул и выключил прибор.

— Хорошая штука — вода на кейеке. Надо запомнить.

— В бараке все живы? — Гедимин покосился на угрюмых филков, чем-то не на шутку напуганных. Вепуат кивнул.

— Регенерируют. По очереди. Ничего, ещё шесть дней — и наши камешки дозреют. Будем лечить по десять филков одновременно. И ещё двоих Старших. Не хотелось бы, конечно. Но — возможность будет.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— А Бронн? Не проверял?

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Не база, а госпиталь, да?.. Само собой, проверил. Жив. Спит. Бусами не обложен. На коконе намалёван трилистник. Зачем — не знаю.

20 день Пустоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Потускневший монитор не соврал — стержни «теплились» вполсилы. Айзек, жестом велев растерянным филкам оставаться на местах, пристально следил, как Гедимин вынимает из реактора пластину накопителя. Она потемнела и как будто стала тяжелее, — хотя последнее сармат списал на разыгравшееся воображение. От тусклого свечения стержней ему было не по себе.

— Бальтес, прими накопитель, — отрывисто проговорил Айзек. Гедимин, задвигая заслонку, слышал, как звенят пластины и кольца, закрепляемые на костяном «штативе». Когда он обернулся, один из филков уже отступил к монитору, а другой направил на синее «стекло» сопло излучателя. Гедимин смотрел, как качается маятник, и ждал зелёной вспышки, но в бункере по-прежнему было темно. Через пару секунд он, опомнившись, подставил под сопло «щупы» дозиметра.

— Не работает, — пожаловался Бальтес, останавливая маятник. — Повторить?

Айзек повернулся к Гедимину.

— Без толку, — качнул головой тот. — Мощность упала.

Айзек вполголоса помянул ядро Юпитера.

— Причины? — отрывисто спросил он. Гедимин, пожав плечами, кивнул на потускневший монитор.

— С реактором то же самое. Все источники излучения…

Он вспомнил о дозиметре и сам едва удержался от ругани — кривая интенсивности ушла под ноль и залегла там, плавно опускаясь всё ниже и ниже. «Отрицательный фон, мать моя пробирка… Ну и что с ним делать⁈»

— День Пустоты, — пробормотал Айзек, сверяясь с дозиметром. — Понятно… Реакторный накопитель продержится до вечера? Может, заглушить?

Тонкое волокно, прижавшееся к виску Гедимина, внезапно накалилось. Сармат поморщился.

— Пусть работает. Хранителю так легче. Накопителя при такой мощности на месяц хватит.

— Отмывайтесь — и свободны, — сказал Айзек, повернувшись к растерянным филкам. — Сброс проведём вечером, когда всё придёт в норму.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «В норму? На Равнине?»

…Решётки выпаривателей занимали в душевой всё больше места. Гедимин видел, как пятеро лаборантов обходят их, подливая раствор из бурдюков, — один химик уже не справлялся. «Асбестовый магнит» выудил из фильтров пригоршню игольчатых кристаллов и обрывков волокна — мелкие фрагменты всё-таки смывались в водосток. «Магнит», опущенный в водоподъёмную шахту, ничего в ней не нашёл — всё смытое оставалось на фильтрах, и Гедимин немного успокоился.

…Пятна, покрывающие недосушенную глину, из синих стали светло-серыми. Гедимин сверился со вчерашними «сканами» и сдержанно хмыкнул — рост «плесени» остановился. Сармат в задумчивости раздавил меж пальцев глинистый комок. «Возможно, пора измельчить и расстелить более тонким слоем. Где-нибудь на складе, где влажность воздуха проще контролировать…»

— Кет! — кто-то остановился рядом. — Рыться в грязи надо было вчера. Твой пост на восточном склоне. Защитное поле, в крайнем случае — плазма. Никаких ЭМИА-лучей!

Гедимин выпрямился и удивлённо мигнул — из ущелья вереницей поднимались притихшие аборигены. Впереди шёл Вепуат; в руках он держал лиственный кокон, из которого виднелось побелевшее ухо. Бронн свернулся в «мешке» клубком и не подавал признаков жизни.

— Пост! — напомнил Гварза, сердито щурясь. Гедимин развернулся к восточному склону и снова мигнул. Вдоль полупрозрачной стены защитного поля растянулся бугристый холм. Сааг-туул залёг у самого купола, закрыв все отверстия в броне. Свет фонарей у ворот горячего цеха дотягивался до середины его хвоста; дальше должна была начинаться темнота — но низины, и «восточная», и «северная», горели холодным зелёным огнём. Мерцающий туман клубился в них, подступая к верхнему краю плато.

— «Сивертсены» на полную, воздуховоды закрыть! — отрывисто скомандовал Гедимин, разворачиваясь к Гварзе. Тот только фыркнул и махнул рукой Вепуату, вышедшему из барака.

— С поста ни шагу!

…Дозиметр показывал минус полкьюгена. По белесому защитному куполу змеились тонкие серые линии. Гедимин смотрел на них, угрюмо щурясь, — теперь и «полевой детектор» фиксировал какое-то воздействие, оставалось выявить его и обозначить…

— Бронну хуже, — мрачно сказал Вепуат, глядя в подсвеченное ущелье. Плазмомёт лежал на его плече, нацеленный на мерцающие волны. «Газ» непрерывно клубился, то вспыхивая, то угасая — и с каждой вспышкой продвигался дальше, по сантиметру взбираясь вверх по склонам. Гедимин смотрел, как он поглощает купол «ободранной» долины. Всё живое оттуда ушло, а все щели во всех складских ангарах были закупорены — но на поверхности, хоть и под тремя куполами, остались строительные блоки…

— Хуже? Опять его кому-то скормят? — Гедимин покосился на сигма-сканер. Плотные полосы ряби залегли вдоль купола — и в долине, и на вершине холма. Пристальный взгляд мог заметить, что некоторые тени шевелятся. «Падальщики уже здесь, по периметру. Чего-то ждут…»

— Непохоже, — отозвался Вепуат. — Положили его в коридоре и встали вокруг. Какой-то охранный ритуал… А, кто их разберёт!

Он оглянулся на подозрительную тень под боком сааг-туула и еле слышно хмыкнул.

— Никак не могу понять, насколько они контролируют вон ту штуку, — он кивнул на мерцающий туман. — У их ущелья она тихая…

Гедимин машинально потёр правую руку и угрюмо сощурился.

— Вот и держали бы её в своём ущелье.

…Вепуат посмотрел на часы.

— Рассвет.

Гедимин стоял лицом к «востоку», но не видел ничего, кроме стены серо-зелёного тумана. «Газ» затопил верхний купол, обволакивая его со всех сторон. Вдоль «стен» то и дело вспыхивали полосы зелёных огней. Купол прогибался внутрь — и тут же выпрямлялся. Светящаяся полоса отодвигалась вдаль.

— Не пускают, — Вепуат едва заметно ухмыльнулся и потёр руку. Предплечье Гедимина тоже сводило судорогой. До сих пор плазмомёты не понадобились — что-то не подпускало хищную взвесь к лагерю, но сарматы ждали нападения с секунды на секунду. Полосы ряби вдоль купола образовали уже почти сплошную черту. Сарматы притушили фонари, и живым теням было где спрятаться.

«Если бы мы ещё понимали, что происходит…» — Гедимин поправил на плече сфалт и оглянулся на ущелье. Что-то из светящихся сгустков двигалось быстрее обычного — и в другую сторону. Ещё пара секунд — и силуэт, очерченный зелёными искрами, выплыл из тумана, — гигантская тихоходка со вскинутой головой и нелепыми, но огромными и многозубыми жвалами. Торчащая из бока конечность-плеть размахнулась, и купол над застывшими сарматами прогнулся внутрь чёрным пузырём. Гедимин еле успел шарахнуться, подпереть пузырь новым слоем защитного поля, — зелёная плеть уже взвилась над куполом — и рассыпалась на части.

То, что её отсекло, сармат увидел только краем глаза, — чёрный силуэт, внезапно отрастивший метровые когти. Гигант попятился. Туман вокруг него поднялся светящейся волной. Что-то сверкнуло сверху. Гедимин поднял взгляд и увидел купол, покрытый чёрными пятнами. Поверх него распластались, вцепившись в защитное поле, светящиеся твари — что-то вроде офиур с ветвящимися лучами. Гедимин направил на них «арктус», купол зарябил, то белея, то чернея, ещё одна когтистая тень мелькнула на краю поля зрения — и «офиуры», потускнев, отступили в мерцающий туман. Что-то крупное, похожее на краба или богомола, шевельнулось в десятке метров от «стены» — и замерло, глядя на сарматов многочисленными зелёными глазами. Его силуэт дрожал и расплывался — Гедимин не мог даже пересчитать конечности. Рука, вцепившаяся в сфалт, заныла от напряжения, и сармат с трудом расслабил запястье. Сердце билось где-то под горлом.

— Ещё одно, — прошептал Вепуат, глядя на «северный» склон. Вдоль обрыва, прямо над куполом, прикрывающим долину, плыло что-то кольчатое, покрытое отростками-лопастями. Зелёные огни очертили его силуэт и вспыхивали при каждом движении. Гедимин видел, как скользят по сегментам мелкие округлые «глаза» — или просто скопления «светляков». Вроде бы тварь не прикасалась к куполу, но поле рябило, покрываясь мелкими чёрными пятнами. Она свернула было за ангар горячего цеха, но тут же шарахнулась назад и расплылась в бесформенное светящееся облако.

— Что это вообще?

Отвлечься от сфалта и перевести взгляд на сигма-сканер получилось не с первого раза. Что-то длинное, расплющенное, с извивающимся хвостом ползло по «южной» стене, оставляя мигающий чёрный след. Сканирующий луч пронизал его, но «увидел» только рябь — один из множества плотных белесых сгустков.

— Видел? — Вепуат толкнул его в бок. Он сам держал в руке сигма-сканер, направленный туда, где «офиура», грызущая купол, только что превратилась в туман. Именно это «сканы» и показывали — плотный ком ряби, распадающийся в слабо «фонящую» органическую взвесь. Гедимин беззвучно выругался.

— Эти штуки… раньше пыль себя так не вела, — прошептал Вепуат, глядя на светящиеся силуэты в тумане. — Не делала из себя… ничего такого.

— Может, они отдельные? — Гедимин попытался настроить увеличение на сканере, выловить из пыли, газа и ряби хоть какую-то структуру, но ничего не вышло. — Как все эти… мицелиалы? Только на мицелии не плазма или кристаллы, а такая вот взвесь?

По экрану от края до края пролетел длинный изогнутый коготь, и комок ряби отступил, оставив пылевой след. «Ранен, но не уничтожен,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Что-то там есть, кроме пыли…»

— В день Пустоты ворота Ук-кута приоткрыты, — пробормотал Вепуат, опустив бесполезный сканер. — Так тут говорят. Может быть, всё это лезет оттуда. Ты там ничего похожего не видел?

Гедимин качнул головой.

— Там вообще не было животных. Только какой-то… сборочный цех, — неохотно ответил он. Вроде бы у светящихся тварей не было силы порвать защитный купол — а значит, и скафандр они не взломали бы — но от одного их вида Гедимин ёжился, и рука прикипала к прикладу. «Жахнуть бы,» — он стиснул зубы. «Очистить холм. Ничего этого не должно тут быть…»

…Время тянулось медленно. Гедимин ждал атаки, попытки «светящихся» пойти на прорыв — но они лениво тыкались в купол, будто пробовали его на прочность, и уходили в туман. Постепенно огни начали тускнеть, их скопления — редеть, а освещённость под куполом — расти. Сармат посмотрел вверх и увидел кусок серого неба, затянутого холодно-зелёной паутиной. Светящиеся полосы растянулись в одном направлении, будто увлекаемые ветром. Вепуат уронил руку с сигма-сканером и облегчённо вздохнул.

— Иглица! Видел, что они сделали⁈

Туман уже не мешал сканировать местность. Ближайший «куст», зарывшийся в гравий, был цел — только верхние, торчащие из земли побеги срезало, как лучевым резаком. Зато поодаль дымилась яма. Ядро растения растрескалось и вывернулось наизнанку, обугленные побеги разваливались на волокна и утекали пылью вслед за светящимися лентами. Пока Гедимин следил за остатками иглицы, они рассыпались на треть.

— Это они? — сармат кивнул на огни в тумане. — Тогда почему не тронули остальное? Там много растений…

— Вон то ещё зацепило, — Вепуат указал на «южный» склон. — Точно они. Больше там никого не было. Почему выборочно — да кто их знает…

Ещё треть иглицы рассыпалась прахом. Огней в тумане уже почти не осталось. Последний мерцающий гигант проплыл над ущельем и свернул куда-то к центру Равнины. «К воротам,» — мелькнуло в голове Гедимина. Купол всплывал из тумана, как со дна мелеющей реки; освещённость медленно росла — вместе с показаниями дозиметра.

— Уходят, — выдохнул Вепуат, разворачиваясь к неподвижному сааг-туулу. Теперь из тумана «всплыл» и он. С тех пор, как Гедимин видел его в последний раз, его хвост поменял положение. Больше не изменилось ничего. «Панцирь цел,» — думал сармат, направляя на животное сканирующий луч. «Живой. Не тронули. Не заметили?»

— Кажется, из барака никто не лез, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Уттунри… Ага, вот он. Пьёт отвар курруи. Без шкурок. Ну, хоть это они сделали. А ведь просил не совать ему ягоды!

— Хорошо, хоть никому не скормили, — Гедимин вспомнил, как стоял посреди чёрного ущелья, и его передёрнуло. Что-то тёмное мелькнуло на краю поля зрения. Сканер успел «поймать» последние полосы ряби, уползающие со склона. Икси уходили вслед за туманом. Ветер снаружи усилился — «газ» потёк быстрее.

— Экхард? — Вепуат, увидев кого-то на трапе лаборатории, удивлённо хмыкнул. — Обычно он не… Эй! Ты ко мне?

Филк-медик быстро шёл к нему, размахивая рукой.

— Fauw! — крикнул он, указывая на бронеход. Вепуат вздрогнул.

— Я нужен? — он ткнул себя кулаком в грудь. — Ага, иду… Гедимин, ты тут справишься?

Туман уже стёк с холма, и стало можно рассмотреть верхнюю часть купола в долине. Его не растворило — теперь, когда никто не грыз его, поле уплотнилось до непрозрачности. Помутнел и купол над холмом — теперь сканирующий луч его не пробивал, и следить за туманом приходилось сквозь скалу. Его утаскивало куда-то к центру Равнины — будто включился гигантский насос, собирающий вытекшую пыль. «Если это, и правда, какие-то операции с воротами,» — думал Гедимин, следя за ускоряющимся оттоком, — «какие-то целенаправленные операции… Кто и зачем это делает? Или это побочный процесс? Ук-кут проветривают, а пыль просто высыпается наружу? Может такое место нуждаться в проветривании?»

— Кет! — крикнул кто-то — судя по громкости, прямо в наушник. Гедимин вздрогнул.

— Вепуат говорил — не кричи, а стучи, — выдохнул сердитый Альгот, глядя на него в упор. — А я не поверил. Да и рук жалко. Идём! Говорят, без тебя никак.

Гедимин мигнул. Химик уже шёл к бронеходу, быстро, почти бегом, и сармат, не успев ни о чём спросить, нагнал его только у трапа.

— Кто-то ранен? Но я ведь не медик.

Альгот на ходу пожал плечами. Вид у него был бледный — и то ли сердитый, то ли испуганный.

…Филк-лаборант сидел за столом, вытянув руку. Только она и торчала из-под защитного поля, которым его прикрепили к стулу и переборке. Филк был в сознании, но сидел, не шевелясь — только смотрел перепуганным взглядом на свою ладонь. Её вытянули над окровавленным листом скирлина, перехватив защитным полем у локтя. На подстилке, залитой бурой, явно несвежей, но почему-то жидкой кровью, догнивали остатки чего-то с костяшками внутри — возможно, пальца. Одного из пальцев у филка не было; короткая культя почернела и раздулась, и по ладони расплылся покрытый чёрными прожилками желвак. Гедимин смигнул — ему показалось, что чернота разрастается. «Не показалось,» — щёлкнуло в мозгу секундой позднее.

— Сюда! — выдохнул Вепуат, повернувшись к нему. Экхард, склонившись над повреждённой рукой, приложил жгут к запястью.

— Здесь?

Филк глухо застонал и зажмурился.

— Поздно, — отозвался Вепуат; его радужка была иссиня-чёрной. — Теперь — только по локоть.

— Что это за дрянь? — Гедимин шагнул к столу. Желвак на ладони филка сжался, выбрасывая на подстилку гниющую жижу.

— Да вот, — буркнул Вепуат, перетягивая раненому руку чуть выше локтя. — Экхард, добавь! Рука — не палец…

Филк зашипел, вжимаясь в кресло. Экхард выдернул из его плеча иглу пустой ампулы.

— Чего ждём⁈ — Альгот, протиснувшись мимо Гедимина, развернулся и толкнул его в грудь. — Как это делают? Облучают из сопла? Там что-то надо открыть?

— Да, придётся, — пробормотал Вепуат, поднимая на него взгляд. — Гедимин… Вот это вот надо облучить. ЭМИА-пучком. Боевым. Чем мощнее, тем лучше.

Гедимин ошалело мигнул.

— Живую руку⁈ Он же сдох… — сармат прикусил язык, глядя на съёжившегося филка. Чёрная полоса уже дотянулась до середины ладони.

— А так — нет? — Вепуат дёрнул углом рта. — Давай! На переборку, мы отойдём… А ну, все назад!

Он встал над филком, придавив к столу и без того неподвижную руку. Гедимин медленно стянул с плеча сфалт. «Поток… интенсивность… сожжёт же… и стол тоже…» — всколыхнулось в мозгу, и он поддел пальцами пластины на корпусе. «Вот так. На эту дрянь — и десять сантиметров выше. Надеюсь, отрезать успеют.»

Анестетика всё-таки не хватило. Филк закричал, дёрнулся, рука судорожно сжалась — и снова развернулась, — чёрный желвак лопнул. Гедимин видел, как трескаются и съёживаются обрывки кожи, и как вздувается и опадает чёрная поверхность, меняя цвет на светло-серый. Вепуат, шумно выдохнув, выдавил в плечо филка ампулу флония.

— Хватит, — он, поддёрнув жгут над локтём, перетянул его на запястье. — Экхард, работаем!

Гедимин, прижимая к себе сфалт, шагнул в сторону и отвернулся. За спиной звякало, потрескивало и шипело. Альгот, сев за стол, подпёр ладонями голову и тяжело дышал.

— Кровяной камень, — услышал Гедимин голос Вепуата. — Но не раньше утра. И то, если всё будет чисто. Если нет — повторное облучение… и пойдём выше.

— Сканы чистые, — отозвался Экхард. — Могли что-то пропустить?

— Крупный очаг — точно нет. Но что это такое, и что оно ещё умеет… — Вепуат шумно вздохнул. — Ну, как ты, Магнард?

— Воды, — прохрипел филк, и Гедимин наконец к нему повернулся. Он по-прежнему был бледен, но дыхание быстро выравнивалось — и в флягу, поднесённую Вепуатом ко рту, он вцепился с жадностью. «Флоний,» — подумал Гедимин, глядя на след недавней инъекции. «От него всегда пить хочется. Значит, подействовал…»

Он перевёл взгляд на культю. Её успели перевязать, и Вепуат убрал все фиксаторы и осторожно закрепил её у груди филка. Тот косился на обрубок и болезненно морщился.

— Ты не бойся, — сказал Вепуат. — Пальцы от кровяного камня отрастают. Думаю, с ладонью тоже получится. В крайнем случае поедешь на Землю, там пересадят.

Филк поёжился.

— Забирать его? — спросил Альгот, выйдя из-за стола. Вепуат покачал головой.

— Через полчаса.

Он свернул окровавленную подстилку и затолкал в утилизатор. Гедимин успел увидеть то, что осталось от ладони, — она ссохлась, обуглилась, но разложение прекратилось и дальше так и не пошло.

— Говоришь, вот такая песчинка? — Вепуат повернулся к Магнарду, показывая что-то микроскопическое между кончиками когтей. Филк угрюмо кивнул и снова поёжился.

— Даже не сразу заметил. Потом, когда палец раздуло…

— И осколок ты сразу выдернул? — уточнил Вепуат, оглядываясь на главного химика. — Альгот, это не дело. Тут есть два тяжёлых скафандра — давай-ка в них! Если бы такая песчинка попала в глаз…

Филка передёрнуло.

— Может, проще уничтожить? — спросил Альгот, угрюмо щурясь на штатив. Гедимин не сразу заметил закупоренные пробирки — там был разрезанный камешек, песок, какая-то мутная жижа…

— Нам надо знать, на что тут можно наткнуться, — качнул головой Вепуат. — Я сам всю эту дрянь держал в руках. Гедимин держал. Повезло, что были в скафандрах. А кто-то влезет, не зная…

— Что это? — спросил Гедимин. Ему было не по себе. «Песчинка? Вот такое ранение от песчинки⁈» — ему вспомнилась гниющая кость сааг-туула, и его передёрнуло. «Кажется, я знаю, чем его тогда… Филки мельче и без иммунитета…»

— Образцы из Сфена Пустоты, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Ворота Ук-кута. Вот и Магнард едва не… Мать моя колба! Будто мало было работы медикам…

— Возьми скафандры у Гварзы, — сказал Гедимин, покосившись на свою руку. «Растворение мышц, скоростной некроз… Вот не ходят местные в Сфен Пустоты — и правильно делают!»

— Такую дрянь без скафандров лучше не трогать. А зачем облучение?

— Сработало же, — отозвался Вепуат. — Выжгло всё… не знаю, что, но выжгло. Сам же видел — палец отрезали, так выше пошло — даже мигнуть не успели.

Магнард зашевелился и попытался встать. Экхард поймал пошатнувшегося филка за плечо, усадил обратно.

— Отнести его в барак? — спросил Гедимин. Вепуат поспешно закивал.

— Да, сейчас пойдём. Его надо отдельно — и под присмотр… Экхард, не против?

Филк-медик поморщился, но кивнул.

— Отдельно — некуда. Я бы и обмороженных отселил…

Вепуат развёл руками.

— Много работы, камень не успевает… Ничего, скоро их будет больше — на всех хватит.

— При таком травматизме — каждому по камню, — проворчал химик. — Мангард, ты как умудрился — через две перчатки⁈

Раненый вяло дёрнул здоровым плечом.

— Сам не знаю.

…Два ярких зелёных луча били в небо из проёма в защитном куполе. Паутина трещин в «облаках» уже потеряла чёткие очертания, стала волнистой и начала закручиваться в кольца. Гедимин смотрел, как зелёный свет течёт по ней. Лучи уже погасли, а сияние ещё долго перетекало от складки к складке.

— Красиво, — ухмыльнулся Вепуат, выключая сигма-сканер. Гедимин видел, что «щупы» только что были направлены на барак. Глаза Вепуата посветлели.

— Мангард, — кивнул тот, перехватив взгляд Гедимина. — Ну, и остальные тоже. Уттунри уже в долине — и опять наелся ягод. Мангарду с утра дам камень. Обмороженные дальше сами справятся. А вот ему — надо.

Гедимин кивнул.

— Откуда взял, что облучение поможет? — спросил он. — Что-то известно про эту… заразу, токсин — или что это?

Вепуат покачал головой.

— Это Альгот придумал. Помнишь, когда Хассинельг распадался, тоже облучение помогло? Это что-то опять… про местные стихии и их взаимодействие. Надо запомнить — боюсь, пригодится.

— Интересно, зрячий камень, если расколется, тоже так может? — пробормотал Гедимин, оглядываясь на барак. «Видеокамеры», принесённые из Сфена Пустоты, лежали в мешочке, прикрытые сверху пластиной-«приёмником»; на её работу это не влияло, хотя операторам держать её стало неудобно. «До сих пор эти штуки никому не вредили. Но ведь они тоже оттуда…»

Вепуат пожал плечами.

— Может, поэтому их и не обрабатывают. Чтобы не рисковать.

…Гиганты, бродившие по холму, не оставили следов — только два «кратера» на месте иглицы, рассыпавшейся в пыль. Гедимин выжег остатки омикрон-лучом. Ни сигма-сканер, ни дозиметр ничего не находили, но сармат прошёлся с излучателем вдоль невидимого следа — от «кратеров» к тропе, туда, куда светящуюся пыль уносил ветер.

21 день Воздуха, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Ху-удо,» — протяжно прогудело внутри черепа. Горячие волокна прижались к виску. Гедимин растерянно мигнул.

— Что? Где? — он быстро взглянул на монитор. Интенсивность излучения начала расти ещё вчера; утром стержни «горели» в штатном режиме, и с экрана дозиметра наконец пропал «минус».

«Ху-удо,» — повторил хранитель; волокнистое щупальце переползло на макушку. «Бу-удет бу-уря.»

— Ветер? — переспросил Гедимин, оглянувшись на вентиляционную колонну. Она работала на полную мощность — сейчас, когда воздух накачивался из-под купола, где скорость ветра была приемлемой, охлаждение реактора можно было не отключать. Колонна гудела чуть громче обычного, но Гедимин не видел угрозы.

— Тебя ветер тревожит?

«Ху-удо,» — щупальце скользнуло от затылка к макушке, будто пытаясь показать вверх. «Ахкуу ту-ут…»

— Что? — Гедимин тронул корпус реактора. «Новое слово. Чёткое, но непонятное. Это может быть именем?»

«Ахкуу…» — перед глазами промелькнуло что-то светящееся, закручивающееся вихрем. Гедимин мигнул.

— Смерч? Погоди… Ты говоришь про Ак… про божество ветра⁈

«У-гу,» — щупальце скользнуло по правому виску и растаяло. За спиной сдержанно хмыкнули.

— Общаешься? — спросил Айзек и, не дожидаясь ответа, отошёл от монитора. — Ветер уже поднимается. Пойдёшь помогать Вепуату — не забудь оружие. Хоть посигналишь, если что.

…Ветер гудел в воздуховодах. Гедимин подставил ладонь под сквозняк, помянул про себя уран и торий и быстро пошёл к месту сушки глины. От каждого настила во все стороны расплылись желтоватые пятна — просохший измельчённый минерал разносило по коридорам. Гедимин растянул над ними защитное поле, «посветил» на глину сигма-сканером и довольно хмыкнул. «Сойдёт. Пора нести на склад. Только собирать придётся катушкой.»

По ту сторону защитного поля горели огни — жёлтый сарматский фонарь и несколько белесых светильников малой мощности, постоянно перемещающихся и пропадающих в тени. Вепуат, прикрепив «лампу» на шлем, накрылся прозрачным куполом. Ветер пригибал непрочный пузырь к земле, но сармат, ничего не замечая, возился со сборной аркой. Рядом торчал из гравия пучок костей, обмотанных гирляндами.

— Хранитель беспокоится, — сказал Гедимин, скрепляя последние детали арки и рывком поднимая её. Опоры погрузились в гравий. Вепуат, довольно хмыкнув, принялся разматывать и закреплять гирлянды. Подвесок на них было немного, и те — самой простой формы.

— Он назвал имя этого… существа, — Гедимин неопределённо кивнул в темноту. Привлекать к себе внимание квантовой сущности размером с континент совсем не хотелось.

— Ага, — отозвался Вепуат, привязывая очередную гирлянду. — Он уже должен был познакомиться…

Он всё время косился на мелькающие справа огни. Гедимин повернулся к ним и увидел выступающую из темноты бугристую громаду. Сааг-туул лежал на холме; он пытался свернуться в кольцо, но из-за жёсткости хвоста получился только полумесяц. Внутри его дуги Джагулы поднимали вертикально костяную арку, увешанную погремушками. Ветер гудел в прикреплённых к ней ракушках.

— Тоже ставят ворота, — сказал Вепуат, быстро отступая от арки. Защитное поле было убрано — и ветер с воем на неё набросился, растянув гирлянды параллельно земле. Гедимин шагнул в сторону, и гроздь бубенцов просвистела мимо. Кто-то из Джагулов обернулся и недовольно рявкнул. Его руки были обмотаны светящимися шнурами — только их и удалось разглядеть.

— А они ведь нечасто это делают, — пробормотал Вепуат, глядя на кочевников. — Тем более — тут же, на холме, где и мы… А Урджену опять нехорошо.

«А когда ему было хорошо?» — поморщился было Гедимин, но промолчал. Силуэт в знакомых «цацках», мотающихся на ветру, мелькнул у самой арки и взялся за опору, поднимая конструкцию вертикально. Ракушки взвыли. Джагулы расступились. Урджен провёл светящейся рукой по глазам и встряхнулся. «А вид у него, и правда, заспанный…»

— Что снилось? — крикнул Гедимин. — Опять будили?

Джагул повернулся к нему, угрюмо скалясь.

— Плохой сон. Ураган лезвий!

Ветер налетел, взметнул его подвески, и он, поймав их в ладонь, быстро пошёл к сааг-туулу. Тот уже приоткрыл нижние «отсеки», и почти все Джагулы успели нырнуть в них. Урджен оглянулся на арку, глухо рявкнул и закрыл за собой «люк».

— Ураган лезвий? — повторил Вепуат. Ветер громыхнул его перьями, едва не сбросив крылья с плеч. Сармат прижал их к себе, но с места не двинулся. Гедимин оглянулся на небо — среди его складок уже мелькало что-то белесое — и, схватив Вепуата за плечо, толкнул к укрытию.

— Sata!

— А? — Вепуат, уже засунутый в «шлюз», растерянно мигнул. — Ага… Летят. Надеюсь, не обидятся, что подвесок мало. Джагулы, вон, тоже поставили…

— Опять Урджену снится дрянь, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. — Шёл бы он, и правда, в цех. Снились бы реакторы — может, изобрёл бы что дельное.

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Говоришь, хранитель назвал… хозяйку ураганов, — он махнул рукой в сторону ворот, — назвал её по имени? И… была какая-то реакция?

Гедимин, мигнув, схватился за дозиметр — и покачал головой.

— Ничего не мигало. Он сказал «Ахкуу». Может, это непра…

Кривая интенсивности взлетела к верхней кромке экрана и тут же рухнула. Гедимин еле слышно помянул спаривание «макак». Снаружи завыли ракушки. Что-то громоздкое сползло по склону, хрустя гравием, и уже внизу затихло.

— Осторожней, — Вепуат укоризненно хмыкнул. — Значит, тогда реакции не было… Эта сущность не хочет общаться с хранителем?

— Да лишь бы не лезла, — Гедимин поморщился. Усилившийся сквозняк под куполом холодил ладони. «Пора прикрыть воздуховоды. Иначе глину мы не вывезем — сдует раньше.»

…К костяной пластине под «магнитом» прилип комок серой пыли. Вепуат поводил катушкой над слоем высохшей глины и стряхнул собранное в пробирку.

— Больше нет. Но и так получилось немало. Хорошо, что в сухом воздухе они не выживают.

На дальнем краю настила филки с лопатами сгребали в мешки сухую глину. Кенен Гварза стоял поодаль, наблюдая за ними, — видимо, поэтому они работали быстро и молча. Ещё один филк поднял наполненный мешок и понёс к волокуше. Проходя мимо сарматов, он поморщился и тут же отвернулся.

— Всё-таки лопат у нас мало, — пробормотал Гедимин, машинально подсчитывая, сколько часов десять филков провозятся с глиной. «Позвать Джагулов?» — он оглянулся на «восточный» склон. Помутневшее защитное поле закрыло обзор, но за прикрытыми воздуховодами непрерывно выл ветер. Сквозь вой доносился треск и звон подвесок, гудели и булькали ракушки. «Ясно. Пока лучше не высовываться.»

— Дай сюда, — он забрал у Вепуата катушку и высыпал в спираль щепоть золотой глины. «Вот будет фокус, если этот минерал не уникален…» — мелькнуло в голове, когда сармат провёл «магнитом» над гравием, присыпанным глинистой пылью. Доля секунды — и она, сбившись в плотный комок, прилипла к костяной пластине. «А нет. Всё-таки уникален.»

…По освободившейся решётке уже раскладывали новую партию пропаренного волокна. «Полки» громоздились над облучателем в пять ярусов, и Гедимин думал, что пора ставить шестой — и искать новое место: последняя решётка должна была упереться в крышу. Альгот и Вепуат, отойдя в сторону, рассматривали пучок светло-зелёного волокна. Гедимин трогать его не стал — оно спутывалось и скатывалось от неосторожного взгляда. Второй пучок, ещё мокрый, лежал на поддоне; Вепуат прикладывал светлое волокно к нему и качал головой. Сырой, ещё не прожаренный как следует, «асбест» изначально был почти чёрным; на нём зелёная окраска стала заметна не сразу — но теперь Гедимин видел её, не приглядываясь.

— Зелёный асбест, — шумно вздохнул Альгот, прикрыв респиратор ладонью. — Странно — но серьёзного влияния на свойства я не заметил. Прочность точно не страдает.

— И скручивается оно неплохо, — Вепуат осторожно примял пучок и оглянулся на Гедимина. — Ещё немного — и дозреет. Скрутим по тросу и проверим уже всерьёз. Как по-твоему, что из этого чему соответствует? Что — жёлтый асаан, а что — серебристый?

Гедимин поморщился.

— Это надо показывать Кут’тайри, а не мне. С сырым асааном я мало работал.

Приоткрывшаяся было дверь склада тут же захлопнулась. Вепуат оглянулся на неё и покачал головой.

— У него там ритуал. Лучше не трогать.

Альгот переложил недосушенное волокно на решётку и взвесил на руке туго набитый мешок.

— Забирай, — сказал он Гедимину. — Что могли, сделали. А прядение и ткачество — это уже не к нам.

Гедимин благодарно кивнул, стараясь не щуриться. Перед глазами снова встал хаотично дёргающийся «волчок». «Ещё сутки, и порталы откроются,» — напомнил сармат себе. «Наберу образцов — тогда буду работать. Что-то туда вложено для смещения центра тяжести, а что — без образца не разберёшься.»

…Очередную волокушу утащили в долину. В опустевшем коридоре остался ворох распоротых мешков. Вепуат направил на него «магнит» и охнул — мешки впечатались в пластину с керамическим грохотом. Гедимин, поймав их вместе с оброненной катушкой, вынул из неё сердечник. Затвердевший мешок хрустнул в руке.

— Вымачивать, промывать и заново сушить, — пробормотал сармат. — Тут всё пропиталось.

— Ага, — кивнул Вепуат. — Заодно посмотрим, оживут ли споры. Из засохшей корки я их, наверное, не вытянул.

— Отнесу в душевую, — решил Гедимин. — Собери пока, что рассыпалось.

Он протянул Вепуату катушку и глиняный комок-сердечник. Сармат покосился на них и оглянулся на барак.

— Подожди. Схожу проверю раненых.

Гедимин, пожав плечами, огляделся по сторонам в поисках свободного филка. Нашёл только рабочих с лопатами, патруль, огибающий место «раскопок» по широкой дуге, и лаборанта с ведром. «Ещё сотня прячется в бараке,» — сармат недовольно сощурился. «И Гварза, как назло, ушёл. Попрошу Вепуата кого-нибудь выловить. На него они почему-то не жалуются.»

Вдалеке что-то громыхнуло. Гедимин вздрогнул. «Это кость,» — мелькнуло в голове. «Не металл и не камень. Очень толстая кость.» Следом с лязгом разлетелись металлические детали, и сармат вполголоса выругался. «А вот это — наши ворота. И улетели они метров на двадцать. Опять Вепуату делать подвески. Если арку так швырнуло, их точно расколотило. Одни ушки на тросах…»

… — А обязательно выбирать всё до молекулы? — спросил филк, угрюмо щурясь. Гедимин подавил раздражённый вздох.

— Собирай, пока видно, что собираешь, — Вепуат провёл «магнитом» над пыльной поверхностью и показал налипшую глину. — Перестал различать — значит, чисто. Вот тут смотри, где лежали мешки. И так дальше вдоль коридора. Катушкой не махай! Ей всё равно, сколько собирать. А вот ты рухнешь.

Филк провёл катушкой над землёй и стряхнул собранное в привязанный к поясу мешочек. Вепуат осторожно хлопнул его по плечу и отошёл к стене цеха.

— Интересно всё-таки работает кровяной камень, — сказал он, задумчиво ухмыляясь. — Культя отрастила зачаток. Все кости, до фаланги, но мелкие-мелкие. Весь чёрный от капилляров. Кожи там, считай, нет…

Гедимин вспомнил, как зудели, заживая, его ранения — мелкие по сравнению с ампутацией кисти — и невольно поёжился.

— В тяжёлую перчатку его, — буркнул он. — А то сдерёт и кожу, и капилляры. Это ж никакой анестезии не хватит.

Вепуат ухмыльнулся.

— Да, процесс тяжёлый. Дал ему пока отдых. И две порции Би-плазмы. С утра продолжим. Зачаток есть — дальше проще пойдёт. Но порции надо будет утроить.

Он оглянулся на столярную мастерскую и покачал головой.

— Уттунри… Зря он налегает на ягоды! Слизистая и так обожжена. Откажет желудок — будет не до регенерации.

Гедимин пожал плечами.

— Им, наверное, виднее, что можно. Вся «мартышечья» пища — та ещё дрянь.

Вепуат внезапно шикнул на него и приложил палец к наушнику.

— Слышишь? Ветер шумит, а раковины замолчали.

— Арки снесло ещё полчаса назад, — буркнул Гедимин. — Ты что, не слышал грохота?

Вепуат мигнул.

— Снесло? Обе⁈ Ты выходил, смотрел?

Гедимин крепко взял его за плечо.

— И я не выходил. И тебе незачем.

Вепуат не вырывался, только растерянно качал головой, глядя на белую «стену» защитного поля.

— Снесло… Ладно, наша арка им не нравится. Но при чём Джагулы? Они ведь с ними не ссорились…

…За прозрачным защитным полем в свете фонарей блестел мёрзлый гравий. Огни бронехода, спускающегося по тропе, мигнули в последний раз и пропали. Вепуат, оглянувшись на Гедимина, осторожно взрезал защитный купол. Руку, выставленную наружу, обожгло холодным ветром, но дул он уже вполсилы. Вепуат, протиснувшийся мимо Гедимина, поводил по сторонам сигма-сканером и сердито фыркнул.

— Сломали — так тут бы и бросили! Раскидывать-то зачем⁈

Металлические трубки с заклёпанными концами торчали из гравия тут и там — кто-то не поленился вбить их в мёрзлую корку. Гедимин подобрал оборванный трос, увешанный плоскими подвесками. Каждый бубенец старательно раскатали так, что каменный шарик внутри раскрошился в песок.

— Эту бы энергию да в мирных целях, — пробормотал Вепуат, рассматривая выдернутый из гравия штырь. На прочном металле синели царапины.

— Что им опять не так? — Гедимин покосился на волнистое небо. Воронки циклонов уже развернулись в незамкнутые дуги, «тучи» потемнели и покрылись тёмно-зелёными разводами. Белесые «моллюски» разлетелись задолго до того, как сарматы вышли из-под купола. Остались разбросанные обломки — и торчащий остов костяной арки. Подвески с неё посрывало, но сама она не рухнула — только что-то упало на позвонок, заменяющий замковый камень, и раскололо его на мелкие куски.

— Самая прочная деталь… — пробормотал Гедимин, глядя на арку. Как он ни высчитывал, именно такой картины повреждений не выходило — разве что кто-то, ломая «замковый камень», очень старался не задеть всё остальное.

— Да уж, — сказал Вепуат, оглядываясь на костяные «ворота». — Джагулы расстроятся… Вот это их трос. Привяжу сюда, чтоб не сдуло.

Гедимин, шагнув в сторону, подобрал ушко от расколотой подвески. Обрывка троса на нём не было. «Ещё и стекло собирать…» — сармат потянулся за катушкой.

— Вепуат, — буркнул он, проводя «магнитом» вдоль склона. — Ты больше стеклянных цацек не делай. Пока эта… фауна не успокоится. Трудно потом собирать осколки.

22 день Воды, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— И много там ещё этой дряни? — спросил Дасьен, провожая взглядом мокрые мешки. Четверо филков вынесли пропаренное волокно, ещё четверо расстилали по освободившимся решёткам новую партию. Те, кто пришёл мыться, заглядывали в душевую и сердито фыркали. В воротах стоял Вепуат, загородив собой проём. Гедимин хотел было встать рядом, но разведчик и так справлялся — филки, едва увидев его, разворачивались обратно.

— Да нет, немного, — сказал он, смущённо ухмыльнувшись. — Вечером положим последнее.

Дасьен облегчённо вздохнул.

— Завтра, кстати, нормальный день, — сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — День Камня. Съездим за «асбестом»?

Дасьен сдавленно булькнул и заглянул сармату за спину.

— Разложили? На выход, на выход! — он нетерпеливо поманил к себе филков, отходящих от выпаривателя. — Вепуат! Ты колпак уже поставишь, или пусть так булькает?

— То, что булькает, безвредно, — вяло отозвался Вепуат, накрывая решётки и ёмкость под ними защитным полем. Гедимин, достав из кармана катушку и «асбестовый» сердечник, вошёл в душевую. За спиной сердито зашипели — филки сунулись было в душевую, но комендант отогнал их.

— Тихо! Им надо прибраться. После того, как там напылили этой дрянью…

— Ничего, что для такой работы строят цеха? — громко спросил кто-то из пришедших мыться. Гедимин досадливо сощурился.

— Спокойно, — Вепуат положил руку ему на плечо. — Всем не наобъясняешься. Я эти лекции каждый день читал. Потом плюнул. А как ты думаешь — если облучатель тоже сюда перенести… Это всё ведь между печами не поместится. А будет ещё больше…

Гедимин фыркнул.

— Коменданта спроси. Нужен ему тут облучатель или нет. А вообще… Я думаю — воздух слишком влажный. Сэта ничего у гейзеров не сушат, выносят в сухую пещеру. Такова технология. Лучше не нарушать.

Вепуат пожал плечами.

— У Сэта, положим, нет облучателя… Но — может, ты и прав. Надо будет там повесить ещё решёток. Десять-двенадцать, для начала.

Гедимин занёс «магнитную» катушку над водостоком. Внутри булькнуло, потом в костяную пластину с щелчком впечатался игольчатый кристалл. Следом налипли едва заметные волокна. Сармат стряхнул их в пакет и снова вложил сердечник в катушку. Бульканья пришлось ждать дольше — видимо, инородные предметы успели погрузиться в фильтрующий песок.

— Ещё вон там проверь, — Вепуат показал Гедимину экран сигма-сканера. — А тут вроде чисто.

Он повернул один из вентилей и встал под слабым душем, растопырив крылья. Водяная пыль оседала на чёрных перьях. На мгновение Гедимину показалось, что под ними что-то шевелится. Он быстро отвёл взгляд и покосился на свою броню. Она немного намокла и тоже заблестела — но не так, как обычно. «Неровности,» — Гедимин провёл когтем по щитку. «Мутирует. Пора в переплавку.»

… — Опять? — Вепуат недовольно сощурился. Гедимин молча сдирал с себя щитки. Они отделялись целыми пластами и падали в подставленный «мешок» из защитного поля. Очистив от «чешуи» ступни, сармат сунул всё собранное в ближайшую печь и выдвинул сопло напылителя, привычно проверяя давление воздуха и направление потока. В ангаре горячего цеха никто не лез под руку — а лишние брызги с пола подобрать было не сложнее, чем в душевой.

— Вот же тебе мешает чешуя…

— Займись делом, — буркнул Гедимин, помешивая дозревающий расплав. Вепуат фыркнул и загремел тиглями.

— С бубенцами возиться неохота, — слышал Гедимин его рассуждения, пока сармат ворошил кейек в печи. — Сделаю простые пластины, сцеплю попарно, и пусть звенят.

…Снаружи было прохладнее — воздух вцеху незаметно прогрелся до плюс тридцати пяти. Гедимин открыл вентиляционные лючки, но на улицу всё же вышел — там напылённые заново щитки быстрее остывали. Широко расставив руки и стараясь не касаться тела, он смотрел сквозь прозрачную «стену» на холм. Видно было метров на пять вперёд — дальше всё исчезало за снегопадом. Ледяные кристаллы даже ветром не сносило — они падали вертикально вниз, непрерывно, будто кто-то спускал с неба миллионы бесконечных цепочек. Сармат покосился на сигма-сканер — луч прошёл сквозь снег и вернулся ни с чем. На холме было пусто — Джагулы забрали обломки костяной арки и ушли под «западный» склон. Зверь лежал там и медленно погружался в снег.

— Кут’тайри! — донеслось из цеха. — Зря ты вышел. Тут холодно — Гедимин всё проветривает.

Что прошелестели в ответ, сармат не разобрал. Он хотел опустить руки и зайти в цех, но спохватился, тронул пластину под мышкой, недовольно сощурился и остался на месте.

— Ага, посмотри, — снова заговорил Вепуат. — Красивый цвет. Я тебе оставил немного светлого — так, показать. Гедимин говорит — похоже на ЭМИ… на лучи Пламени. Забавно, да?

— Священный асаан под священными лучами, — отозвался Кут’тайри; в этот раз он говорил чуть громче, но Гедимин не услышал усмешки. — Вот он и носит их отметину.

— А как тебе само волокно? — спросил Вепуат. — Показать бы его руке Шакхи, да порталы закрыты…

— Пусть скажет Хеттийиррн, — отозвался жрец. — Он ведь заменил огонь Хьеррека сияющим взором Ку-унну. Он, жрец Пламени, знает, что делает. Вот он отметил асаан своим священным знаком.

Гедимин угрюмо сощурился. «Когда меня поддевают сарматы, я это хоть чую. А вот он сейчас что несёт? Про свои традиции? Или просто издевается, а нам не понять?»

…Снег всё падал на холм — и вдоль защитного поля вырос тридцатисантиметровый «бортик». На «востоке» встал световой гейзер, и кристаллы, реющие в воздухе, зажглись многоцветным огнём — Гедимин даже засмотрелся, остановившись у барака. Вепуат проследил за его взглядом и еле слышно хмыкнул.

— Должна вроде получаться радуга. А не выходит… Пойдёшь смотреть на руку Магнарда?

Гедимин мотнул головой.

— Отрастёт — посмотрю.

Вепуат ухмыльнулся.

— Ничего там страшного. Хороший такой зачаток. Растёт по миллиметру в час.

Из барака донёсся стон, переходящий в сердитое шипение. Вепуат, охнув, ускорил шаг. Гедимин быстро отвернулся. Магнарду он не завидовал. «Одно хорошо — не останется без руки. Тут бы её ему никто не пересадил… М-да. Пересаживать не умеют, так научились отращивать. Может, такой симбионт и на Земле не помешал бы…»

Дозиметр мигнул. Стрелка-указатель развернулась налево и чуть вниз — точно к зданию столярной мастерской, закрытому краем обрыва. Гедимин взглянул на изгибы кривой интенсивности и едва заметно ухмыльнулся.

— Вепуат! Если что — там Хассек прибыл, — громко сказал он, заглядывая в барак. Внутри радостно хмыкнули.

— Так и знал, что снег ему не помешает!

…Они уже подходили к ангару, когда дозиметр мигнул ещё раз. Внутри радостно заверещали. Когда в двери протиснулся Вепуат, верещание стало ещё громче.

Бронн по имени Уттунри выбрался из кокона, свернул его и уселся сверху, как на подушке. Он был ещё бледен, но губы уже не чернели, и глаза почти не слезились. Он развернулся к Вепуату, хотел что-то проверещать, но пискнул и закашлялся. Ему протянули чашку с отваром курруи.

— Хассинельг был тут? — деловито спросил сармат. Вокруг заверещали.

— Страж Хассек принесёт кровяной камень из Алвена! — разобрал Гедимин ответ какого-то Бронна. Вепуат хмыкнул.

— Так-то лучше. Уттунри! Ты как? Сможешь вернуться в Алвен? Никто там тебя не скормит падальщикам?

Уттунри сердито пискнул.

— Страж расскажет всем волю Пламени, — он поддел когтем рубаху на груди, и Гедимин изумлённо мигнул, увидев нарисованный на коже символ радиационной опасности. Зелёной краски не нашлось, и его чертили красным — кажется, порошком волосяника.

Дозиметр мигнул. На пол мастерской шагнул, держа двумя руками посох, Хассинельг. За палку — так же двумя руками — цеплялся Бронн в четвероухой шапке, почти круглый от надетых на него накидок. Аборигены, увидев его, заверещали и отступили к стенам. Уттунри приложил обе руки ко лбу и наклонил голову — жест получился очень почтительный.

Бронн, небрежно тронув свой лоб, склонился над раненым и коснулся его запястья.

— Уттунри, от которого отступился сам Ук-Хеммайн, — пропищал он. — Посмотри на меня! Так, я вижу, что твои глаза чисты. Теперь подыши мне в нос…

«Медосмотр,» — подумал Гедимин, глядя, как Бронн-«медик» обнюхивает рот раненого и заставляет его облизывать какие-то семена. «Вполне разумно. Главное, чтобы по итогам его не…»

— У вас вышло! — выдохнул ему в наушник Хассинельг. Глаза стража горели зелёным огнём, хвост раскачивался, часто щёлкая клешнёй.

— Вышло! Вот шуму-то было! — он восторженно ухмыльнулся и стукнул себя кулаком в грудь. — А вы оба там были? Ну, у ворот? Всё там видели?

— Да что там разглядишь, — Вепуат смущённо сощурился. — Темень. Значит, у вас уже заметили?

— Ха-арх! Такое попробуй не заметить, — Хассинельг ухмыльнулся во всю пасть. — Я даже видел Теккех. Издалека, близко не пустили. Стражам там не рады…

Он покосился на край меховой накидки. Её ворс потемнел и скукожился, как от сильного жара.

— Ядро Сатурна! — Вепуат покачал головой. — Ты всё-таки осторожнее. Они ведь не знают, что ты нам друг. А у нас не так много друзей, чтобы ими разбрасываться.

— Да какой из меня друг… — пробормотал страж, разглядывая наконечник светящегося посоха.

Писк в тесном кольце аборигенов, обступивших медика и раненого, стал громче.

— Пусть ему дадут воды и горшок, — скомандовал чужак, привязывая к запястью Уттунри что-то, обмотанное верёвочками. Гедимин увидел знакомое красноватое свечение из-под ремешков и довольно ухмыльнулся. Бронн, дотянувшись свободной рукой до большой чашки, жадно отхлебнул — и закашлялся, сплёвывая тёмную жидкость. Вепуат вскинулся было, но глянул на сканер и облегчённо вздохнул.

— Ну да, лишнее лучше вывести… Хассек! А у тебя не было проблем — из-за нас и всего такого?

Страж махнул хвостом.

— Да ерунда. Сказали, конечно, что я знаюсь с кем попа… Бездна! — он сильно смутился. — Дим-мин, я это не в обиду…

Гедимин хмыкнул.

— Если мы — «кто попало», так стройте сами свою…

— Heta! — Вепуат крепко сжал его плечо. — Не пыли раньше времени. Это кто сказал? Руниен?

Страж уставился в пол.

— Да они… многие, — нехотя ответил он. — Ну, как всегда. Тогда, после… ну, всего этого… много было шуму. Про нергонских пособников… да, такое вот. Кайшу им сказала — ну и что, что перекос стихий? После удара стихий не так ещё было. А они сказали — если Элоси разорвут вас, то так оно и будет. Ни один страж не шелохнётся. Я тогда хотел…

Он смутился ещё сильнее и замолчал. Сарматы переглянулись.

— Постой, — Вепуат тронул его за накидку. — Ты говоришь — наша… операция как-то потревожила разные стихии? И это… как-то повлияло на Элоси, существ Льда?

Хассинельг шумно вздохнул.

— Ну да, а как ещё? Огонь сильнее — Лёд слабее. Качнуло их… — он махнул посохом, показывая, как что-то раскачивается. — А Элоси и так злые. Им только повод… Они вас тут… никого не убили?

— Пара обмороженных, — отмахнулся Вепуат. — Понятно… Значит, вот из-за чего они взвились. Это мы не учли… И надолго такой… перекос?

— Кайшу сказала — так было до удара, так стало снова, — отозвался страж, разглядывая навершие посоха. — Покачается и замрёт. А они сказали — если вы с нергонами, то пусть вам и помогают нергоны. Хоть тут лёд, хоть огонь, хоть война. Стражи больше не придут и других не пустят.

Гедимин хмыкнул.

— Будто от вас было много помощи…

— Ну не пыли! — Вепуат сердито сощурился. — Дай хоть разобраться. Что там про «других не пустят»? Броннов и Скогнов это касается?

Хассинельг уткнулся взглядом в пол. Вепуат криво ухмыльнулся.

— Понятно. Так ты пришёл их эвакуировать?

Гедимин оглянулся на аборигенов. Непохоже было, чтобы кто-то из них собирался эвакуироваться, — все толпились вокруг приезжего медика, пытались напоить Уттунри ягодным отваром и обтирали его водой. Бронн больше ничего не сплёвывал, дышал часто, но хрипеть перестал.

— Алвен сказал — мы обещали, мы слово сдержим, — буркнул страж. — А в Синви и Сэви я даже не заикнусь. Пусть Тахушсу туда идёт. Знаю я, что там скажут!

Гедимин пожал плечами. «Технологии… торговля… Что местным от нас надо, ещё понятно. Нам-то они на кой⁈»

— Значит, тебе теперь сюда ходить запрещено? — Вепуат недобро сощурился. Хассинельг щёлкнул хвостом.

— Ходил и буду ходить. А остальные пусть как хотят. Мастер Дим-мин! А какую чашу вы сделали для владык Ук-кута? Тут её никто не видел…

Гедимин поморщился.

— Чашка как чашка. Обратно не склеилась.

— А смотри, — Вепуат достал сложенный в восемь раз листок с давним чертежом. Гедимин отодвинулся и перевёл взгляд на Уттунри. Тот как раз порывался встать, и его снова усаживали на свёрнутый кокон.

— Скоро-скоро, — услышал он голос «медика». — Я сказал в Алвене — мы придём вдвоём. Дайте ему жира!

…Они, и правда, не задержались. Под возмущённый писк Уттунри его завернули в кокон, обмотали ремнями и подвесили Хассинельгу на грудь. «Медик» ухватился за посох. Гедимин смотрел во все глаза, пытаясь уловить начало исчезновения, — но всё произошло в одну долю секунды. В следующую аборигены, взволнованно вереща, разошлись по ангару, и Вепуат подтолкнул Гедимина в плечо.

— Выползай! Мне мимо тебя не протиснуться.

Снаружи он посмотрел на волнистое сине-зелёное небо и угрюмо сощурился.

— За куполом минус тридцать. Раньше вроде бы теплело быстрее.

Гедимин пожал плечами.

— У тебя сколько лет наблюдений?

— Меньше, чем нужно, — отозвался Вепуат. — Вот бы поговорить с Кайшу… Какой процесс мы запустили, что значит «перекос стихий»? Она ведь как-то это наблюдала… даже, возможно, ликвидировала. Надо нам всё-таки быть поосторожней…

Гедимин поморщился.

— В данном случае — как это должно было выглядеть? Оставить Сэта застрявшими в воротах?

Что-то тревожило его, не давая выбросить из головы все местные традиции и пререкания их носителей. «Что там было про войну?»

…Белой тканью поделился Кут’тайри. Вепуат разложил на ней все двенадцать линз; на ровной однородной поверхности стало ещё лучше видно, насколько они все кривые, и как неумело их шлифовали. Гедимин посмотрел — и отвёл взгляд. Вепуат еле слышно хмыкнул и повернулся к филкам.

— Ну вот, всё готово, — бодро сказал он. — Ничего так для первого раза. Гедимин, ты что скажешь?

Гедимин поднял одну из линз.

— Эта — не очень, но сойдёт. Остальные… — он выразительно поморщился. Филки скривились в ответ. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Атайр, ты слышал? Твоя линза устроила даже Гедимина. При том, что нормального инструктажа у вас не было, а Ардан не проследил за заготовками… — не договорив, он махнул рукой. — Пора их испытывать.

Гедимин фыркнул от неожиданности.

— Чего⁈

— Того, — Вепуат положил на край скатерти пустую церитовую колбу и тёплый осколок кейека. — Им в них не микробов рассматривать. Эти штуки должны усиливать тепло. Большего от них не требуется. Эй! Где термометр? Вон туда его поставь. Как раз тут проветрилось, температура выровнялась, — всё будет очень наглядно.

Он сунул камешек в колбу, закупорил её и вложил «фонарь» в распиленную кость с прорезанным внутри кольцевым желобком. Филки расступились. Один из них поставил в дальнюю нишу деревяшку с расчерченной шкалой. К деревяшке крепилась расплющенная колба шириной в пару сантиметров. Внутри, вровень с делением «24», зеленела густая жидкость.

— Термометр? — Гедимин еле слышно хмыкнул, покосился на наручный прибор и ухмылку с лица убрал. Как колба ни выглядела, и кто бы её ни делал, промахнулась она всего на градус.

— Атайр, давай ты первый, — Вепуат развернул «бластер» к стене, засунул в прорезь линзу и, так же держа его соплом к стене, вложил в руки филку. — По сторонам не махать! Светишь точно на термометр.

Жёлтый блик остановился на плоской колбе. Секунда — и зелёный столбик пополз вверх. Филки загомонили, оглядываясь то на него, то на поддон с линзами. Вепуат цыкнул на них и уставился на термометр.

— Начальный нагрев должен быть не менее… Стоп!

Столбик на секунду замер у деления «сорок восемь» и двинулся дальше. Вепуат выдернул линзу из корпуса и переложил на соседний поддон.

— Вижу, что работает. Теперь ты. Судя по толщине, тут тройное увеличение. Значит, нижний предел — семьдесят два. Не махать по сторонам! И сам обожжёшься, и показания собьются.

Гедимин покосился на неравномерную, кое-как ободранную линзу, поморщился и отвёл взгляд. «Хорошо, хоть без пузырей и трещин. Правда, всё равно…»

Филки загомонили. Гедимин взглянул на термометр и изумлённо мигнул — столбик поднялся за отметку «50» и уверенно полз дальше.

До семидесяти двух он всё-таки не добрался — замер у деления «61». Дальше пошёл накопительный нагрев, и Вепуат отобрал у филка «бластер». Сменив линзу и поставив на «огневой рубеж» третьего испытателя, он повернулся к Гедимину и радостно ухмыльнулся.

— А ведь работает! Криво, косо, не в полную силу, — но работает же! Даже сейчас они себе тепловых пушек наделают. А когда чуть потренируются… Стоп! У тебя двойная. Сорок восемь — твой предел. Не дотянуло? Вижу. В следующий раз шлифуй ровнее. Вот тут и тут — кто мешал доработать?

Филк, отобрав у Вепуата линзу, ушёл за печь, и оттуда донеслось шарканье шлифовального камня. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Помочь? Или обойдётся?»

… — А для охлаждения — то же самое, но изо льда, — закончил пояснения Вепуат. — Но тут проблема в первичном источнике холода… И церы у нас мало. Завтра покажу, как делать одинаковые заготовки. А эти можете взять себе. Местным не давать!

Гедимин вслед за филками вышел на улицу. Снаружи уже стемнело, только фонарь у ворот цеха подсвечивал метровый снеговой «бортик» вдоль защитного купола. Гедимин скользнул по нему взглядом и растерянно мигнул.

— Урджен? Снега на метр, — что ты там забыл⁈

Джагул ввалился в шлюз вместе с рассыпающимся сугробом, смахнул с шапки снег, посмотрел на сарматов и угрюмо оскалился. Гедимин видел вдалеке за его спиной длинный чёрный «холм» и широкую борозду в снегу — Урджена «высадили» в десяти метрах от купола, дальше он пробирался по пояс в заносах.

— Что ближе-то не подошли? — Вепуат укоризненно покачал головой. — Это же просто опасно.

Урджен коротко рявкнул и повернулся к нему.

— Плохой сон. Ураган лезвий.

Вепуат мигнул.

— Опять⁈ Завтра же не день Возду… Стой! Это повторяющийся сон?

Урджен глухо зарычал.

— Ураган лезвий. Опять. Очень плохо.

Вепуат заглянул ему в глаза.

— Почему плохо? К чему такое обычно снится?

Джагул угрюмо ощерился.

— Скажи всем вождям. Такое — к войне.

…Айзек и Гварза переглянулись. Гедимин, которого Вепуат всю дорогу тащил за руку и чуть ли не силой втолкнул в отсек, недобро сощурился.

— Это не шутка. Ему явно не до шуток было.

— Любопытный способ получения информации, — еле слышно пробормотал Айзек. — Полагаю, уточнить он ничего не может?

— Он придёт сюда, если я попрошу, — зашевелился Вепуат. — Он хотел, чтобы вы знали…

Айзек отмахнулся.

— Если уточнений не будет, тащить его сюда незачем. Что для него всё серьёзно, я понял. Вот что ещё он может знать, но не говорит…

Вепуат сердито фыркнул.

— Это не они. Куда им-то воевать⁈ Недавно попробовали.

Гварза тяжело вздохнул.

— Если оставить в покое информатора… Насколько мы готовы к внешней угрозе? Кет, что с новыми камерами? Завтра мы сможем их установить? Послезавтра?

Гедимин открыл было рот, но Айзек его перебил.

— Зрячие камни — это скрытое наблюдение. Не единственный способ. Четыре поста по периметру… две подзорные трубы на пост, одна — с линзами Ку-унну, — и периметр будет закрыт.

— Защитные купола, — Гварза поморщился. — Посты «север» и «юг» можно устроить на крышах. «Запад» и «восток» у нас открыты. Если задействовать цех — без куполов никак.

— Купола, само собой, — кивнул Айзек. — Сигнальные посты — и ещё… Гедимин! У тебя ведь есть карта удобных огневых позиций? Где накладываются разломы, а где всё открыто? Надо бы их занять. Хотя бы самые дальние. Что у нас вообще с дальнобойным вооружением?

— Не так плохо, как кажется, — отозвался Гварза. — Если встать там, где не мешают разломы… Хепри! Дроны исправны? Пусть оба передают информацию мне. Тебе она всё равно ни к чему.

Вепуат пожал плечами.

— Хочешь — замкну их на тебя. Дай передатчик…

Гедимин смотрел на голографический экран. Округлый холм на этой карте был похож на амёбу, причудливо растянувшую ложноножки. «А тут ведь неплохо всё простреливается,» — от этой мысли сармату стало не по себе. «Вот эти три участка — прямые коридоры в полкилометра. И если не знать, где они, а оттуда кто-то зайдёт — хотя бы с мощным камнемётом…»

— Три огневые позиции, — сказал Айзек, взглянув на карту. — Объявляй учения, Кенен. С завтрашнего утра — и пока информация не обновится. И учебные тревоги раз в сутки, чтобы не расслаблялись. Ничего не пригодится, так хоть потренируются.

Гварза криво ухмыльнулся.

— Кет, Хепри! Будет новая информация — сразу в штаб! И информатора сюда же.

…Сааг-туул залёг на холме, закупорив «отсеки». Гедимин смотрел на него и чувствовал смутную тревогу.

— М-да, — еле слышно пробормотал Вепуат. — Полная готовность… Не нравится мне всё это. Хорошо, если Урджен перепутал…

— Кому мы опять мешаем⁈ — Гедимин стиснул зубы. — Ледяным тварям? Мы же пытались миром…

Вепуат развёл руками.

— Не думаю, что это они. Они не в свой день не вылазят. Как, в общем, и Экеста. На своей территории, наверное, нападут. Но чтобы война? Тут вообще… не так много цивилизаций, на такое способных.

Он повернулся на «восток» и замолчал, глядя на тёмный горизонт.

23 день Камня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек огляделся по сторонам и весело хмыкнул.

— Ну, заготовки для гирлянд у тебя точно есть. С цветными шарами проблем тоже не будет. Дерево прикатим. Остаётся звезда. Думаю, стеклянная. Подсветка тоже не повредит. Атомщик! За сколько справишься с вот такой стеклянной звездой? Лучей на восемь-десять. А тут, внизу, втулка. Шест найти несложно? Можно поверх обмотать гирляндой. Если уронят в снег — будет светиться, быстрее найдём.

Гедимин ошалело мигнул.

— Чего⁈

Айзек усмехнулся.

— Двадцать пятое декабря, атомщик. А через шесть часов — уже двадцать шестое. Рождество! А у нас ничего не готово. Так что с гирляндами?

«Какое ещё рожд… Sa hasu! Так мы тут сидим уже целый год⁈ Год на этой идиотской…» — Гедимин, облокотившись о край пульта, упёрся шлемом в ладони. Айзек похлопал его по плечу.

— Спокойно! Обойдёмся без гирлянд. У нас тут мало любителей человечьих праздников. Да и полезнее будет подстраиваться под местный календарь…

— Да чтоб их всех, и с ними вместе, — пробормотал Гедимин, тяжело поднимаясь из-за пульта. Тёплое волокно, коснувшееся было его виска, тут же отдёрнулось.

— Держи карту, — передатчик на запястье Гедимина коротко мигнул. — Проверишь ещё раз камеры и расставишь по точкам. После этого — на холм, и с холма ни ногой! Вепуата я предупредил. В два дня — на декомпрессию вместе со всеми. Тебя там…

Айзек странно поморщился.

— Хотят видеть.

…Из-за выступа крыши Гедимин разглядел только белесую полоску и едва заметное движение под ней. Угловатая надстройка прилепилась к камню и почти из-за него не торчала. Гедимин заглянул в неё снизу — двое филков залегли там на скатанной в валик подстилке, пристально глядя в «телескопы». Что они видят в кромешной тьме над холмами, сармат не знал, но всматривались они напряжённо — как и вторая пара, в надстройке на крыше барака. Гедимин представил себе снаряд, взрывающийся точно между зданиями, разлёт осколков — и нехотя кивнул. «Соскользнёт, отрикошетит. Поле прикроет. Гварза постарался…»

— Сиди! — донёсся из барака недовольный голос Вепуата. — Регенерировать лучше сидя. А я пошёл… А тебе туда зачем? Упадёшь головой об косяк — опять тебя лечить. И так весь месяц ни секунды покоя…

Гедимин вошёл в барак. Комендант, выглянув из «отсека», сузил глаза, но прятаться не стал.

— Ты на пост? Ну, иди. Хьюго уже там, и ещё двое ждут. Командир Кенен дал им приказ… А что будет-то? Просто учения?

Гедимин кивнул и ускорил шаг. Он уже видел двоих филков, выглядывающих из «отсека» Хьюго, и приближающийся чёрный силуэт в конце коридора. «Камеры, если они готовы, мы расставим. Дальше-то что?»

…Вепуат в коридоре хлопнул в ладоши. Филк-«оператор» заглянул в каменный диск, прикрытый линзой, и удивлённо хмыкнул.

— Вижу! Ладонь Хепри… теперь — его бок и двери по той стороне. Одна, две, три…

— Зверей видишь? — перебил Хьюго. — Самая дальняя камера?

— Да тут не разберёшь — оно всё вместе, — отозвался филк, разглядывая камень и пытаясь его развернуть. — Ага, вот они. Под потолком. Раздутые, как дирижабли. Один уткнулся в угол.

— Есть сигнал, — громко сказал Гедимин, глядя в бликующий камень. Ему линза не показывала ничего. «Приборы, которые нужно приучать к оператору…» — он болезненно сощурился, выбираясь в коридор. «Но лучше такие, чем никаких.»

— Прикроешь, — буркнул он Вепуату, забирая мешочек с камнями.

…Снаружи было минус тридцать. Гравий шипел, испаряясь под лучевым резаком. Гедимин замаскировал дымящуюся нишу и пополз дальше, цепляясь за ненадёжный склон. Внизу тяжело заворочался сааг-туул.

— Знал бы, что этот угол простреливается на двести метров… — пробормотал сармат, включая лучевой резак. Холмы тонули в темноте, но свет тут не помог бы — только сигма-сканер и «видел» ложноножку Сфена Земли, растянувшуюся среди разломов. «Вот тут Хеллуг и вышли к реактору. Прямой наводкой. Знал бы, когда его тут ставил…»

— Геджер! — донеслось из ущелья. Гедимин, не оборачиваясь, дёрнул плечом. «Зрячий камень» лёг в горячую нишу. Теперь он смотрел точно на двухсотметровый «коридор» и разлом за ним.

— Урджен! — отозвался с холма Вепуат. — Что нового?

Джагул угрюмо рявкнул.

— Ураган лезвий. Он движется.

— Откуда? — деловито спросил Вепуат. — Или там не разберёшь?

— Видел бы — сказал бы, — буркнул Урджен. Хлопнула крышка «люка».

…Гедимин поднял на ладони комок золотой глины и пару жёлтых камешков. Состояли они не из тектона — сармат подобрал их на дороге, но надеялся, что для примера сгодятся.

— Смешать, — проговорил он, чувствуя, как вибрирует горло, ключицы и верхние рёбра. — Равномерно. И так положить.

Текк’т, высунувшийся из почти докопанной шахты, занёс над его ладонью язык, почти коснулся камешков — и, закрыв пасть, нырнул обратно.

— Пустота, — донеслось со дна шахты. — Нет-день для хорошей работы. Будут другие. Жди.

Гедимин опустил руку. На успех он особо не надеялся, но всё же почувствовал слабую досаду.

— Это же не строительство, — буркнул он Текк’ту вслед. — Только-то надо — смешать два вещества…

— Ты говоришь по-нашему, — хмыкнул Вепуат, незаметно подошедший сбоку. — Они не понимают.

Гедимин тяжело вздохнул.

… — Не холодно? — спросил Вепуат, глядя на Кут’тайри. Жрец выбрался за ворота, еле передвигая ногами, — на него намотали все тряпки, какие только нашлись на складе, и сверху ещё обернули защитным полем. Большая часть обмоток пришлась на торчащие из кокона ноги и голову, — только видно было, как глаза светятся сквозь узкие щели.

— Ты дойти-то сможешь? — хмуро спросил Гедимин. Он думал, что проще было бы завернуть Кут’тайри в шар защитного поля, прикрепить к броне и так отнести в бункер. Весил он немного — даже филк справился бы.

— Дорога меня не тяготит, — донеслось из кокона. — Не так, как опасения.

— Не бойся, — сказал Вепуат. — Гедимин, если что, тебя прикроет. Да и Пламени не за что на тебя злиться. Верно?

Он оглянулся на Гедимина. Сармат только пожал плечами.

— Прикрыть прикрою. А вот что оно себе думает… — он осёкся и, жестом позвав Кут’тайри за собой, двинулся к бункеру. Ему было неспокойно. «От имени реактора говорить слова и рисовать значки. Просить разрешения на это всё. Вроде бы логично… Но какой же бред!» — думал он, стараясь не смотреть на жреца. Тот сложил руки у груди и еле слышно что-то шипел — возможно, уже начал какой-то ритуал. Филки, пробегающие мимо, останавливались и оглядывались.

…Гедимин тронул корпус реактора и растерянно хмыкнул. Все — и операторская смена тоже — уставились на него. «Своих дел нет, что ли⁈» — сармат досадливо поморщился.

— Это Кут’тайри, — он тронул жреца за плечо и придвинул его к реактору. — Положи руку — вот так, рядом с моей. Да не оторвёт!.. Он пойдёт от нас благословлять Хафси. Это город такой… надо их благословить. Больше идти некому. Скажи ему, что можно. Или там… что там надо говорить.

Он угрюмо сощурился и замолчал, чувствуя себя на редкость глупо. Хранитель за всё время его речи не издал ни звука, только тонкое щупальце прижалось к ладони и перебирало «пальцами»-волокнами. Кут’тайри уткнулся в корпус макушкой. Его рука дрожала.

— Ну что? — не выдержал Вепуат. Постучав по виску, он недоумённо хмыкнул.

— Кто как, а я ничего не слышу. Что он сказал-то?

— Ни слова, — отозвался Кут’тайри, прижимая руку к груди. От реактора он отходил, пятясь и не сводя с него взгляда. Щупальце ещё немного погрело Гедимину ладонь и растаяло. Сармат постучал по корпусу, но реакции не дождался.

— Я склоняюсь перед силой Пламени, — глухо сказал Кут’тайри. — Я приму любую его волю. Но оно не слышит меня.

…Дверь склада закрылась. Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Он расстроился. Чего это с хранителем? Он и тебе ничего не сказал?

Гедимин кивнул.

— Да он вообще… мало на кого реагирует, — нехотя признал он. — Из филков — только на одного… на другого чуть-чуть. А их тут бегает больше сотни. Гварзу, вон, вообще не выносит…

Он пожал плечами.

— Да филки филками, — Вепуат досадливо сощурился. — Им оно не надо. А вот Кут’тайри… Он теперь в Хафси точно не поедет. Разрешения нет — благословлять нельзя… Может хранитель передумать? Не знаешь?

Гедимин снова пожал плечами.

… — Надо будет на станции выделить отсек под порталы, — вслух думал Вепуат, дожидаясь, пока огонь разгорится. Откуда-то в цех натянуло сырости, и горючая смесь воспламенялась неохотно, подолгу тлела и исходила дымом.

— Что-нибудь сухое и с хорошей вытяжкой… ну, и термоизоляцию по периметру, само собой.

Красное пламя рванулось к потолку, и Гедимин выпрямился и отступил. На складе что-то шевельнулось, сармат покосился на дверь, — она закрылась ещё плотнее.

— Аса’ан рад видеть огни Эйта’ана! — донеслось из костра.

— Жар Аса’ана да не остынет! — тут же откликнулся Вепуат, будто всегда так и общался. Гуманоидная фигура, проступившая из языков огня, склонила голову и сложила руки в почтительном жесте.

— Аса’ан склоняется перед мощью Пламени. Да примет оно дары мастеров, повелителей стекла!

Рука, просунутая сквозь огонь, расплелась на огненные нити и вновь уплотнилась. На раскалённой ладони, поверх «асбестового» полотна, лежали светящиеся линзы. Гедимин ошалело мигнул.

— Вот глаза Ку-унну, дар Пламени. Множество их смотрит со стен наших городов, — пояснил Сэта, протягивая линзы сарматам. — Теперь свет Аса’ана ярок, а жар не ослабевает. Каждый город Сэта восхваляет Ку-унну и юное Пламя!

Гедимин от неожиданности едва не выронил кругляши. Они светились не из-за руки Сэта, как ему показалось, — сияние шло изнутри и было окрашено очень знакомой зеленью. «Ирренций⁈ Конечно… радиоактивные источники, соли ирренция… и — туда ещё кейека напихали⁈»

— Каждый город? — переспросил Вепуат, едва взглянув на линзы. — Ты говоришь и про Теккех и Хафси? Мало кому свет и тепло нужны так, как им. Лучше было бы одарить их, а не нас, и так одаренных Пламенем.

— Теккех полон огня, — заверил аса’анец. — Спроси у его вождей. Половину сделанного оставили там, у новых стеклянных печей. Без них ни один глаз Ку-унну не был бы сделан!

Гедимин мигнул.

— В Теккехе уже заработал новый цех⁈

— Все города прислали туда мастеров, — подтвердил Сэта. — Все пришли в город, над которым не властна Пустота. Мастера самого Теккеха — и те, кто из Хафси — ещё не так искусны, но быстро обучатся. Мы оставили им печи, стекло и множество сделанного.

Вепуат облегчённо вздохнул.

— Хорошо, что Теккех отстраивается, и что другим городам не тяжело ему помогать. Завтра день Земли — ждать вас на торг?

Сэта сложил руки в почтительном жесте.

— Аса’ан придёт по зову жрецов Пламени. Его свет да не потускнеет, как сияние глаз Ку-унну!

Красное пламя опало, выплюнув столб густого дыма. Гедимин едва на него покосился — «вытяжка отработает». Он разглядывал тускло светящиеся линзы. Теперь он рассмотрел вкрапления по периметру — кто-то проложил внутри стекла тонкие линии, похожие на абрис глаза. «Как с такими загрязнениями оно вообще рабо…» — он взглянул сквозь линзу и осёкся. Участок пола, попавший под светло-жёлтый блик, был виден в мельчайших подробностях — и палец Гедимина, угодивший в тот же луч, уже ощутил нагрев. «Плюс восемьдесят,» — вычислил сармат, ещё не взглянув на термометр. «И это только сама линза, без нагревателя, без световой колбы… Мать моя пробирка!»

— Печи Теккеха вновь разожжены, — услышал Гедимин сквозь гул костра — огненный портал открылся снова. — Мастера Шакхи вернулись и готовы исполнить волю Пламени. Рука Шакхи просит подождать его. Он слышал об удивительном асаане, отмеченном Пламенем. Он хотел бы посмотреть на священное волокно.

Сарматы переглянулись.

— Пусть смотрит, мы охотно покажем, — ухмыльнулся Вепуат, шаря по карманам. — Тут нужен намётанный глаз. Нам не помешала бы помощь с асааном…

Костёр вспыхнул ярче — в портал сунулось несколько гуманоидов одновременно.

— Шакха даст лучших мастеров, — один из Сэта отодвинул других и приподнял руки со свисающей с них «асбестовой» бахромой. — Это будет для нас честью — работать со священным асааном, отмеченным Пламенем. Они отложат работу и сделают то, что нужно вам, сколько бы месяцев это ни заняло.

Вепуат толкнул Гедимина в бок. Тот сердито сощурился.

— Лучше дайте нам образцы ваших станков. На чём вы прядёте, ткёте и плетёте тросы. Ненадолго — завтра верну. И если ещё кто-то придёт показать, как с этим управляться…

Пламя всколыхнулось.

— Эйта’ан хочет обучить своих мастеров? — недоверчиво переспросил Сэта. — Из числа детей Пламени? Мы пришлём для них лучших наставников. Дай только срок до завтра! Скольким нужны наставления? Скольких ты ждёшь?

Гедимин мигнул.

— Не спеши так, рука Шакхи, — ответил Вепуат, покосившись на него. — Пришли завтра по одному станку каждого вида. И пусть кто-то покажет Гедимину, как на них работать. Мы построим свои — и тогда уже начнётся обучение. Вот, посмотри, — это чёрный асаан, почти уже дозревший.

Сэта накрыл комок волокна второй ладонью и шумно выдохнул, окутываясь белым огнём.

— Жрецы Пламени равны в мастерстве Куэннам! Завтра Шакха откроет ворота. Всё, что нужно Пламени, будет прислано.

Костёр угас. Гедимин растерянно покачал головой.

— Вот видишь, — ухмыльнулся Вепуат. — С переработкой проблем не будет. В крайнем случае — отдадим в Шакху за процент от сырья. Но лучше бы филкам самим научиться.

— Процент от сырья… — пробормотал Гедимин. — Это ещё понятно. Я сначала подумал — они просто так…

— А могли бы, — ухмылка Вепуата стала шире. — Но я думаю — это уже лишнее. Лучше честная торговля.

— Им-то это на кой⁈ — Гедимин безнадёжно покачал головой. — Отрывать мастеров от работы, обучать конкурентов…

Вепуат фыркнул.

— Конкурентов в чём? Они асаан не продают — забыл, что ли? Даже нитку у них не выменять. И нам, вообще-то, запретили. Это не бизнес. Это ритуал. И нас научат — как жрецы жрецов. Чтобы все боги были довольны.

Красное пламя ударило в глаза, и сармат замолчал.

…В чашке, застланной «асбестовым» полотном, лежала горка кейека, а вокруг неё — серебристый шнур.

— Куттуш надеется на благосклонность Пламени, — Сэта протянул подношения Гедимину. — Оно уже подарило нам много жара и света. Завтра, в день торга, Куттуш готовится открыть ворота. Будет ли нам разрешено прийти? Куттушу нужен водяной металл…

Вепуат ухмыльнулся.

— Металл будет, — пообещал он. — Не привезут Скогны — поделимся мы. Нам нужна шихта, а ходить за ней в плохие дни непросто.

— Жрецы Пламени щедры, — Сэта сложил руки у груди. — Мы не подведём их.

…От горючей смеси почти ничего не осталось, но добавить Гедимин не успел — костёр вспыхнул с новой силой, ревущее пламя лизнуло потолок и обожгло руки.

— Город Пламени говорит с Теккехом? — «оператор» портала выглянул из костра и низко поклонился. — Хвала жрецам Пламени!

Вепуат смущённо хмыкнул.

— Как вы там? Говорят, цеха восстанавливаются?

— Печи Теккеха горят жарко, как никогда, — ответил гуманоид, ныряя в костёр. — Семена проросли и созрели заново. Лёд отступил от прочнейших ворот. Наши подношения скудны, но Теккех и Хафси надеются, что Пламя их примет.

Вепуат осторожно взял чашку с чёрными каменными желваками.

— Это щедрые подношения. Не спешите обдирать с корней всё, что там выросло. Новое нескоро завяжется.

— Корни покрыты новыми проростками, — отозвался Сэта. — Теккех горит и сияет, и глаза Ку-унну смотрят с его стен. Новые кристаллы прекрасны и полны огня. Теккех слышал о торге в день Земли — но сейчас ему нечего выставить.

— Скогны не отказались бы от кровяного камня, — сказал Вепуат. — Отдали бы за него немало металла. Водяной металл был бы вам полезен.

Золотистый силуэт побагровел. Гедимин криво ухмыльнулся. «Ещё один „священный“ ресурс? Повезло нам встроиться в их систему обмена. А то прорывались бы к камням силой.»

— Вы открыли нам ворота Ук-кута, — сказал Сэта. — Но мы не забыли, кто их закрыл. Кто оставил Теккех и Хафси тонуть в пепле. Если одному из нас разрешат прийти — он посмотрит за торгом. Водяной металл нам нужен, но спешить мы не будем.

— Пусть приходит, — сказал Вепуат. — Но с условием вести себя мирно. Ты говоришь от имени Теккеха — или и Хафси тоже?

— От имени двух городов, — отозвался Сэта. — Пока их жители в одних стенах. У Хафси нет ворот, а без них не сохранишь тепла. Если хватит десяти дней, чтобы закрыть их, в другой раз Хафси разожжёт для вас свой огонь.

Гедимин угрюмо сощурился. «С девятитонными глыбами они долго провозятся. А более лёгкие створки ни от чего не защитят. Знать бы, где этот Хафси, — может, успели бы съездить…»

— Мы не нарушим волю Пламени, — пообещал Сэта. — Посланцы из Теккеха и Хафси придут завтра, если им откроют ворота. Мы много слышали о чудесах города Пламени. И Теккех, и Хафси склоняются перед его могуществом…

От горючей смеси осталась горсть пепла. Когда костёр погас, даже дым не пошёл — всё выгорело напрочь. «Завтра положу в два раза больше,» — подумал Гедимин. «Чтобы ворота не закрылись, когда не надо.»

— Три группы торговцев, двое наблюдателей… — Вепуат покачал головой. — Надеюсь, Скогны не подведут.

— Можем торговать и без них, — отозвался Гедимин. — Ульсены достаточно.

Он думал о так и не вскрытой рудной жиле в Корнях Огня, о раскалённых камешках, плавающих в лаве, и о реке Синав-ви, заново покрывшейся льдом. «Надо бы „асбестовый“ цех… отдельное здание, вентиляцию, механизированные станки… Сырьё ведь ценное — не фрил, конечно, но всё-таки…»

— Отсек под порталы, — нарушил его размышления Вепуат. — С хорошим запасом горючки. Может, даже незакрывающиеся. Сэта — очень важные союзники. Связь с ними терять нельзя.

…Из-под холма доносился стук колотушек. Джагулы снова вынесли из жилых «отсеков» всё тряпьё и шкуры, расстелили на свежем снегу и выбивали из них грязь. Гедимину хотелось проверить эффективность такой очистки, но времени уже не было. Он вместе с Вепуатом пробирался к трапу сквозь клубящуюся толпу филков. Айзек ждал их у шлюза.

— Сюда, в угол, — скомандовал он, указав на шлюзовую камеру. — Прямо на пол. Вепуат, пристегни Гедимина к стене. Падать будет некуда.

Вентиляция гудела так, что сармат еле слышал собственные мысли — и всё равно каждый входящий филк сдирал с себя респиратор и шумно выдыхал. Они рассаживались на полу, недовольно шипя на громоздких сарматов. Отсеки, насколько мог видеть Гедимин, были набиты битком — кого-то посадили даже на лабораторные столы, кого-то уложили под них.

— Под такое дело пора заводить прицеп, — еле слышно прошептал Вепуат; его впечатало в скафандр Гедимина так, что потрескивали перья. — Или обвешивать все переборки. Интересно, многие поедут на крыше?

— Только я, — отозвался Айзек, заглянув в камеру. — Вентиляция в норме?

— Как на Марсе, — буркнул кто-то из филков. — А Старших обязательно тащить? Раньше как-то обходились пробирками с кровью.

— Вот и я думаю, — поддакнул Вепуат, безуспешно пытаясь поправить подвернувшееся крыло. — Айзек! А скафандр-то зачем? Только место занимает.

Айзек едва заметно сощурился.

— Не я это выдумал, тески. Вы нужны на той стороне. Целыми и в скафандрах. Гедимин! Тебя бы на крышу, но — боюсь, свалишься. Придётся потерпеть. Вепуат, если что, тебе поможет.

— Если сможет хоть рукой шевельнуть, — проворчал «медик», сворачиваясь клубком. — Вот интересно — на кой мы на той стороне? Опять у Маккензи что-то сломалось?

Гедимин поморщился. Глайдер ещё только тронулся с места, а желудок сармата уже судорожно сжимался. «Что бы ни сломалось — подождёт, пока я встану на ноги. Надеюсь, восьми часов на это хватит.»

Часть 37 24–28 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

26 декабря 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — галактика Вендана, база «Тория»

Свет обжёг глаза. Купол, удерживающий сармата от падения, растворился, и Гедимин растянулся на палубе. Внутренности скрутило спазмом, во рту снова стало горько, но сплёвывать было уже нечего — все жидкости давно вытекли, осталась только жгучая вязкая слизь. Сквозь грохот крови в ушах сармат расслышал сдавленный стон. Кто-то корчился на палубе рядом с ним. «Вепуат?» — Гедимин попытался открыть глаза, но получилось только зажмуриться ещё крепче. «А он чего? Он же не…»

— Пятеро! — услышал он возглас Кенена Маккензи; палуба едва заметно дрогнула. — Капсула на пятерых! И ещё двоих придётся извлекать отсюда. Ванджур! Трап убран — действуй!

— Гедимин Кет и Вепуат Хепри? — кто-то незнакомый, судя по акценту — филк, склонился над сарматами, тронул ремонтника за руку. — Их состояние…

— Обычное для них, к сожалению, — отозвался Маккензи. — Координатор в курсе. Ванджу-ур! Долго тебя ждать?

— С дороги! — прикрикнул кто-то. Незнакомый филк шагнул в сторону. На груди Гедимина сомкнулся широкий захват. Что-то приподняло его, подвело жёсткую пластину под голову — и сармата медленно выволокли наружу. Тут свет был ещё ярче, но через несколько очень долгих секунд потускнел — Гедимина уложили на что-то мягкое. «Скирлин,» — пощупал он дрожащей рукой, стараясь не шевельнуться случайно всем телом. «Вспененный скирлин. Мы на Земле…»

Рядом что-то дёрнулось, застонало и сдавленно выругалось. Где-то над головой укоризненно хмыкнул Маккензи.

— Веп! Ты-то чего⁈ Выходит, это заразное?

— Наверное, — раздался где-то сверху и справа полузнакомый голос. — Нас вот не зацепило. А Хепри и Кет постоянно рядом, вот и обменялись.

— М-да, — пробормотал кто-то слева. — Зараза, пробивающая тяжёлую защиту… Может, отсесть?

— Твоя воля, Тарки, — отозвался Маккензи. — Тебе надо беречься. Если ещё и тебя накроет…

Спазмы ненадолго отступили, и Гедимин зашевелился, подумав, что Маккензи давно не держали за шкирку. Но наверху с шипением захлопнулся люк, палуба, застеленная скирлином, дрогнула, и сармат снова скорчился на ней, цедя сквозь губы вязкую слизь. «Воды бы, да не дотянуться…»

…Кто-то приподнял его ладонь и размеренно по ней постукивал. В глазах тоже кончилась жидкость, и натекло какой-то густой слизи, но сквозь неё Гедимин всё же разглядел невысокий силуэт в белом скафандре биозащиты. «А ничего защита,» — машинально отметил он. «Конструкция облегчённая, но все уязвимости закрыты. Где-то я такое видел…»

— Гедимин Кет, — «биолог» склонился над ним, заглядывая в глаза. — Очнулись? Отлично. Выбирайтесь из скафандра.

Гедимин ошалело мигнул и тут же мысленно выругался — внутренности, и без того скрученные в тугой комок, при одной мысли о движении пронзило болью.

— Чего? — прохрипел он. По руке стучали, и это раздражало, но отдёрнуть её никак не получалось.

— Выбирайтесь, — филк щёлкнул по нагруднику. — Без вашей помощи эту конструкцию не вскрыть. Мы облегчим ваше состояние…

Он показал сармату пару неприметных ампул.

— Но для этого нужен доступ к телу. Респиратор так хорош, что ингаляция не сработала.

Гедимин болезненно поморщился. «Что им, самим не вскрыть? „Макаки“, и те справлялись…»

Со второго раза ему удалось согнуть пальцы синхронно. Скафандр вскрылся по главным швам. Сармат вдохнул и закашлялся — воздух пропах смутно знакомыми химикатами. «Медотсек,» — щёлкнуло наконец в мозгу. «Ну да, куда ещё…»

— Отлично, — филк взял его за запястье, оттянул рукав; сами инъекции Гедимин даже не почувствовал. — Отдохните пару минут. Потом возьмётесь за поручень и встанете. Не бойтесь, он рассчитан на большой вес.

«Has— sulu…» — Гедимин шевельнул рукой и сердито зашипел — всё тело будто превратилось в ком Би-плазмы. «Куда я им встану⁈»

— Давайте-давайте, — поторопил его филк, кивая на поручень. Теперь Гедимин видел его ясно — ребристая конструкция, похожая на чей-то позвоночник, крепилась и к полу, и к стене. Филк, не дождавшись реакции, схватил сармата за руку и прижал его пальцы к «позвонкам» поручня.

— Да не могу я… — пробормотал Гедимин. Ему удалось сесть, и даже обошлось без спазмов, но все мышцы тряслись вразнобой, и тело мотало из стороны в сторону. Филк над головой еле слышно хмыкнул.

— Можете. Вас дорабатывали на выносливость. Поднимайтесь в стерильный отсек. Не брать же мне пункцию на обломках скафандра?

«Пункцию?» — Гедимин болезненно поморщился. «Ещё и дырку в хребте…»

— Тут бери, — буркнул он, пытаясь разжать руку. Не получилось — даже филк-медик сейчас был в разы сильнее.

— Тут — не по инструкции, — весело хмыкнул он. — Погрузчики у нас не предусмотрены.

— Ничегосмешного, — Гедимин сердито сощурился. Ему наконец удалось напрячь руки и оттолкнуться; его мотнуло в сторону, но поручень поднялся, утаскивая сармата за собой, и он кое-как выпрямился. Ухмыляющийся филк отступил на пару шагов и поманил к себе. Люк за его спиной был плотно задраен и сливался с переборкой — даже Гедимин заметил его не сразу.

— Существо, способное поднять звездолёт, побеждено собственной биохимией, — медик усмехнулся. — Это в нашей работе — пожалуй, самое забавное. Здесь небольшой код. Вы с ним, конечно, справитесь…

— Ассархаддон недоделанный, — прохрипел Гедимин, глядя на замаскированную панель. «Это не код. Тут нужно собрать элементы…»

Тихий смешок из-под потолка заставил его вздрогнуть всем телом и вскинуть голову.

— Помните, значит. Что ж, приятно, когда тебя помнят…

«Громкая связь,» — Гедимин сразу понял, что искать динамик бесполезно. Сердце забилось где-то под горлом. «Ассархаддон здесь. Это его база…»

— Это ты прислал за нами? — он растерянно ухмыльнулся. — Где мы? В Вендане? А твой экзота…

Мощный разряд вошёл в тело чуть ниже шейных позвонков. Перед глазами взорвалась яркая вспышка.

— Следовало ожидать, — пробормотал знакомый голос. Потом стало темно и тихо.

23 день Камня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Кто-то вытер тряпкой его лицо.

— И весь скафандр внутри… М-да, — услышал Гедимин негромкий голос Вепуата. — Очнётся — расстроится.

Сармат открыл глаза. Горькая слизь обжигала рот, всё внутри горело. Ему быстро сунули флягу. От первого лотка внутренности дёрнулись, но тут же успокоились.

— Хорошо, переборка выдержала, — пробормотал Айзек, разглядывая сармата, подвешенного на стену. Защитное поле фиксировало его по всей длине тела, оставляя свободными только руки. Сейчас Вепуат убрал «плёнку» со шлема и заглянул сармату в глаза.

— Ассархаддон, — прохрипел тот, нащупывая под ногами палубу. — Зачем ему…

Айзек укоризненно хмыкнул.

— Много болтаешь. Научное любопытство. У вас обоих. Вот ему интересно, как на сарматов влияет Равнина.

Гедимин поморщился. В голове прояснилось; слабость ещё не отступила, но висеть на стене ему определённо надоело — и он, выпустив когти, чиркнул по защитному полю. Айзек отшатнулся, Вепуат с сердитым возгласом подставил плечо.

— Не упаду, — буркнул Гедимин, переступая с ноги на ногу. «Есть же какая-то дрянь, от которой мне легче. Почему было не дать её сразу⁈ Теперь весь скафандр в слизи…»

Он посмотрел на отстёгнутый респиратор, поморщился и похлопал себя по карманам. Вепуат протянул грязную ветошь.

— Отдыхайте, — сказал Айзек, отходя к люку. — Сегодня, в конце концов, Рождество.

…В душевой пахло странно — горячим камнем, чем-то оплавленным, чем-то из того, что сармат нюхал в лесу, но так и не выяснил, что это… Прохладная вода стекала по коже, заливаясь под комбинезон. Вскрытый скафандр, прикреплённый защитным полем к стене, промыли изнутри и снаружи. Под лучом «термобластера» полость просыхала быстро; ещё минута — и Гедимин влез в тёплую броню и с облегчённым вздохом сомкнул пластины. Вепуат, ни на что не обращая внимания, сосредоточенно изучал экран передатчика. Гедимин тронул его за плечо, потом щёлкнул по обшивке, — Вепуат вздрогнул.

— Формирование воздушных полостей, — пробормотал он, глядя на экран. — То-то я чувствую — его местами раздувает…

Гедимин, мигнув, протянул руку к передатчику. На развернувшемся голографическом экране повис объёмный «чертёж» — шестикрылое существо в длинных перьях-чешуях. Внутри него просвечивали сложные органические системы — кривые трубки, мешки, ветвящиеся сосуды…

— Через семьсот часов, — сказал Вепуат, подняв на Гедимина задумчивый взгляд. — Тут пишут — этого ему хватит. Полностью сформируется механизм полёта. Через шестьсот часов начнёт продувать воздушные мешки. Вот, смотри, — тут мышцы сокращаются, а эта часть скелета работает как рычаг…

Трёхмерная модель вскинула крылья и раздулась. Гедимин смотрел, как срабатывают внутри клапаны, перекрывая отток воздуха. Он покосился на скафандр Вепуата и украдкой просунул коготь под перья — туда, где на схеме указывалось дыхальце. Палец нащупал углубление и жёсткие складки.

— Выходит, вода ему почти не нужна, — Вепуат изучал мелкий текст на краю экрана. — Если будет охотиться, обойдётся тем, что поймает. Только редкое орошение. Они там пролетают через местные облака и впитывают конденсат. А от жидкой пищи и питья им только хуже…

— Где ты это взял? — спросил Гедимин, перечитывая текст. Суть информации в мозгу не задерживалась, — запоминались только знакомые обороты. «Ассархаддон. Больше некому. Кто ещё стал бы… Значит, равнинных тварей он уже изучил. Может, даже набрал полный экзотариум.»

— Нашёл на обратной дороге, — ответил Вепуат. — Передатчик мигал — мол, новый файл… Хорошо эту штуку изучили, пока я там валялся.

— Оставил тебе инструкцию… — Гедимин криво ухмыльнулся. — Он тоже биолог. У него таких тварей…

— У кого? — Вепуат, оставив в покое передатчик, развернулся к нему. — Ты… что вообще было там, куда нас увезли? Я по дороге вырубился — но тащили нас, похоже, через портал.

Гедимин кивнул.

— База Ассархаддо… — он осёкся. — «Тория». Лучше его так называть. «Торий». Исследователь, мать его колба… Меня тоже вырубили. Досадно. У него интересно. Грёбаная секретность…

Радужка Вепуата слегка потемнела.

— Вот оно как… — он тронул Гедимина за плечо. — Ты больше ничего не рассказывай. Даже мне. Если я верно понял, о чём речь, — тут болтать опасно. Спасибо ему за инструкции…

Вепуат зябко поёжился и выключил передатчик. Гедимин видел, как он гладит скафандр по неподвижным крыльям.

— Любопытно, — пробормотал он, глядя в стену. — Ехали туда — меня скрутило. Ехали обратно — будто так и надо. Думал, скрутит, как тебя. А нет. Чем-то накачали?

— Меня тоже накачивали, — Гедимин поморщился. — Не сработало. А почему тебе стало плохо? Про это ничего в передатчик не внесли?

Вепуат покачал головой.

24 день Земли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Жёлоб ещё вчера положили поперёк — иначе он упёрся бы в ворота. Гедимин выдернул крепёж, покосился на оставленные в полу отверстия и недовольно сощурился. «Ладно, что отсюда мы всё вынесем. А куда переносить-то?»

— Последняя пустая ячейка, — вздохнул Вепуат, глядя на каменный барьер. За ним громоздились горы песка, упирающиеся в потолок. Там, где только что лежал жёлоб, и висело дробильное устройство, песка ещё не было. Сегодня — в крайнем случае, завтра — эта последняя складская ячейка должна была заполниться.

— И куда теперь всё это? — вслух думал Гедимин, прикрепляя к скафандру части разобранного оборудования. — Опять в душевую? В горячем цехе места нет. Только перебираться под землю, пока там тихо…

Вепуат развёл руками.

— Или под землю, или ставить выгородку между ангарами. В зданиях места нет. И ладно — дробилка. А прядильная мастерская, а ткацкая? Всё — между печами в горячем цеху? Не втиснется.

— Прялка, положим, много места не займёт, — Гедимин вспомнил местные мастерские и едва заметно сощурился — «дикарство… а как усовершенствовать без колёсных приводов?». — Местный ткацкий станок — тоже. Тут ведь работают в тесных пещерах…

— Но мы-то не будем, — перебил его Вепуат. — Ты что-нибудь изобретёшь. Да и — это одна прялка места не занимает. Десяток — другое дело. Значит — все переезжают под землю?

Гедимин качнул головой.

— Вентиляция. Пока не налажена — «асбест» туда тащить нельзя. Или — работать нам двоим, складывать сырьё. Готовое волокно — наверх, а цех устроить в столярке. Если часть сырья оттуда убрать, места хватит. С вентиляцией там проще.

Вепуат недоверчиво хмыкнул.

— Работать с асааном в столярке? Там же Скогны. Во-первых, они тут же всюду полезут. Во-вторых — Сэта их увидят. И потом не докажешь, что мы Скогнов не учили. Я вот не хочу, чтобы тут кого-то жгли живьём. И плазмомётом махать не хочу.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Тогда — пока никаких фабрик. Мы внизу понемногу долбим «асбест». В душевой и в цеху он дозревает. В том же цеху ставим две прялки, и филки тренируются делать нити. Когда пойдёт нормальная стройка, освободятся помещения, — тогда нарастим объёмы. Мать моя колба, сколько времени тратится впустую…

…В горячем цехе с каждым днём становилось теснее — к одной из дальних печей уже было не подойти из-за решёток пропаривателя. Они колоннами громоздились в каждом просвете, и на склад Гедимин пробирался боком, стараясь не цеплять защитное поле. На складе было ненамного свободнее — под гамаком Кут’тайри лежали мешки с волокном, в угол, где хранились оболочки для твэлов, еле-еле можно было протиснуться. Гедимин кое-как пристроил разобранную дробилку и чесальные гребни и выразительно пожал плечами, глядя на загромождённое помещение.

— Надо было строить больше ангаров. Кто же знал…

— Хранить богатства Пламени и орудия его могущества — большая честь для меня, — Кут’тайри сложил руки в почтительном жесте. Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Тебе воздуха тут ещё хватает? — он покосился на полуприкрытые лючки вентиляции. — Если что, тягу можно усилить. У нас огонь без воздуха гаснет.

— Странности твоей родной земли неисчислимы, — бесстрастно проговорил Кут’тайри, глядя на гребни. — В столкновениях с ними, как видно, усиливаются и тело, и разум.

…Вепуат покосился на дозиметр и еле слышно хмыкнул. Прибор на запястье Гедимина тоже мигнул, хоть и с запозданием, — или первую вспышку сармат прозевал. Он смотрел на генератор защитного поля и формирующиеся в воздухе пузыри и ленты. Выгородку на холме построить было несложно, — но тут-то требовалось здание…

— Видел? Хассинельг вернулся в столярку, — сказал Вепуат, растягивая купол в длину и смыкая с воротами ангара. — И тут же ушёл. Какой у него рейс — четвёртый уже, что ли?.. О, снова вернулся. Видно, на той стороне ждут с вещами. Пошёл в пятый рейс… Не посмотришь, что он там таскает?

— Работай, — буркнул Гедимин, сворачивая из защитного поля небольшой отсек с двойными стенками. «Тут встанут наблюдатели из Теккеха и Хафси. Ну, хоть их можно поселить вместе. Надеюсь.»

Вепуат проделал в стене коридора невысокий проём, выбрался в него и тут же взялся за сигма-сканер и развернулся к ущелью — туда, где за краем обрыва пряталась «столярка». Дозиметр на запястье Гедимина мигнул ещё раз — Хассинельг, перемещаясь с грузом в пространстве, с каждым «скачком» «фонил» сильнее.

Вепуат громко хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Вот это нашествие! Они, когда реки оттаяли, похоже, набрали руды. И пришли торговать. Все.

Гедимин нехотя взглянул на сканер и изумлённо мигнул. В столярной мастерской уже негде было ступить — везде кишели аборигены. Кучку Броннов оттеснили в самый дальний угол, остальное пространство разделили на три части Скогны. Бочек и мешков у них было не так много, как померещилось Вепуату, — в основном место занимали меховые накидки и навешанные на них цацки. «Толпа народу и немного товара,» — заключил Гедимин, с тревогой глядя на заткнутые за пояса камнеметалки. «А вон там и местные луки…»

— Придётся их разоружать на входе, — пробормотал Вепуат, недовольно щурясь — притащенный Скогнами арсенал заметил и он. — Что-то много их… Пойду спрошу, из-за чего это.

— Сначала дострой, потом бегай, — буркнул Гедимин. — В твоих отсеках такой толпе места не хватит. И вообще — надо их делать двойными. Маленькая камера у весов, там — сами торговцы. Остальных — во-он туда, к воротам. Я передвину весы, а ты тяни купол.

Вепуат недовольно хмыкнул, но взялся за генератор.

— Как бы они ещё в воротах не застряли… — он оглянулся на цех. Там, в дверном проёме, стоял, прижимая к груди термочашу, Кут’тайри.

— Ты бы лучше шёл на склад, — сказал ему Вепуат. — Слышишь визг? Карлики уже на холме.

Жрец небрежно повёл когтистой рукой.

— Визжат они на холме. Но вот бегут — не сюда.

Гедимин, выглянув из-за ангара, увидел толпу Скогнов, замершую напротив барака. Она чётко делилась на три части; между ними, опираясь на посох и оглядываясь по сторонам, стоял Хассинельг. Он помахал Гедимину и указал навершием на ангар душевой. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Новички. Изучают лагерь. Интересно всё-таки, с чего их так много.

Гедимин покосился на пятнистое небо. Фонарь у ангара прикрыли уже давно — света хватало, чтобы разглядеть дальние холмы. До вспышки на «востоке» оставалась пара часов.

— Через полчаса разожжём костры, — прочёл мысли Гедимина Вепуат. — Тянуть некуда. Сэта, наверное, уже на низком старте. Пока они соберутся, пока Скогны на всё насмотрятся и перетащат сюда товар… Мн-да. Надеюсь, обойдётся без грызни. Закончим всё это — и в Сфен Огня.

На «западном» склоне заверещали. Скогны из-под купола заглядывали в низину. Гедимин подавил тяжёлый вздох — похоже, «карлики» наткнулись на сааг-туула. Существо с утра забилось под обрыв и не подавало признаков жизни, но всё же его нашли — и Гедимин надеялся, что драка не начнётся прямо там.

— Я вот думаю — кейек всё-таки неживой, — сказал Вепуат, растягивая последний «отсек» в ширину. — Там не биология, а что-то из физики. Более лёгкая порода всплывает… или как-то так. Если бы посмотреть, где именно она формируется, и подогреть процесс…

Гедимин, мигнув от резкой смены темы, открыл было рот, но сказать ничего не успел. Над холмом громыхнуло.

Уже на крыше цеха, содрав с плеча плазморез, он понял, что взрывов было два, что оба снаряда разорвались на куполе и разнесли его, а третий, вращаясь, несётся к душевой — но новые взрывы гремят где-то вдали. С «юго-запада» донёсся визг и скрежет — а потом холм встряхнуло, и что-то заорали на окраине.

— Сверху! — услышал Гедимин. Над холмом из небесных складок выплывал гигантский «трилобит». Что-то крепилось к его спине — и с этой конструкции медленно стекала какая-то субстанция, повисая длинными нитями.

— Fauw! — в небе громыхнуло, но плазменный шар рассеялся на невидимых разломах, не достигнув цели. Гедимин вскинул сфалт, сдёргивая предохранители. «Плазма сгустком, за ней — луч. Что-то да добьёт…»

Стекающая с «трилобита» жижа зажглась зеленоватым огнём и хлынула вниз — и Гедимин выстрелил. Он успел увидеть зелёный блик на брюшных щитках — луч всё-таки дотянулся. Потом всё заслонил раздувающийся огненный шар. Грохот раздался на секунду позднее. Холм встряхнуло, но Гедимин не обратил внимания. Он смотрел, как в небе лопается по невидимым швам живой крейсер. «Трилобит» падал, взрываясь изнутри, ошмётки панциря дымились. Кто-то выстрелил, и взрыв плазмы отшвырнул тушу на пару десятков метров. «Юго-восточный склон,» — щёлкнуло в мозгу сармата, и он вскинул «арктус». Пузырь защитного поля поглотил сбитый «крейсер», едва тот коснулся земли. Ошмётки ударили в купол изнутри, но поле выдержало.

— Небо! — отчаянно завизжал кто-то внизу. Снаряд колёсометалки взорвался в полусотне метров над головой. За небесные складки уходил, разворачиваясь, второй «трилобит». Гедимин схватился за сигма-сканер — существо уже почти скрылось в белесой ряби. Доля секунды — и плазменный шар взорвался на его боковых плавниках, отшвырнув «крейсер» в тучи. Вепуат с лязгом опустил плазмомёт за спину и еле слышно выругался.

— Попал! — ухмыльнулся Гедимин, скатываясь с крыши. Над холмом уже смыкался восстановленный защитный купол — и ни одного взрыва сармат не слышал. На окраине, куда упал «трилобит», что-то ещё шкворчало и потрескивало. «Чему там гореть?» — мимоходом удивился Гедимин. «А что так бахнуло внутри? Боекомплект? Ну не аккумулятор же…»

— Вот не повезло животным, — выдохнул Вепуат, глядя на окраину. Его глаза потемнели, а лицо странно подёргивалось.

— Кет! — заорали на «западной» окраине, и Гедимин, вздрогнув, обернулся. «Что тут вообще было? Взрывы, обстрел… Sa hasu!»

На «восточную» окраину выехал бронеход, прикрытый защитным полем. За ним бежали двое филков. Ещё четверо тащили следом ракетомёт и бурдюки с жиром. Сбоку от бронехода шёл хмурый Айзек. Он остановился, поднёс к глазу «телескоп Ку-унну» и сдержанно хмыкнул.

— Цель видна? Огонь!

В куполе приоткрылись и тут же схлопнулись «бойницы». Снаряд колёсомёта врезался в землю, разметав снег и мёрзлый гравий. Гедимин запоздало нашарил в кармане линзу, зажал меж пальцев — и шумно выдохнул: вдоль холма, чуть ли не вплотную к разломам, двигались живые горы. Два сааг-туула с «катапультами» на спинах огибали лагерь, высматривая что-то у разлома. На снегу у его лап зажёгся жёлтый блик, ударил пар, — первый зверь заскрежетал и подался в сторону. Второй отступил вместе с ним. Блик отодвинулся чуть дальше, испаряя снег. Сааг-туулы, тревожно размахивая хвостами, ускорили шаг.

— Боятся пара? — спросил Гедимин, вертя головой — в узкую линзу никак было не разглядеть всё сразу. Айзек фыркнул.

— С чего бы⁈ Видят, что склон простреливается, только и всего. Под огонь не полезут — одного раза хватило.

Гедимин ошалело мигнул.

— Что тут вообще…

— Джагулы! — завизжал Скогн, едва не налетевший на сармата. Он держал в руках костяной арбалет. «И недавно стрелял,» — подумал Гедимин, едва взглянув на оружие. «Вот только-только. И не один раз.»

— Тихо! — прикрикнул Айзек. — Все в цех! Через купол нас не достанут.

Скогн опустил арбалет. Просверленная «пуля», зажатая в пальцах, медленно наделась обратно на штырь «патронташа».

— Воины Тогота на холме, — сказал абориген и угрюмо ощерился. — Зови. Придём.

За ним к горячему цеху потянулись вереницы Скогнов. Их тут было десятка три — и ещё несколько безоружных уже выглядывали из ангара и из недостроенных «отсеков» торговой площадки.

С «запада» донёсся протяжный скрежет. Гедимин развернулся, хватаясь за плазморез. Выстрелить не успел — разглядел на громадине, вползающей под купол, крупно нарисованный зелёный «трилистник».

— Свои! — запоздало крикнул Вепуат, скатываясь по лапе сааг-туула. Зверь шумно стравил воздух и растянулся на холме. Его хвост нервно дёргался, раскидывая гравий. Филк, спрыгнувший с соседней крыши, вскинул над головой колёсомёт и помахал зверю. Гедимин остановился. Он уже видел свежие рубцы на панцире хвоста и сбитые, заострившиеся шипы.

«Враг!» — взвыло внутри черепа, и Гедимин схватился за обожжённый висок.

— Спокойно! — прикрикнул на кого-то Айзек, морщась и потирая шлем. — Их отогнали. Смотри за периметром!

Снова зашипел испаряющийся снег — теперь на «северном» холме. Филки устроились на крыше горячего цеха и светили «термобластерами» на дальний разлом. Что-то двигалось вдоль него, ища непростреливаемый выход, но столбы пара преграждали ему дорогу. Гедимин посмотрел сквозь линзу и помянул спаривание «макак». Это был третий сааг-туул — с другими знаками на панцире и свежими рубцами на боках. На голове дымилось большое пятно гари. «Ворвань,» — щёлкнуло в мозгу сармата. «Филкский снаряд. Метко. Жаль, не в то место.»

— Стреляйте в стыки лап! — крикнул он ближайшим филкам. — Центры управления — на плечах, туда тоже…

За спиной одобрительно хмыкнули.

— Ага, — Айзек погладил приклад кинетической винтовки. — С одним животным вышло очень удачно. С управлением сразу настали проблемы.

Снег зашипел на «юге». Айзек отступил за бронеход, что-то выцеливая под склоном. Шипение стало громче. Издалека донёсся протяжный скрежет. Гедимин поднял линзу и увидел, как за ближайшим разломом сааг-туул разворачивается прочь от холма. «Четвёртый,» — сармат недобро сузил глаза. «Без следов ранений…»

— Отходят! — крикнул наблюдатель с крыши бронехода.

— Отходят! — донеслось с «запада».

— В просветах чисто! — крикнул Вепуат, помахав сигма-сканером.

— Следить за периметром! — приказал Айзек.

— Предупредительный огонь — только фонарями, — услышал Гедимин громкий голос Гварзы. — Снаряды беречь! Хассек — куда⁈

Он сцапал кого-то за плечо и дёрнул к себе. Гедимин только и успел увидеть гаснущие вспышки на дозиметре.

— Я не бежал! — возмутился вытащенный за плечо Хассинельг. От его посоха на полхолма разливался прерывистый свет.

— Джагулы далеко не ушли! Я пройду, посмотрю, где и сколько…

— Отставить, — скомандовал Гварза, удерживая его за край накидки. — Пустой риск. На холме полно вашей мелюзги. Уводи всех! Никаких торгов не будет. Сам видишь — тут война!

От визга у Гедимина заложило уши. Из ангара высыпали Скогны.

— Торг отменён⁈ Мастер Дим-мин… — самый громкий абориген повернулся к сармату. Гедимин мигнул.

— Отменён, — подтвердил Айзек. — Слишком опасно. Джагулы тут, их много. Стрельба ещё будет. Уходите, пока никого не убило.

— Торг дня Земли… — Скогн дёрнул головой. Его лицо шло волнами. В ангаре снова заверещало — с первого раза про отмену услышали не все, теперь им рассказали.

— Соберёмся, когда отгоним Джагулов, — пообещал Гедимин, угрюмо щурясь. — Не знаю, чего их принесло. Но вот — не уходят. Чего было не прийти завтра⁈

Айзек хрюкнул в респиратор. Скогны заверещали громче прежнего. Хассинельг поднял посох над головой. Белая вспышка залила холм.

— Равные Куэннам сказали — торга не будет, — страж тоже помрачнел, и навершие его посоха потемнело. — Джагулы пригнали орду. А вас слишком мало. Надо идти в Тогот, в Синви, сказать старейшинам…

С «запада» донёсся истошный визг. Абориген, выскочивший из душевой, прыгал на месте и размахивал конусовидной ракушкой. «Водяные часы⁈» — Гедимин развернулся на шум, срывая с плеча сфалт. Айзек, перехватив его руку, двинулся вперёд. Из верещания Скогнов разобрать удалось только слово «вода».

— Тихо! — гаркнул страж, вбивая посох в гравий.

— Ушла вода! — взвизгнул в наступившей тишине абориген у ворот душевой. Айзек глянул на сигма-сканер и вполголоса выругался.

— Так и есть. Взрывом выбило водоподъёмник. Видимо, где-то внизу. Гедимин, поправишь? Без воды нам никак.

…У дальнего торца душевой зиял двухметровый кратер. Снаряд разорвался над землёй, чуть не долетев; волны гравия хлынули в разные стороны, частью ссыпавшись с обрыва, частью захлестнув стену и перекрыв запасной вход. Гедимин, обходя ангар, покосился на пост филков на крыше, — её выступ прикрыл их от воздушной волны и летящей шрапнели, защитное поле приняло ослабленный удар на себя. «Кого-то наверняка ушибло,» — мелькнуло в голове. «Ладно, медики разберутся.» На посту было тихо — филки замерли, напряжённо вглядываясь в горизонт.

Взрывы встряхнули ангар — со стен попадали плохо закреплённые шланги. Гедимин машинально подобрал их, вставил в крепления ракушку-часы и открыл технологическую дверь. Её не перекосило — взрыв был не настолько силён. Сармат остановился у каменного колодца и беззвучно помянул спаривание «макак». Штыри, вбитые в стену, были на месте, — не выдержали костяные планки. Водоподъёмник вместе с отсекателем и обломками костей ухнул в скважину.

«Грёбаные Джагулы…» — Гедимин смотрел на сигма-сканер и досадливо щурился. Пропавший механизм нашёлся мгновенно — чёрная несканируемая капсула лежала на дне подземного озера. Падала она вертикально вниз, но отломок её опоры уткнулся в камень и развернул подъёмник набок. «И всю воду теперь держит этот грёбаный магнит,» — Гедимин болезненно поморщился, разглядывая размытые каменные пласты. «Новый вешать без толку. Попробовать выдернуть этот…»

Он достал из кармана катушку и поддел когтями обломки, оставшиеся на штыре. «Та же кость. Должно сработать. Попробуем…»

Узкая скважина уходила вертикально вниз. Сармат склонился над ней, сверился с сигма-сканером и снова сощурился. «Лежит под углом. Цеплять отсюда? Капсула закроет. Если отсюда — полетит наискось, врежется в свод. Остаётся вот этот просвет… Has— su, сам же строил, — почему так тесно⁈»

Он оперся ладонью на край скважины и медленно, осторожно занёс зажатый кулак над проёмом. «Un, du, ter… Attahanqa!»

Над головой громыхнуло — и тут же из скважины донёсся треск. Водоподъёмник всё-таки врезался в камень. Теперь он свисал из когтей Гедимина, роняя в скважину капли воды и обломки костяных плашек. Сармат перехватил его двумя руками и с облегчённым вздохом перевалился через край колодца. «Капсула и отсекатель на месте. А эту ерунду всё равно выкидывать.»

— Да что они, необучаемые⁈ — взвыл за стеной Вепуат. Кто-то хмыкнул в ответ.

— Жги их! — рявкнул Джагул. — Хеллуг пойдут в долину…

— Сиди на холме! — одёрнул его Гварза. — Вы уже сходили. Если бы не огонь с крыши барака…

— Хеллуг сражались, — отозвался Джагул. — Ранили врага. Ты позвал назад. Мы бы его добили.

Вепуат шумно вздохнул.

— Сколько их там всего? На периметре видели четверых, один поджаренный. Тот, что сейчас вылез, — это пятый, тех я запомнил. Троим поломали пушки, одному из них досталось от зверя Хеллуг. Выходит восемь. И ещё два летучих зверя, один явно выжил. Восемь и два, — как это по местным меркам, много или мало? Сколько там ещё может бродить?

— Кьюссы! — кто-то из Джагулов (кажется, Урджен) глухо рявкнул. — С летучими — только они. Зверь, которого мы ранили, — это Ур-Согган. Твой воин стрелял в Джуулов. У Кьюссов — жёлтые Джагулы, их племена. Ур-Согганы — чёрные. Если тут и те, и те…

Он глухо зарычал и отчётливо скрипнул зубами. Кто-то из сарматов невесело хмыкнул.

— Если Кьюссы поднимут всех жёлтых — и то выйдет орда, — пробормотал Хассинельг; ему явно было не по себе. — Если позвали даже чёрных… и сами пошли — вот уж чего они не любят…

Теперь хмыкнул Айзек.

— Теперь будут любить ещё меньше. Можешь прикинуть размер орды? И эскадрильи заодно? Как тут обычно принято воевать? Двумя самолётами, десятком, сотней?

— Сотня? — голос стража дрогнул. — Столько нет на всей Равнине!

— Знаки, — прорычал кто-то из Джагулов. — Кто запомнил знаки? У нас нет ваших глаз. Но мы знаем племена. Покажи мне их знаки!

— А смотри, — Вепуат зашуршал листками. Гедимин перевёл взгляд на мокрый водоподъёмник, встряхнулся и, опустив его на пол, двинулся к двери. «Взять ещё плашек и штырей. И трос для страховки. Удар был сверху. Не учёл. Зря.»

— Знаки восьми племён! — донеслось из-за ангара. Кто-то издал короткий потрясённый вой.

— Восемь племён, хотя бы по два зверя, — это уже шестнадцать. Не считая авиации… — ровным голосом подсчитывал Айзек под рык, верещание и белые вспышки. Гедимин ухмыльнулся было, но тут же помрачнел и ускорил шаг. «Шестнадцать местных бронеходов. Для Земли — ерунда. Но мы-то не на Земле. И ракет у нас нет. А то, что есть, — на гранаты еле-еле тянет. Даже у местных дальнобойное оружие мощнее. А если пойдут в атаку — стопчут. Броня там крейсерная. Три плазмомёта на шестнадцать танков… Или — всё-таки попробовать…» — он быстро оглянулся на белый реакторный купол, стиснул зубы и уткнулся взглядом в стену цеха. «Разбирать твэлы из-за кучки дикарей⁈ Чтоб потом вся округа фонила? Должен быть другой способ…»

Скогны, вылетая из ангара, оставили ворота открытыми. Внутри гулял ветер. Гедимин, стараясь не смотреть на непригодившиеся «отсеки», прошёл по остывшему ангару и открыл двери склада. Что из них тянет непривычным жаром, он заметил не сразу.

— Мастер Хеттийиррн, — Сэта в жреческих «цацках» склонил голову. Он был не один — между мешками волокна, мотками тросов и защитными куполами кое-как уместились ещё двое, не считая Кут’тайри.

— Угу, — буркнул Гедимин, заглядывая под ближайший купол и думая, как пройти к дальнему, никого не задавив по дороге. — Ага… Кут’тайри, дай мне во-он тот трос. Нет, правее. Ага. Грёбаные дикари! Душевая-то чем мешала⁈

Сэта переглянулись.

— Великое Пламя вот-вот пошлёт свой луч, — заговорил один из них, с опаской глядя на сармата. — А мы так и не видим огней Эйта’ана. Мы пришли спросить о торге, — скоро ли он начнётся?

— Не сегодня, — буркнул Гедимин. — Нас тут бомбят. Скажи своим, предупреди все города, — сегодня торга не будет. И сюда лучше не ходить. Кут’тайри! Ты-то чего не сказал им⁈

Жрец-изгнанник тихо зашипел. Его грива побагровела.

— Я слышал гром, но…

— Торга не будет? — перебил его пришелец. — Это твои слова, мастер Хеттийиррн? Но что могло заставить…

— Я же сказал — бомбят, — буркнул сармат. — Нас осадили Джагулы. Восемь, что ли, племён. И Кьюссы, чтоб им всем… Был обстрел. Ещё будет. Не до торгов. Плохо, да. Ну так я их сюда, что ли, звал⁈

Сэта снова переглянулись. Жёлтое свечение из-под обмоток на руках стало багровым. Кут’тайри, медленно теряющий гуманоидный облик, уже упирался головой в потолок.

— Город Пламени осаждён? Кьюссы… это Кьюссы объявили вам войну? — переспросил Сэта-жрец. — Вам, городу Пламени⁈

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Нам. Мы их не трогали. Мне некогда — чиню водоподъёмник. Ещё и без воды тут сидим… Идите домой. Когда тут всё стихнет, мы скажем.

Он развернулся и пошёл к воротам. За спиной сверкнула вспышка. Жара Гедимин не почувствовал — кулаки были сжаты — но свечение быстро угасло. Закрывая двери склада, он видел полумрак и слабое красное сияние — языки огня вокруг Кут’тайри. «Ушли. Хорошо. Скогнов, вон, никак не спровадить.»

Под куполом заметно потемнело — уплотнённые защитные поля, свернутые в несколько слоёв, поглотили свет. Гедимин скользнул взглядом по пузырям и выгородкам вдоль основного купола и недоверчиво хмыкнул. «Сколько-то снарядов выдержит. Вопрос — каких. То, чем уже стреляли, — максимальный калибр или средний? И — что так бахнуло внутри их „самолёта“?»

— Не разрешаю, — услышал Гедимин сердитый голос Айзека. — Не до развлечений.

— Но если пилот выжил… — попытался возразить Вепуат. Он стоял рядом с командиром у приоткрытых ворот барака. Над запястьем Айзека повисла голографическая карта. На неё, прижав уши, глядели вожаки Джагулов и Скогнов. Хассинельг, подняв над головой посох, к чему-то прислушивался и смотрел только на его навершие. Там мигали красные искры.

— Выжил — его проблемы, — буркнул Айзек, разворачиваясь к Гедимину. — Что с водой?

— Будет, — отозвался сармат, показав костяные плашки. — Что вокруг?

— Тихо, — Айзек криво ухмыльнулся. — Попробовали так и так, отошли и ждут. Пятерых мы видим. Вопрос в том, что видно им…

Гварза сердито фыркнул.

— Они и так знают, где наша база. Она по округе не бегает. Найдут, откуда по нам долбить — и рано или поздно продолбят.

— Нам в атаку идти… — Айзек поморщился. — Ничего хорошего не выйдет. Их там явно не пятеро.

Над куполом громыхнуло. Взрыв был слабый — так, на круглый камешек.

— Авиация! — доложили с крыши. — Не достать — уходит.

— Спугнули! — похвастались с «восточного» поста. — Плавником дёрнул — похоже, задело!

Вепуат тяжело вздохнул и уткнулся взглядом в гравий.

— Достаётся же животным из-за идиотов-хозяев…

— Ещё вопрос — где авиабаза, — пробормотал Айзек, разглядывая карту. Сарматский холм на ней лежал в неровном кольце ближайших Сфенов. Пять из них были отмечены красными точками. Дальше начиналась пустота.

— Кьюссы близко не сунутся, — угрюмо сказал Хассинельг. — Знают, что вы их видите, — носа не покажут. Летунов бейте. У них много всякого. Сбросят — не отделаешься.

Вепуат хмыкнул.

— Видели. Хорошо взрывается. Но сейчас, я думаю, была разведка. Им нас, похоже, не видно. Ну да — мимо холма не промажешь…

На крыше барака булькнула сирена. Вепуат, не договорив, взлетел на козырёк, приник к бойнице и тут же скатился обратно. Одна из красных точек на карте дёрнулась и шарахнулась к самой кромке пустоты.

— Минус пушка, — бросил Вепуат, досадливо щурясь. — Целится он, мать-пробирка… Знает, что видим, — нет, всё равно…

— Разведка, — вздохнул Айзек. — Проверяют наш обзор и дальнобойность. Мне вот меньше всего хочется воевать, но как отогнать их миром…

Джагул коротко рявкнул.

— Восемь племён? Миром⁈ Что, у вас так делалось⁈

Гедимин обошёл его и направился к душевой. «Вода,» — повторял он про себя, отгоняя назойливые и очень неприятные мысли. «Нам нужна вода. Пища есть. На сколько хватит субстрата? А у местных — терпения для осады? „Сивертсены“ — сколько они продержатся? Суток четверо, пятеро, — до частичной мутации?»

Сквозь лязг и скрежет подгоняемых и соединяемых деталей звуки из-за стены были не слышны. Гедимин закрепил «магнит» над скважиной, дёрнул маятник, — пластина отсекателя закачалась, обрубленные куски водяного столба с шумом упали в патрубки, наполняя цистерны. Сармат обернулся и встретился взглядом с Хассинельгом. Тот расшнуровал тёплые накидки, верхнюю скинул и завязал вокруг пояса; шапка болталась на ремешках, свисая через плечо и угрожая оторваться.

— Мастер Дим-мин, — страж нервно оскалился. — Тебя там ищут. Они все пришли.

Из «окон»-лючков горячего цеха било пламя. Даже открытые настежь ворота не могли его остудить. Гедимин сунулся в «шлюзовую камеру». Тут же его с двух сторон схватили за плечи и втолкнули внутрь — и он едва не врезался в стоящего на пороге Айзека.

— Кьюссы, — хмуро сказал тот, глядя на полтора десятка вооружённых Сэта. Их рэссеновые панцири ещё не накалились докрасна, но жаром от них тянуло.

— Жёлтая орда, часть чёрной… и Кьюссы лично, — Айзек криво ухмыльнулся. — Холм обложен по всему периметру. Очень неприятно. Тем более — нас едва не оставили без воды… Гедимин, что-нибудь получилось поправить?

— Вода есть, — буркнул сармат, подозрительно щурясь на Сэта. Хотелось прикрыть глаза тёмным щитком. «Такая толпа, с оружием… похоже, не одна толпа, а пять разных. Вон те цацки — они повторяются…»

— Город Пламени в осаде, — один из Сэта склонил голову, и его грива поднялась высоким красным костром. — И не жжёт огней, не зовёт Шакху на помощь. Потом скажут — мы, приняв дары Пламени, бросили его в беде. И все пятнадцать богов проклянут нас. Я, молния Шакхи, пришёл. Говори, вождь Айсек. Все воины Шакхи под твоей рукой.

— Куттуш ждёт твоего слова, — обронил другой Сэта. Остальные зашипели.

— Теккех и Хафси, — ещё двое двинулись вперёд. — Мы приведём всех. Кьюссы ответят за святотатство!

Гедимин ошалело мигнул, оглянулся на Айзека, — тот потрясённо качал головой.

— В Аса’ане тоже есть воины, — сказал ещё один Сэта, прикрывая ладонью раскалённую докрасна шею. — Кьюссы говорили нам о мире. Клялись в дружбе. В дни Воздуха мы открыли бы им ворота… Ашшшхса! Говори, вождь Айсек. Где Джагулы? Где их видели?

— Мы можем пройти волной огня вокруг холма, — сказал пришелец из Теккеха. — Ничто не спасётся.

Гедимин наконец перестал мигать и досадливо хмыкнул.

— Попусту плавить снег?

— Погоди, — Айзек положил руку ему на плечо. — Вожди Сэта… Мы благодарны вам. Но ваше оружие, снаряжение… Там ведь живые крепости!

Пламя ударило в потолок.

— Мы видели Джагулов, вождь Айсек, — отозвался кто-то из пылающих расплывающихся силуэтов. — И они нас тоже. Это они нас боятся. Не мы их. Это Кьюссы приходят с подарками. Не мы к ним. Они давно не видели, что такое огонь. Но они вспомнят.

— Против существ, выживающих под металлическим ливнем… — Гедимин говорил тихо, но его услышали. Огненный столб, ещё сохраняющий гуманоидные черты, расплылся в шар, стремительно белея. В лицо сармату ударил жар. Верхняя обшивка зашипела, испаряясь.

— Heta! — поперёк ангара встало защитное поле. В наступившей тишине на пол упала капля расплава. Сэта, вернувшийся в гуманоидную форму, низко склонил голову.

— Прошу прощения, мастер Хеттийиррн. Мы пришли не для того, чтобы вредить…

— Наглядно, — пробормотал Гедимин, сверяясь с сигма-сканером. «Если такой шквал накроет лагерь внезапно, пока звери не закупорили броню, да с разных направлений…» — он невольно поёжился. «Я бы тоже не враждовал с живой плазмой.»

— Я вижу, что вы сильны, — Айзек склонил голову. — Сейчас — уймите свой жар. Я покажу вам карту округи. Часть врагов мы видим…

За спиной Гедимина кто-то рявкнул.

— Сэта не знают ваших карт! — мимо Гедимина по полу прокатился мешок с камнями. — Покажи им на этом! Если огонь уймётся, я войду и покажу сам!

— Урджен? — Айзек повернулся к двери. — Выжди немного. Тут слишком жарко. Сейчас, с холма, мы видим пять зверей. Они в соседних Сфенах, ближе не суются. Но кто ждёт за следующим разломом, не видно даже нам.

— А я могу посмотреть, — напомнил о себе Хассинельг, сунувшись в ангар и тут же отпрянув.

— Иди, — кивнул ему Айзек. — Вот теперь — пора. Осторо…

Страж растаял в воздухе. Гедимин покосился на мигнувший дозиметр — и растерянно уставился на экран. График интенсивности излучения выгибался плавными волнами. Реактор «фонил» на четверть кьюгена; слабая рябь «штатной» пульсации была еле-еле видна.

— Реактор! — выдохнул сармат. Айзек, раскладывающий по полу Джагульскую «карту», кивнул, не оборачиваясь.

— Он давно так. С самого обстрела. Повреждений не нашёл. Поговорить не вышло.

«Реактор…» — Гедимин стиснул зубы. «Если они там хоть что-то задели…»

— А ведь это тоже оружие, — вполголоса заметил Гварза, подходя к Айзеку. — До сих пор не задействованное.

— «Элидген» — не оружие! — вскинулся Гедимин. Вепуат, схватив его за плечо, оттащил в сторону и развернул к себе. Его глаза тускло светились.

— Сэта пришли! — прошептал он, показывая сармату жест превосходства. — Мы их даже не звали! Никто твой реактор не тронет. Не успеет.

Гедимин криво ухмыльнулся. Перед глазами вставал распухающий шар плазмы, поглощающий какие-то силуэты. «Температура и объём при численности… паровые взрывы… фактор внезапности… Какова начальная масса?.. Почти как „Гельт“ — только без заражения…»

— Ваши стрелы отпугнули их, — донёсся из ангара потрескивающий голос. — Они отошли далеко, но смотрят внимательно. Огненный шквал накроет их, но в пути истратит силы. Если же они успеют поднять встречный…

Гедимин мигнул. «О чём они там?»

На гравий мешком упало что-то, накрытое накидками. Тут же из-под них высунулся мерцающий посох. Хассинельг, шумно дыша, поднимался на ноги.

— Промахнулись! — он широко ухмыльнулся. — Но думал — не успею.

Гедимин хотел протянуть ему руку, но посмотрел на остывающие щитки на перчатке и подался в сторону. «Он же без брони. Ему и ста градусов хватит.»

— Шестнадцать! — Хассинельг вскинул руки с растопыренными пальцами и подхватил падающий посох. — И везде Кьюссы! Шесть зверей, один раненый.

— Сфены запомнил? — спросил Вепуат. — Идём, расскажешь. Если уж нам хватает сил, жахнем по всем разом!

В небе снова взорвался круглый камешек, за ним — ещё один.

— Разведчик! — крикнули с крыши. — Ушёл!

— Гони их в шею! — заорал в ответ Гварза, выглядывая из ангара.

— Шшесстнадцать… — прошелестело внутри цеха. — Кьюссы, видно, лишились разума. Шшто шш, у пяти городов Сссэта хватит сссил…

— Жировые ракеты, — снова раздался голос Гварзы. — Источник пламени. Летят далеко, гаснут медленно. При старании можно забросить почти вплотную. К ближайшим объектам, конечно.

— А я могу пронести в дальний лагерь, — снова влез Хассинельг. Воздух в ангаре остыл так, что стражу удалось туда зайти, и он встал посреди прохода, размахивая щёлкающим хвостом.

— Убьют, — буркнул Айзек. Гедимин удивлённо мигнул. Изо всех, кто собрался в ангаре, командир выглядел самым угрюмым — и чем дальше, тем больше мрачнел.

— Вы проложите нам путь чересс целый Ссфен? — свечение в цеху слегка пожелтело. — И этот огонь не сразу погассснет? Пусссть же будет так!

— Да, такой огонь устойчив, — подтвердил Айзек. — Его могут засыпать землёй, но — вряд ли этим будут заниматься. Сам по себе он для сааг-туула не опасен… А как вы будете действовать, выйдя из такого портала? Броня сааг-туула ведь очень жаропрочная…

— В ней тысячи щелей, — отозвался Сэта. — Их не закрывают без нужды. Любая из них — ворота для огненного шквала. А если он войдёт, броня уже не поможет.

— Огненный шквал под панцирем… — Айзек повернулся к Гедимину. — Ты имел дело с сааг-туулом. Насколько там, внутри, герметично? Жилые отсеки — их можно перекрыть при опасности?

— Чем? — буркнул Гедимин. — Там ширмы из шкурок. Хороший нагрев, тяга — и внутри будет топка. Зверю шкуру тоже прожжёт — там уже всё близко. А при таких обширных ожогах…

Он замолчал. Что-то холодное шевельнулось под рёбрами.

— То-то и оно, — Айзек потёр висок и болезненно поморщился. — Урджен! Племена всегда живут на сааг-туулах? Даже если война? Не бывает, чтобы неспособных сражаться оставляли… где-то в безопасном месте?

Урджен озадаченно дёрнул ухом.

— Оставлять? Безопасно? Без зверя? Верная смерть. Племя без зверя не живёт. Никакое.

— Значит, при успешной огненной атаке… — Айзек снова потёр висок. Его глаза почернели.

— Ты там о чём? — насторожился Гварза. Айзек развернулся к нему.

— Это будет геноцид. Без предупреждения, без возможности защититься…

Гварза ударил кулаком о кулак.

— Айзек, ты в себе⁈ Стоило у нас появиться хоть какому-то реальному шансу… А расстреливать нас с шестнадцати направлений — это как, нормально? Нас, может, предупреждали? Давали защититься?

Айзек тяжело качнул головой.

— Геноцид — это слишком.

Гварза фыркнул. Сэта и Джагулы озадаченно переглянулись. Жёлтое свечение медленно сменялось красным.

— Твои предложения, Айзек? — Гварза недобро сощурился. — Вежливо попросишь их уйти?

Айзек поморщился.

— Надо дать им хоть какой-то шанс. Последнее предупреждение. Если хотя бы часть уйдёт…

Сэта встряхнул гривой, разбрасывая искры. Заговорить он не успел — Вепуат вмешался раньше.

— Предупредить? Это чтобы наших воинов, Сэта, подставить под удар⁈ Вот спасибо, Айзек! Вот у нас много будет союзников! Вот…

— Кет, уйми его, — бросил Гварза, кладя руку Айзеку на плечо. — Хепри прав. Об атаке знать не должны. Иначе весь план в помойку.

Айзек покачал головой. Ответил он не сразу.

— Знать не должны. Но хоть что-то… Хассинельг! Ты же умеешь чертить знаки на небе?

— М-могу, — с заминкой ответил страж. На Айзека он смотрел с недоумением и опаской.

— И можешь начертить послание для Джагулов? — Айзек похлопал себя по карманам, не нашёл чего-то и махнул рукой. — В последний раз предупредить их… Так хотя бы: «Пламя… Гнев Пламени…»

Сэта с треском сцепил когти в замок.

— «Пламя в гневе. Прочь!»

Айзек благодарно кивнул.

— Чуть поправить, — деловито сказал Вепуат. — «Прочь — или погибнете!»

Гварза хмыкнул.

— Первый вариант был лучше.

— Но по нему непонятно, что будет, — возразил Вепуат. — Второй всё-таки убедительнее.

Гварза тяжело вздохнул.

— Кого вы там убеждаете? Орду кочевников? Идиотизм… Но если ты, Айзек, на этом успокоишься насчёт геноцидов…

Айзек угрюмо кивнул.

— Нужно хоть что-то. Хотя бы попробовать. Если хоть один… — не договорив, онмахнул рукой.

…Из Сэта в ангаре остались пятеро, не считая Кут’тайри, — и Гедимин перестал бояться, что вёдра и поддоны расплавятся. Джагулы и Скогны собрались у разных стен одного ангара, утирая пот и негромко переговариваясь. Хассинельг, смущённо хмыкая, вышел на открытое место. Впрочем, открытых мест под куполом не было, — он, уплотнённый, нависал надо всем бетонной плитой.

— Тебе, я так понимаю, нужно окно, — Айзек указал на купол. — Широкое?

— Да хоть какой-нибудь просвет, — ответил Хассинельг, рассматривая навершие посоха. — Если ещё в правильную сторону — совсем хорошо.

Над куполом раздался строенный треск.

— Разведчик! — доложили с крыши. — Вот им нет покоя…

Айзек, хмыкнув, поднял генератор защитного поля.

— Пока спугнули — есть передышка. Вот тебе восемь окон. Видишь, где там чего?

Страж тронул растопыренными пальцами навершие и прикрыл глаза. Гедимин взялся за «окуляр Ку-унну» — и вовремя. На складках неба над соседним Сфеном проступали ярко-зелёные буквы. Сармат перевёл взгляд на живой холм, притаившийся в ущелье. На его спине среди костяных конструкций что-то зашевелилось. Погонщики и артиллерийский расчёт на виду не показывались, но чью-то руку с шестом и кончики ушей Гедимин разглядел — существо, прикрыв глаза, смотрело на небо.

— И что теперь? Будем ждать ответа? — Гварза криво ухмыльнулся. Оглянуться на него Гедимин не успел — над «холмом» взвился рой мелких предметов. Через полсекунды они взорвались над «ободранным» ущельем, чуть-чуть не долетев до основного купола. Треск раздался со всех сторон.

— Беречь снаряды! — крикнул Айзек. Он как-то ссутулился и упорно рассматривал гравий под ногами. Гварза насмешливо хмыкнул.

— По-моему, ответ вполне внятен. Или подождём ещё?

— Пять минут, — тусклым голосом ответил Айзек. — Если кто-то отступит…

Гедимин повернулся к дальнему холму. Сааг-туул сдвинулся чуть дальше по ущелью. Под прикрытием костяных конструкций что-то шевелилось. Гедимин прикинул их калибр и досадливо сощурился. «Подорвать бы… Но — филки не справятся. Сложный рельеф. С другой стороны — им с этой точки тоже стреляется так себе. Даже навесом.»

Гварза тяжело вздохнул.

— Если кто и отступит, то в соседний Сфен — посмеяться вместе с сородичами. Хассинельг! Через три минуты пройдись по всем точкам — посмотри, кто куда отъехал. Для удара нужны самые новые данные.

— Понятно, — страж выдернул посох из гравия. — Только — через три чего?

Гварза открыл было рот, но осёкся.

— Скажу, когда будет надо. Минута — мелкий кусок времени. Тебе всё равно нечем отмерить.

— А-а… — страж прикинул что-то на пальцах. — Если мелкий, то… это как горение щепки? Или нитки?

— Скорее щепки, чем нитки, — ответил вместо Гварзы Вепуат. — Но так сразу не скажешь. Асаановая нитка совсем не горит. И щепки бывают разные.

Гедимин бесшумно отступил к стене цеха. В груди ворочалось что-то холодное. «Война. И здесь тоже. И никак не объяснить по-хорошему. Ракеты… В этот раз — не мои. И всё равно — то же самое…»

…Айзек, не глядя ему в глаза, протянул заправленный ракетомёт.

— Лучше ты. Очень сложный рельеф.

Это был один из участков Сфена Камня; сааг-туул ворочался среди полуразрушенных скал, расчищая хвостом и лапами новую позицию.

— Они все перебазировались, — сказал Айзек, глядя в «телескоп». — Но далеко не ушли. Видишь бурый камень в форме наковальни?

— Полкамня, — отозвался Гедимин. — Разлом поперёк… Это оно?

Айзек угрюмо кивнул.

— До зверя десять метров. Даже лучше, если ты его не зацепишь. Целься в разлом.

Он спрыгнул с крыши. Гедимин растянулся на каменных складках, придерживая ракетомёт. Примитивное устройство не давало толком прицелиться — каждая ракета летала по-своему, куда её несло неравномерно сгорающее топливо. Гедимин осмотрел всё перед атакой, обвешал балансирами — и всё равно ни в чём не был уверен. Холодный ком всё ворочался в груди. Сармат прислушался к его шевелениям и невесело ухмыльнулся. «Чего ты больше боишься — провала или успеха?»

За спиной надрывно взвыла сирена. Гедимин щёлкнул когтем, выбивая предохранитель. Трубка под рукой дрогнула. Тонкий дымный след протянулся над скалами. Потом вспыхнуло — горящий жир расплескался по бурым камням. Гедимин видел, как вздрагивает и замахивается хвостом сааг-туул, слышал его тревожный скрипучий крик. Языки огня на камнях побагровели — и поднялись огненной волной.

Это был тонкий «трос», расщеплённый надвое; его конец лёг на панцирь сааг-туула — и не успел Гедимин мигнуть, как из-под брони ударило пламя. Зверь с отчаянным визгом кинулся на скалу, врезался в неё боком и завизжал ещё громче. Из щелей его панциря летели искры, и валил дым. Он метнулся в другую сторону, роняя обломки конструкций — и провалился в ближайший разлом.

Визг не умолкал, и не сразу Гедимин понял, что зверь кричит с другой стороны холма. Что-то громыхнуло. Филки отозвались восторженным воем — и на «земле» взревели Джагулы, и заверещали Скогны. Ангар горячего цеха полыхнул изнутри. Гедимин скатился с крыши и едва не врезался в Айзека. Тот стоял, прислонившись к стене и закрыв лицевой щиток ладонями.

— Вождь Айсек, — донеслось из вентиляционного лючка; огненная прядь высунулась из него, но Гедимин ладонью преградил ей путь, и она нырнула обратно. — Воины Сэта вернулись. Молнии всех городов восхваляют точность твоего удара. Четверо из нас получили раны, но они исцелятся.

— С-спасибо, — выдавил Айзек, медленно убирая ладони с лица. — Хорош-шо, что без потерь.

— Два на периметре! — заорал дозорный с крыши. — Один точно дохлый!

— Мы отступили от бегущих и не добивали раненых, — донеслось из ангара. Айзек вяло кивнул.

— Хорошо. Отлично вы сработали…

Хассинельг, облепленный Скогнами, взмахнул посохом над головой. Аборигены шарахнулись от него, и он тут же исчез. Гедимин поднял «телескоп», повернулся вокруг своей оси и дёрнул углом рта — на ухмылку не хватило сил. «Да. Один точно дохлый. Но кишит экипажем. Как они-то выжили?»

Джагулы, вылезшие из-под дымящегося панциря, столпились у головы сааг-туула и пытались приподнять обугленные пластины. Гедимин видел, как то один, то другой вскидывает морду. Вой то взвивался над холмом, то затихал.

— Тот зверь, который ещё жив… — заговорил было Вепуат, но замолчал — на гравий вывалился ухмыляющийся Хассинельг.

— Там их два сразу! — крикнул он, едва не задев Вепуата посохом. — Летучий был привязан! Так они там и дёргаются — оба живые!

Вепуат вздрогнул.

— Летучий⁈ Гигантский трилобит выжил⁈

— С такими-то ожогами — ненадолго, — буркнул Гедимин — и ошалело мигнул: Вепуат со всей силы ударил его в грудь. Пластины затрещали. Разведчик, схватившись за ушибленную руку, развернулся к Айзеку.

— Если вокруг спокойно — разреши…

— Если, — отозвался Гварза. — Ждём полчаса!

— Мастер Дим-мин! — заверещало за спиной. Сармат обернулся. Скогны убрали «патронташи», попрятали колёсомёты и теперь, старательно улыбаясь, обступили его.

— Мастер Дим-мин, — один из них смущённо ухмыльнулся. — Мы из Тогота. У нас тут товары. И Сэта тоже тут. Джагулы сдохли, войне конец, — давай устроим торг! Не идти же обратно с товарами…

— Это точно, — вмешался Хассинельг. — Хватило мне Синви и Сэви! Ещё и тоготцев обратно тащить⁈

Гедимину очень хотелось приложить ладонь к лицевому щитку, но он сдержался — только вполголоса помянул уран и торий.

— А? Торг? — Вепуат подошёл ближе. — Ну, если Сэта согласятся…

— Слышно слово «торг», — донеслось из ангара. — А хранителей жара с нами нет. Их позвать?

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Зови уже, чего там. Всех зови.

Гедимин мигнул.

— Ты что, всерьёз…

Вепуат пожал плечами.

— Чем ещё занять полчаса? Всем нужно. Пускай торгуют. Хорошо, отсеки ломать не стали. Заново не строить.

…Когда Вепуат вернулся из ангара, все четыре «огненных» отсека уже были заняты. Двое «наблюдателей» из Теккеха и Хафси следили за всем настороженно и к весам не приближались. Они пришли в пластинчатой броне; оружия у них Гедимин не увидел, но он помнил плазменный «канат» и дым над панцирем сааг-туула — и только поёжился, отворачиваясь.

— Тут всё будет мирно, — предупредил он, угрюмо щурясь. — Кто хотел воевать, тем дали.

— Воля Пламени не будет нарушена, — отозвались изо всех отсеков сразу — даже с той стороны, где стояли Скогны. Как-то им удалось раздуться и в ширину, и в высоту, — Гедимину казалось, что они прибавили сантиметров по двадцать роста.

— Водяной металл для огненных городов, — один из них с ухмылкой поднял ульсеновый пруток. — Но что делать? Отдать одному? Разделить между тремя?

Один из Сэта, вспыхнув, шагнул вперёд.

— Карлики Тогота дали слово торговать с Аса’аном!

Другой недовольно зашипел.

— Шакха тоже пришла на торг — и пришла не смотреть! Водяной металл нужен не только Аса’ану.

— В следующий день Земли… — заговорил аса’анец, но его речь прервало громкое шипение.

— Пусть металл будет разделён!

Пришельцы из Куттуша молча разглядывали гравий под ногами. Из-под обмоток на их руках сочился красный свет.

— Раздели металл надвое, — сказал Скогну Вепуат. — Нам не нужны ссоры.

Скогн ухмыльнулся.

— Я рад двойному торгу. Но почему не говорят о двойной цене? Если металл так нужен, а ссоры — нет…

Аса’анец встряхнул пылающей гривой.

— Кто меняет цену⁈ Мастер Хетпу…

Вепуат досадливо сощурился.

— Почтенный тоготец… Место и время несколько не те, — сказал он, повернувшись к Скогну. Тот ощерился, прижал уши, но пятиться не стал.

— Только по воле жрецов Пламени, — он нехотя опустил пруток на весы. — Никто не скажет, что Тогот к нему непочтителен.

…Раскалённые отсеки опустели. Скогны вытаскивали из коридора мешки и бочонки с шихтой. Кто-то уже звал Хассинельга. У весов остались стоять пришельцы из Куттуша.

— Зачем ты просил нас подождать, мастер Хеттийиррн? — мрачно спросил один из них. Гедимин оглянулся на Скогнов и уплотнил одну из стен «постройки».

— Вам нужна ульсена, — он высыпал самородки на весы. — А нам — шихта. Цена прежняя.

Сэта переглянулись.

— Если городу Пламени нужна шихта… — начал один из них, поднимая мешок. Гедимин качнул головой.

— Не хочу обдирать вас. Плохо, что торг сорвался. Вас ждали.

— С карликами мы потом сами обменяемся, — вмешался Вепуат. — Нет, если вам не надо…

Сэта сцепил когти в замок.

— Воля Пламени не будет нарушена, — он поднял мешок и положил на весы.

…Полупрозрачный «торговый павильон» растаял. Вепуат посмотрел на место, где он только что стоял, и покачал головой.

— Интересно, что Теккех и Хафси теперь думают о наших торгах. Не успел спросить…

Его радужка снова потемнела. Он покосился на часы.

— Сорок минут прошло. Жив там кто-нибудь ещё?

Гедимин заглянул в «телескоп».

— Ближайший… вроде жив. Все в него влезли. Но в мёртвого тоже влезли. Наверное, там остыло.

Вепуат зябко поёжился. На окраине заскрипел недовольный сааг-туул — его сгоняли с места, разворачивая мордой к тропе.

…Купол разбирать не стали. Даже бронеход остался стоять на «восточной» окраине. Филки с его крыши пристально следили за окрестностями. Гедимин слышал, как Гварза проверяет посты. Сааг-туул лежал у тропы, наблюдая боковыми глазами одновременно за Айзеком и Джагулами рядом с ним, за Вепуатом, застрявшим у барака, и за Гедимином — хотя тот стоял далеко и никого не трогал.

— Вернутся⁈ — Хассинельг, только что «пробежавшийся» по округе, широко ухмыльнулся и махнул посохом. — После сегодняшнего? Сюда⁈ Лезли к вам они не с большого ума. Но воевать с Сэта⁈

— Ну, допустим, — нехотя пробормотал Айзек. Его глаза так и не посветлели. Джагулы вокруг него переглянулись и вытолкнули одного вперёд.

— Вождь Ардзаг! Если ты не пойдёшь сегодня — пусти нас! Трофеи…

Гварза, развернувшись на ходу, громко фыркнул.

— Трофеи? А вы кого-то победили, чтобы брать трофеи?

Джагулы, как по команде, прижали уши и недовольно оскалились.

— Победили вы. Но ведь и мы сражались, — Урджен указал на свежие царапины на броне зверя. — Если Пламя справедливо, оно поделится!

Айзек невесело хмыкнул.

— Трофеи… Зачем вам столько углей?

Джагулы переглянулись.

— Угли? Не всё горит. Где всё горит — живых не будет, — сказал Урджен. — Трофеи ваши — ладно. Пусть будут пленные. Зачем Пламени столько? Отдай их нам!

Гедимин мигнул.

— А тебе они на кой? — спросил, мгновенно насторожившись, Вепуат. Джагул оскалился.

— Для прославления богов. Для работы. Для умножения племени. Нас мало, ты помнишь? И боги неблагосклонны. А Пламя… — он оглянулся на реакторный купол. — Пламя и вовсе нас прокляло. Может, хорошая жертва…

Вепуат фыркнул.

— Не вздумай! — предупредил он, быстро оглянувшись на Гедимина. — Огребёшь ещё проклятий. Если Геджер не пристрелит раньше. Никаких жертвоприношений Пламени!

Урджен навострил уши.

— Не любит крови? — озадаченно спросил он. — Это ведь почётно…

Айзек поморщился.

— Выезжаем, — бросил он, поворачиваясь к Гедимину. — Вы с Вепуатом — со мной. Кенен, следи за базой. Хеллуг! Без моей команды за трофеями не бегать!

«Трофеи…» — Гедимин оглянулся на «восточный» склон. «Надо бы посмотреть, что там валяется. Оно уж точно дохлое. Может, узнаю, что так хорошо взорвалось.»

…Пейзаж сменился, но незначительно, — вместо отвесного склона впереди появились расходящиеся долины. Краем глаза Гедимин видел, как приподнимаются щитки на боках сааг-туула. Зверь беспокойно дёрнул хвостом и принюхался. Под обрывом, привалившись к нему боком, распластался второй сааг-туул. Над ним на тросах висело что-то, похожее на бронированный дирижабль. Вепуат приглушённо вскрикнул, тут же зажал респиратор двумя ладонями, но существо услышало — и, выпустив остатки плавников, дёрнулось кверху. Тросы, натянувшись, бросили его на панцирь сааг-туула. Зверь ударил хвостом по скале, обрушив на себя камнепад. То, что было привязано к панцирю, втянуло плавники и замерло — только щитки, покрывающие тело, мелко дрожали и часто потрескивали. С почерневшего панциря сыпалась сажа.

— Тросы «асбестовые», — вполголоса заметил Гедимин, поднимая сигма-сканер. «Ага, тут плазма проникла под панцирь, а тут… Повезло им, что отсеки не сообщаются!» Вдоль боков сааг-туула, под обгоревшими снаружи, а кое-где — и внутри, пластинами, замерли у «бойниц» вооружённые Джагулы. Гедимин мельком увидел и безоружных — точнее, сжимавших ножи и заточенные кости, — их попрятали по мелким, почти не пострадавшим «отсекам». Многие из них были малы ростом, кто-то больше напоминал четвероногое животное, чем гуманоида. Сармат перенаправил сканирующий луч на воинов и угрюмо сощурился. «Много у них всего…»

— Эй! — крикнул Айзек, поднимаясь во весь рост. Зверь остановился в двадцати метрах от раненых и издал протяжный скрип. Гедимин видел, как из-под его оплечья выглядывают Джагулы-погонщики — очень осторожно, не высовывая ничего, кроме шестов и бронированных частей тела. Гигантский «трилобит», услышав оклик, снова дёрнулся кверху; в этот раз его хватило на короткий рывок и падение. Вепуат вполголоса помянул спаривание «макак». Луч сканера «нащупал» многочисленные полости под панцирем «трилобита» — ходы с подвешенными внутри верёвками — и пустые жаберные камеры. «Пилот успел удрать,» — Гедимин поискал следы оружия или складов с боеприпасами — нашёл только крепления на внутренней стороне брони. «А обвеса то ли не было, то ли унесли. Быстро они — во время-то пожара…»

— Что вы за племя? — громко спросил Айзек.

В наступившей тишине только слышно было, как похрустывают щитки дрожащего «трилобита», да трещат камни под дёргающимся хвостом раненого сааг-туула. Зверь приоткрыл один глаз и наблюдал за чужаками, при любом их движении тут же зажмуриваясь. Глаза уцелели, — всё-таки сааг-туул был хорошо приспособлен к внезапному нагреву.

— Это Улгех, — громко ответил Айзеку кто-то из племени Хеллуг. — Жёлтое племя, из-под Джеры. Джерский летучий зверь, — бросили раненого.

— Бросили привязанным… — Вепуат тихо скрипнул зубами.

— Вожди Улгех! — снова заговорил Айзек. — Я — Ардзаг, вождь Элидгена. Вы напали на нас, а теперь повержены. Элидген милосерден. Уйдете под мою руку — останетесь живы!

Раненый зверь Улгех приоткрыл второй глаз. Гедимин покосился на сигма-сканер. «Говорят о чём-то. Снаружи не слышно.»

— Вождь Ардзаг! — плечевая пластина зверя Хеллуг немного отодвинулась. — Улгех — дураки. Зачем тебе глупое племя? Отдай нам! Убьём зверя, их воинов, возьмём трофеи…

— Верно, — прорычали из-под панциря. — Это ты, Ардзаг, милосерден. Но можешь же отвернуться? Дуракам не нужен свой зверь. И жизнь ни к чему. Годны только на трофеи.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Эй! — в этот раз он не кричал — говорил чуть громче обычного. — Вожди Улгех!

Он поднял круглую ракушку с торчащими «патрубками».

— У вас времени, пока не пропоёт раковина. Уйдёте под руку Элидгена — будете живы. Нет — племя Хеллуг возьмёт свои трофеи. Все трофеи. А мы отвернёмся.

Он стоял на загривке сааг-туула, на самом виду. Гедимин приподнял руку с генератором защитного поля. «Если кто-то надумает выстрелить…»

Зверь Хеллуг протяжно заскрипел и махнул хвостом. Кто-то из Джагулов недовольно рявкнул.

— Ради Пламени! Отвернись ненадолго!

Айзек со вздохом поднял ракушку.

— Видно, придётся…

Из-под панциря раненого зверя донёсся вой и тут же оборвался. Щитки брони по всему телу приподнялись, открывая проёмы.

— Улгех под твоей рукой! — провыл кто-то, показывая в щель пустые ладони. — Останови зверя!

Под наплечниками разочарованно рявкнули.

— Сдать оружие! — крикнул Айзек, бросая рядом с боком зверя «поддон» из защитного поля. Сааг-туул дёрнулся и выпучил глаза. Джагулы из племени Хеллуг взвыли.

— Слушать вождя Ардзага! — рявкнул, выглянув наружу, Урджен. В проёмах что-то зашевелилось.

«Подчинились,» — Гедимин подавил облегчённый вздох. Джагулы выбирались из-под панциря. Оружие несли в вытянутых руках, снаряды — отдельно. Гедимин смотрел, как поддон наполняется луками, колёсомётами, копьями и палицами.

— Забери у них ножи! — посоветовал, вылезя на броню, кто-то из Джагулов. Айзек качнул головой.

— У вас не забирал. Эй! Улгех! Кто вождь? С кем говорить?

Джагул в пластинчатом панцире остановился. Мех на его голове, когда-то желтоватый, покрылся чёрными пятнами. Местами его не было вовсе.

— Улгех под твоей рукой. Мы сказали. Не убивай нас!

Урджен насмешливо рявкнул, но под взглядом Гедимина чуть прижал уши и отодвинулся.

— Слушай вождей Элидгена, и вас не убьют, — отозвался Айзек. — Твой зверь может идти? Дойдёт до холма?

Он указал на разлом, за которым скрылась сарматская база. Джагул оглянулся на животное и коротко рявкнул.

— Нет. Ему больно. Не поднимем.

— Кровяные камни есть? — деловито спросил Вепуат, поднимаясь во весь рост. Джагул прижал уши и попятился.

— Не забирай всё! Вы обещали милость…

— Они обещали не убивать, — отозвался Урджен. — А мы не обещали даже этого. Неси кам…

Дотянуться до него Гедимин не смог — только ударил по щитку панциря, встряхнув несколько состыкованных. Урджен, обернувшись, коротко рявкнул и прижал уши.

— Никто не забирает ваши камни, — сказал Вепуат. — Сдайте оружие — и лечите зверя! Опасная рана у шеи, остальное подождёт. Сами — наружу, и остужайте бока, — пусть он качает воздух!

Джагулы переглянулись.

— Зверь Улгех тебе нужен? — спросил кто-то из воинов, нервно скалясь. — Заберёшь?

Урджен рявкнул.

— А зачем ещё вы нужны⁈ Радуйся — вас взяли к нему впридачу! Вот я бы не стал — зачем мне дураки⁈

Айзек оглянулся на Гедимина.

— Улгех разоружились? Или что-то припрятали?

— Отсек у хребта набит дротиками, — ответил сармат. — Странные наконечники. Забери.

— Улгех! — Айзек недовольно сощурился. — Ваши тайники у хребта. Всё из них — сюда!

Джагулы, вздрогнув, переглянулись.

— Они пусты, — отозвался переговорщик, прижимая уши. — Оружие Кьюссов — они его забрали.

Айзек хмыкнул.

— Хочешь, чтобы Геджер их вскрыл? Ты не держишь слово. Так и я своё возьму обратно!

Урджен взвыл, и ему ответили воины Хеллуг. Переговорщик шарахнулся к своему зверю. Остальные замерли. Кто-то высунул из-под панциря шест и постучал зверя по спине. Щитки вдоль хребта приподнялись. Сааг-туул протяжно вздохнул — на обожжённую кожу попал холодный воздух.

Дротики с широкими костяными наконечниками легли в поддон. Гедимина занимала не кость — вдоль неё чернели маленькие острые вставки. «Где-то я видел такой минерал…» — сармат потёр занывшую ладонь, отогнал видения гниющих конечностей и угрюмо сощурился. Притихшие Джагулы стояли у обугленного бока, с опаской глядя на сарматов.

— Оружие Кьюссов… — Айзек скатал поддон в шар. Белесый пузырь сократился, втягиваясь на спину сааг-туула и повисая вдоль его бока. Внутри что-то захрустело.

— Что за зверь остался тут? — спросил Вепуат, указывая на «трилобита». — Ваш? Кто с ним ладит?

Джагулы переглянулись.

— Кьюсский. Мы его не знаем, — переговорщик угрюмо оскалился. — Можешь убить.

Вепуат фыркнул.

— Есть вода? Облейте ему жабры, — приказал он. — Вернёмся — возьмём его с собой. Лечите зверя! Все камни к шее, пока не сможет вдохнуть!

Гедимин хмыкнул.

— Крупный «трилобит». В барак не влезет.

Вепуат недовольно покосился на него и дёрнул плечом.

— Построю ему купол. Должен выжить. Его сильно не жгло — так, зацепило. Бросили раненого, кьюсские ублюдки…

Его глаза потемнели и сузились.

…Обгоревший сааг-туул ворочался на камнях, пытаясь подняться. Что-то мешало ему опереться на правую переднюю лапу — раз за разом он вздрагивал и падал обратно, но, переваливаясь с боку на бок, метр за метром отползал к разлому. Может, полз он и не туда, но Гедимин поднял сфалт и выстрелил — маленьким сгустком, поверх брони, в сторону разлома. Сааг-туул грохнулся наземь и застыл — только хвост ещё вздрагивал, доламывая камни.

— Агграу-у-у! — донеслось из-под брони зверя Хеллуг, и по ней застучали шесты. Животное, недовольно скрипнув, перешло на трусцу.

— Стой! — крикнул Айзек, но поздно — сааг-туул на развороте прошёл вдоль бока раненого зверя. Хвост просвистел над самым хребтом, чуть-чуть разминувшись с бронёй.

— Арра-ау! Джелег, чёрное племя! — крикнул из-под панциря Урджен, замахиваясь когтями в пустоту. — Ваш зверь — наш! Все вон, пока живы! Лечь перед вождями Элидгена!

Айзек сердито фыркнул, но сказать ничего не успел — обгоревшие щитки с треском приподнялись. Джагул высунул в проём пустые ладони, потом выбрался сам, держа руки на виду, и запрокинул голову, глядя на чужого зверя. Глаза у него были широкие и круглые.

— Ты наслал огонь? Ты привёл Сэта?

— Вождь Ардзаг, — ответил Урджен, чуть наклонив голову. Он уже вылез из-под брони и стоял теперь рядом с Айзеком, «ступенью» ниже.

— Хеллуг под его рукой. Хеллуг растопчут Джелег! Ваше оружие — наше, — пролаял Джагул, подняв уши и гриву. — Если нет — смерть!

— Сэта под рукой Ардзага? — переговорщик чуть опустил уши. — Не лжёшь?

— Позвать их ещё раз? — холодно спросил Айзек. Джагул, прижав уши, подался назад.

— Стой! Джелег под твоей рукой. Ты сильнее.

…В поддон опустили штырь с нанизанными на него колёсами, выкованными из рэссены. Каждое было шириной с ладонь Гедимина. «Снаряды» еле дотащили двое Джагулов. Сармат покосился на обгоревшие обломки «орудий» на спине зверя и покачал головой. «Вот и крейсерный калибр. Посмотреть бы его в деле — только чтоб стреляли не в меня.»

— Над правой третьей лапой у хребта — ниша с громовыми семенами, — сообщил Вепуат, разглядывая экран сканера. — А под первой правой повреждено сухожилие. Но камней туда уже напихали — через час сможет идти.

— И удерёт, — буркнул Гедимин. — Туда и дорога.

Урджен, обернувшись к нему, насмешливо рявкнул.

— Без оружия? Под проклятием Пламени? Пусть бегут! Хеллуг так бегали.

— С чего ты… — начал было Гедимин, но Вепуат толкнул его в бок.

— Урджен, следи за ними. Мало ли что надумают. Хеллуг, вон, наделали глупостей…

Урджен прижал уши.

— Хеллуг будут следить, — пообещал он. — Если что — отдашь нам их зверя? Он сильный. Выживет.

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Нам без разницы, кто на нём ездит. Нападут на кого-то из нас — делайте что хотите. Только при Айзеке пленных не режьте. Он этого не любит.

«А ты любишь?» — Гедимин угрюмо сузил глаза. Джагул ухмыльнулся во все клыки.

— Резать? Нам нужны самки. Нужны воины. Кто умный — подчинится. Будет много Хеллуг. Два зверя. Сильное племя.

— Опять о трофеях? — спросил Айзек, обернувшись. Второй «мешок» с оружием повис вдоль «борта». Внутри что-то лязгнуло.

…Сааг-туул замедлил шаг и принюхался. Дальше он шёл неохотно, то и дело останавливаясь. Под жёлтой скалой дымился обугленный холм. Его присыпало каменными обломками, на скале виднелись свежие проломы — зверь бился об неё в агонии и крошил хвостом валуны. Помрачневший Вепуат еле слышно что-то пробормотал. Гедимин посмотрел на перепаханный гравий, — там лежали вперемешку обломки металла и костей и раздавленные тела.

Сааг-туул остановился, уткнувшись мордой в землю. Из-под панциря донеслось сдавленное рычание.

— Ур-Согган, — услышал Гедимин голос Урджена. — Зверь мёртв. Жаль.

— Эй… — Айзек встал было на броне, но сказать ничего не успел. Десяток мелких дисков-снарядов взлетел в воздух и разбился о подставленное Гедимином защитное поле. Остановленные посреди оборота, они посыпались на землю, так и не взорвавшись. Зверь Хеллуг дёрнул хвостом и коротко взвизгнул.

— Вождь Ардзаг, — подал голос кто-то из Джагулов. — Видишь же — говорить не будут.

— Попробуем ещё раз, — отозвался Айзек, поднимая ракушку. — Эй, Ур-Согган!

Снаряд просвистел мимо купола и взорвался у бока сааг-туула, забрызгав броню мелкими осколками. Под панцирем взвыли.

— Вождь Ардзаг! Не трать зря слова! Геджер, скажи…

Гедимин мигнул. «Я-то при чём⁈»

В этот раз снаряды запустили с учётом расстояния до купола — взорваться успели все. Защитное поле покрылось пятнами, прогибаясь внутрь. Айзек тяжело вздохнул и повернулся к Гедимину.

— Все вниз! Хеллуг — делайте, как знаете.

Края щитков под ногами сарматов отодвинулись, открывая входы в «убежище». Гедимин на спуске хотел выглянуть наружу, но «люк» уже закрывался и через долю секунды впечатал сармата в «стену». Животное, переваливаясь с боку на бок, брало разбег. Пара секунд — и по отсекам прокатился приглушённый грохот. Вепуат поёжился.

— Ур-Согган? Помню таких. Хорошо им было гнаться вчетвером за одним раненым, — пробормотал он, недобро щурясь. Гедимин прижал руку к боку — под рёбрами снова что-то шевелилось, неприятно сдавливая лёгкие.

— Странно, что там кто-то выжил. В таком огне…

— Сэта прошли близко к артериям, — отозвался Вепуат; «стену» трясло, и он вцепился в неё когтями. — Кровь от жара свернулась. По отсекам, считай, не ходили. При мёртвом звере и так всё ясно.

По «отсеку» прокатился грохот. «Стены» содрогнулись. Кто-то снаружи торжествующе взвыл. Вепуат, вздрогнув, схватился за сканер.

— Не смотри. Ничего хорошего.

Сааг-туул, встряхнувшись, опустился на брюхо. Край щитка отодвинулся. Снаружи доносилось рявканье и отрывистый лай, перемежающийся треском и звуками ударов. Гедимин выбрался на броню. Айзек уже стоял там, угрюмо щурясь на останки зверя Ур-Согганов.

В обугленном боку зияли пробоины. Полуоторванные щитки подпёрли жердями. Джагулы, встав по четверо у проломов, колотили по их краям. Над каждым проломом стоял ещё один кочевник — с плетью-щупальцем в руках. Кто-то показался из отверстия — щупальце опустилось на его спину, выдернуло его из люка и швырнуло под ноги четвёрке воинов. Его тут же скрутили и бросили на землю. Ещё одного, с вывернутыми за спиной руками, выкинули из люка. Следом полетел ворох шкур. Двое Джагулов орудовали длинной костью, как рычагом, поддевая пластину у хребта. Часть щитков уже была взломана, вытащенное из-под них и отобранное у пленных — сложено в поддон.

— Оружия у них хватало, — сказал Айзек, кивнув на очередную связку дротиков. Наконечники, изрезанные желобками, блестели от какой-то вязкой массы. Джагулы отложили их подальше и старались не задевать. Гедимин, посмотрев на это, обернул подозрительные дротики защитным полем. Кто-то снизу одобрительно рявкнул.

У пролома взвыли. Очередного пленного поймали щупальцем, но не швырнули, а чуть приподняли. Он сердито огрызнулся, но сопротивляться не стал. Джагул, связав ему руки, замахал кому-то, ещё не занятому разбором трофеев. Пленного провели мимо кучи связанных — прямо к открытому «люку» «транспорта» Хеллуг.

— Вождь Ардзаг! — крикнул Урджен, повернувшись к сарматам. Он обходил брошенных на землю пленников, что-то высматривая.

— Всё оружие найдено! Больше тут нет!

— А там что несут? — Айзек указал на тюки, завёрнутые в шкуры. Их несли по двое — и с большой осторожностью, будто содержимое могло взорваться. Урджен ухмыльнулся, показывая клыки. Свёрток, на который смотрел Гедимин, шевельнулся и коротко рявкнул.

— Это детёныши, — ответил за Джагулов Вепуат.

…Пленных из «люков» больше не вытаскивали. Те, кто караулил с верёвками и щупальцами, забрались внутрь и копались в трофеях. «Раскопки» дошли до хвоста — основных складов. Тащили всё — от спящих «трилобитов» до драных подстилок. Гедимин, увидев Джагула, обвешанного сонной фауной, хотел указать на него Вепуату, но проследил за его мрачным взглядом и осёкся. Грабежом занялись самки, — все воины собрались тут, у разложенных на земле пленников. Их по очереди приподнимали, вставляли в пасть распорку, и Урджен, увешанный цацками, заглядывал связанному в глаза и поднимал над ним связку бус. Через пару секунд он коротко рявкал, и очередного пленника тащили к сааг-туулу.

«Пока что никого не ре…» — додумать Гедимин не успел. Урджен подошёл к Джагулу в обгоревшей накидке. Тот зарычал, оскалив крупные клыки, и заёрзал, пытаясь подняться. Урджен схватил его за гриву, запрокинул голову и вцепился в горло зубами. Брызнула кровь. Урджен отшвырнул содрогающееся тело, сплюнул себе в ладони и поднял их кверху, будто кому-то показывая. Воины взвыли.

— Т-традиции, м-мать их колба… — еле слышно пробормотал Вепуат, глядя, как Урджен окунает в кровь перья-подвески. Закончив, он поднял шест и резкими движениями указал на трёх пленников. Их выволокли из общей груды и сложили отдельно, один из воинов встал рядом.

— Урджен! — крикнул Айзек, выглянув из «люка». Джагул поднял окровавленную морду.

— Хорошие трофеи! Что для Пламени? Всё, что выберешь. Хеллуг отдадут.

— Ты что собрался делать? — Айзек указал на отдельную «кучу» пленных — к ней как раз добавился ещё один. Несколько Джагулов оглянулись на него с растерянными ухмылками.

— Почтить богов, — отозвался Урджен. — Вожди Ур-Согганов. Почти живые. Большая удача!

Айзек поморщился.

— Гедимин, Вепуат, идите-ка в трюм. Не на что тут смотреть.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Урджен! А другие почести богам не годятся?

Джагул удивлённо рявкнул.

— Это не для Пламени! Оно не любит. Помню. Насылающая вихри. Тот, кто держит огонь. Видящий сквозь скалы. Та, кто в воде. Опора городов. Это им. Геджер! Если бы твоё оружие…

Он указал на пленных. Гедимина передёрнуло.

— Sa hasu! — он хотел сплюнуть, но помешал респиратор. Сармат, отвернувшись, шагнул в ближайший «люк». Вепуат скатился следом.

— А могли бы притащить к реактору и прямо перед ним… — он, не договорив, убрал сигма-сканер за спину и болезненно поморщился. — Придётся ждать, пока они закончат. Надеюсь, «трилобит» доживёт.

— Думаешь, ты с ним управишься? — угрюмо спросил Гедимин, стараясь не думать о пленных, затащенных в «трюмы». «Сразу не убили. Некоторых вели осторожно. Что там говорили про пополнение племени?..»

Вепуат пожал плечами.

— Кьюссы его бросили. Кто-то же должен позаботиться. Не видел — оставили ему кровяные камни? Вроде как их всегда держат на теле — на случай ранения…

Гедимин покачал головой.

…Обгоревшая органическая броня сыпалась из-под когтей чёрными чешуйками. Вдоль «тропы», проложенной Вепуатом, открылись глаза — и таращились сарматам вслед, поворачиваясь на мышечных «стеблях». Живой дирижабль висел на приспущенных тросах; ветер был слишком слаб, чтобы его сдвинуть, сам он не шевелился, только от головы до хвоста изредка пробегала крупная дрожь. Вепуат, поднявшись на хребет сааг-туула, присмотрелся к нависшему над ним брюху в панцирных пластинах и сердито фыркнул.

— Так я и думал. Лечить его никто не собирается. И кровяных камней на нём нет.

— Там ни кварка нет, — отозвался Гедимин; под брюхо гигантского «трилобита» он не полез — остановился на «склоне» обугленного «холма». — Всё поснимали. Висит пара тросов, и те обрезаны. Всё утащили, и пожар не помешал.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Думаю, это они до пожара. Помнишь, я подбил «трилобита»? Это, скорее всего, он… Может, разгрузили, пока раны не заживут, кто их знает…

Он дотянулся до брони «трилобита». Животное не шелохнулось.

— Не чувствует. Щитки толстые, — сказал Гедимин, наблюдая, как сканер высчитывает массу «объекта». Животное таких размеров, даже с учётом внутренних пустот, должно было весить тонн пятнадцать — и всё же висело в воздухе, не собираясь падать. «Опять нарушаются законы физики…» — сармат, досадливо щурясь, дотянулся до ближайшего троса.

— Температура-то высокая, — пробормотал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Если бы хоть охладить… Э-эй! Урджен! Ваджег!

Существо над его макушкой вздрогнуло всем телом. Дрожь, сотрясающая его панцирь, стала чаще. Гедимин отдёрнул руку от троса, но успел заметить — от натяжения живой дирижабль качнулся в сторону сармата. «Я смог бы его сдвинуть,» — подумал он. «Может, даже транспортировать…»

Зверь, на боку которого сармат стоял, съёжился и втянул глаза под панцирь — к нему медленно, разворачиваясь хвостовой частью, подходил сааг-туул. Он улёгся почти вплотную, вытянув жёсткий хвост параллельно земле.

— Гедимин, — Вепуат повернулся к ремонтнику. — Отвяжешь тросы? Сейчас прикрепим их к хвосту сааг-туула. Обмотаем вокруг, чтобы с анкерами не возиться.

— Обмотаем? — Гедимин с сомнением посмотрел на «трилобита». — Если мы его отвяжем, он может дёрнуться и взлететь. Удержим?

— Айзек! — крикнул Вепуат, разворачиваясь к «передвижному лагерю». — Спусти-ись! Нужна по-омощь!

Он вцепился двумя руками в ближайший трос и оглянулся на Гедимина.

— Отвязывай. Держу!

Возиться с верёвками Гедимин не стал — обрезал канаты над сложными узлами, обмотанными вокруг анкеров. Анкера в панцирь вбивались недавно — видимо, специально для совместной операции «бронетехники» и «воздушного флота». Существо над головой шевельнулось, сармат вцепился в трос, повисая на нём, — «дирижабль» качнулся к земле. Вепуат радостно хмыкнул.

— Мы вдвоём для него тяжелы. Айзек! Вот, держи тут.

…Гедимин потянул два троса на себя, разворачивая «дирижабль» носом к хвосту сааг-туула. Чтобы сдвинуть его, пришлось напрячься — зверь, и правда, был тяжёлым, может, не на все пятнадцать тонн, но на два-три веса Гедимина — точно. Сарматы втроём повисли на тросах, подтягивая животное к земле — и оно медленно, неохотно пошло вниз. Гедимин обмотал канаты вокруг толстого жёсткого хвоста, выпрямился, — «трилобит» так и висел в воздухе, замерев в полутора метрах над поверхностью.

— Дрожит, — заметил Вепуат, тронув его броню. — Если бы хоть мокрую тряпку приложить… Э-эй! Едем!

Джагулы ответили ему протяжным воем. Гедимин видел широкую ухмылку Урджена и мех на его морде, слипшийся от крови. Зверь поднялся и почти сразу перешёл на бег. Гедимин обернулся — над неподвижным вытянутым хвостом висел, чуть покачиваясь, «трилобит».

…Гварза с лязгом приложил ладонь к лицевому щитку. Вепуат только фыркнул и сильнее налёг на тросы. «Дирижабль», медленно, с трудом развернувшись, повис у стены душевой. Его подтянули на два метра к земле; Гедимин, с досадой глядя на многометровый слой гравия под ногами, вколотил второй анкер в стену.

— Удержит? — деловито спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Никто не проверял.

— Хепри дорвался до крупных особей, — пробормотал Гварза, щурясь на «трилобита». — И кто будет убирать за этой тварью?

Вепуат фыркнул.

— Кто-то из той сотни, что сидит в бараке — и ни черта не делает. Гедимин, у тебя нет ненужной подстилки? Попробую всё-таки сделать компресс…

…Филки, разумеется, сбежались — но аборигены всё же пролезли вперёд и теперь подпрыгивали за барьером, взволнованно вереща. Бортик защитного поля, прозрачный, но непроходимый, отделил их от груды оружия. Гварза, перешагнув его, с кривой ухмылкой разглядывал трофеи.

— Любопытно, что все копья — метательные, — заметил он, прикинув на руке зазубренный гарпун трёхметровой длины. Трос, намотанный на древко, придерживала костяная защёлка. Форма наконечника, выкованного из рэссены, была вполне объяснима — за исключением камешка, припаянного сбоку и закреплённого полосой мягкого металла. «Вся аэродинамика насмарку,» — думал Гедимин, глядя на ненужное и явно лишнее «дополнение». «Кто это сюда приляпал? Причём — видно, что старался…»

— Даже не знаю, что со всем этим делать, — сказал Айзек, отодвигая в сторону «кассету» с массивными коваными снарядами. — Таркасан! Подержи вот этот лук. Удобно?

Таркасан попробовал согнуть дугу — получилось не с первой попытки.

— Это всё для Джагулов, — сказал Гварза. — Делалось под них. Под короткий, но очень мощный рывок. Чтобы подогнать под сармата, надо полностью переработать. А вот некоторые снаряды…

Он подобрал связку дротиков с чёрными вставками в костяных наконечниках. Альгот, вместе с другими филками вставший за барьером, приглушённо выругался.

— Чёрная гниль, — донеслось из толпы Скогнов.

— Геджер… — негромко прорычал кто-то за спиной. Джагулы до сих пор смотрели на толпу со спины своего зверя. Теперь они вшестером подошли вплотную. Гедимин жестом отодвинул филков, и Джагулы встали у барьера. Урджен шумно сглотнул слюну и повернулся к Айзеку.

— Вождь Ардзаг! Дай нам оружие!

Айзек растерянно хмыкнул.

— Оружие?

— Хеллуг сражались, — Урджен угрюмо оскалился. — Хеллуг были здесь, с Пламенем. Теперь тут орда чужаков. Они — пленники. Как им сказать, что мы — нет? Мы — воины Пламени. Дай нам оружие!

Айзек и Гварза переглянулись.

— Предупреждение, — негромко сказал Гедимин. — Это ведь он…

Гварза резко качнул головой.

— Я помню. Рискованно…

Айзек вздохнул.

— А что тут не рискованно? Надеюсь, жалеть об этом не придётся… Ладно! Берите себе, что нужно. Кроме вон тех дротиков. Если хоть что-то из этого будет применено против нас…

Урджен обхватил голову двумя руками. Те, кто стоял рядом с ним, запрокинули морды и взвыли. Со спины сааг-туула им ответили торжествующим рёвом.

… — Зачем в наконечники вставляют всякую дрянь? — пробормотал Гедимин, глядя, как Джагулы разбирают метательные снаряды. Почти всё выглядело понятно, — тонкие штыри, пробивающие чей-то панцирь, затуплённые — видимо, охотничьи, с зацепами — для абордажа, промазанные какой-то дрянью — Альгот взял образцы для изучения… Всё, кроме просверленных и заткнутых пёстрыми камешками. Иногда вместо камешков были зубы, кости или ракушки — и Гедимин не был уверен, что отличает одно от другого.

— Великое Пламя! — провыл Урджен, повернувшись к куполу реактора. Джагул стоял на «горбу» сааг-туула, поднимая на руках особо разукрашенный лук; резьба и накрученные поверх неё цацки в основном были бесполезны при стрельбе, а частично — даже мешали, но Урджен смотрел на оружие с радостной ухмылкой.

— Великое Пламя, луч и огонь воинов! Направляющий руку и стрелу, даритель трофеев!

Невесомое тёплое волокно тронуло Гедимина за висок. Сармат выразительно пожал плечами.

— Традиции, — прошептал он, обращаясь к реактору, спрятанному под куполом. — Это они тебе благодарны.

Он покосился на дозиметр, — мощное излучение, волнами захлёстывавшее лагерь во время осады, бесследно исчезло. «Сигма» пульсировала вокруг — так же, как вчера и позавчера, синхронно с излучением песочных часов. Гедимин хмыкнул.

— Значит, вокруг всё тихо? Вот и хорошо. У нас тут теперь три племени, три броневика… и дирижабль впридачу. Только сдохнет он, наверное…

Вышедший навстречу Вепуат сердито фыркнул.

— Гедимин! Ты бы не рассуждал, а помог!

Сармат растерянно мигнул. О Вепуате и пополнении его зверинца он успел подзабыть.

«Трилобит» висел у душевой. На пару сантиметров его отнесло, но улететь он не пытался — и вообще не подавал признаков жизни, если Вепуат его не трогал.

— Ну вот и как? — сармат с досадой развёл руками. — Хотел охладить ему жабры. Но не подпускает же! Снаружи тряпку класть — без толку. Термоизоляция, яд-дро Сатурна…

— Подрезать и вставить распорки? — Гедимин попытался когтем поддеть пластину над жабрами. Она вжалась в панцирь, едва не вывихнув сармату палец.

— Н-не надо, — отозвался Вепуат, почему-то побледнев. — Можешь прокинуть сюда шланг? Я сделаю поддон, нальём воды, — может, сам окунётся, когда успокоится…

…«Бассейн» из защитного поля, растянутый по форме «трилобита», наполнили водой на полметра. Гедимин прислушивался к плеску водоподъёмника и думал, что эту жидкость заберёт и выльет в водоотводы, — пусть сквозь фильтры утекает в озеро, а не разливается по холму. «Трилобит» висел неподвижно, даже дрожать перестал, — то ли сдох, то ли всё-таки успокоился. Вепуат смерил его угрюмым взглядом и тяжело вздохнул.

— Их вроде бы называют «туун-шу»… Гедимин! — он быстро огляделся по сторонам. — Мы тут сейчас никому не нужны?

Сармат проследил за его взглядом. Ворох оружия уже куда-то уволокли, и филки и аборигены разошлись по жилищам. Барак гудел, как трансформатор, из ущелья доносилось повизгивание. Филки, оставленные на постах, недовольно ворчали; ещё громче ворчали те четверо, кому дали лопаты и заставили ровнять гравий — засыпать воронки от взрывов. Из «окошек» горячего цеха лился ровный золотистый свет, особенно яркий в подступающих сумерках. С «восточного» края плато пропал бронеход; у душевой его не было тоже.

— Вожди уехали, — еле слышно хмыкнул Гедимин, глянув на сигма-сканер.

— Тем лучше, — отозвался Вепуат. — Давай посмотрим, кого ты с утра сбил. Кровяной камень… оттуда-то его выносить было некому!

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Ты видел, как оно горело? Никакой симбионт не выживет.

…Защитный купол,поставленный с утра, никто не тронул. Сарматы тоже не стали его снимать — немного растянули в высоту и проделали в стенке шлюз. Вепуат пролез первым и остановился, сокрушённо качая головой.

«Трилобита» разорвало по всей длине ещё в воздухе; от удара о землю он развалился окончательно. Пластины панциря, внутренний скелет, тёмно-лиловая органическая масса — всё лежало неразличимым слоем вперемешку с гравием, обрывками тросов и невнятными обломками. Недалеко от Гедимина из месива торчал почерневший рэссеновый штырь. Ещё дальше — обгоревшая перчатка на шестипалую руку. Сармат поддел её, отряхнул месиво, — вместе с ним под ноги посыпались накладки на когти и когда-то нашитые на кожу перчатки бусины.

— Что тут, всё-таки, жахнуло? — вслух подумал Гедимин, глядя на сигма-сканер. «Хоть бы как-то всё это структурировать… Hasu! Вот их только не хватало…»

Сканер «высветил» на бесформенной массе следы длинных когтей. Кто-то разодрал на куски то, что уцелело после падения, — «капсулу» внутреннего скелета и тело внутри. Сейчас Гедимин мог различить только обрывки куртки, обшитой костяными бляшками, и обильно украшенного пояса… и разодранную грудную клетку с торчащим между рёбер костяным штырём.

— Видно что-нибудь? — Вепуат из-под локтя заглянул в прибор.

— Нашёл пилота, — буркнул Гедимин. — Во-он там. Прокопать на метр — и будет.

— Ядро Сатурна… — выдохнул Вепуат, глядя на разодранное тело. — Тут, похоже, Икси… Гедимин! Посмотри, как быстрее туда докопаться?

Сармат мигнул.

— Зачем тебе мёртвый пилот?

Вепуат досадливо фыркнул.

— Сюда смотри! — он ткнул когтем в «скан», едва не пробив экран. В одной из пустот костяной «капсулы» темнел камешек, залитый сверху затвердевшим расплавом.

… — Heta!

Тонкая плазменная струя погасла. Гедимин налёг на обугленные края. Ажурная пористая кость поддалась не сразу — сперва захрустела, надламываясь, под ладонями и лишь потом треснула по всему надрезу. Гедимин шагнул в сторону, глядя в открывшуюся нишу.

Внутри пористых стенок «капсулы» было много органики — сосуды, переплетения нервов, какие-то сгустки непонятного назначения; внутри не было ничего, и туда прорезали узкий проход. Его обшили войлоком; сейчас толстый слой «изоляции» смешался с останками пилота и пропитался кровью, натёкшей со всех сторон. Огонь капсулу не затронул — поэтому, видимо, в ней и прятались. Вепуат отодрал войлок, поддел когтем тёмное пятно на кости и довольно хмыкнул.

— Один, два… ага, ещё один… — сармат стряхнул с руки мелкие осколки, обмазанные металлом, и протянул Гедимину уцелевшие камешки. — Та-ак… Тут, внизу, ещё… и ещё…

— Это не кровяные, — заметил сармат, разглядывая пятнистый бело-зелёный обломок, очищенный от «припоя».

— Держи, — Вепуат сунул ему перемазанный органикой обрывок пояса. — Тут тоже камни интересные… Ага, это последний. Выпал, не сразу заме… Hasu!

Металл на чёрном каменном желваке застыл серебристой пеной. Стоило сжать его чуть крепче, и он отвалился вместе с половиной камня. Вепуат нагнулся за обломком и разочарованно хмыкнул.

— Мёртвый. Серые пятна… А этот? — он склонился над чёрно-красным комком. — Вроде живой… Ядро Сатурна! Куча камешков, а нужный — один. И тот…

— Может, ещё сработает, — отозвался Гедимин, стряхивая окровавленные образцы в карман. «У нашего „трофея“ ничего такого внутри нет. Не лень же было отколупывать…»

— На корм, наверное, не сгодится… — пробормотал Вепуат, глядя на тёмно-синее месиво. — Мало ли чем пропиталось. А вот сааг-туул… Это можно попробовать.

— Идём уже, — буркнул Гедимин, стараясь не вникать в его бормотание. — Нам ещё скафандры мыть.

«Что там взорвалось?» — пульсировало в мозгу. Сканирующий луч не давал ответа. Сдетонировавший «боезапас» будто испарился — смешался с горелой органикой до полной неразличимости.

…Из-за душевой доносились плеск и шипение. Вепуат, шикнув на Гедимина, бесшумно заглянул за угол. Туун-шу лежал в «бассейне», растопырив щитки, и шумно прокачивал воздух и воду сквозь внутренние полости. Сармат протянул Гедимину кровяной камень и подмигнул, указывая на приподнятый щиток — «люк» прямо в «кабину», где до сих пор висел обрывок троса. Обломок влетел в проём, ударился о внутреннюю «переборку», «трилобит» захлопнул «люки» и замер. Вепуат отодвинулся, глянул на сигма-сканер и довольно ухмыльнулся.

— Камень внутри. Контакт с телом есть — если живой, сработает. Жаль, что один и полудохлый…

Гедимин пожал плечами. От вида пятнадцатиметрового «трилобита» его брала оторопь. «А дохнуть оно, похоже, не собирается,» — думал сармат. «Ожоги заживут. Если с кровяным камнем отрастают руки, то и плавники вырастут. А потом…»

— Может, его наружу? — вслух подумал сармат. — Так ему проще будет улететь.

Вепуат вскинул на него растерянный взгляд.

— А? Зачем «улететь»? Полезный же зверь. У нас ведь нет авиации…

— Пятнадцать метров, — вполголоса напомнил Гедимин. — И это не глайдер. У него свой мозг. Если что — не сожрёт, так раздавит.

— Сааг-туул не сожрал, — отозвался Вепуат. — Не пыли раньше времени. Кьюссы с ними справляются. И мы справимся.

— Такого зверька на руку не посадишь, — пробормотал Гедимин, глядя на плотно сомкнутые пластины. «Повреждены жабры и плавники. А так-то он целый. Хоть и горел в плазменном шаре…»

— Построю ему причал, — сказал Вепуат. — Слышишь? Успокоился. Снова качает воду.

Из-за душевой доносились плеск и шипение.

…На окраине что-то завывало — то громче, то тише. Звук шёл с «запада». Гедимин, прислушавшись, опознал ритуальные вопли Джагулов. Он поморщился, взглянул на чертёж — и, беззвучно помянув спаривание «макак», скомкал его и сунул в топку. Намеченный ткацкий станок незаметно превратился в наспинную кабину для туун-шу. Она крепилась к спаянным щиткам, не мешая подъёму «закрылков».

К вою прибавился протяжный скрип — и тут же забулькала «гражданская сирена». «Юг,» — определил Гедимин, уже выбираясь из ангара. «Что там опять⁈»

…Из разломов, дёргаясь и припадая на разные лапы, выползали сааг-туулы. Фонари лагеря осветили почерневшие панцири, светлые пятна из-под отвалившихся чешуй и почти стёршиеся племенные метки. Погонщики не показывались — в «люки» над плечами зверей высовывались только шесты с погремушками. Джагулы из племени Хеллуг пристально следили за ними, держа оружие наготове. Сааг-туул протяжно скрипел и дёргал хвостом. Раненые подходили к холму молча, втянув глаза под панцирь; каждый шаг давался им с трудом. Ещё десяток метров — и оба зверя рухнули, разметав гравий. Воины Хеллуг взвыли.

— Мы, Джелег, пришли, — донеслось из-под обугленного панциря.

— Улгех пришли, — второй голос был еле слышен. Айзек ударил в ладоши. Он стоял у обрыва, освещённый фонарями с двух сторон, — массивный чёрный силуэт на перекрестье лучей.

— Мы видим. Говорить будем завтра. Надеюсь, ночью будет спокойно!

— Пришли, — пробормотал Гедимин, недоверчиво хмыкнув. — А могли бы отползти в другую сторону. Оружие и новое можно сделать. Хеллуг вот сделали…

Вепуат покачал головой.

— Они боятся. И своих — больше, чем нас. Айзек! Завтра надо бы дать им воды. Для раненых зверей.

Айзек оглянулся на него. Гедимин не видел, какого цвета его глаза.

— Как договоримся.

…Два живых холма лежали под обрывом тихо. Третий, ненадолго примолкнув, снова завыл и загудел. Вепуат посмотрел на сигма-сканер и еле слышно хмыкнул.

— Ритуал? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Опять кого-то грызут?

— Да нет, всё мирно, — ответил Вепуат. — Только трогают и мажут краской. Фиолетовой. Так, сорок семь, сорок восемь… Ох! Нет, ну это так, вполсилы… О чём они говорят? Ага, он унялся. Не, это самка… так понимаю, почти уже зрелая. Ага, её тоже намазали… и там ещё шестеро. Мн-да. Я бы, наверное, таким спокойным не был. Если родство для них важно, то их родители… ну, в лучшем случае — вон там валяются связанными. Хотя… я ведь не Джагул.

Гедимин взглянул на экран и поморщился — на глаза попалась как раз камера пленников. В этой поместились десятеро. Их, связанных по рукам и ногам, положили без одежды на голый пол. В проёме, ведущем в коридор, маячил вооружённый охранник. Кости с отростками, перекинутые через проём, изображали решётку; сбить её можно было бы одним сильным тычком.

— Всё! — Вепуат облегчённо вздохнул. — Вот им дали еды. А это… это взрослая самка. И какие-то долгие ритуалы. Не связана… Хм, любопытно. Надеюсь, её не собираются… Не, всё тихо. Ага, отвели в отсек… спецотсек, но там удобно. И тоже принесли еду. Урджен даёт какие-то цацки…

— Он хоть морду вымыл? — Гедимин поморщился.

— Полсотни новых Джагулов… — Вепуат, похоже, его не слышал. — Детёныши, подростки, беременная самка… Этих, по крайней мере, не мучали.

— Они там живы? — Гедимин вспомнил бормотание про еду и отсеки и не стал давать волю воображению.

— Их, похоже, приняли в племя. Пометили фиолетовым пигментом, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Может, и остальных не будут резать. Хотя — всё равно не по себе. Традиции, чтоб их…

Гедимин мрачно кивнул.

25 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек с утра не пришёл. Утренняя смена спустилась в бункер, и Гедимин, уступив ей место и пожав руку Ансуру, выбрался на поверхность. Первым, что он услышал, было протяжное шипение — будто воздух стравливали из большого резервуара через множество мелких отверстий. Он обернулся — и услышал треск смыкающихся щитков: гигантский «трилобит» туун-шу, повисший над полупустым бассейном, захлопнул дыхальца и снова притворился дохлым. С его брюшного панциря капало. Вода в ёмкости потемнела от смытой гари и отслоившихся чешуек панциря.

Через несколько секунд щитки на дальнем боку зверя осторожно приподнялись. Потом открылись дыхальца рядом с Гедимином. Шипение стало громче. Сармат неосторожно шевельнулся — пластины с треском сомкнулись. Он, еле слышно хмыкнув, покосился на тросы и удерживающие их анкера. За ночь их не расшатало — видимо, туун-шу улететь не пытался.

У обрыва горели фонари. Пара тусклых огней зажглась и внизу, там, где лежали раненые сааг-туулы. Кочевники, подвесив светящиеся пузыри на их броню, столпились у приоткрытых пастей. Гедимин видел, как они выливают зверю на язык жидкость из двух бурдюков. Когда вода кончилась, а пустые ёмкости исчезли в ближайшем «люке», сааг-туул ещё долго не закрывал пасть, будто чего-то ждал. Кто-то из кочевников, заметив силуэт над обрывом, указал на него остальным. Все быстро нырнули в «люк», и зверь, шумно выдохнув, захлопнул и его, и пустую пасть.

— Наблюдаешь? — Вепуат вынырнул из полумрака. На его запястье горел экран сигма-сканера. Его слова потонули в грохоте — Гварза с утра выгнал филков, не дежурящих на постах, на стрельбище. Следом из-под «западного» обрыва донёсся то ли вой, то ли хохот. Что-то громыхнуло и там. Гедимин вскинул было руку, но Вепуат схватил его за запястье.

— Стрельбы! А что, кочевникам тренировки не нужны?

— Куда стреляют-то? — Гедимин недовольно сощурился. «Дали им оружие на свою голову…»

— А вон, на обрыве мишени, — Вепуат махнул рукой куда-то на «запад», за реакторный купол. — Вечером рисовали. Не бойся, твои «камеры» не поломают.

— Одни такие водоподъёмник уронили, — проворчал Гедимин, вслед за Вепуатом огибая здание душевой. Мимо хвоста туун-шу пройти всё-таки пришлось — и он, заметив какое-то движение, снова захлопнул дыхальца. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Как бы приучить его к себе раньше, чем его потянет в небо… — он поправил неловко свисающее крыло и остановился у обрыва. Внизу ворочался сааг-туул, увешанный Джагульскими фонарями. Орнамент на его панцире со вчерашнего дня подновили — каждая линия стала вдвое толще. Джагул, устроившийся на загривке, развернулся к реакторному куполу и подул в раковину со множеством «патрубков». Вепуат помахал ему рукой.

— Геджер! — Джагул махнул ракушкой в ответ. — И Урху! Всё спокойно!

— Ага, вижу, — Вепуат приветственно ухмыльнулся. Стрелки, выстроившиеся вдоль спины сааг-туула, опустили оружие и повернулись к сарматам. Гедимин сдержанно кивнул им, скользнул взглядом по оружию, напомнил себе, что к такой штуковине прицел приделывать бесполезно, при взрывающемся снаряде большая точность не нужна, а нужная нарабатывается упражнениями…

— Урджен! — Вепуат на оружие даже не глянул. — Дай пленным еды!

Джагул удивлённо рявкнул. Остальные переглянулись, неуверенно скалясь.

— Еды? Зачем?

— Вы их совсем заморите, — сердито сказал Вепуат. — Второй день держите связанными и не кормите.

— Воды им дали, — отозвался Урджен. — А еды — зачем? Будут силы — будут драться. Решат сбежать. Зачем⁈

Он снова поднял ракушку и затрубил. Стрелки развернулись к нарисованной на скале мишени. С верхнего края плато уже обсыпалась пара метров гравия — обстрел вызвал камнепад. Мишень потускнела и покрылась выбоинами.

Гедимин посмотрел на сигма-сканер. Реактор «фонил», и часть экрана заволакивало редкой белесой рябью. По «тюремному отсеку» сааг-туула двигался вооружённый воин, проверяя, надёжно ли связаны пленники; второй стоял в «дверном» проёме и пристально следил за ним. На другом «борту», рядом с «отсеком»-кузницей, резали панцирь, пробивая в нём широкую нишу; рядом, разложенный по мелким горшкам, лежал кейек, облепленный глиной.

— Новая печь?

— А? — Вепуат заглянул в его сканер. — Да, похоже. Они же разграбили кузницу Ур-Согганов. Не пропадать же добру.

Урджен, опустив ракушку, коротко рявкнул.

— Две печи, — отрывисто сказал он. — Для металла. Для стекла.

Гедимин мигнул.

— Джагзуу просит, — продолжал Урджен, глядя на него. — Свет-что-греет. Как делать? Ты умеешь. Огненные умеют. Говорят — даже карлики. Мы — нет. Покажешь?

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Я вас учил работать со стеклом. Что вышло?

Урджен ощерился.

— Они мертвы! Джегех? Его не учи. Джагзуу в тебя стреляла? Я стрелял? Нас учи. Что надо? Трофеи? Всё можешь взять. Пленники? Там есть мастера. Есть воины. Их тебе дать?

Вепуат крепко взял ошалевшего Гедимина за локоть.

— Надо думать, — сказал он Урджену. — Сейчас не до того. Может, через пару дней. Этот свет — не оружие. Не забыл ещё?

Джагулы глухо зарычали.

— Не дураки. Дураки умерли. Не оружие для войны. Только для охоты. Все поняли.

Вепуат ухмыльнулся.

— Ну, будем надеяться. Через пару дней скажу, что мы решим.

Гедимин тяжело качнул головой. «Технологии,» — пульсировало в мозгу. «Ты же сам учил их новшествам. Для охоты… Жарить дичь на лету? Вот интересно, сааг-туул — это дичь?»

… — Я там нужен? — Гедимин угрюмо сощурился на Айзека. Тот едва заметно ухмыльнулся.

— Обязательно. Без верховного жреца — никак.

За его спиной, рядом с хмурым Гварзой и настороженным Таркасаном, шуршали ритуальными цацками вожди племени Хеллуг. Они собрались втроём — видимо, кто-то остался «на базе».

— Айзек, у Джагулов нет жрецов, — вполголоса напомнил Вепуат. — А вождь тут ты. Мы с Гедимином… ну, это не совсем наше дело. А работа, между тем…

Айзек оглянулся на «восточный» склон. Очередной валун, вытолканный из шахты, скатился в ущелье. Сейчас они падали редко, но громко — шахта углубилась и почти уже достигла пещеры, и Текк’ты, чтобы не тратить время на подъём, выталкивали по десятку камней за раз, слепив их в рыхлый ком. На дне ущелья он треснул и раскатился — Гедимин слышал, как грохот и стук постепенно затихают.

— Работа идёт. И вроде бы вмешательства не требует.

— В Сфене Огня разлом с кейеком… — начал было Вепуат, но Айзек нетерпеливо отмахнулся.

— Ценю твои старания по его добыче. Но пару суток он точно подождёт. Как ждал тысячи лет до того. Идём!

…Чёрные и жёлтые Джагулы, даже опустившись на колени, косились друг на друга и неприязненно скалились. Гедимин видел, как они стискивают зубы при взгляде на вождей Хеллуг.

— Джелег не причинят вреда никому в доме Пламени, — глухо проговорил чёрный Джагул, на секунду поднял взгляд на сарматов — и тут же опустил, прижимая уши и нервно скалясь. — Джелег не нарушат волю Пламени. Пламя победило. Джелег побеждены. Пламя возьмёт трофеи.

— Улгех не нарушат волю Пламени, — эхом повторил один из «жёлтых» вождей. — Никто из Улгех. Пламя возьмёт своё.

— Улгех ещё служат Кьюссам? Выполняют их волю? — голос Айзека стал странным, почти незнакомым. Чёрные Джагулы глухо зарычали, жёлтые — почти уткнулись в гравий.

— Больше нет. Пламя сильнее, — признал кочевник. — Сильнее Кьюссов. Сильнее Улгех.

— Слово Кьюсса не стоит пыли, — прорычал чёрный Джагул. — И те, кто с ними…

— Джелег не спросили! — рявкнул Урджен, показывая клыки.

— Я слышал ваши клятвы, — отозвался Айзек. — Пока вы верны им, Пламя будет благосклонно. Мы не откажем вам в воде, лечении и убежище. Дом воды будет открыт. Можете наполнить бурдюки. Вставайте!

Урджен удивлённо рявкнул.

— Вождь Ардзаг! У них много нужного. Они теперь наши. Возьми трофеи!

Двое его сородичей придвинулись ближе, жадно глядя на чужаков. Гедимин поморщился.

— Да, — отозвался Айзек. — Пусть будет так. Идите за водой — и несите ценное. Вы навредили Пламени. Пора возмещать.

Джагул, уже поднявшийся на ноги, пригнул голову и вздыбил гриву, недобро глядя на сарматов.

— У нас мало пищи! Зверь ранен — где нам её взять⁈ Не забирай…

Урджен оскалился.

— Ты клялся перед Пламенем! А ну…

Айзек ударил кулаком о ладонь.

— Тихо! Нам не нужна ваша еда. Подстилки и горшки тоже оставьте себе. Мы не будем ломать ваши печи. Ты знаешь, о чём разговор. Знаешь лучше меня.

Джагул медленно склонил голову.

…Две параллельные вереницы кочевников тянулись по склону — одни поднимались из ущелья и складывали что-то в ячеистые поддоны, другие спешили обратно с полными бурдюками воды. Что в ячейках, Гедимин не видел — заслоняли столпившиеся филки и Джагулы. Чуть поодаль от толпы, рядом с двумя чёрными силуэтами, светился белый посох.

— Хассек прибыл, — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — Так и знал — делёж не пропустит.

— Ну да. На нём же разведка… — пробормотал Гедимин, очень стараясь не морщиться. Толпа у «трофеев» напоминала ему пищевую воронку над падалью. «Ладно, оружие у них нужно было забрать. Но что там ещё такого, что надо Айзеку⁈ Лучше бы налаживал добычу кейека. И „асбеста“ заодно.»

— А вот кого нужно позвать — это Сэта, — последнюю фразу Вепуат проговорил чуть громче, повернувшись к Гедимину и уже готовясь постучать по его броне. — Я возьму термочашу?

— Бери, — отозвался тот. — Но одной чаши мало. Сейчас поставлю им купол. Кто вчера участвовал? Все?

— Пять городов, — кивнул Вепуат. — И звать надо всех. Вот, ты разберись с помещением, а я поговорю с Кут’тайри. Вчера он их всех созвал — и сегодня справится.

…Пока Гедимин строил прозрачный купол и следил, как он прогревается, вереницы Джагулов иссякли. Сбоку послышалось приглушённое верещание — страж, окружённый стаей Скогнов и Броннов, осторожно приблизился к «постройке».

— Вот вчера было! — Хассинельг широко ухмыльнулся. — Но я не сказал. Никому из стражей. Не были в бою — не получат трофеев!

Он оглянулся на душевую и щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Мастер Вепу-а взял самый большой трофей. Только — не знаю, будет ли прок. Кьюссы на них летают. Когда-то даже жили. А кто-то другой — нет, не видел.

«Ровно это я ему и говорил…» — Гедимин оборвал бесполезные мысли и сдержанно хмыкнул.

— Может, слышал какие-нибудь команды? Как Кьюссы ими управляют? Как забираются внутрь? Жабры — они ведь должны быть чувствительными…

Хассинельг махнул посохом. Джагулы, зацепленные пятном белого света, шарахнулись от него и глухо зарычали.

— К Кьюссам так просто не подберёшься. В городе все бдят. А в небе — поди найди их. С земли не слышно… А! Знаю, кто знает. Хиги. Они ловят зверей для Кьюссов. Они летучие. Им удобно.

Гедимин мигнул.

— Хиги? Из Сфена Молнии? — он вспомнил, как внезапно оказался в ловушке, и недовольно сощурился. — С вами они вроде не ладят?

Хассинельг снова махнул посохом — в этот раз в сторону, не зацепив никого, кроме довольно попискивающих Скогнов.

— Говорить можно. Могу попробовать. Скажу, что наезднику зверя нужен наставник.

— Ага, — рассеянно отозвался Гедимин. В голове мелькнуло что-то о «жидкой молнии». «Если уж налаживать отношения, то не…»

— Мастер Хеттийиррн! — раздалось из-за спины, и Гедимин, забыв о Хигах, развернулся всем телом. Кут’тайри, замотанный во все свои накидки и защитное поле поверх них, поднял руки в почтительном жесте. Вепуат, остановившийся рядом с ним, смущённо ухмыльнулся.

— Давай под купол. Зря не мёрзни. Айзек! Мы тут Сэта зовём. Ничего?

— Зови-зови! — Айзек, широко взмахнув рукой, выставил вокруг «склада трофеев» полутораметровый барьер. Джагулов, уже роющихся в ячейках, отбросило назад. Скогны злорадно заверещали.

— Первая доля — Сэта, — напомнил Айзек, обведя толпу суровым взглядом. — Дальше — Пламя. Хассинельг, ты тоже своё получишь. Хеллуг — уже получили.

Джагулы подались в сторону. Гедимин покосился на Скогнов. О них речи не было — и вроде как им ничего не полагалось, но с холма они не уходили — как и племя Хеллуг.

— Кут’тайри! — вскрикнул Вепуат. Гедимин обернулся — и шагнул к куполу. Жрец скорчился над термочашей. Одну руку он запустил внутрь, и она медленно накалялась добела, вторую — крепко прижал ко лбу над зажмуренными глазами. Его грива то вздымалась огненным языком на полметра, то опадала.

«Ку-ут-и,» — прогудело внутри черепа. Гедимин изумлённо мигнул.

— Что?

«Ку-ут-и,» — повторил реактор; тёплое волокно, прилипшее к виску, сползло на грудь. Кут’тайри вскинул голову. Его глаза горели белым огнём.

— Пламя поёт, — прошептал он, глядя сквозь Гедимина. — Пламя меня слышит.

— Оно назвало его по имени! Слышал⁈ — Вепуат толкнул Гедимина в бок. — Эй! «Элидген»! Ты поосторожнее! Это ж не Гедимин…

Кут’тайри, встряхнувшись, поднялся на ноги. Глаза немного потускнели.

— Так ты его признал? — спросил Гедимин, повернувшись к реактору. Выглядело это, наверное, глупо, — вот и филки примолкли и уставились на него, но сармат едва обратил на них внимание.

«Ку-ут-и,» — снова прогудело в голове, и тёплое волокно исчезло. Кут’тайри низко склонил голову.

— Огромная честь… Да исполнится воля Пламени!

…Купол всё-таки выдержал. Гедимин отогнал зевак и сквозь тёмный щиток смотрел на бушующее внутри пламя — белое, жёлтое и красное. Улеглось оно минут через пять — сперва разделилось на сгустки, потом они отрастили конечности… ещё полминуты — и под куполом собралась толпа из пятнадцати Сэта. Жреца, открывшего им портал, оттеснили к дальней стенке. Гедимин помахал ему и приоткрыл «шлюз» — к куполу уже приблизился Айзек.

— Радостно слышать зов Эйта’ана, — донеслось из-под защитного поля. — Радостно для всех городов. Хафси, чьи ворота снова прочны, приветствует тебя первым.

Гедимин одобрительно ухмыльнулся.

— Теперь у вас всё прогреется. Если Теккех не даст удобрений…

— Тише, — одёрнул его незаметно подошедший Гварза. — Успеешь пообщаться.

…«Тряпки, шкурки и чешуя,» — думал Гедимин, глядя на содержимое поддона. Сэта копались в нём уже десять минут, вытаскивая то панцирь из рэссеновых пластин, то пояс с каменными бляшками, то простёганную рубаху ярко-белого цвета. Айзек, посмотрев на горку неприметных серых камней в крайней ячейке (все они были обвязаны шнурками, но ни одного отверстия Гедимин не увидел — то ли их не умели сверлить, то ли не хотели), пожал плечами и отодвинул от себя всё, кроме пары обломков.

— Забирайте.

Между собой Сэта разделили всё молча — и, как мог судить Гедимин, практически поровну. Один за другим они, обвешанные трофеями, исчезали в багровой вспышке, пока не остался один Кут’тайри.

— Пламя щедро, — прошелестел он, склонив голову.

— Возьми, — Айзек протянул ему оставшийся обломок.

Хассинельг покосился на камешки, но тут же отвёл взгляд. Его посох опустился в другую ячейку. Там лежали разделённые на две кучки зеленоватые каменные шарики.

— Глаза… Я бы взял, — он смущённо ухмыльнулся. — Хоть один. Они для меткости…

Гедимин вспомнил давние эксперименты и едва заметно сощурился. «Не работает же. Пробовал.»

— Хоть два, — пожал плечами Айзек.

Страж быстро убрал руку в карман и заглянул в соседнюю ячейку — с чёрно-синей галькой, покрытой белыми прожилками. Таких камешков было всего пять — и на них пристально, не мигая, смотрели Скогны.

— Мне бы и такой…

— Бери, — отозвался Айзек. — Альгот, ты этот минерал исследовал?

— Ничего познавательного, — ответил химик. — Впрочем… Он реагирует на большие объёмы воды. На немалом расстоянии. Образец пригодится.

Гедимин покосился на сигма-сканер, но тут же вспомнил, что на Равнине воспроизвести его не получится. «Лучше камешек, чем ничего.»

Айзек подобрал две гальки и сунул в карман.

— Что ж, союзников мы не обидели. Гедимин! Долго ты будешь так стоять? Или мне вернуть всё Джагулам?

Сармат поморщился.

— На кой мне их кости и шкурки⁈

— Жидкая молния тоже не нужна? — Айзек кивнул на длинный костяной ящик странной формы.

— Не нужна — возьму себе, — Гварза подобрал его и закинул на плечо. — И церу тоже. Тут килограмм двадцать…

Гедимин ошалело мигнул.

…Церу хранили в длинных витых ракушках с заткнутой горловиной; стоило прикрыть пробки ладонью, и на пальцы лёг белый отсвет.

— Хорошая цера, — заметил, заглянув через плечо, Хассинельг. — Кьюсская.

— Вечный лёд! — Вепуат помахал небольшим резным контейнером. — И тут к нему осколок кейека… А говорили ещё — лёд с огнём не сочетают…

— Знал же — нечего их слушать, — пробормотал Гедимин, взвешивая на ладони ящичек, набитый костяными трубками. У них были очень длинные пробки — чуть ли не с саму трубку длиной. «Три литра жидкой молнии. Интересно, почему не применили…»

Айзек отложил в сторону два витых «контейнера».

— Одного бы хватило, — заметил Гварза. — У Хеллуг и того нету.

— Отсыпем, — буркнул Айзек, нашаривая по карманам пакет. — Им, и правда, нужно.

Вепуат протяжно вздохнул.

— Жаль, не удалось взять Кьюссов живыми! Было бы о чём расспросить.

Айзек поморщился.

— На холме и так достаточно чужаков. И чужих животных. Ну что, остальное возвращаем?

— Рална, — Гедимин сгрёб серо-стальные камешки и песчинки. — Пригодится.

Он хотел уже развернуться к горячему цеху, но тут сбоку сверкнула яркая жёлтая вспышка. Кут’тайри, объятый разгорающимся огнём, сложил руки в почтительном жесте.

— Молния Шакхи хочет говорить со жрецами Пламени…

Его уши развернулись и встали торчком, будто он к чему-то прислушивался.

— Молния Аса’ана и молния Куттуша просят о том же.

Айзек наклонил голову.

— Все они — желанные гости в Элидгене.

«Опять говорит, как с экрана,» — мелькнуло в голове Гедимина. Он отошёл на пару шагов и повернулся к разгорающемуся костру. Плазменный шар побагровел, снова побелел и отодвинулся к дальней стенке, пропуская троих гуманоидов.

— Прошу прощения, что снова потревожил дом Пламени, — один из них коснулся ладонью груди. — Но Шакха сама в тревоге…

— Как и другие города Сэта, — заметил другой.

— Слишком многие непочтительны к Пламени, — «молния Шакхи» провёл растопыренными когтями широкую черту по воздуху. — Доходит уже и до войн. Твои воины, вождь Айсек, — они сильны, их оружие прекрасно. Но их мало. Вот, я вижу караульных на том склоне и на этом — а два других открыты всем ветрам. Тут нет узких ворот, которые удобно было бы охранять. Тут открытое небо…

— Дом Пламени ещё не достроен, — сухо заметил Айзек. — Там проблем с небом не будет.

«Будут проблемы с заваленными входами,» — подумал Гедимин, угрюмо щурясь. «Или с заминированными, что не легче. Наверху — верная смерть, внизу — смертельная ловушка…»

— Мы помним, как строили свои города, — сказал другой Сэта, жестом оттеснив первого. — Это не делается за день. Не так быстро, как собрать орду и послать в набег. Сэта в тревоге. Разреши нам помочь жрецам Пламени.

Сарматы переглянулись.

— Мы рады помощи, — медленно проговорил Айзек. — Но…

— Здесь, на открытом склоне, встанет огненный пост, — снова заговорил «молния Шакхи». — Шакха пришлёт воинов. Того, кто приблизится, не выразив почтения, мы встретим огнём. Равнина плохо знает мощь Пламени. Но нас тут знают все. И помнят.

Сэта недобро ухмыльнулся, показав острые клыки.

— А это было бы неплохо, — сказал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Стражи, вон, отказали нам в защите…

— Будто от их защиты был прок, — пробормотал сармат.

— И я о том же, — мрачно кивнул Вепуат. — Молния Шакхи! Тут ведь холодно. Даже под куполом, не то что снаружи. Как быть с этим?

— Разве не вы научили нас делать огненные чаши? — отозвался Сэта. — Их жара хватит для воинов…

— Нужен ещё купол, — сказал Гедимин; мозг уже достраивал чертёж сторожевого поста. — Прозрачный, в два слоя. Воздуховоды… вам ведь не нужны широкие двери? Хватит щелей? Всё будет видно. Если надо, легко выбраться. Сохранит тепло. От случайного удара… да, должен прикрыть. Или будет время на контратаку. Сейчас…

Он потянулся за обрывком бумаги. Вепуат перехватил его руку. Сэта переглянулись.

— Спасибо, — сказал Айзек. — Хорошая идея. Гедимин поможет с куполом… От нас что-то ещё будет нужно?

— Поставим побольше термочаш, — сказал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Чем жарче, тем лучше. Так?

— Пламя, как всегда, щедро, — кто-то из «молний» склонил голову. — Пусть будет так. Сегодня воины Шакхи встанут на пост. Завтра их сменит Аса’ан. Теккех и Хафси ещё не набрались сил, но готовы прислать воинов. Дай нам знать, мастер Хеттийиррн, когда твой прозрачный купол будет готов.

Красная вспышка поглотила их. Айзек тяжело вздохнул.

— А чего? — тут же вскинулся Вепуат. — Они дело говорят. Мы тут лежим, как на блюде. Вон, душевую поломали. Четверо контуженных. А если бы мы с Гедимином не прикрыли небо…

Айзек махнул рукой.

— Откуда твой зверёк? — хмуро спросил он у Вепуата. — Из Джеры? Надо бы выяснить, где это. Всё чаще тянет нанести ответный визит. Может, уже и пора.

…Температура под куполом росла быстро. Вепуат сунулся было с третьей термочашей, но Гедимин раздражённо отмахнулся.

— Девяноста градусов им не хватит?

Он смотрел, как по мёрзлому гравию расползается пятно таяния, и настороженно щурился. «Хорошо, что тут не почва, а камни. Может, не просядет.»

— Кут’тайри! — Вепуат выглянул в коридор, соединяющий «блиндаж» с городским куполом. — Проверь — как тут, удобно?

Жрец, греющийся в потоке горячего воздуха, шевельнул растопыренными когтями. Короткий мех на пальцах то и дело превращался в языки огня.

— Отойдите. Жар опалит вас…

Вепуат вышмыгнул за «ворота». Гедимин чуть замешкался — и шарахнулся назад, когда чёрная обшивка уже заблестела и начала оплавляться. Посреди «блиндажа» повис плазменный шар. Его длинные тонкие отростки потянулись к воздуховодам, высунулись наружу — и огненная змея, вырвавшись из одного проёма, влетела под купол через другой. Кут’тайри, вернувшись в гуманоидную форму, расправил плечи и с треском скрестил когти.

— То, из чего построен этот дом, выдержит жар множества воинов?

Он протянул руку к внутренней стенке купола. Гедимин покосился на «арктус».

— Во время вашей атаки? Нет, скорее всего. Но отстроить его недолго.

— Я открою ворота Шакхи, — склонил голову жрец, протягивая руку к центру помещения. Она уже расплывалась в сгусток плазмы.

…Прозрачный купол горел изнутри, как гигантский фонарь, — его было видно отовсюду. Что видят те, кто стоит на посту, Гедимин не знал. Пока не начало резать глаза от яркого света, он успел разглядеть «линзы Ку-унну», вставленные в полую кость.

— Вот с этим осторожнее, — предупредил Вепуат. — Если кого-нибудь поджарите — сами знаете, что будет с линзой.

— Осторожность — дар богов, — отозвался командир Сэта.

Гедимин оглянулся на горячий цех — на его крыше дежурили филки с ракетомётом. «Если бы жир не горел от перегрева — дать бы такую штуковину Сэта…»

— Мастер Хеттийиррн! — из открытых ворот ангара выглянул Кут’тайри. — Рука Аса’ана исполнил твою просьбу. Посмотри, всё ли сделано правильно?

Гедимин растерянно мигнул. «Какую просьбу?»

…Сэта пришли вдвоём. Гедимин, взглянув на их гривы, перевитые серебристыми шнурами, решил, что существа — «инженеры» или, по крайней мере, рабочие из «асбестового» цеха. Скорее инженеры, — драгоценная бахрома была обильна.

— Мастер Хеттийиррн? — один из них смерил Гедимина непроницаемым взглядом и положил ладонь на длинный белый свёрток. — Я Ишха, мастер цветной ткани. Тештек, мастер блестящих шнуров, тоже здесь. Мы принесли инструменты — вот они.

— Ага, — сармат, подавив радостную ухмылку, поспешно закивал и потянулся за свёртком. — Хорошо, что пришли. Надолго не задержу. И эти штуки тоже вернём. Пока что — Тештек… да, наверное, с этого начнём. Вепуат, принеси волокна, — попробуем скрутить трос.

Сэта переглянулись.

— Некуда спешить, мастер Хеттийиррн, — сказал Ишха. — И никто ничего не требует назад. Рука Аса’ана прислал нас в дом Пламени. И мы будем здесь, пока в нас есть нужда. Кут’тайри, почтенный жрец, дал нам приют в своей пещере…

Он указал на склад. В ту же секунду оттуда донёсся удивлённый возглас Вепуата.

— Ну тесно же! Сказал бы раньше, мы бы тут разгребли…

— Эта пещера просторна, — Ишха шевельнул ухом и снова переглянулся с сородичем. — Но если наши гамаки там мешают…

Гедимин досадливо сощурился. Он уже развернул белую ткань и теперь озадаченно смотрел на костяные штырьки, гладкие и изрезанные, на плоские плашки, ветвящиеся ракушки, распорки и каменные подвесы. К одному набору костей прилагались ещё тросы из жёлтого асаана и широкий пояс с чёрным орнаментом — и, кажется, это было не украшение, а рабочая деталь.

— Живите, если удобно, — буркнул он. — Ишха… Сначала, наверное, нужны будут нитки. Вот эти штуки — они для прядения?

…Ишха качнул ветвящееся «веретено». Нить, пропущенная сквозь прорезные костяные насадки, снова замелькала, ложась на тонкие «рога» — ровно и плотно. Под ними, внутри чьей-то кости или раковины, крутящейся на полу, перекатывались каменные шарики. «Один побольше, два поменьше…» — сармат покосился на сигма-сканер. «Есть у нас кости похожей формы? Или совместить кость и металл?»

— Пещера, — Тештек широко развёл руки; в одной из них была зажата костяная плашка с прорезями. — Длинная пещера. Самая нужная вещь.

— И вот эта штука для кручения? — Вепуат разглядывал рычаг, выточенный из чёрной древесины и отполированный до блеска. — Тоже нужная вещь?

— Можно и без неё, — отозвался Тештек. — Не надо крутить! Держи вот так. Видишь, ходит вверх-вниз?

— Да ещё неравномерно… — Вепуат едва не выронил дёрнувшийся рычаг. — А без неё — как?

— Руками, — Сэта показал пустую ладонь. — А вот без пещеры — не выйдет. Тут места много. Хорошо. Сейчас, будут нитки — покажу.

— Волокно загадочно на цвет, но достойно похвал, — вполголоса заметил Ишха. Вепуат, дождавшись, когда он сосредоточится на прялке, толкнул Гедимина в бок и жестом показал — «взял образцы». «Он?» — уточнил сармат, с трудом отвлёкшийся от покачиваний веретена. Вепуат ухмыльнулся и снова показал, как что-то волокнистое прячут в карман. Гедимин пожал плечами. «Его дело.»

…Нити, растянутые вдоль коридора, крутились на костяных распорках, прижимаясь друг к другу всё плотнее. Это был уже третий заход — но то, что получалось у Тештека, всё ещё напоминало нить, а не бечёвку.

— Многие спешат, — говорил он, проворачивая дёргающийся рычаг. — Всё надо быстро. Не надо. Три нити в одну сторону. Снова три — и в другую. И ещё раз. И ещё. Каждый раз — в другую сторону. Начинаешь с тонкого. Можно взять основу с руку толщиной. Можно. Проку не будет. Основа — самая тонкая. И — без спешки.

— Помочь? — спросил Вепуат. Уже и Гедимин, наблюдающий за сборкой ткацкого станка, видел, что Тештек налегает на рычаг всем телом, — скрутка шла медленно, тяжело.

— Пробуй, — Сэта чуть отодвинулся. — Руку сюда. Ты — очень сильный. Медленно. Осторожно. По моей руке… Эшшш!

«Станок» затрещал. Вепуат отдёрнул руку и виновато сощурился.

— Всё цело?

Он отстегнул перчатку и пошевелил голыми пальцами.

— В броне трудно делать тонкую работу. Может, так будет проще. Это у Гедимина броня чувствительная…

— Позови детей Пламени, — хмуро сказал Тештек, проверяя распорки. — Не такие сильные. Проще будет показывать.

Вепуат хмыкнул.

— Гедимин! Я схожу за филками. Ты вникаешь?

— Угу, — буркнул сармат, глядя, как Ишха обвязывается широким поясом и крепит к нему длинную кость. «М-да. Ручной станок. Куда уж ручнее. Две кости, стена, собственная спина. Понятно, почему полотнища всегда узкие. Тут не разбежишься.»

— Я видел у вас станки на костяных рамах, — сказал он. — Без такого… крепления.

— Есть такие, — согласился Ишха, наматывая нить на миниатюрный расплющенный череп. — Но мне сказали, что тут нет пещеры ткачей. Большой станок негде ставить. А для этого хватит места в любой норе. Да и за натяжением следить проще.

«У „макак“ была такая технология?» — Гедимин пытался вспомнить, что он вообще знает о древнем ткачестве. Знал он мало — и никогда не стремился вникнуть. «Повезло всё-таки с изобретением скирлина. А то бы так и мучались…»

— Н-нитки⁈ — донеслось с порога. Вепуат подтолкнул филка в дверь и задвинул за ним створку.

— Верёвки. Кручёные верёвки. Ничего там страшного — рычаг как рычаг. Главное — не сломать. Тештек! Это Войя. Покажи ему, как обращаться со станком. А я переведу.

Войя угрюмо сощурился на Сэта. Тот смерил его недоверчивым взглядом и чуть прижал уши.

— Сожми кулак.

Когтистая рука ощупала предплечье филка. Сэта дёрнул ухом.

— Сила есть, вижу. Соизмерять умеешь? Надо было взять костей в запас. Не подумал.

…Войя держал двумя пальцами тоненький трос.

— Пробовать не буду. Перчатку прорежет.

Гедимин, хмыкнув, отобрал «образец», намотал на пальцы, дёрнул — и услышал скрежет сминающейся обшивки. Руку он разжал, но поперёк перчатки уже протянулся надрез. Тештек щёлкнул когтями.

— Хороший асаан. Его сразу видно.

— В лаборатории проверим, — вмешался Вепуат, с тревогой глядя, как Гедимин осматривается в поисках массивного подвеса. — Там есть, и где растянуть, и чем измерить. В целом, технология понятна. Спасибо, Тештек. Войя, сможешь повторить?

— Если это всё не треснет, — филк кивнул на «станок». — А точно нельзя к рычагу пристроить привод? Тут вот как раз напрашивается мотор…

Тештек дёрнул ухом.

— Что он говорит?

— Что детали взять бы покрепче, — ответил Вепуат. — Раз уж дети Пламени сильны, надо применять это с пользой.

Сэта покосился на станок и помахал когтем.

— Ты сначала научись. Потом переделывай. Ишха! Нужны нитки. Показывать не на чем. Видишь — ученик ждёт?

— Не донимай меня, — ткач дёрнул ухом. — Возьми в пещерах.

Вепуат хмыкнул.

— Тештек! Ты немного поспешил прийти. Без сырья работать не с чем. Пока мы наделаем прялок, пока напрядём ниток… Ты вернись пока в Аса’ан. И так оторвали тебя от работы…

— В дни Пустоты работа стоит, — отозвался Тештек, прикрывая проступившие на шее красные пятна. — Здесь Пустота отступила. Если не выгонишь, буду тут. Пусть без работы. Нет Пустоты — дышать легче.

Вепуат мигнул.

— Что?.. — он оглянулся на «асбестовый» тросик, до сих пор зажатый в руке Гедимина. — Ты говоришь — тут… тут перестало действовать это ваше… явление? И можно что-то изготовить, и оно не развалится⁈

Гедимин сердито фыркнул.

— А то раньше мы не знали…

— Пустота молчит, — подтвердил Ишха, растягивая короткие нити меж планками. — Я слышу песню Пламени. Здесь оно сильнее Пустоты. Не знаю, как вам хватило сил…

Сарматы переглянулись.

— Часы, — прошептал Вепуат, глядя Гедимину в глаза. — Пульсация… Да ты же сам её видел! Это она стабилизирует… всё это вот. Без часов ни черта бы не вышло. Их тут нигде нет, даже в столице, — поэтому и…

— Эксперимент, — Гедимин сузил глаза. — Опять наделал выводов на пустом месте. Где эксперимент⁈ Может, часы без реактора не работают. Или он работал бы и без них. Кто проверит?

Вепуат оглянулся на ремесленников, навостривших уши, и медленно улыбнулся.

— Мы благодарны вам за помощь — и городу, приславшему вас, за щедрость. Пламя не хочет остаться в долгу. Примет ли рука Шакхи небольшой дар?

Сэта переглянулись и обменялись короткими жестами.

— Рано ещё говорить о долгах, — сказал Ишха. — Работа ещё даже не начата. Рука Шакхи, несомненно, будет благодарен. Но ты зря не торопись. Твой ученик, Войя, — посадить его за прялку?

— Что? — забеспокоился филк, под шумок перебравшийся к двери. Вепуат поманил его к себе.

— Попробуй ещё одну старую технологию. Вот это тебе на руку. Чтоб перчатку не прорезало. Садись сюда…

…Гедимин только на долю секунды отвлёкся на светящийся купол посреди холма. Когда он оглянулся, Войя уже входил в барак и захлопывал за собой дверь. Вепуат посмотрел туда же и еле слышно хмыкнул.

— Ничего. Главное, что у него получилось. И бечёвка, и нить. Навык постепенно наработается. Надо же! У нас тут целая сэтская колония…

Гедимин оглянулся на горячий цех. Неприметные «окна» склада горели непривычно ярко. Трое Сэта, собравшиеся там, сдерживали жар, но воздух всё же прогрелся до девяноста градусов. «Как бы труха не вспыхнула,» — сармат подумал о штабеле оболочек для твэлов — и их чересчур горючей «прокладке». «Может, заменить её „асбестом“? Взять на время мешок волокна… Чёрное стекло — прочное, лежать ему недолго, — может, обойдётся без повреждений.»

— Песня Пламени… — Вепуат посмотрел на дозиметр. — Вот интересно… Когда месяц Пустоты закончится, пульсация затихнет? И — на какие ещё эффекты она может влиять?

Гедимин пожал плечами.

— На катаклизмы явно не влияет.

Вепуат хмыкнул.

— А помнишь — перед поездкой был токсичный туман? И ещё землетрясение… Они ведь были очень слабыми. Слабее, чем рассчитывали.

— А недавно туманом затопило весь холм, — отозвался Гедимин. — И ещё ледяные твари… Думаю — никакого влияния. Чистая случайность.

— Ну, это мы сами встряхнули стихии, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на душевую. Спор его, похоже, уже не интересовал — он уставился на что-то на «западе» и толкнул Гедимина в бок.

— Смотри!

Туун-шу, оставленный без присмотра, медленно опускался в бассейн. Щитки его панциря были растопырены, и он вздувался и сжимался, прокачивая воздух сквозь полости. Гедимин увидел, как хвост качнулся, ускоряя полёт — и надбассейном поднялась туча брызг.

— Он, считай, почти уже опомнился, — пробормотал Вепуат, недоверчиво качая головой. — Завтра ещё проголодается… Гедимин! Надо бы сходить за едой. На такую тушу Би-плазмы не хватит.

— Сходить? — насторожился Гедимин. — И куда? Вон там лежала гора падали…

Он кивнул на так и не разрушенный купол над разбившимся туун-шу. Вепуат досадливо отмахнулся.

— Не думаю, что он каннибал. Если и так — лучше не поощрять. Ближайшая гора мяса — мёртвый сааг-туул. Пару центнеров мы ведь дотащим?

…Обугленная туша темнела под обрывом. Гравий, обсыпавший её, успел примёрзнуть и покрыться инеем. В боку зияли проломы. Гедимин заглянул в один из них — в «коридоре» лежало обезглавленное тело без следов обгорания. Одежда с него была содрана — вся, вплоть до нижней рубахи.

— Джагул? — Вепуат заглянул в пролом вслед за Гедимином и недовольно хмыкнул. — Не, это не годится. Привыкнет их есть — начнёт на живых кидаться.

— Я вообще молчал, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат уже втиснулся в «коридор», и в соседнем проломе вспыхнул и снова погас луч его фонаря. Под панцирем было темно — церу, намазанную на «стены», старательно соскоблили.

— Ага! — донеслось из коридора. Гедимин, перешагнув через обгоревшие останки, поднял фонарь. Вепуат высунулся из узкого проёма, ведущего куда-то в глубину, и замахал рукой.

— Вот, нашёл продуктивный слой. Помнишь, как мы делали инъекции?.. Тут только немного надрезать, сантиметров двадцать-тридцать…

Гедимин снял с плеча сфалт.

— Иди наружу и там жди.

Поток плазмы ударил в «потолок», оставляя неровный надрез — ровный на перекошенном панцире не получился. Секунда — и Гедимин увидел сквозь прорезь холодное свечение неба. «Поддаётся,» — довольно хмыкнул он, расширяя «люк». Выбитый кусок панциря вывалился наружу и загремел по выступам брони. Гедимин развернулся к внутренней «переборке». Она поддалась ещё легче.

Панцирь не горел — только оплавлялся и обильно чадил. Гедимин расширил дыру до двух метров и сузил поток, надрезая что-то, плохо различимое в густом дыму. В проломе зашкворчало. «Влажная органика,» — Гедимин провёл второй надрез под углом к первому и отсёк «кромки». «Попробуем извлечь…»

Какие-то волокна всё-таки зацепились. Сармат рванул сильнее — и вывалился из пролома вместе с длинной обгоревшей полосой чего-то тёмно-бурого. Запёкшаяся от жара корка треснула, и на скафандр брызнула рыжеватая жидкость. Гедимин отбросил неожиданно тяжёлый пласт и недовольно сощурился на измазанную броню.

— Ого! — Вепуат склонился над куском органики и попробовал его приподнять. — Разрежь ещё вдоль. Донесём — и уже на месте разделаем.

— Это убрать? — Гедимин кивнул на длинную полосу «продуктивного слоя» — кожи, проросшей жёсткими волокнами.

— Пусть будет, — ответил Вепуат, ковыряя когтем обгоревшую корку. — А вот это, наверное, лишнее. Вряд ли туун-шу жарят добычу. Ну, это я сам почищу.

Гедимин поднял сфалт и отодвинулся, чтобы не попасть под струю густого дыма. «А эта штука ещё тёплая,» — мелькнуло в голове. «Такая туша остывает медленно…»

Мясо сааг-туула — то, что Гедимин тащил на плече — по ощущениям, было похоже на «асбестовую» руду — такой же длинный волокнистый пласт, постепенно остывающий в холодном воздухе.

— Засунем в холодильник, — рассуждал по дороге Вепуат — ему досталась треть куска, чуть больше центнера, груз был невелик и не норовил на каждом шагу свалиться. — Ну, туда, где иглица. Вывесил бы за купол, но завтра потеплеет — точно слетятся падальщики.

— Странно, что ещё не слетелись, — Гедимин покосился на зеленоватое небо. Мясо он прикрыл защитным полем, — но туша сааг-туула тоже остывала, никому не интересная, и ни одно мелкое существо к ней не приблизилось.

— Холодно, — Вепуат пожал свободным плечом и подхватил падающий груз. — И панцирь мешает. А может, горелый панцирь пахнет невкусно. Интересно ещё, что Икси туда не добрались. Видел — все тела нетронутые?

— Только без голов, — Гедимин вспомнил черепа, привязанные к его лебёдке, и его передёрнуло.

— Ну, это трофеи, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — А вот Икси почему не пришли… Странно. На холме, вон, не поленились залезть под кучу мяса, а тут…

Он оглянулся на тёмную гору у подножия жёлтой скалы и пожал плечами.

…Из полуразобранного каменного кургана тянуло холодом. Скалы вокруг немедленно покрылись инеем. Гедимин покосился на заиндевевший рукав и растянул вдоль кургана защитное поле.

— Они охотятся на мелкую добычу, — рассуждал Вепуат, раскладывая куски мяса и обрезки «продуктивного слоя» по снегу. — Меньше себя. То есть — ему удобно глотать много мелких ошмётков. Их он перемалывает вместе с панцирями. А вот кусать ему нечем. Заметил? Снаружи, на морде, всякие шипы и наросты. А кромка пасти чистая. Я думаю — это что-то вроде китообразного…

Он придвинул к себе ещё одну груду мясных обрезков и сложил поверх первой. Гедимин прикинул размеры оставшихся горок и пошёл за камнями. Курган-рефриджератор пора было надстраивать.

…Раковина-веретено от лёгкого тычка закачалась, медленно, с неожиданными рывками, но всё же прокручиваясь вокруг своей оси. Вепуат остановил её, придержав за отросток, и оглянулся на Гедимина.

— Это, похоже, чья-то внутренняя часть. Оно такое и росло. А в наших запасах я такого не видел. Но ведь можно сделать? Собрать из кусков? Вот тут должно быть округло, а тут торчат штыри…

Гедимин кивнул.

— Ночью займусь. Пару сделаю, дальше филки сами справятся.

Перед глазами уже стоял ряд качающихся веретён с машинным приводом и ком волокна, растягиваемый по прорезным плашкам. «Побольше регуляторов натяжения — и заработает. Не забыть про вентиляцию и увлажнение. Волокну не повредит — оно минеральное. А пыли будет меньше. И двойные респираторы. Обязательно.»

26 день Огня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Ку-ут-и,» — тёплые волокна, прижавшиеся к виску, дрогнули. «У-шёл. Пусть. Ту-уда ну-ужно.»

Гедимин мигнул.

— Кто и куда ушёл? — он тронул ладонью корпус реактора. Волокна больше не шевелились — лежали спокойно.

«Ку-ут-и,» — повторил хранитель. «Ту-уда.»

Наверху лязгнула, отодвигаясь, крышка люка. Волокна соскользнули на предплечье и растаяли.

— Теплеет, — сказал, спустившись, Айзек. Гедимин, уступив Ансуру место у монитора, подобрал с края пульта четыре небольших свёртка и прикрепил к броне. Айзек покосился на них и еле слышно хмыкнул.

— Ночью надо бы спать, а не работать.

— Спать на дежурстве? — Гедимин кивнул на реактор. Айзек только ухмыльнулся.

…Из воздуховодов тянуло свежим, но не ледяным ветром. Остатки снега осели и влажно блестели. С края плато капала вода, где-то поблизости уже журчало — капли собрались в ручей. «Дирижабль», подвешенный на тросах у душевой, размеренно шипел и раскачивался, помахивая хвостом. Из-под приподнятого щитка выглядывал маленький глаз.

— Уран и торий! — Вепуат, обернувшись, поднял руку в приветственном жесте. — Что, уже сделал⁈ Покажи!

Вскрывать защитное поле Гедимин не стал — в душевой было слишком сыро. Вепуат заглянул в кокон, ставший прозрачным, и негромко хмыкнул.

— Ага, похоже вышло. Только… Тут же были кости. Костяные шипы.

— Дерево прочнее, — отозвался Гедимин, глядя на гладкие тёмные штыри. — И проще в работе.

Вепуат недоверчиво покачал головой.

— Я бы так сразу новшества не вносил. Чего-то не учтёшь — и ага…

— На центр тяжести не влияет, — отозвался Гедимин. — Я проверял.

На слове «новшества» он недовольно сощурился. «Новшество будет, когда я приделаю привод. Всё равно будет то ещё дикарство… Хотя — если засунуть в корпус… тогда и пыли будет меньше. Установить продув…»

— Ага… — протянул Вепуат, с сомнением глядя на «усовершенствованное» веретено. — Только… ты ведь мало с этими штуками работал. Давай покажем Ишхе. Они же почему-то не делают деревянных шипов. Может, дерево с «асбестом» как-то реагирует.

Гедимин пожал плечами.

— Им незачем. Есть готовая ракушка. Гладкая прокалённая древесина, — чему там реагировать⁈

…Огромный «фонарь» — прозрачный купол сторожевого поста — освещал полхолма. Рядом громыхало стрельбище — филков, успевших с утра помыться, уже выгнали на тренировку. Вепуат, приветственно помахав куполу, обогнул его и остановился у прозрачной «стены». В ярком жёлто-красном свете отлично был виден второй купол — приземистый, матовый.

— Снаружи плюс восемь, — сказал Вепуат, сверившись с сигма-сканером. — Днём, может, до десяти дойдёт. Пора крышку убирать. Не то падаль так и будет валяться.

— Может, скинуть её с холма? — Гедимин поднял генератор защитного поля.

— Не, — Вепуат оглянулся на «южную» долину. — Надо бы сказать Джагулам — охота разрешена.

…Ещё не скопированные детали «станков» лежали на белой ткани. Гедимин покосился на матерчатый пояс и едва заметно сощурился. «А вот это вот — из чего делать? Тряпья у нас мало.»

Из-за приоткрытой двери склада потянуло жаром. Двое Сэта зашевелились в подвешенных наискось гамаках.

— Ишха! — Вепуат перешагнул порог. — Проверь кое-что. Гедимин… Эй, а где Кут’тайри?

Гамак беглого жреца был пуст, личная жаровня — прикрыта колпаком. Сэта, успевшие подняться на ноги, скрестили когти в странном жесте.

— Жрец Пламени ушёл в Куттуш, — ответил один из них. — За ним пришли, прося о благословении.

Гедимин ошалело мигнул.

— Пришли⁈

Вепуат крепко сжал его запястье.

— Благословение? — недоверчиво переспросил он. — Пришедшие были почтительны? Не пытались увести его силой, или напасть, или…

— Они пришли с дарами и почтением, — Сэта поднял с пустого гамака широкий пояс с красным орнаментом. Гедимин хмыкнул. «А вот эта штука пригодится…»

— Значит, признали… — прошептал Вепуат, задумчиво разглядывая пояс. — Ну, надеюсь, ему не навредят. Вернётся живым.

— Кто будет вредить жрецу Пламени⁈ — Сэта щёлкнул когтями, высекая искры. — За ним пришли с почтением. И он ушёл с радостью.

Сарматы переглянулись.

— Ну, мы давно собирались… — Вепуат, не договорив, покачал головой. — А быстро это у них. С почтением… Подарки… Не зря он вчера был такой довольный.

«Ку-ут-и у-шёл,» — вспомнил Гедимин и машинально потёр висок. «Теперь реактор общается ещё и с этим… инженером. Реактор-божество… жрецы… Хорошо всё-таки, что с Земли этого не видят.»

…Ишха провёл пальцем по гладкому деревянному шипу. На штыре уже задержалась пара витков тонкой нити.

— Непросто было сделать дерево таким гладким, — заметил Сэта, оглядываясь на сарматов. — Трудно понять, для чего так мучаться. Дни Воздуха щедры на летучую дичь, а она обильна раковинами.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Но в целом — эта вещь рабочая? — спросил он. — Качается так, как надо? Нить не цепляется и не скользит?

— Всё у жрецов Пламени сделано с большим мастерством, — отозвался Ишха, наматывая новый виток. — И эта вещь тоже.

Вепуат шумно вздохнул.

— Ну, вот и хорошо. Скажем ученикам сделать пару таких же. А как будет готово — покажешь им, как прясть.

— Учить детей Пламени — честь для Ишхи, — Сэта склонил голову. Его взгляд будто прилип к светло-зелёной нити, выходящей из-под пальцев.

…«Ветер будет дуть с холма,» — Гедимин подставил ладонь под сквозняк из воздуховода и задумчиво сощурился. За плечом белели костяные балки. Каменный боёк подтянули к ним, внизу уложили жёлоб, чуть заглубив его в гравий. В защитном куполе, прикрывшем новый «цех», зиял широкий проём. По ту его сторону стояли озадаченные филки и разглядывали агрегат и гору «асбестовых» прядей рядом с ним.

— Мы прямо тут и будем работать? На сквозняке?

— Сам же говорил — в двух респираторах нечем дышать, — отозвался Вепуат, сбрасывая ещё пару «прядей» в общую груду. — А тут свежо.

Под обрывом кто-то протяжно завыл. В тусклом утреннем свете на дне ущелья шевелился сааг-туул. Он уже приподнялся на передние лапы, но вставать ему явно не хотелось. Погонщики его не торопили. Один из них и вовсе стоял на загривке зверя, опустив шест, и приветливо скалился на Гедимина. С его пояса свисала низка из десятка крупных клыков.

— Геджер, податель трофеев! — Урджен помахал раскрашенным черепом, подвешенным на трос. Гедимин сдержанно кивнул.

— Чем вы там заняты?

Джагулы, выбравшиеся на бока зверя, развешивали по ним длинные узкие ленты и раскрашенные черепа. Сааг-туул косился на них из-под приподнятых пластин панциря, не проявляя ни страха, ни сильного любопытства.

— Показываем силу, — оскалился Урджен. — Пламя вернуло её племени Хеллуг. Пусть все это видят.

— Это вы уже… трофеи… успели обработать? — спросил Вепуат, глядя на черепа с выломанными клыками. «Свежие. Выварили, почистили и раскрасили. Только в глазницы ещё ничего не напихали. Или у них не принято?» — думал Гедимин, стараясь не морщиться.

Урджен довольно оскалился.

— У Хеллуг много трофеев! Был хороший сон — видел Джааргана. Он радуется. Хеллуг снова сильны!

В соседней долине кто-то сердито рявкнул.

— Хвалишься чужой силой?

Урджен вскинул шест.

— Арра-ау! Улгех хотят увидеть нашу силу? Их зверь будет рад новым ранам!

В соседней долине глухо зарычали. Хеллуги, навострившие было уши и отложившие украшения, насмешливо рявкнули и вернулись к работе.

— На холме лежит падаль, — сказал Вепуат, покосившись на красно-золотое небо. — Скоро станет светло. Хочешь — поставь там ловушки.

Урджен ухмыльнулся.

— Пламя получит долю!

— И не только, — сказал Кенен Гварза, обходя штабель «асбеста». Урджен развернулся к нему, настороженно прижав уши.

— У вас там есть трофейные ловушки? Одну из них на время возьмём мы. Скопируем и вернём. Покажешь, как с ней обращаться. Воевать филки умеют, а вот охота им в новинку.

— Дети Пламени? — Урджен дёрнул ухом. — Учить охоте? Пусть так. Но — чем они будут есть? Челюстей нет. А дичь — она не жидкая.

Гварза еле слышно хмыкнул.

— Вот поэтому и нужна помощь. Выбрать дичь с полезной шкурой и костями. Самую вкусную забирайте себе. Не претендуем.

Вепуат отпихнул Гедимина за угол ангара и широко ухмыльнулся.

— Филки пойдут на охоту! Хорошо, что их поведёт Гварза. У него они меньше ноют. Может, что и полу…

Он замолчал на полуслове и метнулся за угол. Гедимин шагнул следом — и увидел, как гигантский «трилобит» выгибается в дугу. Головной сегмент коснулся воды, что-то щёлкнуло, чавкнуло — и уровень жидкости в бассейне понизился вдвое. Зверь выпрямился, раздуваясь и оттопыривая пластины. Из-под них высунулись глаза — Гедимин сходу насчитал десятка два, со всех сторон и без намёка на симметрию.

— Пьёт! — Вепуат хлопнул себя по бёдрам. — Вовремя мы запаслись пищей. Если завтра он не проголода…

«Дирижабль» с протяжным свистом сдулся. Из-под хвостового сегмента хлынула мутная жижа. Пара секунд — и бассейн снова наполнился. За спиной кто-то шарахнулся и приглушённо выругался.

— Ага, — сказал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера и что-то прикидывая на пальцах. — Промылся. Надо бы налить чистой…

— Хепри! — рявкнул Гварза, выходя из-за ангара. — Убери за своей тварью!

— Да ничего тут страшного, — отозвался Вепуат, соединяя бортики бассейна и скатывая его в шар. — Гедимин, оно же отфильтруется?

— Кидай в ущелье, — буркнул сармат, отталкивая массивный шар к краю. — Падальщики подберут.

За спиной уже шелестело защитное поле — Вепуат сооружал новый бассейн.

Сааг-туул из долины успел уйти. Шар разбился о дно пустого ущелья, залив и размыв остатки снега. Гедимин закрыл шлюз и развернулся к ангару. Под огромным «трилобитом», снова сложившим щитки и втянувшим глаза, белели две ёмкости — одна под головой, другая — ближе к хвосту. В переднюю Вепуат уже сунул шланг. За ним, угрюмо щурясь, наблюдал Гварза.

— Поилка и лоток, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Надеюсь, путать он не будет.

Гварза поморщился.

— И куда этот лоток будет выноситься? Так же — под обрыв?

— Помёт — штука ценная, — заметил Вепуат. — Можно на него дичь приманивать. А можно отдать Сэта. Удобрения всегда нужны.

— Помёт хищника — удобрение? — Гварза снова поморщился. — Сэтские агрономы с этим согласны?

— Спрошу, — Вепуат пожал плечами. — Гварза, у нас тут сотня филков. Что, некому пару раз махнуть лопатой?

Гварза кивнул в сторону «южного» ущелья.

— Вон там — толпа существ, которые нам сильно задолжали. Лопаты у них есть.

Вепуат открыл было рот, но ответить не успел. На дне «южной» долины кто-то застучал костью о кость и протяжно завыл. Вой вроде бы состоял из слов, но Гедимин смог разобрать только «Ардзаг» и «охота».

— Что за шум? — громко спросил Гварза, выходя к обрыву. Вепуат проскользнул в шлюз вслед за ним, Гедимин остался у стены — в утреннем свете долина хорошо просматривалась и оттуда. Два сааг-туула лежали на её дне, приподняв боковые щитки; Джагулы, вылезшие на броню, настороженно скалились, пригнув голову и прижав уши. «А неудобно, пригнувшись, смотреть снизу вверх,» — подумалось Гедимину.

— Я говорю за племя Улгех, — хмуро сказал Джагул. С соседнего зверя на него тут же оскалились.

— Подходит время охоты, — Джагул указал на «восточный» склон, над которым уже мелькали едва различимые летучие организмы. — Дай нам поставить там ловушки. У нас мало еды. Твой брат говорил, что нас не убьют. Дай нам добыть еду!

«Брат?» — Гедимин мигнул. Из-под «юго-восточного» склона донёсся протяжный вой.

— Время охоты для Хеллуг! Улгех и Джелег — жрите падаль!

По ущелью прокатилось угрюмое рычание. Гварза ударил кулаком о кулак.

— Тихо! Значит, охота… Что ж, брат разрешил бы. Но… — он оглянулся на Гедимина и Вепуата и жестом велел им ждать. — На лучшем месте ловушки поставят Хеллуг. Вам достались места похуже. И четверть пойманного вы вернёте нам. Наш туун-шу не может охотиться. А пища ему нужна.

Джагулы зарычали. За «углом» снова кто-то взвыл.

— Ваардзаг! Видишь же — им не надо! Хеллуг добудут еду для зверя! Улгех — жрите свою падаль!

— Вот Джегех разошёлся, — пробормотал Вепуат, недовольно щурясь. — Если три племени соберутся у одной туши — там же разнимать устанешь…

— Молчи, Хеллуг, — прорычал чёрный Джагул. — Вождь Ваардзаг! Ты сказал — мы можем ставить ловушки? Твой зверь будет накормлен.

Гварза повернулся к сарматам.

— Хепри, ты встанешь у места охоты. Кет — здесь, у обрыва. Выразительно стоишь и вполглаза смотришь. В основном вниз. Тут три сааг-туула и толпа кочевников. Возможно всякое.

…Над останками сбитого «дирижабля» поднимался многометровый чёрный столб, — пищевая воронка так кишела фауной, что казалась тёмным монолитом. Поднятый ей ветер трепал натянутые сети, расшатывая колья. Джагулы уже не рисковали сунуть в неё руку — только били гарпуном и тут же его выдёргивали, сбрасывая добычу в быстро растущую груду. Гедимин ждал, что три племени сцепятся, и растаскивать придётся каждые две минуты, — но, как только воронка уплотнилась, кочевники друг о друге забыли. Сквозь вой ветра доносились азартные вопли — филкам, кроме сетей, дали гарпуны, и их горка добычи тоже росла — хоть и не так быстро. Убедившись, что всё спокойно, Гедимин перевёл взгляд на долину — на обгоревших зверей.

Их панцири были покрыты отслоившимися и свернувшимися чешуями. Счистить их никто не пытался. Гедимин косился на сигма-сканер, высматривая вбитые в панцирь костыли и анкера. «Тут крепилось главное орудие. А это…»

За спиной кто-то взревел — и тут же замолчал.

— Heta! — крикнул Гварза.

Гедимин развернулся и увидел пригнувшегося оскаленного Джагула — и филка, направившего на него бластер. У их ног валялось что-то разлапистое, с носа до хвоста покрытое густым светло-лиловым мехом. Его туловище прожёг насквозь омикрон-луч, и шерсть вокруг широких отверстий почернела и скукожилась.

— Heta! — повторил Гварза, жестом отгоняя филка и Джагула друг от друга. Кочевник попятился, не сводя взгляда с бластера. Сармат медленно опустил оружие и передёрнул плечами.

— Зря попортил мех, — сказал филку Гварза, подбирая тушку. — Для охоты есть инструмент. На кой тебе бластер⁈

Филк виновато сощурился и наклонился за оброненным гарпуном.

— Да я как-то машинально… — его бормотание сквозь рёв пищевой воронки едва можно было расслышать. Джагул, отойдя в сторону, что-то быстро сказал соплеменникам. Они оглянулись на филков, но тень, мелькнувшая внутри воронки, отвлекла их. С тропы донёсся протяжный вой — на плато поднимались Джагулы с верёвками и тонкими костяными шестами. Вепуат помахал им и кивнул на ближайшую горку добычи. Гварза двинулся к пришедшим и что-то сказал им, вызвав удивлённое рявканье. Один из Джагулов повернулся к филкам и задумчиво на них посмотрел. О чём говорят, Гедимин не слышал — но сармат, стоявший поблизости, вздрогнул и скривился. Вепуат хрюкнул в респиратор.

… — Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — А они говорят — мы, мол, не биологи. Ничего, скоро будут!

Чёрный столб растаял — недоеденные останки прикрыли защитным полем. Гедимин видел, как из слоя гравия высовываются то покрытые щитками морды, то клешни и утаскивают ошмётки мяса и костей под землю — но роющих падальщиков было немного, и что-то должно было остаться на завтра. Филки-охотники ушли отмываться; взамен них Гварза выгнал на окраину ещё десяток поселенцев, и они, устроившись у рэссеновых поддонов, свежевали и потрошили добычу. Между их группами ходили двое Джагулов. Один из них остановился, украдкой потрогал поддон и шмякнул на него дохлую «рыбу».

— Вот это, — он поддел когтем жёсткий покров. — Это нужное. Срезай целиком. Потом надо что-нибудь тереть — очень хорошо.

Филки переглянулись. Джагул надрезал жёсткую шкуру каменным лезвием, показал, будто стягивает её с тушки, и придвинул «рыбу» к ближайшему сармату. Тот, устало поморщившись, подобрал её и начал свежевать.

— Половину Айзек заберёт на субстрат, — сказал Вепуат, кивнув на мокрое содержимое поддонов. — Остальное — в холодильник. Не скормим зверям, так пойдёт на приманку.

Двое филков, вместе с Джагулом выкопав что-то из мокрой горки, натирали найденным растянутую шкуру. Ещё десяток уже сушился на костяных шестах, выскобленный и покрытый изнутри чем-то маслянистым. Вепуат проследил за взглядом Гедимина и ухмыльнулся.

— Хороший мех. Сошьют себе накидки по местной моде. Видел, какие у Джагулов?

— Угу. И чей-нибудь череп сверху, — буркнул Гедимин, неприязненно щурясь. «Дикарство…»

…Сааг-туул сглотнул и снова разинул пасть. Кочевник тут же вывалил в неё ведро внутренностей и костяных осколков. Ещё одно, обмотанное тросом-щупальцем, уже спускали с загривка. Животное следило за ним, высунув глаза из-под панциря.

— А пленным опять ни куска не досталось, — Вепуат сердито сощурился на экран сигма-сканера. — Вода раз в день — и всё.

— Они там вообще живы? — спросил Гедимин. Вепуат кивнул.

— Живы. Ну, а что не шевелятся — так тут не до шевеления. Эй! Ваджег! Что с пленными?

Джагул с ведром вскинул голову и ухмыльнулся.

— Их везение. Завтра ритуал. Будут жить как Хеллуг.

— Завтра… — Вепуат с сомнением покачал головой. — Эй! Они раньше не помрут?

Ваджег ухмыльнулся во все клыки.

— Сильные выживут.

…Филк шаркал шлифовальным камнем по деревянному шипу — старательно, но не под тем углом. Гедимин поправил его руку и отошёл в сторону. Филки сегодня сидели за работой тихо, будто их крепко припугнули, — только то один, то другой оглядывались на поддоны с деталями ткацкого станка.

— Что у нас с Джагулами-то выходит? — спросил Вепуат. — Учим? Не учим?

Гедимин поморщился.

— Не знаю. Убить линзой нельзя. Вроде бы это до них дошло. Но… если направить, к примеру, на воду рядом с кем-то. Вроде бы не его жжёшь. А ошпарится он сильно.

Вепуат хмыкнул.

— Думаешь, так можно обойти проклятие?

— Мы ведь испаряли снег перед сааг-туулами, — сказал Гедимин. — Это то же самое.

— Сааг-туулу от того пара вреда не было, — качнул головой Вепуат. — А мне кажется — это ключевое. Вред… А вообще — давай проверим.

Он, не дожидаясь ответа, схватил ведро с водой и понёс к выходу. Гедимин посмотрел на термобластер и угрюмо сузил глаза.

— Опять всё чинить…

Вепуат подобрал по дороге длинный костяной шест и помахал им.

— Приделай на палку, чтоб пальцы не ушибло.

— Экспериментатор… — Гедимин тяжело вздохнул.

…Вода бурлила. Вепуат стоял, засунув обе руки в облако пара, и задумчиво пожимал плечами. Гедимин настороженно щурился на прикреплённый к шесту термобластер. Кокон защитного поля был готов поймать летящие осколки — но ничего не взрывалось.

— Неохота, а что делать… — пробормотал Вепуат, сдёргивая щитки с предплечья и вытягивая голую руку над ведром. Гедимин ошалело мигнул. Крикнуть ничего не успел — защитный кокон вздулся, побагровев, и едва не лопнул. Из полузакрытого проёма полезла стеклянная пена.

— Ага, — Вепуат прикрыл ошпаренную руку и едва заметно поморщился. — Ладно, камень отработает…

— Мать твоя колба, — обречённо пробормотал Гедимин, глядя на кокон, полный светящейся пены и мелких осколков. Надломленный конец шеста раскололся вдоль кости и медленно, волокно за волокном, отваливался от ещё целой части.

— Главное — проклятие работает как надо, — сказал Вепуат и криво ухмыльнулся. — Ну так что с Джагулами?

Гедимин махнул рукой.

…На краю пульта управления появился новый предмет. Гедимин взглянул на него и растерянно хмыкнул. Это был запечатанный стакан из прозрачного фрила, — сармат не сразу даже опознал материал. На плёнчатой крышке виднелась одинокая земная буква «М».

«Этиловый спирт, глюкоза, капсаицин…» — Гедимин пару секунд смотрел на анализатор. «Что-то знако…»

Наверху заскрежетало.

— А! Тебе оставили, — Айзек, спрыгнув в люк, посмотрел на стакан и весело хмыкнул. В руке он держал ещё один контейнер.

— С Земли? От Маккензи? — Гедимин тронул пальцем букву «М». — С чего бы — и что это за дрянь?

— Не узнал? — Айзек усмехнулся. — М-да, засиделся ты на Равнине… Глинтвейн «Маккензи» — помнишь? Твоя же была придумка.

Гедимин досадливо сощурился.

— Помню. А здесь он на кой?

— Смена дат, — Айзек ухмыльнулся ещё шире. — Новый год, атомщик. На Земле — новый год. Сегодня первое января. Помнишь ещё земной календарь?

Гедимин сердито фыркнул.

— Первое? Значит, мы уже год…

— С чем я всех и поздравляю, — кивнул Айзек. — Выпей за энергию атома. Как бы ни было трудно, всё идёт по плану.

— Уран и торий! По какому плану⁈ — вскинулся Гедимин, едва не раздавив стакан в кулаке. — На этой полоумной планете…

Айзек усмехнулся.

— Не полоумнее Земли. Держись, атомщик. Ещё пара месяцев — и нас вывезут.

27 день Молнии, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Вот.

На ладони Вепуата лежали три чёрных камешка, обмотанных тонким шнуром. Шнур был светло-зелёный, с едва заметным блеском, — на обмотку ушёл опытный образец верёвки, сплетённой вручную.

— Проверил? — спросил Гварза, подбирая камешек. Второй взял Айзек.

— Да о чём разговор… — он, приспустив перчатку, полоснул когтем по пальцу и прижал камень к надрезу. Углубления на чёрном желваке побагровели. Рассечённая кожа задрожала и сомкнулась. Капля крови втянулась в закрывающийся надрез. Вепуат протянул оставшийся камешек Гедимину.

— Вот. Теперь у каждого из нас будет симбионт, — сказал он. — Ещё бы найти для каждого филка…

— Да, было бы хорошо, — согласился Айзек, убирая камешек под броню. — Но и один на десятерых — тоже неплохо.

— У Старших у всех есть камни? — спросил Гедимин, угрюмо глядя на обломок. «Ещё один мутаген. Мало мне было той кости…»

— Всем не хватило, — ответил Вепуат. — Но я всё помню. Наменяем. Эгнаций и Ансур — они всё-таки не так рискуют, как мы.

— Я не рискую, — буркнул Гедимин, протягивая ему обломок. — У меня скафандр. Отдай Ансуру.

Вепуат мигнул.

— Стоп, — вмешался Айзек, перехватывая руку Гедимина и сжимая его пальцы вокруг камешка. — Это не Ансур недавно потерял половину крови. И кисть не ему дробило. Не говоря уже о рёбрах.

Гварза хмыкнул.

— На Кета одного камня мало. Два — это минимум. Не рискует он, мать-пробирка…

Гедимин, дёрнув плечом, нехотя убрал камешек под броню. Вепуат одобрительно кивнул.

— Ты нам нужен целым, — сказал он. — Кто без тебя будет строить — Гварза?

Он быстро шагнул Гедимину за спину. Гварза молча показал ему кулак и отвернулся.

…Шесты с растянутыми на них шкурами выстроились вдоль бронехода, отмечая дорогу на стрельбище. Кучка филков собралась рядом. Один указывал на обгорелый кусок, остальные переглядывались и хмыкали. На дне ущелья кто-то тяжело ворочался, с шипением выпуская воздух в многочисленные дыхальца. По ощущениям Гедимина, звук шёл с двух сторон — и с «запада», и с «юга».

— А пьёт туун-шу немного, — на ходу рассказывал Вепуат, не заботясь, слушают его или нет. — Когда именно пьёт, а не промывается. И в основном кожей, а не пастью. Мелкие такие поры под панцирем. Там на щитках, внутри, — желобки. Похоже, что для сбора конденсата…

Он остановился у печи, на выступе которой стояли в ряд «прялки», ткнул их по очереди пальцем и довольно хмыкнул.

— Ты сделал две, эти три — от филков. Для начала пяти нам хватит. Покажем Ишхе — может, что надо поправить… Как думаешь, Кут’тайри уже вернулся?

Гедимин пожал плечами.

— Не бегать же за ним, — пробормотал он, неохотно вспоминая, что вчера вечером жреца не видел. — Раз сам ушёл…

Вепуат, не дослушав, распахнул дверь на склад — и радостно хмыкнул.

— Кут’тайри! Вон как тебя обвесили…

Гедимин, подтолкнув его в спину, вошёл следом. Кут’тайри, как и другие Сэта, успел отложить жареное мясо и выбраться из гамака. На его груди, рядом со стеклянным «трилистником», блестели отполированные камешки, чьи-то зубы и позвонки — две нитки крупных разнородных бусин.

— Пламя благосклонно к Куттушу и Хафси, — сказал жрец, довольно ухмыляясь и складывая вместе когтистые ладони; на его предплечьях появились кованые браслеты с красными камнями. — Я нанёс знаки — и оно откликнулось. Городские пещеры снова наполнены жаром. Тебе просили передать, мастер Хетпу, — в Хафси проросли семена. Литейщик Ут’таркех шлёт привет тебе, мастер Хеттийиррн. Он спрашивает, нет ли срочной работы.

Гедимин покачал головой. Он смотрел на гриву Кут’тайри, оплетённую тонким серебристым шнуром. «Куча жреческих цацек. Это ему надарили новых — или вернули старые?»

— Теперь никто не спорит, что ты — жрец Пламени? — спросил Вепуат, рассеянно сжимая в кулаке «рога» прялки. Ишха, тревожно зашипев, протянул за ней руку.

— Пламя признало, — Кут’тайри склонил голову. — Кто будет с ним спорить⁈

— Это сделано другой рукой, — заметил Ишха, раскручивая качающиеся веретёна. — Этот мастер старался… но он не очень опытен. Работать можно, но дело пойдёт медленнее. Нужно будет отпускать нить, иначе перетянешь. Если только…

Тештек издал короткий трескучий возглас.

— Эти ученики? Очень много силы. Перетянут. Наверняка. Может, даже порвут.

— Асаан? — Ишха недоверчиво посмотрел на него. — Я бы на это взглянул. Мастер Хетпу, скажи, когда созовёшь учеников.

…На окраине громыхала асбестодробилка. У барака строились в кривую шеренгу хмурые филки. Гварза что-то объяснял им, указывая то на небо, то на растянутые шкуры, то на бластеры. Вепуат прислушался и сдержанно хмыкнул.

— Теперь на дробилку идут без понуканий. Лишь бы не охотиться и не чистить добычу. Ну, и прясть ещё никто не хочет. Хотя не пробовал.

«Два респиратора,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь. «И медицинская проверка. От работы Ишхи пыли было мало. Почти не было. Но это всё-таки асбест…»

…Один из обгоревших сааг-туулов развернулся к обрыву хвостом, другой — головой. Гедимин точно помнил, что вчера оба лежали по-другому. Из-под приподнятых щитков панциря слышался негромкий гул; наружу торчали шесты с растянутыми на них шкурами, сохли подвешенные гирлянды то ли костей, то ли раковин. «Дирижабль», привязанный у ангара душевой, шевельнулся и дёрнул хвостом; в проёмах панциря блестели глаза. Он растопырил пластины так, что Гедимин смог разглядеть проростки новых плавников, — на толстых распорках старого каркаса они казались миниатюрными и очень хрупкими. Вепуат, едва посмотрев на животное, обогнул реакторный купол и остановился у обрыва — и тут же раздосадовано хмыкнул.

— Пропустил! Как-то тихо у них прошло, без рёва и воплей…

«Тюремный отсек» был пуст, даже кости, прикрывающие «дверь», кто-то вытащил и унёс. Сканирующий луч сдвинулся в сторону — и наткнулся на ведро, полное потрохов. Вокруг него сидели Джагулы с «рыбой» в руках — только видно было, как мелькают короткие лезвия, и очередная вычищенная тушка летит в растянутый на костяном каркасе мешок. Луч скользнул по кочевникам, раздетым до пояса, и упёрся в жёсткий ремешок на чьей-то шее. Джагул в одной набедренной повязке сидел и чистил «рыбу». Из «цацек» на нём был только ошейник.

— Нашёл? — Вепуат заглянул в прибор на запястье Гедимина и протянул ему свой. — Сюда ещё посмотри.

Его сканер нашёл кузнечный «отсек». Печей там было уже две, и в прикрывающем их панцире прорубили новые воздуховоды — видимо, внутри стало слишком душно. Поодаль от раскалённых заслонок собрался десяток Джагулов; некоторым пришлось выйти в коридор. Луч остановился на силуэте в фартуке и крагах, — кроме них, на существе был только ошейник.

— Четверо, — Вепуат пересчитал пленных быстрее, чем Гедимин. — И ещё пятерых я видел. Ошейники… Вот ведь ядро Сатурна!

Гедимин поморщился.

— Это у них так принимают в племя?

Вепуат шагнул к обрыву.

— Э-эй! Урджен!

Гул под приподнятыми щитками стал чуть тише. Через пару секунд наружу выглянул Джагул. Меховые накидки он успел снять, «цацки» перевесил на рубаху из тонкой кожи, но меньше их не стало.

— Что у вас с пленными? Почему в ошейниках? — сердито спросил Вепуат. Джагул дёрнул ухом.

— Придёт время — снимут.

— Время — это сколько? — не отставал Вепуат. — Они у вас в племени — или как?

Джагул недовольно оскалился.

— Спрашиваешь странное. Уже не Ур-Согганы. Ещё не Хеллуг. Тринадцать дней. Раньше — нельзя.

— Тринадцать дней? — переспросил Вепуат. — Потом с них снимут эту дрянь? Вернут одежду?

Урджен коротко рявкнул.

— А как ещё⁈ Ты видел Хеллуг без одежды?

«Люк» за ним захлопнулся. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Тринадцать дней… Ладно, посмотрим. Не нравятся мне такие ритуалы…

Гедимин кивнул.

…Над холмом громыхнуло. Следом — не успело ещё стихнуть эхо — застучали по гравию падающие «рыбы» и «моллюски». Когда Гедимин обернулся на шум, пищевая воронка, разрушенная взрывом, уже формировалась заново, вытягиваясь из туч к недоеденной падали. Полупрозрачный «столб» быстро уплотнялся — и над дохлым туун-шу, и над разбросанными по холму оглушёнными «рыбами». Джагулы и филки подбирали их, отгоняя падальщиков. Над каждой грудой добычи стоял кто-нибудь с большим «веером» — перепонкой на костяном каркасе — и махать этой штукой приходилось непрерывно.

— Защитное поле! — крикнул Гедимин Кенену Гварзе, вставшему неподалёку от места охоты. Тот даже не оглянулся. Гедимин недовольно хмыкнул. «Прикрыли бы добычу, пока её не растащили. Интересно, почему кочевники не принесли какой-нибудь кожух…»

Гравий в двух шагах от Джагула с «веером» шевельнулся. Кочевник прыгнул, опустившись прямо на дрожащие камешки. Шевеление прекратилось. Гедимин покачал головой. «Да, подземные твари… Их я не учёл.»

Филк, охраняющий добычу, с коротким воплем ткнул себе под ноги копьём. Ближайший Джагул недовольно рявкнул. «Рыба», выпавшая из общей горки, раскачивалась и быстро погружалась в гравий. Филк снова ударил копьём, но без толку — хвост добычи пропал под землёй. Филк уставился на острие и покачал головой. Гедимин увидел на затуплённой кости свежие надломы.

…За два дня тушу основательно обглодали — наружу вышли все жёсткие детали внутреннего каркаса и обломки панциря, мяса на них уже почти не было. Гварза накрыл остатки защитным полем. Гедимин думал, будут ли бронированные падальщики грызть пластины и кости, — все приспособления для этого у них были.

— … и так на усы и нанизываешь, — донеслось от приоткрытых ворот душевой. Филки, вымазанные кровью, сдали добычу чистильщикам и вереницей потянулись к ангару. Внутри уже шумела вода.

— Усы? А не сломаются? — недоверчиво спросил другой филк. Он держал короткий гарпун и пытался на ходу почистить его от свисающих нитей слизи.

— Нет, они гибкие, — ответил первый. — Что, мыть несёшь?

Филк с гарпуном досадливо фыркнул и ткнул пальцем в наконечник.

— Тут всё в бороздах. Пока их все выскоблишь…

Филк со связкой чищенной «рыбы» вывернул из-за бронехода, смерил взглядом очередь и шагнул в сторону — туда, где покачивался на тросах огромный «трилобит». Гедимин успел услышать щелчок, короткий гудящий звук и стук смыкающихся челюстей. Филк исчез, только из закрывшейся пасти туун-шу доносились сдавленные вопли.

Сармат с копьём, подпрыгнув на месте, саданул в щель меж щитками брони. Пасть распахнулась. Филк с воплем выкатился наружу, держась за плечо. К нему уже бежал Вепуат, на ходу поднимая между ним и зверем «стенку» защитного поля. Туун-шу захлопнул пасть и снова замер. Копейщик, качая головой, разглядывал надломленный наконечник.

— Ковать надо, вот что. Все эти костяшки — трилобитам на смех!

Когда Гедимин добрался до душевой, филк, сердито шипя, уже поднимался на ноги. Вепуат, оттянув разрезанную ткань комбинезона, смазывал длинные царапины серой слизью.

— Стой спокойно! Это дезинфекция.

— От такой дезинфекции пойдёт такая инфекция… — пробормотал гарпунщик, отодвигаясь в сторону. Вепуат фыркнул и обвязал голое предплечье филка шнурком с примотанным камешком.

— Терпи! Одни местные боги знают, что за дрянь у него на зубах. Как минимум — он их не чистил с рождения.

— Да ушш… н-наверное, — отозвался искусанный филк, щурясь от боли. С него стащили разрезанный комбинезон, и провожатый, успевший отмыться, под руку повёл раненого к бараку. Вепуат оглянулся на туун-шу и покачал головой.

— Видел? Я и мигнуть не успел…

— Вакуумный насос, — пробормотал Гедимин, вспоминая гул воздуха и громкий стук челюстей — смычные пластины, заходя друг за друга, закрывали пасть наглухо. — Перепад давления…

— Ну да, — хмуро кивнул Вепуат. — Так оно и охотится. Но не на филков же!

— Филка оно выплюнуло, — буркнул Гедимин, глядя туда, куда выкатился из пасти «надкушенный» сармат. Связка «рыбы» пропала бесследно.

— Мн-да, — Вепуат повернулся к ведру с мелкой добычей. Оно стояло поодаль от «чистильщиков», растянувших на земле чью-то шкуру. Кто-то из них покосился на ведро и тут же отвернулся.

— Зверёк-то проголодался… Гедимин, прикроешь меня? Не хотелось бы его поранить…

…Вепуат, раскачав полупустое ведро, подбросил его кверху. Мелкая «рыба» взметнулась в воздух. Щёлкнули размыкающиеся пластины. Ведро Вепуат ухватил двумя руками — и то еле удержал. Ни одна «рыбина» упасть на землю не успела. Брюшные пластины туун-шу поджались внутрь и выпрямились. Глаза, вылезшие из-под щитков, пристально следили за Вепуатом и ведром в его руках.

— Запах, — выдохнул сармат, оборачивая ёмкость защитным полем. — Обоняние у них ничего так.

— И жрёт оно ничего так, — пробормотал Гедимин, глядя на «трилобита». Два ведра «рыбы» — всё съедобное, что наловили филки — исчезли в пасти, и было похоже, что в существо поместятся ещё двадцать.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Не так много, как могло бы. Однако… еду в него закидывать придётся каждый день.

Он протянул руку к морде туун-шу. Глаза существа шевельнулись, фокусируясь на его ладони. Вепуат убрал её и довольно ухмыльнулся.

— По крайней мере, не боится. И к филкам тоже спокоен.

— А что — еда как еда, — пробормотал Гедимин, оглядываясь на барак. «Убрать бы эту тварь оттуда, где ходят сарматы…»

Вепуат укоризненно на него посмотрел.

— Он неагрессивен. Мимо него сотня филков прошла. Пока не пахло едой — не реагировал.

«Трилобит», увидев, что его больше не кормят, спрятал часть глаз и сомкнул щитки. Несколько смотровых щелей он всё же оставил — и следил за сарматами, пока они не отошли за ангар. Вепуат оглянулся на него и досадливо хмыкнул.

— Еда едой. А пора начинать приручение. А как с ним управляться, знают одни Кьюссы. И Хиги, если Хассек не соврал. Вот интересно, говорил он с ними или нет? И куда он с тех пор провалился?

— Выпусти тварь, и пусть летает, — вполголоса посоветовал Гедимин. Воображение подсовывало картины филков, заглатываемых «трилобитом», и Вепуата, волокущегося за ним на обрывке троса. «Этого зверька к руке не привяжешь…»

— Сдохнет, — отозвался Вепуат. — Или сожрут. Нет, пора начинать, пока крылья не отросли… Завтра и попробую.

…Пятеро филков, неловко перебирая пальцами, тянули волокно из одного кома. То один, то другой вспоминал, что надо толкнуть веретено, — нить, вместо того, чтобы скручиваться и наматываться на его «патрубки», свисала рыхлой петлёй. Ишха, наблюдающий за учениками, в очередной раз указал на замершее веретено, остановил руку другого филка и поправил костяные накладки.

— Не тяни так сильно. А ты — наоборот, чуть сильнее. Не отрывай руку! Коленом подтолкни, вот так.

Вепуат отступил за печь и покачал головой, подавляя тяжёлый вздох.

— Освоятся.

Гедимин угрюмо сощурился на веретёна. Мысленная схема снова растворилась, чтобы вернуться с новым набором прорезных плашек, крючков и рычагов. «Сила натяжения… скорость вращения… если бы оно не болталось во все стороны, давно бы рассчитал! Все филки крутят по-разному. И все — неправильно. По кому настраивать привод?»

— У Зэйдека уже что-то получается, — заметил Вепуат, выглянув из-за печи. Ишха, остановив одного филка и растянув нить меж пальцами, показывал её другим сарматам. Те озадаченно переглядывались. Гедимин сощурился, но промолчал, — он издалека видел все неравномерности и рыхлые волокна.

— Ну что, выгорит с механизацией? — громким шёпотом спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Мало данных.

28 день Жизни, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вепуат поджидал Гедимина за дверью душевой — с полупустым ведром в руках и смущённой ухмылкой под респиратором.

— Мало, — заметил Гедимин, заглянув в ведро. Его дно сантиметров на десять было прикрыто вчерашними очистками — потрохами, кусками раковин и несъедобным мясом. Вепуат отмахнулся.

— Знаю. Это так… настроить зверя на нужный лад. Пока я лезу ему на спину.

Гедимин мигнул.

— На кой?Ты же команд не знаешь.

Вепуат ухмыльнулся.

— Пусть пока привыкнет, что я там вообще сижу. Вес-то другой…

…Гедимин ухватился за трос, подтягивая живой дирижабль к земле. Тот задрожал всем телом, схлопывая пластины и надуваясь изнутри.

— Heta! — крикнул Вепуат, и сармат нехотя отпустил трос и шагнул в сторону. — Вот то-то и оно. Он боится. Отойди!

Он достал из ведра что-то мокрое и насадил на шест. Едва насаженное поднялось в воздух, «дирижабль» начал сдуваться. Из-под приподнятого щитка высунулся глаз. Вепуат призывно помахал шестом. Пластины тихо щёлкнули. Щелчок был двойным. Больше Гедимин ничего не заметил — но мясо с шеста исчезло.

— Ага, — Вепуат еле слышно хмыкнул и снова надел что-то на шест. В этот раз он подошёл чуть ближе. Существо щёлкнуло пастью, втягивая в себя плохо закреплённые предметы. Многочисленные глаза следили за Вепуатом.

Последний ошмёток сармат взял пальцами. Он стоял уже вплотную к зверю — так, что мог его потрогать. Пальцы разжать он не успел — ошмётки сорвало с когтей, перчатку едва не всосало внутрь. Вепуат, хмыкнув, оттолкнул ногой пустое ведро, медленно вытер руку обрывком ветоши, — тряпка, едва он закончил, улетела следом. Гедимин вскинулся, но больше пасть не открывалась. Туун-шу и Вепуат молча переглядывались. Потом разведчик ухватился за выступ на головном щитке и, подтянувшись, перемахнул на «затылок». Туун-шу с шипением стравил воздух и закачался на тросах. Вепуат сел, держась за выросты, и довольно ухмыльнулся.

— Не падает!

Тросы чуть провисли — «трилобит» опустился ниже обычного. Щитки хаотично шевелились, глаза то высовывались, то прятались, — существо будто не могло решить, что ему делать. Вепуат чуть сместился, хватаясь за другой выступ, и щитки с треском сомкнулись. «Дирижабль» сдулся.

— А Сэта на них как-то летают, — пробормотал Вепуат, растягиваясь на броне. — Может, так вес распределится…

Гедимин смотрел на хвостовые лопасти. Они мелко дрожали — и чем дальше, тем сильнее.

— Слезай!

Вепуат оглянулся на хвост — и, охнув, скатился по броне. Он остановился, поднимая перед собой пустые ладони, как будто туун-шу мог понять его жест. Животное не шевельнулось. Все глаза были спрятаны, дыхальца закрылись.

— Непривычный груз, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на «трилобита». — Или, может, запах. Если бы больше отвлекающих факторов…

Из-под обрыва донёсся громкий шорох гравия, треск раковин-погремушек и короткий вой.

— Геджер! Урху! Говорящие с Пламенем!

— И тебе привет, — Вепуат дружелюбно ухмыльнулся Джагулу. Тот с гремящим шестом наперевес стоял на загривке сааг-туула. Зверь поднялся на все лапы и теперь задумчиво обнюхивал гравий. От снега уже не осталось и следа; мокрые камешки высушил ветер.

— Мёртвый зверь Ур-Согганов, — Джагул махнул шестом, и Гедимин машинально отметил, что направление взмаха верное — именно там, за невидимым разломом, лежал погибший сааг-туул. — Его уже едят. Пора ставить сети. И они пусть ставят.

Джагул указал на соседнюю долину — там тяжело ворочались два сааг-туула. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— А мёртвый туун-шу? Для охоты уже не годится?

— Там мало, — отозвался Джагул, недовольно скалясь. — И мяса, и места. Дети Пламени пусть охотятся. Если им надо. Что-нибудь добудут. Они быстрые. Быстрее нас.

Вепуат оглянулся на Гедимина.

— А мы тремя племенами поедем к зверю Ур-Согганов? Хм… А ведь верно. Тех зверьков пора приучать к сарматам. Если планируется на них возить грузы…

— Грузы? — Джагул навострил уши. — Далеко? Как на звере Хеллуг?

— Три зверя поднимут больше, чем один, — отозвался Вепуат. — Но сначала им нужно привыкнуть… Гедимин! Ты не против поехать с нами? Я сяду на одного зверя, ты — на другого…

Не договорив, он повернулся к туун-шу. Животное настороженно следило за ним из-под щитков брони. Вепуат скользнул взглядом по тросам и уверенно кивнул.

— Даже не так… Урджен! Ваш зверь не испугается, если к нему привязать летучего?

…Айзек смотрел с обрыва на живые холмы, покрытые пятнами гари. Гедимин видел, как он едва заметно щурится.

— Ты? Твои воины? На спине зверя Джелег? — чёрный Джагул оскалился, прижав уши. Из ущелья донёсся короткий вой.

— Вождь Ардзаг! Послушай…

— Урджен… — Айзек едва заметно поморщился. — Лучше тебе пустить нас миром. Пока зверь Джелег не перешёл к племени Хеллуг. Они-то не будут спорить.

В ущелье радостно взвыли. Чёрный Джагул пригнул голову и сердито рявкнул.

— Я не сказал про вас плохого!

— Тогда подгони зверя к обрыву, — сказал Айзек. — Гедимин, с ними поедешь ты. Улгех — мои.

Вооружённые филки, выстроившиеся за его спиной, мрачно переглянулись.

— На стыки щитков не вставать, — вполголоса предупредил их Айзек, глядя, как животное прижимается боком к обрывистой скале. — К местным спиной не поворачиваться!

Первый филк спрыгнул на панцирь. Пластины, из-под которых ещё выглядывали глаза, тут же сомкнулись. Из-под панциря донёсся громкий скрежет. Гедимин спрыгнул последним, стараясь смягчить падение. Сааг-туул махнул хвостом. С обрыва с грохотом посыпались обломки.

— Едешь за Хеллугами, — буркнул Гедимин, щурясь на ближайшего погонщика. Джагулы, едва посмотрев на филков, тут же уставились на сармата — и он видел их прижатые уши, вздыбленные гривы и торчащие клыки. За спиной громыхнуло — сааг-туул, на спину которого прыгнул Айзек, отломил от плато ещё пару тонн камня. «В мирных бы целях…» — мелькнуло в голове Гедимина. Перед глазами, как наяву, встали многометровые бульдозерные отвалы. «Молот у него уже есть…»

Из ущелья донёсся вой.

— Геджер! Смотри на Урху! Она там — зачем⁈

Филки сдавленно захрюкали. Из-за обрыва выплыл панцирный дирижабль. Он повис на тросах, принайтованный к спине сааг-туула; на нём, поджав ноги, сидел Вепуат и держался за выросты.

— Качает, — заметил он, помахав Гедимину свободной рукой, и снова ухватился за шипы. «Трилобит» шипел, махал хвостом и глазел во все стороны. Из-под брони сааг-туула на него косились кочевники.

— Так и поедем, — буркнул Гедимин, глядя на ошалевших погонщиков.

…Над тушей сааг-туула повисло тёмное шевелящееся облако. Вверх от него тянулся десяток «щупалец» — непрерывных живых потоков. Мелкая фауна, роем влетая в пробоину в панцире, вырывалась из другой, и от её обилия казалось, что щитки обгоревшего панциря шевелятся. Едва увидев живую тучу, Джагулы схватились за погремушки и под недовольные скрипучие вопли сааг-туулов подогнали их почти вплотную к туше. Там звери залегли, сердито дёргая хвостами и протяжно скрипя. Кочевники, не обращая внимания ни на соседние племена, ни на сарматов, выбирались наружу со смотанными сетями и связками костяных шестов. Гедимин видел, как вожаки Хеллугов, Улгехов и Джелегов поворачиваются друг к другу, тычут куда-то копьями и обмениваются рявканьем, но слов было не разобрать — мёртвый сааг-туул, кишащий падальщиками, гудел, как турбогенератор.

Джагулы, разделив между собой проломы в панцире, вбивали меж пластинами колья. Над дырой старались не наклоняться. Кто-то рывком перекинул через неё сеть, на другой стороне её поймали и закрепили. Так же перелетели и остальные, с более крупной ячеёй. Плотный рой мелких падальщиков тёк сквозь сетки непрерывным потоком, будто не замечал ни препятствий, ни чужаков. Пара секунд — и крупные летуны спикировали следом. Кто-то проскочил сквозь ячею, кто-то застрял. Джагул выдернул его за хвост, шмякнул обо что подвернулось и швырнул куда-то вниз. Там уже дежурили с вёдрами, и кто-то из вожаков раскручивал над головой кожаное «опахало», отгоняя мелких падальщиков. Они, и правда, разлетались по сторонам — и, вспомнив о сотнях тонн еды под боком, ныряли в пролом. Не прошло и пары минут, как первый Джагул с плотно закрытым ведром побежал к «лагерю». Его встретили радостным воем.

— Хэ-э! — испуганно вскрикнул Вепуат. Гедимин развернулся — и увидел, как туун-шу, взмахнув хвостом, рывком бросается вперёд. Тросы затрещали. Пасть существа открылась и тут же захлопнулась. Оно раздуло бока и снова рванулось — но крепёж выдержал.

— Sata! — крикнул Гедимин, вскинул генератор защитного поля — но Вепуат, приподнявшись на локте, отчаянно мотнул головой.

— Потрави! — он, дотянувшись, хлопнул пальцами по тросу. Гедимин хмыкнул.

— Оно рванёт! — предупредил он, глядя, как туун-шу раз за разом натягивает канаты. «В этот раз я верно рассчитал. Не улетит.»

— Пускай! — отозвался Вепуат, снова падая на вздутую спину. — Он хочет охотиться!

Гедимин качнул головой. Проёмы в боках «трилобита» открылись, выпустив наружу остатки костяного каркаса с полусформированными плавниками. «Взлететь он взлетит. Но маневрировать не сможет. Лови его потом…»

Прозрачное защитное поле поднялось над «трилобитом». Воздуховоды Гедимин развернул назад, в обратную сторону от вкусно пахнущей фауны. Зверь замер. Тросы дёрнулись, оттаскивая его от прозрачной стенки. Он повис, медленно стравливая воздух. Вепуат раздосадовано фыркнул.

— У нас авиации нет, — сказал Гедимин, глядя, как проворачиваются в проёмах брони многочисленные глаза; туун-шу определённо видел летучую фауну, но не чуял её — и был в растерянности. — Ловить тебя будет некому. А ты с ним в полёте не справишься.

Вепуат что-то пробормотал, но защитное поле поглотило звук. Гедимин перевёл взгляд на соседнего сааг-туула. В его «отсек» поднимали на щупальце с присосками ещё одно ведро добычи. Вниз кинули пустое — и носильщик, поймав его, побежал обратно.

— Они так не выжрут всё дочиста? — забеспокоился кто-то из филков.

— Могли бы. Численность мешает, — отозвался Айзек. Он стоял на загривке сааг-туула и смотрел на рой падальщиков.

— Интересно, как быстро с тушей расправятся, — вслух подумал он. — И что останется в итоге. Атомщик, тебе не попадались останки сааг-туулов?

— Только в реке, — ответил Гедимин. — Там было… Может, на поверхности они сгорают или растворяются? Всё, что не доели…

…Гедимин помахал ободранной тушкой. Туун-шу щёлкнул пастью. Гедимин вытер пальцы и, осторожно подойдя, ухватился за трос. На втором повис Айзек. Филки сунулись было помочь, но тут же отступили. Туун-шу зашипел, махнул хвостом, подался кверху, но вяло — через секунду бронированная голова развернулась к душевой. Едва спина «трилобита» наклонилась, лежащий там Вепуат вскинулся, растерянно мигнул и скатился по панцирю вниз.

— Всё? Вернулись?

— Проснулся, — хмыкнул Айзек, уступая ему трос. Теперь, когда сарматы висели на всех четырёх верёвках, туун-шу не сопротивлялся — и Гедимин спокойно «пришвартовал» его у душевой. Вепуат отпустил трос и шумно выдохнул. Его взгляд расплывался, рот изогнулся в нелепой ухмылке.

— У-ух… — он встряхнулся всем телом и снова посмотрел на «трилобита». Ухмылка стала шире.

— Как первый полёт? — спросил Айзек. Вепуат встряхнул головой.

— Ничего лучше не видел.

Гедимин изумлённо мигнул, развернул сармата за плечо к себе, заглянул в затуманенные глаза.

— Что хорошего в миниглайде без управления?

Вепуат качнул головой.

— Оно живое.

— И что? — Гедимин в недоумении оглянулся на туун-шу и пожал плечами. Вепуат махнул рукой.

— Я его выучу, — сказал он, глядя на существо с мечтательной ухмылкой. — Даже и без помощи. Гедимин… На станцию ведь влезет небольшой ангар? Есть ещё время, чтобы его выкопать?

…Филк, замыкающий цепочку «учеников», нёс связку ободранных тушек, нанизанных на чей-то кольчатый ус. Вепуат, выйдя наконец из прострации, озадаченно хмыкнул.

— Это тебе для занятий?

Филк досадливо сощурился.

— Для Сэта. Они же нас учат. Джагулы сказали — это хорошая еда.

Сарматы переглянулись.

— Хорошо, — протянул Вепуат. — Но ты сначала спроси у Сэта. Вдруг Джагулы едят всякую дрянь. Им-то не с чего быть разборчивыми.

…Ишха, странно дёрнув пальцами, наклонил голову и протянул когти к связке.

— Хорошее угощение от охотников Эйта’ана. Хозяйка вихрей обласкала вас. Надеюсь, это не вызовет недовольства у покровителя ремёсел…

Гедимин открыл было рот, но получил от Вепуата локтём под рёбра и снова закрыл. Пихнув разведчика в подвернувшийся бок — так, вполсилы — он двинулся к ряду веретён. Филки в этот раз толкали их проворнее, и «рога», раскачиваясь, быстрее подставлялись под натянутую нить; она скручивалась плотнее и равномернее, но сармат всё равно старался не приглядываться. «Ручное производство, — чего ты вообще хочешь⁈ Для спецодежды сойдёт. Главное, чтобы изолировало.»

Со склада выбрался Тештек. Он забрал связку «рыбы», удивлённо шевельнул ухом, скрылся за дверью и вернулся уже без связки. Пару секунд он рассматривал веретёна, задумчиво шевеля пальцами. Потом повернулся к Вепуату.

— Уже много. Можно работать. На девятерный хватит. Десять шагов, чтоб они посмотрели.

Вепуат мигнул.

— Что?

— Девятерный шнур, — пояснил Тештек. — Можно плести. Нить годится. Можно лучше. Но — годится.

Гедимин одобрительно ухмыльнулся. Филки, оставив работу, по одному разворачивались к нему.

— Он о чём?

— Ишха? — Вепуат вопросительно посмотрел на второго наставника. Тот шевельнул вибриссами и отступил в сторону.

— Где устанут плечи — отдохнут пальцы. Перерыв в работе будет им полезен.

Тештек смерил его недобрым взглядом, но промолчал — только развернулся к поддону с двумя горками костяных и каменных деталей.

— Ваша работа? — он подобрал распорку, выточенную вчера кем-то из филков.

— Их, — Гедимин кивнул на «учеников».

— Хорошая, — пробормотал Тештек, собирая детали в подол накидки. Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Ещё бы.» Тех, кто возился с металлом, деревом и костью, освобождали от прядения — если продукт возни того стоил.

…Третий шнурок — тоненький, из трёх нитей — плели сами филки. Тештек следил за ними, время от времени проверяя натяжение. Потом передвинул костяные крючки, сближая все три заготовки, и провёл по ним растопыренной ладонью. Гедимин уже запомнил — это был сигнал к началу работы. Филки, переглянувшись, подобрали отложенные распорки и балансиры.

— Девятерный шнур, — повторил Вепуат, глядя, как тонкие тросы готовят к переплетению. — Такие уже идут в дело? Можно на нём поднять камень?

— Поднимешь, — ответил Тештек. — Но балку порежешь. Асаан прочный. Кость и камень — не очень.

Он поправил последний балансир и накрыл ладонью рычаг.

— Двигайте. Медленно!

— Осторожнее, не скалу ломаете, — проворчал Вепуат филкам, ухватившимся за рычаги. Те, кому места у «агрегата» не хватило, смотрели на работающих и переглядывались.

— Вепуат, — заговорил наконец филк. — Спроси у них…

Он кивнул на Сэта.

— Они, и правда, всё это делают вручную? Ладно нитки — но тут-то просится привод! Машин у них нет, но ветер-то дует. У них что, в городе нет механизмов? Даже для такой дурацкой работы?

Вепуат недовольно хмыкнул.

— Ты с ней сначала справься. Потом рассуждай, что дурацкое, что нет. Я же рассказывал про город Сэта. Где там ветер⁈ И про колёса рассказывал. И сами вы видели. Ты как без вращения ветряк поставишь?

Филки переглянулись.

— А поршневые машины? Как у Гедимина? Кейек-то есть. Можно, там, паровой котёл… — неуверенно сказал один из них. Гедимин поморщился.

— Машины Гедимина чуть не объявили святотатством, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Какой уж тут котёл… Зэйдек! Тут, правда, плохо с механизацией. И очень боятся новшеств.

Зэйдек еле слышно фыркнул.

— Ладно. А животные? Приделать привод, пусть толкает. Ничего вертеть не нужно. Тут же много тварей. Даже у карликов они есть. Это же не сложнее, чем лить металл. А у них, ты сам говорил, огромные домны…

Гедимин хотел было объяснить устройство сэтской печи, но Вепуат, недовольно щурясь, повернулся к Сэта. Те давно уже озадаченно переглядывались — даже на время забыли о недоплетённом шнуре.

— Звери? — растерянно переспросил Ишха. — Рычаги, которые толкают звери? У Сэта нет зверей. Они не выносят жара городов.

Тештек издал трескучий вздох.

— Звери… — он перехватил рычаг, едва не выдранный филком из гнезда, и, ухватив того за руку, ещё раз показал, как нужно раскачивать. — Чуть не сломал. А ведь говорил! И много раз уже. Всё равно одно и то же. А звери — они умнее⁈

…Тештек смотал шнур в «восьмёрку» и отложил.

— Пусть прядут. Завтра — ещё раз.

— Пока не вышло? — спросил Вепуат. Тештек, дёрнув ухом, двинулся к двери. Ишха проводил его протяжным шипением.

— Ну, не с первого раза, — сказал Вепуат, глядя, как филки недовольно щурятся на ком волокна. — А ведь неплохо у них выходит. Вчера — по десять метров нити на каждого, сегодня — все пятнадцать…

За стеной кто-то сердито рявкнул. В ответ лязгнула броня. Кто-то взвыл.

…Когда Гедимин добрался до источника шума, Вепуат уже стоял там, рядом с недовольным Айзеком, у мешка с затянутой горловиной. В десятке шагов, за углом ангара, покачивался на привязи «трилобит». Чуть поодаль стоял, прижав уши и оскалившись, недовольный чёрный Джагул. Ещё двое, уже из племени Хеллуг, цеплялись за выступы на лбу сааг-туула — зверь оперся на скалу передними лапами и уложил голову на обрыв.

— Мы это убрали, — прорычал чёрный Джагул. — Значит, наше.

Под обрывом взвыли.

— Это зверь Пламени. Всё, что от него, — тоже Пламени. И наше. А ты иди вон! — отозвался Хеллуг. Гедимин мигнул.

— Что они тут делят? — он перевёл взгляд на «трилобита» и «лоток» под его хвостом. «Всё, что от него…» — он посмотрел на мешок и мигнул ещё раз. Айзек раздражённо хмыкнул.

— Джагулы! В двух шагах отсюда — гигантская приманка. А вы взялись делить помёт⁈

И Хеллуг, и Джелег недобро оскалились.

— Та приманка — там. А эта — здесь, — отозвался фиолетовый. — Сегодня. Завтра. Пока зверь жив. Взял — положил, где надо. Охотишься. Джелег — иди вон!

Вепуат оглянулся на Гедимина и выразительно развёл руками.

— Вот оно как. Ценное, выходит, сырьё… Эй! А поделить надвое?

Джагулы зарычали.

— Кто убирал? Хеллуг⁈

— Ты отрабатываешь жизнь, — отозвался фиолетовый. — Свою никчёмную жизнь. А всё, что тут, — вещи Пламени. Мы — его племя. А ты — трофей.

— Ишшших, — прошуршало за плечом Гедимина одновременно с яркой красноватой вспышкой. Сэта, прижимая к груди термочашу, втягивал в себя языки огня, возвращаясь к гуманоидной форме. За ним из-под прозрачного купола пристально наблюдали другие.

— Что Джагул говорит о Пламени и его трофеях? Мы защитили Пламя. Вам лишь разрешено стоять рядом. Что тут говорят, вождь Айсек?

Айзек покачал головой.

— Скажи, помёт туун-шу годится для удобрения? Говорят, в Хафси истощилась почва…

Сэта негромко зашипел.

— Хафси рад любой помощи. Тем более — из дома Пламени.

— Попроси их забрать, — Айзек указал на мешок. — Немного, конечно. Зато регулярно. Только мешок пусть вернут.

Сэта исчез в красной вспышке. Когда пропал мешок, Гедимин отследить не успел — но, кажется, вспышка была двойной. Джагулы с сердитым рычанием попятились от огня. Айзек нахмурился.

— Джелег… Вы, и правда, кое-что отрабатываете. Так что — двое пусть приходят убирать за зверем. А удобрения относят к куполу. Но если кто-то хочет спорить с Сэта…

Джагулы переглянулись, и огромный зверь медленно сполз с обрыва и заворочался на дне ущелья, раскидывая гравий. Двое из племени Джелег, обогнув сарматов по широкой дуге, направились к спуску. Третий, дожидавшийся их там, перевёл угрюмый взгляд на Айзека.

— Джелег не нарушали слова.

— А я давал им воду, — отозвался сармат.

Пару секунд они смотрели друг другу в глаза. Потом Джагул, оскалив клыки, уставился в землю.

— Город Пламени… Что ещё ему сегодня нужно?

— Несите дозор под холмом, — ответил Айзек. — И… Пламя думает — за честность вы достойны награды. Здесь есть горячая купальня. Собери других вождей. И Джелег, и Улгех, — всем надо помыться.

Джагул изумлённо рявкнул.

…Между испарителями, закрытыми защитным полем, и второй стеной осталось не так уж много места. Гедимин думал, глядя на Джагулов, что с размерами душевой он сильно просчитался. Кочевники озирались по сторонам, шумно принюхиваясь. Их уши то прижимались к голове, то снова разворачивались.

— Тут вода, — Гедимин поднял шланг. — Отвод от большой бочки.

С потолка на Джагулов брызнула вода. Кто-то рявкнул. Принюхивание стало громче. Джагулы по очереди лизнули мокрые ладони и потянулись за узелками.

— Вода. Тёплая. Тут источник? — один из Джелегов протянул Гедимину костяную миску. — Налей сюда.

… — Источник пахнет не так, — услышал сармат сквозь шорох гребней. Джагулы вымазались чёрной жижей и теперь тщательно вычёсывались, — этот порядок, похоже, был общим для разных племён. «Соль местных кислот,» — Гедимин сверился с анализатором. «Смешанная с абразивами и волокном. Филки моются примерно тем же. Только зерно абразива тоньше.»

— Подземная вода. Нагретая. Сам источник — холодный.

— Много кейека, — заметил кто-то из Джагулов.

— Им помогают Сэта, — отозвался третий. — Ещё бы его было мало!

Второй рявкнул.

— Как Кьюссы. Только без зверей. Мы теперь жёлтые?

— Краски нам не дали, — пробормотал кто-то. Остальные глухо зарычали.

— У Хеллуг есть краска. Странная. Будем тут — дадут и нам.

Рычание стало громче. Гедимин фыркнул.

— Краску надо заслужить, — сказал он, придвигаясь к Джагулам. Все голоса тут же стихли. Теперь сармат слышал только тихое рычание.

— Нужен ваш зверь. Двигать скалы, возить грузы, — сказал он, угрюмо щурясь. — Отработает — идите степью. От вас пользы нет. Только трата воды.

Кто-то снова зарычал — в этот раз за стеной ангара.

— Ты тут вождь, Ардзаг, — судя по голосу, Урджен был чем-то очень недоволен. — Я ничего не сказал. Но пускать их в купальню…

Гедимин услышал тихий скрип зубов. Мокрые кочевники недобро ощерились.

— Хеллуг тут вожди? — спросил один из них. Его слипшаяся грива стояла дыбом.

— Вожди над вами, — отозвался Гедимин. — И над племенем Улгех. А что делать с водой — решаем только мы. И если кто-то надумает её отбить…

Он показал Джагулам кулак. Ему было тоскливо. «А ведь надумают. Хеллуги, вон, были друзья-друзья. А потом…» — он поморщился. «А тут ещё две кучи таких же. Скорее бы доделать все отливки, перевезти — и послать всех степью…»

…Улгех наконец перестали оглядываться и принюхиваться и расставили по полу миски — и тут же кто-то сунул палец в водосток, выходящий из-под испарителя.

— Руки! — запоздало прикрикнул Гедимин. — Сдохнешь — лечить не будем!

— Уррх… — Джагул отряхнул палец и чуть отодвинулся. — Тут яд? Кого травишь?

Все уставились на главный водосток, уходящий в отстойники.

— Тут работа, — буркнул Гедимин, сердито щурясь. — В горн кузнеца тоже палец засунешь?

Джагул навострил уши.

— Работа? Кто делает? — он попытался заглянуть под непрозрачную перегородку.

— Вода, — отозвался Гедимин. — Не хочешь мыться — иди. Другие, вон, хотят.

Джагулы, успевшие высыпать в миски краситель, уже недовольно скалились — но один из них пристально смотрел на подвешенные к стене шланги.

— Прочная слизь. Сама держится, без кожи, без тряпки, — заметил он, протягивая к шлангу коготь. Гедимин рявкнул на него и шагнул в сторону — оттуда обзор был лучше.

— Колодец, — слышал он сквозь шорох гребней чей-то негромкий голос. — Глубокий. А бочка — сверху. Вода вверх не течёт. Набрали? Для нас? Мы так нужны?

— Слышал, тут воду льют без счёта, — пробормотал другой. — Что куда там Кьюссам.

— Эррх… — сразу двое повернулись к нему. — Кто сказал? Хеллуг? Про водный призыв говорили? А где её держат? Чтобы лить без счёта, нужно целое озеро в небе…

— Мне откуда знать? — огрызнулся Джагул. — Будем смотреть. Может, что увидим. Они воду не руками таскают, это точно. Какой-то мощный призыв…

— День воды покажет, — прошептал другой, поворачивая ухо к Гедимину. Сармат думал, что не привлекает к себе внимания — но, видимо, слишком резко шевельнулся. Перешёптывания стихли.

…В долинах горели огни. Приоткрытые «люки» между пластинами брони светились, как иллюминаторы, и из них доносился прерывистый гул — рычание, шорохи, стуки, короткие воющие возгласы и плеск. Вепуат смотрел на сигма-сканер и задумчиво ухмылялся.

— Завтра с рассветом, да?

Гедимин кивнул.

— Туун-шу можно взять? — спросил Вепуат. Сармат поморщился, но снова кивнул.

— Не зажарится в Сфене Огня?

— У него панцирь, как у сааг-туула, — Вепуат ухмыльнулся. — Только структура другая. Как, думаешь, они переживают всякие металлические ливни?

Гедимин пожал плечами.

— Моё дело — рудники. Вы с Айзеком уследите за тремя племенами?

Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Хеллуги уследят. И я не позавидую тем, кто куда-то рыпнется.

Часть 38 29–39 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня — Сфен Воды, острова Туви — река Ксутлин

29 день Металла, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня

Вепуат помахал ведром с потрохами — и тут же накрыл его крышкой и улёгся сверху. Пасть туун-шу распахнулась и захлопнулась, по дороге покатились сдвинутые кратким ураганом камешки. Вепуат поднялся, отодвинул ведро в сторону и осторожно приблизился к зверю. Тот негромко зашипел. Спинные щитки встопорщились. Вепуат протянул руку к тросу на головном сегменте. Шипение стало громче.

— Если бы знать правильные команды… — прошептал сармат, досадливо щурясь, и издал несколько щёлкающих звуков. Туун-шу дёрнул хвостом, поднимаясь на полметра выше. Вепуат щёлкнул ещё раз, в другой последовательности. Шипение прекратилось, но снижаться зверь не стал. Вепуат со вздохом ухватился за трос, сунул руку под головной щит — туун-шу резко дёрнулся, и сармат полетел кубарем. Прокатившись три метра, он сел, шумно выдохнул, потёр ушибленную руку и потянулся за ведром.

— С эшку-тэй срабатывало…

— Мелюзгу учат Джагулы, — заметил Гедимин, настороженно глядя на огромное животное. — Вот их команды и работают. А кьюсских мы не знаем.

Вепуат со вздохом подбросил в воздух пригоршню рыбьих остатков. До земли не долетел ни один ошмёток. Туун-шу высунул глаза из-под панциря и шевельнул хвостом, медленно снижаясь. Вепуат бросил ему ещё пригоршню потрохов — и, ухватившись за трос, подтянулся и забрался ему на спину. Туун-шу раздул бока и закачался на тросах, нервно дёргая полуотросшими плавниками. Из-под обрыва донёсся протяжный вой.

— Урро-о-у-у! Геджер!

— Чего? — Гедимин заглянул в ущелье. Кочевники, выбравшись из-под брони сааг-туула, столпились у его морды и складывали в пасть вчерашние очистки. Урджен с сигнальным шестом наперевес стоял на загривке и махал Гедимину мотком тросов-щупалец.

— Отдай Урху. Как она лазит, так не удержишься.

Гедимин мигнул. Щупальце, заброшенное на обрыв, уже прилипло к стене душевой; весь моток висел на нём, и присоски его держали.

— Что там? — Вепуат, перебравшись ближе к хвосту зверя, заглянул за ангар. Урджен издал короткий вой.

— Там петли. Кидаешь на панцирь. И сам лезешь. Хвост на зверя, хвост на пояс — и не падаешь.

— Кьюссы так делают? — спросил Вепуат, забирая у Гедимина «петли». Туун-шу настороженно зашипел, и сармат еле уклонился от массивного хвоста, пошедшего вниз.

— Кьюссы лезут внутрь. А ты не влезешь, — отозвался Урджен.

Вепуат посмотрел вниз, на панцирь, попробовал поддеть пластину — она только крепче прижалась к телу. Сармат пощёлкал по ней, подождал — и со вздохом намотал щупальце на пояс и обернул ладонь. Другой «хвост» прилип к панцирю. Вепуат оттолкнулся и скатился по броне, повиснув между «трилобитом» и землёй. Перекошенное существо зашипело, раздуваясь и выравниваясь. Вепуат, хмыкнув, подтянулся на выступе панциря и влез обратно.

— Работает. Спасибо! — он помахал Урджену и улёгся на броню. Джагул, довольно оскалившись, повернулся к Гедимину.

— Что было про работу? Куда едем?

Со спины «трилобита» донеслось удивлённое хмыканье.

— В Сфен Огня, — ответил Гедимин, кивая на дальнее ущелье, где ворочались два сааг-туула. — И они тоже.

…В одном ущелье зарычали, в другом взвыли. Загрохотал гравий — недовольные сааг-туулы задёргали хвостами, раскидывая обломки. «Люки» по их бокам с треском захлопнулись. Айзек дотронулся до респиратора, прибавляя громкости.

— Идти? Куда? — спросил Джагул из племени Джелег, поднимая гриву и настороженно скалясь. Из соседнего ущелья вновь донёсся вой.

— Не слышал, что ли? За нашим зверем!

Айзек едва заметно поморщился.

— К туше сааг-туула. Там оставите охотников — и назад. Два раза обогнёте холм и положите зверей вон под тем склоном. Будете ждать.

— Огибать холм? — Джагул дёрнул ухом. — Зачем?

Погонщики из племени Хеллуг снова взвыли.

— Вождь Ардзаг! Зачем возиться с дураками⁈

Айзек поморщился.

— Надо посмотреть, насколько сильны ваши звери. Если этот путь не утомит их, дальше для них будет работа.

— Работа? — спросили сразу несколько Джагулов.

— Работа Геджера? — зверь племени Хеллуг высунулся из-за скалы; все «люки» вдоль передних лап были открыты, и из каждого кто-нибудь выглядывал, на всякий случай держа наготове колёсомёт. Айзек покосился на Гедимина и еле слышно хмыкнул.

— Он уже сказал? Ну да. Работы много, так что поедут все. И мы с Геджером тоже.

«Где Вепуат?» — Гедимин, спохватившись, что разведчик до сих пор не вышел к обрыву, развернулся к душевой. На тросах у ангара качался летающий «трилобит». Вепуат, усевшись на головной щиток, безуспешно пытался развернуть животное направо. Вниз он даже не смотрел.

…Под обрывом лежали три живых холма. Два из них, с плотно прижатыми к телу щитками брони, и впрямь напоминали обгорелые скалы. На их панцири вереницами взбирались филки, неся с собой кирки, крючья и верёвки. На загривке одного из них, над проёмами, из которых настороженно выглядывали погонщики, стоял Айзек и следил за посадкой. Над вторым висел на тросах гигантский «трилобит». Он размеренно шипел, пропуская сквозь полости воздух, и усевшийся на спину Вепуат как будто его не беспокоил. Гедимин думал, проверяя, как закреплена лебёдка, что лучше было бы поставить её на том «холме». Там вокруг не толпились бы любопытные Джагулы, и никто не норовил бы подвесить на перекладину чьи-то клыки или череп.

— Лебёдка одна, — сказал он, разворачивая стрелу и укладывая её на панцирь. — А загрузить надо всех. Начнём с Улгех.

Джагулы злорадно оскалились.

— Улгех? Нашей машиной? — кто-то из вожаков недовольно дёрнул вибриссами. — Пусть тащат на верёвках!

Из-под панциря соседнего зверя донеслось глухое рычание. Гедимин сузил глаза.

— Мы тут работаем, а не цапаемся. Лебёдка поднимает. Улгех — крепят на панцирь. Если всё пойдёт как надо, груза хватит на всех.

— Груза? — кто-то из Улгех рискнул выглянуть из-под брони. — Какого груза? Это камни?

Вожак Хеллугов сердито рявкнул.

— Много говоришь! Поднимай зверя! Вперёд, вперёд, вперёд!

…Хеллуги замыкали цепочку. Гедимин видел, как один за другим сааг-туулы исчезают в разломе. Зверь Хеллугов приопустил щитки, и «люки» вдоль боков превратились в бойницы. Сармату и самому было не по себе, и рука тянулась то к «арктусу», то к сфалту. «Асбестовая жила,» — напомнил он себе. «Твоя забота — найти её и вскрыть. Закончу с асбестом — пойду собирать кейек. Надеюсь, в этот раз сверху ничего не прилетит.»

…Разломы едва дымились. Гедимин, заглядывая в них, видел, как остывающая лава подёргивается губчатой коркой пемзы. Звери брели по их берегам, где-то подходя к самому краю, где-то — огибая провал по широкой дуге. Сармат сканировал такие разломы и довольно хмыкал. «Кейек — не такая уж редкость. К нему подобраться сложно. Особенно для местных. Интересно, это возобновляемый ресурс? И как быстро он возобновляется?»

— Сто-ой! — скомандовал Айзек, выпрямляясь во весь рост. — Сфен Воздуха вон там. Мы уже рядом. Гедимин, ты видишь месторождение?

«Асбестовая» жила пунктиром тянулась вдоль границы, то и дело проваливаясь в соседний Сфен. Гедимин выбрал на карте непрерывный десятиметровый участок и обвёл его красной чертой. Луч просвечивал пласты, лежащие над переплетёнными «прядями» асаана. Сармат задумчиво щурился, высчитывая точки уязвимости. «Тут с одного раза не выйдет. И так аккуратно в одну сторону не ляжет. Но обломки наверх выкинет. А что не долетит — вытащат.»

— Вижу. Пойду вскрывать, — сказал он Айзеку. — Гони всех за тот разлом.

— Не близко? — Айзек покосился на сигма-сканер и приложил к нему коготь, замеряя расстояние.

— Поставлю купол, — отозвался Гедимин. — Осколки не долетят. Пусть смотрят. Им полезно.

Погонщики из племени Хеллуг быстро переглянулись.

— Геджер будет ломать камни. Скажи всем — пусть смотрят!

Гедимин открыл было рот, но Джагул уже нырнул в «отсек» под бронёй.

— Осторожнее там! — запоздало предупредил Вепуат, свешиваясь с «дирижабля». Туун-шу висел в горячем воздухе, сомкнув все пластины и втянув глаза. «Что-то он знает про эти разломы,» — мелькнуло в голове Гедимина. Но он уже съезжал вниз по лапе сааг-туула и секунду спустя спрыгнул на затвердевшую лаву.

— Пока не увидите две вспышки — лежать и ждать!

…Лава плазменному резаку поддавалась легко. Гедимин старался не задеть полости с породой из соседнего Сфена — делать лишние трещины в пластах было ни к чему. Слои лавы, накладываясь друг на друга, уходили глубоко под «асбестовую» жилу; внизу, на границе размягчения породы, постепенно формировалась ещё одна — Гедимин уже различал характерную волокнистую структуру. «Это на будущее. Если через сотню тысяч лет „Элидген“ ещё будет стоять…» — сармат прервал бесполезные мысли и растянул над головой защитный купол. «Работаем. Плазма — сюда, осколки — туда. Если верно рассчитал…»

Земля дрогнула. Защитное поле над сарматом мигнуло, перехватив пару крупных обломков и горсть мелких. Когда стук камней затих, Гедимин приподнялся — и увидел пятиметровый пролом, длинную гору камней, протянувшуюся от его края, и глубокие трещины на его дне. Вдалеке кто-то взвыл и тут же замолчал. Гедимин опустил сопло в следующую скважину. «Обломки выкинет туда. И останется только один пласт…»

…Прорезанные в склонах ступени дымились, постепенно остывая. На дне шестиметрового пролома лежала растрескавшаяся плита. Гедимин видел, что она держится только на волокнах асаана, вросших в неё снизу — и что хороший рывок их выдернет.

Он убрал защитный купол — и издалека тут же донёсся протяжный вой. За расщелинами, на длинном живом холме, стоял Джагул с шестом. Гедимин оглянулся на пролом, сверился с анализатором («Полсотни градусов на ступенях. Пока разгребают склон — остынет…») и поднял вверх термобластер. Жёлтая вспышка ушла в складчатое небо.

… — Двигать камни… — донеслось из-под обгоревшего панциря. Сааг-туул протяжно заскрипел, наваливаясь боком на груду обломков. Выдвинутые книзу пластины скрежетали по скале, сгребая камни. Спустившиеся к пролому Джагулы разматывали тросы с присосками. Гедимин видел, как они настороженно оглядываются и прижимают уши.

— Сэта, — один из них повернулся к Гедимину. — Ты для них выше богов. Но мы-то нет! Если увидят — что будет?

— Вы же не прикасаетесь к асаану, — вмешался Вепуат; он так и болтался вместе со своим «дирижаблем» над панцирем сааг-туула, пока тот, не обращая на него внимания, сгребал обломки. — Только к пустой породе. Они же не следят за каждым куском лавы!

— Придут нас жечь — скажи им это, — буркнул Джагул, резко поднимая руку. Четыре хлыста, щёлкнув в воздухе, опустились на обломок плиты. Кочевники дёрнули его на себя — и он с одного рывка встал на ребро. Снизу блеснули чёрные пряди.

…Сааг-туул медленно отползал от карьера. За ним волочились тросы. Приклеенные к ним плиты одна за другой с грохотом переваливались через край. Айзек уже не отгонял филков, и они столпились на остывших ступенях, разглядывая «асбестовый» «моток». Он уже обнажился на три метра. Гедимин задумчиво смотрел на оставшиеся плиты. «Ладно, пока хватит,» — он, сняв с плеча сфалт, начал спускаться в пролом.

…Выдернутая из «мотка» прядь откатилась к стене карьера — туда, где свисали покрытые присосками тросы. Её подцепили мгновенно и рывком выволокли наверх — туда, где двое филков собирали их в связку. Тросы под неё положили заранее — в ней до первой пересменки должна была набраться тонна «асбеста».

— Чтобы Сэта разрешили копать адзаран… — донеслось из-под обугленного панциря. Джагулы наружу не лезли, но «люки» приоткрыли. Расположены они были именно там, откуда хорошо просматривалось и дно карьера, и его край — тот, на котором собирали пряди в связку.

— Сэта стерегут их город, — мрачно ответил другой Джагул. — Какой там адзаран⁈

— Грудная болезнь убьёт их, — пробормотал третий. — Они все безумны.

Гедимин переглянулся с Айзеком — тот на секунду отвёл взгляд от пролома и резко опустил руку. «Иди,» — жестом сказал он. «Пока всё спокойно.»

…Эта расселина была жарче остальных. Гедимин посмотрел на узкую полоску красной лавы и комковатые наросты вдоль неё — и осторожно, цепляясь когтями за прочные выступы, пополз вниз. Легкоплавкую обшивку он оставил в «передвижном лагере»; золотистый ипрон от дыхания магмы на секунду запотел, и скольжение стало быстрее.

«Всего-то триста градусов,» — думал сармат, осторожно ступая по краю надлома. Тут было много пемзы, хрупких участков, норовящих провалиться под ногой. Конкреция, вросшая в остывшую лаву, снаружи казалась небольшой. Гедимин потянул за неё — и выволок здоровенный сросшийся комок, тут же обжёгший ему пальцы. Щурясь от фантомной боли, сармат прикрепил его к нечувствительной броне и наклонился за следующим. Сверху посыпались камешки. Чья-то длинная морда мелькнула над краем расщелины и тут же скрылась. Над обрывом склонился Вепуат. Его ипроновая броня, подсвеченная расплавленной породой, покрылась красными пятнами.

— Нашёл? Погоди, я спущусь! А то что ты один… — договаривал сармат, уже съезжая по склону. — Пемза, чтоб её!

Наверху кто-то рявкнул.

— Самки! Урху! Тебя кто туда звал⁈

Вепуат фыркнул. Он уже стоял на краю и поддевал когтями камень, затопленный расплавом.

— Ого! Здоровый обломок ты нашёл… Hasu!

Пемза под его ступнёй хрустнула и просела. Сармат выдернул было ногу из расплава, но тут же опустил обратно и, нашарив что-то, ухватил пальцами и поднял. Три конкреции срослись вместе, превратившись в пузырчатый штырь. Вепуат царапнул их когтем и довольно хмыкнул.

— А если всё выбрать — оно когда-нибудь отрастёт? — он оглянулся на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Это откуда-то всплыло. Но внизу ничего похожего не видно. Какой-то прерывистый процесс.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Может, при извержениях? Лава поднимается, что-то выносит? Оттуда, где сканеру не видно?

Гедимин смерил его недобрым взглядом.

— Полезешь проверять под извержением?

Вепуат только ухмыльнулся.

— А что, опаснее, чем в ядерном реакторе?

Наверху зарычали. Над обрывом показались четыре морды. Джагулы обмотались мокрыми тряпками, прижали уши, но от расселины не ушли — что-то тянуло их сюда.

— Геджер! Это твои камни? Все?

Гедимин мигнул.

— Что собрал — моё. Остальное… — он пожал плечами. Наверху переглянулись.

— Дашь нам собирать? — спросил Урджен. Остальные отодвинулись — их морды исчезли. Гедимин снова пожал плечами.

— Валяй, — он кивнул на дно расселины. «Интересно, как они…» — мелькнуло в голове. Додумать Гедимин не успел — в воздухе щёлкнул, разворачиваясь, хлыст. Присоски вцепились в камень, выступающий над лавой — и щупальце, дымясь, втянулось на обрыв. Зашуршал упавший с него камешек. Его встретили радостным воем. Сверху заскрежетало. Щупальце вновь полетело в лаву — и Гедимин успел увидеть, что обгоревший кончик отрезан.

— Вот оно как делается, — пробормотал Вепуат, глядя, как с каждым броском хлыст укорачивается на пяток сантиметров. На восьмом камешке на «добытчика» рявкнули с двух сторон. Хлыст, а вместе с ним и обмотанная тряпкой морда, исчез. Ещё несколько секунд наверху шуршало, потом Гедимин услышал быстрые удаляющиеся шаги. Вепуат ухмыльнулся.

— И что им мешало без нас тут порыться? — Гедимин в недоумении пожал плечами.

— Сэта, — отозвался Вепуат. — Они и с нами-то насилу решились. Там до сих пор обсуждают, кто кого сожжёт за связку асаана. Знаешь, как они крепят пучки к броне? Самым концом щупальца. Чтоб даже пальцем не задеть. Один раз пообщаешься с Сэта — второго не захочешь.

Гедимин недоверчиво покачал головой.

— Тут нет поселений Сэта. Их на всю Равнину пять штук. Как тут уследить за каждым куском кейека?

Вепуат пожал плечами.

— По-моему, никак. Но местные могут знать больше. Ну что, возвращаемся? Для первого раза хватит?

Гедимин прикрепил к броне ещё одну раскалённую конкрецию и нехотя кивнул. Он думал о плавлении рэссены. «Как только „асбеста“ хватит на две пары рукавиц — начнём работу. Знать бы ещё, сколько ниток для этого нужно. Не силён я в ткачестве…»

…Снятые респираторы — дополнительную защиту — филки сложили в сгенерированный «арктусом» «мешок». Гедимин бегло его просканировал, поморщился, направил луч на штатные респираторы, ещё прикреплённые к шлемам, и довольно ухмыльнулся — вся пыль осела на первом фильтре. Джагулы, выглядывая из «люков», наблюдали за ним с опаской. Сааг-туул озадаченно косился всеми глазами на свисающие с панциря охапки «асбеста».

— Что со следующей вылазкой? — спросил Айзек. Гедимин качнул головой.

— Этого пока хватит.

— Ну, тебе виднее, — сказал Айзек, окинув взглядом связки минеральных «прядей». Все сааг-туулы были ими обвешаны. Гедимин, глядя на них, думал, что пора собирать второй дробильный агрегат — и доделать-таки увлажнитель.

…Перебирая мотки тросов, сармат поймал себя на том, что ищет кусок нужной длины, и ни метром больше, — отрезать лишнее не поднимается рука. «Вот до чего доводят проблемы с ресурсами,» — криво ухмыльнулся он, подбирая моток. «На Земле бы ни секунды не думал…»

Вдалеке, между бараком и душевой, громыхала асаанодробилка. Там сложили горой все добытые тонны. Таскать их пришлось Гедимину и Вепуату — Джагулы поднялись на холм, отцепили всё от брони и отказались к «асбесту» даже притрагиваться. Ремонтник видел, как они, прижимая уши, оглядываются на горящий на окраине купол. Сэта смотрели в их сторону; Гедимин помахал им и поволок очередную связку на временный склад. Там все эти «пряди» и остались, периодически орошаемые из увлажнителя, — сармат протащил шланг через вентиляционный лючок и закрепил его, приделав дополнительный вентиль. Один из филков, не прикасаясь ни к чему из механизмов,следил только за влажностью воздуха; Гедимин, проходя мимо, думал, что надо бы выделить ему анализатор, но свободного прибора не было.

«Ага, готово,» — сармат наклонил рычаг. Массивный каменный боёк опустился на кованую направляющую и подложенный на неё датчик давления. Прибор на запястье мигнул — данные были считаны. Гедимин закрепил «молот» в верхнем положении, тронул направляющую, — на тёмно-синем металле не осталось ни единой вмятины. Сармат еле слышно хмыкнул. «Может, и выдержит. Или хотя бы отрегенерирует.» В остывающий расплав он высыпал несколько щепоток рална-камня; странный минерал осел в верхнем слое — сармат надеялся, что это поможет заращивать повреждения.

Филки-дробильщики, увидев Гедимина с грузом, быстро переглянулись и настороженно сощурились.

— Эта штука — тоже нам?

— Будет вторая бригада, — отозвался Гедимин, наматывая трос на балки. «Вот им лебёдка. Один хвост она поднимет. Другой они как-нибудь донесут.» Мельком он просканировал рабочих, — внешние респираторы пока справлялись с фильтрацией. «Сегодня можно ничего не менять. Пыли мало, — всё-таки вода её сбивает.»

За ангаром душевой кто-то приглушённо рявкнул. Направив туда сканирующий луч, Гедимин увидел двоих Джагулов. Они пришли с лопатой и мешком; половину кучи в лотке «трилобита» успели убрать, но теперь, забыв о ней, глазели на «асбестовый цех». «Да нет, не на цех,» — внезапно понял сармат. «На кромку обрыва под цехом. Там-то что? Зрячие камни? Нет, сюда я их не ставил…»

— Вода течёт сама, — услышал он громкий шёпот. — Как вниз — понятно. По кишке из бочки. В бочку — из нижнего озера. Снизу вверх. Как⁈

Гедимин невольно ухмыльнулся. «Научный интерес? Похвально… Догадаются или нет?»

— Малый призыв, — прошептал другой Джагул, берясь за лопату. — Слышал, карлики так могут.

Первый фыркнул.

— Карлики? Тут не Сфен Воды. Озёра под скалами. Кьюссы, может, могли бы. Видел тут Кьюссов?

Теперь фыркнул второй.

— Кьюссы то, Кьюссы сё… Ты что, из крашеных?

— Эй, — Гедимин обогнул ангар, и Джагулы, вздрогнув, прижали уши. — Что такое «малый призыв»? Разновидность насоса?

Кочевники переглянулись.

— Не знаю, что это ты сказал, — пробормотал один из них, настороженно скалясь. — Твоя вода. Мы не лезем.

Он подобрал лопату и принялся кидать помёт в подставленный мешок. Гедимин подождал ещё немного, но понял только, что Джагулам не по себе.

…Южный склон покрылся прозрачными туннелями. Рядом улёгся зверь племени Хеллуг. Лучники с его спины недобро скалились, глядя вниз. Туннели упирались в ворота душевой. Рядом, сложив руки на груди, стоял Гварза.

— Общие купания? Для обоих племён сразу? — Вепуат, выглянув из-за ангара, недоверчиво покачал головой. Рядом с ним громко зашипел туун-шу — толпа Джагулов рядом его тревожила. Вепуат протянул руку к его передним щиткам — шипение стало громче.

— Мелким «трилобитам» нравилось, — пробормотал сармат, глядя на сигма-сканер. — Много нервных окончаний… а сигнал, похоже, болевой. Ладно, поищем что-то другое…

— Стоять! — рявкнул Гварза. Три десятка Джагулов, зажатые между прозрачными стенами, замерли на месте и прижали уши. Всем им было не по себе.

— Тут купальня. Она одна, а вас — семь сотен. Быстро зайдёте, быстро помоетесь, быстро высохнете. Руками трогать себя, свои миски и гребни. Больше ни к чему не прикасаться. Кто сунет руки куда не надо, купальни больше не увидит. Запомнили?

Гедимин, подавив тяжёлый вздох, двинулся к воротам. Первым на мытьё запустили племя Джелег; когда очередь дойдёт до Улгехов, Гварза обещал сармата сменить, а на ворота поставить Айзека. «Надо выделить какой-то день для банных процедур,» — думал Гедимин, досадливо щурясь — в кармане лежал едва намеченный чертёж механической прялки. «Тут семьсот, там четыреста, — как раз за сутки все вымоются. И больше время на них не тратить.»

…Вепуат врезался плечом в косяк. Под удивлённым взглядом Гедимина он поправил сбившиеся перья, закрыл дверь и снова уставился на экран сигма-сканера.

— Надо же… Я думал, кровяной камень с такими вещами справляется. Видимо, он сращивает, как оно лежит. Если отломки врастопырку, так и срастутся. А собирать их тут не принято. Хотя бы простейшие шины… Интересно, кто у них занимается лечением. И занимается ли вообще.

— Чего? — Гедимин заглянул в его сканер. На экране виднелась чья-то конечность, просвеченная насквозь. На костях, напротив друг друга, вздулись непонятные желваки.

— Я, пока приучал туун-шу… — Вепуат махнул рукой в сторону душевой. — Сканировал Джагулов. Когда они купаются, это проще. Всё видно. Все с переломами, и у многих срослось очень криво. И стрелы… их тут, видно, не вырезают. Видишь? Наконечник прямо в кости.

Гедимин пожал плечами.

— Они же всегда воюют. Странно было бы, если бы никого не ранило.

— Угу… — Вепуат пролистнул ещё пару сканов. — Ага, ещё вот это… Кровяной камень опухоли, видно, не берёт. По идее, и не должен. Наоборот, ещё лучше растут… М-да. Попробовал бы удалить, но вряд ли он дастся.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Насильно оперировать Джагулов? Тебе совсем заняться нечем?

Вепуат поморщился.

— Это моя работа. Штатный медик. М-да… Надо бы выяснить про остеофиксаторы. Должно же что-то быть. Хоть из двух палок и ремня…

…Филки под присмотром Тештека растягивали вдоль коридора длинные нити. Гедимин покосился на веретёна, — в этот раз плетельщик забрал только половину спрядённого. «Похоже, работа ускоряется,» — думал сармат, пересчитывая про себя видимые неравномерности. «И в целом пряжа ровнее. Не у всех, но… Вепуат был прав — они осваиваются.»

— Рукавицы? Чтоб руки не жгло? — Ишха прикинул что-то на пальцах. — Сколько они сегодня работали? Ещё три раза по столько. И так же завтра. Тогда послезавтра можно начинать.

— Полтора дня работы? — Гедимин удивлённо мигнул. — Думаешь, успеют?

Ишха скрестил когти.

— Дети Пламени искусны во многих ремёслах.

Дверь открылась. Филки, только начавшие раскачивать рычаг плетельного агрегата, повернулись на шум. Тештек негромко зашипел, отступая в сторону. На пороге стоял Айзек.

— Не отвлекайтесь, — сказал он, с интересом глядя на оставленные прялки и растянутые нити. — Давно хотел посмотреть, как это происходит. Гедимин, ты бы не мог посылать мне отчёты? Хотя бы раз в местную неделю?

Гедимин досадливо сощурился — об отчётности он забыл напрочь.

— О чём отчёты? — угрюмо спросил он. — Песок на складе. Туннели завтра дороют. Стройка стоит.

— Хотя бы об этом, — Айзек кивнул на филков, взявшихся за рычаг. — Любопытный агрегат… Об освоении новых технологий. И о твоих идеях о механизации. Асбест теперь дробят в две смены? Филки говорят, что у агрегатов плохой ход. Тросы не перетрутся?

Гедимин поморщился.

— Смазывать надо. Жир я им оставил.

Айзек хмыкнул.

— Значит, выделить ещё и механика на обслуживание… Филки ждут, когда ты поставишь им машину. Дробление, как я понял, вполне механизируется.

— Можно, — Гедимин пожал плечами. — Но нужен толковый оператор. А они по гребням молотом лупят.

Айзек криво ухмыльнулся.

— Лишь бы не себе по пальцам. Всегда ты торопишься, атомщик. Толковые за день не вырастают.

Тештек громко зашипел. Гедимин обернулся и увидел, как три сплетённых троса соединяются в один — «девятерный». Айзек заинтересованно хмыкнул.

— Этот агрегат сделали Сэта, или он уже наш?

— Наш, — отозвался Гедимин. — Там ничего сложного. Если бы ещё нормальный ворот…

Тештек прошёл вдоль растянутой верёвки, пощёлкивая по ней когтями, с шипением выдохнул и резко махнул рукой. Филки переглянулись.

— Опять не то? — спросил Вепуат, глядя, как Сэта сматывает верёвку.

— Завтра — ещё раз, — бросил тот, положив её на поддон рядом со вчерашней. Гедимин посмотрел на них и еле слышно хмыкнул. «А разница видна… Может, завтра сделают как надо. И я подберу режим для машины.»

30 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вепуата не было. Гедимин подождал немного в душевой, потом, озадаченно пожав плечами, вышел. У здания висел на привязи огромный «трилобит». Увидев Гедимина, он втянул воздух в дыхальца — и с грохотом прижал к телу все пластины и притворился дохлым. На его спине никого не было.

Позади кто-то недовольно хмыкнул. Мимо прошли филки, на ходу пристёгивая запасные респираторы.

— Опять болтается без дела. А нам вот работать, — услышал Гедимин сердитый шёпот.

— Ага. Механизатор, мать его пробирка…

«Точно. Чего я тут высматриваю? Есть же механизм…» — Гедимин, досадливо щурясь, поднял сигма-сканер. Чёрный пернатый силуэт долго искать не пришлось — луч прочертил невидимый полукруг и упёрся в бок сааг-туула. В «отсеке» под панцирем собралась группа Джагулов. Там же стоял Вепуат и что-то объяснял им. В руках он держал кожу, облепленную сырой глиной. «Формовочная. То-то филки её вчера искали…»

— Выпускное отверстие открыто, — заученно проговорил за спиной кто-то из филков. — Готовность?

— Накопитель готов, — отозвался другой. — Излучатель готов. Приступать?

На броню Гедимина упал зелёный отсвет. В небо над холмом уходил яркий сдвоенный луч, и рыжевато-розовые небесные складки медленно окрашивались в его цвет. Гедимин видел, как от луча растекаются тонкие зеленоватые потоки, и ему мерещилось, что они пульсируют. Он покосился на дозиметр, но тут же опустил его. «Тут нужен высотный зонд. А наши дроны следят за округой. И Гварза мне их точно не даст.»

Из-под «западного» обрыва донёсся рёв раковин и чей-то вой. На «юге» стояла полная тишина. Гедимин покосился на сигма-сканер, — племя Хеллуг высунулось изо всех «люков» и глазело на небо, широко ухмыляясь. На «юге» два огромных зверя лежали, повернув глаза кверху; кто-то выглядывал из приоткрытых проёмов в их панцирях, но наружу выйти не решался.

Огни в небе погасли. Гедимин развернулся к ангару горячего цеха. «Пока прялки не заняты, соберу их на привод. Машину на самый малый ход, — авось не разломает.» В карманах у него лежали прорезные плашки и направляющие крючки — то, что должно было скрутить рыхлое волокно в узкую ленту.

…Прялок на прежнем месте не было. Гедимин заглянул в стенные ниши и мигнул — пропали ещё и разобранные станки. Он посмотрел на сигма-сканер и удивлённо хмыкнул. «Всё на складе? Когда убрали? Я уходил — лежало тут.»

— Да сидите уже, — буркнул он поднимающимся жильцам — между мешками с волокном, защитными куполами и подвешенными гамаками пробираться было проще, когда в проходах не маячили ещё и Сэта. До поставленных в ряд механизмов он долез, едва не обрушив штабель тюков, и снова подумал, что склад надо было строить просторнее.

— Мастер Хеттийиррн пришёл за прялками? — Сэта пристально смотрели, как Гедимин подбирает веретёна и старается не спутать свисающие нити. — Ученики соберутся так рано?

— Я сам поработаю, — отозвался сармат, досадливо щурясь — нитки всё же переплелись. Сэта переглянулись.

— Чья помощь тебе нужна?

Гедимин задумчиво посмотрел на Ишху. «Нет. Не сейчас. Настрою — позову.»

— Закончишь — принеси всё сюда, — раздалось за спиной, едва он отвернулся. — Подальше от Джагульских глаз. Кочевники у дома ремёсел — не к добру.

Гедимин мигнул.

— Так вы всё от Джагулов спрятали? — он недоверчиво хмыкнул. — Они что, сами прясть не умеют? У них же есть похожие штуки…

Вдоль шеи Ишхи вспыхнули багровые пятна, и он прикрыл их когтистой рукой.

— Что у них там есть — их дело. Священный асаан — не для бродячих дикарей. Мы их не учим. И вы не беритесь.

…«Ещё раз,» — Гедимин подобрал упавшие и откатившиеся в сторону веретёна и выставил их в ряд. «Сделать опору с углублениями,» — отметил он в журнале. «Борта нарастить до основания шипов.»

Он снова примял волокно, продевая сквозь плашки, и приоткрыл клапан. Привод застучал, толкая веретёна, те закачались, стягивая волокно с мотка. Гедимин досадливо хмыкнул и остановил машину. «Теперь — слишком медленно. Попробуем вот так…»

За спиной стукнула дверная створка. Кто-то переступил порог и шумно вздохнул.

— А тут уже всё механизируется…

— Ломается, — буркнул Гедимин, останавливая машину. Веретено, отброшенное слишком сильным толчком в сторону, продолжало качаться и наматывать на себя нить, только половина витков падала между шипами.

Вепуат склонился над «агрегатом», еле слышно хмыкнул и отступил к стене.

— Даже интересно, что скажут Сэта. Уже забыл, как местные смотрят на новшества…

— Что случилось-то? — спросил Гедимин, глядя на его угрюмый прищур. Вепуат достал из кармана скомканную шкуру — вернее, шматок подсохшей глины с торчащим из него краем — и бросил в ведро.

— Прогрессорство не задалось. Это, видишь ли, камень. Вещь Асгаана. Ак-коу такого не любит.

Гедимин покосился на его шлем — височные пластины были плотно пригнаны. «Техника безопасности при общении с богами,» — сармат едва заметно ухмыльнулся и сам прикрыл незащищённые виски.

— А им что надо? Чтобы Ак-коу любила, или чтобы кости срослись ровно?

Вепуат невесело усмехнулся.

— Поссоришься с Ак-коу — кости уже не понадобятся. Ну… — он развёл руками. — Может, суеверие. Может, правда. Ты ж её видел. А твой дозиметр врать не будет.

— Да чтоб их всех и с местной фауной, — пробормотал Гедимин, закрывая последний клапан. «Без толку,» — он отсоединил привод и сгрёб всё «оборудование» в охапку. «Без станины — так и будут кататься. Доделать станину — а там будет видно. Кабы не местная физика, гори она в пучке нейтронов…»

…Первый филк из кузнечной группы огляделся по сторонам и сдержанно хмыкнул.

— А что, прядильный цех закрылся?

— Засекретился, — буркнул Вепуат, покосившись на запертые двери склада.

…Прялки навстречу озадаченным «ученикам» вынес сам Ишха. Бросив на Гедимина быстрый взгляд, он аккуратно расставил их и оглянулся на дверь. Тештек, закрыв её, уже собирал плетельный станок, и филки, оживившись, направились к нему. За спиной Гедимина стукнула дверная створка — кто-то с излишней силой вбил её в паз.

— Кет, — негромкий голос Кенена Гварзы прозвучал прямо у наушника. — Айзек говорил с тобой о перспективах механизации?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Пока ничего не выходит. Мало данных.

Гварза неопределённо хмыкнул.

— В любом случае — не торопись. Айзека осаждают поселенцы. Он, естественно, поддаётся. Что могут сделать вручную, пусть делают.

Гедимин поморщился.

— Могут всё. Вопрос в объёмах. Простейшая механическая прялка…

Гварза с силой надавил ему на плечо.

— Не торопись.

Он обогнул сармата и, взяв Вепуата за локоть, отодвинул его за печь. Говорили они недолго, но сердито. Гварза, снова обогнув Гедимина, быстро вышел. Вепуат выбрался из-за печи, с тяжёлым вздохом посмотрел на потолок и повернулся к Тештеку.

— Ну что? Пробуем ещё раз? Я вот думаю — рычаг надо было делать из рэссены.

— Сделаешь, — отозвался плетельщик, разматывая пряжу вдоль локтя. Других приборов измерения у него с собой не было. Гедимин хотел скривиться, но вспомнил, что вчерашний и позавчерашний шнуры по длине различались на считанные миллиметры. «Пусть плетёт как знает. Всё равно — это изделия тренировочные.»

…Тештек наматывал шнур на раскалённую, горящую руку, растягивая его на пальцах. Зеленоватый асаан сквозь пламя казался чёрным.

— Так и делайте, — сказал он, погасив огонь, и положил свёрнутый шнур поверх двух других. — По толщине — сколько надо. Вот натяжение. Вот подвесы. Всё видно. Дальше — только работать. Будет лучше. Но и так неплохо.

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Думаешь, они научились? И вот из трёх этих шнуров смогут сплести один?

— Чего тут не смочь, — отозвался Тештек. — Скажи им. Я пока тут. Но вижу — могу и уйти. Ткач тут Ишха. Я не помогу.

Гедимин мигнул.

— Ты уверен? Это вся технология?

Он подобрал верхний шнур и растянул между пальцами. «Чутьё» подсказывало, что в руке нечто, превосходящее по прочности стальной трос. «Не металлофрил. Но и не местные растительные волокна. Значит, делать умеем…»

…«Четыре миллиметра,» — замерил Гедимин итоговую толщину. В лаборатории, куда он пришёл с образцом в кармане, кишели филки. К нужному агрегату подойти удалось не сразу.

— Вода из Сфена Воздуха, — негромко напомнил, заглянув под защитный купол, Альгот. — Пока опять не начались катаклизмы.

— Не выйдет, — отозвался Гедимин. — Мы с ними в ссоре.

— Всё ещё? — Альгот покачал головой. — И… есть надежда на перемирие?

Гедимин пожал плечами.

Теперь его от Альгота и лаборантов закрывало непрозрачное защитное поле. Трос, заправленный в герметичный короб, напоминал о себе только мелькающими на табло цифрами, — механизм растягивал его, наращивая нагрузку. Для испытаний Гедимин отрезал полуметровый кусок, остальное спрятал в карман до лучших времён. «Пятнадцать тонн,» — снова сверился он с табло. «Неплохо для шнурка из ниток…»

Табло мигнуло, и цифры на нём застыли. «Семнадцать тонн,» — повторил про себя Гедимин, вскрывая корпус. Порвало шнур аккуратно, почти без раскручивания, — волокна только чуть распушились у места надрыва. «То есть — рабочая нагрузка три с половиной. Даже у такого примитивного образца. Тештек прав — технологию мы освоили.»

…За ангаром коротко скрипнул сааг-туул. Вепуат едва заметно ухмыльнулся.

— А зверёк разговорился. Видимо, привык к нам, чужакам.

Джагулы возились в «предбаннике», развешивая по стенам верхние накидки и лишние «цацки». Джагзуу выглянула в цех и широко ухмыльнулась, старательно натягивая губы на клыки. Навстречу ей с громким шипением шагнул Кут’тайри. Самка попятилась, поднимая гриву.

— Геджер позвал нас!

Кут’тайри зашипел ещё громче.

— Вот ваша печь. Отсюда — ни шагу! — он встал посреди прохода, сложив руки на груди. Со светящихся, раскалённых когтей сыпались искры. Гедимин со вздохом растянул поперёк коридора защитное поле и кивнул Джагулам на печь.

— Пришли работать? Вот и работайте. Сколько вас?

Пока самка скалилась на жреца, её обогнул Урджен. Перед собой он подталкивал чёрного Джагула, одетого в фартук и краги. На шее светлела полоска жёсткой кожи — свободный ошейник.

— Это Зуурджег, — небрежно пояснила самка. — Тоже будет тут. Уже немного знает. Ты его только проверь.

Гедимин мигнул. Спросить ни о чём не успел — из-за печи высунулся удивлённый Вепуат.

— Пленный? Из Ур-Согганов?

Зуурджег угрюмо оскалился.

— Я Хеллуг.

— Он Хеллуг, — подтвердил помрачневший Урджен, взяв Джагула за плечо. — Почти уже совсем.

Вепуат хмыкнул.

— Снимать с них ошейники, значит, нельзя. А учить новому ремеслу — можно?

— Говоришь странное, — Урджен недовольно ощерился. — Не будешь его учить?

Гедимин подавил раздражённый вздох и шагнул к печи.

— Пусть учится. Зуурджег! Тебе показали, как сыпать шихту? Будем делать чистое прозрачное стекло. Заготовки для линз.

…Урджен отложил крупнозернистый камень, стянул с морды повязку и шумно выдохнул.

— Работа для самок!

— Да куда уж вам, — отозвалась сквозь повязку Джагзуу, шаркая камнем по стеклу. До гладкости заготовке было далеко, но правильную выпуклость она постепенно приобретала. Третий Джагул шевельнул ухом, но головы не поднял. Он, как и все они, работал с перерывами, то делая несколько резких движений, то застывая на месте и шумно дыша сквозь повязку.

— Дети Пламени… уже… такое делали? — спросил Урджен, чуть отдышавшись после очередного трёхминутного рывка. Гедимин кивнул.

— Уже умеют. Ты не спеши. За раз не получится. Сейчас — самая грубая форма, потом — три дня на доводку. Тогда поставим клейма и проверим в деле.

— Уррх, — самка шевельнула ухом. — Доводка? Всё так же, камнями?

— С разным зерном, — сармат тронул когтем шлифующую поверхность. — Долгая нудная работа. Никакой магии.

Джагзуу коротко ухмыльнулась.

— Такие камни мы знаем. У себя попробуем? Что выйдет — я принесу.

Гедимин пожал плечами. «Прогресс,» — в груди шевельнулось что-то тяжёлое. «Раз начнётся — не остановить.»

…Вепуат проводил взглядом полуодетого босого Джагула в ошейнике, потом покосился на термометр и еле слышно хмыкнул.

— У них шерсть, — буркнул Гедимин. — А там — плюс пятнадцать. Даже филк не замёрзнет.

— Я всё пытаюсь вникнуть в их традиции, — пробормотал Вепуат, глядя на закрывающиеся «люки» сааг-туула. Зверь, отогревшись, оживился — уже не нужно было по пять минут греметь над ухом, поднимая его на ноги, он вставал сам и бодро трусил к спуску. Хвост пролетел над городским куполом, разминувшись с ним на пару метров.

…Стемнело, но огни в низинах ещё горели. Филки-патрульные, обходя плато по периметру, замедляли шаг на «южном» и «западном» склонах и настороженно смотрели на длинные живые холмы. Туун-шу прикрыл глаза, но оставил пластины приподнятыми, и воздух с присвистом проходил сквозь внутренние полости.

— Не понимает он внешнего управления, — вздохнул Вепуат, глядя на «дирижабль». — Видимо, привык, что рулят изнутри. А я в эти полости не втиснусь даже без скафандра. Говорят, Кьюссы там даже жили. Племенами. Не знаю. Разве что свернувшись клубком. Там спать-то негде, не то что…

За спиной Гедимина сверкнула белая вспышка — и тут же потонула в ярко-красной. Взревело пламя. Развернувшись и вскинув «арктус», сармат увидел серебристый светящийся купол, окружённый багровым облаком. Оно стремительно накалялось, меняя цвет.

— Хассек! — вскрикнул Вепуат, первым что-то разглядевший в плазменном шаре. — Отбой!

Выхватив что-то из кармана, он швырнул это в облако. Огненное кольцо разомкнулось. Двое Сэта, приняв гуманоидный облик, повернулись к сармату.

— Не трогайте! — крикнул тот, вклиниваясь между ними. — Это свои!

Кольцо плазмы распалось окончательно. Сэта расступились. Посреди дымящегося круга стояли, пригнувшись и выставив вперёд горящие посохи, трое стражей. Хассинельг шумно выдохнул и воткнул палку в гравий.

— Жаркая встреча, — прогудел рослый багровый силуэт, поворачиваясь к сарматам. Другой, чуть ниже ростом, опустил посох и поправил тёмные очки.

— Чужаки в Эйта’ане! — командир Сэта недобро ощерился. С его когтей сыпались искры, и Гедимин с тревогой покосился на гравий — вроде бы гореть там было нечему.

— Это не чужаки, — сказал Вепуат. — Хассек! Что ж тебе в долину не перемещалось⁈

— И то верно, — прогудел Калиг. В навершии его посоха метались красные искры. Хассинельг смущённо опустил голову и уронил хвост.

— Там Скогны. Подумал — разбудим, прицепятся.

— Всё спокойно, — сказал Вепуат огненным существам. — Это Хассинельг, Калиг и Навкет. Друзья Пламени.

— Лучше бы Пламени не дружить со стражами, — угрюмо сказал командир Сэта, жестом отзывая бойцов. Вепуат хмыкнул.

— Все говорят, с кем нам дружить. Сэта, стражи, Джагулы.

Калиг постучал посохом по дымящейся земле и вышел из невидимого круга. Дым тут же развеялся.

— Давно мы тут не были, — вполголоса заметил Навкет, оглядываясь по сторонам.

— А сейчас чего пришли? — спросил Гедимин, недобро щурясь. — Вам же запрещено.

Калиг гулко вздохнул.

— На совете, бывает, говорят глупости. Глупо соблюдать глупые запреты. Мы ведь обещали вам защиту…

Гедимин хмыкнул.

— Защита была нужна раньше. Тогда пришёл один Хассинельг. Сейчас-то что?

— Мы виновны в нарушении слова, — Калиг склонил голову. — Нам это чести не делает. Но лишняя защита вам всё же не помешает.

Теперь хмыкнул Вепуат.

— Вон там, под обрывом, — два племени Джагулов. Там — ещё одно. Тут — Сэта. Как часто нам придётся разнимать драки?

— Скажем Джагулам, что это свои, — вмешался Гедимин. — Сэта уже знают.

Из-под купола донеслось сердитое шипение.

— Мастер Хеттийиррн! Так эти… существа… будут тут постоянно?

Вепуат развёл руками.

— Сам знаешь, воин Куттуша, — у нас мало друзей. Надеюсь, нам с Хеттийррном не придётся вас постоянно растаскивать? Или сразу взять клятву Пламенем?

Сэта резко взмахнул когтями.

— Из стражей плохие друзья. Но Пламени виднее. Мы не тронем этих… союзников.

— Стражи не нападают первыми, — угрюмо прогудел Калиг, пристально глядя на светящийся купол. — И в этот раз было так же.

Пригасив свечение посоха, он отошёл за бронеход. Навкет и Хассинельг уже стояли там, разглядывая огромного «трилобита». Тот спал, и потускневшее свечение посохов не потревожило его. Хассинельг переминался с ноги на ногу, то делая шаг к животному, то от малейшего движения пластин отступая и прикрываясь палкой.

— Что-нибудь узнал? — спросил Вепуат, понизив голос. — Был у Хигов?

— У Хигов⁈ — в один голос переспросили Калиг и Навкет, разворачиваясь к третьему стражу. Тот уставился на посох.

— Был, — неохотно ответил он под гулкое рычание с двух сторон. — Поговорили. Вепу-а, ты не видел на нём клейм? Мне тут ничего не разглядеть. А посохом не подсветишь.

Вепуат мигнул.

— Клейма? Не заметил… Где их обычно ставят?

Хассинельг махнул посохом.

— Где-то, где не отвалится, — сказал Калиг, обходя животное по широкой дуге. — Может быть, внутри.

Хассинельга передёрнуло.

— Кто туда полезет?

— Ну не я же, — Калиг повёл широкими шипастыми плечами. — И Дим-мин для этого велик.

— Тихо, — вмешался Вепуат, пристально глядя на сигма-сканер. — Не надо в него лазить. Сейчас поищем.

…Глубокий ожог темнел на каркасе переднего плавника. С другой стороны, симметрично ему, нашёлся такой же — орнамент из нескольких угловатых символов, заключённых в овал. Клеймо заросло перепонкой, но повреждения до сих пор читались — и Гедимин был уверен, что летать они мешают.

— Сурово, — пробормотал Вепуат, едва заметно щурясь. — Прямо на крыле… Зачем? Где-нибудь на панцире — было бы меньше вреда.

Стражи переглянулись.

— Может, им и надо, чтоб летал не слишком быстро, — неуверенно сказал Хассинельг, перерисовывая клейма на внутреннюю часть рукава. Такие записи он делал часто — Гедимин успел заметить много следов стёртой и выскобленной краски.

— Так что Хиги-то сказали? — не вытерпел Вепуат. — Что с ним делать?

— Приучать к себе, — отозвался страж, подтягивая ремешки на рукаве. — Покажу им клеймо. Будут искать, чей зверь, кто учил, куда отдали. Они найдут — у них там всё записано. Сказали — если их зверь, наставника пришлют. Жди в первые дни Воздуха.

Вепуат досадливо сощурился.

— Через десять дней? Он за это время от безделья взбесится. А я его даже вперёд направить не могу.

Калиг гулко вздохнул.

— Странные занятия у тебя, Вепу-а. И заботы странные. Хассек! Когда ходил к Хигам, чего нам не сказал⁈

Страж снова уставился на навершие посоха. Внутри вспыхивали синеватые искры, но треска Гедимин не слышал.

— Не толпой же туда идти, — пробормотал Хассинельг. — Когда один, им спокойнее. Проще говорить, если с миром.

Калиг и Навкет переглянулись.

— Ты хоть говори, где тебя потом искать, — сказал старший. — Мы тебя не сдадим. Мы ведь все…

Он снова вздохнул.

— Мы в совете на одном счету, — закончил за него Навкет. — Ты не тяни. Сходи к ним быстрее. Скоро плохие дни, за ними — время Ук-кута, — говорить с тобой будет некому.

— Время Ук-кута? — Гедимин насторожился. Дрессировка туун-шу его не занимала, в переговорах с Хигами, очевидно, он помочь не мог, — но от последних слов ему почему-то стало не по себе. «Что значит — некому говорить?»

Стражи переглянулись.

— Ритуалы мёртвых, — прогудел Калиг. — Так каждый год. Дни Пустоты на исходе — время почтить её богов.

— Постой, — вмешался Вепуат. — Почтить бога месяца? В последний день, как обычно? Ну да, мы помним…

— Последние восемь дней, — отозвался Калиг; его глаз Гедимин не видел, но существо явно было в недоумении. — Очень важные ритуалы. Одного дня не хватит. А у вас не вспоминают мёртвых? Не готовят себе дорогу в Ук-кут?

Теперь переглянулись сарматы.

— К этому ещё и готовятся? — еле слышно пробормотал Гедимин. «Восемь дней,» — пульсировало в мозгу. «Каждый год. Будто мало того, что весь месяц ни кварка не делали. Построишь тут промышленность, мать её пробирка…»

— А! — Вепуат сделал вид, что всё понял. — Тогда, и правда, лучше поспешить. Пока они там роются в архивах… Они его точно найдут по клейму? Может, снимок распечатать?

Он указал на передатчик. Хассинельг покосился на его руку и отодвинулся, прикрываясь посохом.

— Все клейма разные. Они найдут, — мрачно пообещал он.

…Одинокий белый огонёк светился на краю «северного» плато — Хассинельг встал у дальней вентиляционной шахты. Двух других стражей Гедимин не видел, как ни вглядывался в подсвеченную темноту. Лишь один раз ему удалось просканировать бесшумную тень — когда туун-шу, учуяв её, резко дёрнул хвостом. Навкет, попав под невидимый луч, приостановился и повернулся к Гедимину, чуть приподняв посох. Сармат помахал в ответ и выключил сканер. Пора было идти на дежурство.

31 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вепуат издал резкий щёлкающий звук. Существо, на спине которого он сидел, не шелохнулось. Тросы, удерживающие его у земли, свисали свободно.

— Может, щёлкать надо прямо по панцирю? — вслух подумал Вепуат, барабаня по толстому головному щитку. Животное с треском сомкнуло все пластины и притворилось дохлым.

— Не те команды, — пробормотал Гедимин, с досадой глядя на Вепуата и осёдланного им «трилобита». Существо, заглотив полведра мяса, пустило сармата к себе на спину — но на этом тренировка и закончилась. Вепуат сидел на броне, то постукивая по ней, то заглядывая под щитки, то подёргивая за шипы и свисающие тросы. Гедимин досадливо щурился на него с земли. «Это как к механизму лезть без инструкции. Была бы эта тварь хоть поменьше…»

— Гедимин, ты иди, — буркнул Вепуат, перебираясь на другой участок панциря. — Помощь пока не нужна. А у тебя своя работа есть…

Когда Гедимин вытаскивал балки подъёмника из долины, Вепуат ещё сидел на «дирижабле» — а существо всё так же висело в воздухе, ни на что не реагируя. Гедимин выразительно пожал плечами и ускорил шаг.

…Подземная вибрация стихла. Гедимин, снова ощутив под ногами устойчивую поверхность, облегчённо вздохнул. Над головой приглушённо выругались филки, вцепившиеся в крышу, — пока под землёй трамбовали рыхловатый камень, весь холм дрожал мелкой дрожью, и здания колыхались на гравийных «подушках» вместе со всеми, кто был внутри и сверху. Гедимин запоздало вспомнил, что о начале работ никого не предупредил.

Сверкающая голова огромного змея поднялась над ним. Сармат ждал, что Текк’т вылезет из ближайшей шахты, но тот всплыл прямо сквозь скалу. Шарахнулись все — и филки, едва не упавшие с крыши, и Сэта под куполом сторожевого поста. Гедимин краем глаза видел, как они теряют гуманоидную форму, расплываясь в плазменные сгустки. Ему было не до того, чтобы их успокаивать — он и сам едва не шарахнулся от нависшего над ним гиганта.

— Куэнн-работу мы закончили, — сказал Текк’т. — Эту. Всё копать, всё ломать. Больше нет.

Гедимин кивнул.

— Вижу. Хорошо сделали. И колодцы, и песок.

— До дней Воздуха уйдём, — сказал змей, погружаясь в скалу. — Раньше не жди.

— Спасибо, — пробормотал Гедимин вслед его хвосту, ныряющему в гравий. Ему было досадно. «Да пусть идут,» — думал он, глядя на экран сигма-сканера; по его краям расходилась удаляющаяся рябь — Текк’ты расползались. «Что можно было делать в этом месяце — всё сделали. Надеюсь, следующий обойдётся без ритуалов. Или они не растянутся на все сорок дней.»

…Опоры подъёмника легли на спрессованный гравий. Он, стараниями Текк’тов, был ненамного рыхлее материковой скалы, но всё же Гедимину было не по себе. Он ухватился за балку и повис, прислушиваясь, не захрустит ли внизу — и, выждав пару минут, спрыгнул и облегчённо вздохнул.

— Вы туда что, вдвоём полезете? — недоверчиво спросил филк-оператор, глядя то на сарматов, то на тросы. Вепуат хмыкнул.

— Эта верёвка двадцать тонн держит, — он подёргал жёлтый «асбестовый» канат. — А в нас — полторы на двоих. Можно ещё Айзека позвать.

— Не только можно, но и нужно, — раздался за спиной Гедимина недовольный голос. — И почему-то этого опять не сделали. Атомщик! Где отчёт?

— Не успел, — буркнул Гедимин, едва заметно щурясь. Вепуат широко ухмыльнулся.

— Надо же сначала проверить, потом писать. У нас так принято, — он ступил на крестовину, повисшую над землёй, и ухватился за тросы. — Давай с нами! Заодно проверим подъёмник. Это ведь для атомной станции, всё должно быть как надо.

Айзек сдержанно хмыкнул и встал на крестовину с другой стороны. Гедимин придавил её к земле, выравнивая, и оглянулся на филка-оператора.

— Майна!

…В пещере тянуло сквозняком — все шахты были открыты, и воздух, нагретый термочашами, уходил в них, сменяясь прохладным с поверхности. Гедимин прощупывал стены — невнимательному глазу они показались бы монолитными, швы «заросли». Айзек оглядывался по сторонам, поднимая фонарь, и одобрительно хмыкал. Ещё один лестничный пролёт — и в световое пятно попали жёлто-красные пластины.

— Хм, — Айзек попробовал поддеть плитку, пощёлкал по ней когтем и перевёл взгляд на экран сигма-сканера. — Термоизоляция… Держится вполне достойно. Несмотря на все воздействия. И скрепляющий раствор, и сама облицовка — что радует вдвойне. Гедимин, подогрей её, — я сниму показатели.

…Гедимин выключил термобластер. Показаний сканера он не видел, но «чутьё» молчало.

— Вполне достойно, — пробормотал Айзек, выключая прибор. — Это итоговая проверка? Или испытания продолжаются?

Гедимин пожал плечами.

— Видно, что держится. И будет держаться. Текк’ты ушли, десять дней свободны… Соберёшь три бригады филков? Положим облицовку, докуда успеем. Пока есть время, и сверху никто не ползает.

Айзек пристально посмотрел на него и резко качнул головой.

— Месяц Пустоты, атомщик. Забыл? Мы не можем так рисковать.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Какой риск⁈ Мы уже сделали кучу всего… мы подъёмник только что собрали — и ничего не сломалось! Тут же эта… защита, — последнее слово далось ему с трудом. — Излучение, которое блокирует… Даже Сэта согласились!

Айзек покачал головой.

— Мелкий механизм может кого-то убить. Но станцию не угробит. Станцией рисковать нельзя. Никаких строительных работ. Потерпи до конца месяца.

— Вепуат, — Гедимин повернулся к разведчику. Тот изучал тектоновую плиту под ногами.

— Ты ведь сам видел. Пульсация… и те станки…

Вепуат покосился на Айзека. Тот снова качнул головой.

— Нет. Неоправданный риск. А вот чем надо бы заняться, — он перевёл взгляд на облицовку, — так это добычей составляющих цемента. И их измельчением. Запланируй до конца месяца вылазку в Сфен Камня. Бери с запасом, благо транспорт у вас теперь есть.

— Проку от него в тех ущельях, — пробормотал Вепуат. Гедимин угрюмо сощурился, но кивнул.

— Завтра. Филков выделишь?

…Ещё на подъёме Гедимин услышал с «юга» вой, рык и скрежет. Едва сармат ступил на твёрдую землю, как к этим звукам добавилось бульканье «гражданской сирены». Филк-патрульный у обрыва повернулся к Айзеку и отчаянно махал фляжкой — первым, что попалось под руку. Второй дул в ракушку. Айзек, еле слышно помянув ядро Юпитера, ускорил шаг.

В низине два сааг-туула стояли друг напротив друга, размахивая хвостами. Третий отполз в сторону и припал к земле, плотно сомкнув все пластины.

— Стой! — крикнул Айзек, грохнув кулаком о кулак. Вепуат, молча сорвав с плеча плазмомёт, выстрелил в небо. Грохот разорвавшегося сгустка плазмы ещё не утих, когда оба сааг-туула залегли, прикрыв глаза и дыхальца. Через пару секунд из-под наплечных пластин осторожно выглянули Джагулы.

— Что тут за драка? — сердито спросил Айзек. — Бунт?

Погонщик из племени Джелег возмущённо рявкнул. Из-под панциря зверя Хеллуг донёсся вой.

— Зверь Джелег голоден, — прорычал чёрный Джагул. — Здесь одни камни. Мы идём искать еду. Хеллуг не пускают нас.

— Вождь Ардзаг не отпускал вас! — донеслось из-под панциря зверя Хеллуг; кто-то из вожаков высунулся наружу, сердито скалясь. — Искать еду⁈ Кто вам поверит⁈ Знаем мы, что вы там ищете!

Гедимин мигнул.

— Зверь Улгех тоже голоден, — мрачно сказал жёлтый Джагул. — Мы дали клятву Пламени, чтобы нас морили голодом? Не было речи, что мы не можем отойти от холма!

— Они правы, — Айзек кивнул, переводя взгляд на вожака Хеллугов. — Ты опасаешься… чего? Что они вооружатся и попробуют напасть?

Чужаки возмущённо зарычали. Хеллуг вскинул голову и издал короткий вой.

— Простое оружие легко найти. Сойди на землю — и вот оно. Мы, Хеллуг, не верим чужакам.

Айзек потёр респиратор.

— Резонно. Придётся вам за ними следить. Поедут на пастбище под вашим присмотром. Следите, чтоб на землю не спускались.

Хеллуги радостно взвыли. Чужаки переглянулись.

— Зверей отпустят поискать еды? — переспросил чёрный Джагул, настороженно вздыбив гриву. — Мы дали слово. Тебе нечего бояться.

Айзек кивнул.

— Езжайте. С одним условием. Каждый зверь привезёт сюда одно целое дерево. По дереву с каждой поездки.

— И Хеллуг тоже? — привстал из «люка» вожак Хеллугов.

— И Хеллуг, — кивнул Айзек. — По дереву с каждого. Вам это, знаю, нетрудно. Езжайте!

Он отвернулся от обрыва. Там, внизу, хрустел гравий, трещали пластины брони, стучали погремушки, и перекликались погонщики. Гедимин шагнул к обрыву — как раз вовремя, чтобы увидеть, как из ущелья выбирается караван. Зверь Хеллуг шёл на полкорпуса впереди, двое пристроились за ним. Долго уговаривать их не пришлось — видно, и впрямь проголодались.

— И то, — еле слышно пробормотал Вепуат. — Парой вёдер потрохов не наешься.

Айзек покачал головой.

— Интересно, надолго ли хватит местной флоры…

— Зачем тебе три дерева? — спросил Гедимин, оглядываясь на жилые строения. — У нас что, кончается субстрат? Ты не говорил…

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Субстрата много не бывает. Жир, древесное волокно, сама древесина… мало ли полезных штук? Заодно… — он повернулся к тихому стрельбищу — Гварза только-только выгнал туда первую дюжину филков, и они расставляли мишени. — Заодно — тренировка для поселенцев. Ремесло лесоруба им тяжело даётся. Надо нарабатывать навыки.

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Да уж, филки будут рады!

…Из-за стены доносился стук вбиваемых клиньев, тихий треск плотной коры и недовольные возгласы. Джагул-пленник, повернув на звуки одно ухо, настороженно покосился на Гедимина и поднял мешок с шихтой.

— Пробовал делать круглые чашки? — спросил его сармат. — Покажешь, как умеешь. Если всё нормально, покажу, как свернуть донце в конус.

Урджен и Джагзуу, подобрав заготовки линз, возились со шлифовкой — и то и дело поворачивали уши на шум за стеной.

— Дети Пламени много кричат, — проворчала самка. — Из-за всего. Мы думали — оттого, что они слабые. А они не слабые. Сильнее нас. Долго работают. А потом — ещё. И есть силы кричать. Зачем⁈

Гедимин пожал плечами.

— Они ещё не привыкли, — пояснил Вепуат. — У нас, на Земле, многое делается проще.

Урджен посмотрел сквозь заготовку на собственные когти и коротко рявкнул.

— Проницающий глаз! Жаль будет разбивать…

— Не зли богов, — буркнула самка. — Скоро ворота закроются. Тогда сделаем много всякого. Сейчас надо учиться.

— Сам знаю, — огрызнулся Джагул.

— Сэта говорят — разбивать не обязательно, — осторожно заметил Вепуат. — Здесь, в Элидгене, Пустота не так сильна…

Урджен глухо рявкнул.

— Сам слышу. Пламя поёт. Но — кто знает? Может, для вас. Может, для Сэта, благословлённых. Но мы-то им прокляты. А богов лучше не злить. Пусть Ук-Хеммайи заберёт своё.

Он коснулся бус из позвонков, намотанных поверх пояса, и снова склонился над заготовкой. Сарматы переглянулись.

…Джагзуу сдула с заготовки невидимую пыль, посмотрела сквозь стекло на руку и довольно ухмыльнулась.

— Долго. Работа для самок. Но сделать можно. Геджер! Сегодня пустишь нас в купальню? Там хватит воды?

Гедимин мигнул.

— С чего её должно не хватить? Цистерны полны.

Урджен шевельнул ухом.

— Полны? И после всех чужаков, кто тратил воду? Что у вас за источник? Тут такие есть?

— Вода не тратится бесследно. Фильтруется и возвращается в озеро, — отозвался Гедимин. Джагулы переглянулись и ощерились, прижимая уши.

— Мы моемся после всех чужаков? В их воде?

— Это они моются после вас, — вмешался Вепуат. — Вы сколько раз уже там купались? Это ваша вода. И она чистая.

Гедимин оглянулся на пленника. Тот молчал, но уши стояли торчком. Сосуд с конусным дном, сделанный им, остывал в «холодном отсеке» печи; получилось криво, но для первого раза сносно. «Его, похоже, учили в лагере,» — думал сармат. «И он быстро осваивается. Завтра поставлю кого-нибудь с ним в пару. Приделаем к сосуду ручки.»

…Первая партия Джагулов раздевалась в предбаннике. Их было больше, чем обычно, — в купальню привели четверых пленников. Одежду им ещё не вернули, но каждый пришёл со штатным «банным мешочком» — и Гедимин, украдкой их просканировав, убедился, что пленным выдали миски, гребни и даже трубки с фиолетовым пигментом. Джагулы, оглядываясь на выгородку вдоль всей стены и текущую из-под неё воду, разбрелись по душевой. Гедимин направил струю в потолок, чтобы накрыть всех «дождём» — и увидел, как кочевники настороженно обнюхивают мокрые ладони и пробуют воду языком.

— Чистая, — пробормотал кто-то. — Пахнет водой и камнем.

«Где они обычно моются, что такие брезгливые?» — Гедимин едва заметно сузил глаза. «Всем племенем в одном котле? Всей ордой в каком-нибудь озере? Что-то я не слышал про Джагульские бани…»

Пленный Джагул вытряс пигмент в миску и настороженно его обнюхал. Другой, из племени Хеллуг, молча зачерпнул из неё и плеснул ему на спину. Пленник угрюмо зарычал, но опустил ладонь в миску и принялся растирать по себе фиолетовую краску. Сосед следил за ним, пока он не измазался целиком — и только потом намазался сам и взялся за гребень.

…У стены горячего цеха появились новые холмы. В одной груде лежали пласты волокна, пропитанного древесным жиром. В другой — куски расколотой древесины. Куда дели содранную кору, Гедимин не нашёл — возможно, скормили сааг-туулу, на субстрат она всё равно не годилась.

— Ага, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — С тремя деревьями они за день справляются. Что ж, завтра займёмся отжигом. Ты объяснишь про древесину, а я — про субстрат.

На крыше филк-часовой еле слышно помянул спаривание «макак».

… — Через одну, — в очередной раз пояснил Ишха, на долю секунды приостановившись. Он приматывал натянутые нити к поперечной кости. Филк, привязанный к набору планок широким поясом, следил за ним с недоумением и опаской и вряд ли что-нибудьпонимал.

— Держи, — Ишха дал ему тонкую кость с насаженным на неё плоским черепом. Его выросты были плотно обмотаны зеленоватой нитью.

— Я буду поднимать, а ты продёргивай, — Ишха тронул одну из плоских плашек. — И следи за чередованием. Не надо так тянуть!

Он придвинул филка ближе к стене, к которой крепилась дальняя, обмотанная нитками плашка. «Ученики», занятые прядением, следили за ними и ёжились.

— А это обязательно делать именно так? — услышал Гедимин чей-то шёпот. — Тут пока намотаешь, неделя пройдёт…

Вепуат покачал головой и отступил за печь.

— У Ишхи всё получается быстро. Интересно, сколько надо учиться, чтобы набрать такую скорость. Пока они учатся, ты, наверное, уже механический станок построишь…

Гедимин болезненно сощурился. «Вращающиеся элементы,» — перед глазами мелькали многочисленные валы. «Насколько же всё с ними проще…»

Филк уронил челнок. Ишха предостерегающе зашипел, но поздно — сармат дёрнулся за упавшим, перекрутил нити и сам по локоть в них запутался. Сэта, вцепившись когтями в его плечо, по одной снимал с него нитки и медленно раскручивал устройство обратно. Филк скрипел зубами.

— Да уж, не позавидуешь, — пробормотал Вепуат, выглядывая из-за печи. — С металлом у них получалось как-то проще.

«Завтра опробую прядильную машину,» — думал Гедимин. «Хоть какое-то ускорение процесса.»

…Лагерь затих. Даже в долинах погасли огни, только у трёх зданий на холме ещё горели фонари. Туун-шу дремал в тени душевой, приоткрыв дыхальца. Вепуат осторожно коснулся его брони и покачал головой.

— Мы тут ходим, а он спит. И трогать себя даёт. Вот с управлением пока проблемы. Может, попробовать залезть внутрь? Без скафандра я, наверное, втиснусь…

Он протянул руку к приоткрытым жаберным щелям. Внутренняя полость, просматривающаяся за ними, в самом деле вместила бы сармата — или, по крайней мере, филка. Едва палец Вепуата коснулся щели, панцирные крышки с треском захлопнулись — сармат еле успел отдёрнуть руку. Существо, со свистом втянув воздух, поднялось на полметра и повисло там. С брюшного щитка на сармата уставились три глаза.

— И как только Кьюссы внутрь залезают… — пробормотал Вепуат, потирая руку. — Видимо, сверху он не такой чувствительный. Там куча ходов…

— И тебя туда не пустят, — буркнул Гедимин, отодвигая его от «трилобита». «Крылья почти отросли. Может, через пару дней отправить его в полёт?» — думал он, настороженно глядя на животное. «Отвязать тросы, приоткрыть купол… Пусть летает. Пока Вепуат об него не убился.»

32 день Мрака, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня — Сфен Воды, острова Туви

Гедимин не заметил, когда свечение монитора потускнело — но что-то потревожило его сон раньше, чем сработал таймер. Он перевернулся набок, взглянул на дозиметр и беззвучно выругался — излучение пульсировало на грани нуля, то и дело ныряя в область отрицательных значений. «Интенсивность упала,» — сармат резко поднялся на ноги, развернулся к монитору и увидел в отражении потускневшие твэлы. «Реакция еле теплится…»

— Ты жив? — он прижал ладонь к корпусу реактора. Невесомые волокна обвили пальцы. Они были чуть тёплыми, сармат даже не сразу их почувствовал.

— Чем помочь? Поднять стержни? — Гедимин потянулся к пульту. Волокна вспыхнули, обжигая кожу. Сармат отдёрнул руку.

«Не тро-огай,» — прогудело внутри черепа. «На-адо жда-ать. Ху-удо.»

— Нужна будет помощь — зови, — пробормотал Гедимин, растерянно гладя корпус. «Падение мощности… Очередной местный катаклизм? Сегодня день Пустоты? Да нет…»

Наверху загудела, отодвигаясь, крышка люка.

— Подожди, Ансур, — услышал Гедимин голос Айзека. — Спускайся, не бойся. Гедимин тебя встретит.

— Я не хотел помешать жрецам Пламени, — прошелестел у входа ещё один знакомый голос, и сармат удивлённо мигнул. «Кут’тайри⁈ Ему-то что здесь надо?»

Сэта, отойдя на пару шагов от люка, уложил морду на грудь и протянул руки к реактору. На пальцы одной из них была намотана цепочка с подвеской-«трилистником».

— Да возрастёт мощь Пламени!

«Ку-ут-и,» — прогудело в голове Гедимина. Он покосился на монитор — стержни светились всё так же тускло. «Да оно понятно, что жрец тут ни при чём. Но вот зачем…»

— Мы все вернёмся в его город, — продолжал Кут’тайри. — И воины, и мастера, и я, смеющий называть себя жрецом. Как только боги Ук-кута будут почтены, и его ворота закроются, мы все вернёмся в город Пламени. Я прошу его не оставлять нас.

Он сложил руки в почтительном жесте, дотронулся до скафандра Гедимина — сармат только успел мигнуть — и выскользнул в люк.

— Вернёмся? — растерянно переспросил Гедимин. — А куда он вообще…

— Сказал же — почитать богов Ук-кута, — Айзек едва заметно сощурился. — Все уходят, Гедимин. И до следующего месяца не вернутся. Важнейшие ритуалы. Никак нельзя пропустить.

…Гигантский «фонарь» на окраине лагеря еле-еле тлел — под куполом остался всего один воин Сэта. Завидев сарматов, он двинулся к ним.

— И вы уходите? — Вепуат дружелюбно ухмыльнулся. — Ритуалы, да, знаю.

Сэта — судя по «цацкам» поверх пластинчатой брони, командир — чуть наклонил голову и сцепил когти в замок.

— Едва закроются ворота, и поднимется новый ветер, мы вернёмся, — пообещал он. — В первый день Воздуха разожгите огни. Пламя не останется без защиты.

Вепуат благодарно кивнул.

— Не беспокойся. Если кого принесёт, пока вас нет, мы и сами отобьёмся.

Сэта широко ухмыльнулся, показывая острые зубы.

— Никто не поднимет оружие, пока ворота открыты. Никто не посмеет спорить с богами Ук-кута. Даже Кьюссы. Они мнят себя ровней богам, но они не безумцы.

Гедимин подавил невесёлый смешок. «Значит, считать себя богом — нормально? Тогда многое понятно…»

— Удачных ритуалов! — Вепуат помахал вслед угасающей огненной точке. Купол опустел. Сармат поднял генератор защитного поля, посмотрел на прозрачную стенку, тихо вздохнул и опустил руку.

— Само растворится. Пойдём проводим Кут’тайри.

…Гамаки, жаровни и сэтская посуда со склада пропали. Ишха, встав на мешки с волокном, подвешивал к потолку ткацкий станок с намотанными на плашки нитями. Второй уже свисал с каменных складок, прицепленный за два конца, и провисшая основа почти касалась пола.

— Этого для вашего дела хватит, — сказал Ишха, спустившись на пол. — Будет чем занять учеников, пока я не вернусь. Они быстро всё освоили, теперь — только повторять и повторять. Пока руки не привыкнут.

— Спасибо, Ишха, — Вепуат протянул ему руку; Сэта взглянул на неё с удивлением, осторожно коснулся кончиками пальцев и сцепил когти в замок. — Думаешь, успеют доткать к твоему возвращению?

Ишха коротко усмехнулся.

— Им этого на два или три дня. Если боги Ук-кута внезапно на вас не разгневаются — через три дня полотно будет готово. Поступайте с ним, как знаете.

— И оно не разрушится внезапно… по воле богов Ук-кута? — чуть прищурился Вепуат. Сэта шевельнул когтями.

— Ваша работа угодна богам. Это ваш способ почтить их. Так говорят хранители жара. А они умеют говорить с богами. Рад буду снова прийти сюда, увидеть учеников. Вы рождены для совершенства в ремёслах. Да не остынет юное Пламя!

Багровая вспышка поглотила его. Гедимин еле успел прикрыть глаза. «Совершенство в ремёслах…» — повторил он про себя, криво ухмыльнувшись. «Это он про филков? М-да, Сэта — очень вежливые существа…»

Вепуат шумно вздохнул.

— Все уходят. Как-то даже не по себе.

…Дозиметр мигнул, когда сарматы спускались в ущелье. Из вентиляционных «окошек» столярной мастерской доносилось возбуждённое верещание. Протиснувшись в ворота, Гедимин увидел две чётко разделённые толпы. Бронны и Скогны, собрав вещи и еле передвигаясь под их тяжестью, обступили Хассинельга. Рядом с ним, крепко держась за посох, стоял абориген в шапке с плавниками. Увидев сарматов, он ухмыльнулся во все зубы и двинулся к ним, высоко поднимая связки бус. Там были клыки, позвонки и какие-то камешки — и всё это на длинной нити, явно ему не по размеру.

— Хвала Пламени и Дим-мину, его жрецу! — Скогн прижал обе руки ко лбу, едва не запутавшись в бусах. — Сэви благодарит вас за спасительный дар. Если бы не он, пролилось бы много крови. Эти трофеи — малая часть того, чего вы достойны. Сэви рад был бы поднести вам и черепа, и доспехи, и шкуры — но, говорят, Пламя не любит таких даров…

Гедимин мигнул. «О чём он вообще?»

— Джагульские цацки, — пробормотал Вепуат, глядя на свисающие с пальцев бусы. — На Сэви напали кочевники? Вы отбились?

Скогн зубасто ухмыльнулся.

— Только дар Дим-мина поразил их! Он бросил их наземь, размозжил их тела, вырвал кости из плоти. Они бежали в страхе! Ни один из нас не был ранен, и стены Сэви целы!

Со всех сторон одобрительно заверещали. Даже Хассинельг сдержанно улыбнулся.

— Дар Дим-мина? — Вепуат оглянулся на Гедимина, но тот мог только пожать плечами. — Что такого ты им успел… Айзек в курсе?

— Мастер Вепу-а! — теперь удивился сэвиец. — Ты разве не был там, где записали договор? Диковинная вещь, поднимающая металл со дна… Она властна над всеми вещами. Вот мы вложили кости нергонов в её спираль — и вот наши трофеи!

Гедимина передёрнуло. «Мать моя пробирка,» — думал он, ошалело мигая; перед мысленным взором вспыхивали картины, одна другой неприятнее. «Это же был безобидный магнит, поисковое устройство… Какого астероида тут из всего получаются бомбы⁈»

— А, — Вепуат едва заметно поёжился. — Какая… действенная придумка. Джагулы, напавшие на Сэви, — они, случайно, не сюда шли? Ур-Согганы, Улгех, Джелег…

Вокруг заверещали. Страж постучал посохом по полу.

— Не сюда, — сказал он. — Отсюда. Получили трёпку от вас и решили пограбить, что подвернётся. Повезло Сэви, что у них был ваш дар. Джагулы щадить их не стали бы.

— Вот оно что, — пробормотал Вепуат; его глаза сузились и потемнели. — Этого мы не учли. Да, повезло… Только смотрите — в эту штуку ведь можно засунуть… много чего. Например, кости Скогнов…

Аборигены недобро оскалились.

— Нергонам никогда не… — начал было сэвиец, но Хассинельг перебил его.

— Слушайте, что говорит Равный Куэннам. Не хвалитесь оружием, где ни попадя. И поменьше им махайте! Помните, небось, как сами вооружили Кьюссов…

Сарматы растерянно переглянулись — но все, кроме них, поняли, о чём речь, и сразу помрачнели.

— Пора нам покинуть дом Пламени, — угрюмо сказал кто-то из Броннов. — Пусть он откроет нам ворота, когда поднимется новый ветер. Зажгите огни на башнях, не скупитесь на подношения, — пускай боги Ук-кута примут их благосклонно!

— И вам того же, — ответил Вепуат, старательно улыбаясь. Гедимин молча кивнул. Грудь стянуло невидимыми обручами. «Что ни сделаешь, каждый раз выходит бомба. Вот и из ткацкого станка, наверное…»

…Недоеденные останки туун-шу за ночь зарылись в землю — наверху остались торчать верхние части самых крупных костей. Из-под гравия слышался громкий хруст. Вепуат потянул за кость — её с неожиданной силой дёрнули вниз, и в руке сармата остался короткий отломок. Гедимин тронул остатки внутренней капсулы — по стенке, когда-то прочной, поползли трещины. Кость выгрызли изнутри, наделав в ней лишних пор. Сармат подобрал обломок, повертел в руках, — ни следа органики, только мелкие ямки и пересечения неглубоких борозд по всей поверхности.

— До кислотных дождей не доживёт, — сказал Вепуат, отбросив бесполезную кость. — Доедят раньше. Быстро у них тут всё утилизируется…

Гедимин покосился на ущелье — там, на крыше столярной мастерской, оттаивало нарубленное мясо. Сквозь слои тектона подземные падальщики прорыться не могли, сверху органику прикрывало защитное поле, — но какие-то «мошки» уже мелькали у воздуховодов. Вепуат проследил за взглядом сармата, еле слышно выругался и развернулся к тропе.

— Чуть оттаяло — и хватит. Пойдём кормить, пока без нас не съели.

…Туун-шу дремал, прикрыв боковые проёмы. Глаза вроде бы смотрели во все стороны, но замерли неподвижно — и шевельнулись, лишь когда Вепуат с ведром мяса подошёл почти вплотную. Гедимин, удивлённый такой апатией, подёргал «трилобита» за трос — существо плавно пошло к земле, не пытаясь ни раздуть бока, ни огреть сармата плавником. Тот растерянно хмыкнул.

— Не проснулся? — Вепуат похлопал существо по головному щитку — и еле успел поймать улетающее ведро. Всё, что лежало внутри, пропало в захлопнувшейся пасти. Вепуат отбросил ведро подальше и, оглянувшись на Гедимина, подтянулся на выступах брони и залез зверю на спину. Туун-шу вяло шевельнул хвостом и снова замер.

— Надо же… — пробормотал Вепуат, поднимаясь на ноги. Он прошёлся по броне, вернулся на голову туун-шу — и, не дождавшись реакции, наклонился к Гедимину.

— Давай наверх, пока он сонный!

— Сбросит, — буркнул Гедимин, осторожно трогая щитки панциря. Глаз «трилобита» лениво повернулся к нему. Сармат ждал, что существо зашипит, раздуется и рванётся вверх, но тросы не натянулись. Вепуат нетерпеливо помахал ему и протянул руку.

— Лезь! Тут здорово!

Гедимин, недоверчиво хмыкнув, ухватился за самые прочные отростки. «Трилобита» повело вбок, но сармат был уже на его спине — и откатился чуть вправо, выравнивая «дирижабль». Поверхность под ним шевельнулась и снова замерла. Гедимин осторожно сел, огляделся по сторонам, нашёл следы креплений в многослойной броне, — рэссеновые штыри как вбили, так и оставили, даже проушины наполовину вросли. «Какие-то наспинные орудия… А вот тут сидел стрелок,» — мелькнуло в голове.

— Ну? — нетерпеливо оглянулся на него Вепуат. — Здорово же? Такое огромное, живое — и летает!

— Чего он такой сонный? — спросил Гедимин.

— Привык к нам, наверное, — сказал Вепуат, пытаясь поддеть спинной щиток. Внизу была полость, спуск в «жилой отсек» — и её туун-шу открывать не собирался, как сармат ни налегал на край пластины.

— Непохоже, — буркнул Гедимин. — Он просто вялый. Не проверял его? Может, съел лишнего?

Вепуат, помрачнев, схватился за сигма-сканер. Он долго хмыкал, глядя на экран, потом пожал плечами.

— Внутри всё, как было. Что-то с нервными центрами. Будто, и правда, спит… Может, сезонная спячка?

— Твои трилобиты в порядке? — спросил Гедимин, спрыгивая на землю. «Что хорошего Вепуат там нашёл? Любой миниглайд в разы удобнее. И не пытается сожрать.»

— Как спали, так и спят, — отозвался Вепуат, разглядывая экран. — И те, что у Джагулов, тоже… Какая-то очень поздняя спячка. Будто затаился перед… перед чем-то очень неприятным. Может, чует завтрашнее похолодание?

Вепуат слез на землю, оглянулся на животное (оно так и висело в воздухе, будто не заметив, что груз со спины пропал) и пожал плечами.

— Не знаю, что с ним. И спросить некого. Но ест хорошо. Надеюсь, ничего опасного.

…Глиняный кокон, обсыпанный раскалёнными камнями со всех сторон, уже начал дымиться. Филки с лопатами заваливали его гравием. Один из них — ему лопаты не досталось — держал на весу пустой грязный мешок и задумчиво на него смотрел.

— Промой, пока не засохло, — сказал ему Вепуат. — Много там ещё осталось?

— Последний, — буркнул филк, подбирая второй мешок. — Глина всё.

Вепуат мигнул.

— Серьёзно? — он отобрал у филка мешок и поскоблил когтем, высматривая что-то на грязной шкуре. — Ядро Сатурна! Это-то зачем взяли⁈ Специально же отложил для литейных форм!

Филки дружно фыркнули.

— А кто сказал — на обмазку не хватает? — один из них ткнул лопатой в дымящийся гравий. — Был мешок с четвертью. Всё ушло. Вот что мешало запечь субстрат в защитном поле⁈ Всегда так делали…

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Вот найдёшь на Равнине защитное поле, чтоб с Земли не тащить, — и хоть обзапекайся! Значит, глину всю извели… Плохо.

Он огляделся по сторонам. Чёрный силуэт, застывший у стены горячего цеха с «телескопом» в руках, сдвинулся с места.

— Проблемы?

— Ага, — Вепуат кивнул на помрачневших филков. — Надо бы сходить за глиной. Пока река не замёрзла. Хотя бы вдвадцатером. Если каждый возьмёт по мешку…

— А Джагулы? — Кенен Гварза махнул «телескопом» в сторону «южного» обрыва. Вепуат качнул головой.

— Туда идти через Сфен Камня. Такие ущелья…

Кенен задумчиво посмотрел на барак.

— Там же Кет добывает компоненты для цемента?

Гедимин настороженно сощурился, но всё же кивнул. «Да, цемент… Надо бы выбраться. Пока, и правда, всё не замёрзло,» — ему вспомнился календарь на стене барака — и следующий день, отмеченный тремя восклицательными знаками.

— Десятерых дам на цемент, — Гварза разогнул один из согнутых пальцев. — И десятерых — на глину. Время неограниченно.

Филки взвыли.

— Двенадцать часов — стандартная смена, — чуть повысил голос Гварза. — Тренируйте выносливость. Всё собранное складывать за разломом. На холм затащат Джагулы. Племя Улгех слоняется без дела. Пусть поработает, пока не начались ритуалы.

…У груды пустых мешков в рост филка стояли прислонённые к ней кирки — судя по длине рукояти, Джагульские. Гедимин подобрал одну, осмотрел рабочую часть, выкованную из рэссены, — применяли её часто, не столько дробя твёрдую породу, сколько выгребая что-то из рыхловатого грунта. «Племя рудокопов,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Интересно, что добывали.»

Вепуат, дожидаясь, пока филки-«добровольцы» соберутся на окраине, задумчиво что-то насвистывал и вертел в руках комок спёкшейся глины. Это был обломок «кожуха», в котором запекли субстрат, — прожарился он до блеска.

— Вот что досадно, — вслух подумал Вепуат, бросив комок в груду таких же, сваленных у «стены» купола. — Что глина — штука одноразовая. Металл переплавишь. Стекло смешаешь с шихтой. Да даже гзеш вытапливается. И снова идёт в дело. А спёкшуюся глину — только выкинуть.

Гедимин пожал плечами.

— Оно и на Земле так.

— Ну да, — Вепуат едва заметно поморщился. — Но тут-то не Земля. Я вот думаю…

Близко подошедший филк поддел ступнёй гравий, и камешки с шумом раскатились. Гедимин оглянулся на него и увидел, что отряд уже собрался — и девять из десяти успели подобрать мешки. Четверым достались кирки, подошедший последним взял пятую и выразительно поморщился.

— Ну, хоть из металла…

— Когда мы будем ковать что-нибудь нормальное? — вмешался другой. — А то сплошные раскопки да цацки с пуговицами.

— Хочешь в прядильную бригаду? — криво ухмыльнулся Вепуат. Филк громко фыркнул и отступил за чужую спину.

— Будет спецодежда — будем ковать, — проворчал Гедимин, заглядывая в долину. К разлому, ведущему в Сфен Камня, незаметно почти вплотную подполз сааг-туул. На его лбу сидели Джагулы и настороженно следили за сарматами. О чём они говорят, Гедимин не слышал.

— Образцы выглядят вот так, — в очередной раз повторил Вепуат, раздавая филкам кусочки породы с нужным минералом — в очищенном виде он норовил размазаться по пальцам. — Этого добра там много. Но оно сильно размазано. Так что смотрите под ноги.

…Поверх знакомой осыпи навалило ещё полметра обломков — непрочные скалы не выдержали температурных перепадов. Гедимин снова попытался сопоставить скорость разрушения с высотой массива — что-то в расчётах не складывалось.

— Ага, — Вепуат стукнул кулаком по ближайшему валуну и довольно хмыкнул, глядя на отлетевшие осколки. — Нам тут насыпало руды. Приступайте.

Гедимин поднял над осыпью защитный купол, покосился на скалы, по-прежнему выглядящие ненадёжными, уплотнил его и поставил ещё внутренний слой. Вепуат забрался на валун, осмотрелся по сторонам и махнул рукой вдоль ущелья.

— Вижу ручей!

Знакомый Гедимину поток снова засыпало обломками, но он затопил их и поднялся над ними на все пять сантиметров, залив пол-ущелья.

— Теперь его не потеряешь, — хмыкнул Вепуат, поднимая «телескоп». — Я думаю — как будем копать, поставим в воде защитное поле. От моллюсков не спасёт, но вот всё остальное… Ядро Сатурна!

Он ошалело мигнул и поднёс «телескоп» к другому глазу. Потом встряхнул головой, огляделся по сторонам и уставился на сигма-сканер.

— И верно… Гедимин! — он сунул сармату подзорную трубу. — Смотри вдоль ручья!

Гедимин растерянно хмыкнул, но в окуляр заглянул. Вдоль ручья тянулись разрушающиеся скалы. Чем дальше, тем больше было следов близкой воды… и вдруг они исчезли. По берегам снова торчали острые камни. Гедимин следил за ручьём, пока тот не спрятался за обломком скалы, перегородившим русло. Разлом, ведущий в Сфен Воды, исчез, будто его не было.

— Мать моя колба… — сармат огляделся по сторонам. Все эти скалы и валуны он помнил — именно тут они стояли и именно так (с учётом разрушений) должны были выглядеть. «И разлом был вон там,» — это Гедимин помнил чётко. «Все следы остались. На земле, на скалах… Только разлома нет.»

— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат. — Его ведь не той скалой привалило?

— Он вот там, в семи метрах, — отозвался Гедимин. — Видно же. Был там. Они вообще умеют закрываться? Порталы вот умеют.

— Новые новости, — пробормотал Вепуат, глядя на ручей. — Айзек говорил, как от них сбежал рудник. Но чтобы река…

Гедимин хмыкнул.

— Ручей, — он покосился на сканер — тот показывал, что под крупный обломок, сквозь каменное крошево, что-то просачивалось. — Куда-то он впадает. Карауль филков, я пройду вдоль русла.

…Многометровая скала надломилась и привалилась к другой, образовав остроугольную арку. Гедимин, неприязненно щурясь на неё, уплотнил над головой защитное поле и поставил на непрерывную генерацию. Под ногами булькало — ручей тёк сквозь арку, понемногу размывая её опоры. Следов эрозии на камнях ещё не было — это русло появилось совсем недавно.

«Забавно будет, если я выйду к новому озеру,» — подумал сармат, огибая неустойчивое нагромождение валунов. Ручей омывал их, — рано или поздно они должны были рухнуть, перегородив русло. «К какой-нибудь затопленной низине. Может, через миллион лет вода и перемелет камни в глину…»

Сармат обошёл валун, упавший плашмя, и остановился. Ручей исчез. Русло обрывалось в паре метров от крутого обрыва. Гедимин посмотрел вниз — в пятнадцати метрах под ногами громоздились камни. Следов воды на них не было.

«Hasu!» — выдохнул он, хватаясь за «телескоп». Обрыв исчез. Впереди виднелся пологий глинистый берег, тропа, округлые валуны, а за ними — серебристая водная гладь. Сармат сделал шаг и услышал под ногами чавканье. Он стоял на подтопленном островке у знакомых каменных обломков. «Воды прибавилось,» — машинально отметил сармат. «В прошлый раз филки стояли вон там, и им было по колено. Сейчас, пожалуй, по пояс. А там копалась бригада Вепуата. Это острова Туви. Всё-таки нашлись…»

Он вошёл по колено в воду, зачерпнул породу со дна, — тут же что-то крепко вцепилось в палец. Выкинув рыбьего наездника обратно в реку, сармат перелил образец в пакет. Воды там было больше, чем глины. «Ничего, обсохнет. Теперь — обратно.»

…Ручей выглядел надёжным ориентиром — но там, где перемещались острова, от воды можно было ждать чего угодно. Гедимин выбрал валун покрепче и выжег на нём параллельные насечки. Подумав секунду, соединил их в ромб.

«А с этой аркой надо будет что-то делать,» — думал сармат, оглядываясь на подломанную скалу. «Или укрепить, или обрушить. Иначе дождёмся обвала.»

Над скалами, высоко в небе, сверкнула багровая вспышка, расплываясь дымным облаком. Гедимин изумлённо мигнул. «Плазма⁈» — он схватился за сигма-сканер. Экран заволокло рябью. Вепуат был где-то в той стороне, но разломы, накладываясь друг на друга, скрывали его за белесой стеной. Гедимин тронул было плазморез, но покосился на окрестные скалы — и только ускорил шаг.

Сигма-сканер начал мигать через пять минут, после третьей вспышки в небе. Где-то громыхнуло — воздушная волна всё-таки вызвала камнепад. Гедимин досадливо сощурился и потыкал в сканер: «Hetatza!» Мигание стало чаще — сигнал дошёл до адресата. «Куда ты пропал?» «Иду,» — ответил Гедимин. «Хватит палить!»

Вепуат, едва завидев его, спрыгнул с валуна.

— Где был⁈ Я тебя только-только разглядел!

— Наложение разломов, — отозвался Гедимин. — Сигнал не проходил. Зря стрелял. Тут и так постоянно лавины.

Вепуат отмахнулся.

— Я уже думал идти за тобой. Полтора часа — и хоть бы сканер пискнул!

— Нашёл острова Туви, — сказал Гедимин. — Шесть километров вдоль ручья.

— Уран и торий! — выдохнул ближайший филк, выронив мешок. — Сколько-сколько⁈

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Гедимин сказал — шесть, а не шестьсот! Было бы чего пугаться… Стой. Уверен, что это они?

Гедимин молча сунул ему под нос сигма-сканер.

— Дорога не очень. Но если осторожно взорвать…

— Ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат, оглядываясь на ручей. — Шесть километров… Каким ветром их туда уволокло⁈

— Эй, тески, — филк, отложив кирку, смерил сарматов мрачным взглядом. — Не знаю, что тут за бред. Но шесть километров по скалам никто из нас не пойдёт. Тем более — с тонной глины на спине!

— Уверен? — Гедимин с нехорошей усмешкой развернулся к нему. Вепуат придержал его за плечо.

— Спокойно! Мн-да… И правда, это далеко. А если сааг-туул…

— Если снесёт по дороге несколько гор — пройдёт, — сказал Гедимин, снова вспомнив массивную и очень подозрительную арку. Вепуат шумно вздохнул.

— Похоже, с глиной будут проблемы… Надо искать другой выход в Сфен Воды. Ничего подходящего по дороге не видел?

Гедимин покачал головой.

— Глину ведь необязательно брать со стыка Воды и Камня, — пробормотал Вепуат, глядя мимо него. — Может, где-то в Сфене Земли… Надо будет спросить у Джагулов.

— Тески! — филк, опустив мешок в общую груду, повернулся к сарматам. — Мы когда-нибудь отсюда уйдём? И так уже нарыто больше, чем мы можем нести!

Вепуат хмыкнул.

— Не преувеличивай. Вы не такие уж дохлые. Уходим!

…Айзек пожал плечами.

— Литьё в глиняные формы они в целом освоили? Можно сделать перерыв. Тем более — у вас гора непереработанного сырья. Часть литейщиков поставьте к камнедробилке, остальные пусть осваивают ткачество. Сколько станков у вас уже готово?

Сарматы переглянулись.

— Два, — ответил Вепуат. — И ещё куча деталей. Но там нужны пояса для крепления…

— Верёвка сойдёт, — перебил его Гедимин. — А под верёвку — свёрнутая шкура.

— Вот и действуйте, — кивнул Айзек. — Пока есть время, надо разобраться с «асбестом». Спецодежды нужно будет много.

Вепуат, выйдя в шлюзовую камеру, оглянулся на Гедимина и растерянно хмыкнул.

— Ты видел? Он даже не удивился. Ну, уползла река на шесть километров…

— Рудник умеет ползать — чем река хуже? — буркнул Гедимин, разглядывая палубу под ногами. Ему было не по себе. «Разлом ведь не закрылся. Он именно… переполз. Что его передвинуло? Я думал, это медленный процесс. А тут — мгновенно. Вот так станция уползёт — и ищи её…»

…Филки-ткачи посмотрели на станки, ошалело мигнули и развернулись к Вепуату.

— Это точно для нас оставлено? Этого же на полгода…

— Ишха думает — вы справитесь быстрее, — отозвался тот. — Но сидеть придётся в коридоре. Между печами вам будет тесно.

Пятеро прядильщиков забрались в дальний угол и уткнулись в пропущенные меж пальцев нитки, стараясь не высовываться. Вепуат взял с поддона плашки с верёвочными петлями и криво ухмыльнулся оставшимся «ученикам».

— Ткать, в общем-то, несложно. Главное — не путать нитки. Самое трудное тут, похоже, навивание основы. Вот в этом вы и потренируетесь. Ниток вам напряли. Ишха показывал, что как делать, а я покажу ещё раз. Вот, держи…

Филк судорожно сглотнул.

… — М-да, — Вепуат оглянулся на станок, свисающий со стены. — Тридцать пять сантиметров — а сколько возни. Понятно, почему широкое полотно никто не делает. Гедимин… Оно в принципе-то механизируется?

Гедимин пожал плечами.

— У людей получилось. До сих пор пользуются. Но — там всё на вращении… — он болезненно поморщился. Вепуат вздохнул.

— Бывают же технологии… Я бы лучше сто образцов ДНК просканировал. Интересно, как у Джагулов хватает на такое терпения? Они ведь быстро выдыхаются. Вон, даже линзы…

— Доделают, — отозвался Гедимин.

…Клеймо зашипело. На краю стеклянного диска отпечатался тонкий след белого металла. Гедимин, стараясь не морщиться, отодвинул его остывать и осторожно заглянул за печь. Там устроился Урджен, замотав морду мокрой тканью. Он возился с тонкой шлифовкой — и пытался заровнять очередную царапину. Джагзуу, тронув Гедимина за локоть, потянула его назад.

— Урджен ещё терпеливый, — криво ухмыльнулась она. — Для вождя… Зуурджег! Куда ты его мнёшь⁈ Не видишь — уже остыло⁈

Пленник, не оборачиваясь, сердито рявкнул. Гедимин выставил между «учениками» руку, остановив замах самки — в гриву Зуурджега она вцепиться не успела.

— Иди проверь линзу, — буркнул сармат. — Посмотри в какой-нибудь разлом.

Он перехватил стеклодувную трубку в руках Зуурджега и осторожно направил её в печь.

— Грей до жёлтого свечения. Остывает быстро.

…Урджен вышел из-за печи, сжимая что-то в кулаке. Тряпку с морды он снял и теперь сердито скалился.

— Асгаан меня не слышит. Приносил с утра дары, да без толку.

Он бросил на поддон кривоватую линзу с кое-как зашлифованной поверхностью и отодвинулся. Гедимин хмыкнул.

— Будешь так швырять — попортишь, — он заглянул в стеклянный кругляшок, поморщился и нехотя кивнул. — Годится. Ставь сюда клеймо — и иди проверять. И позови Джагзуу. Пропала полчаса назад.

…Зуурджег задвинул печные заслонки, сел на выступ фундамента и, прежде чем Гедимин успел его остановить, отхлебнул из ближайшего ведра. Шерсть на ладонях и вдоль пасти слиплась от пота.

— Нравится работа? — спросил Гедимин. — Быстро учишься.

— Я был кузнецом, — отозвался Джагул, показывая чёрные, будто обугленные, когти. — Знаю огонь.

— Ты тут по доброй воле? — Гедимин оглянулся на дверь. — Я ведь могу сказать, чтобы тебя отпустили. В другое племя. Или вообще.

Джагул вздыбил гриву и коротко рявкнул, отшатываясь к стене.

— Я Хеллуг. Мастер. Куда отпускать? В Ук-кут⁈

Гедимин мигнул.

— Ну, как хочешь, — пробормотал он, озадаченно глядя на Джагула. — Вас там не обижают? Еды хватает?

— Кто будет обижать? — Зуурджег дёрнул ухом. — Хеллуг нужны мастера. Многие ушли. Никто не вернулся.

Хлопнула дверная заслонка, и тут же Гедимин услышал недовольное рычание — Урджен подтолкнул самку в спину, она в ответ замахнулась когтями.

— Вот как видит Ку-унну, когда смотрит на Равнину, — выдохнула она, раскрывая ладонь с зажатой в ней линзой. Стекло успели захватать и заляпать, поверхность помутнела, но Джагулы этого не замечали.

— Теперь покажи, как он сжигает взглядом, — самка указала на фонарь у пояса Гедимина. — Светящиеся штуки я знаю. И кейек знаю. Принесу, как сделаем. Потом. Когда ворота закроются. Такую вещь ломать не будем. Самим нужна.

Гедимин, пожав плечами, отстегнул от пояса фонарь и кивнул на полупустое ведро с водой.

— Давай линзу. На живых не направлять!

…Другого ведра под рукой не нашлось — между испытаниями Гедимин остужал воду криобластером. Джагулы придвинулись ближе и шумно сопели, растопырив вибриссы.

— Такая же штука, но ледяная, — прошептала Джагзуу, толкая Урджена в бок. — Значит, делают её так же. Как шлифовать лёд? Будет же таять. От рук. От трения.

Зуурджег наблюдал за ними — и замерзающей в ведре водой — издалека; краем глаза Гедимин видел, как он опасливо прижимает уши. «Слишком много странностей?» — сармат еле слышно хмыкнул. «Хеллуги уже привыкли. Чужакам пока сложно.»

…Вода бурлила, стремительно выкипая. Урджен медленно сдвинул предохранитель и протянул «фонарь» Гедимину.

— Хорошая штука. Те, кто в Ук-куте, будут рады. Для себя мы сделаем потом. Много таких. Спасибо, что научил.

Джагзуу, положив линзу на поддон и обернув бусами-позвонками, уже примерялась к ней с кувалдой. Урджен, недовольно рыкнув на неё, сходил в «предбанник» и принёс пустой кожаный мешочек. Линзы сложили в него, снова обернули бусами. Урджен проговорил что-то нараспев, глотая окончания слов, — Гедимин только и уловил что-то про Ук-кут, прежде чем стекло под кувалдой с треском лопнуло. Сармат отвернулся, угрюмо щурясь на дальнюю стену. «А вот у меня бы рука не поднялась. Зачем Икси линзы? Они-то ни света, ни тепла не любят.»

…Защитный купол над холмом уплотнился и сжался — от него остались узкие коридоры между двуслойными «колпаками» над каждым зданием. На перекрёстках тускло светились термочаши — большую их часть растащили по строениям. Гедимин перекрыл последние воздуховоды ущелья — там не осталось никого, кто нуждался бы в «кислороде», все жители лагеря перебрались в барак и передвижную лабораторию. Вепуат, выловив дроны, усадил их себе на плечи и остановился у груды глиняных обломков. Их накопилось уже немало — расколотые «кожухи» для прожарки субстрата, треснувшие и неудачные литейные формы…

— Столько сырья пропадает попусту…

Гедимин пожал плечами.

— Когда всё успокоится, поищем какую-нибудь реку. В Синви съездим. Транспорт у нас теперь есть. Дорога там широкая — пролезет.

Вепуат, не слушая его, задумчиво рассматривал керамический обломок.

— Вот если посчитать по стихиям… Глина — это ведь камень, размытый водой. То есть — они там вместе. Эти две стихии. А когда мы её обжигаем, огонь выпаривает воду. И остаётся камень… и, наверное, следы огня. Это как радиационное заражение — вроде бы источник убран, а местность ещё фонит. То есть, вот эта штука — это камень и огонь…

Он повертел черепок в пальцах и бросил в общую кучу.

— Значит, надо вернуть воду. И как-то удалить огонь… провести такую дезактивацию. Если огню противоположен лёд… Гедимин!

Сармат вздрогнул. Он уже давно слушал Вепуата, ошалело мигая, и мысли о дурацких шутках постепенно сменялись холодом под рёбрами. «На эа-мутацию вчера всех проверяли. Не могли же…»

— Давай возьмём обломки и вморозим в лёд, — сказал Вепуат; его взгляд был серьёзным и кристально ясным. — И пусть они в нём полежат. Мне кажется — должны размягчиться. Я спрошу ещё у Альгота, но по-моему — так.

— Ты вообще в себе? — тихо спросил Гедимин. — Что ты несёшь? Это обожжённая керамика. С чего ей размягчаться⁈

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Так и колёсам не с чего взрываться. Гедимин! Я ж не в реактор прошу засунуть. Помоги мне с холодильным курганом. Там камни надо ровно класть, а у меня вечно щели. А вморожу я сам. Надо же проверить гипотезу…

— Мать твоя колба, — пробормотал Гедимин. — Если всякий бред проверять…

Он осёкся и только махнул рукой.

— Идём. Сам увидишь — ни кварка не выйдет.

33 день Льда, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— А как эти твари в природе выживают?

Гедимин сердито сощурился на туун-шу. Гигантский летучий «трилобит» висел на приспущенных тросах, плотно сомкнув все щитки. Можно было бы решить, что он давно и глубоко спит, — но только что на глазах Гедимина он проглотил ведро мясных обрезков.

— В природе они летают, — сказал Вепуат, почёсывая «трилобиту» боковые щитки — там, где под панцирем было меньше пустот, и была вероятность, что животное что-то чувствует. — Могут улететь. Увернуться от атаки. Давай тогда его отвяжем…

Гедимин поморщился.

— Увернуться? От Элоси? Ты их скорость видел? Сожрут. Только маскировать его… три купола сверху и воздуховоды через два здания. Чтобы теплом не фонило.

Вепуат тяжело вздохнул и погладил существо по панцирю.

Лагерь, накрытый двуслойными куполами, затих — только снаружи потрескивал переохлаждённый гравий, да хрустели камешки под ногами караульных. Семеро в тяжёлой броне остались снаружи, в остывших почти до нуля коридорах лагеря. Все, кому скафандров не хватило, сидели в укрытиях. Под обрывом, поодаль от склонов, залегли сааг-туулы. Их панцири в свете фонарей блестели от инея. У дыхательных отверстий орнамент был чуть ярче — влага всё-таки просачивалась наружу.

Купол, накрывший душевую, растянулся вбок, поглощая «стоянку» туун-шу. «Трилобит» исчез за белесыми стенами. Гедимин оглянулся на купол над реактором. Там защитное поле встало в три слоя. Сармат поставил в бункере две термочаши. Сам реактор греть смысла не было — при перекрытой вентиляции ему и так не грозило замёрзнуть.

— Сто десять снаружи, — сообщил Айзек, проходя мимо. Вместо кинетической винтовки на плече он держал привезённый с Земли огнемёт — оружие из запасов ликвидаторской базы.

— Уже? — Вепуат покосился на яркое, в ледяных разводах небо. — Ещё даже не светает…

— Вот именно, — Айзек мрачно кивнул. — Будьте внимательны. На рассвете вероятны гости.

Вепуат пробормотал что-то по-сарматски.

— Но ведь прошла куча времени. Если мы что тогда и встряхнули — пора же успокоиться…

Айзек, пожав плечами, прошёл мимо. Вепуат повернулся к Гедимину.

— Мы ведь не воюем с Элоси. И специально ничего плохого им не делали. Как думаешь — они очень злопамятные?

Гедимин покачал головой. «Мало данных. Мы ничего наверняка не знаем. Разумны они или нет. Какие именно у них претензии. Если это животные на охоте, а наводятся они на тепло, — так и будут наводиться. Если это разумные, и мы чем-то их задели…» — оборвав мысль, он молча пожал плечами и двинулся к реакторному куполу. Его пост был там, у системы воздуховодов. Неподалёку прикрывал «южную» стену барака один из филков — вроде бы Джефри. «Асбестодробилка», ещё недавно установленная между зданиями, сейчас, разобранная, лежала в душевой. Склад сырья оставили, только прикрыли защитным полем.

…В четыре утра громыхнуло на «востоке». Что-то врезалось в гравий на соседнем холме и раскидало промёрзшие обломки. Гедимин оглянулся на шум, быстро развернулся на «запад», — над плато резкими движениями перемещались почти прозрачные серебристые облака. Виден был только блеск кристаллов при очередном рывке. Сармат взглянул на сканер и беззвучно выругался.

— Sata! — крикнул Кенен Гварза. Он стоял за ангаром горячего цеха, держа наготове плазмомёт. Гедимин снял с плеча сфалт, выцеливая мерцающее облако. Оно на пару секунд замерло, клубясь, — и рассыпалось. По краям купола загрохотали взрывы. Защитное поле пошло синей рябью и чёрными пятнами.

Вепуат выстрелил и еле успел захлопнуть бойницу. Купол напротив него почернел и задрожал, приняв на себя тройной удар.

— Ты хоть попал? — крикнул Таркасан, следя за мелькающими над лагерем бликами.

— Не знаю! — отозвался Вепуат.

«А вот они — почти попали,» — Гедимин угрюмо сощурился. Сканер «видел», как кружат над куполом змееподобные существа — и как они держат дистанцию, и как двое или трое замирают вдалеке, когда один приближается к лагерю.

Поле снова покрылось чёрными пятнами. Элоси били по воздуховодам. Гварза выстрелил, Айзек прикрыл его, купол вздулся двумя пузырями, прогибаясь внутрь. Гедимин щурился на небо, выискивая скопления врагов — но места в небе хватало, чтобы не сближаться и на десяток метров. Снова громыхнуло у воздуховодов. Купол выдержал.

— Когда поймут, что не пробить, — отстанут? — вслух подумал Вепуат, когда взрывы стихли. Тишина держалась минуты две. Небо над куполом вспыхивало и гасло. Гедимин ждал, когда Элоси соберутся вместе — хотя бы для совещания — но так и не нашёл достойной цели. «Если мы вчетвером дадим залп…» — не додумав, он досадливо поморщился. «В лучшем случае накроем восьмерых. А по нам ударят все полсотни. Определённо, они разумны…»

Небо над холмом начало тускнеть — сверкающие тени смещались к «западу». Насторожившийся Гедимин покосился на реактор. «Вычислили? Как? Без утечки тепла…»

В ущелье громыхнуло. С панциря сааг-туула, лежащего на дне, посыпался иней и мелкие чешуи. Он не шелохнулся. Купол затрещал с трёх сторон сразу — и в ту же секунду четыре разряда ударили в панцирь зверя. Его хвост дёрнулся — эти удары что-то внутри задели.

— Hasu! — выдохнул Вепуат, вскидывая плазмомёт — и тут же купол над реактором выгнулся чёрным пузырём. Бойница мигнула и закрылась, в небе расплылся шар раскалённого газа. В долине затрещало, и загрохотал гравий — потревоженный сааг-туул заворочался.

— Пошли вон! — заорал Джефри, хватаясь за бластер. Гедимин успел только мигнуть, как перед филком открылась бойница. Зелёный луч прошёл сквозь серебристую тень, на мгновение повисшую в воздухе — и она застыла, загораясь изнутри зеленью. Гедимин захлопнул бойницу, ожидая ударов со всех сторон — и на «востоке» и «севере» загрохотало. Но светящийся змей, медленно шевеля выростами-«крыльями», застыл на месте. Существа, висящие над ущельем, метнулись к сородичу. Гедимин вскинул сфалт, но двигались они слишком быстро — и каждый, пролетая почти вплотную, окутывался зелёным сиянием.

— Элоси с подсветкой, — криво ухмыльнулся Вепуат, глядя, как светящиеся тени мелькают над куполом. — Так удоб… Гедимин! Джефри! Sata!

Разрежённый сверкающий рой сдвинулся с места. Взрывы затихли. Элоси стягивались к ущелью, собираясь в огромный клубок. Гедимин быстро огляделся — все отдалённые вспышки погасли. Сканер «видел» только уплотнившийся рой, повисший над ущельем, и слабую рябь сигма-излучения вокруг него.

— Джефри… — прошептал Вепуат, показывая на ближайшее укрытие — торец барака. Филк, не сводя взгляда с зависшего напротив него роя, медленно двинулся к зданию. Клубок поплыл за ним. Гедимин, вскинув «арктус», ждал атаки, но существа только двигались вдоль склона. Джефри скрылся за ангаром. Клубок, замерев на секунду, поплыл вверх.

— Что им от него… — растерянно прошептал Вепуат. Гедимин быстро огляделся. «Они все здесь. В одной точке. И она уже не над реактором…» — он медленно поднял сфалт, выцеливая огромный сгусток в небе. «Ещё чуть-чуть повыше…»

— Они не нападают! — услышал он голос Айзека, уже вспарывая защитное поле под клубящимся роем. Выстрелить не успел — руку и оба виска будто проткнули раскалённые иглы. Перед глазами вспыхнул зелёный огонь. Сармат зажмурился, шипя от боли, — руку жгло, глаза слезились. Что-то гудело внутри черепа всё громче и громче. Перед глазами встал яркий луч, уходящий в небо.

«От-кро-ой. По-оле. Ту-ут,» — жжение пропало. Промигавшись, Гедимин увидел зелёный блик на куполе над реактором. Защитное поле шло волнами — излучение выжигало его изнутри.

— Атомщик! — крикнул Айзек, указывая на световое пятно. Замерший было рой Элоси быстро плыл к нему.

«Откро-ой!» — щупальца, вцепившиеся в голову, накалились — и тут же отдёрнулись. «Ну-ужно. Ну-у…» — волокна, обхватившие руку с «арктусом», мелко дрожали. Их тянуло накалиться, но хранитель сдерживался. Гедимин, ошалело мигнув, поднял генератор. Верхушку экрана срезало. Яркий луч ударил в небо — прямо в центр сверкающего роя.

Не было ни взрыва, ни вспышки — только сгусток внебе светился всё сильнее, сжимаясь в плотный комок. Ещё секунда — и Гедимин увидел в нём очертания гигантского змееподобного существа. Вдоль его тела тянулись четыре ряда ветвящихся отростков. Луч, идущий из-под крышки реактора, угас — и существо открыло глаза.

Дозиметр мигнул. Не успев ещё на него взглянуть, Гедимин увидел, как защитные купола покрывает красная рябь. На экране извивался график интенсивности. «Три-четыре кьюгена,» — машинально отметил Гедимин, глядя, как стрелка-указатель мечется то вверх, то вниз. «Сигма-пульсация, два источника… Они общаются⁈»

— Снаружи теплеет! — крикнул Айзек. Существо медленно разматывалось из гигантского клубка, растягиваясь вдоль купола. За ним по белесой стене шли красные разводы и волны зелёной ряби. Гедимин поднял сканер, но увидел только белый экран. Ветвистые отростки колыхались у самого купола, и дозиметры верещали. Сарматы, опустив оружие, смотрели на существо, проплывающее мимо. Вдоль всего его тела горели хаотично разбросанные глаза. И они, и само тело были полупрозрачными — Гедимин видел сквозь существо ближайшее плато.

— Снаружи минус пятьдесят, — прошептал Вепуат, незаметно подошедший к сармату. — Что это за штука?

Существо, отвернувшись от купола, медленно поплыло на «восток». Оно замерло над ближайшим холмом, подбирая растянувшийся хвост, собралось в клубок — и рассыпалось на светящиеся сгустки. Гедимин успел узнать в них извивающиеся змеевидные силуэты — это были Элоси, только горящие зелёным ирренциевым огнём.

Тёплое щупальце коснулось обожжённого виска. Гедимин сощурился от фантомной боли. Щупальце, вздрогнув, свалилось на плечо.

— Кто отодвинул экраны? — крикнул Гварза. Он уже стоял у реакторного купола, закрывая последний проём.

— Смена! Кто трогал экраны⁈

— Heta! — крикнул в ответ Айзек, быстро подходя к куполу. — Экраны на месте. Видимо, нужен был прямой контакт…

— Кет! — Гварза развернулся к Гедимину. — Ты убрал экран⁈

— Он, — сармат кивнул на реактор. — Он умеет.

Виски жгло, перед глазами плыли красные пятна. Гедимин пытался нащупать контакт, но существо втянуло щупальца в реактор и на связь не выходило.

— Что бы это ни было, оно ушло, — сказал Айзек, водя сигма-сканером по сторонам. — Купола выдержали. Все на посты! Элоси ещё могут вернуться.

— Снаружи минус сорок, — отозвался Вепуат; он, забросив плазмомёт за спину, рассматривал потрёпанный панцирь сааг-туула. — Уже не вернутся.

— Зверь ранен? — спросил Гедимин, потирая висок. Спрашивать о трансформациях роя Элоси было, очевидно, бесполезно.

— Чуть слущили верхний слой, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Но Джагулы натерпелись. Вот интересно — зверей тут трое, а долбили одного…

— Знак трилистника, — оглянулся на него помрачневший Айзек. — Наш символ. Опознали его как часть лагеря. А вот что было потом… Гедимин! Почему не выстрелил?

— Хранитель, — сармат, морщась, потёр обожжённое запястье. — Вот его бы расспросить.

— Хранитель… — Айзек покачал головой. — Ладно. Всё обошлось. Все на посты!

…Когда снаружи потеплело до минус тридцати, Гедимин в последний раз просканировал окрестности и достал из кармана недоточенную деталь. Айзек оглянулся на скрежет металла и махнул рукой.

— Гедимин, Вепуат, — свободны!

— А можно филков на занятия? — тут же спросил разведчик, выныривая из «загона» туун-шу. — Они там основу навивают. Долгое дело. Хоть бы немного продвинулись…

Айзек тяжело вздохнул.

— Работай. Из барака и в барак всех вести под прикрытием!

…Когда Вепуат, ушедший за филками час назад, добрался до цеха, Гедимин наконец наладил механическую прялку. Теперь он стоял над прикрывающим её прозрачным куполом и смотрел, как привод толкает веретёна, а нить скручивается и наматывается на их шипы. Витки больше не провисали. Сармат считал их, вычисляя длину нити, и недовольно щурился. «Двойная выработка обученного филка. Ну, за счёт четырёх веретён, — восемь выработок. Но не больше. Оставлю работать на пару часов, а там будет видно. Но скорость всё равно мала…»

Филки в «предбаннике» морщились и косились на предплечья, стараясь не задевать их. Кто-то жадно пил из фляги. Вепуат, перехватив взгляд Гедимина, шумно вздохнул.

— Флоний. Внутри барака было семь милликьюгенов. Айзек решил — без флония тут никак.

— Наработают они сегодня… — пробормотал Гедимин, глядя на плашки с редкими намотанными нитями.

Филк, проходя мимо купола, покосился на него и присвистнул.

— Так и знал! Можно построить такую машину. Так чего мы, как идиоты…

— Чтобы не быть идиотами, — отозвался Вепуат. — Машина-то экспериментальная. А ну как взорвётся?

Гедимин сердито фыркнул. Филки, примолкнув, обошли купол по широкой дуге и, поделив между собой станки, попрятались за печами.

…Гул и частый стук машины затихли. Из-за печей высунулись головы. Гедимин, досадливо щурясь, смазывал нагревшиеся узлы. «Еле работает, а уже дымится. Видно, эта смазка не подходит для костей. Впитывают. Запущу ещё на час на той же скорости…»

…Машина остановилась окончательно. Гедимин отцепил привод, ощупал ударные части и недовольно поморщился. «Нагрев. Всё равно идёт нагрев. С другой стороны — четыре часа отработала. Завтра попробую прибавить скорости. В два раза быстрее ручной работы — это ж трилобитам на смех…»

Из-за печи донеслось приглушённое бормотание. Гедимин мигнул. Только сейчас, когда машина затихла, он заметил, что больше не слышит характерного шелеста нитей о кость. Вепуат заглянул за печь и радостно хмыкнул.

— Ну вот! Я же говорил — как перестанете путать, куда что тянуть, так дело и пойдёт. Гедимин! Иди сюда. Посмотри!

Он поднял на вытянутых руках две ленты зеленоватого полотна. Гедимин мигнул.

— Всё? Работа закончена?

— Вам-то хорошо, — пробормотал из угла филк, наматывающий нить на плашки. В этот раз он продвинулся до середины, взопрел и отчётливо скрипел зубами. Вепуат оглянулся на него и сочувственно хмыкнул.

— Оставь, завтра доделаешь. На рукавицы нам хватит, — он помахал полотнищами, и Гедимин настороженно сощурился — не разойдётся ли примитивное переплетение? Он украдкой тронул асаановую ткань и растерянно хмыкнул. «Плотная. Будто слипшаяся. А проверить на разрыв…»

— Тихо! — Вепуат щёлкнул его по протянутой ладони. — Это ж не трос для подъёмника! Такое проверяется по-другому. Сарматы! Кто из вас умеет шить?

Филки переглянулись.

— Тыкать иголкой — все, — хмуро сказал один из них. — А правильно размечать… Магнард вроде умел.

— Угу, — кивнул другой. — У Магнарда хорошо выходило. С местными тряпками. Я, как ни брался, вечно всё в лохмотьях.

Вепуат хмыкнул.

— Магнард? У него рука ещё не совсем… Ладно, сходи за ним. Пусть разметит, как надо.

«Магнард?» — Гедимин слегка сощурился. «Тот, которому кисть облучали… Если не отбыл на Землю — видимо, поправляется.»

На пришедшем филке комбинезон странно болтался — будто он равномерно похудел по всему телу, но больше всего досталось правой кисти. Гедимин заставил себя присмотреться к ней — под перчаткой шевелились худые, но вполне нормальные пальцы.

— Разрабатываешь? — Вепуат осторожно взял его за правое запястье и стянул перчатку. Филк помахал костлявой ладонью. Она была заметно бледнее предплечья; стык старой и новой кожи был отмечен параллельными кольцевыми шрамами.

— Суставы в порядке. Устаёт только быстро.

Вепуат оглянулся на Гедимина и торжествующе ухмыльнулся.

— Ничего, это пройдёт. Ты только ешь. Шевели кистью и ешь. Двойного пайка хватает? Могу тройной назначить. Я медик, меня послушают.

Магнард отмахнулся и быстро натянул перчатку.

— Давайте, что там кроить. Это минеральное? Оно вообще режется?

…Гедимин держал наготове плазменный резак, но всё обошлось. Как-то странно собранную в складки и пару раз надпоротую ткань снова уволокли за печь. За работой присматривал Магнард. Вепуат, довольно кивнув, отошёл от него и повернулся к Гедимину. Тот сканировал костяные детали машины в поисках микротрещин. Прибор ничего не видел, но «чутьё» просто вопило о ненадёжности.

— Механизируешь? — Вепуат тронул пальцем туго намотанную нить. — А хорошо. Не разберёшь, где твоё, а где сделанное филками.

Гедимин невесело ухмыльнулся — «Так себе похвала.»

— Рукавицы они дошьют, — Вепуат понизил голос. — Не сегодня, так завтра. Можно будет заняться металлургией. Вот только глина…

Он досадливо поморщился. Гедимин пожал плечами.

— Дошьют рукавицы — пусть делают комбинезон. Чем больше защиты, тем лучше.

Вепуат оглянулся на печь, за которой шуршали филки, и понизил голос.

— Посмотрим, что там в леднике? Поставили опыт — надо же наблюдать…

Гедимин едва заметно сощурился. «Опыт… Это он про вчерашнюю чушь? Думал, забудет.»

— Так просканируй, — буркнул он. Вепуат развёл руками.

— Ты же сам понаставил там полей. Сканер не берёт. Гварза говорит — не трогай, завтра понадобятся. Ты, наверное, знаешь, как пролезть…

…Свой сигма-сканер Гедимин даже не включал, но всё-таки не выдержал — заглянул через плечо Вепуата. Разведчик хмуро смотрел на экран. На нём была ледяная плита, обложенная снегом. Внутри, зажатые со всех сторон льдом, лежали керамические осколки.

— Мн-да, — протянул Вепуат. — Пока что изменений никаких. Ладно…

Он выключил сканер и пошёл к тропе. Гедимин за его спиной выразительно пожал плечами. «Интересно, Айзек знает о его… интересных опытах? Сказать?»

34 день Пустоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Живой дирижабль поднялся настолько, насколько позволила длина «причальных» тросов и так повис между бараками; тройной купол защитного поля лежал на его спине. Вепуат смотрел на него с тревогой. Гедимин недовольно щурился — на летающую тварь и так было потрачено слишком много времени.

— Здесь он ведь под надёжной защитой? — в очередной раз спросил Вепуат, сворачивая из защитного поля лоток и подставляя «трилобиту» под хвост. Животное, замерев в предчувствии катаклизма, забывало даже дышать, — но с утра корыто для помёта было полным. Сейчас оно, скатанное в шар, лежало у дальнего торца ангара, и Гедимин думал, как украдкой выкинуть отходы наружу, в едкий туман. «Не хватало ещё три дня копить помёт! Тоже мне, сокровище…»

— Надёжнее некуда, — мрачно ответил он. Вепуат недоверчиво покачал головой.

— Может, дать ему взлететь ещё выше? Туман ведь стелется понизу…

Гедимин выразительно пожал плечами, поправил плазморез за спиной и двинулся к «стене». Его сторожевой пост был у реактора.

Установку с утра заглушили, но фон на холме и так упал до отрицательных значений — даже верхние зубцы графика интенсивности не дотягивались до нуля. Гедимин смотрел на дозиметр с нарастающей тревогой — и серая хмарь, поглотившая окрестности, её подтверждала. Луч фонаря упирался в тёмно-серую стену; внутри неё что-то вяло шевелилось, то и дело вспыхивали зелёные искры. Шёл первый час утра, а Гедимин уже не видел неба над лагерем — туман поглотил городской купол.

— Икси уже на посту, — громко прошептали в наушник. Гедимин сердито фыркнул.

— А ты чего тут? — он кивнул в ту сторону, где, по планам Гварзы, должен был стоять Вепуат. Он незаметно перебрался к Гедимину и встал рядом, глядя на сигма-сканер.

— Там Айзек, — отозвался Вепуат. — Если что, мы его прикроем. А он тебя — нет. Смотри, вон Икси. У обрыва… и на стрельбище… и за цехом тоже…

Вокруг городского купола замерли полосы ряби. Это не было похоже на замкнутое кольцо — скорее, на хаотично разбросанные точки. Гедимин дотянулся до фонаря на стене душевой и погасил его. Теперь из источников света остались только тусклые термочаши да зелёные огни, горящие вдоль купола. Они собрались в круглые сгустки и висели там, изредка смещаясь на метр-другой. Гедимин поискал закономерности в их перемещении, но найти не сумел.

— Говорят, сейчас ворота Ук-кута открыты особенно широко, — пробормотал Вепуат. — Интересно, из них что-нибудь вылезет?

Будто в ответ на его слова туман заколыхался. Из него медленно выплывало что-то огромное, окружённое горящими зелёными шарами. Они стаями сновали вдоль боков, покрытых длинными выростами. Это были не крылья, не плавники, не лапы, — какие-то хаотично натыканные шипы, врастающие друг в друга. Ладонь с десятком гигантских когтей вырвалась из тумана и полоснула по куполу. Поле вздулось чёрным пузырём, прогибаясь внутрь. Туманная тварь вздрогнула и подалась назад. Гедимин успел разглядеть, как зелёные «фонари» на долю секунды заслоняет что-то чёрное. Когтистые лапы вскинулись, но, не дотянувшись до купола, с грохотом пропахали гравий и сгинули.

Туман всколыхнулся. Многометровая плеть вылетела, распугивая зелёные огни, хлестнула по куполу, оставив длинную чёрную полосу, развернулась в ширину, выпуская сотни крючьев — и рассыпалась в зеленоватую пыль. Гедимин видел, как она стекает с защитного поля, собираясь в мерцающие сгустки. Чёрная тень поднялась между ними и сарматом, и они пропали в тумане.

Третье существо то ли прыгнуло, то ли кто-то швырнул его, — когтистый ком врезался в купол, замахал отростками, пытаясь удержаться, и скатился на гравий, сворачиваясь в трёхметровый клубок. Он оттолкнулся от гравия и снова ударился о купол. Гедимин схватился за сфалт.

— Рванёт! — крикнул Вепуат, повисая на его руке. Гедимин стряхнул его, но стрелять было уже не в кого — враг растворился в тумане. Увидев краем глаза чёрное пятно на куполе, сармат развернулся к Айзеку — тот застыл, глядя на огни и тени за стеной. Что-то подползало к лагерю со всех сторон; купол вздрагивал и шёл рябью от новых ударов.

— Вот ведь повылезало, — пробормотал Вепуат, зябко ёжась. Чья-то клешня полоснула по куполу в трёх шагах от сармата, замахнулась для второго удара, но наткнулась на мелькнувшую тень и растаяла.

— Sata! — заорали за спиной. Гедимин развернулся, срывая с плеча сфалт — и увидел, как купол, почернев, проседает метр за метром и покрывается пузырями. Что-то гигантское зависло над ним; секунда — и все стены подёрнулись рябью. «Генератор!» — щёлкнуло у Гедимина в мозгу. «Мощность упала…»

— Прикрой! — крикнул он, сам не зная, к кому обращается, и выстрелил вертикально вверх. Шар плазмы на долю секунды осветил что-то огромное, разлапистое, со множеством разинутых пастей — и взорвался вместе с ним в небе. Гедимин вскинул «арктус», и вовремя — три купола, вставшие над лагерем вместо разорванного, дрожали и таяли.

— Прикрой! — заорал Вепуат. Гедимин развернулся и увидел закрывающуюся бойницу. Грохот за куполом он услышал чуть позже. Гварза выругался, но слова утонули в треске выстрела — Айзек подбил на лету что-то огромное, светящееся, и оно развалилось на сгустки тумана.

Небо вспыхнуло. Поверх городских куполов встал ещё один, из холодного зеленовато-белесого сияния. Сарматы, не сговариваясь, подняли «арктусы». Защитное поле ложилось слой за слоем, заращивая разрывы, свет то вспыхивал, то тускнел. Три секунды показались Гедимину вечностью. Сияние полыхнуло ещё раз — и погасло. Потемневшая дымка отхлынула от верхушки купола и замерла, вяло колыхаясь, в паре метров над землёй. Светящаяся зелёная взвесь ещё плавала в ней, но от стены её отделила чёрная полоса — чёткая тень от чего-то невидимого.

— Айзек, мать твоя пробирка, — в наступившей тишине прошептал Гварза. — Ладно эти двое — но ты-то что творишь⁈

— Мы защищаем город, — буркнул Вепуат. — Он наш, между прочим. И нечего всякому там…

Гварза с треском приложил ладонь к лицевому щитку. Айзек, поспешно подойдя к нему, тронул за плечо.

— Ещё ничего не закончилось. Возвращаемся на посты!

…Туман лежал на холме до вечера. Когда он зашевелился и потёк вниз по склонам, Гедимин устало зажмурился. От непрерывного вглядывания в подсвеченную дымку резало глаза. Вепуат, просунувшись под защитный купол, бормотал «трилобиту» что-то успокаивающее. Из барака выглядывали филки, вполголоса что-то обсуждая.

— Вполне физическая природа, — услышал Гедимин негромкий голос Айзека. — Посмотри на следы на гравии. И в любом случае — наши выстрелы определённо вредили им.

— Хорошо, что не зацепили никого из Икси, — сказал Вепуат, выбираясь из «загона» туун-шу. — Им с летающими тварями трудно. Надо бы устроить для них пост на возвышенности. А то повиснет такое над куполом…

Гедимин поморщился. Он успел просканировать местность, проступившую из-под волн тумана. Борозды, пропаханные в мёрзлом гравии, и неглубокие воронки от взрывов сканер нашёл. От подстреленных тварей не осталось ни ошмётков, ни органической гари. «Галлюцинация? Как и пятна на куполе?» — сармат взглянул на ближайшую борозду, прочерченную чем-то огромным и довольно острым, и покачал головой. «Вот эту штуку явно можно было пощупать. Повезло, что не пришлось.»

…Лаборанты Альгота, оглядываясь на Гедимина, складывали в облучатель мокрое волокно. Нижняя решётка освободилась; сармат краем глаза видел, как на склад тащат очередной тюк. «Решётки можно было бы сделать передвижными,» — думал Гедимин, глядя, как замирают веретёна — машина, пройдя очередной испытательный цикл, остановилась. «Чтобы не тащить волокно под потолок. Только тут маловато места…»

Он замерил готовые нити и недовольно сощурился. «С такой выработкой мы тут год провозимся. Попробуем нарастить скорость…» — он развернулся к поршневому мотору, приоткрывая клапаны. «Вот так. Хотя бы в два раза. Пуск…»

Привод пришёл в движение. Веретёна задёргались, ускоряясь. Треск был негромким, Гедимин его еле расслышал — но вздрогнул всем телом и схватился за рычаг. Закрыть клапаны он не успел — два костяных осколка, отлетев, ударились о его броню.

«Кость всё-таки не выдерживает…» — Гедимин, угрюмо щурясь, разглядывал треснувшую деталь. Отколотым куском дело не ограничилось — тонкие трещины сеткой расходились от места надлома. «И это всего-то на двойной скорости…» — Гедимин посмотрел на металлическую ударную часть, обтянутую для амортизации кожей, и покачал головой. «Рэссена всё-таки прочнее. И кость она крошит. Что ж, переходим на металл…»

— Опять⁈ — донеслось из «шлюзовой камеры». Вепуат, переступив порог, обернулся и сердито фыркнул.

— Вы только-только начали осваиваться. А вам — самое время попробовать. Пока опытные мотают основу… ага, основу, — как раз освободились два станка… а вы двое будете прясть. Вот Гедимин… Гедимин! А что с веретёнами?

— Сломал, — буркнул сармат, заклеивая трещину в кости. — Для ручной работы ещё сойдёт. Для машинной — нет.

— Машинной! — всплеснул руками филк, подходя к агрегату. — А я что говорил⁈ Тут давно построен нормальный станок. А мы сидим и вертим нитки в пальцах!

Другой фыркнул.

— Вертим… Ты попробуй намотать основу! Пожалеешь, что на Земле не остался.

— Вепуат, — первый, обогнув механизм, посмотрел на сармата в упор. — Это всё очень познавательно. Но — рукавицы мы сшили. Знакомство с технологией окончено. Можно уже не валять дурака и достать нормальные станки.

Вепуат качнул головой.

— Станок за вас основу не намотает. Хотите механизацию? Делайте. Или хоть не мешайте. Гедимин, мы сейчас отойдём…

Сармат махнул рукой.

— Это всё нужно переделывать… — он смерил филка задумчивым взглядом и отцепил привод. — Хочешь работать на машине? Подожди полчаса. Есть мысль.

…«Надо было звать по имени,» — запоздало сообразил Гедимин. На его негромкое «эй!» из «рабочего отсека» вылезли все, даже Вепуат.

— Ну вот, — буркнул сармат, кивая на агрегат, растянутый вдоль задней стенки печи. — Волокно там. Оттянул, продёрнул сквозь плашки, зацепил. Дальше — сел сюда и давишь на педали. Оно наматывается. Чем быстрее, тем туже.

Филк тронул носком сапога «педали» — просверленную в паре мест кость — и еле слышно что-то пробормотал.

— Это вроде как станок?

— С ручным управлением, — вмешался Вепуат, украдкой показав Гедимину жест превосходства. — Отличная вещь. Два веретена сразу — работа вдвое быстрее. И пальцы целы. Зэйдек! Садись сюда. Ну да, пока — на выступ печи, но я что-нибудь сделаю под твой рост. Вот сюда продёргивать, да?

— С-станок, мать его колба, — пробормотал кто-то сбоку. — Где это откопали⁈

Гедимин отступил на шаг, заглянул за печь, — пока он делал педальный привод, намотка основы еле-еле началась. «Вот это механизировать бы,» — думал он, угрюмо щурясь. «Да, неожиданная задача…»

35 день Воздуха, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Ветер, воющий в воздуховодах, нёс неожиданное тепло; сквозь гул за прозрачными стенами Гедимин слышал редкий стук капель — у обрыва подтаивал снег.

— Из-за обычного ветра сидеть по норам, — донёсся с крыши недовольный шёпот.

— Ага, — поддакнули с соседней. — И, что характерно, — на работы гоняют без послаблений. Работам ветер не мешает.

— Ну да, — оживились на первой крыше. — Копать там асбест вручную, таскать глину тоннами… Ничего не мешает. Ничего не опасно. А как самим погулять по холмам…

— А интересно, — пробормотали на второй; это был третий голос — и Гедимин его где-то уже слышал. — У нас на холме есть свой разлом. Кто-нибудь смотрел, что там?

За ангаром хлопнули жёсткие щитки, и филки притихли. Гедимин обогнул здание. Туун-шу дёргался из стороны в сторону, натягивая швартовы до звона, и с гулом прокачивал сквозь себя воздух — но все его глаза были закрыты. Гедимин подошёл ближе, щёлкнул по головному щитку — существо его не заметило. «Спит. И при этом куда-то летит. Лунатизм у животных?» — сармат, невесело хмыкнув, накинул на панцирь «трилобита» трос-щупальце и закрепил «страховку» на крыше. «Где Вепуат? Он видел, как зверя качает?»

Вепуат нашёлся на «северо-восточном» краю плато. Он уже установил арку «ворот ветра» и теперь, накрыв её защитным полем, развешивал последние связки металлических пластин. Гедимин машинально отметил, что даже пластины были самые простые — прямоугольные, примерно равной толщины, без следов орнамента. Вепуат встряхивал связки, прислушиваясь к звону. Звенело чуть по-разному.

— Да я уже всё, — сказал он, повернувшись к Гедимину, и смущённо ухмыльнулся. — Не стал тебя дёргать. Ты вон туда смотри! Видел?

На пологой «восточной» тропе растянулся живой холм. У его ближайшей оконечности метались белесые огни, стучал бубен, и подвывали трубы-раковины — толпа кочевников при свете пузырей, пропитанных церой, поднимала высокую костяную арку. Она состояла из двух меньших, сцепленных шипами — отростками не то костей, не то раковин, и была сплошь увешана гремящими и звенящими гирляндами. Что-то из них даже светилось; Гедимин по блеску опознал пару стеклянных безделушек.

— Нет, ты смотри, — прошептал Вепуат, восторженно ухмыляясь. — У них же арка была вдвое меньше. Они ур-соггановскую смародёрили. Со всеми звенелками. Вот уж трофей так трофей!

Гедимин только сощурился. Ветер над холмом усиливался, налетал на арки, лязгал подвесками, и сармату хотелось уйти в укрытие, пока их обрывки не понесло во все стороны.

— Другие племена не ставят арки, — пробормотал он, оглядываясь на «южный» обрыв. — Ни Джелеги, ни Улгехи.

Вепуат хмыкнул.

— Да им и не дали бы. Разве что в составе общей, хеллуговской.

Кто-то из Джагулов завыл. Все шарахнулись от арки, забиваясь в открытые «люки». Фонари гасли один за другим. Вепуат взглянул на небо, охнул и схватил Гедимина за руку.

— Уходим!

…Защитный купол уплотнили до непрозрачности. Теперь об урагане снаружи напоминала только редкая рябь на стенах да вой ветра в воздуховодах. Их изгибы ослабляли воздушный поток до сильного сквозняка, но камни по коридорам не летали, и смерчи, зарождаясь, взрывались где-то снаружи. Что-то с дребезжанием проволокло по камням в нескольких шагах от Гедимина. Он еле слышно хмыкнул. «Опять арку разодрали на куски. Кто там говорил, что у воздушных тварей короткая память?..»

В лабораторном отсеке за бывшим столом Вепуата двое филков разглядывали Джагульскую кирку. Рядом лежал лист с недоделанным чертежом её ударной части. Гедимин, тихо обойдя чертёжников, поднял кожух литейной станции и довольно хмыкнул. За ночь рэссена переплавилась, и готовые детали остыли. Гедимин вынул металлическое веретено из формы, взвесил на ладони, покачал, — рэссена была куда тяжелее кости, исходного материала, но обороты и рывки из стороны в сторону делала точно так же. Сармат поставил деталь на стол, подтолкнул, ускоряя качание и вращение, — шипы в едва заметных насечках замелькали всё быстрее. Гедимин на лету ткнул веретено ещё пару раз, — выступы размыло в тёмно-синее марево. Филки, обернувшись на гул и шипение, в голос выругались. Гедимин стряхнул деталь на пол, затёр когтем вмятину на столешнице и, собрав все отливки, двинулся к шлюзу. «Надо было ковать вручную,» — мелькнуло в голове. «Как придётся делать поселенцам. У них-то литейки не будет.» Отогнав назойливую мысль, Гедимин ускорил шаг. «Сначала проверю, будет ли работать. Если что — не такая тут сложная форма. Выкуют.»

…Гул и ритмичный металлический лязг прервался треском. Гедимин дёрнул рычаг, впился взглядом в веретёна, замедляющие вращение, — все их шипы были на месте. Костяную вилку, удерживающую на себе полтюка «асбестового» волокна, странно перекосило. Один из её зубцов надломился и повис в толще мотка. Гедимин отсоединил её, стряхнул волокно и со вздохом насадил на рэссеновую основу. Она весила больше, и её пришлось изготавливать отдельно, — и сармат всё-таки надеялся, что она не понадобится. «А ведь это был прочный образец,» — думал он, разглядывая сломанную кость. «И скорость-то возросла всего в восемь раз. Не выдержал…»

— Ого! — раздалось за спиной. Гедимин удержал руку, дёрнувшуюся к рычагу, и недовольно сощурился на Вепуата. Тот тихо подошёл со спины и теперь разглядывал растущие мотки и оседающую горку волокна, растащенную на нити.

— А тут уже, считай, фабрика, — криво ухмыльнулся он. — Филки увидят — порадуются. А то им твоя вчерашняя машина как-то не зашла.

Гедимин поморщился.

— Сбиваются с ритма, вот и не идёт. Та машина, может, дрянь. Но её они сделать могут. А эту — нет.

— А что так? — Вепуат присел на корточки, заглядывая под станину. — Вроде же ничего такого, чего там нет. Ну, всё из металла. Так из кости пока вырежешь — тоже все планеты переберёшь…

— Рэссена, — буркнул Гедимин, перекрывая клапаны — моток волокна уже почти истаял, пора было идти за новым тюком. — Чтобы плавить нормально рэссену, надо строить печь. Хотя бы по сэтскому образцу. А тут уже негде.

Вепуат мигнул.

— А наши? — он кивнул на ближайшую печь. — Ты же хотел переделать? Даже спецрукавицы сшили…

Гедимин махнул рукой.

— Покалечатся. Хоть в десяти рукавицах. Три тысячи градусов — это три тысячи. Кто-нибудь сунется ближе, чем надо, — и всё.

— Погоди, — Вепуат придвинулся ближе. — Я ведь кое-что смыслю в рэссене. Три тысячи? Зачем⁈ Видел кузницы Джагулов? Думаешь, они там добиваются трёх тысяч? Они бы в своих отсеках живьём сварились.

— Джагулы… — Гедимин едва заметно поморщился. — Они, похоже, рэссену не льют. Литьё у них всё откуда-то. Может, от Сэта. Или Кьюссов. Греют руду до оттока шлаков, чуть размягчают и лупят молотом. Силы им хватает. Ты посмотри на их наконечники…

— Ага, угу, — закивал Вепуат. — И я о том же. Спустить шлак, чуть размягчить, молот в руки — и пусть лупят. Пока осваивают ковку, ты сто домен им построишь. Джагульский металл — так я это называю. У Джагулов получается — и филки справятся. У них выносливость даже повыше. Наковальня эта твоя… она выдержит?

Гедимин перевёл взгляд на кое-как обработанный кусок тектонового валуна.

— У Джагулов наковальни из чего?

Вепуат открыл было рот — и с размаху ударил себя по шлему. Броня загудела.

— Череп сааг-туула! Штуку прочнее ещё поискать. И один у нас как раз есть. Сходим, как всё успокоится, отпилим сколько надо. Можно целиком притащить.

— Лучше выясни, какой кусок подходит для наковальни, — Гедимин представил, как затаскивает в ангар череп сааг-туула, потом — как не влезшую кость торжественно устанавливают посреди лагеря. — Для молота материал есть.

Он вспомнил о прочном зеленоватом камне, припрятанном на складе. «Надо ещё научить филков обрабатывать этот минерал. За пару месяцев, думаю, справятся.»

…Ветер успокоился — дышать, повернувшись к нему лицом, было ещё тяжело, но гравий по воздуху уже не летал. Вепуат, придерживая встающие дыбом перья, выглянул из-под купола и радостно хмыкнул.

— Смотри — цела!

Металлическая арка по-прежнему стояла на холме напротив костяной. На «воротах» Джагулов ещё бренчали подвески, раскачиваемые ветром. Сарматские «ворота» ободрало дочиста, связки металлических пластин разметало по холму — но опоры выдержали. «Даже не покосились,» — отметил про себя Гедимин, подбирая покорёженную низку. Листки ульсены, мягкого металла, свернуло в трубки и скомкало, но на опорах сармат не нашёл ни единой свежей царапины.

— Вот даже не знаю, — пробормотал Вепуат, подбирая обрывок связки. — Считать, что мы с Экеста помирились, или нет?

Гедимин не без усилий расправил скомканную полоску металла и покачал головой.

— Я бы проверил. Очень-очень аккуратно.

Он растянул пластинку между пальцами и досадливо сощурился — щитки на перчатке, ещё недавно гладкие, пошли волнами. Он шевельнул лопатками — что-то с треском ударилось друг о друга. Вепуат оглянулся на него и шумно вздохнул.

— Ну вот чем тебе шипы не нравятся? Можно на них что-нибудь подвесить.

— Центр тяжести сместится, — буркнул Гедимин, отламывая наспинный щиток. Шип из «мутировавшей» пластины брони вытянулся уже на три сантиметра.

…Из-за ворот душевой донёсся недовольный возглас Айзека. Гедимин, неторопливо просушивающий новую обшивку, удивлённо мигнул и двинулся к выходу — остатки воды могли и сами испариться. К воротам выстроилась двойная вереница Джагулов. Кто-то привёл племена Улгех и Джелег за водой одновременно, и теперь кочевники с пустыми бурдюками скалились друг на друга и прижимали уши. Айзек, запоздало вскинув руку, разделил их стеной защитного поля и оглянулся на Гедимина.

— Закончил?

— Мог бы и при мне запустить, — буркнул сармат. — Я все шланги не занял.

Айзек молча, жестом подманив первую пару Джагулов, вошёл внутрь. Зашумела вода. Кочевники, навострив уши, оглянулись на Гедимина. Он встал поодаль — пар, идущий от остывающей обшивки, мог кого-нибудь обжечь.

— Грохот над холмом, — осторожно сказал Джагул, глядя за плечо сармата — на выглядывающий приклад сфалта. — И вчера, и позавчера. Хорошо было слышно.

Гедимин пожал плечами.

— Тут много кто шумел. И вчера, и позавчера.

— Оружие, пугающее тени Ук-кута… — Джагул шевельнул ухом.

— И ледяные тени, — пробормотал другой, пристально глядя на сфалт. — Одно и то же. Сила Ку-унну и Гверрека в одной вещи?

— Сила Пламени, — донёсся из ангара недовольный голос Айзека. — Много спрашиваешь, Джелег. И зря треплешь имена богов.

— Его не слышат, — оскалился кто-то в «голове» очереди. Джагул, упомянувший богов, сердито ощерился и отвернулся. Гедимин отступил за ангар. Вроде бы причин для беспокойства не было, но что-то его тревожило. «Не нравится мне, когда они так выспрашивают,» — думал он, положив ладонь на приклад сфалта. «Один уже любопытствовал…»

36 день Воды, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Туун-шу растопырил щитки и раздул бока так, что из-под слоистого панциря проступили пористые структуры, растянутые на выдвижном каркасе. Гедимин впервые увидел их не на экране сигма-сканера — как и нижние, тонкие, стеклянистые слои брони. «Трилобит» переваливался с боку на бок, то открывая, то захлопывая дыхальца. Ни один глаз он так и не открыл, но явно чувствовал, где стоит Вепуат с опрыскивателем, и подставлялся под водяные брызги. Вепуат поливал его уже четверть часа; Гедимин успел зайти в душевую и выйти, а туун-шу всё не мог напиться.

— Чует, что снаружи много воды, — разведчик мельком оглянулся на сармата и кивнул на защитный купол над лагерем. В свете фонарей непрерывный поток снежных хлопьев сливался в мерцающую завесу. У обрыва журчали ручьи — снег, не успев упасть, начинал таять. «Трилобит», едва Вепуат прекращал его поливать, рвался кверху, натягивая тросы, но первые же брызги заставляли его нырнуть к земле. Гедимин настороженно следил за ним, подавляя желание обрезать канаты и выпустить животное под снег.

— Что он чует во сне? — сармат, дотянувшись, надавил на пористую перепонку. Щиток резко опустился, прикрывая проём в броне, и едва не прищемил Гедимину палец. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Они спят частью мозга. И отдыхают, и следят, что вокруг. Опасность, вода, пища…

Отключив распылитель, он вытряхнул на ладонь пригоршню мясных обрезков. Пасть туун-шу распахнулась мгновенно — сармат даже не успел прикрыть карман. Обрезки всосало вместе с пакетом.

— Хватит с него, — сказал Вепуат, глядя, как животное выпускает лишний воздух и замирает на приспущенных тросах, сомкнув все щитки. Снег снаружи всё валил. Гедимин, сделав шаг в сторону, почувствовал, что опора стала зыбкой, взглянул на сигма-сканер, — снизу, под слоем гравия, по плато проложил русло ручей. «Ещё немного подтает — и потекут реки,» — Гедимин перешагнул невидимый поток и огляделся по сторонам. На крышах шёпотом переругивались филки — даже их «телескопы» были бесполезны против снеговой завесы. Гедимин мельком подумал, что можно было бы снять наблюдательные посты, раз от них сейчас нет толку. «Да пусть сидят. Филков надо чем-то занимать. Пока не полезли искать приключений. Что там было про разлом на холме?..»

— Кет, Хепри! — по трапу быстрым шагом спускался Кенен Гварза. — Где один, там и другой. Что у вас сегодня, кроме возни со зверьём? Занятия по ткачеству?

Сарматы переглянулись. Вепуат пожал плечами.

— Ещё костерезы. Литейщиков нет — глина кончилась. А ковать им надоело.

Гварза поморщился.

— Технология ковки освоена? Норматив сдан?

Сарматы снова переглянулись. Гедимин мигнул.

— Ну да, — неуверенно ответил Вепуат. — Цацек понаделали. На качество не жалуются. Да с ульсеной ничего сложного, если на ноги её не лить…

Гварза вскинул руку, прерывая его на полуслове.

— Идите в цех. Сколько вам на занятия? Час, два?

«Чего ему надо-то?» — Гедимин настороженно сощурился. «Куда-то отправит? Под таким снегом? Нет, мне-то без разницы…»

— Три часа. Меньше — нет смысла, — ответил Вепуат. Гварза кивнул.

— Занимайтесь. А потом — готовьте душевую. Общий купальный день для наших… союзников. Раз здесь слоняются кочевники, пусть хотя бы ходят мытыми. Первыми пойдут Хеллуги, за ними — Джелеги. В промежутке — полчаса на уборку. Уборщики уже назначены.

Вепуат изумлённо мигнул.

…Волокно в подобранном тюке было тёмно-зелёным — кто-то поленился убрать новые мешки с прохода. Гедимин помял «асбест» в пальцах, пожал плечами и пошёл заправлять механическую прялку. С утра он удвоил обороты; прошло уже полчаса, прялка выработала километр нити, ни одна деталь не треснула от перегруза. «Два километра в час — это ещё куда ни шло,» — думал Гедимин, продёргивая тёмное волокно сквозь плашки и цепляя на крючки. Разогнанной машине очень не хватало корпуса — как сармат ни амортизировал соприкасающиеся части, сквозь гул и частый перестук он еле мог расслышать чужие голоса. Филки и Вепуат, устроившись за печами, о чём-то переговаривались, но всё сливалось в монотонное гудение.

— Гедимин! — Вепуат, выйдя из укрытия, всё-таки перекричал шум механизма. — Ты не смотрел на Джагулов?

Гедимин ошалело мигнул.

— Вот заняться нечем! — буркнул он, кивая на машину. В защитном поле над ней пришлось заделать проёмы — и в цехе наконец стало тихо. Вепуат хмыкнул.

— А они вот на нас смотрят. И очень внимательно.

Он протянул сармату сигма-сканер. На экране сквозь снегопад проступила бронированная спина сааг-туула. На ней, на самой верхней точке, в накидке из чьего-то пузыря стоял кочевник и, прикрыв глаза ладонью, высматривал что-то на холме. Сканирующий луч скользнул в сторону и упёрся в другого сааг-туула. Там стоял второй часовой и смотрел туда же.

— И наши филки так же таращатся на снег, — Гедимин поморщился. — У всех бывают идиотские инструкции.

Вепуат снова хмыкнул.

— Тогда выходит, что у Хеллугов инструкция другая. С утра все сидят по отсекам. А эти вот выходят. Сменяются, но бдят. Причём — именно за нашим холмом. Ни за чем больше.

Гедимин мигнул.

— Ждут сигнала к мытью? — неуверенно предположил он. — Боятся, что про них забудут?

Вепуат ухмыльнулся.

— Может, и так. Но я за ними приглядываю. На всякий случай.

Гедимин, пожав плечами, потянулся к рычагу, но запустить машину не успел — за спиной зашуршала дверная створка.

— Уран и торий! — Айзек приподнял руку в приветственном жесте. Вошедший за ним Хассинельг в мокрой накидке открыл было рот, но увидел машину и замер, впившись в неё взглядом.

— Ага. Так и знал — атомщик даром времени не теряет, — ухмыльнулся Айзек, рассматривая веретёна. — Зэйдек рассказывал про педальный агрегат, но мы с Кененом решили — это явно не всё. Неплохое устройство… И какая выработка?

— Они что, вращаются? — подал голос Хассинельг, протягивая к машине посох. Гедимину почему-то захотелось её прикрыть — и уж точно не запускать, пока светящуюся палку не уберут подальше.

— Качаются, — буркнул он. — Сэтские веретёна. Никогда не видел?

— Меня Сэта в гости редко зовут, — махнул хвостом Хассинельг. — А где тут сидеть? Да ещё такой толпой? У одного Сэта две руки, а тут и один не пролезет.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Это самодвижущееся устройство. Как наши подъёмники. Сидеть тут незачем.

Страж перевёл изменившийся взгляд на поршневую машину — и шарахнулся к стене, прикрываясь посохом.

— Вот оно что… — пробормотал он, глядя на цветные искры внутри навершия. — Сколько всего перемешано…

— Так какая, говоришь, выработка? — Айзек повернулся к Гедимину. — Если перешли на тёмное волокно — видимо, немаленькая.

— Кто-то переставил мешки, — буркнул Гедимин. — Два километра в час. Семь с половиной килограммов.

— Заменяет полсотни филков, — вмешался Вепуат. За печью недовольно зафыркали.

— Хм… — Айзек на секунду задумался. — То есть — даже такой прототип за полные сутки выдаст три центнера пряжи? Что у него с непрерывностью работы? Не будет проблем?

Гедимин пожал плечами.

— Не проверял.

— А надо бы, — сказал Айзек. — Можешь сегодня и начать. Есть толковый филк, которого можно взять в операторы? Насколько ей вообще нужна чья-то помощь?

— Надо заправлять волокно, — задумчиво сказал Гедимин, глядя на почти заполненные веретёна. — Снимать готовую пряжу… Стой! Если сюда филка — тогда нужен корпус. Хоть из кожи на распорках. Иначе надышится. Да и шум…

— Ага, — Айзек кивнул. — Вот и займись корпусом. Пару филков Кенен пришлёт, обучишь. И хорошо бы с этим разобраться до завтра. Время поджимает.

— Какое время? — Вепуат насторожился первым. Айзек оглянулся на Хассинельга. Страж с опаской рассматривал издалека механическую прялку — подойти ближе не решался, но и глаз не отводил.

— Да я ничего, — пробормотал он, утыкаясь взглядом в навершие посоха. — Но она там лежит. Вся. А вы с ней хотели что-то делать. В первые дни Воздуха будет всякая работа. А как полетят стаи, всем станет ни до чего. Так что — надо её быстрее забрать.

Сарматы переглянулись.

— Хассек, ты о чём? — осторожно спросил Вепуат. — Можно яснее?

— Золотая глина, — ответил вместо стража Айзек. — У реки Ксутлин, там, где вы уже были. До конца месяца надо её перевезти в Элидген. Чтоб не вышло, что опять потеряли целый месяц. Какой транспорт вам нужен? Сколько сааг-туулов? То, что привезли в прошлый раз, — это, как я помню, треть общего веса?

Гедимин кивнул.

— Две трети распихаем по двум зверям… Стой! У Джагулов же ритуалы. Они вообще никуда не вылазят…

Айзек кивнул в ответ.

— Вот это, Вепуат, обговоришь с ними отдельно. Могут они проводить ритуалы в дороге или нет. Я так сомневаюсь, что сааг-туул может неделю пролежать неподвижно. Значит, его перемещения не должны ритуальщикам сильно мешать.

Гедимин поморщился.

— Да пусть проводят… — ему было что сказать о местных традициях, но он вовремя прикусил язык. — Но Джагулы внутри и их барахло — это лишний груз. Тогда глину придётся делить на трёх зверей. И то им будет тяжело.

— В общем, берём всех, — криво ухмыльнулся Вепуат. — Внутри пусть ритуалят, а наше дело — рассовать глину по пустым отсекам. Я, если что, могу быть погонщиком. У меня только с картами плохо.

— А я составлю, — оживился Хассинельг, поворачиваясь к нему. — Быстро доедете. Сейчас везде тихо.

Услышав странный шорох и потрескивание, Гедимин развернулся и сердито фыркнул. Филки под шумок выбрались из-за печи и столпились у прядильного агрегата. Кто-то наэлектризованный зацепил защитное поле, и оно лопнуло — и сарматы успели перетрогать все плашки-направляющие и подвигать натяжители. Гедимин ухватил ближайшего филка за плечо, оттолкнул, едва не уронив на пол. Остальные шарахнулись и загомонили наперебой.

— Heta! — Айзек болезненно поморщился. — Атомщик, осторожней! Остальные — куда пальцы в механизм⁈ Понравилось руки отращивать?

— Меня попросите, — Вепуат недобро ухмыльнулся, выпуская когти. — Отрежу чисто, ровно, по любое место.

Филки, недовольно фыркая, потянулись обратно за печь. Последний чуть задержался, разглядывая веретено.

— Выходит, пряжа в два цвета? — он оглянулся на Вепуата. — Местные из разных цветов как-то делают орнамент. Из двух уже можно что-то такое изобразить. Как это делается?

Вепуат пожал плечами.

— Сказал бы, да не знаю, — вздохнул он. — Это надо ждать Ишху. Он же мастер цветных тканей. Ты пока не экспериментируй.

— Орнамент… — пробормотал Хассинельг; он незаметно подошёл к машине почти вплотную и встал над ней, наклонив голову набок. — У нас такие штуки были с колесом. Ну, и без всякого… взрывающегося. Тут, конечно, такую не поставишь. Сколько же у вас странных штуковин…

Вепуат покосился на Гедимина и смущённо хмыкнул.

— Тут главное — знать, что такое бывает. Тогда разберёшься, как соорудить похожее. И не взорваться.

Хассинельг едва заметно поёжился. Хвостовая клешня отбила короткую дробь и закачалась над полом.

— Вы её Броннам не показывайте. А то разволнуются. Очень много новшеств в этом году.

Он внезапно ухмыльнулся.

— Вот было шума на совете! Шесек-то ладно, все привыкли. Но старейшина Кайри! Так вот и сказал — угодно богам. Благословила сама Эннуру. И не ваше дело с ней спорить. Вот они взвились! Тахушсу аж подпрыгнул.Да уж, старейшина Кайри… Он ведь врать не будет. Я-то в богах не понимаю…

— Эн… — открыл было рот Гедимин, но Айзек толкнул его в бок и щёлкнул по височной пластине.

— Прикрой! Значит, на совете переругались? Из-за нас, я полагаю? И что так защищал старейшина Кайри? Юное Пламя?

Гедимин угрюмо сощурился. «Если кто-то полезет к реактору…»

— Да не, — Хассинельг махнул посохом. — Пламя давно никто не трогает. С первого раза поняли. Это из-за ваших… отмерятелей времени. Красивые такие, прозрачные. Поют вместе с Пламенем. Богам понравилось. Так сказал старейшина Кайри, а он врать не будет. Ну, я и других жрецов спрашивал. И Руниена тоже. Только… знак Эннуру. Знаете, какой?

Посох скользнул по ровному участку стены, оставляя несложный символ — то ли миску в разрезе, то ли лежащий полумесяц.

— Это следует нанести на часы? — уточнил Айзек без тени усмешки. — С ритуалами или без?

Гедимин говорить ничего не собирался — он и услышанное-то ещё не переварил — но Вепуат на всякий случай крепко пихнул его в бок.

— Они сами — ритуал, — серьёзно ответил страж. — Только знак… Эннуру порадуется.

— Всяких ей почестей, — так же серьёзно проговорил Айзек. — Спасибо, что рассказал. Тебе на этом совете не влетело? За общение с нечестивыми нами?

Хассинельг возмущённо фыркнул.

— Там всем не до меня. Тут стихии опять качнуло. Новый Элогвен пробудился — Лёд ослаб, Лучи усилились…

Гедимин и Вепуат быстро переглянулись. «Лёд? Лучи? Новый кто? Это, случайно, не про тот роевой организм…»

— Ну, надеюсь, никто не пострадает, — покачал головой Айзек, смерив сарматов предостерегающим взглядом. — Стихии, я так вижу, вообще неустойчивы. Не хочешь искупаться? С едой у нас не очень, но вода — горячая.

— Ага, — страж радостно ухмыльнулся. — Искупаться хорошо бы.

У порога Айзек обернулся.

— Корпус, — коротко сказал он, глядя на Гедимина, и повернулся к Вепуату. — Экспедиция в Ксутлин.

— Ага, угу, — закивал разведчик. — Придут мыться — поговорю.

Ворота закрылись. Гедимин тронул рычаг, запуская прядильный агрегат, — под шум механизмов думалось легче.

— В прошлый раз мы туда ехали пять дней, — вспомнил он. Вепуат, затуманенным взглядом уткнувшийся в стену, вздрогнул и уставился на него.

— Значит, тот зверёк называется «Элогвен»… — пробормотал он. — Что-что?

Гедимин недовольно сощурился.

— Пять дней ехали на Ксутлин, — буркнул он. — Дорогу помнишь?

— А-а… — Вепуат покачал головой. — Это через столицу. Так — дня три. Элогвен… Вот не думал, что это существо может сдвинуть стихии. То-то сразу потеплело…

«Биолог, мать твоя пробирка…» — Гедимин угрюмо смотрел Вепуату вслед. «Ехать за глиной. С полным грузом Джагулов. От которых никакого проку — все ритуалят. И этот ещё со своим зверьём…»

Он покосился на сигма-сканер. Тот показывал тающий на лету снег, ручьи, сбегающие с каждого обрыва, и замерших под дождём Джагулов-часовых. По их накидкам стекала вода, мех на мордах слипся, но они всё высматривали что-то на холме, не оглядываясь ни вбок, ни назад.

…Айзек шагнул к воротам душевой. Группа Джагулов, остановленная его окликом, почти одновременно прижала уши и вздыбила шерсть.

— Ехать? С Геджером? На ту реку? — грива Урджена медленно улеглась на место. Джагулы переглянулись.

— И вести за собой караван из двух чужих сааг-туулов, — Айзек кивнул на ущелье. — Кто-то должен присмотреть, чтобы они ничего не надумали. Геджер и Урху — очень бдительные, но на столько частей им не разорваться.

Урджен и его сосед неуверенно ухмыльнулись.

— Зверь Хеллуг — вожак, а Улгех и Джелег — под нашей рукой?

Гедимин недовольно сощурился — разговор ушёл куда-то не туда.

— Нужно будет место для глины. Очень много места под бронёй. В прошлый раз было много глины. А будет вдвое больше. Скажи своим… ну, и Улгехам с Джелегами — нужны свободные ниши.

— Место будет, — пообещал вожак со странной ухмылкой. — Любая помощь для Геджера, говорящего с Пламенем, подателя трофеев!

Вожди Джагулов, забыв о душевой, плотным кольцом окружили Вепуата — он высыпал из быстро принесённого кем-то мешка груду камешков и перекладывал их, что-то объясняя то на них, то на пальцах. Гедимин, хоть и стоял рядом, и смотрел на «динамическую карту», срисованную лучом сигма-сканера, понимал одно слово из трёх. «Он говорит, как ему сказал Хассинельг,» — эта мысль почему-то успокаивала. «А его сюда не потащили, чтобы Джагулы зря не волновались. В прошлый раз мы добрались. Попробуем и в этот. Надо будет с утра проверить, что там с отсеками…»

…Пленники тоже были тут — и, как с удивлением сообразил Гедимин, на сборище вокруг «карты». Он даже не обратил внимания, что трое из «вожаков», её разглядывающих и обсуждающих, слишком легко одеты. Шерсть их была окрашена фиолетовым пигментом, и держались они так же, как все остальные — рычали и скалились, деля между собой места в душевой, огрызались, если кто-то теснил их, довольно щурились под тёплым душем… «Их не бьют и не мучают,» — заключил Гедимин, перекрывая воду. Мытьё у Джагулов было долгим процессом, и сармат привычно запасся терпением. С другими племенами его обещали сменить Айзек и Вепуат — его ещё ждал недоделанный кожух для прядильной машины и необученные филки-операторы.

— Геджер, — окликнул его Урджен, изобразив дружелюбный оскал. — Скажешь Урху, чтобы зверя с собой не брала? Он спит. Учить его без толку.

— Скажу, — пообещал Гедимин, внезапно поняв, что Вепуат и впрямь может до такого додуматься. «И так собирается целый зверинец — три сааг-туула с населением. Не хватало ещё трилобитов…»

— Ты там как? — спросил он Урджена, пытаясь перехватить его взгляд — Джагул, как обычно, смотрел исподлобья. — Никакой дряни не снилось?

«Сновидец» широко ухмыльнулся.

— Хорошие сны. Видел Джааргана. Говорит — все они скоро вернутся. Дорога вот-вот будет проложена.

— А… Хорошо, — пробормотал Гедимин и прикусил язык — расспрашивать дальше явно было небезопасно для мозга. «Традиции, чтоб их… Вот о чём он вообще? Как мертвецы возвращаются? Как Сэта в мёртвые города? Но там-то были тела, этот их мицелий. А тут трупы растрепало на молекулы. Я же сам видел…»

— А… Не знаешь, чего Джагулы весь день смотрели на холм? — спросил он — этот вопрос, по крайней мере, не касался мертвецов и их странного поведения. — И Улгехи, и Джелеги. Стояли и таращились.

Ближайшие Джагулы издали лающие смешки.

— Дураки! — оскалился Урджен. — Всё ждали — когда водяной призыв? Я им сказал вчера ещё — вам не покажут. Нет, вылезли. Ваша вода. Ваше дело. Хеллуг никогда в это не лезли. Никогда не спрашивали. А чужакам покажут… Дураки!

Гедимин мигнул.

— Водяной призыв? Это про водоподъёмник? Он же внутри. Через стену не видно. Да и вообще… — он оборвал фразу, сообразив, что не следует рассказывать кочевникам обо всех технологиях. — Ну, пусть смотрят. Если заняться нечем.

«Очень любознательные существа. Независимо от племени,» — думал он, едва заметно щурясь. «Опять об этом забыл. Смогут догадаться о магнитных катушках? Хеллуги пока не додумались…»

37 день Камня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин откинул лёгкий кожух на костяных распорках. По пальцам потянуло тёплым воздухом. «Всё-таки греется,» — он мимоходом ощупал замершие бойки и основания веретён. Металл был тёплым, несмотря на нестёршийся ещё слой смазки. «Греется, но терпимо.»

— Ничего странного не видел? — спросил он у филка-оператора, сдёргивая мотки пряжи и вбивая в углубления сменные шипы. Оператор пожал плечами и перевёл взгляд на откинутый кожух — на отстыкованный от вентиляционного лючка рукав пылеотвода. Гедимин покосился на сигма-сканер — сколько-то «асбеста», мелкого волокна, осело на фильтре, захваченное «магнитом»-уловителем. Катушку сармат развернул перпендикулярно стене, чтобы не пыталась притянуть заодно и «асбестовое» волокно вместе с пряжей.

— Полотно настолько узкое? — донёсся из-за печи недовольный голос Кенена Гварзы — он вместе с Вепуатом осматривал временный ткацкий цех. — Тридцать пять сантиметров? Это максимально возможная ширина?

— Да нет, — отозвался Вепуат; зашуршали костяные плашки — сармат показывал что-то на станке. — Можно сделать широкую раму, цеплять не к поясу, а к станине… Только — тут сложнее всего намотать основу. Они над узким полотном не один день убиваются. Возьмутся за широкое — пропадут на месяц. В общем, надо натренироваться с такой вот штукой. Когда будет получаться быстро, станок мы переделаем.

Гварза еле слышно хмыкнул.

— Что ж, понятно. Стандартное занятие — три часа? Учеников пятеро?

— Добавишь ещё — будет только лучше, — отозвался Вепуат. — Но желающих немного.

— Это поправимо, — бросил Гварза, огибая печь. — Эгберт! Как прошла смена?

Филк-оператор пожал плечами.

— Машина работала. Я следил. Не помешало бы смотровое окно. Не видно, как заполняются шпульки.

Гварза оглянулся на Гедимина.

— Меняй два раза в сутки, — сказал тот. — На двадцать часов хватит. Будет нормальный корпус — будет окно. Машина ещё будет дорабатываться.

— Дважды в сутки, — сказал Гварза, поворачиваясь к Эгберту. — Останов и полное обслуживание. Придёт Магнард — передай ему. Справится?

Гедимин, так и не понявший, кого из них спросили, пожал плечами.

— Там ничего сложного. Проще, чем ручное шитьё.

Филк покосился на его руки, и его лицо пошло волной, как от сдерживаемой ухмылки. Он поспешно повернулся к машине и уставился на её кожух, под которым двигался привод, толкая веретёна. Сквозь плотную шкуру, растянутую на костяном каркасе, было ничего не разглядеть даже на просвет — это Гедимин знал хорошо.

…«Передвижной лагерь» племени Хеллуг переместился под «восточный» склон. Гигантский зверь не подавал признаков жизни, но сканирующий луч «видел», как внутри возятся кочевники, перетаскивая вещи из «отсека» в «отсек». Длинные полости вдоль боков опустели, из «стен» повынимали даже незакреплённые штыри. Гедимин следил за наклоном «палубы» и думал, можно ли сложить на неё мешки без найтовочных тросов, или придётся вбивать анкера. «Может, защитным полем закрепить? Не хочется делать лишние отверстия. Всё-таки эта штука живая.»

Другие звери лежали под «южным» обрывом, развернувшись мордами на «восток» — и под их бронёй шли такие же приготовления. Гедимин отмечал на карте освобождённые «отсеки». «Защитное поле,» — окончательно решил он. «Мой генератор его удержит. Другой нагрузки в пути всё равно не будет.»

Справа раздалось протяжное шипение, похожее на глубокий вздох. Гедимин обернулся и увидел у ангара душевой раздутый живой дирижабль. Туун-шу набрал столько воздуха, что стал круглым в сечении. Щитки на его боках чудом не расходились — только выступы по краям их и удерживали.

— Гедими-ин! — донеслось из-под брюха «дирижабля». — Помоги-и!

Вепуат висел, держась двумя руками за туго натянутый швартовый канат. Кажется, он пытался подтащить туун-шу к земле — но потревоженное существо, так и не проснувшись, поднялось на максимальную высоту. Вепуат досадливо фыркнул и спрыгнул на гравий.

— Ты его не сдвинешь, — заметил Гедимин, мысленно дочерчивая конструкцию для приземления. Важным её элементом был бронеход. Посмотрев через плечо и не найдя машины на месте, сармат заменил её в чертеже на хвост сааг-туула.

— Знаю, — буркнул Вепуат, отцепляя от пояса трос с несколькими затяжными петлями. — Теперь — пока сам не успокоится. Кошмар ему приснился, что ли…

Туун-шу болтался над его головой, неподвижно свесив хвост. Подняться выше он не пытался, но и спускаться не спешил.

— Тебя подсадить? — спросил Гедимин, думая, что Вепуат по тросу мог бы и сам залезть. «Что на сдутом сидеть, что на раздутом, — всё равно он неуправляемый. К тому же спящий. Не сбросит.»

Вепуат отмахнулся.

— Я не за этим. Вот, смотри, — он показал сармату трос с петлями. С каждой из них свисал незакреплённый конец потоньше с костяным крючком на конце.

— Говорят, они часто спят, прицепившись, — Вепуат кивнул на поджатые к брюху лапы-крючья. — Всадят вот это в чужой панцирь и так летят. Берегут силы.

Гедимин представил себе существо, на котором пятнадцатиметровый «трилобит» может висеть, не привлекая к себе внимания, и сдержанно хмыкнул.

— То, на чём летят, должно быть размером с астероид.

— Да мало ли тут всякого летучего, — отмахнулся Вепуат, наматывая тросик на палец. — Я думаю — если это накинуть ему на лапы и плотно обернуть — ну, как будто они глубоко во что-то засунуты… Он тогда решит, что к кому-то прицепился, и не будет дёргаться.

Гедимин мигнул.

— Возможно… А тебе это зачем?

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Не понимаешь? Это же готовый транспортный дрон. Пока что с ручным управлением. Но груз поднимет большой. Вот только успокоить, чтобы не дёргался…

Он встал на цыпочки, заглядывая «трилобиту» под брюхо. Животное тихонько посвистывало приоткрытыми дыхальцами — газ выходил, подъёмная сила падала. Гедимин покосился на ближайший трос — тот уже слегка провис.

— Джагулы готовятся к поездке, — продолжал Вепуат, глядя на плотно прижатые к панцирю лапы. — Их я дёргать не хочу. Да и… подозреваю, там без ритуалов не обойдётся. А время терять неохота. «Трилобит» поднял бы — привязать к нему покрепче да тянуть за канаты, вот и всё. Только боюсь — дёрнется, и обратно его уже не спустишь…

Он снова привстал на пальцах, примеряясь к лапам. Гедимин, ухватив его за плечо, выдернул из-под бронированного брюха.

— То есть — это такой баллон с лёгким газом? Для облегчения транспортировки? Что транспортируем?

Вепуат быстро огляделся по сторонам.

— Кости сааг-туула, — прошептал он. — Обычно берут позвонок. Но я думаю — череп прочнее.

— Позвонок я донёс бы, — пробормотал Гедимин, оглянувшись на огромных зверей. — Череп — навряд ли. Разве что…

Вепуат, подпрыгнув, накинул петли на отогнутые лапы и с радостным воплем обмотал одну из них тросиком. Существо дёрнуло было хвостом, но сармат успел зацепить крючок за обмотку — и оно, не набирая высоту, зашевелило лапами, будто пытаясь их во что-то воткнуть. Гедимин обхватил одну из них ладонью, быстро обернул тросом. Третью — ту, что ближе к хвостовой части — перехватил и обмотал Вепуат. Они с тихим щелчком прижались к брюху, и «трилобит» замер, стравливая воздух из внутренних камер. Швартовые тросы провисли. Вепуат ухватился за один из них, разворачивая животное головой к тропе, и довольно ухмыльнулся.

— Сработало! — он бросил камешек в хвостовую лопасть. Туун-шу резко дёрнул хвостом, но набирать высоту не стал.

— Видел? Он думает, что за кого-то уцепился. Давай попробуем его подвигать…

Гедимин покосился на прозрачный купол над головой и уплотнил его до матовой белизны. «Если всё-таки вырвется — хоть сами успеем спрыгнуть. Как его потом к земле тянуть — вопрос отдельный…»

…Вепуат остановился на «восточном» склоне и шумно выдохнул. Туун-шу проплыл за сарматами, насколько хватило натяжения канатов, и тоже замер, покачивая хвостом.

— Так-то лучше. Никто никуда не летит… — пробормотал Вепуат, поворачиваясь к Гедимину. — Теперь попробуем с грузом. Лезь на спину!

— Чего⁈ — сармат отодвинулся. Вепуат хмыкнул.

— Подсадить? — он ухватил «трилобита» за лапы и потянул к земле. Гедимин и мигнуть не успел, как Вепуату пришлось сесть на гравий. Туун-шу лежал на его плечах, всё так же размеренно помахивая хвостом.

— Лезь! — донеслось из-под «дирижабля».

«И чем мне Кейланны не нравились? У них хоть сёдла…» — думал Гедимин уже на спине гиганта, держась за шипы. Вепуат толкнул существо в брюхо, по-прежнему удерживая за лапы — и оно послушно поднялось на три метра и снова замерло. Сармат выглянул из-под головного щитка и ухмыльнулся.

— А ты не такой уж тяжёлый. Не падаешь? Дать щупальце для страховки?

Гедимин сердито сощурился.

— И далеко ты это утянешь?

Вепуат взялся за трос, прикреплённый к лапам, перехватил другой, натянутый у головы, и шагнул вперёд. «Трилобит» поплыл за ним.

…Когда Гедимин спрыгнул на землю — уже на «западном» краю плато, у душевой — Вепуат дышал громче обычного, но выглядел довольным.

— Сколько сейчас? Полтретьего? Пойдём, пока Гварза отвлёкся! — он перекинул трос через другое плечо. — Жаль всё-таки, что оно меня не слушается…

…Крупные ярко-оранжевые обломки странной формы торчали из гравия. Гедимин, протащив «трилобита» ещё пять метров, потянулся было накинуть швартов на один из «камней» — очень уж удобно торчал его округлый зубец.

— Кости! — выдохнул Вепуат, отпуская трос. — Нет, ты посмотри…

Канат Гедимин перехватил. Спешить, возможно, было и некуда — туун-шу спокойно висел в воздухе и даже хвостом уже не шевелил. Придерживая его за два троса, Гедимин огляделся по сторонам и только головой покачал.

Всё, что осталось от огромной туши, — огрызки костей, разбросанные по долине. Панцирь рассыпался на мелкие чешуи — они хрустели под ногами, перемешанные с гравием. Гедимин тронул одну из них ступнёй — из прогрызенных в ней отверстий во все стороны шмыгнули какие-то мелкие твари. То, к чему сармат пытался привязать «трилобита», оказалось гигантской лопаткой. Её обглодали, исцарапали, зачем-то прикопали в гравий — и Гедимин, присмотревшись, понял, что снизу кто-то её грызёт, причём с нескольких сторон. Он выпустил коготь — оставить на оранжевой кости глубокий след удалось не с первой попытки. «Вот же челюсти у местных трупоедов…» — сармат отошёл от обломка, волоча за собой «трилобита». Оставлять спящее животное рядом с падальщиками совсем не хотелось.

— Ага, вот и оно, — Вепуат, отбежав на десяток метров, ухватился за что-то и выворотил из гравия. Вывороченное вместе с отростками доставало ему до плеча. Из нижней, округлой, части выкатился бронированный падальщик и свернулся в клубок, вибрируя всем телом. Вепуат накрыл его защитным полем, и вовремя — купол забрызгало чёрной слизью. Животное, «отплёвываясь» от невидимого врага, быстро погружалось в гравий. Вепуат, забыв о нём, ухватился двумя руками за отростки кости и с удивлённым возгласом развернулся, держа её на весу.

— А лёгкая! Я думал — полости полостями, а всё-таки позвонок, штука плотная…

«Чуть меньше трёх центнеров,» — машинально прикинул Гедимин, глядя на срастающиеся «детали» и двойной канал под ними. Круглая часть под каналами была менее прочной — падальщики оставили от неё только незамкнутое кольцо из более плотной костной ткани. «Это отломить,» — щёлкало в мозгу, пока сармат цеплял тросы на другое плечо и доставал плазморез. «Здесь будет станина. Два рога, а тут… спилить? Нет, пригодится…»

— Ищи другие, — бросил он Вепуату, укладывая позвонок на гравий. Тонкая струя плазмы сквозь внешний слой кости шла с трудом — видимо, поэтому он не дался и падальщикам. Проеденные остатки сармат отсёк, не заметив. Вепуат уже тащил к нему другой позвонок, держа за верхний отросток. Круглая часть «ехала» по гравию, оставляя борозду, — там тоже были выступы, и их ещё не сгрызли.

— Я думаю, — выдохнул Вепуат, оглядываясь по сторонам, — всё, что мы бросим, тут и сожрут. Надо взять побольше. И не хранить под открытым небом.

— На открытой почве, — буркнул Гедимин, глядя на обманчиво безобидный слой гравия под ногами. Там что-то ползло, создавая слабую вибрацию — и, похоже, его привлекли костяные обломки. Гедимин развернул лишний обрезок, втыкая поглубже в «землю». Он ещё не успел отрезать ненужное от третьего позвонка, как кто-то в толще гравия вцепился в воткнутое и дёрнул на себя. Осталась только воронка, и ту мгновенно засыпало — падальщик с добычей уходил в глубину.

— М-да, — Вепуат покосился на сигма-сканер — и, растянув под ногами защитное поле, перетащил на него обработанные позвонки. — И это тоже. Ещё нести? Череп я так и не нашёл.

— Неси ещё один — и хватит, — решил Гедимин, разглядывая оранжевую кость. «Прочная штука. Но естественные процессы… Чем-то надо обработать. Чем?»

Трос с привязанным камешком перелетел через спину туун-шу, не задев чувствительные области. Гедимин закинул ещё один, привязал второй позвонок. Существо, так и не проснувшись, качнулось, выравниваясь. Пять центнеров лишнего веса оно даже не заметило.

… — Дай я помогу, — Вепуат перехватил трос и виновато охнул — груз, качнувшись, задел лапы, и туун-шу нырнул к земле и улёгся на позвонки. Что-то захрустело — то ли они, то ли панцирь «трилобита», то ли гравий. Вепуат, упав на четвереньки, просунул под животное руку. Туун-шу медленно поднялся и снова повис. Гедимин поискал на его панцире открытые глаза, но так и не нашёл. «И не съедают же их за время спячки…» — сармат покосился на обманчиво неподвижный гравий. Мелкие обрезки костей кто-то уже уволок, не оставив следов, кроме едва заметных неровностей — теперь бугорки и вмятины на «земле» были расположены чуть по-другому.

— Тонна груза, — Вепуат посмотрел на «дирижабль» и еле слышно хмыкнул. — И хоть бы что. Он ещё и нас с тобой поднял бы.

— Идём уже, — буркнул Гедимин, протягивая ему трос. «Местные спят в шатрах. На тонкой подстилке. А внизу…» — он угрюмо сощурился на гравий. «Почему их за ночь не сжирают?»

…Протаскивая «трилобита» в разлом, Гедимин повернулся к нему — всегда интересно было наблюдать, как объект постепенно появляется из ниоткуда. С обрыва донёсся чей-то громкий вздох, звук удара перчаткой о шлем и очень знакомый смешок.

— Э-эй! — крикнул силуэт в серебристом скафандре, размахивая двумя руками; в одной была зажата меховая шапка. — Джед! Веп! С богатым уловом!

— Кет, мать твоя колба, — Гварза отчётливо скрипнул зубами. Он стоял рядом с Маккензи, сложив руки на груди. Айзек, двинувшись вперёд, заглянул «трилобиту» под брюхо.

— Ценный груз?

— Наковальни, — отозвался Вепуат. — Джагулы пользуются. Говорят, прочная штука. Куда их, Гедимин? Сразу в цех?

— В столярку, — буркнул сармат. — Вернусь — разберёмся.

Он потянул за трос, разворачивая «трилобита» к ущелью. Маккензи хихикнул.

— Джед, как всегда, весь в делах. Вздохнуть некогда! Веп, как освободитесь, веди его к нам. Надо ж когда-то отдыхать!

«Он-то что тут забыл?» — запоздало удивился Гедимин, оглядываясь на сарматов, поднимающихся по трапу в лабораторию. Маккензи надел шапку поверх шлема. Ремонтник отвернулся, ухмыляясь в респиратор, — даже после всего, виденного на Равнине, это выглядело нелепым донельзя.

— Маккензи, — пробормотал Вепуат, недовольно щурясь. — Вот уж кого не ждал. Что у него на шлеме? Как это будут дезинфицировать?

— Нейтронно, — отозвался Гедимин. — Там органика — фонить нечему.

…«Не трогать лапы!» — в десятый раз напомнил себе сармат, закрепляя швартовые тросы. «Трилобита» можно было дёргать за хвост, шипы, стучать кулаком по пластинам, — реагировал он только на прикосновения к лапам, зато резко и неожиданно. У сармата до сих пор гудело в черепе — пятнадцатиметровая туша навалилась на шлем, пластины захрустели, верхний слой обсыпался, оставив золотистую «проплешину».

— Шест какой-нибудь, что ли, — пробормотал Вепуат, покосившись на Гедимина. — Чтобы под брюхо не лазить. Вес-то немаленький…

Он оглянулся на площадку за прозрачной стеной и шумно вздохнул.

— Ни одной иглицы. Только споры. Даже бугорки разровняло. Растаяла. Такой вот метаболизм.

…На бывшем столе Вепуата стояли вскрытые ящики без маркировки. Рядом в пустом контейнере валялась горка одноразовых стаканов и содранных крышек. Филки толпились в отсеках, оживлённо перекликаясь. Один из них рассказывал что-то Кенену Маккензи, рассевшемуся в кресле. Филк махал руками так, что едва не задевал его, но Маккензи только ухмылялся.

— Джед! — он расплылся в широкой «мартышечьей» улыбке, приподнимаясь из-за стола. — Всё-таки улучил минутку. Говорят, ты наконец-то понял важность социализации? Пусть среди плазмоидов и сгустков излучения, но чего ещё и ждать…

— Ты сюда зачем? — хмуро спросил Гедимин, опускаясь на свободный стул. Чья-то рука протянулась мимо него к ящику и ухватила запечатанный стакан с прозрачной жидкостью. Маккензи ухмыльнулся.

— Я, конечно, не куратор проекта. Но тоже кое за чем приглядываю. Вы тут развили бурную деятельность, стройка кипит… Не фыркай, Джед! Местную специфику я знаю.

— А меня предупредить не мог? — Гедимин недобро сощурился. — Про колёса, богов и мёртвые сезоны?

Ухмылка Маккензи стала только шире.

— Ты умеешь решать задачи, Джед. Другого сюда не послали бы. Веп! Ты, говорят, развиваешь тут авиацию?

— Меня зовут Вепуат, — процедил разведчик, отодвигаясь. Маккензи издал смешок.

— Потерпи, Веп. Я к вам ненадолго. Мы там, в Ураниуме, тоже не в потолок плюём, — он со внезапно прояснившимся взглядом навалился грудью на стол и посмотрел Гедимину в глаза. — Десять блоков строятся. Десять в проекте. Работа в три смены, Джед. Не успеваем расширять цеха. Станции по всему миру…

Он повернулся к Айзеку.

— Не подведите, парни. Связь с Равниной нельзя потерять! Нашим рудникам нужно время подрасти…

Он замолчал и с рассеянной ухмылкой потянулся за стаканом.

— Будешь пить, Веп? Или твой питомец?

— Без экспериментов, — вмешался угрюмый Гварза. — Хепри, питомцы просили передать, что всё готово. Отсеки свободны, ритуальные песни спеты, ракушки на шестах начищены. Кет помашет рукой реактору — и можете ехать.

…Гедимин выпрямился во весь рост. Купол над лагерем был ещё виден; сквозь него просвечивал гребень ближайшей крыши и столбы пара над ней. Погонщики вылезли на броню. Вдоль боков, ближе к хвосту, сармат видел приоткрытые «люки» — множество бойниц смотрело назад, на бредущих следом зверей «союзных племён».

— Думал, вы их погоните вперёд, — услышал он голос Вепуата; разведчик уже перебрался к погонщикам и теперь донимал их. — Как на охоту ездили. Когда они сзади, уследить за ними ведь труднее?

— Они не знают дороги, — отозвался Ваджег, скаля клыки. — Незачем следить. Они не уйдут, Урху. Не сейчас.

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Не знают дороги? У погонщиков нет карты? Я же говорил вам…

Джагул оглянулся на сородичей и коротко рявкнул.

— Помню. Незачем. Каждый так скажет, Урху. Совсем незачем им её знать.

— Ваджег прав, — вмешался Урджен; он как-то сразу насторожился, даже вздыбил гриву. — Ты им сам не сказал — и хорошо. Ты мог бы. А незачем.

Он опустил шест на панцирь сааг-туула. Под треск погремушек зверь приостановился, понюхал землю и шагнул в разлом. Гедимин оглянулся и увидел, как весь караван вытягивается следом вдоль изгиба скалы. «Первый разлом из многих десятков… Надеюсь, дорогу они запоминают,» — подумал сармат. Ему было не по себе.

38 день Земли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли — Сфен Воздуха — Сфен Воды, река Ксутлин

Патрульный «Рузвельт» прошёл над шоссе на бреющем полёте. Тент, под которым распластался Гедимин, надулся пузырём от потока воздуха. Внизу, под скафандром, колыхалась гора металлолома. Его свалили в глайдер как попало, и он вместе с грузовиком прыгал по ухабистому, будто бомбёжкой изрытому шоссе.

Взвизгнула сирена. Глайдер резко вильнул вправо, прижимаясь к обочине. Гедимин, стиснув зубы, схватил ближайший обломок арматуры. «Нашли,» — щёлкнуло в мозгу. «Не скрыться.»

Борт поехал в сторону. Сармат оттолкнулся от горы обломков, покатился куда-то вниз — и врезался в бугристую стену. Распахнув глаза, он увидел над головой смыкающиеся поверхности с несимметричными выступами и светящиеся отпечатки шестипалых ладоней. Гедимин встряхнул головой, перевернулся набок. Пальцы нащупали всё те же бугры на неподвижной «палубе» — через них сармат только что перекатился.

«А. Мы на Равнине. Едем…» — Гедимин потянулся за флягой. «Хотя — уже не едем. Встали. Ночь?»

Стена изгибающегося коридора дёрнулась в сторону и откинулась, как крышка люка. Снаружи выло, ревело, и кого-то не то били, не то жрали. Гедимин вскочил, выдёргивая из ниши в полу сфалт, но вскинуть его не успел — громкие звуки стихли. Кто-то тихо, но очень сердито рычал, кто-то хрипел и постанывал.

— Эй! — Гедимин, придерживая сфалт, шагнул к проёму. Снаружи взвыли.

— Геджер! — крикнул Урджен. Хрип стал громче. Издалека донёсся изумлённый вопль Вепуата. Гедимин ухватился за край «люка» и вывалился на броню — и увидел десяток Джагулов. Двое из них, с жёлтой шерстью, корчились на панцире сааг-туула. Их удерживали, наступив на спину. Урджен с оскаленной мордой отскочил от третьего и за гриву дёрнул его кверху. Двое соплеменников Урджена заломили «жёлтому» руки. Из его морды был выдран клок шкуры, шерсть потемнела от крови. Тёмных пятен было много — и под ногами, и на Джагульских «лицах».

— Что здесь? — крикнул Вепуат, поднимая над головой фонарь. Он шагнул вперёд, ошалело мигая. «Опасность? Нет?» — Гедимин нехотя опустил оружие. Урджен хрипло рявкнул и снова дёрнул пленника за гриву.

— Говори!

Жёлтый Джагул глухо зарычал, выворачиваясь из захвата. Держали его крепко. Урджен, взвыв, воткнул его мордой в панцирь и развернулся к Гедимину. Оторванная подвеска — то ли чешуйка, то ли перо — упала Джагулу под ноги, но он не обратил внимания.

— Эти! Улгех! — Урджен запрокинул голову и коротко взвыл. — Их вожди! Знал — нельзя верить! Дай нам их зверя! Дай трофеи!

Гедимин недобро сузил глаза.

— Давай яснее, — Вепуат тоже помрачнел. — Это вожди Улгехов? За что вы их бьёте?

Улгех молчал, уткнувшись мордой в панцирь, только из ощеренной пасти доносилось глухое рычание. Урджен дёрнул его за гриву.

— Пришли сюда. Ночью. Сказали — город далеко. Вам, двоим, не отбиться. Вместе убьём тебя. Убьём Геджера. Возьмём оружие. Возьмём око Пламени и крылья. Потом — в город. Не ждут. Убить Ардзага и Ваардзага. Владеть городом. Всё — наше. Три племени вместе. Город только наш. Ну? Говори!

Вождь Улгехов заскрипел зубами. Посыпалась шерсть — клок гривы Урджен всё-таки выдрал. Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».

— А что сказали вы? — голос Вепуата зазвенел от напряжения. Джагулы взвыли. Троих «жёлтых», схватив за вывернутые руки, швырнули сарматам под ноги.

— Мы, Хеллуг, клялись перед Пламенем, — Урджен недобро оскалился. — Мы помним. Вот они все, тут. Там, на звере, другие. Думают так же. Сколько их? Говори!

Он наступил на голень «жёлтого». Тот захрипел — ногу вывернуло уж совсем неестественно.

— Пусти… мы уйдём… просто слова… Улгех не тронут… — расслышал Гедимин сквозь хрип.

— Сговоры, — Вепуата передёрнуло. — Так и знал. Стоило отъехать от города… Спасибо, Урджен. И вам спасибо.

Он взглянул на Джагулов из племени Хеллуг. Те ухмыльнулись, старательно натягивая губы на торчащие клыки.

— Улгех — дураки, — мрачно сказал кто-то из Джагулов. — Но зверь у них хороший. Отдай его нам.

— Подожди, — Вепуат перевёл взгляд на потрёпанных пленников. Гедимину вдруг стало не по себе от его интонации.

— Вам ведь не делали плохого в Элидгене, — задумчиво сказал Вепуат, глядя на «жёлтых» Джагулов. — Давали воду. Место для охоты. Пускали в купальню. Не сказали даже дурного слова. Это ваша плата? Убить нас и взять филков в рабство?

Урджен придвинулся ближе, недобро скалясь.

— У зверя Улгех много ездоков. Столько не надо. Дай нам их мастеров. Детей. Молодых самок. Кровь остальных — для богов.

Он вскинул голову и завыл. На длинном «холме», едва различимом в темноте, зажглись светящиеся проёмы. Кто-то взвыл в ответ.

— Джелег! — крикнул «жрец», раскручивая над головой звенящие подвески. — Урру-у! Джелег!

— Урру-у! — отозвался чёрный Джагул, выбираясь на броню. — Джелег тебя слышат! Что было? Что за кровь?

Ближайшего Улгеха рывком подняли на ноги, встряхнули, держа за гриву, и швырнули обратно.

— Улгех нас предали! Призвали на нас гнев Пламени! — Урджен указал на опешивших сарматов. — Я видел, что оно может. Что может Геджер. Я говорил! Все слышали! Вот, Улгех пришли, — убей Геджера, убей Равных Куэннам! Пусть Пламя сожжёт всех нас, пусть проклянёт навечно! Что скажешь, Джелег? Ты предал Пламя?

Чёрный Джагул взвыл. На броню выбрались ещё несколько. Гедимин видел, как в тусклом свете блестят их клыки.

— Идти против Пламени⁈ Джелег не ищут смерти! — донеслось с холма. — Улгех глупы! Кто их возьмёт? Пламя? Вы, Хеллуг?

Вепуат грохнул кулаком о кулак — и тут же настала тишина, только слышно было, как сдавленно рычат пленники.

— Вы тоже не всегда были умны, — сдержанно напомнил Вепуат, глядя на «фиолетовых» Джагулов. — Но мы с Геджером не пустили вас на трофеи. Э-эй! Улгех!

Он сложил ладони перед респиратором и издал протяжный вибрирующий вой, тут же заглушённый завываниями Джагулов. Гедимин поднял фонарь, нашарил в темноте третьего сааг-туула — и мигнул, увидев множество приоткрытых «люков» и выглядывающие из каждой щели морды. Чем Улгехи умудрились закрыть все источники света, сармат так и не понял.

— Это говорю я, Урху, Равный Куэннам! — крикнул Вепуат, глядя на световое пятно, застывшее на броне сааг-туула. Едва Гедимин остановил руку с фонарём, «люк», в который упёрся луч, тут же захлопнулся, но зашевелилась пластина неподалёку.

— Я знаю, вы всё слышали, — сказал Вепуат. — Вашему плану тут не рады. Если вы не дураки — повторять не будете. Разумные союзники нам нужнее, чем рабы и трофеи. Эй!

Он повернулся к пленникам.

— Урджен! Как думаешь, Улгехи понимают по-хорошему? Мне не хочется лишней крови.

Джагул угрюмо ощерился.

— Скажи Геджеру отвернуться. И сама отвернись, — под его взглядом пленники вжались в «палубу». Вепуат резко качнул головой.

— Пока попробуем по-нашему. Не убивайте их.

Джагулы изумлённо переглянулись. Кто-то оскалился и пригнул голову, сердито рыча.

— Просто слова. Не замысел. Просто шутка, — пробормотал кто-то из пленников, уткнувшись мордой в «палубу». Его уши чуть приподнялись — он напряжённо прислушивался.

— Выломайте им клыки, — велел Вепуат. — И пусть уходят к Улгехам.

Урджен, оскалившийся было, коротко рявкнул и повернулся к сородичам.

— Сегодня Пламя жалеет предателей, — он пнул ближайшего «жёлтого» и снял с пояса нож с длинной рукояткой. — Наша заслуга. Они не успели его разозлить.

За экзекуцией Гедимин наблюдать не стал — перебрался на загривок сааг-туула и сидел там, слушая глухой рык и сырые хряскающие звуки за спиной. Потом что-то прошуршало по панцирю зверя, скатываясь к лапам. Через десяток секунд Гедимин нашарил фонарём приоткрытый «люк» на боку зверя Улгехов и пошатывающийся силуэт на его краю. Джагула втащили внутрь, и проём захлопнулся. Мимо прошёл Урджен, на ходу облизывая окровавленную руку. Он повернулся к Гедимину и разжал ладонь, показывая шесть пар выломанных клыков. За спиной недовольно фыркнул Вепуат.

— Возьми себе. Вы же поймали предателей. Честный трофей, — проворчал он и сел рядом с Гедимином. — Мать моя пробирка… Чего существам спокойно не живётся?

…Рассвет давно отгорел. Караван шёл по затопленной пойме — на пять сантиметров в воде, ещё на полметра — в размякшей грязи. «А мы тут были,» — думал Гедимин, глядя на торчащие из берега валуны. «Только тогда река ещё не оттаяла. Где-то здесь сааг-туул проломил лёд…»

Затрещали погремушки. Зверь, шумно вздохнув, остановился и начал нюхать воду. Потом он резко опустил голову в ил и выдернул оттуда что-то бесформенное. Живое оно или нет, Гедимин разглядеть не успел — оно мгновенно исчезло в пасти.

— Сфен Воздуха, — Джагул-погонщик оглянулся на сарматов, угрюмо скалясь, и высыпал на подстеленную шкуру «картографические» камни. Вепуат, будто этого и ждал, взял один из них и протянул Урджену. Тот задумчиво рассматривал подвески-перья, то сжимая их в ладони, то отпуская. Понюхав камешек, он шевельнул ухом. Гедимин оглянулся на караван — два сааг-туула спокойно ждали, копаясь в иле. Погонщики, привстав на их загривках, пытались заглянуть в «карту».

— Сегодняшних снов не помню, — буркнул Урджен. — Разбудили. Перья говорят — можем пройти. Можем не пройти. Возьму раковины и кости, буду говорить. Что выйдет — не знаю.

Гедимин зашевелился.

— На кой нам Сфен Воздуха? — он наконец вспомнил недавний маршрут — Обходной путь — через Теккех. Заодно посмотрим, как они там.

Вепуат качнул головой.

— Тогда мы ехали в столицу. Ксутлин всё-таки в другой стороне. Через Теккех уедем незнамо куда… Урджен! Ты один справишься с ритуалом? У Джелегов и Улгехов тоже есть…

Джагулы со всех сторон угрюмо зарычали.

— Они побеждены, — мрачно сказал Урджен. — Боги не с ними. Пусть молчат.

— Действуй, — Вепуат со вздохом поднялся на ноги. — Пойдём вниз, Гедимин. Мы тут только помешаем.

«Точно,» — Гедимин двинулся к ближайшему «люку», стараясь не оглядываться. За спиной что-то шуршало, звенело и брякало — Джагулы готовились к ритуалу. «С воздушными существами поссорились мы. Джагулам досталось за компанию.»

— Может, в защитное поле? — неуверенно предложил он уже в тесном «отсеке» под бронёй. — Заблокировать излучение… Как вообще Экеста ориентируются? На зрение, на нюх, на дозиметрию?

Вепуат пожал плечами.

— Давай в поле. Хуже не будет. Замаскируемся. Урджен очень волнуется…

…Плотное защитное поле не пропускало звуки — Гедимин заткнул все воздуховоды, построив экран со всех сторон. Минуты тянулись медленно. Сармат, заскучав, достал незаконченный чертёж — и тут «палуба» под ногами дрогнула.

— Едем! — вскинулся Вепуат, схватился за сигма-сканер — и выключил его, разочарованно хмыкнув.

— Сиди тихо, — буркнул Гедимин. — Может, сейчас покатимся обратно.

Через пять минут он, не выдержав, вскрыл защитный купол. Сааг-туул трусил куда-то, не замедляя шаг и не делая резких поворотов. На экране сигма-сканера проступил фрагмент горного пейзажа и тут же сменился волнистой равниной с редкими «холмами» древесных макушек.

— Ты где? — нетерпеливо спросил Вепуат, заглядывая в «люк» над головой сармата. Он уже висел снаружи, держась когтями за движущийся панцирь. Гедимин, выключив прибор, двинулся следом.

Из толпы на загривке остались двое погонщиков; и «карту», и шкуру-подстилку убрали. Джагул, повернувшись к сарматам, довольно оскалился.

— Летящие с вихрями успокоились!

Вепуат шумно выдохнул.

— Вот и отлично, — он оглянулся на Гедимина. — Вернёмся — съездим за водой. Альгот уже весь извёлся.

Гедимин хмыкнул.

— Может, они к Джагулам «успокоились». Я бы сначала проверил.

Вепуат отмахнулся.

— Ну, Джагулы съездят. Дело, угодное Пламени. Главное — что путь открыт.

…В ущелье сааг-туул протиснулся впритык. Оно появилось, когда ручей подмыл часть плато и отколол её, — теперь всё дно растущей низины занимал разлившийся поток. Зародыши деревьев-валунов на его берегах затопило почти по макушки. Вепуат развернулся спиной к истоку, поднял «телескоп» и довольно хмыкнул.

— Приехали! Вижу строения. И горы мешков по берегам.

— По берегам? — Гедимин схватил «телескоп», посмотрел вдоль по течению ручья и вполголоса выругался. Подтопленный глинистый островок лежал в трёх сотнях метров от сармата. Повсюду — между строениями, на их крышах, на мелководье — валялись грязные мешки. Ничего живого на островке не было.

— Часть нашей глины, похоже, уже уплыла, — сказал помрачневший Вепуат. — Чего они так? Был же нормальный склад…

— Переполнился, — буркнул Гедимин. Сигма-луч не мог пройти сквозь разлом, но сармат и по задней стенке склада видел, что мешки вываливаются из ворот. «Хорошо, что много накопали. Но кто мешал построить два сарая⁈»

Сааг-туул замедлил шаг и принюхался к воде. Гедимин сдержал раздражённый вздох. «Сейчас пойдём на переговоры. Только вот с кем? В прошлый раз за нас договорились Скогны…»

Его мысли прервал грохот погремушек. Сааг-туул с места перешёл на бег — и врезался грудью в воду, поднимая волну. Вепуат поджал ноги — глубина тут была метров пятнадцать, брызги обдали весь панцирь, чуть-чуть не достав до «горба» на загривке. Сзади раздался громкий плеск — ещё два сааг-туула нырнули в разлом и теперь рассекали волны в считанных метрах от зверя Хеллугов.

— Эй! — Вепуат привстал с панциря. — Вот так вот просто? Мы не нарвёмся?

Джегех обернулся с широкой ухмылкой. Клыки у него уже отросли — даже и следа ранения не осталось.

— Водяные стражи — в Улвале, говорят с богами Ук-кута. Все мокрые дороги свободны!

Вепуат мигнул.

— Что, у них тоже… ритуалы? А у Экес… существ вихря?

Налетевший порыв ветра вспенил воду и снова забрызгал панцирь сааг-туула и скафандр Гедимина. Сармат рассеянно смахнул крупные капли. «Улвала,» — шевелилось в мозгу. «Название местности. Я ведь его уже слышал. Вроде бы оно рядом с островами Туви…»

До островка, заваленного мешками, осталось метров пятьдесят. Погонщик выпрямился во весь рост, высматривая что-то в воде, потом повернулся к сородичам и взвыл. Гедимин вздрогнул, но вой не был испуганным — Джагул что-то нашёл. С ответным воем все сгрудились на левом «борту», и сааг-туул, сменив направление, пошёл вдоль островка. За ним двинулись остальные. Их экипажи тоже что-то увидели и застучали погремушками, подгоняя зверей.

На затопленном берегу сквозь воду синели крупные кости, зарывшиеся в грязь. Длинный скелет будто рухнул с большой высоты; его поломало, но не раскидало, и падальщики, ободрав все мелкие «детали», ничего не смогли сделать с крупными. Джагулы радостно перекрикивались, кто-то нырнул в «отсек» и вернулся, обмотанный щупальцами-тросами, кто-то притащил кованые клинья и колотушку. Урджен кричал что-то кочевникам из других племён, тыкая в разные стороны шестом. Сородичи рявкнули на него и за плечи развернули к сарматам. Он дёрнул ухом и ухмыльнулся, прикрывая пасть ладонью.

— Вот, тут небесный ткач. Мозговые кости целы.

Гедимин мигнул. Вепуат отреагировал быстрее.

— А! Вам нужна эта штука? Да берите, нам без надобности. Но, — он нахмурился, — мешки надо грузить.

Урджен коротко рявкнул и развернулся к одному из чужих зверей.

— Арру-у! Племя Улгех! Прочь от костей — вас не зовут!

Экипаж зверя Джелегов поддержал его дружным воем, и животное замахало хвостом над водой, перегородив Улгехам дорогу. Их зверь с протяжным скрипучим воплем шарахнулся к островку.

— Эй! — крикнул им Вепуат, указывая на берег. — Встаньте тут! Пора грузить глину! Гедимин, пойдём за лебёдкой. Сначала загрузим Улгехов — всё равно к костям их не пустили. А остальных — когда наедятся.

…Зверь Улгехов неподвижно лежал на мелководье, высунув морду на берег. Никого, кроме Вепуата, на его панцире не было. Гедимин спустился на землю и теперь, увязая в глине, стаскивал мешки в кучу.

— Вира! — крикнул он, отпуская трос. Лебёдка подняла бы и больше, но цеплять было уже неудобно. «Неуклюжие контейнеры. Усовершенствовать бы форму… да хоть стандартныйквадратный ящик ввести. Только вот из чего? Рэссена тяжёлая, древесина кривая, гзеша не напасёшься…»

…Груз повис у распахнутого «люка». Внутри «отсека» возился Вепуат, раскладывая мешки по нишам и коридорам. Гедимин видел его только на экране сигма-сканера — правый «борт» сааг-туула был загружен, и лебёдку развернули к левому, дальнему. С каждым спуском в «трюмы» Вепуат всё дольше там задерживался — место заканчивалось, а две трети мешков ещё лежали на берегу. Гедимин стащил их в кучи, распределив по размеру «отсеков», и теперь смотрел на оставшиеся на земле жёлтые потёки. Местные «контейнеры» герметичностью не отличались — часть сырья протекла и на остров, и на пол склада, и на скафандр, и Гедимин не сомневался, что «отсеки» сааг-туулов придётся от глины отмывать. «А ведь Скогны знают, докуда поднимается вода,» — думал сармат, угрюмо щурясь. «Тут и знать нечего. Островок плоский, как взлётная полоса. Почему было не построить склад на платформе? Тут же полно камней для фундамента. Приподнять хоть на метр — и ничего не заливало бы…»

— Sata! — донеслось сверху. Вепуат перебрался на хребет зверя и теперь разворачивал лебёдку к Гедимину. Сармат помахал ему рукой.

— Майна!

…Последняя партия мешков поднималась вдоль брони. С этим «грузовиком» больше делать было нечего — только дождаться, когда Вепуат вылезет из «отсека», и вызвать на «стоянку» следующий. Гедимин шагнул в сторону, оглянулся на зверей, замерших на мелководье. С их спин доносился стук, костяной хруст, быстрое чавканье — и снова десятки ударов по клиньям и треск раскалываемой кости. Осколки летели в воду, и что-то мелкое, живое металось вокруг них, подбирая съедобные остатки. Гедимин покосился на реку, проверяя температуру. «Плюс пять. Ну, допустим, органика не загнила. Но какой только дряни местные ни тащат в рот…»

Сигма-луч отвернулся от жилых «отсеков» и заскользил по мелководью. Полости с «мозгом» (скорее, жировой тканью) были не во всех костях — таких, наоборот, было мало. Большая часть была пустотелой и ажурной. «Летающая тварь,» — определил Гедимин. «Как они её назвали? Небесный ткач?»

Последнее слово засело в мозгу занозой. Сармат, едва заметно щурясь, глядел на кости. «Как оно упало? Хвостом к острову? На глубине, видимо, челюсти. Вон те четыре пластины как-то смыкались, а потом… Где зубы? Где шло измельчение?»

Вместо зубов — пусть не привычных, вставленных в челюсти, но хотя бы глоточных — на дне валялись разломанные костяные «доски» со множеством мелких пор. Отверстия были сквозными.

«Чуть больше миллиметра,» — машинально прикинул Гедимин. «Ровные такие ряды отверстий. И направляющие вдоль них…»

— Аррау! — донеслось сверху. Пока Гедимин изучал кости, зверь Хеллугов незаметно отошёл от скелета и, оттеснив загруженный «транспорт», залёг у берега. Вепуат, перебравшийся на его спину, стоял над разобранной лебёдкой и изображал, как чешет в затылке.

— Геджер! — Урджен помахал сверху посохом, придерживая погремушки. — Куда смотрит око Пламени? Что видит?

— Кости, — отозвался Гедимин, переводя взгляд на воду. «Не так уж глубоко. Можно дойти и…»

— Кости? — Урджен насторожился. — Мозговых больше нет. Урху нам сказала…

Гедимин качнул головой.

— Кости челюстей. Те, что в мелких-мелких дырках. Подожди, я схожу за ними.

Урджен взвыл, запрокинув голову. «Чёрные» Джагулы, собравшиеся на спине своего зверя, побросали кости и повернулись на вой.

— Кости для Геджера! Слушайте его — и достаньте их! — крикнул им Урджен, поднимая посох над головой. Гедимин мигнул. Джагулы перебрались на загривок зверя и смотрели на сармата, навострив уши. Двое медленно поднимали с «палубы» мотки тросов-щупалец. «Длины хватит,» — машинально прикинул Гедимин. «Воду пробьёт? А, у них даже грузики…»

…Последний мешок в «трюм» затолкали, когда у предметов пропали тени. «Здесь день длиннее, а вечер — короче,» — напомнил себе Гедимин, взбираясь по мокрому панцирю. Скафандр он кое-как отмыл, но вода, стекающая по его следам, оставалась жёлтой и несла с собой блёстки. «Расход сырья,» — сармат досадливо сощурился, но тут же забыл о глине. В углублении панциря на подстилке лежали вытертые досуха кости — куски пористых пластин. Их, как теперь видел Гедимин, у животного было две — фрагменты какого-то парного органа.

— Паутинные железы, — хмыкнул Вепуат, простукивая кость. — Видишь? Сюда что-то впрыскивалось, а в протоках — с чем-то смешивалось. Промывать надо будет как следует. Образца не возьмёшь, но отдельные молекулы… Мало ли, что там был за состав.

Гедимин слушал его вполуха. Перед мысленным взором стояли ряды нитяных мотков, промежуточные шпульки, наконечники-продёргиватели и широкая станина с двумя «лапами» захватов, передающими челнок навстречу друг другу. «Механизмом я бы это не назвал. Но пару сложных процессов оно облегчит. Даже если работать будет от живого „мотора“. Изготовить подобный образец из металла и проверить…»

Вокруг бурлила вода — сааг-туулы шли по речному дну, как будто решили добраться до невидимого берега. Где-то впереди — и, по всей видимости, недалеко — был разлом. Гедимин прикрылся от брызг защитным полем и достал листок желтоватой бумаги. «Скорей бы Альгот доделал гидроизолирующий состав. На Земле я бы сам справился, но местная химия… не, не возьмусь.» Он тщательно вытер мокрое колено, уложил на него бумагу и начал чертить.

39 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воздуха — Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимина разбудил монотонный стук кости о кость и прерывистое взвизгивание какой-то дудки. Он перевернулся набок, покосился на часы, — шёл второй час утра. Судя по неподвижности и углу наклона «палубы», сааг-туул вместе со всем населением залёг где-то в степи. Стук стал громче, визг прекратился, зато кто-то завыл, выкликая непонятные слова. Одно из них Гедимину показалось знакомым. «Зуурджег? Тот пленник из Ур-Согганов?» — сармат поднялся на ноги, прислушался к вою. Откуда идёт звук, в местных запутанных лабиринтах понять было невозможно. Под завывания и костяной стук кто-то начал бить друг о друга погремушки из раковин. «Да нет,» — вдруг понял Гедимин, прислушавшись. «Что-то костяное… Черепа? Трещотки из клыков?.. Ритуалы, мать моя колба… Не полезу.»

Он надавил на «стену» там, где один щиток панциря смыкался с другим. Он ждал, что давить придётся долго и сильно, однако пластина отодвинулась легко — сааг-туул, задремав, слегка расслабил смыкающие мышцы. Сармат, закрыв за собой «люк», выбрался на панцирь. По пальцам потянуло холодным ветром, засвистело в наушниках. В тусклом свете проступили остроугольные скалы и прижатые к земле спиральные деревья. «Сфен Воздуха,» — Гедимин покосился на небо — сияющие холодной зеленью складки слегка закручивало в одну и ту же сторону невидимым, но мощным циклоном. «Решились тут спать? Вроде бы тихо… Может, вернуться?»

— Вот они, — услышал он бормотание Вепуата. Разведчик засел за выступом панциря и пристально смотрел на экран сигма-сканера. Луч был направлен вниз, на жилые «отсеки».

— Ага, вижу самок… да, старших самок. Пленники тут, с краю, а Урджен… Нет. Это одна из самок. Она ведёт ритуал, а Урджен… А где он вообще? А-а, вижу. Далеко их засунули… — Вепуат покачал головой и снова впился взглядом в экран. — Почему эта штука не передаёт звук⁈ По губам бы расшифровать…

Гедимин заглянул через плечо в экран — там крупным планом мотались туда-сюда крупные погремушки из удлинённых черепов с обломанными челюстями. Сармат отвернулся.

— Его держат за гриву и руки. Ух-х… — Вепуата передёрнуло, но тут же он радостно хмыкнул. — Разрезали ошейник! Дают ему… Надо разгрызть, что ли? Ага, так эту дрянь! И выплюнуть. Не глотать же… Хм. Не сразу в огонь. Сначала в руку, потом положил в жаровню. Надышатся теперь палёной кожей…

Гедимин, не выдержав, заглянул в экран. Там один из пленников, уже без ошейника, но с кольцом примятой шерсти, стоял перед двумя самками. Они осторожно когтями расчёсывали ему гриву. Через несколько секунд третья протянула ему тугой свёрток. Сканер «разглядел» внутри одежду — штаны на меху, два слоя накидок, длинные сапоги на мягкой подошве… В отдельной шкурке лежали цацки — полная горсть.

— Ритуал кончился? Больше их не будут держать голышом? — спросил Гедимин. Вепуат вздрогнул и растерянно мигнул.

— И тебя разбудили?.. Вон, видишь — Зуурджега уже приняли в племя. Теперь он совсем Хеллуг. Они тут начали с мастеров… Хм. Знаешь, чего не дали?

Гедимин пожал плечами.

— Оружия. Даже но… Ага-а! Нож ему отдаёт Эджерех. В первый раз за ритуал куда-то пустили самца. Любопытные обычаи…

На экране двое Джагулов осторожно расчёсывали когтями друг другу гривы. Потом один отступил и привязал к поясу ножны с широким кинжалом. Его толкнули в плечо, и он нырнул в соседний отсек — туда, где варили что-то в больших котлах. Близко его не пустили, и он остался в коридоре, жадно раздувая ноздри и шевеля вибриссами. В первом отсеке уже другой Джагул, освобождённый от ошейника, рвал полосу кожи зубами. Не прошло и пары секунд, как он разодрал её в лоскуты. Гедимин сочувственно хмыкнул. «По крайней мере, эти испытания закончились. И никого не убили.»

— Мн-да, — протянул Вепуат, разглядывая экран. — Может, нам не хватает именно этого? В общении с Джагулами. Чтобы они нас понимали. Перенять, что ли, местные традиции?

Гедимин фыркнул.

— Ты два племени собрался держать без одежды? Они же перемрут на морозе!

Вепуат поморщился.

— Да сейчас-то уже… — не договорив, он махнул рукой. — Статусы, Гедимин. Статусы и ритуалы вокруг них. Тут это важно. А мы упустили. Досадно. Всем было бы проще.

…Сытые Джагулы выбрались на броню, когда в небе разгорелся многоцветный гейзер. Под грохот погремушек сааг-туулы с протяжным скрипом поднялись и побрели дальше, ускоряя шаг. Ещё немного — и они трусцой проскочили в разлом. Из-под лап брызнула вода — караван вылетел на мелководье разлившейся реки. Гедимин попытался разглядеть дальний берег, но блестящая гладь воды тянулась до горизонта. Что-то тёмное всплыло вдалеке, сармат потянулся к «телескопу» — и услышал за спиной протяжное шипение и прерывистый свист. Изумлённо охнул Вепуат.

Когда Гедимин развернулся, сармат в пернатой броне стоял, широко расставив руки. Сперва ремонтнику показалось, что он втянул голову в плечи, но нет — оперённые наплечники вздулись и шипели, выпуская воздух в мелкие боковые проёмы. Эти дыхальца, окружённые подвижными волосками, были ярко-жёлтыми и шли вдоль всего бока — от голеней Вепуата до его груди, перекидываясь лентами через плечи. Перья медленно вздымались и опускались. Скафандр раздувало неравномерно, но вскоре он освоился — теперь все полости наполнялись воздухом одновременно. Вепуат стоял, не шевелясь, наклонив голову набок; перехватив взгляд ошалевшего Гедимина, он радостно ухмыльнулся.

— Продувает воздушные мешки! Помнишь, как было в инструкции?

— Угу, — буркнул Гедимин, разглядывая жёлтые дыхальца. «Жёлтый-то откуда? Отъел кусок от ипроновой обшивки?»

Скафандр снова раздуло. Перья затрепыхались, укладываясь по-другому. Их треск Гедимин слышал до самого вечера — существо на плечах Вепуата ворочалось и шумно пыхтело. Затихло оно уже в темноте, когда ближайшие холмы стало невозможно разглядеть без фонаря. Вепуат потёр плечи и шумно вздохнул.

— А ему ведь тоже нужен будет корм. Хорошо, запаслись.

— Пусть сам охотится, — буркнул Гедимин. — Ты что, так и будешь его на себе таскать?

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Вот чем он тебе не нравится? Тишайшее существо. Даже филков не глотает. Я думал, ты за зиму к нему привыкнешь.

Гедимин только вздохнул. «Айзек говорил — нас скоро вывезут. Может, до возвращения эта тварь успеет удрать. Искать не буду.»

…Урджен, покинув пост на загривке зверя, нырнул в «отсек». Вернулся нескоро — и с целой связкой раковин, бубнов и трещоток. Ещё пятеро Джагулов выбрались за ним из-под брони и устроились вдоль загривка. Вепуат, взяв Гедимина за плечо, оттащил его на середину спины и громко шикнул. Сармат только отмахнулся. Ему было не до ритуалов — местность вокруг приобретала знакомый вид, до Элидгена оставалось два-три разлома.

Едва сааг-туул прошёл последний из них, и вдалеке зажёгся огромный жёлтый «фонарь» — защитный купол, растянутый над плато — Гедимин вздрогнул от треска и воя. Джагулы били в бубны и дудели в раковины что есть мочи. Звук доносился с трёх сторон — и, оглянувшись, Гедимин увидел «музыкантов» из племён Джелег и Улгех. С грохотом, рёвом и воем караван приближался к холму. Гедимин, привстав, увидел под куполом подвижные тёмные силуэты. В небе громыхнуло — кто-то выстрелил в воздух из плазмомёта. Раскалённое газовое облако ещё долго светилось, тая в небе.

— Э-эй! — заорал Вепуат, приложив ладони к респиратору. — Свои!

Вдалеке кто-то сердито фыркнул. Замигали огни. Вепуат шагнул к Джагулам, дёрнул за рукав Урджена.

— Хватит уже! Нас видят.

Джагул с клыкастой ухмылкой опустил колотушку.

— У Пламени зоркие глаза. Но я подумал — лучше предупредить.

«Предупреждение, мать твоя колба…» — Гедимин потёр наушник. Грохот и вой наконец стихли. Сааг-туул поднимался по склону к приоткрытым «воротам». Сармат надавил на край ближайшей пластины, открывая «люк», и нырнул внутрь. «Полные трюмы глины. Две лебёдки. До утра провозимся.»

Часть 39 40 день месяца Пустоты — 8 день месяца Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

40 день Огня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек, спустившийся в бункер с утра, на монитор даже не взглянул.

— Гедимин, — он смотрел на сармата в упор, недобро щурясь. — В этот раз — не просьба, а приказ. До следующего утра — никакой деятельности вокруг станции. В цех даже не заходи.

Гедимин ошалело мигнул.

— Ткацкий станок… — вырвалось у него. Айзек перевёл взгляд на потолок и на долю секунды стиснул зубы.

— Станок до завтра потерпит. Никакого строительства, никакой механизации. Запчасти не делать, сырьё не копать! При нарушении… — Айзек судорожно вздохнул и покосился куда-то вбок. — Будешь деактивирован насильно. Втроём справимся.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин снова мигнул. «Что за очередной бред?»

— Лучше зови операторов, — буркнул он. — Сброс энергии…

— Отменяется, — перебил его Айзек. — Если реактор до завтра не терпит — глуши.

Тёплые щупальца, прилипшие к запястью Гедимина, беспокойно зашевелились. «Не на-до,» — прогудело внутри черепа.

— Реактор не трогайте, — сармат угрюмо сощурился. — Что там случилось? Какой катаклизм?

Айзек молча ткнул себя в виски. Гедимин, насторожившись, поднял экранирующие пластины.

— День Ук-Хеммайи, — мрачно сказал Айзек. — Ты за календарём-то следишь?

Гедимин мигнул ещё раз. Понятнее не становилось.

— Тут весь месяц — сплошные дни Ук-Хеммайи, — буркнул он, вспомнив все проблемы на стройках и в цехах. — Что изменилось-то?

— Сегодня — самый-самый его день, — отозвался Айзек без тени ухмылки. — Ты приказ запомнил? Насчёт деактивации — я не шучу. Иди наверх, тебя Вепуат заждался.

На Вепуата Гедимин наткнулся, едва обогнув душевую. Над обрывом, почти над головой сармата, поднимался «горб» сааг-туула. Огромное животное поставило передние лапы на край плато и уложило морду на гравий. На загривке стоял Урджен и озадаченно шевелил ушами. Второй погонщик тоже смотрел удивлённо.

— Почему не знаешь? — растерянно спросил Вепуат, и Джагулы переглянулись. — Ритуалы — это же по твоей части.

Урджен дёрнул ухом и оглянулся на приоткрытый «люк» невдалеке от его ног.

— Это внутренний ритуал, — угрюмо прорычал он. — Кто мне их покажет⁈ Я вот не спросил, чего ты не знаешь. А должна бы.

В приоткрытом «отсеке» кто-то коротко провыл и под недовольное рявканье Урджена высунулся наружу. Погонщики попятились.

— Урху? — самка, выглянувшая из «люка», едва не зацепилась за край гирляндой многочисленных «цацек». — Что тут нёс Урджен?

Урджен зарычал. Самка с коротким рявканьем провела когтями по воздуху.

— Тебя про что спросили? Кого было нужно звать⁈ Нет, давай болтать…

— Кто болтал⁈ — Урджен недобро оскалился. Гедимин потянул Вепуата за плечо, тот досадливо отмахнулся.

— Кто чего не знает — не твоё дело, — продолжала самка сквозь оскаленные клыки. — Там, у них, другие боги. И свои порядки. Что тебе рассказать, Урху? Об открывающем ворота?

Вепуат поспешно закивал.

— Надо проводить ритуал, — он махнул рукой на «восток». — Кроме нас, некому. Как правильно встретить Ук… открывающего? Какими подношениями?

Гедимин бесшумно попятился и свернул за угол. «Традиции,» — он брезгливо поморщился. «Не знаю, что понадобилось Вепуату. Мне оно точно ни за чем не надо. Пойду в цех… А, hasu!.. Ну, про чертежи-то разговора не было?»

Он повернулся было к лаборатории, но у её трапа уже клубилась растущая толпа филков — едва выйдя из душевой, они вставали в одну из очередей. Найти своё место сразу удавалось не всем, и над толпой стоял гул недовольных голосов. Из люка высунулся филк-медик, прикрикнул на шумящих, огляделся по сторонам — и ткнул пальцем в Гедимина.

— Кет! Бегом на сдачу крови. Эй, внизу, — все от трапа! Лечить ваши переломы нам некогда!

Филки с сердитым шипением попятились от фургона. В дверях Гедимин разминулся с кем-то в тяжёлом скафандре — кажется, Джефри.

— Руку, — буркнул медик, едва сармат вошёл в отсек. Не глядя, он прижал кровезаборник к открытому запястью и снова высунулся в шлюз с каким-то листом в руках. Сквозь гул усиленной вентиляции Гедимин слышал, как он выкликает имена. Филки по ту сторону люка загудели громче.

— Ничего не перепутал? — спросил кто-то; он почти кричал, перекрывая общий гул. — Я ведь официально мёртвый. И Войя тоже.

— Без тебя знаю, — отозвался медик. — Через полчаса чтоб были тут. И ты, и Войя, и остальные!

Он с тяжёлым вздохом прошёл по отсеку, по пути сдёрнув кровезаборник с руки Гедимина и отправив в общий ящик.

— Куда везут Войю? — спросил Гедимин, с трудом вспомнив, что филк числится в ремесленном отряде — и должен бы осваивать ткачество. — Вернётся?

Медик передёрнул плечами.

— Мне откуда знать? Тебя вот к… нему, — филк едва заметно поёжился, — возили. Вроде вернулся.

Гедимин мигнул. По спине пробежал холодок.

— Так их вызывает А… «Торий»⁈

— Цыц, — буркнул медик. — Иди, куда шёл. Я ничего не слышал, понятно?

Не успел Гедимин спуститься по трапу, как вынырнувший из-за угла Вепуат ухватил его за локоть и уволок за душевую. Летучий «трилобит», дремлющий на привязи, даже глаз не приоткрыл в их сторону. Сегодня он вообще был подозрительно тихим — как иногда казалось Гедимину, даже не дышал.

— Войю повезут к… — начал было Гедимин, но получил тычок под рёбра и от удивления замолчал.

— Слышал, — отозвался Вепуат, едва заметно щурясь. — Их дела, ремонтник. Нам хватит своих. Вот, смотри.

Он сунул сармату под нос экран с наспех составленным списком чего-то непонятного. Гедимин мигнул.

— Хорошо, что у нас куча мяса, — продолжал Вепуат, показывая что-то на экране. — И древесный жир ещё остался. И котелки, — не зря филки их ковали. Самки клянутся, что ульсена не проплавится. Ну, посмотрим… Не помнишь температуру плавления древесного жира?

— Семьдесят с чем-то, — отозвался Гедимин. — Ульсена выдержит… На кой тебе плавленый жир?

— Еда такая, — ответил Вепуат, вытряхивая из ниши под бронёй что-то шуршащее. Из плохо завязанного мешочка высунулся обрезок перепончатого крыла.

— А это приправы, — сказал сармат, вынимая крыло и задумчиво рассматривая. — То есть — оно многоразовое. Поварил и вынул. Верну потом Хеллугам — говорят, штука редкая. Вообще, надо бы расспросить Броннов. По растениям они спецы.

— Какая ещё еда? — Гедимин недобро сощурился. «На кой ему эта куча мутагенов? Не есть же их он собрался…»

— Подношение, — ответил Вепуат, глядя на сармата с нарастающим недоумением. — Последний день месяца, забыл? Все разбежались. Значит, провожаем месяц мы. Я выяснил, что принято готовить. Вот этим и займусь. Ещё бы найти, кто будет пробовать, — я-то вкус не разберу… Гедимин! Ты, чем хлопать глазами, занялся бы маяком. Разложи там всякое светящееся, чтобы горело за сто километров. И смотри, чтоб осталось место для чашек. Фонари можешь забрать из цеха — сегодня не пригодятся.

— Да на кой метеороид… — начал было Гедимин, но договорить не успел — Вепуат уже был на середине пути к «ободранной» долине, огибал разложенные повсюду пласты сохнущей глины. Сармат досадливо сощурился. «Маяк. Фонари. Еда. Что там ещё по ритуалу? Ночные пляски? Без меня. С „трилобитом“ пусть пляшет. Всему есть пределы.»

…Ступенчатый «маяк», прикрытый плотным защитным полем от внешнего света, горел так, что впору было надевать тёмный щиток. Гедимин удовлетворённо хмыкнул. Развеяв поле, он огляделся — Вепуата нигде не было. Сигма-сканер нашёл его в бараке, над поддоном, где лежали горки огненных камешков. Над ними сармат пристроил два котелка. Ещё из одной груды — камешки там были совсем мелкие — торчал пучок тонких костей. Местами они уже почернели.

Чтобы подойти к Вепуату, надо было обогнуть прядильный станок. Вчера, укладывая мешки с глиной вдоль ангара, Гедимин ещё слышал его шум. Сегодня агрегат затих. Клапаны поршневой машины перекрыли, но привод снимать не стали — он так и торчал из-под надвинутого кожуха. Гедимин едва заметно поморщился — «корпус» машины он делал в спешке и надеялся, что шкуру на костяных распорках заменят на что-то более подходящее. Забывшись, он потянулся за сфалтом — соорудить нагреваемый «кокон», прожарить рэссеновую руду, слить лишнее, сбить остатки в комок и раскатать в лист… Остановило его раздражённое бормотание Вепуата. Разведчик, никого не замечая, тыкал костью в котелок.

— Ты бурлить-то будешь? Одни круги по воде…

Гедимин с опаской заглянул в ёмкость. В ней пенился побагровевший древесный жир. Конвекционные потоки выносили со дна плохо различимую органику — мелкие волокна, осколки костей, обрывки пузырей, дроблёные семена…

— Гедимин! — Вепуат оглянулся на него. — Ты же физик. Скажи — оно кипит или нет?

Гедимин пожал плечами.

— Конвекция бурная, составляющие размягчились. Это тут такое едят?

Вепуат передёрнул плечами.

— Джагулы заняты. Спросить некого. Будем считать, что кипит… Ядро Сатурна!

Он выдернул из-под мелких камешков чернеющие кости. Осколки кейека брызнули на пол. Вепуат посмотрел на куски органики, насаженные на обугленный пучок штырей, — они тоже обгорели, от них валил дым — и выразительно пожал плечами.

— Вроде тёмное. Попробовать, что ли?

Гедимин шагнул к нему, но разведчик проворно увернулся.

— Шучу, — он потыкал в органику когтем. Брызнула маслянистая жидкость. На кровь, даже рыбью, она была непохожа. Вепуат шумно вздохнул.

— Надеюсь, божеству не станет плохо. Таких существ я ещё не лечил.

…Гедимин закинул наверх последнюю миску и шагнул в сторону. Вепуат, растягивающий вокруг маяка нить костяных бус, быстрым движением замкнул её и отдёрнул ногу от круга. Гедимин покосился на небо. Остывшая «еда» в стеклянных мисках уже не дымилась, но определённо пахла органикой. «Прикрыть полем, пока падальщики не растащили?»

— Эй! — Вепуат шарахнулся от выросшего над маяком купола. — Зачем⁈

Он распорол защитное поле и недовольно сощурился на Гедимина.

— Сожрут, — тот кивнул на красно-жёлтое небо. Вепуат мотнул головой.

— Сколько месяцев мы уже тут сидим? Хоть раз видел, чтоб сожрали?

Гедимин мигнул. «А верно,» — подумал он, глядя в пустое небо. «К маякам никогда не слетались. У нижних ступеней, допустим, бегали аборигены. Может, отпугивали. Но верх… Хотя — местных падальщиков не смущают охотники с сетями. Аборигенов не испугались бы.»

Пернатый скафандр Вепуата зашевелился, с шипением раздуваясь. Перья, свисающие с рук, отогнулись в сторону и затрепетали. Когда сармат шевельнулся, существо стравило воздух и снова прижало «закрылки». Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Проснулся! — он похлопал себя по шевелящимся пернатым бокам, вытряс что-то мокрое из смятого пакета и поднёс к груди. Существо размеренно вдыхало и выдыхало, не обращая на пищу внимания.

— По инструкции выходит — он завтра-послезавтра должен полететь, — сказал Вепуат, пряча пакет под перья. — Интересно, сможет меня поднять? Удобно было бы общаться с туун-шу. Он летит — и я рядом…

Гедимин поморщился.

— Подожди. Будет ипрон — соберу тебе лучевое крыло. Только затворы дёргать будешь вручную. Автоматику тут не приделаешь.

— Ум-м, — отозвался Вепуат. Он вряд ли слышал слова Гедимина. Он стоял, повернувшись к «маяку», и задумчиво смотрел на его ступени. Ни одно животное над башней до сих пор не промелькнуло.

…Бронеход выпустил трап. Гедимин остановился поодаль, глядя, как наружу выбирается толпа филков. Они уже о чём-то спорили — и, выйдя на воздух, заговорили громче.

— Почему ты? У тебя своё место есть. А там спит Войя.

— Нас трое в отсеке, а ты один, — отозвался другой филк. — Не хватало держать пустые места!

— И так лежим друг у друга на головах, — проворчал третий. — Войя твой когда ещё вернётся. Не хочешь его в соседи — перееду я. Нас тоже трое.

— Как ни крути, а ещё десятерым лежать в коридоре, — четвёртый неприязненно покосился на Гедимина. — Потому что барак строили…

Грохот бронированных ладоней прервал его слова. Гварза, тяжело шагая, спустился за филками и махнул передатчиком с повисшей над ним голограммой.

— Места распределим согласно списку. На следующей декомпрессии освободятся новые. Но сильно не разбегайтесь — это ненадолго.

Гедимин озадаченно хмыкнул. «Ассархаддон вызвал ещё кого-то? Даже нескольких? И надолго — так, что имеет смысл занимать их места. Но они живы, планируется, что вернутся… Где Айзек? Не люблю я всю эту секретность…»

Айзек был в дальнем лабораторном отсеке — делал пометки в голографическом журнале. Гедимин, плотно задвинув заслонку, огляделся по сторонам.

— Тут есть «жучки»? — спросил он, скользя по переборкам лучом сигма-сканера — опыт подсказывал, что «жучок» от команды «Тория» невооружённым глазом не найдёшь. Айзек, оторвавшись от журнала, криво ухмыльнулся.

— Не знаю, атомщик. Может, ты и найдёшь. Что, любопытство заело?

Гедимин досадливо сощурился.

— Филков-то вернут? Они, конечно, так себе сарматы, но это же не повод… — он осёкся и снова покосился на подозрительные углы. Сканер ничего не видел, но…

Айзек хмыкнул.

— Недели через три, атомщик. Серьёзные мутации быстро не запускаются. Наш общий… знакомый… хочет исключительно помочь поселенцам. Приспособить их к опасной местности. Достаточно?

Гедимин неопределённо пожал плечами.

— Вот оно как… — пробормотал он, по недоброму прищуру Айзека уже понимая, что расспросы пора прекращать. «Направленные мутации. Что-то приспособительное. Хм… Ну да, разумно. И давно пора. Наверное, собрал нужные данные. Добавит филкам местных генов…»

— А сделают так, чтоб меньше нудели? — спросил он, угрюмо щурясь. — Надоедает. Что ни поручишь, сразу начинается…

Айзек криво ухмыльнулся.

— Мозг плохо поддаётся направленной мутации. Специфика нейронов… Может, оно и к лучшему. Ты, так-то, первый кандидат на такую прочистку мозгов…

Гедимин возмущённо фыркнул, но осёкся, вспомнив работу в «Гекате» и общение с Кененом Гварзой. «Я, по крайней мере, делаю, что поручено. Ну да ладно. После направленных мутаций филки, может, станут покрепче. Меньше поводов для нудения.»

…На «восточной» окраине кто-то стучал костью по кости; одинокий голос бормотал что-то невнятное, изредка выкрикивая одно-два слова. Гедимин оглянулся через плечо — «маяк» освещал взъерошенный силуэт Вепуата. Рядом с разведчиком никого не было. Сармат остановился в нерешительности, но Вепуат шевельнулся, будто почувствовав чужой взгляд, — и Гедимин, отвернувшись, ускорил шаг. «Повопит и уйдёт. В одиночку долго не поритуалишь.»

…Гедимин, вздрогнув, очнулся от дремоты. В бункере было непривычно темно. Сармат посмотрел на монитор — твэлы еле-еле «теплились». Грузик жгутового радиометра отвис до нижней отметки. Гедимин покосился на дозиметр на запястье. «Минус четыре кьюгена. Это здесь-то, у реактора…»

Фонари наверху не погасли — только это и радовало. Там, где вечером стоял «маяк», поднималась непроницаемая чёрная стена. Гедимин посветил на неё и на долю секунды увидел тысячи тонких переплетённых волокон. Их намотало на «маяк», как на стержень, и они копошились, постоянно меняясь местами. Гигантский «моток» пульсировал.

«Оно здесь…» — Гедимин машинально потёр озябшие пальцы, но от холода, проникшего сквозь скафандр, было не избавиться. Чем ближе он подходил к «мотку», тем сильнее мёрзли руки и лицо. Под ногами захрустело. Гедимин опустил взгляд — гравий покрылся инеем.

«Спиной к фонарям — ни кварка не видно,» — сармат потянулся к светильнику у пояса, сдёрнул кожух. Тусклый жёлтый блик еле-еле удалось разглядеть — между ним и глазами Гедимина сгустилась плотная дымка. Сармат быстро обернулся — фонари, недавно такие яркие, стали мелкими жёлтыми пятнами, почти не дающими света. «Это не свет гаснет. Это я влез в кокон,» — щёлкнуло в мозгу. Холод, видимо, просочился в череп — мысли еле-еле ворочались. Каждое движение давалось с трудом. «Влез в кокон. Зачем? А. Благодарность. Он же помог тем Сэта… открыл ворота…» — Гедимин встряхнулся и с трудом разлепил оцепеневшие губы.

— Ук-Хемман? Это ты здесь? — спросил он и едва узнал собственный голос. Ледяные когти скользнули по вискам, на долю секунды упёрлись в лоб, оставив на коже онемевшие пятна.

— Ты выпустил тех Сэта. И город дал отстроить. И работать… почти не мешал. Спасибо, в общем, — пробормотал Гедимин, глядя в темноту. — Если что-то поломается в воротах — зови. Мы много чего чинили. Посмотрим.

Ледяной коготь снова тронул висок, и сармат зажмурился. Перед глазами ярко, как наяву, встали дрожащие скалы, ослепительная вспышка на горизонте, промелькнули чёрные крейсера и оплавленные кратеры. Он вздрогнул всем телом, мотнул головой, — вспышка над скалами сверкнула ярче, превращаясь в грибовидное облако.

— Бомба… — прохрипел Гедимин — горло сдавило. — А ведь не хотел. И тут… опять то же самое…

Вспышка расплывалась, прорастая плазменными нитями, и скалы стремительно менялись, — не то лунные, не то земные, не то равнинные…

— Опять… — сармат стиснул зубы. — Я же не хотел! Нападение… Джагулы… Что им в степи не сиделось⁈

Вспышка угасла. Из темноты проступил чёткий, как по трафарету вырезанный, силуэт — Джагул с посохом погонщика. Мелькнуло лицо, гирлянды «цацек», накидка из перьев, и сармат ухмыльнулся, наконец узнав Урджена.

— Этот ни при чём, — прошептал он, качая головой. — Это — свои. А вон те, набежавшие… Мы же не вредили им. Не трогали их стойбища. Зачем было нападать⁈ Никто же не хотел…

Ледяные пальцы легонько толкнули его в лоб, и сармат ошалело мигнул. Вокруг снова шевелилась неестественно плотная темнота — и Гедимин отчётливо понимал, что пора отойти от неё подальше. Он кивнул и попятился, вываливаясь в привычный ночной сумрак. «Реактор,» — щёлкнуло в оттаивающем мозгу. «Он там один. А тут эта штука. Надо в бункер. Бегом!»

1 день Молнии, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Зелёный свет просочился сквозь веки. Гедимин открыл глаза и изумлённо мигнул. Он успел отвыкнуть от такого яркого свечения монитора. «Два милликьюгена,» — сверился он с дозиметром и поспешно поднялся к пульту. «Перебор. Надо прикрутить.» Он покосился на график интенсивности — по его кривой шла мелкая рябь. «А пульсация так и продолжается. Проверить, фонят ли часы. И здесь, и в бараке.»

…Гедимин смотрел в небо, провожая взглядом лучевой пучок. Он упирался в небесные складки, подсвечивая их зеленью — и молнии, сверкающие в разломах, становились ярче. Пока разряды проскакивали между «тучами», но их частота и яркость намекали, что купол над лагерем пора бы уплотнить. За ангаром душевой шумно пыхтел и ворочался гигантский «трилобит». Гедимин слышал, как он рассекает воздух хвостом и расправляет отросшие крылья. Сармат оглянулся на ангар — животное как раз высунулось из-за торца здания, насколько позволила длина тросов. «Раскачивается. Анкера пока держат, но он их расшатает. Где Вепуат, почему не следит за своим зверьём?»

Он шагнул к ангару и услышал протяжный скрип. По другую сторону здания, над куполом, прикрывающим уличный «асбестовый» цех, навис бронированный горб. Гигантский зверь поставил передние лапы на край плато и заглядывал в лагерь. На его загривке столпились Джагулы. Один из них, коротко рявкнув на остальных, выступил вперёд. Он слегка прижимал уши, но не скалился — ему явно было не по себе.

— Урджен? — Гедимин вспомнил вчерашние галлюцинации и криво ухмыльнулся. — Какая дрянь приснилась?

Джагул дёрнул ухом.

— Геджер… У вас вдоволь вашей пищи? Хватит и на нас?

Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты о Би-плазме? — он машинально потянулся за флягой. — Ничего не путаешь? Вас же от её запаха чуть не рвало!

Урджен угрюмо оскалился.

— Холодная зелёная вода сказала так. Узнать вкус вашей еды, пока не подул новый ветер. Что ты хочешь взамен?

«Вода… Очередной сон,» — Гедимину стало не по себе. Он покосился на флягу, вынутую из кармана, и пожал плечами.

— Вам этого хватит? Всё равно же есть не будете.

Урджен, надев на посох «горшок» из чьего-то черепа, протянул ёмкость Гедимину. Сармат увидел довольные ухмылки и расправленные уши. Когда Би-плазма вывалилась в череп, каждый, как по команде, закрыл ладонью нос, но ухмыляться не перестал. Пара секунд — и Джагулы вместе с «горшком» Би-плазмы нырнули в ближайший «отсек». Зверь убрал лапы со скалы. На дне ущелья под его весом затрещал гравий. Гедимин растерянно покачал головой, глядя на почти пустую флягу. «Что сегодня с Джагулами? Что там была за вода? Зелёная и при этом холодная…»

За ангаром снова затрещали натянутые тросы — «трилобит» рвался в небо. «Где, всё-таки, Вепуат?» — Гедимин схватился за сигма-сканер. Найти никого не успел — на «юго-востоке» забулькала «гражданская сирена».

Её клёкот заглушил слова недовольного филка, но ответ Гедимин уже расслышал. За полупрозрачной стеной, напротив патрульных, стояли две группы Джагулов. Они держались поодаль друг от друга; один выступил вперёд, остальные переглядывались, угрюмо скалясь.

— Вожди говорят с вождями. Позови вождей, воин.

— Чего надо? — Гедимин шагнул к барьеру. Джагулы попятились, прижимая уши. Двое переговорщиков, рявкнув друг на друга, двинулись вперёд.

— Геджер, рука Пламени? — глухо прорычал чёрный Джагул. — Я Акарган из племени Джелег. У вас своя пища. Такой у нас нет. Есть много другой. Согласишься обменять?

Гедимин ошалело мигнул. «И эти туда же⁈»

— Урджен уже и вам рассказал свой сон? — прищурился он на Акаргана. «Когда только успел — в первом часу утра…»

Джагулы вздрогнули и переглянулись. Сармат услышал глухое рычание.

— Урджен из Хеллугов? — Акарган недобро оскалился. — Первым пришёл? Что он видел?

— Сначала скажи, что снилось тебе, — отозвался Гедимин. В груди шевельнулось что-то холодное. «Вот списал бы на дурацкие суеверия. Но слишком много странных совпадений. Сигма-излучение… Оно ведь действует на мозг. А если кто-то целиком состоит из сигма-квантов…»

Один из Джелегов издал короткий вой. Акарган рявкнул на него и помрачнел ещё сильнее.

— Акарган — не сновидец, — угрюмо сказал он. — А наш сновидец — не вождь. С ним говорила холодная река. Кто узнает вкус вашей пищи до первого ветра…

— Для того никакая вода не станет горькой, — закончил за него предводитель жёлтых Джагулов. — Акарган! Плохо говоришь — попроси другого!

— Закрой пасть, Улгех, — Акарган недобро ощерился. — Сперва найди сновидца! Сколько лет они к вам не приходят?

— Heta! — прикрикнул на кочевников Гедимин, поднимая кулак. Что Джагулы по-сарматски не понимают, он вспомнил не сразу. «А притихли,» — криво ухмыльнулся он, опуская руку. «Может, не успеют друг друга сожрать.»

— Стойте тут, и тихо, — велел он. — Сны — дело серьёзное. Я пойду к Айзеку за пищей. А вы ищите для неё горшки. Она жидкая.

«Сны — дело серьёзное,» — повторил он про себя, криво ухмыляясь под респиратором. «Не просидел бы тут год, в жизни бы такого не сказал.»

По лабораторному отсеку пройти было непросто — химический «цех» расползся на оба стола и захватил литейную станцию. Гедимин под шипение реактивов и отрывистые распоряжения главного химика протиснулся между защитными куполами и заглянул в дальний отсек. Работа шла и там — Айзек, открыв бак с Би-плазмой, разливал её по кюветам. Гедимин оглянулся в поисках подходящего контейнера.

— Отлей и мне. Джагулы просили.

Айзек изумлённо мигнул.

— Джагулы⁈ Что, зверь подцепил паразитов? Дезинсекция?

Гедимин досадливо сощурился.

— Дурацкий сон. У всех разом. Что-то про воду. Видимо, серьёзно, раз пришли с утра.

Айзек недоверчиво покачал головой.

— Ну, бери, раз серьёзно. Надеюсь, дело не к войне?

…Эти Джагулы Би-плазму нюхали впервые и носы зажали не сразу. С так и зажатыми носами они быстро склонились над ёмкостью и лизнули шевелящуюся жижу. Говорить после этого они не могли — а едва отдышавшись, быстро понесли захлопнутый горшок к «южному» склону. Звери их уже ждали, приподнявшись над краем плато. Гедимин смотрел им вслед, растерянно качая головой. «Поговорить с Вепуатом. Где он, всё-таки?»

У рощи на краю плато стояли два соединённых силуэта. Один, чёрный, несканируемый, склонился над вытянутой к деревьям рукой. Другой, пернатый и разлапистый, шевелился на его плечах. Все три пары крыльев были расправлены, две части хвоста соединились и размеренно раскачивались, плоское туловище раздулось, из-под перьев высунулись глаза и хоботок. «Ещё и эта тварь…» — Гедимин, недобро щурясь, ускорил шаг. «Что он застрял там, у деревьев? Они что, тоже готовы взлететь?»

— Ты смотри! — выдохнул Вепуат, не оборачиваясь. На существо, шевелящееся на его плечах, он даже не глядел.

— Я ведь всё пропустил. А они, выходит, готовились…

— Кто? — вскинулся Гедимин. — Джагулы?

— А? — Вепуат рассеянно взглянул на него и снова уткнулся в экран. — Полости, тяжи, выросты… железы эти… У них ведь всё готово! Вскроется со дня на день! А у меня — ни единого микроскана… Гедимин! Ты, когда смотрел вынутое волокно… А-а!

Вепуат, не договорив, махнул рукой.

— Если уж я не обратил внимания… Сейчас-то искать нечего — всё сгорело. Вот хоть бы один микроскан процесса… Надо же было всё прохлопать!

— Ты там про что? — Гедимин накрыл ладонью сигма-сканер и заглянул сармату в глаза. Ему было не по себе.

— Пусти! — Вепуат, сердито фыркнув, отдёрнул руку. — Деревья. У них полости. Видишь? Вот-вот вскроются. Что это? Для семян рано. Цветение? Почему сейчас?

Гедимин раздражённо дёрнул плечом. «Деревья⁈ Нашёл во что уткнуться…»

— Там «трилобит» рвёт канаты. Хоть один не выдержит — я ему дыру в куполе открою. Пусть летит.

Вепуат раздосадованно сощурился.

— Ничего он не рвёт. Тросы коротки. Сделал бы чуть длиннее! А-а, что с вами всеми… — не договорив, он быстро пошёл к душевой. Гедимин пожал плечами и двинулся за ним. «Сегодня все не в себе,» — он покосился на небо, сшитое по кускам непрерывными разрядами. «День, что ли, такой?»

…Живой дирижабль раскачивался высоко над крышей. Его хвост при сильном взмахе почти касался верхнего купола. Гедимин смотрел, как тросы, выпущенные на полную длину, то натягиваются, то перекручиваются, и прикидывал, как быстро «трилобиту» надоест вертеться на месте. Вепуат следил за ним с блаженной улыбкой, почёсывая бок той твари, что лежала на его плечах. Она уже даже не прикидывалась верхним слоем обшивки — руки и ноги сармата оголились и блестели жёлтыми щитками, над ними раскачивались широкие пучки перьев, собранные в крылья. Подъёмной силы, на взгляд Гедимина, у них не было вовсе — они вообще напоминали не приспособление для полёта, а плавник или даже жаберные выросты. Но Вепуат под их взмахами постоянно шевелился, чтобы удержать равновесие — крылья толкали его то вперёд, то назад.

— Скоро полетит, — отрывисто сказал он, перехватив взгляд Гедимина, и улыбнулся ещё шире. — Пойду к тем, что в бараке. Я им воды на утро оставил. Надо покормить. Интересно, они меня не забыли?

— Погоди ты, — Гедимин поймал его за ипроновое плечо и тут же получил крылом по запястью. — Видел с утра Джагулов?

Вепуат мигнул.

— А с ними что?

…На сигма-сканер сарматы смотрели вдвоём. Вепуат бормотал себе под нос что-то про ядра Сатурна и Юпитера.

— Запивают жиром со специями… М-да. Им ведь тяжело такое глотать. Вон, смотри, как он дышит…

— Могли бы не брать, раз противно, — проворчал Гедимин. — Сами пришли.

Вепуат отмахнулся.

— Нет, ты смотри! Даже детёнышам… А-а, вот как это делается — палка между зубов, и пихай прямо в горло. Хорошо, что я не Джагул… Так, немного у них осталось. Что они будут… Гедимин! Смотри!

Джагулы толпой спускались к морде сааг-туула. В его открытую пасть закинули немного мяса. Следом полетели остатки Би-плазмы. Животное захлопнуло рот, выпучило все глаза и протяжно заскрежетало, разбрасывая хвостом и лапами гравий. Джагулы уже ныряли в закрывающиеся «люки» вдоль его боков. Кому-то прищемило полу одежды. Внутри все, замерев, прислушивались к недовольному скрежету. Вепуат сочувственно хмыкнул.

— У них ритуалы, и зверю досталось, — пробормотал Гедимин, глядя, как животное роет мордой гравий, набирает его в пасть и тут же сплёвывает.

— Ага, — отозвался Вепуат. — Новый ритуал… А ведь их просто так не вводят. Что-то там серьёзное с этой водой. Зелёная и холодная… Это не может быть что-то про радиацию?

Гедимин пожал плечами.

— Черенковское свечение — не зелёное. А омикрон — не холодный. А та дрянь, что светится в токсичном тумане… В воде я её не встречал.

— Что бы там ни было, Джагулов оно напугало, — Вепуат покачал головой. — Вон, давятся Би-плазмой.

— Кет! Хепри! — раздался за спиной сердитый голос. — Биологи, мать ваша колба! Портал для Сэта кому открывать — мне⁈

Вепуат мигнул.

— Сэта… — он с тоской оглянулся на барак. Гедимин подтолкнул его в спину.

— Иди к зверям. Портал я открою.

…Красный огонь долго не гас. Уже выгорело всё топливо, даже пепел втянуло в раскалённую воронку, повисшую над поддоном, — а золотисто-белая плазма всё текла, заполняя купол. Гедимин видел, как в его свете блестят осколки на ступенях каменного «маяка» — стеклянные чашки, аккуратно разломанные надвое. Ни однойцелой там не осталось.

Огненная воронка над поддоном свернулась в шар. Нити плазмы, тянущиеся от неё к куполу, наконец оборвались. Шар стремительно менял форму; секунда — и перед Гедимином стоял гуманоид с огненной гривой.

— Радостно видеть город Пламени, — Кут’тайри развернулся к реакторному куполу, тронул подвеску-«трилистник» на груди и перевёл взгляд на Гедимина. — Радостно видеть и его жрецов. Вижу, Ук-Хеммайи принял подношения благосклонно…

Гедимин покосился на обломки чашек. Мозг опять попытался высчитать воздействие, которое раскололо бы стекло именно так — одной трещиной, без сетки побочных. «Вот что это было. Приём подношений. Когда так делали местные, посуда вроде бы не билась. Кроме того случая со стеклом. Но там явно было другое. А это… это сделано специально. И главное — непонятно, как. Оно так не трескается. Исключено.»

— Тебя в Шакхе не обижали? — спросил он, глядя на торбу на плече жреца. Сэта уже сошёл с раскалённого поддона и деловито оглянулся на пылающий сторожевой пост. Полы «асбестовых» накидок свисали до земли, и верхние были чуть короче нижних — как раз настолько, чтобы наружу выглядывала полоса орнамента на подоле. В гриве жреца сверкали стеклянные бусины «с искрой». Гедимин, заметив их, еле слышно хмыкнул. «А, вот почему он голову ничем не обмотал. У него тут термоэлементы. Под одеждой, видимо, тоже. Мало накидок. Раньше надел бы шесть. И скатерть сверху.»

— Кто посмеет обидеть жреца Пламени? — Кут’тайри зубасто улыбнулся и снова тронул медальон. Его успели перевесить на рэссеновую цепочку и добавить десяток разноразмерных бусин.

— Если в городе хорошо, чего не остался? — спросил Гедимин, машинально пересчитывая «цацки» — определённо, раньше их было меньше. Кут’тайри повёл ухом.

— Я — жрец Пламени, — он указал на реакторный купол. — И я здесь, чтобы воздавать ему почести. Мастер Ишха! Готов ли ты идти?

Сноп искр ударил в гравий в паре метров от Гедимина, смотался в клубок и распрямился, превратившись в гуманоида с торбой за плечом. Поправив серебристую бахрому на груди, тот низко наклонил голову.

— Здесь Пустота никогда не была сильна. И всё равно — хорошо, что она отступила, — Ишха сдержанно улыбнулся. — Как провели эти дни ткачи из народа Пламени?

— Зэйдек спрашивал, как делать цветную ткань, — с трудом вспомнил Гедимин. — У нас там нитки двух цветов. Ты пока устраивайся… и ты тоже.

График интенсивности на экране дозиметра выписал знакомую кривую. Гедимин покосился на сигма-сканер. «Ага. Вот и Хассинельг. И толпа… кого-то. А, это какие-то Скогны.» График снова дрогнул. «Пошёл за Броннами,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся, глядя, как Скогны занимают помещение. «Все возвращаются в лагерь.»

Он оглянулся на крышку-конус над ближайшей шахтой. С последней проверки её никто не трогал. «Текк’ты,» — сканирующий луч упёрся в дно ущелья, где лежали так и не смонтированные конструкции. «Обещали вернуться и достроить. Осталось дождаться их. Через неделю не будет — придётся самим.»

Сканер часто замигал. Гедимин потыкал в экран, пролистывая запись. Мигание повторилось. «Вепуат?» — сармат развернулся по направлению чужого луча, зацепившего прибор. «Что за сигнал? А… Идти в столярку. Сейчас. Ну да, он там. И Хассинельг. И толпа Броннов чего-то хочет. Что там ещё? Вентиляция сломалась? Вчера ещё работала…»

Он закрыл экран сканера и ускорил шаг.

…Бронны с визгом расступились, освобождая проход. Гедимин опустился на пол, в очередной раз выругав себя за низкий потолок. «Надо же было так по-идиотски рассчитать!»

— Мастер Дим-мин, — Хассинельг, освободившийся от горы накидок и чехла на морду, всё-таки был чем-то встревожен. — Слово за тобой. Но смотри — то, что сказал Вепу-а, несправедливо. Совсем.

Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот растерянно хмыкнул.

— А что я? Я не имел в виду ничего такого. Но, Уттунри, сам подумай…

Гедимин мигнул, переводя взгляд на ближайшего Бронна. Тот стоял чуть в стороне от остальных. Его грудь закрывал крупный, сшитый из обрезков крашеных шкур «трилистник». Такой же, но поменьше, приделали ему на шапку. Бронн прижал уши и недовольно топорщил усы.

— Как так может быть? — заговорил другой абориген, выступая вперёд. — Это здесь-то, среди Равных Куэннам? Вы с Дим-мином сами избрали его, сами отметили его для Пламени, — и что теперь говорите? Как он может уйти, если он вами отмечен?

Гедимин посмотрел на Вепуата. Тот досадливо сощурился.

— Мы не имели в виду, что он обязан кому-то служить. Тем более — нам. Тем более — быть изгнанным из города!

— Никто меня не изгонял, — отозвался Уттунри. — Служить Пламени — большая честь.

— Мастер Вепу-а говорит, что ты недостоин, — предводитель Броннов сердито фыркнул. — Слово за мастером Дим-мином. Или же мы пойдём к Пламени. Пусть оно скажет.

— И всё-таки, Вепу-а, это совсем не дело, — пробормотал Хассинельг, разглядывая пол под ногами. — Тебе виднее, но я бы так не говорил.

Гедимин ткнул Вепуата в бок.

— Что тут вообще происходит? — сердито прошипел он. — Кто-нибудь объяснит?

Вепуат шумно вздохнул.

— Происходит то, что я идиот. И не въехал в их порядки. Помнишь, мы по зиме вступились за раненого Бронна? Теперь он ушёл из города. Переезжает к нам. Насовсем. Ушёл в жрецы Пламени. Есть идеи, куда его приткнуть?

Гедимин на секунду прикрыл глаза и перебрал про себя несколько ругательств. «Мало нам было Кут’тайри…»

— К поршневым машинам подпускать нельзя, — пробормотал он. — У Сэта ему будет жарко. Уттунри! Ты что-нибудь умеешь? Рэссену ковать, например…

Вепуат пихнул его под рёбра.

— Какая рэссена⁈ У них же нет металлургии…

Бронн смотрел на сармата озадаченно.

— Его род знает толк в садах и садках, — предводитель подтолкнул Уттунри к сарматам. — Но в других ремёслах не силён.

Вепуат в растерянности поднял руку к шлему и тут же опустил.

— Сады и садки?.. У нас негде жить, Уттунри. Там жарко, тут тесно…

— Здесь места вдоволь, — предводитель широким жестом обвёл «столярку». — Все будут рады помочь жрецу Пламени.

— Ага, — пробормотал Вепуат. — В общем, спать и есть он будет тут. Наша еда ему не пойдёт. А насчёт работы… Надо подумать. Уттунри, пойдём пока с нами.

…Гедимин задвинул дверную створку и оглянулся. Бронн незаметно проскользнул мимо сарматов и теперь стоял у тропы, дожидаясь их. Гедимин заставил себя не смотреть на ангары, набитые песком и гравием, и каменные конструкции позади них. «Бронн… Вот Текк’т-переселенец был бы кстати. А что нам делать с Бронном? Тем более — с одним? В строительстве от него никакого толку. Была бы пара тысяч…»

— Уттунри, — Вепуат присел на корточки рядом с Бронном. — Держать тебя для красоты мы не можем. Из растений у нас только иглица…

Бронн навострил уши.

— Иглица в каменном холме, где мясо? — пропищал он, указывая на «курган». Гедимин мигнул. Из-за торца «столярки» эту постройку разглядеть, конечно, было можно, но в таких подробностях…

— Угу. Знаешь, как за ней ухаживать?

Бронн дёрнул ухом.

— Всё уже хорошо сделано. Она там в хорошем холоде и до мяса не доберётся. Хочешь её пересадить в погреб? Я тогда знаю, но… — он замялся и потеребил шнурки на шее. — Камня вот мне не дали. Так что — один я всё не дотащу. Если кто-то поможет…

Вепуат качнул головой.

— Пока ничего пересаживать не будем. Погреб ещё не достроен… М-да. Куда нам тебя тогда… Так. С эшку-тэй дело имел?

Его скафандр надулся, расправляя крылья, и высунул из-под перьев хоботок. Бронн отпрыгнул назад.

— Эшку? Хищные эшку? — он опасливо прижал уши. — Летучие глаза нергонов? Мы такое не растим. Еды в них мало.

Вепуат хмыкнул.

— Есть их тебе никто не даст. Если покажу, как за ними ухаживать, — справишься?

— Они же с него размером, — пробормотал Гедимин. Он уже представил, как два «трилобита», всадив когти в плечи Бронна, тащат его к обрыву. «За раз не сожрут. В хоботок не пролезет. Но если растрепать о камни…»

— Нергонские твари слушают только нергонов, — отозвался Бронн. — Меня — не будут. Могу кормить, чистить. Если они привязаны.

— Уже что-то, — пробормотал Вепуат. — Я им скажу тебя не трогать. Если бы ты был покрупнее… Стоп!

Он резко развернулся к душевой и уставился на «дирижабль» над крышей. Туун-шу надоело дёргать тросы из стороны в сторону. Теперь он «плавал» по кругу — два пролёта по часовой стрелке, два против. Бронн, проследив за взглядом сармата, издал сдавленный писк.

— Кто-то рвался в жрецы Пламени, — мрачно сказал Вепуат. — В этом зверьке внутри есть полости. Из них Кьюссы им управляли. И я туда не пролезаю. А вот ты пройдёшь легко. Идём. Буду вас знакомить.

— Во имя великого Пламени, — еле слышно пропищал Бронн, прижимая обе руки ко лбу — прямо к нашитому на шапку знаку радиационной опасности. Гедимин тихо отступил за ангар. «Из внутренней полости „трилобит“ его не вытащит. Не сожрёт. Если только у них кожное пищеваре… Да нет, чушь. Кьюссы не перевариваются — и Бронн выживет. А я… пойду-ка я подальше.»

…Двое Сэта стояли над прядильным агрегатом. Защитный купол был цел — взломать его ещё не успели. Гедимин шагнул к ним и встал так, чтобы прикрыть поршневую машину. Со вчерашнего дня её не включали, и вроде бы взрываться было нечему — но сармат помнил, что стало с первым механическим подъёмником.

— Ничего не трогать, — отрывисто сказал он. — Опасно.

Мастер-ткач шевельнул ухом.

— Мы чувствуем дыхание льда, — сказал он. — Как говорит Кут’тайри — Равные Куэннам поистине держат в руках все стихии. Мы на такую власть не претендуем. И всё-таки — что эта сложная вещь делает с асааном? Для чего ей столько нитей?

Гедимин беззвучно хмыкнул. Из-под кожуха устройство механизма практически не просматривалось — только и видны были шипы веретён и тянущиеся к ним нити.

— Она их делает, — ответил он. — Вон там, внутри, моток волокна. Это механическая прялка.

Сэта переглянулись и зашипели. Ткач хлопнул себя по запястью, сбивая пламя, и развернулся к Гедимину.

— Это вещь, на которой сидят за работой дети Пламени? Каждый прядёт свою нить? Удобно ли — в такой тесноте?

— Она сама прядёт. Все нити одновременно, — Гедимин жестом отодвинул аборигенов от станка и приподнял кожух. Сэта зашипели громче. Ишха протянул руку к нитям.

— Эта вещь ничего не делает. О чём ты говоришь? Но нити хорошие. Дети Пламени быстро учатся.

— Отойди, — буркнул Гедимин, поднимая защитное поле между Сэта и машиной. Ему было не по себе. «Надеюсь, не дойдёт до диверсий…»

Он слегка приоткрыл клапаны, не разгоняя машину до полной мощности, — и так, когда привод шевельнулся, а веретёна закачались, ускоряя вращение, Сэта отступили к стене. Их силуэты быстро размывались, превращаясь в плазменные облака. Гедимин уже думал показать им зеркало, когда облако, потускнев, превратилось в очень озадаченного Ишху. Его взгляд скользил по веретёнам и вытянутому вдоль них приводу.

— Она не путается в нитях, — пробормотал Кут’тайри. Он отступил к самой стене, но за работой машины следил пристально. Ишха что-то прошелестел, постукивая когтем по когтю. Гедимин перекрыл клапаны и встал у механизма, настороженно глядя на аборигенов. «Машина должна работать круглые сутки. Стоит она тут, у гнезда Сэта. Куда, если что, её можно перенести? В реакторный бункер?»

— Это достойная уважения вещь Пламени, — Ишха сложил руки в почтительном жесте. — Оно покровительствует мастерам. Прости, что оторвали тебя от работы, мастер Хеттийиррн. Работай в покое.

Дверь склада закрылась изнутри. Гедимин, досадливо щурясь, опять включил агрегат. «Вот я решил, что они испугаются. А им, похоже, интересно. Было. Пока я их не спугнул… Так. Ладно. Работа сама себя не сделает. Для начала нужна станина…»

Пол под ногами едва заметно колыхнулся. Вдалеке — с трёх сторон одновременно — что-то грохнуло, и Гедимин услышал бульканье «гражданских сирен».

…Над холмами горел световой гейзер, и взлетевшая над плато дуга в сверкающих пластинах отражала его сияние. Это было первым, что увидел выскочивший из ангара Гедимин — как гигантский блестящий змей выгибается над скалами и снова ныряет в них. Кто-то вскрикнул, сармат обернулся — и успел увидеть хвост второго, уходящий в землю.

— Сканер! — крикнул Гедимину Айзек. Он стоял посреди коридора, глядя на запястье. Сармат посмотрел на сканер и ошалело замигал. Толща земли рябила от излучения, идущего со всех сторон. Длинные полосы ряби сползались к Сарматскому холму. В первые секунды Гедимин насчитал десяток Текк’тов, потом луч разошёлся шире, накрыв всё плато. Оно кишело гигантскими змеями, и от их движения под ногами шевелился гравий. Ещё пара секунд — и огромная сверкающая голова всплыла из-под земли в считанных метрах от Гедимина и нависла над сарматом. Тот опустил бесполезный сканер и судорожно сглотнул.

— Кто может, тот здесь, — прогудел Текк’т, глядя на Гедимина в упор. — До нового ветра. С ним уйдём. Сейчас — Куэнн-работа. Есть? Нужна?

Гедимин поспешно закивал. Сердце сделало несколько лишних ударов. «Пришли. Не зря ждал.»

— Есть. Много, — прогудел он в ответ. — Внизу. Собирать куски в целое. Меня возьмёте с собой.

Текк’т молча втянулся в скалу так, что наверху осталась только раскрытая пасть. Шагнуть в неё Гедимин не успел — ещё один змей выглянул из гравия.

— Куэнн-работа — собирать? Вся? Не лепить?

Гедимин мигнул. Его взгляд упал на сохнущую в коридорах глину. Сердце снова сделало лишний удар. «А ведь верно. Пока одни собирают корпуса, другие… сырья с запасом — на реакторы точно хватит.»

— Лепить — надо, — твёрдо сказал он. — Мешать тройной камень с глиной. Покажу, что делать. Жди тут.

Модели каждой детали реакторного зала уже месяц как лежали в потайной нише бункера.

…Быть в двух местах одновременно Гедимин не мог — и даже сигма-сканер помогал слабо. Взгляд намертво прилипал к стыкуемым конструкциям под сводом пещеры — или к огромному кому тектона и золотой глины, который перекатывался по ущелью из конца в конец. С обрыва за ним, взволнованно махая руками, следили Скогны. Куда делись Бронны, Гедимин не выяснял — он и на ком-то еле успевал взглянуть.

— Это — сюда! — крикнул он Текк’ту, на витках собственного тела спускающему массивную плиту. Ещё одна деталь встала на место.

…Из пасти Текк’та Гедимин практически выпал — и так и остался сидеть, привалившись к валуну и глядя куда-то расфокусированным взглядом. В ушах гудело.

— Два корпуса, — прошептал он размытому чёрному силуэту — то ли на горизонте, то ли в паре шагов от него. — Главный и вспомогательный. Основные конструк…

— Да уж наверное, — раздался над головой недовольный голос Айзека. Кто-то сдёрнул щиток с воротникового клапана, и в скафандр Гедимина вылилась фляга холодной воды. Сармат блаженно зажмурился.

— Вот дела… — пробормотал где-то рядом Вепуат. — А ему так не вредно?

— Вредно, — буркнул Айзек. — Но ты его поди вытащи. И потом — время не терпит. У нас неделя — выжимаем всё, что можем. Два корпуса за день… Неплохо.

— Они там ещё что-то лепили, — сказал Вепуат. — Вон, глыбы на дне. Здоровенные!

— М-да, — Айзек, обогнув Гедимина и соседний валун, заглянул в ущелье. — Тройной тектон, золотая глина… В принципе, понятно, что это. Интересно другое — почему глыб две. И почему такое соотношение размеров.

Гедимин, открыв выпускной клапан, кое-как поднялся на ноги и потыкал в сигма-сканер. «Плотность сырья. Не проверил же… А нет, всё нормально,» — он довольно сощурился. «Хоть кому-то объяснишь — и он делает. И делает правильно.»

— Гедимин! — Айзек чуть повысил голос. — Там, внизу — заготовка под корпуса реакторов. Это понятно. Отделённая часть — это что? Особенности техпроцесса?

— Реактор, — отозвался Гедимин. — Пробный корпус.

Айзек странно булькнул. Гварза — тут и он был, только стоял молча — с присвистом выдохнул и шагнул к Гедимину.

— Пробный? Что это значит?

«Началось…» — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Негуманоиды — понимают с полужеста. Этому час долбишь — как пальцем о гранит. Как они с Куэннами общались⁈»

— Пробный. Проверка особенностей сырья, — буркнул он. — Что непонятного? Два месяца посмотрим, как себя ведёт. Если нормально — делаем корпуса.

— Два месяца? — переспросил Гварза, недобро щурясь. Его глаза потемнели.

— Двух мало, — буркнул Гедимин. — Надо бы четыре. Это реактор. Пойдёт деформация…

— Sa hasu! — Гварза грохнул кулаком о кулак. — Айзек! Твой подопытный в своём уме⁈

Гедимин только и успел удивиться и лениво прикинуть расстояние до его шлема. Айзек уже стоял между сарматами, расправив плечи и сердито шипя. Чуть в стороне приглушённо ругался Вепуат — его скафандр рвался в полёт и норовил кого-то укусить.

— Айзек, не лезь, — сказал Гедимин, устало щурясь. — Гварзу надо бить. Так устроен.

Гварза ощерился в ответ.

— Если мозгов хватает только на это…

Гедимин сам не ожидал, что его удар достигнет цели. Когда Айзек успел шагнуть в сторону, он так и не заметил. Видимо, этого не ждал и Гварза. В следующую секунду он лежал на земле, а Гедимин, ошалело мигая, сидел на его груди и смотрел на свороченный набок респиратор. Глаза Гварзы под маской закатились и замерли, щиток изнутри забрызгало кровью.

— Ну вот, — в наступившей тишине сказал Айзек. — Теперь, когда все успокоились, можно и поговорить. Опыты в самом деле придётся отменить. Время поджимает. С первым ураганом Текк’ты исчезнут до конца месяца. Хорошо бы к этому времени иметь хотя бы корпуса реакторов. Не говоря обо всём остальном.

— Да живой он, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. Он выпустил руку Гварзы, всё ещё бессильно обмякшую, и выпрямился. Гедимин заглянул под лицевой щиток — веки сармата начали вздрагивать. «Да чтоб вас всех…» — он, морщась, выпрямился и выразительно пожал плечами.

— Ладно. Под твою ответственность. Развалится — ко мне не бегать.

— Ты накопил много данных по тектону, — сказал ему в спину Айзек. — И по смеси с глиной. Так что опасаться нечего…

Гедимин, не оборачиваясь, шагнул за угол. Уже из «шлюзовой камеры» цеха, сквозь вентиляционный лючок, он слышал, как ворочается Гварза, и ему помогают встать. «Данные по тектону…» — сармат угрюмо сузил глаза. «Первые реакторы они с Гварзой так же строили? Понятно, почему там всё взрывалось.»

…Прошуршала и коротко стукнула входная дверь. Гедимин, не оборачиваясь, ухватил щипцами вторую заготовку. Сквозь удары молота и шипение раскалённой рэссены пару раз пробились странные потрескивания и клёкот. Потом за спиной шумно вздохнули.

— Как тебе новая наковальня?

Гедимин покосился на ярко-оранжевую поверхность в пятнах нагара и пожал плечами.

— Пока не развалилась.

Он бросил заготовку в дымящееся ведро. Повалил пар. «Воды мало. Надо бы долить,» — шевельнулось в мозгу.

— Как много странных новшеств, — пропищали где-то внизу. Гедимин наконец обернулся. Вепуат стоял посреди коридора и ближе подойти не мог — мешали расправленные крылья. С них, топорща спинные щитки, свисали летучие «трилобиты». Их шлейки Вепуат прикрепил к поясу, но животные и так никуда не рвались. Рядом с сарматом стоял, оглядываясь по сторонам и прижимая уши, низкорослый Бронн.

— Главное святилище Элидгена, — с ухмылкой сказал ему Вепуат. — Ну, из тех, куда тебя пустят. Главный храм нашего верховного жреца. Ну, и он, естественно, тут. Уже священнодействует.

Гедимин досадливо сощурился.

— Чем пороть чушь, принёс бы воды!

Вепуат заглянул за печь и обернулся к Бронну.

— Вон то ведро дотащишь? Ну, хотя бы пододвинь.

«Трилобит» на левом плече переполз повыше.

— Держи, — Вепуат придвинул ведро к защитному куполу над кузницей. — Хорошая проверка для наковальни. Прочные всё-таки кости у сааг-туулов… Гварза, кстати, очень зол.

Гедимин фыркнул. Смотрел он только на остывшую заготовку. «Промахнулся на три миллиметра. Ну ладно, срежем…»

— Айзек уверен — ничего там не перекосится, — продолжил, помолчав, Вепуат. Гедимин снова фыркнул. Жало лучевого резака коснулось металла, снимая микронную стружку. Сармат сгрёб рэссеновые крошки и высыпал на раскалённый до рыжего свечения ком.

— Я могу растить нергонские грибы, — пропищал Уттунри, заглядывая в проём между печами. — Не знаю, для чего они тут. Но это они, да? Нужны только споры, тепло и вода. Сделать дырку в дереве…

— Погоди с грибами, — перебил его Вепуат. — Может, и посадим. Со временем. Пока что надо тебе поладить с туун-шу…

— Нергонский зверь меня не подпустит, — Бронн опустил усы. — Я — не Равный Куэннам. А он огромен и свиреп.

Гедимин выдернул из печи металлический комок, протянул его вдоль каменной кромки, сминая в полосу, и перебросил на рог наковальни, на ходу подгоняя по форме. «Работать. Не отвлекаться. Слишком много всего за сегодня. Твоё дело — станция. И этот станок. Чертежи есть. Что-то да получится.»

2 день Жизни, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Камень под ногами задрожал, когда Гедимин выбирался из реакторного бункера. Ещё пара секунд — и из ущелья донёсся протяжный низкочастотный гул. Сармат покосился на душевую, куда так и не успел зайти, и ускорил шаг.

…Жилой корпус монтировали быстро, — однообразные перекрытия, грузовые шахты, лестничные пролёты… Гедимин краем глаза смотрел на сигма-сканер — на две «башни» посреди ущелья. Текк’ты лепили корпуса реакторов, как глиняные горшки, — один обернулся вокруг, другой забрался внутрь, и два тела своими витками разминали пластичный камень. «Реактор цельнолепной,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Только на Равнине такое и сделаешь.»

Он старался не думать, как будет подгонять корпус до миллиметровых допусков, — а делать это предстояло именно ему, тут сомнений не было. «Уложатся в сантиметры — уже хорошо. Дальше… ну, время у нас будет,» — он подавил вздох. «Ещё один месяц пропадает впустую. Что у них на этот-то раз? Какие запреты?»

…Сигнальный светодиод замигал. На голограмме схематический колодец соединил края двух реальных — прорытого к поверхности и только что уложенного на верхушку огромной сферы. Гедимин облегчённо вздохнул и резко махнул рукой. Теперь ему оставалось только смотреть, как Текк’ты виток за витком наматываются на собранную полусферу, и слушать шкворчание плавящегося и застывающего камня.

— Тут всё? — гигантский змей выглянул из-под витка сородича. — Сложных камней больше нет. Есть щиты. Их нести? Ставить по кругу?

Гедимин качнул головой.

— Нет. Это завтра. Сейчас… — он, запнувшись, потёр плечо. Мышцы ныли так, будто он сам перетащил жилой корпус по частям в пещеру.

— Куэнн-работа? Другая? — Текк’т навис над ним, приоткрыв гигантскую пасть. Гедимин кивнул.

— Наверху. Мять двойной камень, мешать с глиной. Будет много лепки.

…Он прикусил внутреннюю поверхность щеки. Боль и солёный вкус во рту разогнали наплывающий туман. Гедимин шагнул к двум жёлтым цилиндрам, тронул «бетон» дрожащей рукой. «Реакторы из камня. Раньше бы кто сказал — не поверил бы.»

Сюда ушло много тонн золотой глины — тектон сверкал, пропитанный её «блёстками», и Гедимину представился зелёный «огонь» внутри и изжелта-зелёное сияние сквозь стенки. О том, что камень непрозрачен, он вспомнил не сразу. «Допуски,» — «ремонтное чутьё» вместе с памятью о расчётных параметрах наконец проснулось, и сармат едва заметно сощурился. «Везде оставлено больше, чем надо. Ну да это к лучшему…»

Он настраивал увеличение сканера, пристально глядел на экран, пытаясь заметить медленную деформацию материала. Тектон, даже отлежавшийся, только что кардинально изменил форму, теперь должна была пойти усадка. Гедимин высматривал неравномерности, слабые места, миллиметр за миллиметром двигал сканирующий луч вслед за ладонью. Застывший камень холодил пальцы. «Снять перчатку? Может, чувствительность возрастёт…»

— Гедимин! — донеслось с холма. Над обрывом стоял кто-то из филков и махал рукой на «юг». Гедимин досадливо сощурился.

— Занят. Сканирую.

— Вепуат очень просил, — отозвался филк. — Там прилетели.

Поднимаясь на плато, Гедимин гадал, как он умудрился не услышать рёва летящего Кейланна и — особенно — грохота при сбросе скорости. Тут же раздалось громкое шипение, а за ним — незнакомый шелестящий голос и электрический треск. У душевой, вертя головой во все стороны, стоял Хассинельг. Увидев Гедимина, он радостно ухмыльнулся и замахал посохом и хвостом.

— Сюда! Уттунри, да вылезь ты оттуда! Тебе такая честь, а ты…

— Гедими-ин! — донёсся из-за ангара придушенный голос Вепуата. — Эти узлы… ты их как затягивал⁈

В полуметре над землёй, почти касаясь её прижатыми лапами, висел туун-шу. Тросы, удерживающие его, витками валялись вокруг. Вепуат сидел на земле, собрав их в кулак, и пытался свободным когтем поддеть узел на лапе. Под скатом крыши, упирающимся в гравий, что-то шевельнулось и тут же замерло.

— Ты что, его отвязываешь? — Гедимин едва заметно сощурился — «опять его куда-то несёт…». — Он же опять начнёт…

— Он под присмотром, — донёсся со спины туун-шу трескучий голос. — Тут есть кто-то, способный развязать верёвку?

Вниз свесилась узкая морда с тройными челюстями. Из затылка и шейных позвонков торчали длинные отростки. Между ними с сухим треском проскочила искра.

— Это он? — похожий голос донёсся с крыши. На её скате, пристально глядя на «трилобита», сидел очень тощий шестилапый ящер. К конечностям прижимались сложенные перепонки. Тонкие шипы вдоль хребта искрили и потрескивали.

— Клеймо срисовано точно, — отозвалось существо со спины туун-шу. — Он. В тот год я готовил двоих. Этого забрали в Джеру.

Гедимин освободил третью лапу «трилобита» и смотал уже ненужные тросы. Животное шевельнулось, но громкий треск заставил его замереть. Ящер прошёлся по его спине и остановился у «люка», ведущего во внутреннюю полость. Он небрежно стукнул когтями по пластинам. Гедимин думал, что туун-шу ничего не почувствует, но в следующую секунду «люк» медленно приоткрылся. Ящер заглянул под пластину, что-то протрещал и нырнул внутрь.

— Зверь сильно обгорел, — тот, кто сидел на крыше, расправил перепонки и спланировал к Вепуату. Сложив крылья, он заглянул «трилобиту» под брюхо и, привстав на четырёх лапах, провёл передней по брюшному панцирю.

— Ты говоришь — бросили привязанным? — ящер повернулся к Вепуату. Между его шипами снова проскочила искра. Вепуат угрюмо кивнул.

— Он был ранен. Подбит. Так и оставили. Даже кровяных камней внутри не было.

— Камень не в полости, — донеслось из-под приподнявшейся брюшной пластины. — Повезло, что вовсе не выпал.

Вепуат вздохнул.

— Он же в полости не пускает. Закинули, куда достали.

— Теперь будет, где надо, — «люк» на брюхе туун-шу закрылся.

— Был ранен и брошен… — пробормотал ящер, высматривая что-то на морде «трилобита». — Киф! Внутри что-то оставлено?

— Обрезки верёвок, — его напарник высунулся из-под боковой пластины. Гедимин мигнул. «Носится по зверю, как по кораблю. Там что, внутри настолько пусто?»

— Он горел снаружи. Внутри ничего не задето, — существо втянуло голову в «люк», и он захлопнулся. Второй ящер встряхнулся всем телом, разбрасывая трескучие искры.

— Сэта. Не имели намерения убить. Но с такими ожогами — умер бы.

Вепуат мрачно кивнул.

— Он даже не вырывался. И весь дрожал. Часто Кьюссы так бросают своих зверей?

— Наше дело — подготовить, — отозвался ящер. — Отдать кому надо и получить плату. Платит Джера хорошо. Значит, должен был умереть…

— Это их трофей по праву, — вмешался Хассинельг; он был чем-то обеспокоен — посох в руке то вспыхивал, то гас. — И ничей больше. Кто бы там за него ни платил.

— Киф! — ящер дёрнул спинными шипами, издав громкий треск. Туун-шу выпучил на него глаза.

— Иду, — из «люка» на спине высунулась голова и тут же скрылась. Туун-шу внезапно раздул бока и выпустил все крылья. Пару секунд спустя он медленно стравил воздух и всё втянул.

— Летать он может, — сказал Киф, выпрыгнув из брюшного «люка». — Дело за всадником.

Он привстал на четырёх лапах, внимательно глядя на сарматов. Хассинельг беспокойно зашевелился.

— Так ты берёшься? Это их трофей…

Шипы на спине существа затрещали.

— Платы за зверя не возьму. Трофей — пусть будет так. Что у вас с Кьюссами — всё равно. Хигесгу не нужны проблемы. Ты платишь — я учу. Кто всадник? Ты? Он?

Гедимин покосился на Вепуата. Он давно видел краем глаза что-то белесое, намотанное на броню, но только теперь заметил, что крылья скафандра плотно прижаты к нему защитным полем. Они ещё трепыхались и скрежетали по металлу — существо пыталось вырваться из кокона.

— Всадник — я, — сказал Вепуат. — Здорово будет летать на этой штуке. Чем ты берёшь плату?

Киф привстал на последней паре лап, вытянувшись во весь рост, и смерил сармата взглядом.

— В полости не влезешь. Нужен второй.

— Уттунри! — Вепуат заглянул под скат крыши. — Видишь? Я говорил, что без тебя не обойтись. Вылезай!

— Карлик? — существо подалось в сторону, разбрасывая искры. — Таких, как ты, не учил. Карликов тоже. Плата огненным камнем. Другого не возьму.

Хассинельг возмущённо фыркнул и махнул посохом. Существа с шипением отпрянули.

— Обещали же взять вещами!

— Камень — вещь, — отозвался кто-то из ящеров, разворачивая крылья. Вепуат шагнул вперёд, придерживая Хассинельга за руку с посохом.

— Потише с этой штукой! Огненный камень? Сколько тебе нужно?

— По тёплому камню за каждый день, — ответило существо под гневное фырканье стража. — И пусть мне дадут тут место, большой кувшин и жаровню на все эти дни.

Гедимин мигнул. «Ещё и Хиг сюда переселяется? Ну да, разумно… Куда его засунуть-то?»

— Жаровню и кувшин найдём… — начал было Вепуат, но Хассинельг тут же перебил его.

— Тик-Кифахси! Ты где взял такую цену⁈ Иди и скажи её Кьюссам — пусть посмеются!

По шипам ящера с треском пробежали искры.

— Не хочешь платить — учи зверя сам. А мы летим в Хигесг.

— Ну-ну, лети, — страж махнул посохом, указывая на купол над холмом. — Кто тебя сюда принёс, помнишь?

— Без тебя доберёмся, — протрещал Хиг, расправляя перепонки. Гедимин дёрнул пальцами, включая подпитку защитного поля. «Они электрические. Надо лишний слой, сразу не порвут…»

Он успел увидеть прыжок с расправлением крыльев — и с пятиметровой высоты кувырок и пикирование под скат крыши. Над душевой повисло, распустив светящиеся щупальца, облако плазмы. «Трилобит» с грохотом сомкнул все пластины, втянул выступающие части и мелко задрожал. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Э-эй! Воины Сэта! Осторожнее со зверем!

Облако из ослепительно-белого стало багровым. Сэта, быстро принимая гуманоидный облик, спустился по скату крыши. За ним неторопливо слезли ещё двое. Каждый прошёл по тому «склону», под которым сидели Хиги, и Гедимин услышал три громких треска. Хвост, торчащий из-под крыши, втянулся в щель.

— Ты кого сюда привёл, страж? — Сэта повернулся к Хассинельгу. Тот вскинул посох и нервно ухмыльнулся.

— Они не нападали. Они не враги. Не жги их.

— Они были непочтительны со жрецами Пламени? — Сэта заглянул под угол крыши. Там снова что-то затрещало. Из-под другого ската выглянул Бронн. Глаза у него были круглые и широкие.

— Я думаю, — громко сказал Вепуат, подходя к «убежищу», — это всё из-за неудачных слов. Из-за них все встревожились. Никто не был непочтительным. Мастер Киф хотел за свою работу получить два больших огненных камня, так?

— Два… — донеслось из-под ската крыши вперемешку с шипением и треском. — Два горячих камня. И воду на каждый мой день. А на каждый восьмой — купальню. Пернатый жрец! Мы видим, что у тебя хорошие воины. Отзови уже их и дай нам выйти!

— Да кто вас держит? — Хассинельг широко ухмыльнулся. Сэта оглянулись на него, и он снова прикрылся посохом.

— Если кто-то будет враждебен или непочтителен, зови нас, не медля, — сказал их предводитель, отходя к сторожевому посту. Гедимин оглянулся на «трилобита» — тот перестал трястись, но глаза так и не открыл.

— Почему всегда надо начинать с угроз? — ящер, настороженно озираясь, выбрался из щели. Хассинельг фыркнул.

— Почему всегда надо задирать цену? Я вам говорил ещё в Хигесге — жрецы Пламени шуток не любят. Два горячих камня — и ни обломком больше. И жаровню им не давайте — нечего!

Вепуат оглянулся на Гедимина и выразительно развёл руками.

— Жаровен и кувшинов тут достаточно. Воды тоже. А место, мастер Киф, выбирай сам. В зданиях тесно, но можно поставить прозрачный шатёр.

— Поживу в каменном, — Киф заглянул в только что покинутое убежище. — Два горячих осколка, и ни одним меньше — и мы договорились. И ты, и карлик, — готовьтесь на завтра, к первому свету. Большого зверя без меня не трогай. Тот, что на твоих плечах, — он у тебя давно? Кто-нибудь учил его?

Вепуат помотал головой. Гедимин мигнул. «Как он опознал… Да тут любой опознает, когда оно сквозь поле рвётся!» Существо — бывший слой брони — со скрежетом ворочалось под коконом, пытаясь расправить крылья.

— Зачем ты его так связал? — Хиг вскинул лапу-крыло. Кокон растаял. Чёрная разлапистая тень рванулась было вверх, но воздух на её пути затрещал и зажёгся синим огнём — и «скафандр» упал, подёргиваясь, на гравий. Сверху опустился Хиг. Секунда — и он выпрямился, сжимая в руках чёрные загнутые крючья-лапы. Они у «скафандра» всё-таки были — две пары, одна — под верхними крыльями, другая — между средними и нижними.

— Шлею, — отрывисто скомандовал Хиг. Вепуат только и успел мигнуть. Два существа скрутили «скафандр» и уложили его на спину. Его лапы-крючья попарно были обмотаны шлейкой, крылья — прижаты к длинному плоскому телу. Хиг привстал на четырёх конечностях, протягивая Вепуату конец ремешка с петлёй.

— Так и держи. Крылья не трогай. Не любит. Давно он летал? Дай размяться. Шлею не отпускай.

Вепуат, ошалело мигая, надел петлю на руку и зажал шлейку в ладони. Хиги расступились. То, что было обшивкой скафандра, рывком перевернулось брюхом вниз и раздулось, из плоского становясь округлым. Все перья легли на свои места. На скафандр оно больше не походило, — обычная шестикрылая тварь, только не пёстрая, а однотонно-чёрная. Вепуат щёлкнул языком, натянул шлейку, подставил предплечье и охнул от внезапной тяжести. Новый «трилобит» на его руке еле-еле поместился. Крыло улеглось на шлем.

— Команды помнит, — сказал один из Хигов, разглядывая «зверя». — Учил по-Джагульски? Крылья больше не связывай. Дурит? Это после спячки. Как следует разомнётся — успокоится.

— Ага, — кивнул Вепуат, глядя, как «трилобит» ворочается на руке. Места ему не хватало, «опора» покачивалась, — существо, выждав ещё немного, поползло на плечи и уселось там, обхватив Вепуата четырьмя когтями. «Вот так оно и держалось,» — подумал Гедимин. «Два крюка на ключицах, два на поясе. Только мы их не видели под перьями.» Он покосился на свою броню — ничего лишнего из неё не растёт? — и облегчённо вздохнул.

— Там будешь жить? — он заглянул под скат крыши. — Не тесно?

Он потрогал камни. «Холодно. Даже с жаровней — у меня бока мёрзли бы. Какую-то выстилку надо…»

— Пусть это место не трогают, — наспинные шипы Хига затрещали громче. — Оно моё на все эти дни. Хочешь помочь, жрец, — поищи кувшин и жаровню. Страж, ты доволен?

Хассинельг перехватил посох второй рукой и опустил его параллельно земле.

— Ты только не забудь свои слова, Тик-Кифахси. Не тяни со сборами. Завтра затемно я приду за тобой в Хигесг.

…Когда три существа исчезли, Гедимин ещё долго разглядывал дозиметр. Лучше было смотреть на приборы или на огромного «трилобита», снова набирающего высоту и повисающего над крышей. За спиной то пощёлкивало, то трещало, — оживший скафандр разминал крылья. Вепуат гонял его на шлейке по кругу, «ловя» на вытянутую руку. Иногда Гедимин слышал возглас «Tza!» и отрывистый хлюпающий звук — существо глотало заработанный кусок мяса.

— Геджер… — над обрывом приподнялся бронированный горб сааг-туула. Из-под его брони выглядывали кочевники. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Всё спокойно. Вепуат возится со зверьём.

— Видел, — погонщик перебрался на загривок животного — оттуда обзор был лучше. — Наши тоже просыпаются. Тут будет жить Хиг?

— С ними-то вы не грызётесь? — Гедимин запоздало вспомнил о сложных местных традициях и недовольно сощурился. Джагул коротко рявкнул.

— Племя Хеллуг помнит свои клятвы. Пусть живёт. Вы решили всех тут собрать? Карлики, Сэта, Хиги… Другие тоже придут?

Гедимин пожал плечами.

— Увидим.

Джагул издал рокочущий вздох.

— Кьюссы хвалятся, что у них так было. Раньше не верил. Отдашь Хигу камни? Те, что пообещал?

Гедимин хмыкнул.

— Само собой.

— Мог бы заставить силой, — сказал Джагул. — Хиги, когда их мало, слабые. Жмутся по щелям. Зря не стал пугать дальше. Они бы всё сделали. Безо всяких камней.

Гедимин поморщился.

— Они нам не враги. С ними можно по-хорошему.

— Зря. Камней жалко.

Гедимин молча наклонился и стал выгребать из-под ската гравий. Камни, расплавленные потоком плазмы, зашипели, застывая. «Жаровня вот такой высоты… И, наверное, какие-то припасы. Хватит ему капсулы такой ширины?»

— Джаарган снился, — донеслось из-под обрыва вслед за шумным вздохом и стуком падающих камешков. — Обещал вернуться с первым ветром. Говорит — многие придут. Все, кто дождался. Теперь им есть, куда приходить. Передай Пламени — мы благодарны. Мы — его племя.

Гедимин, растерянно мигнув, попытался выпрямиться — и врезался плечом и макушкой в края крыши. Когда он, ощупывая треснувшую обшивку, выбрался из «капсулы», сааг-туул уже лежал внизу, а на его спину выбрались дрессировщики «трилобитов». Урджен исчез.

«Ничего не понимаю в их традициях,» — Гедимин растерянно пожал плечами. «Кто вернётся, как вернётся… Би-плазму больше не просят — уже хорошо. И той, что съели, не отравились. Тоже неплохо.»

…Остатки светлого волокна Гедимин отдал «оператору» педальной прялки. В механическую было загружено тёмное. Гедимин краем уха прислушивался к её гулу, собирая массивную раму нового станка. С ним можно было возиться спокойно, сармата никто не дёргал, — за филками-ткачами следил Ишха. Они осваивали двуцветное плетение и как раз бились с намоткой основы, — на ближайшие пару дней им было не до Гедимина. Ишха тоже был занят и почти не косился на прядильные агрегаты. Гедимин думал, что, возможно, схему педальной прялки уже изучают «инженеры» Аса’ана и Шакхи.

Зашуршала дверь. Следом раздался треск — что-то пернатое встряхнулось всем телом.

— В таком облике оно теперь и останется?

«Айзек?» — Гедимин выглянул из-за печи. Командир входил в цех вслед за Вепуатом, на ходу разглядывая «трилобита». Существо таращилось на него в ответ и щупало хоботком воздух.

— Ему теперь нужно видовое название, — сказал Айзек. — И, возможно, партнёры. Что у него с размножением?

Вепуат смущённо разглядывал пол.

— Пишут — оно может и само… ну, в сезон.

Айзек хмыкнул.

— То есть — через год соберём стаю? Говоришь, дрессировке оно поддаётся…

Вепуат сердито фыркнул.

— Айзек, я сам ничего не знаю! Оно с меня только-только слезло.

«Скафандр» хлопнул крыльями. Вепуат, рассеянно протянув руку, почесал подставленный бок.

— Ну что ж, — Айзек слегка отодвинулся и смерил их обоих задумчивым взглядом. — Инструктор у тебя теперь есть. Спорные моменты разъяснит. А у нас зарождается малая авиация… Первое занятие — завтра?

Вепуат поморщился.

— Если Кифахси прилетит.

— Прилетит, — заверил Айзек. — Хигам, как ты знаешь, не нужны проблемы. Хм… Интересно, откуда они берут огненные камни? Видимо, это сырьё ценно для них…

Вепуат пожал плечами.

— У Кьюссов, скорее всего. Там вроде бы давняя торговля. Они Кьюссам — зверей, те им — кейек и всякое такое…

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Есть вероятность, что у Кьюссов больше не будет лишнего кейека. Аса’ан разорвал союз и мириться не спешит. А другие города и так не рвались союзничать. М-да, любопытно…

Гедимин отвернулся к полусобранному станку. «К чему он там клонит? Не к каким-то очередным… традициям? Слишком их много на одного меня.»

— Занятия? — донёсся из-за печи растерянный голос Вепуата. — Ну вон, ткачи занимаются. Я ведь сам в этом деле ни…

— С ткачами понятно, — перебил его Айзек. — Я про металлургию. Вы вроде собирались осваивать ковку рэссены? Даже притащили какие-то странные штуки. Все, кроме одной, так и лежат под стеной.

Гедимин покосился на костяную наковальню, задвинутую в угол. Верхний слой потемнел, но, когда сармат попытался его соскоблить, выяснилось, что он накрепко спёкся и поддаётся только лучевому резаку. Рэссеновая заготовка, разогретая до пластичности, после обработки на такой кости никакими ошмётками не покрылась — обожжённый слой и впрямь держался очень прочно. «Если не пачкает металл чешуёй — пусть лежит,» — решил Гедимин. «Можно даже обжечь кость целиком.»

— Гедимин! — Вепуат заглянул за печь. — Тут ведь все вопросы к тебе. Я-то не кузнец.

Сармат мигнул.

— Чего надо? У вас там литейная станция. До сих пор вы…

Айзек раздражённо вздохнул.

— Тески! У вас куча интересных дел. Но ведь и работу никто не отменял. Ты дашь филкам основы ковки? Или чего-то ещё не хватает?

Гедимин пожал плечами.

— Присылай. Дам.

«Две пары рукавиц, наглазники…» — думал он про себя, оглядываясь на стойку с инструментами. «Рукоятки достаточной длины, но разлёт ошмётков… Пару вёдер воды про запас. Одно — для работы, два — на всякий случай.»

…Двое филков разглядывали свои руки в «асбестовых» рукавицах. Ещё двое опасливо щурились на них издалека сквозь наглазники из чёрного «стекла». На четверых снаряжения хватило — даже соорудили фартуки из цельных асаановых полос. «Набедренные повязки,» — хмыкнул Гедимин, оценив сооружённое. «Ладно, всё-таки защита.»

— Вепуат, ты кровяной камень принёс? — тихо спросил он. Вепуат за спиной звенел инструментами; обернувшись, Гедимин увидел, как он привязывает «трилобита» к опустевшей стойке.

— Принёс-принёс. Ты так уж сразу их не хорони, — сармат криво ухмыльнулся. — Тут всего-то полторы тысячи градусов. Стекло никого насквозь не прожгло — и рэссена не прожжёт.

Гедимин угрюмо сузил глаза и поднял мешочек с рудой.

— Этот минерал все видели. Кто-то даже собирал, — сармат достал крупную рэссеновую «каплю», чёрную от шлака. — Металл внутри. Всё это — соли. Восстановить их мы не можем. Надо удалить. Температура плавления…

3 день Металла, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Корпуса реакторов Гедимин сканировал с вечера, тщательно, по миллиметру, прощупывая каждую монолитную обечайку, и был уверен, что ничего непропустил. Но даже сейчас, стоя на дне пещеры, он едва заметно вздрагивал, когда корпус попадал под сканирующий луч — и с трудом удерживался, чтобы не начать процедуру с начала. Отвлекаться было некогда. Наверху Текк’ты разминали камень, формируя коридоры оттока и перекрывающие их плиты. Внизу ложились одна на другую пластины внутреннего слоя обшивки. Текк’ты, с двух сторон высовываясь из каменных стен, ставили новые щитки в общий ряд — по одному с каждой стороны, по два одновременно, и Гедимин, отвлекаясь от сканера, чувствовал, как его глаза разъезжаются. Когда «обшивали» вспомогательный корпус, он волновался чуть больше; сейчас, убедившись, что строители освоили процесс, немного успокоился. Купол обшивки рос быстро, прикрывая внутренние своды, цистерны водохранилищ, изгибы внутренней вентиляции. Гедимин смотрел, как на экране сканера из бесформенного кома вырастает короткая труба со сложными прорезями, и думал о главном корпусе станции.

Замыкающий элемент купола лёг на его макушку. Текк’ты замерли. Гедимин «осветил» конструкцию лучом сканера и махнул рукой. По пещере прокатился гул.

— Говорить-Асгаан, — один из гигантских змеев навис над сарматом. — Сейчас хорошо слышит.

Гедимин, сузив глаза, резко развернулся к стене. «Знак Асгаана» давно исчез под каменной бронёй — его, как сармат и надеялся, быстро закрыла монтируемая конструкция. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», процарапал на скале новый и прижал к нему ладонь.

— Асгаан! Сейчас важный этап работы. Если ты — командир всех строителей, или помоги, или отойди и не мешай!

Он не почувствовал ровно ничего, но Текк’ты с протяжным гулом «стеклись» на купол, обматывая его виток за витком. Зашкворчал уплотняемый камень. Змей склонился над Гедимином, открывая широкую пасть.

— Асгаан смеётся. Всё будет прочным. Что теперь? Третья пещера? Сыпать песок?

— Третья пещера, — ответил Гедимин, думая, какой проём оставить в обшивке. Самые важные — и самые массивные и объёмные — детали главного купола ещё лепились на поверхности. Когда их удастся поставить на место, сармат мог только гадать.

…Гедимин увидел эти детали, когда Текк’т выплюнул его на крышу склада, — блестящие золотистые обечайки, плиты, цилиндры… Он спустился, медленно обошёл их и остановился над длинными ребристыми стержнями. Опоры накопительных сборок блестели чуть тусклее. Гедимин склонился над ними с сигма-сканером, выискивая неравномерности в структуре тектона. «Их бы выставить вертикально…» — в голове мелькнули схемы стапелей, но сармат, отмахнувшись от них, перевёл взгляд на скалу под ногами. «Да, так даже удобнее. Текк’там несложно выдавить такие углубления. Их стенки будут стапелем. Обойдёмся без лишних конструкций.»

…Рёв раковин, грохот бубнов и костяной треск Гедимин слышал ещё на дне, проверяя каменные детали. Сейчас, когда он поднимался на холм, всё стихло, только тихо потрескивал гравий, да перекликались филки. Обогнув горячий цех, Гедимин остановился и мигнул. На краю плато между передвижной лабораторией и ангаром душевой лежал сааг-туул. Филки снимали с его боков раздутые зеленоватые бурдюки и тащили в фургон. Кто-то нёс связки местной фауны, закинув их по две за плечи и еле переставляя ноги. Другой филк уже поднимался по панцирю сааг-туула на помощь носильщику. На загривке зверя, не замечая ни сарматов, ни Джагулов-погонщиков, стоял Вепуат и блаженно жмурился. С его плеч, обхватив их лапами-крючьями, свисало чёрное пернатое существо. Из-под его растопыренных крыльев к руке Вепуата тянулись какие-то тросы, и сармат сжимал их в кулаке. Ещё один ремешок свисал с туго обмотанной лапы чёрного зверя.

— В Сфене Воздуха хорошо летать, — сказал, повернувшись к Вепуату, Джагул-погонщик. Его предплечья были обёрнуты плотной, но заметно исцарапанной кожей. Сармат молча кивнул.

— Хорошее место для эшку-тэй. Хозяйка вихрей их любит, — сказал Джагул и, оглянувшись на Гедимина, широко ухмыльнулся. — Геджер! Ты вышел — мы приехали!

— Альгот, ты уверен, что этого хватит? — донёсся из открытого шлюза лаборатории озабоченный голос Айзека. Сармат и филк вышли на трап. Из люка, протиснувшись между ними, выглянул лаборант, посмотрел на сааг-туула, хмыкнул и скрылся. Животное уже ворочалось, готовясь подняться на ноги. Вепуат всё с той же блаженной улыбкой обхватил себя за плечи и скатился по броне. Расправленные крылья покачивались за его спиной, направляя скольжение, — сармат мягко опустился на ноги и шагнул в сторону, поднимая свободную руку. Погонщик в ответ помахал шестом.

— Больше мы не переработаем, — голос Альгота сквозь треск погремушек и шорох гравия под лапами зверя был еле слышен. — Нет смысла везти то, что неизбежно испортится. Скорость трансформации… Увы, приходится её учитывать.

Под перьями чёрного зверя что-то шевельнулось и заклекотало. Из-под холма, оттуда, где шуршал гравием кто-то из сааг-туулов, донеслось ответное бульканье. Под перьями затрещало. Наружу высунулся «трилобит» — один из эшку-тэй. Когда он вылез целиком, цепляясь за перья, Гедимин удивлённо мигнул — «Как оно туда поместилось?» Теперь он видел, куда уходят шлейки в руке Вепуата, — все четыре «трилобита» зарылись в чёрные перья и сидели там, свесив хвосты наружу. Сармат потянул за ремешки и подставил свободную руку. Два существа с недовольным треском перепрыгнули на неё. Чёрный «трилобит» шевельнулся, опуская крылья. Из-под его оперения вылетели ещё двое эшку-тэй. Вепуат уже ждал их, подставив руку со шлейками. Весь увешанный «трилобитами», он медленно развернулся к Гедимину и расплылся в улыбке.

— Он их не сожрёт? — спросил ремонтник, растерянно глядя на животных. Вепуат качнул головой.

— Я тоже боялся. Держал их всю дорогу порознь. Но… — он ухмыльнулся и щёлкнул когтями по запястью. Чёрный «трилобит» с треском расправил крылья. Четверо эшку-тэй метнулись к нему, скрываясь под длинным оперением. Теперь наружу виднелись только их шлейки.

— Значит, поладили, — пробормотал Гедимин, растерянно качая головой. — Он вообще не хищный?

— Ну, охотился успешно, — Вепуат дотянулся до зверя и почесал головной сегмент. — Но в такой воронке мудрено ничего не поймать! Там рукой махни — уже кого-нибудь прихлопнешь.

— Охотился… — Гедимин незаметно пощупал свою броню, не нашёл никаких лишних выростов и облегчённо вздохнул.

С крыши душевой донеслось бульканье «гражданской сирены», а из-под здания — громкий электрический треск и недовольный возглас. Из-под обрыва высунулась морда «чужого» сааг-туула, вся в пятнах обгорелой брони.

— Вождь Ардзаг! — кочевник, вставший во весь рост на лбу зверя, поднял пустую ладонь. — Дай нам подняться!

— Зачем? — Айзек, спрыгнув с трапа, шагнул к пришельцам. — Вам воды не хватило?

— У нас полезное для огненных воинов, — Джагул нервно ухмыльнулся, прикрывая пасть ладонью. — Для растений их города. Мы, Улгех, привезли это им.

Айзек покосился на сигма-сканер и удивлённо хмыкнул.

— Ладно! Только спроси сначала, нужно ли это им. Неси сюда мешок! К Сэта я вас провожу, а надо им или нет — пусть думают сами.

Гедимин, мигнув, оглянулся на огненный купол. Там что-то услышали — из продухов уже вытянулись плазменные щупальца, ещё секунда — и раскалённый газовый шар распался на десяток силуэтов в чешуйчатой броне.

— Мастер Хеттийиррн, о чём там разговор?

— О четырёх мешках помёта, — отозвался вместо Гедимина Айзек. Он быстро шёл к куполу, за ним, чуть отставая, двое Джагулов тащили мешок. Третий немного обогнал их и теперь с опаской смотрел на воинов Сэта, старательно показывая им пустые ладони.

— Это от зверя Улгех, — сказал он, покосившись на мешок. — Мы привезли для огненного города. Мы, Улгех, никогда не хотели ссоры с Сэта.

Гедимин с трудом удержался от хрюканья в респиратор. Вепуат молча показал ему кулак. Сэта заглянул в развязанный мешок и медленно поднял когтистую ладонь. Под обрывом кто-то насмешливо рявкнул. Потом раздался вой.

— Арра-ау! Ты, Улгех! Ищешь союза с огнём? — из ущелья выглянул кто-то из вождей племени Хеллуг. Носильщики молча оскалились.

— Сэта примут этот дар, — без тени усмешки заговорил огненный командир. — Для подземного сада Шакхи. Сэта рады вашему дружелюбию, кочевники. Вы верны клятвам. Мы тоже.

Гедимин смотрел, как мешок за мешком исчезают в красном костре, и растерянно качал головой. Когда огонь погас, Сэта молча скрылись под куполом. Джагулы, шумно выдохнув, развернулись и почти бегом направились к своему зверю. В ущелье кто-то взвыл.

— Налаживание отношений, — Айзек, перехватив взгляд Гедимина, пожал плечами. — Ничего плохого.

— Зря ты веришь Улгехам, — донеслось с «западного» края плато. Зверь Хеллугов приподнялся над обрывом. С его загривка на сарматов угрюмо щерились двое погонщиков. Айзек хмыкнул.

— Спасибо за бдительность, Ваджег. Знаешь что-то конкретное? Поймал их на злом умысле? Или Урджену что-то приснилось?

Ваджег оскалился.

— Урджену снится только ветер. А Улгехам верить незачем. Джелегам тоже. Мы за ними смотрим. Но и ты не закрывай глаза.

Кто-то постучал по скафандру Гедимина. Следом затрещали панцирями недовольные «трилобиты». Сармат обернулся. Вепуат со смущённой ухмылкой пытался стряхнуть животных с предплечья, но они вцепились крепко. Им было за что хвататься — чёрный «зверь» снова растёкся по броне, притворившись скафандром, и руки сармата покрылись перьями. О том, что обшивка живая, напоминали только глаза и приподнятые крылья.

— Знаешь что? Они его кормят. Делятся добычей, — Вепуат ухмыльнулся. — Я назвал его «Скаф». Только не знаю, это личное имя или видовое. Как по-твоему?

Гедимин пожал плечами.

— Ты ездил в Сфен Воздуха? С Джагулами? — ему на долю секунды стало досадно — будто он упустил что-то существенное.

— С Альготом, в основном, — Вепуат снова ухмыльнулся. — Ему нужна была вода. Тебя решили не беспокоить. Джагулы охотились, филки работали, я гонял «трилобитов». Больше ели, чем летали… но хорошо, что ловить дичь не разучились. Скаф тоже наелся. Делятся добычей, представляешь? А ведь явно из разных видов.

Справа от Гедимина раздался электрический треск. Сармат, вздрогнув, повернулся на звук. Из-под угла крыши, пристально глядя на сарматов, выбирался длинный синеватый ящер. Перепонки крыльев он плотно прижал к лапам, но спинные шипы не прижимались — и, чиркая по камню, высекали искры. «Надо было эту нору копать глубже,» — подумалось Гедимину. «Промахнулся на полсантиметра.»

— Тик-Кифахси! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Ты уже прибыл? Как тебе нора?

— Видел и хуже, — отозвался ящер, отряхивая шипы от искр. — Я-то прибыл на рассвете. Это тебя не дождёшься. Зверя успел накормить? Зря. Будет тяжёл на подъём.

Вепуат мигнул.

— Туун-шу никто ничего не…

— Я про этого, — ящер указал длинным тощим пальцем на «скафандр». — Туун-шу некормлен, хорошо. А тут полное брюхо. Охотился?

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Не столько он, сколько его кормили. Эшку-тэй… нравится он им.

Ящер издал короткий сухой треск.

— Мелочь — на привязь. И выходи. Жду.

Гедимин подался было в сторону, но поймал умоляющий взгляд Вепуата, бегущего к ангару со связкой «трилобитов», пожал плечами и остался на месте. Тик-Кифахси уселся рядом, обернув лапы длинным хвостом.

— Туун-шу под крышей не держат. Панцирь размягчится. Вон там деревья. Привяжи к ним.

Гедимин оглянулся на рощу на окраине. «Вбить костыли в древесину? А ведь удержит. Не хуже камня.»

— С деревьев залезать неудобно, — сказал он. Ящер встряхнул шипами, разбрасывая искры.

— С земли не залезают. Садятся сверху. Даже Кьюссы.

Из барака быстрым шагом вышел Вепуат. «Трилобитов» на его руках уже не было, издали он выглядел как сармат в нормальном скафандре… ну, почти нормальном — крылья всё-таки торчали. Он огляделся по сторонам, нашёл ящера и Гедимина и удивлённо хмыкнул.

— Зверя ещё не отвязали?

— Сюда! — ящер приподнялся на средних лапах. — Того пока не трогай. Займёмся меньшим. Как называется?

Он протянул длинные пальцы к чёрным перьям. Те зашевелились. Вепуат мигнул.

— Скаф…

Он запустил руку под перья, нашаривая свисающую шлейку. Ящер издал сухой треск.

— Руки!

Он обежал вокруг Вепуата и снова привстал на средних лапах, заглядывая ему через плечо.

— Хвост!

Ветвистый разряд хлестнул сармата по ногам. Вепуат мигнул. Перья, отделившись от его ног, вытянулись в сегментированный хвост и закачались из стороны в сторону. Все шесть крыльев встали дыбом.

— Мог бы с места. Но переел, — отрывисто проговорил Киф, заглядывая через другое плечо. — Теперь — только с прыжка. Или с разбега. Сюда смотри.

Он свёл передние лапы перед узкой грудью и резко встряхнул плечами.

— Снизу вверх, видишь? Ты его подбрасываешь. Три быстрых шага, прыжок, рывок. Давай!

Вепуат, мигнув, сложил руки в похожем жесте. Верхние крылья встали под другим углом. Хвост замер и неуверенно качнулся в другом направлении.

— Не руками, а спиной, — Киф снова встряхнул плечами, и Гедимин увидел, как волна проходит вдоль его хребта. — Попробуй сначала на месте.

Вепуат неуверенно дёрнул лопатками. Крылья с треском развернулись. Сармата подбросило, мотнуло в сторону, и он сел на гравий.

— Ядро Сатурна…

— Теперь — с прыжка, — ящер без малейшего удивления следил за ним, пощёлкивая длинными пальцами. — С места вверх — и рывок. Зря ты его кормил!

Вепуат кое-как поднялся, выпрямился, тяжело дыша, чуть согнулся и подпрыгнул, резко выгибая спину. Его швырнуло кверху, крылья и хвост расправились, сармат с изумлённым воплем расставил руки — и, кувыркнувшись через крыло, грохнулся наземь. Гедимин успел бросить шар защитного поля — он чуть смягчил падение. Вепуат прокатился по гравию, приподнялся на локте и ошалело встряхнул головой.

— Он меня держит! Гедимин, ты видел?

— Куда бы он делся, — пробормотал Киф, обходя упавшего сармата по кругу. Чёрный «трилобит» ворочался на его плечах, шумно сопя дыхальцами и расправляя то одно, то другое крыло.

— У него что-то с центром тяжести, — заметил Гедимин, прокручивая в памяти короткий полёт. — Тянет вбок.

— Полное брюхо, — Киф махнул полусложенным крылом. — Вот вбок и тянет.

— Подождать, пока переварит?

Вепуат наконец поднялся на ноги, встряхнулся всем телом и сердито фыркнул.

— Киф! Может, с крыши? С обрыва? Он просто не успел…

— Он просто обожрался, — отозвался ящер. — Ни обрывов, ни крыш. Не приучай. Три шага вперёд, прыжок и рывок. Успеет!

Вепуат шумно втянул в себя воздух, потёр шлем, прижал руки к груди — и, сделав три быстрых шага, резко дёрнул всей спиной.

«Надо было к нему трос…» — мелькнуло в голове у Гедимина. Он смотрел, как сармат на шести расправленных крыльях выписывает широкий круг под куполом. Вепуат замер в летучем коконе, прижав руки к груди. Чёрный «трилобит», наполовину его поглотивший, медленно плыл по небу. Ни площади крыльев, ни объёма внутренних полостей, что бы там ни содержалось, не хватало для подъёма такой массы — но Вепуат летел и только чуть-чуть кренился к земле.

— Лови! — крикнул ящер, оглянувшись на Гедимина, и сам, расправив крылья, метнулся к снижающемуся «летуну». Он ударил Вепуата в грудь, подталкивая его кверху, «трилобит» развернул крылья ещё шире — и, потеряв равновесие, накренился набок. Гедимин бросил шар защитного поля, на него — ещё один. Вепуат уже катился по ним, поджав под себя ноги, руки и крылья. Он упал на гравий и остался лежать, бормоча что-то себе под нос. Гедимин, бросившийся к нему, увидел нелепую ухмылку и расфокусированный взгляд.

— Ничего-ничего. Панцирь прочный, — ящер, заглянув Вепуату в шлем, тут же отодвинулся. — И тяжёлый, как скала. Скаф тебя держит. Я — уже нет. Следи, где твой вес, и где его тяга. Ещё раз!

— Sa— at has— su— ke— mesh… — прошелестело с крыши ангара. Гедимин, оглянувшись, поймал взгляды ошалевших филков. Они смотрели на летящего сармата и держались за шлемы. Гедимин еле слышно хмыкнул. «А если Скаф размножится,» — мелькнуло в голове, — «и каждому достанется по особи…»

— Садись! — крикнул Киф, привстав на задних лапах. Вепуат, медленно наращивая высоту, заходил уже на шестой круг. От окрика он вздрогнул, вяло шевельнул рукой, щёлкая когтем по ладони.

— Другой приказ! — закричал ящер, расправляя крылья. Гедимин схватился за «арктус», и вовремя — перья Вепуата чиркнули по куполу, и сармат, кувыркнувшись, полетел вниз. У земли, уже пойманный шаром защитного поля, он дёрнул плечами, кое-как выравниваясь, и сел мягко — даже остался на ногах, только пошатнулся. Киф уже был рядом — хлопал «скафандр» по перьям, заставляя подобрать их, дёргал за лапы, крепко вцепившиеся в грудь и плечи сармата. «Всё-таки нужен трос,» — думал Гедимин, вынимая из кармана тонкую асаановую верёвку. Это был очередной «девятерный шнур»; плетельщики постарались, растянув заготовку до двадцати метров.

— Сэтская верёвка? — ящер тронул шнурок длинным пальцем и издал короткий треск. — Видно, вы у них на очень хорошем счету.

Он намотал трос поверх кожаной шлейки на лапах «скафандра». Вепуат так и стоял на месте, шумно дыша и потирая шлем.

— Не тот приказ, — Киф привстал на задних лапах, заглядывая сармату в лицо. — В этом всё дело. Ты ему сказал «садись на меня». А он и так на тебе сидит. Что ему, ещё крепче вцепиться? Вы с ним работали посадку на чужую руку? На опору?

Вепуат вяло мотнул головой.

— Как-то… раньше он не летал. Хотя… — он покосился на «скафандр». — Команды-то он слышал. На меня садился. И на охоте…

Ящер встряхнул наспинными шипами. Громко затрещали разряды.

— Ясно. Будем работать.

Он оглянулся на Гедимина.

— Бери шлею. Встань вон там и подзови зверя на руку.

Сармат угрюмо сощурился.

— Он что, потом приземляться на меня будет? Вместе с Вепуатом? На землю сажайте.

— На землю не сядет, — отозвался ящер, пристально глядя на него. — Надо учить. Мне сказали — ты со зверьми работал. Что не так?

— Ну да, — Вепуат удивлённо хмыкнул. — Мы с Гедимином вместе… Ну, те команды, щелчки, — ты же помнишь их!

— Не помню, — буркнул сармат. Он старался не смотреть на странную тварь, когда-то бывшую слоем фриловых пластин. «Такого не должно происходить,» — думал он, угрюмо щурясь. «Не должно существовать.»

Вепуат, ухватив его за руку, выбил по его ладони короткую дробь.

— Повтори!.. Ну вот, видишь, — он в недоумении пожал плечами. — Ничего тут сложного. Отойди вон туда и подзови Скафа. Только руку вытяни — он широкий.

Уже остановившись на указанном пятачке, Гедимин оглянулся на существо, и его передёрнуло. «Оно не должно было ожить. Это неправильно.» Он щёлкнул когтями по обшивке и замер, глядя мимо Вепуата.

— Э-э, — за трос, зажатый в ладони Гедимина, кто-то подёргал. — Скаф, ты чего? Сигнал ведь правильный. Гедимин, повтори, — он, кажется, не расслышал!

Сармат щёлкнул по броне и неохотно взглянул на «трилобита». Существо сидело на спине Вепуата, намертво вцепившись когтями, и никуда лететь не собиралось. Гедимин щёлкнул третий раз, дёрнул трос, — крючковатые лапы заскрежетали по металлу. Существо ухватилось за «хозяина» ещё крепче.

«Может, оно… что-то чувствует?» — Гедимин задумчиво тронул висок. Ему вдруг стало неловко, словно существо могло подслушать его мысли. «Сигма… она тут всё пронизывает. Мало ли какой встроенный детектор… А, что за бред!» Резким движением он опустил височные пластины и клацнул когтями, дёргая на себя трос. Существо со скрежетом проехалось по «опоре» и распласталось по ней, оборачивая Вепуата своими перьями. Тот перехватил трос и замахал на Гедимина свободной рукой. Ящер, беспокойно крутящий головой, развернулся к нему и что-то протрещал. Гедимин мигнул. «Что он… А-а, я же заэкранирован. Переводчик отключился…»

— Гедимин, — Вепуат шагнул к нему и протянул руку к тросу. — Ты… отдай это, в общем. Не надо. Тебя… в общем, тебе нельзя… нельзя ничего тут делать. Ты… выходит, что ты для него опасен.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Чего⁈ Я его пальцем не тронул…

Вепуат уткнулся взглядом в гравий.

— Киф говорит… — он шумно вздохнул. — В общем, ты можешь его уничтожить. То есть, Скафа. Вот так выходит. Я… спасибо, в общем. Но трос лучше отдай.

Гедимин разжал пальцы.

— Уничтожить? Я что, хоть слово сказал…

Вепуат поспешно замотал головой.

— Я знаю, что ты ничего… Но — Скаф тебя боится. И ничего путного из этого не выйдет.

— Боится… — Гедимин потёр висок. — Понятно… Может, вам его на крышу сажать?

Вепуат развёл руками.

— Тут нужен кто-то… в общем, второй командир. Но не Киф. Кто-то из наших… Э-эй! Эгнаций! Ты очень занят?

Сармат, вышедший из барака, растерянно хмыкнул.

— Да нет… Что-то случилось?

Вепуат радостно ухмыльнулся и протянул ему трос.

— Да вот, зверьков дрессируем. У тебя есть что-нибудь твёрдое? Палочка, костяшка? Нужно прощёлкать ногтями пару команд. Ничего сложного.

Эгнаций похлопал себя по карманам. Гедимин рывком вспорол верхний слой обшивки от локтя до запястья и снял, как наруч.

— Дай руку, — буркнул он, оборачивая предплечье Эгнация своей бронёй. — Щёлкай по щиткам. Заодно от когтей прикроет.

— С-спасибо, — Эгнаций растерянно ухмыльнулся. — Зверёк? Это вот это вот, с перьями? Оно… совсем уже живое?

— Всё ты прохлопал в своём бараке, — донеслось с крыши. — Оно ещё и летает.

Ящер следил за сарматами, привстав на средней паре лап, и вертел головой от одного к другому. Вепуат что-то протрещал ему. Ящер встряхнул наручными перепонками и махнул ладонью в сторону Гедимина. Вепуат, смутившийся почти до слёз, повернулся к сармату.

— Ты… в общем, Киф говорит… Тебе лучше отойти.

Гедимин пожал плечами.

— Пойду в цех. Наруч мне вернёте.

Открытые вентиляционные лючки очень хорошо пропускали звук. Гедимин, соединяя детали из рэссены, дерева и кости, слышал щёлкающие команды, треск перьев и одобрительные возгласы. Иногда с крыши доносилась приглушённая ругань. «Дело пошло на лад,» — Гедимин, на секунду оторвавшись от расстановки шпулек, прислушался к шороху перьев и гравия. «Это похоже на мягкую посадку. Надо бы Эгнацию сделать наруч, как у Джагулов…»

…«Пятьсот двадцать четыре…» — Гедимин продёрнул очередную нитку и защёлкнул зажим. «И это я ещё до полуметра не дошёл. Понятно, отчего филки так воют. Пятьсот двадцать пять…»

— Ядро Сатурна! — выдохнул кто-то прямо в наушник. «Пятьсот двадцать восемь,» — повторил про себя Гедимин, закрепляя нить в прорези, и только тогда оглянулся. Над станком стоял растерянно ухмыляющийся Вепуат.

— Вот это агрегат… Гедимин! А ты не умаешься всё это наматывать? У филков ширина втрое меньше, и то возни на весь день…

Сармат досадливо сощурился.

— Если бы можно было намотать всё это на валы… — он оглянулся на батарею шпулек. — Всё равно получается дикарство. Но хотя бы небольшая автоматизация…

«Если я правильно настрою привод,» — закончил он про себя, глядя на отложенные в сторону подвижные детали. Треск перьев за спиной заставил его вздрогнуть и поморщиться.

— Держи, — смущённый Вепуат протянул ему «наруч». Щитки не рассыпались — так и держались сплошным полотном. Гедимин обернул им «голую» руку и едва заметно кивнул.

— Как там Эгнаций? Цел?

— Эгнаций молодец, — отозвался Вепуат, запуская пальцы под перья и почёсывая шевелящуюся массу. — Скаф, впрочем, тоже. Он всё-таки помнил команды. Это ты ему… ну, сам помнишь.

Он смущённо развёл руками. Гедимин хмыкнул.

— Как это… существо садилось отдельно от тебя, понятно. А вместе с тобой? Тоже Эгнацию на руку? Ничего ему не сломали?

Вепуат отмахнулся.

— Да Скаф уже и на предмет садится. Эгнаций только повторял команды, когда было надо. Ещё пара дней — и мы с Скафом совсем освоимся. Киф обещал полетать с нами над долиной. Может, даже в соседние Сфены.

Он мечтательно вздохнул. Гедимин едва заметно поморщился.

— Тебе на Земле реактивных ранцев не хватило?

Вепуат только махнул рукой.

— Не сравнивай. Оно живое. Если бы можно было его на Землю взять…

Гедимина передёрнуло.

… — Первое вверх, продёрнуть, прижать, поднять. Второе вверх, продёрнуть обратно, прижать, поднять, — монотонно проговаривал себе под нос Зэйдек, наблюдая за манипуляциями Гедимина. — Первое вверх… Да не так сильно!

Сармат передвинул отрикошетивший челнок и опустил прижимную планку. «Второе вверх… Мать моя колба!»

Он с тоской прислушался к стуку молотков и шипению металла. Двое филков сколачивали размягчённые капли рэссены в пруток, остальные с опаской наблюдали издалека. «Вот тут ударить бы посильнее, а тут — под другим углом… Ладно, освоятся. Первое вверх, продёрнуть…»

— Стоп! — запоздало вскрикнул Зэйдек. — Тут же второе шло!

Гедимин, подавив раздражённый вздох, поднял плашку и отвёл челнок на край. «Второе,» — он пожалел, что не может смыть испарину с кожи. «Вверх, продёрнуть… Кажется, понял. Ещё двадцать раз — и попробую настроить привод.»

Металл, оббиваемый молотом, зазвенел по-другому. Сармат досадливо сощурился. «Остыло. Чего лупить по холодному⁈ Они там не видят, что ли?»

— Стоп! — Вепуат тоже заметил неладное. Кто-то из филков-кузнецов шумно вздохнул.

— Опять, что ли, в печь?

Лязгнули клещи, загудела, отодвигаясь, заслонка. По пальцам сармата потянуло теплом — жар раскалённой печи дошёл даже сюда, к поставленному поодаль станку. Зэйдек попятился.

— И что, каждые две минуты так и тягать? — недовольно спросил филк. — Только что грели!

— Низкая температура, — отозвался Вепуат. — Заготовка еле-еле нагрета, вот и остывает. Были б там законные три тысячи градусов…

Филки пробормотали что-то себе под нос. Снова прогудела заслонка, и застучали молотки. В этот раз по металлу били быстрее.

— А нельзя его на месте подогревать? — спросил кто-то из зевак. — Горелкой, как стекло? Догреть до трёх тысяч…

— Сам три тысячи руками трогай, — огрызнулся кузнец. — Мы тут и так все в поту!

«Терморегуляция,» — Гедимин задумчиво посмотрел на холодную печь. «Нормальные комбинезоны бы им. Но тут нормальные не сделаешь. Может, можно вывести филков, которые лучше охлаждаются?»

— Да куда⁈ — Зэйдек шагнул к станку. — Ты всё тут спутал. Не трогай!

Гедимин подавил тяжёлый вздох. «Не отвлекайся. Есть работа, её и делай. С филками разберутся без тебя.»

4 день Мысли, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек, спустившись в реакторный бункер вперёд дежурной смены, мельком глянул на монитор, рассеянно кивнул Гедимину, даже не дослушав отчёт о прошедшей ночи, и поманил его к выходу.

— Атомщик, — вид у Айзека был задумчивый. — А вот твоя механопрялка — она пригодна для других волокон?

Гедимин мигнул.

— Каких ещё других волокон? — о нитках, тряпках и их производстве ему сейчас меньше всего хотелось думать. Вчера он весь вечер настраивал привод ткацкого станка, и результат с каждым разом становился хуже — или усталому и раздражённому сармату так казалось. «Вот хоть бы с утра с этой ерундой ко мне не лезли!»

— Обыкновенных, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Растительных. Животных. Около двадцати разновидностей. С недели на неделю начнётся сбор сырья. Так что с прялкой? Можно заправить её шерстью?

— Надо будет отрегулировать натяжение, — машинально пробормотал Гедимин — мозг, так и не остывший за ночное дежурство, хватался за всё, что казалось ему задачей. — А так — ничего слож… Мать твоя пробирка! Я строю станцию. Можно пару дней ко мне не лезть⁈

Айзек усмехнулся.

— Кто ж мешает? Иди строить. И я с тобой. Проверю кое-что для пущего спокойствия. Я всё-таки дефектоскопист.

…В защитной обшивке главного корпуса зиял широкий проём. Гедимин с досадой смотрел на готовые, расчищенные загрузочные коридоры. Песок и гравий в забутовочные люки можно было сыпать хоть сейчас — но при недостроенной обшивке… «И что мне было не передвинуть склады, пока ущелье не завалили деталями?» — он оглянулся на ангары, перегородившие долину. По ту их сторону Текк’ты лепили из тектона и золотой глины радиозащитную облицовку. Работа была тонкая и продвигалась медленно. Сверху, с обрыва, за ними с сигма-сканером в руке наблюдал Айзек.

«Может, новые ходы…» — Гедимин отогнал промелькнувшую мысль и перевёл взгляд на экран — на «прошлогодние» туннели, временно заткнутые каменными пробками. «И так весь пласт изрыли. Тащить склады обратно, доделывать жилой и вспомогательный, а главный пусть отстаивается. Всё равно, пока реакторы не готовы, проём в крыше не заделать.»

Он забрался на здание склада. Текк’ты повернулись к нему. Те, кого отогнали от работы, высунулись из скал, нетерпеливо глядя на сармата.

— Это — осторожно убрать, — Гедимин указал на золотистые детали. — Склады — тащить к тем норам. Будем сыпать песок и класть плиты.

Текк’т наклонился над едва заметными затычками в скале и лёгким ударом выбил их и выдернул в ущелье. Остальные змеи клубились вокруг него, обвивая и приподнимая массивные корпуса реакторов. Гедимин взглянул на них и отвернулся. «Они осторожны,» — повторил он про себя. «Ничего не пострадает. А пострадает — переделают.»

Айзек, опустив сканер, удивлённо хмыкнул.

— Склады? Вы перемещаете склады?

Гедимин спрыгнул с крыши и быстро пошёл к тропе. «Айзек правильно встал. Пойду туда же. В пещеры лезть без толку — без сканера ничего не увидишь.»

— Жилой и вспомогательный. Забутовка, второй слой плит, — буркнул он, останавливаясь рядом с Айзеком. На «ободранном» дне долины оставалось всё меньше деталей — их осторожно оттаскивали в сторону и укладывали на гравий.

— Что-то я пропустил, — сказал Айзек, оглядываясь на закрытую шахту главного корпуса. — Там вы уже всё забутовали? Так быстро?

Гедимин качнул головой.

— Там пока нельзя. Обшивка вскрыта. Ждёт реакторы и машзал.

Он оглянулся на каменные корпуса, сверкающие со дна долины, — было ещё темно, но для подсветки ущелья хватало пары фонарей у ворот складов. «Вроде целы. Но как это повлияет на устойку…»

— Гедимин, — Айзек смотрел на экран сигма-сканера. — Какие реакторы она ждёт? Корпуса же готовы. Спускай их на станцию, закрывай обшивку и клади забутовку. Незачем таскать склады туда-сюда.

Гедимин сердито сощурился. «Что он несёт?»

— Что у тебя готово? Корпуса на отстойке. Я даже рихтовку не начинал. Не трогай реакторный, ему ещё два месяца стоять.

Айзек оторвался от сканера и удивлённо мигнул.

— Какие два месяца, атомщик? Кто тебе ска…

За спиной Гедимина взревело пламя. Раздался оглушительный треск, жалобные вопли и сердитое шипение. Сармат развернулся к яркому бело-красному свечению, хватаясь за генератор защитного поля. Айзек что-то крикнул, но его слова заглушил запоздалый клёкот «гражданских сирен».

У торца душевой, пристально глядя на прорытую под скатом крыши нору, стояли трое Сэта — полугуманоидные гиганты, окутанные пламенем. Из ворот «асбестового цеха» и с крыши здания на них смотрели ошалевшие филки. Вход в нору горел неровным бело-синим огнём. Электрический треск не смолкал.

— Heta! — крикнул Айзек — он уже был там, в считанных шагах от рассерженных Сэта. — Тихо! Тик-Кифахси — свой. Что происходит? Из-за чего нападение?

Сэта-гигант прошипел что-то неразборчивое. За него ответил командир отряда — он тоже вышел из-под дозорного купола, но остался в гуманоидном облике.

— Этот чужак смотрел на священный асаан.

Айзек мигнул.

— На тросы, что ли?

На шее Сэта проступили багровые пятна.

— Вождь Айсек, ты знаешь, о чём я говорю. Вы, Равные Куэннам, достойны священного асаана. Вы работаете с ним с большим искусством. Но чужаки подходить к нему не смеют. Никому из них не дозволено с ним работать. Мы, воины Шакхи, следим, чтобы запрет не нарушался.

Из норы высунулась длинная морда с разделяющейся натрое челюстью.

— Огненный, очнись! Никто не трогал вашу каменную шерсть!

— Тебя видели у ворот дома асаана, — отозвался Сэта. — И ты пытался войти.

— Оно грохочет у меня под боком! — с шипов Тик-Кифахси полетели искры. — Откуда мне было знать, что вы туда засунули⁈

— Спокойно, — Айзек, обогнув раскалённую группу Сэта, встал у светящейся норы. — Ты живёшь в самом защищённом месте, Тик-Кифахси. Защищённее — только дом Пламени. Но, увы, тут шумно. Не заглядывай больше за белую стену. Теперь ты знаешь, что там.

— Да сдалась мне ваша стена, — донеслось из норы. — Вождь Арцак! Ты-то в броне, а я вот-вот зажарюсь!

Гедимин мигнул. «И верно. Горячий воздух…» — он поднял генератор защитного поля, чтобы прикрыть нору, но Айзек, перехватив его взгляд, резко мотнул головой.

— Возвращайтесь на пост, воины Сэта. Мы все ценим вашу бдительность. Но в этот раз опасности нет.

— Тебе виднее, вождь Айсек, — командир махнул рукой, и три огненных сгустка, слившись в один, промчались золотой кометой по коридору и втянулись под купол. В норе что-то заворочалось, шумно пыхтя и треща. Белое свечение потускнело.

— Зверь цел? — донеслось из норы. Гедимин проследил взглядом за тросами, уходящими в полумрак над ангаром. В небе под самым куполом повис живой дирижабль. Он сомкнул все пластины, втянул глаза и крылья и мелко дрожал.

— Цел, но напуган, — сказал сармат. — Можешь успокоить?

Из норы послышалось трескучее фырканье.

— Зверь умён. С такой защитой врагов не надо!

Киф, озираясь по сторонам, высунулся из убежища. Потом выбрался целиком и оглянулся на «дирижабль».

— Вовремя взлетел. Не обжёгся. Умён!

Айзек повернулся к Гедимину, хотел что-то сказать, но тут со дна «ободранной» долины донёсся тяжкий гул — и сармат, не дослушав, быстро пошёл к обрыву. Внизу Текк’ты, уложив два ангара на свои тела, как на катки, медленно волокли их на «восток», к уже вскрытым загрузочным шахтам. Полные склады были тяжелы даже для таких гигантов. Гедимин смотрел, как змеи утопают в скале, и как уплотняется под ними камень. «Лишь бы выдержал сам пласт. На обратном пути им будет легче.»

…Массивную обечайку — шахту входного люка — надвигали на купол, придерживая с четырёх сторон. Скала расступалась перед ней, растекаясь в стороны, как вязкая жижа. Обечайка легла — и каменный свод опустился, накрывая её с боков. Теперь внешнюю обшивку станции, как и оставленные для забутовки пустоты, можно было увидеть только на экране сигма-сканера — или просочившись по загрузочным шахтам. Вспомогательный корпус был смонтирован. Гедимин, тяжело дыша, опустил сигма-сканер, но всё-таки не удержался и скользнул лучом по верхней полусфере соседнего, жилого, корпуса. Она не просела — все расчёты оказались верными. «Два из трёх,» — сармат пожалел, что не может утереть лоб — пот стекал по бровным дугам, неприятно щекоча виски. «Завтра — последний слой забутовки. Месяц на устойку — и внутри можно будет работать. Теперь дело за металлом. Трубы, цистерны, крышки…» — сармат, угрюмо щурясь, оглянулся на «восток». Световой гейзер давно отгорел, у предметов появились тени, по коридорам гулял тепловатый сквозняк, хотя термочаши давно убрали. «Снаружи плюс восемнадцать. Всё, что могло, растаяло. И даже, наверное, утекло. Закончу тут — пойду в столицу. Пора запускать литейню.»

За спиной что-то громыхнуло, следом захрустел гравий.

— Опять⁈ — обречённо взвыл кто-то из филков. Его слова потонули в грохоте — что-то округлое и массивное сбросили с высоты на гравий. Гедимин развернулся и увидел, как с холма спускается «пленный» сааг-туул. Второй «пленник» ждал внизу. На его боку висело обмотанное тросами-щупальцами круглое дерево. Ещё два лежали на плато, в двух шагах от городского купола, частично зарывшись в гравий. Рядом стояли патрульные и пара поселенцев и сердито щурились на деревья.

— Опять эти грёбаные клинья! — поселенец раздосадованно фыркнул. — Ещё с прошлого раза пальцы ноют!

— Вольно ж было по ним лупить, — отозвался патрульный. — Учат вас, учат…

«Деревья?» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Древесина лишней не будет. Но зачем Айзеку столько субстрата? К тому же — глина кончилась, запекать не в чем. Сковать им, что ли, специальный разборный реактор? Или сами скуют? Зря мы их, что ли, учим…»

…На треск разрядов и перьев, щелчки и довольные возгласы Гедимин выходить не стал — только покосился на стену, из-за которой они доносились. Пару минут он ждал характерного грохота падения, но Вепуат, видимо, освоился с крылатым «ранцем» и приземлялся мягко. Стук молотков по клиньям и треск лопающейся древесины, и без того нечастые, стали реже и тише — филки-«дровосеки» вместо работы глазели на лётные тренировки. Сирена не выла — отвлекаться Гедимину было незачем, и он снова повернулся к мерно стучащему ткацкому станку. Привод был настроен и не сбивался — всё опускалось и поднималось, когда нужно, только щёлкал, перелетая с края на край, заправленный с запасом челнок. Работа шла медленно, по два щелчка на секунду, и сармат пока не решался её ускорить.

Голоса за ангаром стихли, и молотки застучали с новой силой. В цех, опасливо оглядываясь на дверь, проскользнула бригада ткачей. Гедимин одобрительно кивнул им, но станок загородил спиной. «Нечего радовать их раньше времени. Совсем работу забросят. А я вот сомневаюсь, что эта штука им сильно поможет.»

— Зэйдека забрали, — буркнул филк, проходя мимо. На станок он даже не взглянул.

— Зэйдека забрали, — повторил он, угрюмо щурясь на Гедимина. — А Войя так и не вернулся. Это уже второй десяток. Ничего о них не слышал?

Сармат качнул головой, чувствуя неприятный холод под лопаткой. «Забрали двадцатерых, никого не вернули…»

— Спроси Айзека. Я в Ураниум не езжу, — ответил он. Филк, поморщившись, прошёл мимо.

…Снаружи всё ещё было тихо — если не считать стука молотков и приглушённой ругани. Гедимин покосился на сигма-сканер и удивлённо хмыкнул. «Ни Вепуата, ни его инструктора. А туун-шу висит себе на привязи. Улетели без него?»

Сармат вышел из цеха. Снаружи филки выдирали из разломанного надвое дерева сердцевину и кидали в повозку. Ещё два дерева были утыканы клиньями сверху донизу, но раскалываться не спешили. «Половина вбита мимо шва,» — определил Гедимин. «Разломят. Но намучаются.»

— Эй! Кет! Гедимин! — громко прошептал один из «дровосеков», опустив молоток. Второй огляделся по сторонам и застучал по клиньям. Через раз он попадал по коре, да и удары были слабыми, зато звук разносился по всему плато.

— Разрежь эту штуку! — филк кивнул на сфалт на плечом сармата. — Тебе дела на секунду, а нам тут…

— Эй! — раздался сбоку от Гедимина сердитый голос Гварзы. Сармат подошёл к дереву и сложил руки на груди, недобро глядя на рабочих. Филки, подобрав молотки, снова застучали.

— Не знаешь, где Вепуат? — спросил Гедимин. Гварза пожал плечами.

— Летает. Да какая разница? Проку от него ещё меньше, чем… Эй! Тащи к душевой! Термочаши собрал? А поддоны?

Филк трижды кивнул и снова ухватился за оглоблю. Волокуша медленно поползла к душевой. Гедимин мигнул.

— Термочаши зачем?

— Вытапливать жир, — отозвался Гварза, смерив сармата угрюмым взглядом. — Теск, у тебя работа кончилась?

— Настраиваю станок, — Гедимин кивнул на ангар. — Жир? А для субстрата он не нужен?

Гварза поморщился.

— Есть другие применения. Жир, грубое волокно, — всё пойдёт в дело. Эй! Это отложи. Вместе с корой пойдёт в субстрат. Когда Кет и Хепри наконец привезут глину.

Из разрубленного дерева вместе с пластами волокна вывалились какие-то жёсткие воронковидные структуры. Филк пытался вырубить их из массива, волокно пружинило и отбрасывало лезвие. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Не видел раньше таких штук. Надо показать их Вепуату. Надеюсь, прилетит он сам, и искать не придётся.»

…За стеной зашуршал гравий, и снова послышался знакомый треск.

— Ну как? — спросил Вепуат.

— Для такой тяжёлой туши — неплохо, — отозвался Киф. — На туун-шу забраться сможешь. Завтра после разминки займёмся, наконец, делом.

Вепуат радостно хмыкнул.

— Позвать Уттунри?

— Пока без него. Тут нужен хоть кто-то опытный, — ответил Киф. — Зверя с утра не корми!

— А камни? — судя по шороху перьев, Вепуат полез в карманы. — Их обычно вставляют внутрь. У меня немного есть… Они ему будут нужны?

Раздался громкий электрический треск.

— Камни с мёртвого зверя?.. Ну да, в целом действующие. Пока ничего из этого тебе не надо.

— А для чего они? — голос Вепуата стал тише — сармат и его собеседник отошли от ангара. Гедимин напряг слух.

— Для силы, в основном. Силы хвоста и крыльев. Вот этот — для спокойствия. Чтобы легче…

Вдалеке загрохотал «асбестовый» пресс. Гедимин досадливо сощурился. «Камни-симбионты? Ещё и связанные с нервной системой? Местная фауна, чтоб её…»

…Час непрерывной работы подходил к концу. Гедимин косился на пустеющие мотки. «Два сантиметра в минуту,» — он проследил за прерывистыми движениями привода. «В принципе, можно ускорить. Проблема в сырье…»

В дверях затрещали перья — кто-то едва не застрял в проёме и теперь хлопал себя по бокам, подбирая лишние отростки. Гедимин поморщился.

— Посади его на привязь рядом с туун-шу, — посоветовал он, не оборачиваясь. — Пусть привыкают друг к другу.

Вепуат только фыркнул. Он наконец сладил с живой бронёй и теперь встал рядом с Гедимином, разглядывая снующий туда-сюда челнок.

— Быстрая штука!

— Еле шевелится, — отозвался Гедимин. — Для нормальной работы мало сырья. Твой зверь годится для полёта в столицу?

Вепуат хмыкнул.

— Собьют его там… Или ты про Скафа?

Он отступил в сторону и смерил Гедимина оценивающим взглядом. Тот поморщился.

— Там, где вы летали, нигде нет залежей глины? Тут субстрат не в чем запечь.

— Не видел, — отмахнулся Вепуат. — Но насчёт глины… Наш эксперимент помнишь? По замораживанию?

Гедимин не сразу вспомнил, о чём речь.

— Что… А, эта чушь, — пробормотал он, сердито щурясь. — Ты же давно её выкинул.

— Я⁈ — Вепуат хрюкнул в респиратор. — С чего ты взял-то? Образец лежит, где лежал. И, кстати, уже тринадцатые сутки. Как раз хотел его проверить. Пойдёшь со мной?

Гедимин мигнул.

— На что смотреть? На лёд и кусок керамики?

Вепуат пожал плечами.

— Ну, мало ли. Давай сходим! Тут недалеко. И всё равно у тебя уже нитки кончаются.

…Полтора метра асаановой ткани Гедимин отнёс на склад. Ишха и Кут’тайри вцепились в неё с двух сторон. Дожидаться расспросов сармат не стал — только понадеялся, что любопытные Сэта не расковыряют защитный купол и не подорвутся на поршневой машине. Её он на всякий случай отсоединил, привод убрал в нишу.

— Вчера изменений не было, — бормотал себе под нос Вепуат, настраивая сканер. Гедимин покосился на экран — тёмный пласт керамики всё так же лежал внутри ледяного слоя. «Жидкость внутри. Что-то подтаивает… Эй!»

Онсхватился за сигма-сканер. Внутри ледяной линзы лежал не прокалённый керамический осколок, а густая глиняная масса. На секунду экран заслонило чёрное пятно, потом образец исчез — Вепуат выдернул его из-под камней и с торжествующей ухмылкой сунул Гедимину под нос.

— Сработало!

— Чушь какая-то, — пробормотал сармат. Вепуат, уже не слушая его, колотил камнем по льду. Линза треснула, густая глина вывалилась наружу. Вепуат сгрёб её пальцами, сминая в комок.

— Ну⁈ Теперь что скажешь?

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, глядя на глину. «Значит, керамика на Равнине к воде неустойчива… да нет, не то, — тогда в ней не носили бы жидкости. Видимо, дело в замораживании…»

— Вот это другое дело, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Тринадцать дней, конечно, долго… Гедимин! Пойдём собирать глину. Заморозим все черепки разом, через тринадцать дней отмякнут.

Он ухмылялся всю дорогу — и когда таскал битую керамику, и когда спускал в ущелье бочки с водой. Гедимин смотрел, как черепки под лучом «криобластера» вмерзают в ледяные плашки, и угрюмо щурился. «Разложение керамики… Надо же было додуматься. Местная физика, чтоб её вместе с местной фауной…»

5 день Кислоты, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Текк’т выпустил из пасти облицовочную пластину, и она легла в двухметровую стопку уже готовых. Рядом с огромным змеем штабель казался крохотным, а сами плиты — тонкими, как листки ежедневника. Гедимин в очередной раз покосился на генератор защитного поля. Таких стопок на дне ущелья скопилось уже много, и сармат, глядя, как гигантские существа катают между ними камни, только удивлялся, как облицовку до сих пор не переломали.

Разминаемый камень чавкал; изредка был слышен приглушённый грохот из открытых шахт — глубоко под землёй в полости сыпался гравий. Его спускали медленно, уплотняя слой за слоем; Текк’там было не развернуться в тесных изогнутых пустотах, они едва высовывались из скальных пластов, осторожно направляя поток камешков. Сканирующий луч пересёк пещеру, на мгновение развернулся, накрыв собой весь подземный корпус, и Гедимин едва заметно ухмыльнулся. В кои-то веки всё шло по плану. «Месяц на устойку, потом настроим вентиляцию и термоконтроль. Как раз успеет отлежаться облицовка…»

На часы Гедимин не смотрел, только краем глаза отмечал, как меняется освещённость. Уже можно было различить цвета камешков под ногами. За ангаром шуршал гравий, и стучали молотки — бригада «дровосеков» разделывала остатки древесины. У входа в душевую кто-то гремел поддонами, заглушая прерывистый треск из «асбестового цеха» — там продёргивали сквозь гребёнки раздробленное минеральное волокно, и грохот пресса на время затих.

— Сокол! — расстроенно вскрикнул в той же стороне Вепуат. Следом недовольно рявкнул кто-то из Джагулов. Послышались громкие частые щелчки. Гедимин развернул сканирующий луч и увидел, как над ущельем кружит крылатый «трилобит». Существо ныряло и кувыркалось, раздувая бока и странно встряхивая крыльями. Несколькими метрами ниже Джагул-дрессировщик крепко сжимал шлейки трёх «трилобитов». Один из них раздувался и громыхал спинными щитками.

— Сокол! — Вепуат с треском провёл когтями по чёрным перьям. Существо, вцепившееся в его плечи, приподнялось, выгибаясь, и шевельнуло крыльями. «Трилобит» нехотя свернул к «хозяину», и другой сармат, подпрыгнув, ухватил его за шлейку и дёрнул к себе. Сокол затрещал спинными щитками, но его уже прижали к руке и заставили сесть.

— Урху! Для твоих зверей что, небо тесно? — Джагул-дрессировщик сердито оскалился. — На таком большом холме не нашлось другого места?

— А вот, — Вепуат, пересадив Сокола к себе на спину, развёл руками. — Куда ни сунешься, везде занято. У Джелегов и Улгехов тоже полно зверья. И всё летает.

— Эрррх, — донеслось из ущелья. — Есть ещё место у дома стекла. Там ни одного летучего зверя.

— Там Гедимин, — отозвался Вепуат. — Не хочу мешать ему.

Гедимин еле слышно хмыкнул. На секунду ему стало неловко. «Мы сюда приехали станцию строить, а не зверьё разводить,» — сердито подумал он, подавляя странные ощущения. «Это хорошо, что хватает ума не лезть под руку. Эгнаций там ему поможет. Вон, ему даже наручи сшили.»

Эгнаций стоял в десяти шагах от Вепуата, намотав на руку шлейку ещё одного «трилобита». Предплечье сармата было обёрнуто плотной кожей. Кто-то успел приделать к обмотке шнурки-завязки и нашить с одной стороны костяные щитки.

В соседнем ущелье призывно заклекотал чей-то «трилобит». Сокол высунулся из перьев и вскинул хоботок. В ближайшем ущелье глухо зарычали. Следом затрещали погремушки, и зашуршал гравий — «передвижной лагерь» кочевников поднимался на ноги. Вепуат крикнул что-то, но вряд ли его услышали — зверь племени Хеллуг уже вошёл в соседнюю долину, и Джагулы, рыча и рявкая, сгоняли чужого зверя с места. Через полминуты непрерывного рычания и воя погремушки снова затрещали — зверь племени Джелег поднялся с лёжки и побрёл на «восток». Следом зарычало и завыло там — ещё один «передвижной лагерь» сгоняли с удобного места. Гедимин поморщился. «Из-за дурацких „трилобитов“ и их выгула столько возни!»

— Можно подумать, я их выгонял, — пробормотал, будто услышав его мысли, расстроенный пуще прежнего Вепуат. — Ладно, работаем дальше. Эгнаций, ты отойди ещё на десять шагов и подзови Скафа. Удержишь его на руке?

Гедимин покосился на своё предплечье. Снова ему стало не по себе. «Вепуат обойдётся без меня,» — думал он. «Как я на стройке — без него.»

Над ангаром на «западе» ущелья поднимался пар. Он стал гуще — похоже, котлы с варевом вскрыли и готовились разложить содержимое по мешкам. Кто-то из Текк’тов шумно втянул воздух — видимо, запах еды дошёл и до него. В шахте снова загромыхало, но уже совсем тихо, в четверть силы, — гравий заполнял последние пустоты. «На складах опять полно места,» — думал Гедимин, водя сигма-сканером вдоль ущелья. «Как только там перестанут рыться по утрам, переведу туда асбестовый цех. Жаль, выпариватель не поставить, — трудно будет наладить отток. И вода зря пропадёт. Засуну туда облучатели… и волокно пусть там же складывают, а то забили мне цех до потолка…»

…У стены горячего цеха лежал ворох тонких костей. Рядом стояли пустые вёдра. Со склада доносилось пыхтение и отрывистые фразы — филки искали, куда положить ещё один мешок волокна. Посреди цеха, задумчиво постукивая по ладони термобластером, стоял главный химик. Увидев Гедимина, он довольно ухмыльнулся и протянул «бластер» ему.

— Забирай. Дней пять не понадобится.

Гедимин мигнул. Оттуда, где он стоял, были видны проходы между холодными печами, непривычно просторные. Белые «колонны» облучателей исчезли. Решётки разобрали, воду слили. Альгот протянул Гедимину второй термобластер.

— И этот. Чуть не забыл.

— Зачем разобрали установки? — спросил Гедимин, судорожно вспоминая, что из технологического процесса он упустил. «Переедут в душевую? Там и без них тесно…»

— Сырьё закончилось, — ответил Альгот. — Партию прошлого месяца переработали. А новой ещё пять дней дозревать. Решили на время освободить тебе цех. И вёдра с решётками.

«Ну да. Был же промежуток в добыче асаана,» — запоздало вспомнил Гедимин.

— Через пять дней, может, дам вам другое помещение. Более просторное, — сдержанно пообещал он. Альгот недоверчиво качнул головой.

— Было бы неплохо. Но склад для волокна пока что нужнее. И прялки… Им тут, мягко говоря, не место.

Гедимин покосился на прикрытый защитным полем ткацкий станок. «Этой штуке — тоже. Если сегодня настрою вентиляцию на пустом складе…»

Кто-то рывком отодвинул дверную створку. Удалось это ему не с первого раза.

— Мастер Дим-мин! — проверещали с порога, и сармат обернулся. — Мастер крыльев просил прийти! Там взлетает огромный зверь!

…Гигантский «трилобит» туун-шу висел на длинных тросах. Они были перекручены и натянуты — животное развернулось головой к широкому пролому в защитном куполе. Его бока раздулись, крылья вытянулись, хвостовые лопасти едва заметно качались вверх-вниз, — существо явно готовилось к рывку. С земли за ним настороженно наблюдали двое сарматов и тощий полосатый ящер.

— А, Гедимин, — Вепуат нервно усмехнулся. — Думаем сегодня пролететься.

— Карту с собой взяли? — буркнул Гедимин, глядя на качающийся хвост. — Равнина — она большая.

Тик-Кифахси издал трескучий смешок.

— Улететь невесть куда — или провисеть в небе невесть сколько? Что случится в этот раз?.. Отвязывать начинай с хвостовых шлей, — он повернулся к Вепуату. — Головные — в самом конце.

Он подёргал за трос-щупальце, обмотанное вокруг пояса Вепуата, подпрыгнул на месте, на лету расправляя перепонки, и, уже скользя по воздуху, обогнул «трилобита» и опустился на его спину. Существо, услышав громкий треск, замерло, спинной щиток приподнялся, и ящер шмыгнул внутрь. Снова послышался треск, уже приглушённый расстоянием и бронёй. Вепуат судорожно вздохнул, быстро оглянулся на Гедимина и оттолкнулся от земли. Его отнесло высоко, к самому куполу, и он рывком снизился, едва не промахнувшись мимо спины туун-шу.

— Я на месте!

— Прилип? — донеслось из-под брони. Вепуат, приклеив конец щупальца к ближайшему щитку, потянулся к дальним тросам. Гедимин вскинул генератор защитного поля, и вовремя — длинные канаты с крюками отцепились и рухнули вниз. Следом полетела вторая пара, с лязгом врезалась в крышу душевой, отрикошетила от защитной стенки и вырыла в гравии неглубокую ямку. Туун-шу вырвался в пролом, крутнулся на месте и замер, раздув бока и помахивая боковыми крыльями. Его крючковатые лапы шевелились, будто нащупывая что-то в воздухе.

— Здоровенная всё-таки тварь, — пробормотал рядом с Гедимином Эгнаций, глядя в небо.

Вепуат постучал когтями по панцирю. Из-под брони послышался треск. Существо дёрнулось и нехотя отплыло от пролома. После двух сильных рывков его хвост снова замер, и оно пролетело несколько метров, вяло помахивая боковыми крыльями. На брюхе зашевелилась пластина. Из-под неё высунулся ящер, дёрнул на себя ближайшую лапу «трилобита», прижимая её к панцирю, и потянулся ко второй. Существо махнуло хвостом и медленно, постепенно поворачивая влево, куда-то поплыло. Вепуат, вцепившийся в его шипы, махнул рукой в сторону купола и снова уставился вперёд и вниз. Гедимин покачал головой.

— А мне дадут молниевую палку? — пропищал кто-то под ногами. Гедимин, растерянно мигнув, посмотрел вниз. Бронн с нашитыми на одежду «трилистниками» глядел из-под ладони вслед туун-шу. Существо плыло над долиной, умудряясь не проваливаться в разломы.

— Зачем? — спросил Гедимин, забыв даже выяснить, что это за штука.

— Погонять, — отозвался Бронн. — У Хигов молнии в крови. А у меня-то нет. Хоть бы палку дали!

Туун-шу нырнул куда-то в «облачные» складки — или всё-таки нашёл разлом. Пару секунд Гедимин разглядывал то небо, то бесполезный сигма-сканер. Сармату было не по себе. «Надеюсь, с управлением они там справятся,» — думал он.

За спиной тяжело вздохнули.

— На орбиту Седны такие эксперименты, — пробормотал Айзек, опуская сигма-сканер. Его глаза потемнели и сузились.

— Так запретил бы, — отозвался Эгнаций. — Ты тут командир.

Айзек невесело ухмыльнулся.

— Это Гедимин мог бы запретить. И то вряд ли.

Гедимин мигнул.

— Я тут при чём⁈ Я станцию строю. Я его сегодня весь день не видел.

Айзек снова ухмыльнулся.

— Почувствуй мою боль, атомщик. Ты за всё отвечаешь, но не контролируешь ровно ничего. Даже отростки на своём скафандре.

Гедимин вскинул руку и уставился на чёрные щитки. «Отростки? Опять⁈» Пока он разглядывал гладкую, не деформированную поверхность, Айзек с невесёлым смешком прошёл мимо.

— И надолго они? — спросил Эгнаций. Гедимин дёрнул плечом.

— Они, наверное, сами не знают, — пропищал Уттунри, разглядывая небо. — Зверь, пока болел, одичал. А сейчас ещё дни такие…

Тёмная точка вынырнула со дна небесной складки, быстро увеличиваясь. Ещё десяток долгих секунд — и пятнадцатиметровый «трилобит» пролетел над базой. Мимо пролома он проскочил, выписал широкий круг и, сбрасывая понемногу скорость, снизился до краёв отверстия. Из ущелий донёсся протяжный вой. Уттунри подпрыгнул и заверещал. «Дирижабль», почти не шевеля хвостом, но часто подёргивая крыльями, спускался в пролом. Он повис в десятке метров над землёй. Под его бронёй что-то затрещало. Он зашипел, стравливая воздух из полостей, и снизился до двух метров. С его спины на расправленных крыльях спланировал Вепуат.

— Крюки! — донеслось из приоткрытого «люка». Вепуат справился уже и без команд — быстро подтянул «трилобита» к земле, закрепил тросы и, шагнув назад, шумно выдохнул и сел на землю. Гедимин кинулся к нему, но сармат только вяло махнул рукой. На его лице расплылась нелепая улыбка.

— Ты не усердствуй, — Киф выбрался из «люка» и встал напротив сарматов, пристально глядя на Вепуата. — Стучи не сильно, но громко. Сила там ни к чему. Только руки отобьёшь. Возьми ракушку, брось туда пару камней, насади на палку. Звук будет. Он услышит и поймёт. А колотить по панцирю незачем.

— Угу, — отозвался Вепуат, поднимаясь с земли. — Руки, и правда, ноют.

— Вот-вот, — сказал Киф. — Правишь снаружи — возьми трещотку. Изнутри было бы проще. Но — не влезешь.

Он перевёл взгляд на Уттунри, и тот проворно спрятался за ногой Гедимина. Ящер издал короткий треск.

— А ты готовься. Завтра на рассвете — тут, с рукавицами и подстилкой.

Уттунри сдавленно пискнул.

…Вепуат стоял, прислонившись спиной к печи, и ни на что не реагировал. Гедимину, связывающему попарно концы сотен нитей, тоже было не до него. По опустевшему цеху распределились ткачи, отдельный угол себе отвоевал оператор прядильной машины. Гедимин краем уха прислушивался к частому глухому стуку. Он отличался от шума механической прялки, но уже незначительно — оператор освоился с педалями, и веретёна поворачивались быстро. «Надо сказать ему, чтобы притормаживал,» — думал Гедимин, связывая очередные нити. «Веретёна костяные. Опять потрескаются…»

Стук затих. Гедимин вскинулся, сразу предположив поломку, но вместо ругани филка-оператора услышал шорох мешка с волокном. «А, перезаправка…»

— Избегай спешки, — к филку, заправляющему машину, незаметно подошёл Ишха. Он тронул по очереди нить на каждом веретене, потеребил её в пальцах и придвинулся ещё ближе. Филк, уже собиравшийся сесть и продолжить работу, оглянулся на него и удивлённо хмыкнул.

— Что-то не то?

— Я не осмотрел всё, но на виду нет изъянов, — отозвался Ишха. — Странное всё-таки творение мастеров Пламени…

— Да машина как машина, — пожал плечами филк. — Кустарщина, конечно…

Гедимин угрюмо сощурился. «Вот сам бы делал не кустарщину, мас-стер…»

— Будто многорукий прядильщик-Куэнн… — Ишха обошёл машину по кругу, пристально разглядывая каждую деталь. Гедимин отодвинулся от станка. «Сэта оценили новшество? Решили скопировать? Что ж, пора. Надеюсь, хоть из этой штуки никто не сделает бомбу.»

Филк, пожав плечами, всё-таки сел. Машина снова застучала, но ненадолго — Ишха тронул оператора за плечо.

— Не уступишь мне место? Никогда под моей рукой не было стольких нитей разом.

— Да садись, — филк удивлённо хмыкнул. — Тут всё настроено. Главное — выдержать темп. Вон там педаль под две ноги…

Ишха заглянул под станину, повозился, устраиваясь поудобнее, и тронул блокировочный рычаг. Привод дёрнулся и замер. Гедимин развернулся к машине, высматривая неполадку. Привод снова дёрнулся — педаль наклонилась в другую сторону. Ишха зашипел.

— Не, не так. Надо быстро… — сунулся было к нему филк, но Гедимин его отодвинул.

— Тугой механизм? Не продавить?

— Так… и… есть, — Ишха, помогая себе руками, надавил на педаль уже всем весом. Она опустилась, и Сэта выбрался из-за агрегата, потирая колено.

«Заклинило? Пыль набилась? Давно не смазывали?» Гедимин опустился на пол, надавил на педаль пальцем — она двигалась легко, как и раньше, без скрипа и скрежета.

— Изделия могучих Куэннов требуют Куэннской мощи, — пробормотал Сэта, с опаской глядя на сармата. — Наш огонь тут бессилен.

«Почему… а, понял. У них же всё меньше. И вес, и мышечная масса. Они же вдвое легче филков,» — Гедимин, досадливо щурясь, поднялся на ноги. «Я ведь делал приводы так, чтобы филк их не разломал. Конечно, для Сэта ход будет тугим…»

Ишха снова обошёл прялку по кругу, заглядывая под станину. Оператор уже вернулся к работе, и волокно начало наматываться на шипы веретён, скручиваясь в нити. Ишха пару секунд смотрел, как качается педаль под ступнёй филка. Красные пятна на шее аборигена то вспыхивали, то гасли.

— Делал так, чтобы не разломали, — пробормотал Гедимин. — Как тот рычаг у Тештека…

Ишха оглянулся на него и навострил уши.

— Ты говоришь — тяжесть металла лишь хранит твоё творение от силы детей Пламени? Обязательно ли этой… вещи быть столь тяжёлой, если дети Пламени её не касаются?

Гедимин мигнул.

— Нет, конечно. Можно подогнать хоть под Бронна. Хочешь, рассчитаю под тебя?

Сэта подался назад.

— Щедрость жрецов Пламени велика… Из-за меня прервалась твоя работа, мастер Хеттийиррн. Я больше не решаюсь тебя задерживать.

Он отступил за печь и повернулся к одному из ткачей — филку, запутавшемуся в цветных нитках. Гедимин выждал пару секунд, но понял, что Ишха не вернётся. «Что я не так сказал?» — он в недоумении пожал плечами и двинулся к ткацкому станку. «А вообще — у Скогнов я видел педальные приводы. С них же и срисовывал. Почему у Сэта их нет? Не сложнее же, чем их подъёмники…»

6 день Мрака, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Двери душевой были закрыты на два засова. Гедимин прислушался — внутри ничего не шуршало. Пожав плечами, он обогнул ангар и остановился у запасного входа. Дверь была закрыта на два засова — обходной путь тоже учли. Гедимин, хмыкнув, протянул к ним руку, но гравий под ногами едва заметно дрогнул, а с «севера» донёсся короткий гудящий звук. Следом зачавкал разминаемый камень. Гедимин махнул рукой и быстро пошёл к «северной» тропе.

…Тяга усилилась. Гедимин покосился на термометр. «Плюс тридцать на сильном сквозняке. Неприятно, но терпимо. Волокно сдувать не будет?»

Он прошёл вдоль стены. Почти все внутренние переборки склада были отодвинуты. Гедимин посмотрел на выемки, оставленные под опоры подвесного крана. «Сюда поставить прессы. С этой стороны будет чесальня. Готовое волокно — в мешок, на крюк и за ворота. Вон там, за переборкой, будет облучатель. Стеллаж на костяных опорах. Много стеллажей — хоть вдоль каждой стены. Будет влажность, но вода пригодится. Влажный воздух — в дробильню, пусть осаждает пыль.»

Он налёг на переборку и тронул рычаг. Лючки внутри стены с тихим стуком закрылись. Сквозняком потянуло с другой стороны. «Вот так. Сдутое волокно далеко не улетит — ляжет на магнит в стене. Оттуда и снимем. А отходы — в утилиз… Стоп. Утилизатора у них не будет. Куда их? Вывозить на рудник и там прикапывать?»

Он на ходу просканировал уже готовые пластины экранирующей облицовки, одобрительно хмыкнул и пошёл к «асбестовому цеху». «Здание» со стенами из защитного поля светилось изнутри, и оттуда доносился грохот пресса и треск руды — филки приступили к работе затемно, при свете фонарей.

— Heta! — громко сказал Гедимин, зайдя в выгородку. Услышали его не сразу. Двое филков следили за подвешенными в верхней точке бойками, двое, косясь на подвесы, растягивали по желобам ещё не раздробленную «асбестовую» породу. Гедимин взялся за опоры крана, осторожно вытягивая их из стены. Филки наконец его заметили и растерянно хмыкнули.

— Куда⁈

— В ангар, — Гедимин кивнул на «ободранное» ущелье. — Цех переезжает туда. Пока переношу кран, вы сворачивайтесь. Что заправили — дробите, и на этом всё.

— В ангар? — филк слегка оживился. — То есть — будет нормальный цех? А стулья там есть?

Гедимин мигнул.

— На кой там стулья?

Филки переглянулись.

— Сидеть. От камней уже зад болит.

Гедимин открыл было рот, но осёкся и только буркнул:

— Посмотрим.

«Вот стульями, матрасами и прочим мог бы заниматься Дасьен,» — думал он, ослабляя и вынимая опоры из стены. «Из старой лаборатории, что ли, им принести кресла? Всё равно я там не работаю.»

Передатчик на запястье мигнул и загудел.

— Гедимин, — в наушниках послышался голос Айзека, чуть приглушённый помехами. — Что в цеху? Авария?

— Нет, — отозвался сармат. — Переезжаем в пустой ангар. Склады освободились — пусть дробильщики сидят там.

В наушниках хмыкнуло.

— Склады? Те, что с песком и гравием? Прямо сейчас? А не опасно — работать на складе, когда Текк’ты по нему ползают?

— Текк’ты ползают снаружи, — буркнул Гедимин. — Лепят облицовку. Даже стены не задевают.

Передатчик замолчал. Айзек заглянул в выгородку и поманил сармата к себе. Тот, пожав плечами, двинулся к выходу. За спиной громыхнул пресс, чуть попозже — другой.

— Гедимин, я что-то не понял, — Айзек смотрел на сармата, слегка щурясь. — Облицовка облицовкой, но на складах полно песка и гравия. Главный корпус ещё не забутован. Ты переносишь цех прямо сейчас? Чтобы его таскали по ущелью вместе со складом? Потом Текк’ты будут доставать засыпной материал из ячеек. Уверен, что цех при этом не зацепят? Я бы так не рисковал.

— Главный корпус будет так стоять ещё два месяца, — сказал Гедимин. — Никто никуда цех не потащит. За два месяца успеют всё переработать. Им же не город-миллионник обеспечивать!

Глаза Айзека начали темнеть ещё на первой фразе. Последние он, скорее всего, не слышал.

— Гедимин, ты в себе? Какие, на орбиту Седны, два месяца⁈

Сармат мигнул.

— Устойка реакторных корпусов. Коридоры оттока, — сдержанно напомнил он. — Потом — испытания под давлением. Пока реакторы снаружи, верх закрывать нельзя. Текк’ты их потом не просунут, а филки — убьются.

Кто-то сбоку громко фыркнул. Кенен Гварза, незаметно подошедший к сарматам, угрюмо сощурился на Айзека.

— Что, опять ни кварка не согласовано? Кто говорил, что дал Кету чёткие указания?

Айзек раздражённо вздохнул.

— Мои указания тут никто не слушает. Гедимин! У нас нет лишних месяцев на все твои опыты. Кенен, что там с усадкой глино-тектоновой смеси? Миллиметры?

— В пределах трёх, — отозвался Гварза. — Для ирренциевого реактора нашей модели — несущественная мелочь. Ни на мощность, ни на безопасность не повлияет.

Гедимин встряхнул головой.

— Три миллиметра — мелочь⁈ Вы там что…

Айзек крепко сжал его запястье.

— Гедимин! У нас на руках год наблюдений. Образцы, экспериментальный реактор… Да, непривычно. Однако — в нормы вписывается. Спускай всё под землю, собирай реакторные залы — и закрывай уже главный корпус. Время и так поджимает.

Гедимин стиснул зубы. В мозгу что-то вспыхивало и тут же гасло. «Три миллиметра… если равномерно — может, и состыкуется. Если нет… если дадут постоять два месяца под землёй, не трогая, можно будет дорихтовать. А если перекосит или потрескается…»

Он оглянулся на ущелье. Отсюда, от торца душевой, золотистые корпуса реакторов и обечайки коридоров оттока не просматривались. Гедимин представил их себе, попытался мысленно прощупать, определить вероятность разрушения, — мозг искрил. «Нехватка данных. Из этого материала никто никогда не строил реакторы. Может быть всё, что угодно. Мать моя пробирка…»

— Текк’тов много? — спросил Гварза у Айзека.

— Полное ущелье, — ответил тот.

— Пойду скомандую спуск, — Гварза тяжело развернулся к «ободранной» долине. Гедимин двинулся наперерез.

— Не лезь. Ты свои реакторы уже взорвал.

— Это говорит механик без образования? — сквозь зубы процедил Гварза, сдёргивая с плеча плазмомёт. Айзек выругался.

— Тихо, вы оба! Гедимин… Делай уже, как сказано. Ничего с реакторами не будет. Отстоятся в пещере. Командуй спуск и досборку!

…Гедимин был бы рад не смотреть на экран и дать отдых искрящему мозгу. Но отвести взгляд нельзя было ни на секунду. Под землю медленно, осторожно опускали многотонные корпуса. Реактор, вырастающий посреди пещеры, казался сделанным из камня макетом, принципиально непригодным к работе. Гедимин отгонял назойливые мысли, но они не отступали — он так и видел, как костяной кран тащит по каменным рельсам твэлы, и как они ложатся в каменные ячейки, за глиняный экран. Двое Текк’тов, осторожно зажав в пастях длинные тектоновые стержни, спускались по шахте. В неё высовывались только их головы — тела извивались внутри скалы, каким-то чудом не сталкиваясь в её толще. Ещё десяток мучительно долгих минут — и в машинном зале встали опоры накопительных сборок. Гедимин снова пытался просчитать, как они поведут себя при землетрясении. Краем глаза он видел, как штабеля облицовки заносят на склад. Текк’т, собравший четыре стопки в пасть, просунул их прямо сквозь стену, не тратя времени на отодвигание створок. Ущелье между складами и главной шахтой стремительно пустело. Существа, которым не досталось массивных деталей, закрывали корпус сверху внутренней обшивкой. Пластины внешней перетаскивали за шахту, к столярному ангару. За его приоткрытой дверью взволнованно пищали. Гедимин покосился на неё, — Скогны столпились у щели, напирая друг на друга.

Внутренняя обшивка закрылась. Текк’т, высунув голову из скалы, протяжно загудел. Живые катки, уже улёгшиеся под складские ангары, чуть приподнялись. Здания с тяжким гулом сдвинулись с места. Гедимин смотрел, как они ползут к открытым загрузочным шахтам. «А ведь сегодня работу закончат,» — внезапно понял он. «Закроют последний корпус. И станция… да, это уже будет готовая станция. Без отделки, без оборудования, без коммуникаций — но готовая. Дом Пламени, мать моя колба… Осталось разобраться с металлом и полимерами. Надеюсь, Альгот и Шесек не подведут.»

…Последние кубометры гравия заполняли пустоты вдоль сферы. Гедимин смотрел на складские ангары. Там ещё лежала облицовка, перемолотые составляющие «цемента», чёрнопесочная и рэссеновая руда для мелких нужд… «Полтора пустых ангара,» — думал Гедимин. «В одном — асаановый цех. Прялки и ткачи тоже влезут. И ещё пол-ангара… Отдать филкам под барак?»

За спиной уже давно что-то трещало, кто-то ходил, шурша гравием, подвывал и переругивался. Гедимин не оборачивался. В голове мелькнуло что-то про лётные тренировки, но сармат тут же отвлёкся на стыковку обшивочных пластин — ему померещилось, что две из них соединены ненадёжно, и тяжесть гравия их продавит. Он заканчивал сканировать стык (тревога оказалась ложной), когда что-то затрещало у самого наушника, и по броне постучали длинным пальцем.

— Хетшер, — «лётный инструктор» смотрел на него чуть сверху, поднявшись на задние лапы. — Говорят, тут слушают только тебя. Даже выходцы из Ук-кута. Не знаю, что они делают в городе живых, но вам виднее.

Гедимин мигнул.

— Что случилось-то?

Киф показал пустой кувшин.

— Забыл набрать воды. А там, в вашей купальне… — его передёрнуло. — Странное место для ворот Ук-кута!

— Икси пришли, — пробормотал Гедимин, поворачиваясь к душевой. Фонарь от её дверей убрали ещё с утра, и уже было светло и без «факелов», но над зданием будто повисло плотное облако. Туун-шу, натянув тросы, замер под самым куполом на максимальном удалении от ангара и мелко дрожал. Гедимин, досадливо щурясь, быстро пошёл к душевой. Киф отстал от него на несколько метров, а потом и вовсе остановился.

За воротами душевой, накрытыми густой тенью, что-то шуршало. Гедимин постучался. Шорох стал громче.

— Пришёл за водой, — буркнул Гедимин, снимая засовы. — Я быстро.

— Хсссс… Пришшшёл, так сссахотти, — донеслось из-за двери. Сармат нащупал стену и шагнул в темноту. Ладонь наткнулась на что-то плотное, холодное, но тут же растворившееся.

— Осторожнее с пугалками. Животные боятся, — хмуро сказал Гедимин, на ощупь вставляя шланг в кувшин. Кто-то повернул вентиль — сармат услышал, как вода ударилась в дно сосуда.

— Сссвери осссторошшшны, — отозвались из темноты. — Не боятссся. Оссстерегаютссся.

…Киф к приоткрытой двери не подошёл — так и сидел в пяти метрах от неё и трещал всеми шипами. Гедимин плотно закрыл ворота и показал наполненный кувшин.

— Бери. В душевую не ходи, пока тень не исчезнет.

— Кто бы додумался туда войти⁈ — Кифа передёрнуло. Он недоверчиво обнюхал кувшин, сунул в воду сухой листок и задумчиво пожевал его. Гедимин ухмыльнулся было, но вспомнил филка, поранившегося о камешек из Сфена Пустоты, и желание смеяться пропало. «Это правильно, что он осторожен,» — думал он, судорожно вспоминая, меняла ли вода свойства после купания Икси. «До сих пор о таком не слышал. Филки её пили, мылись, — вроде никто не пострадал.»

К тому же выводу пришёл и Киф — выплюнув лист, он жадно отхлебнул из кувшина, буркнул что-то благодарное и шмыгнул в нору.

— Хиг! Там Хиг! — пропищали за спиной сразу несколько тонких голосов. Мимо Гедимина промчались, задрав полосатые хвосты, три зверька.

— Летучий зверь! — пискнул один из них, остановившись на бегу. — Кьюсский зверь!

— Джагулы! И их звери! — донеслось из-за ангара душевой — полосатый хвост, уже четвёртый, мелькнул и там. Мимо, разделяясь на тройки, промчалась стая из двух десятков зверьков. «Нхельви?» — Гедимин наконец вспомнил, как они называются. «Откуда они взялись?»

— Ничего страшного, — услышал он голос Айзека. — Даже если они сюда переселятся. Места под куполом достаточно.

— Ага, — поддакнул ему Вепуат. Двое сарматов поднялись по «северной» тропе и свернули к горячему цеху. Рядом с ними, не выпуская из рук посоха, шёл Хассинельг. Он успел разуться и снять чехол с хвоста и даже штаны — из-под длинной расшитой рубахи свисали широкие концы набедренной повязки. «Уже настолько потеплело?» — удивился Гедимин. «А верно. Плюс двадцать. Резко тут у них сменяются сезоны.»

— Гедимин! — повернулся к нему Вепуат. — Там внизу долепили, если что. Текк’ты уползли есть. А у Айзека к тебе дело.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Реакторы внизу. Треснут — разбирать придётся полкорпуса. Что тебе ещё⁈

— Атомщик, не волнуйся раньше времени, — спокойно сказал Айзек. — Лучше покажи нам ткацкий станок. Я его до сих пор не видел. Да и Хассинельгу интересно.

…Стражу, и правда, было интересно — и при этом страшновато: на станок он смотрел пристально, однако близко не подходил и устройство разглядывал через навершие посоха. Айзек деловито изучил привод, заглянул в батарею шпулек, тронул натянутую основу и свисающий кусок полотна, прижатый плашкой. «Намотать бы эту штуку на вал,» — снова шевельнулось в мозгу Гедимина. «Но — рискованно. И всё равно нитки скоро кончатся.»

— Очень даже неплохо, — Айзек просунул пальцы в складку полотна и приподнял его, разглядывая на просвет. — Ишха это уже видел? Что сказал?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Видел. Щупал. Не спрашивал.

Айзек, хмыкнув, поднял рычаг привода и оглянулся на отодвинутый в сторону «мотор».

— Покажешь в действии?

Хассинельг, поймав угрюмый взгляд Гедимина, быстро шагнул в сторону. Дальше шагать было некуда — он и так упёрся в стену. Сармат, пожав плечами, накинул привод и открыл клапаны. Челнок с тихим щелчком проскользнул под натянутыми нитями, следом щёлкнула прижимная плашка. Пара секунд — и машина застучала часто, выходя в рабочий режим. Складки полотна шевельнулись.

— Очень и очень неплохо, — пробормотал Айзек, глядя на секундомер. — Два сантиметра в минуту?

Гедимин кивнул.

— Метр и две десятых в час… — Айзек смерил взглядом свисающее полотно. — При такой ширине…

Гедимин поддёрнул сползающую ткань и покосился на шпульки. Запаса нитей хватало ещё сантиметров на двадцать. Сармат подавил тяжёлый вздох. «Опять заправка основы. Филка, что ли, к ней привлечь…»

— А нитки эта штука сама на себя мотает? — спросил, выглянув из-за печи, Хассинельг. Ему было явно не по себе.

— Дождёшься, — буркнул Гедимин, закрывая клапаны. Уточная нить закончилась раньше — но уток и заправлялся быстрее. Сармат заглянул в нишу и достал запасённый моток. «Последний. Надеюсь, прядильщик вчера ушами не хлопал…»

— Сорок восемь метров в сутки, — пробормотал Айзек. — Или чуть меньше… Гедимин, ты не пробовал запускать машину на полный день?

Сармат фыркнул. Из-за печи донеслось фырканье прядильщика.

— Где я возьму столько ниток⁈ — филк высунулся в коридор. — Он и так у меня всё перетаскал! Вы тут фабрику открыли — так не с одним же станком на всё про всё!

Гедимин угрюмо кивнул.

— Пока не наработаны нити, станок нет смысла трогать. Скорость-то можно нарастить. Он и пять метров в час выдаст. Вопрос в промежуточных операциях… — он занёс ладонь над почти опустевшими мотками. — Вот мне сейчас всё это подвязывать. Двадцать нитей на сантиметр. Каждую — вручную.

Айзек щёлкнул языком.

— Непростая операция… И с механизацией — никак?

Гедимин резко качнул головой. Ему было досадно.

Айзек заглянул за печь.

— Как ты тут? Справляешься?

Прядильщик накрыл ладонью сдвоенный респиратор и кивнул на вентиляционные лючки.

— Если бы не ветер в окно, дышать было бы нечем. А так — работа как работа. Всё лучше, чем колоть деревяшки.

— Вам плотников прислать? — шевельнулся, наконец оторвав взгляд от станка, Хассинельг. Айзек отмахнулся.

— Мастера нам пока не нужны. А подмастерьев — своих натаскаем. Двойной респиратор — это из-за особенностей асаана. А если бы ты прял растительное волокно? Или животное?

Филк озадаченно хмыкнул.

— Тут ещё и такое есть?.. Нет, точно нужна другая прялка. Или даже несколько.

Айзек оглянулся на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Будет нужно — сделаю. По одной под каждый тип волокна. Вот ангары освободятся…

«Расспросить Вепуата про типы волокна,» — мелькнуло в голове. Сармат покосился на разведчика и недовольно сощурился. Вепуат сейчас был где угодно, только не здесь, — взгляд плыл, под респиратором угадывалась мечтательная ухмылка, и смотрел он мимо всех станков на «южную» стену и сквозь неё — на «юго-западный» край плато. Пернатый скафандр на плечах шевелился, продувая воздушные полости и разминая крылья.

— Кость… — Айзек щёлкнул пальцем по планке с мелкими отверстиями. — Что за организм?

Гедимин пожал плечами.

— Что-то летающее. Такую и нашли.

Айзек хмыкнул, оглянулся на позвонки-наковальни и едва заметно ухмыльнулся.

— Природа поработала за нас?.. Гедимин, нам завтра-послезавтра, пока Хассек здесь, от тебя нужен будет список. Все детали, которые ты смог бы сделать из крупных костей. Или из раковин. Требуемая форма, толщина, прочность… Пульт управления, например. Большая ракушка с некоторой доработкой… или те же сигнальные свистки и некоторое оружие.

Гедимин мигнул.

— Пульт управления… из ракушки? На атомной энергостанции?

Айзек усмехнулся.

— Почему нет, атомщик? Это ж не реактор. Это держалка для рычагов и подставка под зеркало. Кость сработает не хуже металла. И, кстати, меньше будет заражаться и фонить.

Гедимин на секунду прикрыл глаза. «Ракушка на атомной станции… Ну да что там — после костяных-то рычагов…» — он поморщился. «И после одежды из промытого помёта. Почему бы и не пульт из ракушки?»

— Хорошо, что мне тут не работать, — пробормотал он. В памяти всплыли костяные била стиральной машины. «Таких агрегатов нужно будет несколько. Или один, но очень прочный.» Сармату представились костяные опоры, выходящие из стены, и он повёл плечами. «И стапеля для скафандров. Не металл же на них переводить.»

…В цеху Гедимина ждал незаправленный ткацкий станок. Поэтому возвращаться сармат не спешил, а вместо этого глазел на спущенного к земле туун-шу. «Трилобит», судя по булькающим звукам из-под панциря, был не слишком доволен, но тросы его держали. Вепуат, подставив ладони, подсаживал Бронна в приоткрытый брюшной люк. Мелкий абориген взволнованно попискивал, но за край ухватился ловко. Люк захлопнулся.

— Отпускай! — из-под спинной пластины высунулся ящер-«инструктор». — Попробуешь нагнать нас на лету. Сегодня ты не командуешь, понял? Можешь резвиться на спине и вокруг неё. Лететь за зверем, над зверем, под ним. Только крылья не трогай и под хвост не попади.

— Над ним? — Вепуат задумчиво посмотрел на страховочное щупальце. — Забавно…

— Ага, многим нравится, — по шипам ящера пробежала искра. — Под хвост не влезь!

Последний люк закрылся. Вепуат оглянулся на Гедимина.

— Не хочешь с нами? Место на спине, считай, свободно.

Гедимин качнул головой.

— Не сейчас. Вот начнёт он тебя хоть как-то слушать…

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Он слушает. Без Кифа я, правда, ещё не пробовал…

Ящер выглянул из брюшного люка.

— Так мы летим или нет?

Вепуат отцепил швартовы, и зверь, ударив по воздуху хвостом, рванулся к открытому «окну». Сармат взлетел следом. Секунд через пять, уже высоко над городским куполом, он нагнал туун-шу и метнул в него щупальце. Оно прилипло к спинному щитку. Гедимин провожал животное взглядом, пока оно не превратилось в точку, — Вепуат, держась за страховку, мотался на ветру над его спиной, помахивал крыльями и хвостом и на сармата уже был совсем не похож. «Вконец мутировал,» — Гедимин покачал головой. «От реактивного ранца его так не развозило. Надеюсь, на Земле он не рванётся приручать хасенов. Он к ним и раньше-то был неравнодушен…»

7 день Льда, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

В луч фонаря попал мелкий силуэт на крыше душевой. Поодаль от «блиндажа» караульных, на каменном гребне над дальним торцом, стоял Уттунри. Задрав голову и навострив уши, он смотрел вверх, на живой дирижабль, дремлющий под самым куполом. Гедимин услышал тихий писк, но слов разобрать не смог.

— Чего ты там лазишь, в темноте? — удивлённо спросил он, опустив фонарь. — Из барака выгнали?

«Не должны были,» — подумал он. «В бараке сейчас просторнее. Филки даже перестали ругаться на тесноту.»

— Мастер Дим-мин! — радостно пискнул абориген, перебираясь на ближний торец. — Правда, что ты в одиночку нёс летучего зверя? И с мастером Вепу-а на спине?

— Оно само летело, — отозвался Гедимин. — А ты бы лучше тут не ходил. Тебя ему на один укус.

Бронн усмехнулся.

— Мы не настолько мелкие. Мастер Дим-мин! Может, хоть ты скажешь имя зверя? Тик-Кифахси знает только старое. А мастер Вепу-а — вообще ничего.

Гедимин мигнул.

— У них ещё и имена есть?

Из-под ската крыши донёсся громкий электрический треск.

— А как иначе? — Тик-Кифахси выглянул из норы. — Своих зверей вы как зовёте?

«Жмём на кнопку,» — едва не ответил Гедимин. «Имена… Мать моя колба, опять традиции! И, главное, я тут при чём?»

— Пусть Вепуат думает, — буркнул он. — Ему летать. А старое имя какое было?

— Тик-Цууски, — «лётный инструктор» задрал голову, высматривая что-то на брюхе «дирижабля». — Тот, кто дёргает когтями. А «Тик» — это от нашего рода.

«Тиксуу…» — Гедимин покачал головой. «Пусть Вепуат разбирается. Хоть на борту имя пишет. На обоих бортах светящейся краской.»

…От гор золотистой глины не осталось даже пыли, да и груда тектоновых заготовок совсем ужалась. Текк’там, лепящим облицовку и мелкие детали, было тесно в ущелье — Гедимин только удивлялся, как они не сталкиваются головами, и как ошмётки камня не улетают к соседней скале. Заходил в складской ангар он с опаской, хоть и знал, что «строители» складывают готовые пластины в соседнее здание и с другого конца.

По пустому складу гулял сквозняк. Гедимин смотрел на сигма-сканер, оценивая скорость движения воздуха и направление его потоков. «Переборки можно так и оставить… Нет, вон ту пару я уберу. Там, вдоль коридора, — склады, тут — дробильня и чесальня. Здесь будет облучатель. Воздух течёт от него сквозь пыльный цех к фильтру. Влажность…» — сармат покосился на медленно выкипающее ведро с засунутым в него термобластером и задвинул переборку. Цифры на экране анализатора мигнули. «Терпимо. Теперь — прядильный цех. Сколько тут будет пыли при закрытых корпусах машин?»

… — Куда? — Айзек перехватил его на полпути к «асбестовому цеху».

— Перевозить оборудование, — отозвался Гедимин. — Склады свободны. Теперь — точно.

Айзек ухмыльнулся.

— Хорошая работа. А когда Текк’ты будут строить барак?

— Там полсклада свободно, — буркнул Гедимин. — Вам что, не хватает?

— Склад? — Айзек покосился на ущелье. — Он — а также второе здание — так и будет стоять в низине? Филки не согласятся. Они и из столярки-то разбежались.

Гедимин поморщился. «Вот и сидели бы в бараке друг у друга на голове. Мне-то что?»

— Можно перетащить склад на холм, — сказал он вслух. — И цех тоже. Если Текк’ты их по дороге не уронят.

…Один из пустых складов встал посреди ущелья, перекрыв его с «востока». Второй, поддерживаемый со всех сторон гигантскими змеями, сейчас медленно поднимался из-под обрыва. Ещё десяток секунд — и он перевалил через край, и его торец лёг на змеиные витки, всплывшие из скалы. Текк’ты, привставшие на хвостах, ненадолго замерли, копя силы для рывка. Гедимин следил за ними во все глаза, и его запястье и согнутые пальцы ныли от напряжения. «Защитное поле сейчас нельзя. Только помешаю,» — думал он, стискивая зубы. Здание дрогнуло и поползло от края. Змей, дугой вылезший из скалы, подхватил фундамент на спину, и он поехал по его телу, как по гигантскому рельсу. Только он сейчас и удерживал ангар — центр тяжести лежал на его хребте. «Склад пустой. Внизу — ничего важного,» — в очередной раз напомнил себе Гедимин. «А если уронят, — мелькнуло в голове, — станция пройдёт внеплановые сейсмоиспытания.»

…Айзек отошёл на пару шагов и посмотрел на ангар, склонив голову набок.

— Сойдёт. «Восток», считай, прикрыт.

Он оглянулся на барак. Там, у дверей, уже топтались филки со свёрнутыми подстилками в руках. Комендант, вышедший за ворота, что-то бурчал, повернувшись к переселенцам. Филки только отмахивались.

«Барак №2» — вырезал Гедимин над входом и теперь втирал в прорези клейкий светящийся пигмент. На другом торце уже горела надпись «ПТЦ» — «прядильно-ткацкий цех», как должен был расписать сармат — но решил не занимать зря место. Вентиляционные лючки были распахнуты настежь, за ними светилась одинокая термочаша и пара внутренних фонарей. Сдвижные переборки склада «вплавились» в полы и крышу, превратившись во внутренние стены. Дверные проёмы Текк’ты проделали, как пришлось, и в основном криво и без выраженных углов. Двери в цехах Гедимин выровнял, хотел выровнять и в жилых отсеках, но посмотрел на выступы-крепления под дверные занавеси, на ребристые стены — и махнул рукой. «Тут хоть потолки нормальные. А в столярке пусть аборигены сидят.Всё лучше, чем в шатрах. Туда и повозки затолкать можно…»

Краем глаза он видел, как из-за обрыва выглядывают удивлённые Джагулы. На новое здание таращились отовсюду — и из-под «восточного» склона, и из-под «южного». Вроде бы у Джагулов были свои дела — они вынесли с «передвижного склада» горы мокрых накидок и подстилок и теперь развешивали их на костяных жердях, воткнутых во все выемки брони — но Гедимин постоянно видел чьи-то морды, выглянувшие из-под тряпья и шкур и повёрнутые к холму. Рассмотреть их становилось труднее с каждой вывешенной накидкой. Зверь лежал спокойно, только глаза, высовываясь из-под брони, косились на тряпьё. Шкуры качались на ветру, те, что полегче, сразу нацепили на острые крючки. «А там потеплело,» — подумалось Гедимину, когда очередной «дозорный» высунулся из-под свисающей одежды в одной набедренной повязке. «Или они так к мытью приготовились?»

— Да что я, надолго? — донёсся с «западного» края плато недовольный голос Вепуата. — Но надо же тренировку…

— Подождёт, — бросил, отходя от него, Кенен Гварза. — Кет занят, ты его подменишь. Кочевники должны быть помыты, душевая — не поломана и не разграблена. Задача ясна?

Кочевники уже стягивались к прозрачному коридору, проложенному из ущелья к душевой. Гедимин, разбирающий «асбестодробилку», слышал их взволнованное рявканье. В норе у душевой что-то потрескивало. Её житель наружу не вылезал, но на сигма-сканере проступала морда, развёрнутая к выходу, и расширенные от удивления глаза. Гедимин разглядел на экране третье веко — тонкую трепещущую плёнку. «Трилобит», повисший в небе высоко над душевой, мерно раскачивался вперёд-назад, помахивая хвостом. Лопасти пока были сложены, крылья — чуть высунуты.

…В этот раз Вепуат не удержался от восторженного вопля. Он снова болтался над спиной «трилобита» на тросах-щупальцах. Теперь их было два, и сармат держался за их петли, расправив чёрные крылья. Существо, вцепившееся в его спину, раздуло все внутренние полости. Теперь его и издалека нельзя было принять за скафандр.

— Смотри! — весело крикнул кому-то Айзек; с кем он говорит, Гедимин не видел — стоял к командиру спиной и взглядом провожал улетающего туун-шу.

— Провались я в бездну, — пробормотал знакомый голос, и следом раздался громкий треск смыкающейся клешни. — Это он так случайно или нарочно?

— Это такое развлечение, — хмыкнул Айзек, и Гедимин наконец обернулся и кивнул озадаченному Хассинельгу. Страж следил за удаляющимся «дирижаблем», забыв даже о воткнутом в гравий посохе.

— Хиги так делают, — пробормотал он, покосившись на Гедимина. — Но у них-то крылья…

Айзек снова хмыкнул.

— С авиацией вопрос, считай, решённый. Филки уже просились в полёт. Проблемы пока с дальностью и выгрузкой… Гедимин! Что насчёт парашютов? Асаан, как я посмотрю, довольно прочен. Купол выдержит? А стропы?

Гедимин ошалело мигнул. «Какие, в ядерный могильник, парашюты⁈»

— Айзек, мне не до шуток, — он сердито сощурился. — В столице лежат тридцать тонн руды. Тут работа практически закончена. Мне пора отправляться…

— Ураган, — страж махнул посохом куда-то вверх. — Два опасных дня.

— Послезавтра, — кивнул Айзек. — Во время урагана лучше никуда не бегать. А вообще, атомщик, ты прав. Но вот детали плана… Хассек, что там, в столице?

Страж криво ухмыльнулся.

— Шесек только и говорит, что о вашем металле. Очень ждёт Дим-мина. Но вот… — он, помрачнев, покосился на посох. Айзек недобро сощурился.

— Другие стражи настроены против? И Кайшу ничего не может с ними сделать? И нас, если мы сунемся в столицу, встретят огнём?

Хассинельг уткнулся взглядом в гравий.

— Ну, не прямо уж огнём… — пробормотал он без особой уверенности. — И Сердце вступится, и старейшина Кайри. Но шуму будет… Много шуму, и кто-нибудь разволнуется, и Пламя…

Он передёрнул плечами. Гедимин тяжело вздохнул.

— Если эта грёбаная станция, которую мы тут строим, никому не нужна…

Айзек с грохотом опустил руку ему на плечо.

— Спокойно! Мн-да… Мы пришли работать, а не влезать в чужую грызню. А если уж грызня мешает работе… Есть способы попасть в литейню и не привлечь внимание всей столицы? Без почётного караула мы обойдёмся.

Хассинельг разглядывал наконечник посоха, будто в первый раз его увидел.

— Если бы не панцирь из священного металла… — он исподлобья посмотрел на Гедимина. — Если Дим-мин его скинет, я его сейчас же переправлю к Шесеку. А там к ним уже никто не сунется.

Гедимин молча сузил глаза. Айзек развёл руками.

— Сам понимаешь — в опасных местах без панциря не ходят, — сказал он стражу. — Никак нельзя договориться с Мальгесом и пройти городскими переулками? Мальгесы же разрешения у совета не спрашивают?

Страж ухмыльнулся.

— Они никого не спрашивают. Но… — он снова перевёл взгляд на слой гравия. — Я сам-то на плохом счету. Заметят, что говорю с Мальгесами, — будут расспросы. И шум начнётся прямо там. А Мальгесы шума не любят. Им проще тогда никуда не идти.

Айзек покачал головой.

— Сложно тут у вас. А ведь готовые изделия надо будет вывозить…

Хассинельг быстро оглянулся на ближайшего сааг-туула. Зверь, увешанный сохнущими накидками, лежал неподвижно и притворялся холмом. Страж едва заметно поёжился и щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Вот это будет шум так шум…

— Когда всё будет изготовлено, пусть хоть исшумятся, — буркнул Гедимин. — Сейчас-то что делать? Без скафандра я в столицу не пойду. Мозг расплавится.

— Можно было бы скафандр довезти потом, на попутном Кейланне, — Айзек вопросительно взглянул на стража. Тот молча махнул посохом. Внутри навершия распух и сжался в точку чёрный шар.

— Вождь Айсек! — над новым бараком встал огненный силуэт. — Рабы карликов непочтительны к Пламени? Его жрецам чинят препятствия?

Айзек едва заметно поморщился.

— Спокойно, воины Сэта! Вспышки и жар делу не помогут.

— Тут — да, — отозвался Сэта. — А в столице карликов — могли бы. Мастер Хеттийиррн, воины Шакхи пойдут с тобой. Их ярость будет твоим панцирем.

Гедимин мигнул. «Самое то, что нужно, — без скафандра, да с разумными плазмоидами…»

— Если карлики уже сочли вас, Равных Куэннам, врагами… — донёсся сбоку знакомый вкрадчивый голос. Гедимин обернулся и досадливо сощурился. «Кут’тайри! Этому-то что не сидится⁈»

— Спокойно! — Айзек чуть повысил голос. — Мы помним, что города Сэта нас защищают. Мы не просили объявлять за нас войну!

— Эрррх, — донеслось из-под «западного» обрыва. Зверь племени Хеллуг уложил на край скалы голову и передние лапы.

— Кроме огненных воинов, тут два достойных племени, — сказал Джагул-погонщик. Цацки вождя он надел прямо на фиолетовый мех — и на полосы шрамов, где шерсть так и не выросла.

— Два достойных… и ещё Улгехи, — добавил он, покосившись на соседнее ущелье. Там кто-то возмущённо зарычал.

— Ты погоди, — хмуро сказал ему Гварза. Он остановился рядом с Айзеком, посмотрел на Гедимина, поморщился и быстро перевёл взгляд на сэтского жреца.

— И вы погодите тоже. Совет стражей считает нас… кем? Врагами? Предателями? Самозванцами? Как тут принято решать такие вопросы? Дракой двух вожаков?

Хассинельг поёжился. Гедимину отчего-то захотелось прикрыть его собой — его как будто зажало между сарматами, Сэта и Джагулами.

— Если будет ураган, — пробормотал страж, разглядывая посох. — Если всем будет не до того… Я попробую привести Мальгеса. Они согласятся. Им нравится Пламя. А ливень прикроет вас в пути.

Айзек хмыкнул.

— Слышишь, Гедимин? Что ты думаешь о путешествии под дождём?

— Да хоть под метеоритным, — буркнул сармат, сердито щурясь. — Был бы прок. Осторожней там, Хассинельг. Во время урагана тут… всякое летает.

«Трубопровод,» — пульсировало в его мозгу. «Трубопровод и цистерны. Вода и воздух. С водой, воздухом и теплом станция будет жилой. А реактор у нас уже есть. Постепенно расширим.»

— До чего досадно, — заговорил в наступившей тишине Кут’тайри. — Мы почитаем Пламя и подносим ему дары. Мы раз за разом предлагаем помощь. И снова, и снова она отвержена. Все литейни пяти городов рады для вас работать. А вы просите помощи у ничтожных карликов. У презирающих Пламя…

Гедимин угрюмо сощурился. «Рады-то рады. Если бы они ещё справлялись с этой работой… Стоп. А ведь не так всё просто…»

— Связь, — пробормотал он. Хассинельг едва заметно вздрогнул.

— До столицы я, может, доберусь. Но как поддерживать связь? — спросил сармат. — Что-то может понадобиться. Переслать какую-то мелочь. Или сообщение.

— Я… — вскинулся было страж, но Айзек протянул к нему руку.

— У тебя из-за нас и так проблемы. А будет ещё больше. Гедимин прав. Прямой портал нам не помешал бы…

Кут’тайри шагнул вперёд. Его грива превратилась в жёлтое пламя.

— Жарко, должно быть, горит огонь, зажжённый в столице карликов. Его увидят изо всех городов.

Перед глазами Гедимина мелькнула сеть из семи порталов, соединившая сэтские города, Сердце Пламени и Элидген. Айзек несильно ткнул его в бок.

— Шесек-то обрадуется таким гостям?

Страж махнул посохом.

— Если все поклянутся не причинять друг другу вреда…

— Сэта знают законы гостеприимства, — отозвался Кут’тайри. — Карлик, работающий ради Пламени, нам не враг. Для нас было бы честью открыть новые ворота для жрецов Пламени. Если опасность будет велика, Хеттийиррн сможет через них уйти. Пусть без священного панциря, но мы уведём его в город Пламени.

Гедимин мигнул. «С чего они взяли? Я-то не состою из мицелия и плазмы…»

Айзек медленно улыбнулся.

— А интересная идея. Если кто-то из нас сможет подменить Гедимина на вахте или оказать посильную помощь… Кенен! Поищешь добровольцев? Проведём эксперимент.

…Огромный «трилобит» вынырнул из небесного разлома и снизился, почти коснувшись брюхом купола. В этот раз Вепуат не болтался над его спиной — он сидел на головном щитке, держась одной рукой за шип, а в другой сжимая трещотку. Под громкий треск животное замедлило полёт, резко развернулось и вплыло в оставленный для него пролом. Вниз полетел якорь-крюк и точно вошёл в петлю на анкере. Гедимин одобрительно хмыкнул.

Кроме него, из толпы, собравшейся между ангарами, за туун-шу наблюдали двое или трое. Остальные с опаской следили за двумя кострами, разожжёнными на поддонах. Между ними стоял, судорожно проверяя крепления респиратора, одинокий филк. Айзек просвечивал его сканирующим лучом.

— Чисто, — сказал он, опустив прибор. Филк судорожно сглотнул и шагнул к багровому костру. Четверо Сэта ждали, пока он ляжет на землю. Сквозь толпу прошёл Вепуат и остановился, растерянно глядя на «эксперимент». Гедимин услышал под ногами тихий треск, посмотрел вниз и увидел Кифа. Крылатый ящер припал на все шесть лап и вытянул шею.

— Отвага детей Пламени не уступает их силе, — пробормотал, резко выдыхая, один из Сэта. Вчетвером, держа неподвижного филка за руки и за ноги, они с видимым трудом оторвали его от земли. Первый из них шагнул на поддон, расплываясь в огненный шар. Сармат вскрикнул. Он по пояс уже превратился в плазму, и её втягивало в костёр. Гедимин вскинулся, но Айзек крепко вцепился в его локоть. Секунда — и филка поглотил плазменный ком. Второй костёр уже раздулся на два метра в поперечнике, из него проросли багровые «щупальца». Пара вспышек — и на гравий выпал распадающийся огненный комок. Филк выкатился из него и остался лежать, сдавленно шипя и ощупывая себя. К нему шагнули разом Айзек и Вепуат. Сэта стояли над ним, прикрывая побагровевшие полосы на горле.

— Сына Пламени не могло ранить…

— Пей, — Вепуат сунул филку флягу. — Где жжётся? Кожа у тебя цела. Это фантомные ожоги. Вон, посмотри, даже гзеш не оплавился.

— Тебя бы так, — проворчал филк, отрываясь от фляги и недоверчиво ощупывая бока. — Будто калёными штырями вдоль тела…

— Глаза целы? — деловито спросил Айзек. — А с лёгкими что?

— Я не дышал, — буркнул филк. — Хоть об этом предупредили!

— Да цел он, цел, — отозвался Вепуат. — Слушай, если жжётся — сходи искупайся. Это фантом, ничего больше. Охладись, и всё пройдёт.

— Никак нельзя ускорить прохождение? — Айзек, забыв о ворчащем филке, повернулся к Сэта. — Боль вызвало растягивание поперёк портала. Если свернуть проходящего в клубок…

Гварза двинулся к нему, придерживая за плечо нового «добровольца». Филк сдавленно шипел.

— А давайте я пойду, — предложил Вепуат. — Только я тяжёлый. Но Гедимин, если что, ещё тяжелее.

Сэта переглянулись.

— Подожди, жрец Пламени. Мы позовём ещё четверых.

«Превращение живого тела в плазму,» — Гедимин поёжился. «И обратно. Сложнейшие структуры… Как это вообще возможно?»

— Вепуат! — он двинулся к разведчику. Тот уже ссадил живой скафандр на протянутую руку Эгнация и деловито вскрывал ипроновый панцирь.

— Погоди, — отмахнулся он от Гедимина. — Тут любопытный эксперимент… Ага, вот оно. Подержи пока, ладно?

Он снял с шеи шнурок с кровяным камнем и протянул Гедимину.

— Осторожней там, — сармат угрюмо сощурился, сжимая подвеску в кулаке. — А лучше бы вообще не лез.

Вепуат ухмыльнулся. Он уже сбросил броню и ступил на гравий — босиком, в одних носках.

— А земля-то холодная, — пробормотал он, шевеля пальцами. — Ещё не прогрелась… Не переживай раньше времени. Вон, Кириг даже не обжёгся.

Багровый костёр раздулся и съёжился, выпустив шестерых гуманоидов. Те остановились перед сарматами и уставились на Вепуата. Сармат дружелюбно ухмыльнулся.

— Справитесь вшестером? Может, сделать лямки для переноски?

Сэта переглянулись. Один из них украдкой приподнял сброшенную перчатку панциря и тихо зашипел.

— Если не хватит сил нам, придут ещё двое, — отозвался другой, глядя, как Вепуат укладывается на гравий.

— Гедимин, отойди уже, — прошептал тот, щурясь на костёр. — Они и так нервничают.

Сармат нехотя шагнул назад. Он смотрел, как Сэта — уже ввосьмером — поднимают Вепуата на плечи.

— Головой вперёд, — деловито скомандовал тот. — И без спешки. Хочу посмотреть, в какой момент Киригу стало плохо.

Айзек с сердитым шипением схватил Гедимина за плечо и выдернул из круга. Тот не сопротивлялся. Он смотрел, как первая пара Сэта-«носильщиков» исчезает в огне, и как голова и шея Вепуата расплываются плазменным облаком. Рука сармата дёрнулась, и Гедимин схватился за «арктус». В ту же секунду он опустил прибор — защитное поле тут ничем не могло помочь.

Вепуат провалился в огонь уже по пояс. Другой костёр вспыхнул ярче, выпуская клубящееся красное облако. Оно разделилось надвое, потом между двумя формирующимися гуманоидными фигурами показался третий объект. Ещё доля секунды — и Вепуат шумно вздохнул и открыл глаза. Костёр выпустил его плечи, потом — грудь. Сармат выгнулся назад, свесив голову, и уставился на «портал», в котором таяли его ступни. Гедимин увидел кривую ухмылку.

— Экспериментатор, м-мать твоя пробирка… — сармат сам не заметил, как прошептал это вслух.

— Кто бы говорил, — отозвался Айзек, вставший с ним бок о бок. Вепуат уже был снаружи, и Сэта с явным облегчением опустили его на гравий. Сармат тут же зашевелился и начал подниматься. Двигался он медленно и как-то неуверенно. Гедимин, стряхнув руку Айзека, шагнул к нему.

— Живой?

— Вроде да, — отозвался Вепуат, выпрямляясь. Заглянув Гедимину в глаза, он весело хмыкнул.

— Те ещё ощущения. Про калёный стержень — это Кириг не соврал. Прямо вот так по всей коже, — он чиркнул пальцем по плечу и предплечью. — Но недолго. Когда ты уже плазма, ничего странного не чувствуешь. Так, онемение.

Он ухмыльнулся, глядя на свою руку.

— Хотел помахать ей, пока она плазменная. Ни кварка не вышло. Что по одну сторону — шевелится, по другую — управление как отрезает.

Он пошевелил пальцами ног и оглянулся на сброшенный скафандр. К костру, переглядываясь, вышли двое филков, и Айзек двинулся к ним — проверять на завалявшийся ипрон.

— Сам влезешь, или помочь? — спросил Гедимин, глядя на броню. На дальней стороне круга уже трещал перьями и расправлял крылья Скаф, и Эгнаций с трудом его удерживал.

— Влезу, — отмахнулся Вепуат. — Сам-то не хочешь попробовать? Сэта позовут ещё четверых…

Гедимин поморщился.

— Введи себе флоний, — посоветовал он, возвращая Вепуату кровяной камень. — Все эти… штуки фонят на весь холм.

«Если бы замерить дозу на переходе,» — Гедимин покосился на дозиметр и с сожалением качнул головой. «Ипроновый корпус. Не пролезет.»

Сэта, разделившись по четверо, уже несли филков-добровольцев к разным кострам. «Не перепутаются?» — мелькнуло в голове Гедимина. Тихий треск и скрежет отвлекли его — кто-то неосторожно прислонился к его скафандру наэлектризованными шипами.

— Чего тут ни увидишь, — прошептал Тик-Кифахси; он привстал на средних лапах и вертел головой, пытаясь уследить за двумя «экспериментами». Сэта держались спокойно — видимо, опыты с одновременным перемещением в разных направлениях ставились давно, часто и никому ничем не угрожали. «Но я туда всё равно не полезу,» — думал Гедимин, глядя на довольного Вепуата и пернатую массу на его плечах. «Разве что в крайнем случае. Пространственные проколы — одно дело. Вот так рассыпаться на атомы — другое.»

Филк, по плечи высунутый из костра, с радостным воплем открыл глаза и попытался привстать. Сэта обхватили его крепче, и вовремя — он едва не вырвался.

— Замри! — крикнули ему Айзек и Вепуат. Сэта рывком выдернули филка из портала и все вместе уселись на гравий, тяжело дыша. Сармат попытался было вскочить, но его повело вбок, и он снова сел, потирая макушку. Вепуат двинулся к нему.

— Вы тут с Сэта на короткой ноге, — прошептал Тик-Кифахси, и Гедимин, разобрав слова, едва не хрюкнул в респиратор.

— Вы с ними совсем по-свойски. Огненного камня у вас, верно, завались. Никаким Кьюссам не снилось.

Гедимин хмыкнул.

— Нужен кейек? Бочонок жидкой молнии — и получишь… — сармат хотел сказать «по весу», но осёкся, вспомнив, что сок в деревьях обновляется постоянно, а вот горные породы в трапповых разломах — вряд ли. — Крупный камень получишь. Или три мелких.

Киф привстал на задние лапы, заглядывая сармату в глаза.

— Жидкая молния? Что, и вам нужно? Зачем? Не охотитесь… Воевать? С кем?

Гедимин досадливо сощурился.

— Да что вы всё про оружие⁈ Она нужна для…

В его спину врезался чей-то кулак… точнее, как сармат с изумлением понял, уже разворачиваясь, — приклад. Позади с винтовкой наперевес стоял очень сердитый Айзек. Киф, едва его увидев, шарахнулся в сторону и взлетел. Подался он к норе под душевой, — Гедимин успел увидеть это краем глаза, пока подбирал слова.

— Ты в себе? — Айзек заговорил первым. — Ты что сейчас собрался сдать Хигам? Ту дрянь, от которой сам за голову хватался⁈

— Sa— at has— sesh… — выдохнул Гедимин, прижимая ладонь к респиратору. «Ну естественно. Скогнов уже научил. Был магнит, стало оружие. И эти… да чем они отличаются⁈»

— Прогрессор, яд-дро Юпитера… — процедил Айзек сквозь зубы. — А ведь Хиги — это полдела. Кому твоё новшество мгновенно досталось бы? С кем Хиги в вечном союзе⁈

— Has— su— ke— mesh… — прошептал Гедимин, оглядываясь на душевую. Айзек мрачно кивнул.

— То-то же. Иди ты лучше… к реактору!

…Под реакторным куполом фонарь не ставили — каждый приходил со своим. Гедимин, увидев на краю светового круга белый холм, привычно снял с пояса «факел». Сбоку, в пятне белесого свечения, что-то шевельнулось.

— Хетшер, — Хиг говорил тихо — если бы не тишина, опустившаяся на долину, сармат его и не услышал бы. — Жидкая молния тебе правда нужна?

— Угу, — ответил Гедимин, поворачиваясь к норе. — Много. И лучше в трубках, чем в бочках. И про кейек я не соврал.

Из норы донёсся электрический треск.

— Арцак знает? Он у вас главный. Не против? Я-то достану. Не было бы проблем…

Гедимин мигнул.

— Айзек? — спина, вроде бы и не сильно ушибленная, внезапно заныла. — Знает, само собой. Молния нужна для очистки воздуха. Привози. И своим скажи. Тут в день Земли бывает большой торг — Сэта, Скогны… В общем, прилетайте.

— Торг? Сэта и Скогны? — Хиг высунулся из норы по плечи и растерянно завертел головой. — Чего ни увидишь… Значит, для очистки воздуха… Как пройдёт ураган, будем думать. Мы всегда за торговлю. А вот проблем нам не надо.

Гедимин кивнул.

— Нам тоже.

8 день Пустоты, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Обмен с Хигами? Третий участник торговли? — Айзек пристально смотрел Гедимину в лицо, и о чём он думает, сармат понять не мог — поэтому только пожал плечами.

— Ну да. Жидкая молния нам нужна. Её на одни фильтры сколько уходит… А им нужен кейек.

Айзек криво ухмыльнулся.

— Всем нужен кейек. Ну что ж… К торговому павильону добавится новый отсек. Досадно, что ты первые торги пропустишь. И разгребать придётся нам с Кененом.

Гедимин досадливо сощурился.

— Не хочешь разгребать — скажи, что запрещаешь. Киф тебя боится. Никаких торгов не будет.

— Боится? — Айзек мигнул. — Вот это уже странно. Мы с ним ведь даже не говорили.

Гедимин выразительно потёр плечо. Треснувшие пластины он переплавил ещё вчера, повреждений на теле не было с самого начала — но место удара сармат периодически чувствовал. «Фантомные боли, sa hasu,» — криво ухмыльнулся он. «Как от сигма-лучей. Может, у Айзека приклад фонит? Да нет, вряд ли. Он бы заметил.»

…Последняя пластина золотистой облицовки легла в стопку. Текк’т поддел её мордой, подталкивая к двери. Толчок, по меркам Текк’тов, был совсем слабый, но штабель каменных пластин проехал по коридору и улёгся у самой стены — на последний свободный пятачок в этом отсеке склада. Гедимин уставился на экран сигма-сканера и секунду спустя облегчённо вздохнул и покачал головой. «Умеют соизмерять силу. Или это я правильно рассчитал прочность. Так или иначе — работа сделана.»

Огромный змей развернулся к сармату и навис над ним, почти касаясь его шлема. Ещё двое высунулись из соседних скал. Гедимин с трудом подавил дрожь — к этому он так и не привык.

— Это всё? Куэнн-работа вся? Другая будет?

— Сейчас — вся, — ответил Гедимин. — Хорошо работали. Быстро. Другая будет потом. Копать каналы. Наливать воду.

— Воду? — чешуя существа стеклянно зазвенела. — Говори с Венгутту. С Асгааном. Её вода. Его камни. Говори-хорошо. Нет-дружат.

Гедимин неопределённо хмыкнул. Ему было не по себе. «Вот послал бы их с их суевериями, но…» — он едва заметно поморщился. «Опыт и факты. Факты надо учитывать. Значит, Венгутту… Выясним.»

— Скоро придёте? — спросил он. Существа переглянулись и загудели.

— В дни воды, — отозвалось одно из них, уже погружаясь в скалу. Секунда — и ущелье опустело. Гедимин постоял ещё немного у ворот склада, прислушиваясь к затихающему подземному гулу.

— Ушли? — громким шёпотом спросил кто-то за переборкой.

— Вроде тихо, — отозвался другой. — Сегодня, должно быть, не вернутся. Почему наш цех не перенесли на холм⁈

Затихшая было камнедробилка загрохотала снова. Через секунду к ней присоединилась вторая. Потом затрещало волокно, пропускаемое через металлические гребни, — «асбестовый» цех вернулся к работе. Гедимин закрыл ворота и обошёл ангар. Посреди опустевшего ущелья стоял складчатый каменный конус — крышка шахты главного корпуса. На мгновение сармат задержался перед ней, потом отвернулся и ускорил шаг. «Спускаться рано,» — напомнил он себе. «Да и без толку. Сканируй сверху, всё увидишь. И всё равно ничего не исправишь. Сегодня восьмое число… тридцать три дня до месяца Воды.»

В «западном» ущелье громыхнуло. Гедимин вскинулся, но сирены молчали. На экране сканера проступили очертания лежащего сааг-туула; над его спиной развесили ловчие сети, и кочевники ощупывали их и растягивали меж пальцев, что-то проверяя. В приоткрытом «отсеке» горками лежали круглые камешки разных размеров. Урджен — его даже на «скане» можно было отличить по накидке из перьев — махал над ними перьевым веником и изредка ударял в бубен. Другой Джагул, не обращая на него внимания, раскладывал гравий по мешочкам.

— Вождь Ваардзаг! — прорычал кто-то в «южном» ущелье. Сканирующий луч наткнулся на фигуру в ипроновой броне, и Гедимин быстро опустил прибор. Два сааг-туула на дне ущелья были обвешаны сетями; рядом кто-то сложил колотушки и разглядывал их, пробуя когтем мелкие трещины. Двое хмурых Джагулов вышли на видное место. Оба настороженно скалились и прижимали уши, глядя на Гварзу, вставшего у края обрыва, снизу вверх.

— Вождь Ваардзаг! Новый ветер уже в пути. А нам нечем охотиться!

— Разве? — Гварза махнул рукой в сторону сетей. Джагулы зарычали.

— Этого очень мало. Нет стрел. Нет жидкой молнии. Нет разрывных камней. Не из чего метать их.

Из «западного» ущелья донёсся вой, переходящий в гиений хохот.

— Прими кару Пламени, Джелег! — крикнул кто-то. — Оно к тебе ещё милосердно!

— Молчи, Хеллуг, — отозвался кто-то с «юго-востока». — Вам, про́клятым, вернули оружие. Мы просим только вещи для охоты. Вождь Ваардзаг, ты обещал нам снисхождение. А не голодную смерть!

На «западе» взвыли.

— Джелег достоин глодать кости! А тебе, Улгех, достанутся камни. Улгех не заслужил другой пищи!

Гварза раздражённо вздохнул.

— Вещи для охоты? Пусть будет так. Мы вернём вам пращи и затуплённые стрелы. Круглых камней насобираете сами. Если хоть кто-то на холме в итоге пострадает…

На «западе» что-то тяжело заворочалось.

— Мы, Хеллуг, смотрим внимательно, — заверил кто-то из кочевников. — Джелег! Улгех! Не хотите быть племенами Пламени? Будете его трофеями!

— Гедимин! — чья-то рука опустилась сармату на плечо. — Сканируешь? Что видно? Что-то с реактором?

Сармат качнул головой и нехотя повернулся к Айзеку. «Как он подошёл незаметно?»

— Слушал, как Гварза общается с Джагулами. Они хотят охотиться.

Айзек оглянулся на «южное» ущелье и еле слышно хмыкнул.

— Ураган на подходе. После него всё и начнётся. Досадно, что ты это пропустишь. Жаркое будет время.

Гедимин слегка сощурился.

— Я ухожу работать, если ты забыл. Тут кто-то, кроме меня, строит станцию?

Айзек кивнул.

— Станция — не только стены. Разнообразие сырья… — он оглянулся на прядильный цех и на секунду задумался. — Кое-что надо бы подготовить, пока ты не ушёл. Чтобы там уже тебя не отвлекать. Можешь сделать детали для ещё пары прялок?

…«Растительное и животное волокно от минерального отличается… Да Ассархаддон знает, чем оно отличается!» — Гедимин досадливо сощурился на едва начатый чертёж. «Здесь, на Равнине, — чем угодно. Хотя, хотя… Были же какие-то намётки по местным тканям, Вепуат сканировал, брал образцы…» — сармат сунул чертёж в карман и тяжело вздохнул. «Вепуат летает. Поди знай, когда он вернётся. Может, у Альгота что-то осталось? Если сам он на месте. Я в его записях разбираться не готов.»

…Главный химик, едва оглянувшись на дверь, махнул рукой — «не сейчас!». Его лаборанты столпились вокруг вскрытой литейной станции. Один сыпал в тигли чёрный песок, другой — стеклянную шихту. Гедимин покосился на опоки, свёрнутые из защитного поля. «Кюветы? Колбы? Газоотводные трубки? У них тут что, вся посуда повзрывалась?»

…«Станина есть станина,» — думал Гедимин, глядя, как рэссеновые «камешки» белеют и теряют форму. Лёгкоплавкий шлак уже стёк, тугоплавкая корка вскоре должна была всплыть. «Сделаю им пару станин и какие-никакие веретёна. Ход будет слишком лёгким — накидают утяжелителей. Камней на холме много.»

Он опустил ладонь на потемневшую от жара кость-наковальню. «Чутьё ремонтника» молчало. «Прочный позвонок. Может, ещё пригодится на станции.»

…Стоило выйти из ангара, как скафандр зашипел, и от чёрных пластин пошёл пар. Гедимин изумлённо мигнул, покосился на анализатор и шагнул в сторону от тропы. Броня, незаметно нагревшаяся до полутора сотен градусов, продолжала дымиться. «Хорошо, в цеху никого больше не было,» — думал сармат, открывая ворота и продухи настежь. За ангаром кто-то выругался — видно, зацепило струёй горячего воздуха.

— Вот и нечего тут маячить, — отозвался другой; Гедимин, завернув за угол, увидел троих филков. Один из них потирал обожжённое плечо, другие оттаскивали его от стены, и все трое смотрели в сторону душевой. Там почти у самой земли повис на тросах туун-шу. На его спине стоял Вепуат и старательно прокрашивал крупную яркую надпись: «ТИКС». На неё снизу смотрел, привстав на четыре лапы, Тик-Кифахси.

«Так и есть,» — Гедимин обогнул бронеход и остановился там, откуда просматривались оба бронированных бока. «По надписи на каждом борту. Краска… нет, всё-таки не светящаяся. Надо было ему посоветовать…»

— Подойди и спроси, — донеслось от проветриваемого ангара. — Он всё равно тренируется. Твой центнер веса эта тварь и не заметит!

— Это так будет по-вашему? «Тикс»? — крылатый ящер прошёл вдоль надписанного «борта». — Так и оставишь? Без своего имени?

«Бортовой номер ему ещё,» — Гедимин подавил нервный смешок. «Крейсер всё-таки.»

— Гедимин! — Вепуат, заметив сармата, спрыгнул наземь и помахал пустой трубкой из-под краски. — Ну, как тебе?

— Бортового номера не хватает, — отозвался Гедимин. Вепуат фыркнул.

— Давай на борт! — он отстегнул от пояса щупальце-страховку и протянул сармату. — Проверим грузоподъёмность. Киф говорит — из-за ожогов некоторые полости внутри сжались. Поэтому зверь стал слабее. Надо бы выяснить, насколько.

Гедимин качнул головой.

— Проверь на филках, — он кивнул на группу у ангара. — Они рвутся в полёт. И внутрь пролезут. Даже страховка не нужна.

— Серьёзно? — Вепуат повернулся к филкам. Ящер, недовольно треща, встал между ними и сарматом.

— Не сегодня. Зверь устал. Принеси лучше тросы и крюки. Завтра его привязь должна быть прочной.

…От остывающих деталей тянуло жаром. Гедимин покосился на бурлящую в вёдрах воду, взглянул на термометр и потянулся к рычагу вентиляции. «Опять увлёкся. Хорошо, когда работаешь один. Никто под руку не влезет.»

Вокруг ангара никого не было, и сармат открыл все лючки и распахнул ворота. Наружу вырвались клубы пара — вскипевшая вода остывала медленно. Поодаль, у дверей нового барака, толпились сарматы; кто-то из них обернулся и удивлённо хмыкнул.

— Уже порвал? — донёсся из барака недовольный голос коменданта. — Когда ж вы, амбалы, научитесь соизмерять силу⁈

— Очень рыхлый материал, — отозвался кто-то, и Гедимин насторожился — говорил явно сармат-Старший, и явно незнакомый. — Он что, весь из этих… переплетённых нитей? Он неэластичный?

Комендант фыркнул.

— Осторожнее с одеждой! Её и так мало. Вот тебе игла и нитка, садись и зашивай. Ещё оборвыши тут есть?

Рослый силуэт у дверей зашевелился и ощупал плечо.

— Зашивать? Это как? — озадаченно спросил незнакомый сармат. — Эти волокна… они плавкие?

Комендант тяжело вздохнул.

— Они горючие. Это не скирлин. Это ткань. Её ткут. Из ниток. И нитками же зашивают. Магнард! Ещё не спишь? Покажи новичкам, как обращаться с иглой.

«Новички-Старшие?» — Гедимин поднял сигма-сканер и еле слышно хмыкнул. «И правда. Целых четверо. Им хоть респираторы выдали?»

Грузный сармат, перегородивший собой весь проход, и правда, был в респираторе — но из одежды ему досталась только тканая рубаха и сшитые из облезлых шкур штаны. И то, и другое собирали из мелких кусков — видимо, порезали и перешили что-то из старых филкских вещей. У пояса на ремешках болталась фляжка из чёрного «стекла». Сармат, подняв руку, растерянно смотрел на прореху под мышкой — ткань не выдержала резкого движения и разошлась по шву.

— Садись уже, — проворчал подошедший Магнард. — И снимай рубашку. Я только покажу, понял? Дальше — сам.

Сканирующий луч уткнулся в швейные принадлежности, и Гедимин хмыкнул. «А игла-то рэссеновая. С литейной станции. А вот нить — „асбест“. Чего попроще там не нашлось?»

— А… нормальную одежду нам дадут? — спросил второй переселенец, заходя в барак. — Не из… остатков местной фауны?

Гедимин невесело ухмыльнулся. «Вот и ещё четверых ни о чём не предупредили. Поговорить с ними, что ли?»

Часть 40 9–22 дни месяца Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

9 день Воздуха, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Тонкие волокна, обвившие руку Гедимина, потеплели и зашевелились. «Иду-ут,» — прогудело внутри черепа. Гедимин мигнул.

— Кто идёт? — спросил он, оглядываясь на реактор. Краем глаза он успел заметить зеленоватое пятнышко, очень похожее на глаз. «Одно,» — удивился он про себя. «Как-то мало.»

«Иду-ут,» — повторил хранитель, переползая с предплечья на макушку. Гедимин машинально посмотрел на потолок и пожал плечами. Понять хранителя, как и всегда, было сложно.

Снаружи выл ветер. Защитный купол над городом оснастили рассекающими гребнями и уплотнили до полупрозрачности. В душевой уже с утра шумела вода, гудел мотор, и что-то чавкало. У входа толпились сарматы. Кто-то вышел в одних подштанниках и теперь ёжился на сквозняке. Ещё одна группа собралась поодаль, у бронехода, и с опаской заглядывала за ангар. Заглянул и Гедимин. Там шипел, шумно втягивая и выпуская воздух, пришвартованный «трилобит». Его растянули на шести анкерах так, что шевелить он мог только хвостом. Глаза существа вылезли из-под брони и таращились на небо. Гедимин проследил за его взглядом, — наверху, над куполом, медленно вращались спирали циклонов. Что-то сверкало внутри их витков, освещая плывущие тёмные нити. Они тянулись в разных направлениях, пересекая мерцающие спирали, но рассмотреть, что это, Гедимин так и не смог.

Туун-шу, притянутый к земле, махнул хвостом и повернулся боком, ослабив тросы. В свете фонаря у душевой на его панцире блеснула свежая надпись. «ТИКС-ТЭ01» — машинально прочёл Гедимин и сдержанно хмыкнул. «А вот и бортовой номер.»

На «юго-востоке» что-то лязгало, дребезжало, свистело и изредка выло. На плато, не прикрытом куполом, горели огни — ровный жёлтый и качающийся белый. Ещё один зажёгся на пересечении коридоров, между бараками, — Сэта, покинув пост на окраине, перебрались в «город».

— Вам отсюда хоть долины-то видно? — спросил Гедимин, заглянув под светящийся купол. Сами Сэта его перетащить с окраины никак не могли, — кто-то из командиров явно помог им, а значит, не возражал.

— Над долинами летит хозяйка вихрей, — отозвались из-под купола. — И те, кто несёт ветер, с ней. Кто отправится в путь против их воли⁈

Гедимин, хмыкнув, прошёл мимо. Вой ветра стал громче, и что-то загрохотало — циклон порвало на отдельные тучи. Среди его обрывков метались тёмные точки и полоски и что-то белесое, слабо светящееся.

Пока сармат разглядывал небо, оба огня на плато погасли. Один, растянувшись в цепочку, быстро пополз к тёмной громаде у обрыва, другой — ещё быстрее — к городскому куполу. Гедимин вскрыл защитное поле на его пути, и Вепуат, подгоняемый порывом ветра, ввалился в коридор. Проём в куполе закрылся, но остановиться шатающийся сармат смог не сразу. Пернатое существо, вцепившееся в его плечи и бока, махало хвостом и хлопало крыльями. Гедимин сунулся было к нему и еле успел отдёрнуть руку.

— Тихо! — Вепуат тряхнул плечами, отбрасывая существо за спину, и шумно выдохнул. Из-за купола донёсся переливчатый вой, следом засвистели дудки. Синеватые светящиеся ленты мелькали на окраине. В небе снова громыхнуло, по коридору пронёсся порыв ветра.

— Зачем полез туда один? — Гедимин недовольно сощурился. — А если бы сдуло?

Вепуат беспечно ухмыльнулся.

— Переждал бы и прилетел обратно, — он повёл плечом, и пернатое существо снова свесилось ему на грудь. Оно, как и огромный «трилобит» у душевой, смотрело только вверх.

— Никого из кочевников не унесло? — спросил Гедимин. Последний из качающихся белых огней исчез в темноте. На экране сигма-сканера огромное бронированное существо сползало с обрыва и укладывалось на дне ущелья рядом с двумя сородичами. Пластины их панцирей были плотно сомкнуты.

— Джагулы привычные, — отмахнулся Вепуат. — Да и ветер ещё только поднимается.

Он посмотрел на небо, покрытое спиралями циклонов.

— Интересно, каково там летать?

…Цеховой ангар за ночь остыл. Гедимин прикрыл лючки вентиляции, и вой ветра притих. Сармат подобрал деталь будущего прядильного агрегата и придирчиво её осмотрел. «Небольшая рихтовка — и начну собирать. Поставлю все станки в цех, а дальше пусть Айзек думает. Какие у него там волокна, где он их возьмёт…»

Сигма-сканер показывал, что работает не один Гедимин — на дне ущелья две бригады филков дробили асаановую руду, в прядильно-ткацком цеху заправляли станки, и любопытный рослый сармат заглядывал в двери. Сканер «нащупал» свежий шов на его рубахе — асаановая нить криво, но крепко затянула разрыв.

В цех заглянул Вепуат.

— Работаешь? Помощь нужна? — спросил он и тут же уставился на свой сигма-сканер. Гедимин отмахнулся. От Вепуата сейчас было мало проку — от сканера он оторваться не мог. «Смотрит на „юг“,» — машинально отметил Гедимин. «Следит, как раздирают на куски его арку? Опять собирать её по всему холму…»

…Пустые веретёна качались от толчков привода. Мерный перестук разносился по ангару. Гедимин дописывал инструкцию на листке зеленоватой бумаги. «Надо будет отдать Айзеку. Вроде бы всё учёл. Хотя — наверняка случится ещё что-то. У них тут всегда…»

— Zaa atesieq! — выдохнул Вепуат, вскинув руку в жесте превосходства. Гедимин удивлённо мигнул.

— Так, их вытерли… Ничего себе у них прикус! — пробормотал Вепуат, глядя на экран. — А теперь… Ох! Бедная самка. Я бы ещё не так взвыл… Ну и что проку от твоего чесания гривы? Тут впору анестетики вводить… Ага, один отцепился… нет, ищет другой сосок. Нашёл… Выходит, они рождаются уже с зубами. Мн-да-а… Бедная, бедная самка. Интересно, кровяной камень ей дадут?

— Что у тебя там? — не выдержал Гедимин. Вепуат поднял на него рассеянный взгляд.

— Она всё-таки родила. Прямо посреди ритуала. Хорошо, что там ещё не все перепились. Вон, Урджен пришёл… Зачем ты их трогаешь? Спят себе — и пусть бы спали! Вот так, правильно, тяпни его покрепче!

Гедимин заглянул в экран. Под лучом слабо шевелились два мохнатых комка. Их уложили в ёмкости из шкур, засыпанные сухими листьями. Ни на что, знакомое сармату, эти существа похожи не были.

— Не знаю, что Урджен сказал, но все довольны, — пробормотал Вепуат. — И он тоже. Хотя палец ему прокусили. Ну, у него-то кровяной камень под рукой… Нет, я всё-таки не понимаю, как самки это выносят. Такие челюсти, и ещё зубы… Ох!

Он нервно ощупал нагрудник.

— Это что, детёныши Джагулов? — Гедимин недоверчиво покачал головой. «Всё-таки естественный способ размножения — какая-то чушь. Интересно, как быстро из такого комка вырастает Джагул?»

— Ну да, — Вепуат наконец отвёл взгляд от сканера и широко ухмыльнулся. — Гургуу родила. Я вообще не думал, что она соберётся до завтра. Но вроде всё в порядке. Рожать во время урагана, да ещё на ритуале…

За стеной что-то загрохотало. «Юго-запад,» — машинально определил Гедимин. «И это не в небе. На поверх… На плато!»

Грохот усилился — на окраине что-то взрывалось, и взрывы гремели всё чаще. Гедимин, сдёрнув с плеча сфалт, вылетел из ангара и ошалело огляделся. Воины Сэта спокойно сидели под куполом. Из бараков выглядывали растерянные филки. Вепуат, выскочивший из цеха вслед за Гедимином, сделал шаг вперёд — и остановился, сдавленно хрюкая в респиратор. Ещё раз громыхнуло, и снова началась канонада — уже в отдалении, где-то на «востоке».

— Heta! Стой! Это деревья!

Его крик утонул в грохоте разорвавшегося смерча и шуме падающих камней.

До рощи на «юго-западной» окраине он добрался первым — Гедимин только и успел мигнуть. Снаружи рассвело, но защитное поле заслоняло обзор и мешало сканирующим лучам. Однако Гедимин всё-таки рассмотрел новые трещины и проломы на деревьях-валунах. Растения будто разошлись по швам. Над каждым проломом клубилась дымка. На ветру она вытягивалась параллельно земле, но не иссякала. Горизонтальные дымовые полосы повисли над холмами.

— И сканером не возьмёшь, — пробормотал Вепуат и протянул руку к защитному куполу. Гедимин успел схватить его за запястье.

— Не лезь!

Над дальним плато с грохотом взорвалось торнадо. Следом загремели оседающие камни.

— Смотри! — крикнул Вепуат, указывая на небо. С «востока» из закрученных в спираль складок медленно выплывала тёмная громада. Она была продолговатой, с размытыми шевелящимися краями, и вереницы мелких объектов тянулись вдоль её «бортов». Потом Гедимин разглядел ещё одну, всю в пятнах и свисающих лохмотьях. Что-то мелкое сновало среди них.

— Вот бы подойти поближе… — прошептал Вепуат, щурясь на бесполезный сканер. Луч не дотягивался до странных объектов — весь экран покрылся тёмной рябью.

«Если эти штуки на высоте километра…» — начал было высчитывать Гедимин, глядя, как тёмная громадина всё тянется и тянется, а её «хвост» по-прежнему закрывают небесные складки. « Hasu! Откуда мне знать, на какой они высоте⁈»

— Эта дрянь размером с астероид, — пробормотал он. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Почему «дрянь»-то? Что они тебе успели сделать⁈

Гедимин мигнул.

— Не хватало ещё… — он замолчал и судорожно глотнул воздух. — Оно ещё и живое⁈

Теперь он видел, как плавно колышутся складки вдоль «бортов» и выступы на передней части. Над холмами плыли гигантские существа. На них что-то копошилось, свисало, мельтешило вокруг и летело в «кильватере», увлекаемое воздушным потоком. Вепуат смотрел на «астероиды», и по лицу расплывалась нелепая ухмылка. У душевой раздался низкий прерывистый гул. Гудел привязанный «трилобит». Гедимин услышал скрежет анкеров, но крепления всё-таки выдержали.

Что-то ударилось о защитный купол и рассыпалось пылью. Рассмотреть её Гедимин не успел — ветер тут же сдул пылевое облачко. Следом в купол врезались сразу три объекта. Потом снаружи застучал «град». Что-то падало, зарывалось в гравий, взрывалось от удара. Ветер дул со всех сторон одновременно, рассыпая пыль и разбрасывая странные цветные градины. У многих из них Гедимин разглядел хвосты и обломки боковых плавников.

— Образцы, — выдохнул за его спиной Вепуат. — Сотня сотен образцов…

Гедимин еле успел обхватить его за плечи. Существо, зажатое между двумя сарматами, заскрежетало и забило хвостом. Гедимин, не обращая на него внимания, затолкал Вепуата в ближайший ангар и только там выпустил. Сармат шарахнулся от него и сердито фыркнул.

— Крылья-то зачем ломать⁈

— Снаружи ещё не так обломало бы, — отозвался Гедимин, разглядывая исцарапанный нагрудник. Пернатое существо сердито гремело крыльями. «Ничего там не сломано,» — подумал Гедимин. Сказать об этом онне успел. Огромный пёстрый ком возник из воздуха у входа в техотсек и прокатился по ангару, на лету разваливаясь на части. Две самые крупные растянулись на полу, шипя и сдавленно ругаясь. У одной из них был короткий узорчатый мех и двойные шипы вдоль хребта. У другой — рога, драная накидка и хвост с зубчатой клешнёй.

— Живой⁈ — Вепуат опомнился первым. Он склонился над стражем, протягивая ему руку. Хассинельг уже и сам поднимался, ощупывая ушибленное колено и прорехи в накидке. Гедимин осторожно пододвинул к нему упавший посох. Страж дёрнулся было за палкой, но пошатнулся и снова упал. Уже сидя, он вцепился в посох двумя руками и выдохнул. Его шатало из стороны в сторону. Вепуат сел рядом, придерживая его за плечо и рог. Гедимин оглянулся на Мальгеса, распластавшегося на полу. Это существо даже не думало подниматься — наоборот, уронило голову на лапы и зажмурилось.

— И это ты называешь короткими путями⁈ — донеслось из-под лап, прикрывающих пасть. — Вот чтоб я ещё раз согласился…

— День неудачный, — виновато буркнул страж. Он уже который раз пытался сфокусировать взгляд, но зрачки так и расползались в разные стороны. Гедимин озадаченно посмотрел на Вепуата, тот дёрнул плечом — «а я что могу сделать⁈».

— Там ещё не рассвело? — спросил Хассинельг, прикладывая к голове навершие посоха. Оно вспыхнуло чуть ярче. Страж встряхнулся и, всадив наконечник в камень, кое-как поднялся. Кость без видимых усилий воткнулась в тектон на десяток сантиметров — Гедимин только и успел мигнуть.

— Рассвело, — ответил Вепуат. — И давно уже. Даже гейзеры отгорели. Что с ногой?

Страж, сильно хромая, уже добрёл до Мальгеса и занёс светящийся посох над ним. Существо фыркнуло, встряхнулось и нехотя подняло голову.

— Я сегодня никуда не пойду. И ты не ходи.

Хассинельг приложил посох к повреждённой ноге и тихо скрипнул зубами.

— Не ходи… Мне ещё возвращаться, пока не заметили. А, всё равно заметят!

Посох то вспыхивал, то гас. Гедимин покосился на дозиметр — графики интенсивности «сигмы» и «омикрона» дёргались то вверх, то вниз, выписывая зубцы. Страж, выдохнув, перенёс вес на повреждённую ногу и сдавленно зарычал.

— Не помогло? — спросил Вепуат, выпуская «щупы» анализатора. — Отодвинь-ка палку. Надо посмотреть, что там с костями.

— Короткие пути, сказал он… — проворчал Мальгес, обнюхивая водосток. Гедимин заметил на его боку пару царапин и мелкие проплешины.

— Трещина, — Вепуат, помрачнев, опустил сканер. — У тебя кровяной камень есть?

Хассинельг махнул хвостом.

— Камень с посохом не работает. Ничего, старейшина Кайри поможет. Если я до него доберусь…

Он пошарил в мешочках у пояса, потом — в складках накидки.

— Ягод курруи ни у кого нет?

Сарматы переглянулись.

— У Броннов, наверное, есть, — сказал Вепуат. — Сядь и не двигайся. Я тебя донесу. Гедимин, подержи Скафа…

Сармат, фыркнув, убрал руки за спину.

— Держись за меня, — буркнул он Хассинельгу. — За плечи. И палку не урони.

Страж весил не больше, чем средних размеров филк — и от неожиданности даже не сопротивлялся. Мальгес смерил его, вцепившегося в плечо Гедимина, мрачным взглядом и махнул хвостом.

— Есть тут, где переждать ураган?

— Идём к Броннам, — сказал Вепуат. — У них там подстилки, всякая еда…

За ангаром громыхнуло. Снова посыпались камни. Какая-то дудка пронзительно завизжала. Её вопли оборвал громкий костяной треск. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Одной меньше. А ворота, получается, ещё целы. Стоят вертикально. И даже дудки не все полопались.»

…Хассинельг сидел на полу, обернув распухшее колено мокрой тряпкой. На ней желтели шкурки от ягод курруи. Навершие посоха, занесённое над компрессом, то вспыхивало, то гасло. Бронны, столпившиеся вокруг, взволнованно пищали. Скогны тихо стояли поодаль, наблюдая за стражем и сарматами. У самой дальней стены среди пустых мисок спал Мальгес. Гедимин посматривал на его уши, думая, правда он отключился или притворяется. «Всё-таки спит. Ну, хорошо, что хоть его не ушибло.»

— День такой, — Хассинельг пощупал колено и шумно выдохнул. — Да ещё расстояние… Закрутило. Дни Воздуха, они вообще… плохие для направленного движения.

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— То есть — тебя и на обратном пути… закрутит?

— Скорее всего, — страж понурился. — И опять обо что-нибудь треснет. Ветер там не ослаб?

Он покосился на посох. Внутри навершия то закручивался, то распадался светящийся смерч.

— Ослабнет он, как же… — пробормотал страж, не дожидаясь ответа.

— Хассек, — Вепуат достал было из кармана ампулу, но, махнув рукой, засунул её обратно. — Ты сегодня сиди тихо. Ты ещё приложишься этим же коленом — и ногу тебе размозжит. Если и завтра будет плохо… Гедимин, ты донесёшь его, если что? На плечах?

Сармат кивнул. Хассинельг посмотрел на него исподлобья и отодвинулся.

— Не надо меня носить. Уйду, когда ветер ослабнет. А Дим-мину… ему тоже выходить затемно. Пока дождь льёт вполсилы.

Вепуат оглянулся на Гедимина.

— Завтра польёт так, что и его может смыть? А ни в какие подземные реки он не провалится?

— Накроюсь защитным полем, — буркнул Гедимин. При мысли о подземных реках и ему стало не по себе. «Гравий — ещё ладно. А если почва песчаная или глинистая… Не хватало ещё завязнуть посреди Равнины!»

— В день Воды всегда придёшь, куда надо, — отозвался страж. — Если не забудешь, куда шёл. Это вам не день Воздуха… Урррх! Ну мне завтра Руниен и скажет…

Он снова ощупал ногу и досадливо щёлкнул хвостом. Бронны, отобрав у него тряпку, обмакнули её в горшок с отваром курруи и снова обернули колено.

— Вот так и сиди, пока ветер не стихнет, — сказал Вепуат. — Гедимин, ты запомнил? Завтра, как только отпустят с дежурства…

…Ветер гудел в воздуховодах, но с каждым часом тише. Последний смерч взорвался над холмами ещё засветло. Фонарь Гедимина осветил связку бубенцов, прикопанную в гравий, осколок трубки с отверстиями, торчащий из камней, и бронированную лапу сааг-туула. Животное уложило голову на край обрыва и щурилось на свет. Гедимин отвёл фонарь в сторону. В темноте заурчали.

— Хороший ветер, — услышал сармат голос Урджена. — Много принёс.

Сармат покосился на небо. Там медленно, по сантиметру, плыли куда-то огромные тёмные силуэты. Всё, что сновало вокруг них, где-то затаилось.

— Что он принёс? — спросил Гедимин, глядя в темноту.

— Семена. Дичь, — отозвался Урджен. — И Джаарган вернулся. Ты же его видел.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Джаарган⁈

— Или это был не ты? — теперь удивился Джагул. — Чьё око на нас глядело? Твоё или Урху? Видно, Урху. Она всё ходила вокруг Гургуу. Я бы позвал её, но самки были против. Самкам тут виднее. Вернулся, да. Через год дадим имя. Пока буду звать вернувшимся.

«Что-то не то они там пили, на своём ритуале,» — Гедимин покачал головой.

— Ты про детёнышей, которые сегодня родились? — осторожно спросил он. — Думаешь, кто-то из них — Джаарган? С чего ты это взял?

— Эррх… — отозвались из темноты. — Много снов. Много знаков. Он сказал — все вернутся. Жаль, теперь с ним долго не поговоришь. Буду учить его. Как он меня учил.

Из темноты послышался смешок. Гедимин растерянно покачал головой.

— Иди спать. Свалишься ещё с брони, — проворчал он, огибая душевую. В темноте что-то заворочалось, захрустел гравий. Гедимин шагнул под реакторный купол, оглянулся и едва заметно поёжился. Ему было не по себе. «Завтра идти в столицу. А там — никого, кроме аборигенов. И у всех свои традиции. Вот наслушаюсь ерунды… Надо бы поменьше вылезать из литейни. Может, и спать там буду.»

10 день Воды, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

— Пойду к твоему сородичу, — Гедимин погладил корпус реактора. Гладкий жёлтый камень сегодня казался тёплым, — сармат даже проверил внутренний и внешний термометры и убедился, что установка не перегрелась. Горячие волокна оплели его руки и сомкнулись на спине. «Скажу-у ему-у,» — прогудело внутри черепа, и дозиметр мигнул — мощный пучок сигма-излучения ушёл куда-то к центру Равнины. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Смотри за лагерем. Над нами висит что-то странное. И погода слишком хорошая. Ещё кто-нибудь захочет повоевать…

Наверху с гулом отодвинулась крышка. Скрежета в этот раз не было — Гедимин не зря возился с направляющими.

— Иди сюда, атомщик, — Айзек пропустил сменщиков в бункер и нетерпеливо помахал сармату. Вид у него был обеспокоенный.

В душевой шумела вода. У ворот стояли мокрые мешки. Их обступили филки-химики — Альгот и трое лаборантов. Главный химик оглядывался по сторонам. У его ноги стояло полное ведро воды.

— На самые дальние решётки, — услышал Гедимин обрывок фразы. — День заполнения пишите два раза — на стене и на полу! Только не у водостока…

Химик резко повернулся к нему и довольно хмыкнул.

— Пришёл! Мимо душевой никто не проходит. Даже ты. Нужен термобластер.

Гедимин молча отстегнул излучатель от пояса и протянул ему.

— Второй тоже, — добавил Альгот, придирчиво осматривая прибор. — А учитывая, что ты уезжаешь надолго…

Гедимин кивнул на ангар горячего цеха.

— Ещё два там. Не хватит — делайте новые.

Айзек нетерпеливо постучал пальцем по его наплечнику.

— Идём! Пока все на месте, а снаружи ещё не полило…

Проходя мимо воздуховода, Гедимин услышал тихий шелест — за куполом начинался дождь. Небо покрылось синим волнистым орнаментом и едва заметно колыхалось, как рябь на воде. Огромные тени поперёк синих волн стали ещё шире и разлапистей. «Кто там вообще, и на чём он так отъелся?» — думал Гедимин, с опаской глядя на странные, но явно живые объекты. «Главное, чтобы на холм не грохнулся. Станция, может, и выдержит. А вот ангары и бронеход — вряд ли.»

На дне ущелья, у столярной мастерской, стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза. Рядом с ним, уронив голову на лапы, лежал Мальгес. В этот раз его уши подёргивались — кто-то его уже разбудил. Напротив опирался на посох Хассинельг. Под его штаниной угадывалась повязка с жёстким каркасом, мешающая сгибать ногу. В стороне, рядом с нахохленным Вепуатом, тускло светился огненный жрец. На него с опаской косились Джагулы. Их было трое, они стояли порознь и друг на друга скалились. «Фиолетовый, чёрный и жёлтый,» — отметил про себя Гедимин. «Хеллуги, Джелеги и Улгехи. Всех собрали. Кифа не хватает. Спит, наверное.»

— И торговый день, — услышал Гедимин негромкий голос Гварзы. — Надеюсь, Хепри, обойдётся без эксцессов.

Вепуат еле слышно фыркнул.

— У нас с Гедимином всё было спокойно. Его уважают.

— Урррх, — выдохнул кто-то из Джагулов. — Что с охотой? Дети Пламени будут охотиться? А зверь Кьюссов?

— Все будут, — пообещал Вепуат. — Один Гедимин всё пропустит. Иди уже сюда! Хассек говорит — пора отправляться.

Мальгес нехотя приподнял голову. Гедимин шагнул в круг. Гварза смерил его мрачным взглядом и протянул контейнер с Би-плазмой.

— Чтобы мутагены в рот не тащил! Мало нам с тобой проблем…

— Будь на связи, — Айзек дал Гедимину большую тубу горючей смеси. Кут’тайри одобрительно зашипел.

— Как найдёшь место, разожги огонь! Все города Сэта увидят его, — пообещал он. — Если древние печи карликам не подчинятся, наши литейни всегда…

Гварза качнул головой.

— Ваши литейщики не знают, на что напрашиваются. Кет! Пойдёшь один. Поведёт тебя Мальгес. Через какие-то грузовые норы. Руки и сканер никуда не совать! Встретит тебя Шесек — и он там за тебя отвечает. Хассинельг пойдёт своими путями, как сможет, с тобой свяжется. Куда-то лезть, совать предметы, что-то трогать — с ведома Шесека и с его разрешения. По дворцу и столице не шляться!

Гедимин хмыкнул.

— Я-то могу не шляться. А если придут в литейню? Кто-нибудь из… тех, кому мы не нравимся?

Хассинельг махнул посохом.

— Придут, — пробормотал он, помрачнев. — Точно придут. Когда не надо, прибегает весь совет. Шесек обещал…

Гедимин угрюмо сощурился. «Можно подумать, нам нужна эта станция. Я вообще сидел бы на Земле…»

— Атомщик! — Айзек перехватил его взгляд. — Со стражами не драться! Если совсем прижмёт — бей прикладом. Но никакой стрельбы в столице!

Вепуат покосился на оружие за плечом Гедимина и тихо хрюкнул. Гварза показал ему кулак. Вепуат пожал плечами.

— Я просто подумал о сравнительной прочности. Интересный был бы эксперимент.

— Никаких экспериментов во дворце и в столице! — Гварза повысил голос. — Айзек, повтори ещё раз, — до Кета всегда плохо доходило.

Айзек поморщился.

— Кенен, давай спокойнее, ладно? Тут всем не по себе. Гедимин, если что-то будет нужно — сразу выходи на связь. Через Сэта или через Хассека, — он за тобой там присмотрит. И… — он дотронулся до височной пластины. — Закрой голову. И, пока не вернёшься, постарайся не открывать.

«Да я бы рад…» — Гедимин вспомнил невидимые иглы, впивающиеся в череп, и невольно поёжился.

— Как я тогда поговорю с Сэта? — хмуро спросил он. — Переводчик за экраном работать не будет.

Айзек снова поморщился.

— Действуй по обстоятельствам. Срочный разговор с Сэта — одно. Развешивание мозгов по твэлам — другое. Ты голову ещё не закрыл?

Гедимин мигнул.

— Мне же ещё идти, — он кивнул на сонного Мальгеса. — Как будем общаться?

Гварза раздражённо вздохнул.

— Не хватало ему ещё с тобой общаться! Иди, куда покажет. И глаз до сигнала не открывай. И никаких экспериментов!

Мальгес поднялся на ноги, прошёл мимо Хассинельга, едва не столкнув его с дороги, и остановился рядом с Гедимином.

— Сигнал будет такой, — он толкнул сармата боком. Толчок получился неожиданно сильным. «Тем лучше. Не пропущу,» — подумал Гедимин, прислушиваясь к шуму дождя. «Льёт всё сильнее. Не знаю, что там за норы. Надеюсь, не затопляемые.»

— Сейчас я не буду ничего понимать, — предупредил он, смыкая височные пластины. Мальгес что-то проклекотал, но сармат не разобрал ни слова. Айзек и Вепуат переглянулись.

— Осторожнее там, — буркнул разведчик, незаметно сунув Гедимину камешек на шнурке. — Айзек! Может, всё-таки меня отпустишь?

Айзек качнул головой.

— Вас двоих слишком много на один город. Иди, атомщик. Доберёшься — сообщи.

Гедимин посмотрел туда, где только что стоял Хассинельг. Страж исчез. Сармат оглянулся на холм (реакторный купол отсюда не просматривался) и положил руку на загривок Мальгеса. В защитном поле открылся проём. Под ноги сармату выплеснулась вода — дождь набирал силу. «Не утонем?» — криво ухмыльнулся Гедимин, закрывая глаза.

…Поверхность под ногами сменилась раз пятьдесят — на тридцатой смене Гедимин перестал считать. Сначала по пальцам били крупные капли, потом вода потекла струями, а ступни затопило. Сармат слышал только плеск под ногами и грохот падающей воды. Сколько-то времени спустя — по ощущениям, через час — добавились странные щелчки и шкворчание. Они шли то снизу, то сверху, независимо от поверхности под ногами, — всё время с разных сторон. «Или со всех сторон одновременно,» — чем дольше Гедимин прислушивался, тем труднее было определиться. «Мальгес не дёргается. Видимо, это неопасно.»

И полив, и шкворчание внезапно прекратились. Ступня нащупала отёсанный камень, потом стык между плитами. Затем Мальгес, навалившись тяжёлым боком, прижал сармата к стене. Гедимин открыл глаза и тут же зажмурился — после долгой темноты свет был неприятно ярким.

В отдалении виднелись белые башни, составленные из круглых «отсеков» и проросшие шипами непонятного назначения. Такие же шипы, только более короткие, упирались сармату в спину. Мальгес подался назад и мотнул мордой, будто указывая на что-то позади Гедимина. Тот обернулся и увидел в белой шипастой стене узкий несимметричный проём. Судя по глубоким выемкам по его периметру, когда-то здесь примыкал к «обшивке» какой-то внешний модуль. В оставшуюся «горловину» Гедимин пролезал только боком.

Мальгес снова мотнул мордой и придвинулся к сармату, будто хотел его подтолкнуть.

— Туда? — прошептал Гедимин, протягивая руку в проём. Из-за белых башен был слышен гул голосов, чьи-то повизгивания, скрежет камня о камень и распиливаемой кости. Поблизости никого не было, и выступы стен прикрывали сармата от чужих глаз — но Мальгес явно беспокоился и кого-то высматривал.

Он навалился боком, заталкивая Гедимина в проём. Тот кое-как пролез между несимметричными выступами. Шагов через пять коридор расширился; Гедимин оглянулся и увидел светлый проём. Мальгес исчез.

«Очень интересно…» — Гедимин сделал ещё пару шагов на ощупь. Света из открытой «двери» хватало бы, если бы сармат не загораживал её спиной. Он поднял было руку с сигма-сканером, но тут же досадливо сощурился и выключил прибор. Ничего, кроме белесой ряби, луч не «нащупал».

«Фонит,» — Гедимин сверился с дозиметром. Стрелка-указатель упёрлась в нижнюю часть корпуса — излучение шло из-под фундамента. Сармат снял колпак с фонаря и, щурясь от неожиданно яркого света, двинулся дальше. Через пару шагов он выяснил, что коридор не один — в две стороны от него отходили ответвления. Проёмы, ведущие вбок, почти полностью перекрывали проросшие из стен шипы. Пролезть между ними смог бы разве что Скогн.

«Похоже, идти надо прямо,» — Гедимин надавил на шипы, но сдвинуть их так и не смог. Белое вещество под пальцами казалось то податливым, то запредельно прочным. Сармат встряхнул головой и ускорил шаг. «Это здание — не такое уж большое. Даже по периметру я его за час обойду. Надо запоминать дорогу…»

Коридор преградили «сталактиты». Между ними оставалась узкая щель. За ней проход расширялся. Гедимин протиснулся, едва не оставив на шипах часть брони, и остановился. Он стоял посреди ажурной конструкции со множеством выростов — будто оказался внутри гигантского скелета радиолярии. Неосторожно шевельнувшись, он врезался плечом в тонкую перемычку. Обшивка затрещала. Гедимин, пригнув голову, ощупал то, на что наткнулся, — на белой «кости» не осталось ни царапины.

«Образец бы…» — он покосился на плазморез, царапнул раскалённым когтем ближайшую перемычку, надавил чуть сильнее, наращивая температуру, — коготь упёрся в непроходимую преграду. «Плазмой режется по миллиметру,» — всплыли в памяти давние слова Айзека. «Здесь тесно. Будет рикошетить, поплавлю скафандр,» — Гедимин нехотя опустил руку и нырнул под ажурную арку. Проход упёрся в ячеистую стену. Фонарь осветил проёмы, затянутые чёрной мембраной. Кое-где — особенно в самом широком проходе, куда мог бы пролезть Гедимин — «полотно» было тёмно-красным и подвижным. Внутри вертикальной мембраны что-то пульсировало, иногда выпирая наружу буграми. Порой она покрывалась чёрными полосами и замирала.

«Очень интересно,» — Гедимин огляделся по сторонам. Коридор здесь заканчивался. «Я где-то свернул не туда? Или это и есть дверь?»

Мембрана почернела полностью и растворилась. Фонарь осветил ребристые белые стены… и разрисованное полотнище на выходе. Гедимин радостно хмыкнул. «Куда-то я всё-таки вышел. Та занавеска — явно не Куэннская.»

Он выждал пару секунд. Самый широкий проход оставался открытым, но более узкие по-прежнему были затянуты красноватой мембраной. «Образец…» — снова шевельнулось в мозгу Гедимина, и он поддел толстую плёнку когтем.

Коготь провалился в неё, не встретив сопротивления, и так же легко вышел наружу… точнее, не вышел. Его срезало по самый палец. Гедимин, ошалело мигнув, нашарил в кармане кованый штырёк, просунул до половины в мембрану — и выдернул, растерянно глядя на гладкий срез. Полстержня отсекло бесшумно, пальцы не ощутили ни давления, ни нагрева.

— Ай-и-и-и! — «шторка» поперёк коридора откинулась, и кто-то пронзительно заверещал, глядя прямо на Гедимина. — Залезай! Ворота ждать не будут!

Гедимин, стараясь не трогать стенки, нырнул в проём и вывалился наружу — в широкий отсек, перегороженный ячеистыми колоннами. Он встряхнул головой и выпрямился, озираясь по сторонам. На него смотрели четверо Скогнов. Ещё один поправил растянутую на шипах занавеску, повернулся к сармату и постучал себя пальцем по лбу.

— В ворота зачем было тыкать⁈ Ещё бы руку засунул!

Гедимин смущённо сощурился, глядя на его ладонь. Скогн протягивал ему обрезок штырька, ипроновый кожух когтя и аккуратно вылущенные из него проводки нагревательной системы. Надрезов на «выпотрошенном» кожухе не было.

— Оно так, по частям, и выпало? — спросил сармат, глядя на углубления в стене. Свет так далеко не проникал, но Гедимину мерещились на их дне красно-чёрные мембраны.

Скогн дёрнул вибриссами и небрежно притронулся пальцами ко лбу.

— Долго тебя ждали. Как там дом Пламени? Строится?

— Работаем, — Гедимин повторил за Шесеком приветственный жест. Абориген уже отвернулся и куда-то направился. Через пять шагов он остановился и нетерпеливо пощёлкал когтями. Ворота отсека уже открывались, расплетаясь на шипы и уползая в стену. Гедимин сунул остатки когтя в карман и ускорил шаг. Идти было недалеко — прямо за воротами потолок плавно уходил вверх, а впереди поднимались широкие шипастые колонны, увешанные белыми и красными лентами.

— Хорошо, что пришёл, — снова заговорил Шесек, отходя к стене и отмахиваясь от чего-то невидимого — или от трёх десятков Скогнов, остановившихся поодаль. Одеты они были попроще, чем мастер, но на передниках (или нагрудниках?) виднелись десятки нашитых «цацек». Если в литейне и шла работа, о ней все забыли — все рабочие собрались посмотреть на чужака.

— Хорошо, — повторил Шесек, прикрывая ладонью зубастую ухмылку. — Среди стражей полно дураков. Вот и приходится лазить по норам. Про ворота не предупредили, да? Хассек — тот ещё растяпа. Но шустрый, что есть, то есть.

Он ухмыльнулся ещё шире. Гедимин кивнул.

— Хассек вчера едва не убился. Надеюсь, его не объявят каким-нибудь… нарушителем, предателем или чем похуже, — пробормотал он, смущённо щурясь и высматривая под сводами световые кольца. — Печи расхоложены? Не запускали их?

— Что было, отработали до урагана, — ответил Шесек. — Потом уже ждали тебя.

Он указал отогнутым когтем на темнеющий в дальней стене проём.

— Там всё завалено твоей рудой. Столько никто не привозил. Что будем лить? Куэннские штуки?

— Шесек! — один из Скогнов шагнул вперёд. — Твой гость прошёл пол-Равнины под стеной воды! Ты что, не дашь ему даже присесть?

Шесек быстро оглянулся на Гедимина и смущённо прижал уши.

— Устал? — отрывисто спросил он, стуча по ближайшей стене белой палочкой с шипами. Стена зашевелилась, белые пластины поползли вбок, открывая тускло освещённый отсек. С его потолка — невысокого, Гедимину по макушку — свисала гроздь бус из светящегося стекла.

— Вот, — Шесек остановился на пороге. — Тут всё готово. Жаровня тебе, кувшины и бочонок. А вот кокон не нашли. Нет таких больших. Тут шкуры, войлок и мягкая ткань. Посмотри, удобно?

Гедимин мигнул. Шкур и тряпок тут, и правда, хватало — они застилали весь отсек в три слоя. На двух свободных пятачках стоял бочонок в окружении мелких кувшинов и накрытая колпаком трёхногая жаровня.

— Дверь тут, похоже, надёжная, — пробормотал сармат, глядя на стену, в которой исчезли белые пластины. «Закроется — без плазмореза не вылезешь.»

Шесек, зубасто ухмыльнувшись, протянул ему колючую палочку.

— Без Куэннского ключа не откроется. Держи при себе. Он тут от многих дверей. К Куэннам, видно, часто приходили гости.

Гедимин неопределённо хмыкнул. Чем дольше он смотрел на «жилой отсек», тем сильнее ему казалось, что в этой нише стояло какое-то оборудование, — вон, и выемки от кабелей или тонких труб в стене… Шесек уже вышел и ждал сармата снаружи, нетерпеливо поглядывая на печи. Тот едва заметно ухмыльнулся и потыкал «ключом» в стену. Угадал верно — пластины зашевелились, медленно смыкаясь.

— Видел? — Шесек оглянулся на кого-то из рабочих и показал ему когти. — А тебя сколько учить пришлось⁈

— Так я и не Куэнн, — отозвался Скогн. — И с ними не равняюсь.

Шесек, фыркнув, повернулся к Гедимину.

— Сильно устал? Если нет — давай сначала что-нибудь сделаем. Дашь печи работу — и спи. Если руды много, она спешить не будет.

— Не устал, — качнул головой сармат, чувствуя, как кровь теплеет, а сердце делает лишний удар. — Давай работать. Скажи, за один раз сколько руды печь возьмёт?

— Сколько насыпешь, столько и возьмёт, — ответил Шесек, навострив уши. Часть рабочих, оглядываясь на него, потянулась к воротам склада.

— Сколько насыпешь? — Гедимин недоверчиво хмыкнул. — Например — мой вес? Два моих веса?

Шесек дёрнул вибриссами.

— Зачем столько⁈ А, верно. Тебе, и правда, надо. Не знаю, Дим-мин. Нам столько было не нужно. Твой вес… наверное, возьмёт. Куэннская же печь.

«Аргумент…» — Гедимин, стараясь не морщиться, повернулся к складу. Там уже гремел и звенел пересыпаемый гравий — судя по звукам, его черпали малыми порциями и кидали в какие-то короба. Шесек, издав пронзительный вопль, быстро пошёл к воротам.

«Не знаю, какие тут ограничения,» — Гедимин смерил ближайшую печь настороженным взглядом, — «но за тонну лучше далеко не выходить. Особенно — для начала. Тонна чего-то однотипного… Внутренний трубопровод. Тонкие трубы. Пробная загрузка. Все эксперименты — завтра.»

— Подожди, я помогу с рудой, — он быстро пошёл к складу, но Шесек его уже обогнал. Внутри в тусклом свете кристаллов Скогны сновали вокруг волокуши, заставленной деревянными коробами. Гедимину показалось, что они больше бегают и верещат, чем черпают гравий костяными совками, — но горка руды на дне каждого короба стремительно росла.

— Хватит? Мало? — отрывисто спросил Шесек, повернувшись к Гедимину. — Смотри!

— Мало, — сармат шагнул к куче рэссенового гравия, на ходу сворачивая черпак из защитного поля. — Я помогу, так быстрее пойдёт.

«Волокушу весом в тонну им ещё надо будет сдвинуть с места,» — мелькнуло в голове. «И животных я тут не вижу. Почему они не грузят в печь по частям?»

— Будет полтора моих веса, — он, высыпав полцентнера гравия в короб, повернулся к Шесеку. — Вы это с места сдвинете? Может, по частям?

— Клади, сколько надо, — отозвался литейщик. — Печь всё возьмёт.

Рабочие на секунду отвлеклись на Гедимина с его черпаком. Верещание стало громче — но руда всё же сыпалась в короба, пусть и по килограмму, а не по центнеру. Гедимин, подбирая упавший мимо металл, увидел под днищем волокуши ряды гладких округлых выступов. «Трение тут небольшое. Если эти штуки ещё смещаются…» — он украдкой надавил на выступ. Тот едва заметно качнулся.

— Большую штуку будешь делать? — спросил Шесек. Он вокруг волокуши не бегал — стоял поодаль, что-то прикидывая на пальцах и пришитых к нагруднику бусах.

— Много мелких, — ответил Гедимин, показав руками полутораметровый отрезок трубы.

— Ну, для Куэнна всё мелочь, — пробормотал Шесек. — Даже штука в полтора Скогна.

Короба наполнились на три четверти, когда он наконец сдвинулся с места — и, указав когтем на рабочего, что-то проверещал. Тот, на кого указали, и ещё пятеро сбежались к нему. Гедимин краем глаза видел, как они засучивают рукава и оборачивают руки толстыми шнурками. Внутрь каждого шнура был вплетён необработанный осколок камня.

«Они с этим работать не собираются?» — Гедимин недовольно сощурился. «Вопьётся же в руку — до кости проткнёт.»

Рабочие со шнурками встали у оглобель волокуши, постукивая по ним когтями, и запищали что-то ритмичное. Гедимин, забывшись, потянулся к височной пластине, но тут же отдёрнул руку. «Какой-то обряд. Для удачной плавки, что ли? Ну, их дело.»

Последний короб наполнился. Шесек пронзительно заверещал. Все бросились врассыпную. Двое вылетели наружу и замерли у боковых шипов «белого червя» — загрузочного устройства. Шестеро Скогнов ухватились за оглобли и, прежде чем Гедимин успел изумлённо мигнуть, потянули на себя.

Волокуша медленно, по сантиметру, поползла за ними. Сармат, промигавшись, упёрся в её заднюю часть, осторожно подтолкнул. Шесек взвизгнул, шестеро «грузчиков» заверещали. Гедимин навалился сильнее, выталкивая повозку со склада. Толчок вышел слишком сильным — сармат еле успел поймать волокушу у распахнутого «жерла». Скогны с намотанными на руки шнурками верещали на «помощника». Они уже сновали по волокуше, подтаскивая к борту тяжёлые короба и вываливая в «жерло» руду. Когда последний пустой короб был заброшен обратно на повозку, шестеро спрыгнули и, что-то крикнув Гедимину, принялись заталкивать её на склад. Пустая, она въехала до упора за считанные секунды и замерла у груд металлического щебня. Гедимин мигал, пытаясь прикинуть, сколько нагрузки пришлось на каждого Скогна. Шестеро, пошатываясь, отошли к стене и сели там, тяжело дыша. Кто-то уже суетился вокруг них с большой чашкой. «Отвар курруи,» — определил Гедимин по плавающим шкуркам. «Надеюсь, хотя бы подсоленный.»

«Белый червь» уже светился по всей длине, и над печами расплывались световые кольца. Секунд пять устройства перемигивались, затем одно из колец медленно пожелтело. Шесек заверещал. Скогны обступили последнюю подсвеченную печь, глядя на цветные блики на потолке. «Синее кольцо — это рэссена,» — думал Гедимин, глядя на узенькие пёстрые полоски рядом с широченной синей. «А это шлак. Мало как-то выходит. Видимо, восстанавливаются все окислы. Вся рэссена, до атома.»

Шесек, сбросив верхнюю накидку и надев краги, уже совал пальцы в выемки на стенке печи. В открывшейся нише светилось, занимая почти всё место, синее пятно. Шесек воткнул в него «костяной» ключ и оглянулся на Гедимина.

— Дальше — ты. Я твоих дел не знаю.

Гедимин просунул руку в нишу. Перед ним лежала тёплая жёлтая масса. От неосторожного движения она расплескалась по стенкам. Сармат отдёрнул руку. Верещание за спиной стихло.

«Длинная тонкая труба…» — Гедимин чуть сощурился, представляя себе нужную деталь. Представилась она чётко, со всеми параметрами, но масса под рукой даже не шелохнулась. «Да, верно,» — запоздало вспомнил сармат. «Мозг закрыт… Надеюсь, мне его сейчас не выжжет.»

Височная пластина сдвинулась на пару миллиметров. Масса всколыхнулась, вытягиваясь в длинную трубку. Гедимин аккуратно развернул её, заглянул внутрь, — она не упёрлась в стенку и не согнулась, как он опасался, только внутренняя камера печи слегка расширилась. «Готово,» — сармат поставил трубу вертикально, чувствуя, как горячий ветер дует в лицо, а пальцы слегка жжёт. Он отдёрнул руку, сосредотачиваясь. «Теперь надо размножить…»

Он пересчитал «образцы», заполнившие камеру. Она снова расширилась, и Гедимин заглянул за стенку печи — она определённо должна была выпятиться наружу. Никаких выпуклостей не было.

— Готово, — сармат шагнул назад, чувствуя, как жжение в висках и ладонях усиливается. Перед глазами сверкнула зелёная вспышка. Сквозь неё он еле разглядел, как камера образцов начинает закрываться.

— Дим-мин! — взвизгнул Шесек. Его силуэт, оказавшийся неожиданно близко, дрожал и расплывался в зелёном мареве. Раскалённые шипы упёрлись сармату в висок.

— Ага, привет, — прошептал он, криво ухмыляясь. От жжёния начали слезиться глаза. Шипастое щупальце скользнуло вдоль позвоночника и растаяло. Гедимин встряхнулся и опустил височную пластину до упора. «Поздоровался — и хватит,» — он дёрнул лопаткой, чувствуя на спине полосу фантомного ожога. «С ним надо общаться после инъекции флония. А то всё болит, а мне ещё работать.»

— Говорил с Пламенем? — нетерпеливо спросил Шесек. Все Скогны снова обступили сармата и уставились на него, забыв о печи. Она уже закрылась; какой-то процесс шёл внутри, и белая облицовка светилась.

— Как тут вынимают готовые отливки? — вместо ответа спросил Гедимин, потирая висок. Кожа под шлемом, по ощущениям, побагровела и припухла. «Флоний, что ли, вколоть? Что быстрее пройдёт — жжение от него или от этого фантома?»

— Руками, — Шесек махнул связкой шнурков. Скогны, с которых сняли «браслеты», допивали уже которую чашку отвара и возвращаться к работе, похоже, не собирались. Их одежда пропиталась испариной. Гедимин растерянно покачал головой и покосился на шнурки. «Что там за дрянь — не знаю. Но странно, что от таких усилий связки не рвутся, а кости не лопаются. Даже если идёт стимуляция — тело-то не меняется…»

— Руками. На волокушу. На мягкий пол, — Шесек указал на стену, с которой свисали ленточки — видимо, за ней был ещё один склад. В неё упиралась «направляющая», покрытая округлыми бугорками, — «рельсы» для волокуш.

Гедимин оглянулся на шестерых рабочих, отходящих от «стимуляции», и слегка сощурился.

— Скажи никому отливки не трогать. И дай волокушу и войлока. Сам отвезу и положу, как надо.

Шесек чуть приподнял губу, показывая острые зубы.

— Что так? Думаешь, подмастерья попортят?

Гедимин кивнул на компанию у стены.

— Им плохо. Незачем их мучать.

Шесек повернулся к стене и что-то проверещал. Скогны, прижав уши и оскалившись, отставили чашки и запищали в ответ.

— Пока печь отработает, они восемь раз опомнятся, — сказал Шесек. — Кого я мучаю⁈ Тут лучшие камни. Я с ними работал. Старый мастер работал. И до него. Никто не мучался.

Подмастерья, выждав немного, снова взялись за чашки. Скогн подошёл к ним с кувшином, подлил отвара. Гедимин настороженно следил за их движениями. «Я не медик. Но вроде бы кости и связки целы. Как — непонятно. И сканером не проверишь…»

Он покосился на дозиметр. Кривая интенсивности взлетела высоко над осью и слегка там пульсировала. Опознать пульсацию не удалось — разные ритмы накладывались друг на друга; стрелка-указатель подрагивала, выбирая между источниками излучения. Гедимин растянул над ладонью защитное поле, выставил перед печью, надеясь, что исходящие от неё лучи принесут хоть какую-то информацию, но вскоре бросил бесполезное занятие — «фонило» со всех сторон, и сканер не определял ничего, кроме воздуха.

«Пока печь работает, надо хоть коготь на место приделать,» — решил сармат и устроился у стены, положив на колено мелкие детали. Подмастерья разошлись, только Шесек остался поблизости.

— Что там слышно про торговлю с Сэта? — спросил он, понизив голос. — Что с новыми городами? У Тогота много чего на продажу. И еда, и кости, и жир, и шкуры. Аса’ан переборчив, брезгует нашими товарами. А что другие? Теккех, Хафси?

Гедимин мигнул.

— Не знаю, будут они торговать или нет, — сказал он. — Я-то всегда «за».

Он наконец расправил проводки и совместил их с каналами. Ипрон кое-где пришлось надрезать. «Как их вытащило прямо сквозь металл?» — он покосился на занавеску, прикрывшую опасный «люк». «А если сунуть в мембрану что-то большое и сложное? А она с одной стороны так работает или с обеих?»

Шесек молча шевелил вибриссами, что-то подсчитывая на когтях. Через пару минут, когда Гедимин окончательно о нём забыл, он снова подал голос.

— Говорят ещё, вы там ткёте из асаана? Какая-то у вас там диковинная трёхрукая пряха…

Гедимин едва заметно сощурился.

— Про асаан говорить не буду. Дал клятву, — буркнул он, разглядывая собранный коготь. Жёлтый металл ещё дымился. На нём появились новые сварные швы, микроскопические, но намётанному глазу вполне заметные. «А швов от извлекания — не было,» — думал Гедимин.

— Клятву, конечно, — отозвался Шесек. — Сэта берегут свои тайны. Но вы-то не поклоняетесь каменной пряже. Тогот хорошо заплатил бы — и за верёвки, и за ткани.

«При том, что рудник у нас свой, можно было бы…» — Гедимин оборвал мысль, не додумав, и сердито сощурился. «А потом кто-нибудь высмотрит или разболтает — и Сэта пришлют карательный отряд. А они шутить не будут.»

— Сэта убьют вас, если узнают, — буркнул он. — Так у них принято.

Шесек что-то пропищал, прикрывая рот двумя руками. Его вибриссы дёргались. Гедимин пошевелил пальцами — коготь, приваренный на место, держался прочно.

— Да, Сэта… — Шесек пригладил вибриссы. — Но я-то говорю о трёхрукой пряхе. Это не сэтская диковина, уж точно. Я таких не видел. Но слышал, что пряха с двумя руками спрядёт любую кудель. Хоть из шерсти, хоть из травы, хоть из камня. Так ли с трёхрукой?

Гедимин мигнул. «Логичные рассуждения,» — он подавил невольную ухмылку. «И… это ведь редкость, чтобы местные сами просили новшества. В устройстве ничего сложного, и они отлично могли бы… Hasu! Айзек же просил без его ведома ничего не внедрять. Тут, может, очередная традиция…»

— Мы не пробовали, — честно сказал он. — Пока не было… другого сырья. Но сама штука несложная. В Тоготе построят. И в Синви тоже.

Шесек дёрнул ушами.

— Синви! Откуда у них мастера⁈ Их работа — рыбу ловить. Не надо Синви. Покажи нам. Что тебе нужно? Кости? Глина?

Гедимин ошалело встряхнул головой. «А быстро они на этот раз. А ведь он даже не видел прялку в работе. Кто из тоготцев вообще её видел? Они заходили в цех?»

— Как скажет Айзек, — проворчал он, глядя в пол. — Говори с ним. Он у нас вождь.

Шесек коротко взвизгнул — это походило на смешок.

— Так говорят, знаю. А ещё слышал…

Что-то заскрежетало под сводами. Гедимин выпрямился, взглянул на печь, — с ней ничего странного не происходило. Шесек, что-то пискнув, быстро пошёл к стене. Рядом уже стоял подмастерье, указывая на белую поверхность двумя когтями. Скрежет стал громче. Шесек с пронзительным писком воткнул в стену рогульку. Поверхность зашевелилась, открывая очередной проход. Гедимин покосился на стену, рядом с которой стоял. «Интересно, тут тоже скрытая дыра?» — он перевёл взгляд на пол под ногами. Тот по структуре мало отличался от стен и был сделан из того же неопределимого материала. «А тут есть люки?»

— Мои приветствия мастеру Дим-мину, — громко проверещал смутно знакомый голос. Гедимин повернулся и мигнул — в закрывающийся проём входил очень смущённый Хассинельг. Впереди него семенил седой Бронн.

— Угу, — сармат дотронулся до шлема, повторяя жест аборигена и судорожно вспоминая его имя.

— Ну и к чему ты тут, Кайри? — недовольно спросил Шесек. — Тут много печей и ни одного дерева.

— Да и пришёл я не к тебе, — в тон ему ответил старейшина Кайри. Гедимин покосился на Хассинельга — тот шёл, не наваливаясь на посох и не показывая хромоты, и повязка из-под штанины пропала. «Подлечили, пока мы возились с рудой? Видимо, нашли нужный камень…»

— Почётные гости в Сердце Пламени, — Кайри качнул головой, внимательно глядя на сармата. — Да уж, не того хотело Хранящее Сердце, чтобы они пробирались тайными ходами и прятались по подвалам.

Гедимин выразительно посмотрел на Хассинельга. Тот упорно разглядывал наконечник посоха. «Он, конечно, разболтал. Больше некому. Интересно, вся столица уже знает? Или только все местные Бронны?»

— Кайшу уняла уже все злые языки? — Шесек сердито фыркнул, выступая вперёд. — Всех, кто рад затеять драку? Не придут сюда, к моим печам, махать посохами? Тогда, и верно, можно не прятаться!

Гедимин покосился на свой нагрудник. Говорили все вроде бы понятными словами, но кости-«переводчика» сармату очень не хватало. «У нас бы десять раз уже перебили. Что первого, что второго. А эти стоят, ждут. Пока составит слова посложнее…»

— Хранящее Сердце сожалеет, что тебя не приняли со всеми почестями, — Кайри повернулся к Гедимину. — Она всегда тебе рада. Если в твоей работе нужна будет помощь…

— Нужна, — Гедимин кивнул. — Готовые отливки надо будет вывезти. За ними придёт караван сааг-туулов.

Все, включая навостривших уши подмастерьев, странно булькнули. «А кто тут знает наш язык, а кто — нет?» — внезапно задумался Гедимин, но всё же договорил:

— Их там трое. И, может, ещё туун-шу прилетит. Это всё наши. Скажи там заранее — пусть не пугаются, а готовят волокуши. Караван придёт по делу. Не воевать.

Кайри шумно выдохнул.

— Хранящее Сердце услышит твои слова. Она просит тебя говорить почаще с Пламенем. Оно слышало твой голос, и теперь башни поют и светятся.

Гедимин мигнул. «Значит, это реактор меня сдал? М-да. Теперь точно все всё знают. Башни поют, — такое попробуй не заметить…»

— Дим-мин пришёл сюда не для болтовни, — заметил недовольный Шесек. — Тут горы и горы камней. Если вы здесь не для того, чтобы их таскать…

Кайри, дёрнув ухом, повернулся к стене, у которой сидели шестеро притихших «носильщиков».

— Камень силы даёт только силу, Шесек! Новые кости от него не вырастут, — он небрежно махнул в их сторону когтистой рукой и развернулся к выходу. Шесек потыкал рогулькой в закрывшиеся ворота и нетерпеливо оглянулся на Хассинельга. Тот замедлил шаг, будто хотел что-то сказать, но под верещание Скогнов выскочил за дверь. Она, не успев до конца открыться, вновь «заросла».

— Вот ни разу не видел, чтобы Бронн пришёл просто помочь, — проворчал Шесек. — Непременно нужно всё-всё сказать. Что проку от их болтовни⁈

«Носильщик», отложив чашку, поднялся на ноги и потянулся, шевеля лопатками. Тут же поднялись и остальные. Глаза у всех прояснились, дыхание выровнялось. Шесек махнул им, и они разбежались по залу. Гедимин только покачал головой. «Отвар всё-таки сработал? Как-то он… неожиданно и мгновенно. А Кайри прав насчёт костей. Камень силы… Очередной симбионт, в этот раз — стимулирующий? Взять бы образец для Вепуата…»

— Скоро все с посохами уйдут на охоту, — сказал Шесек, повернувшись к Гедимину. — И им станет не до наших дел. Но если кто придёт — осторожнее с печами! Они всяких стражеских штук не любят.

— Обязательно открывать дверь, когда кто-то стучится? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Может, объявление повесить? «Идут работы — не входить»?

— А то я не предупреждаю, — отозвался Шесек, дёргая усами. — Обязан впустить. Дал клятву. Любой, кто с посохом, — иди, куда хочешь.

Он повернулся к печи и замолчал. Гедимин тоже перевёл взгляд на белую колонну. Ему показалось, что некоторые выступы на ней сдвинулись. «Должны же быть какие-то индикаторы процесса,» — думал сармат, глядя на дозиметр. Теперь излучение пульсировало чуть по-другому. «Если руды много, печь спешить не будет… Посмотрим, сколько времени уходит на переработку тонны. Застряну я тут на месяц или выберусь раньше.»

…На войлок аборигены не поскупились — нога по щиколотку тонула в волокнистой выстилке. Гедимин, поднимая на руках бесшовные синие трубы, ещё чувствовал слабое тепло металла. Рэссена покрылась странными радужными разводами, и сармат, перебирая отливки, думал, что это как-то связано со стремительным остыванием. «Восемь часов,» — он мысленно добавил время погрузки и разгрузки и едва заметно хмыкнул. «На месяц я тут не застряну. И, думаю, процесс можно ускорить. Завтра попробую.»

…Световые кольца на потолке помигали и погасли. Единственное оставшееся повисло над другой печью. Скогны, обступив её, заверещали. Шесек уже шёл к ней, по пути разгоняя подмастерьев по их постам. «Только что отработавший агрегат по второмуразу не запускается,» — мысленно отметил Гедимин, подходя к печи. Он высматривал на белой поверхности болты, заклёпки, хотя бы намёк на швы в облицовке, но видел только непонятный орнамент. «А хорошо было бы порыться внутри. Только так, чтобы местных рядом не было. Надеюсь, по ночам они тут не сидят…»

11 день Камня, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

Кто-то истошно верещал над самым ухом. Гедимин, не открывая глаз, потянулся к шлему. Рука, запутавшаяся по дороге в какой-то подстилке, уронила её на сармата. Глаза пришлось открыть. Сармат сбросил тряпку, встряхнул головой, огляделся по сторонам. Из источников света тут была только щель в стене. Луч, проходя сквозь неё, упирался в гладкую белую поверхность.

«Куда я дел светильник?» — Гедимин пошарил в ворохе подстилок и вытянул «горящие» бусы. Верещание за дверью не утихало. Иногда спорщики срывались на ультразвук. Гедимин досадливо поморщился и уцепился за края щели. Белые пластины разошлись неожиданно легко, выпустив сармата в просторный зал. В стороне, у приоткрытых ворот, стояли друг напротив друга Бронн и Скогн. Ещё двое Скогнов молча держались чуть поодаль; все трое выглядели очень недовольными.

— Дим-мин! — мастер Шесек обернулся к сармату, недобро скалясь. — Ты видел таких олухов⁈ Они ушли на охоту! Все! Теперь сюда пришёл Бронн и что-то болтает. Кайри! Болтать надо было с ними! А потом — за шкирку волочь их сюда!

Гедимин мигнул. «Что ещё у них случилось?» — он быстро оглянулся на печи. Никаких следов аварии не было. «Ну, хоть тут всё цело.»

— Старейшины отзываются на чужие нужды, — проверещал Кайри, показав острые зубы. — Был ли ты готов оставить их всех без пищи? Был ли согласен Дим-мин?

Шесек сердито фыркнул.

— Работа их уже не кормит? Без беготни с металкой никак? Знаю я их «пищу», Кайри. Бусы, мех да гребни, — вот уж без чего не прожить! Как ты их отпустил⁈ Почему я об этом слышу так поздно⁈

— Я всё сказал, Шесек, — Кайри сцепил когти на груди. — Других слов не будет.

Он развернулся и вышел. Шесек с размаху ткнул ключом-рогулькой в ворота. Гедимин ожидал скрежета гнущихся зубцов, но белый «полимер» выдержал.

— Бусы, мех и гребни, — пробормотал Шесек, отходя от закрывающихся ворот. — Берёшь семейных, берёшь молодых, — всё одно не на кого положиться. Значит, руду нам грузить втроём…

— Камни силы у нас есть, — проворчал один из Скогнов, до сих пор молчавших. — Справимся.

— Говорил же я — уйдут, — сказал второй, оглядываясь на закрытые ворота. — Вон, Бронна прислали. Сами к тебе не сунулись.

Шесек сердито фыркнул.

— Ещё бы сунулись! Шесть раз им сказал… — он с трудом разжал когти, вцепившиеся во что-то невидимое, и шумно выдохнул. — Дим-мин! Тебе и в этот раз нужно помногу руды? Столько же, как вчера?

— Вообще — в три раза больше, — признался Гедимин, оглядываясь на приоткрытый склад. — Трубопровод высокого давления… Что случилось-то?

Шесек щёлкнул откидными когтями.

— Подмастерья ушли на охоту. Все. Нас тут трое, да ещё ты. Трудно будет втроём заменить тридцатерых. Если волокушу в полвеса мы ещё сдвинем…

Гедимин досадливо отмахнулся. «Ну наконец-то,» — мелькнуло в голове. «Можно работать, не опасаясь никого задавить. Что я, руды не видел?»

— Шесек, ты открой склад, — тихо попросил он. — Дай мне свою тачку и коробки. Дальше я сам. Своих поставь к рычагам, и пусть под ноги не лезут.

Скогны переглянулись.

— Ты один? — недоверчиво переспросил Шесек, вынимая из кошеля шнурок с камешками. — Даже без камней?

Гедимин на долю секунды задумался. «Стимулятор… Поставить эксперимент на себе? Мутагеном больше, мутагеном меньше…»

— Обвязывай, — он протянул Скогну руку, но тот только дёрнул усами.

— На панцирь? Это без толку. Надо на тело.

Гедимин непроизвольно тронул нагрудник. «На тело. Небось, ещё и для работы нужен просвет в экранах. С распахнутыми экранами я тут наработаю…»

— Не надо, — сказал он. — Открывай склад.

…Дело шло быстро — черпак, свёрнутый из защитного поля, поднимал по центнеру гравия. Труднее было не промахнуться им мимо короба. Гедимин, выгрузив половину последнего черпака, обнаружил, что везде насыпано с горкой, и больше места нет. «Ну, логично. Сколько местные могут сдвинуть, столько места и оставлено,» — подумал сармат, таща повозку к загрузочному устройству. «Тяжёлая всё-таки. Не спеши, без руды плавить не начнут…»

— Кто равен Куэннам, тот уж им равен, — пробормотал Шесек, заглядывая в повозку. Гедимин уже поднимал короба и сыпал руду в приёмник. Она проваливалась в черноту за рядами острых зубцов. Луч фонаря, падая туда, упирался в непроницаемую стенку.

«Всё,» — Гедимин приподнял волокушу, вытряхивая со дна остатки — то, что насыпалось мимо коробов. «Треть загружена. Пойду за…»

Он, не успев ни додумать, ни оттолкнуть волокушу от приёмника, оглянулся на странное свечение. «Пасть червя» закрылась, и он уже мерцал, перемигиваясь со световыми кольцами на потолке.

— Куда⁈ — Гедимин повернулся к Скогнам. — Это ещё не вся руда…

— Мы тут вспоминали, — отозвался помрачневший Шесек. — Было когда-нибудь, чтобы руда не умещалась в одной волокуше? Никто такого не помнит. Может, мы не дотаскивали. А может, Куэнны отмерили. Если так — им виднее.

Гедимин мигнул. «А ведь не исключено. Если оставить чёткую инструкцию невозможно…» — он оглянулся на опустевшую волокушу и пожал плечами. «Куэннов сейчас не спросишь. А чинить потом всё, что сломается… Плохо без инструкций.»

— Ладно, — вслух сказал он, глядя, как кольца на потолке гаснут. — Эта печь пусть работает. А я загружу другую.

Пока Гедимин возился на складе, загрузочное устройство погасло. Сармат выволок «тачку» за ворота и уткнулся в закрытое жерло. Скогны стояли у рычагов приёмника, опасливо прижав уши.

— Открывайте, — махнул им Гедимин. — Там уже пусто.

— Да услышит меня Асгаан, — Шесек провёл во воздуху, вычерчивая разрубленный ромб. Скогны взялись за рычаги. «Пасть» распахнулась.

Гедимину было не по себе, пока он вываливал руду из коробов — в основном от молчания Скогнов и их опасливых взглядов. Он шагнул в сторону, отодвигая пустую повозку. «Пасть» закрылась. «Труба светится,» — подумал Гедимин, поднимая взгляд к потолку. «Ответный сигнал… Hasu!»

Единственное световое кольцо проступило над уже загруженной печью. Доля секунды — и труба погасла. Верхняя часть печи покрылась светящимися зигзагами. Скогны шарахнулись от установки, прикрывая лица. Рудоприёмник сверкнул и открылся. Гедимин увернуться не успел — тонну руды выплюнуло ему под ноги.

Когда сармат из неё выбрался, «пасть червя» была закрыта. Он посмотрел на печь — зигзагообразные «индикаторы» погасли, кольцо горело, какой-то процесс внутри шёл. Сармат подобрал обломок руды, повертел в пальцах, — на ощупь камешек был холодным, корка окиси никуда не делась. «Видимо, обработка ещё не началась,» — решил Гедимин, про себя прикидывая объём «выплюнутого». Получалось, что центнера полтора печь прихватила. «Похоже, лимит загрузки всё-таки есть. И он очень небольшой. Интересно, можно ли его настраивать,» — думал сармат, разглядывая ближайшую печь. «Или это физический предел — больше просто не лезет. Знать бы, как эти штуки внутри устроены…»

— Дим-мин, — из-за «колонны» выглянул помрачневший Шесек. За другой печью послышался приглушённый писк — видимо, ещё двое Скогнов спрятались там. Гедимин подтолкнул откатившиеся камешки к общей груде и старательно ухмыльнулся.

— Я хотел загрузить другую печь. А установка упёрлась в эту. Как её перенастроить? Не знаешь?

Скогны переглянулись и обменялись быстрыми жестами. Шесек помрачнел ещё сильнее.

— Мы такого не делали. И тебе не надо бы.

Последняя фраза Гедимину не понравилась, но про себя он признал, что Шесек в чём-то прав. Он прошёл вдоль «червя», потом посмотрел на потолок, — индикаторов, указывающих на определённую печь, нигде не было. «Возможно, работающий агрегат в приоритете. Пока там есть место, грузить будут туда. Сейчас места нет, лимит выбран. Возможно, загрузчик уже переключился.»

— Открывайте, — сказал сармат Скогнам, кивнув на «червя». Те заверещали и попятились. Шесек недобро оскалился.

— Что ещё ты будешь делать с печами?

— Ни одна печь не пострадала, — отмахнулся Гедимин, протягивая руку к рычагу. — Ладно, я сам открою…

От верещания Скогнов у него зазвенело в ушах. Подмастерья, шмыгнув к рычагам, ухватились за них с двух сторон. Жерло распахнулось. «Так, не спешить,» — подумал Гедимин, глядя на горку руды. «Досыпать всегда успеется.» Зачерпнув горсть камешков, он высыпал их в жерло.

Скогны шмыгнули в укрытие ещё до того, как «червь» начал светиться. Гедимин посмотрел на потолок и стиснул зубы — там горело единственное кольцо, и под ним на корпусе печи уже проступали светящиеся зигзаги. «Да что он прицепился к этой установке⁈» — сармат шагнул в сторону. Горсть руды вылетела из жерла и врезалась в ближайшую горку. Загрузчик закрылся.

«Значит, автоматически оно не переключается…» — Гедимин растерянно покачал головой, разглядывая «червя» и ближайшие «колонны». «Где-то должен быть пульт управления. Хотя…» — он угрюмо сощурился, вспомнив давнюю видеозапись. «Не удивлюсь, если всё управлялось пульсациями излучения. Только вот какими?»

— Дим-мин, — мрачный Шесек высунулся из-за «колонны». — Ты ещё не закончил делать странные вещи?

Гедимин качнул головой, и Скогн исчез. Из-за печи послышался писк.

«Пульсационные коды…» — сармат покосился на дозиметр. «Их ведь много. Тут нельзя пробовать наобум. Как бы расплавом не заплевало — отскребай его потом от пола…»

Он задумчиво зачерпнул полцентнера руды и высыпал в короб. «Или всё-таки попро… Уран и торий! Гедимин, ты идиот. Тут есть тот, кто знает принцип работы. Вот у него и спроси!»

Он осторожно сдвинул височную пластину. Раскалённый коготь полоснул по коже и исчез, оставив фантомный ожог. Сармат смигнул.

— Пламя, ты меня слышишь? — он старался каждое слово чётко проговаривать в мыслях. — Нужна помощь…

Он, прикрыв глаза, представил себе рудоприёмник и уже загруженную печь. Потом мысленно насыпал руды и провёл линию к свободной печи. Линия на «картинке» превратилась в стрелку и начала пульсировать. Гедимин удерживал её перед глазами, пока веки не заныли. Потом встряхнул головой и недоумённо хмыкнул. Ничего, кроме почти ушедшей боли от фантомного ожога, он не чувствовал.

— Пламя, — он притронулся к неэкранированному виску. — Пламя, приём…

Он ждал, машинально отсчитывая секунды. Прошло полминуты. Вокруг ничего не изменилось. Сармат посмотрел на дозиметр — короткий всплеск на графике уже уполз на край экрана. Реактор молчал.

«Не знает? Не понял?» — Гедимин озадаченно потёр височную пластину. За печью кто-то фыркнул.

— Как Пламя его зовёт, так он молчит. А как ему что-то надо, живо вспомнил, — сердито прошептал кто-то из Скогнов. Другой издал визгливый смешок.

— Тихо! — одёрнул их Шесек, выходя из-за «колонны». — Дим-мин! Может, хватит ломать печи? Не ты ведь их строил!

Гедимин прикрыл висок и молча кивнул. Он свернул из защитного поля черпак и склонился над горкой руды. «Ладно. Выждем, пока цикл закончится. Всего-то восемь часов. Тачка уже будет загружена, будет стоять у податчика. Закину руду и пойду вынимать отливки. Всё ускорение процесса…»

Скогны отошли к стене и о чём-то шептались на своём языке. Уши у них были прижаты. Гедимин сыпал руду в короба и угрюмо щурился. «Лимит,» — крутилось в голове. «Какой-то он микроскопический. Не верится, что развитая цивилизация… Хотя — их же не было много. Сколько жило в этом городе?» — сармат вспомнил улицу причудливых «бараков», закрученную в спираль. «Тысяча, две, пять? Может, тут никогда и не было гигантского металлургического комбината? Была маленькая литейная станция для нужд колонии. И тридцать тонн руды сюда отродясь не завозили.»

12 день Земли, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

«Четыре утра?» — Гедимин взглянул на часы и досадливо фыркнул. «Надо было ставить таймер! Местные-то где? Чего не разбудили?»

«12 число, день Земли» — машинально прочёл он, прежде чем выключить передатчик и достать флягу с водой. За ночь жидкость набралась под горлышко — влаги в местном воздухе хватало.

«День Земли — день торговли,» — думал сармат, выливая ближайший кувшин себе за шиворот. Почти всю «техническую» воду он извёл ещё вечером, осталось слегка умыться — так, для прояснения мозгов. «Может, торг уже начался, — в Элидгене уже светло. Только вот Хиги… успели они добраться? Если с Хассеком — должны были, если своим лётом — вряд ли. А может, торги перенесли на рассвет. Чтобы точно никто не опоздал… Надо бы связаться с базой. Спросить, что как прошло. И Айзеку я обещал…»

Сармату на секунду стало неловко — в столице он сидел третий день, а на связь до сих пор не вышел. «Так тут всё нормально,» — успокоил он себя. «А с настройками печей Айзек всё равно не поможет. Если уж Пламя не помогло…»

Он осторожно приподнял височную пластину. Мимо пронеслось что-то горячее, зацепив кожу тёплым дуновением. Сармат выждал, но более внятных сигналов не было. «Ну вот. Реактор на меня обиделся. Вот же бредовая планета…» — он со вздохом прикрыл висок и вышел из отсека.

— А, вот ты и встал, — Шесек и двое подмастерьев собрались между «колоннами» и теперь приветливо ухмылялись. — Хотел разбудить, но без ключа к тебе не войдёшь. Что сегодня? Чем помочь?

«Сегодня…» — Гедимин сверился с мысленным планом. Пока всё шло по нему, и это даже удивляло. «Начнём с вентилей. Попробую задать одной установке разные формы отливок. У наших литейных станций такой режим есть. Эта, надеюсь, не хуже.»

…Светящаяся жёлтая масса легко делилась на столбики и кубы. Пару раз Гедимин налепил не того, случайно задев лишнюю заготовку. Скогны заглядывали в нишу из-под его локтя, и сармат старался о них не думать — не хватало ещё сделать опоку в виде аборигена! «Куэнны, наверное, здорово умели сосредотачиваться,» — решил он, убирая руки из ниши. Теперь, когда он шагнул в сторону, Скогны подошли к вылепленным формам вплотную. Гедимин с секунды на секунду ждал, что кто-то сунет палец в нишу — и облегчённо вздохнул, когда она закрылась.

— Что за штуки? Для станков? — Шесек навострил уши.

— Вентили. Для труб, — ответил Гедимин, думая об ипроновых пластинах для отсекателей. «Может, керамические поставить?»

…Светящаяся опояска печи сместилась ниже, отметив очередной этап процесса. Гедимин покосился на Скогнов. Если бы они не маячили в зале, он рискнул бы вскрыть какую-нибудь нерабочую печь, — потыкал бы когтями, подавил на детали орнамента… Он уже пробовал отойти за «колонну» — и хорошо, что вовремя обернулся — все трое Скогнов незаметно переместились за ним и очень внимательно на него смотрели. «Ночью попробовать? Да куда там — опять просплю…»

Он глянул на часы — даже над Элидгеном, при его удалённости от центра, уже отгорел рассвет. «И торги… да, должны были пройти. Даже если растянулись на пару часов. Даже если все перегрызлись,» — Гедимин вынул из кармана тубу с горючей смесью и задумчиво на неё посмотрел. «Что ж, проверим связь. Надо найти поддон или… Уран и торий! Есть же жаровня. Как раз для таких дел.»

Он ткнул «ключом»-рогулькой в стену «спальни». За спиной удивлённо пискнули.

— Устал? — спросил Шесек, заглядывая в отсек. — Болен? Дать ягод — или сразу слать за Кайри? Пусть хоть раз придёт в литейни по делу.

«Кайри — медик?» — вяло удивился Гедимин. «Ну, Хассеку он помог. И мне тогда пытался…»

— Я за жаровней, — он подобрал нужный предмет и шагнул к выходу. — Попробую связаться с Сэта. Не знаешь, тут их порталы работают? Или надо выйти на улицу?

Скогны переглянулись и заверещали. Гедимин сощурился — визг больно ударил по ушам.

— Дим-мин! — Шесек кое-как перешёл с верещания на понятную речь. — Сэтский огонь? Ты его будешь жечь? Тут, у печей⁈

— Я же сказал — могу выйти, — Гедимин оглянулся на цветную занавеску, прикрывающую пролом в стене. «Интересно, что они сделали с воротами. Везде уцелели, а там пришлось вешать шкуру. А ведь аккадалис просто так не разломаешь…»

— Не ходи, — Шесек вскинул когтистую руку. — Увидят. Добра не будет. Сэтский огонь…

Он пригладил вздыбленную гриву и оглянулся на печь.

— Вот что. Выжди. Дело закончится — можешь жечь. Стражеских штук печи не любят. Может быть, сэтских — тоже.

Гедимин мигнул. «Постороннее излучение, тем более — пульсирующее…» — он покосился на дозиметр. «Оно ведь, и правда, может вызвать сбой в работе. Похоже, я не ошибся насчёт лучевых сигналов. Куэнны их много где использовали… Ладно, лишние аварии никому не нужны.»

— Пусть так, — согласился он, отодвигая жаровню к стене. Прижатые уши Скогнов медленно приподнялись.

— Зачем тебе Сэта? — спросил Шесек, слегка успокоившись. — Забыл что-то?

— В Элидгене торговый день, — отозвался Гедимин. — Три разных народа… Надо спросить, как всё прошло. Тебе из Тогота никто ничего не сообщает?

Шесек фыркнул.

— Старейшины? Эти если скажут, то Иррику. А он мимо меня ходит, усом не шевельнув. Если только Хассек прибежит. Но ему после торгов не до беготни. Потаскай все эти толпы вместе с грузом…

Гедимин кивнул.

— А других, кто умеет перемещаться, тут нет? — спросил он. — Во всей толпе стражей?

Шесек пригладил усы.

— Да много разных есть, — проворчал он. — Уговори ещё их помочь. Тем более — тут разговор о вас, о ваших делах. Сам знаешь, как совет на них смотрит.

Гедимин поморщился.

— Совет сам нас сюда зазвал. Мы не напрашивались. Стекло, часы, магниты… Кому из стражей это всё навредило⁈

Шесек пощёлкал когтями по плечу.

— От вас, как от Куэннов, куча полезных штук. Опасных, не без этого. Но чтобы называть вас врагами… Никто из Скогнов такого не скажет. Даже в Эллури, не то что в Тоготе. Вот за Броннов не ручаюсь — они вечно болтают, о чём не просили.

— А им никто ничего и не давал, — буркнул Гедимин, глядя на дозиметр. Разные пульсации накладывались друг на друга, и всё же сармату мерещился знакомый ритм. «Часы в отсеке над реактором. Похоже, они ещё там. И фон только усилился. А ещё где-то тут наши Пожиратели. Надеюсь, совет на них не отыгрался.»

— Не слышал о Зелёных Пожирателях? — спросил он Шесека. — Наши звери. Их сюда привозили. Такие плоские, с усами…

Шесек дёрнул ухом.

— О зверях спрашивай Броннов. Я, если и слышал, давно забыл.

…В этот раз Гедимин не стал отгонять Скогнов — небольшие отливки были им по плечу, а перемещение их на склад пошло быстрее. Шесек, покрутив механизм в руках, отложил его и куда-то ушёл. Гедимин, выглядывая со склада, пару раз увидел его, потом литейщик скрылся за «колоннами». Вернулся он, когда сармат вытаскивал из отсека пустую волокушу.

— Всё закрыто, — быстро проговорил Шесек, втыкая ключ в стену. Пластины и шипы с шелестом сомкнулись.

— Всё закрыто, — повторил Шесек, оглядываясь по сторонам. — Ничто не будет потревожено. Так говорит Асгаан, так угодно Эннуру.

— Кому? — Гедимин насторожился. «Ещё одно божество? Слышал я о нём или нет?»

Шесек вместо ответа направился к дальней стене. Гедимин чуть обогнал его на пути к жаровне. Литейщик постучал когтями по полу рядом с ней и дотронулся до колпака.

— Огонь огню да не навредит. Так говорит Гверрек, так угодно Ку-унну.

Он попятился от жаровни и вскинул взгляд на Гедимина. Подмастерья отступили за «колонну». Всем Скогнам явно было не по себе.

— Зови огненных, — сказал Шесек, прижимая уши.

— Боишься — отойди, — буркнул Гедимин, стряхивая комок горючей смеси в огонь. — Так и мне спокойнее.

Шесек презрительно фыркнул.

— Я — мастер этих литеен. Я на своей земле и под своими сводами.

На разговоры не осталось времени — языки огня уже побагровели и взметнулись на два метра.

— Кут’тайри, жрец юного Пламени, видит новый огонь, — донеслось из костра, и Гедимин радостно хмыкнул. — Кто ты, открывающий ворота?

— Быстро ты отозвался, — Гедимин ухмыльнулся. — Я уж думал, отзовутся все города по кругу. Как там торги? Никто не передрался?

Из костра под сдавленный писк Шесека проступила огненная морда.

— Могущественный Хеттийиррн! До тебя здесь, наверное, никто не разжигал огня, — жрец огляделся по сторонам. — Белый зал, построенный с большим мастерством… Это и есть дар Куэннов, гордость карликов?

— Что он там шипит? — настороженно спросил Шесек. — Скажи ему, чтоб не смел выходить!

— Угу, — буркнул Гедимин. — Куэннское оборудование. Древнее, но рабочее. Так что с торгами? Они вообще были?

— Моя оплошность, мастер Хеттийиррн, — Кут’тайри, приложив огненную лапу к груди, отодвинулся в костёр. — Все встретились под белыми сводами. Много товаров было обменяно.

Гедимин облегчённо вздохнул.

— Эй! — донеслось из костра сквозь треск то ли пламени, то ли помех, и сармат радостно хмыкнул, узнав голос Вепуата. — С кем ты там? Гедимин на связи?

Огненные языки заколыхались, за ними проступил смутный тёмный силуэт. Гедимин, не выдержав, заглянул за костёр — там, как и следовало ожидать, ничего не было.

— Вепуат, приём, — сармат поднял руку в приветственном жесте. За порталом радостно охнули.

— Получилось! Мы тут думали — работает там связь или нет? Никто ведь на деле понятия не имел. Никто не пробовал.

Гедимин слегка сощурился. «Так я и думал. Зато наобещали, наобещали…»

— Ты не волнуйся, тут всё лучше некуда, — тараторил Вепуат. — И реактор, и все станки. И у филков уже получается лист. Нормальный такой, кривой немного. От трёх до пяти миллиметров. Тут говорят — нагрудник можно выгнуть на наковальне, а для шлема нужна болванка. Если только не из пластин его собирать. Можно и из пластин, но это вроде как дикарство. Ну да попробуем. А как варить жидкой молнией? Ты вроде показывал, да я не запомнил. А тут интересуются.

Гедимин, ошалевший от потока информации, только мигнул.

— Сам покажу. Жди, пока приеду, — буркнул он. — Молния есть? Хиги привезли?

— Ну да, два тюка полных трубок, — закивал Вепуат. — Они вообще… у них проблема, Гедимин. Один палец держит перепонку. А тремя без отстоящего много не намастеришь. Им много чего надо на самом деле. Посуда, жаровни, всякие ножи-топоры. Айзек для первого раза продал им кейек. Но я думаю — лучше платить вещами. Их мы сами делаем. А кейек — он исчерпаемый. Вот филки сейчас научатся ковать лезвия…

Гедимин снова мигнул.

— Мы с ними будем торговать напрямую? — спросил он. — Именно мы, не Сэта и не Скогны?

— А так лучше всего, — Вепуат ухмыльнулся. — Жидкая молния нам нужна? Нужна. И столько, сколько никто больше не купит. Так и зачем выводить их на Скогнов? Уговаривать ещё… Вообще — раньше они с Кьюссами торговали. А теперь — неясно. Мы ближе. Только… только надо будет что-то думать. Если на них нашлют кочевников… У нас-то три племени, и два без оружия. А Сэта — не знаю, будут помогать или нет. Элидген они защищали, но Хигесг — это ж другое дело. Короче, Айзек велел не пылить раньше времени. Ты приедешь — там посмотрим. Наверное, будут переговоры. А Айзек без тебя не решается. Ты же верховный жрец.

— Вот именно, — вполголоса заметил Шесек. Гедимин мигнул, забыв, что хотел сощуриться.

— Ага. Ясно. Осторожнее там, — пробормотал он, чувствуя, как внутри теплеет. — А Теккех и Хафси чем-нибудь торговали? Из Тогота им привезли еду?

Ответить Вепуат не успел. По залу прокатился грохот. Белые створки ворот, неотличимые от стены, выгнулись внутрь и вспыхнули белым огнём. Шесек завизжал и кинулся к ним.

— Пошли вон! Для кого закрыто⁈

— Стражи Равнины на твоём пороге, — прогрохотало откуда-то из-под потолка, и створки снова выгнулись внутрь. — Открывай сейчас же!

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат. — У вас там весело… Гедимин, разрывай канал! За него явно не похвалят…

Сармат вскинул руку, прикрывая ряды печей защитным полем. Над жаровней поднялся клуб дыма — «канал» разорвали с той стороны. Гедимин прикрыл её колпаком и шагнул к воротам, снимая с плеча сфалт. «Надеюсь, до стрельбы не дойдёт.»

Ворота уже не светились, перестали выгибаться, и их элементы быстро отодвигались в стороны. Напротив расширяющегося проёма встали трое Скогнов. Подмастерья выбрались из-за «колонн», прижали уши и недобро оскалились. Шесек постукивал ключом-рогулькой по оттопыренному когтю. Доля секунды — и в проём просунулось сверкающее навершие посоха.

— Кто потревожил Сердце? Кто принёс огонь? Кто привёл чужаков?

Насекомоподобное существо повело посохом, поворачивая многоглазую голову с мощными жвалами. Тот, кто вошёл следом — приземистый, многоногий, с посохом, уложенным между шипами на ящеричьей спине — дёрнулся из стороны в сторону и уставился на Гедимина.

— Чужак!

— Мастер Дим-мин, гость Сердца и Пламени, — сердито ответил Шесек. Гедимин под недружелюбным взглядом многочисленных глаз приподнял было руку ко лбу, но передумал. «Обойдутся без приветствий,» — он покосился на защитное поле, идущее пузырями, и выставил ещё один слой.

— Убери палку, — сказал он рептилии, незаметно подобравшейся почти к «стене». — Печи этого не любят.

Навершия трёх посохов развернулись к нему.

— Кто тебя привёл? Как ты вошёл без ведома Сердца?

— Кайшу знает, — отозвался Шесек. — А тебе знать ни к чему. Проку от тебя тут никакого. Ну, чего пришли? Посмотреть на Дим-мина? Вот он. Насмотрелись?

Инсектоид двинулся вперёд.

— Где огонь? Он был здесь. Кто открывал двери для Сэта? Где они?

— Ну, я, — Гедимин шагнул навстречу, внимательно следя за палкой в сегментированных лапах. — Канал связи с Элидгеном. Да, сэтский. Сэта сюда не выходили. Вреда никому не было.

— Вот именно, — нестройно поддержали его подмастерья. Шесек щёлкнул когтями.

— Услышал? Доволен? Ступай!

Инсектоид вскинул посох. Вниз по палке полилось белое свечение. Шесек прикрыл глаза.

— Связь? Огненные двери Сэта! Ты, враг Сердца, — кто тебе позволил?

— Шесек, — отозвался Гедимин. — Он тут командир. А тебе кто позволил ломать ворота?

Он покосился на защитное поле — под белыми лучами первая стена уже истончилась до прозрачности. В двух местах она пузырилась и только что не шкворчала. Гедимин перевёл взгляд на стражей и угрюмо сощурился. «Так и есть. Прожигают в поле дыры. Ящерица и этот… это… тихоходка в меху.»

— Шесссек? — отозвался ящер. — Он ответит!

— Вы оба ответите перед Хранящим Сердцем, — навершие посоха инсектоида развернулось к Шесеку. — Веди чужака в зал Пламени!

Скогн сердито фыркнул.

— Некогда нам бегать. Кайшу и так всё знает. Дим-мин, не трать на них время! И так печи простаивают.

«Верно,» — подумал Гедимин, уплотняя поле. «Вторую плавку так и не начали. А ведь она часов на десять.»

— Подожди, — сказал он инсектоиду. — Загрузим печь, и я с тобой схожу. Только палку убери. И твои… бойцы пусть уберут.

Все три посоха вспыхнули.

— Спорить со стражем⁈ — инсектоид вскинул палку. Что он хотел сделать, Гедимин так и не узнал. Приклад сфалта столкнулся с посохом и выбил его из лап. Грохот ударил по ушам, суставы пронзила боль. Гедимин даже не успел удивиться, что палка не улетела к стене, а упала тут же. Щурясь от боли, он проворно прижал её ступнёй. Бить пришлось быстро и не приглядываясь. Приклад, резко опущенный к полу, врезался в навершие, высек сноп белых искр — и обезоруженная ящерица шарахнулась к воротам. Инсектоид так и стоял, молча глядя на Гедимина и ощупывая воздух. Тихоходка ничем махать не стала, но между стражами и сарматом поднялась стена белого пламени. Оно было чуть тёплым, но касаться его почему-то не хотелось.

— Враг Равнины! — донеслось из-за белой стены. — Убийца городов! Стражи Равнины…

Краем глаза Гедимин увидел белесый, постепенно краснеющий свет. «Что ещё? Обошли с фланга?» — он развернулся, сжимая в руках сфалт, и под пронзительный визг трёх Скогнов увидел, как из углублений потолка выпирает светящаяся глазастая масса. Защитное поле растаяло. Крики стража внезапно стихли, зато Скогны заверещали — и в их криках изумлённый Гедимин услышал радость.

— Кайшу! Ну вот так бы сразу! — Шесек шагнул к самому глазастому куску массы, указывая то на Гедимина, то на ворота за огненной стеной. — Это же твой дом. Ты же чуешь, было тут плохое или не было. Стражи-то тут на кой отросток⁈

«Кайшу⁈» — Гедимин, ошалело мигая, смотрел на то, что колыхалось под потолком. Как оно просочилось сквозь монолитный аккадалис (и так ли он монолитен, как казалось), он старался не думать. Красный луч упёрся ему в грудь и позеленел.

— Мастер Дим-мин, — донеслось со всех сторон одновременно. — Хотелось бы мне встретить тебя с почестями…

— Незачем, — отмахнулся Гедимин; под ступнёй тихо захрустела придавленная палка. — Я пришёл работать. Вон, посмотри, — там на складе готовые отливки.

— Рэссена для дома Пламени… Тут слышали, что ты пришлёшь за ней Джагулов, — проговорила светящаяся масса. За воротами кто-то щёлкнул жвалами. Гедимин пожал плечами.

— Удобный транспорт. А костры Сэта — удобная связь. Было бы тут что-то другое, я бы не ставил всех на уши. Я прослежу, чтобы из костров никто не лез, — запоздало пообещал он. — Вон, Шесек видел…

— Да многие видели, — отозвалась Кайшу. — Хочется верить, что твоё слово крепко. Но и тревоги совета стражей мне понятны.

Гедимин покосился на хрустящий посох. Отросток на одном позвонке всё-таки надломился — и, похоже, именно сейчас. «А ведь я бил прикладом…» — он взглянул на сфалт и увидел на обшивке длинную вмятину. «Эти штуки — точно из костей? Не из аккадалиса?»

— Мы пытались договориться мирно, — он закинул сфалт в заплечные крепления и развёл руками. — Вон, спроси у Скогнов. А когда нападают, я защищаюсь.

— Враги Равнины, — проскрежетало за воротами. — Ты веришь убийце городов⁈

— Да кого я… — Гедимин осёкся. Затылок и щёки вспыхнули. «Стальной Пояс… Они ведь знают. И что там было, и при чём тут я. На всей Равнине нет столько жителей, сколько я там…»

— Я верю и стражам, — отозвалась Кайшу. — Вы тоже пришли сюда, и вас не спросили о прошлом. Дим-мин, верни посохи Илчаку и Туриккори. Туриккори, Илчак и Уфаль, отойдите от литеен. Да опустится на них покой!

Гедимин покосился на стражей и нехотя наклонился за посохами. «Навершие цело,» — отметил он про себя. «И то, по чему я топтался, тоже. Интересно, сколько должна кость пролежать на Краю Равнины, чтобы стать такой прочной?»

— Где чей? — буркнул он, протягивая стражам посохи наконечниками вперёд. Ответом ему были скрежет и шипение. Палки выдернули из его руки и отступили за стену белого пламени.

— Пускай взгляд Сердца будет зорким, — проскрежетал инсектоид. — Чтобы не пропустить беду. Ты ещё придёшь на совет, Шесек из Тогота.

Литейщик, фыркнув, махнул на него рукой.

— Иди уже! Опускайся в покой.

Ворота закрылись.

— Да опустится покой на Куэннские стены, — донеслось с потолка. Свет быстро тускнел. Когда Гедимин поднял взгляд, никакая масса из перекрытий уже не выпирала. В зале остались только печи-«колонны», сам сармат и трое Скогнов. Шесек провёл ладонью по усам и повернулся к Гедимину.

— Не дали тебе поговорить. Хоть что-то узнал?

Сармат кивнул.

— Поторговали спокойно. Теперь… — он осёкся. — Ты знаешь Хигов? Скогны с ними воюют?

Шесек дёрнул усами.

— Хиги? Летучие молнии? Да никто к ним не ходит. Злые. Но за свои земли не лезут. Ты с ними осторожнее. Нергоны — они и есть нергоны. Хотели бы мира — встали бы под руку Кайшу.

— А… — протянул Гедимин. Голова отяжелела, локоть и ступня ныли, хотя их вроде бы ничем не задели. «Пусть Айзек разбирается. Моё дело — плавить руду. Надо хоть мелочь сегодня доделать. Лист для цистерн — это уже назавтра. Благо, теперь есть чем его варить.»

13 день Лучей, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

Под ухом заверещал таймер. Гедимин поднял голову с запястья. Из источников света в замурованном отсеке остался только экран передатчика. Сармат выкопал из-под шкур светящиеся бусы и потянулся за флягой. «Питьё есть, а мыться нечем,» — он покосился на пустые кувшины. «Металлургический цех без душевой… Надо бы всё-таки её поискать. Если Куэнны не демонтировали.»

Он потыкал ключом-рогулькой в дверь, и её пластины зашевелились, расползаясь. Едва появился первый проём, снаружи донёсся радостный визг. Кто-то из Скогнов заглянул в отсек и широко ухмыльнулся.

— Сегодня ты рано, Дим-мин, — Шесек возился с занавеской на выходе из тайного лаза. Из коридоров доносились тонкие голоса, усиленные эхом, — непрерывное неразборчивое повизгивание. Гедимин, забыв о несостоявшемся мытье, удивлённо хмыкнул и приподнял височную пластину.

— Привет, — прошептал он, щурясь от боли в обожжённом виске. Чьи-то раскалённые когти проехались по макушке и загривку — осторожно, самыми кончиками.

«Наш хранитель говорить умеет. А этого как научить? Вот, силу соизмерять уже пытается…» — мысли Гедимина прервал громкий голос Шесека. Скогн заглядывал в проём за откинутой занавеской.

— Ну и где вас носило?

— Имей совесть, тоготец. Мы пришли с первым светом, — отозвались из коридора. Шесек фыркнул.

— С первым светом? А на какой день?

Вместо ответа в коридоре загромыхало. Гедимин услышал стук камня и металлический лязг. Шесек досадливо фыркнул и повернулся к сармату.

— Это ж было надо! Выждать полмесяца — и приехать, когда нас тут осталось трое! И кто будет разгребать привезённое?

— Не моя беда, — отозвались из коридора. Снова загрохотало — что-то сыпали из ёмкости на пол. Следом за мелкими обломками выкатился ком сырой глины. Шесек сердито фыркнул.

— Что значит — не моя? А руда чья?

— Теперь — твоя, — услышал Гедимин сквозь шкворчание мембраны. Потом раздался громкий шорох — что-то вытаскивали из коридора.

— А тут всё завалено, — из отсека высунулся подмастерье.

— Ну так иди за коробами, — отозвался понурый Шесек. — Вот всегда у них всё не вовремя!

Гедимин, пропустив торопящихся аборигенов, вошёл в отсек. У стены, затянутой мембранами, горками лежали камни. Что-то рассортировало их по размеру — отдельно крупные куски, отдельно — мелочь, отдельно — песок и пыль. Тут же валялся и ком глины с отпечатками швов — его только что вытряхнули из мешка.

— Посмотри, — Шесек, постучав по наколеннику Гедимина, показал сармату исчирканный лист. — Это у них последняя волокуша. Айсиек сказал — столько руды вам хватит. И на тхелен, и на священный металл. Смотри, всё сходится?

Гедимин мигнул.

— Я не знаю вашей письменности, — вздохнул он, глядя на листок. «Айзек! Хоть цифрам-то мог выучить⁈» — шевельнулась было досада, но тут же улеглась. «Так это мифриловая руда. И мы можем сразу сделать детали… М-да. Очень много мелких партий всяких разностей. Интересно, формовочная масса поделится на десять частей?»

— Ухм, — донеслось из-за «двери». В отсек вошли подмастерья. Их было почти не видно за «коробами», больше похожими на выдолбленные изнутри деревья. Каждый приволок по две ёмкости. Поставив свою пару на пол, подмастерье выплюнул рукоять черпака и утёр усы.

— Мне-то взяли? — угрюмо спросил Шесек, заглядывая в короба. Из третьего по счёту он выловил самый большой черпак. Гедимин запоздало смутился. «Я-то что тут встал? Руда теперь, и правда, моя…»

— Погоди, — Шесек, закатав рукава, прошёлся вдоль горок руды, подбирая по камешку и тщательно обнюхивая и пробуя на язык. Дойдя до конца ряда, он щёлкнул когтями. Гедимин поддел одну груду на черпак, примерился к коробу, но подмастерья, обогнав его, вывалили туда же по лопате песка и крупных обломков. Сармат мигнул.

— Что, сыпать всё вместе?

— Всё, — подтвердил Шесек, отряхивая рукав от пыли. — Это всё тхелен.

— Зачем тогда разбирали по размерам? — сармат, пожав плечами, высыпал набранное в ближайший короб и зачерпнул следующую горку. «А ведь верно. Штуке, разбирающей вещество на атомы, до консистенции сырья нет дела. Хоть скалу пихай, если в жерло пролезет. Думаю, там дробилка помощнее моей мельнички.»

— Так вот работают ворота Куэннов, — ответил Шесек, придвигая ближе пустой короб. — Когда оно нужно, а когда и нет. Дим-мин, ты лучше полный короб отнеси вон в ту нору. А тут мы сами всё досыпем.

Когда Гедимин вернулся со склада (ещё одной ниши, открывшейся во вроде бы монолитной стене), Скогны уже отряхивались от пыли и сметали её на черпак маленькими щётками. Шесек протёр пол сырым комком волокна и бросил в короб.

— Тхелен собрали. Теперь пусть ждёт свободных печей. Дим-мин, что у тебя там сегодня?

Сармат на долю секунды задумался. «Ворота? Подождут. Начнём с рэссенового листа. Шесть тонн… Пару дней провозимся.»

…Загрузчик, прикрыв жерло, посветился ещё немного и погас. Пару секунд Гедимин смотрел на печь и зажёгшийся на её верхней части орнамент. Процесс шёл. Впереди было восемь часов ожидания.

«По местным меркам мы работаем очень быстро,» — думал он, вспоминая отливки, уже перенесённые на склад. «Если бы пришлось катать лист на ручном станке…» — сармат едва заметно поёжился.

Время тянулось медленно. Ещё пара минут — и Гедимин обнаружил, что третий раз подряд оборачивается и смотрит на склад тхеленовой руды. Ворота почему-то оставили открытыми, и они так и притягивали взгляд.

«Интересно, что будет…» — сармат посмотрел на выключенный податчик руды. Назойливую мысль удалось было отогнать, но она тут же вернулась. «А правда, интересно. Ну, выкинет под ноги центнер руды. Короб из защитного поля под жерло, самому встать подальше. Это ж не ядерный взрыв.»

Он медленно развернулся к открытым воротам и двинулся к ближайшему коробу.

— Дим-мин, — Шесек выглянул из-под локтя, когда сармат, отставив руду в сторону, делал у податчика поддон из защитного поля. — Опять задумал странное?

— Вот, подставил, — буркнул Гедимин, указывая на готовый поддон с высокими стенками. — Так ничего не рассыпется. Скажи своим — пусть откроют трубу.

Шесек смерил сармата угрюмым взглядом.

— У тебя кровяной камень-то с собой? Или сразу звать Кайри?

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Я в скафандре. Если все боятся, нажму на рычаги сам.

Два центнера руды исчезли в жерле. Скогны, отпустив рычаги, шарахнулись за ближайшую «колонну». Гедимин покосился на короб из защитного поля. «Пока не плюётся, возможно… Уран и торий!»

На потолке, над печью, увешанной красными лентами, горело жёлтое кольцо. За «колонной» радостно заверещали. Гедимин, шумно выдохнув, шагнул к печи. «Всё-таки сработало. Теперь дело за опоками. Лепить — не перелепить…»

…Руду Гедимин сыпал, пока не закончился лимит. Куэннские «индикаторы» показывали кучу примесей и немалый процент ипрона — и сармат никак не мог высчитать, хватит ему металла или нет. Жёлтая масса плавилась под пальцами, превращаясь в хвостовики, поршни, крышки, сердечники, решётки… Когда Гедимин убрал из ниши руку, голову ломило от напряжения, а пальцы дрожали. «Куэнны очень здорово умели сосредотачиваться,» — думал он, устало щурясь.

— А что священный металл? Ничего делать не будешь? — спросил Шесек, глядя, как закрывается ниша. Гедимин мигнул. « Hasu! Про ипрон-то я забыл…»

— Его сейчас выкинет в отвал? — спросил он, оглядываясь на загрузочный агрегат. Белесый короб так и стоял под жерлом, и Гедимин не стал его растворять. «Ипрон… Может эта установка сделать рулон ипроновой фольги?»

…Шлак за прозрачными стенками отчётливо поблескивал золотом. Гедимин видел отдельные ипроновые песчинки.

— Открывайте трубу, — велел сармат, поднимая с пола «куль» из защитного поля, наполненный шлаком… или, скорее, ипроновой рудой. Сердце сделало лишний удар. «Тхелена тут больше нет. Ни атома. Как установка опознает сырьё? Откроет новую печь? Попытается догрузить старую?»

…Три кольца светились на потолке. Гедимин отхлебнул из фляги. Висок ломило, взгляд фокусировался с трудом. «Не получится рулон фольги — задам машине стопку листов. С этим должна справиться.»

…За спиной Гедимина что-то пропищал Шесек, и послышался тихий цокот когтей, а потом — шелест открывающихся ворот. Сармат не обернулся. Височные пластины он давно опустил, и о чём там говорят, ему было всё равно. В углу склада, на толстом грубоволокнистом войлоке, лежали свёртки из белой и жёлтой ткани. Содержимое обернули трижды, и Шесек прикрепил на блестящую нитку глиняные печати со столичным гербом. «Наконец сделаем филкам нормальные шлемы,» — думал Гедимин. «И отсекатели для водопровода. И заэкранируем всё, что экранируется. Тут, на Равнине, без этого никак.»

14 день Огня, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

— Ну, вот тебе кости. И такие, и сякие, — перед Гедимином, устроившимся у стены, на пол шмякнулся угловатый мешок. Шесек, избавившись от груза, снял с запястья шнурок с камешками и потёр руку. Гедимин благодарно хмыкнул и достал подвернувшуюся кость.

— Ага. Это вот сюда…

— Что ещё за штуки? — Шесек подозрительно смотрел на почти собранный механизм в руках Гедимина. Полуметровое устройство отдалённо напоминало бластер с очень узким соплом. «Рука здесь, палец упирается сюда…» — сармат вбил костяные шпеньки до упора и довольно хмыкнул. «Вторая рука тут…»

Он надавил пальцем, проверяя ход поршня, и слегка сощурился. «Нормальный уплотнитель бы. Такой, чтобы не пропитывался.» Поршень, обёрнутый сыромятным ремнём из запасов Шесека, сидел в капсуле плотно, но сармат думал, что неплохо бы выварить ремешок в растворе гзеша. «Внутри будет масло. Пойдёт пропитка, просочится наружу…» — Гедимин недовольно хмыкнул. «На руки не потечёт, но при заправке агрегата… Хотя — заправлять будут в изолирующих перчатках. И над горячим листом. Что капнет — само выгорит и испарится.»

— Возьми вот так, — он протянул аппарат Шесеку. — За костяные рукоятки. Больше ничего не трогай!

— Ir’kri! — взвизгнул литейщик, едва не выронив устройство. Гедимин вовремя подставил ладонь.

— Предупредил бы — я бы камни взял, — проворчал Шесек, с видимым трудом поднимая аппарат и поворачивая в разные стороны. — Оружие? Чем плюётся?

— Жидкой молнией, — ответил Гедимин, недовольно щурясь. — И не оружие, а аппарат для сварки. Вот сюда пальцем надави. Двигается?

Сопло поспешно повернулось к стене. Гедимин беззвучно хмыкнул, глядя, как Скогн с трудом сдвигает тугой поршень. 'У местных сильные пальцы. По уму — дать бы это в руки филку. И капсулу заправить. Хотя бы безобидным маслом.

— Для сплавки? — переспросил Шесек; Гедимин отнял у него аппарат, но абориген никуда не ушёл. Да и уходить было незачем — Куэннские печи недавно начали работу.

— Ну да. Скреплять металлические листы, — рассеянно ответил Гедимин, заворачивая аппарат в войлок. Рядом, у стены, лежал ещё один; осталось прикрепить к нему костяную рукоять, нажимную пластину иблокиратор. «Два агрегата в сборе, детали для ещё двух… Будет мало — филки сами сделают. Тут ничего сложного. Даже бесшовный корпус не нужен.»

— Тихо тут, — пробормотал он, оглядываясь на закрытые ворота. — И вчера было тихо. Стражи угомонились?

Шесек фыркнул.

— Да на охоте они. А кто нет, тот сидит и завидует. И всем не до нас.

Усы Скогна неожиданно обвисли, в глазах проступила грусть. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Ты тоже хочешь на охоту? Тогда…

Шесек сердито пискнул.

— Я дал слово — и сдержу, — он недовольно встопорщил вибриссы и отвернулся. Подмастерья, оглянувшись на него, удивлённо запищали. Гедимин встряхнул головой. «С чего я взял, что правильно понимаю их интонации? Тем более — мимику. Это же даже не приматы. А ты, Гедимин, — не биолог. Доделывай механизм!»

…Печи неярко светились — кажется, расплав стёк в нижнюю часть, в опоки… или «магнитные» силы распределяли атомарные облака по формам, утолщая стенки, — Гедимин не знал, какая мысленная картинка тут подойдёт лучше. «Ещё часа четыре,» — сармат покосился на войлочные свёртки, прикреплённые к броне. «Если всем не до нас, можно попробовать…»

— Устал? — оглянулся на него Шесек, стоило сармату открыть спальный отсек. Гедимин, отмахнувшись, скатал подстилки в рулон, освобождая негорючий пол, и встал над жаровней.

— Отправлю эти штуки Айзеку, — он указал на свёртки. — И с Вепуатом поговорю. А то не дали.

«Сколько времени? Светает?» — сармат покосился на часы. «Вепуат, наверное, улетел на тренировку. Ну да ладно, хотя бы аппараты отправлю. Кут’тайри и Ишха их примут.»

— Закрою дверь изнутри, — предупредил он Шесека. — Если случится что-то не то, наружу не полезет.

Шесек быстро повернулся к подмастерьям и что-то пискнул, но Гедимин уже не прислушивался. Он выжал горючую смесь на светящиеся камни и приподнял височную пластину.

— Ага, привет, — прошептал он, болезненно щурясь. Вытерпеть чирканье раскалённым когтем по коже было непросто. На долгий контакт реактор не пошёл — фантомный ожог вскоре перестал ныть. Горючая смесь, прогревшись, выбросила первые языки пламени. Через пару секунд они покраснели.

— Вижу огонь, горящий под белыми сводами, — Кут’тайри высунулся из костра по пояс и огляделся по сторонам. — Эта малая пещера — не тюрьма?

Гедимин недовольно сощурился.

— Это спальный отсек. А тут вещи для Айзека. Держи осторожно.

Свёртки один за другим исчезли в огне. Снаружи кто-то охнул.

— Кто там? Гедимин на связи? Гедимин! Ты там?

— Ага, — отозвался сармат, глядя, как из костра проступает тёмный силуэт. — Вепуат? Чего не на тренировке?

— А! — силуэт с досадой махнул рукой. — Это Войя пришёл про цветные ткани спрашивать. Он же не знает языка Сэта. Пришлось мне переводить. Ну ничего, зато тебя застал. Как там? Проблем не было? Эта нора, в которой ты…

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Спальный отсек. Проблем не было. Но решил зря не «светиться». У Кут’тайри два сварочных аппарата. Заправь их жидкой молнией и опробуй на кованом листе. Надо бы обучить филков-сварщиков…

«Войя,» — крутилось в голове; почему-то это имя не давало сармату покоя. «Был в бригаде ткачей. А потом… стой! Это же его увезли к Ассархаддону. Ещё тогда, с первой партией. Вернулся⁈»

Вепуат хмыкнул. В руках силуэта появилось что-то размытое.

— Ты там времени зря не теряешь. Я это Айзеку покажу. Ты не против? Из меня-то так себе механик…

— Вепуат! — голос филка был слышен плохо, как сквозь помехи. — Подойди, а? Тут что-то важное, а я ни черта не понимаю.

«Как-то надо учить их сэтскому…» — промелькнуло в голове Гедимина. Вепуат, обернувшись, уже тащил кого-то за плечо к костру.

— Войя, погоди со своими нитками. Ишха, Кут’тайри! Вы его вдвоём сквозь огонь просунете? А чтоб его было видно, сделать можете? Войя, ядро Сатурна! Стой спокойно! Гедимин тебя ещё не видел.

Сармат мигнул. Ишха и Кут’тайри всё-таки что-то сделали с костром — Вепуат остался чёрным силуэтом с торчащими крыльями, зато филк был виден, как на экране. Отстёгнутый шлем-капюшон болтался за плечами, и Гедимин тут же о нём забыл — даже не одёрнул за нарушенную технику безопасности.

Кожа у филка осталась белой, волосы — короткими и жёсткими, и конечностей по-прежнему было четыре, две — опорные, — вот и всё, что осталось неизменным. Нос клином выдвинулся вперёд, превратившись практически в клюв; вместо ноздрей в проёме просматривалась многоячеистая сетка. Веки покрылись вертикальными складками. Глазные яблоки прикрывала выпуклая кристаллическая оболочка; зрачок под ней странно дробился на сегменты, и казалось, что их несколько. Филк, ухмыльнувшись, приподнял руку в приветственном жесте. «А мышечную массу им хорошо нарастили,» — подумал Гедимин, оторопело разглядывая крепкую ладонь.

— Ноги покажи, — хмыкнул Вепуат. — Ему же все скафандры заново перечерчивать!

Войя, недовольно щурясь, согнул ногу в колене. Оно «уехало» на десяток сантиметров вверх по бедру; стопа удлинилась и изогнулась, пальцы сжались. Под сапогом их было толком не разглядеть, но Гедимину они напомнили кулак.

— Говорят, так удобнее на неровной поверхности, — сказал Вепуат. — Ну, они и правда пошустрели. Войя…

— Да ну тебя! — филк наконец вывернулся из его хватки и пропал с «экрана». Вепуат досадливо хмыкнул.

— Самое забавное — это термостойкость. Новые слои кожи заметил?

Гедимин мигнул.

— Ещё про икрометание расскажи, — донеслось сквозь помехи. Вепуат ухмыльнулся.

— Ну, раз напомнил…

— Какое икрометание? — Гедимин оторопел. «Ассархаддон, мать его колба!» — мелькнуло в мозгу. «Дорвался до подопытных…»

— Обыкновенное, — отозвался Вепуат. — Клонарий-то здесь всё равно не постро…

Он внезапно смутился и принялся оглядываться.

— Всё, сворачиваемся. А то тебя там опять запалят.

— Стой! — Гедимин, забывшись, протянул руку к его плечу, но почувствовал только жар. Костёр погас. Жаровня выплюнула клуб густого дыма. Сармат шагнул назад, запоздало поднимая над ней защитный купол.

— Икрометание, sa hasu… — прошептал он. В памяти метались обрывки сведений из «Справочника ликвидатора». Через секунду сармат, досадливо хмыкнув, ударил по передатчику. Поиск по «Справочнику» много времени не занял. Дым ещё клубился внутри защитного купола, когда сармат дочитывал статью о размножении ксенофауны и перебирал про себя производные от слова «hasu». Отключив передатчик, он пару секунд монотонно крутил головой. Избавиться от навязчивой картинки — миниатюрные филки с хвостами резвятся в бассейне — так и не удалось.

«Икрометание… Ну, хоть до почкования не дошло,» — Гедимин опустился на свёрнутые подстилки и уткнулся респиратором в ладони. «Даже не знаю, хочу я это увидеть или нет. Лишь бы участвовать не заставили.»

— Дим-мин? — Шесек, отвернувшись от печи, заглянул сармату в лицо и удивлённо шевельнул ухом. — Что такого ты услышал? Беда в доме Пламени?

Сармат вяло качнул головой.

— Ничего… ничего особенного, — он перевёл взгляд на светящуюся печь. — Уже остывает? Пойду за волокушей.

15 день Молнии, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

Подмастерья, обступив Шесека, негромко попискивали — на слух Гедимина, миролюбиво и даже мечтательно. На третьей минуте главный литейщик сердито взвизгнул. Гедимин удивлённо мигнул, повернулся к аборигенам, — насупившиеся подмастерья отошли от Шесека, а он продолжал недовольно скалиться.

— Что они сказали? — спросил сармат. Шесек фыркнул.

— Да что они скажут⁈ Всё про охоту! Вот и зачем брать с таких слово⁈ Усы уже пожелтели, а всё туда же!

Гедимин растерянно хмыкнул.

— Если им так надо, пусть идут. С рычагами я один справлюсь.

Шесек махнул когтистой рукой.

— Им не надо. Так всё принесут. И мясо, и шкуры, и кости. И охотники из них никакие. Но как же усидеть? Все бегут, и им надо. Хуже Броннов!

Он ещё долго ворчал, но уже на своём языке, явно забыв о существовании Гедимина. Сармат оглянулся на печи. Руда в них была загружена час назад, ближайшие семь часов можно было спокойно срисовывать со стен орнамент, перебирать чертежи и думать, какое оборудование стояло в этом цеху при Куэннах. Многих модулей явно не хватало.

«Между сортировочной мембраной и загрузчиком определённо что-то было,» — сармат в очередной раз оглянулся на коридор, закрытый занавеской. «Почему они разнесены на такое расстояние? Или мембрана не имела отношения к цеху, а стену проломили позднее?»

— Тут во всех стенах ниши? — спросил он у Шесека, оставив бесполезные размышления. Скогн удивлённо дёрнул ухом.

— Комнат немало. Там одна скрытая, и вон там, и ещё тут…

Гедимин смотрел на стены, пытаясь найти признаки подвижных пластин. Ничего не получалось. Стоило отвести взгляд, и участок с дверьми тут же сливался с монолитными стенами. Сармат провёл ладонью по белой поверхности, ощупал выступы и растерянно пожал плечами. «Чутьё ремонтника» на Куэннские механизмы реагировать отказывалось.

— Что-то ты странное делаешь, — вполголоса заметил Шесек, глядя, как забывшийся Гедимин царапает стену. Сармат отдёрнул руку и тяжело качнул головой. «Без инструкции не разберёшься. Понятно, почему местные даже не пытаются.»

— Снаружи тихо? — спросил он, оглядываясь на дверь. — Хочу пройтись. Перед печью высиживать всё равно без толку.

— Это верно, — согласился Шесек. — И всё равно тебе спокойно не сидится. К воротам не выходи — там точно прицепятся.

…В коридорах и залах древнего завода было тихо и пусто. Сармат не слышал даже своих шагов — ступни тонули в толстом войлоке. Кристаллы, повешенные на шипы на перекрёстках, давали тусклый свет; там, где их не было, Гедимин замечал собственное свечение постройки — неяркое, белесое и почему-то тревожащее. Дозиметр, поднесённый к светящемуся участку, ничего интересного не показал — реактор под зданием «фонил» так, что всё остальное тонуло в потоках его излучения. «И что было Куэннам экран не поставить?» — думал Гедимин. «Странно, что местные ещё не рехнулись и не вымерли.»

Из-за поворота донёсся оживлённый писк. Гедимин нехотя приподнял височную пластину и зажал респиратор, стараясь не шипеть от боли. Реактор небрежно провёл по его затылку когтистым щупальцем и «пропал с радаров».

— Небесного ткача добыли, — услышал он оживлённый писк Бронна. Тот стоял у ребристой колонны, забравшись на её длинный отросток. Его слушал страж — двухметровая рапторида, покрытая шерстью, с крупными перьями на хвосте и «крыльях». Посох она зажимала когтистой ногой и пастью — видимо, поэтому и молчала.

— Он упал, и все давай орать. Пока орали, Микти побежал ставить знаки. Ну, и пока он бегал, падальщики выели глаза и все плавники обгрызли. Так Микти со знаками и носился по кругу, — Бронн ухватился за шип колонны и кое-как удержал равновесие. — Туша-то большая! Как закончили, он так и сел. И язык вывесил. Сказал, чтоб больше такого крупного не сбивали. Мол, не набегаешься.

Рапторида вынула посох из пасти.

— А что его одного взяли? Знали же, что бегает плохо. Учеников у него нет?

Бронн пронзительно пискнул.

— Так они сами… Смотри! — он, указав откидным когтем на Гедимина, шарахнулся за колонну. Рапторида вскинула ногу с посохом и крутнулась на месте, балансируя крыльями и хвостом.

— Чужак?

Гедимин досадливо сощурился.

— Нет. А ты?

«В этом коридоре больше света,» — быстро соображал он. «Я вышел на какую-то из главных магистралей. И нарвался на внутренний пост.»

— Я страж, — отозвался пернатый ящер, глядя на сармата сквозь навершие посоха.

— А я строитель, — буркнул Гедимин, показывая пустые ладони. «И эти колонны, кажется, видел. В питомнике Зелёных Пожирателей были похожие лестницы. Может, я вышел в тот сектор?»

— Где тут держат зверей… чужаков-зверей? Тех, что едят металл? — спросил он, думая, как лучше описать Пожирателей. Страж опустил лапу и шевельнул пернатым хохолком.

— Зверей, крадущих магию? Смотритель Шенси тебя знает?

Гедимин кивнул. «Шенси? Ну да, его так звали… вроде бы. Надо куда-то записывать всех местных. А то я запутался.»

— Что он говорит? — Бронн выглянул из-за колонны.

— Что пришёл к смотрителю Шенси, — ответил ящер. — Сходи к нему, спроси — он этого чужака знает?

— Я Дим-мин, — буркнул сармат. Бронн вздрогнул и шмыгнул в ближайший коридор. Страж перебросил посох в другую лапу и смерил сармата подозрительным взглядом.

— Подъязычная кость? Как добыл?

— Подарили, — буркнул Гедимин. — А ты чего не на охоте?

«Рапторида как рапторида,» — думал он, разглядывая голову стража. «Много перьев, пасть, зубы… Где там помещается крупный мозг? Как оно стало разумным? А вот наши рапториды, интересно…»

— Спросил! — заверещал Бронн, выныривая из коридора. — Смотритель Шенси рад пришельцу Дим-мину! Отвести его?

— Ну, веди, если рад, — пробормотала рапторида, опуская посох. Её подозрительный взгляд жёг Гедимину спину, пока сармат вслед за проводником не вывернул в широкое светлое помещение. Из-за бочек, измазанных глиной, выглянул чисто одетый Бронн и дружелюбно ухмыльнулся.

— Мастер Дим-мин? Мне вот не сказали, что ты придёшь. Как твои родичи? Как охота?

Сармат пожал плечами.

— Не знаю. Давно там не был. Сижу в литейнях.

Судя по одежде, смотритель Шенси глиной сегодня не обмазывался и даже не собирался. Других Броннов поблизости не было. Гедимин покосился на плотно закрытый люк «питомника». «Пожиратели там не вымерли?»

— Им вчера дали много мокрого камня, — Шенси перехватил его взгляд. — Довольно, чтобы часто их не тревожить. Они беспокойны, когда охраняют гнёзда.

— Гнёзда⁈ — Гедимин радостно ухмыльнулся. — Они размножились⁈

Шенси довольно оскалился, прикрывая зубы ладонью.

— Мы не разучились растить зверей. Там четыре гнезда, и яйца в них обильны.

«Ассархаддон бы порадовался,» — подумал Гедимин, вспоминая огромный вольер и ямки на его дне. «Значит, Пожиратели тут прижились. И можно будет завести пару на станции.»

— Никак не посмотреть на них, не потревожив? — спросил он без особой надежды. Шенси молча подобрал длинный костяной шест и закрепил на нём крючковатый обломок. Цветом «древко» и «насадка» почти не отличались, но Гедимин сразу определил — меньшая часть отлита из аккадалиса. «Или вылеплена,» — мысленно поправил он себя, глядя, как Шенси примеряется к крышке люка. «А может, и выращена. Но точно не выточена и не вырезана. Посмотреть бы всё-таки, как Куэнны работают с аккадалисом…»

— Твой панцирь надёжен? — спросил Шенси, отодвигаясь от люка настолько, насколько позволяла длина древка. — Встань тогда здесь. Тут будет окно.

Крючки «насадки» опустились в едва заметные углубления орнамента. Пол зашевелился. Шенси отдёрнул шест и подался назад. Гедимин склонился над небольшим, в ладонь шириной, проёмом. На запястье вспыхнул экран дозиметра.

Подвесной фонарь из питомника убрали, но он был и ни к чему. Всё помещение заливал холодный зеленоватый свет. Под костяными «ветками», заслоняющими обзор, шевелились чешуйчатые спины. Один из Пожирателей зарылся головой в груду камней и глины и чем-то хрустел. Другой лежал, растопырив чешуи, на небольшом холмике. Он раздался вширь и перестал шевелиться, только вскинутые усы беспокойно подёргивались. Ещё пару ветвистых усов Гедимин разглядел под переплетением «веток». «Одно гнездо, второе… Как местные умудрились пересчитать яйца? Разве что наблюдали за кладкой,» — думал сармат, высматривая четвёртое существо. «Сколько их будет, когда вылупятся? Выживаемость у них хорошая…»

Шест коснулся края проёма. Гедимин шагнул в сторону от захлопнувшегося «лючка», убрал с лица тёмный щиток.

— Спасибо, — сказал он смотрителю. Тот вымачивал «насадку» в жидкой глине и о сармате, казалось, забыл.

— Пусть мастер Айсиек не волнуется, — пробормотал смотритель, разглядывая глинистую муть. — Всё обещанное он получит в свой черёд…

Рапторида на перекрёстке снова слушала оживлённое верещание Бронна — видимо, очередной рассказ об охоте. Гедимин опустил височные щитки. Обратную дорогу он помнил.

16 день Жизни, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

«Вот и стоило просыпаться на два часа раньше⁈»

Гедимин досадливо сощурился на печь, увешанную белыми лентами, и шевельнул затупившимися когтями. Вбивать их в плотный белый «пластик» определённо не стоило — металл сточился, а вещество не поддалось и на миллиметр.

«И эти элементы тоже неподвижны,» — сармат перечеркнул очередную строчку на экране. Эта была последней в длинном столбце рядом с изображением печи. От каждой строчки вела стрелка к элементу орнамента.

«Значит, двигать их по отдельности бесполезно. Или есть какая-то очерёдность. Или нужны ключи…» — Гедимин тяжело вздохнул. «У меня ключ есть. Но не тот.»

Двух часов хватило, чтобы засунуть ключ-рогульку в каждую подозрительную пару ямок. В стене нашлись две новые ниши размером со спальный отсек; в одной висели вперемешку сухие растения, шкуры и тряпки, в другой стояли пустые короба. Входная дверь, как Гедимин и думал, этим ключом не открывалась.

«Интересно, есть ли для этих механизмов лучевые команды,» — сармат покосился на дозиметр. Показаний за прошедшие дни накопилось много. «Если бы тут не фонило всё подряд…» — он досадливо сощурился. Ось времени давно была размечена и подписана, — вот тут загрузили в установку рэссеновую руду, тут она «перемигивалась» с печами, а тут Шесек открывал ворота… График интенсивности излучения непрерывно дёргался, но вычислить, какая пульсация к чему относится, до сих пор не удавалось. «Ну вот. Опять фон растёт…»

Стена зашевелилась, открывая широкий проём. Гедимин услышал оживлённый писк.

— Рано ты сегодня встал, — сказал сармату Шесек. — Пламя только-только разгорается.

«Верно,» — Гедимин криво ухмыльнулся. Сквозь потолок были не видны антенны-энергопередатчики и ослепительный луч над ними, но дозиметр его «чуял». «Ежедневный сброс энергии…»

— А вблизи посмотреть можно? — спросил он. — Есть тут лаз на крышу?

Шесек фыркнул.

— Глаза-то потом отрастут? Давай лучше работать. Вечером пойдём в купальню. Хоть окунёшься. Вы там, у себя, когда бочки поставите? А то как под дождём — сверху льёт, а в спину дует. Зашёл и выскочил. Разве так искупаешься?

— Зато чистый, — буркнул Гедимин, пытаясь понять, что Скогну от него надо. «Бочки? На кой там бочки? Сидеть в них, как в яме с водой?»

…Гедимин перевернул опустевший короб и шагнул в сторону. Подмастерья вцепились в рычаги. Под потолком загудело. Сармат вздрогнул, оглянулся на Шесека, — тот, сморщив нос, смотрел на закрытые ворота.

— Опять кого-то принесло. Надеюсь, по делу.

Гедимин приподнял височные пластины. Боль от ожога как раз успела притихнуть, когда Шесек дошёл до двери.

— Туриккори? Что, охота надоела?

— Мы, стражи, на службе, — отозвался инсектоид из-за узенького проёма. — Нравится нам это или нет. Слушай слова Хранящего Сердца!

— Yurrr? — проурчал Шесек, наклоняя голову набок. За проёмом громко щёлкнули жвалы.

— Стаи уходят в туман и холод. Завтра подует горячий ветер. Хватит ли жара, чтоб нергет пролился? — нараспев проговорил инсектоид. «Как с экрана читает,» — подумалось Гедимину.

— Понятно, — сказал Шесек. — Скажи Кайшу от меня «спасибо».

Не дожидаясь ответа, он закрыл ворота и недовольно фыркнул.

— Нергет! Посреди охоты — совсем некстати. Значит, к вечеру все сбегутся сюда. И засядут ещё на день. Работы не будет. Но болтовни хватит на год.

«Нергет,» — Гедимин оглянулся на спальный отсек — жаровня-«портал» осталась там. «Значит, тут прогноз узнают за сутки до катаклизма. Интересно тогда, где Дасьен берёт предварительные. Сам высчитывает?.. Айзека надо бы предупредить.»

…Гедимин хотел поставить отливки на ребро, но Шесек, нафыркав на него, открыл второй склад. Пустую волокушу уже утащили; остановившись у порога, сармат видел лежащие вдоль стены, на толстом слое грубого волокна, тёмно-синие пластины. С противоположной стороны, на мягком войлоке, застланном тканью, были разложены тонкие зеленовато-серебристые щитки. Прикрыв глаза, Гедимин видел, как массивные синие пластины смыкаются, и серебристый тхелен ложится на них внахлёст. «Герметичный защитный экран…» — сармат прикинул, сколько ещё деталей можно уместить на складе, и остался доволен. Однотипные пластины делались одновременно для разных ворот; на каждой Гедимин проставил значок — для какой из шестнадцати «крышек» станции она предназначена. «Можно было бы отливать крышки целиком…» — сармат представил, как тащит пластину весом в тонну, выше его роста, и осёкся. «Ничего. Если не налажать со сваркой, получится не хуже. Айзек всё проверит, если что — подправим.»

…Подмастерья, выходя из цеха, оживлённо пищали, но терпеливо ждали, пока Шесек закроет ворота и пробормочет что-то ритуальное. Гедимин оглядывался по сторонам. Последний отрезок коридора, ведущего к литейне, был пустынен, но уже с ближайшего перекрёстка доносились шорохи и повизгивания. Выйдя на эту развилку, сармат едва не запнулся о куда-то бегущего Скогна. Мимо, смерив его подозрительными взглядами, прошли четверо стражей.

— Надо было днём идти, — пробормотал Шесек, недовольно морща нос. — Так и знал — все сюда сбегутся.

Гедимин старался запоминать дорогу, но получалось плохо — внимание отвлекали хаотично движущиеся аборигены. Сармат машинально начинал их считать и классифицировать — и снова сбивался, — только что сосчитанные снова ныряли в боковые коридоры и вылетали на «магистраль» в нескольких метрах впереди (или позади). Ворота «купальни» были распахнуты настежь, оттуда доносился плеск воды и оживлённое верещание. Гедимин, едва не наступив на очередного Скогна, отодвинулся к стене и настороженно сощурился на ряды бассейнов.

Под каждой цистерной, отмеченной синими кристаллами, ванна была наполнена почти по бортик. Из воды торчали прутья костяных решёток. Она была зеленовато-серой от всплывшей пены. Низкорослые Бронны и Скогны цеплялись за решётки когтями, выныривая из-под пенистого слоя, и снова исчезали в нём. На краях ванн не было свободного места. Вёдра с «мылом» и ещё какими-то веществами (Гедимин различил только маслянистый блеск и мелкие растительные ошмётки) пускали по кругу; уже намыленные существа ныряли в бассейн, освобождая место, и на него тут же садился кто-то ещё. Кто-нибудь выныривал, его вытаскивали на бортик и передавали ему ведёрко «масла» и коробку с гребнями.

Вдоль стены стояли, освещая всё помещение, десятки костяных посохов. Их хозяева заняли три бассейна. Большая часть купалась под синими кристаллами, бронированные негуманоиды — под фиолетовыми, и что-то неразборчиво-слизистое — под красными. Гедимин, заинтересованно хмыкнув, двинулся туда. Когда отстали Шесек и подмастерья, он не заметил.

Стражей было меньше, чем аборигенов, и пришли они, видимо, раньше. Мимо «синего» бассейна сармат прошёл, без интереса взглянув на серую от «мыла» воду. Остановился перед «фиолетовым», маслянисто-мутным. На бортике никого не было; все сидели в жидкости, широко расставив конечности и прикрыв глаза. Вокруг каждой фигуры клубилась муть.

— Хэ-эй! Дим-мин! — кто-то ухватил сармата за локоть. — Зачем тебе туда⁈

Гедимин повернулся к озадаченному Хассинельгу. Тот недавно вылез из бассейна, успел найти свой посох, но ещё не оделся.

— Туда не надо, — сказал он сармату. — У тебя под панцирем кожа. Сожжёт.

— А их? — Гедимин кивнул на бассейн. Никакого купола, защищающего от «сжигающих» испарений, над ним не было.

— Так они в броне, — удивлённо ответил страж. — Им так надо.

Массивное бронированное существо оттолкнулось ото дна и выпрямилось во весь четырёхметровый рост. Подняв лапы кверху, оно пару секунд отряхивалось, потом медленно выбралось на бортик. Гедимин видел, как остатки жидкости в момент подъёма будто сдувает с его панциря. На пол не упала ни одна капля.

— Что там за вещество? Кислота, щёлочь? — спросил сармат. Про себя он думал, что образцы местной воды донести до базы так и не удалось — и с «кислотой» тоже не получится. «Какой-то барьер там всё-таки есть. Излучение, поле… Если бы реактор под зданием всё не забивал, можно было бы просканировать…»

— Не знаю, — Хассинельг посторонился, пропуская бронированного стража. — У нас всё такое называют «хашт».

— А вон те в чём плавают? — сармат указал на бассейн под красными кристаллами. Вещество в нём было вязким и постоянно бурлило. Десяток странных существ занял его и плавал там, изредка подавая признаки жизни.

— Да что тебя тянет на всякую гадость? — Хассинельг развернулся к бассейну с водой. — Ты ещё не купался? Ты с Шесеком пришёл? Хэ-эй! Шесек!

Он проверещал что-то на языке Скогнов. Сидящие у бассейна зашевелились, через пару секунд освободилось немного места, и на него тут же поставили ведро «мыла». Гедимин боком, стараясь никого не придавить, перешагнул через него и опустился в воду. Она всколыхнулась, поднимаясь до края бассейна. Что-то пронеслось мимо, зацепив его ладонь. Сармат, недовольно щурясь на серую муть, открыл впускной клапан. «Вот что было Куэннам не построить душевую? Не пришлось бы всем барахтаться в гальванических ваннах.»

Вода то холодила, то согревала, приятно покалывая кожу. Температуру сармат определить не мог — или она постоянно менялась, несмотря на попытки внутренних механизмов скафандра её подогреть. Кто-то наступил Гедимину на плечо, потом от его локтя оттолкнулся пловец, — аборигены уже сновали по бассейну, не обращая на сармата внимания. Он повернулся к «кислотным» ваннам, высматривая вентили на повисших над «водой» патрубках. «В закрытом положении эти шипы и выступы выглядят вот так. А здесь они стоят по-другому. Но жидкость всё равно не течёт. Видимо, это какое-то промежуточное положение вентиля. Интересно, как открыть его до конца? Местные должны знать. Как-то они наполнили эти ванны…»

— Дим-мин! — над головой кто-то сердито фыркнул. — Ты там заснул?

Вокруг недовольно заверещали. Сармат нехотя выпрямился.

— Расступитесь! — Шесек, уже одетый, нетерпеливо щёлкал когтями. — Вам же хуже будет, когда он вас придавит!

— Так зачем ты его сюда засунул⁈ — огрызались Скогны, медленно расползаясь с бортика. Гедимин вылез, на ходу сливая воду. Что-то почти невесомое скользнуло по коже. Он посмотрел на скафандр — пластины были сухими.

— Чужака в панцире мог бы отвести туда. Там и места больше, — кто-то из Скогнов указал на «фиолетовую» ванну. Шесек только фыркнул.

— Думал, будет место в купальне стражей, — сказал он, огибая бассейн. — Но сегодня все сюда набились. Она глубже, ты бы там лучше устроился. И в уши не визжали бы. Они у тебя хоть закрываются?

Он сложил ухо, плотно прижав его к голове. Гедимин мигнул. Они уже вышли из древнего цеха, и теперь Шесек прокладывал путь через клубящуюся толпу. «Тут весь город,» — мелькнуло в голове Гедимина, пока он глядел на горки одежды вдоль стен. «Может, кроме детёнышей. И тех, кто не может ходить. А нет, вон одного принесли.»

Вяло шевелящемуся Скогну помогали раздеться. Конечности у него были непропорционально короткие и странно скрюченные.

— Весь город собрался, — пробормотал Шесек, сворачивая в тихий боковой коридор. — Надо было идти днём!

— В городе больше негде помыться? — Гедимин подумал о водоводах, сохранившихся в Куэннских «бараках». «Посуду там мыли…»

— Есть где. Но собираются все здесь, — буркнул Шесек, недовольно поднимая вибриссы. — Всегда.

— Традиция? — Гедимин вспомнил серую от «мыла» воду и невольно поёжился. «Фильтры, конечно, справились. Но после такого купания надо мыться заново.»

Шесек протяжно зевнул.

— Стражи ночью будут шуметь. Хорошо, в литейне их не слышно. Иди спать. А то опять до полудня не встанешь.

…У ворот стояли кувшины. Гедимин заглянул в них — воды ему всё-таки налили. Сармат подобрал один из них и вылил в скафандр. «Если в „купальне“ собирается весь город, могли бы почаще менять воду в ваннах. Почему вообще все приходят в один день? Ведь воду тут не надо всю неделю таскать и греть в котлах. Она всегда на месте… или нет? Может, насосы уже выдыхаются? Надо бы завтра проверить, что с цистернами.»

17 день Металла, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

— Проснулся? — Шесек смерил Гедимина хмурым взглядом. Оба подмастерья украдкой тёрли глаза и трясли ушами. Двигались они медленно и неуверенно, будто нечётко видели, или их мышцы им не до конца подчинялись.

— Чего они? — спросил Гедимин, кивнув на вялых Скогнов. Существа снова встряхнули ушами и оглянулись на мастера. Тот презрительно фыркнул.

— Нет сил гулять до утра, а потом работать? Идёшь и спишь! Гулял ты, не гулял — работа ждать не будет. Уже усы пожелтели, а туда же…

Гедимин мало что понял, но на всякий случай хмыкнул.

— Им работать-то можно? Не хватало ещё аварии.

Шесек недобро оскалился.

— Ты пока грузи металл. А я их взбодрю.

Он протянул сармату ключ от склада и пошёл за подмастерьями. Через пару секунд Гедимин услышал верещание, шипение и поскуливание. Отвлекаться от насыпания руды в короба он не стал, только покачал головой. «Если сармат не стоит на ногах, на него верещать бесполезно. Посмотрим, как это работает у местных.»

…Подмастерья, вставшие у рычагов, глаза уже не тёрли и выглядели чуть бодрее, только недовольно скалились на Шесека.

— Опять толстые пластины? — спросил мастер, заглядывая в короб. Гедимин кивнул.

— Теперь — до самого конца.

Шесек заглянул на склад.

— Если так работать, через четыре дня тут будет пусто.

Гедимин неопределённо пожал плечами. «До сих пор всё шло по плану. А что будет дальше — не знаю. Но, в целом, он прав. Если без непредвиденных случайностей, за четыре дня закончим.»

— А тебя там, наверное, ждут, — сказал Шесек, когда ниша, наполненная однотипными «образцами», закрылась. — Со всеми этими штуками. Если они по частям, так надо же собирать.

— Угу, — отозвался Гедимин. — Сами себя не соберут.

«Четыре дня,» — думал он. «А потом пойдёт монтаж… Hasu! Это всё ещё нужно довезти. Три-четыре дня в один конец…»

— Вот именно, — сказал Шесек, пристально глядя на сармата. — Скажи своим — пора собирать караван. Чтобы тебе тут не застрять на лишнюю неделю. Обернуться до плохих дней.

— Когда следующие? — насторожился Гедимин. Шесек неопределённо шевельнул ухом.

— Это Кайшу надо спрашивать. До конца недели вроде будет спокойно. А дальше — кто его знает. Скажи своим — пусть собирают караван. Путь-то неблизкий.

Гедимин оглянулся на спокойно светящуюся печь и развернулся к закрытому спальному отсеку. «Не люблю говорить заранее…» — он недовольно сощурился. «Но — Шесек прав. Караван за пять минут не добежит. А сидеть тут лишнюю неделю не хочется.»

Он вспомнил ночную попытку просканировать печи и поморщился. «Фонило» в этом помещении всё, и расплести клубки излучений никак не получалось, сколько защитных полей сармат ни ставил. «Если бы вытащить один агрегат наружу, где фон ниже…»

Додумать он не успел — под потолком загудело. Потом ворота затрещали, и Шесек подпрыгнул на месте.

— Стражи, чтоб им всем! Так и знал — не дадут работать!

«Стражи…» — Гедимин, угрюмо щурясь, приспустил с плеча сфалт — так, чтобы удобнее было перехватить за сопло. «Явно не союзники. Союзники ворота не ломают.»

— Тахушсу! — услышал он сердитый голос Шесека. — Ладно, этим троим заняться нечем. Ты-то куда⁈

— Кому нечего бояться, тот не скрывается, — отозвался щёлкающий, скрежещущий голос. Шесек отступил, пропуская существо, похожее на моток белой проволоки. Следом, оглядываясь по сторонам, вошёл инсектоид с массивными жвалами. Из-под его ног, волоча за собой посох, вышмыгнул многолапый ящер.

— Что ты тут делаешь, когда двери закрыты? — Тахушсу поднял палку и посмотрел на цех сквозь навершие. Шесек фыркнул.

— Что делают в литейнях? Ты тут не первый год — пора бы и запомнить!

— Я помню, что литейни Пламени — не для чужаков, — тяжёлый взгляд стража остановился на Гедимине. Тот сощурился в ответ.

— Я тут работаю. А вот ты…

— Помолчи, убийца городов, — существо ударило посохом об пол, высекая белые искры. — Покажи свою работу, литейщик. Что вы сделали за закрытыми дверьми?

— Ничего не трогать — ни пальцем, ни палкой! — сердито фыркнул Шесек, доставая ключ от склада. Стражи, переглянувшись, пошли за ним. У ворот осталось существо, похожее на тихоходку. Оно устроилось поперёк проёма, будто хотело помешать кому-то выйти. Гедимин, нехотя вернув сфалт за плечо, двинулся за стражами. «Инспекция, мать моя колба… Что-то испортят — переломаю все палки. Плазме, небось, поддадутся.»

«Моток проволоки» сунулся на заполненный склад, выставив посох поперёк двери. Белые световые пятна заскользили по полу, накрывая одну за другой готовые детали.

— Металл и Воздух. Металл и Вода. Металл и Камень. Огонь. Молния. Что это? Для чего?

— Для дома Пламени, — отозвался Шесек. — Видишь? Тут только литой металл. Что ты думал найти⁈

— Akksoyi, — белое пятно коснулось ипрона и погасло, будто втянутое в жёлтую поверхность. — Священный металл. Зачем?

Он резко развернулся. Стражи, замершие у двери, расступились, как по сигналу — и навершие посоха почти упёрлось в грудь Гедимину. Сармат мигнул.

— Отвечай! — на скафандре вспыхнул белый блик. Гедимин сердито сощурился.

— Это для… — он едва не сказал «магнитных катушек», но вовремя опомнился. — Для защиты от излучения. У вас тут его много.

— Лезвие? Для защиты? — «проволока» зашевелилась, разматывая витки. — Это что? Лист? Для чего такой тонкий?

Навершие повернулось к мотку фольги. Гедимин убрал руку за спину — так и тянуло закрыть ворота защитным полем.

— Сказал же — для защиты.

— От чего он защитит? От дыхания?

— Сказал же — от лучей, — буркнул Гедимин. — Было бы больше металла — сделал бы толще.

— Оружие? Вон та вещь — оружие? — ящер (вроде бы его звали «Илчак») сунулся в отсек. Белый блик упал на сопла и внутренние экраны бластеров.

— Металл и Лучи, — бесстрастно сказал Тахушсу. — Чтобы убивать.

— Защищаться, — отозвался Гедимин, недобро щурясь.

Шесек хлопнул себя по ушам.

— Оружие! На Равнине — такая редкость! Никто его не носит! Никто не делает! Так, что ли⁈

— Открой вторые ворота, — проскрежетал страж, отводя посох в сторону. На склад тут же сунулся инсектоид.

— Броня! — он посветил на металлические листы. — «Они без панцирей» — вот что все говорили. Теперь панцири будут. Тут хватит на город.

— Для Джагулов, — ящер приподнялся, заглядывая ему в глаза. — Для трёх племён. А эти штуки, круглые? Чтобы выдувать громовые семена?

— Иди сюда, — оглянулся на него Тахушсу. Он уже стоял на пороге второго склада и светил на фрагменты ворот.

— Вот это броня. Части брони. И ещё вон там. Листы тхелена.

Инсектоид сунулся в ворота и заскрежетал жвалами.

— Два слоя! Против оружия и против чар. Но кто такое поднимет⁈

— Сааг-туул, — отозвался ящер. Он успел прошмыгнуть мимо Шесека и теперь стоял посреди склада, вертя посохом.

— На кой сааг-туулу броня? — литейщик двинулся к ящеру, вытесняя его со склада. — Куда он дел свою⁈

— Кто откажется от защиты… — пробормотал Тахушсу, направляя посох на Гедимина. — Вот зачем ты здесь. Вооружаешь орду…

Сармат ошалело мигнул. Только теперь фразы стражей сложились в одно целое, и он помянул про себя спаривание «макак».

— Это части ворот, — процедил он, недобро щурясь. — А там — части цистерн для воды. Трубы — для водопровода. Орде всё это ни к чему.

— Так ты говоришь, — отозвался страж. — Кто тебе поверит?

— Хранящее Сердце, — бросил Шесек прежде, чем Гедимин успел открыть рот. — И мы, литейщики. А вот тебе, Тахушсу, пойти бы в сказители! Надо же такого наплести на ровном месте…

Почти секунду литейщик и страж молча смотрели друг на друга. Потом Тахушсу что-то проскрежетал и повернулся к своему «отряду». Гедимин глядел, как они стягиваются к противоположной стене и встают там. Ворота по-прежнему перегораживала огромная тихоходка.

— Дим-мин, — еле слышно прошептал Шесек, не оглядываясь на сармата. — Всё, что делаешь, делай на виду.

Гедимин мигнул.

— Они что, так тут и останутся? — наконец понял он. — И надолго?

Шесек щёлкнул когтем.

— Да чтоб я знал! — сказал он в полный голос, не скрывая раздражения. — Наверху жарко, во дворце заняться нечем. Вот и мешают литейщикам работать.

— Мешаем литейщикам убиться, — отозвался инсектоид. — Но ты считай, считай себя умнее всех. К дуракам закон милосерднее, чем к предателям.

Гедимин снова мигнул. Он мало что понял, но ему было не по себе — и от компании, пристально следящей за ним, и от странных слов.

— Думай, что говоришь, — фыркнул Шесек и отвернулся. Гедимин с досадой сощурился на закрытый спальный отсек. «Только хотел связаться с базой! Придётся ждать до вечера. При этих… инспекторах жаровню лучше не трогать.»

…Гедимин вытащил пустую волокушу со склада и отодвинул к стене. На потолке ровно светилось жёлтое кольцо. Уже отработавшая, разгруженная печь погасла; для новой плавки автоматика выбрала соседнюю. «Повторная загрузка, похоже, запрещена,» — думал Гедимин, медленно обходя белые «колонны». «Или её стараются избегать, пока есть возможность. Эти агрегаты не приспособлены для бесперебойной работы? Странно. Обычно наоборот — стараются избежать лишних переключений…»

— Дим-мин, — Шесек тронул когтем его ладонь и оглянулся на закрытый спальный отсек. — Дело к вечеру. Скажи своим про караван!

Гедимин мигнул.

— Стражи, — напомнил он, неприязненно щурясь на группу у ворот. Проём так и оставался открытым, чужаки поодиночке выходили, но всегда возвращались. Сармат машинально пересчитал их — все были на месте.

— Они тут могут и до завтра проторчать, — отмахнулся Шесек. — А ты из-за них потеряешь день.

Гедимин оглянулся на светящуюся «колонну».

— Печь работает. Подождать, пока закончит плавку?

— Да пусть работает, — Шесек снова отмахнулся. — Пусть все, кому надо, смотрят. Тут пол-Тогота на неё смотрело, и что? Всё одно ключи передать некому.

Гедимин мало что понял из его недовольного попискивания, но кивнул и под возгласы насторожившихся стражей вошёл в спальный отсек. «Надеюсь, никто ни с кем не сцепится,» — на секунду сармату стало не по себе, но он, глубоко вдохнув, разжал невидимые обручи на груди и вынес жаровню в зал. «Стражей не слушать. Заниматься делом,» — он бросил масляный комок на раскалённые камни. Тот зашевелился, загораясь жёлтыми искрами. Через пару секунд они покраснели.

— Огонь⁈ — вскрикнул кто-то за спиной сармата. Он встал между жаровней и стражами, непонятно на что надеясь. «Защитное поле,» — мелькнуло в голове, и сармат согнул пальцы. «С ячейками и гребнями. Обычная стенка — не выдержит.»

— Снова в столице карликов загораются огни, — донеслось из тёмно-красного костра. — Почему… Хэшшшшшссс!!!

Белая вспышка ударила сармата в плечо. В ту же секунду сверкнула вторая, и он тряхнул головой, роняя тёмный щиток на глаза. Пальцы уже упирались в ладонь, а в дециметре от неё вспыхивало и содрогалось защитное поле. Купол выгнулся дугой, врастая в потолок. Его жгло с двух сторон — белыми вспышками снаружи, синеватым потоком плазмы — изнутри. Плазма клубилась над жаровней, выбрасывая протуберанцы, и поле под её потоками шло чёрными пузырями. Белая вспышка — и его почти порвало, но ячеистая структура выдержала. Что-то капнуло на ступню. Ещё удар — и купол, выгнувшись, едва не зацепил локоть. Гедимин зажал респиратор ладонью и развернулся лицом к облаку плазмы.

— Эй! — заорал он, надеясь, что хоть кто-нибудь услышит. — Ишха! Скажи там! Караван! Пусть — соберут — караван! Завтра — в путь! Запомнил?

В жаровне что-то хрустнуло. Ослепительный свет погас. Купол изнутри заволокло густым дымом. Гедимин выскочил из облака, замыкая дугу защитного поля в кольцо — и успел увидеть, как белая вспышка рикошетит от гребня и врезается в потолок. Жёлтый круг над печью мигнул и позеленел. Поверхность «колонны» зашевелилась, выдвигая шипы и открывая ниши. Внутри копошилось что-то мерцающее.

Отчаянный визг Шесека ударил по ушам. Литейщик одним прыжком преодолел три метра, встал перед стражами, вскинувшими посохи, и махнул ладонью. Фигуры, замершие у ворот, дёрнулись. Что-то среди их одежд и панцирей тускло вспыхнуло, окутываясь дымом. Кто-то махнул посохом, окружая всех белесой стеной света, дым и вспышки исчезли — но стражи были уже за воротами, словно их отбросило воздушной волной.

— Вон! — заорал Шесек, и его крик, как вторая волна, отшвырнул чужаков далеко в коридор. Правда их отнесло, или они отбежали, Гедимин разглядеть не успел — ворота уже захлопнулись безо всякого ключа, став монолитной стеной.

«Рикошетом зацепило. Сбой в автоматике…» — сармат развернулся к мигающей и прерывисто гудящей печи. Шипы и выдвинутые сегменты топорщились во все стороны, внутри что-то шипело. «Рванёт?» — Гедимин вскинул руку, закрывая агрегат защитным полем.

— Уббырри! — сдавленно проверещал Шесек. Он, уже в рукавицах, с комком волокна, зажатым в зубах, остановился перед печью. Сармат смахнул защитное поле и отступил к стене.

— Чем помочь?

— Стой, — буркнул Шесек, двумя руками поднимая массивный шипастый стержень. Подмастерье ухватил литейщика под мышки, дёрнул кверху, — шипы вошли в углубление под отошедшей пластиной обшивки. Гул затих. «Отростки» печи зашевелились, вдвигаясь в корпус. Шесек сделал шаг в сторону, развернул стержень и снова куда-то ткнул. Ещё одна ниша закрылась. Зелёное кольцо над печью замигало. Шесек перехватил ключ одной рукой, другой вцепился в выступ на «колонне», подтянулся и полез выше. Гедимин шагнул к печи, собираясь подставить руку, но Скогны так яростно завизжали, что сармат остановился. Шипы на печи зашевелились, вдвигаясь до упора, Шесек кубарем скатился по ней и, не поднимиясь на ноги, вскинул голову к потолку. Там зелёное свечение медленно сменялось жёлтым.

— Рикошет… — пробормотал Гедимин, виновато щурясь. Он оглянулся на жаровню. Дым уже осел, от горючей смеси осталась щепоть золы. «Сэта услышали из моих воплей хоть что-то? А поняли?» — сармат безнадёжно покачал головой. «Стражи напали первыми. Если бы не это — Сэта атаковали бы?»

Шесек сердито фыркнул.

— Я-то думал, хоть при работающей печи постесняются… — он, бросив изжёванный ком волокна ближайшему подмастерью, оглянулся на жёлтое кольцо. Гедимин присмотрелся к стержню в его ладони — на затуплённом конце каждого шипа виднелась миниатюрная линза. «Лучевые сигналы?» — сармат, забывшись, протянул к «устройству» руку. Шесек, взвизгнув, шарахнулся в сторону.

— Чини свой панцирь! — он обхватилстержень двумя руками и быстро пошёл к дальнему отсеку. Гедимин посмотрел на скафандр и беззвучно выругался. Чёрные щитки с плеч и нагрудника стекли на ноги и застыли бесформенной массой. На полу у жаровни темнели капли фрила.

…«Перед такими операциями чёрный слой, похоже, надо снимать,» — думал Гедимин, заново собирая остывающие пластины. Фрил от пола отдирать не пришлось — к белой поверхности не пристала ни одна молекула, всё скаталось в аккуратные шарики. Печь светилась; её верхняя часть погасла, но зажглась середина. Шесек и его подмастерья собрались у закрытых ворот и о чём-то пищали, изредка взвизгивая. «Надеюсь, не о том, что механизм заклинило?» — Гедимин перевёл взгляд на стену, где когда-то был проём. «Сработал сам… Его тоже повредило рикошетом? Ну, хотя бы Сэта здесь ни при чём. Они не дотянулись. Это я знаю. Сам видел.»

— Обжёгся? — спросил Шесек, поворачиваясь к нему. — Сильно? Позвать Кайри? Ты прости — тут у всех в голове одни печи, даже не подумали…

Гедимин отмахнулся и поднялся на ноги.

— Я цел. Вас-то не зацепило?

Шесек фыркнул.

— Прочные стены ты строишь. От сдуревшего стража не всякая скала прикроет. А тут — трое!

— Четверо, — машинально поправил Гедимин. Шесек дёрнул усами.

— Трое. Уфаль палкой не махал. Но и троих достаточно. Надо же мне было такую дурь посоветовать…

Он прижал уши ладонями. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Печь уцелела? Расплав вроде не вытек… Удар не повредил опоки?

— А кто теперь скажет? — Шесек раздражённо дёрнул усами. — Скоро увидим. Нет, пойду я всё-таки к Кайшу. Шататься по дворцу стражам не запретишь. Но ломать литейню⁈

Он обошёл светящуюся печь по кругу и снова замер у стены, пристально глядя на «колонну». «Ремонтного ключа» в его руках не было, перчатки он снял, но повесил на пояс. Гедимин незаметно достал ключ от спального отсека, осмотрел его «отростки», — линз там не было, только глубокие отверстия, расположенные чуть-чуть по-разному. «Тут, похоже, механика… или, может, считыватель. А вот там — излучение…» — сармат покосился на бесполезные приборы и досадливо сощурился. «Если бы взять ту штуку, заэкранировать в три слоя, — может, на внутреннем удалось бы что-то прочесть…»

…Ниша открылась. Гедимин вынул первую отливку, осмотрел со всех сторон, не обращая внимания на её тяжесть, и облегчённо вздохнул.

— Все проверь, — буркнул Шесек, простукивая синий металл когтями. — Все, и как следует.

«Повезло, что сбой был не во время перелива,» — думал Гедимин, вынимая отливки и перекладывая на войлок. «Сейчас выбивали бы „козла“ из каналов. И искали бы Куэннские запчасти. Хотя — кто знает, работает ли эта штука вообще с расплавами…»

Гедимин поволок повозку к открытым воротам, но оглянулся на короткий визг. Подмастерье по команде Шесека поднимался по выступам печи. Забрался он невысоко — до ближайшего длинного шипа — и теперь привязывал к нему, рядом с красной лентой, ещё и белую.

…Куэннская автоматика для новой плавки выбрала другую печь — как, собственно, и всегда. «Тот агрегат остынет, и его снова задействуют,» — думал Гедимин; его взгляд — уже который раз — вернулся к бело-красным лентам. «Возможно, завтра. Хорошо, что его отметили. Теперь мы не спутаем. Повреждения были незначительными… хотя — кто его знает?»

— Не вернулись, — услышал он тихий голос Шесека. Литейщик смотрел на закрытые ворота.

— Поговоришь со своими?

— В закрытом отсеке, — угрюмо предупредил Гедимин. Шесек махнул когтистой рукой.

— Белую стену не забудь.

…Искры покраснели сразу же — будто кто-то на той стороне всё это время ждал сигнала.

— Массстер Хеттийиррн? — глаза полугуманоидного силуэта были огромными и раскалёнными до синевы. Сармат криво ухмыльнулся.

— Всё тихо. Стражей прогнали. Ты сказал про караван? Есть там кто поблизости?

— Будь спокоен… — Сэта оглянулся на чей-то голос, плохо различимый сквозь треск помех. Ещё секунда — и за костром появился тёмный силуэт.

— Цел? Тебя там не побили? — Вепуат нервно усмехнулся. — Как плечо? Кут’тайри немного перенервничал. Ну, и воины Шакхи тоже. Как там, обойдётся без международного скандала? А то Айзек волнуется.

Гедимин пожал плечами.

— Тут нам едва печь не взорвали. Скажи Айзеку — пусть с караваном не медлит. Завтра выдвигайтесь. Я тут Кайшу предупрежу. А стражи уже знают.

— Да мы уже готовы, — отозвался Вепуат. — Если бы не нергет, вышли бы в ночь. Айзек всё осторожничает…

Он махнул рукой. Гедимин криво ухмыльнулся. «Нергет… Совсем забыл.»

— Много металла собрали? — спросил он. Вепуат качнул головой.

— Да не было ничего. Только горячий ветер. Уже после рассвета все листья наружу торчали. Один Айзек чего-то всё ждал. Может, где и пролилось, но не над нами.

«Листья? Деревья снова ожили? Хотя — давно уже потеплело. Сейчас, может, все плюс тридцать, если не сорок,» — Гедимин устало сощурился. «Скорей бы тут закончить. Изучение Куэннской техники явно не задалось.»

18 день Мысли, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

— Все ушли, — сказал с зубастой ухмылкой Шесек, заходя в зал. Ворота он оставил приоткрытыми.

— Все, — повторил Шесек. — Ну, теперь будет тихо. Илчак остался на внешнем посту. Но он один никуда не сунется. Это не Тахушсу и не Туриккори.

Гедимин неопределённо хмыкнул и оглянулся на печь, увешанную красными и белыми лентами.

— Может, сегодня поработаем спокойно.

…«Автомат выбрал другую установку,» — Гедимин покосился на светящееся кольцо над одной из печей-«колонн» и перевёл взгляд на тусклый участок потолка над бело-красными лентами. «Но эта исправна. Там вроде бы что-то мигало. В самом начале, когда шёл перебор.»

Шесек и его подмастерья шумно возились в незнакомой Гедимину и слишком тесной для него нише. Из их верещания сармат ничего не понимал. Через пару минут Шесек выбрался, на ходу поправляя застёжки, и пригладил усы.

— Пойду я к Кайшу, — хмуро сказал он. — Расскажу про вчерашнее. Такое спускать нельзя.

— Я с тобой, — сказал Гедимин. — Надо предупредить…

— Про караван? — Шесек дёрнул ухом. — Предупрежу, не бойся. А ты стой тут. Я ухожу, а печь бросать нельзя.

Гедимин мигнул.

— Тут ещё двое твоих помощников. А я всё равно ничего не знаю…

Шесек фыркнул.

— Видел я, как ты ничего не знаешь! Будь тут. Может, всё будет гладко. А может, и нет.

…Ключ от внешних ворот Шесек унёс с собой, но закрывать их не стал — оставил полуметровый проём. Снаружи было тихо — как, собственно, и внутри. Подмастерья неслышно бродили по цеху, обходя известные только им посты. Прошло уже полчаса; Гедимин снова оглянулся на приоткрытую дверь и недовольно сощурился.

«Всё тихо. Шесек, видно, застрял надолго. Как раз можно было бы побродить по заводу. Спуститься к реактору. А может, ещё что подвернётся…»

Он приподнял височную пластину, привычно зажмурился, пережидая боль от фантомного ожога, и криво ухмыльнулся.

— Пламя, приём. Хочу посмотреть на тебя вблизи. Можно?

Из ярких вспышек перед глазами на мгновение сложился шипастый шар, горящий зеленью. Гедимин радостно хмыкнул.

— Ага. Я спущусь и посмотрю. Ничего трогать не буду.

Раскалённый коготь прочертил полосу по спине от плеча к плечу. Сармат ненадолго задержал дыхание. «Ничего непонятно, но реакция есть. Ладно, рискнём…»

— А дорогу…

Что-то сверкнуло перед глазами, только уже наяву. Белый посох со стуком опустился на пол.

От верещания Скогнов зазвенело в ушах. Гедимин встряхнул головой, ошалело глядя на шар защитного поля. Внутри, припав на одно колено, стоял Хассинельг.

— Хэ-эй! — страж попытался выпрямиться, но поле прижало его к поверхности. — Дим-мин! Я тебе не враг!

Скогны сердито заверещали, поворачиваясь к Гедимину. Сармат махнул рукой, растворяя купол. «Повезло, что схватился за генератор поля. Мог бы из сфалта жахнуть.»

— Хассек, у тебя мозги на месте? — сердито спросил он. Страж, поднимаясь с пола, только ухмыльнулся во всю пасть.

— Вчера тут что-то было? Уфаль с вечера злой. Его никто таким не видел… ну, да по нему обычно не поймёшь.

«Уфаль?» — Гедимин попытался представить себе разозлённую тихоходку. Получалось плохо.

— А где Шесек? — спросил страж, оглядевшись по сторонам. Скогны сердито фыркнули и отвернулись.

— У Кайшу, — Гедимин махнул рукой куда-то вверх. — С жалобой на стражей. Сломали печь.

— Ох ты ж, проклятая бездна! — Хассинельг часто защёлкал клешнёй. — Тогда понятно. Будешь тут злым…

Гедимин поморщился.

— Опять Тахушсу. И этот инсектоид… Туркори? Чего им от нас надо? Вот спровоцировали бы выброс плазмы… — он осёкся и замолчал. «Надо было сегодня связываться с базой. Посидел бы лишний день в столице, не помер бы.»

Хассинельг уткнулся взглядом в пол.

— Вообще… Там не только Тахушсу. Много кто… кому вы не нравитесь. Что чужак прямо тут, в столице. Ходит везде, как хозяин. В купальнях, тут, в литейне…

На слове «купальни» Гедимин сердито фыркнул.

— Ну да, у них тесно. Я при чём⁈ Открыли бы купальни на весь день…

«Стоп! Чем я занимаюсь⁈» — Гедимин прикусил язык. «Хассек — местный. Причём — союзник. Далась мне их грызня! Он знает, где тут что осталось от Куэннов. Вот об этом надо спрашивать! Гедимин, ты идиот.»

— Хассек, — он понизил голос. — Знаешь, где купальни, и как их открыть? Не хочу никому мешать. Помоюсь спокойно, без давки.

Страж озадаченно наклонил голову набок.

— Купальни? Сейчас?.. Да их никто не откроет. Где дверь, я знаю. Но ключа-то нет.

— У кого ключ? — спросил Гедимин.

— Сейчас-то? У Дуунгуа, надо полагать, — с явной неохотой ответил Хассинельг, и его хвост нервно задёргался. — И он точно не откроет. Ну, если очень-очень надо… Тебе с утра воды не принесли?

«Так. Не вышло,» — Гедимин качнул головой, подавляя досаду. «Ладно, попробуем ещё.»

— А ты не знаешь, как спуститься к Пламени? Тут же есть какие-то подходы. Не только прямая шахта от Кайшу, — он вспомнил гладкие стенки колодца, потом — висящую наверху линзу и в очередной раз отмёл этот путь. «Не хватало ещё лезть в коридор оттока! Должны быть какие-то горизонтальные проходы. Как-то же эту штуку строили, обслуживали…»

— Пламя? — страж снова наклонил голову набок. — Хочешь черпнуть силы? А для… а, понял. Значит, подъязычная кость уже выдохлась? Быстро как-то… может, лежала далеко от края, а может… А что, совсем уже ничего не делает?

Растерянно мигающий Гедимин открыл было рот, но тут же закрыл и на мгновение сжал зубы. «Тихо! Тебе сейчас подскажут повод для законного проникновения. Молчи и слушай!»

— Угу, — буркнул он, скосив глаз на пластины нагрудника. — Одни слова понятны. А от других только писк в ушах. Выдыхается.

«Не люблю врать,» — думал он, подавляя неловкость. «Особенно — о том, в чём не разбираюсь. Сработало, нет?»

Хассинельг задумчиво помахал хвостом.

— Вот оно как… Ну да, тогда надо. Идём… — он повертел в руках посох и щёлкнул хвостовой клешнёй. — Не, мне ещё рано. Ну да попробую. Говорят, чем больше черпаешь, тем больше влезает.

— Кто там куда влезает? — донеслось из коридора. В цех, на ходу фыркая и неприязненно скалясь на стража, вошёл Шесек. Подмастерья обрадованно заверещали.

— Караван будут ждать, — сказал Шесек, остановившись перед Гедимином; вид у него был недовольный, и, похоже, не из-за Хассинельга. — Волокуши обещали. А ты что не на охоте? Руниен не взгреет?

— А… — страж махнул хвостом. — С Калигом и Навкетом мне не тягаться. Дим-миновы наглазники им пошли на пользу. Руниен говорит — по справедливости, они должны Дим-мину долю. А то так и шарахались бы по ночам и охотились на ощупь.

Шесек издал визгливый смешок. Подмастерья переглянулись и навострили уши. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Наглазники? Ну, хорошо, что хоть что-то пригодилось. И не превратилось в оружие.»

— Идём, — заторопился Хассинельг. — Мне ведь ещё возвращаться.

— Куда собрались? — насторожился Шесек, глядя на Гедимина.

— За силой, — ответил страж раньше, чем сармат успел открыть рот. — Подъязычная кость выдыхается. Надо подлить, пока Дим-мин здесь.

Шесек ухмыльнулся.

— Иди-иди. Поклон от меня Дуунгуа!

Хассинельг, буркнув что-то неразборчивое, ускорил шаг. Гедимин боком протиснулся в приоткрытые ворота. Сворачивая за угол, он видел, что их так и не закрыли.

… — Сюда, — отрывисто сказал страж, втыкая посох в пол и скатываясь по пандусу. Гедимин услышал, как он спрыгнул, на лету выдёргивая палку из углубления. Пандус уходил далеко вниз, теряясь в темноте; последний освещённый участок порос длинными изогнутыми шипами. Они срастались попарно, образуя низенькие арки; Бронн или Скогн ещё могли бы под ними проскользнуть, но филк уже застрял бы.

— Сюда! — повторил Хассинельг, выглядывая из-под перекрытия. Он стоял на узкой освещённой галерее. От пандуса она уходила вбок, в изгибающийся туннель. В нём тоже было светло, хотя ни церитов, ни церы, намазанной на стены, Гедимин не увидел.

«Схватиться вон за тот выступ,» — напомнил себе сармат, сползая по пандусу. Покрытие было не таким уж скользким — Гедимин смог бы подняться, ни за что особо не цепляясь. Оттолкнувшись от арки-преграды, он шагнул на галерею и прижался спиной к стене. Страж уже заглядывал в освещённый туннель. Похоже, ему не очень хотелось туда идти.

— Уже близко, — тихо сказал он, тронув навершие посоха. Чем глубже «исследователи» спускались, тем ярче оно светилось зеленью. Гедимин покосился на запястья. Дозиметр молчал, но зажёг предостерегающий светодиод. «Интенсивная сигма,» — он посмотрел на экран — число на нём уже стало двузначным.

— Достань сразу кость, — сказал страж, заглядывая за поворот. — Чтобы видел, что мы тут не просто так болтаемся.

Гедимин нехотя сдвинул пластину. Защитное поле, прикрывающее временную брешь, покрылось красными разводами. Обломок кости выцарапать из скирлина удалось не сразу. Часть расплава к нему прикипела.

— Ага, — Хассинельг зажал кость в кулаке и шумно вдохнул, будто набираясь смелости. — Идём. Хэ-э-эй! Дуунгуа, стражи ворот силы! Вы здесь?

За поворотом что-то гулко чавкнуло. Страж издал пару щелчков в ответ и, схватив Гедимина за запястье, поволок за собой. Коридор, извиваясь, уходил вниз, и на каждом изгибе стены сармат видел золотистый орнамент. От поворота к повороту он уплотнялся, пока не превратился в сплошную облицовку. «Ипрон,» — определил Гедимин, даже не притронувшись к анализатору. Коридор повернул в последний раз, и на дозиметре зажёгся второй светодиод. «Зашкал по сигме,» — Гедимин, убрав руку за спину, поднял взгляд к ярко светящейся арке. За ней виднелись концентрические круги из тёмных ячеек. Рассмотреть их толком не удалось — всё заслонило существо.

Что эта штука живая, Гедимин понял, лишь когда она зашевелилась, и из угловатой брони проступили конечности. В тех, что короче, прорастающих откуда-то из груди, она держала трёхметровый посох, и он выглядел маленьким и хрупким. Из углублений панциря свисали короткие цветные полотнища и нитки бус. Ещё один пояс конечностей был на животе; Гедимин не сразу его разглядел. Самая крупная лапа, скорее похожая на клешню, протянулась к пришельцам. Существо издало несколько чавкающих и щёлкающих звуков. Хассинельг быстро шагнул вперёд, и клешня преградила ему дорогу. Он поспешно убрал посох за спину и протянул существу обломок кости. Оно что-то прочавкало. Глаза, едва заметные под выступами брони, уставились на Гедимина. «Девять, расставлены по три по поясам конечностей,» — машинально отметил сармат. «А рост у него… метров шесть, чуть меньше.»

Существо что-то булькнуло и развернулось к чужакам боком. Под его клешнями ячейки на дальней стене замигали. Хассинельг двинулся вперёд и что-то прощёлкал, поднимая посох, но тут же шарахнулся назад — тяжёлая клешня качнулась в воздухе, едва его не зацепив.

— Тут черпают силу, — прошептал страж, указывая палкой на ячеистую стену. — Чуешь?

Он тронул голову и поёжился. Гедимин поднёс к нему дозиметр — цифры на экране стремительно замелькали. Сармат отдёрнул руку. «Тут барьер. И с той стороны излучение куда сильнее…»

— Хассек, иди сюда, — прошептал он, оттаскивая стража от опасной границы. Тот вяло махнул хвостом, но подчинился.

Все ячейки, кроме одной, погасли. Дуунгуа поднёс к ней руку. Что-то выпало в нишу и скользнуло по светящемуся жёлобу. Клешня существа прижалась к отверстию и почти сразу же отодвинулась. Дуунгуа развернулся к чужакам. На его бронированной ладони лежала светящаяся кость.

— Бери! — прошептал Хассинельг, толкая Гедимина в бок, и поднял голову, широко ухмыляясь. — Спасибо, Дуунгуа! А посох всё-таки попробовать бы…

Существо что-то прочавкало и махнуло своим посохом, собранным из позвонков диаметром с кулак. Хассинельг попятился.

— Идём, уже идём, — быстро проговорил он, хватая Гедимина за локоть. — Охраняйте свои ключи и ворота!

Наверх он выбирался почти бегом — и только за пандусом, нырнув в ближайший коридор, остановился передохнуть. Вид у него, и правда, был усталый.

— Вот уж не знаю, как они там живут, — пробормотал он, потирая голову. — Я только постоял, а вся шкура зудит.

Гедимин покосился на дозиметр. Излучение наверху было на два порядка слабее.

— Что он сделал? — сармат разжал кулак и посмотрел на кость-«переводчик». Она всё ещё светилась и слегка холодила пальцы.

— Долил силы, — страж тронул когтем обломок, высекая серебристую искру. — Хорошо долил. С мелкими штуками всегда трудно. Как ложечкой для пряностей черпать из водопада. Влезает мало, а меньше течь не заставишь.

Гедимин мигнул.

— Там что-то вроде… зарядного устройства? — он вскрыл перчатку, прижимая кость к оголённой ладони. Руку тронул раскалённый коготь, но на коже не задержался. Вверх по предплечью хлынула холодная волна, рассыпалась на мелкие иглы и затерялась у плечевого сустава.

— Там Пламя, — страж указал на спуск, оставшийся за поворотом. — Прямо за воротами Дуунгуа. Оттуда и черпают. Посохами, оружием, ключами. Мелочь не выдерживает. Сгорает.

«Ячейки, выведенные прямо к реактору…» — Гедимин покосился на сфалт — установка внутри корпуса сейчас казалась микроскопической и совсем слабой. «Местные энергонакопители заряжают там. Прямо от реактора. Экранированные каналы… Может, их для этого и проложили. Не для посохов, конечно. Для Куэннских накопителей. Каких — сейчас не выяснишь. Но механизм понятен.»

— А ещё ближе подойти можно? — спросил он. — Так, чтобы увидеть само Пламя?

— Что? — страж ошалело встряхнул головой и неуверенно ухмыльнулся. — Куда⁈ Сожжёт! Это один Кемагвен выдерживает. И — немного — Кайшу. Остальным нельзя. Даже Дуунгуа. Они и так слишком близко. Как там можно жить⁈ Куэнны у них, что ли, в роду…

— Ясно, — пробормотал Гедимин, глядя на дозиметр. «По омикрону — кьюген в час, по сигме… у самых „ворот“ — за сотню. Замерить бы в момент открытия канала. Жаль, открывался в пяти метрах над землёй… может, как раз для того, чтобы никто руку не засунул. Или посох.»

Он покосился на Хассинельга. Тот беспокойно вертел головой, хотя вокруг было тихо.

— Идём уже, — сказал он, поймав взгляд сармата. — И так задержались.

Гедимин кивнул и ускорил шаг. Мысли вспыхивали и гасли. Ни одной толковой среди них не было.

— Дуунгуа этот — страж? — тихо спросил он. — Командир?

— Эти, — поправил Хассинельг. — Стражи ворот силы. Ну, и ключей. Когда других ключников нет. Все на охоте, на ритуалах, воюют… Они там давно. Может, пришли с Кайшу. Говорят, там и живут. Эрррх… Как всё-таки сделать, чтобы в посох больше влезало?

Он покрутил палку в руках, едва не зацепив наконечником стену.

— Если там ворота — их же можно и открыть? — предположил Гедимин. «Было бы логично сделать там люк. Местные правильно туда не лазят. Но я-то в скафандре…»

Хассинельг посмотрел на него исподлобья.

— Ты зачем туда рвёшься? Убьёт. Ваше Пламя — оно ещё совсем младенец. Даже зародыш. А это — древнее. Никакой панцирь не выдержит. Ты при других не выспрашивай, ладно? Я никому не скажу. А какой-нибудь Шесек…

Он остановился, не дойдя одного поворота до литеен.

— Пора, — буркнул он, растворяясь в воздухе. Гедимин остался посреди коридора. Отсюда уже было слышно перепискивание Скогнов в литейнях. «Работа…» — сармат нехотя ускорил шаг. «А любопытная тут зарядная камера. Жаль, избыточной мощности. И трансформатор не вставишь. Нам у себя, что ли, такую сделать?»

Шесек, увидев сармата, навострил уши.

— Ну что? Были у Дуунгуа? — литейщик ухмыльнулся. — Не прогнал? Ключник не любит, когда к нему лезут без дела.

— Были, — отозвался Гедимин. — Крупное существо. Ключи литеен… их тоже там заряжают?

Шесек быстро оглянулся на дальнюю стену — где-то там была ниша-«сейф», но Гедимин не взялся бы её искать.

— Да, когда нужно. Позапрошлый мастер, эллурец, вроде ходил. Но с ключами это редко. Это Куэннские вещи. Не костяной хлам с Дальнего Края.

Гедимин достал ключ от спального отсека, повертел в пальцах. «Где тут аккумулятор? Где индикатор заряда?»

— Этот никуда нести не нужно, — сказал Шесек, глядя на ключ. — Дуунгуа сказали — этот ещё и преемник моего преемника может не приносить. Я их все ему показываю каждый год. Так, на всякий случай.

Он, в последний раз оглянувшись на Гедимина, созвал подмастерьев и ушёл к дальней стене. Сармат достал из-под брони кость-«переводчик», обернул защитным полем в три слоя. Зелёных бликов на внутреннем шаре не увидел, но красных было с избытком. «И в этой штуке тоже где-то аккумулятор,» — он повертел кость, царапнул когтем какое-то углубление. «И вообще непонятно, как она работает. Надо было лучше расспрашивать Куэннов о сигма-излучении…»

19 день Кислоты, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

— Понял я, понял, — Шесек нетерпеливо дёрнул вибриссами. — Во что завернуть и чем обвязать. Для тонкого — мягкое, для того, что потолще — древесное волокно сойдёт. Добуду. Только с возвратом, идёт?

— Всё вернём, — пообещал Гедимин. Перед мысленным взором мелькнули волокуши, доверху нагруженные скатками войлока и шкур и мотками тросов. «На базе всё заверну в защитное поле. Долго хранить не придётся. Сразу начнём монтаж. Сначала — вентиляцию и свет, потом всё остальное.»

— И с возвратом не тяни, — проворчал Шесек, что-то подсчитывая на когтистых пальцах. — И ничего не режь, запомнил? Ни обмотки, ни обвязки.

Он оглянулся на цех, внимательно приглядываясь к каждому участку стены и к каждой «колонне». Особенно долго он смотрел на печь, увешанную красными и белыми лентами.

— Так и не заработала, — пробормотал Гедимин. — Даже сегодня.

— Свет над ней загорался, — Шесек шумно вздохнул. — Может, ещё оживёт. Ладно, иди спать. Может, и завтра боги будут с нами…

Он двинулся к воротам, к ожидающим его подмастерьям, но на полпути обернулся.

— А хорошо всё-таки, когда ты никуда не лазишь! И завтра не лазь. Чтобы мне без тебя не доделывать.

Гедимин дождался, когда он отвернётся, и беззвучно хмыкнул. Ворота уже закрывались. Сармат смерил задумчивым взглядом повреждённую печь, покосился на проём, прикрытый занавесью, и свернул к спальному отсеку. «Чинить не полезу. Тут ключи нужны. Шесек не просит — лучше не соваться. А вот наружу надо выбраться. Попозже, когда стемнеет.»

…Мембраны в «сортировочном» туннеле растягивались и таяли с заданной периодичностью; за её отслеживанием Гедимин просидел перед «воротами» пятнадцать минут. Образцы — горсть рэссеновых «капель» — проходили сквозь красные плёнки, никак не изменяясь, только делились на кучки по размерам. В почерневшие ячейки их пропихнуть не удалось — повреждённая мембрана утратила и подвижность, и проницаемость. Гедимин дождался, когда откроется «большая» дверь, и двинулся по туннелю, прислушиваясь к монотонному шороху за поворотом. «Вода. Слабый дождь. Лезть по мокрой поверхности… Ладно, оценим на месте. Может, оно того и не стоит.»

…Слабое зеленоватое сияние подсвечивало дождевые струи. Ветер сносил их, наклоняя на сорок пять градусов. Гедимин покосился на пол туннеля, тронул стену, — поверхность была сухой везде, даже у открытого настежь входа. За светящимся уступом была темнота. Над ней, как дроны с направленными в небо прожекторами, висели бело-зеленоватые шпили Куэннских башен. Самих строений сармат не видел — свет их «мачт» был слишком тусклым. Несколько огней он разглядел понизу, под навесами, — какие-то сооружения были отмечены светящимся орнаментом, но наружу, под ливень, его не выставляли. Гедимин осторожно высунулся из-за гребня, огляделся, — вокруг было тихо, только в городе шелестели и скрежетали невидимые копошащиеся твари. Скафандр забрызгало дождём — он не падал только на сами стены, будто их прикрывало защитное поле, а всё, отстоящее от них на полметра, поливал беспрепятственно. «Значит, поверхность сухая,» — сармат посмотрел наверх, прикидывая, за что удобнее ухватиться. «Ну, тем лучше.»

…Дождь стекал по спине — пару раз сармат неосторожно высунул её из-под неощутимого купола. Он схватился за очередной шип, втискиваясь в углубление. В живот упёрлись короткие извилистые гребни. Внизу, за дальним уступом, сверкнула белая вспышка, кто-то выкрикнул пару слов, и ему ответили. Сармат, замерев, выждал десять секунд и пополз дальше. До светящихся «мачт» оставались считанные метры.

Белые зубцы торчали из стены, покрытые короткими шипиками. Их концы были небрежно срезаны и залиты плотной массой. Когда-то в их каналы были вставлены линзы, — так решил Гедимин, потыкав когтем в замазанное отверстие. Зубец вырастал из стены под самыми «мачтами», прикрывая сармата от взглядов снизу. Гедимин покосился на часы и беззвучно хмыкнул — до рассвета оставалась пара минут.

С крыши древнего завода был виден весь город — до самых дальних шпилей в конце спиральной улицы. За ними начиналась совсем уже непроницаемая чернота. Над головой сармата шевелились светящиеся отростки спиральных «мачт». Один за другим они загорались ярче, будто световая волна перебегала от основания к верхушке. Ещё пара секунд — и дозиметр зажёг тревожный сигнал. Гедимин прикрыл глаза тёмным щитком и завернулся в защитное поле. «Основной поток пойдёт вверх…» — он покосился на дозиметр, на гладкие основания «мачт» — там зацепиться уже было не за что, и сармат с сожалением покачал головой. «Ближе не подобраться. А неплохо было бы взять образец…»

20 день Мрака, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

Спиральные «мачты» медленно разворачивались. Они уже светились так, что на них даже сквозь тёмный щиток было тяжело смотреть. Ещё секунда — и от руки Гедимина и «щупов» его дозиметра на крышу упала чёткая тень. Прибор заверещал, защитное поле вспыхнуло зеленью, сармат вжался в уступ, но успел, прежде чем зажмуриться, взглянуть вверх. Из развернувшихся «мачт» в небо били гейзеры зелёного света.

Сияние текло по небесным складкам, медленно желтея. Под верещание дозиметра Гедимин отвернулся от светового столба, посмотрел на выплывающий из темноты город и поднял взгляд на небо. Перед глазами всё ещё стояла вертикальная багровая полоса. Сквозь неё световые «реки» в небе казались красными. Секунду спустя сармат понял, что они и впрямь багровеют. Почерневшее небо было ими изрезано. Где-то они сузились и потускнели, где-то налились огнём. Поперёк них темнели продолговатые силуэты, медленно смещающиеся в разных направлениях. Вокруг них сновали летучие стаи, и что-то живое, шевелящееся свисало многометровой бахромой.

Мачты медленно сворачивались. Столб света превратился в тонкий фиолетовый луч. На него уже можно было смотреть, не щурясь. Гедимин направил на него примолкший дозиметр — и тут отростки мачт щелчком развернулись в полную ширину. В небо ударил второй гейзер, и сармат, зажмурившись, прижался к стене. «А ведь внизу уже светло,» — дошло до него сквозь вой дозиметра и шум ливня. «И меня хорошо так видно. И слышно… мать моя пробирка!»

Из-за багровой полосы перед глазами белая стена казалась ярко-красной. Промигавшись, Гедимин понял, что это ему не мерещится. Он стоял в центре красного светового пятна. Сармат запоздало дёрнулся, пытаясь спрятаться за выступом крыши, но пятно сместилось за ним. Луч исходил не сверху и не сбоку — свет будто просачивался сквозь белый «камень» стены.

— Дим-мин, — от негромкого голоса Кайшу кости неприятно вибрировали. — Есть хоть что-то, что может сбить тебя с намеченного пути? Хоть что-то во всех мирах?

Гедимин досадливо сощурился.

— Я ничего не трогал, — буркнул он, стараясь не смотреть вниз. По его расчётам, к красному лучу вскоре должны были добавиться белые, а под стеной — раздаться возмущённые крики. «Она меня сама увидела? Или кто-то ей сказал?»

— Я — Хранящее Сердце, — прогудело внутри черепа. — Эти стены — моё тело. Этот свет — моя кровь. Если ты идёшь к своей цели, Дим-мин, — что тебя остановит? Что может тебе помешать?

Гедимин молчал, щурясь на согнутые когти. Их концы подвернулись внутрь при попытке зацепиться за стену, и никакой нагрев не помог. «Шесек, наверное, уже в цеху,» — думал сармат. «И что-то придётся ему объяснять.»

Что-то надавило на барабанные перепонки, будто в оба уха подул сильный ветер.

— Только одно скажу, мастер Дим-мин, — голос Кайшу снова отозвался вибрацией в костях, и сармат вяло удивился, что стражи до сих пор не сбежались на звук и свет. — Если ты так же стремишься разжечь новое Пламя, пусть и с этого пути ничто тебя не собьёт.

Орнамент на крыше зашевелился, расползаясь в стороны, и сармат изумлённо мигнул, увидев растущий проём. На той стороне перекрещивались длинные шипы, а за ними, всего-то в полутора метрах, была твёрдая поверхность, застеленная войлоком.

— Иди в литейню, — сказала Кайшу; красный свет вокруг сармата быстро угасал. — Мастер Шесек там. Скажешь ему — я призвала тебя.

Гедимин втиснулся в закрывающийся проём, спрыгнул на мягкий войлок и растерянно огляделся по сторонам. «Вон там что-то вроде лестницы. Литейня где-то внизу. Спущусь до упора…»

— На один ярус выше, — прогудело внутри черепа, и сармат, благодарно кивнув, ускорил шаг.

…Ворота литейни были приоткрыты. За ними озадаченно попискивали Скогны. Гедимин боком втиснулся в проём и шумно выдохнул.

— Опоздал? Извини. Кайшу позвала… — он неловко развёл руками, глядя на приоткрытую пасть Шесека. — Не спорить же с ней было?

— Yurrr… — отозвался литейщик. — Позвала? В такую рань? И о чём вы говорили?

— О Пламени, — буркнул Гедимин, оглядываясь на закрытые склады. — Давай работать. И так потеряли кучу времени.

…Световые кольца зажглись на потолке. Сармат пригляделся к ним и радостно хмыкнул — погасли все, кроме одного, и это единственное горело над печью, отмеченной красными и белыми лентами. Все трое Скогнов шумно выдохнули и оживлённо заверещали. Гедимин не понял ни слова.

«Всё-таки работает. Чинить не придётся,» — думал он, глядя, как свет медленно стекает по «колонне». Склад за его спиной практически опустел — остатков руды еле хватило бы на два короба. «Считай, последняя плавка. Остатки… ну, куда их? Шлака мало, — металла хватит на три ракетомёта. Их и сделаем.»

…Гедимин разгружал волокушу, когда Шесек и его подмастерья заверещали. Сармат краем глаза видел, как они сбегаются к «сортировочному туннелю». Какой-то визг доносился и оттуда. Потом он стих, сменившись монотонным скрежетом и редкими возгласами. Гедимин вытаскивал со склада пустую волокушу, когда навстречу ему из-за «колоннады» выехали гружёные санки. Шесек тянул их в одиночку; груз, наваленный сверху, возвышался над Скогном на полтора его роста.

— Чтоб им всем год не видеть удачи! — выдохнул литейщик, бросая упряжь. — Нет, ты такое слышал⁈ Никого в городе нет! У всех дела! Ну, придёте вы ещё за ножами и ножницами…

Гедимин, отобрав у него упряжь, пинком загнал санки на склад. Костяной каркас жалобно захрустел. Шесек взвизгнул, но тут же, забыв о сармате, повернулся к «колоннам». Из-за них выползали ещё одни санки, заваленные тюками войлока и мотками верёвки. Их тянул подмастерье; оба его запястья были обмотаны ремешками с «камнями-усилителями». Второй шёл рядом, придерживая перекошенный груз, — санки для этих тюков были явно малы.

…Едва загрузочное устройство проглотило остатки руды и закрылось, Шесек сунул Гедимину в руки «ключ» от печи и куда-то заторопился. Со склада, заваленного войлоком, донёсся прерывистый визг. Сармат, долепив опоки и закрыв дверцу, выглянул из-за печи и увидел, как Скогны растягивают вдоль стены очередную верёвку. Рядом лежали уже размотанные тросы, разобранные по длине, и стопки разноразмерных войлочных полотнищ. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Ты пока не лезь, — пропыхтел Шесек, поправляя на запястье «усиливающий» браслет. — Мы тут сами всё разложим. А ты иди, спроси своих — караван они выслали? Выехал в срок?

Гедимин открыл было рот, покосился на бесполезный передатчик — и, махнув рукой, пошёл к спальному отсеку. «М-да, тут не Земля. С Вепуатом не свяжешься. И на базе не могут знать, где караван. Оттуда уехал, сюда… надеюсь, завтра приедет. Если нет…» — сармату на секунду стало не по себе.

…Горючая смесь долго тлела, не желая разгораться. Гедимин считал секунды и озадаченно щурился. «Что у них там? Проблемы со связью? Хоть бы кто из городов откликнулся…»

Красное пламя лизнуло потолок.

— Кто посмел разжечь огонь⁈ — взревело облако плазмы, расплываясь на пол-отсека. Гедимин изумлённо мигнул.

— Эй! Ишха! — крикнул он, решив, что Кут’тайри таких вопросов задавать не стал бы. — Гедимин на связи! Ты там чего⁈

Облако заколыхалось, вытягиваясь в высоту. Внутри что-то зашипело, затрещало, пламя опало до полуметра и нехотя поднялось в рост Гедимина.

— Массстер Хеттийиррн⁈ Воины Хафссси просссят прощения…

Сармат отмахнулся.

— Ничего. А где Кут’тайри? Где Ишха? Вы там все живы?

— Вссе очень заняты, — прошелестело пламя. — Твоё послание…

— Кто там? — донёсся сквозь треск огня раздражённый голос. — А. Понятно. Я поговорю.

Из костра поднялся чёрный силуэт.

— Кет? Как всегда, вовремя, — сердито сказал Гварза, пока сармат растерянно мигал. — Ну?

— Айзек где? — вырвалось у Гедимина. Он угрюмо сощурился. «Вот неделю я тебя не видел и ничуть не соскучился…»

— Занят. Работает. Ещё вопросы? — донеслось из костра.

— Караван отправили? — спросил Гедимин, кое-как сосредоточившись на деле. — У нас всё готово.

— Ушёл восемнадцатого, — буркнул Гварза. — С тех пор не видели и не слышали. Значит, ещё не в столице? Ну, хоть какая-то информация.

Гедимин мигнул.

— Почему Вепуат не жжёт костры в пути? У Джагулов же есть жаровни.

Гварза фыркнул.

— Ты меня спрашиваешь?

Он повернулся к костру боком, к чему-то прислушиваясь, и резко махнул рукой.

— Иду! Кет, не тяни с возвращением. Тут очень нужны руки. Сойдут даже твои. Уран и торий!

Горючая смесь почернела и рассыпалась. Отсек заволокло дымом. Гедимин, сердито щурясь, погнал его к ячеистой «вытяжке» — или чем там был этот канал внутри стены. «Нужны руки… Чем они там заняты, мать их пробирка⁈»

За дверью стоял довольный Шесек. Гедимин заглянул за «колоннаду» — подмастерья, сложив вместе пласт войлока и трос, несли их на склад. Стопки полотнищ стали чуть ниже.

— Раскладываем, — Шесек указал на войлок и верёвки. — Уже часть готова, можешь обвязывать. Сильно не тяни и ничего не режь! Запомнил?.. Что там твои? Есть нам куда торопиться?

Гедимин пожал плечами.

— Караван в пути. Ушёл восемнадцатого. На базе все очень заняты.

— Дни Воздуха! — Шесек широко ухмыльнулся. — Кто не охотится, тот чистит шкуры. Или сушит мясо. Не знаю, зачем оно твоим… ну, может, варят гзеш. Восемнадцатого… значит, с утра соберу волокуши. Ничего, день постоят. Как мои печи занимать ерундой, так все первые…

Гедимин рассеянно кивнул. Он думал о Куэннской технике. «Так ни кварка и не выяснил. Досадно. Ладно, будем строить свои реакторы. Для твэлов у меня всё есть. Дело за ирренцием. Надеюсь, Маккензи не подведёт.»

21 день Льда, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени

Огромный сияющий шар повис посреди помещения с ячеистыми стенками. Каждая из ячеек тускло блестела, затянутая чёрным стеклом. Гедимин протянул руку к торчащим из шара шипам и едва успел отдёрнуть — три слоя обшивки от пальцев до локтя испарились, на пол закапал кипящий свинец. Ближайший шип налился зеленью, ослепительный луч соединил его с чёрной ячейкой и тут же погас. На дальней стороне шара сверкнул ещё один. «Сброс энергии,» — мелькнуло в голове Гедимина. Он дотронулся до обманчиво холодного стекла и отдёрнул ступню — чёрную обшивку сдуло, золотистая под ней раскалилась добела. Он переступил через линзу и замер, вцепившись в белую перегородку. Она тоже была горячей, но хотя бы не прожигала броню. «Эта штука,» — Гедимин повернулся к сияющему шару. «Активная зона… Она ни на чём не держится. Никаких опор. За счёт чего тогда…»

Шар дрогнул. Пронзительный визг ударил по ушам. Гедимин шарахнулся в сторону — и врезался в холодную твёрдую стену. Он, растерянно мигая, сидел на войлочной подстилке в тёмном отсеке. За стеной кто-то визжал — не так громко, как показалось сармату во сне, но очень сердито.

«Скогны…» — Гедимин с трудом поднялся, зажёг фонарь, убедился, что скафандр цел, и даже височные пластины на месте (почему тогда снится такая чушь?). «Что у них там? Авария?»

Едва приоткрылся дверной проём, сармат осмотрел «колоннаду» печей и облегчённо вздохнул. «Не взорвались. И дозиметр не орёт. Орут только Скогны… да нет, это уже Бронны. У них голос тоньше. Ох, мать моя колба…»

Пока он колебался, приоткрыть височные пластины или, наоборот, отключить наушники, вопли утихли. Кто-то хлопнул тяжёлой занавеской и коротко взвизгнул. Гедимин вышел из отсека. Трое Скогнов у дальней двери повернулись к нему. Их уши были прижаты, зубы — недобро оскалены.

— «Срочная необходимость»! — фыркнул Шесек, явно кого-то передразнивая. — Такая срочная, что дня не подождать! Ну, придут они ко мне за чешуями…

— Что случилось? — спросил Гедимин. Ему было не по себе.

— То, что я и сказал! — Шесек снова фыркнул. — Срочная необходимость! Забрать всех зверей! Волокуши они, видите ли, оставили… Чтоб они вам год каждую ночь снились, эти волокуши!

Гедимин мигнул. Таким злым он Шесека не видел с того дня, как рикошет повредил печь. «Волокуши, звери… Надеюсь, это всё не касается нашего карава… Hasu!»

— Всех… — пробормотал он, поворачиваясь к открытым складам. Там громоздились горы деталей, завёрнутых в войлок, — вчера сармат возился с ними до ночи, отпустив Скогнов и Шесека с ключами, и закрыть ворота было некому. Литейщик щёлкнул когтями.

— Вот именно. Еле-еле нашёл двух. Придётся твоему каравану ждать, пока они всё дотащат.

«Два зверя,» — Гедимин заглянул на склад. «Четыре тонны груза. Мелочь я возьму на себя… Семь ходок, если животные не выдохнутся раньше. М-да…»

— Где санки? — спросил он, поворачиваясь к Шесеку. — Какой груз выдерживают? Мой вес? Половину?

Шесек поднял вибриссы.

— Тебя — нет. Половину — может быть. Тебе зачем?

Гедимин кивнул на туннель, прикрытый занавеской.

— Волокуши будут ждать там? Надо перетащить груз к выходу. Так дело пойдёт быстрее.

Скогны переглянулись.

— Каравана ещё нет, а снаружи дождь… — не договорив, Шесек махнул когтистой рукой. — Как знаешь.

Снаружи, и правда, лило. Капли в туннель не залетали, но воздух был влажным. «Плюс десять,» — Гедимин покосился на термометр. «Сегодня день Льда? Надеюсь, до минус ста не дойдёт.»

Он растянул поперёк туннеля защитное поле и пошёл за санками.

…Скогны держались поодаль от сармата и как будто не обращали на его занятие внимания, но, когда он вернулся с пустыми санками, увидел у самого входа в туннель нагруженные — на них уложили одну из самых массивных деталей.

— Давай, — буркнул Шесек, выдернув из его руки трос. — Тут мы управимся. Закрытые ворота не трогай!

«Закрытыми воротами», видимо, была мембрана, время от времени перекрывающая проход; Гедимин и не думал к ней соваться — не для этого он вчера высчитывал периодичность её срабатывания. Работа продвигалась медленно — санки под пятью-шестью центнерами груза начинали похрустывать, при попытке тянуть их чуть быстрее хрустели так, будто вот-вот развалятся. Вскоре Гедимин махнул на них рукой и перевесил ношу за плечи. Дело пошло чуть быстрее. Торопиться, впрочем, было некуда; если бы не одолевающее сармата нетерпение, он мог бы вообще пойти спать. Снаружи шумел дождь; на улицах под навесами никого не было. Внутри на стопке пластин, обёрнутых войлоком, сидел Шесек и на вопросительные взгляды Гедимина только дёргал ухом.

— Успеешь.

…Гедимин уплотнил защитное поле — теперь выгородка на выходе из туннеля превратилась в изолированный склад. Дождь снаружи чуть притих. Сармат покосился на часы и тяжело качнул головой. «И отойти нельзя, и заняться нечем.»

Шесеку уже не на чем было сидеть, и он перебрался к приоткрытым воротам и устроился на пластине, выдвинутой из стены. По ту сторону ворот светился чей-то посох — посреди коридора остановился страж.

— Ничего, — сказал Шесек, покосившись на проём. — Если не придут до темноты, спи тут. Твоё место никто не займёт.

Гедимин медленно повернулся к ближайшей печи в белых лентах. «Она ведь всё равно нерабочая,» — думал он. «А Шесек тут, и у него все ключи. Может быть…»

В ворота ударил белый свет. Шесек, подпрыгнув на месте, свалился с пластины.

— Идут!

Высунувшись в коридор, он что-то проверещал. Гедимин шагнул к «сортировочному туннелю», но Шесек, умудрившийся его обогнать, встал поперёк дороги и ткнул когтем в открывающиеся двери.

— Через главные ворота, Дим-мин. Иди встречать. Я догоню.

Гедимин нагнулся и, подняв его на руки, посадил на плечо. Шесек фыркнул, но слезать не стал — только заворочался, устраиваясь поудобнее.

— Скажешь своим друзьям — если не успеем до темноты, пусть ночуют тут. Под крышей, как нормальные существа. Вы ж не кочевники!

Страж — уже знакомый Гедимину птицеящер — молча догнал сармата и пошёл рядом с ним.

…В конце спиральной улицы горел яркий белый свет. Там, где обрывалась мостовая, световое пятно будто упиралось в чёрную стену. В темноте шевелилось что-то массивное, подсвеченное одиноким жёлтым фонарём.

— Ну и что теперь? Ты мне дашь наконец спуститься? — донёсся из полумрака недовольный голос Вепуата. — Я-то не Джагул! Или оттуда плохо видно?

Шесек фыркнул Гедимину в наушник и соскользнул с его плеча на мокрую мостовую. В воздухе над ней капель не было — белое свечение поддерживало над дорогой, не прикрытой навесом, невидимый купол. Страж-рапторида ударил посохом о камень, зажигая яркий белый «фонарь».

— Уран иторий! — Гедимин помахал сармату рукой, выходя на свет. Вепуат обрадованно хмыкнул и секунду спустя складывал крылья после приземления на мостовую. С чёрных перьев стекала вода.

— Чего без поля? — недовольно сощурился Гедимин, выпутываясь из мокрых крыльев. Кроме Вепуата, его обнял Скаф — всеми шестью конечностями и, кажется, даже хоботком. В темноте кто-то заворчал, но белая вспышка заставила его рявкнуть и затихнуть.

— Доехали, — шумно выдохнул Вепуат, заглядывая Гедимину в лицо. — Думал уже, хоть треть каравана да потеряется. Очень тяжело не отвлекаться в пути. Шесек, привет, давно не виделись. А где волокуши?

Литейщик сморщил нос.

— Я бы сказал тебе — переночуй в Сердце. Но сейчас не знаю. Тут дюжина волокуш и два зверя. А к утру и они могут исчезнуть.

Гедимин оглянулся на улицу, затянутую навесами, потом — на массивного зверя, улёгшегося в темноте. «Если бы всю эту чепуху заранее разобрали, мы бы, наверное, проехали…»

— Значит, придётся нам побыть вьючными животными, — хмыкнул Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Полтонны я как-нибудь доволоку.

— Идём, — буркнул сармат, думая, что Вепуат, даже перетаскивая по полтонны, всё равно обгонит медлительных «черепах». — Времени мало.

… «Одна и восемь десятых… вместе с этим — две с небольшим тонны,» — Гедимин уложил на волокушу последний свёрток и оглянулся на Шесека и подмастерьев. Они недавно возились с упряжью, но, кажется, работу закончили. Теперь они втроём собрались у головы зверя, и Шесек, что-то приговаривая, водил когтем по его панцирю. Животное ни на что не обращало внимания и вообще не подавало признаков жизни.

— Гони второго, — громко сказал Гедимин, отодвигаясь от волокуши. Литейщик, пробормотав ещё пару слов, повернулся к нему и резко махнул рукой.

— Погоди! Вторую повозку вот сюда, в хвост. Нет, ближе. Вот так. Цепляй!

Подмастерья сбежались к стыку двух волокуш. Животное проползло три метра и замерло. Шесек оглянулся на Гедимина и указал на пустую повозку.

— Грузи доверху. Я ему привязал два камня силы. Четыре повозки утащит спокойно.

Гедимин мигнул. Вепуат, возящийся с третьей волокушей, выглянул из-за неё и удивлённо хмыкнул.

— Камни силы? Что, на животных тоже действуют? Те же, что на Скогнов? Это не как с кровяными камнями?

Гедимин, досадливо щурясь, повернулся к почти полному складу. «Не знаю, что там за чушь, но металл везти надо. Четыре повозки так четыре повозки. Лишь бы животное не сдохло по дороге.»

…Первый подмастерье, усевшийся на спину плоского зверя, уже скрылся за поворотом. Следом уползал «поезд» из четырёх волокуш. Второй Скогн поторапливал другого зверя, и существо медленно шагало, оттаскивая повозки от потайной двери.

— Уложимся в две ходки, — Вепуат оглянулся на Шесека. — Ты, если хочешь, иди. Мы вчетвером разберёмся.

Шесек дёрнул ухом.

— Иди ставить лебёдку, разбиратель! Джагулы её за тебя не построят.

…Волокуши они, конечно, обогнали. Вепуат, не останавливаясь, пересёк световое пятно, ухватился за выступы тёмной брони и ускакал в темноту. Гедимин включил фонарь. В полумраке что-то шевельнулось, блеснули острые зубы.

— Геджер? Карлики тебя отпустили?

Гедимин, помахав Джагулу, двинулся вверх по броне, но она уже шевелилась — пластина отодвигалась, выпуская наружу связку костяных жердей. Её держал двумя руками Вепуат. Гедимин помог вытащить разобранную лебёдку и по блеску нашёл старые анкера и пару выпученных глаз. Сааг-туул выглянул из-под панциря, посмотрел на сарматов, но тут же перевёл взгляд на белое свечение и негромко заскрежетал. С головы послышалось приглушённое рявканье. Те же звуки донеслись из полумрака — там лежали ещё два сааг-туула, и всем было не по себе.

Вепуат скатился вниз по броне и через пару секунд крикнул:

— Ползут!

Джагул-погонщик, вздрогнув от его крика, недовольно зарычал. На панцирь зверя выбрались четверо кочевников — возможно, все, кто был сейчас в «передвижном лагере»; близко к лебёдке они не подходили, держась в тени. Гедимин выпрямился, выглянул из-за стрелы лебёдки, — из-за поворота медленно выползал первый «поезд». Сармат глубоко вдохнул и задержал дыхание — от нетерпения уже сводило руки и спину. «Быстрее они не могут,» — напомнил он себе. «А ты один всё не утащишь. Твоё дело теперь — распихать груз по отсекам.»

— По десять тонн на зверя? — деловито уточнил — уже из грузовой «ячейки» — Вепуат. — Начнём отсюда и пойдём вдоль хребта. Правый и левый борта — поочерёдно. Ваджег! Сползи на лоб, стрелой зацепит!

В темноте кто-то недовольно рявкнул. По глазам Гедимина ударила белая вспышка. Волокуши, замершие внизу, у «борта» сааг-туула, были освещены так ярко, что сармату хотелось прикрыть лицо. Может, из-за этого света ему и было не по себе — как и тихо поскрипывающему зверю.

… — Ядро Сатурна, — прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок; сарматы, обогнав медлительный «поезд», остановились под навесом. — А стражей-то прибавляется! Откуда-то взяли ещё четверых.

— Они же все на охоте, — прошептал Гедимин, угрюмо щурясь на световые пятна. Ещё недавно подсветка упиралась в бок одного сааг-туула; он после загрузки отошёл в темноту, к дороге выбрался другой, но пятно разделилось надвое и будто приклеилось к спрятавшемуся зверю. Что стражи видят, кроме камней и фрагмента брони, Гедимин не понимал — Джагулы от «прожекторов» прятались, но, может, на это и был расчёт.

— Да кто ночью охотится? — отозвался Вепуат, оглядываясь на ближайшие башни. Гедимин рассмотрел там неясные тени — возможно, снайперские посты.

— Интересно, хватит им подсветки на трёх зверей? — вслух подумал Вепуат, ускоряя шаг.

…Подсветки хватило. Гедимин, разбирая лебёдку, видел со спины сааг-туула три белесых пятна и слышал скрипучее ворчание. Животные вроде бы лежали тихо, но под их лапами скрежетал гравий. «Пытаются отползти?» — сармат посмотрел вниз, прикидывая, сместился ли сааг-туул хоть на сантиметр. «Не нравится им этот свет. На фонарь они так не реагировали.»

— Что делать дальше? — негромко прорычали из темноты.

— Ждать, — отозвался Гедимин, закидывая разобранную лебёдку на плечо. — Мы скоро.

Пустые «поезда» они обогнали так же легко, как гружёные, — плоские звери, независимо от поклажи, еле переставляли лапы. Вепуат, хмыкнув, толкнул Гедимина в бок.

— Кроме камней-усилителей, есть ещё ускоряющие штуки. Для летучих тварей. Надо спросить Кифа — годится она для наземного зверя?

— Годилась бы — применили бы, — пробормотал Гедимин, поправляя височную пластину. Он приподнял её, когда вышел на окраину города; теперь она была опущена до упора. Вепуат тоже заэкранировал шлем и нахохлился — ему рядом с древним заводом было не по себе.

— Добрались? — Шесек выглянул из туннеля. Вепуат ухмыльнулся.

— Твои существа в пути. Если не заснут по дороге. Дождь им нипочём.

За углом сверкнула белая вспышка. Шесек недовольно оскалился.

— У стражей кончается терпение, — угрюмо сказал он. — Тут к такому не привыкли. Три сааг-туула и ни одной драки… Передай Пламени — мы все хотим, чтобы оно горело ярко.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Он смотрел на светящиеся стены. «Множество механизмов,» — теперь он был уверен, что любой участок поверхности может вдруг прийти в движение. «И ни один не просматривается. Куэннские штуки, мать моя колба… Нам инструкций никто не оставил.»

Быстро оглянувшись через плечо, он приподнял височную пластину. Раскалённый ветер ударил в лицо, и сармат зажмурился.

— Пойду строить реакторы «Элидгена», — прошептал он, прижав ладонь к стене; её обдало жаром. — Скажи ему, что мы в пути. Он, наверное, соскучился.

22 день Пустоты, месяц Воздуха. Равнина

— Гедимин! Ну сколько можно-то⁈ Ты всю стоянку проспал!

Гедимин нехотя открыл глаза, приподнялся, опираясь на бугристую стенку. Поверхность под ним плавно колыхалась. «Едем,» — он встряхнулся, упёрся в стенки, выбираясь из узкого проёма. Слоистая «обшивка» под ладонью захрустела и чуть промялась внутрь. Гедимин отдёрнул руку и досадливо сощурился.

— Где мы? — спросил он, протискиваясь в узкий кривой коридор. За ним наконец можно было расправить спину и плечи. Тут был жилой отсек на двух особей; обитатели покинули его, забрав вещи, но углубления в «палубе» и крепления, вбитые в «стену», остались. На дне одной из продолговатых ямок Вепуат раскладывал какую-то трепыхающуюся и стрекочущую ерунду. Всё, что мог сказать о ней Гедимин, — она была очень пёстрой.

— Где-то, — пожал плечами Вепуат, раскладывая улов по контейнерам и пробиркам. — На стоянке я с маршрутом сверялся — пока мы с него не сбились. Гедимин! Ты вообще наружу выглядывал? Видел, что там творится?

…Высунувшись из узкого «люка», Гедимин тут же всадил когти в «обшивку». Огромный зверь бежал трусцой, содрогаясь всеми боками, и куда тряханёт в очередной раз, сармат не мог даже предсказать. Вепуат, уже взлетевший на хребет животного, нетерпеливо махал оттуда рукой и тремя парами крыльев. Вторая рука вцепилась в шлейки, торчащие из-под чешуй живого скафандра. Существо переползло сармату на плечи и порывалось взлететь. Гедимин, перекинув своё тело через верхний уступ, оглянулся — и увидел над холмами гигантские пёстрые столбы.

Это был, видимо, Сфен Земли — плато из слоистого жёлтого камня, прорезанные ущельями, заваленными гравием. Жёлтые обрывы и плоские холмы Гедимин опознал. Гравия не было. Под лапами сааг-туула колыхался многоцветный пятнистый покров из чего-то игольчатого, перистого, ячеистого и губчатого. Пёстрые трубки торчали наружу, перья и щупальца качались над землёй, то и дело сворачиваясь и втягиваясь в ячейки и выросты. Ребристые деревья-валуны и столбы, также обросшие ярким шевелящимся мхом, выпустили перистые листья и разноцветные воронки с бахромой щупалец. Над каждым из них повисло облако летучей фауны. Мелкие организмы ныряли в воронки, сновали над травяным ковром, заползали в трубчатые выросты и трепыхались, пойманные щупальцами. Над их облаком метались крупные — летучие пузыри, ленты, кальмары и трилобиты. Ещё выше, преследуя мелких хищников, носилось что-то бронированное, разлапистое и зубастое. Как всё это держится в воздухе, Гедимин старался не думать; последняя тварь, попавшаяся ему на глаза, весила не меньше центнера, а висела на десятке куцых плавничков. Её ловчие щупальца, свешенные чуть не до земли, то и дело вздрагивали и втягивались под панцирь. Кого она там ловит, сармат рассмотреть не успел. Сааг-туул замедлил было шаг, но погонщик огрел его шестом с погремушками. Их треск стоял над ущельем, почти не замолкая, заглушая даже вой и стрёкот со всех сторон, — Джагулы не давали зверю остановиться. А он очень хотел — Гедимин видел, как морда разворачивается то к одной, то к другой «роще».

Ещё раз ударив шестом по броне, Джагул-погонщик обернулся и приветственно рявкнул. С его пояса свисали вяло шевелящиеся жёлтые ленты. Ещё одна, недожёванная, торчала из пасти и пыталась упереться куда-нибудь свободным концом. Джагул втянул её в рот и задвигал челюстями, довольно жмурясь. Гедимин быстро отвёл взгляд.

— Да это растение, растение, — поспешно сказал Вепуат. — Кстати, сладко.

Гедимин ошалело мигнул.

— Ты это ел⁈ — он втянул воздух, подавляя накативший спазм.

— Ну, надо же было попробовать, — спокойно ответил Вепуат. — Джагулы вон какие довольные.

Под треск погремушек голова сааг-туула, а затем и плечи, исчезли в невидимом разломе. Ещё несколько секунд — и он поглотил и сарматов. Холмы сменились волнистой равниной с редкими округлыми возвышенностями. Её рельеф терялся под пёстрым шевелящимся покровом. Здесь, похоже, субстрат был более скудным — или не успел размокнуть от дождей, — кое-где ещё можно было разглядеть безжизненную глину. Но даже из неё торчали какие-то грибы, губки, длинные спороносы. Деревья-холмы покрылись углублениями, окружёнными цветной бахромой. Разглядеть их было трудно — тучи мелкой и крупной фауны висели над каждым отверстием.

— Оно теперь и в Элидгене… вот так? — запоздало сообразил Гедимин, глядя на кишение жизненных форм.

— Под куполом — меньше, — ответил Вепуат, высматривая что-то на экране сигма-сканера. — То ли споры не выпали, то ли воды не хватило. Крыши и стены мы почистили, не волнуйся. И из ущелья я тоже все колонии вынес. А под землёй их почти и не было. Штук пятнадцать по всем пещерам. Наверное, кто-то споры случайно занёс.

— Споры? На станцию⁈ — Гедимин схватился за сфалт. «И как её теперь дезинфицировать? Омикрон-лучами? Нейтронным потоком?»

— Да они мелкие, — отозвался Вепуат. — Прилипли к чьей-нибудь ноге…

Он неожиданно фыркнул.

— А вот стиралка обросла как следует! Я думал, Дасьена просто разорвёт. Когда её открыли, а там всё это шевелится… Не, ну оно её сильно не погрызло. Альгот её кислотой протравил — теперь вроде чисто.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин. — А внутри ни у кого ничего не выросло?

Вепуат, посерьёзнев, наконец отвёл взгляд от экрана.

— Я всех проверил, Гедимин. Себя тоже. Чисто. А вот сапоги двоим сожрало. Но тут сами виноваты — Дасьен на прожарку всех гонял. Только они не пришли.

— Сожрало? — Гедимин невольно поёжился, посмотрел на «обшивку» под ногами, — из неё вроде бы ничего не торчало.

— Чистили, — Вепуат перехватил его взгляд. — И сааг-туулов, и моего Тикса. Дикие животные вечно таскают на себе кучу всего. Такой передвижной субстрат…

Сармат посмотрел на небо. Гедимин проследил за его взглядом и поёжился. В серо-зеленоватых небесных складках темнели огромные силуэты. Они медленно двигались, поворачиваясь друг к другу то «головой», то длинным боком, и размытые выросты на их «бортах» ритмично колыхались. От хвостовой части одного из них что-то отделилось, полетело вниз, на лету разрастаясь и расплываясь облаком — и, не достигнув земли, распалось на части и рвануло вверх.

— Брачные танцы, — хмыкнул Вепуат; два гиганта в небе шли на сближение. — Сложное дело! Я так думаю, они живородящие. Если бы это метало икру, мы бы её не пропустили.

Загромыхали трещотки — сааг-туул незаметно для сарматов почти добрался до дерева-холма, и теперь его отгоняли, разворачивая к разлому. Гедимин проводил взглядом живые астероиды, растянувшиеся в небе бок о бок, и покачал головой. «Что-то там с гравитацией. Их должно тянуть не только вниз, но и вверх. И, возможно, вбок. Никакими пузырями с газом такое на лету не удержишь.»

…Когда Гедимин спускался в отсек, перед глазами плыли и шевелились цветные пятна. Спокойно посидеть и промигаться ему не дали — не прошло и десяти секунд, как в тот же отсек пролез Вепуат.

— Альгот! — он хлопнул себя по шлему. — Совсем забыл. А ведь обещал! Вот, смотри. Это он просил тебе показать. Прямо как встретимся. Что за спешка — не знаю. Но раз уж обещал…

Он шмякнул перед Гедимином стопку цветных полос. Сармат растерянно мигнул.

— Что это? Гзеш?

Он помял полосы в руке, вспоминая знакомые сорта равнинных эластомеров. Почти не изменилось только плотное малиновое вещество — «ипроновый гзеш», видимо, часть экранированного шлема. Одна из полос была светло-жёлтой с прозеленью, пористой, очень лёгкой; приглядевшись, Гедимин различил микроскопические волокна в толще эластомера.

— Волокнистый гзеш, — пояснил Вепуат, выудив из кармана исписанный листок. — Тут сырьё надо было экономить. Это же на бельё, по два комплекта на каждого.

— Лёгкий, — Гедимин намотал полосу на пальцы и осторожно подёргал. — Тянется… На истирание проверяли?

— Ну, не ипрон, — Вепуат развёл руками. — Но пару лет продержится. А потом — в переплавку. Альгот — он собирается всё старое бельё расплавить. Там много лишнего гзеша ушло. Новый сорт — он сильно экономнее.

— Угу… — Гедимин подобрал тёмно-серую полосу со странным волнистым орнаментом. «Войлок? Что они вплавили внутрь? А-а, это местный „асбест“…»

— Термоизоляция, — быстро пояснил Вепуат. — Пару сотен в обе стороны держит. Для холодных дней — как раз. Ну, и для не слишком опасных работ. Металл его, конечно, проплавит…

— Ухм… — Гедимин подёргал полосу за концы; растянуть её удалось совсем чуть-чуть, но руки у сармата заныли раньше, чем эластомер затрещал. «Повышенная прочность. Неплохо…»

— А остальное — опыты с пигментами и металлизацией, — Вепуат кивнул на цветные полосы. Некоторые из них тускло блестели, другие покрылись пятнами. Гедимин взвесил их на ладони и неопределённо хмыкнул.

— Хорошо… Значит, с эластомером проблем не будет? Нужное сырьё уже добыли?

Вепуат шумно вздохнул.

— Скажем так — добывают. Там все очень-очень заняты, Гедимин. Знаешь, сколько зверья надо перебить, чтобы хватило хотя бы на одежду?

«Так я и думал,» — Гедимин угрюмо сощурился. «Это тебе не синтез из минерального сырья. С другой стороны — зверьё вроде как размножается…»

— Доедем — посмотрим, — буркнул он, убирая образцы гзеша в карман. «Одеваться можно и в шкуры. А вот для станции полимер нужен. Надеюсь, Альгот не подведёт.»

…Сааг-туул уткнулся мордой в кусты. Перемалывал он всё без разбора, оставляя за собой широкую борозду перепаханного гравия. Фауна, мельтешащая вокруг, не обращала на него внимания, — скорее всего, он и её пожирал, если только не успевала проскочить между резцами. Вепуат уже в третий раз поднялся на борт с мешком образцов и теперь разбирал их, то и дело выкидывая что-то обратно в шевелящееся месиво.

— Смотри, чтоб на скафандре ничего не выросло, — буркнул Гедимин, стараясь не глядеть на его добычу. Вепуат только отмахнулся и засунул что-то шевелящееся в хоботок Скафа. Животное свисало с его плеч, принюхиваясь к образцам.

— Ну что? — негромко прорычал кто-то на загривке. В ответ ему раздражённо рявкнули. Там, над углублением, застеленным белой шкурой, склонился Урджен. Он был в полном «снаряжении» — весь в перьях и свисающих цацках. Ещё несколько связок перьев он держал в руке и время от времени подбрасывал. Они падали на разложенные на шкуре камешки. Урджен склонялся к ним, обнюхивал, пробовал языком — и снова, раздражённо рыкнув, поднимал перья и смотрел сквозь них на небо. За «шаманом» пристально следили трое Джагулов из племени Хеллуг и ещё восьмеро — с загривков других сааг-туулов. Животные спокойно пережёвывали кустарник, а вот их «экипажам» было не по себе. Гедимину сначала показалось, что они следят за окрестностями, но нет — все глазели на Урджена. «Может, поэтому он и злится,» — подумал сармат, поднимаясь на ноги. Урджен на его приближение не обратил внимания — он с остервенением тряс перья, чтобы снова их бросить. Потом закрыл глаза и пару секунд раскачивался на месте, подвывая сквозь зубы.

— Что там? Опять дрянь приснилась? — спросил Гедимин, глядя на «шамана» с нарастающей тревогой. Урджен, хрипло рявкнув, смотал связки перьев и прикрепил к плечу.

— Плохо. Ветер движется. Ничего не разобрать.

Ваджег, до сих пор пристально следивший за ним, выпрямился и рявкнул.

— Так что делать утром? Идти? Ждать?

— Ночью ещё посмотрю, — пообещал Урджен, устало потирая лоб. — Вчера сказал бы — идти. Сегодня — не знаю.

С дальнего сааг-туула донеслось невнятное ворчание. Урджен дёрнулся и отчётливо скрипнул зубами.

— По счёту дней выходит — ветер сильный, но без смерчей, — пробормотал Джегех. Все трое на него оскалились, и он подался назад.

— Урджен чует плохое, — прорычал Ваджег, глядя на перья. — И не говорит.

— Потому что ничего не разобрать, — отозвался Урджен. — Что говорить попусту⁈

— Надо было брать своих сновидцев, — донеслось с дальнего сааг-туула. Джагулы зарычали, шерсть на загривках встала дыбом. Вепуат, обогнув их, вошёл в круг и сел у расстеленной шкуры. На его нетерпеливое хмыканье кочевники нехотя обернулись.

— Вы про завтрашний день? День Воздуха? — спросил Вепуат. Урджен угрюмо рявкнул.

— Что снилось-то? — спросил у него Гедимин, потеряв терпение. Джагул оскалился.

— Твои сны — огни и камни. Тебе самому в них глаза не жжёт? Мне на такие сны сил не хватает. А другим сквозь них не пробиться.

— И всё-таки ты чуешь неладное, — пробормотал Вепуат, слегка сузив глаза. — Думаешь, завтрашний день лучше переждать? Где-нибудь под холмом, в затишье?

Джагулы, не сговариваясь, оглянулись на Гедимина. Он угрюмо сощурился. «Я-то при чём⁈ Я же не синоптик.»

— Если день переждём, никуда не опоздаем, — вслух сказал он. — Если с утра начнёт задувать, где-нибудь заляжем. Смотри по обстоятельствам, Урджен. Мы местных правил не знаем.

Вепуат кивнул.

— Можно с вечера присмотреть тихое ущелье. И вынести на видное место ворота ветра. Урджен! Если гадание не задалось, ты бы поговорил с… существами Воздуха. И с их командиром. Может, договоришься, чтобы нам дали пройти. Или хоть узнаешь, что у них в планах.

Джагул угрюмо рявкнул.

— У летящих в вихрях нет планов. Буду говорить. Был бы здесь Джаарган…

Не договорив, он сгрёб все камни со шкуры и высыпал в мешок. Сарматы, переглянувшись, отошли от кочевников. Гедимин ещё долго слышал, покачиваясь на спине сааг-туула, шелест перьев, удары бубна и тоскливый вой. Он успел спуститься в жилой отсек, подремать, выбраться наружу, — Урджен всё говорил с кем-то невидимым. Вепуат косился на него и болезненно щурился.

— Похоже, не задалось, — прошептал он Гедимину в наушник. — Ни с гаданием, ни с переговорами.

Часть 41 23–33 дни месяца Воздуха. Равнина, Сфен Воды — Сфен Камня, город Нхейли — Сфен Воды, небесный остров — Сфен Земли, Урдзутту

23 день Воздуха, месяц Воздуха. Равнина

По кривым коридорам гулял сквозняк. Гедимин высунулся наружу. Ещё не рассвело, но ветер уже набирал силу и свистел в наушниках. На шлем Гедимину шмякнулся какой-то летучий червяк и унёсся в темноту, оставив на лицевом щитке маслянистое пятно.

— Едем, — доложил Вепуат, вынырнув из-за поворота; Гедимин закрыл «люк», но откуда-то по-прежнему задувало, и перья на плечах Вепуата расправились и затрепетали. — Будем двигаться, пока ветер позволяет. Я бы уже сейчас залёг, но Джагулы против.

— Им виднее, — Гедимин пожал плечами. — Сиди внизу, пока не сдуло.

Он взялся было за чертежи, но сосредоточиться не получалось. Гедимин невольно прислушивался к шевелениям «палубы» и свисту в продухах. Сааг-туул уже не бежал трусцой — он шёл быстрым шагом, и чем дальше, тем это давалось ему труднее. Сквозняк стихал — существо опускало боковые пластины. «Уменьшает парусность,» — думал Гедимин, поднимаясь на ноги. «Идёт против ветра. А вот сейчас развернулся боком… нет, не вышло. Ветер со всех сторон сразу…»

Вдали что-то громыхнуло. Гедимин высунулся в приоткрытый люк и увидел, как оседает на холме пыль, а на горизонте колышется чёрный столб. Сквозь рёв ветра донёсся треск погремушек, и кто-то отчаянно взвыл. Сааг-туул на секунду застыл на месте, а затем, встряхнувшись, ускорил шаг. Ветер снова дул ему в бок, и Гедимин вынужденно нырнул под пластину брони — воздушный поток прижимал его к «борту», до боли давил на пальцы. «Люк» захлопнулся уже без его участия — пластина сама легла в паз.

— Едем, — донёсся издалека встревоженный голос Вепуата. — Проходим разломы… Ага, вот тут ветер тише. Я сейчас гляну…

— Сиди внизу! — крикнул ему Гедимин и сам налёг на пластину, приоткрывая «люк». В проём тут же швырнуло пучок оторванных щупалец. Гедимин машинально поймал их, когда соскальзывал по «обшивке». Они вяло шевелились, скручиваясь в кольца. Сармат вытряхнул их за борт и вытер пальцы. Вдали снова громыхнуло. В небе, насколько можно было разглядеть сквозь проём, вращались «колёса» циклонов, и вспышки раздирали их изнутри. На сизом фоне, огибая медленно ползущие чёрные силуэты, мелькало что-то белесое. Вой на секунду притих, Гедимин выглянул наружу — и снова скатился в отсек: сааг-туул прижал пластину к боку.

— Все внутрь! — рявкнул кто-то из Джагулов. Гедимин их не видел, но голоса далеко разносились по извилистым коридорам. Где-то впереди загрохотали погремушки. Сааг-туул протяжно заскрипел, замедляя шаг.

— Думаю, прорвёмся, — сказал Вепуат, старательно ухмыляясь, но Гедимин видел, как темнеют его глаза. — Тут относительное затишье. Пойдём, конечно, медленно…

— Пора ложиться, — Гедимин прижал ладонь к внутренней «палубе» и настороженно сощурился. «Зверю явно не по себе. Сил ему, может, хватило бы — но чего-то он боится.»

Что-то ударилось о дальний борт. Животное скрипнуло и неожиданно ускорило шаг. Вепуат высунулся в люк и радостно хмыкнул.

— Сфен Камня! Тут местами узко, но мы пролезем. Слышишь — ветер стихает?

Мимо проносились беспорядочные нагромождения камня. Там было много расщелин и полостей, и ветер в них свистел и выл на разные голоса — но Гедимин, выставив наружу ладонь, почти не ощутил давления.

— Нам сейчас надо держаться Сфенов Камня и Земли, — сказал Вепуат, выныривая из коридора. Куда он успел сбегать, и когда, Гедимин не заметил.

— Чем к ним ближе, тем спокойнее. А вот воздух и вода сейчас… Ah— hasu!

В люк ударила волна. Гедимин и мигнуть не успел, как обоих сарматов окатило с головы до ног. Проём захлопнулся, оставив их по щиколотку в воде. Вепуат, сердито фыркнув, налёг было на нижний край, но тут «палуба» накренилась, и Гедимин ухватил его за руку и толкнул в соседний отсек. Приоткрывшаяся щель захлопнулась, но успела пропустить ещё пару литров воды.

Животное встряхнулось всеми боками. Щели снова открылись, вода вытекла. Сааг-туул сделал ещё шаг и остановился, протяжно скрипя. Гедимин чувствовал, как его бока вздымаются.

— Эй, там! Стоп! Ложись! — заорал сармат, но его на полуслове прервал треск погремушек. Животное с громким скрипом двинулось вперёд. Рёв ветра ударил в наушники, и «палуба» вдруг ушла из-под ног. Сааг-туул рухнул, прижимаясь к невидимой поверхности. Вепуат схватился за сигма-сканер и в голос выругался.

— Сфен Воздуха! Мы залегли в Сфене Воздуха! Нашли же место, яд-дро Сатурна!

«Палуба» качнулась. Животное сдвинулось — ненамного, на пару метров. Оно по-прежнему лежало, но что-то проволокло его по земле. Гедимин вцепился когтями в «палубу», сворачивая вокруг себя и Вепуата кокон защитного поля. «Палуба» качнулась в другую сторону. Животное вздрогнуло, приподнялось — и покатилось, переваливаясь через спину. Кокон с сарматами швырнуло на «обшивку», и Гедимин вцепился крепче. На нём висел Вепуат. Их швырнуло ещё раз, и сармат едва его не придавил. Потом ему стало уже не до того — их кидало и вертело так, что скрежетал ипрон. Ещё удар — и пласт «обшивки» выдернуло из «переборки», и Гедимин вместе с ним покатился по туннелям. Защитное поле растянулось поперёк «коридора», и полёт прекратился.

— Держись! — крикнул Гедимин Вепуату, «сшивая» переборки плёнками и куполами. Они рябили, норовя порваться. Что-то билось в «обшивку» снаружи, и отломленные чешуи сыпались на купол. Сааг-туул ещё раз перекатился через спину и замер. Гедимин попытался встать — и коридор перед глазами залило ослепительным светом. Потом стало темно.

24 день Воды, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Воды — Сфен Камня, город Нхейли

— Гедимин! Прости, пожалуйста. Я вот совсем не хотел…

— Да ничего, — отозвался Гедимин, потирая респиратор. Лицо, от переносицы до подбородка, нестерпимо зудело. Засохшая кровяная корка зуд только усиливала. Сармат ощупал языком зубы и угрюмо сощурился — один из передних всё-таки не удержался в лунке. «Теперь будет чесаться, пока не отрастёт,» — Гедимин снова потёр респиратор, стараясь не повредить наросшую кожу. По ощущениям, с момента травмы прошло часов пять-шесть.

Они сидели на мокром полу в узком коридоре; Гедимин содрал с фонаря помятый кожух и увидел на стенах светлые пятна, а под ногами — отвалившиеся пласты внутренней «обшивки». Судя по следам на «переборках», сарматов проволокло по всему коридору, и не один раз.

— Где мы? — спросил Гедимин, протягивая руку к верхнему краю «переборки». Вепуат, охнув, дёрнул его за локоть.

— Sata! Мы по уши в воде.

На экране сигма-сканера проступили бугристые валуны, потом — сеть чего-то вроде кораллов или переплетённых костей. Вода омывала «борт» сааг-туула, подступая к верхнему краю «переборки».

— Зверь лежит на брюхе, — сказал Вепуат. — Прямо на дне. Жив, но подавлен.

— Мы в реке, — пробормотал Гедимин, глядя на проплывающие мимо ошмётки органики. — Неглубоко. Сверху дождь… Погонщиков не видно? Они целы?

— Пока не… — начал было Вепуат, но замолчал и вцепился в «переборки». «Палуба» зашевелилась, потом снаружи донёсся громкий скрежет и плеск. Гедимин еле удержался на ногах — его швырнуло на подвижную пластину брони. Она чуть отодвинулась, но тут же с треском вошла в пазы.

— Встал и бежит, — выдохнул Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Теперь мы над водой. Сильно он торопится…

— И чего-то боится, — пробормотал Гедимин, прижимая ладонь к внутренней «переборке». Животное дрожало мелкой дрожью. «Может, просто подмёрзло. Под панцирь протекла вода. Река довольно холодная.»

— Sata! — вдруг выдохнул Вепуат. — Ты слышал погремушки?

«Палубу» снова тряхнуло — животное на бегу зацепило подводную скалу.

— Нет, — отозвался Гедимин. Плеск воды о «борта» внезапно стих. Сканер показал толщу воздуха, валуны, впечатанные в глину, плотный шевелящийся покров местной флоры и заливающий её дождь. Прямо по флоре бежал широкий мелководный ручей. Внизу снова всплеснуло — сааг-туул наступил в поток. Он уже не мчался, а медленно брёл, то и дело останавливаясь — и Гедимин понял, что его смущает. «Погремушки. Они молчат. Животное никто не направляет… Мать моя пробирка!»

— Где Джагулы? — он, не дождавшись ответа, навалился на пластину. «Люк» открылся без сопротивления. Сармат услышал громкий хруст и чавканье и невольно ухмыльнулся. «Ясно, почему оно встало. Жуёт кусты. И отогнать его, похоже, некому.»

— Гедимин! — Вепуат уже поднялся на хребет зверя и теперь оглядывался по сторонам. Сааг-туул вышел на пологий берег реки. Тут и там торчали остатки разрушенных скал, ушедшие в глину. В расщелинах росли деревья-обелиски и складчатые конусы. Листья и цветочные воронки были втянуты. Дождь прогнал летучую фауну, но в траве шевелилось что-то плоское и бронированное, а из-под морды сааг-туула выкатывались панцирные шарики. Кого-то он успевал слизнуть, быстро высунув язык.

— Проверь груз, — деловито сказал Вепуат. — Я пойду к погонщикам. Вроде живы. Вон там, под наплечниками.

Гедимин, молча кивнув, скатился в «люк». В груди неприятно ныло. «У нас один сааг-туул. Мы вышли на берег одни. Где ещё два?»

…Он заканчивал обход грузовых «отсеков», когда в коридорах послышалось глухое рявканье. Вепуат выбрался в помещение, глянул на защитные поля и довольно хмыкнул.

— Всё цело?

— Кроме двух сааг-туулов, — отозвался Гедимин, глядя на потрёпанных Джагулов. В «отсеке» собрались все четверо. Урджен на ходу привязывал к посоху оторвавшиеся погремушки и снимал с верёвки треснувшие. Шерсть на его морде потемнела от крови, и каменный желвак, повешенный на грудь, побагровел и часто мерцал.

— Ваджег, не дёргай рукой! — прикрикнул на раненого Вепуат; Джагул с фиксатором на локте перестал его ощупывать и недовольно оскалился. — Срастётся не в ту сторону!

— Два зверя пропали, — прорычал Урджен, опираясь на посох. — Если око Пламени их не видит, нам незачем и смотреть.

— Может ваш зверь их почуять? — спросил Вепуат. — Могло быть так, что они вышли из реки раньше?

— Кто мог идти, тот вышел, — угрюмо ощерился Урджен. — Зверь не чует. Почуял бы — не молчал бы.

— Мн-да… — Вепуат растерянно оглянулся на Гедимина. — Ты на сканере там, в реке, никого не видел?

— Видел бы — сказал бы, — отозвался Гедимин, незаметно потирая рёбра. «Две трети груза… и две трети транспорта. S— sa has— sulu…»

— Надо нам отсюда выбираться, — сказал помрачневший Вепуат. — Хотя бы выяснить, где мы. Далеко нас могло уволочь?

— Гадать можно долго, — Урджен налёг на подвижную пластину, выглянул наружу — и, прижав уши, отшатнулся к «стене». «Палуба» дрогнула. Сааг-туул дёрнулся всем телом. Хруст прекратился, зато снаружи донёсся цокот и писк.

— Прочь! Прочь! — услышал Гедимин десятки тонких голосов. «Палубу» снова встряхнуло. Сааг-туул сделал пару шагов и снова остановился. Третий толчок был сильнее.

— Нхельви! — Вепуат ухватился за край «люка». — Эй, Урджен, вы куда? Ваджег, стой!

— Жилые холмы! — Урджен повернулся к нему, недобро скалясь. — Оно нам надо⁈ Уходим!

— Прочь! Прочь! — запищали снаружи.

— Погоди, — Гедимин высунулся из «люка». Внизу, в нескольких метрах от лап сааг-туула, метались мокрые зверьки с полосатыми хвостами. Завидев Гедимина, десяток существ привстал на задних лапах.

— Стойте! — крикнул сармат, показывая пустые ладони. — Мы вам не враги!

— Джагул? — неуверенно пропищали несколько голосов.

— Не Джагул! — отозвался ещё один, останавливаясь и глядя на Гедимина. Сармата пихнул в бок Вепуат — он тоже хотел выбраться наружу.

— Не Джагулы! — донеслось из стаи; почти вся она уже остановилась и уставилась на чужаков. Ещё один нхельви поднялся на задние лапы и уверенно проверещал:

— Сарматы!

Гедимин изумлённо мигнул.

— Вы нас знаете? — выпалил Вепуат. Нхельви, разом подпрыгнув, заверещали, и что-то разобрать удалось через пару секунд. Подземный толчок в этот раз получился слабым — сааг-туул даже не вынул морду из кустов.

— Сарматы! — писк немного притих, и на валун запрыгнул «переговорщик». — Мы знаем. Трясли для вас скалы. Вы живы? Лёд ушёл, вы остались?

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Вижу, что вы тоже, — сказал он, усаживаясь на выступ брони. — Вы — стая Нхейли, да? Мы вышли к вашим холмам?

— Что он верещит? — донеслось из-под панциря. — Знает их речь?

Нхельви, услышав рычание Джагула, вскинулись. Настала тишина.

— Здесь холмы Нхейли, — подтвердил «переговорщик». — Вас мы знаем. Вы не враги. А эти? Кто они?

— Эти с нами, — Вепуат хлопнул ладонью по панцирю сааг-туула. — Мы везём большой груз для дома Пламени. Нас уволокло ураганом, раскидало караван. Город Пламени ведь где-то рядом? Вы знаете дорогу?

— Дом Пламени? — донеслось снизу.

— Караван? — пропищал другой нхельви.

— Город рядом, рядом… — подал было голос третий, но всё утонуло в невнятном писке. Вепуат оглянулся на Гедимина. Тот пожал плечами. «Они должны знать дорогу,» — думал он. «До Элидгена они как-то добирались.»

— Урджен! — Вепуат заглянул в отсек. — Мы сейчас у поселения Нхейли. Знаешь такое? Элидген где-то рядом.

— Нхейли? Знаю, — отозвались из-под брони. — Надолго мы тут? Тут дорогу не сложишь. Очень тряско.

— Много Джагулов! — заверещали снизу. — Идут туда, идут сюда! Хватит ходить! Тут не ваша дорога!

Гедимин мигнул. «Много?»

— Эй! — он огляделся по сторонам, машинально пересчитывая нхельви — их тут собралось десятков шесть. — Вы тут видели других сааг-туулов? Давно?

— Да каждый день, — отозвался сразу десяток. — Туда идут, сюда идут! Ходят и ходят!

— Вчера и сегодня кто-то, кроме нас, приходил? — спросил Гедимин и замер в ожидании ответа. Нхельви переглянулись.

— Вчера был ветер, — ответил «переговорщик». — Сегодня — только вы. Были другие?

— Ещё два сааг-туула шли с нами, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. — Значит, вы их не видели…

— Это ожидаемо, — Вепуат тронул его за плечо. — Если бы тут кто-то прошёл, мы бы следы увидели. Эй! Стая Нхейли! Мы уходим. Больше вас не потревожим!

Гедимин услышал треск погремушек. Сааг-туул шумно стравил воздух из полостей и дёрнул хвостом. Ещё секунда — и он нехотя вынул морду из кустов и переступил на лапах.

— Два жёлтых камня на пути! — пропищал «переговорщик», вставая столбиком. — Не промахнётесь!

— Как наладится погода, приходите в город Пламени! — Вепуат помахал существам и оглянулся на Гедимина. — Их посёлок, похоже, там, на высоте. Видишь холмы?

Приглядеться Гедимин не успел — снизу снова донёсся громкий писк.

— Новое Пламя! Оно растёт? Оно помнит нас? — спросил нхельви, запрыгнув на двухметровый валун. — Стражи тут были. Молчали. Только фыркали. Что с ними? Пламя отвернулось?

Гедимин пожал плечами.

— Помнит, — буркнул он. — Я это… благословить вас его именем?

Мокрая долина заверещала. Нхельви незаметно подошли с двух сторон — вдоль левого «борта» сааг-туула тоже двигалась полусотенная стая.

— Благословение Пламени? — нхельви шевельнул усами. — На Нхейли? Это надо!

— Нхейли там! Там! — проверещали внизу. Движущаяся стая растянулась по направлению к холмам. Гедимин, беззвучно хмыкнув, снял с плеча сфалт и отодвинул пластину на рукояти.

— Seash zaa ateske! — он зачерпнул ладонью что-то невидимое и выплеснул на дальние холмы. Нхельви зацокотали и бросились врассыпную. Секунда — и долина опустела. Гедимин, захлопнув корпус сфалта, нырнул в отсек. «Защитное поле!» — запоздало сообразил он, когда под ногами хлюпнуло. «Залило же все ходы…»

…Сааг-туул уткнулся в очередной куст. В этот раз ему никто не мешал. Гедимин растянул над его загривком защитное поле и огляделся по сторонам. Дождь стихал, и в небе появились первые пищевые воронки — ещё рыхлые, полупрозрачные, без крупных элементов…

— Тут вода, — донёсся из-за спины угрюмый голос Урджена. — Много. Надо обойти.

— Долго, — проворчал Ваджег; Вепуату так и не удалось «замуровать» его в жилом отсеке — Джагулы помогли ему выбраться на броню и теперь все вместе разглядывали «картографические» камешки.

— Обходи ближе, — сказал третий Джагул. — Большой крюк. Тут вода малая — пройдём.

— Тут кислота, — буркнул Урджен. — Она с водой рядом. Добра не будет. Вот так и так — самое быстрое.

Он поправил сдвинувшийся камень и выпрямился.

— Разобрались? — нетерпеливо спросил Вепуат. — Когда будем на месте?

Джагулы уже подняли шесты с погремушками. Ваджег, недовольно ворча, спускался под броню. Его шест подобрал Урджен.

— Не будет странностей — завтра доедем.

25 день Камня, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Как думаешь, сработает?

Гедимин, вырванный из невесёлых размышлений, растерянно мигнул.

— Что именно?

— Благословение, — ответил Вепуат. — На Нхейли. Мы же там ни внутри не были, ни знаков не нарисовали. И… не помнишь, был потом всплеск ЭСТ-излучения? Я свои показания листал, но мы ж сразу потом в разлом полезли…

Он выразительно пожал плечами. Гедимин едва заметно поморщился. Ему меньше всего хотелось думать о дурацком благословении. «Как далеко может ураган отбросить гружёного сааг-туула? На два Сфена в сторону? На три? Если бы я сразу сообразил очертить окружность и прочесать весь периметр…»

— Вернутся, — Вепуат, посерьёзнев, положил руку ему на плечо. — Если живы — вернутся. Не сбегут же они от своих племён? Четыре погонщика на зверя, — ну куда им податься, кроме Элидгена⁈

— Если живы, — буркнул Гедимин. — А если нет?

…Чем дальше, тем труднее становилось отгонять сааг-туула от цветущих кустов. Уже и Гедимин начал узнавать знакомые места и различать обгрызенные деревья и выеденную мелкую поросль — пасущийся гигант оставил немало следов, за неделю они не стёрлись. Ещё один разлом остался позади — и издалека донёсся раскатистый грохот. «Два взрыва в атмосфере,» — прикинул Гедимин. «Вращающиеся снаряды. Попали, нет? Криков не слышно.»

Едва громыхнуло, погонщики переглянулись и полезли под броню. Зверь тут же зарылся мордой в кусты. Вепуат привстал, но тут же облегчённо вздохнул и сел обратно — погонщики выбирались, неся в руках дудки и трещотки. Последним вышел Урджен, весь увешанный гремящими подвесками, с бубном и колотушкой. Гедимин покосился на Вепуата, глазеющего на погонщиков, и втиснулся в ближайший «люк». Звуки просачивались и туда, но всё-таки внизу было гораздо тише.

Несколько секунд воя и грохота — и Гедимин услышал ответ. Где-то взвыла сотня глоток, забулькали ракушки-сирены, потом кто-то застучал костью по металлической ёмкости. Внутри что-то было — удары получались не очень гулкими. Следом громыхнул электрический разряд, и Вепуат забарабанил кулаком по «крышке люка».

— Гедимин! Вылезай! Посмотри!

Сармат выглянул — и увидел, как над головой медленно снижается гигантский багровый «трилобит». Вокруг него выписывал спирали живой искрящийся планер.

— Киф! — Вепуат замахал руками. «Планер» сложил крылья и нырнул к земле. Под ноги Вепуату упал швартовый конец. Огромный «трилобит» подобрал боковые выросты и шумно стравил воздух, повисая над сарматами. Из-под брюшной пластины выглянул Бронн, и Гедимин невольно хрюкнул — на «выдру» надели шлем и лётные очки.

— Так и есть, — донеслось из-под соседней пластины. Наружу высунулся филк в измазанном комбинезоне.

— Это они. Прохлаждаются, пока мы тут роемся в кишках.

Вепуат возмущённо фыркнул, но «люк» уже захлопнулся.

— Помнится, вас было больше, — сказал Киф, отталкиваясь от панциря сааг-туула и снова взлетая. — Кто-то отстал?

Вепуат тяжело вздохнул.

— Ураган раскидал нас. И их надо искать. Айзек и Гварза на базе? Надо будет нам собраться и вместе подумать.

«Палуба» под ногами Гедимина мягко качнулась. Сармат посмотрел вниз — животное по-прежнему пережёвывало кусты. Погонщики, помрачнев, спустили инструменты в жилой отсек и взялись за шесты с погремушками. Подземный толчок повторился.

— Сильно сегодня трясёт? — спросил Вепуат у кружащего над ним Кифа.

— Так, чепуха, — ответил тот, уворачиваясь от крыла «трилобита». — Еле-еле колыхнулось.

…От холма к холму тянулись жёлтые цепочки в пять-шесть звеньев — филки, разделившись на отряды, быстро несли к лагерю связки чего-то пёстрого. Кто-то уже скатывался вниз по тропе — с пустыми руками и в перемазанной одежде. С нескольких сторон сразу взвыли Джагулы — и тут же замолчали. Сааг-туул издал протяжный скрип и прибавил шагу.

…Зверь, шумно вздохнув, улёгся на гравий. Никуда идти он в ближайшее время не собирался. Гедимин, закрепив на его спине лебёдку, скатился по броне мимо приоткрытых «отсеков» и глаз. Он думал о крышке ближайшей шахты и о механическом подъёмнике. «Подогнать сааг-туула прямо к колодцу. Снимать груз с него и передавать от агрегата к агрегату. Я, наверное, один справлюсь. Тут все очень заняты.»

Со всех сторон шуршал гравий, хрустела и влажно чавкала разделываемая фауна, стучали предметы, бросаемые на землю, булькало варево в котлах, трещали угли. Вдоль обрыва протянулись навесы коптилен. В пасть сааг-туулу уже сбрасывали свежие очистки — кости и потроха. Джагулы из племени Хеллуг по очереди подбегали к нему, чем-нибудь подкармливали, хлопали по панцирю и неслись обратно — к горе неразделанной фауны и неразвешенных шкурок. Ещё выше была гора, над которой сидели угрюмые грязные филки. Они с завистью косились насторожевые посты на крышах — только там ещё и остался кто-то чистый. Гедимин успел, пока отодвигал крышку шахты, обернуться на лагеря Джелегов и Улгехов, поставленные чуть поодаль. Там работа на время притихла. Некоторые Джагулы уже покинули лагерь и перебрались ближе к Айзеку, Гварзе и Вепуату. Те, встав на свободном пятачке, вполголоса что-то обсуждали. Гедимин хотел пойти за подъёмником, но Айзек повернулся к нему и нетерпеливо махнул рукой — «подойди!»

— Что с грузом? — спросил он, едва Гедимин приблизился. Сармат досадливо сощурился — «а сам не видишь?».

— Минус две трети, — буркнул он. — Хорошо, весь тхелен был на нашем транспорте. Довезли. Надо бы выгрузить. Мне нужна пара филков и кто-нибудь из Старших. А на поиски отправьте дроны…

Он осёкся, не договорив, и помянул про себя спаривание «макак». «Какие дроны⁈ За первым же разломом сигнал пропадёт, и аппарат вместе с ним.»

Айзек качнул головой.

— Увы, невозможно… Значит, ураган… Могут погонщики Джелегов и Улгехов сами найти дорогу?

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Как нападать на Элидген, они всё нашли. И теперь не заблудятся.

Гедимин покосился на Джагулов. Те встали поодаль друг от друга и от сарматов, но смотрели только в их сторону, навострив уши. На последних словах Вепуата они быстро переглянулись.

— Негде тут заблудиться, — добавил Вепуат уже менее уверенно. — Если только они все живы.

Джагул из племени Джелег вскинулся и рявкнул.

— Ветер не убьёт зверя, — мрачно сказал он. — Но дорогу запутать может.

С загривка сааг-туула донёсся звон подвесок, а за ним — короткий вой.

— Джелег! — Урджен поднялся во весь рост, сжимая в кулаке звенящие перья. — Отправь летучих зверей! От жилых холмов вдоль реки, круг за кругом, — ветер поможет в поисках!

При первых его словах Джагулы оскалились, но, когда он закончил, их гривы улеглись, а уши встали торчком. Айзек одобрительно закивал.

— Урджен говорит дело. Сааг-туул — большое животное, сверху его не проглядишь. Тем более — эшку-тэй должны помнить своих зверей.

Урджен снова издал короткий вой.

— Если эшку-тэй этих племён смогут взлететь! — он махнул рукой в сторону лагеря. Гедимин повернулся в том же направлении. «Трилобитов» он разглядел не сразу — они, раздутые, как дирижабли, свисали с костяных стоек, и только на это им сил и хватало. Такая «подставка» для эшку-тэй стояла у каждого джагульского лагеря, а возле стойбища Хеллугов — даже две. У одного из «трилобитов» определённо не хватало пары крыльев, но разглядеть, у кого именно, Гедимин не мог — все выросты были втянуты. «М-да, неплохо их тут кормили,» — подумал он, глядя на раздутые, практически круглые тела. Прямо под перекладиной стояло ведро, полное слизи, потрохов и щупалец; «трилобиты» на него даже не смотрели.

— Пусть Хеллуги тоже вышлют разведчиков, — сказал Айзек, даже не ухмыльнувшись. — Пусть прочешут всю округу Нхейли. Зверей надо найти.

— Кто бы спорил, — отозвался Урджен, поднимая связку перьев к небу. — Джархин! Есть у тебя лётные звери?

…«Трилобиты» всё-таки взлетели. Гедимин возился с подъёмником, но иногда оглядывался на обрыв — и видел, как Джагулы-«операторы дронов» отпускают шлейки, и существа одно за другим повисают в воздухе, шевелят хоботками и уходят за холмы. Кто-то сходу набрал высоту, кто-то летел вдоль самой земли, но всех рано или поздно утягивало в одном направлении. «Разлом, через который мы отсюда выезжали,» — вспомнил Гедимин. «Он именно там. Они что-то учуяли? Столько времени прошло, да ещё металлический дождь, — какой запах мог сохраниться?»

— Уран и торий! — Эгнаций, подойдя к шахте, приветливо ухмыльнулся. Идущий за ним филк посмотрел на Гедимина исподлобья и что-то буркнул себе под нос. Эгнаций покосился на него и ухмыльнулся ещё шире.

— Что не по нутру? Ну, иди на чистку. План-то у тебя небось выполнен?

Филк быстро оглянулся на стоянку «чистильщиков» и спрятался за спиной Эгнация. Среди вёдер с очистками, над горкой сплющенных сероватых кругляшей, стоял кто-то из лаборантов «химцеха» и пересчитывал тушки.

— Тридцать две! — крикнул он, выпрямляясь. — Это всё на сегодня? Это так мы выполняем план⁈

— Вчера было восемьдесят, — отозвался кто-то из филков. У него были вымазаны только руки, а из-за плеча торчал пучок дротиков. «А оружие надо бы почистить,» — мелькнуло в голове Гедимина.

— Ты про вчера не вспоминай, — фыркнул лаборант. — Завтра, может, десятка не наберёшь!

— Ещё не вечер, — буркнул кто-то из чистильщиков, выдавливая в ведро слизь пополам с щупальцами. Ещё одна плоская серая тушка полетела в общую кучу.

— Тридцать три, — посчитал и её лаборант. За холмом громыхнуло. Филки, как по команде, поморщились и оглянулись на маленькую горку добычи. Серых «медуз» там больше не было, — осталась какая-то червеобразная мелочь.

— Осторожней вскрывайте панцирь! — прикрикнул лаборант, приглядываясь к горке. — Видел, как вы их камнями лупите!

— Сам бы их почистил! — огрызнулись филки. Тот, кто прятался за Эгнацием, снова поёжился и оглянулся на подъёмник.

— Мы работаем? Или так и будем стоять?

Гедимин подёргал трос и кивнул на крюк, повисший над краем шахты.

— Становись за рычаги. Эгнаций, мы спустимся вдвоём. Нижний пост — твой. Принимаешь груз и оттаскиваешь от шахты. Два-три центнера, ничего тяжелее там нет.

Эгнаций ухмыльнулся.

— Ну, это чепуха. Только покажи, куда тащить. Я внизу не был.

…Едва сармат спустился под первое перекрытие, наступила тишина. Звуковые волны разбивались о каменные барьеры и гасли. Гедимин дотронулся до стены, ощупал пазы и довольно хмыкнул. «Цистерна будет тут. Тут же мы её и сварим. Если найдём, из чего. Наши цистерны пока что ездят по Равнине.»

— Э-эй! — донеслось с лестничного пролёта — Эгнаций спустился за поворот и заглянул в полуосвещённый коридор. — Там уже дёргают трос. Так куда чего тащить?

Гедимин развернулся, опуская фонарь к полу, и нехотя пошёл к выходу. «Станцию осмотреть я всегда успею. Тем более — устойка ещё не закончилась. А цистерны… в совсем крайнем случае — за полмесяца успеем ещё раз съездить к Шесеку. Он против не будет. А руды на Равнине полно.»

…Поймать Альгота не удалось — главный химик перемещался от лагеря к лагерю так быстро, что Гедимин видел его всего один раз, и то издалека. Оставив бесполезные поиски, он положил металлическую фольгу на самое видное место в лаборатории и вышел. На плато уже зажглись огни. Над коптильнями валил дым, в душевой шумела вода, и кто-то ругался на «проклятых червяков» и «грёбаных медуз».

— А говорил — «проверил, проверил!», — протрещало за душевой. Следом шумно вздохнул гигантский «трилобит».

— Но проверял же… — пропищал чем-то смущённый Бронн. Электрический треск стал громче.

— До последней чешуйки, запомнил? И снаружи, и внутри! Сейчас каждая спора норовит прорасти. Просочится куда-нибудь в жабры…

Гедимин шагнул в тень ангара и едва не налетел на Вепуата. Чёрный силуэт качнулся в сторону, треща перьями. Вепуат смотрел на потрескавшееся небо и еле слышно хмыкал. Гедимина он едва заметил.

— Ну что? — нетерпеливо спросил сармат. — Трилобиты вернулись?

— Часть — и ни с чем, — рассеянно ответил Вепуат, разглядывая небо. — Может, с утра… Всё-таки они его добьют. Я думал — уйдёт, а он, похоже, не может.

— Кто⁇ — Гедимин проследил за его взглядом. Среди небесных разломов покачивались три продолговатых «астероида». Два из них, развернувшись к третьему шипастыми краями, лениво его толкали. Издалека удары казались слабыми, но после каждого от «астероида» что-то отваливалось. Его уже перекосило, острый «нос» задрался кверху, боковые выросты обвисли, от шипов остались обломки. Гедимин ждал, что он рванёт назад или поднырнёт под атакующих — он уже ушёл вниз, а под «астероидами» не было опасных шипов — только хрупкая на вид бахрома. «Даже если это щупальца — назад-то он дёрнуться может?» — думал сармат, наблюдая за ленивыми покачиваниями. «Они ведь не очень скоростные. Отползи, небо-то большое…»

— К чему-то они его прижали, — прошептал Вепуат, словно угадав его мысли. — Будто к стене. Но откуда в небе стены?

«Астероид» снова качнулся. Нос задрался ещё выше. Гедимин прикинул его массу и покосился на защитное поле. В нём, и так прозрачном, на «востоке» зияли огромные проёмы. «Ни кварка оно не выдержит…»

— Если это собьют, куда оно грохнется? — вслух подумал он. Вепуат поёжился.

— Я пробовал подняться, но там всё в разломах. Может, по ним куда-то утащит. Не нам на голову.

— Поле пора уплотнять, — пробормотал Гедимин, глядя на качающиеся «крейсера». — И дырки в нём заделывать. Скажи всем — пусть бегут в лагерь. Оставить лазы для «трилобитов», остальное — закрыть. Если это грохнется — мало не будет.

— Хоть бы он ушёл, всё-таки… — тоскливо сказал Вепуат, включая генератор защитного поля. — Закрывай всё в три сло…

Он внезапно замолчал и развернулся к «востоку» — а секунду спустя уже быстро шёл к лагерю Джагулов. Оттуда доносился громкий сердитый клёкот, перемежаемый щелчками. «Это трилобиты,» — Гедимин ускорил шаг. «Самцы учуяли сородичей.»

Эшку-тэй летели вдоль земли, рывками, будто на последнем издыхании. Джагулы, встревоженно перекликаясь, спустились за ними под холм — и уже оттуда донёсся радостный вой. Вепуат вздрогнул и широко ухмыльнулся.

— Нашли? — крикнул он первому, кто поднялся из-под обрыва. Гедимин подумал, что Джагул его не услышит — выл уже весь лагерь. Даже те, кто спал под навесами, поднялись и выскочили, не успев одеться. Джагул поднял над головой «трилобита» и коротко рявкнул. В его кулаке был зажат обрезок шкуры, перевязанный шнурками. Гедимин различил несколько кривых значков.

— Оба живы! — кто-то из племени Хеллуг, обвешанный «трилобитами», остановился рядом с сарматом. — Уже перешли реку. Дорогу знают. Жди их завтра, Геджер. Может, послезавтра.

Гедимин благодарно кивнул. Холодные обручи на груди наконец-то разжались. «По крайней мере, транспорт цел. Что с грузом — узнаем на месте.»

Защитный купол над лагерем уже заращивал проёмы и вытягивался кверху. Гедимин уплотнил его и поставил под ним ещё один, проложив в нижней части сеть воздуховодов. «Ещё один слой — и хватит. Даже при прямом попадании удар будет смягчён. Надеюсь, наш транспорт эту штуку в небе тоже видит. И знает, куда она валится, и как её обогнуть.»

26 день Земли, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Тяжкий грохот донёсся с «юго-запада». Земля слабо дрогнула. Гедимин, обвитый горячими щупальцами хранителя, приоткрыл было глаз, но волокно улеглось на веко, и сармат провалился в сон. «Далеко,» — прогудело в голове, и он так и не понял, была это его мысль или голос реактора. «Обошлось…»

Проснулся Гедимин от скрежета каменной крышки и громкого топота. Потом кто-то затряс его, пытаясь поднять с матраса.

— Оно упало! Бежим, пока падальщики не сожрали!

Гедимин выпрямился, сдирая с плеча сфалт. Глаза он открыл, уже стоя во весь рост. Вепуат, увернувшись от сопла, еле слышно выругался.

— Я им сожру, — процедил Гедимин. — Где посты? Почему нет тревоги?

Вепуат, вслед за ним выскочив в люк, еле успел ухватить его за плечо. Наверху было тихо. На сарматов смотрела, ошалело мигая, утренняя операторская смена. Сквозь прозрачный купол виднелось пятнистое небо. На нём бок о бок плыли два сцепившихся «астероида», и что-то сновало по их переплетённой бахроме. Третий, убрав боевые шипы, медленно отплывал в сторону. У душевой, натянув швартовые канаты до предела, качался на привязи огромный «трилобит». Его морда была развёрнута к «юго-западу».

— Слышал, ночью грохнуло? — на ходу спросил Вепуат, проводя когтями по стене. Сверху донёсся электрический треск.

— Я-то давно тут, — сказал, свешиваясь со спины «трилобита», светящийся ящер. — А вот ты чего ждёшь — не знаю. Все ночные твари уже там. Чуть рассветёт — слетятся дневные.

— Летим, — выдохнул Вепуат, расправляя крылья. — Тяни его к земле! Гедимин, ты с крыши на спину перелезешь? Ниже мы его не спустим!

Гедимин мигнул.

— Куда вы вообще собрались?

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Ты что, не понял? Тут грохнулся летучий остров! Представляешь, сколько там было фауны⁈

— Эй, вы двое! — раздался из-за спины сердитый голос Кенена Гварзы. — Куда среди ночи⁈

— Как рассветёт, будет поздно, — отозвался Вепуат, запрыгивая на спину снижающегося «трилобита». Туун-шу, недовольно шипя, повис в паре метров над гребнем крыши. Вепуат свесил Гедимину страховочные щупальца и нетерпеливо махнул рукой — «да лезь уже!».

— Биомассу накрыть куполом, — буркнул Гварза, недобро щурясь. — Пойдёт на субстрат.

— Сам ты субстрат, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник и встряхнул швартовый канат. Туун-шу, освободившись от привязи, рассёк воздух хвостом и выпустил крылья, плавно уходя в зияющий проём. Снизу громко фыркнули, но Вепуат не обернулся.

— До нас, считай, не долетело, — сказал он, свесившись с «борта» и направив вниз фонарь. Световое пятно скользило по земле — по плотному ковру шевелящейся флоры. Едва уловив свет, всё живое вскидывалось и распускало отростки. Кое-где в живом покрове зияли дыры.

— Панцирь, — Вепуат махнул рукой на полуметровый обломок, торчащий из травы. С одной его стороны росло что-то вроде длинного мха, другая была чистой. Гедимин не успел рассмотреть слоистый излом — осколок и оставленный им кратер скрылись в темноте.

— Надо взять образец, — сказал сармат, пересчитывая кратеры. Чем дальше улетал туун-шу, тем они попадались чаще. Вепуат отмахнулся.

— Это никуда не денется. Ещё и через год найдём. Максимум — закопают в гравий.

Передатчик на его запястье протяжно пискнул. Вепуат покосился на него и хмыкнул.

— Айзек! Ну вот как он нас достал? Тут рядом стоишь, а связь не работает…

— Что ему надо? — спросил Гедимин, оглядываясь на лагерь. Его огни ещё виднелись на горизонте — разломы пока их не заслонили.

— «В Сфен Кислоты — не лезть!», — прочитал Вепуат с экрана и выразительно пожал плечами. — Вот ведь зрение у сармата…

…Когда земля под лучом фонаря превратилась в изрытое месиво, Вепуат радостно хмыкнул и постучал по «обшивке» туун-шу. Гедимин направил вниз второй луч и осветил края кратера. «Астероид» рухнул где-то неподалёку, крупный ошмёток выбросило и швырнуло на плато — и он, отломив часть обрыва, вместе с камнями свалился под откос. Выбоина в склоне была заметна издалека — от неё протянулись трещины, и гравий над ними просел.

— Да чтоб ему, — с досадой прошептал Вепуат, опуская «телескоп». — Надо ж было упасть именно туда!

Он оттолкнулся и прыгнул вниз, на лету расправляя крылья. Гедимин услышал хруст, чавканье и приглушённый вопль: «Hasu!»

— Цел? — сармат осветил силуэт, по колено увязший в сине-лиловой массе. Какой частью или органом это было до падения, разобрать было невозможно. Панцирь от сильнейшего удара вскрылся по всей длине и вывернулся наизнанку, выкинув внутренности и части скелета. Обломки торчали из месива, и что-то из них ещё трепыхалось, норовя намотаться на ноги. Вепуат с трудом вытащил ступню, сердито фыркнул и оглянулся на Гедимина.

— Спуститься можешь? Я к тебе отправлю Скафа. Ты его не сгоняй, а он замедлит падение!

…Посадка, и правда, вышла мягкой — Гедимин даже не очень глубоко провалился. Живой скафандр, тут же отцепившись от его спины, перелетел на плечи Вепуата и притворился обычной бронёй. Сармат вылез на твёрдый отломок и потыкал ступнёй во что-то ячеистое, проседающее внутрь.

— Лёгкое?

Вепуат, уже копающийся в органике, только дёрнул плечом. Гедимин, высмотрев среди месива длинную и вроде бы прочную кость, перебрался на неё. Это был округлый и, скорее всего, полый кусок скелета, плотно обвитый сосудами. Под ногой сармата тут же хлюпнуло, и он едва не поскользнулся на жиже. Из-под воткнутых в кость когтей потянулся дымок.

— Отпили образец! — попросил Вепуат, не оборачиваясь. Гедимин нехотя шагнул вниз, в жижу, и включил лучевой резак. «Надо бы захватить все слои. Сделать сквозной спил…»

Луч сквозь кость пошёл с неожиданным трудом, надрез заискрил, инструмент задрожал, но руку Гедимин остановить не успел. Плотная поверхность с яркой вспышкой просела, дозиметр взвизгнул и замолчал, из подповерхностной полости выкатились бронированные шарики и, развернувшись, нырнули в органическое месиво. Гедимин посветил внутрь кости — там колыхался волокнистый мох, а в нём копошились местные мокрицы.

— Ядро Сатурна! — выдохнул за плечом сармата Вепуат. В полость упёрся второй луч. «Мокрицы» зашевелились, закапываясь в мох. В следующую секунду разрез прикрыло плотное защитное поле.

— Ага, вот где она идёт… — Вепуат, запрыгнув на гору органики, уже полосовал её когтями и вскоре зарылся по локоть. — Гедимин! Надрежь её вот тут. Я её раскопаю, и мы поднимем.

— На кой она тебе? — пробормотал сармат, глядя на дозиметр. На экране кривая интенсивности взвилась ракетой — и даже сейчас не осела до «безопасного» значения. На защитном поле вдоль надрезанной кромки кости проступила чёткая зелёная полоса. «Омикрон… Это что, была цепная реакция⁈»

— Гедими-ин! — Вепуат, дотянувшись, постучал по его броне. — Ты там уснул, что ли? Тут, внутри, целая экосистема! С флорой и фауной! А когтями она не пилится!

— Отойди, — буркнул Гедимин, включая механический резак. «Ирренций в составе кости,» — сармату было не по себе. «Лишний раз лучше не нарываться. На серьёзный взрыв не хватит, но…»

Вепуат с радостным воплем дёрнул светло-синюю «трубу» на себя, повис на ней всем весом — и сухожилия, удерживающие кость, оборвались, а сармат плюхнулся в органику. Обломок кости накрыл его сверху. Гедимин дёрнул за него, поднимая Вепуата на ноги. Кость тот так и не отпустил, только ошалело мигнул и встряхнулся, сбрасывая с себя крупные органические ошмётки. Скаф на его плечах сердито забил крыльями.

— Держи свою экосистему, — буркнул Гедимин, протянув сармату костяную «трубу». «Дотащит. Всего-то полтонны.»

…Ошмётки «астероида» нещадно «фонили». От разлома к разлому фон слабел, но Гедимин смотрел на показания с места «аварии» и угрюмо щурился. Туун-шу, наглотавшийся радиоактивного мяса, тоже излучал — и сильнее, чем хотелось бы.

— Кости-то зачем было ему пихать⁈

— Так он ест с костями, — отозвался Вепуат. Он на дозиметр не смотрел вообще — сосредоточенно возился с обрезком кости, что-то считывая с защитного поля.

— Заэкранирую по уши, — хмуро пообещал Гедимин. — Не хватало, чтобы кто-то облучился.

— Дело хозяйское, — рассеянно пробормотал Вепуат. Вряд ли он даже слышал, о чём говорит сармат, — его занимал только сканируемый образец. Гедимин поморщился. «Мясо-то сожрут. А вот радиоактивные кости долго будут валяться. А потом поползут фонящие падальщики. Как тут местные до сих пор не вымерли⁈»

…Над холмом светало. Внизу суетились филки. Под куполом сэтского сторожевого поста непрерывно вспыхивал портал — через него протаскивали сушёное мясо, шкуры и кости. «Сэта тоже охотятся,» — думал Гедимин, перебираясь на крышу. Туун-шу, обёрнутый защитным полем, сердито шипел и булькал. Выгнанные из его отсеков Уттунри и Киф недовольно смотрели на сармата. Вепуат с костью наперевес уже куда-то убежал.

— И вот зачем зверя мучать? — спросил Киф, разбрасывая электрические искры. Гедимин ткнул в дозиметр.

— Перестанет фонить — отпущу, — мрачно пообещал он, стараясь не думать о переотложении радионуклидов — из съеденных костей в кости уже самого «трилобита». «Пойду лучше проверю, на кого тут филки охотятся. А то, может, и правда — незачем мучать животное…»

— Но по червям-то мы план выполнили! — донеслось из освещённого круга, где валялись подстилки, и стояли пустые вёдра. Горка добычи к утру исчезла, новой ещё не наловили. Гедимин на ходу заглянул в раскалённые котелки. Кейек, нагревающий их, был вмурован в металлическое дно, и они всегда оставались горячими. Их явно пытались выскоблить, но какие-то остатки прикипели к металлу.

— Ты не на дневной план смотри, — проворчал кто-то, и Гедимин остановился, узнав по голосу главного химика. — Нам этого добра нужно два центнера. Вот и считай.

— А вон там Геджер идёт, — донеслось из притихшего лагеря Джагулов. Кочевники не спеша собирались на охоту. Кто-то выгребал уголь из коптилен, кто-то осматривал гарпуны, кто-то пробовал на прочность починенную сеть. На дне ущелья чем-то хрустел сааг-туул — сейчас пищи для него было много на каждом шагу. Живые астероиды так и висели над холмом, сцепившись боками. Падать, к счастью, не собирались.

У прядильно-ткацкого цеха Кенен Гварза отчитывал двоих филков. Те ёжились и выглядели напуганными. Под шлемами было толком не разглядеть, какие у них носы, но вот странное строение ступней Гедимин опознал сразу. «Мутанты Ассархаддона,» — он беззвучно хмыкнул и огляделся по сторонам. «И вон там ещё. И вон тот. Сколько их уже? Двадцать, тридцать?»

— Кет! — Гварза, на секунду забыв о филках, повернулся к сармату. — Работать не пробовал?

— Я станки проверяю, — буркнул Гедимин, заходя в цех.

С костяного держателя педальной прялки свисало ярко-оранжевое волокно. Филк-прядильщик уверенно утягивал его в нити, наматывая на полупустые веретёна. Гедимин заметил, что качаются они неторопливо, и пряжа натянута вполсилы, но нити выходят довольно тонкие. Сармат оглянулся на механическую прялку — та перерабатывала тёмно-зелёный «асбест». Оператор недавно снял пряжу и теперь следил за станком вполглаза, болтая с ткачом. За перегородкой постукивал ткацкий станок.

— Закрой дверь! — филк, сидящий за второй механической прялкой, оглянулся на оператора и сердито фыркнул. Гедимин обогнул станок — его занимал непривычный жёлтый цвет кудели. Та, которую перерабатывала третья прялка, и вовсе была пёстрой — несколько видов волокна скатали в общий сине-серо-белесый комок.

— Заняться нечем? — оператор прялки недовольно сощурился на Гедимина. Сармат молча переложил веретено на ладонь и выскреб из углубления растительные остатки. Веретено так и раскачивалось, не замедляя движения; Гедимин вернул его на станину и чуть подтолкнул.

— А ведь чистил, — пробормотал смутившийся филк, заглядывая в соседние углубления. — Откуда оно только падает…

— Что за волокно? — спросил Гедимин, останавливаясь у пёстрой кудели. — Опусти плашку — перетягиваешь.

— Третий день двигаю то вверх, то вниз, — буркнул филк, дотрагиваясь до плашки. — Пух какой-то. Семена. Местный одуванчик.

Гедимин покосился на кудель. Семена от пуха кто-то отделил заранее — лишняя органика из неё не торчала.

— Под одуванчики заняли целую прялку? — он недоверчиво покачал головой. Филк, хмыкнув, кивнул на мешок под станиной.

— Вон, полный тюк нагребли.

Гедимин поправил плашку, приподняв её на миллиметр, и довольно ухмыльнулся — теперь натяжение было не чрезмерным, но достаточным.

— И больше не трогай, — предупредил он филка. Тот только хмыкнул.

— Через день другой мешок притащат. И чёрт его знает, с чем. Там, в нижнем цеху, много чего вымачивается.

За соседним станком оператор громко фыркнул.

— «Много чего» ему не нравится! — он щёлкнул пальцем по костяной опоре кожуха. — Минералы прясть не хочешь?

— Твои минералы, ты и пряди, — отозвались сразу трое операторов. Гедимин в последний раз оглянулся на их станки. «Всё работает. Даже странно. Что там следующее на очереди? Ага, композиты. Фольгу привёз. Гзеш, наверное, уже сварили. Надо спросить Альгота. Где он вообще?»

Из дымоотвода горячего цеха валил зеленоватый пар. Гедимин заглянул внутрь и увидел печь с открытой заслонкой и конструкцию из жаровни и наклонного металлического поддона. Кейека, насыпанного в печь, еле-еле хватало на две сотни градусов, и котелок, поставленный на камни, лениво булькал. Филк, отодвинувшись от горячего поддона, вертел в руках полукруглый валок с двумя рукоятками.

— Да он бы, конечно, придумал, — сказал, повернувшись к нему, другой сармат; Альгота, замурованного в термозащиту, Гедимин узнал только по голосу. — Был бы в этом смысл! Наш предел — десять литров в сутки. Это что, объёмы для машинного производства?

Он сунул щуп в котелок и резко опустил свободную руку, шагая в сторону. Под наклонённую ёмкость тут же подставили ковш. Он был мелкий, но широкий, почти расплющенный. Альгот занёс его над наклонным поддоном. Белая с прозеленью жижа потекла по горячему металлу, постепенно застывая. Миллиметровый лист придавили валком — и тут же сдёрнули, перекинув на холодный поддон. Альгот подставил опустевший ковш под край котелка. На пятом листе жижа закончилась. Котёл вытащили, плеснули внутрь кипятка, кинули «резиновую» лепёшку и пригоршню хрустящих обломков. Следом посыпалась зеленоватая «шерсть».

— Сырьё закончилось, — сообщил филк, заглядывая в пустые мешочки. — Одно волокно осталось.

— Да кто бы сомневался, — проворчал главный химик, вытирая руки и оглядываясь на дверь. — Ну, чего… А, это ты. Фольгу получил, спасибо. Хорошая фольга.

Сармат посмотрел на остывающие тонкие листы. «Бельевой гзеш. Тонкий, пористый. Сырья уходит мало. Но всё равно не хватает.»

— Вы композит уже собираете? — спросил он у Альгота. — Я, пока свободен, помог бы.

Филки быстро переглянулись. Химик поморщился.

— Буду иметь в виду. Как дойдём до композитов, сразу тебя позову. Пока, извини, не до них, — он кивнул на остывающие листы. — Тут на бельё не хватает. Видишь? Всё, что за день добыли, тут же и переработали. Без остатка.

Гедимин мигнул.

— Весь сеш? Все эти дни только бельё и делали? Ничего больше?

Альгот махнул рукой.

— И ещё неделю будем делать. Если выполнят план по отлову. Так что ещё дней семь про композиты можешь не вспоминать. Нет сырья.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. Перед глазами промелькнули все полимерные детали, которых не хватало энергостанции. «Не знаю, что там за планы — но если работают круглые сутки, а даже на одежду не набрали…»

— А чего ты хотел? — Альгот выгреб из кармана скомканные листки и сунул сармату под нос какие-то расчёты. — Это же всё — фауна. Одна шаровая медуза — двести граммов выварки. А у нас какие объёмы⁈ А какой тут процент этих тварей в стаях? А откуда руки растут у наших охотников?

Оба лаборанта тяжело вздохнули. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Но сырьё-то нужно. И если больше добыть его неоткуда… Что говорит Айзек? Местные нам обещали помощь. Помогут? Можно же выкупить сырьё. Чистая рэссена, стекло, кейек, — у нас есть чем меняться…

— Ну да, да, — нехотя кивнул Альгот. — К концу месяца подвезут, что смогут. Но это всё разговоры. Айзек, конечно, не сглупил — чертежи им отдадут, когда сырьё будет у нас. Но если они по куску чертежа сообразят, как доделать, — получим мы щупальце от медузы.

— Да ну. Скогны — честные, — без особой уверенности пробормотал один из лаборантов. Гедимин, уловив в потоке информации слово «чертёж», удивлённо мигнул.

— Какой чертёж отдал Айзек? Вы что, купили гзеш за технологию?

Альгот поморщился.

— Ну да, я тоже думаю, что он переплатил. Всё политика… Что-то из твоих штук ушло местным. Прялка, что ли.

Передатчик на запястье Гедимина мигнул светодиодом. Сармат покосился на экран — сообщение пришло от Вепуата. «Есть время? Я в столярке.»

— Зови, если что, — сказал он Альготу. За спиной приглушённо фыркнули двое лаборантов.

…Вепуат сидел над обрубком кости, пристально глядя на сигма-сканер. Защитное поле осталось только на торцах образца, всё остальное свободно «светило» на ближайшую стенку и склад сырья. Гедимин поднял над сарматом экранирующий купол и сердито фыркнул.

— Чего фонишь? Мало тут излучения⁈

— Ага, — пробормотал Вепуат, не сводя глаз с экрана. — Нет, ты это видел? Даже и ухом никто не повёл. А ведь воздух снаружи не поступает. Времени, правда, мало прошло. Интересно, если оставить так до утра…

— Образец экранируй, — буркнул Гедимин, постучав по золотистому наплечнику. — Чего звал-то?

Вепуат вздрогнул и растерянно замигал.

— Я что, не показал? Смотри сюда!

Он потыкал в экран, настраивая увеличение. Картинка стала более понятной, но что в ней интересного, Гедимин по-прежнему не видел. На экране внутри полой кости шевелился волокнистый мох, медленно ползали живые лепёшки, что-то грызли «жуки» разных размеров. От стенки к стенке метнулся крошечный летучий «трилобит», цапнул лепёшку и нырнул в едва заметное отверстие. Из другой норки высунулись усы, пощупали воздух и скрылись.

— И вся эта дрянь — в костях? — Гедимин невольно поёжился. — Понятно, почему этому животному не леталось. Как оно туда влезло? Это ж не бактерии…

— Воздуховодные канальцы, — рассеянно пробормотал Вепуат. — Прямой выход в лёгкие. Это понятно. Тут другое. Видел летуна? Они ведь часто дышат. Если нечем, сразу отрубятся. Видел, как они там скачут?

— И что? — Гедимин досадливо сощурился. «У нас кости с лёгкими не стыкуются. Но такой зверинец в альвеолах — тоже мало не будет. Интересно, Ассархаддон это учёл? Доработал филков так, чтобы в них ничего не прорастало?»

— А то, — буркнул Вепуат. — Воздух туда уже час как не поступает. Как думаешь, такого объёма надолго хватило бы?

Гедимин мигнул.

— Точно не поступает? — он покосился на бугристую, покрытую желобками кость. — Или ты какую-то дырку пропустил?

— Исключено, — качнул головой Вепуат. — Это я сразу проверил. Всё герметично. А дыхательных газов там — завались. Думаю, к утру ещё и давление повысится. Если кто-то там перерабатывает субстрат, а не только выдыхаемую смесь…

Гедимин пожал плечами. «Что он вообще прицепился к этому обломку? Ну, выделяют там растения чуть-чуть кислорода…»

— Оставлю до утра, — решил Вепуат и наконец обернул кость защитным полем. — Замкнутая экосистема в таком объёме… Надо сказать Айзеку. Может, я что-то не учёл.

Он прополз мимо Гедимина, бормоча что-то себе под нос, и едва не выпрямился прямо под низким потолком. Сармат проводил его озадаченным взглядом. «Экосистема… Сдохнут все его паразиты к утру. Проверил бы он свою летучую тварь — вдруг и в ней уже завелись…»

…В разделке мелкой фауны ничего сложного не было — панцири вскрывались от нажатия когтем, жидкости вытекали куда надо, а чистые поверхности Гедимин прикрыл защитным полем. Филки, перемазанные органикой, первое время фыркали и перешёптывались. Потом охотники вывалили перед ними вторую гору добычи, и всем стало не до Гедимина. «Странное, конечно, занятие,» — думал он, вскрывая пятидесятого червяка. «Но других пока нет. Надеюсь, пропавший транспорт всё-таки дойдёт до холма. Повезло, что астероид упал не на них.»

Над холмами полыхнуло. Грохота не было — только шипение и затихающие частые щелчки. Филк, роющийся в добыче в поисках крупных тушек, ненадолго задержался, глядя на горизонт. Другой еле слышно хмыкнул.

— Хорошо охотятся Сэта — у них добыча сразу жареная…

Кто-то издал ленивый смешок.

— А Джагулы вот такое не берут, — проворчал филк, отряхиваясь от мелкой фауны. — Бросают, где упало. И правильно делают!

Он вытащил из-под груды «червяков» и «пузырей» что-то кожистое, плоское, с длинным шипастым хвостом и шмякнул на гравий. Другие филки переглянулись.

— А вот Айзек говорил, что Джагулы всё берут. Ничего не оставляют, — пробормотал один из них. Другой фыркнул.

— Да как же! Они бахают, подбирают что покрупнее и уходят. Это мы возимся с каждым червяком. Айзек сам-то их на охоте видел⁈

— Вот именно, — проворчал третий, разглядывая продырявленную «медузу»-хансешу. Её сбили, загарпунив, и она, не сплющенная воздушной волной от взрыва, осталась раздутой, хоть и частично вывернулась наизнанку.

— Они бахают, сколько хотят. А нам, видишь ли, нельзя. Надо беречь биоразнообразие… мать его пробирка!

Филк, разделывающий длиннохвостого «ската», обернулся и насмешливо хмыкнул.

— Что, не сладил с гарпуном? Ничего, завтра снова попробуешь! Айзек не отстанет, пока мы не научимся.

Третий филк передёрнул плечами.

— Ну есть же взрывчатка, — зачем возиться с дикарскими орудиями? Зачем такие сложности⁈

…Филки один за другим доставали фонари. Гедимин оглянулся на холмы — уже, и правда, заметно стемнело. Он подобрал последнюю горсть «червяков», отбросил «пузырь» и мелкого «трилобита» — ими занимались другие — и принялся за чистку. Он почти закончил работу, когда земля едва заметно дрогнула, а совсем рядом раздался тревожный вой. «Джагулы?» — Гедимин отряхнулся от ошмётков хитина и вытер руки. Кто-то снова взвыл. Гедимин услышал треск жёстких перьев и растерянный возглас.

— Держи его! Джархин, ты можешь прочитать, о чём там? Хотя нет, погоди. Айзек! А-айзек!

— Что? — Айзек вышел из барака. Гедимин поднялся с земли. В свете фонарей у торца здания был хорошо виден Вепуат, взъерошенная тварь на его плечах и расступающиеся Джагулы. Наконец рядом с сарматом остался только один. На его руке, на многослойном кожаном наруче, сидел надувшийся «трилобит» и сердито щёлкал спинными щитками.

— Это не наш, — Вепуат кивнул на животное. — Джархин говорит — тут метки племени Ур-Дзуул.

— Ур-Дзуул? — переспросил Айзек, мельком взглянув на сигма-сканер, и развернулся к Джагулу. — В это время они кочуют где-то рядом?

— Нет, — ответили сразу трое Джагулов. — В Сфене Земли плохая охота.

— Читай уже! — кто-то из кочевников нетерпеливо дёрнул за свисающие ремешки. Джархин держал в свободной руке полосу кожи, увешанную цветными шнурками. К некоторым были привязаны мелкие позвонки. «Странные украшения,» — Гедимину отчего-то вспомнились костяные бусы, на которые он насмотрелся в месяце Пустоты. Эти позвонки были очень похожи на вынутые из низки бусины.

— «Ур-Дзуул говорят — от Кьюссов помощи не будет. В Джере тоже мор. Знали бы, что делать — не закрывали бы ворота. Мы, Ур-Дзуул, не знаем, кого звать. Идите в Урдзутту, говорите с богами…», — Джархин, дочитав до конца, прижал уши и недобро ощерился. — Помощь от Кьюссов! Нашли, кому верить…

— Мор? — Айзек, отобрав у него письмо, быстро пробежал его глазами. Помрачневший Вепуат ухватил Джархина за руку.

— Ну-ка, стой! Эта штука может быть заразной!

Джархин, опрысканный какой-то жидкостью, растерянно рявкнул и затряс руками. «Трилобит» — капли попали ему под пластины — захлопал всеми щитками, недовольно отряхиваясь. Вепуат схватил его за мокрую шлейку и уставился на сигма-сканер.

— «В Джере тоже мор…», — вслух повторил Айзек, угрюмо щурясь. — Не нравится мне это «тоже»… Джелег! Улгех! Стойте там и говорите быстро! Что слышали про мор? Про мор в Джере и Урдзутту?

Джагулы, незаметно обступившие сарматов со всех сторон, нестройно взвыли.

— Урдзутту — не город, — мрачно сказал кто-то из Джелегов — Гедимин узнавал их только по тёмно-бурому меху. — Это место богов. Если зовут туда — дело плохо.

— Не было болезни, когда мы уходили, — прорычал вожак племени Улгех, подходя ближе. Айзек с сердитым возгласом поднял перед ним защитное поле.

— Стой! Этот зверь прилетел из заражённого лагеря. Кто его трогал? Только Джархин? Джархин, тебе придётся…

— Подожди, вождь Ардзаг, — Урджен, незаметно обогнувший барьер, смотрел на Джархина и «трилобита» на его руке сквозь связку перьев. — Я не вижу беды. И сон был хороший — песни и вкусная еда. Арра-ау!

Он повернулся к соплеменникам. Из толпы чёрных Джагулов уже выбирался кто-то в пернатой накидке.

— Хорошие сны, — скрипучим голосом подтвердил он, шумно принюхиваясь к Джархину и его «трилобиту». — Хороший запах. Зверь устал, но он чистый.

— У Дзуулов беда, — Урджен под ошалелым взглядом двух сарматов уже пробовал письмо на вкус. — И большая. Но нас не затронет. Никого из трёх племён. Говоришь, болеют и Кьюссы? Ну, пусть покажут, как боги их слышат!

Он запрокинул голову и издал насмешливый вой. Джагулы подхватили. Гедимин, не услышавший ничего смешного, угрюмо сузил глаза. «На Равнине ещё и эпидемия? Человеческие болезни нас не цепляли. А вот распространяется ли это на местные…»

— Урджен! — Вепуат, наконец придя в себя, хлопнул ладонью по лицевому щитку. — Ты что тянешь в рот⁈ Ты хоть знаешь, что там за болезнь? Она вообще лечится?

— Лечилась бы — не побежали бы к Кьюссам, — ответил вместо Урджена кто-то из «жёлтых» Джагулов. — Умели бы лечить Кьюссы — не закрыли бы ворота. Ты не тревожься, Урху. Сновидцы не лгут. Один мог бы, но не двое сразу.

Вепуат сердито фыркнул. Айзек, придержав его за плечо, махнул свободной рукой.

— Хеллуг! Джелег! Улгех! И вы, Урджен и Джархин, отдельно! Станет плохо, или тревожно, или неспокойно, — сразу ко мне! Зверь Ур-Дзуулов пусть ночует поодаль от других. Утром отпустите его и послание отдайте.

— А я бы отправил в карантин, — еле слышно пробормотал Вепуат, глядя вслед расходящимся Джагулам. Айзек пожал плечами.

— Боюсь, уже бесполезно. Только наблюдать — и ограничить контакты. Есть сведения о местных патогенах? Что могло настолько всех напугать?

Вепуат фыркнул.

— С местной-то медициной? Да что угодно, лишь бы заразное. Нет, ну ты видел⁈ Инфицированность определять на вкус… — он передёрнул плечами и оглянулся на потемневшие холмы. — А вот интересно — далеко отсюда до Урдзутту?

Из-под навесов над коптильнями донеслось радостное верещание. Через пару секунд наружу выскочил Бронн. Переговорщик от Скогнов отстал от него на секунду, но пищать начал первым.

— На Джагулов лёг мор? И на Кьюссов тоже? Что говорили про Джеру? Мор в Джере⁈ Боги Равнины с нами! — Скогн широко ухмыльнулся и взмахнул когтистыми руками. Лицо Айзека окаменело.

— В Джере мор, — ровным голосом подтвердил он. — По-видимому, болеют и Джагулы. Жди вестей из Синви. Жаль будет, если затронет и вас.

Скогн возмущённо взвизгнул.

— Вождь Айсиек! Когда такое было⁈

Огненный купол над сторожевым постом Сэта ярко вспыхнул. Из-под него — вслед за встревоженным Вепуатом — выбрался командир отряда.

— Было такое послание? — его жёлтая грива заметно покраснела. — Разговор и о Кьюссах? Аса’ан давно не говорит с Кьюссами. И они в дни ветра избегают его. Огонь не подвержен заразе. Если нас попросят о помощи — идти нам в Джеру?

Айзек мигнул.

— Идти, — ответил он, чуть помедлив. — Но быть осторожными. Предупреди все города — пусть избегают Кьюссов и Джагулов… если те сами не попросят о помощи.

Сэта неприятно ухмыльнулся.

— К огню редко ходят за лечением. Будь и ты осторожен, Равный Куэннам.

Он ушёл под купол. Свечение потускнело, но тут же вспыхнуло снова. Под холмом что-то громко заскрежетало, захрустел гравий. Издалека донёсся протяжный вой сигнальных дудок и костяной треск. Вепуат вздрогнул всем телом и схватил Гедимина за руку. Тот и мигнуть не успел, как его уже вытащили на край обрыва. За спиной выл на разные голоса потревоженный лагерь Джагулов. Потом загрохотали бубны и барабаны. Когда они замолкали, Гедимин снова слышал отдалённый вой — и источник звука постепенно приближался.

— Идут! — выдохнул Вепуат, вскидывая фонарь. Световое пятно скользнуло по дну ущелья, зацепив бронированную морду. К холму медленно, оглядываясь на каждый куст, подходил сааг-туул.

…Двум зверям еле хватило места между строениями. Гедимин к ним смог подойти далеко не сразу — их со всех сторон облепили Джагулы. Усталые звери ни на что не обращали внимания. «Не ранены,» — думал Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. «Небольшое повреждение брони — тут, на лапе, и на спине. Грузовые отсеки… так, все защитные купола на месте. Если удар извне их не разрушил, значит, груз не зацепило.»

— Гедимин! — Вепуат, уже забравшийся на загривок сааг-туула, помахал двумя руками. — Ты разгружать их будешь? Сегодня или завтра? Давай сегодня! Освободим место, и Джагулы вернутся в свои отсеки.

— Я за механизмами, а ты ищи филка на подъёмник, — отозвался Гедимин, налегая на массивную крышку шахты. В груди потеплело. «По крайней мере, груз найден и доставлен. И животные тоже целы. Металлические детали готовы, дело за полимерами…»

27 день Лучей, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Пост принял, — Ансур, командир операторской смены, пожал Гедимину руку.

— Сегодня твэлы разогрелись, — Гедимин кивнул на ярко светящийся монитор. — Ещё безопасно. Станет неспокойно — сбрось управляющие, вреда не будет.

— Посмотрим, — кивнул Ансур, хотел было опуститься в кресло, но задержался. — Не знаешь, чего карлики такие довольные?

Гедимин пожал плечами.

— У Джагулов эпидемия.

Ансур хмыкнул.

— Есть чему порадоваться… Стой! У наших — тоже?

— Пока нет, — буркнул Гедимин, вспоминая, как Джагулы вчера облизывали письмо из заражённого стойбища. — Без защиты к ним не лезь!

— Да сдались они мне… — отмахнулся Ансур, разворачиваясь к монитору. — Хорошо, хоть из лагеря ушли. А то шагнуть было некуда…

…Плато, покинутое кочевниками, казалось пустым. Все три «передвижных лагеря» перебрались под холм. Гедимин с обрыва видел, как из-под приподнятых броневых пластин каждого зверя тянется дым — коптильни перенесли под панцирь, и они продолжали работу. Животные спокойно дремали — дымоотводы расположили так, чтобы не цеплять дыхальца и не тревожить их запахом гари.

— Какие стрельбы⁈ — раздался у дверей душевой возмущённый вопль. Следом кто-то недовольно забормотал. Летучий «трилобит», пришвартованный у ангара, приоткрыл глаза, увидел Гедимина, дёрнул хвостом и снова замер.

— Тренировки будут, — Кенен Гварза, выйдя из душевой, обернулся и повысил голос, — пока не начнёте попадать, куда надо! Хоть на свету, хоть наощупь!

Гедимин шагнул за угол. Гварза, сердито фыркнув, прошёл мимо. Вслед ему из душевой что-то пробормотали, но Гедимин слов не разобрал.

— Вам ли жаловаться на меткость? — из норы под душевой выглянул электрический ящер. — Если правда, что вы раньше не охотились — так до вас кому угодно далеко! Но я спрошу — где же вы тогда брали одежду?

Гедимин вздохнул.

— Долго рассказывать. Не видел Вепуата?

— Урху? — переспросил ящер. — Она с Арцаком в доме-повозке. Подняла его, ещё ветер не сменился. Волнуется.

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Из-за чего — не сказали? — он вспомнил вчерашнее письмо, и ему стало не по себе. — Ничего там не было про эпиде… про мор?

— Даже и про Джагулов не было, — отозвался ящер, уползая в нору. Гедимин развернулся к бронеходу. «Вепуат поднял Айзека ещё ночью, до смены суток…» — он посмотрел на задраенный люк и шагнул на трап. «Кажется, это важно.»

На столе Вепуата лежал обрубок синеватой кости. Оба сармата сидели поодаль, что-то разглядывая на экране сигма-сканера.

— Почкование, — услышал Гедимин громкий шёпот Вепуата. — Похоже, мелкие колонии спор не образуют. Или это — дело сезонное. Нопочкуются они непрерывно. Был бы субстрат.

— А воду поглощает вот этот мох… — задумчиво сказал Айзек, глядя на экран. — И непохоже, что он привычен к засухе.

Вепуат громко фыркнул.

— Они все очень нежные. Любят влагу и тепло. И без таких вот укрытий давно бы вымерли. Если сделать подогреваемые кассеты с субстратом…

— Вопрос ещё и в субстрате, — Айзек качнул головой. — Согласится ли оно питаться камнями? Что-то ведь заставило его заселиться именно в кость.

— Удобное укрытие, — Вепуат пожал плечами. — Внутри кости уж точно металлом не польёт. И до минус ста не промёрзнешь. Мне кажется, они не из привередливых.

— Не симбионты ли они с этим мхом… — пробормотал Айзек, приглядываясь к изображению. — И насколько это необходимо…

Вепуат снова пожал плечами.

— По-моему — случайные соседи. Как и всё остальное, что туда залезло. Надо проверять, Айзек. Болтать-то можно долго.

Айзек кивнул и поднялся из-за стола.

— Бери образцы. Двадцать — мне, с остальными работай сам. А сейчас — позови Кифа и Уттунри. Пусть посмотрят. Вдруг опознают.

Вепуат метнулся к двери, едва не налетев на Гедимина. Тот озадаченно посмотрел ему вслед.

— Зачем пришёл? — спросил Айзек. — Что-то с реактором? С Джагулами?

— Я их не проверял, — буркнул Гедимин. — Зачем прибежал Вепуат? Кто-то заболел?

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Всем не по себе… Нет, пока никто. Вепуат нашёл интересные образцы. Возможно, аналог кислородного генератора.

Гедимин мигнул.

— Аналог?..

…Разглядеть эти организмы без помощи Айзека Гедимин смог бы, но найти в них что-то особенное — уже вряд ли. Миниатюрные лепёшки, слепленные из множества продолговатых пузырьков с устьицами, глубоко въелись в кость. Из прогрызенных углублений сочилась вода, по капле стекая в соседние полости — к моховым зарослям. Устьица открывались и закрывались попеременно, выбрасывая наружу дыхательный газ. Пузырьковых колоний было много, некоторые разрослись до пяти сантиметров в поперечнике. По размеру можно было отследить, как они постепенно продвигались вдоль кости, въедаясь в субстрат. Гедимин покосился на свою руку и едва заметно поёжился.

— А мы проверим, — сказал Айзек, будто прочитав его мысли. — Пара добровольцев, контролируемое заражение… Не думаю, что в нас этой штуке удобно будет жить. Если она даже эшку-тэй и сааг-туулов не заражает…

За приоткрытым люком что-то затрещало. Вепуат ввалился в отсек, подталкивая перед собой Бронна. Следом, сложив перепонки, юркнул электрический ящер.

— Покажу одну вещь. Кто видел — сразу говорите, — предупредил он, разворачивая обрубок кости торцом к пришельцам. Защитное поле стало прозрачным. Луч фонаря осветил шевелящийся мох и спины «мокриц».

— Вон те тёмно-зелёные лепёшки. Что это?

Тик-Кифахси, привстав на средних лапах, заглянул внутрь кости и издал короткий трескучий звук.

— Это? Обычный влажник. Не знаю, на кой он вам. Но в дни Жизни держите Тикса от него подальше. Потом убьётесь ему полости промывать.

Он шагнул в сторону и брезгливо отряхнул лапы и утёр морду. Сарматы переглянулись.

— Значит, заражённого влажником можно вылечить? — спросил Вепуат. Ящер встряхнулся, разбрасывая трескучие разряды.

— Вылечить, как же! Каждый месяц промывка, и авось не сдохнет. Влажник из полостей огнём не выжжешь. Въедается намертво. Что, всё? Я пошёл.

Он снова отряхнул лапы и шмыгнул за дверь. Бронн оглянулся на него и опять уставился на обитателей кости.

— Что за влажник, я не знаю. Но сад у тебя чудной, — сказал он Вепуату, смущённо ухмыляясь сквозь пальцы. — Чуть похолодает — вымерзнет. Ты бы лучше дерево изнутри выдолбил и туда это всё посадил.

— Дело говоришь, — согласился Вепуат. — Иди пока. Я подойду, как посветлеет. Сейчас — другие дела.

Через пару секунд в отсеке остались только сарматы. Вепуат оглянулся на Айзека и развёл руками.

— Хотя бы название самим не выдумывать. Ты какие опыты будешь ставить?

Гедимин незаметно выбрался из отсека и закрыл за собой шлюз. «Кислородный генератор. Из потенциально заразной флоры. Чем только биологи ни занимаются…»

С обрыва донёсся протяжный вой.

— Вождь Ваардзаг! Я — Джелег. Дай мне говорить!

— Улгех хотят говорить тоже, — отозвался другой Джагул. Оба стояли на загривках своих зверей, улёгшихся под обрывом. Сверху на них настороженно смотрел Кенен Гварза.

— Говорите, но по очереди. Ты, Джелег, первый, — разрешил он. Гедимин чуть сощурился, но любопытство оказалось сильнее — он незаметно подошёл почти вплотную.

— Джелег уже месяц под рукой Пламени, — Джагул угрюмо оскалился. — Вы с Геджером видите — мы держим слово. Мы — племя Пламени. Когда оно отметит нас своим знаком?

— И мы, Улгех, склонились перед жрецами Пламени, — проворчал второй. — Наш зверь теперь ваш. Дай нам свой знак, вождь Ваардзаг. Свой знак и свой цвет. Мы держим слово не хуже Хеллугов.

Гедимин оглянулся на «восточный» обрыв. «Хеллуги вроде никуда не уехали. Но почему-то молчат. В другой день давно бы высказались. Не дожидаясь упоминания. А тут… Спят, что ли, перед охотой?»

— Что там, Кенен? Проблемы? — спросил, подойдя к обрыву, Айзек. — Джелег! Улгех! О чём спор?

Оба Джагула недовольно оскалились.

— Уже месяц, как мы под твоей рукой. До сих пор наши звери не отмечены, — прорычал «чёрный». — Мы подвели тебя? Хоть раз нарушили слово? Скажи уже, чтобы Джелег слышали!

Айзек негромко хмыкнул.

— Ты говоришь об отметке Пламени? Такой же, как у племени Хеллуг? Что ж, это можно. Отметь своего зверя по образцу Хеллуг. Пусть все видят, что Джелег и Улгех — племена священного Пламени.

Из-под обрыва донёсся радостный вой. Гедимин, стараясь не шуметь, попятился к бронеходу. «Куда там Вепуат закинул трафареты?.. А, без них обойдутся. Они всё время рисуют на своих зверях. Знают, что и как там расчертить.»

— Хеллуг получили оружие, когда за нас сразились, — услышал он, уже отходя от машины. — А вы заберёте только ножи.

«Вот же у Айзека память на традиции…» — вяло удивился Гедимин, сворачивая к горячему цеху. «Так, червяков чистить ещё рано. Пойду проверю, как дела у Альгота. Может, поддон погнулся, или котёл распаялся.»

За приоткрытой дверью барака кто-то сердито фыркнул.

— Я же записывался в охотники!

— Охотник из тебя, как из Гедимина шпион, — отозвался другой — судя по голосу, кто-то из Старших сарматов. — Вперёд, за стебельками! Резак не забудь.

Филк, отправляемый за стебельками, фыркнул ещё громче.

— Спасибо, что не каменный!

— Да пожалуйста, — отозвался нарядчик-Старший. — И ты держи резак. А тебе — ещё рогатка. А ты куда? Ты собираешь семена. Тут резак не нужен.

Гедимин, покачав головой, тихо закрыл за собой дверь. «Стебельки, семена, медузы, червяки… Чего мне в литейнях не сиделось⁈ Скорее бы Альгот занялся полимерами. Композиты собирать — и то приятнее!»

…Вепуат, пробегая мимо груды дохлой фауны, что-то зачерпнул из неё на ходу и умчался. Гедимин только и успел мигнуть ему вслед. Тут же перед носом шмякнулась стопка расплющенных кожистых медуз, и её присыпало хитиновой мелюзгой. Гедимин сгрёб верхний слой и принялся вскрывать панцири. Гравий под грудой добычи уже сцементировался от жидкой органики. «Интересно, что ни один падальщик до сих пор не приполз,» — подумал Гедимин, покосившись на тёмный липкий пласт. «Это место вонять должно на всю округу.»

— Зря ты так кидаешь, — один из филков-чистильщиков покосился на другого, бросившего тушку на гравий. — Там Би-плазму не лили. Сейчас из-под камней как вылезет клешня…

Филк без единого слова переложил тушку на уже испачканный гравий. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Вот оно что. Би-плазма. Её запаха даже падальщики не переносят. Знать бы ещё, что в ней может неприятно пахнуть. Би-плазма как Би-плазма…»

На руку упал красный отсвет. Филк, сидящий рядом, растерянно хмыкнул и повернулся на «восток». Над сторожевым постом Сэта поднялся столб красного огня. Со всех сторон заклекотали «гражданские сирены». Гедимин выронил червяка и выпрямился во весь рост.

— Ага, тебя нам и надо, — из-за огненной стены выглянул Айзек. Напуганным он не выглядел.

Гедимин, вопросительно хмыкнув, обогнул красную стену. По ту её сторону, по колено в портале, стоял кто-то из сэтских вождей. С ним пришли двое в кованых панцирях; ещё двое, одетые попроще, с трудом удерживали длинные тюки.

— Аса’ан приветствует могущественное Пламя, — вождь наклонил голову. — И вновь благодарит за все его дары. Аса’ан удивлён недоверием — но ты, мастер Хеттийиррн, в своём праве. Пусть эти приношения смягчат тебя. Это малая часть — доказательство нашей честности.

Двое Сэта поставили перед ошалело мигающим Гедимином свои тюки. За распущенными ремешками блеснули плоские кожистые тушки — множество выпотрошенных «медуз».

— Мы не сомневаемся в вашей честности, — сказал Айзек, предостерегающе взглянув на Гедимина. — И благодарны за приношения. Да не остынет огонь Аса’ана!

— Угу, — успел буркнуть Гедимин, прежде чем Сэта исчезли в портале. Красное пламя, не успев погаснуть, разгорелось с новой силой — кто-то ещё хотел выйти на связь.

… — Да не остынет огонь Хафси!

Последнюю фразу Гедимин успел повторить за Айзеком, свободной рукой вдавливая в гравий очередной длинный тюк — ёмкости с кривым дном никак не хотели стоять ровно. Айзек хмыкнул.

— Ты их не прикапывай. Сколько тут? Три сотни шкурок… ну, и сушёная лимфа, — он тронул скрученные тёмные полосы. — Её сразу к Альготу. А шкурки неси к котлам.

… — А? — главный химик растерянно взглянул на высушенное сырьё. — Хм… А сеш? Сеш они прислали?

— Варится, — отозвался Гедимин, складывая сушёные полосы на поддон. — Там триста шкурок.

Альгот широко ухмыльнулся.

— Ну наконец-то! — он повернулся к лаборантам. Те отчего-то помрачнели. Альгот ухмыльнулся ещё шире.

— Отвыкли от работы? Сегодня вечер у нас будет плотно занят. Сходи, предупреди Магнарда. Сырьё ему будет, пусть шьёт. Чем скорее мы со всем этим разделаемся… — он оглянулся на Гедимина и махнул рукой. — Ты пока иди. Завтрашнее сырьё уже пойдёт тебе. Могу с утра уступить свою кастрюлю. Ты же начнёшь… со специфических составов?

— Да какие там… — пробормотал Гедимин, с трудом выныривая из размышлений о присадках для гзеша. «Сначала — жгуты для системы управления. И катушки. Все реакторные катушки. А потом — уплотнители. Центнеры уплотнителей. Если у Сэта и у Скогнов охота будет удачной, нам даже хватит сырья. Недёшево мы продали педальную прялку. Надеюсь, из неё-то оружие никто не сделает?»

…По пальцам потянуло сквозняком. Филки зашевелились, оглядываясь на «запад». Гедимин успел увидеть, как туун-шу, растопырив крылья, плавно снижается; потом обзор заслонила передвижная лаборатория.

— Ну вот, — филк, разделывающий крупную тушу, тяжело вздохнул. — Ещё тонна работы.

Через пару минут из-за лаборатории показался Вепуат. На плечах он держал длинные костяные шесты. С каждого их конца свисал десяток туш, и хвосты волочились по камням. Вепуат сбросил груз перед чистильщиками, шумно выдохнул и повернулся к подбежавшему ящеру. Сармат, даже нагруженный, сильно обогнал рептилию — Тик-Кифахси только-только с ним поравнялся.

— Значит, из-за диких сородичей он бы так не тревожился?

— Я не сказал — дикие, не дикие, — по шипам ящера пробежала трескучая искра. — Я сказал — очень низко летят. Туун-шу так близко к земле не спускаются. Не любят.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Гедимин! Ты как думаешь…

Из-под обрыва донёсся пронзительный вой сигнальных труб и грохот ломаемых скал. Тут же на крыше прядильного цеха забулькала сирена.

— Sata! — крикнул Айзек, выходя из ангара. — Гедимин, Вепуат, оба сюда! Пока не стрелять!

Из-за притихших холмов под ритмичный свист и бульканье медленно выплывала эскадрилья туун-шу. Тёмные панцири «трилобитов» были разрисованы яркими зигзагами. Из спинных люков высовывались шесты с пучками цветных лент. Над соседним плато эскадрилья замедлила полёт. Два «крейсера» замерли, третий, развернувшись бортом к Сарматскому холму, облетел их по кругу и встал впереди. Шесты поднялись выше. Кто-то невидимый замахал ими, привлекая внимание. Вепуат взглянул на сигма-сканер и ошалело мигнул.

— Кьюссы!

Айзек толкнул Гедимина в бок, заставив его уронить сфалт обратно в наспинные крепления.

— Погоди! Вепуат, оружие?

— На виду ничего нет, — отозвался разведчик. — Но внутри что-то фонит.

Свечение сбоку от сарматов стало ярче и краснее.

— Кьюссы показывают, что пришли с миром, — прошелестел командир Сэта. — Но будь осторожен, вождь Айсек.

— Смотрите за округой, — тихо сказал ему Айзек. — Чтобы сбоку никто не подобрался.

Он шагнул вперёд, приподнимая руку в приветственном жесте. Защитное поле перед ним расступилось, образуя узкую арку.

— Кто вторгается в город Пламени?

Кажется, он применил динамики — Гедимин даже вздрогнул от неожиданной громкости. Под панцирями эскадрильи что-то зашуршало. Щелчки стихли. Из-под «крышки люка» появилась пустая светло-серая ладонь с короткими загнутыми когтями и множеством колец.

— Никакого вторжения, о жрец Пламени, — донеслось из-под брони. — Лишь почтительный разговор. Я, Акхайен из Джеры, прошу принять нас как мирных посланцев.

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Оч-чень интересно…

— Что ж, Элидген не нападает первым, — пожал плечами Айзек. — Я, Айзек Норд, тебя слушаю.

Когтистые пальцы вцепились в край «люка». Из-под брони высунулась голова в странной костяной шапке. По краям ажурного обруча торчали направленные кверху зубы, как будто Кьюсс надел вместо шлема чьи-то челюсти. Из-под шапки свисали пёстрые пучки длинной шерсти. Кьюсс огляделся и выбрался целиком. Цацек на его одежде было много — все чёткой геометрической формы, в основном из металла и камня.

— Смотри! — прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок. — Красная бляха!

Сармат пригляделся и изумлённо мигнул. На груди Кьюсса тускло блестел медальон из тёмно-красного стекла. Это определённо было стекло, а не отшлифованный спил кристалла — и сквозь него слегка просвечивала серебристая вышивка.

«Стекло. Тёмно-красное. Что за пигмент?» — промелькнуло в мозгу Гедимина. Вепуат снова толкнул его в бок и громко шикнул — Кьюсс наконец перестал рассматривать сарматов и что-то за их спиной и заговорил.

— Мы в Джере наслышаны о вашем миролюбии, — он слегка наклонил голову. — Так же и мы избегаем вражды и кровопролитий. Однако мы слышали о несчастных, всё-таки навлёкших на себя вашу ярость. Джагулы! Кочевники всегда глухи к мудрым речам. Та нелепая война… Только Джагулы могли додуматься — напасть на божественное Пламя! Наши посланцы пытались удержать их от святотатства. Они не преуспели, и теперь Джера просит за это прощения. Да умерит священное Пламя свой гнев!

Он сложил руки в странном жесте и наклонил голову ещё ниже. Вепуат сдавленно хрюкнул.

— Нет, ну ты слышал? — прошептал он, мелко дрожа плечами. Гедимин, угрюмо щурясь, покосился на невозмутимого Айзека. «Стало быть, удерживали от святотатства… Интересно, на всей Равнине хоть кто-то этому поверил бы?»

— Вот для чего Джера прислала своих воинов, — ровным голосом проговорил Айзек. — Прощение? Что-то я не вижу привезённых тобой даров. А ведь я когда ещё предупреждал — без подношений Кьюссам дорога в город Пламени заказана!

Гедимин попытался повторить про себя последнюю фразу, но запутался на второй трети. Уши Кьюсса под костяной короной дрогнули, прижимаясь к голове.

— Джера поднесла Пламени крылатого зверя туун-шу, — отозвался он. — Даже двух. И жизнь боевого мага впридачу. Он был не из худших — вполне достойная жертва. Но речь не об этом, о жрец Пламени. Мы не просим пустить нас в твой город. Мы просим только о милосердии — и не для себя.

Гедимин покосился на Вепуата и отодвинулся — тот снова потянулся толкнуть его в бок, но не достал. Айзек еле слышно хмыкнул.

— Говори, — сказал он, прервав затянувшееся молчание.

— Благодарю, — Кьюсс наклонил голову. — Кочевники навлекли на себя гнев священного Пламени. Кто-то из них был сожжён огнём. Тех же, кто выжил, сейчас выжигает чёрный огонь болезни. Мор накрыл племена от края до края. Каждое из них сейчас взывает к богам. Мы, жрецы, видим в этом вашу руку. Вы, несомненно, в своём праве убить каждого Джагула. Они дики и свирепы, нам, мирным народам, трудно с ними. Джера лишь говорит — может быть, божественное Пламя смягчится? Отведёт болезнь хотя бы от племён, не приближавшихся к его городу? Они готовы обходить его стороной, пока Равнина не свернётся, как свиток. Я привёз подношения от их племён — хорошую церу, угодную Пламени, вечный лёд и рална-камень.

Он вытащил из «люка» шест, украшенный лентами. На другом конце длинной кости висели обтянутые кожей трубки. Одна из них была до половины покрыта инеем.

— Положи подношения наземь, — сказал Айзек, быстро оглянувшись на Гедимина и тронув запястье. Сармат покосился на сигма-сканер. «А он не врёт. Там действительно цера, ледяные камни и те странные силикатные бактерии. Ничего другого я не вижу.»

— Значит, Джагулы просят спасти их от мора? — голос Айзека остался ровным. — Нечасто такое бывает. Как же страшна та болезнь, что они забыли о гордости?

Кьюсс сложил руки в странном жесте.

— Её имя — мор горькой воды. Она убивает, измучив. Делает каждое питьё и пищу горькими — а затем выжимает кровь из утробы, пока внутренности не вытекут вместе с ней. Нас призвали говорить с богами в Урдзутту. Мы видели множество больных и мёртвых. Стражи ворот Ук-кута не успевают раздирать их тела. Боги молчат, и знаки указывают на вас. Джера просит о снисхождении. Даже свирепые дикари не заслужили таких мучений.

Он прикрыл морду растопыренными пальцами. Вепуат еле слышно выругался.

— Гемор…

— Цыц, — донеслось из-под шлема Айзека. — Скажи, Акхайен из Джеры, много ли больных в вашем городе?

Пальцы посланника едва заметно дрогнули.

— Гнев Пламени не коснулся Джеры, — отозвался он, не отнимая рук от лица. — Ведь для этого не было причин. Но Джера не могла остаться глухой к мольбам кочевников. Всё-таки много лет мы пытались умиротворить их…

— Как благородно с вашей стороны, — сказал Айзек, и Гедимин прикусил язык, чтобы не рассмеяться. — В Элидгене тоже нет больных. И среди наших Джагулов их нет. С чего вы связали мор горькой воды с нами?

— Таковы знаки, — отозвался Джагул, наконец убрав от лица руки. — Перья, камни и сны говорят об одном. Что в Джере, что в Урдзутту. От огня, заключённого в чёрный тростник, зеленеет и стынет вода. Джера ничего для себя не просит. Но если бы божественное Пламя снизошло к Джагулам…

Он низко наклонился, почти свернувшись в клубок. Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Пламя не касалось вашей воды, — холодно сказал Айзек. — Но мор, затронувший все племена… Скажи, они все перед этим кочевали вместе? Пили из одной реки?

— В дни Воздуха Джагулы не кочуют вместе, — угрюмо ответил Кьюсс; Гедимину показалось, что в его глазах мелькнуло удивление. — Если сбиться толпой, охота не будет удачной. Мор накрыл их там, где они были. Сразу, как подул новый ветер. Я — только посланник доброй воли. Вожди и сновидцы Джагулов рассказали бы тебе больше. Я не смею указывать, моя просьба — только о милосердии.

Он снова склонился перед Айзеком. Сарматы переглянулись. Гедимин покосился на «запад», — реакторного купола было не видно за огненным постом и зданием ткацкого цеха. «Разбросанные по всей Равнине кочевники заразились одновременно… Реактор герметичен. Даже водоносные полости под плато ещё не „светятся“. Тем более — реки. Даже если что-то может протечь сквозь скалу за сотни километров… Да тут даже фон не сильно повысился бы! Это Равнина, она вся светится…»

— Пламя обдумает твои слова, — сказал Айзек, прервав затянувшееся молчание. — Не в наших обычаях убивать невиновных. Возвращайся в Урдзутту.

Кьюсс выпрямился.

— Пламя и его жрецы милосердны, — ровным голосом сказал он. — Летучие звери Джеры будут ждать. Без них трудно будет вам найти короткий путь в Урдзутту.

Сарматы переглянулись. «Даже так? Их там всерьёз прижало…» — Гедимин покосился на сигма-сканер, выискивая подозрительные детали. Прибор ничего странного не показывал.

— Жди на дальних холмах, — отозвался Айзек. — Чтобы твоим зверям не пострадать, когда идёт охота.

— Звери лягут на холм со стеной из деревьев, — Кьюсс указал шестом куда-то вдаль. — И отзовутся, едва запоёт раковина со множеством ртов. Могущество Пламени да преумножится!

Он нырнул в «люк». Эскадрилья туун-шу, медленно развернувшись, поплыла к дальнему холму. Айзек закрыл проём в защитном поле и оглянулся на сарматов.

— А за камешками надо бы сходить, — пробормотал Вепуат, глядя в землю. Его глаза потемнели. Айзек качнул головой.

— Охотники подберут. Вепуат, ты биолог. Джагулы могли чем-то заразиться от нас?

Вепуат фыркнул.

— Тогда сначала накрыло бы Хеллугов. А потом — Джелегов с Улгехами. У них была куча раненых, иммунитет ни к чёрту, — и ни одного больного. Думаешь, я ещё вчера не проверил? Ни у кого внутренности не растворяются.

— Атомщик, — Айзек повернулся к Гедимину. — Твои реакторы теряли герметичность? Могла быть утечка… всё равно, чего?

Сармат качнул головой.

— Если что-то из нашего так опасно… — он оглянулся на сааг-туула, медленно бредущего вдоль холма. — Кого-то на другом краю Равнины зацепило, а живущих прямо тут — нет? Бред какой-то.

— Мн-да… — Айзек, потерев респиратор, повернулся к огненному посту. — Сэта что-нибудь слышали о болезни горькой воды? Вызывает горечь во рту и внутренние кровотечения. Часто тут такое бывает?

— Никто из Сэта о таком не слышал, — отозвался командир. — Есть болезни, от которых течёт кровь. Но горькая вода…

— Пойду спрошу у Броннов, — сказал Вепуат. — Айзек! Нам, похоже, придётся ехать в Урдзутту.

…Ещё одна проверка реакторного бункера, как Гедимин и ожидал, ничего не дала. Протекать там было нечему. Сармат проверил и водоносную линзу под душевой — и снова убедился, что «асбест» там не плавает, а фон — не выше, чем повсюду на плато. Теперь он сидел у горки добычи, снимая панцири с червяков, и угрюмо щурился. «Чушь. Даже если бы мы все реакторы повзрывали — всю Равнину не накрыло бы. А если всё-таки биологическое заражение? Почему тогда не задело местных Джагулов? Даже те, кого Вепуат лечил, кто ел нашу пищу, — даже они здоровы…»

Он на секунду задумался — что-то шевельнулось в глубине памяти, что-то, связанное как раз с пищей сарматов. «Они ведь что-то несли про вкус воды. Если бы я ещё помнил, что…»

— Кет! — хмурый Гварза выглянул из лаборатории. — Хватит дурью маяться. Иди сюда.

…В отсеке было тесно. Кроме четверых сарматов в тяжёлой броне, там собрались трое Джагульских вожаков, электрический ящер и по паре Броннов и Скогнов.

— Вам туда ехать уж точно не надо, — говорил Айзек, обращаясь к Джагулам. — Урджен, твои рассуждения я слышал. Не надо.

Урджен сердито ощерился.

— А я не уверен, что туда надо нам, — отозвался угрюмый Гварза. — И что всё это не ловушка. Откуда мы знаем, что вообще есть эпидемия? Из слов Кьюсса да из странного письма?

— Письмо от Ур-Дзуулов. Я держал его в руках, — прорычал Урджен.

— Даже если эпидемия есть… — Айзек, не договорив, тяжело вздохнул. — А, что проку. Вепуат уже готов к старту.

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Если там что-то серьёзное, мы должны знать. Если болезнь мутирует и доберётся до нас, хотя бы разберёмся заранее, как лечить. За что вообще хвататься. Опыты лучше ставить на чужаках. Что, не так?

— Если это ловушка — ты как собираешься отбиваться? — спросил Гварза. — Я бы ещё понял, услышав такое от Кета, у него хотя бы…

— Я с Вепуатом, — буркнул Гедимин. — Поедем вдвоём. Вепуат, ты ещё своих «трилобитов» возьми. Будем держать с Айзеком связь. Только их дезинфицировать как-то надо…

Айзек мигнул.

— Значит, два ключевых специалиста… — не договорив, он махнул рукой. — Кенен! Вот обязательно было его провоцировать⁈

Гварза издал невесёлый смешок.

— Я-то здесь при чём⁈

— Мы выберемся, — сказал Вепуат. — А будет тяжело — позовём Сэта. Их и дезинфицировать не надо.

— Зверь Хеллуг будет ждать вас у стойбища, — проворчал Урджен. — Мы не уйдём, пока вы не вернётесь.

Вепуат досадливо поморщился.

— Урджен! Не надо вашего зверя. Занимайтесь охотой. Мы полетим на туун-шу. Я, Гедимин и… Уттунри, ты с нами?

— К Джагулам? — Бронн поёжился и прижал уши.

— Вот его туда точно не надо, — сказал Гварза. — Лишняя проблема — и уязвимость. Быть может, Тик-Кифахси…

По шипам ящера пробежала искра. Вряд ли он понял что-то, кроме собственного имени, но сразу насторожился.

— Не надо, — буркнул Вепуат. — Сами справимся. Тикс уже ко мне привык.

— Оружие проверите перед вылетом, — Гварза обвёл сарматов тяжёлым взглядом. — Скафандры не снимать! С чужаками общаться сквозь защитное поле! Дозиметрия, сканирование и дезинфекция!

— По одному никуда не ходить, — сказал Айзек, поднимаясь из-за стола. — Гедимин! Пока Вепуат работает, тебе придётся следить за округой. Малейшее подозрение — сразу под купол. Беспричинной стрельбы лучше бы избежать, но…

Он поморщился.

— Оружие держи наготове. За местными в одиночку никуда не ходить! Вепуат, это и тебя касается.

— Слышал уже, — буркнул сармат. — Ты бы лучше кювет нам дал. И дезинфектанта побольше. Когда вылетаем? С утра?

Гварза тяжело вздохнул.

— На что только ни пойдёшь, лишь бы не работать… Своих вещей чужакам в руки не давать! Особенно — Кьюссам.

— И ещё насчёт Кьюссов… — Айзек потянулся было в ящик за кюветами, но остановил руку и повернулся к сарматам. — Для себя они помощи не просили. И пока не попросят официально и не признают, что их там не случайно зацепило — помогать не лезьте. Умиротворяют они… Миротворцы, яд-дро Юпитера…

— Хоть один дурак мог бы ему поверить? — еле слышно пробормотал Гедимин. Айзек криво ухмыльнулся.

— Мы мало знаем о местных традициях. Возможно, раньше такое глупое враньё срабатывало. В любом случае — будь осторожен. Что там у Кьюссов на уме, и предупреждены ли Джагулы, что вы прилетели с миром, — одним местным богам известно.

…Цера, высыпанная в чёрную колбу, светилась всё ещё ярко, даже сквозь тёмные стенки.

— Хорошая, — ухмыльнулся Вепуат. — В этом Кьюссы не обманули.

Гедимин едва заметно поморщился.

— Уверен, что нам надо лететь?

Вепуат молча кивнул.

28 день Огня, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воды, небесный остров

— Ага! Быстро они распушились, — ухмыльнулся Вепуат. Он устроился на полу рядом с батареями кассет; сквозь прозрачные перегородки просвечивали кюветы, цветные камешки внутри них и тёмно-зелёные пятна, расползшиеся по камням. Вепуат выводил на экран вчерашние снимки, сравнивал с новыми и довольно хмыкал. Гедимин, заглядывающий через плечо, в микробиологию не вникал, но даже ему было заметно, как зелёные комки, ещё недавно плотные и почти сферические, расплющились и расползлись по субстрату. Ил, глину и органическую подложку они освоили за одну ночь — от края до края кюветы пульсировала дышащая сетка. Отдельные пузырьки уже начали почковаться. В кюветах с рыхлым или пористым субстратом тоже было много зелени — она расползлась, укоренившись в порах. На плотных минералах колонии чуть расширились и пустили тонкие нити. Комки, уложенные на металл и стекло, остались плотными и круглыми и даже уменьшились.

— Ага, с субстратом понятно, — Вепуат прикрыл батарею непрозрачной заслонкой и передвинулся к соседней. — Посмотрим, как они любят нагрев.

Гедимин покосился на термодатчики. «Плюс пятьдесят? По местным меркам это и нагревом-то не считается. Было бы плюс пятьсот… Не, оборудование Айзека на такое не рассчитано.»

— Ты тут надолго? — спросил он, выждав пару секунд. Вепуат недовольно поморщился.

— Насколько надо. Ты иди, сдавай дела. Я тебя найду.

«Было бы что сдавать…» — Гедимин уже в который раз проверил запасы троса, анкеров и крючьев. Ему было неспокойно. «В крайнем случае, что-то можно сковать из подручного материала. Рэссена тут выпадает повсюду, с рудой проблем не будет. Что ещё может пригодиться? Сырой кровяной камень? У нас-то есть — но у Джагулов, наверное, есть свои, настроенные. И если они не сработали…»

…Альгот пробежал взглядом расчерченный листок, заглянул на его оборот и кивнул.

— Ага, ясно. Это весь запас сырья? — он покачал на ладони плотно закрытую колбу. Гедимин поморщился, но кивнул.

— Если только тебе не попадались такие плёнки, — он показал экран сигма-сканера. Тяж, реагирующий на излучение, был заснят крупным планом и сохранён вместе со сканом внутренней структуры и крупными изображениями молекул-«крючков» в разных состояниях.

— Не видел, — Альгот покачал головой. — А я всё любопытное отдаю на микросканирование. Возможно, это прикреплённая форма и в массовых вылетах не участвует.

«Прикреплённая…» — Гедимин вспомнил останки рухнувшего «астероида» и запоздало выругал себя. «Вот что надо было искать, а не в костях ковыряться!» Потом он вспомнил, что сделал немало сканов, и такое ценное сырьё не проглядел бы. Это его немного успокоило.

— Если попадутся — ты узнаешь первым, — заверил помрачневшего сармата Альгот, подойдя к двери. За воротами цеха уже переругивались филки — выясняли, кто будет разделывать мелкую фауну, и кто вчера некачественно обработал две шкуры. Со шкурами разобрались быстро; тоскливые вопли про «потрошение червяков» Гедимин слушал ещё секунд пятнадцать, пока на спорящих не прикрикнул кто-то из Старших сарматов. Голос был незнакомый, — явно не Айзек или Гварза и даже не Эгнаций.

— Альгот, — вполголоса спросил Гедимин, — а зачем тебе червяки-то?

— Дубильная смесь, — коротко ответил химик. — Скорняки её не опознали? До сих пор? Ну вот и ладно. Здесь шкуры натирают смесью внутренних органов. Представляю наших спецов за такой работой!

Он сдержанно хмыкнул и ушёл в ангар. Гедимин обогнул стоянку чистильщиков и под их сердитое шипение направился к «посадочной площадке». Там трещали щитки и разряды — живой дирижабль готовили к отлёту. В нескольких метрах от него на холмике гравия расстелили белую шкуру. На ней лежали цветные камешки, ракушки и семена. Рядом сидел Вепуат и внимательно смотрел, как Джагул перекладывает по шкуре «фишки». Ещё двое вооружённых кочевников стояли неподалёку. Вид у всех троих был угрюмый.

— Ага, всё ясно, — Вепуат заснял «фишки» в последний раз и выключил сигма-сканер. — Запомнил. Если что, не заблужусь.

Джагул коротко рыкнул и сгрёб камни в мешок.

— Возьми. Отнесёт далеко в сторону — проложишь свою дорогу. Все случаи не предскажешь.

— Не надо, Урджен, — Вепуат отвёл его руку. — Всё равно я не умею ими пользоваться. Лучше скажи — что там, по-твоему, могло случиться? Со всеми племенами сразу?

Джагулы переглянулись и глухо зарычали.

— Кто-то разозлил богов, — мрачно сказал Урджен. — Вернее всего — открывающих ворота. И разозлил сильно. Вовремя мы ушли под руку Пламени. Вы, Равные Куэннам, умеете ладить с богами.

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Ну что, Вепуат? Полезная информация?»

— Разозлил богов… — задумчиво протянул Вепуат. — Досадный случай… Значит, никаких снов об эпидемии у тебя не было? А о недовольных богах?

Урджен оскалился.

— Мы их не злили — с чего им нам сниться⁈ Не наша беда. Идёшь в Урдзутту. Это место ясных снов. Если племенам не сказали, мне скажут столько же. Слушай сам.

— Жертвы, — прорычал другой Джагул — и только теперь Гедимин заметил, что мех у него чёрный, не протравленный пигментами, а у другого — грязно-желтоватый. — Смотри на жертвенники. Если над ними падальщики — боги злы.

— Это и так все знают, — огрызнулся Урджен. — Урху! Возьми с собой воинов Хеллуг. Одной тебе будет трудно.

— Как-нибудь справлюсь, — Вепуат с кривой ухмылкой поднялся на ноги. — И Гедимин поможет. Гедимин! Вот, возьми себе копию карты. Заучи её на всякий случай. Урджен нашим приборам не доверяет.

— Я этого не говорил, — проворчал Джагул. Он уже выпрямился и теперь, собрав в ладонь десяток подвесок с перьями, смотрел сквозь них на сарматов. Через пару секунд он выронил подвески и, резко развернувшись, пошёл к тропе. Вепуат оглянулся на Гедимина и пожал плечами.

— Ничего определённого он не чует. Лететь не отговаривал… ну, только просил следить за Кьюссами во все глаза.

— Дельный совет, — буркнул Гедимин, покосившись на сигма-сканер. «Вот этим я в дороге и займусь.»

…На «восточной» окраине выла раковина со множеством устьев — кто-то из филков усердно дул в неё. Гедимин подтянулся на выступах панциря, стараясь не наступать на крылья, и забрался «трилобиту» на спину. Тот качнулся, выравнивая раздутое туловище. Вепуат, обходя открытые спинные «люки», проверял запасы — бурдюки с водой и связки полусырой дичи в пузырях защитного поля.

— Может, его ещё покормить? — спросил он, наклонившись с «борта». Тик-Кифахси, устроившийся на крыше душевой, пропустил по шипам трескучий разряд.

— Он у тебя скоро лопнет. Пока не стемнеет, куска не давай! Он ведь привыкнет разевать пасть по двести раз на дню…

Вепуат просунул руку в «люк» и поправил криво вставший криобластер. Синеватое свечение внутри пузыря стало ярче.

— Боюсь, не поморозить бы спинные мышцы… — пробормотал он, закрывая «люк». Остались ещё два, ближе к голове. С их краёв свисали тросы с присосками.

— Гедимин, ты садись, — Вепуат кивнул на приоткрытый «люк». — Ноги свесишь внутрь, там — опора. Не, ты справа. А тут — я. Видишь — управляющие тросы?

Он занёс ладонь над костяной скобой, с которой свисали тонкие верёвки. Он уже сел и обернул пояс страховочным щупальцем. Существо на его плечах зашевелилось, поднимая крылья. Гедимин нехотя опустился на броню, заглянул внутрь «люка». Пальцы ног нащупали что-то жёсткое с выемками. Сармат оперся на эту поверхность — животное никак не отреагировало, но сам он чувствовал, что опора не слишком-то надёжна.

— Что, так и полетим нараспашку? — он кивнул на приподнятые пластины. Туун-шу попытался опустить их, но только положил сарматам на колени. Гедимин шевельнулся — «фиксатор» прижал его надёжно, чтобы вывалиться из-под него, пришлось бы постараться.

— Ну не влезаем мы внутрь, — Вепуат развёл руками. — Ничего. Киф говорит — день он так выдержит. А ночью дадим ему отдых.

…Трое туун-шу висели над долиной, выстроившись клином. Пальба и швыряние гарпунами в ущелье временно прекратились. Все — и филки, и Джагулы — следили за чужаками, и Гедимин видел, что оружие они держат наготове.

— Что ж, Вепуат и Гедимин проверят, что происходит в Урдзутту, — холодно сказал Айзек, выйдя к обрыву. — Я надеюсь, Акхайен из Джеры, нам всем не придётся об этом жалеть.

— Милосердие Пламени поистине божественно, — отозвался Акхайен; Гедимин покосился на сигма-сканер и убедился, что листок с готовыми фразами ни у кого в рукаве не запрятан — а сам он и с листка бы такое не прочёл. — Отправимся же без промедлений. Завтрашний рассвет мы встретим в Урдзутту. Тот, кто отведёт от Джагулов горьководную смерть, будет одарен более чем щедро…

Он нырнул в «люк». Раскрашенный туун-шу вильнул хвостом, и вся эскадрилья вслед за ним развернулась к холму боком. Вепуат, в последний раз махнув Айзеку рукой, дёрнул за тросики. Туун-шу встал на четвёртый угол растянутого ромба, будто всегда так и делал. «Надрессировался,» — Гедимин покосился на Вепуата и одобрительно хмыкнул. Тот тронул «систему управления» ещё раз и убрал руку. Сарматский холм уже остался позади, и эскадрилья постепенно набирала высоту. Сверху, среди багровых складок, то вспыхивали, то гасли раскалённые дожелта разломы. Ещё пара секунд — и по пальцам Гедимина потянуло тёплым ветром.

— Ух ты… — Вепуат наклонился над головой туун-шу и тут же качнулся обратно. — Мы так высоко не поднимались.

Гедимин посмотрел вниз и увидел красноватую дымку, подсвечиваемую жёлтыми вспышками. Там, где она редела, можно было различить кривые прямоугольники плато и ленты ущелий с крошечными тёмными точками на дне. «Высоко,» — сармат покосился на анализатор. «А воздух тут ещё плотнее. Как будто атмосферу притягивает не книзу, а кверху.»

Свет потускнел. Гедимин поднял голову, — прямо над эскадрильей повис гигантский моллюск. Выступы его раковины были не меньше наземных холмов. С них свисали длинные пряди каких-то вьющихся растений. Такие же тянулись от раковины кверху, и в них тоже что-то сновало. Какое-то животное отделилось от «астероида», проплыло над эскадрильей, уже за краем раковины на мгновение накрыв Гедимина своей тенью. Оно было крупнее туун-шу, и по его бокам сармат разглядел крючковатые захваты.

— Урджен сказал — следи за дорогой, — прошептал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — А как? Отсюда ни молекулы не видно.

Гедимин посмотрел вниз. Эскадрилья набрала ещё полкилометра высоты, и дымка над Равниной сомкнулась окончательно. Туун-шу плыли в красном тумане сквозь жёлтые вспышки. Что и как они в этом месиве различают, Гедимин не знал.

Что-то тёмное с клёкотом проплыло мимо. Туун-шу забулькал в ответ. Чужак резко развернулся кверху и пропал в тумане.

— Куда-то летим, — прошептал Вепуат, опустив бесполезный сигма-сканер. — Если нас тут бросят, я дорогу найду. А вот куда ведут — местные боги его знают.

По пальцам потянуло жаром. Туун-шу поджал крылья и подался вбок. Эскадрилья, не теряя построения, огибала широкий полыхающий разлом в небе. Жаром било оттуда, и порывы ветра чётко совпадали с яркими вспышками. Гедимин направил вверх сканирующий луч. Очередная вспышка заставила туун-шу втянуть крылья и хлестнуть хвостом воздух, набирая скорость. Вепуат ударил Гедимина по локтю и вцепился в его запястье, разворачивая прибор книзу.

— Ты в себе⁈ А если оно среагирует⁈

— «Оно» — это что? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь, но сканирование прекратил. Следующая вспышка была слабее, как будто сигма-луч действительно на что-то влиял — подогревал какую-то реакцию. Сармат пролистал недавние сканы — на них были раскалённые воздушные потоки, закрученные в причудливую спираль, множество полос и пятен ряби и белесое облако, повторяющее форму разлома.

…Воздух остывал. Наверху вспыхивало всё реже, и жёлтое свечение сменилось оранжевым, а потом и красным. Гедимин посмотрел на небо — «трещины» на нём стали чаще, но мельче. Большая их часть уже не светилась. Складчатые тучи стали тёмно-бордовыми и постепенно окрашивались в густо-фиолетовый.

— Дело к ночи, — Вепуат уже не понижал голос. Он посветил в дымку фонарём. Луч скользнул по спинам фланговых «трилобитов» и наткнулся на качающийся хвост передового. В темноте что-то заверещало, и сармат выключил фонарь.

— Интересно, как они различают дорогу? И где мы?

Передовой «трилобит» заклекотал, разворачиваясь влево, и вся эскадрилья начала набирать высоту. Гедимин ухватился за ближайшие шипы. Он уже видел светящиеся пятна, разбросанные по неразличимой поверхности. Их загораживала частая хаотичная сетка, но всё же можно было различить — они выстраиваются в длинный треугольник остриём вниз.

— Держись! — крикнул Вепуат. Передние туун-шу один за другим уходили куда-то вверх, на лету разворачиваясь вниз спиной. Гедимин всадил когти в панцирь. Под пальцами зашкворчало, потом заскрежетало. Ещё секунда — и сармата перевернуло головой вниз и встряхнуло. Туун-шу лёг брюхом на невидимую поверхность, поворочался, со скрежетом загоняя куда-то крючья, и замер. Гедимин ошалело мигнул. Он свисал головой в темноту — и при этом отчётливо чувствовал, что гравитация прижимает его к спине зверя. Его тянуло кверху — как и свисающий кончик страховочного троса. Он свисал вверх, к панцирю туун-шу. Гедимин встряхнул его, и страховка оторвалась. Но сармат не упал — он спокойно сидел на панцире, а через полсекунды уже и стоял.

— Hasulu! Да тут гравитация посильнее той, что внизу…

— Мн-да-а… — протянул Вепуат, вытаскивая ноги из люка. «Трилобит» на его плечах освоился быстрее — он сложил крылья и затих. Вепуат сделал пару неуверенных шагов, посмотрел вниз, в темноту, и пожал плечами.

— Ну ладно. Надо бы покормить зверя. Там, внизу… вверху… там стоять-то можно?

Внизу — или вверху? — что-то уже шуршало. Кьюссы, обмотав запястья светящимися ремнями, выбрались из «кораблей». За ними с шорохом тащились длинные мешки. Гедимин видел, как «пилот» ставит тюк наискось, упирая одним концом в морду туун-шу, и быстро отскакивает. Пасть открылась и тут же захлопнулась. Тюка на «земле» уже не было.

Кьюсс подтянулся на краю панциря и забрался в «люк». Свечение на «земле» погасло. Остались только пятна-указатели — треугольник, хорошо заросший чем-то вьющимся. Этого растения тут было много — оно покрывало поверхность метровым ковром. Из-под него высовывалась какая-то другая флора — или, возможно, фауна. Луч фонаря кого-то потревожил — из-под панциря вылезли яркие щупальца, схватили что-то невидимое и нырнули обратно. Теперь их владельца было не отличить от каменного выступа.

— Мы уселись на летучую тварь? — Гедимин вспомнил гигантов, проплывающих над головой, и невольно поёжился. — И куда она нас утащит за ночь?

— Никто никуда не летит, — отмахнулся Вепуат, внимательно глядя на сигма-сканер. — Сам, что ли, не чувствуешь? Оно висит на месте. И оно… оно мёртвое. Лет так несколько сотен.

Расширенный сканирующий поток всё равно не накрыл весь «остров» — он растянулся на полкилометра, и его узкие отростки-мысы уходили за края экрана. Во все стороны топорщились обросшие лианами шары-«полуострова»; сканер видел внутри них фрагменты расколотого панциря и деформированные кости. «Остров» был когда-то живым организмом, покрытым крупными щитками брони; сейчас её части, как и куски скелета, растащило на десятки метров, а пространство между ними заняла рыхлая растительная масса. Отмёршие стебли превратились в перегной, перемешанный с остатками панцирной фауны. Корни растений изъели панцирь и оставили от многих его фрагментов только крошево, но наросший слой почвы не позволял им рассыпаться. На «боках» мёртвого гиганта дремали, прицепившись, летучие «трилобиты» и «моллюски». Некоторые из них были вдвое, а то и втрое крупнее, чем туун-шу.

— Ты посмотри, — прошептал Вепуат, настраивая увеличение. — Все эти штуки ведь ни разу нергета не видели. Их бы выжгло первым подъёмом температуры. Тут даже почва образуется.

«Мы что, поднялись выше… того слоя, где конденсируется испарившийся металл?» — Гедимин «посветил» сканером в темноту над головой, но луч упёрся в стены белесой ряби. «Или тут какой-то пространственныйкарман, защищённый от катаклизмов? Эта флора… ну ладно — нергет. А как она переживает похолодания? Кислотные дожди?»

Кто-то из сонных гигантов на ближайшем «полуострове» пошевелил боковыми захватами. Гедимин настороженно сощурился на его челюсти. На них были крупные крючья, направленные кверху, затуплённые, но очень прочные. «Для поддевания панцирей? Не исключено…»

— Дежурим по очереди, — хмуро сказал он. — Тут много хищников. Ложись, подниму через четыре часа.

— Защитное поле, — пробормотал Вепуат, скрывая зевок, и поднял руку с «арктусом». Спящего «трилобита» накрыл купол. Сармат снова зевнул и улёгся на панцирь, обматываясь страховочными щупальцами. Гедимин сел рядом. Поле не пропускало сканирующий луч — теперь оставалось только смотреть вниз, под лапы туун-шу. Что-то с щупальцами незаметно подползло к ним и скользило по конечности от сустава к суставу. Так и не найдя уязвимых мест, оно отцепилось и свалилось в заросли.

Гедимин, стараясь не шуметь, спрыгнул в траву — и немедленно в ней запутался. Она вилась мелкими и очень цепкими колечками, скатываясь в плотные клубки. Вокруг лап туун-шу, если верить сканеру, уже собрались восемь панцирных организмов. Гедимин выловил их, выкинул из-под купола и, свернув его в почти замкнутую сферу, с трудом выпутался из травы и залез на панцирь. Животное даже не шелохнулось. Вепуат спал. В траве шуршали медленно ползающие организмы, и иногда хрустел чей-то панцирь.

«Странное место,» — думал Гедимин, глядя в темноту. Ощущения говорили, что вектор гравитации направлен «вниз», от головы к ногам — но где-то «над» (или «под»?) головой, как сармат точно помнил, была земля. «Интересно всё-таки, что создаёт тут гравитацию. Сам остров для этого мал… и что держит его, да ещё на одном месте? Он ведь не по орбите движется. Он просто тут висит. И его не затрагивают атмосферные явле… Стой. Откуда флора берёт воду? И с чего нарастает почва? Должен быть какой-то приток субстрата…»

Ответить было некому. Кьюссы спали в своих «кораблях» — и, похоже, хищники их не беспокоили. «Может быть, они уже сто лет тут ночуют,» — думал Гедимин. «Вон, даже сигнальные огни оставили. Зря не расспросил их, когда мы сели на остров. Как бы сформулировать вопрос про гравитацию?..»

29 день Молнии, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Где-то под боком потрескивала проводка. В развалинах, по которым Гедимин бродил, это было меньшей из проблем — но сон тускнел, развалины таяли, а треск становился только чаще и громче. Потом поверхность под спящим сарматом встряхнулась и зашипела — где-то внизу сработал компрессор. Проводка продолжала трещать. «Придётся чинить,» — Гедимин нехотя открыл глаза и приподнялся на локте. Взгляд уткнулся в склон, поросший чем-то вьющимся. Внизу был пластинчатый панцирь гигантского «трилобита». Рядом, на том же панцире, сидел Вепуат и смотрел на экран сигма-сканера.

— Проснулся? Да мог бы ещё полежать. Кьюссы только-только зашевелились.

«Кьюссы? А, да… мы же летим…» — Гедимин провёл ладонью по шлему и потянулся за флягой. Поверхность под ним снова шевельнулась — туун-шу встряхнул хвостом. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Ну вот, нагадил на свой же причал…

Где-то в зарослях послышалось потрескивание панцирей, шум падения и свист нагнетаемого воздуха — ещё несколько «трилобитов» поблизости сбросили помёт. Рядом всё ещё трещало, и треск определённо был электрическим. Гедимин посмотрел на склон — стебли вьющихся растений встали дыбом и вытянули отростки. На них блестела роса. Лиловая дымка над головой слабо светилась и потрескивала. Изредка её освещали синевато-белые вспышки.

Рядом кто-то выплеснул на землю порцию жидкости. Хлопнула крышка люка. Вепуат снова хмыкнул.

— И помои вылили сюда же. Вот откуда на острове удобрения…

Снова послышался плеск. «Кьюссы всё-таки проснулись,» — Гедимин сверился с часами. На острове было уже светло; в Элидгене сейчас только-только начало бы светать. «А на какой долготе место, куда мы летим, я не спросил. Долетим — увидим.»

— Чем это он занят? — пробормотал Вепуат, глядя на экран. Там Кьюсс, держа в руке заиндевевшую кованую пластину, поливал её из конусовидной чашки. Вода стекала в другую чашку, воткнутую в «палубу». Среди изгибов орнамента на пластине виднелся мелкий «фонящий» осколок, прикрытый инеем. «Вечный лёд,» — определил Гедимин, следя, как угловатый орнамент переходит в плавные завитки. «А с другого конца вставлен кейек. Ну да, как мне и объясняли.»

Кьюсс вынул из выемки в «палубе» наполненную чашку. Другой, сидящий рядом, воткнул туда опустевшую. Полив пластины продолжился.

— Странное занятие, — пробормотал Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Вещь надо помыть. А воды в обрез.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Моют не так. Смотри, он её даже не трёт. Просто льёт и льёт воду. Это уже четвёртый заход… О, пошли на пятый.

Гедимин выразительно пожал плечами («Нашёл же он, на что уставиться! Их вещь, моют, как хотят…») и отвернулся. Вепуат громко хрюкнул.

— Смотри!

Гедимин нехотя взглянул на экран. Там Кьюсс пил воду из подозрительно знакомой конусовидной чашки. Сделав пару глотков, он поморщился и передал ёмкость другому.

— Это та самая вода, — прошептал Вепуат, растерянно ухмыляясь. — Я же говорил — это не мытьё. Какой-то ритуал. На вкус он повлиять не должен был. Разве что остудил бы воду. Чего они все морщатся? Что-то с дёснами?

«Ритуалы…» — Гедимин угрюмо сощурился и отодвинулся. На ближайшем «полуострове» крылатый хищник ударил хвостом, отделился от субстрата и уплыл в искрящуюся дымку. Гедимин пару секунд ещё видел его силуэт, светящийся по краям.

— Едят… — Вепуат никак не мог оставить соседний «корабль» в покое. — Что-то у них и с едой не то. Морщатся. Настроить бы увеличение… Мелкая рябь! Ни кварка не разглядишь в этой каше.

«Морщатся…» — повторил про себя Гедимин. В груди шевельнулось что-то холодное и тяжёлое.

— Что там было про горькую воду? — пробормотал он. Вепуат сузил глаза и кивнул.

— Надеюсь, эта зараза сарматов не берёт… — он ещё пару секунд глядел на экран, потом с тяжёлым вздохом выключил сканер. — Айзек сказал — не лезть, пока не просят. Помнишь?

— А я вообще молчал, — буркнул Гедимин, собирая в пучок разбросанные страховочные тросы. — Ты своих тварей кормить собираешься?

Он остался на спине туун-шу и следил, глядя на сканер, как Кьюссы выбираются наружу и обходят зверей, внимательно осматривая каждую пластину их панцирей. Иногда они отцепляли прилипшую фауну (или флору?) и бросали в заросли. Гедимина интересовала не столько фауна, сколько Кьюссы. «Непохожи на умирающих,» — думал он, следя за их движениями. «Видно, болезнь ещё не развилась. Интересно, туун-шу могут быть носителями?»

Кто-то из Кьюссов залез зверю на спину и зажал в кулаке широкую кость с закреплёнными на ней тонкими планками. Гедимин услышал знакомые звуки — не то гулкие щелчки, не то бульканье.

— Э-эй! — отозвался Вепуат, помахав рукой в ответ. — Уже светло! Взлетаем?

— Радостно слышать, что вы готовы к отлёту, — отозвался Кьюсс, убирая кость с планками в сумку. — Урдзутту уже рядом. Взлетайте за нами!

Три огромных «трилобита» сорвались с опоры и рухнули в дымку, на лету переворачиваясь кверху брюхом. Гедимин вцепился когтями в панцирь. В наушниках засвистело, внутренности неприятно шевельнулись, сармат зажмурился — и открыл глаза, когда небесный остров уже таял в тумане. Вектор гравитации снова был направлен вниз. Вокруг трещало — туун-шу потревожил наэлектризованный туман и собрал на себя слабые, но громкие разряды. Он уходил вниз, прорываясь сквозь «тучу». Далеко впереди пестрели хвосты Кьюсской эскадрильи. Она под треск разрядов быстро снижалась. Ещё несколько секунд — и дымка поредела, и трескучее облако осталось над головой. Внизу блестела гигантская, разлившаяся до горизонта река.

— Смотри, дельта! — Вепуат склонился над «бортом». Увидеть, на что он показывает, Гедимин не успел. Эскадрилья нырнула в разлом. Доля секунды — и внизу поплыли заросшие кустарником холмы, и заблестели небольшие, неестественно круглые озёра. Одно из них, самое дальнее, внезапно громко булькнуло, просело внутрь — и над ним взлетел многометровый гейзер. Кипящие брызги разнесло по берегам. Над озерцом поднялся пар. Цветные растения, подступившие к самому берегу, зашевелили щупальцами.

Тут когда-то было плато — но сейчас оно выглядело так, словно его взяли за края и долго трясли. От плоской возвышенности остались хаотично разбросанные холмики, еле выглядывающие из зарослей. Через разрушенное плато наискось протянулась широкая ложбина. Цепочка горячих озёр лежала на её дне. Дальние бурлили и источали пар, те, что поближе, казались спокойными — только вода в них была не синей, а багровой.

— Смотри! — Вепуат снова навис над «бортом». Внизу темнели узкие пищевые воронки. Ближайшая из них упиралась тонким нижним концом в ступенчатую платформу, залитую чем-то ярко-оранжевым. Сперва Гедимин принял её за холмик, но тут же увидел грубую безрастворную кладку — кто-то стащил плоские камни в кучу, собрал из них пару нижних ступеней и взгромоздил сверху жёлтую плиту, кое-как отёсанную до квадратной формы. Оранжевая жижа, прежде чем загустеть, стекла по пробитым в плите желобам, частью застыв в прорезанных наверху углублениях. Они складывались в смутно знакомый орнамент.

Таких платформ тут было много — Гедимин, присмотревшись, насчитал семь. Теперь, когда эскадрилья снизилась, стали видны нитки жёлтых мощёных троп, соединяющих «постройки». Кто-то следил за ними, как и за самими платформами, — почти все они были расчищены от растительности. Один из 'чистильщиков как раз навис над тропой, сдирая шевелящийся травяной ковёр. Он медленно брёл вдоль дороги, волоча за собой массивный хвост. На его бронированном лбу чернел незнакомый Гедимину символ.

Это был не единственный сааг-туул на плато — по обе стороны озёрной цепочки шевелилось множество бронированных зверей. Сверху они казались мелкими, а их седоки — едва заметными точками. Поодаль от них Гедимин увидел шатры и навесы — а потом и самих кочевников. Три, четыре, самое большее — пять точек шевелились у платформ, выцеливая что-то в пищевых воронках. Кто-то купался в «прохладных» озёрах. Над теми, где купаться было уже опасно, выстроились целые группы с длинными шестами. Гедимин подумал было, что это удилища, но Джагул вытянул из озера плотно завязанный дымящийся мешок и поспешил к ближайшему навесу.

— Еду варят, — вполголоса пояснил Вепуат. — Удобно. То-то нигде котлов не видно…

Гедимин вспомнил, как готовили пищу Джагулы, выселенные на Сарматский холм. Здесь котлов, и верно, не было — но из-под навеса мелькнула костяная решётка над жаровней, увешанная тушками, и чья-то рука с острой костью, тыкающая в них.

Земля приближалась. «Люки» на спине передового «трилобита» открылись, и Гедимин услышал громкие булькающие щелчки. Джагулы внизу вздрогнули. Кто-то застучал костью по камню. Секунду спустя взвыли дудки. Эскадрилья, заложив вираж, опускалась на лысый гребень меж двумя платформами. На них почему-то не было рыжей жижи, и падальщики над ними не кружили.

Чем меньше оставалось до земли, тем сильнее Гедимину что-то давило на череп. Сейчас, на снижении, он чувствовал, как два тупых конуса упёрлись ему в виски. Он покосился налево, направо, — ничего, кроме грубо построенных платформ, там не было. Кожу жгло — несильно, но неприятно, будто кто-то водил по телу пучком горячей проволоки. «Двумя пучками,» — поправил себя Гедимин. «Что это мо… Hasu!»

На корпусе дозиметра горел тревожный светодиод. Стрелка-указатель металась, выписывая круги. «Фонило» со всех сторон. График интенсивности сигма-излучения взлетел к верхнему краю экрана и вытянулся вдоль него зубчатой кривой. Гедимин вскинул было руку к виску — прикрыть мозг от выжигающих лучей — но «трилобит» дёрнулся всем телом, замедляя снижение, и сармат схватился за его шипы. До земли оставались считанные метры. Снижение прекратилось. Эскадрилья, из клина перестроившись в полукольцо, повисла над камнями. К ней, недобро скалясь и вздыбив гривы, медленно стягивались Джагулы. Гедимин огляделся, — до ближайшего сааг-туула было полсотни метров, и ещё несколько развернулись к прилетевшим, и «бойницы» по их «бортам» подозрительно блеснули.

— Чужаки в Урдзутту?

— Давно ли мы тут чужаки? — немедленно отозвался Акхайен. Он высунулся из «люка» по пояс, старательно показывая Джагулам пустые ладони. Кочевники с ответными жестами не спешили. «Не очень-то ему тут рады,» — Гедимин шевельнул лопаткой, спуская приклад сфалта ближе к руке. «Не пришлось бы лететь обратно!»

— Кьюссы вернулись, — Джагул недобро ухмыльнулся. — Не сидится за стенами Джеры?

— Джера только и думает о вашей беде, — Кьюсс оскалился в ответ. — И помогает, чем может. Я привёл двоих из народа Пламени. Знаешь ли, чего это стоило?

Гедимин и Вепуат переглянулись. Обоим было не по себе.

— Тебе, Кьюсс? Короткого времени болтовни, — отозвался другой кочевник. — Арр-ау! Слова Кьюссов — пыль на ветру. Знаешь об этом, одетый в перья?

Перья Вепуата уже стояли дыбом. Он криво ухмыльнулся.

— Кьюсс говорит, у вас тут ходит зараза. Врёт?

Джагулы быстро переглянулись. Один из них шумно сглотнул. Гедимин увидел тёмные потёки на его нижней челюсти. Он и стоял как-то неуверенно — широко расставив локти и наклонив голову…

— Я уговорил народ Пламени помочь вам, — снова вклинился Акхайен. — Принять ваши дары, прилететь сюда. Кто ещё так старался для жёлтых и чёрных племён⁈

Джагул, не обращая на него внимания, пристально смотрел на сарматов.

— Вы пришли изгнать болезнь?

— Постараемся, — буркнул Вепуат. — Её бы для начала изучить. Не за так, ясное дело. Цена будет немалая.

Джагул оскалился в широкой ухмылке.

— Твои слова — не пыль. Назови цену.

Вепуат выпрямился во весь рост, и Гедимин поднялся вслед за ним, держа наготове «арктус».

— Мы — я, Урху, и Геджер — пока не знаем, что это за болезнь. Надо искать причину, а потом — лечение. За поиск будет одна цена, за лечение — другая.

Он ненадолго замолчал. Из толпы донеслось сдавленное рычание.

— Платить за слова? Лучше вам двоим, чем Кьюссам, — отозвался вожак. — Говори, Урху, племена тебя слышат.

Кьюсс отчётливо скрипнул зубами.

— Вот и хорошо, — сказал Вепуат. — Надо, чтоб слышали все. Мне нужна клятва каждого племени. Дайте слово не нападать, не вредить, не подговаривать других на вред — ни мне, ни Геджеру, никому из сарматов и всему городу Пламени!

Он вскинул перед грудью сжатый кулак.

— Мы с Геджером видели все племена, пришедшие в Урдзутту. Пусть вождь каждого из них принесёт клятву! Или же никакого добра не будет.

Повисла тишина — только слышно было, как бурлят горячие озёра, и под дальним навесом кто-то стонет и хрипло кашляет.

— Подговаривать других… — медленно проговорил чёрный Джагул, глядя на ближайшего жёлтого. Тот вздыбил гриву, и оба перевели взгляд на Кьюсса. Он оскалился и пригнул голову.

— Ты много знаешь о Кьюссах, — Джагул невесело ухмыльнулся. — А о горькой воде? Знаешь, где искать лечение?

Вепуат качнул головой.

— Пока нет. Но буду искать, — твёрдо пообещал он. — И мы обещаем — первыми на вас мы не нападём.

Ещё секунду Джагулы молча переглядывались.

— Да будет так, — чёрный вожак сцепил когтистые пальцы и обхватил себя за шею. — Ур-Зиджалор не тронут народ Пламени и его город.

Едва он опустил руки, другой Джагул-вожак повторил его жест.

— Ур-Дзуул не тронут народ Пламени…

Гедимин начал считать про себя, но сбился. Он не запомнил, сколько сааг-туулов видел с высоты, и тем более не разобрался в знаках племён. «Согган?» — знакомое слово на секунду привлекло его внимание. «Это бывшие Ур-Согганы или родственное племя?»

— Все сказали, — вожак — кажется, из племени Ур-Зиджалор — угрюмо ощерился. — Спускайся. Пей воду. Бей дичь. Ищи лечение. Что тебе нужно? Шатёр, одеяла, кувшины?

— Пища для моего зверя, — ответил Вепуат. — Ну, и шатёр не помешает. И широкий плоский камень. Скажи ещё больным — я приду на них смотреть.

— Камень?.. — Джагулы переглянулись. — Ур-Зиджалор дадут шатёр. Вот место с камнями. Встанешь тут?

Не успел Вепуат посмотреть на «место с камнями», как Кьюсс привстал над «люком», недовольно скалясь.

— Вы ни о чём не забыли, о вожди? Я привёл сюда Урху и Геджера. Где ваша благодарность?

— Спустись к нам, Кьюсс из Джеры, — отозвался кочевник, и остальные недобро ухмыльнулись. — И получишь своё сполна.

«Люк» тут же захлопнулся. Под щелчки и бульканье эскадрилья из трёх «трилобитов» поднялась на десяток метров и потянулась к дальнему холму. Джагул коротко рявкнул.

— Не был у ворот Джеры?

— Сейчас не до Джеры, — Вепуат спрыгнул на траву и нетерпеливо махнул Гедимину — «слезай!». — Мы привяжем зверя и пойдём с вами. Кто может хорошо рассказать, что с вами было? С последнего дня Пустоты и до нашего прилёта.

…Джагул, увешанный костяными бусами, медленно подходил к платформе. Его лицо закрывала маска из черепа со странным количеством и расположением глазниц. Выбеленная нижняя челюсть с каменными чёрными зубами свешивалась на грудь. Он опустил в углубление на нижней ступени тяжёлый сосуд с двумя ручками, снял крышку и протяжно завыл, прижимая ладони к черепу. Гедимину снова надавило на висок. Над открытым сосудом мелькнул первый летучий падальщик, ещё секунда — и над платформой начала выстраиваться пищевая воронка. Джагул приподнял маску-череп, глянул на сарматов исподлобья. На его губах темнела кровь.

— Зелёная вода, — прохрипел он и судорожно сглотнул. — Очень холодная.

Вожак Ур-Зиджалоров проводил его мрачным взглядом. В его груди что-то рокотало.

— Видишь? Боги не принимают жертв, — он махнул когтистой рукой в сторону кружащих падальщиков. В воронке уже мелькали крупные особи, но ни один охотник на неё даже не смотрел. Никого из Джагулов вокруг не было.

— Значит, ничего подобного раньше не случалось? — кажется, уже в третий раз спросил Вепуат. — Ни в одном из племён? И до… до того урагана — не было тоже?

— Я сказал, — вожак недовольно оскалился. — Я не Кьюсс и в словах не путаюсь. Новый ветер сделал воду горькой. А в день Лучей первые начали плеваться кровью. Сначала — восемь. Все — сильные воины. Какая болезнь убивает воинов и не трогает детей и стариков⁈ Мы говорили с богами. Видишь? Они отвернулись. Открывающий ворота разгневан. Чем? Ты скажешь?

Он развернулся к Гедимину. Тот ошалело мигнул. «Я-то при чём⁈»

— Вот как… — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на платформу. Сосуд в углублении дрожал и подпрыгивал — внутри копошились падальщики, вычищая стенки.

— А сейчас дети болеют? — спросил Вепуат. Джагул хрипло рявкнул.

— Ещё не все воины умерли. Может, потом она добьёт уцелевших. Боги не хотят, чтобы на Равнине жили Джагулы. И их не останется.

Вепуат задумчиво покачал головой.

— Покажи мне, куда вы относите трупы.

…Таких могильников на плато было несколько — Гедимин быстро научился опознавать их по торчащим из земли скрещенным костяным шестам. Они отмечали вход на огороженную камнями площадку. Её расчистили в стороне ото всех стойбищ, на дальнем склоне возвышенности, откуда ложбина с озёрами даже не просматривалась. Траву содрали, оголив материковую скалу; теперь её присыпало слоем битых костей. Поверх них лежали, свернувшись клубком, ещё не обглоданные тела. Почему-то падальщики не обращали на них внимания. Их уложили тесно, затолкав в тень холма. Она была небольшой, и не все там поместились.

— Вот оно как, — пробормотал Вепуат и едва заметно поёжился. — Спасибо, Дангех. Иди пока к своим. Тебе сюда… лучше не заходить.

Джагул глухо рявкнул и оглянулся на сородичей. Они незаметно присоединились к нему по дороге к могильнику, — Гедимин видел какое-то шевеление на периферии, но далеко не сразу обратил на него внимание.

— Делай, что умеешь, — буркнул Дангех и, не оборачиваясь, пошёл прочь от холма. Гедимин замедлил шаг на пороге могильника. Ему было не по себе, несмотря на все слои скафандра и защитное поле поверх них.

— Сканируем, — коротко скомандовал Вепуат. Он уже встал в стороне от свалки трупов и развернул «щупы» анализатора.

— Стой вон там. Начни с этого края. Бери макроскан от макушки до копчика.

— Я ж не медик, — пробормотал Гедимин, глядя на ближайшую окровавленную пасть. На морде Джагула застыла гримаса боли. Шерсть от носа до подбородка слиплась тёмно-бурой коркой. Все украшения, почему-то не снятые с тела, были переломаны. Хвост набедренной повязки пропитался кровью. «Но ран нет,» — щёлкнуло в мозгу. «Вся кровь — изнутри. Из естественных отверстий.»

— Мне нужны сканы для сверки, — отозвался Вепуат; смотрел он только на экран. — Делай. Потом разберёмся.

…Гедимин не хотел вникать, но, дойдя до третьего трупа, уже начал приглядываться, а к пятому — легко различал одни и те же признаки распада. Джагулы умерли недавно, до них даже падальщики ещё не добрались, — но всё содержимое брюшной полости превратилось в ком разложившихся ошмётков. Гедимин, поборов дрожь, пригляделся к грудной клетке — лёгкие и сердце были целы, но остатки пищевода еле-еле удалось различить. Язык распух, ротовая полость покрылась язвами.

— Мн-да, — еле слышно пробормотал Вепуат. — Такое скрыть было бы затруднительно. Интересно, с какой скоростью… Гедимин, ты готов?

Сармат молча протянул ему анализатор и приоткрыл проём в защитном поле. Прибор на руке Вепуата пискнул, получив информацию. Сармат пригляделся, угрюмо щурясь, и потыкал в экран. Теперь запищал передатчик Гедимина — пришёл новый файл.

— Мне-то зачем? — спросил ремонтник. На экране был один из трупов. Вепуат обвёл красным рот и кишечник.

— Всё, что в круге, — под микросканирование, — сказал он, снова разворачивая «щупы» к свалке тел. — Всё-всё. Не спеши. Надо выяснить, кто это сделал.

Гедимина передёрнуло. «Хорошо, что мы руками это не трогаем,» — подумал он. «Но дезинфекцию всё равно проведу. Защита защитой, а мало ли что.»

… — У-ух! — Вепуат, выключив анализатор, с хрустом потянулся. — Руки затекли. Гедимин, давай уже, что есть. Для сверки мне хватит.

— А этих сканировать будем? — сармат, угрюмо щурясь, кивнул на два новых трупа. Их притащили на костяных санках час назад и с видимым трудом уложили на камни. Похоронная команда сама еле держалась на ногах. Один Джагул, выходя, закашлялся и с трудом сглотнул.

— Я уже посмотрел. Там ничего нового, — отозвался Вепуат. — Сейчас помоемся и пойдём к тем, кто ещё жив. Ты не устал?

Гедимин отмахнулся. Он про себя прикидывал, не пора ли идти за бурдюками с дезинфектантом. После могильника припрятанные под бронёй ёмкости казались слишком маленькими.

— Или ротовая, или брюшная полость, — вслух думал Вепуат, пока Гедимин его опрыскивал. — Скорее, всё-таки брюшная. Если бы выделить из этого месива желудок и печень…

Гедимина передёрнуло.

— Сгнило там всё, — буркнул он, опрыскивая сигма-сканер по третьему разу. «Схожу я всё-таки за бурдюком!»

— Н-ничего подобного, — мотнул головой Вепуат. — Бактерии ещё толком не разгулялись. Что-то подрастворилось естественным путём. Но далеко не всё.

Гедимин поспешно отвернулся и добавил дезинфектанта себе на руки.

Непонятные ритмичные звуки донимали его уже полчаса — вдалеке кто-то ударял костью по деревяшке, и та вместо короткого стука отзывалась протяжным звоном. «Резонирует,» — определил Гедимин. «В каком-то небольшом объёме. Что у них там? И долго ещё оно будет так дребезжать?»

Вепуат, обогнув могильный холм, остановился, прислушался и хмыкнул.

— Смотри!

У дальней жертвенной платформы, в стороне от стойбищ, устроился Кьюсс. Перед ним, прямо на одной из ступеней, стояла костяная рамка, стянутая короткими ремешками. По ней Кьюсс и стучал — по плашкам, закреплённым наверху, над чьими-то черепами. Они и были резонаторами, а сама рамка отзывалась шелестом и постукиванием — с опор свисали гирлянды бус.

— Ишь ты, какой агрегат, — пробормотал Вепуат, поднимая сигма-сканер. — Это тебе не дудка из ракушки…

Кьюсс постукивал по плашкам, и заунывный ритм разносился по плато. Гедимин покосился на ближайшее стойбище — сааг-туул пасся, ни на что не реагируя, из-под его панциря тут и там тянулся дымок, кто-то вывесил наружу стираные повязки. Часовые на загривке оглядывались по сторонам, но «музыкант» их, похоже, не интересовал.

— Что он вообще делает? — тихо спросил Гедимин, вслед за Вепуатом огибая «музыкальную» платформу по широкой дуге. Сармат пожал плечами.

— Может, играет что-то ритуальное. Жертвует богам музыку.

«Так себе жертва,» — Гедимин потёр наушник. «Хотя — что я знаю о местных богах…»

Кьюсс был не один — не успели сарматы обогнуть платформу, как с неба плавно спустился раскрашенный «трилобит».

— Да склонятся к вам уши богов! — пилот, выглядывающий из «люка», старательно улыбнулся, прикрывая острые зубы. — Нужна ли помощь?

Вепуат приостановился.

— Не боишься летать так низко? Вам тут были не слишком-то рады.

Кьюсс повёл когтистой лапой. Когти у него были сточены до удобной длины — и тут же их заострили, сведя в узкие лезвия.

— Кочевники бывают вспыльчивы и не всегда справедливы. Но они не могут запретить говорить с богами. Жаль, что боги к нам не прислушиваются. Может, вы преуспели больше?

Гедимин не сразу понял смысл вопроса, но Вепуат уже резко качнул головой.

— Пока нет, Акхайен. Лети себе. Неровен час, заразишься!

«Трилобит», ударив хвостом, подлетел на два десятка метров. Вепуат, не оглядываясь, зашагал к навесу.

…Здесь из гравия и расщелин в камнях торчали острые обломки костей, изрисованные зелёными полосами. Гедимин мельком удивился, что на фоне растительности они смотрятся так ярко, присмотрелся к местной флоре и беззвучно хмыкнул — ни одного зелёного растения вокруг не было. Вепуат, приветственно помахав Джагулам, уже прошёл за символическую ограду. Над его спиной надулся пузырь защитного поля — вырост прозрачного «скафандра». Внутри пузыря сидел, топорща перья, очень недовольный Скаф.

Навесов было много; чёрные и жёлтые Джагулы лежали под ними вперемешку. Сюда приносили тех, кто встать уже не мог; большая часть даже и не шевелилась, только изредка моргала. Их недавно перетащили из одного «помещения» в соседнее, и теперь санитарная команда застилала «пол» чистыми листьями. Груду испачканных свалили на костяные салазки и куда-то поволокли. На ограде кое-где висели пустые тканые мешки, блестящие от жира. Из гравия между пустым и занятым «помещениями» торчали сосуды-конусы, большие и маленькие. До одного из них дотянулся кто-то из больных и сейчас пытался пить — скорее пытался, чем пил, то и дело давясь водой и своей же кровью. «Санитар» хотел помочь ему сесть. Джагул оскалился, дёрнул головой — и мучительно закашлялся. На листья закапала кровь.

— Стой тут, — тихо сказал Вепуат, придержав Гедимина за локоть. — Им и без нас худо. Крупный скан от макушки до паха, потом возьмёшь микро. Рот и живот, как и в прошлый раз. А я займусь ходячими.

«Здоровыми?» — едва не вырвалось у Гедимина, но он вовремя прикусил язык. Половина «санитаров» постоянно морщилась и шумно сглатывала. «Похоже, заражены уже все. И как бы они могли уберечься⁈»

…Дезинфектант закончился. Гедимин выругал себя за то, что так и не сходил за бурдюком, — теперь и тройная обработка ему казалась недостаточной. Вепуат устало жмурился.

— Тени исчезли, — пробормотал Гедимин, огибая пригорок. Ритмичное дребезжание наконец затихло — Кьюссы тоже устали.

— Ага, — отозвался Вепуат, оглядываясь на дальние навесы — те, куда сарматы ещё не заходили. — Хватит на сегодня. Простая часть закончена. Ты спи, если устал. А я займусь работой.

— Простая⁈ — Гедимин мигнул. Вепуат устало ухмыльнулся. Оттуда, куда сарматы вышли, уже хорошо просматривались «причалы» туун-шу. Над одним дремал одинокий «трилобит», над другим ворочались, втягивая крылья, ещё трое. Между причалами стоял костяной купол, обтянутый шкурами. По их швам свисали шнурки, и блестели бусины.

— Собрать сканы — это даже не полдела. Так, процентов пять. А вот дальше идёт анализ… — Вепуат тяжело вздохнул и ускорил шаг. — Ничего так шатёр нам поставили. Жаль, проём низковат.

В «двери», и правда, впору было вползать на четвереньках. Даже Джагул не прошёл бы там, не наклонившись. Гедимин, заглянув внутрь, увидел на крюках черепа с горящими глазами. Сама кость тоже светилась — поверхность натёрли церой, во все отверстия вставили кристаллы-цериты.

— Почётно, — хмыкнул Вепуат, устраиваясь под «светильниками». Гедимин поморщился.

Он прикрыл висок ипроновыми щитками — давить на череп перестало, но всё равно сармату было не по себе. Он высунулся наружу и выставил над шатром защитное поле. Теперь из звуков осталось только громкое чавканье ближайшего сааг-туула да отдалённое бульканье кипящей воды. «Гейзер притих,» — отметил про себя сармат. «Раз в день он извергается, что ли?»

— Что ты делаешь? — спросил он, заглянув в чужой экран. Там с двух сторон тянулись бесконечные столбцы букв и цифр. Их сочетания не складывались ни во что знакомое.

— Сверяю, — отозвался Вепуат. — Флору больных и флору здоровых. Проблема в том, что по племенам-то она отличается… Вот это, например, кто?

Он ткнул пальцем в одно из сочетаний.

— Без образцов не разберёшься…

— Дай мне что-нибудь для сверки, — попросил Гедимин. — Так быстрее пойдёт.

Вепуат с сомнением покосился на него, но, помедлив, кивнул.

— Выделяй всё, чего не нашёл, ага? Что есть что, я потом разберусь. Вот тебе десяток сканов. Это больные. А это образец.

— Где ты его взял? — спросил Гедимин. — Тут, в Урдзутту, — они тут, похоже, все заражённые. Только некоторых пока не проняло.

— Образец — из нашего лагеря, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Средняя сводка по каждому племени. То, что мы ищем, — его там быть не должно. Сейчас соберём все отличия. А потом сверим их — и что-то там должно быть общее. Хорошо, если что-то одно. А вот если пара сотен…

Гедимин перевёл взгляд на экран. «Вот это сочетание есть в двух столбцах. И это… Был бы Иджес — написал бы программу для сверки. Делается, небось, в два шага…»

30 день Жизни, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

— Яд-дро Сатурна!

Гедимин, растерянно мигнув, приподнялся на локте. Рядом сидел Вепуат, направив сигма-сканер на стенку шатра, и сердито шипел в респиратор.

— Этого нам ещё не хватало…

— Что там? — вскинулся Гедимин, нашаривая зарытый в одеяла плазморез. Вокруг было тихо, только вдалеке чавкали гигантские звери, и где-то, всплывая, лопались пузыри.

— Спокойно! — Вепуат досадливо сощурился. — Лучше сканер возьми. Видишь?

Ничего опасного на экране не было — только в «трюме» живого дирижабля сидели его пилоты. Один Кьюсс поливал водой заиндевевшую пластину со вставленными в неё камешками, другие тихо ждали.

— Ну, ритуал, — пробормотал Гедимин, машинально считая, сколько раз на пластину вылили одну и ту же воду. — Сейчас пить будут. И что?

— Плюнь на ритуал, — Вепуат сердито сощурился. — Тот, кто с левого краю, сидит согнувшись, — видишь? Наведи на рот!

Силуэт на экране задрожал крупной дрожью и судорожно сглотнул. Мех вдоль челюстей пропитался чем-то вязким.

— «Горькая вода»… — прошептал Гедимин. Вепуат мрачно кивнул.

— Всё-таки пошли симптомы. Хороший образец для сверки. Теперь-то я уговорю их на исследование…

Он выключил сканер и потянулся за флягой.

— Опять сканируем и сверяем? — Гедимин неприязненно покосился на анализатор. В глазах до сих пор рябило от непонятных сочетаний символов. Программы для сверки определённо не хватало.

— А что остаётся? — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Ну, можешь поговорить с богами. Мы же кое с кем знакомы. Укшу и Ук-Хемман, например. В прошлый раз мы с ними поговорили, и вышло неплохо.

Гедимин сердито фыркнул.

— Там был какой-то бред. Но тут-то — нормальная микробиология!

— Надеюсь, — еле слышно пробормотал Вепуат.

Когда сарматы вышли из шатра, стойбища уже ожили. К навесу тащили костяные санки. Другие тянули от навеса к холмам. Над жертвенниками поднимались пищевые воронки; над ближайшей кто-то натянул сети и кидал всё, что попадалось, в мешок. Кочевники без признаков болезни выкапывали что-то из гравия. Тем же был занят и Кьюсс. Другой складывал накопанное в мешок на длинном шесте.

— Да позволят вам боги смотреть их глазами! — он старательно улыбнулся. — И вы пришли за сладкими клубнями?

Вепуат поморщился.

— Акхайен, у тебя на борту больной. Вам точно не нужна помощь?

Кьюссы переглянулись.

— Что за сон вы видели? — отозвался Акхайен. — Никто из нас не болен.

Вепуат сунул ему под нос голограмму. Кьюсс отодвинулся, озадаченно наклонил голову набок и дёрнул ухом.

— Красивые сияния, но о чём они — понять не могу.

— Это око Пламени, — мрачно сказал Вепуат. — Видит сквозь камни и стены. Если один из вас истекает кровью…

— Пусть это око посмотрит на всех нас, — перебил его Акхайен. — Пусть оно найдёт больного. Мы ведь не Равные Куэннам, наши взоры не так остры…

Гедимин уловил в его почтительном голосе насмешку. Вепуат, нахмурившись, повернулся к «дирижаблям».

— Вы оба в порядке, значит… Has— sulu!

Гедимин взглянул на экран и недоумённо пожал плечами. Один пилот скоблил палубу, другие набивали размоченным мясом мешок, ещё один следил за кованым листом над жаровней — там что-то лопалось и источало пар. Никто не кашлял, и крови вокруг рта ни у кого не было.

— Ну, хорошо, что никто из вас не заболел, — пробормотал Вепуат, жестом подзывая к себе Гедимина. — Пойдём поищем Дангеха. Спросим, как дела у его племени.

Кто-то насмешливо рявкнул. Гедимин услышал недовольное шипение, оглянулся на Кьюссов — оба уже сидели на спине туун-шу, один, отступая, выронил клубни.

— Кьюсс! До чего дотянулся — пихай в мешок! — Джагул, увешанный цацками, широко ухмыльнулся. — Кто клялся, что его пища в небе?

Кьюсс сердито оскалился.

— Пища для богов должна быть наивкуснейшей, — отозвался он. — И если мы взяли пару клубней для подношений…

Джагул насмешливо рявкнул. Вооружённые бойцы за его спиной поддержали его громким воем.

— У Кьюссов боги в утробе! Могли бы — и их бы сожрали. Урху! Много Кьюссов у твоего шатра. Хочешь, перенесём его?

«А ведь это не вчерашний Джагул… не Дангех,» — Гедимину отчего-то стало не по себе. «У Дангеха шрам на лбу, а у этого — на переносице. Такой здоровенный я бы не проглядел.»

— Не беспокой своё племя, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Кьюссы нам не мешают. Что нового за ночь? Где Дангех?

Джагулы угрюмо переглянулись.

— Горькая вода отняла у него силы, — ответил помрачневший вожак. — Троих из племени сегодня вынесли на ветер. И одного — в тень. Говори, что тебе нужно?

Вепуат покачал головой.

— Сегодня мы делаем то же, что вчера. Ничего нового не нужно. Хотя… постой. И ты, и твои воины пусть стоят так. Око Пламени посмотрит на вас.

Он включил сканер и направил «щупы» на горло Джагула. Тот нервно оскалился.

— Тепло. К чему это? Что оно видит? Мою смерть?

Вепуат поспешно опустил «щупы» к его животу.

— Оно ищет болезнь. Её источник. Ну вот, с тобой всё…

— Что оно нашло? — нетерпеливо спросил Джагул. Вепуат качнул головой, пристально глядя на экран. «Щупы» уже развернулись к другому кочевнику, и тот оскалился и вздыбил гриву. «Что он говорил про тепло?» — спохватился Гедимин. «Они же не должны чувствовать сигма-луч…»

— Так сразу не скажешь, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на сканер. — Нужно сначала всё перебрать. Куча всего в вас живёт, но вам не вредит. Но есть мелкая тварь, которая жрёт сосуды и выпускает кровь. И надо её отделить от тысяч и тысяч других, безвредных…

Вожак ощерился и громко рявкнул. Вепуат, оторванный от мыслей, растерянно мигнул.

— Не то ищешь, — бросил Джагул, жестом подзывая к себе воинов. — Это не болезнь жизни. Это пришло из Ук-кута. Разве не видно⁈

Гедимин приподнял было руку с «арктусом», но Джагулы резко развернулись и скрылись за деревьями. Пару секунд сармат выждал, настороженно оглядываясь по сторонам. Все о нём как будто забыли.

— Хотел бы я знать, что он имел в виду… — пробормотал Вепуат, выключая сканер. — Болезнь жизни… Пойдём в могильник. Кажется, нам отчаянно не хватает данных.

Над вчерашним могильником клубилась пищевая воронка. Вместо тел, аккуратно сложенных под холмик, по всей площадке разлетелись кости с остатками мяса и растёрзанная ткань. Кто-то даже размозжил черепа, и их обглодали почти дочиста. Вепуат, едва заметно вздрогнув, повернулся к другому холму. Рядом с ним торчали из гравия скрещенные кости.

…Все трупы не поместились в тень маленького холма. На двух телах из двенадцати Гедимин увидел глубокие раны — кто-то перерезал им горло, почти отделив голову от тела. Крови было много.

— Добили, — прошептал Вепуат, едва взглянув на сканер. — Видно, мучались. Внутри — месиво.

Издалека донёсся дребезжащий звук — кто-то опять застучал по плашкам костяного инструмента. Гедимин поморщился. «Кьюссы… А ведь они тоже больны. И эта дрянь развивается стремительно. Чем они задавили симптомы? Не холодной же водой. Воду тут все пьют. Не помогает.»

…Гедимин вслед за Вепуатом выключил сканер. Больные под навесом даже не смотрели в их сторону. Кто-то пытался утолить жажду, кто-то дремал. Санитарная команда, собрав мешки и шесты, ушла на горячее озеро — пищу для больных варили прямо в нём. Те, кто остался, грызли ужаренную до сухости рыбу и перешёптывались, глядя на сарматов. Никто из них не морщился и не плевался кровью.

— Видно, что самок оно не трогает, не видно, почему, — пробормотал Вепуат, доставая из кармана складные контейнеры. — Надо же, ещё не мутировали.

— Ты куда? — запоздало насторожился Гедимин. Вепуат уже склонился над больным и протягивал ему контейнер, вполголоса что-то рассказывая. Джагул скривился и харкнул в ёмкость. Вепуат с довольной ухмылкой захлопнул её и повернулся к другому. Гедимин поморщился. «Хорошо, что я не биолог…»

…Среди одеял на полу шатра что-то блеснуло. Гедимин наклонился и поднял камешек со знакомым неподвижным бликом. Вепуат фыркнул.

— Это уже неуважение какое-то, — пробормотал он, закапывая «зрячий камень» в гравий и накрывая сверху всем, что подвернулось под руку. — Ага, и второй тут же. Ну что они, нас за идиотов держат?

Прикопав вторую «видеокамеру», Вепуат устроился сверху и включил анализатор.

— Гедимин, давай сюда свои сканы. Можешь подремать. Сегодня я сам посмотрю. Что-то мы упускаем, но что?..

…Над ухом кто-то громко хмыкнул и зашуршал контейнерами. Потом Гедимин услышал приглушённую ругань. Открывать глаза не хотелось, но кто-то крепко вцепился в его ладонь и принялся её трясти.

— Гедимин! Смотри сюда! Так и знал — что-то мы упустили!

— Нашёл возбудителя? — Гедимин рывком поднялся на одеялах. Тут же перед его носом оказался голографический экран. На него вытащили три десятка микросканов, покрытых чёрными точками. Вепуат, шипя в респиратор, настраивал увеличение, пока изображение не «поплыло».

— Ну? Теперь видишь?

Гедимин видел только клиновидные чёрные пятна с торчащими из них отростками. Каждое из них покрывала едва заметная плёнка со множеством дыр. Не все они совпадали с отростками, да и сам покров, казалось, был не от этих объектов — они натянули его на себя, расширив узкие места, но широкие так и не ужались по их форме. Рядом были другие объекты, вполне сканируемые, — Гедимин даже опознал в некоторых из них живые клетки.

— Чёрные штуки? Что это?

— Вот чтоб я знал, — Вепуат поморщился. — Оболочка-то — остатки каких-то местных форм жизни. А что внутри, и какого метеорита оно не сканируется…

Он покосился на стопку грязных контейнеров.

— Есть у всех больных, чуть-чуть — у свежих трупов. В мёртвом теле, видимо, не выживает. И снаружи организма — тоже, — он щёлкнул по крышке контейнера. — Надо было сразу заняться образцами! Придётся брать новые. Вот, сожги всё это. А я скоро вернусь.

— Один пойдёшь? — Гедимин недовольно сощурился. — Зря.

— Незачем тебе на это смотреть, — проворчал Вепуат, нахохлив перья, и прополз под пологом. Гедимин обернул грязные контейнеры защитным полем и поднял сфалт. «Как сгорит, проверю на чёрные штуки. Кто его знает, насколько они термостойкие…»

… — Tzaat has— sukemesh! — прошипели над ухомю Гедимин приоткрыл один глаз. Посреди шатра висел шар защитного поля, и Вепуат заталкивал в него испачканные кюветы. Места внутри шара уже почти не осталось.

— Посуда кончилась? — спросил Гедимин, поднимаясь на ноги. Вепуат досадливо дёрнул плечом.

— Ещё нет. А вот терпение — да. И хоть бы молекула пользы!

Фрил и стекло внутри шара зажглись жёлтым светом и вздулись, разбрызгиваясь по стенкам. Расширяющемуся газу некуда было выйти. Защитное поле рябило, но держалось.

— Совсем ничего? — спросил Гедимин, глядя, как плазма внутри шара медленно остывает.

— Ни одного образца, — буркнул Вепуат. — Всё пересмотрел. Как в воздухе растворяются.

— Может, им холодно? — предположил Гедимин. — Или они анаэробные?

Вепуат махнул рукой.

— Думаешь, я не проверял? Температура, герметичность… Без толку. Тают прямо на глазах. Две минуты — и только пустые оболочки. Что-то ну очень специализированное…

Он покосился на сигма-сканер. Поперёк экрана растянулся чёрный клиновидный объект. Это был самый чёткий микроскан — Гедимин видел каждый выступ и каждую прореху на оболочке.

— Дохнут вне носителя. А от чего ещё дохнут — кто же их знает, — пробормотал Вепуат и передёрнул плечами. — Ну да ладно. Пойду умоюсь.

Он высунулся из шатра и тут же удивлённо хмыкнул и вполз обратно, водя по сторонам сканирующим лучом.

— Кьюссы удрали на другой край плато. И, кстати, симптомы уже у двоих. Гедимин! Ты встанешь пораньше — можешь за ними посмотреть? Вот этот и этот. До пробуждения и после. Я, как проснусь, тебя сменю. Что-то Кьюссы всё-таки знают…

31 день Металла, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Волны набегали на узкий мыс. Камень уже истрескался, но почему-то держался. Над ним стоял густой пар. Слева его омывала вода, справа подступала пузырящаяся лава. «Не испаряется,» — думал Гедимин, глядя на волны. «Даже не булькает. Почему? Какая там температура? Надо замерить.»

Он шевельнул рукой, не услышал знакомого щелчка, посмотрел на запястье и ошалело мигнул. Скафандра на нём не было — только ипроновые щитки местами вросли в кожу.

Он снова мигнул — и открыл глаза уже в шатре. Мыс, разделяющий среды, исчез. Посредишатра сидел Вепуат, уложив на колено включённый сигма-сканер, и смотрел, задрав голову, в дымовое окно.

— Далеко оно достаёт… — услышал Гедимин тихий шёпот. Он заглянул в окно вслед за Вепуатом и увидел серое складчатое небо. По желтоватым складкам растекался холодный зелёный свет. Гедимин покосился на часы и еле слышно хмыкнул. «Полтретьего. А энергию сбросили ещё в первом часу. Знал бы расстояние по прямой — посчитал бы скорость распространения.»

Вепуат наклонился над сканером и хлопнул себя по колену.

— Tza! Так и знал, что рябит оно неспроста. Смотри!

На экране Кьюсс с окровавленной мордой запрокидывал голову, вливая в себя воду. Питьё давалось ему нелегко — другой то и дело хватал его за морду и сжимал челюсти, гладя по горлу. Пару глотков спустя от него отстали, и он свернулся в клубок, тяжело дыша. Постепенно его дыхание выравнивалось. Минуту спустя он поднялся, посмотрел на запачканную кровью руку, дёрнул вибриссами и подошёл к умывальнику. Грязная вода потекла в ведро. Через пару секунд Кьюсс, отмывшийся от крови, расчёсывал мокрую шерсть и скалился на сородичей. Они что-то ели — и, кажется, оставили ему слишком маленькую порцию.

— Лечение… — прошептал Гедимин, сузив глаза. — Всё-таки есть препарат… Что это? Что было в воде?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Мы же оба видели. Смывы с «вечного льда». Вот интересно, они на всех так действуют?

Пока Гедимин ошалело мигал, от его пояса отцепили криобластер и раскрутили на составляющие. Вепуат порылся в карманах и, досадливо хмыкая, отсчитал две пробирки.

— Посуды не напасёшься… — он сунул пробирку в кувшин. — Гедимин, держи ледышку!

Гедимин, угрюмо щурясь, зажал холодный камешек меж когтей и поставил под ним пробирку.

— Один… — Вепуат выплеснул воду из ёмкости в ёмкость, замочив по дороге осколок, и поменял пробирки местами. — Два…

— Восемь раз, вроде бы, — пробормотал Гедимин, стараясь не думать о смысле происходящего.

— Одиннадцать, — качнул головой Вепуат. — Я считал. Думаю, это важно.

…Жидкость в пробирке слегка «фонила» — так, на грани чувствительности радиометра; если бы не четыре слоя защитного поля, отсекающие внешнее излучение, прибор бы вообще ничего не обнаружил. Вепуат заглянул в неё и шумно вздохнул.

— Ну что, идём? По крайней мере, не навредит. Джагулы — всё-таки не Сэта.

…Больной кочевник на краю настила при виде чужаков заворочался и с трудом сел. Встать уже не получилось. Гедимин взглянул на шрам посреди лба и едва заметно поёжился. «Дангех. Позавчера ещё бодро бегал.»

— Зачем пришли? — прохрипел Джагул. Слюна вместе с кровью потекла по нижней челюсти. Сглотнуть он уже не мог, да и языком ворочал еле-еле.

— Помочь, — отозвался Вепуат. — Сейчас залью в тебя кое-что. Задержи дыхание.

Джагул дёрнул головой, хрипло закашлялся, но вся вода уже утекла в его ноздрю — и, похоже, просочилась в горло. Он судорожно сглотнул, снова захрипел, и Гедимин ухватил его за плечи — кочевника повело вбок.

— Пусть ляжет! — Вепуат шагнул назад, глядя на сигма-сканер. — Процесс пошёл!

— Какой ещё процесс? — Гедимин подался в сторону. Все, кто ещё мог открыть глаза, смотрели на сарматов. Дангех зажмурился и шумно дышал. Потом он сглотнул и поморщился — и, так и не открывая глаз, потянулся за кувшином.

— Сиди! — запоздало крикнул Вепуат. Джагул, пошатываясь, поднялся на ноги, плюнул себе в ладонь и, рассмотрев плевок, глухо рявкнул.

— Кровь замерла. Что ты сделал?

Гедимин оглянулся на шорох и увидел, что стоит в плотном кольце Джагулов. Когда они успели сбежаться к «больнице», он так и не понял. Вепуат с кривой ухмылкой поднял над головой осколок «вечного льда».

— Очень простое дело. Не вылечит, но умереть не даст. Берите воду и весь «вечный лёд», сколько найдёте. Пусть вода омоет его одиннадцать раз — не больше и не меньше. Раздайте всем по два-три глотка. И так делайте каждый день. Это задержит развитие болезни. А я поищу настоящее лекарство.

Вокруг взвыли. Дангех, оскалившись, громко рявкнул и шагнул вперёд. Толпа расступилась. Он, уже не шатаясь, сделал пару шагов и обернулся, высоко подняв когтистую руку.

— Ур-Зиджалор тебя слышали. Кто не слышал, тем скажут. Арру-ур! Делайте, как он сказал! И пусть Хингаану принесут жертвы!

«Называть богов по имени?» — запоздало удивился Гедимин, почувствовав, как камешек в ладони налился холодом. Джагулы уже разбегались по плато. Отовсюду был слышен вой, грохот поднимающихся броневых пластин, плеск воды и бульканье бурдюков. Мимо сарматов пробежал водонос с костяным коромыслом. Бурдюки мотались во все стороны, едва не слетая с шеста.

— У-ух… — Вепуат попятился к шатру. — Ну, хорошо, что они не медлят. Хотя я бы проверил ещё на десятке больных…

— Сейчас без тебя проверят, — отозвался Гедимин, разглядывая камешек. — Ну? И как это работает? Как что бы то ни было могло так быстро подействовать?

Вепуат пожал плечами.

— Главное, что действует. Выгадаем время.

Гедимин покосился на дальний холм. Над ним повисла эскадрилья туун-шу. Пилоты, высунувшись из люков, смотрели на стойбище. Вепуат взглянул на них и еле слышно фыркнул.

— Интересно, предъявят за кражу патента?

— В ядерный могильник все патенты, — отозвался Гедимин. — Дали бы Джагулам лекарство — были бы им подарки и почести.

Вепуат тяжело вздохнул. Он снова смотрел на сигма-сканер.

— До лекарства ещё далеко. Возбудитель-то никуда не девается. Часть его за день выведется… ну, может быть… но, судя по Кьюссам, вылезать он не спешит. Завтра всё начнётся заново. Как же, всё-таки, эту дрянь выцепить и размножить?

Он оглянулся на ближайший могильник.

— Разве что так… Гедимин, тут нужна вторая пара рук. Пока всем не до нас, пойдём вскрывать трупы.

…Очередной разлагающийся комок, плотно обёрнутый защитным полем, лёг в подогреваемый контейнер. Поле Гедимин сделал непрозрачным. Оборачивать пришлось ещё до извлечения, прямо в брюшной полости мёртвого Джагула. Вепуат шипел в респиратор и периодически толкал под руку.

— Если они и сейчас подохнут…

— Температуру выверил? — спросил Гедимин, сдирая с себя защитное поле. Вепуат нетерпеливо закивал.

— Градус в градус, как у живого Джагула. Воздуха нет, пищи — хоть заешься. А ведь подохнут же…

Он из защитной оболочки вылезать не стал — пошёл к шатру прямо в ней. Гедимин думал, что спать, похоже, придётся снаружи — только гниющих кишок под боком ему и не хватало!

— Может, труп целиком притащить? — вслух подумал он. Вепуат хмыкнул.

— Прикидывал уже. Заметят.

Он оглянулся на ближайший «госпиталь». Кто-то из Джагулов уже поднялся на ноги и теперь, шатаясь, пытался уйти. Кто-то вытирался от крови.

— И у могильника лабораторию устроить — тоже заметят. Как же мне размножить эту тварь? Хоть бы маленькую колонию…

Гедимина передёрнуло.

— Без этого никак?

Вепуат хмыкнул.

— Без исследований возбудителя? Ну, на Земле — никак. Тут ещё можно поговорить с богами. Вот и сходил бы, пообщался с командирами Ук-кута.

Гедимин раздосадованно фыркнул.

— Глупая шутка.

Вепуат выразительно пожал плечами.

— В Элидгене тебе запрещали. А ты всё равно среди ночи вылезал общаться. А тут — официальное место для переговоров. Иди да говори. Так тебя не заставишь. Что, в Элидгене общаться удобнее?

— Да не общался я… — начал было Гедимин, но осёкся. — Какое это общение?

— Обычное, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Ты сказал, тебе ответили. И тут такое же. Вот ты бы и…

Гедимин его уже не слушал. «Сказал…» — он смотрел перед собой, угрюмо щурясь. В груди зашевелилось что-то очень холодное. «Верно. Кое-что я сказал. И как раз о кочевниках. Но не могло же это…»

32 день Мысли, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

За опущенным пологом что-то протяжно взвыло, заверещали дудки, зазвенел металл. Гедимин вскинулся, ошалело мигая, но Вепуат опустил руку ему на плечо и резко качнул головой.

— Всё спокойно, ремонтник. Там, снаружи, куча Джагулов. Несут подношения к одному из алтарей. Хм… новый какой-то алтарь. Заросший по самое некуда. Даже расчищать не стали, так повтыкали чашки.

Вой за стенкой стал громче. Гедимин распознал десяток разных голосов, потом сбился со счёта.

— Да постой ты хоть секунду… — пробормотал Вепуат, тыкая в сигма-сканер. — А ты куда?.. Ага, теперь видно…

Он развернулся к другой стенке и снова уставился на экран.

— Ага! — он широко ухмыльнулся. — Ритуал ритуалом, а о деле не забыли. Тут моют камешки… а тут уже раздают препарат. Это они правильно. Тут медлить нельзя. Хм-м… кажется, я понял, для кого они там поют. Бог Льда…

Гедимин досадливо поморщился.

— Лучше бы для тебя пели. Боги-то не разбежались помогать им…

Вепуат похлопал его по плечу.

— Я их пение лучше отсюда послушаю.

Он убрал «щупы» сигма-сканера и развернул голографический экран. Гедимин мельком глянул на него и отвернулся — там были ряды микросканов со знакомыми угловатыми чёрными пятнами.

— Временная деактивация, вот как, — услышал Гедимин тихое бормотание. — А пока возбудитель неактивен, кровяной камень успевает сработать. Но эти штуки живы, просто парализованы. Чем же их разрушить? Если смывы с ледышек парализуют, возможно, сам минерал…

— Ты их добить хочешь? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Он прислушивался к звону, плеску и шороху за «стеной». Джагулы вбили в гравий вокруг алтаря длинные кости с коваными подвесками, и ветер трепал их. Ближайшее племя собралось под боком у сааг-туула и ждало раздачи лекарства. Кто-то из вожаков держал над кувшином кость с заиндевевшим мешочком, привязанным к ней. Другой лил сверху воду. Третий, перебирая бусины-чётки, отсчитывал количество «поливов». «Из чего угодно сделают ритуал,» — Гедимин ухмыльнулся. Сканирующий луч уже скользил дальше — к опустевшим больничным навесам (землю под ними застелили чистыми листьями, но рядом не было даже санитаров), к могильнику, над которым повисла пищевая воронка… Под луч попали ловчие сети и десяток Джагулов с гарпунами. Гедимин снова ухмыльнулся.

— Сработало. Непонятно, правда, как.

Вепуат досадливо поморщился.

— Что сработало — сам вижу. Непонятно, что дальше-то делать. Прямо сейчас не помрут, хорошо. Раны затянутся. Но возбудитель-то никуда не делся. Заморозка его не убивает.

Гедимин пожал плечами.

— Может, сам понемногу сдохнет?

— Дождёшься, — пробормотал Вепуат. — Есть, конечно, вероятность, что он выпадет в споры. Или выведется постепенно со сменой эпителия. Надо бы проследить за ним хотя бы неделю…

Снаружи раздался костяной треск. Полог откинулся, пропустив толстую искривлённую кость. В её верхнюю раздвоенную часть крепко вцепилась рука «чёрного» Джагула. Вепуат, замолчав, повернулся к чужаку.

— Ты кто? С чем пришёл?

— Хадзаг. Сновидец Ур-Зиджалор, — отозвался кочевник, заходя в шатёр. — Ночью боги говорили.

Он передвигался с трудом, сильно хромая на одну ногу. Несмотря на тепло, его деформированная ступня была обёрнута тонкой выделанной кожей. С одиночного «сапога» свисали бусины, а с чьего-то черепа, надетого вместо шлема, — низки чешуи, перьев и мелких костей. При каждом движении всё это шуршало, и Гедимин только удивился, как Джагул ни за что не цепляется.

— Садись, Хадзаг, — Вепуат кивнул на расстеленные одеяла; Гедимин увидел, как он сразу насторожился. — Что снилось?

Джагул недобро оскалился. «А крови во рту нет,» — машинально отметил сармат. «И язык не распухший.»

— Плохой сон. Зелёная вода, — проворчал Хадзаг. — Холоднее, чем сам лёд. Она говорит — новый ветер откроет для нас ворота. Тени уже ждут. Видел их за камнями. Не уходят. Ждут.

Он замолчал. Гедимин мигнул. «Ворота? Какие ещё… Да чтоб вас всех!»

— Ворота? — переспросил помрачневший Вепуат. — Ты говоришь… говоришь про смерть? Из-за болезни горькой воды? Но ведь снадобье остановило кровь…

Джагул тронул горло согнутым пальцем.

— Знаю. Благодарен. Иначе не пришёл бы. Холодная вода говорит — ворота откроются. Сразу, как подует новый ветер. Твоё снадобье их не запечатает.

Полог откинулся. На пороге стоял «жёлтый» Джагул в накидке из перьев. Увидев его, Хадзаг ощерился и подался назад, перехватывая поудобнее палку. Чужак оскалился и зарычал в ответ.

— Я пришёл не к тебе, Ур-Зиджалор!

— И я не тебя ждал, Ур-Дзууг, — отозвался хромой сновидец. — К чему бы боги свели нас?

— Я пришёл не драться, — прорычал Ур-Дзууг, поворачиваясь к сарматам. — Дадут мне войти?

— Я тебе не мешал, — отозвался Вепуат. — Сиди спокойно, Хадзаг. А ты входи и говори. Ты — сновидец Ур-Дзуугов?

— Зелёная вода, — буркнул «жёлтый» Джагул, опускаясь на одеяла. Он постоянно косился на Хадзага, а тот так и щерился, прижимая уши и не выпуская из рук палку.

— Холодная или горячая? — уточнил Вепуат, как ни в чём не бывало. Джагул вздрогнул и коротко рявкнул.

— Боги говорили со всеми? — он пристально посмотрел на Хадзага. Тот на долю секунды прикрыл глаза. Ур-Дзууг встряхнул ушами и резко развернулся к сарматам.

— Значит, ты уже слышал. Новый ветер принесёт смерть. За воротами уже ждут. Ты помог, остановил кровь. Мы благодарны. Но ты не изменишь волю богов. Те, кто открывает ворота, уже решили.

Вепуат стиснул зубы.

— Новый ветер… Когда он будет?

Гедимин покосился на календарь. «Ветер? Видимо, в день Воздуха… Так. Перед ураганом обычно бывает много всякой другой дряни. А у Джагулов наверняка есть синоптики…»

— Один хороший день, четыре плохих, — «жёлтый» показал когтистые пальцы на разных руках. — И день нового ветра. Мало времени. Что ты скажешь, жрец? Что тебе сказали боги?

Вепуат угрюмо сощурился.

— Значит, у нас последние сутки. Что ж, спасибо вам обоим. Если… Так. Подождите.

Джагулы, зашевелившиеся было на подстилках, настороженно подняли уши. Вепуат торопливо искал что-то в памяти передатчика.

— Ведь понял же, что где-то слышал. А где… Ага! Так и есть, — он криво ухмыльнулся. — Хорошо, что записал. Память у меня так себе. А у вас, сновидцев, наверняка хорошая. Скажи, Хадзаг, что тебе снилось в самую последнюю ночь Пустоты?

Джагул вздрогнул и прижал уши.

— Очень плохой сон, — нехотя ответил он. — Пил из холодной реки, и она светилась.

— И вода в ней очень горькая, — пробормотал Ур-Дзууг, нервно скалясь. — Холодная зелёная вода…

— Она не говорила с вами? — спросил Вепуат, глядя то на экран, то на пришельцев. — Ничего про… допустим, еду? Или пламя?

— Нет, — буркнул Хадзаг, переглядываясь с Ур-Дзуугом. Тот дёрнул вибриссами.

— Нет, ни слова. Что ты знаешь, пернатый жрец? Что тебе сказали?

Вепуат резко поднялся на ноги.

— Не уходите. Надо подумать. Гедимин!

Он провёл пальцем вдоль височного щитка. Гедимин выпрямился, опустил экранирующие пластины до упора и вопросительно хмыкнул.

— Времени очень мало, — пробормотал Вепуат, постукивая когтем по запястью. — Ты ведь помнишь первый день Воздуха? Джагулы тогда к тебе пришли. Ты мне ещё передал их слова. А я записал, чтобы не забыть. Помнишь, что им приснилось?

Гедимин мигнул.

— Что-то про горькую во… Sa hasu!

— Именно, — Вепуат мрачно кивнул. — «Кто узнает вкус вашей пищи до того, как подует новый ветер… для того никакая вода не будет горькой.» Холодная зелёная вода, помнишь? Ты ещё подозревал, что это про Ук-кут…

Гедимин снова мигнул. «Я? Точно? Вот же у кого-то память…»

— И чем это нам поможет? — спросил он, угрюмо щурясь. — Тот сон не соврал — наших Джагулов не зацепило. Новый сон, видимо, тоже не врёт. Но ведь про лечение там ни слова!

— А вот как раз про него там и сказано, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Я тебе это даже прочитал! Ясная же подсказка! Ну⁈

Гедимин поморщился. Загадки он не любил и в более спокойное время — и сейчас ему точно было не до них.

— Наши Джагулы наелись Би-плазмы, — буркнул он. — Но этим-то есть её уже поздно…

— С чего ты взял? — Вепуат достал из-под перьев флягу. — Новый ветер ещё не подул.

Он дёрнул височную пластину кверху и сел перед Джагулами. Гедимин услышал короткий рык и рявкание. Кочевники переглянулись, поднимая вибриссы. Вепуат нашарил в кармане костяные осколки и обмакнул в Би-плазму. Хадзаг настороженно посмотрел на шевелящуюся каплю перед его носом и, прикрыв ноздри ладонью, слизнул. Тут же он зажал себе пасть двумя руками. Проглотить ему удалось далеко не сразу. Следом за челюсти схватился Ур-Дзууг.

— Ты в себе⁈ — запоздало вскинулся Гедимин. — Помрут же оба…

— Не с чего, — коротко ответил Вепуат, глядя на сигма-сканер. Джагулы, кривясь, грызли какие-то корешки. Вепуат поставил перед ними кувшин с чистой водой.

— Ну и на кой их мучать? — Гедимин поморщился. Дёргаться было уже незачем, можно было сесть — и вспомнить, что Джагулы-союзники Би-плазмой давились, но никто не отравился.

— Лучше плеваться, чем помирать, — отозвался Вепуат, не сводя глаз с анализатора. Хадзаг отхлебнул из кувшина — и, замерев на секунду, заглянул внутрь. Потом отхлебнул ещё раз — и, что-то рявкнув, потянулся за корешком. «А он не кривится,» — внезапно понял Гедимин. «Ни от воды, ни от этой… этого мутагена…»

— Ра-бо-та-ет, — прошептал Вепуат, недоверчиво ухмыляясь.

— Что? Где? — Гедимин, отодвинув височную пластину, склонился над анализатором. На экране шевелилось какое-то месиво, и среди него — шипастые чёрные пятна. Одно из них внезапно сжалось и исчезло, оставив едва различимую пустую оболочку.

— Вода не горькая, — медленно проговорил Ур-Дзууг, вытирая усы — и вдруг одним прыжком вылетел из шатра. Из-за полога донёсся протяжный вой, переходящий в хохот. Хадзаг сердито оскалился.

— Что ты сделал, жрец? Эта слизь… Я думал — её вкус забил горечь. Но вода и впрямь не горькая. И другие вещи тоже.

— Тебе скоро станет легче, — Вепуат опустил сигма-сканер и наконец улыбнулся. — Не знаю, что там думают боги, но… Созови-ка вождей. Пусть придут все. От каждого племени.

…Из шатра пришлось выйти — он был большим, но полторы сотни Джагулов туда не влезли бы. Вепуат поднялся на холмик. Гедимину там места не хватило, и он остался внизу, держа наготове генератор защитного поля. Особенно ему не нравились двое «шаманов» под боком. Площадку вокруг холмика они расчистили, но сами остались рядом с сарматами. Гедимин настороженно косился то на них, то на толпу вокруг.

— Новое снадобье, — Вепуат поднял перед собой контейнер с Би-плазмой. — Плохо и на запах, и на вкус…

Хадзаг, вставший справа от Гедимина, ощерился и сердито рявкнул.

— Тут нет детей! Только воины и вожди. Кто боится невкусной пищи, тот заслужил открытые ворота!

Ближайший вожак зарычал в ответ.

— Что там за вещь? Она лечит? Чего ты ждёшь⁈

Вепуат, хмыкнув, протянул ему костяную щепку.

— Не дыши!

«Надо бы им давать облучённую Би-плазму,» — запоздало подумал Гедимин, глядя, как Джагул держится за нос и горло одновременно. Ещё секунда — и кочевник затряс головой и сдёрнул с пояса фляжку. Пил он долго — и с каждым глотком его уши и вибриссы поднимались всё выше.

… — Наши звери несут четыре сотни воинов, — Дангех, заев наконец Би-плазму, включился в разговор. — И каждый пьёт горечь.

— А у нас их сто двадцать, — буркнул другой вожак. — Тех, кто выжил. Хватит твоего снадобья? Или оно только для Ур-Зиджалор?

Дангех сердито оскалился. Вепуат потыкал в передатчик и повернулся к Гедимину.

— По грамму на каждого… Девять кило Би-плазмы. Думал, будет больше.

— Думаешь, данные достоверные? — Гедимин покосился на кочевников. — Вот такие круглые цифры? Врут они, но вот в какую сторону…

Вепуат пожал плечами.

— Ну, давай удвоим дозу. Восемнадцать кило. Или двадцать взять?.. А, восемнадцати хватит.

Он повернулся к Джагулам.

— Снадобье — в городе Пламени. Ехать туда уже некогда. Пусть все отойдут в укрытия! Тут будет костёр, ворота для Сэта.

Джагулы быстро переглянулись.

— Что тебе нужно? Сухие листья? Жир? — спросил Дангех. Другие — те, кому не досталось Би-плазмы — уже расходились, и со всех сторон слышались вопли и треск гравия.

— Пусть принесут горшок жира, — сказал Вепуат, оглядываясь по сторонам. Сааг-туулы, только что спокойно жевавшие кустарник, залегли и захлопнули все «люки». Кто-то ещё не успел, и их «экипажи» втаскивали в «отсеки» недосушённые тряпки, бурдюки с водой и распяленные шкуры.

— У нас полно горючей смеси, — сказал Гедимин, сдирая с плоского камня остатки лишайника. — На кой тебе их горшок⁈

— Альготу отдам, — ответил Вепуат. Он спокойно ждал и только почёсывал урчащего «трилобита». Тот растопырил перья и замер.

— А бог льда-то жертву принял, — внезапно ухмыльнулся Вепуат. Он смотрел на дальний алтарь, уставленный чашками-конусами. К ним никто не прикасался — даже мелкие падальщики не сновали вокруг.

— Ты следи за подопытными, — буркнул Гедимин. — Может, им уже хуже.

Вепуат хмыкнул.

— Надо будет поучить тебя строить реакторы. Открывай портал! Нам эти девять тысяч доз ещё раздавать…

Огонь зажёгся сразу же — и в ту же секунду поднялся высоким тёмно-красным столбом.

— Кьюссы! «Нет» — это «нет»! Кто не понимает слов — поймёт язык огня!

Гедимин вскинул «арктус», заворачивая огненный гейзер в высокий кокон.

— Тихо! — Вепуат сердито громыхнул перьями. — С какой стороны мы похожи на Кьюссов⁈

— Хшшшшш! — гейзер рухнул, расплескавшись по площадке. — Массстер Хетпу⁈

— Ага. Привет, — буркнул Вепуат, разрушая защитное поле. — Не откроешь ли ворота в Элидген? Дело очень срочное.

Языки огня заколыхались.

— Мастер Хетпу⁈ — донеслось из костра, и Гедимин ухмыльнулся, узнав голос Кут’тайри. Вепуат облегчённо вздохнул.

— И тебе привет, Кут’тайри. Айзек там далеко? Скажи — очень срочно. Нужна Би-плазма, облучённая, восемнадцать килограмм. Он поймёт.

— Пифласс… — жрец запнулся и исчез в огне. Гедимин покачал головой.

— Надо на листке написать. Он это в жизни не выговорит.

— Вепуат? Гедимин? Что там у вас? — из огня проступил чёрный силуэт. — Вас пора вытаскивать?

Вепуат мотнул головой.

— Перекинешь нам канистру Би-плазмы? Двадцати литров хватит.

Айзек хмыкнул.

— Выживет она? Вот на Би-плазме мы не проверяли…

— Я выжил — и она выживет, — отмахнулся Вепуат. — А этот горшок отдай Альготу. Какой-то жир. Вдруг полезный?

…Канистра из металлофрила опустилась на землю и замерла. Гедимин настороженно смотрел на неё — обычный земной предмет здесь казался неуместным и вызывал подозрения. «Спокойно,» — сказал себе сармат, поднимая канистру. «Щупальца отрастить не успеет. Сожрут раньше.»

— Гедимин! — чёрный силуэт снова заслонил костёр. — Вепуат где? Убежал? Тогда слушай ты. Завтра — сильный кислотный ливень. А с него начинаются плохие дни. Закончатся тридцать девятого. Вернуться уже не успеваете, так что — найдите себе укрытие. Хоть под камень забейтесь. На Джагулов не рассчитывайте, они — сами за себя.

Костёр погас. Площадку заволокло чёрным дымом. Гедимин оглянулся на ближайшее стойбище — там уже хлопали «крышки люков», и кто-то призывно выл. Рядом с залёгшим зверем стоял с канистрой в руках Вепуат.

— Разолью по горшкам, — выдохнул он, когда Гедимин к нему подошёл. — А дальше — сами.

…Канистра куда-то исчезла. Может, она отрастила крылья, а может, Джагулы разобрали её на амулеты, — Гедимин выяснять не стал. Его занимало другое.

— Тут же и укрыться негде, — он сердито сощурился на сигма-сканер. — Даже озёра слишком мелкие. И фауны там нет. И соседние Сфены — один другого «лучше»…

Вепуат лениво отмахнулся. Он лежал на одеялах и задумчиво ухмылялся. Анализатор на его запястье то и дело мигал, сохраняя новый скан.

— Кьюссы спокойны, — пробормотал он, посмотрев на экран. — До утра по-любому ничего не начнётся. Где небесный остров, я помню. Вряд ли там так уж опасно… Всё-таки сработало. Надо же! Спрошу завтра у Хадзага, что ему снилось…

33 день Кислоты, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

«На кой мне было надо такое широкое полотно⁈» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на свисающие нити. Он уже заправил в станок столько основы, что сбился со счёта, но плашка всё не кончалась и не кончалась. Гедимин подцепил очередную нить — и станина под рукой затрещала. Свет мигнул, из белого становясь неприятно розовым. Сармат вскинулся и захлопал рукой по одеялам. Никакого станка не было — как и крыши над головой. От шатра остались костяные дуги, и кочевники уже выдёргивали их из земли и быстро, почти бегом, тащили к ближайшей тёмной громаде. В её боку зияли светящиеся проёмы. Присмотреться к ней Гедимин не успел — над головой полыхнула долгая зелёная вспышка.

— Вставай! — крикнул Вепуат, повернувшись к нему, и ударил пальцем по височной пластине. Сармат дёрнул её кверху, выпрямился, закинул сфалт на плечо и развернулся к бывшей «двери». В проёме среди растаскиваемых дуг стоял хромой Джагул и сердито скалился.

— Не ушли? Чего ждали⁈ Жгучей воды⁈ Место готово. Идём!

— Куда? — спросил Гедимин, шагнув на голый гравий — кто-то успел сгрести и уволочь все одеяла и подстилки. Последний опорный шест выдернули из камней. Тёмную долину осветила долгая жёлтая вспышка. Ветер бросил в лицевой щиток горсть сухой органики.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, глядя в небо. Оно всё пошло волнами и закрутилось в спирали. По центру каждой из них мерцало яркое световое пятно. Вспышки рассекали спиральные тучи ветвистыми разломами.

— Идём! — рявкнул Хадзаг, оглядываясь на длинный тёмный холм. Проёмы в панцире сааг-туула уже закрылись, осталась единственная светящаяся щель.

— Где Кьюссы? — спросил Вепуат, вцепляясь в шлейки на груди. Крылатый «трилобит» отлепился от его брони и взлетел на плечи и теперь бился там, шипя и треща всеми перьями.

— Кьюссы? Давно улетели! — Хадзаг повернулся к «живой крепости» и завыл. Кто-то ответил ему. Гигантский зверь заворочался, пытаясь зарыться в гравий. Хадзаг шагнул к нему, нетерпеливо махнул посохом.

— Чего ждёте⁈ Яд летит по ветру!

— Гедимин, иди с Хадзагом, — Вепуат толкнул сармата в плечо и развернулся к «причалу». — Туун-шу там. Нельзя его бросить. Я останусь.

Туун-шу, раздув бока, бил хвостом по воздуху, и натянутые тросы едва его удерживали. Притихший было чёрный «трилобит», увидев его, снова рванулся в небо. Хадзаг завыл.

— Отпусти зверей, пусть летят! — он ударил палкой по тросу. — С хорошим ветром вернутся!

Он вскинулся, глухо рявкнул в сверкающее небо и захромал к последнему открытому «люку». Гедимин оглянулся на Вепуата.

— Выставить купол?

— Они не зря рвутся в небо, — отозвался тот, медленно разжимая пальцы. — Что-то чуют… Гедимин, помоги!

Помощь не понадобилась — бьющийся зверь расшатал все анкера. Один рывок — и они вылетели из камня. Туун-шу, волоча их за собой, с рёвом и свистом взлетел вертикально вверх. Чёрный «трилобит» вскочил на его панцирь и вцепился в головные шипы. Вепуат махнул зверям на прощание и, цапнув Гедимина за локоть, побежал к открытому «люку». Что-то трещало и ломалось под ногами — за ночь вся флора высохла до хруста. В последней вспышке Гедимин успел увидеть лишённые листьев деревья-столбы над платформой-алтарём. Затем «люк» захлопнулся, и сармат остался в тесном кривом туннеле. «Палуба», в которую он вцепился когтями, встряхнулась и шумно вздохнула. Вдалеке приглушённо загромыхало.

Из «туннеля» Гедимин выполз боком, едва не ободрав обшивку. Вепуат — а вместе с ним двое Джагулов — уже стояли в широком пустом отсеке. На «палубе» лежал длинный пласт грубого волокна, прибитый к «переборке» кривыми костями. Джагул, оглянувшись на Гедимина, двинулся вправо, в ещё более узкий и кривой «туннель», и свернул за «переборку». Оттуда тянуло теплом.

— Ур-Зиджалор помнят, кто им помог, — проворчал Хадзаг, поворачиваясь к сарматам. Он стоял посреди узкого отсека, застеленного шкурами поверх «древесного» войлока. На «переборках» переплетались светящиеся линии — орнамент, нанесённый церой. В ничем не застеленном углу, в углублении, стояло ведро из кожи. Со стены свисали разноразмерные ёмкости и мешочки.

— Вода. Еда. Постель, — Хадзаг указал когтистым пальцем на разные предметы в отсеке. — Сделали, как могли. Едкий ветер вас не достанет. Когда стихнет, вы услышите. Спите. Сегодня, завтра, ещё четыре дня. Пока всё не успокоится.

Вепуат благодарно кивнул.

— Хорошее укрытие. Больным, я вижу, лучше?

— Ур-Зиджалор помнят. Награду ты получишь, — буркнул второй Джагул, до сих пор молчавший. — Теперь — лежи. Так легче дышать.

Он пропустил Хадзага в коридор и сам шагнул назад, опустив за собой полог. «Дверь» в отсек была толще обычного — к обрезкам шкур, сшитым вместе и растянутым поперёк проёма, приделали широкие полосы войлока. Вепуат прижал их к «палубе», и шорохи снаружи практически стихли.

— Ничего так нора, — Вепуат сел у длинной «стены», вытянув ноги вдоль неё. Гедимин сделал шаг — и врезался плечом в выступ. В десяти сантиметрах от другого его плеча с «переборки» свисал кувшин. Сармат, морщась, опустился на застеленную «палубу».

— Отсек на входе был пошире.

— В том-то и дело, что он на входе, — отозвался Вепуат, прижимаясь к «стене» между выступами. — А герметичность тут так себе. Нам-то, в скафандрах, нет дела до кислот. А вот местным…

Гедимин тоже попробовал устроиться на полу, но плечо упёрлось в очередной выступ. «Отсек» был расположен в глубине «жилого массива», на максимальном расстоянии от ядовитой забортной атмосферы, — на этом его достоинства и заканчивались. Сармат, повозившись, улёгся набок и подсунул руку под голову. «Герметичность,» — вяло шевельнулось в мозгу. «Люки закрыты. Значит, дышать тут особо нечем.» Он дотянулся до респиратора и закрыл клапаны. Скафандр зашипел — внутрь пошёл воздух из баллонов. Разницы Гедимин не заметил.

— Мн-да, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Надеюсь, Тикс добрался до того острова.

— Как ты его потом будешь искать? — спросил Гедимин. Вепуат пожал плечами.

— Не прилетит сам — пошлём эшку-тэй на поиски. Не отсюда, так из Элидгена. Киф говорит — приручённые туун-шу надолго не улетают. В одиночку им не выжить.

Гедимин открыл было рот, но увидел, как глаза Вепуата сузились и потемнели, и промолчал.

— Ага-а… — протянул разведчик, пристально глядя на экран. — Наконец-то вы не дёргаетесь, и всё видно. Самку пропустим… А, вот и оно.

На экране снова зашевелилось что-то многочисленное и непонятное. Вепуат вытащил в соседний столбец старые сканы и радостно хмыкнул.

— Работает! Не знаю, как, но — смотри сам, — он развернул перед Гедимином голограмму. Сармат мигнул. Из того, что на ней копошилось, он опознал только угловатые чёрные объекты — и слева их было гораздо меньше, чем справа.

— Видел? — Вепуат торжествующе ухмыльнулся. — Только день прошёл, а четверть уже передохла. И-и… ага, видел? Би-плазма ещё действует! Если так и дальше пойдёт, к вечеру останется половина.

Гедимин следил за ближайшей «бактерией» — чёрным сгустком в явно чужой оболочке. Он не сразу понял, что сама она не движется — её толкали «соседи», обычные микроорганизмы. Её шипы медленно укорачивались, пока не остался только шарик. Пара секунд — и чёрный сгусток исчез, оставив сдувшуюся пустую оболочку.

— Странное что-то, — пробормотал сармат. — Би-плазма может съесть бактерию. Но не облучённая же — и не грамм на весь кишечник…

— Если бы вытащить эту бактерию и поставить опыт в контролируемых условиях… — Вепуат тоскливо вздохнул и снова уставился на экран. — С утра тут, похоже, раздавали ледяную воду. Это они правильно. Слабее возбудитель — меньше проблем.

Гедимин перевернулся на спину и включил сигма-сканер. Он настраивать увеличение не стал — «выглянул» наружу, убедился, что округу заливает кислотой, и вся поверхность шипит и плюётся паром, и развернул луч к жилым «отсекам». Джагулы, как и сарматы, устроились в тесных ячейках ближе к телу сааг-туула. Кто-то уже дремал, кто-то лениво пережёвывал пищу. Гедимин хотел было выключить сканер, но остановился на жующем Джагуле. Тот сплюнул кашицу в поставленный у самой пасти сосуд, взял из корзины на стене пару корешков, счистил какое-то пятнышко и принялся жевать. Иногда он останавливался и пускал слюну в тот же сосуд — что-то мешало кочевнику её сглотнуть.

— Смотри, — сказал Гедимин Вепуату, повернув к нему экран. — Что это он? Опять плохо стало?

Луч, сместившись, «осветил» ещё троих Джагулов. Они сидели — точнее, полулежали — у корзин с корешками и неторопливо жевали и сплёвывали. Гедимин вдруг понял, что они не морщатся — на вкус растения не были гадкими.

— Крови нет, — мгновенно определил Вепуат. — Ротовая полость в норме. Готовят что-то, похоже. Такая вот обработка естественными ферментами. Помнишь, наши карлики так зерно грызли?

Гедимин поморщился и отвёл луч от кочевников.

— Неудивительно, что у них эпидемия.

Вепуат весело хмыкнул.

— Это самки. У них заразы не было. А вообще — любопытно… Корзины-то большие. Готовят на всё племя?

Гедимин развернулся лицом к «переборке» и убрал картинку с экрана. «Когда-нибудь мы вернёмся на базу,» — думал он. «Ещё пара недель — и все корпуса отстоятся. Проверю усадку — и будем монтировать трубы. Надеюсь, сварщики там тренируются. И не придётся всё делать самому…»

…Время в отсутствие внешних раздражителей тянулось медленно. Гедимин успел дважды заснуть и проснуться. На третьей попытке провалиться в сон Вепуат встряхнул его за плечо. Потом зашевелилась «палуба», и по пальцам потянуло сквозняком.

— Всё! — Вепуат добрался до полога и поднял его, и Гедимин услышал приближающееся верещание дудок. Кто-то быстро шёл по коридорам и дул в костяную трубку. Она взвизгивала и замолкала.

— Эй! — крикнул кому-то Вепуат, заглянув за поворот.

— Эррх? — отозвался дудочник, перестав верещать. «Палуба» закачалась — огромный зверь встряхивался. Потом Гедимин услышал гул и шипение — вдалеке приоткрывались массивные «крышки люков». Сармат покосился на сканер — воздух, ворвавшийся в «отсек», был сырым и принёс несколько подозрительных молекул, но уже годился для дыхания.

«Уже вечер?» — удивился Гедимин, мимо выступов и хрупких предметов пробираясь к выходу. Визг дудки донёсся откуда-то из-за поворота. Потом в «отсек» заглянула удивлённая самка.

— Выход открыли, — сказала она, указывая вдоль коридора. — Кому надо — за водой. Там уже пошли.

— Надолго открыли? — деловито спросил Вепуат. — Нам пока набирать некуда.

Самка заглянула в пустое ведро и дёрнула ухом.

— Идите быстро. Уже темнеет. Ночью, если надо, выпустят. Но лучше не лазить. Завтра… — она поёжилась. — Завтра не рассветёт.

Гедимин покосился на календарь. «Так и есть — день Мрака. Придут падальщики…» — ему вдруг стало не по себе, и он пристально посмотрел на самку, выискивая признаки болезни. «Джагулы сейчас ослаблены. Могут Икси посчитать их смертельно больными? Надеюсь, они знают, как защититься…»

Теперь, когда полог был поднят, от тишины не осталось и следа. Снаружи шуршали, хрустели, чавкали, несли куда-то булькающие вёдра, а в обратную сторону — полные бурдюки. Кто-то стучал костью о кость и дул в раковину. Вепуат выглянул наружу, перекинулся с кем-то парой слов и вернулся в «отсек».

— Пойдём разомнёмся. И искупаться надо бы. Сколько тут сидим, а в озеро не влезли.

…Уже темнело, но вокруг «живых холмов» мигали фонари. Гедимин сначала подумал, что их повесили на броню, чтобы на обратном пути никто не потерял свой «люк». После сидения в тесном «отсеке» вообще думалось плохо. Сармат глубоко вдохнул, потянулся, повисая на краю броневой пластины, и снова оглянулся на долину. Фонари мигали не просто так — их постоянно кто-то загораживал. Джагулы носили их с места на место, приглядываясь к чему-то на земле, и ворошили гравий костяными мотыгами. В тусклом свете сверкнула золотистая броня — Вепуат остановился под «склоном» и нетерпеливо помахал Гедимину.

— Тут корни копают. Что, и тебе надо? Идём, а то всё озеро займут!

— Урр-ху! — раздалось с двух сторон одновременно. Кто-то протянул Вепуату корень. Сармат отмахнулся и ускорил шаг, огибая освещённые площадки. Когда он проходил мимо, раскопки прекращались. Гедимин видел, как Джагулы ухмыляются, прикрывая клыки ладонью. Кровью никто не плевался и уши не прижимал.

Из котловины доносился громкий плеск. Кто-то рычал и фыркал. По берегам поставили фонари. Гедимин заглянул в озеро. Вдоль берегов, на мелководье, не было свободного места — и в этой котловине, и в следующей, более горячей. Вепуат обогнул ещё одну и остановился там, куда свет фонарей не доставал. В темноте что-то булькало и тихо шипело.

— Плюс восемьдесят, — сармат ухмыльнулся. — Зато никто не лезет.

Он похлопал себя по запястьям и карманам и соскользнул в воду. Погрузился неглубоко — всего по плечи: внизу был ещё один уступ, терраса вдоль скалы. Гедимин, хмыкнув, съехал следом. Медленно булькающая вода была чуть плотнее, чем он привык. «Рассол,» — подумал сармат, открывая клапаны и чувствуя, как жжение сменяется приятным теплом. Кто-то посветил в котловину и удивлённо рявкнул.

— Мыльный раствор, — хмыкнул Вепуат, пропуская воду сквозь пальцы. Она, и правда, была чуть белесой.

— Дождь прошёл, соль с камней посмывало. А куда ей было течь, как не сюда? — вслух рассуждал Вепуат, наливая жидкость в пробирки.

Гедимин посмотрел на сигма-сканер. Сарматы стояли на верхнем подводном уступе; в пяти метрах под ними был ещё один, обросший кольчатыми трубками. Гедимин насчитал ещё три таких «ступени» на разных глубинах, но так и не нащупал дно.

— Эррх… Вас оттуда вытащить? — спросил кто-то сверху. — Скалы тут крутые.

— Вылезем, — отмахнулся Вепуат. — Что, уже ночь?

…Кожу ещё немного щипало. Гедимин смочил её холодной водой. Было бы интересно посмотреть, как она из багровой становится серой, но вскрывать скафандр не хотелось.

— А мешочки без нас кто-то проверил, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на «стену». — И в них порылся.

— Да хоть бы вовсе забрал, — отозвался Гедимин, устраиваясь на шкурах. После купания мозги совсем размякли, и в голову лезла всякая чушь. «А вот интересно,» — думал он, проваливаясь в дремоту. «Икси ведь будут купаться, как придут. А в каком озере? Что у них с термостойкостью?»

Часть 42 34 день месяца Воздуха — 9 день Льда. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту — Сфен Камня, город Джера — Сфен Огня, Корни Огня

34 день Мрака, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Над головой что-то вспыхнуло. Гедимин, не открывая глаз, уткнулся лицевым щитком в одеяло.

— Процентов сорок осталось, — прошептал над ним Вепуат. — Ага, и у этого тоже. Но у тех, что остались, шипы выросли раза в два. Хорошо, что они не шевелятся. Лёд, похоже, пили ночью. Это они правильно…

Гедимин нехотя перевернулся набок и открыл глаза. Ослепительно ярким фонарём ему спросонья показался экран сигма-сканера. Вепуат вовсе не тыкал его сармату в лицо — наоборот, прикрыл ладонью и отвернулся. «Это не экран яркий,» — понял внезапно Гедимин, посмотрев на «переборку». «Это всё остальное потускнело.»

Полосы светящегося орнамента потухли и слились со стеной. Темно было и снаружи. Гедимин приподнял полог, выглянул в коридор и почти нащупал уплотнившуюся темноту. Показания дозиметра ушли в глубокий минус.

Гедимин опустил полог, достал фонарь. Устройство светилось вполсилы, и тени от многочисленных выступов и предметов на стенах стали только плотнее. «Слишком много теней,» — подумал сармат; ему было не по себе. «И никак от них не избавишься. Слишком много выступов…»

— Где Джагулы? — спросил он. Ему представился большой «отсек» с гладкими «стенами», вымазанными церой. «Если в таком месте сесть в ряд, может, световой барьер и сработает…»

— Кто где, — отозвался Вепуат, разглядывая экран сканера. — В основном — где и вчера были. Завтра холодает. Может, поэтому наружу не лезут. Внутри теплее.

— И как они защищаются от Икси? — спросил Гедимин. Ему снова стало не по себе. Тень на стене шевельнулась — и не от того, что качнулся фонарь.

— Никак, — ответил Вепуат и зевнул в респиратор. — И наши никак не защищались. Лежат себе. Непохоже, чтобы их кто-то трогал.

По пальцам потянуло холодом. Что-то прошуршало по коридору, постукивая не то иглами, не то подвесками.

— Шли бы они купаться, — пробормотал Гедимин, опускаясь на подстилки. Что-то мешало удобно пристроить локоть. Сармат повернулся — и одеяло повисло на руке, нанизавшись на шипы.

— Мать моя колба!

— А тебе идёт, — вполголоса заметил Вепуат, глядя на проросшие из скафандра гребни. Каждая пластина верхней обшивки выпустила короткий шип и ещё четыре по периметру. Щитки стали выпуклыми и укороченными, наружу проступил нижний золотистый слой. Гедимин повёл лопатками и сердито сощурился — отросшие гребни заскрежетали по «переборке».

— Да чтоб вам всем, — пробормотал сармат, отодвигаясь от «стены». Теперь не зацепиться за выступ стало ещё сложнее. Гедимин содрал с руки горсть чёрной чешуи, покосился на сфалт за плечом, на шкуры под ногами, на кривые «стены». «Ну, и где тут заниматься переплавкой? Тут же встать негде…»

— Вот и правильно, — сказал Вепуат, глядя, как сармат приделывает чешуйки обратно. — Пусть себе растут. Интересно же, что в итоге выйдет!

— Иди на Седну со своими интересами, — буркнул Гедимин, поднимая сигма-сканер. «Специальное помещение… Где-то же они плавят металл. Там и места больше, и горючие материалы убраны. Ага, вот и оно, — два „отсека“ вместе, печи в стенах…»

Он поводил сканирующим лучом по сторонам, запоминая извилистую дорогу. «Два яруса вверх — и до двери из деревянных плашек. Странная дверь, конечно, — больше шума, чем защиты…»

— Эй! — запоздало вскинулся Вепуат. — Ты куда⁈

— В кузницу, — буркнул Гедимин, прикрывая экран сканера ладонью. Вроде бы дорогу он запомнил — но, шагнув на ощупь, тут же врезался плечом в какой-то выступ. Они торчали из «переборок» хаотично, а «палуба» местами проседала, а кое-где бугрилась — и ни порядка, ни логики в этом рельефе не было.

— Вот же ж нет покоя… — проворчали за спиной. Затем рядом мигнул белый огонёк.

— Притормози, я с тобой, — буркнул Вепуат. — Давай здесь направо. Через тот люк быстрее дойдём.

Пальцы обдало холодом.

— Не свети, — прошептал Гедимин, закрывая экран ладонью. — Тут Икси.

Он нащупал в темноте что-то холодное и плотное. Оно выскользнуло из-под пальцев и с тихим шипением двинулось дальше. Кто-то тронул когтем шипастую броню Гедимина. Обшивка заскрежетала.

— Вверх, — скомандовал Вепуат, протискиваясь мимо сармата к «лестнице» — выступам со вбитыми в них костяными «ступеньками». Гедимин отключил сканер и нащупал края «люка». Горизонтальные переходы кое-где былидаже просторными, но вот вертикальные…

— Ложись на грудь, — прошептал Вепуат, нащупывая что-то на его спине. — Это ты шипами упёрся. Тут такие три гребня…

«И что я их в отсеке не отломал⁈» — Гедимин, угрюмо щурясь, выполз на «палубу». Что-то с шипением прошло мимо, обдав сармата холодом.

— Ты на правую стену опирайся, — прошептал Вепуат. — Слева полог.

Едва он заговорил, чавканье за левой «переборкой» затихло. Кто-то растерянно рявкнул. Гедимин сделал неосторожный шаг и с треском налетел на выступ. От наплечника что-то отломилось.

— Полезешь вверх — сразу вперёд прижимайся, — посоветовал Вепуат, уже добравшийся до «лестницы». — И что тебе в отсеке не сиделось⁈

…Дверь из плашек громыхнула за спиной. Гедимин зажёг фонарь. Что-то с шипением метнулось к переборке, и сармат зажал светящееся стекло ладонью.

— Тут будет светло, — буркнул он, глядя на уплотнившуюся темноту. — И жарко. Переплавлю — уйду.

— Хшшш, — донеслось из тёмного угла. — Шшшто не ссспишшшь?

— Работа, — отозвался Гедимин, поворачиваясь к печи. Ладонь от фонаря он убрал — теперь хотя бы можно было разглядеть раскалённые заслонки и стойку с тиглями. Кейек внутри печей «горел», но не светился; даже багровый от перегрева металл потускнел.

— А нам ведь ещё обратно пробираться… — шумно вздохнул Вепуат, сдирая со спины Гедимина щитки. Сармат провёл когтями от плеча до запястья, слущивая чешую. Чулком она уже не слезала, отдирать приходилось по одной, подставив под отлетающие куски «корзину» из защитного поля.

— Вот уж что подождало бы до утра, так это твоя броня!

Гедимин молча высыпал чешую в тигли. Потускнение кейека на температуру не повлияло — через пару минут уже пошёл пар.

— Хшшш, — донеслось из угла. — Сссавтра похолоттает.

— Шли бы купаться, пока озёра тёплые, — мрачно посоветовал Вепуат. — Тут никто не умирает. Работы вам не будет.

В углу зашелестело. Гедимин покачал тигель, перемешивая расплав.

— Ты точно всё со спины убрал? — спросил он, шевельнув лопатками. Вепуат обиженно хмыкнул.

— Толссстый пантсссирь, — прошипели в другом углу. — Сссачем ссстолько ссслоёв?

— Надо, — буркнул Гедимин, заливая чёрную жижу в распылитель. Чтобы фрил не лип к тиглю, пришлось перегреть его, и новое напыление, остывая, норовило стечь. В углу зашуршали громче.

— Тебе для остывания свет нужен? — спросил Вепуат, закрывая заслонку. В «отсеке» стемнело. Гедимин, расставив руки, молча ждал. Замерить температуру без анализатора было нечем. «Пока не застынет, по местным лазам лучше не ползать.»

…Новая обшивка легла криво. «А что ты хотел, перенапыляя на коленке?» — Гедимин досадливо поморщился. «Всё равно ей жить тринадцать дней. Потом опять мутирует.»

Вепуат опустил сканер и шумно выдохнул.

— Ушли!

— На озеро? — угрюмо спросил Гедимин, глядя на дозиметр. Интенсивность излучения медленно росла и уже дошла до нуля. Ещё минута — и на «стене» проступил светящийся орнамент. Под полог просочился свет снаружи; чуть позже в коридорах послышались шорохи, приглушённое рявканье, и кто-то взялся за сигнальную дудку. Вепуат поднял сканер и принялся возиться с настройками, то хмыкая, то хмурясь.

— Никого не сожрали? — вполголоса спросил Гедимин. Вепуат рассеянно качнул головой.

— Самка… ещё самка… и вот куда вы все побежали⁈ Ну, хоть эти сидят на ме… опять самки! Да стой ты… Ага-а… Хм, интересно. Значит, корка обуглилась, а сердцевина размякла. И они её едят… не, не едят. Это что-то вроде приправы. Получается такой окислитель. Ну вот, так и стойте. Так-так-так…

Он развернул голографический экран и снова хмыкнул.

— Тридцать семь-тридцать шесть, где-то так. Возбудитель не движется, но почти и не дохнет. Похоже, процесс замедлился…

— Би-плазма переварилась? — предположил помрачневший Гедимин. — Если так — надо повторить. Пойдём наружу — тут костёр лучше не жечь.

Вепуат резко качнул головой.

— Без толку. На связь никто не выйдет. Ещё ничего неясно… может, день такой?

За пологом кто-то громко рявкнул. В узкий проём заглянул Джагул-вожак. Он недовольно скалился, но крови на губах не было, и на ногах он держался крепко.

— Что делали в кузнице? — хмуро спросил он.

— Чинил броню, — Гедимин показал локоть со свежей обшивкой. Джагул дёрнул ухом.

— Именно тогда? До вечера не терпело?

Гедимин пожал плечами. «Что ему надо? Мы там особо и не наследили. Тигель я почистил.»

— Когда нужно, тогда и чинил. Что случилось-то? Когда я уходил, всё было цело.

Джагул смерил его задумчивым взглядом, что-то хотел сказать, но только глухо зарычал и шагнул назад. Полог опустился. Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот растерянно развёл руками.

— Да цело там всё, — пробормотал Гедимин, разглядывая на экране ближайшую кузницу. Ремесленники уже возились там — один правил погнувшийся нож, другой шваркал узким лезвием по точильному камню. Гедимин пытался прикинуть, сколько лезвию лет, — сточили его уже основательно. «Печи целы, кейек где лежал, там и лежит. И тигель… ну да, вот он. Зачем приходил? Чего хотел? Ничего не понимаю.»

35 день Льда, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Кто-то рявкнул под «дверью», хлопнул по свисающему пологу и быстро ушёл. Когда Гедимин выглянул наружу, он нашёл в коридоре жаровню. У неё была ручка для подвешивания и дно-конус для втыкания. Гедимин и воткнул её в пол, отодвинув подальше ворох горючих шкур. В «отсеке» стало чуть теплее, но этим дело и закончилось — камешки в жаровне почернели и еле-еле теплились.

— Плюс восемнадцать, — Вепуат сверился с термометром. — Хороший у нас отсек. Тёплый. У кого-то, вон, еле-еле десять.

— Отнести им эту штуку? — Гедимин покосился на жаровню. Хотелось подсыпать в неё горсть кейека, но пять-шесть лишних градусов определённо не стоили возни. «Плюс десять — это холодно. Тем более — местные-то без скафандров…»

— У них своя есть, — отозвался Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Да когда ж вы перестанете вертеться⁈ Вот-вот, правильно. Под одеяла — и так лежи. Я тебя хоть просканирую. Ага, и тебя тоже… Да ну вас! Ещё одна самка… А, тоже просканирую. Вдруг и их зацепило.

Шорохи и голоса в коридорах постепенно стихали. Ещё пару минут вдалеке подвывала чья-то дудка, но и она заткнулась. В соседнем «отсеке» Джагулы зарылись в одеяла с головой — без сканера Гедимин их и не нашёл бы.

— Мн-да, — пробормотал Вепуат, недовольно щурясь. — Где-то треть возбудителя лежит себе и ждёт. Процесс всё-таки замедлился.

— Раздать им Би-плазму из наших запасов? — Гедимин покосился на флягу. — На это-то племя хватит? Они вообще доживут до… ну, до дня, когда связь заработает?

Вепуат пожал плечами. Его глаза слегка потемнели и сузились.

— Из того, что я вижу — помереть не должны. Возбудитель в спячке, воспаление унялось, раны затянулись. Но… — он поморщился и провёл ладонью по лицевому щитку. — Поговорить бы с Хадзагом. Чует он что-нибудь или нет.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Да, как же без дикарского шамана, — еле слышно пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Хоть знаешь, где он живёт?

…Стоило выйти из обогреваемой «комнаты», как по пальцам потянуло холодом. По большим «внешним» отсекам гулял сквозняк. Все войлочные утеплители из них утащили вместе с одеялами и жаровнями, даже занавеси поснимали — видимо, кто-то в них укутался. Из щелей между пластинами брони тянуло ледяным ветром, по их краям проступил иней. Над самыми холодными местами висели связки не то клубней, не то плодов. Сюда же, на холод, вынесли и большие сосуды-конусы — Гедимин только успевал через них перешагивать.

— Снаружи минус сорок, — сообщил Вепуат, остановившись посреди прохода. «Палуба» под ногами едва заметно вздрогнула, «переборки» слегка приподнялись и снова опустились. Вепуат сочувственно хмыкнул и похлопал по «стене».

— Всё бы ерунда, но ветер и сырость… Пытается дышать, а холодно.

Гедимин невольно поёжился. Внутри гигантского зверя он сидел не первый раз, но так толком к этому и не привык.

Снаружи громыхнуло. Полоса инея вдоль щели расползлась на лишние двадцать сантиметров.

— Элоси? — Гедимин растянул поверх инея защитное поле.

— Они, — кивнул Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Охотятся.

Громыхнуло ещё раз — где-то сверху и в стороне. Что-то застучало по гравию. Несколько обломков долетело и до сааг-туула, ударило по броне. Инеем покрылась другая «переборка».

На экране сканера парили змееподобные силуэты, качаясь на воздушных потоках. Там, куда дотянулся сигма-луч, Гедимин насчитал пять существ. Он хотел посмотреть вниз, на термальные озёра, но тут «змея» дёрнулась, едва не завязавшись узлом. Вверх от неё ударил поток переохлаждённого воздуха. Прямо в качающийся «узел» посыпались мороженые тушки.

«А озёра всё-таки не замёрзли,» — Гедимин опустил луч в низину и уткнулся в обледеневший берег, ледышки на мелководье и пар над ещё не остывшей водой. Вдалеке булькнул и зашипел гейзер. Следом загрохотало — «змеи» заметались в облаке оседающего пара, по кускам охлаждая его и пытаясь заморозить воду. Пара ледышек закачалась на волнах, постепенно тая.

— Sata! — Вепуат оттолкнул сармата к дальней «стене». «Палуба» вздрогнула. Совсем рядом затрещала, лопаясь, броня. Гедимина обдало холодом.

— Что? Зверь ранен? — сармат замер, прислушиваясь к движениям «палубы» и «обшивки». Вепуат шумно выдохнул.

— Так, сорвало верхний слой.

По экрану сканера проплыла извивающаяся «змея». Элоси высматривал что-то на панцире сааг-туула. Поблизости громыхнул ещё один взрыв — в этот раз ударили в дальний бок.

— Да чтоб им всем… — Гедимин стиснул зубы, судорожно прикидывая, как накрыть зверя куполом, не вылезая под обстрел. — В небе что, дичи не осталось⁈

— А почти что нет, — пробормотал Вепуат, глядя на экран. — Всё, что могло, попряталось. Дичь тоже не хочет, чтобы её ели.

Третий удар пришёлся на хвост. «Палуба» даже не шелохнулась.

— А вообще интересно, — подумал вслух Вепуат. — Минус сорок — это, в общем-то, немного. Раньше по такому теплу Элоси не прилетали. Чего им в Сфене Льда не сидится? Не их же месяц.

Кусок брони взорвался где-то на хребте. Сааг-туул не шелохнулся. «Живой он там вообще?» — Гедимин «посветил» сканером на внутренние «переборки» и облегчённо вздохнул. «Притворяется мёртвым. Может, так быстрее отстанут?»

— Гедимин! — громко прошептал Вепуат. — Утебя реактор работает?

Сармат мигнул.

— Тебе он сейчас зачем?

Вепуат вместо ответа подошёл к внешней «переборке» и надавил на её край, расширяя проём на пару миллиметров.

— Можешь посветить в щель? Луч пойдёт вверх, никого не зацепит.

— Ну да, — согласился Гедимин. — Но зачем?

Снаружи снова громыхнуло.

— А вот, — Вепуат выразительно скривился. — Помнишь, как было у нас в Элидгене? Если ледяных хорошо облучить, срастутся в лучевого. И наконец свалят. А то от их долбёжки зверь нервничает. Боюсь, не подставился бы. Огнемётов-то у нас нет…

Гедимин покосился на коридоры, уходящие к «жилым отсекам». «А вот не уверен я насчёт огнемётов. Что-то у местных должно быть. Иначе тут не выживешь.»

Грохнуло с двух сторон — Элоси решили объединить усилия. Вепуат еле слышно выругался.

— Видишь? Не отстают. То ли что-то учуяли, то ли охота совсем не заладилась. Давай облучим их! Может, уймутся?

Гедимин с тяжёлым вздохом потянулся за сфалтом.

…Тонкий зелёный луч уходил под углом вверх. Через полтысячи метров он упирался в разлом. Гедимин ждал, что оттуда посыпется обугленная фауна, но всё было тихо. Потом в сканируемое поле рывками вплыл первый Элоси. Принюхавшись к зелёному свечению, он нырнул под луч. Секунда — и прозрачная «змея» позеленела и зажглась изнутри.

— Летят! — прошептал Вепуат и толкнул Гедимина в плечо. — Сейчас они…

За «обшивкой» громыхнуло. Гедимин отдёрнул сфалт от «бойницы» и вместе с Вепуатом растянулся на «палубе». По ту сторону что-то шипело и грохотало, на «переборках» выступали пятна инея. Потом ударило по ближайшей «стене», проморозив её насквозь.

«Реактор цел,» — первым делом выяснил Гедимин. Вдоль «переборки» уже растянулось защитное поле. Снаружи грохотало — кто-то всаживал в «борт» снаряд за снарядом. На пятнадцатом взрыве канонада стихла. Гедимин осторожно выпустил наружу сканирующий луч. Ближайшие пластины «обшивки» покрылись трещинами и вмятинами. Насквозь их не пробило, но внешние слои повисли лохмотьями. Ледяные твари перебрались к другому «борту» и что-то там вынюхивали. Светящегося змея нигде не было.

— Вот незадача, — пробормотал Вепуат. — Гедимин, ты понял, чего это они? В прошлый раз сработало…

Гедимин пожал плечами.

— Может, излучение было сильнее. Там всё-таки полноценный реактор, альнкит.

— А может, не все Элоси любят облучаться, — вздохнул Вепуат. — Слышишь? Вроде успокоились.

В соседнем «отсеке» что-то заворочалось. Потом зашуршало в другом помещении.

— Идём отсюда, — буркнул Гедимин, сдирая с «переборки» защитное поле. Ему было не по себе. «Ещё немного, и Элоси прорвались бы внутрь. И всё из-за дурацких экспериментов. Мы бы их выкинули, но сааг-туулу-то дыра в боку ни к чему. И криогенные ожоги тоже.»

— Сиди тихо, — сказал он вслух, заталкивая Вепуата в «отсек». — Сканируй Джагулов.

…Воздух потеплел. Гедимин покосился на жаровню — из конуса просочился красный свет.

— Спи, — буркнул Вепуат. Он сидел у жаровни, глядя на экран сигма-сканера. Хмыкать уже перестал — только угрюмо щурился.

— Никаких изменений, — буркнул он. — Что с утра было, то и сейчас.

— Пойдём раздавать Би-плазму, — Гедимин достал из-под брони флягу. Кто-то, уже подошедший к пологу, громко фыркнул и шарахнулся назад.

— Эй! — Вепуат поднялся на ноги. — Постой… А-а, Хадзаг!

Он широко ухмыльнулся. Хромой Джагул, вошедший в «отсек», ответил недобрым оскалом.

— Нора плохая? Есть другие. Хочешь — пойдём искать. Мало одеял? Не та жаровня? Ты не сказал — мы не знаем.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Ты о чём? Нора как нора. Всё нормально.

Джагул глухо зарычал.

— Тогда — куда ты лезешь? Вчера лез. Сегодня. Хочешь за ворота — иди один! Мы-то при чём⁈

— Мы не хотели никому навредить, — сказал помрачневший Вепуат. — Ни вчера, ни сегодня. Завтра никто никуда не полезет.

Хадзаг смерил его угрюмым взглядом и опустил полог. Вепуат виновато вздохнул.

— Ты не спросил про чутьё, — напомнил Гедимин, прислушиваясь к шорохам и стуку посоха. Джагул остановился с кем-то поговорить. Снаружи бросали что-то мелкое в кожаные вёдра — наверное, корешки и плоды на внешней «переборке» достаточно промёрзли.

— Было бы что серьёзное — сам сказал бы, — отозвался Вепуат. — Гедимин, ты завтра… постарайся сидеть спокойно, хорошо?

Гедимин фыркнул.

— Это я сегодня теребил реактор?

Вепуат поморщился.

— Ну, не ты. Но за собой-то я услежу. А за тобой — навряд ли.

36 день Пустоты, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

— Гедимин! Вставай!

Кто-то, крепко сжав ладонь сармата, тряс его руку. Потом схватился за другую и навалился всем весом, пытаясь перевернуть его набок. Гедимин открыл глаза.

— Авария? — спросил он, ошалело мигая. Вокруг был всё тот же «отсек», только жаровню и мешочки кто-то унёс — остались ёмкости с водой и пустое ведро. «Палуба» не шевелилась, и снаружи ничего не грохотало, только в дальнем отсеке кто-то звенел металлом о металл и постукивал по туго натянутой коже. Прислушаться Гедимин не успел — Вепуат сунул под нос развёрнутый голографический экран.

— Им хуже! Видишь?

На экране Джагул, приподнявшись на локте, пил из фляги. Едва смочив рот, он сморщился и воткнул её в пол. Потом лёг, по-прежнему морщась и держась за живот. Гедимин выругался.

— И много таких?

— Да все, — отозвался Вепуат, тыкая в экран. — Ты сюда смотри. Видишь?

На снимке в неопознаваемом месиве шевелились чёрные угловатые пятна. Шипов у них стало ещё больше. Одно из них совсем уже разбухло — и, присмотревшись, Гедимин понял, что оно пытается поделиться.

— Значит, не сработало, — выдохнул он, поднимаясь на ноги. — Холодную воду сегодня пили?

Вепуат угрюмо кивнул.

— Ещё ночью. Эти твари не движутся. Но делиться это им не мешает. И со вчерашнего дня ни одна не сдохла.

— Понятно, — Гедимин взвесил на руке флягу с Би-плазмой. «На это племя хватит. Ещё и останется. А вот на всех…»

— Мн-да, — Вепуат смотрел на свою флягу и думал, похоже, о том же самом. — Дозу придётся удваивать. Или даже удесятерять. А связи с Элидгеном нет и не предвидится…

— Пойдём раздавать то, что есть, — Гедимин угрюмо сощурился. — От болтовни проку не будет.

Вепуат вяло кивнул.

— Пойдём к вождям. Пусть созовут всех. А то мы тут не набегаемся. И… — он развернул «щупы» сигма-сканера к внешней «переборке» и поморщился. — М-да. Что не сработало, то не сработало. Там туман не очень густой. Может, проберёмся. Что мне было с вечера её не раздать⁈

…Где-то наверху, у хребта сааг-туула, были открыты «вентиляционные люки», и холодный воздух стекал вдоль брони во внешние «отсеки», оставляя полосы инея. Он не таял — температура не поднималась выше нуля. Мимо сарматов то и дело кто-то пробегал. Джагулы снимали с «переборок» связки корешков и утаскивали во внутренние «отсеки»; там что-то стучало, хрустело и чавкало. Ближе к «лестнице» навстречу сарматам выбрались две самки со связками тонких пятнистых баллонов. Странные штуковины были покрыты прозрачной плёнкой и маслянисто блестели. Вепуат приостановился — ему тут же протянули ветвящийся «баллон».

— Колбаса — хорошая еда! — самка дружелюбно ухмыльнулась. Вепуат поспешно замотал головой и подался к «лестнице». Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Еда… Они что, не заметили, что болезнь вернулась?

Вепуат пожал плечами и ускорил шаг.

Наверху было тише; уже никто не сновал по коридорам и не развешивал «колбасу» по «переборкам». Вепуат косился на сигма-сканер и хмурился. Теперь и Гедимин слышал тяжёлое дыхание и редкие хрипы. «Прямо отсюда, что ли, начать раздачу? Видно же — тут всем плохо.»

Вепуат боком пролез в извилистый коридор и вдруг остановился и громко шикнул. Из-за поворота доносилось рычание, складывающееся в слова.

— Заткнись! Пусть говорит Хадзаг.

— Хадзаг сказать успеет, — прорычали в ответ. — Сейчас скажу я.

— Тебя уже слышали! — рявкнул кто-то. Рычание стало громче.

— Чем слышали? Хвостом? Кто говорил — убить? Я сказал — оставить. Дангех, дай сказать!

— Говори! — сердито прорычали сразу несколько голосов. — А потом — заткнись и дай сказать Хадзагу!

На экране сигма-сканера вокруг расстеленной белой шкуры сидели вожаки Джагулов. В отсеке им еле-еле хватило места. С одного края, поодаль от остальных, устроился Хадзаг. Он поднимал со шкуры связки перьев и бус, ворошил их, встряхивал и кидал обратно.

— Глупо ссориться с теми, кого слышат боги, — прорычал вожак. — И я такого не говорил. Я говорил — оставить их здесь. Ур-Зиджалор — сильное племя. Они — сильные вожди. Где быть сильным вождям, как не в сильном племени⁈

— У них своё племя, — отозвался другой. Снова все зарычали, перебивая друг друга. Первый вожак сердито рявкнул.

— Что с их племенем? Много молодых. Мало вождей. Что-то плохое было. Они не скажут. Да и зачем нам? Ур-Зиджалор примут их. Будут набеги. Много добычи. Их племя усилится. Найдёт себе зверя. Ур-Зиджалор всех примут. Что плохого?

— Они не ходят в набеги, — отвлёкся от перьев и бус Хадзаг. Вожак насмешливо рявкнул.

— Кто сказал? Кьюссы? Нашёл кого слушать! Урху и Геджер — сильные вожди. Но вдвоём в набег не пойдёшь. Был бы свой зверь — ходили бы. Нужна помощь. Нам помогли. И мы поможем. Честь для обоих племён. Нет?

Вепуат зажал респиратор ладонью и сдавленно хрюкнул. Гедимин беззвучно приложил руку к лицевому щитку. «Племя, мать моя колба. Набеги…»

— Эй! — Вепуат протиснулся в отнорок и откинул полог. Джагулы вскинулись. Кто-то растерянно рявкнул.

— Спасибо за честь, — Вепуат ухмыльнулся. — Но наше племя само разберётся. Хорошо, что вы все тут. Есть скверная новость.

Хадзаг, отложив перья, смерил его удивлённым взглядом.

— В моих снах — тёплый ветер и сладкая вода. Перья не говорят плохого. Что видели вы?

Вепуат мигнул.

— Ты сам не чувствуешь? Многим Джагулам стало хуже. Болезнь опять…

Хадзаг сморщил нос.

— Она уйдёт с новым ветром.

— С каким ветром⁈ — Вепуат потянулся было к сигма-сканеру, но остановил руку. — Возбу… Те существа, что едят вас изнутри, снова плодятся. Лекарство не добило их. Дангех, надо созвать всех больных. На ваше племя мне снадобья хватит. Надо раздать его заново…

Дангех накрыл морду двумя руками и прижал уши. Все, как по команде, скривились и принялись тереть носы.

— Ты щедрый, — мрачно сказал Хадзаг, прикрывая морду. — Но снадобья нам уже хватило. Больше не надо.

— И так было с избытком, — пробормотал Дангех, брезгливо морщась. — Очень сильное. Не надо больше.

Вепуат досадливо фыркнул.

— Знаю, что невкусно. Но речь-то о жизни и смерти! Когда там вы должны были вымереть? С новым ветром?

Он повернулся к Хадзагу. Тот шевельнул ухом.

— Никто не умрёт. Сны и перья говорят в один голос. Сам посмотри.

Он снова сгрёб все подвески и бросил их на шкуру. Джагулы одобрительно заворчали.

— Вы уговорили богов. Закрыли ворота. Мы помним. Сегодня — такой день. Ворота приоткрыты. Только не для нас. Всё говорит — болезнь уйдёт с новым ветром.

«А он сам себе верит,» — вдруг понял Гедимин. «И все остальные — тоже. И ничего им не объяснишь.»

Дангех громко рявкнул. Вожаки зашевелились, прижимаясь друг к другу ещё теснее.

— Садись, Урху, — сказал Дангех. — И ты, Геджер, тоже. Теперь будет говорить Хадзаг.

Гедимин и мигнуть не успел, как хромой Джагул протянул ему и Вепуату по связке перьев.

— Бросай. Посмотрим, что скажут.

Хадзаг высыпал все подвески на шкуру. Гедимин, неуверенно встряхнув свой пучок, кинул его поверх вороха.

— Ясный знак, — Хадзаг накрыл перья ладонью. — Все видели? Дангех? Джулгур?

Один из вожаков хрипло рявкнул.

— Когда я говорил — воевать? Не путай мои слова!

Вепуат тяжело вздохнул.

— У нас не гадают на перьях. Но если кому не хватило войны с нами… Я и без перьев скажу — добра не будет.

Джулгур глухо зарычал.

— Мы не дураки. Мы всё видели и запомнили. Войны больше не будет. С богами мы не воюем. У вас много силы. У нас — тоже. Вместе взяли бы много трофеев.

Гедимин криво ухмыльнулся. «Войны не будет? Хорошо бы. Не знаю, что это была за эпидемия, и насколько мы тут причастны…» — он сдержал зябкую дрожь. «А ведь — не исключено, что причастны. Кто-то, похоже, услышал меня той дурацкой ночью. Или я вообще ничего не понимаю.»

— Хорошо бы верить вам, — со вздохом сказал Вепуат. — Постарайтесь больше не злить богов. Во второй раз мы можем и не прилететь. Значит, новый ветер… Что ж, если больным станет хуже — знаете, где нас искать.

— Ветер закроет ворота, — Хадзаг широко ухмыльнулся. — Завтра увидишь.

Отойдя от «зала совещаний», Вепуат приложил обе ладони к лицевому щитку и тяжело вздохнул. Гедимин пожал плечами.

— Сам же видел — они упёрлись. А ведь им самим плохо. Если уж боль не убедила…

— Да я понимаю, — пробормотал Вепуат. — Надеюсь, Хадзаг всё-таки прав. Ладно, подождём нового ветра.

…Самки в тёплых накидках бродили по внешним «отсекам», подозрительно глядя на связки «колбасы». Припасов стало больше; кроме связок, вынесли ещё туго набитые мешки и раздутые бурдюки. Гедимин видел, как из-за угла выглядывает и шумно сопит кто-то из самцов. «Если им хочется есть — это, наверное, хорошо,» — думал он, машинально пересчитывая таких «наблюдателей». «С другой стороны — еду-то они не берут…»

Вепуат, отмахнувшись от предложенного бурдюка, вошёл в «жилой отсек» и опустился на ворох шкур.

— Интересно, зачем тащить продукт брожения на холод, — подумал он вслух, глядя на сканер. — И кому завтра пригодится вся эта еда. Хотя — самки-то выживут. Может, так даже и лучше. Меньше кочевников — городам спокойнее.

Гедимин криво ухмыльнулся. Ему снова вспомнились слова Джулгура. «Значит, мы — сильные вожди, но кто-то отнял у нас сааг-туула. А то ходили бы в набеги, как положено. Хм… Линкену понравилось бы. Он бы тут развернулся…»

37 день Воздуха, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

«Палуба» закачалась. Снаружи что-то стучало, скрежетало, звенело и изредка выло. Гедимин вскинулся, нашаривая под шкурами сфалт. «Палуба» замерла. Стук и скрежет стали громче, к ним прибавилось бульканье, треск бьющейся керамики и сердитое рявканье.

— Да лежи, лежи, — Вепуат, устроившийся под боком, облокотился на его плечо. Он смотрел на экран сигма-сканера, и его глаза сузились и потемнели.

— Мы уже полчаса ползаем от жертвенника к жертвеннику. Все вылезли наружу и расставляют подношения, — проворчал он. — Хочешь — посмотри. Вон, сейчас там строят какую-то громадную арку.

Полог закачался. Его никто не трогал — до «отсека» добрался сквозняк. Гедимин шевельнул пальцами и удивлённо мигнул — ветер был сильным, но тёплым, почти горячим.

— Тёплый ветер, — пробормотал он, стряхивая с себя Вепуата и разворачивая «щупы» сигма-сканера. На дальнем краю экрана тут же мелькнула полоса белой ряби — что-то «фонящее» пронеслось мимо. Ветер взвыл. Поблизости, у ступенчатой каменной платформы, полсотни кочевников возились с гигантскими костяными арками. Это было странное сооружение — его строили со всех сторон сразу, присоединяя дугу за дугой, втыкая лишние детали куда придётся и развешивая по ним бусы. Дудки и ракушки, вставленные в прорези, уже свистели, гудели и верещали на ветру. В «переборку» ударилась дохлая рыба и отрикошетила на край платформы, прямо в открытый кувшин с зелёной пеной.

Кувшины — то с пеной, то с жижей — торчали из каждого углубления жертвенника. Там, где углублений не было, разложили чем-то набитые тушки дичи, «колбасу», гирлянды из нанизанных плодов и клубней. Гедимин отвёл от них сканирующий луч и наткнулся на очень довольного Джагула. Над его головой качалась подвеска из кованых перьев, лупила его по ушам, но он стучал костью о кость и ни на что не обращал внимания.

— Вот так и стой, — пробормотал Вепуат — и вдруг с воплем подпрыгнул и прошёлся колесом. «Переборка», в которую он врезался ногой, громко затрещала. Вепуат, даже не взглянув на неё, развернулся к Гедимину.

— Хадзаг не врал!

Гедимин растерянно мигнул. Перед его лицевым щитком уже повисла голограмма — что-то копошащееся, непонятное, но смутно знакомое. «Это макроскан с бактериями… А где те чёрные твари?»

— Сработало! — Вепуат ударил ладонью о «переборку» и снова схватился за сканер. — То-то они все такие довольные! У-уф…

Он свалился обратно на ворох шкур и шумно выдохнул. На лице расплылась нелепая ухмылка. Гедимин неуверенно хмыкнул.

— Ты многих проверил? Может, такой скан случайно подвернулся.

Вепуат вместо ответа сунул ему сигма-сканер. На голографический экран вывалилось полсотни снимков. Гедимин ничего не понял — кроме того, что странные чёрные «бактерии» бесследно исчезли.

— Другие племена рассмотреть труднее, — пожаловался Вепуат. — Но, судя по воплям и дудению…

Снаружи громыхнули «крышки люков». «Палуба» снова закачалась. Через десяток секунд её встряхнуло — сааг-туул лёг на брюхо. Снаружи снова затрещало и забулькало — куда-то потащили полупустые бурдюки. Гедимин увидел на экране сканера платформу-жертвенник, утыканную кувшинами. Костяных арок над ней не было, зато её обильно полили густой жижей.

Гедимин неосторожно шевельнулся, и сигма-луч дёрнулся вместе с его рукой и уткнулся во внутренние «переборки». Сармат хотел направить его наружу, но остановился. Под лучом у самой дальней «стенки», покрытой полосами волокон, возился Джагул. Он воткнул в «стену» длинную трубчатую кость и теперь ждал, пока из неё накапает в чашку-конус. Жижа была густой и текла всё медленнее. Джагул, недовольно дёрнув вибриссами, надавил на кость. Закапало чаще.

— Ох ты ж… — Вепуат, взглянув на экран, вскочил на ноги и вылетел за порог.

— Живодёр! — донеслось из-за «переборки». Следом кто-то шарахнулся и растерянно рявкнул. Гедимин услышал треск ломающейся кости.

— Это для богов! — Джагул, прикрывая ладонью булькающую чашку, пробежал мимо. Вепуат почти догнал его, но врезался плечом в «переборку». Джагул успел отдать чашку кому-то у «люка» и шмыгнуть в дальний коридор. Вепуат, сердито фыркнув, потёр плечо.

— Это ж надо было додуматься…

— Что у них там? — спросил Гедимин, мельком взглянув на его рукав. Ипроновая броня, разумеется, даже не оцарапалась.

— Кровь цедят, — буркнул Вепуат, сердито щурясь. — Прямо из живого бока. А я думал — чем у них там залиты все алтари?

Гедимин брезгливо поморщился.

— Зверь большой. От чашки крови ему сильно хуже не станет, — проворчал он, думая, что Вепуат мог бы и привыкнуть к дурацким обычаям.

— Из себя пусть цедят, — буркнул Вепуат. — Если так благодарны богам. Животное-то при чём?

Сааг-туул снова зашевелился. Полог наконец перестал раскачиваться, а шкуры на полу — трепыхаться, — где-то закрыли «вентиляционный люк». Вепуат воровато огляделся и поднялся на ноги.

— А мне вот интересно, что там, — прошептал он. Издалека донёсся вой, металлический звон и визгливые вопли дудок. Полог снова качнулся — «люк» был закрыт, но сквозняк где-то просочился.

— А сильно задувает, — прошептал Вепуат, остановившись на пороге. — Весь экран в белых полосах…

Гедимин молча растянул поперёк «двери» защитное поле. Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Сиди тихо, — буркнул Гедимин. По экрану его сканера тоже метались белые полосы ряби. Жертвенник, накрытый костяными арками, исчез в белесом вихре. Живой смерч, закрученный летающими моллюсками, поднялся метров на триста и расползся в ширину на полсотни. Краем он уже упёрся в берег озера, и воду из него понемногу высасывало.

— А вот и гравий полетел, — тихо заметил Вепуат. Снаружи что-то застучало по «обшивке». Первые удары шли снизу вверх. Следующее ведро гравия высыпалось откуда-то с неба — и прямо на хребет.

— Как бы нас опять не уволокло через десять Сфенов, — пробормотал Вепуат, глядя на экран. Каменный град снаружи не прекращался, и ветер выл так, что закладывало уши. Где-то громыхнуло, застучали падающие обломки. Следом по «обшивке» расплескалась вода. Сааг-туул лежал, не шевелясь. Его на полметра зарыло в гравий, с панциря стекали остатки горячего озера. Котловина, высосанная смерчем, обмелела на двадцать метров.

— Они вот разложили жертвы по четырём алтарям, — пробормотал Вепуат. — А надо было всё отдать хозяйке вихрей. Всё равно она и заберёт. И колбасу, и чашки. И арки.

— Может, там внутри — глаз циклона, — хмыкнул Гедимин, глядя на смерч над алтарём. В богах он не разбирался, но и так было понятно, для кого поставили столько «ворот ветра». «И если их все не разложит на атомы — вот это будет странно,» — думал он, прислушиваясь к плеску и грохоту. О панцирь сааг-туула ударился небольшой валун. Гедимин ещё пару секунд наблюдал, как его катит ветром. Гравий шёл волнами, захлёстывая деревья. Если бы они не были тяжелее камня, уволокло бы и их. Мелкая поросль уже отломилась и катилась от выступа к выступу. «Вот почему деревья растут под скалами. С открытой местности их уносит,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «А то, что выживает на холмах… Первые лет десять, наверное, растёт под землёй. На материке. Шесть метров гравия сверху…»

Что-то взвыло у самой «переборки». Вепуат, охнув, схватил Гедимина за руку. Его ладонь легла точно на экран сканера.

— Выключай! Нас засекли!

Сааг-туул вздрогнул — что-то с огромной силой навалилось на его «борт». Вепуат схватился за сканер Гедимина, заталкивая «щупы» под броню.

— Они чуют ЭСТ-лучи, — выдохнул он прямо в наушник. Гедимин мигнул — и всадил когти в «переборку». «Отсек» качнуло так, что сармат едва не упал. По «обшивке» прогрохотал каменный град, и накренившаяся «палуба» снова выровнялась. Вой стал громче, но сместился в сторону. Что-то гудело — еле слышно, на очень низкой частоте. «Что-то движется,» — машинально прикинул Гедимин. «И весит оно при этом… Мать моя колба!»

— Тихо, — прошептал Вепуат, держа его за плечо. — Они там вроде не злые. Но лучше их сюда не приманивать. Пусть ломают арки.

Из ближайшего «отсека» донёсся хриплый вой и лающий хохот. Затем кто-то зачавкал. Вдалеке застучал костяной барабан. Вепуат покосился на выключенный сигма-сканер и шумно вздохнул.

— Давай-ка сидеть спокойно, — он странно дёрнул лопатками, и его глаза слегка потемнели. — Надеюсь, Тикс нашёл, где спрятаться. И укрытие не утащило вместе с ним. Надо нам думать, как отсюда выбираться…

…Снаружи зашипело, потом послышался плеск. Сонный Гедимин не успел даже открыть глаза, как «палуба» поднялась и закачалась — сааг-туул поспешно перебирался на другое место. Один раз его лапа куда-то провалилась, и весь «отсек» перекосило. Гедимин, встряхнувшись, выдернул когти из «переборки», прислушался — шипение смолкло, а в соседних «комнатах» снова кто-то взялся за дудки и трещотки.

— А? — Вепуат высунулся из-под одеяла, протяжно зевнул и зарылся обратно. — Спи, Гедимин. Пока Джагулы не дёргаются — всё в норме.

…По «внешним отсекам» гулял сквозняк. Вой Джагулов вперемешку с пьяным хохотом доносился уже снаружи — в основном сверху, с хребта зверя. Гедимин прислушался и озадаченно хмыкнул — похоже, аборигены чему-то удивлялись.

— У-уф! — шумно выдохнул Вепуат, открывая «люк». Сааг-туул уже не обращал внимания на манипуляции с его бронёй — кажется, он вообще уснул. Гедимин услышал снаружи громкий «бульк» и шипение, перекрывшее все голоса, высунулся из «отсека» — и увидел в белесом свете фонарей многометровый гейзер. «Это нас отнесло к тому концу низины?» — удивился он, поднимая сигма-сканер — и еле слышно помянул спаривание «макак». Горячее озеро на дальнем конце ложбины клокотало, как ни в чём не бывало. Сама низина, до того относительно прямая, изогнулась полумесяцем. В широком изгибе напротив друг друга темнели два провала. Один обмелел на пару десятков метров, второй был наполнен до краёв и непрерывно клокотал. Маленькая фумарола у берега выплюнула метровый фонтан кипятка. Джагулы взвыли. Гедимин огляделся — к деформированной низине с двух сторон сошлись сааг-туулы, и кочевники глазели на неё, протянув к озёрам фонари на длинных шестах.

— Два, три, четыре… — вслух считал Вепуат, разгибая пальцы. — Ага! Так и есть — новое озеро. И сразу с гейзером.

Гедимин мигнул.

— Новое? Но землетрясений не было… — он судорожно вспоминал, чувствовал ли подземные толчки. «Палуба» качалась, и частенько, но сотрясения такой силы… «Озеро-то озером. Но низину тоже выгнуло. Вон там поднялась скала, а тут…» Он присмотрелся к скале и мигнул ещё раз. Может, она и поднялась только что — но тогда на её вершину кто-то успел взгромоздить алтарь. Над ним стояла огромная, сложная костяная арка, и ослабший ветер трепал свисающие с неё бусы.

38 день Воды, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Где-то наверху шумел дождь. Внизу — и немного сбоку, и со всех сторон одновременно — что-то трещало, щёлкало и шкворчало. Вдалеке стучали костяные барабаны, и их рокот прерывался протяжным воем. «Стучальщики вылезли под дождь,» — определил Гедимин по влажноватому звуку. «И колотушки уже набухли. Ну да не моё дело…»

Открывать глаза не хотелось — даже для выяснения, что именно шкворчит глубоко под «палубой». Вдалеке булькнул и зашипел гейзер. Воздух качнулся, пальцы обдало сквозняком — кто-то вошёл в «отсек» и сел на ворох одеял.

— Льёт как из цистерны, — сообщил Вепуат, устраиваясь в соседней ложбине. — Погода нелётная.

Он улёгся на спину и поднял включённый сигма-сканер. Гедимин, всё-таки открывший глаза, еле слышно хмыкнул.

— Дорогу не забыл? Нам завтра отсюда выбираться.

— Выберемся, — вяло отозвался Вепуат, глядя на сканер. — Ни кварка не видно в этих разломах…

Снаружи снова кто-то завыл. Намокшие барабаны замолчали — видимо, их всё-таки попрятали по «отсекам». Теперь перекликались кочевники, иногда помогая себе воющими ракушками и визгливыми дудками. За «переборкой» на кого-то рычали, а он лениво рявкал в ответ. Одинокий абориген с костяным коромыслом прошёл по коридору, собирая вёдра. Вепуат высунулся из «отсека» и после полуминуты рявканья, рычания и фырканья вернулся с кольцом колбасы.

— Куда потащил мутаген? — лениво спросил Гедимин. Вепуат отмахнулся.

— Органика, жир… — он смотрел на анализатор, зажав «мутаген» между «щупами». — Органика… Хм. Восемь, что ли, видов плодов и кореньев. И жир… животный жир, ДНК следовая. Любопытно. Вроде бы в древности это делали из мяса.

Он высунулся из «отсека» и через пару секунд вернулся без колбасы. Чавканье в соседней «комнате» стало громче.

— Из чего оболочка? — запоздало зашевелился Гедимин; мозг от долгого сидения в тесном «отсеке» с кривыми «переборками» работал совсем вяло. — Сеш?

— Внутренности, — отозвался Вепуат. — Внутренности животных. Было бы что интересное — Альгот бы уже выделил. Ему эту органику вёдрами носили.

Он снова улёгся на спину и уставился на сигма-сканер. Судя по недовольному прищуру, луч так и не пробился через «фонящие» разломы. Гедимин пожал плечом и перевернулся набок. «Надо отсюда выбираться,» — вяло шевельнулось в мозгу. «Пока совсем в спячку не впали.»

…У предметов пропали тени. Дождь еле-еле капал, и даже аборигены уже не обращали на него внимания. На скале над озером разбирали конструкцию из костяных арок. Пустые кувшины на жертвеннике заменили полными. Гедимин со спины сааг-туула видел веера цветных листьев над деревьями и шевелящийся ковёр на земле — флора Урдзутту успела восстановиться. «Плюс тридцать,» — сармат сверился с термометром. «Вот и местные повылезали из одежды. Но так близко к гейзеру — это они зря. Он новый, режим ещё не устоялся…»

Горячее озеро булькало, выпуская пузыри. Соседнее с ним наполнилось до краёв. С обрыва ещё текло, на дне длинной низины ветвились широкие ручьи, и некоторые водоёмы уже выступили из берегов. Купаться ещё никто не пошёл — все толпились вокруг жертвенников, расставляли кувшины, лили оранжевую жижу. Снова вынесли из «отсеков» просохшие барабаны и бубны.

— Любопытно, — пробормотал выбравшийся на броню Вепуат; он смотрел то на жертвенники, то на загнутые пальцы. — Богиня воздуха — это понятно. Боги Смерти — в общем, тоже. Ещё богу льда перепало… и богине воды… А вон там… Жизнь и Лучи, кажется. Вот это уже интересно…

— Могли бы уже всех покормить, — буркнул Гедимин. Он оглядывался по сторонам в поисках навесов и воткнутых в землю костей. И «больницы», и могильники исчезли — и где они были, сармат никак не мог вспомнить. Весь рельеф перекорёжило, деревья, скалы-останцы и приземистые платформы раскидало в новом порядке, будто кто-то разобрал неудачную поделку и из тех же деталей спаял новую. «Деревья-то ладно. Но тут и скальные пласты двигались…» — Гедимин уже в который раз пытался построить в мозгу картину тектонических смещений в Урдзутту; получалась всё та же пересобранная «цацка», словно все элементы рельефа были никак между собой не связаны и перемещались, как им вздумается.

— Вроде бы остров был в той стороне… — услышал он напряжённый шёпот Вепуата. Сармат пытался просканировать небо. «Да, верно, там,» — подумал Гедимин, разворачиваясь в ту же сторону — и вздрогнул. Из небесных складок выпали три точки, на лету выстраиваясь в клин.

— Летят? — Вепуат ошалело мигнул и чуть не хлопнул себя по скафандру «щупами» сканера. — Летят!

«Их трое,» — Гедимин снова посмотрел на небесные складки. Существа быстро снижались. Из «люков» на бронированных животах свисали цветные полотнища, из-под брони доносились странные ритмичные щелчки, переходящие в гудение.

— Кьюссы, — Вепуат, помрачнев, опустил сканер. — Так и летают клином.

Кьюссы не спешили снижаться. Они медленно прошли над долиной один круг, потом другой. Кочевники встречали их воем и лающим хохотом, кто-то, взяв кость или палку, подманивал летунов — видимо, поэтому они и не снижались. Наконец они повисли в воздухе в стороне от всех сааг-туулов и особо посещаемых святилищ. Вепуат шумно вздохнул и нахохлился. Как это у него получилось без перьев, Гедимин так и не понял, но ему стало не по себе.

— Твой зверёк ведь не обязан летать с ними, — пробормотал он, глядя на небо. — И прятаться там же, где они.

Вепуат снова вздохнул.

— Не обязан. Завтра закончим все дела тут и пойдём в Элидген. Может, он по старой памяти туда прилетит…

— Урху! — раздалось сбоку, с «горба» на загривке зверя. Там стояли трое озадаченных Джагулов. Ещё несколько выглядывали из «люков».

— Что случилось? — спросил Вепуат, старательно ухмыляясь; его глаза остались тёмными.

— Это я спрошу, — отозвался самый озадаченный Джагул. — В чём твоя боль? Что-то не сказал Кьюссам? Позвать их?

— Не прилетят, — Вепуат слабо ухмыльнулся. — Да и незачем. Мой зверь, туун-шу… Все зверьки вернулись, а его всё не видно.

Джагулы, как по команде, посмотрели на небо. Зеленовато-синие складки уже не светились, волнистый орнамент постепенно распадался на бесформенные пятна. Гедимин перевёл взгляд на землю, — темнота медленно сгущалась. «Дело к ночи. Летают туун-шу в темноте? Вроде бы нет…»

— Одинокий туун-шу и чёрный летун с ним? — Джагул-погонщик повернулся к тому, кто выглядывал из «люка», и коротко рявкнул, хлопая себя по плечам. Тот, рыкнув в ответ, исчез в «отсеке».

— У Ур-Зиджалор много летучих зверей, — сказал Джагул, глядя на Вепуата; Гедимину в его гримасе померещилось сочувствие. — Они обыщут небо.

— Уже поздно, — Вепуат покачал головой. — Лучше бы завтра. Чтобы эшку-тэй сами не потерялись там…

Кто-то на скале поднял голову и взвыл. Гедимин развернулся на звук и радостно хмыкнул. Из тающих небесных складок выпала ещё одна точка. Она летела по прямой, быстро снижаясь; ещё секунда — и сармат увидел над ней вторую, поменьше.

…«А перья у него удлинились,» — думал Гедимин, цепляясь за броню. Промахнись он на сантиметр — и скатился бы вниз по непредсказуемо кривой «обшивке». Чёрный комок перьев облепил Вепуата и развернул за его спиной двухметровые гребни. Сармат стоял, расставив руки, и пытался сохранить равновесие — его дёргало то вперёд, то назад. Кое-как он совладал с крыльями и на полурасправленных съехал вниз. Туун-шу висел низко над землёй, вытянув лапы-крючья; под брюхом болтались обрывки тросов — анкера он потерял где-то в небе. Вепуат, обежав его по кругу, простучал панцирь, заглянул под лапы и облегчённо вздохнул. Гедимин видел, как существо следит за ним, открывая по пути егодвижения периферийные глаза.

— Уф! — Вепуат взобрался на спину туун-шу, повернулся к сармату и шумно вздохнул. — Якоря он потерял. Найдётся к чему привязать его? Может, в камнях дырок насверлить?

— В нишах где-то был запас, — вспомнил наконец Гедимин — и перестал выискивать среди гравия рэссеновую руду. — Если на лету выпало — пойду ковать новые. Камни с дырками — это без толку.

«Завтра будет на чём лететь,» — думал он через пару минут, проверяя, крепко ли держится привязь. «Может, с утра и отправимся. Тут больше делать нечего. Что там в Элидгене, интересно? Наловили медуз? Рельеф не поменялся? Надеюсь, туда никакой гейзер не приволокло…»

39 день Камня, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту — Сфен Камня, город Джера

— Гедимин, ты чего щуришься? — удивлённо спросил Вепуат. Он стоял на плоском пригорке на месте бывшего шатра (несколько дней назад никаких бугров там не было — это Гедимин помнил хорошо). Чёрный «трилобит» снова вцепился в его плечи и бока и свесил голову на грудь. Его внутренние полости раздуло, и Вепуат из-за этого казался пернатым шаром. Он почёсывал существу головной щиток и рассеянно ухмылялся.

— Не по себе, — отозвался Гедимин. Он опустил височные пластины и говорил вполголоса, хотя вряд ли его мог слышать кто-то из чужаков. Кочевники, оставив сарматов в покое, возились с «передвижными лагерями». Их пытались подогнать ближе к пригорку, но животные хотели пастись на ещё не вытоптанных местах и на грохот погремушек и вопли погонщиков реагировали вяло. Ещё дальше, на почтительной высоте, кружила «эскадрилья» из трёх огромных «трилобитов». Несколько раз она резко разворачивалась, порываясь подлететь к холму, но Джагулы встречали её воем и хохотом — и «самолёты» уходили в сторону.

— Чего так? — удивился Вепуат. — Сейчас нам дадут кучу всего, и мы улетим в Элидген. Или боишься, что некуда складывать?

Гедимин недовольно сощурился.

— Уверен, что дадут что-то полезное? А не залп изо всех батарей?

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— У них и батареи-то убраны… Гедимин! Ты же сам тут со всеми говорил. Мы спасли их от эпидемии. Они нам благодарны. С чего им на нас кидаться?

— А кто эпидемию вызвал? — Гедимин поморщился и подозрительно покосился на Кьюсскую «эскадрилью». В этот раз Джагулы зазевались, и она подлетела чересчур близко.

— Боги Смерти, — отозвался Вепуат, слегка посерьёзнев. — Гедимин! Думаешь, им охота второй раз нарываться на богов Смерти? Я бы вот не стал. Мы-то после такого «прикола» помогать уже не будем.

— Ты — сармат, — Гедимин снова поморщился. — А тут — дикие кочевники. Если бы они рассуждали логически…

Один из гигантских зверей, сердито заскрипев, двинулся вперёд и остановился в нескольких метрах от холма. Есть там было нечего, и сааг-туул даже ложиться не стал — только громыхнул спинными щитками и заскрипел ещё громче. С его загривка, приглушённо рыча не то на зверя, не то друг на друга, спускались четверо Джагулов.

Пятый, хромой Хадзаг, всё-таки остался на броне сааг-туула. Гедимин покосился на него, но не заметил ничего подозрительного. Первый из четверых остановился невдалеке от холма и опустил на землю свою ношу — связку из шести метательных копий.

— Ур-Зиджалор не хотят ссориться с богами, — прорычал он, глядя на сарматов. — Вы под их рукой, так скажите им об этом. Ур-Зиджалор хотят мира.

— Мы тоже, — отозвался Вепуат. Гедимин смотрел на копья — их длинные широкие наконечники были обёрнуты кожей, и сейчас переговорщик стянул её, показав синий металл и зачем-то вставленные в него камешки. Их даже не отшлифовали — они торчали наружу всеми углами, нарушая аэродинамику. Рядом с ними другой Джагул положил свёртки, из которых высовывались пучки меха и гладкие кости.

— Эти вещи Ур-Зиджалор отдают вашему племени, — сказал переговорщик. — Здесь хорошие копья и дротики из чёрного камня. Здесь одежда и одеяла для детей Пламени. Вот ловчие сети и цепкие верёвки, чтобы их охота была успешной.

Вепуат спрыгнул с бугорка и подошёл к горке «вещей». Он развернул длинный кнут — щупальце с присосками на удобной рукояти — и пощупал меховую куртку.

— Всё правильно, — сказал он с довольной ухмылкой. — Хорошие вещи для нашего племени. Ждём вас в Элидгене — с мирными намерениями. Надеюсь, вы не забудете уговор. И ни нам, ни племенам Хеллуг, Джелег и Улгех не придётся воевать с вами.

Джагул коротко рявкнул.

— Хеллуг были умнее нас. Они не злили богов, — мрачно сказал другой и пристально посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.

— Я скажу ещё раз, — Джагул наклонил голову, глядя на сарматов исподлобья. — Вы — сильные воины. Ур-Зиджалор приняли бы вас с почётом. Дали бы вам уважение и лучшие трофеи.

Всадники соседнего сааг-туула отозвались протяжным воем.

— Джулгур! Отойди, ты сказал! — «жёлтый» переговорщик уже спускался по броне, придерживая связку копий; за ним шли ещё трое — ритуал продолжался. — Теперь мы, Ур-Дзуул, будем звать к себе сильных воинов. Мы не слабее Ур-Зиджалор и не глупее их. Вы, Урху и Геджер, могли бы стать славными вождями!

Гедимин мигнул. «Теперь все сорок племён будут нас к себе зазывать? Это им надо к Гварзе. Он бы, может, и согласился.»

…Горки подношений окружили пригорок по периметру; между ними уже не было просвета. Большие племена нехотя пропустили к холму тех, у кого был всего один сааг-туул. Вожди-переговорщики не уходили с брони и пристально следили за сарматами. Гедимин подозрительно смотрел на них. Оружия на виду не было, не считая поясных ножей (и метательных копий, разложенных под холмом), но сармату всё равно было не по себе. В мозгу вертелось что-то про минирование и «жучки». Что-то такое, похоже, донимало и Вепуата — он подходил к каждой горке вплотную, трогал вещи, прикасался к рукам переговорщиков. «При погрузке ещё раз всё проверю,» — думал Гедимин, косясь на сигма-сканер. Часть вещей слегка «фонила» — меньше, чем хороший осколок кейека или подъязычная кость, но всё-таки «омикрон» и «сигму» они излучали…

— Всех вас мы ждём в Элидгене, — сказал Вепуат, в сорок первый раз поднимаясь на бугорок. — Наши вожди, Ардзаг и Ваардзаг, скрепят мирный договор. И если он не будет нарушен, боги, благосклонные к нам, вас тоже не оставят.

Гедимин молчал и радовался, что его говорить не заставляют. «Где он, всё-таки, научился местному протоколу? У меня от таких формулировок голова пухнет…»

— Ур-Зиджалор знают, что вы сдержите слово, — отозвался Хадзаг, оглядываясь на другие племена. — Но говорить могут только за себя. Когда ветер принесёт дожди, мы придём в стойбище Пламени.

Вокруг одобрительно загудели. Вепуат широко ухмыльнулся и поднял раскрытую ладонь.

— Будем ждать. Доброй охоты!

Уже не обращая на Джагулов внимания, он спустился с холма и поправил обмотки на связке копий.

— Гедимин! Как по-твоему, Тикс это всё увезёт? Я считал по минимуму, но получилось как-то увесисто…

Гедимин поднял ворох чего-то мягкого, не тяжёлого, но объёмного. Наружу выпали сапоги, обшитые мехом. «На кого это предполагается…» — удивился было он, глядя на Джагульскую обувь, но тут же вспомнил высокие, поднятые над землёй пятки мутировавших филков и их пальцы, укороченные и прижатые друг к другу. «М-да. Теперь им такие сапоги в самый раз. Даже перешивать не придётся. Интересно, чей это мех, и как он переносит дезактивацию?»

— Ничего тяжёлого, — сказал он Вепуату. — Даже до тонны не дотягивает. Проблема в другом. Куда класть копья?

— Прикрепим к броне, — отозвался Вепуат. Он уже отвязал Тикса и теперь тащил пятнадцатиметровый «дирижабль» к холмику. Существо легло почти на землю, и это тревожило его — внутренние полости раздулись, хвост нервно подрагивал.

— У-уэ-эй! Кьюссы! — взвыл кто-то, и кочевники отозвались лающим хохотом. — Сильные заключили тут мир! А вы что забыли⁈

Гедимин обернулся. Кьюссы всё-таки перелетели через живой барьер, и их «эскадрилья» теперь висела в считанных метрах от сарматов. Кто-то в шапке из клыков высунулся из-под панциря — но недалеко, на пяток сантиметров.

— Ур-Зиджалор! Ур-Дзуул! — укоризненно вскрикнул он. — Разве не мы привели помощь? Разве мы не боролись за жизни всех племён?

Вожак Ур-Дзуулов смотрел на «эскадрилью» сквозь растопыренные когти, и Гедимин видел, как щитки брони его сааг-туулов слегка приподнимаются, а под ними что-то движется.

— Ур-Дзуул помнят, — глухо прорычал кочевник. — Кто подвёл все племена под месть Ук-кута? Кто лгал, что Пламя — просто вещь? Что любой возьмёт его в руки и станет богом? Вы, племя Пламени, — хотите послушать их слова?

Кьюсс присел, исчезая под приподнятой «крышкой люка». «Эскадрилья» пошла на взлёт. Гедимин поморщился.

— Хорошо, что ты помнишь, Ур-Дзуул, — мрачно сказал Вепуат. — И когда тебе ещё что-нибудь скажут, сначала подумаешь. Думать — оно вообще полезно.

Он завернул ворох мягких сапог и рукавиц в одеяло и спустил в «отсек» туун-шу. Внутри, в пузыре защитного поля, ещё оставалось немало места — Вепуат очень ловко утрамбовывал шкуры и тряпки.

— Уэ-эй! — взвыл кто-то с другой стороны. Гедимин повернулся на звук и снова увидел Кьюссов. Их «эскадрилья» обогнула скопление сааг-туулов и снизилась по другую сторону холма. Один из верхних «люков» был приоткрыт.

— Уэй! Кьюссы! — Хадзаг помахал «эскадрилье» костяной тростью. — Здесь — место мира! Летите в Джеру, в логово горькой воды!

Вокруг завыли. Кьюсс укоризненно фыркнул.

— Место мира, могучий Ур-Зиджалор, — донеслось из-под брони. — И мы ничего так не желали, как этого мира. Мы рады, что всем вам хватило мудрости…

Вой и лающий хохот заглушил его последние слова. Вепуат, поморщившись, высоко поднял руку.

— Э-эй! Воины и вожди! Пусть он скажет, чего хочет.

— Дать Кьюссу говорить? Лучше дать карлику выстрелить! — Хадзаг недовольно рявкнул, но опустил посох на броню. Кьюсс осторожно выглянул из «люка» и старательно ухмыльнулся, пряча клыки.

— Джагулы свирепы и меряют всех по себе. Мы рады, что обошлось без лишней крови. Я, Акхайен из Джеры, лишь хотел восхититься вашим умом и отвагой. Прийти сюда, в Урдзутту, когда тут сошлись все племена, когда Ук-кут открывает ворота…

Вепуат едва заметно поморщился.

— Ага. Спасибо, Акхайен. Уводи эскадрилью в Джеру. Обратную дорогу мы найдём.

…Щупальца-кнуты хранили в чехлах; при их виде Гедимину вспомнился сырой беспримесный сеш, но тут эластомеры если и содержались, то в следовых количествах. Присоски легко соскальзывали с гладкого чехла; Вепуат для проверки сдавил один из них, потом встряхнул — кнут выпал, даже не пришлось выдёргивать.

— Какие-то потроха, — задумчиво сказал он, рассматривая чехол. — Смотри, даже бокового шва нет. Животное, похоже, было не из мелких.

Гедимин пожал плечами.

— У местных всё идёт в дело. Шкуры, потроха, кости.

«Без нормального синтеза полимеров ещё не так растопыришься,» — закончил он про себя. Вепуат хмыкнул.

— Одежда для филков, считай, есть. Проблема только со Старшими. Материал нам выдали, но ведь кому-то её ещё шить…

Гедимин покосился на скафандр и поморщился. «Дострою станцию — и уеду. А остальные пусть хоть перья отращивают.»

… — Может, наконечники снять?

Вепуат качнул головой. Он отошёл от туун-шу, увешанного оружием, и что-то высчитывал на пальцах, странно выгибая ладонь.

— В прямом полёте груз ему не помешает. А вот на посадке… Хотя — может, мы ещё долетим засветло. И не придётся ни на чём виснуть.

Сбоку тихонько заскрипело — будто кто-то провёл когтями по броне.

— Жрецы Пламени, Равные Куэннам… — Кьюсс, выглянувший из «люка», старательно улыбнулся. В этот раз «эскадрилья» подлетела вплотную. Пока сарматы собирали вещи, кочевники разбрелись по долине, и некому было отгонять Кьюссов. «А им без нас не улетается,» — подумал Гедимин, настороженно глядя на чужаков. «Чего им надо-то? Как лечить „горькую воду“, они уже знают… А-а! Где они возьмут Би-плазму⁈ Если только натырили у Джагулов… а ведь навряд ли Джагулы с ними поделились. Они их, вон, всю дорогу гоняют…»

— Ага, мы такие, — отозвался Вепуат. — Гедимин, забирайся! Сделаем прощальный круг — и на базу. И так проторчали тут до вечера.

— Может, вылетим завтра с утра? — Гедимин посмотрел на часы. «Верно. Через пару часов начнёт темнеть. Придётся ночевать неизвестно где.»

— Хм-м… — Вепуат покосился на пятнистое небо. — Может, ты и прав. Искупаемся в озёрах, принесём жертвы богам… Кто знает, когда ещё мы сюда попадём?

Кьюсса передёрнуло. Он быстро огляделся по сторонам и сделал странный жест — будто стряхнул что-то с пальцев.

— Возносить богам почести — достойнейшее из дел. Вы мудры. Но вы мало знаете о кочевниках. Они тоже будут почитать свою богиню… — Кьюсс опять огляделся по сторонам и понизил голос. — Они прольют в её честь много вина. И в основном — в свои глотки. А потом вспомнят, что её надо почтить кровью. И…

Он выразительно прикрыл лицо растопыренными пальцами. Сарматы переглянулись.

— Кочевники свирепы, — донеслось из-под пальцев. — И совершенно лишены благодарности. Своих слов они не помнят даже стрезва. А что будет, когда все перепьются? Не медлите с отлётом, Равные Куэннам. Уходите скорее.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— До завтра не перепьются, — сказал он без особой уверенности. — Большой праздник — только послезавтра. Питьё ещё не настоялось. Хотя… ты тоже прав. Ни к чему нам задерживаться. Переночуем на небесном острове.

Туун-шу уже избавился от привязи и теперь пыхтел, нагнетая воздух во внутренние полости. Вепуат щёлкнул языком, и зверь, ударив хвостом, рванулся в небо. Гедимин ухватился за шипы. Рядом мелькнуло что-то яркое. Туун-шу заклекотал, раздуваясь, как шар. Борт о борт с ним в небо поднимался передовой «корабль» «эскадрильи».

— Остров потрепала бу-уря! — крикнул Акхайен, высовываясь из люка. — Там опа-асно!

Вепуат хлопнул зверя по «загривку», замедляя полёт.

— Гедимин! Посмотри, мы не обронили щупальце? Звери Кьюссов летят за нами, как на привязи!

Гедимин мигнул. «Эскадрилья» подалась в сторону, но улетела недалеко.

— Буря открыла короткий пу-уть! — крикнул Акхайен. — Мы его пока-ажем! Ма-алая благодарность за вашу по-омощь!

Вепуат хмыкнул.

— Настойчивая у них благодарность…

Гедимин крепко сжал его плечо и сощурился на «эскадрилью».

— Пора стрелять?

Вепуат укоризненно ткнул его в бок.

— Погоди. Э-эй! — крикнул он, поворачиваясь к «эскадрилье»; она успела пройти под брюхом Тикса и теперь летела с другой стороны, не отставая. — Ладно. Покажи свою дорогу. До темноты доберёмся?

«Корабли» Кьюссов перестроились мгновенно — секунда, и Тикс оказался замыкающим в их клине.

— Темноту вы встретите среди дружественных огней, — заверил Акхайен, прижимая ладони к груди, и нырнул в люк. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Tza tatzqa, — прошептал он, выразительно посмотрев на Гедимина. Тот кивнул, глядя на дымку, быстро густеющую под крылом. Пара секунд — и все пригорки Урдзутту пропали за облаками. Земли уже было не видно. Если тут и были какие-то направления, видели их только Кьюссы. «Эскадрилья» набирала высоту и скорость, и Тикс от неё не отставал.

…Пятна на небе постепенно меняли форму и цвет. Что-то казалось Гедимину странным, но что именно — он понял не сразу. Гигантские тени «живых астероидов» до неузнаваемости уменьшились. Существа отступили куда-то в верхние слои атмосферы; оттуда уже не просматривались стаи-спутники и свисающая по «бортам» флора — только продолговатые тёмные пятна, и то с трудом. Вепуат щурился на небо и — периодически — на сигма-сканер, по-прежнему раздражающе бесполезный.

— Улетели, — услышал Гедимин его шёпот. — И фауну увели с собой. Видно, сезон закончился.

Сармат посмотрел вниз. От этого по-прежнему не было никакого проку — плотная дымка закрыла все Сфены. «Эскадрилья» летела уверенно, не сворачивая и не сбавляя скорость, проходила разлом за разломом.

Что-то мигнуло на запястье. Гедимин взглянул на дозиметр и мигнул сам — излучение незаметно усилилось почти втрое. Графики «сигмы» и «омикрона» скачками поднимались всё выше. Вепуат тоже посмотрел на дозиметр, хотел что-то сказать, но только охнул и вцепился в шипы туун-шу — «эскадрилья» повернула к земле. Мчались так, что свистело в наушниках; смотреть на приборы было некогда, но Гедимин краем глаза видел, как мигает тревожный светодиод. Ветер становился всё холоднее, а в облаках проступали полосы холодного сине-зелёного свечения. Дозиметр взвизгнул, передовые заложили крутой вираж — и «эскадрилья» вынырнула из туч над огромной конструкцией из цветного камня. Сбоку её подпирали крутые зубчатые скалы, а ещё дальше мерцал узорчатый ледник.

— Джирахгет, — выдохнул Вепуат, глядя на горную цепь. — А под нами, видимо, Джера.

Светодиод под экраном дозиметра уже не гас — местность отчаянно «фонила». Стрелку-указатель, невзирая на все виражи, разворачивало к горам. Гедимин щурился на приближающийся каменный массив, хаотично торчащие из него башни, складчатые выступы, темнеющие колодцы, скопления продолговатых теней и одиночные тени над сросшимися крышами. Там что-то горело разными цветами, вспыхивало, складываясь в орнамент, и снова рассыпалось. «Эскадрилья» заложила особенно крутой вираж, и Гедимин услышал вой «сирен»-ракушек. Десятки «трилобитов», отделившись от причалов, летели навстречу. Пятна света сложились в длинный клин, упирающийся в центральный пик — несколько сросшихся башен.

— Sa tatzqa, — прошептал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. Его пернатый скафандр нахохлился и поднял крылья. Ему тоже было не по себе.

Гедимин посмотрел направо, налево, — стаи «трилобитов» выстроились в клин, и Тикс оказался внутри него, окружённый со всех сторон. «Сирены» уже не выли, зато отовсюду было слышно гулкое бульканье — или булькающий звон. «Стойка с резонаторами,» — вспомнил Гедимин странное сооружение у алтаря кого-то из богов. «Только тут их много. Всё-таки затащили в Джеру. Дружественные, значит, огни…»

…Они садились на сросшиеся крыши, в ложбину между уступами террас. Гедимин видел уходящие влево и вправо туннели и причальные крючья рядом с ними. Сопровождающие «дирижабли» отделялись один за другим, занимая места над террасами.

— Якорь кидают из жаберного люка, — вполголоса заметил Вепуат. — У нас не выйдет.

Гедимин пересчитывал террасы. Каждая из них была трёхметровой высоты. В них проложили жёлоба; сейчас колодцы, в которые они упирались, были прикрыты. «Солидная система оттока…» — забывшись, он потянулся к сигма-сканеру. Изучить колодцы не успел — звон и бульканье внезапно стихли.

— Джера приветствует могущественных жрецов Пламени!

Кто говорит, Гедимин не видел, но звуковая волна многократно отразилась от террас — видимо, поэтому он и замолкал надолго после каждой фразы.

— Надеюсь, на нас не падёт его гнев. Мы лишь просим о помощи!

Вепуат еле слышно хмыкнул — и сам вздрогнул от неожиданности: эхо прокатилось по всем террасам.

— Сойдите на землю Джеры! Вас примут с почестями, — продолжал Кьюсс-переговорщик. — Мы не смели говорить, когда вокруг свирепые кочевники. Но око Пламени видит сквозь стены и плоть. Вы знаете, какая беда в Джере…

Вепуат кивнул.

— Горькая вода, — его негромкий голос эхом отразился от террас. В этом месте физически невозможно было говорить тихо.

— Око Пламени проницательно, — Кьюсс тяжело вздохнул. — Гнев Ук-кута поразил и нас. Хотя мы по-прежнему не видим причин…

Гедимин фыркнул в респиратор. Вепуат укоризненно покосился на него и развёл руками.

— Чего вы тогда хотите от нас?

— Мы служим богам Равнины многие тысячи лет, — Кьюсс, похоже, физически не мог перейти к делу без долгих предисловий. — Но сейчас они не хотят говорить с нами. Вы проникли в их волю и узнали, как смирить их гнев. Нам остаётся только склониться. Джера умоляет вас о помощи. Мы не поскупимся на дары и почести. Вы излечили кочевников. Теперь о лечении просим мы.

«Дары и почести…» — Гедимин покосился на террасы. В цветных пятнах и бликах он уже различал бойницы. Чем оттуда могут выстрелить, сармат пока не знал — но ему уже не нравилось, что его «дирижабль» опустился так низко. «С другой стороны — пока ведь не стреляют…»

— И много у вас больных? — спросил Вепуат. — Кто заразился? Самые слабые?

По террасам прокатился шелест — кто-то попытался подавить раздражённый вздох.

— Ты много знаешь о горькой воде, о Урху, — отозвался Кьюсс. — Ты видел, куда она метит. Наши жрецы, воины, маги, — все носят смерть внутри. Лёд может остановить её, но не повернуть вспять. Могли ли мы сказать об этом посреди стойбища Джагулов⁈ Уже с утра они ломали бы стены Джеры. Они кровожадны и алчны, у них нет чести. Но ведь вы, народ Пламени, не таковы…

Гедимин встряхнул головой — внутри черепа неприятно гудело.

— Сдавать вас Джагулам мы не собираемся, — Вепуат отцепился от панциря туун-шу и поднялся на ноги, неторопливо поправляя перья. — Но доверять вам… Нас обещали привести в город Пламени, а не в Джеру. Сколько ещё дурацких ловушек вы приготовили?

Гедимин выпрямился и повёл плечами, передвигая сфалт чуть вперёд. «Дурацких — не дурацких, а осторожность тут не повредит… А интересная архитектура. Город цельнолепленный…»

— Мы униженно просим прощения, — отозвался Кьюсс. — Если бы в лицо не дышал ветер Ук-кута, разве решились бы мы на такую жалкую ложь? Какие подношения загладят нашу вину? Мы слышали, город Пламени беден церой…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Цера не повредит. Но сначала — другое. Нам очень надоела ваша возня под боком. То зрячие камни, то подосланные Джагулы, то прямое нападение… По-хорошему, надо бы вас оставить. Твои боги — ты с ними теперь и мирись.

Со всех сторон послышался встревоженный гул. Резонанс усилил его, но не сделал слова более разборчивыми. Гедимин, отложив изучение архитектуры, настороженно оглядывался по сторонам и держал «арктус» наготове. «Зря мы всё-таки так сильно снизились…»

— Джера склоняется перед могуществом Пламени, — донеслось откуда-то из мерцающих туннелей. — Джера бессильна перед Ук-кутом. Какую дань вы сочтёте достаточной?

— Для начала… — Вепуат мельком оглянулся на Гедимина; его глаза сузились и потемнели. — Поклянитесь не нападать на Элидген и не подсылать кочевников. И не причинять вреда ни нам, ни другим из народа Пламени. Пусть эта клятва действует, пока не остынет Пламя Равнины. Пусть поклянутся все вожаки Джеры. Если нет — мы улетаем.

— У Джеры нет вожаков, — отозвался явно недовольный Кьюсс. — Унксу-Эаннайя, опора ледяных вершин, говорит от имени кланов Джеры. Город Пламени и его народ не будет потревожен. Никто не помыслит о том, чтобы навредить вам. Так говорю я, Унксу-Эаннайя, опора ледяных вершин.

Сарматы переглянулись. «Череп гудит,» — жестами показал Гедимин. Вепуат поморщился. «Не люблю я геноциды…» — так же, не издав ни звука, ответил он.

— И пригоршня церы от каждого клана, — буркнул Вепуат, расправляя крылья. — Хорошей церы. Где твой кабинет, правитель Джеры? Надо поговорить.

…Парадные помещения были спроектированы с запасом по высоте — только поэтому Гедимину не пришлось ползти по ним внаклонку. Он, проходя по раскрашенным коридорам, косился на боковые отнорки, дверные проёмы, — все они были на полметра, а то и метр ниже. Вепуат, подобрав крылья, перестал цепляться за всё подряд и пошёл быстрее, не давая Гедимину времени осмотреться. Тот только успевал подмечать разные детали — двери, собранные из деревянных и костяных плашек, светящийся орнамент на цветном камне, слои ковров под ногами, тени за каждым поворотом… Идти далеко не пришлось — через десять минут сарматы уже сидели на грудах подушек, накрытых шкурами, в «кабинете» правителя Джеры.

Потолок-купол был вылеплен из цельной скалы; её цвет Гедимин разобрать не мог — всю поверхность покрывал пёстрый светящийся орнамент. «А ведь это существа,» — понял сармат, приглядевшись. «И я их вообще-то видел. Это Элоси… Элогвены… в общем, одно превращается в другое. Процесс трансформации…»

Часть орнамента светилась подозрительно знакомо. Гедимин покосился на дозиметр. «Так и есть. Ирренций. Смешали с церой, чтобы ярче светилась.» Он перевёл взгляд на существ, устроившихся на трёхуровневой галерее. Её как раз и построили, чтобы расставлять по ней костяные кресла и раскладывать подушки, — все три уровня были заняты. Над ними зеленью горел радиоактивный орнамент. «Помещение для церемоний. Кьюссы тут не живут, но бывают часто. И хоть бы у кого шерсть облезла…»

Верхний уровень заняли трое. Тот, что по центру, погребённый под слоями бус и яркой бахромы, сидел, подвернув ноги, в низеньком костяном кресле. Это скорее была высокая подушка, засунутая в резной каркас с подлокотниками. Лицо существа было скрыто под костяной маской, но Гедимин видел руки, — когтистые пальцы в перстнях беспокойно шевелились. Слева и справа от Кьюсса, в креслах попроще, устроились ещё двое. Масок им не досталось — лишь короны из чьих-то очень длинных зубов. На грудь спадали массивные связки бус.

Ярусом ниже кресел уже не было — там сидели на подушках, да и цацек этим Кьюссам досталось меньше. Одно из мест занял, проводив и усадив сарматов, Акхайен — и Гедимин видел, как с верхнего яруса ему передали нитку бус, и он добавил её к своей связке. На нижнем ярусе стояли двое в рэссеновых панцирях. На металлическую чешую кто-то не поскупился — бронированные накидки свисали до пят. Оружия Гедимин не увидел — только странные костяные наручи со множеством каменных и металлических вставок — но что-то в этих бронированных Кьюссах было беспокоящее. Между ними, на самой низенькой подушке, устроился писец с ворохом листьев. Тут были и ещё Кьюссы — сбоку от сарматов кто-то постукивал по деревянным плашкам «ксилофона» — но рассмотреть их помешал Вепуат, сердито ткнувший Гедимина в бок.

— Ты лучше говори, как есть, — сказал он, повернувшись к правителю. — Иначе снадобья кому-то не хватит.

— Унксу-Эаннайя говорит с тобой, как с самими богами, — пальцы Кьюсса нервно согнулись. — Под моей рукой двадцать кланов Джеры. Ни один из них не выставит больше ста воинов. Но если тебе нужно пересчитать их всех…

Он повернул голову к одному из соседей. Тот развернулся к нему всем телом, навострив уши. Вепуат резко качнул головой.

— Значит, не больше двух тысяч. Что ж, это проще. Найди вот такую ёмкость, и мы перельём в неё снадобье. А вы уже тут его разделите. Только не медлите. А то уползёт.

Кьюссы переглянулись.

— Говоришь ли ты, что оно уже готово? И что его достаточно? — осторожно спросил правитель. — Или нужно ещё время…

Вепуат отмахнулся. Он уже достал флягу и жестом попросил Гедимина поделиться. «Два килограмма? Всего-то?» — наконец сообразил сармат. «Ну да, я забыл, — города-то у них мелкие. Сколько тут всего народу? Тысяч пять, десять?»

Вепуат открыл флягу. Правитель поднялся, заглянул в неё, покосился на Кьюссов, зажимающих носы и отползающих по террасам, — и, сложив руки, резко провёл костяшками по костяшкам. Сдавленное шипение оборвалось. Все замерли.

— Унксу-Эаннайя видит, что это очень сильное снадобье, — бесстрастно сказал Кьюсс. — Пусть же оно будет роздано в сильный день. Завтра зажгутся огни для той, кто движет ветра. Завтра здесь будут вожди всех кланов. Унксу-Эаннайя созывает их всех!

Он чуть повысил голос. Писец, хотя к нему никто не обращался, вздрогнул и схватился за чистый белый лист. Это был лист дерева с размочаленными крупными прожилками и срезанной бахромой — на этом «производство бумаги» и закончилось.

— Ваше дело, — Вепуат пожал плечами. — Ну что, принесут нам чашку? Могу налить с запасом. Мало ли, кто ещё заболеет. Другие города, например.

— Ты щедр, — отозвался правитель; кажется, на этом моменте его передёрнуло. — Джера не смеет обмануть твоё доверие. Никто не скажет, что Унксу-Эаннайя присвоил чужое. Пусть завтра снадобье будет роздано из ваших чаш. Завтра, когда загорится Пламя Равнины, вожди кланов Джеры соберутся тут. Покажи им, что боги больше на них не гневаются.

Он сложил руки на массивную «косу» из бус и чуть наклонил голову. Вепуат пожал плечами.

— Как хочешь. Если им так будет спокойнее… Скажи им, чтоб пришли с чашками. Снадобье сильное, каждому хватит одной капли. А с утра пусть выпьют ледяную воду.

— Твои слова записаны рядом с моими, — отозвался правитель. Писец уже выпрямился и протянул верхнему ярусу самый светлый лист, покрытый мелкими значками. Правитель прижал к его краю сжатый кулак, оставив оттиск четырёх перстней.

— Вот и хорошо, — сказал Вепуат, глядя на листок. — Это успеют всем разослать? Город, небось, уже спит.

— Под шелест ворот Ук-кута мало кто может заснуть, — сказал один из соседей правителя. Он уже забрал лист и теперь чего-то ждал, глядя на главного Кьюсса. Тот резко приподнял согнутые пальцы.

— Пусть глаза Джеры откроются!

Видимо, кто-то нажал на рычаг, — часть стены вспыхнула по линиям орнамента и просела внутрь. За ней была небольшая ниша. Её стенки, вымазанные белой церой, были сплошь вымощены тёмной галькой. На каждом камешке застыл неподвижный блик.

Кьюсс, держа лист в вытянутой руке, приложил ладонь к краю ниши. Белая цера вспыхнула так ярко, что Гедимин смигнул. Где-то загудели «сирены»-ракушки. Под их вой Кьюсс повесил листок на крючки перед нишей и, закрепив его края, шагнул в сторону.

— Видеосвязь, — прошептал Вепуат, толкая Гедимина в бок. Сармат недовольно сощурился. Он искал, куда делся кусок стены. Сейчас, когда ниша была открыта, казалось, что никакой крышки над ней и не было. «А ведь это камень. Не всякие там Куэннские штучки. Похоже, стены-то не было. Голограмма…»

Он огляделся по сторонам. «Где, в таком случае, проектор? У правителя? Или у него только кнопка „пуск“? Тогда передача сигнала…»

— Глаза Джеры прочтут каждый знак из записанного, — снова заговорил правитель. — Вы же, гости Унксу-Эаннайи, отправляйтесь в ночные покои. Всё, что вам нужно, будет туда принесено.

— Сначала я проверю, что с нашим зверем, — Вепуат поднялся на ноги. — А ещё лучше — мы там и переночуем. Ты пока скажи, чтобы собирали церу. Больше ничего от Джеры нам не нужно.

Кьюссы переглянулись. Кто-то прижал уши. Правитель поднял когтистые ладони и чуть наклонил голову.

— Пусть будет так. Ваш зверь получит вдоволь воды и пищи.

— Он сыт, — буркнул Вепуат. — Ничего не нужно. Не бойся, за ночь мы не улетим. И снадобье тоже.

…Туун-шу повис в десяти метрах над землёй и нехотя втянул плавники. Гедимин видел, как он выглядывает из-под брони, высовывая наружу то один, то другой глаз. Внизу так и не стемнело — светящийся орнамент на стенах не выключался на ночь. Если прислушаться, можно было различить шаги — кто-то на мягких лапах обходил город, иногда постукивая костью по камню. Гедимин посмотрел на сканер и увидел белесый экран и множество пятен ряби. Она не закрывала обзор полностью, но объекты сквозь неё просматривались, как в тумане.

— Тут пять кварталов, похоже, — вполголоса заметил Вепуат — он тоже сканировал город. — И по трое патрульных на каждый. И ещё караулы на башнях. Эти смотрят наружу. Странное тут всё-таки оружие. Мелкое какое-то.

— И фонящее, — пробормотал Гедимин, пытаясь найти систему в расположении пятен ряби. «Фонил» весь город, горы за ним — тоже, но некоторые объекты — особенно сильно… и многие из них были рядом с жителями или вовсе на их телах. Некоторые жители «фонили» сами — и так, будто их вымазали толчёным сингитом.

Вепуат заворочался, устраиваясь на броне туун-шу, и вдруг хрюкнул в респиратор.

— Ты часы заметил?

Гедимин мигнул.

— Какие ещё часы?

— Водяные. Прямо у трона этого… мэра или кто он там у них. Жёлоб, прорезанный в кости, и водоотток. Прямо в подлокотнике. Не заметил?

Гедимин пожал плечами.

— Ну, на руку-то водяные часы не наденешь.

Вепуат снова хрюкнул.

— Интересно, когда их запускают? Я смотрел — там отток был закрыт.

Гедимин перевернулся на другой бок. Спать в ближайшие четыре часа он не собирался. Ему было не по себе — даже сейчас, когда он опустил височные пластины, и городское излучение не жгло мозг. «Надеюсь, хоть завтра мы доберёмся до Элидгена. Всё-таки я инженер, а не дипломат. От этой болтовни только череп гудит. Маккензи бы сюда, он бы им показал дипломатию…»

40 день Земли, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Камня, город Джера

Где-то рядом открыли сразу множество вентилей на ответвлениях одной трубы, и они надрывно гудели. Гедимин сквозь сон досадливо сощурился и перевернулся на другой бок. К гудению множества труб добавился свист — где-то посрывало клапаны. Вода в трубе кончилась, теперь она с завыванием гнала воздух, и кто-то колотил по ней, выкликая зазевавшегося оператора. Потом отлетевший вентиль провалился внутрь и покатился, дребезжа, по металлу. «Как им водовод удалось порвать воздухом?» — удивился сквозь сон Гедимин. Он привстал, пытаясь определить источник шума, и кто-то с сердитым возгласом встряхнул его руку.

— Гедимин! Ты там что, в анабиозе⁈

Сармат открыл глаза. Свист, завывания и булькающий звон не прекратились. Снизу в бок упирались короткие шипы, сверху в лицо заглядывал недовольный Вепуат. Поверхность под сарматом шипела и проседала, медленно уходя вниз. Он встряхнулся и сел. «Мы в Джере. Тут у них ритуалы. Раздать лекарство…» — он покосился на карман с флягой. «Да, надо раздать. И лететь уже в Элидген. Текк’ты обещали вернуться, как месяц закончится. Надо показать им, куда копать…»

Сарматов ждали. Пока Вепуат уговаривал Тикса снизиться хотя бы на высоту удобного прыжка, у входа в светящийся туннель стояли двое в длинных панцирях. Гедимин, прикинув расстояние до террасы, мягко спрыгнул на каменный уступ. Вепуат приземлился рядом, складывая крылья. Тикс, надуваясь на глазах, взлетел вертикально вверх и повис в двадцати метрах над террасой. В тусклом утреннем свете Гедимин видел его сородичей — они, как дирижабли, качались на длинных тросах над сросшимися крышами.

— Геджер и Урху, могущественные жрецы, — один из кьюсских воинов шагнул вперёд. — Опора ледяных вершин ждёт вас в святилище Джеры.

Гедимин мигнул, но Вепуат уже направился за проводниками и потянул его за собой. Снова пришлось нырнуть в туннель, да ещё и пригнуться — этот ход строили явно не для сарматов. Цера, щедро намазанная на стены и потолок, светилась непривычно ярко — видимо, её «подогревал» городской радиационный фон. Гедимин на ходу косился на дозиметр — снаружи, в стороне от каменных навесов, стрелка-указатель чётко разворачивалась к горам. В лабиринте её начало качать — и вскоре сармат понял, что ведут его по ней, прямо к городскому центру.

Это был всё-таки не туннель — скорее, крытая улица; каменный навес над ней вплавили в стены отдельных построек и так их соединили, но они ещё отличались и цветом камня, и формой, и орнаментом. Ни одна дверь не выходила на улицу прямо — все открывались в изогнутые переулки, смыкающиеся с основным туннелем. Окон Гедимин не увидел вовсе — только ряды продухов под сводами. По пальцам тянуло сквозняком — город худо-бедно проветривался. «На улице плюс двадцать, в домах — теплее,» — сармат на ходу сверился с термометром. Кьюсс, выглянувший из переулка, шарахнулся в сторону.

Улицы закончились внезапно. Гребни крыш и края навесов «стекли», образовав склоны обширного кратера. Под ногами лязгнуло. Гедимин стоял на скальной поверхности, синей от запёкшегося металла. Трещины в ней заложили плоскими камнями; металл блестел и там — рэссена выпадала с дождями, застывала, и так нарастал слой за слоем. Впереди, на дне кратера, возвышались облитые расплавом обломки стен, и в их нишах горели огни.

Сначала Гедимину показалось, что тут было здание — что-то большое и запутанное, сложенное из огромных кусков камня. В них остались ниши, кабель-каналы, вентиляционные отверстия, но все мелкие элементы из них повыдирали, заменив толстым слоем церы. На крупных плитах вырезали символы; часть плит после этого упала, но поднимать их не стали. Между обломками, на их выступах, на плоской скале — везде, где можно было зацепиться, шевелилась местная флора. Остатки здания не были покинутыми — кто-то подновлял церу в выбоинах, наносил сложный орнамент, развешивал нити бус; вот и сейчас у одной из вертикальных плит собрались Кьюссы с ритуальными сосудами и дули в дудки. Траву, свисающую с той же плиты, никто даже не пытался проредить.

— Это святилище Джеры? — спросил Вепуат, оглядываясь на воинов. Они почему-то остановились на склоне кратера. Свист дудок стал громче. Кьюссы выплёскивали что-то на плиту, и оно стекало, вымывая церу из желобков. Гедимин шагнул вперёд — и резкий порыв ветра толкнул его в грудь. Теперь он видел, как на одеждах Кьюссов, отошедших от плиты, раскачиваются тяжёлые каменные подвески, и трепыхается бахрома. Ветер дул во все стороны одновременно. Гедимин посмотрел на небо — над Джерой медленно закручивался циклон.

— Пойдём, — Вепуат пожал плечами. На склоне кратера уже никого не было — воины словно провалились в скалу. Существо на скафандре Вепуата беспокойно шевелилось и шипело, надувая воздушные полости. Гедимин двинулся вперёд, к маленькой группе ритуальщиков. Холодный ветер ворвался в шлем, скользнул по вискам, на долю секунды прижёг холодом веки. Тут что-то давило на череп, и чем дальше, тем сильнее. Вепуат шумно выдохнул.

— Вот я дурак! Пришёл без подношений…

Гедимин похлопал себя по карманам.

— Есть цацки. И пробирки для образцов. Сойдёт?

Смеяться над Вепуатом ему не хотелось — чем дальше сарматы забирались в развалины, тем сильнее Гедимину становилось не по себе. Он покосился на дозиметр — график интенсивности извивался на экране, с каждым зубцом забираясь всё выше. Стрелка металась во все стороны, раскручиваясь на шпеньке. «А я такое видел,» — вспомнил Гедимин. Он уже рассмотрел символ на ярко освещённой плите — вихрь с глазом внутри. Вертикальный зрачок, казалось, пульсирует.

Дудки завыли громче — и как-то совсем неритмично. Кьюссы, оставив их в нишах разрушенной стены, пятились от неё прочь. Каждый шаг давался им с трудом. Кто-то в костяной маске отступил ещё на пару метров, зачерпнул растопыренными пальцами воздух и повернулся к сарматам. Его одежда уже не развевалась на ветру, даже лёгкая бахрома еле-еле шевелилась. Секунда — и остальные Кьюссы вышли из невидимого смерча и остановились, глядя на сарматов сквозь костяные забрала. К шлемам из черепов кто-то приделал множество зубов — и этот «козырёк» определённо мешал обзору. Гедимин сквозь него еле видел лица — светло-серый мех, длинные вибриссы, пигмент вокруг глаз…

— Та, кто ведёт ветра, смотрит на вас благосклонно, — сказал Кьюсс с самой толстой связкой бус на груди. — Хоть вы и служите другим богам. Что ты скажешь, о Урху? Не было тебе знамений этой ночью?

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Не знаю. Пойдём уже, дело к рассвету, — он покосился на часы. — Вожди кланов, наверное, ждут. Да и нам незачем терять время.

Кьюсс протянул руку к его запястью.

— Око Пламени видит, как течёт время? Да, оно очень зорко…

…В этот раз их усадили на верхнем ярусе, и Гедимин этому совсем не обрадовался. Стоило неосторожно шевельнуться, и он упирался шлемом в потолок. Вепуату было легче, и он с любопытством глазел по сторонам — и на Кьюссов на нижних ступенях, и на тех, кто сидел прямо на полу поодаль от террасы, и на два «ксилофона» с костяными резонаторами, и на конус с водой, встроенный в подлокотник трона. В конусе плавала слабо светящаяся чашечка, и вода от неё тоже светилась — и Гедимин, опознав это свечение, только головой покачал. «Или у местных бешеная радиостойкость — или они живут лет по двадцать…»

Один из Кьюссов у трона поднял руку. Повисла тишина. Правитель выпрямился.

— Я — Унксу-Эаннайя, опора ледяных вершин, опора Джеры. Никто не скажет, что я глух к её бедам. Боги отвернулись от нас, боги на нас гневались, но могущественные жрецы умиротворили их. Урху и Геджер из рода Пламени принесли нам священное снадобье. Склонитесь же перед ними! Пусть тот, кто осмелится, подойдёт к трону…

Он опустился в кресло и дотронулся до подлокотника. В полной тишине Гедимин услышал стук падающей капли. Светящийся поплавок качнулся.

Кто-то из Кьюссов двинулся вперёд. Он практически полз на четвереньках, одной рукой прижимая к груди что-то объёмное. У нижней террасы он замер и распластался — и, не глядя на верхние ступени, положил перед ними трубку из полой кости и красный сосуд-конус. Края трубки были вымазаны светящейся краской, но Гедимин едва обратил на это внимание. Он смотрел на тёмно-красное стекло. Это был не кристалл, даже не отливка, — сосуд выдули из пластичной массы и покрыли завитками внешние стенки. В ещё горячее стекло вставили костяные ручки — они потемнели от нагрева, только небольшая часть осталась жёлтой.

— Давай сюда, — Вепуат, потеряв терпение, наклонился за сосудом, сунул трубку, набитую церой, Гедимину и плюхнул в чашку комок Би-плазмы.

— Крышка есть? Без крышки — это вы зря. И пропахнет, и выползет.

Крышка нашлась. Из Кьюссов, кажется, только правителя не перекосило — и Гедимин уже думал, глядя на его костяную маску, не встроен ли туда респиратор. Владелец чашки прижал её к груди и проворно отполз назад. Воин, стоящий у выхода, дотронулся длинным шестом до его плеча и указал на дверь.

«А на ногах они подходили бы быстрее,» — думал Гедимин, болезненно щурясь. Среди распластанных по полу аборигенов ему было не по себе. Все молчали, только слышно было, как капает вода. Он подобрал очередную чашку, оставленную на террасе — в этот раз костяную и, похоже, довольно старую. К ней на шнурке привязали крышку, и Гедимин быстро её задвинул. «Стеклянных ёмкостей у них немного. Все — тёмно-красные. И… похоже, это не наше стекло. Оно тяжелее и холоднее, плотность другая. Любопытно…»

…Вода ещё капала, когда последний Кьюсс покинул зал. Поплавок светился уже из толщи резной кости. Правитель перекрыл клапан, и кто-то тут же наклонил над конусом сосуд с водой. «Ещё одна ёмкость из красного стекла,» — машинально отметил Гедимин. «Это, похоже, ценный материал.»

— Джера склоняется перед жрецами Пламени, — бесстрастно проговорил правитель, поднимая руку. На броню сарматов опустились ленты красной ткани. С них свисала бахрома — нити с мелкими нанизанными камешками, зубами и косточками. Вепуат повёл плечами и смущённо хмыкнул.

— Ты-то лекарство принял? — спросил он у правителя. — И твои… помощники? Тут, если что, ещё осталось.

Он плеснул Би-плазмы в подставленную кованую чашку. Правитель сунул её под костяную маску, тихо зашипел и передал ёмкость соседу. Тот пытался не зажимать нос, но надолго его не хватило. Третийуже и не пытался.

— Ещё горько? Или уже нет? — спросил Вепуат, глядя, как Кьюссы пускают по кругу мешочек какой-то сушёной органики. Гримасы у всех были выразительные. Правитель, шумно выдохнув, повернулся к сарматам и отцепил от своей связки четыре нити бус.

— У вашего снадобья множество вкусов, но ни одного знакомого. Чья эта кровь? Где вы нашли этого зверя?

Вепуат хмыкнул.

— Оно само себе зверь. И само себе кровь. Так и растёт — в виде жижи, — он покосился на бусы, уложенные на грудь, и чуть подвинул их, освобождая перья. Гедимин смотрел на свою долю «цацек» и радовался, что филки этого не видят. «Только взлетим — разберу на образцы. Минералы тут интересные. Не видел таких раньше. Наверное, из Джирахгета.»

— И эти чаши — его темница? — правитель протянул руку к забытой фляге. — Или садок, где оно кормится?

— Ну да. Растёт оно там, — Вепуат убрал флягу и сполз на нижний ярус. Там, наконец, удалось выпрямиться.

— Скажи, а почему у тебя вся охрана без оружия? — спросил он, оглянувшись на воина в длинном панцире. — Ни топора, ни лука.

— Они вооружены так, как Джера смогла вооружить их, — отозвался правитель, поднимая когтистый палец. Воин молча вскинул руку в массивном костяном браслете. По торчащим из него дугам проскочила синяя искра. Гедимин мигнул.

— Te’ek dasaja⁈ — он уставился на браслет в поисках аккумулятора. На виду были только мелкие камешки — и, кажется, осколок «вечного льда». Один из Кьюссов молча поддел шкуры на полу длинным шестом и подбросил одну из них к потолку. Сверкнула синяя искра, и броню Гедимина присыпало инеем. От шкуры осталась горсть обледеневших ворсинок.

— Н-неплохо, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. Тот мог только пожать плечами. Его взгляд намертво прилип к «бластеру».

— Heta! — Вепуат вцепился в его плечо и развернулся к правителю. — Интересная штука. И… много ещё таких у вас?

— Джера чем-то смогла удивить жрецов Пламени? — кажется, Кьюсс ухмыльнулся под костяной маской. — Уж вы-то искусны в магии…

Гедимин мигнул.

— В чём? Это ведь… излучатель? Преобразователь энергии?

Кьюссы переглянулись.

— Ты говоришь на своём наречии, — отозвался правитель. — Мы его ещё не выучили. Хочешь ли увидеть, как состязаются воины Джеры? Состязания угодны той, кто направляет ветра.

Гедимин качнул головой.

— Я хочу… — с мыслями удалось собраться не сразу. — Посмотреть, как эта штука устроена. И где их делают. Я ничего не трону. Только посмотрю, и всё.

Правитель небрежно дотронулся до его плеча.

— Ты — открывающий врата Ук-кута и закрывающий их по своей воле. Скажи слово, и Джера его исполнит. Хочешь увидеть мастерские магов? Акхайен тебя проводит.

Он протянул одному из Кьюссов нитку бус, и тот с поклоном добавил её к своему ожерелью. Вепуат беспокойно зашевелился.

— Я тоже хотел бы посмотреть. Там, наверное, интересно. Мы всё равно тут задержимся. Надо проверить, как действует лекарство… Гедимин, ты ведь не спешишь?

Сармат молча кивнул. Смотрел он только на браслет. «Преобразователь… В основе, похоже, всё-таки „омикрон“. Не зря эти штуки так фонят. А вот как оно потом преобразуется и направляется…»

…Крытое помещение — часть двора — продувалось всеми сквозняками. Гедимину на пару секунд удалось выпрямиться и расправить плечи. По углам двора и вдоль стен он увидел подушки, обтянутые кожей и изрядно пропитанные пылью. Перед ними стояли костяные столы — или, скорее, наковальни со множеством рогов и расщеплений. Рассмотреть стойки для инструментов сармат не успел — его проводник уже нырнул в очередной узкий проём и нетерпеливо выглядывал оттуда. Гедимин покосился на корзины с цветными обломками, пустые вёдра, повешенные на стену, и провалы в полу с подведёнными к ним желобками. Тут пытались поддерживать чистоту, но каменная пыль была неистребима.

— Шлем! — дежурно предупредил Вепуат, выглядывая из соседнего отсека. Он начинался за изогнутым коротким коридором. Гедимин прополз туда, пригнувшись и упираясь спиной в стену, согнулся ещё сильнее, подныривая под арку, хотел выпрямиться, но Вепуат его удержал.

Тут был округлый отсек, довольно светлый, от пола до потолка выкрашенный церой. Поверх неё начертили разные символы. Гедимин опознал тот, что повторялся чаще других, — ромб, рассечённый на четыре части, знак бога ремесленников. Еле слышно хмыкнув, он осмотрелся по сторонам.

Места в отсеке было немного — двое сарматов стояли впритык, проводнику-Кьюссу пришлось отступить к дверному проёму, и ещё повезло, что самих мастеров не было на месте. Тут, как показалось Гедимину, работали вдвоём, устроившись на подушках за низенькими верстаками. Между ними стояли высокие сосуды, широкие сверху и сужающиеся книзу. От них отходили плотно заткнутые патрубки. Гедимин заглянул в нишу в стене — там лежала стопка плошек, керамических, каменных и костяных, небольшие крышки с прорезями, горки палочек с расширением на одном конце и остриём на другом. Рядом была ниша побольше — закрытые горшочки, обдирочные камни, закреплённые на рукоятках, отдельно, в глубине ниши, за «оградой» из каменных бус — десяток рэссеновых резцов.

— Странное местечко, — вполголоса заметил Вепуат. — Интересно, что в ёмкостях?

— Ничего, — Гедимин успел свериться с сигма-сканером. — Это для реактивов. Но сейчас везде пусто.

Вепуат разочарованно хмыкнул.

— Жаль… А там что?

Он наклонился над корзиной, задвинутой в дальний угол, и сцапал что-то с её дна.

— Посмот…

— Эшшш! — зашипел на него Акхайен, заглядывая в проём. — Можешь смотреть, сколько хочешь, но в конце верни на место!

— Камешки? — Гедимин без интереса покосился на корзину. — Это, похоже, заготовки. Поставь, где стояло. Это не наше.

Вепуат обиженно хмыкнул, задвинул корзину в угол и демонстративно отряхнул руки. Что-то сбоку от него протяжно зазвенело. Гедимин вскинулся было, но тут же увидел колбу с водой и поплавком — из неё капало на кованый лист, и он дребезжал, отсчитывая удары.

— Это, кажется, я зацепил, — Вепуат посмотрел себе под ноги, заглянул под верстак и развёл руками. — Пробка вылетела. Акхайен! Ты не видел пробку? Надо бы заткнуть…

— Нет нужды, — отозвался Кьюсс, совсем уже вытесненный в коридор. — Скоро этот звон перестанет вас тревожить.

— Ну да, там воды на донышке, — подтвердил Вепуат. Существо на его плечах зашипело, раздуваясь, и сармат обхватил его двумя руками, прижимая крылья к телу.

— Скаф! Ты чего⁈

Гедимин отступил от существа и едва не опрокинул верстак. Кто-то в коридоре недовольно забормотал. Вода в последний раз капнула на лист, и звон утих. Вепуат, наконец совладавший со скафандром, смущённо хмыкнул.

— Слышал? Там кто-то есть. Акхайен с кем-то говорил.

Гедимин прислушался. Снаружи было тихо.

— Было бы хорошо застать мастера, — сказал Вепуат, заглядывая в стенные ниши. — А то пока ничего непонятно. Камешки — и камешки. Одни фонят, другие — нет. В какой момент из них получается бластер?

«Непохоже, чтобы тут делали бластеры,» — думал Гедимин, глядя на примитивный обточный станок. «Ручная обработка минералов. Во дворе что-то выбивают из породы, а тут уже чистят и придают форму.»

— Акхайен! — громко позвал Вепуат, подходя к двери. — Ты далеко? Подожди, мы догоним!

Он шагнул в проём. Гедимин двинулся за ним, но на секунду перевёл взгляд на обдирочные камни — и едва удержался на ногах: Вепуат врезался в него спиной, да так, что затрещали перья.

— Ты чего⁈ — сармат ухватил его за плечи. Верстак за спиной подкинуло, но не перевернуло, только глиняные ёмкости загремели по полу. Вепуат ошалело мигнул.

— Гедимин, ты отойди к стене. Тут что-то не то…

Он шагнул к двери, выставив вперёд кулак, и замер, будто уперевшись во что-то твёрдое. Гедимин видел, как он напрягает руку, потом водит ей по воздуху, как по плотной поверхности, бьётся в неё плечом — и отлетает к самой стене. Верстак всё-таки опрокинуло.

— Видел⁈ — Вепуат потёр плечо, ушибленное о воздух. Гедимин мигнул. Он уже сам стоял у двери, налегая плечом на невидимую стену — и она, по ощущениям, была прочнее гранитной плиты. «Голограмма?» — сармат уставился на пустой, но тем не менее перегороженный проём. «Ладно, тут умеют. Но чем эту дыру заткнули⁈»

— Стой! — Вепуат еле успел отскочить. Каменный косяк под ударом Гедимина растрескался и выпал. Стена, в которую сармат врезался, сбросила слой светящейся штукатурки и покрылась выбоинами. Теперь он сидел на полу, ошалело мигая, и смотрел на замурованный проём. Камешек, подобранный под ногами, вылетел в дверь и остался лежать у дальней стены. Гедимин протянул за ним руку — и снова упёрся в невидимый гранит.

— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Какое-то несканируемое поле? Прибор ни кварка не видит…

«Всё-таки вляпались,» — Гедимин, сердито щурясь, потёр занывшие рёбра и стянул с плеча плазморез. «Сейчас проделаем новую дверь.»

— Акхайен! — крикнул Вепуат, прощупывая закрытый проём. — Вернись!

Гедимин сердито фыркнул.

— Отойди и закройся полем.

Он поднял сфалт, прицеливаясь в стену. «С той стороны — улица. Выйдем, а там видно будет.»

Стену лепили с запасом — толщиной в полтора метра, хотя и полуметра хватило бы. Гедимин толкнул дымящуюся плиту, и она с грохотом вывалилась в переулок. Кто-то сдавленно пискнул. Сармат шагнул наружу — и едва устоял на ногах, снова врезавшись в невидимую преграду.

Под потолком послышался булькающий звон — будто кто-то постучал по деревянной плашке над резонатором. Вепуат развернулся на месте и охнул, указывая на орнамент на своде. Там была нарисована усатая и клыкастая морда. На месте одного из глаз блестел «зрячий камень».

— Скала выпустит огонь и свет, — послышался из-под потолка чужой голос. — Но только не вас.

Гедимин схватился за сигма-сканер, но тут же его опустил. Никто из Кьюссов за перекрытием не сидел, с той стороны даже помещений не было. Не было ни трубок, ни проводов, подведённых к источнику звука, — просто на «скане» нарисованной морды белели два «фонящих» пятна.

— Унксу! — Вепуат сердито фыркнул. — Кто обещал не вредить нам⁈

Гедимин молча приложил ладонь к лицевому щитку.

— Ни тебе, о Урху, ни Геджеру не причинили вреда, — отозвался невидимый Кьюсс. — Скала не тронет вас — но и не выпустит.

«Посмотрим,» — Гедимин огляделся по сторонам, не выпуская из рук сфалта. «Нас засунули в какое-то поле. Где-то должен быть его генератор…»

— И долго ты будешь нас тут держать? — спросил Вепуат, сложив руки на груди. Скаф нахохлился, и растопыренные перья заняли почти весь отсек. «Интересно, — мелькнуло в голове Гедимина, — а он-то выбраться может?»

— Сколько Джера может вас тут продержать? — переспросил Кьюсс. — Пока скала не станет песком. Можешь не пытаться, могучий Геджер, — твоё оружие тут не поможет. До той скалы тебе не дотянуться.

Кто-то сдержанно хихикнул. Вепуат поморщился.

— Не боишься нарушенной клятвы?

— Где же она была нарушена? — отозвался Кьюсс. — Разве вас коснулись хоть кончиком когтя? Вы там, невредимые, и всё, что с вами, при вас. И там и останутся, пока скала не рухнет.

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Вляпались мы, как идиоты…»

— Есть мысли? — тихо спросил его Вепуат, садясь рядом и заглядывая в экран сканера. На нём белели «фонящие» участки — глаз и рот «зверя» на потолке, два камешка в почти пустых корзинах, каменные бусины на груди сармата… Гедимин вздрогнул и потянулся к дальней корзине.

— Смотри!

— Мать моя колба, — выдохнул Вепуат, глядя на его ладонь. Там лежали два пятнистых чёрно-серых обломка — тот же «фонящий» минерал, что был вплетён в подаренные бусы.

— Думаешь, это… — Вепуат, не договорив, содрал с себя обе нитки, придавил ступнёй и шагнул к двери. На экране Гедимина вспыхнула решётка из белых ромбов. На долю секунды она заслонила и стены, и двери. Затем Вепуат шагнул в сторону, потирая руку. Под потолком хихикнули.

— Унксу-Эннайя говорит — вы тут бессильны. Не лучше ли успокоиться и послушать его слова?

Сарматы мрачно переглянулись. Гедимин прижал ладонь к шлему. «Поле… Сканер его зафиксировал. Видит ли он, где генератор? Или слабое место?»

— Джера сдержит клятву, — послышалось из-под потолка. — Никого из вас не тронут. У вас фляги со снадобьем от горькой воды. Вытолкните их за порог, осторожно, не разбив.

Вепуат фыркнул.

— И что тогда?

— Вам принесут одеяла и кувшины, — ответил Кьюсс. — Устроят лучшие покои в Джере. У вас будет много воды и пищи, пока вы решаетесь. Верим, ждать придётся недолго. Вы стойки — но вы же благоразумны. Вы станете воинами Джеры.

Вепуат ошалело мигнул.

— Ты что, надумал завербовать нас? Удерживая в плену? Ты там в своём уме?

Под потолком зашелестело.

— Унксу-Эаннайя умеет ждать, — сдержанно ответил Кьюсс. — С лучшей пищей, в удобных покоях, рядом с горячей купальней… Так ждать проще, чем впроголодь на голом камне. Но — ваша воля, о пришельцы. Джера подождёт ваших фляг — и вашего согласия.

Он замолчал. Вепуат, выждав пару секунд, постучал в потолок.

— Унксу! Зачем тебе фляги?

— И так ясно, — буркнул Гедимин, щурясь на новый пролом в стене. Камешки вылетали в него беспрепятственно — как и свет, и воздух, и плазменный поток. Выйти не удавалось только сарматам.

— Точно, — пробормотал Вепуат, прижимая ладонь к респиратору. — Боги… они же бьют по площадям. Сколько ещё кьюсских городов поражено…

— Да чтоб им всем сдохнуть, — прошептал Гедимин, в очередной раз пытаясь выпрямиться. Стоять под низеньким потолком можно было, только наклонив голову. Сармат ударил кулаком в камень. На экране вспыхнула сетка из ромбов. Теперь Гедимин видел в ней не только внешние тяжи, идущие внутри стены, но и внутренние, прикреплённые к его ключицам. «Бусы…» — он взглянул на раздавленные камешки на полу и брезгливо поморщился. «А если попробовать так?»

Он опустил височные щитки до упора, поднял сфалт за сопло, ударил им в проём — и едва не выронил. Оружие прошло, как сквозь воздух, сам сармат налетел на невидимую стенку.

— Чтоб я знал, что это за дрянь, — прошептал Вепуат, разглядывая сигма-сканер. — Видишь? Сеть снаружи — она растянута за два конца. И от каждой крайней точки идут лучи вот сюда…

Он ткнул себя в ключицы. Гедимин поморщился.

— Глупо вляпались.

— Мн-да… — Вепуат покосился на растоптанные камешки. — Равнинный магнетизм, чтоб его… Но магнитов-то на нас больше нет. Почему эта дрянь нас держит?

Гедимин пожал плечами. Под потолком что-то заверещало, потом хрюкнуло. Сармат недобро покосился на рожу и поддел когтем бликующий камень. Тот хрустнул под ногой. Сверху коротко проверещало, и всё стихло.

— А самое забавное — слово-то и впрямь не нарушено, — еле слышно пробормотал Вепуат. Гедимин недобро сощурился.

— Лучше думай, что это за дрянь. И как из неё выбраться.

Он смотрел на экран сигма-сканера. Снимки выстроились в ряд — вот пустая комната, вот — затянутая сеткой из белых ромбов… «Её углы — там, где были корзины с этим… минералом,» — Гедимин покосился на обломки, брошенные на пол. «Если магнитится именно он, можно попробовать…»

Он подобрал камни и выбросил их в пролом. Вепуат хмыкнул.

— Думаешь, это генераторы?

Гедимин надавил ладонью на невидимую, но очень прочную стену и досадливо сощурился.

— Думал, хоть доступная область сместится…

Он снова уставился на экран. Углы сетки-барьера оставались там же — в местах, где лежал странный минерал, хотя его давно уже там не было.

— А если пойти вверх? — Вепуат указал на крышу. Гедимин кивнул на экран, затянутый белой сеткой.

— Оно со всех сторон.

Вепуат постучал по стене.

— Если это — какое-то поле… я думаю, ему можно устроить перегрузку. Если взять плазмомёты и бить в одну точку…

Гедимин поморщился.

— Плазма проходит насквозь, — он указал на один из «сканов» — там раскалённый поток уходил в отверстие в белой решётке. — Если перегружать, то чем-то, что оно не пропускает…

Он замолчал и перевёл взгляд на камешки. Рядом с растоптанными бусами лежали осколки «зрячего» минерала. Теперь он был равномерно тёмным, без бликов.

— Камешки… — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Фонящие камешки, аккумуляторы…

Вепуат с сомнением покачал головой.

— Мне что-то кажется — не они тут аккумулируют. Источник питания — снаружи. Ну, как у сивертсенова поля — пузырь тут, а генератор давно унесли. Вот если поле перегрузить…

— Попробуем, — Гедимин снял с плеча сфалт и склонился над корпусом, глядя, как мелькают цифры на неприметном табло. «Если вскрытый реактор это поле не перегрузит…»

— Глаза! — он уронил на лицо тёмный щиток, толкнул Вепуата в бок — «ложись!» — и, рывком содрав с корпуса ипроновые пластины, сам вжался в пол. Защитное поле поднялось над сарматами и мелко задрожало, покрываясь зелёной рябью. Через пару секунд громыхнуло.

Темнота настала мгновенно — только проём в экранах реактора ещё светился холодной зеленью. С потолка и стен валил дым. Пол лопнул крест-накрест, там, где лежали мелкие камешки, чернел кратер.

— Идём! — Вепуат опомнился первым. Он вскочил, прикрывая Скафа от излучения, и сорвал с плеча плазмомёт. Он уже стоял снаружи, за проёмом, на остатках дымящейся плиты. «Сработало,» — беззвучно выдохнул Гедимин, поднимая сфалт. Поток плазмы ударил в потолок. «Наверх. Прочь из лабиринта. Надо найти транспорт…»

Вслед за ним из пролома в потолке вылетел раздувающийся шар из чёрных перьев.

— Слева! — заорал Вепуат, стреляя в воздух. Гедимин наугад махнул сфалтом, очертил полукруг зелёным омикрон-лучом — и что-то на краю поля зрения взвыло и окуталось дымом. Над крышами заверещали дудки.

— Сюда! — Вепуат сдёрнул Гедимина с уступа и поволок за собой с террасы на террасу. — Небо!

Гедимин, вжимаясь в стену, выстрелил куда-то вверх. Там заверещали и загрохотали пластинами брони. Вепуат радостно вскрикнул.

— Почти на месте! — он снова выстрелил в небо и перемахнул на верхнюю террасу. Гедимин услышал шипение и клёкот, а потом — удар приклада о металлические щитки.

— Назад! — крикнул он, разворачиваясь на месте. Что-то попало под зелёный луч — и взорвалось, не долетев. На броню упал трос-щупальце, дёрнул сармата кверху — и тот, подтянувшись на шипах, перевалился на спину туун-шу. Зверь стремительно уходил в небо. Гедимин успел на развороте увидеть мерцающий орнамент на крышах и мелкие тени в проёмах. Над центром города клубилась тёмная туча.

— Цел? — спросил Вепуат, сматывая щупальца. Пернатое существо на его плечах уже сдулось и сложило крылья. Позади таял в дымке горный хребет; Джера отсюда казалась колонией лишайника, прилипшей к скале.

— За нами летят? — спросил Гедимин. Сфалт лежал на его плече. Он был переведён в режим излучения, и реактор сармат ещё не глушил. На высокой скорости трудно было отличить цветные пятна и дымку от подвижных силуэтов. «У них там целый флот. Поднимутся всерьёз — будет трудно.»

— Никого, — отозвался Вепуат. Он постукивал по панцирю Тикса, и тот недовольно шипел, но снижался. Гедимин уже видел сквозь поредевшую дымку растресканные пёстрые скалы — фрагмент Сфена Камня.

— Сейчас нам нужен двузубый пик, — пробормотал Вепуат, разглядывая сигма-сканер. — Там Сфен Воды. Над жёлтым расколотым валуном свернуть налево… Ага!

Он щёлкнул по панцирю. Тикс развернулся и нырнул в разлом между зубцов скалы. В ту же секунду гористая местность исчезла. Внизу была отмель, усыпанная валунами-островками. Гедимин оглянулся и увидел тёмные точки среди небесных складок. «Летят беспорядочно. И не к нам. Просто летучая фауна…»

— Теперь — сюда, — продолжал бормотать Вепуат, придерживая Тикса за шип. — Или сюда? Ага! Дерево-пирамида! Тогда нам направо… Стой!

Тикс дёрнулся в сторону. Прямо на него плыла туча мельтешащих мелких тварей. Под «палубой» щёлкнуло, коротко свистнуло — и ополовиненная туча разлетелась во все стороны. Тикс ударил хвостом и слегка ускорился.

— У-ху-ху… — Вепуат, придержав его, снова уставился на сканер. — Стык огня и молнии, не сворачивая… дальше — воздух… Ага, точно воздух. Теперь надо найти Сфен Земли…

Гедимин огляделся по сторонам, потом просканировал округу. «Отстали,» — он недоверчиво покачал головой. «Да, похоже, и не гнались. Не заметили взрыва? Думают, мы до сих пор в той камере?»

Вепуат с треском провёл когтями по броне.

— Тикс! Ну куда ты лезешь в тучи⁈ Давай ниже… вот, так хорошо.

«Трилобит» недовольно зашипел.

— Здесь будет прорыв горячего воздуха… Ага, вот он. И от него — налево…

Пейзаж под крыльями Тикса опять сменился. Гедимин потёр височный щиток.

— Устал — ложись, — сказал ему Вепуат, ненадолго оторвавшись от «карты». — Я послежу за дорогой. Надо уйти подальше, пока не стемнело. В темноте я искать дорогу не возьмусь.

Гедимин угрюмо кивнул.

1 день Лучей, месяц Воды. Равнина, Сфен Огня — Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Палуба» давно перестала раскачиваться — только изредка приподнималась и так же медленно, размеренно проседала. Монотонный скрип сменился шорохом. Постепенно он становился громче — и наконец Гедимин сквозь дремоту опознал шум дождя. Что-то мигнуло на запястье, уложенном под голову. Сармат нехотя открыл глаза.

Туун-шу, привязанный к скале-останцу, висел в трёх десятках метров над холмами вулканического пепла. Вдалеке мигали, то разгораясь, то почти угасая, красно-жёлтые огни. Если присмотреться, можно было в их свете различить край широкого кратера и поднимающийся над ним дым.

К шороху дождя добавились тихие щелчки и прерывистый треск. Гедимин зашевелился. Над головой еле слышно хмыкнули.

— Лежи! По темноте всё равно никуда не полетим.

Вепуат, не зажигая фонаря, водил по округе сканирующим лучом. На экране был шевелящийся пепел. Вся поверхность колыхалась, то и дело покрываясь мелкими кратерами. Гедимин подумал было, что это следы дождевых капель, но тут на дне микроскопического кратера что-то зашевелилось. Из-под пепла лезли проростки.

— Тысячи тысяч спор, — пробормотал Вепуат, завороженно глядя на экран.

Гедимин посмотрел на дозиметр. На рукаве горел тревожный жёлтый светодиод. Сармат поднял взгляд к сине-зеленоватому небу — как раз вовремя, чтобы увидеть, как по складкам растекается яркий холодный свет. Дозиметр пискнул.

— Гедимин, ты бы спал, — пробормотал Вепуат, разглядывая прорастающие споры; свечения в небе он даже не заметил. — Рассветёт ещё нескоро.

— Я наспался на месяц вперёд, — буркнул сармат, поднимаясь на ноги. Сканирующий луч уходил вдаль, теряясь в разломах. Гедимин очертил им замкнутый круг и настороженно сощурился на экран. «Никого. Нас не догнали — или не стали преследовать?»

…Вепуат стукнул когтем по панцирю. Туун-шу, набравший лишнюю высоту, плавно пошёл к земле, и очертания крупных валунов снова стали чёткими. Вепуат похлопал по панцирю подушечками пальцев, выравнивая полёт. Он сидел, поджав под себя ноги, вставив колени в промежутки между шипами — и руками за выступы уже не хватался. Гедимин попробовал повторить его позу, но шипы стояли слишком тесно, и нога не влезла. Он развернулся боком — и едва не соскользнул с мокрого панциря. Дождь с рассветом стал только сильнее. Зверя он вроде бы не смущал, но полёт замедлился.

«Как мы туда-то долетели?» — думал Гедимин, разворачиваясь другим боком. «Как ни сядешь — неудобно. Он широкий и при этом выпуклый. Сюда бы кресло пилота…»

Он покосился на плотно пригнанные спинные щитки и задумчиво сощурился. На его памяти они были приподняты — и вниз уходили тонкие тросы. «Управляющая система. Где она?» — сармат оглянулся на Вепуата. Тот снова пощёлкал по панцирю, и туун-шу медленно развернулся вправо. Внизу блестела вода — все высохшие русла на глинистой равнине наполнились, и её постепенно заливало от края до края.

— Как ты управляешь зверем? — спросил Гедимин. — Тросов-то нет.

Вепуат рассеянно пожал плечами.

— Да и без них неплохо выходит. Мы, наверное, друг к другу привыкли.

Чёрное существо на его плечах встряхнулось, сбросив лишнюю воду, и плотно прижало перья к телу. Вепуат похлопал по мокрому панцирю и с треском провёл когтем по рукаву. Туун-шу поднял голову и пошёл кверху, постепенно заворачивая влево. Гедимин вцепился в его шипы.

… — Смотри!

Внизу гравий шёл волнами. Что-то быстро ползло под ним, поднимая верхний слой. Из-под гравия начал прорываться пар, ещё секунда — и след слился в дымящуюся ленту. Из земли вырвался конец хитиновой трубы с крючковатыми челюстями, выгнулся, выматывая из гравия кольчатое тело, почти уже выполз на поверхность — и тут что-то дёрнуло его за хвост, наполовину утаскивая обратно. Червяк задымился. Гравий поднялся горбом. Из-под него вырвалась бронированная морда, вскинулась над землёй и закачалась, размахивая червём и колотя его о камни. Он выгнулся, плюнул напалмом, но поздно — его уже втянуло в пасть. Каменный змей нырнул в скалу, стерев горючую смесь о гравий. Её остатки ещё долго дымились и вспыхивали под дождём.

— Текк’ты! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Помнишь, нам говорили — тут полно червей?

— Не видел их в Элидгене, — отозвался Гедимин. Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Видимо, был не их сезон. Тикс! Ты там дремлешь? — он застучал когтями по панцирю.

Улетели они недалеко — через сотню метров гравий выгнулся горбом. Бронированная голова взметнулась на два десятка метров. Туун-шу дёрнулся, быстро набирая высоту.

— Эй! — крикнул Вепуат, наклоняясь над «бортом». Гедимин услышал низкочастотный гул. Существо громыхнуло прозрачными щитками.

— Вы? — услышал Гедимин. — Сарматы? Куэнн-работа? Что, уже пора?

— Да! — крикнул он, нелепо ухмыляясь. — Собирайтесь к холму! Скоро будем копать!

— Скажу другим, — Текк’т рухнул наземь, на лету просачиваясь сквозь гравий — даже вмятины от его падения не осталось. Вепуат толкнул Гедимина в бок и еле слышно хмыкнул.

— Наконец-то работа?

Гедимин недовольно сощурился.

— Мы уже месяц заняты непонятно чем. А стройка простаивает.

«Водохранилища,» — думал он. «Пора бить туннели к водоносным линзам. Сейчас они пополнятся, и вода пойдёт самотёком. А там уже поставим насосы…»

…Внизу показалась широкая борозда, пропаханная в гравии, — что-то содрало со дна ущелья половину растительности и часть камешков вместе с ней. Через полсотни метров полоса оборвалась, но в соседней долине Гедимин разглядел ещё одну.

— Мы уже близко, — Вепуат сверился с «картой». — Надо бы сказать им, что мы — свои. Посигналить.

Гедимин покосился на карманы, потом — на связки копий, прикреплённые к панцирю туун-шу. Ни одной сигнальной дудки среди них не завалялось.

— Ещё разлом… — Вепуат, дождавшись, когда пейзаж поменяется, снял с плеча плазмомёт и направил в небо. — Дудок нет, бубнов тоже…

Шар плазмы взорвался в сотне метров над землёй. Загрохотало со всех сторон — Вепуат будто нарочно выбрал место с лучшей акустикой. Гедимин покосился на небо.

— «Астероид» не подстрели, — запоздало пробормотал он. Вепуат только ухмыльнулся.

— «Астероиды» сейчас высоко. И захочешь, так не достанешь…

Он замолчал и приложил ладонь к наушнику. Вдалеке загромыхало.

— Ждут, — выдохнул Вепуат и застучал по панцирю «трилобита». Животное, недовольно шипя, рванулось вперёд.

…Их встретили воем и верещанием. Первое, что увидел Гедимин, — «живую крепость», выглядывающую из-за холма, и лиловые фигурки на её спине. Кому не хватило дудок, те просто выли, запрокинув голову. Другой сааг-туул взгромоздился передними лапами на обрыв. Его экипаж высовывался из-под панциря, рискуя свалиться, и махал Гедимину фиолетовыми руками. Сармат смигнул, перевёл взгляд на первого сааг-туула и мигнул ещё раз. «А! Теперь они все — фиолетовые. Все три племени.»

Вепуат радостно хмыкнул.

— Покрасились! Смотри, Джелеги — тоже! — он, выпрямившись, помахал экипажу третьего сааг-туула, лежащего на соседнем холме.

— Как ты их различаешь? — пробормотал Гедимин. Он смотрел на белый купол и жёлтые гребни крыш. Элидген стремительно приближался. Ещё секунда — и забулькали «гражданские сирены».

… — Добрались?

Айзек смерил сарматов внимательным взглядом. Чуть поодаль, сложив руки на груди, стоял Гварза. Вокруг него, чуть не задевая хвостами обшивку, сновали нхельви, но он на них даже не смотрел. Вид у него был угрюмый.

— С Джагулами вроде поладили, — Вепуат кивнул на туун-шу. Зверя привязали у душевой, на его спине тут же устроился электрический ящер, и теперь филки под его присмотром вытаскивали груз из внутренних полостей. Нхельви обступили посадочную площадке и при появлении каждой вещи подпрыгивали и верещали. Пару раз земля ощутимо дрогнула.

— Уэ-эй! Геджер! — послышалось с обрыва. Со спины сааг-туула спрыгнул Джагул-погонщик. Гедимин издалека увидел накидку из перьев и свисающие на грудь «цацки».

— Урджен! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Как праздник? Что снилось?

«Праздник?» — Гедимин мигнул. Урджен провёл ладонью по глазам. Вид у него был не вполне проснувшийся и чем-то недовольный.

— Хороший ветер, много добычи, — ответил он Вепуату и снова повернулся к Гедимину. — Геджер! Верить Кьюссам⁈ Тебе что, череп прогрызли⁈

Вепуат хрюкнул.

— Хеллуг! — провыл он совсем по-Джагульски. — Давно ли сам бегал, куда Кьюссы скажут⁈

Джагул сердито рявкнул.

— Мы были дураками. И Джелег, и Улгех. Но вы-то куда⁈

— Стой, — Айзек недобро сощурился. — Что там с Кьюссами?

Вепуат развёл руками.

— Кьюссы — хитрые твари. И мы всё-таки вляпались.

…Сарматы переглянулись.

— Ну, тут одно из двух, — пробормотал Гварза. — Или им понравилась Би-плазма. Или нам опять ждать гостей.

Урджен переглянулся с другими вожаками и оскалил клыки.

— Вождь Ваардзаг! Тут много воинов. Много оружия. Чего ждать? Поедем к ним.

Другие недобро ухмыльнулись.

— Охота была хорошей, — сказал один из них; теперь, когда все перекрасились в фиолетовый, Гедимин совсем перестал их различать. — После хорошей охоты — хороший набег. Кьюссы слабы. Пламя — сильно. Наши звери, наши и ваши воины, рука Пламени…

— Вот и Геджер вернулся, — заметил другой, исподлобья глянув на сармата. — Геджер силён! Взять дань с Джеры…

Джагулы заухмылялись, подталкивая друг друга.

— Вдвоём взять дань со всех племён! — широко ухмыльнулся Урджен. — Теперь потрогаем Кьюссов. Вождь Ваардзаг! Ближе всего к нам Ахгет. Но я говорю — идём в Ларрат. Низкие башни — частый недолёт.

— Про небо забыл! — недовольно оскалился на него другой Джагул. — В Ахгете не полетаешь. А над Ларратом небо открыто.

— В Джеру, — вмешался третий. — Джера слабее всех. Взять виру для вождя Геджера…

Гедимин ошалело мигнул.

— Хватит, — Айзек чуть повысил голос, и Джагулы притихли. — Отложить набеги. Но за округой следите — и будьте начеку. Смотрите за небом… ну, и за землёй — не повредит. Так говоришь, Вепуат, груз не тронули?

Сармат качнул головой.

— Ничего не тронули. Даже копья — а они висели снаружи.

Гедимин уже пять минут разглядывал свою ладонь и досадливо щурился. «Надо станцию просканировать. Проверить устойку. И сходить к Альготу. Наварил он там уплотнителя?.. Да, и ещё — ткацкий цех. И светильники… надеюсь, шихту не растащили? А может, переплавить лампы с плохой церой? Лишний свет под землёй не повредит…»

— И вреда вам, в общем-то, не причинили… — пробормотал Айзек, задумчиво щурясь. — Мн-да. Когда берёшь клятву с Кьюссов, надо тщательно подбирать слова.

Урджен презрительно фыркнул.

— У Кьюссов нет чести. Их слова — пыль! Зря не хочешь идти в Ларрат. Летучим магам нужно много сил. А они все больны. А башни там низкие.

Гварза тяжело вздохнул.

— Урджен… Если сарматы пойдут в Ларрат, мародёрить там будет нечего. Всё заберёт Пламя.

Он смерил Гедимина выразительным взглядом. Тот угрюмо сощурился. Уже пятнадцать минут горячие волокна шевелились на его висках и норовили растечься по плечам. Сармат осторожно погладил обшивку пальцем. «Погоди. Сейчас к тебе пойду. Только Гварза от меня отстанет…»

— Ну что ж, — Айзек поднялся на ноги. — Работы много, а времени мало. Гедимин, Вепуат, следите за дозиметрами. Все странные вспышки, пятна, — сразу ко мне! Гварза, посты придётся удвоить. На пост без ипронового шлема не пускать! Джагулы…

Он повернулся к кочевникам, и те навострили уши.

— Кьюссы войдут в Элидген с почтением и дарами для Пламени. Кто полезет без даров и почтения — разбирайте на трофеи.

— Оружие… — недовольно ощерились двое вожаков.

— Будет вам оружие, — буркнул Айзек. — Всем. За округой следить в оба!

…Гедимин привалился боком к реакторной крышке и прикрыл глаза. Тёплые волокна обхватили его тело, переплелись на груди. Перед глазами сармата то вспыхивали, то гасли чёткие картинки — небесный остров, платформы из грубых камней, сместившийся гейзер…

«Туда больше не ходи,» — прогудело внутри черепа, и горячее щупальце толкнуло сармата в лоб. Тот мигнул от неожиданности.

— Больше и незачем, — отозвался он, поднимаясь на ноги. — Не пришлось бы идти… в другую сторону. Не хочу я никаких набегов…

Он покосился на реакторную крышку. Думать о возможном изъятии твэлов и сборке «Гельта» было неприятно, но и отделаться от этих мыслей не удавалось. «Если придётся — это будет именно „Гельт“. Мощный выброс „омикрона“. Чтобы выжгло и повзрывало все те странные штуки. Всё, что нарушает законы физики.»

По ту сторону прозрачного купола недовольно зашипел туун-шу. Он висел низко над землёй, а по его панцирю сновал электрический ящер. От его прикосновений вся броня трещала. С земли за существами следил озадаченный Вепуат.

— Ага, — сказал Киф, перебравшись на голову туун-шу. — Так и есть. Хорошо ты его откормил. На двоих хватило бы. Теперь жди. Не завтра, так послезавтра — а он заснёт. Обмотаешь лапы, подтянешь к крыше. На землю не клади — грызуны доберутся. Он прочный, но и они настырные.

Вепуат мигнул.

— Заснёт? Сейчас? — он покосился на небо. — Погода терпимая, еды — хоть заешься…

По шипам Кифа пробежали искры.

— Месяц Воды. Он всегда нелётный. Неделя-две на откорм тем, кто не доел — и в спячку. Твоего докармливать не надо, он уже, считай, спит. Теперь — до месяца Камня.

— Так и будет спать? — Вепуат заглянул «трилобиту» в полуприкрытые глаза. Может, Гедимину померещилось после разговоров о спячке, но туун-шу и впрямь выглядел вялым и странно подёргивал лапами — будто искал, за что уцепиться.

— То есть — все полёты отменяются? — недоверчиво спросил Вепуат. Киф спрыгнул на землю и встряхнулся, разбрасывая искры.

— Сказал же — до месяца Камня. Чисти ему панцирь, растопырится — обдай водой. Струёй не лей, разбрызгивай.

— Значит, тренировок больше не будет… — Вепуат провёл ладонью по панцирю туун-шу.

— Они тебе ни к чему, — отозвался Киф. — Чего ты ещё не умеешь? Зверь тебя слушает, ты его — тоже. Если дело пошло без верёвок — мне тут уже делать нечего. Полечу в Хигесг, пока совсем не полило.

Он оглянулся на купол. Дождь притих, но водяная пыль висела в воздухе — и Гедимин подозревал, что скоро начнётся ливень.

— Тогда — до встречи, — Вепуат со вздохом сложил руки в прощальном жесте. — Камни я тебе отдал. Жаровню забирай тоже…

— И тот кувшин, в котором вода не остывает? — ящер наклонил голову набок. Вепуат кивнул.

— И его. Скажи своим, чтоб не пропустили торг. Если что не так со зверем — можно будет тебя найти?

— Само собой, — ответил ящер; после слов о кувшине он заметно приободрился. — Можешь его, пока спит, даже к нам отогнать. Род Тик за ним присмотрит.

Вепуат покачал головой и снова погладил «трилобита» по броне между глаз.

— Они все будут спать?

— Все, — ящер щёлкнул длинным пальцем по пернатой обшивке, и та дрогнула и распушилась. — Даже этот. Эшку уже спят — погода нелётная. Кто покрупнее, терпят. Этот — больше, чем эшку, но меньше туун-шу. И не раскормленный. Может, через неделю повиснет.

Вепуат покосился на скафандр. Тот недовольно громыхал жёсткими перьями.

— А вот те туун-шу, что в городах Кьюссов, Кьюсские стаи, — они тоже спят? Весь месяц Воды?

Он быстро оглянулся на Гедимина, выразительно прищурив глаз. Сармат подошёл ближе. «Вот оно что… Может, поэтому нас и не преследовали? Просто было не на чем?»

— Кьюссы… — Киф дёрнул трескучими шипами. — Вообще — зверям надо спать. Но если совсем прижмёт — их поднимут. Есть способы. Кьюссы знают. Тебе покажу. Но лучше так не делай. Звери не спят, не едят, как надо, — потом чахнут и дохнут до срока.

— Ага-а… — протянул Вепуат. — Не надо, Киф. Мы его будить не станем. Как думаешь, Кьюссы сейчас могут собрать воздушный флот? Большие перелёты, атаки с воздуха?

Киф фыркнул, разбросав трескучие искры.

— В месяце Воды? Разве что совсем рехнутся. Кьюссы — не Джагулы. Они считать умеют. А воевать не любят. Если вы, правда, разогнали всех Джагулов — несколько лет будет спокойно.

Он сунулся в нору под краем крыши и чем-то зашуршал. Вепуат оглянулся на Гедимина.

— Неплохо бы, если так. Убивать туун-шу не хотелось бы. Но за округой надо следить.

— Угу, — сармат покосился на дозиметр. Тут же кривая интенсивности взвилась к верхнему краю экрана — хранитель тронул прибор щупальцем.

— Пойду сканировать пещеры, — сказал Гедимин, выключая дозиметр. — Начнётся война — позовёшь.

…Гедимин взвесил на ладони стопку цветных полос и осторожно опустил её. «Мало…»

— Это всё? — спросил он, покосившись на закрытую печь. Мешков с сырьём рядом не было, и формовочное оборудование остудили и сложили в угол.

Альгот угрюмо сузил глаза.

— Практически. Тебе ушло всё сырье. Даже на композиты ничего не взяли.

Гедимин склонил голову. «Плохо. Придётся экономить каждый грамм.»

— Новые поставки сырья… предвидятся? — осторожно спросил он. Химик пожал плечами.

— Если только из внешних источников. Мы добыли, что могли. За пролётными стаями следят, но… — он качнул головой. — Червей больше нет, медузы — единичны.

— Понятно… — протянул Гедимин, сворачивая полосы уплотнителя в рулон. Альгот тяжело вздохнул.

— Надеюсь, хотя бы тебе этого хватит. Если нет — опыты с сыромятной кожей и вымоченными внутренностями дают интересные результаты.

— Видел я эти результаты, — буркнул Гедимин, дёргая углом рта — вроде бы надо было ухмыльнуться, но никак не получалось. — Спасибо, Альгот. Ты нас очень выручил.

— Будет сырьё — обращайся, — кивнул химик. — А вот те пятнистые камни из Джеры… у тебя точно не завалялся образец?

Гедимин развёл руками, едва не задев печь.

— Мы даже пыль стряхнули. Самому интересно, что там. По макросканам ничего не поймёшь, а для микро они слишком фонят.

Зашуршала дверная створка. Гедимин покосился на вошедшего и удивлённо хмыкнул — «Джагул? В цехе?».

— Тебе чего? — спросил он, повернувшись к чужаку, и осёкся, увидев на «Джагульских» плечах круглую голову с плоским лицом. Филк недовольно сощурился из-под прозрачных наглазников. Шлема на нём не было — только облегчённая «маска»: очки и респиратор.

— Гедимин Кет? Командир Айзек зовёт. Велел взять с собой сэтские прялки.

…К филкам в Джагульской одежде привыкнуть было непросто — Гедимин каждый раз удивлялся, когда поднимал взгляд от штанов и куртки к шлему. «Будто так и было,» — подумал он, отворачиваясь и ускоряя шаг. На окраине лагеря, у тёмно-красного костра, его уже ждали.

— Аса’ан потрясён благородством Пламени, — проговорил один из гуманоидов, увешанный жреческими «цацками». — Кочевники должны бы ползать перед вами на брюхе. Если хоть кто-то из них выступит против вас, вождь Айсек, — твои слова нас уже не остановят. Неблагодарность отвратительна богам!

Гедимин уткнулся взглядом в полусобранную прялку. За его действиями внимательно следили четверо Сэта — «рука Аса’ана» и кто-то рангом пониже; верховный жрец пришёл пятым, и, похоже, Айзек успел что-то ему разболтать. Гедимин, угрюмо щурясь, соединил последние детали и надавил пальцем на педаль. «Вроде бы ход лёгкий. Но надо проверить…»

— Садись, — буркнул он ближайшему аборигену. — Берёшь волокно. Цепляешь и тянешь в направляющую. Тут его надо чуть подкрутить…

…Двое Сэта, не разбирая прялку, подняли её и шагнули в костёр. Гедимину хотелось утереть лоб. Это была пятая прялка — и, наконец, последняя. В самой конструкции ничего сложного не было — наоборот, она была удручающе простой, но вот пять раз подряд повторить одно и то же… «Хорошо ещё, Сэта понимают, о чём вообще речь,» — думал сармат, глядя на багровые вспышки. «Филков учили с нуля.»

— Почтеннейший мастер Хеттийиррн… — существо, только что бывшее красным огненным шаром, обрело гуманоидную форму и повернулось к Гедимину. — Нужна огромная сила, чтобы сломать ловушку скалы. Кьюссы надолго тебя запомнят.

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Мы ведь дали им лекарство. И другим городам дали бы. Зачем была нужна эта дурацкая ловушка⁈

— Хсс… — огненный жрец шевельнул когтистыми пальцами. — У лекарства была своя цена. И эта цена отошла бы Джере. Глупо тут другое — что они решились напасть на вас, жрецов Пламени. Но Кьюссы всегда переоценивали свою силу.

Айзек тяжело вздохнул.

— Хотел бы я знать, о чём они там сейчас думают. И чего нам ждать… Гедимин! Ты осмотрел сырьё?

Сармат мигнул. Айзек шагнул в сторону, отходя за приземистый штабель тюков. Внутри просматривалось что-то комковатое.

— По весу вроде всё правильно, и сырьё однородное. Посмотри, на что оно годится — ну, и отнеси Альготу. Варочный цех не должен простаивать.

Гедимин запустил руку в тюк и поддел сухие скрученные волокна. Сушёной слизи было много — чуть меньше сорока килограммов.

2 день Огня, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Песок ещё не вытек из часов, когда Гедимин, сидя в реакторном бункере, услышал протяжный низкочастотный гул. Не прошло и минуты, как в люк заглянул Айзек.

— Иди уже! — сердито сказал он, останавливаясь у монитора. — Строй станцию. Меня твои рабочие не слушают.

Гедимин остановился на краю «ободранного» ущелья и растерянно мигнул. Света внизу хватало, но далеко не сразу он различил притаившихся Текк’тов. Огромные змеи выглядывали из вертикальных скал, выставив наружу только глаз и часть панциря вокруг него. И эти едва заметные выступы, и гладкие камни, и гравий одинаково блестели под дождём. Только прямой луч фонаря, задев чьи-то зрачки, заставил их дрогнуть — и Гедимин, найдя наконец Текк’та, мигнул от неожиданности.

— Чего вы там? — спросил он.

— Много воды, — отозвались обрывы — и дальний, на который Гедимин смотрел, и тот, что под ногами. Сармат мигнул в третий раз. «Вот кто бы подумал, что Текк’та можно не заметить…»

—Есть работа под землёй, — сказал он. — Копать ход для воды. Внизу — озёра. Соединить в одно, от него — ход к пещере. Вон к той круглой части. А перед ней сделаете вот такую полость.

Он поднял на ладони каменную детальку. Зрачки Текк’тов повернулись к ней. «Надо было к ним спуститься,» — подумал Гедимин, глядя, как одно из существ исчезает в скале. Появилось оно уже из мокрого гравия у сармата под ногами. Он опустил детальку к земле и сидел так, пока змей не ощупал её языком. Существо, издав короткий гул, нырнуло в гравий.

— Водяной ход? — переспросил другой Текк’т. — Сколько озёр?

— Сколько найдёте под теми холмами, — Гедимин обвёл округу широким жестом. — Все соедините вон с тем. Там большая полость. Нескоро наполнится.

— Вода и камень… — змей на секунду высунулся из скалы, но дождь загнал его обратно. — Ты говорил с Венгутту? Говорил с Асгааном?

Гедимин мигнул. «А. Ритуалы. Совсем забыл. Ну да внизу значки ещё намалёваны. Не должны были стереться.»

— Да, — ответил он с каменным лицом. Текк’т, прогудев что-то неразборчивое, нырнул в скалу. Сканирующий луч «видел», как подземные змеи стягиваются к широкой водоносной линзе. Она промыла над собой карстовый провал, но сейчас влажной породы — даже не чистой воды — в нём было на донышке. Другие линзы пересохли ещё сильнее. «Надо было развернуть водохранилище на „запад“,» — думал Гедимин, глядя, как Текк’ты расползаются к дальним «озёрам» (скорее, кучкам сырого песка). «Отсюда мы воду выцедим досуха. Может, даже карст просядет. Надо бы с ним осторожнее…»

С обрыва закапало — дождевая вода наконец заполнила углубления в материковой скале и собралась в ручейки. Гедимин покосился на сизо-красное небо. Сейчас на нём, по крайней мере, можно было разглядеть тучи. «Вся надежда на водонакопление. К концу месяца что-то в линзы да просочится. Но всё-таки — надо было развернуть к „западу“…»

…Гигантский «трилобит» дремал над крышей душевой, свесив хвост с дальнего торца. Его лапы были плотно обмотаны ремешками. Гедимин заглянул в тёмную нору под краем крыши — там было пусто, даже подстилки кто-то унёс.

Посреди душевой Вепуат, недовольно шипя, вытягивал из-под своих перьев сердитого «трилобита». Эшку-тэй вцепился намертво и только хлопал спинными пластинами. Скафандр Вепуата нахохлился, прижал крылья и ни на что не реагировал.

— Мн-да, — разведчик отпустил «трилобита» и шумно вздохнул. — И все команды им побоку.

— Уснули? — Гедимин запустил руку под перья. Скаф хлопнул его крылом по запястью. Броня затрещала. Сармат потёр запястье и отодвинулся.

— Думал им дать воды. Может, полетать в последний раз, — Вепуат развёл руками и пригладил взъерошенные перья. — Похоже, спать они будут все вместе. Внутри Скафа. А мне так с ними и ходить.

Гедимин фыркнул.

— Отцепи его и повесь на стенку. Пусть спит, раз так надо, — сказал он. — Вон, в полости к Тиксу засунь. Пусть спят все вместе. Им так, может, спокойнее.

Вепуат задумчиво посмотрел на него.

— А ты дело говоришь. В полости… Прицепить над нижней крышкой, раз в день открывать и чистить…

Он запустил руку под перья и поскрёб чей-то щиток. Хвост, высунувшийся из-под «чешуи» Скафа, втянулся обратно. Гедимин поморщился.

— Иди уже. Отцепи этот зверинец и возвращайся. Напылим тебе нормальную обшивку.

Вепуат насмешливо хмыкнул.

— Не. Нормальная за месяц не успеет ожить. Может, в следующем году, когда времени будет побольше. Скафу всё-таки нужны соплеменники. Для генетического разнообразия.

…Взлететь Вепуату не удалось — Скаф дремал и топорщил крылья, как придётся, подъёмной силы им не хватало. Он залез на крышу душевой и долго возился там, снимая сонное существо с обшивки. Гедимин слышал, как он что-то бормочет и шумно вздыхает.

На краю обрыва заскрежетал гравий. Повернувшись, Гедимин увидел массивную морду и передние лапы сааг-туула. Со лба скатился кто-то из кочевников, мягко приземлился на ноги и широко ухмыльнулся.

— Геджер? Сколько трофеев добыл — все раздал. Ты хороший вождь. Но так не годится. Взял бы кости Кьюссов. Клыки взял бы. Не для работы. Чтоб все видели. И боги тоже.

Рубашка Джагула блестела от нашитых стеклянных бляшек. «Кто-то из стеклоделов?» — Гедимин напряг память. «Самка… Джагзуу?»

— Меня и так видно, — отозвался он. — А ты чего? Что-то не то в мастерской? Вы, пока охотились, за шихтой ездили?

— За охотой не поездишь, — самка заметно смутилась. — Дни воды — они для набегов лучше. Ну, и без тебя тоже не решались. Всё-таки ты — жрец Пламени… Ар-рау! Урху! Куда ты летишь, когда все звери спят⁈

— Уже никуда, — усмехнулся Вепуат, съежая с гребня крыши. — Что тут? Собираетесь за шихтой? Гедимин, ты же вроде за копкой следил.

Сармат покосился на сигма-сканер. Текк’ты прокладывали туннели, уплотняя и перераспределяя породу; по расчётам Гедимина, ей должно было хватить места под землёй. «Когда ничего не надо вытаскивать, они роют быстрее,» — отметил про себя сармат. «За неделю справятся. И безо всяких ритуалов.»

— Урху, иди со мной, — самка убрала с лица ухмылку. — Очень надо.

Вепуат, посерьёзнев, оглянулся на Гедимина.

— Один? Именно я?

— Ты одна, — самка едва заметно оскалилась. — Геджер — сильный вождь. Но это не его дела. Око Пламени с тобой? Сегодня оно хорошо видит? И сквозь камни, и сквозь плоть?

Гедимин проводил Вепуата взглядом, озадаченно хмыкнул и развернулся к горячему цеху. «Лабораторию с утра увезли. Значит, химики там, где печи. Надеюсь, варку сеша не запороли.»

…Лабораторный стол впихнули между печей. Места там хватало двоим филкам — или одному Гедимину.

— Первым делом — шлемы, — главный химик расстелил перед сарматом тёмно-малиновые и зеленоватые пласты. — Нормальных шлемов у нас очень-очень мало. А защита мозга нужна каждому.

Сначала Гедимин прикрыл респиратор. Потом закупорил ближайшие лючки. Под скафандром постоянный цеховой сквозняк не ощущался, но тонкую фольгу сдувало. Гедимин раскраивал пласты и недовольно щурился на растущую горку отходов. «Переплавим. Не собирать же шлем из лоскутов.»

Вдалеке что-то взвыло. Потом застучали деревяшкой по кости. Следом присоединились визгливые дудки. Гедимин прислушался, ожидая клёкота «гражданской сирены», но она молчала. «Джагулы ритуалят,» — сармат, досадливо щурясь, опять склонился над композитным листом.

— Там! Там! — пропищали за вентиляционными окошками нхельви. «Бегут на „восток“,» — машинально определил Гедимин, прижимая горячие листы друг к другу.

— Он тут! Он тут! — нхельви пробежали в обратном направлении. Зашуршала дверная створка. Гедимин прижал когтем дёрнувшийся листок фольги и досадливо сощурился.

— Айзек зовёт, — выдохнул филк, заглядывая в ангар. — Там местные и куча повозок. И двое с палками.

…Волокуши Скогнов медленно поднимались на холм. Полупрозрачные накидки седоков блестели от дождя. Гедимин встрепенулся было, надеясь на очередной эластомер — но в составе одежды были только чьи-то внутренности и слой жира.

— Караван из Сэви дошёл без происшествий, — доложил рослый инсектоид. Костяной посох в его руке горел ровным ярким светом, и Гедимин видел, как Сэта под огненным куполом недобро на него щерятся. Другой страж, Хассинельг, стоял поодаль, отделяя повозки из Сэви от повозок из Синви. Приехавшие косились через его голову друг на друга и исподтишка показывали разные жесты.

— Без кочевников на Равнине гораздо спокойнее, — добавил инсектоид, скрестив лапы-лезвия на груди. — В ваши дела я не вмешиваюсь, но спрошу — какой бог велел вам их лечить⁈

Гедимин досадливо сощурился. «Кто успел разболтать? Не сами же Джагулы…»

— Пламени всё равно, кочевники или осёдлые, — отозвался Айзек. — Всё равно, если они ему не враги. Спасибо, что помог караванщикам. Не боишься совета стражей?

Инсектоид щёлкнул жвалами.

— Проводить караван на опасном пути — мой долг. Совету не к чему придраться.

Хассинельг, сойдя с «поста», весело хмыкнул.

— Вот мы и всё привезли. Пусть Дим-мин посмотрит, что из этого годится. А то старейшины волнуются. Еле уговорил их сидеть на месте.

— А вот я приехал, — проверещал абориген, спускаясь с сэвийской повозки. — И я хочу увидеть трёхрукую пряху. Мы поднялись на холм первыми, пусть синвийцы ждут!

— Наш караван шёл впереди вашего до самого подъёма! — заверещали на соседних волокушах. — А готов был ещё позавчера!

Айзек едва заметно поморщился.

— Где Вепуат? Никто не знает? Ладно. Гедимин, собирай прялки. Альгот! Вон те повозки — это для тебя. Остальное — кости и ракушки.

…Раковина, поставленная вертикально, достала Гедимину до плеча. «А в поперечнике — от метра до…» — сармат покосился на сужающийся подвёрнутый «хвост». «Что ж оно всё такое кривое…»

— Вот это всё отнеси Магнарду, в швейный цех, — уже распоряжался Айзек над полуразгруженными волокушами. — Это — оружейникам. Дасьен! Как тебе такой стерилизатор для пищеблока?

Он указал на огромную ребристую раковину со сросшимися створками. Филк приподнял её за край и хмыкнул.

— В наш пищеблок оно не влезет. Для станции… ну, может, пойдёт. Штука вместительная. А не загниёт?

— Куда что поволокли? — раздался недовольный голос Альгота. — Айзек! Ну надо же сначала обработать! Вот так из сапог и вырастают кусты…

Гедимин поднялся на ноги и безнадёжно покачал головой — из перекошенной ракушки со странной симметрией никак не получался кубический корпус. «Рычаги-то в неё воткнуть можно. Для привода места хватит. Но всё-таки — хорошо, что Конар этого не видит. АЭС из ракушек…»

— На обработку, — буркнул Альгот, останавливаясь рядом с ним. — Есть там в стенках полости? Смотрел, что в них? Ничего быть не должно. Местная флора от сырости и тепла вот-вот пойдёт в рост. Порвёт твои пульты на сорок частей.

— Надо это всё облучить, — пробормотал Гедимин, в мыслях достраивая стерилизационную камеру. — Потом уже на обработку. И куда-то сложить, чтоб не мокло…

…Нхельви сидели под дверью и липли к вентиляционным лючкам. Кто-то увидел отблеск омикрон-вспышки и теперь возбуждённо верещал. Поодаль столпились мрачные филки, лаборанты Альгота, и внимательно смотрели на рамочный радиометр.

— Пару часов не трогать, — велел Гедимин, найдя их бригадира. — Потом будет безопасно.

— Посмотрим, — буркнул филк, не отрываясь от радиометра.

…В горячем цехе у двух булькающих котелков сидел Вепуат. Гедимин заглянул в ёмкости — там блестели шкурки «медуз», и жидкость уже потемногу загустевала.

— Я тут лаборант, — криво ухмыльнулся Вепуат, поймав его взгляд. — Что там за кости привезли? Интересные?

Гедимин пожал плечами.

— Кривое оно всё…

«Без перьев на скафандре он хоть на сармата похож,» — думал он, глядя на золотистую броню. «Хорошо, что ипрон не мутирует.»

— У нас будет бешеная уйма Джагулов, — пробормотал Вепуат, глядя в котелок. — У Хеллугов ни одной небеременной самки. Двойни и тройни. Если всех выкормят — а они вообще стараются…

Он начал прикидывать что-то на пальцах. Гедимин мигнул.

— Хеллуг? Они же после облучения…

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Пламя сняло с них проклятие. Я боялся паталогий, но нет — пока что всё в норме. Их детёныши — они быстро переходят на мясо. А мяса добыли с большим запасом. Ни одной небеременной самки… Когда они успели-то⁈

3 день Молнии, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— А вот это не трогайте, — Вепуат деловито нагрёб горку мелких трубчатых ракушек, ссыпал их в одну большую и отодвинул её к стене. Химик, из-под носа у которого вытащили необработанные образцы, опустил пульверизатор и недовольно хмыкнул.

— Если местная флора это сожрёт — не жалуйся.

— Даже не думал, — отозвался Вепуат, укладывая к стене ещё пару крупных ракушек. Его золотистая броня блестела от водяной взвеси. Половина душевой, отведённая под консервацию костного материала, была завалена останками фауны и залита вязковатым бесцветным раствором. Что входило в его состав, Гедимин не спрашивал, но отметил, что обработанная им поверхность меньше блестит, а её цвет становится более насыщенным. Химики работали в комбинезонах и респираторах, а половину душевой отделили защитным полем.

— Хм, — Вепуат достал из крупной ракушки пару меньших; они наполовину торчали наружу и уже норовили вывалиться. — А считал объём — всё выходило ровно…

Он засунул мелкие ракушки в пустую большую и собрал всё в охапку. Груз загромыхал. Гедимин придержал сармата за плечо и включил генератор защитного поля.

— Да я так донёс бы, — проворчал Вепуат, но отбиваться не стал. — Ты внутри оберни. А то поколется, пока дотащу.

— Зачем тебе необработанное сырьё? — спросил Гедимин, выходя за ним из душевой. Снаружи шумел дождь. В низине ворочался сааг-туул, сгребая что-то огромными резцами. Летучий «трилобит» над крышей втянул все отростки и притворился дирижаблем. Его бока медленно раздувались и так же неторопливо опадали.

— Сырьё? — Вепуат покосился на охапку ракушек. — Это контейнеры. Для влажника. Форма вроде удобная. Напихаю камней, ила, — и пусть растёт. Тут как раз дырки есть для выхода газа.

«Влажник?» — Гедимин не сразу вспомнил, о чём речь. «А, то растение-паразит…»

— Оно у тебя ещё живо? — спросил он. — И что, ты уверен, что от него будет толк?

Вепуат широко ухмыльнулся.

— Увидишь.

…Мелкие кюветы пришлось переложить в большие. Влажник, поглотив субстрат, поднялся тёмно-зелёными шапками и норовил перелезть через край. Вепуат, хмыкнув, указал на зелёную точку в стороне от кюветы.

— Когда ему тесно, он куски отстреливает. Так расселяется. Сейчас на него посмотрим…

Он направил на точку «щупы» сигма-сканера. Гедимин брезгливо поморщился, надеясь, что никто этого не заметит. «Наши кислородные генераторы,» — напомнил он себе. «Там ведь в основе тоже какая-то фауна. Или флора, кто их, микробов, разберёт…»

— Трудно влажнику на фриле, — вздохнул Вепуат, поддевая «спору» когтем и перекладывая в относительно свободную кювету. — Этот пусть растёт. А вот эти два я заберу… Гедимин! Можешь принести полведра гравия? Вон там дробилка, закинь его туда…

Вернувшись, Гедимин увидел над лабораторным столом защитный купол, а под ним — размазанную по поддону зелёную кашицу. За ней наблюдали Вепуат и Айзек.

— Оно мимо себя ничего не пропустит, — говорил разведчик. — Ни лишней молекулы. Только дай субстрат и градусов хотя бы двадцать — дальше само справится.

Айзек недоверчиво хмыкнул.

— Сто граммов биомассы… Ты говоришь — выделяемого газа хватит для дыхания?

Вепуат поспешно закивал.

— Даже для Старшего, не то что для филка. Закрыть его с такой кассетой — и будет спокойно дышать. Хоть час, хоть сутки. Пока субстрат не кончится.

Айзек снова хмыкнул.

— Аналог кислородного баллона? И надолго ему хватает субстрата?

Вепуат пожал плечами.

— Тут по-разному. Температура… Чем теплее, тем быстрее обмен веществ. Больше расход субстрата — но и газа на выходе больше. Если охладить, всё уменьшится. Ниже нуля оно не любит, а плюс пять, например, спокойно переживёт. Выделение, правда, будет минимальное… В общем, при плюс двадцати ему горсти песка хватит на месяц. А не хватит — будет грызть корпус. Вон, специально подобрал ракушки.

Айзек поднял маленькую раковину, заглянул в боковые отверстия.

— Значит, это не корпус, а аварийный запас субстрата? В таком случае нужен ещё настоящий корпус. С отверстиями для газообмена, — он провёл пальцем по цепочке мелких дырок. — И при этом — само растение наружу лезть не должно. Что скажешь, атомщик? Решаемо?

Гедимин мигнул.

— Изогнутые воздуховоды? В принципе, можно… — он покосился на зелёную кашу — ему показалось, что она плюнула ошмётком в защитный купол. — Рэссену оно не жрёт?

— Пытается с неё сползти, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Очень настойчиво пытается. Значит, решаемо… Только учти, Гедимин, — это будет носимый генератор. Желательно — подъёмный. И замену субстрата тоже надо бы учесть.

Гедимин снова мигнул.

— Носимый? То есть — под скафандром?

«В воздуховоды вставить фильтры,» — сделал он мысленную пометку. «Жидкой молнии эта дрянь не любит.»

— Говоришь, ста граммов достаточно… — Айзек задумчиво рассматривал кашицу. Дробилка уже отработала, и Вепуат смешивал зелёную массу с песком и подсохшей грязью.

— Ага, вполне, — отозвался он, набивая смесь в ракушку. — Вот такая штука — это, считай, запас на десять дней. И это оно ещё корпус не разъест. Корпуса ещё на столько же хватит.

— Вес, в общем, небольшой… — пробормотал Айзек, сверившись с анализатором. — Даже с учётом кожуха и крепежа. Килограммов двенадцать-пятнадцать?

Он оглянулся на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.

— А ты уверен, что сарматов оно не жрёт? Проверял?

— Ну, вот сейчас и проверим, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Займись корпусом. Вепуат, ты рассчитай ещё раз газовыделение. Только из отверстий, а не со всей поверхности. А я поищу добровольцев.

Гедимина передёрнуло.

…Руду сармат загрузил в литейную станцию — возиться с ручной ковкой не хотелось.

— Ничего там сложного, — буркнул он в ответ на вопросительный взгляд Айзека. — Расковать в лист и свернуть в трубку. Конец сплющить, подогнуть и запаять. Ну, будет стенка толще и кривее.

— И тяжелее, — закончил за него Айзек. Гедимин пожал плечами.

— Кому тяжело — пусть учится ковать тонкий лист. Аборигены справляются.

Дождь снаружи усилился. Под защитный купол его струи не попадали, но гравий блестел от конденсата. С крыш уже начинало капать.

В горячем цехе булькало вязкое варево. На столе Гедимина прибавилось пластов цветного «каучука».

— Вот, — Альгот положил поверх них чертёж. — Такой вот панцирь. Ипрон, тхелен, защитный слой. Тут у меня сплав с асааном — жёсткие такие чешуи.

Гедимин мигнул.

— Что-то вроде тяжёлого скафандра? Из гзеша? — он недоверчиво покачал головой. Альгот невесело ухмыльнулся.

— Нормальные скафандры тут обрастают перьями. Придётся носить то, что есть. Следи, чтобы экран нигде не нарушался, а то излучение рядом с реактором… А, не мне тебя учить!

«Мать моя пробирка…» — Гедимин взвесил на ладони лёгкий и хрупкий на вид пласт, покосился на катушки с фольгой. «Главное, чтобы в этом никто не полез в активную зону.»

…На тропе чуть ниже спуска блестело что-то золотистое. Гедимин заглянул под обрыв и увидел Вепуата. Разведчик растянул вдоль кромки защитное поле и сканировал набравшуюся в пузырь воду. Минуту спустя он вылил всё собранное и переставил «контейнер» под другой уступ.

— Ты там чего? — удивился Гедимин. — Вроде дождь как дождь. Местные, вон, не боятся.

— Там? Там? — под обрыв заглянули озадаченные нхельви — и, задрав хвосты, понеслись дальше. Ещё пара хвостов мелькнула за куполом — промокшие зверьки не торопились в укрытие.

— Споры, — пробормотал Вепуат, глядя на сканер. — Я так думаю — они наружу попадают. В лёгкие, а там и в атмосферу… Большая часть должна падать на землю. Другое дело, что они тут не выживают…

Он уничтожил защитное поле и повернулся к соседнему обрыву. Оттуда капало гораздо бодрее — по куполу, прикрывающему ущелье, уже проложил русло ручей.

— А спор, кстати, много, — он стряхнул невидимую пыль в пробирку и показал Гедимину. — Есть и крупные. Только всё не то. Пойду на ту сторону, там воды больше…

…Вепуат засел в дальнем отсеке — звенел кюветами, шуршал субстратом. «Кажется, споры он поймал,» — подумал Гедимин, но тут же забыл о разведчике. На столе перед ним лежала ракушка, набитая зеленоватым субстратом. Рядом с ней — металлический кожух, ещё тёплый, частично повторяющий её форму.

— Можно встроить и в скафандр, — пояснял Айзек настороженному филку; тот стоял у стола и разглядывал широкие ремешки, вырезанные из чьей-то шкуры. — Но пока это рюкзак. Он сильно торчать не будет. Весит тоже немного.

— Угу, — филк недобро сощурился на ракушку. — Для Старшего, может, и немного… Что-то это непохоже на кислородный генератор.

Айзек пожал плечами.

— Тут выбор-то небольшой. То, во что мутируют земные генераторы, тебе тоже не понравится. Ну что, атомщик, образец готов?

Гедимин вставил в капсулу маленький осколок кейека и протянул «рюкзак» Айзеку. В собранном виде «генератор» выглядел даже технологично, ракушка нигде наружу не торчала. «Надеюсь, споры через фильтр не пролезут,» — успел он подумать, прежде чем из дальнего отсека вышел Вепуат.

— Войя! — он радостно ухмыльнулся. В его руках была накрытая кювета. Крышка придавила зелёную «шапку», лезущую наружу, и что-то там даже отвалилось.

— Угу, — буркнул помрачневший Войя. Он уже надел «рюкзак» и теперь, отстегнув шлем, закупоривал респиратор.

— И мне десять часов так и ходить? — уточнил он.

— Если раньше не почувствуешь неладное, — ответил Айзек. — Чуть что не так — сразу ко мне!.. Вепуат, ты думаешь, эти опыты надо совмещать?

— Да нет, — Вепуат поставил кювету на стол. — Эстен обещал… Ага, вот и он.

Второй филк, вошедший в лабораторию, был ещё мрачнее первого. Тот уже освоился с «рюкзаком» и, закупорив все отверстия в скафандре, расхаживал по отсекам. «А вкусный воздух,» — жестами сказал он, дойдя до последнего люка. «Легко дышать.»

«Держи в курсе,» — ответил Айзек, поворачиваясь к Эстену. Тот деловито выпутывался из Джагульской одежды, пока не остался в нижнем белье.

— Чашку тебе дадим, — пообещал Вепуат, открывая перед ним дальний люк. Гедимин увидел у переборки узкую выгородку. Внутри лежал матрас, а на нём — стеклянная чашка на ножках.

— И долго тут сидеть? — угрюмо спросил филк. Вепуат пожал плечами.

— Пока не убедимся, что влажник в тебе не прижился. Вот, глотай. Я брал сверху, песка там нет.

Филк, поморщившись, пожевал и сглотнул зелёную массу и склонился над кюветой, шумно втягивая воздух. Айзек и Вепуат переглянулись.

— Залей ещё взвесь в носоглотку, — сказал командир. — Может, там, на слизи, прорастёт.

Гедимин поёжился.

— А если прорастёт, что будете делать? — вполголоса спросил он. За Эстеном, надышавшимся чужеродных спор, уже закрылась дверь, но что-то он мог услышать.

— Лечить, — отозвался Вепуат. — Как там Джагулы говорят — «болезнь жизни»?..

…Филк в закупоренном скафандре стоял за ткацким станком. На Гедимина он не обратил внимания — смотрел только на челнок. Сармат, отойдя за стену, направил на него сигма-сканер. Внутри скафандра колыхался, перемешиваясь, воздух. «А Вепуат всё-таки просчитался,» — подумал Гедимин, глядя на «рюкзак». «Не переведёт оно полкило субстрата. До фильтра не добралось — это хорошо…»

4 день Жизни, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дождь моросил уже с ночи, а к утру только усилился. Гравий под ногами подозрительно пружинил — похоже, на плато под ним накопилась вода. Что-то шевельнулось на краю освещённого пятна, Гедимин направил туда луч фонаря — и десяток многоногих существ повернул к нему хоботки. Они были покрыты плотным ворсом. По спине тянулась цепочка мелких глаз. Выждав пару секунд, существа уткнулись хоботками в раскисшие остатки растений. Мёртвую траву так и не выжгло, а живая под дождём загнила и расплылась в жижу — её сейчас и подъедали странные ворсистые животные. Гедимин осмотрел их в поисках серьёзных зубов или ядовитых жал. «Ворсинки неприятные,» — заключил он. «Руками это лучше не брать. И наступать тоже нежелательно.»

— А вот и уборщики, — весело хмыкнул Вепуат, заглянув в световое пятно. — Я думал, новым спорам достанется немного удобрений. Но — похоже, они не успеют.

— Новые споры? — Гедимин посветил фонарём на дно ущелья. Везде, где траву не съели сааг-туулы, копошились ворсистые «уборщики» и ещё что-то панцирное. Крупное существо, похожее на мокрицу, сидело на коре дерева над бугорком, из которого должен был высунуться лист. Другие листья, поодаль от животного, уже развернулись и замерли под дождём, повернутые ребром кверху. Бугорок шевельнулся, выпуская сложенный веер. «Мокрица», вскинувшись, отгрызла кусок и улеглась на него, заталкивая в пасть.

— Ну да. Их тут вчера много падало. И сегодня выпадет не меньше, — Вепуат кивнул на дождь. — Хотел бы я посмотреть, что сейчас делается в Сфене Воды!

Гедимин поморщился.

— Ты Эстена сегодня видел? Он там живой?

— Видел Войю, — отозвался Вепуат. — Недоволен, но жив. Есть неудобно, говорить — тоже. А воздуха хватает. Комбинезон даже чуть надулся. Всё-таки кейек там лишний. И так тепло.

— Споры наружу вылезли? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Хорошо смотрел?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Смотрел. Чисто. Всё сгорело на твоём фильтре. Войя, бедный, даже проснулся — так несло гарью. У влажника не споры — там отдельные клетки отселяются. Вегетативное размножение.

Гедимин махнул рукой.

— Идём в карантин.

…В карантинном боксе сидел на матрасе угрюмый филк и сосредоточенно сморкался в салфетку. Она уже покрылась тёмными пятнами. Вепуат, сочувственно хмыкнув, постучал по перегородке. Эстен поморщился.

— Мне кто-то обещал лечение.

— Ты погоди, — отмахнулся Вепуат, направляя на салфетку «щупы» анализатора. — Надо сначала посмотреть…

— Слизи — дочерта, — пожаловался филк, вынимая чистую салфетку. — И в носу, и на коже.

— Больше пей, — посоветовал Вепуат, не отрываясь от анализатора. — Жидкость надо восполнять… Так, теперь постой смирно… Ага!

— Что «ага»? — подозрительно сощурился Эстен. Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Они все мёртвые. Все чужеродные клетки. Погибли, теперь выводятся. Ни одной живой колонии.

Филк высморкался в салфетку.

— Значит, рано или поздно всё это вытечет?

— Через пару дней, не позднее, — пообещал Вепуат. — Твой организм отторгает ксенофлору. Воспаление, конечно, неприятное… Но — «макаки» так каждый месяц булькают. И безо всякой ксенофлоры.

Эстен недоверчиво хмыкнул.

— Каждый месяц? Врёшь. Они бы тогда воевать не смогли. Как воевать, когда истекаешь слизью⁈

Гедимин вспомнил волны респираторных инфекций, накрывающие тюрьму, и едва заметно поморщился. «Теперь и у нас будет свой аналог. Вот стоило ради этого идти в другую Метагалактику?»

…Когда Гедимин проходил мимо душевой, над крышей что-то булькнуло. Сармат покосился на живой дирижабль — тот по-прежнему спал, втянув глаза и плавники под броню. Бульканье в его брюхе стало громче. Ещё секунда — и Гедимин услышал сходные звуки со дна «южного» ущелья. Потом забулькал и «восток».

— Слышал? — встрепенулся Вепуат, заглядывая «трилобиту» под брюхо. Со дна ущелья донеслось рявканье, потом кто-то завыл, и захрустел гравий — гигантские звери снимались с места. Сквозь хруст и вой Гедимин с трудом расслышал тихий, но узнаваемый звук — клёкот мелких «трилобитов» эшку-тэй далеко на «северо-востоке».

— Кочевники… — Вепуат болезненно сощурился

— Ты же сам их сюда звал, — пробормотал Гедимин, прислушиваясь к отдалённому бульканью. Эшку-тэй чуяли друг друга издалека — кочевников ещё не видел ни сигма-сканер, ни «телескоп Ку-унну», но они были где-то рядом — и, похоже, приближались.

— Арра-ау! — донеслось со дна ущелья; потом сааг-туул поставил передние лапы на край обрыва. — Вождь Ардзаг! Геджер!

— Слышим, — мрачно сказал Вепуат. — Откуда подходят? Много их там?

Джагул оскалился.

— Семь или восемь полных рук. Идут вместе, — он указал посохом на «северо-восток». Айзек, уже подошедший на звук голосов, угрюмо сощурился.

— Одно из двух. Или идут заключать мир, или… — он, не договорив, неловко дёрнул плечом, за которым висела кинетическая винтовка. — Первыми не нападайте, но будьте настороже!

— Нападать⁈ — в груди Джагула что-то булькнуло. — Тремя зверями на все племена Равнины⁈

Сааг-туул убрал лапы с обрыва. Сарматы переглянулись.

— Айзек, гони всех под купол, — буркнул Кенен Гварза; он только что спрыгнул с крыши, где сидели караульные. — Кет, ставь защиту в три слоя. Можешь поболтать с богами. Если орда идёт с немирными намерениями, только боги нам и помогут.

Гедимин возмущённо фыркнул, но Гварза уже отвернулся и быстро пошёл к другому посту. Айзек тяжело вздохнул.

— Ладно. Не будем делать поспешных выводов. Гедимин, если что — быстро ты сможешь собрать «Гельт» или «Теггар»?

…Бульканье затихло. «Трилобиты» по-прежнему чуяли сородичей и иногда лениво перекликались, но спать им хотелось сильнее. Гедимина тянуло прикрыть воздуховоды, но он опасался пропустить сирену. Рядом с ним, за тем же столом, собирали композитную броню двое филков-лаборантов. Им достались пласты, не прослоённые фольгой, — простая спецодежда из гзеша с примесью радиозащитной пыли.

Снаружи кто-то изумлённо рявкнул. Следом раздались клёкот, треск и шипение.

— Вождь Ардзаг! — крикнул кто-то. Гедимин, отложив недоделанный шлем, поднялся из-за стола. «Стрельбы не слышно,» — думал он, выходя за дверь. Клекотало, шипело и выло уже с трёх сторон. Выйдя из ангара, Гедимин увидел сааг-туула, растянувшегося на дороге. На его загривке стоял Джагул. На плечи он закинул длинные костяные шесты, и за них уцепилось полтора десятка «трилобитов». Сидеть так близко им не нравилось, они шипели и клекотали, хлопая спинными щитками. Другой Джагул хватал их за хвосты, отвязывал от лапок туго свёрнутые листья и совал в мешок. С трёх сторон к нему уже сбегались сарматы.

— Что там? — Вепуат, отобрав мешок у Джагула и отдав Айзеку, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Из ущелья нёсся недовольный клёкот множества «трилобитов» — кажется, они слетелись сюда со всей округи.

— «Вся сладкая вода для племени Геджера!», — вслух прочитал Айзек, развернув полоску кожи. — «Ур-Зиджалор идут с миром. Мирные слова пусть будут сказаны. От нас не будет ни стрел, ни колёс. Ур-Зиджалор говорят так!»

«Племя Геджера?» — Гедимин мигнул. Лицо Гварзы на мгновение свело судорогой. Айзек развернул другую полоску кожи, собрал десяток, складывая одну за одной, быстро пробежал взглядом и едва заметно ухмыльнулся.

— Они идут с миром. По крайней мере, тут так написано. Ни стрел, ни колёс… Интересная формулировка. Гедимин… Ты уже понял, что без тебя церемония не обойдётся?

Ремонтник сузил глаза.

— Не знаю, при чём тут я. Помогал им Вепуат. Пусть он и идёт.

— Все пойдут, — успокоил его Вепуат. — Ар-рау! Джархин! Придержи посланников! Мы отправим ответ!

— Ослабь тетиву, но не снимай, — отозвался Джархин. Ему принесли связку костей, и он, отдав шесты с «трилобитами» подручному, сооружал для зверьков стойку. Вепуат с Айзеком обменялись парой слов и пошли в барак. Гедимин постоял ещё немного, прислушиваясь к редкому ленивому бульканью. По звукам выходило, что кочевники не уходят, но и не приближаются — может, даже остановились и пустили зверей пастись. «Ждут официального разрешения?» — сармат невесело ухмыльнулся. «Надеюсь, они, и правда, с миром. Мне войны ещё на Земле надоели.»

5 день Металла, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Вот видишь — я же говорил, что воспаление пройдёт, — ухмыльнулся Вепуат, глядя на почти сухую салфетку с редкими пятнами.

— Сканируй как следует, — угрюмо ответил Эстен и шмыгнул носом.

— Чисто, — Вепуат выключил сигма-сканер и хлопнул ладонью по прозрачной перегородке. — Ни одной живой клетки. Из тебя выходят последние остатки. Видишь, Гедимин? Я так и знал — в сарматах оно не приживается.

Гедимин, настороженно наблюдавший за сканированием из дверного проёма, недоверчиво хмыкнул.

— Хорошо, если так.

— Промывай нос, пусть вытекает, — посоветовал Вепуат угрюмому Эстену и вышел из отсека, распихивая по карманам пробирки. — А с неба-то капает. Пойду посмотрю, что нам ночью принесло…

…Едва на холме чуть посветлело, как с «северо-востока» донёсся костяной стук и завывание труб. Гедимин вышел к зданию ПТЦ. Там уже стоял обеспокоенный Айзек и смотрел в подзорную трубу. Его освещало неровное рыжеватое пламя — Сэта на сторожевом посту ещё не перешли в плазменную форму, но уже покрылись огненными языками. Из ущелья выглядывал сааг-туул. Часовые на его спине прижали уши и угрюмо ощерились.

— Идут, — сказал Айзек, глядя в «телескоп». — Шесть зверей… теперь вижу седьмого. Орудия убраны, бойницы закрыты.

Филк на крыше недоверчиво хмыкнул.

— А нам что делать?

— Дудеть в ответ, — отозвался Айзек. — Далеко там сигнальные ракушки?

Под бронёй сааг-туула что-то затрещало и забулькало. Те же звуки донеслись из-за холмов. Затем взвыла особенно крупная труба-ракушка. Сторожевые посты заклекотали в ответ.

— Вепуат! — Айзек оглянулся на «северный» обрыв. — Вылезай. Гости пришли.

…Их было действительно много. На широкой равнине Урдзутту это было не так заметно, но здесь, в узких долинах Элида… «Как-то они договорились заранее,» — думал Гедимин, глядя, как гигантские звери растянутой вереницей подходят к холму. «Иначе была бы толкотня.» «Хвост» вереницы ещё не вышел из соседнего Сфена, когда «голова» — три зверя, идущие бок о бок — остановилась у «стены» Элидгена. Взвыли дудки, и вся растянутая рыхлая цепь замерла. Дальние сааг-туулы легли наземь, те, что поближе, принюхались к мокрому гравию и разочарованно заскрипели. «М-да, с едой тут всё плохо,» — думал Гедимин, выходя к обрыву. Над ним белели три слоя защитного поля. «Трава сгнила, а новая… Под таким дождём прорастут только водоросли.»

Неспокойно было всем, особенно — «фиолетовым» Джагулам в ущельях. Гедимин слышал, как Айзек уговаривает их оставить орудия под бронёй и не открывать бойницы до сигнала. Сейчас и последние из них спустились в «отсеки». Те, кто приехал в Элидген, тоже держались не на виду, — на спине каждого зверя остались четверо погонщиков. Гедимин постарался расслабить руки и изобразил дружелюбную ухмылку. Горячее волокно легло ему на висок.

— Спокойно, — прошептал он, еле шевеля губами. — Они всё-таки с миром.

… — Не нападать первыми на Элидген и тех, кто в нём, — Дангех двумя пальцами коснулся горла, и другие вожди повторили его жест. — И на племена под его рукой. Ур-Зиджалор клянутся дыханием.

— Как долго эта клятва будет прочна? — спросил Айзек. — Пока Равнина не свернётся, как свиток?

Дангех шевельнул ухом. Вожаки переглянулись.

— Слишком долгое обещание. Глупо такое давать. Мы — вожди Ур-Зиджалор. Мы поклялись дыханием. Те, кто после нас, — они не клялись ничем. За них мы говорить не можем.

Теперь переглянулись сарматы.

— Значит, как только ты умрёшь или будешь серьёзно ранен, — Айзек недобро сощурился, — всё начнётся с начала?

Дангех недовольно оскалился.

— Сейчас Ур-Зиджалор — не дураки. Станут дураками или нет — я не скажу. Я такого не хочу. И умирать — тоже. Ты принимаешь нашу клятву?

Айзек, помедлив, кивнул и поднёс пальцы к горлу.

— Элидген и его племена клянутся не нападать первыми, — сказал он. — Ни на зверей Ур-Зиджалор, ни на них самих, если они идут пешими. Пастбища тут скудны, а охота не слишком хороша. Но воды они найдут вдоволь.

…Урджен, в полном обвесе, с бубном и колёсомётом, выбрался на броню и встал там. Над долиной перекликались сааг-туулы и проснувшиеся «трилобиты». «Хвост» длинной вереницы уже показался из-за разлома. Те, кто принёс клятву, в долинах не задерживались — пастбища тут, и правда, были вытоптаны до голого камня. Гедимин, глядя на вереницу, тянущуюся вдоль холма, думал, что Джагулы, наверное, долго договаривались, кто за кем и с какой скоростью идёт — и в процессе, наверное, перегрызлись не раз и не два. Сейчас они держались подозрительно мирно.

— Не слышали, что там в Джере? — спросил Айзек. Вожаки Джагулов переглянулись.

— Мы не ходили в Джеру, — ответил один из них. — И оттуда к нам не прилетали. Что знаешь о Джере? Горькая вода их добила?

Джагулы навострили уши.

— Пламя их вылечило, — отозвался Айзек. — Помните об этом, если соберётесь в набег.

Джагулы снова переглянулись.

— Никто не соберётся, — с явным сожалением сказал вожак. — Джера сильна — значит, стены прочны. Поищем другую добычу.

…Стук костяных барабанов затих за холмами. Айзек перевёл дух.

— По крайней мере, станцию мы достроим спокойно, — пробормотал он себе под нос. — И всё-таки интересно — где Кьюссы?

… Пластины на груди разомкнулись. Филк-испытуемый с шумным вздохом выбрался из скафандра, сбросил лямки и потёр плечи. Вепуат, подобрав его «рюкзак», придирчиво осмотрел его со всех сторон и показал Гедимину жест превосходства.

— Сканируйте, — буркнул Айзек, с подозрением глядя на филка. Тот остановился в центре защитного купола.

— Меня в карантин не засунут? — спросил он, настороженно щурясь на сарматов.

— Если к тебе ничего не приросло, то нет, — отозвался Вепуат, рассматривая экран сигма-сканера. Гедимин разглядывал внутреннюю полость скафандра. Зелёных точек на ней не было.

— Не знаю, как вы трое это носите, — проворчал филк, кивая на снятую броню. — Может, из местных материалов получится что полегче?

— Чисто, — объявил Вепуат, показывая прибор Айзеку. Тот сдержанно хмыкнул.

— Три дня карантина. А газогенератор, в целом, рабочий. Можешь собирать стационарные для «Элидгена». Первый испытаем в гедиминовом бункере.

6 день Мысли, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня

Чешуи внешней обшивки были тёмно-тёмно-синими. Гедимин уложил их внахлёст, но повторить проект, крутившийся в голове, так и не смог — то, что получилось, напоминало панцири местных тварей, а не технологичную броню Кумалы. «Так я её и собирал на Равнине,» — думал он, соединяя последние детали. «Пусть выглядит, как может. Главное — радиозащита.»

Филки-испытатели, спустившиеся в бункер, настороженно смотрели на Гедимина — точнее, на что-то за его спиной. Он повесил второй скафандр на самодельный стапель и шагнул в сторону, перекрывая туннель защитным полем. Айзек, устроившийся у щита управления, одобрительно хмыкнул. Его глаза были закрыты тёмным щитком.

— А по рукаву оно не вскрывается? — спросил филк, приподнимая панцирную перчатку. Другой фыркнул.

— Ты бы лучше спросил про штанины! Сюда ведь придётся нырять с разбегу…

Он подтянулся на костяных перекладинах и опустил ноги в бронированные штаны.

— Ага, есть контакт, — он рывком продел руки в рукава, поднял ладони и пошевелил пальцами. — Не зря мы бегали за медузами… А вот этот шов, на присосках, — его никак понадёжнее сделать нельзя? Пуговицы, там, пришить, крючки или молнию…

Айзек развёл руками.

— Пластины дави навстречу друг другу, — велел Гедимин, прислушиваясь к тихим щелчкам щитков и чавканью присосок. Всё, что он предусмотрел для герметичности центрального шва, вроде бы сработало. Теперь филк надевал шлем и тыкал в воротниковый шов, совмещая пазы и пластины. Тёмное ипроновое стекло закрыло лицо. Филк шумно вздохнул.

— Эта штука на спине — из неё и должно дуть?

— Это кислородный генератор, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Оба готовы?

Филки переступили с ноги на ногу и нехотя двинулись к реактору.

— Флоний у меня под рукой, — попытался успокоить их Айзек. Ответного фырканья Гедимин не услышал, но оба филка выразительно дёрнули плечами. Он покосился на защитное поле и поднял сигма-сканер. Горячее волокно скользнуло по запястью и отразилось на экране плотной белой полосой. Сармат сдержанно хмыкнул.

— Un, du, ter… Tza!

В глаза ударил холодный зелёный свет. Там, где он падал на защитное поле, оно шло пятнами. Два длинных силуэта оставались бесцветными.

… — А флоний лучше бы ввёл, — пробормотал Гедимин, глядя вслед бронированным филкам. Из бункера они так и вышли в новых скафандрах — сармат решил, что они и сами справятся сдать их на склад и получить инвентарные номера.

— Флоний просто так не вводят, — отозвался Айзек, убирая так и не пригодившиеся ампулы. — Он сам по себе — та ещё отрава. Ты уже ирренцием пропитан, тебя не берёт — а филка может и убить. Ну что ж, защита годная. Жаль, двух штук нам мало. Хотя бы на отряд ликвидаторов хватит?

…Посреди горячего цеха лаборант лепил на длинный зелёный чехол ярко-жёлтые цифры. Они слегка дымились. За его спиной стоял Дасьен; ещё два скатанных чехла он держал под мышками.

— Тут, знаешь, не моя проблема, — вполголоса объяснял он главному химику. — Мне сказано — двести чехлов. Получить и пронумеровать.

— Вчера ты то же говорил про комбинезоны, — проворчал химик, недовольно щурясь. — Знаешь, как из одной порции сырья сделать и комбинезон, и матрас? Вот и я не знаю. Чего-то одного по-любому не будет. Либо одежды, либо матрасов.

Дасьен тяжело вздохнул.

— Что у вас там с сырьём — не моё дело. У меня сейчас восемьдесят поселенцев, а будет две сотни. Спать они, положим, будут по очереди…

— А одежду им Джагулы подарили, — перебил его Альгот. — А работают они посменно. Значит — сто чехлов и сто комбинезонов. Впритык, но уложимся.

Комендант сердито фыркнул.

— Вот поставить бы тебя это всё распределять!

Альгот криво ухмыльнулся.

— А вот это уже не моя проблема.

Дверь распахнулась. Оба филка, замолчав, повернулись к ней. Гедимин поднял голову от стола с очередным пластом композитной «ткани». «Надеюсь, это за Дасьеном. Без него тут хотя бы тихо.»

— Да заходи ты! — зашипел на кого-то Вепуат. Он держал дверную створку; в «шлюзовой камере» что-то копошилось.

— И ты тоже… Да не оба же сразу!

В «шлюзовой камере» кто-то сердито рявкнул, другой огрызнулся, и в цех протиснулись, рыча друг на друга, двое Джагулов. За узким проёмом они сразу шарахнулись в разные стороны и повернулись к Гедимину, оскалившись и прижав уши. Следом вошёл Вепуат и на ходу развёл руками.

— Решил, чтобы время не тянуть, привести их вместе. Дело-то у них одно и то же. Ну? Вот вы, вот Геджер. Говорите!

Джагулы, рявкнув друг на друга, посмотрели на Гедимина.

— Прозрачный камень, — прорычал один, глядя в пол. — Хеллуг его варят. Говорят — дар Пламени. Мы — воины Пламени. Кузница у нас есть. Научишь?

Другой сердито фыркнул.

— Джелеги — дикари. Учиться не умеют. Мы, Улгех, умеем. Кто учит такой работе? Ты, Геджер?

Гедимин мигнул.

— А вот, — Вепуат снова развёл руками. — С утра на меня насели. Почему, мол, они не умеют варить стекло. Как думаешь, потянем мы их вместе учить? Если кого-то взять первым — боюсь, они друг друга поубивают.

Гедимин пожал плечами.

— Сэта и Скогнов учили. Вроде все живы… Вот только шихты мало, — вспомнил он, покосившись на почти пустой мешок. Вепуат радостно ухмыльнулся.

— За шихтой съездим. Альгот, много ещё у тебя композитов?

— Меньше, чем хотелось бы, — мрачно ответил химик. — У нас тут, под боком, будет стая разозлённых Джагулов?

— К тебе они даже не сунутся, — заверил его Вепуат. — Гедимин, тебя мы надолго не отвлечём. Как только ученики чуть освоятся, ятвою группу отдам Ардану. Как раз у него новый скафандр — и ему спокойнее, и нам.

Джагулы переглянулись.

— Шихта? Что это? Где оно?

— Недалеко, — Вепуат ухмыльнулся. — Готовьте зверей, мешки и лопаты. Поедем в Сфен Огня.

…Над разломами с шипением поднимался пар. Моросящий дождь испарялся ещё на лету и конденсировался на скальных гребнях. Флора покрыла их пёстрыми пятнами, соцветия и спороносы вытянулись на полметра и развернулись по ветру. Среди них сновало что-то мелкое, летучее. Гедимин покосился на небо — там, метрах в пятидесяти над землёй, кружили длиннохвостые «трилобиты».

— Ага! — Вепуат вскинул руку. — Вот и оно. Эй, осторожнее с растениями!

Кратер, засыпанный стеклянной шихтой, тоже зарос — побеги торчали прямо из-под стекла. Джагул поддел куст лопатой и отбросил в сторону. Растение, упавшее набок, зашевелилось, возвращая себе вертикальное положение, и рывком ушло на пять сантиметров в рыхлый пепел. Ещё пару минут оно колыхалось — его толкали со всех сторон. Другой куст упал на уже растущие и пытался из них выползти, но его обмотало листьями. Джагулы, пару секунд порычав друг на друга, начали бросать шихту в мешки. Вепуат следил за ними, одобрительно хмыкая.

— Завтра начнём с бус. Когда лучше? С первым светом? Альгот пару часов без тебя выдержит?

7 день Кислоты, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

На шорох открываемой заслонки Гедимин обернулся, но чуть позднее, чем следовало. Джагул уже протянул руку к остывающим бусинам. В ту же секунду его шерсть задымилась, сворачиваясь в пепельную проволоку. Джагул отдёрнул руку и затряс ей, держа на весу. Вепуат придвинул к нему ведро с водой.

— Погоди ты! — он укоризненно сощурился. — Дай стеклу остыть. Успеешь похвалиться перед Хеллугами!

Джагул, опустивший руку в воду, прижал уши и недовольно оскалился.

— В другой раз приносите с собой кровяной камень, — сказал вслед «ученикам» Вепуат. — У нас есть только свой, а вам он без толку.

Из-за стены доносился шорох гравия, недовольное рявканье и отрывистые команды — целое племя Джагулов толпилось у ворот душевой, и Айзек запускал их внутрь. Вепуат прислушался, хмыкнул и ускорил шаг. Гедимин закрыл за ним ворота и убрал из цеха временные перегородки — защитное поле, растянутое вдоль и поперёк между печами. Из-за растаявших перегородок выглянул химик-лаборант.

— Всё?

— На сегодня — да, — Гедимин сел за стол. Там уже лежала пачка пластов готового гзеша.

— У них же есть свои печи, — пробормотал химик, отходя к бурлящему котлу. — Чего им там-то не учиться⁈

…За стеной шумела вода. «Ещё купаются?» — удивился Гедимин. Он покосился на часы — и понял, что шум доносится не из душевой. Городской купол заливало дождём. Сквозняк из приоткрытых продухов был тёплым и влажным.

— Впору отращивать жабры, — химик вытер с лица испарину и открыл продухи настежь. — Пока снаружи прохладнее…

Что-то тихонько гудело за стеной; Гедимин повернул голову — гул стал громче. Выйдя из ангара, сармат увидел в небе изломанную синюю полосу. Отдалённый гул уже превратился в рёв, полоса изогнулась в последний раз — и из туч с грохотом выпал Кейланн. Замерев на развёрнутых крыльях, он пару раз качнулся в воздухе — и нырнул к холму. На рёв и грохот к «восточной» окраине уже быстро шёл Айзек. Из ангара ПТЦ выбрался Гварза. Вепуат выглянул из-под обрыва и удивлённо хмыкнул, глядя на прибывших. Кейланна уже прикрыли защитным полем; с его мокрой спины спускались трое, снимая с сёдел костяные посохи.

— Стражи, — прошептал Вепуат, толкая Гедимина в бок. — И все — неместные. Странно. Что они тут забыли?

Трое гуманоидов были похожи на облысевших и вставших на задние лапы крыс двухметрового роста. Различались они лишь одеждой да цветом пятен на коже. Один из них, чей халат был покрыт особенно богатой вышивкой, дотронулся пальцами до лба.

— Вождь Арцак! Кайшу прислала нас по важному делу. В столице большая беда. Мор горькой воды собирает жатву.

Гедимин ошалело мигнул. «Горькая вода⁈» — он оглянулся на столярную мастерскую, населённую Броннами и Скогнами. «Всё-таки перекинулась на карликов⁈ Но как у них вышло…»

— Горькая вода? — переспросил Айзек, стремительно мрачнея. — В столице? Почему Хассек не сказал нам первым?

Гуманоид склонил голову.

— Ваш друг болен, у него нет сил на долгие переходы. Многие стражи лежат без сил, некоторые уже мертвы.

— Значит, зацепило и вас… — Айзек хотел о чём-то спросить, но осёкся — и, помолчав секунду, повернулся к лаборатории. — Бурдюки у вас с собой? Кенен, позови Дасьена. Срочно! Задело только столицу? Что в других городах? Сколько лекарства нужно?

Стражи переглянулись. Их вибриссы приподнялись и задрожали. Гедимин покосился на пальцы, вцепившиеся в посох. «А странно,» — мелькнуло в голове. «Думал, когда они волнуются, палки мигают. А тут — даже и не светятся. Разрядились, что ли? Наверное, Дуунгуа тоже болен…»

— Очень много больных по всей Равнине, — страж протянул Айзеку охапку пустых бурдюков. — Для многих вода стала горькой. Рассчитай на пятнадцать тысяч, вождь Арцак.

«Пятнадцать тысяч…» — под рёбрами что-то заныло. «Почему болезнь перекинулась на карликов? То существо из Ук-кута… оно ведь отличает их от Джагулов. Оно не могло перепутать. А возбудитель вне живого Джагула погибает…»

Стражи вслед за Айзеком уже шли к бараку. Из дверного проёма на них смотрел растерянный Дасьен, а из-за его плеча — дежурный по пищеблоку. Гедимин поднял сигма-сканер. «Эти стражи, наверное, уже носители. Надо посмотреть, сколько в них этой дряни. Та же это или другая. И сразу дать им Би-плазмы. И Кейланну тоже. Их-то поражает? Не спросил…»

Он направил «щупы» на ближайшего стража, хотел настроить увеличение, но взглянул на экран — и растерянно мигнул. Очертания двуногих крыс были обведены белесой рябью, но сквозь них ясно просвечивало совсем другое — серые мохнатые морды с чёрным пигментом вокруг глаз, «косы» каменных бус, бахрома на одежде… У центрального гуманоида за спиной покачивались длинные ветвистые «антенны».

«Голограмма…» — Гедимин загнал в пазы височные пластины. Теперь двое Кьюссов и Райвиг были видны и без сканера. Палки у них, и правда, были костяные — вот только заканчивались не кольцом, а навершием с каменными лезвиями.

— Айзек! — чужаков поглотил шар защитного поля; сармат шарахнулся в сторону, и Гедимин жестом показал ему — «закрой шлем!». Поле уже горело изнутри, покрываясь чёрными пятнами. Айзек и Гварза синхронно опустили пластины — и, отшатнувшись, похватали оружие. Дасьен шарахнулся в коридор, дверь за ним захлопнулась. Поле лопнуло. Айзек отчаянно заверещал. Антенны Райвига качнулись, Кьюссы, скалясь, закричали в ответ. «Что они говорят?» — Гедимин на миллиметр приоткрыл висок. Райвиг ещё удерживал иллюзию, но уже с трудом — из голой шкуры «крыс» полезла шерсть, на палках проступили лезвия.

— Да, мы вынуждены скрываться, — Кьюсс, прижавший было уши, снова приободрился. — Но не от вас, а от карликов, давних врагов. Вам мы ни в коем случае не враги.

— И вы пришли воздать почести и принести дары? — холодно спросил Айзек, не опуская винтовку. Гварза еле слышно скрипнул зубами.

— Вы взяли достаточную дань с Джеры, — отозвался Кьюсс. — А Пламя известно своим милосердием. Вы ведь не откажете Ахгету в такой малости? Всего лишь дурно пахнущая еда…

«А что у них было вместо Кейланна?» — вдруг подумалось Гедимину. Он обернулся к обрыву — и за его спиной громыхнул взрыв. Обугленный ошмёток ударился о броню — и так и повис, нанизанный на проросшие из неё шипы. Из фрагмента дымящейся органики торчала дёргающаяся антенна.

Кейланн всё-таки был Кейланном. Взлететь он не успел — ударился о сдвоенный шар защитного поля. Гедимин уплотнил «плёнку» до непрозрачности, и вовремя — существо металось внутри и билось о стенки. Гварза перешагнул через дымящиеся горки бус и костей — больше ничего различимого от чужаков не осталось — и двинулся к Кейланну. Тот замер. Перед уплотнением поля Гедимин успел увидеть, как существо припадает к земле.

— Мн-да… — протянул Айзек, на секунду остановившись у останков. — По-моему, не стоило.

Гварза только фыркнул. Он махнул рукой, частично растворив купол, и теперь пристально смотрел на замершего Кейланна. Гедимин, опомнившись, принялся сдирать с брони обугленные ошмётки. Из каждого щитка проросли короткие шипы. Подбежавший Вепуат смотрел ему за спину; сармат дёрнул лопатками и услышал знакомый скрежет.

— Откуда? — отрывисто спросил Гварза, глядя на Кейланна. — Джера? Ахгет?

— Ахгет, — отозвался тот, нервно скалясь. — Я Кейланн, не обманка. Твоё оружие меня не убьёт!

— Не вынуждай проверять, — процедил Гварза. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Мы не враждуем с Кейланнами. Да и ты никому из нас не навредил. Мы тебя не тронем. Только скажи сперва…

— Моё дело — искать дорогу, — прорычал Кейланн, выгнув спину. — Куда, зачем — мы не спрашиваем.

Гедимин услышал шорох, оглянулся, — Гварза сгребал в мешочек обгоревшие бусы. Часть камешков выскользнула из пальцев и провалилась в гравий. Сармат наклонился было за ними, но тут же выпрямился и с завязанным мешочком пошёл к Кейланну.

— Отвези это в Ахгет, — он прикрепил узелок к пустому седлу. — Скажи им — за лекарством пусть приходят с почтением и дарами. Без Райвигов. Мы берём церу и вечный лёд — по весу лекарства, и не меньше. Скажешь им?

— Скажу, скажу, — забормотал Кейланн, пытаясь отползти. Гварза уничтожил защитное поле и шагнул в сторону. Существо неуклюжими скачками добралось до обрыва и уже оттуда взлетело. Сарматы переглянулись.

— Скажет? — спросил Гварза, угрюмо щурясь.

— Сказать-то скажет… — протянул Айзек и тяжело вздохнул. — Я всё-таки думаю — ты погорячился.

…Расплавленный фрил не булькал — звуки поглощал «пузырь» защитного поля. Гедимин в ободранном, позолотевшем скафандре прислушивался к шорохам снаружи.

— Фонят, — угрюмо сказал Гварза.

— Конечно, — отозвался Вепуат. — Их же плазмой обдало.

— Плазма ни при чём, — буркнул Гварза. — Куда в карман⁈ Отдай. Ты не физик. И твой Альгот тоже.

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Гедимин — физик.

Гварза вдохнул сквозь стиснутые зубы. Гедимин сузил глаза. Где-то пару секунд снаружи было тихо.

— Работай, — буркнул наконец Гварза, и сармат услышал шум шагов. Он вскрыл прозрачный тигель, переливая чёрную массу в распылитель. Останки Райвига давно бросили в утилизатор, после переплавки от них не осталось и молекулы, но Гедимин всё равно морщился. «Чего ему-то в горах не сиделось? Не водился бы с Кьюссами — был бы жив…»

8 день Мрака, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Снаружи лило. За ночь дождь только усилился — и Гедимин даже не стал выходить из-под купола, лишь проделал в нём небольшой проём для «щупов» сигма-сканера. «А полости-то наполняются…» — думал он, глядя на подземные линзы водоносного песка. Он уже набух; там, где поверх него оставались пустоты, проступила водяная плёнка. Жидкость вяло сочилась по соединительным туннелям, стекаясь в крупнейшее из озёр. Водоотводы, проложенные к хранилищам станции, пока что упирались в трёхметровую «пробку». Под ней уже скопилась лужа.

Гравий зашевелился. Из-под него проступила длинная блестящая макушка. Голова повернулась набок, и Гедимин увидел глаза.

— Норы готовы, — прогудел Текк’т; под куполом дождя не было, но змей всё равно не высовывался наружу. — Соединять?

— Подожди, — ответил Гедимин. — Мне надо всё проверить. Завтра…

— В день Камня, — прогудело под землёй. — Мы тогда-возвращаться.

Гравий над «стеклянной» макушкой сомкнулся.

…Цифры на экране пару раз мигнули и замерли. Гедимин посмотрел на столбцы, опустил взгляд к результатам сверки и сдержанно кивнул. «Так и есть. Третий день без изменений. Устойка закончена. Даже реакторы… Хотя я их подержал бы ещё месяц. Но Айзек и Гварза будут подгонять…» — сармат досадливо поморщился. «Ну да ладно. Это уже будут не мои проблемы. У меня пять дней на тонкую доводку…»

…Золотистый камень был сухим и тёплым. Нагретый плазменным резаком, он медленно остывал; Гедимин чувствовал пальцами сквозняк — горячий воздух вытягивало в вентиляционные колодцы. Сармат подался в сторону, придирчиво осматривая корпус реактора. Пока ещё легко было проникнуть внутрь — заслонки в коридорах оттока были подняты, выстилка лежала где-то на складах Ураниум-Сити… Сармат оглянулся на тонкие колонны сборок-накопителей на заэкранированных постаментах. Движущие механизмы под ними ещё не смонтировали, но пазы уплотнили. Гедимин притронулся к колонне, осторожно её повернул, потом развернул обратно. «Вот так их и будут крутить тросы. Вроде бы асаан под облучением быстро не разлагается. Лет пять проработает…»

… — В день Камня? — Айзек, отловленный у входа в лабораторию, задумчиво сощурился. — Как я понимаю, там, внизу всё готово… Ты уже назначил дату сейсмоиспытаний?

— Сей-что? — нхельви, пробегавший мимо, сел и навострил уши. Другой остановился рядом и привстал на задних лапах. Гедимин оглянулся на лагерь — мелкие стаи нхельви сновали от здания к зданию, но их движение внезапно замедлилось. Одно за другим существа поворачивались к лаборатории.

— Тринадцатого, — сказал Гедимин, глядя мимо Айзека. Ему было не по себе.

— Сразу перед заполнением водохранилищ. С утра… Нхельви успеют собраться?

Вокруг заверещало. За секунду, пока Гедимин отвлёкся на Айзека, полсотни зверьков сбежались к нему.

— Нужно очень-очень крепко встряхнуть скалы, — сказал им Айзек. — Силами всего вашего посёлка. Сможете собраться в день Камня?

— Хороший день для тряски скал, — пропищал нхельви. — Весь Нхейли соберётся к рассвету!

— И Нхайга придёт, — добавил другой. — А сейчас мы уйдём! Много плохих дней!

— Сюда! Все сюда! — донеслось от дальнего ангара. Зверьки стягивались к дороге.

— Плохие дни? — Гедимин покосился на календарь. Несколько чисел горели красным светом — вся полоса от «8» до «12».

— День Воды? — коготь сармата остановился на последнем красном пятне. — Нас уже неделю заливает. Куда ещё и это⁈

Айзек невесело ухмыльнулся.

— Надеюсь, ты всё правильно рассчитал — и ангары не смоет, а пещеры не затопит, — он оглянулся на купол над реактором. — Трудно будет прибраться за радиоактивным ручьём.

…Отряхиваться Джагулы начали задолго до дверей цеха — и всё равно даже сейчас их мех слипался в промокшие шипы, а с гривы капало. От тех, кто подошёл слишком близко к печи, валил пар — и норовил осесть на лицевом щитке Гедимина. Сармат угрюмо щурился, думая о непромокаемой одежде из кишок. То ли Джагулы не нашли её, то ли не хотели возиться — но пришли в одних передниках и рукавицах.

— Куда без спецодежды? — Гедимин загородил проход: за восемью «учениками» в цех полезли ещё четверо, даже без рукавиц и передников. Они подались назад, недовольно скалясь.

— Что там? — из цеха выглянул Вепуат. — Новенькие? Без одежды смотреть можно, работать — нельзя. Только отряхнитесь — у нас там и так мокро.

Ближайший Джагул коротко рявкнул и встряхнулся, обдав Гедимина брызгами.

— Нам работать не надо, — прорычал он. — Покажи печь. У Хеллугов есть. И мы построим.

— Дикари умеют строить? — оскалился другой. — Не только воровать?

— Кьюсский прихвостень! — первый пригнул голову, показывая клыки. Гедимин тяжело вздохнул.

— Вепуат, следи за Джелегами, — попросил он. — Улгехи — на мне. Строить печь — хорошо. Грызню — прекратить. Надоели. Выгоню.

…От попыток сделать заострённое дно чашку-шар перекосило и сплющило с одного бока. Его старались выправить, но только смяли стекло в складки. От повторного нагрева и раздувания на чашке вздулся ещё один пузырь. Гедимин, махнув рукой, предложил переплавить. Джагулы покосились на него и переложили кривую ёмкость на поддон. Вторая вышла круглой, — обычный шар со срезанным горлом.

— Про конусы объясню, — пообещал Гедимин, глядя, как Джагулы перебирают остывшие вчерашние бусы и складывают их в рукавицы. — Пока что всё выходит неплохо. А спешить не надо. Будут и конусы, и ручки.

— Хеллуги делают, — проворчал Джагул, разглядывая бусину на просвет. — Мы их не хуже. Научи нас всему.

…Навстречу Гедимину из лаборатории быстро вышел Войя.

— Отпустили? — спросил сармат, пропуская его на трап. Филк на ходу кивнул, показал жест превосходства и унёсся к дальнему бараку. Из приоткрытого люка донёсся недовольный голос Вепуата.

— Мне не веришь — сам просканируй. Ни одной ксеноклетки!

— Ты их считал поштучно? — Айзек невесело хмыкнул. — Все миллиарды?

Вепуат сердито фыркнул.

— Ему незачем сидеть в карантине. Всё сдохло и вышло!

— Через десять дней увидим, — отозвался Айзек. — Надеюсь, ты прав.

…Вепуат, недовольно щурясь, вышел из лаборатории.

— Как он работал на дефектоскопе, если сканерам не верит⁈ — он передёрнул плечами, покосился на золотистую броню и шумно вздохнул. — Без Скафа как-то пусто… Привет, Урджен. Есть новости?

Джагул в пернатой накидке угрюмо оскалился. Мимо него прошли двое с бурдюками — племя Хеллуг пополняло запасы воды.

— Улгехи хвалятся бусами, — буркнул он. — Джелеги тоже.

Вепуат кивнул.

— Скоро будут хвалиться ещё и сосудами.

Урджен вскинул голову, заглянул ему в глаза и тут же отвёл взгляд.

— Наш прозрачный камень угоден богам. А их — ещё неизвестно.

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Нам с Геджером угодны все, кто учится новому. А с богами сами разбирайтесь.

9 день Льда, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Сквозь сон Гедимин слышал негромкий хруст. Ему мерещилось, что он лежит подо льдом замёрзшего озера и смотрит, как вода превращается в кристаллы. Один вырос слишком крупным и отвалился с громким треском. Потом хрустнул и надломился другой. Затем Гедимин понял, что треск ему не снится.

«Хо-олодно,» — прогудело внутри черепа. Гедимин рывком сел на матрасе, заглянул в зеркало-монитор — в колбе «термометра» плавали льдинки.

«Тепловая крышка!» — сармат хлопнул себя по шлему, проверил карманы, высыпал горсть кейека в вентиляционную колонну. Камешки еле теплились.

— Насыпал бы внутрь, но взорвутся же, — пробормотал Гедимин, подкладывая кейек под узкий зелёный луч из-за реакторной заслонки. — Сейчас, потерпи. Насыплю под крышку.

Ансур, спускающийся в бункер, сдержанно хмыкнул.

— Реакторы мёрзнут?

— Управление заклинит от холода, тогда посмеёмся, — буркнул Гедимин, выбираясь наружу. Под ногами хрустнуло. По базе быстро ходили сердитые филки, расставляя термочаши. Гравий затянуло инеем. На промёрзшей поверхности стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза.

— Мн-да, — услышал Гедимин голос Айзека. — Таких холодов мы уже не ждали.

— Всего-то минус сорок восемь, — проворчал Вепуат, подкладывая термочашу под спящего «трилобита». — Если б Гварза всё не проспал…

— Ты сверяйся со своим физиком, — фыркнул Гварза, кивнув на Гедимина. Тот угрюмо сощурился. Воздух под куполом реактора постепенно теплел; управляющие элементы вроде бы сохраняли эластичность. «Гзеш хорошо переносит холод,» — успокоил себя Гедимин, разглядывая небо. На дне угловатых складок что-то изредка сверкало — будто отрастали и отваливались серебристые шипы.

Вепуат шёл вдоль прозрачной стены, светя фонарём на гравий. Гедимин посмотрел на освещённое пятно и пожал плечами. Ничего, кроме инея и почерневших остатков органики, снаружи не было. В воздухе клубилась мелкая снежная взвесь, закрывая обзор — уже в пяти метрах от купола было ничего не разобрать.

Мимо «стены», покачиваясь на ветру, проплыло что-то разлапистое и полупрозрачное. С тихим стуком оно упало на гравий и замерло. Гедимин посветил фонарём, — на него смотрели фасеточные глаза, покрытые ледяной коркой. Крылья существа, когда-то мягкие, промёрзли насквозь. Следом упало ещё одно — обледеневший «трилобит». Холод застал его на лету, крылья не успели втянуться. Ледяные кристаллы порвали их изнутри, — Гедимин видел их цепочки вдоль каждой прожилки.

— Бр-р, — Вепуата передёрнуло. Он покосился на трещины в небе. Шипов, отрастающих вдоль разломов, стало больше. Они уже складывались в какой-то фрактальный орнамент — и тут же отламывались и разрушали «мозаику». Небесная складка вспыхнула холодным синим светом. Гедимин поёжился.

Тёплое щупальце коснулось виска. Сармат мигнул. «Открой,» — прогудело внутри черепа. «Надо вверх.»

— Что? — спросил он вслух, поворачиваясь к реактору. — Куда «вверх»?

Вепуат прижал пальцы к виску и сощурился. «Лу-уч,» — протяжно отозвался реактор. Щупальце на долю секунды нагрелось, переползая с виска на макушку, и замерло там. «Откро-ой!»

— Гедимин, ты свернёшь поле воронкой? — спросил Вепуат, поворачиваясь к реакторному куполу. — Так, чтобы нам базу не выстудить? А я подвину экраны. Пусть светит в небо, раз ему хочется.

— Ещё бы знать, зачем… — пробормотал Гедимин, потирая висок. Щупальце дрожало на макушке, дёргаясь во все стороны. Сармат нехотя поднял «арктус». Верхний купол прогнулся, сворачиваясь в трубу над крышкой реактора.

— Замёрзнет напрочь, — прошёптал он, досадливо щурясь. Вепуат отмахнулся.

— Да ну! Там всего-то минус сорок.

…Ослепительный луч упёрся в расколотое небо. Гедимин смотрел, как бликует защитное поле на «стенках» «трубы» — и не сразу заметил, как бледно-синий небесный свет начал зеленеть. Он поднял взгляд, — разлом прямо над реактором горел холодной зеленью, и внутри него что-то клокотало и шло пузырями. Они застывали, взрывались и снова набухали… и через десяток секунд Гедимин понял, что разлом, покрытый отростками-шипами, — живой и шевелится.

Кто-то ткнул его кулаком в спину. Сармат резко обернулся. Позади стоял Кенен Гварза.

— Ну и зачем? — спросил он, угрюмо щурясь на луч.

— Оно просило, — буркнул Гедимин, отступая на шаг. Вспышки над головой стали ярче. «Они достают до земли?» — сармат, вздрогнув, посмотрел вверх. Там кружили, извиваясь на лету, гигантские многокрылые змеи. Один из них, синевато-зелёный, так и держался в луче реактора. Другие, серебристо-синие, медленно окружали его, сжимая кольцо. Ещё секунда — и засверкали синие вспышки — будто молнии со всех сторон били в зелёное существо. Оно полыхнуло, на мгновение став центром светового шара. Кольцо вокруг него замерло — и оно, прорвав заслон, взвилось в небо и нырнуло в разлом.

Гварза крикнул, но что — Гедимин не расслышал. Синие вспышки обожгли ему сетчатку. Он вскинул «арктус», выстраивая купол под куполом, и успел увидеть, как такие же купола вырастают над реактором, заращивая пролом. Защитное поле почернело, вздуваясь пузырями. Купол слой за слоем таял — его рвали со всех сторон. Гедимин видел, как Айзек выкатывается из лаборатории и хватается за «арктус», как Вепуат сжимает пальцы в кулак и направляет сопла в небо. Сквозь тройной защитный купол уже ничего не было видно, даже грохот доносился, как через слой стекловаты.

— Держим генерацию! — отрывисто приказал Айзек, оглядываясь по сторонам. — Что вообще происходит?

— Кет, — Гварза скривился. — Не нашёл ничего лучше, чем спровоцировать Элоси!

Вепуат сердито фыркнул.

— Вообще-то экраны убрал я. По просьбе хранителя. Если ты не слышал, как он просил…

— Heta! — Айзек шагнул вперёд, и вовремя — взгляд Гварзы на Вепуата не обещал ничего хорошего. — Кажется, нас потеряли из виду. Что снаружи?

Гварза покосился на иней под ногами.

— Снаружи — не знаю, а здесь — минус два.

— Минус семьдесят три, — буркнул Вепуат. — Ну ничего. К вечеру всё равно улетят.

Гедимин прислушивался к тихому вою ветра. Метель усиливалась — но вот грохот прекратился.

— Чего ты хотел-то? — еле слышно прошептал он, трогая висок. — Сделать из Элоси побольше Элогвенов?

Щупальце дрогнуло на коже и растаяло.

…Вепуат выглянул из-под купола и удручённо хмыкнул. Холмы и долины засыпало на полметра. Из них тут и там торчали промороженные насквозь хвосты, крылья и шипы.

— Какой-то пролётной стае не повезло, — вздохнул Вепуат, подбирая мелкого «трилобита». — Ночью падальщикам будет что поесть.

Гедимин перенёс вес на сложенные пальцы. Мокрый гравий промёрз, превратился в ледяной монолит и не проседал даже под массивным сарматом. На него ещё падали редкие снежинки.

— Такого холода больше не будет, — с непонятной уверенностью сказал Вепуат, глядя на небо. Там уже ничего не сверкало; широкие разломы зарастали, превращаясь в сетку тонких серебристых трещин.

Часть 43 12–40 дни месяца Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген– Сфен Молнии — Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут — Сфен Воды, Улвала — Сердце Пламени — Сфен Огня, Корни Огня — Дальний Край

12 день Воды, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Снаружи шипело, грохотало и шкворчало. Под воздуховодами, как Гедимин их ни изгибал, уже скопилась лужа. Гравий блестел от конденсата. С крыши душевой размеренно капало. Гедимин покосился на «землю» и расставил пальцы пошире — поверхность пружинила и едва заметно колыхалась. Сигма-сканер «видел» водяную стену снаружи и лужу в каждом углублении плато. «Скоро накопится — и польётся с обрыва.»

Рядом с протекающим воздуховодом сидел Вепуат и сосредоточенно что-то сканировал. Гедимин подошёл поближе и услышал треск и влажный шелест. Что-то, с силой раздвинув верхний слой гравия, развернулось тёмно-синим веером, вздулось пузырём и осело, распластавшись по камням пятисантиметровой бугристой лепёшкой. Рядом растянулась ещё одна, складчатая, окрашенная в пурпурный.

— Флора? Фауна? — спросил Гедимин, глядя на края лепёшек. Они шевелились, растягиваясь в ширину, как будто важно было накрыть собой как можно больше камешков. Последняя лепёшка вывалилась на край влажного пятна, и часть её кромки угодила на сухое. Она замерла, медленно подвернула подсохший край и колыхнулась в другую сторону. Её поверхность покрылась мелкими жёлтыми воронками.

— Снаружи эта дрянь лежит в три слоя, — проворчал патрульный, проходя мимо. Вепуат обиженно хмыкнул.

— Чего сразу «дрянь»-то? Обычная влаголюбивая флора. Она тут, наверное, до конца месяца.

— Если переживёт катаклизмы, — Гедимин занёс было коготь над лепёшкой, но передумал. — Эти штуки не выглядят прочными.

— Вепуат! — из лаборатории выглянул Айзек. — Оставь растения в покое. Есть работа.

— Не трогайте их, и они вас не тронут, — сказал Вепуат патрульным, оборачивая «плантацию» защитным полем. Гедимин тихо отступил к горячему цеху. Дно «ободранного» ущелья уже покрылось ручьями — вода вытекала из-под «западной» горы гравия и просачивалась под «восточную». Из «столярки», приоткрыв дверь, выглядывал кто-то из аборигенов. «Следит за водой. Ей тут ничто не мешает — как притекла, так и утечёт…»

… — Гедимин! — Айзек заглянул в горячий цех. — Иди к нам. Вепуат без тебя начинать не хочет. Говорит — бункер твой, тебе и решать.

Гедимин мигнул.

— Решать что?..

…Айзек зашёл последним — и задвинул за собой крышку люка. Гедимин удивился, но спросить ни о чём не успел — увидел на полу бункера продолговатый синий контейнер. По нему тянулись цепочки отверстий. Вепуат держал над ними волокно, намотанное на косточку, и смотрел, как оно колышется.

— Итак, смена Ансура и ещё мы втроём, — Айзек остановился рядом с Вепуатом. — Ещё кого-нибудь позвать?

— Пока что хватит, — рассеянно пробормотал сармат. — Поле поставь — люк-то не герметичен…

Гедимин сердито хмыкнул. «А ведь уплотнял! Раздолбили края, пихая крышку как попало…» На него никто не обратил внимания — все, даже операторская смена, смотрели на рэссеновый контейнер.

— Гедимин, ты садись, — Вепуат вытащил из-под пульта свёрнутый матрас. — Мы тут минимум на час. Надо проверить, даёт эта штука вдоволь кислорода или нет.

Гедимин мигнул.

— Это всё твои… газогенераторы? Влажник?

В реакторном бункере сигма-сканер был бесполезен, и Гедимин опустился на матрас, подозрительно глядя на «генератор».

— Не бойся, наружу не выползет, — ухмыльнулся Вепуат. — Там куча фильтров, и жидкая молния аж капает.

— А обязательно её… тут проверять? — спросил Гедимин, покосившись на реактор. — Других мест в Элидгене нет?

Айзек еле слышно хмыкнул.

— И куда ты его предлагаешь засунуть? Сразу на станцию? На станцию у Вепуата растений не хватит.

— До конца месяца наберётся, — пообещал Вепуат, похлопывая «генератор» по литому боку. — Я много спор набрал. Оно, когда тепло и сыро, хорошо размножается.

…Айзек поднялся с матраса, глубоко вдохнул, покосился на защитное поле поперёк туннеля.

— Ну? — не выдержал Вепуат. Айзек пожал плечами.

— Это, похоже, не предел. Надо привести ещё четверых… хотя — лучше девятерых. И понизить температуру. Если через час…

— Мне тут некогда сидеть, — нахмурился Гедимин. — Работа.

— Заменим тебя двумя филками, — пообещал Айзек. — А вот я…

Кто-то забарабанил по крышке люка. Айзек убрал защитное поле. Камень отъехал в сторону.

— Кет? Хепри? — Кенен Гварза склонился над люком. — Так и знал. Где им ещё быть⁈

— Что опять? — Гедимин угрюмо сощурился. Вспомнить, чем он с утра насолил Гварзе, так и не удалось.

— Сходи посмотри, — Кенен недобро ухмыльнулся. — Выловишь заодно механизмы. Филков я в эту реку не пущу!

…По дну «ободранного» ущелья, вдоль двух обрывов, пролегло новое русло. Гедимин, ошалело мигая, смотрел на неторопливый поток. Сквозь воду желтели крышки шахт; водоворотов над ними не было — станцию ещё не затопило, но что-то вниз просачивалось. На крыше «столярки» сидели на спальных коконах аборигены; закрытое здание делило поток на две части, перекрывая широкое русло, и «поджатая» стеной вода поднималась выше, почти доставая до их ног. «Восточный» ангар был открыт настежь, и река текла насквозь. С обрыва за ней наблюдали мокрые филки. Один держал два пухлых, но лёгких мешка, другой рассеянно мял охапку полосатых стеблей.

— Это первый раз за год, — сказал Айзек, заглянув в ущелье. — И станцию всё-таки не залило. Неплохой результат.

Гварза сердито фыркнул.

— Река в цеху — это нормально?

— Надо сделать насыпь, — пробормотал Гедимин, думая о Текк’тах. — Поднять здания выше. Если это максимальный уровень…

— Мы не знаем, какой уровень тут максимальный, — вздохнул Айзек. — Но колодцы шахт придётся наращивать. Из цеха всё вынесли?

Он повернулся к филкам. Те дружно фыркнули.

— Механизмы — внутри. Если их не посмывало. Мы сами-то еле выбрались!

Тот, кто держал мешки, поставил их на землю.

— Волокно подмокло. Надо сушить. А сушильня… — он заглянул в ущелье и выразительно хмыкнул. Гедимин не дослушал его фразу до конца — он уже погрузился по пояс в воду и теперь цеплялся когтями за дно. Течение толкало его в спину — и, на счастье, оно было попутным.

…Нагруженный механизмами сармат с рекой решил не бороться. Она и так его несла — от «западных» ворот ангара к «восточным». По полу перекатывался гравий. Отталкиваясь от стен, Гедимин кое-как выбрался на каменный гребень. Тут вода еле достигала щиколоток. С обрыва лило, вниз по тропе сбегал ручей, — поднялся на плато сармат нескоро.

Рэссене и гзешу намокание ничем не грозило, каменным деталям — тем более, — и Гедимин, вытерев их и разложив по полу горячего цеха, с сомнением посмотрел на тросы. «Асбест» напитался водой. «Вроде прочность не очень уменьшилась…» — Гедимин осторожно выжал моток тросов. На пол закапало. «Просушу, тогда посмотрим. Загнить не должно, но надо будет пропитать… и протравить от местной флоры — камни она тоже ест.»

За стеной кто-то из филков удивлённо воскликнул. Другой выругался. Те, кто ещё не видел новую реку, собрались к обрыву. Гедимин расслышал что-то про затопление и про каменный мешок.

…Тросы просохли быстро. К вечеру «река» начала мелеть. Когда полностью стемнело, от неё осталась пара луж на дне ущелья. Самая длинная растянулась по полу ангара. Гедимин вытянул воду, сколько мог, «магнитной» катушкой, вручил филкам термобластер и с опаской заглянул в шахту главного корпуса. На стенах блестела вода. Сармат посветил на дно и вздохнул с облегчением. «Не залило. Но колодцы надо поднять. И гравий в ущелье насыпать.»

…Вепуат стоял на крыше душевой и старательно тёр ветошью панцирь туун-шу. Существо ни на что не обращало внимания.

— Чем-то Кьюссы их обрабатывают, — пожаловался Вепуат, перебираясь туун-шу на спину. — И панцирь, и дыхальца. Иначе невозможно. Это ж убьёшься их чистить! Когда помиримся, спрошу.

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Они тебе подскажут…

13 день Камня, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«А озёра-то пополнились,» — думал Гедимин, сканируя сеть подземных полостей. Песок внутри них напитался водой, и она выступила поверх него, подмывая потолок и расширяя карстовые ниши. По водоотводам к полости-накопителю бежали ручьи. Гедимин направил сканирующий луч на «пробку», перекрывающую путь к водохранилищам станции, и одобрительно хмыкнул. «Ещё немного — и можно будет открыть шлюзы. Быстро вчерашний ливень просочился. Я думал, это ему на неделю…»

За куполом лило. Последние следы похолодания сдуло ещё в день Воздуха; сейчас низины и холмы покрылись цветными «лепёшками». Эти растения выглядели однообразно и росли в основном вширь — кверху торчали только мелкие шипы и пупырышки. Среди них Гедимин разглядел и тёмно-зелёные пятна. За спиной радостно хмыкнул Вепуат. Он направил фонарь на проросший влажник и полез наружу, на ходу нашаривая пакет.

— Что «Гедимин»? — донеслось со дна ущелья; судя по голосу, Кенен Гварза опять был чем-то недоволен. — Это ваш цех. И ваши агрегаты. Смонтируете и без Гедимина!

Сармат криво ухмыльнулся. «Цех… Ну да, можно монтировать. Всё просохло, механизмы вроде рабочие…»

Земля под ногами едва заметно дрогнула. «Стеклянная» макушка высунулась наружу. Чуть ниже открылись блестящие «ртутные» глаза.

— Поднимаем колодцы шахт, — сказал, глядя в них, Гедимин. — Те, что в ущелье. Затапливает. Не рассчитали.

— Когда пускать воду? — спросил змей. Гедимин оглянулся на «восток» — до рассвета было ещё далеко.

— Воду пустим, когда нхельви встряхнут скалы, — ответил он. — А они ещё не пришли. Скажи своим — сначала шахты. Входы поднять, долину засыпать гравием. Так же, как и везде — пусть лежит вровень.

— Очень много воды, — отозвался Текк’т, погружаясь в гравий. Гедимин посмотрел себе под ноги и пожал плечами. «Да нет, немного. Почти вся уже впиталась. Верхний слой уже обсох…»

…Из горячего цеха доносился стук молотов, лязг металла и шипение пара. В «шлюзовой камере» Гедимин едва не запнулся о лабораторный стол, вытащенный в проход. Ближайшие к «шлюзу» печи были заняты стеклодувами; чуть дальше две кузнечные бригады поделили между собой позвонок-наковальню. Им было жарко в «асбестовых» скафандрах, из респираторов доносилось пыхтение, но молоты стучали бодро, и на усталость никто не жаловался. На Гедимина замахали руками — «не до тебя!».

— А! Забыл предупредить, — криво ухмыльнулся Альгот, отловленный за цехом. — Им бы проснуться раньше, но у нас всегда всё в последний момент. Сегодня композиты собираем в лаборатории. Цех занят — завтра ведь ярмарка.

Гедимин мигнул.

…На вой за переборкой сармат не обратил внимания — но минуту спустя загудела сигнализация.

— Кет здесь? — спросил Гварза, выглянув из шлюза. — На выход! Ты на сегодня наметил сейсмоиспытания?

…Стаи нхельви были видны с обрыва, как на ладони. Они двигались плотно, не растягиваясь от разлома к разлому; Гедимин машинально попытался пересчитать их, но запнулся на пятом десятке. «Две стаи,» — думал он, глядя, как живой поток поднимается по тропе. «Нхейли и Нхайга. Как сами-то не путаются?»

Под холмом две стаи зверьков ненадолго перемешались, но уже на краю плато «растеклись» на два рукава. Гедимин открыл проём в защитном куполе, снова попытался пересчитать пришельцев, — в этот раз дошёл до сотни. «Не меньше тысячи,» — решил он, когда на «восточном» краю плато остался единственный, и то не очень широкий, свободный проход. «Их посёлки, наверное, опустели.»

— Из Нхейли пришли, — доложил, привстав на передних лапах, один из зверьков.

— И Нхайга тоже, — добавил другой.

— Отдыхайте, — сказал им Айзек и оглянулся на Гедимина. — Минут через пятнадцать можешь начинать. Местность разметил?

…Под ажурным куполом «огненного поста» висел огромный плазменный шар. Сэта перешли в огненную форму и, похоже, в ней и собирались оставаться. Один сааг-туул выполз на «северный» холм и там залёг, задраив все «люки». Ещё двоих Гедимин потерял из виду — наверное, откочевали за разлом. Сармат стоял в центре плато и щурился на сигма-сканер. «Основной удар придётся на главный корпус. Он должен быть прочнее всех. Эпицентр прямо над ним. Реакторы, может, и выдержат. А вот сборки и заслонки… Ладно, сломаются — успеем доработать.»

Он заглянул в ущелье. Нхельви собрались в выложенных гравием кругах на «востоке» и на «западе» и теперь, задрав мордочки, смотрели на холм. Защитные купола прикрывали их от дождя — он усиливался с каждой минутой и уже превратился в ливень.

— И долго он будет тянуть? — донеслось из барака. Следом укоризненно хмыкнули.

— В чём я не прав? Проверять всё надо было раньше, — проворчал Гварза.

Гедимин оглянулся на душевую. На её крыше лежали витки приспущенного каната — Вепуат ослабил трос, удерживающий туун-шу на месте. «Наверное, он даже не почувствует,» — мелькнуло в голове. Сармат поднял руку. «Ter, du, un… Attahanqa!»

…Первая волна гравия его подбросила, вторая — накрыла с головой. Теперь он болтался где-то внутри каменного слоя. Гравий колыхался в мелкой «чашке» плато — и никуда, в общем-то, не смещался. «Интересно, с краёв сыпется?» — Гедимин, оседлав волну, всплыл над поверхностью — и услышал оглушительный грохот. «Запад. Так и знал — откос там на соплях! Надеюсь, „камеры“ не побились…»

Каменная волна всплеснула ещё раз, подбросив сармата на десяток сантиметров — и он скатился по замершему гребню и пару секунд лежал неподвижно. Затем внизу запищали, и Гедимин приподнялся на локте и ощупал шлем. Верхнюю обшивку исцарапало, в голове гудело. Сквозь гул в ушах прорывался высокочастотный писк из ущелья — и раздражённое бормотание из барака. Гедимин, тяжело вздохнув, поднялся на ноги.

— Ещё трясти? — одновременно с двух сторон спросили нхельви. Гедимин силой прервал расчёты массы, которая могла бы вызвать такие колебания, если бы на Равнине соблюдались законы физики. Масса тысячи зверьков размером с кошку даже рядом с ней не стояла.

Крышки шахт во время тряски наверняка прыгали и елозили — уплотнитель чуть вытерся и теперь постепенно регенерировал. Гедимин рассматривал перекрытия. Потом, собравшись с духом, направил сканирующий луч на реактор — и радостно хмыкнул. Все опоры накопительных сборок стояли ровно, ни одну не перекосило. Сармат «приблизил» корпус реактора, придирчиво осматривая сантиметр за сантиметром. «Выдержал. Всё-таки выдержал. Хотя — ему бы отстояться ещё месяц-два…»

Оборвав мысль на полуслове, он высоко поднял руку. «Второй прогон — контрольный.»

…Нхельви сгрудились вокруг открытой шахты. Подъёмник — особенно его мотор — от них отделили защитным полем. Возбуждённый писк перекатывался по гулкому колодцу, но перекрытия станции всё-таки его глушили.

— Всякие переходы можно освещать по минимуму, — вполголоса рассуждал Айзек. Он простучал пару стенок и теперь только хмыкал, осматривая очередное перекрытие. Гварза шёл рядом, глядя не столько на конструкции, сколько на анализатор. Он полез в коридор оттока и выбрался из реактора очень нескоро.

— Лучевой колодец? — Айзек поднял голову, разглядывая «нишу» над сборкой. С той стороны её перекрывала каменная плита — концентратор омикрон-излучения. Пазы для раздвижных створок просматривались плохо. Гедимин думал о конструкции лесов — створки ещё предстояло монтировать, то ли собирать на месте по частям, то ли целиком проталкивать в паз. «Если будут делать филки — лучше пусть варят на месте. Уронят часть — хоть сборка уцелеет…»

…Нхельви отхлынули от края колодца. Айзек ждал, пока Гедимин и Гварза спустятся на твёрдую землю.

— Ну что? — спросил он, глядя на Гедимина. Тот поморщился.

— Ещё бы пару месяцев реактор не трогать…

Гварза тяжело вздохнул.

— Идёт второй год! А у нас на руках пустая каменная коробка. Ни света, ни вентиляции. Про управляющие системы молчу.

— Вот и молчи, — Гедимин недобро сощурился. — Строитель нашёлся…

— Heta! — прикрикнул на сарматов Айзек. — Сейсмоиспытания прошли успешно?

Гедимин нехотя кивнул. Айзек ударил в ладоши.

— Хорошо сработали! — он с широкой ухмылкой повернулся к нхельви. — Идите есть. Внизу, в столярке, всё готово — сейчас греют.

Гедимин представил себе, как во время сильнейшего землетрясения, в скачущем ангаре, аборигены пытались что-то готовить. «Котлы-то у них целы? Мы их предупредили, но с найтовкой не помогали…»

Нхельви с радостным писком хлынули в ущелье. Айзек взял Гедимина за плечо, заглянул в глаза.

— У тебя что на очереди? Заполнение водохранилищ? Запускай. Всё, для чего нужны Текк’ты, доделывай как можно быстрее. Они в любой момент могут исчезнуть. В месяце Воды им плохо работается. И чем ближе к его концу, тем хуже.

…Текк’ты подошли к каменной пробке с двух сторон. Гедимин видел на экране, как слоистая перегородка колышется и медленно утекает в стены. Камень будто таял, освобождая место застоявшейся воде. «Где-то четверть объёма заполнится самотёком,» — на ходу досчитывал Гедимин. «И пока трогать не буду. Облучить для дезинфекции — и пусть себе копится. Ливень хорошо пополнил озёра. Ещё бы несколько таких…»

«Заслонка» растворилась. На долю секунды вода будто замерла на невидимой границе — и вдруг поднялась волной, затопляя туннель. Гедимин, оцепенев, смотрел, как она перехлёстывает через край водохранилища, прорывается в трубы, льётся по перекрытиям… Опомнился он, когда почти из-под ног всплыл мокрый Текк’т.

— Много воды, — прогудел он. — Так и нужно?

— Закрывай! — крикнул Гедимин, глядя, как вода стекает в лестничный пролёт. Она ещё выливалась из озера-накопителя — туннели к водохранилищам были затоплены доверху. Камень вдоль них зашевелился, выпуская отростки. Первые из них поток выломал, вторым удалось соединиться посреди туннеля. Гедимин смотрел, как вода напирает на срастающийся камень. Если бы Текк’ты не срастили его слои в монолит, он точно расслоился бы.

— Что случилось? — крикнул Айзек, остановившись у барака. Гедимин встряхнул головой.

— Откуда вода⁈Озеро было полупустое…

— Что? — Айзек схватил его за руку, заглянул в сканер и с присвистом выдохнул. — Ты что, не рассчитал уклон⁈

…В водохранилище было на донышке. Нижний ярус залило по колено. Гедимин под плеск воды под ногами прикидывал, как подцепить её на «магнит» и вытащить наверх.

— Нет там наклона, — слышал он за спиной. Гварза и Айзек далеко не пошли — остановились на мокрой лестнице.

— На схеме нет, а на местности есть.

— Сам проверь, — на лестнице зажёгся голографический экран. — Вот чертёж, вот сегодняшний скан.

— Станция кривая, — процедил Гварза. — Видел, что в водохранилищах?

— Проверил с отвесом, — отозвался Айзек. — Не знаю, что это было, но законы физики тут явно нарушены… Гедимин! Как по-твоему, что случилось?

«Воду оттащить в сторону, под лестницей выставить экран — и по нему её тянуть наверх,» — думал Гедимин. «Внизу поставить кого-нибудь в ипроновой броне. Будет работать отсекателем — делить поток. Растащить воду по хранилищам, станцию потом досушим. За обшивку не ушла — уже хорошо. Тоже своего рода испытание…»

— Не знаю, — буркнул он. — Может, землетрясение потревожило пласты. Выжало воду из песка.

— Может, — согласился Айзек. — Странно только, что оно два часа ждало. Должно бы сразу залить туннель…

Гедимин пожал плечами.

— Пойду за катушками и Вепуатом. Воду надо откачивать.

Ближайшая переборка шевельнулась. Из жёлтого камня всплыл сверкающий серебристый глаз.

— Соврал. Зачем⁈

Гедимин мигнул. Текк’т высунул морду из стены, и теперь она едва не упиралась сармату в грудь.

— Венгутту, — прогудел он. — Говорил с ней? Нет. Её месяц. Работа камня. Злится. Хорошо-работа — не жди.

— Что? — Гедимин шагнул к существу, исчезающему в стене. За спиной кто-то с лязгом приложил ладонь к лицевому щитку.

— Воду нет-трогать, — донеслось из стены. — Будет плохо.

Всё затихло. За спиной что-то пробормотал Гварза.

— Шлем закрой, — вполголоса сказал Айзек, жестом выманивая Гедимина на лестницу. Сарматы вышли на второй ярус, мокрый, но не затопленный — вода утекла ниже, на дно корпуса.

— Работа с водой в месяце Воды, — пробормотал Айзек, соединяя пальцы так и эдак. — Во славу бога Камня… Гедимин! Ты вообще знаешь, что эти стихии противостоят?

Гедимин мигнул.

— Ты там о чём? Ещё одна традиция? — он болезненно сощурился. «Так и знал. Слишком уж гладко день начался…»

— Змей сказал, что Кет врёт, — взгляд Гварзы жёг кожу даже сквозь скафандр. — А это ведь тяжёлое обвинение. Кет! О чём ты врал?

Сармат дёрнул плечом. Под взглядами Айзека и Гварзы ему было не по себе. «Лучше бы помогли воду откачивать. От болтовни она сама не утечёт!»

— Тут был бы уместен ритуал в честь Венгутту, — пробормотал Айзек, глядя на мокрый камень. — Но если Гедимин об этом не знал…

— Знал, — уверенно сказал Кенен, заглянув сармату в глаза. — И ни черта не сделал. Затопленная станция подтверждает. Кет! Тебе что, мозги выжгло⁈

— Heta! — Айзек, закатив глаза, встал между сарматами. — Авария неприятная, но несерьёзная. Откачка воды…

— Откачаю, — буркнул Гедимин. — Только не мешайте. Дела на два дня. Потом снова пустим во…

Айзек хмыкнул.

— Не с кем будет пускать. Текк’ты хорошо чуют недовольство богов. Пока Венгутту против, они здесь даже не появятся. Вот увидишь.

Гедимин раздражённо вздохнул.

— Что им надо-то? Ещё один значок на стене? Чашка супа?

Айзек пожал плечами.

— Поговори со Скогнами. Венгутту — их богиня. Не думаю, что ритуал очень уж сложен.

Гедимин уткнулся взглядом в пол. «Ритуалы. Вот только подумал, что вся эта ерунда кончилась…»

…Водяная лента сжалась в водяной шар и перевалилась через край. Гедимин закрыл катушку ладонью. Ещё одна порция воды залилась в хранилище. Наружу ничего не вытекало, даже следов перекоса Гедимин не видел. «Что там Гварза нёс про наклон? Ничего тут не перекошено…»

— Ещё осталось! — крикнул с нижнего яруса Вепуат. — А ещё тут куча песка! И мелкая флора… или фауна?

Гедимин брезгливо поморщился. «Песок — высушить и вымести. Весь нижний ярус — под облучение. А в хранилищах придётся ставить шлюзы. Монтировать цистерны и всё, что из металла. Перельётся через край — так лучше уж в бочку.»

14 день Земли, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

По станции гулял сквозняк. Гедимин открыл все люки настежь, и теперь горячий сырой воздух вытягивало наружу. С лестничного пролёта был виден яркий красный свет термобластера — филки обходили нижний ярус, выгоняя остатки конденсата.

— Ничего не понимаю, — донеслось из-под лестницы, и Гедимин невесело ухмыльнулся — «Вот и я тоже.»

— Чего оно перелилось-то? Там до шлюза ещё далеко. Если б во время тряски волна перехлестнула, ещё понятно. Но заливали-то не до испытаний, а после!

— Так, небось, подземные озёра переполнены, — отозвался другой филк. — Нам же их не видно. А эти, со сканерами, вообще неясно, куда смотрят…

Гедимин глянул на сигма-сканер. Ничего нового на нём не появилось. Вода из озера-накопителя всё так же просачивалась тоненьким ручейком, покрывая пол туннеля-смычки едва ли на пару сантиметров. «Вот с чего бы ей вчера течь вверх?» — сармат в недоумении пожал плечами. «Тут могут быть любые аномалии — но сейчас-то они на озёра не действуют…»

Сверху упал жёлтый луч фонаря. Он отвернулся от Гедимина и заскользил дальше по ступеням, пока не упёрся в стену.

— Нехватка контроля, — донеслось с верхнего яруса. — Все проблемы из-за неё. На Кета и Хепри в этом деле надежда невелика. Так что вам, как разумным существам, это и поручается.

Гедимин с кривой ухмылкой перебрался ярусом повыше. Оттуда были хорошо слышны опасливые голоса троих филков.

— Контролировать? Но что мы можем сделать — даже без «ириды»?

— Поднять тревогу, — отозвался Гварза. — Пока за станцией следит наш специалист…

На этом слове он нехорошо усмехнулся, а Гедимин сузил глаза.

— Он может что угодно посчитать за норму. Смотрите в оба! Что угодно подозрительное, непонятное, — сразу тревога и доклад командованию. Четыре обхода в сутки, через десять часов… Этого, конечно, мало, но пока станция пустует — сойдёт и так. Нутеш, ты — командир патрульной службы. Задача ясна?

Гедимин разминулся с отрядом Нутеша на лестнице, — филки покосились на него и тут же подались к стене, старательно отводя взгляд. Наверху уже гудел подъёмник — Кенен Гварза выбирался на поверхность. Гедимин остановился у «лифта» и пожал плечами. «Пусть филки дежурят. Может, правда что-то заметят. Какую-нибудь пульсирующую аномалию. Почему, всё-таки, вода потекла вверх? Не было там никаких богов…»

Он покосился на сигма-сканер. Вчерашние записи были изучены посекундно. Гедимин помнил всплеск «сигмы» в момент разрушения каменной заслонки — но к чему это резкое повышение фона относилось? «Там работали два Текк’та, плавился камень, — естественно, излучение было сильнее. Сейчас вода не фонит. Какое-то кратковременное влияние, случайная интерференция двух потоков?..»

Он шагнул на крестовину подъёмника, дёрнул трос — «вира!». Снизу доносились голоса филков — двое с термобластером выбирались на верхний ярус. Больше никаких звуков не было.

…Торговый павильон «отрастил» пару лишних камер. Вепуат вымерял их шагами под пристальным взглядом шести Джагулов.

— Джелегам места дал больше, — заметил один из них и неприязненно оскалился. Другой фыркнул.

— Это наша нора! Джелеги, ваша — вон та!

Вепуат молча передвинул перегородки, добавив каждому отсеку полметра ширины.

— Вот всегда одно и то же, — вздохнул он, оглянувшись на Гедимина. — Как ни расставь — всё не так. Вот куда Скогнов? Между Сэта и Джагулами? Между Джагулами и Хигами?

— Перегородки хлипкие, — буркнул Гедимин, поднимая генератор защитного поля. Павильон побелел. Джагулы отступили, сбились было в плотную группу, но тут же она распалась на три части. На «восточном» посту заклекотала сирена. Гедимин обернулся и увидел «эскадрилью» электрических ящеров. Они прилетели впятером; трое центральных были увешаны маленькими тючками. Вепуат, радостно хмыкнув, быстро пошёл к «восточным» воротам. Джагулы сдвинулись в круг и приглушённо зарычали. Светодиод на запястье Гедимина сверкнул и тут же погас — где-то рядом «приземлился» Хассинельг.

…В столярной мастерской было тесно. Два «отряда» Скогнов столпились у самой двери. Третий сейчас отцеплялся от рук и спины Хассинельга. Страж, тяжело дыша, опирался на посох.

— Тогот! Куда столько грибов⁈ У них свои есть!

— Никогда ещё нергон от нергонских грибов не отказывался, — отозвался последний, самый нагруженный Скогн. — Вот, тут тебе постелили постель, отдохни, пока торг… Куда ты?

Ответить уже было некому — Хассинельг растаял в воздухе. Скогны, недоумённо пища, разбирали тюки и бочонки. Не прошло и минуты, как страж вернулся — и весь ангар заверещал так, что Гедимин шарахнулся к воротам.

— Эллур! — торговец из Тогота двинулся вперёд, недобро скалясь. — Вы тут что забыли⁈

Новоприбывшие дружно дёрнули вибриссами.

— А что забыл Тогот⁈ — огрызнулся один из них, отстёгивая шлейки. Плавники на шапках у этих Скогнов были яркими, красно-зелёными, с вытянутыми острыми зубцами.

— У Тогота договор с народом огня! — заверещали сразу со всех сторон. — Эллур его заключал⁈

— Тише! — Хассинельг наконец избавился от груза, перехватил посох двумя руками — и Скогны расступились, щурясь от яркого света. Эллурцы под шумок заняли один из углов «столярки» и поставили на видное место мокрые тюки.

— А вот спроси народ огня, — отозвался один из них. — Мы не к вам пришли, а к ним. Они торговать не будут — что ж, их воля. Вы-то что верещите⁈

Страж воткнул посох в пол. Волна белого света залила «столярку». Тоготец, открывший было рот, захлопнул его, показал эллурцам оттопыренные когти и повернулся к Гедимину.

— Мы в торг вступаем первыми, — буркнул он. — Эллур пришёл последним — их и пустите последними.

…«Кейек меняется только на ульсену. Шихта — на ульсену и грибы. Жидкая молния — на Джагульские бусы… и ещё мы выставили кованые крюки и кольца. Каждая чашка торгуется отдельно. Тюк древесного волокна в пересчёте на ремни и верёвки… Мать моя колба!»

Уже в начале торгов Вепуат оттеснил Гедимина от весов и отправил вместе с Гварзой следить за торговцами. В местных «курсах валют» сармат моментально запутался и только ошалело мигал, слушая, как Хиги, филки и Джагулы трёх племён торгуются за каждую бусину. Едва последняя пара торговцев-кочевников выбралась из павильона, жёлтый плазменный шар-портал в сэтском отсеке снова побагровел. Приунывшие было Скогны из Эллура вскинулись и заверещали. Вепуат, цыкнув на них, повернулся к шару.

— Теккех склоняется перед могуществом Пламени, — первый из Сэта, вышедших из портала, почтительно сложил руки. — Наши товары — скорлупа и огненные камни. Если ещё есть в них нужда…

Эллурец рванулся вперёд и едва не налетел на Вепуата.

— Сэта! Смотри, тут водяной металл! — он вывалил на весы горку самородков. Сэта переглянулись и придвинулись ближе.

— Тут больше воды, чем металла, — сказал один из них. — Этот товар меняется на скорлупу.

…«А зачем эллурцам скорлупа?» — запоздало задумался Гедимин, когда огненный шар поглотил всех Сэта и погас. Скогны уставились было на Кут’тайри, снова принявшего гуманоидную форму, но Вепуат шикнул на них и направил к «воротам» отсека. «Они точно знают, для чего она,» — думал сармат, провожая довольных торговцев озадаченным взглядом. «Похоже, в Эллуре уже есть мастера-стеклодувы. И печи. Кто-то успел научить их. Не мы.»

Вепуат хлопнул Гедимина по плечу и широко ухмыльнулся.

— Бедный Хассек! Сначала три города, потом — четыре, — так и до пятнадцати дойдёт!

— Они ведь могли бы сами договориться с Сэта, — задумчиво сказал Гедимин. — Не тащиться на торг на другой край Равнины. И нам не докладываться.

Вепуат фыркнул.

— Не могли бы. Сами они могут в очередной раз передраться. Мы — гарант мира. Точнее, ты со своим священным реактором. Даже не знаю, кому всё это доверить, когда мы уедем. Кого-то из Старших надо натаскать…

Гедимин оглянулся на ближайшую шахту. Она была открыта, трос подъёмника уходил в глубину, — по станции бродила «группа контроля». Вокруг сидели нхельви, глазея на механизм и его оператора. Тот выкладывал вокруг устройства кольцо из жёлтых камешков.

— Каменную заслонку я и сам могу вскрыть, — вслух подумал он. — Пустим воду небольшим потоком.

Вепуат шумно вздохнул и уставился на небо. Гедимин проследил за его взглядом — ничего интересного там не было.

15 день Лучей, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Вслед за операторами в бункер спустился Айзек.

— Идём, — сказал он Гедимину, даже не взглянув на монитор. — Подъёмник уже собран.

— Текк’ты пришли? — растерянно спросил сармат. «А как я пропустил? Они же гудят на всю долину…»

Айзек едва заметно сощурился.

— У них веская причина не приходить. Но мы-то время терять не обязаны! Идём. Проведём контрольные замеры.

…Воздух даже на нижнем ярусе был суше, чем снаружи. «Всё-таки станцию не подтапливает,» — думал Гедимин, вспоминая, как уже с утра купол начало заливать, а гравий на дне ущелья зашевелился. Он шевелился и сейчас — на верхнем ярусе можно было расслышать монотонный шелест подкаменной реки. Вода, загнанная в хранилище, лежала спокойно, не нарушая законов физики. Гедимин сверился с отметками уровня и озадаченно пожал плечами. «Что за чушь тогда случилась? Не мог такой объём воды переполнить…»

Айзек выключил анализатор.

— Что ж, с аварией разобрались, — он сдержанно усмехнулся. — Ты уже разбил рабочих на бригады? Кенен говорит — ничего об этом не слышал. Ты вообще когда начинаешь монтаж? Я бы с этим не тянул. Сейчас филки проснутся — иди в бараки и собирай монтажников.

Гедимин мигнул.

— Сегодня? Водохранилище не готово…

Айзек пожал плечами.

— То, что вы смонтируете на станции, Текк’там во внешних туннелях не помешает. И… — он оглянулся на открытое водохранилище. — Когда пойдёт вода, лучше бы ей идти прямо в баки. Заодно проверишь затворы и вентили «живым» гидроударом.

«Да не должно быть никакого…» — подумал было Гедимин, но осёкся. «Он прав. Землетрясения ещё будут. И гидроудары тоже. Я рассчитывал, но…» — он вспомнил позавчерашний потоп и досадливо сощурился. Айзек крепко взял его за локоть.

— Пойдём вместе. Сколько рабочих тебе нужно? Начнёшь с освещения… минимум три группы, по одной на корпус… девятеро справятся?

Уже наверху Айзек вдруг о чём-то задумался, отправил Гедимина за инструментами и быстро пошёл к бараку.

…«Для залов, где идёт работа, этого хватит. Остальное развешу по ходу дела. На кой им сейчас свет в жилых отсе…» — сармат опустил очередную стопку светильников на расстеленное полотно, выпрямился и изумлённо мигнул. Вокруг подъёмника собралось полсотни филков. У самой шахты стоял Гварза. Над его запястьем повис экран-голограмма.

— Вентиляция главного корпуса, — он обвёл филков угрюмым взглядом. — Да, вы четверо. Двое сварщиков…

— У меня аппаратов всего семь, — буркнул Гедимин. — И четыре из них — на водопровод. Раздавать их по корпусам…

Гварза досадливо поморщился.

— Кто как, а я один трубу не удержу, — проворчал кто-то из филков. — Или потом на кривые швы не жалуйтесь. У меня-то «ириды» нет!

— Облицовка! — повысил голос Айзек; он стоял по другую сторону шахты и тоже держал над рукой развёрнутый голографический список. — Бригады разделим между корпусами.

— А где брать раствор? — немедленно вскинулся филк, на которого он указал. — Если нам же самим его и месить…

Гедимин посмотрел на свои руки и болезненно поморщился. «Я бы справился один. Но времени уйдёт много. Одно хорошо — все пришли в спецодежде. Всем хватило.»

… — Tza!

Тросы управления задрожали. Два закрытых короба заскользили по рельсу. Из отсека водоснабжения донеслось довольное хмыканье. Тросы зашевелились быстрее. Короба остановились у лестничного колодца и пошли вниз. Ещё пять секунд — и тросы ослабли. Теперь довольно хмыкнули на нижнем ярусе. В отсеке водоснабжения уже гудел биконусный смеситель, наполненный сухим «цементом» и водой; густеющая жижа переваливалась внутри с глухим плюхающим звуком, почти не слышным сквозь прерывистый треск «жидкой молнии» и шипение вскипающего металла. Оттуда, где стоял Гедимин, был виден стапель из костей и защитного поля; вокруг него медленно, по листу, закручивались обечайки большой цистерны. Сармат косился на подложенные под неё катки, до времени заклиненные чем подвернулось. «В крайнем случае — потащу на место сам. Я её сдвину.»

В полутёмных переходах зажёгся ещё один огонёк. Он поднялся к потолку, помигал там и вспыхнул ярким ровным светом. Где-то во вспомогательном корпусе — все корпуса сейчас были соединены и насквозь продувались прохладным ветром — задребезжала вибрирующая металлическая пластина. В отсеке водоснабжения кто-то удивлённо хмыкнул.

— Уже полчаса?

«Не знаю, зачем им отмерять полчаса,» — думал Гедимин, наматывая трос на очередной блок. Пульт управления вентиляцией стоял у его ноги, утыканный пёстрыми рычажками и покрытый поясняющими значками, — оставалось завести внутрь него тросы… ну, и собрать всё остальное. «Зачем отмерять час… тоже, в общем, не знаю. Надо было сделать им колбу на пять часов — пусть бы отмеряли полсмены до перерыва… хотя — на кой делать перерыв каждые пять часов? Их же мутировали для большей выносливости…» Сармат озадаченно пожал плечами и потянулся за следующей деталью привода. Мимо проехал тяжёлый короб с цементом. Треск сварки прервался, Гедимин выглянул в коридор, — заправщик, разогнав рабочих, осторожно заливал в аппараты «жидкую молнию». У его ноги стоял короб, разделённый перегородкой. Он достал рыхлый пористый ошмёток местной «ветоши» и тщательно вытер металл и перчатку. «Тряпка» полетела в пустую часть короба.

«Здесь лючок…» — Гедимин заглянул в тёмное отверстие и обернул металл полосой уплотнителя. Вдоль стены уже блестела цепочка тёмно-синих крышек. Пока их было мало, чтобы существенно ослабить воздушный поток.

Снова задребезжал «звонок» в отсеке часового контроля. Следом коротко прогудела ракушка-сирена. Мимо Гедимина быстро проехали пустые короба — у кого-то кончился цемент. За ними скользил карабин с пристёгнутым к нему листком. «…свар… заряд…» — успел прочитать Гедимин, пока лист ехал мимо. Он проверил, как движется крышка лючка, и прикрыл её. По коридору, шумно дыша, прошёл заправщик сварочных аппаратов. За собой он катил на салазках бочонок, изрисованный знаками «Опасно! Высокое напряжение!». Гедимин одобрительно хмыкнул. Филк настороженно покосился на него и ускорил шаг.

…Гедимин поднимался со станции последним. Наверху уже кто-то сердито фыркал и пререкался с Гварзой. Гедимин недовольно сощурился. «Гварза? Опять ведь испортит всё настроение…»

— Как работа? — не глядя на него, отрывисто спросил Кенен. Последние филки-рабочие стягивались к воротам душевой. Там уже собралась немаленькая толпа. Рядом с ней на волокуше с одеждой сидел, сложив руки на груди, комендант Дасьен. В центре толпы блестела золотистая броня Вепуата. Сармат с трудом растолкал филков и, постучав в ворота, что-то крикнул.

— Работаем, — Гедимин пожал плечами. — Недели через две, может, что и выйдет.

Ворота душевой распахнулись. Филки отступили и примолкли. Наружу, хрипло рыча и рявкая друг на друга, вывалилась толпа Джагулов. Одеты они были только в бусы — даже набедренные повязки остались в «лагере» и теперь, постиранные, сохли на броне сааг-туула. В движениях толпы было что-то странное. Приглядевшись, Гедимин заметил, что не все идут сами — некоторых придерживали за плечи и настойчиво толкали к тропе. Джагулы не сопротивлялись, но двигались вяло, как будто засыпали на ходу. Те, кто их подгонял, сердито рычали. Сами подгоняемые расслабленно ухмылялись, не показывая клыков, — даже довольно крепкие тычки в спину не могли ни разозлить их, ни прибавить им скорости. Вепуат прошёл за толпой несколько шагов и отодвинулся. Вслед за ним выбрался один из кочевников. Его плечи прикрывала пернатая накидка.

— Воины без дела дуреют, — услышал Гедимин его приглушённое рычание. — Брага. Ягоды. Пошли их в набег! Тогда дуреть не будут.

Вепуат тяжело вздохнул.

— А другие дела, кроме набегов, вы признаёте? Сковали бы новые ножи, топоры, — ваши уже до половины сточены!

— Ножи как ножи, — буркнул Джагул. — Небесный металл прочен. Хеллуг не нужны тебе? Отпусти, скажи, когда вернуться.

Вепуат покачал головой.

— Кьюссы! Снадобья они не добыли. Что-то там себе думают. Когда надумают… боюсь, вы нам очень пригодитесь.

Джагул недобро ухмыльнулся.

— Урджен понял. Хеллуг на страже.

Он оглянулся на толпу, уже добравшуюся до подножья холма, и ускорил шаг. Вепуат повернулся к Гедимину.

— У тебя никакой работы для Джагулов нет? Накупили у Хигов каких-то дурманных ягод, теперь ходят, шатаются и хихикают. Вреда вроде нет, но… — он недовольно сощурился. — Мозгам эти ягоды точно не на пользу.

— Вот макаки… — Гедимин беззлобно ухмыльнулся. — В монтажники без подготовки не возьму. Всё-таки атомная станция. Месить цемент? Биконус справляется… Может, послать их за ульсеной и глиной?

Вепуат качнул головой.

— Воды они боятся. Особенно в её месяце. Ладно, пойду спрошу Альгота и Зэйдека. Пока Джагулы от безделья совсем не сдурели…

16 день Огня, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Из ущелья донеслось глухое рявканье. Гедимин на полпути к подъёмнику замедлил шаг и удивлённо хмыкнул. «Джагулы? В ободранном ущелье? Что они там забыли?»

Он свернул к ближайшему ангару и включил сигма-сканер. Луч прошёл сквозь печи горячего цеха, накрыл Вепуата, что-то объясняющего ученикам-стеклодувам, и «осветил» мастерскую на дне ущелья. Внутри, вокруг стопки шкур и горки костей, устроились Джагулы. Двое резали кожу по трафарету, двое расщепляли кости на заготовки, остальные обтачивали их и собирали в каркасы. Рядом стоял образец — открытый ящик из кожи на костяной раме. Ещё двое Джагулов набивали подушку древесным волокном. Третий, держа когтями прядь волокна, что-то выспрашивал у филка в полном защитном снаряжении.

— Кет! Работать собираешься? — раздражённо окликнул сармата проходящий мимо Гварза. Гедимин рассеянно кивнул. «Ящики? Подушки? Это для филков? Ну да… у нас же в бараках были коробки для вещей. А тут всё валяется где попало. Верно, толково придумали…»

…Мимо Гедимина по дёргающемуся тросу проехал карабин с пристёгнутым листком. «Главный — жилому: где цемент⁈» — было крупно написано на розовой «бумаге». «Вспом. — жилому: тот же вопрос», — добавил кто-то строчкой ниже. Листок проехал мимо. «А медленно ползёт,» — подумал Гедимин, глядя на шевелящийся трос. «Следом едет большой груз?»

Груз так и не появился. Трос дёрнулся в последний раз и замер. В отсеке водоснабжения кто-то сердито фыркнул.

— Цем-мент им, мать моя колба…

Гедимин растерянно хмыкнул. Только сейчас он понял, что в коридоре подозрительно тихо. В боковом отсеке трещала сварка, шипел металл, вдалеке плюхал вязкий раствор, — но гула машин сармат не слышал. Он поднял сигма-сканер, направил на отсек водоснабжения — и с присвистом выдохнул в респиратор. Две поршневые машины стояли в углу, отстёгнутые от всех приводов. Филки вчетвером вручную раскручивали биконус. На них с опаской косились сварщики, работающие над цистерной. Пресс для гибки металлического листа тоже был отключен; на нём, прижимая его своим весом, сидел сармат-Старший.

«Любопытно…» — Гедимин, намотав трос на очередной блок, снова прислушался. Филки наконец управились с биконусом, и по рельсу медленно пополз короб цемента. Судя по скорости, его тянули вручную — все моторы были отключены.

«Авария? Все двигатели разом сломались? И мне никто не сказал⁈» — сармат ошарашено смотрел на сигма-сканер. «Отсек водоснабжения, две машины… полностью рабочие. Всё цело, всё на месте… Почему их отключили-то?»

Четверо филков снова месили цемент. Биконус медленно проворачивался на тросах. Гедимин повернулся к дежурному.

— Чего это они? Моторы рабочие…

Дежурный пожал плечами.

— Приказ командира.

— Шштоб ему сссамому… — сердито прошипел один из «цементщиков». Гедимин мигнул.

— Из-за чего приказ? Не сказал?

Дежурный снова пожал плечами. Гедимин оглянулся на совершенно исправные моторы, озадаченно хмыкнул и подёргал за трос подъёмника — «вира!». Наверху загудело, защёлкал блокиратор. Гедимин медленно поехал вверх по шахте. «Там мотор на месте. Почему внизу отключили? Ничего не понимаю.»

— И даже по одному чехлу не наберётся? — донеслось из-за приоткрытой двери барака. «Айзек,» — Гедимин ускорил шаг. «Чего у них опять не хватает?»

— По одному — не по нормам, — отозвался недовольный Дасьен. — Два минимум. Съёмный и несъёмный. А вообще — два съёмных. То есть, всего три. И не из драных шкур!

Айзек хмыкнул.

— Я думал, вы уже привыкли к шкурам… разной степени драности.

Дасьен сердито фыркнул.

— Тут — одно дело. На АЭС — другое. Полсотни матрасов я тебе найду. Но отвечать за это отказываюсь. Назначай кого хочешь.

— Тенгель! — окликнул кого-то Айзек. Из пищеблока выглянул филк. Дасьен снова фыркнул.

— Тенгель, я бы на твоём месте не соглашался.

— Но комендант-то жилому корпусу нужен, — отозвался Айзек, пристально глядя на Тенгеля. — Двадцать восемь жилых ячеек, жильцов — полсотни или чуть больше. Пищеблок и душ — пока наверху. Возьмёшься?

Гедимин мигнул. «Они что, уже жилой корпус заселяют? Ни воды, ни отопления, ни света… Да мы ещё водохранилища не наполнили! И кислородные генераторы, опять же…»

— Айзек, — Гедимин втиснулся в дверной проём, открыл рот, но продолжить не успел. Высоко над бараком взревел сверхзвуковой самолёт. Он летел зигзагами, постепенно приближаясь к холму… и, кажется, их было два.

— «Север» и «восток», — выдохнул Гедимин. Айзек выскочил из барака, немного обогнав его. Над плато уже клекотали «гражданские сирены», а за «восточным» ангаром полыхал закрученный спиралью огненный столб.

Кейланнов действительно было двое. Гедимин, уложив сфалт на плечо, следил, как их следы пересекаются в небе. Снижаться они не спешили, заходили издалека. Из ущелий на них недобро скалились Джагулы.

— Кьюссы, — пробормотал Айзек, опуская «телескоп». — Одеты немного по-разному.

— Прилетели не вместе, — сказал Гедимин. — Но хорошо договорились. Я бы уплотнил купол.

— Уплотняй, — кивнул Айзек.

Едва купол побелел, за ангаром кто-то сердито фыркнул.

— А следить за ними вы как будете?

— Они снижаются, — сказал Гедимин, прислушиваясь к рёву за куполом. — Похоже, скоро ся…

Два громких хлопка раздались над «восточным» плато. Сарматы переглянулись.

— Идём, — Айзек дотронулся до височных пластин. — У нас снова гости.

…Чужаки не спешили спускаться. Сперва над восточным плато поднялись перекрещенные кости со свисающими полосами цветной ткани. Послышался уже знакомый Гедимину булькающий звон — двое пришельцев сели под арками из костей и, склонив головы, щёлкали по плашкам на прикреплённых к предплечьям коробках. Это были плоские ракушки-резонаторы; звон кованых пластинок на них отдавался то бульканьем, то клёкотом.

— Просят мира, — донеслось из «южного» ущелья. Айзек еле слышно хмыкнул. Его тень протянулась с «юга» на «север» — справа от сармата дрожало светло-жёлтое пламя. Сэта под куполом сторожевого поста окончательно растворились и перемешались, превратившись в облако плазмы, и защитное поле покрылось красными, зелёными и чёрными полосами — оно еле сдерживало напор изнутри.

— Там Райвиги, — вполголоса заметил Гедимин, снова взглянув на плато. Один Кейланн принёс троих седоков, другой — четверых. Пятеро были увешаны «цацками» и бахромой, двое оделись проще, но их куртки были оторочены мехом. Они отбросили за спину длинные разукрашенные капюшоны, и сармат увидел ветвистые «антенны». Сейчас их отростки были плотно прижаты друг к другу.

— Скольких видишь? — быстро спросил Айзек.

— Райвигов двое, Кьюссов пятеро, — отозвался Гедимин. Айзек — его шлем по-прежнему был неэкранирован — едва заметно кивнул, поднял растопыренную ладонь и издал короткий вой. Следом завыли в ущелье. С дальнего плато ответили рычанием, то и дело срывающимся на щелчки и клёкот. Айзек коротко ухмыльнулся.

— Скажи им — могут подойти! Без оружия, но с подношениями. Гедимин, да закрой ты шлем!

Сармат, только приподнявший височную пластину, недовольно сощурился.

— Я ничего не пойму.

— Тем лучше, — отозвался Айзек. — Церемониал тебе без надобности. А следить, не взялись ли они снова за своё…

Гедимин нехотя опустил щиток. Посланники уже спускались с плато. В вытянутой руке, на виду, каждый, даже Райвиги, держал небольшой мешочек. Сармат «посветил» на них сигма-сканером и еле слышно хмыкнул.

— Цера. Вечный лёд, — коротко ответил он на вопросительный взгляд Айзека. — Вроде безоружны.

— Нравится мне это «вроде»… — с кривой ухмылкой прошептал Гварза. Айзек уже сворачивал защитное поле, достраивая арку и длинный отсек за ней.

Кьюссы, едва поднявшись на холм, распластались на гравии. На ногах остались только двое Райвигов. Они, прикрыв ладонями глаза, низко склонили головы. Айзек что-то проклекотал, дотронулся до респиратора. Кьюссы заверещали, прижимая когтистые ладони то к животу, то к груди, то к горлу. Айзек, хмыкнув, указал на весы у горячего цеха. Кьюссы зашевелились, проворно поднимаясь на ноги. Гварза, оглянувшись на Гедимина и Вепуата, резким жестом сказал: «Внимательность!» и зашагал к бараку. Айзек и Кьюссы уже стояли у весов; Райвиги держались поодаль, их «антенны» развернулись и переплелись.

— Пятнадцать кило? — еле слышно пробормотал Вепуат, дёрнув плечом. — На два города? Ну, это уж навряд ли…

— О чём они вообще? — спросил, недовольно щурясь, Гедимин. Кость-«переводчик» под сплошным слоем ипрона работать отказывалась.

— А, тебе же не слышно… — спохватился Вепуат. Из барака уже выбрался Гварза. Рядом с ним шёл филк и нёс четыре полупустых бурдюка.

— Они из Ахгета и Ларрата, — прошептал Вепуат. — Очень просят лекарства и мира. Клянутся, что никогда ничего против нас не замышляли, и вообще за Джеру не в ответе.

— Врут, — мрачно сказал Гедимин. Вепуат криво ухмыльнулся.

— Пятнадцати кило на два города многовато. Помнишь Джеру?.. Хм. Похоже, Айзек решил проявить милосердие. Ну, это и к лучшему. Нельзя оставлять очаги такой заразы.

Бурдюк лёг на весы. Чужак с приглушённым клёкотом высыпал из мешочка сверкающие мелкие камешки. Потянуло холодом. Чаша весов тут же подёрнулась инеем и качнулась вниз. Айзек подвинул балансир и, кивнув, резким жестом указал на бурдюк. На чашу лёг второй. Из развязанного мешочка выпали полые кости, измазанные светящейся массой. Вепуат посмотрел на сигма-сканер и еле слышно хмыкнул.

— Цера-то цера. Но видел я и лучше.

…Би-плазма весила немного — половина мешочков, привезённых Кьюссами, осталась неразвязанной. Чужаки так и положили их к подножью весов и с почтительными жестами попятились к тропе. Райвиг, протянув «подношения» Айзеку, что-то процокотал и качнул «антеннами». Айзек ответил, указав на весы и ангар за ними. Чужаки быстро переглянулись.

— Айзек требует с них клятву именем Ку-унну, — прошептал, ухмыляясь, Вепуат. — А они мира хотят, но… Ого! Согласились!

Гедимин, угрюмо щурясь, смотрел, как существа то протягивают руки к нему и Айзеку, то поворачиваются к реакторному куполу, то дотрагиваются до горла и коротких, но острых клыков. Айзек сказал что-то в ответ и кивнул сармату.

— Приоткрой нам реактор. Нужно хорошо посветить.

Гедимин, мигнув, снял с плеча плазморез. Зелёный луч из приоткрытого корпуса ударил в небо, и защитный купол пошёл волнами. Кьюссы пригнулись, обхватив себя за плечи. «Антенны» Райвигов вскинулись и закачались.

… — Вепуат, просканируй холм, — вполголоса попросил Айзек, глядя на взлетающих Кейланнов. — Ты — этот, а Гедимин посмотрит на дальний. Ничего нам там не оставили?

Гедимин пожал плечами.

— Чисто. В этот раз — без фокусов. Может, прошлой попытки им хватило?

Айзек невесело ухмыльнулся.

— Было бы неплохо. Ну что ж, надеюсь, Би-плазму они раздадут раньше, чем она мутирует. Дней семь-восемь у них есть…

Гварза посмотрел на часы и громко фыркнул.

— Кет! Ритуал закончен. А работа — еле-еле начата. Водопровод на станции уже готов? Можно заселяться?

…Гедимин опустил рычаг, и по коридорам прокатился негромкий перестук. Лючки закрывались с небольшим отставанием. Гедимин поднял одну группу, опустил другую, — сквозняк в туннеле из тёплого стал прохладным. Сармат снова открыл всё настежь. Вдалеке кто-то шумно втянул воздух и что-то пробормотал. Гедимин оглянулся на отсек водоснабжения и вытер руки. «Водоподъёмники соберу завтра. Куда вставить их, уже есть. Только поднимать пока нечего.»

17 день Молнии, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Ангар накрыло холодной белой вспышкой. Гедимин посмотрел вверх и увидел небо, исполосованное трещинами. Их пытались «зашить» непрерывные синевато-белесые разряды, но прорехи становились только шире, а вспышки — чаще. Снаружи шуршал бесконечный дождь, и шорох понемногу переходил в шипение и грохот. Гравий под ногами едва заметно колыхался, с обрывов лило, в тёмных ущельях чем-то хрустели мокрые сааг-туулы. Ни один фонарь над ними не горел, ни один «люк» не открывался.

— Ух! — отдалённый грохот заставил Вепуата остановиться и оглядеться. Над долиной сверкнула ещё одна вспышка — «пробой» между наэлектризованным небом и мокрой землёй.

— На шторм не тянет, но гроза, я чую, разгуляется, — пробормотал Вепуат, сворачивая от ангара к лабораторному фургону. Гедимин двинулся было к горячему цеху, но разведчик поймал его за плечо.

— Пару секунд, ладно? — взгляд Вепуата был просительным. — Там Эстен до сих пор в карантине. Надо уже сказать Айзеку…

«Так сказал бы,» — подумал Гедимин, пожимая плечами, и шагнул на трап. Вепуат, радостно хмыкнув, протиснулся мимо него к закрытому люку.

В лаборатории сидел хмурый филк. Айзек отцеплял от его запястья кровезаборник.

— И сколько меня ещё будут трепать? — спросил филк, угрюмо щурясь. — Уже по клеткам перебрали. Вепуат! Вот чтоб я ещё раз согласился на твои опыты⁈

Вепуат ухмыльнулся.

— Больше и не надо. Стало быть, ты чист? Колонии в тебе не проросли?

Айзек недовольно сощурился.

— Завтра, на декомпрессии, посмотрим. Далеко идущих выводов пока не делай.

— А я ничего не делаю, — отозвался Вепуат. — Только кислородный генератор для станции. Гедимин! Там уже есть куда его поставить?

…В отсеке водоснабжения потрескивала сварка — к цистерне приделывали патрубки. Гедимин натягивал маятники, проверяя работу отсекателя. Золотистая пластина мерно качалась, разрезая воздух. «Когда она остановится и закроет проём — повернуть вентиль…» — сармат взялся за рукоятку. Повернуть её не успел — в отсеке затрещало. Кто-то коротко вскрикнул, а следом раздался глухой стук. Обернувшись, Гедимин увидел у стены неподвижное тело. Рядом валялся сварочный аппарат, и из его сопла вытекал масляный ручеёк.

— Назад! — заорал Гедимин, выставляя между ручейком и замершими филками защитное поле. «Жидкая молния! В одной капле дочерта ампер…»

Филки, застыв у «стены», молча смотрели на неподвижное тело. Гедимин, взяв их за плечи, толкнул к подъёмнику. Вторая «стенка» защитного поля перекрыла коридоры. Сармат пристально смотрел на маслянистую лужицу. «Собрать на ветошь, остатки выжечь. Раненый… он далеко. Лишь бы не очнулся, пока тут эта дрянь…»

…Вепуат повернул голову мертвеца набок. На щеке, рядом с крылом носа, багровел узкий рубец. От него вниз протянулась полоса маслянистой жидкости. Далеко она не утекла — размазалась по коже.

— Это из респиратора, — буркнул разведчик, вытирая руки. — Много залили.

Один из филков, наблюдающих за осмотром, судорожно сглотнул. Гедимин разглядывал палубу под ногами. Грудь стянуло ледяным обручем, и при каждом вдохе его сжимало туже.

— Четверть миллилитра? — Айзек занёс «щупы» анализатора над масляной полосой. Вепуат угрюмо кивнул.

— Чуть больше. Да ещё в лицо… Умер на месте.

Говорил он с трудом и, замолчав, судорожно сглотнул. Мрачные филки переглянулись.

— Гедимин, проверь все респираторы, — скомандовал Айзек, выключая сканер. — Если фильтры перезалиты — замени. Пока проверка не закончится, к работе не приступать!

Он обвёл притихших филков хмурым взглядом.

— Вепуат, помоги мне с телом. Целиком в утилизатор не влезет.

…Перезалитых фильтров было много — заправщик дорвался до бочонка с «жидкой молнией», плескал, сколько мог, и кассеты после заправки не просушивал. Гедимин, глядя только на масленое волокно, повторил инструкцию по смене фильтров, выжег с перчаток невидимую, но смертоносную взвесь и пошёл к подъёмнику.

— … бросил Фьялара там лежать, — донеслось из-за спины. — Даже помощи не…

— Слышал, что сказал Хепри? Он умер мгновенно…

Кто-то презрительно фыркнул.

— Свой своего всегда отмажет. А Фьялар валялся там, в электрической луже…

Гул подъёмника заглушил голоса, но они эхом перекатывались внутри черепа. Гедимин стиснул зубы. «Можно было что-то сделать? Вепуат говорит… Sa hasu! Слишком расслабились мы на Равнине. Тут опасной дряни — до орбиты Седны. Проверю-ка я всех сварщиков…»

Снизу донеслось плюханье вязкого цемента. Кто-то из раскручивающих биконус приглушённо выругался. Гедимин, спрыгнув с подъёмника, увидел, как филки наматывают на руки разрезанную шкуру и снова берутся за тросы. Он заглянул в коридор — транспортёр был неподвижен, даже карабины с записками по нему не ползали.

— Бред какой-то, — хмуро сказал дежурный у транспортёра, перехватив взгляд Гедимина. — Командир как скомандует, так хоть стой, хоть падай. Вот сейчас, как в каменном веке, потащу руками цемент…

Филки у биконуса дружно фыркнули.

— Не хочешь покрутить?

— Эй, там! — сварщик выглянул из-за цистерны. — Сармат погиб, а вы всё галдите.

На станции снова стало тихо. Гедимин водил «жалом» лучевого резака вдоль металла и следил за испаряющимся дымком. Сгоревшая «жидкая молния» конденсировалась в виде безобидных окислов — по крайней мере, в этом сармат был уверен.

18 день Жизни, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Чисто, — Гедимин протянул заправленные сварочные аппараты филкам. Те переглянулись и покосились на каменный пол.

— Сюда бы верстак, что ли. Или хоть подставку, — пробормотал один из них, взвешивая аппарат на руках. — Эти штуки валяются на полу — того и гляди, протекут.

Гедимин угрюмо сощурился. «И правда. Не подумал. Какую-нибудь переносную стойку из костей…»

Наверху загудело. Подъёмник поехал по шахте. Едва шум поршневой машины смолк, сверху донеслись приглушённые расстоянием голоса. Затем кто-то взвыл.

— Ага! — филк, смешивающий «цемент» с водой, повернулся к сварщикам и нехорошо ухмыльнулся. — Командир добрался до лифтёров. Теперь и у них мотор отобрали.

Бетонщики переглянулись и захрюкали. Дежурный у транспортёра ударил ладонью о ладонь.

— А это к чему? К тому, что Гедимин сегодня заночует в шахте! Его вручную весь лагерь не поднимет!

Филки захрюкали громче. Гедимин покосился на втянутые когти, на ствол шахты — «Да я-то выползу… но Айзек-то обо что треснулся? Таскать грузы вручную, когда есть механика, — на кой метеороид⁈»

Наверху защёлкал блокиратор. Кто-то протяжно свистнул.

— Sa tatzqa! Принимай!

В шахту, болтаясь на крюке подъёмника, спускалась гроздь матрасов в ярких пятнистых чехлах.

… — Пустой-то крюк легко тянуть! — крикнул, заглядывая снизу в колодец шахты, кто-то из бетонщиков. Никто ему не ответил. Наверху возились, прицепляя к подъёмнику что-то объёмное, но лёгкое. Гедимин покосился на разложенные вдоль коридора матрасы, вёдра, короба, связки костяных вешалок и держателей. Все они были пронумерованы — а в недрах подземного барака новый комендант сейчас нумеровал жилые ячейки. Филки, оглядываясь на временный склад, угрюмо щурились.

— А мыться где?

— А кормить нас тут будут?

Наверху загудела поршневая машина. Филки изумлённо переглянулись. За подъёмник в этот раз держался Вепуат, а рядом с ним висела крепко привязанная большая раковина. В её металлических боках зияли мелкие отверстия.

— Гедимин, помоги, — отрывисто сказал сармат, спускаясь на каменный пол. — Генератор надо отнести в генераторную. Как думаешь, хватит одного на корпус? Тут же пока неполное заселение, полсотни всего жильцов…

…Рабочих наверх всё-таки подняли. Гедимин выбирался последним, прислушиваясь к гулу совершенно исправной машины и переругиваниям филков. Наверху обсуждали, где труднее — на подъёмнике, транспортёре или «бетономешалке». У шахты, не влезая в разговор, стоял Вепуат и угрюмо щурился. Увидев Гедимина, он дёрнул углом рта.

— Сильно занят?

Сармат пожал плечами.

— Перерыв — полчаса. Там, внизу, работы много.

— Ну да, — кивнул Вепуат, глядя мимо него; глаза разведчика сузились и потемнели. — Зайдём в цех, ладно? Ты только сядешь и послушаешь. Я…

Он судорожно вздохнул.

— Может, я там и один справлюсь. Вода вынесет.

Гедимин вздрогнул.

— Ты, вообще, о чём?

…В цеху было тихо. Гедимин молчал, болезненно щурясь. Под рёбрами шевелилось что-то холодное.

— В прошлый раз получилось, — сказал Вепуат и снова попытался перехватить его взгляд. — Эти ворота… они открываются. Если два города Сэта пролезли… один филк — он как-нибудь пройдёт.

Вепуат криво ухмыльнулся. Гедимин тяжело качнул головой. То, что перекатывалось под рёбрами, больно давило на диафрагму — и дышать, и говорить было трудно.

— Если всё так легко… Почему тогда тут все не оживают? Скогны, Джагулы…

— Ничего не легко, — Вепуат мотнул головой. — Там сгинуть — как нечего делать. Но мы туда спускались — и дорогу знаем. Я… думаю, я выдержу. Возьму кровяной камень… Тут главное — не потерять сознание раньше времени. Фьялару нечего делать в местном могильнике. Я его вытащу.

— Псих, — обречённо вздохнул Гедимин, поднимаясь на ноги. — На чём едем? Снова на сааг-тууле? Джагулам скажем, куда и зачем?

Вепуат ошалело мигнул.

— Едем? Так ты… ты тоже?

…Над поддоном воды, втащенным на крышу, поднимался густой пар. С брюшного панциря туун-шу уже капал конденсат, но существо не подавало признаков жизни.

— Ты его несваришь? — Гедимин поднёс «щупы» анализатора к щиткам, проверяя температуру. Вепуат мотнул головой.

— Он высоко висит. Мн-да… Что-то не помогает.

Он опустил термобластер — вода в поддоне кипела уже и без подогрева — и ухватился за швартовы.

— Держи с той стороны! Надо его раскачать!

Гедимин повис на канатах. Живой дирижабль закачался в облаке пара. Секунду спустя его хвост рассёк воздух. Сармат, еле успевший выпустить тросы, скатился на землю. Вепуат с радостным воплем полетел следом. Туун-шу со свистом втянул воздух и рванулся вертикально вверх. Из боковых «люков» проросли крылья. Глаза, открывшиеся вдоль боков, озадаченно смотрели по сторонам. Вепуат, столкнув горячий поддон с крыши, защёлкал когтями по броне, натягивая тросы. Туун-шу нехотя, по дециметру, спускался к «причалу». Вепуат с ухмылкой показал Гедимину жест превосходства. Тот угрюмо сощурился — из лаборатории на лязг и вопли уже выбирался Айзек, а из барака выглянул Кенен Гварза. Незаметный отлёт явно не задался.

… — Два полоумка, — «припечатал» Гварза. Айзек болезненно поморщился.

— Вепуат… Ты уверен, что это… имеет смысл?

Разведчик пожал плечами.

— Должен же кто-то попробовать. А мы там уже были. Дорогу знаем.

— Не нравится мне эта затея…- протянул Айзек, глядя мимо сарматов. Гварза фыркнул.

— Кто здесь командир — ты или Кет?

Взгляды сошлись на Гедимине. Тот нехотя поднял голову. «Сам знаю, что затея — полный бред. Но Вепуат же не отступит. А я хоть присмотрю, чтоб не убился.»

— Зрячие камни, — пробормотал он, силой заставив себя смотреть Айзеку в глаза. Тот мигнул.

— Что?

— Зрячие камни, — повторил Гедимин уже с большей уверенностью. — Передатчики… но в основном — приёмники. Для станции. Тут, на холме, система настроена. Нужна такая же внизу. А камней не хватает.

Гварза беспокойно шевельнулся.

— Не хватает камней? Разве не предполагалось перенести их на станцию с поверхности? — он повернулся к Айзеку. Тот дёрнул плечом.

— Пока стройка идёт, за поверхностью надо следить, — пробормотал он. — А внизу… это уже необходимо?

Гедимин кивнул.

— Много рабочих площадок. Опасное производство. Фьялар… — он болезненно поморщился. — В общем, нужен присмотр. Дежурный отсек с медиком и ликвидаторами. Передатчики у меня ещё есть, но вот приёмники…

— Понятно, — отозвался Айзек. — А их единственный источник… Ну хорошо. Отправляйтесь. Оформим как добычу редкого ресурса. Сколько дней на это уйдёт? Пять-шесть?

— Постараемся быстрее, — проворчал Вепуат, глядя в палубу. — Но тут дождь, обзор никакой…

— Гедимин, — Айзек как будто его не слышал. — Ты, правда, можешь оставить стройку на шесть дней?

Сармат поспешно кивнул.

— Пока цистерны и трубы не готовы, вентили ставить некуда. А пока не готовы трубопроводы — не до люков. Вернусь — разберёмся.

Айзек посмотрел на него с сомнением и протянул руку с передатчиком.

— Скинь мне блок чертежей — всё, что про «Элидген». Не вернёшься на седьмой день — займусь твоими вентилями.

…Урджен глядел на сарматов исподлобья и молча перекладывал на белой шкуре камешки, семена и кости.

— Летучие звери — быстрые, — проворчал он, поднимая на ладони крупный просверленный позвонок; он то ли обгорел, то ли пропитался чёрным пигментом, — Гедимин никак не мог понять, что же его окрасило. — До Сфена доберёшься. А вот дальше…

Джагул со вздохом отвязал от пояса мешочек и показал сарматам связки позвонков, камешков и чёрных когтей.

— Зверя оставишь поодаль. К ущелью не тащи — сбросит. Вот это всё — завяжешь, как тогда завязывал. Ты ведь не за камнями идёшь…

Гедимин мигнул. Это был не вопрос — Урджен знал правильный ответ, и он ему очень не нравился.

— Куда бы я ни шёл… — Вепуат оборвал фразу на полуслове и заглянул сновидцу в глаза. — Скажи, у нас получится? Что говорят твои перья?

Джагул угрюмо ощерился.

— Перья о таком не спрашивают. Если хочешь — иди.

…Защитное поле растянулось над крыльями туун-шу. Оно защищало от дождя, падающего сверху, отчасти — от водяных капель, разносимых ветром, — но влага висела в воздухе, и зверь летел медленно и всё время забирал кверху. «Хочет подняться над тучами,» — Гедимин покосился на небо, затянутое рваной дымкой. «Но там мы быстро потеряем дорогу.»

Он оглянулся на холмы. Лагерь уже давно утонул в дымке — его видел только сигма-сканер. Гедимин опустил прибор и едва заметно сощурился. Ему было не по себе. «Лететь в мир мёртвых…» — он снова оглянулся на лагерь и тяжело вздохнул. «Лететь в мир мёртвых, чтобы оживить мертвеца. Кто бы мне такое сказал ещё год назад…»

20 день Мысли, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли — Сфен Воды — Сфен Молнии

Туун-шу заворочался ещё час назад. Гедимин привстал на его панцире, посмотрел на кромешный мрак и придержал Вепуата за плечо.

— Сиди. Успеется.

Ещё час туун-шу раскачивался, разминая хвост и крылья, и то нагнетал, то стравливал воздух. Наконец из полумрака проступили деревья в дальних ущельях. Из них торчали длинные наклонные конусы; присмотревшись, Гедимин понял, что это листья — только их перистые отростки плотно прижались к черешку и образовали жёлоб. По многочисленным желобкам внутрь дерева утекала вода.

— На кой им столько жидкости? — вслух подумал Гедимин. Туун-шу уже набрал высоту, расправил крылья, мощно бил хвостом, — полузатопленные долины только мелькали под брюхом. Листья-желобки отрастили все — и «валуны», и «колонны», и округлые «холмы», и приплюснутые «спирали». На их коре пестрели яркие лепёшки «лишайника».

Вода блестела под гравием, сбегала с каждого плато. Там, где поверхность, каменная или глинистая, оголялась, Гедимин видел бесчисленные ручьи. Сухие русла затопило; там, где их ещё не было, вода текла прямо по «лишайнику» — и растения-лепёшки всплывали на пучках нитевидных корней и растягивались вдоль течения. Некоторые срывало и выбрасывало на отмель — Гедимин видел, как они валяются плоской горкой, врастая друг в друга.

— Слева от расколотого дерева… — пробормотал Вепуат, в очередной раз заставив туун-шу снизиться и замедлить полёт. — Ага, вот оно.

Внизу проплыл живой холм, разрезанный глубокой расщелиной. С её краёв внутрь окаменелого дерева стекали ручейки. Будь оно в низине, его уже затопило бы — но сейчас поверхность воды блестела далеко внизу. Гедимин, засмотревшись, не успел прикрыть глаза — пейзаж сменился так резко, что голова закружилась.

Под крыльями туун-шу темнел широкий поток. Его берега терялись вдали. Где-то вода закручивалась воронкой — и тут же вздувалась многометровым пузырём и оседала. По течению волокло полосы пёстрой мути, плавучие «колонии» — то лепёшки, то пузыри с бахромой корней и парусами-гребнями… Что-то сновало в воде, покусывая их снизу — Гедимин видел, как её поверхность приподнимается, покрывается пузырьками, но в мутном потоке ничего было не рассмотреть.

— Ядро Сатурна… — выдохнул Вепуат, глядя на запястье. — Гедимин! Реки фонят!

Экран сигма-сканера затопило белой рябью — точно по очертаниям разлившегося потока. «Полкьюгена стабильно, мать моя колба,» — Гедимин изумлённо мигнул. «Что эта штука размыла? Пласт ирренция?»

— Снизиться можешь? — спросил он, доставая пробирки. — Надо посмотреть состав.

— Сейчас попро… — Вепуат не успел договорить. Едва туун-шу пошёл на снижение, над водой взвилась полупрозрачная дуга. Втяжные челюсти щёлкнули, чуть не коснувшись крыла — и дуга обрушилась в реку, разбившись на тысячи капель. Внизу всё бурлило. Поверхность воды снова вздулась — и туун-шу, не дожидаясь команды, рванулся в небо. Гедимин видел, как внизу, уже на безопасном расстоянии, взлетают над рекой гигантские полихеты. Свет проходил сквозь них, дробясь на многоцветные лучи — и сами существа дробились, едва оторвавшись от реки, и падали обратно брызгами и струями.

— Селасси, — прошептал Вепуат, завороженно глядя вниз. — Их месяц…

«А ничего себе челюсти у комков мицелия…» — Гедимин угрюмо щурился, глядя на дуги над водой. Селасси держали пасти закрытыми — прыгали по реке они явно не для охоты.

— Воды мы наберём из ручейка поменьше, — пробормотал Вепуат, щёлкая по панцирю «трилобита». — Вот тут как раз поворот…

Внизу растянулась глинистая равнина. Всю её поверхность изрезали старые и новые русла. Только под ними глина и была видна — там, где течение смыло цветные лепёшки, конусы и гребешки. Вепуат заставил туун-шу сбросить скорость над деревом-холмом и теперь уговаривал его снизиться. «Трилобит» летал кругами и сердито гудел. Гедимин смотрел на дозиметр. «Ручьи тоже фонят. Но меньше — всё-таки река собирает дрянь со всей округи. Сейчас попробуем набрать… Sa hasu!»

Выпуклость над краем экрана смахнуть не удалось. Это был не ошмёток органики — панцирь Гедимина снова оброс короткими шипами. Сармат с сердитым шипением дёрнул лопатками и услышал сухой треск. Вепуат заглянул ему за спину и ухмыльнулся.

— Интересно, эти штуки для защиты или для… Ну вот зачем⁈

Гедимин, отломив от лопатки шип, разглядывал его и угрюмо щурился. Отросток вобрал в себя весь щиток, на котором пророс, — от пластины обшивки осталась пара сантиметров, всё остальное торчало кверху, плавно изгибаясь. Гедимин потрогал остриё и брезгливо поморщился.

— Не видишь вокруг никаких нор? Надо найти сухое место. Здесь переплавлять нельзя — будет хрупким.

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Зачем тебе его переплавлять? И где я найду сухую нору? Тут, вон, отовсюду капает…

Он хлопнул по панцирю туун-шу, направляя «трилобита» в небо. Гедимин огляделся по сторонам. Капало, и правда, отовсюду — сверху, сбоку, иногда — снизу. Под броню вода не затекала, но всё равно сармату мерещилась сырость. Он покосился на шипастое предплечье и снова поморщился. «Угораздило же в дороге… Ладно. Может, какая нора подвернётся. В крайнем случае — дней через пять будем на базе. Там и переплавлю.»

Вепуат косился на него и едва заметно ухмылялся. С каждым пройденным разломом его ухмылка становилась шире.

— Рот лопнет, — не выдержал Гедимин на десятой смене пейзажа. — Лучше ищи нору!

Вепуат ухмыльнулся уже в открытую.

— Сам видишь — ничего тут нет. Потерпи уж до базы! Вот интересно… у этой штуки, правда, глаза по всей поверхности?

21 день Кислоты, месяц Воды. Равнина, Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут — Сфен Воды

По небесным складкам текла холодная зелень. Гедимин хотел перевернуться на спину, чтобы удобнее было смотреть, но услышал скрежет наспинных шипов и сердито сощурился. Фонарь осветил выступы на щитках, покрывающих руки. Коротенькие шипы выстроились по кругу; между ними блестело что-то, подозрительно напоминающее глаз.

— Гедимин… — рядом заворочался Вепуат. — Ты, если свои глаза прикроешь, сможешь видеть этими? Или мутация ещё так далеко не зашла?

Гедимин сердито фыркнул и погасил фонарь. «Как замедлить мутацию, не попортив обшивку? Облучением, что ли? Да тут отовсюду такое облучение…»

За очередным «фонящим» потоком дозиметр мигнул. Гедимин посмотрел на него и поморщился — кривая интенсивности резко нырнула вниз. «Мы близко…»

Вепуат щёлкнул по панцирю туун-шу. Зверь махнул хвостом, тяжело разворачиваясь в воздухе, пролетел десяток метров — и, крутнувшись на месте, подался куда-то вверх. Вепуат удержал его, отвёл в сторону от невидимой стены и шумно вздохнул.

— Всё. Отсюда пойдём пешком.

…Гедимин долго смотрел на сфалт, прежде чем опустить его в «грузовую ячейку» под панцирем «трилобита». Вепуат уже спрятал плазмомёт и теперь возился с анкерами, оборачивая их защитным полем. Под его ногами чавкали раздавленные «лишайники».

— Вот здесь и раскрасимся, — криво ухмыльнулся он, заходя под брюхо туун-шу — живой навес. Гедимин свернул защитное поле, прикрывая укрытие от дождя и ветра.

— По крайней мере, дорогу мы нашли, — бормотал себе под нос Вепуат, прикрепляя к его броне дикарские бусы. — Интересно, как с дождём в Ук-куте…

…Пыльную долину залило. Где-то было по колено, где-то — по щиколотку. Отсыревшая пыль плотно обволакивала ступни, и Гедимин ёжился от холода. Впереди шумела вода — она проложила себе русло по каменным ступеням. Сармат наклонился над ущельем, заглядывая в темноту.

— Держись когтями, — буркнул он Вепуату. Тот ступил на мокрый камень, по колено уходя в черноту. Гедимин услышал скрежет когтей и плеск воды.

— Вниз по ручью, — ухмыльнулся он. — У чёрной реки новый приток. Интересно, в ней-то прибавилось воды?

Света в ущелье не прибавилось точно. Гедимин, цепляясь когтями за мокрую стену, прислушивался к шуму воды. Судя по звуку, река уже не змеилась на дне, а подгрызала обрывы. Ручей на лестнице, собирая всё, что лилось со стены, становился всё глубже — и холоднее. Гедимин шагнул и услышал из темноты лязг и приглушённое упоминание «макак».

— Цел? — спросил он, нащупывая следующую ступеньку. Из темноты шумно выдохнуло.

— Ерунда. Ты помнишь, сколько мы в прошлый раз спускались?

— На дне вода глубже, — отозвался Гедимин. — Провалишься по колено, и течение поменяется, — стой и жди меня.

«Как мы к воротам-то пойдём?» — запоздало мелькнуло в голове. «И как их откроют, если такой потоп? Зальёт им весь Ук-кут.»

…По колено они всё-таки не провалились. Под ногами плюхало, но вдоль стены ещё можно было идти. Вепуат плескался в темноте, шурша камешками, — похоже, пихал в карманы всё подряд. Гедимин ощупывал стену. Снизу скалу обложили грубыми камнями на три метра вверх. Гедимин нашарил, где заканчивалась эта кладка, — сверху обломки обтесали так, чтобы вода по ним стекала на дно ущелья. «А вот раствор, похоже, вымыло,» — думал сармат, ощупывая стыки. Кладка была плотной — выступы и углубления совпадали до миллиметра. «Вот только неясно, зачем она тут. Укрепить стену? Не справится. Для украшения? Всё равно ни фотона не видно…»

— Хсссс, — донеслось из темноты. Шум воды неожиданно стих. Вепуат, охнув, выпрямился и захлопнул карманы. Гедимин разглядел краем глаза шесть белесых огоньков. Потом они вспыхнули с другой стороны.

— Пришшшли? Сссачем?

— В основном за камнями, — буркнул Гедимин, глядя в темноту. Вепуат толкнул его локтем в бок.

— Есть один сармат, Фьялар. Он… он случайно попал к вам. В Ук-кут, — голос Вепуата дрогнул. — Это ошибка. Его надо вернуть. Мы… мы готовы заплатить. Мы… я знаю цену.

— Фьялар… Фьялар… Фьялар… — зашелестело со всех сторон. Холодный ветер дул Гедимину в грудь, обжигая кожу, и скафандр ему не мешал. Сармат вглядывался в темноту, но видел только белесые точки, собранные по шесть, и то на краю поля зрения — стоило сфокусироваться на них, и они исчезали.

— Ук-Хеммайи говорит, — кто-то тронул висок Гедимина ледяным когтем. — Сссармат Фьялар прошшшёл сссквосссь воротта. Ук-Хеммайи вссстретил его ссс почессстями. В сссвой черёд он вернётссся. Не бесссспокойссся, пришшшелец.

Гедимин мигнул.

— Вернётся? То есть — вы откроете ворота? — зашевелился Вепуат, крепко вцепившийся в его локоть. Гедимин свободной рукой ощупал пустоту, протянул ладонь вперёд — ничего, кроме темноты и холода, там не было.

— В сссвой черёд, — отозвался Икси. — А сссейчассс — ухоттите. Ссслишшшком ттолго вы сссдесссь.

— Погоди, — Вепуат беспокойно шевельнулся. — Верни его сейчас. Он не должен был умирать. Это ошибка. Открой ворота!

— Ошшшибка? — зашелестело в темноте. Ледяной коготь скользнул по рёбрам. Гедимин встряхнулся, отгоняя оцепенение. «Сигма-лучи. Это всё — сигма-лучи. Фантомные ощущения…»

— Ук-Хеммайи говорит — он открыл ворота, когтта было нушшшно, — холодный ветер усилился. — Всссё было сссделано правильно. Ты и сссам это ссснаешшшь.

— Что значит — правильно? — Вепуат двинулся в темноту, и Гедимин еле успел поймать его за плечо. — Это был дурацкий несчастный случай!

— Сссмертельный ссслучай, — отозвался Икси. — Посссле такого уходят. Ук-Хеммайи ссснает, когда открывать ворота. Хватит ссспорить, пришшшелец. Уходи!

Вепуат стиснул зубы, рванулся вперёд — и, запнувшись, упал в холодную воду. Когда Гедимин его нащупал, он уже поднимался с плеском и лязгом, что-то шепча в респиратор. Вода холодила ступни и ладони, но пронизывающего ветра сармат больше не чувствовал. «Икси ушли?» — он огляделся по сторонам. Теперь он слышал только гул подземной реки и тяжёлое дыхание Вепуата. Белесые огоньки погасли.

— Пойдём, — прошептал Вепуат, цепляясь за его локоть. — Мы тут, и правда, задержались.

Его шатало. Первые шаги он кое-как прошёл, но дальше Гедимин его волок, подхватив под мышки. Зашевелился он только на лестнице.

— Отпусти, я сам… — он, дрожа всем телом, поднялся на ноги. Сармат пропустил его вперёд и медленно шёл следом, прислушиваясь к тяжёлому дыханию. Иногда Вепуат останавливался и садился у стены; Гедимин хотел дать ему воды, но он оттолкнул руку и побрёл дальше. Странно, но чем выше они поднимались, тем быстрее шли и реже останавливались. К поверхности дыхание Вепуата совсем выровнялось, и из темноты он вынырнул с облегчённым вздохом.

— Н-ну там и холодина! — криво ухмыльнулся он, оглянувшись на Гедимина. Тот кивнул.

— Ты как? Сам доберёшься? Тогда пойдём быстрее. Тут нам делать нечего.

Гедимин ждал, что промокшая пыль налипнет на ноги, и готовился сдирать её вместе с верхним слоем обшивки — но, взглянув на ступни уже за разломом, увидел, что чёрная броня чиста. Вепуат покосился на свои ноги и нервно ухмыльнулся.

— Эта пыль сама решает, куда ей надо, — он оглянулся на защитный купол, посреди которого парил привязанный туун-шу, и неловко встряхнулся. — Надо бы вытереться. Эта вода… она ведь непростая.

Гедимин глянул на дозиметр — кривая интенсивности нехотя приподнялась над осью времени.

— А я камней набрал, — Вепуат похлопал себя по карманам. — Хоть какая-то польза.

— Показывай, — Гедимин расстелил прямо поверх растений-лепёшек обрывок ветоши. «Лепёшки» тут были мелкие — разлом, ведущий в Сфен Пустоты, издалека выглядел плешью, растительность будто его избегала, а там, где всё-таки вырастала — уменьшалась втрое-вчетверо.

Вепуат вывалил на подстилку три пригоршни мокрых обломков и долго и тщательно вытирал ниши скафандра изнутри. Гедимин перебирал камни. «Глазкового кварца» было немного, зеркальная плитка попалась только одна. Остальные обломки неприятно холодили руки, и трогать их лишний раз не хотелось. Гедимин завернул их в ветошь и зашвырнул в разлом. Вепуат, на ладони которого догорали обрывки тряпья, еле слышно хмыкнул.

— Хорошо, Альгот не видел. Он бы расстроился.

Гедимин поморщился.

— Обойдётся. Ему развлечение, а кому-то опять руку отращивать.

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Давно ты разлюбил опасные опыты?

— Ничего смешного, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — У тебя камней больше нет? Карманы закрыл? Встань во-он туда и расставь руки.

Вепуат оглянулся на поднимающийся за его спиной защитный полукупол. Гедимин сворачивал поле слой за слоем, чтобы оно выдержало лучевой поток.

— Заэкранировался? — хмуро спросил он у разведчика, поднимая сфалт. Тот поспешно закивал и расставил руки пошире. Невидимая пыль на золотой обшивке испарялась с громкими хлопками; с каждым хлопком он пошатывался, поминал ядро Сатурна и снова расставлял руки.

— А теперь — меня, — скомандовал Гедимин, протягивая ему сфалт. Вепуат взялся было за корпус, но тут же, охнув, отдёрнул руки.

— Жжётся!

— Где⁈ — Гедимин ощупал заэкранированный со всех сторон корпус и в недоумении пожал плечами. — Ладно. Отойди, я сам.

…Чёрные бляшки всё-таки выдержали — даже шипы не отломились. Гедимин забросил сфалт за плечо, услышал сухой треск и звон — оружие ударилось о лопаточный гребень — и брезгливо поморщился. Сквозь прозрачный купол за сарматами следил туун-шу; он висел в трёх метрах над землёй, покачиваясь с «борта» на «борт». Вепуат похлопал его по панцирю и подтянулся, забираясь на спину. Теперь зверь не шарахался от прикосновений.

…Ширина реки измерялась десятками километров. Вдоль берегов из-под воды торчали верхушки деревьев с перистыми листьями. Травяные «лепёшки» всплыли на тросах корней и вытянулись по течению. На стремнине резвились Селасси — сверкающие дуги взвивались над водой, сталкивались и рассыпались.

— Мн-нда, — Вепуат оглянулся и зябко поёжился. — Везде свои правила.

Больше он не говорил ничего до самого вечера.

23 день Льда, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

До холма сарматы добрались уже в сумерках. Кенен Гварза был в отъезде; на шум, поднятый филками-караульными, вышел только Айзек. Он смерил сарматов вопросительным взглядом. Вепуат виновато развёл руками.

— Я камней набрал.

Айзек еле слышно вздохнул.

— Ну, хоть сами живы, — пробормотал он, направляясь к бараку. — Отдыхайте. С утра отчитаетесь.

Будить Уттунри никто не хотел, но Бронн всё-таки проснулся — и, пока сарматы швартовали «дирижабль», притащил мешок с оттаивающей рыбой. С мешка текло — Бронн засунул внутрь горсть кейека. Туун-шу, унюхав еду, пошёл к земле. Вепуат швырял ему полуоттаявшие тушки, и зверь не упустил ни одной — только хлопали, смыкаясь, челюсти.

— Ему плохо не будет? — спросил Гедимин, вспомнив что-то о хрупкости «естественных» организмов. Уттунри зубасто ухмыльнулся.

— Ему нужен холод! Нужно спать, набираться сил.

Он уцепился за трос, влез на спину туун-шу и, подсвечивая щитки фонариком, принялся его осматривать. Вепуат хотел его окликнуть, но только махнул рукой.

— Я, если что, зверя почистил, — буркнул он, вслед за Гедимином заходя в душевую. — И снаружи, и внутри. Ну да пусть проверяет.

У стены душевой, рядом со стиральным агрегатом, стояли два деревянных чана с выемками по краям. Их выдолбили из цельных стволов, кое-как ошкурили и вроде бы пытались прокалить — древесина внутри потемнела, заблестела и уплотнилась. Гедимин заглянул под днища, — чаны стояли на коротких рэссеновых ножках. Под ножками даже кору не стали счищать — так в неё и вбили.

— Что за агрегаты? — Вепуат щёлкнул пальцем по древесине. — Для чего оно такое?

Гедимин пожал плечами.

— Это не моё.

«Что-то вымачивают? Промывают?» — он заглянул внутрь и растерянно пожал плечами. Воду в чаны наливали, и недавно; на краях задержалось немного серого налёта — кристаллической соли. «Расширение стиральни? Или ручные мойки? Тут ещё слив есть…» — он посмотрел на клиновидное отверстие в днище и свисающую на шнурке пробку, обмотанную волокном. Вепуат, забыв о странных «агрегатах», уже включил душ и теперь оттирался от невидимой пыли. Гедимин дотянулся до спинного гребня и с довольной ухмылкой содрал его. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Ну зачем? Вот чем оно тебе мешает?

— Цепляется, — буркнул Гедимин, стряхивая «мутировавшую» обшивку. На руках, ногах и груди она ещё держалась единым пластом. Каждую чешуйку со спины пришлось отдирать по отдельности — весь материал ушёл на шипы, щитки еле-еле держались за неровности подложки. Гедимин мельком отметил, что на ладонях и ступнях выступы сгладились, а на всех внешних поверхностях, наоборот, вытянулись — и что пару дней назад это было не так заметно.

— Мог бы мне отдать, — проворчал Вепуат, глядя на кипящий расплав. — У меня ничего не цеплялось.

Гедимин только дёрнул плечом.

24 день Пустоты, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

— Завтра ураган, — сказал Айзек, спустившись в бункер. Гедимин молча кивнул. Он смотрел мимо Айзека — на троих операторов, устраивающихся у монитора. Это были филки в полном «тяжёлом» снаряжении; из карманов выглядывали рамочные радиометры в аккуратных стеклянных корпусах.

— Где Ансур? — спросил Гедимин, повернувшись к Айзеку. Тот едва заметно поморщился.

— У «Тория». Как и все Старшие. Мутирует для жизни на Равнине. И нам их тут сильно не хватает.

«Всех Старших вывезли к Ассархаддону?» — Гедимин растерянно мигнул. «Это пока меня не было…» Он зябко поёжился. «Н-ну… если про нас с Вепуатом не вспомнили — значит, мы отсюда всё-таки выберемся. Не хватало остаться на этой полоумной планете…»

— Без Старших на монтаже будет сложно, — пробормотал он, отгоняя неприятные мысли. Айзек кивнул.

— Но ты что-нибудь придумаешь. Твои вчера цистерну не закончили, но сегодня дозреют сразу три. Ты, пока они не готовы, займись системой видеонаблюдения.

Гедимин мигнул.

— Чего? Мы камни только привезли. Они ещё не настроены…

Айзек отмахнулся.

— Вепуат с утра проверял — всё работает. Монитор уже у дежурного. Держи камеры, расставишь.

Гедимин взвесил на ладони мешочек с гладкими камешками. «Быстро у вас тут всё…»

— Кто дежурный? — спросил он с вялым любопытством. — Вепуат?

— Викентис, — ответил Айзек с едва заметной ухмылкой. — Новый барак, второй отсек. В напарниках у него Эстен. Может, меньше будет времени на влезание в чужие эксперименты.

…У подъёмника толпились угрюмые филки. Стоило Гедимину подойти, они шарахнулись от шахты, и сармат услышал неприязненный шёпот. Под гул поршневой машины над колодцем поднялась клеть, набитая филками. Подъёмник замер.

— Пятьдесят шесть, пятьдесят семь… Все в сборе, — громко закончил пересчёт один из филков. — Идём, пока очередь не заняли!

— Сам бы и занял, — проворчал кто-то из поднявшихся; вереница сарматов потянулась к душевой. — На что ещё нужен комендант⁈

Филк-комендант недовольно хмыкнул.

— Да я хоть завтра вернусь на пищеблок. А вы без меня вообще забудете, где душ. Вперёд! Могли бы с утра и в кадке умыться…

— Эй! — кто-то постучал по скафандру озадаченного Гедимина. — Ты вниз? Или так, мимо шёл? Я ведь тебя жду!

— Давай вниз, — пробормотал сармат, забираясь в клеть. Филки успели добраться до душевой и немедленно с кем-то сцепились — даже в шахту долетали сердитые вопли. «Умыться в кадке… Их всё-таки загнали в жилой корпус? Без душевой, без пищеблока…» — Гедимин покосился на анализатор, проверяя содержание «кислорода» и движение воздушных потоков, и облегчённо вздохнул. «Хотя бы с воздухом порядок. В жилом корпусе, с открытым люком. А вот главный и вспомогательный надо проверить…»

В жилом блоке горел свет. Гасить его не было смысла — цера в фонарях выгорала вне зависимости от того, на виду она или под кожухом. Гедимин прошёл по коридору, разрисованному нумерацией и стрелками-указателями. Дверей ещё не было, в дверных проёмах висели кое-как сшитые подстилки. Гедимин заглянул в пару ячеек и сдержанно хмыкнул — «Пол, по крайней мере, тёплый…» На полу лежали матрасы, вдетые в пятнистые чехлы и застеленные Джагульскими одеялами. В головах Гедимин увидел знакомые короба на костяном каркасе. На них были начерчены номера — ровно, по трафарету. Имён владельцев нигде не было.

«Имущество станции, стало быть. Как и матрасы с одеялами,» — Гедимин вышел в коридор и направился к «перекрёстку» — вставлять в стену очередную «камеру». Отчего-то ему было не по себе. «Барак как барак. В Ураниуме такие же. Только там ещё возня с проводкой. А тут цера — горит себе и горит. И кейек — тоже к сети подключать не нужно. Так даже удобнее…»

…Филков, возвращающихся под землю, было слышно издалека. Минуты через три после первой перебранки у подъёмника раздался лязг металлического листа и треск «жидкой молнии». Потом задёргались тросы транспортёра. «Вяло шевелятся,» — покосился на них Гедимин. «Тянут руками? А мотор… Hasu! Хотел же спросить, что с моторами.»

…Гедимин обошёл цистерну по кругу. Вентили уже были вставлены, люки задраены, входная труба подведена. Сармат ударил ладонью по тёмно-синей стенке. Филки, столпившиеся у подъёмника, вздрогнули и обернулись.

— Ты бы ещё кувалдой треснул!

Гедимин хлопнул по другому шву. Металл гудел, но держался. «Может, и ничего…»

— Снаружи бить без толку, — буркнул он, отходя от цистерны. — Давление пойдёт изнутри. Завтра с кувалдой залезешь внутрь. Для меня люк мал.

Филк отодвинулся.

— Завтра ураган, если кто забыл. Команда «задраить люки!», — громко сказал комендант. — Никаких работ.

«А… Верно. Ураган, потом наводнение…»

— В ураган внизу безопаснее, — сказал сармат. — Зря вас наверх тащат.

Филки переглянулись.

— Наверх? Мы и будем внизу, — сказал комендант. — Оба дня. Проверим твою станцию на прочность. Надеюсь, ты лишнего не насчитал, и нас там не затопит.

Гедимин мигнул.

— Проверка⁈ Станция ещё и близко не достроена. Кто придумал эту чушь?

Сверху, из шахты, сдержанно хмыкнули.

— Атомщик, тебя слышно издалека. Поднимайся! Тенгель, душевая свободна. Чаны между собой делите сами. Меня не вмешивать!

«Чаны?» — Гедимин вспомнил странные ёмкости в душевой. Подъёмник уже тянул его наверх. Гедимин хотел послушать, как он работает под большой нагрузкой, но всё заглушили недовольные голоса. У подъёмника стоял Айзек, а его кольцом обступили филки. «Цементная бригада,» — «опознал» их Гедимин по заляпанным комбинезонам. «Чего они? Шли бы лучше мыться.»

— И надолго ещё этот бред? — «цементщик», подступивший к Айзеку, встряхнул поднятыми ладонями. — Это вообще для чего? Мало нам нормальной работы, так надо добавить⁈

— Я объяснял, — Айзек устало щурился, глядя — почему-то — на Гедимина. — Только то, что вы можете изготовить сами. Что сумеете воспроизвести. Тросы, рычаги, простейшие блоки. Вы должны уметь этим обойтись. Поршневую машину вы сами не построите.

Филки возмущённо фыркнули. Незаметно к строителям добавились ещё несколько сарматов в нерабочей одежде. Гедимин покосился на их пояса — там синели чеканные рэссеновые бляшки. «Рэссену — на цацки? Охота же была возиться…»

— Нас полгода мучают примитивной металлургией, — филк, протиснувшийся вперёд, хлопнул себя по разукрашенному поясу. — В твоих поршневых машинах нет ничего сложного. Странно, что местные их ещё не налепили. Там дел-то — свернуть десяток трубок!

Айзек оглянулся на Гедимина и криво ухмыльнулся.

— Н-ну… Пусть будет так, — он кивнул «металлургу», и филки притихли. — Можете сделать? Делайте. Сколько вас? Шестеро? С других работ на время снимем. Сделаете машину, заработает, — верну моторы.

Филки ошалело переглянулись, расступились — и, снова сбившись в плотную толпу, вместо душевой двинулись к горячему цеху. Гедимин пошёл за ними, но не успел пройти и шага — Айзек крепко вцепился в его плечо.

— Эй! — окликнул он филков. — Старших на помощь не звать! Гедимин, а ты не лезь. Ты, что мог, уже сделал. Теперь посмотрим, что могут они.

25 день Воздуха, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген — Сфен Воды

Мелкая тряска внезапно прекратилась. Гедимин приподнялся над гравием — и тут холм содрогнулся, а на запястье сармата замигал «арктус». Одну из лопастей защитного купола срезало напрочь. Он прогнулся внутрь, покрываясь чёрными полосами — снаружи хлестала каменная шрапнель. Гедимин вскинул «арктус», затягивая чёрные пузыри новым слоем. Лопасть нарастить было уже невозможно. Купол задрожал, то мутнея, то почти растворяясь. Снаружи выло, ревело и оглушительно скрежетало, вдалеке гремели взрывы — и сквозь весь этот рёв Гедимин отчётливо слышал тонкое верещание костяной дудки.

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, сбрасывая с себя слой гравия. — Надо было, как Джагулы, ставить арку на дальнем плато!

Гедимин криво ухмыльнулся и снова вжался в гравий. Холм вибрировал. Что-то скрежетало, медленно приближаясь к реакторному куполу, где сармат залёг — и он не знал, хвататься за «арктус» или за плазмомёт.

…Когда всё стихло, минут пятнадцать никто не шевелился. Потом Вепуат выполз из гравия, «приоткрыл» прозрачное пятнышко в защитном куполе и радостно хмыкнул.

— Отбой!

— Куда⁈ — зашевелился Гедимин. Вепуат уже выбрался из-под внутреннего купола и теперь проделывал отверстие во внешнем. Снаружи по-прежнему было тихо. Гедимин поднялся на ноги, заглянул в проём и помянул спаривание «макак».

«Южной» тропы не было. По склону будто прошлись резаком — сразу за реакторным куполом скала круто уходила вниз. На дне ущелья громоздились камни вперемешку с упавшими деревьями-валунами и лепёшечной травой. Почему-то её не порвало в клочья — лепёшки расползлись по обломкам и медленно переворачивались вниз корнями. Кто-то уже и прирос к подвернувшемуся камню.

— Вот чем они скрежетали, — покачал головой Вепуат, глядя на дно ущелья. Там из-под груды обломков выползал хвост сааг-туула. Самого зверя слегка присыпало гравием. Гедимин посмотрел на дальнее плато и мигнул — там стояла нетронутая костяная арка.

— Это Джагульская. Осталось найти нашу, — Вепуат махнул рукой, растворяя защитный купол до прозрачности. Теперь Гедимин видел «восточный» склон, заметно укоротившийся, — похоже, гигантский резак прошёлся и там.

Неподалёку заскрежетала шахтная крышка — Айзек пытался её сдвинуть, получалось плохо. Гедимин направился к нему — и на третьем же шаге ухнул куда-то вниз.

Первую долю секунды под ногами была поверхность. Это сармат понял уже потом, когда вода сомкнулась над шлемом. Он встряхнул головой и услышал глухой стук — приклад сфалта за спиной зацепился за что-то твёрдое. Сармат медленно, по пояс в иле и каких-то корневищах, развернулся к непонятному предмету. Это была каменная глыба, наполовину обросшая ракушками. Чуть выше камень был голым, изрезанным поперечными полосами.

«Следы льда,» — подумал Гедимин, ощупывая неровные потёртости. «Обычные уровни замерзания… Уран и торий! Чем я вообще занят⁈»

Нырнул он неглубоко — через пару секунд его плечи поднялись над поверхностью. Выше залезть не удалось — скала, на которой он стоял, ушла под воду на два с лишним метра. Сармат вцепился когтями в скользкий камень, огляделся по сторонам, — повсюду, до горизонта, разливалась река. Что это именно река, Гедимин определил по течению — оно настойчиво толкало его в правый бок, хотя волны плескали в затылок. Развернуться спиной и к воде, и к ветру было бы проще — только донимали они сармата с разных сторон.

«Угодил в разлом,» — Гедимин поднял сигма-сканер и досадливо сощурился — река «фонила» так, что слабые полосы ряби, границы пространственных разрывов, просто терялись. «Откуда он взялся посреди плато⁈»

Из воздуха чуть выше его плеча высунулась кость, потом — рука в золотистой перчатке. Гедимин потрогал её — она втянулась в разлом, и тут же из пустоты выглянула голова в ипроновом шлеме.

— Стой, где стоишь! — выпалил Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Яд-дро Сатурна…

— Откуда взялся разлом? — спросил Гедимин. Волны, бьющие в затылок, постепенно усиливались — и, похоже, их поднимал не только ветер. Что-то крупное двигалось к сармату, и надо было бы обернуться…

— Ураганом принесло, — выдохнул Вепуат, протягивая Гедимину обе руки. — Хватайся!

Гедимин прыгнул, наваливаясь на него всем телом, и вместе с ним выкатился из разлома на твёрдый гравий. Вепуат сердито фыркнул. Теперь, поднявшись на ноги, сармат увидел обвязанный вокруг его пояса трос, прицепленный к бронеходу, и филка, выглядывающего из кабины. Рядом стоял Айзек и смотрел в подзорную трубу на пятачок мокрого гравия.

— Теперь у нас под боком река? — невесело ухмыльнулся он, растягивая вдоль нового разлома защитное поле. Филк принёс костяные колышки и теперь вбивал их в гравий, ограничивая разлом ещё и крашеной лентой.

— Как его сюда приволокло? — спросил Гедимин. — Этот участок был под куполом. Сюда ураган не мог добраться.

Айзек пожал плечами.

— Экеста подвинули какой-то пласт снаружи. А он затолкал разлом к нам под купол. Придётся плато проверять заново. Вепуат! Ты займись разведкой. А мы с Гедимином пойдём восстанавливать дороги. Бронеход с обрыва может спрыгнуть, но — не хотелось бы.

…Жёлтый камень легко крошился под струёй плазмы — пласты, напитанные водой, от внезапного нагрева разрывало изнутри. Склон получался не то чтобы пологий, — даже и для такого пришлось «потеснить» бронеход. Гедимин проложил дорогу наискось, забирая к «востоку» — подальше от бункера и душевой. Он сбрасывал с новой тропы обломки, когда сзади подошёл Вепуат.

— Чисто, — доложил разведчик. — Один разлом принесло, другой закрылся. Больше ничего нового. Айзек говорит — таких сильных ураганов теперь долго не будет.

— Предсказатель, м-мать его колба… — вяло отозвался Гедимин. Он смотрел на груду обломков в стороне от тропы. Из неё торчал поцарапанный стержень из синего металла. Вепуат проследил за взглядом сармата и радостно хмыкнул.

— Вот он где! А я обыскался. Вот и последний кусок арки. Осталось собрать подвески. Опять их куда-то унесло! Говорил же Урджен — ставь арку на дальнее плато…

Он ещё долго бормотал что-то в респиратор, выкапывая из-под завалов обломки «ворот ветра». Последней он вытащил скомканную гирлянду со сплющенными бубенчиками. Гедимин сбивал с каменных выступов непрочные края и думал о границах Сфенов. «Река под боком. Остров, думаю, со временем обсохнет. Он не всегда такой затопленный. Можно будет добывать ульсену, копать ил и глины… Только — плато, наверное, будет подмывать. А если граница ещё подвинется…»

Гедимин оглянулся на плато. Разлом — и даже ограда вокруг него — скрылся за обрывистой скалой. «Воздушные моллюски умеют двигать границы. Знать бы, как они это делают…»

26 день Воды, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Стук капель по ту сторону купола давно перешёл в шипение и грохот — гравий смывало с обрывов, на дно ущелий извергались потоки. Поверхность под ногами колыхалась — едва заметно, но очень неприятно.

— Шахты не зальёт? — в десятый раз спросил Вепуат, глядя на складчатую крышку. На экране сигма-сканера была видна слепленная из камня колонна — её опора. Ручей, проложивший русло по Сарматскому холму, омывал её подножье. Гравий колыхался в «чаше» плато, но вытечь из неё не мог. Гедимин смотрел, как камешки трутся о монолит, и едва заметно щурился. «Постепенно стенку пробьёт. Надо уплотнять…»

— Станцию не зальёт? — в пятнадцатый раз спросил Вепуат. Гедимин поморщился. «А на свой сканер глянуть?»

Подземные водяные линзы с поверхностью напрямую не сообщались — дождь, выпавший сегодня, в них должен был просочиться через пару-тройку дней. «А часть промоин уже заполнена,» — Гедимин смотрел на полости, залитые доверху. Где-то расширился пропитанный водой песок, где-то жидкость поднялась над ним и упёрлась в подмытый свод. Туннель, перекрытый каменной пробкой, был затоплен наполовину.

— Три метра тектона. Думаю, не пробьёт, — сказал Гедимин, разглядывая монолитную лепную пробку. За ней лежали водохранилища «Элидгена». Воды в них было немного — там по утрам умывались филки, и вроде бы воду для питья брали оттуда же. Гедимин надеялся, что это не одна и та же вода — филки, на его взгляд, и так на Равнине одичали по самое некуда.

— А если пробьёт — вентили выдержат? — Вепуат указал на цистерны, пристыкованные к трубопроводу. Внутренние затворы Гедимин вчера оставил открытыми; по внешним долго, вдумчиво стучал кулаком — металл гудел, но не поддавался. «Гидроудар, конечно, будетсильнее…» — сармат встряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. «Неоткуда там взяться такому напору. Перепада высот нет. Землетрясений не обещали…»

— Sata! — вскрикнул Вепуат. Гедимин обернулся — и увидел, как на гравий прямо из пустоты выплёскивается вода. Пара секунд — и всплески из-за ленты ограждения превратились в водопад.

— Сфен Воды! — Вепуат сунулся ближе, но поскользнулся на подмытом, шевелящемся гравии и едва удержал равновесие. — Разлом протекает! Теперь понятно, почему границы Сфенов…

Конец фразы заглушило бульканье, переходящее в надрывный клёкот. В бараке заорала сирена. Гедимин метнулся на звук — и в воротах едва не столкнулся с филком. Тот махнул тёмным камнем, зажатым в ладони.

— Sata! Станцию топит!

…В плохо освещённой шахте бурлила вода. Когда подтащили и запустили подъёмник, филки уже выскочили из жилых отсеков и теперь бежали вверх по лестницам. В пролётах гремели водопады.

— Тридцать один, тридцать два… А ты куда⁈ — Вепуат подпрыгнул на месте. Вода, заливающая коридоры, «фонила», но сканер ещё «видел» отдельные силуэты. Кто-то из филков, добравшись до верхнего яруса, свернул в затопленный коридор. Очередной выплеск едва не сбил его с ног. Кто-то добрался до него и за шиворот потащил к шахте.

— Все наверх! — заорал Айзек, склонившись над колодцем. Трос задёргался — филки облепили подъёмник.

— Вира! Назад! Ждать! — крикнул Айзек, оглядываясь на Вепуата. — Двенадцать поднимаются. Сколько внизу? Кто-то отстал?

— Все под шахтой. Последние двое подходят… Hasu!

Филки шарахнулись от вылетающей из коридора волны. Те, кто брёл по лестнице против течения, поскользнулись и загремели вниз. Гедимин метнулся к колодцу — из него уже поднималась переполненная клеть. Айзек сдёрнул свисающих филков, те, кто уцепился удобнее, спрыгнули сами. Вепуат повис на плечах Гедимина, и тот от неожиданности едва не упал.

— Они идут! — крикнул Вепуат ему в наушник. — Хромают, но кости целы!

— Майна! — запоздало скомандовал Айзек. Оператор у подъёмника и так не мешкал — клеть, едва её разгрузили, ухнула в шахту. Блокиратор включился на тридцатом метре. Гедимин сердито фыркнул, но промолчал.

— Ещё двенадцать, — Айзек распрямил согнутый палец и повернулся к Гедимину. — Успевают?

— Должны, — выдохнул тот, глядя на сканер. — Три яруса в запасе.

Первый, самый глубокий, был уже полностью затоплен, а вода всё лилась. Гедимин по лентам ряби на экране пытался вычислить место прорыва. «Не водохранилища. Их я вижу, там порядок. Просто дыра посреди коридо… Мать моя колба!»

— Майна! — крикнул Айзек. Вокруг него столпились сердитые мокрые филки.

— Где Тенгель? — спросил у них Гварза, незаметно подошедший к шахте.

— Ещё внизу, — ответил Вепуат. — Я его вижу. Все на месте, никто не… Ядро Сатурна! Да сколько там воды⁈

— Река, — выдохнул Гедимин, поворачиваясь к истекающему водой разлому. «Один — тут, наверху. А второй — в коридоре…»

— Один и тот же разлом, — процедил сквозь зубы Гварза, глядя на экран; он тоже повернулся к разлому, из которого толчками выплёскивалась вода. — Идёт наискось. Верх тут, низ на станции.

— Ядро Юпитера, — прошептал Айзек, жестом командуя «майна!». Из шахты доносился сердитый голос коменданта Тенгеля. Гедимин уловил слова «матрасы» и «корзины». «Транспортёр,» — болезненно поморщился он. «Все тросы сушить. Говорил же — перерыв в работе, так снимите их…»

— Кет! — Гварза повысил голос. — Ещё раз — ты знаешь, как это пресечь?

— Оставь его в покое, — Айзек двинулся к нему. — Никто из нас ничего не знает о разломах. Почему он вообще вскрылся посреди туннеля?

— Он идёт сверху донизу, — буркнул Гедимин. — Когда рыли пещеры, его не было.

«И куда еготеперь?» — думал он. «Положить трубу и отвести в отстойник? Если бы знать предельный объём…» Он вспомнил реку, разлившуюся до горизонта, и досадливо сощурился. «На такие объёмы никаких пещер не хватит.»

— Теперь он там, — Айзек развернул голографический экран и рассматривал трёхмерный чертёж. — Точнее, вот здесь.

— Чего встали? Идите мыться! — распорядился прибежавший откуда-то комендант главного барака. Поднятые со станции филки сердито зафыркали.

— Мы и так уже по уши мытые, — буркнул один из них. — Лучше скажи — оно вот так и будет? Каждый раз, как наверху закапает?

Вепуат развёл руками.

— Там разлом, а за ним — паводок. Вот вода и переливается. Когда уровень в реке понизится…

Кто-то из филков помянул спаривание «макак». Айзек поморщился.

— Значит, станция всегда будет соседствовать с рекой? Гедимин, у тебя есть соображения?

Сармат качнул головой. «Надо бить туннель, куда-то отводить воду. Но куда? Внизу для неё нет пустот.»

Последний филк спустился на землю, отряхнул комбинезон и повернулся к Айзеку.

— Ты считаешь это здание пригодным для жизни?

— Кто внизу? — вместо ответа спросил Айзек. — Вепуат, там кто-то остался?

— Все наверху, — ответил сармат. — Ушибленные — сюда! Замёрзшие — в душевую, греться.

Филки, ворча, побрели кто к баракам, кто к душевой. Айзек кивнул на подъёмник.

— Можно на время убрать. И крышку задвинуть.

— Крышка пусть остаётся, — отозвался Гедимин. — Если переполнится — пусть вытекает.

Айзек и Гварза переглянулись.

— Мн-да, — пробормотал первый. — Интересный вопрос насчёт пригодности…

…Вода остановилась на втором ярусе. Река, стравив избыток, вяло переплёскивалась через край разлома — но это уже не покрывало отток. Вода уходила в канализацию, и Гедимин надеялся, что в подземных отстойниках хватит места.

— Мн-да, — сказал Вепуат, глядя в шахту. Сверху просматривались мокрые перекрытия и лестницы.

— Жилой корпус придётся рыть заново, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. — Если такое хотя бы раз в год…

— Заново? — вскинулся Вепуат. — Это же на год работы. Успеем?

Гедимин пожал плечами.

— Или так, или заткнуть разлом. Или выкинуть его с плато.

— Мн-да, — повторил Вепуат и зябко поёжился. — Похоже, с Венгутту пора мириться. Пока не намекнула ещё яснее, для совсем тупых. Пойду поговорю со Скогнами.

«Венгутту?» — Гедимин сузил глаза, глядя ему вслед. «А, это их… очередное божество. Сколько тут ещё этих тварей, и когда они от нас отстанут?»

27 день Камня, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Лестницу заволокло паром. Вентиляция — впервые за много месяцев — работала на полную мощность, и перепад температур гнал испарившуюся воду к поверхности. Гедимин намотал последний трос на транспортёр и заглянул в соседний коридор. Там, в пяти шагах от ленты ограждения, стоял Айзек с подзорной трубой. Гедимин поднял «телескоп» и сдержанно хмыкнул. Прямо посреди коридора начиналась водная гладь. Ветер притих, и волнения не было — зато была видна рябь от дождевых капель. «Уровень упал сантиметров на десять,» — прикинул Гедимин, одним глазом глядя в «телескоп», другим — на высохший пол. «Но польёт чуть сильнее — опять поднимется. Что всё-таки делать с дырой посреди станции? Замуровывать — бесполезно, снесёт…»

— Говорят, паводок кончится вместе с месяцем Воды, — задумчиво сказал Айзек, опуская подзорную трубу. — Уровень упадёт на три метра, и станция будет вне опасности. Одиночные ливни такого наполнения не дадут.

— Лучше бы сказали, как заткнуть разлом, — буркнул Гедимин.

Из-за поворота донёсся раздражённый вздох.

— Командиры! — из-за угла выглянул филк-монтажник. — Нам-то что делать? Работает вентиляция или нет? Крышки все вставлены, больше не осталось.

— Работает, — Айзек пристегнул «телескоп» к поясу и повернулся к монтажникам. — С этим вы справились. Гедимин, что теперь? Ускоренно строим водопровод? Или пора ставить гермоворота? Я, если что, за последнее. При подтоплении хотя бы главный корпус прикрыть…

Гедимин покосился на транспортёр — по нему уже что-то везли в соседнюю пещеру — и сдержанно хмыкнул.

— Для гермоворот нужны моторы. Вручную филки их не сдвинут. Там их два десятка нужно.

Айзек ухмыльнулся.

— На станции их будет двадцать десятков. Зря, что ли, они учились совместной работе? Тонна металла — не так уж, в общем, и много. Вон, Скогны вчетвером таскают.

Из-за угла донеслось гневное шипение. Айзек ухмыльнулся ещё шире. Гедимин пожал плечами.

— Ладно, пусть будут ворота. Эй! У кого сварочники? Заправка нужна?

— Один аппарат — мне, — Айзек ловко отобрал у филка сварочный агрегат. Гедимин мигнул.

— А нам как работать?

— Работать будем вместе, — Айзек проверил уровень жидкости в полости агрегата и показал жест превосходства. — Я тренировался. В крайнем случае поработаю грузчиком и передвижным стапелем. Ну, откуда начнём?

— Ты? Работать на монтаже? — Гедимин мигнул ещё раз. — А кто наверху командовать будет?

— Кенен справится, — отмахнулся Айзек. — Меня всё равно никто не слушает.

— Кенен… — протянул Гедимин, оглядываясь на замерший транспортёр. — Начнём с ворот между главным и вспомогательным. Сначала перетащим туда пластины. Эй! Идите в туннель. Айзек, ты тоже иди — будешь принимать груз.

…За час до конца смены Айзек поставил сварочный аппарат на переносную стойку, тщательно вытер руки и занёс их над жаровней. Над нагретыми перчатками затрещали искры. Гедимин, монтирующий систему управления, удивлённо хмыкнул.

— Ты куда?

— Пора, — отозвался Айзек. — Декомпрессия. Как вернусь, продолжим.

Гедимин посмотрел на полусобранные ворота. Филки, увидев, что Айзек отложил инструмент, начали переглядываться. Работа встала.

— Смена — ещё час, — буркнул сармат, наклоняясь над системой управления. — Работаем!

…В полимер для уплотнителя добавили рална-камень. Гедимин надеялся, что это поможет продержаться хотя бы год. Полуготовые створки ходили в пазах мягко, смыкались почти бесшумно — только шипел выдавливаемый из полостей воздух. Филки следили за Гедимином, орудующим рычагами, с большой опаской.

— Вы это сдвинете только совместно, — сказал он, опуская блокирующую защёлку. — Можете попробовать.

Филки переглянулись.

— Нет уж, подождём мотора, — мрачно сказал один из них.

— М-да… Надеюсь, кузнецы справятся, — пробормотал другой, и все тяжело вздохнули. Гедимин подавил шевельнувшееся сочувствие и повернулся к стопке серебристых щитков.

— После перерыва обошьём створки тхеленом. Пластины класть внахлёст! Каждый стык проверю облучателем.

…Вепуат стоял с сигма-сканером напротив горячего цеха. Из здания доносился грохот тяжелого молота, перемежающийся лязгом металла, пыхтением и недовольными возгласами. Гедимин глянул было на прибор, но Вепуат накрыл экран ладонью.

— Стоп! Там эти… кузнецы, — Вепуат выразительно поморщился. — Делают машину.

Гедимин поднял руку с сигма-сканером, но разведчик перехватил её и замотал головой.

— Не надо! Я ж тебя знаю. Ты это увидишь — и сразу туда полезешь. Помнишь, что Айзек сказал? Пусть работают сами.

— Не полезу, — буркнул Гедимин, но Вепуат только крепче вцепился в его запястье.

— Полезешь! Я тебя знаю. Лучше и не смотри.

Гедимин осторожно отцепил его руку, отошёл на десяток шагов, обернулся, — Вепуат снова уткнулся в сканер и то ухмылялся, то стискивал зубы. О сармате он напрочь забыл. Гедимин поднял прибор, потянулся к щитку над экраном — и со вздохом опустил руку. «Чего я там не видел — филков, что ли? Никого не убило — уже неплохо.»

28 день Земли, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген — Сфен Воды, Улвала

Люк открылся за пять минут до начала утренней смены. Гедимин удивлённо мигнул. «Кто так рано? Айзек, что ли?»

— Спускайся, — донёсся из туннеля голос Вепуата. — Я за тобой.

— Урррх, — раздалось в коридоре. Красное чешуйчатое существо втиснулось в проём, пригнув голову и придерживая рога ладонью. Его глаза прикрывали очки из чёрного «стекла».

— Калиг? — Гедимин поднялся из-за монитора. Существо тронуло когтистым пальцем висок и поклонилось кому-то за спиной сармата. Гедимин силой заставил себя не оглядываться — он и так знал, что позади только реактор.

— Рассорились с хозяйкой рек, да? — прогудел Калиг, осторожно выпрямляясь. Он был ненамного выше Гедимина и, если бы не торчащие во все стороны рога и шипы, прошёл бы в туннель свободно, — но как-то умудрялся занимать весь проход от стены до стены.

— Это плохо. Она теперь не отступится, — Калиг шумно вздохнул.

— Мы уже поняли, — сказал Вепуат. — Может, ты что подскажешь? Скогны только верещат.

Калиг снова вздохнул.

— Я ведь тоже не жрец. Серьёзно рассорились? Тогда надо плыть в Улвалу. С хорошими дарами. Можно любой реке отдать, но в Улвале — вернее. Не то чтобы мне туда хотелось…

— Дары? Какие дары? — Вепуат протянул руку к его плечу, но тут же отдёрнул. — Что она любит?

— То, что для воды, и то, что похоже на воду, — отозвался Калиг, нехотя выныривая из размышлений. — Красивые чаши, блестящие вещи, лодки…

Вепуат радостно хмыкнул.

— Стекло! Как думаешь, ей понравится? Сделать что-нибудь в виде рыбы или там ракушки…

Калиг тяжело повернулся.

— Огненные вещи… Что же, попробуй. Если примет, ты узнаешь.

— Стой! — крикнул Вепуат ему в спину. — А где эта Улвала? Что это? Город? Остров?

— Рядом с островами Туви, — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Если только мы найдём тот разлом.

Калиг шумно втянул воздух.

— Незачем искать. У вас тут прямая дорога. Река отнесёт.

Он выбрался из туннеля. Сарматы переглянулись.

— А чего я? — Вепуат развёл руками. — Надо же что-то делать. Станцию второй раз затапливает. У меня есть пара красивых чашек. И ещё сделаю что-нибудь ритуальное. Поможешь? Нужны блестяшки из стекла и ульсены. Цера у тебя осталась? Добавим, пусть ещё и светятся. Надо нам сегодня добраться до Улвалы. Пока в третий раз не затопило.

Гедимин поморщился.

— Опять ритуалы… Ты хоть понял, где искать Улвалу?

— Чего не понять? — Вепуат широко ухмыльнулся. — У нас река на холме. Она и отнесёт. Только надо подумать, на чём плыть…

…Торговый павильон светился изнутри — Сэта открыли огненный портал и переправляли мешки с шихтой. За ними настороженно следили Джагулы трёх племён. Скогны набились в узкие отсеки и возбуждённо верещали, показывая друг другу отогнутые когти. Отсеков было четыре — эллурцы снова прибыли и, кажется, уже поругались с тоготцами. Страж Хассинельг устало косился на них, опираясь на посох, но не вмешивался.

— Чем больше городов, тем больше мне таскать, — тяжело вздохнул он. — Пора бы с этим завязывать.

— Точно, — сказал Вепуат. — Из Синви и Сэви могут и сами доехать. Вот погода улучшится…

Хассинельг снова вздохнул.

— Калиг говорит — вы плывёте в Улвалу? — он быстро оглянулся через плечо, как будто ночной страж мог его подслушать. — Моя помощь нужна? Есть у вас лодки?

Вепуат оглянулся на дальний ангар душевой и криво ухмыльнулся.

— Не лодки, но кое-что есть. Если только оно согласится.

…Последняя ёмкость «жидкой молнии» перешла из рук в руки. Торговец-Хиг издал электрический треск и поставил на весы грубо сшитый короб. Джагулы переглянулись и придвинулись ближе. Вепуат недовольно сощурился.

— Что это? Дурманные ягоды?

Хиг открыл короб. Ягоды Гедимин узнал — такие же росли по стенам «гостиницы» внутри окаменевшего дерева.

— Не надо это сюда возить, — сказал Вепуат. — Такой товар неугоден Пламени.

— Мы привозим его не для Пламени и его народа, — Хиг шевельнул сложенными крыльями. — О нём просили Джагулы. И вот, мы его привезли.

— Ягоды угодны богам, — вмешался один из Джагульских вожаков. — Всегда так было! Послушай Пламя хорошо — ты, наверное, недослышал.

Он положил на чашу весов кованую пряжку. Хиги переглянулись. Ягоды посыпались на вторую чашу. Джагулы, толкая друг друга локтями, потянулись к ним. Вепуат брезгливо поморщился.

— От этой дряни они спокойнее, — вполголоса напомнил ему Гедимин. Вепуат еле слышно фыркнул.

— Она раздалбывает мозг. И уж точно не стоит таких денег.

— Молния у них всё равно кончилась, — сказал Гедимин, глядя, как Джагулы с полными кошельками ягод выбираются из павильона. Кто-то уже сунул купленное в пасть. В опустевший отсек тут же шмыгнули двое филков. Один из них выглядел как-то странно, и Гедимин не сразу понял, что не так, — у него были нормальные, сарматские ноги вместо выгнутых «Джагульских» ступней.

— На обмен, — филк положил в чашу ульсеновый бубенец. Хиги быстро переглянулись.

— Эй! — Вепуат двинулся вперёд. — Тебе-то на кой местная наркота⁈

Хиги снова переглянулись. Один из них наклонил короб.

— Народ Пламени? Мы уважаем Пламя. Пусть ягоды будут нашим даром.

В чашу выкатился пяток чёрных «зёрен» — и тут же Хиг захлопнул короб и спрятал его под крыльями. Вепуат поморщился, но кивнул.

— Бери. Эксперименты — дело святое. Ешь один, никому не давай… А впрочем — можешь делиться, только скажешь, с кем. А я вас вечером просканирую. Посмотрим, как оно влияет на сарматов.

— Биолог… — еле слышно прошептал Гедимин. Вепуат ухмыльнулся.

— Ну а что? В нашем деле добровольцы всегда в цене. К слову — у тебя не найдётся двух длинных шестов? Из костей там… может, составные? Только нужны очень прочные.

Гедимин мигнул.

— Насколько длинных? Могу собрать — материала много…

Вепуат смерил его задумчивым взглядом.

— Метров по пять. Быстро сделаешь? Надо бы к вечеру.

…Массивные створки сомкнулись. Филки с облегчённым вздохом отпустили тросы и подались назад. Гедимин шагнул к воротам, растягивая за спиной защитное поле, и подёргал тросик связи. Вдалеке зазвенело.

— Приём, — отозвался из-за сомкнутых створок Айзек. — Поле поставил. Начинаем?

Гедимин поднял сфалт, щелчком подвинул линзы — и ворота накрыл широкий пучок зелёного света. Сармат смотрел на серебристые пластины, уложенные внахлёст, и думал, что надо было проложить ворота ещё и ипроном — но ценного металла не хватило.

— Чисто, — доложил из-за створок Айзек; его голос, пройдя по изогнутым узким ходам, сильно исказился, но говорил он чётко. — Хотя «сигма» просачивается. Это максимальная мощность?

— Можно принести твэлы и тут положить, — отозвался Гедимин. — Или что-нибудь взорвать. А для сфалта это предел.

— Выключай, — скомандовал Айзек. Гедимин, погасив зелёное сияние, повернулся к филкам и кивнул на тросы. Через пару минут массивные ворота открылись, и Айзек показал сармату жест превосходства.

— Получается одна крышка в сутки? Неплохая скорость.

— Освободятся водопроводчики — пойдёт ещё быстрее, — сказал Гедимин. — До конца месяца должны уложиться.

Айзек усмехнулся.

— Тогда им будет где жить, пока мы не вернёмся. Что ж, пойдём дальше. Теперь — в туннель между главным и жилым?

…«Зачем, всё-таки, ему шесты?»

Гедимин с двумя длинными костяными палками на плече замедлил шаг у душевой. Вепуат и трое филков тянули за тросы живой дирижабль. Они уже опустили его к самой земле; ещё рывок — и он почти коснулся её лапами.

— Катер на воздушной подушке, — криво ухмыльнулся Вепуат, забираясь зверю на спину. — Гедимин! Давай шесты и лезь сюда! Посмотрим, как оно управляется.

— Чего? — сармат растерянно мигнул — но Вепуат уже отобрал у него шест и с размаху воткнул в гравий. Огромный «трилобит» пролетел пару метров, крутнулся в воздухе, заставив Гедимина растянуться на земле, проплыл ещё немного и замер, покачиваясь.

— Ты цел? — Вепуат выглянул из-за «борта». — А у него ход легче, чем я думал. Только надо потренироваться. Лезь быстрее!

Гедимин забрался на броню — и еле успел схватиться за шест и затормозить полёт. Ещё немного, и зверь смахнул бы хвостом зазевавшийся патруль. Вепуат виновато хмыкнул.

— Я же говорю — надо потренироваться. В воду не полезем, полетим над ней. А если вдруг упадём — не потонем. Нам надо двигаться по течению, только чтоб ветром не сносило. Под брюхо, наверное, поле подсунем. А то лапы намокнут — проснётся, испугается…

Гедимин только успевал мигать.

— Ты на этой твари собрался лететь в Улвалу? Прямо сейчас?

— А чего ждать? — Вепуат показал закинутый за спину раздутый тюк. — Пока вода не успокоится, станцию достроить нам не дадут. Вылетим засветло, может, до темноты вернёмся.

— Айзек зна… — начал было Гедимин, но договорить не успел — очередной толчок шестом швырнул «трилобита» в разлом. Вепуат ловко оттолкнулся от затопленных валунов, развернул «катер» — и туун-шу поплыл по воздуху над серебристой рябью. Купол защитного поля, приделанный к брюху, вдавливался в воду, оставляя тающий след.

— Главное — на обратном пути не промахнуться, — пробормотал Вепуат, отталкиваясь ото дна. Гедимин выровнял «корабль» и угрюмо сощурился на горизонт. Волнение на реке усиливалось, хотя ветер дул еле-еле; ещё пара секунд — и впереди поднялась прозрачная, истекающая водой арка. Следом взлетела вторая, обдав «плот» сарматов брызгами.

— Селасси! — Вепуат, уложив шест меж шипов туун-шу, зажал что-то в кулаке и замахал руками. — Хэ-э-эй! Селасси!

Мелкие серебристые бусины посыпались в воду. Река забурлила. На секунду что-то упёрлось в «днище», приподнимая «плот» над волнами — и по защитному полю протянулась широкая чёрная полоса, окаймлённая зеленью. Туун-шу закачался.

— Хэ-э-эй! — Вепуат, цепляясь за броню когтями, кинул в воду ещё горсть бусин. — Мы плывём в Улвалу! Покажите нам дорогу!

Прозрачная дуга поднялась над «кораблём», окатив сарматов брызгами, и рухнула в воду за другим «бортом». Полоса кипящей воды протянулась к горизонту. Вепуат с радостным воплем схватился за шест.

— Гедимин! Рули по дозиметру!

На корпусе прибора вспыхнул жёлтый светодиод, а вслед за ним — красный. Гедимин изловчился, стряхнул мешающую пластину с экрана, — кривая интенсивности поднималась всё выше. Прозрачная дуга накрыла «плот», облив сармата с ног до головы. Он стряхнул капли с экрана и навалился на шест. Впереди, поднимая волны, шевелилось что-то огромное.

Эта штука определённо была живой — из-под воды на подплывающих сарматов смотрели многочисленные глаза. Их раскидало по рельефному панцирю, как попало, вместе с выростами, шипами, гребнями, отверстиями для щупалец и хоботков. Ещё недавно оно лежало на дне, а теперь всплывало, подбирая корни-якоря. Вода вокруг шла волнами. Между многометровыми выростами вскипала пена — там резвилось что-то длинное и прозрачное.

— Heta! — Вепуат махнул шестом, пытаясь затормозить полёт. Туун-шу врезался в водяную стену. «Палубу» захлестнуло. Гедимин оттолкнулся шестом от чего-то твёрдого, и зверь вынырнул из волны. На «бортах» распахнулись глаза. Туун-шу громко зашипел, раздувая бока.

— Хэ-э-эй! — заорал Вепуат, перекрывая шипение. — Венгутту! Ты хранишь все воды! Ты прокладываешь пути! Мы тебе не враги!

Новая волна едва не смыла Гедимина с «плота». Он вцепился в панцирь всеми когтями. «А торбу, небось, унесло,» — мелькнуло в голове. Сквозь забрызганный, ещё не обсохший щиток он видел, как Вепуат опрокидывает тюк над волнами. Дозиметр заверещал.

— Венгутту! Прими дары от народа Пламени! — крикнул Вепуат, поднимаясь во весь рост. — Мы хотим мира!

Гедимин увидел гребень вздымающейся волны и вцепился в броню. Вепуат растянулся рядом. Туун-шу захлопнул дыхальца — и вовремя: его накрыло, швырнуло и поволокло.

…Гедимин сел на панцирь, стряхивая с лицевого щитка воду. Туун-шу продувал внутренние полости, повиснув над рекой. Вепуат, наклонившись над «бортом», прощупывал шестом дно.

— Почти на месте, — криво ухмыльнулся он. — Вон там наш остров. И надо бы нам торопиться.

Гедимин оглянулся — ни пены и волн на горизонте, ни очертаний гигантской рыбы он больше не видел. «Нырнуло на дно,» — мелькнуло в голове. «Интересно, на чём оно так отъелось.» Он оттолкнулся шестом от затопленного валуна — и внизу мелькнул пёстрый гравий, а в ушах зазвенело от сердитого вопля. Филк, едва не «перееханный» огромным «трилобитом», показал сарматам кулак.

— Опять мы Тикса разбудили, — виновато хмыкнул Вепуат, затягивая узлы на швартовых тросах. «Трилобит» поднялся к самому куполу и там повис, не подавая признаков жизни. Филки-патрульные в дверях барака громко жаловались на «Кета и Хепри»; с кем они говорят, Гедимин не видел, да его это и не интересовало.

— И что теперь? — спросил он у Вепуата. С его скафандра ещё капало. Он выпрямился, пожимая мокрым плечом.

— Что могли, то сделали, — он поднял сигма-сканер. — Самому интересно… Гедимин! Смотри!

На экране сканера не было ничего, кроме гравия. Гедимин проследил, куда направлены «щупы», мигнул и бросил туда сканирующий луч. Там, где недавно рябил разлом, теперь была ровная поверхность. Сармат ощупал её, ожидая, что рука вот-вот провалится в воду, но дыра в пространстве исчезла. Вепуат крутился на месте, обшаривая сканирующим лучом холм. Гедимин, мысленно обругав себя, направил «щупы» вниз. Он видел ограждение посреди коридора, защитное поле над ним — но за лентой был только участок пола. Разлом закрылся.

— Ритуалы, чтоб им всем… — прошептал он, метр за метром обшаривая коридоры станции. Начал он с реакторных залов. Разлома не было.

— Всё-таки сработало, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Повезло. Ты в другой раз не шути с богами, ладно? Хорошо ещё, они тут отходчивые.

Гедимин поморщился.

— И что? Теперь можно достраивать станцию? Никакой ерунды больше не случится?

Вепуат пожал плечами.

— Спроси у Текк’тов. Завтра наверняка приползут.

— Вепуат! — люк лаборатории открылся, выпуская очень недовольного Айзека. Разведчик смущённо хмыкнул.

— Если что — идея была моя. Сам подумай — надо ж было что-то делать!

29 день Лучей, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Низкочастотный гул Гедимин услышал, сидя в бункере, когда из часов высыпались последние песчинки.

— Да иди уже, — бросил ему Айзек, спускаясь в туннель. Его обогнали филки-операторы. Гедимин кивнул им и быстро, почти бегом, направился к выходу. Гул усиливался, заставляя кости вибрировать. «Всё-таки приползли,» — думал Гедимин, огибая толпу филков у душевой. Они тоже смотрели на гудящее «северное» ущелье.

— Идёт! Идёт! — из-под ног сармата выскочили нхельви и всей стайкой понеслись к обрыву, задрав хвосты. В свете жёлтых фонарей из гравия всплывал продолговатый блестящий «валун».

— Вода-путь открывать? — вместо приветствия прогудел Текк’т. Гедимин видел, как на дне ущелья шевелится гравий — существ было несколько, но подниматься на мокрую поверхность они не спешили.

— Жди тут, — сказал сармат, глядя на сигма-сканер. Луч прошёл сквозь толщу скал — и ещё десяток метров наискось, до самого крупного из подземных озёр. Туннель, отходящий от него, был затоплен почти доверху.

«Вентили закрыты. Если они удара не выдержат…» — в мозгу промелькнули цепочки расчётов. Гедимин встряхнул головой и направил луч на каменную «затычку» туннеля.

— Открывай, — сказал он Текк’ту. Продолговатая макушка нырнула в скалу.

— Вторая попытка? — невесело усмехнулся Айзек. Он незаметно подошёл и встал рядом, глядя на сигма-сканер. Луч был направлен туда же, на туннель, соединяющий водохранилища. Каменная пробка уже таяла, по частям уходя в стены. Ещё пара секунд — и вода пошла.

…Хранилища станции наполнились на три четверти. Гедимин долго смотрел на них, прежде чем повернуть вентиль. Сармату было не по себе. «Если я неверно высчитал максимум…» — он оборвал бесполезные мысли. Цистерны наполнялись быстро. Гедимин перекрывал трубы и шёл дальше. За ним тянулась молчаливая вереница филков. Её замыкал Айзек.

Подогреваемые цистерны заполнились последними. Гедимин занёс руку над красным рычагом, но остановился и оглянулся на Айзека. Тот широко улыбнулся.

— Это уже в ведении Тенгеля. Он тут комендант — ему и составлять график душевых.

Один из филков удивлённо мигнул — и тут же шагнул вперёд, оттесняя опешившего Гедимина от вентилей.

— Смена — работать! Запущу за час до отбоя.

Филки, забыв о Гедимине и Айзеке, обступили Тенгеля и загомонили наперебой. Сармат шагнул в сторону, оглянулся на плотно закрытую дверь душевой. Он не помнил, когда собирал эту створку, а тем более — когда её устанавливал. «Обошлись без меня,» — он едва заметно ухмыльнулся. «Обустраиваются. Теперь у них есть душевая… пищеблок сегодня доделают. Теперь жилой корпус — совсем жилой. Осталось сделать в шахте шлюз — и крышку можно будет убирать…»

…Вода из шланга в санпропускнике лилась холодная — сюда Тенгель ещё не добрался и подогрев не запустил. Гедимин ступил в заполненную «раствором» канавку, прошёл по ней и открыл сток. Медленно, с тяжким гулом, открылся шлюз. Айзек стоял на пороге и широко ухмылялся.

— На выходе не хватает дозиметра, — он тронул пальцем проём, оставленный под штангу рамки. — Но это уже наживное. Как пропускник?

Гедимин пожал плечами.

— Шлюзовая камера — это полдела. Нужен дезраствор. А мы так ничего и не нашли.

Айзек развёл руками.

— Сырая золотая глина и пара Зелёных Пожирателей. Больше мне предложить нечего. Навряд ли мы тут найдём аналог меи. А во что мутирует собственно мея…

Он выразительно пошевелил пальцами. Гедимин затолкал створки ворот в пазы и посмотрел на быстро высыхающие канавки. «Зелёные Пожиратели… Удобно им тут будет, на голом камне?»

— Домики для Пожирателей поставим ближе к запуску, — услышал он голос Айзека. Тот задумчиво осматривал санпропускник. — А в целом… В целом — станция обретает жилой вид.

— Завтра будем перекрывать шахту, — сказал Гедимин. — Перенесём подъёмник под землю, в верхнюю камеру. Всё готово, только тросы намотать. Поршневая машина…

Айзек поднял руку.

— Стоп-стоп. Крышки смонтируем, не вопрос. С подъёмником помогу, чем смогу. Ты переносной пока не разбирай, ещё пригодится. А вот с машиной…

Он криво ухмыльнулся, и от его ухмылки Гедимину стало не по себе.

— С машиной ты повремени. Воспроизводимость технологий, помнишь? Пока не воспроизведут, пусть тянут тросы вручную.

— Они что-то там ковали, — вспомнил, поморщившись, Гедимин. Вчера ему было не до горячего цеха — он туда добрался уже в темноте и за печи не заглядывал. «А ведь, правда, ковали. И пора бы им закончить.»

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Вот докуют — тогда посмотрим.

30 день Огня, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Вепуат опасливо покосился на Гедимина.

— А… ему на это смотреть обязательно?

Кенен Гварза возвёл глаза к потолку и тяжело вздохнул. Филки — и те, кто набился в цех, и те, кого вытолкали за дверь — несколько секунд фыркали и вполголоса переругивались. Айзек ничего не слышал — он забрался с двумя филками на склад и там чем-то шуршал и звякал. Ещё через пару секунд он вышел, неся перед собой кованый цилиндр. Гедимин взглянул на шов на боку и болезненно сощурился. «Посмотреть бы, что внутри…»

— Расступись! — Айзек широким жестом отогнал филков от прохода и остановился между печами.

— Наружу иди, — буркнул Гедимин. — С этой штукой — наружу.

Айзек ухмыльнулся.

— Этот цех выдержал кучу твоих опытов. Не говоря уже о работе Альгота. Взрывом больше, взрывом меньше… Расступись!

Он вскинул «арктус», сворачивая вокруг себя и машины защитное поле. Потом присел рядом с ней, смахнул с цилиндра невидимую пыль и заглянул внутрь. Разогнанные филки снова придвинулись ближе. Гедимин, подумав, взял генерацию поля на себя. «Здесь, на Равнине, никогда не знаешь, что и как взорвётся…»

Надо было бы взять сигма-сканер, «просветить» машину, сравнить кустарное изделие с промышленным, но сармат только стоял и щурился. «Чутьё ремонтника» верещало, как толпа Скогнов, но ничего внятного Гедимин не видел.

— Sata! — Айзек открыл клапаны — и тут же, перекатившись на живот, вжался в пол. Машина загудела — сперва тихо, потом — всё громче. Гедимин прислушался к размеренному стуку поршней. «Ход… а нормальный ведь ход,» — с изумлением понял он. «Давление, конечно, не то — где-то травит…»

— Не взорвалось, — подвёл итоги Айзек, поднимаясь с пола. Защитное поле выгнулось, из кольца превращаясь в длинный эллипс. Айзек набросил трос на блоки, подёргал, проверяя натяжение, и подсоединил привод. Он успел ухватиться за канат до того, как тот пришёл в движение — и конструкция на секунду замерла. Потом Айзек поджал ноги и медленно, по дециметру, поехал к машине. Филки взвыли. Вепуат толкнул Гедимина локтём в бок и показал жест превосходства.

— Работает, — Айзек спрыгнул на пол и отпустил трос. — Кто хочет проверить?

…Гедимин всё-таки взялся за сканер. Филки, катающиеся по тросу, уже не обращали на него внимания. Он смотрел на машину и морщился. «Вот чуть бы ровнее. И шов плотнее. И вон тот поршень облегчить — запаздывает…»

— Как я и говорил, — услышал он громкий голос кого-то из филков. — Ничего сверхсложного. Сколько таких штук нам ещё сделать? Когда от нас отстанут со всякой дикарщиной?

Айзек сдержанно хмыкнул.

— Что ж, доказательство неоспоримое, — он оглянулся на поршневую машину и нехотя кивнул. — Можете подключить все моторы. Они вам пригодятся. Будем монтировать главный люк.

31 день Молнии, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Зелёные лучи били в небо, и ветвистые разряды на дне многочисленных небесных складок постепенно зеленели. Сброс энергии с накопителей был давно отработан, и всё же Гедимин приостановился и посмотрел вверх. «Это свечение — его ведь видно очень издалека. Выходит, что мы влияем на всю Равнину.» От этой мысли ему было не по себе.

— Ага! Ты тут, — Айзек, наблюдающий за сбросом, повернулся к Гедимину. — Подземные камеры сброса… Они ведь практически готовы?

Гедимин насторожился, но кивнул. Камеры сброса лежали глубоко под землёй, над пустующими и неподвижными накопительными сборками. Движущие их механизмы ещё даже не были смонтированы — да в них сейчас и не было смысла. Реакторы были пусты, накопительная выстилка — предположительно синтезировалась на заводах Ураниум-Сити, — энергии неоткуда было течь и ни к чему накапливаться.

— Думаю, следующий сброс проведём в одной из них, — сказал Айзек. — Тридцать девятого, скорее всего. И к этому времени… да, к этому времени «Элидген» должен переехать под землю. А значит — нужен хотя бы минимальный контроль. Зеркала, приборы, система управления… В общем, займись одним из блочных щитов. Главный пока трогать не будем. Твэлы выдержат транспортировку?

Гедимин, ошалело мигнув, развернулся к куполу реактора. Горячее волокно коснулось виска. «Что он сказа-ал?» — прогудело внутри черепа.

— Ты хочешь… перетащить реактор под землю? Там же ещё…

— Ну, у тебя в бункере тоже не верх автоматизации, — проворчал Айзек, приподнимая височную пластину. — А корпуса реакторов пора бы проверить в деле.

— Они отстаиваться ещё даже не начали, — буркнул Гедимин, думая, какие из «магнитных» катушек задействовать. «Новые? Или из бункера вынуть? Выну из бункера. Новые пусть лежат. Успеют облучиться.»

Айзек ухмыльнулся.

— Наша удача, что омикрон-кванты не так капризны, как нейтроны. Начнёшь демонтаж «Элидгена» — предупреди. Да, и ты предупреди, вдруг Гедимин забудет. Главную сирену мы не проспим.

«Угу,» — прогудело внутри черепа. Гедимин едва заметно сощурился. «Демонтаж… Как у них всё быстро.»

32 день Жизни, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген — Сердце Пламени

В бункер заглянул Вепуат. Мимо него протиснулись трое филков. Следом прорвалась пара нхельви — но, увидев Гедимина, они тут же метнулись к выходу.

— Он там! Там! — донеслось из открытого люка. Вепуат смущённо ухмыльнулся.

— Нхельви тут везде. Общий сбор… Ты, в общем, поднимайся. Айзек зовёт.

Гедимин уже слышал верещание и писк на разных частотах, скрип гравия под полозьями волокуш, раздражённый голос Кенена Гварзы и гулкий рокот — речь кого-то из ночных стражей. До входа в бункер дотянулась долгая белая вспышка. Верещание чуть притихло, а скрип стал громче.

…«Поезд» из шести волокуш собрался под холмом. Когда аборигены успели привести тягловых зверей, Гедимин не видел — но сейчас животные были запряжены и дожёвывали траву пополам с гравием. Над обрывом стояли двое стражей, оба — в тёмных очках. Гедимин мельком проверил, не вытерлась ли «ткань» оправы, и не расшатались ли стёкла. «Дрянной был гзеш. Мы сейчас делаем лучше. Надо будет смастерить им новые очки. Сегодня, после работы…»

— Что ж, ритуалы — дело важное, — сказал Айзек смущённым Скогнам. Они уже погрузили на волокуши все вещи и забрались сами. Столярная мастерская, их бывший «барак», была открыта настежь. Над обрывом, чуть поодаль от Айзека и стражей, стоял одинокий Бронн с лётным шлемом под мышкой. Он оглянулся на Гедимина и застенчиво ухмыльнулся.

— Синви и Сэви помнят клятвы, — сказал один из Скогнов, посмотрев на сородичей. — Хаос уляжется — мы вернёмся.

«Вернутся?» — Гедимин растерянно мигнул. «Куда они собрались?»

— Ещё раз спасибо вам за помощь, — сказал Айзек, дотрагиваясь до груди. — Будем надеяться, что хаос никого из нас не смоет.

— Вернётесь — сразу говорите! — пропищал Бронн, махнув рукой в сторону лагеря. — Привезём для зверей пищу!

— Они что, надолго? — спросил Гедимин, глядя, как волокуши медленно ползут в темноту. Кто-то шёл перед ними, освещая дорогу жёлтым сарматским фонарём.

— Как выйдет, — ответил Айзек; его глаза слегка сузились и потемнели. — Месяц хаоса — штука малопредсказуемая.

— Какой ещё месяц хаоса? — Гедимину стало не по себе. «Опять я что-то пропустил. А эти трое в курсе…»

— Тот, что идёт за днями воды, — пророкотал Калиг, поворачиваясь к нему. Посох в руке стража горел ровно и ярко; внутри навершия сверкали разноцветные вспышки, пятна, волокна, то собираясь в мозаику, то снова рассыпаясь.

— Тот, что завершится днями камня, — Калиг говорил медленно и торжественно; Гедимин хотел его перебить, но получил с двух сторон локтями под рёбра. — Кайшу, Хранящее Сердце, смотрит на него. Но даже ей он виден неясно. Тяжело с вами прощаться, Равные Куэннам. И с теми, кто уйдёт, и с теми, кто останется. Надеюсь, каменные своды устоят. Мало что на Равнине прочнее их…

«И он уходит?» — Гедимин перевёл взгляд на погрустневшего Навкета. «Они оба уходят. И… мы, похоже, тоже уезжаем. Может, не сегодня, но очень скоро. В следующем месяце будет какая-то очередная дрянь…»

— Что-то Хассек задержался, — Калиг поднял посох над головой, посветил на небо — вспышка заскользила по складкам, постепенно тускнея. Двое стражей огляделись по сторонам и шумно вздохнули.

— Не видит. Не проснулся ещё, что ли?

— Руниен его поднял бы, — отозвался Навкет. — Руниен-то не проспит! Может, Кайшу их позвала?

— Кайшу с утра Хассека не зовёт, — проворчал Калиг. — Да он и днём ей не сильно ну… Бездна!

У края светового пятна что-то шевельнулось. Затем на тропу, махая поднятым над головой посохом, шагнул третий страж. Пёстрое существо с шипами на спине оттолкнуло его и в два прыжка взбежало на склон. Страж исчез, чтобы появиться уже на холме — на долю секунды раньше, чем добежал странный зверь.

— Уже хотели тебя искать, — сказал Калиг. Новый пришелец махнул посохом.

— Провожал Мальгеса. Так, мол, быстрее. Не любят они ходить затемно…

— А придётся, — проворчало существо, переводя взгляд со стражей на сарматов.

— Кайшу очень зовёт, — пояснил Хассинельг, рассматривая гравий под ногами. — Всех. Особенно Дим-мина.

Теперь взгляды сошлись на Гедимине. Тот сузил глаза. «Интересно, что там опять. Я уже думал, о нас забыли…»

— Нас там, надеюсь, не совет стражей ждёт? — спросил Гварза. Хассинельг смутился ещё сильнее.

— Кайшу обещает, что никто не тронет вас. Ни делом, ни словом.

— Собирайтесь, — Айзек повернулся к сарматам. — Гедимин, что с подземными работами? Без нас справятся? Или слишком рискованно?

Гедимин пожал плечами.

— Двери они уже варили. Пусть приступают. Вернусь — проверю, может, поправлю. Только если приползёт Текк’т…

Айзек, не дослушав, махнул рукой.

— Не приползёт. Текк’ты вернутся в месяце Камня. И то не факт. Я подниму смену, дам указания, а ты собирайся. Надеюсь, тебя не заставят чинить всю литейню.

Гедимин даже не усмехнулся. Он думал о Текк’тах. «А ведь их уже вчера не было. Пустили воду — и ушли. Даже не попрощался. А ведь они нам всю станцию построили…» — отогнав бесполезные мысли, он пошёл к душевой. «Посмотрим, чего от нас хотят. Зовёт Кайшу, а не Шесек, — возможно, дело не в литейне…»

Когда он вернулся к обрыву, Хассинельга уже не было. Над дремлющим Мальгесом стояли недовольные стражи. Из-под обрыва за ними настороженно следили два сааг-туула и вооружённые Джагулы-дозорные. Стражи их как будто не замечали.

— Тяжёлый я ему, надо же, — услышал Гедимин ворчание Навкета. — Как Скогнов таскать целыми караванами…

Мальгес нехотя поднялся с земли, встряхнулся, помахивая хвостом.

— За шипы не дёргать! — предупредил он, неприязненно глядя на сарматов. — От вашей брони и так бока мёрзнут.

Калиг шумно вздохнул, выпуская дым из ноздрей.

— Замёрзнешь — обращайся, — он отодвинул Вепуата от шипов ближе к хвосту и встал там сам. — Тут и пойду. Буду смотреть, чтоб тебя не заморозили.

Мальгес недовольно дёрнул хвостом. Гедимин нехотя ослабил хватку — ладонь слишком крепко ухватилась за шип. «А ведь можно что-то придумать, чтобы не тягать их за позвоночник. Наверное, можно. Только я не тем был занят…»

…Когда сарматы ступили под навес, прикрывающий всю спиральную улицу, с них текло ручьями. Мальгес остановился и долго отряхивался. Калиг и Навкет отошли в сторону и принялись шумно дышать. Через десяток секунд с их кожи повалил пар. Гедимин утёр воду с лицевого щитка и огляделся по сторонам.

Аборигены накрыли улицу, но оставили проёмы-водостоки, и ручьи, текущие вдоль дороги, убегали куда-то под город. Торговые навесы исчезли, зато повсюду появились новые садки для летающей фауны — к каждой крыше приделали какую-нибудь сетку или корзину, в которой что-то копошилось. Жители, не обращая внимания на чужаков, сновали туда-сюда с тюками и салазками.

Ворота древнего завода были открыты настежь; вода внутрь не затекала, но воздух и под сводами был влажным. Широкий тёмный зал посветлел и резко сузился — повсюду стояли навесы, подпорки для пологов, на немногих свободных пятачках ставили загородки и раскладывали подстилки. Из уже построенных «отсеков» доносился гул, внутри горел яркий белый свет. Кто-то со стражеским посохом высовывался наружу взглянуть на чужаков, но тут же скрывался — сарматы никого не интересовали. Мальгес оставил «отряд» сразу за воротами; на середине зала из-под полога выглянул Руниен, махнул посохом и выкрикнул что-то гортанное. Хассинельг недовольно дёрнул хвостом и шмыгнул в выгородку. Навкет и Калиг оглянулись на сарматов и почти синхронно коснулись лба.

— Не медлите. Кайшу ждёт.

То помещение, где с сарматами обычно общался старейшина Кайри, тоже светилось белым и гудело. Внутрь Гедимин заглядывать не стал. Ему казалось, что Кайри промчался мимо где-то в первом зале, — но это мог быть любой другой жёлтоволосый Бронн. «Общий сбор стражей. Или — заселение на зимовку? Ни в месяце Льда, ни в месяце Пустоты они так не делали. Месяц Хаоса ещё хуже? Но чем?»

— Мастера-сарматы… — внутри гигантской линзы, повисшей в воздухе, перекатывались сине-зелёные волны, и даже лучи, направленные на пришельцев, были не красными, а зеленоватыми. — Радостно вас видеть в Сердце Пламени. Боги говорят с вами, боги говорят о вас…

Гедимин уткнулся взглядом в поребрик. «Она знает о наших… развлечениях? Интересно, с подробностями или нет?»

— Мы уважаем всех богов Равнины, — сдержанно ответил Айзек. — Но время уходит, а работа не сделана. Для чего ты позвала нас?

Гедимин изумлённо мигнул. «Чтобы Айзек посреди ритуала да вспомнил о работе⁈»

— Отрадно слышать, что дом Пламени строится, — живую линзу сбить с ритуала было не так-то просто. — И близок тот день, когда я увижу его своими глазами. Да устоит он посреди хаоса! Старейшины Скогнов, все города, обратились ко мне в дни Воды. А я обращаюсь к вам. Да утвердится мощь земли, да успокоит она буйство стихий!

Гедимин ошалело мигнул. «Вроде бы информация, а звучит как полный бред. Земля — это она про что? Про нашу планету, про почву или про эту их… стихию?»

Айзек — понял он что-то или нет — только вопросительно хмыкнул. Зелёный луч отвернулся от него и упёрся в неприметную нишу. Внутри блеснула, наливаясь светом, колба песочных часов.

— Измеренное время течёт спокойнее, — снова заговорила Кайшу. — И вот старейшины Скогнов обратились ко мне. Да будет изготовлен измеритель для каждого из городов! Да станет он прочной опорой посреди хаоса!

Айзек толкнул Гедимина в бок. Сармат мигнул.

— Скогнам нужны часы? — Айзек всё-таки выцедил смысл из ритуальных фраз. — Каждому городу? Работа небыстрая…

— Нелегко разделить и измерить время, — согласилась Кайшу. — И тонкая работа непроста… Города прислали костяные опоры и ульсеновую пыль, чтобы вам не биться над этими вещами. Города почтительно просят защитить их от хаоса.

Айзек едва заметно улыбнулся.

— Сколько всего городов? И на какие части они хотят разделить время?

— Всего пятнадцать, от края до края Равнины, — ответила линза. — У вас заведено делить день на сорок частей… что за имя у этой части?

— Час, — ответил Айзек. — Пятнадцать часовых колб… Гедимин, справишься?

Ремонтник пожал плечами.

— Литейную станцию мне освободят? Вручную — дольше.

— Дим-мин — великий мастер, — луч упёрся сармату в грудь. — Пламя слышит твой голос. Оно просит тебя быть осторожным на холодных дорогах. Спустись же в литейни — Шесек ждёт.

Гедимин потянулся было к шлему, но Айзек крепко схватил его за руку и толкнул к воротам.

… — Скогны признали часы! — громко прошипел Вепуат, свернув в пустой коридор. Он зажимал респиратор двумя руками, но Айзек всё равно сердито цыкнул на него. Гедимин убрал с лица ухмылку. «Верно. Признали. Всё-таки поняли, что время на куски не разваливается. Но… какие-то дурацкие свойства часам всё равно приписали. Никак им без суеверий!»

Двое стражей вышли из литейни, покосились на сарматов и прикрылись от них посохами, ускоряя шаг. Из их бормотания Гедимин ничего не понял.

— Мои приветствия, — Шесек смерил сарматов хмурым взглядом и небрежно коснулся лба. — В доме Сердца много кладовых. Не знаю, зачем носить в литейню то, что никак к литью не относится. Забирайте то, что для вас оставили.

Гедимин заглянул в «рюкзак» из скреплённых вместетючков. «Двенадцать, тринадцать… Ага, все пятнадцать. Немного разной формы, но — похоже, делали по одному образцу. Видимо, по тому, что стоит тут, в столице. А вот ульсеновая пыль. Насыпали с запасом…»

— И то, о чём ты, Айсиек, просил, — Шесек кивнул на гружёные салазки. Там лежало несколько заткнутых тростниковых трубок и золотистые глиняные комья.

— Вы его так и держали? — Айзек недовольно сощурился на глину. — Слой настолько тонкий?

— Они лежали в глиняной бочке, — отозвался Шесек. — Мы знаем, что такое живой металл. Может, мы не умеем извлекать из него силу, но никто не хочет незримой смерти. Забирай его быстрее.

— Гедимин, — Айзек кивнул на глиняные комья. — Там, внутри, ирренций. Донесёшь до Элидгена, не облучившись?

Вепуат фыркнул.

— Всё навесили на Гедимина! Давай рюкзак, я понесу.

Гедимин отмахнулся.

— Он лёгкий, — он осторожно разложил по карманам ирренциевые «капсулы». Там, где внутренний слой ипрона был скреплён неплотно, кожу тут же обдало теплом. Гедимин подождал, прислушиваясь к ощущениям, но щупальца по вискам не поползли — слабое тепло было ровным, не пульсирующим. «Ирренций. Давно я не держал его в руках. Айзек что, задумал опыты?»

… — Это всё? — Айзек выжидающе смотрел на Гедимина. Тот широко расставил руки.

— Сам проверь.

— Как знаешь, — Айзек деловито ощупал броню над крупными нишами, подвигал пластины и, громко хмыкнув, вынул из пропущенного кармана глиняный ком. — Так и знал. Гедимин, на кой тебе ирренций? Местного фона не хватает?

Гедимин поморщился.

— Я под местным фоном хотя бы голышом не хожу, — он кивнул на закрытый люк лаборатории, за которым гомонили филки. — А тебе ирренций на кой?

— Это не мне. Это для Маккензи, — Айзек ссыпал все комья в непрозрачный скирлиновый пакет и кивнул на литейную станцию. — Как видишь, свободна. Загружай — и, пока работает, пойдём под землю. У нас на всё про всё осталось восемь дней. Как думаешь, успеем?

…Когда сварка перестала трещать, а остывающий металл — шипеть, Гедимин услышал из-за открытого шлюза сердитые голоса.

— Было наверху два чана и полтораста рыл. Теперь внизу два чана и шестьдесят рыл. А очереди только длиннее! Тенгель, ты как хочешь, а сегодня чаны наши.

— Да мне-то, — комендант подземного барака выразительно хмыкнул. — Это ты медиков предупреждай. Моя забота — чтобы чаны не разбили. А твоя голова меня не волнует.

Айзек заглянул за поворот.

— Осторожнее там — и с головами, и с чанами! Тенгель! Ёмкостей мало, — где заявка для плотников⁈

Комендант снова хмыкнул.

— Не знаю, чем им всем не нравится душ. На Земле мылись — и ничего. Сколько заявок-то писать? Полсотни?

— Потом тут будет двести рыл, а очереди — на полгода, — проворчал недовольный филк. — Хотя бы десяток — один на двадцатерых…

— Ты помни, что это развлечение, а не что-то обязательное, — проворчал в ответ Айзек, возвращаясь в главный коридор. — Вот что делает с сарматами нехватка водоёмов…

— Что они там делят? — спросил Гедимин. Ему вспомнились деревянные чаны в душевой. «Это же вроде вещи Альгота. Зачем они другим филкам? Причём тут общая численность?»

— Чаны для купания, — отозвался Айзек. — Приучились у местных — залезть в воду и мокнуть. Нет, ну оно приятно… Мн-да. Выпустить их в местный водоём я ещё не готов. Слишком много фауны.

«Чаны для купания…» — Гедимин поморщился было, но вспомнил, как сам нырял в прорубь и лежал подо льдом. «Пусть только вовремя дезинфицируют. А то устроят рассадник спор. Тут от них и так не знаешь, как избавиться…»

33 день Металла, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня

Стеклянная колба легко умещалась на ладони, но когда Гедимин составил пятнадцать в ряд, они протянулись вдоль всего бункера. Сармат сверился с часами — отмеренный срок истекал. Он прошёл вдоль ряда, заглядывая в каждую колбу. Песок почти иссяк; если какие-то из примитивных часов и шли быстрее других, то на ничтожные доли секунды. «Можно подумать, аборигены будут сверяться,» — Гедимин невесело ухмыльнулся. «Или сверять часы с эталоном. Всё, что меньше суток, для местных мелочь.»

— Проверяешь? — хмыкнул Айзек, посмотрев на длинный ряд песочных часов.

— Уже проверил, — отозвался Гедимин, снова сверяясь с наручным передатчиком. «Чуть-чуть спешат. Меньше секунды… А, местные боги с ними всеми! И так сойдёт.»

— Можешь отправлять Скогнам, — вслух сказал он. — Как они их вообще думают забирать? Пришлют караваны? Изо всех пятнадцати городов?

— Пришлют Хассека, — отозвался командир, опуская изученную колбу на пол. — Отнеси пока всё это в лабораторию… и повернись спиной. Опять гребень прорастает?

Гедимин дотянулся до лопатки, сдёрнул щиток, — на ладони осталась кривоватая пирамидка. Её вершина ещё не превратилась в длинный шип, но вытягивалась на глазах. Гедимин беззвучно выругался и сжал её в кулаке так, что посыпалась фриловая пыль.

— Быстро не жди. Пойду чистить скафандр.

…Через час, уже в гладкой, но ещё горячей броне, Гедимин спускался в шахту. Верхняя её часть была ярко освещена — в шлюзовой камере дежурил у подъёмника филк, и на стену рядом с ним повесили фонарь. Массивная крышка люка медленно отодвинулась, стрела подъёмника развернулась к провалу. Гедимин, нелепо ухмыльнувшись, шагнул в клеть. «Уже почти нормальный лифт. А скоро будет почти нормальная станция.»

… — Ага! Тебя и ждали, — повернулся к нему Айзек, застрявший в плотном кольце филков. Филки переглянулись и нехотя расступились. На их комбинезонах белели пятна цемента.

— Облицовка уложена, — сказал Айзек. — Вся, по всем корпусам.

Он отстегнул от пояса термобластер и покачал на ладони. Филки снова переглянулись.

— Имеет смысл проверить, — сказал Айзек. — Начнём с термоизоляции. Потом перейдём к экранам.

Гедимин покосился на сфалт. «Проверка экранов… Это надо будет весь реактор наружу вытаскивать. И то излучение слабовато. Через линзы его, что ли?»

— Смену гони наверх, — сказал он Айзеку. — А лучше — на соседний холм. Если экраны всё-таки пробиваются…

— Тихо-тихо, — остановил его Айзек. — Сначала посмотрим глазами, потом — сканером. Если они в принципе пробиваются, ты же первым и спохватишься. А потом уже проверим всерьёз.

…Ослепительный зелёный луч скользил по золотистым плитам. Фонари Гедимин убрал — от такого облучения они могли и взорваться. За спиной стоял блестящий корпус реактора и «проросшие» из него коридоры оттока. Внутри сармат уже был, обшарил лучом сантиметр за сантиметром, — передатчик на запястье не издал ни звука.

Луч скользнул вверх, на долю секунды упёрся в купол. На запястье мигнул светодиод. Гедимин, вздрогнув всем телом, прикрыл сопло и ткнул в передатчик.

— Чисто, — доложил Айзек. — Ты докуда дошёл?

— Верхняя точка, — Гедимин облегчённо вздохнул. — Теперь пойду на «север». Следи!

…Пару часов держать сфалт на весу было непросто, но Гедимин не думал, что так сильно устанет. Из клети он еле вышел — и тут же, у шахты, тяжело опустился на гравий. По бровным дугам стекал пот. «Чего внизу не зашёл в душ? Теперь ползти до ангара…»

Кто-то рядом сочувственно хмыкнул.

— А Айзек говорил — «сегодня только испытания, только испытания!». Что вы там такое таскали?

«Вепуат…» — Гедимин, досадливо щурясь, поднялся на ноги. «И правда. Странно, что меня так измочалило. Ладно, воротами займусь вечером. С грубой сваркой и без меня справятся.»

— Да ты не бегай, — Вепуат хотел подставить ему плечо, но сармат только вяло отмахнулся. — Сейчас под холодной водой очухаешься.

…Струи, стекающие по плечам и спине, приятно холодили кожу. Гедимин повернулся так, чтобы текло и на грудь. Скафандр не переполнялся — клапаны спуска были открыты. Вепуат не уходил — топтался рядом, смущённо разглядывая складчатый пол.

— Чего там? — спросил Гедимин, когда в голове прояснилось. Он взвесил сфалт на руках и недоумённо хмыкнул. «Вот было бы с чего уставать… Может, хватанул „сигмы“, пока там ползал? Или тренироваться надо чаще?»

— Тут Джагулы приходили, — сказал Вепуат. — Джелеги и Улгехи. У них печи теперь есть, а шихта кончилась. А сами они туда сунуться боятся. И Хеллуги тоже боятся. Но у них шихты больше — они себе уже всего наделали. Теперь крутят бусы на обмен. Ну, всё лучше, чем в набеги ходить…

— Кончилась шихта? — Гедимин закрыл вентиль. — Там ещё не стемнело? Поднимай их, сейчас поедем. Что они там делают, на своих печах? Видел?

— Всё делают, — Вепуат радостно ухмыльнулся. — И бусы, и кувшины, и чашки, и жаровни. У сновидца уже и зеркало есть. Кривоватое, но что-то видно. Джагулы — они быстро учатся. Мне вот интересно, что там у Кьюссов. Своё стекло у них уже есть. А как там с зеркалами?

— У них стекло мутное, — буркнул Гедимин; думать о Кьюссах ему совсем не хотелось — на ум тут же приходили лазерные турели и дроны-миноносцы. — Бластеры у них и так есть. А мы их даже не изучили.

…Дождь над Сфеном Огня лил вполсилы. Растения лезли отовсюду, нависали над раскалёнными трещинами, покрывали плотным ковром стеклянную россыпь. Над ними сновала летучая мелочь. Гедимин спустился за шихтой, но быстро вернулся на броню. Вепуат так и сидел на загривке сааг-туула, задумчиво глядя в небо.

— Зверя-то надо вести на зимовку, — сказал он, когда Гедимин остановился рядом. — На станцию он не пролезет. Но это я сам сведу, тебе мешать не буду. Вроде Хигесг недалеко, но пару дней ведь проездим…

35 день Кислоты, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Последнюю печь погрузили на волокушу и потащили к шахте. Опустевший ангар горячего цеха казался непривычно просторным. На пороге стоял Кут’тайри, смотрел на волокушу сквозь скрещенные пальцы и еле слышно что-то насвистывал. Холодный сырой ветер продувал цех насквозь, трепал огненную гриву жреца и бахрому длинной накидки. Кут’тайри даже не ёжился.

— Внизу есть место для гамака, — сказал ему Гедимин, останавливаясь в воротах. Он помог перевесить печь на тросы, но от подъёмника Айзек его прогнал. Теперь он думал о подземных транспортёрах и их сдвоенных канатах. То, что прядильные и ткацкие станки доехали без проблем, успокаивало слабо. «Они ведь легче. А цельнолепную печь даже не разберёшь…»

— Народ Пламени очень гостеприимен, — рассеянно пробормотал Кут’тайри, заворачиваясь в накидку. — Но я пока не готов войти в дом Пламени. Как и многие здесь…

Из-за стены донеслось сердитое фырканье.

— Мы что, всей толпой лезем под землю? Это после двух-то затоплений⁈

— Проблему с водой решили, — сдержанно ответил Айзек; кажется, и ему уже надоело уговаривать и успокаивать. — Там безопаснее, чем наверху. А воздуха даже в избытке.

— Мало было цементной пыли, теперь ещё и асбестовая, — обречённо вздохнул кто-то из филков. — Говорил же я — иди в дозоры! Они хоть наверху…

Ворчание заглушили щелчки блокиратора — клеть с недовольными сарматами поехала вниз. Гедимин оглянулся на пустой ангар и тяжело вздохнул. Ему было не по себе.

… — Чисто, — доложил Айзек из закрытого шлюза. Передатчик погас — и тут же мигнуло светодиодом другое запястье. Айзек весело хмыкнул.

— Хассек! Ты не туда пришёл. Тут пока смотреть не на что.

Из-за медленно отодвигающейся створки протёк белый свет. Страж, держа в руке костяной посох, вертел головой во все стороны. Гедимина он заметил не сразу.

— Дом Пламени! Сколько тут огней… А это ворота? — он попытался сдвинуть створку и уважительно хмыкнул. — Сплошь металлические…

— Не столько огней, сколько отражателей, — Айзек указал на систему зеркал. — Могли бы и у себя повесить. Сразу стало бы светлее.

Хассинельг не ответил. Он оглядывался по сторонам, замирая перед каждым приспособлением.

— Наверх поедешь с нами? — спросил Айзек. Страж, опомнившись, махнул посохом. От белой вспышки фонари вдоль коридора замигали.

— Не, я — своим путём. Наверху встретимся, — он широко ухмыльнулся. — Я за измерителями времени. Скогны насели, не отвяжешься. Еле уговорил не идти со мной. И так сейчас бегом по пятнадцати городам… хорошо, идут дни Воды, — в другой месяц не пошёл бы!

…Гедимин сложил часы в рюкзак. Внутри было больше сухих листьев, чем полезного груза, — сармат надеялся, что хрупкие колбы выживут.

Когда он вышел из лаборатории, Хассинельг стоял у трапа рядом с Вепуатом и разглядывал коротенький, но толстый свиток.

— Кьюсские письмена? Знают, ясное дело, — страж махнул хвостом. — Хиги и Кьюссы — они давно дружат. Доверишь им зверя? Я бы вот не стал. Кьюссы, опять же…

Вепуат шумно вздохнул.

— Выбор-то невелик. Не в столицу же его тащить. За мелкими зверьми присмотрят Джагулы. А крупного надо везти в Хигесг. Ты только не тяни, ладно? Завтра же сходи к ним. И скажи, что ответят.

— Ясное дело, — страж упрятал свиток в поясную сумку и заглянул в навершие посоха. — Дорогу обещают лёгкую. Это, наверное, из-за измерителей времени.

— Хочешь — и тебе такой сделаем, — Вепуат оглянулся на Гедимина. Страж махнул хвостом.

— Не надо. Осторожнее с водой! Тех, кто дружит с Асгааном, она не любит.

Рюкзак он ухватил за лямку в последний момент, уже тая в воздухе. Сарматы переглянулись.

— Кто ему там чего обещал? — еле слышно пробормотал Вепуат.

36 день Мрака, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Двери душевой были закрыты на два засова. Гедимин покосился на сигма-сканер, — дальний вход тоже был заперт. У подъёмника горели фонари, и толпились филки, — подземную душевую сегодня открыли для всех.

«Идти, нет? Толкотня…» — Гедимин огляделся по сторонам и тихо поднял засовы. «Свет зажигать не буду. Если Икси и придут, я им не помешаю.»

…Не успел он спустить из скафандра воду и закрыть вентиль, как по коже потянуло холодом, а в наушниках зашелестело.

— Купайтесь, — сказал Гедимин, глядя в плотную черноту. — Вон, там для вас два чана.

Что-то прошуршало мимо, тронув висок ледяным когтем. Сармат на ощупь пошёл к воротам. По ту сторону уже насмешливо хмыкал Вепуат.

— Не бойся, — сказал он кому-то. — Икси его знают. А если что — я бы за них опасался!

У душевой, прикрываясь от неё светящимся посохом, стоял Хассинельг и рассматривал спящий «дирижабль» над крышей. Туун-шу вчера дремал на половинной высоте; сегодня он поднялся под самый купол, но так и не проснулся.

— Если выезжать, то сегодня, — сказал страж, повернувшись к Вепуату. — Хаос уже на подходе. В последние дни Воды на дорогах бывает всякое. Да и вообще…

Вепуат ухмыльнулся и протянул Гедимину руку.

— Следи тут за станцией, ладно? Мы уедем на пару дней.

За куполом громыхнуло — где-то вода подмыла непрочный склон. В ущелье шевельнулся кто-то из сааг-туулов, коротко скрипнул и затих.

— Я с тобой, — хмуро сказал Гедимин и покосился на плазморез. — Мало ли…

За спиной громко хмыкнули.

— Атомщик! Ты-то куда собрался⁈ Монтаж последних ворот…

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Да, ворота. Последний шлюз. Времени, и правда, мало.»

— Осторожнее там, — буркнул он, крепко сжимая ладонь Вепуата.

Разведчик огляделся по сторонам, ухмыльнулся и кому-то помахал.

— Хэ-эй! Уттунри!

Бронн в лётном комбинезоне вздрогнул, развернулся и ускорил шаг.

— Я поведу зверя на зимовку, — сказал ему Вепуат, присаживаясь на корточки. — Для тебя работы, считай, не будет. Айда с нами! Сделаем по дороге круг, отвезём тебя в Алвен.

Уттунри дёрнул вибриссами и недовольно наморщил нос.

— Зачем мне в Алвен? Я — садовник Пламени. Мои сады тут, и я за ними слежу. Тут я быть и должен.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Останешься тут? У нас же для тебя даже пищи нет.

Уттунри зубасто ухмыльнулся.

— А я поговорил с вождями Хеллуг. Мне оставят припасы. А подстилки и кокон у меня есть. Ты ведь скажешь, чтобы меня пускали к воде и к жаровням?

Вепуат поспешно закивал.

— Пойдём сейчас, пока мы не уехали. Я тебя устрою в отсеке, найдём жаровню… Ты точно не хочешь в Алвен? Смотри, месяц на исходе.

Они пошли к бараку. Гедимин глядел им вслед, угрюмо щурясь, пока Айзек не взял его за плечо.

— Надеюсь, Вепуат в дороге не задержится. Последние дни Воды, по слухам, небезопасны.

37 день Льда, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Раскалённые добела швы быстро тускнели, остывая. Серебристый металл тхелен хорошо переносил резкое охлаждение, но на всякий случай Гедимин обернул створки защитным полем. Оттуда, где он стоял, отсек управления просматривался, как на ладони, — гигантская ракушка-пульт с костяными рычагами, управляющие тросы в прижимных петлях, ниша с «кислородным генератором» и запасами воды и субстрата… Кресла сюда ещё не притащили, хотя в одном из отсеков Гедимин их уже видел — наверное, у коменданта остались лишние от жилого корпуса. В нише у ворот поблескивал стеклянный корпус рамочного радиометра. Подвес держался чуть выше нуля — станция, как и вся Равнина, «фонила» безо всяких реакторов.

Передатчик на запястье Гедимина мигнул и загудел.

— Хватай три термочаши — и бегом наверх! — почти выкрикнул Айзек и тут же отключился. Гедимин удивлённо мигнул. «Что у них там? Какая авария?»

Когда он, набив карманы кейеком и собрав стопку термочаш, выбрался к подъёмнику, клеть как раз ехала вниз. С неё ссыпались на дно шахты два десятка филков, и Гедимин едва успел за неё уцепиться — дежурный тут же дёрнул её к поверхности. В верхнем отсеке встревоженно галдели, но эхо мешало разобрать слова. Чем выше поднималась клеть, тем холоднее становился воздух. Из-за неплотно закрытого люка тянуло ледяным сквозняком.

— Старший! Вот тебя тут только не хватало!

Филки шарахнулись к стенам, пропуская громоздкого сармата, и тут же сомкнули строй за его спиной — они торопились запрыгнуть в клеть. Кто-то уцепился за петли снаружи — никто не хотел ни минуты лишней оставаться здесь, на холоде. «Минус четыре,» — Гедимин на бегу сверился с термометром. «Откуда⁈»

Под ногами затрещал иней. Верхний слой гравия промёрз, оброс белыми и синими кристаллами. У дверей ближайшего барака темнело талое пятно. Из-за угла выглянул Айзек, облегчённо вздохнул и резким жестом позвал Гедимина к себе. За бараком, под ажурным куполом, повис золотистый огненный шар.

— Давай чаши, — выдохнул Айзек. — Вот говорил же — уходите!

Он подсунул «термоэлементы» под сгусток плазмы. Гедимин накидал кейека. Съёжившийся шар зашевелился, расширяясь. «Плюс десять,» — Гедимин посмотрел на термометр. «Это под куполом. А что снаружи?»

И долина, и дальние холмы покрылись ледяной коркой. С обрыва свисали сосульки. Деревья втянули все листья; то, что осталось торчать из ствола, обросло льдом и безжизненно повисло. «Минус сорок,» — Гедимин беззвучно выругался. «Откуда⁈»

— Заморозки? — он повернулся к Айзеку; тот следил за температурой вокруг сгустка плазмы и наружу даже не смотрел. — Чего не предупредил⁈

— Никто не знал, — отозвался командир, уплотняя купол над огненным постом. — По всем прогнозам день очень слабый. Но — тридцать седьмое. Хаос, считай, на пороге. Сейчас тут погода… очень малопредсказуема.

В небе блеснули серебристые линии. Двигались они в одном направлении — куда-то на «юг». Айзек глянул на них и сразу помрачнел.

— Следи за внешним куполом, — бросил он Гедимину, поднимаясь на крышу. Сторожевой пост на ней опустел — похоже, все филки забились под землю. Сармат щурился на обрывки серебристых лент в небе. Они извивались, резко меняли положение, но волокло их к «югу». На купол упало несколько снежинок.

— Вепуат в дороге, — еле слышно пробормотал Айзек. Он смотрел на сигма-сканер, повернув «щупы» к «южному» ущелью. На его дне залегли два сааг-туула. Их дыхальца были закрыты, панцири обросли инеем.

— Он в скафандре, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе. Ещё несколько серебристых змей проползли с «севера» на «юг». Их всех тянуло в одном направлении — и с направлением ветра оно не совпадало.

— Какой день завтра? — спросил он. Айзек тяжело вздохнул.

— По календарю — Пустоты. А что будет, никто не скажет. На то он и месяц Хаоса. Говорят, в худшие годы он длится дней по сто. Ты купол укрепи на всякий случай… и с реактором пора что-то решать.

38 день Пустоты, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Из-за приоткрытого люка донёсся шум дождя. Шуршало громко, а где-то ещё и журчало. Оценить силу дождя Гедимин не успел — раздались шаги. Шли двое в тяжёлых скафандрах, и никто в мягких сапогах следом за ними не спускался.

— Уран и торий! — Айзек небрежно шевельнул ладонью, глянул на монитор и повернулся к реактору. — Глуши установку.

Гедимин мигнул.

— Зачем? Она в норме.

Кенен закатил глаза.

— Субординация, мать её колба…

Айзек укоризненно хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Последние гермоворота вчера установили?

Сармат растерянно кивнул.

— Радиозащитный экран проверили?

Гедимин снова кивнул, но растерянность только нарастала.

— Готовься демонтировать реактор, — сказал Айзек, сверяясь с наручными приборами. — Выгородим тебе коридор до главного корпуса. Твэлы выдержат? Не развалятся по дороге?

Мигать Гедимин начал ещё в конце первой фразы; на последней он кое-как совладал с мышцами век и сердито сощурился.

— Какой демонтаж? Какой главный корпус⁈

— В котором две активные зоны, — терпеливо сказал Айзек. — В одну из них сложим твои стержни. Реактор наверху оставлять нельзя. Следить тут за ним будет некому.

Гедимин едва не поперхнулся.

— Вы в себе? Там, внизу, ни кварка нет. Ни вентиляции, ни оттока, ни выстилки…

— Излучение наружу не выйдет? — перебил его Айзек. — Коридоры перекрыть. Реактор заглушить и не запускать. Греется он слабо.

— И чем меньше к нему будут лезть, тем лучше, — закончил за него Гварза. — Все предупреждены — до нашего возвращения в главный корпус ни ногой! Айзек, ворота закрыты?

— Загрузочной машины тоже нет, — вставил было слово Гедимин, но на него зашипели с двух сторон.

— На руках опустим, — Айзек стряхнул с рукавов невидимые пылинки и подобрал часы, оставленные у монитора. — Это всё — тоже демонтируем по ходу дела. Ну что, открываем главный корпус? Боюсь, не залило бы.

…Сквозь белые стенки Гедимин не видел ничего — только чувствовал, как колышется под ногами гравий. По плато, подмывая толстый слой обломков, текла невидимая река. То, что сармат держал в руках, было обмотано в три слоя защитным полем; кокон, подёрнутый зелёной рябью, казался горячим. Волокнистые щупальца обвили руки, сомкнулись на спине; часть их, как чувствовал Гедимин, прошла прямо сквозь грудную клетку. «Вот я выпущу его в активной зоне, а оно меня не отпустит,» — сармат криво ухмыльнулся.

— Новый бункер, — прошептал он, уткнувшись в кокон лбом. — Как я и обещал. Большой, тебе по размеру. Там уже немного осталось достроить. Привезём тебе новых твэлов. Накопителя…

Горячие волокна дрожали на коже. «У-уйдёшь?» — прогудело внутри черепа, и Гедимин почувствовал тоску и холод. Это были не его ощущения; сармат вздрогнул и ускорил шаг.

— Мы вернёмся, — пообещал он.

…Гермоворота закрылись. Гедимин отцепил привод от поршневой машины, заблокировал створки и повернулся к Айзеку и Гварзе. Они сосредоточенно смотрели на дозиметры. Наконец Айзек, кивнув, выключил прибор и едва заметно ухмыльнулся.

— Что ж, проверим, как реактор ведёт себя без присмотра. Отдохни, а мы с Кененом начнём консервацию зданий. Вот с твоего бункера и пойдём. За матрас не бойся — перенесём его в фургон.

— Консервация? — повторил Гедимин, чувствуя холод под рёбрами. — Всех зданий? А филки…

— Давно в жилом корпусе, — отмахнулся Айзек. — Ещё со вчерашнего дня. Можешь и ты тут ночевать. А мы с Кененом займём фургон. Но я думаю — нам сейчас лучше не разбегаться.

…Когда из барака всё вынесли, Гедимин не знал, — но внутри осталась система вентиляции и голые каменные стены. Гладкие, без привычных прямых углов и выделяющихся стыков, они казались костяными — будто сармат шёл внутри гигантского пористого скелета. Он смотал отцепленный трос, сунул под мышку бесполезный пульт управления и оглянулся на плотно закрытые лючки. «Защитный купол уберут. Теперь металл и кислота будут литься прямо на крышу. Посмотрим через месяц, что от неё останется.»

Далеко на «юге» что-то взвыло и загрохотало. В ущелье заворочались сааг-туулы. Вой, визг и дребезжание стали громче — но их перекрыл вопль одинокой трубы. Гедимин выглянул из барака и увидел Айзека. Тот стоял на тропе и дул в кованую раковину.

…На панцире сааг-туула светлели свежие щербины — что-то местами слущило слой брони. Вепуат оглянулся на зверя и смущённо хмыкнул.

— Не знаю, чего им было надо. Накинулись, мы еле успели задраить люки. Так и лежали битый час, пока им не надоело. Не любят нас существа Льда, что тут скажешь…

Джагул в пернатой накидке шумно фыркнул.

— Лёд никого не любит. Ему нечем.

Кроме Урджена, из кочевников никто не спешился, но многие вылезли на броню — и явно чего-то ждали. Из ущелья выглядывали вожаки Джелегов и Улгехов; звери разминали лапы и встряхивались, будто готовились к дальнему переходу.

— Мало пищи, плохая охота, — проворчал Урджен, оглянувшись на сородичей. — Знаем, что вы уходите. И мы уйдём. В месяце Хаоса никто не воюет. Защита не нужна.

— Идите, конечно, — кивнул Вепуат; Гедимин видел, как его глаза темнеют. — Наши клятвы в силе, и хаос их не разрушит.

— Хеллуг помнят свои слова, — Джагул склонил голову. — Хороший сон — зелёный луч в небо. Два самых ярких луча. Хаос отступит — мы вернёмся.

По панцирю сааг-туула из приоткрытого люка спускали раздутые тюки и бурдючки с чем-то булькающим. Вепуат оглянулся на спущенное и удивлённо хмыкнул.

— Это всё для одного Бронна? Вам самим-то осталось?

Урджен дёрнул ухом.

— Ему тут месяц сидеть. Ваша еда растёт сама. Свою он где возьмёт⁈

Он ухватился за свисающий трос-щупальце и взлетел на загривок зверя. Завыли трубы. Огромное животное медленно спускалось по тропе, пока не влилось в маленький караван. Вепуат подошёл к обрыву. Сааг-туулы брели на «восток», и сармат двигался за ними, пока их, одного за другим, не поглотил разлом. Вепуат остановился и тяжело вздохнул.

— Вот могут же, когда захотят… — пробормотал он еле слышно. — Не думал, что буду скучать по кочевникам. Нормальные существа, когда дурью не маются…

Он стоял вполоборота и не видел, как Гедимин криво ухмыляется. «Ты ещё по Равнине поскучай. Надеюсь, через месяц не начнётся всё сначала — шпионаж, диверсии, набеги, бомбёжки…»

Он покосился на закрытые ниши скафандра — там лежали прихваченные из лаборатории комья ирренциевой руды и слитки ипрона. «Если так — обойдёмся и без богов. Всё равно результат один.»

39 день Воздуха, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген

Огромный городской купол разрушили ещё с вечера; Айзек отключил «сивертсены» и погрузил их в фургон. Теперь они стояли в первом отсеке, рядом с матрасом Гедимина. Куполов на холме осталось два — над передвижной лабораторией и над «огненным постом» на «востоке».

Из вентиляции донёсся треск. Гедимин насторожился, поднял сигма-сканер, — оборудование было исправно. Треск раздался снова — и в этот раз он перешёл в раскатистый грохот. Над Элидгеном начиналась гроза.

Снаружи шёл дождь. Скукоженные почерневшие остатки растений валялись там, где когда-то был воздуховод. Их было много и в ущельях, но там под гравием прорыли ходы ворсистые падальщики. Органику растаскивали быстро.

«День Воздуха,» — сверился с календарём Гедимин, прежде чем взглянуть на небо. Оно было рассечено сверкающими трещинами. Ветвистые разряды переплетались на их дне, иногда срываясь вниз. Тогда грохот подхватывало эхо.

— День Молнии? — Айзек остановился на трапе. — М-да, хорошее такое смещение.

— Будет шторм? — спросил Гедимин. На что смотреть, он не знал, и поэтому уставился на дозиметр — и увидел, как график интенсивности излучения дёргается, неритмично извиваясь, а стрелка-указатель мечется из стороны в сторону. «Это здесь называют хаосом?» — сармат невольно поёжился. «Не нравится мне всё это…»

Айзек пожал плечами.

— Для шторма слабовато… но — ещё не рассвело. Кенен! Вепуат!

Сарматы, обогнавшие Гедимина и Айзека по пути к шахте, остановились и оглянулись.

— Сначала наверху кое-что закончим, — командир поднял «арктус», накрывая лабораторию непрозрачным куполом.

Они обогнули опустевший цех. Все станки оттуда вынесли давно; вчера законсервировали и жилую часть и запечатали двери. На мокрых жёлтых стенах и пёстром гравии дрожали красноватые отсветы. «Огненный пост» превратился в шар багрового огня и пульсировал, постепенно сжимаясь.

— Воины Шакхи прощаются со жрецами Пламени, — кто-то из Сэта на секунду принял отдалённо гуманоидный облик и прижал руку к груди. — Да будут прочны стены его дома! В пещерах Шакхи не смолкает его песнь.

— Да не тронет вас хаос, — Айзек склонил голову. — В месяце Камня мы зажжём огни.

— И мы будем ждать, — очертания Сэта уже расплывались. Огненный шар сжался до размеров кулака — и вывернулся наизнанку, превращаясь в гуманоида. Тот убрал руку с зеркального медальона и поднял в почтительном жесте.

— Мастер Айсек! Ты обещал мне место в доме Пламени, — Кут’тайри втянул в себя языки огня и завернулся в накидку, убрав под ткань раскалённую гриву. Дождь падал на него и тут же испарялся. Вепуат вскинул руку, накрывая Сэта защитным полем.

— Не хочешь вернуться в Шакху? — удивился Айзек. — У нас тебе будет холодновато.

— Моего огня мне хватит, — Кут’тайри чуть наклонил голову. — Не зря Пламя его усилило. Я слышу, как оно поёт.

«Ку-ут-ти,» — прогудело в голове Гедимина. Жрец навострил уши.

— Идём, — буркнул Гварза, болезненно морщась. — Айзек, чего ты там наобещал?

…Гедимин следил за строительством этого отсека, но вот оборудовали помещение уже без него. Он машинально поправил дверь, туго входящую в паз, и огляделся. В стены узкого отсека были вбиты крепления для гамака, рядом стояла жаровня из тёмно-синего металла. Ещё одна металлическая конструкция — пять чаш причудливой формы, объединённых вместе — стояла посреди помещения. Пол вокруг него был выложен цветной смальтой. На стенах кто-то начертил два символа — языки огня и зелёный «трилистник». Покрасили их густо, не скупясь на цветную церу, — даже без штатных фонарей в отсеке было светло.

— Это для розжига, — Айзек приоткрыл каменную задвижку и положил в нишу пару больших туб. — Альгот просил передать. Держи связь с сородичами. Если всё будет плохо, сможешь уйти.

Кут’тайри вскинул голову. Вдоль шеи проступили раскалённые докрасна пятна.

— Если Пламени суждено погаснуть — куда идти мне, его жрецу? Я не оставлю его, мастер Хеттийиррн.

Гедимин растерянно мигнул. Сэта дотронулся когтистыми пальцами до его груди и склонил голову.

— Эти стены устоят перед хаосом. Почему вы уходите?

— Много дел… в нашем городе, — отозвался Айзек. — Гедимин! Вепуат! Сегодня ночуете под землёй. Ночью погоню бронеход на последнюю декомпрессию.

Вепуат огляделся по сторонам и едва заметно поёжился.

— Зачем гонять-то? Как-нибудь дотерпел бы до утра. Мы же утром поедем, с первым светом?

Айзек покачал головой.

— Ближе к вечеру, тески. Нам ещё надо по времени совпасть. И ни во что завтрашнее не вляпаться. Осторожнее, ладно? Никаких приключений перед отъездом!

40 день Воды, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген — Дальний Край

Гедимин проснулся от шума подъёмника и недовольных возгласов. Из шахты поднялась утренняя смена, и ночная на что-то жаловалась, то и дело кивая в сторону «лёжки» сарматов. Гварза спал где-то внизу; в верхнем шлюзе ночевал, кроме Гедимина, ещё Вепуат. Услышав шум, он зашевелился и потянулся за флягой. Филки замолчали и недружелюбно уставились на сарматов.

— Вниз? — спросил Гедимин, допивая Би-плазму. Он полночи ворочался. Все работы были закончены, проверки пройдены. «Ещё немного — и Земля. Нормальная планета с нормальной физикой…» — он встряхнулся, пытаясь отогнать беспричинную тревогу. «Нормальный душ и нормальный барак. Ни ксенофауны, ни омикрон-лучей…»

— Погоди, — Вепуат смотрел на экран сигма-сканера. — Там бронеход подъезжает. Пойдём Айзека встретим.

…Бронеход, обёрнутый белесым защитным полем, отползал от тропы к открытой шахте «Элидгена». Сарматы остановились. Гедимин покосился на небо, потом — на календарь. «По приборам день Воды. А на деле, похоже, день Камня,» — он снова взглянул на пёстрые складки и пятна над головой. Их слегка заволокло дымкой, и Гедимин не мог понять, как в таких редких облаках помещается столько дождя. Шахту прикрыли защитным полем, но сарматы стояли снаружи — и струи стекали по броне.

— Проснулись? — Айзек выглянул из кабины и погасил дальний свет. — Это кстати. Надо кое-что вынести из фургона. Лёгкое, но громоздкое.

Он спрыгнул в люк, и Гедимин услышал его оживлённый голос и растерянное бормотание филков. Потом загудел подъёмник. Сармат зашёл в лабораторный отсек. Обогнавший его Вепуат уже рассматривал контейнеры в ячеистой плёнке. Их тут было сотни две, каждый — с крупным символом биологической опасности на крышке.

— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат, глядя то на крышку, то на сигма-сканер. — Это сарматский мутаген. Филков наших дорабатывают до кондиции…

В отсек заглянул кто-то из медиков, на ходу надевая шлем. Гедимин посмотрел на его выпуклые глаза, вытянутый нос и треугольные, странно подвижные уши, и его передёрнуло.

— Им что, не хватает мутаций? По мне, они и так уже…

Вепуат, кивнув медику, закинул за плечи рюкзак с мутагенами и протянул Гедимину лямку второго.

— Это для размножения. У них же икрометание, ты, небось, слышал. А такой механизм… он не быстро включается.

Филк-медик сердито фыркнул.

— Вот обязательно об этом говорить⁈

— Извини, — пробормотал Вепуат. Гедимин боролся с желанием включить сигма-сканер. «Икрометание? Ассархаддон, чтоб его… Мне, когда я с ним работал, оказывается, ещё повезло… Икрометание, мать моя пробирка… Интересно, как это, и что при этом… Не. Неинтересно.»

От жилого модуля Гедимин свернул к душевой. Хотелось не просто ополоснуться, а стереть с себя кожу. Долго мыться ему не дали — в душевую заглянул Айзек.

— Едем? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «В крайнем случае, посидим до утра в ангаре у Маккензи. Может, там будет спокойнее. Хотя бы без мутагенов…»

Айзек криво ухмыльнулся.

— Подожди. Осталось одно дело. Реактор…

Пол душевой едва заметно дрогнул. На стене закачались подвешенные шланги.

— То-то и оно, — пробормотал Айзек, глядя под ноги. Второй толчок заставил его широко расставить пальцы. В жилом модуле забормотали, зашуршали дверными створками. Третий толчок был слабее — Гедимин почти его не почувствовал, только ручеёк в водостоке на миг сменил направление.

— Сегодня ещё потрясёт, — деловито сказал Айзек. — День Камня — и, похоже, сильный. Так что до темноты сидим и ждём. Я бы сам лучше сидел в ангаре у Маккензи, но…

Он развёл руками. Гедимин уткнулся взглядом в стену. «Вот как они все залезают в мозги? Я вот так и не научился.»

— Что с реактором? — спросил Вепуат, и Гедимин запоздало насторожился. «Реактор? Мы же запечатали главный корпус…»

— Последний сброс энергии, — Айзек щёлкнул по запястью. — Надо будет вынести накопитель в камеру сброса — и выжать из него всё до кванта. В камере мы его и оставим.

— А реактор… — заикнулся было Гедимин. Айзек резко качнул головой.

— Остановлен — и хорошо. Излучать будет вхолостую, но — так всем спокойнее. Кенен! Излучатель у тебя? Тогда — идём.

Гедимин молча двинулся за ним. Кенен Гварза шёл впереди, держа в руках маятниковый излучатель. Гедимин косился на фонари вдоль стен и думал о них и о «термоэлементах» — от согревающих помещение до приводящих в действие поршневые машины. «Хватит им заряда на месяц? Если не будет сильных дней Льда или Мрака… А, мать моя колба! Кто поручится, что их не будет⁈ Надеюсь, излучатели вытянут. И никто не полезет к реактору что-нибудь заряжать. Скафандры у них…» — он досадливо поморщился. «Слой фольги… Надо бы нам найти кусок Сфена Лучей. Разрабатывать его самим и не мучать Скогнов. Эта планета набита ирренцием и ипроном, а мы… Вот чем я полтора года занимался⁈ Вернусь — буду искать. Даже если до него сутки пути…»

Мотор загудел, раздвигая массивные створки. Гедимин удивлённо мигнул. Открывать нижний люк было незачем — ничего, кроме темноты, там не было. Фонари осветили пустую накопительную сборку, часть машинного зала, аварийную лестницу…

— Донесёшь накопитель? — спросил Айзек, проверяя височные пластины. Гедимин кивнул. Ступеньки его выдержали — он сам трижды испытывал их, пока монтировали камеру сброса. Горячее щупальце коснулось виска. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Заберём у тебя лишнюю энергию. Чтоб не дошло до протечки и взрыва…

Пузырь защитного поля перекрыл коридор оттока снаружи. Гедимин поднял экранирующую створку, и белесая плёнка вспыхнула зеленью. Реактор, даже с опущенными управляющими стержнями, отчаянно «фонил». Невидимые волокна липли к коже, в грудь дул тёплый, не задерживаемый скафандром ветер.

Накопитель был тёмно-тёмно-синим и грел руки. Гедимин покосился на светящиеся твэлы. «Что-то ты лишнего навыделял,» — мелькнуло в голове. «Если бы показания приборов хоть где-то записывались…» — он взглянул на рамочный радиометр. «Сейчас вот — больше нормы. А давно оно так, и как себя до этого вело…»

— Спи, — сказал он, коснувшись твэлов. Можно было уже не осторожничать — после «общения» с накопителем всё равно предстояло долго мокнуть в санпропускнике. Волокно коснулось виска. Пол под ногами едва заметно дрогнул. Здесь, в главном корпусе, толчки ощущались слабее всего — не зря Гедимин полгода возился с демпферами.

«Оно ту-ут,» — прогудело внутри черепа. «Пора у-уходить.» Волокна растаяли так быстро, что кожу тронуло холодком. Гедимин поёжился и ускорил шаг. «Реактор дело говорит. Не знаю, кого он чует, но мне оно тоже не нравится.»

Яркий зелёный луч бил в потолок почти две секунды, прежде чем накопитель посветлел. Вепуат стоял поодаль, сканировал толщу скалы над станцией и едва заметно кивал, стоило Гедимину на него покоситься. Излучение сквозь батарею каменных линз уходило в небо, не успев «заразить» скалу над ними — так говорили приборы, и сармат надеялся, что они не врут.

— Запись показаний… — пробормотал Айзек за его спиной. — Даже не знаю. Разве что операторов заставить. Каждые пять минут или чаще…

— В таких записях важна непрерывность, — буркнул в ответ Гварза. — Или непрерывно, или — ключевые моменты. Начало смены, конец часа, конец смены. И все беспричинные скачки. Ты лучше подумай об ЭСТ-излучении. Его фиксировать по-прежнему нечем.

Гедимин покосился на сигма-сканер. «Надо бы оставить тут земные приборы. В ипроновых корпусах, чтоб доставали по необходимости. Может, не мутируют. А то им ни сигму замерить, ни поле поставить, ни нормально проанализировать…»

— На дезактивацию, — бросил Гварза, убирая с накопителя «щупы» дозиметра. — И эту штуку, и всех нас. Особенно Кета. Хепри! После дезактивации идёшь и напыляешь новую обшивку.

Вепуат покосился на золотистый рукав скафандра и дёрнул плечом.

— Да я бы и так бы…

— Ободранный ликвидатор — лишнее внимание, — Гварза недобро сощурился. — На Земле вы не жрецы ядерных богов, а тески из гетто! Не шуметь, никуда не лезть, полицию обходить стороной! Оба запомнили?

…Жгут радиометра больше не дёргался. Гедимин шагнул в открывающийся шлюз и едва не напоролся на «щупы» дозиметра. Гварза поводил прибором вдоль скафандра и нехотя кивнул.

— Выходи. Всё лишнее — сдать.

Он сунул Гедимину кошелёк на завязках — «цацку», сшитую «асбестовой» нитью. «Работа филков,» — определил сармат, разглядывая вещицу. «А ничего, постарались…»

— Лишнее — сдать! — с нажимом повторил Гварза, глядя на него в упор. Гедимин мигнул.

— У меня ничего нет.

— Кровяной камень, — Айзек, оторвавшись от разглядывания сканера, согнул пальцы и один из них разогнул. — Подъязычная кость. Местные цацки. Всё, что с Равнины, на Равнине должно и остаться.

…От вырезанной кости-переводчика на комбинезоне осталась заметная вмятина. Гедимин долго её заглаживал, но неровности ещё были видны.

— Наверху пройдут декомпрессию, — вполголоса успокаивал Гварзу Айзек. — И они, и техника. Через пару дней ни один медик ничего не определит.

— Да они запалятся раньше, — буркнул в ответ Кенен Гварза. — Разве что их из гетто вообще не выпускать… Поговорю со Скегги. Какое-нибудь вечное дежурство, чтоб кроме мониторов ничего не видели…

…Чёрный панцирь Вепуата был непривычно гладким и тусклым. Сармат остановился рядом с Гедимином и шумно вздохнул.

— Отвык я уже от этого… Какой там траспорт ходил между гетто? Или лучше пешком? Ни молекулы не помню…

— Транспорт выбьем из Маккензи, — мрачно пообещал Гедимин. Ему тоже было не по себе, и он не знал, от чего больше — от «рехнувшейся» планеты вокруг или от Земли, ждущей за порталом. «Приедем с утра,» — повторял он про себя. «Никуда не лезть, идти в штаб ликвидаторов. Надеюсь, нас там никуда не перевели. Хотя бы день посидеть спокойно, вспомнить, что там к чему…»

Бронеход выпустил трап. Гедимин оглянулся на складчатую крышку люка. Этот каменный колпак ещё сохраняли и надвигали на «настоящую» крышку, отлитую из рэссены, — он предохранял и маскировал гладкий металл. Люк за сарматами задраили; теперь ничто не напоминало об огромном подземном здании.

Вепуат стоял на трапе и смотрел на небо, странно поводя плечами — будто к спине ещё крепились крылья. Поймав взгляд Гедимина, он смущённо хмыкнул.

— Ничего, ещё полетаем.

…Бронеход тронулся. В шлюзовой камере не было никого, кроме Гедимина и Вепуата; Айзек вёл машину, Гварза ушёл в отсек. Транспорт медленно сползал по тропе, качаясь на осыпях. «Тропу не расчистил,» — запоздало упрекнул себя Гедимин. «Землетрясения её присыпали. Когда вернёмся, она ещё тут будет? Или придётся резать новую?»

Он упёрся локтями в раздвинутые колени и уставился на палубу. «Это вещество называется „фрил“. На Земле строят из него. Из модулей, блоков и плит. Никто не лепит из камня. Ещё на Земле есть колёса. Они не взрываются. Это удобно.»

Часть 44 06.06.14 — 11 день месяца Камня. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня, пустыня Кситту — Сфен Воды, река Эллур

06 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Рядом кто-то застонал. Гедимин хотел повернуться на звук, но стоило скосить глаз — и внутренности свело болезненной судорогой. Респиратор залепило вязкой слюной. Внутри небыло даже воды, чтобы её размочить, но потроха всё равно дёргались. Гедимин замер, уткнувшись шлемом в пол. Кто-то рядом шевельнулся. Стоны стали громче.

— Ого! — свет из открытого люка полоснул по сомкнутым векам, чужой голос отдался в черепе неприятным гулом. — И Джед, и Веп лежат пластом. Веп! Ты-то чего⁈

Сармат прохрипел что-то невнятное. Гедимин собрал все силы, чуть повернулся — и снова скорчился от боли. Вепуат лежал рядом, обхватив голову, и то пытался приподняться, то с задушенным хрипом валился на палубу. Она дрогнула под чужими шагами. Кто-то склонился над сарматом, заглядывая в лицевой щиток.

— Прелестно, — пробормотал Кенен Маккензи, шагнув к люку. — Без погрузчика тут не управиться. Ванджур!

Гедимин слышал, как захваты погрузчика поднимают Вепуата, как ему «расстёгивают» скафандр, и он шипит и шумно глотает воздух. Потом подцепили и его самого. Пока он унимал судорогу, кто-то крепко взял его за руки, встряхнул кисти, — броня вскрылась от шеи до паха, шлем уполз в выемки воротника. Холодный сквозняк обжёг кожу и принёс запахи — что-то горелое, что-то расплавленное, что-то гниющее…

— И надолго это с ними? — спросил Маккензи. Кто-то пожал бронированными плечами.

— Вепуат раньше легче переносил переходы. Не стоило его так долго держать без декомпрессии.

— Бегал в открытом шлеме — и вот результат, — услышал Гедимин недовольный голос Гварзы. — Облучался, тянул в себя мутагены… Никого из медиков под рукой нет?

— Мн-да, это я не подумал, — пробормотал Маккензи, наклоняясь над сарматами. Гедимин услышал тихое шипение вскрываемой ампулы. Потом под кожу впилась тонкая игла.

— Парни, я вас тут цельные сутки держать не могу, — Маккензи выпрямился. — Пара часов — и на выход. Ванджур! Отгони машину на чистку, будь добр. Как мы до сих пор не запалились — ума не приложу. Чего стоит один ваш ипрон…

Гедимин скосил глаз на плотно закрытые ниши скафандра. Слитки, вытряхнутые из тростниковых трубок, лежали там — понемногу по разным карманам. Сармат хотел нагрести и тхелена, но вовремя спохватился. «Броня из ипрона, внутри ипрон, — вроде не подозрительно…»

— Давно ты перестал работать с ипроном? — холодно спросил Айзек.

— Объёмы, парни, объёмы! — Маккензи хлопнул себя по бёдрам. — Мне через гетто нужно прогнать металл для ещё одной ИЭС. Хорошо, сейчас строится целый десяток. Не то мои склады горели бы, как маяк над океаном!

Он прошёл вдоль распластанных сарматов и остановился между ними. Гедимин слышал, как Вепуат тяжело ворочается. Хрипеть он перестал, но за голову ещё держался.

— Парни, вы ничего лишнего с собой не привезли? — в поле зрения Гедимина попал «щуп» сигма-сканера. — Ничего и никого? Нет, для ликвидатора оно не так подозрительно, — но застрять ещё на месяц в карантине…

— Да чтоб вас всех, — пробормотал Вепуат, усаживаясь на пол; одной рукой он придерживал шлем. Гедимин попытался повторить его движения, но только сощурился от боли. В глазах уже прояснилось, но внутри всё болело — долгие судороги истерзали и кишечник, и мышцы пресса.

— Я чище фильтрованной воды, — сердито сказал Вепуат, нашаривая что-то по карманам. Гедимин услышал шипение ещё одной ампулы. Маккензи хмыкнул.

— Анестетик?

— Голова аж взрывается, — буркнул сармат, держась за шлем. — Что тут с вентиляцией? Сквозняк, а дышать нечем.

Маккензи усмехнулся.

— Привыкай, Веп. Там три вида кислорода, тут один — и ещё два мне взять неоткуда!

— Мать моя колба, — пробормотал Вепуат, тяжело поднимаясь на ноги. — Чего меня накрыло-то?.. Гедимин, ты как?

— Вытри его, — велел Айзек, отходя в сторону. — У нас полтора часа. Должен опомниться. В крайнем случае потащим волоком, а Скегги подгонит фургон к воротам.

Гедимин досадливо сощурился. Кожа уже привыкла к сквозняку, и холодным он больше не казался — наоборот, воздух был неприятно тепловатым. Чего-то в нём не хватало, как Гедимин ни втягивал его носом и ртом. Привкус напоминал о вулканах.

— Теперь будем с тобой вдвоём валяться, — шумно вздохнул над ухом Вепуат. Он сидел рядом и смотрел на Гедимина. За шлем уже не держался, только слегка щурился — боль утихала.

— После перехода сюда, после перехода туда… — Вепуат снова вздохнул и сомкнул нагрудные пластины. — Правда, что ли, мы мутировали? Теперь — мутировать обратно?

— … и перебросили тридцатерых с юга, — доносился издалека оживлённый голос Маккензи. — Для восполнения убыли. Ну а с клонарием всё глухо. Говорил я Вигарту — выходи сразу на мианийцев! С землянами каши не сваришь.

— Думаешь, мианийцы разрешили бы строить клонарий? — в голосе Айзека звучало сомнение. Маккензи усмехнулся.

— Я бы сказал — шансы были ненулевые. Но Вигарт… Эй! Парни! Я так вижу, вы уже в кондиции?

Гедимин мигнул. Дёргающая за внутренности боль, и правда, отступила. Он перевалился набок, потом сел, потирая набрюшник. Взгляд плавал, останавливаясь то на неестественно гладкой стене, рассечённой на полосы, то на ровной поверхности пола, то на непонятной широкой нашлёпке на голове Маккензи. Тот, увидев, что на него смотрят, чуть приподнял «нашлёпку» за край и широко ухмыльнулся.

— Джед! Ну, как тебе моё сомбреро?

Гедимин снова мигнул. Мышцы ныть перестали, но в голове гудело. Привкус тепловатого воздуха заставлял морщиться. Гедимин сомкнул нагрудные пластины и поднял шлем. Респиратор запахи не пропускал, но в воздухе чего-то не хватало, и тут он помочь не мог.

— Ага, они на ногах, — Маккензи удовлетворённо кивнул. — Сходите умойтесь с дороги. Надолго вы? Пока неясно?

— Минимум до конца июня, — отозвался Айзек. Он не улыбался и постоянно смотрел под ноги, как будто пол под ними мог внезапно стать вязким, дырявым или шипастым.

В миниатюрной душевой сарматы еле-еле поместились. Гедимин потрогал шланг, попытался свернуть его привычным движением — кольца металлизированного фрила заскрежетали, Айзек недовольно хмыкнул и ткнул сармата локтем в бок.

— Осторожно!

Вода, текущая под броню, пахла чем-то непонятным — не то оплавленным камнем, не то кислотным дождём. Гедимин не удержался, лизнул намокший панцирь — язык обдало горечью. Жидкость то холодила, то обжигала. Он потянулся к вентилям, но Айзек хлопнул его по руке.

— Да постой ты спокойно!

Гедимин вжался в стену и уставился на неестественно прямой угол на стыке трёх поверхностей. «Как его так вывели? Нигде не скруглили… А, мать моя колба!»

Тёплый сухой ветер обдувал броню. Сармат расставил бы руки, но в предбаннике и без того было тесно. Он оглянулся на рамку на выходе, поискал стеклянный корпус с подвесом на жгуте внутри, пару секунд тупо смотрел на миниатюрное табло с яркими цифрами, потом встряхнул головой. «Дозиметр! Нормальный, безо всякой странной органики. Отвык я уже от них…»

— Что там, Джед? — в предбанник заглянул Маккензи. — Дозиметр насчитал лишнего? Да нет, вроде чисто… А! Вот это тебя и смутило? Я-асненько… Ну-ка, парни, выворачивайте карманы! Вот так и знал — что-нибудь да протащат!

Гедимин под пристальными взглядами со всех сторон угрюмо сощурился. «Что-то придётся сдать,» — щёлкало в мозгу. «Не то с меня не слезут.» Он, досадливо морщась, открыл одну из ниш. Ком золотистой глины выпал на ладонь.

— Забыл вынуть, — буркнул сармат. — Отправь в переработку. Тут ирренций…

— Ясное дело, ирренций! — Маккензи хлопнул себя по бёдрам. — И ещё куча всякого с Равнины. Хорошо всё-таки, что ангар экранированный! Давай-давай, Джед, разгружай карманы. И ты, Веп, не делай вид, что к тебе это не относится! Ксеноминерал, надо же! Хорошо, нашёл я, а не патрульные!

Гедимин очень неохотно потянулся к следующей нише. «Так я без ирренция останусь. Будут меня обыскивать силой? Побоятся?»

— Вот-вот, — закивал Маккензи при виде второго «камня». — Полкило ксеноминералов. Джед! Вроде умный, учёный, а как чего вытворишь… Чёрт подери!

Он резко развернулся, забыв о Гедимине и его «камешках». На пол под досадливый возглас Вепуата выпало что-то кольчатое, с пузырчатыми выростами с одного конца и пучком щупалец на другом.

— Да он мороженый, — пробормотал Вепуат, подбирая «червяка». Маккензи хлопнул себя по бёдрам.

— Ещё не легче! — он ткнул сармата в бок, надавил на пластины и отдёрнул руку. На пол вывалилась раздутая четырёхглазая рыба. Она успела подтаять и оставила на плитке синеватый потёк. Маккензи выругался.

— Ксенофауна! Веп, ты в своём уме⁈

— Да они дохлые, — пробормотал разведчик, вытряхивая из кармана пригоршню волосяника. — Я просто думал…

Гедимин выбрался за дверь, быстро огляделся и провёл ладонью по броне. Набитые ирренцием ниши ничем не выделялись, и распознать, где они, было невозможно. «Сквозь ипрон ни один сканер ничего не увидит. Доберёмся до „Вайтрока“ — там перепрячу.»

Из предбанника донёсся шум воды и шипение газа.

— И это называется — он прошёл дезинфекцию! — повысил голос Маккензи. — Полные карманы ксенофауны! Парни, ну неужели так сложно…

Из предбанника вышел Айзек и закрыл за собой дверь.

— Осторожнее там, — буркнул он, не глядя на Гедимина. — Увидят — начнут спрашивать. Я думал, тебе двух раз хватило…

Гедимин угрюмо сощурился. Шрамы в паху и на груди неприятно заныли. Сказать он ничего не успел — из предбанника вышел Гварза, а за ним, поправляя на ходу нелепую шляпу, — ухмыляющийся Маккензи.

— С вами весело, парни, но время не ждёт. Довезу вас до «Вайтрока» — и обратно. Айс, садись вперёд, ко мне — кое-что обсудим.

…Белесый свет лился сверху, обжигая глаза, и Гедимин щурился, кое-как разбирая дорогу. С двух сторон поднимались гладкие пёстрые стены. Каждая линия на них изгибалась под неестественно прямым углом. Впереди растопырилась посреди проулка тёмно-синяя повозка с тремя рядами сидений. Сверху их прикрывал белесый колпак защитного поля.

— Назад, — буркнул Гварза, оглянувшись на Гедимина и Вепуата. — Оба. Сидеть тихо!

Днище повозки заскрипело под весом сармата — она была хрупкой и очень лёгкой, с чересчур тонкими стенками. Гедимин втиснулся на сидение и замер, боясь пошевелиться. Что-то провернулось под днищем, и сармат вздрогнул. Мозг машинально отсчитывал обороты. «Сорок, сорок два… Оно настолько прочное?» — он схватился за сигма-сканер.

— Тихо! — Вепуат недовольно сощурился. Отодвинуться ему было некуда — по другую сторону была тонкая стенка из хрупкого «металла». Глайдер перестал вертеть колёсами, пошёл кверху. Гедимин смотрел на вращающиеся детали внутри повозки и угрюмо щурился. «Они не взорвутся,» — повторял он про себя. «Ничего не взорвётся. Оно тут всегда так работает.»

Он смотрел на бесконечное вращение, пытаясь к нему привыкнуть, и чувствовал, как учащённо бьётся сердце. В мозгу выла тревожная сирена. Гедимин выключил прибор, отвернулся к прозрачной «стенке». Мимо плыли ровные ячеистые скалы, — прямоугольники, квадраты, острые углы… Навстречу шёл поток летучих повозок. Их нелепые куцые крылья не двигались, да и не могли. Гедимин взглянул вверх, на прямоугольную башню, накрывшую его тенью. Верх этой тени был чуть разлохмаченным. Там, за оградой, под прозрачным куполом, поднимались тощие ветвистые стволы с однообразно зелёной листвой. Гедимин ждал, когда она зашевелится, но посадки проносились мимо — неподвижные, неестественно тонкие, будто вырезанные из фольги. Белесый свет жёг глаза, но краски от него делались только тусклее. Гедимин закрыл лицо тёмным щитком и уткнулся взглядом в переднее кресло. То, чем оно было обтянуто, издали сошло бы за кожу, пропитанную сешем, но её структура была подозрительно однообразной. «Это не шкура. Это какой-то скирлин. Он таким и должен быть,» — повторял про себя Гедимин. На третьем повторении палуба качнулась, повозка пошла вниз — и вскоре коснулась земли. Под её днищем снова что-то завертелось. Впереди гудели, открываясь, массивные ворота, что-то мигало и пищало. Белесая крыша над повозкой растаяла. Машина проползла ещё пару метров, миновав стену с глубокими пазами. Гедимин поискал тросы и костяные детали управляющих механизмов, но ничего не нашёл. «Под плиты, что ли, их зашили?.. А, hasu! Откуда тут тросы⁈»

— Забирай своих подданных, — широко ухмыльнулся Маккензи, глядя на Гварзу. — Джед, Веп, вы там как?

Гедимин неуклюже, едва не своротив хрупкую дверцу, вывалился из повозки. Она качнулась с борта на борт. Гедимин схватился за «металл», хотел придержать, — под пальцами что-то захрустело.

— Эй! — запоздало вскрикнул Маккензи. Гедимин отдёрнул руку, глядя на потрескавшееся покрытие. «Это пигмент. Он отслоился. Ничего опасного.»

— Всё ясно, — вздохнул Маккензи. — Кен, отведи их на место работы. Сдашь с рук на руки, хорошо?

Гварза фыркнул.

— Ну да, чем ещё заняться командиру гетто?

Он смерил сарматов неприязненным взглядом и вскинул руку. От ровной, будто шлифованной стены отделились двое в тяжёлой броне. Один притронулся к поясу. Там висел толстый стержень с рукоятью-держателем.

— Сопровождение, — бросил им Гварза и пошёл, держась ровных стен. Двое, пропустив Гедимина и Вепуата, пристроились сзади. Сармат затылком чувствовал их подозрительные взгляды. Что-то в их снаряжении потрескивало — тихо, на грани слышимости, но очень знакомо. «Жидкая молния где-то испаряется?» — Гедимину хотелось обернуться, но Гварза шёл быстро. «Чей-то респиратор течёт? Или это их оружие… Hasu! Откуда тут жидкая молния⁈ Проводка… это искрит проводка. Где-то перетёрлась изоляция.»

— Изоляция перетёрлась, — он остановился посреди дороги и обернулся. Бронированный сармат вскинул стержень. Треск стал громче.

— Шагай!

— Что там? — Гварза остановился. — Кет, Хепри! Некогда стоять, и так опоздали!

— Бегом! — чужак ткнул стержнем в сторону сармата. Гедимин, не обращая внимания на окрики, щурился на оружие. «Вот эту штуку и коротит. И скоро совсем замкнёт.»

— Шокер сдай в ремонт, — буркнул он, ускоряя шаг. Мимо ползла, вращая тремя парами колёс, массивная повозка, в этот раз закрытая и с более прочными бортами. Гедимин посмотрел под днище, и его передёрнуло. «Как они ездят на взрывчат… Hasu! Ты на Земле, теск. Уймись!»

Покрытие под ногами было ровное и твёрдое, без выпуклостей и трещин. Гедимин по привычке растопырил пальцы, но вскоре поджал их — так идти было удобнее. «Там не гравий. Там скала… Хорошо они её замазали. Ни куска не видно.»

Мозг машинально пересчитал километры жёсткого полимерного покрытия в отловленных «медуз». Гедимин встряхнул головой и посмотрел на небо. Там никаких полимеров не было, зато был блин — ровный, синевато-белесый, без пятен и складок, с одиноким кругляшом ослепляющего светила. «Километры пустоты,» — Гедимину вдруг стало не по себе. «Километры газа, а потом — пустота…»

— Стоп! — Гварза шарахнулся в сторону — Гедимин, задумавшись, едва на него не налетел. Сарматы остановились у приоткрытой двери в одной из полимерных коробок. Дверь была толстая, с металлизированным каркасом. Взгляд Гедимина отыскал ещё одну, привычной круглой формы. «Полигон цел. Надо будет туда спуститься. А то…» — он покосился на карманы, набитые ирренцием, и, спохватившись, уставился на дверь. В спину уже толкал патрульный. Гварза остановился на пороге, заглядывая в широкую комнату.

— Скегги!

Из-за плеч ликвидатора выглянули трое сарматов, а через проёмы вдоль боков — ещё пятеро филков. За столом в глубине комнаты кто-то зашевелился.

— Привёл твоих бойцов, — Гварза подался в сторону, пропуская Гедимина и Вепуата. — Профилактика закончена. До конца месяца дёргать не буду.

— Вот как… — сармат в чёрной броне смерил пришельцев подозрительным взглядом. — Медчасть их проверяла?

Гварза криво ухмыльнулся.

— Сам знаешь, Кета проверять без толку. Пустая трата реактивов. Пусть сидят на дежурстве. Без присмотра не выпускать!

— Иди, куда шёл, — буркнул Скегги. Со стола за его спиной поспешно что-то растаскивали. Вепуат радостно хмыкнул и запрыгнул на столешницу.

— Гонщик, привет! — он ухмыльнулся одному из бронированных сарматов. Тот сердито фыркнул.

— Ты! Угробил два дрона… ещё работай тут за тебя!

— Спокойно! — другой сармат встал между ними. На его расставленные руки слетались кружащие под потолком дроны. Гедимин покосился на вращающиеся винты, и его передёрнуло. «Стол…» — он уставился на столешницу. Один угол занял Вепуат, на втором стояла подставка из полых штырей — «из костей», как привычно подумал сармат. «Фрил. Металлизированный фрил. Кости — вон, на стене висят.»

Он медленно стянул с плеча сфалт и уложил в крепления. «Чутьё ремонтника» говорило об их прочности. «Ровные такие,» — Гедимин провёл пальцем по штырьку, потом погладил столешницу. Ладони искали выступы и вмятины, — что на камне, что на дереве, что на кости их невозможно было загладить до неразличимости. «Фрил. Его таким и штампуют. Из однородной массы. Что ты пытаешься нашарить⁈»

— Гедимин Кет? — незаметно подошедший филк заглянул в глаза. — Сними-ка рукавицу.

Пальцы в плотной тягучей ткани прижались к оголённому запястью. Филк повертел кисть Гедимина, сжал его кулак, снова потыкал в кожу.

— Голова кружится? Кожу жжёт? Жажда, резь в глазах?

— Мы оба в порядке, — вмешался Вепуат. — Просто немного… отвыкли.

Филк с сомнением покачал головой, но руку Гедимина выпустил. Сармат, увешанный дронами, громко фыркнул.

— Оно и видно! Ты за год о работе вспоминал? Хоть один дрон в руках держал?

— Хороший сменщик, — пробормотал другой. — Полтора года без тренировок…

Он пристально смотрел на Гедимина. Тот пытался вспомнить его имя. «Иджес,» — щёлкнуло наконец в мозгу, и сармат старательно улыбнулся. Иджес отвёл взгляд и подался в сторону.

— Работа! — Вепуат презрительно фыркнул. — Там от работы присесть было некуда. Ничего я не забыл.

Он взял со стола шаровидный дрон и защёлкал когтями по броне. Иджес и сармат-дронщик переглянулись и хмыкнули. Вепуат, едва заметно вздрогнув, мотнул головой и потянулся к передатчику.

— Всё я помню… — пробормотал он уже с меньшей уверенностью, тыкая в клавиши. Дрон дёрнулся, подпрыгнул, крутнулся в воздухе и врезался в потолок. Иджес затрясся от хохота. Гедимин поймал падающий аппарат и схватил Вепуата за запястье.

— Плавно! Это ж тебе не… — он спохватился в последнюю секунду и до крови прикусил язык. Вепуат забрал дрон и снова полез в передатчик. Сарматы переглянулись.

— Оно и видно, как ты помнишь, — пробормотал дронщик. — Тренируйся. Иджес завтра поедет на расчистки, нужна смена.

Вепуат вскинул голову, и дрон, взлетевший было к потолку, снова рухнул на подставленную ладонь Гедимина. «Сбоку надо было ловить!» — запоздало подумал тот. «Опять обшивка треснула…»

— Скегги, — голос Вепуата стал умоляющим. — Отправь нас завтра на расчистки. Мы ведь давно не работали. А вы там, наверное, зашиваетесь…

Скегги покачал головой.

— Посмотри мне в глаза, — велел он. — Странные вы оба. Не знаю, что с вами делал Маккензи…

Он брезгливо поморщился.

— Будете тут. Под моим присмотром и на глазах у Сарды. Сарда… Сделай им тесты на всякий случай.

Филк-биолог проворно поднялся из-за стола. Вепуат обиженно хмыкнул.

— Я что, похож на эа-мутанта?

— Ты на себя непохож, — отозвался Скегги, пристально глядя на сарматов. — Гедимин, если честно, тоже.

Филки, собравшиеся у пластины-монитора, беспокойно зашевелились. Один развернулся к командиру.

— На юг ползёт толпа червей!

Скегги шагнул к монитору, сверился с наручным дозиметром и сдержанно хмыкнул.

— Глубина большая. Идут за битумом. Не наша проблема.

— Что они под городом-то делали? — сармат-дронщик в недоумении пожал плечами. — Эту стаю каждую неделю видят. Крутится — то с севера на юг, то с юга на север.

Вепуат нажал очередную кнопку, и дрон завертелся в воздухе. Гедимина передёрнуло.

— Пойду, — буркнул он, тяжело поднимаясь из-за стола и вытягивая сфалт из креплений. Прикосновение к инструменту немного успокаивало.

— Далеко? — Скегги двинулся наперерез. Гедимин смущённо сощурился.

— Вниз. На полигон. Это… — он судорожно выдумывал правдоподобный предлог. — Пострелять. Надо вспомнить. Тоже… разучился.

— Ты⁈ — Скегги недоверчиво покачал головой. Пришлось посмотреть ему в глаза и долго не отводить взгляд — и не дёргаться, когда вертящийся дрон проплывает над самым плечом.

— Давай, — кивнул наконец командир. — Тебя сегодня не трогаем.

Над поселением висел всё тот же синеватый блин, только теперь он подёрнулся дымкой. Светило с тех пор, как Гедимин его оставил, успело чуть сдвинуться. По пальцам тянуло тёплым ветром. Сармат огляделся по сторонам — все поверхности вокруг были чистыми и неестественно гладкими. Даже из щелей не лезли грибы и не торчали щупальца.

— Ты куда? — спросил ликвидатор, скучающий у спуска на полигон. Гедимин кивнул на туннель, забытым движением хлопнул по панели — зелёный светодиод погас, зажёгся красный.

— Все дежурят, а этот… — донеслось из-за спины, но люк уже закрывался. Гедимин облегчённо вздохнул и ускорил шаг.

В туннеле, без пустоты над головой, дышать стало легче. Сармат провёл ладонью по стене, вспоминая название и марку покрытия, потом ощупал потолок и пол. Выстилка глушила шаги. Внизу было прохладнее. Гедимин остановился, тронул стену, — в этом месте с ней что-то было не так. Секунду спустя он, радостно хмыкнув, надавил на секретную пластину и втиснулся в потайной отсек. Пыль взлетела из-под ног и умчалась в загудевшую вытяжку.

Сюда никто не заходил все полтора года. Гедимин потянулся за поясным фонарём, нащупал пустоту — и, спохватившись, нашарил на стене выключатель.

«Аккумулятор… Зарядить его надо бы,» — он смахнул со стола пыль, опустил на непривычно гладкую поверхность сфалт, пару секунд искал нужные разъёмы. В ящики пыль не набилась. Гедимин нашёл пару освинцованных контейнеров, достал из пыльного угла мятый пакет и плотно закрыл дверь. Аккумулятор уже мигал, а секунду спустя погас — не так уж сильно он разрядился в пустующей лаборатории.

«Ирренций извлечь, ксеноминералы сложить отдельно. Гварзе их, что ли, отдать?» Ещё пару минут Гедимин думал, как перекинуть золотую глину обратно на Дальний Край. Привычная работа делалась без участия мозга — ипрон размягчался, раскатывался в фольгу, ложился выстилкой на стенки контейнера. Над Гедимином поднялось, едва не перекрыв вытяжку, защитное поле. Сармат оставил дымящийся контейнер остывать и выложил на стол глиняный ком.

…«Капсулы» раскалывались неожиданно легко и аккуратно — ровно на две части; тёмно-серая ирренциевая руда вываливалась от лёгкого тычка когтем. Гедимин раскладывал минералы по экранированным контейнерам. «Четыре двести,» — взвесил он ёмкость с ирренцием. Незнакомая руда поблескивала тёмными игольчатыми кристаллами и заметно «фонила», оставляя на защитном поле зелёные блики. Гедимин попытался на глаз определить процент ирренция, но в конце концов сдался. «На выходе будет где-то полкилограмма,» — решил он. «И немного ипрона… и, возможно, кеззия.»

Анализатор, направленный на обломки золотой глины, показывал привычную мешанину символов. Где-то внутри ещё были разрозненные атомы ипрона. Гедимин плотно закупорил контейнер, подумал и засунул его в прочный короб из металлизированного рилкара. «Пусть мутирует. Надеюсь, ничего живого на выходе не получится.»

Он вытащил из-под стола камнедробилку, поискал взглядом поршневую машину, сердито фыркнул и подключил агрегат к сфалту. Реактор запустился легко. Дробилка перемалывала чужую руду с видимым трудом, но в конце концов чёрные «иглы» поддались — в контейнер посыпалась пыль. Защитное поле не давало ей разлетаться, пока Гедимин собирал по памяти отделитель ирренция и искал по углам баллоны с углекислотой. «Вот этот… тут ещё половина осталась,» — он щёлкнул по яркому корпусу и подсоединил шланги. Мутная вода забурлила. Гедимин вылил из камнедробилки промывочную жидкость — туда же, в отделитель — и устроился за столом, тяжело дыша. «Отвык от нормальной работы,» — думал он, досадливо щурясь. «Ничего сложного — а мозги скрипят. Ну, вроде правильно собрал. Вон пошёл осадок…»

Карбонат ирренция оседал на прозрачном дне. Вода, насыщенная радионуклидами, слабо светилась. Свечение успокаивало — вскоре сармат перестал щуриться и едва заметно ухмыльнулся. «Пусть процесс идёт,» — он переключил отделитель со сфалта на местную сеть — этот агрегат «жрал» меньше энергии, чем мельница, и не должен был привлечь внимание. «А зачем я вообще его запустил? Можно же было залить минерал меей,» — запоздало всплыло в голове, и Гедимин снова сощурился. «Нет, не годится. Мало ли какие там продукты распада. И как на них реагирует мея. Навыделяет ещё всякой дряни… Почему я вообще не оставил камни отлежаться? Они же ещё тринадцать дней будут мутировать…»

Закинув сфалт на плечо, он вышел из лаборатории. Пройдя пять шагов, вернулся — потайная ниша осталась открытой. «Надо же маскироваться. Совсем забыл.»

Только теперь он обратил внимание на прерывистый грохот на дальнем конце туннеля. Кто-то уже занял стрельбище. Гедимин хотел свернуть в соседний коридор, но вовремя заметил, что шум двоится. «Там тоже занято. Ладно…»

У огневой позиции стоял Вепуат. Услышав шаги, он опустил плазмомёт, обернулся и радостно хмыкнул.

— И ты здесь? Думал, уже не выйдешь из своей норы. Как там? Помощь не нужна?

Гедимин качнул головой. Он смотрел на голографический экран над стойкой. Там метались разноцветные шары, и мигали цифры.

— Новшество, — хмыкнул Вепуат, проследив за его взглядом. — Это Сарда придумал поставить. Мол, хватит уже шмалять по булыжникам. Мишени-голограммы… а эта штука считает попадания.

Гедимин подошёл к экрану, стянул сфалт с плеча, неуверенно потыкал в переключатели. Пёстрые шары пропали. Из стены медленно выполз крупный красный ком — и с неожиданной скоростью метнулся к потолку. От зигзагов его траектории у Гедимина зарябило в глазах. Он выстрелил на опережение — и экран вспыхнул, высветив первые цифры счёта. По нему снова метались шары-мишени. Рядом встал Вепуат — он смотрел на свою часть голограммы.

— А ты быстрый, — сказал он минут через пятнадцать, перевесив плазмомёт за плечо. — Не знаю вообще, на кой тебе тренировки.

Гедимин досадливо сощурился — мишень в очередной раз неожиданно сменила траекторию, плазма зацепила её лишь краем раскалённой волны, счёт нехотя мигнул — за такое «попадание» очков давали немного.

— Хорошо придумано, — сдержанно сказал он, кивнув на голограмму. — Бластерников тоже тут натаскивают?

Вепуат хрюкнул.

— Как перестают мазать по неподвижной мишени — так сразу сюда! И пока полсотни не выбьют, Скегги от них не отстаёт.

Он покосился на индикатор заряда и недовольно сощурился.

— Пойду заряжаться.

Гедимин развернулся к голограмме. Реактор сфалта перегонял воздух в плазму, пока хватало мощности — и собственно воздуха; можно было выцеливать скачущие шары, стрелять и ни о чём не думать.

…Мутная вода стекла в отстойник. Гедимин собрал всё до капли, несколько раз промыл отделитель. Рыхлый белесый осадок лежал в контейнере с ячеистой крышкой — сармат надеялся, что собрал всё. Канистры с водой он задвинул далеко под стол, к ёмкости с золотой глиной. «Когда мутирует, отделю ипрон и кеззий. Сейчас — лучше не трогать.»

Он проверил вытяжку и подключил было прокаливатель, но тут по туннелю пронёсся гулкий рёв, а на запястье замигал светодиод. «Конец смены», — горело на экране. «Отбой!»

«Конец смены?» — Гедимин удивлённо мигнул. «Сейчас же только…» Он сверился с часами и пожал плечами — день еле-еле перевалил за середину.

Сигнализация снова взревела. В коридоре послышались шаги, потом кто-то постучал по стене.

— Гедимин! Вот так и знал — придётся тебя искать…

— Отвернись, — буркнул сармат, узнав голос Вепуата. «Меньше знает — меньше расскажет,» — мелькнуло в голове, и старые шрамы неприятно заныли.

— Ага, — отозвался Вепуат. Сармат с сожалением посмотрел на кювету с осадком. «До завтра просохнет — прокалка ещё и лучше пойдёт,» — решил он. «Совсем забыл — тут же сутки вдвое короче.»

— Двадцать четыре часа, — Вепуат, увидев Гедимина, широко ухмыльнулся. — Я тоже не сразу вспомнил. Ну что, разгрузил карманы?

— Меньше болтай, — отозвался Гедимин. Сирена замолчала. Кто-то открыл массивные ворота. Гедимин слышал, как проворачиваются детали механизма, и стискивал зубы. «К концу месяца сирена в мозгу заткнётся?»

— На глайдеры не смотри, — вполголоса предупредил Вепуат. — Я тренировался, но пока трудно.

У дверей штаба Скегги встречал ночную смену. Он повернулся к Гедимину, смерил его подозрительным взглядом и нехотя кивнул.

— Завтра к шести. Плановая дератизация. Вы с Сардой — дежурные по штабу.

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Думаешь, я забыл, как травить крыс?

— По вам приказ от «Сармы», — отозвался Скегги. — Что ты забыл, я вижу. Читай справочник. Гедимин! Побегай с ним по полосе препятствий.

Сармат оглянулся на огороженные «руины» вдоль переулка. Он смутно помнил, как выглядит полоса — но, кажется, она стала шире и выше.

— Пульт оставлю в штабе, — сказал Скегги, кивая очередному ликвидатору. — Для первого раза можешь и без пульта. По Вепуату видно, что он давно не бегал.

— Это я-то? — обиделся разведчик. — Да мы там…

— Цыц! — Скегги переменился в лице. — Про «мы там» ничего не хочу слышать. Отбой!

Он резко развернулся и пошёл в штаб. Сарматы переглянулись. Вепуат виновато сощурился.

— М-да. Это я не подумал. Ну что, идём?

Гедимин всё-таки перепутал бараки — хорошо, Вепуат вовремя дёрнул его за руку.

У входа в душевую толпились филки. От ликвидаторов в тяжёлой броне они шарахнулись. Гедимин, устраиваясь у свободного шланга, слышал, как кто-то выкликает коменданта. Тепловатая вода потекла под броню; сармат выкрутил вентиль на минимум температуры, но проку не добился. Воздух в душевой тоже был тёплым — и каким-то затхлым, застоявшимся. «Вентиляция,» — сармат повернулся к предбаннику, пошарил взглядом по углам в поисках пульта с рычагами.

— Ты чего? — вскинулся филк, попавший под «поисковый луч», и на всякий случай отодвинулся.

На выходе сарматов ждал комендант.

— Гедимин Кет и Вепуат Хепри? — он сверился со списком. — Первый этаж, отсек восемь. После отбоя не шастать!

— Как его зовут? — шёпотом спросил Вепуат, когда филк ушёл в комендантскую. Гедимин, высматривающий на полу восьмёрку, только пожал плечами. «Раньше тут командовал другой… или этот же?»

Фонарь под потолком спального отсека горел раздражающим белесым светом. Гедимин почти две секунды искал колпак, чтобы его накрыть. Про выключатель за дверью вспомнил не сразу.

— У-ух, — Вепуат, оставив броню на стапеле, подтянулся на придверной перекладине и спрыгнул, рухнув на толстый матрас. — Ух ты! Уже забыл, как они тут пружинят. Древесное-то волокно…

Гедимин шикнул на него и плотно закрыл дверь. Снаружи, на улице, ещё было светло; солнце — настоящее, не голограмма — только-только уползло за бараки. Из-под неплотной двери сочился белесый свет. Сармат опустил на глаза тёмный щиток и свернулся на матрасе. Сон не шёл. «Ещё даже не вечер,» — он тоскливо вздохнул, вспомнив длинные сутки Равнины. Рядом, вздыхая, ворочался Вепуат. Гедимин проверил височные пластины, ощупал карманы, поправил все ипроновые щитки — и всё равно ему было не по себе. «Полтораста филков глубоко под землёй,» — думал он сквозь дремоту. «С неуправляемым реактором, водой, текущей куда попало, и растением-паразитом. Лучше бы их вывезли, а я остался.»

07 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Уже рассвело?» — Гедимин с трудом открыл глаза. Над головой завывала сирена; ещё секунда — и под потолком вспыхнул белесый фонарь. Сармат зажмурился, кое-как сел, нашарил флягу. Белый свет резал глаза даже сквозь веки. Рядом приглушённо ругался Вепуат, между фразами отхлёбывая сразу из двух фляг.

— Подъём! — заорала громкая связь. Кто-то в коридоре вполголоса передразнил её. По отсекам шуршали матрасы и комбинезоны, в душевой уже лилась вода. Под дверью что-то скреблось; Гедимин открыл её и уставился на робота-уборщика. «А, ну да…» — он пропустил механизм в отсек и услышал за спиной удивлённое хмыканье Вепуата. Кажется, разведчик попытался почесать агрегату «головной щиток». Оглядываться Гедимин не стал — пошёл на плеск и журчание воды. «Водоподъёмник… А, hasu! Тут другие насосы, вот и шум другой…»

За воротами Гедимин покосился на небо и удивлённо мигнул — там был всё тот же синевато-белесый блин, только в этот раз — прикрытый «сеткой» редких облаков, растянутых вдоль горизонта. Солнце перевалило через восточные здания и всю дорогу светило сармату в затылок. Он косился на проезжающие мимо глайдеры, силой заставляя себя смотреть на вращающиеся колёса, пока от «воя» неслышной сирены не загудела голова.

— Птицы! — Вепуат вскинул голову. Над зданиями скользили, нарезая круги в небе, узкокрылые силуэты.

Двери штаба были открыты настежь. Внутри возились ликвидаторы — кто-то влезал в тяжёлую броню, кто-то раздавал заправленные аккумуляторы, кто-то выносил со склада баллоны с ксолтаном. Сарда прикрыл себя и стол защитным куполом и недовольно из-под него выглядывал.

— Крупных не брать, заметные мутации тоже, — на ходу разъяснял Йигис; на его плечах сидели два дрона. — Кидайте всю мелочь, на месте разберёмся.

Вепуат, мигнув, подался к стене. Йигис уже вышел; его голос доносился с улицы, пока не затих за углом. Следом загудел мотор бронированного глайдера. Штаб опустел, и Гедимин устроился за столом, оглядываясь по сторонам. «А тут много чего поставили по-другому. Трофеи перевесили на одну стену…»

Мимо, жужжа, проплыл дрон. Сарда выглянул из-под купола и недовольно хмыкнул.

— Тески! У вас по плану тренировки.

— Ага… — Вепуат поймал дрон и нехотя сполз со столешницы. — Когда нас на расчистки-то пошлют? Сидим тут, как два дурака…

Сарда поморщился.

— Приказ есть приказ. Эй! Пульт не забудь.

Гедимин растерянно взглянул на миниатюрное устройство, оставленное на столе. «Пульт. Зачем он? Ладно, на месте выясним.»

— Ты пока осмотрись, я сейчас, — сказал он Вепуату у спуска на полигон.

В туннеле было пусто; нишу с вечера никто не трогал. Карбонатный осадок просох и утратил рыхлость; Гедимин раздробил его и пристроил над термоэлементом.

«Глина…» — он выдвинул из-под стола контейнер, включил анализатор. Среди непонятных значков на экране мелькнули знакомые. Сармат выделил их и удивлённо мигнул. «Золото? Нити атомарного золота?»

«Мутация» уже запустилась, хотя по меркам Равнины не прошло и суток. Плотные глиняные комки потрескались. Что-то разрыхлило их изнутри. Сквозь «камень» проросли тонкие нити.

«А. Вот почему она золотая,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Что ж, металл полезный. Хороший проводник.»

… — Вепуат!

Сармат остановился, растерянно оглядываясь. Вокруг поднимались «полуразрушенные строения». Кто-то постарался и смоделировал городской квартал — отвалившиеся панели, упавшие и покосившиеся столбы, путаницу проводов. «Опять сканировать?» — он поднял анализатор и тут услышал тихий шорох за спиной. Отпрыгнуть он успел — Вепуат кубарем прокатился мимо и выпрямился уже у дальнего столба, смущённо ухмыляясь.

— Думал, поймаю тебя. Видел, чего тут настроили?

Он кивнул на торчащее из «остатков многоэтажки» полимерное дерево. У него было много стволов и широкие ветви, опирающиеся на развалины. Растянутая тут и там сетка моделировала ползучие растения. В ней Гедимин заметил выключенные светодиоды.

— Интересно, что тут ещё… — Вепуат, отобрав у него пульт, азартно тыкал в экран. Вокруг то зажигались прожектора, то вылезали из стен шипы, то открывались и захлопывались замаскированные люки. Гедимин поддел когтем крышку и хмыкнул. «И смысл его прятать? Он же прямо под рукой. Нащупал и выломал…»

— Вот так, — Вепуат остановился на какой-то настройке и сунул пульт в карман. — Ну что, на скорость?

…Полог «травы» взметнулся из-под ног. Гедимин рванулся, но когти соскользнули — и его замотало в плотный кокон. Над головой прогромыхал по пластинам фрила Вепуат, с довольным воплем перемахнул через пролом и скатился по обломкам стен. Гедимин оттолкнулся всем телом, дёрнулся ещё пару раз, слыша, как трещат провода — и вместе с коконом вывалился наружу. Хватка «травы» ослабла. Сармат выдернул из неё пальцы и прыгнул вперёд, хватаясь за наклонную балку. Она затрещала, но выдержала. Гедимин подтянулся — и что-то разлапистое ударило его в лицо. От неожиданности он выпустил балку, скатился наземь — и услышал торжествующий вопль. Вепуат забрался на финишную стенку и махал оттуда двумя руками. Гедимин, досадливо хмыкнув, втиснулся в ближайший люк. Вышел он у той же стенки, но на десять секунд позднее.

— Зря ты так с травой, — упрекнул его Вепуат. — Всё равно проиграл. А теперь чинить.

— Зачем вставили такое непрочное препятствие? — отозвался Гедимин, подбирая обрывки «травы». Он не заметил, как она волоклась за ним всю дорогу, постепенно растрёпываясь на проводки. Ремонт предстоял долгий.

— Оно было прочное, — сказал Вепуат, подбирая обрывки. — Пока ты в него не влез. Видел, какие там тросы? Я бы не вырвался.

Снаружи проехал глайдер. Он остановился у штаба и пару секунд гудел. Потом Гедимин услышал голоса и приглушённое верещание. Вепуат вздрогнул и прислушался.

— Крысы, — прошептал он. — Привезли живых крыс. На кой⁈ Сарда подался вслед за Ренгером?

…Когда Гедимин вошёл в штаб, писк уже затих. На столе биолога никаких новых объектов не появилось. Оглядевшись, сармат заметил, что одна из дверей, сливающихся со стеной, недавно открывалась. Сейчас её загородили стапелем.

— Всё переломали? — спросил Скегги, хмуро глядя на сарматов.

— Сетка для Гедимина слабовата, — ответил Вепуат, протянув ему пульт. — Но мы её починили.

Филки за столами переглянулись и притихли.

Скегги, что-то буркнув, отошёл к столу биолога. Гедимин украдкой взглянул на сигма-сканер. Луч, направленный на секретную дверь, наткнулся на защитные поля, выставленные внахлёст. За ними можно было разглядеть контейнеры, движение воздуха и чуть повышенную температуру. Дальше сканер сбоил.

— Сарда, а Сарда, — Вепуат незаметно подошёл к столу биолога. — Зачем тебе крысы?

— Не мне, — отозвался филк. — Не крысы, а особый груз. Иджес, ты где застрял? Машина готова?

— Утилизатор чистил, — буркнул Иджес, заходя в штаб. — Что, уже едем?

Йигис поднялся из-за стола, покосился на стойку с огнемётами, прошёл мимо неё, на ходу подобрав бластер, и вышел вслед за Иджесом. Через десяток секунд Гедимин услышал шум мотора — и тихие шаги за стеной. Защитные поля растаяли, и сармат разглядел на экране сканера силуэты в тяжёлой броне. Двое сарматов выносили контейнеры в соседний ангар.

— И кому в Ураниуме нужны крысы? — не отставал Вепуат. Скегги развернулся к нему.

— «Макакам». Крысиные бои. Развлечение такое.

— Мать моя пробирка… — протянул Вепуат, опускаясь за стол. — С живыми моджисками⁈ Им что, мозги повыжигало⁈

Сарда беспокойно зашевелился.

— Бурые разведчики — обычные животные, — проворчал он. — Неприятные, но плазмомёт на них не нужен.

Кто-то в комнате громко фыркнул.

— Это нам не нужен, — к столу подошёл Иджес. — А он полтора года сидел у Маккензи. Ты что там делал? Примерял шляпы?

— Да чтоб тебе… — вскинулся было Вепуат, но рука Скегги придавила его к стулу. Сармат сердито фыркнул.

— Проблем не будет из-за этих «макак»? — спросил Гедимин, вставая между ним и Иджесом. Тот, снова фыркнув, отступил к дальней стойке и сел там, не глядя на сармата. Скегги пожал плечами.

— Будет вызов — приедем. А так — не наше дело.

Гедимин, уже отворачиваясь к столу, поймал его пристальный взгляд — Скегги словно нащупывал бреши в его броне. «Или ищет отросшие щупальца,» — сармат невесело ухмыльнулся. «Пойду за ирренцием. Наверное, уже прожарился.»

08 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Элидген…

Гедимин вскинулся, стряхивая с себя дремоту. Из-под двери сочился белесый свет — достаточно, чтобы увидеть, как Вепуат корчится на матрасе, прижимая к респиратору пальцы.

— Элидген…

— Heta! — Гедимин встряхнул его так, что задребезжала броня. Вепуат рывком сел, едва не ударившись шлемом о его грудь, и судорожно вздохнул.

— Где мы?

— Ураниум, — выдохнул Гедимин, пытаясь в полумраке разглядеть его глаза. Вепуат зажмурился и встряхнул головой.

— Дурацкие сны…

— Что ты видел? — Гедимин поёжился от нахлынувшего холода. Внутри черепа взметнулся вихрь мыслей.

— Тебе оно не надо, — Вепуат смотрел на свои руки. — Сейчас… что? Ночь? Утро?

Под потолком задребезжал сигнал побудки. Вепуат вскрыл шлем, содрал перчатку, провёл рукой по лицу.

— Чтоб я ещё раз заснул в скафандре⁈

…Ещё горячая окись ирренция лежала на дне контейнера — несколько горстей серой блестящей пыли. Гедимин держал ёмкость в руках, согревая ладони. Ему хотелось запустить пальцы внутрь.

Канистры с промывочной водой до половины наполнились пеной — что-то реагировало, что-то разделялось на газ и твёрдый осадок. Гедимин осторожно приоткрыл их, стравливая лишнее вещество в вытяжку. Золотая глина продолжала трескаться, распадаясь на тонкие волокна. Нити атомарного золота были хрупкими — любое движение воздуха разрывало их в пыль. Гедимин убрал все контейнеры и шумно вздохнул. «Восемьсот граммов ирренция. Можно усилить реактор. Но для начала…»

Он покосился на передатчик. Всё, что относилось к Равнине, было запрятано подальше и запаролено. То, что его интересовало сейчас, Гедимин помнил и без записей. «Знаки,» — он машинально провёл когтем по столешнице. «Огонь, лёд, разрыв. Если выяснится, что этот приём работает и здесь…»

…Его стол пустовал. Вепуат сидел у оружейной стойки. К нему придвинули стулья четверо филков. Над ладонью он держал трубку защитного поля, и её конец раздувался, превращаясь в пузырь.

— Кварцевый песок, — услышал Гедимин голос Вепуата. — Песок, сода и известь. И пара тысяч градусов.

— И металлический штырёк? — филки переглянулись. — И можно будет делать тонкостенные пузыри?

— Заливать внутрь металл, — Вепуат мечтательно ухмыльнулся. — Делать круглые зеркала. И бусы, конечно. Сотни видов бус.

— Печь, говоришь… — задумчиво пробормотал филк, роясь по карманам. — Можешь набросать чертёж?

— Две тысячи градусов… — проворчал другой. — Откуда столько взять? На чём она работает?

— На кейе… — Вепуат вовремя осёкся, огляделся по сторонам и радостно хмыкнул. — Термоэлементы! Мало их, что ли? Подать напряжение — и пойдёт нагрев. Гедимин, как ты думаешь…

—Эй… — Скегги, отвернувшись от окна, шагнул к Вепуату. Филки притихли и подались назад. Вепуат удивлённо мигнул.

— А! Тебе тоже интересно? Я говорил про стекло. Это древняя технология, но очень забавная. Только нужны мощные термоэлементы. Вот Гедимин…

Скегги болезненно поморщился, и Вепуат замолчал.

— Какое стекло? На кой оно вам?

Филки переглянулись и пожали плечами.

— Вепуат обещал показать забавные штуки. Но тут, оказывается, нужна печь…

Скегги резко качнул головой.

— Только печи мне в штабе и не хватало. Вепуат! Нечем заняться — иди на стрельбище.

— Дроны, — вмешался Йигис, до сих пор молча наблюдавший за сарматами. — За день он к ним и не притронулся. И с таким навыком его куда-то выпускать⁈

Вепуат сгрёб дроны в охапку и вышел за дверь. Гедимин догнал его у полосы препятствий. Вепуат сложил аппараты на подвернувшуюся плиту и молча смотрел поверх них и сквозь развалины куда-то вдаль.

— Мастерскую можно устроить в ангаре, — сказал Гедимин. — Или в туннеле прорезать нишу. Самая простая печь…

Вепуат качнул головой.

— Мне-то оно не надо. Если филки сами соберутся… — он, не договорив, махнул рукой.

Гедимин поднял дрон с плиты. Аппарат крутнулся в воздухе — и, выровнявшись, плавно поплыл над развалинами. Вепуат проводил его угрюмым взглядом.

— А ведь когда-то мне это нравилось…

Он нехотя поднял на ладони второй дрон. Первый развернулся и поплыл к нему. Сармат, поморщившись, протянул руку за ним.

— Не думал, что я так быстро заскучаю, — пробормотал он, глядя куда-то вдаль. Пальцы дёрнулись, перехватывая невидимую шлейку.

09 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Фрил,» — Гедимин, оглянувшись через плечо, провёл «жалом» резака по выступу стены. Кусок чёрного вещества упал на ладонь. Гедимин простучал стену, выискивая арматуру. Однородный полимер поддавался резаку легко; пара секунд — и сармат выломал кусок штыря и, согнув его вчетверо, спрятал в карман. «Сталистый фрил.» Сармат оглянулся в поисках проводов. Их тут навешали много — Скегги любил «верёвочные» ловушки. Гедимин снял с пальца намотанную катушку и сплавил вместе концы оборванного провода. «Медноватый фрил. А металл придётся добывать из скафандра.»

На полосе препятствий было пусто — ликвидаторы с утра уехали на дератизацию, Вепуат ушёл на полигон. Гедимин рассовал обломки по карманам и пошёл к штабу. «Сплавить ирренций с фрилом — дело несложное. А вот обратно их разделить…»

— Мея? — биолог, засевший за телекомпом, настороженно взглянул на Гедимина. — Пять литров? Внепланово?

Гедимин досадливо сощурился.

— Я твоих планов не знаю, — он судорожно рылся в памяти, подбирая аргументы. — Но мне ведь положена мея для дезактивации? Если я никуда не езжу — я же её не трачу? Там за месяц не накопится пяти литров?

Сарда поморщился, но кивнул.

— Надеюсь, Скегги в курсе твоих… занятий, — пробормотал он, открывая склад. — Не моё это всё дело, но — сидел бы ты лучше в штабе!

…«Слитки» радиоактивного фрила ещё дымились, когда грохот в соседнем туннеле утих. Гедимин накрыл их защитным полем. «Позвать Вепуата?» — думал он, задвигая за собой замаскированную крышку. «Будет ему интересно? Это же всё-таки не зверьки…»

— Знак огня⁈ — Вепуат ошалело мигнул. — Думаешь, оно и здесь… Ядро Сатурна! Конечно, идём. У меня тут записана ещё кучка всяких знаков. Только я не знаю, какой к чему. Они в основном про местных… то есть — тамошних богов. Вот не знаю, у нас сработают или нет…

Гедимин плотно закрыл за собой дверь — и, подумав, растянул вдоль стен защитное поле. Вепуат одобрительно хмыкнул. Он уже сидел на лабораторном столе и разглядывал образцы под прозрачным, чуть позеленевшим колпаком. Гедимин столкнул его со столешницы и просунул под купол «щупы» анализатора.

— Плюс двадцать девять, — он сделал пометку в журнале и разломил образец надвое. — Ещё раз…

— Дай я померяю для сверки, — Вепуат просунул руку под колпак. — Ага, так и есть. А что это за металл такой серый?

— Сталистый фрил, — буркнул Гедимин, разделяя надвое ещё один образец. — А это свинец.

— Свинец! Точно, совсем забыл, — Вепуат смущённо хмыкнул. — Всё в голове перепуталось. Про живое ещё помню, а вот всё остальное…

Гедимин осторожно провёл раскалённым когтем по свинцовой пластинке. «Если расплавится — из кюветы не вытечет. Ещё одна линия…»

Он отдёрнул руку, пристально глядя на «помеченный» образец. Вепуат, шумно дыша, смотрел из-под локтя. Прошло минуты две, прежде чем он подал голос.

— Ты что-нибудь видишь? Я вот нет.

Гедимин молча поднёс «щупы» к пластинке. Цифры на экране мигнули и замерли.

— Двадцать девять. Как и на контрольном образце.

— Это, наверное, из-за свинца, — пробормотал Вепуат. — Он ведь поглощает… какое-то там излучение…

Он так и стоял с термометром над образцом, пока Гедимин перебирал «помеченные» и чистые пластины. За пятнадцать минут температура не изменилась ни на градус. Выждав ещё немного, сармат сгрёб все обломки в контейнер и облегчённо вздохнул.

— Вот это называется «нормальная планета»!

Вепуат, нахохлившись, сел на край стола. Радостным он не выглядел.

— Попробуй другой знак, — тихо попросил он. — Может, только огонь тут так… криво работает.

Гедимин ухмыльнулся.

— Всё правильно. Эта ерунда и не должна работать, — он вывел на образце размашистый знак льда и сунул Вепуату. — Ни боги, ни значки, ни ритуалы. Только физика. На кой мы вообще связались с той полоумной планетой⁈

Вепуат молча сжал образец в кулаке.

— Ты их пока не уничтожай, — тихо попросил он. — Пусть полежат. Может… может, тут им нужно время. Дней семь, может, тринадцать…

Гедимин, пожав плечами, задвинул «фонящие» образцы под стол и накрыл защитным полем. Нелепая ухмылка так и лезла на лицо. «Может, нам тут не рады. Но физика тут нормальная. Никакая выдуманная тварь не погонит воду вверх по трубе. Не нашлёт эпидемию. У механизмов не вырастут щупальца, а у скафандра — глаза. И это правильно.»

12 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Чисто, — бросил филк-медик, едва взглянув на кровезаборник. Гедимин вышел, на ходу смыкая пластины наручей. Вепуат ждал его за медчастью под хмурыми взглядами длинной очереди. Другие ликвидаторы уже ушли — Гедимин пришёл на проверку последним из отряда.

— Не мутант, — криво ухмыльнулся он, остановившись рядом с Вепуатом. Тот задумчиво смотрел на блёклое небо. Сегодня с утра вдоль горизонта растянулись тучи; солнце то выглядывало в просвет, то скрывалось.

— Птицы… — пробормотал Вепуат, следя за кружащими точками, и потёр предплечье. — Интересно, где они живут. Скалы у берега застроены…

Гедимин пожал плечами.

— В парке Крэнга много птиц. Тут много кусков… дикой местности. Флора, фауна…

— Дикая местность… — Вепуат криво ухмыльнулся, но его глаза остались тёмными. Он провёл пальцами ступни по дорожному покрытию и указал вниз.

— Вчера делал смывы. Немного бактерий, диатомовых, пыльца… и всё. Тут нечему прорастать.

— И хорошо, — Гедимин сузил глаза. Мимо проехал глайдер; от вида колёс под его днищем уже не передёргивало, Равнина таяла в памяти, как нелепый сон. «А вот „Элидген“, небось, обрастает. Что у них для дезинфекции? Щётки и соляной раствор? Они эти споры даже не увидят. Пока вся эта дрянь не пойдёт в рост…»

— Идём уже, и так опаздываем, — буркнул он. Вепуат вяло кивнул, сделал пару шагов и снова замер.

— Ястреб!

Один из силуэтов в небе чуть отличался от других — и явно их напугал, — они шарахнулись, сбиваясь в хаотичный комок, и помчались за ним. Погоня длилась недолго — хищник нырнул за крыши.

— Ты не скучаешь по «Элидгену»? — спросил Вепуат, оглядевшись по сторонам. Прохожих в ранний час не было — если кто и шёл, то быстро и по делу. Проехал ещё один глайдер, остановился у проходной, громко загудел. Гедимин поморщился.

— Меньше болтай, — посоветовал он.

— Да с кем тут болтать… — Вепуат потёр висок. — Я утром его позвал… ну, не проснулся ещё. Сначала вспомнил, что шлем закрыт, а потом…

Он вздохнул и ускорил шаг. Гедимин недовольно сощурился.

— Слышал, как ты зовёшь. Спи в броне. И динамики отключай. Спалимся — лучше не станет.

…Вепуат сидел на краю стола — и даже без перьев казался нахохленным. Ликвидаторы шумно переговаривались, лязгали бронёй и стапелями, ночная смена ворчала, влезая в тяжёлые скафандры. Гедимин тронул Вепуата за плечо и кивнул на передатчик. «Пойдём к „Вайтроку“,» — зажглось на экране и тут же погасло — сармат стёр сообщение, не отправляя. Вепуат мигнул.

«Зачем?» — высветилось на его экране. Гедимин тронул височный щиток.

«Поговорить,» — коротко ответил он и двинулся к выходу — на него уже начинали оглядываться. Почти все из дневной смены ушли, и Скегги стоял на крыльце, пересчитывая бойцов. Гедимин, придержав Вепуата за плечо, вместе с ним нырнул в переулок.

— Туда, туда и наверх, — прошептал он, на пальцах показывая направление. — Оттуда всё видно.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Говорить с «Вайтроком»? То есть… А, ядро Сатурна! Они же везде, в каждом реакторе… И ты его знаешь? Общался с ним?

Гедимин кивнул.

— Только надо, чтоб охрана не видела, — он огляделся по сторонам. Место было тихое, но для обзора непригодное — пришлось выйти в переулок и, не останавливаясь, нырнуть за другое здание. Тут, на задворках промышленных корпусов, следить за сарматами было некому — но на юге вдоль забора, утыканного фонарями, плыли дроны-наблюдатели.

— И что, кроме тебя, никто с ним не общался? — прошептал Вепуат прямо в наушник. Его глаза понемногу разгорались.

— Гварза общался, — Гедимин дёрнул углом рта. — Кончилось плохо. Тут лестница. До середины — а дальше по жёлобу. Наверху встретимся.

Из-за выступа крыши станция была видна, как на ладони, — пёстрые купола над реакторами, высокие ветвящиеся мачты энергопередачи, маршруты дронов-наблюдателей, серые экзоскелеты охраны. «А ничего экзоскелеты,» — отметил про себя Гедимин. «Самопал, но почти „Маршалл“. Куда смотрят „макаки“⁈»

— Ишь ты, — прошептал Вепуат, выглядывая из-за выступа. — Твоя нычка? А мы-то гадали — чего ты по стенам лазишь?

— Тихо, — прошипел Гедимин, прислоняясь к выступу спиной. Эта точка снизу не просматривалась — если не знать, откуда смотреть. «Станция,» — сармат криво ухмыльнулся. «Давно не общались.»

Он приподнял височную пластину и зажмурился, удерживая перед глазами объёмную схему реактора. Активная зона горела зелёным огнём — почему-то неровно, вспышками. Ещё пара секунд — и висок обожгла тонкая нить.

— «Вайтрок»? — прошептал Гедимин. Нить разветвилась, оплетая голову, и мелко задрожала.

— Спок-койно… — сармат всё-таки представил себе ровно «горящие» твэлы. — Как ты тут? Не обижали?

Щупальца дрогнули, переползая на плечо. Пара невнятных картинок вспыхнула перед глазами, но тут же погасла.

— Дай я, — прошептал в ухо Вепуат, втискиваясь в нишу. Ответить Гедимин не успел. Он услышал растерянное хмыканье, затем — шипение и стон. Вепуат схватился за шлем, пошатнулся и рухнул в переулок.

Защитные поля Гедимин подставить успел — купола отбросили разведчика к стене, замедлили полёт. Сармат съехал вслед за ним, пропахав когтями глубокие борозды. С улицы уже был слышен вой дрона, свист патрульных и громкий топот.

— Живой? — Гедимин хотел приподнять Вепуата, но вовремя опомнился. Сармат корчился на мостовой, держась за голову, и еле слышно всхлипывал.

«Сигма-ожог? Ментальный удар?» — Гедимин кое-как задвинул височные пластины чужого шлема. Вепуат ничего не заметил.

— Стоять! — рявкнул подлетевший патрульный. — Вы, двое! Лазили по крышам?

— Дрон засёк их, — второй вошёл в переулок, держа перед собой шокер. — Что тут забыл? Отвечай!

— Сармат ранен, — бросил Гедимин, пытаясь понять, что сломано у Вепуата, и как его теперь поднимать. — Медика сюда, бегом!

В этот раз не сработало — патрульный ткнул в кнопку на рукаве и хлопнул по ладони шокером.

— Этого — в карцер. Доложить командиру! Вам — ждать медика, — распорядился он. «Вам?» — вяло удивился Гедимин, поднимаясь на ноги. В переулок набилось шестеро патрульных. Выходя, Гедимин обернулся, — Вепуат всё так же лежал и сдавленно шипел.

— Пошёл! — патрульный ткнул его в спину. Сармат, не глядя, отмахнулся и услышал лязг и сдавленную ругань. За углом уже гремели передвижные носилки. Гедимин, оттолкнув патрульного, шагнул в переулок.

— Живой?

— Убьёшь вас, как же, — проворчал филк-медик. Скафандр Вепуата уже был вскрыт; патрульные вдвоём затаскивали сармата на носилки. Филк воткнул ему в предплечье иглу, выдавил пару ампул, заглянул в помутневшие глаза и поморщился.

— ЭСТ-лучи. Грёбаная станция! Палит во все стороны.

— Так не лазай по крышам, — отозвался патрульный. — Эй, ты! В карцер! Ликвидаторов ждёшь?

«Скегги точно расстроится,» — подумал Гедимин, оглядываясь на носилки. Они уже ехали по переулку; рядом шли медики и двое патрульных. Вепуат перестал шипеть, но дышал тяжело. Кожа покрылась испариной. Гедимин оглянулся на станцию и растерянно покачал головой. «За что его так?»

…Из скафандра его вынимать не стали. Он кое-как втиснулся в тесный карцер, сел на матрас и уставился в стену. Потом посмотрел на дозиметр. «Вот моя вспышка. Вот луч со станции. Вот он слабеет… видимо, перешёл на Вепуата. А потом… Ничего не понимаю.»

— Кет? — послышалось из-за двери. — Тот самый? А-а… Думали, он взялся за ум.

— Было бы за что браться, — отозвался Кенен Гварза. — Кет! Выходи. Успеешь насидеться — ты тут на неделю.

— Что с Вепуатом? — спросил сармат уже снаружи, выпрямившись и расправив плечи. Гварза поморщился.

— Ушибы, перелом плюсны. Мозги целы.

Дверь с лязгом закрылась за сарматом. «Надежная звукоизоляция,» — машинально отметил Гедимин. Гварза повернулся к нему и недобро оскалился.

— Что забыли на крыше?

— Говорили с «Вайтроком», — Гедимин не стал запираться. — Думал, Вепуату станет легче. Ему… тяжело безо всякой фауны. Во сне звал «Элидген»…

Гварза прижал ладонь ко лбу.

— Великолепно… Значит, ментальная атака? И… как по-твоему, какова её причина?

Гедимин резко мотнул головой.

— Хранителю незачем было нападать! Он был спокоен. Я бы заметил…

Гварза криво ухмыльнулся.

— Значит, и ты знаешь об этих тварях не всё? Что ж, учтём. Девятнадцатого тебя выпустят. Надеюсь, у вас обоих хватит ума не повторять эксперимент?

…Дверная створка погрузилась в паз. Гедимин лёг на матрас, перевернулся набок лицом к стене и включил передатчик. На экране выстроился длинный ряд графиков — кривые интенсивности сигма- и омикрон-излучения змеились вдоль оси, иногда пересекаясь. «Тут всё по Текк’там,» — думал Гедимин, перебирая графики и разглядывая пометки. «Эти и эти пульсации — это движение в толще скалы. Вот здесь отличия… это, похоже, какой-то сигнал. Перекличка. А это ответ. А основной ритм — вот он…» — сармат выделил части графиков, свёл воедино и удовлетворённо кивнул. «Вот здесь пульсация меняется. Это переход в гравийный слой. Разные ритмы для разных сред? Не исключено… Вот пульсация огнистого червя, и она… Да, кое-какое сходство есть. Этот фрагмент, общая часть… она размазана по всему графику, не вдруг выделишь…»

Гедимин свёл воедино ещё десяток схем и пожал плечами. «Рано делать выводы. Нужно поставить опыт. Но — кое-что уже проясняется…»

19 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Дверь распахнулась. Задумавшийся Гедимин еле успел погасить экран передатчика.

— С вещами на выход, — буркнул охранник, заглядывая внутрь. — Хватит бездельничать! Вот, здесь распишись.

«Новое новшество,» — беззвучно хмыкнул Гедимин, тыкая пальцем в экран подсунутого смарта.

— В медчасть! — бросил охранник ему в спину. Гедимин мигнул. «Медчасть? А-а… сегодня же понедельник. А я и так туда собирался. Надо узнать, что с Вепуатом. Пустят добром, или придётся лезть в окно?»

«Ликвидаторское время» уже вышло — никого в чёрной броне у медчасти не было, зато стояла плотная очередь работников ИЭС.

— Ты-то куда? — недобро сощурился на Гедимина один из них. Кем он был, сармат по нашивкам не понял, — но бегал он вдоль очереди, как сторожевой дрон.

Гедимин молча встал в «хвост». Филки заворчали.

— С этими Старшими вечно бардак! — самоназначенный «командир» сунулся в медчасть. — Эй! Что тут забыл ликвидатор⁈

— Спокойно, — бросил медик, выглядывая из-за двери. — По работе? А-а, ты… Командир предупреждал, что опоздаешь. Заходи, снимай броню.

Гедимин под ругань филков вошёл в медчасть.

— Броню зачем снимать?

— Осмотр, — бросил медик, ополаскивая руки. — Ты у нас отмечен в зоне риска. Облучение мозга, все дела… Смотри в глаза. Теперь поверни голову…

— Что с Вепуатом? — спросил Гедимин, вертя головой и глазами вслед за пальцем медика. — Вепуат Хепри. Он у вас лежит.

Медик хмыкнул.

— У своего командира спрашивай. Он его забрал под расписку ещё двенадцатого — у него и ищи. Руку давай.

Он прилепил к запястью сармата кровезаборник и отвернулся к телекомпу. Гедимин мигнул. «Забрал под расписку? Мать моя колба… Раньше у медиков никого было не выцарапать. Командир, что ли, приказал? Видимо, Гварза. Чтоб не палились перед медиками…»

…Вепуат в одном комбинезоне сидел на столе и болтал ступнёй, закованной в фиксатор.

— Уран и торий! — он широко ухмыльнулся, но со стола слезать не стал. — Выпустили? Хотел к тебе сходить, но Скегги пообещал на цепь посадить.

— И правильно, — поднял взгляд от экрана филк-биолог. — И давно было надо. Куда ты собрался на раздробленной ступне⁈

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Ничего она не раздробленная. Стоило один раз упасть…

— С пятого этажа, — отозвался угрюмый Сарда. — Скалолаз, мать моя пробирка…

— Что с головой? — тихо спросил у Вепуата Гедимин, подбирая со стойки сфалт. Инструмент отобрали в карцере; в штабе он лежал уже неделю, и на стыках пластин накопилась пыль. «Дрон-уборщик пора настраивать,» — Гедимин огляделся по сторонам и выловил механизм из-под стола. «Плохо вычищает трещины.»

— Да ничего, — отозвался Вепуат, на одной ноге перепрыгивая со стола на стул. — Ты-то понял, с чего он вскинулся? Я же ничего обидного…

Гедимин тяжело качнул головой.

— Полтора года не виделись. Может, забыл уже, кто мы.

— Кто ты, — поправил его Вепуат. — Меня он и раньше не знал. Вот только — тебя он не тронул.

Он потёр висок, дёрнул больной ногой и досадливо поморщился.

— Когда уже снимут эту скорлупу⁈ От неё только хуже чешется.

— Вот перестанешь скакать на сломанных костях — тогда и снимут, — проворчал Сарда. Вепуат покосился на него и придвинулся к Гедимину.

— Кровяной камень давно всё залечил бы. Я бы на второй день встал. Вот и думай, кто тут дикари…

Гедимин покосился на Сарду — кажется, тот ничего не слышал.

— Не их заслуга, что там есть такие симбионты, — недовольно прошептал он. Вепуат дёрнул плечом.

— Могли бы мне подхлестнуть регенерацию. Есть же препараты. Это ерундовая травма. Никакого риска. Так нет же…

Он шевельнул ступнёй и досадливо поморщился.

— Чешется!

…Мея, промытая щелочным раствором, легко отдала осадок; теперь он заново прокаливался в жаропрочной кювете. Гедимин заглянул в контейнер с золотой глиной. Там блестела путаница золотистых волокон. Стоило сармату прикоснуться к ёмкости, нити рассыпались в жёлтую пыль. Ипрона в её составе было чуть-чуть — едва ли полпроцента.

«Хорошо, есть образец чистого металла,» — Гедимин, отложив в сторону обрезок золотой проволоки (совсем микроскопический, запаянный в прозрачный фрил), деловито наматывал витки катушки. «Жидкой молнии» у него не было, но был электрогенератор. «Сейчас я всё это расплавлю, только не рассыпать бы…»

Тигель, свёрнутый из защитного поля, уже начал нагреваться, когда Гедимин вздрогнул, посмотрел на магнитную катушку, беззвучно выругался и отключил нагреватель. «Идиот! Здесь же это так не работает. Ни золото, ни ипрон не будут магнититься. А равнинные фокусы остались на Равнине. Что ты за дурак…»

Он отсоединил клеммы, размотал провод и мрачно уставился на тигель. «Что-то нужно другое… Как оно вообще тут делается? Раствор… Ага, нужен раствор…»

Он заглянул в ящики стола, потом — в стенные ниши и с тяжёлым вздохом вышел из лаборатории. «Придётся одолжить у Сарды. Надеюсь, у него есть.»

— Что? — Сарда смерил Гедимина подозрительным взглядом. — Азотная кислота? И для чего? Что ты там собрался нитрировать?

— Собирался бы нитрировать — прихватил бы серную, — буркнул сармат. Взгляд Сарды ничуть не смягчился.

— Мне взрывы под штабом не нужны. Без командира ничего тебе не дам. Пусть он решает.

Вепуат беспокойно зашевелился.

— Когда мы что взрывали? Гедимин же не идиот…

Сарда опустился в кресло и демонстративно уткнулся в телекомп. Гедимин, постояв у его стола, пожал плечами и пошёл к выходу. «Подождать Скегги? Или посмотреть, что там за лазы из ангара?»

Замаскированную сдвижную пластину он разглядел ещё от входа — её края были чуть-чуть светлее. Через пару секунд он бесшумно вошёл на склад. «Ренгер хранил реактивы здесь… ну да, вот и оно. Хороший запас…» — он так тихо, как только мог, открыл ёмкости, перелил жидкость в самодельный контейнер и подсунул под них листок с наспех начирканными словами и числами. «Пока Скегги придёт, там уже реакция кончится. А за реактивы я потом деньги внесу.»

…Реакция ещё шла, когда прогудел отбой. Гедимин быстро выбрался на поверхность. У входа в штаб его ждал злой Сарда с листком в руках и мрачный Скегги. Из-за их спин выглядывал встревоженный Вепуат.

— Не хотел терять время, — буркнул Гедимин, глядя на листок. — Деньги внесу.

— Ещё раз влезешь самовольно на склад — пойдёшь вон из отряда, — Сарда, развернувшись на пятках, ушёл в штаб. Скегги молча направился за ним. Гедимин растерянно смотрел им вслед. «Нужен свой запас реактивов. Чтобы не одалживаться,» — думал он. «Запасся бы, но — сдёрнут на Равнину, и когда, не угадаешь…»

23 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ногу! — скомандовал филк-медик, выключая сигма-сканер. Фиксатор с выдернутыми скобами разошёлся по швам. Медик бросил его в пакет и, помяв ступню Вепуата и повертев в разные стороны, кивнул и молча пошёл к выходу. Сармат, пошевелив голыми пальцами, вскочил на ноги и показал двумя руками жест превосходства. Биолог, выглянув из-за стола, недовольно хмыкнул.

— Ты ещё при людях помаши руками!

— Где ты видишь тут людей? — отозвался Вепуат, натягивая носок. — Ну в кои-то веки! Думал, эта штука ко мне прирастёт.

Он пригладил рукава и еле слышно вздохнул. Его взгляд был направлен мимо стапелей и скафандров, куда-то сквозь стену.

…«Вот это всё было про движение в плотной среде,» — Гедимин закрыл папку и поставил рядом с ней на экран другую. «А это — про работу с камнем. Здесь они копали туннели. Этот фрагмент — движение, а вот тут… ага, амплитуда возрастает. Эти перерывы, паузы на самом взлёте… интересно, что это было?»

Кто-то тихонько поскрёбся в потайную дверь.

— Гедимин, ты там?

Вепуат в тяжёлой броне вошёл в тесную лабораторию, неловко повернулся, закрывая за собой дверь, и смущённо уставился в пол.

— Я тут стрелял… Гедимин, у тебя далеко образцы? Ну, те… сплавы с ирренцием?

…Фонящие слитки на вид не изменились; Гедимин, рассмотрев их под микросканером, нашёл пару «гнёзд» заражения, но оно ещё не распространилось так широко, чтобы влиять на прочность. Вепуат, водя над ними «щупами» анализатора, напряжённо смотрел на экран и досадливо хмыкал.

— Ничего. Ни молекулы, — признал он наконец, опустив прибор. — Ты… переплавь их, если надо.

— А чего ты ждал? — спросил Гедимин, стряхивая все слитки в камнедробилку. «Сто граммов оставлю на опыты. Остальное — в реактор. Лишняя мощность не помешает.»

Вепуат пожал плечами.

— Ну… а вдруг знаки сработали бы?

Гедимин мигнул.

— С чего? Тут что, Равнина⁈

Вепуат снова пожал плечами.

— Там, конечно, всё не так… Но мне казалось — они могут сработать. Ну ладно, нет так нет.

Последнее он бормотал уже себе под нос, выбираясь из потайной ниши. «Расстроился?» — Гедимин в недоумении смотрел ему вслед. «Вот чтоб я его понимал…»

25 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Светодиоды под потолком мигнули и зажглись красным. Следом взвыла сирена.

— Общий вылет! — Скегги поднялся во весь рост, едва не уронив кресло. — Спэйсмен Форест, подстанция, прорыв. Скхаа в городе!

— Полтора десятка особей, — дополнил Сарда — единственный, кто остался за столом. — Проникли на подстанцию. Агрессия низкая…

— Район оцеплен? — спросил Скегги, забрасывая на плечо плазмомёт. — Где персонал подстанции? Охрана?

— «Макаки» отошли за два квартала, — Сарда замолчал и щёлкнул по экрану. — Вторая стая приближается к пролому. Сейчас над озером.

Ликвидаторы, схватив на бегу оружие, уже выскакивали из штаба. Скегги развернулся к Гедимину и Вепуату.

— С нами, — отрывисто бросил он, направляясь к двери. — Плазму с собой, «ириды» — наготове!

На складе загромыхало — по прямому коридору в ангар вытаскивали генератор ультразвука. Вепуат остановился посреди дороги и еле слышно хмыкнул.

— Скхаа… Они ведь разумные.

Спросить, к чему это он, Гедимин не успел — и вообще догнал Вепуата только в фургоне. Ремонтник запрыгнул туда последним — машина уже трогалась.

— Ранцы! — кто-то сунул Гедимину реактивный ранец, но тут же выдернул из его рук. — Отставить! Прикрываешь с земли. К животным не лезть!

Глайдер остановился. Снаружи гудели сирены. Гедимина вытолкнули из фургона. Пока он мигал, Скегги поймал его за плечо и пихнул к машине.

— Тащи глушитель!

Над генератором ультразвука уже склонился Иджес. Гедимин, отодвинув его, поднял не такой уж тяжёлый «глушитель» и пошёл за отрядом. Догнал он их уже на повороте, под вой сирен и возгласы экзоскелетчиков. Целый отряд в полицейской броне перекрыл переулки; кто-то на углу махал клешнёй, направляя сарматов в обход.

— Рано вышли, — выдохнул Иджес, нагоняя Гедимина. — Отсюда топать полкилометра!

Гедимин, стараясь не отставать от сарматов, глазел по сторонам. Слева тянулся забор — ограждение подстанции, зачем-то окружённое ещё и звукозащитной стеной. Справа, за высокой оградой, изображающей каменную кладку со свисающими пучками травы, виднелись невысокие здания с остроугольными крышами и бутафорскими трубами. Сквозь «пробоину», затянутую стеклом, Гедимин успел разглядеть маленький огороженный пруд и столики под навесами.

— Странные строения, — пробормотал он, сворачивая к подстанции. Иджес кивнул.

— И места занимают кучу… Sata!

Над звукозащитной стеной задумчиво плыл разлапистый розовый силуэт.

Электрофаги облепили подстанцию плотным слоем. Даже дневной свет не затмил их синеватое сияние. Подстанция трещала и дымилась. Сытые электрофаги, огромные, белесо-розоватые, кружили над ангарами. Сарматов они пока не замечали.

«Вы все — понизу до восточной стены,» — жестами показал Скегги и повернулся к Гедимину. «По сигналу — гони к востоку!»

Иджес замешкался было, но по неслышному приказу командира пригнулся и юркнул за ангар. Гедимин настраивал «глушитель» и косился на плывущие над ним тени. «Главное — в город их не выпустить…»

В просвете меж восточных строений сверкнула красная вспышка, и Гедимин нажал на кнопку. Наушники прикрыли его череп от вибраций — он только видел, как спокойно кружащие Скхаа взметнулись, разбрасывая разряды. Из подстанции повалил дым. Стена защитного поля взлетела над площадкой — и растаяла, вспоротая молниями. Гедимин развернул генератор, сгоняя электрофагов к востоку. Там заорали. В небе с грохотом взорвалась плазма. Разряды затрещали чаще.

— Держи! — из дыма чуть ли не на голову Гедимину спикировал Вепуат. — Держи, держи их!

Он поднял «арктус». Защитное поле побелело, уплотнившись, и качнулось к востоку.

— Вот так, держи… — Вепуат медленно двинулся к подстанции. — Если Скегги справится… Hasu!

Недостроенный полевой мешок порвало в клочья. Скхаа, горящий синим огнём, развернул крылья. Гедимин оттолкнул Вепуата, сам вкатился в убежище. Там, где он только что стоял, дымился маленький кратер.

— Низкая агрессия, sa hasu… — прошептал Гедимин, поднимая сфалт — и тут же едва его не выронил. В его руку крепко, до хруста брони, вцепился Вепуат.

— Heta! Не они напали первыми!

— Чего⁈ — Гедимин второй раз едва не уронил сфалт. Оружие он поймал, а Вепуата — уже не успел. Ещё секунда — и разведчик выпрямился во весь рост на ближайшей крыше.

— Эй! Мы вам не враги! — крикнул он, стуча когтями по бронированному предплечью. «Команда летучим тварям,» — пронеслось в голове Гедимина, прежде чем он, вздрогнув, схватился за сфалт. «Какие команды⁈»

Грохот разрядов внезапно стих. Гедимин, выглянув из-за угла, увидел, как Скхаа разворачиваются в небе. Единственный глаз на каждой зубастой голове смотрел на Вепуата. Существа медленно, будто с опаской, подплывали к ангару. Вепуат снова заскрежетал когтями о броню, застучал, выбивая мелкую дробь. Электрофаги висели над ним, чуть колыхаясь в воздухе, и слабые разряды потрескивали между кончиками их крыльев.

Внизу сверкнула красная вспышка. Гедимин увидел, как из-за здания выглядывает Скегги и хлопает себя по наручному «арктусу». Его ладонь была направлена вверх. Гедимин поднял взгляд и мигнул — отверстие в городском куполе медленно смещалось к стае электрофагов. Его края выгибались книзу. Сармат, стараясь не делать резких движений, поднял «арктус». Защитное поле за спиной Вепуата выгнулось воронкой. Стенки «мешка» были готовы.

— Tza! — крикнул Скегги, и Гедимин нажал на кнопку и вскинул «арктус». Вой «глушителя» услышали только Скхаа — и он невидимой волной отшвырнул их в небо. Купол под ними сомкнулся и побелел. Несколько секунд — и Гедимин увидел, как электрофаги кружат над прозрачной «крышей», постепенно поднимаясь к облакам. Они ещё что-то высматривали на земле, и он не выключал ультразвук, пока стая не развернулась к югу.

— Сработало! — Вепуат скатился по крыше. — Ты видел? Они меня поняли!

Скегги, наконец покинувший укрытие, сдержанно хмыкнул.

— Не знаю, кто там тебя понял — но отвлёк ты их вовремя. Эй! Отряд! Все целы?

Ликвидаторы выходили из-за ангаров, нехотя выключали «арктусы» и снимали ранцы. Один из сарматов прихрамывал. На земле и крышах темнели углубления, покрытые сажей. Подстанция почернела и дымилась, изнутри доносился треск.

— Тихо! — Скегги ухватил Гедимина за плечо. — Ты куда?

— Подстанция разрушена, — буркнул тот. — Может, ещё можно наладить…

— Нам за это не заплатят, — Скегги, не выпуская его плечо, огляделся по сторонам. — Угроза устранена. Остальное — не наше дело. Йигис, ты всё зафиксировал?

Дронщик закивал.

— На базу, — скомандовал Скегги, наконец выпустил плечо Гедимина и быстро пошёл к воротам. Сарматы, оглядываясь на развалины подстанции, потянулись за ним.

— Что ты сделал? — тихо спросил Гедимин у Вепуата. Лучше было бы подождать с расспросами до звуконепроницаемого туннеля, но сармат не стерпел. Да и момент был удачный — они чуть отстали от ликвидаторов, и Вепуат свернул под арку из искусственной зелени.

— Давай сюда, быстрей дойдём, — ухмыльнулся он, заходя в переулок. Гедимин, почувствовав под ступнёй неровности, посмотрел под ноги — эту улочку зачем-то замостили поддельным камнем. Это было цельное полотно, как и на любой дороге, но почему-то его сделали неравномерным, будто собранным из маленьких сегментов. «А я такое видел,» — подумал сармат. «У Скогнов. Но они-то дикари и по-другому не умеют. А тут зачем?»

— Команды Хигов, — рассказывал Вепуат, не замечая, слушают его или нет. — Всякие шорохи и трески. Это ведь подражание их электрическим разрядам. Они электрофаги. Они так общались, пока не стали разумными. Скхаа — тоже электрофаги. Вот я и подумал…

— Стоять! — что-то невидимое, но плотное толкнуло Гедимина в грудь. Он остановился, глядя на защитное поле. Его растянули поперёк переулка двое в полицейских экзоскелетах. Сопла их бластеров смотрели сармату в лицо.

— Закрытый район. Вон отсюда!

— Грёбаная слизь, — донеслось из-за «щита». Кто-то, вскочив из-за стола и уронив стул, шагнул за угол.

— Мы только пройдём, — ответил Вепуат с рассеянной ухмылкой. — Район нам не нужен, а дорога тут короче.

Он, всё так же рассеянно ухмыляясь, полоснул когтями по «щиту».

На руке экзоскелета были счетверённые шокеры — только это Гедимин и заметил, пока она летела Вепуату в лицо. Долететь не успела — Гедимин перехватил её, выламывая шарниры и вспарывая броню. «Кулак» задымился, и сармат под вой сирены поймал экзоскелет за вторую «руку» и швырнул на полицейские турели. Два «броненосца» с грохотом рухнули на мостовую. Одна сирена уже выла, к ней добавилась другая — и Гедимин услышал за поворотом вой третьей. Экзоскелетчики уже поднимались, прикрываясь щитом и переключая турели со станнеров на кинетику.

— Heta! — гаркнул Скегги, шагнув в переулок. — Стоять, вы оба!

— С-сопротивление полиции, — прошипел экзоскелетчик с дымящейся рукой. По переулкам громыхали и шипели затворы. Над прудом разворачивался полицейский глайдер.

…Вместе с Дигоном в полицейский участок примчался Кенен Маккензи. Гедимин покосился на них с вялым удивлением и снова уставился в пол. Напольное покрытие он успел изучить до мелочей — пока терпел обыск, слушал споры над отобранными плазмомётами и монотонный голос Скегги. С «макаками» говорил только он; Гедимин хотел было вмешаться, но Вепуат зашипел на него и крепко схватил за руку.

— Что вы имеете добавить, мистер Кет? — человек повернулся к нему.

— Нас туда позвали, — монотонно, подражая голосу Скегги, пробубнил Вепуат, незаметно толкая Гедимина в бок. Тот опустил взгляд.

— Мистер Тарс, — судя по голосу, ответ человека не устроил; он снова повернулся к Скегги. — Ваши подчинённые…

— Мои извинения, офицер, — шумно выдохнул Маккензи, вваливаясь в дверь. За ним шёл Дигон.

— Это досадное недоразумение мы быстро разрешим, — Маккензи отодвинул Скегги и понизил голос. Гедимин пытался прислушиваться, но череп начал гудеть, и сармат снова уткнулся взглядом в пол.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он вышел из участка, — с гудящей головой, сильной усталостью, и так ничего и не поняв. Скегги молча подтолкнул его к фургону. Шедший следом Дигон досадливо хмыкнул.

— Полтора года без замечаний! Так и знал, что это добром не кончится.

Гедимин открыл было рот, но Вепуат стиснул его пальцы и толкнул сармата в люк. В машину его затащили в четыре руки. Он уже и сам сообразил, что рот лучше держать закрытым, и только досадливо щурился. «Опять вляпался. Будут проблемы. Но какие?»

— Нехилый штраф тебе светит, — прошептал Иджес, когда фургон тронулся.

— Это он ещё легко отделался, — сказал Йигис. — Гедимин! Ты что, по тюрьме соскучился?

— Он-то при чём⁈ — вскинулся Вепуат. — Это я… не знаю, задумался, что ли. Этот район… он в самом деле закрытый?

Вокруг захрюкали.

— Да нет, это у копов такие шутки, — криво ухмыльнулся Йигис. — Вепуат! Ты что, мозги у Маккензи оставил? Район богатеньких мартышек, — кто бы пустил туда теска в броне⁈

— Понастроили… — проворчал Вепуат, разглядывая обшивку. Гедимин потёр ноющее и зудящее предплечье. Удар бронированного «кулака» оказался сильнее, чем мерещилось посреди схватки. «Надо было ноги ему подрезать,» — вяло шевельнулось в голове. «Коленные суставы — слабое место. Стык приоткрывается — и вся проводка как на ладони.»

— А если они всё-таки дадут делу ход? — услышал он голос Йигиса. — Его лет на пять замуруют?

— А то и на все десять, — ответил ему кто-то из ликвидаторов. — На пять — это Вепуата.

Иджес беспокойно зашевелился. Вокруг заворчали — в фургоне и без того было тесно.

— Маккензи их отобьёт, — пробормотал Иджес. — Зря, что ли, примчался?

— Может, обойдётся публичной поркой, — сказал кто-то из ликвидаторов. Вепуат вздрогнул всем телом и прижался к переборке. Гедимин угрюмо сощурился. «Я-то куда смотрел, когда он полез в переулок? Правильно Йигис сказал — забыли мозги у Маккензи. Теперь жди, что „макаки“ решат. Порка — ерунда. А вот тюрьма — это совсем некстати…»

26 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ещё не мутанты, — весело доложил Вепуат, запрыгивая на стол. Биолог отвернулся от телекомпа и сдержанно хмыкнул.

— А по поведению не скажешь.

Он развернул стопку напечатанных документов веером и протянул сарматам.

— Это тебе, это Гедимину. А это тебе, Скегги. С оплатой не тяните — пени набегут.

— Скегги? — Вепуат, едва взглянув на свои бумаги, удивлённо хмыкнул и повернулся к командиру. — Тебе-то за что? Ты вчера никому не сопротивлялся. Экзоскелеты не ломал.

— А, это… — Скегги посмотрел на документ и едва заметно поморщился. — Да, не сдержался. Сейчас и оплачу.

Он, достав карточку, оттеснил Сарду от телекомпа. Вепуат потыкал в передатчик и, фыркнув, резко поднялся на ноги.

— Штраф⁈ За то, что ты сказал одно слово по-сарматски⁈ Они там что, на всю голову мутировали⁈

— Не ори! — Иджес, возившийся с полуразобранным дроном, резко развернулся к нему. — Закон никто не отменял. Скегги! Я бы на твоём месте взял деньги с него. Это он полез искать проблем — и втравил и тебя, и Гедимина.

Скегги молча отошёл от телекомпа, снял со стойки плазмомёт и вышел. Вепуат сполз со стола, растерянно качая головой.

— Ничего не понимаю. Он же спас их. Если бы он не крикнул «heta!», Гедимин бы их порвал. А если бы мы упустили электрофагов в их закрытый район…

Сарда невесело усмехнулся.

— Ты там про что? Про благодарность «макак»? Радуйся, что не пристрелили. Были бы вы оба без скафандров…

Он выразительно ухмыльнулся и отвернулся к телекомпу. Вепуат остался сидеть, облокотившись на стол и глядя в пустоту. Гедимину мерещились на его плечах нахохленные перья. Он осторожно тронул сармата за руку. Тот еле слышно хмыкнул.

— Видел, как Маккензи примчался? Мы ему ещё нужны.

30 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Под потолком вспыхнул свет. Гедимин заворочался. «Я что, проспал подъём?» Рядом зашевелился сонный Вепуат.

— На выход, — комендант, заглянувший в отсек, говорил громким шёпотом. — Приказ командира. Машина у офиса.

Вепуат мигнул.

— Какой приказ?

— Быстрее, — прошептал комендант. — Кенен Гварза ждёт.

В груди Гедимина что-то оборвалось. Холод, пробежавший по коже, сменила волна жара. Он подобрал сфалт и, на ходу проверяя, как плотно пригнаны пластины, шагнул в коридор. «Гварза? Машина?» — он покосился на дозиметр. Стрелка-указатель мерно раскачивалась от юга к северу. График интенсивности покрылся мелкими зубцами. «Излучение огнистых червей. Они на севере, под „Налвэном“… Портал снова открывается?»

…Ликвидаторский фургон стоял с распахнутым люком. Внутри не было никого, кроме Гварзы. Он покосился на сарматов, что-то буркнул сквозь зубы и отвернулся. Машина тронулась.

— На Равнину? — выдохнул Вепуат, пытаясь перехватить его взгляд. — Пора?

Гварза скривился, но кивнул. Вепуат вскинул обе руки в жесте превосходства и едва не врезался в переборку — глайдер резко перешёл на полосу выше. Гедимин, поймав сармата, задвинул его в угол.

— Месяц уже прошёл? Но ведь по равнинному времени… — он запнулся на подсчёте часов, прошедших на Земле. «На сорок равнинных дней это не тянет явно…»

— Тихо! — Гварза болезненно поморщился. — Надо было ещё шестого сунуть вас в медкапсулы. Меньше было бы проблем.

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Мы и так ничего не…

Гварза молча показал ему кулак. Глайдер вильнул, уходя на снижение; секунда — и он, притормозив у ворот, въехал в гетто.

— На выход, — буркнул Гварза, обернувшись у трапа. Глайдер замер за шлагбаумом. Гедимин покосился на светло-лиловое небо, — солнце ушло за горизонт, но света почти не убавилось, и городские огни горели вполсилы. Он посмотрел на проезжающий мимо грузовик — вращающиеся колёса уже не вызывали ни оторопи, ни ухмылки. «Опять привыкать к чужой физике,» — внутренности заранее сжались, и сармат поморщился. «Надеюсь, поселенцы выжили.»

Зубцы на графике интенсивности излучения стали острее — огнистые черви кружили под гетто, и Гедимин только удивлялся, что никто до сих пор не поднял тревогу. Сарматы молча шли за Гварзой по лабиринту промышленных зданий, пока не добрались до зажатого со всех сторон ангара.

— Уран и торий! — Кенен Маккензи, всё в той же нелепой шляпе поверх серебристого шлема, широко ухмыльнулся. — Ну, парни, умеете вы подкинуть проблем!

За его плечом зиял, медленно расширяясь, чёрный провал. Рядом, у отмытого до блеска бронехода, сидел на трапе Айзек. Увидев сарматов, он поднялся на ноги; его глаза были тёмными, почти чёрными.

— Привет от Хассинельга, — сказал он, глядя на Вепуата; тот радостно хмыкнул. — Калиг и Навкет не пролезли, но обещали нас встретить. Третий день месяца Камня. Пока доедем, будет четвёртый.

— Я бы сказал, парни — слишком они спешат, — Маккензи с сомнением покачал головой. — Три дня подряд идут в нужном порядке? Это ещё ничего не доказывает. Хаос расставляет дни как попало — почему бы и не так? Если бы речь шла о десятидневке…

— Жрецы уверены, что хаос отступил, — отозвался Айзек. — Кайшу уже объявила начало года. И синоптики в своих прогнозах пока что не ошибались…

Маккензи хлопнул себя по бёдрам.

— Три дня! О чём можно судить на отрезке в три дня? Парни, я тоже тороплюсь. Но работе не поможет, если вы свалитесь туда в самый разгул хаоса! Кен, вот скажи…

Гварза поморщился.

— Жрецам виднее, — он смерил Гедимина и Вепуата недобрым взглядом. — Но это полдела. Если этих двоих не убрать из города, хаос придёт за нами.

Вепуат хмыкнул.

— Один мелкий штраф, а разговоров…

Маккензи цокнул языком.

— Парни! Этот ваш штраф обошёлся мне в десять лет жизни. Виноват, конечно, Скегги, — надо же было оставить вас без присмотра…

— Вообще нельзя было выпускать их из гетто, — перебил его Гварза. — Хватит пустой болтовни. Калиг и Навкет нас встретят? Кто-нибудь уже был в Элидгене?

— Хассек заглядывал, — ответил Маккензи. — Издалека и мельком. Говорит — снаружи всё спокойно.

— На станцию, значит, не спускался… — медленно проговорил Гедимин.

Портал уже растянуло так, что можно было пройти с широко расставленными руками. Из кабины бронехода выглянул филк.

— Я это должен вести… вот туда?

— Вылезай, — махнул ему Маккензи. — Забирайтесь, парни. Какосмотритесь там, сигнальте — буду ждать. Ваше дело — довести станцию до ума. Три месяца у вас есть, но дальше — очень желателен запуск.

Гедимин вздрогнул.

— Запуск? У тебя твэлы-то готовы? А…

Его с двух сторон ткнули под рёбра. Маккензи ухмыльнулся.

— Готовь станцию, Джед. Как станет ясно, что хаос отступил — начнём переброску накопителей. А там и до твэлов дело дойдёт.

— Главное — убрать их из города, — слышал Гедимин, уже забравшись в шлюзовую камеру. Гварза, как и Айзек, сел в кабину; Маккензи ещё держался рядом с ней, давая последние указания, но уже понемногу пятился от бронехода. Люк закрылся. Вепуат сполз с лавки и растянулся на полу.

— Ты лучше свернись в клубок, — вполголоса посоветовал Гедимин; его внутренности уже сводило судорогой от каждого шевеления палубы. — Всё равно скрутит.

— Ничего, выживем, — отозвался Вепуат; голос звучал бодро — до него «эффект перехода» пока не добрался. — Кто как, а я соскучился.

Тряска усилилась. Гедимин стиснул зубы, пережидая очередной спазм. «Вот и Равнина, мать моя пробирка. Давно не виделись…»

3 день Лучей, месяц Камня. Равнина, Дальний Край — Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Голос Вепуата доносился снаружи, из-за шлюзов, открытых настежь. Слов было не разобрать — мешала грохочущая в ушах кровь. Гедимин, преодолевая мучительные спазмы, открыл глаза и увидел зыбкий белесый свет, а сразу за освещённым пятном — густую, почти твёрдую черноту. Ещё дальше и выше — не смешиваясь с ней — свисали небесные складки, подсвеченные желтизной; где-то она ещё была зеленоватой, но зелень постепенно уходила, сменяясь красным сиянием. «Равнина,» — сармат дёрнул углом рта и зажмурился от накатившей боли.

— Вы точно ничего не можете сделать? — уже более внятно спросил Вепуат; палуба едва заметно дрогнула — кто-то шагнул в отсек. Белый свет коснулся закрытых глаз и качнулся в сторону.

— Дим-мину нужен отдых, — услышал сармат гортанный голос Руниена. — И, если он примет, отвар курруи.

— Не примет, — отозвался Айзек. — Ну что ж, отправляемся. Значит, в ближайшие дни всё будет спокойно?

— Жрецы не видят угроз до первого из дней Металла, — услышал Гедимин сквозь гул закрывающегося шлюза. Кто-то сел рядом и склонился над его шлемом.

— Ты как? Совсем плохо?

— Угхм, — отозвался Гедимин, приоткрыв глаза. Вепуат сочувственно хмыкнул и уселся рядом, обхватив руками колени. Палуба уже колыхалась — бронеход полз вниз по каменистому склону, и каждый толчок отдавался в скрученных судорогами мышцах. Когда «дорога» под гусеницами выровнялась, Вепуат пересел на лавку и начал что-то насвистывать. «А он выдержал,» — шевельнулось в мозгу Гедимина вялое удивление. «Не было приступов. Хорошо. Но — странно.»

…Бронеход ещё полз, когда сармат смог сесть и немного отпить из фляжки — смочить рот и сплюнуть горькую пену.

— Ещё едем? — он машинально посмотрел на часы — и тут же вспомнил, что не засёк время.

— Нашу долину отволокло ближе к центру, — отозвался Вепуат. — Только не спрашивай, как так получилось.

«Мать моя колба!» — Гедимин болезненно поморщился. «Ну, тут всё как обычно. Не успели приехать, как начался бред.»

— Надо будет заново разведать округу, — как ни в чём не бывало продолжал Вепуат. — Искать залежи шихты, ближайший водоём… Всё-таки Экеста нас недолюбливают. Надо было оставить им ворота ветра — пусть бы игрались.

Гедимин прижал ладонь к лицевому щитку. Воспоминания о Равнине успели потускнеть; поднимать их было легко, но неприятно.

Бронеход качнулся, проехал ещё немного, переваливаясь с борта на борт, и замер. Зашипели пневмозатворы.

— Всё, приехали, — сказал хмурый Айзек, заглядывая в шлюзовую камеру. — Наверх — никак, пока дорогу не расчистим. Гедимин, ты на ногах? Отлично. Сейчас…

— Погоди с дорогой, — в пятно жёлтого света шагнул чёрный силуэт. — До рассвета потерпит. Сейчас надо выяснить, что со станцией. Кет, Хепри, на выход!

Шлюз за спиной Гедимина ещё не успел закрыться, когда над машиной поднялся непрозрачный защитный купол. Свет потускнел. В руку сармата кто-то всунул церитовый фонарь со снятым кожухом. Первые жёлтые огни, обогнав его, уже дрожали в трёх метрах выше по тропе. Гедимин включил сигма-сканер и бесшумно ступил на осыпь.

Может, когда-то здесь и был пологий склон — но от него остались только нагромождения обломков, присыпанные гравием. Крупные камни легли друг на друга, как великанские ступени. Чуть выше оголилась отвесная скала. Над ней нависал шестиметровый пласт гравия. Он дрожал и дымился — Вепуат и Гварза прорезали в нём наклонный жёлоб с расплавленными стенками. По ещё горячей, только-только застывшей породе Гедимин вскарабкался на обрыв. Сарматы ушли далеко вперёд и рассыпались по плато — один жёлтый огонь горел на «западе», другой, сдвоенный — на «востоке».

— Гедимин! — Вепуат поднял фонарь выше, освещая накренившиеся стены.

На жёлтом складчатом камне чернели пятна застывшего расплава — здание будто закидало ошмётками полужидкой лавы. Такие же обломки хрустели под ногами. Длинный ангар развернуло вниз ребром; наклонная крыша частично зарылась в гравий. Примерно посередине зияла широкая трещина — здание треснуло надвое. Внутри валялись выбитые крепления шлангов, свисали с потолка надломленные и смятые трубы.

— Ядро Сатурна… — Вепуат заглянул в трещину и подался в сторону. — Пополам порвало! Ты видел?

— Как же тут должно было трясти… — пробормотал Гедимин, чувствуя под рёбрами холодный остроугольный комок. Сканирующий луч «осветил» волны гравия, свежие надломы вдоль обрывов, перекошенный ангар горячего цеха — он съехал к ущелью и навис над ним, грозя рухнуть…

— Кет! Хепри! — Гварза, остановившийся у входа в шахту, высоко поднял фонарь. Складчатую крышку уже сдвинули, и Гедимин, застыв на месте, слышал тяжкий гул открывающихся ворот. «Механизмы работают. Верхний шлюз цел…»

Ангар прядильно-ткацкого цеха покрылся выбоинами, потемнел от расплава и вулканической сажи, но всё-таки не треснул. Гедимин, уже спускаясь в верхний шлюз, оглянулся на «западный» барак. Трещин отсюда не было видно — раскололо только душевую.

— А это позавчера, — услышал он из-под земли голос филка и радостно хмыкнул — «Живы!». — Про вулканы не знаю. Но трясло крепко. Шланги, вешалки, фонари — всё повалилось. Верёвки перепутались. Ткачи, знаю, сильно ругались.

— Фон умеренный, — заметил Гварза, сверяясь с дозиметром, и оглянулся на Вепуата. — Задраить люк!

Поршневая машина загудела, натягивая тросы. Массивные створки двинулись навстречу друг другу. Вверх по шахте ползла собранная из планок клеть; её стенки просвечивали насквозь, да и днище не было монолитным. «Трос не вырвало — уже неплохо,» — перед глазами Гедимина стоял расколотый ангар. «А лифт я доделаю. Времени просто не было.»

Внизу, вдоль всех пустых коридоров, горел свет. Гедимин потянулся к выключателю и почти секунду тупо смотрел на стеклянную пластину, горящую изнутри. Ни выключателей, ни проводки тут, разумеется, не было.

— Кет, проверь водопровод, — бросил Гварза, сворачивая к лестнице; снизу уже доносилось ворчание потревоженных филков, и кто-то быстро поднимался по ступеням. — Хепри — генерация кислорода. Тенгель! Все живы? Раненые есть?

— Зэйдек порезал пальцы, — начал докладывать комендант. Гедимин покосился на его шлем, заброшенный, как капюшон, на спину. Филк на ходу поправлял пояс и возился с застёжками.

— Все спали, — прошептал Вепуат, толкнув сармата в бок. — А мы их подняли среди ночи.

Голоса в жилом корпусе постепенно стихали — разбуженные филки снова расходились по отсекам и закрывали двери. Гедимин мельком взглянул на цистерны и направил сканирующий луч на пол, под вентили. Позавчерашнее сотрясение ударило по трубопроводу вскользь — его короткие сочленения встряхнуло, смяло уплотнитель, но металл выдержал, а гзеш уже почти отрегенерировал. Гедимин снял с предохранителя водоподъёмник, потянул маятник и услышал громкий плеск — водяной ком плюхнулся в почти пустую цистерну. Катушку не порвало, ёмкость, в которой она плавала, не треснула, вода не вытекла, пластина-отсекатель не соскочила со штырьков, — даже хрупкий механизм, нарушающий законы физики, прошёл испытания. Гедимин проверил резервный водоподъёмник, потрогал вентили и нехотя кивнул. «Пойду умоюсь. И шлем почищу.»

Вода ещё не успела прогреться, но Гедимину было всё равно. Он открыл выпускные клапаны и встал у стены, глядя на трубы и шланги. Тут был минимум костяных деталей — только металл, гзеш и несколько сменных рукояток, от которых прочность не требовалась. Филки успели привести душевую в порядок — Гедимин искал следы разрушений, но не находил их.

— А! Вот ты где, — Вепуат заглянул в помещение. За ним стоял встрёпанный низкорослый абориген. Заметив взгляд Гедимина, он улыбнулся, прикрывая ладонью острые зубы.

— Держи, — Вепуат протянул сармату камешек на шнурке и обломок кости. — Насилу отбил у Дасьена. Самому языки надо учить! Ты-то уедешь, а им тут жить.

«Языки?» — Гедимин не сразу вспомнил, что за предметы лежат на ладони разведчика, а вспомнив, досадливо сощурился. «Опять нарываюсь на эа-мутацию…»

Вепуат терпеливо ждал, пока он вплавит в комбинезон кровяной камень и кость-переводчик. Когда остывающий скирлин коснулся кожи, Гедимин стиснул зубы — его обожгло разом жаром и холодом. Камешек жёгся и как будто ворочался. Кисти и гортань заныли, на пару секунд из лёгких вышибло воздух, а голова налилась свинцом. Ещё через десяток мгновений Гедимин услышал писклявый голос аборигена.

— Это не Скаф, — ответил ему Вепуат; карлик дотронулся когтем до гладкого щитка на его животе и отдёрнул руку. — Это…

Он провёл ладонью по груди и ухмыльнулся — и Гедимину померещилось, как пластины обшивки под его пальцами поднимаются волной.

— Это, считай, будущий Скаф. Отрастит перья, окрепнет… и, глядишь, полетит. Ты не бойся. Он не мёртвый, просто… ещё не проснулся.

— Опять разводишь мутантов? — Гедимин угрюмо сощурился. «Надо было ему верхнюю обшивку содрать,» — мелькнуло в голове. «Ещё на Земле. А теперь уже поздно. Не успокоится, пока новую тварь не вырастит.»

Вепуат ухмыльнулся.

— Я же говорил — из одной особи популяцию не сделаешь. А из двух — уже можно попробовать. А ты так и будешь переплавлять броню, пока всю не выжжешь?

— Хепри! — донёсся из коридора недовольный голос Гварзы. — Где Кет? Тоже тут?

Абориген прижал уши.

— Ты, Уттунри, спи себе, — Вепуат легонько подтолкнул его в спину. — Растения в порядке, я видел. А дальше мы тут сами. Пламя проснётся, не бойся. Тут Гедимин — а он умеет с ним говорить.

— Хватит болтать! — Гварза повысил голос. — Можно было проверить газогенераторы, не баламутя всю станцию. Вскрываем главный корпус!

За углом вспыхнул оранжевый свет. Уттунри, пискнув, метнулся в коридор. Гварза, подавив раздражённый вздох, повернулся к световому источнику.

— Мастер Хьярса?

В коридоре было градусов двадцать — но теплолюбивый Сэта вышел в одной набедренной повязке и гроздьях «цацек». Его грива превратилась в языки пламени и лизала потолок.

— Мастер Хеттийиррн? Хетпу? И вождь Айсек с вами?

— Мы все тут, — ухмыльнулся Вепуат. — Привет, Кут’тайри. Не замёрз? Что слышно из Шакхи и Куттуша?

— Хшшш, — огненный жрец склонил голову. — Хаос гасит огни и ломает пути. Я слышал, как земля движется. Шакха стала дальше, большие воды — ближе. Хорошо ли это для Пламени?

Вепуат и Гедимин переглянулись.

— Там будет видно, — разведчик старательно улыбнулся. — Ты пока отдыхай, Кут’тайри. До утра точно ничего не начнётся.

— Голоса Пламени давно не слышно, — прошептал жрец, оглянувшись на Гедимина, и свернул в коридор. Сармат слегка сощурился. «Ходячий радиометр, мать моя колба. Вот только показания кварка с два расшифруешь.»

… — Ты-то его слышишь? — громким шёпотом спросил Вепуат. Сарматы стояли в шлюзовой камере главного корпуса. Гедимин смотрел, как пересохшие канальцы заполняются «дезактивирующим раствором» — точнее, жёлтой глинистой мутью, смешанной с рассолом. Его височные пластины были опущены, и он чувствовал слабый тёплый ветер — ритмичный, как дыхание. Кто-то делал по вдоху в три минуты; дозиметр тоже это чувствовал — «сигма» слабо, размеренно пульсировала.

— Живой, — прошептал Гедимин в ответ и покосился на Гварзу и Айзека — те стояли у внутренних ворот и что-то сканировали. — Спит, похоже.

— Разбитый реактор фонил бы куда сильнее, — громко сказал Айзек, глядя на открывающиеся ворота. — И мы бы это заметили сквозь все экраны. Для ЭСТ-квантов они практически прозрачны. Атомщик! Я думаю, тебе лучше идти одному. Как это существо спросоня встретит нас, мы не знаем.

Вепуат двинулся было вперёд, но остановился и, досадливо щурясь, прижал пальцы к виску.

— Я, наверное… тоже побуду тут, — пробормотал он, глядя в пол. — Вдруг оно меня забыло…

— А если оно меня забыло? — не удержался Гедимин. Ему было не по себе.

— Стержни высоко не поднимай, — вместе ответа распорядился Айзек. — Пяти сантиметров хватит.

— Надо как можно быстрее разбираться с системами контроля, — сказал Гварза. — И с управлением. Реактор на автоматике и честном слове — это бомба без таймера.

Гедимин молча сузил глаза и шагнул в проём. «Хорошо, что он сам к реактору не лезет. Тут точно была бы бомба.»

…В машзале тепло усилилось, хотя термометр показывал примерно то же — даже на пять градусов меньше. Гедимин налёг на пластину, вскрывая коридор оттока, и пригнулся, пробираясь в экранированную трубу. После выстилки накопителем она должна была сузиться, но и сейчас была не слишком просторной. Гедимин, стараясь не цепляться за стены, шёл к источнику тепла.

Сквозь затемнённый щиток на глазах топливные сборки казались тусклыми. «На пять сантиметров?» — Гедимин покосился на «автоматику» и осторожно просунул пальцы меж твэлов. Управляющие стержни плавно сдвинулись кверху. По пальцам хлестнуло жаром.

«Кто-о-о?» — прогудело в черепе, обжигая изнутри глаза и уши. Гедимин зажмурился.

— Свои. Да тихо ты!

«Пять сантиметров, мать моя колба!» — отозвалось под сводами черепа. «А если бы совсем убрал⁈»

Дозиметр замолчал. Горячее щупальце ткнуло сармата в лоб. «Гедими-ин?»

— Ага, — отозвался он, дотрагиваясь до пучка твэлов. Он не перекосился, все трубки остались параллельными, — реакторный отсек покачался на демпферах и улёгся, почти не затронутый землетрясением. Волокнистые щупальца обвили плечи, стекли на грудь, обожгли затылок.

«Верну-улся,» — волокна дрожали, то остывая, то накаляясь. «Верну-улся!»

— Не оставлять же тебя с полутора твэлами, — криво ухмыльнулся Гедимин, обходя просторную активную зону. Реактор был рассчитан на полную загрузку; топливо экспериментальной установки болталось в нём, как в цистерне.

— Будем достраивать, — он легонько провёл ладонью по сборке. — Вепуат тоже тут. Помнишь его?

«Вепу-уат?» — щупальца заметно потеплели. «Где?»

— Завтра пообщаетесь, — пообещал Гедимин, укладывая у стены синюю пластину накопителя. «Форма цилиндрическая, угол вот такой… Меня об этом, конечно, не просили,» — он снова ухмыльнулся, отходя к другой стене и поднимая сфалт. Пока ещё места внутри реактора хватало для такого громоздкого излучателя. Гедимин убавил мощность и дотянулся до ближайшего твэла.

— Перенаправим твоё излучение, — пробормотал он, сдвигая переключатель.

Он видел, как твэлы гаснут, и свет тускнеет, — только ослепительный зелёный луч теперь упирался в накопитель. Щупальца зашевелились, сползая со спины.

«У-уходишь?»

— Буду на станции, — пообещал Гедимин. — Зови, если что.

…Айзек и Гварза переглянулись. Вепуат зевнул в респиратор и встряхнулся; его глаза на секунду прояснились и снова погасли.

— До утра ничего не трогать, — распорядился Айзек, закрывая шлюз ещё и на засовы. — Ищите свободный отсек и ложитесь. До утра наверху делать нечего.

Стоило закрыть глаза, вокруг вспыхнул зелёный свет, разделённый на пучки-колонны. От них шло приятное тепло. «Сборки готовы, топлива нет,» — думал сармат, погружаясь в дремоту. «Надо ждать. Не люблю я полагаться на Маккензи…»

4 день Огня, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид

Под потолком загудела сирена. Подвывала она как-то странно, с переливами и сбивающимся ритмом. Гедимин заворочался, выползая из просевшего под ним матраса, случайно сбил кожух с фонаря и встряхнул головой, досадливо щурясь. «А. Я на Равнине. И комендант дудит в ракушку. А неплохо у него получается…»

Он дотянулся до фляги и сделал пару глотков, дожидаясь, пока явь перестанет путаться со сном. Жёлтый фонарь освещал поблескивающие стены. Как их ни выглаживали, глазу всё равно были заметны неровности, волнистые наплывы — следы постепенного застывания размягчённого камня. Из вентиляционного лючка тёк остуженный воздух. Вдалеке плюхал водоподъёмник, гудел и шмякал запущенный стиральный агрегат; комендант перестал дудеть и что-то громко, но неразборчиво разъяснял недовольным филкам.

«Где Вепуат?» Сонный сармат наконец сообразил, чего не хватает, и тяжело поднялся на ноги. Сигма-сканер нашёл два чёрных силуэта в предбаннике душевой и один — в спускаемой клети. «Уже успел наверх сбегать? Чего меня не разбудил?»

Когда Гедимин поднялся на верхний ярус, Вепуат уже выбрался из клети и теперь отмахивался от наседающих филков.

— День Огня! — он с широкой ухмылкой повернулся к Гедимину. — Всё небо в красном и золотом, и уже с утра плюс тридцать. Не видел Айзека? Там, наверху, у нас куча дел. По ущельям полно разломов, а к холму — ни одной нормальной дороги. Машину сюда придётся краном затаскивать!

Не замолкая, он направился к лестнице. Гедимин пошёл за ним, глядя на качающиеся на его плечах дроны. «Высылал разведчиков? Сам не лазил? Ну, хоть на это ума хватило…»

— На плато разломы есть? — спросил он, когда Вепуат ненадолго замолчал. Тот мотнул головой.

— Не, всё чисто. Дроны всё обшарили. Досадно! С холма за ресурсами ходить удобнее.

— И в набег на холм ходить удобнее, — буркнул, выходя из-за угла, Кенен Гварза. Он уже с утра был мрачен и на Айзека смотреть избегал.

— Ага, вот вы где! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Я вот что говорю — пойдём чистить дорогу. А ещё — надо бы разведать…

— Погоди, — Айзек едва заметно сощурился. — Дорога подождёт, беготня по разломам — тем более. Какой сегодня день?

— Огня, — Вепуат нахмурился. — Ну, видишь? Всё в порядке. Календарь соблюдается. Мы с Гедимином…

— Погоди! — Айзек чуть повысил голос. — У нас тут неуправляемый реактор. Это поважнее дорог. Гедимин, на какой из блочных щитов ты подвесил Пламя?

…От главного корпуса тянуло фантомным теплом. Гедимин чувствовал его кожей, не прикрытой ипроном. Это был ровный поток, не распадающийся на волокна, — видимо, хранитель дремал. «Квантовая сущность нуждается в сне…» — сармат криво ухмыльнулся. «Может, даже и сны видит. Интересно, что ему мерещится?»

Он подтянул последние тросы и замкнул их на пульт управления — гигантскую ракушку с длинной прорезью вдоль бока. В её отверстия были вставлены рычаги и рычажки. В мониторе над пультом отражалась стена — зеркала Гедимин ещё не настроил, только собирался идти с ними в машзал.

— Это — машзал, а это — сам реактор, — самому себе пояснил Айзек, глядя на два зеркальных монитора. — Жаль, что нет более надёжного способа снимать показания. Если зеркало перекосится, треснет или потеряет свойства под облучением…

Гедимин пожал плечами.

— Датчики тоже выгорают. Поэтому стержни сбрасывает автоматика. И она же включает сирену и сигнальные огни. Дело операторов — услышать и передать дальше.

Он кивнул на закреплённую на стене металлическую ракушку. На неё пришлось потратить драгоценный тхелен, хотя, как думал Гедимин, операторы обошлись бы и натуральной, известковой. Вепуат крутился вокруг неё, примеряясь подуть, но Гварза сердитым шипением отгонял его.

— С автоматикой всё ясно, — отозвался Айзек. — Ты мне покажи механику. Как будут поднимать стержни?

Гедимин занёс руки над двумя рычагами, обмотанными зелёным гзешем. Он до них мог дотянуться с места, но с трудом; ни одному филку длины рук не хватило бы. Трогать рычаги сармат не стал, хотя знал, что в управляющий модуль их приводы ещё не заведены — стержни не сдвинутся, хоть разломай пульт надвое.

— Отсюда, — нехотя пояснил он, думая обо всех чертежах и планах, отосланных Айзеку за полтора года (он их читал вообще?). — Это ручной привод. Подтягиваешь стержни к стопору. Третий жмёт сюда, открывает заслонки катушек. Пока стопор не сработал, не откроются. Видишь фиксатор?

Айзек пощупал массивную, из самой прочной кости вырезанную деталь и уважительно хмыкнул.

— То есть — эта операция проводится втроём? — переспросил Гварза.

— Можно вдвоём. Сработал стопор — отпустил рычаг, жмёшь на малый, — отозвался Гедимин. — Но вот в одиночку их не сдвинешь.

— Разумно, — Айзек оглянулся на Гварзу, ища подтверждения. Тот угрюмо щурился. Его взгляд скользил то по рычагам, то по мониторам, то по жёлтым стенам операторской.

— Как опускаются стержни? — спросил он наконец. Гедимин указал на раздвоенную кость, обмотанную красной «резиной».

— Задвигает заслонки. Задвинулись — упало — стоит остывает.

— Есть способы опустить часть стержней — и не до конца? — спросил Гварза. — И где дублёр для этого рычага?

— Не нужен, — отозвался Гедимин, показывая два хода рычажка — плавный и резкий. — Пусть роняют стержни хоть дважды на дню. А лучше — вообще не поднимают.

Айзек укоризненно хмыкнул.

— Атомщик! Понимаю твою тревогу, но это уже перебор. А эта группа рычажков для чего?

Гедимин дотронулся до очередного блокиратора, но отодвигать его не стал.

— Управление сбросом. Это верхний канал, это облучатель. Сюда выведу третий монитор, из камеры сброса.

— Облучатель не смотрит на реактор? — зашевелился Гварза. Айзек легонько постучал по его плечу.

— Кенен! Мы же схему с тобой смотрели. И в зале были.

— Пойдём ещё раз, — проворчал Гварза, недобро щурясь на Гедимина. — Кет займётся приводами и зеркалами. А мы осмотрим зал. Хепри! Жди у мониторов. Увидишь, что заработали, — дуй в сирену.

Вепуат радостно хмыкнул и уселся в центральное кресло. Ему оно было в самый раз, любому филку — велико. Айзек задумчиво посмотрел на сарматов и качнул головой.

— В зал схожу я. А ты, Кенен, пока собери первую смену. На утро посадим ребят Кённы… ну, и ещё четыре смены — проверь, как у них с готовностью.

Гварза нахмурился.

— Хочешь оставить Кета без контроля?.. Что ж, до отъезда я в машзал зайти успею. Хепри! Zaa tatzqa!

— Zaa taikka, — отозвался Вепуат, и Гедимин невольно поморщился. «Если „tatzqa“, то „tza“. А если „ taikka“, то „ sa“. Они что, язык забыли?»

…Реактор всё-таки проснулся — погладил горячими щупальцами Гедимину руки, пощекотал висок, отразился на экране дозиметра. Пока Гедимин настраивал зеркала и подсоединял тросы, Айзек обходил зал, задумчиво глядя на высокие колонны сборок и закрытые шахты и ниши. Гедимин краем глаза видел, как скользит световое пятно его фонаря, — своего освещения в машзале не было.

— Сигнальные огни, — раздался голос Айзека за спиной. Сармат скатился с коридора оттока и вопросительно хмыкнул.

— Я их не нашёл, — пояснил Айзек. — А ведь по схеме их должно быть немало — и здесь, и снаружи.

Гедимин досадливо сощурился.

— Заготовки есть. Надо монтировать. Не думал, что это срочно.

Айзек кивнул.

— Кенен найдёт рабочих. Сделай разметку. Раз у нас есть реактор, сигнализация быть должна.

…Монитор горел зелёным огнём. Гедимин покосился на рамочный радиометр, отражённый в зеркале, и едва заметно качнул головой. «Реактор раскочегарился. А не должен бы. Его что-то облучает, а я это прохлопал?» — он внимательно смотрел на стержни, выискивая белые точки. «Светит ровно. Пока трогать не буду. Надеюсь, автоматика не подведёт, если что.»

— Вот здесь, — Айзек кивнул на метки, только что начерченные на полу, — у вас будет аварийная сигнализация.

— Ага, — отозвался Кённа, не отрывая взгляд от монитора; его глаза были закрыты тёмным щитком. — Сигнализация. Это нужно.

— А часы нам когда вернут? — вмешался другой оператор, похлопав по пустующему краю пульта.

— Служба времени сообщит, когда ваша смена закончится, — сухо сказал Гварза. Оператор недоверчиво хмыкнул.

— Знаю я эту службу!

— Тише, — вмешался, недовольно щурясь, Айзек. — Часы найдём. Атайр! Что там за возня? Вы ещё не ушли в машзал?

Из приоткрытого шлюза выглянул угрюмый филк. За его спиной виднелась гружёная волокуша. На неё поставили бетономешалку и три бочонка с разными маркировками. Стеклянные плитки — то, что предполагалось сажать на «цемент» — лежали в рюкзаках филков-рабочих.

— Мы туда не пойдём, — мрачно сказал Атайр. — Никто из нас в реактор не полезет.

Айзек растерянно хмыкнул. Гварза шагнул к приоткрытому шлюзу.

— Что значит — не пойдём? Это приказ.

Филк втянул голову в плечи и недобро ощерился.

— Я уже сказал! В ядерный реактор никто не полезет.

— Там никто не проживёт и секунды, — вмешался другой рабочий. — Кто вообще выдумал такой приказ?

Айзек отодвинул Гварзу в сторону.

— Я же объяснял — реактор полностью экранирован, машзал сейчас безопасен. От вас всего-то и требуется — наклеить плитки на пол!

Филки переглянулись.

— Где хочешь, только не в реакторе, — сказал Атайр. — Туда, вон, пусть Кет ходит. Он в скафандре. А мы не сунемся.

Гедимин двинулся к нему, но налетел на руку Айзека, выставленную поперёк дороги.

— Работы хватает и помимо машзала. Займитесь, — Айзек махнул в сторону разметки. — Машзал первого блока мы возьмём на себя. А второй — на твоей бригаде. Там никакого реактора ещё нет. Действуй!

— Часы! — напомнил ему вслед Кённа.

…От сигнализации в жилом корпусе, на взгляд Гедимина, не было проку — если там настолько мощное излучение, что она «включилась», бежать куда бы то ни было уже бесполезно. Но спорить он не стал и начертил несколько крестов в коридоре и один — в комендантской. О чём с комендантом говорил Айзек, Гедимин не прислушивался — был занят мысленными подсчётами. По-любому выходило, что сигнальные плитки придётся делать заново — запаса хватало только на главный корпус и щиты управления. «Плохая цера у нас ещё была. Шихта… если только её не перевели на цацки,» — он покосился на коридор, ведущий во вспомогательный корпус. «Я ведь в цехах до сих пор не был…»

— Хм-м… — протянул Айзек, проходя мимо, и замедлил шаг. — У службы времени? Но им-то зачем лишние часы? Разве что…

Он поднял сигма-сканер и удивлённо хмыкнул.

— Кут’тайри⁈ Вот не подумал бы… Гедимин! Как по-твоему, зачем Кут’тайри песочные часы?

…Случайно коснувшись стены, сармат отдёрнул руку — нервные окончания прижгло. Горячий воздух поднимался к вытяжке, не задерживаясь в коридорах, но стены успели прогреться.

Кут’тайри взял в руки часовую колбу, пару секунд подержал её, и, склонив голову, протянул Айзеку.

— Вещь Пламени пусть будет ему возвращена, — в его шелестящем голосе Гедимину мерещилось сожаление. — Я лишь благодарю её — она была хорошей защитой от хаоса.

— Спасибо, — рассеянно пробормотал Айзек, встряхивая чёрный «песок». — Гедимин, поставь сигналку и тут, внутри.

Сармат, пожав плечами, начертил на стене два креста. Кут’тайри пристально следил за ним и не спешил вернуться в гамак.

— Тебе часы нужны? — спросил Гедимин. — Для дела или как украшение? Пойду работать со стеклом — могу сделать тебе такой брелок.

Он показал пальцами размеры будущей «цацки». Для сармата она была миниатюрной, для Сэта — крупной и заметной, и Гедимин прикидывал, как уменьшить массу.

— Не стоит так утруждать себя, — жрец склонил голову. — Мастер Хеттийиррн… Давно хотел спросить — кто охраняет холм Пламени? Давно не слышал о воинах и их постах…

— Сейчас — никто, — ответил Гедимин, думая, где ещё нужна будет сигнализация. — Да и незачем. Нас куда-то уволокло, теперь — пока найдут…

Он двинулся к выходу, но обернулся на недовольное шипение.

— Кочевники стремительны, как ветер, — Кут’тайри оскалился. — И так же переменчивы. Чего прошлогодние клятвы стоят, если этот год не скрепил их⁈ Скажи, и я зажгу пять огней. Сэта пришлют воинов. На холме снова встанет огненный дозор.

Гедимин мигнул.

— Что там? — Айзек, вернувшись с полпути, заглянул в отсек. — Спор из-за сигнализации?

— Я говорю — вы неосторожны, — повернулся к нему жрец. — Если холм не защищён, вы здесь как в ловушке. Скажи, и я зажгу огни, и воины Сэта придут сюда. Разве в том году ты был недоволен их стражей?

Теперь мигнул Айзек.

— Созывать их — не рано ли? Я благодарен вам всем, но если хаос ещё не отступил…

— Дни Камня давно начались, — Сэта поднял уши, будто к чему-то прислушиваясь. — Тут уже нет сомнений. Сэта давно не слышали голоса Пламени. Могу я зажечь огни?

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Только подожди — найдём Кенена и Вепуата.

…Наверху было жарко, и воздух еле-еле двигался, — даже воины Сэта взяли с собой под сторожевой купол всего одну термочашу. Теперь на «восточном» краю плато, над пустым ангаром ткацкого цеха, дрожала воздушная рябь.

Гравий на плато лежал волнами. Под верхним слоем что-то потрескивало, шевелилось, иногда сыпались камешки, — обломками присыпало остатки растений, и теперь их растаскивали по норам. Заглядывая в ущелье, Гедимин видел поваленные спороносные стрелки и догнивающие листья-лепёшки. Сквозь них проросло что-то шевелящееся, белесое, волокнистое. Ворсистые «гусеницы»-падальщики бродили по остаткам, выбирая наименее обросшие, — «мох» при попытке его потревожить хлестал влажными отростками по морде. Влага содержала что-то довольно едкое или пахучее — «гусеницы» шарахались, поднимая ворсинки дыбом. Иногда то одна, то другая «моховая» лепёшка вздрагивала, проседала и медленно утягивалась в гравий, несмотря на судорожные трепыхания «мха». Вепуат косился на ущелье и недовольно морщился.

— Не время расползаться, — сердито сказал ему Айзек, отодвигая в сторону очередную глыбу. — К возвращению Кенена должен быть готов хоть один подъём. Гедимин, опробуй, — выдержит?

Сармат с грохотом приземлился на сложенные вместе камни, потоптался на них и сдержанно кивнул.

— Со временем просядет, но месяца три продержится.

Он поднял сфалт, примерился к выступам верхней глыбы. Сарматы подались в сторону. Участки, уже тронутые плазменной струёй, ещё дымились; их было немного — дорогу не столько прорезали в массиве, сколько собирали по кускам.

— Гварзы всё нет, — Вепуат, придвинув к «пандусу» последний массивный обломок, шагнул назад и шумно выдохнул. — Третий час.

— Не тем углом положили, — Айзек посмотрел на обломок сбоку. — Перевернуть?

Гедимин подсунул под глыбу каменные клинья-демпферы и дёрнул плечом.

— Оно со всех сторон кривое. Сейчас подровняю.

Он попятился от дымящегося подъёма, посмотрел вверх, — теперь на плато вёл грубый, но относительно ровный пандус, немного заглублённый в скалу. Гравий, опасно нависающий над дорогой, сбросили вниз; Гедимин предлагал сделать ограду из крупных валунов, но Айзек отмахнулся.

— Быстро управились, — шумно дыша, он выбрался на плато и оглянулся на душевую. — Гедимин, из этих развалин можно что-то извлечь? Трубы, шланги, — что ещё годится в переплавку?

— Душевую можно ввести в строй, — отозвался Гедимин, глядя на расколотый ангар. «Основная проблема — вот этот надлом. Залепить его можно, но первая же встряска… Стянуть скобами? Чтоб хоть ветер не задувал…»

— В строй? — переспросил Айзек. — Зачем? На станции достаточно душевых. Экипаж не жалуется.

— Филки? Не жалуются? — пробормотал себе в респиратор Вепуат и тихонько захрюкал. Айзек недовольно на него покосился. Гедимин, следя за ними вполглаза, двинулся к расколотой стене. «Если бы ангар стоял торцом на „юг“, мог и уцелеть. Длинное здание без внутренних опор, неудачно растянутое… Если бы не скважина, попробовал бы развернуть.»

— Горячий цех надо оттащить от обрыва, — вслух сказал он. — Упадёт — внизу мало не покажется.

— Кенен вернётся — попробуем, — не стал спорить Айзек. — Но что с душевой? Кому она здесь нужна?

— Икси, — ответил Вепуат. — Мне как-то… не очень хочется видеть их внизу. Реактор разволнуется…

Айзек хмыкнул.

— Что бы помешало Икси пойти вниз, если им так захочется?

Он оглянулся на Гедимина, ощупывающего края надлома, и крепко взял его за локоть.

— Это всё терпит. Займёмся пока второй дорогой.

…Шёл восьмой час, и освещённость уже начинала падать, когда Вепуат первым из сарматов услышал вдалеке хруст гравия и гул мотора.

— Едет! — он перемахнул через дымящийся участок дороги и взлетел на обгоревшую крышу. — Ага, вижу машину… Неужели нас так далеко отволокло?

Айзек проверил, как лежит нижняя глыба, и отряхнул руки от каменной пыли.

— Семь часов, даже чуть больше, — он сверился с наручным передатчиком. — М-да… Теперь по два раза в день не набегаешься.

…Гедимин говорил, что хватит пятидесяти филков, Айзек решил созвать сотню, — но на поверхность выбрались все, оставив под землёй только операторов ИЭС и дежурных у лифта. У каждого с собой был фонарь, — на плато стало светлее, чем днём. Пришли и коменданты, — Гедимин видел, как они старательно тянут трос. Филки оживлённо перекрикивались, и ворчания было не слышно. «Видно, надоело сидеть под землёй,» — думал Гедимин, придерживая растянутое на тросах здание. Бронеход — основная движущая сила — гудел, зарываясь в гравий, с плато рекой текли камешки. Гедимин упёрся в землю, сам проседая по щиколотки; здание провернулось ещё на десяток градусов и замерло на гравийной подушке. Между ним и обрывом теперь было три метра, — можно было не беспокоиться до следующего землетрясения.

— Уф! Хватит или ещё? — спросил Вепуат, ослабив хватку. Филки, отпустив трос, потирали ладони и встряхивали руками; разговоры стали тише, пыхтение — громче.

Машина дала задний ход; защитное поле опустилось, расталкивая осыпающийся гравий, и бронеход выполз из вырытой им ямы. Из кабины выбрался Айзек.

— На рассвете, — сказал он оставшемуся за штурвалом Гварзе. — Как раз восемь часов оптимального освещения. Один выезд в сутки — больше не потянем.

— Разумно, — согласился Гварза.

5 день Молнии, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид

Зелёный луч скользнул по цепочке стеклянных пластин. В темноте один за другим вспыхивали жёлтые огни, выстраивались в ряды и медленно тускнели. Когда Гедимин облучал последнюю пластину, первая уже погасла. Айзек, с дозиметром с руках идущий за сарматом по пятам, оглянулся на неё и удовлетворённо хмыкнул.

— Значит, без воздействия сигнал довольно быстро отключается… Погоди, — остановил он Гедимина, опустившего сфалт и погасившего луч. — Давай ещё раз. Одна точка, ослабленный поток, пять секунд экспозиции.

— Взорвётся, — буркнул сармат, но сфалт поднял. — Назад — и под поле!

Айзек спорить не стал — в следующую секунду он уже стоял у стены, прикрывшись защитным куполом. Пластина горела под лучом, быстро наращивая яркость.

— Heta! — вскрикнул Айзек, но было уже поздно — пластина вмиг покрылась трещинами. Её осколки ещё светились, но уже вполсилы, — то одна, то другая горящая точка, мигнув, затухала.

— Однако, — пробормотал Айзек, сгребая стекло в контейнер. — Это сколько кьюгенов оно должно на себя принять?

… — Чёрное стекло, — Айзек со значением посмотрел на Гедимина. — Второй сигнальный барьер. И… я так думаю, меньше церы. Чтобы взрыв, если что, был слабее.

— Да понял я, — буркнул Гедимин, разглядывая сигнальные щитки на ближайшей стене. «Далась же Айзеку эта дикарская дозиметрия…»

…Санки-рудосборник кто-то успел разобрать на части и приспособить для других нужд — их детали полчаса собирали по всей станции. Гедимин выгребал из запасов остатки «плохой» церы и на ходу пересчитывал пропорции — по-любому выходило, что на весь «Элидген» «сигналки» не хватит.

— Мы тоже наверх, — слышал он в соседнем коридоре переговоры филков и Айзека. — Безоружным сборщикам нужна охрана.

— Там уже дежурят Сэта, — сказал Айзек. — И сам Гедимин…

Кто-то насмешливо хмыкнул.

— Твой Гедимин заметит, когда снаряд в макушку прилетит! Нутеш, собирай отряд. С собой — ракетомёт и телескопы!

Гедимин засунул в карман мешочек с остатками чёрного песка и вышел.

Отряд Нутеша поднялся первым, за ним — сборщики руды; Вепуат умудрился обогнать их всех. Гедимин слышал его голос из-за ангара ПТЦ, когда поднимался по трапу лаборатории. Можно было обойтись и без литейной станции, и была идея расплавить чёрный песок во вспомогательном цехе, — но Айзек выгнал сармата на поверхность. Теперь тугоплавкая руда медленно нагревалась, в карманах лежали остатки «плохой» церы, за переборкой стучали камешки, и болтали о чём-то филки. Первое время они озирались по сторонам, потом освоились, — и Гедимин надеялся, что хотя бы отряд Нутеша смотрит за периметром. «Тихо. Уж больно вокруг тихо. Отвык я уже от этого.»

— Гедимин!

Вепуат выглянул из шлюза.

— Поможешь? А то они говорят — ты строил, тебе и распоряжаться. А как к башне подступиться, я вообще не знаю. Камней-то натаскаю, но вот дальше…

Гедимин мигнул.

— Чего?

Со вчерашнего дня воздух остыл до двадцати пяти; Сэта перенесли к себе на пост вторую термочашу и закутались в накидки. Вепуат помахал им и остановился у обгоревшего торца ангара. Двери были закрыты, и Гедимин машинально проверил, не заклинило ли створку в пазах.

— Вот, смотри сам, — Вепуат кивнул на огненный пост. — Они тут сидят на всех ветрах. А обзор всё равно закрыт ангаром. Я думаю вот что — надо по центру плато поставить башню. С неё всё будет видно. Двое-трое встанут на площадке, будут смотреть. А остальные, пока нет тревоги, пусть сидят в караулке. Цех же нам больше не нужен? Поставим там жаровни, они гамаки повесят…

Гедимин слушал его и растерянно мигал. Сэта навострили уши и переглядывались. Вряд ли они что-то понимали — говорил Вепуат, скорее всего, по-сарматски.

— Башня? — наконец сармат уловил основную мысль. — Сторожевой пост на башне? Чтобы простреливался со всех холмов?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Посмотрю я на того, кто стрельнет в сэтский пост! Их не очень-то убьёшь, ты заметил? Они всё увидят. А караул — среагирует. И… можно ведь стены сделать наверху. Как в местных башнях. С бойницами.

Гедимин тяжело качнул головой.

— Башня… — он огляделся по сторонам. «Песок плавится. Руду ещё не выпарили. Шихта кончилась. Почему бы и не потратить пару часов…» Мозг уже достраивал примитивную, но вроде бы надёжную схему, а взгляд выискивал подходящие глыбы. «Ещё один конструктор из камня…»

— Поможешь таскать материал, — буркнул он Вепуату, снимая с плеча сфалт. Разведчик радостно ухмыльнулся.

— Хэ-эй! Воины огня! Мы договорились!

…В глыбах разного размера недостатка не было — того, что валялось вдоль краёв ближайших плато, хватило бы на небольшой посёлок. Пока Гедимин отряхивал лишнее и подтёсывал плоскости скольжения, Вепуат куда-то исчез. Не успел сармат схватиться за «телескоп» («В разлом провалился⁈»), как наверху загудел мотор бронехода, и послышались недовольные голоса. Кто-то из филков вышел к обрыву, сердито фыркнул и показал Гедимину кулак. Сармат мигнул.

Бронеход подполз к обломкам, вытащенным на середину ущелья, почти минуту разворачивался, маневрируя между разломами, и наконец остановился. Из кабины выбрался Вепуат, обмотанный тросами.

— Бухта распуталась, — пояснил он, снимая с себя мотки. — Сейчас прицепим и всё поднимем. Что забирать? Вот это? Ровнять их ты не будешь? Вон, углы торчат во все стороны…

Гедимин опрокинул глыбу плоскостью скольжения вниз и обмотал трос вокруг боковых выступов. Их и вытачивать не пришлось — так и торчали, когда сармат обнаружил их.

— Наверху обтешем, — бросил он, прикрепляя к большой глыбе две поменьше. — Вира помалу!

Глыбы и бронеход накрыло защитное поле, но сармат каждую секунду ждал звона лопнувших тросов. «Чутьё ремонтника» не могло освоиться с неоднородными «естественными» материалами и сбоило, как анализатор, засунутый в активную зону. Гедимин уткнулся взглядом в глыбу и налёг, выталкивая её на середину. Через пару минут наверху загудело — бронеход спускался в ущелье.

…Это была пятая ходка; Гедимин, отправив машину наверх, оттащил к «дороге» две небольшие глыбы и теперь рассматривал стену обрыва. «Вот этот массив два-три балла выдержит, но при серьёзной тряске отломится…»

— Хепри, мать твоя колба! — донеслось с обрыва. — Стоять!

Вепуат заворчал в ответ. Кенен Гварза шагнул к обрыву, посмотрел на Гедимина, громко фыркнул и снова скрылся.

— Оно пять минут подождать не может? — громко спросил Вепуат. — Обязательно срываться посреди работы?

— Работа — то, что вам поручено, — наверху загудел мотор, и захрустел под гусеницами гравий. — А это — очередные дурацкие…

Грохот закрывающегося люка заглушил последние слова. Бронеход выехал на тропу, миновал Гедимина и, не замедляя хода, скрылся за холмом.

— Вот мартышка! — Вепуат покачал головой, глядя машине вслед. — Давай прервёмся до вечера. Камни всё-таки тяжёлые.

— Иди вниз, — сказал Гедимин, обматывая глыбы тросом. Весили они чуть больше, чем сам сармат. «До тропы дотяну, а там блоки найдутся.»

…Сначала трос перекинули через первый камень второго яруса. Потом перебрались на ярус выше. Вепуат взялся было подпирать конструкцию защитным полем, но Гедимин врезался в неё спиной — камни дрогнули, но выступы из углублений не выскочили. Вепуат отошёл в сторону и только тянул по сигналу трос, поглядывая на сармата-строителя снизу вверх. С крыши ПТЦ на них обоих глазели Сэта. На крышу они перебрались сразу же, как сарматы начали таскать камни; кто-то сунулся предложить помощь, но Гедимин отогнал их и не вспоминал, пока работа не дошла до прорезания лестницы. Сармат о ней не думал, пока башня не поднялась выше крыш, — хватало выступов на глыбах. «Делать ступени или так оставить?» — задумался он на секунду, сползая с верхней «беседки».

Башня была цельной, без внутренних полостей — вся, кроме верхнего яруса в шести метрах над плато; он был собран из мелких глыб, и их Гедимин взрезал изнутри, оставив полуметровые стенки. Сармату там было тесно, но двое Сэта легко поместились бы. Бойницы, узкие внутри и широкие снаружи, смотрели на четыре стороны света — и обзор, на взгляд Гедимина, был неплох. «Стыки промазать цементом, прогреть — и пусть сохнет,» —думал сармат, сползая по выступам. «А вот как им подниматься… Прорезать ступени? Свесить верёвочный трап?»

— Гедимин! — окликнул его Вепуат, глядя куда-то вверх. Двое Сэта спустились с крыши ПТЦ и теперь подтягивались на уступах, перебираясь с яруса на ярус. Один втащил другого в «беседку», и оттуда ударил белый свет. Внутри зашипело и затрещало.

— В ангаре устроились? — Гедимин оглянулся на бывший цех. За вентиляционными лючками горел красный огонь. На «восточном» посту никого не осталось, а в ангаре, судя по теням за проёмами, растягивали что-то от переборки к переборке. Зажёгся ещё один огонь — на пол поставили термочашу. Затем лючок захлопнулся.

— Эй, наверху! — Вепуат хлопнул ладонью по стене башни. Броня зазвенела. «Маяк,» — беззвучно хмыкнул Гедимин, глядя на световое пятно вокруг строения. Стемнело уже достаточно, чтобы хорошо его разглядеть, — даже ангар, населённый огненными существами, так себя не выдавал.

— Спасибо за башню, — прошелестел из дверного проёма караульный. — Воистину Ашха’ан вам покровительствует!

Вепуат смущённо хмыкнул. Гедимин нахмурился.

— Она ещё не готова, — спохватился он. — Нужна лестница. Я…

— Не беспокойся, мастер Хеттийиррн, — донеслось из башни. — Огню лестницы не нужны. Вот мастер Хьярса среди холмов! Добрые ли у него вести?

Сарматы переглянулись.

— Пойдём-ка вниз, — сказал помрачневший Вепуат. — Пока не прицепился.

Гедимин оглянулся на расколотый ангар душевой. Здание даже не выравнивали — так и лежало, углом зарывшись в гравий. «Завтра надо им заняться. Выну все трубы, посмотрю, что можно сделать.»

6 день Жизни, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид — Сфен Воды

— Сканер!

Кто-то наступил Гедимину на ладонь и постучал по лицевому щитку. Сармат ошалело мигнул.

— Сканер!

Перед респиратором появилось чьё-то запястье с развёрнутой над ним голограммой. По её краю двигалась, быстро уходя из области сканирования, извивающаяся полоса ряби. За ней резкими рывками шла другая, втрое длиннее. Одна извивалась в горизонтальной плоскости, другая — в вертикальной, но рябили они очень похоже.

— Видел⁈ — Вепуат откатился в сторону, позволяя Гедимину сесть. Сармат, мигнув, схватился за сигма-сканер. Направление он рассчитал точно — как раз успел захватить рябящий хвост, тающий в разломе.

— Текк’т, — выдохнул Вепуат, глядя на Гедимина горящими глазами. — Прямо под холмом прошёл! А переднего узнал?

— Червяк, — Гедимин дотронулся до экрана. Пульсацию огнистого червя он помнил и без сверки.

— Шли на «запад», — Вепуат отключил сканер и потянулся за флягой. — Надо бы, наконец, проверить, что там.

«Текк’ты тут всё-таки есть,» — думал Гедимин, глотая Би-плазму. «Иногда подходят очень близко. По идее, должны чувствовать излучение „Элидгена“… может, поэтому сквозь него и не ходят?» На секунду сармату стало не по себе.

— Пойду плавить стекло, — сказал он вслух. — Айзеку обещал. Выпарилось уже, наверное.

…Вентиляция работала исправно — испарения рудных печей вытянуло на поверхность. Гедимин просканировал колонны фильтрации и не обнаружил на выходе фильтров — кто-то перед работой их повытаскивал. Сармат недовольно хмыкнул, но спросить было не с кого — руда закончилась, чёрный песок выгребли из тиглей и пересыпали в мешок, и рабочая смена ушла в жилой корпус — до следующего приказа.

…Вепуат его обогнал — Гедимин от подъёмника увидел свет его фонаря у дверей «караулки». Второй «светильник» горел на вершине каменной башни, освещая верхний ярус. Гедимина увидели — Сэта-караульный выглянул наружу и широко улыбнулся, прикрывая острые зубы. Сармат помахал ему и двинулся к лаборатории.

Хруст в низинах затих — падальщики доели органику и зарылись в гравий. Гедимин наклонился, посветил под ноги, — плато казалось вымершим. Роща на окраине, попав под луч фонаря, зашевелила листьями. За спиной загудел подъёмник — на поверхность, переговариваясь, поднимались филки-рудосборщики. Над плато медленно проплыл дрон-разведчик, остановился у обрыва, помигал и развернулся на «восток».

…Запасы церы иссякли. Гедимин вытряс пыль из костяной «пробирки», поскоблил края, хотел кинуть и её в плавильню, но вовремя остановился. «Если Айзеку и этого не хватит — пусть ищет, где взять церу,» — думал он, выходя из отсека. Литейная станция работала без него; пластины, изготовленные вчера, уже монтировали в подземных корпусах — тоже без помощи Гедимина. Он покосился на Вепуата — фонарь разведчика ещё горел у «караулки» — и свернул к разрушенной душевой.

…Крепления шлангов выбило. Трубы держались прочнее. Металл, на удивление, выстоял — только там, где прошёл разлом, его смяло и переломило. Гедимин вынул повреждённый отрезок, покрутил в руках, пытаясь расправить рэссеновые складки. «В переплавку. А остальное…» — он осмотрелся, выискивая повреждённые трубы. На полу валялись рукоятки вентилей — костяные насадки треснули и слетели. Гедимин потрогал вентили — где-то задвижки перекосило, где-то выбило.

Двери легко ходили в пазах — их даже не заклинило, удары прошли вдоль узких створок, не зацепив их. Гедимин остановился на пороге техотсека, посветил вниз, — над чёрной скважиной торчали острые обломки крышки.

«Хорошо, хоть цистерны каменные,» — сармат проверил баки на герметичность и досадливо сощурился. Каменный патрубок всё-таки треснул. «Принести скобы и герметик,» — отметил про себя сармат. «И для стен тоже. Трубы оставить там, где трещин нет. А ближе к выходу… Может, ванны поставить? Наполнять из шлангов…»

Он оглянулся на скважину и сгрёб в охапку покорёженные трубы. «Для начала нужен водоподъёмник. Куда его засунули? Спросить у Тенгеля…»

…Тенгеля он найти не успел — на лязг рэссеновых обломков из кузницы выглянул Гварза.

— А, демонтаж… Давно пора, — он отодвинулся, уступая дорогу. — Что, это всё, что там нашлось?

— Это в переплавку, — отозвался Гедимин, приоткрывая заслонку. Жар ударил в лицо — кейек ни к чему было гасить, его и не гасили — только разворошили по углам, чтобы камень от перегрева не расплавился. «Девятьсот пятьдесят,» — Гедимин сверился с термометром. «Сейчас подогреем. Где руда?»

— Что там… А, Гедимин, — Айзек заглянул в цех. — Вепуат не с тобой?

— Наверху, — отозвался сармат, чувствуя неприятное шевеление под рёбрами. «Не пойдёт же он по разломам в темноте?»

— Не видел водоподъёмник? — быстро спросил он, отгоняя неприятную мысль. — Запасной, из душевого ангара? Помню, куда положил, но филки всё куда-то рассовали. Ни кварка не найдёшь!

— Водоподъёмник? — удивился Айзек. — Так и лежит у Дасьена, как запасной. Не помешал бы ещё один… Тебе он зачем?

— В душевой ангар, — буркнул Гедимин, кивая на загруженную печь. — Сейчас поправлю трубы и поставлю в скважину. Землетрясений теперь долго не будет?

— Завтра польёт металл… — начал было Айзек, но осёкся. — Душевой ангар? Тебе в штатных душевых места мало?

Гварза хмыкнул.

— Ему везде тесно. Странно, что от поселенцев до сих пор нет жалоб.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Надо восстановить душевую, — буркнул он. — Не то Икси в свой день к нам полезут. Вот тогда жалобы будут.

«И Джагулы,» — мелькнуло в голове. «Они ведь обещали вернуться. Не думаю, что им… и нам тоже… тут будет удобно.»

— Целый лист ипрона… — Айзек покачал головой. — Лучшего применения ему не нашлось?

Гедимин пожал плечами.

— Ипрон могу возместить, — буркнул он и отвернулся к печи. «Надо искать Сфен Лучей,» — мелькнуло в мозгу. «Может, со своим рудником дело пойдёт живее. А пока… отломлю щиток от брони, если так надо.»

— Не вздумай расковыривать скафандр! — Айзек смерил Гедимина недобрым взглядом и резко развернулся к выходу. Гедимин выждал немного и тихо пошёл в другую сторону. «Значит, у Дасьена. Пока основной магнит исправен, запасной ему всё равно не нужен…»

…Последний раскалённый лист свернулся вокруг болванки, и в кузнице стало тихо — и Гедимин услышал из соседней мастерской тихое шипение. В дверях виднелся чёрный силуэт со стеклодувной трубкой и щипцами в руках. Вепуат пережал стеклянный пузырь посредине и теперь осторожно сужал перемычку, следя за просветом. Пузырёк был маленький — едва ли с палец.

… — Кут’тайри хотел, а ты ведь занят, — Вепуат смущённо пожал плечами и отложил в сторону почти готовый каркас для песочных часов. Гедимин взял его в руки и тронул «жалом» лучевого резака, снимая лишний отщеп.

— Если ему на подвеску — вот здесь нужно крепление с утяжелителем, — сармат осмотрелся по сторонам в поисках камешка. Вепуат протянул ему чей-то позвонок.

— Да я доделаю. Там всего ничего осталось, — он, спохватившись, отнял у Гедимина заготовку и завернул в ветошь. — Пойдём лучше наверх! Пока Гварзы нет, хоть осмотримся.

— Ты про разломы? — насторожился Гедимин. — Айзеку сказал?

Вепуат быстро огляделся по сторонам и понизил голос.

— Мы никуда не пойдём. Просто возьмём телескоп и осмотримся. Я отмечу на карте, где что. И потом пусть Айзек решает, куда нужна экспедиция. Даже с холма сходить не будем. Ну?

…Воздух не двигался. Было так тихо, что Гедимин слышал шорох шевелящихся листьев, поскрипывание тросов, на которых были растянуты гамаки, и тихие шелестящие голоса из «караулки». Он сам машинально расставил пальцы и шагал бесшумно, на мягких ступнях. Вепуат, тихонько насвистывая, с «телескопом» в руках обходил плато. В небе висели, перемигиваясь, дроны — и Гедимин запоздало вспомнил, что надо было их засунуть в машину перед отъездом.

— Земля. Ещё земля. Камень. Опять земля. Это… ага, спиральное дерево — Сфен Воздуха…

Вепуат отметил на карте очередной разлом, оглянулся на Гедимина и пожал плечами.

— Сфены Камня и Воздуха. Не так уж плохо. Минералы, всякие реактивы…

Он обогнул пустующий барак и повернул к «ободранной» долине. Гедимин называл её так по старой памяти — её дно ещё с прошлого года было прикрыто слоем гравия.

— Стой! — Вепуат поднёс «телескоп» к лицевому щитку, но вдруг резко обернулся. — Смотри!

Это был Сфен Камня — только все его скалы разрушились до основания. Долина, заваленная обломками, таяла в желтоватом тумане. На горизонте поднимался пар.

— Гейзеры?

— Может быть, и так, — пробормотал Вепуат, переводя взгляд на край плато. — Ядро Сатурна! А тут тропу никто не расчистил?

Этот склон пострадал чуть меньше — его раскололо, присыпало гравием, но очертания тропы ещё угадывались. Вепуат сиганул было через узкую расщелину, но Гедимин ухватил его за наплечник и на когтях выдернул обратно. Скала, задетая ступнёй сармата, угрожающе затрещала. Посыпались камешки.

— Смотри, куда скачешь! — Гедимин с трудом выдернул когти из чужого наплечника. Вепуат, фыркнув, потёр плечо и отстранился.

— Ты видел? Сфен Камня — но с той стороны его подпирает Сфен Огня. Он очень близко, иначе бы вода не кипела! — забыв о плече, он снова тыкал в экран. — Жаль, отсюда толком не видно… Надо сказать Айзеку. Сфен Огня — это была бы большая удача!

— Ты бы лучше спросил стражей, что тут вокруг, — проворчал Гедимин, сам понимая, что предложение глупое. Последнего стража он видел три дня назад.

— Земля… ещё Земля… — снова забормотал Вепуат. Он упёрся в торец пустующего цеха и забрался на крышу. На башне удивлённо зашелестели.

— Воздух… Камень… — он медленно разворачивался с «запада» на «восток». — Земля… Гедимин!

Он кубарем скатился с крыши, подхватил «телескоп» и развернулся лицом на «северо-восток».

— Во-он тот разлом, — видишь?

Гедимин не сразу понял, на что Вепуат пытается указать. За «тем разломом» лежал ещё один фрагмент Сфена Земли, — те же обрывы жёлтых скал, деревья-столбы в ущельях… Из-под зарослей едва заметно блестела вода — из расселины вытекал ручей.

— Источник, — Гедимин пожал плечами. — У нас с водой пока проблем нет.

Вепуат досадливо фыркнул.

— Дальше смотри, на другое плато!

Другое плато зацепило землетрясением — целый склон сполз в долину, засыпав обломками рощу деревьев-валунов. Их было там очень много, они лепились друг к другу вдоль всего обрыва — и даже из-под горы камней высовывали шевелящиеся листья.

— Второй ручей, — Вепуат толкнул Гедимина в бок. — Два ручья рядом. Они сливаются и текут… как думаешь, куда?

— Под уклон, — буркнул Гедимин, отодвигаясь. Удара он, конечно, не почувствовал, но на боковых щитках появились щербинки — Вепуат от волнения не соизмерял силу.

— Сфен Воды, — прошептал разведчик, выводя на карте стрелку. Она была направлена вдоль заросшего ущелья — куда-то на «северо-восток», к невидимым разломам.

— Он точно где-то рядом. Два ручья сразу не могут ошибаться, — Вепуат снова поднял «телескоп», развернулся вдоль «восточного» обрыва и разочарованно хмыкнул. — Поблизости — ничего интересного. А вот ручьи надо проверить.

В этот раз Гедимин его поймать не успел — нагнал только на середине тропы. Вепуат ловко обогнул невидимый разлом и обернулся с широкой ухмылкой.

— И ты со мной?

— Дрон захвати, — буркнул сармат, подозрительно щурясь на пустое ущелье. И летающие существа, и роющие — все попрятались, и Гедимину было не по себе.

…Дрон-разведчик повис над рощей. Вепуат смотрел на экран передатчика. Гедимин, подобрав пару горстей жёлтых камешков, обозначил разлом. Отходить от такой ненадёжной отметки ему не хотелось.

— Ага, так и есть, — Вепуат опустил передатчик, и дрон, оставшийся без команд, принялся выписывать над рощей восьмёрки. — Ручей уходит в разлом. Километра три отсюда — быстро управимся.

…Воды двух источников не хватило, чтобы затопить все напластования гравия. Несколько метров — и мокрые камни перестали попадаться. Теперь о ручье напоминали только тесные хаотичные заросли. Вепуат шнырял по ним с ловкостью зверька — Гедимин пару раз терял его за веерами листьев. В очередной раз поднявшись на крупный «валун», сармат жестом велел остановиться. Дрон в небе пискнул и полетел к острому «углу» плато. Там росло одинокое дерево-пирамида. Над ним аппарат повис. Передатчик на запястье Вепуата мигнул.

— Так и есть — ручей уходит в разлом, — сармат спрыгнул с дерева и оглянулся на Гедимина. — Иди поверху, так легче!

Гедимин молча снял с плеча сфалт и примерился к зарослям. Вепуат с недовольным хмыканьем направил сопло вниз.

— Ты вот сюда иди. Видишь? Тут граница двух колоний, ничего не растёт. А теперь встань сюда. Вон туда перешагнёшь — не бойся, не лопнет — и там спускайся. Снова будет такая граница. А там только листья, их ты пройдёшь. А вон там разлом, ещё один удобный лаз, — только не провались!

Гедимин оглянулся на разлом, оставшийся в трёх километрах к «юго-западу». Отсюда его не видел даже сигма-сканер.

…Он остановился первым, поднял «телескоп». Разогнавшийся Вепуат шагнул вперёд, покачнулся и с воплем выдернул ногу из пустоты. Со ступни капала лиловая муть, и свисала шевелящаяся ряска.

— Вода! — Вепуат выкинул растение в разлом и показал Гедимину жест превосходства. — Видишь⁈

— А прыгать туда зачем? — Гедимин, недовольно щурясь, придержал его за плечо и заглянул, наконец, в «телескоп».

Вода расстилалась до горизонта. Ветра не было, и она не рябила и казалась тёмно-фиолетовой. Разлом выходил на мелководье с «мохнатыми» валунами и мутноватой водой, в которой что-то шевелилось. Чуть дальше по поверхности распластались многоцветные складчатые «звёзды», фильтрующие ил. Иногда под водой проступали светящиеся точки и полосы — что-то двигалось неплотной стаей, резко меняя направление и бросаясь врассыпную.

«Свечение. Странный оттенок…» — Гедимин перевёл взгляд на дозиметр и сузил глаза — стрелка-указатель развернулась к Вепуату и пыталась наклониться. Сармат опустил руку, выпустил «щупы».

— Что там? — насторожился Вепуат. Гедимин свёл «щупы» вокруг его ступни и кивнул собственным мыслям — ил «фонил» в омикрон-диапазоне.

— Ого! — Вепуат широко ухмыльнулся. — А ведь сейчас не месяц Воды. Понимаешь? Эта штука — в ней есть ирренций!

— И чем тебя тут дезактивировать? — хмуро спросил Гедимин, думая, сработают ли посреди Равнины прихваченные с Земли растворы. Вепуат уже лез в разлом с пробирками наперевес. Высунулся обратно он, капая радиоактивным илом и торжествующе ухмыляясь. На его ладони что-то шевелилось. Он стряхнул «мох» и показал Гедимину покрытую окислами гальку — обломок ульсеновой руды.

— А ты идти не хотел! Река, залежи ульсены… Если она фонит — где-то рядом Сфен Лучей. А если это граница Воды и Лучей…

Он поднял мокрую руку в жесте превосходства и шагнул к разлому. Гедимин двинулся было за ним, но тут на запястье вспыхнул жёлтый светодиод, а передатчик заверещал.

— Что? — Вепуат схватился за руку. Его дозиметр тревожно мигнул и погас — и снова зажёгся. Передатчик заверещал громче прежнего.

— Пустой сигнал. Оттуда, — Гедимин повернулся к зарослям. — Волны чистой «сигмы». Удар — пауза — удар…

Вепуат схватил его за локоть и подтолкнул к «тропе».

— Это нас зовут, — он тронул висок. — Отсюда не слышно, но — похоже, «Элидген»!

Передатчик мигнул ещё семь раз, прежде чем сарматы добрались до разлома — и только на другой стороне вспышки прекратились, а грудь Гедимина обвили горячие волокнистые щупальца. Вепуат потёр висок и смущённо хмыкнул.

— Чего пугаться-то? Отошли по делу.

Из гула внутри черепа и «мерцания» щупалец не удалось выловить ни слова, но Гедимину стало неловко, и он ускорил шаг. Над обрывом стоял, сложив руки на груди, Айзек и недобро щурился на сарматов. Вепуат, увидев его, нахмурился и поднял над головой пробирки. Его руки и ноги были покрыты ошмётками ила. «А эта дрянь и впрямь фиолетовая,» — подумалось Гедимину. «Как вся река.»

… — Ирренций, — Вепуат сложил пальцы в обозначение радиоактивного металла. — И, может, совсем рядом. А где Вода вместе с Лучами — там золотая глина. А если на западе Сфен Огня…

Айзек болезненно поморщился.

— Сегодня и завтра — с холма ни шагу!

Вепуат обиженно хмыкнул ему вслед и повернулся к Гедимину.

— Послезавтра сходим на запад, — еле слышно прошептал он. — Ты только реактор предупреди. Если бы он не занервничал — чёрта с два бы нас нашли!

7 день Металла, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— «Сивертсенов» у нас нет, — Айзек уже с утра был хмур и глядел недобро. — Не взяли. Душевая — ценный объект? Вот и займись её сохранением. Твоей «ириды» на один купол хватит.

…Уже с лестницы была слышна ругань у подъёмника — Вепуат уговаривал филков не бежать с поста, пока он не вернётся под землю. Гедимин подёргал сигнальный трос — наверху кто-то гневно фыркнул. Через пару минут клеть спустилась, но с полной сменой дежурных. Обогнув Гедимина, они шмыгнули к лестнице. Трос дёрнулся — «дорога свободна, поднимайся!».

— Боятся, — Вепуат, встретив угрюмый взгляд Гедимина, развёл руками. — Тут, и правда, будет жарковато. Айзек собирался закупорить все входы и выходы…

— Угу. А ты куда? — спросил Гедимин, сматывая тросы, и налёг на рычаги. Массивная крышка люка с тяжким гулом закрылась. «Спустимся пешком.»

— Осмотреться, — Вепуат помахал сигма-сканером. Он поднялся раньше Гедимина и теперь стоял в паре шагов от шахты.

Башня-маяк погасла, как и окна «караулки» — Сэта-часовые ушли в укрытие. Над плато нависли серо-стальные небесные складки, освещаемые красными вспышками. Трещины между ними дышали жаром — Гедимин с земли чувствовал их раскалённое дыхание. Ещё секунда — до земли дотянулся и свет. Он вспыхнул над холмом и долго угасал, из жёлтого становясь багровым.

— Тёпленько, — Вепуат сверился с термометром и помрачнел. — Ты куда? Тебе туда точно надо?

— Лезь вниз, — буркнул Гедимин, ускоряя шаг. Пузырь защитного поля вздулся над ангаром, оседая по его форме. Сверху поднялся ещё один, за ним — третий. Только на третьем Гедимин и спохватился, — одной воздушной «подушки» необитаемому ангару хватило бы за глаза.

Горячий ветер обжёг ладони. Сармат скатился по прохладному жёлтому склону, шагнул на тёмный гравий и поморщился — поверхность незаметно успела нагреться. «Привод надо было ставить!» — думал он, рывком сдвигая крышки металлосборников. Когда он заканчивал с последней, пальцы уже жгло. Сармат взлетел вверх по склону. Фонарь был уже ни к чему — оранжевые вспышки освещали холм непрерывно, прикрытый люк был виден, как на ладони. Гедимин спрыгнул в него и столкнулся с Вепуатом. Тот, помянув ядро Сатурна, дёрнул за рычаг. Верхний люк с грохотом захлопнулся.

— Бегом вниз!

На верхнем ярусе Гедимин замедлил шаг. Под землёй было тихо. Прохладный сквозняк после раскалённого ветра поверхности казался ледяным. Вепуат на ходу сверился с анализатором и довольно хмыкнул.

— Вентиляция закупорена. Работают только газогенераторы. Ничего так справляются?

Он потыкал когтем в процентный состав атмосферы.

— Ливень только начался, — сдержанно ответил Гедимин, прислушиваясь к негромкому гулу вентиляции. Температурные насосы работали на полную мощность — даже закупоренная станция рано или поздно должна была начать прогреваться, если на поверхности — пара тысяч градусов.

— Зэйдек! Куда пошёл? — донеслось из жилого блока.

— В ткацкий, — отозвался филк. — Не бойся, он не наверху.

Со всех сторон недовольно заворчали.

— Ткацкий подождёт, — сердито сказал комендант. — Ляг и не трать кислород попусту!

— Старшие бегают, а я — ляг? — Зэйдек выразительно фыркнул. Вепуат, жестом велев Гедимину не шуметь, широко расставил пальцы ступни и ускорил шаг. Гедимин дотронулся до респиратора, перекрывая клапаны. Кислорода внутри должно было хватить на земные сутки. «Надеюсь, биолог не облажался со своим костяным мхом,» — мелькнуло в голове. «Колонии ведь толком не разрослись…»

…Для металлургии определённо было не время — лишний нагрев на станции был совсем ни к чему. До БЩУ Гедимин дойти не успел — у межблочного шлюза его перехватил Айзек.

— Всё равно спокойно сидеть не будешь, — сказал он, едва заметно щурясь. — Займись контрольными системами. У нас на оба блока хватает зеркал?

…В зеркальном мониторе над ракушкой-пультом не отражалось ничего, кроме золотистой стены — цепь зеркал «заглядывала» в корпус реактора, но смотреть там было ещё не на что. Гедимин совмещал последние звенья, выходящие на монитор машзала. Наклон на пару градусов — и в зеркале отразился фонарь Вепуата и подсвеченные им пластины-индикаторы, белесые и чёрные.

— Значит, тут световой сигнал не пропустят, — вслух подумал Айзек, заглянув в монитор. — Даже если это будет короткая двойная вспышка. Плюс вой сирены…

Он покосился на литую ракушку, висящую на стене. Это была «операторская сирена» — на случай, если та, что над реактором, расплавится раньше, чем завоет. Ракушка была сделана из тхелена. Гедимин был практически уверен, что на БЩУ она не успеет облучиться до заражения — разве что авария разрушит полстанции, а тогда радиоактивность сирены уже никого не будет волновать. Но тхелен на ракушку всё-таки истратил.

— Главный корпус более-менее под контролем, — Айзек мигнул в монитор фонарём, дождался, когда огонёк в машинном зале погаснет, и отвернулся от зеркал. — Меня тревожат остальные два.

Гедимин от неожиданности хмыкнул и едва не выронил фиксаторы. Закрепив зеркало в нужном положении, он развернулся к Айзеку.

— Там-то что не так? Сигнализацию везде налепили. Даже дубль сделали.

— Световая сигнализация — хорошо, — Айзек нехотя кивнул. — Но всего один канал… Не очень-то это надёжно. Если бы добавить звуковую — какие-нибудь гуделки или звонки на реагирующем жгуте…

Гедимин ошалело мигнул, посмотрел Айзеку в глаза — тот был серьёзен, даже мрачен.

— Реакторы — там, — сармат для верности показал направление двумя пальцами. — А в тех двух корпусах реакторов нет. Что и на что там должно реагировать?

Айзек неопределённо покачал головой.

— Сам знаешь — это Равнина. Никогда не угадаешь, где и что… Сколько у нас реагирующего жгута?

— Еле-еле на реакторы, — Гедимин угрюмо сощурился. «Далась же ему сигнализация…»

— Досадно, — пробормотал Айзек, думая о чём-то своём. — Если только сильный день Жизни…

Он вышел из операторской. Гедимин пожал плечами и повернулся к мониторам. «Здесь — всё. Пойду в цеха. Так, главный монитор — в штабе ликвидаторов…»

…Может, дождь и прошёл над плато — гравий был влажным — но остудить капли металла не успел. На одну такую Гедимин всё-таки наступил — и вязкий ошмёток металла прикипел к обшивке. Сармат с досадой посмотрел на вспенившийся фрил вокруг тёмно-красной «лепёшки» и поддел её когтем. Капля отскочила и затерялась среди камней.

— Рано мы шахту открыли, — заметил Вепуат, глядя на термометр. — Раньше, помнится, воздух остывал быстрее.

— Мало воды, — Гедимин смотрел на небо. Дождевая дымка уже растаяла, и ветер не нёс ни влаги, ни прохлады.

Горячий металлический ком тускло светился на дне «ловушки». Гедимин ощупал верхний край, пазы, тронул крышку и принялся разматывать трос. «Сделаю привод — будут закрываться изнутри. А металл пусть лежит, ночью заберу.»

— А кислорода-то хватило, — пробормотал за спиной Вепуат; он разглядывал экран передатчика — новые данные уже выстроились в график. — Но колонию надо расширить. Ещё три таких генератора — и можно будет не тихариться. Работать в обычном режиме, с цехами и всем прочим… Гедимин! Не слышал, что там на завтра?

Сармат пожал плечами.

— День Мысли, — ответил вместо него Вепуат, заглядывая в календарь. — Противоположная стихия… Ничего завтра не будет. Только похолодает. А это нам на руку.

8 день Мысли, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня, пустыня Кситту

— Куда собрался? — Айзек недружелюбно щурился. Гедимин, растерянно мигнув, показал ему мешок «цемента».

— В душевую. Чинить.

Айзек посмотрел на потолок.

— Охота же тебе… — он оборвал фразу на полуслове и махнул рукой. — Чини. Но чтоб потом реактор тебя не искал!

Гедимин, пропустив его, пожал плечами. Связки металлических полос и труб, закреплённые на спине, тихо звякнули.

…Цемент под термобластером застывал быстро. Точно повторить каменные складки стен Гедимину не удалось, да и слой материала заметно выступал над закрытым проломом. «Ничего, жёлоб оставлен — жидкости будут стекать,» — думал сармат, разглядывая новую, немного другого цвета, «кладку». Цемент закрывал дырки; изнутри камень держали рэссеновые скобы. Серьёзная тряска порвала бы и то, и другое — но пока что здание выглядело целым. Гедимин отступил на пару шагов и досадливо поморщился. «Может, не развалится до появления Текк’тов… Как их подманить-то? Под землёй не докричишься, а в их лучевых сигналах я не разбираюсь. И Вепуат с Айзеком тоже.»

— Ого! — раздалось за спиной. Вепуат стоял чуть в стороне с дроном в руках и рассматривал стену.

— Будто так и было, — ухмыльнулся он. — Ты сейчас будешь трубы монтировать? Могу подержать, если что нужно.

Ухмылялся он как-то смущённо — и Гедимину сразу стало не по себе.

— Ты зачем пришёл? — спросил он, оглядываясь на душевую. Внутри лежал разобранный трубопровод, «водяной магнит», крепления, — работу сармат ещё толком и не начинал.

Вепуат быстро огляделся по сторонам и кивнул на «северо-запад».

— Надо проверить, что там за гейзеры. Вода просто так не кипит. Если там рядом Сфен Воздуха, у нас снова будет свой асбест. А чего бы ему там не быть? По ту сторону холма его полно.

Гедимин поморщился.

— А потом нас «Элидген» будет искать?

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Тогда ты строй, а я пойду. Одного меня искать не будет, — он дотронулся до плотно пригнанных пластин шлема. Гедимин беззвучно выругался. «И правда, пойдёт. Ищи его потом.»

— Закончим монтаж — сходим, — пообещал он, угрюмо щурясь.

…За ангаром загудел мотор, потом захрустел гравий — бронеход спускался в долину. Вепуат выглянул наружу и помахал машине рукой.

— Гварза уехал, — он ухмыльнулся. — Можно идти.

Гедимин дотронулся до височного щитка. Ему было неспокойно.

— «Элидген», приём, — прошептал он, прикрывая глаза. Реактор, видимо, задремал — лишь на третий раз тёплое волокно коснулось виска.

— Идём на северо-запад. Следи за округой, — вполголоса попросил Гедимин. — Если к ночи не вернёмся, поднимай тревогу.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— До ночи Айзек уже сам всё поднимет. Ты не бойся, я ему записку оставил. Только не знаю, найдёт ли.

…Гейзерных выносов Гедимин не видел, но трещины — и под ногами, и в стороне — каждый раз тщательно сканировал. Россыпь крупных и мелких обломков ещё не превратилась в однородный гравий — где-то громоздились осколки целой скалы, где-то краснел или чернел крупный песок… Трещиноватый массив на пути к источникам пара лучше было бы обойти, но вокруг змеились разломы. Вепуат смотрел на них в «телескоп» и отрицательно качал головой — «не то».

— Ага! Это всё-таки не гейзер. Просто горячий ручей.

Сарматы вышли на небольшой уступ, образованный обломками скалы. Внизу среди камней извивались неглубокие ручьи. Текли они тут давно — мелкие камни успели превратиться в песок, на крупных появились следы водной эрозии. Над водой поднимался рассеянный пар.

— Течёт оттуда, — Вепуат снова поднял «телескоп». — Подогретая водяная линза. Видимо, оттуда пополняется, а сюда уже стекает…

— Куда оно впадает? — Гедимин повернулся по течению самого крупного ручья. Со временем, когда источатся крупные обломки, потоки должны были слиться в один, мелководный, но широкий. Гедимин видел, как они постепенно мелеют, теряясь в камнях, а песочный слой на их дне сужается. «Пересыхающий ручей? А ведь дожди были не так уж давно…»

— Похоже, что никуда, — донеслось из-под уступа. Вепуат уже спустился и склонился с пробиркой над ручейком. Гедимин покосился на термометр — даже здесь, в стороне от источника жара, нагревающего родники, температура поднялась до плюс сорока.

Вепуат спрятал пробирки с образцами и помахал Гедимину.

— Идём! Только надо пометить дорогу…

Незамкнутое кольцо, проплавленное в крупном обломке скалы, ещё долго дымилось. Прорезь в нём указывала на дальний разлом, ведущий в долину Элид. Гедимин, подобрав по дороге валун, выглядящий прочным, отметил и его. На дальнем берегу ручья разломы накладывались один на другой, но вели в очень похожие местности — каменисто-песчаную пустыню.

— Непохоже на Сфен Огня, — вполголоса заметил Гедимин, укладывая валун на невидимой границе. Вепуат молча дёрнул плечом. Он как-то сразу насторожился, замедлил шаг и зачерпнул горсть песка.

— Смотри!

Среди крупных песчинок и мелких камешков блестело что-то желтоватое — осколок хитиновой трубки. «Деталь» выглядела смутно знакомой. Секунда — и мозг достроил «конструкцию». Сармат схватился за анализатор, но Вепуат лишь махнул рукой.

— Это и без проверки не спутаешь…

Гедимин его уже не слушал. Он смотрел на экран сканера. На этой равнине что-то не давало грунту уплотниться, постоянно его разрыхляя, — и толща песка и каменных обломков достигала двадцати метров. Внутри неё что-то рябило — то полосы, то клубки…

— Очень червивая местность, — прошептал Вепуат, стряхивая песок с ладони. — Текк’ты, похоже, сюда не заглядывают. Грунт слишком рыхлый. Они такого не любят.

Гедимин молча снял с плеча сфалт и теперь возился с экранирующими пластинами. «Как черви опознают хищника, чтобы удрать? Под землёй… или колебания породы, или „сигма“ — выбор невелик. Если дело в „сигме“ — попробуем сделать отпугиватель…»

— Смотри! — Вепуат, уже забыв о пирофорных червях, склонился над большим валуном. В нём темнели глубокие отверстия. Сармат посветил в одно из них — на дне шевельнулось что-то блестящее.

Гедимин мог бы принять это существо за друзу кристаллов — они росли из него во все стороны, и двигалось оно всем кристаллическим массивом — и очень медленно и неохотно. Скважина, в которой оно засело, расширялась книзу — видимо, существо прогрызло её, постепенно увеличиваясь в размерах. Сейчас оно сидело в ней плотно, как втулка в патрубке. Вепуат заглянул в другую норку и радостно хмыкнул.

— Цвета и размеры! Видишь, какие разные? Это, похоже, целый новый род…

— Возьми образец — и идём, — буркнул Гедимин, глядя на сигма-сканер. Полосы ряби пока двигались вдалеке от сарматов — и вроде бы не в их сторону…

— Ага, — Вепуат рассеянно огляделся по сторонам и бросился к следующему валуну. В каждом крупном камне — а иногда и в мелких, размером с полкулака — зияли отверстия. «Кристаллоидов» было много. «Видимо, камень питательный,» — Гедимин запустил резак в глыбу, высверливая керн. «Может, для наших растений пригодится. Отдам Вепуату, пусть проверит.»

Пока он брал образцы, Вепуат успел отойти на десяток метров и теперь увлечённо копался в песке. Он уже вырыл ямку — и Гедимин увидел на её дне ярко-красную друзу кристаллов. Она не шевелилась. «Настоящий минерал?» — сармат потянулся за сканером.

— Оно живое, — пробормотал Вепуат, продолжая раскопки. — Что-то вроде растения… Да где ж оно заканчивается⁈

Он, сжав твёрдый кристалл в кулаке, дёрнул на себя. «Растение» не шелохнулось, только под песком что-то захрустело. Гедимин поморщился.

— Сканер на что⁈ — буркнул он, направляя луч на «растение» — и ошалело мигнул. От «кристалла» (теперь уже было видно, что это лишь минеральная оболочка для сложной биологической структуры) вниз уходил сегментированный стебель, покрытый кристаллической бронёй. Там, где она расходилась, торчали пучки тонких нитей. Каждая сеть «гифов» обхватывала камень, обломок панциря, разрушенные остатки «кристаллоида» — всё, что годилось в пищу. Луч спускался всё ниже вдоль стебля, пока не уткнулся в здоровенный бугристый «валун» — корневище, покрытое минеральным панцирем. Стебли расходились от него на многие метры, но всегда поворачивали кверху.

Рядом хрустнуло. Гедимин отвёл взгляд от экрана — и еле успел сорвать с плеча сфалт. Струя плазмы рассекла длинное бронированное тело. Усы-кнуты хлестнули по песку, разбрасывая камни. Вепуат, не успевший увернуться, охнул и откатился за валун. В руках сармата уже был плазмомёт — и он выстрелил в сторону Гедимина раньше, чем тот успел обернуться. По песку расплескалось горящее «масло». Второй червь корчился на камнях в полуметре от Гедимина. Верхний сегмент его туловища был раздроблен и охвачен огнём. Загорелся уже и тот, которого подстрелил Гедимин, — «напалм» вытек из желёз и тут же вспыхнул.

— Sata! — заорал Вепуат, вскочив на валун. Песок поднимался горбом. Гедимин щёлкнул переключателем и запрыгнул на камень, направляя сопло в землю. «Излучение Текк’тов, их пульсация. Не сработает — придётся бежать!»

— Уходят! — выдохнул Вепуат, опуская оружие. Полосы ряби стремительно уползали за край экрана. Вепуат, не дожидаясь, пока они исчезнут, спрыгнул с валуна, подобрал оброненный «кристалл» с обломком стебля и махнул Гедимину.

— Уходим!

— Подожди, — отозвался тот, глядя на дозиметр. Перед ним лежал трёхметровый обрезок «червя». Ещё кусок торчал из песка, вяло подёргиваясь. Он «фонил» — пульсирующее сигма-излучение не успело угаснуть. Гедимин ухватился за него, дёрнул со всей силы — и двенадцать метров сегментированного тела вылетели из песка. Гедимин, не обращая внимания на шевеления, сложил червяка вчетверо, обернул защитным полем и пристегнул к броне.

— Вепуат, держи хвост!

Разведчик подставил плечо под «свёрток». Оба сармата уже шли — быстро, почти бегом — к валуну, отмечающему разлом. «Черви не любят плотный грунт,» — думал Гедимин на ходу. «Но пройти сквозь него могут…»

— Стой, — он перехватил сфалт свободной рукой, и вовремя — неподалёку уже шевелился песок. Излучение ударило в землю, и песчаный горб просел. Вепуат схватил Гедимина за плечо, выдёргивая за разлом. До следующей границы они шли молча, стараясь не наступать на рыхлый грунт.

— Устал? — спросил Гедимин, когда впереди показалась сторожевая башня.

— Ерунда, — пробормотал Вепуат, поправляя ношу. — Гедимин, а на кой оно тебе?

— Попробуем подманить Текк’тов, — отозвался тот, сворачивая к тропе. Наверху никого не было, и дозиметр не верещал — похоже, в этот раз сарматы ушли и вернулись незамеченными.

… — Где-где вы это взяли? — перебил Айзек, не дослушав. Вепуат недовольно хмыкнул.

— Да тут, неподалёку. Мы его положим… а вот, в горячий цех. Чтобы падальщики не растащили. А завтра вынесем на гравий. Просто так Текк’ты наверх не полезут — тут грунт слишком рыхлый. А если тут будет добыча…

Айзек поморщился.

— Что, если Текк’т приползёт ночью в ваш цех? Прямо сквозь жилой корпус?

— Не приползёт, — уверенно сказал Вепуат, как будто сам только что с Гедимином не спорил. — Как он узнает? Запах сквозь скалу не проходит. Нет лучевого сигнала — и червяка будто нет. А когда мы им посигналим…

Айзек сощурился на потолок.

— А если вас, сигналящих, примут за червей?

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Айзек! Ты нас совсем за дураков держишь. Гедимин знает, что и как…

— На соседнем плато, — перебил его Айзек. — И строго после рассвета. Гедимин, кровяной камень с собой? Если что — на медиков не надейся. Не дотащим.

…Керн, разрезанный пополам, Гедимин поделил между Альготом и Вепуатом. Химик неопределённо хмыкнул, повертел образец в руках и ушёл в лабораторию. Вепуат, что-то буркнув, сунул камень в карман. Думал он явно о другом. Гедимин заметил, как он, отойдя, достаёт «кристалл» с обломком стебля и перебирает обвисшие корни.

— Эти штуки должны быть очень прочными, — заметил сармат, занеся коготь над друзой. — Непохоже, чтобы они росли быстро. Значит — как-то выживают в минус сто и под металлическим ливнем…

— Да, похоже, — вяло согласился Вепуат. — Интересно, зачем этой штуке вообще внешние органы. Только лишний риск.

«А мне интересно, почему черви его не сожрали,» — думал Гедимин, вспоминая размеры «валуна»-корневища. «Это ведь крупный кусок органики. Панцирь ему не помог бы. Интересно, как оно их отгоняет — и не удастся ли это использовать…»

9 день Кислоты, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Кет! Хепри!

Вепуат уже занёс ногу, чтобы шагнуть в клеть, но остановился и нехотя повернулся к лестнице. Кенен Гварза поднялся на верхний пролёт и встал там, недобро щурясь.

— Айзек разрешил, — сказал ему Вепуат, незаметно подталкивая Гедимина к подъёмнику. — Уже рассвет, видел? И все наверху.

Крышка шахты была открыта — и в колодце гулко отдавался хруст гравия. Наверху филки с лопатами ровняли каменные волны. Из ущелья доносился прерывистый грохот — там тренировались колёсомётчики.

— Перед вашими… развлечениями, — Гварза выразительно поморщился, — сдадите анализы на эа-мутацию. Хепри, возьмёшь кровь у Кета. Кто-то, кроме меня, ещё помнит график декомпрессии?

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— По графику она в десять ночи, нет?

— До десяти ночи надо ещё дожить, — Гварза снова поморщился. — А образцы мы сдать обязаны. Всё ясно?

…Литейная станция стояла холодной — загрузить её было нечем. Гедимин, положив оголённую руку на стол, ждал, когда отработает кровезаборник. Кто-то устроил проветривание, запустив вентиляцию на полную мощность; вместе с воздухом снаружи просачивались приглушённые голоса.

— Конечно, мы. Кому ещё сунуть лопату⁈ Два здоровенных амбала слоняются без дела…

— У них поручение от командира, — вмешался другой филк. Шорох гравия стал громче, но не смог заглушить фырканье.

— Видел я их поручения! Командир рад был бы их цепями приковать. Шляются, где хотят, никакой работы…

Вепуат с кривой ухмылкой отцепил кровезаборник от запястья.

— Мутировали-то их мутировали, — пробормотал он, задумчиво глядя на вентиляционный лючок. — Но характер мутациям не поддался. Ты только не дерись, ладно?

Гедимин фыркнул.

— Всё равно не видно, кто там нудит, — он резким движением сомкнул пластины брони и выпрямился. «Мы-то уедем. А они тут останутся.»

…Червяка Гедимин разматывать не стал — так и вынес плотно свёрнутым. Филки, увидев «груз», притихли, опустили лопаты и начали переглядываться.

— И… далеко вы за этим ходили? — спросил кто-то из них. Вепуат махнул рукой на «запад».

— Тут рядом. Пара Сфенов — и на месте. Так что — смотрите под ноги!

Гедимин успел добраться до тропы, когда гравий снова зашуршал под лопатами. Филки замолчали — да и самому сармату вдруг стало не по себе.

…С этого края плато просматривалась только сторожевая башня. Гедимин, оглядевшись по сторонам, размотал свёрток и пинком сбросил в ущелье. Червяк от удара вяло зашевелился — какие-то волокна внутри него ещё сокращались. Вепуат заглянул в ущелье и еле слышно хмыкнул.

— Именно туда?

— Если Текк’т выкопается — лучше там, — кивнул Гедимин. — Хоть какая-то дистанция.

Он глубоко вдохнул и приподнял височные пластины. Внизу зашевелились камешки — кто-то из мелких падальщиков учуял мертвечину. «Надо торопиться…»

…Излучение било в землю уже три минуты. Падальщики освоились, нашли дырки в хитине, и червяк снова зашевелился — кольчатый панцирь выедали изнутри.

— Руки не устали? — Вепуат оглянулся на Гедимина, удерживающего сфалт соплом в землю. — Что-то никого… Стой!

Он, подпрыгнув, сунул Гедимину в лицо сигма-сканер. На дальнем краю экрана замерла широкая полоса ряби. Пара секунд — и из-под мёртвого червя брызнул гравий.

— Сто-ой! — заорал Гедимин, пытаясь вибрировать горлом. Он не знал, как «переключить» кость-переводчик, и слышат ли его вообще, — червь, ухваченный за хвост, быстро втягивался в землю. Он закричал снова, напрягая грудные мышцы. Червяк исчез. Гравий всколыхнулся, пропуская сверкающую бронированную голову.

— Кто здесь?

Гедимин с кривой ухмылкой помахал растопыренной ладонью.

— Я — Дим-мин! Тот-год строить-звал!

— Дим-мин? — взгляд ртутных глаз сошёлся на сармате. — Куэнн-работа?

— Ага! — крикнул Вепуат, выглядывая из-за обрыва. — Работа есть — а вы где⁈

Текк’т высунулся ещё на десяток метров, оглядывая округу.

— Мы там, — Вепуат махнул рукой в сторону Сарматского холма. — Под землёй. В той пещере.

— Пещера… — Текк’т сунул голову в скалу. Гравий едва заметно завибрировал. С обрыва упала пара камешков.

— Куэнн-работа есть? — спросило существо, выглядывая из гравия прямо под ногами сарматов. — Кого звать?

Гедимин с трудом удержался, чтобы не отскочить.

— Та длинная нора, — он указал на ангар душевой. — Посреди трещина. Заделаешь?

«Филки!» — спохватился он, когда макушка Текк’та нырнула в гравий. Вепуат, в два прыжка преодолев плато, уже орал что-то в сторону Сарматского холма. Оттуда кричали вответ. Когда к обрыву приблизился Гедимин, филки уже отступали к шахте. У стены душевой из земли медленно поднималась сверкающая змея.

…Гедимин думал, что зря не вынул скобы. Что с ними происходит, сквозь излучение Текк’та было не разглядеть — сармат только слышал, как под массивными витками чавкает размягчённый камень. Филки столпились у шахты; оттуда доносился недовольный голос Гварзы — командир гнал рабочих ровнять площадку, те огрызались и предлагали приспособить к делу Текк’та. Гедимин на секунду сам над этим задумался, но наткнулся взглядом на башню. «И вот её — надо бы сделать попрочнее. И заглубить…»

На вершине башни вспыхнул жёлтый огонь, и сармат услышал протяжный свист. Языки пламени отклонились к «северу».

— Бегут! — крикнул с обрыва филк, махнув лопатой. — Много!

— Кто⁈ — Гедимин одним прыжком оказался рядом. Сдёргивая с плеча сфалт, он сообразил про сигма-сканер. Но в сканировании уже не было нужды.

В низине мелькали полосатые хвосты. Полсотни мелких зверьков бежали к холму. Кто-то из них прыжками вырывался вперёд, но другие одёргивали его сердитым верещанием. Гедимин с облегчённым вздохом опустил сфалт в крепления и помахал бегущим зверькам.

— Смотри-ка, нашли нас, — широко ухмыльнулся Вепуат, выходя к обрыву. Первые нхельви уже поднимались по тропе, на ходу обнюхивая по-новому уложенные камни. С «юго-запада» донёсся протяжный гул — Текк’т, приподняв голову, смотрел на зверьков. Они заверещали громче. Кто-то привстал на задние лапы.

— Нхайга пришла! — прострекотал нхельви, проносясь мимо. Стая обежала сарматов по кругу и рассеялась по плато. То тут, то там слышался взволнованный писк, и кто-то привставал на лапах, наткнувшись на что-то новое. Гедимин встряхнул головой — от верещания со всех сторон зазвенело в ушах.

— Нхайга, — пробормотал Вепуат, отмечая что-то на экране передатчика. — Видимо, нас передвинуло ближе к ним. Не то из Нхейли прибежали бы раньше.

— Как они нас вообще нашли? — вслух подумал Гедимин, глядя на мелькающие хвосты. Нхельви уже обнаружили открытую шахту и быстро стекались к ней.

— Айзек! — донеслось изнутри. — Уйми свою фауну!

— Эй! — крикнул Вепуат, когда очередная стайка пронеслась мимо. Нхельви остановился, подпрыгнув на бегу. Спутники заверещали на него, но тоже развернулись и сели рядом, глядя на сарматов. Те, кто сидел у шахты, привстали и уставились на Вепуата.

— Дом Пламени теперь здесь, — он широким жестом обвёл долину. — Но как вы нашли его?

Нхельви переглянулись.

— Пламя звало, — проверещал один из них. — Очень громко. В день Жизни слышали голос. Стали искать.

«Звало? В день Жиз…» — Гедимин уткнулся взглядом в гравий. Затылок обдало жаром. Невесомое, но тёплое щупальце тронуло висок. «Теперь вы ту-ут,» — прогудело внутри черепа, и сармат криво ухмыльнулся.

— Далеко мы от вас? — деловито спросил Вепуат, покосившись на Гедимина.

— Там! — нхельви всей стаей развернулись на «север». — За Кситту! Трудно обходить пустыню! Так дошли бы быстрее!

Айзек у шахты о чём-то договорился — первые нхельви уже спускались в бункер, за ними нетерпеливо приплясывали остальные. Стая, с которой говорил Вепуат, развернулась к шахте, и сармат махнул рукой.

— Спасибо, что пришли! — крикнул он вслед убегающим зверькам и с ухмылкой повернулся к Гедимину. — Союзники подтягиваются. Значит, Кситту… Надо полагать, это та пустыня с червяками. А всё-таки — любопытно было бы пройти её насквозь. Где-то там должен быть Сфен Огня — не червяки же нагрели тот горячий источник…

Гедимин оглянулся на «северо-восток». Он думал о радиоактивном иле фиолетовой реки. «Червяки… Они ведь могут влиять на температуру. Тогда, на дюнах Атабаски… А вот ирренций — он не от червяков. Надо бы обследовать ту реку…»

… — Кого звать? — спросил Текк’т, нависнув над Гедимином, и сармат невольно поёжился — от тесного общения с гигантами он успел отвыкнуть.

— Работы нет, — пожал он плечами. — Но будет. Пока не зови. Но скажи, где мы.

— Скажу, — пообещал Текк’т. — Тут нас много. Черви рядом. Хорошее место.

Он нырнул в скалу — только сверкающая дуга поднялась над холмом и тут же опала. У «склеенной» башни уже столпились Сэта, рассматривая и прощупывая «заросшие» стыки. Вокруг мельтешили нхельви, и кто-то из них карабкался по лестнице и уже добрался до середины. У шахты Вепуат чего-то добивался от Айзека — и, возможно, добился бы, если бы со станции не поднялся Гварза. Теперь разведчик, досадливо фыркнув, отошёл от командира и полез в бункер. Гедимин думал об ирренциевых рудах. «Найдём металл — надо будет строить топливный цех. Хорошо, если станция сможет снабжать себя сама. С Земли не навозишься.»

10 день Мрака, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Золотистые плиты с тихим гулом скользнули в пазы. Зелёный свет погас. Только на полу машинного зала ещё горели, медленно тускнея, сигнальные пластины. Айзек достал фонарь.

— Значит, опускается всё само. Усилия нужны только для подъёма, — он вопросительно посмотрел на Гедимина. Тот покосился на заэкранированные ниши — внутри них стояли моторы подъёмного механизма — и кивнул.

— Это внутренние переключатели… — Айзек посветил на яркие рычаги. — Подъём линз, подъём экранов… А это?

— Убирает блокираторы линз, даёт им упасть, — пояснил Гедимин. — Это для доступа к реактору.

— Ага… — Айзек покосился на плиту, прикрывающую ближайший подъёмный механизм, и протянул коготь к рычагу. — И это можно сделать и со щита, и вручную… Если машины выйдут из строя, плиты можно будет сдвинуть?

Гедимин молча положил ладонь на рычаг, но Айзек хлопнул его по запястью.

— Стоп! Что ты можешь — я не сомневаюсь. Тебе и рычаги не нужны. Вопрос в том, смогут ли… — он оглянулся на молчаливого Бальтеса. Филк в тяжёлом скафандре спустился к реактору вместе с сарматами, но близко не подходил — держался в тени. Его лицо было скрыто под тёмным щитком, но даже по шлему Гедимин видел, что филку не по себе.

— Попробуй, сможешь ты открыть коридор? — Айзек кивнул на рычаг. — Даже при отказе машин реактор должен быть доступен для обследования.

— Лезть в активную зону — идея так себе, — пробормотал Бальтес, налегая на рычаг. Это стоило ему немалых усилий — но плиты сдвинулись и поползли вверх. Гедимин следил за ними, пока не услышал тихие щелчки — блокираторы сработали.

— А теперь попробуй опустить экран, — сказал Айзек, пристально глядя на филка. Тот потёр руки и оперся коленом на изгиб обечайки. Ему пришлось чуть подпрыгнуть, чтобы достать блокиратор, но несильного тычка хватило — плита упала, и зелёный свет снова погас.

— При землетрясении они сами повалятся? — спросил филк, отряхивая руки.

— Тем лучше, — сказал Айзек. — Чем меньше возни с реактором, тем всем спокойнее… Ну что ж. Видно, что система рабочая. Теперь — второй коридор… и, я думаю, сегодня разберёмся и со вторым блоком.

…На переходе между блоками Бальтес приободрился, и Гедимин его понимал — второй реактор, пустой корпус без топлива, был куда как безопаснее. Он пристально следил за филком, выискивая признаки омикрон-поражения или влияния избыточной «сигмы». «Скафандр скафандром, а если вдруг пробьёт экраны…»

— Кенен! — Айзек остановился посреди коридора. Гварза кивнул ему и замедлил шаг. Из открытого туннеля были слышны шаги и громкий шорох — поселенцы таскали что-то не слишком тяжёлое, но объёмное.

— А они сами на склад зайти не могут? — недовольно спросил кто-то из филков.

— К приезду барак должен быть обустроен, — отозвался комендант. — Новобранцы ещё нескоро тут освоятся. Себя вспомни в первые дни!

Кого-то передёрнуло.

— Новобранцы… — пробормотал филк сквозь шорох перетаскиваемого груза. — Везёт им! Приедут на всё готовое. Ни тебе песок таскать, ни камни дробить, ни…

Следом поволокли ещё что-то шумное, и окончания фразы Гедимин не расслышал.

— Их ещё не подготовили? — спросил Айзек у Гварзы — часть их разговора сармат тоже прослушал, пока отвлекался на филков. — Вот это, конечно, зря.

— Надо сначала проверить, выдержат ли они Равнину, — отозвался Гварза; сегодня он был мрачнее обычного и на Гедимина даже не смотрел. — Меня это тоже не радует — но «Торию» виднее. Последняя переброска пойдёт из «Рутении». Спецов там нет — только вспомогательный персонал.

— «Рутения»… Там же нет ИЭС? — на мгновение задумался Айзек. — Значит, инструктаж… Ладно. Что наши Старшие возвращаются, и без потерь — это хорошо. Будет кому присмотреть за новичками.

Гварза поморщился.

— Я бы беспокоился не о новичках, — он наконец посмотрел на Гедимина и тут же сузил глаза. — В присмотре тут нуждаются совсем другие сарматы. Где Хепри?

Айзек пожал плечами.

— Мы работали в машзале — там его не было.

…Вепуата Гедимин нашёл уже вечером, когда Айзек отпустил Бальтеса и ушёл в жилой блок, а возня в коридорах стихла. Вепуат, кажется, и не выбирался из лабораторного отсека — и сейчас не стал вставать из-за стола, только устало кивнул. Перед ним под защитным полем лежал распиленный надвое «кристаллоид». На срезе Гедимин увидел полости и канальцы — сложную структуру живого. Второй половины не было.

— Если слои он наращивает посезонно… — Вепуат вяло ткнул когтем в распиленный «кристалл». — Тогда этой штуке, выходит, лет триста. Знал бы — не стал бы её трогать. Вот так растёшь, растёшь…

Гедимин мигнул.

— Это же побег, — на всякий случай напомнил он. — Само растение выжило… Уран и торий! Ты бы ещё флерву пожалел.

Вепуат поморщился.

— Триста лет, ремонтник. Это, вообще-то, много.

Он похлопал по столу, заглянул в ящик и сердито фыркнул.

— Вот кто опять уволок облучатель⁈

Гедимин потянулся за сфалтом.

— Что облучать?

— А! — взгляд Вепуата прояснился, и он отодвинулся от стола. — Вот эту штуковину. Начинай с кристалла. Интересно, будет ли оно реагировать. На видимый свет реакции не заметил. Видно, надо было смотреть на живом…

Гедимин, пожав плечами, свернул защитное поле в воронку и щёлкнул переключателем. В ту же секунду красный «кристалл» вспыхнул изнутри.

— Цера! — Вепуат подпрыгнул, глядя, как растение, убранное из-под луча, медленно гаснет. — Дрянная цера, но всё-таки… Гедимин! Оно ведь её откуда-то взяло…

Он, не договорив, сдёрнул защитный купол и сжал на «кристалле» щупы сигма-сканера.

— Сразу бы проверил, — буркнул Гедимин, убирая сфалт в заплечные крепления. — Там очень характерный редкозём.

— Ага… — Вепуат, не слушая, смотрел на экран. — Ты погляди… Для чего-то она ему всё-таки нужна… очень уж целенаправленно запасает…

Гедимин покосился на прибор. Символы, обозначающие «редкозём», распределились по кристаллическим слоям — минерал, не задерживаясь ни в стебле, ни в живых частях «листа», откладывался в красном «стекле». «Залежи под пустыней… Вряд ли местные о них знают. Корни у этой штуки неглубокие. Надо бы покопаться там, где они растут…»

— Не заметил, земля вчера светилась? — спросил Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Тогда, под твоим лучом?

Гедимин пожал плечами.

— Я светил «сигмой». На неё цера и не должна реагировать… — он, досадливо щурясь, покосился на карманы. «Песка-то можно было нагрести⁈ Исследователь, тоже мне, — вернулся с одним керном!»

— Надо будет сходить в Кситту, — подвёл итоги Вепуат, поднимаясь из-за стола. — Разогнать червяков и хорошенько осмотреться. И выяснить, что за пустыней. Она ведь небольшая — нхельви её за два дня обогнули. Напрямую — явно ближе.

— Погоди с пустыней, — Гедимин плотно прикрыл дверь. — Надо изучить реку. Если она правда размыла Сфен Лучей…

Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Ну вот! Теперь ты на себя похож. От тебя завтра с утра Айзек чего-нибудь хочет? Когда с ним развяжешься — сходим. Реактор я предупрежу. А остальным нхельви скажут. От них тут не спрячешься.

11 день Льда, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Воды, река Эллур

В зеркальном «мониторе» отражался тёмный машзал. Только одинокий фонарь освещал тонкие колонны. Они мерно проворачивались то в одну сторону, то в другую. Гедимин приглядывался, но свет был слишком тусклым — никак не удавалось толком рассмотреть основания.

— Не слишком быстро? — спросил Айзек, кивая на монитор.

— А по мне, так медленно, — подал голос «реакторщик» Джефри. — Не будет перенасыщения?

Гедимин едва заметно сощурился.

— Привози накопитель — увидишь.

— Пока хватит, — Айзек тронул рычаг. Колонны провернулись ещё пять раз и замерли.

— Джефри, Бальтес, — Айзек двинулся к выходу из отсека управления и поманил сарматов с собой. — Гедимин, ты тоже.

— На второй блок? — спросил Гедимин, щурясь на жёлтую стену. Путешествие на радиоактивную реку явно откладывалось.

— Подожди со вторым блоком. Сначала проверим ручной привод на первом, — отозвался Айзек. — Куда-то спешишь?

Гедимин качнул головой, стараясь не щуриться.

— Ручной привод в машзале… — пробормотал Бальтес и нервно поёжился. Джефри вздохнул.

— Хотя бы атомы нам не придётся расщеплять вручную?

…Наверху давно уже рассвело. Гедимин вспомнил о душевой, о прошедшем дне Мрака, оглянулся на ангар, — засов на дверях никто не тронул.

— Ты шланги проверь, — вполголоса посоветовал Вепуат. — И воду в цистернах. Сами-то они про подъёмник не знают.

Гедимин посмотрел на сканер и качнул головой.

— Воды полно. И шланги висят, как висели. Похоже, Икси нас тоже потеряли.

— Или, может, месяц неподходящий, — Вепуат тихонько вздохнул. — Я теперь тоже не найду к ним дороги. Придётся все маршруты составлять заново. Местные, наверное, каждый год проверяют, что куда уползло…

…Нхельви проводили их до разлома. Бежали тихо — всё-таки Вепуат убедил их раньше времени не поднимать тревогу.

— Постараемся до ночи там не застрять, — сказал он зверькам, остановившись у разлома. — Если что — пусть Пламя зовёт. Его мы везде услышим.

Гедимин поморщился.

— Вот нужно дёргать реактор по пустякам⁈

Вепуат только ухмыльнулся. Он даже дрон с собой не взял — пошёл налегке, только набил карманы пробирками для образцов.

— Эллур, — прошептал он, глядя на заросли вдоль ручья. — Та река называется «Эллур». И тут у неё дельта.

…За последним ручьём Гедимин остановился и взял в руки сфалт. Жёлтый камень, подточенный сыростью, поддался легко — секунду спустя у ног сармата лежала груда обломков. Он выбрал тот, что подлиннее, примерился, будет ли удобно втыкать его в ил, и прорезал в его верхней части сквозное полукольцо. «Хоть какая-то отметина. Иначе разлом мы не найдём.»

Стоило переступить невидимую границу, ноги по щиколотку ушли в ил. Верхний слой воды был чистым, но сарматы его взбаламутили. Гедимин пошевелил пальцами — поверхность под илом была твёрдой, сложенной из какого-то слоистого камня, расколотого на мелкие чешуйки. Что-то жёсткое ткнулось в его ступню, попыталось прикусить, но тут же разжало челюсти и пропало. Сармат на ощупь нашёл ямку и вогнал в неё каменный столб. Он зацепился не то за коралл, не то за ветку — что там, на дне, было не разглядеть, но указатель стоял твёрдо.

— А вода-то рябит, — громко заметил Вепуат. Пока Гедимин возился с указателем, он успел выбраться на сушу. Это был небольшой скальный выступ, почти целиком поглощённый рощей деревьев-пирамид. К одному из них Вепуат прижался спиной, внимательно глядя на экран сигма-сканера. Гедимин по колено в воде побрёл к нему. Каменные чешуи крошились под ногами. «Спёкшийся ил,» — определил сармат, взглянув на сухой участок берега. Тёмно-лиловая корка поверх камня была расколота на чешуи. В трещинах, на дне углублений, чернели застывшие капли металла. Сармат провёл когтем по корке — она еле слышно зазвенела. «Керамика. Река приносит ил, он лежит до первого металлического дождя — а потом спекается в кору. И так слой за слоем. Это не чешуя — это битые черепки.»

Округлый выступ, замурованный в «керамику», привлёк его внимание. Сармат поддел его когтем. Спёкшийся ил затвердел неравномерно и под давлением легко треснул. На ладонь Гедимина выпал маленький панцирь.

— Жук, — определил Вепуат, заглянув через плечо. — Вон, их много в воде.

В фиолетовой мути сновали светящиеся пятна — кругляши с короткими хвостами. «Трилобиты,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «В этот раз, как и положено, водоплавающие. И фосфо… Hasu!»

Он не сразу опознал оттенок свечения — почему-то оно отдавало желтизной. В следующую секунду панцирь «жука» лежал между «щупов» дозиметра, а над ним поднимался защитный купол. Стрелка-указатель, отрезанная от других источников излучения, уверенно повернулась к останкам «трилобита». «Эта тварь пропитана солями ирренция…»

Вепуат коротко присвистнул.

— А неслабо оно фонит. Радиофаг?

— Фильтратор, — пробормотал Гедимин, глядя на реку.

Плавающие «звёзды», потревоженные сарматами, ушли было на дно — но их давно никто не трогал, и они снова растянулись по поверхности, не обращая внимания на светящихся «жуков». Стаи «трилобитов» копошились под их лучами, вылавливая что-то в илистой мути. «И в ней хватило ирренция, чтобы их пропитать,» — Гедимин выломал иловый черепок и спрятал в карман. «Эта руда уже богаче нашей, земной. А там, откуда выносится этот ил…»

— А тут много островов, — Вепуат рассматривал реку в «телескоп». — Сфен Земли… Сфен Камня… опять Сфен Воды… А во-он там, кажется, здоровенное дерево.

— Наверное, окаменевшее, — отозвался Гедимин. — Смотри вверх по течению! Надо найти, откуда ирренций.

Вепуат нехотя отвернулся от островной гряды, маячащей на горизонте. В другую сторону, насколько хватало взгляда, была видна только фиолетовая рябь и мелкие искры. Что-то массивное приподнялось было над водой — и снова нырнуло. Гедимин успел заметить только светящийся узор на панцире.

— Отсюда не видно, — сказал Вепуат. — Многовато разломов, накладываются друг на друга. Надо бы нам пройти метров пятьдесят по дну. Тут, от острова, идёт подводная коса…

— Под ноги смотри, — буркнул сармат, спускаясь в ил. Плавучие «звёзды» подобрали лучи, уходя на дно.

Метров через двадцать подвернулся затопленный валун, и Гедимин наконец выбрался из ила, «кораллов» и чьих-то щупалец. На его броню успел налипнуть пяток раковин. Вокруг валуна сновали «жуки». Сармат не пугал их, но от протянутой руки они увернулись.

— Ты что, из них ирренций будешь добывать? — спросил Вепуат, недовольно щурясь. Он следил за Гедимином так, будто нацелился отбирать у него «жуков». Сармат хмыкнул.

— Смотри за округой.

Что-то крупное двигалось в глубокой воде вдоль косы. Иногда оно приостанавливалось, и над ним поднимались мелкие волны. Снова замерев, оно метнулось в сторону и пропало.

— Сфен Воды… ещё Сфен Воды… — бормотал Вепуат, отмечая что-то на карте. Гедимин взял было сканер, но тут же запутался в полосах ряби. «Фонила» и река, и её обитатели, и невидимые разломы — и стрелка-указатель качалась и не могла ни на чём остановиться.

— Пешком по воде ходить неудобно, — Вепуат, дернув плечом, опустил «телескоп» и повернулся к Гедимину. — Нужно что-то плавающее. Тут, поблизости, нужного разлома нет. Не километр же нам брести во уши в иле?

— Первая толковая мысль за сутки, — проворчал Гедимин. Стоять по пояс в воде было вроде бы неопасно, и водяные твари навряд ли выдержали бы взрыв плазмы, а вот скафандр его выдержал бы… и всё равно сармату было не по себе.

— Пойдём за круглым деревом, — он спустился с камня, нашаривая проход меж «кораллов». — Корабля не выйдет, но какой-никакой плот…

Вепуат радостно хмыкнул.

— У меня на складе прошлогодние шесты! Помнишь? Филки их не разобрали, так и лежат. А деревьев на дороге много. Надо тут как следует осмотреться.

Он поднял сигма-сканер и побрёл за Гедимином, чудом не путаясь в «кораллах». Сармат был готов его вылавливать, но Вепуат даже не запнулся. Уже на острове он рассеянно отряхнулся от ракушек и кивнул на сканер.

— Странно! Я думал, тут полно ульсены. А её чуть-чуть — и та мелкая.

Гедимин пожал плечами.

— Не трогал бы ты её. Тут такой фон, что…

Вепуат, не слушая его, уже вынимал из кармана «магнитную» катушку и ульсеновый сердечник.

— Ничего, мы и мелкую переплавим… — пробормотал он, водя «магнитом» вдоль мелководья. Река булькнула. К «магниту» прилипла горстка мелких камешков. Они обросли чем-то шевелящимся, и оно подъело металл — в каждом комке было чуть-чуть ульсены, остальное — соляная корка.

— Руда тут не очень, — вздохнул Вепуат, стряхивая собранное в пакет. — Может, с другой стороны островка…

Он обогнул дерево-пирамиду, и Гедимин снова услышал плеск. Он постучал по коре и хмыкнул, — она отзывалась не как органика, а как минерал. «Окаменелость,» — сармат включил было лучевой резак, но опомнился и взялся за механический. «Мало ли чего оно в себя натянуло…»

— Sat… — крик Вепуата оборвался клёкотом. В ту же секунду сармата накрыла волна.

Он бы устоял перед потоком — но тут будто гидравлический молот ударил в грудь. Его швырнуло в воду, поволокло по камням, по илу, он замахал руками, пытаясь всплыть — и броня загудела под новым ударом. Гедимин вылетел на берег и врезался во что-то твёрдое. Оно сдавленно охнуло. Над сарматом поднимались гигантские прозрачные полихеты.

— Камни Эллура! — рёв резанул по ушам, ушибленные мышцы заныли. — Камни Эллура!

— Стойте! — Вепуат вывернулся из-под Гедимина и кое-как поднялся. — Мы — сарматы! Мы чтим хозяйку рек! Никто не хотел вас обидеть!

«Селасси,» — Гедимин шевельнул плечом — тяжесть сфалта на спине слегка успокаивала. «Мицелий — прочная штука, но воду можно испарить. Это их задержит…»

— Быть здесь, — бросила «полихета», распадаясь на капли. Над мелководьем поднялась волна. Гедимин вскочил, держась за ушибленную грудь, и сдавленно зашипел — камень-метка пропал.

— Вроде бы этот, — прошептал он, указывая на один из разломов. — Уходим!

Вепуат вцепился в его руку и дёрнул на себя.

— Стой! Надо подождать их. Мы должны договориться миром!

— Мы на них не нападали, — фыркнул Гедимин, глядя на воду. Её заметно прибавилось — и, похоже, она ходила кругами вдоль островка. «Кто-то из Селасси ещё тут. Да, в воду лучше не соваться…»

Вепуат покачал головой.

— Чем-то мы их всё-таки задели. Может, надо было взять стекляшек для подношения?

— Что здоровенный червяк будет делать со стекляшками⁈ — Гедимин досадливо поморщился. «Что могло их спровоцировать? Что там было про камни? Может, не стоило брать руду? Но им-то она зачем⁈»

— Смотри! — Вепуат указывал на гряду островов. Среди них появилось тёмное пятнышко. Пара секунд — и Гедимин опознал длинную кожаную лодку. У неё был даже парус — перепонка на костяном каркасе; её сложили, и всё же «корабль» летел по воде со скоростью глайдера. Вдоль бортов тянулись полосы фиолетовой пены.

— Скогны? — Вепуат отряхнулся от ракушек и чьих-то щупалец и ткнул Гедимина в бок. — Выходит, тут рядом их город?

Лодка остановилась, и тут же берег накрыло метровой волной — будто рядом причалил крейсер. Уходить вода не спешила, и Гедимин, шевельнувшись, почувствовал, как она затвердела и толкнула его назад. «Селасси. Ну ладно. Утопить больше не пытаются…»

— Чужаки! — крикнул один из Скогнов, поднимаясь во весь рост. Из его шапки торчали крупные красно-зелёные плавники.

— Здесь воды Эллура! Всё, что на дне, — его камни! Кто позволил вам прийти под Эллур и брать их?

«Эллур…» — шевельнулось в мозгу Гедимина. «Это же не только река… и я видел такие шапки…»

Вепуат, опомнившийся чуть раньше, возмущённо фыркнул.

— Вы приходили на торг в Элидген — не в свой день! Мы вас гнали⁈

Скогны переглянулись. Несколько секунд Гедимин слышал только приглушённое верещание — говорили быстро, громким шёпотом, слов было не разобрать. Он посмотрел под ноги — воды чуть убавилось.

— Элидген? — владелец самой высокой шапки снова выпрямился. — Вы из города Пламени?

— А по нам не видно? — Вепуат хлопнул себя по бронированной груди. — Я — Вепуат. Со мной Гедимин, жрец Пламени. Знал бы, что вы нас так встретите…

Скогн наклонился над водой, погружая в неё ладони. Он то ли булькал, то ли верещал, — слов по-прежнему было не разобрать. Но его услышали — вода отхлынула, обнажив не только «керамический» берег, но и заиленное дно. «А камня нет,» — подумалось Гедимину. «Уволокли.»

— Мы говорим о Пламени с почтением, — с рук Скогна капала вода, но он и не думал вытирать их. — Но тут мы вас не ждали. Разве ваш город не на берегах Синав-ви? Разве там мало руды, чтобы его насытить?

Вепуат развёл руками.

— Нас отволокло сюда, к Эллуру. Если бы я знал, что это ваш участок, мы бы тут ничего не тронули. Вы его уже хорошо процедили — руды, считай, не осталось.

— И всё же ты её нашёл, — уши Скогна под шапкой поднялись торчком, и плавники на ней шевельнулись. — Нашёл, не входя в воду. Что за вещь призвала её?

Гедимин открыл было рот, но Вепуат крепко ткнул его локтём под рёбра.

— Ты нас так хорошо встретил, чтобы спрашивать о дарах Пламени? — он выразительно потёр плечо — видимо, стоял боком, когда ударил «гидравлический молот». — На нас напали, чуть не утопили, мы стоим тут по колено в грязи…

— Вы пришли к чужой реке, — отозвался Скогн, оскалив острые зубы. — И Селасси отпустили вас с миром. Разве это кое-чего не стоит?

Гедимин ошалело мигнул. «Вот грёбаные карлики…»

— Нас ещё не отпустили, — мрачно сказал Вепуат. — Где пограничный камень? И Селасси всё ещё кружат рядом.

— Вы сильны и покрыты бронёй, — заговорил другой Скогн. — Селасси только смотрят, чтобы всё прошло мирно. Научи нас поднимать руду, не ныряя в ил — и камень будет возвращён, а вас примут с почестями.

— Если нам тут не рады, мы и сами найдём дорогу, — буркнул Вепуат и шагнул к берегу. Тут же на каменную «чешую» хлынула вода. Она прибывала быстро — ещё секунда, и островок залило по самые заросли.

— Никак вы взяли нас в плен? — Вепуат недобро сощурился. Гедимин шевельнул плечом, и сфалт лёг ему на локоть. Ему хотелось ущипнуть себя. «Мда, за месяц многое тут поменялось…»

— Эллур защищает своё, — Скогн ощерился в ответ. — И не отпустит нарушителей без платы.

Вепуат стиснул зубы.

— Мы не любим угроз, — сдержанно сказал он. — Там, в Элидгене, ты не рассказывал о плате. И с тебя её не взяли.

Что-то надавило Гедимину на колено. Вода, поднявшаяся над островком, оттесняла сармата к деревьям. Он не двинулся с места. Давление стало сильнее. «Испарить воду — и прорваться к разлому,» — мелькнуло в голове. «Скогны нас не достанут — нечем. А вот эти червяки…»

— Долго ли ты выстоишь, когда вода поднимется горой? — спросил Скогн.

— Выстоишь ли ты, когда река вскипит? — отозвался Вепуат. Гедимин видел, как наклоняется его плечо — секунда, и плазмомёт будет в его руках.

Скогн ухмыльнулся, показав острые зубы.

— Пламя! — заорал Вепуат, толкая Гедимина в бок. В ту же секунду над сарматами поднялась волна.

Выстрелить успели оба — и долго ещё ничего не видели из-за облака пара. Струя плазмы исчезала в нём, на той стороне что-то шипело, и кто-то верещал. Гедимин водил сфалтом вдоль берега, выстраивая паровую стену, и медленно продвигался к разломам. «Тот или этот? Как я тогда стоял? Куда эти твари дели камень⁈»

Он взглянул под ноги и радостно хмыкнул. «Ямка! Вот же свежие надломы. Камень был тут!»

— Вепу… — заговорил было он, но тут из пара донёсся жалобный визг.

— Стой, воин Пламени! Ты под рукой Асгаана! В его дни вода слабеет!

— Хватит, — прошептал Вепуат, останавливаясь рядом. — Лучше поговорим.

Гедимин нехотя опустил сфалт. Пар быстро развеивался. Сарматы стояли на высохшем илистом дне. Вода отступила на пять метров и замерла вокруг островка прозрачной стеной. Скогны выглядывали из-за бортов лодки, прижимая уши.

— Не стоило так уж злиться, — пропищал один из них. — Мы лишь испытали вашу силу. Эллур хочет дружбы с Равными Куэннам. Но нергоны — такие обманщики… как же было вас проверить?

Вепуат сдержанно ухмыльнулся.

— Странные у вас представления о дружбе. Как нам встречать вас на земле Элидгена? Огнём, лучами, волной камня?

— Вода не навредила вам, Равные Куэннам, — карлик нервно оскалился. — С острова Шеш пришлют большую лодку. Там мы примем вас со всеми почестями…

— Некогда, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе — в основном от воды, почему-то вставшей вертикально. «Законы физики, мать моя колба! Почему любой червяк вертит их, как хочет⁈»

— В другой раз, — сказал Вепуат. — Когда нас встретят, не пытаясь утопить. Мы не враги ни вашему городу, ни реке. Вы и самих Куэннов так встречаете?

Скогн прижал уши и оглянулся на гряду островов.

— Камни Ахега давно темны. Город Каналов больше не отражается в Эллуре. Мы всегда были почтительны с Куэннами. И вас мы встретим с почестями.

— Вы ведь искали Город Каналов? — ещё один Скогн выглянул из лодки. — Он часто бывал на Ахеге…

— Город Каналов⁈ — Гедимин вздрогнул всем телом и растерянно мигнул. «Так вот оно где! Даже если сейчас он за порталом, там же могло что-то сохраниться… А если не за порталом? Если маскировка? Местным нечем искать, но у нас-то…»

— Ахег? Это далеко?

Скогны заметно оживились и дружно указали на островную гряду.

— Эллур покажет дорогу! Далеко от Шеша, но на хорошей лодке…

Гедимин двинулся к воде, но остановился — Вепуат с неожиданной силой дёрнул его назад.

— Мы к вам заглянем, — сдержанно пообещал он. — И на Шеш, и на Ахег. Но в другой раз — когда мы придём к реке с дарами, а нас встретят, как положено. Чистой воды Эллуру!

— Да не погаснет Пламя! — отозвался предводитель Скогнов. Водяная стена рухнула, река чуть зацепила пальцы Гедимина — но это была уже просто жидкость, подчинённая всем законам физики. Сармат, угрюмо щурясь, следил, как длинная волна подхватывает лодку, и три полосы ряби тянутся за ней. Краем глаза он заметил шевеление на мелководье. Каменный столб выкатился на берег и замер. Он лежал внаклонку, но его основание упиралось в ямку на дне — его вернули туда, откуда взяли.

— Синви и Сэви в соседях мне нравились больше, — пробормотал Вепуат, по-прежнему удерживая Гедимина за плечо. — Ну что, идём?

…От радиоактивного ила сарматы отмывались у ближайшего ручья — Гедимин вырыл полуметровую ямку, чтобы добраться до воды, и долго проверял дозиметром и её, и вроде бы чистые скафандры. За последним ручьём он выгреб из карманов все запасы меи. На одного её хватило бы с избытком, на двоих — впритык. Вепуат пофыркал, но подчинился — и теперь, весь в тёмно-красной корке, стоял, широко расставив руки, и нелепо ухмылялся.

— Надо будет запастись подношениями, — сказал он. — Ссориться с Селасси нам не с руки.

Гедимин фыркнул.

— Какие подношения⁈ Нам теперь туда вообще соваться нельзя. И ещё неизвестно, что эти твари сделают с нашим водохранилищем.

Он вспомнил прошлогодние затопления и стиснул зубы. Вепуат хмыкнул.

— Ты чего? Ничего никто не сделает. Мы очень хорошо с ними разошлись. Только надо будет подношения… Ядро Сатурна! Шихты мало! Придётся сначала заглянуть в Сфен Огня. Надеюсь, там есть гнездовья…

Гедимин ошалело мигнул.

— Хорошо разошлись? Это после стрельбы-то?

Вепуат беспечно махнул рукой.

— Ну, это было надо. Не бойся, дальше будет легче… У тебя нигде не припасён ещё мешок шихты? А то на складе я не нашёл.

Гедимин растерянно покачал головой.

— Так ты думаешь — нас после сегодняшнего подпустят к реке? Я бы не подпустил.

Вепуат широко ухмыльнулся.

— Ну, с тобой бы я так и не разговаривал. Только они — не ты. Не волнуйся. Всё пойдёт, как надо.

Он поддел когтем потемневшую корку меи.

— М-да. Ирренция в местных илах хватает. Жаль, добывать его не выйдет.

— Почему? — спросил Гедимин. В мыслях он уже достраивал иловый насос. «Ведь эту смесь можно особо и не очищать. Её даже удобно будет спекать. Только убрать кеззий и ипрон, чтобы не мешали, и обогатить смесь до хорошего процента…»

Вепуат хмыкнул.

— Гедимин! То ты от реки шарахался, теперь готов там комбинат поставить. Сам подумай — Селасси будут рады, если ты начнёшь Эллур выкачивать? Это ж не пара камешков со дна.

«Верно,» — Гедимин досадливо сощурился. «Несколько тонн ила незаметно не добудешь. Если полихеты всегда в воде — сразу заметят… Надо всё-таки искать, откуда всё это течёт. В Сфене Лучей вроде никакая дрянь не водится.»

… — Переговоры с Эллуром? — Айзек перевёл настороженный взгляд с Вепуата на Гедимина. Тот стоял молча и лишь косился на довольного разведчика. «Вот нашёл чему радоваться…»

— И всё действительно прошло мирно?

— Куда уж мирнее, — поспешно закивал Вепуат. — Я думаю — надо у них одолжить лодки. Там такой берег, что пешком не пройдёшь. А ещё остров Ахег… Вы с Гварзой его не исследовали?

Айзек покачал головой.

— Растаскивать Ахег на руду вам точно не позволят. Хотя фонит он изрядно… Такие переговоры лучше проводить официально. И на нашей территории. В присутствии хоть кого-то из стражей. Мы тут всё-таки чужаки. А чужаков здесь не любят.

Уже за дверью Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Стражи о нас забыли напрочь. Всё приходится делать самим, — проворчал разведчик и быстро огляделся по сторонам. — Ну что, завтра — в пустыню?

Часть 45 12–34 дни месяца Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня, пустыня Кситту — Сфен Огня, трапповое поле — Сфен Воды, река Эллур, острова Шеш и Ахег — Сфен Мысли

12 день Пустоты, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня, пустыня Кситту — Сфен Огня, трапповое поле

— Безводное? Оба хранилища — безводные? — Айзек отвернулся от ямы и заглянул Гедимину в глаза. Тот молча кивнул.

Они стояли в пустом топливохранилище первого энергоблока; здесь, в отличие от машзала, светильники были — горели по стыкам потолка и стен, скрещивая лучи на золотистых плитах. Там, где плиты были сдвинуты, зияли глубокие ячейки. Сюда ушло немало золотой глины и тхеленовой фольги — и всё равно Гедимин не был уверен в надёжности экранов.

— А ведь водохранилище проектом предусмотрено, — Айзек оглянулся на закрытый люк. — И даже трубопровод намечен.

— Это для дезактивации, — отозвался Гедимин, занося ладонь над открытой ячейкой. Пальцев коснулся холодный воздух — внизу было немногим больше нуля.

— Воздушное охлаждение… — Айзек посмотрел на его руку и недоверчиво хмыкнул. — С пустым хранилищем оно справляется. А при полной загрузке?

Гедимин пожал плечами.

— Отдельный твэл больше полусотни градусов не выдаст. Если только его совсем перекосит. А тогда — вода ему ничем не поможет.

Он снова покосился на золотистые стенки ячейки. Если бы там был не тектон с золотой глиной, а сплав рилкара и ипрона, сармату было бы куда спокойнее. «Работаем с тем, что есть,» — в очередной раз напомнил он себе. «На коротких интервалах результаты неплохие. Но что будет лет через пять-десять…»

— Безводное хранилище… — снова повторил Айзек; его глаза сузились и потемнели. — Это ведь серьёзное изменение проекта. Почему ты ни с кем не посоветовался?

Гедимин дёрнул плечом.

— Потому что со станцией возился я один. Весь год только мне и было до неё дело. Если Гварза хочет, пусть достраивает сам. А я вернусь в Ураниум.

Айзек досадливо хмыкнул.

— Атомщик! Не время меряться гордостью. Речь о безопасности ИЭС!

— Так ты проверь, страдает она или нет, — отозвался Гедимин. — А я пойду настраивать магниты.

…Через пару часов в хранилище заглянул Вепуат.

— Айзек, мать его колба! Обещал же к рассвету от тебя отстать!

Он задрал голову, рассматривая подвесные краны. Один из них удерживал на весу крышку ячейки.

— А-а! Вот что внутри этих здоровенных экранированных штук на станциях. Магнит и верёвочка!

— Практически, — буркнул Гедимин, опуская крышку на место. — Что там у вас с Айзеком?

Вепуат торжествующе ухмыльнулся.

— Договорились. До ночи нас искать не будут.

…Гедимин думал, что нхельви остановятся у разлома, но их хвосты мелькали среди камней, пока сарматы не вышли на уступ над дымящимся ручьём. Зверёк сел рядом с ними, принюхался и фыркнул.

— Много огненных червей! Всегда ступайте на твёрдое!

«Было бы там это твёрдое,» — думал Гедимин, снимая с плеча сфалт. Ему было не по себе.

— Так ты точно знаешь, что за пустыней — огонь? — спросил Вепуат, присев на корточки. Зверёк дёрнул усами.

— В её сердце много жара. Туда не ходят. Точно никто не скажет.

— Что ж, спасибо за помощь, — Вепуат выпрямился и оглянулся на Гедимина. — Сейчас пройдём разлом — и сразу излучаем, ага? Расчищаем себе тропу. Ты светишь вперёд, я — назад.

— На кристаллоидов не отвлекаться, — буркнул Гедимин, спускаясь по склону. Ему было неспокойно. «Черви… Могут они сообразить, что Текк’ту в их пустыне неоткуда взяться? Или как-то проверить, он это или нет? Они ведь не такие тупые, как кажется…»

…Земля не шевелилась. Она по всей долине была однородной — песок, перемешанный с обломками камня, редкие крупные валуны, трескающиеся от жары… Тут и там среди камней блестели «бутоны» кристаллоидов. Через час пути Гедимин не выдержал, остановился и наклонил сфалт к земле, переключая в плазменный режим. Вепуат покосился на оплавленный, ещё горячий двухметровый керн и сдержанно хмыкнул. В руках он держал малый излучатель — и водил им по сторонам, не опуская ни на минуту.

— Следующая остановка — моя. Минералы изучать можно, а растения — нет?

— У тебя уже есть образец, — напомнил Гедимин. — И ты его три дня оплакивал.

Вепуат фыркнул.

— Я не собираюсь ничего ломать. Просто посмотрю, как далеко расходятся побеги. И соберу статистику по размерам и числу. Интересно, когда они размножаются? Я бы посмотрел.

…Гедимин прикопал у разлома очередной валун-метку. Он уже сбился со счёта — и только надеялся, что карты Вепуата не подведут. Пейзаж за разломами давно перестал меняться — везде, как ни смотри в «телескоп», была только пустыня.

— А температура-то растёт, — вполголоса заметил Вепуат, взглянув на термометр. — Тут уже плюс пятьдесят восемь.

— Суточные колебания, — буркнул Гедимин, поднимая излучатель — вдалеке уже шевелился песок. «Чем дальше идём, тем больше червей. Что они тут едят?»

Вепуат заглянул в «телескоп» и хлопнул себя по бедру.

— Нашли!

Гедимин отобрал у него прибор и растерянно хмыкнул.

— Это? Ну да, камни там крупнее…

— Это лавовые гряды! — Вепуат выдернул «телескоп» из его пальцев, «посветил» излучателем себе под ноги и ускорил шаг. — И тянутся они во-он оттуда. Подходим к цели!

…За вторым разломом песок шевелиться перестал. Его тут уже и не было — только в углублениях, куда сдувало раскрошенную пемзу. Чёрный и оранжевый камень похрустывал под ногами, тёмно-багровый отзывался глухим звоном. Гедимин то и дело останавливался и наклонялся за очередным образцом. Вепуат шёл рядом, настороженно оглядываясь.

— А ведь это всё вылилось совсем недавно, — заметил он, глядя на лавовое поле. — За тем разломом были растения. А тут ничего нет.

— Может, не сезон, — Гедимин вспомнил шевелящийся ковёр поверх гравия и пепла. Вепуат покачал головой.

— Тут даже спор почти нет. Не успело нанести.

…Валуны больше были не нужны — Гедимин вырезал отметины прямо на застывшей лаве. Не успел он закончить, как земля слабо дрогнула. Вепуат схватился за «телескоп».

— Ядро Сатурна!

Впереди — сразу за бугристым каменным полем — дымились багровые разломы. Слоистые холмы, наплывающие друг на друга, раскололо по всем направлениям. Казалось, каменные островки шевелятся, будто поверхность под ними дышит. На склонах светились свежие потёки расплава — ещё один слой материковой коры.

— Куда⁈ — Гедимин нагнал Вепуата на полпути к расщелинам. Тут уже чувствовался жар камня — а у самого разлома он местами дымился.

— Там трапповое поле. Активные траппы…

— А мы осторожно, — прошептал Вепуат, глядя на разлом. — Только посмотрим — и назад.

…За разломом камень был липким и чуть проседал под ступнёй — и Гедимин, вырезая пограничную метку, думал, не затянет ли её вязким расплавом. Вепуат покосился на термометр, присвистнул и оглянулся на Гедимина. Впереди расселина медленно выпускала тягучие лавовые ленты. Что-то, попав на воздух, вспыхивало — и горящий светящийся поток полз дальше. До сарматов дотянуться он не мог — между ними и склоном был волнистый уступ из уже затвердевшей лавы. Новая натыкалась на него и медленно темнела. Сверху её уже накрывал следующий слой — и рано или поздно уступ они должны были преодолеть.

— Чёрта с два тут пройдёшь, — прошептал Вепуат, сделав пару шагов по относительно надёжной поверхности. Гедимину очень хотелось поймать его за шиворот и дёрнуть назад. То, что казалось прочным, снизу уже подтачивал жар — и сармат не знал, когда именно очередной скальный массив треснет или просядет.

— Пройдём чуть-чуть по кромке, — Вепуат подался в сторону от лавового языка. Там, куда сармат смотрел, уже дымился другой. Он потемнел до багрового свечения, местами покрылся чёрной коркой — но сбоку его подтапливал и разогревал ещё один поток. Эта лава вытекала толчками; она была очень горячей и лёгкой — и её волны перехлёстывали через застывающий расплав и дымились лужицами, странно поблескивая. Вепуат пригляделся к ним и еле слышно хмыкнул.

— Кристаллизация? Это вроде по твоей части.

Кромка лужиц, и правда, выглядела игольчатой. Гедимин подался чуть в сторону — воздух, дрожащий над лавой, накалился до полутысячи градусов и норовил расплавить обшивку — и дотянулся до неё когтем. Мелкие кристаллы высыпались на ладонь. «Жидкая фракция выпадает осадком на фрагментах более густой и холодной. Обычное явление… А эти кристаллы — они довольно твёрдые,» — он зажал обломок между пальцев и увидел, как на щитке обшивки остаётся царапина. Кристаллические песчинки были ещё горячими, и Гедимин не удивился их слабому свечению. «Странно только, что оно белое… Hasu!»

— Вепуат! Посвети на лаву!

Разведчик, мигнув, схватился за излучатель. Лавовые лужи вспыхнули изнутри ярким белым светом.

— Церовая лава! — Вепуат, не подумав, сгрёб остывающий расплав — и охнул, глядя на вскипевшую обшивку. Гедимин успел поймать кристаллы в «ковш» защитного поля.

— Посвети на оба потока, — велел он Вепуату, сгребая тем же ковшом соседнюю лужицу. Кристаллы были мелкими, миллиметра полтора-два в поперечнике — но Гедимин уже видел, как расплав, оседая на этой затравке, доращивает её до полноценного церита.

Жидкая лава вспыхнула ярко, остывающая — куда тусклее. Облучённые кристаллы ещё светились из мешка и гаснуть не собирались, когда холодный лавовый поток снова потемнел. «Цера двухсортов,» — Гедимин поддел вязкий массив резаком. «Не чистое вещество, смесь, но — её можно обогатить. Надо набрать хотя бы пару центнеров…»

— Вытекает и вытекает, — прошептал Вепуат. Он стоял уже по щиколотку в лаве — очередная волна перегретого расплава поднялась слишком высоко — но смотрел только на сигма-сканер.

— Назад! — Гедимин, отцепив от руки «ковш», рывком выдернул сармата на высокий лавовый гребень.

— Вот так вот просто, — прошептал Вепуат, будто ничего не заметив. — Вытекает… и оседает. Пришёл и набрал.

Гедимин, поддевая «ковшом» жидкий расплав, возмущённо фыркнул. «Прожжёт — не прожжёт?» — высчитывал мозг, а свободная рука, будто сама по себе, настраивала генератор защитного поля. «Вот сюда ему тёмной массы — пусть начинает кристаллизацию…»

— Ты сначала сюда попробуй пройди, — он прикрепил белесый «мешок» к броне. Защитное поле справлялось — но идти-то предстояло не один час…

— Сюда, наверное, даже Джагулы не проедут. Там черви, тут лава…

Вепуат переступил с ноги на ногу, наконец посмотрел на ступни, покрытые застывающим расплавом, и растерянно хмыкнул.

— Гедимин, ты… ты эту штуку в мешок залил? Она тебе спину не прожжёт?

Сармат отмахнулся.

— Остынет раньше. Небось не кориум. Давай выбираться, пока склон не подмыло.

Расселина, извергающая вязкую лаву, уже десять минут не могла выплюнуть запечатавший её комок. Он пузырился у выхода, буграми выпирая наружу, и сверху уже начал темнеть. «Вот сейчас его поддаст снизу…» — Гедимин, не успев додумать, схватил Вепуата за плечи и вместе с ним выкатился из разлома. За спиной громыхнуло. Защитный купол, поднявшийся над сарматами, обдало раскалёнными ошмётками. Обломок размером с голову прокатился мимо и замер, дымясь и подмигивая красными «глазками».

Ещё два разлома сарматы преодолели бегом и остановились только за третьим, когда жар начал спадать. Вепуат оглядел скафандр, покрытый щербинами и облепленный песком, попытался отряхнуться, но без толку — песчинки влипли в оплавленную обшивку. Гедимин посмотрел на себя и поморщился. «В переплавку.»

— Мн-да-а, — Вепуат, тяжело дыша, сел на камень. — Филкам туда лучше не соваться. Асбест, может, и спасёт. А вот респираторы не вытянут.

Гедимин, встряхнувшись, огляделся по сторонам. Здесь ему было спокойнее — сюда лава давно не затекала, а значит, такие мощные извержения были редкостью. «Но источник расплава — всё тот же. А та жёлтая жижа гораздо легче других фракций. Определённо, её забрасывало и сюда…»

Он забрал у Вепуата излучатель и «посветил» себе под ноги. Чёрная полоса загорелась тускло, жёлтая, игольчатая, вспыхнула ярко — и не красным, а серебристым.

— Ого! А вот это уже другой разговор, — Вепуат ударил кулаком по рыхлому камню и сгрёб в горсть осколки. — Тут нет источников излучения, вот оно толком и не светится. Церу, похоже, искать надо ночью…

«Раздробить и обогатить,» — думал Гедимин, выламывая крошащиеся куски. «И правда, ничего сложного. Не считая пустыни, червей… и игольчатой пыли. Эта штука в общении хуже асбеста…»

— Но наши и сюда, наверное, не пройдут, — тяжело вздохнул за его плечом Вепуат. — Даже если червяков разгонят. Мы-то еле прошли. Разве что на самой кромке пустыни…

— Там концентрация не та. Обогащать убьются, — проворчал Гедимин, закидывая массивный «образец» на свободное плечо. Сфалт пришлось положить поперёк, иначе всё не помещалось.

— Хочешь, я понесу? — Вепуат кивнул на плазморез. Гедимин, мотнув головой, двинулся к разлому. «Тут и тонны нет. Доберёмся.»

…За последним разломом их встретил стрёкот полусотенной стаи нхельви. Зверьки столпились у обрыва. Кого-то выпихнули на тропу, но он тут же шмыгнул обратно. Следом тяжёлым шагом вышел Гварза, смерил сарматов недобрым взглядом и жестом показал: «Дезактивация!»

— Да там чисто, — пробурчал Вепуат, но сопротивляться не стал. Гедимин, сдирая с себя искорёженные щитки, видел, как он поддевает и счищает въевшиеся песчинки.

— Переплавил бы, — сказал он Вепуату, показывая Гварзе издалека экран дозиметра — «Чисто!» Разведчик только отмахнулся.

— Ничего, мне не на парад… Эй! Гварза! Мы — двое ликвидаторов. Мы что, «чисто» от «грязно» не отличим⁈

…Расплав в мешке успел застыть по его форме — так и вывалился на поддон удлинённой сморщенной каплей. Рядом Вепуат высыпал остатки игольчатой лавы — пока её несли, она вся раскрошилась. «Значит, дробить её будет легко,» — подумал Гедимин и покосился на хмурого Айзека. Тот вдвоём с Гварзой разглядывал принесённую руду и едва заметно щурился.

— Филкам там делать нечего, — рассказывал Вепуат, не обращая внимания на фырканье по углам. — А вот мы, пока мы тут, можем натаскать на годы вперёд. Её, в принципе, уже можно в светильники. А Гедимин ещё собрался как-то обогащать. Ну, тут я не спец…

— Так и делал бы свою работу, — буркнул Гварза. — Где образцы флоры и фауны?

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Иди туда и сам ищи! Тебе ж сказали — там пус-ты-ня!

— Тихо, оба, — Айзек недовольно сощурился. — Значит, обогащение… Гедимин, какой план?

— Размолоть в пыль и растянуть на катушках, — сармат пожал плечами. — Образец чистой церы у нас есть.

— Отлично, — Айзек на мгновение приложил ладонь к шлему. — Вот вам двоим занятие на завтра. Со станции ни ногой!

13 день Воздуха, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Айзек какой-то нервный, — вздохнул Вепуат, разглядывая экран сигма-сканера. — Сам не свой последние дни. В прошлый заезд он был как-то спокойнее… Ну что, ещё раз — или хватит?

— Сыпь, — скомандовал Гедимин, стряхивая с когтя блестящие крупинки.

Это была загрузка с самыми мелкими шарами — хрупкую руду растёрли практически в пыль. Пока мельница грохотала, Гедимин натягивал мембраны в сортировочной колонне — точнее, крепил куски рыхлой ткани поперёк толстой трубчатой кости. Два образца чистой церы лежали в кармане; труднее всего было засунуть их в катушку.

— И ещё час грохота, — Вепуат потёр наушник. — А потом — то же самое, но с твёрдой рудой. Вот почему этим не занимаются филки⁈

Где и чем занимаются филки, Гедимин не знал — он вместе с Вепуатом с утра засел в горнообогатительном отсеке. Из оборудования там была поршневая машина, камнедробилка с запасом шаров и стопка поддонов. «Начнём работать с ирренцием — надо будет сделать нормальную колонну сортировки,» — думал Гедимин, прикрепляя к «магниту» широкую защитную пластину. Она перекрывала костяной патрубок — так, чтобы вся пыль, проскочившая через сита, липла на неё. «Когда закончим, будет светиться,» — Гедимин криво ухмыльнулся, засыпая в кость первый черпак пыли. «Засуну в стекло и отдам коменданту. Светильник есть светильник — какая разница, из чего?»

…Вдалеке забулькала «гражданская сирена». Гедимин только поморщился. Он как раз отряхивал костяную пластину от очередного слоя пыли — и уже не знал, что делать, чтобы она не разлеталась по сторонам. «С измельчением мы переборщили,» — думал сармат, выворачивая защитный купол над контейнером. Внутрь высыпалась ещё щепотка «обогащённой» церы. Сейчас, в прозрачной ёмкости, свечение концентрата уже было заметно.

— Слышал? — Вепуат остановил камнедробилку и тронул наушник. — Вроде сирена.

Под потолком, в воздуховодах, снова заклекотало. Сарматы переглянулись и пожали плечами.

— Не авария? — Гедимин тронул висок. Реактор вяло мазнул волокнистым щупальцем по коже — и вдруг «зашевелился», забираясь к сармату на макушку. «Был один. Теперь два-а. Кто-о?» — прогудело между барабанными перепонками. Гедимин мигнул.

— Кого два?

— Он сам не знает, — сказал Вепуат, поднимаясь на ноги. — Пойдём посмотрим.

К подъёмнику они опоздали — пришлось вызывать, и спустили его им далеко не сразу.

— Сигнал для кого был⁈ — филк-дежурный сердито фыркнул. Снаружи доносились голоса, под массивными гусеницами хрустел гравий. «Бронеход,» — машинально определил Гедимин, но тут же вслушался и мигнул. «Два бронехода?»

За передвижной лабораторией «Элидгена» вверх по склону ползла вторая машина, вдвое длиннее, в пятнистой чёрно-синей обшивке. По её обтекаемой форме было видно, что она рассчитана на совсем другие скорости — и Гедимин, присмотревшись к двигательному отсеку, ошалело мигнул. «Лучевое крыло? Глайдер „земля-атмосфера-вакуум“⁈»

Айзек выбрался из машины — и, пройдя мимо кабины второго бронехода, остановился у хвостового люка. Лабораторию уже открыли; по трапу, щурясь и неуверенно оглядываясь, спускалась группа филков. «Восемь, девять, десять…» — начал было считать Гедимин, но тут зашипели пневмозатворы второго бронехода, и сармат повернулся на звук и мигнул в третий раз. На трап шагнул невысокий сармат в мягком скафандре. За ним из люка выглянул рослый марсианин в комбинезоне, и Гедимин уставился на его ноги. Колено «сместилось» вверх, пятка вытянулась и поднялась, пальцы сошлись плотнее. Сармат перевёл взгляд на голову и увидел вытянутый, чуть загнутый нос и складчатые уши. Чужак, заметив, что на него смотрят, развернул складки и криво ухмыльнулся. Ухмылку и глаза Гедимин узнал, несмотря на складчатые веки. «Эгнаций⁈ Неслабо их мутировали. Интересно, икрометание тоже…»

— Наверх их выгонять не стоило, — чуть повысил голос первый вышедший, пока Старшие-мутанты выбирались из машины; говорил он странно — слишком высоким тоном, растягивая гласные. — Я хотел посмотреть на вашу медчасть. Да, я понимаю специфику, — но для первичного осмотра она всё-таки годится?

«Где я слышал этот голос?» — мучительно пытался вспомнить Гедимин, глядя на ступни чужака. Его, похоже, тоже мутировали — и ещё сильнее укоротили пальцы, сделав ногу похожей на звериную лапу. Коснулось не только ног — даже лицо вытянулось, уши переползли к макушке, и чужак, насколько сармат мог разглядеть, напоминал огромного облысевшего… кота?

— Вепуат! — повернулся к сарматам Айзек. — Вепуат Хепри — штатный биолог. Временно возглавляет медчасть. Знакомься, Вепуат, — Кронион Гварза проведёт инспекцию…

«Кронион⁈» — Гедимин, ошалело мигнув, двинулся вперёд.

— Гедимин, ты можешь работать спокойно, — сказал ему Айзек; филки, подгоняемые Кененом Гварзой, уже спускались к лифту, Старшие-мутанты смешались с их толпой, группа новичков держалась отдельно, и за ней шли два коменданта. — Осмотр коснётся только изменённых, а тебя…

Сармат-кот вздрогнул всем телом и вскинул голову, заглядывая Гедимину в глаза. Потом едва заметно ухмыльнулся и подмигнул.

— Спасибо за списки, — он развернулся к Айзеку. — Одного из десятка для выборки достаточно. И, раз я всё равно тут на четыре часа… Через три часа и три четверти пусть на осмотр зайдёт и Гедимин.

…По рельсу, проложенному по потолку, проехали короба, набитые земной одеждой. Филк, вышедший из отсека, проводил кожаные «ящики» на костяных каркасах ошалелым взглядом и пощупал рукав.

— Раз в десять дней сдавать респираторы на замену фильтров! — комендант, заметив отвлёкшегося, повысил голос. — Для занятых на пыльных работах — замена раз в пять дней. Самим в фильтры пальцы не совать! Заметив протечку, руками не трогать — бросить, огородить и бегом к ликвидаторам!

Филк, забыв о коробах, изумлённо мигнул.

— Ликвидаторам⁈ Чего вы туда напихали⁈

Из группы, обсуждающей что-то у стены, донёсся растерянный голос:

— То есть — выварка из медуз⁈

Филк, только что вышедший из медотсека, прислушался и насмешливо хмыкнул.

— Медузы им не нравятся? А всю зиму ходить в грязных шкурах⁈

Гедимин тихонько шагнул в сторону. На новичков он смотрел с сочувствием. «Последняя тридцатка — и её тоже ни о чём не предупредили. Наверное, предупреждённых сюда сам Ассархаддон не загнал бы…»

…Люк медотсека закрывался плотно, и даже вентиляция тут была выделенная, — голоса снаружи в отсек не проникали.

— Мн-да, — короткие пальцы с втяжными когтями ощупали ветвистый шрам от ключиц до нижних рёбер. — Кто-то очень торопился. А вот тут…

Кронион дотронулся до подбородка Гедимина, ощупывая параллельные шрамы.

— Тут — слишком осторожничал. Хотя, принимая во внимание, когда это делалось… Это всё надо править, Гедимин. У тебя уже челюсть деформируется. Повернись спиной… Мн-да. Свежая травма… поверх сотен старых. Позвоночник ты не бережёшь…

На спину сармата брызнул дезинфицирующий спрей. Затем запищал сигма-сканер — массивный, с несколькими парами «щупов». Гедимин замер, стараясь не шевелить головой, но сидеть молча терпения уже не хватало.

— Ты где сейчас? У Ас… «Тория» работаешь?

Кронион еле слышно хмыкнул.

— Нет. Я мирный медик в гетто «Рутения». Это — так… попросили, я поехал.

Что-то с силой прошлось вдоль позвоночника, заставив Гедимина выгнуться назад. Сармат ошалело встряхнул головой — кровь выдавилась в артерии так, что в ушах зазвенело.

— Прости, поторопился, — пробормотал Кронион, нащупывая что-то вдоль хребта. — Гедимин, тебе с этим надо что-то делать. Тут всё скомкано и завязано узлами. Заросшая трещина… ещё одна… кто тебе разрешил бегать посреди сращивания⁈ М-медики, мать их пробирка!

Он прошипел что-то сквозь стиснутые зубы. Гедимин чувствовал, как по спине пробегает то холодок, то волна тепла.

— Ты на многое не рассчитывай, — Кронион снова опрыскал кожу дезинфектантом и отошёл, вытирая руки. — Тебя надо в медкапсулу — и серьёзно править. Ты сейчас у кого? У Кей-Маккензи? Пересечёмся — поговорю…

Гедимин досадливо отмахнулся.

— Я не болен. Лучше скажи — ты тоже… в этом проекте? С Равниной?

Кронион дёрнул головой.

— На моё счастье, ваш куратор не любит мутантов. Делает — но не любит, — «кот» криво ухмыльнулся. — Я работаю в «Рутении». Всё, что я знаю, — меня попросили осмотреть нескольких сарматов… и сопроводить живой груз. Судя по отсутствию мутаций — ты тут тоже не задержишься?

— Надеюсь, — буркнул Гедимин, влезая в скафандр. Без привычной брони ему было неспокойно — даже здесь, в герметичном отсеке.

— Вот когда вернёшься — займись здоровьем, — Кронион бросил перчатки в переносной утилизатор и снова повернулся к сармату. — Спина и лицо — это в первую очередь. Сам знаю, что дельный медик — редкость. Но ваш Фокс вроде на хорошем счету. Свяжись с ним, пусть доделает свою работу. Нет, с Маккензи надо поговорить…

…Бронеходы снова ползли по склону — лаборатория впереди, глайдер Крониона — сзади. Вместе с Гедимином проводить их вышел Вепуат.

— Любопытный мутант, — заметил он вполголоса. — Ещё с поза-той войны. Я думал, таких уже не осталось. Надо же, медик…

— Угу, — буркнул Гедимин. Он хотел было удивиться, что Вепуат не помнит Крониона — но сам вспомнил, что ему неоткуда знать мутанта. «А нас всего-то трое и было — тех, кто его признал бы,» — подумал сармат, и под рёбрами шевельнулось что-то холодное. «А сейчас — один я. Странно, что он меня ещё помнит.»

14 день Воды, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Завтра день Камня в месяце Камня. Как думаешь, сильно тряхнёт?

Только это Вепуат и успел сказать Гедимину по пути от душевой. Уже на лестнице обоих перехватил Айзек. Теперь Вепуат стоял на складе над коробом чёрного песка и «пробиркой» из толстой полой кости, а Айзек давал ему и озадаченному Ардану последние инструкции.

— Да я сам пойду, — Гедимин недовольно сощурился. — Я это дело хотя бы знаю…

Айзек отмахнулся.

— С загрузкой литейной станции справятся Ардан с Вепуатом. Форма изделия — элементарная. А ты нужен нам на энергоблоке. Сброс энергии, забыл? Она из реактора сама не вытечет.

…Взгляд Гварзы жёг сармату спину. Зачем «командир» встал посреди коридора оттока и уставился на активную зону, Гедимин не знал — только надеялся, что височные пластины тот двигать не будет. Реактор всё равно что-то чувствовал — волокнистые щупальца, обвившие руки и грудь сармата, были нагреты сильнее обычного, и их концы нервно подёргивались.

— Тихо. Сейчас уйдёт, — шёпотом пообещал Гедимин, неловко гладя ближайший твэл. За спиной кто-то отчётливо скрипнул зубами.

Реакторный накопитель не «фонил» — до его насыщения было ещё далеко. Гедимин, обернув его защитным полем, не различил даже слабых бликов «наведёнки». Руки тоже не «фонили», но завернуться в поле пришлось от макушки до пят. Сейчас сармат стоял с пластиной и излучателем под каменной «линзой» в потолке и ждал сигнала.

— Погоди, — донеслось из-за «линзы», из верхнего отсека. — Сначала его должен увидеть Ансур… Ага!

Соседняя золотистая колонна — пустующая опора для колец-накопителей — провернулась по часовой стрелке, дёрнулась обратно и замерла. Наверху облегчённо вздохнули.

— Гедимин! Давай на счёт «пять»!

Сармат беззвучно хмыкнул. «Здесь мог бы скомандовать и по-сарматски,» — пронеслось в голове. «Макаки не услышали бы.»

Зелёный луч ударил в потолок. Наверху что-то пробормотали.

— Когда привезут кольца? — громко спросил Гедимин, опуская излучатель. Пластина посветлела. Больше из неё ничего нельзя было «выдавить».

— Спроси у Маккензи, — угрюмо ответил Кенен Гварза.

Сверху донёсся шорох — сарматы спускались из отсека сброса. Гедимин двинулся к реактору — пластину надо было поставить на место. «Видно, и впрямь придётся самому ехать к Маккензи,» — думал он, угрюмо щурясь. «У Айзека и Гварзы опять всё застряло.»

…В третьем «мониторе» над ракушкой-пультом отражалась золотистая «чешуя» — закрытый бассейн топливохранилища. Кённа, старший оператор, с опаской покосился на новые рычаги.

— И этим тоже мы будем рулить?

— Так безопаснее всего, — отозвался Айзек. — Конечно, на выгрузке будет работать удвоенная смена. Но управлять перегрузочной машиной придётся вам. Гедимин составил инструкцию…

Гедимин в очередной раз попытался разгладить мятый листок и досадливо сощурился.

— От бумажек толку мало. Им надо попробовать. Испытания…

Операторы вздрогнули.

— Таскать живые твэлы? Вот сейчас, при неготовом оборудовании? Там даже воды нет…

— Хранилище безводное, — сказал Айзек. — Её там и не будет. Но насчёт живых твэлов…

Гедимин качнул головой.

— Живые тут ни к чему. Хватит пустых оболочек. Нужно проверить, как идёт перегрузка. Хранилище — реактор — и обратно. И… — он на секунду задумался. — Лучше начать с пустого блока. Чтоб не дёргались из-за реактора.

Операторы переглянулись.

— Кто додумался загрузить реактор при недостроенном оборудовании? — еле слышно пробормотал Кённа. Гедимин взглянул на Айзека и криво ухмыльнулся. Тот поморщился.

— Реактор с поверхности нужно было убрать. Особенности местного климата — не моя вина. Итак, испытания на пустом блоке… Пожалуй, в этом есть смысл.

…«Стержни по одному, так-то, не таскают…» — в очередной раз подумал Гедимин и отодвинулся от пульта. Он сам не заметил, как успел подойти, — вроде бы только что стоял у противоположной стены и смотрел, как магнит перегрузочной машины зависает над открытой ячейкой хранилища. Манипулятор пошёл вниз; филк-оператор медленно двигал рычаг, пока две планки на мониторе не совместились. Раздвоенный рычажок качнулся вниз, ипроновая пластина зашла в паз, и манипулятор начал подниматься. Стержень за ним не пополз; доля секунды — и его припечатало крышкой. Гедимин облегчённо вздохнул, шагнул к стене и убрал руки за спину.

— В целом, конструкция рабочая, — в который уже раз повторил Айзек; он как уставился на монитор, так и не двигался с места. — Но слишком многое зависит от оператора…

Гедимин пожал плечами.

— Я и так весь потолок утыкал ограничителями. На кой он о них бьётся — у него спроси.

Оператор на его недовольный взгляд неприязненно сощурился.

— Нельзя было сделать жёсткий манипулятор⁈

— А раздвигать его как — руками? — отозвался Гедимин, стараясь не морщиться. Упрёк попал в цель. «Может, всё-таки можно было…»

— У вас будет много лет на доработку оборудования, — Айзек нахмурился. — Сейчас эта конструкция — рабочая? Годится для живых твэлов?

— Кто ж её знает, — оператор переглянулся с напарниками и пожал плечами. — Взорвётся — не взорвётся…

— Ясно. Отбой, — коротко ответил Айзек и, взяв Гедимина за плечо, подтолкнул к шлюзу. Сармат с присвистом выдохнул, но промолчал — да в шлюзовой камере говорить уже было и не с кем.

— Стержни я проверю и уберу, — сказал ему Айзек; его лицо блестело от испарины. — Иди отдыхать. Сегодня и завтра — никуда не бегать! Ни одному, ни с Вепуатом. На завтра намечено важное.

…Двое филков стояли у душевой. Гедимин замедлил было шаг, но понял, что внутрь они не собираются. Один из них держал на вытянутой руке рамочный радиометр и покачивал его из стороны в сторону. Камешек-подвес постукивал о стекло.

— И этим предполагается… измерять радиационный фон? Как?

— Если держать рамку ровно, подвес должен как-то двигаться вдоль шкалы, — отозвался второй филк. — И что-то показывать.

Первый фыркнул.

— И это называется «измерительный прибор»? — он перевернул колбу вверх ногами. — Если при малейшем наклоне…

— А ты не наклоняй, — буркнул Гедимин, убирая руку за спину — пальцы так и чесались дать щелбан. — И шлем надень!

Филки, быстро переглянувшись, подались в сторону. Гедимин подождал, пока шлем будет надет, и прошёл мимо. За спиной что-то пробормотали, но сармат уже не прислушивался. «Новопоселенцы… Зря за ними никто не смотрит. Тут не Земля.»

15 день Камня, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Воды, река Эллур, острова Шеш и Ахег

— Почему я-то⁈ — взвыл Вепуат, возмущённо сверкая глазами. Кенен Гварза покосился на него, выразительно поморщился и чуть отодвинулся. Гедимин молча показал Гварзе кулак.

— Потому что должен остаться кто-то, кто ладит с реактором, — отозвался Айзек и укоризненно ткнул Гедимина в бок. — Сиди у щита управления. Наружу — ни ногой!

Вепуат обиженно хмыкнул. Гварза снова покосился на него и злорадно ухмыльнулся. Айзек, уже не обращая на них внимания, повернулся к Гедимину, и тот разжал кулак и спрятал за спину.

— Будь осторожен — и поменьше открывай рот. Не хотелось бы устраивать драку в чужом городе, но…

Гедимин угрюмо кивнул и поправил на плече сфалт. Ему вспомнилась шипящая стена пара, потом — внезапный удар «гидромолота», и он незаметно потёр нагрудник. Пальцы нащупали мелкие неровности на щитках обшивки — выпуклости, кольцом поднимающиеся по краю каждой пластины. «Мутирует. Завтра — в переплавку.»

В карманах у сармата лежали стеклянные бусины — цветные, прозрачные и с искрой. Айзек забрал у Вепуата серебристую копию витой ракушки с короткими шипами, повертел в руках и одобрительно хмыкнул.

— Термочаша? — Гедимин заглянул в ракушку. — Под водой-то она зачем?

— Они разберутся, — сказал Айзек, убирая «чашу» в карман. — Дельта Эллура… Давно я там не был.

— Думаешь, туда нужно именно сегодня? — Гварза щёлкнул по наручному передатчику. — День Камня. Могут быть неслабые толчки.

Айзек тихо вздохнул.

— В день Камня Вода ослаблена — меньше вероятности, что Селасси решат напасть. А толчки… как-нибудь переживём. Осторожнее у обрывов! Следи, чтобы новички не лазили где ни попадя.

…Гедимин выбрался из «фонящего» ила, обогнул жёлтый «пограничный столб» и вышел на берег. Под ногами захрустела иловая «керамика». Сармат оглянулся на реку и увидел своё отражение. На горизонте виднелась мелкая рябь, но у берегов вода была зеркально гладкой.

— Юное Пламя приветствует Венгутту, повелительницу рек, — нараспев проговорил Айзек, поднимая на ладони пригоршню бусин. — Мы принесли дары для её народа. Пусть Эллур запомнит — мы пришли с мирными намерениями!

Бусины полетели в воду. Следом Айзек запустил ракушку. Гедимин видел, как на месте их падения всколыхнулась волна — вдвое выше, чем можно было ожидать. Он взглянул на сигма-сканер — к островку стягивались длинные полосы ряби.

— Они тут, — прошептал он, кивнув на воду.

— Сам вижу, — отозвался Айзек, поднимая на ладони последние бусины. — Стой спокойно, ладно?

— Скажите живущим в Эллуре, — он бросил стекляшки в воду, — если хотят говорить со жрецами Пламени — пусть приходят! Мы не держим на них зла!

Вода всколыхнулась и замерла. Гедимин покосился на гряду островков. Среди них виднелись мелкие точки, но излучение разломов мешало их рассмотреть. «Лодочки Скогнов… Нет, для путешествий по воде нам нужно что-то своё. Может быть, даже из рэссены — и на лучевом крыле.»

По воде протянулась полоса фиолетовой пены. Айзек радостно хмыкнул.

— На острове Шеш всегда кто-то есть. Гедимин, ты пока молчи. Говорить буду я.

«Корабль» Скогнов был невелик — и, на взгляд сармата, туда набилось слишком много пассажиров. По бортам они распределились толково, но лодка под их весом заметно просела. Полоса пены подтащила «корабль» к островку и ткнула в него носом. Скогны уставились на сарматов, быстро переглянулись и заверещали.

— Жрецы Пламени! — командиру наконец удалось всех перекричать, и аборигены притихли. — Старейшины Эллура передают вам своё почтение!

Он приложил сразу две ладони ко лбу и склонил голову. Гедимин беззвучно хмыкнул и покосился на сфалт. «А сразу, без стрельбы, так нельзя было?»

— Всех благ Эллуру — и реке, и городу, — Айзек небрежно тронул шлем над лицевым щитком. — Это мы, Айзек и Гедимин, и тут нет обмана.

— Мы уже видим, что на вас нет чар, — вскинул руки переговорщик. — И мы зовём вас на остров Шеш. Пусть в Эллуре не подготовились, но на Шеше всегда рады странникам!

Гедимин криво ухмыльнулся. «На Шеш нам плыть на вашей лодке?» — хотел было спросить он, но тут же заметил на воде волнение — от ближайшего острова отделились два «корабля». «Ну, разве что Селасси нас дотащат,» — он дотронулся до респиратора, перекрывая клапаны и подключая баллоны с дыхательной смесью. «Если что — по дну дойдём. Если не заблудимся в иле.»

…Что-то придерживало «корабль» под днище — и, по ощущениям, довольно быстро несло его вперёд. Посмотреть, что там, Гедимин не мог — он и шевельнуться-то боялся. Растянувшись на спине, зажатый плечами в бортах, он щурился на перепончатый парус и Скогна-рулевого, устроившегося в ногах. «Эта штука слишком лёгкая. Подниму руку — опрокинется.»

Что-то зашуршало под днищем, и Скогн, проскакав по груди сармата, прыгнул куда-то вверх. Лодку дёрнуло в сторону. Гедимин услышал громкий плеск, а за ним — верещание. Потом кто-то придержал лодку под левый борт.

— Вылезай, — скомандовал Айзек, заглядывая внутрь. — Эти штуки очень легко опрокидываются.

Гедимин ухватился за его плечо и, оттолкнувшись, вывалился за борт. Вокруг заверещали. Айзек охнул. Гедимин повернулся к нему и увидел лодку, качающуюся у длинного причала. Воды она всё-таки черпнула, и теперь Айзек пытался лишнее из неё вылить. С невысокой набережной, вымощенной разноразмерными каменными обломками, глазели Скогны. От неё в воду уходили сложенные из того же камня молы — а впереди, в двух шагах от кромки воды, поднимался высокий округлый склон. Он был весь изрезан ложбинами; внутри них белели ступеньки — вбитые в стенку кости. Кто-то из Скогнов уже добрался туда и теперь махал сарматам.

— Приехали, — Айзек стоял на берегу, дожидаясь Гедимина. — Судя по крикам, эллурцев с вышки уже видно. Держись когтями — ступеньки тут непрочные.

Гедимин угрюмо кивнул. Он уже начал подъём по коре окаменевшего дерева. Оно было мёртвым — и, видимо, выгрызенным изнутри; когти легко цеплялись за чешуи каменной коры. Мимо по щербатым гребням проносились Скогны — они тоже обходились без ступенек. «Пятнадцать метров вверх… в глубину, похоже, больше. Корни у этой штуки, видимо, глубокие. Или очень водостойкие. Интересно, внутреннюю полость заливает?»

…Дно окаменевшего дерева было на десяток-два метров ниже уровня воды. Гедимин, поджав ноги, устроился на глиняной скамье и смотрел на свисающие со стены разбухшие губки. Ими заткнули «водопровод» — тонкие трубки, засунутые в трещины коры. Жидкость просачивалась в них, пропитывала губки и время от времени капала в подставленный бочонок. Никого это не смущало — в воде из точно такой же ёмкости, как успел заметить сармат, заварили сушёные ягоды курруи. Теперь взвар, перелитый в огромную чашу с носиком, разливали по кубкам. Один из них поднёс к респиратору Айзек, покосился на Гедимина и передал ёмкость ему. Сармат вылил полкубка в фильтры и дал воде стечь по коже — охлаждение ему сейчас не помешало бы.

Целая толпа Скогнов собралась вокруг длинного стола — помоста из обожжённой глины, сплошь покрытого лунками. В них удобно было втыкать остродонные чашки. В эти же углубления встали «ноги» здоровенной жаровни со множеством раструбов, отводящих тепло; сейчас на них дожаривалось что-то съедобное. В спешно подтащенных больших чашах блестели куски неопознанной органики. Просканировать их Айзек не позволил; Гедимин мог только предположить, что это пища, потребляемая без термообработки. Айзек из чаши что-то взял, незаметно сунул в карман; Гедимину предлагать не стали.

— Мы всегда уважали могущественных Куэннов, — слышал он настойчивый голос кого-то из Скогнов; все, кто был за столом, так и сидели в высоких, не слишком-то удобных шапках с яркими плавниками. — Эллур стоит на ветвях их мощи. Даже сейчас, когда скалы Ахега потускнели. Теперь мы на ветвях мощи Элидгена. Это честь для Эллура…

В развязанном мешочке блеснули палочки-слитки. Айзек выложил на стол горсть бусин-«капель» из синеватого стекла и серебристую чашечку.

— Нас тоже радует такое соседство, — сдержанно сказал он. — И нас ждут частые встречи. Мы ищем, откуда Эллур выносит Живой Металл, — его много в речном иле.

Скогны переглянулись.

— Живой Металл не на землях Эллура, — с явным сожалением сказал один из них. — У реки много притоков. Мы не можем подойти близко — но мы рады будем дать вам корабли.

Гедимин прикусил щёку, чтобы не фыркнуть. «Спасибо. В вашем корабле я уже лежал. На спине грести неудобно.»

— Город Пламени вам благодарен, — сказал Айзек без тени усмешки. — И в день Земли зовёт вас на торг. Народ Огня придёт, если ему будет с кем торговать.

Скогны снова переглянулись. Кто-то на дальнем конце стола беспокойно зашевелился — с ним обменялись быстрыми жестами.

— Эллур просит вас подождать, — переговорщик заметно смутился. — Мы непременно придём — но только не в этот день. Опасное время на подходе — мы не рискнём отправлять караван.

Айзек кивнул.

— Что ж, пусть следующий день Земли будет более благоприятным. Если всё было сказано и услышано… — он зашевелился, показывая, что готов встать из-за стола. Гедимин дёрнулся к нему.

— Стой! А Ахег⁈

— Мастер Дим-мин хочет увидеть остров Куэннов? — быстро переспросил Скогн, и Айзек, втянувший было воздух, сдержанно кивнул.

— Да. И я тоже не откажусь.

…Лодка с шелестом въехала в гладкий жёлоб. Над лежащим Гедимином с двух сторон нависли каменные уступы. Скогны-рулевые с громким писком выбрались наружу, на что-то намотали швартовы. Гедимин с опаской приподнял голову — лодку зажало меж камней, и опрокидываться ей было некуда.

— Вылезай, — велел Айзек, наклоняясь над лежащим сарматом. — Осмотримся — и назад. Делать тут особо нечего.

Гедимин ступил на серый крапчатый камень и вздрогнул — под ногой (и на много метров вокруг, от берега до берега) была одна монолитная скала, совершенно однородная глыба. По виду она слегка напоминала гранит с большим содержанием слюды — но Гедимин, едва его потрогав, был уверен, что это не камень. На ощупь оно скорее походило на рилкар… какой-то очень сильно минерализованный рилкар или, возможно, стеклянистый накопитель. «Взять образцы!» — щёлкнуло в мозгу, и сармат, присев у гладкого выступа, включил лучевой резак.

— Надоест — скажешь, — покосился на него Айзек и шагнул в сторону. Он стоял, сложив руки на груди, и равнодушно смотрел на изрезанную «скалу». Кто-то проделал в ней множество ступенчатых и наклонных углублений, длинных каналов на разной высоте, несимметричных выемок… Часть прорезей была затоплена — как тот жёлоб, в который заплыла скогнийская лодка. Часть вообще не смыкалась с берегом — и для чего всё это, Гедимин понять не мог. «Какие-то стыковочные пазы…» — он досадливо сощурился, глядя на камень, так и не поддавшийся резаку. Сигма-сканер показывал только рябящее белесое пятно. Гедимин натянул поверх «минерала» защитное поле, подключил прибор, — та же белая рябь заволокла экран. «Не сигма. Какая-то маскировка…»

— Следи за разлётом, — буркнул Айзек, увидев, что сармат берётся за плазморез. Тот дёрнул плечом. Место предполагаемого надреза окружило защитное поле. Плазма брызнула, покрывая его чёрными пятнами. Когда её остатки испарились, Гедимин посмотрел на камень и беззвучно выругался. Скала не нагрелась — и сармат не нащупал на ней даже микроскопического углубления.

— Куэнны, — Айзек выразительно пожал плечами. — Чего ты ждал⁈

Гедимин убрал сфалт и огляделся. Плыли к Ахегу долго — и, как он теперь понял, не из-за медлительности местных «кораблей». И Шеш с его куполом окаменевшего дерева, и другие островки дельты скрылись за горизонтом. Со всех сторон была только вода. «Дельта,» — мелькнуло в голове сармата, и он повернулся спиной к причалу. «То, во что впадает Эллур… это, похоже, озеро. И глубины тут немаленькие…»

Будто подтверждая его слова, что-то массивное, метров десять в длину, приподняло спину над волнами, развернуло плавники-паруса — и, тут же свернув их, ушло под воду. Рябь улеглась.

С каменных ступеней — возвышения, со всех сторон изрезанного желобками и иссверленного отверстиями — весь Ахег был виден как на ладони. Он и был-то невелик — километра четыре в поперечнике. Гедимин вспомнил спиральную улицу Сердца Пламени, задумался, прикидывая его размеры. «Если Город Каналов тут умещается… да, выходит, он ещё меньше.»

— Айзек, не помнишь планировку Города Каналов? — спросил он, рассматривая выемки и отверстия. «Стыковочные пазы — но для чего?»

— Будто нас по нему водили, — буркнул Айзек. Ему тут явно было не по себе. Ещё тревожнее было Скогнам — они так и ждали у лодок, не отходя ни на шаг. Гедимин снова огляделся, «посветил» сканером в воду, — «фонящая» глыба уходила глубоко в илисто-пластинчатое дно. Ни обломков, ни выступов того же минерала вокруг Ахега луч не нащупал. «Как будто эту штуку притащили сюда целиком — и так воткнули,» — сармат тронул плотный «камень» и попытался прикинуть общую массу. «Прямо посреди реки… Им всё-таки нужна была вода? Как растворитель? Как охладитель? Как сырьё?»

— Мастер Айсиек, — донеслось с берега. — Ахег не любит чужаков. Не пора ли вернуться?

— Пора, — Айзек крепко взял Гедимина за плечо и подтолкнул к причальному жёлобу. — Отвезите нас к жёлтому камню. Скажите старейшинам — в городе Пламени вас примут с почётом.

…Гедимин вывалился из лодки, едва её не опрокинув. У Айзека получилось ещё хуже. Скогны-рулевые чего-то такого и ждали — они удрали на берег ещё до того, как сарматы зашевелились, и теперь молча смотрели, как Айзек и Гедимин переворачивают опрокинутую лодку. Она легла на бок, уткнувшись «мачтой» в ил; ремонтник проверил костяные опоры — им повезло не потрескаться.

— Эти корабли недостойны Равных Куэннам, — виновато пропищал Скогн, устраиваясь у рулевого весла. — Но лучших у Эллура нет.

— Эллур сделал, что мог, — серьёзно ответил Айзек. — Да будет полноводной его река!

…На дезактивацию сарматы остановились всё там же — за ближайшим к Элидгену ручьём. Меи хватило — Айзек поделился своими запасами.

— Если река так фонит в нижнем течении… — вслух думал Гедимин, досадуя на нехватку данных. — Или Сфен Лучей где-то рядом, или вынос огромен. Что у Эллура с притоками?

— Крупных рядом с дельтой нет, — Айзек на секунду задумался. — Если только эту взвесь несёт от самого слияния с Ксутлином… или из Джирахгета по одной из крупных рек. Но ближние окрестности я бы обыскал. Вопрос только в транспорте.

— Угу, — Гедимин вспомнил, как лежал на дне лодки, а потом — пытался из неё вылезти, не опрокинув. Ещё одна мысль пришла в голову, и сармат невольно поморщился.

— Айзек… А реки тут тоже… движутся? Долину Элид перетащило. А реку так может?

— Сколько угодно, — Айзек угрюмо кивнул. — Равнина — она вообще довольно подвижна. Но если бы к дельте подтащило Ксутлин или Джелгит — Скогны знали бы.

Он поддел когтем застывший слой меи и начал скатывать в рулон.

— Выходит, наши с Кененом прогнозы верны — послезавтра придёт катаклизм. Это день Лучей, атомщик. Это по твоей части.

16 день Земли, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Гедимин содрал со скафандра последний чёрный щиток и бросил в полупрозрачный тигель. К обломкам он старался не приглядываться — но всё равно успел разглядеть и короткие шипы, и странно поблёскивающие углубления. «Оно на меня… смотрит?» — сармата передёрнуло, и он уплотнил стенки тигля и усилил нагрев. За спиной тяжело вздохнули.

— Ты с ним так расправляешься, будто иначе он тебя сожрёт, — грустно сказал Вепуат, глядя на переплавку издалека. Гедимин посмотрел на пришельца, и его снова передёрнуло. «Опять оперился!»

Чёрные щитки, когда-то узкие и гладкие, расплылись вширь и отрастили мелкие зубцы; на поверхности каждого из них проступил стержень и отходящие волокна. Вепуат, заметив взгляд Гедимина, дёрнул плечами — нерационально длинные «перья» на спине поднялись гребнем.

— Вот как ты думаешь — он сейчас уже живой или ещё нет? — сармат заглянул скафандру под перья. Гедимин уставился на тигель. Чёрная масса, брошенная внутрь, уже размягчилась и слиплась в большой ком — и никакие шипы из неё не торчали.

… — Макеты? — Гедимин растерянно мигнул.

— Ну да, каменные болванки, — Айзек протянул руку к верхней части колонны — опоры для будущей накопительной сборки. — Или стеклянные. Масса, размеры… в общем, чем точнее будут смоделированы кольца, тем лучше. Собери полную загрузку для двух энергоблоков. Потом мы неделю эти макеты погоняем…

— И тогда уже будет разговор о накопителях, — перебил его Кенен Гварза. Он давно щурился то на потолок, то на Айзека, то на Гедимина — и чем дальше, тем прищур становился неприязненнее.

— Работать с накопителями без испытаний… Кет на Равнине совсем одичал!

Айзек укоризненно хмыкнул. Гедимин, задумавшийся о материале для макетов, только слегка сузил глаза. «Айзек, пожалуй, прав… вот только — где найти минерал с той же плотностью? Надо пересмотреть таблицы…»

… — Кольца на четыре сборки? — Вепуат сочувственно хмыкнул. — Ну, хоть из рэссены их не ковать… Жёлтый камень подойдёт? Его ведь всегда можно уплотнить, как надо. С утра я видел Текк’та под станцией. Снова появится — подзовём. Ты пока сделай для них модель — ну, хоть из простого камня!

…Филки, бросив рудосборник посреди плато, жадно пили из фляг. «Плюс тридцать пять,» — Гедимин сверился с термометром. «И воздух не шевелится.»

— Вон тот обломок, — Вепуат указал вниз. Гедимин качнул головой.

— Трещин много.

Он примерился и стукнул по каменной глыбе кулаком. Посыпались мелкие осколки. Трещины раскололи камень на три крупных куска. Сармат придирчиво осмотрел центральный.

— Сойдёт.

На плечо упал яркий блик — и тут же сторожевая башня громко зашипела. Над ней поднималось красно-жёлтое пламя, и его языки отклонялись к «востоку».

— Что? — вскинулся Вепуат. Гедимин, не глядя на башню, развернулся на «восток». Он уже слышал протяжный, приглушённый расстоянием рёв, грохот костяных погремушек и прерывистый вой.

— Джагулы!

…Гигантские звери подходили шумно, не скрываясь; в «телескоп» Гедимин уже различал яркие, недавно подкрашенные зелёные «трилистники» на бронированных боках. Кочевники, вылезшие на горб сааг-туула, отсюда виделись муравьями, но слышно их было издалека.

— Сколько? Два? Три? — Вепуат отобрал у Гедимина «телескоп» и радостно хмыкнул. — Все! Все вернулись! Вот как они нас нашли⁈

— Глядеть в оба, — вполголоса скомандовал Гварза. Он держался поодаль от обрыва, за спинами сарматов; к кому он обращается, Гедимин не видел, но красное свечение стало ярче.

— Это наши, — повернулся к Кенену Вепуат. — Враги так шуметь не стали бы. У тебя нет дудки?.. А, ладно!

Он сорвал с плеча плазмомёт и выстрелил в небо. Над долиной громыхнуло — и вой и грохот на горизонте стали ещё громче. Гедимин видел, как сааг-туулы, подгоняемые погремушками, ускоряют шаг и растягиваются вдоль узкого ущелья. Кто-то из кочевников запустил вращающийся снаряд в небо, и он там взорвался. Гедимин покосился на сфалт, но в последнюю секунду опомнился.

— В оба смотреть! — Гварза отступил за угол ангара. На крыше, под защитным куполом с бойницами, заворочались филки. Вепуат шагнул к обрыву и помахал рукой.

— Э-эй! Хеллуг! Джелег! Улгех! Пламя смотрит на ва-ас!

…Звери подходили к холму медленно, то и дело наклоняясь и обнюхивая гравий. Они всё-таки «видели» разломы, даже сместившиеся, — никто не вывалился из долины Элид. Джагулы выбрались на броню и весело скалились. Из одежды на них остались только набедренные повязки, и многочисленные бусы и подвески путались в фиолетовой шерсти.

— Пигмент не выцвел, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. — Значит, подновляют. Надо у Альгота ещё взять — у него был запас.

— Арра-ау! Геджер! Урху! — Джагул-погонщик выпрямился во весь рост, шурша накидкой из перьев.

— Урджен! — Вепуат широко ухмыльнулся. Его недосформированные «крылья» развернулись и затрепетали. Урджен наклонил голову и шумно фыркнул.

— Снова растишь странного зверя?

Сааг-туулы, хрустя гравием, устраивались под холмом. Подняться на плато никак не выходило — тропа и склон укоротились после землетрясения, ангар «караулки» перегородил дорогу. Вепуат уже скатился вниз и теперь, забравшись на броню зверя, нетерпеливо махал Гедимину.

— Давай сюда! Ждут ведь!

Гедимин недовольно сощурился.

— Там и без меня тесно.

Он смотрел на свисающие по «бортам» узкие цветные полотнища. «Раньше таких штук не было… хотя — у Джагулов они в ходу. Соткали за месяц Хаоса?»

— Тут сейчас мало растений, — уже болтал с кем-то Вепуат. — А вот душевая открыта. Сэта на следующий день Земли придут торговать. Во-он в тот ангар… длинный дом. Он теперь пустой — поставим там весы. Жаль, теперь Сфена Огня рядом нет. Ни тебе кейека, ни асаана…

— Да, плохое место, — Джагул чуть прижал уши и шевельнул вибриссами, будто принюхиваясь. — Там — карлики с их рекой, там — червивая пустошь. Хеллуг встанут с того края. Защитят от червей. А с карликами Джелег справятся. Но место плохое.

В приоткрытом «отсеке» под бронёй сааг-туула кто-то трещал жёсткими перьями и сдавленно булькал. Вепуат прислушался и хлопнул в ладоши.

—Джархин! Что ж ты их так дёргаешь⁈ Дай сюда шлейки!

Он выдернул из «люка» пучок трепыхающихся «трилобитов» и сунул Гедимину перепутанные ремешки. Пока ремонтник ошалело мигал, а зверьки рассаживались по его броне — так, будто всегда там и были — Вепуат с радостным воплем шагнул в «отсек». Наружу он выкатился здоровенным чёрным клубком с торчащими пучками перьев и еле успел уцепиться когтями за выступ. Чёрная пернатая масса отделилась от его брони и взвилась в воздух. «Трилобиты» забулькали и рванули следом — и Гедимин от неожиданности разжал ладонь.

Шлейки всё-таки распутались. Гедимин видел, как они по отдельности свисают из-под чёрных перьев. Живой скафандр растопырил крылья, собирая на себя всю стаю, и повис над Вепуатом, высунув хоботок и как будто принюхиваясь. Вепуат, поймав его за шлейку, дёрнул на себя. Скаф не снизился и на сантиметр. Он обнюхивал броню разведчика — и Гедимин увидел, как её отросшие перья приподнимаются, а откуда-то из-под обшивки доносится шипение.

— Звери, бывает, дерутся, — заметил Джархин, настороженно следя за летучей тварью. Вепуат, хмыкнув, сдвинул оперение на плечо и подставил Скафу пустое предплечье. Существо село, свесив длинный хвост, уложило перья и замерло.

— Не тяжело? — спросил Гедимин и протянул руку. Вепуат мотнул головой и быстро отодвинулся. Из-под перьев Скафа выглянули многочисленные глаза, и зверь приподнял крылья, будто хотел удрать.

— Надо будет их выгуливать по очереди, — пробормотал Вепуат. Его рассеянный взгляд снова сфокусировался на Джагулах. Судя по количеству «цацек», это были вожди — и Гедимин пытался вспомнить, кого как зовут. «В перьях — это Урджен. У Джархина браслеты под зверьков. Ещё был Джегех… и вроде Ваджег… А Хадзаг — это из другого племени…»

— В дни Камня все таскают камни, — проворчал Урджен. Он смотрел на сторожевую башню, слегка прижав уши. Сейчас на её вершине ярко горел огонь — Сэта перешли в полуогненную форму и почему-то не «съёживались» обратно.

— Мы пришли сюда строить, — ухмыльнулся Вепуат. — Урджен! Ваджег! Как по-вашему, можно проехать на сааг-тууле вдоль реки Эллур? Какой там берег?

Джагулы переглянулись и угрюмо ощерились.

— Река карликов, — прорычал Джегех, поднимая гриву дыбом. — И те, кто живёт в реке… Зачем тебе туда? В набег?

— На разведку, — Вепуат качнул головой. — По возможности, очень мирно… Хотя…

Он задумался. Джагулы снова переглянулись.

— Трёх племён на такой город мало, — заметил помрачневший Урджен. — У нас мало воинов. Каждая самка носит плод. Плохое время для набегов.

«Каждая?» — Гедимин мигнул. «Вот тебе и проклятие бесплодия…»

— Пока мы вас не будем тревожить, — решительно сказал Вепуат. — Пусть все самки… ну, пусть они живут спокойно — им сейчас не до ерунды. Кто даст мне зверя, чтобы съездить в Хигесг?

— Уррх, — Урджен снова расправил прижатые уши. — Пройдут плохие дни — съездим. Хеллуг знают дорогу.

— Аррау! — вскинулся кто-то из погонщиков другого зверя. — Джелег знают, где город летунов! Джелег поедут за летучим зверем!

— Джелег будут следить за червивой пустошью, — развернулся к нему Ваджег. — Тут нужно много глаз!

— Одни Улгех не уследят за всем сразу, — добавил Джегех. — Город карликов рядом!

Вепуат, рассеянно ухмыляясь, почесал Скафа под головным щитком и просунул руку под крылья. Там что-то зашипело.

— Много впереди плохих дней? — спросил он у Урджена. Тот молча показал когтистую ладонь — с пятью оттопыренными пальцами и одним прижатым.

…Звери разлеглись под обрывом и только иногда лениво приоткрывали пасти и сглатывали воду из очередного бурдюка. Вереницы Джагулов-водоносов поредели; из отсеков носильщикам спустили котлы и мешки, и они потащили всё это к душевой. Вепуат, прикрыв косяки защитным полем, следил, чтобы котёл в дверях не повредили. Ёмкость была целиком выкована из рэссены — и Гедимин думал, как Джагулы в своей примитивной кузнице справились с такой работой.

— Теперь у них там кухня? — спросил он, когда Вепуат вернулся к шахте.

— У них там купальня, — разведчик ухмыльнулся. — Им её отдали с концами — ну, они и обустроились. Это купальные котлы, зимние. Не знаю, какое в них удобство — ну да Джагулам виднее. Эй! А ты куда?

Двери душевой, покинутой Джагулами, снова приоткрылись. Теперь внутрь заглядывал один из филков-рудосборщиков. Гедимин покосился на его ступни, — мелкорослый сармат был из тридцатки новичков, ещё не затронутых мутацией.

— Тут душевая, нет? — отозвался филк, недовольно щурясь.

— Тут душевая кочевников, — сказал ему Вепуат. — Им не понравится, что ты здесь. Разве мало душевых на станции?

Гедимин, слегка сузив глаза, растянул поперёк проёма защитное поле — и только тогда филк отдёрнул руку от двери. Отходить от душевой он всё равно не спешил.

— Для кочевников? — он кивнул в сторону ущелья. — Для этих… странных существ? Вот не думал, что они моются. У зверей же для этого есть язык?

— Джагулы — не звери, — Вепуат нахмурился. — А ты иди работать. Комендант определит, где тебе мыться.

Филк покосился на защитное поле и нехотя отошёл. Гедимин ещё пару минут слышал, как рудосборщики перешёптываются, но слов было не разобрать.

— Бригада новичков, — Вепуат едва заметно поморщился. — И всего один опытный с ними. Зря их так выпускают. Хоть какой инструктаж, а всё-таки — они ещё не привыкли. Пойду скажу Гварзе.

17 день Лучей, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А в шахтах? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Защитное поле, ещё с вечера установленное им вдоль «брони» станции, было разрушено — и Айзек доламывал купола, оставшиеся наверху.

— И в шахтах тоже, — сказал тот, выключая «арктус». Гедимин покосился на сигма-сканер — тот уже не «видел» радиозащитных куполов над «Элидгеном» — и досадливо поморщился.

— Они сопряжены с поверхностью.

— И перекрыты мифрильными щитами, — отозвался Айзек. — Если уж мифрил не остановит такое излучение…

— Не мифрил, а тхелен, — буркнул Гедимин. — И лишняя защита не помешала бы.

Айзек качнул головой.

— Спокойно, атомщик. Реактор ты заглушил. Теперь иди и займись… чем-нибудь, не связанным с радионуклидами. Только…

Он ткнул Гедимина пальцем в висок.

— Прикрой мозг. Ты ведь не удержишься, полезешь наверх. Щитки до вечера не поднимать!

…Кривая интенсивности сигма-излучения замерла на трёх с половиной кьюгенах — и рывком поднялась ещё на полкьюгена. Гедимин покосился на кривую омикрон-излучения и угрюмо сузил глаза. На эту часть «Элидгена» не хватило ни ипрона, ни тхелена — от внешнего лучевого потока её прикрывали только пластинки золотой глины. «Тут без тяжёлой брони даже на минуту не задержишься,» — Гедимин глянул на закрытый шлюз соседнего, жилого, блока и покачал головой. «Хорошо, бараки более-менее прикрыты. Интересно, что там наверху…»

Шлюз зашипел. Из приоткрытых ворот высунулся Вепуат.

— Гедимин! — прошептал он, оглядываясь через плечо. — Ты ещё не был наверху? Интересно, какое сегодня небо?

— Ты видел, какой сегодня фон? — Гедимин сунул ему под респиратор экран дозиметра. Вепуат только ухмыльнулся.

— В твоей-то броне бояться лишнего зиверта? Сегодня небо, наверное, красиво светится…

Он мечтательно сощурился. Гедимин наконец заметил странности в его скафандре — на спине будто пророс ещё один слой чёрных перьев. Он выпустил пару глаз по бокам, посмотрел на сармата и переполз ещё и на плечи. Слой под ним вяло шевельнулся. Короткие перья на груди на долю секунды разошлись, выпуская хоботок. Гедимина передёрнуло.

— Твоим мутантам не хватает облучения? В реактор бы их сунул.

— Там жарко, — отозвался Вепуат, просовывая пальцы под перья. — Ты что, Гварзу боишься? Они с Айзеком уже уехали. Им в Ураниум к двум дня… ну, то есть — туда к шести, а к порталу — к двум. Ураниумские медики ждать-то не будут…

Гедимин мигнул.

— Уехали? — он покосился на дозиметр. — Днём там будет…

— Вот я и говорю — выходим, — Вепуат нетерпеливо помахал рукой и отступил к дальнему шлюзу. — Как раз успеем на рассвет. И проведём дозиметрию. У тебя же нет данных по лучевым штормам?..

…Гедимин не открывал люк, пока не перекрыл шахту непрозрачным защитным полем. Вепуат терпеливо ждал. Запасной выход за его спиной уже был запечатан, створка-экран глубоко ушла в камень. Снаружи было тихо, и после открытия люка ничего не изменилось — только дозиметры на запястьях тревожно пискнули. Гедимин шагнул наружу, покосился на прибор — и тут же о нём забыл.

По гравию перекатывались волны зелёного света. Светло-серое небо свисало над Равниной, и его расколотые складки напоминали друзы сингитовых кристаллов. «Окись ирренция», проросшая сквозь тучевую дымку, горела холодным огнём — то зелёным, то синим. Зелень вспыхивала ярче, разрывала очередной «кристалл» изнутри — и медленно угасала. С каждой вспышкой дозиметр издавал писк и мигал красным светодиодом. Гедимин сверился с ним и помянул про себя спаривание «макак».

— Эй! Тут что-то мигну… — Вепуат, не договорив, отпрыгнул от ремонтника на три метра и припал к земле. Смотрел он на плазморез. Гедимин выдернул инструмент из-за спины — и, едва взглянув на неприметное табло, схватился за «арктус». В сопло сфалта уже прорывался зелёный ирренциевый свет.

Защитное поле шло красно-зелёной рябью — излучение выжигало его с двух сторон сразу. Гедимин выдрал из скафандра ипроновый щиток, кое-как заткнул сопло, — внутренний напор ослаб. Вепуат, пока он возился с миниреактором, отполз ещё на десяток метров, там выпрямился и теперь озадаченно глядел на душевую.

— Слышал? Там булькнуло. Мы же вроде все вентили закрывали?

— Булькнуло? — Гедимин схватился за сигма-сканер. «Лучевая деградация? Металла в цистернах не было, а камень…»

На экране, покрытом рябью, корчилось что-то размытое. Гедимин не сразу даже понял, что это не наплывы помех. «Там кто-то…» — он, оборвав мысль на полуслове, метнулся к душевой. Вепуат был уже там — рывком открыл створку, ввалился внутрь и горестно взвыл.

— Два кретина!!!

Посреди душевой, в луже липкой чёрной жижи, стоял на четвереньках полуодетый филк. Опрокинутая ёмкость с водой лежала на боку. Второй филк скорчился рядом с ней. Он был без сознания. Его комбинезон аккуратно висел на штырьке; нижнюю рубаху он снять не успел, и она промокла насквозь и покрылась кровяными разводами. На губах выступила чёрная жижа. Гедимин склонился над ним, но сказать ничего не успел — первого филка скрутило судорогой, изо рта закапала кровь.

— Вниз их, бегом! — скомандовал побелевший Вепуат, выдавливая в проколотое плечо филка полную ампулу флония. Тот не сопротивлялся, даже глаз не открывал. Из-под век непрерывно текло. Гедимин подхватил его, оборачивая защитным полем. На перчатке остались кровавые лохмотья.

— Sa fauw… — выдохнул Вепуат, поднимая на руки второго филка. Он тоже лишился пары ошмётков кожи, но кровь уже не шла. В открытую дверь лился пульсирующий зелёный свет. Гедимин, с филком на руках выходя за ворота, успел увидеть на горизонте сияющий гейзер. Он менял цвета, но каждый его оттенок был пропитан ирренциевой зеленью.

…Филк ещё дышал. Гедимин, сидящий рядом с ним на полу, слышал тихий хрип и бульканье. Голову повернули набок, и вязкая кровь расплылась пятном под щекой. Гедимин потянулся было вытереть, но Вепуат ударил его по руке.

— Мясо с костей сотрёшь.

Рубашку на филке разрезали, но она так и прилипла к коже; Вепуат стал было её отмачивать, снял с тканью слой кожи и мышц — и отступился. Глаза облучённого иногда приоткрывались; ничего, кроме белой мути, в них не осталось — белок свернулся под излучением. Филк уже давно не издавал ни звука, и Гедимин надеялся, что он ничего не чувствует.

— Может, ему ещё… — он замолчал, не договорив. Вепуат мотнул головой.

— Всё уже. Могло бы — сработало. Выйди…

Гедимин, стараясь ни к чему не прикасаться, шагнул за дверь. Пятачок рядом с ней отделяло от коридора трёхслойное защитное поле. «Всё — на дезактивацию,» — сармат посмотрел на присохший к перчатке тёмно-красный лоскут, и его передёрнуло. «А трупы… их надо залить меей. Всё здесь залить меей…»

Раскалённые волокна дрожали на его висках, вцепляясь всё крепче, но сармат не чувствовал боли.

Вепуат вышел, избегая смотреть ему в глаза. Поверх двери растянулось защитное поле.

— Пойдём… пойдём мыться, — пробормотал он, болезненно морщась. — Сейчас тут зальём — и пойдём.

…К Скафу он прикасался, обернув руки защитным полем. Существо дёргалось, трещало перьями, и отцепить его удалось не сразу. Оно ещё долго ёрзало, ссаженное на стену, и пучило многочисленные глаза.

Сильнее всего «фонили» руки; пару «грязных» пятен Гедимин нашёл на груди — видимо, брызнула кровь или слёзная жидкость. Остальная броня, как ни странно, была «чистой», — сармат проверил её по миллиметру.

За спиной сначала шипел распылитель меи, потом не было слышно ничего, кроме дыхания, затем — много минут спустя — забулькала вода, и зашуршали жёсткие перья.

— И животное помой, — буркнул Гедимин, разворачиваясь на шум — и изумлённо мигнул. Вепуат, набрав в «отмытую» ладонь воду и подняв вторую руку, брызгал себе на бок. Там, куда падала вода, перья растопырились, обнажив ячеистые структуры, — ничего подобного в штатной схеме скафандра не было.

— Уже пьёт, — криво ухмыльнулся Вепуат, перехватив ошалелый взгляд. — Попробую покормить… Ска-аф!

Живая броня, извернувшись, дотянулась до него хоботком и ткнула в грудь. Под перьями что-то шевельнулось.

— Общаются, — пробормотал Гедимин — и, спохватившись, отвёл взгляд и угрюмо сощурился. Даже о «зверьках» Вепуата было приятнее думать, чем об обугленных останках в медчасти.

— Что будем делать с филками?

Оба живых скафандра сердито громыхнули перьями. Вепуат пожал свободным плечом.

— Надо ждать Айзека. Он командир.

…Айзек, обёрнутый защитным полем, остановился на пороге. Его глаза сошлись в чёрные щели.

— Как они попали наверх?

Оба коменданта, слишком бледные даже для филков, стояли поодаль — они в медотсек не пошли. Тот, на кого взглянул Айзек, судорожно сглотнул.

— Да кто мог подумать, что кто-то полезет наверх⁈ — вскрикнул второй. — Все же были предупреждены…

— Нутеш! — Гварза, такой же мрачный, как Айзек, развернулся к третьему филку. — Ты их видел?

Тот мотнул головой.

— Мы обходим в условленное время, — промямлил он, глядя в стену. — И это… шумно. Легче лёгкого проскочить между обходами…

Айзек придержал Гварзу за плечо и шагнул в коридор.

— Гедимин… У нас достаточно меи для утилизации?

— Канистры в машине, — буркнул Гварза. — Кет, Хепри, — займитесь. В медотсеке должно быть чисто. Минус двое из экипажа… Говорил же — хлебнём мы ещё с этой «Рутенией»!

Коменданты переглянулись.

— Когда Старшие лазят где ни попадя, это ладно, — услышал Гедимин громкий шёпот, проходя мимо. — Но нормальные сарматы…

— У Старших хоть броня, — отозвался второй филк. — Им что, внизу душевых не хватило⁈ Свободный же был день, пошли бы, если так им надо…

Вепуат шагнул на лестницу и еле слышно фыркнул.

— Почти уверен, что их не пустили. Душ по графику.

Гедимина передёрнуло.

— Я же рассчитывал размеры душевых…

Вепуат погладил его по плечу.

— Из двухсот поселенцев до такой дури додумались двое. По мне — не в душевых тут дело.

…Лестница запасного выхода обвивала шахту и упиралась в закрытый люк. Айзек остановился рядом, надавил на створку ладонью — она бесшумно скользнула в паз.

— Не годится, — командир повернулся к Гедимину. — Сделаешь затвор. Три ключа — мне и комендантам. Сюда — звуковой сигнал. Чтобы, если откроется, слышно было аж в машинном зале. Сегодня успеешь доделать?

Вепуат возмущённо хмыкнул.

— А ничего, что на планете ночь?

— Завтра огненный шторм, — глаза Айзека оставались такими же узкими и чёрными. — Послезавтра — электрический. Двух трупов нам хватит.

18 день Огня, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Тёмно-красный ком уже не напоминал сармата даже отдалённо. Тело распалось — мягкие ткани расплылись в жижу и впитались, сквозь багровую пропитку просвечивали мелкие осколки костей. Вепуат посмотрел на них и поёжился.

— Д-думаешь, это… стоит разматывать?

Гедимин качнул головой и открыл канистру. Ещё один слой меи лёг сверху.

— Пусть лежит, пока не останется вода и пепел. Тогда — устроим могильник.

— Д-да, верно, — Вепуат, выйдя из временного хранилища, едва удержал облегчённый вздох. — Нужна шахта… отдельная шахта. Попросить Текк’тов, как погода улучшится…

…Из душевой доносился плеск. Комендант стоял посреди коридора. Он был бледен, угрюмо щурился и сарматам, проходящим мимо, даже не кивнул. Вепуат оглянулся на него и сочувственно хмыкнул.

— Те двое были из его барака. Нет, ну надо же было додуматься, а⁈

— Филки… — Гедимин брезгливо поморщился. Он думал о запасном выходе и ключах от него. «Если вдруг будет нужна эвакуация — дверь можно только взорвать. Скажу Айзеку, когда опомнится. Сейчас — проку не будет.»

На стене жилой зоны висел термометр. Гедимин глянул на зелёную жидкость — она поднялась к отметке «27».

— Теплеет, — пробормотал Вепуат, сверяясь с наручным термометром. — Не пора вводить новые охладители?

— Без нас введут, — буркнул Гедимин.

Охлаждающие элементы у него отобрали ещё вчера, пока он возился с новым затвором. За охлаждение станции теперь отвечал Гварза — и Гедимин в вентиляционные отсеки даже не заглядывал.

— Пойду в реакторный, — сказал он Вепуату и услышал шорох перьев — сармат пытался отцепить от себя один из слоёв живой брони. Второй шевелился вяло и пока не сползал — видно, ещё не всё отрастил.

— Сходи. Надо, — Вепуат выразительно потёр висок. — Ночью ему было… не очень.

…Реактор с утра запустили — приподняли управляющие стержни на пару сантиметров, — даже при такой мощности свет мониторов резал операторам глаза, и им пришлось надеть затемнённые щитки. Щупальце, вяло скользнувшее по виску Гедимина, было раскалённым и как будто дрожало. Сармат тронул корпус реактора, но ответа не дождался — хранитель был не настроен на общение.

… — Хепри на чердаке, — буркнул комендант, когда Гедимин проходил мимо. Тот растерянно мигнул.

— Где?.. — он не сразу понял, что речь об отсеках наверху шахты. — Дверь открывалась?

— Мы бы услышали, — отозвался комендант и покосился на карман. — Ключи ему никто не давал.

Филк, вышедший из душевой, остановился и прислушался.

— А что, на Старших запреты не распространяются? — услышал Гедимин за спиной. Судя по голосу, ячеистой структуры в носоглотке у этого филка не было, — ещё один новобранец из «Рутении».

— На нём крейсерная броня, — отозвался комендант. — Наденешь такую же — сам наверх провожу.

…Вепуат стоял под дверью и задумчиво разглядывал примитивную «сигнализацию» — прицепленную под потолок систему лязгалок и дребезжалок.

— А если аккуратно рукой придержать — ведь не сработает?

Гедимин молча придержал одну связку, вторую руку просунул в паз, прижимая потайные пластины, и навалился плечом на створку. Ничего, кроме тихого скрежета, никто не услышал.

— Так и думал, — Вепуат ухмыльнулся. — И ключ у тебя, естественно, есть?

— Тебе зачем? — Гедимин угрюмо сощурился. Ключ у него, и правда, был — спрятанный между двумя слоями ипрона от «командиров» с сигма-сканерами. «Не люблю помещения без выходов…»

Вепуат хмыкнул.

— Чудной вопрос. Ты раньше видел огненный шторм?

— Вчера уже двое полюбовались, — буркнул Гедимин, отпуская сигнализацию. Только теперь он обратил внимание, что на Вепуате всего один слой перьев — и что второй он с себя наполовину снял, и пернатые части болтаются на весу.

— И это тоже, — Вепуат был смертельно серьёзен. — Надо убедиться, что никто больше не вылез. И… ты после вчерашнего котлы проверял? Они ведь из металла. А их так облучило. И… как по-твоему, что с местными? Они-то без скафандров…

— Нет тут никого из местных, — буркнул Гедимин, но всё же покосился на сигма-сканер. Прибор показал, что наверху дует раскалённый до двух сотен градусов ветер. И «караулка» Сэта, и цех, где поселились нхельви, были пусты. Джагулы откочевали ещё позавчера — в каких-то Сфенах излучение и жара были слабее. Сармат сверился с дозиметром, — «сигма» была чуть интенсивнее привычной, но «фонил» подземный реактор — на него стрелка и указывала.

— А котлы остались, — Вепуат привстал на пальцах и перехватил «сигнальную систему». — Вот так?

Гедимин с тяжёлым вздохом полез за ключом.

…Блестящий гравий горел золотом и багрянцем. Красно-жёлтое небо непрерывно то вспыхивало, то гасло, и Гедимину казалось, что оно колышется. Чёрную обшивку он оставил под землёй, и не зря — во время ярких вспышек воздух ощутимо накалялся. Камешек под ногой вдруг треснул и задымился, рассыпаясь на песчинки.

— Интересно, что сейчас делают Сэта, — вслух подумал Вепуат, глядя то ли на небо, то ли на пустую башню. — Им такая погода в радость.

Двери душевой были плотно закрыты; к засову со вчерашнего дня никто не прикасался. Гедимин вошёл, настороженно огляделся, — котёл, опрокинутый филками, так и лежал на боку. В нём ещё оставалось немного воды. Сармат поднёс к ёмкости дозиметр и удивлённо хмыкнул — металл был «чистым». «Пара микрокьюгенов есть…» — он подвигал предел чувствительности и кивнул собственным мыслям. «Но пара — не сотня. Значит, предметам лучевые шторма навредить не успевают…»

— Видел? — Вепуат, выключив дозиметр, укоризненно ткнул Гедимина в бок. — Я же говорил — местные знают, что делают!

Гедимин выплеснул из котла остатки и поставил его днищем кверху — так же, как стояли тут остальные, привезённые Джагулами. На полу ангара ещё темнели пятна меи. Сармат содрал их, проверил фон поверхности. Камень «очистился», но покрасился — по красным пятнам ещё можно было угадать, где и как лежали филки.

Снаружи зашипело. Гедимин выглянул из ангара и увидел струи дыма — перегретая руда начала испаряться.

— Похоже, намного жарче не станет, — заметил Вепуат, глядя на сканер. — Верхний слой руды зацепило, а чуть ниже — всё лежит спокойно. И, раз мы её тут добываем, она вся не испаряется. Примерно так и будет — градусов триста.

— Тебе мало? — Гедимин поморщился. Он смотрел на рощу «валунов». Одинокий невтянутый лист уже съёжился и понемногу чернел, обугливаясь. «А сегодня филки, может, и выжили бы,» — мелькнуло в голове. «Высунулись бы, оценили обстановку — и удрали обратно…»

19 день Молнии, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Опять наверх полезешь?

— Да чего я там не видел? — лениво отмахнулся Вепуат. Он отцепил от себя чёрную обшивку и опрыскивал её оттопыренные перья. Существо свисало со стапеля, подвешенное на крепления, — своих лап у него ещё не было. Скаф сидел на стене, глазел на «сородича» и поводил перьями в такт его шевелениям.

20 день Жизни, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А там, наверху, споровые катапульты с неба сыплются, — Вепуат склонился над чертежом и заглянул Гедимину в глаза. Сармат отодвинулся и сдержанно хмыкнул.

— Пока споры не улетят, делать там нечего. Пойду после рассвета.

Он покосился на дозиметр. Что бы ни творилось наверху, на подземной станции оно никак не отражалось, — только сигма-излучение медленно, по милликьюгену, возрастало.

— А живые споры добыть не хочешь? — не унимался Вепуат. — Может, мы сами смогли бы их вырастить. Была бы катапультовая ферма.

Гедимин поморщился.

— Летучего слизня тоже выращивать? Если у них в цикле кататься на этой твари…

Вепуат пожал плечами.

— Уверен, что это обязательная часть цикла? Может, всё решается гораздо проще. А не попробуешь — не узнаешь.

Гедимин молча сдвинул чертёж на другой участок стола и склонился над ним, собирая разлетевшиеся мысли. Секунд десять за спиной было тихо. Потом Вепуат шумно вздохнул и загромыхал перьями.

— Пойду ловить еду. И «трилобиты» пусть поохотятся.

…На поверхности уже заметно посветлело. В защитное поле, окружающее Гедимина, немедленно врезалась пара летучих кальмаров и отрикошетила в землю. Гравий с тихим шорохом раздался, выпустил что-то продолговатое, и «кальмара» на лету ухватили и уволокли. Гедимин шагнул к закрывающейся воронке — гравий зашевелился, оседая. Странное существо уходило на глубину.

— Они чувствуют вибрации, — не оборачиваясь, сказал Вепуат. — Очень осторожные!

Он замер у костяной стойки, высоко подняв левый локоть; пальцы правой руки барабанили и скрежетали о нагрудник. Над холмом, среди мельтешащих «кальмаров», «рыб» и «слизней», метались «трилобиты». Тут были и «дикари», не только стая Вепуата, и что-то ещё более крупное и разлапистое. Чуть выше, расправив куцые крылья, висел Скаф. Гедимин хотел было спросить, чего он не охотится, — но из-под перьев молнией вылетел хоботок, сцапал «рыбу» и так же быстро втянулся. Чешуи поверх брюшной полости оттопырились ещё сильнее.

— Ты его теперь не наденешь, — Гедимин криво ухмыльнулся. Под ноги шмякнулся «кальмар». Взлететь он уже не смог — только дёргался, разбрызгивая жижу. Её тут же подхватывал усилившийся ветер. Над холмами курились облака неразличимых спор.

Перешагивая через полудохлых «кальмаров», Гедимин едва не наступил на «катапульту». Он покосился на дозиметр (омикрон-излучение медленно усиливалось), потом — на небо. До рассвета оставалось немного. Облака мелких спор растянулись по ветру, покрыв небесные складки поперечными полосами.

Вепуат резко топнул и наклонился за неподвижными тушками. То, что собиралось их подобрать, нырнуло в гравий — только зашуршали камешки. Гедимин увидел подвешенные к стойке мешки. Их уже раздуло. Внутри что-то слабо шевелилось.

— Уверен, что это едят? — Гедимин подобрал дохлую «рыбу». Она, казалось, лопнула по шву. Внутренностей не было — всю брюшную полость занимали обрывки плёнок.

— Заморожу на голодные дни, — отозвался Вепуат, подбирая тушки. «Трилобиты» уже не замечали ни их, ни открытых мешков на стойке, — сидели на перекладинах, растопырив чешуи. Приземлился и Скаф. Стойка под ним заскрипела. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Я её рассчитывал на твой вес!

Он поднёс «кальмара» к груди, туда, где странно шевелились отрастающие перья. Что-то чёрное приподнялось из-под пластин. Гедимин мигнул.

— Глаза⁈

— У него и хоботок есть, — отозвался Вепуат, бросая «кальмара» в мешок. — Но от пищи отказывается. Что-то ещё не сформировалось…

Гедимин огляделся по сторонам. Споровые катапульты начинали поскрипывать — то ли на усилившемся ветру, то ли от внутреннего натяжения. Мелкие твари вокруг уже не мельтешили — кто мог, улетел, оставшихся уволакивали под землю. Гедимин включил сигма-сканер, направил луч на шевелящийся гравий — на экране проступили очертания чего-то ворсистого. Секунда — и оно закопошилось, уходя всё глубже.

— Они что, чувствуют сигму? — вслух подумал Гедимин. Луч, пройдя сквозь холм, уже добрался до ущелья, и сармат увидел часть панциря сааг-туула. Животное лежало неподвижно, чуть приподняв боковые пластины. На спине никого не было.

— Джагулы с утра охотились? — спросил Гедимин. Вепуат удивлённо хмыкнул и заглянул под обрыв.

— Они здесь? Даже внимания не обратил. Странно. Думал, они в соседних Сфенах. Джархин даже зверьков не выпустил…

— Говорил же я — эту дохлятину не едят, — Гедимин потыкал согнутым пальцем в завязанный мешок. «Трилобит», сидящий рядом, недовольно булькнул. Он бы и чешуями потрещал, но они уже не смыкались.

— Нхельви ели и не жаловались, — проворчал Вепуат. — Ты лучше вверх смотри!

Дозиметр зажёг красный светодиод. Гедимин выпрямился. Скрип со всех сторон стал громче — споры готовились к старту. Из клубящейся дымки медленно выплывал гигантский слизень.

Вокруг затрещало. Сотни щелчков срабатывающих «катапульт» сливались в грохот. Первые слизни уже проплыли над холмом; ветер догонял их, уволакивая следом потоки спор.

— Стой! — вскрикнул Вепуат. Мимо Гедимина промчался «трилобит». Вся четвёрка, выстроившись перекошенным клином, рывками набирала высоту.

— Держи! — заорал Вепуат. Шар защитного поля схлопнулся в паре метров от улетающих. Гедимин оказался метче — пузырь повис в воздухе, заключив в себя всю четвёрку. «Трилобиты» не обратили на него внимания. Теперь они летели вместе с ним.

Скаф затрещал перьями, пытаясь взлететь, и Вепуат вцепился в него. Гедимин кинул вслед стае эшку-тэй два полевых тяжа. Пару секунд они натягивались, и сармат испугался, что животным хватит сил их порвать — но на третьей секунде тяжи сократились, подтягивая за собой пузырь. Вепуат с досадливым воплем вспорол его, сгрёб в ладонь шлейки. «Трилобиты» с клёкотом рвались в небо. Защитный купол поднялся над сарматами, помутнел, светодиод на дозиметре погас, — шлейки провисли, и эшку-тэй осели на стойку и руки «хозяина». Скаф подобрал крылья и забулькал.

— Его тошнит? — Гедимин посторонился. «Излучение, призыв… Похоже, действует не только на споры. Эти эшку, — они же не охотиться полетели. Их и так от еды раздуло. Их позвали…»

— Он расстроен, — буркнул Вепуат. Один из «трилобитов», кое-как спрыгнув со стойки, забрался под перья Скафа. Вепуат подсадил остальных. Бульканье стихло.

— Тащи их вниз, — сказал Гедимин. — Так и иди с пузырём. Они летят на зов.

— Ага, — Вепуат взвалил Скафа на плечо. Гедимин выбрался из-под купола, замкнул его на сармате и огляделся по сторонам. По небу, догоняя сородичей, медленно плыл последний гигант. На горизонте догорал световой гейзер.

В ущельях зашуршало. Гедимин подошёл к обрыву, подбирая на ходу разломанные «катапульты». На спину сааг-туула выбрался первый кочевник, принюхался к ветру и широко ухмыльнулся.

— Геджер! Что собираешь?

Гедимин помахал «катапультами».

— Это для Пламени, — пояснил он. Джагул навострил уши.

— Тебе надо? — он огляделся по сторонам. Гедимин кивнул.

— Скажи своим — пусть соберут, сколько найдут. Вещь нужная.

Из-под нижних пластин панциря уже выбирались Джагулы и высматривали что-то на земле. Гедимин хмыкнул.

— Еду уже растащили.

— Плохая еда, — отозвался Джагул. — Жёсткая. Голода нет, — зачем такое брать?

— Вот и я говорил Вепуату, — Гедимин выдернул из гравия ещё пару обломков и сжал в кулаке. «Ещё один плохой день — и можно будет звать Текк’тов. Быстро они сделают болванки?.. А, что тут можно сказать заранее⁈»

— Урху? — Джагул поднялся на горб зверя и заглянул на холм. — Урху здесь была?

У хвоста сааг-туула уже возился кочевник в плотных наручах и наплечниках на голое тело. Он выдернул из ниши пучок шлеек. Следом, булькая и треща, вылетели «трилобиты».

— Урху? — кочевник повернулся к Гедимину. — Без чёрного зверя? Молодой зверь — нелётный. А старшего — нельзя. Урху знает?

Гедимин качнул головой.

— Всех эшку едва не уволокло, — он указал на опустевшее небо. Джагул издал короткий вой.

— Урху! А всё говорят — самки осторожные…

— Кому нет покоя? — из-под панциря высунулся кто-то из самок. — Иди клубни собирай!

Гедимин тихо отступил за край обрыва. На холме валялось ещё много обломков — падальщики наелись и пока ими не интересовались. «Но органика тут не залёживается,» — Гедимин, свернув из защитного поля мешок, полез в карман за пустой катушкой. «Так пойдёт быстрее…»

…Обломки «катапульт» весили немного — но раздутый мешок едва поместился в клеть. На полпути к цеху Гедимин наткнулся на Айзека. Тот шагнул в сторону и радостно хмыкнул.

— День Жизни! Так и знал — ты время даром не теряешь. Много тут сырья?

Гедимин дёрнул плечом.

— Хватило бы гзеша.

— Скажу Альготу — даст тебе полуфабрикат, — пообещал Айзек. — А ты подумай над звуковой сигнализацией. Теперь-то сырья тебе хватит?

21 день Металла, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Джагулы не подвели. Все споровые «катапульты», выпавшие в долине Элид, теперь ворохом лежали в подземном цеху. Айзек, посмотрев, как Гедимин выцарапывает из них плёнки-тяжи, молча ушёл и вернулся с Альготом и шестью его лаборантами.

— Нужна помощь. Альгот, посмотришь, чтобы работа двигалась?

Химик покосился на контейнер с плёнками и кивнул.

— Реагирующий жгут? Редкое сырьё. Гедимин, тебе дать шпатель?

Сармат качнул головой. Он долго косился на филков, удивляясь их молчаливой быстрой работе, — то ли Альгот выбрал в химотряд лучших из лучших, то ли был скор на расправу. Он стянул с обломка очередную плёнку, поддел мелкий обрывок и сбросил в контейнер. «Интересно, где Вепуат…»

…Выварку Гедимину не доверили — Альгот собрал все плёнки и унёс в химотсек. Гедимин затолкал ненужную органику в мешок и понёс наверх. Вылезать на поверхность не стал — от крышки люка ощутимо тянуло жаром.

… — Я? Наверху? Смеёшься, что ли? — Вепуат сердито фыркнул и прикрыл глаза. — Я весь день таращился на сканер. И всё равно наверняка чего-то не учёл!

Уттунри, вместе с ним вышедший из биоячейки, прижал уши.

— Я ваших дел не знаю, — пропищал он, с опаской глядя на сарматов. — Но то, что растёт, летая, — должно для роста летать.

Вепуат шумно вздохнул.

— Давай подвесим садок на воздушный пузырь. Направление ветра можно менять. Будет летать.

Бронн подался в сторону, прикрывая вибриссы ладонью.

— Ваши дела — это ваши дела. Мы так не делаем.

— Хватит его пугать, — вмешался Гедимин. — Ты ему сегодня давал отдыхать? Уттунри, ты иди… поешь чего-нибудь. И поспи.

Вепуат фыркнул.

— Ел он уже. И спал. Бронны — не мы, себя зря не мучают. Уттунри, ты не переживай. Не вырастет — так не вырастет.

Гедимин заглянул в биоячейку. На её полу стояли поддоны, слегка забрызганные водой. Сармат посмотрел на потолок, — с него свисали мелкие садки, набитые всякой всячиной. Из грубой сетки наружу торчали щепки, камешки, кости, чьи-то хвосты и что-то губчатое. С губки изредка падали капли.

— Ну а как? — Вепуат, проследив за его взглядом, выразительно пожал плечами. — Я, вон, вентиляцию настроил. Пусть обдувает. Светильники цветные…

Гедимин, хотевший было задать вопрос о спектре, закрыл рот.

— Облучатель нужен, — буркнул он. — Может, внутрь ирренция напихать?

— Я туда засунул ил из Эллура, — сказал Вепуат.

— Мало, — Гедимин сверился с дозиметром и показал Вепуату цифры. Тот щёлкнул языком.

— Придётся тянуть защитное поле. Иначе будет светить через стены. Уттунри… — он огляделся по сторонам, обнаружил, что Бронн давно ушёл, и развёл руками. — Ладно, позднее скажу. И комендантов надо предупредить. Чтобы никто не лазал. Если смоделируем условия точно, должно прорасти. С чего бы ему не прорастать⁈

…«Цацка», спаянная из ульсенового листа, остывала в нише. Гедимин не хотел долго с ней возиться, но увлёкся и теперь досадливо щурился. «Пустая трата сырья. Если у поселенцев нет мозгов — хоть какую сигнализацию им поставь…»

— Подъёмник гудит, — сообщил Вепуат, выглянув на минуту. — Айзек с Гварзой поехали в Ураниум. А там ещё жарковато…

Гедимин пожал плечами. Его сигма-сканер показывал, что воздух над холмом остыл до пятидесяти градусов. «Если не наступать на металл, спокойно доберутся.»

Вепуат ещё пару минут болтался по цеху, перелистывая сканы, и наконец не выдержал.

— Им можно наверх — и мы пойдём. Мои зверьки засиделись. Помочь тебе собрать металл?

Гедимин отмахнулся и начал снимать с рук чёрную обшивку. «Расплав уже затвердел, но ещё горячий…»

Посреди коридора Вепуат остановился и потянул сармата в другую сторону.

— Сэта! Надо им сказать, что пора заступать на пост. Пятьдесят градусов — это для них даже прохладно.

Гедимин, пожав плечами, пошёл за ним.

… — И вот оно, проснувшееся Пламя, приняло две жертвы, — доносился из-за приоткрытой двери шелестящий голос. — Одну принял повелитель всех скал ради того, чтобы дом Пламени строился. Вторую — тот, кто направляет свет, ради Пламени и его растущей силы. Двое из детей Пламени были сожжены в небесном огне…

Вепуат оглянулся на Гедимина и ошалело мигнул.

— Эй! Кут’тайри! — он вошёл в отсек. Восьмеро Сэта, что сидели перед гамаком жреца, быстро переглянулись и поднялись на ноги. Следом «вытек» из гамака сам Кут’тайри и сложил руки в почтительном жесте.

— Воины Куттуша пришли охранять Пламя, — сказал он. — Мы ждали, пока ворота его дома откроются. Если вождь Айсек…

— Подъёмник работает, — перебил его Вепуат. — Идите, Гедимин вас проводит… Кут’тайри! Что там за разговоры про жертвы и сожжения?

Жрец наклонил голову.

— Я не должен был говорить о ваших ритуалах, раз пока не заслужил, чтобы меня в них посвятили. Но воины Куттуша беспокоились, довольны ли боги.

Вепуат мигнул.

— Ты о чём? Какие ритуалы? Если ты о тех двоих филках…

— Я жрец Пламени, — прошелестел Кут’тайри. — И я мог бы быть допущен…

— Не было никакого ритуала, — Вепуат мотнул головой. — Двое филков оказались там, где не надо. Никто не хотел их смерти!

— Жертва мало ценится, если малого стоит, — бесстрастно проговорил жрец. — Вы говорите с богами, как у вас заведено, вы не должны меня этому учить. Я лишь скажу — я всем огнём отдан великому Пламени.

Он отвернулся. Сарматы переглянулись. Гедимин, устав мигать, повернулся к воинам Куттуша.

— Пойдём, пока не похолодало. Где термочаши?..

…Едва шагнув на гравий, Гедимин увидел, что среди камешков что-то шевелится. Поверхность плато будто накрыло стелющейся дымкой — лиловой, бордовой, ярко-красной… Вепуат с радостным воплем схватился за сигма-сканер и зачерпнул гравий растопыренными пальцами.

— Огнелюбки!

Пучки нитевидных побегов лезли из-под каждого камешка, хаотично шевелились, дёргались и сворачивались от прикосновений. Гедимин подошёл к обрыву, посмотрел вниз, — долина покрылась цветными пятнами.

— Похоже, их споры выпали вчера, — Вепуат разглядывал шевелящийся пучок под микросканером. — Вместе со всем остальным. А резкий нагрев разбудил их. Помнишь, сколько их было в том году?

— Из них удалось извлечь пользу? — уточнил Гедимин; его память на этот вопрос так и не ответила. Вепуат качнул головой и снова склонился над сигма-сканером. По его лицу расплылась нелепая ухмылка.

22 день Мысли, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Два продолговатых тёмно-красных пузыря уже ничем не напоминали тела; они просели и почти сплющились, внутри плескалась мутная жидкость — вода, смешанная с пеплом. Гедимин едва заметно поёжился и оглянулся на угрюмого Айзека.

— Слить в контейнер и вывезти… ну, хоть на Эллур. Там и без нас фонит. А оболочки промыть щёлочью. Радионуклиды…

Айзек поморщился.

— Ничего в Эллур сливать не надо. Это — останки. Их нужно захоронить. Что у нас с могильником?

Гедимин мигнул.

— Могильник? Тебе Сфена Лучей мало? — неуверенно ухмыльнулся он. От вида багровых пузырей ему было не по себе — он-то помнил, чем они были ещё несколько дней назад. Но — останки?..

Айзек покачал головой.

— Надо было сразу тебя проинструктировать. Я не подумал, что могут быть отходы… ещё и такого рода. Выливать сарматов в Эллур всё-таки не следует. Как и выбрасывать в Сфен Лучей. Достаточно глубокий могильник с подземным доступом и тройным шлюзованием… в принципе, я его сам могу начертить. А вы с Вепуатом найдите рабочих.

— Золотая глина, — Гедимин угрюмо сощурился. — И ипрон. Могильник без экранирования… тогда уж лучше вылить в Эллур.

— Стражи обещали связаться со столицей, — Айзек отвёл взгляд. — С ипроном что-нибудь придумаем. Немного золотой глины у нас есть. Займись.

…Руки смущённого Вепуата были обёрнуты защитным полем. В отсеке, из которого он выглянул, что-то шипело и булькало.

— Вот ты вовремя! — Вепуат, схватив Гедимина за запястье, втянул его внутрь. Что-то пронзительно заверещало.

— У нас почти готово, — выдохнул Вепуат, оглядываясь на жаровню. На неё был надет кожух с подпорками и раструбами. Бронн, натянув по локоть рукавицы с крагами, возился с котелками на «горелках» — то что-то помешивал, то поддевал острой костью и придирчиво обнюхивал.

— Уттунри мне сильно помог, — сказал Вепуат, разворачивая продолговатый свёрток и резко его встряхивая; странный предмет развернулся на полтора метра — это был узкий полупрозрачный пузырь, внутренности какого-то животного. — В таких делах нужен кто-то со вкусовыми рецепторами. Я думал попросить Джагулов…

Уттунри презрительно пискнул.

— Кочевники! Где им взять нормальные приправы⁈

Он поймал что-то на костяную вилку, слизнул падающую каплю и довольно оскалился.

— Всё! Плавающие в скалах будут довольны!

Вепуат снял всю насадку с жаровни.

— Так и вываливать?

— Пусть остынет, — пискнул Бронн. — Ты попробуй!

Вепуат поддел когтем фрагмент чего-то неопределимого и сунул под респиратор. Гедимин с присвистом выдохнул, шагнул к нему — сармат проворно шарахнулся к стене и показал жест превосходства.

— Хорошо! Гедимин, ты попробуй. Даже наши рецепторы прошибает!

— Смотри щупальца не отрасти, — буркнул ремонтник, отодвигаясь от котелков. — Что это вообще такое?

— Это для Текк’тов, — Вепуат повесил мешок-пузырь на распорки. — Раньше их кормили местные, теперь придётся нам. Я за утро видел троих — они далеко не уползают. Сейчас, подожди, — остынет, и пойдём наверх.

…Мешок с едой понёс Гедимин. Вепуат попробовал было его взять, но Скаф, устроившийся на плечах, под шумок едва не прогрыз дыру. Смотреть, как он всасывает часть пузыря в хоботок и выплёвывает, было забавно, — но на середине подъёма Вепуат охнул и быстро сунул мешок Гедимину. Оболочка на месте всасывания заметно истончилась и уже потрескивала.

Под ногами колыхались огнелюбки — за день они вытянулись до максимальной высоты, и Гедимин думал, что завтра они выбросят споры. Филки-новички, вместо того, чтобы таскать рудосборник, столпились вокруг фиолетового куста и тыкали в него пальцами. Вепуат, заглянув в их ящик, выкинул растения, прихваченные вместе с рудой. Филки его даже не заметили.

Джагулы в «южном» ущелье встретили сарматов приветственным воем. Вепуат, не останавливаясь, помахал им и шагнул в сторону — Скаф снова тянул хоботок к мешку.

— Ты его что, не кормил? — спросил Гедимин, накрывая груз защитным полем.

— До тренировки? Нет, ясное дело, — отозвался Вепуат, наматывая на руку шлейку. — Э-эй! Ваджег! Крикни всем — тут будут Текк’ты!

Мешок в ущелье кидать не стали — земля там подозрительно шевелилась. Вепуат растянул горловину и попятился. Гедимин уже видел на экране сигма-сканера длинную полосу ряби — змей плыл сквозь скалу чуть ли не у сарматов под ногами. Пульсирующий луч упёрся в плато,полоса остановилась, расплываясь во все стороны белесыми волнами. Гедимин попятился — и вовремя: гравий под ногами всколыхнулся.

— Звал? — бронированный гигант навис над сарматом. На мешок с едой трое поднявшихся не обратили внимания. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Куэнн-работа. Много. Копать. И лепить.

23 день Кислоты, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Воздуха

Серебристую «цацку» накрыл яркий зелёный блик. Доля секунды — и она затряслась, зазвенела, свистя всеми отверстиями. Айзек схватился за наушники. Гедимин, уже знакомый со звуками «сигнального устройства» и вовремя закрывший уши, только ухмыльнулся. Его занимали шевеления под шлемом коменданта Тенгеля — тот, едва услышав свист, сложил перепончатые ушные раковины и показал жест превосходства.

— Хватит? — Гедимин отвёл луч в сторону. «Сигнальное устройство» задребезжало громче. Свист быстро сошёл на нет, но затихающий звон из корпуса доносился ещё долго — жгуты медленно расправлялись, вибрирующие пластины вставали на место.

— Н-неплохо, — Айзек убрал руки со шлема и криво ухмыльнулся. — Тенгель, что скажешь?

— Можно такое поставить для побудки? — спросил комендант. Айзек качнул головой.

— К нему в комплект нужен облучатель… Хорошо, Гедимин. Поставь такие устройства на входах и выходах.

Сармат качнул головой.

— Это вечером. Сейчас — я наверх. Там работа. Вот чертёж. Поставь бригаду, пусть делают, сколько надо.

…Кузнечный отсек под сканирующим лучом был виден, как на ладони. Гедимин отодвинул прибор и досадливо поморщился. «Справятся. Вот ещё с ними возиться…»

С поверхности к вспомогательному корпусу медленно прорастала новая шахта. Заложили её на соседнем холме. Гедимин думал об экранировании — и о том, что до Сфена Лучей, и даже до его границы со Сфеном Воды, он так и не добрался.

Передатчик мигнул и задребезжал. Гедимин мигнул следом. Дребезжание не прекращалось.

— Атомщик! Еле тебя нащупал, — Айзек был чем-то взволнован. — У тебя наверху сколько филков?

Гедимин оглянулся на рудосборники. Сегодня наверх выгнали две бригады. Новичок без следов мутаций был всего один, поэтому огнелюбку быстро оставили в покое — и теперь сармат слышал только шорох санок и стук гравия. «За чёрным песком пора идти на другое плато. А металл пусть собирают — залежи пополняются…»

— Вижу десятерых, — сказал он Айзеку и покосился на душевую. — Ангары закрыты.

— Вепуат там далеко? Найди его — пусть просканирует округу, — голос командира стал угрюмым. — Трое с работы не вернулись.

У Гедимина уже привычно заныло под рёбрами.

— «Рутения»? — спросил он, разворачивая сканер к «южному» ущелью. «Вепуат явно у Джагулов. Вот только у каких?»

— «Рутения», — мрачно подтвердил Айзек. — Давай там быстрее, ладно? Они же вляпаются…

…Дроны-наблюдатели, попискивая, вертелись в небе — то в одну сторону, то в другую. Вепуат, отмахнувшись от них, поднял «телескоп».

— По гравию с непривычки далеко не упрыгаешь. А вот в разлом провалиться можно. Джагулы их не видели, значит, смотреть надо «север» и «запад»…

Гедимин открыл было рот, но Вепуат уже летел вниз по тропе в «северное» ущелье — к одной из кривых полос ярко-жёлтых камешков.

— Сюда!

Гедимин бросил вслед ему дрон, тут же сгинувший в разломе, и прыгнул сам. Тут же в грудь хлестнул ветер. Далеко впереди, под скалой, среди ветвей спирального дерева желтели комбинезоны филков. Их трепало ветром, они цеплялись за ветки и пытались заползти под приплюснутое растение. Над ними метался рой серебристых пятен.

— Экеста! — Вепуат хлопнул себя по шлему. — Гедимин! Можешь к ним пройти незаметно? И сразу их под плотный купол!

— А эти? — Гедимин кивнул на серебряную тучу. Ветер усиливался. Филк, ловя отстегнувшийся шлем, отпустил ветку, и его поволокло по камням.

— Разберусь, — бросил Вепуат. — Давай!

Плотный купол сработал — Гедимина вроде бы не видели. Он перебежками от скалы к скале добрался до осыпи. Филк выкатился из ненадёжного укрытия, и Гедимин втащил его под свой купол.

— Эт-то что за дрянь? — филк сел, ошалело мигая. Комбинезон на груди и руках был исполосован, покрыт тёмными пятнами, но сармат, похоже, не чувствовал боли.

— Экеста, — выдохнул Гедимин. — Жди тут, я за остальными!

От купола отделился пузырь защитного поля. Уплотниться оно не успело — затрепетало на ветру. Воронка Экеста растянулась в сторону сармата — его всё-таки заметили. Он швырнул защитное поле в сторону филков и растянулся среди обломков, сдёргивая с плеча сфалт. «Не сработает!» — щёлкнуло в мозгу.

Выстрелить он не успел — стая с воем развернулась в другую сторону. На ветру качался мигающий дрон. Зависнув на миг в воздухе, он поплыл в сторону. Ещё секунда — и его втянуло в кипящий смерч.

— Бегом! — крикнул выпавший откуда-то Вепуат, толкая перед собой шар защитного поля. — Гедимин, тащи его!

Сармат закинул раненого на плечо. Уже у разлома он оглянулся в последний раз. Из смерча вылетали звенящие ошмётки.

… — Минус дрон, — Кенен Гварза смерил Гедимина угрюмым взглядом. Тот, уже не пытаясь вникнуть в его логику, молча показал кулак. На Вепуата Гварза почему-то не щурился — как и на исцарапанных филков. Их достали из комбинезонов, пристегнули к лежакам, раздали кровяные камни — и теперь Гедимин слышал только сдавленное шипение. Комендант, сокрушённо вздыхавший над остатками одежды, уже вышел в коридор и унёс короб с лохмотьями с собой.

— Повезло, что живы, — подвёл итоги Айзек. — Как думаешь, что могло разозлить Экеста? Считается, что в месяце Камня они спокойны…

Вепуат пожал плечами.

— Ты бы их спрашивал, — он кивнул на филков. — Похоже, Экеста нас по-прежнему не любят. Поговорю с Урдженом, может, что подскажет…

— «Рутения»… — Айзек покачал головой. — Ни с кем ещё таких проблем не было. Может, вернуть их обратно, пока не поздно? Двое, вон, уже отправились к богам…

24 день Мрака, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Между двумя накопительными сборками стоял Вепуат с фонарём. Только поэтому их и было видно — в машинном зале по-прежнему было темно. Айзек смотрел в зеркальный монитор, занеся коготь над нанизанными на сборки кольцами. Жёлтые обручи покрывали опоры снизу доверху — «полная загрузка» (так сказал бы Гедимин, если бы вместо каменных муляжей-макетов нанизаны были настоящие накопители). Айзек провёл когтем вдоль отражения и нехотя кивнул.

— Оператор Кённа, команда на запуск!

— Первый блок, машзал, команда на запуск, — заученно повторил филк-оператор, занося руку над рычагом. Пара секунд — и где-то под машинным залом открылись клапаны поршневых машин. Сборки пришли в движение. Они проворачивались из стороны в сторону всё быстрее; Гедимин следил за градусом «перелёта» и едва заметно щурился. «Даже если порвутся все тросы, взорваться не успеет,» — был уверен он. «Раньше повалится набок…»

— Это максимальная скорость? — спросил Айзек. Гедимин кивнул.

— Так и оставим на двадцать дней, — решил командир. — Забирай из зала Вепуата — и идите на второй блок. Буду ждать у щита управления.

…Айзек вышел на лестницу и остановился.

— Вы… — начал было он, но тут с нижнего пролёта донёсся шорох, а затем — возглас кого-то из филков. На площадку вышли, переглядываясь, трое новичков из «Рутении». Следом поднялся угрюмый комендант.

— Говорите, — буркнул он, глядя в стену.

— Что случилось? — быстро спросил Айзек и почему-то покосился на Гедимина. Филки снова переглянулись.

— Мы уходим, — мрачно сказал один из них. — Из этого места. И из этого проекта. Нужно рехнуться, чтобы тут жить. Отвези нас в «Рутению».

Айзек мигнул.

— «Мы» — это кто? Вы трое?

— И ещё четверо, — филк кивнул на лестницу. Двумя пролётами ниже, и правда, что-то желтело. Айзек болезненно сощурился.

— Кто-то из вас болен? Вас плохо поселили? Что произошло?

Филк выразительно фыркнул.

— А никто ничего не заметил⁈ Двое сгорели заживо! Троих едва не порвало в клочья! Для вас это нормально⁈

Вепуат, до того молчавший, дёрнулся вперёд.

— А не предупреждали — куда ни попадя не лезть⁈

— Тихо, — Айзек придержал его за плечо. — Снаружи опасно, да. Но внутри, на станции, вам ничего не угрожа…

— Кроме диких мутантов и неуправляемого реактора! — перебил его другой филк. — Тут нет ни растворов для дезактивации… даже мыла нет. Это что, эксперимент по неуправляемым мутациям? Мы выходим из проекта. Никто не останется тут ни одного лишнего дня.

Айзек потёр респиратор.

— Тески… Не изо всех проектов так просто выйти. В «Рутении» вы официально мертвы…

— Ну, поправят список выживших, — пренебрежительно отмахнулся филк. — Вам не впервой портить документы. Здесь нельзя оставаться, вы слышали? Никому, кто в здравом уме!

— Как раз в здравом уме… — начал было Вепуат, но Айзек сердито на него зашипел и нехотя кивнул.

— Вы, трое… и ещё четверо, — он заглянул в лестничный колодец. — Главное — никуда не бегайте. Здесь, и правда, опасно. Я не хочу никого удерживать силой, но вывезти вас — не самое простое дело… Гедимин! Вепуат! У вас что, работы мало?

Гедимин ошалело мигнул. Ответить ничего не успел — Вепуат уже тащил его к подъёмнику.

— Не лезь к Айзеку! Видишь, он на взводе? — прошипел он Гедимину в наушник. — Грёбаная «Рутения»! На кой мы их вообще взяли⁈ Ни от кого таких проблем не было, даже от нас!

…Сааг-туул медленно привстал на задних лапах, переваливая тяжёлую грудь на плато. Вепуат, уже спикировавший ему на спину, нетерпеливо махал Гедимину. Тот незаметно сощурился, но всё же ухватился за выступ панциря.

— Я-то тебе зачем? — сердитым шёпотом спросил он, когда долез до «горба». Вепуат уже сидел там, окружённый Джагулами. Зверь остался лежать, «облокотившись» о край обрыва, и сармат только удивлялся, как весь гравийный слой не осыпается от таких манёвров.

— Не пускай детей Пламени одних, — выговаривал Вепуату чем-то недовольный Джегех. — Они смелы и сильны. Но панцирь ещё не вырос. Летящие-по-ветру — не убийцы. Но тот, кто непрочен, не выживет.

Вепуат угрюмо кивнул.

— Мой панцирь для них тяжёл… Может, и к лучшему, если они вернутся… домой. Вы пока смотрите, чтобы с холма они не сходили. Боюсь, не утерпят и сами пойдут к Дальнему Краю. Ищи их потом…

— Скажешь нам, когда они уймутся, — отозвался Урджен. Он смотрел на перья, зажатые в кулаке, и его уши тревожно вздрагивали.

— Что-то чуешь? — быстро спросил у него Вепуат. Джагул шевельнул вибриссами.

— Может быть плохое. С теми, о ком ты говоришь. Перья не говорят — «точно будет». Но что-то движется…

— Я им скажу, — пообещал Вепуат. — Они уже напуганы. Может, это их удержит… от подвигов.

Урджен отошёл в сторону и сел там. Он то собирал перья в пучок, то бросал на подставленное колено. Вепуат с видимым усилием отвернулся от него и старательно ухмыльнулся.

— Мой зверь всё ещё в Хигесге. Надо бы его забрать. Завтра…

— Завтра — плохой день, — перебил его Джегех. — Тебе, Урху, нужна осторожность.

— Да? — Вепуат покосился на календарь и удивлённо хмыкнул. — Что ж, будем осторожны. А послезавтра — поедем. Готовь зверя — и попроси Урджена рассчитать дорогу! Мало ли что поменялось с того года…

25 день Льда, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Над головой громко помянули ядро Сатурна. Раздался треск. Гедимин вскинулся, ошалело мигая. На него виновато смотрел Вепуат.

— Вот, — он сунул Гедимину включённый сигма-сканер. — Так и знал! Они ведь не любят холода… Видишь, что вышло?

Сармат снова мигнул. Ничего катастрофического на экране не было — только верхний слой гравия, покрытый инеем пополам с замёрзшей травой. Огнелюбки поникли, скукожились и вплавились в лёд.

— Они не успели выбросить споры, — сокрушённо пробормотал Вепуат. — Их срок был сегодня… а видишь, что получилось?

Гедимин, уже забыв о дурацкой траве, рассматривал показатели сбоку экрана.

— Минус десять, — сказал он. — Сейчас утро… После рассвета, наверное, будет минус пятнадцать… ну, двадцать. Твои кочевники вот из-за этого не хотели никуда ехать?

Вепуат фыркнул.

— Им, знаешь ли, виднее! Может, после рассвета будет минус сто двадцать. Тебе-то откуда знать?

— Будто мало я тут просидел, — проворчал Гедимин, переворачиваясь на другой бок. «Сидеть безвылазно на станции из-за похолодания до минус десяти… Ну что за бред⁈»

… — Айзек, ты меня вообще слушаешь? — не выдержал Вепуат. Пока Гедимин сканировал сборки и тросы под ними, он чем-то донимал командира. На его счастье, Гварзы рядом не было — он остался на БЩУ.

— Огнелюбки? — рассеянно пробормотал Айзек, глядя мимо сармата. — Думаю, они постепенно восстановят численность. Навряд ли это первое неурочное похолодание…

Вепуат фыркнул, но Айзек уже отвернулся. До огнелюбок ему явно дела не было.

«До сборок — тоже,» — внезапно понял Гедимин. «Что-то опять случилось…»

— Нет, — услышал он ответ на очередной вопрос Вепуата. — До вечера никто не выйдет. А вечером выйдем только мы с Кененом.

— «Рутению» заберёте? — спросил Вепуат. — Если из-за них мы каждый раз будем высиживать…

Айзек тяжело вздохнул.

— У тебя всё очень просто. А мне как-то объяснять ситуацию куратору. Это всё идёт через него — без его ведома отсюда бактерию не вывезешь…

«Ассархаддон…» — Гедимин и так знал, как «устроен» проект, но всё равно поёжился. «Не нравится мне всё это. Они же могут рассказать про Равнину. А ему это не надо…»

— Их не расстреляют? — вырвалось у него. Айзек невесело ухмыльнулся.

— Вот об этом и буду говорить. Убивать сарматов только за то, что не прижились на Равнине…

— Как бы тут их сама Равнина не убила, — пробормотал Вепуат. — Полезть в Сфен Воздуха! И ведь так и не сказали, что они там забыли…

Айзек пожал плечами.

— Предупреждающие таблички, что ли, сделать…

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Мы тут год живём! Никому ещё таблички не понадобились. Гедимин и так, вон, очертил каждый разлом. Для нас тут кто-нибудь рисовал разметку⁈

Айзек смерил его задумчивым взглядом.

— Вас разметкой не остановишь… Гедимин, что там? Всё работает?

Сармат кивнул.

— Гони их с Равнины, — буркнул он. — Дураки тут без надобности.

26 день Пустоты, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — и далее

— И если они полезут к разлому, и с ними ни Айзека, ни Гварзы, — донеслось из «караулки» — видимо, Вепуат от волнения повысил голос, — гоните их обратно! Хоть огнём пуганите, что ли…

Из ангара вылетела стая нхельви и рассеялась по холму, пронзительно пища и стрекоча. Вепуат вышел и шумно выдохнул.

— Надеюсь, Сэта никого не пропустят. Им с башни хорошо видно.

— Их не обожгут, пуганув огнём? — спросил Гедимин.

— Лучше пара ожогов, чем сдохнуть на ровном месте, — угрюмо ответил Вепуат. Луч его фонаря упёрся в дальний край обрыва — там уже шевелился, поднимаясь на задние лапы, разбуженный сааг-туул. В душевой шумела вода. Из приоткрытой двери выходили кочевники, увешанные бурдюками.

— Вот сейчас и поедем, — сказал Вепуат и встряхнулся — перья двух «трилобитов» на спине перепутались и встопорщились. Скаф недовольно затрещал. Гедимин покосился на глаза на стебельках, лезущие из-под обшивки Вепуата, и едва заметно поморщился.

— Второй ещё не летает?

Вепуат вздохнул.

— Может, в дороге взбодрится.

По пальцам тянуло прохладным ветром. За ночь иней растаял, но под слоем гравия ничего не зашевелилось. Мёртвая трава расползлась в скользкую жижу. Кое-где в свете фонаря она пенилась — какие-то бактерии сочли её съедобной.

— Ни единой споры, — Вепуат смотрел на сигма-сканер. — Будто и не было. Даже иглицу вижу, а огнелюбок нет.

Гедимин пожал плечами.

— Может, ветром принесёт. Не вымерли же они по всей Равнине.

— Откуда нам-то знать, — проворчал Вепуат и ускорил шаг. Гедимин озадаченно мигнул. «Чего волноваться из-за дурацкой бесполезной травы⁈ Иглица, туманник, волосяник, — от них хоть прок есть…»

…Дерево-обелиск у обрыва выглядело безжизненным. Гедимин на долю секунды отвёл от него взгляд — и тут же из его пор выбросило десяток листьев. Они развернулись метровыми полотнищами и закачались, наклоняясь под разными углами. Сааг-туул шумно стравил воздух, замедлил было шаг, но громыхание трещоток заставило его дёрнуть головой и хвостом и снова перейти на бег. Сармат покосился на термометр — «плюс десять».

Такого потепления, видимо, хватило — везде по ущельям деревья выпускали «веера» и «полотнища», и чем дальше, тем медленнее шёл сааг-туул. Наконец он остановился, уткнувшись мордой в кусты.

— Пусть ест, — Вепуат, включив сигма-сканер, рассматривал что-то под лапами зверя. — А мы оглядимся.

Гедимин осмотрелся по сторонам и пожал плечами. Ничего любопытного вокруг не было, — обычный Сфен Земли, разве что некоторые холмы сильно источены ветром. «Сфен Воздуха под боком… ага, ну я так и думал,» — сармат опустил «телескоп» и покосился на небо. Там, не улетая далеко, выписывал петли Скаф.

— И здесь нет, — Вепуат тяжело вздохнул. — Надо будет проверить в Сфене Огня…

— Там ничего не растёт. Вода кончилась, — напомнил Гедимин. — Что ты прицепился к этим огнелюбкам?

Вепуат отмахнулся и покосился на пернатый рукав. Перья шевелились, и не от ветра — существо проявляло признаки жизни.

— Ну? Слезешь ты уже? — Вепуат попытался расстегнуть верхнюю обшивку по старым швам. Существо сердито забулькало. Там, где были швы, Гедимин увидел чёрную матовую шкуру с зачатками перьев.

— У Скафа тут кожи не было, — Вепуат озадаченно смотрел на существо. — А этот — какой-то странный. Эй!

Он встряхнул локтями и лопатками. Существо подняло куцые крылья.

— Куда ему лететь на таких огрызках? — Гедимин просунул палец под вырост, но замеры сделать не успел — крыло ударило по ладони. — Ты бы его откормил…

Вепуат досадливо поморщился.

— Да я уже замаялся ему рыбу пи… Ядро Сатурна! — он, хлопнув себя по шлему, полез за флягой. — Сейчас попробуем…

Перья пошли волнами. Гедимин ухмыльнулся в респиратор. «Или оно поест, или от брезгливости само спрыгнет. Интересно, имя Вепуат уже придумал?»

Существо неуверенно макнуло хоботок в жижу. Вепуат зашипел на Гедимина, и тот, пожав плечами, перебрался на другой уступ. Зверь наконец догрыз кусты и нехотя побрёл дальше. На его спину шмякнулся Скаф.

«Доедем. Может, уже и завтра,» — думал Гедимин, устраиваясь на броне. «Заберём транспорт… Пока Маккензи ничего не присылает, надо разведать Эллур. Если там что-то есть — решать вопрос с добычей. Обогатительный цех без экранов опасен, а без руды — просто не нужен…»

27 день Воздуха, месяц Камня. Равнина, Сфен Молнии, окраины Хигесга

Гедимина разбудило бульканье и хлюпанье. Не открывая глаз, он перевернулся набок. «Палуба» колыхалась. Сквозь дрёму сармат подумал, что от тряски булькает содержимое фляг, но тут же понял — «бульки» идут не в такт.

— Здоров же ты лопать… — пробормотал над головой Вепуат. Гедимин открыл глаза и увидел флягу с Би-плазмой. Из груди Вепуата в её горлышко уходил чёрный хоботок и с хлюпаньем втягивал жижу. Гедимин только видел, как он вздувается и опадает.

— Хватит! — Вепуат отодвинул флягу. Выпавший из неё хоботок вскинулся, дёрнулся из стороны в сторону — и внезапным рывком дотянулся до горлышка. Сармат ошалело мигнул.

— Говорил же — недокормленный, — проворчал Гедимин, подтягиваясь на верхнем выступе «стены». Слоистая структура громко захрустела. Сармат отпустил её и откатился к «переборке». Немного не рассчитал — сбоку хрустнуло, сверху посыпались чешуйки.

— Иди наружу, — недовольно покосился на него Вепуат. — Тут для твоих разминок тесновато. Мн-да-а…

Он спрятал флягу и пошевелил пернатыми плечами. Существо, дремавшее на «стене», отвалилось от неё и шмякнулось ему на спину, цепляясь крючковатыми лапами.

— Пол-литра за один присест… Надо будет вечером добавить.

…Участки Сфена Молний попадались всё чаще — вот и сейчас сааг-туул трусцой бежал по глинистой равнине, покрытой сухими руслами. Вдоль них из земли торчали многогранные выступы — «зародыши» деревьев-пирамид. Вдалеке поднимались выросты-шпили, и Гедимин то и дело слышал электрический треск. Что-то панцирное копошилось у «пирамидки», пытаясь прогрызть кору. Похоже, иногда это ему удавалось — вдоль сухого русла было много выеденных остовов, уже не подающих признаков жизни.

— Часто кормишь своих зверей, — выговаривал Вепуату Джархин. Оба дрессировщика «трилобитов» выбрались на броню с питомцами. Сааг-туул бежал не так уж быстро — взлетевший эшку-тэй успевал его догнать.

— Это не я часто. Это вы редко, — ворчал в ответ Вепуат.

… — А огнелюбок и здесь нет, — тяжело вздохнул разведчик, устраиваясь рядом с Гедимином. Тот сидел на «горбу» сааг-туула и сканировал окрестности. Зверь сторонился электрических деревьев, но чем дальше, тем больше их вокруг становилось. Рядом с самыми плотными рощицами уже появились столбы с костяными подвесками; присмотревшись, Гедимин различил и вбитые в кору трубки, и контейнеры для сбора сока.

— Здесь и в том году травы не было, — отозвался он. Ему было не по себе. С тех пор, как появились столбы-метки, Джагулы притихли. Все, кроме погонщиков, ушли под броню, да и те засели в приоткрытых «люках» и вздыбили шерсть. Урджен раздал им какие-то «цацки», покосился на сарматов, но к ним не подошёл.

Пейзаж сменился — караван выбрался к полуразрушенным скалам Сфена Камня. Вепуат покосился на сканер, мигнул и выпрямился во весь рост.

— Смотри, метки!

Костяные столбики торчали из осыпи. Они потемнели от жара, местами выкрошились, явно не раз выламывались из пазов, — но их снова ставили вертикально и вешали новые «цацки». «Три столба,» — машинально подсчитал Гедимин. «И во-он там ещё три. Это метки периметра. Интересно, что они огородили…»

Погонщик высунулся из ниши и огрел сааг-туула шестом. Панцирный зверь навряд ли что-то почувствовал, но затрещало громко — и сааг-туул замедлил шаг и нехотя развернулся.

— Мы обходим эти… участки, — заметил Вепуат. — Точно… ага, вот мы их проехали — и снова развернулись в ту же сторону!

Погонщик махнул шестом. Сааг-туул недовольно дёрнулся, но снова начал разворот. Впереди из осыпи торчали свежие, ещё не обугленные столбики.

— А их тут много, — Вепуат огляделся по сторонам. — Э-эй! Ваджег! А если насквозь проехать? Мы же ничего не поломаем и не возьмём!

Ваджег высунулся из «люка» и громко рявкнул.

— Урху! Где глаза⁈ Тут всё в разрыв-камнях!

Гедимин, мигнув, развернул сканирующий луч к ограде. «Камни со знаком разрыва… Уран и торий! Так и есть…»

Из камней, соединяя столбики-метки неровной чертой, торчали керамические плитки. Это был обожжённый ил с кучей бестолковых включений, и слеплены они были абы как, и края местами потрескались, не выдержав обжига. Но символ, выдавленный на каждой из них, был чётким и на разных плитках не различался — видимо, выдавливали одним штампом.

— Смотри-ка, — пробормотал Вепуат. — У кого-то тут свои рудники. Или прииски. Джегех! Это метки Хигов?

— Кому ещё тут быть⁈ — рявкнул Джегех. Ему явно было не по себе. Он то и дело косился на небо. Гедимин проследил за его взглядом, но ничего интересного не увидел.

…Сааг-туул остановился — и тут же сунул морду в ближайшие кусты. Среди них были электрические, но, похоже, молодые побеги ещё не накопили жгучего сока — зверь хрустел ими и только иногда вздрагивал и махал хвостом.

На панцирь выбрался Урджен. На его грудь, поверх накидки из перьев и бус, свисала маска-ракушка. Он вынес бубен и связку труб-раковин. Ещё двое кочевников вышли на броню с трещотками, один вынес костяной барабан. Гедимин покосился на весь этот набор и потянулся к наушникам. «Сейчас будет громко…»

— Что, подъезжаем? — оживился Вепуат. — Город рядом?

Гедимин огляделся по сторонам. Никаких следов поселения тут не было, только электрические деревья росли чаще. «Может, это искусственные посадки?» — задумался он. «Почему тогда такие кривые и неравномерные?»

— Зифта, — рыкнул Джагул. — Зифта рядом. Нас увидят.

Барабан загромыхал. Следом завыли ракушки. Гедимин прикрыл наушники и поднял сигма-сканер. «Зифта? Это такое здоровенное полое дерево. Вроде бы штука заметная. Надо смотреть…»

…Это был четвёртый по счёту разлом. Наушники уже закрыл и Вепуат, и даже Скафу было не по себе. Электрические рощи поредели. За живыми шпилями Гедимин разглядел пологий холм, а над ним — пару острых выростов. «Дерево мёртвое, а „антенны“ не отвалились,» — подумал он — и, взглянув на сканер, изумлённо мигнул. Башни-«антенны» только по форме напоминали живое растение. Они были вылеплены из тектона — снизу доверху, со всеми причудливыми полостями, козырьками и металлостоками. Из проёма выглянула знакомая узкая морда.

— Хиги, — Вепуат поднялся во весь рост и помахал двумя руками. Джагулы взвыли. С обеих башен в небо ушли трескучие молнии. «Нас видят,» — Гедимин потянулся за сфалтом. «Выстрелить в воздух, чтобы услышали…»

— Стой! — Вепуат ухватил его за обе руки. — Куда за сфалт⁈

— В небо, — Гедимин повёл плечом, указывая направление. — Так, для шума.

— Они же летают, — выдохнул Вепуат, пытаясь его усадить. — Нам за разломами ни кварка не видно! А если кого-то заденешь⁈

Гедимин, пожав плечами, вернул сфалт за спину. Молнии уже не трещали, да и Джагульский «оркестр» притих — только Урджен тихонько подвывал, дуя в ракушку. Гедимин смотрел на зифту во все глаза, но оттуда не спешили присылать делегацию — да и кочевники её не ждали, наоборот, подгоняли зверя к разлому.

— Пропускают, — Урджен опустил ракушку и довольно ухмыльнулся. — К вечеру доберёмся.

…Даже поздним вечером здесь было светлее, чем в Сфене Земли, — каждый наэлектризованный шпиль горел бледным огнём. Джагулы вынесли на броню пузыри-фонари и снова взялись за трубы и трещотки.

— Зифта? — Гедимин нехотя приподнялся с брони.

— Нет, это уже Хигесг, — отозвался Вепуат. — Ты иди, поспи. До утра всё равно ничего не начнётся.

Гедимин покосился на сканер — и сел, отгоняя дрёму. Среди электрических деревьев, в огороженной роще, пряталась каменная вышка. Она стояла на холме, над высохшим руслом; Гедимин посмотрел на соседний холм и увидел ещё одну, так же замаскированную деревьями. Её верхушка слабо светилась. «Пограничные посты с двух сторон от нашего пути,» — успел отметить сармат, прежде чем сааг-туул остановился и лёг.

— Летят! — Вепуат выпрямился. По воздуху, постепенно снижаясь, плыли мерцающие шестиугольники. Один за другим они складывали крылья и пикировали на загривок сааг-туула.

— Чужаки у ворот Хигесга? — вдоль хребта летучего ящера пробежал разряд. Существо скользнуло взглядом по Джагулам и повернуло голову к сарматам.

— Мы из народа Пламени, — отозвался Вепуат, принимая дружелюбный вид. Гедимин оглянулся на тихий треск, — кроме четвёрки, приземлившейся перед сарматами, в воздухе парили ещё шестеро.

— Нас знает Тик-Кифахси из Хигесга, — продолжал Вепуат; Хиги молча слушали и как будто принюхивались. — Мы пришли забрать своё — и позвать вас на торги в город Пламени. Скажи в Хигесге — здесь Урху и Геджер из Элидгена!

— Хетшер? — протрещал Хиг, глядя на Гедимина — вернее, на сфалт за его плечом. — Тот, кто режет скалы? Это не обман? Многие тут норовят надеть чужой облик…

Джагул-погонщик сердито зарычал. Хиги отозвались громким электрическим треском. Гедимин, пожав плечами, взял в руки сфалт и развернулся к пустому пятачку между деревьями.

— Глаза!

Он не знал, опасен ли для Хигов яркий свет плазмы, и как вообще устроено их зрение, — но предупредить было нужно. Взрезанная глина побагровела и задымилась. Глубокая наклонная борозда замкнулась, образовав круг. Гедимин, хмыкнув, пару раз рассёк его крест-накрест и выжег углубление. Теперь на запёкшейся глине чернел радиационный «трилистник».

— Хватит, — прошептал Вепуат, тронув сармата за локоть. Обернувшись, тот увидел, что все Хиги в воздухе — и только один парит так низко, что можно разглядеть его узкое туловище.

— Ждите утра, — из-за треска разрядов его слова еле-еле удалось разобрать. — Вам двоим откроют ворота.

28 день Воды, месяц Камня. Равнина, Сфен Молнии, город Хигесг

— Дальше — пешком, — Вепуат съехал по передней лапе сааг-туула и остановился, дожидаясь Гедимина. Уже посветлело достаточно, чтобы различить на глиняной корке отдельные трещины. Впереди, над «дорогой», петляющей меж электрических деревьев, парили Хиги.

— Зверь Хеллуг будет тут, — пообещал Урджен; он скалился и чуть прижимал уши, настороженно глядя то на летунов, то на каменные башни. — Почуешь ловушку — зови. Поможем пробиться.

…Хиги сопровождали их вчетвером. Один всё время кружил над плохоопознаваемой «дорогой», другой то и дело нырял в заросли, ещё двое сразу ушли за спину и время от времени чем-то шуршали. Гедимин хотел оглянуться, но Хиги сердито затрещали, а Вепуат сжал его запястье.

— Взрывчатые камни, — прошептал он по-сарматски. — Перед нами убирают, позади — ставят на место. Ваджег говорил — не любят, когда за этим следят. На то и минные поля, чтобы карты были не у всех…

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Хиги же ни с кем не воюют? Вот у Скогнов, Кьюссов и Сэта…

Вепуат фыркнул.

— Много ты обо всех них знаешь! Нас ведь всегда приглашали. А тут мы сами пришли.

Гедимин открыл было рот, но Вепуат уже шагнул в разлом — и, высунув руку, дёрнул его за собой. А там уже и Гедимин примолк и уставился на громадное дерево-холм и торчащие из него шпили.

Это было действительно дерево-холм, со всеми складками, порами и расслойкой коры, с сетью полостей под нависающими слоями, — вот только вылепленное целиком из пятнистого камня. Гедимин видел, где, «выпуская корни», врастают друг в друга отдельные сегменты, — Текк’ты, похоже, собирали строительный материал по всем окрестностям и не стали его перемешивать — лепили кусок на кусок, как пришлось. К основанию гиганта жались электрические деревья; их разделяли невысокие лепные оградки, раздробившие «сад» на множество ячеек. Над «холмом» стоял несмолкающий треск и стрёкот.

«Эту штуку вылепили по образцу живого дерева,» — Гедимин украдкой посмотрел на сигма-сканер. «Тут половину можно было сделать по-другому. Но — кто-то копировал дерево…»

Ступеней в коре не было — но с таким количеством складок и выступов они были и ни к чему. Из-под соседнего козырька высунулся Хиг, издал удивлённый треск и вылетел наружу. Он долго ещё висел над сарматами, в стороне от сопровождающих, пока кто-то из них его не отогнал.

— Смотри! — Вепуат сжал ладонь Гедимина. Впереди, над провалами в «макушке дерева», висели три живых дирижабля. Их растянули на тросах, не давая взлететь. Один вяло помахивал хвостом и жмурился. Двое замерли, плотно сомкнув все пластины. По их спинам сновали четверо Хигов, соскабливая что-то с панцирей.

— Тикс! — Вепуат широко ухмыльнулся и ускорил шаг. Гедимин чуть отстал. «Дирижабли» его не занимали. Куда труднее было понять назначение высоких тонких шпилей.

«Это не сторожевые вышки. На них негде сидеть,» — думал сармат, украдкой разворачивая «щупы» сигма-сканера. «Вылеплены из камня. Внутри тонкие трубки… сквозной канал, разделённый на ячейки… Вон тот шпиль был сломан, и верхушку сделали костяную. Она обуглена… да и все они тёмные и блестят. Хотя основания такие же, как стены города. Не термическое воздействие, что-то другое… И что там за символы?»

Угловатый орнамент повторялся на каждом шпиле. Где-то его выдавили в пластичном камне, где-то — вырезали в уже затвердевшем, но все значки были очень похожи друг на друга. «Знак… то есть — работающий знак,» — решил Гедимин, старательно запоминая изгибы орнамента. «Электричество тут какое-то странное… но всё-таки — эти штуки очень похожи на громоотводы.»

— Гедимин, ты куда? — Вепуат потянул зазевавшегося сармата за плечо. Тот быстро огляделся — и увидел, что на всех выступах вокруг них сидят Хиги. Большая часть держалась в стороне, но пара десятков заключила сарматов в плотное кольцо. Сверху спикировал ещё один и привстал на задних лапах, сложив передние в почтительном жесте.

— Уркку и Хетшер! Вы — гости дома Тик, — протрещал он. Вепуат дружелюбно ухмыльнулся.

— Тик-Кифахси! Давно ты у нас не был.

— Много работы! — Хиг указал на неподвижного туун-шу, растянутого на тросах. — Дом Тик поймал зверя…

Сбоку раздался громкий треск.

— Чего уставились? — один из Хигов поднялся на задние лапы и развернулся к зевакам. — Это дела дома Тик!

— И дела дома Ахсу, — протрещал другой, на другом краю кольца. — Больше ничьи!

— У домов Тик и Ахсу много работы, — сказал Тик-Кифахси, расправив и тут же свернув крылья. — Было собрано много молнии! Мы готовы прилететь, если нас позовут…

— Говори о зверях, Тик-Кифахси, — протрещал другой Хиг, вставая на задние лапы. — А торговля — дело Ахсу-Риккири. Что скажете, пришельцы из дома Пламени? Кто придёт к вам в день Земли? Что принесут на обмен?

Вепуат пожал плечами.

— Джагулы и Сэта придут — и, может, приедут Скогны. У народа Пламени есть вещи на обмен. Я сложу карту, и вы нас найдёте, — мы теперь недалеко от устья Эллура.

— Устье Эллура? — по шипам переговорщика пробежали искры. — Далеко ли от долин Кситту?

Ящеры переглянулись.

— Рядом с ними, — ухмыльнулся Вепуат. — Рядом с залежами церы. Так что — прилетайте. А мы пришли за нашим туун-шу.

Гедимин уже давно слышал нарастающее шипение и потрескивание. Теперь он поднял голову — и увидел, как «дирижабль» раскачивается на тросах и то втягивает, то стравливает воздух. Хиги метнулись во все стороны. Четверо спикировали зверю на спину. Вниз полетели отстёгнутые тросы. Существо развернулось боком, и Гедимин увидел его бортовой номер и ярко-зелёные буквы «ТИКС».

— Tza— a!

Чёрная разлапистая тень промелькнула над плечом. Вепуат, на лету складывая крылья, упал на панцирь туун-шу. Животное, ударив хвостом, промчалось над Гедимином и с громким свистом крутнулось на месте. К сармату свалились два «троса»-щупальца.

— Лезь быстрее! — нетерпеливо махал ему Вепуат. Его глаза светились. Хиги уже спрыгнули с брони и теперь парили рядом. Гедимин подтянулся на тросах и выполз на панцирную спину. Из-под пластин на него уставились круглые глаза.

— Отвык от твоего веса, — Вепуат похлопал зверя по головному щитку. — Спасибо, дом Тик!

— Дом Тик хорошо готовит таких зверей, — сдержанно отозвался кто-то из ящеров. — Но дом Ахсу ловит их лучше.

— Мы, из домов Тик и Ахсу, разделим плату, — быстро проговорил другой.

— Вы недавно поймали туун-шу? — Вепуат уговорил животное развернуться и повиснуть невдалеке от неподвижного «дирижабля». На его панцирь уже перебрались Хиги из разных кланов — Гедимин наконец разобрался в цветах родовых «цацек», хотя подозревал, что тут же их забудет.

— Мы высоко поднялись в день Жизни, — сказал ящер из рода Ахсу. — Выше всех, чтобы найти летучую стаю.

С другого края провала донёсся трескучий смешок. По хребту ящера пробежали искры.

— Мы отбили от стаи двух зверей… — продолжил он. На краю провала сверкнул разряд.

— Считай лучше, Рик! — засмеялись там. Ахсу-Риккири затрещал всеми шипами.

— Что ты лезешь в дела рода Ахсу⁈

Что-то спикировало на головной щиток Тикса и встряхнулось, разбрасывая искры.

— Зверь ещё совсем дикий, — вполголоса сказал Тик-Кифахси. Его узкая морда то и дело поворачивалась к провалу — на его краях спорил уже десяток Хигов. Туун-шу медленно огибал «дикого зверя» по широкой дуге и старался сделать её ещё шире. Неподвижное животное на него не реагировало.

— Дали бы ему воды, — сказал Вепуат, глядя на «дикаря» с сочувствием. — Что-то он совсем сжался.

— Рано, — отозвался Киф. Кто-то из тех, кто сидел на панцире «дикаря», постучал по головному щитку. Существо не отозвалось.

— Вы его что, вообще не кормите? — вскинулся Вепуат. — С тех пор, как поймали⁈ Он же голоден…

Ящеры на панцире переглянулись.

— Он толстый. Ещё и кормить — сорвётся и улетит.

— Рано, — повторил Киф, заглядывая зверю под брюхо. — Он и близко не голодный. И пока не проголодается, мы с ним не сладим.

Гедимин косился на Вепуата с нарастающим недоумением. «Тебе-то что до чужого зверья?»

— Воды-то могли бы дать, — буркнул сармат. — А его поймали просто так? Или покупатель уже есть?

— Это для Джеры, — ответил сидящий на панцире, и остальные зашелестели крыльями. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Для Кьюссов? Они там, значит, опомнились… А продайте нам! Мы хорошо заплатим.

Гедимин мигнул. Киф спрыгнул с панциря туун-шу и перелетел на «дикаря». Тот по-прежнему не подавал признаков жизни.

— Дом Тик обещал зверя Кьюссам, — протрещал Киф, и остальные согласно зашуршали. — Дом Тик держит слово. Не будет держать — кто будет иметь с ним дело⁈

Вепуат открыл было рот, но только пожал плечами.

— Ну, пусть так. Но если Кьюссы сами… нарушат слово — мы этого зверя выкупим.

…Он ещё трижды обернулся, пока туун-шу летел над каменным «деревом», и уже у разлома еле слышно что-то пробормотал. Гедимин недоумённо хмыкнул.

— На кой тебе вторая зверюга? С одной бы справиться. Филки им вообще управлять могут?

— Научатся, — вяло отозвался Вепуат. — Ты видел? У него же все крылья сожжены. Одни остовы.

Гедимин пожал плечами.

— От кровяного камня за день всё отрастёт.

— Отросло бы, — мрачно сказал Вепуат. — Но камня ему не дали. Понимаешь?

Он заглянул Гедимину в глаза. Тот мигнул.

— Ладно, — буркнул Вепуат, отворачиваясь. — Я думаю так и лететь всю дорогу. Ты со мной — или поедешь с Джагулами?

…«Палуба» мерно покачивалась. Где-то снаружи летел гигантский «трилобит» — Вепуат так и не слез с его спины. Гедимин сидел в «жилом отсеке» и задумчиво разглядывал чертёж — каменный шпиль в разрезе.

«Внутренние трубки — из рэссены. И тонкой работы… то есть — явно не Хиги делали. Не с их руками. Тонкие длинные трубки, выход наружу, патрубок снизу… Часть вентиляции? Но зачем такая длина? И трубки… не очень понятно, что они делают. Фильтров в них нет…»

Гедимин добавил на чертёж угловатый орнамент и досадливо хмыкнул. «Вот про эти штуки надо было спросить — а не про дурацких зверей! Ладно Вепуат, — я-то чего сидел и молчал⁈»

Он осторожно сложил листок, убрал в карман и растянулся на подстилках, глядя на кривой «потолок». «Эти штуки… Их ведь можно воспроизвести. Рэссена у меня есть. Текк’там надоело копать — будет чем их отвлечь. Поставлю одну такую на холм — и посмотрим, что будет.»

29 день Камня, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли — долина Элид, ИЭС «Элидген»

Сам толчок Гедимин не заметил, — как и сааг-туул, даже не замедливший шаг; только по обеим сторонам ущелья зашуршали, осыпаясь, камешки, да деревья-валуны, как по команде, втянули все листья. Стайка мелких хвостатых «лепёшек», лишившись укрытия, заметалась над «дорогой». «Трилобиты» Вепуата, сорвавшись со стойки, помчались следом. Последним в кусты спикировал Скаф — и вспугнутые им «лепёшки» снова замельтешили в воздухе. Вепуат проводил зверьков благодушным взглядом. Над спиной сааг-туула, привязанный на четыре троса, парил туун-шу — и не обращал внимания вообще ни на что.

Снова зашуршали камешки. Кончики листьев, высунувшиеся было из пор, втянулись обратно.

— Потряхивает, — рассеянно заметил Вепуат. — Как думаешь, раскачает на серьёзную тряску?

Не то чтобы Гедимин досконально помнил дорогу без сверки с «картой» — но в этот раз Джагулы упорно придерживались Сфена Земли и старались не заходить в Сфен Камня. «Что-то чуют,» — думал сармат; на тряской спине сааг-туула он с трудом отличал подземный толчок от очередного переваливания с «борта» на «борт» или захода на поворот. «Или даже знают.»

— Непохоже, — ответил он, прислушиваясь к ощущениям. Трясти «палубу» стало сильнее, вот только растения даже не думали втягивать листья, — в этот раз землетрясение было ни при чём.

…Кузнечный отсек всё-таки забрызгало плазмой. Гедимин отложил остывающие трубки (сам металл уже потемнел, только сварные швы ещё светились, медленно багровея) и угрюмо сощурился на почерневшие чешуи. Зацепило и «палубу», и «переборку», — всё-таки «отсек» был тесен для манёвров со сфалтом. Гедимин поддел чешуйку когтем — обугленный край откололся, но середина держалась крепко. Внизу, на следующем слое, тоже темнела обгоревшая органика — но жар ушёл недалеко, «задержавшись» в воздушных полостях. «Не надо было браться за сварку на ходу,» — Гедимин отбил прогоревшие кромки и спрятал «отходы» в карман. «Да и за ковку тоже.»

На готовые трубки смотреть было неприятно — как сармат ни старался расковать довольно твёрдый металл в тонкий лист на качающейся «палубе», о равномерной толщине не шло и речи. «По местным-то меркам ровно…» — Гедимин покосился на готовую деталь и поморщился. «Ладно. В Хигесге эти каналы тоже сплошь косые. Может, оно так и должно быть.»

— Ты бы осторожнее на ходу, — Вепуат кивнул на оплавленные щитки на руках сармата. Сам он всё так же сидел на спине сааг-туула, даже не придерживаясь когтями, и следил за полётами «трилобитов». Зверьки ещё носились вдоль обрыва, выгоняя дичь из зарослей, но уже с ленцой — и почти все хвостатые «лепёшки» уходили нетронутыми.

— Ну, а ты что сидишь? — Вепуат встряхнулся. Чёрные перья затрещали, но живая обшивка не двинулась с места.

— Кормил? — лениво спросил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.

— Нет. Думал, расшевелится…

Вдалеке с грохотом прокатился валун. Листья, на лету сворачиваясь в трубки, исчезли в пазах. Вспугнутые «лепёшки» промчались мимо сарматов, едва их не зацепив. Одна отрикошетила от плеча Вепуата и шмякнулась на «палубу».

Гедимин даже и мигнуть не успел. В ту же долю секунды «лепёшка» исчезла под ворохом чёрных перьев. Обшивка, всей массой упавшая с Вепуата, приподнялась на «крыльях» и шумно булькнула. Высунутый хоботок качался из стороны в сторону. Мимо промчалась ещё пара «лепёшек» — и зверёк, подпрыгнув, с чавканьем втянул воздух. Хоботок на долю секунды раздуло.

— Zaa atesieq! — Вепуат вскинул руку в жесте превосходства. Зверёк, не обратив на него внимания, снова прыгнул. Сцапал он кого или нет, Гедимин не заметил — только и успел поймать его в пузырь защитного поля. «Трилобит» скатился по броне на полтора метра вниз и яростно трепыхался, пытаясь перевернуться. Вепуат, охнув, прыгнул за ним.

— Поймал! — сообщил он с нижнего уступа, взваливая «охотника» на плечи. «Трилобит» ёрзал и сердито трещал перьями.

— Три рыбины поймал! — Вепуат щёлкнул существо по головному сегменту. Оно уже выпустило брюшные крючья и кое-как устроилось наплечах сармата. Крылья у него по-прежнему были куцыми, но Гедимин видел утолщения у их оснований — мощные мышечные тяжи. Существо, не втягивая хоботок, вертело «головой», что-то высматривая. На стойку рядом с ним спикировал Скаф и заворочался, поднимая перья. Из-под оперения «трилобитов» полезли глаза.

— Ну всё, теперь будет жить, — Вепуат расплылся в нелепой ухмылке. — Всё там, внутри, сформировано.

«Ещё один гадящий скафандр?» — Гедимин едва заметно поморщился. Вепуату, впрочем, было не до него — он смотрел только на зверьков. На его оголённую золотистую перчатку один за другим опускались мелкие «трилобиты».

— Цап, — сказал он, не оборачиваясь. — Я назову его «Цап».

…В кузнице выкованные трубки помещались; вытаскивая их по узким извилистым ходам, Гедимин не раз пожалел, что раньше времени соединил некрупные сегменты. Голос Вепуата доносился снаружи — сармат спорил с Айзеком.

— Завтра — день Земли, — командир чуть повысил голос. — И вы оба нужны на базе.

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Айзек! Вы этих торгов уже провели немеряно сколько. Из нас с Гедимином торговцы так себе. Лучше, вон, Зензо попроси. Или Викентиса.

Гедимин выбрался наружу, волоча за собой звенящие трубки.

— Я вниз, работать, — буркнул он, глядя на массивный силуэт за спиной Вепуата. Туун-шу спустился к самой земле и, похоже, дремал. «Надо бы построить ему причал,» — подумал сармат. «С нормальной посадочной площадкой. Или какой-то ангар для него доработать?»

30 день Земли, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня — Сфен Земли, окрестности Эллура

«Чужак!»

Гедимин вскочил с матраса, ошалело мигая. В голове звенело. По рёбрам протянулась полоса фантомного ожога.

«Чужак!!»

— Где? — Гедимин рывком забросил плазморез на плечо. Горячее, но уже не раскалённое щупальце хлестнуло по коже — от левого бока к правому и насквозь через грудную клетку. Вдалеке забулькала «гражданская сирена».

Когда Гедимин добрался до лестницы, щупальца хранителя почти остыли, но ещё нервно вздрагивали.

— И что ему давать? Флоний? — услышал сармат растерянный голос филка-медика. На лестничной площадке виднелось пятно белого света. Оно вяло зашевелилось и стало чуть тусклее.

— Не надо снадобий, — пробормотал Хассинельг. Он сидел на площадке, одной рукой цепляясь за посох, другой — придерживая голову. Его глаза смотрели в разные стороны.

— Хассек? — на площадку вылетел взъерошенный Вепуат, цепляясь перьями за стены. Он навис над стражем с сигма-сканером и пресёк его попытки подняться.

— Сиди! А лучше бы тебе лечь. Ментальный удар, Айзек. Крепко его приложило…

— Чепуха, — пробормотал Хассинельг, потирая голову. Гедимин досадливо сощурился.

— Ты что, телепортировался прямо сюда?

— Я… что? — страж кое-как сфокусировал взгляд на сармате. — Я сейчас… не очень понятлив.

Вепуат фыркнул.

— Гедимин, помоги-ка его отнести в медотсек. «Элидген» шарахнул по нему со всей дури. Оно и правильно — тут его территория… Ты бы хоть постучался!

Гедимин наклонился за существом, но оно с неожиданной прытью поднялось на ноги и отступило вверх по лестнице. За посох оно ещё цеплялось и изредка встряхивало головой, но взгляд прояснился.

— Я не ранен. Да-а… Не стоило так ломиться в дом Пламени, — он потёр висок. — Оно в своих стенах совсем уже освоилось.

Гедимин незаметно отодвинулся к стене. Ему было неловко.

— «Элидген», — прошептал он, тронув висок. — Зачем лупить-то со всей силы? Ты же знаешь Хассинельга…

«Чу-ужа-ак,» — прогудело внутри черепа, но уже менее уверенно. Хассинельг, будто что-то услышав, дотронулся пальцами до лба.

— Моё почтение могучему Пламени, — сказал он и смущённо ухмыльнулся. — В другой раз буду осторожнее.

Вепуат смерил его пристальным взглядом и пожал плечами.

— Ничего не болит? Не жжётся? Ты не прыгай раньше времени. Посиди тут спокойно. У Уттунри была какая-то еда…

Страж махнул посохом.

— Едой со мной поделятся. Впереди три города, — он наклонил голову набок и заглянул Гедимину в глаза. — Что с торгами дня Земли? Возню Джагулов я слышал. А весов и прозрачного дома не нашёл.

— Сегодня собираемся в каменном доме, — отозвался Айзек, пока Гедимин мигал. — Сэта и Джагулы готовы, насчёт Хигов — сказать трудно.

— Хвала богам! — страж широко ухмыльнулся и щёлкнул хвостовой клешнёй. — В Тоготе будут рады. И в Синви и Сэви тоже.

— Стой! — Айзек поймал сверкнувший посох. Дозиметры запищали. Страж, не успевший раствориться в воздухе, удивлённо махнул хвостом.

— Эллурцы тоже собирались, — Айзек отдёрнул руку. — Четыре города — это много, но рассвет ещё не скоро — ты сильно не торопись…

— Эллурцы поедут сами, — отмахнулся страж. — Я им говорил. Ну да им близко — доберу…

Не успев договорить, он исчез — только Гедимину померещилось, что световое пятно от посоха задержалось на пару миллисекунд.

— Отчаянное существо, — пробормотал Айзек, оглядываясь на Гедимина. — Как там «Элидген»? Успокоился?

Гедимин прислушался к ощущениям. Волокнистые щупальца незаметно отпустили его висок и плечи и растаяли вместе с болью от фантомных ожогов. Гедимин мысленно окликнул реактор — в лицо подуло теплом, но этим всё и кончилось.

— Похоже, расстроился. А он бдительный…

У стены зашевелился забытый всеми Гварза.

— Инцидент исчерпан? — недовольно спросил он. — Ну и всё. Что, работы ни у кого нет?

…Гедимин поставил миниатюрную каменную «иглу» в углубление крыши. Она была сложена из двух частей, и сармат снова скрепил их. «Надеюсь, он понял, что там полости,» — он с тревогой следил за Текк’том, разминающим камень. «Если такие штуки сделали для Хигесга, то и здесь должны бы справиться…»

Гости из Хигесга устроились на крыше пустого барака. Внутрь заходить почему-то не стали — повесили тючки с товарами на складчатый скат и сами сели сверху. Барак непрерывно пищал и потрескивал, на другой окраине то вспыхивал, то тускнел красный свет, похрустывал гравий, и доносилось ворчание. Гедимину было не по себе. «Отвык я от таких мероприятий…» — он посмотрел на соседнюю крышу и мигнул — на скате сидел Хиг и рассматривал каменный макет.

— Кто сделал этот уловитель молний? — спросил он. Гедимин мигнул.

— Эта… конструкция улавливает молнии? — переспросил он. «Всё-таки громоотвод⁈ Но почему тогда в первом эксперименте…»

— Определённо. Тут даже знак нанесён, — Хиг тронул макет когтем. — Чья работа? Мы, дом Ахсу, поговорили бы о цене…

…Макет пока остался у Гедимина — Текк’т быстро устал от тонкой работы, уполз рыть могильник, но обещал завтра найти «мастера» поискуснее. То, что он успел вылепить, напоминало раскованную, но не склёпанную конусовидную насадку — края каменного конуса изогнулись навстречу друг другу, но так и затвердели, не соединившись. Хиги перелетели на крышу бывшего горячего цеха. Теперь пищало, потрескивало и изредка шипело в этом ангаре — торговцы перебирались вместе с товарами ближе к весам.

— Начинаем или ждём Эллур? — громко спросил, выглянув из «цеха», Гварза. Айзек повернулся к нему, но ответить не успел — верхушка сторожевой башни ярко сверкнула.

— Вижу речных карликов!

…Караван из двух повозок подползал к холму, грохоча барабанами. Сквозь костяной треск прорывался пронзительный визг дудок. Джагулы, спокойно сидевшие у стены «цеха», поднялись и недобро ощерились. Вепуат, кивнув на них Гедимину, встал между ними и обрывом. Из ангара вышел Хассинельг, помахал посохом со скалы, — внизу притихли.

С музыкой или без неё, — тягловые звери знали только один темп движения. Эллурский караван медленно всполз по тропе, развернулся вдоль стены «караулки» и там остановился. К повозке подошёл Вепуат — и Гедимин увидел, как Скогны переглядываются и шевелят вибриссами. Они выглядели удивлёнными.

— Доехали! Вот хорошо, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Тут уже заждались. Как вы перебрались через заросшие ручьи? Там где-то есть тропа пошире?

Скогн дёрнул ухом и наклонил голову набок, озадаченно глядя на сармата.

— Ты же сам встретил нас на обычной тропе! Ты и Дим-мин, жрец Пламени. Мы и ждали, пока вы благословите товар.

Гедимин вздрогнул всем телом и шагнул к повозке.

— Нас там не было. Товар? Кто-то трогал ваш груз?

Скогны, прижав уши, шарахнулись прочь от повозок. Гедимин, рывком прижав к шлему височные пластины, вскинул сигма-сканер. «Мешочки и корзины. В корзинах грибы. Мешочки… немного фонят, но внутри… это же обычный гравий! Кроме вон той радиоактивной плитки…»

Он поддел когтем завязки. Гравий и на вид, и на ощупь был точно таким же, как тот, что валялся под ногами. «Два мешочка… Не гравий же сюда тащили из Эллура?»

На плитке, слепленной из речного ила, темнели выдавленные значки.

— Что здесь? — сармат показал обломок Скогнам. Те смотрели на него, прижав уши и округлив глаза.

Хассинельг пронзительно взвизгнул. Он уже стоял у Гедимина за плечом, и от его посоха расходился пульсирующий свет. Скогны затрясли головами, уставились на развязанный мешок и заверещали. «Шлем!» — Гедимин, досадливо щурясь, потянулся к виску. Посох стража ударил его по запястью, но сармат этого почти не заметил. Его рука, сжимающая кусок «керамики», стремительно покрывалась инеем.

— Брось! — Хассек наконец поддел плитку посохом и выдернул из пальцев сармата. Обломок подлетел в пучке белого света — и взорвался мелкими ледяными осколками. Пару секунд облако льда пульсировало, пытаясь вырваться из светового потока — и закапало под ноги обычной водой.

За спиной громко зашипело. Гедимин оглянулся — и увидел стену защитного поля, за ней — Сэта, окутанных красным пламенем, и встревоженного Айзека. Гварза отстал от него на долю секунды.

— Райвиги, мать моя колба! — Вепуат с треском приложил ладонь к лицевому щитку. Гедимин покосился на оттаивающее запястье. Боли он не чувствовал, пальцы работали. «Какая-то мина замедленного срабатывания… Или она отреагировала не на меня?»

Он наконец поднял височные пластины, но верещание Скогнов не стало более понятным. Карлики снова вскочили на повозки и уставились на развязанные мешочки. Кто-то растерянно перебирал гравий, другие копались в бочонках с грибами. Хассинельг обходил волокуши, простукивая их навершием посоха. Оно коротко вспыхивало, но, похоже, «детектор» не срабатывал.

— Это вот так Райвиги держат слово? — Вепуат скрипнул зубами. — Так они нам не вредят⁈

— Они не нам вредили, — Айзек придержал его за плечо. — Товар был не наш и не для нас. Мина… это стихия Льда — и, похоже…

Он оглянулся на жреца Сэта. Тот провёл пальцем по багровым пятнам вдоль шеи.

— Мастер Хеттийиррн держал эту вещь в руке, и она его не видела. Она ждала нас. Кьюссы!

Он издал гневное шипение. Скогны, побросав грибы и камешки, нырнули за повозку. Хассинельг поспешно шагнул к ним.

— Все видели, что и мы, и Скогны тут ни при чём, — сказал помрачневший Айзек. — И хотя пропавшего товара жаль… Вепуат! Тебе-то что неймётся⁈

— Надо лететь, — Вепуат на долю секунды стиснул зубы. — Туда, где они встретили… «нас». Может, найдём следы…

Айзек резко качнул головой.

— Какие следы⁈ Девять из десяти, что это были Кьюссы. Не пешком же они пришли! Разницу между скоростью волокуши и дирижабля понимаешь?

Он повернулся к Скогнам.

— Вас обманули, использовав наш облик. Это роняет тень на город Пламени. Вот термочаша — это покроет ваши убытки. И, если в грибах не нашлось ловушек…

— Не нашлось, — быстро подтвердил страж. — Но вот что странно — их даже не ели!

Скогны переглянулись.

— Кьюссы, — с мрачной уверенностью сказал карлик с самыми высокими плавниками на шапке. — Рядом был Райвиг — но у повозки стояли Кьюссы. Райвиг хоть один гриб да взял бы.

Гедимин не удержался от нелепой ухмылки. Вепуат укоризненно ткнул его в бок.

— Можете выставить грибы на торг, — договорил наконец Айзек. — Сэта видели, что вы не хотели им зла.

— Вам повезло, что мастер Хеттийиррн нашёл ту вещь первым, — недобро оскалился жрец. — И что мы сейчас в городе Пламени. Пусть торг начнётся мирно!

Он сложил руки на груди и отошёл в сторону.

…Торг прошёл мирно. Теперь, два часа спустя, Хиги готовились к отлёту, Джагулы за ангаром торопливо жевали наркотические ягоды, довольные Скогны собрались кружком и ждали, когда к ним подойдёт Хассинельг. Только эллурцы, угрюмо прижав уши, толпились у повозок и бесконечно проверяли то упряжь, то поклажу.

— Мы с Гедимином их проводим, — сказал Вепуат, оглянувшись на караван. — М-да-а… Будешь тут на всех кидаться!

— Когда пойдёте — смотрите глазами Ку-унну, — вполголоса предупредил Хассинельг. Посох в его руке то вспыхивал, то угасал, внутри навершия что-то колыхалось.

— Если Кьюссы разведали тропу — впору искать новую, — мрачно добавил страж.

— И всё-таки они сдержали слово, — пробормотал Айзек, переглядываясь с Гварзой. — Ни нам, ни городу навредить не посмели. Слишком мы расслабились в этом месяце… Интересно, какой из Кьюсских городов снова отличился? Куда идти за компенсацией?

Гварза сдержанно хмыкнул.

— Скогны даже не опознали в них Кьюссов! Думаешь, кто-то скажет, что там за город?

— Чтобы сделать ту вещь, взяли эллурский ил, — вмешался Хассинельг; он смотрел в навершие посоха и едва заметно щерился. — Ахгет и Ларрат стоят у Эллура. Но Райвигов легче найти, если ты из Ахгета. А где они, там и лёд.

Сарматы переглянулись.

— Хм… Предположим, — Айзек нехотя кивнул. — Ил Эллура сильно отличается от других илов и глин? Жаль, не осталось образца…

Страж уткнулся взглядом в гравий.

— Посвящённое Льду становится льдом. Это было цветом, как ил Эллура. Вот что я видел. И Дим-мин тоже.

Взгляды сошлись на Гедимине. Тот недовольно сощурился. «Кьюссы…» — пульсировало в мозгу с тех пор, как обледеневший осколок взорвался в воздухе. «Да чем мы им снова мешаем⁈»

— Я видел такие черепки на Эллуре, — нехотя сказал он. — Но я мало знаю о реках Равнины.

Гварза подавил раздражённый вздох.

— Мало доказательств для отправки карательной экспедиции… Хотя — будь у «Элидгена» орбитальный крейсер…

— Спокойно! — Айзек положил руку ему на плечо. — Для начала — обследуем окрестности… на предмет сюрпризов. Вепуат, Гедимин, проводите гостей до Эллура. Смотреть в оба!

…Длинные ровные куэсты сменились изломанными, расколотыми поперёк слоёв — или просто разбитыми на продолговатые обломки и сваленными в груду. Ещё одна смена пейзажа — и Гедимин увидел острые скалы Сфена Камня. Острыми они оставались недолго — пара сотен метров по широкому ущелью, и «стены» вдоль «дороги» сгладились и осели. «Водная эрозия,» — Гедимин посмотрел под ноги и увидел, что обломки камня впечатаны в твёрдый ил. На свету он чуть отливал фиолетовым.

— Вот здесь, — командир Скогнов указал на бесформенную глыбу. — Тут они стояли, когда заговорили с нами. А тут вот шёл первый зверь.

Вепуат крутнулся вокруг своей оси, держа у лица «телескоп». Гедимин огляделся по сторонам. Ни острые каменные обломки, ни затвердевший ил не сохранили следов. «Да чем они могли наследить? Это ж не крейсер, не бронеход…» — сармат досадливо сощурился, но поисков не прекратил. «Если прилетели на туун-шу — где они могли незаметно его привязать?.. А, что я несу… Он спокойно мог висеть в воздухе. И забрать диверсантов, когда Скогны уедут.»

Он покосился на небо. Никаких «дирижаблей» там, разумеется, не было.

…Стены города Скогнов тоже были фиолетовыми. Гедимин издалека пытался прикинуть, на каком каркасе они держатся, и сколько слоёв ила было вылито сверху. Трещины замазывали, но потёки никто не выравнивал — так и свисали, как застыли. За стеной торчала пятнистая серо-жёлтая вышка из лепного камня.

— Дальше мы дойдём, — командир Скогнов изобразил почтительный жест. — Пусть народ Пламени не держит на нас зла. Но как мы теперь можем кому-то верить на слово?

— На слово и не надо, — сказал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Испытывайте нас, как умеете. А мы сделаем для вас глаза Ку-унну. Они видят сквозь наваждение. Гедимин, это ведь можно?

Сармат пожал плечами.

— Могу даже собрать очки из пары линз. До сих пор маскировку Райвигов они распознавали.

…Ипроновая игла оставляла на стекляшке тонкий след. Гедимин смотрел на него и морщился. Он помнил, что этому изделию не нужна идеальная шлифовка, да и увеличение, в общем-то, не нужно, — только возможность видеть сквозь «фонящую» маскировку… «У Скогнов и так хорошее зрение. Тут главное — не сделать хуже,» — он прочертил по стеклу ещё один надрез.

— Не спишь? — Айзек заглянул в мастерскую. — «Телескоп» у тебя? Пока заберу. Вокруг холма всё чисто, но что между нами и порталом — никто не знает.

— Бери, — отозвался Гедимин и досадливо поморщился. — А я думал, они в прошлом году унялись…

Айзек невесело ухмыльнулся.

31 день Лучей, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Воды, река Эллур — пустыня, граница со Сфеном Лучей

Длинные полосы ряби тянулись глубоко под землёй, осторожно огибая станцию. От реактора сквозь скалу расходилась встречная рябь — существа «общались». Гедимин тронул висок, но ничего не почувствовал — в этот «разговор» его не позвали.

— Куда они ползут такой толпой? — спросил в пространство Вепуат. Он, не дожидаясь, когда остынет варево Уттунри, набивал кусками и жижей длинный промасленный мешок. Ёмкость уже раз десять жевали и выплёвывали, она покрылась царапинами, но почему-то до сих пор не лопнула. «Надо бы наловить червей,» — подумал Гедимин, рассеянно глядя на упаковку «комбикорма». «Они никому не нужны. Пусть бы Текк’ты их и ели. А то — отбираем припасы у Джагулов…»

Полосы ряби остановились у незаконченной подземной полости — будущего могильника. Гедимин смотрел, как они движутся вдоль туннеля и расползаются от него прочь, и сердито щурился. «Опять им надоело копать… А нет, двое остались.»

— Ты так всех разгонишь, — заметил Вепуат. Он с мешком на плече стоял над Гедимином и заглядывал в экран. Сармат хмыкнул.

— Чем? Работы куча. Они сами не хотят…

— Сам же знаешь — копать им быстро надоедает, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — А мне вот нужен ангар. Точнее — Тиксу. Ангар для Тикса. Скоро плохие дни — а ему ни взлететь, ни спрятаться.

Гедимин мигнул.

— Ангар? Туун-шу никто не держит в ангарах. Тебе же Киф говорил…

Вепуат дёрнул свободным плечом.

— Да откуда у Кифа ангар подходящего размера⁈ Гедимин, у нас получится воткнуть на холм ещё один? Камней ведь вокруг полно…

Гедимин задумчиво посмотрел на стену. В мозгу уже достраивался чертёж — складчатые термоизолирующие стены, высокие своды, посадочные платформы…

— Тут есть лишний ангар, — сказал он, нашаривая в кармане чистый листок. — Попробуем его растянуть.

…Текк’ты прицелились удачно. Длинное здание скользнуло на гравий, прошло в проём меж двумя другими и медленно поползло дальше, к «южному» краю плато. Земля шла волнами. Следом за перетащенным ангаром уже катились валуны, кое-как слепленные вместе, — отходы от строительства могильника. Гедимин следил за ними и высчитывал итоговый объём.

— А обязательно для этого ломать готовое здание? — возмущённый голос Гварзы был еле слышен сквозь грохот. Ещё тише была настойчивая речь Вепуата — разведчик насел на Айзека, и теперь на него фыркали с двух сторон. Гедимин хотел бы обернуться, но на «юге» Текк’ты втроём тянули ангар за крышу. Четвёртый придерживал его, мешая оторваться от земли. Каменные складки растягивались, как резиновые.

— Вы двое, что, их языка не знаете? — Вепуат повысил голос. — Чего всё «Гедимин» да «Гедимин»⁈ Чертёж, вон, у меня. Держи — и командуй! Это тебе не филков гонять…

«Чертёж?» — сармат всё-таки обернулся. Трое в чёрной броне пристально смотрели на него. Вепуат радостно ухмыльнулся и поманил его к себе.

— Я им говорю — Текк’ты ведь знают, как строить. Ничего там сложного нет. Это ж не реактор! Ничего не будет, если мы отлучимся на пару дней. Тридцать третьего тут опять начнётся…

Он указал на небо и выразительно поморщился. Айзек и Гварза переглянулись.

— Но мы так долго не задержимся. Разведаем вдоль русла — и назад. Туун-шу за сутки может далеко улететь!

— Если не заблудится, — вставил слово Айзек. Вепуат возмущённо фыркнул.

— Как он заблудится у здоровенной реки? Течёт-то она в одну сторону. А выберемся к устью — наткнёмся либо на Шеш, либо на сам Эллур. Там дорогу покажут.

— Что ты с ними говоришь? — Гварза скривился. — Это же Кет и Хепри.

Айзек тяжело вздохнул.

— Гедимин! Ирренций голыми руками не трогать. Все образцы — в радиозащитные контейнеры! И… — он дотронулся до височных пластин. — В фонящих областях — беречь мозги!

…Четверо «трилобитов» нехотя устроились на плечах Джархина. Они ещё долго трещали и булькали из лабиринта «жилых» отсеков. Вепуат проводил их взглядом и еле слышно вздохнул.

— За ними нужен присмотр, — он пошевелил плечами, расправляя двенадцать пар крыльев. — Жаль, Джархин не берётся натаскивать Скафа. Я бы его оставил — Цапу нужны плотные тренировки. А они друг на друга вечно отвлекаются.

Гедимин слушал его вполуха. Он думал о радиоактивной реке. «Вдоль русла… Если тут, на Равнине, у рек по одному руслу. И если их течение не завязывается узлом…»

…Сверху вода казалась скорее чёрной, чем фиолетовой. Стаи светящихся жуков шныряли на мелководье — и что-то более крупное скользило на глубине. Рассмотреть его сарматам не дали — вода задрожала, и в небо, едва не достав «дирижабль», ударил мощный гейзер. Гедимин всадил когти в «палубу» — Тикс рванул вертикально вверх и не останавливался метров пятьсот. Река, скрытая дымкой, превратилась в извилистый пучок чёрных лент.

— М-да, Селасси нынче нервные, — пробормотал Вепуат. Он поймал «телескоп», повисший на тросе с присосками, и снова принялся разглядывать округу. Гедимин покосился на дозиметр. «На такой высоте не разберёшь, что фонит. Да ещё сегодня день Лучей…»

…Через пару часов сарматы рискнули снизиться. Пучок лент наконец соединился в одну широкую полосу, россыпь островков поредела и сошла на нет. В «телескоп» Гедимин видел широкие отмели, размытые берега, мелкие притоки, окружённые зарослями.

— А фон-то подрос, — вполголоса заметил Вепуат. — К чему-то мы приближаемся…

— Вон тот ручей? — Гедимин опустил руку с дозиметром. Стрелка-указатель лениво качнулась.

— Я бы проверил. Снизимся?

Тикс нехотя шевельнул хвостом, сбавляя высоту и разворачиваясь к отмели. Пейзаж под его крыльями сменился мгновенно и неожиданно. В ту же секунду Гедимин повис на когтях, а в его спину что-то вцепилось. В наушниках засвистело, по панцирю застучало, затем кто-то издал скрежечущий вопль — и «груз» отцепился вместе с пластиной обшивки. Туун-шу вырвался в чистое небо где-то над Эллуром и забил хвостом, набирая высоту. Снизу, чуть с запозданием, ударил гейзер.

— Цел? — Вепуат потрогал спину Гедимина и покачал головой. — Две пластины сорвало, одна треснула. У той твари, похоже, был клюв.

— Не успел рассмотреть? — Гедимин ощупал повреждённую обшивку и досадливо поморщился. Подозрительный ручей исчез, как не было. «А снизу за нами следят Селасси,» — думал сармат, глядя на чёрную воду. «Или даже следуют. Вот их бы спросить, где там что фонит…»

…У Эллура было много притоков — и здесь, в среднем течении, уже трудно было понять, где они, а где сама река. В «телескоп» Гедимин видел бесконечные отмели и запутанную сетку течений. Стрелка дозиметра снова качнулась над размытыми островками.

— Дальше не видно, — сармат опустил «подзорную трубу». Туун-шу висел в воздухе, раздув бока и помахивая боковыми плавниками. Из-под панциря доносился недовольный клёкот.

— Да куда вас несёт⁈ — Вепуат двумя руками вцепился в шлейки. Оба «трилобита» куда-то рвались — и туун-шу, похоже, был с ними согласен.

— Посмотрим, что справа, — Гедимин прикрыл животных защитным полем. — Тут очень широкая отмель.

— Главное — реку не потерять, — пробормотал Вепуат, щёлкая по броне. Тикс ударил хвостом, нехотя разворачиваясь.

…Два разлома — и вода исчезла. «Дирижабль» снизился до полусотни метров. Слева от него по растрескавшейся глине плыла длинная густая тень. «Центр Равнины — справа,» — машинально прикинул Гедимин. «И мы от него очень далеко. Похоже, Эллур течёт по дуге, к центру не приближаясь…»

Кое-где из чёрной глины торчали складчатые остовы — то, что было растениями. Деревья-валуны, «обелиски», «холмы», — их верхушки просели внутрь, кору местами раскололо, и она зубцами высовывалась из расщелин. Почву прорезали частые глубокие трещины. Внизу лежали многометровые пласты ила, постепенно превращающиеся в пыль. Из неё, прорастая сквозь расщелины, выглядывали «бутоны» кристаллоидов.

— А теплеет, — пробормотал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — И… Гедимин! Внизу!

Под илом, в слое потрескавшегося грунта, вяло колыхались клубки белесой ряби. Огнистые черви шевелили челюстями, что-то поглощая. Оно было вязким, но ещё не затвердевшим, — какие-то глубокие пласты более жидкого ила…

— Ну да, битума тут нет… — пробормотал Вепуат. — Разлом!

Можно было и не предупреждать — даже пейзаж не сменился. Тут когда-то была широкая речная излучина, её дно накопило много метров ила. Сейчас пустыня тёмной глины тянулась далеко на «восток». Здесь зубцы-осколки мелких деревьев сменились редкими кратерами, оставшимися от гигантов, а из глины начали проступать серые и чёрные камни. Тень «дирижабля» не отклонялась в сторону — сарматы летели прямо на «восток».

Что-то сверкнуло в этой густой тени — очередной «бутон» кристаллоида, вылезший из глины. Гедимин рассеянно посмотрел на него — и мигнул.

— Светится!

Он огляделся, высматривая крупные камни. В тени одного из них тускло горел кристаллоид. Сармат посмотрел на него, сверился с дозиметром и рывком сдёрнул с плеча сфалт.

— Разгоняем червей — и вниз. Надо взять образцы.

Сухой ил захрустел под ногами, раскалываясь на плитки и мелкую пыль. Гедимин свёл на осколке «щупы» дозиметра, обернул образец защитным полем — и едва заметно сощурился. «Ирренций. И продукты распада. И… эта субстанция могла бы быть золотой глиной. Если бы не ирренций и гора лишней органики.»

— Сюда! — Вепуат, обернув броню защитным полем и согнав со спины «трилобитов», склонился над тёмно-серым камнем. Теперь уже и Гедимин видел, как к обломку отклоняется стрелка под экраном дозиметра, и как на поверхности блестят мельчайшие серые вкрапления. «А вот и Сфен Лучей…»

…Тикс очень не хотел снижаться. В конце концов Вепуат махнул рукой, и сарматы поволокли его за тросы. Он висел в тридцати метрах над землёй, размеренно нагнетая и стравливая воздух. С его лап свисали два «трилобита». Их глаза вылезли из-под перьев, и Гедимину мерещился их пристальный взгляд.

— Сфен Лучей, — прошептал Вепуат, наклоняясь за образцом и тут же выпрямляясь. Гедимин, отметив разлом обломком камня (ирренция в этом куске было немного, но знак пришлось наносить механическим резаком), огляделся по сторонам. Тени уже пропали, медленно подступали сумерки — и всё ярче разгорались красные огни кристаллоидов. Гедимин, приглядевшись, различил оттенки и отличия в форме световых пятен. Вепуат бродил от растения к растению и что-то записывал. Образцы минералов его уже не интересовали.

«Похоже, ирренцию всё равно, что пропитывать,» — Гедимин положил в контейнер желтоватый обломок в продольных серых прожилках. «Это явно из Сфена Земли — но проросло сингитом по слоям. А этот кристаллоид светится ярче. Посмотрим, что под ним…»

Сигма-сканер показал не только «фонящий» грунт, — три полосы ряби покинули «западный» Сфен и двигались к поверхности. Гедимин схватился за сфалт.

— Опять? — Вепуат на секунду отвлёкся от растения.

— Ушли, — сармат убрал оружие. — Ты там сильно занят? Надо набрать побольше руды. Тут хороший процент ирренция. И ипрона тоже много. Запустим переработку…

— Ты бы не спешил — там руда будет богаче, — Вепуат кивнул на невидимые разломы на «востоке». Среди них горели огни кристаллоидов. «И правда, яркие,» — Гедимин оглянулся на «западные» растения, чтобы сравнить светимость — и удивлённо мигнул. Те «бутоны» тоже горели ярко — и свечение быстро усиливалось.

— Sata!

Он сбил растерянного Вепуата с ног, навалился сверху, накрываясь защитным полем. Оно тут же позеленело. Ладонь, прижатую к земле, обдало теплом. На запястье загорелся жёлтый светодиод; ещё секунда — и вспыхнул красный.

Надо было уплотнить поле, заэкранироваться, — но сармат замер, глядя на небо. Над пустыней плыла мерцающая змея. То, что издали показалось отростками-щупальцами, было отдельными существами, прилипшими к её телу. Она вспыхнула, накаляя излучением землю, и распалась. Мелкие светящиеся змейки брызнули во все стороны. Одна прошла над самым куполом, оставив на нём яркую зелёную полосу.

— Элогвены, — еле слышно прошептал Вепуат. Он незаметно перевернулся набок и смотрел на летающих тварей во все глаза. Гедимин, спохватившись, уплотнил поле и вжался в землю. Её тепло и мерцание дозиметра говорили, что «фонящие» змеи кружат над сарматами — и как будто что-то ищут.

— Хэ-э! — Гедимин схватил Вепуата за запястье, но поздно — в защитном поле появился узкий прозрачный проём. Вспышка снаружи расширила его — теперь и Гедимин видел, как огромное существо поглощает летящие к нему «отростки» и снова срастается в гиганта с щупальцами. В этот раз они втянулись в его тело почти целиком, оставив короткие «перья». В разлом оно ушло в одну секунду, не распластываясь на два Сфена, — только что был свет и уже погас.

— Пус-сти, — прошипел Вепуат, придавленный к земле. Под куполом резко стемнело. Гедимин откатился в сторону и уставился на дозиметр. «Эта штука ушла — и фон упал. Мн-да… Хорошо, что не дошло до цепной реакции!»

Снаружи были сумерки. «Фонари»-кристаллоиды горели ярко, крупные камни под ногами — гораздо тусклее. Гедимин потянулся за сфалтом, но Вепуат вцепился в его локоть.

— Уходим! Нам ещё Тикса вылавливать…

— Черви, — напомнил Гедимин, кивнув на потрескавшуюся глину. — Тут рыхлый грунт.

— Черви видели ту штуку, — отозвался Вепуат, высматривая что-то в небе. — Давай двигаться к реке. Не хватало ещё раз приманить Элогвена!

…Пирофоры, и правда, что-то чуяли — первые из них пошли к поверхности, когда крупные камни перестали попадаться под ноги — Сфен Лучей остался далеко позади. Пока Гедимин отгонял их излучением, Вепуат высматривал что-то в небе. Потом взял плазмомёт и молча выстрелил вертикально вверх.

— И что? Думаешь, на это кто-то прилетит? — Гедимин потёр наушник. Тут было тихо, только потрескивал под ногами сухой ил; от внезапного грохота у сармата ещё долго звенело в ушах.

— Скаф знает, что это за вспышка, — отозвался Вепуат. — У тебя есть в запасе флоний? Я взял, но не знаю, хватит ли Тиксу. Эта штука… вдруг она его зацепила?

Гедимин хотел напомнить о лучевых штормах Равнины, о «фонящих» дырах в небе, — но среди «облачных» складок появилось тёмное пятнышко. Летело оно по извилистой траектории, но быстро росло. Вепуат сдёрнул кожух с фонаря и широко ухмыльнулся.

— Сначала Скаф заберёт меня. А потом будем поднимать тебя. Тут Тикс не снизится. Я и просить не буду.

…Пакеты, обёрнутые защитным полем, легли в «грузовые отсеки». Уже окончательно стемнело. Вепуат с фонарём ползал по броне туун-шу и заглядывал под каждую пластину. Животное летело куда-то, постепенно набирая высоту. Управлять им никто не думал. Гедимин растянулся на «палубе», примотав себя тросами-щупальцами. Стоило прикрыть глаза, и он видел огромный змеевидный сгусток зелёного сияния. «Вот как, наверное, выглядит хранитель вне реактора,» — вяло шевельнулось в мозгу. Сармат встряхнул головой, пытаясь прояснить мысли. Ему было неспокойно. «Я видел Элогвенов раньше. Они не нападали. Возможно, стоило выйти на контакт…»

32 день Огня, месяц Камня. Равнина, Сфен Воды, река Эллур — Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Мне кажется — если не фонить, оно и не учует, — покачал головой Вепуат. Он сидел рядом с Гедимином на панцире туун-шу; на его плечах возились два гигантских «трилобита», толкая друг друга хоботками и то выставляя, то втягивая глаза. Туун-шу, ни на что не обращая внимания, летел над извилистым пучком чёрных лент. Вепуат его не придерживал, и зверь разогнался так, что ветер свистел в ушах. Гедимин думал о мешках с образцами — с утра, ещё до рассвета, он проверил защитное поле и уплотнил его, облучение «живому контейнеровозу» не грозило.

— Если не фонить, червяки сожрут, — отозвался он.

— Вот именно. А ты говоришь — копаться в рыхлом грунте, — Вепуат недовольно сощурился. — Если где-то что-то добывать — то в самом Сфене Лучей. Там, где можно встать на камень. Мелкие твёрдые обломки — чем тебе не руда? Ирренция в них много…

— Перерабатывать трудно, — буркнул Гедимин. — Ил всё-таки мягче. С нашим примитивным оборудованием… В общем, чем проще, тем лучше. И потом — я думаю, золотая глина всё-таки выделится.

Вепуат недоверчиво хмыкнул.

— Местные её там не добывают, забыл?

— Опасаются червей, — ответил Гедимин. — Местные — не дураки.

Ему было неспокойно. Он снова оглянулся на «грузовой отсек» и с трудом заставил себя отвернуться. «К вечеру будем на станции. Там и проведу все опыты. Для начала — надо как-то извлечь органику. Прожарить? Протравить? Хотя — если оно под расплавленным металлом не выгорело и в кислотах не вытравилось…»

…Два «трилобита» сновали вокруг «дирижабля», пролетая под его брюхом. Вепуат отпустил шлейки и молча ухмылялся, глядя на реку. Тени уже пропали, но и лететь оставалось недалеко — Гедимин разглядел в «телескоп» живой купол на острове Шеш.

— Сделаем круг над Ахегом? — предложил сармат, опуская «подзорную трубу». Вепуат хмыкнул.

— Надеешься застать там Куэннов?

…Далеко внизу заверещали и замолкли дудки. Вепуат помахал кому-то, едва различимому в сумерках. Гедимин посветил вниз, но луч не дотянулся до изрезанного каменного массива — утонул в разломах.

— Были бы Куэнны — мы бы их увидели, — Вепуат похлопал по панцирю туун-шу, разворачивая зверя на «запад». — А так — камень и камень.

…Над Сарматским холмом туун-шу всё-таки снизился. Первым, что заметил Гедимин среди огней на холме, был огромный каменный ангар. Постройку растянули и в высоту, и в ширину, укрепили стены, — теперь жёлтое строение было видно издалека. Рядом с воротами торчал из гравия воткнутый наискось шпиль.

— Никого нет, — Вепуат с пятнадцати метров спланировал на гравий и потянул тросы на себя. — Вот и хорошо. Гедимин, слезай! Помоги затолкать его в ангар. Там и разгрузим.

…Присоски не выдержали — да и не могли. От ударов хвоста даже защитное поле «трещало по швам». Вепуат распластался на спине туун-шу. Может, он и пытался уговорить зверя, но сквозь клёкот и яростное шипение Гедимин не разбирал ни слова. «Поле уплотнить… ага, теперь — на себя!» — он дёрнул за тросы что было сил, по щиколотки зарываясь в гравий. Из ангара донёсся треск, следом громыхнуло — и Гедимин увидел в проёме шипастую морду туун-шу. Сармат вкатился в ангар, захлопнул ворота, кое-как увернулся от гигантского крюка-«лапы» и залёг под платформой, прислушиваясь к стихающему клёкоту. «Дирижабль» с громким шипением стравил воздух и замер. Вепуат спрыгнул с его спины, заглянул под платформу и весело хмыкнул.

— А ты силён! Я уже хотел привязать бронеход. Только боялся поранить лапы.

— Его поранишь, — буркнул Гедимин, выпрямляясь. Туун-шу втянул все выросты и притворился мёртвым. Сармат постучал по его броне, потом влез на спину, приоткрыл «грузовой отсек». Под панцирем что-то булькнуло, но тут же затихло.

— А удобно, — Вепуат обогнул зверя с хвостовой стороны. — И для посадки, и для разгрузки. Надеюсь, ему тут не будет душно.

Он прошёл вдоль стены, прикрывая вентиляционные лючки. Гедимин спустил на платформу последний мешок.

— Долго ему тут сидеть?

Вепуат пожал плечами.

— Завтра вечером проверю, как он. Может, придётся отпустить в полёт… Да тихо вы!

Он ухватил двух «трилобитов» за шлейки и прижал к броне. Оба раздулись, превратившись в чёрные пернатые шары. Гедимин, подобрав мешки с рудой, обогнул разведчика и вышел из ангара. На глаза попался шпиль, косо воткнутый в гравий, и сармат недовольно сощурился. «Уловитель молний… Если его и испытывать, то завтра. А все трубки — внизу. Надеюсь, по дороге никто не прицепится.»

… — Молние… — Айзек, не договорив, покачал головой. — Ладно. Только ставь подальше от важных объектов. И — быстро вниз!

Гварза, растянув над образцами защитное поле, изучал экран сигма-сканера. Руда «фонила» — и Гедимину, хоть он и принёс её в экранированный цех, было неспокойно.

— Позови Альгота, — слышал сармат, выходя из помещения. — Тут нужно подумать. А Кет, как обычно…

…«Казалось бы, здоровенное плато. А застроили — встать негде,» — Гедимин, придерживая неустойчивый шпиль, оглядывался по сторонам и досадливо щурился. «Здесь ангар, здесь ангар, здесь башня… На угол, что ли, поставить?»

Он покосился на сторожевую вышку. Её верхушка ещё светилась — Сэта не покинули базу. «Им вообще вредит электричество?» — на секунду задумался Гедимин, огибая караулку. Между ней и «ангаром для дирижабля» оставался свободный угол, чуть приподнятый кверху. В него сармат и воткнул шпиль «громоотвода» — и снова оглянулся на башню. Её было видно и оттуда — и почти отовсюду, если не влезать под скаты каменных крыш. «По идее, молнии должны бить вон туда,» — сармат посмотрел на верхушку. «Это самая высокая вышка на плато. Но — следов-то на камне нет…»

Внутренние элементы «шпиля» теперь были видны только на сканере, — тонкие трубки в длинных полостях, съёмная камера под основанием… «Рэссена и жидкая молния… не замечал, чтобы они как-то по-особому взаимодействовали,» — сармат выключил сканер и пожал плечами. На верхней, чуть приплюснутой части шпиля темнел глубоко вдавленный символ. Гедимин, оглянувшись через плечо, быстро проверил значок дозиметром. «Не фонит. Как это вообще должно работать?»

Филки уже ушли от подъёмника. Дверь, ведущая на запасную лестницу, была прикрыта, но не на засовы. Под лязг и звон «сигнализации» Гедимин спустился в проём. «Если в ту штуку наверху всё-таки ударит молния, — думал он, „отключая“ назойливые „звонки“, — я хочу увидеть, что за процесс там пойдёт.»

33 день Молнии, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Дрон? — озадаченно переспросил Вепуат. Гедимин кивнул.

— И чтобы «смотрел» точно на шпиль. Каждую секунду, пока шторм не закончится.

— Н-ну… как хочешь, — Вепуат, пожав плечами, отцепил дрон от потолка, неловко поддел часть кожуха, просунул было пальцы внутрь — и тут же, зашипев, отдернул их. Гедимин отобрал у него механизм и взялся за настройку сам. Много времени она не заняла — через пару минут дрон уже висел на потолке, направив сканирующий луч сквозь плато на маленький объект на «юго-востоке». Вепуат смущённо смотрел на свою руку.

— Ловко ты. А я уже… подзабыл как-то все эти дела, — он рассеянно почесал «трилобита», свисающего с плеча. Второй, уже совсем не похожий на слой обшивки, сидел на перекладине, вбитой в стену, и чистил перья. Иногда существа косились друг на друга, но тут же втягивали глаза под чешую. Гедимин отвернулся, стараясь не морщиться.

— Эти трубки внутри — они как будто для… какой-то жидкости, — пробормотал он, вспоминая устройство «шпиля». — Но ведь атмосферное электричество — не жидкость. Ни на Земле, ни здесь.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Так говоришь, будто брал образцы.

…Гедимин поднял генератор защитного поля. Айзек перехватил его запястье и крепко сжал. Сармат мигнул.

— Ты чего? Защита от пыли…

— На станции не будет таких генераторов, — бесстрастно напомнил Айзек. — Если нужна защита — придумай другую.

Камнедробилка вертелась, растянутая на тросах; треск и грохот уже сменились мерным рокотом — сухая глина, даже местами спёкшаяся до керамики, всё ещё была мягче «гранита». «Сейчас-то пыли мало. Она полетит при пересыпке…» — Гедимин посмотрел на «бочонок» с водой — точнее, ведро причудливой формы, кожу, растянутую на костяном каркасе, — и едва заметно поморщился. «А вот эту штуку дезактивировать убьёшься. Проще сразу в могильник.»

— Катушки сработали бы и с сухой пылью? — Айзек следил, как дробилка замедляет обороты, но близко уже не подходил. Гедимин кивнул.

— Вода — чтоб меньше пылило. Больше низачем. А ёмкость надо будет… — он огляделся по сторонам и снова поморщился. — Керамическую, что ли. Из золотой глины. Чтоб хоть не фонила.

— Кенен вообще против возни с ирренцием в «Элидгене», — сухо напомнил Айзек. Гедимин стиснул зубы, но промолчал. «Вот ещё Гварзу я не спрашивал…»

Шорох и плеск затихли. Сармат выпрямил наклонённый корпус дробилки и закрыл сопло.

— Второй прогон? — Айзек кивнул на пакеты с рудой. — Теперь бери твёрдые обломки. Процент там выше… ну, это ты и сам знаешь. И добыча, на мой взгляд, безопаснее.

— Ты видел то, что там летает? — Гедимин смерил его угрюмым взглядом. Айзек пожал плечами.

— Если оно реагирует только на сильное излучение — пусть летает, сколько захочет. Давай уже работать. Что в ёмкости? Взвесь осела?

Гедимин, пожав плечами, достал из кармана плотно завёрнутые образцы. Увидев один из них, Айзек хмыкнул, но промолчал. Гедимин с каменным лицом проверял, как заэкранированы колбы с «магнитными» катушками. В этот раз «луч» должен был идти не узким пучком вниз, а вбок вдоль всей стенки, захватывая всё содержимое «бака». «Сюда пойдёт ирренций. А здесь — сухой речной ил, органика. Если там в составе и есть глина — весь ипрон всё равно уйдёт в осадок. Не примагнитится.»

Он взглянул на генератор защитного поля — и, брезгливо морщась, натянул до середины локтя перчатку. Её откуда-то принёс Альгот; она была даже не сшита, а склеена из обрезков чьих-то промасленных внутренностей. «Местным химикам не позавидуешь. А тем, кто будет работать с ирренцием в такой спецодежде…» — Гедимин, прицелившись, уронил «фонящий» образец в колбу. Руками он к ирренцию не прикасался — но не сомневался, что перчатка уже заражена. «И меня ещё попрекали техникой безопасности…»

Из контейнера послышалось бульканье. Потом тихо зашипело. Когда стихло и шипение, Гедимин сунул руку в боковой патрубок. У стены зашуршало, и свет погас — только из прорези в стенке колбы шёл холодный зелёный свет, и так же холодно светилась на костяной пластине серая грязь.

— В контейнер, — вполголоса напомнил Айзек, глядя на ирренциевую глину. — Добавь в инструкцию — «только небольшиепорции».

«Если оно снова поменяет критическую массу…» — Гедимин оборвал невесёлую мысль и осторожно отделил пластину от колбы. Серая жижа стекала долго. Сармат ждал. Пластину перед работой натёрли жиром — глина по нему скатывалась, но Гедимин знал — надолго от заражения это не убережёт.

Заэкранированная колба снова легла в патрубок. Сармат, уже без таких предосторожностей, достал вторую. На её пластину налипла фиолетовая жижа с волокнистыми включениями. Что-то из них даже шевелилось.

— Ага… — Айзек, присев на корточки, «светил» на «бак» лучом сигма-сканера. — Действительно, ипрон осел. И какие-то составляющие тхелена… тяжёлые металлы, — видимо, в илистой мути их мало. Осадок не фонит… Какого он цвета?

Гедимин посветил на дно «бака». Там клубилась, медленно оседая, фиолетовая муть с золотистыми вкраплениями.

— Наберётся побольше — высушишь и проверишь, — Айзек покосился на затихшую камнедробилку. — Осторожнее с радионуклидами!

Он вышел. Из санпропускника донёсся плеск. Гедимин дотянулся до рычага, закрывая дверь наглухо, и заглянул в чёрный контейнер. Внутри тускло светилась высыхающая серая пыль.

В сердечнике «магнита» была окись ирренция; в собранном веществе — какие-то нерастворимые соли, немного условных окислов. «Ничего, сойдёт,» — думал Гедимин, глядя на зелёные блики. «Если в примесях нет ипрона и кеззия, на реакцию они не повлияют. А ничего такого, что могло бы само в неё вступить, тут не видно. Собрать побольше — и можно прессовать в таблетки. Сделаем свои твэлы, раз от Маккензи не дождёшься.»

…Вепуат вышел в коридор.

— Я наверх. Буря закончилась.

Не дожидаясь ответа, он прошёл мимо Гедимина. Тот заглянул в отсек. Оба дрона висели на потолке. Их Вепуат не взял — только летучих тварей.

Дрон запищал, отдавая «сканы». Гедимин пролистывал их десяток за десятком. За полдня накопилось много. «Когда начался шторм?» — сармат напряг память, но без толку. В «топливном цеху» ему было совсем не до погоды на поверхности. «Так, в этом блоке тоже ничего, а здесь… Hasu!»

Верх шпиля нагрелся на тысячу градусов. Что-то кипело на стенках трубок, стекая вниз, в ещё не прогретую камеру. Из неё валил пар — и снова, оседая на остывающих стенках, тёк обратно. Верхнюю часть заволокло слабой белесой рябью.

«Жидкая молния…» — Гедимин смотрел на значки сбоку экрана. Сканер уже опознал вещество, капающее на дно камеры. Оно норовило испариться, но система тонких трубок осаждала его и гнала обратно. «Так и есть. Но… это ведь сок дерева. Откуда он взялся в атмосфере? И почему его не было, пока…»

Выключив сканер, он быстро пошёл к лестнице.

Подъёмник уже заработал. Филки-дежурные сердито фыркали, пока Гедимин ехал на лифте, но притихли, когда он выбрался в верхний отсек.

— Что, мотор неисправен? — хмуро спросил сармат, глядя на поршневую машину и блоки привода. Филк замотал головой. Гедимин покосился на его ступни (лицо было плохо видно под бликующим щитком). «Из прошлогодних поселенцев. Ну, хоть „Рутению“ сюда не сажают. Чего они, всё-таки, нудят? Не вручную же тянут клеть…»

«Ангар дирижабля» был открыт настежь. Внутри что-то шипело и посвистывало. На гребне крыши сидели два чёрных «трилобита». Они глазели друг на друга, шевеля то крылом, то хоботком. Шлейки, ни к чему не прикреплённые, свисали с крыши.

— Улетят, — негромко напомнил Гедимин, проходя мимо ангара. Оттуда фыркнули.

…Масляную плёнку на стенках рэссеновых трубок «видел» только микросканер — но Гедимин порадовался, что они со всех сторон прикрыты камнем. Чтобы опустошить нижнюю камеру, «шпиль» пришлось вывернуть из гравия. «Если бы эта штука торчала в крыше, я бы вынул затычку из вот этого патрубка. И всё бы вытекло,» — думал сармат, выливая маслянистую жидкость. Её было больше, чем он видел на снимках дрона, — видимо, в «шпиль» ударила не одна молния. «А этот символ, похоже, неспроста…» — Гедимин проверил дозиметром значок на верхушке. «Фонить» он перестал давно — где-то за час до того, как сарматам разрешили выйти на поверхность. «Как-то это связано с самим штормом…» — Гедимин оборвал мысль и сердито сощурился. «На Земле вся эта чушь не работает. И электричество там — не жидкость. А вот молниесборников надо сделать побольше. Своя жидкая молния станции пригодится.»

34 день Жизни, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Мысли

Зелёный луч угас. Теперь «колонны» с нанизанными на них каменными кольцами освещал только одинокий фонарь. Гедимин машинально проследил за их поворотами, — их дёргало из стороны в сторону, но пока что равномерность не нарушалась,

— Камешки крутятся, — оператор Бальтес еле слышно хмыкнул. — А настоящие скоро привезут?

Гедимин пожал плечами.

— Сам жду.

Реактор сегодня был «молчалив» — точнее, занят: то и дело сквозь стены станции на «восток» уходил мощный «сканирующий» луч. Гедимина подмывало встать на его пути и послушать чужой разговор, но он сдерживался. «В том году мы в столицу бегали каждую неделю. Сейчас они о нас не вспоминают. Может, проект вообще отменён?»

…Глиняный «контейнер» насквозь не просвечивал, но защитное поле вдоль его стенок подёрнулось тонкими красными разводами — слабое сигма-излучение выходило наружу. В горячем цехе досушивался тонкий слой золотой… точнее, фиолетовой глины. Вдоль стены стояли плотно накрытые вёдра с тёмной жижей; на всякий случай Гедимин обернул их защитным полем. Они практически не «фонили», но что там — знал разве что Вепуат.

«Сорок килограммов органики,» — сармат покосился на сигма-сканер; сейчас его занимал в основном радиозащитный контейнер. «И три шестьсот ирренция на выходе. Значит, один и восемь… хороший процент для простой речной грязи.»

Ему на секунду стало неловко, и он, отставив в сторону контейнер с ирренцием, достал тонкие керамические пластинки. Их сармат слепил из эллурской глины, добавив немного органики и песка; обжиг прошёл на удивление удачно, хотя Гедимину сошли бы и образцы с трещинами. «Хм… А так она скорее лиловая, чем фиолетовая,» — сармат огляделся в поисках источников белого света, но вспомнил, что таких и на поверхности немного. «Ладно, лишь бы экранировала.»

…«Ага…» — сармат занёс в журнал последние измерения и сложил образцы в карман. «Золотой глине уступает. Сделать поправку на лишние граммы и миллиметры… Зато — никаких аборигенов-посредников. Лучше отгонять червей, чем разбираться в местных традициях. С червями, если что, можно и сфалтом…»

Он выбрался из экранированного помещения и радостно хмыкнул, услышав стихающий писк дозиметра. Всплеск излучения сходил на нет — небесные гиганты уже проплыли над холмом и сейчас утаскивали за горизонт «хвосты» из летучих спор. «Вот теперь — пора наверх. Искать Вепуата? Или он уже третий час там?»

…Подъёмник загудел, когда Гедимин поднимался на верхний ярус. В клеть заходили двое филков — без тяжёлой экранирующей брони, в обычных комбинезонах. Увидев сармата, они сощурились, но отступили к стенам. Клеть поехала наверх.

— Куда без защиты? — спросил Гедимин, показав им дозиметр. Филки сверились и дружно фыркнули.

— А эта ерундовина не врёт, — заметил один из них, тронув рамочный радиометр, выглядывающий из кармана. Гедимин быстро заглянул ему в глаза — прозрачных выпуклых щитков не было. «Рутениец. Но вроде нормальный.»

— Ну да, фон падает, — нехотя признал он. — Но что вы там вообще делаете?

…Три десятка филков разбрелись по плато и ущельям. Кто-то держал в руке пучок «сухих стеблей» — остатки споровых катапульт; другие несли раздутые мешки с чем-то комковатым. Гедимин посмотрел под ноги, — лишнюю органику, не считая мелких брызг, успели прибрать. «Падальщики что-то медлят…»

— Ар-рау! Геджер! — донеслось с соседнего плато. Там лежал сааг-туул, и вокруг него бродили кочевники. Один из них высоко поднял пучок «стеблей». Гедимин помахал дозиметром.

— Где Вепуат? — крикнул он, оглядываясь по сторонам. Пернатого силуэта нигде не было. «Внизу он, что ли? А как я его не заметил?»

— Ар-рау! — донеслось из-под холма. Наружу высунулся шест погонщика, а следом и сам Джагул.

— Ищешь Урху? Её позвали, — он указал на панцирь зверя под ногами. — Нужна помощь. Джагзуу больна.

Помрачневший Гедимин коротко кивнул.

— Только она? — он вспомнил прошлогоднюю эпидемию. Джагул рявкнул.

— Хватит и этого!

— Что там? — донёсся из-под панциря голос Вепуата. Хмурый сармат вылез на броню, вяло помахал Гедимину и рывком расправил крылья. Секунду спустя он стоял на плато и оглядывался по сторонам.

— Филки — молодцы. Зря ты им не доверял, — пробормотал он, думая о чём-то другом. — Всё прекрасно собрали… Эй! Не ставь мешки на землю!

Он быстрым шагом направился к филкам. Гедимин молча пожал плечами. «Всё работает само. Без меня. Хорошо. Пойду вниз.»

Спуститься в шахту он не успел.

— Гедимин! — голос Вепуата звенел от тревоги. Сармат обернулся, вскинув руку и сгибая на ходу пальцы. Генератор защитного поля уже гудел.

— Ты поднимался — сколько филков тут было?

— Не считал, — сармат пожал плечами. В груди похолодело. «Сигма-сканер… да перестаньте вы бегать!»

— А? — кто-то из поселенцев, ухваченных Вепуатом за плечо, растерянно хмыкнул. — Да, был. Новичок. Вон в ту сторону пошёл… вроде.

— Мы поднимались втроём, — перебил его рутениец с мешком на плече. — А потом… За ангаром никого нет?

Вепуат, хлопнув себя по лбу, сорвал с пояса сигнальную ракушку.

— Все наверх!

Он пересчитал поселенцев трижды. Гедимин смотрел на тех, кто сидел или бродил внутри станции, и холод в груди усиливался. «Пятерых не хватает. Если Вепуат не найдёт их…»

— Нет пятерых, — вслух объявил Вепуат, стремительно мрачнея. — Все из «Рутении». С холма спускались? Кто что видел?

Гедимин оглянулся на «южное» ущелье. В груди перекатывался шипастый ледяной ком. «Проверить соседние Сфены. Может, случайно провалились…»

— Дрогош! — услышал он краем уха, до рези в глазах вглядываясь в горизонт чужого Сфена. Один из филков-новобранцев, привстав на пальцах, растерянно осматривался.

— Что? — Вепуат ухватил его за плечо. — Что «Дрогош»? Он среди пропавших… Ты что-то видел, да?

— Слыш-шал, — филк поморщился; Вепуат поспешно отпустил его и шагнул назад. — Да, Дрогош… и другие. Мол, пора уходить… тут ловушка…

Гедимин вздрогнул всем телом и опустил «телескоп». «Уходить⁈ Они что, надумали…»

— Уходить — на Землю? — Вепуат скрипнул зубами. Филк молча кивнул.

— Да кто мог подумать, что они и правда сбегут⁈ — не выдержал другой, из прошлогодних поселенцев. — Я тоже видел, как они сбились в кучку и болтали. Дрогош, Бозек…

Вепуат с треском приложил ладонь к лицевому щитку и развернулся к Гедимину.

— Их видно?

Тот качнул головой.

— Сфены мелкие. Уйти могли далеко.

Гедимин указал на «южную» тропу.

— Искать надо там. Они ведь видели, как ездит бронеход. Может, даже угадали первый разлом.

Вепуат скривился, как от резкой боли, и вскинул сигнальную ракушку. Филки, подгоняемые побелевшим комендантом, уже спускались в шахту. Скоро наверху никого не осталось — кроме трёх зверей Джагулов, сошедшихся к холму и поставивших лапы на обрыв.

— Пятеро наших пропали, — выдохнул Вепуат, не дожидаясь вопросов. — Поднимайте всё, что летает. Надо найти следы…

Гедимин шагнул к «южной» тропе. «Следы… На голом камне или рыхлом гравии? Даже растений нет. Тут сааг-туул пройдёт — ничего не отыщешь…»

Он снова поднял «телескоп». Взгляд скользил по плохоотличимым пейзажам, — Сфен Земли… ещё фрагмент… слоистые жёлтые плато, ущелья, заваленные гравием, редкие деревья. «Бронеход, кажется, проехал тут. Эти неровности… да, это можно принять за параллельные борозды,» — Гедимин двинулся вниз по тропе, разглядывая гравий. «Если филки тоже заметили их и пошли по ним… Стой!»

Из гравия торчал угол жёлтой плиты — крупный осколок слоистой скалы. Над «землёй» осталось сантиметров двадцать — и на них блестел криво выцарапанный значок.

— Что там? — Вепуат схватил Гедимина за плечо. Сверху навис незамеченный сааг-туул. Он частично высунулся в разлом — и его погонщик теперь занёс над камнем посох.

— Тут чужой знак!

— Буква «А», — пробормотал Гедимин. — Верхушкой к разлому. Пометили обратную дорогу. Хоть на это ума хватило…

…Уже на третьем разломе следы бронехода и филков разошлись. «Трилобит» вылетел из пустоты и с клёкотом сел на подставленную руку. Его владелец молча указал на разлом.

— Нашли и вход, и выход? — спросил Вепуат. Гедимину ответ был не нужен. Он уже видел вторую букву «А», на дальнем разломе по «другую сторону» Сфена. Этот знак был развернут верхушкой к сарматам, от невидимой границы. «Трилобиты», снова подброшенные в воздух, нырнули за разлом.

… — Держатся Сфена Земли, — отметил Вепуат на шестой смене пейзажа. — И значки ставить не забывают… О, тут сразу два.

Обрыв был помечен двумя буквами «А», повёрнутыми под углом друг к другу. Одной из них добавили третью «ножку».

— Куда их вообще несёт? — вслух подумал Гедимин. Он смотрел на стайку «трилобитов». Сперва они бросились врассыпную, потом, обменявшись отрывистыми сигналами, слетелись к холму — и теперь кружили над ним, то приближаясь к чему-то, то отдаляясь. Джархин забрался на самую высокую точку и вгляделся в горизонт.

— Что их там крутит? — повернулся к нему Гедимин. — Будто хотят пролететь — и не могут.

Джархин, выдернув из-за пояса трещотку, вскинул её над головой. «Трилобиты», услышав громкий треск, перестали крутиться над холмом. Пара секунд — и последний из них сел на подставленную руку.

— Они нашли знак? — нетерпеливо спросил Вепуат. Джархин коротко рявкнул.

— И да, и нет. Не могу понять их!

— Едем, — Вепуат хлопнул сааг-туула по загривку. Гедимин поднял сигма-сканер. «Разлом, ещё разлом… Вот оно. Метка на скале. Её угол смотрит… Ну да, тут всё понятно. И ничего странного я не вижу. Что напугало зверьков?»

…Сааг-туул принюхался и замедлил шаг. Может, он и не остановился бы — но погонщики, переглянувшись, опустили посохи на его загривок. Зверь шумно стравил воздух из внутренних полостей и начал переминаться с ноги на ногу. Гедимин не сразу понял, что он разворачивается.

— Знак указывает туда, — Вепуат, цепляясь за горб сааг-туула, выпрямился во весь рост. Погонщик прижал уши и коротко рявкнул.

— Сфен Мысли. Хеллуг не пойдут.

— Знак смотрит туда, — вмешался другой, указывая на невидимый разлом чуть в стороне. Гедимин покосился на букву, мысленно достроил траекторию — и решительно качнул головой. «Они, конечно, филки. Но до сих пор в указаниях были точны. А тут разница в десять градусов.»

— Сфен Мысли… — протянул Вепуат, болезненно морщась. — Гедимин, ты как думаешь…

— Идём уже, — буркнул сармат. — Они там. Да что оно всё вертится⁈

Вепуат спикировал вниз, не дожидаясь, когда зверь остановится.

— Отсюда не видно, — заметил он, посмотрев в «телескоп». — Но там рельеф неровный. Может, прошли насквозь?

Джагулы переглянулись и угрюмо ощерились.

— Там так запросто не пройдёшь, — сказал Урджен, собирая в пучок свисающие перья. — Подожди! Я буду говорить с ветром. Пусть вам укажут дорогу.

— Хозяйка ураганов нас не то чтобы любит, — Вепуат покачал головой. — Но всё равно — спасибо. Ждите нас тут!

Он повернулся к Гедимину и тронул височные пластины.

— Закрываемся. Чтоб ни кванта не проскочило.

…Камень-вешку с собой тащить не пришлось — прямо от разлома начинались каменистые уступы, кривые «ступени», изрезанные ручьями кислот и расплавов. Гедимин выжег на камне незамкнутое кольцо и огляделся по сторонам. Вепуат стоял рядом с ним, сканируя окрестности, и что-то бормотал в респиратор.

— Надеюсь, они были в шлемах, — сказал он чуть громче, когда увидел, что Гедимин поднимается на ноги. — Рельеф тут тот ещё.

Эту местность гравием и пемзой почти не припорошило — но раскололо на множество кусков. Сарматы стояли на плато, изрезанном глубокими трещинами. Некоторые из них успели превратиться в ущелья шириной в пару метров. Гедимин, спускаясь по уступам, заметил шевеление, развернулся — и увидел бугристые выступы, торчащие из стены. Какое-то дерево вросло в щель и постепенно её расширяло. Его «ствол» был бесформенной бугристой массой окаменевшей коры; его выросты вклинивались в скалу. Наружу свисали длинные полотнища белых листьев. Их края шевелились, и не от ветра, — стоило сармату протянуть к ним руку, и они, свернувшись, ушли в скалу. Гедимин только и успел мигнуть.

— Отменная реакция, — пробормотал за спиной Вепуат. — Не знаю, как местные их добывают. Стреляют по черешку издалека?

— Добывают? — переспросил Гедимин, глядя, как белое полотнище снова «вытекает» из-под камня. — Они что, нужные?

Вепуат фыркнул.

— Не узнал, что ли? На чём ты чертишь?

— На альготовой бумаге, — проворчал Гедимин, пристально глядя на едва заметный «черешок». «Тут пишут на чём попало, но… Эта штука хотя бы подходящего цвета.»

Пока он рассматривал дурацкие листья, Вепуат перемахнул на другой край ущелья и замер, к чему-то прислушиваясь. В расселинах посвистывал ветер, шуршали растения — но вскоре и Гедимин уловил странный повторяющийся скрип и потрескивание. «Какая-то повреждённая конструкция. Пытается сработать, но не может,» — мелькнуло в голове, и сармат дёрнул плечом. «Откуда здесь конструк… Hasu!»

…Пятеро филков жались друг к другу на дне расселины. Поместились они туда вплотную, так, что и бежать им было некуда. Иногда то один, то другой вскидывался, ошалело вертел головой — и со стоном вжимался в скалу и соседей.

— Эй! — Вепуат, заглянув в расселину, помахал рукой. Филк дёрнулся и втянул голову в плечи. На сармата он даже не посмотрел.

— И все без шлемов, — прошипел Гедимин, глядя на откинутые капюшоны. «Один, двое, трое… Все пятеро на месте. Ободрались, но вроде целы…»

Над филками из стены обрыва свисало надломленное белое полотнище. Растение пыталось его втянуть, но повреждения мешали — и по ущелью разносился скрип. Гедимин посмотрел на рваные края листа и мрачно кивнул. «Эта штука замедлила падение. Повезло.»

— Дрогош, — Вепуат тронул пальцем плечо филка, сидящего у выхода. Тот дёрнулся, мотнул головой и втиснулся в камень. Его зрачок двигался, сужался от света, но что филк видит, Гедимин не знал.

— Сфен Мысли, — пробормотал Вепуат, осторожно, стараясь не задеть кожу, надевая на Дрогоша шлем. Филк снова дёрнулся, издал странный клёкот — и обмяк. Вепуат поднял его и протянул Гедимину.

— Без сознания. Они… им сейчас худо. Сами не дойдут.

…Сааг-туул, завидев сарматов, высунул глаза из-под брони и протяжно заскрипел. Из «люков» выглянули настороженные Джагулы. Вепуат помахал им свободной рукой и перехватил поудобнее филка, свисающего с его плеча.

— Готовьте отсек — им надо лечь на мягкое!

…Мелкие царапины на лицах филков быстро затягивались. Один, хватаясь в падении за лист, распорол перчатку, но ладонь почти не пострадала. Вепуат сидел в кольце лежащих сарматов и угрюмо щурился. Они молча смотрели в потолок; зрачки дёргались — раненые что-то видели, но вряд ли это имело что-то общее с реальностью.

— Введёшь им флоний? — неуверенно предложил Гедимин. В мозгу вертелось слово «сигма-ожог».

— Туманы видений не убили их, — заметил вставший у выхода Урджен. Он смотрел на филков сквозь пучок перьев и неприязненно щерился.

— Повезло, — отозвался Вепуат. — Теперь привести бы их в сознание…

— Так чего ждёшь? — Урджен оскалился. — Говори с Нерданом. Возьми его вещи. Покажи им. Дай в руки. Только Нердан против Нийсу. Жар металла отгонит видения.

— Уррх, — другой Джагул — кажется, кузнец Эджерех — высунулся из проёма. — Тут готово? Нести их в кузницу?

Вепуат мигнул.

— Жар металла? Ты вообще о чём?

«Шаман» и кузнец переглянулись. Вид у обоих был растерянный.

— Ты что, не знаешь? — грива Урджена встала дыбом. — Нагреть и прижечь. Лучше — со знаком Нердана и в его день. Сегодня тоже хорошо. Нельзя тянуть! Геджер, скажи ей!

Теперь мигнул Гедимин. «Прижечь… прижечь филков раскалённым металлом? И это должно сработать как лечение⁈ Мать моя колба…»

— Арруу! — кто-то высунулся из проёма, отпихнув кузнеца в сторону. — Что ты с ней говоришь⁈ Это внешний ритуал, откуда самке знать⁈ Геджер! Ты-то знаешь?

— Эй! — Вепуат резко выпрямился и встал между филками и Джагулами. — Я понял тебя, Урджен. Нет, таких ритуалов тут не будет. Лишние ожоги им точно не помогут. Спасибо вам, но мы сами справимся.

Поперёк проёма повисла плёнка защитного поля. Джагулы ошалело переглянулись. Урджен и самка оскалились.

— Тогда говори с Нийсу! Может, отпустит, пока не убила, — «шаман» резко развернулся и нырнул в соседний «отсек». Вепуат покачал головой.

— М-да, мало мы ещё знаем о местных обычаях… — он поднёс палец к лицу ближайшего филка, поводил из стороны в сторону и тяжело вздохнул. — Четверть дозы флония. Если не поможет, то хоть не навредит. Прижигать металлом, яд-дро Сатурна…

— Чего ты ждал от дикарей, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. Филки, ни о чём не подозревая, всё так же рассматривали бугристую стену. Боль от иглы и жжение флония на пару секунд растревожили их, но взгляд ни у кого не прояснился.

…Айзек скривился, будто от резкой боли. Гварза склонился над раненым, заглянул ему в глаза и тут же выпрямился.

— У них в мозгу всё время что-то происходит, — сказал Вепуат, болезненно щурясь. — Постоянная активность. Это… это очень вредно.

— И что с этим делать, вы не знаете, — полувопросительно отметил Айзек, посмотрев на медиков. В отсеке уже собрались все — и Экхард, и Куно, и ещё двое незнакомых, но в медицинской униформе.

— Знал бы — сделал, — буркнул Вепуат. — Флоний не у дел. Тут мозги заклинило.

— Что говорят местные? — спросил Гварза. — Джагулы, Сэта? Они, наверное, с таким сталкивались?

Вепуат поморщился.

— Да чушь какую-то. Про прижигание калёным железом. Ну чем это поможет⁈

Айзек и Гварза переглянулись.

— Завтра забираем их на Землю?

Гварза угрюмо кивнул.

— Если никакого просвета — сразу с утра и поедем. Ядро Сатурна! Не надо было брать никого из «Рутении». Таких отбитых филков на всей планете…

…Гедимин выходил из отсека, когда увидел за углом красноватое свечение. Кут’тайри, смутившись, подался в сторону. На его шее багровела цепочка пятен.

— Что говорит мастер Хетпу? Почему не воззвал к богу Металла? У вас с ним не было ссоры…

«И этот туда же,» — Гедимин досадливо сощурился.

— Ждёт завтрашнего дня, когда Металл встанет во всей мощи? — Кут’тайри, похоже, общался сам с собой — ответы сармата ему были не нужны. — Это разумно. Но не много ли времена даётся Уводящей… далеко уйдут — трудно будет вернуться…

«Завтра металл встанет… Hasu!» — Гедимин уставился на число 35 на календаре. Оно было обведено красным, и вопросительный знак рядом с ним сменился двумя восклицательными. «Металлический ливень… Значит, с утра никого никуда не повезут. В лучшем случае — вечером. Надеюсь, Вепуат что-нибудь придумает. Не даст им сдохнуть. Дуракам туда и дорога, но он-то расстроится…»

Часть 46 35 день месяца Камня — 10 день месяца Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Воды, река Эллур — Сфен Лучей, пустыня Ксалан — живой астероид над пустыней Ксалан

35 день Металла, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуата в спальном отсеке не было. Гедимин, отхлебнув из фляги, сверился с сигма-сканером, — наверху под порывами горячего ветра гравий накалился до двух сотен градусов. Луч «нащупал» бронеход, прикрытый защитным полем, — машина стояла там же, где вчера. Гедимин облегчённо вздохнул. «Хватило ума никуда не ехать. Ползать по расплаву — гусеницы угробишь.»

Он хотел уйти в главный корпус, но услышал из-за поворота голоса — и, угрюмо щурясь, повернул на звук. Медотсек был открыт настежь, внутрь заглядывал комендант и — из-за его спины — любопытные уборщики.

— Капельницу надо, — услышал Гедимин бормотание Вепуата. — Привязать покрепче — и лить. Так и до обезвоживания…

— Зонд в желудок, — предложил кто-то из филков-медиков. — С желудком-то у них проблем нет.

— Мн-да, — пробормотал Айзек. — Значит, вывезти их не удастся до вечера… Что ж, зови Гедимина и приступай. Фиксируй, заливай воду и пищу. До возвращения на Землю…

Кто-то фыркнул.

— Если бы мне на Земле такое привезли, я бы закатал в карантин, — сказал угрюмый филк-медик. — И слушать бы ничего не стал. Там это однозначно эа-мутация.

Гедимин вздрогнул всем телом и ускорил шаг. «Эа-мутация? А если правда…»

— Нет у них никакой эа-мутации, — отозвался Вепуат. — Ты же знаешь, что с ними было!

— А Экхард прав, — подал голос Кенен Гварза. — Именно это с ними и сделают. И с нами — при попытке объяснить про Сфен Мысли. Айзек, я поеду за стражами. Кто-то из них да болтается у портала. Это по их части.

— Поедешь, когда земля и воздух остынут, — сказал Айзек. — Вепуат! Они продержатся до ночи?

«Медик» не ответил.

…Филк захрипел.

— Голову держи! — прикрикнул Вепуат на Гедимина. Тот неловко прижал раненого к броне, филк дёрнулся и шумно задышал, сглатывая слюну. Вепуат бросил мокрый зонд в пакет — «на утилизацию».

— Можешь отпустить, — сказал он, высматривая что-то на экране сигма-сканера. — Вроде всё пошло, куда нужно.

Филки не видели сарматов, не слышали их переговоров. Тот, кого Гедимин выпустил, на секунду обмяк — и снова вскинулся, вертя головой и хватая ртом воздух. Вепуат еле слышно что-то пробормотал.

— Это не сигма-ожог, — Гедимин угрюмо щурился, прогревая «грязные» перчатки над «жалом» лучевого резака. «Лучше бы, конечно, плазмой…»

— Сигма их уже отпустила бы. Делал тесты на эа-мутацию?

Вепуат сердито фыркнул.

— Где я их тебе возьму⁈ Сканер говорит — мозг на месте. И что-то в нём заклинило.

В дверь отсека постучали бронированным пальцем.

— Вепуат, Гедимин у тебя? Он тебе ещё нужен?

…Крупные капли металла падали на гравий, и порода под ними вскипала и покрывалась чёрной пеной.

— Вот тебе и источник нагрева, — без тени усмешки сказал Айзек, кивнув в сторону машинного зала. — Только открыть вентиляцию — и все две тысячи градусов будут там.

— Наверху нет двух тысяч, — отозвался Гедимин, глядя на тусклый монитор. Внутри второго энергоблока было всего два источника света — фонари в «активной зоне» и в машзале. Они освещали термометры; зелёная жидкость замерла на отметке «+15» — внешняя вентиляция была перекрыта, охлаждение работало на полную мощность.

— Внутри альнкита их, как правило, тоже нет, — сказал Айзек. — Надо было тебя об испытаниях предупредить заранее… Кенен вообще думал, что твоё участие ни к чему. Но я настоял…

Гедимин поморщился.

— Хорошо, приступаем.

…Шлюз закрылся, отрезав машинный зал от станции. По пальцам тянуло прохладой. Гедимин покосился на «колонны» накопительных сборок, машинально отмечая плавность их вращения, и поднялся на патрубок оттока. Оттуда легко было достать до массивных задвижек, перекрывающих основные вентиляционные колонны. Они на ощупь были чуть теплее — что-то снаружи всё-таки просачивалось.

«Второй блок проверять просто,» — думал сармат, наблюдая за цифрами на табло. Горячий воздух пошёл внутрь, но температура поднималась медленно, по градусу. «Из первого сначала надо выгрузить твэлы. Их — в бассейн, колонны — настежь… Нет, проверка-то нужная. Но — могли бы предупредить. И не в последнюю секунду.»

На запястье мигнул светодиод.

— Меня слышно? — спросил из передатчика Айзек. — Нагрев идёт слишком медленно.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Это охлаждение идёт слишком быстро.

— Хотелось бы верить, — отозвался командир. — Усложним задачу. Можешь добавить внутрь реактора тысячеградусный источник?

Гедимин мигнул.

— Куда столько-то⁈

— Сколько может выдать ирренций, когда из него лезут нейтроны? — Гедимину послышался негромкий смешок. Сармат тяжело вздохнул и спрыгнул с патрубка.

— Сейчас добавлю, — буркнул он, забыв, что ушёл под непроницаемый экран. «С нейтронным всплеском не справится никакое охлаждение. Там не в температуре основная проблема…»

…Наверху загудело. Грохота Гедимин не услышал — задвижки, несмотря на массивность, легли в пазы тихо. Сармат ещё раз сверился с термометром, пожал плечами и закрыл сопло сфалта. «Надо было взять термочаши. Плазморез такие фокусы не любит. Ещё немного — и корпус бы повело.»

— Выбирайся, — сказал Айзек, едва передатчик Гедимина высунулся из-за экрана. — Да уж, на охлаждение ты не поскупился. Кенен, правда, хочет повторить в день Огня — и с термочашами. Оставить их на сутки.

— Можно, — Гедимин, пожав плечами, спрыгнул с патрубка. «А металл наверху всё льётся и льётся. Долгий сегодня дождь…»

…Когда он добрался до щита управления, термометры, отражённые в зеркалах, показывали чуть меньше ста градусов. У монитора, за спиной Айзека, стоял Кенен Гварза и придирчиво изучал приборы.

— Твэлы ускоряют нагрев и замедляют остывание, — сказал он командиру. — Сильнее, чем можно было бы предположить. Дело, похоже, не в занимаемом объёме.

— Спроси у Гедимина, — устало ответил Айзек. — В объёме… или ещё в чём-то. Ирренций, по местной классификации, тоже металл…

Гедимин мало что понял — особенно из рассуждений Айзека, сползающих в «местный бред», — но кое-что заставило его вздрогнуть и недобро сощуриться.

— Что там про твэлы? Что в первом блоке?

Гварза посмотрел на него — и тут же поморщился и отвёл взгляд.

— Иди работай!

— Heta! — крикнул Айзек, вклиниваясь между сарматами. Гедимин услышал хруст, скосил глаз, — ему в грудь, как распорка меж ним и Гварзой, упиралось кресло. Он шагнул назад, тяжело дыша.

— Кто пустил идиота в реактор? — Гедимин сдёрнул височный щиток. Волокнистые щупальца вцепились в кожу и мелко задрожали. Айзек выругался.

— Закрой! Хранитель был спокоен — надо, чтобы взбесился⁈

— Провокация, — процедил Гварза; он незаметно отступил к шлюзу и теперь стоял у открывающегося люка. — Айзек, ты видишь, что он эту тварь провоцирует⁈

Айзек шагнул в сторону, следя, чтобы он и его кресло всё время были между сарматами.

— Кенен! Я не могу всё время тебя караулить! Что мешало провести испытания поэтапно⁈ Ясно же было, как Гедимин…

Гварза, судя по звуку, хотел сплюнуть, но помешал респиратор.

— Кто командир станции — я или Гедимин⁈

Тут можно было пойти на рывок — Айзек не успел бы, кресло просто вывернулось бы из его рук — но Гедимин сумел только ошалело мигнуть. Доля секунды — и Айзек дотянулся до рычага, и люк за Гварзой захлопнулся. Командир грохнулся в кресло, тяжело дыша и прикрывая лицевой щиток ладонью.

— Вот кто бы знал, как вы оба мне надоели…

Гедимин потёр обожжённый висок. Хранитель, похоже, всё-таки не был спокоен — кожу прикрыл ипроновый щиток, а фантомная боль до сих пор не уходила.

— Реактор-то цел?

— А то сам не чувствуешь, — буркнул Айзек, не отрывая ладонь от лица. — Гварзу вёл Кённа. Решили проверить оба блока параллельно. Вот, посмотри данные. Что-то странное с теплоёмкостью.

Передатчик на запястье пискнул, приняв файлы. Гедимин потыкал в экран.

— Что ты там нёс про металлы? Ирренций — металл. Чем ему ещё быть⁈

Айзек поморщился.

— Я не про химию. Я про стихии. Сейчас день Металла. Может ли это влиять на ирренций и его свойства? Сам знаешь, как он меняет их от любой ерунды.

Гедимин, начавший было вникать в данные, вздрогнул и опустил руку.

— Вот чем вы с Гварзой занимаетесь…

— Кто-то же должен, — отозвался Айзек. — Ты ведь отказался.

Гедимин посмотрел на монитор. Температура внутри пустого реактора упала до пятидесяти градусов.

…Раскалённая дожелта рэссена была податливой; Гедимин уже определился с нужным усилием и легко сбивал бесформенный ком в брусок, а брусок — в почти гладкий кованый лист. «Не прокат,» — сармат досадливо сощурился на едва заметные неровности, — «но и так сойдёт.»

На стене, на костяных крючках, висели склеенные листки — два чертежа, «стандартный» шпиль из Хигесга и модифицированный, более высокий и широкий, с обширной сетью трубок-конденсаторов. Гедимин, намотав ещё податливый металл на болванку, заварил свободный край и стряхнул готовый «конденсатор» в ведро с водой. «Так, мелочь готова. Теперь — аккумулятор…»

— Здесь работает мастер Хеттийиррн, — заметили за спиной.

— Тем лучше, — отозвался Вепуат, подпирая дверь блокиратором. — Давай матрас. Лучше им хоть на что-то лечь. И так уже один голову рассадил.

Сармат обернулся. В горячий цех на подстилках заносили съёжившегося филка. На затылке у него, и правда, была ссадина.

— С чем ты там?.. — Айзек, угрюмо щурясь, посмотрел на раскалённую заготовку. — Рэссена. Не пойдёт. У нас оставался водяной металл?

— Небесный металл не испорчен водой, — снова подал голос Кут’тайри. Он пришёл в набедренной повязке и бусах, без накидок, но, судя по свечению гривы, ему было даже жарко. Гедимин покосился на настенный термометр и удивлённо хмыкнул. «Ну, плюс тридцать, если к горну не лезть…»

— Рэссена слишком горячая, будут глубокие ожоги, — сказал Айзек, глядя на заготовку. За его спиной Вепуат и Эгнаций укладывали филков рядком поперёк матраса. Мелкие сарматы дёргались, норовили вскочить и иногда хрипло вскрикивали.

— Гедимин, посторонись, — Вепуат, подобрав щипцы, сунулся к печи, ловко отсёк краешек заготовки и с раскалённым ошмётком металла в руках повернулся к сарматам. — Ещё подогреть или сойдёт?

— Пусть воины держат больного, — деловито распорядился Кут’тайри. Эгнаций, крепко схватив филка за руки, вздёрнул его на ноги и прижал к стене. Тот закричал, забился — и замер, завороженно глядя на раскалённый металл.

— Не щурится, — прошептал Айзек. — Но зрачок… зрачок сужается. Что-то он всё-таки видит…

— Вот, могучий Эрта, — Кут’тайри протянул растопыренные когти к горну, словно что-то зачёрпывая. — В свой день в своём доме ты смотришь на нас. Мы берём твои дары и подносим тебе кровь и надежду. Да рассеется туман от твоего дыхания!

— Осссторожно, — прошипел Айзек. Вепуат стиснул зубы. Раскалённый металл замер в сантиметре от кожи филка. Тот вскрикнул и забился с новой силой. Гедимин беззвучно выругался.

— Что это за…

— Теск, твою мать! Ты с башкой дружишь⁈ — заорал филк. Эгнаций отпустил его, и он, схватившись за обожжённую грудь, прыжком отлетел в угол и там нашаривал что-то на поясе.

— Дрогош, это ты? Меня помнишь? — спросил Вепуат. Филк выругался.

— Вот, значит, как? Тут пытают за побег? Тут ещё и концлагерь⁈

Гедимин мигнул.

— Ты вообще ничего не…

Договорить он не успел — ещё секунда, и Дрогош выбил бы из рук Вепуата щипцы. Защитное поле остановило его и отбросило назад.

— Ансур! Тащи его в медотсек! — крикнул Айзек, выглядывая за дверь. — Дрогош, уймись. Ты два дня лежал без сознания. Тебя не пытают, а лечат!

«И это дикарство работает,» — подумалось Гедимину. Он уже стоял у матраса. Четверо филков не заметили ни криков, ни прыжков, ни уволакивания Дрогоша в коридор, — они так и смотрели в пустоту, изредка вскидываясь и крутя головой.

— Как очнётся, кидай мне, — сказал он Эгнацию. — У меня не вырвется.

…Последнюю пару филков Гедимин нёс в медотсек, зажав под мышками. Затихли они сразу же, а к ругани сармат не прислушивался.

— Помощь нужна? — выдохнул он, зайдя в отсек. Там на матрасах лежали, злобно сверкая глазами, трое филков. Им скрутили руки, зажав меж ладонями кровяные камни. Гедимин покосился на расстёгнутые комбинезоны, — у Дрогоша волдырь уже превратился в красноватое пятно и отшелушенную кожу, и у других ожоги быстро заживали.

— Держи обоих! — Экхард ухватил филка за руки, всунул между ладоней ещё один кровяной камень и ловко обвязал верёвкой. — Ансур, можешь класть. Теперь второй…

— Ублюдки Ассархаддона, — прохрипел Дрогош. Медик вытер руки и криво ухмыльнулся.

— Гедимин — его клон. Осторожнее тут с Ассархаддоном.

Гедимин впервые видел, чтобы филк так стремительно бледнел. Даже Ансур, поёжившись, подался в сторону.

— Так это нормально, что они ни кварка не помнят? — донеслось из коридора.

— Могучий Эрта милосерден сегодня, — отозвался Кут’тайри, заглядывая в медотсек. — Всё, что было с детьми Пламени в туманах, осталось в туманах. Токкош, сын Пламени! Помнишь ли ты, как сошёл с твёрдой тропы?

— Что оно шипит? — настороженно спросил Дрогош. Регенерация его уже не беспокоила, камень не жёг, но от Сэта с горящей гривой он старался отползти.

— Оно тебя спасло от растворения мозга, — буркнул Вепуат. — Куда ж вас, дураков, понесло⁈ Сейчас вот с неба льёт расплавленная сталь. Не вытащи мы вас вчера в «Элидген» — много бы от вас осталось⁈

— Значит, вы так и собираетесь нас тут удерживать, — процедил филк, недобро щурясь. Айзек покачал головой.

— Ты же понял — это дела Ассархаддона, — он покосился на Гедимина и выразительно пожал плечами. — Ему надо, чтобы ты растрепал о них на Земле?.. Хватит уже дурить. «Элидген» — не худшее место для жизни. А вот вокруг опасно.

…Не успел Гедимин заново нагреть заготовку, как в кузницу боком протиснулся Вепуат.

— Тебе помочь? Может, подержать чего?.. Извини, не предупредили. Я сам не думал, что Айзек согласится!

— А ты как согласился? — буркнул Гедимин, кивая на щипцы. — Держи вот так, надо отбить лишнее…

Вепуат пожал свободным плечом.

— Один Кут’тайри и знал, что это сработает. Но сработало же! — Вепуат ухмыльнулся. — Надо запомнить. Мало ли…

36 день Мысли, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Филков выпустили из медотсека. У душевой Гедимин наткнулся на Дрогоша — и тот шарахнулся к стене. Другие филки, ждущие у предбанника, переглянулись и подались в сторону. Гедимин, досадливо щурясь, прошёл мимо. «Экхард что, уже всем растрепал? Или эти пятеро постарались?»

…Ворота «грязного» цеха кто-то недавно открывал — в санпропускнике остались следы. «Сармат, из Старших, в тяжёлой броне,» — определил Гедимин и стиснул зубы. «Гварза? Ну что ж, без Айзека поговорим спокойно…»

— А у тебя тут уже почти целый твэл, — Айзек, повернувшись к сармату, скупо улыбнулся. Он рассматривал топливные таблетки, спёкшиеся и уже остывшие. Гедимин оставил их в «незаражаемом лотке» — половине чьей-то крупной, но тонкостенной ракушки.

«Ага, неплохо,» — сармат осторожно тронул таблетку когтем. Руку обдало фантомным теплом.

— Пора его проверить, — сказал Айзек. В руках он держал что-то длинное, обёрнутое ветошью. Гедимин мигнул.

— Твэл? Зачем ты его притащил?

— Загрузить, — отозвался Айзек. — И отнести в активную зону. Первое топливо нового цеха, — нельзя же без испытаний.

— Я ещё не… — начал было Гедимин, но Айзек, не слушая его, уже оборачивал трубку защитным полем и выкладывал на стол хвостовик и наконечник.

— Айзек! Чем я воздух буду откачивать⁈

— Катушкой, — безмятежно ответил Айзек, соединяя части оболочки. — И, я думаю, лучше предварительно нагреть. Не стой столбом, атомщик, — у меня же нет паяльника!

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, подгоняя наконечник под форму трубки. — Гварза знает?

Айзек посмотрел на потолок.

— Вот чем думал тот, кто поставил вас в одну команду⁈

…Волокнистые щупальца, едва тронув висок, переползли на руки. Гедимин косился на твэл с опаской, ожидая белой вспышки. «Местный, равнинный ирренций… а хотя — то, что уже загружено, тоже в основном с Равнины. На Земле ирренция немного.»

«Го-одно,» — прогудело внутри черепа, и сармат изумлённо мигнул. «Дава-ай!»

Новый твэл замер в кольце таких же; секунда — и сам Гедимин не отличил бы его от них. Тепло усилилось. Гедимин, хмыкнув, помахал в зеркало, тронул напоследок твэлы и втиснулся в коридор оттока. В голове негромко гудело, перед глазами изредка вспыхивало — разволновавшийся реактор «плевался» «сигмой» во все стороны.

— А автоматизации это всё поддаётся? — спросил Айзек, едва Гедимин подошёл к щиту управления. Сармат мигнул.

— Ты же сам просил грузить вручную.

— С загрузкой всё и так понятно, — отмахнулся Айзек. — Это мы отработали. Я про кассетный цех. Извлечение ирренция, прессовка таблеток, сами твэлы… Чем меньше во всё это лезут руками, тем лучше, — тебе ли не знать.

Гедимин пожал плечами. В карманах лежали незаконченные чертежи — пока он решил их не показывать.

— Кое-что можно соединить и перевести на рычаги… Ты погоди, — опомнился он. — У нас ни ипрона, ни золотой глины. А все эти штуки надо экранировать. И с запасом.

— Ну, лиловая глина у тебя есть, — напомнил Айзек. — И пока… м-да, пока ею и придётся обойтись. И для могильника, и для других нужд. Сам же отчитывался, — золотой она не уступает.

Гедимин поморщился.

— Менять сырьё посреди работы…

— Идём, покажешь мне чертежи, — Айзек крепко взял его за плечо и развернул к шлюзу. — Ансур, показатели в норме?

— Да светится потихоньку, — донеслось из-за монитора.

…«Оборудование», свёрнутое из защитного поля, растворилось, и «цех» остался полупустым.

— А короб можно будет подвесить на рельсы, — Гедимин указал на потолок. — Или по полу протащить…

— Угу… — Айзек, уже не слушая, взвешивал в руке грязный мешок. — Это органическая составляющая? Сорок килограммов? А эллурские илы богаты…

— Там была заводь, вода почти стоячая — всякое оседало, — сказал Гедимин. — Ты куда его понёс?

— Посмотрим, годится ли на субстрат, — пробормотал Айзек, думая уже о своих делах. Гедимин ошалело мигнул.

— Какой субстрат⁈ Это ирренциевая руда!

— Ирренций ты, положим, извлёк, — Айзек положил мешок, обёрнутый защитным полем, на плечо. — А если там что-то смертельное — по Би-плазме мы сразу увидим. Думаю, лучше ил с минеральной присадкой, чем потрошёные деревья…

Гедимин только покачал головой, глядя ему вслед. «Интересно, а нормальные биологи бывают?»

…На плато плюхнулся ещё один ком полуразмягчённого камня. Текк’ты вчетвером разделили «тесто» между собой и теперь пихали его и перекатывали, растягивая за края. Гедимин морщился, но отвернуться не мог. Под ногами, щекоча пальцы, шевелились красные и лиловые побеги — плотный ковёр огнелюбки.

— Проросла, как металл пролился, — Вепуат, присев, перебирал травинки. На долю секунды его накрыла тень — мимо промчался Скаф. Цап держался ниже, поднимаясь в воздух рывками и ненадолго, иногда — на пойманном хвосте Скафа.

— Говорил же — не вымрет, — буркнул Гедимин. — Ты слышал, что Айзек засунул в Би-плазму? С пищеблока ничего не бери!

Вепуат ухмыльнулся.

— Если там осталась дрянь, мы завтра же узнаем. А так… я думаю, тут весь субстрат одного разбора. И лучше, и правда, братьиз Эллура. Деревья растут медленно.

Он выпрямился и развернулся к ангару «дирижабля». Оттуда доносилось размеренное шипение и плеск — Тиксу принесли воду.

— Нам бы ещё раз туда слетать. За сырьём… и так, разведать. Я спросил у Джагулов — эта пустыня называется Ксалан.

37 день Кислоты, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Воды, река Эллур — Сфен Лучей, пустыня Ксалан

Гедимин полночи ворочался. Утренняя побудка застала его в операторской — у щита управления первым энергоблоком. Начальник смены покосился на сармата и тяжело вздохнул.

— Нет! Ты думаешь, мы бы тебя не позвали⁈

Гедимин, ничего не ответив, заглянул в монитор и поднял височные пластины. В лицо дохнуло теплом. Горячие волокна скользнули по коже и утекли, в голове невнятно прогудело. Гедимин облегчённо вздохнул и закрыл шлем.

— Если увидите белые искры… — начал он, повернувшись к филкам. Начальник смены устало сощурился.

— Ты всех нас считаешь за идиотов? Мы помним инструкцию. Иди уже!

…Забраться в горячий цех сармату не дали — на полпути его отловил Вепуат, ухватил за плечо и поволок к лестнице.

— Би-плазма выжила, — сообщил он по дороге. — Идём быстрее, пока Айзек не передумал!

На лестничной площадке стоял короб, заваленный пустыми мешками — обычными, сшитыми из чего попало. Поверх них лежал аккуратно свёрнутый бурдючок из зелёного гзеша.

— От Альгота, — кивнул на него Айзек, обведя сарматов хмурым взглядом. — Если в Сфене Лучей есть вода, привезёте образец.

— Да откуда⁈ — Вепуат ухмыльнулся. — Там же всё кишит пирофорами.

Гедимин мигнул. «А как одно связано с другим? Черви любят пустыни с рыхлым грунтом… но они и от воды не дохнут.»

— Моё дело — передать, — Айзек слегка сощурился. — Отговаривать вас бессмысленно. Но — старайтесь зря не рисковать. Гедимин, ты уверен, что план сработает? Оно договороспособно?

Гедимин снова мигнул.

— Какой план?

Айзек с тяжёлым вздохом перевёл взгляд на Вепуата. Тот виновато хмыкнул и развёл руками.

— Ну да, это я придумал. Но мог бы и Гедимин. Если бы вы его не дёргали своими испытаниями!

— Что ты придумал? — Гедимин протянул руку к его плечу, и разведчик проворно шагнул к стене. Айзек снова вздохнул.

— Так ты его даже не предупредил? Может, мне отменить вашу экспедицию?

Вепуат из угла обиженно фыркнул.

— Сейчас расскажу! Всё равно ведь нам с ним договариваться…

…Гедимин, устав мигать, прикрыл глаза. Вепуат, тихонько хмыкнув, постучал по его броне.

— Почему нет-то? Мы же все видели, как «Элидген» с ними общался. Они ведь похожи — и то, и другое про излучение.

— «Элидген» непохож на фонящий ком мицелия, — отозвался Гедимин, разглядывая ладонь. Ему было досадно, и он не мог понять, отчего — от нелепости задумки или от того, что не он это придумал первым.

— Вопрос в том, хватит ли «Элидгену» мощности, — вслух размышлял Айзек; он ещё щурился, но ни разу не произнёс слово «бред», и Гедимин вяло этому удивлялся. — Отслеживать вас до Ксалана… Всё-таки он неблизко.

— Хватит, — уверенно сказал Вепуат. — Он своим сигналом добивает до столицы. А она куда как дальше!

Айзек поморщился.

— Одно дело просигналить, другое — впечатлить… существо квантовой природы. Меня бы устроило, если бы вы нарыли руды на краю Ксалана, не забираясь в дебри. Может, там и больше ирренция…

Вепуат фыркнул.

— Элогвен высовывается и на края. Мы на него наткнулись не в сердце Ксалана. Лучше избавиться от угрозы заранее. Чтобы филкам потом не пришлось… Ну, им-то позвать «Элидген» будет сложнее!

Гедимин покосился на стену — где-то за ней, в главном корпусе, «горела» активная зона. «Позвать… Поддерживать связь с реактором через километры и разломы… А ведь он и не обязан возиться с местной фауной. С чего Вепуат взял…»

— Пойду грузить Тикса, — пока Гедимин думал, разведчик уже выгреб мешки из короба и поднялся на пару ступенек. — Гедимин! Ты не бойся. Помнишь, как он нас позвал с Эллура? Он нас защищает. Ему только надо всё объяснить. Давай!

…У коридора оттока Гедимин замедлил шаг и тяжело вздохнул. «Вот куда я лезу? Будто отсюда меня не услышали бы…» Он поморщился и протянул руку к рычагу. «Зато изнутри никто из сарматов не услышит. Тоже мне, нашли дипломата…»

Тёплые волокна обвили грудь и расплелись по пульсирующим пучкам. «Ты?» — прогудело внутри черепа. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Поедем добывать тебе новые твэлы, — он провёл ладонью по сияющим оболочкам. — На Маккензи надежды мало.

Щупальца расплелись и легли по другому, потеплев на пару градусов. «Уммм?»

«Он не знает Маккензи,» — запоздало сообразил Гедимин и досадливо сощурился. «Так, к делу…»

— Там, на залежах ирренция, живёт такая вот тварь, — он, зажмурившись, представил себе Элогвена. Перед глазами всё время маячил дозиметр и кривая взвившегося «омикрона». Щупальца расплелись в мелкоячеистую сетку и задрожали. «Опасно? Тронул тебя?» — сеть волокон налилась жаром. Гедимин качнул головой.

— Надо с ним договориться миром. Он вроде… ну, с ним можно общаться, — без особой уверенности пробормотал он. — Поможешь? Тебя он быстрее поймёт.

Волокна сплелись в мощный пучок, нырнули под рёбра и вышли из-под лопатки, разлившись жаром по спине. Гедимин не сразу понял, что лежат они точно под прикладом сфалта.

«Ты сигналь. Найду-у,» — прогудел хранитель. «Бу-уду следи-ить. Не пропада-ай. Бу-уду нужен — сигналь сильнее. Уви-ижу.»

…Вепуат с радостной ухмылкой хлопнул Гедимина по плечу.

— Я ж говорил — оно нас не оставит!

В распахнутом настежь ангаре шипел живой «дирижабль». За ним с края плато следили настороженные Джагулы. Гедимин быстро огляделся по сторонам — наверху были только филки-мутанты, ни одного рутенийца. «Надеюсь, они внизу. А не ищут, обо что убиться,» — подумал он, досадливо щурясь. «Если ищут… Что ж, не наши проблемы. Узнаем, когда вернёмся.»

…В глазах чуть зарябило — очередной разлом остался позади. Вепуат хлопнул ладонью по броне, и туун-шу с громким шипением замедлил полёт.

— Сигналь! — разведчик повернулся к Гедимину. — Замаялся напоминать! Он же нас потеряет!

Сармат тронул когтем корпус сфалта. Короткая зелёная вспышка — и запястья коснулось горячее щупальце.

— Тебе не тяжело так… растягиваться? — не выдержал Гедимин, оглядываясь на реку. Дельта Эллура давно осталась позади. В этот раз сарматы знали, куда лететь — разломы так и мелькали. На сколько километров реактор «тянет» излучение, Гедимин уже и подсчитать не мог. «Если со всеми разломами — может, на весь миллион.»

Цифры на табло мигнули — реактор сфалта снова усилил излучение, хотя никто его не трогал, и корпус уже был закрыт. «По уму, надо бы его заглушить,» — Гедимин оглянулся на «Элидген», давно пропавший за разломами. «Но тогда хранителю будет сложнее. Он и так — не знаю, как ещё нас не потерял…»

Снова зарябило в глазах, и фиолетовые ленты внизу легли чуть по-другому. Гедимин поддел когтем пластину, направляя зелёный луч себе в грудь. Пучок щупалец ткнул в кожу, как горячий палец. «Сигнал принят…»

…Туун-шу зашипел и громыхнул щитками. Вепуат уже третий раз пытался его развернуть, но зверь бил хвостом — и уходил на десяток метров в сторону.

— Никак, — выдохнул разведчик, остановив очередной замах. Туун-шу, не получив команды, раздул бока и замер в воздухе. Гедимин покосился на его плавники — «дирижабль» потихоньку разворачивался к реке.

— Разумное существо, — вздохнул Вепуат, направляя Тикса к земле. — Гедимин, ты с двадцати метров спрыгнешь? Сесть тут я его не уговорю!

…Черви ели ил, органическая «мелочь» на поверхности их не интересовала, — «фонящий» клубок остался далеко в стороне. Гедимин, стараясь держаться твёрдых пород и не ступать на песок, набивал мешок крошёным илом. Только по фиолетовому отливу и можно было догадаться, что эта иссушенная порода когда-то лежала в реке.

— А в кристаллоидах ирренция нет, — заметил Вепуат. Он стоял над крупным красным «кристаллом», торчащим из глины, и смотрел на приборы. Другой «кристалл» Гедимин заметил в десяти метрах от первого — подземное растение широко раскинуло побеги.

— Как-то им удаётся его не накапли… Sata!

Кристаллоид зажёгся изнутри красным светом. «Фонари», утопленные в глину, вспыхивали один за другим. Гедимин, криво ухмыльнувшись, перевесил сфалт на грудь. Вепуат хлопнул себя по предплечьям и встряхнулся, сбрасывая пернатые «обшивки». Две тени, треща перьями, метнулись к разлому. На запястье Гедимина зажёгся светодиод. Сармат уже видел на земле слабые отсветы — холодную зелень, ползущую от дальнего разлома. Что-то медленно двигалось над пустыней, и кривая интенсивности излучения поднималась всё выше.

— Эй! Элогвен!

Под тёмным щитком лица Вепуата было не видно — но он пытался выглядеть дружелюбно. Гигантский пучок светящихся нитей ненадолго замер, растягивая «щупальца». У них были глаза и лапки, и то, и другое — разбросанное по телу как попало.

— Привет, — криво ухмыльнулся Гедимин, вскрывая корпус сфалта. — Привет тебе от «Элидгена».

Дозиметр взвизгнул, и Вепуат хлопнул себя по запястью. Гедимин прикрыл глаза. Волна жара текла по телу — с левого бока на спину, на правую руку, сжимающую сфалт, горячими волокнами по груди… Что-то медленно огибало его, нарезая круги — а другое, порывистое и раскалённое, проходило сквозь мышцы и кости и отзывалось на коже болезненными вспышками. Сармат открыл глаза, но увидел только холодный зелёный свет. «Сетчатку выжгло,» — мелькнула равнодушная мысль. «Или черенковский эффект?»

… — Идём!

Кто-то постучал по его наплечнику. Гедимин мигнул. Свечение погасло. Вокруг была пустыня — и подползающие сумерки. Темноту разгоняло слабое сияние кристаллоидов — и поясной фонарь Вепуата. Гедимин схватился за сфалт — проём в корпусе был закрыт, пластина жгла пальцы.

— Оно само, я не трогал, — быстро сказал Вепуат. — Эта штука… она нас не обидит. Идём! Я без тебя не полез. Я всё-таки не атомщик.

…Фонари сарматы убрали — тут и так всюду был разлит тусклый зеленоватый свет. Он шёл от земли — серо-белесой поверхности, покрытой блестящей стеклянистой коркой. В ней было много трещин, глубоких и мелких; они светились чуть ярче. Гедимин, забывшись, шагнул к одной из них — и по глазам хлестнула зелёная вспышка. Ступню обдало жаром.

— Sata! — Вепуат замер на месте, глядя на дозиметр. На дне трещины что-то шкворчало, постепенно затихая. К зелёному свечению добавилось красноватое. Гедимин снова шагнул, стараясь не тревожить разломы. Под ногой бугрились щётки мелких кристаллов. Они захрустели, и из-под ступни ударил зелёный луч.

— Heta! — крикнул Вепуат под верещание дозиметра. Гедимин наклонился, запустил когти в горячий разлом. Проплавленная корка выламывалась с трудом.

— Эти штуки… Уверен, что не взорвутся? — Вепуат отодвинулся к разлому, настороженно следя за сарматом. Тот поддел ещё пласт остекленевшей почвы, обернул защитным полем — плёнка тут же покрылась зелёными пятнами и красноватыми разводами. «И вот в такие места аборигены лазят, намазавшись грязью?» — Гедимин покосился на дозиметр, и его передёрнуло.

— Лучше всё-таки руду копать снаружи, — пробормотал за спиной Вепуат. — В этой ипрона, похоже, немного…

— Стой тут, — велел Гедимин, передавая сармату мешок, обёрнутый защитным полем. — А я осмотрюсь.

От сигма-сканера тут было мало проку; Гедимин заглянул было в «окуляр Ку-унну», но тут же зажмурился — неожиданно яркий свет чуть не обжёг сетчатку. «Реакция… чего-то с чем-то,» — сармат обернул «телескоп» защитным полем и пошёл дальше, стараясь не тревожить расщелины.

По-видимому, стеклянная корка часто нагревалась, оплавлялась и даже вскипала, — она вся шла неровными волнами, кратерами, мелкой рябью. Потом стали попадаться кристаллические щётки. Их Гедимин находил по яркому свету. Хотел было выломать крупный образец, но ладонь ощутила жар. «Это ж самородный твэл,» — сармат прикрыл кристалл защитным полем и осторожно поддел когтем. «И тут таких штуковин…»

Что-то шевельнулось на краю поля зрения. Гедимин вскинул «арктус», ожидая новой вспышки — но свечение отделилось от «куста» кристаллов и нырнуло в расщелину. Сармат успел разглядеть сегментированное тело, короткие светящиеся плавники и гигантские глаза.

— Гедими-ин, — подал голос Вепуат. Ему явно было не по себе, хотя сармат отошёл недалеко — всего на пару десятков метров.

— Тут какие-то трилобиты летают, — Гедимин криво ухмыльнулся. — Пойдёшь за образцами?

— Давай-ка выбираться, — Вепуат даже не улыбнулся. — Нам ещё Тикса искать. Пока нас самих не нашли. Тут темень, но червям-то без разницы…

38 день Мрака, месяц Камня. Равнина, живой астероид над пустыней Ксалан — Сфен Камня, зифта Кцет

— Вепуат!

Шелест и чавканье стали громче. Гедимин сдёрнул кожух с фонаря — и услышал скрежет и недовольный возглас. Из складчатой расщелины, из плотных зарослей чего-то губчатого высунулась бронированная перчатка и жестом показала: «Гаси!» Гедимин, хмыкнув, выпрямился и поднял фонарь над головой. Вдалеке, метрах в двадцати, «скальная» поверхность пошла волнами. Края тёмного проёма заколыхались и просели внутрь, выпуская гигантский фасетчатый глаз.

— М-мать моя колба… — Гедимин накрыл фонарь ладонью. Вепуат из-под губчатых зарослей выразительно хмыкнул. В наступившей темноте снова что-то зашелестело, заплюхало и зачавкало. Потом о броню заскрежетали когти.

— Стой, свои! — громко прошептал Вепуат. От кулака он всё-таки увернулся и теперь светил дозиметром из-под «борта» туун-шу. Гедимин протянул ему руку, втаскивая на «палубу».

— Где ты лазишь? Сожрут!

— Да ну, это местные кораллы, — отмахнулся Вепуат, раскладывая по карманам пробирки и свёрточки. — А ничего себе экосистема на этой твари!

— Ты, когда мы на неё садились, знал, что она живая? — Гедимин недобро сощурился, но в почти полной темноте этого всё равно никто не разглядел бы. Светлело сегодня медленнее обычного, даже разломы в складчатом небе еле-еле тлели.

— Ну, мне было без разницы, — рассеянно отозвался Вепуат. — Кого Тикс нашёл, к тому и прицепился.

…С первыми лучами света поверхность вокруг пришла в движение. Губчатые заросли оседали, как хлопья пены, сворачиваясь в комковатую массу. Из-под неё проступали многочисленные кольчатые сопла. Снова зашевелилось складчатое «веко». Что-то в глубине «скального массива» громко зашипело, и вся поверхность встряхнулась. Туун-шу выпрямил подогнутые лапы и защёлкал спинными пластинами. Вдалеке, на длинных гребнях обросших «скал», тоже что-то хлопало щитками, шипело и обменивалось скрежечущими воплями. Вокруг забулькало — кольчатые трубки, как по команде, выпустили цветные складчатые веера. Вместе с втяжными «листьями» из «сопел» вылетало что-то панцирное и шмыгало в складки «камня».

Туун-шу снова заворочался, нагнетая воздух в полости. Под ним, упираясь в брюхо, шуршали вееровидные листья.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Вепуат — и в очередной раз попытался сунуть нос в приоткрытый реактор. Гедимин сердито сощурился и поднёс ладонь к просвету. Пальцы чувствовали слабое ровное тепло. Сармат потёр висок и снова представил себе светящиеся твэлы. «Станция, приём…»

«Палуба» качнулась. Гедимин вцепился в броню туун-шу, едва не выронив сфалт. Поверхность вокруг шла волнами. Небесный гигант отряхивался, расправляя складки на боках. Летучая фауна сыпалась с него градом.

— Летим! — крикнул Вепуат, первым почуяв неладное. В «ущельях» «астероида» открылись проёмы. Со свистом развернулись перепончатые «плавники». «Палуба» качнулась с «борта» на «борт». Туун-шу наконец выдернул лапы из «губки», взвился в небо, сопротивляясь уволакивающему ветру. Ещё удар хвостом — и зверь развернулся брюхом кверху… точнее, книзу. Область аномальной гравитации осталась позади. Гедимин встряхнул головой, прижимая к себе едва не оброненный сфалт, и посмотрел вверх. Там, утаскивая за собой летучие стаи, уплывал живой астероид.

— Яд-дро Сатурна… — протянул Вепуат, провожая его затуманенным взглядом. Туун-шу ударил хвостом, нырнул в разлом вслед за гигантом и снова начал набирать высоту. Вепуат, опомнившись, хлопнул его по броне.

— Сто-ой!

…На пятом разломе туун-шу всё-таки остановился, раздул бока и уставился всеми глазами на сарматов. Больше смотреть было не на что — хвостовые лопасти «астероида» исчезли в разломе. Внизу клубилась сероватая дымка.

— Ну что? «Элидген» отозвался? — нетерпеливо спросил Вепуат. Гедимин фыркнул.

— Ты лучше скажи, где мы.

«И куда эта тварь успела улететь за ночь…» — рёбра сдавил невидимый обруч. «Могла она сдвинуться так, чтобы мы не заметили?»

— Снизимся — посмотрим, — пробормотал Вепуат, опуская обе ладони на панцирь туун-шу. — Теперь надо оч-чень аккуратно спуститься…

…Дымка рассеялась. Внизу плыли каменные зубцы, торчащие из потрескавшейся глины. Она отливала фиолетовым.

— Ну вот, а ты нервничал, — Вепуат облегчённо вздохнул. — Это всё ещё Ксалан. И река где-то рядом. Сейчас аккуратно нарежем круги — и нас к ней вынесет. Попробуй ещё раз связаться с «Элидгеном»! Может, отсюда нас лучше слышно.

…Станция молчала — и в этом сегменте Ксалана, и в следующем.

— От сильного к слабому, — бормотал Вепуат, снова сверяясь с дозиметром. — Главное, понять — мы у края или по центру…

Гедимин только поморщился. Он видел, что среди камней всё чаще попадаются насквозь прогоревшие остатки деревьев… и что фиолетовый отлив глины от разлома к разлому слабеет. «Может, мы и у края. Но река, похоже, далеко.»

— Была бы видимость получше… — Вепуат покосился на дымку. — Надо было подождать рассвета. Хоть пару направлений узнали бы. Эллур — он же на «запад» от Ксалана, так?

Гедимин пожал плечами.

— Я местных карт не видел.

Вепуат придержал разогнавшегося зверя и поднял «телескоп».

— О, там уже есть огнелюбки… Ядро Сатурна!

Он, не опуская «телескоп», развернулся с ним к Гедимину. Сармат заглянул в окуляр и увидел тёмное пятнышко — повисший над каменистой равниной «дирижабль».

— Кьюссы. Интересно, что они там делают, — Вепуат понизил голос и потянулся к височным щиткам. Гедимин тоже хотел прикрыть шлем, но разведчик резко мотнул головой.

— Пока не надо. Мы сейчас осторожно подлетим…

…Чужой туун-шу «бросил якорь» над грудой крупных камней. Гедимин пригляделся, не понимая, что в этой груде его тревожит, и вздрогнул. Камни были едва-едва обработаны, кое-как сложены плоскостью на плоскость — и всё-таки это была постройка, и довольно древняя, политая и кислотой, и расплавленным металлом. Внутри стен, изогнутых полукругом, шевелилось что-то яркое.

— На «корабле» кто-то остался, — прошептал Вепуат, опуская «телескоп». — Видишь, он, считай, не привязан — а висит, где повис?

Красный рукав, высунувшийся из нижнего «люка», помахал кому-то внизу. Из здания, лишённого крыши, что-то ответили, но слов было не разобрать.

— Сканер не трогай — могут почуять, — прошептал Вепуат. Тикс под его тихие команды плавно разворачивался в небе. «И правда, недостроенная башня. Вот дверной проём на всю высоту…» — мелькнуло в голове Гедимина. Он заглянул внутрь, туда, где шевелились тени, и зашипел, стискивая зубы. Посреди круглого «отсека» стоял, расставив руки, сармат в тяжёлой броне. Ещё двое сидели рядом. Один держался за голову. Из-под его рук, сквозь растворяющиеся бронированные перчатки, просвечивали ветвистые антенны, мех на длинной голове и судорожно зажмуренные глаза. «Мерцал» и второй — из-под «скафандра» торчал то край одежды с красной бахромой, то пушистые пальцы с перстнями, то широкие мохнатые уши. Тот, кто стоял с расставленными руками, неуверенно, совсем не по-сарматски, двинулся с места — и на пол ступила звериная лапа в узорчатом сапожке. Очертания скафандра «отвалились» от существа и остались на месте плотным чёрным силуэтом.

— Стой! — Вепуат повис на руках Гедимина, мешая развернуть сфалт. Сармат поймал сперва падающий плазморез, потом — оброненный разведчиком «телескоп», сунул владельцу и показал ему кулак. Кьюссы в башне ничего не заметили — они всё пытались натянуть на себя «голограмму».

— Они притворяются нами, — Гедимин стиснул зубы. Вепуат тут же вцепился в его руки.

— Вижу я. Не стреляй!

— Чего⁈ — Гедимин ошалело мигнул. Вепуат быстро закивал.

— Отсюда весь заряд уйдёт в разломы. Подлетим поближе. Ты… сиди спокойно, пока я не дам сигнал, ладно? Есть мысль…

«Мысль…» — Гедимин, стиснув зубы, нехотя опустился на броню. «За зверьё боится, что ли? Эту тварь не задело бы.»

Тикс подплывал к башне. Вепуат держал курс так, что сарматы всё время видели «отсек» внутри. Гедимин смотрел на аборигенов и угрюмо щурился. «Что, в этот раз не задалось?»

Райвиг попытался ещё дважды, но «голограммы» не держались — то «броня» ужималась до настоящих размеров Кьюсса и облегала куничью морду, то «сползала» при движениях. «Мощности не хватает?» — Гедимин смотрел на второго Кьюсса, уже совсем не похожего на сармата. Наконец Райвиг выпрямился, резко что-то сказал и уронил антенны на спину. Кьюссы переглянулись, дёргая вибриссами. Тот, кто заглядывал в «башню» из «люка дирижабля», встряхнул головой и потёр лоб.

— В сторону! Он смотрит… — Гедимин толкнул Вепуата в бок. Тот ничего не успел ответить — Кьюсс в «люке» повернулся к подплывающему «дирижаблю», вскинул уши и замахал широким рукавом. Ещё секунда — и он исчез в «люке», чтобы выбраться на спину туун-шу. Двое Кьюссов запрыгнули на широкие стены башни и уставились на сарматов, удивлённо переглядываясь. Последним вылез Райвиг, прикрыл глаза ладонью и дёрнул туун-шу за трос. Верёвка мгновенно сократилась, забросив аборигена в «люк».

«Уходят? Да нет, непохоже…»

Никто, кроме Райвига, и не думал прятаться — наоборот, вылезли на видные места. Вепуат крепко сжал плечо Гедимина и помахал аборигенам. Те замахали в ответ.

— Сила с вами, братья! — крикнул тот, кто стоял на панцире туун-шу. — А с нами только везение. Хорошо сделано!

Вепуат ухмыльнулся и дёрнул плечами, стряхивая с себя Скафа. Тот шмыгнул в узкий приоткрытый «люк». Цап, оставшийся поверх брони, пошевелил перьями. Кьюссы переглянулись и ухмыльнулись, не показывая зубов.

— Райвигу не хватило сил? — спросил Вепуат. Внутри чужого «дирижабля» еле слышно что-то пробормотали. Кьюсс повёл широким рукавом.

— Плохой день! Как мы ни черпали из источников Ксалана… — он уронил руки, и бахрома зашуршала. В неё были вплетены камешки, косточки, — множество мелких предметов, вроде как ни для чего не нужных и только мешающих.

— Зато у вас всё вышло, как надо, — другой Кьюсс наклонил голову, странным жестом касаясь переплетённых бус на груди. — Кто из вас Райвиг? Даже и не различить.

— Он, — Вепуат кивнул на ошалевшего Гедимина. — Пришлось залезть в Ксалан… ну да — сила под ногами не валяется.

— Очень верно, — согласился Кьюсс, разглядывая броню сарматов. — Нашему Райвигу отваги не хватило.

В «дирижабле» сердито фыркнули.

— К вам, в Джеру, всегда приходили лучшие, — вздохнул другой Кьюсс. — В Ларрат приходят… те, кто приходит.

— Так лети в Джеру. А я вернусь в Ларрат, — донеслось из-под брони туун-шу.

— Хватит уже, — буркнул Гедимин, сердито щурясь. Отчего-то ему стало не по себе. «Могут они нам всерьёз навредить?» — он перебирал взглядом «цацки» на одежде Кьюссов. Оружия, не считая коротких ножей, сармат не видел, и из туун-шу никакие сопла не торчали.

— Обойдёмся без ссор, — Кьюсс махнул широкими рукавами и дружелюбно улыбнулся. — И мы, и вы здесь, а Кцет — и всё, что в нём — там. А с удвоенной силой взять его будет проще. Вы могучи — но семеро ведь больше, чем трое.

«Взять Кцет? Что это… А, hasu! Они тут подбираются к какому-то городу⁈»

Вепуат покосился на Гедимина и украдкой ткнул его в бок.

— Это верно, — Вепуат развёл руки, подражая жесту Кьюсса. — Того, что в Кцете, хватит на всех.

Кьюссы заухмылялись, старательно натягивая губы на клыки.

— Конец дней Камня! Да, там накопилось на всех. Стало быть, вы согласны?

«Пилот дирижабля» сбросил в башню тросы-щупальца. Пара секунд — и все были на броне, и зверь, уставший от неподвижности, ударил хвостом. Тикс легко догнал его, но держался чуть позади — Вепуат следовал за чужаками, не вылезая вперёд. Гедимин косился на него, но понимал, что не время задавать вопросы. «Во что-то мы вписались… Правда, что ли, в штурм города? Всемером? И можно было бы втроём-вчетвером?..»

— Наша сила в помощь вашей, — Вепуат ухмыльнулся. — Но нужен ведь план. Что будем делать?

Двое Кьюссов, оставшихся на броне, переглянулись. Третий ушёл в «рубку» и оттуда, похоже, рулил, — двое наверху просто сидели, не подавая зверю никаких сигналов.

— Мы там будем днём, когда все сборщики разбредутся, — Кьюсс повернул руку ладонью вверх и растопырил пальцы. — Мы будем осторожны, не спугнём их. Наш зверь будет в тени, за скалой. Нашему Райвигу…

Он дёрнул вибриссами, показывая досаду.

— У него мало сил, чтобы войти в зифту. Но он сделает дело издалека. Окружит зифту огнистыми червями. Карлики побегут в страхе, а вы станете их защитниками. Вы так хороши, что вас пустят в зифту. Ваш Райвиг силён — ему отдадут всё. И мы, покинув Кцет, разделим добычу.

Вепуат незаметно ткнул Гедимина в бок. Тот только мигнул.

— Хорошо придумано, — сдержанно согласился Вепуат. — Но наша доля будет тройной.

Кьюссы быстро переглянулись. «Продешевил,» — подумал Гедимин, глядя на их довольные, с трудом скрываемые ухмылки.

— Опасно вам входить в Кцет — но ведь и мы будем среди карликов, — заговорил один из них. — Сборщики не выходят без оружия! Не хватит ли с вас двойной доли?

— Летите одни — и забирайте всё, — отозвался Вепуат. Гедимин снова мигнул. «Можно подумать, что он правда… Так. Грабить аборигенов я ему не дам. Скоро Кьюссы отстанут — тогда и поговорим.»

…Летели долго — и, похоже, в сторону от Эллура. Где-то встречались ручейки, озерца, но чаще — сухие участки Сфена Камня или Молнии. Чужой туун-шу, резко снизив высоту, нырнул в тень зубчатой скалы. Тикс обогнул его и повис рядом.

— Мы в тени Кцета, — Кьюсс, оглядевшись по сторонам, понизил голос. — Видели сборщиков, но им не до нас.

— Подожди ты, Айянта, — другой абориген недовольно дёрнул ухом. Он сидел на броне и держал перед собой костяную коробку с высокими бортиками. Внутри, среди натянутых нитей и подвешенных камешков, пересыпались от угла к углу мелкие семена. Кьюсс ещё раз встряхнул их, опустил, стараясь не тревожить, на броню и довольно ощерился.

— Зови Ульгара. Пусть посмотрит. Хорошо легло.

«Что за штуковина?» — Гедимин заглянул в коробку и недоумённо хмыкнул. Семечки рассыпались по дну, разделившись на мелкие скопления. Часть легла в полости крупного куска пемзы по центру. Кьюсс указывал на пустой промежуток между скоплениями и камнем и успел уже проложить там толстую цветную нить.

Из «люка», держась за затылок, поднялся Райвиг. Кьюсс указал на нитку и вскинул пальцы в странном жесте. Райвиг потёр макушку и дёрнул вибриссами. Нить зашевелилась и поднялась тонкими острыми выростами. Секунду спустя Гедимин узнал в них миниатюрных червей-пирофор — верхние отростки, торчащие из земли. Пемза подёрнулась мелкими искрами. Семечки, задержавшиеся в её верхних выемках, задрожали и посыпались внутрь. «А ведь коробку никто не тряс,» — мелькнуло в голове Гедимина. Айянта протянул руку к его плечу и сложил пальцы в странном жесте.

— Вступай и ты…

— Джед, — быстро сказал Вепуат, предостерегающе взглянув на Гедимина. — Джед делает, что может. Нам пора?

— Асгаан да будет щедр! — Айянта широко ухмыльнулся и тронул косу из бус на груди. — Его дары не для карликов. Пусть они попадут в верные руки!

Вепуат щёлкнул пальцами. Туун-шу будто этого и ждал — одним рывком вылетел из-за скалы.

Внизу были камни и огонь — залитая напалмом полоса между скалистой пустошью и гигантским деревом-холмом. Оно давно окаменело, в углублениях коры пробили проёмы и проложили тропы. Изнутри летели, взрываясь, камни, но пирофорам, поливающим дерево огнём, до них не было дела. «Потому что никаких пирофор нет,» — Гедимин, болезненно щурясь, повернулся к Вепуату.

— Ты…

— Стреляй! — перебил его тот и выпрямился с оружием наперевес. Плазма взорвалась в скоплении червей, окутав всё дымом. Гедимин выстрелил, и дым стал непроницаемым. Туун-шу нырнул в него и замер под защитным полем — прямо над гигантским деревом-холмом и крупными проёмами в его макушке. Оттуда выглядывали ошалевшие Скогны. Вепуат помахал им и широко ухмыльнулся.

— Гедимин, сзади!

Огненная тень сверкнула в неестественно плотном дыму. Гедимин выстрелил. Струя плазмы не встретила сопротивления, но свечение сменилось клубами дыма. Внизу заверещали.

— Мерзкие твари! — Вепуат, всё так же ухмыляясь, спикировал на «крышу». Гедимин скатился следом, располосовав окаменевшую кору когтями. Туун-шу в пузыре защитного поля раздул бока и повис, втянув все уязвимые части. Гедимин прислушался — ни скрежета камня, ни треска огня… иллюзорные пирофоры сгинули и едва ли оставили след.

— Вот повезло, — выдохнул Вепуат, глядя на радостных Скогнов. Они уже выглядывали изо всех проёмов — и за их спинами виднелись более мелкие силуэты Броннов.

— Высокий народ? — Скогн в шапке с плавниками вскинул голову, чтобы рассмотреть сарматов.

— Ага, — Вепуат ухватил Гедимина за плечо. — Жрецы юного Пламени. Давайте-ка вниз, есть что сказать.

…Уже у входа Гедимину пришлось пригнуться, а в следующую полость — заползать внаклонку. Внутренние сетчатые перегородки пропитались минеральными солями — и удерживали и подвешенные к ним циновки, и верхний ярус, по которому тоже кто-то бегал и заглядывал в проёмы… Четвёртая полость была по росту одним Скогнам — и Вепуат в неё не полез, сел у входа.

— Слишком много червей сегодня у Кцета, — заметили с верхнего яруса. Вепуат кивнул.

— Ни одного. Шуточки Кьюссов. Тут, поблизости, летучая шайка. Хотели прикинуться нами, но не вышло. Пока думают, что мы с ними заодно. Надо бы с ними посчитаться.

От визга у Гедимина заложило уши. Промигавшись, он увидел, что вокруг стало пусто — а на него со всех сторон «смотрят» чёрные острия дротиков. «Взрывчатый обсидиан? В такой-то конуре? Они тут что, совсем…»

— Кьюссы! — взвизгнул кто-то на верхнем ярусе. — А вы кто?

— Мы — сарматы, — отозвался Вепуат. — А нас выставляют обманщиками. Нам не нужны камни. Помогите подманить Кьюссов!

Гедимин покосился на сетчатый свод. «Взрывы-то нам не навредят. Но когда это всё на нас сложится…»

— Каждый Райвиг скажет, что он сармат, — отозвались с верхнего яруса. — Вы и были заодно с обманщиками! С чего теперь вам верить⁈

— Дай мне прочное, чего не жалко, — попросил Вепуат. Он был спокоен, только едва заметно щурился, будто с досады. Наверху заверещали. Под ноги сармату скатился блестящий светло-зелёный булыжник.

— Мельничный камень! — Гедимин протянул к нему руку. Дротик с чёрным наконечником едва не чиркнул по его шлему.

— Разгоните всех, кто сбоку, — Вепуат хлопнул ладонью по сетчатой «переборке». — Гедимин, бери сфалт. Разрежь эту штуку вдоль!

— Это же ценный минерал, — начал было Гедимин, но визг со всех сторон резанул по ушам. Сармат, морщась, поднял камень и развернул сфалт под углом кверху. «Надеюсь, там и правда никого нет. Сейчас в Кцете будет дырка.»

Тонкая «нить» плазмы сверкнула и погасла — но узкий луч ещё касался камня, разваленного надвое. В окаменевшем дереве зиял новый проём.

Вокруг заверещали — и внезапно всё затихло. С верхнего яруса спрыгнул Бронн в ушастой шапке. К груди он прижимал чашку сушёных ягод.

— Курруи, — коротко сказал он, протягивая горсть сарматам. Вепуат взял щепоть и просунул в респиратор.

— Новые ещё не созрели?

— Жрецы Пламени, — слышал Гедимин писк и шёпот с разных сторон. — Могущество Пламени…

Он покосился туда, где лежал камень, — разрезанный обломок уже уволокли.

— Кьюссы часто подбираются к Кцету, — вздохнул командир Скогнов. — Разными путями. Конец дней Камня! Есть что взять — ну, они и лезут. Так они приняли вас, жрецов Пламени, за таких же притворщиков?

Вепуат ухмыльнулся.

— Мы вот им пообещали не трогать их, пока они нас не трогают. Они слово держат. Так что… — он выразительно пожал плечами. — Я попробую их заманить сюда. А дальше — решайте сами.

Гедимин мигнул. «Обещали⁈ Но они же… А, мать моя колба!»

— Веди их, — Скогны недобро оскалились. — И все боги тебе в помощь.

Вепуат повернулся к Гедимину.

— Давай выползать. Там, в той ячейке, остановись — дам инструкции.

Скогны их не оставляли — Гедимин видел сквозь окаменевшую «сетку», как блестят чьи-то глаза и наконечники дротиков. Он прислонился к стене, стараясь не наваливаться, и угрюмо сощурился на Вепуата.

— Вот видишь, — безмятежно сказал тот. — И без стрельбы обойдётся. Нам только надо сберечь туун-шу. Второй зверёк не помешал бы.

Гедимин поморщился.

— Помнишь, что местные делают с пленными? Я выстрелил — было бы хуже⁈

Вепуат качнул головой.

— Мы не можем нарушить слово, пока Кьюссы его держат. Лучше-хуже — тут уже ни при чём… Ты сможешь закатать туун-шу в защитное поле? Так, чтобы он не улетел?

— Улетит вместе с полем, — буркнул Гедимин. — Дури хватит.

Вепуат прижал ладонь ко лбу и досадливо сощурился.

— К земле ты его прикрепишь. А вот как дойдёт до транспортировки — Тикса он утащит… ну, или будут дёргаться на месте — один туда, другой сюда. Надо как-то…

Он тяжело вздохнул и полез в передатчик.

— Ладно. Смотри сюда. Видишь хвост? Вот эти кости — тут крепятся основные мышцы. Если тут подломать, далеко не улетит. Очень осторожно, понял? Бей вот в эту область. Яд-дро Сатурна, как же не хочется…

Гедимин покосился на сфалт. «В принципе, можно. Тварь крупная… Узкий поток, вокруг будут ожоги, но кровяной камень есть — подлечится. Хотя — сбить бы его с концами, чтобы в Ларрат не вернулся…»

— Осторожно, ладно? — повторил Вепуат уже наверху, выбираясь из «кратера» на макушке зифты. — Ничего не делай, пока мы не пойдём вниз. Скажу, что ты навёл на Кцет морок. А вы подыграете.

Предводитель Скогнов показал острые зубы.

— Раз Кьюссы сами себя обманули — мы не спугнём их. Но смотри, жрец Пламени. Кто-то из них останется в звере. Твоего друга ранят, зверь улетит.

Вепуат ухмыльнулся.

— От Гедимина так просто не улетишь. Но… ты всё-таки осторожнее, ладно?

Гедимин, молча пожав плечами, перешагнул на соседний гребень. Из проёма на тросах уже поднимался кожаный короб с чем-то комковатым. Вепуат заглянул внутрь и вопросительно хмыкнул.

— На эти камешки точно клюнут? Так много не надо, — он зачерпнул пригоршню цветных обломков. — Гедимин, ты ждёшь тут. Наводишь морок.

Дым — и настоящий, и иллюзорный — давно развеялся. С «крыши» Кцета хорошо были видны скалы, за которые нырнул Тикс. Сам зверь надёжно спрятался, как и ожидающие там Кьюссы. «Если они не улетели,» — Гедимину было неспокойно. «Если они попадутся в такую ловушку. Они же вроде не дураки…»

Из-за скалы выскользнул первый туун-шу. За ним, чуть позади, летел второй. Из его «люка» высунулся край яркой одежды. Гедимин помахал рукой. Скогны вокруг заверещали, прижимая пальцы ко лбу и изображая поклоны. Кьюсс высунулся чуть дальше. Верещание стало громче. Гедимин покосился на аборигенов — вроде бы оружия ни у кого не было.

Вепуат сбросил причальный трос, скатился по нему и помахал Гедимину. Второй зверь пристроился чуть поодаль, но на той же высоте. Кто-то выглядывал из его жаберных щелей.

— Жрецы Пламени! — поклоны Скогнов стали ещё ниже. Кто-то в ушастой шапке протянул Вепуату яркие камни. Тот взял их и подбросил на ладони.

— А вы сомневались, — он повернулся к Кьюссам, уже спускающимся по тросу. — Джед своё дело знает!

— Ни малейших сомнений, — отозвался Кьюсс, оглядываясь на Гедимина и прикладывая пальцы к косе из бус. — Щедро с вашей стороны привести нас сюда. Пусть же Айянта следит за зверем!

— Джед, побудь тут, — попросил Вепуат, протягивая Гедимину камешки. — Ты уже много сделал — не перестарайся!

При последних словах он покосился на чужого туун-шу.

— Жрецы Пламени так могущественны! — верещали из проёмов. Кьюссам уже дали какие-то камешки. Те, рассовав их по карманам, словно раздулись вдвое. Один из них, пинком отшвырнув в сторону Скогна, шагнул в проём. Гедимин махнул рукой в сторону туун-шу, накрывая «своего» зверя защитным полем. Такой же купол поднялся и над вторым. Верещание — и надменное бормотание и фырканье из проёма — уже стихали. В жаберных щелях показался второй силуэт — Кьюсс что-то рассказывал Райвигу, держа в руке цветные камешки. Гедимин стиснул зубы и поднял сфалт. «Оно не двигается. Хорошо.»

Выстрел, грохот, рёв — и защитное поле побелело. Внутри что-то металось, билось о стенки, и они то светлели, то гасли. Гедимин «держал» поле и щурился на «хвостовую» часть. Зверь пытался подняться, раздувал бока, возможно, выпускал плавники, — но не мог пойти на рывок. «Чем-то стреляют,» — думал Гедимин, глядя на гаснущие вспышки. «Сам зверь выведен из строя. Надолго? Кровяной камень-то у них должен быть…»

Из зифты донёсся истошный вопль — и тут же перешёл в хрип. Потом, уже в тишине, не нарушаемой ни выстрелами, ни криками, Гедимин услышал тихий скрежет. Он коснулся височных щитков — звук стал громче. Из проёма, пряча что-то за спиной, выглянул угрюмый Вепуат.

— Зверь-то жив? — спросил он, не глядя на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Экипаж стрелял. Теперь притихли. Может, задохнулись?

— Приоткрой их, — попросил Вепуат. Он пытался незаметно для сармата достать что-то из-за спины. Гедимин поднял генератор защитного поля. В неподвижном куполе появился проём. Внутри зашипело.

— Айянта! — пронзительно крикнул Вепуат. Только это слово Гедимин и разобрал — в закупоренном скафандре кость-«переводчик» отключилась. Он потянулся к височному щитку, но тут же о нём забыл. Вепуат поднял перед собой голову Кьюсса.

Её, похоже, даже не отрезали, а открутили или отгрызли — шея была размочалена. Длинные челюсти вмялись, глаз и ушей не было вовсе.

— … совсем не рады вашим выходкам, — наконец разобрал Гедимин. — Думай, Айянта. Хотите вы с Ульгаром выжить — или нам отойти в сторону.

— Долго там ещё? — донеслось из Кцета. — Много слов на мерзких нергонов! Улетай, дальше — дело за нами!

— Подожди! — Вепуат чуть повысил голос. За жабрами туун-шу что-то шевельнулось.

— Ты, истинный Урху, — зачем тебе наши жизни? — настороженно спросил Кьюсс. Вепуат криво ухмыльнулся.

— Дал слово не вредить. Пока повода не дали. Хочешь жить? Пусть твой зверь замрёт! Не делай ничего поперёк — и мы тебя не тронем. Гедимин, можешь зацепить его тросом?

…Защитные пузыри растаяли. Вепуат перебрался на спину чужого туун-шу и рассеянно проверял крюки и тросы-щупальца. Интересовал его только хвост зверя — голографический снимок над экраном анализатора.

— Ещё не зажило? — Гедимин чуть приподнял плечо с лежащим на нём сфалтом. Он стоял на спине Тикса. Причальные концы уже были убраны, но «дирижабли» висели неподвижно. Снизу на них недобро щерились Скогны.

— Это ж плазма, — отозвался Вепуат. — Такая рана даже с камнем будет заживать трое суток.

— Где тут устье Эллура? — спросил Гедимин у Скогнов. — Там ещё город Эллур…

— Эллур? Река Эллур? — Скогны оживились. — Лети спиной к Сердцу Пламени! Левым ухом к нему — вдоль реки долетишь до устья!

Гедимин мигнул, повертел головой, вспоминая, с какой стороны горел рассвет. Скогны уже дружно махали руками и всем, что подвернулось, в одном направлении.

— Пламя горит там!

«Точно же,» — Гедимин посмотрел на тени. Они тоже тянулись в одном направлении — от неподвижного источника света. «А у реки повернуть налево…»

— Вепуат! Ты камни им отдал?

— Почти все, — разведчик, наконец перестав разглядывать раненый хвост, полез в карманы. Снизу заверещали.

— Эту часть пусть юное Пламя примет в дар! — отозвался кто-то из предводителей в высоких украшенных шапках. Их тут было с десяток; точнее Гедимин пересчитать не мог — не хотел смотреть на гребень над «крышей» Кцета. Над ним наскоро собирали конструкцию из длинных костей. С неё свисали растянутые окровавленные шкуры. Отрезанные головы и кисти рук насадили на «палки» отдельно. Под конструкцией шёл ритуал, туда вынесли что-то окровавленное и бесформенное — и Гедимин не хотел приглядываться.

— Что ж, стартуем, — выдохнул Вепуат. Он уже перебрался на спину Тикса, но вполглаза следил за прицепленным к нему «дирижаблем». Раненый туун-шу не подавал признаков жизни; внутри тоже было тихо.

— Устроят они нам что-нибудь в дороге, — пробормотал Гедимин, следя за натяжением тросов. Тикс прибавлял скорость медленно; чужак, почувствовав движение, раздул бока, и полёт стал быстрее — видно, вес уменьшился.

— Не устроят, — с непонятной уверенностью сказал Вепуат. Он уже вызвал из «трюма» чёрного «трилобита» и теперь начёсывал ему головной щиток.

— Эту клятву никто не хочет нарушить первым. Всё будет спокойно. Как минимум, до «Элидгена».

39 день Льда, месяц Камня. Равнина, Сфен Воды, остров Шеш

На костяных шестах, воткнутых в расщелины коры, светились тугие спиральки. Сонному Гедимину померещились лампы накаливания, но, встряхнувшись и промигавшись, он опознал тросики, пропитанные церой. Два «дирижабля» качались на речном ветру над окаменевшим деревом-холмом. Внизу, на набережной, в свете «фонарей»-спиралек, кто-то плохоразличимый караулил с гарпуном. Изредка от воды доносился плеск, потом — скрежет и шмяканье.

— Не спишь? — Вепуат повернулся к Гедимину, прикрывая ладонью светящийся экран. — Ложись. До первого света никто никуда не полетит.

— Что там? — спросил Гедимин, кивнув на второй «дирижабль». Туун-шу по-прежнему не подавал признаков жизни. Кто-то из его обитателей вечером, ещё засветло, открыл нижний «люк» и вылил ведро отходов. Гедимин его даже разглядеть не успел.

— Раневой канал затягивается, — ответил Вепуат, рассматривая экран. — А кость… её, похоже, деформировало. И так она и срастётся. Как бы не пришлось оперировать…

«Да ну тебя с твоим зверьём!» — Гедимин включил сигма-сканер. «Экипаж дирижабля» долго искать не пришлось — и Кьюсс, и Райвиг забились в узкие спальные отсеки. Существо с антеннами дремало сидя, обхватив руками колени; антенны лежали в длинном капюшоне и медленно колыхались.

— Ничего, скоро сдадим их Айзеку, — сказал Вепуат. — Он пусть и разбирается. Моя забота — зверь. Надо скорее найти, кто его дрессировал…

— А если ночью удерут и устроят диверсию? — перебил его Гедимин. Зверьего не беспокоил, а вот странное бездействие чужаков…

— Куда удерут? В город Скогнов? — Вепуат, выключив сканер, растянулся на броне и зевнул. — Ларрат ведь неблизко. А транспорта у них нет.

Гедимин машинально огляделся по сторонам. «А если лодку…» — он покосился на лодчонки — их сложенные паруса-перепонки краснели в свете «спиралей». «И вверх по реке — где-то там Джера… А, hasu! Нам же проще — не придётся с ними возиться… Интересно, а туун-шу можно заминировать?»

Он снова включил сканер. Вепуат покосился на светящееся пятно, хмыкнул и перевернулся на бок.

— Лучше спи. Завтра нам ещё руду разбирать. И ангар… да, нужен будет второй ангар. И быстро…

Он замолчал, уткнувшись респиратором в локоть. Гедимин услышал ровное тихое дыхание — сармат отключился. Беззвучно хмыкнув, он продолжил сканирование. Кьюсс и Райвиг спали в отсеках. Внизу пискнул недовольный Скогн — гарпун ударил мимо, добыча уплыла.

40 день Пустоты, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Незнакомый желтоватый металл был податливым; расклёпанная полоса легко скрутилась в спираль. Гедимин довернул последний виток и шагнул в сторону. Спираль — «наручник» на обернутых тряпкой «антеннах» Райвига — слабо дрогнула вместе с ними и замерла. Райвиг стоял спокойно, хоть и нервно скалился. Чуть поодаль, под присмотром Эгнация, угрюмо щерил клыки Кьюсс. Его металлом оборачивать не стали, только содрали, как и с Райвига, одежду — всё, кроме набедренной повязки.

— А отрезать было бы надёжнее, — заметил Урджен. Он, как и другие Джагулы, глядел на Райвига и недобро скалился. Вепуат, услышав его слова, вздрогнул и укоризненно хмыкнул.

— Мы с Райвигами не воюем, Урджен. Ты лучше скажи…

Гварза и Эгнаций повели чужаков к шахте — там ждала поднятая клеть. Гедимин повернулся к подстилке, на которую свалили чужие вещи. Джагулы рассматривали их, но не прикасались, как будто в этих цацках было что-то опасное.

— Оружие? — Гедимин кивнул на горку бус, колец и браслетов.

— Кьюсские вещи, — отозвался Джагул, дёрнув вибриссами.

Гедимин протянул к подозрительной «вещи» руку, но спросить ни о чём не успел — Вепуат вцепился в плечо и куда-то поволок.

— Поможешь? Его надо привязать покрепче…

…Один «дирижабль», сарматский, загнали в ангар и там пришвартовали; кто-то с утра о нём позаботился — в поилке была вода. Второй, кьюсский, повис рядом с душевой. Гедимин забил в стену десяток анкеров, часть канатов перекинул к роще — тоже вроде бы массивному «предмету», заглублённому в гравий — и всё равно крепления казались ему ненадёжными.

— Не улетит? — в очередной раз спросил Вепуат. Он забрался зверю на спину — тот никак не реагировал, но и поднять пластину и заглянуть в «отсеки» не разрешал.

— Захочет — улетит, — отозвался Гедимин, кивнув на мощный хвост. Как «говорил» сканер, кость в основании срослась уже достаточно крепко, чтобы дать опору мышцам. Сармат, покосившись на небо, растянул над существом защитный купол.

— Тикс не улетал, — вздохнул Вепуат, скатываясь на крышу. — Может, и этот не захочет… Ты куда?

— Разгружать руду, — Гедимин, остановленный на полпути к ангару, недоумённо хмыкнул. — Потом — перерабатывать. Забыл?

— Ага, угу, — закивал Вепуат, крепко держа сармата за локоть. — Я тебе помогу, конечно. Там много… Только — давай тут закончим, ладно?

Гедимин огляделся по сторонам. Чужой «дирижабль» неподвижно висел под защитным полем и пока не пробовал тросы на прочность. Под землёй было тихо. Посреди плато, на ступенчатом «маяке», возились филки и Сэта — расставляли по ступеням каменные и стеклянные чашки, развешивали бусы. «Последний день месяца,» — запоздало вспомнил Гедимин. «Месяц Камня? А-а… Асгаан, кажется. Его я помню. Надо будет вечером выйти…»

— Погоди к маяку, ещё не вечер, — будто прочитал его мысли Вепуат. — Надо скорее сообщить… Ва-адже-ег!

Сааг-туул, лежащий под обрывом, распахнул глаза. Часовой на его спине схватился за посох и вопросительно рявкнул. Из приоткрытых «люков» выглянул десяток Джагулов. Что-то зашевелилось и в соседних долинах, заскрежетал гравий.

— Далеко там Джархин со зверьками? — деловито спросил Вепуат. — Очень нужен совет.

Гедимин оглянулся на ангар с так и не разгруженным «дирижаблем». «Зверьки? Тебе этих двух мало?»

— А! Всё-таки собрался? — из «люка», обогнав всех кочевников, выбрался Урджен. — Это правильно. Повелителя скал надо почтить. Этих двух положи у башни огней. Разбей им камнями головы и руки. Сломай все кости. Чем больше крови, тем слаще жертва. Он будет доволен. Поможет вашим мастерам. Геджеру поможет с домом Пламени.

Гедимин слушал его, ошалело мигая, и не сразу понял, о чём вообще речь. Вепуат возмущённо фыркнул.

— Урджен! Мы тут не жертвуем разумных!

— Были бы разумны — не оскорбили бы Пламя, — отозвался кочевник, чуть прижав уши. — А на что они тебе? Вы — народ Камня, Лучей и Металла. Райвиги — они от Мысли и Льда. Что хорошего будет⁈

— Разумные слова, хоть и сказаны кочевником, — поддержал, обернувшись к сарматам, один из Сэта — кажется, жрец. Джагул, услышав его шипение, настороженно оскалился.

— Погоди ты, сейчас не о них, — с досадой сказал Вепуат. — У меня тут раненый зверь, туун-шу. И его я точно себе оставлю. Надо послать кого-то в Хигесг. Найти дрессировщика… Джархин! Наконец-то. Скажи…

Джагул выбрался, сжимая в кулаке пучок шлеек. Держал он их крепко, но «трилобиты», завидев Вепуата, рванули к нему — и Джархин едва не улетел следом. Встряхнув рукой, он громко рявкнул вслед «трилобитам».

— Что сказать?

— Нужны звери — лететь к Хигам, — пояснили ему сразу с трёх сторон. — Передать слова от Урху.

— Пусть напишет — передадим, — отозвался Джархин, потирая ладонь. — Троих отошлю, завтра вернутся. Хиги празднуют, но городу Пламени ответят.

— Спасибо, — Вепуат, положив клочок выскобленной шкуры на локоть, уже что-то на нём царапал. — Сделаю три свитка, на всякий случай… Гедимин, не найдётся бусины и нитки?

Он начертил на обороте каждого лоскута неровный «трилистник» и, проколов край, примотал к нему бусину. Джархин уже копался в хвостовых «отсеках», выбирая «лётных» зверей. В «отсеках» недовольно трещало и булькало.

— И ещё одно, — Вепуат сжал в ладони три «свитка», и его довольная ухмылка угасла. — Надо кого-то послать в Ларрат. Сообщить, что у нас двое пленных. Пока их тут кто-нибудь не принёс в жертву…

«Например, Кут’тайри,» — Гедимин покосился на притихшую шахту. «Жрец Пламени» с ритуальным маяком не помогал; вроде бы Айзек собирался привлечь его к допросу, но и Айзек пока на плато не поднимался.

— В Ларрат? — Джагулы переглянулись. — Нам? Плохое дело. Арра-ау-у-у! Джелег!!!

Гедимин вздрогнул от истошного воя. В дальнем ущелье взвыли в ответ.

— Арру-у-у! Хеллу-уг! Чего зва-ал?

— Дела Геджера! — крикнул Ваджег, раскручивая над головой трещащий посох. Ездовой зверь недовольно дёрнул хвостом и заворочался, зарывая морду в гравий.

…Вожаки Джелегов долго переглядывались, дёргая вибриссами и коротко взрыкивая. Вепуат терпеливо ждал. Гедимин думал о мешках с рудой — и о том, не отправлены ли ещё пленники в утилизатор, уж больно внизу тихо…

— Кьюссы знают, что мы — племя Пламени, — сказал наконец вожак, угрюмо скалясь. — Наших зверей убьют. Прямо им — нельзя.

— Чёрным Джагулам, — подал голос другой. — Большому племени. С ними ссоры побоятся. Кому лучше?

Вепуат радостно хмыкнул.

— Большое племя из чёрных? Ур-Зиджалор! Они нас должны помнить. Гедимин! Помнишь Ур-Зиджалоров?

— Угу, — буркнул сармат. — Я пошёл грузить руду.

…Вепуат зашёл в ангар через десять минут, когда большая часть мешков уже была вытащена, заново обёрнута защитным полем и подготовлена для переноски. Скрежет гравия, треск и рявканье снаружи наконец стихли.

— Я волокушу привёз, — сказал Вепуат. — С ней удобнее. Сейчас затащу в жёлоб, а ты на неё опускай.

Гедимин хмыкнул, но промолчал. «Жёлоб» между посадочными платформами, и правда, был достаточно широк для волокуши. Сармат скинул на неё мешки и снова уплотнил поле — цепная реакция внутри не началась, но «светился» ирренций «ярко».

Они вытаскивали волокушу за ворота, когда Гедимин услышал гул подъёмника. Вепуат ускорил было шаг, но остановился — из шахты поднялся рослый чёрный силуэт.

— Работайте, — бросил Гварза, выходя из отсека. — Где их барахло?.. А, вот оно.

Айзек, обогнав его, заглянул в «караулку». Оттуда громко зашипело. Айзек, обойдя ангар, открыл вторую дверь, кивнул сам себе и оглянулся на шахту.

— Дасьен, матрасы — сюда. Одеяла — тоже.

— Жирно им будет, — буркнул угрюмый комендант. Под мышками он держал свёртки. За ним двое филков волокли уложенные друг на друга матрасы в кожухах из гзеша.

— Если что-то утащат…

— Наверх, живо! — прикрикнул на кого-то Гварза, бросив в отсек свёрнутую шкуру. — Будете здесь, пока вас не заберут. Нам вы не нужны, но мы и не убийцы. Сами можете бежать, если охота. Кого-то тронете, что-то утащите — вам же хуже.

Минуту спустя из отсека, настороженно оглядываясь, вышли пленные. Одежду им вернули — только все цацки куда-то исчезли, и кто-то срезал часть бахромы.

— Тот, кто навредит нам, первым нарушит клятву, — мрачно сказал Кьюсс. Он пытался одновременно смотреть на караульных-Сэта и на Гварзу, нависшего над ним, но тут заметил Гедимина и Вепуата — и нервно ощерился.

— С такой мощью кланяться карликам…

Вепуат посмотрел на «антенны» Райвига, по-прежнему оплетённые металлической лентой, и недовольно хмыкнул.

— А это так и останется? Это ведь неполезно…

— Твои дружки предлагали отрезать, — напомнил Гварза. — Ничего, не сдохнет. Ты письмо в Ларрат послал?

Вепуат кивнул.

— Пойдёт по цепочке, напрямую — слишком опасно. Так что… — он покосился на ангар, куда вошли пленные, и выразительно пожал плечами. — Их кормить-то будут? А купальня?

Филк с ведром воды заглянул в ангар, оставил ношу за дверью и быстро вышел.

— Сэта присмотрят, — отозвался Гварза. — Идите работать! Там что, ирренций? Без защиты⁈

— Поле, — Гедимин кивнул на белесый купол над волокушей. — Чего ещё-то⁈ Защита ещё в руде. А меня отвлекают на всё подряд.

— Хепри, зови Ансура, — велел Гварза. — И четверых в тяжёлой защите. Кет взялся за работу — это надо поощрить.

…Окаменевший ил на фракции разделился легко. Тормозил процесс только объём «разделителя» — больше половины мешка в бак не помещалось. Дробилка грохотала без перерыва, перемалывая то ил, то твёрдую породу из Сфена Лучей. Гедимин, перебирая образцы минералов, думал, как выделять из них ипрон и кеззий. «Может, вытрясти ирренций и переплавить? Или залить кислотой — пусть ипрон осядет?»

— Хранитель тебя чует, — сообщил Вепуат, отойдя в санпропускник. — То есть — не тебя, а весь этот ирренций. Ты вроде рядом, а не видно. Можешь ему показаться?

Гедимин хмыкнул, но всё же приподнял височную пластину. Кожу тут же обдало жаром так, что сармат покрылся испариной. Тепло ирренция было ровным, чуть более горячие волокна-щупальца ползали по рукам и загривку, заставляя ёжиться. Перед глазами вспыхивали искры — реактор пытался что-то сказать, но в слова оно не складывалось.

— Будут тебе твэлы, — буркнул Гедимин. — Только осторожнее. Не взорви тут всё.

«Надо цех как следует экранировать,» — думал он, глядя на вёдра с лиловым порошком. «Налепить керамики… Цемент у нас есть? Трудно считать ресурсы, когда их таскают все подряд…»

…Верхний люк он открыл своим ключом, поднявшись по запасной лестнице. Филки в верхнем отсеке играли во что-то местное — сармат слышал перестук камешков и короткие приглушённые возгласы. Сторожевую башню погасили; теперь всё плато освещал только ступенчатый «маяк».

«Ничего,» — Гедимин остановился поодаль, ожидая, что башенка будет накрыта темнотой или тучей пара. «Ничего и нико… Hasu!»

Башня «фонила». Поверхность каменных уступов шла мелкой рябью. Содержимое ёмкостей мисок и чаш мелко дрожало и быстро таяло. Съёжилась и втянулась в камень нитка бус. Гедимин схватился за сигма-сканер, но увидел только белую рябь.

«Завтра проверю. Такое инородное включение…» — додумать сармат не успел. Что-то многотонное легло на плечи, прижав его к земле. Гравий под ногами захрустел и просел. Вес на долю секунды уменьшился, и сармат сел на землю и криво ухмыльнулся.

— Ты здесь? Тебе вроде нравятся стройки. Станция почти готова… ну, по твоей части. Осталось кое-чего дождаться от Маккензи…

Что-то на долю секунды надавило на плечо и макушку. Сармат смигнул.

— В общем, спасибо. За руду… и всё остальное. Мы благодарны, ты не думай. А вот в знаках я не понимаю.

Он выразительно пожал плечами — и понял, что тяжести больше не ощущает. Башня всё «фонила», втягивая в себя то бусы, то чашку. Гедимин, следя за ней вполглаза, побрёл к шахте. «И вот как это всё соотносится с законами физики⁈»

1 день Воздуха, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сердце Пламени

Прямо над ухом взвыла аварийная сирена. Следом заклекотала «гражданская». Гедимин вскочил. Вой смолк, бульканье — тоже, но в ушах ещё звенело — и сквозь звон было слышно дребезжание верхней сигнализации.

— «Элидген», приём! — сармат поддел височную пластину и только потом открыл глаза. — Тревога?

Тёплое щупальце тронуло висок. «Чужаки наверху-у,» — сообщил хранитель — скорее с досадой, чем с раздражением.

Гедимин опустился на матрас. Рядом ошалело тряс головой разбуженный Вепуат. В коридоре уже надрывался сигнал побудки, шуршали одеждой и шлёпали босыми ступнями филки, булькала разливаемая Би-плазма.

— Опять гости, — буркнул Гедимин, отпивая из фляги. — Похоже, неопасные.

— Стражи, что ли? — Вепуат приоткрыл дверь. Тут же от проёма шарахнулся комендант Тенгель.

— Оба наверх с вещами! Приказ командира! — выпалил он. В коридоре притихло. Сарматы переглянулись.

…Плато — весь центр, от ангара до ангара — было залито рыжеватым светом. На сторожевой башне полыхал красно-оранжевый огонь, но на земле он смешивался с прерывистым белесым свечением. Трое стражей, воткнув посохи в гравий, стояли поодаль от шахты. В их полукруге остановился Айзек.

— Мы с Хассинельгом останемся тут, — услышал Гедимин голос рослого инсектоида. «Гор,» — он скользнул взглядом по лапам-лезвиям, скрещённым на груди. «Давно не виделись. А где Хассинельг?»

— «Элидген» и так неплохо охраняется, — сухо заметил Айзек. — Хоть вы о нём и не вспоминали целый месяц.

— «Элидген» всегда в сердце Кайшу, Хранящей, — отозвался другой страж, Руниен. Третий, женщина с головой собаки, косился на «ангары» с «дирижаблями» и в разговор пока не вступал.

— Мы вам всё ещё не враги, — снова заговорил инсектоид, щёлкнув жвалами. — И Хранящее Сердце готово подтвердить это в дни Земли. Вас ждут…

На тёмной части плато сверкнула белая вспышка. Что-то шмякнулось на гравий. Из мигающего светового пятна донеслось фырканье. Руниен вскинул посох, осветив отряхивающегося Мальгеса. Рядом, опираясь на костяную «палку», поднимался с земли Хассинельг.

— День Воздуха, чтоб его… — пробормотал он, кивнув сарматам.

— Расшибся? — тут же спросил Вепуат. — Покажи ногу!

Хассинельг отмахнулся. Он, и правда, прихрамывал, но едва заметно — и, пока дошёл до группы стражей, опомнился и изобразил ухмылку. Руниен смерил его укоризненным взглядом и покачал головой.

— Когда же ты освоишься с даром⁈

— Мимо холма не промахнулся, — отозвался прибывший страж и встряхнул мигающий посох. — Мастер Дим-мин! Можно мне черпнуть силы Пламени? Тут что-то…

Гор, громко щёлкнув жвалами, дотянулся до него своим посохом. Кость мигнула ещё раз и загорелась ровным светом.

— Пока страж слаб, заёмная сила ему не впрок!

Говорилось это вроде бы Хассинельгу, но взгляд фасетчатых глаз остановился на Гедимине. Тот нахмурился. «Что, опять в столицу? Только порадовался, что о нас забыли…»

— Меня в такую темень вытащили, чтобы показать башню Сэта? — напомнил о себе недовольный Мальгес. — Ну да, высокая. Так я спать пойду?

Стражи повернулись к нему, Айзек и молчаливый Гварза — к подошедшим сарматам.

— Зайдём в столицу. Надо многое прояснить. Вепуат, у тебя под рукой записи о выращивании кровяного камня?

Вепуат мигнул.

— Что, всё-таки надумали…

Айзек покачал головой.

— Кайшу в курсе. Один из вопросов для обсуждения… Гедимин, ты куда?

Незаметно отойти за складчатую крышку не удалось. Сармат угрюмо сощурился.

— Некогда болтаться по Равнине. Много работы. Руда, Текк’ты, ангар…

Смотрел он только на экран сигма-сканера, направленного на ступенчатый «маяк». На его платформах стояли пустые каменные миски — и ни одной стеклянной. Сармат сканировал башню, лучи проходили насквозь — и не видели ни крупных вкраплений стекла, ни стеклянной пыли. «Пусть оно впиталось в минерал. Но куда оно делось потом⁈»

— Рудой занят Эгнаций, — процедил Гварза, глядя мимо Гедимина. Только теперь тот заметил, что запястья «командира» странно похудели — из них вынули и «арктус», и дозиметр.

— Будет время, когда вернёшься, — отозвался Айзек. — Переговоры пока что важнее. Не опасно идти в темноте?

— Может быть, для нас, — сказал Руниен, выдёргивая посох из гравия. — Но вас едва ли решатся тронуть. Равнина уже хорошо знает жрецов юного Пламени…

…«Первый день месяца — он и в неделе первый. А моются тут в последний. Так чего в замке такая толпа?»

Гедимин замедлил шаг, пропуская очередную стайку Броннов. Древний завод, «замок» Кайшу, кишел аборигенами. Сармат подумал было, что они собрались к открытой купальне, — разобрать, кто о чём пищит, было невозможно, а пищали и бегали все, — но вспомнил, что дни не сходятся. Ещё группа Скогнов, вереща, промчалась мимо. Кто-то покосился на сарматов, но тут же о них забыл.

— Время утверждения, — Руниен с посохом наперевес шёл впереди, на «острие клина»; его замечали лучше, чем Гедимина, хоть он и был вчетверо меньше. — Те договоры, что благословлены богами…

— Дим-мин? — из проёма, прикрытого вышитой тканью, выглянул богато одетый Скогн. Гедимин радостно ухмыльнулся.

— Шесек! Печи целы?

— Много работы в дни Камня, — ухмыльнулся Шесек в ответ. — А в дни Земли — ещё больше. Смотри!

Он поднял зажатую в руке нить. С неё свисала фаланга чьего-то пальца, скреплённая с когтем.

— Это из Скесалана. По праву должно бы быть твоим… — Шесек с сомнением посмотрел на костяшку. Гедимин едва заметно поморщился. «Что это за… И что такое „Скесалан“?»

— Саррматы не собиррают врражеские кости, — сдержанно напомнил человекопёс. — Да и Кьюсс-налётчик — не тот врраг, чтобы хрранить с почестями.

Гедимин мигнул. Вепуат, опередив его, шагнул к Шесеку и уставился на фалангу.

— Это Кьюсс? Из Кцета⁈ А у тебя он откуда?

— Сказал же — от старейшин Скесалана, — Шесек дёрнул вибриссами. — Не остались же трофеи в Кцете. Разделили между Скесаланом и Амменой. Бронны ко мне не ходят. А скесаланцы были. Много говорили о почтении…

Он показал острые зубы.

— Так что жди — ещё и они придут. Будто мало было Эллура!

Вепуат тихонько захрюкал. Айзек ударил ладонью о ладонь и сердито сощурился.

— Мы рады всем дружественным племенам. Но об этом позднее. Руниен, мы можем войти?

…Шесек пробрался за ними — Гедимин видел его взъерошенный силуэт на другом краю галереи. По стенам плыли зелёные блики — внутри гигантской линзы горел ирренциевый «трилистник».

— Мастера-сарматы снова в доме могучего Пламени, — от голоса Кайшу гудели кости, и ныло в затылке. — И юное Пламя растёт. Его зов всё громче…

Яркий зелёный луч метнулся по стене и замер, уперевшись в один из сегментов.

— И Сфен Земли пьёт его силу. Мы слышали его голос из Сфена Лучей… Мастер Дим-мин, ты был там? Тебя теперь знают в Скесалане и Аммене — и нергонам напомнили, что с Пламенем шутки плохи…

Луч остановился на Гедимине. Сармат сердито сощурился.

— Пламя там ни при чём. Кьюссы сами себя обманули. Их что, пустили на цацки?

— Нет плохого в том, чтобы сделать из врага трофей, — отозвалась Кайшу. — Но у вас, я помню, другие обычаи… Скажи, мастер Дим-мин, какая помощь тебе нужна?

«Экранирующий минерал… да есть уже. Хотя…» — Гедимин покосился на Шесека. «Можно же выплавить чистый ипрон. Привезти руду… да хоть с Хассинельгом передать… а, hasu! Ипрон же блокирует телепортацию…»

— Куэннские печи, — буркнул он, и Шесек встрепенулся. — Только потом, когда будет руда. А так — не мешай и не трогай. Такой помощи…

Его ткнули в бока с двух сторон, и он замолчал и отодвинулся к стене.

— Литейни для тебя открыты, — прогудело над головой. — Будь осторожен — Кьюссы злопамятны.

«А интересно, она знает о пленных… Hasu!» — Гедимин стиснул зубы. «Гор на плато. А эти двое — в караулке. Их, может, стоило убить — но сразу. И не разбирая на запчасти…»

— Стражи благородны, мастер Дим-мин, — луч упёрся ему в грудь. — Никто из отрядов Руниена или Ауны не вмешается в твои дела без твоего слова. Но вот твоя снисходительность к врагам… я скажу — она чрезмерна.

Айзек шевельнулся, и луч соскользнул на него. На галерее кто-то еле слышно пискнул. Тут из карликов был не один Шесек — Гедимин, промигавшись от яркого света, разглядел ещё семерых.

— Теперь говори ты, мастер Айсиек. Что ты скажешь о моих народах? Скрепит ли земля союз между древним и юным Пламенем?

«Земля? Земляне-то при чём…» — Гедимин осёкся. «Она, наверное, про эту местную… стихию. Месяц Земли же…»

— Дружба лучше вражды, — отозвался Айзек. — Всех, кто придёт в «Элидген» с миром, мы рады там видеть. Союз будет скреплён.

— И ты выйдешь и произнесёшь договор в восемнадцатый из дней Земли? — гул в голове стал громче. — Как и я, Хранящее Сердце? Как и старейшины Алвена и Аммены? Как и старейшины Тогота, Эллура, Синви, Сэви и Скесалана?

Гедимин мигнул. «Аммена и Скесалан? Они узнали-то о нас три дня назад. А мы уже союзники? Ну ладно…»

— Как и многие другие, я думаю, — ответил Айзек. — Пять городов Сэта, племена Джагулов…

С галереи донёсся приглушённый писк. Шесек недовольно ощерился.

— Хорошо, если так, — сдержанно сказала Кайшу. — Помни только — это восемнадцатый день. Клятва, что не скреплена, той ночью разрушится.

Вепуат беспокойно шевельнулся и поднёс руку к респиратору. Спросить Гедимин ни о чём не успел — снова заговорила Кайшу.

— Ты пришёл сказать о делах жизни — и, что странно, ты, а не мастер Вепу-а. Хранитель Шенси услышит тебя первым. Правда ли речь о кровяном камне?

Кто-то щёлкнул когтем по колену Гедимина. Сармат скосил глаз и увидел Шесека.

— Зачем тратить время на дела Шенси? — прошептал тот. — Пойдём в литейню. Кайшу знает.

…За воротами на затылок перестало давить, и Гедимин встряхнулся и шумно выдохнул. Шесек ухмыльнулся, пряча острые зубы.

— Скесалан! Быстрые, когда не надо. Жди их в день Земли. Притащат свои грибы и камни — будто этого добра у Сэта мало!

Гедимин невольно усмехнулся.

— Да пусть торгуют. Там ещё будут Хиги и Джагулы… — он снова вспомнил о делах в «Элидгене» — экранирующих плитах, ангаре для второго «дирижабля», этом самом «дирижабле» и его бывших владельцах («А хвост-то зажил. Может лететь. Если сообразят, как угнать…»).

— Что у вас там за скрепление договоров? — быстро развернул он разговор в другое русло. — Почему обязательно восемнадцатого? Какой-то ритуал?

Они уже шли по коридорам древнего завода, и Шесек небрежно кивал Скогнам, проходящим мимо. На Броннов он не обращал внимания.

— Жрецы говорят — сильнейший день, — буркнул он. — Надеюсь, хорошо посчитали. Что хочешь сделать прочным — скрепи в день Земли. Что не скреплено — будет разрушено.

Гедимин мигнул.

— Это про договора и обещания? Или у вас и здания…

Шесек дёрнул ухом.

— У нас? Не знаю, как вы у себя живёте. Можешь сказать о доме. Можешь — о вещи. Слова-то знаешь?

Гедимин качнул головой и тут же досадливо сощурился — «И на кой мне их заклинания⁈»

— Вот так, — Скогн опустил ладонь параллельно полу и медленно поднял. — «Вот, Эннуру, твоя твердь. Вот и это утверждено. В твой день, там, где ты, твоей силой.»

По загривку Гедимина пробежал странный холодок. Сармат встряхнулся и открыл передатчик. «Ага, запись есть. Расшифровка… Скажу Айзеку. Пусть утверждает.»

…Над одной из печей застыло красное кольцо. Из приоткрытого «бокового отсека» доносился шелест и перестук. Шесек навострил уши и громко взвизгнул. Стук прекратился. Из отсека вылетела группа подмастерьев и заверещала наперебой. Гедимин, не слушая их, смотрел на печи и пересчитывал белые ленты. «Пока зимовали, ничего не сломалось. Хорошо.»

В стене у загрузочного агрегата зияли проёмы — вместо одного рудного склада литейня открыла три, и, насколько Гедимин мог видеть, руды везде хватало. На выступах стены висели толстые цветные нити, листья, разрезанные на длинные полоски, — какие-то списки с городскими метками.

— Руда из Ксалана? — Шесек, оставив в покое подмастерьев, снова развернулся к Гедимину и продолжил оборванный разговор. — Светящиеся и тёмные камни? Ну-у, если ты смог войти в Ксалан и вернуться… Мы так далеко не ходим. Даже скесаланцы. Хотя то, что они приносят, бывает, и светится. Никакой осторожности!

Гедимин кивнул. Ему помнились показания дозиметра даже на границе Ксалана, далеко от «логова» радиоактивных сгустков мицелия. «А из защиты у местных только жёлтая грязь. А в Ксалане и её нет. Какая уж тут осторожность…»

— Лиловая глина? Эллурская глина? — Шесек шевельнул ухом. — Вынуть лишнее — будет не хуже золотой? Ну, тут тебе виднее. Живой Металл под твоей рукой. Привози руду. Только чтобы не светилась!

В боковом туннеле что-то зашуршало, потом Гедимин услышал стук падающих камней. Подмастерья с визгом бросились на шум. Шесек, прикрикнув на них, пошёл следом. Гедимин прислонился к стене и осторожно приподнял височную пластину. «Доброго дня. Давно не виделись…»

Он ждал жгучей боли и мучительной рези в глазах, но на висок только надавило чем-то горячим, жёстким, с притуплёнными шипами. «Чешуйчатый хвост» скользнул по спине, на долю секунды обвил плечи. Сквозь зелень, залившую глаза, ещё различались белые колонны печей. Потом их заслонил шипастый бело-зелёный шар. От его света сармат зажмурился, но без толку — он и с закрытыми глазами был виден, как раскалённое облако. Один из его шипов из зелёного медленно становился багровым. Что-то выталкивало его из шара. Гедимин разглядел на вылезающем стержне шипики и перемычки — и что-то тянуло взять его в руки. Сармат шевельнулся — и тут же его сбоку хлопнули по шлему.

— Вот так и знал, — над ним, почему-то сидящим на корточках, навис угрюмый Айзек. — Поздоровался? Ну и хватит. Идти можешь?

Гедимин выпрямился. Он ещё чувствовал фантомное жжение в висках и ладонях, но слабость уже отступила. «То ли я привык, то ли хранитель освоился,» — мелькнуло в голове. «И он что-то хотел сказать…»

— Подожди, — он вывернулся из-под руки Айзека. Сармат незаметно вытолкал его из литейни, отвёл от закрывшихся дверей и теперь шарил по карманам — из-за этого рука и размякла. Айзек достал ампулу флония и недовольно сощурился.

— Руку!

Гедимин протянул ему запястье. Жжение было слабым — видно, он и впрямь успел «нахвататься» на радиоактивной Равнине.

— Пламя сказало — надо вынуть твэл… — перед глазами снова встал сияющий шар с выдвижным шипом. — Оно его нам… вроде как отдаёт. Идём, надо вытащить…

— Тихо! — Айзек хотел сказать ещё что-то, но сдержался. — Сегодня мы ничего ниоткуда не вытаскиваем. Нужно донести до базы две пары Пожирателей. Всё, лучше? Идём, нас ждут.

…Посреди коридора, на волокуше, покрытой толстым слоем жёлтой глины, лежали четыре метровых свёртка. Цилиндры, слепленные из той же глины, кто-то плотно обвил толстыми ремешками. Один конец каждой ёмкости был заткнут комом грязи и растительного волокна. Внутри что-то шуршало.

— Не задохнутся? — спросил Гедимин, увидев «контейнеры». Рядом с волокушей никого, кроме сарматов, не было. Над ней стояло защитное поле, покрытое красными разводами. Из отверстий в «контейнерах» пробивались зеленоватые блики, слабые, но различимые.

— Да нет, воздуха им хватит, — ответил Вепуат. — Обернись защитным полем. Каждый возьмёт по кокону — и так понесём.

Он широко ухмыльнулся.

— Вот ты всё пропустил! Видел бы ты, сколько у них личинок!

— Всё-таки вылупились? — Гедимин вспомнил, как смотрел в люк на кладки Пожирателей. «А чего бы не вылупиться? Ирренция тут полно, еды тоже…»

— Нужны лаборанты, — Вепуат, закинув лямки на плечи, на ходу обратился к Гварзе. — Хотя бы двое. В тяжёлой защите — всё-таки это ирренций!

— Будут, — ответил Гварза. — Когда начнёшь опыт? Завтра?

— Животным надо привыкнуть к новому месту, — вмешался Айзек. — Вепуат, на этой неделе можешь их не тревожить. Еда, уход, наблюдение. Уттунри к ним не пускай — облучится.

…Пожиратель шуршал всю дорогу. Когда Гедимин, уже на плато, снял «рюкзак», волокнистая пробка была почти вытолкнута. Гварза, воплем разогнав любопытных, поднял над сарматами защитное поле.

— Хепри, Кет, займитесь червями!

… — А они пошли к Кут’тайри, — прошептал Вепуат, глядя вслед Гварзе и Айзеку, свернувшим в коридор. — И нужен им явно не он. А связь с городами Сэта. Ведут переговоры, а нам даже не говорят!

Гедимин пожал плечами. Потревоженные Пожиратели снова зашуршали.

— Тебе что, своей работы мало?

«Хорошо, что вернулись рано,» — думал он, отгоняя видения шарообразного реактора и так и не извлечённого твэла. «Кажется, в округе есть Текк’ты. Возьму для них глины, пусть лепят щитки. И ангар… нужен камень для ангара. А куда его ставить? Рядом с первым?..»

… — Подожди! — Айзек быстрым шагом вышел к подъёмнику.

— Клеть перегрузим, — Гедимин кивнул на вёдра с глиной. Ими был заставлен весь «лифт», кроме небольшого пятачка на две ступни. Сармат обернул стенки клети защитным полем и думал, не лучше ли отправить вёдра самоходом, а самому пойти по лестнице.

— Что там был за разговор про ангар? — спросил Айзек, жестом показав, что в «лифт» не полезет. Гедимин слегка сощурился. «Если до сих пор не знал — может, и сейчас не надо?»

— Для второго туун-шу. Вепуату надо. Быстро. Пока сверху не полило.

— За «полило» до девятого можешь не беспокоиться, — рассеянно сказал Айзек, и его взгляд снова прояснился. — А с облицовкой что? Для неё есть камень? Нужен же тектоновый каркас…

Гедимин едва заметно сощурился. «Камня полно. А вот утрамбовать… Придётся ему отлёживаться уже с наполнителем внутри. Раньше я так не делал. Тем более — наполнитель другой. Надеюсь, не будет проблем…»

— Есть камень от могильника, — сказал он вслух. — И наломают с соседних плато. На ангар всё равно ломать.

Айзек резко качнул головой.

— Побереги плато… и время. У нас пустует бывший барак. «Столярку» растянули под ангар? Всё в норме? С бараком, возможно, будет даже проще — меньше тянуть.

Гедимин мигнул.

— Гварза знает? — вырвалось у него. — Барак-то общий. Он точно не нужен?

Айзек отмахнулся.

— С Кененом мы обговорили. Авиация — это неплохо. Надеюсь, Вепуат знает, что делает.

…Гедимин поставил на землю вёдра, хотел окликнуть Вепуата, но тут же осёкся. Рядом с рослым пернатым силуэтом перед мордой раненого туун-шу стоял другой, в красном «платье» с общипанной бахромой. Вепуат что-то ему объяснял, помахивая шлангом, протянутым из душевой. Кьюсс недобро скалился и дёргал ушами.

— Эй! — Гедимин шагнул к душевой. Кьюсс шарахнулся, пригибаясь и прижимая уши. Вепуат выступил вперёд и укоризненно хмыкнул.

— Спокойно! Геджер тебе не враг! Гедимин, ты пока извини. Мы с Айянтой возимся вот с ним.

Он кивнул на туун-шу. Живой «дирижабль» ни на что не реагировал. Все его пластины были плотно пригнаны, крылья и глаза — втянуты.

— Надо приучить его к моей руке, — пояснил Вепуат, тронув неподвижную броню. Его собственный «панцирь» — два слоя живой обшивки — ползал по телу и перемигивался блестящими глазками, не обращая на сармата внимания.

— Давай ещё раз, — сказал Вепуат Кьюссу. Тот оскалился, но покорно протянул руку к «дирижаблю».

…«То ли Айянта — вообще не пилот, то ли саботажник,» — думал Гедимин, оглядываясь на неподвижного туун-шу. Зверь приоткрыл пару дыхалец — у хвоста, на максимальном удалении от чужаков. Больше признаков жизни обнаружить не удалось.

«А меня слышат вообще… Ай!» — Гедимин едва удержался, чтобы не отпрыгнуть в сторону. Над гравием с громким шорохом взлетела голова в сверкающей броне. На плечо упала тень — второй змей поднялся из-под земли за спиной. Гедимин тычком отключил излучатель и криво ухмыльнулся.

— Есть Куэнн-работа. Много.

…Ангар «тянули» втроём — один, проломив торцы, заполз внутрь и заполнил объём, двое растягивали стенки с боков. Четвёртый сосредоточенно перемешивал жёлтый камень с лиловой глиной. Гравий под его телом слипся в широкую плиту, и, как Гедимин ни следил, куски от неё не отламывались — в каменно-глиняную смесь ничего лишнего не попадало.

Сбоку что-то громко зашипело. Затем раздался плеск и довольный возглас Вепуата. Гедимин оглянулся и увидел, как из широкого поддона с водой взлетает «дирижабль», и из-под его брюшных пластин стекает вода. Поднимался он, нагнетая в полости воздух, — хвост ни разу не шевельнулся. «А там всё правильно срослось? Может, какой-нибудь управляющий нерв…»

— Вот и хорошо, — сказал Вепуат, повернувшись к угрюмому Кьюссу. — Вечером, как Джагулы вернутся, дадим ему еды. Он бы поел и запасённого, но для начала лучше свежее… Айянта! Ну что ты, Текк’тов не видел⁈

Кьюсс, забыв и о сармате, и о туун-шу, медленно вертел головой — то к растягиваемому ангару, то к змеиному клубку вокруг каменного кома. Минеральная смесь из пятнистой уже стала однородно-серой с лиловым отливом.

— Что он им дал? — спросил Кьюсс, едва размыкая стиснутые зубы. — Геджер, слабый, ничего не знающий, — что он им дал? Почему они склонились⁈

Вепуат хмыкнул.

— Подбирай слова! Мы куда как сильнее вас. А вам они строили. Что вы тогда им дали?

Кьюсс сверкнул глазами и крепко сжал челюсти. Гедимин криво ухмыльнулся. «Ничего не знающий… Это он о чём?»

…Вепуат отмахнулся.

— Какие саботажи! Они оба боятся до дрожи. Стражи их не тронули, но Сэта говорят — долго что-то рассказывали. Гор стоял у продухов и говорил. Вряд ли он что-то хорошее…

На краю плато захрустел гравий. Сааг-туул закинул верхние лапы на обрыв и протяжно заскрипел. На его загривке стоял Джагул, обвешанный «трилобитами».

— Арра-ау! Слова для Урху и вождя Ардзага!

… — Дом Хусу? — Гедимин задумчиво сощурился. — Это те, которые дружат с домом Тик?

Вепуат мотнул головой. Оба свитка он отдал Айзеку и Гварзе и теперь заглядывал в текст то из-под локтя, то через плечо. Гедимин буквы видел, но ни одной не знал.

— Не, те были Ахсу. И… вот это-то и любопытно, — пробормотал Вепуат, влезая Айзеку под локоть. Командир досадливо отмахнулся.

— Да постой ты спокойно!.. Да, любопытное дело. Как я понимаю, завтра сюда прилетят все три клана…

— Кет, Хепри, с холма завтра ни ногой! — бросил Гварза и снова уставился на свитки. — «И мы говорим — в доме Тик для вас нет больше пользы, пусть их договор не будет скреплён…» Конкуренция в Хигесге… Похоже, завтра будет много шума.

Айзек досадливо поморщился.

— Мы не собираемся ссориться ни с кем в Хигесге. Пусть бы сюда прилетали все кланы.

— Ну и пусть прилетают, — подал голос Гедимин; уже пару минут он чувствовал неприятный гул в голове. «Опять какие-то традиции,» — думал он; в груди ворочалось что-то угловатое. «Надо на завтра поставить два защитных купола. Растащить их по куполам, и пусть сидят тихо. Для драк у них свой город есть.»

— Вот ведь странные существа, — пробормотал себе под нос Вепуат, будто услышав мысли Гедимина. — Не угадаешь, во что упрутся. Надеюсь, обойдётся без электрической бури…

2 день Воды, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Грязные» отсеки были со всех сторон заэкранированы; перед работами Гедимин проверил, как закрыты люки. Посторонним без надлежащей защиты попасть в «грязную зону» было неоткуда — и всё же Гедимин ещё раз огляделся, прежде чем вывести гружёный транспортёр из цеха. Внутри короба, обёрнутого защитным полем, лежали «фонящие» мешки. «Знать бы ещё, что они излучают,» — думал Гедимин, глядя на сигма-сканер. От дозиметра проку не было — только анализатор «ловил» что-то, «вылетающее» из мешков с отходами. «Вылетало» много — этот минерал был привезён из Сфена Лучей, и, хотя ирренций из него вытрясли, что-то «фонящее» внутри осталось.

Вепуат заглянул в короб и хрюкнул.

— Чего? — хмуро посмотрел на него Гедимин. Он был не в духе с самого утра — с тех пор, как положил на обжиг толстостенный цилиндр из «лиловой глины». Внутри «бочонка» растеклась застывшая стеклянная плёнка; на стенке отпечатались вдавленные буквы — два имени и дата. «Три центнера ценного материала перевели на…» — сармат, оборвав мысль на полуслове, стиснул зубы. То, на что «перевели» центнеры, тоже лежало в «грязной» зоне, в трёх слоях защитного поля; когда-то оно было филками, сейчас — водой и хлопьями пепла. «Хоть бы воду позволили сцедить — уже ушло бы меньше глины. Почему их не вывезли в Сфен Лучей⁈ Там бы их и не заметили…»

— Те же мешки, что мы привезли из Ксалана, — Вепуат кивнул на траспортёр. — И ровно столько же. Будто их в цех и не заносили.

Гедимин поморщился и сунул ему трос. Транспортёр до биологического отсека тянули вручную — не было смысла возиться с машиной.

— Двадцать четыре килограмма выделили, — буркнул он. — Четыре процента. Больше — уже было бы опасно. Видел, как в Сфене Лучей под ногами «хлопало»?

— Двадцать четыре? — Вепуат оглянулся на мешки. — А с виду и не скажешь. Сколько занесли в цех, столько и вынесли. Какая-то… неполезная руда. Вон, эллурский ил разобрали безотходно — всё пошло в дело. Даже органика.

Гедимин вспомнил, куда пошла «органика» из эллурского ила, и снова поморщился. «А поселенцы это едят. Их хоть предупредили?»

…В «вольере» Зелёных Пожирателей не было острых углов, и хорошо заделали стыки. От двери Гедимин видел, как «червяки» пытаются подняться по стене, вытягиваются вдоль неё — и опускаются, не находя опор. Двое медленно, но настойчиво толкали от центра «вольера» крупную полую кость или ракушку — гнездо-укрытие. Вепуат топнул чуть громче, и Пожиратели бросили «груз» и свернулись в клубок.

— Есть хотят, — сказал разведчик, выдёргивая из короба первый мешок. Гедимин только и успел шагнуть в сторону — Вепуат вывалил всё в «вольер». Поднялось облако пыли. Гедимин поймал его защитным полем, придавил к земле. Пожиратели, сперва замерев, зашевелили усиками и двинулись к песчаной горке. Вепуат ещё не успел всё высыпать, как зверьки захрустели. Кто-то привстал, шевеля усиками, и прямой наводкой пополз туда, где виднелось зеленоватое свечение. В пустую породу Айзек высыпал сто граммов ирренция; отбить их Гедимину не удалось, и сейчас он снова скривился. «Переводить добро у нас умеют. Вот с добычей один я маюсь…»

…Айзек остановился у предупреждающей черты и, не заходя в цех, протянул Гедимину две пробирки из чёрного стекла.

— Размажь ирренций по стенкам, — велел он. — Грамм по двадцать-двадцать пять, больше не надо. Лишь бы пахло. Сделай экранированный контейнер. Это для биоотсека — Пожирателей доить.

Гедимин, подавив раздражённый вздох, убрал пробирки в нишу. Кто-то уже нарезал резьбу в два витка — под завинчивающуюся крышку. Айзек, хлопнув себя по лбу, достал из кармана костяные втулки с длинными ручками.

— Эгнаций проверял — всё закрывается. Но ты, если надо, подгони понадёжнее.

Он заглянул в цех, по-прежнему не переступая черту, и остановился взглядом на полуметровом лиловом цилиндре.

— Остывает, — буркнул Гедимин. — Обязательно было переводить глину⁈

— Нести уже можно? — Айзек пропустил последнюю фразу мимо ушей. — Жидкость не вскипит?

Гедимин сунул в контейнер «щупы» анализатора.

— Рано. Порвёт.

— Значит, до вечера, — сказал Айзек. — Могильник, как я видел, готов?

— Там экран только с одной стороны, — напомнил Гедимин, угрюмо щурясь.

— Ничего, эта штука в экране со всех сторон, — отозвался Айзек. — Вечером приходи, без тебя не обойдётся.

— Тебе что, Гварзы мало? — спросил Гедимин ему вслед, но ответа не дождался. «Ритуалы, чтоб их…» — он неприязненно покосился на контейнер для останков. «Три центнера глины, мать моя пробирка…»

…Пленный Кьюсс стоял в дверях «тюремного отсека» и смотрел немигающим взглядом на «северо-запад». Там булькал камень — Текк’ты замешивали в «бетон» шесть центнеров «лиловой глины», всё, что Гедимин успел сберечь от ритуального использования. Теперь он смотрел на синеватую массу и криво ухмылялся. Чуть поодаль уже выросла стопка экранирующих пластин и обечаек. «До вечера полежат, а потом спущу вниз. Хоть бы пару недель их никто не трогал…»

Рядом с «ангаром дирижабля» появился ещё один, пустой и открытый настежь. Его по кругу обходил задумчивый Вепуат. Два чёрных «трилобита» слезли с его скафандра и сновали по складчатой крыше. Сармат не обращал на них внимания.

— Пока не трогай, пусть устаивается, — сказал ему Гедимин, проверив стену ангара сигма-сканером. Пластичный тектон только-только застыл; сверху он казался твёрдым и неподвижным, но усадка едва-едва началась.

— Ага, — кажется, Вепуат мало что расслышал. — Когда польёт, придётся запихнуть. Надо бы его приучать…

На сторожевой башне сверкнула жёлтая вспышка.

— Летят!

Язык рыжеватого пламени отклонился к «югу». Гедимин обернулся, поднял «телескоп», — поперёк синих и тёмно-зелёных «колец» и «волн» по небу тянулись серебристые клинья.

— Их там два, — сказал он. Вряд ли его слышали — Вепуат уже обогнул ангары и остановился на «южном» склоне. Под обрывом зашевелился сааг-туул, и кто-то коротко взвыл.

…Две стаи Хигов приземлились одновременно — с двух сторон от Вепуата, на одинаковом расстоянии, секунда в секунду, будто долго тренировались. Гедимин, сразу насторожившись, переложил поудобнее сфалт и приподнял генератор защитного поля. Вепуат укоризненно хмыкнул. От «караулки» к чужакам уже быстрым шагом шёл Айзек.

— Сила Пламени да не иссякнет, — один из Хигов привстал на двух парах лап, сцепив переднюю на груди. — Дом Хусу прочёл ваши слова. Мы тут. Зверь, захваченный вами, там?

Туун-шу, запертый в ангар, громко зашипел. Второй, пришвартованный у душевой, приоткрыл глаза — и тут же начал раздуваться.

— Ага, — Вепуат проводил взглядом «дирижабль», поднявшийся под самый купол. — Воду пьёт. Хвост зажил. К себе не пускает. Тут есть Кьюсс из бывших хозяев,но…

Гедимин оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть закрывающуюся дверь. Пленник спрятался.

Хиги, треща и разбрасывая искры, пару секунд переглядывались. Затем один из них взлетел и спикировал на спину туун-шу. Зверь зашипел, стравливая воздух и сплющиваясь. Ещё двое Хигов сели на его броню, осыпая его разрядами. Вепуат болезненно поморщился.

— Потише там, ладно?

— Сам не умеешь — не учи, — отозвался Хиг-переговорщик. — Тут уж наше дело. Вы позвали — дом Хусу поможет. Мы помним свои клейма.

— Зверь был пойман для Ларрата девять лет назад, — сообщил Хиг-«пилот». Туун-шу уже опустился к земле, оттопырил спинные пластины, и трое ящеров сновали по «отсекам», то и дело выглядывая наружу. «Как будто за рычаги дёргают,» — думал Гедимин, глядя, как существо то вздрагивает, то открывает глаза, то приподнимает пластины брони. «Все подряд и наугад — авось сработает.»

Туун-шу, резко ударив хвостом, выдрал половину анкеров, но другая выдержала — и его мотнуло полукругом и припечатало к торцу ангара. Посыпалась каменная пыль. Хиг выскочил на крышу и встряхнулся, разбрасывая искры.

— Чей теперь зверь? Твой? — он посмотрел на Вепуата. — Внутрь влезешь? Кьюсское барахло надо убрать.

Вепуат оглянулся на шахту, открыл было рот, но вдруг насторожился.

— Кьюсское? Там нет… знаков, ловушек и прочей дряни?

— Всё сгорело, — другой Хиг выкинул из брюшного «люка» связку дымящихся камешков. — Сам не лазил — правильно. У Кьюссов что-то да лежит. Я — Хусу-Таррки. Выучу за три огненных камня. Больших камня. И мне нужно место, кувшин и жаровня.

— Три камня, — Вепуат кивнул и указал на «нору» у душевой. — Там жаровня, кувшин и две чаши. Если подстилок мало — сейчас найдём что-нибудь у Кьюссов.

Хиги переглянулись и втроём шмыгнули в «нору». Изнутри донёсся треск. Ещё громче затрещала вторая стая, до сих пор не издавшая ни звука. Один из Хигов заглянул в ближайший ангар и вернулся обратно, искря всем хребтом.

— Уркку, — он повернулся к Вепуату. — Почему зверь в норе?

— Он не против, — ответил Вепуат. — А залезать удобнее. Тикс себя хорошо показал в полёте. Мы с ним далеко забирались.

— Видно, что зверь присмотрен, — отозвался Хиг. — Но вы удивили дом Тик.

— И дом Ахсу тоже, — вставил слово другой ящер.

Сбоку затрещало. Гедимин обернулся — и увидел, что с обеих сторон синевато-белый свет стал ярче. Две наэлектризованные стаи глядели друг на друга сквозь сарматов — и Гедимину это совсем не нравилось.

— Ты даёшь хорошую нору, — Хусу-Таррки (или кто-то ещё из тройки дрессировщиков?) приземлился среди сородичей. — Дом Хусу видит почтение. И мы почтим ваши порядки.

— Дом Хусу готовится к дню мены, — заговорил, оттеснив его, другой, весь в звенящих подвесках-перьях. — У нас много деревьев и шпилей, собрано много камней. Мы принесём всё, что достойно обмена.

— Не распускай крылья раньше времени, — донеслось из другой стаи. — На день мены допущен дом Тик. А вас позвали на малую помощь.

— Какой прок от дома Тик? — отозвался Хусу. — От вас не нужна даже малая помощь. Дом Хусу прилетит на торг. Его имя назовут в день Земли. Вы же — летите, откуда прилетели!

Вспышка хлестнула по глазам, и Гедимин вскинул руку. Край плато разделила надвое прозрачная стена. Вокруг изумлённо затрещало. Сармат ждал, что стена пойдёт волнами, но ни один разряд её не тронул. «Они все „стреляли“ в воздух⁈» — Гедимин изумлённо мигнул.

— Пусть все три дома прилетают в день мены, — Айзек шагнул вперёд. — Дому Хусу мы заплатим и будем рады дружбе. Но с домами Тик и Ахсу мы не ссорились.

— Дружбе! — кто-то из дома Тик встряхнул искрящими крыльями. — Хусу, как семя влажника, — влезут в самые кости! Вас звали учить зверя, — где хоть слово о мене⁈

— Вождь Арцак сказал о мене, — отозвались Хусу. — Только что, перед тобой. И дом Хусу прилетит. Наши вещи лучше, и вождь Арцак это увидит. И дом Тик залезет обратно в нору!

Гедимин встряхнул головой, посмотрел на Вепуата, — тот тоже болезненно морщился.

— Здесь, в Элидгене, рады всем союзникам, — ровным голосом сказал Айзек. — Кому есть что привезти на торг, пусть привозит. Все будут допущены, если не нарушат волю Пламени.

Кто-то из дома Хусу перебрался на крышу, отряхиваясь от искр.

— Пойду чистить зверя, — проворчал он, глядя на Вепуата. — Много слов — мало толку!

Вокруг затрещало.

— Хусу-Таррки прав, — сказал Айзек. — Все слова уже сказаны и услышаны. Если домам Тик, Хусу и Ахсу есть что сказать нам — пусть говорят. Если хотят говорить меж собой — для этого много места в Хигесге.

«А сработало,» — Гедимин растерянно смотрел на улетающие стаи и так и не пригодившуюся стену. «Сработало! Так, что он им сказал… Мать моя пробирка! Уже половину забыл…»

— Мн-да, весёлый будет день мены, — пробормотал Вепуат, проходя мимо него. — Спасибо, Айзек. Вовремя ты вышел. Эстен! Ярне! Эгберт! Пойдём посмотрим на дирижабль изнутри! Там, говорят, нам кое-что оставили…

Зверь, пришвартованный у душевой, смотрел во все стороны; глаза ворочались в приоткрытых проёмах, и Гедимину их взгляд казался мрачным. Сармат хотел посмотреть, как филки заберутся внутрь, и что оттуда выкинут, но за плечом кто-то сдавленно зашипел.

— Два дома Хигов из-за них спорят, — дверь «караулки» была закрыта, но шипели так громко, что было слышно в продухи. — У них нет ни знаний, ни силы! Боги их презирают! О чём спорить двум домам⁈ Чего они тут ищут, у этих, сравнявших себя с Куэннами⁈

Гедимин хлопнул ладонью по стене рядом с продухом. В «караулке» стало тихо.

— Кьюссы всегда болтают о богах, — донеслось с другого её торца, где отдыхали в гамаках Сэта. — И всегда не по делу. Не прими за обиду, мастер Хеттийиррн. Ты лучше знаешь, как на тебя смотрят боги.

… — Накопители привёз?

Гварза только раздражённо дёрнул плечом. Айзек укоризненно посмотрел на Гедимина и жестом повторил: «Опускай!» В шахту могильника плавно спускался прицепленный к «электромагниту» «бочонок».

— Ещё двое остались на Равнине навечно, — Айзек склонил голову и дотронулся до каменной стены. — Нам же — не забывать об осторожности.

Гедимин отцепил «электромагнит» и подтянул тросы к потолку. Одинокий глиняный цилиндр стоял у стенки шахты. «Пустой перевод ценного минерала,» — сармат, досадливо щурясь, налёг на рычаги — пора было закрывать люк, единственную экранированную «стену» могильника. Ладонь на рычаге устроилась как-то странно; Гедимин поднял её и увидел короткие выступы. Обшивка снова проросла шипастыми «кратерами». Сармат шевельнул плечом и услышал знакомый скрежет — отросшие гребни цеплялись друг за друга. «Надо было утром переплавить!»

3 день Камня, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Трубка, наполненная доверху, отяжелела всего на четверть. Гедимин закупорил её и опустил в ячейку массивного контейнера. Тот был жёлтым с мелкими блестящими точками — на него пошла ещё «старая», золотистая глина. Гедимин украдкой приподнял контейнер с направляющих — сорок два килограмма ирренция на общий вес практически не повлияли.

Контейнер уехал в стену. Гедимин сверился с дозиметром, хмыкнул, смахнул защитное поле и повернулся к молчаливому Айзеку.

— Три стержня. Если с тем, что уже внутри.

— Сделаешь? — полуутвердительно спросил Айзек. Гедимин досадливо сощурился.

— Где ипрон⁈

— Да, верно, — Айзек даже ухом не повёл. — Ипрон-ипрон… Что ж, столичные литейни в твоём распоряжении, транспорт под рукой… Вепуат! Сколько руды поднимет твой «самолёт»?

Вепуат, задумчиво разглядывающий дальнюю стену, едва заметно вздрогнул.

— Ну, тонн… пять. Или шесть. Не считая нашего веса.

— Мы вдвоём накопаем шесть тонн? — уточнил Гедимин, недобро щурясь. Айзек взглянул на потолок.

— А тут смотри, что тебе проще — накопать шесть тонн или уследить за десятью филками. Мне-то рабочих не жалко, кирки у нас есть…

— Филков надо взять, — быстро сказал Вепуат. — Пусть осваиваются. Там, внутри, удобные ячейки…

— Вот ты и следи, чтобы они копали, — буркнул Гедимин, думая, что лучше бы согласился лететь в одиночку. — А то на меня потом жалобы.

Айзек криво ухмыльнулся.

— Послезавтра. Или завтра вечером, если не будет форсмажора… Второе животное готово? Хотя бы с инструктором?

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Вот не знаю… С Таррки зверь полетит, куда надо. Но захочет ли туда сам Таррки? Всё-таки он не на это подписывался.

— Руду копать его не заставят, — буркнул Гедимин. — И под излучение не потащат. Нечего там делать.

Айзек наклонил голову набок.

— Ты про Сфен Лучей? Центральные области? Почему «нечего»? Руда, более богатая ипроном…

Гедимин резко мотнул головой.

— Да если бы! Вон, Вепуат видел, — от неё одни отходы. Ирренция больше, да. А остальное не вытащить. Ил растаскивается на катушках. А это, как ни растаскивай, всё равно пойдёт в один мешок.

Айзек посмотрел на Вепуата, тот растерянно хмыкнул.

— Здесь Гедимину виднее. Плохая руда? Будем копать ил. Он, вон, отходов не оставляет…

Айзек, не ответив на его ухмылку, повернулся к Гедимину.

— Двенадцать тонн ила… Сколько глины будет на выходе? Сколько тебе надо — и сколько пустишь на руду? Посчитай ещё, сколько дней уйдёт на переработку. Хорошо бы обернуться до девятого.

…Накопительные сборки развернулись в последний раз, не пройдя и четверти оборота — и замерли. Айзек, встав напротив, внимательно разглядывал голографический экран сканера. Гедимин сканировать не стал. Он и Айзека-то еле видел из углубления под сборками, — сейчас его занимал только движущий механизм.

— Есть замечания? — спросил Айзек, заглянув в яму. Гедимин качнул головой.

— За двадцать дней не развалилось.

— Это радует, — без тени улыбки отозвался Айзек. Гварза — чёрный силуэт у дальней стены — еле слышно что-то пробормотал. Он тоже стоял со сканером, но широкий экран-голограмму не разворачивал, — Гедимин понятия не имел, что он там исследует.

— Командуй запуск, — отрывисто сказал Гварза, выключив сканер. Айзек, кивнув, поднял фонарь. Под полом тихонько загудело, сборки снова провернулись — сперва медленно, но с каждым оборотом быстрее.

— Это зачем? — настороженно спросил Гедимин. — И когда будут накопители?

— Скоро, — отозвался Айзек. — Сборки пока не трогай.

…Туун-шу замер над душевой, вяло покачиваясь с боку на бок. По его панцирю застучали. Следом раздался электрический треск. «Дирижабль» высунул боковые крылья, дёрнул ими, уплывая в сторону от козырька крыши, и снова замер — уже над её скатом, в пятнадцати метрах над землёй. Вепуат, шумно вздохнув, снова захлопал по броне.

— Что тебе от него надо? — услышал Гедимин озадаченный трескучий голос. — Он всё, встал.

— Высоко, — буркнул Вепуат. — Тресни его ещё раз — пусть уже нормально спустится!

— У тебя же хорошие тросы, — сказал электрический ящер, выглядывая из «люка». — Длины хватит. Иччи!

Он махнул Гедимину костлявой ладонью. В другой руке покачивался привязанный к тросу анкер.

— Нет, ты его спусти, — с нажимом повторил Вепуат. — Спусти на мой рост. Пусть привыкает.

Сверху затрещало.

— Брюхом по земле? Дурацкая привычка.

Туун-шу зашипел, стравливая воздух, и нехотя опустился на пять метров. Кто-то выглянул из брюшного «люка» и громко хмыкнул.

— Вепуат! Нам что, отсюда прыгать? А крылья выдадут?

— Скаф и Цап вас спустили бы, — отозвался Вепуат, постукивая по броне. — Кьюссы прыгают на тросах. Но мы сейчас высадимся нормально. Таррки! Тресни его ещё раз. Видишь мой рост? До него и спускай.

— Что они сказали? — настороженно спросил Таррки. — Не знают про тросы?

— Не надо скакать там, где можно не скакать, — Вепуат понемногу мрачнел. Зверь ещё не привык к его командам — и очень не хотел снижаться. Гедимин вбил в опору сброшенные анкера, потянул на себя, надеясь, что туун-шу пойдёт к земле, — но «дирижабль» раздулся, громыхая бронёй, и едва не вырвал штыри из камня.

— Тихо! — Вепуат с треском провёл когтями по панцирю. Наверху засверкали разряды. Медленно, рывками, с шипением и грохотом, туун-шу пошёл к земле. Когда до неё оставалось три метра, из брюшных «люков» вывалились трое филков и откатились в сторону. Следом спрыгнул Вепуат. Туун-шу рванулся в небо, натягивая тросы до звона, и там повис, сердито шипя. На крышу спланировал Хусу-Таррки.

— Учи ты их нормально прыгать, — посоветовал он, глядя на отряхивающихся филков. — Они ж не слабее Кьюссов!

Вепуат покачал головой.

4 день Земли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Кто-то взял Гедимина за руку и крепко встряхнул её. Сармат, ошалело мигнув, перекатился набок. В отсеке было темно; светлый дверной проём перегораживал массивный чёрный силуэт.

— Полчаса до побудки, — громко прошептал Айзек. — Ешь, мойся, пока свободно — и иди в первый блок.

— Авария? — Гедимин судорожно вспоминал, слышал ли он сирену — хоть одну из множества расставленных по станции. Айзек качнул головой.

— Всё спокойно, — он еле слышно хмыкнул. — Хассек в этот раз вниз не полез — вот и обошлось. Но накопитель надо выжать. Он уже чернеет.

— Хассек? — мозг просыпался медленно; Гедимин покосился на соседний матрас — там никого не было. — Где Вепуат?

— Наверху, само собой, — отозвался Айзек, бесшумно отступая в коридор. — Иди в душ, пока все не сбежались!

…На блочном щите Гедимина ждал, не считая ночной смены, только Айзек; Гварзы не было.

— Сегодня все рано собрались, — вполголоса сказал он, глядя в монитор. — И Сэта, и Скогны. Похоже, начнём с первым светом. Если ещё Хиги подтянутся…

«А. Торг,» — по дороге в операторскую Гедимин всё-таки проснулся. «Гварза с Вепуатом наверху — следят, чтобы все не передрались. А потом ещё Хиги… ну да они вроде тихие.»

…«Мно-ого чу-ужих,» — прогудело внутри черепа. Реактор был слегка удивлён, но не рассержен и не напуган — видимо, «чужие» его не беспокоили. Гедимин вставил «выжатый» накопитель на место, провёл ладонью по корпусу.

— Скоро полетим за ипроном. Почти готовы два стержня. Доделаю — отдам, — вполголоса пообещал он.

…Наверху было светло, как днём, — над сторожевой башней повис сияющий плазменный шар. Гедимин покосился на него с опаской, но никому внизу не было дела до свечения. Из пустующего ангара для нового «дирижабля» доносились писк и верещание — сармат насчитал пару десятков голосов, прежде чем сбился. «Они сами-то друг друга слышат?» — он, недовольно щурясь, отвернулся от ангара — и увидел красный свет портала. У бывшего горячего цеха собрались Сэта. Что-то выносили из огня и складывали у стены. На окраине плато хрустел гравий, то взвизгивали, то замолкали дудки, стучали костяные барабаны. В ангаре для «дирижабля» зажглась и погасла белая вспышка. Верещание стало громче.

— Надо Хассека послать за Хигами, — сам себе сказал Вепуат. Он в сверкающей золотистой броне стоял у башни и оглядывался по сторонам. Оба «трилобита», судя по шорохам и треску, перебрались в душевую. Нора электрического ящера была открыта, но он держался подальше от выхода — только искры в пещере то вспыхивали, то гасли.

— Хватит уже гонять Хассека, — буркнул Гедимин, глядя на затухающий белый свет. Кривая интенсивности излучения выписала характерный зубец — снова кто-то телепортировался через пол-Равнины, да ещё и с грузом.

В «караулке» заверещал чей-то передатчик. Из здания вышел Гварза, быстро огляделся и направился к сарматам. Гедимин настороженно сощурился — но тут же увидел, как из тени ангара выходит незамеченный Айзек. «Ага, Гварза идёт к нему. А я пойду…»

— Не расходиться! — повысил голос Айзек, выходя на видное место. — Кто уже здесь, и кого мы ждём?

Рядом с ним вспыхнул белый свет — Хассинельг вывалился из пространства с горящим посохом наперевес, одной рукой держась за лоб.

— Не люблю я бегать в день Земли…

— Таскать на себе пять городов — ни в какой день не в радость, — покачал головой Вепуат, с тревогой глядя на него. — Ты, пока мы тут разбираемся, спустился бы в медотсек!

Страж отмахнулся.

— Я же не ранен. А…

Красная вспышка и громкое шипение заставили его замолчать. В двух шагах от сарматов остановился Кут’тайри. За ним незаметно столпились другие Сэта — пять чётко разделённых групп. Гедимин покосился на мешки, поставленные на землю. «Там шихта? А сюда зачем? Торговый павильон — вот он…»

— Я не старший жрец, чтобы толковать волю Пламени, — сказал Кут’тайри, поворачиваясь к сородичам. — Пусть говорят те, кому она ясна. Но то, что я вижу, — Пламя благосклонно к народу Огня…

Он отступил в просвет между Айзеком и Вепуатом и там остановился, сложив руки в странном жесте. Гедимин покосился на его скудную, хоть и с яркой вышивкой, одежду, потом — на термометр. «Не замёрзнет?»

— Теккех склоняется перед силой Пламени, — заговорил один из Сэта. Его огненная грива вытянулась, затрепетала и проросла красными языками — он явно волновался, хоть и не был зол или напуган.

— Теккех помнит, что вы сделали. Он будет рад, если наш союз укрепится. В дни Земли в пещерах Теккеха все слова будут произнесены. Ради благосклонности Пламени и союза с его народом — вот наши дары.

Он держал в руке полотняный мешочек и теперь растянул его за края, стараясь не трогать содержимое. Гедимин увидел чёрные каменные желваки, отливающие багровым. Вепуат радостно хмыкнул и шагнул вперёд.

— Народ Пламени рад вашим дарам, — бесстрастно сказал Айзек, пока Вепуат завязывал мешочек с кровяными камнями. Гедимин успел заметить, что их там пять.

— Шакха видит благосклонность Пламени, — другой Сэта выступил вперёд. — Его сила течёт в проложенных руслах. Жар Шакхи по-прежнему силён, хоть Пламя от неё и отошло. И каждая вспышка в небе его усиливает. Мы принесли дары для народа Пламени. Все слова будут повторены, и Земля утвердит их.

На гравий опустились мешки — по меркам Гедимина, скорее мешочки. «И правда, шихта. По двенадцать кило, всего шестьдесят. Вот это они кстати…»

— Спасибо, — пробормотал он, подбирая мешки и скрепляя их в связку — так удобнее было закинуть за плечо.

— И Аса’ан чувствует жар Пламени в своих жилах, — заговорил третий Сэта. Он держал в руках большой, явно тяжёлый свёрток, обвязанный бусами.

— Мы помним, что приняли вас когда-то не так, как подобало бы, — он кивнул соплеменникам, и свёрток начали осторожно, придерживая бусы, разворачивать. — Аса’ан хочет исправить оплошность. Вот гамаки для жрецов Пламени.

Гедимин ошалело мигнул. Свёрток развернулся на все четыре метра. Это было «асбестовое» полотнище, расшитое в три цвета и простёганное шнурами — и, насколько сармат мог прикинуть, выдержать оно могло тонн пять, не меньше.

— Прекрасная работа народа Огня, — всё тем же ровным голосом прокомментировал Айзек. — Но даже и без неё мы рады были бы утвердить наш союз.

«Гамаки! Надо же было додуматься,» — Гедимин повесил свёртки на второе плечо. «Это ж небыстро — такое сделать. У них же всё вручную…»

Он покосился на оставшихся Сэта — представители Куттуша и Хафси тоже пришли не с пустыми руками. «Интересно, кто-нибудь принесёт кейек? А то за ним придётся ехать к Корням Огня. А я вот не уверен, что найду их…»

…Кейек всё-таки принесли — последний из городов, Хафси, и тот, кто отдавал камни, выглядел смущённым. Гедимин хотел отнести подарки на станцию, но Айзек жестом приказал оставаться на месте. Сэта ушли в павильон, уже разделённый защитным полем на ячейки, а из верещащего ангара с двух концов мелкими группами полезли Скогны.

Хассинельг, до того стоявший в тени и даже посох пригасивший, глубоко вдохнул и шагнул вперёд.

— Первым говорит Тогот!

— Тогот⁈ — взвизгнули сразу с двух сторон. Третья — тоготцы — недобро ощерилась.

— За какие ещё заслуги⁈ — проверещал Скогн в шапке с синими плавниками — то ли синвиец, то ли сэвиец. Другой, с красными плавниками — определённо, эллурец, — вскинул голову.

— Разве Тогот рядом с городом Пламени⁈

— Почему везде лезет Тогот⁈ — подал голос ещё кто-то; на его шапке поднимались высокие уши, украшенные бахромой. «Таких не помню,» — подумал Гедимин, глядя на генератор защитного поля. «Скесалан? Растаскивать их или погодить?»

Хассинельг взмахнул посохом, забивая его на ладонь в гравий. По земле хлестнула волна белого света.

— Ну не в пятый же раз! — он обвёл Скогнов сердитым взглядом. — Сейчас говорит Тогот. У кого нет сил молчать — отнесу на Ахег! Пусть вас там река и Куэнны слушают…

Посланцы Тогота, довольно скалясь, шагнули вперёд. Остальные запищали, но уже вполголоса. «Интересно, Хассеку уже приходилось…» — мелькнуло в голове Гедимина, но додумать времени не дали — ритуал начался.

— Юное Пламя с каждым днём ярче, — заговорил тоготец; у его ноги стоял небольшой бочонок, а на нём лежал продолговатый мешочек, из которого выпирало что-то угловатое. — Но разгорелось бы оно без помощи тоготских мастеров? Удалось бы сдержать его силу? Вот, Тогот передаёт жрецам Пламени золотую глину и водяной металл. И у новых печей, где варится Куэннский камень, будут произнесены все слова союза.

Айзек чуть наклонил голову.

— Элидген ценит ваши заслуги.

Хассинельг выдернул посох из гравия и смерил Скогнов недобрым взглядом.

— Пусть скажет Эллур!

— Эллур⁈ Он-то с чего⁈ — взвизгнули посланцы из Синви и Сэви.

— А Эллур всегда всюду лезет, — проворчали скесаланцы.

Гедимин покосился на городской купол. В долине понемногу светлело.

…«Жир? Пригодится. Рыбьи шкуры? Это из них тут шьют лодки?»

Пока Скогны спорили об очерёдности, Айзек тихо подозвал филков — и подношения унесли на станцию. Гедимин думал, куда денут шкуры — и дадут ли ему провести с ними пару опытов. «Хоть бы рассмотреть как следует. Гзеш — хорошая штука, но сложная. Может, его аналог…»

— Скесалан, — бросил страж, хмурым взглядом провожая Скогнов на пути к павильону. Скесаланцы говорили последними, спорить тут уже было не о чем.

— Пламени мы не видели, — заговорил пришелец в ушастой шапке. — Но видели двоих в чёрной броне. И если другие из города Пламени хоть на четверть так же сильны — всем нергонам впору убираться с дороги. Союз с вами будет для Скесалана честью. Наши мастера не хуже тоготских, мы знаем толк в металле и камне — и вот наши дары.

Он протянул сарматам развязанный мешочек без швов — чей-то эластичный пузырь. Из горловины торчали стержни-слитки, одной формы, но разных цветов. Один металл был белым — не серебристым, а матово-белым — со слабым желтоватым отливом; другой — тёмным, почти чёрным; третий — серебристо-розоватым. «Это не пигмент,» — подумалось Гедимину, пока он, мигая, настраивал сигма-сканер. «Это сам металл… Да где они его откопали⁈»

— Боги! Сейчас нашли? — через плечо Скогна заглянул страж. Он смотрел не на металл — слитки уже забрали и пронесли мимо Гедимина; сейчас карлик держал на ладони пластинку серого камня. Он был слоистым, не шлифованным, но довольно гладким. На краях виднелись синеватые блики. Синий цвет они не теряли даже в рыжеватом освещении над Элидгеном — и оба блика при движениях ладони переползали на прежние направления. Гедимин мысленно достроил вектора и мигнул — один блик «смотрел» на душевую, другой — на разлом, ведущий к Эллуру.

— В дни Камня нашли три таких, — отозвался Скогн. — Если бы не высокий народ, всё досталось бы Кьюссам. Мерзкие твари!

Гедимин покосился на «караулку». Сегодня пленники сидели на редкость тихо — даже хотелось проверить, живы ли они.

— Сейчас Сэта обменяются со Скогнами, — уже распоряжался Айзек. — И с Джагулами — они тоже просились. А потом все разойдутся и будут ждать Хигов. Вепуат, кочевники на тебе. Хассек, усмотришь за своими?

Страж щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Глаз не сведу.

— Арру-урх, — донеслось с окраины сквозь скрежет гравия. Сааг-туул высадил «пассажиров», и кочевники медленно подходили к сарматам. С другого склона двигались ещё два «отряда».

— Оружие! — крикнул, шагнув вперёд, Вепуат. — Кому говорил — запрет⁈

— Это не наше, — Джагул чуть прижал уши; в одной руке он держал два копья, в другой — копьеметалки. — Это для детей Пламени. Хорошее оружие всегда нужно.

— С-спасибо, — пробормотал Вепуат, забирая копья. Другой Джагул уже протягивал ему колёсомёт со спущенной и смотанной тетивой и длинный «патронташ».

— Джелег — племя Пламени, — «пояснил» он. — Земля нас не держит. Но слова будут сказаны — пусть сделает прочными.

…В «павильоне» и без Гедимина было тесно. Его оставили дежурить на выходе, и он слышал всё — и визг, и шипение, и рык. «Никто не лезет в драку,» — вяло удивлялся он, разминая пальцы — мелкие мышцы свело от напряжения, пока он держал генератор защитного поля наготове. Немного притихшие торговцы разбрелись по склонам и ангарам. Вепуат вышел из «павильона», потирая шлем, посмотрел на небо и едва заметно вздрогнул.

— Летят!.. Ну, началась вторая смена…

…Два серебристых клина заходили на холм с одной стороны — но уже перед посадкой резко разделились и сели чуть ли не на разных склонах. Из ангара, ненадолго притихнув, выглянули Скогны. Джагулы зашевелились, вставая с земли. Хиги, беспокойно треща, быстро переглянулись и двинулись к Айзеку. Рядом с ним тут же появился из пустоты Хассинельг и оперся на посох. Электрический треск стал громче.

— Будем говорить с вождём Арцаком, — протрещал один из Хигов. — Ты, чужак, отойди.

Гедимин, быстро оглянувшись на Вепуата, двинулся к Айзеку. Вепуат его всё-таки обогнал — в следующую секунду сарматы снова стояли вчетвером под пристальными взглядами со всех сторон.

— Дом Тик скажет первым! — электрические искры посыпались на гравий.

— Нет, скажет дом Хусу!

Гедимин успел первым — защитное поле, построенное им между стаями Хигов, уплотнял уже Вепуат.

— Дом Тик привёз много молнии для Пламени! — на гравий выкатилась пара бочонков. С другой стороны затрещали, разбрасывая мелкие камешки.

— Молния и камень от дома Хусу!

Страж поддел посохом оброненный мешочек, заглянул внутрь и махнул хвостом.

— Соджег! Хусу нынче щедрые.

«Соджег?» — Гедимин потянулся за сканером. Не успел — Айзек сунул камешки в карман и обернул бочонки защитным полем. К ним уже спешили филки с решётчатыми, на вид очень хлипкими носилками. «Кто эту дрянь сделал⁈» — Гедимин двинулся к ненадёжной конструкции. О Хигах он на пару минут забыл.

…«Что там, всё-таки, за металлы?»

Над плато давно рассвело. На окраине трещали, готовясь к отлёту, Хиги. Гедимин уже не прислушивался. Айзек ушёл в «караулку». В пустых ангарах снова было тихо. Вепуат ушёл на окраину и там тренировал «трилобитов». Взгляд у него был такой, что Гедимин решил не соваться.

«Если образцы у Альгота — одно дело. А если их забрал Гварза…»

С окраины донёсся вой, переходящий в частое взволнованное рявканье. Вепуат вздрогнул всем телом, щелчком подозвал «трилобитов» и, не дожидаясь, пока они сядут на броню, пошёл на шум. Гедимин, молча пожав плечами, двинулся следом.

…Бесшовный мешочек был перетянут тонкими ремешками. С них свисала пара костяных бусинок.

— Два свитка внутри, — сказал Вепуат, глядя на сканер. — Не фонят. А ещё камешки. И вот они уже фонят. Урджен! Как по-твоему — не ловушка? Всё-таки пришло от Кьюссов.

Урджен оскалился.

— Кьюссы могут. Но в этот раз — нет. Там камни силы. Хороший подарок.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Или выкуп?.. Ладно, посмотрим.

…Внешний свиток, тёмный внутри и чуть светлее снаружи, был прошит толстой нитью. С неё свисали короткие гирлянды буроватых камешков. «Где-то я такие видел,» — задумался на мгновение Гедимин, но тут из свитка выпал второй, такой белый, что сармат едва не принял его за бумажный. Там и почерк был другой, и знаки — узкие, аккуратные, почти что печатные.

— Уррх! Камень силы! — Джагулы придвинулись ближе, шумно принюхиваясь. — Видели? Шесть камней!

— «Ур-Зиджалор говорят: мы не хотим ссоры с Пламенем. И мы скажем это в дни Земли. Вот сильное для сильных. И Ур-Дзууг говорят то же», — вслух прочёл Вепуат, поддевая когтями узелки. — Ну, вот и хорошо… Значит, это камни силы?

— Дикие камни, — Урджен наклонился к необработанным, кое-как просверленным бусинам и обнюхал их. — Хорошие. Тебе и Геджеру.

Гедимин едва заметно поморщился. «Камешки… Такие вроде были у Скогнов в литейнях. И на ящеров они хорошо так действовали. Но ящеры — местные…»

Вепуат осторожно выдернул нитки из пергамента и завязал в узелок.

— Спасибо им всем. Теперь посмотрим, что пишут Кьюссы.

Значков, ровных, как по трафарету, было много; Вепуат читал долго, то хмыкая, то щурясь.

— Это к Айзеку, — сказал он, протягивая свиток Гедимину. — Снеси ему, ладно? Я скоро догоню. Урджен! А как работают камни силы? Их надо к себе приучать — или надел и ладно?

Джагулы переглянулись.

— Приучать? Никогда такого не…

— Тихо! — вдруг оскалился Урджен. — Мы не делаем. Потому что делают самки! Ритуалы детёнышей, вот что. Нам знать неоткуда. Урху, иди к самкам!

— А ваши самки почему… — сунулся было с вопросом другой вожак. На него рявкнули со всех сторон, и он, не договорив, отступил. Вепуат развёл руками.

— А вот почему-то не сделали. Гедимин, ты иди к Айзеку, я догоню!

…Айзек и Гварза прочитали по очереди и молча переглянулись. Гедимин терпеливо ждал, стараясь не щуриться.

— Ну? — буркнул он, когда молчание затянулось. Гварза уставился в потолок.

— Я тут, — выдохнул Вепуат, влетая в отсек. — Ничего не пропустил?

Айзек едва заметно поморщился.

— Значит, Кьюссы за пленниками лететь опасаются. А для нас полёт в Кцет, значит, безопасен…

— Отдать их Хассеку, пока он тут. Пусть разбирается, — мрачно сказал Гварза. Айзек отмахнулся.

— Мы же всё равно летим в Ксалан, — сказал Вепуат. — Кцет недалеко. Думаешь, решатся на диверсию?

— Эти двое — вряд ли, — Айзек качнул головой. — А вот на месте вас могут ждать.

Гварза недобро оскалился.

— Им не хватило общения с Кетом?

— Не смешно, — Вепуат нахмурился. — Гедимина тоже можно и ранить, и обморочить. Я полечу один. Гедимин, ты из Ксалана вернёшься на базу — повезёшь руду. А я с пленниками — в Кцет. Догоню вас по дороге.

— Один ты скорее нарвёшься, — заметил Гедимин, угрюмо щурясь. Ему было не по себе. «Пускай Кьюссы стрелять не будут — побоятся нарушить клятву. Но можно же по-разному устроить нам неприятности…»

— Айзек, нарвёмся мы с твоим миролюбием, — пробормотал Гварза. Командир дёрнул плечом. Свиток, зажатый в кулаке, захрустел.

— Отправляйтесь. С вами шестеро рабочих в тяжёлой броне. С Райвига железку не снимать!

…Третий филк, подхваченный тросом-щупальцем, нырнул в брюшной «люк». Пластины сомкнулись. Из жаберных щелей выглянул Таррки.

— И охота же волочь небесного зверя в нору…

— Гедимин! — донеслось из ангара. — Давай на борт! Вылетаем!

С платформы на «борт» залезать было удобнее, чем болтаться на тросах. Гедимин сел меж выступов брони, пригнул голову, — «дирижабль» уже выплывал из ангара. Вепуат помахал филкам, закрывающим двери.

— Экхард! Ты с нами в другой раз! Нельзя же станцию оставить без медиков!

Второй зверь развернулся боком, пристраиваясь чуть позади первого. На его броне ярко зеленела надпись «ТЭ-02». «Бортовой номер,» — хмыкнул Гедимин. «Только почему…»

— Почему ноль два? — спросил он. — Для чего пустая клетка? Думаешь довести зверинец до сотни?

Вепуат ухмыльнулся.

— Всякое бывает, ремонтник. Всякое бывает.

5 день Лучей, месяц Земли. Равнина, небесный остров — пустыня Ксалан — Сфен Камня, зифта Кцет

Зелёное свечение коснулось закрытых век. Гедимин вскинулся, ошалело мигая на мерцающую дымку над головой. Редкие, но долгие вспышки откуда-то снизу, из-под земли, просвечивали её насквозь. Не сразу сармат вспомнил, что «низ» — на самом деле верх, небесные складки, изрезанные разломами.

— Красиво, — заметил Вепуат. Он сидел рядом, расстегнув наруч, и наматывал что-то на предплечье. Гедимин присмотрелся и мигнул.

— Ты что, камни под скафандр запихал? На кой⁈

— Джагулы говорят — они быстро привыкают. Может, уже завтра заработают. Или сегодня к вечеру, — беспечно ответил Вепуат, застёгивая наруч. Двуслойная пернатая обшивка свисала с его плеч и перемигивалась, не обращая на сарматов внимания. Гедимин поморщился.

— Привыкают… Мало тебе мутагенов?

— Эти, по крайней мере, полезные, — отозвался Вепуат. — Вот только не могу понять — они включились или нет. Вроде бы рано… но ведь мы — не младенцы Джагулов. Сиди вот так. Я тебя попробую поднять.

Не прошло и секунды, как Вепуат отступил с досадливым шипением. Гедимин, промигавшись, отмахнулся от него и отодвинулся на другой «борт». Вокруг постепенно светлело. Зверь — и другой, дремлющий рядом — зашевелился, с тихим свистом нагнетая воздух в полости, и встряхнул хвостом. Верхний «люк» приоткрылся, наружу высунулась узкая морда электрического ящера.

— Проснулись? А ваши ещё спят.

— Сейчас разбудим, — Вепуат выпрямился, на ходу расправляя крылья. Из-под брони Гедимин услышал тихий шорох. На экране сканера Кьюсс разламывал надвое сушёную рыбину. Райвиг ещё дремал в коконе, только капюшон с антеннами внутри беспокойно подёргивался.

… — И где река?

Туун-шу вынырнул из светящейся дымки. Внизу были редкие скалы — и поля тёмно-лиловой потрескавшейся глины. Вепуат радостно хмыкнул.

— А на что тебе река? Руда — вот она.

Электрический ящер выскользнул из брюшного «люка» и теперь парил на сотню метров ниже на расправленных крыльях. Гедимин следил, как он их складывает — и резко снижается, чтобы там поймать новый поток и взлететь. В глазах зарябило трижды, но от прохождения разломов пейзаж не менялся — всё так же из тёмной глины торчали скалы. Сармат присмотрелся к красным точкам на чёрном фоне и сдержанно хмыкнул.

— Светит. Можно и сесть.

…Гедимин спустился первым. В этот раз туун-шу согласились снизиться до десяти метров. Может, они и набрали бы высоту, но рядом кружил Хиг, и его шипы светились и угрожающе потрескивали. Вепуат сбросил Гедимину инструменты и теперь ждал, пока спустятся филки.

— Ничего так местность, — один из них ковырнул спёкшуюся глину. — Тут был водоём?

— Да, черви высушили, — Гедимин махнул рукой туда, где, если верить «чутью» Таррки, была река. Филки переглянулись.

— Черви?..

— Про ваши штуки я не знаю, — проворчал Хиг, сев на скалу. — Но с червями надо осторожно. Если что — быстро на камень! Тросы оставлю.

Тросы с присосками растянулись вдоль скалы. Вскоре ветер прилепил их, и «дирижабли» почти перестали раскачиваться — как будто такие «якоря» могли удержать их.

…Глина крошилась легко. Она была бы прочной, если бы её обожгли аккуратно и равномерно — но в пустыне она засохла как попало и сама разваливалась на чешуйки, только ткни — и выпадет целый ворох. Филки, разделившись по парам, гребли тёмную «чешую» в мешки. Гедимину было скучно стоять — и он, собрав образцы и не найдя новых, сам взял кирку. «Здесь фон выше…» — он выломал очередной массив, тут же развалившийся в крошево, и сгрёб в мешок. Сверху упала ещё охапка — Таррки из трюма следил, чтобы расходники не кончались.

— Всё тихо! — крикнул Вепуат с уступа. Он стоял там с сигма-сканером и малым облучателем. Сфалт решили не использовать — не тревожить лишний раз Элогвенов. Может, они и не навредили бы сарматам, но за «дирижабли» и их инструктора Вепуат опасался.

Гедимин, кивнув, снова поднял кирку. «Ага, вот здесь фонит…»

— Твой товарищ, наверное, мог бы с корнем вырвать гору, — донеслось сквозь треск разлетающихся осколков. На уступ скалы выбрался из «трюма» Кьюсс. Райвиг вставать на камень не стал — сидел в петле свисающего троса и покачивался, наблюдая за округой. Гедимин покосился на пленников. «Вот бы они сбежали! Не пришлось бы делать крюк, тратить время…»

— Ага, он такой, — отозвался Вепуат, поднимая излучатель. Видимо, сильный удар кирки сотряс более глубокие слои — сканер «увидел» на границе области пятно ряби. Поток излучения остановил его и развернул к разлому.

— Что ты сделал? — спросил Кьюсс. — Поразил червя под землёй?

— Нет, только отогнал, — отозвался Вепуат, глядя на сканер. — На таком расстоянии их только Гедимин достал бы…

Сармат затянул горловину мешка и прикрепил его к тросу. Вепуат навалился, вытаскивая груз на скалу. «Надо было больше блоков,» — Гедимин покосился на перекладины в недрах «трюма», обвитые тросом. Мешков было много — филки потихоньку стаскивали добытое к скале.

— И ты тоже силён, — заметил Кьюсс, наблюдая за мешками, едущими к «люку». — Каждый сын Пламени дорастёт до такой мощи?

Вепуат, забросив последний мешок в «трюм», смущённо хмыкнул.

— Да я средний по силе. Гедимин бы всё одной рукой закинул.

— Sata! — вскрикнул филк, отпрыгивая в сторону. Кирка врезалась во что-то червеобразное. Полетевшие брызги вспыхнули, и Гедимин, не всматриваясь, выстрелил в то, что лезло из земли. Вепуат с воплем схватился за облучатель. Гедимин быстро развернулся на шорох — второй червь уже втягивался в землю, но выстрел раздробил ему голову. Филки, отмахиваясь от напалмовой гари, отходили к скале. Гедимин оттолкнул от неё извивающийся ус червя, подумал и ухватился за уцелевший обрубок. Двенадцатиметровая туша вылетела на поверхность. Она ещё слабо подёргивалась — и, видимо, «фонила», не давая туннелю закрыться.

— Для Текк’тов, — пояснил Гедимин, выдёргивая второго червя. Тот был тоньше, но длиннее, — сармат выволок его в два рывка.

— Ага, давай сюда, — закивал Вепуат, сбрасывая тросы-щупальца. — Эгберт! Джефри! Тяните! Вира помалу!

Кьюсс шагнул в сторону — мимо, ещё извиваясь, проплыл мёртвый червяк. Напалмовые железы выгорели, но на всякий случай Гедимин обернул остатки головного сегмента защитным полем. Кьюсс смотрел, как сарматы втроём заталкивают пирофору в люк, и опасливо скалился.

— Вот это оружие, пронзающее скалы, — заметил он, когда «трюм» закрылся. — Зря Геджер не дал его тебе. Ты с высоты поразил бы червей раньше.

— Да мне эту штуку не поднять, — отмахнулся Вепуат. — Слушай, Айянта! А может, вы пойдёте в Кцет своим ходом? Тут уже недалеко, а червей мы распугаем…

…Филк подвесил на тросы ещё один мешок. Гедимин покосился на стопку пустых и мигнул — её уже не было.

— Темнеет, — заметил сверху Таррки. Он давно уже не летал — сел на спину туун-шу и, кажется, успел выспаться. Вепуат глянул на часы и удивлённо хмыкнул.

— Гедимин! А знаешь, что уже вечер?

«Опять ночевать чёрт-те где,» — Гедимин опустил кирку. Руду уже некуда было складывать. Филки отнесли последние мешки на погрузку и ждали, когда Вепуат польёт их меей.

— И ты вставай на чистое, — кивнул он Гедимину. — Тут без меи не отмоешься.

Гедимин, дожидаясь, пока мея застынет на броне, смотрел на раздутые «дирижабли». Руду разделили надвое — и то зверям пришлось наполнить полости воздухом, чтобы не просесть до земли. Тот, в кого затолкали червей, вообще превратился в чуть сплюснутый шар.

— Мн-да, — протянул Вепуат, глядя на него. — Ему точно пора на базу. Филков он, может, ещё и поднимет. Но нам туда лучше не лезть.

— Тухлый червяк — плохая еда, — заметил Таррки. — Текк’ты на такую обидятся.

— Верно, — согласился Вепуат. — Сейчас отмоем филков… Доберётесь сами до базы? А мы тут переночуем, завернём в Кцет… и, может, ещё покопаем. Место в трюме есть. Тикс сильнее — ему же не пришлось хвост отращивать!

…Гедимин достал фонарь. Луч шарил по сухой земле, натыкаясь на редкие камни и побеги кристаллоидов. Вепуат прикидывал что-то на пальцах и хлопал засыпающего туун-шу по броне. Существо уже никуда не рвалось и норовило повиснуть в воздухе. Ещё пара «нырков» с рябью в глазах — и луч отразился от скалы с характерной вершиной.

…Внизу было темно. Гедимин посветил на макушку зифты и увидел запертые люки.

— Никого нет, — сказал Вепуат, сверяясь с сигма-сканером. — Ни снаружи, ни внутри. Но открыть ворота можно. Высадим пленников, пусть сами разбираются. Э-эй! Айянта! Будешь выбираться?

Туун-шу опустился на макушку зифты, практически улёгся брюхом на складки. Кьюсс выскользнул из «люка», быстро огляделся, налёг двумя руками на край деревянной заслонки — в окаменевшем дереве появился узкий проём. Кьюсс коротко взвизгнул и, не оглядываясь, нырнул внутрь. Следом, не издав ни звука, прошмыгнул Райвиг. Через пару секунд деревянный люк захлопнулся. Сарматы переглянулись. Вепуат пожал плечами.

— Вот и разобрались. Там есть вода, какие-то припасы… Может, их уже завтра заберут.

Гедимин покосился на туун-шу. Зверь закрыл последние глаза и покачивался на привязи, не проявляя признаков жизни. Вепуат тронул головной сегмент и тихо вздохнул.

— Спит. Давай тут и переночуем? По крайней мере, зифты не летают — не придётся утром искать дорогу…

Гедимин прислушался. Вокруг было тихо, только потрескивала остывающая земля. Изредка подавал голос какой-то зверёк. Небо медленно меняло цвет с холодно-зелёного на красный.

— Ладно, ложись. Я покараулю. Потом сменимся.

6 день Огня, месяц Земли. Равнина, Сфен Камня, зифта Кцет — пустыня Ксалан — Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Палуба дрогнула — раз, потом другой. Взвыла сирена. Гедимин схватился за рычаги, но его отшвырнуло от пульта — и он, не успев ещё очнуться, покатился по дёргающейся поверхности. Что-то летело навстречу, он оттолкнулся — и распластался на пластинчатой «палубе», цепляясь когтями. Когти не держали — поверхность качалась во все стороны, то вздуваясь, то опадая. Внизу что-то скрежетало.

— Тихо! — крикнул кто-то рядом. Раздался частый костяной треск. Поверхность, громко шипя, качнулась, встала вертикально, Гедимин ухватился за подвернувшийся шип. Что-то с силой дёрнуло его за руку, вытаскивая наверх. «Корабль» уже перекосило на другой «борт» — он качался из стороны в сторону, крутился вокруг оси. Раскалённые докрасна когти ушли в «обшивку». Внизу что-то затрещало — и лопнуло. «Корабль» рванулся в темноту, волоча за собой сармата. По «палубе» протянулись дымящиеся борозды. Гедимин искал, от чего оттолкнуться, но всё дёргалось вразнобой, пытаясь его стряхнуть. «Туун-шу,» — мелькнуло в голове. «Что-то с ним… Он что, взбесился?»

Они уже летели в полной темноте неизвестно куда. «Корабль» выписывал петли, норовя исполнить «бочку». Где-то внизу звенели вырванные анкера. Гедимин, цепляясь за броню, на мгновение встретился взглядом с круглым глазом в расщелине — и пластина панциря дёрнулась кверху и резко опустилась. Хвататься уже было не за что.

«Высота…» — Гедимин извернулся, группируясь. Земли он не видел. Шар защитного поля улетел вниз, следом — другой, но уже было понятно, что такой удар они не смягчат. «Sa has— su…»

Что-то вцепилось в его бока, дёрнуло кверху, броня заскрежетала,кто-то охнул — но падение прекратилось. Сармат под чьё-то шумное дыхание висел в темноте. Потом его медленно потянули кверху.

— Гедимин… бери… сканер, — с трудом проговорил Вепуат и крепче вцепился в его бока. Двое «трилобитов» раздулись, как дирижабли, с трудом удерживая сарматов на весу.

«Высота тридцать метров,» — сканирующий луч коснулся земли.

— Опускаемся, — выдохнул Гедимин. — Быстрее! Они нас не удержат!

— Смотри… вверх, — Вепуат не шелохнулся. — Надо… поймать… Тикса. У него… Hasu!

Что-то с шипением вынырнуло из темноты. Гедимина ударило в бок. Вепуат отлетел куда-то в сторону. Сквозь треск рёбер и красные вспышки в глазах сармат дёрнул рукой, цепляясь за что-то шипастое. Раскалённые когти задымились, оставляя борозды на скачущей «палубе». Гедимин уцепился и второй рукой — и сам зашипел от боли в отбитом боку. «Вон там стык. Если достать…» — он оттолкнулся коленом, распрямил локоть. В красном свете металла на стыке что-то блеснуло. «Глаз!» — Гедимин дёрнул запястье кверху, но уже не успел. Раскалённые когти вошли в огромную глазницу.

«Вот сейчас оно нас и…» — додумать Гедимин не успел. Туун-шу зашипел, содрогаясь всем телом, завертелся на месте. Из темноты вылетел трос-щупальце, приклеился к броне. Следом запрыгнул Вепуат.

— Поле! — заорал он. — Его облучают! Строй экран!

Гедимин машинально вскинул «арктус», отцепился от брони — но улететь не успел. Что-то с силой дёрнуло его за плечо. Трос обвился вокруг груди, прижимая сармата к «палубе». Защитные поля уже растягивались вдоль «бортов», и чем шире становился купол, тем меньше дёргался «корабль». Бортовые экраны сомкнулись — и туун-шу замер, шипя и мелко вздрагивая. Вепуат пощёлкивал по его броне когтями, выбивая странный ритм.

— Галлюцинации, — бормотал он; Гедимин уже не видел его, только слышал шёпот. — У него же тоже есть мозг. Что-то навели…

Гедимин вздрогнул всем телом. Бок обожгло болью. Сармат досадливо сощурился. «Отключаем. Некогда. Надо думать. Навели. Галлюцинации. S— sa has— sulu…»

— Райвиг⁈ Мы же его отпустили…

— Тише, — прошептал Вепуат и тихонько зашипел — похоже, и он был ранен. — Тут летают. Нас потеряли, но ищут. Рук-ка, яд-дро Сат-турна…

Гедимин схватился за сканер. Поля, установленные впопыхах, были прозрачными — луч, пройдя сквозь них, нащупал чьи-то хвостовые лопасти, а потом и «борт» живого дирижабля. Две твари плыли, медленно огибая замершего Тикса. На экране вспыхивали и гасли пятна ряби — потоки сигма-излучения.

— Огонь! — заорал Вепуат. Сфалт от его удара уже летел Гедимину в руки — тот еле успел поймать. Силуэт на экране таял в пятне ряби, растягиваясь во все стороны. Гедимин дёрнул соплом вбок и послал в темноту сгусток плазмы. «Палуба» качнулась, вместе с сарматом уходя в сторону. Вдалеке громыхнуло, и кто-то отчаянно взвыл. Вепуат с радостным воплем хлопнул Тикса по броне — и тот резко, едва не сбросив его, развернулся вбок.

— Видишь их? Пока видишь — стреляй!

Кто-то успел навести помехи — вокруг вертящегося туун-шу плыла рябь. Гедимин выстрелил трижды, метя в самые плотные сгустки. Что-то врезалось в защитное поле, проломило его, но оно тут же сомкнулось. Руку сармата обожгло холодом, на перчатке выступил иней. Туун-шу дёрнулся всем телом и ударил хвостом. Рывок — и он уже летел куда-то в темноту, и сарматы болтались на его спине. Вдалеке кто-то клекотал и визжал, трещали разряды и панцири. Тикс дёрнулся в сторону, едва не крутнувшись вокруг оси — и всё стихло.

Ещё два таких рывка — и рядом с Гедимином вспыхнул фонарь. Сармат схватился за лицевой щиток и снова стиснул зубы. Бок жгло и дёргало, всё, от костей до кожи, отчаянно зудело. «Регенерация, чтоб её!»

— Оторвались, — выдохнул Вепуат. Фонарь без кожуха горел на его поясе. Одна рука сармата неловко прижималась к пернатой груди. Другой он гладил броню, как будто туун-шу мог хоть что-то почувствовать.

— Здорово ты их. Все выстрелы в цель.

Гедимин дёрнул плечом. Зуд в боку стал сильнее. «Палуба» плавно покачивалась — зверь ещё куда-то летел, мерно взмахивая хвостом.

— Куда его несёт без крыльев⁈

— К реке, — отозвался Вепуат. — Крылья ему пока ни к чему. Сильно тебя помяло? Тиксу мерещилось, что мы враги — а он ведь здоровенный…

— Ерунда, — Гедимин поднял локоть, посмотрел на боковые пластины — их размололо в крошево, на боку желтела длинная плешь. — Я ему, кажется, глаз выжег…

— Отрастёт, — отмахнулся Вепуат. — Если бы не выжег, он бы и сейчас в себя не пришёл… Так, пора бы тормозить!

Внизу стало чуть светлее — не равномерно, а редкими пятнами. Потом пятен стало больше. Защитные поля вдоль «бортов» вогнулись внутрь, открывая прорези для крыльев. Туун-шу зашипел, раздувая бока, и плавно развернулся на свет. Гедимин уже видел красные огоньки кристаллоидов и слабое зеленоватое свечение с редкими вспышками. Внизу проплывали окраины Ксалана.

— Скоро берег, — сказал Вепуат, неловко шевеля рукой со сканером. — И за нами вроде не гонятся. Ты сейчас ложись и регенерируй. Я думаю — надо нам ещё руды накопать. Раз уж из-за Кьюссов день потратили…

Гедимин от неожиданности хмыкнул. Он разглядывал второй бок, изодранный когтями. Вепуат держал его на весу под ипроновые щитки, и они от нагрузки слегка изогнулись.

— Ты как меня вытащил? — спросил он. — Тебе самому надо регенерировать.

— Всем надо, — согласился Вепуат. — Вот этим и займёмся. Посматривай на сканер, ладно? Вдруг Кьюссам мало, и они у нас на хвосте…

…Якорь бросили у скалы-останца. Гедимин, лёжа на броне, смотрел, как внизу светлеет. Под землёй — от пустыни к реке — скользили извивающиеся полосы ряби. Вепуат, прижимая к груди повреждённую руку, кое-как просидел спокойно сорок минут. Потом регенерация, видимо, закончилась — и сармат уже полчаса возился с глазницей туун-шу. Существо прятало рану под бронёй; обработать её не удавалось, и Вепуат сдался и сел над ней со сканером.

— Надо бы удалить ошмётки, — бормотал он, недовольно щурясь. — Они уж точно не срастутся. Вообще не знаю, может ли он отрастить такой орган…

— У него ещё много осталось, — буркнул Гедимин, покосившись на «борта». Тикс открыл глаза по периметру; захлопнутым оставался один, выцарапанный.

— Надо же нам было так вляпаться, — вздохнул Вепуат, выключая сканер. — Зря мы брали пленных. В другой раз не будем.

…Мешков больше не было. Гедимин вытянул из защитного поля огромную «каплю» на длинном подвесе, убедился, что она, даже раздутая, подтягивается к «люку» и легко в него пролезает, и спустился на скалу.

— Сиди, смотри за округой, — сказал ему Вепуат, подбирая кирку и лопату. — А я пойду копать. Скажешь, когда хватит.

— Берёг бы руку, — буркнул Гедимин. — Сиди сам, а я пойду.

— У меня сфалта нет, — сказал Вепуат. — А мало ли, кто сюда прилетит. Лупи без жалости!

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Ты что, со сфалтом не справишься? Да и твой плазмомёт…

Вепуат отмахнулся.

— Мой слабоват. А сфалт меня не признаёт. Смотри в оба!

…Никто так и не появился — ни летучие твари, ни пирофоры. Через пару часов туун-шу начал раздувать бока, пытаясь удержать высоту, — груз руды тянул к земле. Вепуат запрыгнул на броню, на ходу счищая корку засохшей меи, забросил в «люк» инструменты и хлопнул по панцирю — «летим!».

— А забавно, — сказал он, шевеля пальцами и напрягая мышцы рук. — Так легко-легко внутри. Интересно, если эти камешки тебе повесить — ты, наверное, туун-шу за хвост утащишь?

Гедимин покосился на кое-как выпрямленные боковые щитки и отодвинулся.

— Вот же тянет биологов на эксперименты…

…В глазах чуть зарябило. Луч фонаря, не нашарив края плато, соскользнул на макушку дерева. «Ещё разлом,» — Гедимин встряхнулся, отгоняя дремоту. Вдалеке, над холмами, уже неразличимыми в темноте, вспыхнула жёлтая точка.

— Маяк! — Вепуат пихнул Гедимина в бок. — Ну всё, почти на месте. Тикс, не спи!

Существо забило хвостом, набирая скорость. Жёлтая точка росла — и медленно багровела. Гедимин смигнул, но ему не померещилось — она в самом деле раскачивалась из стороны в сторону и с каждым движением сильнее вытягивалась.

— Sata! — Вепуат грохнул двумя кулаками по броне туун-шу, и тот замер — точнее, попытался замереть. Его ещё проволокло десяток метров и крутнуло на месте. Красный факел в темноте раскачивался, и Гедимин видел — языки огня тянутся навстречу.

— Стой-стой, сейчас, — пробормотал Вепуат, сдёргивая с плеча плазмомёт и едва не роняя в темноту. Шар плазмы взорвался в небе. Красный факел вздрогнул и вытянулся кверху, медленно желтея. Вепуат шумно выдохнул.

— А вот ещё немного — и в нас бы прилетела плазма, — пробормотал он, похлопывая туун-шу по броне. Существо недовольно зашипело и прибавило ходу. Ещё десяток секунд — и из темноты с треском спикировал на броню электрический ящер.

— Ну что вам не спится по ночам⁈

— Извини, застряли в Ксалане, — отозвался Вепуат, подгоняя зверя. — Жаль было гонять Тикса порожняком. Как добрались?

Ящер дёрнул спинными шипами. Затрещали разряды.

— Это откуда?

Он тронул свежие борозды на броне, тянущиеся к закрытой глазнице. Гедимин уткнулся взглядом в «палубу».

— Кьюссы навели морок, — виновато сказал Вепуат. — Мы справлялись, как могли. Как думаешь, глаз у него отрастёт?

Ящер, не ответив, нырнул в темноту. Серебристый шестиугольник мелькнул далеко внизу, на границе красноватого светового пятна. Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Он нас сажает на соседнее плато… Смотри! Там открытый люк!

— Вспомогательный корпус, — пробормотал Гедимин, собирая в кучу расползающиеся мысли. — Разгрузим руду прямо в цех. Интересно, кто додумался. Айзек?

…Ещё один массивный белый шар опустился в клеть. Гедимин покосился на дозиметр.

— Sata! — крикнул он в шахту. Снизу донёсся громкий зевок.

— Майна!

Клеть поехала вниз.

— Последний, — бросил Гедимин операторам подъёмника и выбрался наверх.

— Принесло его в три ночи… — донеслось из шахты.

— Тихо, — громко прошептал Вепуат, свешиваясь со спины туун-шу. — Тикс уснул. Пусть отдохнёт. Ему крепко досталось.

Гедимин покосился на свежую золотистую плешь на боку — скафандр так и остался неотремонтированным. «Ладно, завтра. Всё равно лаборатория уехала. И запасы фрила вместе с ней.»

— Спускайся, — сказал он. Вепуат качнул головой.

— Здесь посижу.

Он погасил фонарь. Туун-шу, тихо зашипев во сне, начал раздуваться. Причальные тросы ему не мешали — кто-то размотал их и бросил на землю, и теперь они постепенно вытягивались. Гедимин проверил, надежно ли вбиты анкера, и, пожав плечами, шагнул в люк. «До утра всё равно работы не будет. А утром… Скафандр надо починить, вот что. А потом — руда…»

7 день Молнии, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

В отсеке вспыхнул свет. Луч зацепил шлем, заставив Гедимина ошалело мигнуть и зажмуриться. Потом соскользнул на ободранный и так и не заделанный бок.

— Ясно. Без приключений у вас там не обошлось, — мрачно сказал Айзек, отводя фонарь в сторону. Гедимин сел, встряхнул головой и, жмурясь, потянулся за флягой. «Побудки не было,» — мозг понемногу просыпался. «Опять подняли среди ночи?»

— Опомнишься — иди наверх, — сказал Айзек, отступая в коридор. — Применим ваши дирижабли в мирных целях.

…Наверху его встретили протяжным гудком и сердитым шипением.

— Наконец-то! — протрещал с крыши ангара электрический ящер. Его шипастый гребень искрил и распространял синевато-белое сияние. Из ангара с шумным вздохом выглянул Вепуат. Снова загудело. Шипение стало громче.

— Давай сюда! Я им говорю — Тикс ранен. А они…

— Ну летает-то он не глазами! — донёсся из ангара сердитый голос Гварзы. Гедимин угрюмо сощурился. Он уже опознал свет, вырывающийся из открытых ворот, — в ангар Тикса, кроме самого зверя, втащили бронеход, и теперь он гудел, тревожа разбуженного гиганта.

— Что там? — спросил Гедимин, заходя в ангар. Бронеход был развёрнут открытым люком к Тиксу и погрузочным платформам. Гварза, облокотившись на одну из них, нетерпеливым жестом позвал Гедимина к себе. Рядом с ним на платформе лежало что-то плоское, обёрнутое вспененным скирлином.

— Эгберт, принимай! Осторожно, мать твоя колба!

Гедимин запрыгнул на платформу и еле успел «поймать» груз лучом анализатора. Сердце сделало лишний удар. «Накопители. Ну наконец-то…»

…Тикс повис над ущельем. Вытянуть его вдоль расселины смогли, опустить в неё — нет. Его раздуло, плавники встали дыбом; всех усилий Вепуата и Таррки только и хватало, чтобы удерживать его в пяти метрах над краем обрыва.

— Ну не будет он спускаться! — крикнул Вепуат, наклонившись над ущельем. — Гедимин! Строй полевой колодец! Спустим на тросах!

«Накопители — на тросах⁈» — Гедимин стиснул зубы. «Вот свяжешься с никчёмным зверьём…»

— Спокойно! — Айзек ухватил его за плечо. — Эй! Наверху! На четыре троса! Спускать по миллиметру!

…С пластинами ничего не случилось. С кольцами — тоже. «Чего дёргался⁈ Их же потом всё равно в шахту. Ещё полсотни метров на тех же тросах…» — запоздало сообразил Гедимин, уже сидя над заготовками со сканером в руках. Хотелось прощупать каждую пластину, снять перчатку и тронуть голой ладонью — но над сарматом стояли Айзек и Гварза, и он сдерживался.

— Что скажешь? — тихо спросил у Айзека Гварза.

— Всё цело, разумеется, — прошептал тот в ответ. — Маккензи — не дурак. Ещё месяц тянуть с доставкой он мог, но делать себе двойную работу…

— Вы с Кетом справитесь? — спросил Гварза, выключая сканер. Гедимин покосился на него, но тут же о нём забыл — накопительная выстилка и кольца для сборок были куда интереснее.

— Иди на БЩУ, пусть всё стопорят, — распорядился Айзек. — Начнём с первого блока. Спешить нам некуда.

…Реактор заглушили, твэлы потускнели, но их света для работы хватало. Гедимин, соединяя тёмно-синие пластины выстилки, чувствовал тёплые волокна на запястьях. Хранитель держался за его руки и норовил что-нибудь потрогать, выпустив щупальце поверх пальца. Айзек тоже что-то чувствовал и время от времени задумчиво ухмылялся.

— Следующий сброс энергии, похоже, будет штатным. И сделают его с пульта, — пробормотал он, оглядываясь на синий «стеклянный» колодец. Гедимин укладывал выстилку в коридоре оттока. «Сейчас закроем весь камень — и хотя бы изнутри это будет нормальным реактором…»

Коридор оттока закрылся, оставив сарматов в кромешной тьме. Айзек зажёг фонарь. Сборки, покрытые слоем каменных колец, замерли неподвижно; с них даже на время сняли приводы — повернуть их можно было только вручную.

— Кости и верёвки, — пробормотал Айзек, глядя на прокинутые под потолком блоки. — Ладно, давай потихоньку. С защитным полем для страховки.

Красные кольца накопителя холодили пальцы — как будто, не найдя источников омикрон-излучения, вещество норовило «выпить» чьё-то тепло. Гедимин придерживал опускающиеся элементы; они ложились мягко, беззвучно. Сармат косился на закрытое «жерло» коридора оттока. Он уже видел ослепительные зелёные лучи, упирающиеся в сборки — и исчезающие в толще красного «стекла». «Эта штука будет работать. Так, как ей и положено. Что бы ни творилось вокруг. Здесь ничто не нарушит законы физики.»

… — Запуск будет через сутки, — сказал Айзек, заглянув в монитор. — Это в лучшем случае. Гедимин, иди остынь. И поспи хоть пару часов.

Гедимин досадливо сощурился.

— Полный склад руды, — напомнил он. — Кто будет с ней работать? Гварза⁈

…Камнедробилки грохотали. Гедимин приостановился, прислушался и сдержанно хмыкнул. «Новую тоже запустили. Хорошо.»

Грохот стал тише, потом Гедимин услышал громкий шорох — песок, полученный дроблением, высыпали в другую мельницу, чтобы растереть в пыль.

— Пускай! — громко, перекрывая гул механизмов, сказал кто-то из рабочих. Загудело чуть громче, послышался треск. Кто-то шумно выдохнул — так, будто поднял тяжесть.

— Заводи… Вира! — скомандовал рабочий. Гедимин выбрался из шлюза. Сбоку от него двое филков в тяжёлой броне наклоняли мешок над рудоприёмником. Чуть ниже вращалась из стороны в сторону дробилка первой ступени — её останавливать не стали. Гедимин покосился на планки-ограничители, не подпускающие рабочих слишком близко. «Надо бы убрать всё это в кожух. Мало ли, кто случайно зацепится. Не намотает, но ушибы будут…»

— Да стой ты! — с досадой сказал один из рабочих. Он светил фонарём в рудоприёмник, высматривая что-то на дне. Второй — тот, кто взялся было за рычаг, чтобы открыть заслонку и ссыпать руду в дробилку — недовольно хмыкнул.

— Что ты там роешься? Уран — он и есть уран!

Гедимин, недобро щурясь, шагнул к нему.

— Где ты здесь видел уран?

Краем глаза он видел, как рабочий вылавливает что-то, влипшее в глину. Оно было приплюснутым, с небольшими сегментами, и слабо светилось.

— Ты ему скажи, чтоб работал, — буркнул филк у рычага. — Машины стоят, а он копается!

— Погоди ты, — пробормотал другой, выкладывая рядом с рудосборником ещё один обломок. Между пластами затвердевшего ила белел тонкий кольчатый стержень. «Суставы… Палец? Такой тощий и длинный?» — задумался было Гедимин, но тут же встряхнул головой. «Это те… складчатые штуки. Звёзды-фильтраторы. У них внутри такие распорки вроде спиц.»

— Это речная фауна, — сказал он филку, достающему из руды уже третий панцирь. Эти предметы Гедимин тоже опознал. «Жуки… или трилобиты, кто их разберёт. Их там много плавает. Копят в себе ирренций…»

— Река высохла, что там плавало — сдохло. Осторожнее с ними — они фильтруют ил, жрут ирренций.

— Угу, — отозвался филк и бросил один из панцирей в рудосборник. Рабочий сдвинул было рычаг, открывая заслонку, но тут филк выдернул ещё что-то прямо из высыпающейся руды.

— Ты в себе⁈ — Гедимин оттолкнул его от механизма. Филк только дёрнул плечом и разжал кулак. Там лежали два светящихся панциря. Один был чёрным, с ярким зелёным орнаментом, другой — светло-лиловым и странно набухшим изнутри. Присмотревшись, Гедимин увидел мельчайшие кристаллы сингита — они проросли между сегментами панциря, в его толще, там, где проходил орнамент, и прошили его по всем направлениям. «Как оно такое плава… Уран и торий! Это же окаменелость!»

— Все слои вперемешку, — пробормотал филк, рассматривая панцири. — А ведь эта штука должна лежать куда ниже. Она старше на дочерта лет…

— Ты работать собираешься? — ощерился на него другой. Задвижка уже закрылась, дробилки перемалывали руду, и, судя по тихому шороху, самая мелкая фракция перетёртого минерала понемногу высыпалась в разделитель.

— Ага, — отозвался филк, откладывая оба панциря в костяной ящичек. Там уже накопилась пара горстей камешков с посветлевшими останками местной фауны — или, возможно, флоры.

Гедимин поднял мешок, вывалил в приёмник, придержал рычаг, осторожно отодвинув рабочего, — уже в верхних слоях руды синели окаменелости, пропитанные сингитом. На некоторых наросли один-два кристалла, другие вспухли изнутри от многочисленных щёток. «Наелись ирренция ещё при жизни,» — решил Гедимин, поддевая обломки когтями. Ил расслаивался, освобождая крупные включения. Их из-под рук выуживал филк-«палеонтолог». Что он бормочет в наушник, Гедимин разобрал не сразу.

— Датировка? — он напряг память, но тщетно — там бултыхались только отрывки из «Справочника ликвидатора». — По изотопному соста… Hasu!

— Да хоть слои посчитать бы, — проворчал филк, перебирая в ящичке новые и старые находки. — Вот это вот — с какой глубины?

Гедимин растерянно пожал плечами. «Вот ещё за этим я не следил посреди пустыни…»

Дробилка загрохотала. Из разделителя донеслось шипение — жидкая ирренциевая грязь наполнила резервуар, вытеснив остатки воздуха. Гедимин шагнул к нему. За спиной вполголоса переругивались филки. «Палеонтолога» отогнали от дробилки, и он полез в ещё завязанные мешки.

— Наружу не выноси, — предупредил его Гедимин. — А вообще — покажи Вепуату. Он тут биолог.

8 день Жизни, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Едва шлюз приоткрылся, Гедимин услышал шум камнедробилок, стук падающих обломков — и чьё-то сердитое фырканье.

— Да Бозек! Он тут… работал вчера, — филк у рудоприёмника снова фыркнул. — Кет ему разрешил, вот он и рылся. А нам теперь…

Увидев в дверях Гедимина, он резко замолчал и подался в сторону. Сармат обвёл взглядом ряды мешков вдоль стены, разделитель с почти пустыми резервуарами (с вечера ирренций, органику и глинистый остаток выгрузили, работа утренней смены только-только началась), плохо закрытую нишу в экранированной стене…

— Есть проблемы? — спросил он, прислушиваясь к шуму дробилок и поршневой машины. «Треск?.. А. Панцирь попал под шары. Видимо, Бозек выкопал не всё. Или свежие панцири он не брал…»

Костяной контейнер (точнее, два — в один всё не влезло) стоял в нише; затолкали его далеко, только пластину задвинули неаккуратно. Свежих панцирей внутри, и правда, не было — только древние, светло-лиловые, местами раздутые, местами сплющенные. Были и другие останки — какие-то осколки, пластинки, спицы, шестерни странного цвета и формы. Гедимин задвинул контейнеры в нишу и плотно её закрыл. «Тут без биолога не разберёшься…»

— Уран и торий!

За собственными мыслями и шумом дробилок Гедимин не заметил, как снова открылся шлюз. Айзек заглянул в цех, без интереса посмотрел на механизмы и рабочих и повернулся к мешкам, задвинутым в угол, за экранирующую перегородку.

— Пара центнеров?

— Забирай, — кивнул Гедимин. — А я заберу своё.

Мешки с лиловой глиной были собраны в кучу — оставалось связать их в гроздь и повесить на плечи.

— Текк’тов не видел?

Айзек пожал плечами.

— Вепуат собирался на что-то их приманивать. А я наверху ещё не был. Тебе много глины нужно? На выплавку ипрона хоть что-то останется?

Гедимин молча кивнул и боком протиснулся в шлюз. Мешки весили, по меркам сармата, немного — даже меньше, чем он сам — но топорщились во все стороны даже под защитным полем. «Ага, у Вепуата получилось,» — по экрану сканера тянулись полосы ряби, поднимающиеся мимо станции к поверхности. «Как им крикнуть, чтобы подождали?»

…Стоило высунуться из шахты, в ушах зазвенело от верещания. Следом лязгнуло — кто-то хлопнул в бронированные ладоши. Низкочастотный гул надавил на макушку, и Гедимин, кое-как дотянувшись, сдвинул височную пластину.

— Много шума. Где работа?

— Здесь, — отозвался Гедимин, поворачиваясь к гигантской сверкающей змее. Текк’т держал в пасти обрывок червя-пирофоры, но говорить это ему не мешало.

— Куэнн-работа? — гигантская голова качнулась, нависая над сарматом. Тот шевельнул плечами, указывая на свисающие мешки.

— Смешивать камни. Мять. Лепить. Ты один? Зови других. Работы много.

Он прошёл по спрессованному гравию и сбросил груз. Вокруг на секунду столпились нхельви, понюхали мешки и высыпанную из них глину и отхлынули.

— Давно они тут? — Гедимин попытался вспомнить, когда в последний раз видел нхельви. Вепуат пожал плечами.

— А я за ними слежу? Они тут волнами — то прибежали, то удрали… Эй! Запомнили? Лежит тут червяк — его не трогать! Сказал «это для вас» — тогда ешьте! А так — нечего!

Нхельви заверещали наперебой, разбегаясь во все стороны. Те, кто отскочил на пару метров, уже цокотали о чём-то своём. Мимо Гедимина пролетел крупный ошмёток жёлтого камня, накрыл собой горку глины, — Текк’ты уже сползлись и приступили к работе. Сармат быстро отошёл к шахте. Вепуат, нагнав его, показал прогрызенный сегмент кольчатого панциря.

— Видел? Оставил червяков на ночь в ангаре. Утром пришёл — всё изгрызено. Би-плазмой их обрызгать надо было, что ли…

— Нхельви это едят? — Гедимин покосился на зверьков, пытаясь представить, как они охотятся на огнистого червя.

— Сам удивился, — Вепуат, размахнувшись, закинул обломок панциря в ущелье. — Тикс вот не захотел.

Из шахты выбрались четверо филков. Гедимин покосился на их перчатки с крагами. «Что-то новое…» Следом в перчатках и лётном шлеме выскользнул Уттунри, весело оскалился на ходу и побежал догонять филков. На крыше ангара их ждал, поводя крыльями, электрический ящер.

— Уркку! Ты-то летишь? — крикнул он, рассыпая мелкие искры. Вепуат качнул головой.

— Не сейчас, Таррки. Может, как рассветёт. Осторожней с Тиксом! Левый бок — слепая зона!

Таррки взмахнул хвостом, затрещали разряды.

— Не зона, а маленький слепой пятачок. Если бы они из-за каждого глаза слепли…

Не договорив, он спикировал на спину безымянному туун-шу. Филки уже подтягивались на тросах и выстукивали сигналы по «крышкам» закрытых «люков». Из ангара Тикса донеслось протяжное шипение. Нхельви с громким писком сбежались к воротам — и тут же отхлынули. Наружу, взметая гравий, вылетел туун-шу.

— Хорошо пошёл! — Вепуат шумно вздохнул, глядя «дирижаблю» вслед. Из ущелья его проводили протяжным воем и грохотом трещоток — Джагулы тоже проснулись затемно.

— Гедимин, поможешь? — Вепуат повернулся к сармату. Тот мигнул.

— Чем?

— Надо засунуть в Зелёных Пожирателей кровяной камень, — Вепуат показал полотняный мешочек с мелкими комками. — У тебя ведь есть что-нибудь твёрдое с ирренцием? Дай им погрызть, пусть отвлекутся.

…Со стержня закапала маслянистая жижа. Зелёный Пожиратель ёрзал, пытаясь то сдавить его в челюстях, то затолкать в глотку. Гедимин смотрел, как в подставленную ёмкость капает флоний.

— Готово, — Вепуат выпустил «червяка» и показал жест превосходства. Существо не заметило ни возни с наспинными щитками, ни того, что оно свободно, — стержень с ирренцием внутри был важнее. Гедимин лишь со второй попытки стряхнул Пожирателя, и «червяк», свернувшись в клубок, упал под ноги Вепуату.

— Ты бы поосторожнее, — укоризненно сказал тот, перекладывая существо на горку «фонящего» песка и щебня. Гедимин молча протянул ему миску флония — слюны туда накапало изрядно — и пошёл в санпропускник. «А про окаменелости так и не сказал,» — вспомнил он уже на выходе, под дозиметрической рамкой. «Ладно, он, наверное, уже знает.»

… — Тонна в сутки? И сколько ирренция на выходе? — спросил Айзек. Шлюз БЩУ открывался неторопливо — и командир совсем никуда не спешил. Гедимин угрюмо щурился, но не подгонял ни Айзека, ни механизмы. «Убрать экраны — дело секунды. А вот если оно там не устоялось…»

— Два с половиной центнера, если повезёт, — ответил он.

— Значит, почти три сборки… — пробормотал Айзек под тихий гул открывающихся ворот. — Три сборки — двадцать дней… В принципе, станция себя обеспечит.

— Если в следующем году её ещё куда-нибудь не утащит, — буркнул Гедимин. — Есть способы её заякорить? Чтоб не моталась по всей Равнине? Вот города местных… или они тоже⁈

Айзек едва заметно поморщился.

— Погоди. Сначала разберёмся с более… простыми задачами. Думаешь, экраны можно убирать? Направление луча выверено точно? Выстилка не сбила фокус?

Гедимин смотрел на тёмный монитор машзала. Ещё пара секунд — и на его краю сверкнул жёлтый луч. Потом он расширился, заскользил по залу, упёрся в кольчатую красную колонну. Немного света попадало и на руку, держащую фонарь — золотистую перчатку и белесую плёнку поверх неё.

— Зачем Вепуат? Я бы сам мог…

— Туда, где он стоит, луч не попадёт, — перебил его Айзек. Неосвещённый силуэт вместе с фонарём сместился вдоль стены, задрожал, луч заметался — и снова упёрся в колонну, только на три метра выше.

— На месте, — послышалось из передатчика Айзека. — Тут ничего не светится.

— Там и стой, — велел Айзек. — Гаси свет!

Монитор снова потемнел. Гедимин потянулся к пульту, но командир поймал его за локоть.

— Это без тебя сделают. Ты наблюдай. Ярне! Команда на пуск луча!

…Первый луч был узким, приплюснутым, — словно лезвие света из-под приподнимающегося экрана. Световое пятно расширялось медленно; из темноты проступали золотистые стены, чёрные щитки аварийной сигнализации, очертания соседнего коридора оттока… Заслонка замерла. Айзек беззвучно считал, разгибая пальцы. Три минуты, показавшиеся Гедимину бесконечно долгими, — и второй экран пошёл вверх. В машзале уже было светло; сармат видел сияющие жерла коридоров оттока, ослепительные лучи, кажущиеся плотными, золотистый силуэт, застывший на «крыше» коридора…

— Накопительные колонны к старту, — раздался в полной тишине голос Айзека.

…Вепуат спрыгнул, когда сборки вышли на рабочие обороты. Гедимин видел зелёные блики на его защитной оболочке. Часть излучения отражалась, проходила мимо, — но её было слишком мало, чтобы выжечь уплотнённое поле. Оно даже не становилось прозрачным. Вепуат, с опаской глядя на сияющие «балки», вдоль стены добрался до шлюза. Гедимин облегчённо вздохнул. Айзек покосился на него и незаметно ткнул в бок.

— Сам в активную зону лез — не боялся?

— Я знаю, что делаю, — буркнул Гедимин. — А вот он — не атомщик. Зачем ты его туда засунул?

Он приподнял височную пластину. Тёплое щупальце скользнуло по коже и растаяло. Реактор был спокоен.

— Вот так эта штука и будет работать? — спросил Ярне, пристально глядя в монитор машзала. — Они все такие?

— Обычно они не жёлтые, — сказал Айзек. — И не из камня. И вращаются в одну сторону. Но, в общем, ты прав.

…Вепуата у санпропускника не было. Гедимин, досадливо хмыкнув, тронул висок.

— «Элидген», приём. Где Вепуат? Не видишь?

«Наверху-у,» — прогудело в черепе. Тёплое волокно коснулось макушки и растаяло.

…Наверху скрежетал гравий. С «восточного» склона плато медленно сползал сааг-туул. За собой на тросах он тащил гигантского «трилобита», раздувшегося, как шар. Тросы были пропущены сквозь пустой ангар. «Трилобит» застрял в его воротах и бил хвостом, пытаясь вырваться. Сааг-туул топтался на месте. Тросы потрескивали.

— Таррки! — крикнул Вепуат. Он стоял у ангара, задрав голову, и смотрел на гребень крыши. Там сидел искрящийся ящер.

— Ты придумал — ты и делай, — сказал он и отвернулся.

«Трилобит» перестал бить хвостом и выпустил боковые плавники. Чуть приплюснутый «дирижабль» медленно наклонялся набок и стравливал воздух.

— Тяни! — заорал Вепуат, взлетая на крышу ангара. Затрещали погремушки. Сааг-туул дёрнулся, «трилобит» зашипел, пытаясь раздуться, но поздно. Рывок — и он влетел в ангар. Ворота захлопнулись.

— С первым зверем было так же? — спросил Таррки.

Вепуат заглянул в ангар и тут же отскочил. Внутри хлопнули, смыкаясь, челюсти. Вепуат обежал ангар и шмыгнул внутрь с заднего хода. Внутри затрещало, потом зашипело. Таррки переглянулся с Гедимином и встряхнул наэлектризованным гребнем.

— Если Уркку что задумал, его не собьёшь. Вы все такие?

Гедимин молча кивнул.

9 день Металла, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вентиляция тихонько гудела. По коридорам тянуло сквозняком. В операторской было прохладно — филки в комбинезонах даже ёжились, попав под воздушный поток. Гедимин прикрыл лючок — «пока не станет жарко, можно не трогать» — и вышел, едва не наступив на электрического ящера. Хусу-Таррки бродил по незнакомым коридорам, привставая на задние лапы и оглядываясь.

— Пещера, а ветер, — услышал Гедимин его тихий шёпот.

— Заблудился? — спросил сармат. — Ты тут не ходи. Излучение…

Он махнул рукой в сторону реактора — невидимого за множеством стен, но вполне «отражающегося» на дозиметре. Таррки шевельнул крыльями.

— Оно мирное. Мы, Хиги, с богами не ссоримся. Нам проблем не надо.

Гедимин вывел его к шлюзу жилого блока и свернул к горнообогатительному цеху. Воздух чуть потеплел; сармат сверился с сигма-сканером — наверху начинался дождь.

«А всё-таки интересно было бы посмотреть,» — думал Гедимин, проходя шлюзы. «Откуда берётся металл, как и из чего конденсируется. И что внутри разломов в небе. Если бы удалось подняться достаточно высоко и не расплавиться…»

В цеху заправляли камнедробилку. Гедимин прислушался — резервуар с ирренциевой грязью ещё не свистел, места в нём было достаточно. «Так смена только началась. Ещё бы они за час его забили…»

— Бозек, я же больше по живым, — донёсся из угла за дробилкой растерянный голос Вепуата. — Тех хоть видно. А эти все какие-то перекорёженные. Ну, вот тут — смотри — программа нашла соответствие…

— Ага, вижу, — отозвался филк; вдвоём с Вепуатом они листали сканы на голографическом экране, рядом, накрытый защитным полем, стоял короб с окаменелостями. — Значит, это обломок радиальной спицы… А вот это, похоже, отсюда.

Он ткнул в небольшой скан и подтащил его к соседнему столбцу. Вепуат с сомнением покачал головой.

— Форма похожа. Но, — он увеличил фрагмент цветного скана и указал когтем на что-то малоразличимое. — Тут, внутри, бугорки. Видишь? А на окаменелости поверхность гладкая.

Филк покосился на контейнер.

— Может, плохо отсняли? Они же все фонят…

— Может, и так, — пробормотал Вепуат. — Может, истёрлось. Но… ладно, пока под сомнением. Меня больше занимают жуки…

Он опустил передатчик и встретился взглядом с Гедимином.

— Жуки-радиофаги, помнишь?

Гедимин мигнул.

— Копаетесь в костях?

— В основном в ракушках и панцирях, — отозвался Вепуат, сгребая по всему экрану «фото» водяных трилобитов. Там были живые, были пустые «скорлупки», были окаменелости, проросшие кристаллами сингита. Взгляд Гедимина уловил много сходства — и заметные различия. «Несколько видов? Или это самцы и самки?» — он встряхнулся, выкидывая бесполезные мысли из головы. «Чем я вообще занимаюсь⁈»

— Я сначала думал — показалось, — Вепуат продолжал рассказывать о чём-то своём, почему-то обращаясь к Гедимину. — Живых-то особей у меня нет. А выходит — верно. Два из трёх окислителей. Не один, не все три, а два. Такой вот обмен веществ.

Гедимин мигнул.

— Что, и эти твари — не отсюда?

Он попытался представить, как плавучий «жук» пересекает безводный Край под металлическими и кислотными ливнями. «Разве что в месяце Воды и при очень сильном везении…»

— Тут что-то… что-то другое, — отозвался Вепуат, глядя на экран. — Почему два, а не один? И зачем ирренций?

«Ирренций!» — Гедимин наконец вспомнил, зачем пришёл, сердито фыркнул и заглянул в разделитель. Ещё немного жижи из бака вытекло в отдельный резервуар. Сырая глина чавкнула.

— Надо как-нибудь провести нормальные раскопки, — снова подал голос Бозек. — Снять глину по слоям. Хотя бы будем знать, что из фауны лежит выше, а что — ниже.

— Ты ещё учитывай, что река-то разливается, — пробормотал Вепуат. — И размывает…

В дальнем, надёжно экранированном отсеке было тихо — плотно пригнанная створка легла внахлёст, не пропуская звуки. Внутри было чуть теплее. На запястье зажёгся жёлтый светодиод. Гедимин сверился с дозиметром и хмыкнул — «сигма» наплывала волнами из-за стены. Здесь, в отсеке, тоже было чему «фонить» — тут спекались и остывали ирренциевые таблетки — но стрелка-указатель дозиметра упорно разворачивалась к стене. «Хранитель наблюдает,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. На долю секунды ему померещился на стене круглый зелёный глаз. Рассмотреть его Гедимин, конечно, не успел.

10 день Мысли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид

— Уверен, что я там нужен?

Вепуат быстро закивал. Гедимин поморщился.

— В ангар вы его как-то запихали. Привяжи его опять к сааг-туулу.

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Это будет перебор. Всё-таки из ангара он выйти хочет… наверное. Вот я не уверен. Вроде бы и к сааг-туулу привязывать рано, и один я его могу не вытащить… или не удержать.

— Обвяжись камешками, — хмыкнул Гедимин, вспомнив полёт над Ксаланом. Вепуат щёлкнул себя по запястью.

— Уже. Но… подстраховка ведь не помешает?

Он, не дожидаясь ответа, оглянулся на лестничную площадку. Туда поднималась группа филков со странными слоистыми поясами; секунду спустя Гедимин опознал плотно намотанные тросы-щупальца. С присосок свисали прилепленные рукавицы с крагами.

— Экхард! Вы сейчас седлайте Тикса и делайте малый круг. Эгберт! Вы со мной — будем поднимать второго.

— Надо его как-нибудь назвать, — задумчиво сказал филк, шевеля перепончатыми ушами. Гедимин быстро отвёл взгляд. «Новая мимика, мать её пробирка…»

— Вот и подумай, как, — сказал Вепуат и оглянулся на Гедимина — точнее, на что-то за его спиной. Сармат услышал электрический треск. Мимо, разворачиваясь брюхом к стене, пролетел Хиг и свалился на пол, сложив перепонки.

— Совать небесных зверей в пещеры… — он выразительно дёрнул гребнем. — Надо же было додуматься!

…Ворота ангара открылись одновременно. Под их негромкий шорох Гедимин тихо проскользнул внутрь. Глаза огромного зверя были прикрыты, но что-то поблёскивало из-под сомкнутых пластин брони. Сармат подтянулся на шипах и запрыгнул на спину, на ходу сдёргивая крюки и зацепы. Туун-шу зашевелился. Ещё секунда — и по периметру «дирижабля» открылись глаза. Гедимин сбросил ещё пару крючьев — и еле успел всадить когти в броню. Туун-шу с места рванул к выходу. Тросы затрещали, заскрежетали выдираемые анкера — и зверь вырвался из ангара. Гедимин болтался на его спине, надеясь, что тварь не сделает «бочку» — про трос-щупальце он намертво забыл.

Внизу звякнуло. Ещё секунда — и на «палубу» откуда-то сбоку спикировал Вепуат. Мимо промчался искрящий шестиугольник. Зверь пару раз дёрнулся, зашипел, стравливая воздух, и выпустил плавники. Вепуат застучал по его броне, и Гедимин почувствовал, как огромная туша разворачивается.

— Летим! — Вепуат, захлестнув сармата тросом-щупальцем, прилепил свободные концы к «палубе». Гедимин нехотя вынул когти из брони. Хусу-Таррки, на секунду севший на «палубу», покосился на его руки и дёрнул крылом.

— Крепкие у тебя когти!

Гедимин сел, огляделся. «Палубу» уже не шатало, полёт выровнялся. Вдалеке и чуть сбоку сверкнул красный «маяк» — Сарматское плато давно осталось позади. Над ним плыл, огибая холм, второй «дирижабль».

— Мы на большой круг, — бросил Вепуат, подбирая тросы управления. Таррки с треском сорвался с «палубы». Гедимин покосился на свежие борозды на панцире туун-шу. «Это как-нибудь чинится? Заживает?»

Туун-шу ударил хвостом, набирая скорость. Вепуат ему не мешал.

— Его надо вылетать, — сказал он, повернувшись к Гедимину. — Иначе мы его не пришвартуем. Два-три больших круга, чтоб размял мышцы…

Гедимин недовольно сощурился.

— Некогда мне летать. Работа.

Вепуат пожал плечами.

— Ну, не прыгать же тебе отсюда на плато. Поработают пока без тебя. Всё равно ирренция там мало, таблетки не остыли, а реактор нас и отсюда… Ядро Сатурна!

По ущелью, медленно вытаскивая туловище из разлома, брёл сааг-туул. В ту же секунду Гедимин разглядел и второго — тот уже обогнул плато и приостановился, обнюхивая землю. Из-под приподнятых пластин брони свисали узкие цветные ленты, выскобленные шкуры и всякое тряпьё. Над спиной зверя кружили «трилобиты», изредка отвлекаясь на кусты и расщелины.

Третий сааг-туул вышел из разлома, принюхался и ускорил шаг. Через пару секунд он уже грыз кусты, а «трилобиты» сновали вокруг, хватая спугнутую фауну. Из приоткрытого «люка» высунулась рука в светло-синей шерсти, сгребла вывешенную рубаху и втянулась обратно. Четвёртая бронированная морда уже показалась из разлома; следом выскочил «трилобит», нырнул в соседнюю стаю и под громкий клёкот и треск умчался обратно.

За дальним плато завыла ракушка. Гедимин уже видел сааг-туула, по середину туловища ушедшего в разлом. Он уходил из долины, и «трилобиты», разлетевшиеся по кустам, догоняли его. Ракушка снова взвыла — кто-то высунулся из-под панциря и задудел. Гедимин увидел длинную синюю морду, тёмную гриву с торчащими из неё перьями и пучками цветной шерсти, ремешки перевязи и браслеты на мохнатых руках. Одежды у существа, похоже, не было.

За плато, у «главных ворот» долины, заверещали и тут же замолкли дудки. Вой прекратился, и «сигнальщик» втянулся в «люк». Звери разбредались по долине и соседним разломам, ни на что не обращая внимания — только «трилобиты» в небе клекотали, отгоняя чужаков.

— Они ими даже не управляют, — прошептал Вепуат, завороженно глядя на «стадо». В долину зашло восемь сааг-туулов; двое, понюхав воздух и землю, ушли в ближайшие разломы, один залёг в ущелье, остальные брели, держась поодаль друг от друга. Ещё пара сотен метров — и залёг второй. Щитки его панциря, и без того растопыренные, приподнялись ещё немного, наружу выглянули синие кочевники. Один выбрался на броню и встал там, оглядываясь по сторонам. Кружащие «трилобиты» сунулись было к нему, но он отмахнулся — и стая снова взлетела. Кто-то из зверьков сел на неподвижный уже панцирь, кто-то шмыгнул в «люк». Кочевники, выбравшись из-под брони, рассматривали гравий и скалу. Кто-то копался в «грунте» узкой костяной лопаткой, кто-то шарил заострённым штырём в расселине. Двое сели на корточки и принялись перебирать камешки, иногда что-то складывая в поясные торбы.

— Сагаты, — прошептал Вепуат. Туун-шу плавно разворачивался над «стадом». Два сааг-туула залегли; остальные брели по ущелью, заглядывая в соседние низины. То один, то другой с протяжным скрипом уходил в разлом. «Ясное дело. Тут-то сожрать нечего,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Всё давно выедено.»

На броню бредущего зверя вылез Сагат. В руках у него не было ничего, кроме рыбины, насаженной на длинную кость. Он уселся между выступами и принялся за еду. Тут же над ним повисла стая эшку-тэй. Он подбросил горсть крошек и косточек — до земли ничего не долетело, всё было поймано на лету.

Снова завыла ракушка — ещё один сааг-туул понял, что в долине Элид есть нечего. Ему ответили верещанием дудок. «Ракушка — сигнал, дудка — ответ,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Такая сигнальная система… Интересно, это одно племя или несколько? Они, похоже, живут мирно…»

— Да, пастбище тут так себе, — Вепуат шумно вздохнул. С высоты, набранной живым «дирижаблем», сааг-туулы выглядели мелкими ящерками. «Двенадцать… четырнадцать… трое остались, ещё пятеро ушли…» — Гедимин, прекратив подсчёты, покачал головой. «Как будто дикое стадо куда-то бредёт. Интересно, у них вообще есть погонщики?»

Вепуат развернул зверя и начал снижение. «Тропы» сааг-туулов остались в стороне, теперь считать их было совсем неудобно.

— Эти пройдут насквозь, и быстро, — сказал Вепуат, глядя на живые холмы посреди ущелья. — А вот эти… это уже любопытно.

Три сааг-туула залегли в долине; друг друга они видеть не могли — только «трилобиты» из трёх стай то и дело перемешивались, то летали вместе, то гоняли друг друга тычками. «Экипаж» спешился; кто-то копался в низине, собирая камешки, клубни и обугленные кости, кто-то залез на плато и там высматривал что-то среди гравия. Гедимин видел, как одинза другим кочевники отвлекаются и поворачиваются к плывущему над ними «дирижаблю». Оружия у них не было.

Туун-шу снизился до тридцати метров. На плато и в низине забеспокоились. Из-под брони следили за «дирижаблем», но оружия Гедимин по-прежнему не видел.

— Э-эй! — крикнул Вепуат, наклонившись над ущельем. — Не бойтесь! Вы к нам не лезьте — и мы не полезем!

Кочевник на броне вздрогнул и навострил уши. Вепуат выпрямился и хлопнул туун-шу по панцирю. «Дирижабль» плавно повернул в сторону, забирая кверху, и повис там, раздув бока. Вепуат включил сигма-сканер.

— Сагаты… — Гедимин вспомнил давнее столкновение на границе Сфена Молнии и слегка сощурился. — Что они тут забыли?

— Видишь же — зверьки привели, — отозвался Вепуат. Он, не отрываясь, смотрел на экран и даже развернул широкую голограмму. Гедимин заглянул через плечо — под сканирующим лучом шевелилось, пульсировало что-то продолговатое.

— Мать моя пробирка… — шептал Вепуат, горящими глазами глядя в экран. — Они ж со дня на день пойдут на выход. Видимо, поэтому надо залечь… А как с едой? Хватит им тут еды?

Гедимин огляделся. Кочевники, потеряв «дирижабль» из виду, о нём всё-таки не забыли — кто-то высовывался из-под каменного козырька и посматривал на сарматов. Сааг-туулы — и ближайший, и дальние — лежали неподвижно, уткнув морды в гравий. Кочевники распахнули «отсеки» совсем уж настежь, даже поставили подпорки, чтоб не закрылось. Наружу струями тянулся пар. Кто-то вылез на броню с мешочком камешков и перебирал их, отбивая ненужные осколки. Другие столпились у глубокой расщелины — на её дне было что-то интересное, но поддеть никак не удавалось.

— Они вроде спокойные, — сказал сармат. — Непохоже на набег.

Вепуат фыркнул.

— Им не до нас. Тут три самки. И они со дня на день размножатся. Ну, то есть… у них это сложный процесс. Но им тяжело. Вот и лежат… Надо же! Не думал, что такое застану. Надеюсь, они не уйдут, пока всё не закончится. Тут с едой, конечно, плохо — но у них есть запасы…

Гедимин мигнул.

— Размножатся?.. — он вспомнил, что ни разу не видел сааг-туулов-детёнышей. «Самки?» — он пытался высмотреть отличия между «транспортом» Сагатов и союзных Джагулов. «У нас, видимо, самцы. Иначе Вепуат так не таращился бы. А чем отличаются… Без сканера не разберёшь.»

— Ну да. У них яйцеживорождение, — пробормотал Вепуат, рассматривая пульсирующий ком. — Кожистая скорлупа… Да, тут по-другому не выжить. Четыре яйца, но очень крупные. А тут… тут ещё какая-то полость. То есть они выйдут не сразу наружу. И вот эти протоки…

Гедимин, подавив тоскливый вздох, оглянулся на Сарматское плато. «Стадо» обогнуло его; последние особи ушли за холмы, и откуда-то оттуда доносился вой ракушек. Дудки им уже не отвечали.

…Туун-шу, уже не сопротивляясь, протиснулся в ангар. Едва за его хвостом закрыли ворота, в здание заглянул Айзек.

— Вепуат, иди сюда. Со зверем Гедимин разберётся.

— Что там? — Вепуат спрыгнул на платформу. Гедимин недовольно сощурился.

— Военный совет, — отозвался Айзек, снова поманил сармата к себе и скрылся.

Гедимин догнал их через десять секунд — долго возился с крючьями, воротами и лючками. На краю плато, под взглядом трёх сааг-туулов, собрались кочевники. Рядом, навострив уши, сидели нхельви. Над их кольцом возвышался, сложив руки на груди, Айзек. Перед ним стоял взъерошенный Вепуат.

— Мы не навредим никакому зверю, — говорил Джагул; его грива была вздыблена, клыки оскалены. — У нас их три, и есть скалы. Мы прижмём его очень бережно. Оттого, что перебьём Сагатов, ему вреда не будет.

— Не лезь к Сагатам! — рявкнул на него Вепуат, подняв дыбом перья. Айзек покачал головой.

— Ты уверен, что пришлые кочевники безвредны? Столкновения с Сагатами у нас уже были. Как минимум, они недалеко от караванных троп. Да и филки, если отойдут от станции…

Вепуат мотнул головой.

— Я с ними поговорю. Им сейчас не до драк.

— И надо забрать у них зверя, пока это легко, — снова подал голос Джагул. Его поддержали одобрительным рявканьем.

— У племён Пламени нет зверей-самок. А тут они есть. Вы, никто, даже и не поднимайтесь. Джелег сами…

— Нашли их мы, Хеллуг, — недовольно ощерился другой вожак.

— Ни Хеллуг, ни Джелег, ни Улгех не пойдут нападать на Сагатов! — Вепуат обвёл кочевников сердитым взглядом. — Это против воли Пламени. Кто клялся не нарушать её⁈

Кто-то из Джагулов, недовольно ворча, полез на броню. Немногие оставшиеся смотрели на Вепуата с недоумением.

— Ладно, — Айзек опустил руки и повернулся к ангару. — Вепуат, готовь зверюгу. Слетаем вдвоём, посмотрим на твоих Сагатов. Если они, и правда, мирные — им сильно повезло.

Нхельви, незаметно оставив сборище, уже мельтешили у ангара. Кто-то даже залез на крышу. Вепуат, молча кивнув, пошёл к зданию. Гедимин проводил сарматов взглядом и качнул головой. «Ну, хоть в этот раз без меня. Пойду работать.»

— Уррх… Геджер! — на сармата смотрели Джагульские вожаки — те немногие, кто ещё не перебрался на броню своих зверей. — У Пламени странная воля. Когда в набег? Ты знаешь?

Гедимин покосился на бок, снова покрытый чёрными пластинами. Ушиб давно зажил, ипроновые щитки удалось выровнять…

— Думаю, сходим. Только не к Сагатам.

Часть 47 11–27 дни месяца Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня — Сердце Пламени — пустыня Уру-Джагзур, разрушенный город Айен — «черный зверь Нерга» — Сфен Воды, река Эллур

11 день Кислоты, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид

Транспортёр остановился. Гедимин издалека смотрел, как рабочие разворачивают его на склад. Ещё восемь центнеров «лиловой глины» отправились на хранение. В «топливном цеху» грохотала дробилка, перемалывая руду. «Тонна в сутки. Можно было бы и больше…» — Гедимин оборвал несвоевременную мысль. Для «больше» нужна была ещё пара шаровых мельниц и второй резервуар разделителя, а для них — «лиловая глина», ценная руда, ждущая переработки на ипрон. «Потом сделаю. Сейчас — ипрон нужнее.»

…Вепуат фыркнул.

— А что, ирренций, если над ним сидеть, бодрее выделяется? Или таблетки остывают быстрее?

Гедимин поморщился, но промолчал — крыть было нечем.

Вепуат уже запрыгнул на спину туун-шу и деловито хлопал по броне и отцеплял крюки. Зверь, услышав звон падающих зацеп, зашевелился. Гедимин влез на «палубу», стараясь не наступить на торчащие из-под брони глаза. Туун-шу следил за ним, но держался спокойно.

— Им надо много движения, — объяснял на ходу Вепуат, сбрасывая швартовые канаты. Существо шевельнуло хвостом. У ворот заверещали нхельви, кто-то из филков крикнул: «Sata!», — «дирижаблю» освобождали дорогу.

Туун-шу уже вылетал, когда снаружи донёсся вой. Следом кто-то хрипло рявкнул, и Гедимин насторожился — «акцент» был чужой, не Джагульский.

— Сагаты! — крикнули снизу. Там на броне сааг-туула стоял кто-то из вожаков, с оружием и в броне. Другие выглядывали из щелей, как из бойниц. «Набег?» — Гедимин быстро огляделся по сторонам. Всё, что он увидел, — синий силуэт, влипший в расщелину скалы; тёмная грива стояла дыбом. Сканер «показал» ещё двоих — без оружия, только с ножами и заострёнными костяными штырями, с полупустыми торбами — внутри было по горсти клубней и несколько рэссеновых «капель».

— Ваджег! Что за шум? — спросил Вепуат. — На вас напали? Эти трое?

Кто-то из Джагулов взвыл, но тут же замолчал под недовольное рычание из-под брони.

— Они смотрели на холм!

Вепуат пожал плечами.

— Не запрещено. Э-эй! Кириг!

Филк, что стоял у ангара и пил из фляжки, опустил её и вопросительно хмыкнул, глядя в небо.

— Можешь жахнуть над плато? Так, чтобы гравий посыпался? Только подальше от той расселины, — там местный!

— Да не вопрос, — филк, пожав плечами, сунул руку в карман. Камешек, запущенный из колёсомётной пращи, свистнул над ущельем, врезался в слой гравий и там взорвался. Вниз хлынул камнепад.

— Хепри! — заорал с «чердака» станции Кенен Гварза. Вепуат, хмыкнув, хлопнул туун-шу по броне. «Дирижабль» поплыл прочь, набирая скорость. С плато за ним, привстав с гравия, следили трое Сагатов.

— Оно было надо? — спросил Гедимин. Вепуат кивнул.

— Смотреть пусть смотрят — но сильно не расслабляются.

— А если это разведка? — Гедимин вспомнил Кьюсские ловушки и стиснул зубы. Вепуат отмахнулся.

— Все, кому надо, уже всё разведали. У нас прямо на базе жил Райвиг! Не говоря уже о Кьюссах.

— Ты взял с Сагатов мирную клятву? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат ухмыльнулся.

— У них сложно с клятвами. Ты не бойся. К нам не полезут — мы очевидно опасны. То, что нельзя сожрать мимоходом, Сагатов не интересует.

Сааг-туул всё так же лежал неподвижно под скалой, зарыв морду в гравий. Десяток кочевников выбрался на броню с мелкими занятиями. Кто-то задумчиво вычёсывал мех и переплетал гриву, макая гребень в миску с водой.

— И эти не моются? — Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ну не камнем же им мыться, — отозвался Вепуат. Он уже разворачивал «дирижабль» к холму. Ещё пара секунд — и туун-шу, раздув бока, повис над плато. Сигма-сканер «видел» оттуда и ближайшего сааг-туула, и «передвижной лагерь» в соседнем ущелье; выступы скал прикрывали сарматов от глаз кочевников.

— Смотри! — Вепуат ткнул пальцем в тёмное облако, быстро опускающееся к земле. Над соседним плато формировалась «пищевая воронка». Гедимин развернул к ней луч сигма-сканера и увидел наклонные костяные шесты и растянутые на них сетки. Поодаль от конструкции стояли четверо Сагатов. Ещё пара десятков отошла совсем далеко, но пристально следила за растущей воронкой.

— А еды-то мало, — прошептал Вепуат. По экрану пробежала рябь — сканирующие лучи на секунду скрестились. Гедимин посмотрел под сети — там и впрямь лежала пара горстей чего-то раздавленного или разваренного. Под мелкоячеистой сеткой на вареве паслись летучие падальщики размером с полногтя. Что-то более крупное сновало сверху, но добраться до них не могло.

— Так они долго не… — начал было Вепуат, но замолчал. Сагаты на краю плато резко, как по сигналу, выпрямились и вскинули колёсомёты. Гедимин даже не успел толком разглядеть их костяные корпуса и форму снарядов, — три взрыва прогремели в небе. На плато посыпались оглушённые и разорванные тушки. Воронка растаяла.

— Да уж, очень избирательно, — пробормотал Вепуат. Сагаты, разбежавшись по плато, подбирали крупную добычу. То, что было меньше пальца, так и осталось валяться — и к нему уже слетались мелкие падальщики. Двое кочевников, не отвлекаясь на добычу, выдёргивали шесты и сматывали сети. Над холмом медленно вырастала новая воронка, куда крупнее — и Гедимин видел, как Сагаты пятятся от неё и обмениваются резкими жестами. Секунда — и в небе снова громыхнуло.

Второй улов был богаче первого — там уже попадались и тушки в полметра длиной. На холм поднялись другие Сагаты, добычу быстро собирали, оставляя только мелочь. Падальщики уже кружили над ней, а гравий внизу шевелился — что-то утаскивали под землю. Все, заткнув за пояс колёсомёты, подбирали тушки. Шесты и сети уже уволокли к «передвижному лагерю», следом потянулась вереница с добычей. Среди падальщиков над холмом сновали «трилобиты» — все три стаи слетелись туда, к ним подтянулись и дикари, не убитые взрывами. Кто-то из Сагатов, повертев в руках мелкую «рыбину», подбросил её в воздух. Её поймали на лету — Гедимин даже рассмотреть «трилобита» не успел.

— Надо было нам так же охотиться, — сказал Гедимин. — А то филки замучались гарпунить медуз.

— Если мы так будем, медузы очень быстро закончатся, — отозвался Вепуат, направляя луч вниз, на «передвижной лагерь». — Сагатам не нужно добывать тонны гзеша. А… Ядро Сатурна!

За холмами заверещали.

«Дирижабль» развернулся быстрее, чем луч сканера, — Гедимин не успел ещё сфокусировать его, а туун-шу уже вылетел из-за плато и завис над долиной. Внизу остановилась повозка Броннов. Она только что вышла из разлома — и наткнулась на копьё, вбитое в гравий. Чуть поодаль, на склонах, замерли Сагаты, держа наготове колёсомёты. Один, с копьём в руке, спустился ниже и что-то говорил Броннам. Высокая интонация давалась ему с трудом, он мотал головой, щерился, но старательно взвизгивал. Бронны верещали в ответ.

После особенно громкого вопля Сагат махнул копьём. Те, кто стоял на уступах, шевельнулись, поднимая колёсомёты. Гедимин потом понял, что они двигались нарочито медленно — если бы хотели, давно бы выстрелили. Но он успел раньше.

— Heta! — вопль Вепуата утонул в грохоте камнепада. Струя плазмы вспорола склоны, сбросив кусок скалы и всё, что на ней, на дно долины. Над повозкой встал, мигая и покрываясь пятнами, защитный купол. Бронны выглядывали из-под неё с колёсомётами наготове. Из кучи гравия, волоча за собой оружие, быстро выбирались Сагаты. Они отступали по ущелью, глядя на «дирижабль». Почему-то они не скалились и не прижимали уши — даже те, кто хромал или покрылся ссадинами, выглядели не столько злыми или напуганными, сколько озадаченными.

— Ну? Кто ещё полезет к нашим Броннам в нашей долине⁈ — заорал во весь голос Вепуат, наклоняясь над ущельем. Сагат с копьём — он отступал последним — дёрнул ушами и приостановился.

— О Броннах сказано не было, — сказал (скорее, пролаял) он. — И мы далеко. Вас отсюда не вид…

Гедимин не собирался стрелять — только хотел вернуть сфалт в заплечные крепления — но Сагат шарахнулся к скале и отскочил за уступ. «Он думает, камень его защитит?» — Гедимин криво ухмыльнулся. Вепуат повернулся к нему и прижал его руку к «палубе».

— Всё, хватит. Там Бронны. Надо посмотреть…

Защитный купол ещё был на месте. Бронны уже с ним освоились и спокойно сидели на повозке. Впрочем, колёсомёты они далеко не убирали.

— Никто не ранен? — спросил Вепуат, убирая купол. Бронны, навострив уши, выпрямились во весь рост и заверещали. Тот, у кого на пёстром нагруднике было больше всего цацек, дотронулся пальцами до лба.

— Высокий народ, жрецы Пламени? Старейшины Аммены хотят говорить с вами! Ты — мастер Вепу-а, повелитель перьев?

Вепуат смущённо хмыкнул.

— Аммена? Это город такой? Не слышал. Он где-то неподалёку?

Гедимин покосился на соседнее плато. Сагаты ушли было, но вернулись — и, стараясь не привлекать к себе внимания, следили за караваном и «дирижаблем» над ним. Он со вздохом передвинул сфалт ближе к руке — наблюдатели отползли в тень.

Повозка тащилась по ущелью — с той же скоростью, что и всегда, плоские «черепахи» Броннов не умели быстрее. Туун-шу плыл над ними. Вепуат, свесившись с «борта», что-то выспрашивал. Гедимин порой прислушивался, но его больше волновали кочевники.

— Что же вы не послали вперёд разведчиков? Мы были тут, повезло, но мы же тут не всё время!

— Для чего? — отозвался Бронн. — Сагаты, поймав одного, убьют его. Одному не отбиться.

— Без нас вы отбились бы? — спросил Вепуат. Гедимин с сомнением покачал головой. «Видел я, как они отбивались…»

— Мы бы дали им малую часть, — Бронн указал на корзины. — Тут грибы, они для нергонов. Часть отдали бы, и они отступились бы.

Вепуат недоверчиво хмыкнул.

— Зачем часть, если можно всё? И вас самих, если уж они вас едят…

Бронн показал на колёсомёт, убранный за пояс.

— Всё? Всё достанется не всем, — он оскалил острые зубы. — Будет драка. Кто-то да ляжет. Бери то, что нужно нергонам, и не уходи один — и от Сагатов вреда не будет. Это не Джагулы.

Его голос заглушили визг и пронзительный вой. Следом заскрежетал раненый или напуганный сааг-туул. В соседнем ущелье сверкнула белая вспышка.

— Пошли вон! Тут дорога стража! — услышал Гедимин пронзительные крики. Голос был ему знаком. Вспомнить, откуда, он не успел — Вепуат сбросил за спину защитный купол, рывком набрал высоту, и через пару секунд туун-шу висел над соседней долиной.

Посреди долины в ярком пятне белого света стоял Хассинельг и покачивал посохом над головой. Свет куполом накрывал повозку с Броннами. Те засели за бортами волокуши, держа в руках колёсомёты. С границ светового пятна на маленький караван скалились Сагаты.

— А ну, не лезть к Броннам! — заорал Вепуат, перекидывая на плечо плазмомёт. Сагаты озадаченно переглянулись и подались назад. Хассинельг помахал сарматам посохом.

— У вас тут Сагаты? — белый свет хлестнул по скале. Кочевники шарахнулись.

— Много их тут, в Эл-лиде?

— Три племени, — отозвался Вепуат. — Хассек! Ты-то чего не смотришь, куда идёшь⁈

— А! — страж полоснул наконечником посоха по гравию, и камешки, встав волнами с двух сторон от каравана, качнулись к скалам. Сагаты запрыгнули на уступы, подальше от гравийных гребней, и оттуда недобро скалились.

— Я и так знаю, чего ждать… Хэ-эй! За скалой! Вы что, из Аммены⁈

Страж вместе с волокушей незаметно миновал пол-ущелья и остановился напротив купола. Вепуат разрушил защитное поле, и вторая повозка выехала в долину. Пришельцы из Аммены, увидев Хассинельга, сдержанно ухмыльнулись и изобразили приветствие. Тот махнул им посохом.

— Гедимин отбил их у Сагатов, — сказал Вепуат. — У вас разведывать дорогу совсем не принято? Мало ли кто сидит за разломом…

— Есть штуки, которые видят сквозь разломы, — подал голос Гедимин и потянулся за «телескопом». — Скогны их даже делают.

Бронны прижали уши и уставились на Хассинельга. Тот махнул хвостом.

— Я всё-таки страж. Кто бы ни сидел — пусть он меня и боится. Сагаты сейчас везде. Вот я и пошёл с алвенцами… Хэ-эй! Аммена! Вы-то куда без стража⁈

— Страж Наккен не пошёл с нами, — отозвался Бронн, недовольно шевельнув вибриссами. — И нас не хотел пускать. Но мы поехали. Город Пламени рядом, и Аммена хочет дружбы с ним.

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй. Сарматы быстро переглянулись.

— Почему не хотел пускать? — спросил Вепуат. — Я не помню, чтобы когда-то с ним ссорился.

«Наккен…» — Гедимин судорожно перебирал знакомые имена. «Может, тогда, в литейнях… Нет. Не было там никого на „Н“.»

Бронн уставился в землю. Хассинельг, шумно вздохнув, подошёл к повозке и пощёлкал языком. Плоские звери двинулись вперёд.

— Стражи… Они, в общем, как и в том году, — нехотя пояснил Хассинельг, не глядя на сарматов. — Совет против… ну, сами знаете.

— М-нда. Друзей у нас немного, — вздохнул Вепуат. — И всё равно — его-то не заставляли с нами дружить! Зачем он отпустил Броннов в опасные степи⁈

Бронны, как по команде, вскинули головы и недовольно распушили вибриссы.

— Бронны — не детёныши, — надулся и Хассинельг. — Доехали бы сами. Но со стражем всё же спокойнее.

Гедимин оглянулся на холмы. Кочевники всё ещё следовали за караваном. Они старались держаться в тени, но сармат замечал их силуэты в расщелинах и среди кустов. Отстали они, когда ущелье вывернуло к Сарматскому холму.

…В больших корзинах оказались грибы, в маленьких — чуть подсохшие, сморщенные ягоды курруи. Сверху Бронны сложили длинные пустые мешки. Для сармата эти «контейнеры» были соразмерными, но Бронн поместился бы туда целиком. «Если внутрь сложить руду, под центнер наберётся,» — прикинул про себя Гедимин, высматривая на мешках швы. «А они нетканые. Опять чьи-то внутренности. Крупная была добыча…»

— Алвен не забывает союзы, — говорил Айзеку предводитель Броннов; он встал на повозку и расправил плечи, стараясь казаться крупнее. — Пусть Элидген переместился, мы всё помним. Пусть все слова будут сказаны в день Земли!

— А теперь вы рядом с Амменой, — вмешался второй «командир». — Вам не нужны семена и саженцы? Или грибы для ваших нергонов?

Гедимин покосился на ущелье — оттуда, забравшись на горб сааг-туула, выглядывали кочевники. Бронны не так занимали их, как корзины с куджаглой. «Им и отдать. Или, вон, Сэта. Часть я заберу для Текк’тов — им, вроде нравится… Главное, чтобы филки не наелись. Экспериментаторы, мать их пробирка…»

— Тут есть звери, за которыми нужен присмотр, — услышал он слова Айзека. — И много жаровен, кувшинов и места для спальных коконов. Но хорошо ли Броннам под землёй, в каменных пещерах?

Пришельцы переглянулись и запищали. «Экипажи» двух повозок за спинами «командиров» показывали друг другу когти и острые зубы. Внятного ответа Айзек дождался не сразу.

— Если Пламя благословит Аммену, мы пришлём лучших звероводов, — пропищал предводитель. — Пусть его сила питает наши корни! Мы не кочевники, чтобы бояться спать под крышей.

— Каждый хочет запустить корни в источник силы, — отозвался алвенец, прижав уши. — Алвен пришлёт лучших и не потребует платы!

Кто-то тронул Гедимина за руку. Обернувшись, тот увидел Вепуата.

— Броннам нужна спецодежда, — прошептал тот. — Чтоб и защищала, и они могли в ней ходить. Речь-то о Зелёных Пожирателях…

Гедимин мигнул.

— Вы там в себе? Пихать дикарей…

— У них опыт, — отозвался Вепуат. — Видел, как Пожиратели тут размножились? Подумаешь о спецодежде? Гзеш, если что, привезут, у них есть. Дело за экранирующим слоем…

…«Дирижабль» медленно плыл над ущельем. Внизу, в белом световом пятне, двигались две волокуши. Хассинельг шёл рядом, посматривая на склоны и расселины. Что-то шевельнулось за поворотом, он вскинул посох, сверкнул белый луч — и кто-то с шорохом и подвыванием откатился в тень.

— Хассек! А чего им свет не нравится? — спросил Вепуат, свешиваясь с «борта». — Он жжётся, или что? Я руку совал — ничего не почувствовал…

Гедимин резко выдохнул и показал ему кулак. Вепуат только ухмыльнулся.

— Если попадёт в Бронна, тоже ничего не будет, — сказал Хассинельг; ещё один луч улетел в расселину, и там зашуршало. — А вот нергонам не по нутру. Почему — не знаю. Я-то не нергон…

…Алвенская волокуша свернула, и страж, махнув посохом на прощание, пошёл за ней. «Дирижабль» поплыл дальше. Уже были видны склоны, подрезанные струёй плазмы. Сагаты втроём копались в оплавленных камнях. Заметив чужаков, они подались в сторону. Бронны показали им колёсомёты и отогнутые когти. В полной тишине повозка поползла к разлому. Гедимин поднял «телескоп» — на той стороне не было ни одного кочевника.

«Спецодежда,» — он задумчиво посмотрел на передатчик. «Всё упирается в массу. Минимальный экранирующий слой, — сможет ли Бронн его поднять?»

12 день Мрака, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид

— Миллиметровый слой? Меньше никак?

— И так мало взял, — буркнул Гедимин. Айзек и Вепуат уже три минуты рассматривали пару листков — один с чертежом, на другой пришлось перенести «легенду» и расчёты к ней — не влезли. Сармат угрюмо щурился и думал об ипроновой руде и остывающих топливных таблетках. С утра он их трогал, хоть и пришлось после этого идти на дезактивацию, — иначе мозг работать отказывался.

— Одиннадцать кило, — сказал Вепуат, отрываясь от листка. — При том, что сами они — килограмм по двадцать. Гедимин, ты по себе-то всех не меряй!

Сармат фыркнул.

— Там излучение, — напомнил он. — Защита им нужна? Если нет — так я пойду работать.

«На один такой скафандр нужно грохнуть вагон тхелена,» — думал он. «Один он и будет. Нечего лазать толпой в опасной зоне.»

— Значит, один Бронн должен надеть защиту и в ней сделать всю работу, — пробормотал Айзек, задумчиво щурясь. — А в принципе… Вепуат! Они вроде как признают камни силы? Не пугаются их?

Вепуат поспешно закивал и расплылся в ухмылке.

— Гедимин! Можешь встроить камни силы под броню? Так, чтобы прилегали к телу? Вот, посмотри, какой они формы. Если вот так приложить, царапаться не будут.

Гедимин пожал плечами.

— Давай чертёж. Если это поможет…

«Девять килограммов тхелена,» — пульсировало в мозгу. «На кой к нашим животным тащить местного дикаря⁈»

…Мешки вывалились из транспортёра. Передатчик на руке Гедимина мигнул и коротко пискнул. «Семь тонн ровно,» — сармат сдержанно ухмыльнулся. «Осталось их погрузить и…»

— Гедимин! — Вепуат влетел на склад, чиркнув крылом по стене. — Сильно занят?

— Авария? — вскинулся сармат. Вепуат мотнул головой.

— Они вылупляются! Летим! Это не каждый год бывает! Урджен говорит…

Он ещё что-то молол на ходу, вцепившись в локоть Гедимина. Сармат морщился, но не вырывался. Из сбивчивой речи Вепуата он чётко понял одно — после «вылупления» Сагаты из долины свалят, и Вепуат наконец успокоится.

…Туун-шу остановился над плато. Тени уже исчезли, — наступил вечер. В такие дни темнело быстро — Гедимин сразу заметил падение освещённости. Внизу, в ущелье, тяжело ворочалось что-то массивное. Сааг-туул лежал, на полметра зарывшись в гравий, и изредка ёрзал, закапываясь ещё глубже. Вряд ли он пытался уйти в «грунт» с головой — ему всё равно не хватило бы там места — но его подёргивало, и он ворочался. Все пластины брони сомкнулись. Цветные ленты, прищемленные их краями, болтались снаружи; кто-то из кочевников забыл обмотки, оставленные на проветривание, и они тоже висели на панцире. Хозяину, похоже, было не до них.

— Они все поют, — громко прошептал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Или что-то повторяют. Эх-х, звук не передаётся…

Сааг-туул дёрнулся ещё раз и затих. Вепуат с резким выдохом приник к прибору. На экране ворочался продолговатый слоистый предмет. Что-то ухватило его изнутри, дёрнуло — и вскрыло, выпустив наружу ручей слизи. Из прорыва, расширяя его, выбирался круглый ящер.

Первое, что разглядел Гедимин, — огромные резцы, едва влезающие в пасть. Существо вцепилось в прогрызенную оболочку и рвануло на себя, отдирая кусок за куском. Из соседнего яйца, на ходу жуя обрывки, выбрался ещё один ящер. Полость, в которой они возились, пульсировала и медленно сжималась. Ещё один толчок — и четыре мелких сааг-туула вместе с остатками яиц и слизи вылетели в соседнюю «пещеру».

— Смотри! — Вепуат ткнул пальцем в что-то пульсирующее. В стенке полости открывались проёмы. Зверьки, принюхавшись, поползли к ним. Перемещались они странно — круглые, с короткими лапами и куцым хвостом, отталкивались от каждого выступа и скорее катились, чем шли. Из проёмов уже выдавливалась студенистая масса. Рассмотреть её Гедимин не успел — вся «пещера» встряхнулась, вылетев из-под сканирующего луча. Сааг-туул вылез из гравия, повёл массивным оплечьем, переложил хвост по-другому и снова залёг, из-под панциря глядя на долину.

— Едят! — Вепуат первым «нащупал» нужную полость. — Какая-то питательная масса… Ну и здоровы они жрать!

«А панцирь у них ещё мягкий,» — думал Гедимин, рассматривая зверьков на экране. Они лезли друг на друга, пытаясь добраться до проёма в «потолке» «пещеры». Ни ошмётков, выпавших из соседней полости, ни жижи, выплеснутой из протоков, в «норе» не осталось. «Мягкий, но сегменты уже все намечены. А хвост пока без шишек… Мать моя колба, чем я вообще занят⁈»

Он хотел выключить сканер, но тут «потолок» «пещеры» шевельнулся. Проёмы приоткрылись, вываливая уже не жижу, а густоватую кашу с торчащими из неё волокнами. Зверьки накинулись и на неё. Их бока постепенно раздувались.

— А! Они наполняют полости, — шумно выдохнул Вепуат, глядя на экран. — Они сыты. Это запас.

Гедимин направил луч на взрослого сааг-туула. Тот лежал, прикрыв глаза и вяло поводя хвостом. «Он чувствует, как внутри ползают? А в нём они дыру не прогрызут?» — сармат едва заметно поёжился. «На что ни пойдёшь, если клонария нет, а размножаться как-то надо…»

— Три метра с хвостом, — Вепуат что-то отмечал на экране. — А этот — два восемьдесят. А полость… Так, метров до пяти они в ней дорастут. А если кто-то кого-то сожрёт — то и до семи. А если выживет только один…

Гедимин покосился на сааг-туула.

— Они её изнутри не сожрут?

— Не думаю, — пробормотал Вепуат. — А вот друг друга — могут. Интересно, когда у них твердеет панцирь…

— Ты их разводить собираешься? — мрачно спросил Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Как их разведёшь без единой самки…

Взгляд у него был задумчивый.

…Айзек и Гварза переглянулись.

— По воздуху — наверное, быстрее… — протянул командир. — И всё равно — уходить посреди эксперимента…

— Куно за ними присмотрит, — быстро сказал Вепуат. — Там всё нормально. Никакого отторжения. Он, может, скоро начнёт делиться.

— «Может»… — повторил Гварза, неприязненно морщась. — Научная деятельность…

Айзек укоризненно хмыкнул.

— Речь не о том. Гедимин! Ты сам не можешь управлять…

Сармат резко качнул головой.

— Я не биолог. Твари — не моё. Был бы нормальный корабль…

Вепуат сердито фыркнул.

— Чем тебе Тикс ненормальный⁈

Айзек посмотрел на потолок.

— Вылет завтра на рассвете, — ровным голосом сказал он. — С семью тоннами руды и Гедимином. Хассек клянётся, что всех предупредил. Но точного дня он не знал. И они не знают. Постарайтесь без стрельбы и разрушений, ладно?

— Мы мирные, — заверил Вепуат. — Нам нужны только литейни. А вы тут смотрите за Джагулами! У Сагатов самки с детёнышами, — я уже умаялся держать Джелегов за шкирку. А там ещё Хеллуги и Улгехи…

— Все, кого вы с Кетом сюда притащили, — буркнул Гварза. — Хорошо, хоть Сагаты здесь не останутся. Надеюсь.

13 день Льда, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — и далее

Под дребезжащий сигнал побудки Гедимин сел на матрасе и достал флягу. Остатки сна слетели мгновенно. «Вылет с первым светом,» — повторил сармат про себя, допивая Би-плазму. «Пока не рассвело, надо нагрузить зверюгу. Скажу Вепуату — пусть подвесит её над шахтой вспомогательного. Так быстрее пойдёт.»

— Гедимин, — Вепуат, пока он возился, успел подняться на ноги. — Тикса я подгоню, куда надо. А ты, пока есть время, иди к хранителю. Скажи ему — пусть предупредит Пламя. Хоть оно будет знать, что мы едем.

Гедимин хмыкнул.

— Пламя? Оно всё равно ни с кем в столице не общается. Смысл его предупреждать…

— Ты предупреди, — перебил его посерьёзневший Вепуат. — Дальше — уже не наши проблемы.

…«У-уедешь?» — тёплое волокно прижалось к виску. Гедимин кивнул.

— Нужен ипрон. Без него нам твэлы не собрать.

Ему было не по себе, когда он покидал машинный зал. «Тут двести сарматов экипажа. Как-нибудь присмотрят,» — думал он, сворачивая к щиту управления. «Проверю, что со связью. Внутри всё в порядке, но мало ли…»

— Органы дыхания, — услышал он, едва внутренний шлюз приоткрылся. — Местные привыкли к грязным тряпкам, мы — к электрической пропитке. И всё это никуда не годится, если…

«Гварза,» — Гедимин угрюмо сощурился. «И Айзек. Ладно. Мне от них ничего не надо. Я шёл к БЩУ.»

— Атомщик! — окликнул его Айзек, едва сармат переступил порог. Гварза поморщился.

— Как я и говорил — искать его незачем. Сядь у реактора, и Кет обязательно…

— Смотри, — перебил его Айзек, разворачивая перед Гедимином склеенные вместе зеленоватые листки. — Мы говорили о защите органов дыхания. Мелкая радиоактивная пыль, пары флония, — всем этим дышать совершенно незачем. Что нам, что аборигенам.

Гедимин посмотрел на исправленный чертёж и мигнул.

— Встроенный генератор дыхательной смеси? С той… растительной дрянью? Обычного респиратора мало? Филки, вон…

— У филков респираторы вживлённые, — перебил его Айзек. — Внешние — так, дополнительный барьер. А Бронны — всё-таки не сарматы. Их не создавали для работы на урановых рудниках. Влажник — растение, это им привычно. Воздуха он делает достаточно. Несколько увеличивает вес скафандра, но, если есть камни силы, это нестрашно.

Гедимин пожал плечами.

— Делай, как хочешь. Моё дело — добыть металл, — сказал он, стараясь не морщиться. Ему было досадно. «Вечно Айзек норовит ресурсы потратить на ерунду. Вот смотрели за его зверинцем филки — и кому что мешало⁈»

… — Вира!

Наверху тихонько загудели поднимающиеся «стрелы» двойной лебёдки. Двухтонная клеть пошла легко, даже слишком быстро. Гедимин, задрав голову, смотрел, как груз исчезает во внутренних полостях туун-шу. Животное чуть раздулось, добавив себе подъёмной силы.

— Готово! — крикнул сверху Вепуат. Клеть полетела вниз.

— Осторожно там! — недовольно сощурился Гедимин. Вепуат хмыкнул.

— Не бойся, Тикс выдержит. А здорово тебе, с твоей-то силой! Я и не думал, что это так забавно…

«Сила у него…» — Гедимин поморщился. «Местные почему-то не носят на себе эти камешки с утра до ночи. Есть какая-то побочка. Но он же не выяснял…»

— Клеть не разломай! — крикнул он, нагружая подъёмник мешками. Груз закончился раньше, чем место, — это была последняя «ходка». «С „дирижаблем“ таскать мешки проще,» — думал Гедимин. «Если прямо под него загнать волокушу, то и разгрузка пройдёт в три захода. Если только… если там будут волокуши. И вьючные твари под них.»

…Едва Сарматский холм и башня над ним скрылись за разломом, Вепуат постучал по броне Тикса, замедляя полёт, и выпрямился.

— Погоди, я сейчас.

Гедимин только мигнул ему вслед. Чёрная крылатая тень спикировала на ближайшее плато, выудила что-то из слоя гравия и снова взлетела.

— Что там? — спросил Гедимин, едва Вепуат сел на броню. Тикс, не дожидаясь команды, ударил хвостом. Вепуат направил его в нужный разлом и показал Гедимину жёлтый камешек.

— Держи, я сейчас…

Внизу был Сфен Камня. Крылатая тень мелькнула среди валунов, выцепила что-то в слое обломков и снова взлетела. Гедимин мигнул. Камешек на его ладони был обычным осколком местного «песчаника» — ни окаменелостей, ни спороносных полостей…

— Держи, — Вепуат сунул сармату бесшовный мешочек, закинул туда камешки и прицепил «контейнер» к поясу. — Так, тут направо… Стоп!

«Он берёт, что попалось под руку,» — понял Гедимин, проследив за Вепуатом. «Даже не присматривается.»

— Мы полетим чуть помедленнее, — сказал Вепуат, взвешивая мешочек на ладони. — Будет немного бесить, но на самом деле — это много времени не отнимает… Ага, сейчас будет разлом…

— Зачем тебе гравий? — спросил Гедимин, когда Вепуат вернулся на «палубу». — Это просто камни. Они даже не фонят.

— Да уж наверное, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Я потом половину выкину. А может, почти все. Урджен сказал…

Туун-шу свернул в очередной разлом, и Вепуат сорвался с брони. В этот раз он даже не садился — прошёл над самой землёй, ухватил камешек из верхнего слоя и набрал высоту.

— Урджен сказал — сначала надо брать всё. А потом смотреть, какие из них говорят. Я пока плохо понимаю…

Гедимин покачал головой, глядя ему вслед. Внизу прижимались к земле деревья-спирали Сфена Воздуха. Вепуат подобрал отколотый кусочек коры.

— Картографические камни, — пояснил он уже наверху. — Местные по ним ориентируются. Хочу тоже научиться. Но сначала надо собрать…

«И так он будет всю дорогу…» — Гедимин проводил взглядом крылатый силуэт, ныряющий за скалу.

— С чего ты взял, что у тебя получится? — спросил он, когда Вепуат вернулся. — Урджен объяснил, как это делается?

Вепуат дёрнул плечом. Он сидел, запустив ладонь в мешочек с камнями, и задумчиво щурился.

— Это непросто. И небыстро. Но я попробую. Раз мы тут, и надолго, — пора нам обживаться. Хотя бы учиться искать дорогу.

Гедимин покосился на сигма-сканер. Тот показывал, что в мешочке только обычный гравий — и окаменевший обломок коры. «Просто камни. Правда, Джагулы как-то умудряются…»

— Ты хоть смотри, что берёшь, — буркнул он. — Залезешь в Сфен Пустоты и притащишь…

Вепуат отмахнулся.

— Там берут кости. Они неопасны.

Мешочек постепенно раздувался. Вепуат достал ещё один. Он уже не приостанавливал «дирижабль» — догонял Тикса на полном ходу. К обломкам гравия прибавились косточки и ракушки.

— Самое трудное — это центральный камень, — сказал Вепуат, перебирая «добычу». — Но я что-нибудь найду. Ты ведь ненадолго в литейни? Дня три? Не полечу на базу — там три дня в один конец. Подожду тебя у столицы. Соберу камешки, посижу с ними, — может, заговорят.

14 день Пустоты, месяц Земли. Равнина, Сфен Камня

В Сфене Камня ветер дул вполсилы — «дирижабль», привязанный к скале-останцу, отодвинуло от неё на пару метров, но причальные тросы даже не натянулись. Светлело тут рано — Гедимин уже видел скалу и вбитые в неё анкера, хотя цвета ещё не различал.

— Ну что, говорят? — спросил он, угрюмо щурясь. Вепуат уже с утра зарылся в камешки — расставил на «палубе» все три мешка и, стянув перчатку, перебирал их и задумчиво жмурился.

— Пока нет, — серьёзно ответил он. — Урджен говорит — с ними быстро не освоишься.

Гедимин поморщился.

— Дикари шутят, а ты веришь.

Вепуат качнул головой и поднёс камешек к респиратору. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как он стягивает маску, нюхает обломок и касается его языком.

— Ты в себе?

— Джагул ещё и погрыз бы, — вяло отозвался Вепуат — и в самом деле попробовал камешек на зуб. Гедимин с присвистом втянул в себя воздух. Сказать ничего не успел — на «палубу» упал зеленоватый отсвет.

Чёрное, в серебристых разломах, небо стремительно зеленело. Свечение текло по трещинам, падало на землю — Гедимин видел внизу, на камнях, зелёные блики. Оно горело минуты три — сперва ровно, потом — прерывистыми вспышками, из зелёного становясь серебристым. Ещё минута — и всё погасло.

— Ну вот, а ты волновался, — ухмыльнулся Вепуат, глядя в потемневшее небо. — Всё сбросили, как надо.

— Угу, — буркнул Гедимин, перечитывая показания дозиметра. Пока небо горело, излучение усилилось на пару микрокьюгенов; сейчас и они ушли, и кривая интенсивности замерла чуть выше нуля. «Сегодня день Пустоты, так и должно быть,» — подумал сармат и сам поморщился. «Вот и я привык к местному бреду.»

— Автоматический сброс, — сказал он вслух. — Им только надо было опустить рычаг. Остальное там настроено.

— Видишь же — опустили, как надо, — отозвался Вепуат, дёргая трос. — Кто как, а я дорогу уже вижу. Летим?

15 день Воздуха, месяц Земли. Равнина — Сердце Пламени

Это была не птица. Только сейчас Гедимин её и рассмотрел — когда сбил кулаком на палубу и ещё пару раз стукнул для верности. Продолговатое кольчатое тело ещё сокращалось, зубцы панциря скрежетали друг о друга, перепончатые «плавники» трепыхались. Гедимин посмотрел на кулак, измазанный рыжеватой слизью, на щербину поперёк плеча — след от удара «клювом». «Клюв» и сейчас был вытянут на все сорок сантиметров. Кажется, он убирался внутрь, но сармат перебил какие-то мышечные тяжи, — головной сегмент летучей пиявки повис на размочаленной «перемычке».

— Ты смотри! — Вепуат уже прилепил странную тварь её же присосками к «палубе» и склонился над ней со сканером. — Эта дрянь внутри — нехилый такой растворитель. Оно её впрыскивает…

Гедимин покосился на потёки на «палубе» — броня под ними отчётливо посветлела. Сармат зажёг «жало» лучевого резака, поднёс к жиже, — пошёл пар, полосы стали ещё светлее.

— Да ладно тебе, панцирь не проело бы, — пробормотал Вепуат, отламывая «пиявке» хоботок. Его передний сегмент, твёрдый, как кость, сильно напоминал буровую коронку.

— Ну вот, образец из Сфена Жизни, — Вепуат убрал отломленное в мешок и смахнул тушку с брони. За ней помчались вылетевшие откуда-то мелкие падальщики.

— В ядерный могильник такие образцы, — Гедимин снова покосился на выщербленный наплечник — и помянул спаривание «макак». По краям пластины проступили неровные ряды бугорков. Сармат посмотрел на руку — щитки едва заметно приподнялись, наметились прорастающие шипы.

— Ой! А ты разве не… — начал было Вепуат, уставившись на мутирующую броню. — Ну да, верно! Тебе же негде было их переплавить…

— Надо было заранее, — буркнул Гедимин, пытаясь рассмотреть, что у него на спине. Лопаточные гребни ещё не скрежетали друг о друга — ну так и остальные шипы только-только наметились…

— Потерпи до вечера, — сказал Вепуат. — Я думаю, мы ещё засветло доберём… Смотри! Сагаты!

Внизу, вдоль ручья, выгрызали кустарник четыре сааг-туула. На их спинах виднелись синие точки. Кто-то спешился и бродил рядом, выкапывая клубни. «А мы, когда копали, таких не видели,» — подумал Гедимин. «Вообще мало живого видели. Может, у нас им воды не хватало?»

— Где-то рядом Сфен Воды, — Вепуат, наклонившись над долиной, высматривал устье ручья. — У тебя катушка далеко? Выловлю ульсену — чем не образец?

— А тебя потом выловят Селасси, — буркнул Гедимин, но катушку отдал. Внизу уже сплетались тёмно-зелёные ленты — мелководный поток разделяло множество больших островов. «Ещё одна река. Куда они все впадают?»

…Тень, ползущая по земле за «дирижаблем», скользнула по ущелью и растаяла. Она не появилась, и когда в очередной раз сменился пейзаж. Гедимин взглянул на часы. «Ночь. На базе уже темень.»

— Часов семь у нас в запасе, — ухмыльнулся Вепуат. — А цель близко. Ещё успеешь что-нибудь расплавить.

…Стрелка-указатель развернулась от серой долины к свечению на горизонте. Цифры мигнули. Гедимин опустил дозиметр. Отсюда, сверху, уже были видны спиральные белые шпили со сложенными отростками. Ещё немного — и показалась крыша древнего завода, вся в гребнях и впадинах, и спиральная улица с белыми башнями — со спины туун-шу они казались мелкими, как рассыпанные ракушки.

— Сто-ой! — Вепуат хлопнул Тикса по броне. — Надо посигналить. Гедимин, давай на счёт «три»!

Два плазменных сгустка взорвались в небе. Туун-шу втянул глаза и плавники и повис, раздув бока, над серой равниной. Вепуат уже деловито высматривал что-то на ней и качал головой.

— М-да, тут не знаешь, что отламывать…

На фоне белых стен что-то мелькнуло. Гедимин поднял было подзорную трубу, но тут же зажмурился — «линза Ку-унну» собрала всё излучение столицы и направила ему в глаз. Он ещё мигал, когда Вепуат радостно вскрикнул:

— Летят!

«Кейланны, оказывается, умеют летать медленно,» — мелькнуло в голове Гедимина. Он, привстав с брони, смотрел, как два ярких ящера то вытягиваются параллельно земле и рывком «проходят» полсотни метров, то замирают в воздухе, свесив хвост и широко расправив крылья. На спине у каждого светилось яркое белое пятно — стражи, прикрываясь посохами, пристально следили за сарматами. «Я их не знаю,» — думал Гедимин, принимая дружелюбный вид — насколько это получалось с торчащими из брони шипами. «А они нас, похоже, знают. И не то чтобы нам рады…»

— Э-эй! — Вепуат помахал подлетающим и широко улыбнулся. — Мы не Кьюссы! Можете нас проверить.

Страж — условный гуманоид с двумя парами рук, длинной и совсем короткой — чуть опустил посох и показал острые зубы. Его Кейланн повис в воздухе в десятке метров от Тикса, и тот подобрал плавники и странно засвистел.

— Кьюсские уловки нас не обманут, — бросил страж. Белый блик скользнул по броне Гедимина и погас.

— Хрще срце зхрт чжки, — проскрежетал второй страж — что-то негуманоидное, вытянутое вдоль спины Кейланна. Чем он говорит, Гедимин не видел — то, что было похоже на челюсти, вообще не размыкалось; может, поэтому и получалось такнеразборчиво. Оба стража махнули посохами. Белые лучи протянулись вдоль земли, упираясь в просвет между белыми башнями.

— Вас пустят к городу, — сказал гуманоид. Лучи погасли, но на земле остался яркий блик.

— Останови своего зверя там. Дальше он не сдвинется.

— Как знаешь, — покладисто согласился Вепуат. — Только у нас семь тонн руды. Это на четыре волокуши. Есть у вас там волокуши? Если что, Шесек нас ждёт.

Башни приближались. Гедимин разглядел белый блик за уступом, потом — ещё один. «Встречают,» — думал он, высматривая шевеление за бойницами. «Оружие вижу. А волокуши — нет.»

— Стоп! — Вепуат похлопал по панцирю туун-шу. Зверь остановился над световым пятном — и тут же раздул бока и пошёл кверху. Гедимин слышал его сдавленное шипение.

— Стой! — крикнули снизу. Белый блик упал на броню. Зверь ударил хвостом, вылетая из-под луча. Вепуат с трудом развернул его, снова направил к обозначенному «причалу». Внизу заверещали.

— Сто-ой! — Вепуат удержал туун-шу от рывка в небо. Зверь повис над землёй в десяти метрах от светового пятна. Гедимин слышал, как он шипит, — что-то ему сильно не нравилось.

— Придётся тут, — выдохнул Вепуат. — И быстро. Долго я его не удержу… Э-эй! Внизу! Мы выгружаемся! Я улечу, а вы тут как знаете!

Верещание стало громче. Гедимин собирал лебёдку, и белые лучи упирались то в детали, то в руку, то в приоткрытый «люк».

— Спустишься на щупальцах? — спросил Вепуат, выглядывая из-под брюха «дирижабля». — Длины вроде хватает. А я тебе скину руду. Не знаю, что тут будет, — но Тикс сейчас улетит. Хоть со мной, хоть без меня…

Чем больше световых бликов собиралось на броне туун-шу, тем громче он шипел и сильнее раздувал бока. «Лопнет же,» — подумалось Гедимину, сползающему вниз на тросах-щупальцах. Вверху уже гудела лебёдка — гружёная клеть спускалась вместе с сарматом, опасно покачиваясь. «Дирижабль» мелко трясся, и груз болтало — Гедимин еле успел придержать «маятник».

— Вира! — крикнул он, спрыгивая на землю и вываливая следом мешки. Падать было уже невысоко — они выдержали, руда не высыпалась. Клеть полетела вверх. Белые лучи сошлись на Гедимине, и он сердито сощурился. «Надеюсь, кто-нибудь пошёл к Шесеку. Не ночевать же мне тут на мешках…»

— Едут! — крикнул Вепуат, разворачивая уже ненужные «стрелы» лебёдки. — Две повозки! Сейчас у завода! Гедими-ин, держись, — мы уже не можем!

Наверху громыхнули смыкающиеся пластины. Туун-шу ударил хвостом, уходя вертикально в небо. Гедимин мигнул — и тут же потерял его из виду.

Свет чуть потускнел — стражам надоело светить на мешки, они отступили в тень, но сармат ещё различал их силуэты среди белых шипов и гребней. Он встал рядом с грудой мешков и сложил руки на груди, угрюмо щурясь на спиральную улицу. «Две повозки… Ладно, к ночи доберёмся.»

… — Доехал? — Шесек спрыгнул с повозки. Он тяжело дышал, грива стояла дыбом. Он огляделся по сторонам и махнул стражам, показывая оттопыренные когти.

— Ну? Кроме фонарей, помощь будет? Фонари пока без надобности!

— Наше дело — охрана, — отозвались из-за бойниц. Шесек сердито фыркнул. Двое Броннов-погонщиков с опаской смотрели то на мешки, то на Гедимина. Сармат, пожав плечами, поднял первую связку. «С „дирижабля“ было бы удобнее. Ну да не впервой…»

…Шесек всё-таки добыл третью волокушу. Ещё тонну руды Гедимин взвалил на себя — даже это было легче, чем выстаивать под взглядами стражей и белыми лучами ещё час. Шесек держался поодаль от него, шевелил вибриссами и досадливо морщился.

— Все камни раздал. Сейчас работы — до вон того шпиля. Собрал всех подмастерьев. Хоть из Эллура приглашай.

— Все печи заняты? — Гедимина сейчас волновали не подмастерья. «Руду донесу. Но — проку, если негде плавить⁈»

Шесек махнул рукой.

— Печей много. Ещё бы все горели! Сам же видел — работают, когда хотят. Такой руды, как у тебя, мало. Освобожу очередь — может, что и загорится.

…У «разгрузочного входа» разворачивались чужие повозки. Не успел Гедимин подойти к туннелю, как высунувшийся наружу Скогн сдёрнул с него два мешка и уволок. Шёл он быстро, почти бегом, хоть его и мотало под их весом от стены к стене.

— На этом всё! — крикнул грузчикам Шесек, мимо них проскальзывая в туннель. Гедимин замедлил шаг. Его уже разгрузили, где-то впереди шуршал высыпаемый песок, и со шмяканьем падали пустые мешки. «Зря они так,» — запоздало подумал он. «Надо было без фильтрации, так — только лишняя возня…»

— Иди сюда, — выглянул из-за поворота Шесек. — Тут без тебя справятся. Надо найти, где тебе спать. Тут руда, там слитки, — так сразу не пристроишься…

Фильтрующая плёнка мигнула, пропустив его. Гедимин шагнул следом. Фильтр сомкнулся за его спиной. Шесек обогнул волокушу, гружёную песком, и выбрался к печам. Занавесь, прикрывающая выход, была закинута на торчащие из стены шипы и там привязана. Гедимин на ходу попытался вспомнить, торчали они в прошлый раз, или стена была гладкой.

«Два, четыре, семь…» — сармат на ходу пересчитывал подсвеченные колонны печей и открытые двери складов. На каждом выступе висели цветные нитки, обрезки листьев, и Шесек на ходу перечитывал их. Один пучок он сорвал, сунул ближайшему подмастерью и резко развернулся к проёму в стене.

— Посмотри, места хватит? Пустых нор уже нет — везде что-то сложено.

Внутри на циновке лежали блестящие синие лезвия, наконечники, шилья, — Гедимин бы мог собрать всё это в горсть, но разложили вещи, будто на витрине. Рядом, за границей, обозначенной цветным шнурком с камешками на концах, лежала ещё одна циновка — вторая «выставка» инструмента, как опознаваемого, так и совсем странного. Шесек — уже с кувшином в полроста наперевес — обогнул подстилки, огляделся в свободном углу и коротко пискнул. Следом ввалились двое подмастерьев с длинным свёртком из шкур.

— Ты тут свободно ляжешь, — сказал Шесек Гедимину. — Вот жаровня…

Не договорив, он выскочил наружу и заверещал. Гедимин встряхнул головой. Шкуры уже были расстелены, кувшин и жаровня стояли по углам — и сармат сел на подстилку, ошалело мигая. «Работа идёт… Так. Если ни в одной печи нет ипроновой руды…»

…Световые кольца долго перемигивались под потолком, пока одно из них не покраснело. Шесек показал Гедимину отогнутые когти.

— Пламя тебе помогло! Чего встали⁈

В жерло рудоприёмника посыпался песок. Шесек ждал, нетерпеливо постукивая ключом о ладонь. Под потолком горели шесть красных колец — похоже, литейня собиралась работать всю ночь.

— Тонкий лист, пыль… А эти штучки для чего? — Шесек посмотрел на макет ипроновой таблетки.

— Это для Пламени, — коротко ответил Гедимин, заводя таймер. Он хотел проснуться, когда печь закончит работу. «Выгружать там немного. Но лучше я сам. Тут слишком много всего. Ищи потом по цеху.»

16 день Воды, месяц Земли. Равнина, Сердце Пламени

— Дорожные камни? — Шесек шевельнул вибриссами. Смотрел он мимо Гедимина — в основном на подмастерьев, загружающих очередную партию руды на склад, со склада — в рудоприёмник, из отработавшей печи — на циновку с пёстрыми ниточками и снова на склад… Нить разговора, тем не менее, не терял.

— Вепу-а думает поладить с дорожными камнями? — взгляд Шесека переместился на Гедимина и внезапно стал острым и ясным. — А что, были у него в роду караванщики?

«У него рода не было,» — хотел было сказать Гедимин, но представил, как объясняет принцип работы клонария, и только качнул головой.

— Не было. Но Джагулы же умеют. И про караванщиков в роду ничего не сказали.

— То Джагулы! — Шесек наморщил нос. — Они под рукой Ак-коу. А так… Ну да ему виднее. Говоришь, не найти сердечного камня?

Гедимин мигнул — что такое «сердечный камень», он не знал, и тем более — не мог о нём сказать. «Это он про центральный?» — догадался он секундой спустя, глядя, как Шесек погружается в задумчивость и шевелит когтями. Подмастерье остановился напротив и заверещал, указывая на печь. Скогн взвизгнул в ответ, нашарил ключи и быстро пошёл к установке. Вернулся через пару минут и поманил Гедимина с собой.

— Есть тут вещи, ещё от Куэннов, — он говорил так тихо, что сармат едва мог расслышать. — Вам их дать, наверное, можно.

Он ткнул «костяной» рогулькой — ещё одной, Гедимин такую не помнил, хотя старался запоминать все выступы и изгибы их наверший — в дальнюю стену. Белый «фрил», казавшийся монолитом, зашевелился, растекаясь. Шесек пошарил в нише и показал Гедимину «цацку» — то ли триод, то ли несимметричную шестерню, с тремя короткими шипами с одной стороны и тремя гребнями на другой. Один из гребней был гораздо длиннее и выше остальных; он единственный был гладким, без сложного орнамента.

— Что это? — спросил Гедимин. «Цацка» уже лежала на его ладони; она была чуть тёплой и казалась податливой, как комок глины. Сармат машинально сжал её и ощутил гладкость и невероятную прочность.

— Никто не скажет, — отозвался Шесек, запечатывая нишу. — Нергоны не знали, и мы не знаем. Маленькие вещи, все разные. Было больше. Ни про одну ничего не знаю. Отдай Вепу-а. Лучшего сердечного камня он не найдёт. Эта вещь — уж точно из самого сердца.

— Вот как, — пробормотал Гедимин, разглядывая «шестерню». «Лишняя деталь… Или не лишняя, просто никто не знает, откуда. Если Куэнны не забрали с собой… может, она от литейни?» — он оглянулся на печи. «Ещё один ключ. Или какая-нибудь насадка. Или очень нужна для ремонта вон тех установок… А, мать моя колба! Попробуем спросить…»

«Спрашивать» у Пламени нужно было в устойчивом положении. Гедимин отошёл с прохода и устроился у стены. Шесек отвлёкся на партию руды — привезли что-то мелкое, но, по-видимому, ценное, и сразу переложили в костяные ящички и на руках отнесли на склад. Гедимин оглянулся на печь, в которой «дозревал» его ипрон. Процессу, если верить таймеру, оставалась ещё пара часов до завершения — но печи всегда работали чуть по-разному, хоть и в пределах нескольких минут. «Руда руде всё-таки рознь,» — подумал Гедимин, переводя взгляд на «цацку» на ладони. «Ладно, за пару часов я по-любому опомнюсь.»

— Ты не тревожься, — сказал, оглянувшись на него, Шесек. — Священный металл — всегда долгий. Хорошо, редко привозят.

— Почему? — вырвалось у Гедимина. «Ты бы лучше спросил, на кой им вообще ипрон,» — подумал он, стараясь не щуриться. «Ипроновой брони я не видел даже у стражей.»

— Он прочный. Раз сделал — надолго хватит. Да и руду собирать… — Шесек выразительно шевельнул вибриссами и отвернулся. Гедимин сжал «цацку» в ладони и прикрыл глаза. «В прошлый раз Пламя говорило про твэл. Что там было с твэлом? Может быть…»

Ворота загудели. Подмастерья, разбежавшиеся было по углам, переглянулись и заверещали. К воротам, мрачнея на ходу, направился Шесек.

— Спрячь! — взвизгнул он, оглянувшись на Гедимина. Тот мигнул. В приоткрытые ворота уже пробивались белые лучи — на пороге стоял страж.

«Инсектоид,» — машинально отметил Гедимин, сунув «шестерню» в карман. «И я его точно видел…»

— Чужак? — белый блик скользнул по броне сармата и погас. Инсектоид опустил потускневший посох и развернулся к Шесеку. На плече он держал бесшовный мешок, перевязанный цветными нитками.

— Освободи печь для священного металла, — приказал он. Шесек фыркнул.

— Священный металл уже в печи. Жди своей очереди!

Подмастерья с маленькой волокушей сунулись было к стражу, но он отмахнулся, проведя посохом невидимую черту. Скогны подались назад. Шесек сердито взвизгнул.

— Стражеские штуки⁈

— Чей металл в печи? — спросил инсектоид, шевеля жвалами. Его шарнирное туловище медленно разворачивалось к Гедимину.

— Мастера Дим-мина, — ответил Шесек. — Отдай свои вещи и жди! Что тебе загорелось⁈

Инсектоид щёлкнул жвалами.

— Потесни чужака. Речь о священных вещах, убийцах магов.

— У вас же были, — Шесек, помрачнев, искоса глянул на него и слегка оскалился. — О кого вы их изломали?

— Наш мир не заражён, — инсектоид посмотрел на Гедимина. — У него много воинов. То, что носит один, пристало носить и другому. Потесни чужака и открой печь!

«У него руды всего ничего,» — Гедимин смотрел на мешок. «Учитывая процент ипрона… Что ему там нужно? Иголка?»

— Литейни Сердца — не для чужаков, — сказал инсектоид, щёлкая жвалами. — Мне сказать на совете, что я, страж Туриккори, был выгнан? Что скажет совет про мастера Шесека? Что он достоин работать так и дальше?

Скогна передёрнуло.

— Мастер Дим-мин, — он развернулся к сармату. — Твой металл дозревает — и он дозреет. Но за ним пойдёт руда стражей. Найди, чем занять ожидание.

Гедимин мигнул. «Занимать целую печь пятью килограммами руды? Она же всё равно запустится на девять часов. Что пять килограммов, что тонна…»

— У Туриккори не столько металла, чтоб занять целую печь, — сказал он, угрюмо щурясь. — Положи туда его руду и часть моей. Так работа пойдёт быстрее.

Шесек поднял прижатое было ухо. Инсектоид резко развернулся к сармату, перебрасывая посох из лапы в лапу — будто хотел «палкой» от Гедимина прикрыться.

— Кто-то спрашивал тебя, чужак из гнилого мира⁈

«Так и знал — по-хорошему тут не понимают,» — Гедимин, щурясь от досады, перебросил сфалт на плечо, ближе к руке. Посох в лапе Туриккори уже горел белым огнём. Подмастерья заверещали, и сармат дёрнул рукой, растягивая вдоль печей защитное поле.

— Тебе, Туриккори, сказали дело, — Шесек недобро оскалился. — Одна печь сделает много вещей из руды. И твоя работа будет закончена быстрее.

«Ну, хотя бы он…» — Гедимин благодарно на него покосился. Выпускать из виду светящийся посох совсем не хотелось — инсектоид зажёг его ещё ярче. «А что у него на уме, по жвалам не поймёшь,» — подумалось сармату, и он нелепо ухмыльнулся.

— Что делает чужак? — Туриккори протянул посох к Шесеку, и тот сердито взвизгнул. Защитное поле вдоль печей пошло волнами.

— Что за вещи? Чем оскверняет литейню?

— Вещи для Пламени, — отозвался Шесек. — С каких пор священный металл стал скверной⁈

— Тлакантская гниль портит всё, — инсектоид смотрел на Гедимина сквозь навершие посоха. — Живой металл, и тот был отравлен. И Хранящее Сердце позволяет… Ты! Для чего собираешь руды в одну печь? Что с твоих вещей перейдёт на мои? Говори!

«Ещё бы я понимал, чего он хочет…» — Гедимин следил за вспышками в навершии посоха. Большая их часть была окрашена зеленью — знакомой, ирренциевой.

— Так быстрее, — отозвался он. — Ты получишь своё, а у меня не встанет работа. В печи много места. Больше, чем на твой мешок.

Шесек заверещал раньше, чем Гедимин что-то успел понять. Страж шарахнулся от него, прикрываясь посохом. Защитное поле вздулось алым пузырём — не там, где стоял Туриккори, а напротив Шесека. По пальцам Гедимина хлестнуло жаром.

— Как сказал Дим-мин, так будет сделано, — проверещал Шесек; он был зол так, что сармат с трудом разбирал его слова. — Или твой черед настанет, когда он уедет! Сколько говорил — никаких стражеских штучек⁈

Инсектоид заскрежетал жвалами. Посох в его руках прерывисто вспыхивал.

— К вечеру пусть будет готово, — он сбросил мешок с плеча. Нитки лопнули, горловина раздалась, выпуская вязкую жёлтую массу, но страж даже не глянул на неё. Он обернулся уже на пороге, вскидывая посох и зажигая на нём белый огонь.

— Ты прячешь гниль, — проскрежетал он, глядя на Гедимина поверх «палки». — Не знаю, как. Но это не обманет стражей. Твой мир гниёт, и вы несёте заразу. И я повторю это перед Хранящим Сердцем! А ты, Шесек, ещё встанешь перед советом.

Сегменты ворот сомкнулись. Шесек развернулся к печам и сердито заверещал. Гедимин смахнул защитное поле. «Всё-таки выдержало. Даже тот термальный удар… А как сам Шесек?»

— Тебя не обожгло? — спросил он, рассматривая Скогна. Вибриссы были целы — похоже, их не зацепило.

— Совет! — фыркнул тот, следя за подмастерьями — они везли мешок Туриккори к рудоприёмнику. — Мало я перед ним стоял⁈ У Сердца своя воля, ему и решать!

— Если они что-то тебе сделают… — Гедимин, не договорив, угрюмо сощурился. «И чем я ему помогу в чужой столице? Возьму его на станцию — в нашу литейню?»

— Не сделают, — гримаса Шесека стала чуть менее злобной. — Есть проступки. А есть чужая дурь. Священный металл не гниёт. С этим никто не поспорит.

— О какой гнили вообще речь? — спросил Гедимин. Шесек быстро отвёл взгляд.

— Твой мир. Зараза на нём. Тут говори с Сердцем. Я здесь дельного не скажу.

Он пошёл к потайной нише. Сейчас она была открыта настежь; на дне, в костяных ящичках, блестели разные предметы — макеты лезвий, наконечников, насадок. Шесек, надев рукавицу, извлёк шкатулку с длинным тонким клинком. Издалека его можно было принять за толстую иглу без ушка. «Трёхгранный. Очень тонкие грани. Видимо, острый,» — прикинул Гедимин.

— Смотри, — Шесек поднял лезвие и показал на просвет. Только там, где три выступа-гребня сходились, металл был плотным, тёмным. Кромки отчётливо просвечивали.

— Только священный металл для такого и годен, — ухмыльнулся литейщик, закрывая шкатулку. — Другой не выдержит и первого удара. Вот эта вещь — из рэссены. Она только для образца.

— Странный ножик, — сказал Гедимин. — Похож на шило. Но зачем грани?

Шесек шевельнул вибриссами.

— Это магорезка. У вас что, таких нет? А, у тебя же когти…

Гедимин мигнул.

— Чего-резка?

Световое кольцо над печью погасло. Подмастерья заверещали. Кто-то уже тянул к печи волокушу. Шесек, взвизгнув в ответ, быстро пошёл следом. Гедимин отступил к стене и растерянно пожал плечами. «Час до выгрузки. Потом загрузим все руды, все образцы… Вечером, как тот зверёк вернётся, надо будет печи прикрыть полем. Так всем спокойнее.»

17 день Камня, месяц Земли. Равнина, Сердце Пламени

— Дим-мин!

Сквозь дрёму сармат услышал монотонный стук. Стучали по слою фрила, покрывающему металл, а вот чем — он никак не мог понять.

— Дим-мин!

Кто-то рядом запищал. Другой ответил коротким визгом. Стук стал громче.

Открыв глаза, Гедимин увидел оскаленную пасть Шесека. Литейщик смотрел сердито. Он стоял над сарматом с длинным «ключом» без выступов и колотил по скафандру — похоже, уже давно.

— Что случилось? — Гедимин сел. Пока он спал, на фриловых щитках появились микроскопические щербины. «Только недавно переплавлял…» — сармат досадливо поморщился. «Чего им было не крикнуть погромче? Или не посветить в глаза?»

— Бери свои вещи из печи, — буркнул Шесек, отступая с дороги. — И опять ложись. Работы не будет.

Гедимин мигнул. Он уже вышел из «спального отсека» и теперь стоял перед погасшими печами и закрытым рудоприёмником. Светился единственный проём в теле «колонны» — за ним лежали серебристые прутки и жёлтый цилиндрик, всё, что удалось за ночь извлечь из тонны руды.

— Ага… — сармат обернул отливки ветошью и разложил по карманам. Поцарапать металл он не боялся — что ипрон, что тхелен повредить, даже нарочно, было крайне сложно. Шесек, едва дождавшись, когда он уберёт руки, запечатал печь и огляделся по сторонам. Все склады были закрыты, все огни погасли. У стены на подстилках и подушках сидели подмастерья, передавая по кругу миску сушёных ягод. Вид у них был напуганный.

— Жаровню накрыл? — Шесек заглянул на склад, сунул нос в кувшин и недовольно фыркнул. — Перелей в фляжку. И положи на мягкое. Сегодня ни одна вещь не устоит.

При последних словах он покосился на своды литейни. Гедимин мигнул.

— Что происходит? Почему руду не грузят? — он посмотрел на закрытый рудоприёмник. «Работа встала. Авария?»

— День Камня, — отозвался Шесек. Ему уже принесли подушку, и он сел и зябко нахохлился, хотя в литейне было тепло.

— Иди ложись. Упадёшь — панцирь потрескается. Чешуи у тебя непрочные.

«День Камня?» — Гедимин посмотрел на передатчик. Рядом с обозначениями дня никаких пометок не было. «Может, Айзек…»

Пол под ногами качнулся. Подмастерья, выронив миску, прижали уши и съёжились. Сармат шагнул к «спальному отсеку» и еле устоял на ногах — здание снова встряхнуло.

— Ляг! — взвизгнул Шесек, сердито скалясь. Сармат мягко плюхнулся на подстилки. Пол мелко задрожал. Своды — там, где в них врастали «колонны» печей — вспыхнули рыжеватым светом. «А если не выдержат…» — мелькнуло в голове. Гедимин привстал было, но очередной толчок заставил его убрать руку и залечь. «Им тысячи лет. Трясёт каждый год. Даже если что-то пойдёт не так…»

Оранжевый свет стал ещё ярче. Здание встряхнуло. Из-за стены донёсся тихий писк. Теперь залёг и Шесек; он молчал, только пальцы шевелились, что-то вычерчивая на белом полу.

«Если так рано трясёт — встряска будет та ещё,» — Гедимин перевернулся набок и залёг, положив локоть под голову. Здание содрогалось так, что пришлось крепко сжать зубы. Жаровня прыгала, звенела, но не переворачивалась. Сармат поймал прокатившийся мимо него кувшин и сунул между собой и стеной. «Теперь так до вечера,» — думал он, чувствуя, как толчки усиливаются. «Поработаешь тут…»

…Снаружи заверещали. Кто-то хлопнул сармата по шлему.

— Дим-мин! Смотри за рудой!

Оранжевый свет погас. Гедимин поднялся — пол под ногами уже не раскачивался. Снаружи подмастерья тащили к рудоприёмнику волокушу лиловой глины.

— Столько и ещё три четверти, — Шесек показал сармату загнутые когти. — Это два. Вечер, ночь — и твоя работа сделана.

Гедимин мигнул.

— Думаешь, уже можно запускать печи? Землетрясение…

— Надо работать, пока Асгаан в силе, — Шесек дотронулся пальцами до лба, потом — до «цацки»-ромба на одежде. — Завтра придёт Эннуру и всё утвердит.

К рудоприёмнику уже выстроилась очередь волокуш. Гедимин смотрел, как на потолке одно за другим вспыхивают белые и красные кольца. «Осталось две плавки,» — думал он, и в груди теплело. «Если, и правда, успеем до утра — завтра отправлюсь в Элидген.»

18 день Земли, месяц Земли. Равнина, Сердце Пламени — и далее

Свет просочился сквозь веки. Кто-то заглянул на склад, проверещал пару коротких фраз и скрылся. Снаружи доносились писклявые голоса. Гедимин, выныривая из дремоты, уловил сочетание «Эннуру».

«Эннуру? Местное божество?» — он встряхнулся и сел, посмотрел на календарь. Восемнадцатый день месяца Земли был обведён толстой красной чертой. «Ритуалы уже начались?»

— А, проснулся, — Шесек шевельнул вибриссами. В литейне было непривычно тихо — печи погасли, склады закрылись, подмастерья собрались у ворот и беспокойно перепискивались. Шесек держался, но и ему было не по себе — Гедимин видел это по изгибу ушей.

— Ну, что скажешь? Союз народа Пламени и Куэннских литеен — он достоин стоять вечно?

Гедимин мигнул.

— Я ведь уеду, — напомнил он. — А за «Элидген» я говорить не могу. Там сейчас Айзек с Гварзой… что-то ритуалят.

— Уедешь? — Шесек дёрнул ухом. — Да, и верно. Тогда ты ни за кого не ответчик.

Из-за погасших «колонн» выбрался последний подмастерье. Шесек коротко пискнул на толпу, заставив всех примолкнуть, и снова повернулся к Гедимину.

— Я ворота закрою. Сегодня такой день — по делу никто не придёт. Твоя работа закончена — вот и сиди тихо. Ничего не трогай.

Он открыл ворота. Скогны не спешили выходить — подолгу оглядывались, держались плотной группой. Не прошло и секунды, как Гедимин увидел на пороге белые отсветы — в коридорах что-то вспыхивало, раздавались чужие голоса. «Все ритуалят,» — сармат покосился на ниши скафандра, набитые готовыми отливками. Вчера ночью он сложил в карманы последние стопки тхеленовой фольги. Всего пятнадцать килограммов, — даже мешок не понадобился. «Что я им там не нужен — хорошо. Но мне-то что делать?»

— Сиди тут тихо, — повторил Шесек, обернувшись на пороге. — Закрою ворота — никто не полезет. Сегодня вроде как всем не до тебя — но мало ли…

Гедимин едва заметно сощурился.

— Шесек! Мне некогда сидеть тихо. Мне надо в «Элидген». Как отсюда вы…

Снаружи заверещали. Шесек взвизгнул в ответ и махнул «ключом» в сторону ворот.

— Если совсем невмоготу — рудный ход от…

Проём в стене закрылся. Гедимин оглянулся на туннель, прикрытый занавесью. «Невмоготу… До „Элидгена“ три дня пути. Не терять же сутки из-за чужих ритуалов…»

…Он выглянул из туннеля и тут же шагнул обратно. По улице, огибая древний завод, шла шумная процессия. Вторая выползала ей навстречу из-за Куэннской башни. Скогны, против обыкновения, почти не верещали — видно, пасть у каждого была занята дудкой или свистулькой. Предводитель нёс массивный деревянный шест. В плотную чёрную волокнистую массу были вбиты необработанные камешки. Гедимин покосился на запястья Скогна, увидел знакомые браслеты из «дикого» камня и едва заметно кивнул. «Да, такое без стимуляторов не утащишь…» Через каждые несколько шагов процессия останавливалась, и предводитель, показывая дубиной то на плиты мостовой, то на здания, то на шесты и навесы, громко что-то верещал. Пару раз Гедимину удалось расслышать имя Эннуру.

«Они, конечно, ко мне не полезут,» — сармат отступил в тень, пропуская обе процессии. «У них свои дела. Вот только — что я буду делать на окраине?»

Он покосился на небо и невольно поёжился. Город будто накрыло монолитной буро-красной плитой. На ней не было трещин, даже пятна попадались редко и почти не отличались по цвету. Сармат долго вглядывался, вертя головой, но не разглядел ни единой точки.

«Это-то ожидаемо. Над городом он не мотается. А вот где мотается — и как с ним связаться?»

Гедимин сдвинул пластину с передатчика — и, досадливо хмыкнув, опустил прибор. Экран затянуло мелкой рябью. Древний завод «фонил», и его излучение накрывало весь город.

«Если только подняться наверх…» — Гедимин высунулся из туннеля. Снизу шпили плохо просматривались, но сармат помнил их высоту. «Вместо передатчика взять сфалт — и полным пучком „сигмы“… Тогда, может, и пробьёт.»

Он прислушался. Процессии бродили по городу, свистя и завывая. Белых вспышек сармат не видел, и все голоса, которые он слышал, явно принадлежали Скогнам или Броннам. «Стражи, наверное, внутри. У Кайшу… или на своём совете. Надеюсь, Шесека там не обидят…»

Он встряхнулся, отгоняя ненужные мысли, и решительно ухватился за выступы стены. «Если все у Кайшу — ей не до меня. Подам Вепуату сигнал и пойду на окраину. Он-то знает, куда лететь. Ещё бы мне знать, с какой он сейчас стороны…»

Белый «камень» под рукой сиял мягким светом. Гедимин отпустил уступ и выпрямился — здесь была небольшая площадка. Над головой упирались в небесную «плиту» спиральные «мачты». Их отростки слабо светились зеленью — древний реактор только что сбросил энергию, и над ним медленно затухало световое пятно. Оно втягивалось в красноватый «монолит» неба и таяло, не прибавляя ему освещённости.

«Отсюда?» — Гедимин огляделся по сторонам. «Мачты» отчаянно «фонили». «Если только спиной к ним. Или, может…» — сармат проследил взглядом за спиралью отростков. «Эти штуки на деле очень прочные. И по ним вроде бы можно…»

Белое свечение сменилось красным. Гедимин шарахнулся и еле успел схватиться за уступ. Поверхность под ногами изогнулась, подхватив его ногу. Сармат выпустил когти — они заскрежетали, скользя по камню. Красное световое пятно замерло под его ногами.

— Светоносные шпили — не лестница, — прогудело внутри черепа, неприятно давя на виски и затылок. — Даже для Равного Куэннам. День Земли — плохое время для изысканий. Что ты потерял, Дим-мин? Покой?

Сармат досадливо сощурился. «Похоже, совет закончился…»

— Я — Хранящее Сердце, — напомнила Кайшу; поверхность под ногами прогнулась ещё на десяток сантиметров — теперь сармат стоял в округлом углублении. — Что ты сохранишь, глядя лишь в одну сторону⁈ Не тревожься о Шесеке — никто не посмел бы его обидеть. Возвращайся, я проложу тебе путь.

— Подожди, — Гедимин схватился за выступ. — Мне пора на базу. Реактор ждёт новых твэлов.

Он запоздало сообразил, что слова «реактор» и «твэл» надо бы как-то объяснить, но в мозгу было только мерцающее месиво. Красный свет всколыхнулся, медленно желтея.

— Всё ради воли Пламени? — свечение выскользнуло из-под ног, потекло вверх по шпилям. — Как ты зовёшь Вепу-а? Скажи. Сердце повторит твой зов.

Гедимин ошалело мигнул. «Сказать?.. Точно же! Сигма-сигнал! Быстро, пока не передумало…»

Он развернул передатчик к гигантской мачте-«ретранслятору». Короткий сигнал — и экран загорелся белым огнём. На запястье вспыхнул жёлтый светодиод. «Зашкал по сигме!» — Гедимин схватился за дозиметр. «Если уж сигнал такой мощности не дойдёт…»

— Вот он движется, — прогудело внутри черепа. — Если Пламя зовёт — иди. Кто бы рискнул с ним спорить?

Гедимин смигнул, повертел головой, покосился на передатчик, — рябь на экране по-прежнему была плотной, но уже не светилась. Белый «камень» под ногами снова казался непроницаемым. Сармат схватился за выступ, съехал вниз, перекатываясь из жёлоба в жёлоб, и спрыгнул под прикрытие «каменного» гребня, к входу в туннель. Вокруг было тихо, даже и дудки замолчали. Сармат выглянул наружу, осмотрелся и вышел на открытое место. Завод за спиной снова прикидывался обычным зданием. Под навесами вдоль улиц что-то жарили, разливали, раскладывали по мискам. Гедимин, стараясь не прибавлять шагу, прошёл вдоль длинной «спирали». Скогны оглядывались на него, но никто не заступил дорогу.

«И стражи не прицепились. Странно,» — сармат остановился там, где спиральная улица обрывалась. Краем глаза он видел белое свечение — посты на крайних башнях не снимали даже во время ритуалов. «Вепуат, скорее всего, прилетит сюда,» — сармат отошёл на десяток шагов от невидимого, но ощутимого барьера — городской границы. «И внутрь он не полезет. Отойти ещё дальше?»

С башен сорвались длинные тени. Стая Кейланнов вытянулась от границы вверх и влево — и Гедимин уже видел тёмную точку, на которую указывал их клин. Она росла быстро — ещё немного, и сармат разглядел сегментированный панцирь и разлапистый чёрный силуэт на спине.

Кейланны окружили снижающийся «дирижабль» незамкнутым кольцом. Вплотную они не приближались, но существо явно их опасалось. Оно повисло в сотне метров над землёй и снижалось рывками, под громкий треск команд. Гедимин следил за ним и думал, хватит ли тросам прочности.

— Э-эй! Может, мне отойти? — он махнул рукой вперёд, в сторону плоской серой равнины.

— Не! — крикнул Вепуат; зверь уже снизился до тридцати метров, и сармат возился с тросами. — Кейланны не отстанут! Он их боится, не города!

«Ну, хоть стражи сидят тихо,» — Гедимин покосился на сторожевые башни. Тросы-щупальца уже падали, разматываясь на лету; сармат ухватился за них, рывком подтянулся — и его с неожиданной силой дёрнуло кверху. Он вкатился на спину туун-шу, и Вепуат поймал его и выпрямился вместе с ним, стряхивая с него щупальца. Чёрные «трилобиты» обхватили сармата, как крылья.

— Тихо, тихо! — прикрикнул Вепуат на туун-шу — тот уже развернулся от города и рвался в небо. Гедимин сел на броню, оглянулся — Кейланны провожали их всё тем же полукольцом. «Умеют держать строй. Не ожидал. Интересно, их стражи натаскали — или это их инициатива?»

— А не такой уж ты тяжёлый, — ухмыльнулся Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Мы ничего не забыли? Металл, там, руду?

— У меня, — Гедимин щёлкнул пальцем по закрытой нише-«карману». — Там мало. Это же ипрон, а не рэссена.

«И его переведут на…» — сармат оборвал неприятную мысль и снова огляделся. Туун-шу разогнался и пролетал разлом за разломом. Столица осталась позади.

— Здоров ты сигналить, — усмехнулся Вепуат. — У меня чуть передатчик не расплавился. Что так шарахнуло? Сфалт?

— Мачты Кайшу, — отозвался Гедимин. Почему-то ему было не по себе, хотя столица со всеми стражами пропала за горизонтом. Вепуат присвистнул.

— Кайшу? Сама послала сигнал⁈ Надо же… Я боялся, что тебя, наоборот, задержат. Из-за ритуалов… или так, из общей вредности… Сто-ой!

Он застучал по «палубе». Туун-шу выписал плавную дугу. Вепуат повертел головой, радостно хмыкнул и направил его прямо.

— Чуть разлом не проскочили!

— Научился ориентироваться? — Гедимин покосился на мешки, пристёгнутые к его поясу. Камней там стало ещё больше.

— Пока не очень, — вздохнул Вепуат. — Так что летим по памяти. И чем столицу обозначить, так и не нашёл. Ну да Урджен говорил, что это непросто…

«Сердечный камень!» — Гедимин, мысленно обругав себя, полез в карман. «Шестерня» была там — и не оцарапалась, хотя сармат в спешке не обернул её ветошью. «Так и не спросил, что за штука. Надеюсь, литейни без неё не встанут.»

— От Шесека. Посмотри, годится?

Вепуат радостно хмыкнул.

— Куэннская штука? Точно от Шесека? Не сам отломал? — он потянулся было к мешкам, но, передумав, положил вещицу в карман. — Опробую на привале. Такая штука должна сработать.

Он хлопнул туун-шу по броне, направляя к разлому. Существо без семи тонн руды внутри летело куда быстрее — его даже приходилось придерживать, пока Вепуат выбирал направление. Гедимин лёг на «палубу» и прикрыл глаза. Ему мерещились твэлы. «Есть и ирренций, и ипрон, — в крайнем случае, обойдёмся и без Маккензи.»

19 день Лучей, месяц Земли. Равнина

Туун-шу прицепился на краю «утёса». Гедимин видел, как внизу то разгорается, то тускнеет огромный ветвящийся разлом. «На самом деле он сверху,» — напомнил себе сармат. Его тянуло проверить, как сработает гравитационная аномалия, — полетит он, прыгнув в разлом, к светящейся пропасти, или его швырнёт обратно, в зеленоватую дымку?

Туун-шу встряхнул хвостом и зашевелил лапами, высвобождая их из перепутанных побегов. Вепуат бросил Гедимину трос-щупальце и ухватился за шипы на броне. На мёртвом «астероиде» зверь задерживаться не хотел — отцепился и ударил хвостом, вылетая из гравитационной аномалии. Секунда — и небо и земля поменялись местами.

— Этих штук наверху много летает, — сказал Вепуат, постукивая зверя по броне. Тот уже прошёл сквозь дымку и теперь плавно разворачивался над Сфеном Камня. Пока менялись пейзажи, Гедимин успел разглядеть блеск воды и заросли деревьев-валунов, погрызенные кем-то крупным. «Мы что, по кругу летим?» — спохватился он, увидев тот же ручей. Вепуат хлопнул по броне, направляя зверя вперёд.

— Главное, найти их засветло. Чтобы точно знать, живое оно или нет. Неживые — они не так сильно смещаются…

Гедимин сузил глаза.

— Ты что, потерял дорогу?

Вепуат отмахнулся.

— Сделал ориентировочный круг… Ага! Теперь всё ясно. Нам вон туда!

Небо сверкнуло, подсветив панцирь туун-шу холодной зеленью. Гедимин покосился на разломы, горящие сквозь дымку. «Что-то оно слишком яркое…»

— Вепуат! Что на календаре?

Дозиметр зажёг жёлтый светодиод — и «сигма», и «омикрон» сегодня были явно выше нормы.

— Мне откуда знать? Я на базе не был, — проворчал Вепуат, глядя на прибор. — А ведь верно. Что-то это мне не нра… Куда⁈

Пейзаж затянуло мерцающей дымкой. Туун-шу незаметно набрал высоту — и теперь очень неохотно снижался. Вепуат, недовольно хмыкнув, заставил его выписать «ориентировочный круг» по разломам.

— Ага, нам сюда… Ну куда тебя несёт⁈

— Стой! — Гедимин схватился за дозиметр. Жёлтый светодиод погас, но тут же вспыхнул красный. Туун-шу раздулся вдвое — и мощным рывком поднялся на пару сотен метров.

— Держись! — крикнул Вепуат. Он уже не пытался командовать. «Дирижабль» поднимался всё выше, рыская меж разломами. Вепуат щёлкнул было по его панцирю — зверь раздражённо громыхнул спинными щитками, едва не сбросив сарматов в дымку.

— Лучевой шторм, — выдохнул Гедимин. Туун-шу, когда его перестали дёргать, выровнял полёт. Его уносило всё выше, и число на дозиметре уменьшалось — то плавно, то рывками. По пальцам потянуло прохладой.

— Д-да, похоже на то, — Вепуат, высвободив руку из тросов, сверился с дозиметром. — И если так рано начался, то… Ну, хоть у Тикса чутьё на месте!

— Куда его несёт? — спросил Гедимин, глядя на зелёные вспышки. Дозиметр то и дело подмигивал жёлтым светодиодом. Там, куда забрался туун-шу, излучение было слабее, а воздух — заметно холоднее.

— Держись! — крикнул Вепуат, и вовремя. Туун-шу вывалился из уплотнившейся дымки, на лету переворачиваясь кверху брюхом. Гравитационная аномалия подхватила его и впечатала в губчатые заросли. Мелкая фауна порскнула во все стороны. Светодиод наконец погас.

— Уф… — Вепуат, привстав на броне, огляделся по сторонам. Внизу уже что-то шуршало, хрустело, копошилось. Из съёжившихся губок выглянули пучки перистых листьев. В отдалении, перекапывая заросли острым рылом, ползло что-то бронированное. Вепуат, завидев его, радостно хмыкнул и схватился за сигма-сканер.

— Интересно, где мы сейчас, — пробормотал Гедимин. Он уже просмотрел всё, что записал сегодня дозиметр, — и вниз его совершенно не тянуло. «Здесь излучение слабее. Хорошо. Переждём опасное время. Только — как потом искать дорогу…»

— Над Сфеном Пустоты, надо полагать, — сказал Вепуат. Он уже сканировал бронированное существо, заросли каких-то кольчатых трубок, к которым оно принюхивалось, пологий трёхметровый холм со множеством проёмов и то, что под ним копошилось.

— В Сфене Пустоты излучение слабее всего. И, к тому же, мы очень высоко… Гедимин, ты, главное, не дёргайся. Мы сели на живое. Мало ли, что его напугает…

«Живое», похоже, тоже чувствовало внешнее излучение — и, хотя «фонило» само, вылезать наружу совсем не хотело. Оно повисло в гравитационной линзе вместе со всей своей фауной — и стаей из десятка туун-шу или существ из того же рода. Они, как и Тикс, дремали, ухватившись за губчатые заросли. Панцирник, покрытый короткими шипами, бродил среди них, выкусывая что-то из-под их лап. Гедимин, пожав плечами, достал листок бумаги. Он думал о пульсирующем излучении. «Всякие знаки отсюда на Земле не сработают. Ритуалы — тем более. Но какие-то технологии попробовать протащить…»

…Дикие туун-шу зашевелились. Живой «астероид» качнулся. Где-то впереди, за обросшими холмами, высунулся крупный объект. Существо убрало его, но высунуло ещё несколько. «Астероид» встряхнулся. Тикс, рывком выпрямив лапы, оттолкнулся и взлетел. «Дикари» уже падали, сдувая бока, от них поспешно отцеплялась мелкая фауна. Чёрные «трилобиты» расправили крылья, Вепуат обхватил их так, что заскрежетали чешуи, и прижался к броне. Ещё рывок — и Тикс вывалился из аномалии. Порыв ветра толкнул его в бок — гигантский моллюск, повисший в небе, пришёл в движение.

— Вни-из! — заорал Вепуат. Туун-шу сдул бока. Он практически падал, ускоряя падение ударами хвоста — и внезапно развернулся и раздулся, остановив полёт. Угасающие небесные разломы остались далеко вверху. Внизу темнели каменные осыпи.

— Выбрались! — Вепуат сверился с дозиметром. Излучение ещё не вернулось в норму, но уже затухало. Туун-шу зашипел, стравливая воздух, и лениво махнул хвостом. Вепуат огляделся по сторонам и еле слышно выругался.

— Куда нас унесло? — спросил Гедимин. Туун-шу плавно летел по кругу, но среди сменяющихся пейзажей не было ни одного знакомого. «А тени уже пропали,» — Гедимину стало не по себе. «Даже направление не прикинуть…»

— Вот чтоб я знал, — пробормотал Вепуат, глядя то на сканер, то на мешки с камнями. — И… что-то мне кажется — лучше не делать резких движений.

Он хлопнул зверя по броне. Туун-шу вильнул хвостом и медленно поплыл вверх.

— Надо хоть выяснить, где центр, а где край, — Вепуат оглянулся на Гедимина. — Слушай! Попробуй связаться с «Элидгеном». Или с Пламенем. До базы передатчик не добьёт. А они, может, услышат. Я думаю — мы сейчас где-то посередине. Между краем и столицей.

— Никто не услышит, — буркнул Гедимин, но сфалт с плеча снял. «Ещё бы я знал, какой сигнал им будет понятен…»

— Мы сейчас заночуем, — Вепуат уже высматривал что-то в небе. — А с утра попробуем сориентироваться. Не услышат тебя — так, может, сработают камешки. Или тени покажут, куда лететь…

20 день Огня, месяц Земли. Равнина

Красноватый свет лился на броню. Гедимин никак не мог понять, откуда он идёт — снизу, из алых трещин на багровом небе, или сверху, из рыжеватой дымки. Он поднял руку, пошевелил пальцами — ни один из них не отбрасывал тени.

Вепуат спустился на «землю» и закидывал в пасть туун-шу уже третье ведро корма. «Где только взял…» — вяло удивился Гедимин, переворачиваясь на другой бок. Отсюда были видны холмы, поросшие лианами, и торчащие из-под них кольчатые трубки. На рассвете они должны были выпустить высокие цветные венчики. Что-то панцирное возилось в их зарослях, пытаясь прогрызть кольчатую «кору».

— Всё, — «доложил» Вепуат, уже без ведра забираясь на броню и вытирая руки мокрой ветошью. — Потерпи, через час полетим. Сейчас всё равно без толку.

Гедимин сел, достал флягу. Сбоку от него, на «борту», на стыке пластин, что-то шевельнулось. Туун-шу выпустил несколько глаз и высматривал что-то внизу — или, точнее, наверху, в перевёрнутом небе. По его панцирю пролегли борозды, — они прорезали верхние слои и дотянулись до углубления на стыке пластин. Гедимин лениво посмотрел на них — и вздрогнул. Одна из них прошла точно по глазнице; шевелящийся глаз зверя как раз делил её надвое.

«Может, не то место?» — Гедимин привстал, высматривая другие борозды. «Да нет, точно оно. Всё-таки регенерировал…»

— Значит, глаз отрос? — он повернулся к Вепуату. Тот вопросительно хмыкнул. Он сидел, прикрыв глаза, над расстеленной на «палубе» шкурой. Там лежала горка пёстрого гравия. Один из камешков Вепуат держал в кулаке — и Гедимин увидел, что перчатка на ладони расстёгнута, и обломок касается голой кожи.

— Куда без защиты⁈

— Это песчаник, — вяло отозвался Вепуат. — Проверял — не фонит… Нет, что-то я не понимаю в этой технологии…

Он вернул камешек на шкуру и тяжело вздохнул.

— Эта штука — из Элидгена. Вроде как может сказать, где её дом. Но что-то я ни кварка не слышу.

Он расстегнул перчатку окончательно, вывернул её к локтю и запустил ладонь в камешки. Гедимин следил за ним, угрюмо щурясь. «Даже если это как-то соответствует местной физике… Он забыл, что не Джагул? И караванщиков у него в роду не было…»

— Может, мы слишком высоко, чтобы такое учуять, — вздохнул Вепуат, высыпая на шкуру вторую горку и водя по камешкам голой ладонью. — Снизиться, что ли…

— Эти обломки — тоже из Элидгена? — спросил Гедимин, стараясь не морщиться. Вепуат качнул головой.

— Сейчас я пытаюсь учуять, в каком мы Сфене… Стой!

Он поднял на ладони поблескивающий синевато-серый обломок — что-то вроде гранита с вкраплениями слюды.

— Кажется, что-то…

Туун-шу беспокойно заворочался. Свет стал ярче — и Гедимин увидел, как у Вепуата «прорастает» густая короткая тень. Сармат с радостным воплем сгрёб камешки в мешок и застучал по панцирю. Туун-шу зашипел, выдернул лапы из лиан, и Гедимин вцепился в выступы брони. «Ну вот. Хоть что-то стало ясно.»

…Туун-шу мчался сквозь разломы, рассекая рыжеватую дымку. Единственный ориентир был у сарматов под рукой — густые тени прямо на «палубе».

— Они короткие. Значит, мы ближе к центру, чем к краю, — рассуждал Вепуат, вглядываясь в дымку. — До вечера пролетим, сколько сможем. Я засёк длину — будем видеть, как тени растут. Помнишь, какой длины они на краю?

Гедимин кивнул, но тут же угрюмо сощурился.

— С чего ты взял, что нас вынесет именно к Элидгену? Да он и не на самом краю…

Вепуат отмахнулся.

— Нас вынесет к кольцу порталов. А там точно есть стражи. Нам бы найти хоть кого-то, кто знает дорогу! На самой Равнине мы тысячу лет проищем. Тут от поселения до поселения ракетой не добьёшь…

Он щёлкнул по броне. Туун-шу опустил головной сегмент, снизился на полсотни метров и помчался дальше. Вепуат снова защёлкал, но добился только шипения. Гедимин смотрел на красные разломы. По пальцам тянуло тёплым ветром — куда более тёплым, чем вчера.

— Ну, снижайся! — Вепуат хлопнул по броне двумя ладонями. Туун-шу зашипел и рванул в небо, набирая высоту. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Его опять тянет вверх, — Гедимин включил сигма-сканер. — Может, рядом живой астероид?

— Его не вверх тянет. Он вниз не хочет, — буркнул Вепуат, пощёлкивая по броне. — Что ты там смот… Hasu!

Он схватился за ладонь, торчащую из так и не застёгнутой перчатки. На экране сканера мелькнул сменившийся показатель температуры — «+76». Туун-шу ударил хвостом, набирая высоту. Цифры замелькали — воздух быстро остывал.

— День Огня, — Вепуат уже застегнул перчатку и теперь, держа ладонь на отлёте, изучал календарь. — Похоже, снова сильный день, — они часто идут чередой. Тикс ищет, где холоднее…

— Тут плюс тридцать четыре, — Гедимин сверился с термометром. — Ну, пусть летит поверху. Главное, чтобы не…

Туун-шу зашипел, ударил хвостом — и уже в полёте перевернулся кверху брюхом. Гедимин встряхнул головой. Они снова висели посреди гравитационной аномалии — на обломках гигантской раковины, обросших почвой, лианами и деревьями-спиралями. Под лапами туун-шу что-то чавкнуло. Вепуат посмотрел вниз и радостно хмыкнул.

— Трава-водосборник! Гедимин, сиди тут, я сейчас.

Сармат покосился на чуть подросшие тени и тяжело вздохнул. На термометре было плюс тридцать, там, куда мог «добить» сигма-луч, не запутавшись в разломах, — все плюс пятьдесят.

— Может, его в защитное поле? — спросил он, заглядывая под брюхо — там Вепуат проверял ёмкость «травы-водосборника». — Прикрыть глаза, дыхальца… На хвосте есть что-то чувствительное?

— С прикрытым хвостом он не полетит, — отозвался Вепуат. Похоже, он особо не прислушивался — растение, собирающее конденсат, было интереснее.

— Можно свернуть поле так, что полетит быстрее прежнего, — Гедимин полез за листком для чертежа. — Распределить потоки…

— Не мучай животное, — донеслось из-под «палубы». — Может, ты и хорошее навесишь. Но Тикс явно не разберётся. И никуда не полетит. Подожди! Плюс семьдесят — не плюс пятьсот. Сегодня слабый день, скоро похолодает. Тогда и полетим.

…Туун-шу уже без сопротивления скользнул к земле — и Гедимин увидел жёлтые обрывы и ковёр огнелюбки.

— Сфен Земли, — прошептал Вепуат; он снова стянул перчатку и сжимал камешки в голой ладони. — И, кажется, что-то я чую… Стоп машина!

Туун-шу замедлил полёт и раздул бока, неспешно всплывая над землёй. Вепуат расстелил шкуру, положил по центру жёлтый камешек и сунул руку в мешок. Гедимин с недоумением смотрел, как он сидит, зажмурившись, и ничего не вытаскивает.

— Это, что ли… — Вепуат всё-таки достал горстку обломков и теперь растерянно их разглядывал. — Так?

Он положил камешек рядом с центральным.

— Или так?

Второй обломок лёг с другой стороны. Вепуат прихлопнул «макет» защитным полем и щёлкнул по «палубе», направляя туун-шу влево. До разлома было недалеко — вскоре Тикс повис на усиливающемся ветру над скалами Сфена Воздуха. Вепуат посмотрел на серый камешек — гальку, обточенную водой — и разочарованно вздохнул.

— Не то чтобы совсем мимо — но как-то оно… Воздух — он ведь дружествен Воде?

— Давай спросим дорогу у Экеста, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь на красное небо. — Подождём тут, прилетят — и спросим.

21 день Молнии, месяц Земли. Равнина, пустыня Уру-Джагзур, разрушенный город Айен — «чёрный зверь Нерга»

«Палуба» зашевелилась. Рядом кто-то щёлкал металлом по хитину. Гедимин приоткрыл глаз — вокруг только-только начинало светать. «Губки», покрывающие панцирь небесного гиганта, медленно сворачивались, убирая нежные отростки; трубчатые растения уже можно было разглядеть, но листья они пока не выпустили.

— Пристегнись и спи себе, — Вепуат, обернувшись, бросил сармату трос-щупальце. — А то свалишься.

— Летим? — Гедимин сел, держась за шлем. Хотелось потереть лоб, но снимать скафандр он не рискнул.

— Ты что, разобрался с дорожными камнями⁈

— Хотелось бы, — вздохнул Вепуат. — Не, полетим, как вчера — по теням. Я, вон, стрелкой отметил, куда они с вечера лежали…

На плоской «губке» желтели мелкие камешки, прижатые к поверхности защитным полем. Из них складывался незамкнутый треугольник, и его острый угол указывал туда же, куда и голова туун-шу. Вепуат сдёрнул камешки вместе с полем, ссыпал в мешок и хлопнул зверя по броне.

— На взлёт!.. Гедимин, поставишь сверху купол? Сегодня день Молнии. Мало ли что.

…Снижался туун-шу быстро, не сопротивляясь, — видно, молнии мало его пугали. «Здесь разряды бьют в точку, если на ней спецзнак,» — думал Гедимин, глядя сквозь купол на сверкающие кольца в небе. «На зверьке знаков нет. А если ударит — купол его прикроет.»

— А теперь мы как удержим направление? — спросил он, глядя сквозь сумрак на изломанные скалы. Теней они не отбрасывали.

— Примерно, — отозвался Вепуат. — Главное нам — не закружиться… Так, погоди.

Он заставил туун-шу замедлить полёт и сунул руку в мешок с камнями. Гедимин поморщился, но промолчал.

— Опа! — Вепуат подбросил камешек на ладони. — Видел⁈ Прямо в руку легло. Это из Сфена Камня. А рядом…

Он выгреб из мешка, что подвернулось, и озадаченно уставился на обломки.

— Так, что ли? А это — сюда? Сейчас проверим…

Гедимин молча сидел на броне и смотрел, как внизу медленно светлеет. «Пусть делает, что хочет. Мы давно закружились и потеряли все направления. Появятся тени — будет ясно, куда нам ближе. На край или в столицу. Если в столицу — вернёмся и спросим дорогу.»

… — А ведь почти получается, — без особой уверенности пробормотал Вепуат. Туун-шу плыл над каменистой пустыней. Внизу поблескивали кристаллоиды. Судя по их свечению, где-то рядом был Сфен Лучей. Гедимин со слабой надеждой присмотрелся к цвету грунта — тот был белесо-зеленоватым, очень рыхлым, без примеси фиолетового ила.

— Какая-то пустыня. Древнее озеро, похоже. Еда для пирофор осталась, а вот вода… — вслух рассуждал Вепуат, глядя вниз. От разлома к разлому пейзаж менялся слабо — всё тот же мелкий белесый песок и торчащие из него камни.

— Знаешь что-нибудь про местные пустыни? — спросил Гедимин. — Может, они рядом друг с другом… или, если было озеро, где-то рядом река?

Вепуат покачал головой.

— Может, она и рядом. Но с какой стороны… — он покосился на мешки гравия и тяжело вздохнул. — Пока у меня не очень… Гедимин! Смотри!

В пустыне прибавилось камней — и в некоторых из них Гедимин, вздрогнув, опознал расколотые обломки тектона. Впереди белел широкий, но приземистый скальный массив — и в его очертаниях угадывалась симметрия.

…«Телескоп» неприятно усиливал свет — терпеть было можно, но сразу было понятно, что фон вокруг повышен. «Камень брали оттуда,» — Гедимин снова взглянул на белесые, с зеленоватым отливом скалы. «И с этой стороны их крепко подмывало. Вепуат прав насчёт озера…»

По броне туун-шу давно никто не стучал, но зверь не рвался в небо — летел в тридцати метрах над землёй и даже по своей воле немного снизился. Бояться было нечего — в разрушенном городе давно не осталось ничего живого.

— Помнишь Джеру? — Вепуат оглянулся на Гедимина. — Похожая штука. Город Кьюссов. Интересно, чем его так размололо…

«А большой был город. Крупнее Джеры раза так в два…» — думал Гедимин, глядя на белесые обломки. Когда-то здесь было двойное кольцо стен, сложная система жёлобов и колодцев на срастающихся крышах, многочисленные башни, — их остовы ещё и сейчас торчали над белым массивом.

— Смотри! Деревья!

Туун-шу летел в пятнадцати метрах над развалинами. Гедимин высматривал хоть одно целое здание, но не мог найти — всё надломилось и просело внутрь, раскололось вдоль и поперёк. Над обломками поднимались макушки деревьев-пирамид — целая цепочка протянулась по развалинам. Прислушавшись, Гедимин различил журчание воды.

— Родник! Надо бы снизиться, — Вепуат похлопал туун-шу по панцирю, замедляя полёт. — Тикс давно не пил. А я — не мылся.

Гедимин мигнул. Он и сам давно не был в купальне (заливание воды под броню — не в счёт, а последние три дня и вовсе было не до этого). Но — лезть в незнакомый водоём⁈

— Ты на дозиметр смотрел? — хмуро спросил он и сунул прибор Вепуату под нос. Сами развалины, против ожидания, почти не «фонили» — основной источник излучения был вдали, за разломами, в сердце пустыни. Но оттуда нанесло радиоактивной пыли — и дозиметр над городом показывал полтора милликьюгена.

— Для города Кьюссов это ни о чём, — отмахнулся Вепуат, глядя вниз. — Ого! У них тут бассейн… Смотри, они даже ручей вымостили!

«А ты как догадался?» — хотел было спросить Гедимин, но осёкся. Он ожидал увидеть месиво обломков, как и повсюду в городе, — но внизу действительно проплывал если не бассейн, то огороженный пруд. Кто-то сложил вместе грубо отёсанные камни, соорудив огромную двухъярусную чашу. На верхнем ярусе вода стояла вровень с замшелыми бортами, медленно просачиваясь вниз сквозь донный грунт и трещины камня — и нижняя чаша уже наполнилась на две трети. Вода нашла щели в её стенках и понемногу вытекала; по её следу выросла роща деревьев-пирамид и множество мелких растений. Саму каменную чашу покрывал пятнистый слой огнелюбок.

— Смотри! — Вепуат, забыв о бассейне, указывал куда-то вниз. Там, на пятачке, расчищенном от обломков тектона, стояло ещё одно сооружение из кое-как обработанных глыб. Оно было очень древним, судя по следам металлических ливней — и металл с него очень давно никто не убирал. «А эта штука — она кабы не старше города…» — вдруг понял Гедимин и быстро огляделся по сторонам. Второй расчищенный пятачок долго искать не пришлось. На нём стояла грубая каменная арка — два толстенных столба и перекладина, зачем-то собранная из трёх кусков. Замковый камень, всунутый между двумя грубыми подобиями балок, показался Гедимину нелепым и неуместным. «Ввернули новшество,» — шевельнулась в мозгу явно чужеродная мысль, и сармат проверил, как плотно пригнаны височные пластины. «Ну, оно тут и правда не к месту…»

Арка, покрытая коркой металла, была усеяна узкими нишами. Вепуат пригляделся и хмыкнул.

— Знаешь, что это? Ворота ветра!

— Из камня? — Гедимин недоверчиво покачал головой. — Посреди города?

Вепуат его не слушал — он уже высмотрел третью площадку. Там камни были свалены друг на друга, образуя ступенчатую пирамиду — и Гедимин тут же вспомнил, где он такие видел.

— Джагульский храм!

— Да нет, — пробормотал Вепуат, постукивая по палубе «дирижабля»; туун-шу плавно разворачивался к бассейну. — Джагулы — не строители. Это Кьюсские сооружения. И, похоже, очень-очень древние.

Гедимин посмотрел на обломки внизу. Что это было, понять было уже невозможно — оно взорвалось изнутри, словно заряды подложили под каждый метр стены. Сейчас там лежала бесформенная груда белесого тектона. Туун-шу уже опускался к ней — без малейшего сопротивления, даже как будто с охотой. Вепуат, прицелившись, бросил в обломки якорь — тот прошёл точно в отверстие причального кольца. На резьбу, покрывающую кольцо, налипли ошмётки металла — он стекал по изгибу, да так и застыл.

— Колечко-то из камня, — Вепуат уже сидел среди обломков, перебирая тектоновый гравий. — А обычно обходятся чем попроще. Видимо, дом был непростой. Может, чего сохранилось…

«Сохранилось…» — Гедимин скользнул взглядом по обломкам. «Это здание как будто набили взрывчаткой. По заряду под каждую балку. Это ведь был тектон… довольно прочный, хоть и не удвоенной плотности.»

Он прикинул траекторию разлёта осколков, обернулся и едва заметно кивнул. Дом, в остатках которого копался Вепуат, стоял на платформе над неглубоким заросшим оврагом. Видимо, крупные травоядные заглядывали сюда нечасто, — по круглым деревьям, как по ступеням, можно было перейти на соседнюю платформу… или спуститься по оврагу к двухъярусному водосборнику. Сигма-сканер «нашёл» разлетевшиеся осколки тектона — с двух сторон ложбины взрывались здания, и белые камни сыпались на её дно. Часть долетела и до водосборных чаш — и теперь лежала под водой вместе с кусками пемзы и каплями застывшего металла. Вычищать их было некому — они заполнили «пруд» на треть. «А до разрушения — чистили,» — думал Гедимин, глядя на экран прибора; местность чуть «фонила» — но недостаточно, чтобы помешать сканирующему лучу. «Куски тектона лежат в самом низу, металла под ними нет. А вот после них…»

Он попытался было прикинуть, сколько «нергетов» пролилось с тех пор, как чашу перестали чистить, но быстро понял, что ему не хватает данных.

— Ага! — Вепуат перестал шуршать камешками и выпрямился, подняв на ладони мелкий обломок. — Знал же — что-нибудь да найду. Смотри!

Наверное, это была ёмкость, вырезанная из не слишком твёрдого камня, — края тонкой тёмно-синей пластинки загибались кверху, на ней виднелись две параллельные насечки. Гедимин, посмотрев Вепуату под ноги, увидел ещё пару совсем уж микроскопических осколков.

— Какая-то посудина, — разведчик царапнул когтем тёмно-синюю кромку. — Может, даже ритуальная. Да не обидятся будущие археологи…

Он с довольной ухмылкой сунул осколок в мешок.

— Да откуда здесь археологи… — пробормотал Гедимин, оглядываясь по сторонам. Отчего-то ему стало не по себе. Вепуат обошёл его, заглянул в водосборную чашу — и через пару секунд уже прыгал по уступам над водой. Это были естественные выступы камней; Гедимин даже не был уверен, что их вообще обрабатывали, — просто сложили так, чтобы они образовали грубые ступени. Часть их виднелась из-под воды, — «лестница» доходила до дна. «Те, кто эту штуку чистил, — должны они были как-то спускаться,» — думал Гедимин, вставая на край чаши. Массивные глыбы не шатались под ногами. Сармат не нашёл даже следа повреждений — ни от взрывов, уничтоживших здания на верхних платформах, ни от тех, что гремели внизу, под «водохранилищем». «А там ведь был водосток,» — Гедимин проследил за вытекающей водой до зарослей деревьев-пирамид. «Вот это всё сочилось сквозь камни — и текло в трубу. Или жёлоб… скорее — жёлоб. Вон там обломок с волнистой резьбой…»

— Гедимин! — донеслось из чаши одновременно с громким плеском. — Есть там кто? Тикс не беспокоится?

Сармат оглянулся было на дремлющего туун-шу, но тут же развернулся и склонился над чашей. Вепуат присел на корточки, чтобы вода накрыла его по плечи, и открыл верхние клапаны — и сидел в затопленном скафандре, довольно жмурясь.

— Эй! Ты воду проверил? — Гедимин взглянул на дозиметр.

— Нормально тут всё, — отозвался Вепуат, отодвигаясь от лестницы. — Куда чище Эллура. Залезай! Кто знает, когда найдём другой водоём.

Гедимин поморщился.

— Ты её хоть фильтруешь?

По ступеням он спускался с опаской. Где-то необработанный камень казался прочным, где-то — уже подточенным эрозией, и везде он был довольно скользким. Пёстрый мох покрывал выступы, свисал со стен, но к самой воде не спускался — там пробивались только редкие нитевидные проростки.

— Я думаю, тут и была купальня, — Вепуат копался в донных отложениях. — А вообще — странное место. Куча камней — и ни костей, ни керамики…

— Падальщики растащили, — проворчал Гедимин, оглядываясь по сторонам. Ему снова стало не по себе. Что-то шевельнулось на краю поля зрения — будто на мгновение уплотнилась тень…

«Тень⁈» — Гедимин схватился за дозиметр. Фон резко упал. Что-то ещё скользнуло по краю поля зрения. В этот раз сармат не стал оборачиваться. Придержав Вепуата за плечо, он криво ухмыльнулся.

— Икси?

— Икси! — Вепуат хлопнул ладонью по воде. — Вот здорово! А мы из народа Пламени.

— Сссаметно, — прошелестело над головой. — Нам нечасссто раттуютссся.

На долю секунды вода похолодела. Что-то тёмное мелькнуло в глубине. Гедимин покосился на сигма-сканер — на экране тут и там виднелись пятна ряби. Десятка два Икси скользили среди обломков — мимо «водохранилища», куда-то к окраине.

— Стойте! — Вепуат выпрямился, обрушив в чашу потоки воды. — Эй!

— Ушёл, — сказал Гедимин, глядя на сканер. — Их тут много. И все куда-то движутся. Вроде же не их день?

Он покосился на искрящее небо. Там что-то потрескивало, но до земли не долетало.

— Не их, — подтвердил Вепуат, выбираясь на каменную ступеньку. «Трилобиты» свисали с него, шумно отряхиваясь.

— Куда идут? Надо догнать их. Хоть дорогу спросим!

Сарматы выбрались на платформу быстро, но Икси оказались быстрее — последнее пятно ряби мелькнуло на краю поля сканирования, на остатках двойных стен. Вдалеке сверкнула красная вспышка. Угасала она медленно, постепенно меняя цвет.

…Туун-шу даже толком не набрал высоту — так и держался в полусотне метров над землёй. Едва пустыня сменилась плоской пятнистой полустепью, Гедимин увидел длинную тёмную громаду. Её он заметил первой; белая башня, куда более высокое и технологичное сооружение, бросилась в глаза на секунду позднее. Она вроде бы возвышалась над сооружением из огромных тёмных глыб — но рядом с ним казалась хрупкой и малозаметной.

Кто-то составил в ряд массивные каменные столбы — вертикальные валуны с минимальной обработкой. Первая пара «колонн» — или скорее очень толстых стен — поднималась на все пять метров; сверху на них взгромоздили огромную чёрную плиту, и она высилась над конструкцией гигантским горбом. Другие пары столбов тоже пытались чем-то накрыть, но плиты там были мельче и тоньше — как были меньше и сами камни. Всего их было шесть пар; рядом с чёрными стояли пёстрые, высота выдерживалась весьма приблизительно, и чем дальше от переднего «горба», тем хуже было с обработкой. За «колоннадой» тянулся, плавно изгибаясь, «хвост» из крупных глыб. Они и вовсе не были обработаны, их не подбирали ни по размеру, ни по цвету, — как будто важно было именно приволочь валун и уложить в длинную цепь. «Что это вообще такое?» — на долю секунды задумался Гедимин. Вепуат вцепился в ближайшие шипы и с присвистом выдохнул.

— Каменный сааг-туул!

Над белой вышкой, будто привлекая к ней внимание, сверкнула красная вспышка, и туун-шу развернулся в небе, плавно набирая высоту. Рядом с башней на длинных провисающих тросах качались два «дирижабля».

«А башню-то достраивали,» — мелькнуло в голове у Гедимина. Он едва обратил внимание на туун-шу и странный орнамент на их броне. Белая башня от подножия до складчатого шпиля была вылеплена из тектона — но что-то лишило её верхушки. Верхний ярус достраивали потом, из мелких обломков. Гедимин видел, что это уже не монолит, но камешки лежали очень плотно — и сармат не мог разглядеть следов раствора. «Как будто эти плитки друг в друга вросли. Как у Текк’тов, только не до конца…»

Вепуат ткнул его кулаком в бок. Гедимин мигнул — и тут же услышал рычание и вой, складывающиеся в слова. Поодаль от башни посреди голой степи остановились три сааг-туула. Два держались в стороне, один подошёл ближе — и Джагулы-погонщики, выглядывающие из-под его брони, были очень злы.

— Он отдал трёх воинов за целого зверя! — провыл один из них, приложив к пасти толстую раковину. — Он не достоин — кто тогда достоин⁈

— Ваш Дангех даже умер не в бою, — донеслось с башни. — Везите свою падаль в Сфен Камня!

— Падаль — это ты, Кьюсское отродье! — взвыл Джагул; он высунулся было из-за вступа брони, но двое других утянули его обратно. — Дангех ляжет у лап чёрного зверя! Уйди с дороги, или твой череп бросят рядом!

— Грязные дикари на земле богов! — верхушка башни вспыхнула красным огнём. Два «дирижабля» развернулись к кочевникам. Воздух вокруг летучих тварей странно мерцал. «Защитное поле?» — мелькнуло в голове Гедимина. «Дангех… А я ведь его помню. Это Ур-Зиджалоры, почти союзники…»

— Это зверь нашего вождя, ты, норная тварь! — панцирь сааг-туула громыхнул, приоткрывая бойницы. — Последний раз — уйди с дороги!

Воздух перед мордой зверя взорвался чёрным смерчем. Тут же засверкали короткие красные вспышки, полетели ошмётки брони. Земля под лапами сааг-туула пошла волнами и пузырями. Зверь медленно тонул в ней. Два других шарахнулись прочь. Их экипажи стреляли по башне — Гедимин видел, как «колёса» и «обсидиан» рвутся у её верхушки, но и осколки, и ударную волну что-то невидимое отшвыривает прочь. Сааг-туул уже просел по брюхо. Он отчаянно скрежетал, с его «бортов» стреляли уже очередями, но до башни и её «дирижаблей» не долетело ни камешка.

— Hasu! — Вепуат, схватившийся было за плазмомёт, развернулся к Гедимину. — Плазма не добьёт! Давай луч! Широким пучком на всю макушку!

Гедимин ошалело мигнул. Сфалт уже лежал в его руках, пластины шевелились под пальцами. «Луч? Широкий? Макушка?..»

Сааг-туул закричал. Земля вокруг него вздувалась и клокотала. С «бортов» уже стреляли в неё, оставляя в вязкой массе глубокие кратеры — но они тут же затягивались. На башне торжествующе взвыли. Два «дирижабля» снялись с якорей и, все в серебристых искрах, двинулись к зверям Джагулов.

— Поле! — крикнул Гедимин, дёргая переключатель. Яркий зелёный луч упёрся в верхушку башни.

Поле Вепуат выставил вовремя — верхний ярус вздулся облаком осколков. Кажется, Гедимин слышал из этой тучи истошный вопль — но тут же все звуки утонули в грохоте камнепада. Два «дирижабля» взвились вертикально вверх, стремительно набирая высоту и скорость. Вепуат прицелился было в них, но тут же, махнув рукой, погнал Тикса к земле. На лету он орал что-то по-Джагульски. Гедимин не разбирал слов — только понял почти сразу же, что в них не стреляют.

…Сааг-туул лежал спокойно и уже не скрежетал. Его затянуло в окаменевшую глину на пару метров, но сейчас она не шевелилась и не давила на лапы, и зверь замер. На панцире светлели пятна — следы сорванных чешуй.

— Ну, насквозь не пробили — уже хорошо, — Вепуат облегчённо вздохнул. На него со спины зверя смотрели угрюмые Джагулы. Кто-то уже вынес кирки и лопаты.

— Кьюссы! — хромой кочевник в пернатой накидке вылез на броню и теперь скалился на обломанную башню. — Говорят о богах, а сами — гаже карликов! А вашего бога мы знаем, и он силён. Теперь сам Нерг видел вашу силу!

Он повернулся к черной конструкции посреди степи. Взрывом её не зацепило — даже осколки не долетели. Сааг-туулы, не попавшие в каменную ловушку, уже приблизились к ней и легли у её подножия. Кочевники забрались на башню и рылись в обломках верхнего яруса, возбуждённо перекликаясь. Гедимин разглядел на панцире «замурованного» сааг-туула десяток украшенных черепов. Один из них сорвало обстрелом, и Джагул спустился за ним и приладил на прежнее место.

— Гедимин, сможешь подрезать камень и не зацепить лапы? — Вепуат показал сармату сигма-сканер. Земля перестала шевелиться, но ещё заметно «фонила».

— Сейчас, высветится — и подрежу, — пообещал Гедимин. — А то опять бахнет.

«Что-то сдетонировало там, в башне,» — сармат косился на обломки, но приближаться к ним не хотел — там рылись кочевники, и они как раз откопали измочаленные, уже неопознаваемые останки и теперь зачем-то их расчленяли. «Как будто там кусок ирренция… Да нет. Как будто по куску ирренция в каждом камне. Порвало в крошево…»

Монолитная часть башни так и стояла нетронутой, только стала чуть ниже — взрыв верхнего яруса отколол немного тектона от соседних. Выход — заглублённые ворота в пристройке-бараке — почернели и дымились, но арка даже не потрескалась. «И вот это, кажется, сделал не я,» — думал Гедимин, глядя, как Джагулы выносят пёстрые чашки и свёрнутые шкуры. «Это кочевники ломились за трофеями.»

— Дангех погиб?

Вепуат уже стоял у «лап» чёрного «зверя». Джагулы достали из-под брони длинные свёртки, обмотанные белыми шкурами, и положили их перед «колоннадой». Их бережно разворачивали, и вскоре Гедимин увидел мёртвую оскаленную пасть и слипшуюся от крови гриву.

— Ур-Зиджалор добыли третьего зверя! — вожак, разворачивающий «саваны», махнул рукой в сторону одного из сааг-туулов. — Потеряли только трёх воинов. Дангех вёл их. Он умирал от ран. Вот мы и пришли к зверю Нерга… Кьюсское отродье!

Кажется, он хотел плюнуть в сторону башни, но удержался. Оттуда уже возвращались мародёры. На костяные шесты они насадили по чьей-то голове — точнее, почти ободранному, частично раздробленному черепу — и радостно скалились на трофеи.

— Это ваше священное место? — Вепуат шагнул в сторону, разглядывая тёмный проём под «лапами» «зверя». Там что-то шевелилось, и тени странно уплотнились. «Икси,» — Гедимин покосился на сигма-сканер. «Зверь» «фонил» чуть сильнее, чем пустыня, но у входа под его «лапы» фон резко падал — и там дрожали пятна плотной ряби. «Они, похоже, сюда и шли. Чуяли, что будет резня? Или знали, что у Джагулов есть трупы?»

— Чёрный зверь Нерга, — вожак склонил голову. — Зверь Уру-Джагзур. Древний и очень сильный. Дангех и воины Ур-Зиджалор лягут у его лап. Если кто и достоин, то это они.

Тела на шкурах отнесли в тёмный проём. Туда, хромая, поднялся «шаман». Двое вожаков принесли черепа, снятые с брони зверей, и теперь раскладывали их вокруг мертвецов. В ногах бросили останки Кьюссов. Гедимин заставил себя отвернуться и ещё раз проверил землю рядом с лапами сааг-туула. «Ага, можно попробовать…»

Существо подозрительно следило за сарматом, но не дёргалось — даже когда тонкая струя плазмы надрезала камень вдоль лап. Когда кольцевой надрез замкнулся, сааг-туул неуверенно пошевелился — и, громыхнув всеми щитками, вырвался из ямы. Он ещё долго отряхивался, переминаясь с лапы на лапу; остатки глины летели во все стороны. Джагулы из похоронной бригады развернулись к нему и радостно взвыли.

— Икси пришли проводить Дангеха, — вполголоса заметил Вепуат, отворачиваясь от тёмного проёма. Там стемнело окончательно, и Гедимин уже слышал тихий хруст раздираемой плоти. «Традиции, мать моя пробирка…» — он поморщился и перевёл взгляд на башню. Похоже, Джагулы ободрали её дочиста — сканер не находил внутри даже подстилок и костяных штырей, вбитых в стены.

— Те, кто живёт у ворот, давно шли по нашим следам, — отозвался хромой Джагул. Он уже поднимался на броню освободившегося зверя. Погонщики ждали его.

— Мы просили их не спешить, — сказал «шаман». — Чтобы и Дангех, и воины ушли за ворота вместе. Их увёз чёрный зверь Нерга. Это вы расчистили ему дорогу.

Вепуат смущённо хмыкнул. «Будто услышал что хорошее,» — подумал Гедимин, едва заметно щурясь. «Не люблю Кьюссов. Но на кой мы влезли в чужую драку?»

Внезапная тревога заставила его взглянуть на небо. «Два туун-шу в воздухе. Почему до сих пор нас не обстреляли?»

— Почему Кьюссы решают, кого пускать в священное место? — Вепуат всё не унимался. — Это же ваше святилище. Вы его и построили…

— Мы не живём по норам, — отозвался угрюмый вожак; Джагулы никуда не спешили — уложили зверей рядом с чёрной конструкцией, приоткрыли «окна», что-то варили или жарили — из «продухов» шёл пар. — А зверям тут нечего есть. У Кьюссов был город, Айен…

Джагул ткнул шестом в сторону пустыни.

— Там священные места. Вода, камни. Тут — сторожевая башня. Кьюссы вечно лезут к богам. Куда приходят боги, там жди Кьюссов. Сюда тоже влезли.

— Так мы, выходит, перебили… жрецов? — Гедимину вдруг стало не по себе. «Вера в чушь и проведение дурацких ритуалов — это же не преступление. Они даже не солдаты. Мы перебили… мирных?»

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Ты видел, как тут земля кипела? Ещё немного — и сааг-туулу оторвало бы лапы. Нашёл беззащитных…

— Кьюссы сильны в чарах, — нехотя признал Джагул-вожак. — Знают волю богов. Но Нерг — наш бог. И был нашим вождём. Что Кьюссы могут знать о воле Нерга⁈

— Без нас вы бы пробились к… святилищу? — спросил Вепуат. Вожак оскалился было, но «шаман» рявкнул на него.

— Нет. Против башни Кьюссов — мало сил. Даже у трёх зверей Ур-Зиджалор.

— Хадзаг, не лезь в дела вождей! — ощерился на него кто-то из вожаков, но тут же осёкся под недобрыми взглядами всех остальных.

— Туун-шу улетели, — Вепуат покосился на небо. — Могут и вернуться. С «подарками». Вы бы тут не задерживались.

Джагул издал насмешливый вой.

— Кьюссы? После падения жреческой башни? В дни Земли⁈ Их тут близко не будет.

«А дни Земли тут при чём?» — Гедимин удержался от раздражённого вздоха. «Традиции, чтоб их! Не думал, что стану убивать за традиции.»

— Оставайтесь, — вожак указал на «лаз» во внутренние «отсеки». — Проводим Дангеха за ворота.

— Не можем, — вздохнул Вепуат. — Нам надо лететь. Знаешь, где река Эллур?

— Река? — Джагул неприязненно оскалился. — Плохие дни для полётов. Завтра выйдут небесные звери. Вашего потянет за ними. Держитесь низко! А на реку укажут тени. Прямо по ним — а там левым ухом к зелёному огню.

Он махнул шестом туда, куда протянулись длинные плотные тени. Вепуат радостно хмыкнул.

— Говорил же я — нас не закрутило! Спасибо, Ур-Зиджалор!

Он развернул Тикса к длинному чёрному пятну на белесой земле. Там, куда он смотрел, пестрели заросли огнелюбки. Пустыня окончательно переходила в степь.

22 день Жизни, месяц Земли. Равнина, Сфен Воды, река Эллур — Сфен Земли, приток Эллура

Внизу темнели переплетённые фиолетовые ленты — рукава широкой реки, разделённые длинными островками. Сверху плыли длинные тени, оставляя на защитном поле зеленоватые пятна-следы. Прозрачного купола хватало, чтобы излучение не тревожило Тикса — он летел спокойно, не отвлекаясь ни на проплывающих гигантов, ни на тучи семян и спор.

«Реку потерять, конечно, сложно,» — Гедимин покосился на Вепуата. «Но если эта зверюга захочет свернуть — что мне с ней делать⁈»

Вепуат вывел летучего зверя к Эллуру, развернул «левым ухом к восходу» — и с тех пор на управление не отвлекался. Расстелив белую шкуру, он сосредоточенно раскладывал по ней камешки.

— А ведь получается! — радостно ухмыльнулся он, поймав взгляд Гедимина. — Смотри!

Он, прикрыв глаза, сунул руку в мешок, ничего не нашарил, протянул к уже разложенным обломкам — и с радостным хмыканьем переложил гальку, обточенную водой, с места на место. В глазах зарябило — из одного сегмента Сфена Воды сарматы перешли в другой. Гедимин в недоумении пожал плечами.

— А здесь… — Вепуат, прикрыв глаза, раскладывал пёстрые камешки вдоль мозаичного «русла». — Ага! Помнишь? Тот Сфен Жизни, где тебя в спину клюнули!

Гедимин посмотрел на кость, уложенную справа от «русла», и снова пожал плечами.

— С чего ты взял? Ты даже не проверяешь.

Вепуат, не открывая глаз, покачал на ладони тёмно-синий черепок. В другом кулаке была зажата Куэннская «шестерня».

— Здесь и здесь… — он посмотрел на уложенные на шкуру предметы и показал Гедимину жест превосходства. — Ну⁈ Они ведь там?

Гедимин пожал плечами.

— Оба с одной стороны от реки. Будто ты без камней этого не помнил.

Вепуат фыркнул.

— Вечером свернём и пролетим над зарослями. Ну, теми, через которые мы в первый раз ломились. Я на них выйду даже в темноте. Спорим?

…Луч фонаря скользнул по тёмной воде в последний раз — и упёрся в шевелящийся бугор. Гедимин схватился за сигма-сканер. Внизу, среди погрызенных и потоптанных зарослей, возился сааг-туул. Он черпал гигантскими резцами молодые растения вместе с мокрым гравием. На его панцире никого не было, но пластины были чуть приподняты — в «отсеки» шёл воздух.

— Смотри! — Вепуат отвёл фонарь к скалам, но его сканер «смотрел» на животное. — Это Сагатская самка! Вот она и жрёт всё подряд — в ней же четверо мелких!

— Сааг-туулы всегда так жрут, — буркнул Гедимин, глядя на жёлтый блик. Фонарь освещал часть плато, Тикс летел дальше — и местность становилась всё более знакомой.

23 день Металла, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Вставай!

Гедимин открыл глаза. Вепуат, отпустив его ладонь, уже возился под брюхом «дирижабля», выдёргивая анкера. Сармат сел, огляделся, — вокруг была темень.

— Летим! — выдохнул Вепуат, барабаня по броне Тикса. — Ну, давай же… да не вверх!

Туун-шу с явной неохотой развернулся к земле и забил хвостом. Вепуат замахал фонарём. Два резких поворота — и внизу мелькнул жёлтый обрыв. Туун-шу мчался так, что ветер свистел в ушах, и разворачивался на полной скорости, — Гедимин только и успевал цепляться за шипы.

— Что стряслось-то? — спросил он, всадив когти в «палубу». — Всё-таки потерял дорогу?

— Три разлома до «Элидгена», — отмахнулся Вепуат. — Сейчас будем. Лучше глянь на небо!

Панцирь туун-шу и макушку дерева-столба озарила багровая вспышка. Гедимин посмотрел на небо и беззвучно выругался. Разломы, раскалённые добела, сочились жаром. Ветер усиливался, и температура росла.

— День Металла, — выдохнул Вепуат, припадая к броне. — И сейчас польёт… Ага-а!

Луч фонаря зацепил длинную складчатую крышу. Вепуат свалился с брони, пятно жёлтого света мелькнуло внизу — и замерло у открытых ворот ангара. Туун-шу зашипел, раздувая бока. Вепуат спикировал ему на спину и грохнул по броне кулаком.

— Что на термометре?

— Плюс девяносто, — Гедимин вцепился в шипы, и вовремя — Тикс, сердито булькая, проскочил в ворота, и сармат едва не врезался в косяк. Вепуат спрыгнул на лету и теперь закрывал двери. Гедимин скатился с брони и вывалился наружу.

— Нужен лёд! — выдохнул Вепуат, оглядываясь на закрытую шахту. На холме было темно и пусто. «Все внизу,» — подумал Гедимин. «Нам ещё и не откроют…»

— Я им не открою, — помрачневший Вепуат, будто прочитав его мысли, уже налегал на внешнюю крышку. — Гедимин, возьми лёд во втором ангаре! Раздели между двумя, пока им хватит!

В шахте уже клекотала, надрываясь, «гражданская сирена».

…Когда Гедимин уходил с холма, фонарь был уже ни к чему — всё плато залило мигающим красным светом. Сармат прикрылся защитным полем и шагнул в люк, стараясь ни к чему не прикасаться. Следом шмыгнул Вепуат, весь в золотистом блеске, — «живая обшивка» его брони давно осталась внизу. Гедимин покосился на неприятно поблескивающие чёрные щитки — фрил начал размягчаться от перегрева.

— Успели! — выдохнул Вепуат, привалившись к стене. Тут, внизу, температура быстро падала — уже за первыми воротами не набиралось и полусотни градусов. Гедимин прислушался к тихому посвистыванию и сдержанно ухмыльнулся. «Не зря возился с вентиляцией.»

— Эй! Кому было сказано… — выглянул из комендантской Тенгель. Увидев сарматов, он скривился и шагнул назад. Вепуат с ухмылкой изобразил приветственный жест.

— Кто как, а я в купальню! — он на ходу втянул шлем в воротник, вскрыл скафандр по грудине и шумно вздохнул. — Столько не мыться — это противоестественно… Эй! Гедимин, а ты куда?

— Проверю металлосборники, — буркнул сармат, сердито щурясь. «Всё забыл, пока возился с „дирижаблем“! Наверняка же их без меня не настроили…»

До металлосборников он не добрался — на очередном повороте кто-то сбоку резко выдохнул и помянул спаривание «макак».

— Гедимин⁈ Какого астероида вас носит в день Металла⁈ Почему не в столице⁈

«Айзек,» — Гедимин нехотя развернулся к сармату и сам едва не выругался — из-за плеча Айзека вышел Гварза.

— Скафандр не расплавлен, — заметил он, смерив Гедимина угрюмым взглядом. — Хепри тоже тут? Жив, здоров?

Гедимин кивнул.

— Металлосборники, — сказал он, недобро щурясь. — Надо их открыть…

— Без тебя открыли, — буркнул Айзек. — Ты лучше скажи, чего вам не сиделось в столице! Какого был вылет?

— Восемнадцатого, — отозвался Гедимин. Сарматы быстро переглянулись.

— Пять дней, — пробормотал Айзек. — Видимо, хватило ума найти укрытие…

— Заслуга туун-шу, не иначе, — процедил Гварза. — Умный зверь. Я только не понимаю, как их отпустили. В столице-то нет проблем с синоптиками…

— Я пошёл работать, — буркнул Гедимин. Из приоткрытой ниши в броне на ладонь высыпались ипроновые таблетки. Айзек сдержанно усмехнулся.

— Задание не запорол. Уже хорошо. Где Вепуат?

— В душевой, — Гедимин недовольно сощурился на перекрытый сарматами коридор. «Отодвинуть их или обойти другой дорогой? Надо собрать твэлы…»

Сарматы снова переглянулись. Гварза хотел что-то сказать, но под укоризненным взглядом Айзека только махнул рукой.

— И ты иди в душевую. Куда немытыми руками за твэлы⁈

…В душевой булькала и журчала вода. Чёрные «трилобиты» скакали по стенам, Вепуат поливал их из душа. Сам он втиснулся в купальный чан. От мутной серо-белесой воды шёл пар, при любом движении она выплёскивалась через бортики, но сармат только блаженно жмурился.

— Цивилизация! — он хлопнул по стенке чана. — Вылезай из брони. Тут не облучишься!

Гедимин молча подключил шланги к клапанам и повернул вентили. «Горячая. Вепуат ещё не всю на себя вылил…»

Тёплое волокно скользнуло по виску, задрожало, нагреваясь — и уже толстый пучок щупалец оплёл голову. Гедимин ухмыльнулся.

— Погоди. Сейчас пойду. Будут тебе твэлы.

…«Теперь хвостовик…»

Горячий воздух с тихим шипением вытек наружу. Гедимин вставил последний стержень в каркас, досчитал до десяти и развернул сборку хвостовиками кверху. Костяные захваты держали её крепко, и сармата уже не передёргивало при взгляде на них. «Несимметрично, но вроде прочно. Так… осталось вынуть стержни из активной зоны. Сейчас проверю, что там в коридорах…»

— Взорвали жреческую башню⁈

Гедимин остановился на выходе из шлюзовой камеры. Айзек и взъерошенный Вепуат стояли чуть правее, можно было бы спокойно мимо них пройти и добраться до главного корпуса…

— Стой! — Айзек щелчком выпустил «щупы» дозиметра. Гедимин, обёрнутый защитным полем, недовольно сощурился.

— Я ещё работаю.

— Поэтому нужно бегать по корпусам по уши в ирренции? — Айзек сверился с дозиметром и нехотя опустил руку. — Ты вообще куда?

— За стержнями, — Гедимин дёрнул плечом в сторону главного корпуса. — Для третьей сборки.

— Две готовы? — взгляд Айзека стал неприятно пронзительным. — Без моей проверки никуда их не совать! Так что там с Кьюсской башней?

— Это было после дня Земли! — Вепуат громко фыркнул. — Они утвердили договор? Нет! Так что мы в своём праве. И потом, мы никого не убили. Строили бы нормально, без колдовства, — детонировать было бы нечему!

Гедимин ошалело мигнул, встряхнул головой, замедлил было шаг — но Вепуат резким жестом направил его к шлюзу. «И верно,» — подумал сармат, когда ворота захлопнулись, и голоса стихли. «Про традиции он один лучше объяснится. Я же в них путаюсь. Скажу не то, потом не отвяжемся.»

…В зеркальном мониторе отражались поднятые экранирующие плиты. Три сборки замерли в ячейках. Гедимин смотрел, как под короткие команды операторов разворачивается захват, и старался умерить дыхание. Сердце билось часто и гулко.

— Шлем, — прошептал Айзек, тронув его за плечо. — Держи связь с реактором. С механикой мы разберёмся.

Он подтолкнул сармата к другому монитору — тому, в котором отражалась потускневшая активная зона. Управляющие стержни были опущены, коридоры оттока перекрыты — и всё равно реактор светился чересчур ярко.

— Спокойно, — прошептал Гедимин, дотрагиваясь до виска. Горячие щупальца задрожали, прилипая к коже. В мониторе отразились наконечники опускающейся сборки. Щупальца накалились, больно впиваясь в висок.

— Тихо! — прошипел сармат, смигивая слезу. Сборку опускали плавно, по сантиметру — и на её пути свечение соседних «колонн» становилось ярче.

— Вторую, — коротко скомандовал Айзек. Гедимин видел, как его пальцы судорожно сжимаются, и слышал тяжёлое дыхание. Захват замер над второй ячейкой. Гедимин смотрел, как светятся сборки. Новую ещё можно было отличить — она была заметно тусклее.

Волокнистые щупальца снова накалились — вторая сборка вошла в активную зону.

— Мощность! — вскрикнул филк-оператор.

Гедимин впился взглядом в рамку дозиметра. Внутри стеклянной колбы подвес судорожно дёргался — вверх-вниз, вверх-вниз.

— Heta! — скомандовал Айзек. Вторая сборка замерла, опустившись до упора. Подвес задёргался сильнее.

— Что с реактором? — Айзек развернулся к Гедимину. — «Элидген»! Приём!

— Волнует…ссся, — прошипел сармат, потирая обожжённый висок. «Элидген» снова не сдержался. Уже было видно, как дрожит в активной зоне свет. Две новые сборки оставались тусклыми.

— Прекратить, — донеслось от стены. Там, сложив руки на груди, стоял Гварза. Гедимин качнул головой.

— Он не напуган. Просто волнуется. Давайте третью. Он… думаю, он привыкнет.

— «Думаю»⁈ — Гварза презрительно фыркнул. — Речь о безопасности реактора! Айзек…

— Третью, — бросил Айзек, глядя на монитор хранилища. — Гедимин, держи связь!

…Подвес раскачивался в прежней амплитуде. Три светлые сборки, три тёмные, — они багровыми колоннами стояли перед глазами, даже теперь, когда Гедимин отвернулся.

— Пока его не трогайте, — сказал он, угрюмо щурясь. — Ушёл со связи.

— Может так оказаться, что местный ирренций ему непригоден? — спросил Айзек, и Гедимин дёрнулся, как от удара. «Вот как они все влезают в мозги⁈»

— У него были местные стержни, — буркнул он. — Металл из той же местности. Там ничего не случилось… такого, что повлияло бы.

Гварза сдержанно фыркнул.

— Полный список влияющих событий?..

— Кцет, — пробормотал Айзек, болезненно щурясь. — Разделка Кьюссов на трофеи… Насколько ирренций восприимчив…

Гедимин резко качнул головой.

— Они тут постоянно друг друга режут. Если бы так сильно влияло…

Он вспомнил разрушенный город Кьюссов, потом — взорванную башню в Уру-Джагзур. «А насколько такие… события на самом деле влияют? Если они разовые — может эффект быть временным?..»

— Мощность скачет, — доложил филк-оператор. Айзек оглянулся на монитор и тихо вздохнул.

— Хуже, по крайней мере, не стало. Ждём, наблюдаем. До завтра реактор не трогать!

…В коридоре что-то громко шуршало и периодически звякало. Гедимин быстро перебрал в уме все механизмы станции. «Непохоже…»

За углом, за открытой настежьдверью, горел яркий свет. Кут’тайри с раскалённой добела гривой держал в руках массивное ожерелье из множества нитей и размеренно его тряс. Металлические, каменные и костяные бусины бились друг о друга со стуком и звоном. На пальцах жреца дрожали белые язычки пламени.

— Ты чего? — встревоженно спросил Гедимин. Кут’тайри вряд ли его слышал. В глазницах горели огни. Он встряхивал ожерелье, размеренно что-то шелестя. Гедимин взглянул на дозиметр — излучение пульсировало в такт шелесту.

— Стой! — сармат схватил жреца за руку. Тот мигнул. Свечение в глазницах погасло.

— Юное Пламя набирает силу, — Кут’тайри наклонил голову. — Я слышу его волнение. Пусть шелест его успокоит.

Гедимин выпустил его руку.

— Ты… лучше пока ничего не делай, — пробормотал он, подозрительно глядя на ожерелье. «Подвес дрожал в том же ритме… Оно шуршит, потому что он дрожит, — или его дёргает, потому что эта штука брякает?»

— Тебе воля Пламени яснее, чем мне, — жрец без споров отложил ожерелье и шагнул к гамаку. — Скажи, когда во мне будет нужда.

— Угу, — буркнул Гедимин, глядя на дозиметр. Излучение заметно ослабло, но пульсация не угасала.

24 день Мысли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Подвес радиометра вроде бы не дёргался — но, приглядевшись, Гедимин различил редкие, едва заметные подрагивания. «Шкала на кьюгены, а тут амплитуда в микро,» — сармат посмотрел на наручный дозиметр и повернулся к шлюзу. «Нужен контрольный замер…»

— Стоять! — Айзек с неожиданной силой схватил его за плечо и развернул к мониторам. Гедимин изумлённо мигнул. «Что, и этот на местных стимуляторах? Вот же любители ненаправленных мутаций…»

— Контрольный замер, — он указал на дозиметр. Айзек отпустил его, но качнул головой — «нет».

— Пока в реактор не лезь. Посмотрим, что будет к вечеру. Вроде бы успокаивается…

— Команда на сброс? — полуутвердительно спросил оператор Ансур, оглянувшись на сарматов. Айзек кивнул ему и подошёл к монитору машзала. В нём отражались слабо светящиеся плитки-индикаторы — при перекрытых коридорах оттока фон был слишком низок, чтобы зажечь их всерьёз, и они постепенно угасали. Пока света хватало, чтобы рассмотреть красные кольчатые колонны.

— Начать подготовку к внешнему сбросу, — отрывисто скомандовал Айзек. Гедимин отступил к стене. Энергия накопительных сборок сквозь линзы уходила в небо; сармат покосился на них и перевёл взгляд на монитор активной зоны. Он светился тускло; Гедимин уже не отличал новые твэлы от старых — фон выровнялся. «И всё-таки мощность дёргается,» — думал он, глядя на радиометр. «С запуском лучше не спешить…»

…Респиратор был перекрыт, весь воздух циркулировал внутри скафандра — и вздыхать можно было сколько угодно, не боясь, что серебристые листки сдует к стене. Гедимин снова вздохнул и тяжело качнул головой. «Охота же Айзеку переводить ценный ресурс на ерунду…»

На полке его ждали свёрнутые листы зеленоватого гзеша — судя по всему, отлитые в одной форме, ещё и с выдавленным клеймом. Сармат покосился на растянутый лист, на закреплённый над столом чертёж и примерился к резаку. «Здесь оставить полость…»

…Защитное поле зашевелилось, наполняя зелёную «плёнку». Обвисший комбинезон заколыхался, раздуваясь изнутри. Гедимин сверился с трёхмерной схемой и развернул часть «пузыря» так, чтобы складки на условной спине поднялись горбом. «Тут кислородный генератор, тут уши…» — сармат пощупал надутую перчатку с плотными вставками по бокам. Её он делал по образцу скогнийских рукавиц — тех, которые носил Шесек. «У Броннов когти длиннее, но это я вроде учёл… Ага, осталось приделать щиток… щитки. Длинная морда, подвижные уши… Я же не конструктор по скафандрам! Сюда бы Кумалу…»

Дверная створка отъехала в сторону. От сильного сквозняка «манекен» заколыхался, размахивая «руками». Гедимин понаблюдал за его движениями, одобрительно хмыкнул и повернулся к вошедшему.

— Ну че… А, это ты.

Вепуат с кривой ухмылкой протянул ему продолговатую приплюснутую ракушку. На её округлой части виднелись коротенькие шипы со спиленными концами. Внутри что-то поблёскивало.

— Тут двести грамм влажника. Хватит за глаза и за уши.

— Перебор. Скафандр раздует, — покачал головой Гедимин. — Бронн — всё-таки не филк.

— Да? — рассеянно отозвался Вепуат. На раковину-контейнер он даже не смотрел. Он переминался с ноги на ногу, и его глаза странно блестели. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Смотри! — выпалил Вепуат, развернув перед ним голографический экран. Там лежали плотно друг к другу странные пупырчатые штуковины. Две из них разошлись в стороны; в одном из бронированных боков открылся проём, за которым что-то колыхалось. Секунда — и часть шевелящейся массы выпала в просвет и замерла. Её желейные бока постепенно прорастали жёсткими волокнами.

— Смотри, прямо под лучом! — Вепуат широко ухмыльнулся. — С ночи над ним сидел! Хорошо, многоножкам плевать на поле — вешаешь им купол на спину и пишешь показания…

Гедимин мигнул.

— Это что, деление кровяного камня? Новые клетки?

Вепуат кивнул и ухмыльнулся ещё шире.

— Это уже не первая. У меня они все записаны. В каждом комке их уже по десятку. Перед вылетом я всё проверял, так что… думаю, сейчас у них по делению в сутки. Ничего себе разогнались!

— Это считается быстро? — Гедимин недоверчиво покачал головой. — А сколько клеток в самом мелком рабочем камешке?

Вепуат отмахнулся от него и снова уставился на голограмму.

— Сэтские плантации создавались годами. А ты хочешь чего-то за месяц…

— Я ничего не хочу, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — У меня работа. А тут вы со своей фауной. Камни-стимуляторы где?

Вепуат скосил глаз на запястье, прикрытое бронёй, и быстро убрал руку за спину.

— Камни? Ну… пока у меня побудут. Камни будем надевать прямо на Бронна. Ты для них место оставил?

Он оглянулся на «манекен» и весело хмыкнул.

— Бронны не такие круглые. Ну да тем лучше — нигде не сдавит. Ты к Пожирателям сегодня заходил?

Последний вопрос донёсся уже из шлюзовой камеры — и, похоже, ответ Вепуату был не нужен.

— Да сдались они мне… — буркнул Гедимин ему вслед и повернулся к «манекену». «Значит, тут всё готово. Скажу Айзеку — и пойду к реактору. Если мощность до сих пор колеблется…»

… — Сдай Вепуату. За Пожирателей и их добро пока что отвечает он, — рассеянно сказал Айзек, глядя на дозиметр. Гедимин машинально сверил приборы. «Сигма подросла, но больше не… Колебания прекратились⁈»

— Интенсивность выровнялась ещё на рассвете, — подтвердил Айзек, слабо улыбаясь. — И с тех пор так держится. Фонит сильнее, чем должно бы по расчётам, но — кто и что рассчитывал для Равнины⁈

Гедимин облегчённо вздохнул и потянулся к виску. Айзек остановил его руку.

— Пока не надо. Откроешься перед запуском. Кённа говорит, он пока неконтактен.

— Запуск? Скоро? — Гедимин, отдёрнув руку от шлема, впился взглядом в его глаза. Айзек сдержанно хмыкнул.

— Ночью попробуем. Сейчас поспи — на запуске ты нужен бодрым.

…Волокно, дотронувшееся до виска, было чуть теплее, чем Гедимин привык. Оно тут же соскользнуло и растаяло. Сармат озадаченно покачал головой.

— Вроде в порядке. Но общаться не хочет.

Он смотрел на отражённый в мониторе подвес радиометра и тускловатые светящиеся «колонны» топливных сборок. «Вроде бы всё в норме. Но Айзек прав. На Земле оно так не „горело“ бы…»

— Запускаем, — бросил Айзек, оглядываясь на Гварзу. Тот кивнул. Свечение монитора стало ярче — управляющие стержни пошли вверх.

— Подвес! — вскрикнул один из операторов. Гедимин шагнул к монитору, чувствуя, как холодеет в груди. Камешек радиометра рывками поднимался по шкале — и едва заметно вибрировал, будто что-то тянуло его вниз.

— Пульсация неритмична, — выдохнул Айзек, глядя на свой дозиметр. — Гедимин!

Сармат развернулся туда, где за экранированными стенами «разогревался» реактор, и уставился на стрелку-указатель. Сквозь экраны просачивалась малая часть «сигмы» — но достаточно, чтобы дозиметр её «учуял». Стрелка замерла, «глядя» в стену. Пару секунд Гедимин пристально следил за её кончиком, потом мотнул головой.

— Источник не скачет. Это не «кипение». Что-то друго…

— Пульсация ритмична! — перебил его Айзек, уронив руку с дозиметром. Монитор уже сиял в полную силу — управляющие стержни покинули активную зону.

— Мощность нестабильна, — доложил помрачневший оператор. — Пульсация в пределах десяти милликьюгенов.

— Не усиливается, — прошептал Гедимин, пристально глядя на отражённый радиометр. — «Элидген», приём! Скажи, что происходит?

Запястье и ладонь обдало теплом — что-то невидимое скатилось по руке и растаяло. За спиной еле слышно хмыкнул Гварза.

— Пульсация слабеет, — пробормотал Айзек, глядя на свой дозиметр. — Медленно, но всё же… Я думаю, можно так и оставить. Гедимин, что говорит реактор?

— Ничего, — сармат покачал головой. — Вообще.

Гварза хмыкнул громче.

— Рация сломалась?

Он потянулся к шлему. Айзек, резко выдохнув, вцепился в его руку — и успел плечом оттолкнуть Гедимина. Тот остановился в полушаге, недобро щурясь.

— Тебе пластины приварить, чтоб не елозили?

— Спокойно! — Айзек упёрся ладонью ему в грудь. — Что делаем с «Элидгеном»?

Гедимин оглянулся на монитор. Дрожь подвеса была еле заметна. «Милликьюген, не более. Может, реактор ещё не освоился с новыми сборками?»

— Не трогаем, — буркнул он, вполглаза следя за Гварзой. «Ладно, что ему мозги выжжет. Но станцию ведь потом успокаивать…»

— Хорошо, — Айзек поспешно кивнул. — Продолжаем наблюдение. О росте амплитуды или смене ритма немедленно доложить!

…График интенсивности «сигмы» полз по экрану. Мелкие зубцы на нём были еле заметны. «Странно,» — думал Гедимин, выключая прибор и переворачиваясь на другой бок; Вепуат давно спал, в закрытом отсеке было темно и тихо. «Я думал, „Элидген“ обрадуется. Не тот ирренций? Не тогда засунули? Нельзя было всё сразу?.. И что им было не взять у Куэннов нормальные инструкции⁈»

25 день Кислоты, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Свет резанул по глазам. Гедимин заворочался, прикрываясь ладонью. Пальцы обдало горячим сквозняком. Следом он услышал гул вентиляции — тяга была мощной, но воздух не остывал.

— Прикрыть через один, — донёсся из коридора громкий голос филка. Филков там было много, и все говорили наперебой. «Чем-то недовольны,» — сармат встряхнулся и сел, жмурясь на непривычно яркий свет. «Это из коридора. А показалось — прямо перед щитком…»

— А вентиляция? — громко и раздражённо спросил кто-то. — Так и будет, пока мы все не сваримся?

— Вентиляция? А что с ней? — раздался голос Вепуата. Сармат покинул спальный отсек, когда Гедимин ещё дремал — но вникнуть в происходящее, похоже, не успел. На него зашипели со всех сторон.

— Механики! Вот так они следят за…

— Эй! Ничего, что я медик⁈ — теперь рассердился и Вепуат.

«Вентиляция? Горячий воздух… Похоже, какая-то авария,» — Гедимин поднялся с матраса, на ходу отхлёбывая из фляги. «Чего они за ночь наворотили⁈»

— А душ в норме, — высунулся из купальни кто-то из филков. — Хорошо так, быстро нагрелся. Всегда бы так!

— Эй! Хватит греть! — донеслось из-за его спины. Следом выглянул филк с термопластиной в руке. Гедимин посмотрел на неё и мигнул — металл, всегда тусклый, теперь светился тёмно-багровым.

— Где у этой штуки регулятор? — филк криво ухмыльнулся, показывая, что шутит. Гедимин прошёл сквозь расступившуюся толпу, отобрал у него пластину, заглянул в душевую — и вовремя. Цистерна взревела. Вода и должна была вливаться в неё порциями и с клёкотом, но тут в бочку будто загнали двойной объём.

— Закрой! — гаркнул Гедимин. Под шипение сердитых купающихся он метнулся к вентилям. «Слишком большой напор. Водохранилище… Что, был ливень⁈»

— Хранилище в порядке, — в душевую заглянул Вепуат. — Я его вижу. Воды — сколько и было, даже чуть меньше. Слушай, эти твои насосы, — как убавить их мощность?

— И вентиляция, — подал голос комендант Дасьен. — Фонари я прикрыл, это ладно.

За его спиной кто-то фыркнул.

— У вас что, руки отсохли? — Гедимин узнал голос Альгота. — Некому из чашки вынуть камешек? Ну ладно, я схожу. Мне ведь в лаборатории заняться нечем…

Гедимин оглянулся на светильники вдоль коридора. Они, и правда, через один были закрыты — но сармат не сказал бы, что света стало мало. Он посмотрел на настенный термометр, сверился с анализатором и задумчиво сощурился. «Какой-то общий… перегрев. Будто мощность в сети… Но они же не от сети… А, hasu! От сети! Только не электрической! Три новые сборки в реакторе…»

— «Элидген», приём! — он сдёрнул пластину с виска. — Это ты раскочегарился?

Тёплое щупальце тронуло висок, «щёлкнуло» по лбу и ускользнуло. Сармат растерянно покачал головой.

— По крайней мере, оно довольно, — вполголоса заметил Вепуат. По коридору прочь уже шла группа ворчащих филков — судя по обрывкам ворчания, вынимать лишние камешки из термочаш. Гедимин оглянулся на душевую. «Если на то пошло, надо бы перенастроить катушки. Интересно, мощность навсегда такая или…»

— День Кислоты, — донеслось из коридора. — Не Лучей и не Огня. Наоборот, должно всё остывать.

— Тебе виднее, — отозвался хмурый Альгот. — Твой друг вчера химичил с реакторами… Ага, вот и он. Ничего, если я займу твои металлосборники под кислоту?

…Пластина легко скользнула в пазы. Снаружи посвистывал ветер, и Гедимин с опаской косился на анализатор. Ему ничего не угрожало, но вот за филков, хоть и в усиленных респираторах, было неспокойно.

— Ориентируйтесь по звуку, — сказал он Альготу и лаборантам, вставшим у рычагов. — Дождь притихает — закрыли, слили. Снова шум — открыли…

— Понятно, спасибо, — перебил его главный химик. — Я бы лучше собирал боковые стоки. Но если говоришь, что не успеем…

Гедимин покачал головой.

— Пока они стекают, начнётся новый дождь. Если бы они между собой не реагировали…

— Ну, не успеем так не успеем, — Альгот резким жестом разогнал лаборантов к рычагам и подался в сторону, понижая голос. — У нас тут, как я понял, реактору прибавили мощности. И от этого много побочных эффектов. Осязательные галлюцинации в их список входят?

«Осяза…» — Гедимин ошалело мигнул. «Что, кого-то потрогал хранитель? Не из операторов⁈»

— Скажи, что мерещилось, — отрывисто приказал он. Альгот, хмыкнув, поманил к себе одного из лаборантов.

— Рассказывай, Эрфольт. Ты, похоже, был прав — это не по медицинской части.

…Филк замолчал, снова попытался потереть висок сквозь шлем — и, раздражённо щурясь, отдёрнул руку.

— Ты его не бойся, — пробормотал Гедимин; слова, как назло, расползались из-под пальцев, и ничего внятного на ум не шло. — Он тут живёт. Это хорошо, что ты его слышишь. Он лучше понимает картинками, но и слова тоже. Немного.

— Стало быть, местный зверёк, — Альгот криво ухмыльнулся. — Значит, Эрфольт ему чем-то глянулся?

Гедимин кивнул.

— Вот и я думаю — его кроет, а других нет. Если это не эа-мутация… — Альгот выразительно пожал плечами. — А всё-таки, Эрфольт, проверься.

— Позавчера проверялся, — буркнул филк, отходя к рычагам. Снаружи уже шипело. Пластина запоздало отъехала в сторону, пропуская кислотный ручеёк. Гедимин оглянулся на шлюз.

— Эрфольта надо к реакторам, — сказал он. — В операторскую смену. Там нужны те, кто… зверьку глянулся.

— Да щаз, — отозвался Альгот, недобро щурясь. — Так я и разбросался лаборантами. Пока не найдёшь толковую замену — никаких реакторов! Толковую, ясно? Рутенийцев не предлагать.

Гедимин молча развернулся к шлюзу. «Скажу Айзеку. Дальше — без меня.»

27 день Льда, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Гедимин сел на матрасе, коснулся ладонью пола. «Чуть остыло,» — отметил он про себя, машинально сверяясь с анализатором. «Так и есть. На три градуса прохладнее, чем вчера. Интересно, к чему это…»

В коридоре по-прежнему горела только половина фонарей — и свет был таким же ярким, как и вечером. «На светильники не подействовало,» — отметил Гедимин, замеряя температуру воздуха. Коридоры остыли на три градуса; то же показывал и жидкостный термометр на стене у комендантской.

— Давно так? — спросил сармат у выглянувшего коменданта Тенгеля.

— Хм? — тот пригляделся к столбику жидкости. — Да, с утра чуть подостыло.

— Поддать жару? — Гедимин оглянулся на коридор, ведущий к вентиляционной колонне. Что-то с тихим шелестом скользнуло вдоль стены и с треском опустилось на пол рядом с сарматом. Тот развернулся — и встретился взглядом с электрическим ящером.

— А сегодня вода приятнее, — сообщил филк, выходящий из душевой. — Так пусть и будет. Совсем уж кипятка не надо, мы ж не Старшие…

Тенгель, увидев его, встрепенулся и шагнул навстречу.

— Бозек! Ты себя в списке видел? В шесть вечера — наверху, без вещей!

— Куда их? — вполголоса спросил Гедимин, когда Бозек, молча кивнув, ушёл в жилые отсеки. Сармату было не по себе. «Декомпрессия? Но они же официально мертвы…»

Тенгель пожал плечами.

— Приказ командира… Эй! Скажи электрическому — он в купальне уже был!

Хусу-Таррки, привстав на двух парах лап, прислушивался к разговору. Вряд ли он понимал хоть слово. Гедимин тронул височный щиток, кивнул невидимым тёплым волокнам, коснувшимся кожи, и повернулся к ящеру.

— Ты чего? В купальню?

— Я там был, — отозвался Таррки, разглядывая термометр и объявления на стене. — А у вас что, свои значки? Не Кьюсские? Кто-то кроме них до такого додумался?

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Мы же не с Равнины… А тут у всех одна письменность?

— И от той только путаница, — отозвался ящер, разбрасывая трескучие искры. — Ты скажи — сила Пламени будет расти? Вчера не росла. И сегодня тоже.

Гедимин мигнул.

— Ты заметил?.. — он прикусил язык и недовольно сощурился. «Естественно, заметил! Одни фонари и перегрев чего стоили…»

— Да тут в соседних долинах заметили, — ящер дёрнул крылом. — Я думал, теперь так и будет каждый день удваиваться. А оно выжидает?

— Без новых твэлов оно не… — начал было Гедимин, но осёкся и только кивнул. — Пока ничего расти не будет.

— А! Ну, вам, жрецам, виднее, — Таррки чуть развернул крылья, но тут же снова их сложил. — Когда спрашивать про новый ритуал? Теперь, наверное, до месяца Лучей?

Гедимин пожал плечами.

— Сам не знаю. Когда привезут… — он снова оборвал себя на полуслове. — А ты хочешь посмотреть, как…

— Я хочу в это время быть подальше, — отозвался Таррки, и его шипы снова заискрили. — С богами рядом лучше не стоять.

Летающий шестиугольник скользнул вдоль стены, оттолкнулся от потолка и вылетел в лестничный колодец. Гедимин покачал головой и оглянулся на термометр. «Всё так же плюс семнадцать. Как-нибудь не замёрзнут!»

…Вдалеке зашелестела отъезжающая створка ворот. Кто-то в броне прошёл по коридору, следом протащили волокушу.

— Без шлюзования? Куча ксенофлоры, чужеродных спор — и без шлюзования? — повысил голос кто-то из филков.

— Экранированный шлюз им точно ни к чему, — отозвался Айзек. Гедимин услышал, как открываются дополнительные вентиляционные лючки. Он отложил деталь и озадаченно хмыкнул. «Где они там? В допскладах? Когда успели забить основные?»

«Допсклады» — несколько запасных помещений, разделённых на небольшие ячейки — были открыты настежь. Пока Гедимин дошёл до них, Айзек и Вепуат успели открыть вентиляцию и включить воду.

— Если что, можно подогреть, — говорил командир. — Но что вам тут нужно, так это термометр. Дасьен…

— Может, ваши… помощники со своим приедут? — комендант Дасьен недовольно сощурился. Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Бронны? Со своим термометром? Мы им про наш-то не вдруг объясним… Гедимин! У тебя найдётся ненадолго чистая дробилка? Только такая, чтоб не совсем мельчила.

— На какое зерно? — спросил Гедимин. Вепуат пожал плечами.

— Пока точно не знаю. Приедут — спросим.

— Дасьен, сходи-ка за матра… — начал было Айзек, повернувшись к коменданту, но вдруг осёкся и задумался. — Нет. Матрасы не нужны. Подстилки. Точно помню, на складе было. Выбери те, что поновее. Вон в том отсеке надо застелить пол. И ещё жаровня…

— Термочаша? — переспросил Дасьен; при разговоре о подстилках он немного приободрился, но, услышав о жаровне, снова помрачнел. — На сколько камней?

— Да нет, — Вепуат покачал головой. — Именно что жаровня. Самого древнего образца. У тебя были. Поищи по углам.

— Туда же куча камней пойдёт, — Дасьен недовольно сощурился. — Термочаши экономнее.

Вепуат тяжело вздохнул.

— Я знаю, Дасьен. Но ты всё-таки поищи жаровню. И побольше подстилок. И… керамические чашки ещё не выкинул?

— Я ничего не выкидываю, — мрачно ответил комендант, выходя в коридор. Гедимин отодвинулся — мимо протащили пустую волокушу.

— Эй! Может, вам транспортёр… — крикнул сармат вслед филкам, указывая на рельс на потолке. Транспортёр к допскладам ещё не провесили и в ближайшее время не собирались. «Надо сделать,» — решил Гедимин. «Дасьен пусть себе таскает волокуши. Но если тут будет что-то серьёзное…»

— Для личного пользования пусть будет жаровня, — снова заговорил Айзек. — Но когда оранжерее понадобится подогрев…

— Засунем в вентиляцию, — отмахнулся Вепуат. — Гедимин скажет, как. Главное — не совать новшества Броннам в нос. Тепло? Вот тепло. Откуда? Ну… такова воля богов!

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Бронны? Это те, кто будет следить за Пожирателями? Не далеко им отсюда ходить?

Вепуат ухмыльнулся.

— Доберутся. У Пожирателей очень уж фонит. А здесь будет оранжерея. Гедимин! Поможешь нам тут всё обустроить? Надо будет настраивать всякое — воду там, температуру.

— Сейчас настроить нельзя? — Гедимин оглянулся на покинутый цех. «Вот зачем я вылез? Собирал кожух — и собирал бы…»

— А сейчас никто не знает, как надо, — Вепуат развёл руками и оглянулся на Айзека. — Думаю, сегодня они приедут. Вчера был нормальный день. А они обещали — как смогут, так сразу…

— Главное, чтобы не нарвались на кочевников, — Айзек нахмурился. — Проверь все ущелья!

…Пустую клеть транспортёра можно было таскать по коридору одним пальцем. Сейчас, когда Гедимин нагрузил её до отказа мешками с глиной, даже ему приходилось прикладывать усилия. «Если что, филки вдвоём утянут,» — думал он, возвращая клеть в начальную точку. «Всё удобнее волокуши.»

Он вынимал из клети последний мешок, когда услышал быстрые шаги и треск перьев. Чёрный «трилобит» уцепился за тросы. Клеть закачалась.

— Транспортёр! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Вот спасибо! Уттунри, знаешь такую штуку?

Бронн остановился у дальней стены и на сарматов и их технику смотрел с опаской. Гедимин поддел пальцем трос.

— Просто верёвки и палки. Тянешь — едет.

Бронн шевельнул вибриссами.

— Я уже притерпелся к странным вещам. Но те, из Аммены…

— Притерпелись они или нет, а волокуша в коридор не влезет, — сказал Вепуат. — Ты лучше скажи — пойдёшь к амменцам или останешься, где был?

— Ближе к саду мне лучше, — ответил Уттунри. — А то, твоё, подвешенное — его надо разобрать. Плохо пахнет.

Вепуат расстроенно хмыкнул.

— Жаль! Я думал, всё-таки приживётся… Гедимин! Выходит, летучие споры мы не прорастили. Чего-то не учли.

Гедимин равнодушно пожал плечами.

— Этого ресурса в общем-то много не надо.

— Был бы свой — нашли бы применение, — отозвался Вепуат. — Уттунри! Посмотри, как тебе комната?

— Хорошая жаровня, — донеслось из «жилого отсека». — Всё правильное — и чашки, и лежанки. Только никаких странных штук сюда не суй, ради богов! Тут же жить, спать — и сад ещё рядом. А вы принесёте какие-нибудь свои штуковины…

Вепуат еле слышно хмыкнул и выразительно посмотрел на Гедимина. Тот поморщился.

— А ничего, что это атомная станция?

— Мы посадим куджаглу, — вместо ответа сказал Вепуат. — И всякие полезные травы-клубни. А то к нам приходят, а из угощений — одна Би-плазма. Как-то негостеприимно…

Он схватился за мигнувший передатчик и радостно хмыкнул.

— Едут!

…Гедимин наверх не пошёл — в цеху ждала недописанная инструкция по обжигу «лиловой глины». Сармат проставлял интервалы для настройки таймеров и косился на печь. «Внутрь датчик не засунешь. А засунешь — не увидишь. Придётся по цифрам…»

Издалека донёсся оживлённый писк. Зашуршал транспортёр — кто-то тянул по рельсу гружёную клеть. Гедимин насторожился — судя по звуку, в ней лежало полтонны груза. «И как они это собирались нести без транспортёра?» — подумал сармат. Выйти он не успел — в цех уже заглядывал Вепуат.

— Смотри, тут рассада!

Что-что, а «рассада» интересовала Гедимина меньше всего. Но Вепуат уже вцепился в его запястье и тащил за собой. Снаружи — у входа на переоборудованный склад — пищали и повизгивали Бронны. Гедимин нехотя приподнял височную пластину. «Чего им там? Почему не заходят?»

— Вот это клади сюда, — распорядился Вепуат, войдя в пустую «оранжерею». Клеть транспортёра уже втащили внутрь, и сармат придержал её. Гедимин вынул наружу складчатый шар — выдолбленное изнутри дерево-валун.

— И ещё два, — Вепуат уже стоял в коридоре и махал филкам у транспортёра. — Гедимин! Как по-твоему, сразу две штуки сюда влезут?

— Вот ты их сам и потащишь! — филк с тросом в руках сердито фыркнул. Бронны у ворот притихли и навострили уши.

— Давай по одной, — сказал Гедимин, глядя на два складчатых шара на дальнем конце коридора. Во вспомогательный корпус их, видимо, притащила поршневая машина; к новому транспортёру сармат её не подключил, и филки, как водится, не хотели без неё работать.

— Тут всего-то полтонны, — сказал Гедимин посторонившимся сарматам. — Вдвоём бы спокойно дотянули.

Он осторожно поднял складчатый шар. Внутри эта штука была набита чем-то с переменной плотностью — верхняя часть полости вообще пустовала. «Один на другой — скорее всего, не выдержат,» — сармат ухватился за трос, направляя гружёную клеть к «оранжерее». Вепуат перехватил её и развернул в помещение. Бронны, попискивая, тыкали когтями в транспортёр. Один из них, в шлеме и крагах — только по ним Гедимин и узнал Уттунри — стоял чуть поодаль, наморщив нос и распушив вибриссы.

— Нет в норе никаких странных штук, — проворчал он в ответ на чей-то писк. — Мягкий пол, большая жаровня…

— Гедимин, лови! — по коридору пролетела пустая клеть. — Ещё один короб с рассадой и… Эгберт! Там ещё их вещи. Неси их сюда, только осторожно!

Едва филк, обвешанный корзинами, выглянул из-за поворота, Бронны, заверещав, бросились к нему. Он замер, растерянно мигая.

— Сами донесёте? — переспросил Вепуат, нагнав чужаков. — Ну, ваше дело. Эгберт, отдай им их добро. Тебе же проще.

Эгберт, выразительно пожав плечами, поставил корзины на пол. Бронны поволокли их к «жилому отсеку».

— Гедимин! — Вепуат с размаху хлопнул себя по лбу. — Канализация! У них с собой ведро для отходов, но сливать же надо…

— Общий слив в оранжерее, — отозвался Гедимин. — А органику… наверное, растения подберут? Помёт туун-шу, вон, в дело идёт…

Вепуат снова хлопнул себя по шлему и умчался. Догнал его Гедимин уже в «оранжерее». Часть Броннов с Эгбертом ушла в «жилой отсек» и громко там верещала. Секунду спустя внутри мигнул свет, а филк выбрался наружу и протянул Вепуату выдернутый из стены светильник. В отсеке стемнело.

— А это чем не так? Это же цера! — Вепуат, удивлённо хмыкнув, заглянул в «нору» — и тут же вышел обратно, на ходу пожимая плечами, и всунул фонарь в углубление стены. В «оранжерее» стало светлее.

— Бронны не дотянутся, — спохватился Гедимин, мысленно замерив высоту стены. — Надо внизу сделать новые гнёзда…

— Погоди, — Вепуат повернулся к Броннам, обступившим три складчатых короба. Часть коры снималась, как крышка; внутри было что-то мокрое и бугристое, обёрнутое грязной тряпкой. Один из Броннов отошёл в сторону и пошевелил пальцами в воздухе. Потом шумно принюхался и развернулся к выведенной наружу трубе. «Вентиль!» — Гедимин беззвучно выругался. «Тут же всё сделано для филков. На их рост. Броннам не дотянуться!»

— Вода? Нет воды? — разобрал Гедимин в протяжном писке. Другой Бронн, что-то проверещав первому, склонился над сточным отверстием и, сунув внутрь пальцы, сердито дёрнул вибриссами.

— Давно нет воды?

— В порядке вода, — Вепуат дотянулся до вентиля. Вниз закапало. Бронны, заверещав, сбежались к стекающему ручейку. Облизав мокрые когти, заверещали ещё громче. Гедимин поморщился. «О чём они там? Вопили бы тише — понял бы…»

— Сюда! — Бронны всей толпой втолкнули открытый короб под капающую воду. Один из них, забравшись на «ящик», нацепил на кран длинную корзину.

— Мало воды. Наберётся, промочит губку, будет капать, — пояснил он, втыкая в корзину полые кости. Они были направлены в стороны от короба — и под них Бронны уже заталкивали другие «ящики». Вепуат открыл вентиль чуть сильнее. Бронны уставились на кран, навострив уши.

— Воды много, — успокоил их сармат. — Но вы же не сказали, сколько надо. Губка должна пропитаться — тогда пойдёт орошение?

— Капли, — Бронн указал на водяные шарики, набухающие на дне корзины. К системе трубок уже подвесили губки поменьше. Во все короба понемногу капала вода.

— Тут хорошо, — сказал Бронн, всё пытающийся что-то нащупать то в воздухе, то на полу. — Тепло, много воды. Но ветер сильный. Можешь закрыть?

Он указал на лючки.

— Без ветра — завтра можно всё вынимать. Только… — Бронн ковырнул когтем каменный пол. — Плохой камень. Твёрдый. Надо сверху засыпать. Видишь?

Он запустил руку в короб. Вепуат склонился над ним.

— Крупный камень — внизу, сверху мелкий. Твёрдый — мельче, мягкий — крупнее, — отрывисто пояснял Бронн, поднимая на ладони мокрый песок и мелкий гравий. — И горелые кости. И вот это, кора, — оно тоже надо.

— Листья! Где листья? — другой Бронн высунулся из «жилого отсека».

— Погоди, тут ещё камней нет, — отозвался первый. — Но тут хорошая нора. Широкая, но тёплая.

Он повернулся к Вепуату.

— Как быстро принесёшь камней? Завтра освоится — можно сажать. Если нужно ждать — убери воду, зря не трать.

— Вы пока обживайтесь, — сказал Вепуат, глядя на грязный бугристый свёрток. — До завтра камни будут.

Едва Гедимин закрыл ворота «оранжереи», Вепуат схватился за сигма-сканер и шумно выдохнул.

— Ага! Он правильно рассказал по слоям. Сейчас накидаем в подложку обычного гравия. А потом нужна будет дробилка. Там три вида фракций, самая мелкая — с крупный песок. Где взять коры, я знаю. Надеюсь, с костями Джагулы помогут. А то вокруг всё выбрано.

Он свернул на склад и выбрался оттуда с охапкой мешков. Гедимин мигнул.

— Ты что собираешься делать? Сыпать всю эту дрянь прямо на пол? Нужны же ящики…

— Бронны так не делают, — отозвался Вепуат. — Я их спрашивал. Поэтому и нужен гравий. Чтоб до тектона не доросло. Они, если сверху много субстрата, корни глубоко не тянут. Надо накидать им органики, как будто это у нас полость в дереве… Жир! Надо будет всё полить жиром…

— А так Бронны делают? — спросил Гедимин; сарматы уже вышли из вспомогательного корпуса и теперь быстро поднимались к верхней шахте. Следом, заметно отстав, шли четверо филков во главе с Эгбертом.

— Бронны говорят — лей, если не жалко, — ответил Вепуат. — Сами они жиром не разбрасываются. Даже древесным. Хотя от него даже филки плюются… Та-ак. За гравием пойдём на то плато. Тут у нас много нужного выбрано. А там всё в первозданном виде. Так растениям привычней.

…Камень крошился быстро — Вепуат, едва запустив дробилку, тут же её останавливал и вытряхивал всё вон. У стены, на поддоне, дымилась остывающая кора — её обмакнули в растопленный древесный жир. Вепуат еле слышно что-то насвистывал. По цеху сновали чёрные «трилобиты». Гедимин косился на стену и думал о допскладах. «Если хоть что-то оттуда полезет — пойду и выжгу плазмой.»

Часть 48 28 день месяца Земли — 24 день месяца Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — пустыня Ксалан — небесный остров — Дальний Край — Сфен Огня, Корни Огня

28 день Пустоты, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Кто-то пронзительно запищал — как спросонок показалось Гедимину, над самым ухом. Следом громко шикнули.

— Ага! — Вепуат, шумно громыхая сапогами, дошёл до матраса и бросил на пол что-то тяжёлое. Гедимин заворочался, недовольно щурясь на пришельцев. Их было двое — за Вепуатом в отсек заглянул Бронн. За его спиной болтался, как капюшон, «лётчицкий» шлем.

— Это нам повезло тебя застать, — Вепуат широко ухмыльнулся и снова закинул нечто, завёрнутое в защитное поле, на плечо. В коридоре уже гудела побудка, и кто-то булькал водой и стучал мисками. «А волокуши не слышно,» — вяло удивился Гедимин, заливая за шиворот содержимое фляги. Оставшееся он залпом выпил и потянулся за ёмкостью с Би-плазмой. В коридоре шуршал скользящий под потолком транспортёр; он в основном и булькал — сильно раскачивался, и жидкости плескались.

— А что-то там Эгнаций недокрутил, — заметил Вепуат, выглянув в коридор. — Вроде бы оно не должно так мотыляться.

Бронн повертел головой, глядя то на одного сармата, то на другого, и громко заверещал. Вепуат ответил ему на том же языке. Где-то посреди фразы Гедимин наконец дотянулся до височной пластины.

— Нет, ту одежду таскать никуда нельзя. Она висит в санпро… месте, где вода. И наружу в ней нельзя. И её наружу нельзя. Я скажу это Тильчи, а ты ещё повтори! Как-то с моих слов Бронны плохо запоминают.

— Скажу! — громко пискнул Уттунри (Гедимин был уже уверен, что это именно он). — Тильчи понимает в зверях. А в ваших штуках — нет. Вот я и живу с амменцами. Без меня они бы такого наворотили!

Вепуат криво ухмыльнулся и развернулся к Гедимину.

— Поел? Пойдём. Бронны собрались всё сажать. Мы же это не пропустим?

Гедимин недовольно сощурился. «То-то они явились до побудки… С ночи, что ли, уходить в цех?»

— Мне-то оно зачем? Я не биолог.

Вепуат раздосадованно хмыкнул.

— Там ещё будут испытывать твой Броннский скафандр. Это-то по твоей части?..

…Сквозь защитное поле просвечивали тушки, нанизанные на плохо сплетённый тросик из грубых волокон. Гедимин смотрел на него и морщился. На тридцатой секунде удалось отвлечься и переключиться на сами тушки. «Какая-то дичь. Похоже, свежая. Глушили взрывчатым снарядом. Добыча Джагулов?»

— Точно хочешь доверить работу Тильчи? — спрашивал на ходу Вепуат у нахохлившегося Бронна. — Сам не пойдёшь? Дело-то важное.

— Я смотрю за летучими зверьми, — отозвался Уттунри и нахохлился ещё сильнее. — Этого никто из Броннов не умеет. А с теми, кто ползает, поладил мастер Шенси. И Тильчи поладит.

— Тебе одному не сложно с летучими? — спросил Вепуат. — Может, возьмёшь помощника из своих?

Бронн фыркнул и встопорщил вибриссы.

— Свои меня живьём отправляли за ворота, — проворчал он. — Перебьются.

Вепуат хмыкнул.

— Это понятно. А из амменцев?

Бронн фыркнул ещё громче и ничего не ответил.

…В шлюзовой камере булькала вода — что-то кипело. Гедимин озадаченно мигнул — кипеть там было нечему.

— Sata! — Вепуат, шагнувший в шлюз первым, выставил руку поперёк прохода. Вовремя — ещё шаг, и Гедимин опрокинул бы два бочонка и уронил со стены растянутый мешок. Второй шлюз был открыт; в него тут же влетели Бронны и заверещали, оттаскивая с дороги бочонки. Один на бегу заглянул в мешок, довольно ухмыльнулся, сдёрнул его со стены и уволок в жилой отсек.

— У вас тут что, купальня? — Гедимин сверился с объёмом промежуточной цистерны и снова мигнул — Бронны успели слить половину воды. Сармат запустил «насос». За открытым шлюзом что-то булькнуло, зашипело и заклокотало громче прежнего.

— Свежий гриб за тушку, — донеслось из отсека — Вепуат уже пришёл туда, все Бронны столпились там же и перебирали принесённую дичь, возбуждённо повизгивая. Мрачный Уттунри стоял в дверях, на узкой «тропе», огороженной костяными бортиками. За «тропой» слоями лежал гравий, присыпанный песком. Воздух был тёплым и влажным. Из жилого отсека тянуло сквозняком. Заглянув внутрь, Гедимин увидел костяные штыри, вбитые в гнёзда вместо фонарей, и свисающее с них тряпьё. Бронны открыли настежь вентиляционные лючки, и мокрая одежда раскачивалась на ветру. «Высохнет быстро,» — подумал Гедимин. «Хоть это и не гзеш и жидкость не отталкивает. Чистоплотные аборигены…»

— Спасибо за пищу и воду, — пискнул кто-то из Броннов. — Но мы не знали, что ты приходишь так рано. Никто ещё не ел, да и мясо надо разрезать. Тильчи!

Бронн, быстро, большими глотками, вливающий в себя отвар курруи, вопросительно дёрнул ухом. Ему сунули что-то дымящееся на костяной рогульке и миску волокнистого месива. Вокруг заворчали.

— Быстро ешь и иди, — распорядился «командир» Броннов. — Не задерживай Равных Куэннам!

— Уттунри! — заверещал кто-то в «оранжерее». Гедимин повернулся на звук и увидел двоих Броннов у складчатого короба. Три ёмкости без крышек так и стояли под капающей из трубок водой. Из проёмов торчали бугристые части бесформенных свёртков. «А вчера они так не выпирали,» — подумал Гедимин. Он взялся было за сигма-сканер, но Бронны перестали визжать друг на друга и уставились на сармата, прижав уши. Уттунри показывал чуть меньше испуга — видимо, к сканерам успел привыкнуть.

— Ага! — Вепуат, уже без мешка на плече, но с маленьким пакетом у пояса, шагнул на слой гравия и заглянул в короб. — Всё идёт, как надо?

«Командир» Броннов выглянул наружу и указал на символ, крупно намалёванный на стене. Гедимин только сейчас обратил на него внимание — Бронны успели чёрным пигментом начертить что-то вроде крупного прорастающего семени. Торчащие ростки были вполне узнаваемы — так разворачивались молодые листья деревьев-валунов.

— Эйланнушу к нам добра, — ухмыльнулся Бронн, старательно прикрывая острые зубы. — Но с ней нельзя говорить голодным. Когда все поедят, тогда и начнём.

Вепуат довольно хмыкнул, но тут же слегка помрачнел.

— Таванкайю! Для меня-то чем быстрее, тем лучше. Но — день Пустоты тебя не смущает?

Бронн шевельнул вибриссами.

— Здесь, под рукой Пламени? В дни Земли? Здесь Пустота и не шевельнётся!

«Мать твоя колба!» — Гедимин, наконец сообразивший, о чём речь, сузил глаза. «Я забыл про это дикарство, сами дикари забыли, — Вепуат, ты-то зачем напоминаешь⁈ Вот сейчас затянули бы процесс на две недели…»

— Идём, Тильчи, — Вепуат повернулся к Бронну, допивающему отвар. Тот, пискнув, проскользнул мимо него в шлюзовую камеру, сунул мисочку и кость-вилку в углубление с водой, на бегу вытер руки о ком грубого волокна и выскочил в коридор. Сарматы догнали его уже там.

— Сейчас проверим твой скафандр, — сказал Вепуат Гедимину. — Тильчи не должен подвести. Его выбирали всем стойбищем.

Гедимин поморщился.

— Что за болтовня про Пустоту? Ты хотел, чтобы они затянули сев?

— Я хотел, чтобы все процессы прошли, как надо, — отозвался Вепуат, помрачнев. — Нельзя так взять и наплевать на важный фактор. Но если Таванкайю спокойна — ей виднее.

Тильчи молча оглядывался по сторонам — и, кажется, коридоры станции ему не очень нравились. Когда Вепуат открыл шлюз «грязной зоны», Бронн прижал уши к голове и угрюмо оскалился.

— Вот эта вещь, — проверещал Уттунри, показывая на маленький костяной стапель со «скафандром». Гедимин отметил, что Бронн до «вещи» не дотрагивается и кончиком когтя.

— Она из священного металла. Закроет тебя от незримой смерти. А тут камни силы, чтобы ты мог её поднять.

— В ней нет дырок, — Тильчи с опаской разглядывал «скафандр». — Чем там дышать, и что я услышу?

— Слышно будет плохо, — вздохнул Вепуат. — Поэтому запоминай всё сразу. Ты дашь зверям воду и пищу. А пока они едят…

…Иллюминатор из ипронового стекла толщиной с пол-ладони давал скверный обзор; Пожиратели были длинными плоскими силуэтами, Бронн — коротким, высоким и ярким. Гедимин следил, как он поддевает лопаткой смесь Би-плазмы, молотых ракушек и «фонящей» глины и суёт под каждые челюсти. Часть корма он высыпал отдельно, для тех Пожирателей, что ползали быстрее. Сармат смотрел на спинные чешуи. Пока они не топорщились.

— Снаружи видно и не будет, — сказал Вепуат. — Я ж не хочу, чтобы камень ему спину продавил.

— Он там делится? — спросил Гедимин. Вепуат кивнул.

— Сегодня ещё не было — но вчера видел новую клетку… Ну всё. Он за ними прибрал и выходит.

Створка шевельнулась, отползая в сторону. Тильчи, широко расставив руки, выбрался в санпропускник. Подвес рамочного радиометра дёрнулся кверху — и упал обратно, едва шлюз закрылся.

— А он немного набрал, — заметил Вепуат, глядя, как Тильчи смывает с себя невидимую пыль. Как-то он умудрился отряхнуть ноги от крупных фракций и не слишком выпачкать руки — и всё же «скафандр» слегка «фонил».

…Тильчи вывалился из брони и шарахнулся в сторону, тряся головой.

— Звери тебя не обидели? — спросил Вепуат. Бронн дёрнул ухом.

— В них много ума. Знаешь их речь? Уттунри! Чего не сказал⁈

Гедимин мигнул.

— Не сказал что?

Вепуат положил руку ему на плечо. Бронны верещали друг на друга — и расспрашивать их было, очевидно, бесполезно.

— Речь? Ум? Значит, они всё-таки… — Гедимин вспомнил, как наблюдал за Пожирателями ещё в вольерах «Гекаты», и болезненно сощурился. — Вепуат!

— Тихо, — прошептал разведчик. Он следил за Броннами — будто ждал, когда в их верещание можно будет вклиниться.

— Тильчи! Они с тобой говорили?

— А с тобой — нет? — Бронн едва не фыркнул, но в последнее мгновение закрыл ладонью нос. Вепуат покачал головой.

— Я больше по летающим.

— А ты? — Тильчи повернулся к Гедимину. Тот ошалело мигнул.

— Гедимин не из разговорчивых, — вмешался Вепуат. — Ему хватает и Пламени. С Пожирателями вам придётся осваиваться самим. Так что они тебе пытались сказать?

Бронн дёрнул вибриссами.

— Это похоже на тепло и свет. И вроде было про воду. У них есть купальня?

Сарматы переглянулись.

— Можно устроить, — растерянно пробормотал Вепуат. — Тепло и свет… Гедимин! ЭМИА-кванты ведь сквозь броню не проходят?

— Фантомное тепло. Сигма, — коротко ответил Гедимин. «Сигма! С её помощью ведь много кто общается. Даже мы,» — он покосился на передатчик. «Надо сказать Айзеку. У Ассархаддона полно этих тварей. Наверняка он записал все их сигналы. А мы будем ковыряться с нуля. Пусть Айзек его спросит…»

— Да, про купальню я зря не подумал, — пробормотал Вепуат, открывая шлюз. — Принесу. Может, они и со мной поговорят…

…Ступка была высотой с полметра; все три свёртка вытряхнули туда и плеснули воды. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как «рассаду» молотят пестом —так, что летит пена. Пену стряхивали на грунт, стараясь закинуть ближе к стенкам. Туда же смыли налипшее на пест. Потом в ход пошли накрученные на палку листья — ими взбитую жижу разбрызгивали по «оранжерее». Швыряли вслепую, как попало, чудом не заливая друг друга ошмётками. Летело и на стены. Вепуат махал распылителем, разбрызгивая следом за биоматериалом воду — но всё-таки старался поливать равномерно. Гедимин видел, как он щурится то на «агронома» с метёлкой, то на Броннов, визжащих и скачущих на «тропе». Вепуату протянули опустевшую ступку, он плеснул туда воды, и остатки буро-зелёной кашицы полетели в угол.

— Теперь всё под рукой Эйланнушу, — пропищал «агроном», передавая ступку сородичам. Дышал он тяжело, вибриссы поникли.

— Всё, и грибы, и клубни, и тонкие побеги, — «агроном» взял в руки протянутую кем-то чашку с отваром курруи и выплеснул на грунт, распределив от стены до стены. Перед знаком, нарисованным на стене, уже поставили другой сосуд, вырезанный из кости — и сильно напомнивший Гедимину перевёрнутую черепную коробку.

— Что-то ещё нужно? — спросил Вепуат, стряхивая с золотистой брони мокрый песок. Каждую частицу он старался вернуть в «оранжерею».

— Тепло? Ветер? Вода?

— Всё есть, — отозвался Бронн. — Слово за Эйланнушу. А ты пока не ходи по земле. И мы не будем.

Вепуат мигнул.

… — Ага! — сармат широко ухмыльнулся. Едва закрыв шлюз, он взялся за сигма-сканер. Гедимин тоже уставился на экран. Он слегка надеялся, что Бронны всё-таки распределили посевной материал равномерно. «Ну да, конечно,» — он болезненно поморщился. «Видел я такую равномерность…»

«Материал» успел зарыться в рыхлый грунт и уже обволакивал его тонкими нитями проростков. Раскидало его как попало — где-то он лежал комьями, где-то не было ни единой клетки. На краю поля сканирования стояла чашка-череп, и Вепуат задумчиво тыкал в неё когтем, чего-то добиваясь от анализатора.

— Кьюсс, между прочим. Я думал, кто-то из кочевников, — сказал он, выключая сканер. — Ценный трофей. Для особого случая.

Гедимина передёрнуло.

— Ну, хоть стены черепами не увешали… Кто у них эта… на «Э»? — он хотел произнести имя целиком, но вовремя осёкся — лишний раз связываться с местными «богами» уже не хотелось.

— Богиня Жизни, — отозвался Вепуат. — А ты бы повежливее. Мало, что ли, огребал?

Гедимин фыркнул.

— И на кой ей тогда черепушка?

Вепуат ухмыльнулся.

— А ты хорошо рассмотрел её знак?

Гедимин пожал плечами. Странный скрежет на грани слышимости он отметил, но отвлекаться не стал.

— Семя с проростками. Или дерево с листьями.

— Смотри лучше, — Вепуат показал экран передатчика. Из тёмного пятна тянулись проростки… вот только у «пятна» появились отчётливые глазницы и контур челюстей.

— Судя по форме — Бронн или Скогн, — Вепуат обвёл нарисованный череп красной линией. — Видишь, какие челюсти? Даже у Кьюссов длиннее и мощнее.

— Да чтоб вас всех с вашими обычаями, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. — Пусть работают, как умеют. Я к Айзеку.

…Айзек стоял поодаль от операторов, убрав руки за спину, и задумчиво смотрел на мониторы. Гедимина он заметил не сразу.

— А? Пожиратели? Контакт? — он рассеянно пожал плечами и снова уставился на монитор. — Ну, это Бронны и их способности…

— Ты меня слышишь? — Гедимин крепко взял его за плечо. — Надо выяснить у Ас… «Тория». Шли они раньше на контакт или нет. И какие у них значимые сигналы. Он допускал, что они разумны. Я говорил с ним. Ещё тогда, в «Гекате»…

Айзек едва заметно поёжился.

— Ты думаешь, я его каждый день вижу? Изложи всё в письменном виде. Может, удастся передать. Но я бы не рассчитывал на ответ… А интересная мутация. Раньше у тебя первыми прорастали шипы. А теперь — глазки.

Гедимин, ошалело мигнув, уставился на броню. По центру каждого щитка верхней обшивки появилась небольшая выпуклость с намеченным краем глазницы и складками на круглом веке. На краях пластин набухли шипики.

30 день Воды, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А! — Вепуат остановился посреди коридора и широко ухмыльнулся. Два чёрных «трилобита» — бывшая обшивка его скафандра — поскакали дальше по стенам и потолку, не обращая на сарматов внимания. Вепуат поправил на плече «мешок» из защитного поля — очередную связку дохлой «рыбы» и «моллюсков» — и ухмыльнулся ещё шире.

— Цех — он вон там, — сармат кивнул вдаль по коридору. — А ты чего-то здесь. Всё-таки стало интересно, что там прорастает?

Гедимин досадливо сощурился.

— Мне интересно, что с интеллектом у Пожирателей. Тильчи ничего нового не рассказывал?

Вепуат пожал плечами.

— Они, похоже, не из болтливых. Ну да посмотрим, что будет сегодня.

Он остановился у закрытого шлюза и развернул «щупы» сигма-сканера.

— Так, в этот раз стирки не было. Будешь заходить — держись центра, по бокам у них посуда отмокает… Ага! Проросло!

…Тёмный грунт «оранжереи» покрылся светлыми точками. Гедимин присел на корточки, чтобы лучше их рассмотреть. Кое-где из песка вылезали микроскопические шипастые бугорки, в других местах — трубочки-воронки или волнистые выступы. Где-то они проросли кучно, где-то так и темнели пустые проплешины. Гедимин посмотрел на плотное пёстрое пятно у дальней стены и недовольно сощурился. «Оно же лезет друг на друга. Половина друг друга сожрёт…»

— Ростков так много, как только может быть, — Бронн, ступая по проплешинам, подошёл к костяной чашке-жертвеннику и наполнил её отваром. — Ты сделал всё хорошо, мастер Вепу-а. Теперь не тревожься. Тильчи! Боги за тебя работать не пойдут.

Другой Бронн, недовольно скалясь, выбрался из жилого отсека. На его поясе появились новые цацки — раньше их определённо было меньше.

— Растишь грибы — ну и расти себе, — проворчал он, проходя мимо «оранжереи». — А я иду к незримой смерти. Кто мне поможет, кроме богов⁈

Гедимин мигнул. Сказать он ничего не успел — Вепуат с неожиданной силой ткнул его кулаком в бок.

— Таванкайю, — заговорил он, глядя на хаотично разбросанные проростки. — Оно же всё лежит тут кучей и как попало. Вон там пустое пятно, и вон там, и ещё. Столько земли пропадает попусту! А там ростки лежат горой и друг друга давят. Вот зачем⁈ Раздели их. И растащи по пустым участкам. И лучше, чтобы всё росло по отдельности. Там — клубни, там — грибы. Мы поставим стены и сделаем им разный нагрев и полив. Так будет лучше расти.

Визг хлестнул по ушам. Гедимин ошалело мигнул. Бронн-«агроном» оскалил острые зубы и вскинул голову, глядя на Вепуата в упор.

— Так не делают! Ты знаешь лучше? Зачем нас звал⁈ Делал бы сам!

Теперь мигнул Вепуат.

— Но в этом нет ничего плохого… — начал было он, но осёкся под сердитыми взглядами Броннов. Гедимину померещилось, что ещё немного — и «выдра» его укусит. Он нелепо ухмыльнулся — и тут же получил тычок под рёбра. Броня загудела.

— Вы так не делали — но можно же попробовать!

Бронн коротко взвизгнул.

— Мы знаем, как делать! Хочешь сам? Скажи — мы уйдём!

Вепуат на десяток секунд уставился в стену, задержав дыхание, потом дёрнул плечом и развернулся к выходу.

… — Может, и правда, отослать их в Аммену? — вполголоса предложил Гедимин, пока сарматы наблюдали в иллюминатор за работой Тильчи. — Этого оставить. Рассаду привезли, дальше ты разберёшься.

Вепуат качнул головой.

— Я хотел посмотреть на их технологии. Как-то же они выращивают себе пищу, раз до сих пор не вымерли! Но… М-да. Ты не ходи пока к ним, ладно? Не хочется их окончательно спугнуть.

Гедимин пожал плечами.

— Я туда не рвался, — сдержанно напомнил он. Сейчас его занимало то, что происходило за иллюминатором, — Пожиратели, поедающие Би-плазму и мелкие кусочки органики, Бронн, заглядывающий им под спинные щитки… В углу лежала широкая плоская ракушка. В её углублениях осталось немного воды, и Тильчи вылил туда ещё бурдюк. Грунт вокруг потемнел от брызг — кажется, Пожиратели недавно купались.

— Непохоже, чтобы они общались, — сказал Вепуат, глядя в иллюминатор. — Усы у них лежат на спине. Они ведь обычно трогают, а тут…

…Тильчи выбрался из отмытого скафандра и подошёл к дозиметрической рамке. Гедимин украдкой проверил его наручным «конаром». «У всех Броннов сколько-то дряни в костях,» — думал он. «А у этого — чуть больше. Но это не из-за нашей работы. Он и раньше таким был. Интересно, у них бывает лейкоз?»

— Что сказали звери? — спросил Вепуат. Бронн дёрнул ухом.

— Сегодня — ничего. Но им хорошо, это видно.

— Ага, — согласился Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Вчера «ничего» и сегодня тоже… Как-то маловато наблюдений.

Гедимин кивнул. «Может, в тот раз Бронну померещилось. Или мы не так его поняли. И никакого контакта не было. Ладно, подождём — может, будут ещё данные. „Тория“ пока не трогаем.»

31 день Камня, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Прогудела побудка, но Гедимин не спешил вставать. «Пусть сначала освободят душевую,» — он перевернулся на другой бок и прикрыл глаза. Вепуата в отсеке уже не было. Снаружи шуршал транспортёр, булькали фляги; потом шорох и слабый редкий стук чуть сменили направление. «Стена,» — думал Гедимин сквозь дрёму. «Что-то вынимают. Фонари, что ли?»

— Я, конечно, химик, — донеслось из коридора. — Но радиохимия — не моё. У тебя тут целый ядерщик. Вот у него и спроси, чего ждать.

«Альгот,» — определил Гедимин, нехотя приоткрывая глаз. «И с утра не в духе. Опыты не задались? С чем он сейчас работает? Вроде ничего нового…»

— Гедимин! — в отсек заглянул комендант. За его плечом мелькнул шлем главного химика. Тот недовольно сощурился на сармата и отвернулся.

— А что, тут побудки не слышно? — комендант повертел в руках «сирену», подвешенную к поясу. Гедимин сел на матрасе, досадливо щурясь.

— Я на свою работу успею, — буркнул он. — Чего надо? У Альгота опыт не задался?

В коридоре сердито фыркнули.

— У нас тут много лишних фонарей, — отозвался филк. — Мы с Дасьеном решили вынуть их и распределить по темноватым коридорам. Ты тут не собираешься химичить с напряжением? Не погаснет у нас тут всё, если мы оставим половину?

Гедимин пожал плечами.

— Даже если реактор встанет, заряда церы хватит надолго, — сказал он, глядя на транспортёр с горкой фонарей. Альгот уже исчез.

— Оставь немного у себя под рукой, — посоветовал Гедимин. — Я сам… мало обо всём этом знаю.

Комендант тяжело вздохнул.

— Хорошо, спросим у командира.

…Металл шипел под каменным валком. Лист медленно сползал с подогреваемой подложки на холодную. Ещё пара секунд — и он соскользнул в поддон с водой. Ударил пар. Когда его остатки уволокло в вытяжку, Гедимин выловил тёмно-синий лист и одобрительно хмыкнул.

— Не идеально — но проще, чем возиться с расковкой, — он вернул ещё горячий лист в воду. Филк-рабочий покосился на дымящийся валок и покачал головой.

— Совсем никак нельзя сделать, чтобы эта штука вращалась? По мне, было бы ровнее.

Гедимин вздохнул.

— Жахнет. Местная физика, чтоб её…

— Гедимин! — в цех заглянул Айзек. — Ты здесь надолго?

«А он встревожен,» — Гедимину стало не по себе.

— Теперь откатайте пару листов без меня, — сказал он филкам и двинулся к выходу. «Что у них там? Опять пульсация?»

— Металлургия — это хорошо, — Айзек слабо улыбнулся. В коридоре было пусто; цеховой шлюз давно закрылся.

— Сегодня день Камня — удачно для ремёсел…

— Камня? Землетрясения будут? — Гедимин покосился на календарь. Никаких посторонних обозначений рядом с названием дня не было.

Айзек покачал головой.

— Сегодня и завтра будет тихо. А вот следующие пять дней… — он слегка помрачнел. — Вот мы с Кененом и думаем — лучше не тянуть. Пора второй блок проверить в деле. Операторские смены уже набраны, дело за топливом…

Гедимин мигнул.

— Маккензи прислал твэлы⁈

Айзек едва заметно поморщился.

— Мне уже кажется, что наделать своих — и то будет быстрее. Но шесть сборок у нас есть, вот их и разделим надвое. Тебе придётся зайти в реактор. Проследишь за процессом изнутри. Ну… и подготовишь его, чтоб всем было спокойнее.

— Мать моя колба, — выдохнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Только-только выровнялась мощность…

— Семь дней назад, — поправил его Айзек. — А в земных сутках — ещё больше. Кенен дал добро. На сменах у нас Кённа и Эрфольт, если что не так, они поймут.

«Эрфольт?..» — Гедимин не сразу вспомнил химика-лаборанта.

— Эрфольт на реакторе? Это правильно, — он едва заметно ухмыльнулся. — И Альгот не возражал?

— Ты его до сих пор не встречал? — Айзек хмыкнул. — Я думал, он тебе уже всё высказал. Чем вам обоим так не нравятся рутенийцы? Именно по работе к ним нареканий не было…

…Висок обожгло — гораздо слабее, чем Гедимин ожидал. Руки обдало фантомным теплом. «Ну-у…» — еле слышно прогудело в голове. На долю секунды сармат ощутил чужую досаду и слабое беспокойство. Он стоял в активной зоне, прижав ладонь к «погасшей» топливной сборке; другую, вместе с управляющим стержнем, уже вытянули наверх — и, возможно, она уже легла в ячейку хранилища. Зеркала-«детекторы» перемигнулись — вторая сборка выскользнула из каркаса. Пару секунд Гедимин видел её хвостовики — операторы загрузочной машины не торопились.

«Вроде всё тихо…» — сармат, проводив взглядом третью сборку, шагнул в сторону. Пока ещё в активной зоне можно было шагать с размахом, а не ползать вдоль стенки. На глаза попался рамочный радиометр, и сармат мигнул. Причин для пульсации излучения уже не было, но подвес размеренно дёргался — вверх-вниз, вверх-вниз.

… — Сборки в хранилище!

Голос Айзека звучал невнятно, теряясь в помехах.

— Операторы что-то чуют? — громко спросил Гедимин. По экрану ползла, извиваясь, кривая интенсивности. «Сигма» пульсировала на все тридцать милликьюгенов. Гедимин покосился на вторую линию. «Омикрон не дёргается. А что думает реактор — непонятно.»

Из передатчика послышался вздох.

— Ты бы почуял первым. У них всё-таки опыт не тот. Ну ладно, начали — не бросать же. Иди на второй блок.

В хранилище Гедимин заглядывать не стал. «Там поглотителей с запасом. Если только не дёрнется критическая масса…» — он едва заметно поёжился и ускорил шаг. «Вроде ей не с чего.»

…За спиной Гедимина тихо опустились экранирующие плиты. Окончательно стемнело — фонарь остался снаружи, за коридором оттока. Поглощающая выстилка обожгла пальцы неожиданным холодом. Гедимин отдёрнул руку и открыл экран дозиметра. Слабый луч осветил пустующий каркас, пустотелую колонну, уходящую вверх, и дёргающийся подвес внутри рамки. По экрану ползли две кривые. Одна легла на ось времени и слилась с ней. Вторая извивалась всё там же — сигма-излучение не ослабло ни на микрокьюген.

«Значит, это по всей станции…» — Гедимин поёжился. «Надеюсь, флония у нас хватит.»

Он поднёс светящийся экран к ближайшему зеркалу и опустил руку. Секунду спустя в «детекторе» отразился ответный блик — сигнал приняли. Ещё через пару сотен мучительно долгих секунд с «потолка» ударил свет.

Загрузку не прерывали — сборки ложились в каркас одна за другой. Когда опустилась первая, Гедимин прижал к ней ладонь и так замер. На дозиметр он больше не смотрел — только видел краем глаза движение внутри застеклённой рамки. Зелёное свечение было ровным — «омикрон» удерживался от пульсации, а «пляска» «сигмы» медленно затухала.

… — С запуском подождём до завтра.

Гедимин молча кивнул. Он только что добрался до второго щита управления. В мониторе отражался слабо шевелящийся подвес и яркое свечение сборок.

— Интенсивность выше нормы, но держится на месте, — сказал Айзек, сверяясь с наручным дозиметром. — А сигма… думаю, постепенно уймётся. До моего возвращения ничего не трогать!

32 день Земли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Ну вот и зачем⁈

Гедимин вскинулся, ошалело мигая. Чей-то истошный вопль вырвал его из дремоты.

— Тески, у вас душ есть. А им надо, — отозвался Вепуат, стукнув чем-то об пол. — Вечером верну.

В коридоре зафыркали.

— Душ! — передразнил его кто-то из филков; теперь Гедимин видел их сквозь дверной проём — десяток мелких сарматов окружил Вепуата и выдолбленный из дерева чан. — Твои дикари, ты их и купай, — мы-то при чём⁈

— Тенгель, уйми их, — отозвался Вепуат, поднимая чан с пола. — Мне эту штуку нужно донести, не треснув.

— Вешай на транспортёр, — вмешался Гедимин, выходя в коридор. Филки притихли и отступили. Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Чтоб вечером было, где было, — буркнул Тенгель, разворачиваясь к комендантской. За открытой дверью душевой кто-то презрительно фыркнул. Гедимин возился с клетью транспортёра, слишком узкой для чана, и просчитывал самый короткий маршрут.

— Для Броннов? — спросил он вполголоса, когда груз поехал по рельсу. Вепуат кивнул.

— Конец недели же… Слушай, а ты можешь прибавить напору? Ну, в их шлюзе? А то вода еле сочится.

— Сделаем, — отозвался Гедимин. — А чего не пошли в душевую? Филкам она весь день не нужна. А чанов там много.

Вепуат шумно вздохнул.

— Это же Бронны. Уттунри еле привык, — а там целая община! Придётся сделать им свой чан. Чтоб в другой раз филки не орали.

Гедимин мигнул.

— Другой раз? Ты Броннов тут сколько держать собираешься? Неделю, две?

— Пока сами не уйдут, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Теперь это наши Бронны. Община Пламени.

«Пламя!» — Гедимин схватился за дозиметр и облегчённо вздохнул. Кривая сигма-излучения вытянулась в прямую. Сармат покосился на редкие фонари, потрогал прохладный сквозняк под потолком, оглянулся на термометр и снова вздохнул. «Мощность не упала. Это всё-таки единая… штука. Что шесть сборок в одном реакторе, что по три штуки в двух. Такая тут физика. Надо бы запомнить.»

…Над плато повисли два бронированных «дирижабля». С утра их вылетали, но загонять в ангары не стали. Гедимин, подняв взгляд, видел, как вокруг них снуют два крупных чёрных «трилобита» и стайка мелких. На окраинах скрежетал гравий — сааг-туулы, привстав, заглядывали на плато. Из «люков» в панцире спускали связки шкур, пучки ремней, низки костяных бус. Из вентиляционных окошек ближайшего ангара сочился белый свет, и изредка долетал взволнованный писк — там собрались Скогны. Шумели они, к удивлению Гедимина, мало — видимо, всё, что могли, поделили в прошлый раз. Другой ангар, бывший горячий цех, то и дело вспыхивал красным — там пульсировал сэтский портал, кого-то впуская и выпуская. В норе у душевой тоже что-то светилось, трещали искры.

— Я-то тут зачем? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат фыркнул.

— А кому тут быть⁈ Айзек и Гварза в Ураниуме. Мы с Хассеком вдвоём не справимся. Филки — тем более.

— А когда мы все уедем, что тут будет — резня? — Гедимин оглянулся на временное стойбище кочевников. Они увидели что-то на горизонте и поднялись на ноги. Кто-то взвыл, указывая на небо. Вепуат оглянулся и радостно хмыкнул.

— Хиги! Ну, пока отдыхают с дороги, мы и начнём. Э-эй! Хеллуг! Несите товары для народа Огня!

…Красное свечение осталось только на сторожевой башне — и то, когда общее волнение улеглось, огонь Сэта пожелтел. У ангара в кольце белого сияния стоял Хассинельг и держался двумя руками за посох. Только из-за этого он и не падал — Скогны и их корзины и мешки висели на нём, как на дереве. Поймав взгляд Гедимина, он криво ухмыльнулся.

— Эллурцы могли бы и сами доехать, — буркнул сармат, когда страж и его «пассажиры» исчезли. Вепуат качнул головой.

— Могли бы. Но — мало ли кто там, в степи… Таррки! Ты не передумал?

Электрический ящер, сложив крылья, опустился на крышу ангара.

— Мне тут сидеть уже незачем, — сказал он; по хребту пробежала одинокая искра. — Оба зверя под твоей рукой, и ты всё умеешь. Не хуже, чем Кьюссы. Только с дорогой определяйся до полёта, а не прямо в небе. Будешь зверя часто останавливать — решит, что ты заблудился.

— Спасибо тебе, Хусу-Таррки, — Вепуат склонил голову; на ящера, свисающего с крыши, ему пришлось глядеть исподлобья.

В ущельях перекликались Джагулы — Гедимин слышал вой, звон металла и костяной треск. Он покосился на сигма-сканер, — на спину «транспорта» выбрались кочевники в чешуйчатой броне. Когда её успели «смонтировать», сармат не знал — только что на его глазах у Сэта выменивали кованые щитки.

— Джагулы довольны, — Вепуат ухмыльнулся. — Все, кто хотел, оделись в металл. Не знаю, как мы теперь удержим их от набега…

Хвастливый вой перешёл в сердитый. Загромыхали, закрываясь, «люки». Гедимин увидел, как пластины сааг-туула разворачиваются, оставляя удобные бойницы.

— Куда⁈ — крикнул Вепуат, выбегая на край плато, и остановился, глядя в небо. Над дальним холмом скользил клин — «эскадрилья» туун-шу.

…Чужаки всё-таки остановились — над соседним плато, под прикрытием сетки разломов. Кто-то выглянул из верхнего «люка», замахал руками и цветным полотнищем на костяном шесте.

— Не стрелять! — крикнул Вепуат. Полотнищ и «переговорщиков» стало больше. Пару секунд они совещались, потом один из туун-шу высунулся за разломы. Гедимин выразительно качнул соплом сфалта, уложенного на плечо. «Зверёк-то фонит. Напихали чего-то под броню…»

Под знакомый уже Гедимину булькающий звон туун-шу доплыл до края плато и повис над долиной. Кьюсс вылез на броню, выпрямился во весь рост. Гедимин машинально пересчитал зубцы его костяного венца и слои расшитой одежды. «Очень парадно и ритуально. Оружия нет? А, с ними никогда не знаешь…»

— Народ Пламени! Ларрат и Джера просят пропустить их посланников с миром.

Вепуат мигнул.

— Посланников — или диверсантов?

Кьюсс протянул вперёд руки, показывая пустые ладони. Гедимин впился взглядом в его предплечья. «Браслетов-бластеров вроде нет. Но пускать под купол…»

— Мы прибыли, чтобы склониться перед юным божеством, — сказал Кьюсс. — Джера и Ларрат прислали ему подношения.

Вепуат снова мигнул.

— Подношения? Положи их на край плато. Если это не ловушка, тебя не тронут.

Гедимин смотрел на «эскадрилью», зависшую в отдалении. Кьюссы оттуда следили за переговорщиком — и очень внимательно. Сармат покосился на башню — красное плазменное облако на ней наклонилось в сторону чужаков, протягивая к ним протуберанцы.

— Вот наши подношения для Пламени, набирающего мощь.

Складной костяной шест с рогулькой на конце опустился на гравий. С него соскользнул костяной футляр, окованный цветной проволокой, — трубка толщиной с палец. Один её конец был покрыт инеем. Рядом лёг ещё один, более толстый — и как будто со внутренними ячейками.

— Вот вечный лёд и краски, угодные богам, — пояснил Кьюсс, убирая шест-манипулятор. — Те, что одинаково ярки на свету и в темноте. Вы знаете, как говорить с богами, и они к вам благосклонны. Но вы недавно тут и не можете знать всего. Мы, Кьюссы, прислушиваемся к их воле очень-очень много лет. И, если вы захотите, мы обучим и ваших жрецов.

Теперь мигнул Гедимин. Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Что ж, Пламя… Оно радо.

— И мы рады тоже, — Кьюсс сложил руки в почтительном жесте. — Если ему угодно, мы соберём для него уккулан. Его звуки приятны богам.

Из «трюма» донёсся булькающий звон. По виску Гедимина скользнуло горячее волокно. Сармат мигнул.

— Тебе что, правда нравится?

— С любым божеством следует быть почтительным, — Кьюсс слегка ощерился, показывая недовольство. Вепуат фыркнул.

— Я помню, как вы почитали Пламя! И подосланных кочевников, и дурацкие ловушки. Это, небось, ещё одна?

Кьюсс тряхнул широкими рукавами.

— Ты недоверчив, жрец Пламени. Джера и Ларрат это понимают. Могу лишь сказать — мы не ищем ссоры ни с одним из божеств. Но мы опасаемся самозванцев и презираем их. Теперь мы видим, что Пламя — истинное божество, а вы — его жрецы. И отсвет его мощи на вас, и вы несёте его по всей Равнине. Мы сожалеем, что оскорбили вас подозрительностью.

Сарматы переглянулись. Гедимин покосился на сканер. «В трубке — вечный лёд и кейек для балансировки. Краски… там цера, но кроме церы… просто пигмент. И мин я не вижу. Фонит, но чуть-чуть и без пульсаций…»

— Ещё недавно вы прикидывались нами, — сказал Вепуат. — Что там про презрение к самозванцам?

Кьюсс сложил руки в замок под самым горлом. На «эскадрилье» явно встревожились. Облако плазмы на башне качнулось, его крен увеличился. Протуберанцы тянулись на «восток».

— Твой гнев оправдан, жрец Пламени. Больше такого не допустят.

Вепуат хмыкнул.

— Раньше допускали, а теперь — нет? Что поменялось?

— Ты же был там, в Ур-Шаксу, — Кьюсс склонил голову. — И ты, и могучий Геджер. Стражи Ур-Шаксу были глупы, не прочли волю богов. Вы показали её. Пламя показало, как оно сильно, и боги признали его решение. Мы нанесли на камни Ур-Шаксу знак Пламени — вы увидите его, если туда вернётесь. Мы никогда не искали ссоры с богами — пусть Пламя об этом знает.

— А. Ладно, — пробормотал Вепуат. — Мы с вами тоже не ссорились. Не будет диверсий — вас никто не тронет. Так и передай Джере и Ларрату.

В ущельях взвыли.

— Уру-Джагзур! — с трудом различил Гедимин. Дальше шло что-то про Нерга, но воющий слишком сильно волновался. Туун-шу уже разворачивался над долиной, и для него освобождали место в клиновидном построении. Булькающий звон стал громче, следом засвистели дудки. Вепуат, смахнув защитный купол, подобрал «подношения» и сдержанно хмыкнул.

— Надо же! Айзек удивится.

С «юго-запада» донёсся протяжный гудок — сигналил бронеход.

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Ты всё проверил? Джагулам показывал?

— И им, и Хассеку, — закивал Вепуат. — Он все эти штуки только что не обнюхал!

— Лёд — на склад, пигменты — Альготу, — распорядился Айзек. — Контейнеры лучше уничтожить. Значит, после взрыва башни Кьюссы прониклись к вам почтением…

Вепуат развёл руками.

— Ну, так вот у них тут принято. Надо бы слетать в Уру-Джагзур — проверить, что там со знаком Пламени.

— И влезть в очередную ловушку, — Гварза поморщился. — Что такое уккулан?

— Местный ксилофон из деревяшек и костей, — пояснил Айзек. — Говоришь, хранитель заинтересовался… Гедимин! У тебя точно есть сканы этой штуки. Можешь воспроизвести?

33 день Лучей, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Сброс вспомогательных стержней, — вполголоса скомандовал Айзек. Гедимин следил за свечением монитора. Оно было слишком ярким — даже сейчас, когда вспомогательные стержни вошли в активную зону, и ипрон принял лучевой удар на себя.

— Экран нигде не пробило? — спросил помрачневший Гварза. Айзек резко качнул головой.

— Я проверил. Пробой один — сам ирренций внутри реактора. Это он реагирует… Что дальше? Аварийные стержни?

— Он спокоен, — отозвался Гедимин, напряжённо прислушиваясь к ощущениям; что-то дышало теплом в висок, но не расплеталось на отдельные волокна. — Оставь его так. Запускать сегодня нельзя.

Гварза фыркнул.

— Дельная мысль! Сам догадался?

— Спокойно! — Айзек сердито сощурился. — Значит, пережидаем шквал. Экипаж держать под усиленным экраном, ничего важного не трогать!

…«Хорошо, что вчера ничего запустить не успели,» — думал Гедимин, глядя на трёхмерную схему «уккулана». «Как ирренций может что-то чувствовать через такие экраны? „Сигма“ усилилась — но она даже не пульсирует…»

Он встряхнул головой и кое-как сосредоточился на схеме. Сложного в ней ничего не было. «Простейший усилитель вибрации. Тут резонаторы…» — сармат подавил тоскливый вздох. «Осталось понять, на кой оно нам нужно.»

— Гедимин! — донеслось из приоткрытого шлюза. Вепуат, не дожидаясь, когда массивная створка отъедет в сторону, просунул в проём руку с передатчиком. Над запястьем повисла объёмная голограмма.

— Смотри!

На «снимке» застыло множество состыкованных бронированных объектов. На краю, там, где их строй был не таким плотным, Гедимин разглядел один небольшой комок, лишённый брони, и второй — уже её наращивающий.

— Два деления? — сармат наконец опознал клетки кровяного камня. — Свежие?

— Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Я сперва подумал, что посчитал и вчерашнее. Но вчарашнее — вот оно, видишь?

Он ткнул пальцем в толщу структуры. Вчерашнюю клетку от соседних ещё можно было отличить — по толщине и рельефу нарощенной брони.

— И две новые за сегодня. А до вечера, может, и третье дозреет.

Не выключая проектор, Вепуат подошёл к столу, взглянул на схему — и, виновато хмыкнув, захлопал себя по запястью.

— Вот, смотри сюда. Я разобрал, где там что. Вот список.

Гедимин глянул на новую голограмму и едва заметно поморщился.

— Кьюссы — они не очень-то морочатся с выпрямлением досок, — на ходу пояснял Вепуат, перекидывая файл со смарта на смарт. — Берут оттуда, где и так прямо. Дерево-обелиск, самое основание, средний слой. Ничего, сааг-туул с ним сладит. Выломает, макушку съест — а остальное мы к делу пристроим. Жалко, правда, — они ведь медленно растут…

Гедимин хмыкнул.

— На кой тут сдалось дерево-обелиск? Всё равно нужен круглый ствол для чана. Большой ствол. Часть пойдёт на чан, другую разрежем и выпрямим.

Вепуат оторвался от схемы и растерянно мигнул.

— Тут в инструкции — дерево-обелиск. Думаешь, с другой породой сработает так же?

— Дерево есть дерево, — буркнул Гедимин. — Должно вибрировать с определённой частотой. Подгоним толщину и плотность плашки — вибрация будет.

— Хм… — Вепуат с сомнением посмотрел на схему. — Вольно же ты обходишься с инструкциями.

Гедимин ткнул в схему когтем — ниже плашек, туда, где под ними висели резонаторы.

— Нужна точность? Вот это из кого будем делать?

Среди резонаторов уккулана были полые раковины — но были и черепа, и Гедимин и без анализа ДНК видел, что они принадлежат местным разумным. «Это Джагул. Ещё один, без нижней челюсти… череп, похоже, старый. А тут, помельче, — Бронны или Скогны…» — сармат качнул головой и брезгливо поморщился. «Дикарство, и ничего больше. Ракушки — ладно, можно подвесить, если такие у нас есть. А костей тут не будет.»

— Мн-да-а… — протянул Вепуат. — Трофеи — дело такое. Не всякий будет ими делиться. Но — мы же помогали с оружием? Часть трофеев — наша. Я поговорю со Скогнами…

Гедимин помянул спаривание «макак».

— Какие трофеи⁈ — он ткнул когтем в схему, обводя цепочки резонаторов. — Хватит металлических трубок. Тут вешают всякую дрянь не от хорошей жизни. Сделали из того, что было, а потом так и осталось. У нас что, рэссены мало⁈

Вепуат с сомнением покачал головой.

— Металлическая трубка — это, конечно, вещь. Но… Тут ведь умеют ковать металл. Нужна была бы трубка — сделали бы. Это даже проще, чем искать череп или ракушку.

Гедимин поморщился.

— Традиции! Будто сам не знаешь, как местные на них повёрнуты. Уговорил Броннов рассадить грибы и клубни?

Вепуат тяжело вздохнул.

— Нет, конечно. Так всё и растёт друг на друге. Но… Кьюссы — это же не Бронны.

— Думаешь, металл неправильно булькает? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «Мало того, что приходится делать всякую ерунду…»

— Да булькает-то он булькает… — Вепуат снова сравнил схемы. — Слушай! А можно сделать трубку так, чтобы снаружи была на череп похожа? Там, подвес с клыками… Я даже настоящие достать могу!

«Да ты кого угодно…» — Гедимин оборвал сердитую мысль и пожал плечами.

— Пустая трата металла и времени. И утяжеление. Эту штуку ведь кому-то ещё таскать…

— Утащат, — отмахнулся Вепуат. — Так сделаешь? Я тебе помогу в цеху! И филков позовём, если надо.

Гедимин тяжело вздохнул.

34 день Огня, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Ну-у-у?» — прогудело внутри черепа. Тёплые волокнистые щупальца плотно обвили оба предплечья — и, похоже, пытались развернуть Гедимина к пульту. Сармат еле слышно хмыкнул.

— Интенсивность выровнялась, — заметил Айзек; он смотрел одним глазом на радиометры, отражённые в мониторах ГЩУ, другим — на запястье. — Даже при убранных вспомогательных стержнях. А вот температура…

— Сегодня везде жарко, — буркнул Кенен Гварза, указав на термометр на стене. — День Огня! Реактор ещё неплохо охлаждается. Хоть что-то…

Айзек поморщился.

— Запускаем?

«Угу-у-у,» — прогудело внутри черепа. Щупальца зашевелились. Гедимин посмотрел на посветлевшие синие блоки, отражающиеся в мониторах. Перед подъёмом вспомогательных стержней из реакторов выжали всё, что они накопили, — может, поэтому хранитель и нервничал.

— Давай потихоньку, — согласился он. Операторы переглянулись. «Первый запуск с ГЩУ,» — думал Гедимин — ему и самому было не по себе. «Ну да их дело — дать команду на БЩУ. А там уже всё отработано…»

Едва управляющие стержни пошли вверх, сеть щупалец соскользнула с запястий. Мониторы вспыхнули.

— Куда⁈ — Айзек впился взглядом в подвесы радиометров. Гедимин смотрел на зелёное свечение. Оно было ярким, но ровным, без белесых проблесков.

Айзек облегчённо вздохнул.

— Пара процентов над расчётной, — пробормотал он, сверяясь с записями. — Но зато не дёргается. Кенен, что скажешь?

— Да, мощность выровнялась, — неохотно согласился Гварза. — Посмотрим, долго ли продержится.

— За реактором с тремя сборками мы наблюдали много месяцев, — напомнил ему Айзек. — Ничего совсем уж неожиданного быть не должно. Но… Гедимин, как там хранитель?

Гварза скривился. Гедимин прислушался к ощущениям и пожал плечами.

— Ушёл со связи. Но вроде доволен.

Уходить с ГЩУ не хотелось. В цеху сармата ждали заготовки под резонаторы — пока ещё нормальные болванки из тёмно-синего металла. Раскатать их в лист нужной толщины и свернуть в трубку было несложно, но… Гедимин вспомнил эскизы, развешанные по стенам, и недовольно сощурился. «Сделать-то можно. И морду, и череп, и подвесную челюсть. Но зачем⁈»

36 день Жизни, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Айзек и Гварза уехали ещё затемно. Сквозь сон Гедимин слышал, как Вепуат возится с фляжками, а потом уходит. Ушёл надолго. Гедимин возился с резонатором, насаженным на болванку, — куску металла позарез нужно было придать форму условной морды с мелкими острыми зубами, — и досадливо щурился. Филки-подмастерья ушли вместе с Вепуатом… хотя — сармат не сильно расстроился, — помощи от них было немного. Он успел «изуродовать» два резонатора, когда наручный дозиметр беспокойно замигал экраном. «Лучевой всплеск?» — сармат развернул запястье, и стрелка-указатель, качнувшись сперва к реакторам, упёрлась в потолок. «А. Уже полетели. Выйду — посмотрю, что там со жгутами.»

— Уф! — Вепуат, шумно выдохнув, шагнул через порог. — Ого! А красиво получается.

Гедимин поморщился.

— Кто обещал помощь?

Вепуат виновато хмыкнул.

— Мы там с деревом возились. Зато всё получилось! И чаны, и плашки. Там сейчас жгуты собирают. А ты у Броннов был? Пойдём посмотрим, как там всё растёт!

— Без меня не вырастет? — спросил Гедимин, снимая резонатор с болванки. «И что тут красивого? Кривой, испорченный металл…»

— Там деревья надо будет прикопать, — тараторил о своём Вепуат, нетерпеливо оглядываясь на открытый шлюз. — Завтра день Металла. Всё прожарится, как надо. И нам с ними не возиться. А Пожиратели беспокоились, когда сверху всё это летело! Говорили между собой. А со мной не стали. Я уж не стал Тильчи по второму разу к ним тащить…

«Мать моя колба! Мне-то всё это зачем⁈» — Гедимин не без труда выловил кусок информации, относящийся к нему. «Прикопать… Специально же построил печь для прокалки.»

…Грунт покрылся цветными буграми. Буро-зелёные полусферы раздулись и обросли шипами, яркие волнистые гребни встали с ними вровень и набухли, из воронок, уходящих в гравий, проросли толстые пучки длинных волокон. Все шевелилось, пульсировало — и, как иногда казалось Гедимину, пыталось уползти. Сильнее всего копошились пёстрые кучи — растения множества видов, так и не рассаженные по пустым участкам. «Ну, может, теперь они сами туда доползут,» — думал сармат. Сверху на всё это текла вода — Бронны добрались до вентиля, кран не закрыли, губки промокли и больше не сдерживали напор. С тропы на «оранжерею» смотрел довольный «агроном».

— Кора? Это надо, — он пискнул помощникам, и мешки, принесённые Вепуатом, утащили в «жилой отсек». Там они пролежали недолго — несколько секунд что-то шуршало и стучало, потом появились двое Броннов с корзиной и принялись разбрасывать кору по «оранжерее». Падало куда попало — и на пустые участки, и прямо на «листья». «Они вообще смотрят, куда кидают?» — Гедимин досадливо сощурился.

— Грибы подавишь!

— Она лёгкая, — Бронн подбросил на ладони пригоршню дроблёной коры и швырнул в «оранжерею». Ошмётки веером разлетелись по отсеку.

— Куджагла не перезреет? — спросил Вепуат. «Агроном» дёрнул ушами.

— Ей ещё расти и расти. Места много — будет крупной. Кору принёс, хорошо. Жира сейчас мало. А листья там остались?

— Листья съели, — ответил Вепуат. — Но можно привезти речного ила. Из Эллура.

Бронны переглянулись.

— Ила не надо. Нет его в Аммене.

— А в Алвене был, — вмешался в разговор Уттунри, чем-то явно недовольный. — И ничего плохого в нём нет.

— Вас, алвенцев, не позвали, — нахмурился «агроном». — Вот и молчи. Ещё и реки не различает…

Уттунри сердито фыркнул.

— Ты бы слушала, что говорит Вепу-а! Будто сама много знаешь о реках…

Вепуат резко мотнул головой.

— Пока обойдёмся корой. Воды хватает?

…Вепуат стряхнул с себя «трилобитов» и подошёл к ошкуренному дереву-валуну. «Большое,» — Гедимин оглянулся на ближайшую рощу, рассчитывая увидеть крупную проплешину в её центре. «Откуда его притащили? Здесь, поблизости, всё на месте.»

— Пришлось поискать, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — Зато хватит на два чана. Один для Броннов, другой для филков, чтоб не ныли. Смотри, тут даже я помещаюсь!

Гедимин поймал его за плечо и отодвинул от пустотелого ствола.

— Что там было про плашки?

…Почти плоские обломки расколотой древесины лежали в стороне. Она была тёмно-оранжевой и — на взгляд Гедимина — чересчур рыхлой. «Поперечная плотность маловата,» — думал он, взвешивая обломок в руке. «Валуны обычно плотнее.»

— Всё-таки свалили «обелиск»? — спросил он, недовольно щурясь.

— Выбрали что помельче, — Вепуат уставился на гравий под ногами. — Сам вижу, что не совсем такое. Но — всё-таки больше похоже, чем «валун». Может, после прокалки изменится.

…Гедимин разравнивал гравий под хруст и гул с окраины — на холм заполз бронеход, и сармат был доволен, что из-за ангара его не видно. «Свалили „обелиск“… Ну ладно, меньше возни с выпрямлением. Но — рыхлая древесина точно „булькает“ по-другому…»

— Веп! — от радостного возгласа за ангаром Гедимин вздрогнул и выпрямился. — Ну-ка повернись! Хм… У первого планера крылья длиннее. Что со вторым? Приболел?

Вепуат сердито фыркнул. Кто-то из чёрных «трилобитов» затрещал перьями и громко хлопнул крылом по металлу. Следом охнули и затрясли рукой.

— Это самка, — сказал Айзек. — А ты, Кенен, оставил бы свой… чехол для шлема в фургоне. Пока у него щупальца не проросли.

«Маккензи,» — Гедимин выглянул из-за ангара. В просвет между двумя длинными зданиями был виден фургон, открытый люк и силуэт в широкой шляпе. «Надо же. Он-то что тут забыл?»

Чёрный «трилобит» снова затрещал перьями. Вепуат шагнул в сторону от трапа и попытался стряхнуть животных. Они держались крепко — и оба раздулись и неприязненно булькали.

— Никакого вкуса у местной фауны, — хмыкнул Маккензи, заходя в шлюзовую камеру. Обратно он вышел без шляпы. Скаф и Цап, нехотя отцепившись от Вепуата, перебрались на крышу. Маккензи огляделся по сторонам и широко ухмыльнулся.

— Джед! Здесь, не у реактора?.. Ну да не суть. Я тут не по твою душу. Итак, где ваш транспортный парк?

— Под обрывом, — отозвался Айзек; он был чем-то недоволен или встревожен. — Вепуат, предупреди Джагулов. Кенен, ты внутрь, надеюсь, не полезешь?

…Он всё-таки полез. Гедимин смотрел издалека на сааг-туула, поставившего лапы на обрыв, и Маккензи, цепляющегося за выступы брони. Он с кривой ухмылкой огляделся по сторонам и ухватился за край «люка».

— Значит, эти штуки на самоокупаемости?..

«Люк» за ним захлопнулся, и всё на время стихло. Сааг-туул заворочался было, но погонщик постучал по его загривку гремящим шестом, и существо с недовольным скрипом замерло. Айзек, оставленный на обрыве, тяжело вздохнул и покачал головой.

— Что-нибудь дельное привезли? — спросил у него Гедимин. Айзек поморщился.

— Да, подниметесь в воздух, — донёсся из открытого ангара голос Кенена Гварзы. — Возможно, полезет в отсеки. Смотрите, чтоб не застрял!

Сааг-туул заворочался. «Люк» приоткрылся. Наружу выглянул Вепуат, придерживая за плечо Маккензи — тот поспешил и едва не вывалился.

— Трапы тут не предусмотрены?

— Гварза далеко? — хмуро спросил Вепуат. — Пусть поднимется ненадолго.

Из-за верхнего края «люка» высунулся Урджен, что-то рявкнул погонщику и посмотрел вниз.

— Для дел вождей — нужен вождь. Геджер! Много дел? Тут важное.

Гедимин только и успел мигнуть — Вепуат одновременно замотал головой и замахал руками. Гварза, уже вышедший к обрыву, с присвистом выдохнул сквозь зубы.

— Кто вам нужен-то? — спросил помрачневший Айзек.

— Я иду, — буркнул Гварза, хватаясь за выступы брони. В «отсеке» радостно хмыкнул Маккензи. Урджен, всё ещё выглядывающий из-за края «люка», озадаченно дёрнул ухом.

— Лучше бы ты, Геджер. Тут про твои дела. Ну да хватит и Ваардзага.

Он скрылся. Гварза, почти уже поднявшийся к «люку», отчётливо скрипнул зубами. Айзек выразительно посмотрел на Гедимина и зачем-то на него шикнул. Тот, недоумённо пожав плечами, поднял сигма-сканер. Через пару секунд на экране отразился крупный «отсек», трое сарматов и Джагульские вожаки. Гедимин покрутил настройки — может, удастся прочитать что-нибудь по губам?

— Ты же не знаешь Джагульского, — напомнил ему Айзек, заглядывая через плечо. — М-да. Кенен точно расстроится.

— Про какие «мои дела» там разговор? — Гедимину было не по себе. — Если про подвоз твэлов…

Айзек отмахнулся.

— Твэлы будут. Через две-три недели, может, чуть раньше. Маккензи выгадывает, когда смогут освободить цех. Тогда…

Сааг-туул недовольно заскрипел. «Люк» распахнулся, и из него едва не вывалился Маккензи. Вепуат (судя по отсутствию чёрного слоя на перчатке) втащил его назад и спустился сам — съехал прямо по панцирю. Маккензи выбрался третьим, держась за плечо угрюмого Гварзы. Вслед им смотрели двое озадаченных вожаков — и, кажется, кто-то из самок.

— Всё ясно, — Маккензи оглянулся на зверя, уползающего под обрыв, стряхнул с плеча невидимую пыль и развернулся к ангарам. — Что ж, переходим к дирижаблям. Семь-восемь тонн загрузки, не считая экипажа? Уже опробованона дальних перелётах?

…Туун-шу повис у ангара, в десяти метрах над землёй, недовольно громыхая чешуями. Вепуат выпустил из рук обмякшего Маккензи, и тот сел на гравий. Через пару секунд он встряхнул головой, выпрямился и широко ухмыльнулся, нащупывая что-то на шлеме.

— Слишком много движущихся элементов! Когда обшивка ползёт, мерещится странное.

— Вверх! — крикнул Вепуат «пилоту», выглядывающему из-под брони. — Круг над холмом, пусть разомнётся!

Маккензи, задрав голову, следил за разворачивающимся «дирижаблем».

— Биотехнологии! — ухмыльнулся он, переведя взгляд на Вепуата. — И вы, парни, отлично с ними освоились. Четырнадцать тонн за один заход при шести-семи процентах вещества… Есть же вероятность, что в сердце пустыни процентовка совсем другая? А, Джед? Просто так ведь ирренций не взрывается?

Гедимин мигнул.

— Он ведь и в трюме может взорваться, — заметил Айзек. — Я бы не рисковал.

Маккензи ухмыльнулся ещё шире.

— Шесть-семь процентов — тоже неплохо. Плюс ипрон, плюс кеззий… Жаль, что в местных рудах нет урана и серебра! Будь под рукой смелые спецы, мы бы там поставили пару экспериментов, но… — он поморщился. — «Вестингауз» бдит. Обойдёмся тем, что есть. Четырнадцать тонн… раз в сколько суток?

— Ты что, собираешься гонять их непрерывно? — Айзек помрачнел. — Это живые существа. Да и местный климат…

Маккензи махнул рукой.

— Пусть так, парни. Но пару ходок вы ведь сделаете? Посмотреть, стоит ли эта овчинка выделки. Если уж с поставками справлялись Скогны на своих волокушах…

— На сааг-туулов не смотри, — вмешался угрюмый Вепуат. — В них живут. А ирренций всё загваздает — не отмоешь.

Маккензи отмахнулся.

— Четырнадцать тонн… Почти тонна металла на выходе, верно? Не беспокойся, Веп, мощности цехов тоже не бесконечные. Сориентируйтесь тут с погодой — и отправляйтесь. В ангаре будут ждать. Один сигнал — и Ванджур подгонит технику. Вы за портал даже не сунетесь.

Он посмотрел на Гедимина, приподнял руку в прощальном жесте и зашагал к бронеходу. За ним пошёл Айзек. Вепуат приложил ладонь к шлему и покачал головой.

— Вот так вот. Завтра, короче, вылетаем. Айзек говорит — реактор в порядке, от тебя ничего не надо. Можешь лететь. Ну, и филки тоже. Эгберт поведёт второго зверя. Ларсен — вот как мы его решили назвать. Сойдёт?

Гедимин мигнул.

37 день Металла, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — и далее

От земли ещё тянуло теплом, и Гедимин старался переступать характерно блестящие камешки — остывающие капли металла. Ангары «дирижаблей» были открыты настежь, и сармат слышал, как животные беспокойно ворочаются.

— А что, на Земле мешки закончились? Обязательно всё со станции выгребать?

Филк выглянул наружу, покосился на проходящих мимо сарматов, подобрал с волокуши последний ворох тряпья и шкур и нырнул в ангар. Второй, изнутри, пробормотал что-то неразборчивое. Может, Гедимин и расслышал бы его ответ, если бы не громкий скрежет гравия и шумный свистящий выдох. Сааг-туул встал на задние лапы и оперся на край обрыва, спустив в ущелье небольшой камнепад. Вепуат, проходя мимо открытого ангара, вяло махнул «пилотам». Его ладонь лежала на поясной сумке, обёрнутой шкурой — кажется, белой, мехом внутрь.

— Джагулы тоже с нами едут? — Гедимин кивнул дожидающемуся их погонщику и ухватился за выступы брони. Вепуату «лестницы» были ни к чему — он уже стоял у выхода в «люк», протянув сармату руку.

— Да не, пока без них. Я просчитаю дорогу, а Урджен немного поможет.

…В длинном «отсеке» застелили «палубу» всеми найденными подстилками, добавили даже что-то из спальной ямы, — получилось возвышение почти с ладонь. На одной его стороне расстелил белую шкуру Вепуат, с другого края пристроился с такой же шкурой Урджен. Гедимин отодвинулся, насколько позволила ширина «отсека», и следил за ритуалом, стараясь уловить смысл. Мешок с камнями у Вепуата был больше — может, поэтому он подолгу копался там, выискивая нужный обломок. Камешки он доставал голой ладонью, прикрыв глаза, время от времени встряхивал головой и что-то бормотал. У Урджена получалось быстрее — и вскоре он, сложив на шкуру всё, что хотел, отодвинулся и перевёл взгляд на Гедимина. «А ведь на камни Вепуата он не смотрел,» — вдруг понял сармат. «И Вепуат на его сторону — тоже. А получилось-то похоже…»

Зашуршала дверная завеса. В «отсек», тяжело ступая, вошла самка. Дышала она тяжело, свесив язык; из одежды на ней осталась только узкая набедренная повязка и тоненькие ремешки, обвешанные всякими цацками. Одна гирлянда лежала на груди, вторая прикрывала выпуклый живот. Из шерсти виднелись тёмные набухшие соски.

— Чего ходишь? — оскалился на неё Урджен.

— Жарко, — самка заглянула в висящий на стене кувшин.

— Джагзуу! Ты там как? — Вепуат на секунду отвлёкся от камней. — Тебе бы, и правда, поменьше бегать.

Самка дёрнула ухом.

— Та, что вчера с тобой ходила, в белой броне, — где она?

— Маккензи? Давно уже в своём городе, — ответил Вепуат.

— Это хорошо, — Джагзуу неприязненно оскалилась. — К ней спиной не вставай! Особенно ты.

Она перевела взгляд на Гедимина. Сармат мигнул.

— В её словах гниль. Урджен! Ты слышал?

«Шаман» коротко рявкнул.

— У вас всех — нет. А её слова — пустые и горькие. Запомнил?

Занавесь опустилась. Урджен дёрнул ухом и повернулся к Гедимину.

— Самкам виднее. Я слышал только Ваардзага. Знаешь, что ты для него не вождь?

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Главное, чтобы Айзека признавал.

— Плохо, — проворчал Урджен. — Отвернёшься — укусит. Лучше побей его.

Вепуат громко хрюкнул.

— Пробовали — не помогает. Урджен! Посмотри на мои камни.

«А ведь очень похоже,» — подумалось Гедимину. «Почти до камешка.»

Урджен потрогал гравий, разложенный на шкуре, поправил пару обломков и коротко рявкнул.

— Много реки. Но по воздуху — можно.

— Так быстрее, — сказал Вепуат, сверившись с его «картой». — И к воде мы снижаться не будем. Значит, реально долететь к ночи?

— Будешь осторожен — доберёшься, — отозвался Урджен. — Хорошие камни. Теперь не потеряешься.

Вепуат смущённо хмыкнул.

— Мне надо чаще с ними работать. Тут важна практика, — он поднялся на ноги и пригнулся, едва не врезавшись макушкой в потолочный выступ. Гедимин зашевелился, прикрывая ладонью шлем. «Надо же было влезть в такой тесный отсек!»

Уже в ангаре, на спине туун-шу, когда были сброшены крюки, и «дирижабль» примерялся к воротам, Вепуат оглянулся на Гедимина и еле слышно хмыкнул.

— Маккензи им ещё вчера не понравился. Я уж думал, нас с ним погонят. Что-то унюхали…

Гедимин поморщился.

— Да он любит «мартышечью» дрянь. Может, чего наелся — или обмазался.

Вепуат кивнул.

— Самки все глубоко беременны, им сейчас любой запах… Хотя — Урджен тоже скалился… В общем, я бы Маккензи не доверял.

Гедимин хмыкнул.

— Я бы тоже.

…Пейзажи внизу так и мелькали — то стремнина реки, то подтопленные заросли на островках, то скалы, не тронутые водой… Все увиденные рукава и протоки были фиолетовыми — только так Гедимин и понимал, что от Эллура сарматы далеко не улетели. Вепуат смотрел одним глазом на экран передатчика, другим — вниз и еле слышно что-то насвистывал. Чем больше разломов оставалось позади, тем шире становилась его ухмылка.

— А удобная ведь штука! Надо было раньше освоиться. Не сидели бы на базе, как приваренные.

— Как оно работает-то? Ты понял? — Гедимин покосился на мешок, обёрнутый шкурой. «Вспомнить по камешкам знакомую дорогу — ещё ладно. Но если где-то ни разу не был…»

— Так просто не объяснишь, — Вепуат отвёл взгляд. — Это… ну, как твой реакторный зверёк. Трогает и тянет. Только намного слабее и… ну, по-разному. Я… Может, и ты попробуешь? Только надо без скафандра. Сквозь броню не учуешь — это не Пламя.

Гедимин покосился на мешок и резко мотнул головой.

38 день Мысли, месяц Земли. Равнина, пустыня Ксалан

— А плазмой не проще? — прошептал кто-то наверху, в приоткрытом «отсеке» «дирижабля». Гедимин молча плеснул воды под костяной бур. В глубине узкой скважины что-то слабо светилось зеленью — то ли панцирь «трилобита»-радиофага, то ли кристалл сингита.

— Плазмой нельзя. Это ж ирренций. Рванёт, — прошептал Вепуат. Гедимин криво ухмыльнулся и выдернул бур, чуть по старой привычке не начав выкручивать. «Вот тут бы оно и жахнуло…» — он шагнул назад, оглянулся на скважины и ухватился за сброшенный трос-щупальце.

— Вира!

…Филки не промахнулись. Четыре взрыва прогремели одновременно — и корка спёкшейся глины вздулась пузырём и осела мелкими обломками. Ветер подхватил чёрную пыль. Видимо, поднялась она высоко — туун-шу захлопнули все дыхальца и зажмурились. Гедимин смотрел на россыпи рудного крошева и думал об экскаваторе. «Хотя бы самый простой подборщик… Жаль, что от магнитов тут проку не будет!»

— Тебе тут удобно? — спросил Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Я встану во-он на той скале. Сейчас отгоним червяков — и пусть ребята копают.

Внизу, в «трюме», уже шуршали филки, подвешивая к тросам грозди мешков и лопаты. «Хоть киркой не долбить,» — думал Гедимин. Ему было неловко. «Надо хоть простейший привод к буру. Я могу и руками покрутить, а вот филкам будет сложно.»

— Ирренций взрывается? Так нам и нужен был взрыв, — донеслось из «трюма». — Говорю же — сразу плазмой, и никаких снайперских тренировок. А если бы кто-то промахнулся?

— Взрыв-то нужен, но не ядерный же, — проворчал другой филк. — А вот как по-твоему, если к этой летучей штуке приделать ковш…

…Что-то невидимое, но «фонящее» проплыло мимо, зацепив Гедимина лучевыми щупальцами — спину и затылок обдало жаром, расплетённым на волокна. Сармат обернулся и поднял руку в приветственном жесте. Глубоко под землёй — сигма-сканер это видел, хоть ему и мешало излучение — извивающиеся полосы ряби замерли и развернулись назад, будто наткнулись на невидимый барьер.

— Вира! — крикнули снизу. Филки, не зная об опасности, набивали рудой мешки и стаскивали к свисающим тросам.

— Tza! — отозвались из «трюма» — там у подъёмника сидел филк. Гедимин посмотрел вниз, на тросы, и недовольно сощурился. «Для филка — много. Надо помочь. Сейчас, только втиснусь…»

Гроздь мешков оторвалась от земли и полетела к распахнутому «люку». Пара секунд — и она ушла в «трюм». Ещё секунда — и вниз полетел уже пустой трос. Гедимин изумлённо мигнул.

— Эй, внизу! Не тяжело?

— Нормально, — отозвались из «трюма».

Сверху зашелестело. На «палубу» с тихим треском опустился Вепуат.

— Эй, внизу! На два мешка меньше! — крикнул он филкам, стаскивающим груз к тросу, и наклонился над верхним «люком». — Эгберт, ты так не дёргай. Оно забавно, знаю. Но к вечеру ты камешки снимешь — и ляжешь. Придётся регенерацию запускать. А как она ощущается — сам знаешь.

В «трюме» еле слышно фыркнули.

— А сарматская медицина ничем не поможет? Или мы местных ещё не догнали?

Вепуат недовольно сощурился.

— Я тебе помог советом. Дальше — дело твоё… Эй! Хватит! Эгберт, можешь тянуть. Не рывком! Трос порвётся — не склеишь!

Шесть центнеров руды поехали в «трюм». Гедимин покачал головой.

— Ты что, дал ему местный… стимулятор? Экспериментируешь?

— На мне работает — а чем филки хуже? — отозвался Вепуат, глядя на сканер. — Ага! Тут был твой друг. А я думаю — куда черви подевались…

Гедимин схватился за сканер и облегчённо вздохнул — пирофоры, спугнутые излучением, пока не решались приблизиться. Он расширил сканирующий пучок и встал над долиной, внимательно глядя на прибор. «Есть работа — вот и работай. А чужие опыты — не твоё дело.»

39 день Кислоты, месяц Земли. Равнина, небесный остров — Дальний Край

Гигант дремал. Напластования флоры и фауны на его раковине топорщились во все стороны; если где-то на дальнем её конце и были глаза, слабый свет фонаря не мог до них дотянуться. Из приоткрытого «трюма» Гедимин слышал приглушённые голоса филков. Кто-то из них тыкал косточкой в губчатые выросты на «причале». С каждым тычком они отодвигались, и другой филк, более осторожный, уже шипел первому — «хватит, сожрёт!». Гедимин покосился на Вепуата. Тот, не обращая внимания на возню в «трюме», перекладывал камешки по белой шкуре. Гедимин заметил среди них рэссеновую гайку — она лежала в стороне от основной «мозаики». «Стоп. Гайка?» — сармат, мигнув, подобрал деталь. «Почему без резьбы?»

— Дай сюда, — Вепуат отобрал у него гайку и вернул на прежнее место. — Не бойся, не со склада. Сам сделал. Надо же было чем-то обозначить базу. Думал сначала припаять к тектону, но и так сойдёт… Хм. Вроде сходится, но…

Он повертел в пальцах сероватый пористый обломок и пожал плечами.

— Может быть, ориентир не совсем точный… Гедимин! Дай на секунду твою кость.

Гедимин мигнул.

— Зачем⁈

— Для точности, — ответил Вепуат, будто это всё объясняло. Гедимин, пожав плечами, запустил руку под броню. Кость, вплавленная в комбинезон, выломалась легко. Ничего странного сармат не почувствовал.

— Так-так-так… — Вепуат крепко сжал обломок в ладони и зажмурился. — Ага!

Кость легла рядом с серым камешком. Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Теперь доберёмся, — он заснял «мозаику» сигма-сканером и потянулся к Гедимину. Тот отобрал у него кость и прижал к оплавленной части комбинезона. Скирлин вскипел под раскалённым когтем, обдал кожу жаром — и снова застыл.

— Почему база в стороне? — спросил Гедимин, глядя на гайку. Неровная цепь камней тянулась по шкуре мимо неё, упираясь в пористый серый камешек — туда, где недавно лежал обломок кости. «Если гайка — „Элидген“… Летим-то мы куда?»

— А что там делать? — отозвался Вепуат. — Полетим напрямую. Нам на станции оно не надо, пусть Маккензи забирает.

— Сразу к порталу? — Гедимин посмотрел на камешки и недоверчиво покачал головой. — Уверен, что дорога правильная? Так мы точно не летали и не ездили.

— Доберёмся, — сказал Вепуат, сгребая обломки в мешок. Следом полетела гайка.

…Тени исчезли. Гедимин уже и забыл, как рано темнеет на Дальнем Краю. Похоже, Вепуат не ошибся с маршрутом, — туун-шу приближались к последней «параллели».

— Сагаты! — Вепуат, отвлёкшись на секунду от «карты», махнул рукой куда-то вниз. Группа из шести сааг-туулов разбрелась по ущелью. Тут под гравием текла вода, сверху росли деревья, — пищи было вдоволь. Кто-то уже наелся и лежал на плато, другие черпали резцами мокрый гравий и всё, что подвёрнется. Из-под приподнятых «бортовых» пластин сочился неяркий свет, свисали тряпки, вокруг вились мелкие «трилобиты». Наружу тянулся дымок.

— Передвижная коптильня, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на сигма-сканер. — Чего-то наловили… А нет, это флора. Чего-то насобирали.

Пока Гедимин смотрел на сааг-туулов, пейзаж неуловимо поменялся. Сармат встряхнул головой, развернулся по курсу «дирижабля» — и увидел, как небо и земля плавно уходят навстречу друг другу.

…Два сгустка плазмы взорвались, разогнав темноту — и внизу вспыхнула редкая цепочка огней. Вепуат ждал, придерживая туун-шу, и смотрел, как они медленно гаснут — пока не остался только один, яркий и мигающий.

— Мы портал не спутали? — Гедимин криво ухмыльнулся. Ему было не по себе.

— У чужих порталов нас не ждут, — отозвался Вепуат. — А здесь — обещали.

Когда до скал — и опускающегося над ними неба — осталась пара сотен метров, туун-шу зашипел, раздувая бока, и рванул назад. Вепуат затрещал перьями и когтями, вцепился в «палубу», — зверь нехотя развернулся и пошёл вниз. Снижаться он не отказывался, но вперёд лететь не хотел.

— Ларсен! — Гедимин оглянулся и увидел замерший в небе «дирижабль». Эгберт с управлением ожидаемо не справился — туун-шу даже с места не сдвинулся. «Хорошо хоть, не рванул обратно!»

— Пришвартуемся — и я за ним слетаю, — пообещал Вепуат, постукивая по броне. Тикс шипел, дёргал хвостом, но снижался быстро. Ещё пара секунд — и Гедимин увидел отверстие в скале, занавешенную пещеру, массивный красный силуэт с посохом наперевес и гаснущий белый свет. Вепуат, подхватив трос, нырнул в темноту. Тикс дёрнулся, громыхнул спинными щитками — и плавно пошёл к земле.

— Видишь меня? — донеслось откуда-то снизу. У скалы вспыхнул жёлтый свет. До поверхности оставалась пара метров — туун-шу практически лёг на камни.

— Кьюсская зверюга? — из темноты выглянуло багровое лицо, наполовину закрытое чёрным стеклом. — Ещё и вторая? И Хассек всё пропустил. А говорил ему Руниен — сиди на совете тихо!

— Что там опять с советом? — Гедимин спрыгнул на гравий. Наверху уже загорался свет — открывались нижние «люки». Сармат закрепил второй трос — теперь туун-шу висел над плоской поверхностью, прикрытой защитным полем, и руду можно было выгружать.

Из темноты донёсся громкий треск и звон — звенел металл, трещала слоистая броня. Гедимин хотел «посветить» сигма-сканером, но филки начали сбрасывать мешки, и стало не до звуков в темноте. Сармат свернул из защитного поля широкий поддон и растаскивал по нему «контейнеры». Только этот освещённый пятачок он и видел — страж, так и не зажёгший посох, снова шагнул в темноту.

— С советом всё как обычно, — прогудел он. — Много подозрений, мало доказательств. У вас там, и правда, живут Бронны из Аммены?

— Да, небольшая община, — из темноты вынырнул Вепуат. Второй туун-шу с шипением спускал воздух над соседним «причалом» — скальными зубцами, к которым прикрепили тросы. Гедимин растянул под ним ещё один «поддон». Вепуат благодарно хмыкнул и помахал фонарём в сторону приоткрытого «люка».

— Майна!.. Так что с амменцами? Они вроде как довольны. И грибы подрастают…

— Страж Наккен о них спрашивал, — отозвался Калиг; он, хоть и был защищён от света, всё равно держался на границе тени. — Может, сам придёт.

Сарматы переглянулись.

— На станцию? — Вепуат покачал головой. — Ядро Сатурна… Его бы предупредить, что там к чему. А то «Элидген» шуток не понимает…

— В норы он навряд ли полезет, — прогудел Калиг, отступая в темноту. — Прикрой зверей! Я зажгу посох.

Гедимин растянул белесую плёнку на два десятка метров вверх и уплотнил до предела. Поодаль зашуршал гравий. Белый свет разгорался медленно, не обжигая глаза; он осветил иссиня-чёрную стену, и не сразу Гедимин понял, что это арка портала.

— А где Навкет? — Вепуат огляделся по сторонам.

— Следит за кочевниками, — ответил Калиг. — Рядом ходят Сагаты.

— Их мы видели, — сказал Вепуат. — А вот его — нет.

— В том и смысл, — отозвался страж, опуская посох в черноту. — Нергонские звери ладят с металлическими? Если нет — отгони их. Я пошёл за подмогой.

Белый свет погас. Гедимин повертел в руках фонарь. Цера вроде бы «горела» ярко — но, даже при сдвинутых ограничителях, осветить удавалось только часть плато, и тени от камешков были не такими чёткими.

Защитное поле растаяло.

— Зверей, и правда, лучше поднять, — пробормотал Вепуат, отталкиваясь от земли. — Наш бронеход их не пугал, но — мало ли. Эгберт! Держись за мной!

— Легко сказать! — донеслось из «трюма».

Когда вернулся Калиг, оба «дирижабля» висели над степью — невысоко, в полусотне метров над землёй. Гедимин видел их только на экране сигма-сканера — пилоты погасили все огни.

— Жди, — сказал Калиг, выйдя из портала. Он держался спокойно, будто прошёл пару метров по ровной поверхности, а не по тряскому туннелю между Метагалактиками.

— Там у вас тоже ночь. Но вы и ночью не спите. Столько огней! — Калиг тяжело качнул головой. — Какой-то сын Пламени обещал найти Кен-нена. Только не знаю, сможет ли разбудить. Ваш Кен-нен не похож на того, кто готов ночью не спать.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Смотря из-за чего, — он оглянулся на груды мешков. Наружу излучение не пробивалось, но защитное поле было покрыто зелёными пятнами. «Ночь… Такие дела удобно делать ночью.»

За спиной захрустел гравий. Гедимин обернулся и увидел, как из черноты медленно выползает пузырь защитного поля. Из-под него виднелись захваты погрузчика.

— Уран и торий! — филк в тяжёлой броне высунулся из-за экрана. — Что… Ага. Вижу. Мешки? Вообще, бочонки удобнее.

Машина, переваливаясь на неровностях гравия, подползла к поддонам. За ней тянулся прицеп.

— Четырнадцать тонн, — предупредил филка Гедимин.

— Возили и не такое, — донеслось из кабины. — С дороги!

Света от фар было на удивление мало — когда Гедимин убрал фонарь, в темноте растворилось и плато, и скалы с аркой портала. Погрузчик с полным прицепом сдал назад, заталкивая груз под арку. Вернулся быстро — видимо, на той стороне уже ждали.

«Четыре ходки через портал…» — Гедимин незаметно прижал ладонь к животу — от одной мысли внутренности свело спазмом. «Без декомпрессии, без ничего… Из нас так никто не может. Даже Айзек, не то что я.»

— Через портал пешком — не опасно? — спросил он, не оглядываясь — высматривать Калига в темноте было бесполезно, хотя его дыхание сармат слышал.

— Спрашивает тот, кто спускался в Ук-кут? — страж издал хриплый смешок. Гедимин поморщился — давно зажившая рука снова заныла.

— После Ук-кута меня так не выворачивало. Ты в портале совсем ничего не чувствуешь?

— Холод. Жар. Движение, — донеслось из темноты. — Я на то и страж, чтобы стоять в воротах. Если б не мог — стал бы кем-то другим.

Гедимин невесело усмехнулся.

— Из меня стража не выйдет…

Погрузчик протяжно загудел. Гедимин оглянулся на поддоны — там не осталось ни одного мешка.

— Маккензи сказал — жди, тару вернём, — бросил филк, и машина попятилась к порталу. Заезжала она, как и в первый раз, вперёд прицепом — видимо, там его на ходу бросались разгружать. Ещё десяток секунд — и свет фар погас. Гедимин достал фонарь — и увидел, как на плато пикирует разлапистая чёрная тень.

— Всё? Летим?

— Погоди, мешки вернут, — сказал Гедимин. Вепуат хмыкнул.

— Это они правильно. А то коменданты меня сожрут. Надо что-то делать с тряпками — вечно их не хватает! Казалось бы, всю зиму работал ткацкий цех — а только-только на одежду…

— Сырья нет, — буркнул Гедимин. О возне с ткацким цехом и добычей гзеша вспоминать не хотелось. «По крайней мере, филки больше не ходят в шкурах. И с тросами проблем нет.»

— Вот это-то и плохо, — вздохнул Вепуат. — Все эти штуки, из которых тут ткут, — дикорастущие и сезонные. Местные их выращивать даже не пытаются. По крайней мере, амменцы. Или просто не хотят рассказывать. Калиг! Не знаешь, что тут за проблема с земледелием? Почему нет полей, плантаций?

Гедимин поддел ступнёй чёрно-серый гравий и еле слышно хмыкнул. «Потому что почва сохраняется только в пещерах. А откуда в пещерах нормальная почва?»

— Поле в город не влезет, — отозвался Калиг. — Ты не торопись. Бронны — хорошие садовники. Но чтоб выросло, нужно время.

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Я не об этом. Нам нужны растения на ткань. Не из чего шить мешки. А их нужно очень много. Тут на ткань что-то выращивают? Если не Бронны, то, может, Кьюссы?

— Кьюсских дел я не знаю, — проворчал страж. — И твои понимаю плохо. У вас всего слишком много. Всегда всё и сразу. Тут не так. Чем помочь — не знаю.

Гедимин посмотрел в пятнистое небо. «Интересно, тут есть летающие моллюски? Хотя бы дохлые?»

— На небесных существах ничего подходящего не видел? У них там климат поспокойнее, может, чего выросло?

Вепуат шумно вздохнул.

— Сходу ничего не назову. Может, на каких-то стадиях роста…

Из темноты донёсся булькающий свист — кто-то подул в сигнальную ракушку.

— Эй! Тески! Дело к ночи — мы спать-то будем? — крикнул кто-то из филков. Вепуат оглянулся на портал.

— Давай на ночлег. Всё равно среди ночи никуда не полетим. Калиг! Зверей тут не обидят?

— Прикрой их, чтоб не боялись, — отозвался страж. — Вас все видели. Кто хотел бы — давно пришёл. Пока совет в столице, будет тихо.

Вепуат облегчённо вздохнул.

…Калиг указал на многослойно застеленную лежанку. Места на ней хватало — и в длину, и в ширину.

— Спи. Всё равно твои скоро разбудят. Дождусь их — и пойду сменю Навкета. За кочевниками нужен присмотр…

Едва Гедимин закрыл глаза, снаружи протяжно загудело. Сармат вскинулся, ошалело мигая. В коридоре уже шуршала завеса.

— Спи, — сказал Калиг; посох в его руке слабо светился. — Там гора мешков под белым куполом. До утра не разбегутся. Скажу Навкету, чтоб тебя не трогал. Тут, в норах, места хватит.

40 день Мрака, месяц Земли. Равнина, Дальний Край — Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— М-да, отвык я от Дальнего Края, — Вепуат покосился на чёрное складчатое небо. Тонкие «трещины» в нём светились едва заметно — и на земле света было немногим больше.

Филки закидывали в «трюмы» пустые мешки. Гедимин сунулся было с дозиметром, но увидел розоватый оттенок ткани, хмыкнул и отошёл. «Посмотрим, сколько меевых пропиток выдержит тряпьё и шкуры. Местные дезактивирующие растворы — ещё хуже.»

Вепуат расстелил прямо на гравии белую шкуру и перекладывал камешки. За его спиной чернел портал. Сейчас, когда «ворота» выглядели непроницаемой стеной, Гедимину хотелось их потрогать — провалится рука или наткнётся на твёрдое?

— Через Сфены Воздуха и Жизни вышло бы быстрее, — пробормотал Вепуат, разглядывая «карту». — Но лучше не рисковать…

Кто-то из филков выглянул из «люка».

— Который час? Нам там ещё маяк ставить, — напомнил он. — А сегодня опять все чашки поисчезают? Не жирно будет местным — столько чашек бесплатно?

Вепуат мигнул.

— Местные?.. Я же рассказывал. Это подношения богам. Радоваться надо, что забрали, — проворчал он, сгребая камешки в мешок. — И правда, пора лететь. Надеюсь, Джагулы хорошо поохотились. Будет что готовить в честь Эннуру.

Гедимин открыл было рот, но тут же закрыл. «А. Конец месяца. Очередное божество. Ну, это, вроде, из нормальных… Или тоже питается чашками?»

…На «востоке» вспыхнул световой гейзер. Вепуат радостно хмыкнул и хлопнул туун-шу по панцирю.

— Вперёд!

Вдалеке уже виднелась сторожевая башня, длинные жёлтые строения на холме и буро-пятнистая громада под ним. Ещё секунда — и снизу донёсся приветственный вой.

…Тенгель покосился на груду мешков, молча отодвинул от них Дасьена и достал рамочный дозиметр. Гедимин одобрительно хмыкнул. На него не обратили внимания, да и ему было некогда — Вепуат уже поймал его за локоть и тянул к шахте. Другой рукой он держал что-то, окружённое плотным пузырём защитного поля. К пузырю с двух сторон тянулись хоботки «трилобитов».

— Не успел сказать Эгберту, — выдохнул он, когда клеть поехала вниз. — Чтоб за стекло не волновался. Камень, дерево и кость — и ничего больше. Даже глиняные нельзя. Ну, Бронны так говорят. Но я спрошу ещё у Кут’тайри. Сэта не так дёргаются из-за новшеств, у них может быть другой порядок. Тут ведь не знаешь — боги думают так или местные подумали за них…

«Опять традиции,» — Гедимин тоскливо оглянулся на туннель, ведущий в главный корпус. «Отделаюсь от традиций — проверю реакторы.»

…В шлюзовой камере столбом стоял пар — Бронны не сладили с вытяжкой, зато притащили все котлы и взгромоздили на жаровню. Гедимин дотянулся до нужных лючков — ладони жечь перестало. Связка дичи, принесённая Вепуатом, мгновенно исчезла — какие-то её куски через пару секунд уже летели в котёл. Из «оранжереи» выглянул мрачный Уттунри. На него заверещали, и он шагнул назад.

— Гедимин, ты где застрял? — в проём высунулся Вепуат. — Смотри!

На его ладони лежал зеленовато-бурый колючий шар величиной с кулак.

…Из растений, торчащих из гравия, Гедимин опознал только куджаглу — остальное успело поменять и цвет, и размер. Там, где из трубок обильно капало, а места хватало, грибы выросли с кулак; вдалеке от воды, в тесноте, — вдвое мельче. Броннов это ничуть не смущало — на собранное и сложенное в деревянную плошку они смотрели с гордостью. Там была и мелочь — сармат так и не понял, как они выбирали, что срезать, а что оставить.

— Это для Эннуру? — спросил Вепуат. Только что он сложил какие-то измочаленные останки в чашку-череп под «священным символом» Эйланнушу. Гедимин косился на них и думал о разложении органики в тёпле и сырости. «Местные надышатся — и что потом с ними делать? Видел я их медицину…»

— Да, и пусть она их примет, — пропищал командир Броннов. — Мы сами отнесём наши чаши. Скажи, чтоб на башню огней не ставили странного! Странные штуки оставь для могучего Пламени. Оно к ним благосклонно. Другие боги — нет.

Гедимин вспомнил, как стеклянные чашки и бусы всасывало в камень, и сдержанно хмыкнул. Броннам было не до него — они верещали над посадками, выбирая, что ещё можно скормить богам. Гедимин снова покосился на чашку-череп и покачал головой. «Вот это всё — без меня. На грибы посмотрел. Теперь — к реакторам.»

…Свет коснулся сомкнутых век. Гедимин встряхнулся, сбрасывая дремоту, и сел на матрасе. В отсеке было темно — светилась только щель между нарукавными пластинами. Сармат отодвинул их и взглянул на дозиметр. «А вот и оно…»

Фон вырос не сильно — на считанные микрокьюгены; вот только стрелка, до сих пор указывавшая на главный корпус, теперь задумчиво крутилась на шпеньке — то в одну сторону, то в другую. График интенсивности «сигмы» выгнулся зубцом и задёргался, выписывая гребёнку. Гедимин сдёрнул височную пластину — на кожу легли тёплые волокна.

— А, это ты на дозиметре… — он покосился туда, где за многослойными экранами «горели» два реактора. Невидимое щупальце сползло с прибора, и указатель завертелся быстрее. Гедимин поднял руку — стрелка перестала крутиться, но ещё раскачивалась. «Ага, оно сконденсировалось. Скорее всего…» — он наклонил запястье, и стрелка замерла. Кривая снова выгнулась, кожу обдало теплом — щупальце зацепило ладонь.

«Оно там. А я всё проспал. Успею подняться?» — Гедимин включил сигма-сканер. Не успел он направить прибор туда, куда указывала стрелка на дозиметре, как экран побелел от ряби. Сармат, мигнув, развернул его книзу — рябь не уходила. «Фон не настолько сильный, чтобы… Эй!»

— Слезь с прибора, — прошептал он, недовольно щурясь. Невидимое щупальце, уложенное на сенсоры, напрочь их засвечивало. Указатель отвлёкся от точки над станцией и развернулся ко второму запястью сармата. Тот встряхнул рукой.

— Что тебе? Что не так?

— Sata! — Вепуат, неподвижно лежавший на соседнем матрасе, вдруг вскинулся, резко перекатился на другой бок и хлопнул по стене. — Право руля!

Гедимин щелчком отключил светящийся экран и медленно опустился на матрас. Дозиметр погас сам — видимо, излучение ослабло.

— Вверх и вверх, до упора… — пробормотал Вепуат и обмяк. Через пару секунд Гедимин услышал его ровное дыхание.

«Опять куда-то полетел,» — покачал головой Гедимин, приоткрывая экран дозиметра. Частые зубцы на графике уползли на край экрана — кривая снова вытянулась в прямую. Стрелка-указатель замерла, развёрнутая к главному корпусу. Наверху было тихо.

1 день Льда, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Вот сколько нужно выждать, чтобы все филки точно намылись?» — Гедимин угрюмо сощурился. Вода в скафандр ещё не набралась, а вокруг уже бродили мелкие сарматы, неприязненно глядя на занятый шланг. Свободных мест не было — повсюду лилось и булькало. Перевёрнутые чаны отодвинули в сторону — в угол, где обычно прятался Гедимин. «Раньше они успевали быстрее. Больше их стало, что ли?»

Вздрогнув от неожиданной мысли, он пригляделся к ближайшему филку. Тот, как и все в душевой, был затронут направленной мутацией, но чем-то отличался — то ли ступал не так уверенно, то ли чаще дёргал перепончатыми ушами…

— Чего смотришь? Шланг на базу! — филк сердито фыркнул.

— Ты из «Рутении»? — спросил Гедимин, пропустив его слова мимо ушей. — Вас тоже мутировали?

Теперь фыркнули сразу четверо.

— Связались же мы с твоим куратором! — филк нащупал перепончатое ухо, посмотрел на выгнутую, поставленную на пальцы ступню и выразительно поморщился. — Надо было тогда направо свернуть — дошли бы до портала. Дрогош! Говорил же я — колея справа!

Гедимин закрыл вентиль, вернул шланг в крепления и отошёл к стене. Внутри скафандра плескалась прохладная вода. Филки забились под душ и продолжили спор. Гедимин уже не прислушивался.

— Эй, вы не ви… — Вепуат, заглянувший в душевую, увидел сармата и радостно ухмыльнулся. — Вот ты где! Хватит уже, вылезай. Надо чашки забрать, а то холодает. А у Броннов ничего тёплого нет. Промёрзнут — лопнут!

Гедимин мигнул.

…Лифт не работал — филков-дежурных отозвали вниз. Когда сарматы добрались до верхнего люка, сигма-сканер показал, что снаружи минус пять.

— Экстремальный мороз, — Гедимин сдержанно фыркнул, оглядываясь на пустой «чердак». — Только и сидеть по норам.

— К рассвету будет холоднее, — сказал Вепуат. — Айзек правильно опасается. Ох ты ж, ядро Сатурна! Опять огнелюбкам досталось…

Там, где был шевелящийся травяной ковёр, лежала пятнистая корка инея. В неё вмёрзли волокна побегов и так и не сброшенные споры.

…Башни блестели от инея. Похолодало резко, разом выдавив из воздуха всю влагу. Вепуат, оставив в покое вымерзшие огнелюбки, отцеплял чашки от каменных ступеней. Иногда приходилось поддевать когтями. Внутри ничего не было, даже кристаллов инея, но вот снаружи наросли серебристо-синие слои.

Гедимин придирчиво осмотрел двери душевой. За ангары «дирижаблей» он не беспокоился — кто-то ещё с вечера заложил термоэлементы в междустенья. «А вот у Джагулов термоэлементов нет,» — думал сармат, замеряя температуру внутри здания. «А синоптики есть. Хорошо закрыли. До минус ста не дойдёт — трубы не заденет.»

— Гедимин! — Вепуат уже сложил чашки в мешок с волокном и теперь смотрел на сигма-сканер. — Деревяшки! Думал, без нас вытащат. А похоже, Айзек забыл. Поможешь?

— Деревяшки? — Гедимин мигнул. «То, что зарыли на прокалку? Оно что, до сих пор там лежит?»

…Нижние слои гравия были рыхлыми — стоило подломить верхний, и камешки посыпались легко. Гедимин выволок на поверхность перевёрнутый чан. Древесина почернела и заблестела. Инея на ней не было, верхние волокна лежали плотно, — заморозки ей, похоже, не навредили.

— Это надо вниз, и быстро, — Вепуат ухватился за края чана. Гедимин обернул ёмкость защитным полем и снова наклонился над закопанным тайником. «Так, тут второй чан. А тут плоские деревяшки.»

Сармат не сразу узнал их — от жара они сплющились, потеряв половину объёма. О том, что древесина не совсем обычная, напоминал только красноватый отлив на изломе. Гедимин щёлкнул по плашке когтем, ожидая услышать треск, — и она протяжно зазвенела. Вепуат, заталкивающий второй чан в шахту, вздрогнул и обернулся.

— Работает⁈

…Отогретые плашки вынули из защитного поля. Гедимин разложил их в ряд под растянутой на стене схемой.

— Режешь? Не рано? Им же ещё сохнуть…

Гедимин пожал плечами.

— Объём сильно не изменится. Можно уже сейчас собирать агрегат. Потом чуть подтянуть шнурки, если нужно.

Он покосился на резонаторы, сложенные на древесный войлок в углу. «Надоели мне эти цацки. Сдам их Айзеку — пусть развлекается.»

— Ну, смотри, — Вепуат с сомнением покачал головой. — Я бы не торопился. Запорем — всё делать заново…

— Ты бы так о станции беспокоился, — буркнул Гедимин, разрезая плашку надвое. «Тут полсантиметра сбавить…»

… — А тяжёлый, — Вепуат ухватился за раму и приподнял «агрегат». Зазвенели, раскачиваясь, резонаторы. «Зря они вообще болтаются,» — Гедимин недовольно сощурился. «Надо было на шпеньках…»

— Нормальный. Поставят где-нибудь и будут брякать.

Он чуть надавил на раму, выпрямляя сооружение, и тупой частью когтя щёлкнул по плашке. Звон отразился от резонатора, переходя в бульканье.

— Смотри не поцарапай, — Вепуат отодвинул Гедимина и занёс над плашкой чью-то кость, обмотанную полоской кожи. На кости темнели значки местной письменности.

— Это откуда? — спросил Гедимин, пока Вепуат устраивался на полу и примерялся к низко расположенным деревяшкам. Тот дёрнул плечом.

— От Джагулов. Под их руку. И для филка сойдёт.

Булькающий звон пронёсся по отсеку. Гедимин хмыкнул. «Мало нам было дудок и ракушек. Надо ещё бубен… и эту сэтскую скрежеталку со струнами…»

Дозиметр на запястье мигнул. Вепуат широко ухмыльнулся и застучал чаще.

— Гедимин! Оно слушает!

Сармат сдвинул височную пластину. Тёплые щупальца прилипли к коже, заколыхались — и Гедимин не сразу понял, что они шевелятся в такт бульканью. Ритм у Вепуата никак не получался — а может он, наоборот, старался бить неритмично…

— Знать бы ещё мелодии, — прошептал Вепуат, досадливо хмурясь. — Не запомнил. А без Кьюссов не выяснишь. Наверное, для разных богов они разные…

— Кьюссы всё равно не знают, что по нраву «Элидгену», — сказал Гедимин, прислушиваясь к шевелениям невидимых щупалец. Бульканье стихло, и они замерли, слегка потеплев. Потом переползли на запястье.

— Ещё? — Вепуат перехватил кость поудобнее. — Мелкие они для меня…

Кто-то грохнул по створке ворот кулаком.

— Кет! Хепри!

Щупальца задрожали, мгновенно накаляясь, и исчезли. Гедимин потёр обожжённый висок, Вепуат — запястье.

— Теск, твою мать! — он сунул кости в крепления на станине и шагнул к открывающимся воротам. — Чего орёшь⁈

— Неритмичная пульсация, — Гварза с порога развернул перед сарматами голографический экран. — Реакторы активны. Что происходит?

Вепуат кивнул на конструкцию посреди цеха.

— Вот, почитаем ядерных богов. А знаешь, что оно слышало твой голос? Вон, у Гедимина до сих пор глаз слезится!

Глаз у Гедимина не слезился, но кулаки чесались — и он заранее убрал руки за спину. «Вроде бы ничего он не сделал — но как же бесит…»

Гварза недоверчиво хмыкнул.

— Уккулан? Уже собрали? — он обошёл конструкцию по кругу, поддевая когтем шнуры-крепления. — Хм… Ну, если у местных так принято… Реакцию отслеживали?

— Ему нравилось, — хмуро сказал Вепуат. — Пока ты не пришёл.

Гварза едва заметно поморщился.

— Контрольный эксперимент, — бросил он, протягивая руку к костям. Вепуат отобрал их и снова опустился на пол.

— Этой штуке подставка нужна. Или филк-оператор.

Хранитель «вышел на связь» через пять секунд, когда Вепуат совсем помрачнел, а Гедимин уже примерялся выставить Гварзу в коридор. Щупальца были нагреты сильнее обычного, но кожу не жгли. Гварза уставился на дозиметр и недоверчиво хмыкал, пока булькающий звон не утих.

— Реакция есть. Насколько это безопасно? Кет? — сармат повернулся к Гедимину. Тот от неожиданности сузил глаза, но всё-таки разжал кулак и кивнул на дозиметр.

— Указатель не мечется. Реакторы спокойны. Это не кипящее облако. Просто… такая реакция, — сармат пожал плечами. — Где Айзек? Он командир — он пусть и решает, нужна эта штука или нет.

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Она тут что, для Айзека? «Элидген» уже всё решил. Ты теперь просуши как следует плашки. Говорят, это влияет на звук. Эх-х… Гвар… Кенен, тут есть кто-то, понимающий в музыке?

Гварза с присвистом втянул воздух, и Гедимин развернулся к нему. Он сощурился и нехотя кивнул.

— Поищем. Агрегат доработать. Без меня и Айзека больше не испытывать!

Ворота за ним закрылись. Вепуат громко фыркнул ему вслед.

— Командир нашёлся, тоже мне… Ну вот видишь! Я же говорил — станции понравится. Хм… Слетать, что ли, в Джеру, попросить инструкций?

Гедимин резко качнул головой.

— Отставить Джеру. Уже налетались.

Он разматывал шнурки, осторожно перекладывая резонаторы на войлок. «Дикарство какое-то. Но хранителю понравилось. Может, альнкиты вообще любят такое бульканье? Привезти образец на Землю… А-а, hasulu! Привезёшь тут… Может, из фрила получится что-то похожее? Или из земного дерева? Растёт же всякое вокруг города… А, мать моя пробирка! О чём я вообще думаю⁈»

2 день Пустоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Айзек кивнул.

— Да, прямо с утра. Тенгель и Дасьен уже грузят мешки в лифт. Пока есть просвет в погодных катаклизмах. Разок успеете слетать. Ждать будем к шестому. Что там в оранжерее? Что-нибудь есть на продажу?

…Наверху филки грузили вороха мешков на волокуши и стаскивали к ангарам. Ворота были открыты настежь, внутри ворочались и посвистывали живые «дирижабли». Вепуат посмотрел под ноги и еле слышно вздохнул.

— А огнелюбка так и не проросла.

— Металл прольётся — вырастет, — буркнул Гедимин. Он думал о полёте в пустыню Ксалан и о «фонящем» Сфене Лучей. «А ведь можно попробовать пройти в самый центр. Мы с Вепуатом были на кромке. Ему незачем — а моя броня, наверное, выдержит. Интересно посмотреть, откуда пошло заражение…»

4 день Воды, месяц Лучей. Равнина, Дальний Край — Сфен Огня, Корни Огня — небесный остров

— Ну можно осторожней с чужими-то вещами⁈

Эгберт двумя руками держал мешок, растянув за края. Посредине зияла длинная прореха. Нити, прочные, «асбестовые», уцелели — и распороли рыхлую тряпку, выдрав из неё большой кусок. Вепуат тронул когтем разлохмаченный край — на палец тут же налипло отвалившееся волокно.

— И с этим то же самое, — Эгберт, бросив драный мешок, поднял другой. Там швы уцелели, но сама ткань расплелась на нитки и просвечивала насквозь.

— Три мешка на выброс. Что они там с ними делают⁈

— Давай их отдельно положим, — Вепуат отобрал рваные мешки и свернул их в один рулон. — Чтоб Дасьен потом не искал, что куда делось.

Два живых «дирижабля» висели над «причалом» — последней скалой перед заворачивающимся книзу небом. До внятного освещения, по прикидкам Гедимина, оставалось часа полтора. Филки растаскивали по трюмам ворох пустых мешков, порозовевших от пропитки меей. Мешки не «фонили» — прополоскали их качественно. «И местное тряпьё не выдержало,» — подвёл итог Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. Прибор подтвердил то, что было видно и невооружённым глазом — рыхлая ткань разваливалась на мелкие волокна.

— Когда нам привезли эти подстилки, они уже были не то чтобы новые, — вздохнул Вепуат, заталкивая рулон — уже из пяти негодных мешков — в «трюм» «дирижабля». — А тут такая нагрузка.

— Местные ткани — рыхлые, непрочные, — сказал Гедимин, кивая на пока что уцелевшие мешки. — Странно, что порвалось не всё.

— И долго оно по-любому не прослужит, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя в темноту. — Нужно производство, вот что. Если руду будут возить хотя бы дважды в месяц — мешки надо шить самим.

— Пробовали, — буркнул Гедимин, вспоминая, как собирал ткацкие станки. Сейчас они простаивали в полностью оборудованном, но закрытом цеху — не было сырья.

— У нас ведь практически всё есть, — думал вслух Вепуат; он сел на гравий и воткнул рядом с собой фонарь, а теперь расстилал на освещённом пятачке три слоя шкур. Сверху легла белая.

— Станки,рабочие, опыт… С сырьём вот только… — Вепуат поморщился. — Гедимин! У нас ведь двое суток в запасе?

Сармат мигнул.

— Для чего?

Вепуат расстегнул перчатку и запустил голую руку в мешок с камешками.

— Надо найти наш «асбестовый» карьер. Шахтёры с нами, пустая тара — тоже. Наломаем руды под полную загрузку… За день, думаю, управимся.

— Где ты его найдёшь? — Гедимин угрюмо следил за перекладыванием камешков. На одном краю шкуры лежала уже знакомая сармату рэссеновая гайка, на другом — обломок застывшей лавы рядом с осколком чьего-то панциря — и Вепуат, перебирая гравий, прокладывал к этой паре мозаичную тропу.

— Нас-то отодвинуло от Корней Огня, — рассеянно пробормотал он. — А вот Сфены разошлись навряд ли. Там не первую тысячу лет Воздух рядом с Огнём. Может, они и сейчас там. Если ямку засыпало, пробьём новую…

Камешек лёг вплотную к обломку пемзы. Вепуат положил рядом ещё один, хмыкнул, убрал и выпрямился, сгребая гравий в мешок.

— Полчаса пути. Эгберт! Зэйдек! Команда к отлёту!

Луч фонаря скользнул по дну долины и остановился, наткнувшись на шевелящееся красное пятно. Вепуат радостно хмыкнул.

— Огнелюбки! О, смотри, и вон там…

Луч нащупал поодаль ещё одно пятно — фиолетовое. Кочки «травы» раскидало по низине — видимо, какие-то споры упали в землю до заморозков.

— Так и знал — где-то они выживают, — Вепуат убрал фонарь и защёлкал когтями, подзывая к себе «трилобитов». Гедимину сбросили трос, и он забрался на борт, глядя в редеющую темноту. «Найдём карьер? Не найдём? Вепуат уверен в своей… технологии. Ещё бы знать, как она работает…»

…Пальцы обдало жаром. Туун-шу раздул бока, набирая высоту. Внизу дымилась складчатая долина. Разломы покрыли её частой сетью, разделив поверхность на оплавленные островки. Гедимин видел, как внизу колышется вязкая лава.

— Держимся границы, — выдохнул Вепуат, постукивая по броне. Туун-шу огибал сеть разломов по широкой дуге — его жгло даже сквозь броню.

— Вроде тут прохладнее, — сармат покосился на термометр. — Немного снизимся…

Внизу загрохотало, зашипело, дым повалил гуще. Островок между разломами не выдержал и раскололся, его обломки посыпались в лаву, разбросав брызги.

— Смотри, течёт!

Узкую расщелину зажало между скалами. Лава дошла до краёв и теперь медленно вытекала. Её след вспыхивал и дымился. Из багровых языков торчал острый обломок красно-жёлтой скалы. «Кольцевое гнездо,» — Гедимин присмотрелся к потёкам лавы. Саму котловину, где когда-то гнездились пирофоры, уже залило темнеющей вязкой массой — только редкие зубцы торчали наружу.

— Вовремя нас отсюда отодвинуло, — пробормотал Вепуат, глядя в клубящийся дым. — Надо бы остыть. Эгберт! За мной!

Секунда — и их выбросило под холодный ветер. Туун-шу зашипел, прогоняя воздух через перегретые полости. Внизу бурлили ручьи. У истоков ещё было прохладно; едва вода приближалась к раскалённой границе, над ней поднимался пар. У самого разлома, разделяющего Сфены, не было даже и пара — ручьи обрывались, не дотекая.

— Где-то совсем рядом, — пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Сейчас остынем и… Sata!

Он хлопнул туун-шу по броне. Зверь рывком выскочил за разлом. Гедимин только и успел расслышать неестественно громкий свист ветра и почувствовать резкий толчок в спину. Внизу снова дымились расселины — в этот раз в стороне, за буграми застывшей лавы.

— Нашли! Снижа…

Крик Вепуата оборвался на полуслове. Сармат замер, глядя вниз.

«Асбестовый» карьер ещё можно было опознать — ступени, прорезанные когда-то в камне, почти не искрошились, и их даже расчищали. Зато на дне расщелины громоздились вперемешку чёрные и багровые обломки. Из-под них местами проглядывало минеральное волокно. Ещё одна груда обломков лежала над карьером — их кое-как подогнали друг к другу, сложив в кольцо полутораметровой высоты. Над «башенкой», стремительно белея и покрываясь протуберанцами, поднимался столб плазмы.

— Прочь с земель Шакхи!!!

Защитное поле Гедимин выставить успел. Оно вздулось, запузырилось под нитями плазмы, но выдержало. Туун-шу стремительно набирал высоту. Вепуат с отчаянным воплем грохнул по броне, оттолкнулся и свалился с борта. Крылья он расправил уже на полпути к земле.

— Шакха-а! Союзники, мать ваша колба!

Стена, растянутая между ним и «кратером» Сэта, почернела от потоков плазмы — и тут же уплотнилась до матовой белизны.

— Мастер Хетпу⁈

…Снижаться туун-шу отказались, хоть Гедимин и прикрыл их от жара защитным куполом. Сармат отпустил трос, шагнул на потрескивающую корку пемзы и недовольно сощурился. «Ладно, что Сэта заняли карьер. Но можно же было расчистить⁈»

— Воины Шакхи просят о прощении, — «командир» Сэта прикрыл красные пятна, проступившие вдоль горла. — Небо полно зверей, и только два из них — под рукой юного Пламени. Меньше всего мы хотели задеть его…

Вепуат отмахнулся.

— Ничего, вы нам не навредили. И давно вы сюда… перебрались?

Гедимин заглянул в карьер. Работа в нём и раньше не кипела — двое Сэта неторопливо выламывали минеральные пряди и складывали к стене; теперь и они поднялись к сторожевому посту и прислушивались к разговору.

— В дни Камня, как только сотрясения утихли, — «командир», чуть успокоившись, убрал ладонь от шеи. — Когда Кут’тайри сказал, что дом Пламени теперь далеко… Вожди Шакхи ждали, что вы вернётесь. Но жила была вскрыта, а вас не было. Потом в небе заметили Кьюссов…

Вепуат хмыкнул.

— Разве они добывают асаан? Это же опасное дело.

Грива существа покрылась языками пламени.

— Если жила ничья, а путь открыт — Кьюссы могут забыть об опасности. Это тёмный асаан, но он так же хорош, как белый. Если Пламя предъявляет на него права…

Вепуат махнул рукой.

— Хорошо, что руда не пропадает зря. Не опасно так далеко отходить от Шакхи?

Сэта указал на вспыхивающие расселины. Теперь и Гедимин видел языки синего пламени над каким-то перегретым минералом. «Открытый огонь — ворота для Сэта. Удобно…»

— Шакха смотрит на нас. Пусть опасаются наши враги.

Он покосился на шахтёров, поднявшихся из карьера, и недовольно оскалил острые зубы.

— Устали? Идите в Шакху и зовите смену!

Вепуат оглянулся на «дирижабли» и помахал выглядывающему Эгберту.

— И всё-таки немного асаана мы возьмём. Убери пока всех из карьера — надо бы его расчистить.

…Две стены защитного поля протянулись по краям карьера. Гедимин уплотнил их до непрозрачности — и теперь мог не осторожничать. Земля содрогнулась. Пласт, вывернутый со дна расселины, подбросило и выкрутило, разрывая на пряди. Камни отрикошетили от стен и посыпались вниз.

— Сейчас пыль осядет, — Гедимин повернулся к Вепуату. — Крупные обломки — на тросы и вон. И можно будет спускать филков. Что у них с респираторами? Пропитка свежая?

— Залили перед вылетом, — отозвался Вепуат. — Правда, ирренциевая пыль… А, ядро Сатурна! Сейчас фильтры поменяю. Немного «молнии» у меня было…

— Смотри, чтоб не надышались, — буркнул Гедимин.

— Что там про фильтры? — настороженно спросили сверху, из «трюма» туун-шу. — Что, опять копать?

— Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Спускай мешки, готовь подъёмник. Я тоже буду копать — так быстрее пойдёт.

…Труднее всего — на взгляд Гедимина — было заталкивать плотные асаановые пряди в мелкие и непрочные мешки. От напора вырвались швы у ещё двух; под сердитое фырканье филков сквозь двойные респираторы сармат кое-как стянул края, обмотал нитью и завязал её узлом. «До базы продержится, а там заплатку поставят.»

На другом краю расчищенного карьера горел красный «костёр» — кто-то из Сэта перешёл в огненную форму. Второй заталкивал в портал асаановые пряди. Вокруг валялось ещё много ошмётков руды — Сэта собрали полцентнера, не больше. Филки к тому краю не подходили — у них под ногами лежали «тросы» под центнер весом.

— Четырнадцать тонн, — Вепуат выпрямился от набитого мешка и криво ухмыльнулся. — Пока тара не кончится. Спешить особо некуда.

— Филкам дай передышку, — Гедимин покосился на шахтёров, возящихся с каменным волокном. — Уже еле шевелятся.

— Да? — Вепуат виновато хмыкнул. — Эй! Все наверх! Часа вам хватит отдышаться?

…Внизу так и не стемнело — Гедимин ещё долго видел сквозь облачную дымку, как горит сеть разломов. Потом туун-шу вынырнул в гравитационную аномалию, и небо поменялось с землёй местами.

— Вот завтра филки обрадуются, — еле слышно хмыкнул Вепуат, растягиваясь на броне. Видимо, он и со стимуляторами устал — даже не полез изучать то, что шевелилось вокруг «причала». Туун-шу «приземлились» на небольшой обломок пустого панциря — несколько пластин с тела гигантского «трилобита»; небесные вьюнки оплели их, нарастили слой почвы и скрепили распадающиеся останки. Внизу постоянно что-то шуршало, шелестело и чавкало. Крупных особей сканер не «увидел» — опасаться было нечего.

— Снова цех заработает…

Снизу заскрежетало. Вепуат вскинулся и откатился в сторону. Там, где он только что лежал, открылся «люк».

— Хепри, мать твоя колба… — филк, не договорив, зашёлся в кашле. Что-то клокотало у него в горле. Вепуат, охнув, выдернул его из «люка» и наскоро свернул из защитного поля тазик.

— Плюй!

Филк закашлялся сильнее прежнего. В тазик шмякнулся комок чёрной слизи. Вепуат сунул больному флягу.

— Всё? Не всё? Много там ещё таких?

Теперь Гедимин слышал из-под брони прерывистый «мокрый» кашель. Кажется, все филки отплёвывались от слизи и вполголоса поминали «психа с асбестом». Вепуат, уложив больного на броню, взялся за сигма-сканер. Филк больше не кашлял — и дыхание постепенно выравнивалось.

— Началось, когда легли спать? — деловито спросил сармат. Он уже не хмурился — и чем дольше изучал «сканы», тем больше успокаивался. Кашель в «трюме» утих, ругань стала громче.

— Отторжение слизи. Защитный механизм, — Вепуат опустил сканер и жестом разрешил филку встать. Тот дышал уже ровно, только сердито щурился.

— Что дальше — лёгкие выпадут?

— У тебя внутри уже чисто, — Вепуат развернул «скан»-голограмму. — Видел? Всё завязло в слизи и вылетело вон. Да и было-то немного… Но всё-таки — мало взяли сменных фильтров.

— Всё-таки надышались? — Гедимин заглянул в «скан», но ничего не понял. «Пройду по цехам, проверю вентиляцию и „магниты“. Мутации мутациями, а лучше так не рисковать…»

— И теперь так и пойдёт? Час копаешь — час слизью харкаешь? — угрюмо спросил филк. — По-другому никак?

Вепуат развёл руками.

— А что ты сделаешь с микроскопической взвесью? Или не пускать внутрь, или выкидывать вон, пока лёгкие не порезала. Это специальная мутация, для опасной атмосферы.

— Предупреждать надо, — буркнул филк, забираясь в «люк». Внутри ещё несколько секунд бормотали, потом всё стихло. Вепуат плотно прикрыл «люк» и улёгся поверх.

— Опасная всё-таки руда. Интересно, как с ней обходятся Кьюссы…

5 день Камня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Четырнадцать тонн «асбеста»⁈ — Айзек покачал головой. — Да, тески, вы на мелочи не размениваетесь.

Вепуат фыркнул.

— Ну сколько можно-то⁈ На станции ни одного нормального мешка! Отпусти Гедимина в цех, ему ещё станки налаживать!

— Да кто его держит… — пробормотал Айзек, вяло махнув рукой. — Четырнадцать тонн… Пойду собирать бригады.

…Руду грузили на склад прямо с «борта». Если бы не закрытый шлюз, Гедимин слышал бы, как перекликаются филки-рабочие, и ползёт по рельсу транспортёр. Сармат наматывал последние тросы, наносил смазку, проверял рычаги и герметичность корпусов. Через пару секунд шлюз открылся, пропуская четверых филков. За ними в отсек заглянул Кенен Гварза.

— Дать бригадирам инструктаж, — бросил он и вышел. Филки переглянулись.

— Вы же работали на «асбесте», — вяло удивился Гедимин. «Или нет?»

— Новое оборудование? — филк недоверчиво посмотрел на пластинчатые «стены». «Асбестовому» прессу нужен был размах — его боёк подвесили к потолку; корпус такой высоты пришлось собирать по кускам из дерева и кости. Гедимину самому он не слишком-то нравился — но пластины, уложенные внахлёст, всё-таки обеспечивали герметичность. «Главное, чтобы пыль не разлеталась. Так, увлажнители… вытяжные магниты… Надо будет постоять тут, когда пойдёт работа. Мало ли, чего я не учёл….»

— Старое. Только в корпусах, — буркнул он, кладя ладонь на ракушку, «работающую» пультом управления. — Всё как раньше — тут пресс, там гребёнки. Разовая загрузка — два центнера. Сырьё — в жёлоб. Этот рычаг — первая катушка. Вверх — экран поднят, вниз — опущен. Этот — пресс. Ходит вверх-вниз. Двадцати ударов достаточно. Потом — поднять, зафиксировать. Открыть вторую катушку…

…За первым мешком он сходил сам — и теперь слушал, как меняется звук агрегата: сперва грохотали камни, потом затрещали, разделяясь, волокна, и их треск становился всё тише — камень превращался в пух. Два станка работали синхронно; филк-бригадир разгибал пальцы, отсчитывая удары.

— Стоп! — скомандовал Гедимин.

— Восемнадцать, — бригадир показал два загнутых пальца. Сармат качнул головой.

— Я считал. Но этой руде — хватит.

Филк сердито фыркнул.

— Хватит — не хватит, а инструкция есть инструкция. Майна!

…Волокно в мешок трамбовалось плотно — катушка прижимала его к днищу со всей возможной силой, куда крепче, чем прижал бы филк. Гедимин косился на криво сшитые шкуры и надеялся, что нитки их не прорежут — за асаановую нить он был спокоен, а вот за то, что она скрепляла… На дальнем конце «конвейера» уже растягивали по жёлобу тяжёлые «асбестовые» пряди.

— Всего два станка? На четырнадцать тонн? — филк-бригадир повернулся к Гедимину. — Точно нельзя добавить ещё пару линий?

Гедимин едва заметно сощурился.

— Можно и десять. Всё упирается в катушки. Нужен ипрон. Его мало.

Он смотрел на сигма-сканер. «Немного пылит, но высоко не взлетает. Может, не придётся харкать слизью. Но Вепуату скажу — пусть всех вечером проверит.»

…Не успел сармат выйти из шлюза, как услышал шелест и позвякивание. Посреди коридора стоял Кут’тайри. С его наручей свисали кованые пластинки. При каждом движении они звенели — и отчего-то этот шум не раздражал.

— Ашха’ан благосклонен к вам в свой день, — жрец склонил голову. — Вожди Шакхи рады приветствовать народ Пламени. Много священной руды было добыто у Корней Огня. Столько, сколько все города Сэта не возьмут и за год…

— Там её ещё много, — отозвался Гедимин, едва заметно щурясь. Жрец говорил, будто вёл ритуал — но этого ритуала сармат не знал. Кажется, не ошибся — Кут’тайри сложил руки в почтительном жесте и взглянул на открытый шлюз. В цех везли руду — работа пошла.

— Что за огромная вещь так грохочет в доме асаана? Была ли она благословлена именем повелителя руд?

«Ага, пошёл шпионить,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Хоть кто-то не пугается новшеств…»

— Благослови, если хочешь, — сармат кивнул на открытый шлюз. — Обычный подвесной молот. Ты же видел такие по осени.

Филки покосились на чужака и тут же о нём забыли — вдоль стены громоздились мешки с рудой, прессы грохотали уже непрерывно, раздробленное сырьё тут же уползало под гребёнки, отвлекаться было некогда. Кут’тайри, покачивая звенящими наручами, прошёл между двух обрабатывающих линий. Гедимин видел, что он подносит когти к перегородкам, но ни к чему не прикасается. Он задержался ненадолго у выгрузки — будто пытался заглянуть в мешок. Потом всё-таки тронул его костяшкой пальца, надавил — и, встряхнув разгоревшейся гривой, шагнул в сторону.

— Народ Пламени искусен в ремёслах, — заметил он. — Он воистину достоин священного асаана. Шакха благодарит за открытую рудную жилу — даже скалы отступают перед мощью Пламени.

Гедимин пожал плечами.

— У вас есть подрывные агрегаты. Вполне рабочие. Никакой особой мощи тут не требуется.

— У нас нет ока Пламени, видящего сквозь скалы, — отозвался Кут’тайри. — И если руда себя не покажет…

Грохот стих. Гедимин развернулся к прессам, но тут же облегчённо вздохнул — всё было исправно, просто рабочие сбились с ритма. Набитый доверху мешок сняли с загрузки и отнесли к дальней стене. Там уже лежала стопка пустых. За приоткрытым шлюзом булькала вода — там Альгот возился с испарителями. Сырьё для пропаривания было уже готово, растворы — нет.

— Для чего народу Пламени такая гора асаана? — услышал сармат тихий голос Кут’тайри. Жрец смотрел на мешки с рудой — вдоль стены выстроился уже второй ряд. «Зачем вообще везли на склад? Можно было сразу сюда,» — Гедимин направил на мешки «щупы» сигма-сканера и недовольно сощурился.

— Лей! — крикнул он зазевавшемуся дежурному. Воздух побелел от мелкой мороси. Мутноватая вода зажурчала по желобкам пола.

— Эй! Ещё один драный! — филк-грузчик остановился у мешка и ткнул пальцем в расползающийся шов.

— Первым на переработку, — распорядился бригадир.

— Асаановая нить… — прошелестел жрец, глядя на мешок. — Народ Пламени живёт в роскоши…

Гедимин поморщился.

— Это мешки для руды. Они должны быть прочными. Переработаем асаан — сошьём новые, нормальные.

— Эшшссс… — Кут’тайри развернулся к Гедимину, и его грива покрылась языками багрового пламени. — Из священного асаана… сошьют мешки⁈

— Он прочный и плотный, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь — он чувствовал, что залез «на чужую территорию», и ему было не по себе. — В самый раз, чтобы возить ирренций. Не расползётся под облучением.

— Хсс? Облучение? — Кут’тайри шевельнул ухом. — Ты говоришь о живом металле? Для него — мешки из асаана?

Гедимин кивнул. «Да уж. Он живой. Знали бы мы это лет тридцать назад…»

— Это достойное дело, — пламя на гриве жреца пожелтело и угасло. — Асаану не зазорно вместить живой металл. Самый священный из всех, силу и дыхание богов. Будут ли эти мешки отмечены знаком Пламени?

Гедимин открыл было рот, но осёкся. «А ведь… это имеет смысл. Чтобы ирренциевый мешок не заняли под грибы. И чтобы отслеживать заражение. Выкрасить нитку зеленью с примесью церы, вышить знак. Под лучами будет светиться…»

— Скажу, чтоб отметили, — пообещал он.

…Зэйдека он нашёл в прядильном цеху — и с порога услышал, что станки работают хоть вхолостую, но в правильном режиме.

— Вышивка? — переспросил Зэйдек и потёр респиратор. — Не совсем ко мне — это уже Уктанну, его развлечения. Ниток дать могу. А с покраской — это к Альготу.

…«Чем я вообще занимаюсь?» — мелькнуло в голове Гедимина, когда он заходил на склад. Оттуда доносились голоса — и на входе на сармата едва не налетел Вепуат. Альгот успел посторониться и приподнял руку в приветственном жесте.

— Ты за мной или за реактивами?

— Ты тоже нужен, — отозвался Гедимин, высматривая трубки с «плохой» церой. Вепуат, отступив от ворот, смущённо хмыкнул.

— Я взял контейнер из хороших, — он показал костяную трубку с насечками. — Надо туун-шу пометить. Думаю, светящиеся «трилистники» — в самый раз. А то, вон, путают с кем попало…

Гедимин представил себе туун-шу, расписанных светящимися «трилистниками», и едва заметно ухмыльнулся.

— Демаскировка. Не подстрелят?

Вепуат фыркнул.

— Вчера с маскировкой чуть не подстрелили. Пусть свои видят, а враги — боятся!

6 день Земли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Трилистники», и правда, светились ярко — два жёлтых знака на брюхе, два на спине. Раскрашенный туун-шу, выведенный из ангара, висел на тросах под самым куполом; жёлтые отсветы падали на гравий. В здании «рынка» мерцал багровый огонь — Сэта открыли портал на пять городов. В пустом ангаре «дирижабля» кто-то уже верещал, хотя белую вспышку Гедимин просмотрел. «Может, местные Бронны? У них там вроде что-то выросло…»

— Много фильтров, говоришь… — Айзек остановился у ангара рядом с Вепуатом. Там же были и настороженные коменданты — и Дасьен, и Тенгель.

Вепуат развёл руками.

— Такое дело — экономить нельзя. Мы ж не Сэта, лёгкие заново не отрастают.

— И как люди тысячелетиями справлялись… — вполголоса пробормотал Дасьен. Вепуат недовольно на него покосился.

— Как-как. Дохли пачками. А мы не люди — и побережёмся.

— Разумно, — Айзек задумчиво смотрел на торговый ангар. — Значит, жидкая молния… Прочих желающих сегодня придётся подвинуть. А на будущее — запросить регулярные поставки.

— Тут вроде будет электрический шторм, — Гедимин оглянулся на молниесборники. Вепуат покачал головой.

— Серьёзный шторм — всё-таки редкость. Неплохо было бы посадить у нас электрические деревья…

— На станцию они не влезут, — отозвался Айзек. — И если они тут сами не растут — это неспроста… Что у нас на обмен? Что-то серьёзное, чтобы было меньше споров…

Гедимин открыл было рот, чтобы предложить «асбест», но вспомнил о традициях Сэта и угрюмо сузил глаза. «Даже на мешки для станции еле уговорились. На продажу — точно не уломаем.»

— Цера, — сказал Вепуат. — Всем нужна цера. Дасьен! Вы же сняли фонари в жилом корпусе.

— Мы их распределили, — комендант, почуяв неладное, стремительно мрачнел. — Ничего лишнего на станции нет.

— Если там, куда их поставили, раньше света не было — может, он там не так уж нужен? — Вепуат оглянулся на Гедимина. — Слушай! Их же вроде несложно сделать?

— С нормальными пальцами — или с теми, что у Хигов? — Айзек посмотрел на свою руку. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Я не про Хигов. Церовую колбу я делал. Ничего там сложного. Цера у нас ещё есть. Дасьен, Тенгель, скиньтесь по фонарю! Прямо сейчас делать новый — остыть не успеет.

Коменданты поморщились, но нехотя кивнули.

— Цера, — Айзек оглянулся на подвешенный над плато «дирижабль». — По двенадцатое все сидят на станции и никуда не бегают. А вот дальше… Вепуат, можешь на двенадцатое готовить экспедицию в Кситту. Под полную загрузку. Мешки из-под «асбеста» уже освободятся. Жаль, новые сшить не успеют.

«Четырнадцать тонн церитовой руды?» — Гедимин не удержался от ухмылки. «Это уже похоже на промышленные объёмы. Филки… М-да, филки обрадуются.»

9 день Молнии, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Весь пар по ветру пускать — так воды не напасёшься,» — думал Гедимин, вылезая из вентиляционного короба. Перенаправленный горячий воздух гудел чуть тише; внизу уже капало — жидкость, конденсируясь на холодных стенках, утекала в водосток. Крупных частиц она с собой не несла — «асбестовая» пыль осела далеко внизу, на «катушечном» фильтре.

Вентиляционную колонну перед штормом прикрыли, но закупоривать наглухо не стали, — и Гедимин, спускаясь, слышал несмолкающий треск и частый грохот. Одна молния ударила совсем рядом — может быть, в один из каменных шпилей на холме.

В цехах было тихо — дробильные и чесальные агрегаты встали. Ремонтная бригада отсоединила приводы и смотала тросы. Гедимин покосился на неразобранный транспортёр. «Это пусть будет. Пригодится.»

— Двенадцать тонн, — Альгот кивнул на ряды выпаривателей. Отсек заволокло дымкой, сверху капало, под ногами журчало. Цех загрузили под завязку.

— Двенадцать тонн… Если верить Зэйдеку, стандартный мешок весит полкило, — Альгот задумчиво смотрел на мокрое серое волокно. — Двадцать четыре тысячи мешков… У станции, оказывается, большие нужды.

Гедимин пожал плечами.

— Ну, пойдёт волокно на что-то ещё. Тросы. Одежду. Чтоб лишний раз не летать.

— С самого начала надо было всё просканировать, — донёсся из лючка вентиляции недовольный голос Гварзы. — И вообще — его перемещения хоть кто-то контролирует? Он лезет, куда ему вздумается…

— Он — важный специалист, — отозвался не менее недовольный Айзек. — И если его вмешательство где-то нужно… Химики! Гедимин у вас?

Альгот еле слышно хмыкнул.

— А ты мастер скрытности, — прошептал он, покосившись на Гедимина. — Без сканера не найдёшь… Да, он здесь!

За стеной раздражённо вздохнули.

— Говорил же я — активная зона ни при чём. Но то, что он туда ходит без малейшего контроля…

— Спасибо, что помог, Кенен, — перебил его Айзек. Гедимин уже вышел в шлюз; теперь голоса были слышны лучше — внешняя створка была открыта. «Что-то надо бы сделать, чтобы двумя сразу не хлопали,» — подумал сармат. «Иначе — смысла в таком шлюзовании…»

— Вепуат тебя потерял, — Айзек криво ухмыльнулся. Гедимин быстро огляделся — Вепуата в пустом цеху не было, только мрачный Гварза.

— Передатчики тут работают криво, — Айзек покосился на запястье. — Так что говорю лично. Все полёты двенадцатого отменяются. Есть новости от Маккензи. По твоей части.

Он кивнул туда, где за радиозащитными экранами лежал главный корпус. Гедимин мигнул.

— Маккензи? Чего ему надо? Лучше бы топливо при… — он осёкся и мигнул ещё раз. — У него есть топливо⁈

Айзек кивнул.

— Да, четыре тонны. Таблетки россыпью. Одному мне разбирать их по твэлам не улыбается. А Кенен… — он покосился на Гварзу, а тот помрачнел ещё сильнее и сложил руки на груди. — Так что со станции — ни ногой. Утром тринадцатого — полная готовность. Вепуат едет с нами, прикроет с воздуха. А ты ждёшь на станции. Никуда не бегать, ни во что не влезать!

Он недобро сощурился, глядя Гедимину в глаза. Тот растерянно хмыкнул.

— Четыре тонны? Заправлять вручную? Хоть вакуумные насосы Маккензи пришлёт?

Айзек едва заметно поморщился.

— Если хочешь подождать их тут, на Равнине, ещё месяц…

Гедимин беззвучно выругался.

— Поговорю я ещё с Маккензи…

— Пока топливо не доставлено, со станции — ни ногой! — с нажимом повторил Айзек, глядя ему в глаза. Гварза раздражённо вздохнул.

— Если что, моё предложение в силе. И ты так и не доказал, что это может повлиять на качество твэлов.

Гедимин перевёл на него тяжёлый взгляд. «Гварза… твэлы… Куда он снова лезет⁈»

— Вепуат может помочь с твэлами, — сказал он. — Я объясню, как. Дело пойдёт быстрее.

«Пойду проверю, что там с трубками,» — думал он. «Недавно смотрел, но — лучше ещё раз. И Айзек пусть посмотрит. А с Маккензи ещё будет разговор. Мне бы выбраться с Равнины…»

10 день Жизни, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Видел? — Вепуат, влетев в отсек, сунул Гедимину под нос дозиметр. — Они на подлёте! Давай бегом в оранжерею! Всё пропустим!

Гедимин ошалело мигнул. Прибор не показывал ничего неожиданного — сигма-излучение быстро усиливалось, где-то наверху «фонили», приближаясь к «Элидгену», гигантские небесные твари. Вепуат уже вцепился в локоть и волок сармата за собой. «Опять на стимуляторах,» — определил Гедимин по силе рывка. «Я бы его стряхнул, но ведь не отстанет…»

— День Жизни, понимаешь? — говорил на ходу Вепуат, ускоряя шаг. — А на мелких растениях ведь сразу видно. Очень восприимчивы. Посмотрим, и я тебя отпущу. Ты их вообще видел? Они там с два кулака, скоро дорастут до полуметра! Хорошо, мы гравия насыпали с запасом. Надо добавить, пока оно в пол не вгрызлось!

Гедимин брезгливо поморщился и выдернул руку. Оранжерея была уже рядом — Вепуат вцепился в рычаг и нетерпеливо стучал когтями по металлу. Сквозь их цокот и тихое гудение открывающихся ворот Гедимин слышал странный прерывистый треск — будто что-то плотное раздувалось изнутри и лопалось по швам.

…Грибы уже не трещали. Их окончательно подняло над гравием, — пятнистые зеленовато-бурые сферы с короткими шипами, здоровенные, в половину роста Бронна. Были и мельче — по колено, до середины бедра; Бронны сновали по «оранжерее», подрезая короткие «стебли», и колючие шары выкатывались к тропе. Их кожура местами всё-таки лопнула, не выдержав стремительного роста; наружу сочилась желтоватая «смола». Бронны надели рукавицы и подталкивали катящиеся сферы костяными рогульками, избегая к ним прикасаться. Срезанные грибы выкатывали в шлюзовую камеру. Гедимин видел, как их кромсают на куски и отмывают от жёлтого сока. Рукавиц никто не снимал — ни те, кто резал, ни те, кто насаживал на ряды костяных спиц и накрывал корзинами.

— Вот как вы их храните… — Вепуат рассматривал высокий плетёный короб. Из его днища торчали спицы, усаженные зелёными ломтями. На крышке, посреди глиняной нашлёпки, горел красным светодиодом осколок кейека. Сквозь неплотное плетение корзины тянуло прохладой. Гедимин заглянул под крышку и увидел вставленный в ту же глиняную нашлёпку осколок «вечного льда» — мелкий, практически песчинку. Его мощности еле-еле хватало на охлаждение, заморозить грибы он не мог.

— Тут не слишком жарко? Не испортятся? — беспокоился Вепуат. В руке он сжимал пять костяных спиц. Грибы на них нанизали плотно, плотнее, чем в коробе-«холодильнике», и сармат придерживал косточки за концы, чтобы всё не свалилось.

— Там хорошая холодная нора с сильным ветром, — Бронн-«командир» указал на складской отсек за жилым, по другую сторону от «оранжереи». Когда его успели открыть и отдать аборигенам, Гедимин не знал, но они уже стащили туда пару корзин-«холодильников».

— Только она очень высокая, — пропищал Бронн, заглядывая в «холодную нору». — Если вбить кости в стены, можно корзины вешать. Много влезет.

Последний колючий шар выкатился на «тропу», и его уволокли в шлюзовую камеру. Гедимин оглянулся на «оранжерею». Там росло ещё много мясистых гребней и тонких побегов; несколько крупных образцов уже срезали, но подрастали мелкие — и сармат разглядел торчащие из песка шипы второго урожая куджаглы. Из первого остался всего один гриб, огромный, полуметровый. Бронн-«агроном» обошёл его по кругу и довольно пискнул.

— Этот останется. Лучшего не было. Пойдёт на развод.

Вепуат оглянулся на шлюзовую камеру — видимо, сравнил размеры срезанных грибов и оставленного гиганта.

— Смотрите, чтоб не перезрел. Такая махина рванёт — мало не будет.

…Шлюз закрылся. Вепуат, отойдя от него на десять шагов, жестом сказал Гедимину: «Тихо!» — и взялся за сигма-сканер.

— Пока что споры не созрели, — бормотал он, разглядывая экран. — Мякоть плотная, полости нитевидные. Надеюсь, никого не будет рядом, когда их начнёт раздувать. В таком помещении — рванёт, как фугас.

— А вскрыть заранее — никак? — Гедимин недовольно сощурился. — Сделать проколы, снизить давление… Почему он вообще такой огромный? То, что растёт у местных — гораздо мельче.

— Места много, вот и вырос, — отозвался Вепуат. — У местных тесно… Вот я и думаю — вскроют они его или будут ждать, пока сам вскроется? Мало ли, что у них принято…

Он ещё пару минут изучал внутренности гриба, задумчиво хмыкая и пожимая плечами. Гедимин на экран уже не смотрел. Он думал о четырёх тоннах ядерного топлива. «Ещё немного — и „Элидген“ войдёт в полную силу,» — он тронул височную пластину, проверяя, плотно ли она пригнана после общения с Броннами. «Если только не взорвётся от волнения. Как-то надо осторожнее с ним, что ли…»

13 день Кислоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Гедимин, бегом наверх! — выпалил Вепуат в приоткрытый шлюз. Гедимин досадливо сощурился. Никуда бежать ему не хотелось.

— Что там ещё? Огнелюбка проросла?

Вепуат сердито фыркнул.

— Айзек привёз ирренций! — он шагнул обратно в шлюзовую камеру и уже оттуда буркнул:

— Да, проросла. Спасибо, что спросил.

…Холм снова покрылся цветным «ворсом». Гедимин машинально это отметил — и тут же забыл обо всех растениях на свете.

— Спускаем в кассетный цех, — распоряжался Айзек у бронированного прицепа. Под гусеницами проседал гравий — на защитные экраны не поскупились.

— Вепуат, подводи свой… транспорт. Ансур, Эгнаций, вы на погрузке. Гедимин! Ты-то тут зачем⁈ Иди в цех, готовь кассеты к сборке!

…Трубчатые контейнеры из матового серебристого «стекла» казались тёплыми на ощупь. Термометр, поднесённый к их стенкам, показывал плюс пять, — то, в чём их привезли, ещё сохраняло земной холод. Но сигма-излучение просачивалось, и Гедимин, приоткрывший височную пластину, считал секунды — очень скоро хранитель должен был «свечение» заметить.

— Это и есть штука, которой Гедимину не хватало? — Вепуат, наклонив голову набок, разглядывал насос. Скафандр сверкал золотыми щитками — всех «трилобитов», как они ни возмущались, оставили в коридоре и не пустили даже за первый шлюз.

— Лишний газ в стержнях ни к чему, — буркнул Гедимин, не вдаваясь в подробности. Его сердце учащённо билось, разогревая кровь. Ипрон, ирренций, трубки, скреплённые с наконечниками, серебристые хвостовики и каркасы — всё уже ждало, как и транспортёр, и пустой бассейн выгрузки с открытыми ячейками.

— Хм. А что мы должны увидеть? — спросил Вепуат. Он вместе с Ансуром и Эгнацием — все в тяжёлой броне, только двое — в изготовленной на Равнине — стоял рядом с Айзеком над пустой кассетой. Инструктаж собирался проводить Гедимин, но Айзек заглянул ему в глаза — и, махнув рукой, пошёл сам. Гедимин дособирал управляющий стержень и нагрёб в ладонь ирренциевых таблеток. Ровное тепло разлилось от кисти до локтя.

«Оно ту-ут?» — нетерпеливо прогудело внутри черепа. На запястье вспыхнул жёлтый светодиод. Айзек, замолчав, сдержанно хмыкнул.

— Спокойно! Мимо реактора не пронесём, — заверил он кого-то невидимого. — Чем быстрее успокоишься, тем скорее будет запуск.

Щупальца, обвившие руки Гедимина, чуть разогрелись и переползли на лопатки.

— Вам придётся с этим работать, — слышал он негромкий голос Айзека. — В худшем случае — каждые двадцать лет. В лучшем одной загрузки хватит на четыреста, но… Проблема в том, что на деле этого никто не проверял.

Гедимин едва заметно поморщился — заныла повреждённая при «проверке» спина. Сарматы неуверенно ухмыльнулись.

— Раз в двадцать лет? Ну-у… это можно вытерпеть, — сказал Эгнаций. — Значит, это ирренций? Вот он какой… Выходит, если бы мы сюда вошли без брони — тут бы и легли?

Айзек развёл руками.

— Это опасное вещество. Требует огромной осторожности. Но, как видите, Гедимин уже заканчивает первую сборку. Вам пока одна на троих. Начинаете с центральной трубки…

…Можно было подвести транспортёр поближе, но Гедимину хотелось поднять сборку на руках — почувствовать её тяжесть. «Лёгкие они всё-таки. Урановую так не потаскаешь…»

— Вот тут все эти перегородки… — слышал он сквозь шелест тросов голос Ансура. — А если их убрать, а тут три эти штуки — между ними пойдёт реакция?

— Пока не пойдёт, — отозвался Айзек; кажется, мысль Ансура ему не понравилась. — Управляющие стержни помешают. А вот без них — будет реактор на три сборки. Прямо здесь. Heta! Ничего не трогаем, все ждут транспортёра!

— Груз принял! — крикнул во временно открытый транспортный туннель кто-то от бассейна выгрузки. Снова зашуршали тросы — транспортёру придали ускорение, и он ехал обратно. У него был мотор — машина с тхеленовыми поршнями, неуязвимая для облучения — но Гедимин решил его не запускать. Он развернул транспортёр к соседней выгородке — из неё нетерпеливо выглядывали трое сарматов. К ним подошёл Айзек.

— Всегда всё перепроверяйте, — слышал Гедимин, вставляя в ячейку пустую кассету. — Минимум три раза. Пока здесь Гедимин, транспортёры не развалятся — но у вас его чутья нет. Значит, его нехватку восполнят проверки. Вот захват. Он держит крепко?

— А если вывалится? Рванёт? — настороженно спросил Эгнаций. Гедимин покосился на контейнеры с ирренцием и досадливо сощурился. «Грёбаные войны! Теперь видят ирренций — думают о взрывах. И больше ни о чём. А ведь могло бы быть по-другому…»

…Метки на краях заполненных ячеек бассейна слабо светились. Омикрон-кванты наружу не просачивались, но облучённая при погрузке цера гасла медленно. «До завтра её точно хватит,» — думал Гедимин, сцепив пальцы в замок. Работа не была ни тяжёлой, ни сложной — но запястья и плечи ныли.

— В душ — и спать, — распорядился Айзек, заглянув сармату в глаза. Он и сам выглядел усталым.

— Вам двоим — тоже. Ансуру с утра на смену. А ты, Вепуат, — как знаешь.

Вепуат хмыкнул.

— Эти штуки — их вроде как встряхнуло в дороге? Теперь должны отстояться? Долго? Неделю? Месяц?

Гедимин, вздрогнув, развернулся к нему. Айзек успокаивающе похлопал его по броне.

— Тянуть уже некуда. У нас пара недель до итогового запуска. Загрузку начнём завтра.

Щупальца на плечах Гедимина недовольно нагрелись. Айзек криво ухмыльнулся.

— И, зная твою… вашу с Гедимином… обычную реакцию — загружать будем понемногу. Моё дело — не дать вам перегреться. Идите! Завтра ещё раз всё проверим.

За сарматами он не пошёл.

Когда дозиметрическая рамка была пройдена, и сарматы вышли в коридор — сохнуть после дезактивации — Вепуат оглянулся на санпропускник и едва заметно поёжился.

— Всё-таки атом — это не моё. Эта штука слишком уж огромная. Мне бы что помельче!

14 день Мрака, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуат с утра сунулся было с какими-то новостями, но посмотрел Гедимину в глаза — и шарахнулся. Кажется, в коридорах шарахались и филки, но сармату было уж совсем не до них. Через полчаса после побудки он входил в помещение ГЩУ — и с порога увидел, что Айзек и Гварза его обогнали.

— Уран и торий, — Айзек приподнял руку в приветственном жесте. Он стоял у монитора, в котором отражалось топливохранилище — и слабо светящиеся крышки заполненных ячеек.

— Индикатор работает, — едва заметно ухмыльнулся он. — Но для интервалов в двадцать лет придётся придумать другой. Можешь поднять пластины. Реакторы уже заглушены.

Гедимин заглянул в мониторы активных зон. Свет был слишком ярким — и подвес радиометра застыл выше обычной отметки и не думал опускаться.

— Выжидать смысла нет, — сказал Айзек. — За полчаса ничего не изменилось — похоже, и не собирается. Начинаем с первого блока?

Волокнистые щупальца прижались к виску Гедимина, оплели запястье.

— Хранитель волнуется, — сказал сармат. Айзек кивнул.

— Сегодня удвоим количество сборок — и на этом всё. Ансур, следи за подвесом!

…Третья сборка опустилась до упора и замерла. Гедимин смотрел, как подвес ходит вверх-вниз — и в том же ритме дёргается кривая интенсивности на экране дозиметра. Он считал секунды, но ничего не менялось.

— Удвоение мощности, — слышал он негромкий голос Гварзы. — Эффект все мы помним. Перед окончательным запуском станцию придётся обесточить. Семикратное увеличение… Добра от этого не будет.

Айзек невесело хмыкнул.

— Проблема в том, что «сигму» не отключишь. Даже если выставить аварийные экраны… Гедимин, что с хранителем?

— Привыкает, — отозвался сармат. Одинокое щупальце-волокно прилипло к его виску и дрожало там вместе с кривой интенсивности. На контакт станция не выходила.

— Следить за интенсивностью, — приказал Айзек операторам. — Чуть что — аварийные стержни и сигнал тревоги! В прошлый раз оно успокоилось к ночи. Но тогда реактор был один.

Он оглянулся на Гедимина и вопросительно хмыкнул. Тот покачал головой. «Хотел бы я сам знать, что происходит,» — с тоской думал он. «Паршивый из меня спец.»

Щупальце отцепилось от него ещё в санпропускнике. Он поднимался по коридорам, напряжённо прислушиваясь к ощущениям. Станция молчала.

15 день Льда, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуата в отсеке не было. «Когда успел уйти?» — вяло удивился Гедимин. В памяти смутно шевельнулось, что сармата не было и вечером — но на глаза попался дозиметр, и Гедимин тут же обо всём забыл. Кривая интенсивности излучения больше не дёргалась — реакторы «успокоились».

В душевую Гедимин заходить не стал — и всё равно Айзек и Гварза его обогнали.

— Спи больше, — сказал командир, недовольно щурясь. — Ты дёргаешься — и реакторы дёргаются. А им сейчас и так… Ну, что ты скажешь, Кенен? Я думаю — смысла нет.

Гварза поморщился, но кивнул.

— Добавляем сборки. Ещё три…

— Шесть, — Айзек качнул головой. — Если оно легко перенесло удвоение — так и пойдём. Ансур!

— Sa tikka, — отозвался сармат. Гедимин мигнул. « Tikka? Вот такого произношения я ещё не слышал…»

Думать о лингвистике было некогда — Ансур уже отдавал команды операторам на БЩУ. Вдалеке открывались ячейки хранилища, и ярче зажигались индикаторы на закрытых.

…Подвес дёргался. Несколько секунд Гедимин смотрел на стрелку-указатель — она мерно качалась от реактора к реактору. Сарматы переглянулись.

— Ритм немного разный, — заметил Айзек.

— Сборки помещали не одновременно, — буркнул Гварза. — Поэтому — отставание. Амплитуда больше вчерашней. Кет?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Шесть сборок — больше, чем три, — буркнул он. Ему и самому это объяснение не нравилось, но другого не было. Он смотрел, как светятся сборки — слишком ярко для опущенных управляющих стержней, но тускловато — для того, чтобы ронять следом аварийные.

…За углом горел белый свет. Гедимин, озадаченно мигнув, заглянул в коридор. Там стоял Кут’тайри и беззвучно водил руками по воздуху. С его когтей сыпались белые искры, грива превратилась в пламя.

— Эй! Ты в себе? — сармат поднял вокруг жреца защитное поле. Кут’тайри повернулся к нему. В его глазницах сияла плазма.

— Пламя поёт, набирая силу, — нараспев проговорил он, глядя сквозь Гедимина. — Стоять рядом с ним — большая честь.

— Шёл бы ты к себе, — пробормотал Гедимин, глядя на Сэта с опаской. «Спятившая плазма… Этого нам ещё не хватало!»

— Не беспокойся, о Хеттийиррн, — всё-таки жрец понимал, с кем разговаривает, и что-то видел своими сгустками плазмы. — Я не посмел бы войти в чертоги Пламени. Ты лучше меня слышишь его песню. Его сила в твоих руках…

16 день Пустоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуат сидел на соседнем матрасе и пристально смотрел на Гедимина. Тот поднялся, встряхнул головой и потянулся к дозиметру.

— У вас там всё в разгаре? — осторожно спросил Вепуат. Гедимин молча кивнул. Он сейчас видел только кривую интенсивности излучения — она выровнялась, но резко просела вниз. «Мощность упала. Что-то сделали со сборками?»

…Айзек пожал плечами. На его дозиметре кривая интенсивности тоже просела — с первой же секунды новых суток.

— Влияние дня Пустоты, — сказал сармат. — Думаю, оно нам на руку. В день Лучей грузить топливо я не рискнул бы. Что скажешь, Кенен? Добавляем, что осталось?

— И даём отстояться, — кивнул Гварза. — Неделя у нас есть?

— Если всё пройдёт гладко, тянуть не будем, — сказал Айзек, поворачиваясь к операторам. Гедимин поднял височные пластины. «Сегодня доводим до полной загрузки. Столько твэлов у тебя теперь и будет. Береги их.»

…Кривая на экране выписывала зубец за зубцом. Излучение усилилось вдвое — а на высочайших пиках и в два с половиной раза. «Омикрон» наружу не просачивался — только это и успокаивало.

Едва ворота санпропускника приоткрылись, Гедимин услышал раздражённый голос Альгота.

— У меня тоже работа, Айзек. И мне нужен нормальный дозиметр — и хоть кто-то, кто понимает в местных делах! Чтобы правильно рассчитать воздействие…

«Альгот? Дозиметр?» — Гедимин встряхнул головой, пытаясь переключить перегретый мозг. «У него что-то с облучателями?»

— А, вот ты где, — химик повернулся к нему. — От Айзека я проку не добился. От этих ваших скачков мощности — термобластеры усилились? Или это работает не так? Где тут вообще сеть, и что и как к ней подключается?

Гедимин пожал плечами.

— Пойдём проверим.

…Из ведра ударил пар. Гедимин снова запустил когти в корпус. Луч потускнел, бурление воды стало тише.

— Все штуки с кейеком внутри реагируют на… — сармат оглянулся туда, где лежали реакторные отсеки. — На подъём мощности. Можно считать, что они все подключены к сети. Кейек, ледышки, цера…

— Ага, — Альгот повертел в руках настроенный термобластер и протянул его лаборанту. — Подъём мощности… И когда планируется следующий?

Гедимин болезненно сощурился.

— Когда реакторы запустим. Тогда… — он посмотрел на ряды термобластеров под пластами прожаривающегося волокна и покачал головой. — Тогда — не знаю. Как бы не дошло до аварий.

…Гедимин смотрел на листок и угрюмо щурился. Расчёты говорили одно — запускать реактор нужно за аварийными экранами. «Электромагниты в модулях управления…» — сармат тяжело вздохнул и скомкал листок. «Откажут — стержни упадут, всё встанет. Если только не…»

Перед глазами промелькнули картины, одна неприятнее другой, — сплющенные хвостовики, лопающееся стекло, белеющие от нейтронного всплеска твэлы… Гедимин встряхнул головой, сунул скомканный листок в карман и опустился на матрас. «Туннели перекрыть, всё живое — под экраны. Если реактор выживет, приоткрывать будем по миллиметру. Сказать хранителю, чтоб хоть немного сдерживался. Если он вообще это контролирует…»

Дверь приоткрылась.

— Гедимин! Ты дроны не видел?

Айзек, не дожидаясь ответа, заглянул в отсек, покосился на потолок и выразительно пожал плечами.

— Не брал их в ремонтный цех?

Гедимин качнул головой.

— Дроны? Разведчики? — он пытался вспомнить, когда в последний раз обращал на них внимание. «Так, чего я дурью маюсь…» — он потянулся к сигма-сканеру.

— Пробовал уже, — буркнул Айзек. — Луч их не видит. Думал, за твоими экранами…

— Не, я их не брал, — сказал Гедимин. — Давно уже… Вепуат за ними совсем не смотрит?

Айзек фыркнул.

— Вепуат? У него там Джагулы размножаются. Его на станцию-то не загонишь…

«А в самом деле — когда я в последний раз видел дроны?» — Гедимин задумчиво смотрел на сканер. «С тех пор, как Сэта поставили свой пост… Я думал, их давно вывезли на Землю…»

— Может, уже в фургоне? — предположил он. — Там самые надёжные экраны…

Айзек тяжело вздохнул.

— Там я смотрел. Вот куда можно засунуть два дрона-разведчика⁈

Он уже развернулся к двери, но, хлопнув себя по шлему, отстегнул от пояса кровезаборник.

— Руку!.. Надеюсь, реактор к утру уймётся. Пока мы сами не пропали вслед за теми дронами…

17 день Воздуха, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А? Дроны? Не, не видел, — Вепуат покачал головой. С его лица не сходила нелепая ухмылка, взгляд блуждал, — сармат был очень далеко отсюда.

Гедимин включил дозиметр и угрюмо сузил глаза — цифры вяло мигали. Кривая интенсивности вздрагивала — слабо, прерывисто, неритмично. Сармат перевёл взгляд на стрелку-указатель — её качало с реактора на реактор.

— Не мечется, — Вепуат покосился на свой дозиметр. — «Элидген», приём!

Тонкое тёплое волокно скользнуло по затылку сармата и растаяло. Гедимин пожал плечами.

— Чем-то он занят. Не до нас.

Вепуат ухмыльнулся.

— Ему злиться не на что. Теперь он сильный. Не как тот древний реактор, но всё же…

Он сдёрнул с потолка чёрного «трилобита» и забросил на плечи.

— Не вовремя Айзек уехал. Возвращаться ему в самый ураган.

— Выждет у портала, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе.

Вепуат посмотрел на сигма-сканер и радостно хмыкнул.

— Смотри! Они слетаются к аркам!

Далеко наверху, вокруг «ворот ветра», увешанных бубенцами и погремушками, мелькали полосы ряби, и гремящие гирлянды мотало во все стороны. Ворота были одни — здоровенная арка, собранная из кости и металла.

— Это чья? Джагульская? — Гедимин тронул когтем изображение знакомых деталей, явно выкованных из рэссены. — Ты и свою туда запихал?

Вепуат пожал плечами.

— Три племени собрали одну на всех. Ну, и я деталей добавил. Вроде пока держится.

Гедимин поморщился.

— Не так надо было делать. Вот, смотри…

Он ткнул когтем в шатающуюся балку. Ветер уже набрал такую силу, что гирлянды вытянуло параллельно земле и било о столбы — и одно из сочленений понемногу поддавалось.

— Большие арки редко делают, — вздохнул Вепуат. — Я думал, Джагулы понимают. Но у них самих опыта никакого. Не тебя же было дёргать от реакторов…

Летучие твари, заметив в арке слабину, сплелись в тугой клубок — и балка вылетела. Гедимин видел, как она втыкается в гравий на дне ущелья — и одна из опор арки под ветром начинает выгибаться. Вепуат сокрушённо вздохнул и поднялся на ноги.

— Ну, снесёт так снесёт. До нас-то не докопаются?

…Ворота заскрежетали — кто-то не сладил с рычагами. Операторы переглянулись и фыркнули. Начальник смены повернулся к Гедимину.

— Это за тобой!

Сармат открыл было рот, но тут створка чуть отъехала в сторону. В проём заглянул взъерошенный Вепуат.

— Мать их пробирка! Видел, что они сделали⁈

…Сторожевая башня Сэта ещё не рухнула — но гравий, из которого она торчала под углом в восемьдесят градусов, еле слышно похрустывал. Гедимин подпёр её пузырём защитного поля и огляделся по сторонам. Вепуат успел исчезнуть; теперь из открытого растежь ангара доносился треск когтей и недовольное шипение. «Тросы,» — Гедимин заглянул в карманы. «Если растянуть на тросах и привязать к тягачу… Вепуат прав — лучше за макушку. Главное, чтоб не развалилась.»

…Третий трос привязали к сааг-туулу. Зверь племени Хеллуг поставил передние лапы на обрыв. С его загривка за процессом следили взъерошенные погонщики. Зверь медленно отползал, башня покачивалась, но выпрямлялась.

— Ещё! — крикнул Гедимин с крыши душевой. Макушка башни сдвинулась на пару сантиметров.

— Хватит! — крикнул сармат и помахал пилотам туун-шу. Вепуат протяжно свистнул. Тросы ослабли.

— Вы умеете собирать большие силы… — прошелестело из-под ангара. Гедимин вздрогнул. У душевой, совсем рядом, стоял Кут’тайри и наблюдал за башней. Его грива превратилась в светло-жёлтый костёр, и её трепал ветер.

— Чего Экеста прицепились к башне⁈ — Гедимин спрыгнул на землю и пошёл к упавшему тросу. Сбоку заскрежетал гравий, сармат развернулся и увидел, как на холм заползает бронеход.

— Все в сборе? — Айзек, высунувшийся из кабины, удивлённо мигнул. Вепуат махнул рукой в сторону выпрямленной башни.

— Тут Экеста перекосили вышку… А дроны так и не нашлись. Вы их точно на Землю не увозили?

Гварза, вышедший на трап, сердито фыркнул.

— За это оборудование отвечаешь ты, Хепри. За него, а не за скорость размножения Джагулов! Проверь своих друзей-кочевников — не появилось у них новых забавных цацек?

Теперь фыркнул Вепуат.

— Не лезь к Джагулам! Они…

— Тихо! — Айзек грохнул ладонью о ладонь и повернулся к Гедимину. — Это кстати, что ты здесь. Идём в фургон.

Контейнер из золотистого рилкара оказался неожиданно лёгким. Айзек приоткрыл его. Гедимин заглянул внутрь и мигнул.

— Анализатор? Ипроновый корпус⁈

— Универсальный, — Айзек, не вынимая прибор из ящика, убрал щиток с экранов и табло. Выдвинулись ветвящиеся «щупы». Табло загорались одно за другим. «Температура, состав воздуха, атмосферное давление… А это радиометр Конара,» — Гедимин сунул свой дозиметр в ящик и сверил показания. Айзек хмыкнул.

— Проверь как следует. Это контрольный прибор для «Элидгена». Что скажешь про корпус? Защитит от мутаций?

Прибор с убранными «щупами» на экране сканера выглядел иссиня-чёрным, без единого просвета. Двухмиллиметровый слой ипрона не пропускал ни кванта.

— Хранить надо очень-очень осторожно, — сказал Гедимин, едва заметно щурясь. Защита выглядела надёжной, но сармату было неспокойно.

— Да уж, не под ответственность Хепри, — Гварза, незаметно зашедший в фургон, презрительно фыркнул. — На станции будет отдел контроля. Айзек, иди с Кетом в главный корпус. Проверяйте щиты управления. А я пойду к комендантам. Все приборы на поверку!

…Универсальный анализатор был не то чтобы тяжёлым, — Гедимин никак не мог подогнать его по руке. Кривая интенсивности на экране слабо подрагивала вместе с подвесом рамочного радиометра; в своём диапазоне измерения он был точен — и контрольный прибор это подтвердил.

— Термометр поверять бессмысленно, — вздохнул Айзек, глядя на сосуд с жидкостью и закреплённый над ним пузырь. — Это не прибор. Это аварийная сигнализация. Но если кому нужна температура в реакторе — будет чем замерить. Термометры на БЩУ врут на полградуса.

— Все остальные, наверное, тоже, — буркнул Гедимин. — Тут по-другому не сделаешь.

Айзек снова вздохнул.

— Радиометры тоже привирают. И если температура не особо важна — то со жгутами надо что-то делать. Займись.

…Гедимин уже успел забыть, сколько на станции рамочных радиометров. «Вот этот делал не я. Альгот, наверное,» — он подождал, пока разогретый жгут уплотнится, и подвесил его на рамку. Каменная «стрелка» замерла напротив деления. «Девять микрокьюгенов?» — Гедимин присмотрелся к подвесу и взялся за наручный дозиметр. «А ведь и верно. Интенсивность больше не скачет…»

— Метрологическая служба, — доносилось из соседнего отсека. — Под твою ответственность, Младан. Рабочее место — рядом с Уктанну и Зензо. Измерители времени поверяются ежедневно, приборы щитов управления — каждые пять дней…

«Младан?» — Гедимин осторожно выглянул за дверь. Перед Гварзой, держащим в руках анализатор, стоял Старший сармат и настороженно щурился. «Ну да, для филка такая штука тяжела…»

— Внутрь реактора? — повторил за Гварзой Младан и сощурился ещё сильнее. — А… это обязательно? Может, какие-нибудь зонды…

Гедимин сочувственно хмыкнул и прикрыл дверь. «Зонды… Да есть канал для зондирования. Только — всё равно без тяжёлой защиты не подойдёшь. Кривая конструкция, мать её колба. И не выпрямишь…»

19 день Камня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Все выпариватели прекратили работу ещё вчера. К утру их ёмкости успели высохнуть. Гедимин сдвинул их в сторону и склонился над водостоком.

— С заменой фильтров не спеши, — сказал главный химик, вместе с ним рассматривая спрессованное волокно. — Четырнадцати тонн асбеста нам хватит надолго. Вряд ли завтра привезут ещё десяток.

Большая часть непрочно держащихся волокон отвалилась ещё на расчёсывании — но что-то вместе с каплями раствора стекало с пропаривающихся пластов и путалось в фильтре. В верхних слоях мелких волокон было много; до нижних не добралось почти ничего. Гедимин посмотрел вниз, на фильтрующий песок, и сердито сощурился.

— Всё-таки пролезло? — Альгот покачал головой. — Видимо, надо было сбавлять напор. Спешка… Вот за это я её и не люблю.

Створка ворот дёрнулась в сторону, впуская сквозняк и чужие голоса.

— Сказал же — никаких вылетов! — Айзек сердито фыркнул. — Зверьё — под купол, Джагулов — за соседние плато, Сэта — в портал! Если что-то пойдёт не так…

Вепуат присвистнул.

— Сэта? Они не согласятся, — он замотал головой. — Если скажу, почему — вцепятся всеми когтями. Такое зрелище…

Гедимин мигнул.

— Что у вас там? Авария?

Айзек облегчённо вздохнул.

— Поговори с Вепуатом, тебя он лучше воспринимает. В восемь — предзапуск двух энергоблоков. Гони всех с траектории луча! Глазеть тут не на что, а вот нарваться — легче лёгкого.

Гедимин вздрогнул всем телом. «Предзапуск⁈ Интенсивность выровнялась только вчера…»

— Не рано? — спросил он, угрюмо щурясь. — Всего вторые сутки, как станция успокоилась…

— Предзапуск — ещё не запуск, — отмахнулся Айзек. — Выжмем лишнюю энергию, прогоним по накопителям. Обычный сброс, только с полной загрузкой. Без четверти восемь — на ГЩУ, и чтоб мы по станции тебя не вылавливали!

На ГЩУ Гедимин был в полвосьмого. Без четверти восемь туда же, подталкивая перед собой Вепуата, вошёл угрюмый Гварза.

— Я ж не атомщик, — вяло сопротивлялся Вепуат, но всё-таки был втолкнут в операторскую и поставлен у стены. Свисающие с него «трилобиты» недовольно топорщили перья.

— Да, так лучше, — Айзек оглянулся на сарматов и одобрительно кивнул. — Когда никто нигде не шарахается. Прогнал аборигенов?

— Угу, — буркнул Вепуат, забиваясь в угол. — Но здесь-то я зачем?

— Пульсаторы проверил? — вместо ответа Айзек повернулся к Гедимину. Тот кивнул. Открывать рот не хотелось — сердце билось слишком часто, не хватало воздуха. «С вентиляцией что-то, что ли…» — он покосился на открытые лючки.

— Начинаем, — Айзек шагнул к пульту. — Первый и второй блоки! Sa tatzqa!

…Коридоры оттока были открыты. Гедимин видел, как бьёт из них ослепительный зелёный свет — недолго, меньше секунды — и как темнеют под его потоком кольца накопителя.

— Перекрыть коридоры оттока! — скомандовал Айзек. На полу машинного зала ещё горели цепочки индикаторов, но «плохая» цера недолго держала «заряд» — они уже гасли, показывая, что фон вернулся в норму.

— Первый и второй блок — сброс с накопительных сборок, с первой по четвёртую, — отрывисто проговорил Айзек. Гедимин перевёл взгляд на последний, самый маленький, монитор. На виске дрожало горячее волокнистое щупальце. Несколько долгих секунд — и монитор залило зелёным светом.

— Двадцать одна, двадцать две… — в полной тишине отсчитал Гварза. Гедимин смигнул. После ослепительных вспышек омикрон-потока потускневшие мониторы казались чёрными.

— Реакторы спокойны, — доложил оператор.

— Гедимин, со мной, — скомандовал Айзек. — В машзал.

…Индикаторы уже погасли. Сармат достал фонарь. Накопительные сборки плавно прокручивались из стороны в сторону — почему-то их не стопорили, хотя излучение на них уже не шло.

— Проверь накопители внутри. Сборки — на мне, — распорядился Айзек. — Коридоры не открывай, посмотри до последнего щита.

В коридорах оттока «фонило» только «сигмой» — омикрон-излучение не проходило дальше последнего «щита», прикрывающего реактор. Тёмные блоки накопителя стали чуть синее — чернота ушла. Гедимин, свернув воронку из непрозрачного защитного поля, сканировал микрон за микроном. «Сигма» пробивалась и в воронку — кванты хаотично метались по машзалу, отражаясь и переизлучаясь. «Энергия выжата,» — думал Гедимин, глядя на спиральные молекулы с расправленными отростками. «Системы перекачки работают. Дело за реакторами…»

… — А фон-то вырос, — пробормотал Айзек, глядя на дозиметр. Сарматы вышли из санпропускника, и Гедимин наконец вдохнул полной грудью. Он добрался до шланга с чистой водой и залил пару литров под броню — охладить перегревшийся мозг. «И было бы чего беспокоиться. Сброс как сброс. Они тут каждые десять дней… Теперь, наверное, будут чаще.»

— Тринадцать микрокьюгенов, — Айзек повернулся к Гедимину. — И непохоже, чтобы он снижался. Могло пробить какой-то из экранов?

Гварза фыркнул.

— Пробой фонил бы не так, — он пристально смотрел на дозиметр, выверяя направление указателя. — Какое-то… общепланетарное явление.

— В день Камня? — Айзек недоверчиво покачал головой.

Вепуат, никого не слушая, возился с сигма-сканером. Он помахал «щупами» по сторонам, развернул их кверху — и восторженно взвыл.

— Там Элогвен!

…Элогвена сарматы уже не застали — только повышенный фон, качающуюся стрелку-указатель под экраном дозиметра, грохот костяных барабанов и вой десятков дудок. К Сарматскому холму сошлись три сааг-туула. Кочевники высыпали на броню, бортовые «люки» открылись нараспашку. На загривке одного из зверей стоял Урджен — в парадной пернатой накидке и шлеме-черепе — и дудел в большую раковину. Гедимин покосился на него — и уставился на крышу торгового павильона. Там, прямо на складчатом гребне, выстроились Сэта с гремящими гирляндами в руках. Двое дули в дудки, один скрежетал костью о кость. Те, кому не дали инструментов, старательно подвывали.

— Да усилится Пламя стократно! — Кут’тайри, весь в белом огне, повернулся к сарматам и вскинул гремящее ожерелье. — Юное, оно расправляет крылья — и древнее приветствует его!

Гедимин мигнул.

— Урджен! — крикнул Вепуат, выйдя на обрыв. Вышел он вовремя — Джагулы начали уставать, и в грохоте и вое появились долгие перерывы. Урджен опустил ракушку и широко ухмыльнулся.

— Ты пропустила рассвет, Урху. А мы вот видели его четырежды!

— Там, где Пламя горит, — там очень жарко? — перебил его кто-то из самок. Джагулка выглядывала из «люка»; на ней была только перевязь, прижимающая к груди шевелящийся свёрток. Из свёртка торчали две пары мохнатых ушей.

— Ага. Вот я туда и не лазил, — сказал Вепуат, недовольно щурясь. — Джагзуу! Ну куда⁈ Уронишь же!

Треск и завывания над плато наконец стихли. Сэта спустились с крыши, миновали сарматов и исчезли в красной вспышке. На верхушке сторожевой башни вспыхнул и тут же угас огонь. Кут’тайри с почтительным жестом повернулся к Айзеку.

— Тут было два луча после рассвета. Юное Пламя показало свою мощь, и древнее ответило ему. Четырёхкратный рассвет, — такого над Равниной не бывало!

Запястье Гедимина мигнуло светодиодом. Сармат схватился за дозиметр. Мощный поток сигма-излучения прошёл под его ногами с «запада» на «восток» и угас. Гедимин успел досчитать до пятидесяти, прежде чем светодиод зажёгся вновь. Излучение шло с «востока» и было в разы сильнее.

— Общаются? — Айзек покосился на его дозиметр. — Пусть так… Вепуат! Кто говорил, что аборигены ушли⁈

Вепуат фыркнул.

— Они при мне уходили с башни! Что мне было, час тут сидеть⁈ Кут’тайри, подожди! Вы Элогвена видели?

Гедимин покосился на пятнистое небо. В его складках ещё догорали зелёные отсветы. Стрелка-указатель на дозиметре плавно крутилась из стороны в сторону. Сармат развернул запястье вертикально — колебания не прекратились.

— Тут что-то… — пробормотал он, оглядываясь по сторонам. «Элидген» снова послал на восток' пульсирующее излучение, на время заглушив странный сигнал. Пара секунд — и стрелка закрутилась вновь.

— Что там? — Айзек взглянул на его дозиметр, поднял свой и еле слышно хмыкнул. — Так. Похоже, мы привлекли чьё-то внимание.

— Тут кто-то из этих… квантовых штуковин, — Гедимин настороженно сощурился на соседнее плато. — Что ей надо?

Айзек пожал плечами.

— Интересуется. Следи за приборами, атомщик. А вот язык придерживай. Знаю я, как ты общаешься с богами…

20 день Земли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А квантовая штука ушла, — заметил Вепуат, взглянув на дозиметр. Побудка уже пробулькала, из коридора доносился стук мисок, плеск Би-плазмы и голоса проснувшихся филков, в очереди у душевой снова делили купальные чаны. Вепуат, против обыкновения, никуда не сбежал затемно — сидел спокойно на матрасе. Гедимин покосился на него с вялым удивлением и провёл ладонью по шлему.

— Так на что ей смотреть? До запуска тут ничего интересного не будет.

Дозиметр показывал восемь микрокьюгенов, стрелка-указатель «видела» только реакторы. Странные явления закончились, объяснить их сармат по-прежнему не мог. «Интересно, что будет на запуске…» — он поднялся с матраса и потянулся, упираясь руками в потолок.

— Никуда не бежишь? — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — Пойдёшь со мной к Броннам? Сегодня торги, — возьму часть грибов на обмен. Свежие, они выше ценятся.

…Пища Броннов готовилась подолгу, — в шлюзовой камере всегда булькали котелки, и что-то шкворчало под массивными крышками. За готовкой в этот раз следили всего двое — Тильчи и Уттунри. «Животновод» при виде сарматов вскочил с радостным писком. Уттунри помрачнел ещё сильнее и брезгливо потыкал рогулькой в котёл.

— Чего вас тут оставили? — Вепуат покосился на почему-то закрытый шлюз. Уттунри недовольно дёрнул вибриссами.

— Я неместный. Тильчи вас ждёт. А они там гриб толкут.

Вепуат мигнул.

…От полуметрового гриба осталась лишь кожура. Всё остальное — рыхлую тёмно-бурую массу — сейчас толкли в ступке. Истолчённое вываливали в кучу измельчённой листвы и заворачивали в тряпьё. Один такой свёрток, насквозь мокрый, кто-то из Броннов перевязывал ремешками.

— А я думал, вы подождёте, пока он сам лопнет, — хмыкнул Вепуат, разглядывая кожуру. Её раскололи крест-накрест — клиньями, как ствол дерева. «А лопнуло бы скоро,» — думал Гедимин, рассматривая следы неравномерного растяжения. Под кожурой успели накопиться пузыри газа. Мякоть съёжилась и частично разложилась. Светлые куски валялись по оранжерее — Бронны забрали только тёмные, спороносные.

— День Земли сегодня? Придёт страж? — «командир» Броннов, подняв мокрый свёрток двумя руками, протянул его Вепуату. — Эту вещь отдай ему. Это для Аммены. Здесь столько семян не нужно.

— Ага, отдам, — Вепуат завернул «семена» в защитное поле, оставив небольшой просвет. — Вам тут ничего не надо? Сегодня торги — может, купить вам чего?

В соседнем отсеке запищали. Бронны вдвоём тащили по «тропе» корзину метровой высоты. Внутри лежали чуть подсохшие куски куджаглы.

— У нергонов нет годной еды, — пропищал «командир». — Мяса у нас довольно, а хороших шкур сейчас нет. Купи себе, что собирался. Семена отдать не забудь!

Вепуат пожал плечами.

— Хорошо, что вы тут не голодаете. Но грибов-то много! Хотите, выменяю осколок кейека? Вам не нужно — отправлю в Аммену. Кейек-то вы признаёте?

Бронны переглянулись.

— Кейек? У кого? У Скогнов?

Вепуат открыл было рот, но тут же закрыл и быстро кивнул.

— Ну да. Там много Скогнов. Что-нибудь да привезут.

— Хорошего кейека не дадут, — задумчиво сказал Бронн. — Мелкие куски, два или три. Если и двух не дадут, кончай разговор. Я бы туда пошла, да потом далеко возвращаться. Много странных мест — лучше по ним не ходить!

— Договорюсь как-нибудь, — отмахнулся Вепуат, пристраивая корзину за плечо. — Гедимин, пойдёшь со мной наверх? Надо тебе хоть как-то разминаться. А то от реакторов мозги вскипят!

Едва шлюз закрылся, Гедимин повернулся к Вепуату.

— На кой астероид брать кейек втридорога у Скогнов, когда у Сэта он…

— Тс! — шикнул Вепуат, приложив палец к респиратору. — У кого что брать, без тебя знаю. А вот им скажи про Сэта — будет нудёж на полдня. Ещё и откажутся. Идём! Бедный Хассек — ему ещё топать и в Аммену…

…У торгового павильона сидели две группы Джагулов. Гедимин огляделся по сторонам — третьей не было.

— Где Хеллуги? — спросил он. Вепуат криво ухмыльнулся.

— Им пока не до ерунды. Слышишь?

Из ущелья, где залёг сааг-туул, доносилось поскуливание и тонкое тявканье. Иногда они перемежались хриплым рычанием.

— Целая куча детёнышей. Если ещё и все выживут… — Вепуат покачал головой и снова ухмыльнулся. — Бедные самки! Это естественное размножение — то ещё дело…

Гедимин отвёл взгляд и едва заметно поёжился.

— И… надолго они так? — он вспомнил ушастый свёрток, примотанный к самке, и её плывущий, расфокусированный взгляд. «Они ведь вырабатывают питательную смесь. Внутри себя. Чтобы это росло. А естественный рост — процесс долгий…»

Вепуат пожал плечами.

— Прямо так — недолго. Потом начнут ползать. Говорят, это ещё хуже. Джеймса Марци помнишь? — он недобро оскалился. — Проект «Слияние»? Вот и мы бы так прыгали. Надо ж было додуматься…

В пустом ангаре вспыхнул и погас белый свет. Через пару минут Гедимин увидел вторую вспышку. Она разделилась надвое — одна часть погасла, вторая чуть потускнела. Следом зажглись ещё две. Из ангара донёсся взволнованный писк. Вепуат вздрогнул и повернулся к Гедимину.

— Стражи? Пришли? Какие ещё стражи?

Гедимин поднял височные пластины.

— Тогот приехал торговать! — пронзительно верещал кто-то из Скогнов. — И Тоготу не помешает даже и весь совет!

— Тише, — урезонивал его кто-то с более низким голосом. — Никто и не думает мешать тоготцам.

— Был бы прок, — вполголоса заметил ещё кто-то и странно щёлкнул то ли языком, то ли жвалами. Скогн сердито пискнул.

— Мастер Айси… — Хассинельг выглянул наружу, увидел Вепуата и шумно выдохнул. — Дим-мин! Вепу-а! Они обещают не мешать. Но — вы скажите нергонам. Чтоб не было драки.

Гедимин мигнул.

…Стражи держались поодаль от торгового павильона — встали плотной группой в отдалении. Белый свет, окружающий их, напоминал защитное поле — и вёл себя явно не так, как полагалось бы свету. Гедимин покосился на «арктус», — «Сразу ставить стены или погодить?». Джагулы следили за чужаками, настороженно вздыбив гривы.

— Пока не лезут, не трогайте, — буркнул Гедимин, встав рядом с ними. Вдалеке по небу уже тянулись клинья серебристых точек — Хиги слетались к холму.

— Хассек, ты пока сходи в Аммену, — Вепуат отдал стражу мокрый свёрток. — Это споры куджаглы. Чтоб тебе всё сразу не таскать…

Страж тяжело вздохнул и провёл ладонью по плечу.

— Кабы все любопытные сюда ходили ногами…

Гор — единственный знакомый из группы стражей — щёлкнул жвалами.

— Твой дар, Хассинельг, нуждается в упражнении, а не в забвении. И разве не ты хотел показать, как миролюбивы тут нергоны?

— Хиги, — один из стражей повернулся к «эскадрилье», опускающейся на холм. — И народ огня, и кочевники, и народ воды… Это место бурлит, как перезрелая куджагла. Не зря все тут ходят в броне.

Он покосился на Гедимина сквозь навершие посоха и снова перевёл взгляд на Хигов. К ним уже подошёл Вепуат; он указывал на стражей и быстро что-то объяснял. Существа встряхивались, разбрасывая искры, и отступали в тень ангара.

Красный огонь в торговом павильоне потускнел. Из здания выглянул Айзек.

— Пусть… А. Мои приветствия, — он небрежно кивнул стражам. — Пусть войдут тоготцы!

… — Три камня, как и просили, — Вепуат подбросил мелкие осколки кейека на ладони и ухмыльнулся. — Все нергоны любят куджаглу. Чего никто её не растит?

Гедимин следил за группой стражей. Что они видели сквозь стены ангара, он не знал — но навершия их посохов светились цветными огнями. Чужаки вполголоса переговаривались, указывая то на сарматов, то на уходящих с холма «нергонов». Из ангара, где собрались для перемещения Скогны, вышел Хассинельг, оглянулся на стражей, и его передёрнуло.

— Я… — начал было он, обращаясь к Вепуату, но Гор повернулся к нему и поманил лапой-лезвием.

— Страж Хассинельг! Пару слов мы от тебя хотим услышать.

Гедимин навострил уши, но кто-то из стражей перехватил его взгляд и махнул посохом — белый свет взвился над группой, превращаясь в плотную стену. Все звуки стихли.

— Ага, вроде туск… — Вепуат шагнул было к гаснущему сиянию, но остановился, разочарованно хмыкнув. Свет, и правда, рассеялся — вот только в его кольце никого уже не было. Сармат озадаченно пожал плечами.

— Ну, вели они себя тихо. Надо было угостить куджаглой — Гор её вроде ест…

…Поработать спокойно не дали. Через пару минут в цех вошёл Вепуат, огляделся, помахал сигма-сканером и радостно хмыкнул.

— Гедимин! А они уже точно такие же. Хватит их сушить!

Сармат, растерянно мигнув, повернулся к нему. Вепуат стоял рядом с белым «коконом», прилепленным к стене — там под усиленной вентиляцией досушивались деревянные плашки. Сармат проделал в коконе щель, сунул туда «щупы» сканера и теперь рассматривал изображения на голографическом экране. Их было два, и между ними вспыхивали точки и стрелки сверок.

— Сам посмотри, — Вепуат повернул голограмму к Гедимину. — Кто как, а я отличий не вижу. Где там у тебя все эти… верёвки, подпорки и черепушки? Соберём уже эту штуку, чтоб она тебе глаза не мозолила.

Гедимин сдержанно хмыкнул. «А. Он про тот… булькающий инструмент. Значит, можно всё это добро убрать из цеха…»

…Вепуат взвесил в руке слишком маленькую для него кость-колотушку и щёлкнул по тёмной плашке. Звон отразился от резонатора переливчатым бульканьем. Булькало долго — секунды три. Вепуат радостно хмыкнул.

— Работает! Эх, так и не слетал я в Джеру…

Он постучал по другим плашкам — затухающее бульканье резонаторов слилось в мелодию. Горячее щупальце тронуло Гедимина за запястье и свернулось поудобнее на загривке. Вепуат стукнул ещё пару раз и, сунув колотушки в крепления, обошёл уккулан по кругу.

— А нормально получилось. Не хуже, чем у Кьюссов. Даже и лучше. Гедимин! Куда это поставить, чтоб хранителю было лучше слышно?

— Кут’тайри отдай, — буркнул Гедимин. — Он жрец, вот пусть он и работает… с оборудованием.

Вепуат покачал головой.

— Не, он не будет. Это вещь Кьюссов, он не умеет — и вообще Сэта так не делают. Придётся доверить кому-то из филков… Слушай! Может, его в контрольный отсек? Младан почти весь день ничем не занят. А акустика там хорошая.

Гедимин хмыкнул.

— А Младана ты предупредил?

— А! — Вепуат отмахнулся. — Гварза не против. С чего Младану быть против? Тут же ничего сложного. А хранителю нравится.

Щупальца на загривке беспокойно зашевелились. «Всё?» Вепуат пощёлкал когтями по плашкам и наклонил голову, прислушиваясь к бульканью.

— Тогда давай в операторскую. Ну, где мы вчера были.

Гедимин фыркнул.

— Такая слабая пульсация обычно… — донеслось из коридора; шлюз уже открывался, пропуская Гварзу. — Вот! Как я и говорил — у Кета опять эксперименты.

Следом за ним в цех вошёл Айзек, остановился перед уккуланом и задумчиво на него посмотрел.

— Ну, реакция хранителя несомненна… Гедимин, эта штука тут тебе не мешает?

— Мешает, — буркнул сармат. — Убери её подальше.

— В операторскую, — вставил слово Вепуат. — Там же есть место?

Айзек задумался.

— Заражаемые предметы в операторских не держат… — он наклонился над коваными резонаторами и тронул когтем синий металл. — К ремонтникам тоже не поставишь. В службу времени, что ли…

Гварза поморщился.

— Этой штуке нужен свой оператор, — он покосился на дозиметр. — Раз она влияет на реакторы непосредственно… И он должен понимать, что происходит. Кет! Оно разборное?

Он заглянул под плашки.

— Хотя — в транспортёр влезет, — Гварза подхватил агрегат «под брюхо». Резонаторы зазвенели.

— Куда⁈ — спохватился Вепуат. Гварза с уккуланом под мышкой уже выходил в шлюз.

— Будет у меня, — донеслось из закрывающейся камеры. Гедимин ошалело мигнул.

— Ему-то на кой⁈

— Надо полагать, попытается поладить с «Элидгеном», — отозвался Айзек, мрачнея на глазах. — Кенен!.. Вепуат, идём. Вот почему сарматы не могут не искать приключений⁈

Шлюз за ними закрылся. Гедимин повернулся к станку. Тёплое щупальце тронуло сармата за висок. «А где-е?»

— У Гвар… — начал было Гедимин, но прикусил язык. Впрочем, было уже поздно — щупальце, накалившись докрасна, отдёрнулось и растаяло. Сармат поморщился. «Надеюсь, Айзек за ним проследит. Или с этой штукой хранитель не будет так шарахаться. Станции-то Гварза ничего плохого не сделал…»

21 день Лучей, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Повелитель сияния сегодня в высокой силе, — услышал Гедимин, едва подойдя к ГЩУ, и изумлённо мигнул. «Жрец-то что тут забыл⁈»

— Так-то оно так, — отозвался Айзек — судя по голосу, совсем не удивлённый. — Но выдержат ли стены? Наши постройки всё же не так прочны, как Куэннские.

— Мало вещей, что устоят перед сиянием, — согласился жрец. Он близко к мониторам не подходил — стоял вместе с Айзеком у дальней стены и на оборудование посматривал сквозь растопыренные пальцы. По его шее протянулась цепочка белых огней — признак волнения и радости.

— Вы тут о чём? — настороженно спросил Гедимин. Кут’тайри подался в сторону, складывая руки в почтительном жесте. Айзек вздохнул и покосился на дозиметр. Влияние дня Лучей просачивалось сквозь любые экраны — излучение неуклонно росло. «Пятнадцать микрокьюгенов наберётся,» — Гедимин прикинул перспективы роста. «Даже тут, под экранами. Как бы не пришлось вечером раздавать флоний…»

— Определяемся с датой запуска, — Айзек кивнул на светящиеся мониторы. — Тянуть некогда. Сегодня выждем, а вот завтра — придётся. Иди отдыхай. Ближе к ночи пройдёмся по оборудованию.

Гедимин мигнул.

— Уже запуск? И… мы снова в Ураниуме⁈

Айзек криво ухмыльнулся.

— Не так быстро. Второй год на исходе, в первые дни месяца Огня нам придётся уехать. И нужно ещё дней двадцать понаблюдать, как ведёт себя станция. Так что с запуском тянуть нельзя. Сходи поспи до семи. Там ты будешь ненадолго мне нужен.

…Стоило выйти из-под экранов, как на дозиметре зажёгся красный светодиод. «Омикрон, полтора кьюгена,» — сверился Гедимин с прибором и покосился на люк — надёжно ли закрыт? «Понесло же Айзека в такую погоду…»

— Подождать никак? — он кивнул на ослепительно-зелёное небо. — Тут кьюгена три будет.

Айзек невесело усмехнулся.

— Время на Земле ждать нас не станет. Там шесть утра, здесь второй час дня, — а про погоду ничего не сказано.

Дальний угол неба прерывисто вспыхнул. Что-то светящееся, протяжённое двигалось сквозь мерцающие складки. Защитный купол, поднятый над бронеходом, пересекла ветвящаяся зелёная полоса. Гедимин обернулся и увидел длинный сияющий силуэт. Змееподобное существо, всё в свисающих отростках-«щупальцах», медленно пересекало небо. Оно плыло не на той высоте, где живут моллюски-«астероиды», — гораздо ближе к земле — и дозиметр на запястье сармата тревожно мигал.

— Элогвены, — Айзек, оторвавшись от генератора защитного поля, посмотрел на небо. — Две… нет, три особи. Давай ещё слой на кабину…

Гедимин поднял генератор. На формирующемся куполе проступили зелёные пятна. Сармат не выдержал, посмотрел вверх, — три сияющих силуэта повисли над холмом, добавив полкьюгена к общему фону. Стрелка-указатель задёргалась, пытаясь развернуться к ним.

— Спокойно, — Айзек положил руку сармату на плечо. — Они неагрессивны.

— Что им тут надо? — Гедимин покосился на закрытые наглухо люки. — Станция не фонит. Мы даже вентиляцию перекрыли. Могут они что-то учуять?

Айзек ухмыльнулся.

— Они знают, что станция здесь. От них прятаться уже бесполезно.

Если существа и знали, где источник излучения, то явно к нему не рвались. Три силуэта ещё долго висели над холмом, слабо шевеля «щупальцами». Бронеход отъехал; Гедимин подошёл к обрыву, поднял телескоп, сощурился от слишком яркого света, — машина спокойно переползала Сфен Земли, никто из Элогвенов на неё не реагировал.

«Может, с „Элидгеном“ общаются?» — Гедимин покосился на дозиметр, поднял руку к височному щитку — и опустил её. «Всё равно ни кварка не пойму. Неагрессивные? Ну, может, поладили. Теперь бы ещё с Гварзой поладить. Нашёл же Маккензи, кого взять в командиры…»

22 день Огня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— И к механизмам не прикасайтесь, — сказал Гедимин. — Пока мы всё не проверим. Экраны-то мы установим, но при таком скачке мощности…

Он выразительно пожал плечами. Коменданты переглянулись. Они слушали сармата внимательно, не перебивая, только после каждой фразы косились друг на друга и на горящий под потолком фонарь.

— Экраны, — повторил Тенгель, настороженно щурясь. — Они, как я понял, полностью отсекут нас от реакторов?

Гедимин кивнул.

— Чтобы скачком мощности тут всё не сожгло. Мы… пока никто не знает, что будет.

— Это-то понятно, — Дасьен беспокойно зашевелился. — А не повырубается тут всё напрочь? Без источника-то питания. Эти твои штуки, — они вообще на сети или на аккумуляторах?

Оба сармата пристально взглянули на Гедимина. Он смущённо сощурился. «Мои штуки… Если бы „мои“! Я бы тогда хоть что-то в них понимал…»

— Не вырубятся, — он добавил в голос уверенности. — Это всё — скорее… аккумуляторы. Сутки продержатся точно.

…Шлюз был закрыт наглухо. Вдоль стены машзала двигались, смыкаясь внахлёст, пластины аварийного экрана, проложенные ипроновой фольгой. Гедимин сверился с часами и покосился на передатчик. Было время контрольной связи — но сигнал, поток сигма-излучения, в машзал пройти не мог. Передатчик молчал. «Значит, всё работает,» — сармат криво ухмыльнулся и оглянулся на тёмный корпус реактора. Коридоры оттока были перекрыты, и машзал тонул во тьме — светились только приборы на запястьях сармата.

— «Элидген», приём, — прошептал он, прижав ладонь к золотистой стене. — Сейчас будет запуск. Держись!

Он уткнулся шлемом в корпус реактора и закрыл глаза. Он не слышал, какие команды подаются на ГЩУ, — только чувствовал кожей горячий ветер. Обжигающая, почти раскалённая волна поднималась от ступней к макушке. Под зажмуренными веками вспыхнул зелёный свет. Он дрожал, тёк, колыхался, как и фантомный горячий воздух, и сармат не мог понять, дрожат его пальцы, или его качает на лучевых волнах. Что-то обожгло кожу вдоль хребта — будто из позвонков вмиг проросли раскалённые шипы. Внутри черепа метался радостный вой, не складывающийся в слова. Сармат встряхнулся, открыл глаза, — на дозиметре горел красный светодиод. «Сигма» хлестала сквозь корпус. Кривая интенсивности рвалась к верхнему краю экрана, выписывая редкие размашистые зубцы. Следом, подёргиваясь, поднималась линия «омикрона». Здесь, снаружи реактора, он был слаб — корпус пропускал считанные милликьюгены, недостаточно, чтобы зажечь индикаторы на полу и стенах. В зале всё ещё было темно — только под опущенными веками загоралась зелень, и горячий ветер, уже не порывистый, а ровный, дул в грудь.

— «Элидген», приём, — сармат притронулся к корпусу реактора. Что-то огромное, горячее с несвязным, но радостным воем пронеслось мимо, зацепив спину и плечо. Ещё секунда — и на Гедимина уставились глаза.

Сначала сармат подумал, что глаз один — три пульсирующих световых кольца с яркой искрой-зрачком посредине. Они всплыли из золотистого камня в сантиметре от ладони сармата и замерли, скосив зрачок в его сторону. Гедимин мигнул. Что-то зажглось за плечом, он развернулся и увидел второй глаз, горящий на кольчатой колонне накопительной сборки. Круглый, практически плоский, с подвижным зрачком, он внезапно погас и снова вспыхнул уже на стене коридора оттока. Гедимин с кривой ухмылкой приподнял руку в приветственном жесте. «Интересно, как оно меня видит. Как видит хоть что-то…»

Жар ослаб — так внезапно, что Гедимина будто обожгло холодом. Оба глаза погасли. Раскалённые щупальца вцепились в запястье. Их трясло. Гедимин вздрогнул — они отдёрнулись и растаяли. «Он ту-у-ут!» — жалобно вскрикнуло внутри черепа.

— Кто? Что с тобой? — Гедимин вцепился в жёлтый камень. Раскалённое щупальце коснулось его ладони, и сармат почувствовал обжигающий страх. На долю секунды ему захотелось сжаться в комок и втиснуться в камень под ногами. Он втянул воздух, разжимая невидимые обручи на рёбрах. «Кто-то напугал его. Какая-то тварь. Это не местные боги — от них он так не дёргался.»

— Где оно? — сармат, встряхнув головой, снова тронул реактор. По ладони пролегла полоса фантомного ожога — от запястья к подушечкам пальцев.

— Сверху? Над станцией?

Чужой страх выжигал мозг. Гедимин вцепился в височные пластины — в глазах на миг помутнело, но в голове прояснилось. «Аварийный ход. Быстрее!»

Люк захлопнулся под ногами. Сармат подтянулся и выполз на спрессованный гравий, толкнул последнюю крышку, замыкая защитный экран — и замер, глядя на дозиметр. Привычные кривые интенсивности «сигмы» и «омикрона» перечеркнула третья, почти вертикальная. «Нейтроны⁈»

Он выпрямился и уставился в раскалённое добела небо. Стрелка на запястье дёргалась, пытаясь указать вверх. Небесные складки почернели, красный свет погас — все разломы меж «туч» залило белым сиянием, неровным, режущим глаза.

— Эй! — Гедимин сорвал с плеча сфалт. — Пошло вон!

Струя плазмы ушла вертикально вверх, застыла столбом на долю мгновения — и взорвалась, оставив протяжённое дымное облако. Гедимина снесло к скале. Что-то неимоверно тяжёлое вдавило его в камень. Ипрон затрещал, зашкворчал плавящийся фрил. Что-то смотрело на сармата, и этот взгляд, казалось, мог продавить броню. Дозиметр взвигнул — и замолчал. Сармат сполз по стене, пытаясь вдохнуть. Сдавленный панцирь лёг на грудь и спину, вплотную касаясь кожи. Оброненный сфалт валялся рядом, присыпанный гравием.

— Что за… — прошептал Гедимин, ощупывая нагрудник. Чёрные щитки испарились, ипрон сплющился — но пальцы нашли на нём параллельные борозды. Они смыкались на грудине, как будто образуя символ. Гедимин провёл по нему пальцем и вздрогнул всем телом, глядя на дозиметр. Третья кривая пару секунд назад рухнула, упёрлась в ось времени и сгинула. Незнакомые кванты и частицы сочились из-под ног, но их было немного — не набиралось и на микрокьюген.

— Мать моя колба… — Гедимин оглянулся на скалу. Под ней валялись осколки чёрного фрила — слой, прикрывающий спину, не расплавился, но и давления не выдержал.

— Кажется, ушло… — сармат покосился на красно-оранжевое небо. На краю обрыва что-то зашуршало. Сэта, покрывшийся багровыми пятнами, смотрел на Гедимина, чуть приоткрыв пасть. Его сжатые пальцы дрожали.

«Сэта⁈ Они же были там, в караулке… а тут — нейтронный поток…» — Гедимин судорожно вздохнул, пытаясь разжать обручи на рёбрах.

— Эй! Все живы?

Сэта прошелестел что-то в ответ, и сармат, досадливо щурясь, хлопнул по височному щитку.

— … не знаешь, что такое осторожность! — дошипел Сэта и, дёрнув горящими плечами, шагнул назад. Гедимин схватился за сигма-сканер. В запястье вцепилось невидимое волокнистое щупальце. Оно заметно остыло — по ощущениям, градусов до восьмидесяти — но всё ещё дрожало.

— Эта тварь ушла. Как ты? Всё цело? — сармат смотрел на экран и не видел его — он уже не помнил, зачем этот сканер включил.

«Живо-ой?» — щупальце дотронулось до груди. Гедимин покосился на сплющенные щитки и досадливо поморщился. «Опять скафандр чинить…»

— Оно, похоже… не то чтобы злое, — сармат потёр примятые рёбра и криво ухмыльнулся. — Тебя там не заглушили?

Наверху снова зашуршало — теперь к обрыву вышел весь сэтский гарнизон. Вдалеке завыли раковины — Джагулы, попрятавшиеся по ущельям, начали перекличку. «Один, два, три… Вроде все целы. Кажется, нейтронный всплеск был точечным…» — сармат покосился на небо. «Эта штука… Она висела прямо над станцией. И стрелка рядом с ней не крутилась. Оно… похоже, оно более плотное, чем местная… квантовая фауна.»

— Один из Кьюнна был тут, — донёсся сверху голос Сэта. — Один из держащих его силу был тут.

Гедимин мигнул. «Они что-то знают. Надо спросить их. Пойду наверх…»

— Гедимин! — главный люк приоткрылся. На сармата угрюмо щурился Айзек.

…Скафандр всё-таки вскрылся. Снаружи ещё лучше была заметна деформация — Гедимина будто уложили под гидравлический пресс. На груди и плечах остались ссадины; заживали они быстро, напоминая о себе только слабеющим зудом.

— Ты понимаешь, что эта штука тебя могла расплющить? — глаза Айзека сузились и потемнели. Гедимин досадливо сощурился.

— Она пугала хранителя. И фонила на всю округу. Сколько бы она ещё тут провисела?

Гварза раздражённо фыркнул.

— Айзек, ты опять ищешь у Кета мозги?.. Оставь его. Нам ещё надо что-то решать с экранами.

Айзек качнул головой.

— До завтра ничего не трогать. Ни внешние экраны, ни внутренние. Пусть «Элидген» привыкнет. Смотри за небом — этот… объект может вернуться.

Он вышел. В отсек тут же шмыгнул Вепуат, высунул руку из-под защитного поля и помахал пакетиком с чёрным крошевом. Гедимин благодарно улыбнулся.

— Меня не пустили собрать, — поморщился он, высыпая битый фрил в самодельный тигель. До напыления чёрной обшивки было ещё очень далеко. «Разобрать, что разбирается, и выправить по щитку… И вот это вот загладить,» — Гедимин покосился на выдавленный на броне знак и снова поморщился.

— М-да, — Вепуат провёл пальцем по углублениям и поёжился. — Дури в той штуке было немеряно… А этот значок — он вообще на букву похож. На «U» атлантисское. Интересно, это значит что-нибудь?

— Что мне семь слоёв обшивки выпрямлять, — проворчал Гедимин. «Штука» продавила скафандр насквозь. Очертания «буквы» угадывались ещё и в ссадинах на груди сармата — в этих точках давление было наисильнейшим.

— Станция очень испугалась, — покачал головой Вепуат. — Да и все мы. Айзек уже хотел всё стопорить. Но полезть наверх — это ты один додумался.

Гедимин отстегнул рукава — их почти не зацепило, только чёрные щитки местами потрескались. Вепуат поднял отделённый наруч и потыкал в пластины.

— Сканер же с тобой был? Не вырубался? Интересно, чего он нафиксировал. Нейтроны — не сигма, сигнал не глушат…

«Верно. Что-то должно было сохраниться…» — Гедимин зажал пластину в тиски. Поддавалась она с большим трудом, даже при его силе, и мысли поневоле становились прерывистыми. «Вот так. Теперь под пресс. Вторую туда же…»

Вепуат за его плечом громко хмыкнул.

— Смотри!

Гедимин нехотя обернулся. Вепуат развернул голографический экран. Часть изображения сармат узнал — это были небесные складки, «фонящие» тепловым излучением и слабой «сигмой». Чуть ниже, почти с ними не соприкасаясь, лежала гигантская волнистая масса — то ли витки змеи, то ли кольца щупалец. Её «хвост» уходил куда-то вверх и терялся в пятнах «сигмы».

— Оно сюда как будто… заглядывает, — Вепуат тыкал в экран, пытаясь добиться от анализатора параметров объекта. — Очень массивное. Разрежённое, как туман. А состав… Гедимин!!!

Сармат ошалело мигнул. Анализатор всё-таки справился с определением состава невидимой массы. Между её атомами свободно протекал воздух, но двигалась она, как единое целое. Она не вступала в реакцию с атмосферой, хотя должна была, — Гедимин знал, что этот металл в чистом виде очень горюч. Над «Элидгеном» висели тысячи тонн металлического урана.

23 день Молнии, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Гедимин дёрнул плечом так, что заскрежетала броня.

— Это сбой прибора, и ничего больше!

— Вот так все приборы разом взяли и сбились, — рассеянно пробормотал Вепуат. Он смотрел только на «сканы», выложенные рядами на голографическом экране. Тут были и записи с дозиметров — со всех четырёх (Вепуат постарался). Изнутри станции зафиксировалось немного — но в записях был и плотный нейтронный поток, и разреженное «облако» из атомов урана.

— Может, и все, — Гедимин угрюмо сощурился. — Задело каким-нибудь всплеском. Этой дряни тут полно. А вот урану взяться неоткуда. Где ты видел облака из металлического урана⁈

Вепуат рассеянно хмыкнул.

— Мало ли, кто чего не видел. Может, не было подходящего сканера… Гедимин! Если из этой штуки лезли нейтроны — это к чему? К цепной реакции?

Гедимин фыркнул.

— Какая реакция в таких условиях⁈ Там между атомами руку просунешь. И потом, с таким процентом обогащения… Sa hasu! Что мы вообще несём⁈

Вепуат свернул голограмму и задумчиво ухмыльнулся.

— А вот интересно, на что эта штука отреагировала. Если реакторы заглушить и снова запустить — она вернётся?

Гедимина передёрнуло.

— Не лезь к реакторам!

«Интереснее — что её прогнало,» — он машинально прижал ладонь к помятой броне. Выдавленная буква «U» ещё вчера была убрана, Гедимин постарался, чтобы от неё не осталось и следа, — но рёбра от воспоминаний ныли. «Плазма ей явно не навредила. И… возможно, мне она тоже не хотела навредить. Сил у неё побольше, чем у Текк’та…»

…Гедимин взглянул на последний светящийся фонарь, воткнутый в стену на повороте, прикинул расстояние до ближайшего жилого отсека и довольно хмыкнул. Из тёмных комнат доносилось ворчание филков — у них фонари вообще отобрали. Комендант запер душевую и оглянулся на сумрачный коридор. В тяжёлой броне он передвигался медленно, неуверенно. «Надо бы всем им тренироваться в полной защите,» — подумалось Гедимину. «Никогда не знаешь, что пригодится.»

— И по коридорам пусть не болтаются, — сказал он коменданту. — Пока мы не выровняем мощность.

Комендант покосился на фонари в кожухах, для надёжности прикрытые защитным полем. На светящийся поле надевать не стали — «пусть работает индикатором».

— Думаешь, колпаки защитят? Там же, как я понял, без ипрона никуда?

Гедимин сощурился, но всё же кивнул.

— Вот поэтому и надо сидеть тихо. Надеюсь… — он тронул фонарь, прикреплённый к поясу. «Вот на этой штуке и опробуем. Прямо там, в машзале.»

Из коридора донёсся приглушённый писк. Из-за поворота выбралась группа Броннов. Они опасливо оглядывались, прижимая уши. Вепуат что-то проверещал, показывая им на пустой отсек.

— Я им там воду оставил! — крикнул ему вслед комендант. Бронны, как по команде, вздрогнули и тревожно оскалились.

— А где Кут’тайри? — спросил Гедимин, когда Вепуат закрыл за Броннами дверь. «Им там в темноте… Ну да ладно, сегодня не день Мрака. А вот где жрец…»

— Отказался, — буркнул Вепуат, сворачивая за угол. Гедимин, удивлённо хмыкнув, догнал его. Шёл сармат явно не во вспомогательный корпус — туда, где остался неэвакуированный жрец. «Тут контрольная служба, часовщики… А. Командирские отсеки.»

— Что значит — отказался? — он придержал Вепуата за плечо. По запястью тут же хлопнули крылом так, что броня загудела. «Трилобиты», свисающие со скафандра, сердито встопорщили перья.

— Ты у него хотя бы жаровню забрал?

— Полем прикрыл, — буркнул Вепуат, ныряя в отсек. Через пару секунд он вернулся с дребезжащей конструкцией наперевес.

— Надо было ремешок приделать, — он перехватил уккулан поудобнее и довольно ухмыльнулся. — Повезло, что Гварзы тут нет. Ну что, идём в операторскую?

— Эта штука тебе зачем? — Гедимин угрюмо сощурился на звенящие резонаторы.

— Для него, — Вепуат кивнул куда-то в сторону главного корпуса. — Он тоже волнуется. А эта штука его немного успокаивает.

Гедимин покачал головой.

— Айзек-то в курсе?

…Айзек с тяжёлым вздохом посмотрел на потолок и снова перевёл угрюмый взгляд на Вепуата. Разведчик сердито фыркнул.

— Ну чего⁈ Не так уж сильно тут фонит. Вон, сам померяй! Я, в конце концов, ликвидатор…

— Да? — судя по голосу, Гварзу перекосило; Айзек шагнул к нему, положил руку на плечо. — Так что ты лезешь…

— Работать-то будем? — перебил его Гедимин. Он смотрел на сияющие мониторы. Пришлось экранировать их тонким чёрным стеклом — даже тёмные очки не спасали от ослепляющего света. «Что с мощностью? На процент выше плановой… ну, хорошо, что не вдвое.»

— Без приказа ничего не трогать! — бросил Гварза Вепуату и отвернулся, складывая руки на груди. — Кет, в машзал первого блока. Эрфольт! Никаких действий до его сигнала!

Айзек повернулся к Гедимину.

— Думаешь, он… «Элидген» способен контролировать мощность на выходе?

Гедимин кивнул.

— Если бы не контролировал — подскочила бы сразу же после запуска. Это излучение. Оно мгновенное. Это он именно решил… подогреть. Может, объясню, что это лишнее.

…Потоки омикрон-излучения казались твёрдыми, как балки. Только они и «горели» в машзале, затмевая слабое свечение индикаторов. Вокруг было черно. Гедимин не удержался, дотронулся до «балки». Шипение испаряющейся обшивки привело его в чувство. Он убрал руку и криво ухмыльнулся. Невидимые волокна, обвившие запястье, переползли на плечо.

— Уже привык? Сейчас уберём экраны. Растянешься на всю станцию.

Гедимину вспомнился шевелящийся белый «камень» на крыше древнего завода, и он едва заметно вздрогнул. «А ведь оно скоро так сможет. Оно уже немного управляет гравитацией. Наверное, и экраны само подняло бы…»

Сбоку тихонько заскрежетало. Гедимин схватился за фонарь. Скрежет раздался снова. Экран пытались приподнять, не убирая блокираторы, — кто-то, кто не знал об их существовании.

— Heta! — вскрикнул сармат, прижимая плиту ладонью. «Гедимин, ты идиот! Оно же всё слышит…»

— Ты не дёргай их. Сейчас уберём. Расправишь щупальца, — пробормотал он, неловко поглаживая корпус реактора. Тёплые волокна дрожали на спине, то разворачиваясь вдоль лопаток, то свиваясь у позвоночника.

— У тебя теперь много сил. Когда стало шесть сборок — помнишь, как ты всё там подогрел?

Мелькнувшая перед глазами картина разгорающегося фонаря внезапно стала обжигающе чёткой и яркой. Потом её смело клубящимся световым потоком. Гедимин встряхнул головой и постучал пальцем по реактору.

— А вот так — не надо. Не надо туда полной мощностью. Оставь тут. Вон, в накопители стравливай. Они вместительные.

«У-у-у?» — неразборчиво прогудело внутри черепа. Волокна беспокойно зашевелились. Гедимин кивнул.

— Там всё хрупкое для такой силы. Сдерживайся. А то станцию разломаешь.

«У-у-у?» — щупальца намотались на плечи плотнее. Перед глазами мелькало что-то невнятное. «Кажется, он озадачен,» — подумал Гедимин. «А больше я ничего не понимаю. Нашли же контактёра…»

— Вот, — он отстегнул от пояса фонарь и, положив его на пол, оттолкнул к прочной стене. — Видишь? Светится. Ярко светится. А теперь разогрей его, как ты можешь. Ну, или как собираешься. Эксперимент. Их всегда надо ставить. Иначе ерунда получается.

Он еле успел прикрыться бронированной ладонью — и то вспышка просочилась сквозь пальцы. Потом наступила темнота — и где-то в ней шипело и шкворчало расплавленное стекло. Щупальца, обвившие плечи, растаяли. Свечение омикрон-потоков потускнело.

— Ты не бойся, — Гедимин неловко погладил реактор. Ему было не по себе.

— Просто не трогай хрупкое. Все эти штуки снаружи — церу, кейек, ледышки. Ты их хорошо подпитал. Как мощная сеть. Больше не надо.

«Что я вообще несу? Он, может, ни слова не понимает,» — Гедимин досадливо сощурился. Уцелевший кусок фонаря отбросило ему под ноги, он подобрал обломок. Цера выгорела напрочь, на корпус налипли ошмётки стеклянной пены.

Щупальце осторожно тронуло сармата за руку, растянулось от реактора к экранированной стене. «У-убери,» — Гедимин еле расслышал слабый гул внутри черепа. «Ладно,» — он поднял руку, зажигая экран сигма-сканера. Белый блик отразился в мониторе. Щёлкнули блокираторы. Массивные плиты медленно поползли в пазы. Гедимин смотрел на лучи оттока — от секунды к секунде они становились ярче. «Сработало? Нет?»

…Фонарь в санпропускнике горел, как обычно. Сармат с облегчённым вздохом опустил руки в дезраствор. «Запасной возьму у Тенгеля. Ради них же рисковал. Мне-то до их церы и кейека…»

… — А взрыв в машзале, в метре от реактора, — это было обязательно?

— Надо было ему показать, насколько всё непрочное, — отозвался Гедимин, соскабливая стеклянную пену в утилизатор. — Стекло я убрал.

Айзек тяжело вздохнул.

— Победителей не судят, — он покосился на приоткрытый шлюз. Из помещения ГЩУ доносился булькающий звон и сдавленное шипение. Шипел Гварза — его к уккулану не пустили.

— По крайней мере, станция цела…

— Урановая туча появлялась? — перебил его Гедимин. В машзале было не до сканирования неба — а теперь сармату стало не по себе. «Если ту штуку привлёк всплеск энергии…»

— Не видели, — Айзек качнул головой. — Возможно, это было разовое явление. Кут’тайри рассказывает красиво — но ни разу не понятно. Ясно только, что это не кто-то из богов.

Гедимин поморщился.

— Оно пугает хранителя. И портит приборы. Больше ничего странного они не фиксировали? — он сверился с анализатором. Луч, «ощупывающий» окрестности, не находил ничего неожиданного — вокруг была Равнина и обычные для неё вещества.

— Оно их не портит, — Айзек покачал головой. — Испорченный прибор… Гедимин, ты думаешь — ты бы мог не заметить неисправность? Даже секундный сбой? Прибор фиксировал то, что было. А вот что именно там было…

Он пожал плечами.

24 день Жизни, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Чу-ужак,» — прогудело внутри черепа. Гедимин мигнул.

— Опасный?

Хранитель не ответил. Теплое щупальце соскользнуло с виска и растаяло. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Он спокоен. Но кого к нам принесло? Опять Вепуат кого-то притащил на станцию?»

Выйдя из ткацкого цеха, он увидел белое свечение за поворотом и услышал щёлканье хвостовой клешни.

— Да я чую. Такую силу попробуй не учуй! — страж Хассинельг смущённо ухмыльнулся и изобразил приветственный жест. Вепуат ухмыльнулся в ответ.

— Ну вот, Гедимин. Хороший реактор издалека видно! Не бойся, Хассек. Там ткацкий цех. Как у Сэта, только станки крупнее.

Страж заглянул в приоткрытую дверь и подался назад, прикрываясь посохом.

— Асаан? Не, туда я не ходок. Потом не объяснишь, что просто рядом стоял. Дураки на совете! Даже Сэта признали вашу силу, а эти…

— А! — Вепуат махнул рукой. — Пусть не признают, лишь бы не мешали. Пойдём, оранжерея тут, рядом. Гедимин, давай с нами! Хассек привёз ягоды курруи.

«А я при чём?» — хотел спросить сармат, но Вепуат уже сцапал его за руку и тянул по коридору, не замолкая ни на секунду. Он посмотрел на притихшего стража — тот отвечал односложно, косился то на тускловатый посох в руке, то на закрытые ворота, а иногда, совсем уж опасливо, на самого Гедимина. «Что-то тут… не только ягоды он привёз,» — подумал сармат и насторожился.

…Гедимин остался в шлюзовой камере — в оранжерею было не пройти сквозь клубящуюся толпу Броннов. Через пару минут она втянулась в жилой отсек, из него выглянул Вепуат и поманил Гедимина к себе.

Ягоды у стража уже отобрали. Они были совсем свежими, даже не подсушенными. Те Бронны, кто не пищал, сосредоточенно их жевали. Хассинельг тоже ел — вымоченные в чём-то куски куджаглы. Вид у него был довольный.

— Они тут справляются? — спросил он, повернувшись к Вепуату. — Им-то хорошо. А что с твоими делами?

Вепуат пожал плечами.

— По мне, так вполне. Грибы растут, местным хватает… О! Курруи! Вообще, — сложно его вырастить? Если что, можно найти комнату побольше. И потолок убрать. Что оно любит? Свет? Воду?

— Курруи⁈ — страж встряхнул головой; взгляд у него был ошалелый. — Ни разу не слышал, чтоб курруи растили в пещерах!

Кто-то из Броннов отдёрнул ладонь от его посоха, повернулся к соплеменникам и пронзительно заверещал. Они запищали в ответ. У Гедимина зазвенело в ушах. Вепуат пару раз что-то взвизгнул, но скоро сдался — и верещание перешло в приглушённый писк по углам. Височные пластины Гедимин не трогал — смысл и итог переговоров и так были ясны. «Традиции, чтоб их! „Бронны так не делают.“ Хочешь что-то сделать — делай уже сам!»

Из шлюзовой камеры прибежал Бронн с миской и пучком тонких костей. На них что-то шкворчало, капая на пупырчатую массу в миске дымящимся жиром. Хассинельг шумно втянул воздух и широко ухмыльнулся.

— А тут говорят, что нельзя есть и куджаглу, и курруи, — задумчиво заметил Вепуат, глядя, как страж запивает грибы и жаркое разбавленным ягодным соком. — Не переварится.

Хассинельг махнул хвостом. Для посоха рук не хватило, и страж поставил его к стене, чуть придерживая хвостовой клешнёй. «А тускло он светится,» — отметил про себя Гедимин. «Разрядился, что ли?»

— Тут у кого как, — он проглотил всё, чем набил пасть, и остановился отдышаться. — Кому нельзя курруи, кому куджаглу. А кому всё впрок. При совете грибы, конечно, лучше не есть. А без совета… ну, Гор их сам лопает, не оттащишь!

Он сдержанно фыркнул и снова набил пасть.

Оттуда, где стоял Гедимин, просматривалась оранжерея — и подрастающие грибы, размером уже с Броннский кулак. Часть воронок, врастающих в гравий, увяла и сморщилась, и стебли из них уже не торчали, — но местами, всё так же неравномерно, прорастали новые.

— Ну что, ты сиди, а мы пойдём, — сказал Вепуат. — Вон, можешь искупаться — у Броннов чан есть. А не хочешь — зайди в душевую, пока свободна.

Хассинельг поспешно проглотил всё, что осталось, и выпрямился. Хвостовая клешня перебросила посох в ладонь. Бронны заверещали.

— Значит, Пламя уже горит в полную силу? — спросил страж, смущённо разглядывая стену. — И к своей силе уже привыкло? А мне бы чуть-чуть зачерпнуть. Вот…

Он поднял на ладонях тусклый посох и смутился ещё сильнее. Сарматы переглянулись.

— Разрядился? — Вепуат повернулся к Гедимину. — Тут надо на пустой склад — и экраны в три слоя. У тебя реактор рабочий? Поможешь энергией?

— Могу, — сармат, пожав плечами, протянул руку к посоху. Страж проворно отступил к стене.

— Я не хочу брать силу у Дим-мина. Есть же Пламя, и оно могущественно! Если это не запрещено…

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Да Пламя-то Пламя… Гедимин! Как-то эту штуку можно засунуть в реактор? Она ведь сама по себе неопасна? Просто поглощает излучение…

Гедимин резко качнул головой.

— Взорвётся. Сунуть в отток — взорвётся. В активную зону — тем более. Отвести какой-то луч вбок…

— В камеру сброса! — Вепуат ударил ладонью о ладонь, «трилобиты» зашипели. — Можно же выдавить чуток энергии со сборки? Или она только раз в десять дней…

Гедимин с сомнением покачал головой.

— Не взорвалось бы. Какая у этой штуковины ёмкость?

Он перевёл взгляд на стража. Тот смотрел на сармата растерянно, приоткрыв пасть. Гедимин хотел повторить вопрос, но тут же понял, что на Равнине такие величины едва ли могут измерить. «Это ж не руда в мешках и не мерный шнурок… А ведь как-то их заряжают. И Кайшу, и то существо в подвале…»

— Идём в машзал, — сказал Гедимин Вепуату. — Энергию будем подавать по кьюгену. Когда посох хорошо заряжен — это по нему видно?

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— А я тоже пойду — и скажу, если что не так. Он вообще вместительный. Я ведь просил Дуунгуа, чтоб он…

— Погоди с Дуунгуа, — Вепуат придержал его за плечо. — Тебе туда нельзя. Сгоришь. Брони для тебя у нас нет. Ты вот что…

Он на долю секунды задумался.

— Шлюз перед реактором. Он выдержит в этом шлюзе? Или сразу за ним, — там ведь не так фонит…

— Там не фонит, — буркнул Гедимин. — Хассек, ты лучше смотри сюда, на фонарь. Вот так — чуть-чуть — посох светится сейчас. Если он вот так загорится — этого хватит? Или надо вот так, совсем ярко?

Страж смигнул и на секунду сжал посох у самого навершия. Кость засветилась, но тут же, замигав, потускнела снова.

— Вот. Я сделал, чтоб светилось. Когда будет совсем ярко, вы мне покажите, ладно? Может, ещё мало будет.

Вепуат с сомнением покачал головой.

— Если мы тебе его попортим — новый-то сделать непросто… Ладно, иди с нами. Постоишь между шлюзами. Только внутрь не лезь!

…Красные кольца размеренно проворачивались то в одну сторону, то в другую. Яркий луч упирался в них и таял, впитываясь в темнеющее «стекло». Гедимин осмотрел накопительные сборки и одобрительно хмыкнул. «При такой мощности двух сборок даже мало. На десятый день их заполнит под завязку. Надеюсь, Айзек это учитывает…»

— Встань боком, — велел он Вепуату. — Эту штуку держи на отлёте. Луч пойдёт вот сюда.

— Ага, — Вепуат подался в сторону, держа посох на вытянутой руке. Гедимин отступил за вращающуюся колонну. Облучатель мигнул и погас — и тут же из красного «стекла» пророс тонкий, но яркий луч. Он коснулся белой кости и упёрся в неё. По поверхности побежали светящиеся кольца. Навершие вспыхнуло зеленью.

— Эй! — под ладонью Вепуата зажглось пульсирующее свечение, и сармат перехватил посох второй рукой. Луч, пройдя мимо, зацепил стену. Тут же вспыхнула цепочка индикаторов. Гедимин с сердитым шипением прикрыл источник ладонью.

— Не хватит ему ещё? — Вепуат повертел светящуюся кость в руках и подсунул под луч. Узкие световые кольца, скользящие вдоль посоха, слились в широкие обручи. Разгорался он неравномерно — сначала вспыхнуло навершие, потом — один из срединных сегментов, затем — наконечник… Пара секунд — и свечение выровнялось. Гедимин погасил фонарь, снова прикрыл луч ладонью. Белый посох «горел» на весь машзал. Сармат отчётливо видел мелкие золотистые вкрапления в толще тектона — далеко, в противоположном углу.

— По мне, так хватит, — Вепуат поднёс к посоху дозиметр и пожал плечами. Луч угас — время работы «команды», поданной Гедимином, уже истекло. Сармат покосился на чуть посветлевшее кольцо накопителя и пожал плечами. «Тут так фонит, что ничего толком не замеришь. Но — эти их костяшки, и правда, вместительные. Или Хассек её с самой зимы разряжал.»

Поперёк туннеля растянулось защитное поле, подсвеченное зеленью. Сарматы втиснулись в шлюз. Поле убирать не стали — излучение машзала и так должно было его выжечь. Хассинельг шагнул к ним, широко ухмыляясь. Как посох оказался в его руке, Гедимин так и не понял.

— Мощь Пламени! — страж ударил наконечником в пол, и прочный тектон раздался, пропустив кость на десяток сантиметров. Гедимин ошалело мигнул.

— Эй! — Вепуат сердито фыркнул. Страж, охнув, выдернул посох и стукнул по полу навершием. Отверстие вспыхнуло белым и медленно начало зарастать.

— Я сейчас поправлю, — выдохнул Хассинельг, пристально глядя на ямку. Мышцы на руках напряглись, хотя посох и его масса вроде бы не изменились. Всё свечение перетекло на навершие. В его кольце будто натянули пятнистую плёнку. Бесформенные пятна на ней медленно превращались в цветные ромбы.

— Всё, — выдохнул страж, поднимая посох. Пол выровнялся. Гедимин присел, потрогал тектон, — палец нащупал выемку в треть миллиметра.

— Ага! — Вепуат ухмыльнулся. — Значит, ты тоже немного Текк’т? Лепишь из камня?

Страж провёл ладонью по лбу. Дышал он тяжело, будто, и правда, разминал тектон вручную.

— Не. Мой дар — он про другое, — он вцепился в посох двумя руками и глубоко вздохнул. — Хотя некоторые умеют. Мне вот не далось. Мастер Дим-мин! Ты скажи Пламени «спасибо» от меня. Оно щедрое.

— Угу, — сармат покосился на закрытый шлюз. Реактор, похоже, вообще не заметил, что в машзале кто-то был.

Страж отступил к стене — и мгновенно исчез. Вепуат охнул.

— Отсюда⁈ Яд-дро Сатурна! Ему что, мозг выжгло⁈

Он выходил из шлюза, оглядываясь, — будто опасался найти в коридоре раздробленные останки. Гедимин угрюмо щурился. «Ну, со станции он вроде выскочил. А дальше…»

— Мы всё равно ему не поможем, — пробормотал он. Вепуат тяжело вздохнул.

— Надо же было додуматься! Надеюсь, выжил. Мало его на совете гоняли…

Часть 49 25 день месяца Лучей — 5 день месяца Огня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — пустыня Ксалан — Дальний Край

25 день Металла, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

На календаре, вывешенном рядом с комендантской, число 25 было обведено жирной красной чертой. Справа сверху, как знак степени, стояла пятёрка. Гедимин сверился с календарём в памяти «смарта» — пятёрка стояла и там. «Это теперь вместо восклицательных знаков? Пять по шкале… от чего до чего?»

Из вентиляции тянуло теплом. Из-за поворота, из вскрытого вентиляционного короба, доносились голоса ремонтников. Воздух постепенно остывал. Гедимин заглянул за угол — короб уже закрывали, из вентиляции тянуло прохладой.

— Сколько ледышек? — спросил сармат у ремонтника. Тот молча показал три пальца. Гедимин покачал головой. «Хороший сверху нагрев…»

Фонари вдоль стены замигали — не так, будто что-то гасило их, а так, будто они пытались гореть ещё ярче. Гедимин услышал тихий треск, воздух над светильниками задрожал. «Нагрев?» — ещё не успев ничего понять, сармат растянул вдоль стен защитное поле. Свечение выровнялось. «Воздействие снаружи? Лучевые всплески?» — Гедимин схватился за дозиметр. Кривая интенсивности «сигмы» извивалась на экране, вскидывая пики всё выше. За ней, отделяясь от оси времени, тянулась кривая «омикрона».

— «Элидген», приём! — сармат щелчком сбил височную пластину — и схватился за обожжённый висок. Щупальца хранителя были раскалены докрасна. Существо взвыло и дёрнулось, снова зацепив кожу сармата. Из-за угла донёсся знакомый булькающий звон. Гедимин, щурясь от боли в обожжённом виске, смотрел на дозиметр. «Булькалка и график, — у них же один ритм. Кто довёл хранителя⁈»

Дверь в командирский отсек он открыть не успел — бульканье стихло.

— Хепри!

Два сармата в тяжёлой броне стояли над опрокинутым уккуланом. Гварза ещё держал в руках кости, обмотанные кожаными ремешками. Гедимин, с присвистом выдохнув, шагнул к нему.

— На дозиметр смотрел⁈

Он сунул «командиру» под респиратор экран с извивающимися графиками. Сейчас они медленно выравнивались. Вепуат с лязгом приложил ладонь к шлему.

— А я что говорил⁈

Гварза скривился.

— Сбой в работе реакторов? Так иди в машзал! — он потянулся за перевёрнутым уккуланом. Гедимин вцепился в его руку, толкнул в грудь. По полу зазвенело — Вепуат вытолкнул устройство в коридор и уже там поставил на ножки, бормоча что-то злое.

— Хранитель не хочет, чтобы ты эту штуку трогал, — Гедимин впился взглядом в глаза Гварзы, узкие и тёмные от злости — да и сам сармат сейчас щурился совсем не добро. — С первого раза не ясно⁈

— Тебя… пора… гнать вон… с Равнины, — кое-как проговорил Гварза между попытками вырваться. Сопротивлялся он сильнее, чем ожидал Гедимин. «И этот на стимуляторах,» — сармата передёрнуло.

— Я эту штуку об тебя разломаю, — тихо пообещал он. — Так, что резонаторы расплющатся.

За стеной булькнуло. Гедимин уставился на дозиметр, на миг ослабил хватку, — и Гварза, отшвырнув его, метнулся в коридор. Бульканье стихло.

— Сказал же — не лезь! — крикнул Вепуат. — Ну не хочет оно тебя, не хочет!

«А ведь Гварза шлем-то держит закрытым,» — мелькнуло в голове Гедимина, когда он уже стоял снаружи, между Гварзой и Вепуатом. «Поэтому и дурит. С открытым шлемом вмиг всё дошло бы.»

— Пластину сдвинь, — негромко посоветовал он Гварзе, тронув висок. — Нам не веришь — пусть оно само скажет.

Гварза стиснул зубы.

— Эксссперт, м-мать твоя пробирка… Вы, двое, — и что я, по-вашему, делаю не так⁈

Вепуат растерянно пожал плечами.

— Это у него надо спрашивать. Как оно тебя вообще распознало-то⁈

Он прикрыл уккулан собой и вместе с ним медленно пятился по коридору, но расстояние не рассчитал — конструкция упёрлась в стену.

— Куда⁈ — Гварза повернулся на скрежет деревяшек.

— К себе заберу, — мрачно сказал Вепуат. — Чтоб тебе глаза не мозолило. Ну нельзя тебе, добра не будет!

Гварза скрипнул зубами.

— Нельзя⁈ — он переводил взгляд с одного сармата на другого; Гедимин подался чуть вперёд, готовясь к рывку — ему было не по себе. «Что его так тянет донимать хранителя? Я думал, он уже унялся…»

— Так и знал, — процедил Гварза, глядя на него в упор. — Вас нельзя было близко сюда подпускать. Вы, два куска слизи, настроили его против меня. Замкнули на себя. Возомнили себя командирами⁈ Да⁈

Гедимин ошалело мигнул. Даже про «слизь» промелькнуло мимо внимания. «Настроили… Он вообще в себе?»

— Гвар… Кенен! Что ты несёшь-то⁈ — Вепуат встряхнулся, «трилобиты» сердито зашипели и загромыхали перьями. — Кто кого настраивал? Они ещё на Земле тебя не очень…

Он косился на Гедимина, будто ждал от него подтверждения, — и Гварза, перехватив этот взгляд, сдавленно зашипел.

— Эта тварь с земными не связана! Что она знала бы без вас⁈ Нельзя было доверять вам контакт! Кому она теперь подчиняется? Тебе? Кету? Айзек, идиот несчастный, об этом знает? Что вы свалите — и станция станет неуправляемой?

Гедимин втянул в себя воздух. Он даже обиды не чувствовал — только оторопь и нарастающий страх. «Скрутить его — и позвать Айзека. Тесты на эа-мутацию у нас есть? Нет? Из-за чего ещё мозги могут так вытечь?»

— Эй! Чего шумим? — из отсека контрольной службы выглянул сердитый сармат. Увидев сборище, он растерянно мигнул. Вепуат с облегчённым вздохом повернулся к нему.

— Младан! Выйди на минутку! Вот, держи, — он сунул сармату две кости и отодвинул уккулан от стены. — Гвар… Кенен! Хранитель не злой. И на нас не замкнут. Это ты ему не нравишься. А с другими он спокойный. Вот Младан. Он — не я и не Гедимин. Так?

Гварза угрюмо сощурился на «контролёра». Тот смотрел то на кости в руках, то на странную конструкцию.

— А… что это за штуки? Это из-за них столько шуму?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Эти штуки издают звуки. А станции они вроде нравятся. Можешь аккуратно постучать костями по деревяшкам?

Младан, растерянно пожав плечами, щёлкнул по ближайшей плашке и хмыкнул, услышав булькающий звон.

— Забавно…

Горячее щупальце прижалось к виску Гедимина. Обжечь не успело — стремительно остыло до тёплого и зашевелилось, устраиваясь поудобнее. Младан, пожав плечами, щёлкнул ещё пару раз. Гварза медленно поднял руку с дозиметром. Гедимину был плохо виден экран, он покосился на свой прибор, — омикрон-излучение успокоилось, график «сигмы» выгибался плавными волнами.

— Забавная штука, — Младан на секунду прервался. — Станции нравится? А как это узнать?

Гедимин мигнул. «А ведь он не чувствует. Хоть и в лёгкой защите. Вообще нет контакта. А хранителю всё равно нравится…» — он покосился на Гварзу и едва заметно качнул головой. «Всё-таки он что-то делает… узнаваемо. Даже шлем снимать не надо, чтоб отличить. И это что-то хранителя бесит. Нашли же, кого поставить командиром…»

— Если не понравится, узнаешь по дозиметру, — Вепуат легонько хлопнул его по плечу. — У тебя хорошо получается.

Он повернулся к Гварзе. Тот уже изучил показания дозиметра, опустил руку, но зубы всё ещё стискивал.

— Ну вот. Мы с Гедимином к этой штуке можем вовсе не подходить. Он — так и не собирался. Вот, Младан с ней управляется, и всё нормально. А тебе — не надо.

Гварза тяжело вздохнул и перевёл взгляд на озадаченного Младана. Тот за разговором постукивал по плашкам и прислушивался к звону — кажется, его это занятие развлекало.

— Юнь! Ещё один приказ для тебя, — процедил он. — Этот инструмент передаётся под твою ответственность. Раз в день стучи по нему в течение пяти минут. Будут особые указания, но позднее.

Младан слегка сощурился, но кивнул.

— Ладно, раз так. Поставить это к себе? Оно прочное?

…Свернув за угол, Вепуат облегчённо вздохнул. Из отсека контрольной службы ещё доносилось звенящее бульканье. Хранитель шевелил щупальцами и заинтересованно прислушивался.

— Думал, он на меня бросится. При тебе, видно, не решился. Надо же, какой у хранителей на него нюх…

Гедимин угрюмо кивнул.

— Хорошо, на Младана не бросается. Вот же обязанности у него теперь…

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Да он вроде не против обязанностей. А вот бешеный Гварза на его голову… Это было бы лишним. Мн-да-а… Сложно ему будет командирствовать. Что-то они с Айзеком тут не подумали…

26 день Мысли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Металлосборники заполнило сантиметров на двадцать. Нижние слои металла были практически однородными — вещество заливалось внутрь быстро текущей жидкостью, смешивалось и подолгу не застывало. В верхнем слое Гедимин уже различал комки — туда металл попадал вязким, остывающим. «Жарко же тут вчера было…» — сармат вытряхнул сгусток металла, перевернул его старыми слоями кверху — они уже потемнели, но ладонь чувствовала жар. Кое-где на плато под ступню попадали тёплые сгустки — капли металла, затвердевшие по отдельности, тоже не везде успели остыть. Нагрев был невелик — филки, выбирающиеся из шахты, даже не смотрели под ноги, а наступив на металл — не вздрагивали. За ангарами «дирижаблей» ползала волокуша-металлосборник. Судя по звону и перестуку из ущелий, кочевники тоже собирали металл — вчера нападало много рэссены, не вся успела глубоко просочиться.

— Что, опять половину мешков привезёшь драными? — донеслось из шахты. Наружу выбрался Вепуат с охапкой сшитого тряпья. Комендант, поднимающийся за ним, остановился в проёме. Сармат замедлил шаг и пожал плечами.

— Дасьен, они мне самому надоели. Когда уже будут готовы нормальные мешки⁈

В ангарах перекликались филки-грузчики, ворочались разбуженные туун-шу, — к вылету начали готовиться затемно. Гедимин завернул собранный металл в защитное поле и оглянулся на шахту. Ему было не по себе. «Вот так улетишь — а Гварза опять что-нибудь устроит…»

Он уже повернулся к шахте, когда за плечом сверкнула белая вспышка. На долю секунды она угасла — и тут же разгорелась ярче, разделяясь на три. Ещё две вспыхнули между зданий. Из ущелий донёсся гневный вой и треск броневых пластин.

— Хассек? — из ангара выглянул Вепуат. — А-а… И с чего вдруг такая толпа?

Руниен, не обратив внимания на его недружелюбный взгляд, коснулся пальцами лба. Хассинельг, волоча за собой посох, усиленно рассматривал гравий под ногами. Рослый инсектоид зажёг палку поярче, огляделся по сторонам и щёлкнул жвалами.

— Калиг и Навкет, довольно уже ходить по теням!

…Пятеро стражей обступили Айзека. Гедимин незаметно отодвинулся в тень ангара. Рядом тут же обнаружился хмурый Вепуат.

— То месяцами носа не кажут, то — нА тебе…

— Стражи не оставляли вниманием долину Эл-лид, — оглянулся на него Руниен. — И помогали вам в делах на Дальнем Краю. И снова готовы принять вас там.

Айзек досадливо сощурился.

— Давайте всё же к делу. Пусть вашему… снаряжению нужна подзарядка. Кто выгнал вас из Сердца Пламени? Там полно энергии и нет никакой… тлакантской гнили? Или как вы это называете?

Гедимин мигнул. «Гниль! И он это помнит? Или у самого бывали случаи… Да, наверное, — стражи наглые, а он-то в драку не полезет…»

Все четверо оглянулись на Гора. Инсектоид беспокойно зашевелил лапами.

— Никто из нас никогда не оскорблял юное Пламя. Вспомни о договоре, вождь Айсиек. В дни Земли было подтверждено — дом Пламени открыт для стражей Равнины. Это и твоё слово, о вождь. И жрецы подтвердили его, поделившись силой Пламени с Хассинельгом…

Гедимин покосился на Хассека. Тот стоял чуть в стороне, рассматривая гравий под ногами.

— На станцию-то я вас пущу… — протянул Айзек. — И Гедимин с Вепуатом помогут с… силой. А потом совет изгонит вас как заражённых?

Калиг гулко зарычал.

— Совету давно пора признать Пламя Элидгена. Мы отнесём его силу в Сердце Пламени. Пусть там увидят, что лучи не подвержены заразе.

Вепуат шумно вздохнул.

— Может, проще не посохи, а совет головой в реактор сунуть? Раз им снаружи не видно…

— Вепуат! — Айзек укоризненно на него посмотрел. — Что ж, ваше дело. Станция, если что, за себя постоит. И примет вас, если вы не отобьётесь от изгнания. Только ведь до неё ещё надо добраться…

…Пучок костяных посохов медленно наливался белым светом. Гедимин подавал энергию тонким потоком — эти штуки явно не были разряжены в ноль, и где у них предел ёмкости, сказать не мог никто. «Пусть светятся так ярко, как можно терпеть,» — повторил он про себя единственный признак «полного заряда». «А вот Калиг с Навкетом вообще терпеть не могут. Даже самый слабый свет. И, наверное, они такие не одни. Наши аккумуляторы хотя бы с рассчитанной ёмкостью…»

Он ополоснул горящие кости от невидимой пыли. В санпропускнике можно было выключать фонари, и всё равно было бы слишком светло. Подвес на дозиметрической рамке беспокойно шевельнулся. Гедимин обернул посохи защитным полем, проверился ещё раз, — скафандр не «фонил», но вот из костей излучение пёрло. «Перегруз, что ли? Ладно, стражи проверят.»

— А! Пламя щедро на силу! — Гор сжал клешни на светящихся костях, и сияние потускнело. Руниен смахнул невидимую пыль с навершия и приложил пальцы ко лбу.

— Сила Пламени чиста. Мы скажем это перед советом. И, в любом случае, — Хранящее Сердце вам благодарно.

Он слегка наклонил голову и повернулся к Хассинельгу. Тот приободрился и поднял взгляд от пола, хотя всё ещё казался смущённым.

— И тебе, страж Хассинельг. Хоть ты и неосторожен. Не тревожь Пламя перемещениями. Поднимемся на холм, оттуда проложим путь.

Провожать их пошёл Гварза, сегодня особенно молчаливый и угрюмый. Гедимин старался на него не смотреть. Когда чужаки скрылись, Айзек тронул его за плечо.

— Не знаю, что там решит совет… но вот это вот, и правда, одна из основных функций «Элидгена». Заряжать местные аккумуляторы. Может, через месяц, а может, через год, но сюда пойдут потоком. И… — он оглянулся на санпропускник и развёл руками. — В машзал не налазаешься. Нужен доступ к достаточно мощному излучению — но без смертельного риска. Помещение для подзарядки. Возможно, над камерой сброса. Или в ней самой.

Гедимин задумчиво посмотрел на стену.

— В камере сброса… Можно и так. При сомкнутых экранах там безопасно. Направить на линзу слабый поток, установить зеркало для контроля…

— Мифрильное зеркало? Кое-что ещё осталось на складе, — сказал Айзек. — Излучение мы хорошо контролируем… М-да, ещё одна обязанность для операторов…

— Да выдели отдельного филка, — махнул рукой Вепуат. — Их тут двести штук. Одного толкового можно выбрать. И… мы в Ксалан-то летим? Могу не лететь — мне так даже проще.

…Туун-шу нырнул в очередной разлом. Летели быстро — Вепуат уже освоился и почти не заглядывал в голографическую «карту». Гедимин изредка на неё косился — сочетание «мозаики» из камешков и голограммы выглядело странновато. «Главное, что работает,» — думал сармат, переводя взгляд на плывущие внизу островки. «Хотя как оно может работать, до сих пор неясно.»

— Гедимин, — Вепуат, оторвавшись от карты, повернулся к нему. — Руниен с командой, скорее всего, ничего не задумают. А вот другие… совет тот же… Они могут «Элидгену» как-то навредить? Изнутри. Или с близкого расстояния. Или поставить что-то на посох… мину какую-нибудь, что ли? Надо кого-то позвать, чтобы обнюхивал, — мы-то такое не распознаём…

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Не знаю. Я бы их внутрь не пускал. А обнюхивать… Кто не ладит со стражами? Попроси Кут’тайри. Он же жрец Пламени, вот пусть и ритуалит.

— Ага. И ещё сказать Джагулам, чтобы присматривали, — покивал Вепуат. — Хранитель, наверное, может за себя постоять. И что-то опасное учуять. Но и нам лучше ушами не хлопать. Вперёд!

27 день Кислоты, месяц Лучей. Равнина, пустыня Ксалан

Числа на экране дозиметра начали расти ещё с ночи. Сейчас туун-шу вынырнул из желтоватой небесной дымки — и кривые резко пошли вверх.

— Фонит? — Вепуат покосился на дозиметр. — Ага… Мы не там снижаемся?

Сквозь дымку уже была видна чёрная с фиолетовым отливом пустошь и торчащие из глинистой почвы скалы-останцы.

— Снижаемся там. Фон вырос, — сказал Гедимин, сравнив оттенки почвы. — Это окраина, а светит, как дальние области.

Вепуат досадливо хмыкнул.

— С таким фоном туун-шу не снизятся. Сейчас развернёмся. Придётся рыться на самом краю, у реки…

«Дирижабли» повисли над потрескавшейся пустошью. Вепуат с сомнением смотрел на одинокий трёхметровый останец, Гедимин — на экран сигма-сканера. Плёнка защитного поля, растянутая перед «щупами», едва заметно рябила зеленью и краснотой.

— Ирренций-то здесь есть?

— Мало, — Гедимин растворил плёнку и показал Вепуату экран.

— М-да, так себе руда… Хотя — всё равно лучше, чем на Земле, — сармат расправил крылья и спикировал на останец. Уже оттуда он помахал филкам-пилотам. На камень упали причальные тросы, и Вепуат, закрепив их, спрыгнул на потрескавшуюся глину.

— Тут должны быть слои помоложе, — заметил он. — Река-то рядом. Как думаешь, Бозек?

Филк, спустившийся с камня, ковырнул глину и неопределённо хмыкнул.

— Если тут слой ложился на слой, и их не перемешивало…

Что-то мелькнуло на экране, открытом на запястье. Гедимин покосился на него — и схватился за сфалт.

— Sata!

Вепуат взлетел вертикально, ухватив Бозека за плечо — и вовремя. Из зашевелившейся глины вырвался кольчатый ус. Гедимин выстрелил и, помянув спаривание «макак», перевёл сфалт в лучевой режим. На экране сигма-сканера змеились полосы ряби — от реки на пустошь сползались пирофоры.

— Ты посмотри! — Вепуат сел на броню туун-шу, отпустил Бозека (тот потёр плечо и отодвинулся) и уставился на глину. Излучение отогнало пирофор ненадолго — не прошло и минуты, как из земли полезли усы. Вепуат, прицелившись, метнул в них пригоршню Би-плазмы. Вслед за усом вылезли челюсти.

— Не сработало, — Вепуат разочарованно хмыкнул. — Я так думаю — пирофоры тут тоже не местные. Вон, туун-шу аж поёжился, а это — сожрало, будто так и надо.

Гедимин посмотрел на сфалт.

— Как работать-то будем? Облучать участок непрерывно?

— Река слишком близко, — донеслось из приоткрытого трюма. — И червяки какие-то злые. Кто как, а я тут копать не буду.

— Верно, — согласился Вепуат. — Поищем место подальше. Эгберт! Держись за мной. Пройдёмся вдоль окраины. Где останцев побольше, там встанем. Река дальше, в почве камни, — всем будет спокойнее.

…Туун-шу плыли над чернеющей равниной. Чем дальше от Эллура, тем фиолетовый отлив становился слабее. Вепуат смотрел вниз, на редкие камни, и качал головой — «не то!».

— Ага! Тут скал уже побольше, — он глянул на невысокий останец-гребень. — Значит, сюда… Смотри!

Внизу из глины торчали мелкие и крупные обломки, а над ними поднимались два столба-останца. Но смотрел Вепуат не на них. Он указывал на продолговатые тёмные пятна на горизонте. Они двигались вдоль окраины Ксалана от разлома к разлому. Туун-шу зашевелил плавниками и подался в сторону, второй — за ним.

— Два, три… шесть… Гедимин! Смотри, какая там эскадрилья!

Гедимин недовольно сощурился.

— Кьюссы?Чего им тут надо?

— Что, копать здесь будем? — из трюма выглянул филк. — А что с червяками?

— Погоди, — Вепуат тронул броню туун-шу, направляя зверя вслед за «эскадрильей». — Интересно, куда они все летят…

…Глины внизу стало меньше, разбросанных камней и рассыпающихся скал — больше. Вепуат смотрел на пятна на горизонте. Туун-шу замедлили полёт и теперь снижались над грудой тёмных камней. «Дирижабль» пролетел ещё сотню метров и остановился. Отсюда уже были слышны громкие щелчки и булькающий звон. Гедимин закрыл глаза тёмным щитком и поднял «телескоп».

Вокруг груды камней собрался десяток «дирижаблей». Гедимин уже видел рядом с ней силуэты в красной одежде. На плоский обломок поставили уккулан, и один из высадившихся сосредоточенно стучал по плашкам. Ещё двое стояли рядом, встряхивая звенящие бусы в такт его стуку. Ещё пара десятков Кьюссов сидела на земле, прижимая к ней ладони и уложив голову на грудь. «Какой-то ритуал?» — Гедимин перевёл взгляд на кучу камней. Часть из них просто стащили сюда и бросили, — но и на них сармат рассмотрел начерченные восьмилучевые звёзды. Чертили аккуратно, как по трафарету, на крупных обломках — пытались процарапать и занести пигмент в углубление. Один из Кьюссов, увешанных цацками, обходил камни и иногда останавливался. На его груди висел набор полых костей, запачканных пигментами.

«Тут только значки. А вон там камни обработаны,» — Гедимин посмотрел на центральную группу обломков. Они были куда крупнее — метра по три в высоту, примерно столько же в толщину. Восемь таких грубых, почти кубических «столбов» поставили рядом и сверху взгромоздили плиту — и что-то в процессе не рассчитали. Она раскололась наискось; её куски сейчас лежали вокруг — их стащили к «столбам» и пометили значками. На крупных «деталях» никаких пометок не было — только следы многочисленных металлических и кислотных ливней и перепадов температур. Они почти стёрли намёки на ручную обработку, — эта штука, похоже, стояла тут очень, очень давно.

Ритм бульканья и стука начал повторяться. Кьюсс с красками подрисовал последний значок, на секунду прижал ладони к древнему столбу и отошёл, низко склонив голову. Кто-то из сидящих на земле зашевелился и подполз к мелким обломкам. Он взял в руки камень и по земле отволок его в сторону. Другие Кьюссы, так же не поднимаясь на ноги, ухватились за кусок — так, что он исчез под их пальцами.

Ещё один туун-шу бросил якорь неподалёку. Кьюссы вылезли на броню и сели там, покачиваясь в такт бульканью. Внизу растащили и разделили меж собой часть мелких камней.

— А обломки-то фонят, — прошептал Вепуат. Он смотрел на все приборы сразу и — одним глазом — в «телескоп». Передатчик часто мигал боковым светодиодом — шла запись.

— Они из Сфена Лучей. Что ещё им делать? — буркнул Гедимин. — Это ритуальная штука. Нам она ни к чему. Летим дальше.

— Погоди, — прошептал Вепуат, не опуская «телескоп». — Улететь успеем. Как думаешь, что там за ритуал?

Гедимин сердито фыркнул.

— Нашёл этнографа!

— А вот зря ты даже не думаешь, — отозвался Вепуат. — Сейчас месяц Лучей. Мы рядом со Сфеном Лучей. Тут всё в ирренции, а камни фонят. И у Кьюссов тут святилище. Как по-твоему, в чью честь?

Бульканье стихло. Жрецы, отложив инструменты, подошли потрогать каменные столбы. «А интересно, если туда подойти — стрелка будет метаться?» — подумалось Гедимину; он покосился на дозиметр — кончик стрелки-указателя незаметно от центра пустыни развернулся к древнему сооружению и теперь мерно раскачивался.

— Вон тот участок вроде был ничего, — пробормотал Вепуат; он убрал «телескоп» и теперь рассматривал карту. «Дирижабль» плавно разворачивался в небе. Пара секунд — и он повис над высоким останцем. Гедимин оглянулся на Кьюссов — их вместе с их святилищем закрыл разлом. Стрелка-указатель развернулась в другую сторону.

— Э-эй! — Вепуат выглянул из-под брюха туун-шу и помахал Гедимину. — Пугани червей! Пока их не видно, но могут приползти!

«А на Кьюссов они не реагировали,» — подумал Гедимин, направляя сфалт на чёрную глину. «Или те были совсем далеко на окраине? Там безопаснее, но ирренция мало. Если только те обломки…»

Он огляделся по сторонам. «На краю камни другого цвета. Те, центральные, — явно издалека. Из Сфена Лучей? Да ну, кто туда прорвался бы? Придумать местные могут любую дурь, но смертельная доза есть смертельная доза…»

…Щупальце-трос быстро втягивалось в трюм. С него свисала гроздь мешков — всего центнеров на шесть. Вепуат стоял на скале и, не обращая внимания на филков, копался в передатчике.

— Ага, звук… — его запястье несколько раз булькнуло. — Эх, запись неполная…

— Что там у тебя? — спросил Гедимин, вполглаза следя за экраном сканера. Похоже, червей поблизости не было — а дальние, «услышав» сигнал проползающего Текк’та, не стали приближаться.

— Ритм записал, — отозвался Вепуат. — Покажу Младану — пусть попробует сыграть.

— На кой оно тебе? — Гедимин нахмурился. — Мало ли что там булькали…

Вепуат фыркнул.

— Не «мало ли что», а ритуальные ритмы Ку-унну. В такое время, в таком месте, — больше некому. Жаль всё-таки, застали не всё…

— Оно повторялось, — сказал Гедимин. — Я следил.

«Что я несу⁈» — он сердито сощурился.

— А может, в самом начале были другие повторы, — Вепуат оглянулся на дальний разлом, и его взгляд слегка «поплыл». Гедимин хотел ткнуть его под рёбра, но оценил высоту скалы — и только встряхнул за плечо.

— Не лезь к Кьюссам!

— А? Да я и не собирался, — пробормотал Вепуат, на мгновение уткнувшись взглядом в скалу. — Ага, тут стучать так, а тут так… Надеюсь, у Младана получится. У него опыта мало, пока выходит медленно, а тут быстрый ритм. Будем пробовать…

— Гварза тебя не гоняет? — хмуро спросил Гедимин. Грызня в командирской и вокруг «пульта управления» ИЭС — это было неприятно, но понятно.

Вепуат пожал плечами.

— Не запретит же он мне заходить в службу контроля. Хотя… подожду декомпрессии. Когда Младан научится, я-то буду не нужен — а к нему Гварза не прикопается.

29 день Льда, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

У входа в прядильно-ткацкий цех кто-то прилепил светящуюся плашку из красного стекла — «работаем, не входить!». Гедимин попытался вспомнить, когда он сделал эти индикаторы, но так и не смог. «Шихта есть, цера и пигменты есть, — чего бы не сделать?» — пожал он плечами, проходя шлюз. «Для этого мы их и учили.»

— А, Гедимин, — бригадир Зэйдек небрежно помахал сармату, остановившемуся у входа. — Процесс запущен. Думаю, к тридцать первому запустим и ткачество. На мешки должно набраться, а остальное — отложим на будущее.

— Стандартная нить? — Гедимин посмотрел на сигма-сканер. Он не зря возился с корпусами — теперь рабочие части станка были закрыты, к ним подвели выделенную вентиляцию с «магнитами» для пыли. «Для мешков сошло бы и погрубее… Ну да ладно. Пока важнее не усложнять работу. Как настроено, так пусть и крутится.»

…Костяная решётка с выемками выглядела не слишком надёжной, но в руках не разваливалась. Гедимин ещё раз замерил расстояние между выемками, задумался, вспоминая длину выступов-отростков на стражеских посохах, — выходило каждый раз по-разному. «Пусть пока будет так,» — решил сармат, переворачивая решётку ребром. В проходы, ведущие в камеру сброса, она пролезала, — можно было не возиться с пересборкой. «Десять штук впритык поместятся. Надо будет больше — сделают решётку над вторым реактором. У нас всего-то трое дружественных стражей — и ещё два примазавшихся. На решётке и так места с запасом.»

…В камеру сброса можно было войти, не пригибаясь. Гедимин протолкнул впереди себя решётку, опустил её опоры в выемки над линзой, чуть надавил ладонью — «не развалится?». Что-то шевельнулось на краю поля зрения. «Глаз „Элидгена“?» — Гедимину упорно мерещилось, что ему в затылок кто-то смотрит. «Нет. Оно не светится… Что за дрянь⁈»

У стены повис небольшой колючий шар. Из его поверхности, почти по всему периметру, высунулись глаза. Оно шевельнулось, размыкая плотно пригнанные пластины, и из круглого стало чуть вытянутым — как будто туго свернувшаяся мокрица приподняла голову, но до конца развернуться не смогла. Гедимин пошевелился — оно провернулось на девяносто градусов вокруг оси и рывком метнулось к другой стене. Что-то дёрнулось уже вверху, под потолком. Гедимин поднял взгляд, не выпуская из виду летучий шар. Наверху висел второй. В нижней части его туловища просматривались три сопла, прикрытых маленькими шевелящимися плавничками. Гедимин осторожно, стараясь не спугнуть, подставил под них руку и ничего не почувствовал. «Они не выпускают газ. Это не реактивный двигатель…» — сармат приоткрыл экран дозиметра и растерянно хмыкнул. «Лучевое крыло!»

Это движение оказалось слишком резким — зверёк, хлопнув плавничком, метнулся к выходу. Гедимин заслонил проём, и существо, не долетев до него десятка сантиметров, крутнулось вокруг своей оси, взмыло к потолку, отрикошетило с прокруткой и улетело к стене. Теперь два организма висели рядом и таращились на сармата, растопырив коротенькие шипы.

«Как они сюда просочились?» — Гедимин оглянулся на лестницу за спиной. «Как выжили, когда шёл сброс? Их панцири пальцем продавливаются…»

Существо взлетело к потолку и отрикошетило к другой стене. Их слегка прокручивало вокруг оси, градусов на сорок-восемьдесят, — это Гедимин уже заметил. «Как будто летают недавно и с полётом не освоились,» — думал он, глядя на куцые плавнички. «Какие-то личинки? Занесло с воздухом, а они вылупились… Так. Личинки чего? Эта штука — она явно не переживёт металлический ливень. Какой-то симбионт? А где у них захваты и присоски?»

Он метнул в существо пузырь защитного поля — и «поймал» только воздух. Колючий шар уже висел у другой стены, всё так же не пытаясь за неё уцепиться. «Да им, похоже, нечем,» — понял сармат. «У них только глаза и лучевое крыло. И… рот-то у них есть?»

Что-то спугнуло летучий шар, и он шарахнулся к другой стене. Гедимин задумчиво на него смотрел. Эти рывки, прокрутка, общая форма, — странные существа что-то сармату напоминали. «А если убрать колючки и плавники, а глаза втянуть…» — Гедимин представил себе, как «шар» округляется, а выступы панциря сглаживаются. «Тогда эти штуки будут похожи на шаровые дроны. Чуть мельче наших „разведчиков“ и без… Мать моя колба!»

Он мигнул, встряхнул головой и схватился за сигма-сканер. «Нет, отбой. В них нет земных атомов. Хотя структура… Уран и торий! Может, это правда дроны?»

Что-то шевельнулось над головой — существо попыталось под шумок проскочить в дверной проём. Гедимин растянул поперёк двери защитное поле. «Или местная фауна — но ей тут взяться неоткуда. Или дроны-мутанты… а их как сюда занесло?» — сармат угрюмо сощурился. «Хотя… вот с ними-то всё понятно. Осталось проверить…»

Он достал флягу с Би-плазмой и вытряхнул немного жижи на ладонь. «Если это местные — есть нипочём не станут.»

Он думал, что выжидать придётся полчаса, но не прошло и минуты, как первый «шар» спикировал на ладонь. У него всё-таки был рот — коротенький втяжной хоботок на чуть приоткрытом «брюхе». Шире развернуться оно, и правда, не могло, хоть и пыталось. Гедимин стоял, не шевелясь, и смотрел, как существа с хлюпаньем тянут в себя Би-плазму. «Теперь понятно. Знаю я, кто тут разводит мутантов. Дроны он потерял, как же…»

…В пузырь защитного поля Гедимин плеснул воды и вывалил полфляги Би-плазмы — и пойманные существа даже не трепыхались. «Их же не кормили, пока они мутировали,» — сармат был в этом уверен. «Когда там Айзек их искал? Шестнадцатого? Двенадцатого они ещё были нормальными. Семнадцать дней… Девятнадцатого был сброс. Если они тут в это время были… Может, это и подхлестнуло мутацию. В камеры сброса редко заглядывают, а сканер… Да, сканер их не пробьёт. Грёбаный биолог, мать его пробирка…»

…Айзек заглянул в прозрачный пузырь и растерянно хмыкнул.

— Что это такое? И зачем оно на ГЩУ?

— Оно было в камере сброса, — буркнул Гедимин. — Гони сюда Вепуата. Похоже, это наши дроны-разведчики.

…Вепуат с присвистом выдохнул, рванулся было к пузырю — и замер, завороженно глядя на плавающие внутри «шары». Жидкости там больше не осталось, и Гедимин, забывшись, потянулся за флягами — но остановился, услышав короткое шипение Айзека.

— И давно оно в камере сброса?

Вепуат уткнулся взглядом в пол.

— Ну-у… тринадцать суток уже прошло. Местных тринадцать. Обратно их уже никак. Вы ж сами проверяли. Теперь так и останутся.

— За каким метеороидом ты вообще это сделал? — тихо спросил Айзек, пытаясь перехватить его взгляд. Вепуат пожал плечами.

— Их всё равно списали бы. Два года на Равнине, — на них же куча информации. Запалились бы, как Гедимин перед полицией.

Гедимин фыркнул от неожиданности. «Я-то при чём — и когда я…»

— Допустим, — медленно проговорил Айзек, глядя на странные организмы. Они успокоились и, хотя в пузыре больше не было пищи, не пытались из него вырваться. Вепуат медленно поднёс к ним ладонь. На его лице расплылась нелепая ухмылка.

— Их всё равно придётся утилизировать, — сказал Айзек. — Бессмысленные мутанты…

— Эй! — Вепуат шагнул вперёд, заслоняя пузырь собой. — На себя посмотри! Это нормальные животные. Не хуже моих «трилобитов»… или бедных филков — вот уж мутанты!

— Гедимин… — Айзек повернулся к сармату. Тот угрюмо сощурился. «Чего „Гедимин“? Нашли утилизатора…»

— Не трогай их, — с удивлением услышал он собственный голос. — Это зверьё Вепуата, пусть он и возится.

Вепуат растерянно хмыкнул. Под шумок он успел вскрыть защитное поле; пугливые «шары» сидели на его плечах, держась едва заметными присосками за перья Скафа, и никуда улетать не собирались.

— Я их не отдам, — решительно сказал сармат. — Ни тебе, ни Гедимину. Они останутся тут.

Айзек с тяжёлым вздохом взглянул на потолок.

— Странно, что ты сам ещё не мутировал…

…Гедимин уже собирался уходить из цеха, когда в шлюз заглянул Вепуат.

— Уехали! — шумно выдохнул он. — Я уже думал, не соберутся. Идём!

— Куда? — Гедимин настороженно сощурился. Вепуат хмыкнул.

— Забыл уже? К Младану. Учить мелодию.

— А я там на кой? — Гедимин оглянулся на затихший цех. Прядильные установки могли бы выдержать круглосуточную работу, но бригадир опасался перегрева, — на ночь их вырубили. Сармат проверял, как на них сказалась очередная смена — от конструкции из шатающихся элементов там, где должны были стоять вращающиеся, «ремонтное чутьё» впадало в оторопь и ничего не могло подсказать. «Ночью тут делать нечего. Но и дребезжалки Вепуата… Чем я ему помогу? Отгоню Гварзу? Так он уехал…»

— А ты проследишь, чтобы ему, — Вепуат дёрнул плечом в сторону главного корпуса, — чтобы ему там не стало худо. Мы-то не хотим ничего попортить. Мы ж не Гварза…

…Гедимин сел у стены и рассеянно смотрел на уккулан и двоих сарматов, склонившихся над ним. Младан устроился на полу, Вепуат навис сверху, тыкая то в экран передатчика, то в плашки. Затылком Гедимин чувствовал колебания фантомного тепла и чей-то взгляд. Он не оборачивался. Отдельные щелчки и бульки никак не соединялись в ритм — мелодия оказалась сложнее, чем думал Вепуат, и Младан всё время сбивался, да и сам разведчик путал «клавиши».

— Уф, — выдохнул Вепуат, когда последовательность звуков стала слегка похожа на образец, и провёл ладонью по шлему. Младан отложил кости и потёр предплечья.

— Жрецы из нас не очень.

— Ничего, — Вепуат старательно улыбнулся. — Главное, что станция не против. Она ведь не против?

30 день Пустоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

В коридоре что-то шуршало и булькало. «Би-плазму переливают,» — лениво подумал Гедимин, утыкаясь шлемом в матрас, но секунду спустя приоткрыл глаза и приподнялся на локте. И Би-плазма, и вода в открытых ёмкостях плескались по-другому; в коридоре кто-то расставлял небольшие закупоренные контейнеры с более лёгкой жидкостью. «Что у них там? Какие-то ёмкости… Из листьев, что ли?»

— Гедимин не будет, — услышал он голос Айзека. — На Земле не ел — и сейчас не станет.

— После всего, что мы тут съели, бояться «мартышечьих» пайков и алкоголя… — комендант Тенгель, не договорив, выразительно пожал плечами и отступил от двери. В коридоре снова зашуршало.

— Рождество? — озадаченно спросил кто-то из филков. — Опять шуточки Маккензи? Лучше бы он прислал…

— Гедимин! — Айзек, остановившийся на пороге, повысил голос. — Душевая свободна. Вепуат занял для тебя шланг и сейчас отбивается от экипажа станции. Быстро мойся — и на главный щит!

…Транспортёр провёз по коридору ведро пёстрых обёрток. Гедимин успел разглядеть зелёные ветки, красные ягоды и крылатый золотистый силуэт с витой ракушкой у рта. «Тощая какая-то,» — подумал он. «Или это кость? Кто её так закрутил?»

— Маккензи, как обычно, соблюдает все традиции, — Айзек покосился на ведро и криво ухмыльнулся. — Нацепил ветки на шляпу… Хорошо, в общем, что к нему не заходят инспектора с Равнины. И без черепов по стенам пока обходится.

Гедимин дёрнул углом рта. Он всё-таки вспомнил, где видел похожие орнаменты — и что силуэт дует вовсе не в ракушку или гнутую кость. Но вспоминалось с большим трудом — поверх этих «важных» сведений улеглось множество более свежих пластов.

В мониторах щита управления отражались накопительные сборки. Из красных они стали бордовыми. Светлых участков уже не осталось — энергия распределилась равномерно и со дня на день собиралась «вытечь».

— Мало накопителей, — буркнул Гедимин. — Мощность выше расчётной, ёмкости не хватает. Или добавь, или чаще сбрасывай.

Он смотрел на внутреннюю выстилку реакторов. Тёмно-синее «стекло» потемнело ещё сильнее. Этот накопитель было труднее перегрузить, но Гедимин думал, что «выжимать» придётся и его — после того, как сборки посветлеют.

Гварза, следящий за мониторами, повернулся к сарматам.

— Этой ёмкости достаточно. Хепри!

Вепуат, выглядывающий из угла, вопросительно хмыкнул. Вид у него был нахохленный.

— Где круглые твари?

— К Броннам отнёс, — отозвался Вепуат. — Тут им есть нечего.

— А что они… — начал было Гедимин, но Айзек крепко ткнул его в бок. Гварза поморщился.

— Кет! Проверить камеры сброса. И машинные залы. Посторонние предметы — уничтожать на месте!

Вепуат фыркнул.

— Гедимину ты не командир. Забыл?

Айзек с грохотом ударил ладонью о ладонь.

— Вепуат! Ты точно не оставил у реактора никакой фауны? Или флоры?..

…Когда сарматы, обойдя оба машзала, вернулись на ГЩУ, Вепуат смерил их угрюмым взглядом, выразительно фыркнул и отвернулся.

— Начинаем, — сказал Айзек, подойдя к операторам. — Гедимин, наблюдай!

…Щупальца, спокойно лежащие на загривке, вдруг дёрнулись и накалились докрасна. Гедимин схватился за шею, шипя от фантомной боли. Под сводами черепа метался вибрирующий вой. Доля секунды — и щупальца растаяли, оставив фантомный ожог. Сармат со свистящим вздохом посмотрел на потолок. Сфалт уже лежал в его руках. Развернуться к выходу не успел — кто-то повис на плечах, разлапистый силуэт загородил дверь.

— Куда⁈ — заорал Айзек прямо в наушник. — Сомкнуть экран!!!

«Экран! Гедимин, ты идиот,» — сармат развернулся к мониторам. Рычаги уже пришли в движение. «Вентиляция и сброс. Две бреши. Если перекрыть, та дрянь не дотянется…»

— Внутренняя вентиляция, — прохрипел он — горло судорожно сжалось, не сразу удалось протолкнуть в лёгкие воздух.

— Сиди уже! — Айзек, отпустив его, шагнул к мониторам. — Без тебя разберутся. Вепуат, смотри за… Эй! Ты-то куда⁈

Вепуат, под шумок почти протиснувшийся в приоткрытый шлюз, сердито фыркнул.

— Куда-куда, — сканировать! Под вашим экраном ядерный взрыв не заметишь!

…Гедимина за ним не пустили. Он остановился у выхода — оттуда был виден Вепуат и его поднятая рука. Больше ничего разглядеть не удавалось.

— Оно там, — говорил разведчик, зачем-то понизив голос. — Здоровенное. Уран… тяжёлый уран — двести тридцать восьмой. Фонит, как проклятый. Всё-таки там не без цепной реакции…

Гедимин стиснул зубы. «Эта тварь не может существовать…»

— Похоже, его, как и в прошлый раз, привлёк мощный источник энергии, — задумчиво сказал Айзек, оглядываясь на потускневшие мониторы. Хранитель забился в реакторы, и их мощность упала — и кто-то перекрыл коридоры оттока. Гедимин покосился на рычаги — похоже, на ГЩУ к ним не прикасались. «Может, уронили с блочных щитов…»

— Оно пытается что-то сделать? — спросил Гварза. Он стоял в шлюзовой камере, спиной к сарматам, и пристально следил за Вепуатом.

— Непонятно, — отозвался тот. — Ага, вот зашевелилось… Оно уползает. Куда-то вверх, как будто втягивается в дырку. Клубится и втягивается. И фон падает…

Горячее щупальце тронуло Гедимина за локоть. Сармат покосился на рукав.

— Оно уходит. Ты как?

Хранитель прогудел что-то невнятное и затих.

— Ушло, — выдохнул Вепуат. Он ещё минуту стоял, глядя на экран сигма-сканера, и только потом опустил руку и помахал предплечьем.

— Свело от натуги…

— Чисто, — Айзек выглянул наружу, «посветил» сканирующим лучом в потолок. — Гедимин, как там станция?

— Цела, — буркнул Гедимин. — Что там за тварь? Она теперь так и будет там болтаться?

Гварза развернулся к нему с кривой ухмылкой.

— Ну, твои попытки её ликвидировать так и…

Айзек хлопнул ладонью по стене.

— Тихо! У нас сборки разряжены наполовину. Что делать с оставшимся?

Гедимина передёрнуло.

— Если та тварь опять вылезет…

— С перекрытой вентиляцией её будет «слышно» не так «громко», — перебил его Гварза. — Сузить канал их связи, убрать только часть экрана.

Айзек повернулся к Гедимину.

— Иди в активную зону. С тобой хранителю будет спокойнее. Эрфольт! Возвращаемся к прерванной операции. Открыть колодец сброса!

…Сколько времени прошло, Гедимин не знал. Никакая связь в активную зону не пробивалась. Коридоры оттока были перекрыты, что происходит снаружи, сармат не видел. Он стоял, упираясь спиной в накопительную выстилку, и гладил твэлы. Жар, обдающий ладони, то был ровным, то распадался на волокна.

Зеркало над головой мигнуло жёлтым бликом. Гедимин поднял взгляд. Желтый огонёк замигал чаще. «О-т-б-о-й,» — по буквам расшифровал сармат. «Н-а Г-Щ-У.»

Он видел на обратном пути посветлевшие колонны сборок. Лучи оттока снова упирались в них, заряжая «опустевшие» кольца. «Ещё на десять дней места хватит,» — думал сармат. «Может, в конце месяца эта штука куда-нибудь денется.»

… — Больше не появлялось, — замотал головой Вепуат, едва сармат вошёл в коридор. — И сейчас всё чисто. Ему, похоже, энергия-то не нужна…

— А вообще — странно, — Гварза задумчиво смотрел на передатчик. — Сегодня день Пустоты. Всё, что связано со стихией излучения, должно быть ослаблено. Этот… объект выглядел ослабленным? В какой день он появлялся в прошлый раз?

— Не думаю, что это существенно, — без особого интереса сказал Айзек. — Этот… объект не имеет отношения к Равнине. Но что мы можем сделать, чтобы не привлекать его… Гедимин! Хранитель получил какие-либо повреждения? Что-то, что можно зафиксировать?

Гедимин мигнул.

— Он был напуган до полусмерти. Сам, что ли, не видел⁈

Айзек досадливо сощурился.

— Да, само собой. Моральный ущерб — это важно.

— А если бы кто-то влез под нейтронный поток, или наши экраны бы ослабли… — Вепуат выразительно скривился. — Хранитель, может, из нас самый устойчивый к этой… штуковине. Ты что-то говорил про её отваживание?

Айзек провёл ладонью по респиратору.

— Это вряд ли. Я говорил о не-привлечении. Гедимин! Ты думаешь, ежедневный сброс энергии был бы целесообразен?

Сармат кивнул.

— Да. Как на Земле. И, может, меньший выброс… Малые сбросы эта штука не замечала.

— Или замечала и брала на заметку, — пробормотал себе под нос мрачный Вепуат. — Откуда она всё-таки вылезает, вот что интересно…

— У тебя будет время собрать данные. Вам тут с ней ещё жить и жить, — отозвался Айзек, поворачиваясь к операторам. Они старались держаться спокойно и не отвлекаться от мониторов, но Гедимин замечал, как они осторожно косятся на сарматов. «А им, и правда, тут жить,» — сармат уткнулся взглядом в пол, чувствуя, как затылок наливается жаром. «А мы даже толком не разведали…»

— Добавляем четвёртого сармата в утреннюю смену. В полвосьмого утра — полная готовность. Проведём сброс. Дальше — по результатам. Возможно, станет ежедневным.

…Металлическая капля, подобранная Гедимином, ещё «фонила». Дозиметр не «нашёл» нейтронов, но какие-то кванты лезли наружу. «Наведённая радиация. Надо бы выяснить, как она влияет… ну, хотя бы на Би-плазму. Джагулы, вон, уже зашевелились. Но им нечем измерять — и, может, от этой дряни они… вот такие. И мрут на полсотни лет раньше срока.»

Из открытого ангара «дирижабля» доносилось шипение и частые щелчки. Потом наружу выглянул Вепуат.

— Гедимин! — он радостно ухмыльнулся. — Ещё не ушёл? Сильно занят?

— Ты изучал наведёнку? — сармат щёлкнул когтем по «фонящему» кусочку металла. — Как влияет на живое?

Вепуат огляделся по сторонам и пожал плечами.

— Живое разбегается. Эту… штуковину местные чуют издалека. Деревья вроде бы выживают… хм, а статистику по их паразитам я не собирал. Может…

Он взялся за сканер, повернулся к ближайшей роще — и, досадливо хмыкнув, крутнулся на пальцах и уставился на Гедимина.

— Здоров ты отвлекать! Изучим. Сейчас про другое. Как поставить поле, чтобы Тикса не обожгло? Ну, если попадём в нейтронный поток? Хочу подняться с ним до упора. И посмотреть, кто там из какой дырки лезет. Ты заметил? Оно высунулось и втянулось. Как щупальце. Если бы нам подобраться ближе, чтоб разломы не фонили…

Гедимин ошалело мигнул.

— Ты в себе?

…Купол местами пришлось растворить — непрозрачный мешал обзору, и туун-шу, накрытый колпаком, рыскал, жался к земле, выписывал круги, но подниматься отказывался. Теперь Гедимин косился на просветы в защитном поле — четыре прозрачных пятна прямо над глазами животного — и думал, что малейшая вспышка эти слабые участки выжжет — а затем спалит и сетчатку. «Если там вообще сетчатка… Как у них глаза-то устроены?»

Вепуат, высунув «щупы» сигма-сканера наружу, следил то за ним, то за дозиметром. Холмы давно скрылись из виду, утонув в серо-зеленоватой дымке. Чем выше сарматы поднимались, тем обзор становился хуже, а свечение серебристо-зелёных «трещин» в небе — ярче. «Они не такие уж тусклые,» — думал Гедимин. «Просто облака заслоняют.» Вблизи уже было заметно, что свет «трещин» пульсирует, и что после каждого всплеска воздух становится чуть холоднее.

— Что-то видно? — спросил Гедимин. Вепуат пожал плечами.

— Ещё бы я знал, что должен видеть… Урана тут нет, если что. И нейтроны не лезут.

Из дымки проступили очертания крупного объекта, бесформенного, но явно плотного. Гедимин услышал скрежечущий вопль. От объекта отделилась разлапистая тень, за ней — вторая. Они стремительно росли.

— Стреляй! — крикнул Вепуат, втягивая «щупы». Туун-шу «нырнул» на полсотни метров, уходя в дымку. Где-то сверху взорвался вылетевший из сфалта сгусток плазмы. Тени мелькнули в стороне и пропали.

— Так и знал, что остров с подвохом, — Вепуат постучал по броне Тикса, и тот нехотя развернулся кверху. Всплывал он медленно, плавно отходя всё дальше от опасного места. Вепуат тыкал когтем в экран, отмечая что-то на карте. Видимо, опасность миновала — туун-шу резко набрал скорость, пролетел полсотни метров и перевернулся кверху брюхом. Гедимин вцепился в панцирь, зажмурился, — голова слегка закружилась. «Аномалия!»

Секунду спустя, когда он открыл глаза, Тикс висел в воздухе, раздув бока. Сверху клубилась дымка, снизу вспыхивали и гасли протяжённые разломы. Отсюда было видно, что они объёмны, и что свет распределяется по их разлохмаченным краям.

— Главное — не забыть, где на самом деле низ, — Вепуат нервно ухмыльнулся. — Смотри!

Экран сканера пересекали крест-накрест полосы ряби. Здесь, наверху, где пейзаж не менялся, Гедимин уже не отслеживал разломы — а их было очень много. Он хотел было спросить, на что уставился Вепуат, — но тут белесый экран наискось пересекла полоса более густых помех.

— Во-он та дырка, — Вепуат махнул рукой «вниз». — Не самая яркая, но — фонит за двоих. А ты, кстати, заметил, что они разные? Одни смещаются, а другие — всегда там же.

— Смещаются — относительно чего? — спросил Гедимин, едва заметно щурясь. «Можно подумать, тут есть реперные точки. Хоть что-то, к чему можно привязаться. Тут холмы и долины ползают, куда приспичит…»

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Я тебе что, астроном? Я только знаю — эти дырки все три месяца болтаются там же. Их тут всего-то три. И та урановая штука тянулась из одной из них.

Гедимин мигнул.

— Ты-то это как разглядел? — он кивнул на экран, залитый рябью. — Даже отсюда ни кварка не понятно. А с земли?

Вепуат вместо ответа хлопнул туун-шу по панцирю. Тот шумно выпустил воздух и шевельнул хвостом. Первые полсотни метров «вниз» он прошёл одним рывком, затем замедлил полёт, и Гедимин услышал, что он снова нагнетает воздух во внутренние полости. Вепуат щёлкнул его по панцирю.

— Давай-давай… Смотри!

Он ткнул пальцем в дозиметр. Цифры на экране шевельнулись, и Гедимин ошалело мигнул. Лучевой всплеск был слабым, не дотянул и до микрорентгена — но вдоль экрана зажглись все обозначения. «Гамма-кванты? Электроны? Здесь, на Равнине⁈»

— Ты посмотри-и, — протянул Вепуат, пристально глядя на экран. Туун-шу «снизился» ещё на полсотни метров и теперь готовился повиснуть в воздухе, но разведчик не подгонял его. Разлом мерцал, готовясь как следует полыхнуть.

— Смотри! — вскрикнул Вепуат. Гедимин видел краем глаза всё те же обозначения. Смотрел он на свой дозиметр, на пересекающиеся графики. Не все даже успевали сложиться в кривую — на экран «валились» обрывки, одиночные точки. Известные и неопознанные частицы и кванты — всё летело вперемешку, появлялось на долю секунды и тут же исчезало. «Куда оно девается?» — Гедимин повернулся в одну сторону, в другую, пытаясь «поймать» сканирующим лучом пролетающий нейтрон. Полсотни метров «вниз» — и шквал частиц и квантов бесследно таял.

— Тут всё-таки… есть… земные… частицы, — отрывисто проговорил Вепуат, стуча по панцирю Тикса. Зверь сердито громыхнул пластинами, чуть не стряхнув с себя сарматов, и с крайней неохотой «снизился» ещё на пару метров. Вепуат щёлкнул по щитку брони — Тикс дёрнул всей спиной. Гедимин всадил когти в панцирь и сердито фыркнул.

— Heta! Оно дальше не полетит.

— Мн-да… — протянул Вепуат, досадливо щурясь. «Палуба» под Гедимином едва заметно покачивалась — и вскоре сармат понял, что Тикс опять «набирает высоту» — отходит подальше от вспыхивающего разлома. «А ведь брюхо мы ему прикрыли…»

— Мн-да. У биотехнологий свои ограничения, — Вепуат отстегнул трос-щупальце и выпрямился. — Придётся так…

Гедимин вскинул «арктус», но защитное поле создать не успел — не пришлось. Оба «трилобита» раздулись, топорща перья. Чёрный пернатый шар повис у «борта», махая руками и сердито шипя. Гедимин ухватил его за ногу и втянул обратно.

— Эй! Вы-то чего⁈ — Вепуат с недоумением смотрел на раздувшихся «трилобитов». Сейчас, когда он никуда не летел, они постепенно успокаивались. Гедимин разглядывал экран сканера, пытаясь поймать момент, когда из «земных» частиц сложится хоть один атом. «Вероятность-то есть, но…» — он опустил руку, так и не дождавшись. «Тысяча тонн урана вот так вот не сложится. Исключено.»

Провозившись ещё пару минут с недовольным «транспортом», Вепуат тяжело вздохнул и сел на «палубу».

— Живой твари туда не прорваться. Гедимин! А если реактивный ранец…

— Без меня, — сармат решительно качнул головой. — Ты бы ещё на Солнце спрыгнул!

…На обратном пути он старался не терять из виду «неподвижный» разлом. Уже у выхода из гравитационной аномалии выбросы «земных» квантов перестали «читаться». Гедимин переписал все данные в отдельный файл и теперь задумчиво на него смотрел. «Это всё надо бы сдать Гварзе. Если он тут остаётся. Но…» — он поморщился. «Айзеку отдам. Пусть он разбирается.»

31 день Воздуха, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Особая» катушка ничем не отличалась от сотен других, кроме крестика, небрежно процарапанного на кости. Гедимин покосился на сигма-сканер, — прибор, в отличие от глаза, легко разглядел внутри нитей церитовую пропитку. Главный химик, проследив за действиями сармата, насмешливо хмыкнул.

— Проверяй-проверяй. В здешнем бардаке я сам за себя не ручаюсь.

— Это? — Уктанну, временный бригадир «вышивальщиков», взвесил катушку на ладони. — Светится?

— Под облучением, — отозвался Гедимин. — Это «плохая» цера, без притока энергии быстро выгорает.

Он оглянулся на ткацкий цех. За неплотно закрытым шлюзом шумели прядильные установки. Здесь же было почти тихо — не считая костяных щелчков фиксатора и еле слышного бормотания. Рабочие заправляли основу, бригадир Зэйдек заряжал челноки. Перехватив взгляд Гедимина, он едва заметно кивнул.

— На эту работу — дней десять, не больше.

«Справятся быстрее,» — думал Гедимин, глядя на батареи катушек, пока ещё не прикрытые кожухом. Большую часть пыли из «асбеста» выколотили на предыдущих этапах, но сармат, как мог, защищал от неё цех. Он ещё раз покосился на респираторы — сам с утра наблюдал за их заправкой, хотя этот этап на Равнине отрабатывали не один месяц…

— Лучше тут, чем с лопатой копать уран, — пробормотал один из филков, отвлекаясь на секунду от станка. — А так — тут много чего приходится делать. Или иди на пищеблок — вот там всегда одно и то же…

Цифры на приоткрытом экране дозиметра зашевелились. Колебания были небольшие, в пределах пяти микрокьюгенов. Вскоре Гедимин уловил знакомый ритм. Он шагнул к стене, приподнял височную пластину, — тёплые волокна скользнули по коже.

— Приём. Музыку слушаешь?

Волокно чуть нагрелось и плотнее прижалось к макушке. «Он спокоен,» — отметил про себя Гедимин. «По крайней мере, местный ритм его не раздражает. Правда, что ли, попробовать на Земле…»

Волокно замерло, нагреваясь на десяток градусов. В мозгу колыхнулась чужая тревога. «Они иду-ут!» — прогудело внутри черепа, и волокно растаяло. В ту же секунду издалека донёсся клёкот «гражданской» сирены.

…Наверху уже посветлело — до рассвета оставалось часа полтора — но весь холм заливал, вместо зеленоватого дневного, ослепительный красный свет. Над сторожевой башней повис плазменный шар. Отчего-то плазма не белела — оставалась почти багровой, хоть и выплёвывала синеватые протуберанцы. Под обрывом приглушённо рычали Джагулы. Их «звери-холмы» залегли в ущельях, приоткрыв бойницы. Над соседним плато, свесив хвосты, повисли на растопыренных крыльях четыре Кейланна.

Айзек вышел вперёд, обогнув ангар «караулки». За углом остановился угрюмый Кенен Гварза. Краем глаза Гедимин видел и Вепуата — он бы спрятался, но мешали встопорщенные перья. Те, кто прилетел, не спешили снижаться. «Как голограммы — даже крыло не шелохнётся,» — мелькнуло в голове Гедимина, следящего за Кейланнами. Существо, пристёгнутое к седлу переднего, подняло коротенькими лапами сияющий белый посох. Вместе с ним поднялось полтуловища — пришелец, похожий на гигантскую мохнатую тихоходку, гнулся с трудом и только весь целиком.

— Пусть твои воины успокоятся, — глухим утробным голосом проговорил он. — Вам нечего опасаться. Я, страж Уфаль, говорю от имён совета и самого Хранящего Сердца.

— Моё приветствие стражу Уфалю и самому Сердцу, — сдержанно ответил Айзек. — Мои воины не тронут вас, пока вы ведёте себя мирно.

«Совет…» — Гедимин недобро сузил глаза. «Я помню эту тихоходку. Она из отряда того инсектоида… короче, банда Тахушсу. Сам он где?»

Стражи прилетели ввосьмером; ни знакомых инсектоидов, ни агрессивного ящера Гедимин не увидел. «И наших союзников тоже тут нет. Чего их сюда принесло?»

— Слова были сказаны давно, — снова заговорил Уфаль; Кейланн под его длинным массивным телом даже крылом не шелохнул, хотя ветер дул, и сильный. — Но в дни Земли ты подтвердил их. Стражи вольны черпать из источника «Элидгена», кто бы из них и когда бы к нему ни пришёл. Так ты сказал Хранящему Сердцу.

Гедимин мигнул. «Они что, прилетели заряжаться?» — он посмотрел на сияющий посох в лапах «тихоходки». «В этой штуке и так энергии под завязку…»

Айзек пожал плечами.

— Так и есть. Вы все здесь за этим?

Кто-то из стражей беспокойно зашевелился, поднимая посох. Плазменный шар над сторожевой башней тут же всколыхнулся.

— Совет хотел бы тебе верить, — сказал Уфаль. — Но есть сомнения, что этот источник… достаточно чист.

Айзек хмыкнул.

— Стражи проверяли его дважды. Если вы не верите своим…

— В таком важном деле нет веры даже совету, — отозвался Уфаль. — Два слова верны — Хранящего Сердца и стража силы. Если вы и ваш источник чисты — пусть он подойдёт и проверит.

Айзек и Гварза переглянулись. «Страж силы?» — Гедимин обвёл взглядом всех прилетевших. «Кто-то из них?»

— Пусть подходит, мы его проводим, — сказал Айзек. — Тем, кто нам не враг, бояться нечего.

— Уйми огонь на башне, — Уфаль указал посохом на плазменный шар. — Дай стражам встать по углам холма. Если ты не враг Сердца, тебе бояться нечего.

…Над сторожевой башней повис сияющий шар. Гедимин оставил защитное поле полупрозрачным, и сквозь него теперь просвечивали бойницы. Их красный свет не дотягивался до обрыва — вдоль него протянулась широкая полоса белого сияния. Трое стражей встали у склона. Гедимин видел тех, кто «охраняет» другие стороны плато — они распределились симметрично, по трое на «севере» и «юге», по двое на «востоке» и «западе». Казалось, они совершают какой-то обряд — даже переглядывались они очень многозначительно.

— Увёл, — на холм, сложив крылья, опустился Вепуат. — За дальние плато. Ничего. Если что, они услышат.

Гедимин покосился на опустевшее ущелье. Джагулы отступили за плато и там затихли — даже «трилобиты» перестали перекликаться. «Даже ветер притих,» — мелькнуло в голове сармата, и он криво ухмыльнулся. «Чушь какая-то.»

Стражи, как по команде, подняли посохи и развернулись к башне. На запястье Гедимина мигнул светодиод. Кривые на экране дозиметра изогнулись, выписывая зубцы. Выглядели они отчасти знакомо, но сверить их сармат не успел — у башни сверкнула белая вспышка. Она схлынула, как волна — будто это была жидкость, а не свет — и оставила на гравии массивное бронированное существо.

Оно было ненамного ниже башни, рядом с которой стояло; белый посох в его тяжёлых клешнях казался маленьким и хрупким. Двое стражей шагнули в сторону от него и оперлись на посохи, переводя дыхание. Существо перевело взгляд шести глубоко посаженных глаз на Айзека. Гедимин услышал клёкот, перемежающийся щелчками. Айзек, дотронувшись до лба, издал похожие звуки. Гедимин покосился на дозиметр — жёлтый светодиод никак не мог погаснуть. Существо «фонило».

«А я его видел,» — сармат медленно, стараясь не привлекать внимания, поднял сигма-сканер. «Он охраняет реактор Куэннов. Его называют на „вы“… Как это произносилось? Дунгваа?»

— Дуунгуа, страж силы, пришёл, — снова подал голос Уфаль; он стоял у «северного» обрыва, положив короткий вырост-«лапу» на посох. — Покажи ему…

— Прикрой! — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. — Ничего себе махина…

Глаза Дуунгуа шевельнулись. Одна из массивных конечностей приподнялась, указывая на сармата. Вепуат, резко выдохнув, шагнул за его спину. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Убери сканер, — Айзек сердито сощурился. — Да, и ты тоже. Атомщики, мать моя колба!.. Трудно будет это сделать, Уфаль. Наши потолки для него низковаты.

Гедимин мигнул. «Они что, хотели засунуть это существо… на ГЩУ? В машзал? Да оно даже ползком не…»

— Дуунгуа пришёл не за потолками, — отозвался Уфаль. — Покажи ему силу «Элидгена». Пусть она поднимется и истечёт.

Айзек и Гварза быстро переглянулись и пожали плечами.

— Сброс энергии? — Айзек покосился на «северное» ущелье. — Пусть так. Но тогда я должен спуститься. Отдать команды.

— Делай то, что должен, — отозвался Уфаль; смотрел он только на массивного гиганта. Тот медленно, оставляя за собой борозду просевшего гравия, подошёл к «северному» обрыву и теперь разглядывал дно ущелья.

— Я их одних тут не оставлю, — громко прошептал Вепуат, дёрнув плечом в сторону стражей. — Ты иди, а мы тут…

— Забери Хепри, — перебил его Гварза, поворачиваясь к Айзеку. — Кет будет тут. Подальше от реакторов.

Айзек сощурился, но нехотя кивнул.

— Осторожнее с излучением, — сказал он Уфалю и направился к шахте, придерживая за плечо Вепуата. Тот сложил руки на груди и нахохлился. Уфаль ничего не ответил. Шаги двух сарматов стихли, прогудел подъёмник. Гедимин беспокойно зашевелился — от мертвенной тишины ему стало не по себе.

— Тихо! — прошипел ему в наушник Гварза. — Никогда инспекций не видел⁈

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Если кто-то тронет «Элидген»…

Дуунгуа примерился и сделал ещё шаг, обрушив в ущелье небольшой камнепад. Его массивная рука, сжимающая посох, выпрямилась и нависла над низиной. «А ведь под этим местом как раз линза сброса…» — успел подумать Гедимин, прежде чем из ущелья вырвались лучи яркого зелёного света.

— Fauw! — крикнул он, прикрываясь от излучения. Свет был слишком ярким — он не видел, что сталось с посохом, но не слышал ни шипения, ни треска. «Выдержало? Сгорело?» — он осторожно выглянул из-под пальцев. Свет уже погас, оставив фантомную красную полосу поперёк поля зрения. Дуунгуа, вроде бы целый, держал в массивных когтях сияющий посох и шумно втягивал воздух. Через пару секунд он резко опустил палку навершием вниз, выбивая из него зелёную вспышку, что-то булькнул и двинулся по протоптанной колее. Стражи быстро переглянулись. Двое сопровождающих уже ждали Дуунгуа у башни; пара секунд — и все трое исчезли, оставив только рябь на графиках интенсивности излучения. «Телепортация,» — Гедимин мигнул. «Эти двое тоже умеют? И неплохо, если такую махину таскают…»

— Можешь радоваться, строитель Кен-нен, — Уфаль тяжело развернулся к Гварзе, одновременно пытаясь ухватить коготками посох. — «Элидген» чист и не тронут гнилью. Таковы слова стража силы. Передай их Айсиеку. Пусть покинет Равнину со спокойной душой.

Строй стражей уже разрушился. Кейланны заворочались, принимая седоков и готовясь ко взлёту. К одному из них — очень быстро для огромной тихоходки — направился Уфаль. «Чего они косятся на небо?» — Гедимин проследил за взглядом стража — исам замер, глядя вверх. По небесным складкам ещё текла зелень, медленно угасая по краям. Поперёк них, немного не в цвет, пролегли короткие ветвящиеся полосы. Гедимин насчитал полтора десятка; они выстроились то ли в кривой круг, то ли в «зачаток» спирали и повисли над холмом. Кейланны их тоже видели — и взлетали не вертикально, а под углом, так, чтобы даже случайно с этим кольцом не встретиться. Гедимин присмотрелся к полосам, мигнул и медленно поднял сигма-сканер. Тут же он вздрогнул — Гварза, сжав его запястье, наклонил руку к земле.

— Решил хоть кого-то спровоцировать? — его лицо дёрнулось в недоброй ухмылке. — Иди вниз. Тут уже делать нечего.

Он махнул рукой, разрушая защитное поле над башней. В небо тут же взмыл огненный факел. Гедимин задержал ненадолго дыхание, покосился на светящиеся полосы — они медленно утекали к краям небосклона. «Полтора десятка Элогвенов. Вот их точно притянуло нашим сбросом. Хорошо, хоть „уран“ не вылез. Хотя — можно было бы стравить со стражами…»

Подъёмник ещё ехал вверх по шахте, когда у люка что-то сверкнуло, и на «чердак», отталкиваясь посохом от стен, скатился Хассинельг. Что ему помешало нормально спуститься, Гедимин так и не понял — еле успел подставить руку и не дать существу ухнуть в шахту лифта.

— Они тут были? — выдохнул страж, втыкая посох в камень. Тектон заскрежетал, но не поддался, зато Хассинельгу удалось выпрямиться.

— Дуунгуа, совет… Тут был Дуунгуа? Прямо сюда приходил?

— Ваш отряд там уже совсем не при делах? — спросил, спускаясь в люк, Кенен Гварза. — Не только не участвует, но даже и не в курсе?

Страж махнул посохом, разбросав белесые блики.

— Да кто мне скажет⁈ Я сюда еле выбрался. Так он тут был? Прямо сам пришёл⁈

Он вертел головой, будто искал следы — или, может, надеялся увидеть самого Дуунгуа. Гедимин пожал плечами.

— Ну да. Прочный у него посох. И сам он тоже. Влез прямо в поток сброса — и ничего.

Хассинельг уставился на него, приоткрыв пасть, потом встряхнул головой и ухмыльнулся.

— Сколько я тут — он ни разу не выходил. Всегда был в Сердце. Это Кайшу, не иначе. Совет бы к нему не сунулся. Только она могла… И что? Вас больше не тронут?

Гварза кивнул.

— Лицензия получена, — он невесело усмехнулся. — И, надеюсь, совету этого хватит. Дуунгуа выглядит… убедительным.

Он шагнул в подъехавшую клеть. Гедимин чуть задержался, и подъёмник скрылся за краем шахты. Страж сел на пол, держась двумя руками за посох. Гедимин покосился на дозиметр. «Эти кривые… и вот эти. Пульсация при перемещении… нет, не та — эта от нас туда. Нужна первая. Ага, теперь видно. Они… они ведь очень похожи. Это не особенность Хассека. Это рабочий алгоритм. Если выделить основу…»

— Значит, перемещаться умеешь не только ты?

Страж удивлённо посмотрел на него.

— Редкий дар, да, но есть и другие. Приводить Дуунгуа мне бы не доверили, — он махнул хвостом. — Наш отряд на плохом счету. А я ещё отдельно…

«Точно. Есть основа. Общая компонента. И её… вообще — её много. Значит, не такой уж индивидуальный процесс. Не более, чем наш прожиг порталов…» — Гедимин оборвал мысль и снова посмотрел на озадаченного Хассинельга. Тот замолчал и глядел на него с недоумением.

— А этот твой дар — он только для Равнины? Если ты, допустим, придёшь в наш… мир, там тоже сможешь?

Страж щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Там — сил не хватит. Мало снаружи — нужно много изнутри. У меня столько нет. Был бы сильнее — мог бы.

Гедимин мигнул. «О чём он… Уран и торий! А я ведь знаю. Скорее всего, об излучении. Внешний фон, внутренний источник…»

— Гедимин! — донеслось из гудящей шахты. Следом затрещали перья — кто-то, забыв о стенках клети и шахты, попытался взлететь.

— Ты там чего? Хассек! Ты не ранен? — Вепуат выбрался из шахты под сердитое шипение филков-лифтёров. Подъёмник ещё ехал.

«Точно же! Он был внизу, у реактора…» — Гедимин, тут же забыв о пульсациях, развернулся к Вепуату.

— Как там хранитель? Его не напугали?

— Даже и не заметил, — отмахнулся разведчик, внимательно глядя на стража. — Хассек, давай к нам. Бронны тебе что-нибудь сварят. У них всё время что-то варится. Гедимин, ты пока в главкорпус не ходи — там Гварза. На тебя жалуется.

— Чего⁈ — Гедимин ошалело мигнул.

…Тёплое волокно тронуло висок и тут же соскользнуло — будто кто-то на бегу небрежно изобразил приветственный жест. Как Гедимин ни прислушивался к ощущениям, он чувствовал только спокойствие и сосредоточенность. «С полной загрузкой, и правда, ему всякие там с посохами не помеха,» — он криво ухмыльнулся и поднял передатчик. «А пульсации надо сверить как следует.»

Вепуат стоял на краю «оранжереи», держа в руке пучок голубых стеблей и полоски нарезанных грибов. В паре шагов от него в воздухе висели серые колючие шары. С тех пор, как Гедимин видел мутировавшие дроны в последний раз, их шипы удлинились вдвое, а движения стали более плавными — и их уже не прокручивало при каждом рывке на полтораста градусов. «Сейчас — градусов сорок пять, пятьдесят. Не больше,» — отметил про себя сармат, присмотревшись к их полёту. «Дрон» зависал над стеблями в руке Вепуата, приподнимал головной сегмент, скусывал немного и рывком отлетал к стене. Просвет между туловищем и плотно прижатой к нему головой составлял сантиметров семь — шея понемногу «разрабатывалась».

— Мясо я им давал, — рассказывал Вепуат Хассинельгу. Тот устроился рядом, держа в руках миску с вязким, почти затвердевшим варевом. Поверхность застывающей массы колыхалась, выпуская из-под верхнего слоя пузырьки и бурые ошмётки. Стража поведение вещества в миске не смущало — он черпал ложкой всё подряд и только изредка встряхивал головой — видимо, пузырёк лопался прямо во рту.

— У них пасти так себе. Ни удержать, ни раздробить. Так, скусить и потихоньку ферментировать. Может, они травоядные?

Страж, зачерпнув ложкой пузыристое варево, протянул её дронам. Те на долю секунды зависли в воздухе — и шарахнулись к дальней стене. Хассинельг, щёлкнув хвостовой клешнёй, сунул ложку в рот.

— Не знаю, что бывает, когда металлические звери становятся живыми. У вас такое редко случается?

На экране передатчика выстраивались цепочки последовательностей. Помигав цветными огнями, большая часть погасла. Гедимин свёл вместе оставшееся и довольно хмыкнул. «Это всё — перемещение откуда-то к нам. А это — от нас куда-то. Вот общие сегменты. А это… это, наверное, координаты. Что в них зашифровано… так, Хассека спрашивать без толку. У него всё на интуиции. Но главное — это всё места на нашем плато… после его перемещения. Это важно, что „после“. Эти шифры всегда в конце. Тонкая настройка по месту… точка выхода из какого-то срединного пространства. А точка входа… она должна задаваться в начале. Но я её не вижу. Или путаю с настройками на оператора… Ну ладно, схема есть. Опробуем.»

32 день Воды, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Восемь, девять, десять… сначала… четыре, шесть… И всё-таки на Земле такие настройки проводить было куда проще,» — думал Гедимин, накручивая маятники. Два ипроновых листка-отсекателя должны были колебаться вразнобой, чтобы график интенсивности излучения выстроился в сложную кривую. «Единственное — с ирренцием тут куда проще,» — подумал сармат, откладывая настроенный излучатель в сторону. Таких устройств на станции было много — корпус из полой кости, миниатюрная капсула — полсотни граммов ирренция в серебристой фольге, один-два отсекателя. С экранирующими материалами было сложно и здесь — но вот с ирренцием возиться не приходилось. «Удобно. Надо запасаться, на Земле так легко не будет.»

Излучатель был готов, и сармат достал из кармана пластинку из тёмно-синего металла. Её он сделал четырёхугольной и пометил насечками крест-накрест — такой предмет легко было отличить от бесформенных металлических капель. «Вот только вопрос — куда его забросит,» — думал сармат, растягивая вдоль стен защитное поле. Ничего опасного в предстоящем эксперименте вроде бы не было — излучение было слабым, образец-мишень — безвредным… Гедимин заблокировал двери и бросил пластинку на пол, прикрытый защитным полем. «Не хватало переместить куда-нибудь кусок перекрытия. Или гравий из забутовки. Засовывай его потом обратно…»

Он направил излучающую трубку на мишень. «Команда»-пульсация была длинной, секунды на две, — Гедимин собирал её по кускам и не был уверен в правильности. «Координаты — в конце,» — повторил он про себя, отпуская маятники. «Это наш холм. Куда-то туда её и…»

Скрежет и треск ударили по ушам. Руку от пальцев до плеча пронзила боль — её будто дёрнули с огромной силой. Онемевшая ладонь разжалась, сармат шарахнулся в сторону, прижимая руку к груди. Он уже видел, что пластинка-мишень лежит на месте. Излучатель вывернулся из пальцев, содрав верхний слой обшивки — пол засыпало чёрной крошкой — и бесследно исчез. Хотя нет… не бесследно. У ног сармата валялись покорёженные ипроновые пластины.

«Это какая должна быть сила…» — Гедимин растерянно смотрел то на смятый по краям металл, то на ободранную ладонь. Рука изнутри зудела — рывок всё-таки повредил мелкие связки. «Ипрон. Ипрон нельзя переместить. Почему команда сработала на излучатель, а не на… Hasu! Естественно, на излучатель. На источник излучения. Хассека же никто не облучает. Он сам себе облучатель, фонит изнутри. И эта штука… Hasu! Она же теперь валяется по кускам…»

Кто-то забарабанил в дверь.

— Гедимин! — Вепуат заглянул в приоткрывшийся шлюз. — Живой? Что тут бахнуло?

— Излучатель, — буркнул сармат, рассматривая уложенные на ладонь пластины. — Корпус порвало. Давай бегом наверх. Там кусок ирренция валяется и фонит.

Заканчивал он фразу уже на лестнице, на полпути к лифту.

…Излучатель долго искать не пришлось — серебристая капсула валялась поверх гравия, блестя в красноватом свете. Вокруг раскидало осколки костяного корпуса — его порвало по всей длине на тонкие щепки. «Это когда ипрон лез наружу,» — подумалось Гедимину, пока он придирчиво осматривал капсулу. «Уцелела. Повезло.»

— М-да-а… — Вепуат подобрал оторванный маятник и взвесил на ладони. — Это ты, значит… освоил телепортацию? Чего мне-то не сказал⁈

Гедимин досадливо сощурился.

— Ничего не освоил. Эта штука перемещает не мишень, а себя. И то по частям. С такой технологией только убиться.

Вепуат сцапал его за запястье и развернул руку ободранной ладонью вверх.

— Та-ак… Оно, похоже, тебя за собой волокло, — он тронул уцелевшую чёрную чешуйку на броне. — Был бы ты без скафандра, полетели бы вместе.

— Руку бы мне оторвало без скафандра, — сармат потёр зудящее плечо. Регенерация затягивалась — похоже, повреждения оказались обширнее, чем он думал. «Если даже ипрон покорёжило… Гедимин, ты идиот. Сколько раз тебе говорили — возьми штатив…»

— Не думаю, — Вепуат развернулся к нему и взглянул в глаза. — Это же всё из-за сопротивления. У ипрона оно огромное — вот его и поцарапало. А так тебя просто унесло бы за излучателем. Как Скогнов за Хассеком носит. У них сопротивления нет — им нормально.

Он проверил костяные осколки дозиметром и, размахнувшись, закинул их в ущелье. Гедимин недовольно поморщился.

— Совсем одичал? Утилизатор на что?

— Это ж кость — переработается, — отмахнулся Вепуат. — Их же всё равно обратно не склеишь. На складах ещё куча костей, капсула и верёвки целы… Собрать новый излучатель — это же несложно?

…С костью Вепуат возился сам. Гедимин выравнивал помятый ипрон. Когда скрежет за спиной затянулся, он повернулся к разведчику — и удивлённо мигнул.

— Эти дырки зачем?

— Чтоб ипрон выпал, — отозвался Вепуат, дотянувшись «щупами» анализатора до металлических листков на верстаке. — Ага, подходит. Даже и с запасом. Если ему так уж нужно вывалиться, пусть падает в прорези. Тогда и корпус не разорвёт. Мне ж его в руках держать…

Гедимин не сразу понял, что он имеет в виду.

— Тебе? Это ещё на кой⁈

Вепуат хмыкнул.

— Так ты же из скафандра не вылезешь. А со скафандром опять выйдет то же самое. Это надо без лишнего ипрона. Вот я и попробую. Не на филках же ставить опыты!

Гедимин, ошалело мигнув, выдернул из его рук излучатель и спрятал за спину.

— Ты в себе⁈

Вепуат обиженно фыркнул.

— А ты? Кому чуть руку не оторвало?

— Я не лез без скафандра в…

Тихий шелест и скребущиеся звуки сперва не привлекли его внимания — но Вепуат поднял руку, жестом попросив тишины.

— Слышишь? Это за шлюзом.

Гедимин прислушался. Кто-то шуршал и бренчал связкой мелких предметов. Потом еле слышно стукнул той же связкой о массивную створку ворот. Гедимин, озадаченно хмыкнув, потянулся к рычагу. Вепуат успел взглянуть на сигма-сканер — и радостно ухмыльнулся.

— Кут’тайри! Ты видел, что изобрёл Гедимин?

Жрец с опаской заглянул в отсек. Порог он не переступил — так и остался в шлюзовой камере.

— У мастера Хеттийиррна изощрённый разум… — пробормотал он, чуть прижав уши. — Я пришёл не мешать его работе. Воины пяти городов хотели попрощаться. Наступает месяц Огня, и огонь зовёт нас.

Вепуат растерянно мигнул.

— Огонь? Вы уходите? Все? И… это надолго? А в день Земли…

Кут’тайри склонил голову.

— Ритуалы огня должны быть совершены. Во второй из дней Земли, если вспомнишь о Сэта, разожги огонь. Те, кто сможет говорить, тебе ответят.

…Красное пламя над чашей вспыхнуло в последний раз и угасло. Горючая смесь рассыпалась золой, выплюнув клуб густого багрового дыма. Вепуат молча стоял над чашей, чуть наклонив голову. Вид у него был удручённый.

— А интересно было бы посмотреть на те ритуалы… — услышал Гедимин тихий шёпот из-под респиратора.

Дым уже уволокло в вытяжку; отметив её хорошую работу, сармат огляделся по сторонам. Кут’тайри оставил в отсеке гамак, но чашу-термоэлемент унёс. Гедимин покосился на дальний угол — там лежали два свёрнутых гамака. «Два?» — сармат с удивлением пересчитал их. «Ещё два где?»

— Кто-то гамаки унёс, — заметил он; тишина в опустевшем отсеке уже начинала действовать на нервы. Вепуат, выдернутый из задумчивости, едва заметно вздрогнул.

— А. Это в командирской повесили. А эти про запас… Ладно, идём. Надо Гварзе сказать — пусть усилит посты. В дни Огня, говорят, многих тянет на глупости. Мало ли кто додумается до набега…

…Пластины-отсекатели, и правда, легко вылетали из корпуса — даже слишком легко, Гедимин опасался, что вытряхнет их случайно. «Только это — при ударе сверху,» — он перевернул излучатель другой стороной и задумчиво на него посмотрел. «А там, похоже, был не удар, а скручивание…»

Шлюз приоткрылся.

— Ты тут? Ещё ничего не испытал? — деловито спросил Вепуат. — Так я из брони-то вылезаю?

Гедимин втянул было воздух, но вспомнил, как Вепуата протаскивали через сэтский портал — и медленно наклонил голову. «Все обломки лежали наверху, над гравием,» — подумалось ему. «Значит, в скалу не впечатается.»

— В защитное поле, — буркнул он, переводя взгляд на излучатель. «Ещё раз подтянуть маятники. Мало ли что…»

Из скафандра Вепуат выпрыгнул в одну секунду. Когда Гедимин закончил с настройками, в шлюзе уже валялась пустая ипроновая скорлупа, на стенах недовольно трещали перьями «трилобиты», а сам сармат переступил порог и застенчиво переминался с ноги на ногу. Взгляд Гедимина скользнул по носкам — поверх каждого пальца шла имитация шнуровки, тоненькие тёмные ремешки, налепленные крест-накрест. «Некрашеный гзеш аппликацией на жёлтом,» — машинально отметил сармат, переводя взгляд на пояс с костяными бляшками. «Интересный крюк на вороте, раньше такого не ви… Hasu!»

— Ты во что это влез? — спросил он, недобро щурясь на пёстрый, украшенный костями комбинезон. — Спецодежду уже отменили?

— А так удобнее, — отмахнулся Вепуат; он отнял у зазевавшегося Гедимина излучатель и теперь выбирал, в какую стену направить луч. — Сам попробуй.

— Поле! — Гедимин перехватил его руку, и вовремя — сармат уже дотянулся до маятников. Вепуат поморщился, но сопротивляться не стал. Гедимин обернул его защитным полем и шагнул в сторону, угрюмо щурясь на излучатель.

— Кровяной камень с собой?

— Обижаешь, — Вепуат хлопнул по карману с застёжкой из присосок. Гедимин подавил брезгливую гримасу. «Когда он успел это напялить?.. Стоп! Ипроновый слой… А нет, там только тхелен. Вот как знал…»

— Ну так что — стартуем? — нетерпеливо спросил Вепуат. — Пока за тобой никто не прибежал?

— Zaa tatzqa deka den una, — слова на сарматском необъяснимо успокаивали. Гедимин шагнул в сторону, растягивая вдоль стены защитное поле. Короткая зелёная вспышка, изгиб графика на экране дозиметра — и Вепуат исчез. Треск в шлюзовой камере затих.

«Теперь — наверх,» — Гедимину вдруг стало не по себе. Из шлюза вперёд него вырвались оба «трилобита» и поскакали по стенам, изредка срываясь в полёт. Они первыми вылетели и из шахты. Не успел Гедимин шагнуть на неспрессованный гравий и поднять сигма-сканер, как услышал крик.

— Эй! Да тише вы! — Вепуат отмахивался от «трилобитов» на краю обрыва. Похоже, он едва не рухнул — на склоне зияла длинная полуметровая впадина. «Трилобиты» вытолкнули разведчика на ровное место, и он поднялся и ошалело встряхнул головой.

— У-ух! Понятно, почему Хассек как об стенку ударенный…

— Ранен? — Гедимин взял его за плечо. Сармат отмахнулся.

— Больше испугался. Пока сползал по гравию, поле слетело. А там падать высоко… — он оглянулся на обрыв и поёжился.

— Эй! Вы, двое! — раздался за спиной раздражённый оклик Гварзы. Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Вот знал же — добра не будет!»

…Вепуат, сердито фыркнув, сложил руки на груди.

— Вот и зачем я тебя огибал⁈ Чуть с обрыва не слетел! — он повернулся к Айзеку. — Он ведь и не подумал меня ловить! Так и стоял столбом, пока Гедимин не вылез. Нет, ну ты видел⁈ Телепортация! Откуда угодно — прямо на холм! И ничего сложного, только с управлением надо освоиться. Надо нам ещё двоих филков и…

Айзек ударил ладонью о ладонь.

— Гедимин! Ты о своих опытах будешь предупреждать? Хоть когда-нибудь⁈

Гедимин открыл было рот — объяснить, что опытов на сарматах в планах не было — но только сощурился и буркнул, глядя под ноги:

— Убери филков с холма. До вечера пусть не вылазят. Эта штука — рабочая. Но нужна отладка.

33 день Камня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Пол под ногами мягко качнулся. Подземный толчок был сильным — иначе Гедимин не почувствовал бы его через все демпферы. Станция-шар покачивалась на них, как на волнах. И ткацкие, и прядильные станки встали ещё вчера ночью; хрупкие детали сняли и положили на пласты «древесного войлока». Снова встряхнуло, в этот раз сильнее. Сармат широко расставил пальцы и развернулся к выходу. Ворота цехов были открыты, створки загнаны глубоко в пазы; вода в шлюзовой камере за ночь высохла. Гедимин подавил желание растянуть поперёк проёма защитное поле — в производственном помещении, стоящем нараспашку, было что-то неправильное. Пол ещё раз качнулся — едва заметно, в четверть силы. Гедимин быстро шагнул в открытый шлюз. «Пойду в отсек. Работы сегодня не будет.»

Приоткрытый экран дозиметра мигнул и погас, Гедимин покосился на него — и еле успел отшатнуться. Что-то массивное пронеслось мимо, оттолкнулось от стены и село на пол, тяжело дыша. На Гедимина, ошалело мигая, смотрел Вепуат.

— Эй! А ты что тут… — он осёкся, огляделся по сторонам и проворно поднялся, опираясь на стену. — А я что тут делаю⁈

— Скафандр где? — вырвалось у Гедимина. Вепуат вывалился посреди коридора в одном комбинезоне, прижимая к груди толстую костяную трубку. Изумлённый сармат не сразу её опознал — а опознав, помянул спаривание «макак».

— Телепорт⁈ Кто тебе дал…

— А тебя пока дождёшься… — Вепуат беспечно отмахнулся и снова огляделся по сторонам, подсчитывая что-то на пальцах. — Нет, всё равно не сходится. Я же почти пробился! Сюда-то с чего вынесло⁈

Трубку он еле удерживал двумя пальцами, и Гедимин отобрал её и обернул защитным полем — «фонящую» капсулу с ирренцием следовало как можно быстрее заэкранировать. «А в этого придурка — ввести флоний,» — он, угрюмо щурясь, вытряхнул из кармана ампулу.

— Руку!

Вепуат отпрыгнул к стене.

— Да погоди ты! Не доза и была, — он криво ухмыльнулся. — Ну подожди! Сделаю ещё три захода, тогда и тыркнешь.

— Три захода⁈ — Гедимин стиснул зубы. — Ты в себе? Сегодня землетрясе…

Пол качнулся, заставив сармата растопырить пальцы ног. Вепуат не успел спружинить на ступнях — и прислонился к стене, чуть придавив кисть.

— Ох! — он выдернул из-под себя руку и уставился на потемневшие костяшки. Пальцы были покрыты свежими кровоподтёками. «Не мог он с такой силой прищемить её,» — мелькнуло в голове Гедимина. Он взглянул на вторую руку — и там костяшки были рассажены. Кожа успела срастись, остались следы кровоизлияний — Вепуат колотил кулаками по чему-то гладкому и крайне твёрдому.

— Ну дела, — разведчик, прислонившись к стене, разглядывал свежие повреждения. — Это я так сквозь него продирался? Как по граниту лупишь. Хоть кувалду с собой бери.

— Где ты нашёл на Равнине гранит? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь на излучатель. «Вепуат телепортировался. Его могло о стену шмякнуть. Но не тыльной же стороной. Сквозь что он там продирался⁈»

Вепуат пожал плечами.

— Почём я знаю? Там ни кванта не видно. И всё очень твёрдое. Я думал, меня потащит наверх — а оно чуть пронесло и застряло. Я полз-полз — и вывалился сюда. Гедимин! Может, я маятники не так повесил?

Гедимин тяжело качнул головой.

— Тогда остался бы, где был. Или, может, взорвался. Ты вообще в своём уме?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Сам же говорил — ирренций так просто не взорвёшь…

Он вдруг замолчал, быстро огляделся по сторонам и понизил голос.

— Давай-ка на склад. Там моя броня… и посторонние там не ходят. Ты провесишь маятники, а я ещё раз попробую. Вчера получалось нормально. Сегодня-то где заклинило?

…Вепуат исчез. Гедимин вскинул сигма-сканер, обернулся вокруг своей оси — и уже на сорок пятом градусе поворота нашёл и разведчика, и излучатель. Унесло сармата недалеко — через пару минут он ввалился в отсек, потирая локоть.

— В другой раз головой постучись, — не выдержал Гедимин, глядя на расшибленные руки. Кровяной камень действовал — кровоподтёки на пальцах почти рассосались. Вепуат подул на костяшки, унимая зуд, и криво ухмыльнулся.

— Это я случайно. Я в этот раз не упирался. Мн-да… — он повертел излучатель в руках и отложил на верстак. — Будто вчера была тропинка — а сегодня прошёл камнепад.

Отсек закачался. Трубка ударилась выступом о верстак, перевернулась и ударилась снова. Она раскачивалась ещё секунды три. Гедимин морщился.

— Вот на землетрясение не сваливай, — быстро сказал Вепуат. — Когда я перемещался, не трясло.

— Может, тряска раньше что-то попортила, — проворчал Гедимин; слова о «камнепаде» ему совсем не понравились. — Ты хоть понял, что там за пространство?

Вепуат пожал плечами.

— Я ж не физик. Это тебе надо идти, — он снова ухмыльнулся. — Я там мало что понимаю. Надо было Хассека расспросить… Эй! Помнишь, он говорил — в некоторые дни перемещаться труднее?

Гедимин не вспомнил, но кивнул. «Завязывал бы он с этими опытами,» — ему было не по себе. «Хоть до завтра. Облучение — ладно, но у него же физические раны…»

— Вот зря я его не расспрашивал, — Вепуат недовольно сощурился. Трубка снова застучала выступами о верстак — очередной подземный толчок был сильнее и продолжительнее прежних. Вепуат сел у верстака и подул на ушибленный локоть.

— Тогда на сегодня всё. А завтра ещё попробуем. Штука-то удобная. Только с ней надо освоиться.

…Вепуат опустился на матрас и протяжно зевнул. «Трилобиты» перебрались на стену и возились там, устраиваясь на ночлег. Оба повисли над лежанкой Вепуата — со своей половины отсека Гедимин их сгонял. Снаружи клекотал сигнал побудки — коменданты созывали филков на последнюю, ночную, смену.

— Десять часов до побудки, — пробормотал Вепуат. — После такого спать по шесть часов не вдруг привыкнешь.

— Привыкать вообще долго, — отозвался Гедимин. Ему вспомнилось краткое возвращение в Ураниум. В груди шевельнулось что-то холодное. «Интересно, что там сейчас. Новостей-то мы не знаем. Может, уже четвёртая война…»

Дверь открылась.

— Ну, хотя бы ночью тебя можно найти без сканера, — буркнул чем-то озабоченный Айзек. В руке он держал кровезаборник.

— Что ты сам придёшь, никто уже и не ждёт… — он подождал, пока Гедимин расстегнёт рукав, и повесил устройство ему на запястье. — Ещё три декомпрессии — и я за тебя больше не отвечаю. Вот не думал, что так скажу, — хорошо, что ты не в моём гетто!

Гедимин мигнул. «Ну теперь-то им что не так⁈»

Вепуат хихикнул.

— Гварза там, небось, радуется? Что Гедимин уедет, а он останется? Будет командирствовать, никто ему слова не скажет…

Айзек поморщился.

— Держи руку, — он отцепил от запястья Гедимина кровезаборник. — Всё, спокойной ночи.

— А он? — растерянно спросил сармат, кивнув на Вепуата, и тут же прикусил язык. «Да небось давно сдал. Они все как-то умудряются, один я не в курсе…»

— Ему-то зачем? — буркнул Айзек. — Так, стой. Вепуат! Ты ему не сказал?

Вепуат уставился в пол.

— Да как-то не до того было…

Гедимин вопросительно хмыкнул. Ему вдруг стало не по себе.

— Я это… тут остаюсь, — проворчал Вепуат, всё так же глядя в пол. — С концами. На расчистках ёлкой пришибло.

Гедимин ошалело мигнул.

— Остаёшься? На… — он замолчал и встряхнул головой. Ему хотелось ущипнуть себя.

— Айзек! На кой вы это сделали⁈

Айзек сердито фыркнул.

— И вот при чём тут я⁈ Вепуат решил остаться. С ним и общайся. А мне ещё ехать, — дверь за его спиной с треском влетела в паз. Вепуат исподлобья посмотрел на Гедимина и дёрнул углом рта.

— Вот так вот. Остался. Знаешь… Это просто, оказывается. Маккензи там всё устраивает. Все бумаги, чтоб не искали… Слушай! Давай и ты останешься? Зачем тебе туда?

— Ты что, мутировал⁈ — Гедимин рывком поднялся с матраса. Кровь стучала в висках. «Ну вот и что теперь с этим…» — он не успел додумать, как наткнулся взглядом на Вепуата. Когда тот успел подозвать «трилобитов», сармат не заметил — но теперь их растопыренные крылья загораживали весь дверной проём и торцевую стену.

— Ты уймись, — негромко посоветовал Вепуат, глядя на Гедимина исподлобья. — Ты делай, что хочешь. Но я останусь тут. Ты сам-то хочешь обратно? К «макакам»? Чтобы снова каждый, кто напялил экзоскелет…

Он замолчал, стиснув зубы. Гедимин ошалело встряхнул головой.

— Ты из-за той… дурацкой стычки? Из-за штрафа?

Вепуат недобро оскалился.

— Мало, что ли, таких было⁈ А сколько будет? Я остаюсь. Здесь я — мастер Хетпу, жрец бога-реактора. И Урху, хозяин крылатых зверей. А там? «Слизь»⁈

«Жрец бога-реактора…» — на секунду перед глазами Гедимина мелькнули светящиеся знаки на камнях и панцирях, Сэта, опустившиеся на колени, восхищённый оскал Джагула… Ему померещилось, как сквозь броню прорастают гирлянды каменных бус, красная бахрома и черепа-наплечники — и он встряхнулся всем телом, отгоняя наваждения.

— Там нас, сарматов, никогда не будут считать даже вровень, — с горечью сказал Вепуат. — Для «макак» мы рабы. Механизмы. Здесь мы вывели два города из мира мёртвых. Остановили эпидемию. Вся Равнина уважает нас, а враги боятся. А там? Снова выгребать за «макаками» дерьмо⁈

— Там и нашего дерьма навалом, — угрюмо отозвался Гедимин. Под рёбрами ворочалось что-то угловатое и холодное. Он украдкой потёр бок. «Остаётся тут…» — пульсировало в мозгу.

— Тут сама физика наизнанку, — проговорил он — с трудом, будто горло заржавело. — Сам видел — колёса, ползающие долины, уран в небе. Тут нельзя жить разумным. Оно и тебя перемелет. Не заметишь, как отрастишь щупальца.

Вепуат широко ухмыльнулся.

— От щупалец, знаешь, бывает польза, — серьёзно сказал он. — И тут живут. И разумнее многих. Я освоюсь. И ты бы освоился. Может, ядерщики тут мутируют в Элогвенов? Ты же лезешь в реактор — а так мог бы и без скафандра.

Гедимина передёрнуло.

— Зря ты это, — пробормотал он, опускаясь на матрас. Рука сама легла на лицевой щиток. Вепуат, негромко хмыкнув, отвернулся к стене. «Трилобиты» возились над его лежанкой, треща перьями, но потом и они затихли. Гедимин лёг, закрыл глаза, но ещё долго под сомкнутыми веками что-то вспыхивало и гасло, а невидимый обруч мешал дышать.

34 день Земли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«А ведь он давно это задумал,» — ворочалось в мозгу Гедимина. «Не вчера, не позавчера. Ещё тогда, когда дроны оставил в камере сброса. А может, и раньше — когда отращивал перья по второму кругу…»

Вместе с Вепуатом они стояли в углу «чердака», поодаль от филков-лифтёров. Те недовольно косились на них и выразительно вздыхали. Вепуат ловко, будто месяц тренировался, сбросил скафандр, уложил вдоль стены, пристроил поверх нагрудника наруч со встроенным передатчиком. На спине комбинезона топорщились, как перья, нелепые оранжевые накладки со вставками из мелких косточек.

— В этот раз постараюсь добраться сюда, — сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Сегодня, думаю, сил хватит. А как доберусь — тебе отсигналю.

Гедимин молча растянул поперёк «чердака» защитное поле. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Лишнее. Если филки бы и влезли, я бы их успел обогнуть. Там на это времени хватает.

— В секундном перемещении? — Гедимин недоверчиво покачал головой. — Видел я, как ты с обрыва летел.

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Сравнил! Я тогда ещё не освоился. А тут — Гварза посреди дороги. А на нём полтонны ипрона. Знаешь, как оттуда ипрон ощущается⁈

— Нормально отчитаешься — узнаем, — буркнул сармат, подталкивая Вепуата к подъёмнику. Далеко внизу, в одном из производственных отсеков, ждал излучатель с выкидными пластинами и план опытов по телепортации.

…Передатчик сработал через три секунды.

— Я здесь, — доложил Вепуат, тяжело дыша. — Погоди, сейчас спущусь.

Гедимин подобрал выпавшие пластины и положил на верстак. «Чего он там пыхтит? В скафандр не влезть?»

… — И правда, тяжело, — сказал Вепуат, зачёрпывая воду из жёлоба санпропускника и выливая под комбинезон. — О камни не колотит, но всё время что-то давит. Как в щель продираешься. Долго меня носило?

— Три секунды, — Гедимин показал сармату запись в журнале. Вепуат недоверчиво покачал головой.

— А показалось — полчаса, не меньше. Не знаю, как Хассек бегает через пол-Равнины. Да ещё и Скогнов таскает. Привычка, наверное. Или нужен излучатель помощнее. Можешь сделать?

— И этого хватит, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — Так ты хоть об него не убьёшься.

Вепуат, забыв об излучателе, уже «листал» календарь и задумчиво хмыкал.

— Ага-а, день Лучей, опасность пять баллов… Слушай! В дни Лучей же мощность излучателей растёт?

«Реактор вечером глушить,» — мелькнуло в голове сармата. «И Айзек не предупредил. Сам-то помнит — или мозгами уже на Земле?»

— Завтра сидим тихо, — отозвался он. — Никаких опытов. Опасно.

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Ну, не настолько же она растёт! Флоний, опять же, можно ввести. Защитное поле намотать. Надо же узнать, какой день как влияет!

Гедимин молча взял с верстака излучатель, разделил на детали и убрал в ниши скафандра. «Я с ним не пойду — так он сам полезет,» — думал он, угрюмо щурясь на недовольного Вепуата. «А пока излучатель у меня, лезть некуда. Вот надо же мне было сделать эту штуку…»

35 день Лучей, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Стоило приподнять височную пластину, и кожу обдавало фантомным жаром — сюда, на верхний, слабоэкранированный ярус, сигма-излучение проникало беспрепятственно. Гедимин, не обращая внимания на кривую «сигмы», смотрел на нижний, зелёный, график. Тот тянулся параллельно оси времени, лишь чуть-чуть приподнявшись над ней. «Семь микрокьюгенов. Вот давно надо было поднять аварийные экраны, чтоб хоть с поверхности не тянуло! А то — „пятнадцать“, „семнадцать“… Чем Айзек-то думал⁈»

Сигма-луч, проникший наружу, за экраны, принёс слабую белесую рябь и новые показания — лучевой шторм над станцией уже разгулялся до интенсивности в два кьюгена, и она продолжала расти. Гедимин показал сканер комендантам. Те на долю секунды оторвались от своих радиометров, сверились, переглянулись и показали жест превосходства.

— Вот то-то же, — буркнул Гедимин. — Я бы эти экраны вовсе не убирал до конца месяца. Фонит…

— Скажу бригаде, — пообещал комендант Дасьен. — А командир Айзек уверял, что от этого не закроешься.

— Да эти четверо… — комендант Тенгель покосился на Гедимина. — Эти трое экспериментируют на нас, как хотят. После того, что приходится пить, есть и носить на себе, эти микрокьюгены…

Его речь прервал громкий лязг — и приглушённый расстоянием звук «гражданской сирены».

Когда Гедимин добрался до источника шума, дребезжать уже перестало, и бульканье тоже смолкло. Сармата, вышедшего на лестницу, встретил сердитый возглас Айзека.

— Где был?

— Всё… время… с нами, — отозвался запыхавшийся Тенгель, отставший от Гедимина на полтора пролёта. «А быстрый он,» — подумалось сармату. «Это, наверное, из-за мутации ступней. А вот лёгкие пока сбоят…»

— Что случилось? — спросил Гедимин, глядя на лестницу аварийного выхода. Там что-то постукивало и звенело, и сармат слышал тихое, но тяжёлое дыхание.

— Люк был вскрыт, — сказал Айзек, заглядывая в лестничный колодец. — Кем-то, кто не знает про сигнализацию. Странно было бы думать на тебя, но…

Гедимин дёрнулся было к лестнице, но наткнулся на растянутую поперёк мембрану защитного поля. «Кто-то вылез наружу… сейчас⁈ Мать моя пробирка…»

— Эй, наверху! Есть живые? — крикнул Айзек. Сверху сердито фыркнули.

— Вот ты торопишься оказать помощь! Ладно, уже не нужно. Экхард, ты иди, я догоню.

— Вепуат⁈ — Гедимин распорол защитное поле. Секунду спустя он стоял на верхних ступеньках, склонившись над телом в золотистой броне. Вепуат сидел у стены, тяжело дышал и морщился, придерживая себя за предплечье. Экхард, тоже в полном скафандре, протиснулся мимо Гедимина и теперь спускался на станцию, бормоча что-то себе под нос.

— Ранен?

— Флоний, — отозвался Вепуат; он пытался нашарить флягу, но пальцы плохо слушались. Гедимин выдернул ёмкость с водой из-под брони, сорвал клапан его респиратора. Вепуат присосался к горлышку и долго не мог оторваться. «Из-за флония всегда хочется пить,» — подумал Гедимин, растерянно глядя на сармата. «Но зачем флоний, если он был в бро… Hasu!»

— Бедный Экхард, — Вепуат наконец выпустил флягу; его взгляд чуть прояснился. — Камешки камешками, а я всё-таки тяжёлый. Надо было Ардана взять ему в помощь. Вдвоём вытащили бы быстрее. Я, похоже, хватил лишку…

Он попытался подняться, цепляясь за стену. Гедимин подставил ему плечо. Вепуата шатало, лицо блестело от испарины.

— Хватил? Ты что, там был без…

— Ага, — выдохнул Вепуат, цепляясь когтями за его плечо — рука соскальзывала. — Перемещался. Думал, выйду на чердаке, а выкинуло аж наружу. Хорошо, успел нырнуть в люк. Уже было не до сигнализации.

— Перемещался⁈ — Гедимин остановился. Карман с разобранным излучателем был закрыт точно так же, как вчера — к пластинам никто не прикасался. «Откуда он взял…»

— Я ж не безрукий, — обиделся Вепуат; флоний всё-таки действовал — силы к нему возвращались. — Взял другую трубку, сделал прорези… Как думаешь, с ней наверху ничего не будет? Я её в люк закинул, а дальше не следил. На лестнице не было?

Он повернул голову — и снова чуть не повалился на ступеньки.

— Псих, — обречённо выдохнул Гедимин. — Ты на дозиметр смотрел⁈

Вепуат фыркнул.

— Я же говорю — дальше чердака не собирался. Экхард там для чего был⁈ Ждал с флонием. Яд-дро Сатурна, как чешется! Я, похоже, со всех сторон поджа…

Он закашлялся, с трудом сглотнул и тихо выругался.

— Держись, — Гедимин закинул его на плечо и, не обращая внимания на сопротивление, почти бегом двинулся к станции.

…Айзек с лязгом приложил ладонь к лицевому щитку.

— Скорей бы на Землю!

Гварза, сложив руки на груди, наблюдал за сарматами издалека. При этих словах он перевёл взгляд на потолок. Вепуат, обмотанный кровяными камнями, сердито фыркнул.

— И было из-за чего шуметь⁈ Ну, ошибся в расчётах. А знаете, как это — когда подхватывает и тащит? Я мигнуть не успел, а уже наверху. Не то что вчера-позавчера! Вот как оно влияет, а?

— На мозги — отрицательно, — буркнул Айзек, сердито щурясь. — Гедимин…

Гедимин поморщился.

— Я даже излучатель спрятал, — пробормотал он, глядя на плотно закрытую нишу в броне. «Экхарда он позвал. С флонием. Наверху дозиметры зашкаливает… А если бы вырубило снаружи, до люка⁈»

— Тебя никто не обвиняет, — сказал Айзек. — Ты лучше поясни — этот телепортёр, получается, срабатывает в один конец? После отстрела пластин он бесполезен?

— Ну да, — Гедимин слегка удивился. — Ипрон не переносится. А без ипрона пульсацию не создашь. Такое… устройство для экстренной эвакуации.

Айзек невесело хмыкнул.

— Ну вот и нашли ему применение. Надеюсь, не понадобится. Вепуат! Ты уже с прыжками освоился. Придёшь в себя — начинай тренировать филков. Двоих добровольцев Кенен найдёт.

Вепуат вскинулся, ошалело мигая, и снова свалился на матрас, шипя и дёргая плечами. Гедимин, помня, как горит и зудит всё внутри от ускоренной регенерации, вытряхнул из кармана ветошь и флягу. «Почему его в бадью-то не засунули⁈»

Айзек удержал его руку.

— Ничего, потерпит. Через боль до мозга лучше доходит, — мрачно сказал он, поворачиваясь к Гварзе. — Найдёшь добровольцев? Технология-то интересная. Только, как и всё у Гедимина, — если ты не Гедимин, можно и не выжить…

Что ответил Гварза, Гедимин не расслышал — оба сармата вышли из медотсека. Он тут же опустился рядом с Вепуатом, пытаясь обмотать его мокрой ветошью.

— Просто сверху лей, — пробормотал тот, дёргая плечом. — С-спина, яд-дро Сатурна! Когда изобретут анестезию⁈

Молчаливый филк-медик сунул ему плошку с разваренными ягодами курруи. Вепуат поморщился, но выпил.

— Это для Броннов. Меня не берёт. Концентрация не та. Надо будет Альгота напрячь — пусть выделит действующее вещество… Ашшш!

Он вскинулся и задёргал лопатками. Гедимин тяжело вздохнул. «Выживет. Повезло. Очень повезло.»

36 день Огня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Вот, — Гедимин показал Вепуату схему с редкими точками. Над каждой точкой болтался длинный хвост цифр. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— А что это?

Сарматы стояли в коридоре пустого склада, невдалеке от «лаборатории» — так решили временно обозначить отсек, где работали с излучателем-телепортом. Теперь излучателей было два, по одному на филка-подопытного; Вепуат усадил обоих изучать оборудование, а сам вышел на стук Гедимина.

— Пульсационная карта, — буркнул тот. — Составил, пока ты по станции прыгал. Это — соседний отсек. Тут ткацкий цех. А это чердак.

— Да? А откуда… — Вепуат осёкся. — Ты излучение записал? Как оно дёргалось, когда меня оттуда выбрасывало? И… что нам с этим делать?

— Задавать координаты, — Гедимин недовольно сощурился. — Чтоб не убиться, прыгая наугад.

— Хм, — Вепуат снова посмотрел на «карту». — Знаешь… Я ведь ничего этого не излучал. Ну, когда выбирался. Да мне и нечем было. Это какие-то свойства… самих этих путей, что ли. Фонят они, когда с них сходишь.

Гедимин пожал плечами.

— Без разницы. Координата есть координата. Распечатай для филков. И не лезьте наверх! Там уже плюс четыреста.

…Подвес радиометра замер в верхней части шкалы. Сарматы переглянулись.

— Пока спокойно, — Айзек сверился с наручным дозиметром и сдержанно кивнул. — Жарковато, но терпимо. Гедимин, ты можешь идти.

— Вентиляцию можно подрегулировать, — заметил тот, подумав об осколках «вечного льда» в воздуховодных колодцах. «Если увеличить разницу температур…»

Тёплые щупальца, прилипшие к вискам, шевельнулись. Вентиляция засвистела чуть по-другому. Гедимин вскинулся, высматривая ближайший лючок. Айзек развернулся к нему.

— Что-то происходит?

— Температура падает! — донеслось из-за монитора. Гедимин вздрогнул. «Ледышки! Если оно до них дотянулось… Оно же всё слышит!»

— Не надо, — прошептал он, прикрывая респиратор ладонью. — Больше не надо. Камни лопнут.

Щупальце на виске озадаченно шевельнулось. «У?»

— Угу, — Гедимин тихо отступил к шлюзу. — Больше камни не трогай.

Свист снова изменился. Айзек и Гварза, обступившие монитор, навряд ли что-то заметили — но Гедимин очень старался не шуметь, выходя в шлюз. «Подрегулировал, называется. Хорошо, хранитель осторожный — камешки выдержали…»

«Вепу-уат?» — растерянно прогудело в голове. Гедимин мигнул. «Вепу-уат? Ку-уда? Где?»

График интенсивности сигма-излучения выписал едва заметный зубец — где-то во вспомогательном корпусе сработал телепорт. Не успел Гедимин зафиксировать это в сознании, как кривая снова дёрнулась — кто-то с лучевым всплеском вывалился из неведомого пространства.

«Вепу-уат!» — хранитель явно успокоился. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Это он так… по пространству прыгает, — прошептал он, ускоряя шаг.

Щупальце дрогнуло и как будто насторожилось. «У-у… ку-уда?» График интенсивности вновь изогнулся зубцом.

— Опять Вепуат? — Гедимин успел договорить, прежде чем увидел второй зубец. «Ага, вышел. Где-то на верхних ярусах.»

«Дру-угой,» — в голосе хранителя больше не было беспокойства. Гедимин «посветил» на верхние ярусы сигма-лучом и едва заметно кивнул — к складам спускался филк с излучателем в руках. Ипроновых пластин в излучающей трубке не было.

— А хранитель вас видит, — сказал Гедимин, заходя в шлюз. Филка-испытателя он, разумеется, обогнал — тот ещё пробирался по лестницам. Вепуат покосился на пару ипроновых пластин на верстаке и выразительно пожал плечами.

— Одна проблема — обратно только пешком. Так что скачем по очереди.

Два филка-испытателя переглянулись.

— Ты вернулся быстро. А он где ходит?

Вепуат покосился на сигма-сканер.

— А его наверх уволокло. Слишком сильно оттолкнулся. Сегодня, видно, хороший день для телепортации. Ребята, говорю ещё раз — не старайтесь далеко прыгнуть. Чуть отошли — и наружу. У вас пока реакция не та, чтобы… А, вернулся! Где был?

— Верхний ярус вспомогательного, — ответил вместо взъерошенного филка Гедимин. — Не увлекайся. Наверху огненный шторм. Асбест асбестом, а рисковать незачем.

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Вот и я им говорю… Ладно. Теперь кто пойдёт? Ты?

Онподтянул последний маятник и отдал «заряженный» излучатель второму филку. Едва подвесы закачались, на запястье Гедимина шевельнулось тёплое щупальце. «У-у,» — прогудело внутри головы. Филка уже не было, но хранитель не беспокоился. «Вижу-у.»

В соседнем коридоре недовольно вскрикнули. Вепуат схватился за сканер и озадаченно хмыкнул.

— Что-то близко он вылез… Ну да так даже лучше.

— Что это за штука? — с порога спросил вернувшийся филк. Сарматы переглянулись.

— Где? — спросил Вепуат.

— Там, — филк неопределённо махнул рукой. — Как горячая сетка. Я за неё зацепился и чуть в стену не влетел. Ты про такое не рассказывал!

Вепуат мигнул.

— Горячая сетка? — он повернулся к Гедимину. — Что-что там было про хранителя?

Внутри черепа невнятно прогудело. Филк, вошедший в отсек, вдруг вскинулся и огляделся по сторонам, ощупывая макушку.

— Не бойся, это станция, — сказал Гедимин. — Она… похоже, она видит вас. Когда вы в том… странном пространстве.

— Она, похоже, туда ещё и влезла, — пробормотал Вепуат, потирая шлем. — Так. Теперь моя очередь. Я это должен увидеть.

Он «выпал» с невидимой тропы в ближайшем коридоре — и стоял там, растерянно ухмыляясь, пока из отсека не выглянул Гедимин.

— А забавное оно, — Вепуат дёрнул локтем куда-то в сторону главного корпуса. — И очень-очень сильное. Я… не думал, что оно эти развлечения заметит.

— Первые дни не реагировало, — сказал Гедимин и покосился на филков. «А ведь из них никто не чувствует хранителя. Но там — там они за него зацепились. Если ещё раз попробовать…»

— Так мы работаем? — нетерпеливо шевельнулся один из филков; вид у него был озадаченный и недовольный. — Или поболтать пришли?

— Хорошо, иди, — Вепуат протянул ему «заряженный» излучатель. — Далеко кверху не забирай!

Едва филк исчез, щупальца чуть нагрелись и беспокойно задёргались. «Ку-уда?» — услышал Гедимин, но как будто издалека. «Словно говорят не мне,» — мелькнуло в голове. Ещё секунда — и он вздрогнул всем телом от громкого лязга.

— Сигналка у люка! — Вепуат развернулся к нему, судорожно хватаясь за сигма-сканер. — Ну не мог же он…

Гедимин с прибором разобрался быстрее. Сканирующий луч метнулся от шахты к шахте и упёрся в источник звука — сорванную сигнализацию у аварийного люка. Парой ступеней ниже на лестнице сидел филк в асбестовом комбинезоне и потирал бок. Тут же валялась «фонящая» трубка.

— Живой! — выдохнул Вепуат.

— Куда его занесло? — второй испытатель заглянул в экран сканера и скривился. — Вот сейчас будет шуму…

Сарматы переглянулись. Вепуат угрюмо сощурился.

— Я ему говорил наверх не лезть. Все это слышали. Повезло, что его не выкинуло на ту сторону!

— Мог бы выжить, — задумчиво сказал Гедимин, прислушиваясь к наступившей внутри черепа тишине. Хранитель ткнул его неприятно горячим щупальцем в висок и «пропал с радаров».

— Всё-таки асбест и респиратор… Выжил бы, наверное.

Вепуат фыркнул.

— Ты, главное, так при Айзеке не скажи. А то он сюда идёт. И не один.

…«Ну вот заняться им нечем, что ли?» — думал Гедимин, тоскливо щурясь из угла отсека. Айзек и Гварза насели на Вепуата, тот вяло огрызался, филк-испытатель молча разглядывал стену и временами ощупывал бока и поясницу.

— На кой астероид ты вверх полез? — спросил Гедимин, взяв его за плечо. Филк дёрнулся, но увернуться не успел — и только сердито сощурился.

— Так, — буркнул он, разглядывая пол. — Лучше скажи, что меня вниз сдёрнуло. Так швырнуло, что до сих пор в глазах мушки.

Гедимин мигнул.

— Швырнуло? Успел что-то разглядеть? На ощупь оно какое?

— Горячее, — филк, дотянувшись, потёр поясницу. — Как обвило — и дёрнуло вниз. Хорошо, ни за что не зацепился. Пополам бы порвало — не заметило.

Горячее щупальце снова скользнуло по виску. Внутри черепа прогудело что-то неразборчивое.

…Вепуат, устало щурясь, провёл ладонью по шлему.

— Странно всё-таки. Там, на тропах, хранитель их видит. И они его тоже. А снаружи — будто слепнут.

— Сигма-диапазон, — Гедимин пожал плечами. — Сарматы «сигмой» не фонят. А то пространство — ещё как. Может, мы для хранителя прозрачны, а эти туннели — или что оно там…

Вепуат хмыкнул.

— Но нас-то с тобой оно видит. А мы не особо-то фоним. И на скафандры не списывай. Оно нас и без них узнаёт.

Он снова потёр шлем. «Трилобит» тронул его хоботком за руку, но сармат не обратил на него внимания.

— Мне ещё вот что интересно, — медленно проговорил он. — Хранитель заходит на те пути. Как к себе в машзал. А тут ведь он не один… из странных существ. Вот интересно — кто ещё может туда зайти?

37 день Молнии, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Первым на пол упал излучатель. Следом вылетел филк — и Гедимин еле успел поймать его, — ещё чуть-чуть, и сармат врезался бы спиной в стену.

— Эй! — испытатель отпрыгнул в сторону, потирая запястье. «Крепко схватил его?» — Гедимин слегка смутился.

— Хребтом об стену было бы больнее, — заметил Вепуат, подбирая излучатель.

— С меткостью у них не очень, — Гедимин протянул ему пластины-отсекатели.

— Да не, нормально — мимо отсека не промахиваются, — Вепуат был настроен благодушно. — Можно усложнить задачу.

Он в одно движение сбросил с плеч броню — «трилобиты», висящие на ней, еле успели перескочить на стену. Филки-испытатели настороженно переглянулись.

— Хассек по «тропам» ходит с грузом, — сказал Вепуат, перекидывая через плечо трос-щупальце. — Надо и нам попробовать. Цепляйтесь за меня! Вот так, за плечи, а я вас приклею.

Он встряхнулся, проверяя, крепко ли держатся филки.

— Соседний отсек, — сказал он Гедимину, кивнув на сканер. — Ты туда не ходи, смотри отсюда. Постараюсь об стену не биться.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Чего без скафандра-то? Даже филки в защите. А ты опять…

Вепуат фыркнул.

— А что? Придумал, как протащить на «тропу» ипрон? Так чего молчишь⁈

— Ипрон вынимается, — Гедимин провёл пальцем по стыку пластин, разделяя скафандр на слои. — Флия остаётся. Хотя бы от «омикрона» прикроет. Ты же на «тропах» дозиметрию не проводил? Откуда знаешь, чего там можно нахвататься⁈

— А. Верно, — Вепуат покосился на частично расслоенный скафандр и неуверенно хмыкнул. — Только — ипрон-то внутри. Каждый раз вот так разбирай-собирай…

— А нам тут долго висеть? — перебил его филк-испытатель, обмотанный тросом с присосками. — Или ты скафандр поверх нас нацепишь?

Вепуат досадливо сощурился.

— А, лишняя возня. Было б там что существенное — я б уже почуял. Вперёд!

Три сармата исчезли. Гедимин покачал головой и угрюмо сощурился на сброшенную броню. «Возня ему… Даже в защитное поле не влез. А ведь ни кварка не знает о том пространстве…»

Прямая на экране дозиметра выдала слабый изгиб. Гедимин удивлённо мигнул. «Другая пульсация. И… Вепуат-то где⁈»

Силуэты в соседнем отсеке появились секунду спустя — вместе со вторым изгибом кривой, уже опознаваемым. «Этот сигнал я знаю. А там что было?»

График снова дёрнулся кверху, и Гедимин озадаченно пожал плечами. «Что-то фонит. Не трубки Вепуата — их я бы с „тропы“ не учуял…»

— Мн-да, — сармат, зашедший в отсек, потёр плечо и недовольно покосился на филков. Те фыркнули в ответ и отвернулись.

— Те ещё ощущения. Боялся, что мы втроём перепутаемся и слипнемся… Ну что, видно было нас?

— Скафандр носи, чтоб не слипаться, — буркнул Гедимин. Вепуат его не слушал — он, так и не надев броню, отцепил от рукава дозиметр и внимательно его рассматривал.

— Так, это мы. А это? Гедимин, ты видел? Новый сигнал…

«Ещё один?» — сармат посмотрел на прибор. Странных зубцов на кривой было много — и, отмотав назад, Гедимин понял, что дозиметр их уже фиксировал. «Это ночь… вечер… вчерашний день… Ага, они появились вчера. Айзек ничего не говорил…»

— У вас там с техникой всё в порядке? — спросил Вепуат. — Никаких пробоев?

Гедимин качнул головой.

— От нас тянуло бы сильнее. Очень слабый сигнал. Текк’т прополз?

Вепуат отмахнулся.

— Не, их сигналы я знаю. Таких там нет… Хм. Отследить бы источник…

…Гедимин успел досчитать до тридцати одного, прежде чем график интенсивности дрогнул, а из коридора донеслись недовольные голоса. Вепуат шумно выдохнул.

— Живые! Эй, вы там как?

Двое филков вошли в отсек, выпутываясь на ходу из тросов-щупалец. Тот, кто шёл первым, тяжёло дышал и покрылся испариной, второй ощупывал себя, будто опасался, что вернулся не в полной комплектации.

— Экспериментаторы, мать ваша колба! — выдохнул первый, прислоняясь к стене. Вепуат протянул ему флягу из чёрного стекла; Гедимин краем глаза разглядел плавающие внутри мелкие ошмётки шкурок — «А, настой курруи…».

— Значит, перемещения с грузом занимают много времени, — вслух отметил Вепуат, «листая» электронный журнал. — Пешком вы бы уже дошли и вернулись. Ну, по отдельности… Но Хассек как-то добирается за короткое время. Даже с полным грузом Скогнов…

— Так взял бы у него инструкции, — фыркнул испытатель, допив настойку. — А потом уже брался бы за опыты!

Вепуат едва заметно покачал головой и закрыл журнал. Гедимин покосился на дозиметр. Странный сигнал было примолк, но теперь проявился снова — дважды за минуту. Опыты сарматов на него никак не влияли.

38 день Жизни, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Небесные гиганты, увлекая за собой мелкую фауну и тучи спор, медленно уплывали за горизонт, и излучение слабело. Гедимин, держа на вытянутой руке мешок щебня, раскручивал его из стороны в сторону и смотрел, как вышитый зелёный «трилистник», сперва горевший ярко, постепенно тускнеет.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Зэйдек. Он поднялся на холм и вместе с Вепуатом наблюдал за испытаниями. Гедимин, пожав плечами, вытряхнул из мешка гравий и положил его поверх стопки пустых. Вышитые на них «трилистники» уже еле-еле светились.

— Пока непонятно. Надо смотреть в деле. Пропитывать радионуклидами, заливать меей, отслеживать скорость истирания…

Вепуат ухмыльнулся.

— Если что, мешковины у нас ещё много.

Он вышел на холм в золотистой броне; все «трилобиты» остались под землёй, подальше от сигналов небесных гигантов. Гедимин покосился на закрытые ангары — там уже никто не вздыхал и не шипел, пытаясь раздуться и взлететь. У ангара шевельнулся гравий — подземный падальщик ухватил чьи-то недоеденные останки. Всё, что годилось в пищу, растаскивали быстро.

Вепуат подобрал сухой, треснувший вдоль «стебель» и повертел в руках. С длинных щепок свисали обрывки пятнистой плёнки. Гедимин дёрнулся было к ним, но, опомнившись, отвёл руку. «Этого сырья уже много. Хотя — то, что падает на холм, лучше собирать. Зимой ничего полезного падать не будет.»

— Так думаю, после вашего отъезда меня погонят в Ксалан, — Вепуат оглянулся на ангар и шумно вздохнул. — Проверю мешки в деле.

— Смотри, чтоб генератор защитного поля не мутировал, — сказал Гедимин и едва заметно сощурился. — Вырастишь из него зверюгу — поле генерировать будет некому.

Вепуат отмахнулся.

— Я так думаю — можно и без поля. Прикрыть стенки «трюмов» какой-нибудь плёнкой. Шкурой или тканью. Может, сшитыми пузырями. Пропитать гзешем, чтоб пыль соскальзывала. Надо что-то, что можно сделать тут, на Равнине. Без генераторов с Земли.

— Ипроновый гзеш можно попробовать, — Гедимин задумался. — Когда у вас будет достаточно гзеша и ипрона… Теск! Так ты все приборы собрался мутировать⁈

Вепуат проворно спрятал руки за спину.

— Зачем⁈ Но бывает же всякое. Так вот, чтобы от одной поломки вся работа не встала…

— Арра-ау! — донеслось из-под холма. Следом раздался шумный вздох, и захрустел гравий. Сааг-туул, привстав на задних парах лап, уложил передние на холм. Гедимин быстро оглянулся — из другого ущелья выглядывал второй зверь. На его броне зеленели яркие «трилистники», из-под пластин свисали красные и жёлтые ленты. Те же полосы ткани, только тоньше — а где-то и толстые нити — были вплетены в гривы кочевников. Погонщик, одетый лишь в набедренную повязку, повесил себе на грудь жгут из переплетённых красных и жёлтых нитей. С них свисала пара клыков. Гедимин покосился на выступающие зубы самого Джагула и едва заметно поморщился. «Трофеи. Из других Джагулов. Чего они так обвешались?»

— Урху! Вождь Геджер! — погонщик широко ухмыльнулся. Вепуат приветственно помахал рукой.

— Вижу, зверь Джелегов сегодня разукрашен? Для какого ритуала?

Джагул ухмыльнулся ещё шире. Из приоткрытых «люков» вдоль бока выглядывали другие кочевники; Гедимин увидел множество красных и жёлтых нитей и лент и ещё несколько трофейных «подвесок». «Точно, какая-то традиция. Кажется, мирная. Хотя — с ними никогда не знаешь…»

— Джелег готовятся, — Джагул дотронулся до тугой косы из лент. — Дни Огня — время состязаний. Едем в Урдзутту — показывать силу, прославлять Пламя, добывать трофеи.

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Сейчас?.. А, верно — до Урдзутту путь неблизкий. Что ж, да не оставит вас Пламя!

Он встряхнул пальцами в знакомом Гедимину жесте — так сармат когда-то изображал благословение. Пока Гедимин озадаченно мигал, Вепуат толкнул его локтем в бок, и он запоздало повторил движение. Джагулы радостно оскалились. На другой стороне холма обиженно взвыли.

— И Улгех едут на состязания Огня, — сообщили оттуда. — Лучшие черепа будут сложены к дому Пламени!

Вепуат стряхнул что-то невидимое и на них. Под радостный вой и стук костяных трещоток два огромных зверя двинулись на «восток».

— Мы добудем черепа для Пламени! — провыл погонщик-Джелег, встав на загривке сааг-туула. — Все боги будут довольны!

В третьем ущелье коротко протрубила и тут же смолкла сигнальная ракушка. Гедимин удивлённо мигнул. «Точно. Джелеги и Улгехи уехали. А Хеллуги?»

— Ваджег! — Вепуат уже озадаченно заглядывал в тихое ущелье. — Тут дни Огня, ритуальные бои… Вы не едете?

— Некогда, — угрюмо отозвалась низина. Гедимин, выйдя к обрыву, увидел две полоски — красную и жёлтую — на панцире зверя. Этим ритуальное украшение и ограничилось. Двое Джагулов, без единой красной или жёлтой нитки в гривах, стояли на спине зверя. Один, одетый в накидку с перьями, только что опустил сигнальную трубу и теперь встряхивал перья, то бросая их на ладонь, то поднимая к глазам. «Что-то пытается вычислить,» — подумал Гедимин. «Что-то про эти их… состязания? Я сначала подумал, что это — как наши Летние полёты. А там кого-то режут на трофеи… Ну, у местных всё время кого-то режут.»

Зверь дремал, уткнувшись мордой в гравий. Из приоткрытых «люков» доносилось тявканье и поскуливание, иногда переходящее в чавканье. Потом кто-то тявкнул чуть громче и завыл.

— А быстро они растут, — пробормотал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Уже пытаются ползать.

При его словах один из погонщиков, встряхнув головой, обречённо зажмурился. Урджен с кривой ухмылкой бросил в его сторону перья.

— Племя Хеллуг будет сильным! Много новых воинов, много самок!

— Если доживём, — буркнул кто-то из-под панциря. Вепуат сочувственно покачал головой.

— Урху! — на панцирь вылез кто-то из вожаков. Вой под бронёй внезапно стих, сменившись громким фырчанием. Гедимин покосился на гриву вожака — там виднелась одинокая жёлтая нитка.

— Урху, а что дети Пламени? Будут у них состязания? — спросил он, жадно глядя на сарматов. — Мы, Хеллуг, позвали бы их. Много почестей для всех, чей бы череп ни стал трофеем!

Вепуата передёрнуло.

— Не, давай без этого, — проворчал он. — На состязания — пошли бы. Размяться невредно. Но без нарезки на трофеи!

Джагулы озадаченно переглянулись.

— Это смерть, угодная богам, — сказал Урджен, так и не выпустив зажатый в кулаке пучок перьев.

— А вот мне совсем не угодная, — угрюмо отозвался Вепуат. — И Геджеру тоже.

Под панцирем кто-то сердито рявкнул. Вожака с ниткой в гриве схватили за ступню и втянули в «люк» — он только и успел недовольно фыркнуть. Урджен отбросил от себя перья, поймал их на ладонь и внимательно рассмотрел.

— Говоришь дело, — признал он. — Пока мы малочисленны, будем угождать богам иначе.

39 день Металла, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

График интенсивности излучения вяло колыхался. В его движениях угадывался сложный ритм. Гедимин показал его Вепуату, тот взглянул и радостно хмыкнул.

— Мелодия бога Лучей! Утро же, как раз Младан играет для станции. У него это первая обязанность.

Гедимин мигнул.

— Младан? Один, без тебя?

— Так он давно умеет, — отозвался Вепуат. — Я ему без надобности. Так даже лучше — Гварза не прицепится. Младана он не донимает, а вот если меня там увидит…

Он выразительно поморщился.

Наверху капал расплавленный металл; температура на станции, несмотря на все усилия вентиляции, поднялась на пару градусов. Гедимин, заглянув на главный щит управления, вернулся во вспомогательный корпус — и теперь с Вепуатом шёл в «оранжерею». Заглядывал он туда редко — убедиться, что растениям хватает воды и тепла. Сегодня отнекиваться было нечем — прядильный цех работал без посторонней помощи, химики — тем более.

… — А у вас нет никаких состязаний в дни Огня? — расспрашивал в соседнем отсеке Вепуат. Бронны — кроме тех, кто присматривал за варевом в шлюзовой камере — собрались там. Гедимин остался в оранжерее и теперь рассеянно следил за шипастыми шарами, плавающими над грибной порослью. Шипы у бывших дронов стали чуть длиннее — и их совсем перестало крутить на лету, видимо, механические движители окончательно перестроились на бионику.

Тёплые щупальца дотронулись до кожи и растаяли. В последние дни хранитель только так и напоминал о себе — небрежным тычком «на лету». На долгую связь он не выходил давно, и Гедимин сам его не тревожил. «Пусть отвыкает,» — думал он, чувствуя неприятный холодок в груди. Почему-то сармату было не по себе. «Тут есть кому присмотреть. Сил у него уже много — если что, отобьётся. А против всяких там урановых туч… ну, я тут точно не защитник.»

Он покосился на дозиметр и мигнул — график интенсивности «сигмы» вяло дёрнулся. Один из «дронов» проплыл мимо, едва не зацепив сармата. График снова дрогнул. Гедимин присмотрелся к проёму в панцире «дрона», озадаченно хмыкнул — и растянул вдоль стен защитное поле. Теперь в экранированной капсуле был только он и эти существа — и стрелка-указатель под экраном дозиметра уверенно развернулась к одному из них. Рухнувший было график «сигмы» выписал высокий зубец.

— Так это они… — пробормотал Гедимин, переводя взгляд с одного существа на другое. Внезапное заключение в «камеру» их встревожило — сигналы шли уже один за другим, тем чаще, чем быстрее «дроны» метались вдоль стен.

— Эй! — защитное поле лопнуло. В проём заглянул Вепуат.

— Что это ты тут? Бронны беспокоятся. Помнишь же — они таких штук не любят!

— Тот странный сигнал — это от них, — Гедимин кивнул на «дроны», перебравшиеся под потолок. — Они его излучают.

Вепуат, мигнув, протянул к зверькам руку.

— Они?… Пошли, проверим.

…Зверькам по-прежнему не нравилось защитное поле, но с Вепуатом им было спокойнее. Гедимин внутрь не заглядывал — изучал записи, сделанные в оранжерее. «А сигналы немного разные,» — очень быстро понял он. «Такой тип общения… Выходит, внешнюю „сигму“ они тоже чувствуют. Не могут не чувствовать. Колебания — так уж точно.»

Видимо, Вепуат подумал о том же — через пару секунд он выглянул из-под купола.

— Излучатель не одолжишь?

С трубкой-«телепортом» в руке он снова нырнул под поле, и оттуда донеслось довольное хмыканье.

— Есть реакция!

Гедимин заглянул под купол. Вепуат держал на ладони излучающую капсулу. Оба «дрона» висели у дальней стены. По экрану дозиметра ползли извивающиеся графики интенсивности, и их изгибы постепенно затухали.

— Видел? Они реагируют на повышение фона по «сигме», — Вепуат всунул капсулу в излучатель и вернул Гедимину. — Вот, сигнал сначала сильный — а потом гаснет. Видимо, привыкают. А вот на пучок излучения реакция совсем другая. Видишь? Это на сканер. А это на капсулу.

— Им, похоже, не нравится сильная «сигма», — заметил Гедимин, рассматривая графики. — Трудно им будет на Равнине.

— Если они «сигмой» общаются, то это для них — как для нас громкий звук, — Вепуат смахнул защитное поле и подозвал «дрон» к себе на ладонь. — Неприятно, но не смертельно.

— Смотря какая громкость, — пробормотал Гедимин, думая, что близко к неэкранированному реактору этих зверьков лучше не подпускать. «Хотя — это же зверьки Вепуата. Может, он вообще их будет препарировать. Знаю я этих биологов…»

— Существа, реагирующие на «сигму»… — Вепуат неожиданным движением ухватил зверька за панцирь на «затылке». Шар развернулся в широкую разлапистую «ленту» с выростами по бокам. Они затрепыхались, «хвост» задёргался. Вепуат выпустил существо и повернулся к Гедимину.

— Надо сказать Айзеку. Вдруг это важно?

…Развернувшийся «дрон» замахал широкими лапами, больше похожими на ложноножки, и Гедимин разглядел мелкие выросты-крючки по их краям. Ничего, по структуре близкого к пальцам, в «лапах» не прослеживалось, — это всё-таки были не когти. «Застёжка-фиксатор, чтобы шар не разворачивался,» — подумал сармат и едва заметно ухмыльнулся. Айзек покосился на него, на «дрон» с лапами и слегка поморщился.

— Живой детектор «сигмы»? Хм… Сигнал об утечке они подавать будут тоже сигма-лучами? И чем предполагается их фиксировать?

Вепуат мигнул.

— Я их… научу как-нибудь сигналить, — неуверенно сказал он. — Шевелиться по-особенному…

Айзек пожал плечами.

— Ну вот как составишь шкалу шевелений, так и обращайся. Только уже не ко мне. Командир «Элидгена» — Кенен Гварза, а мои полномочия давно истекли. Да, атомщик, тебя это тоже касается.

Теперь мигнул Гедимин.

40 день Мысли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Чу-ужак!» — дружелюбно прогудело в голове, когда Гедимин сливал воду — открытые клапаны, как и сдвинутые пластины, были брешью в ипроновом «экране». Вепуат, видимо, тоже что-то услышал — и, прекратив поливать из шланга пару «трилобитов», радостно ухмыльнулся.

— Хассек на базе! — он щёлкнул по экрану дозиметра, зафиксировавшего характерный всплеск излучения. — Надо полагать, у Броннов — они его ждали.

…В жилом отсеке при оранжерее толпились Бронны. Хассинельг, привёзший на себе новую вахту, быстро ушёл с дороги и устроился в углу. Ему сунули что-то съедобное и чашку с отваром курруи. Бронны, оживлённо вереща, разбирали поклажу. Гедимин даже и не пытался войти к ним — остановился посреди оранжереи, глядя на груду «оборудования» в шлюзовой камере. Туда вытащили все жаровни, кухонные «насадки», котелки и горшки, но ничего ещё не варилось, и всё стояло без присмотра.

— Возвращайся скорее, — донёсся сквозь высокочастотное верещание приглушённый голос Вепуата. — Есть дело.

— Я бы рад, — Хассинельг тяжело вздохнул. — Но не выйдет. Закину Броннов — и сразу в столицу. Дни Огня! Кайшу созывает всех.

— У вас там что, состязания? — насторожился Вепуат. Ответа Гедимин не расслышал — один из Броннов заверещал особенно громко:

— Закваска! Где закваска? Ты привезла?

Из-за спин зашевелившихся Броннов Гедимин увидел конусовидную корзину очень плотного плетения. Из-под приоткрытой крышки торчал край мокрой тряпки. При виде корзинки все радостно заверещали и протолкнули её носителя через двери к шлюзу. Ещё цепочка Броннов увязалась следом. Теперь Гедимину пищали в оба уха с одинаковой громкостью, и он, уже не боясь потоптать грибы, отступил вглубь оранжереи.

— Вернёшься — покажешь, чему тебя научат, — снова послышался голос Вепуата. Хассинельг уже отдал Броннам чашку и поднялся на ноги. Карлики деловито привязывали к нему свёрнутые коконы, корзины и друг друга.

— Вы тут осторожнее бы, — проворчал страж, оглядываясь на Гедимина. — Особенно с делами Дим-мина.

Из шлюзовой камеры выскочили двое Броннов, с верещанием бросились в жилой отсек. Оттуда запищали в ответ, и все потащили корзины из отсека в камеру. Там уже шумела вода — наполняли котелки, расставляли по ветвистым «горелкам». Гедимин хотел посмотреть, что в корзинке, с которой все носятся, но не успел — на запястье мигнул и задребезжал передатчик.

— Атомщик, приём. Что с экранами сброса? Ты блокировал?

…Все линзы сброса — и прикрывающие их экраны — просматривались в мониторах ГЩУ, не зря Гедимин выводил к ним системы зеркал. Сейчас над одним из мониторов склонились Айзек, Гварза и операторы утренней смены. Один из операторов остался у рычагов и теперь озадаченно смотрел то на рукоятку, то на «экран».

— Ещё раз попробуй, — вполголоса приказал ему Гварза, не сводя глаз с монитора. — Сними блокировку и попробуй. Айзек, видишь? Фиксатор отходит. Никаких препятствий быть не должно.

Филк-оператор опустил рычаг до упора. Гедимин, мельком сверившись с отметками на рукоятях, уставился в монитор. Крышка-экран, прикрывающая линзу сброса, сдвинулась на полсантиметра и рывком упала обратно. Филк посмотрел на рычаг, пощупал его и выразительно пожал плечами.

— Если фиксаторы ни при чём, значит, механизм неисправен, — Гварза быстро оглянулся на Гедимина, скривился и развернулся к Айзеку. — Ну? И как это объяснить, если не сабота…

— Погоди, — перебил его Айзек, болезненно морщась. — Гедимин, что с экранами? Какие-то внеплановые доработки?

— Я ничего не трогал, — буркнул сармат; все уставились на него, и он недовольно сощурился. — Только этот экран заклинило?

«Не заклинило его,» — был уверен он — того, что отражалось в системе зеркал, «чутью ремонтника» было достаточно. «Всё исправно. Его будто что-то… затолкало обратно и так держит.»

— Все, — отозвался главный оператор. — И это сегодня. Вчера всё прошло гладко. Кто-нибудь понимает, в чём дело?

— Пойду смотреть, — сказал Гедимин, возвращая рычаги в исходное положение. Крышки не шелохнулись.

— Начни с первого блока, — велел Айзек. — Если дело в системе управления — открой люки вручную. Сброс нужно провести, системы наладим позднее.

…Системы управления были исправны — Гедимин это знал ещё до того, как вошёл в машинный зал. Сейчас, пристегнувшись к каменным скобам, он пристально рассматривал люк и утопленные в тектон сочленения рычагов. «Что-то его держит. А что — непонятно.»

Он упёрся ладонью в крышку, мягко, но сильно толкнул. Она поддалась на пару миллиметров — и тут же дёрнулась обратно. Сармат напряг мышцы и услышал скрежет. «Тихо!» — он быстро отдёрнул руку. «Что-то только что её подвинуло. И если ничего постороннего тут нет…»

Он поддел когтем височную пластину и оглянулся на реактор.

— «Элидген», приём. Чего крышку держишь?

«У-уйди,» — прогудело внутри черепа. Щупальце, подогретое до полусотни градусов, легло на загривок и толкнуло к шлюзу. Гедимин мигнул.

— Чего «уйди»? Надо сбросить энергию. Иначе ты перегреешься. Снаружи никого опасного нет, мы засекли бы.

«Не на-адо,» — отозвался хранитель и снова подтолкнул Гедимина к выходу; щупальце нагрелось ещё на пяток градусов — существо вроде бы не злилось, но понемногу приходило в раздражение. Сармат, озадаченно хмыкнув, отстегнулся и спустился на пару ступеней.

— Ладно. Скажу, чтоб пока тебя не трогали. Стержни опустить?

«Не,» — буркнул хранитель, и щупальце растаяло. Гедимин спустился, дошёл до шлюза, выждал десяток секунд, — станция на связь не выходила.

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Хранитель против? И… что предполагается с этим делать? — спросил командир станции, угрюмо щурясь. Айзек пожал плечами.

— Очевидно, ничего. Ждать. Более внятных разъяснений. Или действий. Интересно, для чего хранителю эта энергия…

Гедимин покосился на потолок. «А верно. Сегодня точно что-то приползёт. И хорошо, если только местное. Может, оно и мирное. Но хранитель пугается. Если ему с запасом энергии будет спокойнее…»

Гварза хмыкнул.

— Думаешь, хранитель перенял у Кета привычку стрелять по богам? Тогда предлагаю экраны действительно заблокировать. И поднять аварийные, во избежание.

Айзек поморщился.

— До сих пор хранитель в таком не замечен. Хотя поводы были. Не трогай ничего, Кенен. Энергию можно сбросить и завтра, ёмкости накопителей хватит — продержатся.

Гедимин бесшумно выскользнул в шлюз и только снаружи, в коридоре, облегчённо вздохнул и покачал головой. «Вот при чём всегда „Кет“⁈ Я уеду — ещё двадцать лет будет припоминать…»

…Вепуат шагнул было в коридор, но увидел Гедимина — и остановился с нелепой ухмылкой.

— Иди сюда! Ты же ещё не видел равнинную Би-плазму?

Гедимин только и успел мигнуть, как его втянули в шлюз. Сердито верещащий Бронн навалился на рычаг, захлопывая ворота. Сармат остановился над высокой корзинкой-конусом. Над её бортами вздымалось нечто жёлто-розовое, проросшее красными прожилками. Они шевелились при каждом движении бугристой массы, будто она то выпускала их, то втягивала. Внезапно она сжалась, провалившись в корзину на несколько сантиметров — и вспучилась, покрываясь багровыми пузырями. Они с треском лопались, затягиваясь красной плёнкой. Её обрывки сцеплялись краями и вытягивались в прожилки. Сверху их уже заливало жёлтой массой, пронизанной мелкими пузырьками.

— Она уже, считай, выросла, — Вепуат повернулся к недовольным, но молчаливым Броннам. Они вытряхивали из ступок на полотнища раздробленную органику. Что-то из пёстрых «реактивов» было перетёрто в муку, что-то — в крупный песок или обрывки волокон. Один из Броннов зачёрпывал из каждой горки ложкой и распределял между десятком больших горшков. Из них торчали то концы листьев, то натянутая на края плёнка. Бронны косились на сарматов и недовольно скалились. Один из них шагнул к корзине с шевелящейся массой и прикрыл её мокрой тряпкой.

— Сейчас её распределят, перемешают и… — Вепуат осёкся. — В общем, это такая еда. Совсем особенная. Когда она, выходит, будет готова?

— К вечеру, — отозвался Бронн с тряпкой. — Если ты, хлопая дверьми, её не заморозишь. Неужели в доме Пламени совсем нечем заняться⁈

Вепуат растерянно мигнул.

— Вам тут точно не нужна помощь? Справитесь? Всё-таки дело важное. У Джагулов там уже всё готово… ну, почти всё…

Бронны дружно фыркнули.

— Что у них там готово — горелое мясо с костями⁈ Иди-иди, жрец. Нет работы — поищи достойную посуду. Повелитель лучей любит блеск… — Бронн дёрнул вибриссами. — И всякие эти… новшества. Вот и найди для него… что-нибудь из вашего. Чтоб было достойно.

Бронн с ложкой склонился над полупустым горшком, зачерпнул, взял щепотью, высыпал на язык и одобрительно взвизгнул. Горшок отставили в сторону. На почти опустевшее полотнище вывалили ещё горку чего-то волокнистого. Гедимин заглянул в ближайший из булькающих котелков — там по поверхности плавали шкурки ягод курруи.

— Пойдём, — Вепуат, ухватив сармата за плечо, вместе с ним вышел в коридор. Ворота за ними тут же захлопнули. Вепуат, беззвучно хмыкнув, отступил на три шага и поднял сигма-сканер.

— Очень любопытная субстанция. Видел, как шевелится?

— Это точно едят? — спросил Гедимин. Под сканирующим лучом субстанция выглядела ещё подозрительнее — там ползли друг на друга бесформенные колонии чего-то одноклеточного, кто-то выпускал длинные тяжи-ложноножки, кто-то сновал, прокладывая узкие ходы, и они тут же заполнялись жидкостью… «А перед едой это облучают? Вымораживают? А если расползётся?»

— Говорят — вкусно, но готовить замаешься, — отозвался Вепуат, рассматривая экран. — Сейчас утро. Если эта штука дозреет только к вечеру… За это время можно стеклянных мисок наделать. Даже остыть успеют.

— У тебя что, кончились? — Гедимин недовольно сощурился. «Шихта. Хватит шихты? Если наши миски снова втянет в камень…»

Вепуат хмыкнул.

— Мог бы не экономить на почестях для Ку-унну! Как-никак — наш главный бог. Ну, теперь, когда станция достроена.

— Ваш, — буркнул Гедимин. — Я уеду. А вы тут — как знаете.

…От ритуала увернуться не удалось. Сквозь плотно закрытые ворота цеха звуки подготовки не просачивались, а вот Айзек прошёл. Гедимин, озадаченно хмыкнув, покосился на передатчик — шёл последний час вечера.

— Идём, — Айзек кивнул на открытые ворота. — Сегодня все поднимутся к башне огней.

На его скафандре, прямо на чёрной обшивке, лежали угловатые полосы бело-зелёного орнамента. На груди и предплечьях звенели тонкие кованые пластинки, нанизанные на шнурок пополам со стеклянными бусинами. Бусины, похоже, были с примесью церы — в тени было заметно слабое свечение.

— Что, и меня разрисуют? — Гедимин сузил глаза. Айзек махнул рукой.

— Можешь идти так. Что с хранителем? Не выходил на связь?

…Яркий жёлтый свет заливал холм — на фонари сегодня не поскупились. С одной стороны от «маяка», сверху донизу уставленного стеклянной посудой, устроились Бронны и уже приплясывали под посвистывание дудочки и стук кости о кость. По другую сторону стучал костяной барабан, дребезжали кованые подвески, и — пока ещё негромко — завывали Джагулы. Перед башней, скрестив руки на груди, стоял угрюмый Кенен Гварза. Что-то в бликах на его скафандре показалось Гедимину странным, но, пока он приглядывался, из шахты донёсся громкий лязг, и Гварза повернулся на шум и резко выдохнул.

— Хепри!

— Чего? — отозвался Вепуат. Он с трудом выбрался из проёма — мешали растопыренные перья. Под мышкой сармат держал уккулан, и подвесные резонаторы с лязгом бились друг о друга.

— Для Ку-унну, — буркнул Вепуат, вынося конструкцию на свет. И Джагулы, и Бронны, притихнув, выглянули из-за «маяка». Вепуат взвесил в руках кости, обмотанные ремешками, и задумчиво сощурился. Гедимин придвинулся ближе, как бы невзначай становясь между ним и Гварзой. Тот сердито фыркнул.

— Оператор этой установки — Младан. Где он?

— Отказался, — буркнул Вепуат. — Стесняется. Мол, с богами — без меня. Говорю — всё равно же кому-то придётся. Пока вот я. Ну, можешь ты — только потом не жалуйся, что голову оторвало.

Гварза скрипнул зубами и шагнул назад. Айзек, задержавшийся у лифта и вышедший из шахты последним, укоризненно хмыкнул.

— Вот ваша грызня точно не радует ни богов, ни смертных!

Уккулан забулькал, выводя странный мотив. Гедимин смотрел на ступени «маяка». То, что принесли Джагулы, опознать было просто — крупные, практически неразделанные тушки свисали с камней промасленными «хвостами». Из других посудин торчало что-то бугристое, разных оттенков красного. Таких штук было много, и они заметно отличались от жареных грибов и прочих смесей из мелко нарезанной органики. «Это — „особенная еда“,» — решил Гедимин, разглядывая бугристую полусферу. В бугорках на её поверхности читалась симметрия, хоть и смещённая, — ей явно пытались придать форму. Она не шевелилась, не выпускала пузырей, — «Би-плазму» всё-таки «добили». «Не знаю, как это на вкус, но — вроде не заразное.»

На Гварзу он смотреть не хотел, но его броня как-то странно блестела — как будто пластины обшивки были не ровными, а… выпуклыми? Гедимин, мигнув, развернулся к нему — и увидел множество коротких чёрных шипов. Они росли не по краям, как у самого ремонтника, а по центру каждого щитка, — несимметричный колючий покров, слегка похожий на чешую рептилии.

— Эй, — Гедимин шагнул к сармату, не обращая внимания на гневное шипение из-под шлема. — Мутируешь! Обшивку переплавь!

— Тебя забыл спросить, — фыркнул Гварза. Айзек, вздрогнув, вышел из задумчивости и оглянулся на Гедимина.

— Теперь вы начали?

— У него броня мутирует, — Гедимин кивнул на Гварзу. — Забыл переплавить. Напомнил. Чего «начали»⁈

Айзек поморщился.

— Кенену виднее, что делать со своей обшивкой. Ты бы так за Вепуатом бегал!

— Чего⁈ — Гедимин возмущённо фыркнул, но тут вокруг стало очень тихо — и сармат замолчал и настороженно огляделся по сторонам. Джагулы, не сводя глаз с «маяка», отступали в темноту. Бронны пятились к шахте. Вепуат сунул уккулан под мышку и, так же вперёд спиной, пошёл за ними. Гедимин покосился на дозиметр — радиационный фон стремительно возрастал. «А у местных хорошее чутьё,» — подумал он, ныряя в шахту. Айзек уже открыл запасной выход, филки-лифтёры вместе с подъёмником уехали на нижние ярусы, — оставалось закупорить проём намертво и двинуться к спальному отсеку.

До отсека Гедимин дошёл, но задремать не успел. Как только стрелка-указатель на дозиметре завертелась волчком, передатчик громко задребезжал.

— На ГЩУ, срочно! — выдохнул в наушник Айзек.

…На мониторе медленно сдвигалась массивная экранирующая плита. В сторону её тянули мелкими рывками, по сантиметру, и её при этом ощутимо встряхивало — будто кто-то не мог приладиться и толкать её в одном направлении. Гедимин покосился на другие крышки люков сброса, сердито фыркнул и шагнул к рычагам.

— И давно он так мучается?

Филк-оператор качнулся было к рычагу, но в последний момент отшатнулся, и Гедимину не пришлось его отодвигать. Плиты отъехали в сторону. По коже сармата пробежала волна фантомного тепла — и в ту же секунду над каждой сборкой машзала вырос яркий зелёный луч. Энергия вырывалась из накопителей безо всяких команд и сигналов — просто била в линзы, и Гедимин слышал, как что-то гудит внутри черепа. От чужой радости и волнения сердце стучало быстрее, но обручи не давили на рёбра — сармат почувствовал, как сам нелепо ухмыляется.

Айзек, вставший за его плечом, еле слышно хмыкнул.

— Похоже, хранитель вышел пообщаться. Ну, это уже лучше. Осваивается…

Гедимин кивнул.

— Он доволен. И эта штука… — сармат покосился на дозиметр. — Она тоже тут. И… тут вроде бы встречные потоки. Они… говорят.

Он недоверчиво покачал головой. Айзек посмотрел на его дозиметр и сдержанно кивнул.

— Ну, я за него рад. Кажется, его тут приняли. И мы можем спокойно уехать.

Он посмотрел на гаснущие мониторы и повернулся к шлюзу. Что-то холодное кольнуло Гедимина под лопатку, и он, погасив ухмылку, шагнул следом.

— Мы кое-что забыли, — хмуро сказал он. — Надо сделать, пока не уехали.

Айзек мигнул.

— Что именно? Это… это ведь не связано со станцией?

— Связано, — буркнул Гедимин. — Пламя говорило — взять у него твэл перед запуском. Не взяли. Можешь связаться со столицей? Если пришлют Мальгеса, я за день обернусь.

Айзек облегчённо вздохнул.

— Столице точно не до нас. В реакторе не хватает твэлов? По мне, ничего лишнего туда совать не надо.

— Но Пламя говорило… — начал было Гедимин, но Айзек резко качнул головой.

— Сейчас лучше ничего не менять. Работает — и хорошо. Может, Пламя хотело помочь с нехваткой топлива. Мы проблему решили. Сейчас перестраивать реакторы — застрянем ещё на месяц.

Гедимин с сомнением покачал головой.

— А если это было важно?

— Тогда нас быстро вызовут, — Айзек криво ухмыльнулся. — Вернёмся и переделаем. Но — думаю, не понадобится.

1 день Кислоты, месяц Огня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуат обнаружился на «чердаке». Он, не потревожив сигнализацию, выбрался наружу, прикрыл шахту защитным куполом и задумчиво смотрел сквозь него на жёлтые и розовые вспышки и слабую морось, то и дело превращающуюся в туман.

— Ты что тут забыл? — спросил Гедимин, на ходу сверяясь с анализатором — пока что концентрация едких паров в воздухе оставалась в безопасных пределах. Вепуат повернулся к нему и помахал зажатыми в кулаке ипроновыми пластинами.

— Филков стерегу. Снизу их Ардан запускает, а я ловлю.

«Откуда-то выдрал второй комплект отсекателей,» — Гедимин покосился на жёлтые пластины.

— Ничего, что там — кислотный дождь?

— Ничего, они в респираторах, — отмахнулся Вепуат и снова выглянул наружу. — Смотри!

Воздух с утра прогрелся до плюс сорока, а едкие вещества моросили вполсилы, — часть мелких капель, так и не долетев до земли, висела над холмом. Новый выброс накрыл их, и реакция пошла на лету — редкий туман зашипел, на глазах густея.

— М-да, сегодня Альгот немного реагентов соберёт, — пробормотал Гедимин, опуская взгляд к сухому гравию.

Воздух сгустился у его правой руки, и сармат еле успел прижаться к стене — двое филков, выпавшие из ниоткуда, разминулись с ним на пару сантиметров. Первого, того, кто стоял на ногах, пошатнуло, второй не удержался на его спине и скатился, повисая на ремнях и сдавленно ругаясь. Гедимин подцепил верёвку и чуть встряхнул, возвращая филкам равновесие. Тут уже подоспел и Вепуат, и присоски на тросе-щупальце отлипли от скафандров. Второй филк поднялся на ноги, огляделся по сторонам и молча кивнул.

— Мимо не проскочили, — проговорил первый, тяжело дыша. — Вепуат! Когда ты нам усилители-то дашь?

— Когда разберусь, можно ли с ними прыгать, — отозвался сармат, вставляя в излучатели новые пластины. — Не вредно ли для прыгающих — и для усилителей.

Филки переглянулись и дружно фыркнули.

— Местным таскать на себе полдеревни — не вредно, а нам вдруг вредно?

— Хассек без усилителей таскает, — задумчиво пробормотал Гедимин, вспоминая, как стража после перемещений с грузом пошатывало. — А ведь он ходит в дни Земли. Это само по себе тяжело.

— Вы бы лучше думали об осторожности, — сменил тему Вепуат. — Вот чуть-чуть не врезались в Гедимина! Оттуда же видно, кто где стоит, — можно было свернуть!

— Сам сворачивай с тушей на спине, — отозвался филк. Второй сердито фыркнул.

— Вы вдвоём заняли весь отсек! Нам что было, в шахту валиться⁈

Вепуат, будто не слыша, задумчиво разглядывал стену.

— А вот интересно, — пробормотал он. — Если в самом деле кто-то врежется…

Филки с фырканьем похватали излучатели и отступили к колодцу.

— На себе проверяй, на себе! Экспериментатор, мать твоя пробирка…

Воздух колыхнулся и снова потёк с прежней скоростью. Филков в отсеке уже не было. Вепуат, пожав плечами, подобрал выпавшие пластины.

— Вот что ещё интересно, так это прицельная дальность. Хассек ходит к нам из столицы и обратно — и мимо холма не промахивается…

2 день Мрака, месяц Огня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Стоило приоткрыть клапан для шланга, по коже, минуя пальцы, скользнул характерный сквозняк, идущий словно изнутри, а не снаружи. Гедимин скосил глаз на слабое шевеление и увидел, как тень у левой руки уплотняется и расширяется, прорастая зубцами. Вепуат заметил её чуть раньше и громко хмыкнул.

— Икси! Вы что, в верхнюю душевую не поместились?

Что-то зашелестело на грани слышимости, и тень вернулась в привычную форму. Под соседним душем филк, сунувшийся под распылитель, шарахнулся, поёжился и попробовал воду пальцем. В тени купального чана шевельнулось что-то тёмное и колючее.

— Смотри-ка, — Вепуат огляделся по сторонам и недовольно сощурился. — Их только тут штуки три.Эй, «Элидген»! Тебе это как, ничего?

«Чу-ужаки?» — прогудело в голове. Хранитель был спокоен настолько, что Гедимин еле-еле почувствовал его щупальца — они были чуть тёплыми. «Пу-усть. Я слежу-у.»

— Следит он… — пробормотал Вепуат, закрывая клапаны. — Интересно, по всей станции они… Ядро Сатурна!

Он вздрогнул, меняясь в лице.

— Гедимин! Бронны! Нас никто не тронет — а с ними что⁈

…В самом тёмном углу шлюзовой камеры из держателя для фонаря торчал конусный горшок. Заглянув внутрь, Гедимин увидел промасленную и прожаренную органику — и подозрительно густые и какие-то подвижные тени. Всю остальную утварь от угла отодвинули — и следящие за ней Бронны старались сесть так, чтобы их освещало со всех сторон. Кто-то чуть прижимал уши, но других признаков страха Гедимин не увидел. Пропустив вперёд Вепуата, верещащего что-то на Броннском, сармат заглянул в оранжерею. Там под потолком повисли «спиной» друг к другу два мутировавших дрона. Тень шевельнулась в зарослях куджаглы, что-то хрустнуло, и в тесном комке грибов появился просвет.

— Для стражей Ук-кута мы оставили подношения, — донеслось из жилого отсека; Бронн говорил спокойно, не срываясь на ультразвук. — Мы знаем, что они пришли без дурных намерений. Не бойся за нас, мастер Вепу-а!

Гедимин еле слышно хмыкнул. Тёплое щупальце тронуло макушку. «За год все ко всему привыкли,» — подумал сармат, вспоминая первые встречи с Икси. «Они тоже. Странная активность для „слабого“ дня…»

Вепуат закрыл за собой шлюз и облегчённо вздохнул.

— Ну, раз у них всё в порядке, пойдём займёмся делом. Ардан обещал в отсеке меня ждать. А мы тогда… — он заглянул в отсек и озадаченно хмыкнул. — Ардан!.. Куда его унесло?

Он покосился на сигма-сканер, поводил им по сторонам и, в растерянности пожав плечами, быстро пошёл к мастерским. Гедимин, выждав, когда он скроется из виду, свернул в пустой отсек с верстаком.

Слишком плотная тень у дверей задрожала и растаяла. Гедимин покосился на неё, пожал плечами и выгреб на верстак из кармана пригоршню мелких обломков и обрезков — камешки, металл, чьи-то зубы и ракушки. Сделать какую-нибудь цацку, — ничего более полезного на ум не шло. Сармату в последние дни вообще трудно думалось — вот и сейчас сосредоточиться мешало странное тягучее чувство, похожее на тоску. Он порылся в другом кармане, высыпал всё, что нашёл, — обломков накопилось много. «Перед отъездом всё придётся вытрясти,» — думал сармат, перебирая камешки и обрезки проволоки. «Весь „равнинный“ материал. Много ж я его насобирал…»

Цацка уже сложилась на клочке бумаги, когда в отсек, сердито пыхтя, вошёл Вепуат.

— Эксперименты отменяются, — буркнул он. — Все боятся.

Гедимин подавил облегчённый вздох и изменил чертёж, переложив одну проволочку.

— Занят? Ну, я тут побуду, — пробормотал Вепуат и уселся у стены, обхватив колени. — Вот никогда не знаешь, что филкам придёт в голову. Считай, день пропал.

— Тебе что, заняться нечем? — спросил Гедимин, выгибая из обрезка металла продолговатую оправу. — Трилобитов дрессируй.

Вепуат фыркнул.

— Они тоже боятся. А наверху ещё темно. Эх-х… Слушай, а ты не передумал уезжать? Тут без тебя Гварза совсем обнаглеет.

Теперь фыркнул Гедимин.

— Езжай с нами, — отозвался он. — Там — никакого Гварзы. Вернёшься к Скегги…

«Может, меня на ИЭС пустят?» — мелькнула робкая мысль. «Кроме Гварзы, это вроде всех устраивало. Там после Равнины будет легко…»

Вепуат покачал головой.

— Не, я уж лучше Гварзу потерплю. Скегги привет передавай.

…Вепуат пару раз выходил, и Гедимин думал, что он наконец нашёл себе занятие — но сармат возвращался и снова сидел у стены, о чём-то размышляя. Во втором часу дня он опять поднялся на ноги, заглянул через плечо Гедимина в остывающую после сборки конструкцию и довольно хмыкнул.

— У тебя вроде всё?

— Чего тебе? — Гедимин недовольно сощурился. «Вот явно он что-то задумал…»

Сармат быстро оглянулся на плотно закрытые ворота, тронул височную пластину и продолжил, понизив голос:

— А вот что интересно. Какой у этой штуки предел дальности?

«Опять про телепорт?» — Гедимин поморщился. «Надо же мне было выдумать…»

— Хассек, вон, скачет по всей Равнине. А у нас тут под боком мощнейший излучатель. Вот если «Элидген» придаст мне ускорения — допрыгну я до Сердца Пламени?

Гедимин мигнул. На слове «Элидген» волокнистое щупальце на его виске чуть потеплело и зашевелилось — хранитель, возможно, не всё понимал, но прислушивался к разговору.

— У нас же есть начальная пульсация, — поспешно добавил Вепуат. — А там я уже определюсь. Только нужно как следует ускориться…

— Реактором пульсировать не дам, — Гедимин недобро сузил глаза. Вепуат замахал руками.

— Так и не нужно! Хватит нашего излучателя. А станция меня уже там, на тропе, подтолкнёт. Хассек же справляется — думаю, и у меня выйдет.

— А обратно как? — Гедимин, услышав, что над реактором издеваться не будут, облегчённо вздохнул. «А правда — почему не проверить пределы дальности? Столица — знакомая местность…»

Вепуат беззаботно пожал плечами.

— Там толпа стражей. Кто-нибудь да подбросит до места. Может, Хассека найду, хоть поговорю с ним спокойно.

Он снял с плеча плазмомёт («Странно, ещё не мутировал,» — мелькнуло в голове Гедимина) и потянулся к срединному шву скафандра.

— Нет, — буркнул сармат, придерживая падающую броню за наплечник. — Без защиты никуда не поскачешь. Жди, я переберу тебе скафандр.

Вепуат хмыкнул, но промолчал. Он крутил маятники излучателя и терпеливо ждал, пока Гедимин вынет все ипроновые щитки и скрепит непривычно лёгкие части скафандра.

— Ничего не пропустил?

Гедимин покосился на приборы, выложенные на верстак. Может, они и пригодились бы Вепуату, но ипроновые корпуса… Он покачал головой.

— Хотя бы до лучевой болезни не допрыгаешься, — он сунул в нишу брони пару ампул флония. — Айзека предупредил?

— Он на декомпрессии, — отмахнулся Вепуат. Едва он влез в броню, на плечи ему тут же сели Скаф и Цап, и он безуспешно пытался отцепить их от обшивки.

— Надеюсь, Скогны не слишком напугаются, — криво ухмыльнулся он, оглядывая себя с ног до головы. — Вроде выгляжу привычно.

Гедимин пожал плечами. Ему было не по себе. «Ускакать-то он ускачет. А как потом держать с ним связь — и как его вытаскивать?»

— Ну, в столицу. Туда, где Пламя, — Вепуат уже втолковывал что-то «Элидгену». — В постройку над ним. Только не к нему самому, ладно? Ага, так годится. Я сейчас выйду, а ты меня пихнёшь. Привет передавать?

«А то вот они без тебя не пообщаются,» — Гедимин нахмурился. «Вот знал, что он что-нибудь…»

Вепуат исчез. Дозиметр мигнул жёлтым светодиодом — сармата накрыло лучевым потоком, уходящим в сторону столицы. «У-ушёл,» — прогудело внутри черепа. «Жду-у.»

Гедимин отступил к верстаку, покосился на уже неинтересную ему цацку, нехотя сунул её в карман — «отдам Альготу»… Через пару минут на запястье снова мигнуло — излучение пришло с «востока».

«Вижу-у!» — радостно прогудело в голове. Щупальца хранителя зашевелились.

— Он там? Цел? — быстро спросил Гедимин.

«Угу-у!» — отозвалась станция, посылая пульсирующий луч на «восток».

Встречный поток пришёл три минуты спустя. Спросить Гедимин ни о чём не успел — ворота громыхнули, щупальца на коже накалились и исчезли, в отсек вошёл Гварза.

— Лучевые всплески, — отрывисто сказал он, показывая сармату дозиметр. — Причина?

— Хранители общаются, — буркнул Гедимин и зажмурился — в черепе снова раздался прерывистый гул, горячее щупальце впилось в кожу и задрожало. «Ху-удо!»

— Что? Что с ним? — сармат прислушался, но вой, уже не разделяющийся на слова, быстро стих. Горячие волокна мелко вздрагивали.

— Что? Стражи? Напали? Слышишь его?

«У-у,» — отозвался хранитель. Гедимин зажмурился крепче, пытаясь разобрать хоть что-то в гаснущем гудении, но тут его встряхнули за плечо.

— Что «стражи»? Кто на кого напал? И… — Гварза, не выпуская плечо Гедимина, огляделся по сторонам. — Где Хепри? Та-ак…

Он шагнул к верстаку, где лежали забытые ипроновые пластины, и еле слышно выругался.

— Телепорт? Куда?

«У-у, ху-удо,» — прогудело внутри черепа, и Гедимин сощурился на Гварзу и резко мотнул головой — «не до тебя!».

— Стражи, да? Скажи Пламени — пусть зовёт Кайшу, — быстро проговорил он, прислушиваясь к пульсации горячих волокон. — Она знает, что делать. Пусть она уймёт их!

— Кайшу… — процедил Гварза, глядя на Гедимина в упор. — Значит, этот полоумок… его унесло в столицу. Три дня полёта… Ядро Юпитера!

«Угу-у,» — отозвался хранитель. Его щупальца накалились уже докрасна — ему было очень не по себе, и он хотел разорвать связь. Гедимин, досадливо щурясь, потёр ноющий висок. Фантомная боль угасла не сразу.

— Три дня полёта… — вслух думал Гварза, что-то подсчитывая на пальцах. — В любом случае быстро не успеем. И Айзек, как назло, в отъезде… Кет!

Гедимин нехотя посмотрел на него и снова потёр висок.

— Кайшу и Пламя не дадут его в обиду, — угрюмо сказал он.

— Предположим, — сквозь зубы согласился Гварза. — Но как вы собирались вернуться?

— Там Хассек и другие, кто умеет… — начал было Гедимин, но осёкся — Гварзу перекосило совсем уже не по-сарматски.

— Хассек⁈ — командир с грохотом приложил ладонь к лицевому щитку. — Другие⁈ И это всё, до чего вы додумались⁈

Гедимин сузил глаза. План был не самый умный, но… «Не принесло бы этого умника — поговорил бы с хранителем,» — думал он, стараясь не скрипеть зубами. «А так — и связи нет, и этот ещё…»

— Они переместили сюда Дуунгуа, — буркнул он, глядя мимо Гварзы. — А Вепуат легче, его не надо толпой…

Перчатка снова громыхнула о лицевой щиток.

— Кет! Ты совсем не видишь разницы между ценным специалистом и приблудным диверсантом? — вкрадчиво спросил Гварза, не убирая с лица ладонь. — Ядро Юпитера! А ведь без Айзека ничего…

Не договорив, он сгрёб с верстака ипроновые пластины и быстро вышел. Гедимин подождал, пока его шаги стихнут, и тронул висок.

— «Элидген», приём. Что с Вепуатом? Цел?

«Угу,» — буркнули под сводом черепа, и связь оборвалась окончательно. Гедимин видел, как раз в пять минут по экрану с графиками интенсивности проходит волна — лучи шли с «запада» на «восток» и обратно, но сармат из этого разговора не понимал ни слова.

«Переговоры» стихли через полчаса. Гедимин попробовал выйти на связь — «Элидген» буркнул что-то неразборчивое и «пропал с радаров» — так, что даже радиационный фон уменьшился на пару микрокьюгенов. Оставив хранителя в покое, сармат выбрался на холм. Ему было не по себе. Едва выйдя на поверхность, он увидел в воротах ангара широкую спину Гварзы — командир добивался чего-то от Ларсена и его пилотов. Гедимин отступил за угол и зябко поёжился. «А лететь-то, по уму, должен я. А я в этих тварях ни кварка не понимаю…»

— Ничего не предпринимать до возвращения Айзека! — приказал Гварза, отходя от ангара. Гедимин видел, как он останавливается, смотрит на часы и болезненно морщится. «А ведь Вепуата уже полтора часа нет,» — мелькнуло в голове. «Похоже, Хассека он не нашёл. Если его засунули в какой-нибудь подвал…»

Над холмами громыхнуло.

…Наверное, все три Кейланна сбросили скорость одновременно и дальше летели «малым ходом», — Гедимин запомнил только один хлопок. Пару секунд спустя он стоял у обрыва и смотрел, как к Сарматскому холму медленно подплывают бронированные летуны. На спине каждого ярко горел белый огонь. Тот, что летел посредине, явно нёс что-то тяжёлое.

— Кто здесь из вождей «Элидгена»? — отрывисто спросил один из стражей, выпрямляясь в седле. Это был тощий длинный инсектоид, весь будто из проволоки и кольчатых трубок, с тремя парами коротких передних конечностей, сложенных на груди. Они не двигались, как и мощные жвалы.

— Я, Кенен Гварза, — командир смерил эскадрилью недобрым взглядом. — Что привело сюда стражей Равнины?

Вместо ответа центральный Кейланн подался назад и встряхнулся всем телом, сбрасывая что-то на соседнее плато. Длинный чёрный свёрток скатился, раскрываясь на лету. Вепуат, приземлившись на гравий, сердито фыркнул и показал Кейланну кулак.

— А осторожнее было никак⁈

— Тот, кто зовёт себя Вепуатом Хепри, возвращён вам, — бесстрастно проговорил инсектоид и махнул посохом. Кейланны, ударив крыльями, рванулись в небо. Секунда — и над холмами остались только инверсионные следы. Ещё секунда — и Вепуат спикировал на Сарматский холм и смущённо ухмыльнулся.

— Я не просил их устраивать воздушный парад. Честно!

Гварза с грохотом прижал ладонь к лицевому щитку. Гедимин шагнул к Вепуату, окинул его придирчивым взглядом. «Трилобит», ближайший к сармату, прижал перья. Вепуат покосился на Гедимина и снова уставился в гравий.

— Ну? И какие ещё дипломатические проблемы ты нам устроил? — процедил сквозь зубы Гварза. Вепуат фыркнул.

— Да никаких — только Кайшу удивилась, что мы телепортацию освоили. Да! Знаете, что сказал Хассек?

— Айзеку расскажешь, — буркнул Гварза, направляясь к шахте. Вепуат растерянно хмыкнул ему вслед и развернулся к Гедимину. Тот поморщился.

— Зря ты туда лез. Хранитель испугался.

Вепуат потупился.

— Я только и успел оглядеться, как они на меня насели. А я не люблю, когда в меня палками тычут. Да ты и сам не любишь, чего там объяснять…

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Ещё не расхотел тут оставаться? Там «макаки», тут стражи…

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Сравнил! Равнина — общая. А там — планета «макак», а мы — никто. Так тебе интересно, что сказал Хассек?

— Про телепортацию? — уточнил Гедимин. Вепуат, приободрившись, быстро закивал, огляделся по сторонам и придвинулся ближе.

— Он говорит — это странно, что у тебя получился механизм. Мол, на тех тропах ни одна штуковина ничего не значит. Только живые там ходят… ну, то есть — решают. Идти, не идти, куда идти. Так что… — он взглянул на Гедимина исподлобья. — Думаю, можно и без излучателя. А вот ирренций нужен. Только как его к себе приспособить…

Гедимин нахмурился.

— Ничего не понял. Как — ничего не значит? Без сигнальной пульсации… И что значит — приспособить к себе?

— Хепри! — из шахты выглянул угрюмый филк. — Тебя командир зовёт. Срочно!

— Да чтоб им всем, — пробормотал помрачневший Вепуат. Гедимин двинулся было за ним, но филк мотнул головой.

— Только Хепри. А тебе приказ — вернуться на станцию.

Больше в тот день Гедимин Вепуата не видел — только услышал однажды в коридоре треск перьев и недовольное шипение. Когда вышел, никого уже не было.

3 день Льда, месяц Огня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

В коридоре послышались тяжёлые шаги, а за ними — треск жёстких чешуй и недовольный клёкот.

— Эй! Тут что, биоблок⁈

— А убирать за ними кто будет⁈

Дверь отсека отъехала в сторону. На пороге стоял, сверкая золотистой бронёй, угрюмый Вепуат. Айзек подтолкнул его в спину и вошёл следом. В коридоре заклекотало.

— Вот обязательно было не дать нам попрощаться⁈ — Вепуат покосился на Айзека.

— Пяти минут на прощание вам хватит, — отозвался тот. — А на очередной дурацкий эксперимент — нет. Надеюсь.

Он встал в дверях, сложив руки на груди. Вепуат фыркнул.

— Нормальный эксперимент. Теперь мы знаем… — начал было Гедимин, но взглянул на Айзека и осёкся. Тот тяжело вздохнул.

— Атомщик! Ещё два дня — и хоть разбегайся и башкой о стену. Только не под мою ответственность. Вепуат, давай быстрее, пока там, и правда, не нагадили.

Вепуат, смущённо щурясь, шагнул к Гедимину. Тот уже поднялся с матраса и растерянно смотрел на сарматов. Ему было не по себе. «Попрощаться? Но сегодня только третье…»

— Меня отсылают в Ксалан, — пробубнил Вепуат, уткнувшись взглядом в гедиминов скафандр. — А это, сам знаешь, неблизко. Может, встретимся ещё у портала — я тебя там подожду.

Гедимин, ошалело мигнув, шагнул ему навстречу. Шагать было особо негде — полметра, и сармат неловко обхватил золотистые плечи. Вепуат стиснул его с неожиданной силой — видно, обвешался «стимуляторами» — и прерывисто вздохнул в наушник.

— Зря ты всё-таки уезжаешь. Осторожнее там с «макаками»! Мы для них — слизистые уроды, как были, так и остались.

— Зато там у скафандров перья не отрастают, — отозвался Гедимин, утыкаясь шлемом в шлем. В груди ныло.

— Вот чем тебе Скаф и Цап не нравятся⁈ — Вепуат с кривой ухмылкой выбрался из объятий. — М-да… Без тебя тут будет сложновато. Но я подумаю, как добраться до того фонящего разлома. Должен быть способ…

Айзек уставился в потолок и тяжело вздохнул.

— Надеюсь, Кенен не даст тебе на это времени. Идём уже!

Вепуат сердито фыркнул.

— Куда спешишь? Мы, может, вообще никогда не увидимся.

— Вас тут так и бросят? — Гедимин покосился на вылепленную из тектона стену. Никогда она не казалась ему настолько неприятно-чужеродной. Вроде он уже привык к местным материалам, к способам их обработки, — но тут его передёрнуло. «Они ведь действительно так и останутся. Среди всего этого…»

— Да портал-то не закроется, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Мею будут присылать. Ирренций, опять же, возим… Это нормальной связью не назовёшь — но и не совсем изоляция. Я ещё попробую…

— Идём! — Айзек подтолкнул его к двери. — Вы тут сейчас напробуетесь. Надеюсь, вы с Кененом друг друга не убьёте. Надо будет предупредить Эгнация и Ансура…

Голос утонул в сердитом клёкоте и треске перьев, а потом и они стихли. Гедимин опустился на матрас. В коридоре снова загромыхало.

— Эй! — взъерошенный Вепуат заглянул в дверь. — Вот он отвлёк, а я забыл. Ты перед отъездом оставь мне обшивку, ладно? Чёрный слой сними и положи тут. Ну, или в душевой, где удобнее. Всё равно его в Ураниуме утилизируют. А мне вот интересно, что из него вырастет.

Гедимин открыл было рот, но осёкся и только пообещал:

— Оставлю.

5 день Воздуха, месяц Огня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Дальний Край

Содранный слой чёрного фрила горкой лежал у верстака. Гедимин под пристальными взглядами Айзека, Эгнация и Альгота вытряхивал из карманов камешки и фрагменты металла.

«Ага, ещё в этой нише…» — на верстак выпал моточек-«восьмёрка» тёмно-синей проволоки и три просверленных пятнистых шарика.

— Всё.

Айзек недоверчиво хмыкнул.

— Допустим… А ежедневник у тебя из чего?

Гедимин, беззвучно выругавшись, открыл пропущенную нишу и выложил прошитую стопку зеленоватой бумаги. Края успели истрепаться — футляр вроде бы защищал их, но они и об него умудрялись тереться. «Всё-таки с нормальными материалами не сравнить,» — мелькнуло в голове. Сармат пролистнул чертежи, давно впечатанные в мозг, и отодвинул ежедневник на край верстака. Альгот подобрал его, покосился на открывшийся лист и убрал книжицу в карман.

— Ты только осторожнее, — предупредил его Айзек. — Гедимин всё по себе рассчитывает. Другой сармат может не выдержать… Атомщик, куда⁈ Кость!

Он хлопнул по верстаку. Гедимин, досадливо щурясь, вскрыл броню. «Подъязычная кость», переводчик на странных технологиях, отделилась от куртки неожиданно легко — сама выпала на ладонь. «Странно, что не вывалилась, пока рылся в карманах,» — подумал сармат, чувствуя непривычную пустоту над грудиной.

— И Би-плазма, — Айзек поднял свою флягу, выдернул кассету с субстратом и положил на верстак рядом с костью. — Съешь, сколько можешь, остальное выльем у портала. Ничего больше на теле не осталось? Кровяные камни, стимуляторы?..

…За дверью ткацкого цеха гудело и ритмично щёлкало — видимо, шлюз был закрыт неплотно. Гедимин двинулся было к нему, но Айзек крепко схватил его за локоть и подтолкнул к главным воротам.

— Закрыто плохо. А там «асбест», — буркнул сармат, оглядываясь на цех.

— Без тебя разберутся, — отозвался Айзек. Уже за воротами он покосился на потолок и что-то пробормотал. Гедимин только и разобрал — «перед самым отъездом…»

…Уже снаружи, на холме, висок обожгло горячее волокно. «У-уходишь?»

— Да, пора, — отозвался Гедимин, поворачиваясь к ущелью. Снаружи о станции напоминали только крышки-конусы над шахтами. «Хорошо мы её замаскировали…»

«Вернёшься?» — спросил хранитель.

— Уже нет, — Гедимин покосился на горящий жёлтый светодиод дозиметра. — Вепуат скоро вернётся. И другие тут — Кённа, Эрфольт…

Он оглянулся на восток — там догорал многоцветный световой гейзер. Волокнистые щупальца соскользнули по хребту и растаяли. Айзек молча опустил ипроновую пластину на его шлеме и кивнул на открытый фургон бронехода. Там было пусто — сегодня Айзек и Гедимин уезжали одни.

Из ущелья донёсся протяжный вой множества глоток. Потом загрохотали костяные барабаны. Гедимин остановился у трапа, заглянул за угол, — у спуска замер, склонив голову, бронированный живой холм. На загривке сааг-туула стоял погонщик в накидке из перьев. Увидев сармата, он вскинул посох с погремушками и снова завыл. Гедимин уже не понимал ни слова. Криво ухмыльнувшись, он протянул руку к сфалту, зачерпнул пальцами что-то невидимое и «плеснул» на холм. По ладоням тянуло горячим ветром. Сармат взглянул на небо — световой гейзер уже угас, бело-синие складки, свисающие клочьями, лениво изгибались в дуги, но на полноценную спираль не хватало сил.

…Джагулы отстали через полчаса — Гедимин даже удивился тишине за неплотно закрытым люком. Он убедился, что отсек теперь герметичен, и сел на скамью. Бронеход, покачиваясь на неровностях гравия, переползал из Сфена в Сфен. Сармат облокотился на колени и зябко поёжился. «Как выберусь — не глазеть на колёса,» — напомнил он себе. «И на небо тоже.»

…Бронеход остановился. С той стороны кто-то навалился на крышку люка. Гедимин опустил рычаг и услышал тяжёлый вздох Айзека.

— И давно вы тут торчите?

Вепуат, похожий на чёрный пернатый шар, сердито фыркнул.

— Я ж говорил — без Гедимина не улечу.

Он заглянул в шлюз и радостно ухмыльнулся. Пернатый покров встряхнулся и разделился надвое, шарахаясь от сармата прочь.

— Обшивка у Альгота, — пробормотал Гедимин, обнимая Вепуата. В груди заныло сильнее.

— Ты скажи Скегги, — прошептал тот в наушник. — Пусть тебя в город не гоняет. Только на расчистки. Там «макаки» не лазят. А город пусть сами чистят, раз мы им не по нутру!

— Осторожнее с местными, — отозвался Гедимин. — К Кьюссам один не лезь. И без скафандра не ходи, а то знаю я тебя…

Вепуат усмехнулся.

— Интересно, ты его на Земле-то снимешь? Хотя бы в душевой?

— После перехода вынем вручную, — буркнул Айзек, заглядывая в отсек. — Ты броню после возни с ирренцием мыл? Нет, конечно. Всё, жрец, благослови Равнину напоследок — и вперёд. Нам ещё тебя на ноги ставить.

В отсек просочился белый свет — кто-то из стражей стоял рядом с бронеходом. Гедимин хотел выглянуть наружу, но передумал и только хлопнул Вепуата по плечу. Тот смотрел в сторону и часто смигивал, да и самому сармату глаза странно жгло. Он шагнул назад, глядя, как втягивается трап, и закрывается люк. Бронеход тронулся. Гедимин со вздохом растянулся на палубе. Внутренности судорожно сжались. «В последний раз,» — напомнил сармат себе, готовясь к мучительному переходу.

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Обратный отсчет: Равнина

Оглавление

Часть 1 3–5 дни месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли

Часть 2 6–10 день месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени

Часть 3 06.01.15 — 13 день месяца Металла. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сфен Молнии, зифта Тикшер

Часть 4 14–17 дни месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — долина Элид — Сердце Пламени

Часть 5 17.01.15 — 20 день месяца Земли. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Часть 6 21–24 дни месяца Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сфен Огня — долина Элид

Часть 7 25–28 дни месяца Металла.Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Сердце Пламени

Часть 8 29–33 дни месяца Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Часть 9 34–40 дни месяца Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

Часть 10 1–8 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Дальний Край

Часть 11 9–15 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Сердце Пламени

Часть 12 16–27 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Часть 13 28–36 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени — Сфен Огня, город Шакха

Часть 14 37 день месяца Мысли — 3 день месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Дальний Край — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Часть 15 4–10 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край — Сфен Огня, город Шакха

Часть 16 11–16 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени — Сфен Земли, город Тогот

Часть 17 17–22 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Сфен Земли, город Алвен

Часть 18 23–30 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Часть 19 31–36 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Часть 20 37–40 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени — Сфен Огня

Часть 21 1–5 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край

Часть 22 6–11 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Часть 23 12–16 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Сердце Пламени — Сфен Молнии — Сфен Огня, город Аса’ан

Часть 24 17–22 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Часть 25 23–29 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Сердце Пламени

Часть 26 30–34 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Часть 27 35–38 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Часть 28 39 день месяца Мрака — 4 день месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Часть 29 5–10 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Часть 30 11–17 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Часть 31 18–24 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Часть 32 25–31 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня, граница со Сфеном Воды — Сфен Камня

Часть 33 32–39 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня — Сфен Огня — Сфен Камня — Сфен Воды

Часть 34 40 день месяца Льда — 6 день месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воды, острова Туви — Сфен Воздуха, Корни Огня — Сердце Пламени

Часть 35 7–14 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня — Сфен Огня, город Теккех — Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут

Часть 36 15–23 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Воды — Сфен Огня, город Теккех — Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Часть 37 24–28 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Часть 38 29–39 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня — Сфен Воды, острова Туви — река Ксутлин

Часть 39 40 день месяца Пустоты — 8 день месяца Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Часть 40 9–22 дни месяца Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

Часть 41 23–33 дни месяца Воздуха. Равнина, Сфен Воды — Сфен Камня, город Нхейли — Сфен Воды, небесный остров — Сфен Земли, Урдзутту

Часть 42 34 день месяца Воздуха — 9 день Льда. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту — Сфен Камня, город Джера — Сфен Огня, Корни Огня

Часть 43 12–40 дни месяца Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген– Сфен Молнии — Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут — Сфен Воды, Улвала — Сердце Пламени — Сфен Огня, Корни Огня — Дальний Край

Часть 44 06.06.14 — 11 день месяца Камня. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня, пустыня Кситту — Сфен Воды, река Эллур

Часть 45 12–34 дни месяца Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня, пустыня Кситту — Сфен Огня, трапповое поле — Сфен Воды, река Эллур, острова Шеш и Ахег — Сфен Мысли

Часть 46 35 день месяца Камня — 10 день месяца Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Воды, река Эллур — Сфен Лучей, пустыня Ксалан — живой астероид над пустыней Ксалан

Часть 47 11–27 дни месяца Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — Сфен Камня — Сердце Пламени — пустыня Уру-Джагзур, разрушенный город Айен — «черный зверь Нерга» — Сфен Воды, река Эллур

Часть 48 28 день месяца Земли — 24 день месяца Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — пустыня Ксалан — небесный остров — Дальний Край — Сфен Огня, Корни Огня

Часть 49 25 день месяца Лучей — 5 день месяца Огня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — пустыня Ксалан — Дальний Край

Nota bene