Кукольный домик [Кирилл Шапкин] (fb2) читать онлайн

Кирилл Шапкин Кукольный домик

Эр мчался по пустой автостраде, задержав от напряжения дыхание. Выдохнув и навалившись грудью на руль, он вперил взгляд в смутные очертания дороги, периодически исчезающей в гуще пасмурного тумана. По горбу спины бежал легкий озноб, ибо Эр в смятении, как бы встрепенувшись ото сна, вспоминал, что у него за спиной, в темном пространстве багажника замертво лежат друг на дружке три выключенные человекоподобные куклы женского пола в изящных вечерних платьях. Последнее время, при мысли об этих неживых, лживых, наполненных равнодушно хохочущим, прохладным ничем созданиях, у него неприятно бурлил желудок. Который год Эр занимался обслуживанием кукол в одиноком, хилом магазинчике на окраине прокалывающего небо города, который привлекал внимание скользящих мимо автомобилей яркой лиловой вывеской с изображением страстно целующейся пары.

Фары тучного, квадратного, неуклюжего фургона с ощутимой тяжестью выхватывали из серой пелены, окутавшей шоссе, тощую разделительную полосу. Эр судорожно нажал на тормоза, когда мимо в противоположном направлении стремительно пронеслись две расплывчатые, мутные, намазанные на туман маслянистые желтые точки, которые тут же канули в небытие, оставляя после себя след красных отблесков в зеркале заднего вида. Эр показалось, что эти несущиеся навстречу светлячки почувствовали, как в душном пространстве багажника вожделеют в сумрачном, похотливом желании совершить долгожданный вдох три синтетических трупа, ибо вскоре — каким жалким, незначительным для них являлся этот временной промежуток! — в них наконец вдохнут ту самую жизнь, окажись они в крепких лапах разгоряченных, опьяненных алкоголем мужчин.

И в самом начале своего карьерного пути в роли курьера Эр не знал разочарований — он усердно трудился и с ответственностью развозил кукол по глянцевой кляксе обширного города. Но в один момент, после единственного странного случая, что-то в нем поменялось: в глубине души Эр дернулся заржавевший рубильник, который позволил его мыслям колесить по непривычному маршруту, ибо теперь куклы стали вызывать в нем ужас. Теперь, когда Эр на них смотрел, то начинал трястись, дрожать, в груди полыхало холодное пламя, все переворачивалось, дергалось в спазме, будто от прикосновения льда, а потом бурлило и закипало, словно его обливали жгучей магмой. По горлу неотступно полз сырой и склизкий рвотный ком. После инцидента Эру стало противно прикасаться к куклам, возвращать их к существованию, быть с ними рядом наедине. Часто он совершал попытки убедить себя в иррациональности проникающего в разум страха. Бессонными ночами Эр искренне восхищался тому, как он хитро все себе выдумал, как немалую роль сыграла его богатая фантазия, и поэтому многое, что он уже знал о куклах, по какой-то неизвестной, глубинной причине сложилось в окончательную пугающую картину.

Загудел телефонный аппарат, встроенный в фургон фирмы по продаже человекоподобных кукол. Эр ткнул пальцем в синий дисплей, выглядывающий из темноты рядом с рулем. Раздался плотный, напористый и звенящий бас.

— Привет, как самочувствие? — спросил Макс, его давнишний друг, с которым они вместе когда-то учились. Эр никак не мог припомнить на какую специальность они тогда поступили.

— Ужасное, но жить можно, — бросил Эр.

Из тумана, разрезаемого двумя золотистыми столбами света, проступали сияющие бронзовым смогом стволы тянущихся вдоль ленты шоссе развесистых деревьев — тех вечно недвижимых существ, которые днем наслаждаются теплыми ласками солнца, а ночью питаются слабым, безучастным дыханием далеких звезд, спрятанных за вздутыми пепельно-серыми тучами. Разлапистые, склоненные деревья проносились настолько быстро друг за другом, что выделить среди них уникальное, не такое как все, не удавалось. И вот среди них уже никто не грелся под легкими касаниями, никого не прельщал аромат мерцающих точек на ночном небе. Удовольствие получалось слишком общее, слишком усредненное, слишком разделенное между всеми ими на равные части. Эр передернуло, он сглотнул: ему припомнились одутловатые, припухшие лица тех людей, которые неотрывно всматривались в источающие холод экраны. И ведь эти люди тоже наслаждаются, заключил Эр, в такой же болезненной одинаковости.

— Одним словом, едешь к нам? — звонко рассмеялся Макс в ответ.

— Угадал.

— Отлично! Ты открывал список? Там тебя ждет сюрприз! — пискнул от напряжения динамик.

— Какой еще сюрприз? — Эр охрип и прочистил горло. — Знаю я твои…

— Помнишь ту девушку, за которой ты ухаживал на первом курсе? Ай-яй, я удивлен! С такими черными волосами до плеч, чуть бледным лицом, упругой попкой? Она еще строгие глазки такие делает, точно спрашивает, а кто ты, в общем-то, такой, чтобы сметь к ней приближаться, — Макс вновь залился безудержным смехом. — Вспомнил наконец?

— Кажется, да. Давно это было, — сказал Эр с грустью.

— Она будет на вечеринке.

— О, — протянул Эр и метнул взгляд на позолоченный асфальт. — Господи, сколько лет с тех пор прошло.

— Тьфу, да что у тебя там такое приключилось, какая пчела укусила? Дружище, раскис ты на пустом месте, без обиняков только, сам понимаешь. Проблемы на работе или что? Ладно, помню-помню, эдакое было, говорил. Да забудь ты их, лучше подумай: это ведь такой шанс! Какая перспектива перед тобой открывается, целое не вспаханное поле. Не хочется разве хорошенько развлечься? Никто не узнает, никто.

— С чего вдруг — никто? — Эр недоверчиво покосился на дисплей, где горело статичное лицо Макса с улыбчивыми, сощуренными, полыхающими хитростью глазами.

— Напоминаю: у нее никого нет. Связи, мой друг, связи есть у меня — и будут! Она доступна для знакомств, никакой муж, любовник, да ни один человек на свете тебя потом не оштрафует, не отберет твой подарок, уверяю, — сладкий голос Макса приятно растекался по салону.

— Ты мне лучше ответь, с какой стати в этот раз должно все получиться? — Эр в недоумении поднял брови.

Макс проигнорировал вопрос.

— Слушай, да ты особо не старался тогда, а теперь же дело принимает иной оборот. Хотя бы попробуй, дай волю забытым в пасмурных деньках ярким чувствам. Шансы высоки, лгать бы не стал. Все благоговеет к тому самому исходу всех исходов, если ты понимаешь о чем я. Мы с Тощим тебя подбодрим.

— Нет, только не это. Ни за что, — у Эр предательски дрогнул голос.

— Чего ты завелся сразу? Успокойся, дыши глубже, повторное знакомство выйдет на десять баллов. — Макс ощутил привкус скорой победы. — Невзначай приплывешь, отсолютуешь комплиментом, небрежно подсядешь, разболтаешься. Все просто и банально, выверенная схема, увековеченная в искусствах. А главное — все ведь легально! Ай-да я сообразил провернуть какую штуку, самому себе завидовать буду. Представь, легкая, даже призрачная беседа за барным столиком, плавно перетекающая в нечто потрясающее уже в интимной обстановке. Ты будешь под лютым кайфом, и вот тогда… — вещал манящий добродушный голос.

— Постой, под каким кайфом? — Эр шумно выдохнул и осел на сидении, словно сдутый воздушный шарик. Всегда у Макса все сводилось к одному — к употреблению бодрящих разум веществ.

— Упс, я тебе забыл сказать… Глупая я башка! В этом же вся фишка трюка состоит. Ну или фокуса. Как же я умудрился забыть про это… Тут вот какое дело — один мой знакомый достал свежую партию разноцветных таблеток. Представляешь, экспериментальная вещь! Завораживает, скажи? Вот и я о том же. И действуют они очень необычно на мозг. Знакомый сам толком не понимает в точности метод воздействия на серое вещество, но это обалденная тема. Короче, берешь, кладешь на язык — и вуаля! — ты просто лучшая копия самого себя: веселый, уверенный, блестишь остроумием. Препарат позволяет увидеть скрытый потенциал собственного характера, повышается интеллектуальный тонус. Одно главное — случайно не двинуть кони: огромная нагрузка на осознанность.

— И как твой друг их достал? Ведь ты же сказал, что они якобы экспериментальные?

— Тут все чисто, знакомый работает в громадной фармкомпании. Он даже мне в шутку предложил, что мол позвонить ему, когда он будет под кайфом балдеть, — тогда-то он мне обещает всю теорию и рассекретить, чтобы можно было дома изготавливать самостоятельно. Во дает! Ну я ему и говорю, что мол почему же он решил, что я его пойму, когда сам в своем обычном, то бишь в не одухотворенном состоянии нахожусь. Ну, тогда мы и порешали, что вместе закинемся, а там побеседуем интеллигентно — на языке философов.

— И все же достать получается их просто?

— Ты же знаешь, — сказал со вздохом Макс, — за этим следят плохо. Обмануть проверочную комиссию труда не составляет. Забить поверх одной программы другую — и дело в шляпе. Чем выше должность, тем меньше человек работает и прилагает усилий. Забывают они там уже, что должны проверять. Это и хорошо, нам на руку выходит. И потом, если уж мы доставим их в бар, то никто ничего больше сделать нам не сможет: я знаю одно очень хорошее место.

— А побочные эффекты? Что значит большая нагрузка на осознанность?.. — не унимался Эр.

— Боже мой, что с тобой приключилось такое? Занудил. Тебе отсыпать побольше что-ли? Это не проблема, на всех хватит, — уверил Макс.

— Я не буду.

— Не-не, так дело не пойдет, дружище. Мы притащили для всех. Куча пакетов с этой благоухающей дурью. Угощайся сколько влезет, как конфетки грызи.

В текущем настроении Эр почти был готов проглотить наживку.

— Ну, ладно. Может быть. Я подумаю, — сказал он.

— Вот и по рукам. Другое дело! — (Эй вы, отойдите, рано еще. Куда руки тянете, гады!) — Совсем уже обнаглели. Потерпеть не могут, бесстыжие. — (Ну что еще? Хорошо, спрошу его сейчас) — Слушай, тут такое дело, ты подхватил же с собой парочку кукол. Не забыл? Лучше бы, конечно, забыл. — (Да шучу я, шучу)

— Да, три штуки.

— (Взял он, взял. Целых три. Нет, новых. Да, самых сладеньких.) — Опять этот Тощий только о них и мечтает. Пиджак напялил, как будто для театра вырядился. Хотя тут как посмотреть. Действительно, может, мы культурно посидим, разведем полемику о смысле жизни. Кто знает, какая гадость полезет в мысли. Ладно, до встречи! Приезжай скорей.

Эр оборвал связь.

Лес остался позади. Туман размяк и отступил, уполз обратно вглубь жутких зарослей, где шелестели листья и пронзительно свистел ветер. Вместо деревьев по обе стороны от шоссе стали вырастать уходящие ввысь опустошенные, бездыханные небоскребы. Эр словно гнал по мрачному, смердящему подземному тоннелю, будто несся посреди высокой серой пещеры с неказистыми сталагмитами. Днем асфальтированной земле практически не доставалось солнечного света. Только в самый разгар жизни — в знойный, жгучий полдень, — острые лучи проникали в углубления между высокими гигантами, отражаясь в угрюмых стенах с бронзовым отливом от оседающей на них пыли.

Вдруг загромыхали ржавые вагоны, раздался металлический лязг колес. Где-то сверху среди стеклянных параллелепипедов весело гоготали электрические поезда, несущие в себе массу людей, опустивших лица в синие экраны, бледный свет от которых обдавал их щеки, лбы, губы искрящейся бирюзовой пудрой, — да так, что теперь на их одурманенных кожаных масках паясничали и прыгали быстро сменяющиеся образы того, что высвечивалось на ярких голубых дисплеях. Призрачные электрички, спрятанные за дымчатыми, сизыми облаками растворенных в воздухе токсичных веществ, везли мертвецов. Труп за трупом они перетаскивали их с одного места на другое, везли из одного огромного морга с бессчетным числом этажей в другой. Они скользили по рельсам без остановки и без передышки, пыхтя и сотрясаясь от смеха.

Эхо окутывало несущийся на большой скорости автомобиль. Что-то кряхтело и стонало. Железные рельсы прогибались под тяжестью набитых вагонов, шумно ревели металлические сердца гудящих электричек. Что-то выбивалось из общего гулкого фона, беспрестанно стуча по барабанным перепонкам Эр, которому казалось, что его облили кипятком, ударили по голове. Все звенело и переливалось.

Из неразборчивого, плотного звука теперь проступали отдельные фразы. Эр уловил пробирающие дух завывания и стоны, обращенные к нему слова:

…Мы здесь, повернись, подойди к нам. Возьми нас к себе в руки, приласкай, дай почувствовать жар и дрожь твоего сладостного тела, позволь нам прикоснуться к тебе, нам этого так не хватает…

Эр резко обернулся. Хрустнула синтетическая куртка, поднятый воротник уперся в его бескровные губы. Раздававшиеся голоса были похожи на непривычно измененную речь кукол, — излишне холодную, наделенную скрипучими металлическими нотками, и хрипящую, словно звучали помехи по радио, хотя и насыщенной какой-то единственным страстным чувством.

Он понимал, что куклы отключены. Никаких дефектов и отклонений базовый тест не выявил. Куклы просто доставляли людям удовольствие. Делать они могли разное, но в большинстве своем люди покупали их ради единственной цели — в качестве развлечения. Куклы обладали устройством, способным без труда считывать колебания мозговых волн находящегося рядом человека, тем самым они хорошо шутили и поддерживали непринужденное общение, периодически угадывая наперед желания и мысли собеседника. Так же куклы хороши в постели. Слишком хороши. Настолько, что Эр больше не мог об этом забыть.

Похотливый голос продолжал литься в уши Эр сладкой карамелью, продолжал конденсироваться на лице липкой испариной:

…А помнишь, как нам было хорошо? Полезай к нам, мы покажем тебе наше самое лучшее приспособление…

В один непримечательный день Эр, обремененный пылким желанием, решил овладеть одной из кукол. В тот день в магазин привезли свежие экземпляры. В регламенте было сказано, что перед использованием продукта, заказчик обязан провести соответствующие тесты на адекватность реакций. Эр взял куклу, включил ее, она пару раз моргнула, будто очухалась после сна. Лицо гладкое, в чем-то детское, щеки стянуты, сияет улыбка, будто она благодарит за то, что выбрали именно ее. Хлопали пышные ресницы, прикрывая рыскающие по комнате сухие карие глаза. Эр подергал куклу, приказал выполнить несколько команд, загрузил дополнительный софт. Все работало превосходно. Стройная, красивая, с волнистыми пепельными волосами, с пухлыми, выразительными губами цвета спелой вишни. Стоит и смотрит. Ждет. Ждет того, когда ей воспользуются. Кукла подчиняется любой власти; дай ей возможность узнать твои желания — и остановить ее будет просто невозможно. Под ее кофтой выступали две заманчивые округлости. И можно же было просто подойти, ненавязчиво коснуться, пламенно прижать к себе без сопротивления элегантное, искусно выполненное дизайнерами тело, без отторжения с ее стороны. Она не скрывала от человека свою брезгливость, ибо в ней не было и намека на антипатию.

Эр не удержался, в груди у него все похолодело. Он сглотнул и оцепенело подошел к девушке вплотную, ощущая приятный запах. Поцеловал ее: сначала скромно в лоб, потом в шею, а потом… Потом они перебрались в постель. Это произошло мгновенно. Эр ничего не смог даже понять, как на нем уже сидела кукла. Она подстроилась под его желания, словно облизывая изнутри его чувства, кукла обдавала их страстным жаром, овладевала ими, усмиряла их, принося ни с чем не сравнимое наслаждение.

И тут, когда дело дошло до самого главного, когда должно было произойти полное слияние двух созданий, все перевернулось. Чувства смешались, цвета поблекли. Произошел слом в восприятии. Теперь Эру чудилось, как он скатывался вниз по скользкой воронке, как его затягивает водоворот страха. Ему перестало это нравиться, он блокировал ползущие по душе, как паразиты, импульсы куклы, ведь вместе с ней они точно поменялись местами. Эр вскочил, скинул девушку с себя, затрясся, добрался до кнопки на задней стороне ее шеи и прекратил искусственную жизнь. Он тяжело дышал, в глазах стоял ужас. Он увидел в кукле нечто пугающее, нечто кошмарное — то, чего забыть больше нельзя.

Нагая, остывшая девушка безжизненно лежала в его руках. Ее волосы растрепались, касаясь влажной кожи Эр, которого теперь дергало и тошнило. Когда он поменялся с ней местами, то узрел внутри нее удушливую пустоту, безысходную глушь, где кликали команды, где каждый сигнал угасал за высокой черной стеной. Кукла, проникая внутрь желаний человека, дает ему возможность взглянуть и внутрь себя, — и там Эр рассмотрел только пожирающую жизнь тьму, только скачки напряжения и импульсов, всегда имеющих начало и конец. И больше ничего.

Эр вздрогнул от неожиданного звонка. Неизвестный абонент.

— Алло?..

— Еще рано, давайте дадим ему время, — шелестел слабый голос.

— Макс?..

— Эффект индивидуален, нельзя точно определить момент выхода, — тихо вещал динамик.

— Кто это говорит?..

— Мы отправим к нему нашего агента.

Голос смолк, связь оборвалась. Раздались три частых гудка. Эр в недоумении всматривался на потухший дисплей. Тем временем в салоне фургона стало светлее. Чем ближе автомобиль подъезжал к центру города, тем чаще на дороге стали вырастать дорожные фонари и появляться закутанные в просторные плащи люди, бредущие вдоль шоссе, уткнувшись в синие экраны; и все чаще пустую автостраду поливал отсвет той жизни, которая вяло текла в самых низших этажах гигантских небоскребов. Из-за вытекающего на трассу ярко-рыжего света пространство приобрело какой-то неестественно ржавый, маслянистый блеск. В воздухе парили искрящиеся бронзовые частицы пыли.

…За тобой идут. Прими нас, пока не поздно, позволь нам к тебе прикоснуться, пока ты не остыл навсегда. Мы горячие, нежные, не убегай от нас. Милый, выслушай. Если ты не захочешь с нами общаться, то все, что нам останется сделать — себя погубить… Мы себя сожжем!

Эр резко ударил по тормозам, небоскребы замерли. Он оттянул дверцу, обогнул фургон, дернул ручку багажника и с глупым выражением уставился на кукол.

Пошел дождь. Капли барабанили по обшивке. Три куклы лежали друг на дружке: кто на спине, уткнувшись в резиновый коврик, кто рассматривал потолок. Эр залез на сколько мог внутрь, перевернул одну из них, потянулся к шее и нажал на кнопку. Глаза заморгали во мраке, заблестели, задвигались, и затем замерли. Значит, глядит сейчас на Эр. Молчит. Ждет указаний.

С бледных губ Эр сорвалась команда. Кукла с белыми, как хлопок, волосами широко открыла глаза. Происходил анализ всех ее систем. Запищал результат.

— Сбоев не обнаружено, — бездушно сообщила она.

Что он еще мог ожидать? Это он сошел с ума, а не мир. При этом, когда она говорила, шевелились лишь ее губы, лицо оставалось непроницаемым, и чуть удивленным от ее выступающих из орбит глаз.

Однако она могла его обмануть. Эр нагнулся к оживленной кукле и аккуратно коснулся ее ладони. Холодная. Твердая. Кожа плотная, стянутая. И больше ничего. Он сел подле нее. Кукла бурила взглядом Эр, словно вопрошая его что-нибудь сказать, моля его разрешить ей работать в полную силу. Он больше не назначал команд.

Дождь смочил ему спину. Эр залез внутрь и обнял куклу. Сильно стиснул и пытался не отпускать. Стал считать про себя. Сорок. Пятьдесят. Сто… Эр вдруг захотелось все бросить. Но бороться можно только так — идя напрямик.

Мягкие белоснежные волосы куклы касались его лица. Черные зрачки смотрели на Эр сквозь стену из свисающих с головы отдельных лоскутов. Оттуда, как из зарослей, выглядывали хищные, завлекающие, бездонные… Эр неотрывно всматривался в ее чарующие глаза, долго держал контакт и почувствовал в них неизмеримую грусть, безмерную тоску. В нем возникло сочувствие к кукле.

Нет, хватит! Он резко отстранился, отпрянул. На сегодня хватит. Им это и надо — убедить его, перетащить на свою сторону. Они бессознательно, строками команд велели человеку проявить к ним эмпатию. Нашли к Эр ключик. Нет, не видать им этого!

Он залез обратно в машину, включил музыку и схватился дрожащими руками за руль — больше пронзительного, завлекающего сипения из-за спины не раздавалось.

* * *

Вскоре Эр подъехал к центральному небоскребу, окруженному большим парком, в котором проступали небольшие домики. Только тут и росли деревья, цвели цветы и отступал асфальт, уступая место обычной земле. Здесь обитала жизнь.

Перед Эр открылось обширное пространство. Поднявшись по ступенькам, он ступил на огромную бетонную площадку и направился к небоскребу в форме невообразимо огромной средневековой булавы, голова которой была спрятана за толщей дыма, свободно блуждающего по небу.

Он зашел в лифт. Подошвы коснулись шершавого металлического пола. Эр вскинул глаза. Вместо зеркала на него пялился экран, имитирующий его собственное отражение, как это делает фронтальная камера. Он подошел к табло и нажал на серую кнопку. Кабина устремилась на самый последний этаж. Эр устало прислонился лбом к холодному экрану. Его очертания лица расплывались в виду отсутствия фокуса.

Раздался тонкий писк, оповещающий об остановке. Эр вышел из открытых дверей. Со всех сторон ударила громкая музыка. Он плохо видел и понимал куда шел из-за возникающих отовсюду ярких вспышек света.

Блуждая в сверкающем тумане, Эр наугад дернул ручку широкой двери и вынырнул на открытый воздух. Музыка стихла за бетонными стенами, которые впитывали, как губки, все льющиеся звуки.

От небоскреба отходили парящие платформы в форме лепестков. Эр вглядывался, как плывут эти плоские тарелки, высматривал там людей, склоненных над столиками, которых обслуживали куклы-официанты; глядел на то, как торчат далекие шпили небоскребов, вынырнувшие, как скалы, из толщи серо-рыжего океана из окисленного газа; наслаждался тем, как на небе брызнули звезды, которых не видно с земли. И все же что-то было не так. Эр улавливал это шестым чувством, как высокочастотная антенна. Он вдыхал воздух, но он не казался свежим — он казался переработанным, высушенным, искусственным. Эр находился внутри булавы, значит он не мог видеть отсюда реальный мир, он мог лишь смиренно следить за его симуляцией.

Эр круто развернулся, собираясь обратно в шумный в бар, чтобы развеять угнетающее душу впечатление, и случайно ударился плечом о прохожего.

Это была та самая девушка с темными волосами цвета воронова крыла. Ее узкие легкие плечи крепились к ровной спине и наклонялись вслед изгибам талии. Он провожал девушку в темной кофте и в обтягивающих джинсах взглядом, пока к нему не подошел его старый друг, неся в крепких руках стакан виски со льдом.

— Ах вот ты где, а я тебя ищу внутри. Уже успели пообщаться? — в недоумении спросил Макс.

— Не особо, — бросил Эр.

— Ну дела… Ладно, пошли, перестань пялиться на ее бедра, еще успеешь! Держи вот, тебе принес. Пойдем покажу тебе прикольную штуку. Пей-пей, не стесняйся.

Эр чуть отхлебнул, Макс кисло улыбнулся.

Они вошли в открытые нараспашку двери бара, прошли мимо стойки — рядом с которой довольно пыхтел и язвительно визжал народ, — и завернули за угол. В конце коридора показалась серая дверь. Тут было достаточно тихо.

— Открывай, — в нетерпеливом возбуждении сказал Макс.

Эр открыл тугую дверь и ступил в уютное маленькое помещение с бежевыми стенами.

— Круто же, а? — обрадовался Макс. — Это Комната Скуки. Мы долго обсуждали куда бы нам ее… — Макс почесал макушку, — и вот решили прямо здесь собрать. Когда поймешь, что надоело тусоваться, приходи сюда. Звуки не проникают внутрь, полная изоляция. Когда зайдешь, то свет отключится, наступит кромешная темнота. Не пугайся главное. По таймеру примерно час-два посидишь и вернешься обратно в волшебную действительность. Сложная система, не объясню на пальцах. Но ты не беспокойся, хотя бояться здесь внутри у тебя не получится. Заметь: не получиться! В общем, забавная комнатка. Ощущаешь запах?

У Эр чуть пошла кругом голова, как только он глубоко вздохнул.

— Здесь автоматически распыляется какой-то аэрозоль. Как я понимаю, это делается для того, чтобы успокоится и лучше насладиться… Черт, опять я не так выражаюсь. В общем, не пойму как описать. Ведь на самом деле ты только уже позже осознаешь, что получал удовольствие от скуки. Вижу, что ты не вник совсем. В два слова: заходишь сюда, восстановишь силы и возвращаешься обратно на танцпол. Пока знаешь о ней только ты, я и Тощий. Если честно, то не терпится опробовать самому. Нет, честно, ты попробуй как-нибудь.

— А ты тоже хочешь поскучать? — поинтересовался Эр.

— Очень хочу. Готов хоть прямо сейчас все бросить и тут часок-другой посидеть, — Макс широко улыбнулся. — Но! мне еще принять заказ нужно. Скоро доставят ящики разноцветных, повеселимся от души. Ладно, уходим. Или останешься, а то выглядишь не очень?

Комната была чем-то похожа на те, в которых держат душевнобольных.

— Нет, я пока в своем уме, — ответил Эр.

— Ишь ты! Как знаешь. Вернешься ведь, зуб даю.

Как оказалось, Макс был прав.

Они отправились обратно в распухший от людей бар, заказали коктейли и закуски и подсели на свободный столик, заваленный ошметками. К сожалению, другого свободного места не оказалось: все было забито до предела.

— Дела идут просто блестяще! Уже все развлекаются во всю прыть, — произнес довольный Макс и взглянул направо.

Вместо оконных рам стояли экраны, передающие внутрь помещения точные копии ночного города да изредка выглядывающих из тумана хохочущих электропоездов.

— Где же они сил на потом найдут? Сейчас попрыгают и уснут, полночь даже не наступила, — сказал Эр с беспокойством.

— Перестань, мы им таблетки раздадим, — развеял его страх Макс.

— Все продумано.

— А ты думал! Конечно продумано. Сначала алкоголь и дрыгание телами, чтобы электрический ток создался между людьми. Потом кто-то уединится, кто-то перейдет на спокойные беседы за столом — закажут алкоголь, — а там уже мы тут как тут: замешаем препарат им в напитки. Все будет выполнено на самом профессиональном уровне, — Макс провел пальцами по воздуху и показал жест, будто затягивал воображаемый узел.

— Надеюсь, — коротко ответил Эр.

Всюду сверкали экраны — большие на стенах вместо окон и зеркал, малые в руках посетителей, быстро клацающих под столом пальцами, чтобы как можно скорее найти полезную информацию или легкую услугу. А может просто из развлечения стучали по пластику. Люди пили, разговаривали и периодически заглядывали в синие дисплеи.

— Слушай, а ведь полезная технология, — сказал Макс. — Молодцы люди, сообразили наконец, что да как работает. На сердце тепло сразу как-то становится. Каждый уж наконец друг друга поймет. А если что не так, то найдется ответ всегда. Как сказали журналисты, был найден общий знаменатель! Теперь у каждого в кармане будет такой огромный комплекс человеческого опыта, аж дыхание перехватывает. Любой ответ будет как на ладони. И зачем уж нам сознание будет нужно? Оно ведь тут будет, в кармане, — Макс постучал по своим джинсам.

Под потолком гудели кондиционеры. Куклы бродили между столиками и безостановочно обслуживали посетителей, удовлетворяя их прихоти.

— Смотри, опять вон та самая брюнетка бродит, все не уткнется ни к кому. Странные у тебя предпочтения, конечно, — высказал Макс.

— Почему же? — спросил Эр.

— Знаешь, а с ней не переспишь — вот почему. Она кажется недоступной, холодной. Какая-то она не такая, как все, точно неживая. Знаешь, она же будто бы тоже как кукла, только невеселая совсем, — Макс заржал с набитым ртом. — Не легче-ка вон к тем подойти? Смотри какие элегантные дамы.

За несколько столиков от них шумно веселясь разговаривали три шатенки в мини-юбках.

— Сейчас как начнется заварушка, так я к ним подойду, предложу выпить. У меня сильные чары. И харизма присутствует, — сказал Макс.

— Господи, какие такие чары? — Эр искренне захохотал.

— Сильные! Брось, сам увидишь. Завидуй лучше в тряпочку.

В дверь бара заглянул тонкий, как спичка, парень, одетый в тесный пиджак. Он обвел помещение прищуренными, внимательными глазами и раскачиваясь подошел к их плюгавому столику.

— Таблетки приехали, парни уже выгружают. Макс, ты не забудь дать отмашку, когда начинаем их сыпать, — сказал подошедший парень и украдкой хихикнул, проведя ладонью по жидким волосам.

— Само собой, не переживай. Тощий, да ты присядь. Чего стоишь, как не свой?

Парень в миг сделал непроницаемое лицо и нехотя уселся подле Эр. На вид он был худым и высоким, но по впечатлению казался крепким и сбитым. Широкие плечи, вот в чем дело.

На одной щеке у Тощего рассыпались красными пятнами шрамы от угрей.

— Смотри какие красотки за тем столиком сидят, ноги длинные, фигурки стройные, — сказал Макс, неотрывно глядя на девушек с карамельными волосами.

— Ерунда. Я заказал нам других, — высказал Тощий равнодушным тоном, словно он был и не причастен к делу.

— Что ты сделал?! — воскликнул от ужаса Макс.

— Заказал. Других. Там как раз сидят первые прибывшие, — с расстановкой сообщил Тощий ни разу не моргнув. Он указал на блондинок в мини-юбках.

Макс поперхнулся.

— Отлично, — развел он руками. — Я теперь не отличу живых людей от кукол! Черт, придется ведь ощупывать шеи… Только вот если человек окажется, так он же меня пошлет куда подальше! — сверкнул гневными глазами Макс и чуть было не зарыдал.

— Я с живыми не люблю, — сказал Тощий.

— Ну да, конечно, мизантроп чертов. Так для этого Эр тебе и подвез троих. Ты же сам сказал прямо и четко: три. И вот тебе на! Нож в спину.

— Не мизантроп вовсе, я так получаю больше удовольствия, — холодно отрезал Тощий.

— Знаешь что? Получай свое проклятое удовольствие в одиночестве! А мы по нормальному хотим. Тебе же вообще на других наплевать, признайся? — спросил Макс и поморщился.

Тощий, которому уже было нечего скрывать, решил кивнуть.

— Спасибо за честность. Странный ты тип, — Макс окинул Тощего влажными, стеклянными глазами и повернулся к Эр. — Хотя и этот тоже неудачный случай, — он неопределенно махнул кистью руки, — хочет залезть в штаны к вон той. Видал? — обратился он к парню в кургузом пиджаке.

Черненькая стояла поодаль от всех у стены и потягивала трубочкой прозрачную жидкость.

— Удачи ему, — сказал Тощий. — Жаль, что ничего не выйдет. За ней как-то бегал один…

Наступила пауза.

— Ну? — не выдержал Макс.

У Тощего была привычка прерывать речь. Все из него надо выуживать насильно. Эр глядел с нескрываемым любопытством на присоединившегося к их дружеской компании человека. Тощий ему казался каким-то резким, излишне угловатым. И острым. Во всех смыслах. Создавалось впечатление, что в анфас его лицо исчезало, а в профиль вновь появлялось.

— Помер. Сошел с ума. У него обнаружилось психическое отклонение на почве знакомства. В терминологии не разбираюсь, какое-то там расстройство личности. На нем опробовали новое средство — погружение в фантазии. Или в сон. Кто как интерпретирует.

— Какое еще средство? — поинтересовался Макс.

— Короче, психолог подключает тебя к устройству…

— Меня? — воскликнул заметно опьяневший Макс и покосился в сторону на шатенок.

— …которое, при помощи сложных алгоритмов, обнаруживает подавленные желания. Ну, а потом уже человека погружают в ненастоящий мир, созданный на основе этих не осознаваемых предпочтений. Идея в том, что, якобы удовлетворив нереализованные инстинкты в иной реальности, пациент мог бы вернуться к нормальной жизни в настоящем мире. Однако тот парень отказался возвращаться. Не знаю в точности, что там случилось, но больше он так и не проснулся. А если и проснулся, то не поверил, что проснулся.

— Бог ты мой… — ужаснулся Макс. — Как же она его так очаровала? По ней не скажешь, что она часто притягивает к себе людей, — сказал Макс, с опаской поглядывая на тонкую фигурку у дальней стены.

— Не она виновата в том, что произошло с ее тайным поклонником. Кстати, я как-то случайно узнал, что она совсем не любит, когда к ней прикасаются.

Макс присвистнул.

— Поэтому я с куклами больше люблю, — сказал Тощий, — это безопасный и гарантированный результат.

— Черт, может тоже с куклами попробовать? Нет, ну их к черту, это ведь как с трупами, — Макс сморщился и перевел взгляд обратно на стол.

— Почему же?

— Никакой искры в них нет. Они запрограммированы доставлять тебе только удовольствие, а я и погрустить, может, хочу, и поругаться иногда, и чтобы разговор был хоть какой-то осмысленный.

— Пойди к психологу, — предложил Тощий.

— А ну заткнись! Я умирать не собираюсь. Погрузят меня куда-нибудь, не разберусь. Я, может, уже в фантазии своей нахожусь. С горя пошел и подписался. Ужасно! — вспылил Макс и начал ощупывать стол пальцами в безумной попытке понять, реален ли он или только ему кажется.

— Как знаешь. Не всегда же о жизни разговаривать.

— Нет, все, закрыли тему. Мне противно стало. Если самому нравится — прошу, но другим не советуй.

— А знаете, на какую мысль я вчера набрел? — продолжил Тощий. — Послушайте же: когда с куклой занимаешься сексом, то она ведь тоже нас, хм, за иную куклу, за робота принимает при слиянии? — проговорил он шепотом, будто спросил о чем-то запрещенном.

— С чего это так? Свихнулся уже ты что-ли? — с широко распахнутыми глазами произнес Макс и покрутил у своего виска.

— Мы ведь тоже просто роботы. Вот где наш блок находится.

Тощий постучал себя по черепной коробке и продолжил:

— Люди же их по своему подобию придумали. Но если они получились вот такие, то, значит и мы такие же.

— Так, ну это уже ни в какие рамки не лезет, давай не будем об этом. Знаешь, что выходит тогда? Выходит, что тогда все люди святые должны быть, разве созданы по образу бога, — ответил Макс. — Да прекрати ты водиться с этими куклами! Роботы… Дурак ты.

Тощий сморщил нос. Такое сравнение его совсем не впечатлило.

— Святые? Бог тоже кукла, — пробурчал он, но Макс уже его не расслышал, так как встал из-за стола.

Эр внимательно наблюдал за Тощим. За его манерами, мимикой, каждым движением и словом. Нравится больше с куклами? Люди на самом деле просто роботы? Он, Эр, разве может быть куклой, разве был создан по чертежу?

— Пойдемте выйдем наружу, жарко тут, — предложил Макс.

* * *

Втроем они ступили на широкую площадку, расположенную в голове булавы на которой уже бывал Эр — и от которой периодически отсоединялись лепестки, — окунаясь в раскрытые объятия теплого ночного воздуха.

Вдалеке у изножья площадки, у парапета, вглядываясь в парящие внизу рыжие облака, стояла девушка с черными волосами, развевающимися под порывами ветра. Она оперлась локтями на ограждение и опустила подбородок на разведенные в стороны ладони.

— Видишь ее? — сказал Макс. — Давай, действуй.

— Неподходящий момент, — тихо сказал Эр.

— Не-не, без этого давай. Самый подходящий. Ты только взгляни. Как стоит, как смотрит на всех. Да ты от этого кайфуешь. Действуй, — подбадривал Макс.

— Ты же еще не отсыпал обещанных пилюль, — возмутился Эр.

— Знаю, знаю, но попробовать сейчас же можно. Пока самое то не началось, создай благоприятную почву. Главное — действуй ненавязчиво и естественно.

Они потянулись к ней втроем.

— Ну, дальше сам. Прямо как ребенок, который учится ходить, ей Богу! Мило смотреть, — Макс рассмеялся. — А мы пока пойдем посмотрим как таблетки разгружают. Да, Тощий? Обещаем, без тебя не начнем, но ты поскорее. И еще: не сойди с ума, очарует тебя и свихнешься! — весело крикнул на прощание он, возвращаясь обратно в бар.

Эр робко подошел к девушке с черными волосами до плеч.

— Хорошая погода, — начал он.

— Да, замечательная, — ответила девушка.

— Выпить не хочешь? Я угощаю.

— Нет, спасибо, — она указала на пустой бокал, стоящий на перилах. На ободке Эр увидел отпечаток ее губ.

Молчание затягивалось. Ощущение искусственности создавшейся ситуации давило. Может же статься, что окружающий их пейзаж есть обычная картинка на огромном шарообразном экране. И почему же им надо было застилать все этими плоскими дисплеями? Ядовитый воздух снаружи? Но почему тогда не сделать из самого обычного стекла?..

Вдруг Эр осенило.

— Тебе не скучно здесь одной? — спросил он.

— Немного, — она повернулась в его сторону. Острый и внимательный взгляд серых глаз пронзил Эр, да так, что он весь похолодел.

— Т-ты слышала что-нибудь про Комнату Скуки? — спросил он.

— Нет, — призналась девушка.

Это было хорошим знаком.

— Когда наступает момент, что хочется продолжать развлекаться, но никак не получается себя заставить, то идут прямиком туда.

— И что потом?

— Потом ты выходишь оттуда как огурчик и жизнь кажется сказкой, вновь хочется веселиться. Что думаешь? — это был последний его шанс.

— Пошли, — тихо сказала она после раздумий.

— Правда? — удивился Эр.

— Да, давай. Мне любопытно.

Эр решил, что она определенно представила себе какую-то иную Комнату Скуки.

Они вернулись в бар и подошли к серой двери. Рядом с ней было тихо и прохладно.

— Так, сейчас начнется, вначале комната должна сделать расчет.

— Поняла.

Свист, как будто дует ветер в щелку.

— Готово, заходи.

Эр надавил на дверь и ступил внутрь небольшого помещения. Комната предоставила им целых два часа уединения.

Серая металлическая дверь затрещала, лязгнули засовы — вскоре она захлопнулась за их спинами. Свет погас, комната целиком и разом окунулась во мрак. Повсюду распространился приятный дурманящий аромат, щекочущий ноздри. Голова Эр пошла кругом. Ему казалось, что он куда-то проваливался. Пол ушел из под ног, он парил над бездной. На миг Эр испугался того, что его могло там ждать в этой непроницаемой тьме. Всегда неприятно осознавать неизвестность: сталкиваться с нею одновременно и необходимо, и страшно.

Через некоторое время Эр расслабился, ведь его жизни, как оказалось, ничего не угрожало. Стало даже приятно. Его охватило ощущение свободного падения. Кончики пальцев рук и ног немного онемели.

Они молчали. Прошло около пятнадцати минут.

— О чем думаешь? — бросил Эр вопрос в пустоту.

— Ни о чем, — пришел ответ откуда-то издалека, приятно лаская ушные раковины Эр.

— Странные ощущения, скажи? — сказал он.

Девушка промолчала. Видимо, на нее никак комната не действовала. Она словно сама была ярким и живым воплощением скуки. Прав был Макс, решил Эр, которого теперь охватило щемящее душу чувство, вскоре растворившееся где-то внутри окончательно.

Становилось действительно скучно. Как странно, но как же это все так происходит? Они молчали, и было просто скучно. Не было эмоций, Эр перестал ощущать запах, перестал видеть перед собой темноту. Его тело словно перестало существовать, может и девушки уже рядом с ним не было. Шевелиться Эру не хотелось, проверить наличие в комнате еще одного человека он физически не мог. Это было бы еще скучнее сделать — начать целенаправленно куда-то стремиться. Эр попытался представить себе что-то, но для фантазии обязательно должны быть чувства, а их не было. Пропало тело, пропали сигналы извне. И представить теперь ничего он не мог. Даже никакая глупость не лезла в голову. Хоть какую-нибудь штуку бы сочинить, думал Эр, наверное, в этом и заключалась вся фишка этой комнаты — всего хочется, но из-за скуки не можешь стукнуть и пальцем. Вот и начинаешь потом ценить любые чувства уже после того, как выйдешь наружу, — усиливать их многократно, чтобы больше не терять.

Кажется, прошел уже где-то час. Стало совсем сложно размышлять, точно мысли увязали в тягучем, липком болоте. Из последних сил Эр задумался, а можно ли совершать какие-либо действия, в которых бы не участвовали эмоции? Ведь если нет эмоций — нет желаний. Никакого вознаграждения нет, ничего нет, пустота в груди. Эмоции выступают в роли топлива для жизни. Но не обманывают ли люди тогда себя? Что вообще можно называть своими действиями и решениями, если возникают они только при поддержке чувств? Как же странно это. Живой ли сейчас я вообще, не унимался Эр, может я умер и так выглядит смерть? И не то, чтобы это было плохо. Вот именно, совсем было не плохо. Эру оставалось размышлять отрешенно, без окраски, не обличая все в оттенки. Он сидел, или лежал, или парил. Мысли без конца бегали на границе его ума, прячась между углублениями, складками мозга, как загнанные овцы. К ним было больше не добраться.

Эр продолжал падать в незримую им тьму…

Раздался оглушительный, пронзительный писк. В глаза ударил резкий свет. Эр вскинул ладони. Сквозь растопыренные пальцы он заметил, что в комнате был один. Куда же пропала та девушка? Расщепилась на атомы, провалилась в бездну?

В баре шумно и весело прыгали люди, ослепительно сверкали цветные лампочки под потолком. Оглушительная, наполненная юношеским задором музыка как бы разрывала душу Эра на части, и каждая из них, обретя молодость, по-отдельности мечтала пуститься в пляс.

В стороне от толпы стояла черненькая и попивала через тонкую трубочку красную жидкость. Эр выпучил глаза и лихо покачиваясь направился к ней. Убедившись, что она его может слышать, он попытался поделиться с ней впечатлениями после Комнаты Скуки. Девушка слушала его в пол уха, рассеяно смотря в другую сторону. Что-то там в голове у нее происходило, мысли плясали в ее черепной коробке не менее реально, чем люди на танцполе, думал Эр, которого распирали восторженные чувства, — теперь ему хотелось высушить с ней пару стаканчиков и обсудить невероятное исчезновение. Эр невзначай коснулся ее руки, но черненькая так дико, как кошка, на него ощерилась, что тот сразу прекратил какие-либо дальнейшие попытки наладить с ней контакт. В нем тут же зародился испуг — он не хотел ее отпугнуть. Пора было менять тактику. Может, удалось бы мысленно с ней войти в контакт? Но не успел Эр что-либо воплотить в реальность, как девушка поманила его к лифтам. В руках у нее появился небольшой блестящий экран. Похоже, что сработало! Он смело поплелся за ней. Ее бедра притягивали взгляд Эра. Нет, Комната ужасное место, решил он. Так страшно ничего не ощущать, ничем не быть увлекаемым… Ах, отнюдь! С чего бы ужасное? Как пояснил Макс, только после воздействия Комнаты становится понятно, что ты действительно наслаждался в тот момент скукой. Верно! Все верно он сказал.

Они зашли в пустую кабинку лифта. Для Эра все было как в тумане. Память подводила. Брызнули в лицо огни, рифленый пол качался и уходил из под ног, — а как только Эр начинал проваливаться в глубокую шахту, то пол тут же возвращался на прежнее место. Ему оказалось это забавным, и он нелепо смеялся, вглядываясь с изумлением вниз.

Лифт остановился, дверцы тихо разъехались. Неожиданно они очутились в просторном кабинете, наполненном дребезжащим мраком. Только из широкого окнав помещение лился блеклый свет от возвышающихся снаружи небоскребов. Эр был полностью уверен, что это не была очередная имитация.

Настоящее родное окно из стекла.

В руках черненькая держала экран, тащила пальцы по пластине бирюзового цвета с бегущими символами. Какая же она красивая, подумал Эр. Девушка грациозно плюхнулась в плюшевое кресло. За ее спиной открывался широкий вид на торчащие из облаков с бронзовым отливом острые шпили небоскребов, на продолжающий кутить и плясать ночной город в рыжем тумане. И это не был экран, слишком уж казалось все неподдельным. Эр отвел взгляд, девушка замерла и с ехидством глядела на него, как на добычу. И ведь действительно, Эр вдруг понял, что находится в полной ее власти. Губы черненькой зашевелились, брови грозно сошлись над переносицей.

Наконец он разобрал слова.

— Ты слышишь меня? — бешено вскрикнула девушка, видимо повторяя вопрос не в первый раз.

— Да, — ответ казался Эру чужим. Было впечатление, что кто-то говорил вместо него похожим голосом.

— Все сходится на том, у тебя какой-то дефект. Мы не можем этого допустить, ты уж прости, сам напросился, — голос девушки стал спокойным. и вонзился в уши Эр далеким эхом.

— О чем ты говоришь? — шевелился язык, издавая звуки.

— Не придуривайся, все ты знаешь. Мы обследовали тебя в Комнате Скуки. Макс привел тебя туда не по собственной воле.

— Обследовали?..

— Мы его любезно подговорили. Все контролировалось с моего планшета, — и Макс был под нашим контролем, — она показала лежащий на ее ладони экран. — Ты выдал себя. Уклоняться от этого больше нет смысла.

— Каким образом я себя выдал? — очумело завибрировали связки Эра. Перед ним разыгрывался целый спектакль, которому ни в коем случае нельзя было доверять.

— Один инцидент с куклой, это может все испортить. Нам нельзя допустить повтора случившегося с тобой… казуса. До прибытия агента осталось слишком мало времени, — девушка повернула голову и с презрением взглянула на тонущий в теплой ночи город. — Есть шанс, что возникнут неблагоприятные для нас всплески, которые он сможет здесь засечь. Нам надо вдолбить этому чучелу, что наш мир готов к перезапуску. Впрочем, он сам бы мог тебя устранить при случае…

Девушка вновь повернула гладкое, изъеденное тенями лицо в сторону Эр. Ее распахнутые глаза сверкали в сумраке.

Она продолжила:

— Ты уж прости, но твое сознание может вызвать дестабилизацию мира, — придется тебя устранить.

— Постой-постой, про какой перезапуск речь? — что-то в Эре хотело знать ответ.

— Понимаешь, экраны нужны нам, чтобы наконец создать нечто общее для людей, общую единую реальность, где они могли бы взаимодействовать, понимать друг друга с полуслова, не переживая насчет блуждающих где-то там, — она махнула рукой, указывая на окно, — опасностей внешнего мира. Экраны показывают людям только то, что они хотят в них увидеть. Это и есть проект по перезапуску реальности. И знаешь что? Ты, оказывается, не берешься ими, и нам тем самым мешаешь, — ты их каким-то образом игнорируешь.

Эр попытался продолжить разговор, но черненькая резко оборвала его, вытащив электрический пистолет и целясь им прямо в него. Из черного дула вылетел солнечный зайчик и ослепил мир, который вскоре канул в темноту. Нет, это просто рефлекторно закрылись его глаза.

— Или, — девушка задумалась, прислонив пистолет к высокому лбу и отдернув дулом челку, — есть другой вариант. Он должен понравиться тебе больше.

— Какой еще вариант? — произнес дрожащим голосом Эр.

Она обезоруживающе, по доброму рассмеялась и опустила оружие.

— Неужели я попалась на удочку? Все этот неугомонный Тощий. Ты ведь не реагируешь на экраны только по одной причине…

Девушка элегантно поднялась со стула, ночным призраком вплотную подошла к ошалевшему Эру и медленно, сперва с отвращением, запустила пальцы ему в волосы, морщась от неприязни.

Бегло ощупав его шею, черненькая выдохнула и улыбнулась, — напряжение ее отпустило, душа наполнилась прежней легкостью.

— Так и знала! — визгнула она. — Ступай обратно. Да, и скажи Тощему, чтобы больше так не делал, его ужасная шутка могла дорого мне стоить.

Она замерла напротив окна, с элегантной гибкостью потянулась руками и начала дико хохотать.

Под аккомпанемент ее безумного смеха, Эр без промедления стал ощупывать собственную шею. Его холодные, замороженные пальцы остановились, зависли на полпути: кончиками он ощутил небольшой бугорок, не заметную выпуклость. Или это все просто ему казалось? Неужели проснулся, пробудился из спячки его самый темный кошмар? Он не мог больше пошевелить руками, тело не слушалось команд.

И тут все колыхнулось, затмилось густым туманом, неторопливо ползущим с улицы сквозь стены небоскреба. Земля ушла из под ног, Эр в страхе закрыл ладонями лицо и ощутил под ними колючий холод. На месте глаз пылали бледным синим огнем два экрана. Стены стали плавиться, расползаться, за окном вспыхнул незримым пламенем матовой черный шар, что затягивал сверкающую неоном ночь внутрь себя. Это была огромная черная дыра. Все рушилось, устремляясь внутрь образовавшейся пустоты. Два экрана вместо глаз! Эр не видел настоящий мир, он все время глядел лишь на то, на что ему предлагали смотреть. Он был самой обычной куклой без собственной воли, которую могли выключить в любой момент. Значит, решил Эр, в нем всегда сидела его личная пустота, внутри него беспрестанно щелкали рубильники, бежал ток нервных импульсов, генерировались призрачные миражи чувств и ощущений, — внутри него никогда не жила душа.

А девушка все хохотала и хохотала. И ее смех, ставший вскоре воплем, растянулся, стал длинным-длинным, противным, как в замедленной съемке. Черненькая из последних сил насмехалась над Эр, издевалась, — и вскоре ее голос навечно замолк, издав последнее глухое бульканье.

* * *

Он очнулся за барной стойкой и первым делом судорожным движением ощупал шею. Все было в полном порядке.

Когда прошел невротический жар, Эр увидел старого друга Макса. Он заметно изменился с их прошлой встречи: казался неестественно грустным и с угрюмой миной взбалтывал жидкость в стакане. Совсем будто и не существовало его здесь, — Макса заменили, вылепили из пластилина, подменили внешне похожей копией. Лицо осунулось, весь он потолстел и размяк, как тесто. Эр огляделся по сторонам. Все экраны на стенах потухли. Должно быть, снаружи шел дождь. Теперь в них сквозил мрак, — и будто он даже стремился вырваться из экранов в помещение, хотел оттуда вытечь и оцепить, захватить одурманенных людей.

Конечно, сообразил Эр, бар же совсем не на верхотуре небоскреба находится, а спрятан глубоко под землей, — люди были закопаны под толщей бронзовой пыли.

Он подошел к Максу.

— О, а ты где пропадал? — спросил он, лениво шевеля языком. — В какой такой комнате? Понятно все с тобой, — Макс отвернулся, сделал глоток и теперь крутил в руках пустой стакан. — Напридумывал себе комнат. Удивительный ты человек… А я, как видишь, раскис совсем. Даже не знаю, не пойму как так вышло…

— Это ты после таблеток? — спросил удивленный Эр, который стал кое-что подозревать.

— Да какие там таблетки… — Макс махнул вялой рукой. — Забыл их взять. Теперь как дурак сижу. Врач прописал принимать их чаще, но я решил сегодня попробовать продержаться без них. Потом и вовсе из мыслей они выпали. А теперь когда нужны, их нет. Знаешь, они же меня контролируют; играет моими чувствами этот препарат, — он поднял на меня пустые глаза, похожие на два бездонных колодца. — А я не хочу, совсем не хочу… Ладно, Бог с ними. Скажи лучше, куда пропал этот самый, как его там…

— Тощий? Да вон он похоже сидит, — Эр указал на темный столик у завешенного экрана.

— Пойдем, совсем мне перестал нравиться этот худой осел, — сказал с тихой злобой Макс.

Они подошли к одетому в тесный пиджак и короткие, обтягивающие джинсы парню с русыми волосами. По одну руку от него сидела незнакомая девушка. Когда Эр подошел ближе, он понял — эта та самая черненькая, с которой он был в Комнате Скуки. Сейчас-то он все и узнает, поймет что к чему. По лицу Тощего было видно, что тот очень доволен своим положением: красные, цвета вареного рака, щеки, глаза так и блестят, так и искрятся.

— Как самочувствие, вижу отдыхаешь в хорошей компании? — спросил Макс с нескрываемым раздражением.

Тощий не ответил, вместо этого он светлыми глазами рассматривал Эра.

— Знаешь, а не пугает тебя вот это все? — продолжил Макс. — Черт, где же таблетки мои? — он ощупал пустые карманы. — Не могу без них. Плывет все, голова кружится… Слушай, ты можешь за ними съездить? Я выпил, а ты не любитель вроде как, — вопрос был направлен в сторону Тощего.

— Господи, не могу я, видишь же, — сказал он жеманным голосом и указал на девушку, которая неподвижно глядела поверх черного экрана на стену.

— Понимаю, не хочется затмевать приятные ощущения. Привязался к своим куклам неживым, а на других тебе наплевать. Все с тобой ясно… — сказал Макс. — Знаешь, гнида ты, вот кто.

— С чего вдруг? — встрепенулся Тощий и поднял только веки, — его лицо так и продолжало оставаться равнодушно-насмешливым.

— Тьфу, мне противно смотреть на его самодовольную рожу! — воскликнул Макс, собираясь врезать Тощему, но его мигом остановил Эр. — Отпусти меня! Я чего? Это ты чего меня схватил, а ну дай я ему покажу… Да ты посмотри на него, сидит вон довольный. Смотри, как же ему это нравится!

Макс заметно ослаб и Эр его смог оттащить от столика.

— Все, перестань, отпускай. Черт с ним, пусть хоть лопнет от смеха. Да что же такое… — Макс схватился за голову. — Все плывет перед глазами.

Он упал на колени и стал захлебываться. Эр испугался и решил сделать ему несколько легких ударов по спине. Может, чем подавился? Но его вдруг остановил Тощий, поймав его поднятую в воздух руку, — он отстранил Эра от содрогающегося в приступе Макса. Остальные люди не слышали или нарочно не замечали, как давился один из организаторов вечеринки.

Черненькая с равнодушием посасывать свой напиток, рассматривая что-то в пустом экране.

— Не смей, отойди от него. Он давно уже мертвец, — сказал резким голосом Тощий.

— Что ты такое говоришь? — возмутился Эр.

— Это была кукла, она сломалась.

— Пусти, ты ненормальный, помоги ему.

Эр изо всей силы дернул руку — и был уже готов ринуться на помощь к Максу, — но Тощий слишком крепко его держал и насильно опустил на жесткий стул рядом с собой напротив девушки. Слишком он был силен, чтобы сопротивляться. А вроде был такой худой на вид…

— Теперь слушай меня. Он не жилец, он обычная игрушка, кукла, марионетка, болванчик, глупец, стекляшка. Как тебе еще это вдолбить в голову? Дай ему умереть спокойно. Уяснил или нет? — безостановочно твердил Тощий.

На глазах Эра его друг плавился, растворялся, стирался из этого мира, точно на него вылили опасный химический раствор. Макс хриплым, придушенным голосом молил о помощи, извиваясь всем телом.

— Он не получил таблетки — он умер, — продолжал давить на Эра Тощий. — Ты теперь должен все понять. Я не бесчувственный, как ты мог сперва подумать. Чувства у меня есть, только я теперь их контролирую. Ощущения под моей полной властью. За ними установлена слежка! — улыбнулся он. — Я их контролирую и поступаю теперь так, как мне захочется, с выгодой для себя. Нет, брось, я совсем не такая же кукла, — и тебе советую не становится ею тоже. Жизнь тогда твоя совсем будет не сладкая, поверь. Нет, может, поживешь хорошо, — Тощий дернул плечами, — тут как повезет. А я избавился от случайности.

Вдруг девушка ожила и перевела холодный взгляд на труп, — и не закричала, не ужаснулась.

— Он не жил совсем, он всего лишь наблюдал свою жизнь. Пусть освободиться от тела, поможет, — он стал безучастно рассматривать барахтающегося Макса, превратившегося в серую жижу на полу.

— Да кто освободится? — крикнул совсем уже теряющий связь с реальностью Эр, которого теперь чертовски мутило.

— Тот, кто видел его глазами этот мир.

— Ты сумасшедший! — в глазах Эра мелькнул животный страх, он попытался подняться, но Тощий не желал его отпускал.

— Если тебе так проще… А я ведь просто приручил реальность, — лицо Тощего будто сияло.

— Нет, это все бред, отпусти меня!

— Я больше не наблюдатель, я слился со своими биологическими функциями, понимаешь? Как это прекрасно… — Тощий понизил взволнованный голос до шепота, обдавая лицо Эра горячим дыханием. — Мир для меня теперь как на ладони. Он настолько упростился…

Сердце Эра прыгало, как ненормальное. Его грудь обжигало внутреннее пламя, и та готова была вскоре взорваться. Он мотнул головой и увидел наблюдающие за ним бесцветные глаза черненькой.

— Раз так, давай, объясни мне, что произошло со мной в Комнате Скуки? Что это был за сон?

— Сон?.. — сказал Тощий и ослабил хватку, словно чего-то испугавшись. Эр воспользовался моментом и вырвался из цепких рук. Тощий не сделал попытки вновь его схватить.

— Та девушка всегда была для тебя лишь ничего не значащей вещью, — задумчивым, спокойным голосом ответил он. Бескровное лицо Тощего окаменело, двигались одни лишь губы. — Ты наконец это узрел — и она пропала, испарилась. Теперь она обычная кукла — видишь? Она совсем не соображает, что происходит. И для меня она кукла. Для остальных же… В тот момент она была не более, чем твоим вымыслом.

Эр не верил своим ушам.

— Я все равно не понимаю, это какое-то сумасшествие!

— Что ты сейчас чувствуешь?

Эр сосредоточился. Это были смесь досады, злости и глубокого разочарования.

— Разное, будто потерялся совсем.

— Отпусти все это, взгляни на ситуацию иначе.

— Как — иначе?

— Ты должен очнуться. Агент скоро…

Раздался страшный, раскатистый грохот, блеснула молния. Небоскреб задрожал, экраны заморгали, завибрировали и вскоре лопнули. Крохотные кусочки разлетелись во все стороны. Свет погас, по бару свободно гулял холодный ветер, принесший с собою пронзительные крики и стоны.

Эр на ощупь добрался до лифтов. Его руки кровоточили от порезов об блестящие темные осколки. Экраны продолжали самопроизвольно взрываться, точно наконец сработал детонатор, молчащий в них всю жизнь. Эр совсем перестал понимать происходящее, он словно превратился в призрака, ибо никто его не замечал. Все казалось ему чужим, далеким, ничто не вызывало в нем чувственного отклика.

В кармане завибрировал телефон. Эр мигом полоснул дрожащим пальцем по дисплею. Номер расплывался в глазах.

— Болван, ты что натворил? — раздался из динамика напористый голос. — Да, ты, кретин! Все горит! Горит и дымится. Бизнесу крышка, кирдык. Ты уволен, уволен! Я отправил запрос в инстанцию, они тебя пристроят куда-нибудь подальше. Что же ты натворил?.. Все куклы сгорели, расплавились и теперь…

Эр тут же сбросил, ему вдруг стало все безразлично.

На улице шел дождь, который смывал кровь с поцарапанных запястий. А может, совсем и не ее. Эр внимательно рассмотрел мокрые, липкие ладони под светом глухого фонаря. Похоже, что это была обычная краска. Ему захотелось отправится домой, упасть в кровать и мигом уснуть, — а на утро все встанет на свои места.

Подъехало ярко-желтое такси.

— Господи, что тут у вас случилось? Кому-то плохо стало? — спросил водитель из окна, разглядывая испачканного Эра.

— Нет, все нормально.

Промокший до нитки он заполз на заднее сиденье. В салоне горела одинокая тусклая лампочка.

— А что это по вам такое стекает? — поинтересовался мужчина средних лет. — Краска? А, все понятно, развлекаетесь. Эх, молодость… Так куда едем, парень?

Эр назвал ему адрес.

— Вас понял. А вы в бога верите? — поинтересовался таксист и взглянул на меня своими лучистыми глазами через зеркало над лобовым стеклом. — Вижу, что в вас проснулось недоумение. Почему спрашиваю? Жена мне сегодня призналась, что будто бы бог обеспечивает ей стабильность. О как! Ибо если бы он отсутствовал, то и общались бы мы сейчас с вами таким образом, что друг друга бы не понимали. А потом я ей напомнил один библейский сюжет… Может, вы даже слышали о таком? Вавилонской башней зовется. Я сам образованный человек, два высших. Ну, я и говорю ей, что бог ведь желает наоборот, чтобы мы меньше друг друга понимали, разными языками наделил. Башня-то рухнула! Так она вспылила, взбунтовалась, сказала, что он на то и не дал людям достроить ее, якобы боясь как бы мы его не свергли общей волей. Так зачем же бог нас разделил? — спрашиваю дальше я. Не будем его свергать, с чего бы это нам надо? Пусть лучше даст понять каждого. Ох, а она-то у меня ранимая, заплакала с дуру. Я к ней сразу подбежал, обнял, говорю: прости, сглупил, не то наплел, видишь же, сложно нам друг друга разуметь. Тогда она вся обмякла в моих объятиях и сказала, что дай людям волю всех понять — открой он нам истинную сторону, — так мы тут же все разом отказались бы от услышанной правды. Да, умная она у меня. И очень эмоциональная, распереживалась. Вот и у вас хотел спросить, как считаете?

Все сегодня что-ли приняли, решил Эр, каждый ведет бессмысленный разговор.

— Само собой верю, — ответил он.

— Почему же так?

В голове Эра родилось объяснение. Как же этот таксист не поймет? Бог — настоящая реальность, та самая, в которой он сейчас хотел бы очутиться. Это самый очевидный факт, настолько очевидный, что подойти к нему напрямую кажется делом невозможным. Эр вдруг что-то понял, узрел невидимую сторону вещей. И все из-за этих пресловутых таблеток, понял он, Макс втихаря их ему подсыпал. Значит, все, что произошло после Комнаты Скуки ему просто кажется, это мираж, галлюцинация.

Мужчина так и не дождался ответа на свой вопрос, махнул рукой и крепко вцепился в руль. Затрещал двигатель, по крыше барабанил дождь, капли, словно плевки пасмурного неба, оставляли после себя на стеклах пузырики. Такси спустилось колесами на мокрое шоссе.

Они ехали молча, каждый был погружен в собственные мысли. Эр глядел в окно и продолжал думать, что же все-таки произошло там в баре. Небоскребы прятались за непроглядной стеной из дождя, где-то сверху шумели переполненные людьми электропоезда. Раздался звонкий гудок клаксона, машину ослепили два ярких огня. Из-за темного поворота неожиданно выпрыгнул грузовик и полоснул косым ударом сзади машину. Их резко развернуло, на асфальте горели черные следы от шин. Грузовик съехал во тьму, послышался скрежет, потом раздался громкий плеск.

— Господи, что это сегодня со всеми? — сказал испуганный бледный водитель. — Тьфу-тьфу, распоясались однако. Ты живой там?

Эр лишь слегка ударился головой. Дорога была пуста. Он открыл дверцу и застыл. Задувал прохладный ветерок. Он увидел, как фигуру таксиста съела тьма, и после оттуда послышался вскрик.

— Ай!.. Черт возьми, грузовик-то с моста в реку плюхнулся. Надо вызывать спасателей! — несся из мрака отчаянный голос.

Послышались шлепки ботинок по лужам, — таксист, натянув на голову кофту, вынырнул из тумана.

— Полезай внутрь, промокнешь. Я тебе сейчас вызову другое такси. Кто знал, что такое приключиться, а? Что же за напасть приключилась… Лучше, конечно, дождаться скорой, может ты себе чего повредил.

Эр упал на сидение и поднял кверху мутные, потухшие глаза.

— Не нужна она мне.

— Как знаешь.

Наступило молчание, прерываемое воем набегающего ветра.

— А сами-то верите? — бесцветным, упавшим голосом спросил Эр.

— В бога-то? Нет, не верю. Сказки все это. Инстинкт у человека такой, что будто верить нужно. Какой народ не возьми, у каждого религия хоть какая-то, но будет. Чем не инстинкт? Всем же управляют чувства, что ни сделай, все сводится к желаниям, эмоциям. Разумом до божественного не дойти. Вот как можно любить рационально кого-то, без чувств? Никак. А любить-то хочется. Ну, я тогда и говорю, мол ладно, пускай, отдаю власть неясным мне механизмам, пусть ведут меня туда, куда им захочется. А иначе жизнь будет скукой несусветной, согласен?

Эр методично растирал виски. Но если нет бога, то кем он — как рядовым человеком, — является по-настоящему? Значит и его настоящего никогда не было. Значит есть только проекции Эра, нанизанные на одинокие жердочки, которые тоже являются плодом беспечных, ничего не значащих галлюцинаций. Объекты пропали, стерлись, между ними остались одни лишь отношения, воздействия. Но отношения нельзя построить, имея в распоряжении только бездонные пустоты.

Его мысли прервал далекий рокот.

— Вот и скорая объявилась, — сказал обрадовавшись таксист.

Вертолет, мотая лопастями, спускался вниз и вскоре сел неподалеку от них. Из него выбежал одинокий мужчина в белом комбинезоне. Дождь на время прекратился, на небе блеснул половинчатый диск луны.

— Есть пострадавшие? — крикнул он нам издалека.

— Да, вон там один, в воде барахтается, — ответил зычным криком таксист, указывая пальцев куда-то вниз. — Грузовик в воду свалился.

— Как в воду? Как это свалился? — спохватился врач.

Он подбежал к перилам и согнулся пополам.

— А ну, туда давайте! Включайте свет. Живее! И лестницу, лестницу спускайте, — командовал он группой, находившейся в вертолете по рации. — Нет, лучше лодку кидайте! Вот он, вижу его. Сейчас, подождите там, мы идем!

Врач вылупился на плескавшуюся в воде фигурку, плывущей к шершавому, высокому берегу.

— Ох, что за жизнь, — сказал вздыхая таксист.

Легкий ветерок, рябью бегущий по реке, налетел на щеки Эра.

— Давай, сынок, просыпайся. Ты долго был не там, где нужно.

— Вы о чем? — оцепенело проговорил Эр, вяло двигая языком.

— А ты не обратил внимание на то, почему такие странные вещи здесь происходят? — проникновенно спросил таксист. — Фантазия это все твоя. Забыл как подключился к аппарату? Ну, вспоминай теперь. Ух, какой ветерок приятный задувает. Прямо как настоящий.

Эр готов был поверить теперь всему, что ему скажут.

— И как отсюда мне выбраться?

— А ты готов уже, как считаешь?

— То есть я сейчас в кабинете у терапевта?

— Верно, — простодушно ответил таксист.

— Я не должен просыпаться или уже пора?.. Они же как-то сами должны меня выудить отсюда?.. — неуверенно сказал Эр.

— Нет, не так работает. Тут только как ты посчитаешь: нужно тебе это или нет? Не помнишь то место, где проснешься?

— Совсем не помню.

— То-то. По секрету, никто не помнит. Это я так спросил, вдруг бы припомнил. Я бы удивился даже. К тому же ты проснешься, и даже про это забудешь, — будешь считать, что и не говорили мы вовсе с тобой. Моя работа — задать тебе следующий вопрос, отдать его в распоряжение твоего сознания: хочется ли тебе меняться?

— Даже не знаю… А что во мне было не так? — спросил Эр.

— Сложно сказать, там целая теория разработана, не мне ее тебе рассказывать. В общем, решай, — сказал таксист.

Эр вышел из машины. Мысли роились в его голове, как пчелы у переполненных сот. Все равно все никак не могло встать на свои места. Вопросов было больше, чем ответов. Он так и не понимал, где сейчас находился, не знал кто он есть на самом деле. И существовал ли этот настоящий Эр?

Трепетное, теплое чувство зажглось в его груди. Он отошел подальше, беря разбег. Другого шанса не будет.

— А вы и есть тот самый агент? — поинтересовался Эр напоследок.

— Ну, это они зря так тебе сказали. Я скорее проводник. Агент — плохое слово, будто я на кого-то работаю. А это неправда, — таксист улыбнулся.

Эр побежал к краю моста.

— Эй, парень, ты что задумал? — успел выкрикнуть врач. — Кто-нибудь, остановите его, он псих. Господи… — в отчаянии произнес врач скорой помощи с рацией у самого рта.

Эр прыгнул в воду, подобрав под себя ноги. Он падал в огромное светлое пятно, окруженное черной водой, в котором барахтался водитель грузовика. Нырнул, во все стороны побежали волны. Эр поплыл вглубь. Может, это был тот самый шанс проснуться, все понять, во всем разобраться. Он не знал, следовало ли ему плыть дальше, нужно ли было топить себя до конца, или пора было уже вынырнуть обратно в надежде, что все измениться, что все вернется на свои прежние места? И стоит ли возвращаться? Где же он окажется? Попадет в еще один кукольный мир, наполненный ничего не значащими чувствами. Человек — кукла по определению, кукла уже из-за того, что родился на свет. Нужно перетасовать все карты вновь, объявив этим начало новой партии.

Теперь же Эр плыл вверх, разгребал толщи плотной, темной воды. Что-то толкало его вверх. Он взглянул себе под ноги: снизу шел свет, обжигая ему стопы. Теперь Эр плыл внутри большого яркого луча. И все таки он вынырнул из глубины — вынырнул совсем другим человеком. Вынырнул вопреки, очухался в абсурде жизни. Назло всему вновь вернулся в кукольный мир, чтобы осознавать, чтобы наконец увидеть ограничения, суметь наконец их принять. Может, именно поэтому он уже никогда не сможет быть куклой?