Враг №1 [Ксения Шаманова] (fb2) читать онлайн

Ксения Шаманова Враг № 1

Ночь опустилась на мягкое покрывало сонной земли, коснулась её уставшего тела крылом и что-то защебетала на ухо. Всё будет хорошо, милая, ты не высохнешь от жгучего солнца, а твой чуткий сон будет беречь весна. Не тревожься понапрасну и отдохни. Знай, что ты в полной безопасности, пока не наступит утро. А с каждым новым рассветом всё начинается с чистого листа…

Я смотрю на твоё бледное личико и вижу хитрую улыбку на губах. Знаю, что не сумел тебя обмануть этими россказнями про спящую землю. Ты капризничаешь и требуешь настоящую сказку. Но, дорогой мой Рик, разве уже не слишком поздно? Давай отложим до завтра, и тогда я что-нибудь придумаю. Нет-нет, ты не веришь моим обещаниям и хмуришься. Вот-вот раскричишься в знак протеста. Какой же ты у меня всё-таки бунтарь!

Хмуришься и ворчишь. Так смешно ворчать умеешь только ты. Как же это так? Заснуть без сказки? Папа, да что ты себе позволяешь? Ей-богу, прекрати отнекиваться и срочно что-нибудь выдумай. И вообще, разве ты не обещал рассказать про китов?

Про китов? Боже мой, ты всё ещё помнишь! Боюсь, тебе это не очень понравится. Дело в том, что моя история про китов — чистая правда. Ты, может быть, ещё не знаешь, но в жизни редко бывают счастливые финалы. Совсем не то что в настоящих сказках…

Тем лучше. Совсем не важно, чем закончится история. Главное, чтобы она была увлекательной. Просто расскажи про китов — и дело с концом.

Ну хорошо. Пожалуй, на этот раз я тебе уступлю. Только пообещай, что не будешь ругаться…

Глава 1 Встреча на берегу

Мне тогда исполнилось десять лет. Отец недавно устроился смотрителем маяка, и наша семья поселилась в маленьком, но очень уютном домике у Тихого океана. Не могу сказать, что слишком сильно переживал из-за вынужденного переезда. У меня всё равно не было друзей в родном городе. Сверстники смеялись надо мной и называли чудаком. (На самом деле они использовали немного другое слово, но оно слишком обидное и неприятное, поэтому я вынужден его заменить). Из-за жуткой рассеянности мне никак не удавалось сконцентрироваться на учёбе. Я вечно витал в облаках и получал заслуженные двойки. Не знаю, что со мной творилось, но мне всегда было скучно в реальном мире. Зато я о многом мечтал. Обычно о морских путешествиях в дальние страны. Мне хотелось стать капитаном огромного корабля. Я часто представлял, как в моём судне неожиданно открывается течь. Вот пассажиры начинают суетиться и паниковать. И тогда храбрый капитан выступает вперёд: настал его час! Он готовится сразиться с грозной стихией. Его решительность, невозмутимость, чёткие указания и слаженная работа команды матросов делают своё дело: поломка устранена. Теперь, когда всё самое страшное позади, люди искренне радуются и благодарят своего спасителя… Разумеется, этим капитаном был я, доблестный Артур Янг. Ах, как же сладостны бывают мечты!

На этот переезд я возложил большие надежды. Мне казалось тогда, что для меня открывается новая чистая страница, которую буду заполнять только я сам. Всё так и случилось, правда, эти неожиданные перемены едва не стоили мне жизни.

Однажды я засиделся на берегу до позднего вечера, предаваясь грёзам о невозможном будущем. Вдруг поднялся сильный ветер — такой же неугомонный и жадный, как голодный зверь, мечтающий вырвать добычу из лап самого заклятого врага. Небо выглядело суровым и непримиримым, точно собиралось рухнуть на землю и задавить её несчастных жителей. Я не успел опомниться, как сумасшедшая волна подхватила меня и понесла в неизвестном направлении. Прямо над головой сверкнула ослепительная молния, и почти сразу загрохотал гром. Казалось, всё вокруг, живое и неживое, разразилось безумным хохотом, и очень хотелось закрыть уши, чтобы его не слышать. От ужаса я даже не мог закричать. Пытался утешать себя, что это всего-навсего сон и очень скоро мне удастся проснуться… Но это оказалось заблуждением; происходящее не было выдумкой.

Если ты когда-нибудь встретишься с человеком, который самодовольно назовёт себя хозяином природы, ни за что ему не верь. Попадая во власть стихии, люди становятся совершенно бессильными. Стихия мстительна и не привыкла проигрывать. Даже такой ребёнок, как я, прекрасно понимал эти очевидные вещи. Но мне всё-таки не хотелось умирать, и я надеялся, что моё шестое чувство ошибается.

Не знаю, что именно произошло в следующую минуту. Неужели кто-то услышал мои мысли и проникся сочувствием к бедному ребёнку, единственным недостатком которого была излишняя мечтательность? Я до сих пор благодарю небо за неожиданное спасение. За моей спиной как будто появились невидимые крылья, и я взвился в воздух, как самонадеянный Икар. Вот только солнце давно скрылось за тучами — ничто не могло растопить мой воск. Теперь я наконец-то закричал, да так громко, что у меня заложило уши. Прямо передо мной появилось громадное животное. Тот, кого называют левиафаном. Тогда я понял, что никаких восковых крыльев у меня не было. Наверное, я просто умер и попал в загробный мир.

Но нет, очередное заблуждение; это был не Дьявол, а кит. А если быть точным, то детёныш кита, правда, об этом я узнал далеко не сразу. Никогда прежде я не видел китов воочию, так что размеры этого телёнка¹ показались мне впечатляющими. Не помню, как оказался на его скользкой спине. В ту минуту я был не в силах управлять собственной судьбой. Приходилось надеяться на Божье милосердие, вот только тогда я ещё не имел никакого представления о Боге.

Когда я оказался на спине морского чудовища, у меня захватило дух от удовольствия и страха одновременно. Это был самый удивительный аттракцион в моей жизни. Вот только не хотелось, чтобы кит случайно проглотил меня. Тогда я об этом ещё не знал, но, оказывается, был один пророк по имени Иона, который однажды побывал в чреве кита. Не думаю, что это то увлекательное путешествие, о котором следует мечтать. Так и мне совсем не хотелось попасть в его желудок и заблудиться в нём, как в Тесей в лабиринте Минотавра. Да и можно ли вообще оттуда вернуться? А если и можно, то едва ли вернёшься до конца. Никогда не знаешь, какой подарок преподнесёт тебе хитроумная судьба.

Я перестал кричать, когда услышал чей-то шёпот:

— Не бойся.

Что это такое? Кто заговорил со мной в этот страшный час, когда у меня уже почти не осталось надежды выжить? Я притих, но это не значит, что мой страх рассеялся. Напротив, он усилился вдвойне! Не смотри на меня таким укоризненным взглядом, твой отец вовсе не трус. Просто поставь себя на моё место: с тобой совершенно неожиданно заговорил кит. Удивительное дело, не правда ли?

Я закрыл глаза, в очередной раз вверяя свою жизнь судьбе. Мой отец верил в предопределение. Он говорил, что есть две вещи, которые никак от нас не зависят — это любовь и смерть. В силу возраста я ещё не успел познать обаяние любви. Если, конечно, не считать чувства глубокой привязанности к родителям. Но я не был уверен, что папа имел в виду именно это. А вот со смертью мне довелось столкнуться лицом к лицу. Казалось даже, что я слышу звук её прерывистого дыхания и она действительно собирается бросить в меня гарпун. Но провидение всё же смилостивилось надо мной. Мне не суждено было прожить такую короткую жизнь.

Не знаю, сколько времени я провёл на холодной спине говорящего кита. Наверное, целую вечность. Просто в какую-то минуту стихия передумала нападать на беззащитного человека. Всё ещё недоверчиво хмурясь, океан начал понемногу успокаиваться. Небо оставалось таким же мрачным, но уже не казалось тяжёлым. По крайней мере, оно больше не норовило свалиться на меня и сломать мне шею.

Опасность миновала, и кит выбросил моё измученное тело на берег. Я увидел, как его гигантский хвост вздымается к небу. Мощная струя воды вырвалась из тягостного плена наружу, и я подумал, что в этом фонтане отразилась Вселенная. Мир вдруг наполнился свежим ветром и тишиной.

— Спасибо, — почему-то сказал я, хотя и знал, что кит — это всего лишь животное, которое никогда меня не услышит.

Тотчас же рядом со мной раздался смех, похожий на журчание мелодии Равеля. Этого композитора очень любила моя мама. Ты же знаешь, она замечательная пианистка.

— Это тебе спасибо. Никогда ещё так не забавлялся с человеком на спине.

Голос, несомненно, исходил из гигантского существа с голубым хвостом. Неужели мне тогда не послышалось? И это именно он, кит, шепнул мне «не бойся»? Я недоверчиво покачал головой. Это не может быть правдой. Меня кто-то разыгрывает. Я огляделся по сторонам, не сомневаясь, что увижу какого-нибудь местного хулигана. Но никого не оказалось рядом. К тому же… кто пойдёт к океану в такую опасную погоду? То и дело небо разразится очередным приступом паники, а волны отзовутся эхом.

— Кстати, очень приятно познакомиться. Мы здесь всегда рады гостям, — вежливо продолжил кит.

— Но… как ты это делаешь? — у меня невольно затряслись коленки. Всё-таки не каждый день встречаешь говорящего кита.

— Что делаю? Разговариваю? Мало кто знает, но мы умеем говорить на всех языках планеты. Вот только не каждому человеку позволено услышать наш голос.

— Вот это да, — только и смог проговорить я, садясь напротив великана на корточки.

— Не знаю почему, но я сразу понял, что могу тебе доверять. Правда, мои родители не хотят, чтобы я разговаривал с людьми. Но ведь мы оба ещё совсем маленькие! Разве ты можешь меня обидеть?

От этого заявления я поперхнулся. Это он себя-то называет маленьким? Тогда я, по его логике, мало чем отличаюсь от песчинки на чьей-нибудь ладони.

— Я совсем недавно родился и пока только познаю мир. До сих не могу нарадоваться… Как же здорово жить! — от удовольствия он выпустил ещё один фонтан. Брызги воды чуть не сбили меня с ног.

— Кстати, а как тебя зовут?

— Артур.

Отец учил меня, что во время знакомства нужно протянуть руку. Я чуть было не сделал это по привычке, но, к счастью, вовремя одумался. Кто знает, вдруг кит воспринял бы мой жест как личное оскорбление?

— А меня Рик. Что ж, будем знакомы, — важно заявил кит. Он поднял голову и раскрыл огромную пасть, которая показалась мне очень красивой. Наверное, в их мире это было чем-то вроде приветствия.

Мне хотелось ещё о чём-нибудь поговорить, но ветер донёс до нас звуки моего имени. Когда родители не обнаружили меня дома, они очень сильно испугались и бросились к океану. Мама с папой знали, что я люблю убегать на берег по вечерам. Оказавшись в тёплых маминых объятиях, я сразу же принялся рассказывать обо всём, что со мной приключилось. Но родители совсем меня не слушали, только твердили, чтобы я больше никогда не убегал из дома и что-то ещё в том же духе. В общем, всё то, что говорят в таких случаях взрослые. Утром я рассказал им всё с самого начала, но они лишь рассмеялись и назвали мою историю о ките чистейшей выдумкой.

— Кто знает, может быть, из тебя вырастет неплохой писатель.

Честно говоря, я и сам начал сомневаться, что действительно встречался и даже разговаривал с хозяином океана. А вдруг ничего этого не было и у меня просто разыгралось воображение? Вдруг я задремал, пока сидел на берегу, и мне всё пригрезилось… К тому же, когда я обернулся, прежде чем уйти, кита уже нигде не было видно. Разве он мог так быстро исчезнуть?

Глава 2 Хранители памяти

На следующий день я решил проверить, существовал ли кит на самом деле. Вечером я снова пошёл к берегу, надеясь увидеть там своего нового друга. Но кит так и не появился. Неужели это был только сон? Нет, я не хотел и не мог в это поверить, хотя и был неисправимым мечтателем. Я знал, что умею отличать вымысел от реальности.

Вижу, с каким недоверием ты на меня смотришь. Можешь считать меня безумцем, но я говорю как есть, ничего не придумывая и не приукрашивая. К концу недели мы с Риком всё-таки встретились. Я, как обычно, сидел на берегу и тренировался в написании марины. Мой отец работал в художественной академии и поощрял такие упражнения, считая, что они развивают умственные и творческие способности. Когда-то он и сам мечтал стать художником, но… Не хочу тебя огорчать, но иногда в жизни всё происходит совсем не так, как хочется. Твои мечты всё-таки разбиваются, как стеклянная бутылка под сапогом пьяницы. И остаётся лишь воспоминание, которое греет тебя морозными вечерами. Твоему деду пришлось стать преподавателем, но он продолжал надеяться, что мне, его единственному и горячо любимому сыну, хватит таланта взобраться на вершину. Признаюсь, я уже и тогда знал, что не стану выдающимся художником и это всего-навсего увлечение. Но я не хотел разочаровывать отца, который больше всего на свете желал воскресить во мне погибшую мечту.

Я всё ещё писал картину, когда солнце уже начало спускаться к воде, как горделивая богиня, рождённая из морской пены. Казалось, вот-вот скроется в волнах, и огненные брызги разлетятся во все стороны, оставив ожоги на песке. Кисть выпала из моих рук — передо мной появился он. Гигантский силуэт на фоне сгорающего неба. Взмахнул хвостом — словно поприветствовал. И вдруг заговорил — таким же мелодичным и вполне себе человеческим голосом, как и в прошлый раз. Звонким и звучным… вот уж точно музыкальный ребёнок!

— Привет, Артур, как же я рад, что ты здесь! Решил, что не стоит попадаться на глаза твоим родителям. Всё-таки они уже взрослые. Хотя, знаешь… вы, люди, такие маленькие! Моя мама Эйлин намного больше твоих мамы и папы вместе взятых.

— Рик! — с радостным криком я подскочил к воде и в ту же секунду очень сильно пожалел, что не могу обнять дорогого друга. Кит как будто прочитал мои мысли и позволил погладить себя по голове. Она оказалась немного липкой на ощупь, как кусок пластилина.

— Почему тебя так долго не было? Я уже начал было думать… — недоговорил. Понял, что у меня на глазах выступили слёзы, но вовсе не от обиды или боли. Ещё никогда в жизни я не был так счастлив, как здесь, на берегу Тихого океана, рядом со своим спасителем. Кажется, Рик и сам немного расчувствовался.

— Я тоже скучал по тебе… — его голос чуть дрогнул. — Только не удивляйся! Мы, киты, очень сентиментальны. У нас ранимое сердце.

— Где же ты всё это время пропадал?

— Я исследовал океан.

— Исследовал океан? Но ведь ты и так постоянно там живёшь!

— А разве люди не интересуются миром, в котором живут?

Я тогда ничего ему не ответил, потому что ещё совсем не знал других людей. Я ведь почти всё время проводил в полном одиночестве или с мамой и папой. Наверное, всё-таки был слишком маленьким, чтобы правильно подобрать слова. А он казался намного взрослее и опытнее. Когда кит начал рассказывать о своём маленьком путешествии, я даже немного ему позавидовал. Величественный и неизведанный океан, его малая родина, показался мне тогда самым чудесным и таинственным местом на планете.

* * *

Мама говорила, что в океане нужно быть предельно осторожным и внимательным. Бог сделал нас самыми большими существами во Вселенной, но это вовсе не значит, что мы имеем право здесь хозяйничать. Скорее, наоборот: наша ответственность удваивается, а то и утраивается. Мы должны помогать ближним и при любых обстоятельствах следовать священному кодексу кита. Не знаю, как всё устроено у вас, людей, но для китов честь и достоинство — это наивысшие ценности. Каждый отец завещает сыну оставаться верным самому себе, никогда не опускаться до трусости, не предавать друзей и не убивать врагов. Но, к сожалению, не все обитатели океана живут по таким же законам. Наверное, и в человеческом мире есть свои чудовища, просто ты ещё об этом не знаешь. Монстр, которого боятся почти все жители нашей вселенной, называется белой акулой. Бог наделил её самым страшным оружием: острыми зубами и ледяным сердцем. Но ничего не поделаешь, ведь без акул не будет соблюдаться великий закон равновесия. Если хочешь жить по законам добра, приходится смиряться с постоянным соседством зла. А сосед этот, надо сказать, весьма надоедливый. Конечно, очень внимательный и бдительный кит сумеет постоять за себя даже перед белой акулой. Но если он однажды повстречается с настоящим Дьяволом — тогда пиши пропало. Это чудовище ещё никогда никому не показывалось, но все знают о его существовании. Мегалодон — самая страшная из акул. Мама сказала, что мой прапрадед погиб в неравной схватке с этим дьявольским отродьем. Кстати сказать, оно может расправиться с тобой и твоими родителями в три счёта! Но не беспокойся, пока я жив, этого не случится. Всё-таки ты мой самый первый и пока единственный друг, а китовый кодекс призывает оберегать и защищать друзей.

Когда я начал исследовать океан, то сразу же наткнулся на одного смертельно уставшего жёлтого осьминога. В такой окраске нет ничего необычного — они всегда желтеют, когда спят. Честно говоря, я много слышал об этих загадочных моллюсках, и мне не терпелось поскорее познакомиться хотя бы с одним из них. Когда осьминог проснулся, он сразу же поменял цвет — по всей видимости, испугался любопытного незнакомца. Всех жителей океана почему-то пугает наш размер. А между тем мы очень даже безобидные животные. Если и причиняем кому-то вред, то исключительно по невнимательности. Например, во время обеда я могу случайно проглотить вместе с рачками и водорослями какую-нибудь капризную рыбёшку. А она потом негодующе урчит у меня в желудке и насылает кучу проклятий, как будто это я виноват в её глупости и рассеянности.

Но осьминогов я, разумеется, никогда не трогаю. Может быть, он перепутал меня с кашалотом? Не понимаю, зачем так пугаться и бледнеть. Белый осьминог недоверчиво протянул мне одну из восьми рук. Что ты говоришь? Вы называете их щупальцами? Осьминог с ума бы сошёл, если бы это услышал. Они ужасно обидчивые создания.

Вскоре мой осьминог пришёл в себя и рассказал о недавней встрече с акулой. Представь себе: он даже покраснел, когда говорил об этом! Ходят слухи, что эти хитрые хищники — искусные гипнотизёры.

— Я проявил малодушие, и мне теперь очень стыдно, — тяжело вздохнул осьминог.

— Моя мама Эйлин сказала бы, что ты слишком строг к себе. Любой бы на твоём месте испугался.

— Я знаю. Но это меня совсем не утешает. Понимаешь, мне всегда и за всё стыдно. Просто ужасное качество! — с горечью воскликнул несчастный. А я между тем подумал, что слухи, должно быть, правдивы и осьминоги на самом деле настоящие мудрецы. Нам, китам, стоит многому у них поучиться.

— Просто у тебя доброе сердце.

— В том-то и дело, что у меня их целых три! — пожаловался бедный осьминог. — Вот почему я всё так остро переживаю.

— Даже и не думал, что вы настолько чувствительны. Мама всегда называет вас мыслителями.

— О да, это я тоже люблю, — вдруг обрадовался осьминог. — У каждой моей руки есть свой мозг, — похвастался он. — Так что я постоянно о чём-нибудь размышляю. Вот только… Это неизбежно навевает печаль, — осьминог снова приуныл.

— Если хочешь, я научу тебя радоваться жизни. Надо только почаще благодарить Бога. Так говорит моя мама Эйлин.

— Бога? Но где он живёт?

— Внутри твоего сердца.

— Но ведь у меня их три! Значит, во мне целых три Бога?

— Нет, Бог только один. Но в каком из твоих сердец он живёт? Расскажу тебе, когда уточню у мамы!

Эта встреча приободрила нас обоих. Уверен, что осьминог больше не будет так бледнеть, когда мы увидимся в следующий раз. Я немного порезвился под солнцем и погрел хвост, любуясь серебряной россыпью на голубом теле. Мама говорит, что спина кита отражает небо. Знаешь, а ведь в ту минуту я вспомнил тебя и, признаюсь, даже немного позавидовал. Ты можешь гулять под солнцем сколько вздумается, а я вынужден скрываться под водой. Впрочем, не в моих привычках долго унывать. Киты, конечно, сентиментальны, но до бедных осьминогов нам далеко. Эти несчастные моллюски постоянно из-за чего-нибудь расстраиваются. Только представь себе: иметь целых три сердца! Не каждый выдержит тяжесть такого груза. А мы, киты, рождены радоваться жизни. По крайней мере, так говорит мама Эйлин, а она настоящая оптимистка!

— Эй ты, давай-ка потише тут! — раздался рядом чей-то ворчливый голос.

Я нахмурился. Кто это посмел так неуважительно ко мне обращаться? Даже несмотря на то, что я всего лишь телёнок, мне ведь очень скоро предстоит вырасти, и тогда я превращусь в серьёзного, интеллигентного и весьма упитанного кита.

Этим наглецом оказался один старый краб, который еле-еле шевелил клешнями и сопровождал ворчанием каждое неловкое движение. Пришлось подавить гнев и промолчать. Я же не мог показаться невежливым! Во-первых, он был старше меня. А во-вторых, работал в нашем океане дворником. Мама Эйлин велела относиться к ним с особенным уважением. Крабы известны исключительной чистоплотностью и без них нам всем было бы трудно выжить. К тому же я очень пожалел своего недовольного соседа: он выглядел обессиленным. Его панцирь вот-вот должен был отвалиться, и краб-дворник ждал этого события с нетерпением. Тогда бы он наконец-то отдохнул. Правда, только до тех пор, пока не вырастет новый панцирь.

— Почему ты такой злой? — не вытерпел я, когда краб в очередной раз принялся ворчать без какой-либо весомой причины.

— Я не злой. Просто сильно устал.

— Но почему ты устал?

— Потому что жители океана ужасно неблагодарны. Я работаю не покладая клешней. Я вычищаю дно! Но никто не видит плодов моего труда.

— Почему ты думаешь, что никто этого не замечает? Жители океана не настолько равнодушны. Например, мы, киты, уважаем крабов. Как раз за то, что вы чистите океан… Никому не нравится жить в грязном доме.

Мой вежливый тон нисколько не усмирил бессильную ярость краба. Казалось, он не хотел тратить драгоценные минуты на бесполезные разговоры.

— Что ты всё заладил: почему да почему! Плыви своей дорогой и не отвлекай меня от работы.

Наверное, на моём месте любой бы разозлился и махнул плавником. Но я понял, что краб вовсе не хотел меня обидеть, просто он нуждается в добром слове, вот только почему-то не может в этом признаться.

— Милый краб! Я обязательно расскажу всем, как упорно ты трудишься… Только подожди, и ты увидишь!

Киты всегда сдерживают обещания. Люди, наверное, тоже? Даже боюсь себе представить, как живётся в вашем мире. Бог сделал вас самыми совершенными существами на земле. Думаю, это большая ответственность, ведь нужно задумываться о каждом произнесённом слове. Никто не знает, как оно отзовётся. Скажи мне, а люди когда-нибудь обижают своих сородичей? Ты так печально улыбаешься и киваешь… Стало быть, этого нельзя избежать. Мне очень и очень жаль!

Тем вечером мы вместе с мамой помолились Богу, упомянув в нашей долгой молитве моего трудолюбивого краба. Я попросил, чтобы его новый панцирь был намного лучше и крепче прежнего и чтобы другие жители океана поняли, какую тяжёлую работу он выполняет.

На следующий день я продолжил своё увлекательное путешествие. На этот раз мне встретилась настоящая красавица — хрупкая, яркая и, как водится, капризная. Она назвала себя морской звездой и с заметным недовольством шевельнула одним из пяти лучей. Не думаю, что ей хотелось со мной разговаривать, но я был слишком настойчив, чтобы уплыть в другую сторону. Нет, нужно во что бы то ни стало разгадать тайну этой надменной принцессы: кто она, о чём думает и откуда у неё такое потрясающее высокомерие?

— Ты очень красивая. Наверное, тебе тяжело жить в океане, где столько опасностей, — попытался начать разговор я.

Морская звезда хмыкнула. Она не смогла промолчать — ей хотелось в очередной раз подчеркнуть свою независимость. — Я могу за себя постоять. У меня есть щипы, которые помогают мне защищаться, — она выпустила колючки в доказательство этих слов. От неожиданности я попятился: кто знает, на что способна эта капризная королева. Мне не хотелось случайно поранить свою кожу. У таких детей, как я, она ещё очень чувствительная.

— Со мной ты можешь быть в полной безопасности, — на всякий случай решил сообщить я.

— Мне не нужны никакие защитники! — заявила надменная звезда.

— Но я и не собираюсь быть твоим защитником. Я просто предлагаю тебе дружбу.

— Я не нуждаюсь в друзьях.

— Все в них нуждаются.

После этого заявления она как будто немного замешкалась, стараясь подыскать достойный ответ, и в океане вдруг стало так тихо, точно все его жители нечаянно заснули, не дождавшись наступления ночи.

— Нет, — наконец сказала гордая принцесса. — Морская звезда не может дружить с китом. Но я позволю тебе любоваться мной издалека.

Она казалась упрямой и сильной, но на самом деле внутри неё давно поселился безобразный червь одиночества. Он каждый день отнимал у неё всё больше сил и иссушал сердце. Мама Эйлин говорит, что морские звёзды боятся сближения с другими обитателями океана, потому что привыкли быть одни. А любая привычка наделена непобедимой силой. Только попробуй попасться к ней в плен — и тут же исчезнешь, как будто и не существовал вовсе. От тебя и вправду ничего не останется, кроме послушных глаз и бездонной ямы в груди. Вот почему так опасно жить поодиночке: мы перестаём любить. А без любви можно превратиться в акулу. Не очень-то приятная перспектива, не правда ли?

Мне стало жаль морскую звезду, но я не мог её утешить. Она умело прятала свою боль от других и не хотела, чтобы кто-нибудь обнаружил её уязвимость.

— Тогда я буду любоваться тобой издалека, — пообещал я и поплыл дальше.

Во время вчерашней молитвы мама сказала мне, что все киты уникальны. У каждого из нас есть неповторимый рисунок на хвосте. Не бывает китов с одинаковыми хвостами, как не бывает и одинаковых людей. В этом я точно уверен, даже не будучи человеком.

У всех китов есть своё предназначение. Мама Эйлин говорит, что моё — дарить другим бескорыстную любовь. Надеюсь, я смогу с этим справиться, но для этого мне нужно вырасти и стать очень мудрым. Что? Ты думаешь, что киты — и так самые мудрые жители океана? Нет-нет, на этот раз ты не прав, мой дорогой друг. На самом деле в океане есть не менее мудрые жители, чем мы. Вот только они всегда держатся обособленно, их очарование и острый ум почти недосягаемы для остальных. Говорят, даже некоторые из нас втайне им завидуют.

Значит, ты догадался? Конечно же, я говорю о дельфинах. Наверное, тебе приходилось с ними встречаться. Мама говорит, что среди вас есть тираны, которые отняли у дельфинов свободу. Люди не понимают, что им может быть хорошо только на воле, а не в дельфинариях, как бы за ними там ни ухаживали. Невозможно заглушить тоску по родине: уверен, что каждый из жителей океана, оказавшись вдали от дома, мечтал бы поскорее вернуться домой. Надеюсь, ты не одобряешь того, что делают твои братья. Любые животные должны жить на воле. У каждого есть такое право. Разве у вас, людей, его нет? Ты говоришь, что некоторых из вас сажают в клетки за какие-то страшные преступления. Считаешь, что и акулы заслуживают такой же участи? Хочешь со мной поспорить? Знаешь, я тоже не люблю акул, потому что они хищники и нередко совершают бесчинства. Но при этом понимаю, что они необходимы океану, ведь без них разрушится пищевая цепочка и для всех всё закончится. Так что я продолжаю отстаивать своё мнение: у каждого животного есть право на свободу.

Но вернусь к дельфинам. Признаться, я с рождения мечтал с ними встретиться. Мне хотелось как можно скорее услышать дивные мелодии, которые они сочиняют на ходу. Дельфины — настоящие творцы: они умеют рисовать звуками.

И вот моя мечта наконец-то сбылась. Я встретил целую стаю грациозных дельфинов, похожих на свиту великодушного короля. Они беззаботно распевали красивые песни, и я, заворожённый, разгадывал спрятанные в них смыслы. О чём же грезили мои собратья? О призрачном счастье. По чему так сильно тосковали? По недостижимому идеалу. И плакали о том, что у всего есть конец. Тогда-то я и сам впервые задумался о смерти. Принято считать, что средняя продолжительность жизни кита — сорок лет. Но некоторые из нас доживают до ста. Не думаю, что в моей скромной истории так много страниц. Даже не знаю, почему я так решил, наверное, это шестое чувство. Но что я должен сделать, пока жив? Дельфинам тоже не давали покоя эти тяжёлые мысли. Казалось, для них нет ничего более важного, чем отыскать всеобщий смысл, который объяснит существование нашей Вселенной и её обитателей. Без этого они не смогут себя уважать. Один из них даже сказал мне, будто их род нужен природе, чтобы остальные поняли: существование без цели бесплодно и никчёмно. Мы не должны поддаваться инстинктам. Наша главная задача — открыть сердца для сочувствия и любви.

— Ты ещё слишком маленький, но уже довольно осознанный, — загадочно произнёс старый дельфин с печальными глазами. — Вот расскажи мне, почему ты решил исследовать океан?

— Чтобы узнать… Как ты и сказал, я ещё слишком маленький. Поэтому мне всё любопытно. Кто я такой, кто все остальные, для чего мы здесь и что должны делать…

— Значит, ты прекрасно нас понимаешь. Вот только… Встречал я китов, которые со временем теряли любознательность и честность. Они изменяли самим себе, — вздохнул дельфин. И даже его вздох прозвучал как одна из самых удивительных мелодий, которую мне когда-либо доводилось слышать.

— Почему это так важно — не потерять самого себя? — от волнения я чуть не задохнулся. Мне срочно требовалось немного подышать над водой.

— Потому что это память, — ответил дельфин. — Быть может, ты об этом ещё не знаешь, но мы, дельфины, хранители памяти. Всё, что происходило и происходит, остаётся в нашей голове и сердце, а потом передаётся будущим хранителям. Но станет куда проще защищать это бессмертное наследие, если и другие обитатели океана захотят нам помочь.

— Значит, и я тоже… смогу стать хранителем?

— Разумеется. Если захочешь.

В ту ночь я долго упражнялся в пении, но у меня не получилось издать ни одного звука, сколько-нибудь похожего на те, что я слышал из уст дельфинов. Мама Эйлин объяснила мне это так: все обитатели океана слишком уникальны, поэтому и не могут повторить друг друга. Я рассказал маме о хранителях памяти и спросил её, смогу ли стать одним из них. Она только покачала головой и пожелала мне приятных сновидений. А снился мне тот самый Бог, которому молятся все верующие жители. Он явился передо мной в обличье дельфина и сказал, что одобряет моё решение. Значит, я всё-таки смогу стать хранителем? Наверное, да. Может быть, именно в этом и заключается моё предназначение и именно память поможет мне научиться любить и дарить любовь.

* * *

Уже смеркалось, когда мой друг закончил свой рассказ. Мне нужно было поскорее возвращаться домой: не хотелось снова беспокоить родителей. Они и так очень сильно испугались, когда потеряли меня в прошлый раз.

— Спасибо, Рик. Спасибо, что приплыл ко мне, — сказал я с улыбкой. Вот бы он смог приплывать почаще! Тогда бы я точно не скучал и не ощущал себя таким одиноким.

— И тебе спасибо, Артур. Спасибо, что ты меня выслушал, — вежливо и вместе с тем немного важно произнёс кит. Впрочем, я и сам признавал его превосходство. Рядом с ним я чувствовал себя невежественным ребёнком.

— Мы сможем увидеться завтра?

— Не знаю… Киты никогда не строят планов. Но я могу пообещать тебе, что мы ещё встретимся. Я буду беречь себя ради нашей новой встречи. И ты тоже береги себя.

— Хорошо, Рик. Я буду ждать. Передавай привет маме Эйлин.

Я вернулся домой в прекрасном расположении духа и с аппетитом съел вкусный омлет с помидорами, заботливо приготовленный мамой. Родители всё ещё не верили в мою дружбу с говорящим китом. И я подумал, что нет никакого смысла убеждать их в своей правоте. К сожалению, главная проблема взрослых заключается в том, что они не помнят себя детьми. Думают, будто всегда были такими же серьёзными и правильными, как сейчас. Но на самом деле они просто не захотели становиться хранителями памяти. Интересно, а как бы вели себя взрослые, если бы решились на это?

Глава 3 Люк и белая акула

— Белая акула — наш враг номер один. У этих рыб нет представлений о дружбе и любви, они держатся обособленно от остальных жителей океана, не испытывают никаких чувств и не знают, что такое милосердие. Акулы созданы для того, чтобы нападать, обезоруживать и сводить с ума. Они ни перед чем не остановятся, а их непредсказуемость пугает больше всего. Не могу сказать, что эти коварные хищники сознательно охотятся на живого кита. Обычно им не хочется заниматься чёрной работой: они предпочитают лакомиться выброшенной на берег китовой тушей. Акулы не способны на сострадание. Это всего лишь машины, запущенные в океан для того, чтобы существование его обитателей не было слишком пресным и скучным. Все взрослые избегают встреч с белой акулой, зато такие дети, как я, мечтают поскорее увидеть её и победить оружием храбрости и смекалки.

После такого длинного вступления кит довольно помахал гигантским хвостом и обрызгал меня освежающим фонтаном. С нашей последней встречи прошло целых две недели. Всё это время я переживал и скучал, а он вёл себя как ни в чём не бывало и рассказывал о своих приключениях с таким невозмутимым видом, точно мы расстались вчера. Кто знает, возможно, в океане время течёт по-другому, и оно уже не обладает такой силой и ценностью, как в нашем мире. Здесь, среди людей, мы постоянно о чём-нибудь беспокоимся и куда-то торопимся. Вечно боимся не успеть… А когда нас спрашивают, для чего и куда, мы просто отводим взгляд и храним упрямое молчание. Жаль, что я не родился китом. Бороздил бы просторы океана, любовался сияющим небом и ждал встречи с акулами, чтобы одержать над ними верх.

Мой отважный друг верил в существование мегалодона — самой большой и страшной акулы с чёрным сердцем. Я поискал информацию в нескольких источниках и окончательно убедился, что это гигантское чудовище уже давно не живёт в океане. Да и жило ли оно там вообще?

— Мама Эйлин говорит, что есть существа намного опаснее акул.

— Ещё опаснее? Кто бы это мог быть? — удивился я. — Слышал, что и для человека акула — враг номер один.

Прямо передо мной закружился беспомощный мотылёк. Наверное, тщетно искал источник тепла и света, да так и не нашёл — обознался.

— На самом деле враг номер один для любого жителя океана — это человек. Говорят, вы даже можете поймать акулу, если захотите, — совершенно справедливо заметил кит. Но всё же не очень приятно, когда кто-то ругает тебя и твоих сородичей. Я нахмурился, втянул голову в плечи и с заметной обидой пробормотал:

— Глупости всё это! Я, например, нисколько для тебя не опасен. Мы ведь друзья…

— Я знаю, Артур, и очень это ценю. Правда-правда! Кстати, о друзьях… Недавно мне встретился такой замечательный кит! Я никогда прежде не верил, что родственные души действительно существуют… А началось всё с его дерзкого окрика:

— Эй, я только что был на грани жизни и смерти!

Наглецом оказался один ещё совсем юный кит, который, по всей видимости, уже знал себе цену. Он с заговорщицким видом подплыл к Рику, больше всего на свете презиравшему высокомерие и самовлюблённость. Судя по всему, нахал был намного младше его, а вёл себя не лучше напыщенных взрослых.

— Что это за «эй?» Тебя старших уважать не учили? — насупился Рик и демонстративно поплыл в противоположную сторону.

— Да брось, мы же с тобой ровесники! Родились в один день! Ты ведь сын Эйлин? Моя мама с ней очень хорошо знакома, — нахал ненадолго высунул голову наружу и снова приблизился к не слишком доброжелательному собеседнику.

— Зато мы с тобой совсем незнакомы, — выдавил тот. Рик никогда не пытался быть вежливым рядом с теми, кто ему не нравился. Мама Эйлин просила его оставаться самим собой при любых обстоятельствах.

— Значит, познакомимся! Меня зовут Люк, и я только что чудом спасся от гибели…

Оказалось, что Люк был таким же любознательным, как и сам Рик. Дерзкому киту нравилось исследовать океан, искать и находить разные удивительные и захватывающие вещи. Он был охотником за приключениями и мечтал поскорее встретиться с настоящей акулой. Очень хотел проверить: сможет ли побороть страх и с честью выстоять в неравном поединке с хищником? Люк обожал бросать себе вызов. Он не хотел вырасти трусливым и слабовольным. Отец говорил ему, что трусость хуже равнодушия, ведь равнодушные сознательно забывают о существовании души, но это вовсе не значит, что у них её нет. Просто они предпочитают жить без этой обременительной тяжести, потому что избегают боли. Трусость же — это унизительное малодушие. Трус никогда не сможет заставить свою маленькую душу работать на полную мощность, как если бы она была большой и прекрасной.

Люк ненавидел трусов, он боялся только одного: испытать настоящий страх и потерять уважение к самому себе. Судьба наконец-то подарила ему шанс проверить себя на прочность. Когда кит безмятежно плескался в океане, наслаждаясь сиянием обжигающего солнца, одна свирепая и голодная акула выплыла на охоту. Эта гордячка совсем недавно потеряла из виду весьма аппетитного тюленя и потому осталась без обеда. Теперь же акула была готова уничтожить каждого, кто встретится ей на пути, так ей хотелось ухватить лакомый кусок чьего-нибудь нежного мяса! Детёныш кита пришёлся бы сейчас как нельзя кстати. Хищница ведь не знала, что существуют на свете такие отчаянные киты, которые сами ищут с ней встречи и нисколько её не боятся. Это бы серьёзно уязвило самолюбие такой важной и уверенной в себе особы. Ощутив запах приближающейся пищи, акула оскалилась. При виде маленького, но очень храброго кита она не смогла сдержать чудовищного смеха, обнажив ослепительно белые острые зубы. Неужели этот гадёныш действительно надеется её победить? Да он не иначе как сам ищет гибели!

Акула подобралась поближе, намереваясь наброситься на противника и вгрызться в его кожу. Но вдруг странный кит гордо приподнял плавники и тоном, не терпящим возражений, заявил:

— Только попробуй ко мне приблизиться — и тебе точно не поздоровится! Ты, гадкая обманщица, выходи на поле боя, и мы сразимся. Посмотрим, кто из нас тут главный.

Акула насупилась. Всё-таки никому не хочется слышать оскорбления в свой адрес. Может быть, она и гадкая, но обманщицей никогда не была. И как только этот китёныш смеет разговаривать с ней так дерзко и бесцеремонно?

— Прямо сейчас я нападу на тебя — и ты умрёшь. Я буду лакомиться твоим мясом и пить твою кровь… Вот тебе наказание за оскорбление моей чести! — акула ринулась к жертве, но кит изо всех сил ударил её хвостом. У хищницы даже голова закружилась. Она не ожидала, что этот наглый малыш окажется таким безумцем и будет так отчаянно сопротивляться. Но на сей раз она ни за что не упустит свой обед, каким бы капризным он ни был!

— Не нужно бросаться такими высокопарными словами. Ты и понятия не имеешь, что такое честь. Вы, акулы, привыкли поступать бессовестно и бесчестно. Только и думаете о том, как бы поскорее набить себе брюхо и поспать после сытного обеда. Больше вас ничего не волнует. Вы никогда не испытывали мук совести.

Белая акула задумалась. Выглядело так, будто китёныш всколыхнул в ней весьма неприятные воспоминания. Она даже на время замерла, и что-то вроде слезинки покатилось из её вытаращенного глаза.

— Ты прав, природа сделала нас бессовестными, но это не значит, что мы совсем ничего не чувствуем. Мы тоже радуемся и грустим. Да и к тому же у нас есть собственный кодекс чести. Почему ты так несправедлив ко мне? Разве ты совсем меня не боишься?

— Я нисколечко не боюсь тебя! А если, как ты говоришь, у вас есть кодекс чести, не пришло ли время это доказать?

И Люк бросился наутёк, представляя, как белая акула вместе со своими собратьями догоняет его, в надежде поскорее отобедать китовым мясом. Прошёл час или даже два, прежде чем кит позволил себе остановиться. Он ещё никогда не плыл без остановок столько времени. Когда Люк обернулся, он не увидел рядом никого, кто мечтал бы им полакомиться. Наверное, акула не выдержала такой сумасшедшей гонки и поспешила на поиски более сговорчивой добычи. Да и какому хищнику будет приятно связываться со слишком болтливой жертвой? А может быть, она действительно собралась показать, что такое кодекс акульей чести, вот самолюбие и не позволило ей нападать на первого встречного. Есть же, например, озлобленные киты… Почему бы тогда не допустить и существование совестливых акул?

Вот в эту-то самую минуту Люк и встретил Рика — знаменитого сына мудрой Эйлин.

— Хочешь сказать, акулы не так уж и страшны? — не поверил Рик, с подозрением глядя на довольного кита, обхитрившего врага номер один.

— Всё зависит только от тебя. Если захочешь — сумеешь поладить даже с хищником! — Люк весело расхохотался.

А потом они весь вечер нежились в тёплом океане, и волны омывали их гибкие тела. Друзья болтали о самых разных пустяках и глупостях и постоянно смеялись. Люк оказался очень жизнерадостным китом с замечательным чувством юмора. Он ненавидел скуку и делал всё возможное, чтобы наполнить весельем каждую минуту. Быть может, новый друг Рика немного беспечно относился к жизни, но разве не в этом и заключается священное таинство юности? Надо ценить то, что происходит сейчас, ведь ты не знаешь, что случится с тобой потом.

Когда пришло время прощаться, Рик и Люк признали, что сделались хорошими приятелями. Им нравилось проводить время вместе, и они прекрасно понимали друг друга. Люк пообещал, что отныне никогда не забудет своего товарища и, если Рику когда-нибудь понадобится помощь, он примчится, где бы ни находился. Такой крепкой дружбе не страшны никакие испытания.

— Очень рад, что теперь ты не одинок, — сказал я, спрятав глаза от Рика. Мне совсем не хотелось расплакаться перед ним. Вот только от настоящего друга едва ли можно что-нибудь скрыть. Ему вовсе не нужно было смотреть мне в глаза, чтобы понять мои чувства. Быть может, он знал и понимал меня гораздо лучше, чем я сам.

— У тебя совсем нет друзей в школе?

Я отрицательно покачал головой.

— Совсем нет. Сверстники считают меня странным. Но ты не удивляйся, среди людей жить очень непросто…

— Почему же ты не пытаешься их разубедить? — спросил Рик. И я понял, что в нём задето чувство справедливости. Если бы он только мог попасть в человеческий мир, то обязательно защитил бы меня от нападок одноклассников.

— Думаю, они правы. Я и в самом деле безнадёжно странный… — пожал плечами я.

— И потому уникальный, — немного помолчав, добавил кит. Мне почудилось, что Рик улыбнулся. Совсем как человек, обрадованный доброй вестью. Я улыбнулся в ответ, и мы пожелали друг другу спокойной ночи. Мне не хотелось делить с кем-то своего единственного друга, и в то же время я был счастлив толькопотому, что был счастлив он. Это двойственное чувство с такой силой давило на меня, что я всё-таки расплакался. Правда, уже дома и поздней ночью, когда все заснули и ни одна живая душа не могла услышать мои робкие всхлипывания.

Глава 4 Киты в небе

Утром меня разбудил встревоженный голос отца на кухне. Он разговаривал с матерью, то и дело называя моё имя. Я приподнялся на локтях и прислушался: что же могло произойти всего за одну ночь? Вечером мы вместе ужинали, обсуждали картины Куинджи и слушали мамины песни под гитару. Она никогда не училась петь, но вкладывала душу в каждый звук причудливой, выдуманной на досуге мелодии. Хотелось просто прикрыть глаза, наслаждаться её искренностью и верить, что в мире не существует зла, пока не умолкает эта песня. Неужели что-то могло измениться за пару жалких часов, когда все вокруг мирно спали, нанизывая робкие сны на нити ненадёжной памяти?

Мама говорила, что меня не стоит пускать к берегу до конца недели, ведь я в последнее время грежу китами и всё время рисую их в блокнотах и на альбомных листах. Отец полностью поддерживал её, и они договорились ни при каких обстоятельствах не рассказывать мне правду. Я поджал губы и нахмурился: и почему они обращались со мной, как с годовалым ребёнком?

— Это будет большой удар для него, дорогая, — раздался за стеной хриплый полушёпот отца.

Да что же, чёрт возьми, произошло? Я встал с кровати и, не надевая тапочек, подобрался к двери. Молил Бога, чтобы они сказали главное вслух: что случилось на берегу и почему мне нельзя приходить туда до конца этой недели…

— Бедняжка… — между тем продолжала мама. — Наверное, вода в океане слишком грязная. Слышала, это люди виноваты в том, что киты выбрасываются на берег. Из-за отходов океан становится непригодным для жизни.

— А может быть, дело вовсе не в экологии. Говорят, киты выбрасываются на берег от старости. Наверное, ему уже было много лет и он просто не вынес… Вдруг им очень больно умирать в океане?

Киты выбрасываются на берег? О чём это они?

В тот день меня так и не выпустили из дома, загрузив самой разнообразной и бесполезной работой. Но я ни на чём не мог сосредоточиться. Больше всего на свете я боялся потерять Рика. Да, выбросившийся на берег кит, разумеется, не телёнок и прожил долгую жизнь, но мне всё равно было немного не по себе. От соседей я услышал, что его тушу тотчас же облепили жадные акулы, которые только и ждали подходящей минуты, чтобы наброситься на беззащитное животное. Наверное, это по-настоящему жуткое зрелище, и я даже рад, что не стал его свидетелем. С этих пор мне не давали покоя мысли об истинной природе врагов номер один. Значит, Люк всё-таки ошибся: совестливых хищников не бывает. Природа не вынесла бы подобного парадокса. Хотя… Разве и сам человек — это не спутанный клубок из непримиримых противоречий? Может быть, даже ещё более странный и непонятный, чем загадки хитрого Сфинкса, стерегущего саму Вселенную.

Сложно представить, как я дожил до пятницы. Каждый день мучил родителей одними и теми же вопросами, но они хранили упрямое молчание, а рассказы о выбросившемся ките называли выдумками. И почему только взрослые постоянно обманывают детей? А когда мы отплачиваем им той же монетой, они приходят в негодование и с потрясающей изобретательностью придумывают для нас подходящее наказание.

В субботу мёртвого кита уже не было. Наверное, я бы всё равно не выдержал, увидев несчастного, о котором говорили все в округе, воочию. Вскоре в лёгкой туманной дымке я различил очертания знакомого хвоста с уникальным рисунком. Величественный фонтан обрызгал румяные небеса, прежде чем передо мной появился Рик. Мой верный друг выглядел печальным и немного растерянным, как будто совсем недавно потерял что-то очень ценное и теперь никак не мог его отыскать.

— Здравствуй, Артур. Давно тебя здесь не было, — сказал он. Его голос звучал немного холодно и отчужденно. В эту минуту я вдруг испугался, что потерял его расположение. Что, если он считает меня предателем? Я не приходил сюда целую неделю — как раз в то время, когда на берег выбросился старый измученный кит.

— Как ты? Слышал, недавно у вас в океане произошло кое-что ужасное…

— Мой дядя умер, — оборвал меня Рик и опустил голову. Его оживление, которое поначалу появилось при виде меня, рассеялось, и он снова загрустил. Я прикусил язык и обругал себя последними словами. И почему только не догадался, что тот старый кит может быть кровным родственником Рика? Мне пришлось приложить ладони к щекам, чтобы немного их остудить.

— Ничего-ничего, не беспокойся. Он прожил долгую и яркую жизнь. Всегда светил как звёздочка, а теперь… — кит тяжело вздохнул. — Что ж, когда проходит время светить — значит, настаёт время гаснуть.

— Наверное, это сказала тебе твоя мама Эйлин?

— Нет. Это сказал мне он. Мой бедный дядя Рэй.

Это был уже немолодой кит, на долю которого выпало немало испытаний. Ещё в юности он любил наблюдать за небом и плывущими по нему облаками, прекрасными, величавыми и строгими. Ему казалось, что можно постараться и допрыгнуть до самой вершины, наполнив ладони священным нектаром из лучей солнца. Рэй много тренировался, порождая своими отчаянными танцами грандиозный фонтан, и заворожённо наблюдал, как эти брызги касаются голубоватой кожи неба — такой же нежной, как щёки улыбающегося младенца. Кит закрывал глаза, грезил о далёких путешествиях по извилистым небесным тропам и представлял милых гостеприимных жителей, которые открывали перед ним двери и приглашали на праздничный обед. Что, если там — тот же океан? Только намного больше и чище, и в нём нельзя встретить косатку-убийцу или дерзкую белую акулу. Вот почему вершина этой горы недостижима: следы у её подножия ведут в рай. Стало быть, не всякий сможет туда попасть, и это зависит далеко не от простого желания. Нужно обладать чем-то большим, ценным — словом, особенным… Даром, который даётся лишь избранным.

За любовь к размышлениям и длинным монологам собратья прозвали Рэя философом. Его уважали и вместе с тем над ним немного посмеивались. Никто не понимал его смелые идеи, да никому и не хотелось мучить себя бесплодными мечтами о чём-то неосуществимом. Все знали, что неба просто так не достичь, поэтому никто из китов не тешил себя ложными надеждами. Разве не лучше просто жить, заботясь только о пропитании и потомках? Просто радоваться сегодняшнему дню, не переживая о непредсказуемом будущем и не стремясь разгадать тайну его бледных очертаний? Просто существовать, как тысячи других китов, и верить, что твоя судьба в руках Бога, а значит, остаётся только смириться, довериться его сакральному замыслу. Всё произойдёт так, как предписано, и всему своё время. Зачем же бросать вызов таким очевидным вещам?

Рэй не мог со всем этим согласиться. Он считал, что каждый житель океана ответственен за выбранный им путь. Судьба лишь подталкивает, нашёптывает, какое из направлений правильное, но всегда можно свернуть на другую дорогу и сделать иной выбор. Чёткая цель, страстное желание отыскать единственный смысл, кристальная честность и рыцарская доблесть — вот главное оружие кита в неравном поединке с фатумом.

Очень скоро несчастный Рэй почувствовал себя изгоем. Нет, он, конечно, не стал жертвой какой-нибудь чудовищной травли — собратья унижали его иначе. Каждый день они ранили философа стрелами умышленного невнимания и равнодушия. Киты проплывали мимо, не говоря ни слова, как будто Рэя попросту не существовало. С одной стороны, он и не стремился быть принятым в шумную компанию, потому что не терпел излишнюю легкомысленность и глупость. С другой стороны, ему было невообразимо одиноко. И так хотелось поговорить с преданным другом, зная, что тот разделяет его взгляды и всё понимает.

Однажды философ Рэй всё-таки повстречал родственную душу. Выглядело так, будто его молитвы наконец-то услышали. Никогда прежде он и представить не мог, что найдёт кита с такими же независимыми взглядами. Её звали Нинель, и она обожала придумывать разные фантастические истории. Рэй влюбился без памяти — сначала в эти причудливые сюжеты, а потом и в неё саму.

— Я буду любить тебя вечно. Следующую осень, весну и ещё много-много лет и зим… Я буду любить тебя, Нинель.

Говорят, он даже начал писать стихи. Так их и называли: парочка словоблудцев. Одна была писательницей-сказочницей, а другой — поэтом. Сложно представить двух других китов, которые бы так прекрасно дополняли и понимали друг друга. Рэй и Нинель стали примером для многих семейных пар. Но в то же время некоторые киты завидовали безукоризненно чистому, ничем не запятнанному чувству, объединявшему их мелодичные сердца. Кое-кто даже позволял себе злословить о них. Все знали, что Нинель — сиротка: её родители погибли, замёрзнув в полынье. Некоторые завистливые жители океана распускали недобрые слухи, желая уязвить и унизить бедную самку. «Она прилепилась к Рэю только из-за наследства. Знает, что он царских кровей». Так говорили недоброжелатели, не имевшие никакого представления о настоящей любви.

Но Нинель не обращала внимания на подобные разговоры. Когда Рэй злился, собираясь отстоять честь возлюбленной, она только гордо махала плавником и несколько раз перевёртывалась в воздухе.

— Мы оба знаем, что это неправда, дорогой. Разве нам следует бояться глупых домыслов? Какой вред может принести такая откровенная ложь? Пусть говорят, что хотят. Помни только одну прописную истину, и пусть она будет тебе утешением: каким судом они судят, таким же и будут судимы.

Её непоколебимая гордость и благородство восхищали и обезоруживали. А главное — она умела слушать и всегда находила правильные слова в ответ. Рэя охватило неудержимое волнение и страшное беспокойство, когда Нинель озвучила его собственные мысли. Казалось, она умела читать летопись его души, не искажая ни одной фразы и ни одного образа.

— Стало быть, в небе можно плавать, как в океане? Нежиться под солнцем и трепать облака по их маленьким овечьим спинкам?

— Ты прав, можно, но не каждый достоин туда отправиться. Прежде чем тебе будет позволено хотя бы взглянуть на вершину, ты должен искупить свои грехи.

— Как же это сделать? Разве простого раскаяния недостаточно?

— При помощи любви. Это единственный способ. Нужно полюбить всех и всё, что тебя окружает, иначе…

— Неужели я должен полюбить белую акулу?

— Конечно. Бог велит любить даже врагов. И эта любовь должна быть бескорыстной, очищенной от шелухи всяких сомнений.

— Как же мне научиться такой любви?

— Этому учатся всю жизнь.

Нинель ещё не знала тогда, как распорядится с её судьбой тот самый Бог, которого она так горячо любила. Рэй потом бросил в его могучую спину тяжёлый камень-упрёк и даже отрёкся от веры… Но всё-таки раскаялся и простил. В конце концов, разве это правильно — винить кого-то лишь потому, что у тебя нет никаких полномочий изменить чью-то историю?

Та самая белая акула, которую зачем-то должен был полюбить Рэй, разорвала на части его бедную возлюбленную. Дядя Рика считал, что с ней расправился настоящий мегалодон, потому что только Дьявол способен на такое кощунство. Несчастный философ долгие годы не мог утешиться после случившегося… Да что там говорить! Этого так и не произошло. Каждый день он выкрикивал имя возлюбленной вслух и горько плакал, понимая, что её больше нет рядом и она никогда не отзовётся. Рэй много спал, ведь во снах они с Нинель всегда были вместе, а жестокая реальность бесцеремонно убивала его светлые мечты. Иногда дядя Рика грезил наяву. Тогда он держался на поверхности, прикрыв глаза, и напевал одну свою самую любимую мелодию… Когда Рик её слышал, ему всегда хотелось плакать.

— Мой милый племянник, ты должен вырасти очень сильным, если хочешь защищать тех, кто тебе дорог, — говорил Рэй, выпуская наружу несколько пузырьков.

— Конечно, хочу! И обязательно вырасту… Стану сильным и непобедимым! Вот увидишь! — обещал Рик.

Дядя рассмеялся над забавной самонадеянностью племянника. Рик ему очень нравился: было между ними какое-то едва уловимое сходство…

— Мама Эйлин сказала, что я был его любимцем, — заговорил Рик дрогнувшим голосом. — Когда я родился, он всегда был рядом и постоянно твердил, что меня ждёт великая судьба. Будто бы понял это по причудливому рисунку на хвосте. Но знаешь… По-видимому, хвосты китов уникальны не только из-за этого. У каждого из нас есть и свои шрамы. Они появляются один за другим на протяжении всей жизни и иногда искажают дарованный от природы рисунок… Дядя рассказал мне об этом. У него тоже были такие шрамы, а один из них в конце концов изменил его судьбу.

— Почему ты всё время напеваешь одну и ту же мелодию? — как-то раз спросил я его.

— Её сочинила Нинель, — сказал он и заплакал.

— Только представь себе, каково должно быть малышу, когда рядом с ним плачет взрослый, которого он уважает? Это жуткое зрелище, и я желаю тебе никогда не переживать ничего подобного.

А несколько дней назад мой дядя не выдержал и выбросился на берег. Наверное, люди тоже иногда так делают, когда не могут найти в себе силы жить дальше. Но мама Эйлин взяла с меня обещание, что я никогда не поступлю так же. Она говорит, это страшное преступление перед Богом. Жизнь дарована нам свыше, и никто, кроме Него, не имеет права её забирать. Неужели мой дядя и теперь будет несчастен? Он же совершил тяжкий грех! Что, если там, на небесах, он не встретится со своей Нинель? Что, если ему отныне вообще закрыт путь к небесам?

Эти мысли не оставляют меня в покое. И едва ли кто-нибудь в силах дать ответы на мои вопросы. Люк вот совсем другой. Он не может долго горевать из-за чего-то или размышлять над чем-то больше двадцати пяти минут. Люк это специально проверял. Вот бы и мне научиться такой же лёгкости и любви к жизни! Но я гораздо больше похож на своего дядю… Такой же философ.

— Мне жаль, Рик, — сказал я, склонив голову. Вся эта история очень меня тронула, но я не хотел показаться слабым и попытался спрятать выступившие слёзы.

— Всё хорошо, Артур. Я верю, что его душа теперь успокоится.

Мы ещё немного помолчали, прежде чем попрощаться. Странно, но именно Рик заставлял меня задумываться о самых важных вещах и именно от него я начал узнавать, что в жизни имеет подлинную ценность, а что, напротив, всего-навсего сор и шелуха.

В ту ночь я засыпал с тяжёлым сердцем. Перед сном я долго сидел на подоконнике и наблюдал за звёздным небом, больше всего на свете желая верить, что две самые яркие звезды, Рэй и Нинель, уже встретились.

Глава 5 Слёзы Тины

Мы с Риком не виделись несколько дней. В последнее время я был слишком загружен в школе. Мне предстояло познакомиться с новыми одноклассниками и привыкнуть к строгим требованиям классного руководителя. Спокойные деньки закончились, и началась совершенно невзрачная и скучная школьная жизнь. А для меня — череда одиноких дней, наполненных отчаянием и безнадёжностью. Вот если бы Рик был человеком, каким бы счастливым я себя чувствовал! Но, к сожалению, судьба поселила нас в разных мирах. Само наше знакомство и спонтанные встречи — это уже настоящее чудо, которое я был вынужден держать в секрете. Самые интересные вещи обычно необъяснимы, поэтому о них нельзя никому рассказывать.

В один пятничный вечер я был совершенно измучен бесконечными насмешками сверстников и придирками учителя. Мне не хотелось идти домой и оправдываться перед родителями за красующиеся в дневнике замечания. Вот почему я отправился к океану, в надежде хотя бы немного расслабиться. К тому же мне с непреодолимой силой захотелось увидеть Рика. Вдруг он всё это время ждал меня, а я не приходил? Конечно, это звучало довольно глупо; после смерти дяди моему другу нужно было восстановиться и набраться сил. Разве он мог думать о каком-то маленьком человечке, погрязшем в пучине уныния среди таких же печальных и потерянных людей?

Когда я пришёл к океану, солнце уже садилось. День был ветреным, а я слишком легко оделся, чтобы проводить много времени на улице. Я довольно быстро простужался и потом долго лежал в горячке с высокой температурой и по целой неделе не мог прийти в себя. Но сейчас опасность заболеть совсем меня не пугала. Слишком очаровывало это небо, разлившее на бездонном полотне багряные и лиловые краски. Огромный румяный шар качался в воздухе, словно поддразнивая наблюдателя, и круглым двойным подбородком щекотал охлаждённую воду. Но океан не собирался сдаваться и пропускать этого высокомерного нахала в таинственные, тщательно скрытые от чужих глаз чертоги. Волны оставались такими же независимыми, гордыми и непреклонными.

— В час заката моя Тина всегда плачет, — раздался рядом хорошо знакомый голос. Сначала я подумал, что мне почудилось и никто со мной не заговаривал. Но вот неприступный океан на мгновение распахнул передо мной двери. Рик несколько раз перевернулся в воздухе, весьма довольный моим встревоженным видом. Он, по-видимому, только этого и добивался — хотел удивить меня неожиданным появлением и посмотреть на реакцию.

— Рик! — я бы бросился в его объятия, если бы мог. — Прости меня… Я так долго не приходил к тебе… Но что это такое? Ты снова говоришь загадками! Что это за Тина и почему она плачет?

— О, Тина… — мой друг восторженно закатил глаза. — Это прелестный синий кит с двумя белыми пятнышками на спине, похожими на сердце.

— С двумя белыми пятнышками? — я ничего не понимал. Прежде Рик не говорил мне ни о какой Тине с сердцем на спине.

— Конечно, я тебе никогда о ней не рассказывал, — кит в очередной раз прочитал мои мысли. — Я и сам познакомился с ней недавно.

И он поведал мне ещё одну удивительную историю, которую я выслушал с большим удовольствием. Иногда мне казалось, что всё это происходило не с Риком, а со мной. Просто я забыл и немножко растерялся, когда утратил такие ценные воспоминания. Память о былом счастье… разве это не самое хрупкое, что когда-либо принадлежало человеку? Говорят, горе и радость всегда ходят рука об руку, как закадычные друзья и заклятые враги в одном воплощении. Кажется, Рику выпал удивительный шанс проверить силу их союза.

После смерти дяди Рик поклялся, что никогда ни в кого не влюбится. Верный товарищ Люк поддерживал его решение, будучи твёрдо уверенным, что в этом нет ничего сложного. По мнению Люка, любовь существовала только в пределах головы. В этом прославленном чувстве слишком много всего надуманного, ненастоящего. Того, чему лучше не верить, если не хочешь угодить в ловушку. Друзья приводили друг другу весьма благоразумные аргументы и совершенно уверились в том, что для кита не может быть ничего лучше одинокой и независимой жизни. Но киты, как и люди, не всегда способны сдержать обещание. Философия любви, и без того довольно хрупкая, заметно пошатнулась при первом же столкновении с действительностью и в конце концов разрушилась. Рик услышал, как плачет рядом прекрасная незнакомка, и незамедлительно поспешил ей на помощь. Думал, что будет защищать её от коварных хищников, но причина грусти таилась в другом.

— Я плачу всякий раз, когда заходит солнце, и ничего… совсем ничего не могу с этим поделать! — всхлипнув, поделилась красавица — потрясающий синий кит с белым пятнышком на спине. Рик невольно залюбовался его причудливой формой. Кто знает, быть может, у этой сентиментальной особы — целых два сердца, поэтому она так чувствительна и не может сдержать слёзы при виде заката? Он вежливо откашлялся и, как истинный джентльмен, предложил даме немного поплавать вместе. Она с радостью согласилась, правда, её голос время от времени подрагивал, выдавая тихую грусть и беспричинную тоску. Рик никогда раньше не имел дело с такими нежными и сентиментальными натурами.

— Так отчего же вы, позвольте спросить, плачете во время заката? Вас что-то беспокоит? — Рик с трудом отвёл взгляд от родимого пятна в виде сердца, красовавшегося на коже незнакомки, точно татуировка. Спутница тяжело вздохнула и, казалось, снова приготовилась заплакать, но в последнюю минуту передумала.

— Просто я очень сильно боюсь, что нового рассвета не будет… Как только подумаю об этом — совсем не могу сдержаться. А вам разве не приходило в голову, что солнце может на что-нибудь обидеться и навсегда исчезнуть?

— Признаться, не приходило. Но я понимаю ваши чувства. Вы просто слишком привязаны к жизни и боитесь, что рано или поздно вам придётся умереть.

— Вы что, читаете мои мысли? — изумилась незнакомка. Она тотчас же почувствовала необъяснимую симпатию к Рику. Казалось, они оба разговаривали на частоте пятьдесят два герца и больше никто в океане не мог их услышать. — Я и вправду очень люблю жизнь. Если так подумать, мне столько всего нужно успеть сделать, пока я жива!.. Я должна стать прекрасной певицей, преданной супругой и добропорядочной матерью. Нет-нет, солнце не может так безжалостно со мной поступить. Оно обязательно взойдёт для меня следующим утром… Оно не вправе разрушить мои мечты!

— Уверен, ты проживёшь долгую и счастливую жизнь и успеешь сделать всё, что только пожелаешь… Главное — не забывай благодарить Бога за каждый прожитый день. И тогда Он подарит тебе новый рассвет, — Рик внезапно перешёл на ты. Ему тоже с первого взгляда понравилась эта удивительная фантазёрка.

— С ума сойти! — красавица залилась звонким смехом. Он звучал, как мелодия пианиста, игравшего на клавишах неуловимых волн. — Это судьбоносная встреча. Ты так не считаешь?

Рик не очень понимал, что значит «судьбоносная», но ему почему-то хотелось во всём соглашаться со своей очаровательной подругой.

— Конечно. Я тоже так считаю.

Тина много и часто плакала, но при этом её нельзя было назвать слабой. Иногда она вела себя как настоящая учительница (а у китов, конечно, тоже были свои школы). Со всей присущей ей строгостью отчитывала глупых маленьких рыбёшек, которых случайно проглатывала вместе с водорослями. Из-за них потом бывало страшное несварение. И зачем только они сами лезут в китовую пасть? А их нахальные потомки ещё и устраивают в океане бунт, пороча достоинство честных китов.

Тина вообще многое знала, потому что мир вокруг живо интересовал её с самого детства. На всё у неё находилось собственное объяснение, и Рик не переставал удивляться, какой богатой фантазией обладала его подруга.

— Знаешь, почему я не понимаю китов, которые по собственному желанию выбрасываются на берег? — нисколько не церемонясь, спрашивала Тина. Она уже знала, что случилось с дядюшкой Рика. — Им кажется, что в жизни больше нет ничего интересного, ничего такого, ради чего стоило бы продолжать… Они наивно предполагают, что уже знают всё! Но это невозможно. Даже когда всё очень и очень плохо — не нужно ставить на себе крест. А вдруг по ту сторону океана тебя ждёт ослепительное счастье? Нужно только доплыть…

— На самом деле я тоже этого не понимаю. Но мой дядя действительно потерял всё… Жизнь больше не интересовала его, потому что ему пришлось попрощаться с любимой.

— Думаешь, такая любовь существует? — с заметным недоверием спросила Тина.

— Я в этом уверен, — без всякого сомнения в голосе ответил Рик.

И он действительно узнал такую любовь и помог Тине поверить в её существование. Когда киты влюбляются, весь мир в их глазах становится другим — ясным, преображённым, словно вот-вот наступит вечная весна. И если рай всё-таки существует, то он прямо здесь — в колотящемся от волнения сердце кита.

— Слышал, что вы, люди, не слишком-то отличаетесь верностью. У вас может быть несколько невест и жён… У нас же совсем другие порядки. Мы ищем одну единственную подругу на всю жизнь. Киты со всей ответственностью подходят к такому поиску, — немного подумав, сказал мне Рик.

— Хочешь сказать, что Тина для тебя — та самая? — изумился я. Признаться, я был неопытен в подобных вопросах, поэтому не сразу понял, что Рик по-настоящему влюбился в Тину. В таком-то возрасте? Он же намного младше меня!

— Не сравнивай меня с собой. Мы гораздо быстрее взрослеем, — снова прочитал мои мысли Рик. — Вот почему весна уже постучалась в моё сердце, а у тебя ещё всё впереди.

Я поморщился. Мне совсем не хотелось, чтобы мой друг стал лириком. Всё время казалось, что влюблённые попросту теряют рассудок. Это всего-навсего болезнь, от которой можно исцелиться, если действительно этого захочешь.

— Тебе не кажется, что ты торопишься? Вы ведь не так давно познакомились! — попытался вразумить его я.

— Время для нас не имеет никакого значения. Киты чувствуют других китов на интуитивном уровне. А интуиция нас никогда не подводит.

Он ещё долго рассказывал мне о том, какой замечательной была Тина. Слушателю могло показаться, что речь идёт не о земном создании, а о святой. Кажется, единственная её слабость — это излишняя сентиментальность. Правда, даже такое противоречивое качество превратилось для Рика в достоинство.

Тина любила петь. У неё был мягкий, мелодичный, непривычно высокий голос. Однажды Рик услышал, как она исполняла колыбельную, убаюкивая созвездия и луну.

— Разве они в этом нуждаются? Им ведь не требуется спать по ночам… — робко заговорил Рик. Иногда он чувствовал себя совершенным дураком рядом с этой очаровательной выдумщицей.

— Ну конечно, дорогой! Только представь себе, как тяжело приходится звёздам, которым никто не поёт колыбельных.

Одну из таких песен Тина посвятила Рику, и с тех самых пор он мог заснуть только под её звуки.

Спи, дорогой. Спи спокойно. И солнце взойдёт

Над пробудившимся миром. Отступит печаль,

Всё суета. Знаю я, что и это пройдёт.

Тянется ласковый луч, как небесная длань.

Рядом с Тиной любая печаль уходила прочь, уступая место волшебному сиянию двух обнявшихся душ.

Глядя на счастливого Рика, я искренне желал, чтобы так было всегда. Папа говорил, что наша жизнь такая же полосатая, как зебра. Нельзя долго чему-то радоваться. Чем сильнее радуешься, тем дольше потом будешь плакать. В ту минуту мне хотелось верить, что отец ошибается. К тому же у китов могло быть всё по-другому. Они ведь такие мудрые существа! Намного лучше и чище душой, чем люди, и именно поэтому они не заслуживают страданий.

Перед сном я горячо помолился за друга, попросив, чтобы его любовь превращала слёзы Тины в целительный бальзам, способный излечить душу от тоски. Любовь такая же безграничная и нерушимая, как сама вечность.

Глава 6 Колыбельная

Знаешь, дорогой, на этом я бы с удовольствием закончил свою сказку. Жили они долго и счастливо и умерли в один день… Но я, кажется, предупреждал тебя, что в реальном мире чаще всего побеждает зло. И я, к сожалению, ничего не могу с этим поделать, мне совсем не хочется перевирать историю. Это будет неуважительным по отношению к моему Рику.

Почему ты качаешь головой? Не согласен? Не хочешь слушать продолжение?

Нет-нет, папа, наоборот! Я очень хочу узнать, что случилось с твоим другом и его возлюбленной. Может быть, на неё напал страшный дракон, а Рик, ничего не боясь, отыскал девушку и вырвал из цепких лап тьмы? Огромным непобедимым мечом отсёк дьяволу все его три головы, а потом крепко обнял перепугавшуюся Тину… С тех пор они никогда не расставались, ведь китам достаточно одной спутницы на целую жизнь.

Ты придумал замечательный финал, мой родной, но ведь это всего лишь фантастика. А разве не ты настаивал на правдоподобии?

Да, разумеется, но… Папа, неужели ты думаешь, что я поверил в твою дружбу с китом? Признайся, вся эта история — сплошной вымысел. Тогда почему бы нам не придумать другой финал?

Ты ошибаешься, сынок. На этот раз ты ошибаешься. Я действительно дружил с китом, мы были очень близки в то время… В жизни каждого ребёнка случается что-то волшебное. Но, становясь взрослым, он об этом забывает.

Значит, и ты должен был забыть! И о Рике, и о Тине… Как же так вышло, что у тебя остались воспоминания?

Я и сам не знаю, мой милый. Может быть, произошёл какой-то сбой. Может быть, я ещё и не повзрослел по-настоящему. Не могу точно сказать. Вот только я на самом деле всё это помню. Помню так хорошо, как если бы это происходило вчера.

Странный ты какой-то… Вроде мой папа, а вроде бы даже не взрослый. Я вот уже давно не верю в сказки, а ты… В школе нам говорили, что у китов нет голосовых связок. И как же вы тогда могли разговаривать? Ладно-ладно, умолкаю. Продолжай. Как бы то ни было, мне безумно интересно, чем всё закончилось.

Удивительное поколение! Давно уже не верит в сказки… И что хорошего в том, чтобы так рано повзрослеть? Нет, твой отец никогда не сможет этого понять.

Вы с мамой настоящие выдумщики. Не удивлюсь, если и она дружила с каким-нибудь морским котиком.

Твоя мама верит каждому моему слову. Но, пожалуй, вернусь к своему повествованию. Ты ведь ещё не устал? Не думаю, что отниму у тебя много времени.

Я уже как-то упоминал, чего боятся все киты на свете. Своим врагом номер один они считают мегалодона — огромную и беспощадную акулу, обвенчанную с самим Дьяволом. Правда, это свирепое чудовище уже давно не показывается в океане. Ходят слухи, что в современном мире не осталось ни одного мегалодона, а значит, и бояться как будто нечего. Но, знаешь, есть и гораздо более страшный враг, который никогда ни перед чем не остановится. Гордый и непобедимый. Думаю, мама Эйлин должна была предупредить сына об этом. Но даже киты, совсем как самонадеянные подростки, порой не слушаются своих родителей и поступают так, как им вздумается. А Рик обожал бунтовать в борьбе за драгоценную свободу… Да и что вообще может быть важнее для таких благородных созданий?

Я ведь и сам ненавидел подчиняться глупым правилам. Кто придумал просиживать штаны на школьной скамье и старательно записывать в тетрадь всё, что говорит учитель? Тратить время на решение чудовищных математических задач или бездумную зубрёжку? Не смотри на меня с такой укоризной! Твой отец действительно был мечтателем и лентяем.

Однажды я, как обычно, скучал на уроке географии и задумчиво грыз карандаш, которым должен был делать обозначения в контурных картах. Кто-то постучал в дверь, из-за чего я вздрогнул и подскочил на месте. К учительнице пришла её коллега и лучшая подруга. Она ничего не вела у нашего класса, но, кажется, преподавала историю. Пока мы выполняли задание, они немного пошептались. Лицо моей учительницы вытянулось и побледнело после всего услышанного. Она несколько раз повторила слово «ироды» и даже покачала головой ему в такт. В конце урока нам, невольным свидетелям этой мизансцены, всё-таки рассказали, что произошло на берегу Тихого океана. К сожалению, эта ужасная история не имела никакого отношения к выдумке. Всё произошло в точности так, как и передала нам учительница. Её рассказ стал длинным вступлением для воспитательной беседы, которая последовала сразу после звонка. Она с жадностью ухватилась за случившуюся трагедию, чтобы напомнить нам о бережном отношении к дикой природе.

— Я считаю, что эти чудовища не имеют права называться людьми. Китов и так осталось совсем немного. Мы должны бороться за их жизни! И тем, кто творит подобные бесчинства, нет никакого оправдания.

Как оказалось, у берегов океана заметили китобойное судно. Преступники с присущей им жестокостью и патологической тягой к кровопролитию расправились с одним из синих китов. Говорят, он был очень красивым и, по всей видимости, ещё совсем юным. Очевидцы заметили на его спине причудливое пятно в виде сердца. Страшное предчувствие сжало меня изнутри. Не сумев дослушать до конца, я вскочил с места и понёсся к берегу, где обыкновенно встречался с Риком. В голове, словно надоедливая пластинка, стучала одна и та же мысль, но я не желал её принимать. Мне хотелось закрыть уши и больше не слышать этот писклявый, противный голос, который упрямо твердил о родимом пятнышке на спине убитого кита. Возможно, в мире несколько китов с таким же пятном, поэтому у меня нет никакого основания полагать… Непреклонная интуиция подсказывала, что основание всё-таки есть. Но почему жертвой китобоев должна была стать именно она?

Китобои. Само это слово звучало для меня отвратительно. Примерно то же самое ощущение, когда случайно касаешься какого-нибудь слизкого червяка. И хочется поскорее прибежать домой, чтобы отмыть руки. Но, к сожалению, это был вовсе не червяк.

Никогда раньше не задумывался, что люди, мои сородичи, могут быть такими беспощадными. Страшно себе представить, что даже те, кто носит на груди крест, способны с равнодушием переступить черту… Безумно и совершенно непостижимо. И чем же мы в таком случае отличаемся от акул? Именно тогда я и понял, кем на самом деле был тот мегалодон, которого так боялись жители океана.

Не успокаивало даже и то, что китобоев поймали и теперь должны были судить за совершённое злодеяние. Несчастного кита, распятого на невидимом кресте, уже не вернуть, потому что смерть необратима. Мне лишь хотелось верить, что злодеи рано или поздно предстанут перед другим, высшим судом, когда их обугленная душа наконец выйдет наружу и ответит за свои грехи.

Извини, ты, наверное, не очень хорошо понимаешь, что я пытаюсь сказать… Может быть, это и к лучшему. Чем позже ты узнаешь тёмную сторону жизни, тем спокойнее для тебя. Поверь мне: нет ничего ужаснее разочарования в своих сородичах. И ты не можешь от этого отречься. И в тебе, и в том, кто возомнил себя царём вселенной, течёт одна кровь. Все мы дети Адама и все время от времени ходим по острому лезвию зла. Но ведь это та борьба, которой мы можем противостоять. Неужели душа человека покрылась плесенью и больше не пропускает свет? Нет, дорогой, даже после всего случившегося я отказываюсь в это верить. Думаю, люди, решившие стать мегалодонами, на самом деле глубоко несчастны, просто сами этого не осознают.

Спустя несколько дней после того ужасного события мы встретились с Риком в последний раз. Он больше не был жизнерадостным ребёнком, как прежде, а превратился в настоящего взрослого кита. Вместе с тем к нему, словно пиявка, прилепилась неизлечимая меланхолия и теперь высасывала из него силы. Долгое время мы просто наблюдали друг за другом, не решаясь начать разговор. Наконец, я встал на колени и поцеловал песок. Я поклонился другу в знак сочувствия и безграничного уважения, а потом извинился за жестокость своих собратьев.

— Ты не должен, Артур, — сказал мне Рик, на хвосте которого появился новый шрам. — Я знаю, ты не виноват. Ты бы никогда так не поступил. Но, понимаешь, мне сейчас очень тяжело… Тяжело настолько, что я и не знаю, как быть…

— Рик! — я протянул руку, желая коснуться его спины. Моя ладонь казалась маленьким камешком в сравнении с огромным, могучим телом молодого кита. — Ты ведь не сделаешь этого?.. Не поступишь так же, как твой дядя? — мне было больно об этом говорить, но я должен был убедиться.

Мой друг обрызгал меня освежающим фонтаном и принялся насвистывать приятную на слух и вместе с тем невероятно печальную мелодию.

— Это колыбельная, которую Тина сочинила для меня. Её подарок, и я ни за что не забуду этот мотив… Знаешь, ты можешь не беспокоиться. Я не выброшусь на берег, как мой дядя. Зачем? Это не вернёт мне Тину. Единственное, что я могу сделать ради неё, — продолжать жить. Она ведь так любила жизнь… — Рик замолчал. Мне показалось, что он плачет. Жуткое зрелище, когда такое гигантское и сильное существо рыдает, словно младенец в люльке. И вот тогда понимаешь, что вовсе не важно, насколько ты взрослый и сильный. Гораздо важнее, каких размеров твоё сердце. Слишком маленькое однажды тебя погубит, а слишком большое — разорвёт на части… Итог один, но разница велика.

— Мне очень жаль, Рик. Им нет никакого оправдания. Их накажут. Обязательно накажут. Китобойный промысел уже давно запрещён.

— Дело не в этом, Артур. Даже если их не накажут здесь, это обязательно случится там… Ну ты меня, конечно, понимаешь? Вот только Тина… Моя дорогая Тина больше не сможет радоваться жизни вместе со мной.

— Я никогда её не забуду, Рик. И пусть мы ни разу не встречались… Но я уже полюбил её, когда слушал твои рассказы. Я всегда буду помнить о ней. Клянусь.

Я был полон решимости и действительно верил в то, что моя память сможет всё исправить. Говорят, жив тот, о ком не забывают.

— На самом деле… на самом деле… — он жадно глотал воздух, не зная, как сказать вслух одну по-настоящему ужасную вещь. — Я пришёл к тебе сегодня попрощаться.

Мне показалось, что моё сердце вот-вот остановится.

— Не может быть, Рик, скажи, что это неправда! — я сжал кулаки, исцарапав ладони до крови. — Мы ведь ещё встретимся? Будем видеться, как раньше?

— Нет, Артур. Для нас тут стало слишком опасно. Мы с мамой и семьёй Люка собираемся уплыть… Далеко от этих мест. В тех дивных краях уже давно плавает мой отец. Он ждёт… Я тебе никогда о нём не рассказывал, потому что почти его не помню. Мне не терпится познакомиться с этим бесстрашным капитаном морей, перед которым преклоняются даже дельфины. Мама говорит, в тех местах гораздо спокойнее, чем здесь, и врагом номер один для нас снова станет акула, а не человек… Но я верю, что ты вырастешь не таким, как они. Ты станешь достойным. Правда, мой друг? Просто пообещай мне, и тогда нам будет легче расстаться.

Я подбежал к нему, чтобы наконец-то обнять, но мои руки оказались для этого слишком крошечными и слабыми. Мне лишь удалось прижаться щекой к его влажной коже.

С тех пор мы не виделись, но, как мне кажется, я сдержал обещание. Вся моя жизнь существенным образом изменилась. Я стал много и упорно учиться, потому что у меня появилась цель. Не скажу, что сделался очень общительным, но теперь, по крайней мере, могло найтись два-три человека, которых я сумел бы назвать друзьями. Школу твой отец окончил с золотой медалью. Удивительно, правда? С моей-то невнимательностью! Но я упорно трудился, чтобы наконец исполнить мечту. Я стал цетологом — учёным, который изучает морских млекопитающих, и написал несколько любопытных трактатов. А потом судьба свела меня с твоей мамой. Она была художницей и любила рисовать китов. Когда мы встретились, я сделал ей колкое замечание. Сказал, что она совсем не представляет, как выглядит настоящий кит. Твоя мама обиделась и поджала губы. Мы месяц искренне ненавидели друг друга, а потом вдруг поняли, что это и есть настоящая любовь. Но даже после свадьбы она отстаивала своих странных китов и не соглашалась изображать их по-другому. В конечном счёте мне пришлось с этим смириться, ведь, когда любишь, должен принимать недостатки избранника.

Что? Ты хочешь спать? Кажется, я и вправду тебя утомил. Ну ничего, спи, мой сынок. Мечтаешь увидеть Рика? Я и сам об этом мечтаю. С тех пор мне доводилось сталкиваться со многими китами, но ни один из них не решался со мной заговаривать. И только с Риком мы звучали на одной частоте. А ведь, помнится, совсем недавно ты говорил, что не веришь в мои сказки… Что ты там бормочешь? До сих пор не веришь? Значит, просто смеёшься над своим стареющим отцом?

Спи, мой родной, и не думай ни о чём плохом. Когда-нибудь в нашем мире не останется ни одного китобоя, а все враги станут хорошими друзьями, и всё изменится… Да, мир обязательно изменится!

Пока ночь своим ласковым крылом касается уставшей земли, я спою тебе колыбельную — ту самую песню, которую Тина подарила Рику. Ту песню, которую я поклялся никогда не забывать. Взамен Рик стал моим ангелом-хранителем. Уверен: встреча с твоей мамой и твоё рождение — всё это случилось со мной благодаря его молитвам. Ты теперь понимаешь, почему мы выбрали для тебя такое имя? А теперь закрой глаза и слушай… Слушай эту добрую колыбельную, которую придумала одна сентиментальная красавица. Я посижу рядом с тобой, пока не наступит рассвет.

Примечания

1

Так официально называют детёнышей кита.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Встреча на берегу

Глава 2 Хранители памяти

Глава 3 Люк и белая акула

Глава 4 Киты в небе

Глава 5 Слёзы Тины

Глава 6 Колыбельная

*** Примечания ***