Слушатель [Геннадий Тюмавин] (fb2) читать онлайн

Геннадий Тюмавин Слушатель

Большой город. Кафе. Мужчина средних лет, опрятно одетый, с добрым, вдумчивым лицом, сидит за столиком у окна. Он кого-то ждёт, взгляд мягкий, локти на столе, одна ладонь накрывает другую и обе подпирают подбородок. Двери кафе отрываются и закрываются, люди входят и выходят. Вокруг разговоры.

Зашла дама в шляпке, длинных перчатках, розовом платье по телу, с широким поясом. Подошла к нему.

— Здравствуйте, вы Евгений? — сказала она.

— Здравствуйте, верно, — вежливо ответил Евгений.

Дама присела напротив.

Она окинула его изучающим взглядом, сложила руки одну на другую, — Вы знаете я в первый раз, подруга посоветовала. Как это всё происходит?

— Просто говорите, а я буду слушать, — спокойным голосом ответил Евгений.

— Что, просто говорить? Всё что угодно? Никаких запретных тем?

— Всё верно. Говорите всё что вам хочется сказать.

— Ну хорошо, попробую, — ощущалось, что она чем-то расстроена. Она немного отвела взгляд в сторону, видимо преодолевая небольшую робость, — Вы знаете, Евгений, есть кое-что, что меня беспокоит… Мы с Жаннет всегда вместе. Когда я просыпаюсь, в магазинах, путешествиях и просто в кафе, моя Жаннет всегда рядом. Но вот… — дама опустила взгляд, слеза скатилась по щеке, — Но вот… Её больше нет рядом. Я не знаю куда она делась. Может потерялась, а может… — на этом слове её голос дрогнул, одной рукой она слегка прикрыла лицо будто сдерживая подступающие чувства, — Как-то недавно мы поехали на встречу с моей подругой Лизе, мы часто завтракаем вместе в одном ресторане. Всё как обычно, делились нашим женским. Ну с Лизе, конечно, нельзя всем делиться, она не тот человек. Ну и вот. Лизе рассказала, что она проходит какие-то необычные курсы для состоятельных людей и что там ей дали домашнее задание — она должна спуститься в метро, поездить по разным станциям, в общем окунуться во всю эту муть. Вы представляете?! В метро! И чтобы вы думали она мне предложила? Ну конечно же пойти с ней. Поначалу я воспротивилась — как так, спускаться в эту грязь? Но она так увлекательно говорила, что эти курсы что-то меняют там в голове и всё такое, что эта, на первый взгляд, ужасная задумка, на самом деле, яркое приключение. В общем я согласилась проехать с ней всего лишь одну станцию. Жаннет как раз лежала у меня на коленях тогда.

В это время подошёл официант, — Доброго дня, готовы сделать заказ? — услужливо спросил он.

Дама, не переводя взгляда на него проговорила миллионы раз отточенную фразу, — Латте без сахара и очень горячий! — на словах «очень горячий» она сделала особое ударение. Официант записал заказ и удалился.

Евгений внимательно слушал и понимающе смотрел на даму, сообщая ей, тем самым, что готов слушать дальше её рассказ.

— Ну так вот, — тяжело выдохнув продолжила она, — Мы вышли из ресторана и направились к метро. Я держала Жаннет под рукой. Помню, как увидела вдалеке эту злосчастную букву «М», обозначающую что прямо под ней спуск в эту кишащую неизвестно кем бездну. Оттуда вываливали и туда вваливали толпы людей. Сразу тогда вспомнила, как в первый раз в жизни увидела таракана. И вот тогда же ощутила что-то похожее. Вы представляете? Фу какая мерзость! Но я уже согласилась и Лизе с горящими глазами подбадривала нас с Жаннет идти туда. Когда мы подошли… — тут дама взяла паузу, явно какие-то чувства подступили и ей нужна была секунда, чтобы собраться, — О Боже. Никогда не забуду это. Вход в метро. Кругом сновали люди, такие же, как тараканы. Кто эти люди, они вообще моются или нет? Знакомы ли они с правилами приличия? Я сильнее прижала Жаннет, подступила поближе к Лизе, она шла впереди. И зачем я тогда согласилась? Дальше начался кошмар. Мы вошли. Перед глазами всё замелькало. Об меня начали тереться. Кто плечом, кто сумкой и так не прекращаясь. Левой рукой я схватилась за руку Лизе и быстро перебирала короткими шажками. Я вспомнила, что где-то сейчас в метро должен начаться эскалатор вниз. Быстрее бы, быстрее. Какой ужас. Вот вспоминаю сейчас и будто снова там.

С подносом подошёл официант, аккуратно поставил перед дамой заказанный ею латте. Дама, с видом что она уже знает, что в чём-то здесь может быть подвох, подняла брови и левую руку с выставленным указательным пальцем вверх подавая сигнал официанту не спешить уходить. Другой рукой взяла кофе и чуть-чуть отпила. Лицо её приняло вид «Ну опять тоже самое?!».

— Латте тёплый, а я просила горячий! — сказала она наотрез, — Унесите и сделайте так, как я просила.

Официант с неловким видом забрал кофе и удалился.

— Вот как так, Евгений? Сказала же «Горячий!», — слегка помотав головой добавила, — Сервис ужасный.

— Согласен. Вы же всё понятно сказали, — согласился Евгений.

Дама одобрительно посмотрела на него и судя по всему удовлетворительно подумала, что подруга ей посоветовала хорошего слушателя.

— В том метро что-то произошло? — возвращал её внимание к продолжению рассказа Евгений.

— Ах да, метро. Моя Жаннет… — мы спускаемся на эскалаторе. Будь проклята эта Лизе. Я до сих пор чувствую, как Жаннет прижимается ко мне, видимо ощущая то же, что и я. Она у меня такая умница! Всё чувствует и понимает. Я не помню, что за станция это была, но она была большая, это точно. Там несколько эскалаторов вниз и несколько вверх. Ну вы понимаете, что это много, — она посмотрела на Евгения будто ожидая подтверждения с его стороны. Евгений утвердительно кивнул. Она продолжила, — Везде эти люди, дикари какие-то. Те что едут навстречу нам, почему-то обязательно пялятся на нас с Жаннет. Что за невоспитанность? Несколько пробежали вниз прям рядом со мной и толкнули плечом. А эта Лизе, то же мне подруга называется, видимо так сильно перевозбудилась, что ускакала вперёд. Когда мы спустились на станцию я потеряла её из виду. Как она могла оставить меня одну среди этого ужаса? — глаза дамы взмокли от подступающих слёз, местами потёк макияж, — Я её кричала, но её нигде не было. Кругом только эта кишащая масса. Вдруг, мне показалось, что я её увидела, Лизе то есть, ближе к платформе. Ну я скорее туда, потому что одной там было очень страшно. Сжала Жаннет, забыла про всё и вперёд, быстрее-быстрее. Но когда добежала до туда, её не нашла, а вместо этого, — на этом месте дама всхлипнула, прикрыла рукой лицо и взрыднула. Не унимая слёз, опустила руку, макияж потёк основательно, — а вместо этого, подъехал поезд! Ну то есть этот метро которое. Открылись двери, а там битком люди, и хлынула на меня волна, и только здесь уже на меня никто не смотрел, как на эскалаторе, — она взяла паузу, — в общем меня сшибли… я упала и… и… и перестала ощущать гладкую шёрстку Жаннет. Как только я это поняла, меня охватил ужас, я закричала во всё горло «ЖАННЕТ!». Но эти варвары так и пёрли из поезда, некоторые покосились на меня и шли дальше.

— Ваш латте, очень горячий, — неожиданно прозвучал услужливый голос официанта. Он поставил латте перед дамой и не уходил сразу, видимо ожидая, что она снова будет проверять.

Заплаканная дама с потёкшим макияжем, расстроено и потеряно посмотрела на кружку кофе. Перед ней стоял латте, с поверхности которого поднимался пар. Она взяла кружку, поднесла к губам, немного отпила, слизнула пенку с губ и подняла глаза на официанта, — Теперь то, что надо, — официант удалился, она сделала ещё пару глотков и на несколько секунд замолчала, видимо ощутила наслаждение от кофе и хотела немного побыть в этом. Евгений нисколько не торопил её. Он внимательно наблюдал и слушал. Эта дама была не первый его клиент, он уже не первый год слушает и довольно неплохо развил этот навык. Он профессионально, как говорится, по-человечески, предоставлял клиенту своё внимание и свои уши, не позволяя себе отвлечься на телефон или отвести взгляд в сторону так, что человек мог бы счесть это как не интерес к его рассказу и как следствие расстроиться или разозлиться. Он действительно слушал, направлял своё внимание на человека. Когда было нужно смотреть в глаза, он смотрел. Когда было нужно отвести взгляд немного вниз и обдумать услышанное, он это делал. Если нужно было поддержать человека несколькими словами, он, конечно, поддерживал. В общем клиент всегда ощущал, что перед ним сопереживающий, понимающий и нисколько не осуждающий его человек.

Дама перевела дух, поставила кофе и продолжила немного опустошённым голосом.

— Ну а… хотя что тут скажешь. Я побегала по станции, осматривая всё вокруг и крича свою Жаннет. С того момента я больше её не видела, она пропала. Когда до меня это дошло, всё будто замедлилось. Все эти люди перестали меня интересовать. Я стояла в ступоре. Поезда приезжали и уезжали. Бесчисленное количество людей просто текло. Никому не было до меня дела. Я была одна. И потом я пошла… пошла обратно. Поднялась по эскалатору и вышла из метро. Мда, всего лишь зашла в метро и вышла, и вся жизнь перевернулась.

Она уже перестала плакать, похоже, что выговорилась достаточно на сегодня. Молча допивала латте.

— Извините если скажу что-то нелепое, но всё же позвольте спросить, как давно это было? — учтиво спросил Евгений.

— Вчера.

Евгений был профессиональный слушатель, он этим жил и зарабатывал. На его опыте были разные истории. В работе с клиентами многое построено на ощущениях. Когда человек рассказывает то, что ему необходимо высказать, то, естественно, рассказ сопровождается определёнными эмоциональными состояниями. Это может быть одно цельное состояние, а могут быть меняющиеся, перетекающие из одних эмоций в другие. И для профессионального слушателя здесь необходимо ювелирно работать, как хирургу со скальпелем, то есть чувствовать, когда нужно и можно задать вопрос, а когда не нужно ничего спрашивать. Чувствовать, когда человек закончил рассказ, но не досказал что-то и что если не помочь ему вытащить из него это, то он будет томиться дальше. И вот тут помогают наводящие вопросы, осторожные и точные. Или же, когда человек всё рассказал, но мозоль осталась и лучше ничего не спрашивать, а просто завершить встречу в тишине. Случай с этой дамой был тот, когда человек не дорассказал всё и рана не заросла.

Евгений рассудил так, что спрашивать про Лизе явно не стоит, так как это однозначно вызовет злость и раздражение со стороны дамы, так как именно в Лизе она видит причину всей этой трагедии и это только ещё более омрачит её состояние. Можно было бы спросить про то, как она пыталась найти свою Жаннет и в целом выразить ей надежду, что Жаннет найдётся. Но дама находится в нестабильном эмоциональном состоянии, словно в тонком хрустальном шаре и любые такие вопросы могут спровоцировать всплеск озлобленности или же разочарования. Поэтому Евгений решил более не говорить ничего, просто побыть с ней.

Они посидели молча некоторое время. Остаточные витающие мысли в голове дамы улеглись. Она потянулась к своей сумке, достала из неё фотографию и протянула Евгению.

— Вот, это Жаннет.

На фотографии была дама, в её руках маленькая собачка с бантиком на голове, они тянулись друг к другу носиками.

— Я обращалась в метро, чтобы они проверили по камерам, но они сказали, что это был час-пик на станции и по камерам ничего не видно, так что помочь ничем не могут. В общем написала заявления везде где только можно. Пока тишина.

— Йоркширский терьер, — глядя на фото, с улыбкой сказал Евгений, — позвольте я помолюсь, чтобы Жаннет нашлась?

Дама удивлённо приподняла брови. На лице её читались мысли «Молиться? Что это за нахальство такое?».

— Ну знаете… — с ноткой возмущения сказала она, — я вам тут всю душу, а вы мне что? Помолиться? — она поспешно встала и перед тем как выйти, недовольно бросила слова в воздух, — Вот уж подруга… посоветовала слушателя…

Евгений не смотрел как дама выходила из кафе. Он закрыл глаза, сложил руки у подбородка и с душевным проникновением приступил к молитве. В это время дама уже вышла из кафе и проходила за окном, как раз напротив столика, где только что сидела. К её удивлению, он и вправду молился. Он сидел всё также, лицо излучало какую-то возвышенную чистоту, ей неведомую. В смешанных чувствах раздражения и изумления она остановилась. Наблюдала за ним примерно с минуту, а он всё также сидел, не вставал, никуда не уходил и не открывал глаза. Но всё же, она приняла всё это за шарлатанство и фыркнув, пошла дальше.

Евгений открыл глаза. Посидел ещё некоторое время, будто провожая молитву в добрый путь и вышел на улицу. Приятный солнечный день ранней осени. Когда листва опала примерно на половину, до ушей доносятся звуки шуршащих, гонимых ветерком, сухих листьев, тепло вкупе с лёгкой прохладой безмолвно созидает, свет играет переливами, птицы чирикают в такт. Жизнь города набирает обороты. Он задержался недалеко от входа в кафе, из которого только что вышел, чтобы посозерцать с минутку. На противоположной стороне дороги, дворник в оранжевом фартуке сметает в кучки опавшие листья. Мимо идёт женщина, держа за руку мальчика в школьной форме. Вдали, за деревьями, из подъезда выходит бабушка с сумкой и держась за перила медленно спускается. Проехал синий автобус и залетев колесом в ухаб, разбрызгал лужу. Люди на тротуаре посторонились от брызг и злобно посмотрели вслед автобусу. Два голубя, повёртывая головами, сидят на крыше одного из домов. Вдруг слева донёсся громкий и довольно возбужденный женский голос. Евгений обернулся. Та дама, у которой потерялась Жаннет, шла обратно, разговаривая с кем-то по телефону.

— Ты представляешь! Мне только что позвонили и сказали, что Жаннет нашлась! Я в таком восторге! Быстро развернулась и сейчас бегу к ней, моей милашке. Прям чудо какое-то!

Быстрой походкой, видя перед глазами только вожделенный момент встречи с Жаннет, дама прошла мимо Евгения, не заметив его. Он мысленно направил ей вслед добрые пожелания и пошёл в другую сторону. Ему нужно было спешить, через пару часов назначена другая встреча.

Евгений направился к автобусной остановке в нескольких перекрёстках от него. Приятно постукивают по каменному тротуару каблуки прохожих. Из окна третьего этажа протяжно промяукал кот. Из-за плеча сзади пропорхнуло несколько воробьёв. Небо наполовину закрыто лёгкой пеленой дождевых облаков. Эта сторона дороги, по которой идёт Евгений, освещается тёплым солнцем. Другая сторона, на расстоянии нескольких домов, поливается мелким дождём. Там люди достают зонты и прячутся. Здесь открываются солнцу.

За много лет слушания в нём развилась способность улавливать из плотной шумовой завесы дня отдельные слова, вздохи, звуки от людей, которые несут в себе сведения об их внутреннем состоянии. Услышит фразу, мозг сам по себе разберёт звуковые вибрации голоса на составляющие: какие именно слова произносятся, в какой последовательности, ритм речи, интонация, какие чувства заложены, какой посыл заключен и затем собирает представление о том, какую боль несёт в себе человек, какие установки им движут и куда. Например, однажды Евгений прогуливался по городу в районе с частными домами, на одной из улиц до его ушей донесся женский голос: «Ну что, Федя, у кого теперь дом больше?». По ноткам услышанного он уловил, что эти слова насыщенны довольством от достижения чего-то долго томящего и приправлено крупицами зависти, которая уже тлеет, но раньше горела. Немного повернув глаза в сторону, откуда были брошены эти слова, он подкрепил их увиденным: на перекрёстке стоял мальчик-подросток, в которого их бросили, рядом с ним женщина, по возрасту годившаяся ему в матери и около неё другой мальчик-подросток. Соединив всё воедино, Евгений понял следующее: мальчик Федя, к кому обращалась женщина, и другой мальчик, судя по всему, дружат, возможно одноклассники. Та женщина, вполне вероятно, является мамой того мальчика, не который Федя. Это видно по расположению их тел и по какой-то энергии между ними. Все они живут в этом районе. Судя по всему, у семьи Феди жилищные условия, долгое время, по меркам той женщины, были гораздо лучше, чем у её семьи. В её голове отношение к своим жилищным условиям, скорее всего, звучит просто: «Хуже чем у других, невыносимо хуже». По тому чувству довольства, которое она вложила в сказанное, можно предположить, как долго прежде она вожделела, завидовала, томилась, сколько ночей она ворочалась в беспокойстве. И вот свершилось нечто и это долгожданное, томящее многие годы разрешилось — в её жизни появился дом надлежащего, по её меркам, уровня, когда она может себе сказать: «Теперь даже лучше, чем у других, гораздо лучше». И вот из этой то почвы и появились слова: «Ну что, Федя, у кого теперь дом больше?».

Подобным образом происходило всегда. Где бы ни находился Евгений, если рядом с ним были люди, его нутро по наитию слушало и сообщало ему, что происходит. И сегодняшний день не был исключением. Он шёл по тротуару вдоль улицы. Слева автомобильная дорога, справа дома и повсюду люди. Его окружал классический шумовой фон оживлённого города: гудящий и тарахтящий транспорт, музыка из телефонов и колонок придорожных кафе, разговоры прохожих, скрипы, скрежеты, шорканья. Ноги шли, а уши вылавливали пищу для слушания, которая доносилась со всех сторон и с разных расстояний: «Вася! Я тебе сколько раз говорила не делать так!», «Ты представляешь, она согласилась!», «Да да, я буду на встрече», «Эээх! Завтра Пятница!», «Нет. Она не может так. Ей нужно обязательно по-другому, а я не могу как ей надо», «Ты просто плохой отец, не звони нам больше», «Да, мы летим в Мексику. Вот взяли билеты», «Цены то выросли ужасно. Хлеб и тот подорожал в несколько раз. Как жить не знаю». Так шёл Евгений. Обошёл одного человека, другого. «Вжих, вжих, вжих» проносились машины. Прошёл одно здание, началось другое, прошёл его, началось следующее и обрывки разговоров всё залетали в уши: «Мне сказали, что у меня рак», «У нас двойня! Спасибо, спасибо», «Давай встретимся, давно не виделись», «Мы расширяемся, взяли квартиру. Да… да-да, ремонт скоро начнём… Обязательно позовём», «Всё сгорело… Слава Богу выбежать успели», «Вчера в первый раз попробовал сёрфинг, прикинь! Очень крутая штука, настоятельно советую», «Нет! Так делать нельзя. Я не согласен», «Милок, выслушай». И тут Евгений остановился. Он почувствовал, что это молящее откуда-то снизу «Милок, выслушай» было сказано ему. Он опустил голову. Слева от него, у фонарного столба, прямо у дороги лежит нищая старушка, которая, судя по виду, сильно измождена. Высохшее тело, истёртые лохмотья одежды, костлявые руки, бугристые вены, выпирающее костлявое плечо, бренно опёртое на локоть и почти погасшие глаза с отблеском чего-то томящего. Её молящий взгляд был направлен прямо на него. Потоки прохожих текли. Несколько секунд Евгений стоял недвижимо смотря в глаза старушке. Если он начнёт её слушать, то может опоздать на встречу. Но с другой стороны пройти мимо нельзя. Слушать для Евгения было не просто работой, приносящей ему заработок, в первую очередь, это был его духовный путь, способ коснуться глубины познания, творение добра, ключ к разгадыванию тайны сокрытого. Он сделал шаг навстречу старушке, подсел рядом, наклонил голову и приблизил правое ухо к её устам, понимая, что говорить она громко не сможет, а ему нужно её выслушать. Высохшие губы разомкнулись.

— Я раньше то всё к окну подходила, ждала. Долго подходила, долго ждала. Надеялась, что жизнь направит мне счастье, направит любовь. Всё смотрела вокруг и видела, как другие создают семьи, из домов доносится детских смех, вечером он возвращается с работы, его встречают, выходные вместе. И понимала, что и я так хочу, хочу простого женского счастья — семья, муж, дети, дом, уют. Помню, как ощутила в себе что-то змеиное. С горем пополам появился мужчина в моей жизни, год пожили, родила дочь и он исчез навсегда. И никакого счастья, которого хотела, не нашла. Годы шли, а я всё также подходила к окну, завидовала, злилась и ждала. Не понимала я тогда, что причина своему несчастью я сама, не понимала… Росла в змеином обители, змеёю и стала… Когда уже было за сорок мне, работала я на фабрике одной. Там же работал один мужчина, семейный. Добрый он был и в общении не отказывал. Попросишь подвезти до дома после работы, он подвозил, когда мог. В общем заприметила я, что в семье у него не всё в порядке, нутром почувствовала. Всегда, когда спрашивала наводящие вопросы, он то замыкался, то раздражался, то отвечал однозначно и ощущала я, что это его давит где-то изнутри и едет то он домой не столько из желания, сколько из некоего чувства долга, как в место, в котором нужно переждать время до завтра, — её голос затих, Евгений понял, что у неё пересохло во рту, он дал ей воды. Немного переведя дух, она продолжила, — Тогда у меня что-то зажгло в груди и поняла для себя, что вот он мой шанс, нужно уцепиться всеми зубами, когтями и выдрать его из семейных уз, перетянуть к себе, вплести его в свою паутину женского счастья, впрыснуть усыпляющий яд, обвиться змеиным телом вокруг его шеи и никому его более не отдавать. Хоть так и только так, а по-другому я и не знала как. Долго думать не пришлось как это сделать. В детстве часто слышала разговоры мамы с другими женщинами на подобные темы и сразу поняла, что нужно прибегать к колдовству, нужна ведьма. Была у меня одна подруга, которая посоветовала подходящую. Пришла я к ней, всё рассказала, говорю: «Проси любые деньги, только приведи его ко мне», — старушка тяжело задышала на этом месте, на несколько секунд закрыла глаза и замолчала, Евгений спокойно ждал, — В общем навела она ворожбу на него. На всю семью его наслала болезни и проклятия, чтобы ослабилась связь между им и ими. Несколько раз я ходила к ней, участвовала во всех ритуалах и делала всё, что она говорила. Спустя время он ушёл от семьи и мы начали жить с ним вместе. Как же я тогда радовалась, что неужели моё счастье, которого я так долго вожделела, наконец-то пришло ко мне. Примерно десяток лет с небольшим мы прожили вместе. Поначалу он какое-то время мешкался, тянуло его назад. Я продолжала ворожить над ним. Потом его дети выросли, разъехались кто куда, и ничто теперь вообще не тянуло его в прежний дом. Казалось бы, вот и крылья расправились, летим в свободном полёте. Но начало возвращаться зло содеянное мною. Оно возвращалось не всё за раз, а медленно текло в мою жизнь. Ворожба моя ослабевала, он стал отдаляться, моя дочь и внучка начали болеть, сама я тоже захворала. Начала ходить в церковь, хотела как-то выторговать себе прощение, стояла на службах, свечки перед иконами ставила, вроде как молилась, но ничего не менялось. Не было во мне покаяния, — старушка вяло потянулась рукой к сердцу, тяжело задышала, — Всё рухнуло, я осталась одна, он ушёл, дочь забыла про меня, я потеряла работу и только камни продолжали лететь в меня. Потом и квартиру последнюю дочь отобрала, с тех пор я на улице. Злую жизнь прожила, ни семечка добра не посеяла, только выдирала доброе и сеяла злое. Поделом мне, поделом. Раньше то я не верила, что там за пределами жизни что-то есть, думала: поживёшь, умрёшь и на том всё. Но с недавних пор ко мне стали наведываться они — тёмные. Когда я сплю, они вылезают из-под земли, трогают меня и хохочут по-своему. Веселятся, ждут, когда искра жизни покинет меня и утащат меня в глубину. Каждый день вспоминаю их тёмно-фиолетовую, шершавую кожу и грубый волос на их руках. Надеюсь, что если и есть будущие жизни, то будет у меня возможность в них искупить содеянное, прожить жизнь доброго человека, — старушка замолчала. Евгений отодвинул голову, посмотрел ей в глаза. В них погас тот томящий отблеск, остались лишь пустота, холод и ожидание неизбежного.

— Спасибо тебе, что выслушал. Ступай, — безжизненно и обречённо произнесла старушка.

Евгений не стал предаваться формальностям таким как задавание вопросов: «Может вам чем-то помочь?», «Может вызвать помощь?» и тому подобное. Он понимал, что никакая помощь ей уже не поможет и она в ней не нуждается, что она прошла свой путь и ожидает его логического завершения, никакие искусственные меры продлить её существование ей не нужны. Он молча встал, ещё раз посмотрел на неё, мысленно пожелал ей добра и пошёл дальше.

Посмотрел на часы, на автобусе доехать уже не успеет. Решил вызвать такси. Встал на край тротуара. Как раз из-за поворота вырулило жёлтое тело такси с табличкой «Свободен». Махнул рукой. Подъехало такси, Евгений сел на заднее сиденье, поехали. Время было ближе к обеду, движение на дорогах относительно свободное. Евгений приоткрыл окно, чтобы потоки воздуха обдували лицо. До его ушей как и прежде доносились обрывки разговоров прохожих: «Машину отправили, завтра будет у вас», «Спасибо, спасибо, ему подарок очень понравился», «На завтра обещают сильный ветер, значит будут большие волны! Пойдём на берег смотреть на них?», … слова продолжали течь плавной волной через приоткрытое окно. Евгений закрыл глаза и только лишь наблюдал как воздух протекает через его ноздри. По отклонению тела он ощущал, что такси замедляется, ускоряется, поворачивает налево или направо.

Стоя на одном из перекрёстков в ожидании зелёного света, в непосредственной близости Евгений услышал чириканье птиц. Он открыл глаза. На краю приоткрытого окна сидело пять воробьёв. Они смотрели на него и обильно чирикали в его сторону. Евгений улыбнулся и подумал: «Забавно, неужели и птицы хотят мне что-то рассказать».

— Сгоните их там, а то засрут всю машину, — недовольно гаркнул водитель.

Как раз загорелся зелёный свет светофора и он поехал. Воробьёв не пришлось сгонять, улетели сами. Окно стало закрываться. Евгений посмотрел в зеркало заднего вида над водителей, тот тоже смотрел на него.

— Да это я закрываю. На всякий случай, чтобы не налетело ещё. Только машину помыл, а эти птицы, ну их. Ни стыда, ни совести. Им только дай волю погадить, — с нотками фальшивого извинения проговорил водитель.

Водитель, полного сложения, в белой майке с пожелтевшими пятнами, сальные волосы, лысая макушка головы, на плече татуировка в виде якоря.

По такси застучали капли дождя.

— Ну что за погода сегодня? — то ли сам с собой, то ли с пассажиром говорил водитель, — то дождь, то солнце. Польёт чуток и тут же просушит. Потом снова польёт, и снова просушит. И вот опять полил. Что у них там на небесах одеяло перетягивают что ли? Не могут решить, чему быть наперёд? Вы вот как считаете, товарищ пассажир? — обратился он к Евгению, и не дожидаясь ответа ответил сам, — Я скажу так: «Есть порядок — хорошо. Нет порядка — плохо», — тут он повернул направо и задержал взгляд на нищем, который сидел у фонарного столба с табличкой «Помогите. Умираю», — Вот и у нас непонятно то ли есть порядок, то ли нет. Сидят вот такие, живя умирают и ничего не делают, будто просто ждут, когда придёт к ним с косой.

Он достал папиросы, закурил и покосился на Евгения в зеркало заднего вида.

— Я уже двадцать лет в такси. Вижу, что вы не станете на меня жаловаться, что я курю. Вы извините, что и вас не спросил. Вы ведь не возражаете? — уже затягиваясь, спросил водитель. Евгений слегка махнул головой в знак того, что не возражает и легко улыбнулся, — Ну вот. Значит всё правильно я понял про вас. Папиросы ещё со службы на флоте курю. Ничего другого не признаю. Нету во всём другом романтики моря, а в папиросах есть. Это я вам наверняка говорю.

— Через пятьсот метров поверните направо, — прозвучал ровный голос навигатора.

— Почти приехали. Вот видите, привёз без эксцессов.

Дорога с холма опускалась к низу и впереди открывался вид на расстилающийся жилой район. Вперемешку многоэтажная и малоэтажная застройка. Отсюда уже были видны дома, куда направлялся Евгений — район пятиэтажек, он стоял особняком слева. С высоты холма было видно, что именно пятиэтажки строили не как остальные дома. Их строили квадратом: по две пятиэтажки в каждой стороне квадрата, внутри которого жилая зона, в углах дома смыкались арками. Другие дома района стояли без чёткого контура, вперемешку.

Сделав несколько поворотов, такси остановилось.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил водителя Евгений. Водитель широко улыбнулся жёлто-чёрными зубами.

В этой части города дождя не было, солнце приятно грело. Встречу Евгению назначили в одной из арок пятиэтажных домов. В неё он и направился. Клиента пока не было. Он встал лицом во двор, где всё заросло берёзами и меж станов которых просматривался детский садик с выцветшей надписью «Слонёнок». Солнце светило в спину, оно как раз достигало зенита. Подул ветерок, поднял с земли сухие листья и лёгким вихрем зашуршал ими. Евгений опёрся плечом на стену арки, правую ногу запрокинул накрест через левую и уткнул ботинок носком в землю.

Спустя минут десять, со двора показался долговязый мужчина, средних лет, немного сутулый, одетый в домашнее трико, тапочки и белую футболку с изображением планет солнечной системы. По мужчине было заметно, что он наполнен негодованием и крайне возмущён.

— Евгений? — спросил мужчина, находясь в нескольких шагах от него.

— Верно, — ответил он.

— Здрасьте, — мужчина протянул руку для пожатия.

— Здравствуйте, — пожал руку Евгений.

— У меня наличка, вот в таком виде. Ничё? — мужчина достал из кармана трико скомканные бумажные деньги вперемешку с железной мелочёвкой и показал Евгению.

— Не беспокойтесь, — Евгений положительно кивнул и как бы сообщил клиенту, что оплата вопрос второстепенный и предложил начинать.

Мужчина смекнул, убрал деньги обратно в карман и не мешкая сразу начал на высоких нотах.

— Ну короче, я в шоке! Она мне всё: «Чё ты, чё ты?», а я ей: «Да ничё!» и вышел из дома, достала блин. Всё точит меня: «Иди работай, иди работай». А где она работа то? Я что не хочу работать разве? Конечно хочу. Да где ж в таком государстве достойно устроиться? Газеты с объявлениями о работе читаю и звоню, уверяю тебя звоню. А мне всё отвечают, что уже не требуется, либо поспрашивают про меня и говорят, что я им не подхожу. Представляешь? А она как будто вообще не догоняет. Говорит, что я просто лентяй и не хочу работать. Да разве ж это так? — мужчина немного сморщился и осмотрелся по сторонам, — Вот прям при ней звонил по объявлению «Нужен охранник в детский сад», при ней же. Сказали: «Да, работа есть, зарплата всего 15 тыщ». Да что я совсем что ли себе цену не знаю?! И что на эти 15 тыщ? Месяц впахивать и получить шишь. Нее, брат, это не мой уровень. Я вон на пособии сейчас по безработице, временно конечно, это точно, так там и то, пусть меньше дают, но всё же… всё же лучше… — он снова осмотрелся, немного сморщив лицо, — Жизнь моя прозябает, Евгений, в таких условиях! Вот оно что! — вытаращив глаза на Евгения воскликнул мужчина. Тут на заднем плане во дворе кто-то свистнул: «Валера!». Мужчина обернулся: «Здарова!». «Ну чё там, вечером пересекаемся?», — спросил тот что свистел. «Да-да, я подойду», — утвердительно кивнул мужчина и махнул тому рукой, сообщая что всё в порядке и что он сейчас занят. Он снова повернулся к Евгению.

— Да, с работой сейчас сложно, — вставил лёгкое словцо Евгений. В его задачи не входило нравоучать людей. Основной задачей было помочь человеку выговориться, а прав тот или не прав в своих суждениях, то пусть жизнь сама рассудит.

— Вот и я о том, — мужчина оценил понимание, — В общем баба моя накаляет жёстко. Тут ещё в довесок к работе всё капает: «Займись сыном. Ты ему отец или не отец? — мужчина искривил лицо в мерзопакостную гримасу, пытаясь изобразить как его жена это говорила, — Я вот задаюсь вопросом всё: «Что за существо она такое?». Женился когда на ней, вроде нормальная была. А потом как снежный ком, стало нарастать на ней что-то от грымзы. Всё тарахтит и тарахтит. За собой не следит, постоянно нервная, всё только дай ей это, дай то, принеси, унеси, так не клади, тут не лежи. Вот как с такой процветать начнёшь? — пока мужчина говорил, сзади Евгения в арке послышались шаги. В отражении глаз мужчины Евгений увидел силуэт другого мужчины, идущего через арку. Особого внимания на него никто не обращал, идёт человек и пусть идёт. Когда тот проходил мимо, боковым зрением Евгений уловил, что прохожий навострил ухо и замедлил шаг. Пройдя через арку тот остановился и в пол-оборота стал наблюдать за ними.

— Ну так вот, про сына и отца. Эти мамашки нынешние?! Начитаются статей разных, между собой насудачатся, а потом нас, мужиков нормальных, сыновей воспитывать учат. Что за дела? Со мной вот в детстве не водились. Отец пришёл, ушёл, подзатыльник даст и на этом всё. Дак и вроде ничё, вырос же. Да я, конечно, понимаю всё. А она то всё не поймёт, вроде по-русски ей всё разжёвываю. Щас раскидаюсь с делами, выйду, так сказать, на глиссер, и сыном займусь, возьму его куда-нибудь, мяч там попинаем и всё такое. Не надо меня учить как сына воспитывать, сам всё знаю… — мужчина на несколько секунд замолчал, видимо додумывая про себя сказанное. Пропыхтевшись, он интуитивно прислонился к стене плечом так же, как и Евгений, перекинув крестом левую ногу перед правой, уперев её носком тапка в землю. И на выдохе, устремив взгляд через плечо Евгения на солнце вдалеке продолжил — Эээхх, Евгений, отчего с бабами так трудно? Чё они нам жизнь то губят, душат нас твари, не дают вырасти. Да если бы не она, я бы уже добился бы много. Факт! Я же всё о себе то забываю, с друзьями нормально не посидеть, хотел было книжку может какую почитать, чтобы мозг простимулировать и там глядишь достигать высот можно, так и этого себе позволить не могу, нужно ведь помогать ей, муж то я заботливый, такого ещё поищи. Всё для неё, всё… А она даже не видит этого… Домой даже возвращаться не хочу. Как же меня так угораздило? На что я жизнь свою отдал? Как на плаху, пожертвовал себя ради счастья других… — здесь он лирично и с грустинкой задышал, всматриваясь в далёкое небо. Вид его выражал довольство от того, что он оправдал себя в глазах другого человека и будто это даёт ему право продолжать жить свою жизнь ничего не меняя, ведь он же прав, а обстоятельства тяжёлой жизни складываются так, что он остаётся не понят, и что быть не понятым, судя по всему, это его крест, который он вынужден нести, покорно принимая рок судьбы, — Как там в песне? «Есть на свете ветер перемен… он прилетит… развеет он ветра разлук, обид ветра…». Вот бы и мне так, прилетел бы такой ветер, всё развеял, поднял меня и унёс в чёрный космос, летишь, никто не пилит, ничто не давит, лежишь и лежишь, только ты и далёкая даль…

Евгений по-доброму улыбнулся, давая понять, что он оценил философскую аллегорию про космос и вместе с тем как бы поддержал мужчину. Мужчина явно избавился от сковывающего его негодования, вид его стал более расслабленным.

— Ну ладно, Евгений, спасибо тебе, что выслушал, — мужчина, оглянувшись в сторону куда ушли его дружки, вновь протянул руку для пожатия.

— Рад был выслушать вас, обращайтесь в любое время, — пожал протянутую руку Евгений.

Мужчина развернулся и пошёл. Евгений не сходил с места и провожал его взглядом. Вдруг мужчина остановился, — Ах да, деньги! Совсем забыл. Ты не думай, Евгений, человек я честный, — он подошёл, достал из кармана трико скомканные деньги вместе с железной мелочью и протянул Евгению, — Пересчитай если хочешь, но там всё как надо. Ну давай, удачи.

Он развернулся и пошёл во двор. Евгений взял плату и не пересчитывая, убрал, тоже развернулся и неспешно пошёл в сторону ближайшей автобусной остановки. До следующей встречи времени было предостаточно. Завернув за угол и пройдя совсем немного, он услышал сзади приближающиеся в беге шаги.

— Подождите, подождите! — прозвучал голос сзади.

Евгений обернулся и увидел того прохожего, который остановился за аркой и в пол-оборота наблюдал за ними. Мужчина за сорок, встрёпанные волосы, джинсы великоватые по размеру, перетянуты ремнём, тёмный свитер неопрятно свисающий по бокам, пошарпанные кроссовки.

— Извините, вы слушатель, да? Я так понял, что вы слушатель, — пытаясь отдышаться протараторил тот.

— Верно, я слушатель, — спокойно ответил Евгений и вопросительно посмотрел на него.

— Пожалуйста выслушайте, я не отниму много времени, ждать не могу, уж сильно томит, — вопрошающе вымолвил он, — Пожалуйста.

— Конечно выслушаю, — понимающе ответил Евгений.

— Я к вам, потому что не к кому больше. Нет людей в моём окружении кто может на самом деле послушать и не осудить, не посмеяться. Ну вы понимаете, наверное, — он начал переходить в возбужденное состояние, — Несколько дней назад меня шарахнуло молнией. Не то чтобы по-настоящему шарахнуло, это я образно, — речь слегка запиналась, он говорил быстро, — Услышал я, совершенно невзначай, фразу «Человек не автохтон на Земле» и сразу просияло в голове «Точно!», подумал я в тот же миг «Так и есть!». И всё, вы понимаете, всё сошлось. Все мои размышления и наблюдения «обо всём и вся» — всё сцепилось в одну картину, — Евгений понял, что следом последуют его домыслы «почему это так» и жестом предложил ему присесть на рядом стоящую лавку. Евгений сел в пол-оборота к человеку, правую руку закинул на спинку лавки и правую ногу согнув в колене тоже расположил на лавке. Мужчина сел также в пол-оборота к Евгению, подсогнулся и немного снизу глядя прямо в глаза Евгению, будто стараясь убедиться, что никаких ноток обесценивания темы рассказа нет в глазах слушателя и одновременно, что его готовы слушать, продолжил всё также возбужденно и торопясь, — Я тут недавно наблюдал за одуванчиками, просто смотрел как они колышутся на ветру и как тот же ветер разносит их семечки по пространству вокруг. И вдруг меня осенило, прямо-таки огромная лампочка воссияла над головой «Так вот он принцип распространения жизни во Вселенной! Вот он, прямо у нас под носом», — мужчина заёрзал на лавке, вскочил и стал ходить из стороны в сторону, — Представьте, место где растёт одуванчик — это его Земля, всё вокруг него это Космос. Ветер — это законы во Вселенной, создающие движение. Источник жизни, то есть одуванчик, по созреванию испускает жизнь из самого себя, отдаёт его в виде семени и ветер несёт его по космосу пока тот не наткнётся на какую-либо почву. Если там имеются условия для жизни, то семя прорастает и воссоздаёт заложенный в него код жизни. И соответственно если условий для жизни нет, то семя просто погибает и на том всё, — Евгению данная теория показалась занимательной, он сменил положение тела на лавке, спустил обе ноги на землю, облокотился на колени и непринуждённо сцепил ладони. Мужчина всё продолжал расхаживать из стороны в сторону, — Наша Земля — это капля в океане. Крайне нелогично предполагать, что законы Бытия в этой капле отличаются от законов во всём океане. Как в океане, так и в капле, и наоборот. Следовательно, если на Земле формы жизни распространяются таким образом, значит, что и во всём космосе также, — он остановился, уставился в землю, двумя пальцами обжал подбородок в задумчивой манере, другой рукой подпёр локоть и выпрямив указательный палец руки у подбородка, поднял высоко брови, — Вот взять форму жизни под названием Человек. Вполне можно предположить, что, следуя описанному принципу распространения жизни, когда-то давно и на Землю упал, какой-нибудь осколок другой планеты, на которой обитали вот такие же как мы люди. Этот осколок содержал в себе определённые коды жизни, свойственные человеку, точно также как любое семя содержит в себе заданный код. И как вы знаете наша планета находится в, так называемой, зоне жизни, то есть определённой зоне вокруг звезды, где все условия сочетаются в необходимой пропорции для развёртывания жизни. И упав на такую плодородную почву тот осколок, то семя, в процессе времени начало разворачивать заложенный в него код жизни и на определённой ступени должен появиться человек. И он появился, ведь мы же с вами есть и мы — люди, верно? Верно. Ну или если хотите это не обязательно могло произойти в виде падения осколка-семени, а элементарно, люди с других планет прилетели и заселили Землю. Этот способ распространения жизни тот же самый, что и в примере с одуванчиком, с тем лишь отличием, что семя подключено к разуму и само направляет своё движение в пространстве, направляет себя на заведомо плодородную почву, а не безвольно летит по направлению ветра, некоей силы вовне. Вы понимаете? — человек вопросительно посмотрел на Евгения.

— Хммм… Очень любопытно. Получается, что прямо сейчас где-то в космосе, есть планеты, заселённые вот такими же как мы людьми: кожа, голова, два глаза, руки, ноги. И которые могут располагаться на разных уровнях развития, быть как далеко впереди, так и далеко позади. Если провести аналогию, с вашим очень удачным примером про одуванчик, то в одном месте одуванчик только начинает свой рост, где-то дальше другой одуванчик почти созрел, а ещё в другом месте одуванчик пребывает в завершающей фазе развития, — тонко уловил нить Евгений.

— Да! — радостно воскликнул человек от того, что наконец-то кто-то его понял, — Именно! И вот соль то тут ещё в чём. Если следовать этой версии происходящего, то получается, что далеко-далеко не факт, что Земля это колыбель человечества. А она лишь один участок почвы космоса из множества, на которой также как и на других таких участках уже давно живёт такая форма жизни как Человек. И не с Земли человечество должно шагнуть в космос, оно уже давно ходит по нему. Вот оно что! Вот так вот, — на высокой ноте и с сильным чувством удовлетворения выдохнул человек.

Евгений мотнул головой в знак того насколько его удивило услышанное.

— Как же полегчало. Фуух, даже краски вокруг ярче стали, — человек сделал шаг навстречу, Евгений встал и тот обеими руками схватил его руку, крепко сжал и начал потряхивать, — Спасибо вам, спасибо! Как зовут то вас?

— Евгений.

— Можно получить ваш контакт? Вы замечательный слушатель. Смотришь вам в глаза и понимаешь, что вы проникаетесь.

— Да, конечно, — Евгений протянул свою визитку.

— Я переведу вам оплату по номеру телефона, хорошо?

— Как вам будет угодно. А в целом, звоните, когда будет необходимость, с удовольствием вас выслушаю.

— Ну ладно, я побегу, — мужчина с сияющим лицом широко улыбнулся, развернулся и побежал обратно в ту же арку.

Рядом с домом, густыми зарослями росла высокая трава, высотой со взрослого человека и увенчанная пушистыми колосками. За дорогой было небольшое озеро. Если посмотреть на него с воздуха, оно было почти что круглое, словно отверстие от когда-то упавшего метеорита. Местность возле него была болотистая, росли камыши. Со стороны озера подул ветерок, смахнул шелуху с травяных колосков и закружил вокруг ими Евгения, будто приглашая его пройтись. Смахнув со лба пепел прогоревших человеческих чувств и домыслов, он принял приглашение ветра и лёгкой поступью направился к озеру. По дороге сорвал колосок, вдохнул аромат и откусил зёрнышко, медленно перекатывая во рту.

Впереди из травы выскочили двое мальчишек. Они дрались на камышах,воображая бой рыцарей. Но бой долго не мог продолжаться, после нескольких скрещиваний мечей, их стебли сломались и повисли макушками к низу. Мальчишки отбросили камыши и побежали к концу дома, где свернули во двор. Навстречу им вырулил другой паренёк на небольшом велосипеде, с сияющим лицом, будто только что научился кататься без поддерживающих колёсиков. На балконе третьего этажа, женщина вытряхивает половик, судя по густым облакам пыли, копивший в себе её долгие годы. Увесистое пылевое облако опустилось к низу и в тот же миг паренёк на велосипеде, словно бык на корриде, виляя зиг-загами и сверкая белой улыбкой, пролетел сквозь и разметал его на ошмётки.

Евгений шёл просто, без лишних раздумий. За время практики слушания он научился не впускать в себя груз. Пропускал, направленные на него, рассказы через все необходимые пропускные пункты своего мышления, просеивал их через ряд сит, оставляя крупицы истины и избавляясь от хлама. С травинкой в руке он перешёл дорогу, свернул в сторону озера. Дойдя до берега, прилёг на лоснящийся песок, полностью растворившись в нём. Он впускал в себя только звуки природы: шум ветра, шелест листьев, плескания воды, звуки живности, ну и, конечно, звуки тишины. «Мммм…» как он порою смаковал звуки тишины, от которых волоски на ушных мембранах вибрировали в такт самой природе. Казалось, что ещё чуть-чуть и он услышит растения, воздух и саму тонкую составляющую бытия — мембрану жизни. Неспешно накрыла пелена сна.

Прошло время. Тень от ближайшего дерева доползла до него и коснулась плеча.

Сознание начало возвращаться, что-то склизкое лизнуло лицо и обдало тёплым дыханием. Евгений проснулся. Прямо над ним нависла собака, белый лабрадор, который то облизывал ему лицо, то с широко открытой пастью, будто улыбающейся и свисающим языком, отрывисто дышал на него. Кто-то сбоку окликнул собаку, та подняла голову и сорвалась с места. Евгений сел, потёр рукой лицо, осмотрелся. Перед ним всё то же озеро, вокруг которого расстилается город. Солнце слегка сместилось влево. Слышны крики чаек.

Евгений отряхнулся и направился к автобусной остановке. Он любил общественный транспорт, потому что это как артерии человечества, в которых протекают люди, так называемый «Венец творения», и который из всех созданий на Земле имеет самую высокую потребность высказаться. Причём высказаться не в пустоту, а именно живому человеку, и не просто живому, но и обязательно тому, кто вникнет и поймёт.

Путь Евгения лежал за город, километров за двадцать, в одну из местных деревень. Он точно не знал что и кто там будет. Заявку оформили он-лайн без каких-либо уточнений. Он дождался нужного автобуса и поехал. Несколько часов занял путь. Солнце начинало близиться к закату. Деревня расположилась вдоль высокого берега широкой реки. Вышел возле местного сельсовета и по деревянному тротуару дошёл до нужного дома. Подняв изнутри крючок, открыл калитку, направился к входу в дом. Залаяли собаки. Проходя мимо окна, услышал весёлые голоса. Подошёл к двери, вошёл. Звук голосов усилился. Из комнаты в комнату снуют люди, явно подвыпившие. Вдруг ему навстречу вышла женщина, тоже немного навеселе. На ней фартук, в руках противень с пирогом. Она улыбнулась и вопросительно посмотрела на него.

— Здравствуйте, — она вопросительно посмотрела на него.

— Здравствуйте, я Евгений, слушатель, — ответил он.

— Ааа, Евгений, точно. Мы вас уже ждём. Дядя Коля ещё чуть-чуть и перейдёт в активную фазу. Скоро снова начнёт всех доставать со своей экологией. Пойдёмте, я вас провожу. Вы только не говорите никому, что вы слушатель, хорошо? — женщина вытянула руку, приглашая Евгения к себе.

Они зашли в зал. Большой стол посередине, накрытый всевозможными яствами, с одной стороны которого большой диван и два кресла, с другой стулья. У окна на тумбе телевизор с антенной в виде рогатки. Справа, так называемая, стенка в коричневом цвете, с наборами хрустальной посуды за стеклянными дверцами, выдвижными ящичками и всевозможной величины дверцами. На полу ковёр почти во всю ширину зала.

За столом сидят люди, человек пятнадцать. Кто-то бурно ведёт разговоры и изрядно жестикулирует, кто-то просто жуёт. Среди них есть один, кто особенно выделяется, он словно бурлит от подступающего изнутри желания говорить. «Это стало быть дядя Коля» — подумал Евгений.

— Вон тот и есть дядя Коля, — прошептала ему на ухо хозяйка, указывая глазами и стараясь не привлекать общего внимания, чтобы дядя Коля не заподозрил чего, — Все знакомьтесь, это Евгений, — громко произнесла она, подводя Евгения к свободному месту подле дяди Коли.

— Здравствуйте, — поздоровался со всеми Евгений и устремил взгляд на дядю Колю, который уже смотрел на него.

Евгений сразу понял почему он здесь. Дядя Коля как раз тот человек, который, когда выпьет, начинает говорить без умолку, его не остановить и он постоянно ищет себе уши, в которые он может говорить, и конечно же никто не хочет подставлять свои уши. «Ну что ж, предстоит долгий вечер» — понял он про себя.

— Евгений, — он протянул руку для пожатия дяде Коле, который с радостью откликнулся.

— Николай, — ответил дядя Коля, — Выпить желаете?

— Разве что чуть-чуть, — Евгений понял, что для предоставления услуги на высшем уровне в заданных условиях ему необходимо выпить, чтобы подать мозгу дяди Коли сигнал «Свой человек!».

— Чуть-чуть так чуть-чуть, — дядя Коля потирая нос, налил ему в стакан крепкого напитка.

Евгений сосредоточился только на дяде Коле, так как именно для него он здесь и разговоры остальных он не слушал.

— Николай, не хочу показаться в какой-то мере поверхностным, но видится мне, что вы интересный человек, — перешёл к делу Евгений, — Чем увлекаетесь?

Зрачки дяди Коли расширились. Он явно учуял, что можно развернуть масштабный артобстрел вновь подсевших ушей, но желая казаться непринуждённым человеком начал издалека.

— Не одним увлечением живу, так сразу не скажешь. Вот, например, люблю природу. Да. Вот тут за столом говорили про охоту и рыбалку. Вы любите охоту или рыбалку, Евгений?

— Хмм… Не могу сказать с точки зрения любви к этим занятиям или как их можно назвать, — с улыбкой отвечал Евгений, — но я не охочусь и не рыбачу.

— Вот и я также! — немного нагнувшись к нему, сказал дядя Коля, — Не охочусь и не рыбачу. Многие находят в этом отраду, знаете ли, способ расслабиться так сказать, а кто и просто удовольствие. Но вот в чём же удовольствие спрашиваю я себя, да и вас тоже спрашиваю. Убивать ради развлечения… Сомнительно, Евгений, сомнительно, — он навернул вилку салата и пару ломтиков колбасы, — Включил недавно телевизор и щёлкая каналы наткнулся на передачу про охоту. Там показывали двоих мужчин, охотившихся на оленей где-то в горной местности. Передача была не наша, из-за рубежа. И вот включил я как раз, когда они выследили крупного самца оленя и один из них выцеливал его в оптический прицел. Всё это сопровождалось разговорами, в которых выцеливающий смаковал, предвкушал восторженный акт убийства. Ну он, конечно, не рассматривал это как убийство. Для него это, похоже, было как некое достижение, может как доказательство себе чего-то, а может просто природа хищника в нём играла и ему просто надо было добыть. Раздаётся выстрел, олень падает. Голос стрелявшего аж подвизгивает. Он быстрее вскакивает и бежит к оленю. Когда он к нему подбегает, вид его очень напоминает собаку полную довольства, когда та приносит утку. Или видели когда-нибудь довольный вид кошки, которая лежит рядом с пойманной мышью? Вот примерно тоже самое. Ещё подлить вам? — чувствуя разгон, спросил дядя Коля.

— Если можно, то чуть позже, — парировал Евгений.

— Как скажете. Ну так вот. Видно, что человек этот, стрелявший то, не голодает и в целом живёт в достатке, и олень ему этот нужен не для пропитания, а лишь для удовольствия собственного. Его глаза горят от того, что он добыл, он горд собой. Затем они с напарником разделывают тушу, таскают всю её в свой лагерь и под окончание передачи он говорит: «Этот олень, конечно, хорош, но в моей коллекции всё нет оленя с сколько-то там отростками на рогах». И по глазам видно, как он перенёсся мысленно в тот момент, когда он нашёл такого оленя и уже застрелил его. Зачем спрашивается, Евгений, зачем? — дядя Коля вздохнул, — Вот я всё наблюдаю за нашим обществом, знаете ли. И вижу, что многие мужчины, достигшие определённого материального успеха, начинают обрастать материальными благами и разного рода причиндалами. Сначала всё по классике — жилищные условия, машина, потом ещё жилищные условия и ещё машина. Ну а потом горизонты своего счастья нужно расширять, правильно ведь говорю, Евгений? И так вот, далее у них идут лодки, снегоходы, квадроциклы и кончено же всё для охоты и рыбалки. Они собираются вместе, смеются, планируют как им замечательно провести время: «А не съездить ли нам на охоту?», — говорят они, — «На кабана, оленя или лося?». И в назначенный день едут. И соль-то здесь в том, что делают они это только ради развлечения, понимаете? Они, по-сути, убивают, чтобы развлечь себя. Я не говорю сейчас о людях, например, из деревни, для которых охота это привычный уклад жизни и они добывают себе мясо и прочее. В общем это другое. Я говорю именно о тех случаях, когда холодильник у людей полон, либо ломится от яств и не нужно им то мясо для пропитания и охота вовсе не их уклад жизни. Для них это просто «интересно провести время», убивая они расслабляются, подпитывают своё ощущение ненапрасности жизни. И с рыбалкой тоже самое — половить рыбку, чтобы стало хорошо внутри. А ведь за всем этим стоят жизни. Да конечно, это не человеческие жизни, а всего лишь животных и рыб, и разве их жизнь может быть ценна? Евгений, вот вы как считаете? — дядя Коля решил проверить разделяет ли Евгений его позицию или он один из тех, кто вздыхает и смотрит снисходительно на него при подобных разговорах.

Евгений потёр подбородок, — Я думаю, что каждая жизнь имеет ценность. Эта ценность может быть не понятна отдельному человеку, но это никак не лишает её ценности. Если человек забирает чью-то жизнь, то он словно гасит искру, для чего-то горящую, пусть он и не понимает для чего. Все существа в совокупности, включая человека, образуют, так называемую, экосистему, то есть вкладывают свою роль в создание и поддержание условий для жизни на Земле. Полагаю, что когда человек на охоте или рыбалке, в поисках удовольствия, забирает жизнь у зверя или у рыбы, то он тем самым, забирает жизнь-образующие элементы. Конечно, само явление Жизнь подстроится под меняющиеся условия на Земле, только для меня в полной мере не ясно как именно. Ну а те, кто это делает, то они явно не видят картину целиком, а только маленькими частностями, и зверь или рыба для них — вовсе не необходимый элемент жизни на Земле, а просто зверь или рыба, то есть то, что можно поймать и съесть, а может даже и не съесть, а просто выбросить, и на том всё.

Дядя Коля явно был поражён таким ответом. Уставился на Евгения. Затем правая рука его потянулась к бутылке и он разлил себе и ему по рюмке.

— Не откажите, Евгений, — показал он глазами на рюмку. Евгений конечно же взял её, чокнулся с дядей Колей и выпил, — Вот именно. Частностями, маленькими частностями. Правильно говоришь, Женя, правильно. Но от этого никуда не уйти, не нам менять эти устои, пусть Жизнь сама применит свои механизмы влияния.

— Вы когда-нибудь убивали? — спокойно спросил Евгений.

— Да. Но не людей конечно, — дядя Коля улыбнулся, — в детстве с рогаткой отнимал жизни у белок и птиц, и конечно же, ловил рыбу. Некоторые картинки запомнились. Как, например, выбил белке глаз из рогатки, как сбил птицу тоже с рогатки и сломал ей крыло. Как ловил щуку и потом ломал ей хребет, чтобы она не подпрыгивала на земле и не могла ускакать обратно в воду. Сломаешь ей так хребет, бросишь на землю и только жабры слегка подымаются и опускаются, и ничто другое в ней больше не шевелится, но по глазам видно, что живая. И, конечно, всё это было сделано напрасно. У детей это такой способ познания жизни, наверное, познания что хорошо и что плохо.

Евгений заметил, как из коридора хозяйка дома подаёт ему знак подойти к ней.

— Я отлучусь ненадолго, Николай. Скоро вернусь, — сказал Евгений.

— Конечно, Жень. Буду ждать, — ответил дядя Коля.

Евгений встал со стула и направился в коридор.

— Ну что как вы? — спросила хозяйка.

— Всё в порядке. Только с алкоголем не хочу перегибать палку, — ответил Евгений.

— Понимаю, что-нибудь придумаем. Смотрите, хочу попросить вас остаться до тех пор, пока дядя Коля не ляжет спать, мы потом посчитаем всё, и я заплачу сколько нужно. Дядя Коля человек приятный, только становится немного навязчивым на таких мероприятиях. Ну хотя у вас на опыте наверняка всякое было. Кстати, сколько вы уже практикуете слушание?

— В профессиональном ключе порядка десяти лет.

— И женщин тоже слушаете?

— Всех и даже детей.

— Детей? Удивительно. Мне бы и самой надо высказаться, но уж явно не сегодня. Ну хорошо, не буду отвлекать вас, ступайте к дяде Коле.

— Если позволите, я выйду на крыльцо буквально на пять минут, нужно обнулить настройки, так сказать.

— Конечно, конечно, Евгений, как скажете.

Евгений вышел на крыльцо дома. Солнце уже зашло и из-за горизонта просвечивали остатки розового заката. Чуть поодаль справа стоит стайка, через маленькое окошко которого на него смотрит широко раскрытый глаз коровы. Справа от стайки клетка с собаками. «Охотничьи, лайки» понял Евгений. Рядом слоями уложен навоз. Слева у стайки пристройка, из которой доносятся бекания овец. Далее влево длинная ограда, за которой высокий обрыв, снизу река. Внутри ограды, много перекопанной земли, собрана в кучки ботва картофеля, местами видны обрывки капустных листов. В дальнем левом углу собачья будка, из которой торчит голова собаки со скучающими глазами. Шерсть собаки белая, и вокруг одного глаза, словно фингал, оранжевая шёрстка. «Такого пса можно было бы так и назвать — Фингал» подумал Евгений. Сверху назревало звёздное небо. Вот уйдёт солнце совсем и звёзды проступят.

…

Евгений закрыл глаза и тихо дышал какое-то время. До ушей донёсся лёгкий скрип дверных петель сзади.

— Ааа, Женя, вот ты где, — раздался голос дяди Коли, — А я спросил хозяйку про тебя, она мне и говорит, что ты здесь. Наскучило тебе что ли?

— Просто хотел глотнуть тишины. И в целом ваши мысли произвели на меня впечатление, хотел немного обдумать их.

Дядя Коля был польщён, — Тишина это да. Ты знаешь я тоже люблю тишину. Сейчас волей-неволей бывает так, когда оказываешься в тишине и если даже захочешь, то не убежишь от неё. Раньше дома всегда жена зудела и помню, что мне это частенько надоедало, и думал всё: «Вот бы побыть одному, в тишине». А потом её не стало и тишина пришла в дом, да только мне эта тишина не понравилась, какая-то одинокая она пришла. Думалось мне всё раньше, когда жена была жива, что те островки тишины, которые я себе представлял — это спасение, отрада, уголок счастья, остров где только ты и твои желания. Когда она почила, тот островок, который я лелеял в мыслях, нагрянул в мою жизнь всецело и оказалось, что это не маленький островок благости, а целый материк одиночества. Долгое время это давило, сжимало, вгоняло меня в какие-то тёмные, холодные углы моей души, а потом постепенно я привык и заметил, что в этом поле холодного одиночества начал прорастать цветок, тоненький такой, слабенький, но который всё же растёт. И я почувствовал его тепло и постепенно я полюбил ту тишину, пришедшую в мой дом. Теперь, вечерами, я мысленно любуюсь этим цветком и не мешаю ему расти.

— Николай, какой же вы глубокий человек. Думалось ли вам когда-нибудь, что тишина бывает разная, что у неё много оттенков? — спросил Евгений.

— Я, наверное, не особый знаток тишины, но подобные мысли посещали меня. Из прожитого могу сказать, что и я замечал, что тишина многолика. Тишина на скамейке в парке это одна тишина. Тишина у вечернего костра на берегу океана другая. Когда вашу жену увозят в операционную, а вы сидите в коридоре больницы и там тишина, такая бесшумно скребущая. На кладбище в день похорон под моросящий дождь она совсем другая. Такая бесстрастно наблюдающая и нисколько не сопереживающая вам, холодная, пустая. Она всё время смотрит на вас и проедает медленно как короед кору, залезает под кожу и сидит там, — дядя Коля погрузился в лиричное настроение.

— Да. Тишина — занятное явление. Тишина может быть и пыткой, например, для тех, кто не умеет быть наедине с самим собой. Она же и благость, и умиротворённый покой, и нежный шёпот, и многое, многое другое. Тишина — это ключ, отворяющий дверь к сокровенному, — поддержал Евгений, подул ветерком в запущенный дядей Колей парусник.

— Женя, там у хозяйки есть хороший коньяк. Давай я принесу, присядем вдвоём вон на тех креслах, посмотрим на звёзды? — предложил дядя Коля.

— С удовольствием, — согласился Евгений.

Дядя Коля удалился. Евгений ожидал в молчании, продолжая вкушать тишину. Живя в режиме, когда кто-то постоянно целенаправленно вгоняет тебе в уши звуки, начинаешь ценить тишину. И не просто ценить её, а желать её, хотеть станцевать с ней медленный танец, напиться ею, смаковать, да просто раствориться в ней и самому стать тишиной. Такие минуты Евгений старался не упускать. Слева от входа стояло два кресла, между ними столик и над головой уже вызревало ночное звёздное небо. Евгений присел кресло, оставляя Николаю другое то, что поближе к двери так, чтобы ему было удобнее садиться. Пролетело несколько птиц, откуда-то издали доносится собачий лай, лёгкий ветер играет симфонию, шурша травой и листьями. Снова прозвучал скрип дверных петель, появился дядя Коля с бутылкой коньяка и двумя стаканами. Он сел на свободное кресло, разлил по стаканам коньяк и протянул один Евгению. Евгений не задавал направления беседе, полностью отдавая это право дяде Коле. Именно говорящий должен говорить о насущном для него, а слушатель лишь слушать и поддерживать.

— Мне вот всё любопытна такая тема, — дядя Коля набирал обороты новой темы, — Насколько далеко мы, люди, можем воспринимать реальность? Вроде установлено, что человек воспринимает лишь небольшой спектр света и можно предположить, что именно свет определяет и проявляет реальность. Следовательно, если предположить, что тот спектр света, который мы видим, определяет нашу видимую реальность, то значит, что в каждом другом диапазоне свет проявляет, подсвечивает какую-то другую реальность, какой она является в том диапазоне. Я всё провожу параллель с миром насекомых. Вот посмотри, около твоей ноги ползёт жучок. Устройство его тела позволяет ему воспринимать лишь какой-то свой небольшой диапазон происходящего, из которого жучок строит себе картину о том, как устроен мир. И суть тут в том, что он даже понятия не имеет, что мы есть, что есть наш мир, который мы, люди, видим и ощущаем. Наши представления о том, как устроена жизнь кардинально расходятся. Вот он ползёт и ему совершенно неведомо, что прямо сейчас на одной с ним плоскости, в одно и тоже время сидят два существа, с одной стороны из того же что и он мира, а с другой из совсем иного, находящегося за гранью его восприятия. Если я сейчас возьму его и перенесу куда-нибудь, для него это будет как вмешательство какой-то неведомой силы в его жизнь. И скажет он себе, прям как люди бывает говорят: «И почуял я нечто, будто что-то извне коснулось меня». Представь, он ползёт сейчас по крыльцу, для него это огромная, безбрежная пустыня и в секунду он может оказаться в оазисе, если я заброшу его в заросли. И что ещё занятно, так это то, что этому жучку не только не ведомо, что мы есть, но и всё устройство нашего человеческого мира со всеми его сложностями. Для него всё это крайней степени неведомая фантастика, которую если поместить в его мозг, то оно в миг расплавит его, а в самом лучшем случае он просто сойдёт с ума. Полагаю я, что и человек также подобен вот таким жучкам в своём восприятии реальности. И вполне может быть, что прямо сейчас рядом с нами существуют другие миры, для которых мы такие же жучки. Те миры существуют в других спектрах света, где неведомое нам устройство иных форм цивилизаций, форм жизни, там иные уровни восприятия и всего, всего. И что, если сейчас точно также, как и с тем жучком, открыть нам восприятие тех миров, то точно также оно расплавит нам мозги в один миг и будем сидеть вот на этих же креслах с повисшими руками и вытекающей пеной изо рта. Под утро из дома гости выйдут из дома, вызовут скорую помощь, потом нас похоронят, и никто из них и не поймёт, что произошло, они продолжат жить, так называемой, обычной человеческой жизнью.

— Удивительные мысли. Вы когда-нибудь соприкасались с той реальностью, которая по ту сторону? — спросил Евгений.

— Прямо чтобы соприкоснуться, нет. Я, как и насекомые, если поставить перед ними палец или ногу, то их усики-антенны подскажут им, что перед ними что-то возникло, каким-то образом они будут ощущать иное присутствие. Как-то раз дома я шёл в ванну и смотрю прямо перед дверью ползают малюсенькие белые жучки, видимо какой-то вид мокриц, которые живут там, где сыро. Их было порядка десяти штук. Я понаблюдал за ними некоторое время, они ползали туда-сюда. Затем я стал пододвигать ногу к ним и что интересно, не все жучки ощутили моё присутствие. Только один или два жучка замерли, начали шевелить усиками и, видимо, распознав опасность, убежали. А другие так ничего и не поняв, продолжали ползать возле моей ноги. А я ведь мог просто раздавить их. Видимо у людей примерно также — не каждый ощущает, что-то вне себя. Но мне, по крайней мере, кажется, что мои усики-антенны хоть мало-мальски, но улавливают какие-то вибрации по ту сторону нашего восприятия.

В таком ключе проходил вечер, а с ним и половина ночи. Дядя Коля всё рассуждал о вечном, высоком. За это время он изрядно поддал с выпивкой и примерно в три часам ночи его начало клонить в сон. Евгений тоже порядочно устал. Они зашли в дом. Почти все уже спали, только пару человек продолжали пытаться разговаривать, согнувшись над столом, с полузакрытыми глазами. Видно было, что спальных мест на всех не хватило и некоторые гости лежали прямо на полу, кто как. Автопилот дяди Коли повёл его в комнату слева по коридору, а Евгений расположился на полу в зале под окном. Просто лёг, закрыл глаза и уснул.

…

Спустя примерно полчаса, с другого края комнаты к нему поползло какое-то тело, волной переползая через других спящих. Это была пьяная женщина в возрасте. Её взгляд пытался быть сфокусированным на нём и шея старалась держать голову прямо, но голову мотало в разные стороны, как у автомобильного причендала — собачки с болтающейся головой.

Когда она доползла, то водрузила свой лоб на голову Евгения и рот постаралась расположить поближе к его уху. Евгений крепко спал, не реагировал.

— А я сразу поняла, что ты слушатель… — начала бубнить женщина с закрытым одним глазом и полуоткрытым другим, — Прогнала я его… Надоело всё… Уже пятый мужик и тот изменяет. Почему так сложно быть счастливой? Писатели эти про любовь всё пишут и пишут, по телевизору сериалы показывают и там любовь ведь есть, в каждой серии есть, а в жизни моей, в настоящей жизни, её нет. Нету счастия, одно лишь несчастие. Стоит только мужику появится в доме моём, пройдёт время и начинает налево ходить, собака. И все как один по соседским кошкам. Те то тоже без мужей живут, всё только заглядывают за соседскую ограду «Нет ли там мужичка?», дрянная женская натура, — Евгений начал посапывать, — Подруги говорят: «Пусть ходит куда хочет, ты главное не гони. Гнать не будешь, так он и возвращаться будет к тебе. Как бы там ни было, но всё же с мужиком». А мне обидно, Евгений, обидно, — женщина всхлипнула, — Самой что ли стать такой же, как соседки — раскрасить свои фасады и начать завлекать… Тяжело без мужика, тяжело, — второй глаз женщины медленно закрылся, послышался лёгкий храп, на пол начали капать слюни, спустя пару минут она одёрнулась, — Я уж и погреба открою, и заготовочки достану, пухом постельку устелю, такой уют забабахаю, только бы удержать. А если брыкаться будет, так я его на цепь посажу гадину и буду ему похлёбку приносить только. «Ты мне за всё ответишь, гадина» скажу я ему глядя в глаза. «Сколько ты из меня сил выпил, сколько жизни забрал? Я-то всё ради тебя тут распинаюсь, мужичонок ты этакий, а ты только в душу мою плюёшь, гад, — начала говорить напрямую к образному мужичку в своей голове, — Придёшь в мою жизнь, потопчешься сапогами своими немытыми, наследишь повсюду и поминай как звали. Ээээ нет, так не пойдёт. Сейчас то ты мне за всё ответишь, теперь я над тобой издеваться буду, теперь я топтать твои чувства буду, — лицо её приняло зловещий вид, желание отомстить искривило лицо, она тяжело задышала, появилась отдышка.

— Отпусти, — прозвучал голос Евгения сквозь сон, — Чем сильнее пытаешься удержать, тем сильнее вырывается. Ты как биполярный магнит, на внешнем радиусе имеешь обиду на мужчин, она и отталкивает их от тебя. Как не удерживай, а связи рвутся. Как бы не хотел он задержаться у тебя, а не сможет, обратный магнетизм вышибает его из твоей жизни. Прекрати навязывать себя, — снова послышалось сонное сопение.

— Что? Манемизм? — невнятно промямлила женщина, она продолжала лежать, уткнувшись лбом в голову Евгения, — Что вы, мужики, умничаете всегда… Проще нельзя сказать что ли? Нет, задушу собаку, схвачу и не выпущу никогда, чего бы мне это ни стоило. Видимо в этом моя миссия — душить этих гадов. Раз быть одинокой и несчастной — мой удел, значит буду не одна такая, а вместе с ним, одиноким и несчастным, — она полусонно засмеялась и постепенно уснула, голова её плюхнулась на пол.

…

Проснулся Евгений раньше всех. Возле него, на ковре, храпит женщина. Двое, изогнувшись, спят на диване валетом. Спящие потуги и сопения доносятся из-за дверных проёмов. Движения нет. Сквозь занавески процеживает утренний свет, медленно, еле ощутимо, продвигаясь по дому. Евгений поднялся, вышел в коридор, заглянул на кухню. Всё завалено не мытой посудой. На клеёнке стола разлита банка варенья. Рядом, всё так же в фартуке, согнувшись со стула на стол с маленькой подушкой под головой, спит хозяйка.

Сон на твёрдом полу и всего в несколько часов, дал о себе знать — тело поламывает, давит виски. Здесь слушать уже некого. Он отправился в город.

На сегодня была только одна заявка, по времени после обеда. Всё что он знал о ней так это то, что заявку оформила девушка, встреча недалеко от побережья океана, в городском парке. С каждым сантиметром продвижения солнца по небосводу, поднималось настроение Евгения, а вместе с ним и тело набирало бодрость. Как раз на одной из рекламных вывесок прочёл «Больше солнца, больше радости!». «Вполне так» подумал он. Воспользовавшись поднимающейся радостью на душе, Евгений зашёл в пункт проката велосипедов и крутя педали, поехал в город.

За деревней дорога витиевато ползёт вдаль. Вдали виднеются серые очертания города. Справа поля пшеницы, слева смешанный лес, сверху небо с перистыми облаками. Переливы золотой осени устилают местность. Тёплый осенний воздух гладит кожу. Асфальтовая дорога закончилась, началась грунтовая. Евгений крепче сжал руль, чуть пригнулся и словно пёрышко на ветру, огибая лужи и неровности, помчал дальше. То тут, то там ветер срывает с берёз жёлтые листья и обильно раскидывает их по сторонам. Листья налипают на раму велосипеда, спицы колёс, шоркают по лицу и залетают за воротник. Единый солнечный свет разбился на лучики и скользнув по тысячам капель росы, кристальным блеском ужалил глаза. Евгений смотрел по сторонам, дышал. Но всё равно наблюдал как в голове прокручивается услышанное ранее. Мозг сам занимался сортировкой, что-то раскладывал по полкам, что-то выбрасывал. Дорога плыла извилистой волной.

Через несколько часов Евгений прибыл в город. К его удаче, нужный пункт проката велосипедов из той же сети оказался совсем недалеко от окраины. Сдал велосипед. Тело дышало свободно. Приятные впечатления от красочной прогулки заглушали лёгкий стон в ногах. Времени до встречи ещё четыре часа, так что он решил прогуляться. Прогуляться без какого-либо маршрута, наоборот, когда только слушаешь отголоски тепла внутри, просящие свернуть здесь или там, посидеть на лавочке или пройти под деревьями. Запрокинул голову слегка назад так, что глаза цепляют верхушки домов, а их нижние края озирают дорогу под ногами. Всунул руки в карманы, вжал шею в плечи, на секунду сделал потягушки и полностью отдав руль управления собой чутью в груди, пустил тело вперёд.

Сухая пыль тротуара приятно шоркает под ногами, птицы перелетают с крыши на крышу, проезжают машины, мелькают силуэты. На одном из перекрёстков тепло в груди навеяло ему желание прокатиться на электросамокате. Ничуть не противясь, Евгений последовал напутствию. Крутанул рукоять газа, заурчал еле слышимый электродвигатель самоката и снова тёплый осенний воздух защекотал волоски на коже. Свернул на пешеходный мост через речку, которая, если посмотреть направо течёт как раз в сторону океана. Но океана не видно из этой части города, его закрывают вереница домов и длинный хребет, протянувшийся от горы слева в сторону равнины направо.

Катался так Евгений примерно пару часов, проезжая парки, скверы, дворы. Ему оставалось проехать немного, дальше он планировал пересесть на метро. Переключил компас движения с тепла в груди на холодную голову и поехал по одной из центральных улиц.

Безмятежно скользя между прохожих, внезапно он услышал два выстрела откуда-то слева. Прохожие засуетились, Евгений остановил самокат. И как только он попытался слезть с него, из двери слева, как раз оттуда, откуда стреляли, выскочил, по виду, обезумевший человек: мужчина средних лет, худощавый, костлявое лицо, вытаращенные глаза, длинные, скомканные волосы, потёртые джинсы, серая футболка с надписью: «Володя Forever», поверх неё истёртая временем кожаная куртка нараспашку, под мышкой держит несколько женских сумок. Сходу он налетел на Евгения, сшиб его и направил на него пистолет.

— Вставай быстро!!! — проорал он, судорожно озираясь по сторонам.

В это время у обочины остановился изрядно уставший бледно-голубой фольцваген пассат Б1.

— Эй ты, а ну пошёл вон. Ключи оставь в зажигании, — крикнул «Володя Forever» водителю с лицом забулдыги.

Водитель одёрнулся, с испуганным видом вылез и быстро убежал.

— Вставай, вставай! — повторил Евгению «Володя», — садись в машину быстро! — и указал пистолетом на автомобиль.

Евгений сделал всё как тот просил. Встал, обошёл машину и сел спереди, на пассажирское место. «Володя» влетел следом на место водителя и швырнул сумки на заднее сиденье.

— Ни звука, слышишь? — он окинул Евгения бешеным взглядом, — Мне пристрелить такого как ты ничего не стоит. Пока будешь моим заложником.

Не глядя в зеркала, «Володя» дал по газам. Машина с визгом рванула, выезжая с обочины на проезжую часть. «Би-бииииип» раздались протяжные гудки проезжающих машин, которые вынуждены были резко объезжать внезапно возникший перед ними старый, пошарпанный, бледно-голубой фольцваген. «Володя» нагнулся к рулю, пальцы изогнулись крючками, скулы напряжены, нижняя челюсть от злости выпирает вперёд, глаза вытаращены. Фольцваген, словно молодой бычок, которому вдруг залило кровью глаза, бросался от одного просвета между машин в другой, толкаясь и брыкаясь. Двигатель ревёт, бренчит лобовое стекло, дверь водительская приоткрывается от каждого подскока на кочках. «Володя» бросил гневный взгляд на Евгения, но ничего не сказал.

— Твою мать!!! — гневно проорал он и ударил по рулю, — Грёбаная жизнь!!! Поразвесили везде блестяшек разных, кругом эти выбеленные рожи, высокомерные ублюдки! Пальто, туфельки, макияжи, белые зубы, бриллианты, машины, дома, рестораны, разговоры про инвестиции, тренды. Типа успешные. Суки!!! Откуда у них это и почему у меня нет? — он резко крутанул руль влево, сигналя и огибая появившихся перед ним пешеходов, — Ты видел их рожи, ааа? Я тебя спрашиваю, отвечай!!! Ты такая же сволочь как и весь этот мир. Что ты сидишь с видом таким блаженным? Что, снисходительно смотрите сверху вниз, мистер, ааа? Говорят мне всё: «Судьба, братан, такая судьба». Какая ещё судьба? Я не хочу такую, — правой рукой он потянулся к бордачку, левой держит руль, в пол глаза, следя за дорогой, — Отличненько, тут и вискарик есть, — достал бутылку, — Открой! — резко скомандовал он Евгению, — Открывай я сказал! — Евгений взял бутылку, непринуждённо вытащил кляп из горлышка бутылки и протянул водителю.

— Возьмите пожалуйста, — сказал Евгений.

— Пожалуйста, — язвительно передразнил его водитель, — Откуда вы берётесь такие воспитанные? — правой рукой он запрокинул бутылку, левым глазом смотря на дорогу и продолжая выжимать из машины всё что можно, залил в себя жгучее пойло. «БУМ» прозвучал глухой звук удара обо что-то, фольцваген вильнул, но продолжил мчаться. «Володя» резко обернулся назад, стараясь понять на что он наехал, — Чёртов пешеход. Перекатывайся, перекатывайся, — оскалив зубы, гневно пробурчал, — Брать надо от жизни, брать. Вот я и беру. Захожу и беру. То, что мне надо, то и беру. А они только визжат, тычут пальцами в меня и кричат «Грабитель». Сами вы грабители… Отчим этот тоже… Как же я рад, что он сдох, всё детство моё придёт с дружками своими и начинает мне сверху вниз так назидательно и презрительно: «Посмотрите на этого выродка. У тебя ничего не получится. Жизнь сожрёт тебя и выплюнет. В таких как ты она просто высмаркивается. Ты ничтожная жижа». Как же я его ненавижу! — впереди показался перекрёсток с красным светофором. По попутной полосе не проехать, он вылетел на встречную и высунув язык вперёд проорал «Ааааааа». Пешеходы разбежались, фольцваген вылетел на перекрёсток, обернул одну машину, другую и резко ушёл в левый поворот, — Кто придумал этот мир? Вся моя жизнь один сплошной негатив, от самого начала. Посмотри на эти рожи, — он указал на рекламные предвыборные плакаты, — Где вы были всю мою жизнь, что вы сделали для меня? — обратился он к изображённым на плакатах, — Нихрена! А сейчас красуетесь тут с этими лицемерными лозунгами: «От слова к делу» или «Они говорят, а мы делаем». Всё ложь, всё лицемерие, вся жизнь — одно сплошное зло, — он снова запрокинул бутылку, подёргивающийся кадык подсказал, что сделал он порядка десяти глотков, — У нас даже в школе питались в столовой только те, за кого платили, а остальные только слюни пускали и я среди них. Во дворе и в классе сторонились меня и говорили: «От тебя воняет», — изображая мерзкую брезгливость проговорил он эту фразу, — А знаете ли вы почему воняет? — обратился он к тем умозрительным сверстникам своего прошлого, — Да потому что жизнь моя зловонна. Дом — ужаснейшее место, место пыток и поиска тёмного угла, где можно скрыться от постоянных упрёков и унижений. И ужас дома в том, что нет там такого угла, совсем его там нет. Куда бы ты не втиснулся, всегда придут они и будут выливать на тебя свои помои. Они будто ждут, когда ты зайдёшь, чтобы было на кого их вылить… Ненавижу…, — фольцваген выехал на мост, открылся вид на безбрежный океан, длинный мост вёл на другой берег пролива, четыре полосы попутного движения позволяли водителю свободно вилять между машинами. Солнце светило справа, вдали кружили чайки и виднелись облики кораблей. Бледно-голубой фольцваген с ржавым днищем мчался вперёд. Евгений внимательно слушал.

— Священника тут повстречал на районе. Так знаешь, что он мне сказал? — «Бог есть любовь», жизнь то есть — любовь есть. Я чуть не разорвал его тогда. «Да что ты знаешь о жизни, институтский заморыш», — снова обратился он к умозрительному священнику, — Нету любви, нету. Уж я-то знаю. Вся моя жизнь — это поиск той самой любви. Чтобы я ни делал: граблю магазин, угоняю машины, избиваю прохожих, кричу на людей, нажираюсь — да всё это один сплошной и бесконечный поиск любви. Каждым действием своим, всем горлом ору: «Где же ты любовь?». И знаешь что? Никто не отвечает. Её нет, — категорично отрезал он, — Или может вся это тишина в ответ на мои поиски, всё это отторжение, что я ощущаю, все встречные побои и ругательства, что летят на меня, скрюченные пальцы, боль, холод, может — это любовь? Если так, то священник прав — Жизнь это одна сплошная и бесконечная любовь, льющаяся на нас потоками, — его взгляд привлёк автомобиль справа, какой-то красный седан, на заднем стекле которого было написано: «Занимайтесь любовью, а не войной», — Что? Сейчас я покажу тебе как я любовью занимаюсь, — его зубы оскалились, он впился взглядом в этот автомобиль и как только он поравнялся с ним, резко крутанул руль вправо — «БУМ». Бледно-голубой фольцваген протаранил красный седан справа. Ошарашенный водитель седана, блондин с длинными волосами, выпучил глаза и вцепился в руль.

— Ну что, как тебе моя любовь? На ещё, мне не жалко, я прям весь источник этой вашей любви, — он немного вильнул влево и на весь оборот крутанул вправо. Фольцваген с ещё большей силой протаранил седан так, что тот откинуло на бордюр, — Ха-ха!!! — язвительно просмеялся безумный «Володя» и глядя в зеркало на врезавшийся в ограждение красный седан, величественно произнёс, — Вот оно возмездие от истинно любящего и воспевающего любовь, — на его лице изобразилась бесовская улыбка. Фольцваген продолжал гнать. «Володе» понравилось таранить. Он начал высматривать небольшие автомобили и таким же образом сближался, и таранил их. Слева бортанул один автомобиль, догнал впереди другой и зацепив тот передком за левое заднее крыло, повернул руль вправо, того развернуло. Протаранил в зад джип, бортанул ещё несколько автомобилей.

— Вот оно! — какая-то искра блеснула в его глазах, — Вы мне за всё ответите. За то, что не брали меня играть с собой, за то, что гнали прочь, за то, что смеялись, за то, что никто и никогда не хотел понять меня, никто и никогда. Сказано же «Возлюби ближнего». Ведь я ближний, разве нет? А никто и не попытался полюбить меня. И я не буду как вы. Я буду любить вас, любить по-своему, всем хватом и всем своим существом. Буду брать, бить, мстить и улюлюкать над вами. И скажу вам, что это моя любовь. Чистая, искренняя, из глубин души, моя святая любовь. Аха-ха-ха-ха!!!

— Твоя любовь тебя погубит, — спокойным голосом произнёс Евгений, правой рукой держась за ручку над окном пассажирской двери.

«Володя» завис на несколько секунд, явно не ожидая каких-либо слов от пассажира, — Чего? Меня погубит? — он повернул голову к Евгению и полностью отвернулся от дороги, фольцваген продолжал мчаться сам по себе, — Как же это по-твоему она меня погубит? КАК??? — проорал он. «БА-БАМ!!!» внезапно раздался резкий звук удара обо что-то. Фольцваген мотнуло, резко отбросило вправо. «Володя» панически уставился на дорогу, руки задёргали руль. «БАМ!» ещё удар, слева в фольцваген врезался джип. Фольцваген отбросило прямо на бордюр. Евгений вжался в кресло, схватился за ремень безопасности. «Володя» застыл в ступоре. Через мгновение бледно-голубой фольцваген на полном ходу налетает на бордюр, его подкидывает и набрасывает на столб ограждения «БУМ!» — вминается в столб. Евгения рвануло вперёд, но ремни удержали, а «Володя» пулей вылетел через лобовое стекло. Сила удара была настолько взырвной, что его перекинуло через ограждение моста и устремило в безбрежные, бездонные просторы океана.

На некоторое время Евгений потерял сознание. Когда пришёл в себя, вокруг фольцвагена стояло несколько людей, один дёргал его за плечо, — С вами всё в порядке? Вам нужна помощь? — Евгений осмотрелся, проверил цел ли он, попробовал пошевелить руками, ногами. Всё в порядке, немного сдавливало грудь. Отстегнул ремень и вылез из искорёженной машины. Из-под капота поднимался дым, жидкости вытекали на асфальт.

Пробитое лобовое стекло лежало в стороне. Он подошёл к краю ограждения. Там тоже стояли люди, высматривая улетевшего, что-то обсуждали и показывали пальцами вниз, на воду. Поверхность океана была покрытая небольшой рябью спокойно текущих волн. Видимо он плюхнулся и океан поглотил его вместе со всеми его негодованиями. Человек с надписью на футболке «Володя Forever» скрылся в пучине навсегда…

Евгений не хотел задерживаться. Случай, конечно, был необычный, но в тоже время не из ряда вон выходящий: человек наполненный вопросами и претензиями изливал на мир свою боль, и в конечном итоге нашёл успокоение через погибель. С этой точки зрения довольно часто встречающаяся ситуация на Земле.

Около разбитого фольцвагена стояло такси, из которого вышел таксист и разглядывал происшествие. Евгений подошёл к нему, — Здравствуйте, свободны? Довезите, пожалуйста, до побережья, к месту у трёх камней. Опаздываю на встречу. Плачу по двойному счётчику. Таксист кивнул головой, сели, поехали.

Замелькали столбы на мосту, отсекая единый солнечный свет на отрезки. Возбуждая воображение своей безбрежностью и мощью стихии, справа напирал океан. Словно веснушки на лице, разбросаны силуэты кораблей. Голубое небо с редкими облаками зависло над этим миром. Казалось, вот стань сейчас облаком и нет никакой суеты. Плывёшь по небу неспешно, а вся суета земных насекомых, то её и вовсе нет. Всё это просто лёгкий шорох.

— Можно приоткрою окно? — спросил таксиста Евгений.

— Конечно.

Опустил окно, запрокинул голову на подголовник, прикрыл наполовину веки, дышал. Одни автомобили, которые ехали быстрее, уходили вперёд, другие, которые ехали медленней, протекали назад, вдали виднелись чайки. «Несмотря на всю внешнюю суету, тишина всегда присутствует в каждом квадратном метре пространства, и она всегда доступна», — подумал Евгений. Время плавно текло, весь песок услышанного унёс ветер, оставляя только ценные крупицы.

…

Подъехали. Евгений расплатился, поблагодарил таксиста и вышел. Его встретила прибрежная зона. Растущие вперемешку хвойные и лиственные деревья, посаженные через редкий шаг, меж стволов которых просматривается океан и доносится шум волн. Встреча была назначена на скамейке у крайнего ряда деревьев перед песчаным берегом. Евгений нашёл нужную скамейку, присел и, как было ему свойственно, ожидал в созерцании. Скамейка стояла в нескольких метрах от беговой дорожки, на траве. Мимо пробегали люди, кто-то просто прогуливался. Спустя некоторое время он услышал приближающиеся частые шаги и немного запыхавшееся дыхание. К нему подбежала девушка, на вид лет 35. Шорты, футболка, кроссовки, набедренная сумка.

— Евгений? — спросила она.

— Здравствуйте, верно, — ответил он.

— Прекрасный сегодня день, — вежливо подметила она.

— Согласен, день чудный.

Она присела на край скамейки, коленки вместе, руки бережноуложены сверху.

— Евгений, вы не первый слушатель к кому я обращаюсь, — начала она, глядя перед собой, — Ко всем предыдущим у меня были претензии, я осталась не довольна как меня выслушали. Сейчас, кстати, развелось, как и во многих сферах, людей, которые просто пройдут пару курсов по слушанию и начинают предлагать свои услуги. А как дойдёт до дела, то… то я вообще не ощущаю от них никакой энергетики, никакой отдачи, ничего чтобы говорило в них, что меня слушают. В общем мне очень важно, чтобы меня прямо-таки выслушали, как полагается. Если мне не понравится, я не заплачу вам нисколько, сразу говорю вам. Наобжигалась я уже. Пока найдёшь нормального слушателя, изрядно попотеешь и деньги растратишь. О вас очень хорошие отзывы, знакомые мне говорили, что им понравилось, что на самом деле ощущаешь, как груз спадает. Не знаю насколько эти отзывы соответствуют. Ну в общем давайте начнём.

Евгений сложив ладони, начал слушать.

— Приглянулся мне тут один мужчина…, — начала она с небольшой паузой, — Время от времени я прогуливаюсь в этом парке. И вдруг стала замечать его. Он всегда стоит вон там, — она показала пальцем чуть в сторону на пешеходную дорожку у каменистого берега, — Весь он такой задумчивый, всё на океан так интересно смотрит, будто разговаривает с далью. Нравятся мне молчаливые мужчины и вот как раз задумчивые такие. Ощущаешь рядом с такими себя как с капитаном корабля, который смотрит вдаль, и вроде как плывёшь с ним куда-то туда, где счастье, где хорошо. Ну как-то так, — рассказывая это, девушка обильно жестикулировала и двигала плечами, — И моё женское любопытство всё подвигало меня поближе к нему. Сама то подойти познакомиться — нет конечно, что вы… В общем я начала бегать как раз в этих местах, где он прогуливался. Как увижу его, то замедляю шаг. Чуть отбегу, развернусь и обратно. Ну вот бегала я так некоторое время и не пойму то ли он обратил на меня внимание, то ли нет. Начала думать может что-то по-другому нужно делать. Решила попробовать тоже ходить по набережной и смотреть вдаль. И думала вполне удачно справлялась с этой ролью: я вся такая стояла в мыслях, пыталась ветер чувствовать и всё такое. Но честно говоря, это как-то скучно: смотреть на воду, землю, облака, — на этом моменте она широко зевнула и прикрыла рукой рот.

— В общем как-то в один из дней я сильно убегалась и присела вот на такую же скамейку. Сижу, значит, просто отдыхаю. Вдруг мимо проходит он и невзначай так говорит: «Не возражаете, присяду?». А что мне возражать? Скамейка для общего пользования, парк, прогулочная зона, места на скамейке много. «Пожалуйста», говорю. Ну он и садится. Мне так волнительно стало, а он не говорит ничего, просто молчит. А у него ещё такая лёгкая щетина, густые брови и глаза голубые. Ну блин, прям как… Ну вы знаете. И что-то во мне заюлозило, что нельзя упускать такого. Думаю, надо первой что-нибудь начать говорить. Ну я и начала…, — на этом месте она немного ушла в раздумья и что-то бормотала в полголоса себе под нос. Через несколько мгновений она одёрнулась и вернулась к разговору, — Начала я осторожно. Думаю, надо начать что-нибудь про даль и всё такое. Ну и говорю: «Красиво, правда?». И он отвечает: «Да, очень красиво» и медленно так вдохнул, словно насладился красотой. И думаю, раз он мне ответил, то чего сдерживать себя, начну говорить. Вроде как связь завязалась у нас, — «Я всё думаю о природе», неспешно начала я, «Столько загадки, тайн», и смотрю на него в пол глаза. «Действительно», отвечает он и немного улыбнулся. Ну думаю, я всё делаю правильно и продолжаю: «И для чего это всё? Вот вы знаете, я бегаю. Вообще хочу сказать, что бег удивительная вещь. Бежишь и столько радости, чувствуешь себя молодой, привлекательной, столько энергии. Вот подруга у меня вроде тоже бегать начала, но не то, совсем не то. Бегать надо с душой, так чтобы мечты ваши у вас перед глазами колесницею мчащейся влекли вас за собой. Вот тогда да! А она только вид делает, что бежит и только жалуется, что похудеть не может. Рассказывает мне всё, что диету тут кофейную нашла, мол надо кофе пить именно во время еды, а не до и не после. И что тогда есть шанс похудеть. Представляете?», я бросила на него взгляд проверить имеют ли успех мои слова. И мне показалось, что всё в порядке, что ещё чуть-чуть и он сломается, и сам заговорит. Но он, задумчивый такой, продолжал сидеть молча, вот почти, как и вы сейчас, Евгений. Ну и я, в общем, дальше: «Кстати о мечтах», говорю я ему, «Вы знаете, я так люблю мечтать! Вот мечтаю, чтоб на паруснике, да по волнам в океане, чтобы цветы по палубе лежали и кругом один лишь запах роз. Океан, небо и розы. И вот вся там, вся в этом. Вокруг всё голубое и красное. Ну можно необязательно именно красное. Розы же всякие могут быть. Да пусть даже жёлтые! О Боже, как красиво!», тут меня конечно немного понесло, но смотрю, что вроде как заинтересованность всё больше проявляется на его лице. Я ощутила такую волну внутри, что прям вот также сжала кулаки и вся выложилась, говорю ему: «Не должно быть так на свете, чтоб была красота и не было того, кто её может увидеть. Ни за что в это не поверю! Нет! Вот мы, женщины, не просто так обладаем особой чувствительностью. Чувствуем мы, когда «Вот оно! То самое!», и домыслов никаких лишних не нужно. Мы, просто чувствами знаем, что так оно и никак иначе. И вот недавно телевизор смотрела», тут я искоса взглянула на него с ноткой извинения, подумав, что такой задумчивый явно телевизор не смотрит и нельзя облачать в себе одну из серых масс и продолжила: «очень редко посматриваю, так для снятия напряжения», сказала я вскользь, «ну так вот, там в научной передаче одной, про птиц опыляющих цветы говорили, что если в природе есть цветок с глубокой чашечкой, настолько глубокой, что и достать то пыльцу не знаешь как, а пыльца всегда находится на самом дне чашечки цветка, то стало быть есть и подходящая птица с нужной длиной клюва, чтобы достать до самой глубины этого цветка, насколько бы глубок он ни был». «Да», подумала я, «ничего не бывает просто так. Всё для чего-то и что-то для чего-то. Вы понимаете меня?», обратилась я к нему, а он продолжал задумчиво глядеть вдаль и только веки немного сощурил будто проникновенно обдумывает то ли то, что я сказала, то ли что-то своё. В общем я продолжила: «Вот так и здесь. Бегала я тут, смотрю Вы… Вдаль смотрите неподвижно. Посмотрела на вас, на океан, на себя и вроде всё как той передаче. Понимаете? Подумала: раз есть я, значит должен быть и тот кто для меня», тут я ощутила, что пора замолчать, дать улечься в его голове всему, что я сказала. Жду. Но он всё молчит. Просидела так пару минут и начала закипать. Смутилась я, что опять наговорила лишнего, что опять, наверное, вспугнула. Подумала — уйдёт. Следом ощутила гнев, подпирающий к горлу. Думаю, да сколько можно всё это терпеть? Что я перед ними распинаюсь постоянно? И не было сил чего-либо больше ждать. Уж и не знаю собирался ли он что-либо ответить или нет, но из меня полилось с надрывом: «Да что же вы, мужчины, такие чёрствые? Почему не чувствуете нас женщин, почему? Что это за игра такая, когда радужное сияние должно биться о серую бетонную стену? Биться и молотить кулаками стараясь хоть на самую малость… хоть на чуть-чуть получить тепло, заботу, ощущение, что мы любимы», — на этом месте женщина заплакала навзрыд, согнувшись в плечах вперёд и свесив голову. И нисколько не стесняясь слёз, продолжила, — Всё как тогда, вот прямо также плакала тогда перед ним. «Ну что ты сидишь как истукан?», выкрикнула я на него, «Что ты всё в даль свою смотришь? Что там красивого, что? Что задумчивый такой весь? Вдалеке всё красоту рассматриваешь. Зачем присел рядом со мной? Что скамеек тебе мало? А если и хотел чего, так что молчишь? Мне как понять зачем ты подошёл ко мне? Или не подходил вовсе, просто посидеть хотел? Ну знаешь?!.. УХОДИ!!!», проорала и совсем заплакалась, закрыла руками лицо и согнулась над коленями… Так и самое что возмутительное, знаете, Евгений? — она смотрела стеклянными глазами в пустоту, — Он встал и ушёл, молча… И всё…

Женщина, с глазами, заплаканными и одновременно будто что-то понявшими, замолчала. Выдохнула комок воздуха и с повисшими плечами осунулась телом, взгляд воткнула куда-то в точку на земле. Евгений сразу смекнул, что молчать здесь точно нельзя, но и короткие фразы здесь неприемлемы — сочтёт за незаинтересованность с его стороны и рана в её душе углубится «мол ещё один кому нет до меня дела».

— Как вас зовут? — мягким голосом спросил Евгений.

— Настя, — тихо ответила она.

— Настя, вы удивительная. В вас столько жизни. Я давно не встречал настолько живых людей. Вы знаете, по роду моего занятия «слушания», я не много говорю, но больше молчу. Молчу не оттого, что в этом нахожу себя или какой-то образ себя, который мне нравится, а больше потому что так надо. Ведь как можно слушать и не молчать при этом? — Евгений легко улыбнулся, — Но скажу вам, что молчание — не всегда признак мудрости, люди могут молчать по разным причинам. Я говорю это не для того, чтобы как-то оправдать того мужчину, нет. Не подумайте. Я просто стараюсь размышлять. Часто бывает так, что с виду человек производит впечатление сильного, уверенного, мудрого, а на самом деле, довольно застенчивый. Возможно он просто не знал, что вам сказать. Скажу вам совершенно искренне — Вам не стоит думать о себе плохо. Ни в коем случае. Любопытный пример вы привели про цветок и птицу. Полностью согласен с вами, что, если есть Х, значит есть и Y. Удивительная мысль, очень глубокая. Видимо он просто не ваш Y. Хотя, совсем и не факт, что он ушёл насовсем. Вполне возможно, что вскоре вы его снова встретите. Только тогда уже он будет вам говорить, а вы слушать.

Настя вздохнула, выпрямилась в спине, достала платок из набедренной сумки и вытерла лицо.

— Можно кое-что скажу вам? — всё тем же мягким голосом спросил Евгений. Она кивнула, — Наблюдали когда-нибудь как сливаются капли дождя на лобовом стекле автомобиля? Как упадёт капля в одном месте стекла, следом в неё же другая и потом ещё другая. И вот они текут к низу ломающейся линией, одним ручейком. На другом краю стекла точно так же течёт ещё ручеёк. И смотришь, по всему стеклу таких ручейков уже десятки, и все по-своему похожи: все текут сверху вниз, все усиливаются вновь падающими в них каплями. Некоторые ручейки встречаются и начинают течь вместе, до самого конца. А есть такие, которые, как бы ни ломали свою траекторию, всё равно не находят другого ручейка с кем можно слиться, одиноко доплывают до низа лобового стекла и затем безвестно утекают в дождевые сливы под ним, а что там — неизвестно. Вполне возможно просто испаряются там под действием горячности двигателя.

Тут женщина посмотрела на Евгения удивлённым лицом и не успев что-либо подумать, несколько раз моргнула. Евгений не позволил себе взять паузу в этой мысли, как бы она не сделала неверный вывод (мол она это одинокий ручеёк, который плывёт в слив), и сходу погрузил её в верный, — Я уверен — вы как раз тот ручеёк, что найдёт с кем слиться и не перед самым низом лобового стекла, когда до слива рукой подать, а намного раньше, когда вместе ещё плыть и плыть, извиваться, насыщаться новыми каплями, излучать свежесть, и, если хотите, «моросить». Понимаете?

— Кажется да, — сухим голосом ответила она и в глазах стал появляться блеск.

— Вот, попейте воды, — Евгений взял бутылку воды справа от себя на скамейке, которую купил по дороге сюда, открыл и протянул ей. Она взяла бутылку, закрыла глаза и жадно выпила половину. Отняв бутылку от губ, глубоко вдохнула, открыла глаза и потянула мышцы лица.

— Спасибо, Евгений, — уже более свежо ответила она, — Но вот только не совсем понятно. Вот вы говорите: «моросить, излучать свежесть, слиться с другим ручейком». Как же мне с ним слиться, если сколько бы я ни извивалась на этом, как вы говорите, лобовом стекле, никакой другой ручеёк не подплывает так чтобы слиться?

— Анастасия, скажу вам одно, но точно, что наверняка истинно — Главное оставайтесь собой. Ваш ручей изобилует жизнью. Видимо тот мужчина, когда созерцательно смотрел в океан, сознательно или не сознательно, но думал о том, как бы вобрать в себя всю эту даль. Но видимо сосуд его не столь велик и когда вы показали ему свои полноводные берега, нисколько не скрывая глубину, то он интуитивно ощутил, что вы перельёте его через края и вынужден был уйти. Если он и есть «тот самый», то он найдёт вас сразу, как только сможет вобрать вас в себя. Понимаете?

— Кажется да, — ещё веселее ответила она.

— Если же он не «тот», то именно «тот» скоро появится, потому как, как вы сами сказали: Каждому цветку свой опылитель и не может быть так, чтобы благоухающий цветок остался не опылён.

— Ой, Евгений, — ещё лицо подсветилось румянцем, и она легко выдохнула, — Аж задышалось свободнее. Да, надо верить. Всё правильно. Не может быть так, чтобы я утекла в дождевой слив и там испарилась, нет. Нет, нет, и ещё много раз нет. Если он это не «Он», то, стало быть, найдётся тот самый «Он». Правильно вы говорите — я полна Жизнью и не стоит горевать. Значит буду жить, — она обняла Евгения, пару раз шмыгнула носом и отпрянула, — Верно говорят про вас, вы очень достойный слушатель. Ощущение, что сбросила целый балласт груза.

— Всегда рад помочь, Настя. Обращайтесь в любое время, — вежливо ответил Евгений и улыбнулся.

Они встали со скамейки, перекинулись несколькими добрыми фразами и разошлись. Она пошла пешком в сторону откуда прибежала, он пошёл до тропинки вдоль берега, решил пройтись.

…

Солнце проходило свой зенит. Океан начал волноваться. Волны стали ударять о камни с напором. Издали, по небу потянулась серая завеса. «Быть дождю, не иначе», подумал Евгений. Но пока ещё небо было в голубом обличии и солнечным лучам ничто не мешало касаться земли. Дорожка, по которой шёл Евгений, огибая изгибы берега вилась вдаль и скрывалась за ближайшим мысом. Встреч на сегодня назначено больше не было. И так как Евгений всегда любил погулять или просто посидеть под дождём открыто так, чтобы промокнуть до последней нитки, то, в свойственной ему манере, он решил идти навстречу дождю и когда тот нагрянет, то просто сесть на песок или может на камни, и позволить дождю лить на себя без устали.

Надвигающаяся мгла и погодное ненастье быстро рассеивали людей с побережья. Те, кто прогуливался пешком, ускоряли шаг. Те, кто лежал на песке, и вяло и спешно поднимались, сгребали вещи, уходили. Казалось, что только один Евгений замедлялся. Руки уложил в карманы, расслабленно свесил плечи, закрыл глаза и шёл, нащупывая подошвой ступней бугристую поверхность тропинки. Голова освободилась от мыслей, всё внимание перешло в ныне происходящее. Он раньше часто практиковал такую ходьбу с закрытыми глазами. Так что определённый навык уже созрел и у него получалось довольно неплохо. Когда улавливал надвигающийся шум чьих-то шагов, он, либо брал в сторону и шёл дальше, либо останавливался и пропускал источник шума. Когда улавливал какой-нибудь любопытный шум, не просто фоновый, то он мог остановиться и не открывая глаз изучать его ушами. Ему всегда нравилось наблюдать как перенастраивает свою работу мозг: после того как закрыл глаза и пошёл, то поначалу перед тобою только чёрный экран, звуки, запахи и то, что можешь потрогать; но примерно через пол-часика на чёрном экране начинают вырисовываться картинки воображения и картинки эти могут быть довольно разнообразными и даже сказочными, будто взгляд на мир через иное измерение, которое закрыто, пока открыты глаза.

Евгений давно усвоил для себя одну мудрость — Когда глаза открыты, многого не замечаешь. Ветер играет листвой, волнообразно ускоряя и замедляя напев шуршания; сквозь прорехи меж листьев пропускает и смешивает удаляющиеся голоса людей, звуки города, время от времени резко подёргивая ветки, словно колокольчики и добавляя ко всей симфонии нотки перекатывающегося лёгкого мусора. Океан облизывает волнами берег, шумно накатывает и тихо откатывает; плюхается меж больших прибрежных камней, почавкивая бультыханиями; незримой силой привлекает чаек и побуждает их кричать вместе с общим волнением; то громко бухает, то тихо шепчет и свежестью своей овевает прибрежность, мельчайшей моросью ложась на кожу прохожих и щекоча волоски в ноздрях.

Примерно один час Евгений шёл навстречу дождю, сливаясь с окружающей истиной. Кожа ощутила подступающую прохладу и уши уловили характерный шипящий шум, перекрывающий собой другие шумы. Ознаменовалось — Дождь близко. По телу застучали редки капельки, постепенно учащаясь. Евгений замер, поднял лицо к верху. Капли, ручейками потекли по лицу, стекали за шиворот, вдоль позвоночника, по ногам, затекая в ботинки. Спустя несколько минут, стоя под дождём, какими-то фибрами он стал ощущать будто кто-то приближается к нему, и это явно была не новая волна дождя. Он навострился, но ничего особенного не уловил. Наклонил голову, чтобы дождь не затекал в уши и стал медленно поворачивать ею, стараясь вбирать ушами каждое колебание. Этот кто-то или что-то приближалось, об этом сообщало Евгению внутренние ощущение, но никаких внешних звуков по-прежнему не улавливалось. Вдруг Евгений ощутил, как это что-то приблизилось к нему вплотную и зашло за спину. Дождь усилился, полил единым полотном. Сухо было только внутри.

— Любишь быть неспешным? — неожиданно Евгений услышал голос кого-то из-за спины, — Не открывай глаза, — быстро вставил тот же голос, поняв, что Евгений может интуитивно это сделать, желая понять, кто говорит.

Евгений не открывал, продолжал наблюдать. По ощущениям в теле он понял, что этот кто-то медленно обходит его, будто осматривает со всех сторон.

— Ты не ответил на мой вопрос, — продолжил незнакомец.

— В неспешности приходит осмысление, — спокойно ответил Евгений, — люблю осмыслять происходящее. Хочешь поговорить?

— Да. Я наблюдал за тобой, как ты слушал ту женщину на скамейке и следовал за тобой.

— Почему мне не стоит открывать глаз? — спросил Евгений.

— Тогда связь оборвётся и мы не сможем говорить, — также спокойно и немного таинственно ответил незнакомец.

— Ты не из плотного мира? — начал догадываться Евгений.

— Да, я дух или призрак, называй как тебе угодно.

— Хочешь поговорить прямо здесь? Я хотел посидеть поближе к воде. Давай присядем на камнях? Слышу, что они рядом, — предложил Евгений.

— Давай, позволь я провожу, — ответил дух и медленно полетел впереди.

Они отошли в сторону, Евгений уселся на большом валуне, дух завис рядом. Дождь продолжал обильно поливать, стуча повсюду и разбавляя собой шум бьющихся о камни волн.

— Ты сказал, что следовал за мной, — начал Евгений, — значит тебя что-то привлекло и ты что-то хочешь.

— Мне нужно рассказать свою историю. Я застрял в междумирье. Я прожил жизнь человека и после оказался здесь. Я хочу лететь выше, но есть то, что удерживает и это то невысказанное, что мне надо высказать, — пояснил дух, — мне нужно поведать свой опыт в устном повествовании.

— Понятно. В таком случае, с удовольствием выслушаю, — ответил Евгений.

Вдалеке раздалась гроза. «Запоздало», подумал Евгений, «Видимо ещё тучи надвигаются».

«

Когда я умер, мне было 45 лет. Жил в этом городе, где мы сейчас находимся, — начал рассказывать дух, замолчал на немного и продолжил, — В детстве я сильно верил в Деда Мороза. В то, что он есть, что исполняет желания. Когда близился Новый год, всегда ощущал прилив сил и вообще мне нравилось жить в предвкушении. Грядущее мистическое соприкосновение с Дедом Морозом, пусть даже только с ощущением его присутствия, доставляло наибольшее наполнение.

Помню, как в первый раз услышал от папы: «Загадай желание Деду Морозу». Его голос, то как он это сказал, посыл — всё это будто открывало дверь в мир загадочного. Он словно отодвинул мне завесу и приглашал вступить в волшебный мир. Этой фразой «Загадай желание Деду Морозу» он сказал мне гораздо больше. Он сказал мне, что этот мир волшебный: поверь и волшебство придёт в твою жизнь, что чудеса явные и сокрытые повсюду, что красота пронизывает каждую нить пространства. И всё это тогда я почувствовал и сразу поверил, безоговорочно и твёрдо, поверил всем своим существом. Помню, как ощутил полёт внутри, всё преобразилось, и какая-то благостная благодать коснулась меня. Поистине — Божественный момент. Вера воцарилась во мне. Вера в чудо, в волшебство, что за явным есть целый океан не явного, но в то же время прекрасного и удивительного. Как же я всегда любил возвращаться в то состояние. Оно заняло почётный пьедестал в серванте моих воспоминаний.

И вы знаете, я загадал тогда, обычное, детское желание — железную дорогу с голубым поездом. И конечно же оно сбылось. Утро первого января, под ёлкой мой подарок. Думаю, нет смысла описывать, как укрепилась тогда моя вера. С тех пор я жил с ощущением, что мир полон волшебства. И это, на самом деле, удивительно. Что бы ни происходило вокруг, в так называемом реальном мире: аварии, разбитые жизни, осколки чьих-то мечт, неразделённая любовь, в общем обычные, повседневные реалии вокруг каждого из нас — всё это было приправлено, укрыто, пронизано волшебством и красотой. Пока я верил, я жил в красивом мире.

Ближе к возрасту подростка я начал слышать от сверстников, что «Дед Мороз» — это выдумка взрослых, что родители сами покупают подарки, которые якобы от него. Помню, как стал впускать в себя их заверения о ложности его бытия, как соразмерно начинала угасать вера в него. Сразу серость, холод и пустота вошли в мою жизнь, словно дальние родственники, которых не ждёшь и не выгонишь, и которым деваться больше некуда, как они говорят. Они зашли в мой дом со своими чемоданами, сообщая мне тем самым, что они пришли надолго. Я их, конечно же, впустил, решив для себя, что, видимо, по-другому никак. И в силу возраста, волшебную жизнь на крыльях веры решил оставить. Жизнь моя поехала дальше. Как тот голубой поезд, что попросил себе, впервые уверовав. И с этого дня я начал слышать скрип колёс, чувствовать ухабы, сквозняк из неплотно закрытых окон и запах плесени с отсыревших ковров тамбура. Жизнь стала походить на поезд, удаляющийся от солнечных прерий и двигающийся по оставленным Жизнью сухим реалиям. В общем стало мрачно и скучно. Ничто уже не радовало.

Жил я так жил и в одну из тихих минут обычного дня я спросил себя: «Как всё вернуть, вернуть то волшебство, ежесекундное ощущение красоты?». Не прошло и мгновения, как в моей голове раздался ответ: «Уверуй вновь». Удивился и вообще я был поражён: «Но как?», спросил я, «Ведь я знаю, что подарков под ёлкой не будет как бы я ни желал этого». И вновь не прошло и мгновения, услышал ответ: «Верь глубже. Подарки под ёлкой это лишь неотъемлемое, что нужно детям, чтобы познать веру, как таковую, на раннем этапе жизни, так сказать, способ впустить в себя и почувствовать волшебные вибрации веры, её благодать. Иди дальше. Найди способ поверить вновь». В голове всё затихло, что-то коснулось моей души, и я ощутил надежду.

«Ну конечно! Буду верить и дальше», снова безоговорочно и твёрдо решил я. Дед Мороз — это любящая сила во Вселенной, которая любит и прощает. Когда вы искренне просите, эта любящая сила претворяет это в жизнь, помогает найти ниточки, ведущие к заветным желаниям. Как только я объяснил это себе таким образом, все те дальние родственники вмиг собрали свои чемоданы и покинули мою обитель. А вместо них впорхнул свободы дух и волшебства. В миг действительность украсилась гирляндами и мишурой. Сдуло низкое небо на пути следования поезда, запели соловьи и над поездом, чуть впереди, появилась светящаяся птица веры, разгоняющая в ничто все сомнения и нотки уныния. И снова «Чух-чух, Чух-чух» зазвучало так слажено и решительно…

Скажу вам честно, я никогда не отказывал себе в удовольствии загадывать желания на Новый год. Только, конечно же, желания эти были не какой-то определённый подарок в коробке под ёлкой. Теперь на Новый год я просил помочь найти ответ на томящий вопрос, помочь развязать жизненный узел, направить на любовь и тому подобное. И всегда, при условии, что желание было искренним, всегда Дед Мороз помогал мне найти в новогоднюю ночь, что я искал. Все свершения, все ответы, прозрения и понимания случались со мной именно в Новый год. Как говорится «По вере вашей да будет вам». Вот и у меня всё было по вере моей.

Жил я так долгие годы. На меня смотрели как на чудака. Я ведь не скрывал, что верю в Деда Мороза и в 16, и в 25, и в 30 лет. Забавно было наблюдать за лицами знакомых, когда в грядущее предновогоднее время, я совершенно серьёзно спрашивал их: «Вы загадали что-нибудь Деду Морозу?». Сперва, конечно же, они всегда смеялись. Но по прошествии минут, когда до них доходило, что я не шучу, немного отстранялись от меня. Видно было, как каждый из них в своей голове вешал на меня ярлыки. И получилось так, что с одной стороны вера в Деда Мороза помогала мне жить в сказочном мире, мире чудес, и с другой стороны она отдаляла от меня людей. А по прошествии скольких-то лет люди вообще покинули мой мир, оставив меня наедине с моей верой. Жил среди людей и был далёк от них, но жил при этом в сказке. Все слова и доводы людей относительно моей веры сводились к тому, что я верю в иллюзию, придуманною мной самим и что иллюзия та ослепляет меня, она отнимает у меня настоящий мир. Пока я закрывался, не обращал внимания на эти слова, я был один, со мной не общались.

Пройдя испытание одиночеством, вера только укрепилась и пришло время, когда я начал говорить, последовательно показывая зачем мне вера и что она мне даёт. Вдруг, к моему удивлению, я стал замечать, как в глазах людей появляется блеск любопытства. Я говорил им, что пусть и иллюзия, пусть, в какой-то мере, обман, но это то восприятие происходящего, которое насыщает мою жизнь такими сочными плодами, которые не даст, так называемый, трезвый взгляд на настоящую жизнь: где всё размерено и никакого волшебства, всё предсказуемо и где за гранью возможного человеческого восприятия лишь тёмная и холодная пустота, о которой и думать то страшно. Моя вера позволяет мне всегда жить с ощущением, что меня кто-то любит, по-настоящему любит. Моя вера позволяет мне перешагивать в мыслях и ощущениях за ту самую грань человеческого восприятия и обнаруживать там, вместо пустоты, бесконечно радужное и светлое волшебство и любовь высших вибраций. Именно вера позволяет мне, то есть в прямом смысле даёт возможность, ощутить себя тем самым венцом творения, сплетённым в идеальной формуле математических закономерностей космоса сгустком. И не зазнаться при этом и как следствие забыться, а наоборот быть благодарным тому, что за гранью и как следствие открыться. Вера — это ключ к ларцу тайн. Вера это и опора в трудную минуту и ветер в паруса, когда вы на подъёме. Вера — это воздух, без которого можно только существовать под аппаратом искусственной вентиляции лёгких. Верить можно в разное. Я выбрал для себя веру в Деда Мороза и считаю, что не промахнулся. Человек — существо изобретательное, разум — явление гибкое. Главное — найти свой счастливый путь. Плюс ко всему вера в Деда Мороза не сложна. Здесь нет талмудов, подлежащих изучению. Вы верите просто и это простое отношение делает вас простым и как следствие внутренне чистым и свободным. Основное, что нужно сделать это не убивать в себе детское, позволить ему жить в вас и дальше. Подружить внутри вас ваше детское и ваше взрослое. Узреть и воспринять волшебство мира по-детски, и логически допустить его в свой мир взрослого. Плюс ко всему вера в Деда Мороза не требует для себя единоличного места среди других верований, мол верить только в Деда Мороза и ни во что другое. Вы можете также иметь другие веры. Вера в Деда Мороза вообще ничего от вас не требует и ничего не отнимает.

После таких разъяснений число людей вокруг меня стало увеличиваться. У меня появились последователи. Я начал слышать обращения «Научи». В общем мало по-малу ознаменовались течения «Вечный дед Мороз» и «Дед Мороз на стар и млад». Сотни школ появились по всему миру. Сейчас всё чаще можно увидеть, как люди всех возрастов загадывают желания Деду Морозу. Когда входят в подростковый возраст, они уже не прогоняют его, а находят для него место в своём сердце и продолжают верить.

Всё складывалось замечательно. Казалось счастья стало больше повсюду. Но, как выяснилось спустя годы — это только казалось… Понял я позже, что вижу только одну сторону медали или даже может одну грань гранённого стакана. Та энергия или сила, которую я называл «Дед Мороз», оказалась гораздо более многолика. Не знаю прозрение ли случилось со мной или может, наоборот, пелена заблуждений. Но началось мне видеться, что образ Деда Мороза — это лишь облик, за которым действует не единственно светлая и всецело любящая сила, а обширная, многогранная система сил, со своими подсистемами, и которая содержит в себе не только любовь… Это примерно как, когда на детский праздник приходит дядя в костюме Деда Мороза. Он говорит добрые слова, дарит подарки, делает всё это искренне. В целом этот дядя добрый человек, но детям он показывает только одну свою сторону — любящую и светлую. Но если заглянуть за его маску, то увидим там человека, обширную систему, в котором есть как светлое, так и тёмное, как отдельные уголки, так и целые просторы темноты. Но не знают об этом дети, видят только облик весёлый. Так и с той силой, что дарила любовь под обликом Деда Мороза.

Я поясню, — продолжил Дух, заметив, что Евгений пытается уловить каждую деталь, — Я всегда верил, что Дед Мороз исполняет только добрые желания, не имеющие в себе ноток вреда кому бы то ни было. И оно так и было, покуда вера в него оставалась на уровне детей. Но когда вера перешагнула детство, то постепенно стала насыщаться желаниями совершенно разными. Люди, в подростковом, зрелом и даже старческом возрастах стали экспериментировать с желаниями, будто исподтишка проверяя эту волшебную силу, мол как она поведёт себя, если доброе желание приправить горчинкой, или и вовсе загадать злое желание. И к их удивлению желания исполнялись. Они получали «свой подарок на Новый год» — коробочку с добром или злом, и прям как в детстве, «уходили от ёлки» с широко улыбаясь.

Об этом я стал узнавать из их же рассказов на наших встречах и именно с тех пор стал ощущать, что вера песком посыпалась сквозь пальцы. До этого мне казалось, что я всё понимаю, что отчасти сам образ «Деда Мороза» надуманный и что за ним стоит некая волшебная сила Космоса, неведомая нам. Но как только в мою голову закрались мысли о том, что «не только Добро может нести эта сила, но и другое», вот тут-то и пошатнулась вновь моя вера, на этот раз уже основательно, без надежды на восстановление. Она посыпалась не сразу, постепенно. Сперва я слушал рассказы людей и обдумывал. Таких рассказов становилось всё больше и больше, за ними последовали вопросы «мол как же так? Оказывается, что вы нам подсвечивали только узкий коридор, на самом деле, которого и вовсе нет». И решил тогда попробовать сам.

Близился Новый год. Я покопался в себе и изыскал там тёмные уголки. И вот что они мне подсказали. У меня была домашняя муравьиная ферма, довольно большая, я строил её много лет, докупал блоки, пристраивая их к основной ферме, а также населял её разними видами муравьёв. Так как это должно было быть моё первое тёмное желание на Новый год и в каком-то смысле оно носило научный характер, то мне показалось вполне удачным направить это желание именно на эту ферму. Этот муравьиный мир, как в лаборатории, находится за прозрачными стенами, имеет чёткие границы, вокруг которых я могу ходить и наблюдать. Но в тоже время я хотел пронаблюдать, что называется, во всей красе, как сработает такое желание и решил, что загадаю не что-то мелкое, но глобальное. В общем, выбрал подходящий вечер, поймал тишину, настроился и загадал тёмное желание: чтобы всю муравьиную ферму постигла злая участь, чтобы все муравьи погибли и погибли не в «тёплой постели», а муках… Желание было направлено, оставалось ждать Нового года…

Настал день. Время 23.55, 31е декабря. До Нового года остаётся пять минут. В этот день я как раз отмечал один, у себя дома. Пошёл в комнату с муравьиной фермой. Включил телевизор и сделал громче, чтобы услышать, когда забьют куранты. Хожу вокруг, заглядываю за стенки фермы и всматриваюсь. Пока всё в штатном режиме: несколько поселений муравьёв, каждые в своём блоке, ползают, что-то таскают. Раздались куранты — Новый год настал! Всё внимание в муравейник, всматриваюсь в каждого муравьишку. Прошло пол часа, час, два — они всё также ползают. Хммм… Задумался, видимо не сбылось. Странно, почему у других сработало, а у меня нет. В общем ходил в раздумьях по квартире некоторое время, заглядывая в комнату с муравьиной фермой проверяя «не произошло ли то самое?». Но нет, всё оставалось тихо. Лёг спать. Через какое-то время снится мне сон:

«Я муравей. Судя по ощущениям муравей-подросток. Я внутри длинного, прозрачного тоннеля, по которому, как по автостраде, проносятся на разных скоростях муравьи. Тут и няньки, несущие куда-то яйца, и рабочие, перетаскивающие еду в кладовую, и воины, следящие за порядком. Я сделал несколько шагов. Свесил усики перед глазами, осмотрелся. Выше, ниже, слева, справа, сквозь прозрачные стены тоннеля видны другие, похожие тоннели, тоже прозрачные, и там тоже кишит муравьями. Где-то виднеются не тоннели, а большие помещения, где-то есть что-то вроде отдельных комнаток. Вдруг рядом со мной раздался голос, пробегающего мимо, муравья: «Что встал? Дел у тебя нет? А ну беги отсюда и найди себе дело, иначе доложим куда следует! Матка быстро тебя пристроит!».

Я побежал. Быстро оглянулся назад, там вроде как тоннель уходит в темноту, не видно куда именно. А впереди светло, вроде как не так страшно, ну я и побежал туда. Влился в поток муравьёв. Справа словно фонарные столбы мелькают высокие станы муравьёв-воинов, величественно поднявших могучие челюсти и из-за них, сверху вниз взирая грозным взором, мол «только посмей нарушить порядок». Добежав до поворота, свернул в другой тоннель. Он вёл под наклоном вверх и там, где он кончается видны другие муравьи, по меньше размером и черноватого цвета, видимо, эти другого вида. И вдруг там, наверху, они засуетились, пробежало несколько громадных муравьёв с крыльями, за ними гурьбой муравьи-воины, а им навстречу няньки с яйцами, путаясь у них под ногами, будто спасали яйца. Что такое? Непонятно.

И тут в воздухе я уловил химические сигналы тревоги. Словно падающее домино, муравьи передавали этот сигнал вглубь по муравейнику, в каждый уголок. Волоски на теле навострились, в глазах всё покраснело и я побежал за воинами. Влился в их поток. Они были больше меня раза в три. Я споткнулся, по мне пробежало несколько пар лап и тут меня вытащил один из всей это гурьбы. Поднял и посмотрел прямо в глаза. Это был один из муравьёв-воинов: «Берегись, сынок. Большая опасность нагрянула, летучая смерть. Залазь мне на спину и держись крепче». Я залез ему на спину и вцепился что есть сил. Всё мелькало, мы выбежали куда-то, где тоннели сходились отовсюду, их было не сосчитать, и по каждому из них густым потоком текли муравьи разных видов: и рыжие, и чёрные, и коричневые, и даже зеленоватые. Тут оказался целый оазис муравьёв. Но когда я повернул голову чуть левее, то стал меня пронимать холод и доходить стало, что в оазис этот впорхнула погибель.

Там, где сходились тоннели, в большом квадрате, из ниоткуда появлялось нечто: какая-то чёрная дымка, сама в себе переливающаяся и сверкающая молниями внутри. Это тёмное нечто всё увеличивалось и увеличивалось. Из её полотна вылезла тысяча рук с длинными, крючковатыми и острыми пальцами. Каждая рука хватала по целой пачке муравьёв и заносила в широкую, бездонную пасть, которая хрумкая их скелетами, разрывала их на части. Стекающиеся потоки муравьёв пытались принять сражение: окружить, укусить, залезть на тёмное полотно. Но всё тщетно, оно словно воздух не позволяло себя ухватить. Муравьи напирали. Сверху, от пасти тёмного зла, сыпались обрывки муравьиных тел: разорванные лапы, усики, ошмётки, крылья. Тысячи рук этого чудища, со всех сторон, всё продолжали хватать охапки муравьёв и подносить к пасти, а та всё хрустела ими и хрустела.

Я всё также ехал на спине муравья-воина. Вдруг навстречу нам побежали обезумевшие. Они кричали неразборчиво и выпрыскивали в воздух какие только можно феромоны. Страх коснулся моего нутра. Я спрыгнул и прижался к стене. Рядом стоял старый муравей, с седой бородой и в протёртой кепке. Он посмотрел на меня и трясясь, с испуганными глазами проговорил: «Видать апокалипсис. Не иначе…». На другой стороне, спотыкаясь, бежала муравьиха, видимо начальница нянек, она держала у груди слепленные в комок яйца и растерянно озиралась, стараясь понять, как ей пробиться и спасти деток. Пробегающие мимо потоки то и дело толкали её, она ударялась о стену, крутила головой и в какой-то момент выронила все яйца, которые покатились между лап бегущих, и там и затерялись. Она истерически закричала. Вдруг справа, где было то тёмное, моргнула вспышка.

Я повернул голову и вижу, что чудище исчезло, но вместо него по тоннелям полетел тёмный ветер. Он залетал в ноздри и рты муравьям, те начинали трястись, раздуваться и через некоторое время в буквальном смысле взрываться, опрыскивая своими внутренностями стены муравейника. Будто затрещала череда взрывающихся хлопушек. Прозрачные стены залепляло жижей. Надвигался мрак. Тёмный ветер подступал к тому месту, где стоял я. Я набрал так много воздуха, как только мог и зажал ноздри вместе со ртом. Рванул с места в противоположную от тёмного ветра сторону. Но только сделал пару шагов, вижу, как тот старый муравей с бородкой вдохнул его и затрясся. Я отвернулся, ускорился как мог и через миг услышал сзади взрыв хлопушки, и следом меня обрызгало чем-то тёплым. По голове ударила, пролетающая нога. Его кепка улетела дальше передо мной. Я уже не ощущал ни сердца, ни ног, ни чего бы то ни было. Всё мелькало. Я не дышал. Тёмный ветер завивался повсюду, и сзади, и впереди меня. Помню, как звуки стали становиться отдалённее. Муравьи взрывались. Прозрачных мест на стенах оставалось всего несколько пятнышек, через которые и проникал ещё свет. Пару мгновений и их не стало. Всё заволокло мраком. Но я всё бежал. Бежал по бездвижным телам, жидким лужам, брошенным яйцам. Ноги скользили и спотыкались. Я падал, поднимался и снова бежал. Несколько раз во что-то врезался.

Но долго я бежать не мог, кончался воздух. Настал момент, когда я уже не мог держать ноздри и рот закрытыми. Руки сами опали книзу. Рот сам по себе резко вдохнул и я ощутил, что вдохнул я не воздух. Меня затрясло. Тело пронзила острая боль. Во мне что-то сжалось, разжалось… И… и потом я взорвался. Меня разнесло в стороны и то что было мной потекло по стенам муравейника».

Сон закончился. Я резко проснулся. Понял, что это был сон, а я всё тот же, кем засыпал, что сейчас проходит Новогодняя ночь и я у себя в кровати. Вскочил и побежал в комнату с муравейником. Включаю свет и вижу: весь муравейник почернел, он забрызган чем-то жидким изнутри. Нет смысла описывать мои ощущения тогда. Стоит только сказать, что я понял — желание сбылось…

Ушёл на кухню, сел на табуретку, уставился в окно. Там что-то двигалось, но мне было всё равно. Вся моя философия жизни была выбита из-под ног. «Как же быть сейчас?», думал я, «Придут люди, попросят научить их вере и нечего мне будет им сказать, так как сам разуверовал». Стало проясняться в голове — будто есть некая незримая для нас, волшебная сфера всевозможностей и есть разные пути туда, но всегда было так, что были сокрыты эти пути от обычных глаз. И вот когда-то давно я, как слепец, уверовал в один из таких путей, нашёл ключ от той сферы всевозможностей, дверь в которую появляется на каждый Новый год. Искренне веря, что нашёл ларец счастья, сказки и добра, я показал этот ключ людям. А оказалось, что это вовсе не «ларец счастья», а «ящик пандоры», откуда можно доставать всё что угодно и выпускать в нашу реальность…

И вот люди стали передавать этот ключ друг другу и всё больше их стало открывать ту заветную дверь в ту самую заветную ночь. Все те люди, словно дети, когда держат праздничную коробку, обёрнутую в цветную бумагу и перетянутую подарочной лентой, переполненные чувствами предвкушения стягивают ту ленту, разрывают бумагу и открывают её, а оттуда выходит либо Свет, либо Тьма. Ровно то, что загадал человечек. А следом за «подарком» будто звучит бесстрастный голос: «Всё что пожелаешь».

Плохо мне стало с тех пор, силы покинули. Осунулся телом, побледнел, поседели волосы, кожа стала сухой. Холодящая пустота поселилась во мне, которая как китайская пытка, капелькой за капелькой уничтожала меня изнутри.

Я умер… Но конец не настал. Много лет, по вашим мирским меркам (здесь времени нет) блуждаю в междумирье. Здесь нет ничего, одна пустота, в которой и тебе никто и ничто не нужно, и ты никому не нужен. Тут нет чувств, кроме сожаления и ощущаешь только одно желание — покинуть это место. Покинуть его можно разными способами. Мне уготовано — рассказать свой жизненный опыт. Поэтому я к тебе и пришёл.

Евгений, можешь ничего не говорить, я ощущаю, что ты выслушал. Я всё рассказал. Теперь я могу двигаться дальше. Спасибо тебе, ты хороший слушатель.

«

Дух улетел…

Небесная хмарь поубавила буйство, дождь поредел. Евгений, сидя с закрытыми глазами, пытался представить духа, улетающего куда-то в неведомое. Размышлял о тонкостях соприкосновения миров. О том, что раз и дух этот когда-то жил человеком, то и ему самому, Евгению, предстоит когда-нибудь отправиться в то самое неведомое. И будет ли его удерживать что-нибудь в междумирье или нет, неизвестно. Возможно окажется так, что и ему будет необходимо высказаться прежде, чем междумирье отпустит его дальше. Он много слушает в своей жизни, но есть ли и у него такой груз, который нужно обязательно разгрузить прежде, чем лететь дальше? Тут есть над чем подумать. Он думал… Было что-то томящее внутри, но это было не то, что можно развеять через разговор с другим человеком. Это было то, как ему ощущалось, что можно рассказать только чему-то большему. Но как? Ведь он даже не может чётко определить — что именно его томит, он просто ощущает, что есть нечто и оно свербит. Может это накопленные частицы чужих высказываний, которые улеглись в нём горкой? И как высказать то, что тебе не принадлежит?

Тем временем, в непосредственной близости послышались шлёпающие звуки, будто кто-то, с разных сторон, перебирает лапками по мокрому камню. Настало время открыть глаза. Это были чайки, рассевшиеся вокруг Евгения. Их налетело целое множество. Они перебирали на месте своими перепончатыми, розоватыми лапками и смотрели на него. «Что за странность?» подумал Евгений. Но при этом он нешевелился и ничего не говорил. Чайки всё подлетали и подлетали, пока не усеяли собой все камни вблизи. Их не смущал дождь и всё ещё буйный океан. Те чайки, которым не хватило места на камнях, летали рядом что-то выкрикивая. Недалеко от берега, из воды появилось несколько голов тюленей. Они тоже смотрели на Евгения. Ещё дальше от берега показалась спина синего кита. Он проскользил по поверхности, нырнул и хлопнул со всего маху хвостом. Было ощущение, что будто сама природа хочет с ним поговорить…

Евгений смотрел на птиц, тюленей, на кита, на дождь и на волны. И вдруг он почувствовал, будто что-то подсказывает ему взять внутри себя ту томящую горку воображаемыми руками и вытянуть их перед собой. И он представил такие воображаемые руки, как они проходят в область живота, как на них появляется горка чёрного пепла, и затем он вытягивает их перед собой. Как только он это сделал, чайки, одна за другой, взмыли в воздух и закружили вокруг него большой воронкой. Они полностью скрыли его от внешнего взора.

Через какое-то время дождь утих, а чайки разлетелись. Чёрная горка исчезла с воображаемых рук. Евгений ощутил, как то, что свербело раньше, больше не свербит. Стало легче.

Чайки улетели, тюлени и кит скрылись в воде. Океан постепенно разгладился и тёплые лучи солнца скользнули по спине.

— Спасибо, что выслушала, — сказал Евгений природе.

… (конец)