Следствие по магии (СИ) [Анастасия Евдокимова] (fb2) читать онлайн

Следствие по магии Анастасия Евдокимова

Глава 1

Что может сказать обычный Следователь МВД в конце рабочего дня? Ну ладно, пусть не совсем обычный, а следователь по особо важным, но все-таки? Например, что ещё куча бумаг не сделана. У следователя, как и у любого иного представителя серого/синего/чёрного костюма, не бывает выходных, проходных и праздников.

Устало поставила подпись и закрыла очередную папку. Как бы свалить с работы, а то уже пятница, первый день лета… хочу в душ, утоплюсь там.

— Зоечка, ты на месте?

В проеме двери показался опер, «Капитан очевидность». Все, добра не жди.

— Что надо?

Дежурная группа усвистала час назад, а у меня дверь открыта. Плакали мои выходные.

— Ну-у, Дежурка требует на вызов…

— Меня нет!

— Ну, Зайка…

Я осмотрела стол. Чистый клочок стола, не покрытый делами, был только в центре. Я не хочу, не хочу, не хочу…

— Я куплю тебе кофе…

Я поднялась, взяла китель со стула. Все равно не хочу.

— Ну пошли, Олежек.

— Ты прелесть!

Тот звук, что я издала, можно было как угодно трактовать, но только не радостью. Примиряло только одно, что мы направились к своим машинам.

— Зайка, нам на проспект Мира 92.

— Угу.

Пятница, лето… СОГ наверняка стоит в пробке и поминает кондиционер. Моя ласточка, ещё не до конца не отпыхнула, и из воздуховода нёсся горячий воздух. Летняя форма летней не является. Тёплое марево повисло над Москвой, будто осязаемым полотном, а я все думала и думала. Не хорошо это, знаю себя. Если такие философские мысли появляются у меня в голове, то все — дело пахнет керосином.

Позвольте уж тогда представиться, раз думаю и существую. Я Зоя. Я Зоя Владимировна Гаюн, майор, следователь по особо важным (теперь понятно, что на пустую кражу меня даже не дернут?), сирота. Собственно, прекрасными именем, отчеством и фамилии я обязана приюту, куда полугодовалую малышку подкинули дрожащие некто. Я не интересовалась. Зоя Ивановна поделилась именем, ее муж, потомственный казак, поделился отчеством, а вот кому сказать спасибо за фамилию я так и не узнала. Детский дом мне попался хороший. Воспитатели любили деток, жалели их и большинство выпростало самостоятельными, добрыми (как гарпии) людьми. Росла, училась… Почему такая профессия? Интуиция! Вот ей я по праву гордилась, да и муж директрисы меня выделял среди детей. Казак — два сына, но страстно мечтал о дочке. Я стала почти его дочкой, пока он часто со всеми нами возился, но со мной больше всего.

Он умер два года назад. От него мне передали сабли — сыновья его разочаровали, казачий бой выучила только я. Мне нравилось, что он со мной занимался, и не важно чем. Сирота, этим многое сказано. Я искала в нем отца, но думаю вы догадались. Владимир Васильевич нашёл у меня интуицию. Мне казалось (сейчас я в этом уверена), что я предвижу действия людей, на шаг или два. Хотя иногда кажутся в глазах людей то всполохи, то отсветы. Мистика и эзотерика. По данному факту я не распространялась, да и привыкла. А ещё голос. Учитель музыки пророчила мне эстраду. «Голос сирены», — так она говорила. Не захотела, потому, что видела, как многие мои подруги разбили себе судьбы этой эстрадой. Да, голос. Да, красивый. Но собственно зачем? А уж сколько модельных агентств обломилось о мои погоны. Помню, лет десять назад подружка из Университета затащила меня на кастинг. Длинные каштановые волосы, вьющиеся как те змеи, грудь ближе к третьему размеру и глаза как у анимешного персонажа зелено-желтого цвета. Я долго там подрабатывала, но исключительно на выставках. На фото я не получаюсь, от слова совсем. То смазано, то оскал как у тигра, то свет такой, что меня и не видно вовсе. Но не сложилось, модель — это в первую очередь фото, портфолио и иже с ним.

К чему я это вспомнила? Пробки, куча свободного времени, — мне все время кажется, что жизнь проходит «не так», и я сейчас не о выборе профессии. А просто внутренне чувство неправильности, неполноты жизни… Коллеги и друзья говорят «родишь» и все будет по-другому. Но я не уверена.

Наконец я прибыла. Увидела маленький дворик в глубине садового кольца, детские качели, много зелени и лента ограждения. Вся детская площадка была оцеплена патрульными и криминалистами, фотографирующими лавочку и мусорку. Среди всего этого хаоса около детской коляски сидела молодая женщина. Она была безучастной, и никак не реагировала на попытки бригады Скорой ее оживить. Крови нет, тела тоже нет. Это не убийство. Ко мне подскочил знакомый опер:

— Зоя, ну наконец-то. Что так долго?

— Ты издеваешься? Сегодня пятница и кольцо уже не едет. Что здесь?

— Похищение. Похитили мальчика, ему 2,5 года. Мать, Ирина Викторовна Кулдун, 35 лет, вдова, говорит, что на секунду отошла выкинуть бутылку из-под сока. Когдаобернулась, какая-то старуха уносила ребёнка через арку. Мать кинулась туда, но там уже никого не было. Предполагаю, что там могла стоять машина.

— Камеры?

— Уже получаем видео.

— С матерью можно поговорить?

— Ну врачи уже что-то вкололи. Она позвонила родственнику, скоро приедет.

— Мальчика как зовут? Взяли фото? Описание есть?

— Мальчик Кулдун Дмитрий Астович, два с половиной года. Темноволосый, был одет в джинсовые шорты, белую майку и джинсовую кепку.

— Негусто.

— А теперь новость ещё веселей: прокурор уже мешает криминалистам.

Я промолчала. Настроение и так было не айс, так ещё и начальство перед камерами светится с обещаниями разобраться максимально быстро и кого-то наказать. Вот пусть и ловят сами. Тяжко вздохнув, пошла к пострадавшей и остановилась около врачей. Взглядом спросила о состоянии. Врач ещё более тяжко и протяжно вздохнул — пожал плечами. Ясно, значит никак.

— Ирина Викторовна, вы можете говорить?

На меня были подняты совершенно равнодушные глаза.

— Меня зовут Гаюн Зоя Владимировна, я старший следователь по особо важным делам. Я прошу рассказать, что произошло, максимально подробно.

Прошло пару минут, прежде чем молодая женщина повернула голову ко мне. Когда она заговорила, ее голос, сухой и надтреснутый, едва можно было разобрать.

— Я гуляла с Димочкой. Он долго капризничал, не мог уснуть. Мы дошли до магазина, здесь за углом, возле арки. Потом вернулись во двор. На этой лавочке тенек, видите? Липа закрывает, — она даже не повернула голову в ту сторону. — Потом он допил сок. Он любит вишневый, другой просто не пьёт, понимаете. Я сделала шаг к мусорке, кинула пакетик. Я на секунду выпустила коляску из вида, всего на секунду!!!

Истерика. От женщины большего уже не получить, пусть успокоится. Врач, седой, огромный как медведь дядька, укоризненно глянул на меня. Час успокаивали и все насмарку. А я что? Я потопала к операм.

— Что скажешь?

— В магазин заходили.

— Да, около четырёх гражданка Кулдун купила два пакета сока и вышла. Камер нет.

— Магазин как раз за лавкой. Никто ничего не видел? — опер хмыкнул.

Никто и ничего. К нашей курящей компании присоединился эксперт.

— Ну что я могу сказать… Отпечатки я снял, все сфотографировал… Ничего! Точнее всякого море, нужного, эх… — Зажатой в руке сигаретой, махнул эксперт.

— Тогда ребят, поквартирник устраиваем. Докурили, вспомнили всех матерей злодеев и пошли.

Как на зло, бабушек не было. Какой-то сериал шел по телевизору. Правда сейчас они толпились за лентой, и я пошла к ним. Дело перестаёт быть томным. Бабушки знают все, но вот как выудить «нужное» из того потока сознания, что вывалится на тебя.

Я не успела до них добраться, как сквозь арку, рискуя сбить всех подряд, влетела Ауди. Визг тормозов, рев мотора и как ожидание — звук удара. Звука не последовало. Отпрыгнувшие люди с матом изображали диких обезьян, отскакивая от колёс сумасшедшего. Не долетев до ограждения, бешеное авто остановилось. Из кабины на той же скорости выпрыгнул мужчина, будучи в полтора раза больше врача, и снеся аж двоих ППСников, долетел до пострадавшей. Хаоса прибавилось. Злые менты двинулись в сторону хама. Мне осталось только вернуться к месту разборок, может хоть что-то выясню. Ан-нет, не успела. Пострадавшие от этого урагана добежали до него первыми, заломили и нацепили браслеты.

— Так, ребят, тормозим. Это кажется родственник? — я уже обращалась к мужику, тот злобно глянул и пробурчал.

— Ярослав Волховский, я брат Ирины! Это моего племянника похитили! Вы!..

— Мы никого не похищали, успокойтесь!

О! В арку, сверкая иллюминацией, как будто здесь ее мало, влетели гайцы.

Кажется, это за нашим буйным братом. Сколько же он правил нарушил? За простым смертным так не гоняются, да и где он пост нашёл? Доблестные стражи кинулись к брошенной машине. Оглядываю все поле боя, ну чисто сюр какой-то. ППС держит на коленях брата потерпевшей, бегающие около машины гайцы, прокурор стоит около акул-пера, криминалисты, пытающиеся снять несуществующие отпечатки (представьте сколько людей касаются лавочки?), врачи, вкалывающие уже не первое успокоительное матери и наконец я, пытающаяся узнать у той же матери, что же все-таки произошло?

— Горчаков, разберись с ГИБДД.

Я вздохнула. Опер с опаской посмотрел в мою сторону и уполз договариваться. Все равно штраф получит, ну или без прав останется.

— Так, гражданин Волховский, вы можете что-нибудь прояснить?

Сотрудники уже подняли его, но пока придерживали.

— Мне позвонила сестра, сказала, что Диму украли, я все бросил и сюда.

Ну значит этот вообще ничего не знает, бесполезен.

— Фото ребёнка? Если есть сегодняшнее.

Мамочка была среднестатистическая, то есть Инстаграмм ребёнка вела на постоянной основе. Ее брат оказался более или менее вменяемый, все показал. Фото распечатали-разослали и раздали сотрудникам.

В принципе все бумаги заполнила, ЦУ раздала и, если бы не непосредственный начальник не подпирал выезд, я бы уже смылась. Опера и участковый уже бегали по бабушкам, а я уже даже повестки на черно заполнила. Без имён правда, ибо не ведаю кому отдавать. Подпирая машину и хищно следя за шефом, оглядываю детскую площадку. Не путайте, мы не железные и мне безумно жалко эту мамочку, но, если я буду рыдать рядом с ней, то дело с мертвой точки не сдвинется.

— Горчаков, брату потерпевшей уже гаи мозг вытряхнули?

Пробегающий мимо меня опер (ну не мимо же прокурора ему бегать?) тормознул и неопределённо кивнул.

— Будешь пробегать мимо него позови ко мне, будь другом.

Не снижая скорости, опер буркнул что-то согласное и помчался дальше.

Здоровый мужик этот «братик», про таких говорят «косая сажень в плечах» — модная по нынешним временам бородка, чёрная футболка, уже пыльная, джинсы, познакомившиеся с асфальтом. Колоритно топает, этакий крейсер «Варяг» в человеческом обличие. Что интересно, штрафа или протокола в руках не наблюдалось. Уговорил что ли?

— Вы собираетесь что-то делать?

— Оперативные мероприятия проводятся. Я хотела уточнить, у Вас или Вашей сестры есть какие-то проблемы?

— На что вы намекаете?

— Ни на что, я обязана проверить все версии. Может вам кто-то угрожал в последнее время.

— Таких нет, — Ярослав Викторович как-то странно подобрался и зло посмотрел на меня. — Забудь об этом.

— Гражданин Волховский, что вы хотите этим сказать? — мужик как-то странно на меня посмотрел, но потом встряхнулся.

— Ничего, простите, на нервах, — и так пристально уставился мне в глаза. — А вы, простите, кто?

Тут уж я на него уставилась. Тепловой удар? Или нервы так сказались? Вроде говорит спокойно, признаков истерики не наблюдаю. Удивление видно сразу, а вот истерики нет. Кое-как собравшись, Волховский ответил на все мои вопросы. По его словам, шоколад в сахаре, политый сиропом. Все было хорошо, все в порядке, ни с кем никто не ссорились. Не был, не привлекался. Брат потерпевшей продолжал странно на меня поглядывать весь разговор. Так шеф сдвинулся с журналюгами в сторону. Можно ехать домой.

Гольфятина утробно заурчала. Главное не попасться на глаза начальства, главное не попасться. Проговаривая про себя эти слова, словно заклинание, я на полусогнутых выползла на садовое кольцо. Казалось бы, приехала недавно, но по факту прошло два часа. Пробка конечно полностью не рассосалась, но тронулась из центра ближе к выездам из Москвы. Ещё два с половиной часа, и я дома. Душ — единственное что я хотела сейчас. Жара в столице набирала обороты.

Вроде уже час дома, а это дело все никак не хотело выходить из головы. Я чуть три раза не порезалась. Что не так — интуиция вопияла. Все не так и все неправильно, даже пришлось отступить от своего правила и я полностью оформила и уже направила план мероприятий, вызвала на завтра (в свой законный выходной!!!) потерпевшую и родственничка на допрос. Никак не могла успокоиться. Хотелось что-то делать, куда-то бежать.

— Горчаков, ты камеры уже посмотрел?

— Тебе не понравится…

Я посмотрела на телефон, всё-таки не выдержала и набрала старшему оперу.

— Что ты хочешь мне этим сказать?

— Глянь в почту. И вообще у меня из-за этого накрылись выходные, меня жена домой не пустит!

— Горчаков, это же ребёнок!

— Тут просто одни странности. Брат этот ее мутный какой-то. Помнишь его машину?

— Ну?

— Он нигде не работает, его сестра тоже. Предполагаю какой-то нелегал.

— Ты ему сказал, чтобы он завтра ко мне приехал?

— Обижаешь, начальник!

— Шут.

Налив чай, по старой традиции уселась за обеденный стол. Может стол протереть? Нельзя дома сидеть, сразу какие-то дела хочется сделать — убраться, постирать.

Эту однушку мне выгрызла директор приюта, Зоя Ивановна. Ее прекрасно помнила вся администрация вкупе с МФЦ и еще парочкой ругательных аббревиатур. Она методично грызла серое вещество всех причастных к раздаче сиротам квартир. Мне досталась однушка на Ленинском, бывшая коммуналка. Размером 27 метров, где потолки под пять метров. Как у неё это получилось, не знаю. Хотя нет, знаю, квартира по непонятной причине то горела, то хозяева сходили с ума. Вообще в простонародье это называется проклятой квартирой. На мне это никак не сказалось. Живу здесь уже больше десяти лет, спокойно сделала ремонт. Теперь у меня кровать на «втором» этаже и огромные не открывающиеся окна. Правда первые пять лет меня не покидал запах гари, так как ремонт делали всем миром. Зоя Ивановна пригнала своих старшеклассников, профессиональные строители поставили каркас на «второй этаж», остальное своими силами. Получилось уютно и современно. Лофт и да, что-то притащено чуть ли не с помойки.

Камера действительно запечатлела момент кражи. Вот девушка гуляет, ставит коляску углом к лавочке. Коляску не видно полностью. Мамочка встаёт, выкидывает что-то. При этом говорит по телефону. Так, нужно выяснить с кем она разговаривала. Минуту она на коляску не смотрела, потом поворачивается. Дальше, понятно, дама носится как угорелая в начале около коляски. Потом к арке, потом куда-то еще. Камера этого не видит. Второй ролик: Ирина выбегает из арки на проспект. Опять первый: Ирина приблизила коляску.

Участковый набрал мне в момент пятой перемотки видео.

— Да, Пал Семёныч, добрый вечер!

— Зоя Владимировна, здравствуйте! Опросил соседей и бабушек, нашли свидетельницу.

— Я вас люблю! Завтра ее жду в конторе.

— Вот тут не получится…

— Что там?

— Степанида, свидетельница, 83 года. Лежит дома с переломанной ногой и никуда не пойдет.

— Понятно, могу ли я завтра к ней приехать?

— У неё бессонница. С вас торт и хоть к пяти утра!

— Неее, пять утра не вариант, но к 9 буду.

— Адрес и телефон скину.

— Спасибо, Пал Семёныч, выручили! Вы только на пенсию не ходите, без вас все пропадёт!

Павел Семёнович, наш самый известный участковый, на пенсию собирается раз в три месяца, знает всех бабушек своего района. Всем молодым кажется, что он вечен. Именно благодаря этому столпу МВД, я в своё время получила внеочередное звание, можно сказать, что он буквально выпихнул мне раскрытие. А сам отмахнулся. Его даже наркоманы старались обходить стороной, он мог часами читать им лекции.

За всеми этими всеми делами наступила полночь. Я уже лежала, вертелась, просмотрела все соцсети, но сон не шёл. Интуиция шептала, говорила. Еще чуть-чуть и она начнёт орать в голос. Но что же ее так насторожило? В чем причина? К трём ночи я была готова задушить внутренний голос или выпить снотворное. Правда и тут проблема — оно не подействует, даже если было бы в холодильнике.

Глава 2

К пяти утра я была злой. Видео выучила наизусть, а материалы сверкали так, что прокуратура не придерётся и к запятой. Мой внутренний зудильник перестал лаять и просто тихо поскуливал, сообщая, что я не совсем верно его поняла. Да, паника относится к делу, но не так, как я решила. Интернет ничего толком не выдал по фирме братапострадавшей. Что-то куда-то перевозит, по миру, хотя основные контракты по России, в глубь страны. Компания была не на слуху, а так, средний формат. Не поделил что-то с конкурентами? Или это способ отжать его дело? Сестра выглядела вообще святой-безработной. Правда, сестра сводная по матери, о ее отце мало что известно — умер задолго до рождения брата. Мать, судя по всему, вышла замуж повторно и родила мальчика. Но вот и про его отца ничего не известно. Есть только свидетельство о рождении, даже новый паспорт отсутствует. Странно. Операм дам задание все проверить, пусть у них голова поболит. Так что еще я могу сделать? По документам ничего. Разбуженный представитель даркнета не сильно мне обрадовался, но и он скинул уже все что нашёл. Что же я так паникую?

К восьми утра и к двадцать пятой кружке кофе я была готова. По причине не рабочего дня, на мне был летний сарафан и кроссовки. Мода, конечно, та еще дрянь, но удобно.

Суббота утро, лето, второй день, страстная любовь автовладельцев — пустая Москва. До места добралась за какие-то жалкие двадцать минут. Ну хоть здесь все отлично. На детской площадке, где Мамай совместно с ордой вчера вытоптали все, что хоть отдалённо напоминало зелень, уже гуляла какая-то мамочка с коляской. Красно-белая лента сиротливо валялась по углам площадки. Доверившись интуиции, я подошла к той лавочке. Рассеянно прошлась взглядом по месту преступления и краем глаза заметила пару седых волос, зацепившихся за куст у помойки. Сколько не силилась, так и не вспомнила, откуда столь длинные седые локоны. Взяла их, убрав в салфетку. И как, скажите на милость, криминалисты про…фукали это? В перечне собранных материалов волос не было, никаких. Но именно этот кустик мелькал на видео, я даже три ветки узнала. Не заметили? Ну и огребет от меня криминалист, по самые начальственные гланды. Вот где это видано, что следовательдолжен собирать улики? Правда в начале выясню чьи они, а то и самой недолго за профнепригодность сдать ксиву.

В подъезд я вошла все так же рассеяно оглядываясь. Вполне возможно я и к пострадавшей загляну — в отдел ехать не сильно хотелось. Да и пострадавшей будет комфортнее. Второй этаж, квартира рядом с аркой. На звонок никто не ответил, может спит? А нет, послышался шум из квартиры и через десять минут мне открыла Баба Яга. Ну может и не Яга, конечно, хотя выглядела она похоже…. Только Пал Семёныч мог назвать это приятной старушкой.

— Доброе утро, Зинаида Аграфеновна. Я Гаюн, Зоя Владимировна, следователь по особо важным делам. Вы вчера разговаривали с участковым.

— Уж больно молода ты для важного следователя.

С улыбкой пираньи она направилась вглубь квартиры. Будет труднее, чем я думала.

— Ногу я сломала, вот и сижу дома. Даже на дачу поехать не могу. Вот и сижу у окна.

— Зинаида Аграфеновна, вы видели момент похищения ребёнка?

— Нет, я ж говорю, сидела я на кухне, у окна. Невестка чай купила. Хоть и не тот, что я люблю. Мне с женьшенем нравится. У него вкус отдаёт травами. Я помню в молодости, пила такой, еще до революции.

За время рассказа мы дошли до кухни. Маленькая кухня была сделана в современном стиле: то есть окно было «сидячее», а рядом столик. Видно недавно ремонт сделали, запах еще не стерся. Яга-Зинаида неопределённо кивнула на стул и продолжила монолог о том, что раньше было лучше. Может и так, не мне судить о раньше, не жила. Много читала, слушала и принципиально согласна с этим утверждением. Но частности все равно никто не отменял.

— Зинаида Аграфеновна, подскажите, что вы видели.

Диктофон аккуратно лёг на стол.

— С вашего разрешения я буду записывать.

— Да пиши, что хочешь! Ну так вот, поговорила я с внучкой, и к окну. Очень уж хочется на свежий воздух выйти. Но куда уж мне с этой ногой. Вот и вижу, как бабка ребёнка несёт. Мне это странным показалось — сама скрюченная, а ребёнка на руках тащит. Я вчера это Пал Семёнычу говаривала, я ж помню его еще мальчишкой, как его в наш район перевели. Молодой лейтенантик, к Гаврилычу его тогда приставили, ох и мужик был, огонь.

История конечно интересная, я и не знала, что Семёныч ее знает.

— Зинаида Аграфеновна…

— Да, поняла, я, поняла. Тащит мальчонку эта карга. Лица не видела, хотя в очках была. Сильная. Я вот своих правнуков и поднять то не могу. А тут бежит она, а потом мамаша Димки как заорёт. Носится по площадке, кричит, зовёт. А старухи уж и след простыл, быстро.

— Во что она была одета?

— Да юбка длинная. То ли чёрная, то ли синяя. Тёмная. Кофта такая же, платок и длинная седая коса, вся встрёпанная. Вот и все что я могу тебе сказать.

— Спасибо, это больше чем у меня есть.

Свидетельница еще полчаса говорила то же самое, прерываясь на воспоминания, потом отпустила с миром. Слегка устав (если вспомнить бессонную ночь), потопала в соседний подъезд. Он ненамного отличался от первого, за исключением моих собственных ощущений. Стало как будто тревожнее, потом интуиция «фыркнула» и поделилась спокойствием. Чем ближе к квартире, тем сильнее меня согревала моя интуиция. На третьем этаже от этого чувства я остановилась. Ну не может так быть. Что за дурацкое ощущение — то страшновато, то тепло. Я встала у окна. Не понятно, что происходит. Ладно, у меня допрос, нужно будет подумать об этом после. После я сказала.

На пятый я поднялась в мыле. Пристрелите меня как загнанную лошадь. Еще одна странность в копилку. Я бегаю, занимаюсь спортом, да я даже на десятый этаж бегом взлетаю, не сильно запыхавшись. Что это за пятый этаж такой? Как на сороковой, право слово! Как сквозь воду или кисель какой пробиралась. Даже воздух стал вязкий и приторный. Звонок на двери не работал, пришлось стучать. Когда дверь открылась я увидела апофеоз удивления. Таких удивлённых глаз я не видела ни у кого! Брат потерпевшей смотрел на меня как на призрак.

— Что вы здесь делаете?

— Доброе утро, я к вам по вопросу похищения вашего племянника.

— Как вы здесь оказались?

Его заклинило что ли?

— Этот адрес указан в заявлении, вам вчера были переданы повестки. Но так как по делам следствия находилась в вашем районе, то я предположила, что поговорить дома будет удобнее, чем в отделе.

— Как вы здесь оказались?

Да у него шок.

— По лестнице, у вас лифт не работает. Дома кто-то еще есть, может Ирина Викторовна?

Мягко отодвинув чем-то шокированного Ярослава Викторовича, я протиснулась в квартиру. Темновато, но благородно. Практически весь коридор отделан каким-то тёмным деревом, везде зеленое сукно, коллекция старинных ножей. Они как будто воткнуты в стену. Дизайнеру явно отвалили не мало. Я дошла до конца коридора, где везде пахло свечами, и позвала.

— Ирина Викторовна, вы дома?

Из дальней комнаты вышла бледная тень женщины. Заплаканное лицо отражало неподдельное страдание. У меня даже сердце защемило. Я не испытывала горе и мне за это было стыдно. Это всего лишь моя работа, и ее нужно делать хорошо. Убрав из глаз стыд и жалость, я наконец-то собралась.

— Доброе утро…

— Зоя Владимировна Гаюн. Я следователь по особо важным делам.

— Да, Зоя Владимировна, я вас помню, мы вчера разговаривали. Есть новости о моем сыне?

— К сожалению, на камеру видеонаблюдения похититель не попал. Но есть свидетельство, что какая-то женщина, предположительно преклонного возраста, вынесла ребёнка. Предположительно в то же время, что был похищен ваш сын. Сейчас я дала задание, оперативники проверяют женщин с похожими приметами. Я предположила, что это может быть сумасшедшая или какая-то женщина, недавно потерявшая ребёнка.

Как только я подумала о последнем, так сразу, прикрывшись платьем, написала сообщение Горчакову Он опер опытный, и уже через секунду появилась надпись «принято». Этот будет искать. Наверняка уже на работе.

К нашей женской компании присоединился пришибленный брат. Он как рыба таращил глаза и силился что-то сказать. Странно себя ведёт. Видно это тот самый шок, который проявился спустя сутки.

— Вы можете предположить, кто это мог бы быть?

Девушка отрицательно покачала головой и расплакалась. Тут наконец очнулся брат потерпевшей. Он всё-таки подошёл к нам.

— Как выглядела женщина?

— Нет чёткого описания. По словам свидетеля, это женщина, достаточно сильная, чтобы нести на руках ребёнка и фактически бежать с ним. Точно описана длинная седая коса, юбка и кофта. Больше пока ничего не известно.

— Женщина забрала ребёнка?

— Да, судя по описанию. Так же есть предположение, что это переодетый мужчина. Да и камеры на выходе из арки не зафиксировали выход женщины с ребёнком.

— Мы остались одни. Родственников-женщин, как в прочем и мужчин у нас нет, — все это он говорил, сосредоточенно смотря мне в глаза. Ничего толком не нашёл.

А вот я увидела странный-радужный отблеск в его глазах. Покер-фейс я держала лучше него. В квартире как ветерок пронёсся, а Ярослав Викторович еще больше нахмурился.

Ничего не узнав, я попрощалась и вышла. Не заметив похожего ощущения, как при подъёме в квартиру, я выскочила из подъезда.

Прогретая на солнце площадка создавала мирный облик двора. Дворники уже убрали заградительную ленту в мусорку. Я иногда заходила на места преступлений. Какой-то психиатр говорил, что преступники часто бывают на местах своих преступлений после совершения. Не уверена, что все злодеи так поступают, но я иногда заходила. Мне кажется мир стремится сгладить эти места, как замостить рану на теле.

Медленно иду в сторону парковки. Почему медленно? Ощущения, как под водой нахожусь или застряла в густом киселе. Наверное, я просто устала, не выспалась, да и это дело…Встряхнулась и назло, бодренько порысячила к машине.

Помогло, до отдела я практически долетела. Всего час на печать документов, отправку их по службам и инстанциям. Все, на сегодня все. Теперь по своим делам. На это интуиция никак не прореагировала. Вот и отлично, вот и хорошо.

До вечера я болталась по своим делам. Как ишак притащила покупки на будущую неделю. Вот зачем я пошла пешком? На машине три минуты, но нет же. Парковку я заняла просто отличную, решила потом не искать. Шесть пакетов из магазина — мул, ишак или просто ослица!

Опера звонили, сообщили что никакой бабки не нашли. Даже на камеры не попала ни разу. Странно, но и описание не точное, так что ждём. Операторы просматриваются, но и там тишина: никто не требовал выкуп, никто не звонил. Это плохой сценарий. Переодевшись, направилась в Нескучный сад. Бег неплохо помогает думать, ну и конечно поддерживать форму. Вдох, выдох.

Когда я была маленькой, относительно конечно, меня очень впечатлили слова в фильме: «когда асфальту все равно на твои мысли». Фильм «Чего хотят женщины», старый и добрый. Главное привил мне любовь к бегу. Так что наушники в зубы и вперёд. До набережной я решила проверить родственников потерпевшей, дальних и особо дальних. Подбегая к лавочкам в парк я передумала. Не поможет, забрать ребёнка мог человек либо близкий, либо использовавший успокоительное. Но что это за успокоительные, практически моментальные действия? Не могу вспомнить такого.

— Привет Сири, позвонить Юрию Александровичу.

Пока бездушный голос соединял с абонентом, я перешла на быстрый шаг

— Юрий Александрович, добрый день, это Гаюн. Простите за звонок в выходной, но у меня Маленький вопросик.

— Зоя, здравствуй! Для тебя у меня всегда есть время, ведь ты практически единственная, кто радует старика загадками. Что, опять мои борзые напортачили?

— Юрий Александрович, ну почему напортачили. Пока не успели — трупа нет. Я немного по другому вопросу, у меня похищение ребёнка. Да такое, что он и не пискнул. Хотя я сомневаюсь, что он знал похитителя. Так что предположила, что ребёнку что-то вкололи. Но учтите, должно быть мгновенного действия, в условно свободном доступе. Я сильно сомневаюсь, что здесь будут чьи-то уши торчать.

— Мгновенного, говоришь?

— Мать отвернулась на две с половиной минуты, есть запись. Как повернулась — ребёнка нет.

— На ум ничего не приходит. Я поищу. Вот люблю твои загадки.

Дальше речь перестала быть связной. Ушёл думать, не отключая телефон. Я побежала дальше.

С Юрием Александровичем Соболевым я познакомилась в морге, на практике. Я ему приглянулась, задавая вопросы и ставя его в тупик своими версиями. Он вёл только одну пару, подменяя какого-то лектора. Как потом оказалось, он был суперпрофессионалом. Его ученики как раз и учили нас. Патологоанатом был просто фанатиком своего дела, а на пенсию его пытался выгнать уже четвёртый начальник, но! На пенсию он не пойдет. Шутит, что на работе его и найдут — вполне возможно так и будет. Его подпись на заключении как приговор. В Москве, а может и в России, пока не находится ни один патом, что сумел оспорить его заключение. Для него каждый сомневающийся, каждая загадка — это вызов его профессионализму. Если есть такое средство, способное вырубить ребёнка за секунду, то он его найдёт.

Бежим дальше, в прямом смысле этого слова. В Парк Горького я забегать не стала. Пошла на второй круг, какмежду лопатками засвербело от чужого взгляда. Пропетляв как заяц около километра, но не избавившись от этого взгляда, остановилась около детской площадки, затерянной в Саду. Здесь взгляд стал практически осязаем.

Около площадки на лавочке сидел брат потерпевшей, Ярослав. И да, это его взгляд грозил мне дыркой в спине.

— Добрый вечер, Ярослав. Чем обязана? Вам звонили? Предлагали заплатить выкуп?

— Зоя Владимировна, я не по поводу похищения племянника. Я хотел с вами поговорить.

— По какому вопросу?

Ярослав замялся, посмотрел на меня странным изучающим взглядом. Что ему не нравится? Вначале следит за мной, а потом смотрит так, как будто я утаиваю от него, что я единорог. И откуда он узнал где я обитаю.

— Зоя Владимировна, я бы хотел поговорить.

— Говорите.

Ярослав все глядел на меня и глядел.

— Ну же, о чем вы хотите со мной поговорить, Ярослав Викторович?

Ну, что стоим? Кого ждём? Честно говоря, меня начало все это напрягать. Мало того, что следит за мной, так еще и говорить отказывается.

— Зоя Владимировна… вы кофе не хотите?

О-ля-ля, я ему понравилась? Да вроде не похоже. Смотрит со злым любопытством, изучающе так.

— Простите Ярослав Викторович, но я предпочитаю не встречаться с фигурантами своих дел вне рабочего времени. Теперь прошу простить, у меня свои дела. Будет какая-то информация или нужно будет ответить на вопросы, то я вас сама найду.

Домой я вернулась со странным чувством злорадства, но уже без буравящих взглядов.

Глава 3

Эту ночь я провела спокойно. То ли организм устал до предела, то ли просто вернулась в рабочий режим. Да я чуточку чёрствая. Но такая работа. Утреннее настроение было шикарным — верный признак испортить его к вечеру, хоть из дома не выходи. Я мурлыкала тихо какую-то мелодию. Нужно побегать, может сходить куда-то еще. Но лень пересилила. Я сидела на подоконнике, хрустела яблоком и читала книжку. Кофе тоже было, а вот плед отсутствовал. Жарковато для него, да и не грустить собралась. На обед ничего не хотелось, может всё-таки прогуляться?

— Хозяйка, к тебе гости…

Тонкий мужской голос раздался из угла. Книга, остывший кофе, огрызки и я — оказались на полу. Хорошо, что пледом не накрылась. С помощью маршрута неизвестному голосу и трём минутам барахтанья, я встала и посмотрела в сторону звука. Там никого, то есть просто угол. Так, я не пила. Радио выключено, телевизор тоже.

— Кто здесь?

— Хозяйка, через пять минут к вам приедут.

— Кто здесь?

Я никого не видела, говорила пустота. Я зажмурилась до «чёрных мух» в глазах, но прояснения так и не последовало.

— Кто здесь? Покажись!

В углу из которого исходил звук появилось, появился… Это был, маленький серенький комок, среднее между колобком и человечком, в рубашке и шароварах такого же серого-пыльного цвета.

— Кто ты?

— Домовой этого дома.

— Домовой? Вы же миф!

— Ну не миф конечно, просто старые знания не у всех остались. Хозяйка, волхва-то пускать?

— Кого?

Разговор глухого с немым. Я глазами размера ХХХL смотрела на это мелкое существо. Не спорю, где-то в глубине души я верила в чудеса, не даром же предпочитала для отдыха читать фэнтези. Но одно дело надеяться, другое — видеть и разговаривать.

— Волхв спрашивал о тебе. Я не сказал, но он знает и запрашивает проход по Покону. Я не могу ему отказать, но ты должна знать.

И он исчез, пустой угол. Просто пустой угол, я потрогала его. Исчез. Нет, истерика не посетила мою нервную систему. В мозгу зияла пустота. Механический труд полезен, поэтому я подняла чашку, собрала огрызки в мусорку, протерла пол и включила воду. Раздался звонок в дверь. Чашка, сделав отскок от рук и ударившись о край раковины, упала на пол и превратилась в груду осколков. Хорошее утреннее настроение превратилось в злое веселье. Что этот, блин, за волхв в гости пожаловал.

Резко распахнув дверь и чуть не снеся стоящего за ней, выглянула. Немного отскочив от двери, стоял Ярослав Викторович Волховский. Брат потерпевшей. Волхв — это сокращение от фамилии? Или что это?

— Что вам нужно? Я вчера не ясно выразилась?

— Госпожа Гаюн, мне всё-таки необходимо с вами переговорить.

— Говорите.

От двери я и не подумала отодвигаться и приглашать в дом.

— Может вы угостите меня кофе или чаем?

— Нет, говорите и исчезните. В противном случае, я буду вынуждена вызвать наряд. Вы преследуете сотрудника правоохранительных органов, ведущего ваше дело. Это может быть расценено как давление на следствие.

Ярослав сверкнул глазами и тяжко вздохнул.

— Кто вы? Я не могу вас определить.

— Ярослав Викторович, разговор глухого с немым у нас уже был. Я следователь. Вам этого достаточно.

— Не по Покону, Зоя Владимировна.

— Зато по Закону.

Я хлопнула дверью и прислонилась лбом к железу. Так, что мы имеем? Сумасшедший или нет, но явно странный брат потерпевший. Неизвестный комок шерсти, представившийся как домовой. Покон, где-то я такое слышала или читала. Гугл с Яндексом в помощь. Пока истерика не накрыла, а ее комок уже подступал к горлу, я залезла в поисковик. Сайты с оккультизмом и странички с фэнтези замелькали перед глазами. Допустим, это не я схожу сума… Да кого я обманываю, я прям горю этой идеей… Мне ее не хватает, идеи. Для чего я здесь? Почему гнетёт постоянное «все не то, я иду по жизни не туда, все не так»? Правда, эту мысль трудновато сформировать в понятные слова, но какая-то потеря давит в моменты нахождения с самой собой. Может и будет сложно и тяжело, но и интересно же тоже будет?

— Домовой, появись!

В углу, в самом темном из имеющихся, образовался туман серо-чёрного цвета. Потом проявились глаза, и человечек полностью сформировался. Я переместилась к нему, встала на колени и чуть не обнюхала его. Такой смешной.

— Вы правда домовой?

— Не вы, а ты. Я не враг тебе. Правда домовой — как построили дом, так я и заселился.

— Зовут-то тебя как? Кузя?

— Ну нет! Всеслав мое имя, Всеслав Митрич.

— Всеслав Митрич, а ты почему ко мне не являлся до этого?

— Так до этого же никто к тебе не ходил, тем более волхвы.

— А кто такие волхвы?

— Тююю, вот у ведьмы родится ребёнок — ведьма сильна, а суженый ратник какой. Но ведьма природная, не новодел. Вот волхв и появится.

— А колдуны?

— И эти есть, но уже сами силой владеют. По книгам, аль по природе. Те, кто силу в дар получил или отобрал.

— Почему ты именно ко мне пришёл?

— Так как не помочь гамаюну?

— Гамаюн? Кто это?

— Ты! Пошёл я, работы много, — и испарился. Даже быстрее чем появился.

Гамаюн, гамаюн. Где-то я это слово недавно видела, когда искала, что такое Покон. Гугл, иди сюдааа!

«Птица Гамаюн, в славянской мифологии посланница богов, их глашатай. Она поет людям божественные гимны и провозвещает будущее тем, кто согласен слушать тайное. В старинной «Книге, глаголемой Козмография» на карте изображена круглая равнина земли, омываемая со всех сторон рекою-океаном. На восточной стороне означен «остров Макарийский, первый под самым востоком солнца, близ блаженного рая; потому его так нарицают, что залетают в сей остров птицы райские Гамаюн и Феникс и благоухание износят чудное». Когда летит Гамаюн, с востока солнечного исходит смертоносная буря. Гамаюн все на свете знает о происхождении земли и неба, богов и героев, людей и чудовищ, зверей и птиц. По древнему поверью, крик птицы Гамаюн предвещает счастье».

Значит, петь и орать не нужно. Счастье я кликать не хочу, несчастье кстати тоже. Вот почему мое пение так всем нравилось! Точно гипнотизирую. Особенно под настроение. Я тогда с приятельницей в караоке пошла. Когда очередь до меня дошла, то все слушали с упоением, отпускать не хотели. Горло на утро болело, хрипела я знатно.

Так, с этим разобрались немного. Если это правда… уж не сплю ли я?.. Ай! Так сильно щипать себя было лишнее. Я потёрла наливающийся синяк на ноге.

Остаток воскресенья я провела в поисках информации. Удивительно, но по славянской мифологии на просторах сети было удручающе мало данных. Нет, количества разных импортных Бабаек тьма, но достоверности даже их легенд я не верила ни на грош. Хотя бы той крупицы информации, полученной от домового, хватило, чтобы поставить под сомнения мировую сеть. Либо все, кто с этим связан, тщательно скрываются. Либо их нет, а я просто перегрелась.

Но так долго не дающая мне покоя интуиция ласково уговаривала меня, что это правда. Что все, что я помню из детства, те чудовища, которых я видела иногда на улицах — истина.

Интерлюдия

Ярослав злобно смотрел на дверь. С этой барышней все наперекосяк. Следователь, ага, как же. На неё не действуют НИКАКИЕ чары!

Когда позвонила «сестра» и сказала, что похитили ребёнка, то я, как сумасшедший, пролетел пол-Москвы. На площадке было не протолкнуться, менты эти. Я чуть не сплюнул, когда увидел эту следачку. Слишком молода, слишком смазлива. Наверняка блатная. Меня выкинули за пределы ограничительной ленты, как только я ответил на вопросы этой… Когда я пытался поговорить с ГИБДД как обычно, но пришлось просто договариваться. Один из даров волхва — это дар убеждения. Он не работал, вообще. Я даже не чувствовал дар в себе. Спустя пару минут и минус почти триста зелёных американских президентов, я наконец-то пришёл в себя. Внутреннее зрение и мои дары не работали — как будто отключились. Я списал это все на нервы, концентрации никакой. Нужно найти племянника. Племянник мне дорог, даже больше чем сестра. Ночью я провёл поиск и ничего. Понятно было только то, что Дима жив. Но где и кто его удерживает?

Второе явление следователя произошло наутро. Ее звонок в квартиру, как и мое удивление были шоковыми. Я поднял все охранные круги, а домовому было строго-настрого поручено не пускать никого в дом. И тут звонок, прямо в дверь — вместо предупреждения от домового. После ее визита я еще час его вызывал. Только на официальный вызов по всем правилам он и явился. Но отвечать на вопросы домовой отказался, даже на угрозу развеять — не отреагировал. Он сказал, что если гостья сама захочет, то расскажет. Все, осталось только пытать.

Проверив все документы, я узнал имя и звание следователя.

— Василич, помоги решить вопрос. Мне нужно знать, где обитает некая Гаюн Зоя Владимировна, следователь СК, майор.

— Ярик, ты представляешь, что просишь?

— Потап, ну ты же знаешь, что просто так я бы не просил. Странно все с ней.

— Что, плохой следователь?

— Да я не поэтому. Мне с ней поговорить нужно.

— Так запишись на приём, — хохот в трубке стал булькающий. — Ладно, отзвонюсь, как все узнаю.

Три часа я успокаивал сестру. Потом не выдержал и погрузил ее в сон.

— Ярик, запоминай, Ленинский проспект…

Когда я добрался до ее дома, она как раз направилась побегать в парк. Кто же она? Не ведьма, этих домовые терпеть не могут. Не расскажут конечно о жильцах, охраняют покой домов. И не пропустят, ко мне так точно. А тут — костьми ложится, но не говорит.

Пока парковался, пока добежал через переход к парку, девушка уже скрылась. Она бегала по парку, но я поймал ее глазами только ко второму кругу. Аркан не сработал — как в пустоту. Еще час я вспоминал все поисковые заклятия, потом заклятия воздействия, после, в принципе, все что знал и что не могло бы разрушить окружение. Пусто. Сила уходила как в молоко. Разговор не получился — девица просто проигнорировала и направилась домой. Нужна информация. У кого, у кого, у кого?

— Али, нужна информация! Нужна еще вчера!

— Ярик? Слышал, слышал. Чем смогу, друг. Что поиск дал?

— Ничего, только что жив и все. Но у меня еще есть вопрос. Кто в мире Нави, Яви и Прави не подчиняется никаким поисковым заклинаниям? Да в принципе никакие убеждения не подходят, но и активной защиты не видно.

— Трудный вопрос. Сегодня в Москве можно встретить, что джина, что Мару. А уж ведьм — каждая вторая. Тут смотреть нужно. Я тут даже Гарма встретил. Дуамутеф в кинотеатр завалился. Понаехали в Россию, — в трубке фыркнули. — Так что тут масса вариантов. Ты сам понимаешь, последнее время только у нас не выгоняютникого, если он или она не нарушают закон.

— Как узнать, кто же передо мной?

— Брат, ты головой не бился? Если не помог обряд, то пока сам не раскроется, узнать и не получится. Это не Европа какая-то, с ее закончиками. Покон не нарушен?

— Нет.

— Тогда прости, не помогу.

Я просидел в машине под ее окнами до вечера и прозвонил половину записнойкнижки, не знает ли кто эту Гаюн. Но либо она очень умна, либо новенькая.

Боги не вмешиваются в нашу жизнь, живут среди нас. Можно сказать, они становятся смертными и умирают, если о них полностью забывают. Есть шанс задать вопрос богу. Но ответит ли он, захочет ли? Я прокатился в лес, но леший покрутил пальцем у виска (корягой о пень) и отправил самому узнавать. Знает ведь, бревно старое.

На следующий день я таки решился просто спросить, полностью раскрывшись. Ведь от ее действий и знания будет завесить мой племянник.

Род, после обряда только что и шепнул — жив, она поможет.

Решил — пошел. Итого: стою около двери, закрытой-захлопнутой. Ну и? Вот что теперь-то делать? Ждать под дверью? С ментами я долго буду разговаривать, при ней то не договоришься.

Кулак впечатался в стену ниже звонка и я очнулся на улице. Домовой чихнул за спиной:

— Без приглашения я тебя больше не пущу. Слышь, волхв! По Покону, да будет так.

Все, в этот дом я попаду только после официального приглашения. Но это еще одна зацепка о личности девушки.

— Василич, помоги решить вопрос.

— Слава, иди в…

— Я уже оттуда. Мне нужно полное доступное досье на Гаюн Зою Владимировну, адрес которой ты мне скинул.

— Слава, ты …… — и матом шесть с половиной минут.

Заслушался.

— Василич, с меня возможная помощь в любом деле, которое не повредит мне и моим близким. Перун и Велес свидетели.

— Ох ты, серьезно. До утра соберу что смогу.

Кто же ты?

Глава 4

Понедельник летом это как двойное наказание — расстрел через повешенье. Ну почему в такую хорошую погоду на работу идти втройне труднее? День будет просто адский. Во-первых, я чуть не свалилась с кровати, а это, на секундочку, «второй этаж» моей квартиры. Во-вторых, на плите осталось жирное пятно после жарки яиц, перемешанное со сбежавшим кофе. Форма помялась на стуле, или я так ее плохо повесила. Ну и безусловно обожглась. Короче говоря, обычный мой понедельник с не зазвеневшим будильником. Что с ним — будильником, периодически случается. Как собственно и со всей техникой, что попадает мне в ручки.

Пробки приятно не удивили, а на утреннем селекторе я огребла за то, что ребенок еще не найден, как и злодей. Но к материалам, вылизанным за выходные, придраться не смогли.

Это были все тот же стол и все те же дела, но я смотрела на все это, как в первый раз. Как плёнку сорвали с новых очков, и мир заиграл новыми красками. Красками или не красками, но два дела заиграли действительно радугой. Проверила, солнце на них не падало. Какое солнце, у меня самый тёмный кабинет. Солнце только в районе пяти утра заглядывает в кабинет. Я его выбрала за наличие кондиционера и вечной прохлады. Достала дела, которые переливались, и раскрыла их. Попалась одна простая карманная кража, приведшая к гибели пострадавшего — карманник толкнул. Задержанный не раз привлекался за кражи, но тут вдвойне не повезло. Во-первых, он стал совершеннолетним. Во-вторых, убийство. Надолго сядет. Переливались отпечатки пальцев. Интересно, интересно.

— Дежурный, Луценко уже отправили в СИЗО?

— Нет пока, он в ИВС. Машины не было. Отправляем через час.

— Можно его ко мне, пропустила подпись. Биг Босс сегодня крайне не в духе.

— Сейчас пришлём.

Луценко был помят и небрит, но за трое суток в ИВС это нормально. В его внешности почти ничего не поменялось: глаза, злобный блеск в которых смешивался с такими же всполохами, как на отпечатках. Перепечатать одну страничку оказалось не сложно и пока тот ее подписывал, все смотрела на него. Кто же ты? Домовых я уже видела, но они так не светились. Скорее были серенькими, пыльными. А этот как мыльный пузырь на солнце, интересный эффект. Интересно, кто же он? Из глубины подсознания всплыло слово «пикси». Уверенность, что передо мной пикси, была всеобъемлюща. Надо же, прямо как Гугл запрос — спросил, тебе ответили. Нужно практиковаться. Зная с кем имеешь дело, все проще. Отправив обратно подследственного, я попробовала на второй папке. Ничего. Предположу, что я должна видеть существо. Если основываться на статье в интернете, то я должна знать все на свете о происхождении земли и неба. Будем пробовать.

Остаток дня, как мне показалось, прошёл в режиме вопрос-ответ. Гугл отдыхает. Но есть и ограничения, только если перед тобой представитель нелюдей. Около ИВС я гуляла несколько раз, чем доводила дежурку до нервного тика. Оставалось всего 15 минут до конца рабочего времени, как меня вызвали. Сухаревская, Последний переулок. СОГ шепнул мне, что опять ребёнок и опять похищение. Четырёхэтажный Великий и могучий просто терялся на фоне мата начальства. Серийное. Это серийная кража. Значит ли это, что первый ребёнок уже умер? Нет, не умер, на это моей системы запросов хватило. Правда, она не ответила — где дети? Ну хоть за это спасибо!

В переулок я проехала с тремя скандалами и шесть раз тыкала посту ксивой. От блеска звезд у подъезда трудно было не заплакать. «О, сотрудники в штатском» — чую, пахнет ФСБ. Удивительно только что они не приехали на первое преступление и оставили все мне.

— Майор, это…

При высоком начальстве ругаться так, как хочется, не получалось. Но по лицу многое угадывалось. Эксперты маститые и не очень облепили подъезд. Они чуть ли не обнюхивали двери и ручки, чем отбирали у служебных собак работу и вызывали их недоуменное поскуливание. Горчаков стоял рядом с кинологами и курил, философски взирая на этот бедлам. Я направилась к нему, искренне опасаясь быть растоптанной одичавшими генералами и полковниками.

— Ну что скажешь, Олег?

— Я приехал первый. Бабушка гуляла с внуком, мальчик так же 2,5 года. Бабушку, уже заходящую в подъезд, толкнули. Она упала, и в этот момент некто схватил мальчика и сбежал. Бабушка не видела напавшего, но говорит, что видела седые волосы.

— Что камеры?

— На подъездных такая кракозябла получилась. Помесь инопланетянина и гоблина, с кривыми зубами и волосами торчком.

Мне было продемонстрированно данное размытое фото на телефоне. Ну, инопланетянин не подойдет, все-таки не зеленое. Во всем остальном соглашусь с оперативником.

— Я отправила в лабораторию седой волос с места происшествия. Результатов нет, но подозреваю после сегодняшнего случая анализ будет в приоритете.

Горчаков безразлично пожал плечами.

— Могу предположить, что нас к этому делу больше не подпустят. От звезд уже рябит в глазах.

— Кощунственно так говорить, но может это и к лучшему. Труднее будет, если нам навяжут наблюдателя.

— И не говори.

Заняться было решительно нечем. Лезть под руку начальника — мы не смертники. Опрашивать пострадавшую — там такой галдеж, что бедная женщина не понимает на чьи вопросы отвечать. Мало того, там еще находились родители ребенка. Мне их не представляли, но воющая женщина скорее всего мать, а угрожающий полковнику мужчина — отец. Так что мы остались в тяни арки. Разговаривать не хотелось, все это успеется потом. Даже странно, в Последнем переулке, последний дом оказался девятиэтажным панельным строением годов шестидесятых. Среди старых дореволюционных построек с колоннами и завитушками этот дом смотрелся гадким утенком. Два подъезда, как муравейник, были заполнены сотрудниками. Журналисты, вытесненные за ограждение, бесперебойно щелкали камерами и что-то щебетали.

Меня привлек луч солнца — на секунду показалась нить цвета радуги, интересно. Пробираясь вдоль стены к углу дома, я пошла по ускользающему следу. Далеко он меня не завел — в соседней арке ниточка прервалась, на земле лежала шапочка. Дальше ничего не было. Я дозвонилась до эксперта, пока прибежавшие всей когортой объемные подполковники вытирали платочком залысины под кокардой. Мне здесь больше делать нечего, пойду просить камеры.

Опер стоял на том же месте, где я его оставила.

— Ну что?

— Нашла шапочку ребенка. Туда сейчас всех отправили.

— Исход начальства с места преступления я уже видел.

— Ты работать собираешься?

— А толку? Кто ж мне позволит совать свой пролетарский нос в начальственные дела.

Так и не придя к согласию еще часа-полтора простояли в этой тени. Правда, дошли до магазинчика, опросили продавца (уже кем-то допрошено-запуганного) и купили воды. Ничего не значащими фразами перекидывались с порядком уставшими экспертами. Устали они, что характерно, не от своей работы, а от пристального, никому не нужного внимания больших начальников и их особо ценных советов под руку.

— Как думаешь, через сколько уедут? Мои скоро покварник закончат.

— Сама не знаю. Я даже не представляю, оставят дело мне или отдадут фэйсам.

— Они лишнее на себя не возьмут. Но это второй ребенок, похищенный за четыре дня. В принципе могут. За выкупом не звонили, похититель никак не объявлялся. Боюсь, что и детей нет в живых. Мы трясем киднеперов как груши, но до первого числа нет похожих случаев. Все допрошенные имеют, как минимум, алиби, а то и находятся в местах не столь отдаленных. Я просто не знаю. Выбирают детей одного года, пола и даты рождения.

— Даты?

— Оба мальчика родились 23 декабря.

— Самый короткий день года.

— Сама думай, это твоя работа.

— Ищи, что общего между родителями. А я доеду до конторы, напишу план. Ты же меня знаешь.

— Не переживай за это. Ты как знаешь, а я поехал работать. Из-за этих… (взмах в сторону звездатых) и так полдня потерял.

Горчаков докурил, уж пачку истратил, и бодренько потопал к своей лошадке. Та стряхнула сонное оцепенение и скрылась за поворотом. Ему проще, он сам себе начальство. А вот мне, глядя на своего начальника, бледного и осунувшегося, становилось не по себе.

Вот оставят меня на этих делах или заберут? Даже не знаю, что интереснее. Хочется раскрыть дело, но и эту головную боль не снимешь. Либо пресса заклюет, либо начальство — не знаю, что и лучше.

Когда полчаса спустя на меня обратил внимание мой руководитель, я уже подумывала о доме. Капитально думала, пробираясь в сторону машины. Именно с такой интенсивностью думала.

— Ты почему не отвечала на звонки? — вопль раненого в самый ливер зверя разнесся в переулке.

— Димитр Александрович, что вы хотите этим сказать? Я здесь с шести.

— Почему я тебя не видел? — децибелов поубавилось, но подозрительности прибавилось в трое.

— Димитр Александрович, я с вами поздоровалась, но вы не смогли ответить. Поэтому направилась исполнять свои обязанности.

В качестве доказательства отдала кипу протоколов и черновые пометки. По глазам увидела меняющейся гнев на милость.

— Что нашла?

— Шапочку ребенка в переулке недалеко отсюда. Свидетелей как обычно нет, розыск и участковые уже заканчивают поквартирный опрос. Пока с уверенностью можно сказать, что дети выбираются по дате рождения. Оба малыша родились 23 декабря, пока оба мальчика. Утверждать не берусь, как бы страшно это не звучало. У нас слишком мало фактов. Предположительно похищала женщина, в возрасте. На месте первого преступления оставлен седой волос, сейчас он у экспертов. Со второй пострадавшей переговорить не получилось. При этом по первому опросу и фото с камеры подъезда установлено, что у подозреваемого длинные седые волосы.

— Есть фото с камеры? — я тяжко вздохнула.

Ну и чем они здесь занимались больше четырех часов?

— Фото с подъездной камеры не может быть идентификатором, оно нечеткое и размытое. Отчетливо просматриваются только длинные седые волосы, хотя предположу возможность парика и иного маскарада. На другие камеры преступник не попал. Возможно это мужчина, очень сильный. Остаются вопросы — почему дети не плакали? Соболев пока не нашел ответа.

Начальник хмыкнул. Согласна, Соболев — это аргумент, уж если он не нашел, то наши эксперты и подавно.

— Пока все, что есть. Проверка по родственникам второго, похищенного, только началась. Дополнительно проверяем связи с первой жертвой.

— Зоя, ты учти, к этому делу прикованы все возможные силы. Начальство рвет и мечет. Им не объяснить, что мы не боги, — начальник обреченно махнул рукой в мою сторону и удалился.

Почему я задержалась? Хотя пару минут назад собиралась исчезнуть еще раньше руководства. Еще полчаса я бродила по опустевшему переулку. Возможно мне только так казалось, ведь те же полчаса до всего, в этом переулке творился бедлам и концерт по заявкам в одном лице. Когда время истекло, и я переместилась в машину, через минуту на соседнее парковочное место влетела знакомая ауди.

Глава 5

Волховский вышел из машины, оглянулся, сделал что-то руками и исчез в арке. Отсчитав пару секунд, я направилась за Ярославом. Несмотря на центр города, фонари у дома присутствовали не в полном составе — один несчастный осветил второй подъезд. Желтое пятно по кругу светилось призрачно-радужное. Ярослав, ничего не замечая, высыпал из мешочка в определенной последовательности какую-то субстанцию. Когда закончил, то достал и расставил свечи, снял ремень и куртку, положил все это за пределы получившегося круга. И что-то тихонько запел-забормотал, руки засветились. Плечи стали просто огромными, поднимаясь над ним самим, как минимум на метр. Призрачная тень постепенно становилась медведем, волхв как будто стоял в двух измерениях. Медведь принюхался и беззвучно заревел, закрутился… Как в сказке, я заворожено смотрела на Хозяина Тайги, бессильно и зло ревущего.

— Гамаюн, пой. У него не получится без твоей помощи.

Я стояла в арке, из бетонной кладки которого высунулась голова домового.

— Тебя отец твой, Род, просит. Ты еще маленькая, не знаешь ничего, вот он и подсказал мне, для тебя.

— Что петь?

— Что душа подскажет. Ты только должна захотеть найти.

Маленький помощник растворился в стене старого дома. До призрачного круга оставалось метров пять, но даже отсюда я видела, как длинные волосы волхва слиплись от пота. Удерживать медведя ему было трудно. Помочь? Ну попробуем, популярное из интернета:

Да широка река моя

Там дым твоего костра, да я

С дальнего бережка

Там найду тебя, проведу тебя я

Ты только дай, ты мне дай

Ты подай мне руку

Не напугай, не ругай

Не наведай скуку

Мы за одно, мы одни

Мы другими стали

Наши с тобой времена настали

С каждой строчкой я потихоньку приближалась к призрачному медведю. Волхв замер, но продолжал удерживать медведя. Тот принюхался, фыркнул, опять встал на задние конечности и, махнув лапой в мою сторону, заревел.

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Снегами декабрьских зим

Первым лучом марта

Холодно невыносимо

А на душе жарко

Свежей-бежей берестой

Сладкой смородиной

Проводи меня домой

Милая Родина

Ты только дай, ты мне дай

Ты подай мне руку

Мне казалось, что я увидела двух маленьких мальчишек, точно с фотографий: они спали на старых досках прогнившего пола и недовольно ворочались во сне. Я понимала, что должна их разбудить, тогда все получится. Не знаю как, наверное по памяти рода, или по интуиции, но я добавила силу в голос:

Не напугай, не ругай

Не наведай скуку

Мы за одно, мы одни

Мы другими стали

Наши с тобой времена настали

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Я воскликну слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетёмся хороводом

Остался последней куплет припева, но сил почти не осталось. Мальчишки в кругу все еще спали, их тревожный сон должен был вот-вот разразиться плачем. Медведь аккуратно лапой пытается зацепиться и вытащить одного из круга, но пока безрезультатно. Медведь продолжал беззвучно реветь, еще больше злиться. Волхва в тени медведя уже не было видно. Около детей оказалась старуха, страшная как мой кошмар Голливуд отдыхает — страшные зубы и длинные спутанные седые волосы. Они коснулись детей и их личики разгладились, проваливаясь в сон.

Воскликнем слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Я допела, а старуха зашипев, вскинула руки и крикнула:

— На зэвночь!

Меня выкинуло и отбросило на два метра. Когда в потемневшие глаза вернулся свет я поняла, что во дворе Последнего переулка не горит ни один источник света. Свечи, тот одинокий фонарь, вывески, окна домов — все погрузилось во тьму. Отлепив себя от асфальта со второй попытки, села. Ну про ощущение мешка, пару, раз пролетевшего по моей голове, можно было и не говорить, а вот тело стало ватным и пока не болело.

Метров в трёх от меня валялся волхв. Вроде в сознании, но мешок по нему прошёлся больше, чем по мне. Видно увидел шевеление, скосил глаза и начал разглядывать. Голос меня не слушался, поэтому даже спросить, что он нашёл нового во мне, спросить было невозможно. Я фыркнула и огляделась. Мне казалось, что я так громко пела, что должны были сбежаться все рядом живущие. Но нет, мы сидели-лежали как будто в отчуждении. Вот к дому подъехала бригада ремонтников: сотрудники Мосэнерго медленно загрузились оборудованием и направились в подъезд, никак не реагируя на людей, находившихся в паре метров от них в непотребном состоянии.

Наконец, услышав стон и заметив движение, я вернулась к созерцанию волхва. Силён мужик. Зубами скрипит, но поднимается. Я пока так не могла, ноги не слушались. До конца подняться у Ярослава не получилось. И он на четвереньках продефилировал к сумке, оставленной у круга. Он зарылся туда и достал стеклянную бутылочку, на подобии аптечной. Глотнув, посидел пару секунд и наконец поднялся. Я все так же безучастно сидела на попе и вспоминала, есть ли у меня еще один комплект формы, ведь эту придётся сдавать в химчистку. Ярослав присел около меня и протянул давешнюю бутылочку:

— Пей.

Я отпила из бутылки полтора глотка и решила, что энергетики я больше не пью, вообще. Секунды не прошло, как я смогла подняться, кое-как отряхнуться и подобрать сумку-портфель с протоколами и прочими бумажками. А Ярослав продолжал с интересом смотреть на меня.

— Может быть теперь скажешь, кто же ты? На сирену не похожа, до воды далековато.

— Мне сказали, что я гамаюн.

— Гамаюн?

Я только успела кивнуть, как моментально была захвачена в медвежьи объятия, прижата к груди и закружена до состояния центрифуги. Выбравшись из его рук, я придерживала его на расстоянии.

— Ты чего это?

Видно, что от моего тона он немного смутился. Кашлянув, он отпустил руки по швам и еще раз кашлянул.

— Как давно ты знаешь кто ты?

— Два дня почти.

Бронхиальный кашель поразил собеседника. Что-то похожее с ним уже происходило в квартире, только там он был молчаливая рыба. Больше я ничего не услышала от Ярослава аж до самой машины. Как только мы пересекли неясную черту, на меня накинулись звуки. Оказалось, что это выла машина Мосэнерго, а точнее три машины. Сновали работники что-то чинили. Мат стоял до небес — три дома, окружившие место преступления, стали полностью обесточенными.

— Ярослав, ты прости, я домой. Поговорим завтра.

Я протянула визитку со своими контактами. Мне не то что не хотелось поговорить, наоборот, очень хотелось, но нужно было подумать.

— Завтра, заеду. Пригласишь?

— Приглашаю. Я правда поздно закончу. Давай часов в девять приезжай.

— Я тебя очень прошу, постарайся не говорить, кто ты такая. Я завтра все объясню.

— Хорошо. Я бы и тебе не рассказала, но уж больно уставшей была.

Ярослав кивнул и скрылся в салоне авто.

Москва никогда не спит, но ночью в понедельник можно добраться из любого конца этого буйного города в другой минут за тридцать, даже если соберешь все красные светофоры и весь один балл по навигатору. Мое место у дома было свободным. Всего полчаса назад со мной произошло такое… даже осознать тяжело. Кажется у меня шок — я слишком спокойна. Правда, пока ехала казалось, что Москва поменялась. Но это скорее я немного изменилась, а вот мозг это еще не до конца осознал. Спать не хотелось, есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Я дошла до детской площадки и плюхнулась на качели. Вот что мне делать? Детей искать, это понятно. Опера мне тут не помогут, и этот вечер это наглядно продемонстрировал. Гугл, Яндекс и прочие поисковики выдавали больше трехсот тысяч сайтов о волхвах: изображение стариков, мудрецов с надписями, сделанными старославянским шрифтом и не отвечавшими кто это. Это все общие фразы и общие понятия. Разберусь на месте. А вот переводчик помог расшифровать те слова, что крикнула старуха мне в лицо. Слово хоть интуитивно понималось, но имело вполне определенное значение — «Вон». Это был польский. Значит эта тварь родом из Польши. А дальше были варианты.

— Пора домой, — приказала я себе и наконец зашла в подъезд, потом в квартиру и завалилась спать.

Горько жалела, что на первом этаже нет даже матраса на диванчике — я себе точно заработаю сколиоз, остеохондроз и все «оз», что есть в справочнике по болезням спины.

В сон ушла мгновенно и уже не увидела, как появившийся домовой укрыл меня одеялом, собрал разбросанные вещи и исчез.

Интерлюдия

Я приехал на Сухаревскую, когда все эксперты, журналисты и опера уже свернули свои работыРасставил свечи и замкнул круг солью с травами. Где-то в середине обряда поиска понял, что моих сил не хватит — не смогу вытянуть. В этот момент в заговор вплелся чистый голос. Мой тотем взревел, оскалился и встал на задние лапы во весь рост. Мне казалось, что голос сопровождала музыка — громкий чистый голос звал и требовал. Голос приказывалявиться. Слова казались не важны, вроде это было что-то известное, но слова терялись. Только приказ. Мой образ в Нави окружил меня. Еще чуть и я полностью обращусь в Хозяина Тайги, в Явь. Сила просто колоссальная.

В какой-то момент мой круг открыл портал, в котором немного призрачно, напоминая голограмму, спали дети. Голос все сильнее звал проснуться, а мой Зверь лапой пытался зацепиться за ребенка.

Все закончилось в один момент, когда в кругу появилась нечисть и вышвырнула обоих из круга. Я смотрел на лежащую без движения девушку. Мои глаза болели и слезились, но остатками сил вернул отвод глаз от места событий. Вот тут-то и я заметил, что негаданная помощница очнулась и с интересом смотрела на меня.

Сотрудники Мосэнерго загрузились оборудованием и направились в подъезд. Главное, чтобы их водила назад не сдал — мы конечно невидимы для простых людей, но вполне осязаемы.

Скрипнув зубами, стал подниматься. Сначала на четыре конечности. Не, на четырех я и останусь. До сумки было каких-то три метра, и только природное упрямство заставило доковылять к кругу. Как знал, что восстанавливающее средство, стоящее бешеных денег, не пропадет не пропадет. Глотнув, я еще посидел пару секунд и наконец поднялся. Энергия пришла за пару секунд. А вот теперь пора поднимать чудо, что оказало мне помощь. Подошел, присел около следователя и протянул давешнюю бутылочку.

— Пей.

Она отпила из бутылки глоток. Смотрю — понравилось. Поднялась, подгребла портфель и кажется отряхнула почти безнадежно-грязную форму. Ну и кто ж она такая? Сирен, русалок, гиан и, пожалуй, банши можно исключать, не хватит у них сил сотворить такое. Причем видно, что девочка еще совсем новичок, и на одной интуиции вытянула весь обряд, смяв его под себя. Почти смогла. Опыта не хватило.

— Может быть теперь скажешь, кто же ты? На сирену не похожа, до воды далековато.

— Мне сказали, что я гамаюн.

— Гамаюн? — в неверии переспросил.

Велес, но как? После чего нежданная была захвачена, прижата к груди и закружена. Мне хотелось кричать и смеяться, но страшно было напугать эту птичку. Выбравшись из моих рук и удерживая меня на их расстоянии, она с глазами полярной совы в Африке уточнила:

— Ты чего это?

Я еле смех прикрыл кашлем. Так, легких бронхит.

— Как давно ты знаешь кто ты?

— Два дня почти.

Я аж подавился смехом и ядом. Гамаюн знает о себе всего два дня, всего ДВА! Она невероятно сильна, предполагаю еще и последняя в роду. Более тридцати лет все обитатели Нави, Яви и Прави искали птицу-Гамаюн — они последние творения Рода, прямые наследники его силы. Вот почему она пела про Рода, вот почему так сильна молодая Гамаюн.

Идя в сторону машины, я размышлял, что же мне делать с этой информацией. Как защитить эту пичугу? Пожалуй, стоит держать ее появление в тайне, пока не спрошу совета у богов. Вокруг выли машины, друг на друга орали специалисты, не представляя, с чего обесточило тройку домов. Удивительно, что не весь район. У машины девушка, Зоя кажется, обернулась и протянула мне визитку.

— Ярослав, ты прости, я домой. Поговорим завтра.

Все контакты у меня и так были, а вот приглашения нет. Меня домовой на порог не пустит.

— Завтра, заеду. Пригласишь?

— Приглашаю. Я правда поздно закончу. Давай часов в девять приезжай.

— Я тебя очень прошу, постарайся не говорить, кто ты такая. Я завтра все объясню.

— Хорошо. Я бы и тебе не рассказала, но уж больно уставшей была.

Я кивнул и скрылся в салоне авто.

Глава 6

Следовать за девушкой по пустой Москве — то еще занятие. Нельзя дать знать, что за ней следят. Она следователь, надо же. А я чуть не разругался с ней вдрызг. Вот интересно, если на тебя обидится гамаюн, молодой, не обученный — вот что делать? Похороны заказывать? Это как пятилетний, с виду более ли менее разумный ребёнок получил красную кнопку в руки. Что поставите на то, что не нажмёт?

— Али, Ночи тебе. Что по моему запросу?

— Знаешь, я удивлён, что какая-то следачка заинтересовала тебя больше племянника.

— Ты что-то узнал?

— Нет, кроме того, что на Русь приползали все беженцы от практически всех конфессий. Только что китайских драконов нет. Но в Китае как ты знаешь спокойно. Все остальные у нас поселились, живут-здравствуют. Ратники и кощеичи в ужасе, отдел миграции в панике. Так что следачка может быть и не нашей, а приблудышем.

— Ой, а сам то? Даром что с последней турецкой пришёл на Русь.

— Я русский, живу по Правде и по Покону, — обида джина сквозила через телефон, отчего связь начала прерываться.

— Знаю, знаю. Не держи обиду, просто от этих беженцев житья не стало. И если многие живут по Правде, то есть и те, кто приходит пакостить на нашу землю. Посмотри, кто из польского удела к нам пришёл. Старуха, волосы, спутанные до пола. Судя по всему, ей требуются дети для жертвоприношения или еще для чего. Либо трое, либо больше. Пока похищено два мальчика, оба родились 23 декабря. Тогда у нас еще одно похищение будет, либо больше. Вопрос — когда? Cкорее всего после 23 июня, день на убыль — лучшее время для обрядов. Но не точно.

— Посмотрю по базам, кто может быть. Но и ты пойми, что не все регистрируются. Многие переходят через границы нелегально. Кто-то для пакости, кто-то от забвения, кто-то для мира. Русь принимает всех кто просит. Сам знаешь, никому не хочется исчезнуть как в Америке. Поищу. Это и в моих интересах. Судные дьяки тоже помогут.

— Я пока не обращался к ним, хотя они должны были помочь. Рядом с Сухаревской башней произошло второе похищение, а они даже не приехали.

— Что странно, их всех сегодня раскидали по окраинам. Некоторые кладбища как взбесились.

— Ты понимаешь?

— Да.

Положив трубку, задумался. Что же происходит? В феврале мы начали освобождать Донбасс, Луганск, да и всю Украину. Дьяки туда тоже отправились — нечисти там развелось, как разводили. Берсерки, оборотни, да почти все отправились чистить эти Конюшни. В Москве почти не осталось боевиков. Да и глупо держать тех, для кого сражение — это просто жизнь. Могла ли осевшая здесь нечисть активизироваться?

— Василич, прости за поздний звонок.

— Это в твоём стиле. Узнал я про твою следачку. Сирота, примерно 30 лет от роду, воспитывалась в Георгиевском сиротском приюте. Личное дело не удалось получить. Зоя Ивановна Раце, это их директриса Послала меня с моим запросом в место, которое я не нашел на карте. Все, что я тебе рассказываю, появилось с работы. Следственный комитет оказался менее принципиальным. «Не замужем, детей нет». «Собственно с мужиками ей не везёт, хоть и красивая» — цитаты от ее коллег. Мужики конечно слюни роняют, но на работе — ни с кем. Как-то ей удаётся всех успокоить без ругани и т. д. Все характеристики положительные. Всё. Ее папочка тонка и однообразно-благостная. Награды имеются, лучшая раскрываемость. У неё постоянно на допросах каются, но она не гонится за званиями. На взятки не ведётся, хотя два раза пробовали подставить. Возможно чуйка, возможно действительно идейная.

Василич отключился не попрощавшись. Дорога закончилась. Птичка, сидевшая на качелях около часа, спрыгнула и наконец направилась домой. Я дошёл до подъезда. Домовой недовольно высунулся из стены.

— Здорово, волхв.

— У меня есть приглашение.

— Не гуди, знаю. Обидишь ее — живым не уйдёшь.

— Окстись. И ты, и я знаем кто она. Я попросить хотел — защитить птичку.

Домовой разгладил бороду, хитренько улыбнулся и кивнул.

— А с чего ты думаешь мой дом ведьмы обходят? Здесь ни одной нечисти уж лет десять не появлялось. Гоним, не место им с ней.

Я ошарашено кивнул. И действительно, ни одной ведьмы не ощущалось даже близко.

— Вот что волхв, я присмотрю, как и до этого присматривал. Не сумлевайся.

— Ты язык-то не коверкай, давно уж так не говорят. Домовые в том числе.

— Ишь, правильный выискался.

Домой я выехал около двух ночи. Почему радость приходит одна, а вот проблемы ходят как минимум парой? Мчаться к сестре нет никакого желания. Она спит наведенным сном в худшем случае до утра, если никто не разбудит, а то и дольше. Вековые правила имеют много преимуществ, но и существенный недостаток. Кощеичи так и не смогли оцифровать Русскую правду. Своенравный артефакт сносил все сервера на Кудыкину гору. Так что перепись шла по старинке, ручками. Это сильно затрудняло работу в век смартфонов и прочих гаджетов.

До утра все равно ничего не решу. Может связаться с Кощеем? Сложно конечно, но в принципе возможно. Но стоит ли? Кощей занят всей этой кутерьмой в Малороссии. Нечисть и нежить часть воюет, часть бежит. И не все там добрые и понимающие.

Рассвет над рекой Сетунь я встречал с надеждой, той иррациональной Надеждой, что справлюсь. Спасибо, Велес. Я уверен, что это твоих рук дело.

Встать в пять тридцать, если лег в час-два ночи — это удовольствие ниже среднего. Особенно если подскочила сама от ощущения что опаздываю. А могла бы еще спать как минимум полчаса. Причиной столь бодрого подскока оказалось не столько внутреннее ощущение, сколько стук в окно. У меня хоть и второй этаж, но пожарная лестница довольно далеко от окна. На решетке кондиционера сидит нечто сизо-черное полутораметровое создание и орлиным взором наблюдает меня в халате. Птичка дождалась пока окно достаточно откроется, и, клацая когтями по подоконнику, вплыла в комнату. Сапсан полметра, с виду чуть ли не полтора, заинтересовано рассмотрел комнату. Пока я стояла привратником у окна, он направился в другую комнату. Моя жизнь не будет прежней. Шлепая босыми ногами, я пошла следом — если мне изгадят пол, то не переживу его отмывать.

Сапсан гордо сидел на парапете кровати, все с тем же холодным любопытством взирая на бардак, который в моей комнате всегда. С редкими вкраплениями «пришли гости».

— Ну и что тебе здесь понадобилось?

Птиц склонил голову, вскрикнул как болид Формулы 1 и перепорхнул на мое плечо. Вы видели его когти? А вес? Я дернулась. Эта пакость до крови разодрала мне плечо, но и не подумала падать с него.

— Кыш!

Ага, скорее я «кыш» сделаю. Гиря на плече недовольно заклекотала (или как это еще назвать?) и сильнее вцепилась в остатки халата. Еще час потребовался на то, чтобы с руганью, с болью и с куском курицы из холодильника посадить это недоразумение на стул.

На работу я собиралась под вскрикивание непонятной птички, тихо пожиравшей мой ужин, овощи есть она не стала. Вылив всю бутылку перекиси на плечо и заклеив ранку лейкопластырем, я кое-как нацепила форму. Шкала удивления после прилета в гости целого сапсана даже не поднялась на отметку «удивительно». А вот помыть птичку с хлоркой очень хотелось. Та от моего недобро-настроенного взгляда даже на другой стул упорхнула.

— Митрич!

— Здесь я, — домовой появился все в том же углу, что и в прошлый раз.

— Ты есть хочешь?

— Если приглашаешь.

— Конечно приглашаю. Ты бутерброды будешь?

Домовой грустно вздохнул и у меня начался хоровод продуктов. Из холодильника вылетали яйца, масло, молоко. Плита заработала без газа — Европа удавится. Сковородка сама встала на место, и минуту спустя первый блин лег на тарелку. Вот теперь удивление было приятным.

— Вот смотрю я на тебя. Вроде толковая, а готовишь редко. Ну как можно бутерброды в сухомятку есть? Вот блинчики, это дело.

— Ты же видишь — работы много!

— За столом не говори, — строго одернул меня домовой.

Пришлось затолкать блин в рот, чтобы не задавать вопросы.

Блины. Тысячи рецептов, века «селекции» и одно из самых простых блюд, но какая-то неуловимая разница есть у каждой хозяйки. Блины от домового были тонкими и ажурными, одуряюще пахли и просто таяли во рту. С моей удачей у меня они от сковороды комком сдирались, умудряясь с одной стороны не пропечься, а с другой — просто сгореть. Душистый чай, явно не из моих запасов, дополнял ароматы в комнате. Сам же домовой съел блин, а остальные пытался впихнуть в меня, чему я не сильно сопротивлялась. Наконец осознав, что еще один, даже половинка одного меня просто разорвет, Всеслав остановился. Продукты с той же скоростью загрузились в холодильник, при этом часть упаковались в контейнер, явно для работы.

— Всеслав Митрич, подскажи, а что мне с этим соколом делать? Оставить боюсь, а в открытое окно он не улетает.

— Так твой он теперь. Вот нужно письмо передать кому — пишешь и отправляешь.

Перед моими глазами встали книги о Гарри Поттере. Но моя фантазия пошла дальше: я увидела судебные повестки, привязанные к лапам сапсана, который с невероятной скоростью пикирует на людей, дабы вручить их. Я аж подавилась чаем, представив эту картину… Или может одолжить птицу знакомому военкому… Вот бегает призывник от военкомата, бегает, а тут к нему птичка как в фильме — пикирует с письмом на пергаментной бумаге. Он и подумает, Хогвартс. Ну форма там тоже будет, зеленая. Один раз точно одолжу, уж очень хочу посмотреть!

— А сейчас то что с ней делать?

— Да пусть сидит. Окно только не закрывай, чтобы вылететь мог. Форточку оставь. Я, если что, прослежу.

— Спасибо, Митрич. И за завтрак, и за совет, но пора на работу, — еще раз взглянув на грозу призывников, я покинула дом.

Мрачное здание следственного комитета, на самом деле нормально-бежевого цвета, показалось из-за поворота. Зрение как раздвоилось. С одной стороны я вижу обычное здание, а с другой — как в книгу «Ночной дозор» попала. Все в какой-то тёмной паутине. Пыльно, грязно — как не мыли годами. За остальными соседними домами это не замечено. На парковке я застряла, все разглядывала это неожиданно неприятное здание. И как теперь в нем работать?

— Зоя, ты что встала? На совещание опоздаешь.

— А? Да вот думаю…

— Проблемы что ли?

Татьяна Николаевна Соболь, моя коллега — язык без костей. До прошлых выходных я искренне считала, что она ведьма. Но кажется нет, просто натура такая. При этом отсутствие ответа Таню не остановило:

— Ты представляешь — два похищения детей. Журналисты уже караулят Саныча. Представляю как следака замучают.

Таня не могла не узнать, кто являлся тем несчастным следователем, кому поручено заниматься этими делами. Поэтому ее случайное появление на парковке со мной уже не кажется таким неожиданным — сплетница начала охоту. По первости я с ней даже делилась проблемами. Первые два раза. Потом мой коллега излечил меня от чрезмерной доверчивости. Соболь — миловидная блондинка, полтора метра ростом, всегда на шпильке, на которой не то что стоять, смотреть было страшно. Но гарцевала на них она вполне быстренько из кабинета в кабинет за новой порцией сплетен. Не лежала у меня душа к ней, уж больно крысиная у неё выходила улыбочка. Некоторые велись, правда не на ее улыбку, а на третий размер. Танюша на работе находилась только для поиска очередного мужика, но выбирала их не совсем удачно. Кто ж подследственного рассматривает в мужья? Ничего удивительного что с личной жизнью у неё не очень. А когда очередного ухажёра отправляли в его законное место нахождение, то характер Татьяны портился еще больше. Сейчас был как раз такой момент. Вот она и пытается на мне отыграться.

— Тань, ты зачем меня ждала на парковке?

— Ничего я не ждала, только пришла, — девушка недовольно фыркнула и сбежала.

Радужное настроение от блинов и чаепития с домовым испарилось. Я даже подзабыла о неприятном здании и ощущении паутины на нем. У кабинета начальника стояла толпа пираний среднего и выше среднего пошива, а Катенька страстно и с упоением рассказывала, во всех действительно вежливых выражениях, что она думает о собравшемся таборе. Помощница начальника, ласково именуемая «Екатерина Тихая» за счёт любви к тишине в приёмной, нам после этого паломничества устроит рай на земле. Еще год придется как мышам бегать около ее приёмной. Спасибо гражданам из отряда пятой власти.

Развернувшись на сто восемьдесят, я потопала к пожарной лестнице, удостоившись понимающей улыбки дежурного. На обычно закрытой и мало посещаемой лестнице, которая уже с десяток лет требовала ремонта и была признана аварийной кажется еще в прошлом веке, сегодня наблюдался ажиотаж. Сотрудники сновали с материалами, попеременно рискуя сломать ноги, но пройти по обычной — это рисковать шеей. На площадке третьего этажа меня перехватил зам.

— На твоем месте я бы не появлялся у порога своего кабинета!

Я аж вскинулась, — с чего это?

— Там такая толпа, как и у руководства. Так что ты сошлись на оперативные дела и свали в туман. Сверху просто… — он замолчал и показательно вздохнул.

Я вздохнула вместе с ним.

— Алла, утро доброе. Олег Николаевич, возьмете в напарники?

— Что, тоже выжили из кабинета и нужно создать вид бурной работы?

— Что значит «тоже»?

— Да с восьми утра чувствую себя в реалити-шоу. Камера только из зад… попы не торчит.

— Не замечала такого литературного языка…

— Зоя иди… В СОГ! Я на Петровку с отчетом, потом куда-нибудь подальше свалю из этого дурдома.

— Я пока по операторам проедусь.

— Поддерживаю твое решение. Мои уже в МТС заехали. Это по второй жертве, а по первой — смотайся в Билайн.

— Принято, на телефоне.

Еще пару минут постояв на площадке, я направилась в обратную сторону к машине. Удача сегодня смотрела на меня косо, но смотрела. На выходе чуть не столкнулась с новой группой журналистов, даже парочка блогеров образовалась. Почему блогеров? Так они с телефоном снимали сначала себя, а уж потом окружающее пространство. Отчего один и поплатился, сделав нечаянное сальто назад хребтом о гранитные ступеньки. Именно благодаря этому чудищу от сети, мой побег остался незамеченным.

Глава 7

Если у вас появится повод сбежать с работы, то что вы сделаете летом, в жаркий и солнечный денек?

Я вот чувствовала себя безбожной прогульщицей, прям злостной нарушительницей распорядка дня. Тут даже не работа виновата, а сбитый режим дня. Сейчас бы торчала на совещании, проклиная бессмысленную потерю времени, потом дошла до кабинета и получила бы вкусный кофе. Вот, пожалуй, с кофе и начну. А нет, вначале переодеться.

Багажник авто — это женская сумка на максимум. Джинсы, кроссовки и топ нашлись, последний даже не очень мятый. Так же нашлись забытые шевроны, три аптечки, щетка для зимы и печенье — уже не съедобное, и даже не понятно, как тут очутившееся. Так и оставив машину на парковке, почувствовала себя человеком, а не притяжением теплового удара. Направилась пешком к ближайшему кофейному строению, а потом в метро. Исцарапанное плечо чесалось под пластырем, что-то я не догадалась поменять его еще в машине. По-летнему и рабочему времени было очень мало людей, а кондей в новых вагонах просто замораживал входящих в вагон. Если в самом начале это было даже приятно, то спустя пару минут хотелось выключить рубильник. Поэтому основной пассажирский состав вагона жался по углам, где не сдувало холодным воздухом.

Но по-настоящему стало холодно в тот момент, когда в вагон вошла девушка: около двух метров роста, сильная, темноволосая. Я чувствовала, как от нее веяло холодом — не потусторонним, а горным холодом. Пока я исподтишка рассматривала девушку-великана, с другого конца вагона к нам направились двое молодых мужчин. Первый двигался грациозно, чуть обгоняя — как охотничья собака, напавшая на след. Второй, массивный мужчина, продвигался широко расставляя ноги и мотал плечами. Как он при такой ходьбе не задевает, пусть и редких, но присутствующих пассажиров, я могу объяснить только мороком. Ратник. Откуда-то всплыло это слово. Но не это главное — странность заключалась в том, что находившиеся в вагоне люди не обращали на них внимание до того момента, как они не поравнялись с моей группкой коченеющих граждан. Одновременно с удивленным вздохом пассажиров, заметивших новые действующие лица, ратник задел повесившегося на поручне мужика. Тот автоматически саданул локтем в ответку. Поставив синяк на локте, он охнул и уставился на «обидчика». Девушка-великан, тоже с удивлением посмотрела на парочку. И навострила лыжи на выход. Я бы даже сказала: «побег».

— Простите, случайно зацепил, — ратник не стал развивать конфликт, но с интересом начал оглядываться.

Тут до меня дошло, что рядом со мнойони «видимы». Волхв еще на первом месте преступления очень удивился, что его заметили. Мало того, штраф выписали. Я состроила удивленную мордашку, начала рассматривать их одежду и ждать «развития» перебранки.

Ничего не найдя, мужик аккуратно встал около девушки великана, подцепив ту под локоть. Она не стала сопротивляться. До следующей станции мы ехали, молча разглядывая друг друга. Они на меня — с подозрением, я на них — с интересом. Когда дверь должна была открыться, а компании покинуть вагон, то парень, похожий на гончую, наклонился ко мне и спросил на ухо.

— Что у тебя за артефакт, красавица?

— Ксива!

Парень закатил глаза, видно пытаясь рассмотреть там мозг. Но не найдя, пошел догонять товарищей. Кажется, не поверил, но и не почувствовал никакого амулета или чего-то похожего.

Это даже смешно — если ты владелец красного авто, то ты повсюду замечаешь исключительно красные машины. Так и у меня. Не скажу, что я часто ездила в метро. Все-таки наличие машины играет свою роль, но по идее я таких должна была видеть и раньше. Думаю, что казавшийся мне отблеск в глазах некоторых людей работал, как индикатор или как опознавательный знак жителей мифологии. Как иначе называть вновь открывшийся новый мир, для меня новый? Не представляю. Потому пока назвала его «мифический мир».

Еще три раза я ловила взглядом неправильные вещи. Собака, размером с теленка, шла по туннелю. Поезд как раз остановился на перегоне, и эта красавица прошла по соседним путям. Потом на перроне я заметила мужика, кажется араба, от которого веяло пустыней. Ну и на выходе чуть толкнула девушку, у которой в прическе росли березовые ветви. Так как я потом стояла за ней на эскалаторе, то три раза попыталась их выдрать или отломать — девушка не заметила.

Не смотря на то, что мобильная связь в метро работает, звонок раздался уже на выходе. «Алло» я сказать не успела. Из трубки послышался вой — нет, это не зверь, всего лишь начальник. Ну правильно, селектор закончился. На полтора метра от трубки разнесся вопль:

— Где тебя черти носят?

Я умная, трубку к уху не поднесла. Потому не оглохла. Там правда слышались приставки к словам, но я сделала вид, что не слышала куда мне идти, в каких координатах Перу меня носит и тому подобное.

— Работаю, Димитр Александрович. Забираю документы сотовых операторов для ускорения процесса идентификации возможных подозреваемых.

Чтобы со злости понять эту фразу, как минимум, приходится задуматься. Что по моему опыту заставляет начальника замолчать. Опыт победил. Шеф замолк и уже более спокойным тоном начал задавать вопросы.

— Так, Зоя, ты на работе сегодня появишься?

— А должна? Табор уже уехал?

— Эх, организовали лагерь у моих окон, только что акцию протеста не собрали. Сегодня-завтра занимайся в поле. Не дай бог твое фото появится в новостях с твоими комментариями.

— Чур меня!

— Вот именно, что чур! Ты меня поняла? И чтоб документы были готовы. А еще лучше детей найди!

С этим ценным замечанием шеф решил отпустить меня на вольные хлеба. Теперь что делать я и не знала. Скажем так, чем себя занять? Документы были готовы, опера бегали, наскипидаренные начальством, мной и начальством начальства. Они носом рыли землю, но толку чуть. Нужно Ярославу позвонить. Тут я только сообразила, что материалы либо дома, либо в конторе, а телефонынаходятся только в деле. Пока забирала документы (про технический прогресс в виде электронного документооборота и почты я знала, но этот «оборот» увеличил расход бумаги в два раза), пока умостилась на лавочке в сквере — я все думала, как, не дожидаясь вечера, связаться с Волховским.

Где-то над головой раздался птичий крик, посмотрела — над головой мой болид Формулы 1 в птичьем обличии. Бумага в сумке есть, ручек и того больше. Я подставила руку, и беркут аккуратно спланировал на неё. Не подумала я, как писать с птичкой на руках, а создание весит как порядочный ноутбук. Но сам беркут перебрался на плечо. К счастью, не то, что разодрал утром.

«Ярослав, позвони мне как освободишься, нет твоего. Не срочно. Зоя».

— Найдёшь мне волхва Ярослава?

Птичка клекотнула что-то утвердительное, забрала бумагу и была такова.

Интерлюдия

День начался в семь утра. Сестра проснулась, закатила истерику. Кое-как успокоил ее, а потом позвонили из офиса. Заказанные из Америки артефакты и травы задержаны на таможне США. Сволочи, санкции! На травы! Ну артефакты ладно, а вот с травами беда. Пару видов больше нигде не найти. Индейцы отдали, специально выращивали. Нагуаль, отвечающий за отправку, в очень вежливых выражениях отправил мена нафиг, а то и дальше, подтвердив, что оплаченный товар мы получим когда рак на горе свистнет. Я даже не поленился проклясть эту тварь по всем правилам. Правда предполагаю, что задержит его ненадолго, но уж больно чесались руки.

Нагуаль вряд ли сможет ответить. Только если лично приедет — нет в нем той силы. Выкачали всю из своей земли. Истончили все ресурсы земли, начав еще со времен индейцев. Кстати многие помощники после изгнания коренного населения ушли за Завесу. Это их местное название границы между этим миром и миром Ночи, как называют обратную-теневую-скрытую сторону мира. На Руси Навь, у них Ночь. Этот мир сейчас сражается и за земные ресурсы, и за магические. Мир Нави старался поддерживать баланс и не идти на откровенный конфликт, но тут — боги и чудовища, местные и беженцы. Защиту стало разъедать.

Запомните, если заходя в офис вас встречают запах полыни и прочего разнотравья, полы из черного мрамора, с выложенным непонятным узором, а девушки за столами сверкают глазами, то проверьте — по приглашению ли вы? Дом, затерянный в переулках Третьяковки, был отбит риелтором фактически с боем. Все, кто может жить в городе из легендарных существ, нежити или нечисти, стараются поселиться в старом городе. Защита этих мест самая сильная, предки постарались на славу. Нашкодившие ведьмочки прятали сверкающие глаза в бумаги, делали перестановку на рабочем столе и убирали

пасьянс за раскрываемыми документами. Со мной работали три слабенькие ведьмы. Уточню, славянские ведьмы. Красивые барышни, в отличие от европейских коллег, не отличались злобным характером, были скорее своенравными и независимыми. Милые дамы шикарно справлялись с грубыми водителями и в полной мере отрабатывали наш контракт. Так как настроение мое оставляло желать лучшего, в чем они, косвенно конечно, виноваты — сидели тихо, даже чай принесли.

Еще час прошел за бумагами. Казалось, что они никогда не закончатся. Птичий вскрик отвлек меня от очередного «подписать срочно». Сапсан громко требовал впустить себя, так как в крохотную форточку не влезал. Крылатый посланник степенно поцокал по мрамору к столу, выплюнул записку и тем же способом вернулся к окну, запрыгнул на подоконник и исчез в небе. Кажется, ответ не требуется.

«Ярослав, позвони мне как освободишься, нет твоего. Не срочно. Зоя». Давно я не получал подобных. Нужно было отблагодарить посланника, да я не подумал.

— Доброе утро, Зоя.

Звонок раздался через 15 минут. Наверное это быстрее, чем направить смс-ку. Там не сразу сообразишь — кто и зачем пишет.

— Доброе утро, Зоя.

— Доброе, Ярослав. Не отвлекла?

— Нормально все.

— Предлагаю встретиться раньше. Я уже свободна, жду предложений.

— Предлагаю заехать ко мне на работу, а потом решим. Ты на машине?

— Машина у конторы, так что я пешком.

— Скину адрес, буду ждать.

Решив, что я и так в центре, то вместо метро можно дойти пешком. Какого же было мое удивление, когда, проходя мимо Молодой гвардии на Полянке, столкнулась с парочкой из метро. Правда уже без великанши. Я бы и не заметила их, если бы не уткнулась носом в спину ратнику. Собственно, в пешеходном ДТП я и была виновата, так как слушала музыку и не смотрела вперед, разглядывая здания Москвы. Некоторые из них отсвечивали радугой, но большая часть серым светом. Разглядывая очередное строение с темно-серым отсветом и осознав, что это опорный пункт МВД, я и влетела.

Мужик недовольно шикнул на меня, а вот его напарник, узнав, оскалился.

— Аааа, старая знакомая?

— Второй раз вижу.

— Ну, что расскажешь? Что за артефакт у тебя?

— Да нет ничего у меня, вы говорите какие-то глупости.

Я попробовала обойти парочку, но второй мордоворот выставил руку, преградив проход по узкому тротуару.

— Девушка, носить запрещённые или неустановленные артефакты запрещено.

— Вам в дурку не пора?

Возмущение я конечно разыгрывала, но стоять по середине улицы и обсуждать мистику не была готова. Москву я этим не удивлю, но это принципиальная позиция любого следователя — отрицать все и всегда! Признание вины несомненно облегчит душу, но увеличит срок!

— Слышь, ведьма, еще раз повторяю. Предъяви разрешение.

— Мальчик, ты ничего не перепутал?

Ратник взял меня за локоть и дёрнул на себя. Я подозреваю, что у них самих был амулет, скрывающий присутствие. Но обломись, тут я! И центр, машины патрульных проезжают постоянно, особенно у палатки шаурмы. Тем более при наличии ориентировки по похищениям детей.

— Товарищ сержант, подойдите ко мне!

ППС неохотно оторвался от уличного столика. На младенца я как-то не похожа, но по званию его назвала. Мало ли кто я?

— Гражданка, что случилось?

Жестом фокусника я извлекла «вездеход и отданную честь, совесть и нервы». Ппсник подтянулся, шаурмой отдал честь, потом спрятал руку за спину.

— Да, товарищ майор?

— Эти двое пристают ко мне. Прошу проверить документы и сделать тест на наличие алкоголя.

Чтобы избавится от своего начальства в моем лице, патрульные подхватили обоих и порысячили к машине. Ратник с псом (ну я так назвала второго), находясь в явно в шоковом состоянии, безропотно потопали следом. Я даже ручкой помахала. Сейчас хватать девушку на улице днем в центре — то еще удовольствие. Сделал гадость — на сердце радость. Даже солнце засияло чуточку ярче. Так, насвистывая весёленький мотивчик, я пошла дальше, прогуливая работу.

Глава 8

Спустя полтора часа я дошла до трёхэтажного дома с колонной. Это было старое здание, которое в ином спектре светилось как ёлка. На входе охранник подозрительно напоминал тролля. Как будто взялся из фэнтези книжки какой-то, даже кажется уши видны. Примем к сведению, что тролли тоже есть в Москве. В огромном кабинете, бывшим ранее библиотекой или просто огромной залой, сидели три девицы. Сидели не под окном конечно, но их взгляд, направленный на меня, заставил поёжиться. Взгляд это был недобрый, любопытный, саркастический:

— Вы к кому? — обратилась красавица, которая модельной внешностью отрицала работу в принципе. Ее место на подиуме или яхте, но точно не в таком маленьком офисе.

— К Ярославу Викторовичу. Следователь по особо важным делам.

Судя по взгляду остальных, я была даже недостойна произносить это имя. На мою корочку даже не взглянули. Щелкнул селектор, и единственная блондиночка прочирикала о моем приходе.

Ярослав выглянул из-за двери и махнул мне на вход. Этим жестом он заставил девушек присмотреться ко мне получше.

В кабинете хозяина офиса было огромное окно во всю стену в форме арки, которое освещало помещение с массивным столом, новомодным секционном компьютероми кучей папок. Торчали два ножа, воткнутые в потолок. Приятный запах полыни и зверобоя окутывал кабинет, хотя пучков трав нигде не было видно. Сам хозяин отыскался уже сидящем в углу кабинета, с чашкой чего-то там и красными как у кролика глазами.

— А ножи зачем?

— От упырей.

— Помогает?

А вдруг поможет от моих сумасшедших преследователей, по которым слезами крокодила плачет Кащенко.

— В твоей нынешней работе сильно вряд ли, но от каких-нибудь энергетических упырей или вампиров может.

Я уже с большим уважением рассматривала два ножичка в потолке и мысленно объясняла начальству, что это дизайнерское решение, а не холодное оружие

— Мы сегодня съездим и выберешь себе несколько для дома тоже. Домовой естественно хороший защитник, но и у него есть предел.

— Что делать с похищениями?

Дети живы, это я точно знаю. И как бы не было сильно мое любопытство, относительно того куда я попала, но дети — в первую очередь.

— Ты не забыла, что мой племянник был первым? Как бы я не хотел его найти, пока придется ждать. Мой приятель, джин Али, сейчас выясняет кто из нечистой силы мог проникнуть к нам.

— Бабка, что выкинула нас из круга, говорила по-польски. Это что-то значит?

— В принципе да, смотри. Какой бы я ритуал не совершал, я вынужден делать его на языке своей силы. В моем случае это был русский. Хоть я знаю еще три языка, но моя сила не подчинится на них. По аналогии с собакой — ты не можешь дрессировать ее на одном языке, а потом вдруг начать командовать на другом. То что наша нечисть прибыла из Польши это точно, она классифицируется как особь женского пола. На этом все, больше ничего точного. Возраст нечисть может менять в большинстве своем, но есть исключения. А вот пол изменить может далеко не каждый представитель, но в польской земле таких просто нет. Это характерно в основном Африканскому региону. Обряд не сработал — судя по всему нечисть сильная, старая, если не Древняя.

— А есть книги по…

— Книги у каждого свои. Прочесть их не владельцу очень и очень непросто. Как правило, нужно либо добровольно расстаться с артефактом, либо убить предыдущего владельца.

— Я и УК РФ этого не слышали.

— Отвыкай. Здесь свой закон, свои понятия. Да и следов все равно в Яви не остается. Большинство нечисти обращается либо в прах, либо в кости, либо в лужу. Есть еще кое-какие виды, но тоже без следов. Это что касается нечисти. Существует нежить, к ней относятся вампиры, упыри, драконы, леший, оборотень и так далее. Всех видов никто не знает. Есть условно «люди», а именно маги, колдуны, ведьмы, дети богов и так далее. Волколак кстати тоже относится к людям, просто проклятым. Тут уже не важно, как давно тебя прокляли. Имеются жители Нави, это в основном боги. Ну и такие существа как Фенрир, Полоз, Горыныч. Они могут жить и в Яви, но при этом принимают форму людей, чего они терпеть не могут. Так что увидеть их здесь редкость, но возможная. В последнее время в Россию едут все, кому не лень. Навь установила возможность их эмиграции, но на определенных условиях. Мы живем по Русской Правде, дописанной и немного исправленной. Ну так и время другое, за всем этим табором следит Кощей. Не один конечно, ратники — его опора, помощь, глаза, уши и даже клыки.

Я встрепенулась, так как именно это слово вплыло в голову еще утром в метро. Волхв продолжал:

— Это что-то на подобии МВД, но за такими как мы. Ты бы стала «судным дьяком». Это официальная организация, правительство и все кому нужно прекрасно о ней знают

Кощеичи поддерживают порядок, а их официальная резиденция находится в Тайницкой башне — все как в государстве. Да и президент клянется на конституции, но этот артефакт сделан Велесом. Это я про нынешнюю конституцию.

Неожиданно заморгал рабочий телефон. Ярослав не стал брать трубку, просто включил громкую связь:

— Да?

— Ярослав Викторович, звонит Финист. Соединить?

— Да, — Ярослав жестами извинился, но трубку так и не взял. — Да, Финист?

— Яр, с кораблями швах. Посейдон забрал груз. Правда корабли вернутся, но это все что я могу.

Волхв сжал кулаки, но молчал.

— Ярослав, ну прости, как с цепи сорвались. Не договориться, не даже поговорить. Водяные в шоке, грозятся забрать воду из океана. Только всплывшей Атлантиды не хватает. Там кстати тоже волнуются.

— Финист, там молот Тора. Ты сам будешь сыночка Одина успокаивать. Мы еще не отошли от скандала после выхода фильма с его альтер эго.

— Мой начальник тоже не в восторге. Он считает, что ему нужно было получать специальность психиатром, а вот МИД устарел со своей программой.

Трубка отключилась.

— Финист работает в ведомстве Лаврова, у них сейчас просто Кащенко.

— Новости читаю, так что мнение министра иностранных дел полностью поддерживаю. Но мы отклонились. Что ты знаешь о птице Гамаюн?

— Немного, твоя семья очень закрытая была. Говорят, что в 1992 году вы просто исчезли. Погибли в ДТП. Мало кто в это верил. Отец у тебя был простой человек, а ваши способности передаются по женской линии. Но предела я не знаю. Может кто из богов ведает, из старых богов. Точно известно, что ты потомок Рода, верховного бога и прародителя всего сущего. Сила твоя в прознании — это что-то сродни привидению, умению вызывать бури и грозы. Теперь я убедился, что колдовство на тебя не действует. Даже рядом с тобой без твоего желания колдовать тяжело. На тебя так вообще навести что-то невозможно. Только чтопопробовал заклинание, направленное на тебя. Просто игнорирует посыл. Не переживай, я использовал обычный поиск.

— Ты говорил, что пробовал уже?

— Понимаешь, в этом доме я проводил не один и даже не десяток ритуалов. Здесь все подготовлено, чтобы усилить ворожбу.

— Поняла. Есть еще информация о родителях?

Как не отрицай, но это болезненная тема. Какой ребёнок-сирота не задается вопросам — почему мама не приходит?

— Точно ничего не известно, но про ДТП это явно выдумка. Если отца могли не спасти, то мама — это исключение Она бы выжила в кратере вулкана.

— Зачем они кому-то понадобились? Политика? Бизнес?

— Не совсем. Гамаюн это в первую очередь равновесие. Твои предки хранили завесы между Нави и Яви. Вам нельзя соврать, твой голос может успокоить Фенрира, Горыныча и фанатов Спартака во время драки с фанатами Динамо. Гамаюн с давних времён как верховный судья. Как выглядели твои родители мало кто знает. Ни имён, ни фамилий. Я попробую выяснить, кто из ныне здравствующих знал твоих родных. Но при одном упоминание о птице-Гамаюн либо удивляются, либо кидают трубки.

Чай закончился, но Ярослав продолжал держать кружку. Наконец заметил:

— Василиса, чай принеси, пожалуйста.

— Да, минуту, Ярослав Викторович.

Минуты не прошло, как блондинка с зелёными глазами и с исконно русским именем, Василиса, вплыла в кабинет. Кошка, красивая и знает об этом. На ней светлый летний костюм и нарочито небрежно заплетаемая коса. Царица. Девушка поставила две чашки, но чашку с кофе, предназначенную для меня, поместили аж на край. Интересно, плюнула туда?

— Уверен, в кофе отворот. Но ты можешь пить, не боясь. Не повредит.

Кофе как кофе. Яд же я наверное почувствовала?

— Не плюнули?

— Вот это точно нет. Они еще не знают, кто ты. А так как мы сидим достаточно долго, ведьмочки могли напридумать себе чего угодно!

— Ведьмочки?

— Молодые ведьмы, слабосилки. Не все ведьмы попадают в легенды. А вот красоту девушки получают. Вдобавок кое-какие ухватки, приворот и отворот тоже много. Из них хорошие аптекарши получаются. Зелье могут сварить, ну и еще по мелочи. Вот и отбиться не могут ни от кого. Как правило такие примыкают к более сильным, вот они и работают у меня. Собственники. Любую барышню за мажай загонят. Все бы ничего, но клиенты разные бывают. Женщин среди них уже почти нет, всех разогнали.

— Ревнуют.

— Когда ревнуют ведьмы, нужно заказывать тризну.

— Обломятся. Так, я с тобой три часа просидела. Время пролетело незаметно, но пора и честь знать.

Дорога через зал ведьм прошла в молчании и презрении. Ну меня этим чувством облили с ног до головы. Спину не оплевали, нож не кинули — остальное не важно. Пора забирать машину, шеф должен был уже отбыть на совещание. Надеюсь, оно будет до вечера. Так что я переместилась на улицу, а потом от Новокузнецкой пошла в сторону Третьяковской.

Глава 9

Прогулка по центру всегда оставляла в душе умиротворение. Вот представьте, вы идёте по тем же улицам, что видели Наполеона. По улицам, пережившим пожар, да и не один. Сюда приезжали купцы, разгружали телеги. Или гулял Иван Грозный, Сталин, возможно и Петр Первый. Словила лирическое настроение, но звонок от начальника…

— Да, Димитр Александрович?

— Зоя, что у тебя нового?

Ну и что ему врать?

— Опера и участковый опрашивают свидетелей. Кстати, на Сухаревской подстанции вчера было отключено электричество. Способ неизвестен, но камеры стёрли все записи, кроме полученных на выезде. Предполагаю, что преступника интересуют дети определённого возраста. Насчёт пола не уверена, хотя пропали два мальчика. Все-таки единственное пересечение — это одинаковые даты рождения. Сейчас в МФЦ проверяют детей с аналогичными датами рождения. Проверяем женщин, состоящих на учёте в соответствующих учреждениях. Пока все.

— Плохо работаете. Почему еще не закончили проверять? Где подозреваемые?

Еще двадцать минут я с ускользающим энтузиазмом слушала шефа, в глубине души подозревая, что этот пистон больше для начальства, нежели для меня. Ну не было вообще его словах злости или ярости, скорее усталость и понимание того, что делается все возможное и нет. Димитр Александрович сам был следователем, как говорят, неплохим. Значит, как никто знал, что можно сделать, а что невозможно. Это не простое похищение детей (простое, смешно!) — это дело рук какого-то маньяка. Ну, здоровым этого человека назвать было нельзя, но это для шефа.

Как я поняла, у нежити и нечисти есть свой собственный кодекс. Местные правоохранительные органы отслеживают любую активность, а тем более уголовные, серьезные происшествия. Судные дьяки, оказывается, тоже были на местах преступлений, как и ратники. Это мне Ярослав сообщил. Я тех людей не заметила, да и не очень обращала внимание. На первом месте мне было просто некогда, там дурдом происходил и времени не хватало. А вот на втором, ну же вспоминай, кто бродил на втором месте. Я попыталась вспомнить этот вечер, но в основном всплывали образы Горчакова и шефа. Остальные воспоминания меркнут перед встречей с настоящей нечистью. Но вопрос — почему кощеичи уехали раньше, чем прибыл Ярослав? Ничего не нашли?

Табор остался на месте, но уже ленивее щёлкая вспышками. Сотрудники, обожающие оккупировать беседку-курилку отсутствовали. Судя по всему, журналисты их достали. Нужно переименовать их в Минздрав. Отучить курить следователей, оперов и иже с ними еще ни у кого не получалось, а тут никого. Если еще недельку посидят перед дверьми, точно все бросят курить. Нет, скорее все журналисты переместятся в ближайшее КПЗ. Это будет проще.

Стоянка тоже была оккупирована машинами с легко узнаваемыми значками: РенТВ, Известия, ну и куда же без НТВ. Вырулив из двора на дорогу, я окончательно впала в лирическое настроение. Серьёзные мысли просто не хотели загружать голову. Судя по всему, мой мозг просто нуждается в шоколаде. Много и вкусного! Задумано — сделано. Шесть версий ручного шоколада сожрали бюджет, но изрядно согрели душу. А вечером на пробежку. Сгонять-то это чудо нужно же?

— Добрый день, Юрий Александрович. Думала о вас. Есть новости?

— Ты знаешь, есть. Заедешь?

До дома оставался всего один разворот. Но с этими словами проехала по Косыгина в сторону первого меда.

— Конечно, буду минут через тридцать.

— Жду.

Шоколад лежал в специальной сумке. Что же, придётся делиться — не с пустыми же руками ехать. Именно Соболев приучил меня к шоколаду с добавками. Например с перцем его любимый… И мой тоже, а взяла я только одну плитку. У морга расположились будущие патологи. Они с аппетитом поедали шаурму, склоняясь над книгами, от которых любителям ужасов снились бы кошмары. Но следователи, врачи и еще некоторая группа граждан, которые смотрит ужасы, считают их чем-то вроде комедий.

— Девушка, можно с вами познакомиться?

— Нельзя.

— Ну девушкааа!

Красивый мальчишка, где-то двадцати пяти лет, в белом халате и с обаятельной улыбкой Чеширского кота, смотрел на меня с лестницы, закрывая проход в здание.

— Если вы не дадите свой телефон, я жить не смогу!

— Умирай, разрешаю.

— Ну что же вы? Где вообще сострадание? Сочувствие?

Из кармана появилась ксива.

— Еще вопросы и предложения? Откуда во мне сострадание?

Всю компанию сдуло. Парень беспомощно хлопал глазами, переводя взгляд с моего лица на подтверждение моей «взрослости». Без документов мне даже пиво в магазине не продавали. Взгляд что ли наивный?

— Извините, вы мне просто понравились.

— Ничего, мне приятно, но я спешу по делам.

— Ах да, простите еще раз.

Парень сдвинулся, открывая проход, а вот его глаза заволокло тьмой. Интересно, кто же ты? Но мне пора. Получится — узнаю. Нет — так нет. Любопытство не всегда идет на благо.

Юрий Александрович пил чай у себя в ординаторской, где порядок наводился от трёх до шести раз в день силами специально преданных студентов, провинившихся в чем-то. Операционная была грязнее. Я пару раз тоже попадала в число отмывающих эту ординаторскую, так что взгляд наполнился ностальгией.

— Ностальгируешь?

— Куда ж без этого? Каждый раз как захожу, вспоминаю как разбила кактус и реанимировала его, лишь бы вы не заметили. И как матерились, убирая землю и отмывая по второму кругу. Такое не забудется.

— Мне до сих пор жалко тот кактус. Я его специально растил, чтобы запустить в заведующего. Но тот свалил раньше, чем вы оживили. Вон он на подоконнике стоит.

— Еще не нашли подходящую кандидатуру, чтобы разбить?

— Измельчал начальник, боится меня. Знаешь, я ведь нашёл себе замену. Есть студент один, прям меня в молодости напоминает. Вот помру, когда-нибудь встанет на мое место.

— Юрий Александрович, это когда еще будет!

— Не скоро, не надейтесь. Знаю я, как студенты меня любят и желают присоединить меня к экспонатам нашего музея. На подписи думаю будет ажиотаж.

Что ж, вспоминая методы обучения Соболева, я в какой-то мере понимала чаяния студентов.

— Ну я тебя не за тем позвал. Твоя загадка для меня останется загадкой. Кроме специальных средств, используемых совсем уж в секретных организациях, усыпить ребёнка за это время невозможно. Поспрашивал у некоторых, говорят, есть такие средства, но достать их можно только на чёрном рынке. Но и стоимость огромная. Заключение я написал, но честно признаюсь, тебе оно мало поможет. Слышал, уже двоих похитили.

— Двоих. Два мальчика одного возраста и даты рождения. Подозреваю, что это не последние похищенные.

Патом тяжко вздохнул и присел.

— Давай чай пить. О, смотрю помнишь, какой шоколад я люблю?

В этом весь Соболев. Он прекрасно понимает, что слезами горю не поможешь. Так что и раскисать не следует. Мы не психологи для успокоения. Если следователь заплачет рядом с жертвой — кому это нужно? Я в каком-то сюрреалистическом сне могу представить: ревущих полицейских, пожарных, МЧСников, хирургов, ветеринаров. Стоят и плачут, вместо того чтобы помочь. Фу!

С Юрием Александровичем просидели до семи, вспоминая мое обучение, а потом слушала рассказы от него о студентах, что ошиблись с профессией. Хотя по мнению заслуженного патологоанатома — все его студенты ошиблись с профессией. Поголовно. Потом уже у каждого его личного ученика появляется стаж от десяти лет в профессии, и они эволюционируют из Баранов и неучей в «шансов мало, но посмотрим». Следующая градация проходит еще через десяточек лет — «ну что-то приличное из тебя получится». За глаза при этом он иногда хвалит. Его ученики работают почти по всему миру, многие просто гении от медицины — а ему все равно, неучи. Хотя гордится. И мы, его ученики, знаем об этом.

— Подвезти вас?

— Ну давай, уважь старого человека!

Рядом с машиной стоял тот Чеширский кот. У меня сегодня день второго свидания? Если вечером Ярослав приедет, то точно все эти встречи — судьба!

— Юрий Александрович, я думал вас подвезти. Рядом же живем.

— Влад, познакомься, Зоя Гаюн. Зоя — это Владислав Стражников.

— Очень приятно, — парень расплылся в еще более широкой улыбке Показалось, что на загорелом лице сверкнули клыки.

— Мне тоже очень приятно. Так что скажите, с кем поедете?

— Нам с Владом действительно в одну строну, а тебе бы отдохнуть!

Мы обнялись, и я наконец-то отправилась домой. А завтра можно не вставать рано! Высплюсь! Я та сова, что вынуждена быть жаворонком. Время еще было, потому я переоделась и отправилась бегать в парк. Чудесный день. Я много узнала и встретилась, пусть и не по хорошему поводу, с учителем. Теперь вот есть время пробежаться. Чего еще?

— ААААААА!

Моему крику вторил грянувшийся гром. Из-за дерева вышел утренний ратник. Преследуют они меня, что ли?!

— Ну что, ведьма! Я тебя из-под земли достану.

Суровый мужик, и явно упёртый как баран. Серые глаза, борода, крепкое телосложение.

— С ума сошёл? Пугать так, сволочь, — я отдышаться не могла, — сам ты ведьма. Что нужно?

— Предоставь документы на артефакт и иди себе с миром.

— На мне нет никаких артефактов. Я даже не понимаю, что ты от меня хочешь. Может представишься вначале?

У моего преследователя в глазах прорезалось сомнение. Вполне оправданное, на мне ни одного украшения, кроме поясной сумки для ключей и телефона. Ничего, даже волосы забраны в «дулю» на голове. Правда, большая дуля. Мужик взял какой-то предмет в руки, провёл им от моей макушки до пят. Еще раз и еще.

— Мужик, ты ничего не попутал? Что творишь?

За это выражение лица, я, пожалуй, прощу ему мой испуг. Но разозлил, до слез меня разозлил. Шёл бы себе с миром, как он сказал, но мимо. Тем временем, он в шестой раз провёл около меня непонятным предметом. Никак поверить не мог, что ли?

— Вы точно ничего на себе не носите?

— Мужик, я следователь. Следственный комитет тебе в помощь. В следующий раз проведём проверку по полной.

Злость помогла, потому следующие слова удивили меня саму:

— Вон отсюда, не ищи меня больше!

У ратника, так и не назвавшего мне своё имя, остекленели глаза. Он развернулся на сто восемьдесят и пошёл на выход из парка. Следующее «Ааа» я издала в тот момент, когда ратник скрылся из вида. А вы представьте, когда коряга вдруг встаёт на ноги и подходит к тебе. Все, сегодняшний день — это перебор. Я хотела погружаться в мир Нави постепенно, а не нырять с моста в Мариинскую впадину.

— Прощения просим, не хотел спужать.

На моих глазах леший стал превращаться в «молодца» в форме охранника. Красивый молодой парень. Меня теперь будут окружать такие всегда?

— Прости, познакомиться хотел. Столько раз видел.

— Ничего, нервы расшатались, вот и… Ничего. Зовут-то тебя как?

— Леший, но здешние Олегом зовут.

— Очень приятно, Зоя. Очень приятно.

— И мне, честь для меня.

— А я думала Лешие только в лесу обитают?

— Так это и был лес. Правда сейчас облагородили: скамеечек понаставили, дорожки протянули. Всего-то сотню годков назад чаща здесь была. Потому и Нескучным садом назвали. Поводишь бывало грибников — им точно скучно не было. А я здесь, пока последнее дерево не исчезнет. Ты бегать еще будешь?

— Сегодня точно нет, на сегодня все. Ратник охоту отбил, я его третий раз за сегодня увидела, упорный. Все ищет у меня артефакты.

Леший натурально заржал.

— У Гамаюна артефакты?

— А я разве представилась?

— Ну ты даёшь! А может ты как раз и права. Ни к чему всем знать, что гамаюн вернулся.

— А как ты понял, кто я?

— Для нас, созданий Велеса, Сварога, Перуна и Рода, это понятно по одному взгляду.

Теперь понятно. Домовые, лешие… а кто еще? А сами признаются.

— Завтра тоже приду, поболтаем. А на сегодня все, устала — столько впечатлений.

— Все понимаю. Доброй тебе ночи.

— Доброй!

Дом все еще стоял. В открытое окно задувал ветер, сапсан сидел на подоконнике и смотрел в стремительно сереющее небо, на котором с огромной скоростью мелькали молнии. Домовой сделал ужин и куда-то исчез Отказавшись присоединиться. Прочтённые новости ухудшили настроение, аж слезы наворачиваются. Горько, от того что мы правы, но всеобщее сумасшествие половины мира, считающие себя первыми, заставляет смеяться и плакать. Громы и молнии озаряли серо-чёрное небо, а потоки воды заливали улицы столицы. Забралась на кровать и залипла в книгу. Кажется, к двум ночи я окончательно отключилась. Как говорила Скарлетт О’Хара: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра».

Глава 10

Вторник — это значительно лучше, чем понедельник, но откровенно хуже пятницы. Домовой решил меня закормить, потому утром мой нос учуял пироги.

Садист, кофе заменил чаем! Не, в каких-то ситуациях я люблю чай, но кофе утром — это ритуал. Молоко, кофе, сахар, литр! Домой отказался делать кофе наотрез, но все равно спасибо ему за завтрак. Я так же не стала уточнять, откуда в моем доме появилась вишня. Ее в принципе не бывает дольше с того времени, как я бы ее помыла. Чем же мне заняться? На работу мне не нужно, хотя:

— Доброе утро, чем порадуешь?

— Чем же мне тебя порадовать? Отсутствие новостей — тоже новость? — голос Горчакова лучился сарказмом и усталостью.

— Ну почему же, что по ПНД?

— То же что и по остальным. Если и было подозрение, то в наличии либо железное алиби в виде нахождения на принудительном лечении, либо видео. Глухо.

— Ты знаешь, свидетельница вспомнила, что подозреваемый что-то сказал по-польски. Тряхани-катаможню. Ниточка слабая, но сделать что-то еще не получится.

— Отлично, сейчас направлю! Слышал, что дело отдадут спецам с Лубянки.

— Может оно и к лучшему, но я сильно сомневаюсь, что они захотят брать провальное дело. Мы даже не знаем, что еще можно сделать. Все телефоны слушаются, патрульных уже пару раз ловили. Что с детьми, родившимися 23 декабря и находящимися в Москве?

— Их сто тридцать человек. Патрульные направлены к ним с предупреждением, но людей не хватает.

— То есть просто предупредили?

— Именно. Ну сама все понимаешь!

Как же не понять? Тех, кто идет в полицию реально работать — раз два и обчелся. Тех, кто хочет тепло сидеть и ничего не делать — большинство. Вот и работают на износ случайно уцелевшие кадры. Но спрашивают нас, как с полноценного Отдела.

— Все понимаю, все принимаю, но начальству объяснять будем оба. И не только нашему. Ладно, будет информация — звони в любое время.

Из того что он пробурчал, я разобрала лишь «принято». Остальной маршрут всех спрашивальщиков из руководства благоразумно не услышала. Еще полчаса поизображала из себя работника года, оформляя слова в бумажки. Сходила побегать, но с лешим не пересеклась. Поздоровавшись, он умчался успокаивать каких-то молодых оболтусов со спичками.

У вас бывало так, что ничего не хочется? Телевизор ждал своего момента. В основном он конечно для пыли, но служил вот в такие моменты, когда мозг не производил загрузку системы даже на десять процентов. Вот и представьте… Просидела до обеда, получив три десятка звонков как «просто спросить», так и от одного мошенника и начальника. Так как они шли один за одним, начальник чуть не ушел вслед за мошенником. Повезло. Рассказав свой же отчет другими словами, я получила короткое «работай» и быстрые гудки. Ни один сериал так и не досмотрела, даже книга не читалась. До обеда происходил день тюленя. И началось…

— Зой, собирайся. Патрульные говорят, что детей нашли.

Остаток фразы я слушала, уже натягивая джинсы. Интересно, кого нашли?

— На своей?

— Нет, сейчас заедет за тобой водитель. Без мигалки не успеем.

Машину пришлось ждать всего 15 минут. Взвизгивая спецсигналом, шинами, тормозами и всем своим «организмом», Рено влетел во двор, загрузил меня на полном ходу и вылетел на Ленинский. Кирилл, водитель, явно не ту работу выбрал. Что-то второй день подряд мне одни гонщики попадаются. В птичьем обличие и в человечьем. Во втором оказался опаснее — машин было больше, чем самолетов.

— Зоя Владимировна, вы не беспокойтесь. Сейчас долетим.

— Конечно. На дорогу смотри!

Вечность уложилась в двадцать минут, прилипший желудок к позвоночнику и нестерпимое желание любого водителя давить на несуществующий тормоз. Я приехала бледно-зеленая, встрепанная, но живая. На месте уже собрались группки по интересам, исключительно в бронниках, касках и отягченные «калашниковыми» в руках. Олег Горчаков подбежал практически сразу.

— Тут интересно. Нам позвонил бомж. Он увидел, что какая-то старуха тащила двух мальчиков Он их достаточно точно описал, вот и началось.

— Цирк из руководства уже прибыл?

— Пока только твой здесь. Я побежал.

— В штурмовую группу что ли?

— Почти, я следом иду.

— Погодь, пойду с вами.

Олег махнул рукой в сторону газели, типа собираться. Все свое держу дома, а каску на свою гриву я не нацеплю. Да и в первые ряды не рвусь. Если там действительно находятся дети, то большие дяди в милых шапочках и намордниках напугают до икоты, и не только детей. Одну группу спецов я знала. Как минимум уже в третий раз работаем вместе. Ко вторым не пошла — три буквы на броне защищают лучше охранного круга.

Три минуты. Ребята слажено залетели в полуразрушенное здание. Только изредка из раций раздавалось: «Чисто!». На пятой минуте: «Нашли». Из той же рации раздался плач. Бег по пересеченной местности не входит в мои достоинства, но, в принципе, практикую. На пыльном, с одной стороны отсутствующем чердаке плакали два мальчика. Плакали до моего появления. Стоило мне пересечь черту, как плач прекратился, а я удостоилась злобного взгляда от одного из детей. Наконец их облик поплыл, как смывается грим от воды. Перед нами сидели две куклы, даже отдаленно не похожие на детей. Плохо обструганное дерево в шапочке отчетливо воняло тиной. Рядом матерились спецы.

— Что за чертовщина?

— Голограмма?

Магия. Я ведь ее разрушитель, я не поддаюсь ей и снимаю любой морок. Жаль не могу позвонить Ярославу.

— Экспертов сюда. Одежда принадлежит детям. Может злоумышленник оставил какие-то следы?

Разочарованные и не совсем понимающие, что происходит, люди заползали и выползали с чердака, стремясь как удовлетворить любопытство, так и сделать свою работу. К моменту когда приедет волхв, все следы будут затоптаны.

— Зоя, это какая-то страшная шутка? Как мужики могли принять эти бревна за людей?

— Дмитрий, думаю, что была использована проекция. Предлагаю вашим мальчикам пройтись по соседним зданиям, аппаратура могла быть там. Короткий взгляд — и бойцы растворились, пытаясь исправить собственный конфуз и хоть чем-то помочь.

— Не переживайте, все ошиблись.

— Не маленький уже, все понимаю. Но ведь как и голоса были похожи.

— Найдем будем брать. Попрошу вас со мной пойти.

— Завсегда.

И протянул мне свою визитку. Вот теперь хоть буду знать, как как его зовут, Дмитрий Алексеевич Иванов. Вот сомнительно, что это его реальная фамилия. Ну не станет он открывать реальную и будет полностью в этом прав.

Эксперты, отщелкав каждый сантиметр чердака и взяв пробы всего и вся, начали спускаться. Они тащили брёвна, одетые под детей. То, что произнёс мой начальник, требовалось записать, потом выучить и сжечь! Даже предлоги стыдливо уходили и уступали место более ёмким словам. Но итог есть итог. Полтора часа обшаривали соседние крыши, распугивая бомжей и крыс, а кое-где и тараканов — ничего.

— Я думаю это работа шизофреника.

Я благоразумно не стала комментировать свои мысли.

— Димитр Александрович, журналисткий табор не с вами?

Он обматерил по второму кругу всех, от пишущей братии до меня, любимой, но растворился с уезжающими спецами.

— Зоя, ты едешь?

— Здесь какое метро ближайшее?

— Ты так, в бронике и поедешь?

— Ты его в контору закинь. Я, пожалуй, пройдусь. Подумать нужно.

— Ну, как скажешь.

И вот я осталась одна. Опять поднялась на чердак полуразрушенного дома. Около детского манежа, где нашли дрова, находился круг, состоящий из мелких значков и слов. Судя по всему, этот круг был виден только в мире Нави, иначе сюда бы вызвали еще и филологов. Круг был оборван в одном месте. Кажется, я его и прорвала. Именно здесь я заходила и в первый и во второй раз. Круг слабо блестел, и пока свечение не закончилась, я принялась перерисовывать знаки. Что было бы, если я не приехала? Детей бы отдали родителям? На сколько по времени хватает колдовских кукол? Ярослав скорее всего заметил это сразу, на то он и волхв — провести таких куда сложнее. Главное, он знает о такой возможности. Предполагаю, что на брёвнышках найдут кровь детей. Как иначе они могут для стороннихбудут походить на деток?

На лестнице раздался шум, приглушённый чих и мат. Я отошла от света и завернула за балку. Сомневаюсь, что это преступник. Скорее всего кто-то из стражников Нави — ратник, кощеич или кто-то такой же как они.

Угадала. Этого ратника я, наверное, не забуду никогда. Он что, один на всю Москву? Или мне так не везёт? А вот его спутник оказался другим. Жилистый голубоглазый мужчина около тридцати на вид, он с улыбкой подтрунивал над ратником. Мужчины осмотрелись, но пока не продвигались вглубь здания. Кощеич беззлобно обсуждал с коллегой что-то, явно неотносящееся к делу. Они чего-то ждали. А вот и третий, судный дьяк. Вся компания в сборе. Надев перчатки, они окружили детский манеж и что-то забормотали. Из моего укрытия не было слышно. Тройка, условно, людей кружила вокруг места все быстрее и быстрее. Что они там вынюхивали, я не знаю. Мне оставалось только ждать, когда они закончат свой хоровод и уйдут. Ритуал провалился. Подозреваю, что тоже из-за меня. Как я это поняла? По ласковым выражениям. Сегодня все эпитеты русского языка я прослушала в нескольких лицах, но главное не чихнуть.

— Что делаете?

Ооооо, какие люди. Ярослав присоединился к хороводу.

— Простите, волхвы.

— Ярослав, какими судьбами?

— Дьяк, я думал ты умней.

— Светозар, это его племянник пропал.

Тот, кого назвали Светозар, подавился, но выразительно промолчал.

— Так что делаете?

— Началась странная возня. Пробовали взломать щит над Москвой. Теперь мы проверяем все странности, что происходят.

— Здесь не получилось увидеть ничего, стёрли все.

— Стёрли?

— Сила не подчинилась, просто ухнула в никуда.

— В никуда?

Ярослав начал озираться по сторонам. Догадался.

Глава 11

— Зоя, выходи.

А я-то хотела посмотреть за работой профессионалов.

— Добрый вечер, господа.

Господа ошалели. Ратникявно пытался вспомнить меня, но пока не получалось. Дьяк просто рассматривал, а вот кощеич все норовил обойти со спины. Тоже безрезультатно.

— Представляю. Зоя Владимировна — майор, следственный комитет. Именно она ведёт это дело.

— Ношение запрещённых артефактов является подсудным делом.

Бинго! Ратник вспомнил меня.

— Ведьма! Артефакт!

— И тебе добрый вечер!

— Стоп, нет никакого артефакта. Зоя сама какантимагический артефакт. При ней и без ее разрешения невозможно колдовать, от слова совсем

Смотря в глаза ратнику, захотелось показать ему язык.

— Волхв, это не смешно.

Ярослав только развёл руками, правда ухмылялся во все тридцать два.

— Сильно похоже, что я смеюсь?

— Да!

— Туше, но я не смеюсь. Аура Зои не позволит колдовать. Да на себя посмотрите.

Обитатели Нави с удивлением начали себя разглядывать. Кощеич был неестественно бледен. У него как у вампира выпирали клыки, а глаза горели зеленой дымкой. Ратник начал сверкать кольчугой вместо ветровки и стал на полторы головы выше, а судный дьяк резко посерел и похудел. В общем, из всей компании на людей больше всего мы с волхвом походили, ну и ратник — человек-гора.

— Ведьма, прекращай!

— Знала бы как, прекратила!

— Новенькая?

— Да.

— Нужно будет заехать в Тайницкую башню, чтобы зарегистрировать силу.

— Не переживай, дьяк. Сегодня хотели съездить, — намекая, волхв мне чуть ногу не отдавил.

Все я понимаю, успокойся.

— Можем ее подвезти.

Волхв дернулся, взял меня под руку и потащил к лестнице. Нам в спину что-то говорили, но тот даже не обернулся, просто бросил назад.

— Я отвезу, а вы пока работой займитесь.

Волхв вытянул меня на улицу, протащил как на привязи до угла и свернул в подворотню. Там стояла его машина, в тенёчке. Хотя все равно из салона на меня дохнуло жаром.

— Садись, поедем знакомиться с главой кощеичей.

Я только пожала плечами.

— Не страшно?

— Ну сказки я читала давно. А начальство, оно и в Африке начальство!

— Тут другая проблема. Ты их начальник. Так установлено по Роду, древности и силе. Так что сможешь приказывать.

— И как они это воспримут?

Волхв пожал плечами. Дальше дорога проходила в молчании, мне было над чем подумать. Начальница — от горшка два вершка, уж я-то «поначальствую». Проезд башни был т-образной формы, и в западной стене отводной стрельницы видны ворота. Никогда прежде не замечала, что на площадке Тайницкой башни был установлен фонтан, струи которого освещались цветными огнями и ниспадали в Москву-реку. От меня чувствовался беззвучный вопрос.

— Ее отремонтировали к коронации Александра III. Сделали фонтан с каскадом. В 1932–1933 годах при расширении Кремлёвской набережной для видимости разобрали отводную стрельницу, заложили проездные ворота. Всем сообщили, что засыпали внутренний колодец Тайницкой башни. На самом деле, по договоренности со Сталиным, проезд скрыли магией воды. Именно поэтому вода стекает с этой стороны. Все, кто смотрят на Кремль, видят глухую стену, а вот жители Нави — такую, какая она была еще при царях. Башня испускает зов или его подобие. Это для того, чтобы привлечь молодых дарований, чья сила только проснулась или они получили ее через ритуал. Не дело это — разгуливать неучтенными.

— Тогда почему я не чувствую зов?

— Твои предки и создавали этот зов. Противиться воле зовущей птицы-Гамаюн мало кто из обитателей изнанки может. Хотя, чем древней, тем проще отразить. Боги, например, не обращают внимание.

Я все смотрела на брызги, летящие в разные стороны, и на людей, проходящих, но не замечающих такой красоты. Что греха таить, это одно из самых прекрасных зрелищ. Куда там чудесам света? Ворота, в которые мы въехали, и сама башня были украшены сотнями узорами и надписями. Подозреваю, что охранными. Кроме звуков журчащей и капающей воды, ничего не нарушало тишину. Не было здесь и людей-нелюдей. Звук от машины не ударялся о сводчатый потолок. Как призраки промчали. Выехав в противоположную от входа арку, мы оказались на парковке, где и оставили машину. Слабо видимая грань отделяла эту часть стены от общего шума Кремлевской жизни, где сновали группками туристы и сотрудники. Посмотрев в небо, я увидела начало купола Удачное решение, он был скрыт и не виден на общем виду.

В башне все оказалось не так плохо: на первом этаже стояли обычные офисные столы и компьютеры. Правда, увешенные какими-то кругляшами. В противоположном конце башни виднелся лифт. Думаю, лестница тоже присутствовала, но отсюда ее не видно было. Рядом с каждым столом стояли разного рода предметы — от обычных стульев до жердочек и бочек с водой. В одной бочке восседал, кажется, водяной. По его визгливому и сильно громкому голосу было понятно, что он возмущен до глубины души.

— Выжечь, понимаете! Они травят мой ручей! Вы должны, нет, вы просто обязаны уничтожить этот завод!!! Иначе я пойду жаловаться, — его голос просто вкручивался в голову.

Вмиг вспомнились дни приема населения в родном следственном комитете. Там с такими же страдальческими нотками в голосе очередная бабушка жаловалась на соседей с ремонтом или собакой. В лучшем случае. И точно такие же глаза были у следователя — если я ее прибью, то меня начальство живьем съест. Вполне возможно, что здесь это было не фигуральным выражением.

Обычное рабочая обстановка. Если не отвлекаться на, то что сотрудники были с клыками, в бинтах (это я про мумии), безумно красивые девушки с венками, растущими прям на голове (берегини), три ведьмы (а как их еще классифицировать, если метла припаркована у стола?), а за столом сидит явный начальник, постепенно трансформируясь в нечто волчье и злое? Мой шеф конечно не оборотень, но закипает примерно так же. Суета осталась позади. Как в любом приличном госучреждении, дверь в кабинет ГЛАВНОГО начальника находилась после длиннющего коридора с красной ковровой дорожкой. Перед дверью сидела кикимора — здесь тоже не метафора.

— Марфа Гавриловна, нас ждут.

По ее доброму и отзывчивому взгляду я думала, что нас испепелят на месте. Все, теперь хожу на ужастики как на комедии.

— Проходите.

Кабинет тоже не разочаровал: дубовый паркет, аналогичный стол, шкафы, обитые бардовым бархатом стулья. Высокое начальство. Сам владелец кабинета на сказочного персонажа похож был отдаленно. Так, сходство. Он был почти два метра ростом и жилистый, как камча. Возраст был неопределим. Лысый, с черной как смоль бородкой и усами, представительный мужчина. В отличие от канонического начальника, этот напоминал классического байкера. Одежда соответствовала образу, но не кабинету.

— Добрый день, Ярослав Викторович. Твой звонок был несколько неожидан для меня. С чем пожаловал, да еще с гостьей?

Кощей хоть и вежливо кивнул в мою сторону, но продолжил смотреть на волхва.

— А ты сам посмотри, неужто я по пустяку тебя побеспокою?

Ну на прозекторском столе было уютнее, чем под взглядом древнего существа. Давить взглядом Кощей научился. Будь у меня такая практика… фантазия спасовала! Пока я размышляла, колдун пару раз меня обошел по кругу, руками поводил, поцокал и рявкнул:

— Прыгай!

Я вздрогнула и решила, что за тысячу лет его крыша уже уехала к шахтерам. Моей силы воли хватило, чтобы не садануть с разворота. Рефлексы, вбитые на тренировках, сдерживать трудновато.

— Зой, не бойся. Не укусит.

— Боюсь, еще пару команд, и придется синяки себе залечивать, — я чуть в ответ не ударила.

— Мне ничего не будет, — Кощей заржал весело и бодро.

Ау, разум, ты там? Волхв сочувственно покивал и похмыкал.

— Ну так кто же ты, красна-девица?

Отвечать не буду, пусть сам догадается! Что за детская обида? Пока я воевала со своей интуицией и ее обидой, чародей сел на край стола и извлек из кармана нечто на цепочке. Серебряный цветок неприятно кольнул в районе уха. Ах так? Сила огромной волной разлетелась по кабинету, настежь распахнув окна и брызгами разнесся стёкла. Голос окреп и стал вытягивать мелодию. Слова популярной нынче песни я начала выводить с середины:

Над водою стелется туман непроходимый

Сбился капитан с пути, безумием водимый

Слышит голос нежный и знакомый уж до боли

Красоте её лица противиться неволен

Откуда взялась вода — вопрос не ко мне! Но воды было много. Она не касалась меня, окружая уже над головой вокруг, и закручивалась водоворотом в такт музыке. Прозрачная хрупкая вода как доверчивый котёнок ластилась, позволяя сделать с ней все что угодно:

За бортом девица, попробуй не влюбиться

Слух ласкает песни звон, ему лучше смириться

За бортом девица, он хочет утопиться

Всё готов отдать пират, чтоб с ней губами слиться

Волхв прилип к колоне. Кощей забрался на стол идвумя пасами рук пытались остановить то безобразие, которое я начала. Но тщетно.

Мести сладкий вкус — её проклятье

Хвост — её разорванное платье

Капитана жизни не жалко

Помнит горечь смерти русалка

Я начала песню не с начала. Так что последний припев если бы закончился как положено, то вода бы ушла туда, откуда ее вызвали. Но дверь открылась, и Марфу Гавриловну, совместно с чайником и подносом, смело освободившейся водой. От смеха прекратила петь и еще минут десять, пока два мужика пытались высушиться, гоготала, стоя на единственном сухом пяточке. Пару существ заглянули на вопли кикиморы. Как никак, ее урок экстренного серфинга не прошел незамеченным, да и вода изрядно подтопила сотрудников.

— Зоя, ну как так можно?

Мокрый волхв взирал на изрядно испорченный кабинет. Дубовой мебели ни капли не досталось, но вот бумагам. Некоторые, как я поняла по разводам, были написаны перьевой ручкой — чернила постепенно сползалась в синие лужи. Мокрый ковёр персидской работы уплыл совместно с кикиморой. А вот книги парили под потолком. Не все, а только старые и предположительно артефактные. Стёкла встали на место, а потом слились, став монолитными. Моя жизнь становится похожа на комедию с толикой фарса.

— Сушить не буду. Боюсь, спалю здесь все!

— Не надо! — хором сообщили пострадавшие.

К этому моменту Кощей превратился в того же байкера, которого я встретила, войдя в кабинет. Жестом отправив любопытствующих на рабочие места, он спокойно организовал перекус с чаем и плюшками. Домовой, показавшийся из-за стеллажа, накрыл стол. После чего аккуратно присел на стул, предварительно его высушив.

— А теперь поговорим.

Мой стул тоже был сухой, а вот волхв вначале уселся в воду. Прокомментировав это, осушил его и наконец-то уселся.

— Что хочешь знать?

— Я догадываюсь, кто она. Не так много существ, способных на такое. Не думаю, что стоит называть тебя, дитя. Сильна, это верно. Сильнее родных. Ты хочешь на мое место?

Не, бронхит — это не самое хорошее приобретение из этого кабинета. Хоть бы чай успела поставить.

— Ни в коем случае.

— Я в принципе так и думал, ты же сама ходишь в погонах, — он лукаво улыбнулся, дождался моего кивка и продолжил. — Систему ты знаешь. Тут тоже самое, только что кусаче-воспламеняющееся периодически. Справку, за которой привёл тебя Ярослав, ты конечно получишь. Но вот что делать?

— Жить?

Кощей подавился, волхв закашлял. И что же я такого сказала?

Глава 12

«Ходят слухи, что убийство Кощея Бессмертного оплатил Пенсионный Фонд»

— Что я такого сказала?

— Ты сказ о Кощее Бессмертном слышала?

— Какое яйцо искать?

Комедия и не думала затихать, а я подливала масло в огонь:

— Это лирика, помню я сказки. Даже статью в Википедии о Кощее читала.

— Так я действительно бессмертен. Условия конечно есть, но пока в гости к Моргане не тороплюсь. Да и мы иногда видимся. Я о другом — из тебя получится великолепная судья. Это твоя роль по рождению и по призванию. Ты как фемида, легко можешь соскользнуть в Навь, вернуться обратно и ничего не испытать, ничем не расплатиться. Род даровал тебе это право от рождения.

— Судьей мне становиться рано. Я следователь, моя профессия мне нравится.

— Дорастёшь, не переживай. А пока действительно оставим все как было. Но иногда будешь приезжать. Бывают случаи, когда требуют суда по Русской правде не многие и даже редко, особенно сейчас. Но бывает. Обычно я сужу, да прав у меня маловато. Поэтому опытом беру. Так заведено, что это место твое. Нарушать не будем.

— И?

— И будешь приезжать на такие мероприятия. Без этого никак. Но с твоего разрешения мы тебя укутаем, чтобы не прознали.

— Не вижу препятствий.

— Я в какой-то мере виноват перед тобой. Я так и не выяснил виновных в ДТП с твоими родителями. Не отпускает меня сомнение в том, что это была случайность. Хотя виновный признался. Сказал что устал, отвлекся.

— Имена?

— Гордиец Роман Викторович. Гордиец Анастасия Владиславовна, в девичестве Жарова. Понимаешь, в 90-е было жарковато, Стася хотела не допустить раздела Союза. Все понимали, что требуются реформы, но без разрешения хранителей, в том числе птицы-Гамаюн, мы не смеем вторгаться в жизнь людей. Она ездила за Урал, договорилась с Полозом, Горынычем, Хозяйкой Медной Горы, Жалмауыз кемпір, Белун, Амирани, Ваагн. До сих пор язык ломаю. Стася объездила почти всех, она потратила без малого пять лет. Поверь, чем древнее существо, чем более оно оторвано от людей, тем больше оно становится медлительным. Что ему год? Два? Столетие? И тут такое совпадение — умирает судья. Гамаюн случайно погибает Причем Гамаюн становится смертной исключительно тогда, когда обзаводится семьей. Когда умирает избранник, за ним уходит и птица. Тебя спрятали. Мать никому не доверила этот секрет. Может и правильно, кто знает?

Теперь, зная фамилию родных, я смогу больше обнаружить о себе. Я не то, что равнодушна, просто эти слезы я уже выплакала там в детстве, когда маленькой искала маму и папу. Строгая Зоя Ивановна брала на коленки и рассказывала, что я вырасту и найду их, если пожелаю. Ну вот узнала, что дальше? Вздохнула.

Не дождавшись слез, лишь легкого кивка, что я все поняла, Кощей продолжил:

— Отлично, тогда осталось зарегистрироваться.

К Кощею прилетела амбарная книга из деревянных дощечек. Чародей опустил ее на столик, и она сама открылась. Что за «Гарри Поттер»?

— Роулинг — фавн. Так что неудивительно многое из нашего мира она описала в своих сказках.

— Я вслух сказала?

— Нет конечно, но многие сравнивают.

— И это можно?

— А кто поверил? Дети и так многое видят. Больше всего до того, как заговорят, и все меньше, когда начинают лопотать.

Перо над книгой порхало и что-то записывало. Не само по себе, Кощей писал им. Как Цезарь — не хватает только музыкального инструмента.

— Расписываться кровью?

— Да.

Вида своей крови я не люблю, к остальной — равнодушна. Все-таки порезали не ножом, а медицинской иглой. А потом Кощей отомстил за половодье в собственном кабинете. Убегать от ластящейся книги — неудобное занятие. Ты в одной плоскости бегаешь, а она в нескольких летает. Когда я погладила ее, то она успокоилась и пошла шелестеть с товарками. Сочувствую герою вселенной Роулинг. Там таких книг целая библиотека.

— Библиотека Ивана Грозного, пропавшая много веков назад, находится здесь под Кремлем. Вход проходит через колодец этой башни. Там таких море.

Все-таки он читает мысли — я спиной к нему стою. Хотя, вот представьте, если у вас опыт тысячелетий, то наверное будете угадывать даже намеки на мысли.

— А мне…

— Можно. Можно посмотреть, почитать. Эта башня, по своей сути, была защитным форпостом для старых богов. Она одна из первых, построенных в Кремле. Хотя это официальная история. Ты сама знаешь.

Нет, не знаю. Живу в Москве всю свою жизнь, а о Кремле знаю меньше, чем какой-то турист. Вот как часто москвичи приходят сюда? Ну, на красную площадь иногда выбираемся, а вот вглубь? Кроме Грановитой палаты, Алмазного фонда, пушки, да колокола я ничего и не вспомню. Стыдно. Использовать что ли Кощея как экскурсовода? Он, наверное, видел строительство Кремля? А что произошло, когда Наполеон захватил Москву?

— В отпуске я был.

Читает, точно читает мысли.

— Ты это вслух сказала. Мы тогда с Александром не поделили девушку. Точнее ведьму. Крутила и со мной, и с ним, и не только с нами. Мария Антоновна Нарышкина, урождённая княжна Святополк-Четвертинская. Ослепительная красота и умение держать себя в свете обратили на Марию внимание еще тогда, цесаревича, Александра Павловича. Моего внимания она добивалась несколько лет. Их отношения вылились в подобие второй семьи, но это же ведьма. Александр был женат на Луизе Марии Августе Баденской. Я же не следил за его жизнью, а тут появилась такая девушка. Ее мать, Жанетта, представившаяся всем старшей сестрой, составила такую же «теневую семью» с младшим братом императора, Константином. Официально она родила сына — Эммануил считается рождённым от связи с князем Гагариным. А вот девочка, дочь императора, вошла в ведьминский род Нарышкиных. Сейчас кутит где-то на просторах мира. На мать этим сильно похожа. Но не суть, мы сильно повздорили с императором. Ну, на дуэль меня вызывать бессмысленно, сама понимаешь. Ну и заперли меня в темницу. Отпуск организовали, нацепили специальные кандалы — вот и просидел почти всю войну. Характерец у Александра был не очень. Оно и понятно, простить не мог «рога». Наполеон, как Москву захватил, от пьянства устал. Как до тюрем добрался, то многих выпустил. До этого, для пущих беспорядков, Ростопчин выпустил из московских тюрем тысячу колодников, которые начали грабить оставленные жителями дома. Меня уже сам Наполеон выпустил, все уговаривал присягнуть ему. Ушел, глаза отвел и дал дёру. Я, когда до нашего лагеря добрался, чуть в морду Кутузову не плюнул. Он меня встретил фразой: «Что так долго?». Оставляя Москву, я постарался наложить заклинание. Нигде никого не было видно, не слышно было ни малейшего шума в этом огромном и многолюдном городе. Триста тысяч жителей как будто находились в заколдованном сне. Это было безмолвие пустыни!

— А пожар?

— Приказ о поджоге некоторых казённых складов и судов отдал Фёдор Ростопчин. Пожар охватил практически весь Земляной и Белый города, а также значительные территории на окраинах города, уничтожив три четверти деревянных построек. По официальной версии царского правительства, пожар был вызван действиями оккупантов. Врут все! Сами сожгли, сами и отстроили. Ладно, историю оставим на попозже. У меня дел полно! Если хочешь, оставайся, посмотришь! С Марфой Гавриловной нормально познакомлю.

Искомая дама встала в проеме кабинета и сверлила дыру во мне своими болотно-зелеными глазами. Кикимора была уже в другой одежде. Нечаянные водные процедуры сказались только на характере, который и до этого не отличался отзывчивостью.

— Как-нибудь в другой раз.

Я подхватила сумку и попробовала просочиться мимо секретаря. Она щелкнула зубами. Я подпрыгнула и, размахивая руками, зацепила документы. Те веером разлетелись — карма в действии. Я же нечаянно, а она целенаправленно меня выводила из равновесия.

Ярослава поминутно сгибало от хохота, но он стоически терпел и плелся где-то позади. Практически у выхода из башни нас догнал кот, в зубах у которого висела тонкая длинная цепочка с маленьким кулоном.

— Коргору́ша, местные служащие на посылках. Люди видят их в основном в образе кошек, преимущественно чёрной масти. Но присмотрись.

Котяра был размером с мейн-куна и имел четыре глаза, аккуратно прикрытые шерстью.

— Помимо этого он развивает просто чудовищную скорость и круче любого поисковика. По нюху находит многих, правда далеко от владелицы не уйдет.

Кот или коргоруша поднялась на задние лапы и ткнулась мордочкой в ладонь. Я инстинктивно взяла цепочку, после чего существо растворилось черным туманом. Это была длинная, больше метра цепочка, с небольшим перышком в виде кулона из белого метала. Серебро?

— Цепочка из белого золота. Они все разные. У меня золотая, а у кого-то, кто может такое носить из серебра, есть и белое золото. Существуют даже медные. На перышке твоя печать, ей можно заключать соглашения. Если соберешься войти в чей-то род, то ты отдаешь цепь главе рода. Правда в твоем случае это невозможно, не смотря на то, что ты единственная представительница своего рода, твой род старше и сильнее. Украшение не следит за нами до того момента, как существо не прольет кровь безвинного человека или существа. После чего меняет цвет на кроваво-красный. Так и отслеживают. Кощей рассказывал, что, когда их ввели, был такой скандал с ведьмами, что пришлось даже богам вмешаться. Договорились на такой вариант. Она может быть видима людьми, а можешь приказать — исчезнет. Правда существа их даже не столько видят, скорее чувствуют. Конкретно ты можешь ее не носить.

Домой я вернулась к двум. А завтра на работу! Мы с Ярославом всю дорогу перекидывались ничего не значащими фразами. Искать детей нужно, но как подступиться? Заметила, что волхв не любит переливать из пустого в порожнее. Мы точно знаем, что дети живы и будут жить пока не наступит определенное время. Предположили, что летнее солнцестояние подойдет практически для любого ритуала — если это начало. То есть двадцать первого июня будут одни ритуалы, двадцать второго — другие. Худшие начнутся с двадцать третьего. Перелом — это первый день, когда солнце начинает убывать. Эти дни в принципе очень напряженные для всех в мире Нави. В остальных тоже, так как меняются знаки зодиака, меняется луна. Что-то грядет.

Уже ввалившись в дом, я поняла, что завтрака в желудке просто не осталось. Печеньки из кабинета Кощея исчезли, не оставив о себе воспоминания. Такой меня и застал домовой.

— Ты же на ночь не ешь?!

— После двенадцати другой день!

Сытая и довольная, завалившись в кровать, я рассматривала полученный «пропуск на цепочке». Странная это была цепочка. Каждое звено как веточки, прораставшие одно в другое. Перышко было тоненькое и маленькое, около трех сантиметров. Выглядело как настоящее. Кажется что дунешь — полетит. Присмотревшись, я заметила надпись: «На удачу. Хозяйка Медной Горы». Значит и она существует. Бажов видел ее? Будет отпуск, попробую познакомиться. Интересно, она до сих пор живет на Урале? Я представила себе горы, такие как на фото. С тем и уснула.

Глава 13

«Это был хороший день, за сутки хотелось уволиться всего три раза»

Утро, «трудовыебудни». Именно слитно, именно с ударением на «е». Вот стоит расслабиться и все — на работу уже совсем-совсем не хочется. Будильник в начале переставляешь на пять минут, потом еще на пять. Если не домовой, то я не смогла бы пережить расставание с подушкой и одеялом. Я пару раз, на сколько хватало, запустила в домового подушки. Тот не обиделся, сообщил что завтрак на столе и исчез. Холодный ветерок задувал из окна, где с упоением поедал какое-то мясо Болид. Именно так я и назвала своего сапсана. Звук, доносящийся от него, был очень похож, вот и не стала противиться первому порыву.

День был просто потрясающий, жара набирала обороты. Москва окончательно превратилась в адскую сковородку, а мне захотелось вернуться в башню с водопадом, там хотя бы прохладно. До работы я добралась без опозданий с общепринятой точки зрения. Обычно я приезжала на полчаса раньше, просматривала материалы расследуемых дел и смотрела, за что будут наказывать на совещании. Ну и так далее. А тут всего 10 минут — забежать в кабинет, переодеться, взять блокнот, накарябать что помню и пойти на Голгофу. Табор пока разогнали, но как я понимаю — временно. Они не сдадутся, дети-то не найдены. Значит, с нас не слезут. В социальных сетях особо не смакуют, есть другая тема для обсуждения.

— Гаюн, ты как? Не отловили еще?

— Кто меня ловит на этот раз?

— Тут много претендентов на твою руку и сердце. Начиная с шефа и журналюг, заканчивая помощницей прокурора города и ФСБ.

— А я популярна. Странно, что на сотовый не звонили.

— А шеф никому не дал твой сотовый, сам отбивался. Только к Екатерине не подходи, она злющая на тебя.

Громов довольно хохотнул и обогнал меня на входе, а я, прикрываясь его широкой спиной, просочилась в кабинет шефа. Спасибо Альберт Иванычу, закрыл своей мощной спиной от гнева царицы приёмной. В кабинете было волнительно, смешно и вообще нормально-рабочее состояние. Кто-то заходил, весело перешучиваясь, а потом с улыбками замирал у стены или окна. Кто-то потел и, промакивая лоб платком, чуял косяки, за которые придется оправдываться… Некоторые, как Альберт Иванович, просто проходили и садились на места. Из комнаты отдыха шеф голодной змеёй выполз ровно в девять нуль-нуль. Двенадцать бандерлогов замерли, дабы внимать мудрость. Странно, сарказм мне не свойственен по утрам. Только когда устану.

— Начнем с обсуждения результатов исполнения поручений руководителя управления по выявлению преступлений, подследственных следователям СК России, повышению следственной нагрузки с учетом необходимости увеличения доли расследованных тяжких и особо тяжких преступлений, а также вопросы расследования уголовных дел о преступлениях, предусмотренных статьями 105, 111 ч.4 и 131 УК РФ, в установленный законом двухмесячный срок. Так же будут заслушаны доклады руководителя контрольно-следственного отдела Альберта Ивановича Шиханова по вопросам повестки дня, доклад старшего инспектора организационно-контрольного отдела Николая Белова о показателях следственной работы и мерах, принятых территориальными следственными органами, по повышению результативности деятельности. Также будут заслушаны руководители ряда территориальных следственных отделов. Первое…

И понеслось. Вы такие, сякие, пятые, тридцатые, потом будет бу-бу-бу докладчиков. Все как всегда, все как обычно. Главное молчать и кивать согласно интонации. Возражать бесполезно, а говорить опасно. В общем, настроение «начальник самодур» желает нам доброго рабочего утра. Остальное совещание я благополучно проспала с открытыми глазами, заинтересованно подпирая рукой подбородок, чтобы не свалиться на стол.

— Подводя итог оперативному совещанию (уже?!), хочу поблагодарить за положительную динамику (а час до этого почему обкладывал в трехэтажные конструкции за ту же динамику?) и качество предварительного следствия (где он нашел эти качества?), а также потребовать принятия всех мер (вот, вернулся к обычной манере, а то благодарю, вы молодцы!) к повышению результативности деятельности от руководства следственных подразделений, допустивших недочеты. Чуть не забыл, необходимо инициативно и ответственно относиться к выполнению служебного долга. Гаюн, задержитесь после совещания…

«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!». Сразу видно, воодушевляющее совещание, трудовой подви… обморок стартовал после выхода из кабинета начальства. Следаки, даже не курящие, потянулись в курилку.

— Ты теперь работаешь в группе сформированной из сотрудников ФСБ, оперативников, непосредственно тебя и различных экспертов. Там еще много кого. В двенадцать тебя ждут на совещание.

Даже самую простую задачу можно сделать невыполнимой, если провести достаточное количество совещаний.

— Свободна!

— Хозяин дал Добби материалы. Добби Свободен?

— Пошла отсюда!

Рысцой покинула кабинет. Осталось найти еще тройку соучастников будущего совещания и выдвигаться.

В кабинете меня никто не ждал. Стол у уже успел покрыться бумажной пылью, а уборщица даже не заглянула. Нужно будет попросить протереть. Ну и где мне искать подельников-попутчиков по несчастью? Пока думала, налила кофе и втянула носом аромат. Ничто не бодрит так, как кружка черного, горячего кофе… выплеснувшегося на ноги. Не стоило стоять спиной к отрывающейся двери. Ну что ж за день-то такой сегодня? Форма и не такое переживет, но как же горячо. И нос обожгла, это ли не карма?

— Простите, не сильно обожглись?

— Сильно! Стучаться в дверь не учили?

— Влезать в окно я научился раньше, — хохотнул спецназовец. — Синяка и ожога не останется?

— Нормально все! Утро задалось.

— Вечер будет отличный!

— Не каркай! За мной?

— Ну, если ты майор Гаюн, то да. Правда думал, что вы мужик!

— «Ты». Зоя — протянула я руку.

— Виталий, командир спецназа. Поехали, а то опоздаем.

— На чем едем?

— На твоей. Думаешь, чего ждем? Моя сегодня укатила на ремонт, а я рядом живу.

— Кто еще с нами?

— Новенького эксперта-стажера выдали. Кажется, блатной. Молодой очень, зеленый. На араба похож, вон у твоей машины трется.

Действительно, у машины в форме стоял молодой человек, но оценить его молодость со спины было невозможно. На выходе зашла в дежурку, чтобы сдать ключ от кабинета и напомнить, что кабинет иногда требуется убирать.

— Машуль, у нас уборщица умерла?

— Почему же? Делает уборку в архиве.

— Крысы еще не все сожрали?

— Трубу вчера прорвало. Наш тыловик столько материалов утопил. Окрестные отделы половину материалов дотопили.

— А прокуратура?

— Газель материалов пригнали. Вроде невосстановимы, Соболь теперь списки готовит.

— Отличная новость. Мои собрал?

— Обижаешь. Все, что не списано и забыто, я тебе потом кину. Можешь не искать.

— Договорились. Но по возможности, хоть мусорку пусть выкинет! Ты же помнишь, как в прошлый раз тараканов вместе с нами травили?

Машка хрюкнула от накативших воспоминаний, а я вылезла из ее окошка. С того памятного явления СЭС по Комитету гуляет шутка.

— Сейчас сдохну от этой отравы!

— С прокуратурой это согласовано? Тогда иди и работай!

Молодой мужчина, которого я разглядывала еще из кабинета, оказался любимым учеником Юрия Александровича и тем самым студентом, что желал познакомиться.

— Привет, студент!

— И вам, товарищ майор, — мой, уже персональный Чеширский кот оскалился в своей очаровательной улыбке. — Только я не студент, аспирант. Юрий Александрович так нас всех называет. Я студентом останусь, наверное, до своего десятилетнего трудового стажа, а то и дальше. Вам, кстати, привет от него!

— Что верно, то верно! Ему от меня тоже передай, ты увидишь его раньше меня. Едем. Нам в одну из высоток на Таганке.

Самые высокие здания Москвы — это не небоскребы, а здания исполнительской власти, МВД, прокуратура, Комитет, с каждого видны разные регионы России. Из подвалов Лубянки хорошо видна Колыма.

Второе совещание за день. Успокоив себя, что мой начальник вообще с них не выбирается, я уселась на ближайшее кресло. Постепенно в комнату набилось человек пятнадцать. Были здесь и мачо, место которым скорее на обложках модных журналов, чем в спецовке с ТТ на перевес. Были и явные ботаники, размер очков которых мог посоперничать с микроскопом. Руководителем этой шайки был назначен подполковник Воловик Александр Степанович. Он напоминал колобка с очень холодными глазами. Две льдинки впивались в нас и настроение падало, а улыбки гасли, превращаясь в морщины. Неприятный.

— Теперь, когда рабочее настроение вернулась к вам, прошу доложить по состоянию на сегодняшний день, что сделано, а что нет. Каковы причины? Старший следователь?

— Добрый день, меня зовут Гаюн Зоя Владимировна, Следственный Комитет. На сегодняшний день были полностью опрошены свидетели, заказан биллинг. Не выявлено никаких посторонних телефонов на местах преступлений. Связи между родственниками похищенных нет. Два мальчика идентичны по возрасту, полностью идентичны даты рождения. Иных связей нет. Был сделан запрос в психоневрологические диспансеры, из которых ожидается ответ. Дактилоскопия и генетическая экспертиза не проводилась, так как оба места являются местами общего пользования. По вчерашнему происшествию все еще проводится экспертиза.

— Что не сделано?

— Отчета от экспертов нет, также нет информации об оповещении 130 родителей детей родившиеся в те же даты.

— Все равно оперативно.

Кажется, он видел во мне девочку, случайно оказавшейся на этом собрании. Кроме меня в зале находилась еще одна женщина. Если бы ее не представили, то я бы думала, что это мужик — представитель по делам несовершеннолетних.

Остальных я не особо слушала. Все что они говорили, я уже так или иначе знала-слышала-читала. Еще два часа пустой говорильни, а после — полученная головная боль и нервный тик временного начальника. Что, думал самый умный? В глазах коллег светилась мудрость подчинённых: «не мешай руководству выёживаться». Главное, что совещание не породило ни одной великой мысли. Даром, что похоронило пару идиотских.

Я лениво разглядывала как за окном въезжают и выезжают сотрудники. Вот за что? У меня что, только одно дело? Да я лучше бы справки попечатала. Тут аналитиков, по молчаливому согласию с оперативниками, будут слушать, но не делать ничего. Ну у кого такая радужная мысль появилась — проехать по всем ПНД и лично, ЛИЧНО поговорить с врачами. Да они нас за кандидатов в пациенты примут. Или поставить пикеты на выезде из города. Где они столько сотрудников после сокращения найдут? Армию выставлять? Из-за двух детей? Как ни прискорбно, но это не показатель. Люди сотнями исчезают. В каком мире они живут? Искаженный преобразователем голос возвестил о конце отдыха:

— СОГ, на выезд. Похищение ребенка.

Глава 14

Желанные слова подорвали всех оперативников с совещания, и мы исчезли. Еще звенело эхо от громкой связи в коридоре — чудеса телепортации сотрудников на практике. Новый начальник даже квакнуть не успел. Слава Роду.

Все познаётся в сравнении… верните меня на совещание! В районе метро Октябрьская, напротив министерства, собралась группа встречающих. Они были без каравая, с подозрительно злыми и деланно озабоченными лицами. Вся эта группа качнулась в сторону подлетевших машин. Опера по привычке рассыпались опрашивать. Эксперт остался у машины, а вот что с нами забыл спецназ, я даже представления не имею. Командир ошивался около меня, но остальные сидели в машинах и носу не казали под светлейшие (вестимо, от гнева светлые!) очи начальства. Здесь только родственников успокаивать звезд собралось больше, чем в целом поясе Ориона. Мне даже показалось, что я увидела мелькнувшие адмиральские погоны. На острие звездного начальства орал, как резанный, мужчина. Рядом визжала женщина. Молодящаяся, ухоженная. О таких говорят «дорого-богато», непременно коверкая букву «г». Чуть позади этой парочки беззвучно плакала молодая девушка в джинсовых бриджах и светлой кофточке. Ко мне подбежал участковый, красный как рак, злющий как шершень и мечтающий сменить район здесь и сейчас, благо его шеф виднелся в этой нестройной толпе. Даже если и были улики, то эти мамонты их затоптали. Собака горестно сидела и смотрела на альтернативно гениальное начальство. Кинолог уговаривал своего товарища немного поработать. По взгляду барбоса и кинолог, и окружающие понимали — даже не будет пробовать искать.

— Товарищ майор, здравствуйте.

— Добрый вечер. Доложите, что у вас?

— Пропал мальчик, два с половиной года. Он из списка, что предоставлял нам следственный комитет.

— Я так подозреваю, что это родители?

— Хорошая догадка. Это отец похищенного, Затворницкий Александр Михайлович, депутат Московской городской думы.

Мы с командиром синхронно выдохнули, он еще и споткнулся.

— Я поддерживаю, — тактично высказался участковый.

— Дальше?

— Ребёнок пропал, когда гулял с няней, Даниловой Еленой Евгеньевной. Камеры показали, что девушка опустилась за бутылочкой ребёнку, а того уже не было в коляске. Таймер выявил, что она оставила ребенка без присмотра на на шесть с половиной секунд. Сама коляска находилась в мертвой. В камеру попали только руки похитительницы.

— Что с родителями?

— Вы приехали раньше вызванных полковников и майоров. Генералитет частично уже здесь. Где-то через полчаса здесь будет не протолкнуться.

— Учту. Пойду посмотрю на коляску. Хочу поговорить с няней.

Участковый ускакал. Три ребёнка за девять дней, симптомчик. Начальство с журналистами съест нас на завтрак. Но объяснить им, что нечисть похищает людей — что там аналитик вещал про ПНД? Меня туда и отправят, на пожизненное. Эксперт, привлечённый жестом, занялся коляской, а для меня участковый изолировал няню.

— Добрый день. Я Гаюн Зоя Владимировна, следственный комитет. Что вы делали до похищения?

— Яяя гуляла с Сашенькой. Ой, Александром. Я гувернантка, нянечка. Я не виноватааа.

— Успокойтесь. Что произошло во время прогулки, может за вами шли?

— Нет, не видела. Мы как обычно шли в парк Горького. Мне нужно гулять с Сашенькой три часа. Вот, он поспал, и мы пошли гулять. Он попросил воды, и я остановилась достать бутылочку. Поднялась, а его в коляске уже не было! Его на руках держала натуральная Ведьма. Я видела старуху, у неё такие зубы! Она скалилась на меня и кажется шипела! Она растворилась, просто в воздухе растворилась. Наверное мне напекло голову! Так не бывает!

Ее начало трясти. Я с чистой совестью сдала ее медикам, напоследок сообщив, что ее вызовут для дачи показаний. Правда сама не сильно верила, что вызову. А смысл? Чтобы установить вид нечисти? Оформить прописку и ей, и себе в ПНД?

Спецназ курил в сторонке уже без полной амуниции. Действительно, какой в них смысл? Они и так распугали своим видом добрую половину акул и прохожих. Толку от них не было, дали бы толковых оперов. О, вспомнишь лучик, вот и Горчаков.

— Какие люди! Где охрана?

— Смешно, меня к вам направили.

Если этого не заткнут, то здесь будет вся нацгвардия с росгвардией хоровод танцевать. Мысленно надела на спецназ кокошник и чуть со смеху не умерла. Олег тоже прыснул.

— Какие мысли?

— Сама же понимаешь, серийник. Дело дрянь. У нас ничего нет, совсем ничего!

— Дети живы, иначе не было бы вчерашних брёвен. Эксперты не обнаружили ничего кроме того, что это польский клён.

— Мы не знаем, живы ли они! — начальник ОУР просто выкрикнул это.

Мне на секунду показалось, что все замолчали и с осуждением уставились на Олега.

— Живы, поверь мне. Ты знаешь, я редко ошибаюсь.

У нас три похищенных. Все структуры на ушах, а сделать ничего не можем. И опять начнется: «полиция ничего не может, вы вообще ничего не делаете». Все, как всегда. Мы виноваты. Я вдохнула и выдохнула:

— Я не хочу в дурдом, я не хочу в дурдом, я не хочу в дурдом.

— Гаюн! Что ты там бормочешь?

— Ничего, товарищ подполковник. Размышляю в слух.

— Что там?

— Третий ребенок. Единственное совпадение, что родились двадцать третьего декабря. Всем троим два с половиной года. Пока иных совпадений нет. Родились в разных роддомах и оказались в разных социальных условиях, объединяет только дата рождения. Все дела классифицируются по ст. 126 УК РФ. Цель может быть любая: насильственные действия, продажа на органы, требование выкупа.

На последних моих словах рядом образовался потерпевший. Его геометрически правильное красное лицо было покрыто бисеринками пота, а рот, то ли из-за страдания, то ли из-за негодования, выделял слова, общий смысл которых был понятен по отдельным словам, изредка сочетаниям.

— Трое детей?! На органы?! Насилие?! Где камеры, где свидетели?! Вы хоть что-то делаете???

Отец-депутат был не глухой, но собирался сделать таковой меня. Навис надо мной и продолжал орать, что я даже немного отошла, иначе забрызгает. И да, конкретно этот отец меня конкретно достал. Вот о чем он думает? Если будет кричать еще сильнее, то это поможет? Что должность и регалии быстрее помогут? Не то чтобы. Конечно активнее будут делать вид что ищут. Ведь обращаться он будет к вышестоящему начальству. Как итог, это самое начальство наорет на подчиненных. Те горестно вздохнут и продолжат свою работу. Никто не лишит этих «муравьишек» дополнительных дел, не даст больше времени в сутках и не уберет селектора и совещания. Так что крики ничем не помогут. Ведь этот барин не поможет «живой силой», не подкинет людей и не сделает сговорчивей систему. А так жалко его конечно, все-таки отец. Есть и обратная сторона. Сейчас «папа» видит ребенка либо спящим, либо спящим. Потом просто избалует до крайности. Я почему-то уверена, что это «потом» будет. О, пора звать врача. И, действительно, мужик схватился за грудь и стал оседать на асфальт.

— Медики! Врача!

Я немного сместилась в сторону, чтобы не мешать делать докторам свое дело. Кажется, что мне даже приезжать не нужно было. Информации никакой не получу: кто в шоке, кто в истерике, кто в беге (это я про оперов) — все при деле. Отошла от них. Я здесь как вместо красной тряпки для быка. Жаль, что не курю, убила бы время. Поэтому оформила пару бумажек и выпила кофе, заботливо принесенный кем-то из спецов. И даже съела бутерброд, скоренько запиханный в рот.

— Да, Владислав?

— Можно просто Слава. Ни одного следа, кроме ребенка. Но я нашел волос. Он седой, длинный, пахнет болотом.

— Понятно.

— Смотрю я не удивил тебя, ведьма?

Я аж вскинулась, но эксперт поднял руки в мирном жесте, как бы говоря: «ничего против не имею». А потом вытащил золотую цепочку, очень похожую на мою. Вместо пера на конце виделся «глаз Гора». Ах вот оно что!

— Кто же ты?

— Анубис.

На краткий миг его голова стала как у шакала. Точно такие же изображения были почти на всех картинках из пирамид.

— Эксперт-патологоанатом?

— Ведьма-следователь тоже не чаще встречается! Ну а кто знает больше о смерти, чем бывший бог?

— Ну логика тут есть. Анубис — бог подземного мира…

— Как правило, если люди забывают о нас, то мы засыпаем или впадаем в анабиоз. Я проснулся в пятидесятые, когда люди вскрыли мою усыпальницу. Вот теперь приспосабливаюсь. Пусть не бог, но бессмертен.

— Очень приятно!

— Сама понимаешь, что за этим стоит нечисть?

— Понимаю, но вот им я этого объяснить не могу. Эх!

— Не вздыхай так, не впервой.

— Я представила себе отчет, в котором ведьма-следователь и бог-эксперт объясняют, что детей похитили для проведения ритуала, в подозрении числится болотная польская нечисть. Я хочу себе палату номер шесть!

— Я забронирую себе, напротив.

Обаятельный черт! А Соболев тоже хорош, выбирать учеников умеет. Лучше него может быть только Бог.

— Когда снимаемся?

— Ты уже можешь. А меня начальник не выпустит даже если захочу.

— Ты Воловика видела? Он и нас неотпустит. Кабы совещание не устроил после этого. Прям здесь!

Сам Воловик красный как рак, стоял на вытяжку перед кем-то с генеральскими звездочками и слушал. Нет бы этим звездочкам объяснить, что кто-то очень умный на верху, запихнул людей в группу час назад мы не родим ничего нового! Но начальству не объяснишь, ему нужны беее-отпущения. Вот этого козлика сейчас все и ищут. По мере увеличения громкости орущего одного начальника на другого, количество зрителей в погонах возрастало. Около получаса спустя, охрипшие, озверевшие, но не определившие виноватого начальники сочувственно сгрудились около пострадавшего отца и матери. Они начали их успокаивать и поглядывать в сторону подчиненных. Все сотрудники приняли «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство».

Бестолковая суета продолжалась еще несколько часов. Большинству зрителей это уже надоело. Остались только мы и журналисты, ужами сновавшие между нами в поисках еще одной сенсации. «Без комментариев» — фраза, побившая сегодня все рекорды по частоте выкриков.

Глава 15

Может уволиться? А сегодня только четверг. Странно. Давно, почти десять дней назад я собиралась уволиться минимум раз в день. На ночь говорила себе — утром уволюсь к едрене-фене. И тут, спустя десять дней, вспомнила о любимой мантре всех опогОненных. Присказку, что неделя удачная, если хочется уволиться всего семь раз, придумали не на пустом месте. Четверг — это маленькая пятница. Если нечисть будет придерживаться своего графика, то похищение произойдет только в воскресенье. Осталось не убить временного начальника, а еще хуже — не коллег (начальника нам выделят, а коллег придется искать). А то какой соблазн — прибить и воскресить, а потом снова убить. Думаю, Владислав поддержит, а Кощей не осудит.

Вот как благодарить домового за такой роскошный завтрак? Несомненно раньше он ничем подобным не занимался — я про завтрак с собой. Но за всю жизнь в этой квартире не знала, что такое потерять носки, ключи или заколки. И да, все мои носки парные. На мне этот заговор носок против хозяев дал сбой.

— Всеслав!

— Чего?

— Закажи что тебе нужно. Планшет стоит на столе, пароль написан рядом, а магазины привязаны к карточке. Ты меня постоянно кормишь. А продукты заканчиваются. Себе, если нужно, закажи чего.

— Так это, не знаю. Не пробовал!

— Можешь еще полазить, может что интересного приглядишь? И когда Болид заглянет — накормишь?

— Можно?

— Всеслав, развлекайся! Планшет старенький, но может фильмы показывать. Развлекайся.

Ну хоть какое-то доброе дело сделала. Было слишком хорошее утро, никаких пробок — пролетела на двадцать минут раньше запланированного и очень быстро нашла парковку. День будет весёлый и как минимум нервный. Ведь пока ругаешь пробку и паркинг вся негативная энергия растворяется. А тут не на начальника же кричать? Не поймет.

— Доброе утро, выспалась?

— Издеваешься? Высыпаюсь я исключительно на выходных. Но до них нам еще пахать и пахать!

— Если бы только работать, так в совещаниях проведём две трети!

— Хорошо, буду спать с открытыми глазами на совещании.

Веселуха началась еще при входе — нас не пустили. Точнее сообщили, что пропуска на нашу группу массовиков-затейников не заказали. Так что мы свободны до поступления иной команды.

Мы не мыши мы не птахи

Мы ночные Ахи-Страхи

Мы летаем-кружимся,

Нагоняем ужасы, ужасы.

— Что поешь? — прервал меня Звягин.

— Детскую песенку.

— Погромче, хорошо получается.

Труса мы дрожать заставим,

Смелый глянет, мы растаем

Смелых мы пугаемся,

В страхе разлетаемся!

Мы чердачные-печные

Страхи тёмные-ночные

Мы летаем-кружимся

Нагрянем ужасы, ужасы…

Раздался жуткий вопль из стен центральной прокуратуры, слаженный, в несколько голосов. Вопль заставил дошедших до парковки коллег вздрогнуть. Крики не прекратились. Мы переглянулись и спецназ рванул обратно на крейсерской скорости. Спустя долгих пять секунд, мы бросились за ребятами. Из большого мраморного холла Московской прокуратуры вылетела девочка в форме, сшибая всех ультразвуком. За ней, не отставая, летела мышь. Я врезалась в затормозившего Владислава. По левую руку, в дежурке, сотрудник отмахивался от призрака проверяющего. Спутать полупрозрачную фигуру нельзя было ни с чем иным. Орал дежурный громко, матом и пытался разогнать морок журналом посещений.

С лестницы колобком слетал заместитель генерального прокурора, за ним аналогичным призраком шёл советский генеральный прокурор. Он командным тоном доказывал, что его новый зам будет лучше, а этого он сейчас застрелит. Похожее творилось почти в каждом кабинете. Некоторых призраков мы не могли отличить, они с укоризной взирали на следователей и охранников. По полным ужаса глазам людей, они были им знакомы. Часть людей рассеялась по дороге. Кто-то угорал, некоторые просто стояли, не понимая что делать. Громче всех кричал сам генпрокурор, и было от чего.

Около его стола, окружив со всех сторон, стояли Сталин, Берия, Вышинский и двадцать сотрудников ЧК, все с винтовками на изготовке. Когда мы вошли, воздух в лёгких у прокурора уже кончился. Он как рыба то открывал его, то закрывал, при этом держа руку в районе сердца.

Спецназовец, прилетевший первым на крик, стоял и смотрел на все это, давясь смехом и находясь в какой-то детской радости от происходящего. Тем временем, призрачный Андрей Вышинский зачитывал прокурору речь:

— Такая организация следствия, при которой показания обвиняемого оказываются главными и — еще хуже — единственными устоями всего следствия, способна поставить под удар все дело! Но ты! Взбесившихся собак я требую расстрелять всех до одного!

— Зой, ты понимаешь, что происходит?

— Нет.

Хотя, кажется, догадываюсь. Настроение поднялось до небес, значит негативная энергия исчезла. Песню я пела детскую, про страхи. А сейчас, глядя на дичайший ужас прокурора, понимаю, что я наделала. А главное, когда это закончится?

В коридоре, отстреливаясь бумагами, бежал какой-то следователь с криками: «Я больше ни копейки не возьму, не ешь меня Было не совсем понятно, кто его собирался съесть, но забавно.

— Звягин, что делать будем?

— Спецназ тут не поможет. Может священника вызвать?

Вдруг что-то упало в конце коридора, и Звягин поспешил на звук.

— Зой, — Анубис подхватил меня под локоть и низко наклонился. — Мне кажется, здесь нужны кощеичи.

— Думаю еще пару минут и все уляжется. Посмотри, призраки светлеют и становятся все более прозрачными. Здесь скорее скорые понадобятся.

Действительно, часть призраков изрядно истончилась, а от некоторых вообще осталось исключительно очертание.

— Пошли, подождём и вызовем скорую. Прокурору она явно понадобится.

Среди всего творившегося хаоса, группка спокойно идущих людей, не кричащих и ни от кого не бегущих, выделялась. Но мы спокойно вышли незамеченным.

Я уселась на ступени, привалившись к поручню. Мне было так смешно, что хотелось плакать. На соседних ступенях уже курили остальные. Кто курил, кто сбежал за угол. Оттуда раздавался гогот трёх-четырёх глоток. У нас теперь самая честная прокуратура на ближайшие пару месяцев точно. Ну, после выписки. Каждый второй призрак отчитывал сотрудников за взятки и растраты, с обещаниями явиться вновь, если будут воровать.

Прошло еще минут сорок, и к зданию подтянулись пару машин и один байк. Кощей со своими сотрудниками начали входить в помещение. Сам Страж Нави, запустив своих подчинённых в здание, направился ко мне.

— Доброе утро, Зоя Владимировна. Не могли бы вы уделить мне пару минут?

С кряхтением оторвалась от лестницы и пошла к Стражу. Взгляд практически бесцветных глаз, с небольшим голубоватым отблеском и чёрной точкой-зрачком, улыбался, но пытался казаться грозным.

— Ну рассказывай, что ты учудила?

— Что сразу Я?

— А кто? Здесь только люди постоянно работают, наши иногда приезжают. И вот ты здесь, а через десять минут половина людей орут как резанные. За каждым в здании бегает призрак его самого большого страха. И ты говоришь, что не ты?

— Не нарочно.

— В это я как раз верю. Ну рассказывай, птичка, что пела?

— Ахи-страхи. Ну мы приехали и на нас не нашлось пропусков, вот и начала мурлыкать.

— Мур-блин. В общем, сотрудникам сообщили, что произошла утечка газа, вот и померещилось. Тем более все призраки как будто сошли с картин в их собственной картинной галерее, на первом этаже. Думаю, галерею надолго закроют.

— Тогда почему Президент не показался? Его портреты висят через кабинет.

— Кто тебе сказал? По третьему этажу он гулял, единый в трех лицах. Туда уже медики направились — аж три инфаркта.

— Все же выжили?

Кощей рассмеялся.

— Зачем ты меня отозвал?

— Все просто. При тебе не сработает ни один амулет, ты еще не умеешь сдерживать свою силу в рамках своей ауры. А ребятам работать нужно.

— Как мне научиться?

— Не знаю, никто этого не знает. У каждого есть свои приёмы. Например, я, вначале увидел ее, ауру, потом ееуплотнил. Попробуй увидеть ту сферу что тебя окружает.

— Попробую.

— А мы пока закончим с карательным отрядом призраков-обличителей.

— Зато воровать не будут! — Кощей басисто расхохотался и пошёл к байку.

И это только утро.

Мы три часа еще сидели у машин, в машинах и близлежащих кафешках, пока работали медики. Они отвезли начальника в больницу, троих отпустили домой с нервным истощением. Остальные сидели в курилках и обсуждали-ругали газовую службу за утечку, но, нет-нет, крестились и сплёвывали. Соответствующие машины тоже стояли на парковке, и народ с кодом 04 бегал из здания к машинам и обратно. Нас домой так и не отпустили, даже на привычные рабочие места не вернули. Вот и сидели все вместе, перебрасываясь шуточками об этом утре.

Около часа дня о нас всё-таки вспомнили. Подскочил уже другой Дежурный и позвал следовать за ним.

— Пошли, ребят. Кажется, нам выделят место.

Место как раз нам и выделили: шесть столов и компьютеры, которые видели рождение Билла Гейтса. Пыль лежала слоями как годовые кольца деревьев. В некоторых местах она скатывалась в клубки и, мигрировала из угла в угол, от периодически открывающейся двери.

— Я, пожалуй, свой привезу. Иначе подхвачу от этого холеру.

— Слава, ты что там так рассматриваешь?

Анубис тихонько вздохнул, но не обернулся на меня. Он гипнотизировал небольшую кафедру с кучей пробирок. Гипнотизировал, скалясь шакальей пастью, в видимом для меня спектре.

— Слав?

— Зой, они реально считают, что эти материалы помогут? Я им что, бог?

— Ну-у-у, ты бог в патологической анатомии и химии.

Вячеслав хмыкнул и сгрёб ближайшие пробирки в сторону. Влажной салфеткой протер кафедру, сплюнул и достал следующую — главное, при деле.

— Уборщица здесь умерла не своей смертью. Иначе я бы прибил за такую работу. Мало того, нас в полуподвал отослали.

— Весело будет.

— Коллеги, чем займёмся?

— Работой? Уборкой?

Спецы тихонько разбирали угол, организовывая себе под спортзал местечко. Они уже прикрутили турник невесть где, раздобыв необходимый инвентарь. Зачем их с нами поселили — не знаю. К двум часам приехал Горчаков с Щербаковым, старшим опером его же отдела. С порога сообщил, что он с нами, и в связи с этим у него отпуск. И я его понимаю, документов пока (!) Никаких. Одно печалит — начальство рядом.

К двум часам к зданию подкатил мой бюджет лет за триста, а именно санкционный Майбах. Водитель скоренько оббежал и раскрыл дверь. Из недр вышел поп. Ну или какой чин он там имеет? У дверей важно запалил кадило и, читая под нос (надеюсь молитвы, а не ругательства), вплыл в здание. Судя по окружности его рясы, святой дух был очень калорийный или грешники — вкусные.

— Народ, к нам духовенство?

— Кого изгонять?

— Нас.

— Я с удовольствием изгонюсь их этого здания.

— Я бы тоже, — протянули хором.

Глава 16

Уборка продолжалась. Горы мусора были нещадно свалены в пакеты и выставлены в коридор. Мыть было нечем, поэтому из машины были принесены тряпки. Мы смахнули пыль и выдрали заклеенные окна. Нужно же проветрить? Нужно! А так видимость рабочей деятельности присутствует? Присутствует! Так что начальство видело снующих сотрудников из кабинета в кабинет. Время близилось к шести, когда из коридора послышалось заунывное мычание. Мычали басом, с каждым шагом приближаясь, постепенно складывались в слова. Через минуту Анубис начал чихать постепенно, наращивая скорость чиха в геометрической прогрессии. Хорошо, что короновирус закончился, а то чихал он на нас — можно было прировнять к покушению на убийство из пулемета.

— Влад, у тебя на ладан аллергия?

— Раньше, апчхи! Не, апчхи-апчхи…

— Мы поняли. Раньше этого не было.

— Апчхи! — cогласно чихнул Стражников.

Эпидемию чиха подхватил командир спецов.

— Бл…, апчхи, что там за трава? Апчхи! Он нас решил выселить? А-А-апчхи!

Под аккомпанемент чихания в дверь все-таки вплыл поп. Боком, со второй попытки. Действие было бы менее забавным, если бы мы полчаса назад не выносили столы в коридор, а потом обратно. При этом два не маленьких спецназовца входили и выходили свободно. Позолоченное кадило чадило серым дымом, отдаленно напоминая ладан. Вторая рука веником расплескивала воду во все стороны света.

— …Избавь меня от проклятий, пусть не принесут они мне страданий и болезней. Я обещаю, что не стану служить я дьявол, избавлюсь от зависти, лжи и злобы, прощу всех своих врагов. Прошу тебя, Господи, очистить мою душу и мое жилье.

Народ завис на своем месте, даже чих замолк.

— Помоги мне предстать в час Страшного суда пред тобой в чистоте и непорочности.

— Апчхи, — а, нет, остановить Анубиса было невозможно, хотя он уже стоял напротив окна. От святой воды оставались разводы на пыльном полу. Поп все не унимался:

— Только Бог — единственная моя защита, отныне и навеки. А-а-аминь.

Кто-то перекрестился, кто-то просто отвернулся. Ну не вызывал этот поп ничего кроме брезгливости. Есть ведь нормальные? Хотя такие только внизу остаются, наверх их не тянет, власть не интересует. Эх, отвернулась.

— Аз вам воздам! — вопиет глас пророчески.

Стены под фресками,

Молят о тлении.

Верует память в кровавое счастье,

Призрачной власти,

Кликушества бесного.

Это было сделано целенаправленно, но очень тихо. Кощей же сказал — учиться, вот я и учусь!

— Аккуратнее проклинай, не нужно чтобы кощеичи учуяли.

— Не учуют.

— Апчхи!

Слишком громко, в ухо ж чихнул.

— Да выйди на улицу. Звягин, ты тоже. А мы пока проветрим!

— Чадо, не дело это святой ладан выветривать!

— Аллергия не разбирает, святой он или нет. Идите с миром.

— Что ты такое говоришь? — казалось, поп еще больше раздулся от возмущения.

— Я атеист.

— Будешь гореть в гиене…

— Прошу покинуть кабинет и оставить свои проповеди для тех, кто их хочет услышать. Всего хорошего.

Попа вынесло из кабинета, но его возмущённые возгласы еще какое-то время были слышны в конце коридора.

Мы продолжали заниматься своими делами. Часы ползли со скоростью улитки. Социальные сети были проверены, чаи разогнаны, а кабинет приведён в более ли менее пристойный вид. Кажется, что нам всем должны на работе давать премию, что никого не пристрелили и сами не застрелились. Низкий старт приняли за полчаса до заветной цифры. И сколько раз я убеждалась, что нужно делать вид в занятости до самой последней минуты рабочего дня.

— Выручайте!

От наших взглядов дежурный попятился.

— Никого же нет. Половина в больнице, половина дома.

— Что там?

— Убийство, в области…

Кажется дежурный побледнел еще больше. Объясню, опера, эксперт и следователь едут в обязательном порядке.

— Подозреваемые есть?

— Нет. Спецназ едет домой.

Талдомский район Подмосковья, убийство шестнадцатилетней девочки — кажется, в новостях что-то такое было. Под ногтями погибшей Анубис обнаружил следы одежды и человеческой кожи. Это говорило о том, что жертва оказывала сильное сопротивление. Смерть, предположительно, наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы.

— Выяснили, кто она?

— Алина Смирнова. Родители уже едут.

Анубис подошел ко мне, снимая перчатки и кидая их в пакетик, убирая в карман.

— Жертва была не первая, читал о нераскрытых делах. В марте 2011-го в Мытищах пропала 16-летняя Виктория Теслову. Оперативники тогда выяснили, что она направлялась в Москву к репетитору по математике, однако так и не села в автобус. Нашли ее только спустя месяц в этом районе. Экспертиза показала, что смерть наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы. Изнасилования не было. Так же материал под ногтями, следы чужой одежды. Преступление сразу связали с профессиональной деятельностью ее отца — топ-менеджера компании "Нукойл". Также высказывалось предположение, что Викторию могли убить из ревности или в результате бытового конфликта. Следователи проверили все машины, которые проезжали мимо дома Теслова в тот день. Однако доказать причастность кого-либо из водителей так и не удалось. Следствие еще ведётся, — на последних словах Бог египетского подземного царства широко улыбнулся и ушел к машине.

Оформила три протокола, мы всех погрузили и поехали обратно. Это кажется, что следователь бегает, допрашивает. Мы пишем отчеты, обычно два-три тома. Отчет о придуманной работе — сам себе нарезал, сам и выполняй. Здесь правда не мне корячиться. Утром все сдам и пусть назначенный исполняет.

Обратная дорога заняла в разы меньше времени. Написанное сдала, и решила ехать домой. Спешу и падаю — у моей машины стоял Анубис. Не успела я возмутиться, что не нанималась быть ему водителем, как тот улыбнулся.

— Ну что, едем обратно?

— Хо-хо? Белену где-то нашел?

— Не-а, там нечисть отметилась. Поехали посмотрим. Если что, наберем кощеичам.

ААААА, сволочь, ну четверг же. Завтра, пятница-а-а-а, завтра на работу-у-у-у! А эта зараза лыбится, даже скалится.

Все те же, смеркалось… Анубис, пока я медитировала совместно с раздражением и пониманием бессонной ночи, сложил костер, достал какую-то снедь и разложил около костра.

— Мы на шашлык приехали? Так есть более достойные места.

— Подожди, — по четырем сторонам он написал какие-то иероглифы, неоднократно виденные на стенах пирамид и прочих египетских картинках. — Морена, не присоединишься к нам?

— А чего нет-то? Давно не виделись, пёсик.

Около костра просто выросла фигура в темном плаще. Высокая статная платиновая блондинка с абсолютно белыми глазами, без зрачков и хоть намека на радужку. На фоне темнеющего неба выглядело жутковато. Вдоль висков богини висели серебряные колокольчики, под ногами в разные стороны расходилась изморось, не касавшаяся огня или начертанных знаков.

— Старуха, я не один! Познакомить хотел.

— Знакомы, не переживай! Ну здравствуй, птичка!

— Здравствуй, девица.

— Вот, а ты все: «Старуха, старуха!». Ей виднее.

Та, что назвали Мореной, не пугала меня от слова «совсем». В иных фильмах страшнее персонажи бывали. Хотя, подозреваю, что это далеко не единственный ее облик и при желании бежала бы я быстро, быстрее машины. Но сейчас ее плащ колыхнулся, а из-под него виднелись рваные джинсы, топ и кроссовки. Перехватив взгляд, Мора скинула плащ, оставшись в современной одежде:

— Я за модой слежу. Куришь?

Я качнула головой.

— Здоровенькой помрешь! Но явно нескоро.

Упоминание смерти от самого воплощения смерти. М-да… мое понимание чёрного юмора просто зашкаливает

— Так что, шакал, зачем позвал? И не трепись, что из-за неё. Не поверю.

— Здесь произошло не одно убийство. Все жертвы состарились примерно лет на десять.

— От меня-то ты что хочешь? Мы можем жить в яви, но никак не влиять на происходящее. Боги этой земли могут только, еще раз повторяю, только следить.

— Если преступление не совершил обитатель Нави.

— Ах вот оно что. Нет. Напрямую Навь здесь не при чемТочнее, не совсем. Ритуал наш, а вот проводил кто-то живой.

— А что делает этот ритуал?

— Молодость, возвращает молодость.

— Предполагаю, что ритуал совершила женщина.

— Ох, знавала я мужиков, которые сделали бы что угодно, лишь бы вернуть молодость. Знаешь как они упрашивают, чтобы вернуться? Особенно если натворили что-то серьёзное.

— Все может быть. Делать-то что? Преступник — человек, значит будем следить за людьми, за девушками, чей возрастне соответствует паспортному. Ну, с нынешней пластиковой хирургией это проблематично.

— Не, тут другое. Тут истинная молодость. Воровка берет только молодость, не пытаясь продлить жизнь. Я могу немного помочь. Нельзя чтобы такие ритуалы были в свободном доступе. Нельзя людям знать их. Уж тебе ли не ведать, птичка. Ну, если у вас с вопросами все, то предлагаю расходиться. Я вообще обещала парню в кино сходить. Так что, арривидерчи! Ах да, Зоя, понадоблюсь — позови.

— Заходи в гости.

Морана удивлённо подняла брови, кивнула и исчезла, костёр потух следом. И правда, с чего вдруг я решила, что приглашение будет уместно? Но пригласила — действительно буду рада видеть эту девчонку с парой тысячелетий за плечами.

— Нам пора домой. Ты виделась ранее с Мораной?

— Сегодня первый раз ее видела!

— Видимо она тебя знает. С двумя смертями ты уже знакома! Одну даже в гости позвала.

— А сколько их всего?

— Никто точно не знает. Я знаком с Мораной, Аидом, Хеллой и еще парой существ, имя которых даже с трудом выговариваю. Каждый из нас хранит или хранил покой ушедших душ. Единственное, запомни — Смерть всегда одна. Все боги древности являются всего лишь хранителями. Со Смертью никто из нас не встречался. Как мы думаем, она стоит за нашими спинами и направляет. Когда-то я подозревал, что Морана и есть Смерть. Даже спросил, но та отшутилась, сказав, что просто она полузабытая хранительница. Когда люди не верят в старых богов и существ, то мы становимся свободными. Нам уже не требуется выполнять своё предназначение. Мир подстраивается под веру тысяч, он как мама. Мир хочет угодить своим созданиям.

— А кто был первый бог?

— Творец. Славяне назвали его Род. У него было много созданий и еще больше имен. В том числе и боги. Говорят, были и дети. Предания молвят, что, когда Род устал, он просто растворился в своём создании. Может мы поедем домой? Я хоть и бог, но спать мне в Яви тоже нужно. Навь дарует отсутствие потребностей, но это так приятно жить! Пускай и с некоторыми условиями. Когда я первый раз попробовал мороженное, я был просто счастлив. Оно такое… такое холодное. А снег! Не существует ни одной одинаковой снежинки. В Египте почти никогда не идет снег.

Вы видели ребенка, познающего мир? Анубис был восторженным ребенком, который познавал Явь. В своем познании он напоминал маньяка, с упоением пересказывая целыми главами книги, критикуя интернет, а порой сообщаяистории из своей жизни. До дома мы долетели быстро. Анубис был интересным рассказчиком, увлеченным своими изысканиями в истории, которую он проспал. Всю дорогу разговаривали о Нави, Яви и совсем немножко о Прави. Все это было захватывающе: Калинов мост, Горыныч, охраняющий переход, но так отлично от истории, которую я учила. Хотя новые факты дополняли и раскрывали некоторые моменты, всегда казавшиеся мне сомнительными.

Дома меня поджидал голодный Болид и уткнувшийся в монитор домовой. На карточке не хватало почти двадцати тысяч, а на кухне стояли пакеты с различной упаковкой.

— Всеслав? Всеслав Митрич.

Домовой сидел за кухонным столиком и играл в игрушку. Между прочим, шел уже на мировой рекорд,

— Всеслав?

— Ай? Чегой-то ты так рано?

— Уж полночь близится, а Германа все нет. Ты целый день сидел за планшетом?

— Получается. Прости, не приготовил ничего. Минуточку, сейчас все будет.

— Сиди, чай сама сделаю. И пару бутербродов.

Виноватый домовой сидел с пустым чаем.

— У всех так, не переживай. Когда первый раз получаешь игрушку, тем более такую, то трудно оторваться. Поставь себе будильник. Предположим три, четыре, пять часов в день — сколько решишь, но так, чтобы успевать делать какие-то дела. А теперь я спать. Ноутбук в твоём распоряжении.

Болид, сидевший на окне и кромсающий свою долю позднего ужина, заинтересованно поднял клюв. Хвала Роду, ничего не сказал

Все, отрубилась в полете до подушки.

Глава 17

Пятница, один из лучших дней в неделе. Завтра суббота. Домовой решил исправиться — на столе стояли пирожки, салатики, жаркое. Я просто не впихну в себя столько. Сытый болид спал, привалившись к раме и завернув голову под крыло. Всеслав и ему подкинул сытый завтрак.

Судя по погоде в Москве, чучело масленицы выжило и начало мстить. Хотя солнце, жара — что еще нужно? Цемент, очень нужен цемент! Нужно закопать в дорожные ямы тех, кто клал асфальт, точнее, кто клал НА асфальт! Машина провалилась в невесть откуда образовавшуюся выбоину. Я аж зубами клацнула, вспомнив всех дорожных строителей и чиновников до восьмого колена. И это центр города! Куда смотрят коммунальщики? Хотя на жару я ворчу зря. Это только мне в форме совсем тошно, да и кондиционер уставом не предусмотрен. Так что нам жарко всё лето и холодно всю зиму. Как там у оперов? «Наша служба и опасна, и трудна». Я правда отношу себя к не совсем бесполезным бумажным червям. Я и на выезды мотаюсь, если на допрос некого выдернуть, и просто помогаю брату нашему, оперативнику. Горчаков не даст соврать. Город по-летнему вымер. Нет, машин было много, но это были в основном дачники, которых легко можно отличить от серой массы На них были свежие лица и более легкая одежда. Все-таки взаимосвязь кондиционера и загара еще никем не доказана.

На утренней планёрке сотрудники косо посматривали на свою коллегу. Вчера ее не было, а точнее косились на её очень качественный и свежий загар. Все бы ничего, но Анжелики вчера не было. А сегодня первый день, как она вышла с недельного больничного. Ее отдохнувшая физиономия говорила о страшной болезни — лень на море. Я даже закрыла глаза, представляя шум моря, дождик за окном, свежесть гор и всех альтернативно умных начальников, горящих в огне. Ну все, сеанс релаксации закончен, пора возвращаться к совещанию.

— В такую погоду совсем не хочется работать!

— В какую?

— В любую!

— А я машину помыл, заранее извиняюсь за предстоящий дождь!

— Если бы дождь. Ну, хоть кто-нибудь, убавьте кондиционер до минимума!

Беспечный разговор закончился, когда зашли хмурые начальники, взглядом как гвозди забивавшие коллег в кресло. Отчего те начинали издавать протестный скрип, еще больше смущая умы, не желающие работать.

— Доброе утро, господа офицеры. Начнем совещание. Что вчера произошло? Почему половина сотрудников сегодня не вышло на работу?! Из-за чего убийство в Талдомском районе Подмосковья повторилось? Как вы можете это объяснить?

Ну, во-первых, не мы убивали. Во-вторых, спрашивают явно не у меня, я там вообще ни при чем. Поэтому продолжила досыпать с открытыми глазами и крайне заинтересованной миной на лице. Минут тридцать склоняли всех и вся, по шебаршению задних рядов поняла, что второго зама вчера просто не оказалось. Его отозвали из отпуска с сегодняшнего дня, так как прокурор и его первый зам были на больничном. Так что настроение нового начальства — удавить тех, кто испортил отпуск. И никто его за это не осуждал, хотя его мотивирующие цитаты, вставленные в матерные предложения, иногда заставляли подпрыгивать. Из задумчивости меня выдернул вопрос:

— Смотрю, у нас новые сотрудники? Прошу, представьтесь.

— Гаюн Зоя, старший следователь.

— Звягин Виталий, командир спецподразделения.

— …

— И зачем вас прикомандировали?

— Похищение детей. По состоянию на сегодняшний день похищено трое. Кулдун Дмитрий Астович, Краснощеков Егор Дмитриевич, Затворницкий Максим Александрович — все дети двух с половиной лет, связи между родными установить не удалось…

Вышла как оплеванная. Если этому не представившемуся индюку что-то не нравится, то пусть возвращается обратно и не лезет в то, что не понимает! Как шпрота отодрал за свои, между прочим, косяки.

— Зой, не бери в голову. Наш Городовой мужик конечно с претензией. Но не злопамятный.

— Это его проблема! Не нравится — отправляй обратно. Если порядок не навел, то это точно не моя проблема. А чего он вставлял странные предложения?

— А он просто с курсов по повышению квалификации вернулся. Вначале мы все просто ошалели от этих пассажей. Когда он в первый в первый день вернулся, то мы половину не поняли к чему и кому вставлены те или иные слова про мотивацию и лидерство. Так прокурор пару раз сам переспросил. Теперь попривыкли, но на новеньких влияет. Ладно, пошли создавать видимость работы.

— Гаюн! — на лестнице догнал дежурный. — Товарищ следователь!

— Тамбов, вэлком! — присказка вырвалась ненароком.

— Вы вчера материал сдали, а кто расследовать будет?

— Это не моя проблема. Обратись к начальнику, нас командировали под иное расследование. Это уж сами!

— А начальник на тебя расписал!

— Тогда под роспись. Зайду в дежурку и распишусь.

На то как скривился дежурный, было видно, что шеф такое поручение не давал. А на залетных списать висяк — милое дело. Но по журналу передача осуществлялась исключительно с подписи Городового, если бы сама взяла — тут уж отвечай. Нашел крайнюю.

Дежурный прострелил (явно хотел пристрелить) меня взглядом и отправился обратно. Брыкаться буду, но хочу обратно в свой кабинет, к своему начальнику, а не это вот все! А сегодня пятница. Истину говорят, что если утром настроение отличное, то к вечеру его испортят, но обратная пропорция не действует. Обошлось. Дошла до выделенного места и включила доисторический компьютер. Еще минут двадцать борьбы упрямства и старости, но девяносто восьмой год проиграл. Спецы притаились в углу. Ну как притаились, иногда там падало, материлось и затихало. Кто-то спал на куче сумок, храп иногда выдавал их бурную деятельность. Анубис привалился к кафедре и тоже придавался Морфею, подложив сумку под спину. Так как делал он это за монитором, то успеет проснуться, если кто войдет. Длинные уши периодически вздрагивали в сторону шума. Мы те еще работнички. Клавиатура не подходила мне для сна совершенно.

К обеду все, кто хотел, выспались. Все, кто не хотел — тоже. Я с начала службы не вспомню такого. В начале ты на подхвате всего и вся: доделать, дописать, допросить и отрапортовать. Потом появляются свои материалы. Там тоже море всего, но уже с приставкой «с»: съездить, сделать, спросить и тд. И утренний горячий кофе к вечеру превращается в «Вау, у меня еще кофе есть». А тут сижу, копаюсь в интернете с телефона, ибо компьютер умрет при первой же загрузке любого сайта, попиваю горячий напиток и предаюсь лени. Опера умчались утром и пока не объявлялись. Думаю и не появятся, если специально не выдернут. Отчеты готовы, что там по одному делу писать? Обычно их от пяти до бесконечности, а тут!

— Как смотришь на то, чтобы скататься по вчерашнему делу? — Анубис, в глазах которого сверкало любопытство, умоляюще сложил руки.

— И что же ты хочешь?

— Ну мы знаем, что убийца — женщина, уже как минимум дважды прибегавшая к ритуалу. Предположу, что внешность для неё главное. Может модель, жена олигарха? Я все думал об этом и прошерстил в интернете, пока бездельничали. Ну ты понимаешь!

— Ты же спал?

— Я думал, — напоказ оскорбился эксперт. — Ну, что ты думаешь?

Заманчиво и лень! Или все-таки заманчиво?

— Ребят, есть предложение поехать поработать, — одуревшие от безделья ребята подползли к кафедре.

— Что за предложение?

— Вчера, если помните, выезжали на убийство девушки. Это второе убийство. Предположили, что убийца — женщина. Наш эксперт рассчитал, что рост ударившего примерно равен убитым. Так вот, я предлагаю взять на себя пару запросов. Например, спецы поедут расспросят местных. Может женщина чем-то занималась рядом? Есть пара запросов на билинг, на почту передать…

— Поедут, позвони…

Его коллега с локтя зарядил молодому и неопытному, имя которого я до сих пор не узнала. Естественно никто никуда не поедет. Позвонят и расспросят — вот максимум усилий. На почте проторчат от пяти до семи часов, сочиняя очередную сказку на бумаге о космических очередях и страшных бабульках, в битве с которыми они получили как французы под Москвой. Но главное, с полным правом уедут по своим делам. А именно загорать, копать картошку или просто отдыхать, каждому на свой вкус и цвет. Но подальше от работы.

— Поедем, поможем прокуратуре.

Схватив парочку запросов, все постепенно растворились, справедливо решив, что ошиваться в кабинете или сделать парочку звонков по пути на дачу — это неравнозначные задания. Остались только я и Анубис.

— А почему Владислав Стражников?

— Я же страж, потому Стражников. Влад — владеющий. Мне показалось это интересным.

— Почему я не ассоциирую тебя с Владиславом, называя лишь Анубис? Одёргиваю себя, когда пытаюсь назвать по-другому.

— Имя — это суть. Моя суть стража мертвых сильнее, чем имя, которое я выбрал. Оно слабее на меня действует. Тем более для сильных или древних обитателей Нави.

— Поняла. Людей отправили, теперь попробуем проверить твою версию. Так кто твой подозреваемый?

— Подозреваемая Лилия-Мария Агридская, француженка. Самая шикарная жена владельца компании Новой Аграрной Компании.

— Уффф, ты как себе представляешь? Их охранники даже «здрасти» сказать не дадут, тебя уже скрутят и уложат на асфальт. Зря отпустили Звягина, с ним был хоть шанс.

— Мы просто поговорим с ней.

— «Здравствуйте, а не вы ли убили двух девушек»? Ты как это представляешь?

Анубис опустил морду, сейчас именно морду, и завис. Потом что-то решил, вскинул руку, собираясь что-то сказать, и опять подвис. Махнул рукой, промолчав. Я просмотрела еще три пантомимы: с хождением из угла в угол, ударением головой об стену и отжиманиями о кафедру. Влад стремился занять неуемную энергию напавшей на след гончей.

— А если попросить ее мужа поговорить? Она должна была знать первую жертву, Викторию. Ее отец наверняка с ней дружил. Вот и спросим жену и мужа?

— Идея Хорошая, — я иронично выделила последнее слово. — Без учёта того, что к ее мужу будем записываться неделю и три месяца ждать!

— Может похитим ее?

— Мы вообще-то на стороне закона. Я так, напоминаю.

Анубис сделал дополнительно пару кругов около кафедры и еще пару раз ударился головой об стенку.

— Есть не хочешь?

— Что задумал?

— Поужинаем в том же ресторане!

— Издеваешься? Моей зарплаты хватит ровно на чашку кофе!

— Я угощаю!

— Ты столько зарабатываешь?

— Я бог, я не просто так проснулся. Ты не представляешь, сколько золота было в моей усыпальнице!

— И ты работаешь?

— Надо же чем-то заняться?

Кот, просто Чеширский кот. И не скажешь, что из породы собак. Не уверена, что хочу в такой дорогой ресторан. Чую, это очень плохая идея!

— Поехали. В форме нас туда не пустят. Потому мы поставим машину и пойдем в магазин.

Ну, час доехать и надеть джинсы взамен формы — разверзнется ад!

Раньше мне казалось, что гламурные дорогие магазины не для меня. Так вот, мне не казалось, да и цена просто жрет ту жабу, которую я нежно лелеяла. Но самое противное это не она, а это то презрение, которое на тебя бросают сотрудницы. Но хуже всего чувство Золушки. Даже рассудок пасовал перед этим чувством, не получалось даже как реквизит воспринимать. Нет, к Анубису претензий не было. Он просто сказал выбрать любое и сел смотреть журнал.

Итого: нежно голубое платье с белыми разводами, муар, с более насыщенным вторым газовым слоем и разлетающимся от груди двумя крыльями. Также босоножки на танкетке и маленькая сумочка с голубыми цветами, кажется, незабудки. Удивительно, что если у тебя есть деньги, то найдется все — сумки, платья и даже заколка в тон к наряду. Цену я не видела. Слава Роду, меня инфаркт бы хватил.

От причесок я отказалась. Просто заколола волосы, убрав их от висков. Когда смотрела в зеркало, хотелось приклеить накладные уши — интересно, кем был Толкин? Видел ли он эльфов, гномов и прочих, прочих? Ведь, как ни странно, в современном, почти атеистическом мире люди хотят верить. В меру своей фантазии и желания. Будь то вампиры, эльфы или маги. Ведь предки «знали», а нынешние — надеются. Даже в мыслях это прозвучало безнадежно.

— Все, готова. Ты выяснил, где наша Лиля-Маша сегодня отдыхает?

— Выяснил, поехали! Жаль Гагарина не застал, интересно было посмотреть на землю из космоса.

Глава 18

Машина Анубиса была не самой дорогой на подъезде к парковке. Скажем так, лошадь Пржевальского среди стада арабских жеребцов, но именно тем и отличающаяся. Вышколенный персонал даже не взглянул на нас, оперативно отжал ключи и куда-то откатил ровер. Как истинный мужчина, Анубис, подхватив меня под руку, направился ко входу в бизнес центр. Если бы я не видела его до этого мгновения, я бы никогда не подошла. Взгляд с высоты своего немалого роста презирал всех, на кого падал, надменной была даже походка. Этакий аристократ, смотрит даже не как на холопа, а на земляного червяка, который неожиданно выполз ему под сапог. Наступить? Так сапоги испачкаешь. Куда делась его простота? Как может бытьсущество настолько разным? Или это мне так кажется, что он простой. Не может быть бог простым, ведь он проводник по загробной жизни и видел весь спектр людских пороков. Так как он остается таким приятным в общении? Я не наивна — не со всеми.

— Расслабься, скоро привыкнешь, — не размыкая губ, посоветовал бог. — Обитатели Нави, как правило, богаты. Издержки долгой жизни. Ведьмы тем более! Плечи расправь, а то как бедная родственница!

— Ну-ну. Я бы к тебе в таком облике не подошла!

— Когда в тебя веруют, умоляют и боятся, и не такому научишься. Ты еще Аида не видела, даже у меня мурашки по коже идут от его взгляда. Ты у Кощея поинтересуйся, они вроде приятельствуют.

— И где он сейчас?

— Начальник тюрьмы.

Я аж споткнулась. Выдохнула. За секунду в голове промелькнули все начальники тюрем России.

— Какой?

— Для обитателей Нави, называется «Черный дельфин». Люди туда тоже попадают. Однако не только я, но и нежить их за людей не считает. Охрана, кстати, тоже его бывшие слуги и подчиненные.

— Цербер? — единственный, кого я вспомнила с ходу.

— Простая служебная собака. Размером с теленка.

— Харон?

— Начальник охраны и конвоирования.

Дальше я молчала. Внутренне соглашаясь и вспоминая жалобы, доносящиеся как раз из этого не столь отдаленного заведения. «Черный дельфин». Кажется, у злодеев особенно популярна жалоба на темноту и голоса из-под земли. Может не так уж они и не правы? И кто справится с исполнениемнаказания лучше, чем хозяин греческого царства мертвых?

Лифт, где перестаешь слышать что-либо, остановился где-то на высоте полета птиц.

Дорогой караоке-бар на вершине островка небоскребов понравится любителям легенд о великом и загадочном Иване Четвертом, «Грозном». В помещении царит таинственный полумрак, поблескивают хрустальные люстры и кое-где свечи. Декор в виде птичьих позолоченных клеток и фантазийных узоров усиливает ощущение полной нереальности происходящего. Небольшая сцена оформлена в виде шапки Мономаха, столики сделаны из смеси камней и дерева. В свете редких лучей весь зал переливался и искрил, кто-то надрывался на сцене, кто-то наслаждался едой и алкоголем, сновали официанты. Откровенно пьяных не было. Наверное, было слишком дорого. К тому же гости заведения были в основном парами. Все дамы сверкали ничуть не меньше интерьера, среди них выделялась одна — естественной красотой или лучшим пластическим хирургом.

— Заметила? — потом пробормотал себе под нос, — Все-таки ритуал.

Искомая Лилия-Мария восседала практически у сцены. Это была молодая, даже слишком, девушка в белом платье и с темными волосами, закрученными в тугой жгут.

В профиль девушка казалась красавицей. Рядом с ней развалился мужик неопределенного возраста «банкомата», он сальными глазами поедал спутницу. Зрелище было неприятное. От женщины, а по паспорту ей сильно больше сорока, веяло как от помойки, но кажется замечали это только мы. Женщины смотрели с завистью, мужики с восторгом.

Анубис подхватил под локоть и потянул меня за столик.

— Ну, что будем делать?

— Вначале что-нибудь закажем, поедим, а потом решим.

Наугад выбрала себе поесть, все так же наблюдая за царственной красавицей.

— Ты в ней дыру просмотришь.

— Я здесь не одна такая. От нее несет помоями.

— Ощущаю, хотя это и странно. Я вижу души, но уже после смерти. А тут видна сразу. Ей около восьмидесяти, может чуть поменьше. Предположу, что на ней минимум восемь-десять убийств.

— Класс, а подойти к ней мы не можем.

— Добрый вечер, дорогие гости, что будем петь?

— «I will always love you», Хьюстон.

— Сильно. Предпочитаете повыше, ниже?

— Без эффектов.

Диджей посмотрел с уважением и указал на сцену. Я же Гамаюн, птица певчая. Вот и попробуем:

If I should stay

I would only be in your way

So I'll go but I know

I'll think of you each step of the way

And I will always love you

And I will always love you…

Зал замер, тихая мелодия просто сопровождала город, а я видела у Калинова моста красавца Горыныча, его глаза невидяще смотрели сквозь пелену Нави на меня. Его огромные глаза, не мигая, следили как я выводила мелодию. Когда песня закончилась, дракон кивнул всеми тремя головами и растворился. А я осталась в тишине.

Овации, клуб как с ума сошел.

— Вы просто великолепны!

— Это было восхитительно!

На столик принесли шампанское, какие-то закуски и цветы Где он только их взял? Морда Чеширского кота пыталась треснуть от улыбки, а глаза восторженно блистали. М-да, доживу ли я до ночи?

— Сирены тебе не родственники?

— Не знаю, я так глубоко не искала!

— Очень похоже. Я слышал однажды как они пели, сам чуть не утонул.

— Может и родственники.

Постепенно все успокаивались, и микрофон стали передавать от столика к столику. Хотя пару раз предлагали спеть дуэтом. Как выразился один посетитель: «потешить свое самолюбие с лучшей певицей, которую он когда-либо слышал».

— А ты можешь всех усыпить?

— Можно попробовать, но и ты уснешь. Что я в спящем зале делать буду?

— А если я встану за твоей спиной?

— Ну попробуем…

Тем временем, организатор нашего сегодняшнего похода, а именно Лилия, исполнила какую-то песню. И вроде пела неплохо, но для меня гниль-гнильем. Аж на воздух захотелось.

— Что будете петь дальше?

— «Колыбельная тишины» Любич есть?

Диджей кивнул и умчался в свою коморку.

— Давай попробуем!

— Мне нравится твоя идея.

Эксперт схватил микрофон и направился на сцену. Когда взобрался, то встал за спиной. Музыка, которую я помню еще из фильма. Мне нужно настроиться. Я хочу, чтобы все в этом месте уснули.

Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя,

Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала,

Мне бы звёзды, чтоб осветить твой путь,

Мне б увидеть сон твой когда-нибудь.

Баю-баю-бай, ветер, ветер — улетай,

И до самого утра я останусь ждать тебя.

Гости засыпали просто мгновенно. Кто-то упал в салат, кто-то уснул с поднятыми руками, а кто-то рухнул на стол. Два официанта уснули, привалившись к стене, а ди-джей в своем закутке.

Мне бы небо чёрное показать…

Мне бы волны, чтобы тебя укачать,

Мне бы в колыбельную тишину,

Точно корабли проплывают сны.

Баю-баю-бай, ветер, ветер — улетай,

И до самого утра я останусь ждать тебя.

Баю-баю-бай…

Баю-баю-бай…

От одиночного хлопанья я аж вздрогнула. В дверях, окруженный пленкой щита, стоял Кощей. Хлопал именно он.

— Как будить будешь, птичка?

— Ну, сами проснутся?

— Эти до утра не проснутся. Уж больно в текст про «до утра» ты вложила много сил. Благо восход летом ранний, а то даже не знаю, что бы делал.

Он раскинул руки, указывая на это сонное царство. Анубис, кстати, спал прям на сцене. Все-таки зацепило.

— Ну?

— А как ты здесь?

— Оказался? Да все просто Горыныч спит, а до этого пробовал пролезть поближе. Он, кстати, поклонник твоего исполнения. Любой проход и любование в Яви фиксируется. Вспомни Горыныча. Для прохода тебя и меня нужно немного места, небольшой щели хватит. А теперь представь, раздвигается кулиса Большого театра… Все, у кого глаза есть, видели куда смотрит трехголовый страж — на Сити. Сильно догадаться, кто половину башни может усыпить, при этом никто ничего не ощутит и колебаний магии не будет, мне не составило труда. И теперь я здесь.

— А не спишь почему?

— Посыл. Ты хотела усыпить этот зал, вот он и уснул. Ближайшие тоже, но не так крепко. Остальные бодрствуют. Ну что птичка, с чего вдруг? Ведь как я понял, ты уже пела?

Кивнула.

— И был простой восторг?

Второй кивок.

— А вот сейчас, все спят.

Еще раз кивнула, хотя это был не вопрос, а утверждение. Стоит как изваяние совести. Даже бровь вскинул. Вот и что я чувствую себя виноватой? Опыт, опыт никуда не денется, а у него аж пару тысяч в наличии.

— Ловили серийную убийцу.

— Вдвоем? Дай-ка предположу, не совсем человека?

— Человека. Девушку, которая уже неоднократно убивала и, предположительно, проводила ритуал, становясь моложе. Вот, ну не скажешь же о таком на работе?

— Вот почему все вроде логично, а итог… Мне почему не сообщила?

— А должна?

— Не то, чтобы должна, но было бы здорово. Ратники проверили бы все.

Кощей склонил голову, призывая мою совесть очнуться от спячки. Да, совершили глупость, но мне не три тысячи лет. Откуда я могла знать?

— Теперь буду знать!

Он фыркнул и прошёлся по залу. Вначале к одной, потом к другой. Лили он прошёл как не заметил. Странно, она же такая скользкая. Кощей уже третий круг проходил между столами, на четвёртый повернулся ко мне:

— Ну и кто?

— Да вот же, почему не замечаешь?

— Даже не отвечу на твой вопрос. Она отличается для тебя чем-то?

Не выдержав его непонимания, а слов не хватало для полноценного объяснения, я взяла его за куртку и оттащила к спящей царевне. Во сне она смотрелась еще хуже. Казалось, что лицо слезает с черепа, фу! Кощей тоже замер, на лице застыл только интерес, и я вызывала его больше чемспящая девушка.

— Что?

— Гамаюн.

— А поподробнее?

— При тебе скрытое становится явным. Я и забыл какого это.

— Делать-то что?

— Рассказывай.

— Вчера в Подмосковье произошло убийство девушки пятнадцати лет. В архивах числится еще одна. Обе дети богатых людей, картина преступления одинаковая. Но странное в этом все то, что девушки постарели. Немного, лет на десять. Анубис сказал, что часть жизни они отдали кому-то с помощью ритуала. Именно Влад предположил, что женщина должна быть в возрасте, но выглядеть молодо.

— В чем-то вы были правы. Такие ритуалы имеют ряд побочных эффектов. И я сейчас не об убитых девушках, хотя это тоже горе. В первую очередь, если ритуал проводит не профессионал, то много энергии утекает. Потому требуется все чаще и чаще его проводить. Второе, немаловажное — это тот, кто рассказал про ритуал. Он или она получают ту энергию что утекает от этой, — махнул рукой на лежащую на столе Лилию-Марию. — Осталось поймать еще и чернокнижника.

— А эту куда?

— Сейчас разговорим у меня и отвезем к тебе, сдадим в КПЗ. Потом домой тебя подкину.

— На байке?

— Ты это себе как представляешь.

Ну да, глупо.

— Ребята на машине. Не пустил я их, иначе бы до утра спали.

— А Анубис?

— До утра проспит нормально, может чуть раньше проснется.

— Может заберем с собой?

— В КПЗ?

— На диван к Марфе Гавриловне.

Ну настроение я Кощею подняла. Он нажал что-то в мобильном, и бравые ребятки появились через десять секунд, забрали девушку и Анубиса, потащили на выход.

— Ну и нам пора.

Ночь только начиналась, но дневной зной стал уступать прохладе. Ночная Москва покоряла: миллионы огней, тысячи машин. Завораживающее зрелище. И тут на голову опустился шлем.

— Держись, птичка!

— Надо мною тишина, небо полное дождя, дождь проходит сквозь меня, но боли больше нет! Под холодный шепот звезд, мы сожгли последний мост, и все в бездну сорвалось! Свободной стану я! От зла и от добра…

Нет, я просто пела. Единственное, вкладывая силу в припев, не удержалась. Настолько быстро мы летели по ленте дороги, что хотелось кричать о свободе, воле!!! Если бы мог, Кощей прибил меня за это самоуправство. Все-таки караоке станет моим любимым местом, иначе разорвет меня от желания петь. И только после того, как обуздаю силу.

Тайницкая башня была великолепна в лучах света, пробивающие струи насквозь! Я как будто выпила. Настолько все было красиво искрящее, чарующее и необыкновенное!

— Так, птичка. В себя приходим, — Кощей поймал меня за нос, потом щелкнул по нему и стащил с байка. — Из тебя получилась отличная батарейка. Ну-ну, не хохлись как воробей. Идем портить мне выходной.

М-да, ну пошли портить допросом наш выходной и новое платье.

Глава 19

В первый мой визит в Тайницкую башню я была в административных покоях, но теперь мы спускались на нижние, подземные этажи. Где-то в районе метро лифт остановился, и мы очутились в длинном коридоре, по сторонам которого находились камеры. Скорее как в сумасшедшем доме, нежели в тюрьме.

— Редко, когда мы кого задерживаем. Обычно на месте упокаиваем. Так что места нужно немного. Идем дальше, там комната для допроса — единственная с окном.

Мне бы такую комнату для допроса. Хороший стол, кажется дубовый, на резных ножках, настолько украшенных резьбой, что казалось он парит над полом. Четыре кресла, мягких и таких же изукрашенных. Над потолком находилосьокно — с видом на реку!!! Над нами рыбы плавали, хорошо ночь на дворе. Потолок испускал свет Казалось, что вода подсвечивает все. Не было наручников, не было решеток. Даже замков не нашлось. Просто комната для разговора.

— Буди нашу спящую бабушку, — засмотревшись на комнату, я упустила белое пятно в кресле, приняв за плед.

— И как будить?

— Спой! Спой что-то бодрящее.

— Встава-а-ай страна…

— Стоп! Проснуться должен один человек, а не вся страна от Калининграда до Камчатки! С тебя станется!

И что петь?

— Проснись и пой, проснись и пой. Попробуй в жизни хоть раз — не выпускать улыбку из открытых глаз…

Ну, улыбка у очнувшейся была действительно придурковатая, как у умственно отсталого человека. Здоровой она точно не могла быть. Но по мере того как Лилия осознавала, что не находится в ресторане, в котором засыпала — улыбка сползала с нее, как вода с крыши. На ее место приходила надменность. Интересная игра одного актера. Сколько таких надменных я наблюдала в комнате на допросах? Уже и не упомню. Еще обязательно будет «стадия гневной королевы», это когда злодей замолкает и через губу требует адвоката. Все то его права попрали, и взяли-то мы не тех. Особенно с какого-нибудь собрания анонимных поклонников Конституционных свобод, «свободы слова», например. А то, что у действительно случайных автовладельцев спецназ из-под колес вытаскивает очередного «дитятку», это нарушение. Всегда задавала вопрос таким, вот есть у тебя свобода слова, но ведь и у водителя есть свобода передвижения? В той же Конституции указана. Пока кроме ругани ни одного ответа не получила. Почему им не живется по принципам О. Генри? «Твоя свобода заканчивается там, где начинается моя свобода» — жить было бы в разы проще.

— Кто вы такие? Что я здесь делаю?

— Доброй ночи, госпожа Агридская. Вы находитесь здесь по подозрению в колдовстве. Вами были совершены действия, которые повлекли за собой смерть невинных и изменение магических показателей.

— Да вы хоть знаете кто я такая?

— Конечно, вы гражданка Англии, в девичестве Лилия-Мария Макк. Вам около восьмидесяти лет, но благодаря украденной молодости выглядите так, как сейчас. Правда, это ненадолго.

Вот теперь появились истинные эмоции: гнев, негодование, презрение. Но страха не было.

— Именно так. Я гражданка посвящённого суверенного государства. Без посла я с вами разговаривать не собираюсь!

— Начнем с того, что посла нет в стране, а консул, наверное, спит. Но мне откровенно все равно, кого вы там хотите получить в свои адвокаты. Если пересекли черту, то судят по Правде. Это не предполагает наличие адвокатов и прокуроров. Все просто — суд богов.

Кощей был равнодушен и не проявлял никаких эмоций, никаких. Не было уже привычного чёртика в глазах, скулы заострились и стали рубленными. При нем хотелось вытянуться во фронт и остаться стоять по стойке смирно. Многогранный злодей. Почему же его представили во всех сказках, как скелет на цепях чахнущий?

Страх противно расползался желтой пеленой. Ее страх — она боялась Кощея. Если уж я в каком-то плане судья, то она полностью виновна.

— Птичка, попробуем? — не знаю, что он там собрался делать, но это не то место, где нужно спорить. — Пойдём, нам нужно подготовиться!

— А?

— Она никуда не уйдёт, если не получит разрешение. Комната не так проста. Правда, если ты не держишь человека или существо за руку.

— Новость мне нравится.

— Даже против твоей воли.

Уже не так нравится.

— Так что дальше делаем?

— Пока отдыхаем, нужно дождаться рассвета. Попробуешь вынести решение. Я помогу, не переживай! Хочешь перекусить?

— Хочу! А также хочу переодеться!

— Тогда завезу домой и подожду.

Дом, милый дом! Красивое голубое платье, но в нем холодновато ночью и неудобно на байке. Кощей стоял на том же месте. По-моему даже не двигался.

— Молодец, что захватила кожанку. Прокачу!

На этот раз это бессмертное и бессовестное существо нацепило на меня шлем, оставив себе только очки. А дальше был полет! Это просто огонь!!! Кататься по ночной Москве! Через час Кощей устал и потащил меня, неадекватную, есть. Адреналин просто разрывал меня на части. Пожалуй, стоит освоить полет как минимум дельтаплана.

— Маньячка! Что будешь?

— Мясо!

— Хищная птица!

— С кровью!

— Очень хищная!

— Как там Анубис?

— Что ему будет? Спит в моем кабинете, видит лучшие в мире сны. Сны от птицы Гамаюн.

— А что ты знаешь о птице-Алконост и птице-Сирин?

— Это все тоже ты. Понимаешь, Гамаюн это центр. Алконост — одно из твоих состояний, как и Сирин. Счастье или горе. Гамаюн, цельное существо. Все, что создал Род едино в трёх лицах — Правь, Явь и Навь — все едины в древе. Еще одна ты — существо с головой женщины и телом совы (сыча), обладающее чарующим голосом, в чем мы сегодня убедились. В отличие от состояния Алконоста и Гамаюна, Сирин — прямая угроза для жизни. Говорят, что услышав тебя, как Сирина, люди начисто теряют память и волю, а их корабли терпят крушение. В море ни ногой! Или будешь нема, как рыба. Алконост считается божественным посланником. Ты входишь в это состояние, чтобы донести до людей высшую волю. Грани твоего существования, грани твоей души, дара, называй как хочешь. Твой помощник, как я понял, сапсан?

— Назвала Болид.

— Это не совсем Сапсан. Это птица Рарог, искаженное имя Сварога — бога-кузнеца, его подарка для птицы-Гамаюн. Огненный сокол, который может также выглядеть, как вихрь пламени, Рарог изображен на гербе Рюриковичей «Рарогов». Если по-немецки, то первой династии русских правителей. Думаю, его там видели неоднократно. Сильно стилизованный пикирующий Рарог со временем начал походить на трезубец — так появился современный герб одной из бывших республик СССР.

— Он вроде обычный, не огненный.

— Так ты не просила показать его истинную суть.

— Спрошу. И что мне делать со всем этим?

— Жить, соблюдать баланс своего дара. Как всем и во всем.

— А что умеешь ты?

Кощей подхватил кашель, ну или подавился. Убить Бессмертного куском говядины — я попаду в местных хит-парад за самое глупое убийство. Премия Дарвина, ау! Справился — запил кусок водой.

— Много чего. Девиц вот ворую! Не веришь? — притворно вздохнул Кощей, с аппетитом впиваясь в принесённое куриное крылышко. — Чахну над златом!

— Ну ладно тебе!

— Я жаден, и тут легенды, которые ты слышала, правы, но для Руси золотом было знание. Можно сказать, я заключил договор, был жаден до знаний. Библиотека Ивана Грозного — это моя библиотека. Там есть все книги мира, все манускрипты, в том числе из Александрийской библиотеки. «Царь Кощей над знаньем чахнет» — так в оригинале звучит строчка. Сашенька, тот который Пушкин, был маленький, засыпал. Вот и запомнил так. Рот закрой, а то вылетит воробей!

Я аж зубами щелкнула. Как же это все меняет! Одно слово, одна фраза, одно движение и истина исчезла.

— А девицы?

— Не без греха! Но не сидеть же мне скопцом? Даже не собирался, но все мимолетно. Я вечен, как и многие в Нави. Но меня переродили как хранителя знаний, я не смогу успокоиться. Одной из первых в моей коллекции появилась книга Велеса. Ее текст вырезан и обожжен на небольших деревянных планках. В 1914 году ее выкрали, я долго искал. В 1919 году обнаружил ее под Харьковом белый полковник Федор Изенбек, английский Фейри. Мы пару лет общались на всевозможных приемах. Узнав, что я нашел его, он убежал от меня в Брюссель и передал Книгу для изучения слависту Миролюбову. Тот сделал несколько копий до того, как я пришел к нему. Я вернул книгу в Москву, но копии разошлись по Европе. Копии табличек были утрачены, в августе-сентябре сорок первого. Слышал версии, что они были спрятаны фашистами в «архиве арийского прошлого» при Анненербе, либо вывезены после войны в США. Но тот, кто не принадлежит Нави, не может их прочесть. Текст понятен только на другой стороне мира. Миролюбов был человеком. Да и Велес был шутником, так как копии совершенно не похожи на оригинал и каждая «копия» — это самостоятельное произведение. Оригинал — исключение, его может прочитать исключительно существо, в ком есть кровь наших богов. Или есть разрешение. Но поверь, там просто предание. Впрочем, сама почитаешь как захочешь.

— Но кроме этого? В легендах ты очень сильный колдун.

— Да, как меня зовут на самом деле не скажу, я обменял свое имя на знание. Кош на древнем «господин». Я был одним из первых правителей этих земель. Тогда волшебство жило в Яви, а Горыныч спокойно взмывал в небеса, ни от кого не скрываясь. Заинтересовался магией, когда мне было пятнадцать лет и на Китеж-град напали. Попросил богов помощи, и они откликнулись. У меня появились силы и знания. По современной классификации я в большей степени маг воды. Подарком от Велеса стала сила над мертвыми. Не над всеми, а только теми, кто был при жизни людьми. Ну и еще по мелочи.

— А Китеж?

— Он пропал для Яви. На месте Китежа стоит Кремль. Библиотека как раз находится именно там, а колодец — это переход. Второй город с этим же названием был построен гораздо позже, на берегу озера Светлояр. Вот он как раз попал в легенды, но сама легенда о первом. Второй был сожжен Батыем, знатный был вой. Долго сказка сказывается, да не скоро дело делается! Поехали птичка, нам на суд пора.

Кощей встал и протянул руку, а я все еще сидела как оглушенная и прибитая его рассказом. Что еще помнит древний колдун? Мне всей жизни не хватит выслушать его.

— А еще хотела спросить!

— Не в последний раз встречаемся.

— А, да. Поехали.

Обратная дорога в предрассветной Москве, волчье время. Петь уже не хотелось, просто наслаждалась не очень долгой дорогой.

Главный колдун башни парковался в такой дали, что мне показалось, мы половину Кремля прошли, и вот как? Я старалась думать обо всем на свете, не представляя что будет, когда мне придётся судить. Да, она виновна, но что это за Суд богов? Как он проходит? Что я должна говорить, делать?

— Не переживай. Вначале мы тебя переоденем, потом пройдём в зал. От тебя требуется положить руку на книгу и запеть. Что ты будешь петь я не знаю, ты поймёшь. Книга появится с первым лучем солнца.

А если не пойму? Страх тонкой струйкой холодил сердце или нервы. Я сейчас не то, что строение человеческого тела не вспомню — УК не прочитаю! А книга наверняка на старославянском! Или еще на каком-то из древних наречий.

Комнатка для переодевания находилась у самого шпиля башни. В углу притулилась вешалка, на ней висел плащ. На чёрном бархате серебряной нитью были вышиты разнообразные символы. Казалось, что чёрная ткань то затмевала узоры, то заставляла их ярче светиться. Кощей сдёрнул плащ и накинул его мне на плечи. Потом в прямом смысле переставил меня поближе к резным дверям и сам скинул куртку.

Вот хоть пробейте меня, я так и не увидела, откуда он вытащил кольчугу! Самую настоящую, даже на вид килограмм десять в ней было — черно-серебряный доспех. Потом он опоясался, пристегнул меч. Кладенец, что ли? Ну и зачем?

— Выйду как страж судьи.

— На спине глаза? Или мысли читаешь?

— Опыт большой. Предположение верное?

— Да. Это кладенец?

— Да, это он. Меч, выкованный Сварогом для Перуна. В принципе этот меч для тебя. Если хочешь, передам.

И как я это сделаю? Да и на кой?

— Пояс найдем. Перестань вертеть головой из стороны в сторону. Я уже понял, что ты его не потащишь.

Во мне росту метр семьдесят от силы. Сабли брали детские, а в этом двуручнике все два метра. Так и вижу — идёт плащ, из-под него торчит половина лезвия, а звуки метала по камням и щели по мрамору идут за мной. Ну нет, вот в колдуне почти два метра роста, пусть и таскает.

— Пора.

Резные створки-двери открылись, и мы шагнули на площадку прямо под гербом. От площадки отходила водяная лестница. Я уставилась на Кощея, а то кивнул. Ну пошли! Вода держала не хуже цемента. Когда прошли половину, то первый луч осветлил шпиль. Не доходя до площадки, Кощей накинул на мою голову капюшон, а сам надел шлем. Лестница закончилась, а на площадке нашёлся камень, предположу, что малахит. Из тоненького луча света ткалась книга. Как на ткацком станке — феерически красиво.

— Да совершится суд Богов.

Глава 20

Как только слова Кощея отразились от стен, то на площадку вышли войны, человек тридцать в абсолютно чёрных кольчугах и шлемах как на колдуне. Дядька Черномор?

Двое вывели девушку-старуху на середину освещаемой рассветом площадки. Она как будто разделилась: фигура все еще принадлежала красивой девушке, но ее душа-двойник уже вернула себе свои года. У нее почти нет зубов, седые и крайне редкие волосы, она сгорблена и скрючена — страшное зрелище.

— Положи руку на книгу, — не размыкая губ на грани слышимости прошептал Кощей.

Рука дрожала, ноги не шли, но когда коснулась книги, я поняла… Я дома…

Интерлюдия

Смешная. Видно, как дрожат ее руки и как ей страшно. И вот рука касается книги. Мне, древнему, показалось, что мир замер и вспыхнул как сверхновая звезда. Зоя начала множиться. Теперь, держась за руки, стояли три фигуры в одинаковых плащах. Гамаюн стала выводить мелодию тихую, исконную:

Да широка река моя

Там дым твоего костра, да я

С дальнего бережка

Там найду тебя, проведут тебя я

Начал кружиться хоровод дев. Казалось, что Зоя стоит на месте и при этом двигается, пока солнце кружило и замерло вместе с ними. Звук давил как зов.

Ты только дай, ты мне дай

Ты подай мне руку

Не напугай, не ругай,

Не наведай скуку

Мы за одно, мы одни,

Мы другими стали

Наши с тобой времена настали

Голос расстраивался и сливался обратно в один. Я чувствовал, что время не идёт, почти совсем, секунды превратились в часы. А этот голос набирал и набирал силу.

Я воскликну Слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетемся хороводом

Воскликнем Слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Гамаюн зовёт создателя, творца мира. Зачем? Это же простой суд. Он веками не менялся — ее мать тоже судила, до неё бабка и так не одно поколение. В душе зрела Надежда. Вдруг он откликнется, вдруг ему не все равно на своё создание? Может он не забыл своих детей и как усталый родитель просто встанет рядом и положит свою длань на плечо? Пусть молча, но он рядом, с тобой!

Снегами декабрьских зим,

Первым лучом марта

Холодно невыносимо,

А на душе жарко

Свежей берестой

Сладкой смородиной

Проводи меня домой

Милая Родина

В хоре голосов перед Гамаюн образовался силуэт того, кого этот мир не видел почти вечность. Я встал на колено так резко, что вдавил кулаком мрамор площадки и на краю сознания услышал подобный звук. Понятно, это был единый порыв. Все, кто был на площадке встали на колено не из страха перед Богом, из искренней преданности, любви и уважения. Слова застряли комом в горле, ибо не в силах передать то чувство, что охватило нас всех этим летним рассветом на площадке старейшей башни Руси.

— Ну же, дитя, встань. Не гоже вам стоять на коленях, не пристало моим сынам-войнам смотреть в пол.

Тихий, но громовой голос раздавался отовсюду. Словно набатом и шелестом травы, рёвом Яви и тишиной Нави. Я встал, поднял голову, расправил плечи. И будто за спиной появилась опора, крепкие руки отца. Ребенок точно знает, что отец всегда поможет, и он в безопасности. С отцом за спиной ему не страшно ничего, он со всем справится, одолеет все невзгоды.

Передо мной стоял, стоял… Мысли путались. Он был мужем-воином: в простой белой рубахе, по плечам рассыпались седые волосы, у висков придержанные очельем, бороду седина чуть тронула. А вот глаза… Я замечал их у Гамаюн, они были темно-зелеными и бездонными у зрачка, почти желтыми, как солнце у канта. Захотелось опустить голову, так как я видел свою душу в отражении этих глаз. Я видел себя. Не почти всемогущем колдуном, а мальчиком, молившим богов спасти свою землю. Я наблюдал себя во всем — в благородных порывах и оковках отчаянья, в желании умереть и желании жить.

— Увидел, не бойся. Все увидел, вы справитесь. Дочка поможет, она сильнее прочих, только сохрани ее.

Музыка и слова начали звучать громче. А фигура Рода начала таять, насквозь пробиваемая лучами восходящего солнца.

— Слава Роду!

— Слава Роду! — вторили воины.

Ты только дай, ты мне дай

Ты подай мне руку

Не напугай, не ругай,

Не наведай скуку

Мы за одно, мы одни,

Мы другими стали

Наши с тобой времена настали

Казалось, громче уже не будет, голоса хоровода лились отовсюду. Постепенно девушки стали таять, оставляя Зою одну. Род уже практически растворился, а новый день начался под звуки давно забытой песни, которая помнила еще зарю этого мира.

Я воскликну Слава роду

Слава русскому народу

За руки возьмёмся братцы

Заплетемся хороводом

Воскликнем Слава роду

Слава русскому народу

Ритмам музыки отдаться

Под простором небосвода

Все, Зоя плавно осела на пол. Я подхватил ее, укрыл поплотнее в плащ и почти в осязаемой тишине унес с крыши Тайницкой башни, которая только что увидела чудо. Птичка, что даровала нам счастье просто понять, что мы не одни, с нами Род! А она спала, просто спала. Я расхохотался, а мне вторили тридцать воинов. Нас окутало счастье, безграничное и безбрежное, а со стен Кремля вспорхнула стая птиц.

— Кощей… — я приложил палец к губам Страж кивнул и замер у стены. Не хотелось будить уставшую девушку.

Когда я вышел на площадку, там все-так же стояли кощеичи. Только архивнимательный человек смог бы заметить, что они поменялись местами. Как не дышали. До того момента, как я не дошёл до центра. После чего все сгрудились вокруг меня в едином, слитном, каким-то зверином движении.

— Кощей, что это было? — стражи обступили меня.

— Гамаюн… Все возвращается. Суд теперь ее.

— Дочь Рода.

— Да, именно так, Дочь Рода. Все слышали Творца?

— Да! — хором.

— На вас ложится ее защита. Защита, но не клетка. Часть из вас переедет в ее дом. С домовым договоримся, будете жить рядом. На работе я договорюсь, вы войдёте в ее команду. Учтите, при ней не сработает ни один амулет. Колдовской поиск не подействует, нюх?

— От неё пахнет ветром. Нет, не найдём. Все поняли? — старший стражи обернулся к остальным.

— Да, Кощей. Мы справимся.

— Да прибудет с нами благословение Рода.

Показалось, что солнце подмигнуло всем нам. Никто этого не расскажет. Потому что это наше, сакральное знание.

В себя я приходила рывками, то просыпаясь, то проваливаясь в дрёму, тягучую и сладкую, не желавшую уходить в мой законный выходной. Судя по обстановке, я все еще была в башне. У меня просто не существовало такого расписного потолка.

Как прошёл суд я не помню, но в памяти теплились покой и чувство защиты. Все. Мое первое заседание закончилось.

Кощей, наверное, расскажет, если ругаться не будет. Вдруг что испортила? Ну раз лежу на диване, укрытая теплым пледом и с подушкой, значит не все так страшно. Не совсем пропащая.

Выползать не хотелось. Комната была наполнена солнцем, и слышны соловьи. Скорее всего магия или просто окнами выходит во внутреннюю часть Кремля. Интересно, сам Кремль меняется с помощью магии или нет? Башня явно больше внутри, чем снаружи.

— Ну что, Спящая красавица, проснулась?

В руках Кощея была кружка с кофе, его аромат мог разбудить мертвого.

— А была такая?

— Была. Но я очень не завидовал тому, кто ее разбудит. Первая невеста Дракулы. Влад тот еще красавец, всегда элегантен. Правда горяч больно, что для вампира, мягко говоря, проблемно. Рот закрой, птичка залетит.

— Дракула?

— Познакомлю, как только приедет из любимой Трансильвании или он еще в спячке? — задумался Кощей. — Так вот, они несколько веков были вместе, но потом она устала и ушла в сон, как тот же Анубис. Он правда проспал пару тысячелетий, но принцип тот же. Они не могут умереть, но Навь вполне может предоставить покой. Можно заснуть, а вот проснуться — либо чтобы кто-то разбудил, либо ты нужен Яви. Навь будет тебя, мягко и аккуратно, спрашивая твоё согласие. Так вот, Амалия спала, когда тут в пещеру заглянула очередная королевская охота. Нашёлся там один. Не уверен, что Амалия была рада такой побудке. Выжил там, кажется, единственный свидетель. От него и пошла легенда. О хрустальном гробе и прекрасной девушке.

— Она не проснулась?

— Вроде ушла обратно, не проверял. А вот ее жених бродит по свету, периодически заглядывая в Москву. Современный транспорт удобен для него. Не скажу, что солнце его убивает, но доставляет множество неприятных моментов.

— Кровь?

— Доноры. Хотя возможно есть и жертвы, но в Москве он не попадался. Какие планы на день?

— Не решила еще. А что на счёт Лилии-Марии?

— Не переживай, все нормально. Через пару дней вернём, но в ее памяти не останется ничего от этого дня и о нас. Она человек и судить ее будут по законам Яви, а доказательства мы скинем. Не скажу, что это будет правдой, но иллюзия на камеру будет красивой, тебе понравится.

— Спасибо!

— Новые звёздочки?

— Меня устроит справедливое наказание, в этом отношении я романтик. А сколько я спала?

— Всего пару часов, сейчас около девяти утра, Анубис еще дрыхнет. Есть хочешь?

— Да, па-а-а-а-пачка!

— Отлично, доченька! Собирайся, пойдём в столовку.

Завернувшись в плед, чуть не повторила трюк с полётом на пол и не пропахала носом дубовый паркет, но Бессмертный поймал меня поперёк талии. Хмыкнул, но решил транспортировать меня именно в таком состоянии. Кроссовки, стоящие около кушетки, я еле успела подхватить. Ну нельзя зал Кремлевского ресторана даже ассоциировать со столовой какого-то завода. Скатерти, приборы — скорее как фуршетный стол. Цены конечно не запредельные, но не копеечные.

— Бери, не стесняйся.

Я утром ем мало, но сделаю исключение для этого утра. Тем более все выглядело очень вкусно, да и все встреченные сотрудники кивали Кощею как хорошему приятелю. Даже не сильно обращали внимание на то, что я висела у него на руке в виде карманной собачки. Мне вернули вертикальное положение только у дверей столовой, а пока я прыгала и натягивала ботинки, Кощей уже набирал себе на поднос еду. Там оказалось три салата и огромный кусок мяса, много еды. Его было проще прибить, чем накормить. Или, учитывая кто он и сколько ему лет, все-таки прокормить проще?

Пока завтракали, я думала, чем занять себя сегодня. В магазин идти не нужно, бегать после такого завтрака я не буду, могу только перекатываться. Куда сходить? Обычно работа занимает девяносто процентов моего времени, но в связи с этой спецгруппой, времени образовалось прилично. При обстоятельствах, в которых домовой, заполнил мой холодильник и опустошил карточку, мне и в магазин не нужно. Кино? Да вроде не фанат. Подругам позвонить? Но мои мысли занимает то, что происходит, а как рассказать подругам это и не загреметь в дурку? Да и завтра, судя по тенденции, будет похищен еще один ребенок.

— О чем задумалась?

— Думаю, чем заняться сегодня. Завтра, скорее всего, будет похищение еще одного малыша. Но я даже не представляю где искать, ну не в интернете же?

— Ладно, доедай. Покажу тебе где теоретически может быть ответ.

Глава 21

Из столовой мы вышли какими-то задворками. Прошли кучу коридоров, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Самая большая легенда Тайницкой башни, колодец, оказался действительно огромным колодцем, находящимся практически в основании башни. В глубь него шли ступени, выстраивая винтовую лестницу без перил в глубь бездны.

— Я начал собирать книги еще будучи князем Китежа. Часть мне передала в дар Софья Палеолог, она привезла их из Рима и Византии. Согласно легенде, ее библиотека-подарок изначально принадлежала византийским императорам и собиралась на протяжении многих веков. Последним из императоров, владевших библиотекой, называют Константина XI. После падения Константинополя я помог вывезти книжное собрание в Рим. Правда тамошний Папа решил наложить свою лапку на мои книги. Я был посредником в сватовстве Ивана Третьего и выторговал библиотеку. Часть это коллекции — наследие Александрии, которое, к сожалению, сильно попортили пожары, да уничтожили часть манускриптов. Я многие восстановил по памяти. По прибытии в Москву в 1472 Софья Палеолог увидела последствия пожара двухлетней давности и предложила мне убрать книги в неприступное место. Так я познакомился с Максимом, прозванным Греком. Он, сволочь такая, упоминал об этом месте вместе с «описью» библиотеки в своих мемуарах, скрыв это от меня. Я столько сил потом приложил, чтобы все это начали считать подделкой.

Под его мерный голос, мы прошли казеными коридорами, постепенно спускаясь вниз по крутым лестницам, иногда мраморным, иногда бетонным.

— Будучи ребёнком, будущий Иван Грозный, прятался от своих воспитателей и чуть не свалился в колодец-вход. Так мы и увиделись в первый раз с ним. Цесаревичу было одиноко, а я учил его читать и писать, заинтересовал книгами. Потом, собрание было пополнено «книжными эмиссарами» царя, скупавшими в разных странах редкие экземпляры. Он помог вернуть собрание книг Ярослава Мудрого. При Ярославе Владимировиче на Руси был составлен первый свод законов русского права, который вошёл в историю как «Русская правда», ему бы юристом в этом времени быть, крючкотворец. Он переписал ее с божественной книги, которую ты держала утром. Библиотека содержит тексты, отделанные золотом, древнеаравийские и древнееврейские рукописи, книги Цицерона и Аристотеля, а также глиняные таблички с надписями. Также там египетские папирусы, рукописи в золотых переплетах, щедро усыпанные каменьями, и свитки, принадлежавшие римским императорам, за некоторыми мне самому пришлось погоняться. Сколько предметов в собрании, неизвестно даже мне. Кощей я или не Кощей?

— А учет?

— Мне главное, чтобы было! Переводом некоторых из моих сокровищ занимался Максим Грек, но я уже говорил об этом. Так это чудовище вынесло из библиотеки травник, принадлежавший Софье Палеолог. Страдавший в последние годы всякими недугами, царь попросил эту книгу, к себе поближе. Византийская принцесса была сильной ведьмой, оттого она и отдала мне свои книги. Софья наложила на хранилище проклятие фараонов, а узнала она то проклятьеиз пергамента, хранящегося под стенами Кремля. Она была неплохой видящей, но она оплатила проклятье своей жизнью. На Либерии действительно лежит могущественное заклятие, а многие, кто пытался ее найти, погибали при загадочных обстоятельствах. Среди них были Борис Годунов и Лжедмитрий, аж две штуки. Совместно с поляками и Наполеон. Библиотека содержит манускриптыпо черной и белой магии, артефакторики и прочие-прочие. Где только не велись поиски этой либерии.

Создавалось впечатление, что колдун водит меня кругами по подземной части Кремля, запомнить такое количество поворотов не получалось. Кощею нужно лекции читать, по истории в том числе:

— Ближе всего к ее части подобрался Игнат Стеллецкий, а произошло это в первой половине двадцатых. В 1914 году этот археолог получает от царского правительства разрешение на осмотр кремлевских башен. Ники был слабым и легко управляемым, правильно о нем говорят. А вот Гессенская муха, да-а-а, та еще зараза. Да и наследник был не наш — не было в нем русского духа, русской сути. В Англии короли и королевы частенько вливали в себя кровь Фейри. Не роднились, а именно вливали. Именно из-за этого гена современные учёные назвали эту болезнь гемофилией. Я был тогда персоной нон-грата при дворе. Что говорить — в России тоже. В начале тридцатых решают возобновить поиски. Стеллецкий пишет письмо Сталину с просьбой разрешить раскопки под Угловой Арсенальной башней Кремля и, неожиданно для себя, получает разрешение. Всю свою жизнь Игнат собирал легенды, предания и слухи о московских подземельях. И, наконец, он получает шанс проверить их на практике. Раскопки под Арсенальной башней начинаются в декабре 1933 года. Но обнаружить библиотеку Стеллецкому я не дал. Как только он начал приближаться к разгадке, его выдворили из Кремля, а все дальнейшие раскопки запретили по распоряжению НКВД. Я поговорил со Сталиным и привёл вождя сюда. Он тоже посчитал, что эти знания будут лишними для простых людей. В декабре 1931 года начались работы по сносу Храма Христа Спасителя, а на его месте захотели возвести Дворец Советов, но я не обратил внимание. Над этим проектом работал архитектор Аполлос Иванов. В фундаменте храма после сноса он обнаруживает ход, который приходится залить бетонном. Несмотря на преграду, Иванов проникает в это подземелье и оказывается в тоннеле, ведущем к Кремлю. Архитектор не поверил своей удаче, но внезапно прямо в подземелье Иванов начал терять зрение. Это было предупреждением о проклятье. Буквально на ощупь он возвращается домой.

Каково это ослепнуть от проклятья? А ведь лез, искал, мечта всея жизни — я передернула плечами. Каждому свое. Коридоры, по которым вел Кощей стали уже, он направлял, иногда оглядываясь, его глаза отсвечивали зеленым. Я шла следом, вникая в истории, рассказываемые приглушенным, как в страшной сказке. Героем, которой мне доводится быть.

— Долгие годы архитектор не мог вернуться в подземелье из-за слепоты, и только в конце девяностых годов он снова идет по тайному ходу, ведя с собой московских диггеров. Упорные малые, мы чуть ли не пятнадцать лет отваживали этих искателей приключений. Подойти к сундукам вплотную им не дали стражи, что стояли тогда у кельи привратника. Чуть заиками не остались — это я про диггеров, не про стражей. Сейчас ходов всего два. Один — тот, по которому мы почти дошли, а второй выходит к Ленинской библиотеке в закрытый фонд. А теперь смотри!

Арочный проем, в котором видны были стеллажи. За рассказом Кощея я даже не заметила, как мы спустились. Шагнув в комнату, я поняла, что не вижу противоположных стен. От пола до потолка стояли книги, около входа вдоль стен тянулись полки со стеклянными дверцами, за которыми лежали таблички и пергаментные манускрипты. И никакой пыли.

— Сам протираешь?

— Нет, приспособил парочку домовых, один не справляется. Тут у меня их семья живет. Ядвига, покажись.

Около крайнего столика появилась домовушка. Средних лет барышня, она напоминала библиотекаря, уменьшенного до размера маленькой куколки. Даже очки в роговой оправе присутствовали, как и выражение строгости на маленьком личике.

— Здравствуй, — поклонилась домовая. — Помощь требуется?

— Да, найди мне книги по исконной польской нечисти.

Домовая растворилась, а вот на стол начали слетать книги. Чем больше их становилось, тем отчётливее я понимала — я себе нашла занятие на день. И не на один.

Кощей организовал мне чай и исчез заниматься делами. Сообщив, что когда закончу, то могу его позвать или сама подняться к нему в кабинет. Сотовая связь здесь была недоступна.

За неясно какое (по ощущениям, но не по часам) время в библиотеку спускались сотрудники. Они брали книги, читали и уходили. Как я поняла, кощеичи — это что-то близкое к следователям, а ратники — к силовикам. Четыре с половиной часа я придавалась книжной мудрости, но единственная нечисть, что более ли менее походила на искомую мной, оказалась Болотная нечисть Польши по имени Богинка. И ритуал походил на обретение ею сестры, то есть рождение еще одной Богинки. Для этого ей не хватало только девочки, того же возраста и той же даты рождения. Ритуал пройдёт не раньше полной луны. То есть до похищения девочки у меня в запасе день, а до убийства трёх мальчиков и превращения девочки в нечисть — неделя. Все это должно происходить в ближайшей болотной местности. Больше о привычках этой нечисти ничего не известно. Специфика еще и в том, что убить ее может только серебряные оружие, но пуля тоже подойдёт. Именно что посеребрённая.

Кстати, из познавательно-обязательного мне еще попалось то, что основные представители нечисти хоть и не любили серебро, но не умирали от него. Вся нечисть дохристианской эпохи чхать хотела на святую воду и силу храма. Чеснок тоже ни при чем. Пуля, нож, кол или иной остро заточенный предмет справлялись с поголовьем нечисти гораздо лучше воды, пусть даже святой. Огонь так же относился к разряду универсального оружия. Приятно было и то, что все книги были заботливо переписаны на современный русский язык. Белые листы, вклеенные в книги, были напечатаны, но точно подогнаны к переплетам. За библиотекой следили.

— Нашла то, что искала?

— Да, похоже на Богинку.

— Ну примерно я так и думал.

— Ты знал?

— Догадывался.

— А сказать?

— Ну если бы не нашла, я бы подсказал.

Метать в этого бессмертного книги я посчитала кощунственным. Этим фолиантам явно больше пары столетий, а других метательных предметов под рукой не нашлось.

— Я почему зашёл, — уходя с траектории полета и греха подальше, продолжил Кощей. — Не хочешь поприсутствовать на упокоении кладбища?

— Хочу, — я тут же сменила гнев на милость.

— Тогда пошли, заедем к тебе, потом покажу.

Заехать не помешает. Принять душ и переодеться.

Кощей был верен себе — байк и только байк Мне показалось, что до дома я долетела просто со скоростью света. Кажется я была маньяком скорости, чего раньше за собой не замечала. Или просто так не гоняла.

— Захвати с собой пару вещей!

— Захватить?

— Да, мало ли что.

— Что?

— Набегаешься, вспотеешь, промокнешь. Мало ли?

— Я хочу зайти в душ. Может поднимешься, выпьешь кофе?

Кощей заглушил байк и зашагал к подъезду. Он уверенно зашёл, возможно выдрав кодовый замок, и поднялся на этаж. Но у моей двери он замер, не переступая порог.

— Ты приглашаешь?

— Я же сказала?

— Когда ты хочешь пригласить жителя Нави, то нужно озвучить специальную формулировку. Повторяй за мной: Я Гамаюн, вижу желанным гостем Кощея.

— Я Гамаюн, вижу желанным гостем Кощея. А зачем это?

— Исстари так положено. Раньше под порогом дома хоронили прах предков, чтобы он оберегал покой тех, кто живет. Предки не пускали нечисть и прочих обитателей, оттуда и пошло приглашение. Ты пока собирайся, а я поставлю дополнительную защиту, но так чтобы не привлекать внимание, — с этими словами колдун снял куртку, достал нож и повернулся к дверному проему. — Иди, готовься-собирайся.

От счастья пребывания в душе я жмурилась и пыталась не утопиться.

— Хозяйка, вещи собраны.

Я вскрикнула, дёрнулашторку и получила по башке балкой. Одновременно с этим дверь в ванную была снесена и на пороге оказался Кощей. Что за дурной фильм? Спасибо шторе, она меня хоть немного закрыла. По взгляду Кощея он ожидал здесь как минимум Минотавра. На секунду показалось, что он взял с собой кладенец. Но нет, в руках ничего не было.

— Будешь выходить — поставь на место дверь. Всеслав, очень тебя прошу, ты так не появляйся. Гамаюн-заика — то еще зрелище будет.

Колдун вышел и дверь с косяком встала на место, как ничего не произошло. Если бы не штора, оторванная от основания, то вообще было бы супер. Кое-как я смыла пену и выползла. Щеколда тоже оказалась на месте. Так как квартира была однокомнатной, то я заранее захватила вещи в ванную. Не дефилировать же в халате перед Бессмертным.

Наскоро обтеревшись и одевшись, я вылезла из ванной. Кощей тем временем что-то царапал на окне.

— Ты закончила? — не оборачиваясь, спросил он.

— Да.

— Две минуты и поедем.

Он что-то карябал на подоконнике действительно две минуты, но стоило ему закончить, как непрерывная вязь вспыхнула и исчезла, оставив чистый подоконник и раму. Потом он подхватил собранную домовым сумку и вышел. Над входом по самую рукоятку был вбит тот самый нож, который принёс Кощей. Ну может так нужно?

— Куда едем?

— В аэропорт.

Байк вырулил из двора, нарушил парочку правил и взял курс в сторону аэропорта. Предположительно Внуково, так как направление соответствовало.

Мы подъехали практически к вылету. Салон первого класса, очень вежливая девушка-стюардесса. Что говорить, мы прошли на посадку минуя паспортный контроль, и никто не проверил багаж.

— Хоть назови конечную точку маршрута? И учти, завтра произойдет еще одно похищение. Мне нужно будет вернуться!

— Не переживай, будем в Москве. А летим мы в Волгоград.

Глава 22

Волгоград, Царицын, Сталинград, город зажатый между реками Сухая и Мокрая Мечетка, город на берегу Волги. Второго Ставший символом Победы духа и воли второго февраля — день воинской славы России. В этот день победой Красной армии завершилась Сталинградская битва — главное сражение Войны. Двести дней. От понимания этой цифры становилось страшно холодно и горько.

— Я помню то время. Я был здесь. Витя Некрасов все повторял как в бреду: «Эх, Сталинград, Сталинград… Как часто о нем вспоминаешь! Об этом городе, стертом на твоих глазах с лица земли и все-таки оставшемся живым…». А я никогда не забываю. Виктор тогда был заместителем командира, он не совсем знал, что происходит. Колдуны и смертные, мы так перемешались, что сами с трудом разбирали, кто кого бьет. На берегу Волги с середины сорок второго, противостояние двух титанов, Вермахта и Союза. Немцы разглаживали землю авиацией, эвакуировать удалось только треть жителей. Десятки тысяч сталинградцев погибли под бомбами. Трагедией общей и моей лично стала гибель пароходов «Бородино» и «Иосиф Сталин», перевозивших по Волге женщин, детей и раненых… Веришь, я не смог удержать их на воде. Нечего было удерживать, там остались обломки и тела. К тому моменту я был вымотан, казалось не я бессмертный, а они. Помню их глаза и крики детей. Они понимали, понимали, что не смогут выжить.

— Может не стоит вспоминать?

— Я и забыть то не могу. Люди держались на какой-то иррациональной воле. К середине сентября на окраинах показалась армия генерала Паулюса. Город защищала 62-я армия генерала Василия Чуйкова. Оборонительная война, во многих битвах обороняющийся имеет меньше потерь, чем нападающий. Но не там. За каждый камешек, за те руины, что остались после очередного авиаудара.

Я взяла Кощея за руку, она была просто ледяная.

— Гитлеровцы заняли почти весь центр Сталинграда. Самым трудным временем стал для нас октябрь. «За Волгой для нас земли нет», смертные или бессмертные, люди и колдуны держали несколько километров Волги и пару тройку руин заводов. Отступать? Мы стояли насмерть. Штаб этой, с позволения сказать армии сидел в окопах, а до линии соприкосновения было метров двадцать, может тридцать. Никто не стремился выйти и проверить. Нам никак нельзя было отдать Курган.

— Чем так важен Мамаев Курган? Что скрыто там?

— У немцев было около сотни колдунов и чернокнижников, они бы стали богами, получив из кургана ту силу, что могла стереть все на земле. Мы тогда объединились с солдатами, что там уже скрывать? Лечили, поднимали, делились амулетами. Нас принимали, подкармливали. Одни бы не выстояли. Я помню сержанта, Яшу Павлова вместе с тремя бойцами, он выбил противника из четырехэтажного дома в центре города. Не просто людей, там нежити было тьма. Одни лезли днем, иные ночью, а он продержался два месяца. Обычный, казалось смертный, от той нежити, что на него перла, кровь стынет. У Яши был амулет, слабенький, на большее сил не хватало. Он позволял убивать существ из-за Грани с помощью обычной пули. Многие существа вселяют страх в обычных людей, лишают надежды — у него не было от этого защиты. Яша держался на собственных силах.

— Дом Павлова? — Кощей кивнул, смотря куда-то в иллюминатор.

— Один из символов сталинградской победы. Яша умер у меня на руках, до конца сжимая винтовку. Я помню Смерть, что пришла за ним и его отчаянную улыбку ей. Той, от которой даже у богов подкашиваются ноги, а он ей улыбался. Она тогда опустилась перед ним на колено и склонила голову, признавая своё поражение.

— Ты видел ее?

— Она тогда стояла за каждым из нас. Она очень красивой была, для него. Ведь каждому она приходит разной. Февраль следующего года стал мертвым. Мы оглохли от этой тишины, снег в крови, земля пропиталась ей на многие метры. Запах гари я ощущаю даже через восемьдесят лет. Стоны боли, запах гари и крови, а еще тишина — жуткие синонимы той победы. Зимнее солнце видно не было, оно тонуло в этом аромате. Люди и Стражи сидели в укрытиях у костров, боясь нарушить эту страшную тишину и неверие. Я сам тогда не верил, не верил даже в робкую надежду, что справились, сломали, размололи… выдержали удар.

— Я не была еще в Волгограде, но те, кто был, — я задумалась, хотелось объяснить, то чувство, о котором говорили побывавшие. Они и сами не могли правильно его передать, не расплескав, ту гордость и ужас.

— Как будто это заставляет всех нас стискивать кулаки и идти, как бы не было трудно. Вася, тот самый командир, что помог мне на Мамаевом кургане, тоже лёг в эту землю. Туда, где был организован им 12 сентября 1942 года его командный пункт. Рядом с ним легли мои и его товарищи, там лежит единственный сын Горыныча. Я иногда слышу тот рев, отца, потерявшего сына, сильней чем залпы сотен орудий. Родина-мать — это богиня Макош, что была с нами. Она не воин, но лечила, зашивала бойцов, а потом встала на передовой с мечом в руках. Встала когда умер ее правнук, ибо он был смертен, а она нет. Теперь она возвышается над городом в качестве Родины-матери. А охраняет ее каменный солдат, которому скульптор Евгений Вучетич придал черты Чуйкова и немного Павлова.

Не было и нет мужества крепче и участи выше, чем подвиг мальчишек Сталинграда. И тех, кто навсегда остался там, в сталинградской земле. И тех, кто вышел живым из этого ада.

— А как так? Не все из Нави принимали участие?

— В людских сражениях почти нет, там были отдельные добровольцы. Но была и наша битва. Колдунов было очень много: колдуны, нечисть, нежить. Гитлер договорился с кем-то и из подвалов концлагерей — на нас шли орды нежити. Людей там превращали в обитателей ада, демонов, вечно-голодных и жадных до человечины. Горыныч жёг их. Боги, нежить, нечисть Руси старались остановить все это. Когда Гитлер застрелился, то мы не нашли колдуна. Никто из допрашиваемых так и не смог сказать, кто же это был. А сами колдуны были одурманены. Их постоянно пичкали зельями, якобы для улучшения потенциала и увеличения силы. На деле это был эликсир подчинения. И именно эти колдуны внушали людям творить зверства. Но не думай, что люди не виноваты. Ведь в ком не сидит зверь, в том его не разбудить. Пошли, нас уже ждут. А этот город я зову городом своих кошмаров.

После всего рассказанного мне показалось, что здесь дует арктический ветер, но нет. Нас встретило ласковое по вечернему солнце и приветливые люди. Это была настолько разительная мирная жизнь, что она казалась картинкой. Среди встречающих выделялся один, человек, скорее кощеич. При приближении к нему я увидела кивок и прикосновение руки к сердцу.

— Святогор, здравствуй! — он обнял его и хлопнул по спине.

— И тебе здравия, Кощей.

— Почему такой срочный вызов? — колдун сразу перешёл на деловой лад.

— Сам, — кивнул на меня Святогор, получив от Кощея одобряющий кивок, и поправился. — Сами увидите. Странно это все.

Нахмурившись, Бессмертный проследовал за провожатым и потянул меня. Оказалось, что моя и его сумки уже лежали в машине. Классический джип — явный спецзаказ и самая неприметная машина на парковке, которая возвышалась как небоскреб рядом с пятиэтажками. Святогор упал на водительское кресло, а вот меня запихнули на заднее, где я, не смотря на свои сто семьдесят, могла лечь хоть поперёк, хоть вдоль.

— Так что случилось, кто восстал? Почему?

— Причина неизвестна, встали все кладбища. С остальными мы уже справились, но…

— Но? В голосе слышно, да и не стал бы ты меня вызывать.

— Курган, — он замолчал, больше заглядывая в лицо Кощея, чем следя за дорогой.

— Не хотят уходить?

— Спать не хотят. Мы уже почётный караул разогнали. До двенадцати стоят только наши.

— Объяснили?

— Даже говорить отказались. Бродят по ночам, ищут кого-то.

Колдун кивнул и больше не сказал ни слова, а на мои пантомимы и взгляды не реагировал. Я девочка взрослая. Раз думает, то нечего мешать. Мы долго колесили по городу, наконец остановившись у какого-то ресторанчика.

— До ночи еще пару часов, потому предлагаю поесть и поговорить.

— Принимается.

Ресторанчик смотрел своими окнами на статую. Возможно из любого окна Волгограда видна Родина-Мать, а может это было просто самовнушение.

— Души бойцов волнуются, рвутся в бой. Упокоевать их рука не поднимается, а уговорить не получилось.

Что я пропустила за мыслями?

— Ты от меня, что хочешь?

— Поговори с ними, попроси уснуть.

— Поговорю.

Темнело типичным поздним летним вечером, разговор за столом не клеился. Кощей со Святогором перекидывались не очень внятными и информативными фразами на подобие «а он?» или «ага». На телепатов вроде не похожи.

Как чуть стемнело, мы начали выбираться ближе к месту действия.

— Птичка!

— А?

— Чтобы ты не увидела, не кричи. Они очень холодные, часто проходят сквозь людей и навевают страхи. Не пугайся. Если они узнают полное имя человека, то могут занять его место. Тебе это конечно не грозит, но имей в виду.

— Кость, ты себе ученицу завел?

— Что-то в этом духе. Зоя, ты меня поняла? Будешь со Святогором в круге стоять. И не чихать.

Сумерки навалились на холм внезапно, поднимаясь от подножия Мамаева кургана к вершине. Мы преодолели фигуру «Память поколений». Ее символизм — поток людей, которые помнят о героях. Преодолев ступеньки десятиметровой лестницы, мы попадали на Аллею тополей. Становилось все холодней и холодней, людей нигде не было видно.

Вдоль искусственной насыпи ветер играет с листвой деревьев. Сквозь аллею деревьев идем дальше. Площадь «Стоявших насмерть» — прочитала я, а до ушей доносился шепот: «Ложись, беги, воздух!». У округлого бассейна шепот стал еще громче. Посредине стоял массивный монумент смелого бойца, как сказал Кощей его лицо — это изображение Чуйкова. Две стены были расположены под углом, на них изображены барельефные композиции и документальные надписи, песни военного времени и фразы Левитана. Кто-то из темноты зачитывал их, уже громким шепотом.

Скульптуры на следующей площади в подсветке, вот-вот сойдут с постамента. Вот юная санитарка, спасающая раненого. Неподалеку солдат поддерживает умирающего командира, который продолжает из последних сил руководить боем.

Из темноты, почти во весь голос зачитывали выгравированные слова: «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?».

Из Зала воинской славы Мамаева кургана, который я постаралась преодолеть максимально быстро, мы вышли к площади Скорби. Стоял постамент матери, рыдающей над погибшим воином — можно было услышать ее плач.

— Не беги так, они тебе ничего не сделают. Просто жалуются.

Мы начали подниматься к скульптуре «Родина-мать». Освященный со всех сторон и оттого кажущийся еще более монументальным. За спиной монумента я ахнула…

— Как же так?

На сколько хватало взгляда стояли солдаты — те о ком говорят с комом в горле: «Они не вернулись из боя».

Я стояла на вершине Кургана и не могла вымолвить ни слова. Такие молодые, они задорно улыбались и приветствовали Кощея как старого знакомого, пытаясь хлопнуть того по плечу. А он шел вперед, жестом велев остаться на вершине. Кощей шел, а я стояла. Слезы душили меня. Они такие молодые, такие смелые. Кто это сделал? Кто сотворил эту трагедию и почему они встали?

Тем временем, колдун остановился и поклонился в пояс. К нему вышел тот, чье лицо украшало памятник, Василий Чуйков. Его суровое лицо вдруг улыбнулось. Он протянул руку, отчего-то ставшую осязаемой и пожал руку Кощея. Говорили они тихо В течение времени Кощей все больше и больше распалялся, убеждая в чем-то Василия. Командир призрачной армии стоял и слушал, а губы все плотнее и упорнее сжимались.

Мальчишки устали стоять, пока их командиры договорятся. Они увивили любопытство и попробовали пройти к нам в круг, который очертили лампы освещения кургана. Призрачно-радужная стена вспыхнула под рукой одного из солдат, он хмыкнул и отошел. А я подошла к этой стене.

— Привет! А почему я не сплю?

Среди бойцов затесалась девочка, ей было не больше шести — семи лет, но ее глаза светились мудрее, чем у некоторых стариков. Мудрость смерти.

— Я не знаю, малышка. Вон командир разговаривает. Может скажет, что.

— А ты с ними?

— Да.

Ее худое тело вздрогнуло, к груди она прижала маленькую звездочку.

— Что это у тебя?

— Мне дядя Егор дал, вон он!

Она махнула в сторону толпы, где около мужчины столпились несколько призраков, нет, людей! Они умерли, но язык не хотел произносить это холодное и мертвое слово, «смерть». Они люди, до или после смерти — не так важно. Мужчина почувствовал взгляд девочки, поднял лицо и улыбнулся.

— А потом мы умерли.

Я вздрогнула, с таким спокойствием это было сказано.

— А сейчас курган заплакал, и мы встали.

— Курган заплакал?

— Да, ему больно стало, и он попросил помочь.

— А сейчас?

— Сейчас все прошло, но уснуть мы не можем, — она повернулась и хотела уже уйти.

— Подожди, как тебя зовут?

— Маша.

— Машенька, а давай я вам спою? Может вы уснете?

Набравшись смелости, я увидела стоявшего у памятника Святогора. Не успеет помешать. Я шагнула за пределы светового круга. И холод пробрал до костей.

Глава 23

Интерлюдия

Страшная сила заключена в ожившем кургане именно она дает возможность погибшим оживать почти по собственному желанию. Как правило, они реагируют на посягательства в отношении той силы, что их удерживает здесь.

Я шел среди тех, с кем воевал в ту войну. Многих и многих я помнил в лицо. С кем-то мы приятельствовали, с кем-то просто курили в те редкие минуты затишья, когда жизнь наполняется надеждой и верой. Верой в себя, в товарища и в будущее: «Мы справимся, выстоим». Я потому и не люблю этот город и этот Курган, что не могу забыть скольких потерял. Мои ученики все полегли. Все двадцать человек до капи отдали мне свою силу, чтобы сломить ритуал врага. Их лица, спокойно-счастливые, не посрамившие честь, отдавшие все «За Родину!». Я встряхнулся, не время их вспоминать. Тем временем остановился и поклонился в пояс теням. Ко мне вышел тот, кто тогда в сорок втором поверил мне, Василий Чуйков. Он секунду смотрел в мои глаза, улыбнулся и протянул руку.

— Ну здравствуй, Бессмертный. А я ведь тогда не верил тебе. Не до конца…

— Мало кто из людей верит, — пожимаю плечами.

— Из людей. Веселый ты! Пришел ты вовремя.

— Отчего встали-то?

— Позвали нас, Кощей. Кто-то пришел, потревожил нас, но к Кургану не пробился и ушел. А курган тревожится, не отпускает. Мы не ропщем. Мы эту землю защитим, что в смерти, что в пламени. Но не можем уснуть. Тяжко без дела маяться!

— Видели, кто нарушил покой?

— Нерусь. Вроде и говорит по-нашему, а неправильно. Да и веет от него странно. В полночь пришел, увешенный как елка. Если бы не Курган, то не увидели бы мы его, — он говорил медленно, как будто задумываясь над каждым словом. — Изматывает нас. Ночью еще нормально, а с петухами совсем плохо. Ослабли почти.

— Попробую что-то сделать.

Я мысленно обратился к кургану. Печать на мне сработала. Курган узнал меня и обрадовался, как старому другу, но помочь не мог ничем. Он спал и хотел спать дальше.

— Не могу. Ритуал проведу через пару дней, нужно подготовиться.

— Сегодня.

— Никак. Нужен определенный ритуал, не одного ж тебя.

— Все понимаю, но сегодня.

— Сил не хватит.

— Курган поможет.

— Василий, всех сразу не получится.

— Тогда самых ослабших, потом остальных.

В принципе, можно привлечь Зою. И ей практика, и польза. Но утром она уже потратила силу. Может не справиться. Да и не спала она нормально. Мне ее не эксплуатировать нужно, а защитить. С призраками вообще говорить трудно. Эти еще очень человечны, иные душу вынут пока не получат то, что им необходимо. Краем глаза уловил движение.

Из круга света, держа девочку призрака, выходила Гамаюн.

— Что это значит?

Я вернулся к призрачному командиру. Но по выражению его лица понял, что тот не при чем.

На Мамаевом кургане тишина стоит такая, — пропела эта несносная. Ее до невозможности звонкий голос отразился от каждого камешка, травинки и вернулся к подножью холма, а она выводила песню дальше, —

Тишина стоит такая,

На Мамаевом кургане — время, затаи дыхание,

Время, затаив дыхание.

Смотрит молча в облака!

Как вступление. Все замерли, казалось замерло само время. На ту же мелодию Гамаюн продолжила:

На Мамаевом кургане тишина,

За Мамаевым курганом тишина,

В том кургане похоронена война,

В мирный берег тихо плещется война.

Гамаюн покачнулась, устояла. Надолго ее не хватит. Я дошел до нее и встал за спиной, положил руки на ледяные плечи и потихоньку начал вливать свою энергию в эту бедовую птичку. Я стоял на свету, призраки во тьме, а Зоя на границе. Серый туман Нави растекался у той границы. Он бился в этой грани, выпуская тени.

Перед этою священной тишиной

Встала женщина с поникшей головой,

Что-то шепчет про себя седая мать,

Все надеется сыночка увидать.

А на поле солдаты Великой войны видели своих матерей. Видели тех, кого защищали. Призрачные женщины тихонько гладили волосы таким же призрачным мальчишкам, а те плакали. Гамаюн исполняла их самую заветную мечту. Они видели тех, за кого умирали. Я видел, как недоверчиво смотрел Яша Павлов на маму, молодую в смерти женщину, из глаз которой катились слезы радости. Как маленькую девочку Машу подхватывает папа и подкидывает в небо, счастливейшую из детей. Это мгновение растянулось для них вечностью, счастьем и благодарностью, что на пару минут им разрешили увидится с родными. Курган шелестел, пытаясь помочь девушке силой, и, как умея, благодарил за своих защитников.

Заросли степной травой глухие рвы,

Кто погиб, тот не поднимет головы,

Он придет, он скажет: «Мама! Я живой!

Не печалься, дорогая, я с тобой!»

Родители и дети. Те, кто остался здесь защищать. Они садились на траву и о чем-то шептали друг другу слова, не сказанные в Яви, но ощущавшиеся душой. Вот недалеко от границы света во тьме девушка положила голову своего сына на колени и начала напевать ту же мелодию, что и птичка, ласково зарываясь тоненькой рукой в его волосы. Солдат закрыл глаза, из которых текли слезы — льдинками росы, оседая на траве.

Вот уж вечер волгоградский настает,

А старушка не уходит, сына ждет,

В мирный берег тихо плещется волна,

Разговаривает с матерью она.

Они исчезали постепенно, растворяясь и превращаясь в туман. Они опять засыпали, для того чтобы встать, когда их силы понадобятся. Ведь они знали — это не зря. Ну а маленькая волшебница улетела в обморок.

Сил она вложила немерено, даже я, отдавший не все, качался от усталости.

— Поехали Святогор, мне нужно на Волгу. То, что я увидел…

— Ничего не видел.

— Вот и правильно!

— Это она?

Пришлось даже рыкнуть, чтобы Святогор не сказал лишнего.

— На берег?

— Давай. От усталости упаду скоро. К воде.

С Зоей устроился на заднем сидении. Птица спала, сон ее был тревожным, а лицо хмурилось. Сама она была холодной и сильно бледной. Укутал как ребенка в свою куртку. В багажнике лежала маленькая подушка, устроил Зою как мог. Пару часов она никак не очнется.

Святогор вел плавно, совершенно не обращая внимание на дорожные знаки, разметку и сотрудников ГИБДД, залегших в кустах.

Пока еще темную улицу осветила сине-красная волна.

— Это еще что?

— ГАИ или как они сейчас называются?

— Какое ГАИ?

— Ну знаешь, есть такие сотрудники…

— Ты сильно ударился?

— Нет, ты ударился. За тобой гайцы мчатся!

— А как они увидели?

Глаза Святогора можно было сравнить с мигающими проблесковыми маячками. Мигали они так же.

— Подозреваю, что из-за всего что произошло, он разрядился.

— Ладно, пойду договариваться.

Сколько времени не было штрафника я не представляю. Соскользнув в лёгкую дрему, я приоткрыл глаз только в том момент, когда он вернулся. По легкому раздражению в ауре было понятно, что развели больше, чем нарушил.

— Завели они свою шарманку. Низко летел — где совесть, где деньги? Ой пардон, документы.

— Сколько летели?

— Всего на десятку.

— Километров?

— Рублей!

— Поехали. Нам еще на Волгу, а потом в аэропорт. Сегодня ей работать еще. У нас Богинка завелась. Не та, что боится своей тени. Эта слишком наглая, ворует детей. Представляешь, племянника волхва, среди белого дня.

— Он отпустил ребёнка без защиты?

— В том то и дело, что нет. Защита на нем стояла, Ярослав в том божился, а все равно утащила. Остальные просто люди. Но тоже интересные. У депутата умыкнула, ни одна камера не поймала. И без знака — нелегал.

— Сильна для нелегала.

— Тут два варианта. Либо помогает кто, либо отъелась. Да и тут… Чую, что Курган и московская нежить — звенья одного порядка. Сам знаешь, Польша на Украину виды имеет, да и многие еще хапнуть не откажутся.

— Скажем так, виды в составе себя родимой аж с самой Речи Посполитой имеют.

Волга. Пар от прогретой за день реки образовывал туман, в котором чудилось лошадиное всхрапывание. Келпи резвятся или полынники.

— Так, следи за птичкой, я в воду.

С разгона я влетел в Волгу и в шесть гребков оказался на середине. Вода просто чудо. Через минуту ко мне присоединилась мавка.

— Добрый молодец, спинку потру?

— Кыш, нечисть.

— А что сразу нечисть?

— Водяной, держи в узде своих девок.

Мавки зашипели. Куда катится нежить? И тут меня почти затащило под воду.

Я очнулась от ругани. Мужской голос в три с половиной этажа обкладывал всю реку, окрестности, водяного и какую-то не в меру обидчивую бабу. Из реки, таща за собой кого-то, вылезал Кощей. Шёл, плевался, кашлял и ругался, видно воды наглотался.

Ужас, коса свалялась. Я ж эту мочалку не расчешу! От воды веяло прохладой и тиной. В то же время пока я рассматривала себя, где я нахожусь и как выгляжу, Кощей дотащил зеленую девушку до берега и выкинул на берег. Ничего так сложен, а в сказках — кожа да кости. Не, все как нужно. Спортом занимается?

— Птичка, ты чего там рассматриваешь?

— Тебя Кощей, тебя. Думаю, откуда у сказок такое о тебе мнение?

— В смысле?

— Ну кости, кожа, череп?

— Показать?

Святогор, все это время, разглядывающий воду, обернулся.

— Покажи.

Ну что могу сказать, немного правды в словах баснописцев есть. Кощей вытянулся, его кожа стала серой, а кости проступили, разнесся грудную клетку в ширь, жилы и связки, как будто в три слоя оплели их. Череп проступил под кожей лица, а само лицо стало острее. Борода исчезла, превратившись в костяные шипы. Не большие, но явно острые и, походу, ядовитые. Забытая на земле мавка резко затихла, особенно ее напугало серо-зеленое свечение от костей колдуна. Поняла, бедовая, кого утащить пыталась. Волосы то ли стали длиннее, то ли просто распустились. Не обращала внимание на его причёску. Сейчас они побелели как снег, немного шевелясь. Горгона, которая Медуза, ему не родственница?

— Кощей, у тебя в предках Греков не было?

Там даже волосы провернулись ко мне, что уж говорить о самом колдуне.

— Горгона не родственница?

— Нет, — голос похолодел, градусов так до абсолютного нуля.

— Не губи, Кощей!

А у нас новые действующие лица. Из недр Волги вылез юноша. Красивый, молодой и если бы не чешуя по телу, то меня не смутили бы сине-голубые волосы. Не такого у блогеров навидалась, особенно когда в мою практику нам привезли с какого-то фестиваля народ после драки.

— Распустил ты своих девок, Водяной. Русальных неделя прошла. Солнцестояние скоро, а ты где ходишь?

— Спал я, — повинился парнишка.

— А девки твои?

— Нравы нынче такие. Одни дуры. Сколько не говорил, сколько не наказывал, ничего не понимают. Головы пусты, у лягушек больше интеллекта. Накажу, ты не сомневайся. Прощенья просим. Что в откуп за обиду хочешь?

— Ты предлагай, предлагай, а я послушаю.

Торг с Кощеем напоминал разговор со стенкой. Водяной приплясывал вокруг него, увещевал, предлагал все возможные дары реки. Торг закончился на каком-то браслете. По глазам колдуна можно было прочитать: «Хочу».

После исчезновения Водяного, Кощей стал самим собой и как-то жадненько поглядывал на приобретение.

— Святогор, нам в аэропорт не пора?

Глава 24

Святогор после Кургана произнёс всего шесть фраз. Можно сказать, что его не было. А я с каким-то детским любопытством думала — какой же он, когда применяет магию Кощея?

— Святогор? — больше я так спрашивать не буду, мы чуть в кювет не уехали. — Прости!

— Ничего, задумался. Что такое?

— Да хотела узнать, что ты такой молчаливый?

— Думаю. Думаю, отчего поднялось войско, да и прочие захоронения не спокойны. Плюс эти гиббоны.

— Причем здесь обезьяны?

— А ты залезь, посмотри.

Я, как послушная, залезла в поисковик и с выражением начала читать:

— Гиббоны… так, семейство… а, думаю вы об этом. «Морды у гиббонов широкие с глазами, устремлёнными вперёд, ноздри расставлены в стороны. Большой палец у гиббонов укоренён несколько ниже, из-за чего у них сильно развит хватательный рефлекс и способность уверенно держать толстые палки. Гиббоны хитры и сообразительные, однако в целом они близки все же к низшим приматам из-за особенности строения слухового аппарата и небольшого мозга. При контакте с людьми гиббоны проявляют склонность к попрошайничеству».

— Современные еще и с полосатыми палочками.

— Ну не все ж такие? Тем более ты сам виноват, — встала я на сторону коллег, хотя в глубине души поддерживала Святогора.

— Мы когда-то приятельствовали с шотландским физиком. Был такой Роберт Уотсон-Уотт, он мне как-то написал: «Однажды я был остановлен полицейским за превышение скорости, после чего высказал им, что если бы я знал, что вы будете с ним делать, то никогда не изобрёл бы радар!».

— Не знал, а ты хоть с кем-то не общался?

— С некоторыми я даже знаться не хочу. Особенно сейчас. О, да ты засыпаешь. Поспи пока.

Мне было интересно, но, действительно, рассвет только занимался, а я вторую ночь не спала толком. Как самая натуральная птица, я свила гнездо из куртки, подушки и своего рюкзака и уснула. Сон в машине не такой как дома, любой водитель может это подтвердить. Изменение скорости, колдобины, открытие окна, казалось, даже поворот руля — заставляли вынырнуть из дремы. Но и высыпаешься лучше, чем даже в своей кровати за час-полтора. Так что к аэропорту я подъехала мятой, но отдохнувшей. Опять ни досмотра, ни проверки документов.

— Кощей, я так и не спросила. Почему так избирательно?

— Билеты заказывает наше ведомство, а у нас прямая договоренность на территории России. Не для всех конечно, но, например, я могу спокойно провезти хоть чемодан тротила, мне никто слова не скажет. Собственно, как и Лаврову или Шойгу. Это я так, к примеру.

— А я?

— Считай, что числишься моим багажом. В каждом аэропорту работают наши: кощеичи, ведьмы, оборотни. Но эти скорее на таможне. К сожалению, их трудно заставить работать по одному, они же в основном стайные.

— Колдуны?

— Чаще в Москве, Питере и еще в парочке важных городов. Святогор, например, числится в аэропорте Волгограда, но он там не один работает. Если не путаю, там еще три ведьмы и одно Лихо.

— Лихо на паспортном контроле?

— Угадала! Он там заряжается энергией. Но в основном Лихо можно встретить в МФЦ, в налоговой. На почте без кикиморы или мар не обойтись. По одной или по две, не больше. Это их охотничья территория.

— Леший есть, русалки. У Пушкина кот был, он тоже есть?

— Не кот, а коты. И ты Баюнов прекрасно знаешь, на телевидение в основном работают — дикторами, ведущими. Левитан был Баюном, Соловьев.

— Они котами становятся?

— Ну, повесь цепь на дуб — увидишь. Правда Мейн-кун супротив Баюна, что котенок против тигра. Они чуть поменьше пантеры, но расцветки как правило пестрые. Чем темнее кот, тем он сильнее. А уж зубы как заговаривают. У Лаврова прапрадед был баюном, только слабеньким, слишком уж кровь была разбавленной. Такие сказки иногда говорил, что любой заслушается. Но они своевольны и очень свободолюбивы, потому и такие профессии выбирают.

За два часа полета не покормили. Так, кофе с салатиком. А мне бы чего посущественнее — мясо там, макарошки. Домой приеду, с такой нагрузкой про диету забуду напрочь!

Начала привыкать к скорости. Может себе мотоцикл взять? Угу, в кредит на сто лет, благо годы жизни у меня предполагаются.

— Вечером, думаю, Ярослав за тобой заедет. Созвонюсь с ним. Ведь планируется похищение?

— Да, думаю сегодня будет похищение. Полагаю, что это будет девочка. У Богинки три мальчика, но для продолжения своего рода ей требуется девочка.

— Тоже пришел к такому выводу. Ярослав поддержит. А мне еще отчеты писать.

— До встречи.

Дома меня ждал обед, обиженный сапсан, явно откормленный домовым, и идеальный порядок. Все вещи постираны, поглажены, пыли нет, а сам дом пах чистотой и печевом.

— Я дома!

— Здрав будь, хозяйка.

— Накормишь?

— Отчего ж не накормить. Мойся давай, с дороги.

Дом, милый дом. Но взгляд стал другим. Как будто уезжала на несколько лет, а теперь вот вернулась и все кажется чуточку иным. Нет, ни мебель, ни прочая утварь не изменилась, но я поменялась. Для меня все было мило и привычно, но тот адреналин на Мамаевом Кургане… Разговор с людьми, что остались защищать родину и после смерти. После окончания Суда и того, как начала понимать этот мир, мне казалось, что надо меняться дальше. Например, организовать небольшую библиотеку, ведь интернет при массе хорошего содержит не все. Значит, нужно место, где я могу просто почитать. Хочу, чтобы изменения в моей жизни становились видимы даже мне.

Так как уборка мне не грозила, за что я была готова домового просто расцеловать, то поев, вымывшись и почувствовав себя человеком (или кто теперь?), я села читать. Время показывало около трех, значит еще три часа сидеть и страдать ничегонеделаньем. Это превращается в добрую традицию — всю ночь заниматься не пойми чем, а днем — ничего не делать или хотеть спать. К четырем я поняла, что интернет надоел и гоняет из пустого в порожнее. А чем себя занять не знаю. Порадовал звонок в дверь.

— Здравствуй, Ярослав.

Огромный букет из его рук перекочевал ко мне, прибив к полу.

— Пригласишь?

— Я Гамаюн, вижу желанным гостем Ярослава.

— Осваиваешься?

— Есть немного. Ну насколько можно. В честь чего цветы?

— Решил сделать приятное девушке. Нельзя?

— Ну почему же, против цветов ничего не имею. Вопрос — в чем держать?

— Давай мне, — Всеслав забрал у меня цветы и исчез где-то в комнате.

— Проходи, нам еще часа два ждать до вызова.

— Я звонил знакомым, просил помониторить магические возмущения. Проблема в том, что воздействие нечисти…

— Богинки.

— Тогда все понятно. Все равно воздействие происходит в течении пары минут. Засечь толком не получится, но можно попробовать по карте. Тебе попробовать.

— Я не против, что предлагаешь?

Ярослав материализовал карту и оглянулся, в поисках куда разложить эту прелесть, так как ее размеры были просто гигантские. Карта была сделана под старину, на пергаменте.

— На бумаге поиск не проходит. Подозреваю, что в современной бумаге нет ничего натурального. Так что приходится на пергаменте по старинке. Все, кроме печати. Ты бы видела девушку в полиграфии, когда я притащил пергамент, выделанную кожу и деревянный пласт и заставил напечатать

Она мне навигатор предложила. С улыбкой во все тридцать два.

— Пошли в комнату.

Карта легла на пол ровненько. Даже прижимать не потребовалось.

— Держи.

В руку лег кристалл, как из фильмов про ведьм.

— Это горный хрусталь на серебряной цепочке.

— Ты инквизитора не привез?

— А зачем тебе он?

— Нас сжечь вместе с квартирой. Чувствую себя ведьмой.

— Если захочешь, то познакомлю с парочкой инквизиторов. Из итальянского посольства, на нашу землю им ступать не разрешено.

— Почему?

— Они чужеродны этой земле.

— Зачем же тогда приехали?

— Охранять от нечисти Россию.

По ухмылке волхва я поняла, что над незадачливыми папистами смеются все: от нечисти до колдунов.

— Ладно, настройся на работу.

Я зажмурила глаза и вытянула перед собой руку с зажатой в ней цепочкой с кулоном. С каждым разом я стала петь более осознано. Особенно, если пробовать не выкладываться на все двести из ста имеющихся.

Травушка расскажет мне о том, что случится,

Пропоет мне песню ночную…

Ляжет мне рассветною росой на ресницы,

Расплетет мне косу тугую.

Солнце взойдет в огне,

Позовет в дорогу далече,

Но не подняться мне,

Не лететь к нему да навстречу…

Маленький кулон потянул меня куда-то в сторону. Ну, делать нечего, пошла за ним.

— Отпусти его.

Я разжала руку, и острый хрусталь плавно поплыл в направлении севера Москвы, но завис, раздумывая.

Сколько раз я видела пожар-пепелище,

Сколько я ночей сна не знала.

Сколько мое сердце ошибалось, но все ищет —

Да судьбы своей не узнало.

Поздно ли, рано ли отыскать тропинку другую,

Чтоб из чужой земли

Возвратиться в землю родную…

Висевший над картой кусочек хрусталя завертелся юлой, немного сместившись в сторону ВДНХ, но затем снова повис без движения.

Забери меня с собою ты, перепелка,

Унеси в чащу глухую.

Стану серой птичкой незаметной — да и только,

Растоплю тоску ледяную.

Речка, моя сестра,

Примет и укроет волною,

Будет ко мне добра,

Разлучит навечно с бедою.

Песня закончилась, и с последнем «ю» кулон дротиком впился в центр ВДНХ.

— Фонтан дружбы народов, — Волхв огласил надпись.

— Поехали!

Я покидала в рюкзак все необходимое и встала у двери. Карта тем временем сложилась, кулон исчез в тех же недрах, и мы наконец вышли из квартиры. Меня все выходные катают на разных машинах и разные мужики. Как в сказке — то вообще никто не подходит, то аж трое катают. Что дальше? Моя машина заржавеет такими темпами.

Проспект мира встретил нас пробкой в сторону ВДНХ.

— По всем признакам это должна быть девочка того же возраста. Значит у фонтана разыскиваем девочек.

— Ты себе как это представляешь?

— Слабо. Но пока иных идей не нашла.

— Как приедем, я попробую поиск. Возможно на девочек будет печать жертвы или что-то похоже. Иных вариантов я тоже не вижу.

Припарковаться на ВДНХ в воскресенье летом, в хорошую погоду — та еще задача

Мы сорок минут охотились за место под солнцем, но в этих играх даже магия не поможет. Здесь она бессильна. Мы прошлись по парку, потом еще раз прогулялись около фонтана. И они «посидели еще немного, а потом еще немного». В конечном итоге мы кружили вокруг фонтана как секундные стрелки

с той же скоростью, постоянно разглядывая всю окрестность «Дружбы народов». Детей было много: в колясках, на роликах, самокатах, бегом и вприпрыжку. За время прогулки даже захотелось написать диссертацию на тему «Развитие электросамокатов и их роль в естественном отборе человека». Но поиск волхва так и не дал никаких результатов, а я поняла, что ни мороженное ни сладкую вату в себя больше не впихну.

У меня сложилось стойкое ощущение, что ребенок пропадёт. Но в конце концов мы их найдём. Кощунственно? Не знаю. Даже не думала об этом, просто знала и все. Пять часов — скоро должно случиться.

В пять часов и восемь минут от одной из статуй послышался крик. Вот, началось. Кричала одна из мамочек. Ее было очень жалко, но я смотрела на то, что происходило рядом. Женщина вытащила даже не пискнувшую девочку из кресла и повернулась бежать.

Старт, и я, уже как спринтерская лошадь, бегу за женщиной с седой косой. Спринтер я хороший — догнать догнала, уцепилась за косу и что есть силы дёрнула, затормозив за счет инерции. Нечисть повернулась ко мне лицом. Или чем это назвать? Зубы в три ряда, нос — ни один орёл такой клюв не имеет, абсолютно чёрные глаза, даже скорее провалы, и дыхание как из деревенского туалета на жаре. Если бы не намотала косу на руку, то я бы ее отпустила.

Девочка мирно спала, прижатая к груди этой польской нечисти. Та была именно Богинкой, но сильной, как какой-то Геракл. В отместку за мой рывок и для своего освобождения, она попыталась дёрнуть косу обратно. Я, как в старом анекдоте, сильная, но лёгкая, подлетела вверх на полметра и вперед на метр по направлению движения. От неожиданности к концу полета выпустила косу, а нечисть свободной рукой прописала мне удар в грудь. В глазах зарябило и дыхание сперло. Спиной о парапет я приложилась знатно. Дышать было больно, но на груди ран не было. Только джинсы порвала, хотя они и так были рваные, хуже им уже не будет. Руки-ноги двигаются, позвоночник не пострадал, но дышать было больно. Не опер все-таки, могла подумать мозгами-то? А то могла ими пораскинуть на весь фонтан.

Глава 25

В себя я более или менее пришла от базарной ругани, женского крика, воя сирен и просто осязаемого треска воздуха вокруг площади. Я была не столько в сознании, сколько обращала внимание на окружающих меня людей и около того. Ругались двое — волхв и какой-то коротко стриженный мужик в чёрной майке и джинсах, по выправке явно военный. Если смотреть с моего ракурса, то на нем был великолепный греческий профиль, мускулатура под стать и совершенно звериный оскал, что при его метре девяносто выглядело впечатляюще. Но вызывало сомнение в его людской доле.

— Ты мужик или тряпка? Девочка побежала, а ты как вкопанный встал.

— Таль, она ближе была. Я кинулся к мамаше, на перерез этой бабке.

— Итог: девочка пострадала, ребенка похитили, а ты только ворон перестал ловить.

— Эй, ты как?

Я кивнула. Говорить все было еще проблематично, не хватало воздуха. Как рыба, я широко раскрывала рот и старалась уговорить тело не заглатывать воздух так жадно. В голове вспоминались всякие обучалки: «дышите медленно, спокойно» и что-то еще. На этом «что-то» мозг пасовал и отказывался заставлять тело. Ему самому не хватало воздуха, так что он требовал его от легких и на компромисс не соглашался.

— Врач нужен?

— Не-е-е-ха, кха, — кое-как прохрипела мужику.

— Ты посиди, сейчас подъедут остальные.

Пока сидела, напечатала Анубису послание — что, кто и где мы. «Еду» — коротко передал Страж Мертвых. Все, теперь ждем и отходим от увиденного, но не на встречу с Навью. Помимо набежавших охранников, голосящих родителей, абсолютно спокойного и не отлипающего от телефона волхва, сидящим около меня мужиком-военным, прибыл и отец похищенного ребенка, держа в руках сахарную вату. Теперь его абсолютно перекошенное лицо контрастировало с ярким лакомством. Спустя минут двадцать появилась полиция Сотрудники вышли из автомобиля, сверкая всеми цветами синего, и начали оглядываться, разбирая диспозицию. Концерт начался по новой.

— Меня Виталий зовут.

— Зоя.

— Как ты?

— Да уже нормально, но скоро оглохну. Успокоить не пытались?

— Нет, к тебе пошли. Ты, кажется, на секунду отключилась?

— Нет, просто не могла себя в кучу собрать.

— Защищаться не учили?

— Учили, но в быту никогда не применяла. Как говорил наш инструктор, перефразировав известный анекдот: «чтобы вступить в рукопашный бой, следователь должен про*бать пистолет, нож, ксиву и отряд поддержки и только после этого вступить со злодеем в рукопашную схватку». Я ж сотрудник интеллектуального труда, а не боец спецназа.

— Это точно, но летела красиво. А у нас немного по-другому: «Вы говорите, что не умеете драться. Как же тогда вы смогли убить троих напавших на вас грабителей? Гражданин судья, мой инструктор-спецназовец учил меня в детстве не драться, он учил меня убивать…».

— Где служишь?

— ФСБ.

— Что интересного расскажешь?

— О тебе или о себе?

— Можешь и о похитителе.

— Что рассказать, я только к твоему полету прибыл. Женщина убежала. Она была босиком.

Пока я отвлеклась на беседу и вспоминание бородатых анекдотов, к нам браво подвалил дознаватель из машины СОГ. Старший лейтенант, в еще необмятой форме, вальяжно направился в нашу сторону, широко расставляя ноги. Подойдя и бодро прошипев свои регалии, уставился на меня с видомгосударственного обвинителя на допросе у бомжа.

— Девушка, предоставьте документы.

Вы бы видели глаза этого старлея, когда он увидел два вездехода. Ой, как вытянулся и сильно погрустнел. Его глаза стали беспорядочно искать пути отступления, но я не разрешила — пусть уж он документы оформит.

— Что здесь произошло? — обреченно спросил коллега.

— Выходной у меня. Но моя группа разыскивает женщину, похищающую детей. Вы должны были получить документы, а также всю сопутствующую информацию.

— Так точно! — не к месту гаркнул молодой, урысячив от нас на сверхзвуке.

А дальше была рутина. Я опрашивала сама себя и заносила показания в документы. Дознаватель, приехавший на место происшествия, делал себе копию под мою диктовку. С парапета я так и не встала, гоняла старлея и в хвост, и в гриву. Новый знакомый своих тоже подключил. Минут через десять после СОГ приехала бригада, все как под копирку: черные майки, синие джинсы, бритые под ноль и с почти одинаково желто-карими глазками. Меня терзают смутные сомнения. Приехавшие ребята выполняли указания своего шефа как хорошо натренированные борзые, по взгляду понимающие команды. Стая, натуральная стая.

Анубис дополз до места действия последним. В руках чемоданчик эксперта, который который шел к костюму как корове седло. В отличии от остальных, кроме патрульных, он зарулил на машине прямо к фонтану.

— Как ты?

— Да нормально, спина болит и рёбра. Но кажется живая и потрёпанная. Что у тебя?

— Местный эксперт еще собирает образцы, но сама понимаешь, здесь Мамай с целым монгольским игом канкан плясал. Так что мы найдём кучу всего, но не нужного.

— Богинка.

— Ого, далековато забралась.

— Я ее видела, собственно я сейчас и пишу, что видела, кого видела и так далее.

— Ты в дурку захотела?

— Ты меня за дуру не держи. Увидела, как ребёнка забирают — кинулась, схватила за косу. Ну и тому подобное. Правда я мужеподобную бабу описываю, бабулька меня кинуть так не могла. Сам понимаешь. А мой полет до фонтана видели многие, кабы не стать звездой интернета.

— На счет интернета не парься, почистят. Складно.

— Обижаешь. Знал бы, сколько я написала отчётов. Уж как-нибудь.

— Наш Воловик звонил. Требовал приехать, отчитаться.

— Я больничный возьму или подожду немного, а то плохо мне станет перед поимкой. Я ж никогда такой отчёт не составлю, который это объяснит. Моя фантазия пасует.

— А здесь ты как?

— Поиском воспользовалась, вон видишь, — я махнула рукой в сторону Ярослава, досказывающего что-то оперу. — Он предложил попробовать. Почти получилось найти жертву. Место определили, вот и кружились около него. Ярослав — дядя первого похищенного ребёнка.

— И?

— Волхв.

— Понятно… Понятно, что ничего не понятно.

— Чего тебе не понятно?

— Не ясно почему нежить пришла к его родственнику. Понимаешь, любой из нас защищает своё жилище, причем крепко защищает. Это оставляет некую подпись в окружающем мире. Нечисть и нежить стараются не ходить по таким местам, а насколько я помню по протоколу осмотра, это произошло в непосредственной близости от дома его семьи. Ну не могла Богинка так проколоться.

— Действительно странно. Но как нам ее ловить?

— Не знаю. Нужно думать.

Мы еще посидели, пока я дописывала. Потом к нам подошёл спецназовец. Оскал у Анубиса я заметила мгновенно, скорее даже почувствовала. Виталий тоже неосознанно ощетинился. Все-таки стая.

— Что такое?

— Там дознаватель. Ну, парнишка, просит подписаться под протоколом.

Я, кряхтя, отвалилась от бортика и начала подниматься. Четыре руки на опоры, выбрала все от греха подальше, псовые оборотни вообще странные. До дознавателя я правда ковыляла сама, отказавшись от провожающих. Они еще так встали, как будто драку собрались затеять, но это уже не моя проблема их разнять.

— Зоя Владимировна, здесь я, здесь!

Я посмотрела на дознавателя как на идиота.

— Простите.

— Дело передадите в центральную.

— Так точно, — выдохнул он с облегчением.

Пока улаживали дела, пока подписывали. Толпы любопытных уже просто не стояли, а прогуливались по месту преступления, обмениваясь новостями и критикой в адрес полиции. Родителей уже отправили в отдел, чтобы им поставили прослушку на телефон, в случае если похитители позвонят. Что вряд ли. Это понимали мы, но пока не понимали родители. Ярослав потерялся с телефоном где-то около фонтана, и я никак не могла его поймать.

— Давай подвезу!

— Влад, я ж с Ярославом приехала. Будет некрасиво, если уеду, даже не сообщив об этом.

— Ты как будто в мои времена живешь. Напиши смс.

— Не получится, мой умер еще час назад. Думаешь, почему я теперь разыскиваю человека, которому проще было позвонить?

— И телефон ты конечно не помнишь.

— Что за день-то такой? Почему сегодня все сомневаются в моем рассудке?

— Может потому, что ты головой приложилась о фонтан?

— Езжай уж.

Анубис отдал честь и загрузился в машину. Ярослава я ловила еще полчаса. Волхв, забывшись, бродил кругами вокруг площади, ожесточено размахивая руками и мало обращая на меня внимание. Просто неуловимый. Грудь ныла, спина болела. Я страшно была собой недовольна, что отказалась от предложения эксперта. Была бы уже на полпути домой. Отловленный волхв был чем-то страшно раздражён и всю дорогу молчал, то и дело смотря на телефон как на врага народа.

Домой я ввалилась под вечер. Все болело, но я кое-как сняла джинсы. Отходняк — страшное дело. Нужно было купить мазь. Я шипела как кошка, и домовой, видя такое дело, суетился на кухне. Кроме ваты, тем более сладкой, я с утра не ела. Отмытая и отшипевшаяся, натянувшая майку на десять размеров больше, я сидела и впихивала в себя пирожок за пирожком, когда в дверь позвонили. Чем дольше звонят в дверь, тем сильнее мне кажется, что меня нет дома. На пороге стоял Кощей и с хитрой улыбкой протягивал мне пакет из аптеки.

— Разрешишь?

— Проходи, я даю разрешение.

— Если в первый раз даёшь разрешение и потом не отбираешь, то «проходи» достаточно.

— Поняла, буду знать.

— Это мази тебе. Помимо аптечных, есть и на травах. От синяков лучше их. А также вот, обезболивающее.

— Огромное спасибо!

— Не за что. Что скажешь по сегодняшнему происшествию?

— Что жить стало лучше, жить стало веселей настолько, что места не столь отдаленные, стали намного ближе. Ну а так, Богинка против Гамаюн, 1:0 в пользу нечисти. Я ее догнала, дернула и получила в солнечное сплетение. Когда вернула свою кукушку на место, той и след простыл.

— А что ж ты на нее прыгнула? Там волхв был.

— И не только…

Я максимально сурово уставилась на колдуна. Пф-ф-ф, не с моим опытом. Он только шире улыбнулся.

— Что такое?

— Некто Виталий. Я предположила, что он оборотень. Взгляд только не отводи. За мной присматривали?

Взгляд из цепкого стал рассеянным.

— Значит присматривали.

Взгляд щенка, который никак не понимает, за что его ругают.

— Да не против я, но предупреждать нужно. И долго эти «спасатели» будут за мной ходить?

— Трудно с тобой.

— Чем это? Я ж не ругаюсь, не грожу карами небесными. Или ты по этому поводу недоволен?

О чем думал Кощей, уткнувшись в чашку чая, не знаю. Чем был недоволен тоже не представляю. О том, что за мной будут присматривать, я догадывалась. Можно сказать, что я оружие массового поражения и что могу вытворить не знаю даже я сама. Вероятно, колдун встречался с моими родителями и наверняка знает какие мы птеродактили, вот и опасается.

— Думал, будешь ругаться и истерить. Твоя мама мне такой скандал закатила за ограничения свободы, что я не был уверен, что не придется Башню отстраивать.

— А какая она была?

— Рыжая, вредная и очень свободолюбивая. Иногда бывала разумной и понимающей, но очень уж хотела свободы. Чуял я странные движения в мире. А объяснить, что охрана нужна, так и не смог. Или она не хотела понимать.

— А папа кем работал?

— Вот отца я твоего не любил. Он был сыном дипломата, и тогда и сейчас его можно охарактеризовать как мажора. Ветер в голове. Но не злой, этого в нем не было.

— Ладно, я надеюсь еще будет время о них поговорить. Спать хочу. Да и болит все.

— Не высыпаешься?

Ну точно гад. Эти выходные мы провели в совместных перелетах и прыжках.

— Для того чтобы выспаться, нужно встать попозже, а не лечь пораньше.

— Понял, исчезаю. Будь аккуратнее, не спокойно мне что-то.

— Инфаркта поберегись!

— Хоть три. Но все равно.

— Иди уж, па-а-а-а-а-пачка.

Кое-как обмазалась сильно пахучей мазью, от которой веет полынью и мятой. Не скажу, что синяк сошёл, но болеть стало в разы меньше. Стараясь сильно не крутить телом, взобралась на кровать. И почему мне так странно?

Хуже пятницы тринадцатого, может быть только понедельник аналогичного числа. Начнём с того, что я еле сползла с кровати. Каждое движение век отдавалось болью от макушки до пяток. Вторым номером утреннего балета стало зеркало, в котором отразилось всё: иссиня-черный синяк в области груди, колени со слегка поджившей корочкой и колтун из волос, так и не расчесанных вчера перед сном. Так что выглядела я как ведьма с шабаша. Где бы метлу достать? Может у тех красавиц, что работают в Башне, одолжить, ну должны же они войти в мое положение? Искренне плюнув на форму, нацепила самые мягенькие джинсы и такую же майку с пристёгнутый рукавами, чтобы не сильно были заметны следы все тёмного цвета. Ноги всунула в кроссовки, чтобы не дай Род, не наклоняться! Час ушел на то, чтобы расчесаться. Поверьте, эту гриву не возьмут никакие спец средства от профессионалов — забыла расчесать на ночь, будешь мучиться утром.

— Хозяйка, лучше бы гребнем. Эти новомодные расчёски не для тебя. А вот попросила бы у Кощея серебряный гребень. Три раза взмахнёшь, вот и готово.

— Может купить? Но я такое не потяну.

— Так отдаст, вот увидишь.

На это я только аккуратненько пожала плечами. Поживём — увидим.

Контора работала как Часы, а именно совещание началось вовремя с ора и крика. Ничего не меняется. И не нужно мне напоминать, что начальство не кричит — оно даже визжать умеет! Мы опять виноваты. Мне правда за дело прилетело, так как я была без формы. Началось со слов, почему не задержала похитительницу, а продолжилось — «почему не в форме?». Я выдержала целых пять минут, а потом выдала, что не обязана задерживать кого бы то ни было. Я процессуалист и только! Где были остальные? Хотя бы даже смотрители парка. Потом все больше набирая обороты, что могу и больничный на месяц взять, как пострадавшая сторона.

Начальник, не ожидавший отпора, присмирел и начал посматривать на меня с явным уважением. Я практически никогда не позволяла себе кричать на кого бы то ни было, однако фигня случается. Когда закончила, то села на стул и еще три минуты поминала всех присутствующих. Хотя и тише первой речи, но в гробовой тишине о-о-о-очень громко получилось.

— Ладно, опустим. Новостей нет?

— Материалы только переданы, после совещания буду разбираться. Из положительного— эксперты прислали свои заключения.

— Работайте.

— Так точно!

После совещания, прошедшего быстро и не так эмоционально, как в начале, меня догнал Анубис.

— Ты сегодня звезда. Сильно болит? Рентген делала?

— Я уже ломала кости в детстве. Поверь, это не оно, такое не забывается.

Почти до обеда мы тихо работали в выделенном кабинете, выходя попить кофе. Ну, может кто и покурить, не следила. Ровно в одиннадцать последовал вызов начальника. Вот, стою около двери и так пакостно на душе от этой двери. Хуже, чем утром. Анубис тоже не выглядит радостным, как будто принюхивается.

— Мы получили оперативную разработку, что детей вывезли на Украину, а затем переправят в Польшу. Вы выезжаете через три часа. Приказ сверху.

Глава 26

ВСЕ СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ!

— Откуда появилась информация?

— Анонимный источник. Точнее разведка, но точно не скажу, как и их ведомство.

— Тогда почему армейские следователи не проверят? Зачем им гражданский?

— Это приказ! Еще вопросы майор?

— Никак нет, товарищ подполковник.

Уже стоя около машины, я поняла, что ничего не понимаю. Что за сюр? Нет, я не против поехать в район специальной операции, но как человек адекватный, не могу не понимать, что гражданского там придётся защищать. То есть, отвлекать профи от выполнения их задач.

— Ты куда сейчас?

— Поставлю машину и соберусь. Вне зависимости от того, найдем мы там что-то или не найдём. Скорее не найдём. Богинка не человек, она не потащит детей через границу.

— Если она одна. Уж слишком сильная, слишком резвая. Она находится далеко от болот, то есть не привязана к ареалу обитания. Для этого нужны силы. Но опять-таки мы не натыкались на то количество трупов, чтобы оправдать ее силы.

— Думаешь, ее помощник тянет нас на историческую родину? И учти, у нас единственный шанс тормознуть ее только в пределах контролируемой нами территории. Хорошо, что там много войск. Плохо, что беженцев с детьми военные переправляют.

— Ты Кощею звонила?

— Не берет. СМС отправлю, да и из дома попробую связаться.

— Давай, помощь нам не помешает.

Сборы походили на пожар во время потопа. С одной стороны нужно удобное, практичное. Костюм цвета хаки в наличии, но один. На смену захватила пару джинс, комплект белья, джинсовую куртку. тёмные майки. Белая у меня одна и даже, кажется, с биркой. Грудь болела уже меньше. Я помазалась мазью и вспомнила про неработающий телефон Кощея.

— Болид, солнышко мое.

— Клек? — птица на подоконнике заинтересовано склонила голову.

— Прошу тебя отыскать Кощея и передать ему записку.

«Лечу на Донбасс, точное местонахождение мне не известно. Поступила информация моему начальнику, что Богинка там. Считаю это глупостью. Позвони как освободишься». Болид получил записку и взмыл в сереющими небо.

Анубис стоял во дворе, военная форма ему безумно шла.

— Ты не думал пойти в армию?

— Я воин, как ты помнишь. Да и какой толк? На войне определить причину смерти проще простого: что-то прилетело, отчего-то не убежал.

— А спасать?

— Богу смерти?

— Будет приятное разнообразие.

— Форма тебе тоже идет.

— Благодарю, но лучше бы не надевали.

— Согласен. Кощею набрала?

— Написала, но ответа пока нет.

— Волхву?

— О нем не подумала.

— Наберёшь из машины. Одно хорошо, что мы едем с МЧС и спецназом.

— Наши спецы?

— Не знаю.

— Волхв тоже не отвечает.

Пока мы разговаривали, я пару раз набрала Ярославу и еще раз колдуну. Оба были вне зоны доступа.

Кубинка встретила нас ревком моторов и снующими военными. Хоть на нашей одежде были знаки различия, а может и благодаря им, к нам подскочил солдат охраны.

— Только вас и ждём.

Ну конечно, исключительно нас! А еще три ящика на погрузку тут не при чем.

— Вы следователь?

— Да. Майор Следственного Комитета, Гаюн Зоя Владимировна.

— Очень приятно. А вы, как я полагаю, эксперт?

— Владислав Стражников, эксперт-криминалист, специальная группа.

— Я полковник Картинин Юрий Игоревич, МЧС России.

— Приятно.

Я кивнула, а Анубис поручкался с полковником.

— Слушайте внимательно. Не знаю, что там у начальства в голове, но вы прикреплены к группе. Она встретит вас на границе, мы приземлимся в Белгороде. Дальше лететь опасно. Какие у вас поручения мне знать не нужно. Обстановка следующая: ракетами большой дальности уничтожили пункт дислокации иностранных наемников в районе Федоровки в ЛНР и крупную партию с западным вооружением возле железнодорожной станции Удачное в ДНР. Там сейчас жарковато. ПВО за минувшие сутки сбили восемь украинских беспилотников. Кроме того, информировали о том, что наша артиллерия поразила почти 250 районов скопления украинских военных, 13 пунктов управления и 63 огневые позиции. Рано утром был нанесен удар по рынку. Там погибли трое, ранены еще четыре человека, но врачи их вытащат. Тринадцать человек пострадали в результате обстрела Буденновского района Донецка, обстрелам также подверглись Куйбышевский и Кировский районы. В ряде случаев использовались снаряды 155-го, «натовского» калибра. На «Азоте» остаются около пятиста жителей, из них сорок — дети… Мы пытаемся провести организованную эвакуацию с гарантиями безопасности. Ранее все люди, которые там находятся, отказались выезжать из города. В понедельник замначальника управления Народной милиции ДНР Эдуард Басурин заявил, что украинские военные лишились возможности покинуть Северодонецк и могут сдаться. Учтите, что киевский режим отказывается вывозить своих граждан из зоны боевых действий и использует их в качестве живого щита. Издевательство нацистов известно многим, эти пошли дальше. Так что не отходите от своей группы и будет осторожны. Инструктаж закончил. Свои сотовые трубки вы отдаете мне перед переходом за «ленточку», причем все, никаких нычек, иначе «Хаймарс» к нам может прилететь или пакет «Града», на худой конец! Всё! Грузитесь на корабль!

На борту было шумно — груз, люди. Два с половиной часа мы провели, не слыша собственного голоса и стараясь поспать под шум моторов, но сон был липкий и противный. Интуиция и не думала умолкать, она как настороженный зверек принюхивалась и прислушивалась к чему-то. Кроме сна А чем-то другим на борту было нечем заняться. А вот страха не было. Просто очередная командировка, правда местность не спокойная.

За последние дни я путешествую больше, чем за всю предыдущую жизнь. Парадоксально, но я и не стремилась покидать родную страну. Сейчас я более ли менее понимаю, что Гамаюна тянет к родной земле. Однажды я была в Турции, но меня хватило на пять дней. Врачи заключили сильнейшее отравление водой. На всю местную воду. От душа я чесалась, а от питьевой воды на коленях молила фаянсового бога. В общем, больше я не ездила, решила не рисковать. Да и скучала по дому. Теперь понятно почему. А вот летать тогда мне очень понравилось.

Удар о землю вышел бодрый, особенно с учетом моих вчерашних приключений. Анубис сильно клацнул зубами и трёхэтажно рассказал свои ощущения. Попутчики весело заржали и потихоньку начали отстёгиваться и разминать, затекшие за время полета, конечности… Экипаж нас не приветствовал и не прощался, да и пятнистый стюард, он же — бортехник молча опустил на бетонку рампу и открыл створку правой двери, спустил с борта приставную лестницу и проворно выскочил из самолета заниматься своей работой. Им еще разгружаться.

Нас не встречали. Аэродром это, как правило, большая территория и для передвижения по ним используют либо авиацию, либо автомашину, или велик. Бедолаги передвигаются пешком. Автомашины не было.

— Куда дальше?

— Предлагаю в ту сторону, там много зелёных курток.

— Поддерживаю!

Шакал подхватил наши сумки и порысил в сторону палаток с военными, до которых было метров 600, не меньше. Пришлось плестись за ним. Рёбра периодически напоминали о себе при резком движении.

Кощей не отвечал, волхв не отвечал, телефон превратился в кирпич, надкушенный с порядковым номером «восемь». Написала руководителю, звонок.

— Здравия желаю, Димитр Александрович.

— Зоя, что за бред? Какая командировка?

— Полковник распорядился. Сказал, что поступила команда сверху направить нас в зону проведения СВО. Нам требуется найти подозреваемую.

— В зоне боевых действий?

— Так сообщили.

— Зоя, ты сама-то понимаешь, что это бред…

Как я это понимала и принимала его слова, всем своим нутром.

— Ты гражданский следователь! В конце концов, документы на командировку отсутствуют! Ты с кем там?

— С экспертом, со мной Стражников. Умотал вперед.

— Я проверю, будь аккуратнее.

— Спасибо большое, ждём. Только учтите, возможно нас заставят отключить мобильный. Сами понимаете.

— Понял. До связи.

Думала, звонок меня успокоит, а нет. Только еще больше разволновалась.

— Слава!

— Да?

— А твой шеф в курсе, куда нас занесло?

— А твой нет?

— Я своему не звонил. Подожди, сейчас наберу…

Пока Анубис общался со своим руководством, там явно орали — он держал трубку в отдалении от себя. Я присела на ящики. До лагеря оставалось пару метров, и отсюда было видно, как суетится народ. Собиралась колонна, командир переходил от одной палатки к другой, но суета была деловой, не панической.

— Девушка, что вы здесь делаете?

— Следственный комитет.

— О, как.

Голосом оказался майор. Его подразделение было не разобрать за броником и снаряжением

— Кажется, именно вас мы и дожидаемся. А второй где?

Я неопределённо махнула головой в сторону бетонки ВПП..

— Ясно, долго еще?

— С начальством говорит. Ну, думаю минут пять, не больше. Скорее меньше.

— Куда подойти?

— Видишь, третья палатка от центра?

Кивнула.

— Там штаб. Как закончите, ждём. И броник надень.

— Скоро будем.

Сказано надеть — пришлось натягивать. Это их вотчина и нечего спорить. Он же не учит меня разыскивать преступников. К четвёртому кругу мата подтянула все. Подошёл Анубис, скривился, но тоже начал натягивать свой.

— Ты была права, мое начальство тоже не в курсе, что мы в командировке. Но предположили в перерывах между криками, что, если самолёт взял нас на борт, это как-то санкционировано.

Ключевое слово здесь «как-то».

— Пошли, вон там нас ждут.

В палатке было дико жарко, пахло потом и куревом. Уставший подполковник взглянул на двоих вошедших как на приговорённых на расстрел, потушил сигарету.

— Гражданские?

— Почти. МВД и ЭКЦ.

— И каким боком?

— Высоко интеллектуальное начальство.

Подпол хмыкнул и махнул рукой на скамейку с краю. Потом пошелестел кипой бумаг на столе. Еще раз прошерстил их, задумался.

— В общем по запросу вас нужно переправить в Северодонецк. Но там бои, потому переправим в ближайший город, подконтрольный нам. Поняли?

— Так точно!

Дальше было почти просто. Через час нас посадили в кабину, попросили отключить телефоны на время движения колонны и аккуратно проследили за этим.

Границу мы пересекли осторожно и быстро. А потом была дорога в пять часов, пыльная, плотно утрамбованная, в сопровождении псов войны. В прорези балакав я видела ясные молодые глаза, слышала задорный смех и ощущала ту жажду жизни, которую трудно найти у мирно живущих обитателей. Они по-доброму предлагали то руку, то иную помощь единственной девушке, да еще красивой, по их словам. Постоянно рассказывали истории, на вид — весёлые, на поверку — страшные. Застыла секунда тишины, напряжённая, как струна звенящей. Секунда, длинною в жизнь. Одно слово разделило дорогу на до и после:

— Воздух!

Колонну накрыло «Градами».

В моей голове зазвучала песня, которую я и запела, решив довериться своей силе. Она меня не подводила.

— Сворачивай в лес!

Силы в голосе было море. Колонна синхронно вильнула в лесок, который, в принципе, не мог скрыть не то что колонну, но и людей. Она остановилась, а я спрыгнула из машины. Моя сила в голосе, ну будет им голос:

Как давно я здесь не был, упаду на траву,

Гляну в ясное небо и пойму, что живу.

Небо в колокол грянет и польёт проливной.

Я бегу в своё детство, летний дождик за мной

Мой голос рефреном ударился о небо, и грянул гром, перекрывая взрывы. Пока ни один снаряд никого не убил.

Мы живём на отцовской земле.

Внуки Сварога — славные дети.

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

На границе лесочка и поля, где в оцепенении замерили люди и машины, и куда не доставали осколки даже рядом разрывающихся снарядов, я встала на колени и прикоснулась к земле. Летний, сказочный, грибной дождик встал стеной между людьми и снарядами. Земля, теплая, чуть смоченная водой, запахала лесом.

Это поле пахали Селянина сыны,

Землю с потом мешали от войны до войны.

Воин было не мало, выпадало сынам.

Землю кровью мешали, чтобы вольно жить нам.

Мы живём на отцовской земле.

Внуки Сварога — славные дети.

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

Как давно я здесь не был, упаду на траву.

Гляну в ясное небо и пойму, что живу…

Мы живём на отцовской земле.

Внуки Сварога — славные дети.

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

Все, я кажется перестаралась. Тишина стояла гробовая.

Глава 27

Интерлюдия

Получив отчёт о краже еще одного ребёнка, а точнее девочки, я задумался. У нас примерно неделя — десять дней до ритуала. Отчётами просто завалили. Я буду похоронен под этой кипой. Когда мне сообщили, что у Гамаюн просто шило в одном месте, то я заскочил в лазарет и захватил лекарства. Могу поспорить, что у неё кроме цитрамона нет ничего.

Ласковый и добрый взгляд птички встретил меня с затаенной болью. Сильно ее приложили. На пороге я протянул пакет из аптеки.

— Разрешишь?

— Проходи, я даю разрешение.

— Если в первый раз даёшь разрешение и потом не отбираешь, то «проходи» достаточно.

— Поняла.

Я так и видел, что ей даже дышать больно.

— Это мази тебе. Помимо аптечных, есть и на травах. От синяков лучше их. А также вот, обезболивающее.

— Огромное спасибо!

— Не за что. Что скажешь по сегодняшнему происшествию?

Нового думаю немного, но может что-то ощутила?

— Что жить стало лучше, жить стало веселей настолько, что места не столь отдаленные, стали намного ближе. Ну а так, Богинка против Гамаюн, 1:0 в пользу нечисти. Я ее догнала, дернула и получила в солнечное сплетение. Ну, когда вернула свою кукушку на место, той и след простыл.

— А что ж ты на нее прыгнула? Там волхв был.

Уволю всех напрочь. Там сотрудников аж пять оборотней.

— И не только…

— Что такое?

Однозначно поставлю вопрос о профпригодности звена волколаков.

— Некто Виталий. Я предположила, что он оборотень. Взгляд только не отводи. За мной присматривали?

Обленились? Возомнили себя профи?

— Значит присматривали.

А отдуваться мне, шикарно.

— Да не против я, но предупреждать нужно. И долго эти «спасатели» будут за мной ходить?

— Трудно с тобой.

Ну хоть скандал закатывать не будет, спасибо ей за это.

— Чем это? Я ж не ругаюсь, не грожу карами небесными. Или ты по этому поводу недоволен?

Видела бы она, как Стася мне разгон устроила за охрану. Но сейчас, даже если она против, за ней будут присматривать. Она вряд ли понимает, как важен судья для этой земли. Основной постулат наших предков — это справедливость.

— Думал, будешь ругаться и истереть. Твоя мама мне такой скандал закатила за ограничения свободы, что я не был уверен, что не придется Башню отстраивать.

Ее мама и разнесла мой кабинет и три этажа вниз.

— А какая она была?

— Рыжая, вредная и очень свободолюбивая. Иногда бывала разумной и понимающей, но очень уж хотела свободы. Чуял я странные движения в мире. А объяснить, что охрана нужна, так и не смог. Или она не хотела понимать.

— А папа кем работал?

— Вот отца я твоего не любил. Он был сыном дипломата, и тогда и сейчас его можно охарактеризовать как мажора. Ветер в голове. Но не злой, этого в нем не было.

Он был просто бесхребетным созданием. Если я не ошибаюсь, приведшим их обоих к смерти.

— Ладно я надеюсь еще будет время о них поговорить. Спать хочу. Да и болит все.

— Не высыпаешься?

По ней видно, но не поиздеваться я не могу. Она забавно злится.

— Для того чтобы выспаться, нужно встать попозже, а не лечь пораньше.

— Понял, исчезаю. Будь аккуратнее, не спокойно мне что-то.

— Инфаркта поберегись!

— Хоть три. Но все равно.

— Иди уж па-а-а-а-а-пачка.

Зоя закрыла дверь, а из квартиры напротив высунулся оборотень из второго звена, который въехал только вчера. Он кивнул мне и скрылся. Ну хоть с этой стороны все нормально.

До утра я так и не прилёг, а к утру меня затребовал к себе Горыныч. Время в наших мирах течет по-разному и, если в Яви пройдёт час, то в Нави может пройти минута, но случается и наоборот. Так что, когда огненная красная птица влетела в Навь я был сильно удивлён. Сокол Болид, который, который был подарен Гамаюн. Разглядев меня, птица не раздумывая спикировала мне на руку, которую я еле успел поставить. Ожог будет, правда недолго. Болид возмущённо заклокотал, жалуясь на то, что пришлось долго искать меня.

— Змей, мне пора.

— До встречи, Бессмертный, — три головы хором пророкотали, потом две головы опустились на землю и уснули, а вот средняя уставилась на мост.

Я получил записку уже в Яви и чуть мгновенно не поседел. Лысый череп покрылся испариной.

На звонки Зоя больше не отвечала, а ее сообщения и пропущенные звонки ввергали меня в отчаянье. Приставления охрана отсеялась еще на подступах к аэропорту Кубинка, их пропущенные звонки просто заполнили телефон. По официальным документам я так и не нашёл командировки ни на Зою, ни на Анубиса.

На звонки и выяснения, куда, когда и зачем их направили, а также почему — было потрачено еще пару часов. Примерно куда уже знали, когда тоже, а вот вопросы «зачем?» и «почему?» так и оставались без ответа.

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Силой воли подловил желание разбить телефон. Зоя знает только его, так что сейчас не самое подходящее время менять. Пусть даже это и займёт всего пару часов.

Кто? Кто в реальности отдал приказ в канцелярию? На оригинале не то что подписи не было, там, кроме возникшей из неоткуда печати, вообще ничего не оказалось. Ни номера, ни даты. Как заметка, получившая печать. Когда я сумел получить копию, то думал, что прибью фельдъегеря, потом оживлю и еще раз прибью. Тот тоже, когда увидел, что доставлял — удивился, но честно сообщил наверх. Розыск продолжался пару часов и, сделав крутое пике, вернулся к началу. Никто ничего не знает, никто ничего не видел. Когда я уже раздумывал набрать наверх, зазвонил сотовый:

— Костя, здравствуй. Что у тебя там случилось, что ты грозишься перевешать всю мою канцелярию?

— Добрый день, Владимир. Потому что твоя канцелярия направила от твоего имени следователя на передовую.

— Какого следователя? На какую передовую?

Голос стал холодным и жёстким.

— Следователя СК и эксперта. И вот я уже более трёх часов не могу ни с кем связаться и понять кто направил, зачем и как получилось сделать это в течение нескольких часов?

— Как я понимаю, меня ты исключил из отправителей?

— Не смешно, тебе поспать некогда. Да и не похоже это на твоё указание.

— Что такого в этих людях?

Он выделил слово «люди», помнит.

— Я познакомлю тебя с ней.

— О, ну ты и…

— Ничего подобного. Судья.

На том конце замолчали. Минуту вообще ничего не происходило.

— Сейчас найдём.

Я продолжил смотреть на телефон. Очень надеюсь, что обойдётся, но и сильно переживая за птичку. Анубис конечно поможет, но он страж, страж мертвых, а там мертвых полно. Но вот их настроение может не понравиться никому. Второй звонок раздался через полчаса.

— Костя, они под обстрелом. Колонна, к которой присоединились двое гражданских, попала на марше под обстрел. Обстрел еще продолжается, но, по донесениям операторов, сама колонна практически не пострадала.

— Их нужно вытащить.

— Сейчас это невозможно. В ночь пойдет группа, она выведет всех.

— Я поеду с ними. Группа Альфа.

— Не проблема, через час тебя будут ждать в аэропорту.

Сборы заняли от силы пять минут. Захватил жезл Велеса, пару-тройку амулетов, еще столько же для лечения, и в путь. ГАИ меня не догнали, страх за жизнь пересилил. Да и Харлей не самый слабосильный конь. Бессмертный я или как?

На взлётной полосе хищной группой стояли спецы. Группой по восемь человек, казалось, что они даже двигались синхронно, постоянно прислушиваясь в этом бедламе и принюхиваясь, настороженно относясь к каждому запаху.

— Таль!

Командир группы аж ушами дёрнул. Он услышал свой позывной и чутко повернулся ко мне.

— Кощей. Что случилось? Град и Лёд сейчас похожи на нашкодивших котов, их начальник, один в один, свой позывной оправдывает. Мышь не курит, а тут смолит одну за одной. Теперь приказ всех собрать по форме номер один.

— Зоя пропала где-то на переезде между границей и Северодонецком. Где она точно — никто не знает.

— А-а-а?

В глазах Виталия зажегся огонёк понимания, потом пламя возмездия. Он развернулся на сто восемьдесят и пошел Мыши хвост отрывать.

— Стой, толку-то сейчас кулаками махать. Вытаскивать нужно.

Таль сверкнул удлинившемся зрачками. Потом, уверен, будет голову откручивать своему сменщику.

— Они попали под обстрел. Думаю, что живы. Узнали бы. Но что там — сам догадайся.

Вы спринтера видели Таль с разгона зарядил своему заму. Я даже не смог его остановить. Мышь, понимая, что виноват, даже не отвечал. Избиение продолжалось недолго. Неинтересно бить того, кто не сопротивляется. Альфа рыкнул и отошёл.

Команда попеременно подходила и уточняла причины. Но негромко, деликатно — нарваться желающих не было. На борт все заходили молчаливые и угрюмые, с парой фингалов.

До границы летели как черепахи. Кошки только что хвосты не отрастили и не начали их мести.

— Таль, успокойся. И своих успокой.

— Есть, босс.

Теперь все смотрели на меня, как на врага народа. Пусть, лишь бы все закончилось хорошо.

Интерлюдия 2

Когда сообщили об этой глупой командировке, то было странно. То чувство, что спасло меня при гибели последнего фараона, шипело и кусалось внутри. Я переоделся и поехал за соучастницей. Во дворе перекрыл полдвора. Ведьма встретила меня словами:

— Ты не думал пойти в армию?

— Я воин, как ты помнишь. Да и какой толк? На войне определить причину смерти проще простого: что-то прилетело, отчего-то не убежал.

— А спасать?

— Богу смерти?

— Будет приятное разнообразие.

— Форма тебе тоже идет.

— Благодарю, но лучше бы не надевали.

— Согласен. Кощею набрала?

Мне не давало покоя эта командировка.

— Написала, но ответа пока нет.

— Волхву?

Ярослав может что знает. Богинка это не та причина, по которой нас можно отправить на границу.

— О нем не подумала.

— Наберёшь из машины. Одно хорошо, что мы едем с МЧС и спецназом.

— Наши спецы?

— Не знаю.

— Волхв тоже не отвечает.

Пока мы разговаривали, Зоя несколько раз набирала по списку. «Все страньше и страньше» — оба были вне зоны доступа.

Выслушав всех, представившись и пару минут поговорив, мы принялись ждать. Потом был перелёт. При приземлении я аж язык прокусил, высказав параллельно все своё отношение к этому и ситуации в целом.

— Куда дальше?

Выбравшись из брюха МЧС-ого борта, прищурился.

— Предлагаю в ту сторону, там много зелёных курток.

— Поддерживаю!

Подхватил сумку и порысил к палаткам. Голос ведьмы догнал на подлете.

— Слава!

— Да?

— А твой шеф в курсе куда нас занесло?

— А твой нет?

Подобрал бы челюсть, но я ее еще не поднимал.

— Я своему не звонил. Подожди, сейчас наберу…

Я почувствовал себя оплёванным. Мой шеф орал как ненормальный, с вопросом — почему я там, где есть. Пришлось трубку от уха отставить. Казалось, что он слюнями плеваться будет через сотовую связь. Зоя стояла уже в бронике, намекая, что пора и мне нацепить.

— Ты была права, мое начальство тоже не в курсе, что мы в командировке. Но предположили в перерывах между криками, что, если самолёт взял нас на борт, это как-то санкционировано.

Ключевое слово здесь «как-то».

— Пошли, вон там нас ждут.

В палатке нас откровенно не ждали.

— Гражданские?

— Почти, МВД и ЭКЦ.

— И каким боком?

— Высоко интеллектуальное начальство.

Тут я был с ней согласен.

— Слушайте сюда, по запросу вас нужно переправить в Северодонецк. Но там бои, потому переправим в ближайший город, подконтрольный нам. Поняли?

— Так точно!

Внутренняя тишина звенела. Пока забирались в кабину, пока тряслись по колдобинам. Что разделяет сознание на до и после?

— Воздух!

Колонну накрыло «Градами».

— Сворачивай в лес!

Я сам чуть сквозь бортик не сиганул, столько власти было в голосе. Зоя выскочила, встала на незримую границу, ровно перед летящей смерти. А потом она запела:

Как давно я здесь не был, упаду на траву,

Гляну в ясное небо и пойму, что живу.

Небо в колокол грянет и польёт проливной.

Я бегу в своё детство, летний дождик за мной

Ее голос рефреном ударился о небо и грянул гром, перекрывая взрывы. Пока ни один снаряд никого не достал. А ведьма все продолжала выводить сильнейшим голосом:

Мы живём на отцовской земле.

Внуки Сварога — славные дети.

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

На границе лесочка и поля, где в оцепенении замерили люди и машины и куда не доставали осколки даже рядом разрывающихся снарядов, ведьма встала на колени и вцепилась руками в землю.

Это поле пахали Селянина сыны,

Землю с потом мешали от войны до войны.

Воин было не мало, выпадало сынам.

Землю кровью мешали, чтобы вольно жить нам.

Снаряды падали в метре, но ни один осколок не попал на людей. На ногах стояли единицы. Как я понял все, кто был в сознании, являлись существами. Когда она допела, я услышал тишину, а девушка тихонько выдохнула и покачнулась.

— Зоя, ты как?

Ее волосы слиплись, со лба катил пот. Выложилась. Потратив море энергии, чтобы сохранить жизнь неизвестным людям.

— Устала, очень устала.

Я подхватил ее на руки и загрузил в кузов на сидение. Пусть отдохнёт.

Глава 28

— Устала, очень устала.

Анубис подхватил меня и пристроил на сидении, что-то бурча, что девки не должны защищать профессиональных вояк.

Тихо свистели соловьи, большая часть колонны мирно спала. Оставшиеся, явно жители Нави, стали подтягиваться к организатору безобразия, то есть ко мне, попутно укладывая людей в более удобные позы.

— Ведьма!

Меня! Отвечать не хотелось — просто сил не было, хотя они постепенно возвращались, по капельке вливаясь в тонкий ручеек. Потому на столь лестное обращение я просто кивнула.

— Ну ты и устроила! Спасибо!

Опять кивнула.

— А через сколько очнуться?

Пожала плечами. Ну не знаю, я вкладывала силы в щит, а не в сон. Тем более, спать посреди маршрута — не самая лучшая идея.

Сообразив, что собеседник из меня как с могилой без некроманта, он отстал. Переключился на Анубиса.

— Ну, какой план дальше?

— План выжить, но мы даже не знаем куда двигалась колонна, гражданские.

— Трое, кто точно знал маршрут, спят снами праведников. Нужно создать полог, иначе все повторится.

Синхронисты, блин. Пять видимых мне голов повернулись в мою сторону.

— Леший может помочь?

— Ты в этой роще лешего будешь искать лет двести еще.

— Сколько у меня есть времени?

— В принципе темнеть начинает. Попробую, только дух переведу.

Началась суета. Разворачивали технику, загружали людей, потом пытались сообразить, хватит ли водителей на технику. Оставаться здесь, даже с учетом условной невидимости, будет не так просто. Потому придется изобретать велосипед. Ни одного мало-мальски путного заклинания я не знаю, а мобильный не работает. Приеду — выучу песни на все случае жизни.

— Водителей хватает, так что нам нужно перебраться в ставку.

— Я не смогу продержать полог сколько нам необходимо, но могу провести тропой. Мне нужно чем-то закрепиться на крыше грузовика.

— Сделаем.

— И сильно не трясти. Если я свалюсь, то вы останетесь на тропе.

Неизвестный мне майор только кивнул. Именно он сумел всех организовать в том бедламе, что я натворила.

— Когда?

— В последнюю минуту заката.

— Ты что задумала?

Анубис дождался, когда майор отойдет и принялся на меня, такую маленькую, рычать.

— Нам нужно провести всю колонну. Я проведу.

— И как планируешь?

— Есть небольшая идея.

— Выдержишь?

— А какой выбор? Я вот не в курсе, когда основная часть колонны очнется.

Я умудрилась даже поспать, меня не трогали. Через пару часов разбудили, покормили и отстали. В какой-то мере мне это даже понравилось. Окончательно меня разбудили перед закатом. Оставалось полчаса. Честно говоря, я практически ничего не знала о том, что происходит. Представляла, что идут бои, слышала, смотрела в каналах, но никогда об этом глубоко не задумывалась, не проникалась. На самом деле, местным — эта война была нахрен не нужна. Они здесь ничего больно хорошего не видели. Конечно, они пускали в свои дома бандеровцев, но как иначе? Когда ты тут живешь, у тебя семья и родные — куда ты денешься? Ну не пустишь ты их, а завтра тебя и твою семью порвут, и чего? Понимание правильности помощи Донбассу пришло сейчас, здесь, в этой роще. А моя задача здесь — не то расследование, что веду. Сейчас важны эти мальчики, что спят в машинах. Солдаты, которые беззащитно спят. Я хочу, чтобы они вернулись домой. Я хочу, чтобы моя земля прирастала именно такими, лучшими из лучших. Значит, мне просто нужно вытащить их всех.

Колонна была уже построена, водителей собрали около машины, в которой я спала. Пора.

— По сторонам не смотреть. Вперед, с тропы не сходить.

Народ побежал к своим местам. Оборотни вообще были очень покладистые, сказано — сделано. А вот бог смерти что-то подозревал.

— Ты уже знаешь, что сделаешь?

— Знаю. Очень надеюсь, что получится.

Я взобралась на крышу «покемона». Солнце уже находилось в дымке, оставались последние мгновения до наступления темноты.

Налей еще вина, мой венценосный брат,

Смотри — восходит полная луна

В бокале плещет влага хмельного серебра,

Один глоток — и нам пора

Умчаться в вихре по Дороге Сна

Серый туман слился с работой двигателей первого в колонне. Последний луч света образовалдорогу, по краям которой полз туман. Серо-голубой, похожий на картинку, туман все густел и густел. Где-то в его недрах завыл во

По Дороге Сна — пришпорь коня, здесь трава сверкнула сталью,

Кровью — алый цвет на конце клинка

Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что стали

Призраками ветра на века.

Машины набрали скорость. Гладкая, как зеркало, дорога из луча. Стеной высился туман, сквозь который уже можно было разглядеть Навь. Со всех слетел налет человечности. Шакал взвыл из кабины, зло, с диким остервенением. Прекрасно понимая где он и какова цена ошибки. Красные глаза из тумана и волчий оскал. Похолодало изо рта, вырывался пар.

Так выпьем же еще — есть время до утра,

А впереди дорога так длинна

Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,

И ветер свеж, и ночь темна,

И нами выбран путь — Дорога Сна

По Дороге Сна — тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,

Стал короной иней на челе

Острием дождя, тенью облаков — стали мы с тобою легче,

Чем перо у сокола в крыле

Туман закрылся за машиной, на которой стояла. Он, прямо как в песне, казался моим плащом. Лицо заледенело, ресницы покрылись инеем, а в глаз бил последний луч солнца:

— Гоните!

Так выпьем же еще, мой молодой король,

Лихая доля нам отведена

Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —

Одна луна, метель одна,

И вьется впереди Дорога Сна

Дорога превратилась в гонку — скорость на максимум. Для военных машин получился танковый биатлон, с гонкой на КАМАЗах. Мы бежали по этой огненной дороге, вьющейся в зимнем тумане. А я отсчитывала слова, как мгновения. Где-то впереди на границе видимости забрезжил выход.

По Дороге Сна — мимо мира людей, что нам до Адама и Евы,

Что нам до того, как живет земля?

Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву,

А я не найду себе короля

Не успеваем. Машины не могут ехать с той скоростью, чтобы выскочить с последним куплетом, а когда погаснет луч — мы должны пересечь эту границу. Будто понимая это, машины выжимали из своих моторов максимум. По правой стороне вдруг вспыхнул огонь. По трем головам стало понятно, с кем мне посчастливилось столкнуться. Три огромные пасти открылись, и оттуда хлынул огонь. Змейвлил в дорогу свет своего пламени и время замерло.

Его желтые с черной полосой глаза светились улыбкой. Одна голова смотрела на меня и улыбалась — жутковатое зрелище. Его зубы были выше меня. Он смотрел на меня как на маленького ребенка, который делает первые шаги. Около открытого огня: и умиление и как бы дать по заднице, за нарушение родительского запрета не играть со спичками. А две другие продолжали вливать свой огонь в дорогу.

Вот первые машины влились в проход. Вторые, третьи, пятые…

И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,

Прошу тебя — налей еще вина

Смотри — на дне мерцает прощальная звезда

Я осушу бокал до дна

И с легким сердцем — по Дороге Сна

Последняя машина в колонне вылетела на простую грунтовую дорогу на полном ходу и даже начала тормозить. Я услышала:

— Мала еще такое исполнять. Подрасти вначале, а потом приходи. Ждать буду!

— Приду, Горыныч!

Проход закрылся, а я села на крышу своего транспортного средства. Тупо устала, сильно. Проскочила на удаче, как дурочка какая-то. Ладно я, выжила бы. Оборотни скорее всего тоже. Но я рисковала не только собой, а теми, кто спокойно спал в грузовиках и на сидениях — простыми людьми.

— Ты подарила им жизнь.

Не была бы я привязана, то свалилась бы. Этот капюшон спутать нельзя было вообще ни с чем.

— Не боись, Гамаюн, не за тобой. Позабавила меня, увела целый караван. Какая дикая охота, честное слово!

— Простите…

— Ты ведь не сожалеешь, — покачала головой Смерть. — Ты бы сделала точно так же, доведись повторить этот день. Накрыли бы их, живых бы не осталось.

— И что дальше?

— Дальше? Будут жить. Напишут им новую судьбу, новую жизнь. Нечасто такое бывает.

— Спасибо.

— Может это и правильно, Гамаюн. Может и правильно. Кому же жить, если не воинам? Пошла я, дел много!

— До свидания!

Вы видели, как смеется Смерть? А когда ржет? Я видела, это интересное ощущение. Повторять не хочу!

Машина остановилась. Из кабины, чуть живой, вывалился Анубис, явно немного подмёрзший и больше напоминающий своё каноническое изображение. Как я поняла, машины остановились группами, давешний майор подскочил к Владу.

— Прорвались, мы прорвались!

— Замёрз.

— Хо-хо, не только ты. На нас Сушки ВСУшные шли, искали. По рации сообщили, что нас уже похоронили! Ну, ведьма! Долг за нами.

— Сочтёмся! Но в начале снимите меня.

Меня снимали аккуратно, все затекло. А потом долго объясняли начавшим приходить в себя людям, что мы здесь делаем, где мы и так далее. Сошлись на ударную волну. Что-то более равнозначное не сочинялось. Меня как куклу прислонили к огромному колесу и оставили отдыхать. Холодновато было после Нави. Народ делал зарядку, замёрзли все, смертный там-бессмертный. Подошёл кто-то, протянул фляжку.

— Пей давай. Замёрзла совсем.

Коньяк или что-то похожее. Было тепло, обожгло. Я сосредоточилась на этом ощущении. Три, четыре глотка, и меня кажется развезло. Веки затяжелели, и вообще вата-ватой. Потом фляжку отобрали, кулём загрузили в кузов и оставили спать.

Интерлюдия

Догнать время — как это? Ребята старались, на погрузке уложились в половину норматива. Мы летели как на пожар, выжимая из машин все возможное.

До лесочка добрались в полной темноте. Дорогу, по которой ехала колонна, просто перемололо в труху. Но лес полностью чистый, ни одного осколка, ни одного металлического предмета. Оборотни бегали по кустам, находя все новые и новые следы пребывания людей.

— Она здесь сидела. Руками хватала землю. Предположу, что колдовала, но ее колдовство не чувствуется. Зато дальше вообще непонятное.

Вы когда-нибудь наблюдали инфаркт у почти сорока оборотней?

— Ну здравствуй, Бессмертный! — из уст этой женщины мое прозвище звучит как издевательство.

— Ну здравствуй, Смерть. Какими судьбами?

Одно дело — увидеть эту леди в бою, а другое — когда она просто приходит.

Глава 29

— Не паникуй, не за вами. Птичке плохо, вот и решила заскочить.

— Где она?

— Она близ лагеря, дорогу через Навь проложила для колонны машин. Украла у меня целую толпу, — она рассмеялась, заливисто и весело. — Не робей! Позабавила меня, всех украла, чертовка. Помнишь своё первое ощущение от Навьей тропы?

Меня аж передернуло. Невозможно забыть этот холод,

— А вот она четыре минуты продержалась. Рано ей ко мне в гости, ох как рано. Сбереги ее Кощей, сбереги. Сам знаешь что будет, если…

Пятиминутный инфаркт закончился с ее уходом. Холод иного ушёл еще через десять минут.

— Что расселись, по коням!

И опять дорога по условно вражеской, как минимум, простреливаемой территории. В зонах боевых действий низкой интенсивности передвижения регулярных подразделений происходят, как правило, в составе транспортных колонн. Нападения на колонны из засад — излюбленный вид действий партизан. Последствия таких нападений бывают весьма тяжелыми, вплоть до полного разгрома и уничтожения колонн. Как правило, причиной неоправданных потерь являются грубые просчеты при проводке колонны. Война есть война, и не существует тактики, которая гарантировала бы проход колонны абсолютно без потерь. Удел героев — путь предков, но без их ошибок.

Таль учуял засаду за пару километров. На маршруте в трех километрах впереди находилась засада армии четыреста четыре. Подозреваю, что засада была на исчезнувшую жертву. Это ж надо, птичка всю колонну протащила через Навь. Как только колонна втянулась в «зеленую зону», по машине управления и сцепке машин были произведены выстрелы из гранатометов. Буксирующий топливозаправщик был подбит, а водитель, с позывным Зот, выскочил из кабины за секунду до попадания. Он, с поистине кошачьей грацией, приземлился на следующую идущую машину. Одновременно бандеровцы нанесли удар и по хвосту колонны, выбив из строя замыкающий бронетранспортер. Алый сорвал с петель люк и выбрался на воздух.

Огневые средства подразделения сопровождения, выполняя мой приказ, открыли ответный огонь. Автомобильная колонна, используя замешательство противника, стала выходить из-под обстрела и после встала. Группы начали вылетать из кабин и кузовов.

По команде Альфы начался финал засады. Укрываясь за складками местности, штурмовые группы оборотней устремились к просеке одновременно со всех сторон. В тактике укронацистов также произошла перегруппировка. Видя, что в составе всей банды им не прорваться, они разделились на группы по 3–4 человека, которые самостоятельно пошли на прорыв кольца. Это только подстегнуло охотничий инстинкт.

Через 30 минут утрамбовали недоделанных партизан на два метра вниз.

Больше на маршруте нас никто не побеспокоил — смертников не нашлось. Почти три часа гонки по пересеченной местности, что я вспомнил где у меня находится печень, почки и желудок. Кажется, что у меня все перемешалось.

Интересующая нас колонна встала за километр от общей дислокации. Даже мимолетного взгляда хватило, чтобы поежиться от холода. Тенты и метал еще не до конца оттаяли, с некоторых стекала вода. И это при том, что стоял жара под тридцать. Пусть не ночью, но не ниже двадцати пяти. Около одной машины суетился Анубис.

— Шакал!

Он удивленно обернулся, прищурился и махнул мне. Под тентом спала Гамаюн. Ее голубовато-белый оттенок кожи говорил о крайней степени холода.

— Дурак, она замерзает!

— Так мы накрыли ее всем чем можно.

— Тысячелетний придурок, собой ее греть нужно. Ей необходимо человеческое тепло. Она не снаружи замерзла.

Каково это — проснуться на груди у мужчины? А если еще и второй тебя обнимает? А Кощей хорошо сложен, кубики. Не сказать, что сильно бледный, горячий правда. Хотя, я думала, что он будет холодным. Насколько они голые я не исследовала, по ощущению от закинутой ноги в пределах разумного. Осторожно скосила глаза. Один был точно полуодет, а второй, если не путаю, Анубис, по пояс раздет.

— Не притворяйся. Не спишь.

— Доброе утро.

— Орать не будешь?

— На ухо? Ты мечтаешь оглохнуть?

— Я мечтаю тебя прибить. А так нет, глохнуть не хочу. Так что же вы здесь барышня забыли?

Огляделась. Палатка, армейская, лежим то ли на спальниках, то ли на тоненьком матрасе, за окном кто-то поет. Соловей или еще кто. Сам лагерь спит.

— Послали.

— Я тебя сам куда хочешь пошлю. Кто позвонил я знаю. Правда, он сейчас клянётся, что никому не звонил и ничего не говорил, но даже не мне понятно — врет. Выясняю, основной вопрос — зачем?

— Подстава?

— Очень похоже на то, но тут есть так же несколько вариантов. Связанно это с тобой или это связанно с делом, над которым ты работаешь. Масштаб поражает, не так-то просто зарегистрировать документ от лица президента.

— Могли из-за меня?

— Ну, Анубис, хоть и притворяется недалеким смертным, тоже немаловажная величина. Но ты как ведьма, — едва выделил интонацией Кощей. — Сильна до крайности, чем так же могла привлечь внимание…

— Кого?

— Если бы знал. Я не всеведущ, а даже если и спросить у кого-то такого… Неужели ты думаешь, что мы не научились защищаться? Скрываться от глаз и нюха? За века, почти тысячелетия?

— Как броня и пуля.

— Примерно. Тем более, некто прекрасно знает мои возможности, значит, изучал меня. А я пока не представляю кто бы это мог быть. Явно не новичок, но… Вставать собираешься?

— Ага, но как честная женщина я на вас женюсь!

— Не нужно. Я там был, больше не хочу.

— Ты еще не развелся.

— Дуата конечно понимающая, но очень своенравная женщина.

— Тогда не женюсь, многоженство не хочу.

— Хочешь многомужество?

— Похабник!

— Я?

— А я не могу, я добрая и пушистая!

— Пушистая, вставай давай! Завтрак ждет и стынет!

Мое мнение о Кощее поднялось, когда выползала из-под пледа. Мало того, что была одета в топ и какие-то шорты, так я его еще чуть косой не задушила, а он мне слово не сказал. Даже вещи просушил, святой человек!

— Что дальше?

— У тебя будут сутки попробовать поискать Богинку. Потом с чистой совестью обратно в Москву.

Я вскинула бровь. С чего это сутки?

— Не веришь? Правильно делаешь. Только завтра приедут машины в сопровождении вертолетов с некоторыми специалистами, обратно поедем как раз мы.

— Да я ни одного ритуала поиска не знаю.

— А ты как хотела искать?

Я замолчала. И правда, как?

— Ручками?

— Уликами! Если вы и дальше будете спорить, то я вас обоих выгоню. Дайте поспать!

Анубис отобрал у меня одеяло, замотался, как упитанная гусеница, в три одеяла, отобрав и у Кощея плед, и уткнулся носом в подушку. Я залезла в рюкзак, обнаруженный в углу палатки. После чего без долгих раздумий натянула черную майку, кофту на молнии аналогичного цвета и простые джинсы. К форме цвета хаки я и раньше не питала любви, а уж сейчас хотелось чего-то домашнего, например, пирожков домового и кофе. Эх, как быстро привыкаешь к хорошему. Косу тоже пришлось скрутить на затылке. Расплести я ее уже не надеялась.

— Держи.

В руках Кощея появился маленький гребень с серебряным основанием и костяными зубчиками.

— Спасибо, но у меня есть расческа. Просто возиться не хочу.

— Птичка, а птичка.

Вопросительно на него посмотрела.

— Пусть это будет подарок. Распусти волосы и проведи по ним.

Избавившись от резинок и шпилек, попробовала пальцами немного расчесать и прилизать волосы. Чуда не случилось. Кощей горестно вздохнул, поднял взгляд в условное палаточное небо, перехватил мою руку и провел по волосам еще дважды. Да… гладкие приеду домой — выкину все шампуни, увлажняющие маски и всю ту прочую чушь, что я с упорством маньячки покупала по всем магазинам, чтобы сделать волосы послушнее.

— Спасибо!

— Ты только больше так не пугай. Договорились, птичка? Кто вчера провел около тридцати машин по тропе?

— Кто рассказал?

— Твоя попутчица. Перепугала половину оборотней.

— А нас никто не услышит?

— Эх, это все, что тебя интересует? Не услышат. Мы в лагере оборотней, со мной все остальные приехали. Пойдем. Думаю, уже завтрак сделали.

За пологом палатки царила мирная суета, люди сновали в разные стороны. Все было так мирно и спокойно, а солнце светило, еще выбираясь из тумана рассвета. Точно спокойно? Или мне так казалось? Вчера для меня началасьвойна. Вчера было не страшно — страшно не за себя. За тех чей смех слышался у машин, кто в это утро читал намаз, кто шел защищать. Я выиграла их у Смерти. Дала им шанс. Значит, поборемся. На плечи опустил руки Кощей:

— Чего замерла?

— Кощей, я хочу, чтобы они жили.

— Всех защитить не получится.

— Я не прошу всех. Но мне не нравится, что мою землю топчет эта нечисть. Даже не нечисть, просто грязь какая-то. У нечисти есть алгоритм, ее такой создали. А это. Они же мальчишки! Ведь кто-то придумал это, «Россия — эталон зла». Или как-то так.

— Зависть сделала из этого постулата девиз. Мы что-нибудь придумаем.

— Придумаем.

— Завтракать. Остальное после завтрака — мы не можем думать об этом на голодный желудок.

Мне выдали кружку и миску. Чай и что-то из котла. Удивительно, всегда считала, что все здесь сухпаек едят. А потом Кощей снял щит. Звуки стрельбы прорвались в этот мирный лагерь.

— Что это?

— Мы уже полностью вытеснили из жилой застройки Северодонецка украинские вооруженные формирования, нопод их контролем остался завод «Азот». Из тех докладов, что мне поступают, мы пока не можем зацепиться за промзону. Но поменяться всё может в любой момент. «Азот» — объект химической промышленности. Поэтому невозможно действовать с напором, чтобы не случилась экологическая катастрофа. Эти великие Укры не организовали эвакуацию мирных жителей, находящихся на территории северодонецкого комбината.

— Они предлагали свой «зеленый коридор» — выйти в Лисичанск. Но мосты разбиты, как можно выходить? Так они сказали, что канатную дорогу протянули, через Донец переплывете — и все, — уточнил проходивший мимо Виталий, тот с кем я познакомилась еще на ВДНХ. — Зови меня Таль.

— Я могу помочь?

— Кроме того, что привела подкрепление? Освобождение городов осложняется тем, что киевские силовики организовали в них глубоко эшелонированную оборону и используют мирных жителей в качестве живого щита. Кроме того, в данном районе расположены несколько крупных химических предприятий. Если рванет, то всем худо будет. Сложнейшей системой фортификационных сооружений изрыта практически вся земля Лисичанско-Северодонецкой агломерации в Донбассе, как кроты перемещаются. Сменяющие друг друга оборонительные рубежи с многочисленными линиями укреплений, дотами, железобетонными бункерами здесь на каждом шагу. Один за другим их сейчас берут наши. Именно район Попасной, Золотого, Северодонецка и Лисичанска стал самой горячей точкой на карте спецоперации. Последние несколько недель именно здесь активно наступаем. Завод «Азот» — крупнейшее химическое производство Украины и всей Европы. Он выпускал уксусную кислоту, метанол, азотные удобрения, полимеры. До начала военной операции России предприятие было крупнейшим работодателем в регионе, на нем работали 6,7 тыс. человек. Судя по спутниковым снимкам, территория «Азота» занимает почти половину города. Украина может сказать спасибо Советам. Завод был построен по всем правилам, в нем есть большие подземные цеха и бункеры на случай технических катастроф или ядерной войны, которые выдерживают мощные авиаудары. Артиллерия не справляется.

— Как мне помочь?

— Сейчас подумаем. Здесь работы всем хватит!

После чего побежал дальше.

До обеда Кощей меня никуда не пустил, заявив, что я «нагеройствовалась» дальше некуда, а силы хоть и огромны — не бесконечны. Поэтому приказал мне сидеть, не гавкать, иногда вздрагивать от особо близких разрывов снарядов. Русские действовали осторожно, но накрыть артиллерией нас было нельзя, потом этой химией они перетравятся сами.

Что делать, я пока не придумала. Нужно, чтобы они поменяли отношение. Что же случилось в головах людей, что они стали видеть в России врагов? За всю историю мы вместе съели пуд соли с перцем и выпили море самогона. Вместе, как братья.

— Кощей, мне нужно, чтобы меня услышали на передовой.

— Что-то придумала?

— Кажется да. Но мне нужно подняться повыше … Пригорок или горка? Высокое здание?

— С высокими зданиями здесь напряжёнка, да и опасно.

— Потому тебе и говорю, что мне нужно.

Кощей свистнул, и небольшая группа оборотней образовалась около него как из-под земли.

— Проверьте все высотки, постарайтесь максимально обезопасить место. Нам нужно высокое, через час доложите.

Командир группы с позывным Мышь кивнул и так же незаметно растворился. Только стоял и кивал, а уже исчез.

— Теперь ждём.

— Ждём. Есть не хочешь? А то утром поела и все. Пошли.

Есть не хотелось. Во-первых, капризничала. Во-вторых, до жути хотелось мороженное. И на ручки и еще чего-то. А потом был подъем на высотку — одну из немногих зданий, которые перешли под наш контроль.

На крыше здания гуляли ветер и два кота в человеческом обличие, по периметру и парапету.

— Ребят, с парапета сойдите. Когда я колдую, всякое может случится.

Спрыгнули. Хорошие котики.

Глава 30

Кощей благополучно встал позади меня, прочертил мелом на остатках крыши и кивнул.

Так давно повелось от былинных времён —

Брат за брата, а мать за детей

И не может понять иностранная рать

Тайну силы славянских людей

Всё колдуют враги, чтобы были мы врозь,

Только к цели заветной идёт

Иногда помолясь, иногда на «авось»,

Наш великий славянский народ!

Уж вы, гой — еси, братья славяне!

Бросьте чёрному верить воронью!

Пусть там каркают, а мы стеной встанем

За славянскую дружбу свою!

Честно, наслаждалась этими минутами. А из подвалов, как кроты или мыши, выбирались люди. В простой, но очень грязной одеждой с условно белыми тряпками. Некоторые шли с детьми, кто-то просто шел. Ручеек людей, щурящихся на солнце, потихоньку выходил к позиции русских. За спиной свистнули и коты убежали, чтобы помочь людям внизу.

Пусть по свету молва, словно ветер летит,

Что славянские корни сильны

Богатырская кровь в наших венах бежит

И для подвига мы рождены

Не боится наш брат ни песков, ни морей,

Ни дремучих лесов, ни болот

Ради будущих лет, ради наших детей

Будем вместе, славянский народ!

Вторыми начали выползать регулярные войска страны четыреста четыре. Автоматы без рожков они аккуратно складывали на выходе. А на лицах читалось недоумение — что же они здесь забыли? Оборотни оперативно забирали оружие и переправляли вслед за заложниками.

Уж вы, гой — еси, братья славяне!

Бросьте чёрному верить воронью!

Пусть там каркают, а мы стеной встанем

За славянскую дружбу свою!

— Могло быть и хуже.

— И тебе спасибо, Кощеюшка, на добром слове.

Прошло еще более получаса, пока лагерь распределил всех. Кого к пленным, кого к беженцам, кого еще куда.

— Ты войну не закончишь, ты это понимаешь?

— Почему?

— Мир — это баланс, нельзя только побеждать.

Я бы ему язык показала. Сдержалась. Баланс, да. Но как же не хочется, чтобы люди умирали.

— За нами скоро приедут, собирайся.

В лагерь вернулись молча. На самом деле Кощей прав. То опустошение, что я ощутила, как минимум требует отпуска. Настроение пасмурное, маетное. Все вокруг собирались, травили байки. Как бы не стать стервой на пару дней. А то с новыми возможностями можно прибить кого. Например, половину города, желательно вражеского. В таком настроении и прибывала до момента прибытия колонны, погрузки и разворота в обратную сторону.

И всю дорогу обратно была погружена в мысли, вдобавок холодно постоянно. Вот и думай.

До Москвы добрались как-то буднично. Практически ночью ввалилась в квартиру и села, где стояла. Морально «все». Но у меня завтра выходной.

Утром я не встала — апатия, лень, все тело ломит. Да что ж такое? Разбудили еще, пришлось вырубить мобильный. Надоело. Не хочу, ничего не хочу. К одиннадцати утра я вырубила и домашний, а к двум мне уже звонили в дверь. Целых пять минут долбили А я смотрела на потолок — красивый, белый… одну трещинку нашла, надо потом побелить. Вяло текли мысли, а потом в поле зрения появилась довольная морда Кощея. Учтите, я валялась на втором ярусе, и не так уж высоко был потолок. Потом как куль меня спустили на диван.

— Ну что, птаха, допрыгалась?

— Ммм?

— Это откат. Запомни, мы не всесильны, хоть и сильны. Если перешагнешь за грань, то тебя уже никто не поймает. Нужно соизмерять свои силы.

— Мммм!

— Му-у-у! Поняла?

— Уф-ф-ф.

— Содержательно. Тебе нужно зарядиться, собирайся.

Всех моих сил хватило на то чтобы отвернуться от этого Сатрапа! Угу, раскатала губу. Чуть ли не за шкирку меня отволокли в ванную и прямо в одежде облили пару раз. Сначала я даже не шевельнулась, но потом он включил ледяную!

— А-а-аи-и-и-и-и-а-а-а!!! За-кха-кха-раза!

— Она самая! Пришла в себя?

— Кха! — получилось, как мне кажется, очень возмущённо.

— Не убедила. Сушись и пойдём.

Тихонько вышел из ванной. Пару минут я наблюдала, как струя бьет в стену и с отскоком льётся на меня. Потом все-таки решила выползти. Во-первых, мокро. Во-вторых, холодно. В-третьих, он прав, не мое это состояние. Я, как правило, деятельная натура, а не амёба. Но как же это трудно дается. Вата-ватой, каждое действие — уговоры самой себе, с матами и оскорблениями.

Полтора часа и как все та же. Вялая, но одетая. Кощей пил чай на кухне, пока заботливо суетящийся домовой подкладывал ему пирожки и что-то шептал.

— Готова, пойдем.

Если бы не колдун, я бы и дверь не закрыла. Вот как отойду, если не в мир иной, то поблагодарю. Еще час мы добирались до места. В первую очередь потому, что поехали на моей машине. Видно побоялся везти на байке, думал упаду. За руль он сел сам. В обычном состоянии за руль своей ласточки я никого не пускаю, а тут даже вяло не возмутилась.

Старый Арбат, несмотря на будний день, был оживлен и суетлив. Кощей тащил меня за собой как на прицепе, рассекая толпу праздношатающихся, и уверенно правил к какой-то одной, ведомой ему цели. Около двухэтажного здания он притормозил, что-то шепнул или ругнулся. Дверь сверкнула и преобразилась. Маленькая змейка в виде ручки чуть не цапнула протянутую руку, получила по морде и вернулась к своей работе.

За прилавком сидел дед, выглядел довольно современно, в джинсах и свитере, не смотря на аномальную жару на улице. Его глаза были красные как огни. Не огненные, скорее как два лазерных прицела.

— Кладовой бес. Считалось, что Дедка появляется там, где закопан клад. Самого Дедку люди не видят, а лишь замечают его красные как огни глаза. Если кто заметит такие огни, может смело идти на них, так как там закопан клад или лежит мешочек с деньгами. На огонёк нужно кинуть шляпу или пук волос, тогда клад окажется у самой поверхности земли. Если кинуть ботинки или лапти, то клад опустится так глубоко в землю, что придётся всю жизнь его откапывать.

Ходячая википедия или «мифипедия»?

— Хозяйка где?

— Колдун, давно не захаживал. Тута она, наверху.

— Позови, коль свободна.

— Она никогда не бывает свободна, но минутку найдет на тебя.

Звать никого не понадобилось, красавица-хозяйка спустилась сама. Девушка в теле с грудью размера шестого-восьмого, косой — шириной с мою руку. Такая коня в бараний рог согнет и избу по бревнышку разбросает.

— Молонья, сто лет не виделись!

— И еще бы столько же не видеть. Что надо, костлявый? — голос девушки был глубокий, низкий и какой-то тягучий, как патока. При этом наезжала на Кощея она со смехом во взгляде, улыбкой и ехидцей.

— Пышечка моя, догадайся!

— Ой шалун, ой шалун! Прощен!

— Зоя, знакомься, Молонья-Царица или Меланья. Самый знаменитый золотых дел мастер.

— Очень приятно.

Молонья посмотрела на меня, всплеснула руками и потащила наверх. Кощей со мной не пошел.

— Не досмотрел Кощей, истощена и опустошена. Что же ты так? Мучает?

Вздохнула, видно горестно. Молонья заквохотала еще сильнее, усадив на искусно вырезанный стул. Верхний этаж напоминал древнерусскую горницу какой-нибудь княжны, за исключением наличия ноутбука и каких-то приборов.

— Сомневаюсь, что ты знаешь, зачем здесь. Не в привычках Кощея пояснять свои действия. Позволь представиться, ювелир. Можно сказать, первый. Первыми мастерами по изготовлению таких украшений были женщины, как минимум на Руси. Вот уж кому не надо было заботиться о том, где купить ювелирные украшения. Кроме своей основной работы по обустройству жилища и быта, мастерили обереги и украшения. Я почиталась еще как богиня молний, будучи женой Великого Грома Гремучего. Как раз после замужества я и заинтересовалась изготовлением украшений. С мужем и не сложилось толком. Познакомилась с Велесом, он мне камушки и дарил.

Ее глаза заволокло поволокой, моего участия в монологе не требовалось,

— Красивый мужчина. Представители каждого племени привносили в изготовление украшений что-то самобытное, свойственное только им. А я собирала, хранила, что-то пробовала. Наглядный тому пример — височные украшения «колты». Женщины вплетали их в волосы или прикрепляли к головному убору — до трех штук на каждом виске, — она отстраненно перебирала золотые и серебряные украшения. — Украшения Древней Руси. Золотых и серебряных дел мастера, переселившиеся со временем в города, осваивали узоры и техники, пришедшие с севера и востока. Искусно соединяя традиции предков с новыми знаниями, ювелиры сохраняли собственный неповторимый колорит, поражая своими произведениями не только своих, но и наших современников. Это диадемы и короны, бармы, гривны, колты, браслеты, кресты, пряжки. А вот в тринадцатом веке, ювелирами стали мужчины. Тогда они овладели множеством новых техник — это и «зернь», и «скань», и «филигрань». Благодаря им они научились изготавливать удивительные украшения, например, плетеное оригинальное кольцо из серебра или фигурные серьги. Появляются новые, неизвестные прежде стили ювелирных украшений.

Казалось, что ее шкатулка бездонна, а она все выкладывала и выкладывала на стол украшения, иногда подвисая на каком-то, но все равно откладывала в сторону.

— Искусность старинных мастеров трудно переоценить. В музеях всего мира хранятся древние колты из серебра. Они выполнены в виде овального щитка, украшенного шестью конусами. На каждом таком конусе напаяно 6 тыс. маленьких колечек, а на каждое серебряное кольцо напаяна зернь, то есть 30 тыс. серебряных зернышек на одном только колте. Современные ювелирные украшения, которые предлагает своим покупателям интернет-магазины, да и просто ювелиры могут лишь отдалённо напоминать те, что делали когда-то наши предки. Хотя есть и такие, которые точно подпадают под понятие «славянский стиль».

Ее плавная речь неожиданно оборвалась, а рука смахнула со стола все что вытащила.

— Ничего не подходит.

Она достала еще одну коробку, в ней на вид находился только один браслет, створчатый, шириной в ладонь. Сколько бы не было у меня апатии, я аж подпрыгнула. Тонкие золотые и серебряные веточки начали переплетаться.

— Интересно, очень интересно.

Наконец браслет в руках Молоньи определился.

— Сваор, это символ Рода Творца. Существуют два знака, которые «крутятся» в противоположные стороны — «посолонь» и «противосолонь». Это символ сотворения Родины, непрерывное развитие, жизнь и свет. Символ «Алатырь», символ, который соотносят с важнейшим Алатырь камнем — середины Мира. Сила Рода-творца. Как интересно. Теперь камни.

С той же небрежностью она стала доставать драгоценные и полудрагоценные камни, но ничего явно не подходило. На столе уже выселись громадные кучи ограненных и нет камней. Апатия была атаковано любопытством. Что же выберет это дева-женщина?

Я наконец-то принялась ее разглядывать: желтые цитриновые глаза, много звенящих украшений, тонкая талия и по пиратски-лихой вид.

— Молонья…

— О, голос прорезался! Ну что скажешь, Зайка. Ни один камень не подошел. Попробуешь надеть?

— Конечно.

Браслет был впору. Самое интересное, что он был мягкий и двигался, как и моя рука. Выглядел как кольчуга, но из белых веточек.

— Сколько?

— Ха-ха, насмешила. Тебя привел Кощей, вот пусть и платит.

— Но…

— Никаких, но! Поверь, мне лучше знать. Так, с этим решили, принял и отлично. Теперь волосы.

В этот мир вернулись краски. Спустя час я стала вменяемой, а также обладательницей пары серег на подобии браслета и заколки с камнями. Это были то ли агаты, то ли еще какие-то красные.

— Ну, ты готова. Смотрится отлично.

— А какие свойства?

— Во-первых, это красиво! Во-вторых, ты девушка. В-третьих, ты так быстрее будешь эмоционально восстанавливаться. Например, Кощей, если наколдуется, то становится чурбан-чурбаном. Первый раз вообще сложно, потом еще хуже бывает. Не физически, так эмоционально выгораем, перестаем сопереживать. А украшения защищают твою душу от этих разрушений.

— А если не будет украшений?

— А что будет, если все эмоции исчезнут? Хорошего точно ничего. Но на самом деле, у всех по-разному. Кто-то засыпает на века, не видя смысла в жизни, кто-то сгинул во времени, кто-то сидит в тюрьме. Лучше не допустить этого, чем исправлять.

Глава 31

— Логика в этом самая та.

— Логика, почему смертные живут так? Это суть. Эмоции и логика — они как монета, одна сторона без другой не существует.

Разлетелся оглушающий гром в помещении. Не тот, который от уроненного шкафа, а самый натуральный, гром перед молнией. На ювелира это не произвело никакого впечатления.

— Муж явился, — грустно констатировала девушка. — Ну, сейчас начнётся.

Гром повторился, потом раздался звук обычного удара и на пару мгновений все стихло. Молонья встала, стряхнула невидимую пыль и вовремя — дубовую дверь снесли с петель и в комнату, пригнувшись, зашёл богатырь размера икс-икс-эль.

— Что здесь творится?

Голос соответствовал. Интересно, кем работает этот бог?

— Зоя, пойдём. Вы, я думаю, закончили?

Кощея я не разглядела за вошедшим, но, кивнув девушке, поспешила ретироваться. В комнате отчётливо запахло озоном и начали посверкивать электричеством медные ручки. Проскользнув мимо громилы и еще раз махнув рукой Молонье, я спустилась вниз.

— Пойдём. Сейчас погуляем и отправлю тебя домой. Полегчало?

— Очень.

— Ну и отлично. Как ты поняла Молонья или сейчас Меланья — богиня-жена этого Грома, Грома Гремучего. Он подполковник, да и с таким-то голосом. Боюсь, что его солдаты являются самыми послушными людьми. Раньшеэти боги жили в небесных чертогах, но перебрались на землю при Петре Первом. Их сын, Огонь-царь, Олег, скорее всего произошел от Велеса. Он неплохой колдун, сильный, но шебутной. Но вот когда сердятся, то Гром гремит, а Молонья пускает золотые стрелы. Огонь-царь несётся на этих стрелах, поджигая всё, что попадётся на пути. Пожар при Наполеоне он воплощал. Воробьиная ночь, так называют крупную ссору в их небесном семействе.

— Их так хорошо знают?

— Ну, их ссоры — это отдельный вид искусства. Так что, если ссорятся тут, то пол-России увидит, а потом с Гидрометцентром объясняться.

За время коротенькой лекции мы дошли до какой-то уличной кофейни.

— Оу. Так, значит? — Кощей хмыкнул и заказал кофе. Дождался и протянул мне один из стаканчиков.

— Не снимай подаренное.

— Не буду. Скажи сколько они стоят, не люблю такие дорогие подарки.

— А это и не подарки. Это броня. Так что не переживай, бюджет города выдержит. Считай это амуницией.

Совесть, ты успокоилась? Совесть, в курсе? Совесть в доле. Как говорила Зоя Ивановна, если кто-то что-то делает тебе бесплатно, то нужно будет оплатить в тройном размере. Пожалуй, нужно к ней заехать. В пятницу так и сделаю. А пока наслаждаюсь прогулкой и предвкушаю втык от начальства, ибо если виноват подчинённый, то просят «смотреть пункт первый». А официально мой начальник никого никуда не посылал. Откажется или нет? Анубис уже скинул своё недовольство в виде отчёта, приемлемого для своего руководства. Надо похожим озаботиться. Так и назову его — отчет о придуманной работе.

— «Влад, привет, скинь отчёт»

— «Я тебя в копию поставил, глянь на почте»

— «Спасибо!:Р»

Так, отчёт проверить на падежи и склонения и сдать утром в канцелярию.

— Ты со мной?

— Что?

— Вернись ко мне, у тебя выходной.

— Конечно.

— Не хочешь покататься?

— На машине?

— Можно и на машине, но я тут подумал показать тебе Башню с воды.

— С удовольствием.

Пока грузились, пока доехали, оставив машину около дома, где байк очень удачно занял мне машинно-место. По прибытию дошли до парка. Браслет приятно грел руку и был очень удобен. И это для той, кто терпеть не могла разные украшения. Телефон Меланьи я взяла, поблагодарю потом. Может с зарплаты закажу что-нибудь вкусненькое и отправлю? Нет, ну а что я подарю богине? Тем более ювелиру? Буду думать.

— Нам на этот пароходик. Пошли грузиться.

Течет река по своему вековому руслу, периодически сужаясь или расширяясь до самого синего моря. Ну где-то так точно. Начинается она в болотах Москворецкой лужи, но здесь, по пути нашего трамвайчика, одета в каменные берега. Все сверкает радужными всполохами, солнечными бликами и безумно-любимыми каменными зданиями старой архитектуры. Я окончательно пришла в себя во время прогулки, особенно встряхнулась в районе стрелки Водоотводного канала и Москвы-реки. В первую очередь потому, что я была не в курсе, как это называется. Для меня это всегда был просто памятник Петра, слишком большой для Москвы и грубый, а где он стоит — не знала. Прислушалась к себе, вроде в голове навигатор больше не подавал признаков жизни. Может, где читала об этом? Половина города щеголяла радужными щитами, я этого почему-то не замечала до сегодняшней прогулки.

— Любуешься?

— Откуда щиты? Их не было.

— Были, но видны они только с воды, так что любуйся.

Как всегда, хорошие впечатления заканчиваются чересчур быстро. Прогулка, кофе, без начальников и понедельников. Радует, что сегодня среда! Моя маленькая пятница, и все равно, что большую ее часть я бессовестно продрыхла в состоянии амёбы.

На работу утром я собиралась полностью отдохнувшей и спокойной как танк. Вся вчерашняя муть выветрилась из головы. Целый день мы на пару с Анубисом переписывали отчеты, периодически добавляя несуществующие факты и приписывая кому-то новые заслуги. Награждаем непричастных.

Муторно проходили дни, приятным был только разговор с Зоей Ивановной, которая согласилась потратить на меня время пятницы. Но с условием, что я захвачу тортик и приеду в детский дом, а не потащу ее старую и больную в очередную едальню или как-то так. Так что вечер пятницы я ждала как манны небесной, а от пустых совещаний и страшных угроз начинала закипать. Ну вот какой смысл был в очередном взыскании? Как выразился мой коллега: —«после третьего выговора перестаёшь считать».

В пятницу я по-пластунски проползла к выходу ровно в пять часов. Тихонько просочилась мимо дежурного поста и чуть ли не молилась, выезжая со стоянки. Потом по пути заскочила в кондитерскую, Зоя Ивановна всегда была сладкоежкой. Выбор был сложнейший, но я справилась и с тремя коробками стояла на пороге своей альма-матер. Я не помню ту женщину, что назвали моей мамой, да и не могла помнить. Меня сдали сюда крохой, даже не разлепившей глаза. Как раз в соседнем доме был дом-малютки. А потом сюда.

В отличие от многих и многих заведений похожего толка, мое, стараниями директрисы и нянечек не походило на исправительное учреждение строгого типа. По роду службы наездилась по таким, хотя нужно честно сказать — в московских и подмосковных не все так плохо. Сейчас над почти каждым из них взяли шефство или фирмы, стремящиеся уйти от налогов, или депутаты, занимавшиеся ими для повышения благосостояния и выбираемости. Страшно было не отсутствие мебели или дорогой одежды. В таких заведениях даже стены пропитались безнадежностью и страхом. Страхом за будущее. Криминал постоянно пользовался услугами малолеток: воровство, убийство, насилие. Но слава Роду, не у нас.

Зоя Ивановна всегда приветствовала новеньких. Она была строгой дамой лет пятидесяти и казалась вечной как скала. Она никогда не позволяла себе ругать нас на виду у всех и стремилась разобраться сама в каждой ситуации. Как потом стало понятно, она была нетипичной начальницей, для которой всегда есть дело до всего, что происходит в ее заведении. Все дети ее обождали, а чиновники трепетали от одного ее имени. По-моему, парочку она даже до инфаркта довела. Или не парочку? Будучи маленькими, мы не заходили дальше ее стола, но уже вырвавшись во взрослый мир, мы иногда сюда приезжали. За кабинетом находиласьмаленькая комнатка, где после смерти мужа она не раз там оставалась. Нужно чаще ее навещать, старушка осталась одна. Да, детки не дают заскучать, но все-таки. И на кладбище стоит наведываться почаще чем в день день рождения и день смерти дяди Володи.

Как сообщили мне нянечки, Зоя Ивановна уехала доводить до инсульта очередного чиновника, который попытался испортить жизнь ее воспитаннику. Смертник. Хотя скорее всего новенький, вот и решил самоутвердиться. Иногда казалось, что директриса Сиротского приюта обожала такие моменты. Глаза у нее блестели, нос становился уже и тоньше, придавая ей сходство с хищной птицей, а мечтательная улыбка могла до инфаркта довести знакомых с ней особей чиновничьего племени.

— Нет, зайка, тут дело посерьёзнее. Нашёлся какой-то предприниматель, решил нас выселить. Вначале кружил вокруг перфекта. Вроде даже до мэра добрался. Вот и бушует Зоя.

— Тетя Маша, может помощь нужна?

— Какой там!

— Зоя сама, ей это в радость. Я раз видела, как она доводила одного. Веришь, сама бы ей все подписала, настолько грозной она была. А того бедолагу выносили на Скорой. Теперь ей просто шлют письма и уведомления. А тут этот предприниматель. Ну она и сорвалась.

— Она такая. Помню, залезли на яблоню в саду, а там такие яблочки, как из какой-нибудь рекламы. Особенно дальняя, самая раскидистая, с пышными ветвями. Мы там и шалаш строили, когда цвела, и потом яблоки пытались съесть. Кстати ни разу не получилось, окрик директрисы: «Гаюн!» — в ушах до сих пор эхом разносится. Я думала, что стану заикаться. Я и сейчас так думаю. Встанет посередине коридора и своим зычным голосом выговаривает фамилии. И все, тише и послушнее детей нет и не предвидится. Но ни разу не орала на нас, как бы мы не опростоволосились.

— Ну, не такая она и страшная, наверное. Если не шалить.

— А вы, Теть Маш, знаете таких детей?

— Нет, не припомню! Зато никто из наших воспитанников не пошёл в криминал. Даже в девяностые она отстояла приют, у деток была еда и одежда. Как уж она выбивала все это в то время, она не рассказывала. Ты не помнишь, к нам даже бандиты заявлялись. Как уж она их выпроводила. А потом как-то все наладилось. Ладно, заболталась я с тобой. Поднимайся в ее кабинет, там посидишь.

Отдав нянечкам коробку с пирожными и конфетами и несколько килограмм конфет для детей, я поднялась по огромной мраморной лестнице. По лестнице, с которой мы катались, как с горки. Зимой дядя Володя ставил нам елку в кадке, а мы ее украшали: снежинками, ватой, немногочисленными игрушками, но, самое главное, настоящей золотой звездой. Мы представляли, как скатываемся с ледяной горки-лестнице вниз к счастью и маленьким подаркам, что оставляли нам воспитатели. Директриса все знала, но если это происходило не часто, то закрывала глаза на наши катания. А перед выпускным все уже официально по разу скатывались с перил.

Потом я прошлась по коридору, в котором никому и не приходило в голову бегать и кричать, уж так Зоя Ивановна завела. Но и двери все были открыты, никто никогда здесь не запирал на замок.Были наказания, но трудовые. Яблони и огородик всегда нуждались в присмотре, как и кухня с уборкой.

В кабинете стояли все тот же идеальный порядок и тишина, а также тяжёлый дубовый стол с резными ножками и зелёным сукном. Лампа досталась, наверное, из какого-то кабинета НКВД, классически зелёная и яркая. Тяжёлый стул на колёсиках, кожаный. Деревянные, тёмные панели по стенам, пара картин, с изображением моря и наборный паркет, с прикрытым ковром узором. И я опять чувствую себя маленькой девочкой, нашкодившей или разбившей коленки.

Шагнув вправо к стене, я толкнула маленькую неприметную от входа дверку. За ней располагался диван, кофейный столик, а в углу небольшая плитка, чайник и микроволновка. Я поставила пирожные на столик и щёлкнула чайником. Так как сколько ждать я просто не представляла, то начала разглядывать пожелтевшие от времени черно-белые фотографии по стенам. В основном это были фото девушек в форме, стоявших напротив самолётов. На одной группой фотке около тридцати девушек. Все молодые, улыбаются задорно и с вызовом. Они, кто в пилотках, кто в летном шлеме, стояли на летном поле с планшетниками в руках, на фоне своих самолетов, казавшихся игрушечными. Вот еще около сорока девчонок, еще не избавившихся от детской пухлости щек, но уже в спецовках, а кто-то с ключом или еще каким инструментом. А вот фото из парикмахерской, где мастера остригают длинные косы с лентами. Они лежат ковром под ногами, устилая помещение. У одной из моделей даже слезинка видна, хотя она улыбается. А вот две девушки с самолетным винтом, в полетных шлемах и с очками. Две «Гаечки» улыбаются, а внизу подпись: «Белик и Макарова, верные подруги». А вот и строй тех самых девчонок. Перед ними девушка, строгая в этом моменте. За ней другая, она гордо несет знамя «десятое июня 1943 года, вручение гвардейского знамени»

Портреты одной из них, но крупнее висели рядом. На ближайшем портрете девушка была в гимнастёрке и с несколькими наградами, потом она же появляется на фоне самолёта. На хвосте была нарисована ведьма на метле, а перед ней звёзды. В старых фильмах так рисовали за сбитые самолёты фашистов. Внизу подпись «Мариночке на память, твои ведьмы».

— Марина Расковая, командир группы бомбардировщиков. Немцы с придыханием говорили: «Ночные ведьмы».

Глава 32

— Это вы!

В проёме двери стояла девушка, точная копия фотографии.

— Я и не я. Мне нужно было имя для жизни, а Марина… — Она вздохнула, печально. — Я была подругой ее матери Анны Спиридоновой, в девичестве Любатович. Она работала учителем средней школы в городах Торжке, Вязьме и Москве. В Торжке и познакомились. Мне тогда по документам лет пятьдесят было. Она была замужем за Малининым Михаилом, артистом оперы и антрепренёром, не сильно известном в столице. В Москве он стал вокальным педагогом и, будучи статным красавцем, пользовался популярностью. Мы с Анной переписывались, когда она мне сообщила о смерти мужа в Москве в октябре 1919 года вследствие несчастного случая. Михаил был сбит мотоциклом и она попросила приехать помочь. Тяжёлые были времена. Николашка был тюфяком на троне, правильно о нем говорили: «Сидеть на троне может, править нет».

Марина родилась 28 марта 1912 года в Москве, у нее было два старших брата, Роман и Борис. Окончила школу в Москве в 1928 году, потом Московскую консерваторию. Работала практиканткой в лаборатории анилинокрасочного завода, в апреле 1929 года вышла замуж за инженера этого же завода Сергея Раскова и ушла в декрет до октября 1931 года. Дочь назвала Татьяной. Помнишь, как у Пушкина: «Итак, она звалась Татьяной». Мариночка развелась в октябре 1935 года. Ничего необычного по тем временам.

В ноябре тридцать пятого года стояла отвратительная погода, то замерзало все, то таяло, Марина и подхватила пневмонию, сгорела как свечка. Голодно тогда было, а уж о нормальных лекарствах и думать нельзя. Травы ее не вытянули. Анна утопала в своем горе, на земле ее ничего больше не удерживало: сыновья разлетелись, дочки нет, а внучка.

Яга безнадежно махнула рукой, но потом продолжила:

— Казалось, о ней все забыли. Я ж ведьма, вот и вызвала их души, попросив разрешение. Попробовали бы мне его не дать. Я решила воспитать Таню, став Мариной. Чуть подправив внешность, и я стала ей. Роман и Борис приняли это, скорее даже не заметили. Они уже тогда редко виделись, Боря жил в Ленинграде. Он состоялся как русский учёный-кораблестроитель, автор первых советских проектов подводных лодок. Лауреат Сталинской премии первой степени. Звёздная болезнь у него точно случилась. Считал, что он воплощение Петра Первого. Болезнь конечно прошла, но сам он стыдился этого момента и старался не появляться на публике, только писал.

Той же осенью уже стала инструктором по «слепым» полётам в Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского и преподавателем штурманского дела на курсах. Как-никак, я же первая женщина-летчик. В ступе гоняла как Шумахер. Штатный консультант в НКВД, СССР (Кощей тогда попросил, сволочь костлявая) затем уполномоченный Особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, с февраля до марта 1941 года — в особом отделе 3-го авиационного Управления Народного комиссариата обороны СССР, старший лейтенант госбезопасности. Получила я и парочку мировых рекордов. Тщеславие — это мой любимый грех, я им наслаждаюсь. 26 часов в воздухе перелёт Москва — Дальний Восток.

Молодая женщина переходила от одного снимка к другому. Вот она же в тёплой куртке и унта. Здесь счастливая, так как получает награду. На секунду замирая, но продолжает говорить:

— Была совершена вынужденная посадка на фюзеляж без выпуска шасси, отчего могла пострадать моя кабина штурмана. Я, по приказу Гризодубовой, выпрыгнула с парашютом в тайгу. Имела всего две плитки шоколада в кармане. Ну, лес да ведьму не прокормит? Была найдена только через 10 суток. Ох, и искусали ту экспедицию комары, да косолапый погонял. Ты бы видела их злобные взгляды. Меня-то мошкара да комары не тронули. Не смотри так, да, отравились бы. За выполнение этого перелёта мне было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина, вот эта фотография, — она любовно провела по той, где на снимке получала награду. — А после учреждения знака особого отличия мне была вручена медаль «Золотая Звезда». Нам троим, Гризодубовой, мне и Осипенко, вручили звание Героев Советского Союза за полёт на АНТ-37 «Родина». Мы были первые! — проговорила гордо, с затаённой грустью. — А потом началась Война. Все ее ждали, и никто не ожидал. На войну я ушла в тридцать восьмом, летала много, но доверия ко мне было низким. Как же, «баба за штурвалом!»

Когда началась Великая Отечественная война, я использовала своё положение и личные контакты со Сталиным и Кощеем, чтобы добиться разрешения на формирование женских боевых частей. Тогда же была переведена из НКВД в Красную Армию. Много крови мне попили: «нельзя, да не принято!». Даже не знаю, тех ли назвали упырями да вампирами? Но я справилась — плешь проела всем, до кого дотянулась. Берия вообще бродил по Лубянке как привидение, лишь бы со мной не столкнуться.

15 октября 1941 года с одобрения Ставки и с поддержкой Центрального комитета ВЛКСМ в городе Энгельсе сформировала из лётчиц авиагруппу из трёх женских авиаполков: 586-го истребительного (Як-1), 587-го бомбардировочного (Пе-2) и 588-го ночного бомбардировочного (По-2). Кощей прозвал нас «ночными ведьмами».

Первоначально полк был укомплектован устаревшими самолётами Су-2, уже снятыми с производства. Спихнули, лишь бы отстала. Не на ту напали. Решать вопрос о перевооружении полка пришлось мне, как ты понимаешь. Направилась к Шахурину, он тогда был Народным комиссаром авиационной промышленности. Тот скандал стоил ему седых волос, хотя я пыталась их даже вырвать. Своего я добилась, мы получили новейшие бомбардировщики Пе-2. А вот с одеждой было тяжело. Одежда вся была мужская, вплоть до нижнего белья. А ведь и на войне хотелось быть неотразимыми. Однажды две самых находчивых вскрыли оставшуюся после полетов светящуюся авиабомбу, вынули парашют и сшили себе лифчики и трусики. Кто-то узнал и донес — дошло до трибунала. Девочкам дали по 10 лет, но мы отстояли. Наказание разрешили отбывать в полку. Позже одна из штурманов погибла в бою, но другая осталась жива.

На фронт полк прибыл к лету 1942 года в составе 115 человек — в большинстве девушки от 17 до 22 лет. Почти все были незамужние, мечтавшие о семье и детях. У командира Евдокии Бершанской дома остался с мамой маленький сын, но другого пути эти девушки для себя не видели — они шли защищать Родину, освобождать страну от врага.

Атаки женского полка шли под предводительством Дуньки Давыдовны. Вот она — крайняя слева. Атаки были так удачны, стремительны и точны, что уже немцы прозвали лётчиц «ночными ведьмами» или на сленге солдат Вермахта «ночной фельдфебель». Деревянный биплан с двумя открытыми кабинами, расположенными одна за другой, и двойным управлением — для летчика и штурмана. Без радиосвязи и бронеспинок, способных защитить экипаж от пуль, с маломощным мотором, к самолету вручную крепились бомбы. Чтобы не перегружать и так некрепкую технику, девушки отказывались от парашютов, по максимуму брали на борт боеприпасы. Полеты шли всю ночь, несмотря на погоду. Бомбили передовые. Вылеты-приземления каждые пять минут. Немцы так боялись нас, что отказывались зажигать сигареты по ночам, чтобы не быть замеченными ночными ведьмами. 588-й полк узнал свое прозвище и принял его как знак гордости. Чтобы не быть замеченными фашистами, мы маскировали взлетную полосу. Ориентиром служил небольшой болотный огонек.

Летая на низкой высоте, невидимые радарами, наши самолеты становились легкой добычей крупнокалиберных пулеметов, а позже охоту за нашими небесными тихоходами начали немецкие истребители. К слову, девушки владели мастерством пилотирования на высочайшем уровне. Отправлялись они в полет, имея с собой для самообороны в случае приземления только один на двоих пистолет. Женечка Жигуленко, талантливая летчица и великолепная рассказчица, длинноногая, была самая высокая в полку. Обычно за ночь успевала совершить на один вылет больше, чем другие летчицы. Она все смеялась, что благодаря своим длинным ногам стала Героем Советского Союза. После войны она стала автором фильма «В небе «ночные ведьмы». Мои девочки летали, не страшась даже гроз, — именно в непогоду возможно было уничтожить больше не ожидавших атак противников. Могли посадить машину в любых условиях. Однажды две летчицы вернулись с задания на совершенно разбитом самолете: как только их «ласточка» дотянула до аэродрома?.. Тридцать пробоин, перебиты шасси, повреждены центроплан и фюзеляж. Подруги были уверены, что дня три им придется быть безлошадными. Но каково же было их удивление, когда самолет был восстановлен за 10 часов!

Техники, маленькие девочки как муравьишки, а бомбы-то тяжелеными были. С ними и мужчине справиться нелегко. Молоденькие фронтовички, тужась, плача и смеясь, крепили их к крылу самолета. Но прежде надо было еще сообразить, сколько понадобится ночью снарядов, как правило, брали 24 штуки, принять их, достать из ящика и расконтрить, протереть от смазки взрыватели, вкрутить их в адскую машину. Техник кричит: "Девчонки! По живой силе!" Значит, надо осколочные бомбы им навешивать, самые легкие, по 25 килограммов. А если летят бомбить, например, железную дорогу, то к крылу крепили 100- килограммовые бомбы. В этом случае работали вдвоем. Только до уровня плеч поднимут, напарница Оля Ерохина что-нибудь скажет смешное, обе прыснут — и уронят адскую машину на землю. Плакать надо, а они хохочут! Снова берутся за тяжеленую "чушку": "Мам, помоги мне!". Особенно тяжело было зимой. Бомбы, снаряды, пулеметы — металлические. Разве возможно, например, зарядить пулемет в рукавицах? Руки отмерзают, отнимаются. А ручки-то девичьи, маленькие, порой кожа оставалась на заиндевевшем металле.

Случались счастливые ночи, когда в отсутствие штурмана летчица приглашала девушек-механиков: «Забирайся в кабину, полетим!». Усталость как рукой снимало. В воздухе разбирал дикий хохот. Может, это было компенсацией за слезы на земле?

А это «Небесный тихоход над поверженным Рейхстагом». Официально я не дожила до этого времени. Утром 6 января 1943 года я для них умерла. Меня и моих ребят, Кирилла, Колю и Володю подбили. Я плакала как ребенок, плела одно заклинание за другим, но воскресить не смогла. Седьмого числа экипаж Губиной обнаружил нас недалеко от села Михайловка, где-то под Саратовом в разбитом Пе-2. Всем объявили, что я погибла. Поверь, там было не выжить, не будь я ведьмой. Хотя сама чуть не сгорела. Кощей прибыл на место первым, он и решил. Засветилась я сильно. Было много фотографий, а тут такой случай. Нашли какое-то тело. Тогда их много было неопознанных. Объявили всем, что это Марина Раскова, да и кремировали. Урна с прахом была с воинскими почестями захоронена в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.

После войны разыскала Евдокию Рачкевич, комиссара полка. Снабдила деньгами, да и девчонки помогли. Она объездила все места, где гибли самолёты и разыскала могилы всех погибших. На май сорок пятого мы не досчитались 32 человека. Я помню каждую свою ведьмочку.

Потом вернулась в Москву, получила имя Зоя Ивановна Костяная, Раце по мужу. Ну что, милая, давай знакомиться по новой, Яга. Что, удивлена?

Она была одета как Зоя Ивановна, она говорила как Зоя Ивановна, но была моложе той лет на пятьдесят.

— Присаживайся, в ногах правды нет… но нет ее и выше. Что рот открыла?

Она села в кресло и за секунду организовала чай. Открыла пирожные, втянула носом запах свежей клубники и наконец продолжила:

— Не стесняйся, что ж ты как не родная? После войныу меня осталось много детей, вот и потянуло помочь, ну не изверг же я? А деток жалко.

— А родители специально к вам направили?

— К тебе, Зоя, к тебе. На нашей стороне не принято выкать, на «вы» мы врагов называем. Я себя очень долго переламывала, хоть и попривыкла. А теперь что касается твоего вопроса, то нет. Стасю я конечно знала, девчонка девчонкой. Но нет, не знала про тебя. Стася хоть и глупа была, всего сто три года отметила, когда своего Романа встретила, но тебя скрыла. Не представляю, как о тебе не знали даже близкие. Стася для чего-то скрыла все это, и беременность, и роды. Подозреваю, что она знала. Вы же, птички, не можете о себе знать, только если это не касается опасности. Вот и думаю, что предвидела.

— А как вы… ты поняла, кто я?

— Так я ж в личине. А для тебя теперь это все пустое, ты суть видишь! Когда уставилась на меня как на привидение, я и поняла. Чай, ровесница Кощею.

— Не выглядишь…

— Ты с ума-то не сходи! Какая девка, будь ей и за сотню лет иль за тыщу, станет на постоянной основе выглядеть как старуха. Вот ношу личину.

— Супер.

— Что мы тут чаи гоняем? Коньяк будешь?

— За рулём, — неуверенно как-то прозвучало.

— Здесь машину бросишь. Не переживай, не украдут. Ты же знаешь, гаишники у меня вышколены! Свистну, тут канкан танцевать будут. Ведьма я, аль погулять вышли.

Коньяк пошёл на ура. Как минимум, первая бутылка. Яга рассказывала, как дрессировала чиновников и депутатов.

— А в лягушек?

— Чтобы они здесь мне под окном квакали? Я себе враг что ли? У меня бы здесь оркестр пел, голов в триста. Я ж как в администрацию захожу, так руки чешутся. Либо проклясть, либо порчу наложить! Вот помню, лет двадцать назад, в как их называют, «лихие девяностые», прокляла одного, так денег брать не мог. Он тогда решил сделать из нашего детского дома то ли казино, то ли бордель. А скорее два в одном. В градостроительном департаменте работал. Так вот, ему деньги суют, а он в ментуру бежит, сдаёт. Плачет, стонет, рвёт волосы на себе, а сдаёт подельников. Менты тогда от счастья не знали, что и делать — человек сорок так сдал. На коленях валялся, ремонт нам выбил. Я добрая, простила.

— Пфф, уволили?

— Бегали как от прокаженного. Чем сейчас занята?

— Богинку ловлю, троих мальчишек и девчонку. А как ловить не знаю. Ярослав Волховский, дядя первого похищенного мальчика, тоже искал. Вместе искали — ничего!

— Сильно, волхв да родную кровь не нашёл. Сильна нечисть. Ты пей, придумаем. Посмотрю у себя в запасниках, что делать будем. Придумаем.

— Огромное спасибо!

— А помнишь, как ты мне вазу разбила?

— Помню, я ж извинилась!

— Ха, я эту вазу позаимствовала в Китае у девятихвостой лисицы, артефакт!

— Позаимствовала?

— Украла. Не придирайся к словам! Я ее собираю до сих пор, точнее внешнюю часть собрала. Магию восстанавливаю.

Вторая бутылка пошла веселей, а когда Яга сообщила, что комната звукоизолированная, то все, начался шабаш!

Глава 33

Пару часов мы говорили и пели. Потом Яга показывала книги по магии, потом показывала, как мне себя сдерживать, потом еще что-то похожее на специальные упражнения. Все было в лёгком тумане.

— А потом я исчезла, вся эта мишура мне так надоела. Кощей-то бегал ко мне как на работу. Там подсоби, тут прикрой. Помню, как мимо этого дома прошла в первый раз. Все такие оборванные, глаза голодные. Волчата. Ну и дрогнуло сердце, не все же гадости людям творить. За пару лет привела все в порядок, вывела тараканов, клопов и чиновников. Сад вот разбила. Ты тогда повадилась лазить за моими молодильными яблоками. Дальняя в саду яблонька. Раскидиста, плодов много дает, а ты все стрескать норовишь. Сколько раз я тебя оттуда снимала.

— А если съесть, ничего не произойдет?

— Ну это смотря сколько стрескать за раз, диарею-то можно заработать…

— Я про молодость…

— Это нет. Без специальных слов это просто яблоки. Здоровья добавляют, может пару морщин разгладят, но на этом все. Я из них шарлотку пеку. Неужели не замечала, что болеете меньше?

Действительно, на моей памяти мы даже к стоматологам ходили просто на осмотр. Редко кто просто чихал и кашлял, хотя старое здание всегда было продуваемым, особенно в коридорах. Да и нянечки почти не болели.

— То-то же. Ну не скрою еще, в чай травки добавляю, что в том же огороде растут.

— А Владимир Васильевич?

— От Смерти нет лекарства. С Володей я познакомилась, когда слонялась с проверками по складам. Ох, молодой казак, усы такие смешные. Как свистел, я прям завидовала. Вдовец с четырьмя детьми.

— Я думала…

— Нет, детей у нас не было. Я же ведьма. У меня могли быть только девочки. Я сказала ему, что не могу иметь детей. Зато воспитала мальчишек. Они были оборвышами, Володя вообще не приспособлен к быту. А тут четверо, один из которых младенец. Я тогда у них генеральную уборку затеяла. Как дети пищали, а Володя только глазами и хлопал. Потом как бухнется на колени, говорит: «Выходи за меня». К нему многие клинья подбивали. Мужчин-то мало было, война выкосила. А вот его оравы я первая не испугалась. Там те еще бандиты росли, не первую папину зазнобу выпроводили, а вот на мне зубы пообломали. Я многих мужей схоронила. Горько, но жить по-другому… Существовать я не могу, хочу жить. А какая жизнь без горя? Они ходят парами. Давай выпьем?

Отказаться не могла, в ход пошла четвёртая бутылка. Я рассказывала Яге все что пережила, как было страшно на войне, как плохо и мерзко. Как тяжело было вернуться в такой привычный и безопасный мир. Как скучаю по подругам, но рассказать им, что же со мной происходит, не могу. Перевезут в Кащенко. Да и они скорее приятельницы. Добрые, верные, но уже отдалившиеся от меня. У части работа, у многих дом и семья. Они уже сами по себе, лишь изредка пересекаемся. Все «За-а-а-няты». И понятно все, но и обидно. А как они ревнуют к своим мужьям? Дуры какие! Зачем мне нужны их мужья? А вот не верят!

— Выпьем? — предложила молодая-старая ведьма.

В этот момент ее глаза сверкали как маленькие огоньки, подсвечивая все, что она думала.

— А давай!

Ой мороз-мороз, была лишняя… В середине песни закружилась вьюга, начал падать снег, но мне разгоряченной алкоголем было отлично! Половина кабинета была в снегу. Ну как половина, вьюга сгребала падающий с потолка снег. Он огромными хлопьями ложился на мебель, но некоторые особо своенравные книги, как нахохлившиеся воробьи, встряхивали страницы. Этакая сказка! Холодало. На столе проросла ёлка с натуральными шишками и комната наполнилась ароматом хвои. Столик был сделан, кажется, из сосны. Тогда почему выросла ель?

— Ну что, тайный партизанский отряд!

— О! Неумеручий! А что ты здесь забыл?

В дверях стоял Кощей. С интересом разглядывал творимое и вытворяемое безобразие.

— Забыл я здесь птичку, а вот что ты здесь, старая, забыла?

— Кто старая?

— Кто старая?

Руки в бока были бы более эффектны, если бы комната не кружилась.

— Яга, такого я от тебя не ожидал!

— Сам старый, а мне можно! Я молода и полна сил! А ты! У-у-у-у!

— Ы-ы-ы-ы! Я птичку заберу?

— Ты как здесь оказался? Ах, вот оно что? Ну кошки драные, я им устрою!

Яга по пояс высунулась из окна и грозила кулаком кому-то в саду.

— Солнышко, ты же свалишься!

— А у меня поме-ик-ло есть! Оно, ух…

— Ух, проспаться тебе нужно! Яга, завтра лично привезу птаху. Вы, уж как я погляжу, спелись.

— И сплясались! Может еще коньячку?

— Хватит.

— Ух.

Меня перекинули через плечо и вышли из кабинета.

— Какой ты вредный. Как был стариком, так им и остался! Ладно, вот вечно мужики все портят!

На моих, уже не таких чётких, глазах Яга становилась трезвее.

— Ик-как?

— Ведьма! — улыбнулась она. — Как отдохнёшь, так и приезжай. Дождусь тебя. Попробую помочь с поисками.

Согласно качнувшись на плече, я чуть не упала. Голова закружилась сильнее.

— Вези ее, мне еще поработать нужно.

Она деловито принялась разглядывать ель на своем столе.

— Ведьма!

Поездку до дома я то ныряла в зыбкую дерму, то возвращалась в сознание, так что запомнила ее очень смутно. Подъем до квартиры, причём на руках — еще хуже. Кощею даже ключ не понадобился. Просто щёлкнул и все открылось. Гад какой! Дальше все, не помню.

Интерлюдия

Я сидел в кабинете и сильно горел желанием уехать куда-нибудь в тайгу. Множат они эти отчёты, что ли? Плюс приезжает какая-то шишка из… а, не помню. В общем, еще проверять все нужно будет, главный попросил. Позвонила охрана птички:

— Босс, тут внештатная ситуация. Птаха с какой-то ведьмой пьёт. И все бы ничего, но дальше сада зайти не можем, щит не пускает.

— Что за ведьма? Где вы?

— Что за ведьма неизвестно. Это тот детский дом, где воспитывалась девушка.

— А откуда там ведьма?

— Не знаю, шеф.

— Скоро буду.

Раз пьёт, значит птичка ведьму знает. Не похожа она на легкомысленную, да и простая ведьма не сможет заморочить ей голову. По периметру охрана. Таким образом, немного успокоившись, решил дочитать отчёт и выезжать. Потратив полчаса и завершив то, что отложить уже невозможно, поехал на Пушкинскую. Удивительно, что этот детский дом еще не оттяпал город в собственность. Огромные колонны, мраморные таблички, облицовка и куча детей. А вот с обратной стороны под окном гуляла. Из окна то и дело вылетал снег.

Местный персонал ничего не видел и не слышал из-за «щитов». Надо отдать должное ведьме — мощные и очень сильные. Высчитав примерно нахождение кабинета по окну, толкнул дверь. Кабинет был пуст, но ошибиться я не мог и все-таки нашёл небольшую панель-дверь. От увиденного зажмурился на пару секунд.

Птичка и какая-то старуха зажигательно исполняли какой-то танец, во все горло распевная нечто веселое. Метель кружила по кабинету, а вместо столика, точнее над ним, как из горшка росла ель, уже подметая потолок.

— Ну что, тайный партизанский отряд!

— О! Неумеручий! А что ты здесь забыл?

Яга? Так вот куда она исчезла. Хорошо прячется, морок так вообще блестящий! Но кажется Гамаюн видит ее настоящей. Ну очень трудно представить себе девушку и старуху вместе пьющих, танцующих, да и к тому же поющих. Судя по пяти бутылкам, давно.

— Забыл я здесь птичку, а вот что ты здесь, старая, забыла?

— Кто старая?

— Кто старая?

Синхронистки какие. Яга явно подзуживала девчонку. Когда я смог изъять полубессознательное тело из кабинета и погрузить в машину, Яга уже полностью трезвая спустилась за нами в машину.

— Ну здравствуй, Кощей.

— И тебе здоровья, Костяная. Куда избушку дела?

— Гуляет пока, не все же работать?

— Что здесь привлекло?

— А ты ль, касатик, не знаешь? Сам за столько веков сколько работ сменил? Сколько дел наворотил?

— А толку? Все только колдуном и прозывают.

— По делам, да воздастся. Как птичка тебе?

— Сильна, да сил своих не ведает. Ну учу помаленьку.

— Запустил ты свои дела, Кощей. Что это у тебя нечисть деток-то похищает?

— Ты от жизни отстала.

— Я ее и догонять не собираюсь. Мне здесь хорошо. Так, чиновников гоняю потихоньку, чтобы квалификацию не потерять. А птичка твоя уязвима, сам понимать должен. Стасю-то мы потеряли. Не верю, что случайно.

— Неслучайно, я уверен. Есть свидетель. Он слышал, что Рома, ну помнишь, муж ейный, с какой-то девицей спутался. Стася и узнала. Думаю, не все так гладко там было с этой новой любовью.

— Эх ты, азы да не помнишь, любил бы по-настоящему. Хоть утопи в приворотных зельях — толку не будет. Значит, не любил никогда. Ну да, смертные имеют выбор. Это мы нет. Пока жив любый, мы живем. А там как Род даст.

— Ты чего это, Яга, так на меня смотришь с хитринкой? Как знаешь чего?

— Знаю я много. Не чета твоему уму, Кощеюшка…

— Не прикидывайся!

— Сам поймёшь, да будь аккуратнее.

— Яга?

— Я все сказала. Ни прибавить, ни убавить.

Отвёз Гамаюн домой и пристроил на диване. Вот милашка, когда спит. А проснётся, так чудовище в погонах и с шилом в одном месте.

— Домовой!

— Ась?

— Присмотришь?

— А то! Хозяйка-то моя одна, а те что за ней смотрят — те еще охламоны. Ты им, Кощей, скажи, чтобы получше смотрели да меня не гнали. Надо будет — помогу, пусть не сомневаются.

— Благодарствую. Ну кухне зелье оставил, пусть примет утром.

На выходе из дома обзвонил ратников и кощеичей. Так сказать, территориальное начальство. Но новостей по Богинки нет. Ждать и догонять. Время против нас и сильно. Яга должна подсобить.

Проснулась я от клекота над ухом. Болид тихонечко прикусывал клювом пальцы, тонко намекая на пожрать. Явно легла, не переодеваясь, форма как из… как я могла китель так помять? Ну и что, что легла не раздетая? Зато похмелье встретила нарядная! Голова не сильно болела, но во рту стоял весь букет морга. Даже в носу чувствовалось нечто медицинское. А нет, это какая-то бутылочка, домовой под носом держит.

— Выпей, полегчает. Кощей вчера оставил.

— Бульк.

Ну, мяту я определила. Все остальное даже не захотела понимать. С такими выходными я, как минимум, забуду о пробежках, а была такая парааааа-ильная…

Хотя Яга права, после поездки на передовую мне это нужно. Как часто мы сами не понимаем, чтобы нам необходимо расслабиться. Я же искренне считала, что справилась. Что это все не обо мне, когда солдаты делят свою жизнь на до и после. «З-з-з-з-з», — на полу лежал мобильный и старательно изображал комара. Как эта скотина не разрядилась, а главное — почему?

— Да?

— Болеешь?

— Помираю!

— Кощей не передал мой подарок?

— Передал. Я даже его выпила.

— Значит уже не помираешь. Буду у тебя через часик, собирайся!

— Куда?

Но ведьма уже отключилась

Точна как часы. Яга стояла за дверью в непривычном для меня виде, а именно в джинсах, какой-то легкой вязанной кофточке и в топике с черепами. Коса чуть ли не пол подметает, часы, очки и сумка с теми же черепами — судя по всему, все это на заказ.

— Что не весела? Может пригласишь?

— Я Гамаюн, вижу желанным гостем Ягу.

— Ну и отлично.

Пока я еще стояла в коридоре, Яга проскочила в кухню. Ведьма уже напрягла домового, вернулась в комнату, зарылась в шкаф, чтобы спустя пару минут вылезти оттуда с моими джинсами, майкой и сумкой. Памятник я ей готова была поставить за скорость. Я в своем бардаке так не разбиралась.

— Зубы почистила?

— Угу. Утро же!!

— Какое утро, уже десять часов.

— Ну не вечера же?

— Помнишь, кто рано встает?

— Тот спит на ходу.

— Не прибедняйся. Сегодня гуляем, а вечером попробуем кое-что.

Я даже заинтересованно глаза разлепила. Спать стоя учат везде в органах, особенно на построении.

— Ну вот и проснулась. Одевайся, я на кухне чай попью.

В своей квартире я уже давно могла перемещаться на ощупь, собственно каждое утро именно так и передвигалась. Яга, кстати, тоже была здесь, ведь именно она выбивала мне эту квартиру. Но тогда я была еще одной воспитанницей, выпущенной в свет.

Когда вернулась на кухню, Яга сидела на подоконнике, ела пирожок и запивала из огромной чашки, которой на моей кухне никогда не было.

— Откуда дровишки?

— Из леса вестимо, домовой подкинул. Задабривает меня. Я же просила присматривать и, как что, сказать. А он молчал, сыч старый! Вот теперь откармливает.

— Он хороший!

— Для тебя. Он знает, кто такие птички-гамаюн. Что они Судьи. Русская правда потому и правда, что ее оберегают все боги и существа, а ты теперь полноценный судья. Ты не можешь быть пристрастна. То есть, если человек, существо или бог нарушил что-то по Правде, то как бы ты к нему не относилась, ты выдашь беспристрастное решение. Такова суть.

— А ты?

— Я? Ведьма изначальная. Можно сказать, я одна из изначальных ведьм этого мира, как и Кощей.

— Самая сильная?

— Не знаю, не соревновалась никогда. Мудра, да. Сильна, да. Но никогда не соревновалась. Я ж говорила, чем слушаешь?

— Понять хочу.

— Понять — это правильно.

— А Кощей?

— Колдун. На счет силы не ведаю, да и не спрашивала.

— А…

— Нога? Не млей так. Костяная, когда на ту сторону хожу. Это моя плата за возможность быть там. Ты вот вообще в перьях будешь. В перьях, в перьях, не подавись. Вот и интересно, какого цвета. Но не к спеху, узнаем еще. Не торопись пока в Навь. Хотя вижу, что была там.

— На передовой весь отряд провела.

— Сильна. А знаешь, что теперь будет с теми мальчишками?

— Кощей сказал, что я переписала их судьбу.

— Отчасти правда. Они стали стражами Нави. Или по-иному, вернувшиеся из Нави. Клиническая смерь как раз оттуда.

— Чем это им грозит?

— Отмороженные, эмоций мало, рассудок преобладает. После смерти вернутся к Калинову мосту и встанут на пост. Не переживай, за них ты силой платила. Хорошо, что смогла и хватило. Ладно, пустое все. Сделанного не воротишь, не обернешь. Заговорились мы, пора по магазинам!

И из мудрой девушки она вдруг превратилась в какого-то подростка и с гиканьем схватила сумку, меня и потащила в коридор.

Глава 34

В здравом уме и твердой памяти я себе обещаю — никогда-никогда не ходить с Ягой по магазинам или предварительно составить предсмертную записку, в которой оставить ее виноватой. Она же шопоголик! На восьмом магазине я перестала считать. Правда еле отбилась от неё, когда она стала наряжать меня как куколку, заваливая одеждой примерочную. Ну вот зачем мне, следователю, такое количество одежды? С учётом того, что минимум пять дней в неделю я хожу в одинаковом темно-синем прикиде.

— Зоя, хватит меня мучить!

— Нет, ну какая из тебя девушка неприличная. Другая бы рада была, а ты! Уговорила, еще полчасика и поедем по другим магазинам.

— Эх…

— Ну не вздыхай так, солнышко. Скушай мороженко.

За полчаса Яга довела до белого каления всех продавцов этого и соседнего магазина, перемерила девяносто девять процентов одежды и таки да, половину из них купила.

— Все, я нарезвилась. Теперь пошли.

Я только кивнула. Сил сопротивляться не было, собственно, как и смысла. А вот после этого Маленький вихрь с тысячелетней историей просто тащил меня на буксире, треща как сорока. Но чем ближе мы находились к неясной цели, тем голос становился более деловым, хотя о той-же природе-погоде. Но интонации, тембр… Было видно, что Яга думает о чем-то своём. Вот что значит — практика!

— А если серьезно?

Сбила. Она даже от машины отвлеклась.

— Что?

— Ты конечно имеешь колоссальный опыт общения ни о чем, но не забывай, я на следователя училась.

— Опыт, опыт. Покой он мне не даёт. Понимаешь, тут вот какое дело, волхв, и родную кровь не нашёл. Тут нужно прикрытие и не абы какое, а одно из сильнейших, а тут. Не сходится у меня. Это ты в магии, или чародействе, если по-старому, плохо разбираешься. Кровь не водица. Даже если капля есть родственной, то всегда найти можно.

— Сильный чародей?

— Да тех сильных — раз, два и обчелся.

— Может сам, специально? Но не вижу мотива. Это же племянник.

— А то у тебя никогда не было, чтобы родственники..?

— Полно. Я как представлю, что после этого дела меня вернут на место, так повеситься охото. Там же материалов до и после полуночи. Буду я как тот негр — работать отсюда и до обеда.

— Потом покажу тебе парочку приёмчиков, тебе понравятся. Отчёты просто шоколадные! Сама пользуюсь, от сердца отрываю.

— Спасибо. Так куда мы едем?

— Куда дорога ведёт.

— Яга, ты мне русским по белому скажи.

— Да к ростовщику, тебе понравится. Гоблины такие затейники, хуже евреев!

— Кто?

— Гоблины. Карлики — эмигранты с Европы. К нам с этой Явропы едут постоянно. Даже особый отдел для эмигрантов сообразили. Душно им, с этой их толерантностью. Не прижилась нежить, я про условно хорошую. Упыри там как раз вольготно себя чувствуют. Что в человеческом обличии, что в неживом. И я не про вампиров. Эти, кстати терпеть не могут этих, противоестественных.

— Противоестественных?

— Ну, зови шизофрениками. Те, что считают себя кем ни попадя, или те, что с мужиками.

— Гомо…

— Какие они гомо? Ну почему, если человек считает себя Наполеоном его лечат, а если бабой, то это нормально? Магия такого не прощает, не любит оно того. После смерти такие исчезают.

— Как это?

— Ну вот смотри. По ту сторону решают, хороший человек или нет. По поступкам, по помыслам. А вот такие вывертыши, они не нужны. Их растворяют в реке-Смородине, под Калиновым мостом.

— Река-Смородина?

— Ну у нас так, ее можно и Летой назвать. Где как. Только в ту воду никому нельзя, исчезает душа. Вот и создал Род Калинов мост. А с другой стороны Харон на лодочке плавает, души перевозит. Анубис с песчаной тропой проводил, там река почти обмелела. Рот закрой, залетит муха, плеваться долго будешь. Все, приехали.

Маленькое старое здание в каком-то переулке непонятном. Пока Яга рассказывала, я упустила место дислокации. Ведьма оставила машину и направилась к двери, но та распахнулась за мгновение до того, как Яга пересекла порог. По моему мнению, она бы даже не остановилась перед таким препятствием. Настолько была решительной.

— Яхрим! — во все горло возопила ведьма. — Яхрим! Яхрим, гоблинская твоя душонка.

За стойкой обнаружился невысокий человек с орлиным носом и сероватым цветом кожи. Пока он не вышел из-за стойки, казался просто невысоким, а вот потом… Рост примерно по пояс невысокой Яге, глазки бегают, зубы кривовато острые, а нос не орлиный, а скорее загнутый к губам, отчего производилось впечатление, что его съедят или надкусают.

— Яга-а-а, радость-то какая! Сколько лет, сколько зим!

— Врешь! Как будто я тебя не знаю! Еще раз напомнишь о моем возрасте, лет сто будешь квакать у меня под окнами!

— Что ты! Ты просто майская Роза, красавица каких свет не видывал, свежа бела…

Яга подобрела и заулыбалась, правда больше оскалом акулы.

— Пой, соловушка, все равно не верю! Я по делу!

— Как всегда слушаю, моя прелесть.

Мне даже послышались нотки Горлума.

— Шалишь! Травы, воска, соли и вот по этому списочку.

— Завтра будет…

— Сейчас. Жду полчаса.

— Яга!

— Не трать мое время!

Гоблин скривился, но посеменил куда-то за стойку. Пока ведьма подпирала его пристанище. Так как на меня не обращали внимание, я заинтересовалась окнами. Снаружи они были квадратными и обычными, а вот изнутри — огромные стрельчатые окна во всю стену, с мозаикой в виде цветов, через которые видно серую дорогу и сизо-синий туман.

— Навь.

Я аж подпрыгнула, настолько засмотрелась,

— Дом находится на перекрестье, по сути это таможня. Если что-то из Нави тебе может потребоваться, в основном это пыль и травы, иногда кости для обряда, то заказываешь здесь. Иначе это незаконно. Если сама вытащила, то сообщи, заплати пошлину и живи спокойно.

— Сурово.

— А куда деваться? Иногда можно такое притащить. Вот как например чуму испанцы притащили. Знаешь, сколько выживали?

— Читала по истории.

— История. Там такая история была, почти сорок миллионов человек умерло. А Нуберо, духи в Испании, до сих пор оправдаться не могут. Говорят, что не они притащили. Я им верю. Не стали бы они такое творить, ведь и сами пострадали. Мы тогда чуть не слегли, пришлось Мороз просить пораньше прийти.

Я глубокомысленно молчала. Яга была участником тех событий, как же это здорово. Хотя это только с одной стороны, а другая… сколько же любимых она схоронила, сколько потеряла?

— Будь аккуратней. Навь показывает все плохое, вызывает апатию и депрессию. Так что не заглядывайся. В общем, я все, можем идти дальше.

На том же буксире меня дотащили к машине, правда второй рукой она к себе прижимала полученный от гоблина сверток.

Оказалось, мы стояли в районе все того же Петра, на противоположном берегу. Домик со стороны казался невзрачно-песочного цвета, с провалами маленьких окошек. Машинка утробно рыкнула и помчалась куда-то, игнорируя не только правила дорожного движения, но и физики.

— Это я помело переделала. — Увидела мой немой вопрос на лице.

Потом я полдороги косилась на сверток, а ведьма с кем-то ругалась по телефону, закончив только когда приехали. Что удивительно, на речном небольшом пляже собралась странная компания. Кулдун Ирина, Краснощекова Алиса, Затворницкая Ульяна, Лоос Екатерина — четыре мамы четырех жертв. Рядом стоял Кощей, а глаза потерпевших были пусты, как у студента-двоечника на экзамене по квантовой физике.

— Салют!

— И тебе здравствуй, птичка. Сделай два шага назад, защищать свое заклинание от тебя мне не хочется. Когда я их отпущу, то можешь что угодно творить.

— Поняла. А волхв где?

— А зачем он здесь? Поиск — сложная вещь, лишних здесь нет.

— Что встала? Любуешься?

— Можно и так сказать.

— Кощей, а ты что столбом застыл? Готовь красавиц.

Яга, приплясывая, развернула шкуру, достала мешочки, понюхала их, пару отложила, оставив в каждой руке по одному. Встряхнула их содержимое, отчего завязки развязались, и травяная пыль из одного мешочка прямо в воздухе начала смешиваться с солью из другого мешочка, превращаясь в две ленты. Они окружили ведьму, ластясь как две змеи, и сделали два оборота. Яга преобразилась. Она уверенней встала на ноги, одна из которых теперь абсолютно точно была костяной, а вторая осталась нормальной. Глаза Яги впали, нос заострился, а волосы мгновенно побелели до седины и расплелись.

— Кощей! — хлёсткости скомандовала ведьма.

Кощей мгновенно выхватил нож и слитным плавным молниеносным движением ножа порезал всем женщинам левую ладонь. Капли крови волей колдуна не упали в песок, а собрались в одну большую каплю. На секунду показалось, что капля упадёт, но плети Яги подхватили каплю и впитали в себя.

— Кровь от крови, плоть от плоти. Покажись, появись во имя Рода.

С одной стороны, где стояли женщины и Кощей, зеленела трава и светило солнце, а с другой, где ступала костяная нога Яги, серела Навь, из тумана которой светились зеленые и белые глаза. Девушки никак не реагировали на творившееся безумие, хотя изморозь уже покрывала их одежду. Да и то, что происходило, мало походило на пляжную вечеринку.

— Спой птичка, что душа пожелает. Направь.

Я аж вздрогнула. Ну спеть, значит спеть. Что бы подошло?

То ли ветер шумит, то ли птица

Надо мною взмахнула крылом.

Только перышко в небе кружится

Над давно опустевшим гнездом…

Выводила я уже привычно, но только сейчас видела, что творят слова. Они сминали плети Яги, пока не сформировали клубок, после чего вытянули по одной ниточке из земли, а вторую достали из тумана, отчего там зарычали.

Завывает метель свою песню

Над простором уснувших полей…

Или слышится плач в поднебесье

Улетающих вдаль журавлей…

Из Нави вырвались призрачные журавли, которые, тихонечко покрикивая, взмывали в небо.

Пройдёт печаль, растает горюшко,

Не плачь душа, нам не впервой

Лети легко как птичье пёрышко,

Лети домой! Лети домой!

Вьюга снежными машет крылами

И следа не отыщешь домой,

Но зовет нас с собой птица- память

И летит как стрела, по прямой.

Кружащие над нами журавли, то растворяясь, то возвращаясь в форму птиц, выстроились клином в определённом направлении и, вскрикнув, начали улетать. Кощей что-то крикнул себе за спину. Не разобрала.

Пройдёт печаль, растает горюшко,

Не плачь душа, нам не впервой

Лети легко как птичье пёрышко,

Лети домой! Лети домой!

Клубок на последнем слове не исчез. Он просто уменьшился и стал как обычный клубок ниток, только переливающийся серым, зелёным, белым и голубым.

— Все!

— Молодец, птичка. Помнишь в сказке клубочек путеводный? Вот и довелось вновь увидеть.

— А прошлый где?

— Горыныч съел.

— Прекрасный тост.

— За это нужно выпить!

Глава 35

— Я пас.

— Яга, не смотри так на меня. Вот закончим с Богинкой, там и решим. Правда, с тобой пить — это переводить продукты.

— С тобой тоже, просто вкус нравится.

— Не буду тебя развлекать.

— Ну, как хочешь!

— С клубочком что делать?

— Ждать. До двадцать третьего не найдем, а вот в ночь на двадцать четвёртое, как темнеть начнет, там и найдем. Ты что смурная такая?

— Я как представлю, как я это описывать буду в отчете — прям, палата номер шесть.

— Антошка был шикарным мужчиной. А уж какой обаятельный, обходительный. Не то, что этот скелет Неумеручий! Как-нибудь расскажу.

— Чехов? А Гоголь?

— Обижаешь! Кто его с Виейм познакомил? Правда Вий теперь со мной неразговаривает из-за него.

М-да, со словами нужно быть более аккуратнее. Значит, у меня в запасе три с половиной дня. И если воскресенье переживу, то с понедельника по среду начальство будет строгать из меня Буратино. Тонкой стружкой, тупым инструментом.

— Кощей, ты настолько постарел, что память твои тараканы разъели?

Кощей завис с недоумением на лице.

— Девушки, дурень! Отправь по домам!

Колдун повел рукой, и жертвы его произвола начали расходиться. Очень странно смотрелась та, что на каблуках. Те постоянно вязли в песке и земле, но женщина упорно шла вперёд. Мы с Ягой подъезжали по другой дороге, потому я не заметила вереницы стоящих машин, в которые загипнотизированные женщины и погрузились. Потом автомобили завелись, и все это произошло синхронно. А вот разъезжались две машины в одну сторону, две в противоположную.

— А они что объяснять будут?

— Каждая своё, кто-что.

— Уже лучше. Что дальше? Клубок забирай и поедем!

— А Яга?

— Яга сама долетит, не беспокойся!

Почувствуй себя буксиром. Уже вторую неделю меня таскают и таскают, статуэтка или вазочка. Но бухтеть по этому поводу я не собиралась. Во-первых, я считала себя адекватной. Во-вторых, эти двое пока не желают мне зла. В-третьих, я мало знаю о мире Нави. Что уж там, я мало знаю про все миры, сколько бы их не было. Так что своё экспертное мнение я могу затолкать себе куда фантазии хватит, поживём — увидим. Доживём — узнаем, выживем — учтём.

Город встретил меня радушно. Пробок не было, телефон сел. Вечер был прохладный, а я сижу на пассажирском сидении. Хотя, наверное, предпочла бы байк и то чувство полета, что он дарит. Завтра поеду покатаюсь на колесо обозрения, хочется чего-то такое. Душа просит? А есть ли у таких, как я, душа? Что за глупости в голову лезут? Кощей всю дорогу с кем-то разговаривал, что-то говорил. Я не вслушивалась, иногда вертела переливающийся клубочек. Мои мысли, мои скакуны. Куда-то мчатся и что-то сами о себе думают.

— Там тебе книги захватил. Пока две, потом еще привезу или сама заедешь.

От счастья чмокнула колдуна, забралась на задние сидение и раскрыла Историю.

«На Дунаи Ярославнынъ гласъ ся слышитъ, зегзицею незнаема рано кычеть: «Полечю, — рече, — зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каялѣ реце, утру князю кровавыя его раны на жестоцѣмъ его тѣлѣ». Ярославна рано плачетъ въ Путивле, аркучи: «О вѣтрѣ, вѣтрило! Чему, господине, насильно вѣеши? Чему мычеши хиновьскыя стрѣлкы {на своею нетрудною крилцю} на моея лады вои? Мало ли ти бяшетъ горѣ подъ облакы вѣяти, лелѣючи корабли на синѣ морѣ? Чему, господине, мое веселие по ковылию развѣя?» Ярославна рано плачеть Путивлю городу на заборолѣ, аркучи: «О Днепре Словутицю! Ты пробилъ еси каменныя горы сквозѣ землю Половецкую. Ты лелѣял еси на себѣ Святославли носады до плъку Кобякова. Възлелѣй, господине, мою ладу къ мнѣ, а быхъ не слала къ нему слезъ на море рано». Ярославна рано плачетъ въ Путивле на забралѣ, аркучи: «Свѣтлое и тресвѣтлое сълнце! Всѣмъ тепло и красно еси: чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладе вои? Въ полѣ безводнѣ жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче?»

— Так это «Слово о полку Игореве». Я даже этот отрывок учила. Строчки три помню, не больше.

— Да, оригинал. Игорь был первым ведьмаком, и в книге, кроме того, что ты прочитала в начале. Здесь его подлинная история о походах — как он получил силу, как обуздал, как использовал. Тебе придётся по душе, но вот слог, старорусский или славянский, трудноват. Но вот как только немного привыкнешь, то сразу станешь читать бегло. Так всегда происходит. Этот язык в нашей крови.

Ну что, будем пробовать и пробовать.

— А вторая?

— Дневник Елены, старшей дочери Яги. Яга тогда влюбилась в Олега, именно в того, что Вещий. Елена Премудрая, так ее прозвали в народе. С Прекрасной все-таки сложнее.

— А что с ней?

— Елена — ведьма, каких поискать. А вот Вася, то есть Василиса Прекрасная, похожая на отца, кроме красоты ничего не унаследовала. Знания были, сил нет. Елена как раз и описывает, как помогала сестре с обретением. Но не получилось. Красота — все, что было у Василисы.

— А они сейчас где?

— Ушли в Навь. Елена устала, а Василиса простая смертная, в отца пошла, хоть тот и Вещим прозывался. Тут за прозвище Яге спасибо сказать нужно, многим ему помогла. Потому Елена и билась за сестру, пытаясь помочь. К матери Ленка не пошла, посчитала себя самой умной.

Оставшийся путь я продиралась в повести. Даже не очень помнила, как вернулась домой и как получила чашку чая. Даже что-то поела. Но Кощей прав, к середине книги я уже более ли менее сносно читала все эти «яти». С пониманием правда трудновато. В первой части разворачиваются основные события похода: Дружина князя Игоря и его брата Всеволода выступает в поход из Новгород-Северска (Черниговщина). Князь пренебрегает зловещими предзнаменованиями: солнечным затмением, тревожным криком птиц и воем волков (Интересно, кто выл и по чье просьбе?). Ему впрямую даже Велес говорит о том, что Перун с ними не пойдет, пока дома не решат свои противоречия. Битва начинается с рассветом и заканчивается уверенной победой русичей, которые останавливаются на отдых с богатой добычей. Жадность их сгубила, сребролюбие и тщеславие. Боги им не помогали, но сами справились. Тем временем ханы половцев колдуны Гзак и Кончак переходят в наступление, готовили которое целых два дня. На третий день русичи сдаются, а князья попадают в плен. Вся Русь оказывается не просто побежденной: ее границы открыты, она становится легкой добычей для степняков, а древняя охранная стена дала трещину, так как князья были носителями ключей и вот незадача с собой забрали из городов.

Дальше князь Святослав пытается объединять княжескую верхушку и сплотить их для дальнейшей борьбы с общим врагом. Мой предок является Святославу и сообщает о Игоре. Род послал вестника. А затем и гонец приносит новость о поражении князя Игоря. Святослав произносит «золотое слово» — заклинание, переданное птицей Гамаюн, слово «единения» стаи. Значит, Слава был оборотнем. Далее следует призыв к отмщению. На помощь могут прийти князь-оборотни Ярослав, князья Мстислав, Роман, Ингвар и Всеволод, оборотни волынские Мстиславовичи… Однако им своих проблем хватает. Все как всегда, один в поле не воин. А у остальных дела-делишки.

Однако Ярославна этого не знает. «Есть женщины в русских селеньях». А потому в Путивле проводит обряд «плач» Ярославны, который требует у ветра и реки Днепр помощи князю Игорю. Сильна красавица и упряма. Она взывает к силам природы, получает разрешение на использования. Сильна ведьма. Игорь планирует побег, в осуществлении которого ему помогает чернокнижник Овлур и сама природа. Вдвоем вырываются на свободу. Половцы пытаются отыскать князя-беглеца, но безуспешно. К тому времени, как они хватились его, Игорь вернулся в родные края, и защита встала на место. Ключи-то Игорь с собой прихватил. Описано будто солнце, которое вышло из-за темных туч.

Интернет предлагал версии с переводом, но они отличались даже от общепринятой версии. А уж от этого оригинала, как пирамиды от башни федерации.

А вот дневник Елены Прекрасный задаётся несколько иным вопросом — кто наделяет нас магией? Православие — это изначальное название язычников, славян. Правоверие — это раннее название христианства до 1653 года. Не право, а Правь… Мир Богов и высших сил… Православие, кстати, никакого отношения к христианству не имеет… По древним дохристианским учениям славян, мир делился на три уровня. Навь — мир того что было, но безвозвратно ушло, того что будет и его ещё нет, а также мир мёртвых. Явь — видимый мир в котором могут проявится явления Нави. И Правь, Славь — мир богов, высших сил и законов Рода. Возможно только православие сначала не имело в виду христианство. Это христиане забрали себе название. А христиане православного толка назывались ортодоксами. Они и сейчас так у католиков называются. В этом есть рациональность. Славить Правь — мир богов. Православие взято христианством от древней славянской Веры, которое так и называлось — Православие. А в самом начале дневника я чуть чаем не подавилась. Елена Прекрасная и Елена Троянская — это одна и та же девушка.

К девушке посватались царь и принц. Сын Приама Троянского, Парис и греческий царь Минелай, спартанец. Судя по описанию, Парис был мягко говоря не красавец — тощ, прыщав и имел самомнение, как у болотной кочки, что центром мира себя возомнила. Свою руку Елена отдала Минелаю. «Черняв, могуч, синь в глазах и дюже разумен» — писала девушка.

Елена уехала с мужем, но Минелай сам пригласил неудачливого соперника в гости. Как-никак его отец был иторговым партнером. Они оба держат в своих руках конкурирующие торговые пути и в честь свадьбы подписали выгодный торговый союз. Но царевич Парис затаил обиду. Балованный ребенок, золотая молодежь, не знающий отказа ни в чем. А тут игрушка отказалась играть. Причем, когда Минелай неожиданно срывается в поездку на остров Крит, Париса оставляют во дворце Минелая. Лена постоянно говорила мужу, что ей не нравится этот царек, что он смотрит на нее «темным взглядом». И вот муж все равно уезжает. В день отъезда она чувствует себя плохо и рано ложится спать. Утром она проснулась в полоне — ее похитили силой. Ведьму? Силой? А! Опоили и вывезли.

Возвратившись, Минелай увидел, что его жена исчезла. Прибыв, наконец, в Трою, Елена своей красотой снискала симпатии многих троянцев. Ее провезли закованной в звёздных кандалах по улицам Трои. Отец Париса, царь Приам, по просьбе сына отказывается возвратить Елену супругу. Та и грозила, и ругалась.

Обманутый муж Минелай обращается за помощью к своему брату Агамемнону — самому сильному и могущественному из греческих царей, царю Микен. Агамемнон собрал подчиненных ему греческих царей и войском в тысячу судов двинулся в поход на Трою. Кстати, теперь понятно, почему о Елене говорят «лицо, опустившее на воду тысячи судов».

К слову сказать, греки, микенцы, использовали оскорбление, еще и как повод, чтобы разграбить Трою. Когда Агамемнон собирался в поход он принес жертву свою родную дочь, прося богов попутного ветра в походе на Трою, и получается был чернокнижником. Все это также свидетельствует о том, как значим был для него этот поход, на крайний показатель — как не нужна дочка.

Итог описал Гомер в своей Одиссее. Троя была сожжена, все мужчины истреблены, а женщины взяты в полон. Минелай ищет Елену, намереваясь убить. Он искренне поверил наветам, что Елена сама выбрала Париса, а его просто высмеяла. Но при виде жены, дрогнул, увидел кандалы, побои. Супруги вместе возвращаются в Спарту, где Елена прожила с Минелаем до конца его жизни. Супруг считал, что она богиня, так как она оставалась молодой и прекрасной. Женщина пишет, что после его смерти покинула Грецию. Что только на родине она стала понимать, что земля, родная земля, вернула ей былое могущество, а до этого она, что капля в кувшине была. Дворец Париса Елена сожгла лично! Мстительна — пишет Гомер. Вся в мать.

Кстати, дневник Елены очень быстро прочла. Старославянский менялся в месте чтения на простой русский, может чуть архаичный, не то что «Слово о полку». Все ведьма предусмотрела.

Утро я встретила в обнимку с книгой на подоконнике в позе эмбриона, заботливо укрытая пледом. Три минуты я кряхтела как столетняя, потом приняла решение ополоснуться и побегать в парке. Я конечно и так за столом не сижу, но тянет.

Как решила, так и сделала. Два часа пробегала в парке в незаметной компании оборотней, перекинулась парой слов с охранником-лешим, который посетовал, что стала реже здесь бегать. Зашла в магазин, все в той же компании оборотней. Провела целый день как хотела и в своей собственной компании. Остаток вечера сформировала парочку отчётов. По большей части придумала или сильно перефразировала то, что знала.

Я даже соскучилась по работе. Не по начальнику, а по работе. Одуряющей жары не предвиделось, так что сегодня даже китель не раздражал. А вот новая расческа была просто супер. Фен кстати подарю кому-нибудь. Серебряный гребешок, смехотворно маленький, помещался в руку и прекрасно высушил полтора метра волос, разгладив их, только что в косу не заплел. Утюжок тоже подарю.

Все те же, все там же:

— Ну что, Гаюн. Наслаждайся.

— О как, Горчаков. Сто лет, сто зим!

— Зойка, ты чего. Меньше недели не прошло.

— Зато КАКАЯ это была неделя!

— Наслышан, наслышан. Так и я по этой же причине.

— Не томи!

— Нам начальника поменяли плюс группу ввели. Кажется с Лубянки, коллеги!

— И кто же сей счастливчик?

— Некто Бессмертный Константин Владимирович. Какой-то начальник особого отдела. Это из-за того депутата, он расшевелил всех и вся. Кстати, журналисты дежурят при выезде, близко их не подпускают.

— Константин Владимирович? Бессмертный?

— Да, ты с ним работала?

— Кощей значит…

— Что ты сказала? Плохонький стал, старость не радость!

— Молодость не жизнь! — отбила я. — Не совсем работала, но пересекалась. Как раз по делу об убийствах, что со Славой случайно вскрыли.

— Наслышан. Наслышан и удивлён, что дырки новые не сверлишь! За такое нужно. Плюс эта ваша странная командировка. Дико там все, особка сейчас просто наизнанку выворачивается. А найти так ничего и не смогла. Кстати по убийствам. Там убийца исчезла: доказательств тьма, серийник, подтвержденных только восемь. В федеральный розыск закинули Я благоразумно покивала.

Дверь открылась и попой вперед зашел какой-то неизвестный мне начальник, вся его поза пригибалась перед вторым вошедшим. Кощей был великолепен в черном рубашке и темно-синих джинсах, особенно рядом с пресмыкающимся провожатым.

— Дамы и господа, позвольте представить вашего нового руководителя. Константин Владимирович Бессмертный, спецотдел.

Глава 36

Кощей наслаждался зрелищем. За ним виднелись две восьмёрки спецов, покорно ожидавших, когда их впустят и представят. Ну, или не представят. Третья бродит где-то около здания. Мне даже показалось, что я их чувствую. Они думали, как единый механизм, подчиняясь главе стаи или прайда или еще как.

— Здравствуйте, коллеги. Давайте знакомиться.

Пока Константин Владимирович ручкался со всеми, Анубис за своей кафедрой улыбался и что-то смешивал. Когда один дошёл до другого и с ехидной улыбкой протянул руку, второй хрустнул колбой и повалил белый дым, окутывая их руки.

— Ну здравствуйте, товарищ страшный руководитель.

— И тебе не хворать.

После чего легонько обнял и хлопнул по плечу. Народ облегченно захохотал. Всегда замечала, что если в группе кто-то с кем-то работал, внедрение новенького проходит легче. Что-то из серии «свой свояка», по крайней мере у сотрудников и военных. У остальных не в курсе.

— Народ, теперь без официоза. Константин великолепный руководитель и прекрасный начальник.

— Влад, уши оборву.

— И да, мой наставник.

Тут даже я подавилась. Интересно, когда это было? В семидесятых-восьмидесятых, когда Анубис от спячки проснулся и решил эмигрировать в Россию? Но настроение они подняли, а тот что привёл ретировался, явно страшась за шутку над грозным начальником. А вот климат в коллективе стал легче.

— А это наши тяжёлые, они будут прикрывать.

Парни сразу ломанулись к своим принюхиваться (кажется даже в прямом смысле этого слова) и притираться, может даже немного полаяться, а нет, побороться. Одно слово, тяжёлые.

— Совещание? — робкий голос из зала прервал занятие фигней на рабочем месте.

— Зачем? Есть то, что требует общего разговора?

— Нет.

— Нет, — нестройно раздалось в зале.

— Ну тогда работайте. Опросы, работа с агентурой и так далее, не мне вас учить. Если не требуется печатать отчёты или проводить допросы, можете заниматься с агентурой.

«Да» прозвучало радостнее. Телепортация существует — опера исчезли первыми, а за ними последовал второй следователь, которого я так и не узнала. Да и он не стремился знакомиться, так, отбывал повинность, не более того. Он с радостью взял на себя проверку документов и систематизацию, лишь бы никуда не идти и делать поменьше. Мне по сути идти некуда. Буду ждать, что придумают эти двое. А они явно придумают. Когда рассосались лишние, кроме, выясняющих кто круче, спецназовцев.

— Ну и?

— Что и?

— Что ты здесь забыл? Работы нет?

— За тобой присматривать.

— Кощ. Константин Владимирович, опыт конечно дело великое, в чем-то даже неоспоримое, но вот за дуру меня не держи.

— Не держу. Дело в тебе и не только.

— Вот это «не только» я бы и хотела озвучить.

— Два раза в год, на протяжении четвёртой сотни лет границу Нави тревожат, и с каждым разом все сильнее и сильнее. В разных городах и сторонах света. Иногда как лёгкие уколы, которые Навь легко переживает. Злится конечно, но сглаживает.

— А что будет, если…

— Если Навь проснётся, то плохо будет миру. Это вечный покой, так ее создал Род. Явь — это бег, Правь — это счастье, мир, где живут боги. Там есть Вальхалла, Рай. Все то, что придумали боги и люди. Навь, царство Чернобога. Сейчас его называют тёмным богом, но это не совсем верно. Чернобог это брат Рода, младший брат, который сам взвалил на себя это бремя, видя, как брат беспокоится о созданном мире. Спустя века, а может тысячелетия, жизнь среди нежити, мертвых, нечисти, кто знает, чего еще, озлобили Чернобога. И брат помог ему вновь. Он дал возможность усыплять всех, кто находится в Нави А когда род ушёл или заснул, со всеми обителями уснул и Чернобог. Они образовали щит, оберегающий и наш покой. И тут вопрос, зачем рушить этот щит?

— Если его не станет, то мертвые, нечисть и все-все-все окажутся здесь, в Яви?

— Это один из возможных сценариев, их больше тысячи и все просчитать невозможно.

— А кто пытается?

— Многие и многие. Я, наверное, бестиарий могу записать, разновидности были самые разные.

— С чего вдруг…

— С теми, кого удалось поймать, а не убить, разговаривали. Все говорят, что идут за силой богов. Версия отличная, я в неё даже верю. Но смущают детали. Вот эти детали и не дают покоя.

— Посмотрим. Как я поняла, Богинка сильнее, чем ее товарки?

— Намного. Сопротивляться твоему зову на твоей земле, поисковым заклинаниям… Яга не справится, а ее опыта хватит на всех нас. Погуляла она в своё время от души, от широкой русской души. Борджия числятся в учениках, я о Лукреции. Она ее воспитывала до тринадцати лет, под видом двоюродной сестры Папы Александра шестого Андрианы де Мила. Надоело быть сожжённой, но кто же тронет сестру Папы римского? А инквизиция за ней гонялась. Ты бы видела их перекошенные лица, сам ржал на пятнадцатом ее сожжении.

— В смысле? Ее пятнадцать раз сжигали?

— Сжигали ее раз тридцать. Огонь ее не берет. Ярило не дурак с ведьмой связываться. Как огонь разгорится, она глаза отводит и спускается. А потом обязательно одевается, красится, аль морок наводит, и к инквизитору. Визгу, крику много — ведь покойница-ведьма в монастыре. Инквизиторы от сердечного приступа мерли как мухи.

— Не действует святая водичка?

— Можем искупаться, вон шакал тоже. Но нет, прогнила их Вера, а именно она их спасала. Сейчас их Папа даже Мавку не отпугнёт силой своей веры. У нас это не так происходит, есть искренне верующие. Плюс противоестественные союзы с мужчинами, дети… Русь за детей горло рвала, намертво стояла. Дети по Русской Правде должны быть защищены. Убить ребёнка — приговор один, смерть. Растлить — это, по сути, убить ребёнка. Да и тогда гнильца шла от них. Ведь Вера в посланника божьего растит слабость, прощение. Вот как можно раскаяться за убийство и тебе простят? Ни одна вера ни до ни после не предполагает простить обидчика. Вера помогает быть сильнее, а не смириться с положением рабов. Наши боги рабов из нас не делают. Мы их дети, создания, но не рабы. Не встаем на колени, на оба колена. Только на одно присягаем, но не смиряемся.

— Русские не сдаются.

— И это не просто фраза, это сама суть славян. Но и Воинов не бывает без слабостей. Тут важно не физически быть выше и сильнее, а духовно.

— Отклонились…

— Ну не совсем, именно этим объясняется та сила, что заключена в наших землях и за гранью. Каждый воин даёт силу этой земле. Наша вера, наше «не сдаёмся», наше «вызываю огонь на себя».

— Во время Великой Отечественной войны?

— Да. Мы тратим ее, эту силу. Все мы. Это и интуиция, и магия, и сила духа. Сила духа любого, кто в момент отчаянья попросит. Попросит помочь. Все делится равно. И возвращается, если поступок признан «достойным». По заслугам и награда.

— Елена так постоянно говорила.

— Так и есть. Потому ловить эту конкретную нечисть будем вместе. Да и отчёт не придётся писать, так приму…

— Ты искуситель, просто змей-искуситель!

— Тебя с Аспидом познакомить?

— Не против, но мне кажется его предложение меня не заинтересует. Отчёт — это святое.

— Пошли, Анубис, хватит киснуть за видимостью работы. Все равно не поверю.

— Есть интересные предложения?

— Поесть для начала.

— Кофе. Продам за кофе пару душ! В жизни смертных самое тяжёлое — это вставать утром. Меня Баби поднять не может. Я в него пару раз даже подушкой зарядил. Потом извиняться пришлось, мстительный больно.

— Баби?

— Помогал мне в загробном мире, сейчас что-то типо моего домового. Пока он учился готовить, я думал, что отравить хочет.

— Научился?

— Как первоклассный шеф-повар. Понравилось ему готовить.

— Приглашаешь?

— Почему бы и нет! Тем более, я тебе еще с караоке ужин должен.

А он не пошутил. Древним Египтом в центре Москвы оказался дом семьи Бочаровых на Гоголевском бульваре, дом 21, где Анубис скупил весь последний этаж. Между третьим и четвёртым этажом были видные мужские египетские маски.

— Стражи, — прокомментировал Анубис мою заинтересованность.

— Ограбить пытались?

— Четыре раза. Их мумии теперь охраняют подвал. Там я что-то типа сейфа создал.

— Я этого не слышала.

— Не докажут.

Этаж был сделан роскошно, все в домашне-египетском стиле: золото через каждый сантиметр, жуки, исключительно в виде статуэток, но песка не было. Все прямоугольной формы, причем как в горизонтальной, так и в вертикальной проекции, вертикальные колонны, наклонные пилоны египетской архитектуры. В коридоре нас встретила колоннада в виде пальм, с каменными листьями под потолком, все песочных оттенков и с золотом. Так же там были маленький цветок из мрамора в виде лотоса, питьевой фонтанчик и интересные зеркала под немыслимыми углами. Как только Анубис включил свет, отражение от него попало на зеркала, и показалось, что светит не лампа, а солнце. Получилось мягкое и чистое освещение. Мозаика и рисунки на стенах «под камень». Из современного — система умный дом. Да и факелов не нашла, только их стилизацию. Когда мы дошли до кухни, я удивилась высокой колонне посередине помещения, которая сквозь два этажа упиралась в крышу дома. Вокруг нее кухня и выстроена. Барная стойка, в углу диванчик со столиком побольше, сами шкафы образовали свод пирамиды. Необычно, но очень впечатляюще. Вот удобно ли здесь жить? Хотя на вкус и цвет как говорится…

— Баби, у нас гости, накрой на стол.

Баби напоминал песчаный вихрь. Где-то до середины бедра, с периодическим появлением морды обезьяны. Суровый взгляд осмотрел нас, кивнул и исчез. А вот посуда начала перемещаться в разные стороны.

— Ну, располагайтесь.

Сам же опустился на низенький диванчик, отделанный тёмным деревом и позолотой. Дождавшись кофе и чай, мы переместились на роскошный балкон, с колоннами, пальмами, диванчиками и статуями — все по вкусу Анубиса. Разговор не клеился, так, перебрасывались фразами. На этом балконе казалось, что ты в другой стране. Еще немного и можно увидеть Нил, золотящийся в солнечном свете. При этом я не забывала, что сегодня пасмурно, да и нахожусь в Москве.

— Знаешь, я буду забегать к Баби, его кофе — это просто сказка. Такого вкусного в жизни не пила.

— Шшшпа-шшшибо за комплимент, — маленький вихрик прошуршал у диванчика.

— А ты ему понравилась. Он не очень любит, когда в доме гости. Вон на Кощея он вообще не обращает внимание, а вот к тебе подошёл.

— А что ему не нравится в Кощее?

— Конкуренция. Я имею некоторую власть над мёртвыми, как почти все из присутствующих здесь. Баби это страж пустыни мертвых, отсюда и ревность. Это нормально, так как мы черпаем силы из одного источника.

— Все?

— Нет, хотя исток один.

И опять замолчали, глядя кто на пальмы, кто на небо. Здесь в логове Анубиса было спокойно и умиротворяюще. Кажется, Кощей заметил мое состояние.

— Здесь особая концентрация энергии, все-таки жилище бога мертвых. А что важно для душ? Правильно, покой. Вот Влад и распространяет вокруг себя ауру покоя, это бессознательное действие. Как и любой из нас.

— Почему я не чувствую этого, только здесь?

— Здесь, как я сказал, логово, концентрация. Так что расслабься, работает лучше любого психолога.

— А ты у него был?

— Обижаешь, должен же я попробовать. В долгой жизни скука — это самая большая проблема. И как только появляется что-то новое и неизведанное, о-о-о-о держите нас всех. Даже соревнование было. Яга победила!

— В чем спор?

— Это был шикарный спор, — Анубис мечтательно закатил глаза, как никогда похожие на волчьи. — Они полмира поставили на уши. Читала Фрейда?

— Конечно! К сожалению, входит в перечень обязательной литературы для следователей.

— Так он с Ягой закусился. Та ему его же будущую теорию и задвинула… Теперь всем миром расхлёбываем. Особенно Яга налегала на физиологические причины. Но, по-моему, это у него проблемы с этим были. — Он басисто рассмеялся.

— А ты? — Кощей ехидно ухмыльнулся и отсалютовал чашкой кофе.

— Я доводил Джеймса, это который «отец американской психологии», и Скиннера. Но это мишура, мы с ведьмой гордимся тем, что помогали создать учебники и пособия по криминалистике. Может проходили, когда изучали историю создания криминалистики? Яга тогда с Рафаилом Самуиловичем роман крутила ну и помогла, меня привлекла. Я про Белкина. Собственно, на мне удары и отрабатывали.

— А ничего, что он знал обо всем этом?

— Ну, во-первых, кто бы ему поверил. Во-вторых, он дураком не был, умный мужик. Даже не вздрогнул, когда меня Яга ножом проткнула. Предложил ей труп спрятать. Потом с достоинством смотрел на меня, когда чай пили. Правда, он с коньяком пил. Потряхивало его, но потом сам с задором тыкал в меня разные колюще-режущие.

— Представляю его состояние. Все пробовал?

— Гильотину нет, но топор был. Не поделил с каким-то польским шляхтичем, вот меня и приговорили.

— Больно? — я аж задохнулась от такой перспективы.

— Нет, но приятного мало. Не вздрагивай. За мою очень долгую жизнь меня пытались убить столькими способами, что я все не упомню.

— Сильно. А что по поводу сказок?

— Ты про яйцо?

— Там еще утка с зайцем фигурировали.

— Вот про зайца и утку не знаю. А яйцо… знаешь загадку про курицу и яйцо? Ну так яйцо — это начало. Где моя смерть не знаю, не обговаривали мы этот момент при договоре. Остальное это байки.

— Жаль, я бы на дуб посмотрела.

— Так дуб к яйцу не имеет никакого отношения. Дуб растет, множится и ширится. Побываешь.

— Отлично, теперь расскажи нам наш план действий.

— Ну, для начала выспаться, решить свои дела и послезавтра быть на работе.

— И что нам это даст?

— Ну, я предпочитаю отдохнувших сотрудников. Плюс толку от имитации деятельности на работе, если сделать ничего нельзя.

Еще два часа я провела в этом филиале покоя. Главное, чтобы не вечного. Баби накрыл стол. Самое вкусное это клубника, со сливками, причем славки самодельные. Я смотрела на четвертую вазочку с клубникой, внимательно прислушиваясь к себе — влезет или нет.

— Ты ему очень понравилась!

— Он мне тоже. Но больше не влезет. Благодарствую, все было великолепно.

Дух кивнул и растворился, оставив мне небольшую корзинку. Судя по запаху, клубнику и так понравившиеся сливки. Два дня выходных. Кощей стремительно переходит в разряд святых начальников, кто ж еще такую прелесть организует?

Остаток дня был просто прекрасен и спокоен. Посещение жилища Анубиса сделало меня спокойной, собранной и довольной жизнью, буду к нему напрашиваться по мере необходимости. Такое количество выходных делает из меня тюленя, провела вечер с книжкой и с той самой клубникой со сливками.

Второй выходной я потратила на прогулки по ВДНХ. Полдня бродила и любовалась. Условно одна. Группа сопровождения гуляла рядом, искусственно мимикрировала под прохожих и любопытствующих. Но не мешали, спасибо им за то! Наверное, нужно было возмутиться, но не хотелось. Я уже раз сто поблагодарила Анубиса по телефону, получив в ответ «не за что» и «приезжай еще, Баби будет только рад. Успокоилась окончательно.

Глава 37

Утро важного дня было банально. Отлепиться от кровати, помыться, поесть, собраться, нацепить форму и погрузить в сумку более приспособленную униформу в виде джинс и кофты, ну и кроссовки. Подумав еще, запихнула расчёску. Потом вытащила. Нужно признать, я понятия не имею, что мне нужно кроме клубка. В итоге достала свой вещмешок, немного подправила содержимое (выкинув сухпаёк, но положив вещи) и после этого успокоилась.

Доехала до конторы, встала на паркинг и, честно говоря, даже не знаю, что дальше. Выйти и начать работать не могла. Растерянность какая-то. Удар по крыше и в окно появилась довольная шакалья морда.

— Что застряла?

— Да вот думаю. О смысле жизни.

— А что о жизни думать? Ее жить нужно. Да так, чтобы другим завидно было. Уж мне-то ты точно можешь поверить.

— Попробую.

Вот кто-то сказал что-то хорошее, на душе проснулась решимость и уверенность в себе. Может так действует присутствие бога? В кабинете все по-старому, пыльно-убрано и тихо.

— Моя бывшая «работа» сразу вспоминается, — успокоил.

К девяти начали подтягиваться сотрудники. Выспавшиеся, отдохнувшие, Горчаков так вообще светился каким-то внутренним светом отдохнувшего и ничего не желающего кроме продолжения отдыха человека.

— Я обожаю нового начальника! У меня такие выходные были с женой! Как помолодели!

— Без подробностей.

— Не дождёшься!

— И на том спасибо!

Кощей появился с опозданием в полчаса, когда народ уже начал уточнять, не заняться ли им оперативной деятельностью дома? Но не срослось. Кощей или Константин Владимирович картинно начал с оперативной обстановки. Оказалось, пока мы отдыхали, кто-то сообщил, что Богинка — некая сумасшедшая бабка. Эта бабка повернулась на сатанинских ритуалах и по заявлению все тех же осведомителей, сегодня в районе полуночи пройдёт жертвоприношение. Точное место пока не известно, но выясняют.

Красивая сказка, более ли менее правдоподобная и удобоваримая. А главное будет, что написать в отчётах.

— Ну а пока предлагаю заняться своими отчётами и ждать. Всем быть на готова ближе к одиннадцати.

Отчёт получился красивым, я описала все в том же ключе, что и предложило начальство. Кто я такая, чтобы спорить с руководством?

Спустя гору бумаги и тонну кофе, дела были готовы к сдаче прокурору, причём концовочки написали две — «поймали, готовьте награды» и «не поймали, посыпали голову пеплом». Обед организовал тот же Кощей, заказав пиццу на всех. Спецы вообще дрыхли. Скучно! То бежишь, то ждёшь, а я больше люблю бегать. Даже скучаю по нескольким делам одновременно, там времени выпить кофе не было. Иногда утром кофе сделаешь, а вечером его пьёшь.  К н и г о е д . н е т

— Что грустишь?

— Да вот думаю, что несколько дел одновременно гораздо круче чем одно. Толпа профессионалов на одно дело это многовато.

— Поддерживаю, даже в морг не пускают. Сидим, ждём.

— Так не терпится с ними встретиться?

— Я с ними и не расставался.

— Никогда?

— Ну пока спал не виделся. А как проснулся, сначалапутешествовал. Потом работал по всему миру. Лет по десять. Больше не получалось, народ подозревать начинает. Я ж как вампир, не старею. Морок на себя тоже не накладываю, как Кощей или Яга.

— Так он же молодой?

— Кто молодой?

— Кощей же?

— Так ему на вид лет пятьдесят! — я уставилась на колдуна. Молодой, здоровый мужик. Кощей почувствовал взгляд, обернулся и вскинул голову в немом вопросе.

— Ему лет тридцать с натяжкой!

— Подозреваю, что ты морок не видишь. Сильна ведьма! Ой, сильна!

— А каким ты его видишь?

— Мужик лет пятидесяти, пятидесяти пяти, высокий подкачанный, с седой бородой и очень светлыми голубыми глазами. А у тебя?

— Как я и говорила, лет тридцати. Тоже подкачанный, высокий, тёмная бородка, карие глаза, иногда желтые, почти прозрачные. Иногда карие, почти чёрные.

— Таким я его никогда не видел, ни десять, ни пятнадцать лет назад. Глаза у него всегда были голубыми, душу видящие. У меня ее нет, но совесть поскуливает.

— О чем шепчитесь?

— О тебе, Костя, о тебе.

— Обмываете мой скелет?

— С фейри моем!

— С английской нечистью меня еще не мыли.

— Я вообще-то имела ввиду средство для мытья посуды.

— Я понял, — ухмыльнувшись, заметил перемываемый, — но английских пэров при мне не упоминайте. Знаком я с парочкой джентльменов, ничего хорошего сказать не могу. Через час поедем, остальных привлечем позднее.

— Куда?

— Это уже от клубка зависит.

— Принято, командир.

Час тянулся как целых два. И как спринтеры стартанули на выход по кивку. А потом по пробкам, а по пробкам в лесочек вдоль Москва-реки. Приехали на ту же полянку, с которой я пару дней назад клубочек забирала.

— И что дальше делать?

— Твой клубок, ты и решай!

Я «решай». Ну конечно, а как? У кого из нас был тысячелетний опыт. Покрутив шарик пару раз вокруг своей оси, ничего не нашла, ниточки никакой не видно. Пошкрябала пару раз, ничего. Значит, механически дорогу он не покажет. Раз подкинула, два, а на третий клубок завис над рукой и мигнул.

— Маршрут построен.

— Современненько.

— А то! — пробормотала я удивленно.

Голос Алисы из Яндекса, интересные артефакты нынче.

— Маршрут построен.

— Все, по коням!

Я бы не удивилась, если бы современные джипы заржали. Клубок висел над рукой как приклеенный, правда руку опускать не рисковала.

— Через три километра поверните направо.

Направо, налево, прямо. Да мы по городу кружили пару часов, рука просто атрофировалась. Как я и предполагала, стоило повернуть ладонь, так клубок стал мигать. Рисковать дальше не стала. Через пару часов легли на постоянный маршрут и целенаправленно выехали из города, потолкавшись в пробках и получив нагоняй от шерстяного комка за медлительность. Потом помчались по встречке. Собранные и сосредоточенные оборотни с каждым пройденным километром становились все злее. Кощей, напротив, казался расслабленным и чем-то довольным. Клубок тем временем уменьшался, сначала немного, потом все быстрее и быстрее.

— Это нормально?

— Конечно, магия не вечна, в особенности ритуальная на крови. Есть с условиями. Ну как в сказке. Если ты сделаешь то-то и то-то — проклятье исчезнет. Магия поиска развеется, как сможет найти или уйдёт в пустоту.

— И что это означает?

— Что скоро приедем.

Давно пора. Казалось, что колдун узнавал места, прибавляя газ. Странное расследование и странное место. Ожидание выматывает после стольких приключений, а мы все на том же месте. Наконец свернули с асфальтированной дороги. Навигатор в машине сообщил, что мы близ деревни Северная грива в Шатурском районе. Заметить церковь было нелегко. Сосны и ели обступили собор со всех сторон, так что можно ходить рядом в 100 метрах и не увидеть храма. Я не ожидала, что рядом с Москвой может быть одновременно столько воды, тропок, поваленных деревьев, буераков и кучи проделок бобров.

Среди гробовой тишины заболоченного леса, притаился каменный собор, скрытый от глаз простых смертных. Вокруг, словно верные стражи потустороннего мира, стоят каменные могильные плиты. В вечернем сумраке увидела на каменных стенах отблески пляшущего пламени церковной свечи. Стало жутковато.

Оборотни рассыпались из трёх машин как горох и исчезли в тени заброшенного храма. Телепортировались они что ли?

— Ну, пойдём дальше, с навигатором. Хотя я уже догадываюсь, куда нас ведут.

— У меня рука уже отваливается! Куда?

— Нужно больше заниматься!

— Издеваешься?

Вместо ответа Кощей взял мою руку с клубком и держал вместо меня, потихоньку разминая и возвращая моей конечности подвижность.

— Спасибо.

— Не за что, птичка.

— Так куда ведет?

— Два варианта. Либо до Печаль-озера, либо на Смердячье озеро.

— Страшные названия.

Мы обходим величественные руины старого храма. Деревянные перекрытия давно сгнили, но каменные стены по-прежнему крепки. На них висят иконы, у алтаря лежат фрукты и хлеб.

— Дары, оставленные сталкерами. По традиции тут оставляют что-то съедобное и молятся об успешной обратной дороге.

— Много не возвращаются?

— Очень многие. Леший, ау-у-у! Появись, Хозяин леса!

— Тута я, чего орешь?

— Того. Где Болото?

— В центре леска, Кощей, тварь какая-то поселилась. Кикимору изжила, водяной исчез!

— Давно?

— Месяц как!

— И ты не справился?

Коряга с человеческим лицом только вздохнула. И тут Кощей разозлился. Рука, что держала меня с клубком, похолодела и «помертвела».

— Ты, пень трухлявый, чего не сообщил? Что, птицу мне прислать трудно было? Где местный кощеич?

— В бо-болоте-е…

Колдун аж наткнулся как на стену. А вот теперь хана Лешему! Взметнулось зеленое пламя, окутав нежить своим сиянием.

— Ты!

Леший трещал. Нечеловеческим усилием воли колдун подавил гнев, убрал пламя и сказал потусторонним голосом, спокойным, мертвым:

— Наказан на сто лет.

Кощей пошёл дальше, уже фактически таща меня на себе. Уважаю — остановиться в гневе. До предполагаемого болота я могла даже ножками не передвигать, сам бы донёс и не заметил. В огромном количестве преобладали черные и кирпичные оттенки. Бескрайние просторы заболоченной местности, с поваленными деревьями, и мертвым ветром, ходящим средь одиноких завалов.

— Кощей, соберись. Потом разберёшься с Лешим.

— Он уже наказан.

Мраморная плита более тёплая, чем колдун сейчас. Но хоть немного встряхнулся, стал рыскать глазами по округе:

— Здесь будем ждать.

Клубок испарился, напоследок мигнув салатовым дымком. Руку мне не отдали. По-моему, колдун просто забыл обо мне, погрузившись в своё. Тишина. Накрапывающий дождь заливает за шиворот, а свежий воздух прочищает голову и легкие. Тихое журчание истока озера успокаивает и словно шепчет: останься… осядь на болотах… слейся с нами…

— И все-таки Печаль-озеро.

— Печаль-озеро, единственное скрытое здесь. Называли его по-разному: Бездонным, Горюн-водицей, Печаль-озером. Еще до Крещения Руси, в далекие-далекие времена, баяли, происходили тут разные чудеса: деревянные предметы тонули, а вода из озера сама собой закипала. В озере не водилось никакой живности, зато там обитали русалки. Заманивали они путников и утаскивали на дно. Или превращали озерную воду в серебро и приманивали им своих жертв. Русалий заповедник это… а еще на дне бьет ключ живой воды. После купания в водах озера быстро заживают ссадины, царапины. И даже, говорят, проходят болезни, на себе не проверял — бесполезно… Никто не знает, какова глубина этого озеро, хотя попытки делались неоднократно, что нами, что учеными. Даже Водяной не может достичь дна. А сейчас, кроме обитателей Нави, никто и не видит его.

— А запах серы тут откуда?

— Смердячье озеро. Вода постоянно испускает неприятный запаха сероводорода. Ну и ключ мертвой воды. Даже летом, когда весь лес радует сочной зеленой листвой, пейзаж вокруг озера хмурый и неприветливый: не поют птицы, повсюду торчат сухие деревья и пни.

Самым сказочным местом оказался перешеек между болотами и озерами. Ты как будто стоишь на пересечении жизни и смерти. С одной стороны зелень, с другой пни и желтизна травы, как ржавчина.

За минуту до полуночи со дна поднялись несколько кочек, образуя треугольник и центральный каменный шар, заросший мхом и тиной.

Дети спокойно сидели на них, пустыми глазами смотря на шар.

— Сильна тварь. Даже порталы строит.

— Трудно?

— Тебе и мне, вместе это под силу. Есть артефакты, которые могут это сделать. Вопрос в другом, откуда у польской твари, не самой сильной за Гранью, такой артефакт или такая сила.

— Что мне требуется?

— Мне нужно прервать ритуал, а тебе просто придать силы нашему сопровождению, да так, чтобы они смогли ее удержать.

Удержать, удержать…

Глава 38

Ночь за плечом, вор у ворот,

Прялки жужжанье спать не дает

Тебе — я снова здесь.

Я крутила в руках невидимое веретено. Туман сгустился, показав прялку, от которой тянулась ниточка ко мне. Дети все так же не реагировали, а вот у одного из помостов появилась старуха. Как в описании, у нее были длинные, спутанные, сальные седые волосы, в которых запутались листики, веточки и прочий мусор. Она услышала звуки песни, по-звериному быстро обернулась и оскалилась. Одной рукой она вскрыла себе руку, начав капать на ребенка.

Кто прядет лен, кто прядет шерсть,

Кто прядет страсть, а кто прядет месть,

А я спряду твою смерть.

Все пришли в движение. С воем, рычанием и рыком оборотни окружили озеро. Кощей в своём боевом виде зашёл в воду по щиколотку. А прялка быстро-быстро плела дорожки, которые ложились на воду. Колдун первым встал на дорожку из тумана, поднимавшегося прямо из озера. Постоял, примеряясь, и пошёл в центр образованной фигуры. Богинка стояла прямо на воде.

Колесо — гонит по жилам кровь,

Колесо — в губы вливает яд,

Колесо, вертись — это я…

Эй, пряха, работай живей,

Жги огонь, поджидай гостей,

Лей вино и стели постель!

Нечисть резала мои дорожки, но они сплетались вновь и вновь. За своим собственным голосом я не слышала, что кричала Богинка. Но ее рот разевался, обнажая гнилые и острые зубы, а Кощей все шёл и шёл, не решаясь побеждать. Оборотни шли с еще большей опаской.

Серп луны прорезал путь на ладони —

Не забудь о погоне —

Он идет по пятам.

Три оборотня схватили мальчишек с камня. Нет, вру, их отбросило, их отбросило в воду. Потом они вновь попытались их снять с камней, но опять тщетно. Кощей так же старался разрушить защиту нечисти, ударяя мечом так, что от него разлетались искры. Попробую помочь. Нечисть даже подсказала как кровь усиливает. Перочинным ножичком я порезала себе ладонь, и в туманную нить веретена вплелась кровавая, превратив дорожки в каменные.

Кровь — железу, крылья — рукам,

Сердцу — хмель и горечь — губам,

Ты посмел обернуться сам.

Кощей стал сильнее бить, его удары очень медленно раскалывали купол. Сначала откалывали по кусочку, потом прошла первая трещинка.

Ой, колесо, вертись на стальных шипах,

Страх сгорел на семи кострах,

Но смерть твоя — не здесь и не там.

От старухи к детям потянулись черные лапы, впаиваясь в их грудь, от чего дети вздрогнули и завалились на своих местах. Кощей усилил удары. Казалось, сильнее невозможно, хотя он бил все мощней, но трещины быстро не расходились. Лениво вверх потянулась всего одна, а потом вторая трещина.

А я жду-пожду ночью и днем,

Сквозь тебя пройду огнем да мечом,

К сердцу — осиновым колом!

Кощей остановился и огромными прыжками ринулся в лес, где срубил какое-то молодое деревце. Дети становились безжизненными, покрываясь бело-серым инеем, а их дыхание делалось видимым и сизым облачком вылетало вверх. Веретено в руках уплотнилось, а пряжи стали в разы меньше. Я смогу удержать дорожки только до конца песни.

Вижу, знаю — ты на пути,

Огненны колеса на небеси,

Плавится нить и близок срок.

Кощей вернулся с деревцем в руке и с разгона ударил получившимся колом в царапинку на ее щите. Потом с силой опустил кол вниз, используя его как рычаг. Вначале вниз, потом вверх, купол пошёл глубокими трещинами. Осталось немного, как купол начнет сыпаться, но и у детейвремени и того меньше.

Ты вне закона — выдь из окна,

Преступленье — любви цена,

Так переступи, переступи порог.

Наконец купол треснул сотнями серебряных осколков. Богинка, не ожидавшая столь быстрого разрушения купола, надсадно зашипела и попыталась достать его своей когтистой лапой. Кощей отпрянул и ударил колом в ответ. Тот разлетелся мелкой щепкой, но колдун сразу отпрянул и вытащил меч. Нечисть подставила руку, чтобы тут же лишиться ее.

Превращение жизни в не жизнь

Во вращенье рдеющих спиц,

Раскаленный блеск из-под ресниц.

Я увидела, как оборотни сдернули детей с камней, а валуны начали погружаться обратно в воду. Вопль твари перебил даже мой голос. Пришлось сосредоточиться на своём пении. Тем более, нам осталось совсем немного. Это почувствовали и остальные. Они, развернувшись, побежали к берегу. Кощей безуспешно гонялся вокруг камня за однорукой Богинкой, меч не доставал до нее. Кружились они с огромной скоростью. Мне нужно было сосредоточиться — пришлось даже закрыть глаза.

Ты разлейся в смерть кипящей смолой,

Разлетись сотней пепла лепестков,

В руки мне упали звездой,

Ты мой, теперь ты мой вовеки веков! Вовеки веков! Вовеки веков!

Ты мой. Я твоя смерь! Я твоя смерь!

Голос набатом ударился об окружающие деревья, заставив вздрогнуть землю. Все, я охрипла и устала. Села там же где и стояла, привалившись к чему-то сухому. После светового шоу, что прошло на озере, темнота показалась еще более оглушающей. Послышались небольшие всплески, потом заорали дети. Не было только слышно девочки.

Когда глаза немного попривыкли к свету, а уши к крику, я огляделась. Дети верещали на руках оборотней. Трое вновь здоровеньких мальчишек извивались в руках волков…. Поискала Кощея. Не нашла, опять поискала.

«Вон та группа, с полосатым купальником» — придерживая девчонку на спине полосатого хищника, колдун греб к берегу. Значит именно этот всплеск я услышала. Очень хочется спать. Тигр с ношей доплыл, вальяжно выйдя на берег, и сдержал себя, чтобы не встряхнуться. Мокрый Кощей вышел, придерживая девочку, а потом забрал ее на руки. Тигр отошел и встряхнулся, разбрызгивая воду вокруг себя, а потом стал устало облизываться.

Кажется, что девочка спала или находилась в каком-то оцепенении. Кощей вылил из черных кроссовок воду, выжал майку, как и до этого оборотень, и встряхнулся.

— Даром что жара стоит. Вода ледяная!

— Как я понимаю, Богинки больше нет?

— Нет, я не смог взять ее для допроса.

— Она могла многое сказать?

— Нет, но хоть такая ниточка. Нечисть стала обычной через минуту после разрушения щитов, как только группа сняла детей с камней. Значит кукловод оборвал нить силы.

— Конечно. Знаешь, я очень хочу спать, — и отрубилась.

Интерлюдия

— Месяц как!

— И ты не справился?

Коряга жалобно посмотрела на птичку:

— Ты, пень трухлявый, чего не сообщил? Что, птицу мне прислать трудно было? Где местный кощеич?

— В бо-болоте-е…

Агор убит, славный был кощеич, а этот… Из меня будто вынули весь воздух. Зеленое пламя со злости накинулось на Лешего.

— Ты!

Треск древесины немного отрезвил. Усилием подавил гнев, убрал пламя, применив заговор и полностью успокоился. Не время.

— Наказан на сто лет.

Пошёл дальше. У заговора есть побочный эффект — перестаешь ощущать слабые эмоции. Удивительно, но птичка даже ничего не сказала, когда я чуть ли не поволок ее за собой.

— Кощей, соберись. Потом разберёшься с Лешим.

— Он уже наказан.

Не стоит птичке меня успокаивать. Я как раз очень спокоен, даже нашел удобный наблюдательный пункт.

— Здесь будем ждать.

Приятно держать теплую руку Гамаюн, она как будто разгоняет туман заговора. Тихо, очень свежо здесь. Накрапывает дождь, тихое журчание истока озера умиротворяет. Я надеялся на другое место. Род, как же я надеялся!

— И все-таки Печаль-озеро.

Птичка уставилась на меня, требуя разъяснение.

— Печаль-озеро, единственное скрытое здесь. Называли его по-разному: Бездонным, Горюн-водицей, Печаль-озером. Еще до Крещения Руси, в далекие-далекие времена, баяли, происходили тут разные чудеса: деревянные предметы тонули, а вода из озера сама собой закипала. В озере не водилось никакой живности, зато там обитали русалки. Заманивали они путников и утаскивали на дно. Или превращали озерную воду в серебро и приманивали им своих жертв. Русалий заповедник это… а еще на дне бьет ключ живой воды. После купания в водах озера быстро заживают ссадины, царапины. И даже, говорят, проходят болезни, на себе не проверял — бесполезно… Никто не знает, какова глубина этого озеро, хотя попытки делались неоднократно, что нами, что учеными. Даже Водяной не может достичь дна. А сейчас, кроме обитателей Нави, никто и не видит его.

— А запах серы тут откуда?

— Смердячье озеро. Вода постоянно испускает неприятный запаха сероводорода. Ну и ключ мертвой воды. Даже летом, когда весь лес радует сочной зеленой листвой, пейзаж вокруг озера хмурый и неприветливый: не поют птицы, повсюду торчат сухие деревья и пни.

Здесь Род оставил нам наследие. Возможность вернуть любого из Нави. Даже скорее надежду, так как источники слишком глубоко на дне, которого не найти. Только надежда и ничего более.

За минуту до полуночи со дна поднялись несколько кочек, образуя треугольник и центральный каменный шар, заросший мхом и тиной. Эта тварь знает, как будить источник? Или испортить? Но чтобы появиться через портал?

— Сильна тварь. Даже порталы строит.

— Трудно?

— Тебе и мне вместе это под силу. Есть артефакты, которые могут это сделать. Вопрос в другом, откуда у польской твари, не самой сильной за Гранью, такой артефакт или такая сила.

— Что мне требуется?

— Мне нужно прервать ритуал, а тебе просто придать силы нашему сопровождению, да так, чтобы они смогли ее удержать.

Гамаюн раскрыла руки и запела. Ее покрыло призрачными перьями. В ее руках появилось пустое веретено, с пряжей в виде навьего тумана неподалеку. Призрачные крылья согнали еще тумана в пряжу. Богинка зашептала и надрезала руку, начав ритуал. Над водой она просто парила, капая в воду свою кровь.

Кивнул всем, и мы начали. Придется тратить силу, чтобы удержать мост на воде. С воем, рычанием и рыком оборотни окружили озеро. Теплая волна преобразила меня. Я сделал всего пару шагов, тратить энергию не пришлось. Гамаюн позаботилась об этом, от ее веретена потянулась дорожка. Немного неустойчивая, как пленка на воде. Постоял, примеряясь, и пошёл. Главное, чтобы выдержала.

Нечисть рвала дорожки, но Гамаюн успевала их латать. Идти быстрее не получалось. Богинка, что-то шептала и воздух превратился в вязкую субстанцию, которая толкала в бока, стремясь сбить с ног. Оборотням было труднее, хотя в совсем обличии они были менее чувствительны к магии.

Где-то на границе ребята старались снять детей с углов ритуального треугольника, но постоянно отлетали в воду. Я уже подскочил к нечисти и уперся в щит. Кладенец ударился, но ничего не произошло. Сила щита была просто нереальной. Высекая искры, я все больше злился. Вдобавок ко всему дорожка была не устойчивой, а противодействие не прекращалось.

Гамаюн словно услышала мои мысли или просто увидела. Ее дорога стала каменной и противодействие практически прекратилось. Я перенес всю силу на удары, и от купола тихонько откалывалась энергия. Первая трещина пошла по защите. Но старуха продолжала, лишь изредка огрызаясь. Слишком спокойна для нечисти, находящейся под ударами. Силой добился только второй трещины. Нужно менять тактику. И тут я услышал:

Сквозь тебя пройду огнем да мечом,

К сердцу — осиновым колом!

Осина! Спасибо, птичка! И сразу кинулся в лес, мгновенно нашел молодое осиновое деревце. После развернулся, набрал максимально возможную скорость и ударил получившимся колом в царапинку на щите. Кол вошел в щит, пробив, но не расколов. Потом я с силой опустил кол вниз, используя его как рычаг, вначале вниз, потом вверх. Купол пошёл глубокими трещинами. Осталось немного.

Купол окончательно треснул, разлетевшись сотнями серебряных осколков. Богинка зашипела и замахала острыми когтями, лишь на миллиметр разминувшись с моей головой. Пусть это и не убьет меня, но может отключить. Пришлось отмахнуться колом. Кол разлетелся в щепки. Выхватив меч, я срубил ей руку по локоть.

Ритуал был прерван. Камни постепенно стали уходить в воду, но за нечистью пришлось гоняться вокруг круглого алтаря. Взять ее целой не представлялось возможным, поэтому я прыгнул через камень и разрубил нечисть пополам.

Голос Зои закончил выводить мелодию на высокой ноте. Так высоко, что земля вздрогнула. Я побежал, но мостики рассыпались. Оборотень с позывным Филин успел подставить спину и малышка легла туда. Мне пришлось грести одной рукой, другой придерживая девочку.

На берегу нужно было выливать из кроссовок воду, выжимать свитер и делать небольшую зарядку, так как холодно. Гамаюн сидела на земле, устало прислонившись к поваленному дереву.

— Даром что жара стоит. Вода ледяная!

— Как я понимаю, Богинки больше нет?

— Нет, я не смог взять ее для допроса.

— Она могла многое сказать?

— Нет, но хоть такая ниточка. Нечисть стала обычной через минуту после разрушения щитов, как только группа сняла детей с камней. Значит кукловод оборвал нить силы.

— Конечно. Знаешь, я очень хочу спать, — птичка замолчала и откинулась на спину.

Так устала? Дети орали, что уши закладывало, отрываясь за почти месяц тишины.

— Таль, бери детей и тащите их к храму. Там будет проще объяснить все, плюс бабка утонула в болоте. Все всё поняли? Одевайтесь, не зимы же тут ждать?

— Кощей!

— Да, Клим?

— У птички идет кровь, и не останавливается.

Подскочив к медведю и Гамаюн я увидел, как с ее ладони сорвалась особенно крупная капля крови.

— Быстро, я беру ее. Нужна мертвая вода, она закроет рану. Проложи путь.

Птичка была жива, но крови она потеряла много. Глупая птица, нужно было сказать. Клим стал оборачиваться, покрываясь шерстью и раздваиваясь в плечах. Медведь ломился через кусты, наваливаясь на них и проламывая просеку. Минут пять я нёсся по пути ко второму озеру и думал, что, когда Гамаюн придёт в себя, то я прибью эту самонадеянную курицу.

Я влетел в воду вместе с медведем. Клим подставил спину, чтобы можно было положить ее, погрузив девушку в озеро. Рана немного затянулась, кровь перестала течь. Заставив нас немного продрогнуть, она все-таки пришла в себя. Прижал к себе. Глупая девчонка, напугала.

— Я тоже рада тебя видеть.

— Дурочка! Что сразу не сказала!

— Так я чуть-чуть порезала ладонь.

Глава 39

Голова была тяжёлой и гудящей, я лежала в ледяной воде. Потом Кощей резко выдернул меня, прижал и обозвал «дурой». Может быть, он и прав.

— Я тоже рада тебя видеть.

— Дурочка! Что сразу не сказала!

— Так я чуть-чуть порезала ладонь.

— Клим, вытаскиваем ее.

Земля вдруг сдвинулась и куда-то поехала. Пару секунд спустя я получила этому подтверждение. Огромный медведь аккуратно нёс меня на своей спине, как недавно тигр маленькую девочку. Выйдя из воды, Кощей снял меня с его спины, но на землю не поставил, удерживая на руках. До машин меня донесли, аккуратно сгрузив на переднее сидение.

— С меня конечно стекло много воды, но сидения я все-таки промолчу насквозь.

— Плевать. Сиди и отдыхай.

— Мне нужно переодеться, вещи в багажнике, — попробовала подняться.

— Сиди, я принесу.

Извиваться на сидении, переодеваясь, было неудобно. Машину завели, печку включили. Пришлось снять все, а натянутые после сухие и очень тёплые джинсы и кофта сверху стали блаженством.

— Держи, ты замёрзла.

Следил он, что ли? Не прошло и минуты, как я закончила переодеваться, а в руки мне сунули просто обжигающий кофе в термокружке. До приезда новых действующих лиц в виде разного рода руководителей, Кощей заглядывал еще несколько раз. Он успел дать мне черновик происходящего, а я успела переписать на официальную бумагу.

Итого: сумасшедшая решила провести ритуал, так как предположительно у неё здесь пропала дочь. Так как слухи о Шатурском районе ходили те еще, вот она и похищала детей. Вопросов от моего отчета становилось больше, чем ответов. Ребята даже пару обойм расстреляли, чтобы списать. Из отчета озеро было исключено, а Кощей погнался за женщиной с девочкой. Когда почти догнал, та бросила девочку. И пока он осматривал ее, женщинаутонула в болоте. Кратно, ёмко, недоказуемо. Красиво получилось — погони, перестрелки, ух-х-х, дух захватывает. А вот с фактами были проблемы. Есть шанс, что дети нашлись и дальше не полезут. Преступник, точнее преступница, утопла, пусть водолазы ищут.

Дети притихли, либо криков не было слышно. Дверь вновь открыли.

— Приготовься, сейчас будет шумно.

— Как дети?

— Усыпил. Их нужно покормить, а мы только разбавленное молоко дали. Не предусмотрел. Но по сути им большего нельзя, они почти месяц питались магией да тёмной энергией.

— По ним не видно.

— И не должно быть видно. Нечисти они нужны были более ли менее здоровыми, точнее их сердца. Плюс о девочке она заботилась. Должна была стать преемницей или новой нежитью. Ты сама как? Согрелась?

Потрогал руки, ноги. Остался удовлетворён и ушёл дальше заниматься инсценировкой.

Остаток ночи прошёл в суматохе. Пока были только сотрудники, суета стояла деловая. Записывались и учитывались гильзы, собирались веточки, листочки. Потом приехали начальники, но и это можно пережить. А вот когда приехали родители, тогда все. И это с учётом того, что детей уже отправили на скорых в больницу. Депутат еще и адвоката приволок.

Спустя час я поняла, что такой начальник как Кощей — это просто подарок небес. Сам решил все вопросы, не перекладывая на пытавшихся слиться с окружающей средой полицейских. Кумир.

Летом темнеет поздно, а рассвет слишком рано. Я сидела в машине и старалась не обращать внимание на суету за спиной. Кофе уже не бодрил, а тонкий шрам на руке, оставшийся после сегодняшнего приключения, немного чесался. Интересно, что он еще пылал энергией. А меня выжимай, что фигурально, что буквально. Из пакета до сих пор капает. На глаза как пыль насыпали, да и носом хлюпаю.

— Утром закончим. Родители детей опознали. Волхв звонил, сказал, что все в порядке. Дети здоровы, но замёрзли. Эксперты здесь все отработают. Но сама понимаешь.

— Понимаю. Отчёты у тебя лежат. Какие наши дальнейшие планы?

— Отдыхать, набираться сил.

— И что, все?

— А что ты хотела? Как первое твоё дело. Все просто и прозаично.

— Тогда чем ты не доволен?

— Силой нечисти. Пока ты неучтённый фактор, справились. Со стороны может это и легко, но кладенец простая железка, если не вкладывать в неё колдовскую силу.

— А царевичи?

— Ну, скажем так. В их руках это действительно простой кусок железа.

— Что еще Ярослав сказал?

— Да, в принципе, все. Тьму в сердцах жертв он очистил. Теперь ждёт, когда придут в сознание.

— Тогда отлично. Когда на работу? И когда распустят группу? У меня шесть дел в производстве. Там еще один гоблин в СИЗО кукует.

— Откуда знаешь, что гоблин?

— И Гугл иногда не ошибается. По крайней мере злобный и зелёный, и по камере скачет. Серию карманных краж предотвратили.

— Так у тебя же особо тяжкие?

— Ну толкнул, убил. Вот и переквалифицировали. Плюс два оборотня в погонах.

— Оборотня?

— Я надеюсь не наших. Так, взятки, взятки и взятки. Там пока наблюдение.

— Ну, пусть дальше наблюдают. У нас отдых, сдача отчетов и все. Думаю, к понедельнику уже вернешься на свое рабочее место.

И все-таки, что-то я не досмотрела, не учла или не знаю. Но к этому мы еще вернемся.

Интерлюдия 2

Где-то.

Огромное круглое окно во всю стену в виде часов, стрелки которых показывали сейчас семь минут после полуночи. Высокий потолок, потерявшийся где-то в темноте. Полки, уставленные книгами. Все это замерло. Казалось, даже пыль в воздухе зависла, не нарушая покой человека в кресле. Луна, осветившая это мгновение особенно четко, показалась в голубых глазах отражением смерти. Его холеные руки впились в ручки кресла с силой и яростью, но и звук ломающегося дерева не разлетелся по кабинету, боясь еще сильнее разгневать человека.

— Что. Ты. Сказал?

Раннее не замеченный молодой мужчина, с иссиня-черными трясущимися губами, склонился еще ниже, пытаясь исчезнуть под взглядом. Кое-как справившись с паникой, он приподнялся. Все так же, не смея заглянуть в глаза этому холеному чудовищу, прошептал.

— Нечисть повержена.

— Кто?

— Колдун, мастер.

На лице не осталось ни одной кровинки и оно приобрело синеватый оттенок кожи. Поклон был столь низок, что дорогой галстук протирал черный мрамор пола. Говоривший, казалось, перестал дышать. Приступ гнева его хозяина был жутким. Ни криков, ни угроз. Его убьют, точно убьют. Из этого кабинета он и не выйдет никогда.

— Ты подвел меня.

Это был приговор, жуткий, мерзкий, окончательный. Сила дернулась пару раз в груди, с каждым взмахом удары в грудь становились сильнее. Удар, от которого зазвенело в ушах. Удар, и в ушах слышан треск костей. Из него рвалась сила. Та, ради которой он продал душу и тело, поклявшись служить этому чудовищу. Она черным огнем прошлась по его коже и начала заниматься одеждой. Кричать не получалось, он оставался в сознании до тех пор, пока пепел не рассыпался на полу. Вечный раб, что возомнил себя богом. А та, ради которой он все продал, послушным котенком впрыгнула на руки сидящему. Она пару раз лизнула руки хозяина и впиталась в него. На миг почудилось удовлетворенное фырканье, но только на миг.

И вновь все тихо и чинно. Мастер взял бокал с маленькой подставочки около кресла, сделал глоток и выдохнул.

— Динни Ши.

Сказанное прошелестело, ударившись о стены. От двери в дальнем конце комнаты потянуло ветерком. Прах, что остался от предыдущего посетителя, разлетелся по комнате, едва не заставив чихнуть вошедшего. Но тот сдержался. Казалось кощунственным, что кто-то посторонний нарушит пустоту этой комнаты.

— Динни Ши, ты видел, что случилось?

— Нет, хозяин. Нас ждали, были расставлены ловушки.

— Почему не предусмотрел?

Вопрос был интересный. Тот, кого назвали Динни, низко поклонился. Операция была поручена тому, чей прах он развеял минуту назад.

— Хочешь сказать, что не планировал?

— Да, мудрейший.

— Льстец. Следил?

— На отдаление, величайший!

Динни прекрасно знал, что лесть немного успокаивает хозяина. Не сильно и не всегда, но сейчас это возможно.

— Все, что я увидел, так это ловушку этих варваров. Но не смог, пройти, не потревожив.

— Хорошо, что не потревожил. Варвары, — он как будто перекатывал в горле это слово. — Варвары. Удивительно, как эти твари выживают. Тараканы. Живучие. Пока защита держится, мы не можем забрать энергию. Ты должен это понимать.

— Да, господин.

— Удивительная земля, сколько в ней сил. И как бездарно расходуют его эти…

— Сожалею, хозяин.

— О чем ты сожалеешь?

— Что мы ничтожные. Подвели вас, господин.

— Ничего, вы еще исправитесь. Я дам тебе силы, ты сможешь обернуться человеком. Ты знаешь, чего я хочу. У тебя будет только один шанс, не подведи.

На месте золотой стрекозы появился блондин. Высокий, выше метра девяносто и крепкого телосложения, больше напоминавший этакого ожившего викинга. Карие глаза смотрели холодно и жадно, когда лёгкие сделали первый вздох. Вкусно. Какой же вкусный воздух, пусть и в этом старом доме. Мало кто поймёт — какого это, не жить, и получить крохотный шанс на нормальную жизнь в мире Грани. Еще два вдоха и Ши поклонился до земли, краем глаза контролируя жесты хозяина.

Небрежный взмах руки и Ши, пятясь, пошёл к двери. Тихо щёлкнула дверь и вновь в этой комнате возникла Тишина. Мастер смотрел на спящий город. Уже более спокойно. Ему нравилось здесь. В старых улочках еще жила и здравствовала нежить. Ведьмы все так же встречались в них и за пару сотен евро могли убить или возвысить. Или красотки, что опаснее самого последнего уголовника. Ему здесь нравилось.

Когда дверь тихонько щёлкнула, Ши выпрямился и пошёл в соседнюю комнату. Его почти все устраивало. Он почти человек. Ему почти нравился этот город. Все было «почти». Когда он выполнит задание. Не «если», а именно «когда». Он станет полноценным человеком и вытащит Неблагой двор пировать на костях. Так было предначертано его госпоже, той, из-за кого он стал служить Хозяину. Именно хозяин помог его госпоже, дав тело и возможность жить здесь, среди смертных.

Какие же они жалкие, эти смертные. Ну почему этот мир Творец отдал им, запретив без условий выходить из-за Грани.

Нашел то, что искал. Надел костюм и застегнул запонки.

— Можно?

Не дождавшись ответа, на мысочках, прошла девушка, столь редкой красоты, что глаз невозможно было отвести. У нее была белая, словно мраморная кожа, и тяжёлые тёмные волосы, которые почти закрывали ее короткое платьице. Она томно смотрела на Ши.

— Даже если я скажу «нельзя», ты не послушаешь. Чего тебе, Ася?

— Я сейчас Сияра. Потрудись запомнить.

— Хорошо, Яра! Чего хотела?

Девушка привычно фыркнула. Звякнула браслетом, но все равно прильнула к Ши.

— Ты же хочешь поехать в Москву?

Ши промолчал.

— Я не буду обузой.

— Для чего тебе это?

— Скажем так, у меня есть незаконченные дела…

— Нет.

— Ну, пожалуйста…

Ши перехватил ее маленькие кулачки до того, как она ударила.

— Нет.

— Но…

Он встряхнул девушку. Потом, на секунду остановившись, откинул ее в угол.

— Нет.

— Ты пожалеешь об этом.

— Ведьма, если я увижу или даже почую твоё присутствие в городе, тебе не поздоровится.

Девушка сжалась в углу, подтирая уши, как от наручников. Полные слез глаза, молящий взгляд… Но тот, кому эти взгляды были предназначены, остался к ним равнодушен. Он отдёрнул пиджак, чуть задравшийся, и твёрдой походкой вышел из комнаты, не обратив внимание на злобный взгляд красавицы.

Конец первой книги

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39