Ледяная западня [Игорь Александрович Свиридов] (fb2) читать постранично, страница - 4

парень, видно, слыхал что-то про лейтенанта?

— Слыхал про одного... Но тот ли человек?

— Тот, тот! — уверенно подтвердил старик. — Если тебе говорили про лейтенанта, который на «Таймыре» плавал, то одного человека мы хвалим. Редко офицеры к нижним чинам уважение имели. И у нас второго такого офицера не было. Вот и кумекай...

Некоторое время мы сидели молча, размышляя каждый о своем.

— А теперь, ребята, ночевать давай. Поздно уже, — проговорил наконец хозяин, тяжело поднимаясь из-за стола.

Легли. Но мне не спалось. Вспоминал мать, Тамбов, школу, Василия Васильевича, Володьку Старкова. Где-то он сейчас? Жив ли? В армию нас призвали в один день, но попали мы в разные части. Воспоминания были настолько волнующими, что именно этой ночью, впервые за годы войны, я с особой остротой почувствовал, как истосковался по дому. Вспомнил и то занятие географического кружка, на котором Метлин рассказывал нам о Жохове. Потом пытался припомнить стихи лейтенанта, но не смог двинуться дальше первых строчек.

 

Под глыбой льда холодного Таймыра,

Где лаем сумрачным испуганный песец

Один лишь говорит о тусклой жизни мира,

Найдет покой измученный певец...

 

И еще я думал о превратностях судьбы. Надо же было так случиться, что мы выбрали место для отдыха как раз в той хате, где живет старый моряк, который плавал когда-то на «Таймыре». Что это: случайность? Судьба? И не просто плавал старик, а жизнь свою сохранил, может быть, благодаря Жохову. И тут я понял, что временное забвение любимого героя кончилось. Меня опять неудержимо потянуло к нему. С этими мыслями я и заснул.

...Шофер разбудил нас ранним утром. Старый моряк еще храпел на печке, когда его жена на скорую руку накрыла на стол. А еще через несколько минут наша машина уже мчалась по дороге. Вскоре скрылись из виду беленький домик моряка и сама деревня. Больше я не бывал в этих местах.

 

 

МНЕ УЛЫБНУЛАСЬ УДАЧА

 

 

Вскоре после демобилизации меня приняли в редакцию областной молодежной газеты, в которой до этого я сотрудничал на общественных началах. Штатных работников в редакции было немного, а потому мы довольно часто ездили в командировки. Мне наивно думалось, что теперь-то я без особого труда сумею разыскать участников Северной экспедиции. Я помнил слова учителя географии о том, что на «Таймыре» и «Вайгаче» плавало много матросов-тамбовчан.

Если бывал в каком-либо райцентре, то обязательно заходил в местный музей, в селах встречался со старожилами — знатоками родного края. Интересовало меня все то же — не живет ли здесь или поблизости кто-либо из участников Северной экспедиции. Но всюду я терпел неудачи. Года за три объехал почти все районы и города Тамбовщины, а в поисках нужных мне людей не продвинулся ни на шаг. Но странное дело: чем меньше оставалось шансов на успех, тем сильнее было желание добиться его.

И однажды удача улыбнулась мне. Меня послали на практику в «Комсомольскую правду» набираться ума разума.

В «Комсомолке» определили в отдел комсомольской жизни, редактором которого в то время был Владимир Карпович Разон, многоопытный работник, добрейший и чуткий человек. Шефство надо мной взял заместитель заведующего отделом Саша Киреев, талантливый журналист с добрыми, но всегда грустными глазами.

Саша терпеливо учил меня править корреспонденции, видеть за строками читательских писем целые явления, улавливать в письмах то главное, что хотел, но не сумел сказать человек. Мастером правки здесь считался Григорий Максимович Ошеверов, заведующий отделом. До сих пор я храню и считаю для себя эталоном оригинал статьи о внештатных инструкторах райкома комсомола, которую подготовил собкор по Ставропольскому краю. Григорий Максимович не убрал из статьи ни одного факта, ни одной мысли, но сделал материал динамичнее и в два раза короче. Эта статья после опубликования была отмечена как лучшая в номере.

Как-то вечером я допоздна засиделся в отделе, перелистывая подшивку «Комсомолки», читал статьи, в которых шла речь о Севере. Киреев работал над очерком. Сперва материал, видно, ему не давался. Об этом свидетельствовала груда скомканной бумаги в корзине. Потом он начал писать быстро, без остановки. Наконец, прочитав написанное, отнес рукопись в машинное бюро. Вернувшись в комнату, Саша остановился около моего стола.

— Чем заинтересовала тебя, не князь Игорь, статья о зимовщиках острова Диксона? — весело спросил он. — Уж не собираешься ли ты покинуть город тамбовской казначейши?

— Не угадал. Просто вживаюсь в обстановку Крайнего Севера.

И вдруг легко, как случайному