Ганимед-2 [Keril] (fb2) читать онлайн

Keril Ганимед-2

Пролог

Прошло 7 лет после гибели космического корабля «Иоганн Кеплер»

Пережитый кошмар повторялся изо дня в день. Михаил Храмов продолжал возвращаться в день гибели экипажа. Каждый день он видел, как из санитарного отсека вырывался мутант, который в прошлом был Льюисом Брюстером, и убивал Владлена десятком щупалец.

Ужас происходившего заключался в том, что Михаил ничего не мог поделать. Приступ страха полностью сковывал тело. Он знал, что видел это не в первый раз, но не мог привыкнуть. Мутант вселял ужас как в первый раз.

Михаил, несмотря на то, что никогда не был искренне верующим, думал, что оказался в аду. И ад его так наказывал за его небезгрешную жизнь: учёный-физик попал в самый кошмарный день своей жизни.

И вот он снова заходит в корабль после выхода на поверхность Ганимеда. Из кессонного отсека он попал в рабочий и увидел, как Владлен Жуков, командир корабля, стоит напротив двери в санитарный отсек с пенетрометром наперевес. Пенетрометр — это длинная палка, которой космонавт проверяет плотность грунта. Олаф Ларсон и Матильда Купинская находились у своих рабочих мест.

«Михаил Александрович?» — раздался голос откуда-то.

Учёный решил, что ему показалось.

— Стой, Михаил, — сказал тихо командир корабля, наверное, уже в тысячный раз.

— Что случилось? — в тысячный раз спросил Храмов уже и так прекрасно зная ответ.

Это была как запись на видео, которую уже выучил наизусть: ты прекрасно знаешь, что будет через секунду, но бессилен что-либо сделать.

— Тебя в детстве бабайкой пугали? — и в тысячный раз не дождавшись ответа, командир продолжил, — Вот там, в санитарном отсеке, сейчас бабайка сидит с моей лёгкой руки. И он уже забрал Чунга.

И вновь Михаил приготовился испытать ужас. Тысячный ужас, но такой, будто он его видит впервые. Сейчас должен распахнуться шлюз санитарного отсека.

«Михаил Александрович, вы меня слышите?» — снова заговорил голос из неоткуда. Нет, это уже нельзя назвать слуховыми галлюцинациями.

И вот шлюз распахнулся. Мутант вырвался на свободу и на двух десятках щупалец начал своё движение по стенам рабочего отсека, намереваясь наброситься на Владлена. Только сейчас, впервые за всё это проклятое время Храмов задумался: а не обречён ли Владлен вечно испытывать эти мучения? Это на самом деле душа командира здесь или только его мысленный образ? Испытывает ли Жуков эти муки постоянно или каждый раз у него всё впервые?

Чудовище оказалось на потолке, сделало несколько рывков и спрыгнуло на панель управления. Его щупальца в прыжке стали твёрдыми, как колья с острыми наконечниками. Они пробили аппаратуру панели управления, отчего та начала отдавать хаотичные команды системам корабля.

— Я потерял управление, — сказал Эльбрус, бортовой компьютер космического корабля. — Активирована система запуска двигателей. Корабль взлетает.

И вот сейчас уже всё решится.

«Михаил! — снова этот голос, — Храмов Михаил! Придите в себя!»

Откуда-то раздался хлопок. Что происходит?

— Чёрт возьми! — выругался Жуков и кинулся на мутанта.

И снова то, что когда-то было Льюисом Брюстером, оказалось быстрее и проворнее. Гул двигателей становился громче. Мутант вонзил несколько щупалец-кольев в тело Жукова. Тот в долгу не остался и не растерялся. Он стал методично протыкать мутанта пенетрометром. Корабль оторвало от твёрдой поверхности.

— Господи, что происходит? — и снова Матильда, которая умрёт меньше, чем через минуту, забилась в угол и, рыдая, закусила кулак.

И снова битва человека и мутанта закончилась вничью. И снова Владлен и мутант упали одновременно. Корабль уже был на достаточной высоте, чтобы падение оказалось смертельным. Судьба была злой к остаткам экипажа в тот момент. Михаил это уже давно понял. И, как подтверждение его слов, вновь раздался беспристрастный голос Эльбруса:

— Отказ системы подачи топлива. Отказ системы подачи топлива, — и вот сейчас он произнесёт то, что поставит окончательную точку в экспедиции. — Падение неизбежно.

Михаил приготовился в очередной раз ощутить удар от падения и лишиться сознания, как вдруг образ корабля начал меркнуть и таять в сознании.

«Михаил Александрович, придите в себя!» — голос стал гораздо громче, будто говоривший был буквально перед ним.

«Перестаньте его трясти! — раздался ещё один незнакомый голос, — Дайте ему время!»

И в этот момент его глаза распахнулись, но в то же время захлопнулись, получив удар светом и вызвав болезненные ощущения.

* * *

— Вы видели? Он открыл глаза! Он пришёл в сознание! — в ушах Храмова продолжал кричать знакомый ему голос, а потом кто-то взял его за заднюю сторону шеи и наклонил немного вперёд, — Миша! С возвращением!

Михаил Храмов снова предпринял попытку открыть глаза. В горле пересохло. Было сложно не то, что говорить, но и просто дышать. Он вдыхал небольшими порциями, пытаясь осознать, где он находится.

— Пить, — выдавил он из себя.

— Давай понемножку, — сказал тот же голос. — Начнём со столовой ложечки.

Учёному дали столовую ложку питьевой воды, которую он сразу выпил. Вода увлажнила его ротовую полость, а потом пошла дальше по пищеводу, как долгожданный дождь в пустыне. Храмов предпринял ещё одну попытку открыть глаза и осмотреться. Учёный понял, что лежал в капсуле, которые в прошлом ещё находились в проекте. Сейчас их, судя по всему, уже начали эксплуатировать. Смутные размытые образы начали складываться в более-менее различимые очертания людей. Перед ним сидел лысый плотный мужчина. Михаил знал его, просто запомнил на несколько лет моложе.

— Кир Николаевич! — прохрипел Храмов и улыбнулся.

Тот ответил тем же, а потом добродушно рассмеялся и осторожно обнял учёного.

— С возвращением, Миша! Я знал! Я верил до последнего, что ты выживешь!

Когда с объятиями было покончено, Михаил решил задать вопрос, который волновал его больше всего.

— Где я?

К Киру подошла женщина средних лет, примерно его ровесница. Она была невысокого роста, имела тёмные глаза и светлые короткие волосы. Одета была в такую же форму, какую носил сам Михаил во время полёта. Только шеврон был другим.

— Знакомься, Миш, — Кир указал на женщину, — Степнова Юлия Витальевна, командир корабля «Николай Коперник».

— Кир Николаевич, — обратилась Юлия к нему, — позвольте теперь мне и бортовому врачу пообщаться с Михаилом.

— Да, да, конечно, — Кир собрался уходить, но перед ещё раз обратился к учёному. — Ну всё, Миш. Передаю тебя профессионалам. Как снова войдёшь в привычное русло, приходи — поговорим.

Храмов пожал плечами, отпустив своего знакомого. Юлия села напротив него, на край капсулы, и они встретились взглядами.

— Давайте пообщаемся, Михаил. Думаю, и ваша и моя истории будут крайне интересными нам обоим.

Глава 1

Юлия молча слушала Михаила, при этом ловила каждое его слово. Она знала из отчётов и расшифровок бортовых самописцев, что случилось на погибшем корабле семь лет назад, однако ей было важно услышать историю от непосредственного участника тех событий. Весь рассказ по памяти занял у Храмова порядка полутора часов. Михаилу приходилось часто пить воду во время рассказа. Командир его ни разу не перебила.

— В общем, мы с Олафом отдали команду Эльбрусу, чтобы сдохнуть быстрее. Он запустил что-то в вентиляцию, и мы с Ларсоном потеряли сознание, — учёный перевёл дыхание. — Честно скажу, я думал, что больше не проснусь.

— Да… — протянула Степнова, — Очень интересная и в то же время грустная история. Из ваших уст она прозвучала даже как-то ещё печальнее, чем нам сообщали СМИ.

— На самом деле мне хочется сейчас помыться, побриться, подстричься. А то я за семь лет зарос и теперь на бездомного похож, — Михаил почесал бороду.

— Это мы всё организуем. Но перед этим, возможно, у вас есть какие-то вопросы относительно прошедшего времени? — Юлия провела рукой перед собой.

— Кстати, да, Юлия Витальевна. Мне не мешало бы узнать, что случилось за семь лет. И как на Ганимед попал Кир Николаевич?

— Слушайте…

* * *

После того, как правительство признало гибель «Иоганна Кеплера», уже шла полных ходом разработка программы третьей экспедиции на Ганимед. Тогда же достраивался космический корабль Николай Коперник с грузовым челноком. Третья экспедиция предполагала длительное пребывание на спутнике Юпитера, поэтому на борту корабля также перевозили базу, предназначенную для проживания на планетоиде.

За это время также было завершено расследование дела, связанного с мутагеном, что послужило причиной гибели двух экспедиций. Среди специалистов, занимавшейся космической программой оказались сектанты Атума. Именно они получили ампулы с мутагеном и, используя свою сеть контактов с другими работниками, доставили их на корабли. Команде «Иоганна Кеплера» повезло его вовремя обнаружить, обойдясь потерей только Геннадия Черненко, тела которого так и не нашли. А вот команде корабля «Галилео Галилей» не повезло. Тем не менее, этот мутаген в конечном счёте погубил обе команды.

Сотрудники во всём сознались, над ними был суд. Большинство получило тюремные сроки, а кто-то был «удостоен» особого бонуса в виде смертельной инъекции. Позже, в местах лишения свободы умерло ещё несколько соучастников преступления при невыясненных обстоятельствах.

Когда корабль и экипаж были готовы, всё было проверено, наверное, полсотни раз. И когда все убедились, что теперь нет никаких признаков мутагена или какой-то ещё диверсии, новая экспедиция благополучно стартовала и добралась до Ганимеда.

И с учётом того, что господин Кир Неизвестный чувствовал свою ответственность за два погибших экипажа перед их семьями, он решил лично отправиться в экспедицию. Так и сказал: «Судьба у нас теперь одна».

* * *

— По прибытии на Ганимед, — Юлия уже заканчивала свой рассказ. — Первым делом мы отправились на место крушения «Кеплера». Благо, оно было не слишком далеко от места плановой посадки. К моему удивлению, внешний корпус корабля хоть и пострадал, но не разгерметизировался. Нам удалось войти в контакт с бортовым компьютером Эльбрусом, который тоже оказался более-менее исправен. Он пустил нас на борт и доложился о вашем состоянии, Михаил. Вы оказались живы, просто в состоянии анабиоза.

При этих словах глаза Храмова округлились, а сам он раскрыл рот от удивления.

— Анабиоза?! — он всплеснул руками, — Но как? Анабиоз был только… — тут до него будто бы что-то дошло, — в экспериментальной стадии разработки…

— Очевидно, на вас и поставили эксперимент. Эльбрус доложил нам, что у него имелся секретный протокол в случае, если команда решит добровольно уйти из жизни. Он запустил экспериментальный газ, а потом смог создать на борту «Кеплера» нужный микроклимат. А когда мы вас нашли, погрузили в капсулу, в которой вы и проснулись уже на базе третьей экспедиции, — Юлия улыбнулась, — Кир был очень рад, когда вас доставили сюда живым. Будто бы ваша жизнь сняла с его плеч огромную гору.

Михаил покивал, потом немного подумал и снова спросил:

— А что с останками других членов экипажа «Кеплера»?

Юлия на какой-то миг опустила глаза, немного подумала, прежде чем ответить, это была самая тяжёлая часть разговора, хоть и неизбежная. Она снова посмотрела на Храмова.

— Останки Владлена Жукова, Ле Ван Чунга, Селин Паради и Матильды Купинской мы поместили в герметичный ящик и оставили на поверхности Ганимеда. Когда полетим обратно, отправим ящик в открытый космос.

Михаил начал прикидывать в голове, все ли имена назвала командир. И оказалось, что двух имён не хватает.

— А тело Льюиса Брюстера? И Олаф… Он ведь был жив!

Юлия отрицательно покачала головой.

— Мы их не нашли. Облазили всё, что только можно облазать, но ни шведа, ни американца мы не смогли найти, — после небольшой паузы женщина добавила, — То, что вас удалось спасти — это уже чудо. Это, я не знаю, наверное, Божий промысел. Иначе никак не назвать.

Михаил тяжело выдохнул.

— Я понял. Насколько мы здесь? Когда полетим домой? — спросил учёный. — И давайте уже на «ты», мы практически ровесники, а выкать мне не очень нравится.

— Давай на «ты», я не против. В конце концов, ты — пассажир. Касаемо сроков, запасов у нас на три года пребывания на планетоиде. У нас стоит задача — найти лёд и сделать предварительную подготовку для его добычи следующими экспедициями. Думаю, ты и сам понимаешь, что земляне готовятся к исходу из Солнечной системы, а Ганимед — это одна из, скажем так, промежуточных остановок, которая пригодится нескольким поколениям. Вирус уничтожил очень много людей, тебе это известно, много ресурсов освободилось, и этого хватит и на колонизацию Солнечной системы и на исход из неё.

Храмов понял, что для Земли история уже заканчивается. Эпидемия и другие катаклизмы, которые назвали Армагеддоном, не прошли для нашей планеты бесследно. Ещё два-три столетия и земляне улетят искать новый дом. И будут они искать его долго, несколько поколений сменится, когда огромный космический корабль с колонизаторами окажется на орбите планеты, пригодной для жизни.

— Значит, с Земли сообщат, когда вышлют сюда смену. Я правильно понимаю?

— Совершенно верно, Михаил, — ответила Юлия. — А теперь давайте, приходите в себя, проходите реабилитацию, приводите себя в порядок, и я покажу вам базу и познакомлю с командой.

Глава 2

Далее Михаила ждала реабилитация: комплекс лечебной физкультуры, специальной диеты, физио и психотерапии. Всё это заняло порядка ста семидесяти часов, или одной земной недели. Всё это время с Храмовым работал штатный врач экспедиции — Глеб Сентябрёв. Это был мужчина тридцати с небольшим лет, с крепко сложенным телом, светлыми глазами и волосами цвета вороньего крыла. Особенно приятной частью пребывания в медблоке для учёного стало то, что ему разрешили принять ванну, побриться и подстричься.

Ванну, точнее душ, Михаил принимал в одиночестве, когда наконец-то смог снова стоять на ногах, а вот со стрижкой и бритьём ему помогал тот же Глеб. Вообще Храмов заметил, что медик был абсолютно небрезгливым человеком. А вот самого учёного ждал шок, когда он увидел себя в зеркале. Он почти не постарел, но заметно похудел, имея по жизни и без того худощавое телосложение. Но было еще это — отражение смотрело на него человеком, обманувший смерть, но впитавший весь увиденный ужас, который поселился где-то в глубине глаз, и теперь смотрящий на него холодным мёртвым огоньком.

— Что такое, Михаил Александрович? — спросил Глеб, закончивший вытирать своему пациенту лицо полотенцем, — Вы как будто привидение увидели.

Учёный грустно улыбнулся, после чего перевёл взгляд на врача и ответил:

— Ты даже не представляешь, насколько ты прав. И давай на «ты». Я здесь теперь надолго.

— Как скажешь, — ответил Глеб и пожал плечами. — Я тогда вернусь в свой модуль, а ты давай одевайся и бегом к Витальевне. Она тебя ждёт не дождётся.

После этих слов врач покинул помещение, а Михаил взял новый комплект повседневной формы одежды, осмотрел его и надел. В целом эта форма ничем не отличалась от той, что он носил на «Иоганне Кеплере»: та же сине-серая роба, состоящая из рубахи и штанов, только на шевроне теперь красовался монохромный портрет Николая Коперника на фоне огромной пятилучевой звезды, под портретом была вышита его цитата: «Нам лучше следовать мудрости природы». На груди рубахи была табличка с пластиковой вставкой, на которой было написано «Михаил Храмов, учёный физик».

— Значит, пока что меня ни к какому посту не прикрепили. Очевидно, какое-то время к работам допускать не будут, — рассудил он вслух.

Потом махнул на всё рукой, встал и покинул это помещение, ставшее его временным домом. Михаил знал, что его должны переселить в жилой модуль, после того, как он придёт в норму.

У самого выхода посмотрел на план станции, базы. И удивился тому, как семь человек умудрились её поставить. Значит, они были здесь уже далеко не первый месяц. Возможно, у них есть с собой какие-то роботы, которые помогли поставить эти блоки, а потом их отключили за ненадобностью. А что если об этом спросить…

— Могу я услышать бортовой компьютер? — позвал учёный.

— Здравствуйте, Михаил Александрович, — голос был ниже, чем у знакомого ему Эльбруса и, можно даже сказать, как-то более мужественно звучал. — Меня зовут Казбек, я — станционный компьютер базы «Николай Коперник» на Ганимеде. Вы можете обращаться ко мне по всем интересующим вопросам. И, если мои базы знаний располагают нужной информацией и мне не запрещено её распространять, я её незамедлительно предоставлю.

— Спасибо, Казбек, — Михаил перевёл дыхание, — можешь рассказать об устройство станции?

— Конечно, Михаил Александрович. База «Николай Коперник» состоит из пяти модулей. Вы сейчас находитесь в медицинском модуле. Он разделён на следующие блоки: медицинский центр с кабинетом врача и кабинетом для проведения медицинских мероприятий, вы находитесь именно здесь. Далее идёт жилой модуль, состоящий из двух жилых блоков, блока приготовления и приёма пищи, санитарный блок с душем и туалетом, спортивный блок, блок бытового обслуживания. За медицинским модулем находится служебный модуль, состоящий из лабораторного блока, блока связи с Землёй, серверного блока, блока с генератором электроэнергии и блока управления и контроля системами базы. Отдельным модулем идёт модуль хранения исследовательского транспорта с блоком-складом. Последний модуль — это модуль выхода на поверхность, кессонный отсек с помещением для хранения скафандров.

Казбек, как и в прошлом Эльбрус, говорил монотонно и совершенно не сбивался с темпа. А вот Михаил старался успеть за рассуждением искусственного разума и, согласно его словам, следовал по плану базы.

Поблагодарив компьютер, Михаил направился в служебный модуль на поиски командира корабля. Долго её искать не пришлось, Юлия Витальевна была как раз в блоке контроля и управления. Как только Михаил зашёл внутрь, её лицо тронула лёгкая улыбка.

— Наконец-то, Михаил Александрович, — а потом она покосилась на него. — Наконец-то ты стал на человека похож!

Оба засмеялись.

— Твоими молитвами, Юлия Витальевна. Мне Казбек уже рассказал общее устройство базы. Хотелось бы ещё с командой познакомиться. Ну…. Кроме Кира и Глеба, само собой.

— Это мы мигом! — воскликнула командир и повела Храмова в жилой модуль.

* * *

Экипаж «Николая Коперника» сейчас в полном составе, кроме Глеба, находившегося в своём кабинете, был в блоке приготовления и приёма пищи и принимал завтрак согласно штатному расписанию. Когда Юлия и Михаил зашли внутрь, за ними закрылась автоматическая герметичная дверь.

— Доброе утро, товарищи! — поздоровалась Юлия.

— Здравствуйте, Юлия Витальевна! — почти хором ответила команда, сидевшая за общим столом.

В металлических глубоких тарелках у людей была субстанция, напоминавшая молочную кашу, в бутылках с трубочками похоже была вода без газа. Командир указала на высокого худого блондина с зелёными глазами.

— Это — Финист Соколов, наш пилот, — потом она пошла по часовой стрелке и указала на молодую светло-русую женщину, имевшую атлетическое телосложение. — Это — Олеся Филатова, инженер-радист, — далее был коренастый коротко стриженый мужчина тридцати восьми или сорока лет с татуировкой на шее. — Илья Репин, бортинженер, — потом был Кир. — С товарищем Неизвестным вы уже знакомы, — последним она указала на молодого кудрявого мужчину, черты лица которого показались Михаилу знакомыми. — И, последний, но не по значению, наш штурман — Спартак Жуков.

— Владленович? — спросил Михаил.

Молодой Жуков рассмеялся, а потом сказал:

— Кимович, Михаил Александрович, я — Кимович.

Вот оно что! Это младший брат Владлена, поэтому он и показался Михаилу знакомым. И не просто похож на брата, буквально его молодая версия.

— Что же, — завершила командир, — знакомьтесь. Команда введёт тебя, Михаил, в курс дел, целей и рабочего графика. А мне пора возвращаться в блок контроля.

После этого Юлия удалилась, а Кир пригласил Михаила за стол.

Глава 3

Прошло ещё несколько земных суток, во время которых Михаил знакомился с командой. По прошествии этого времени учёного снова вызвала к себе командир экспедиции.

— Снова здравствуй, Юлия Витальевна, — сказал Храмов.

Командир кивнула и поздоровалась в ответ.

— Есть для тебя первое задание, — продолжила она, — мне кажется, будет целесообразным тебе самому посетить «Иоганна Кеплера» и побеседовать с Эльбрусом. Возможно, он сообщит тебе что-то, чего не стал говорить нам, — Юлия заглянула Михаилу куда-то в глубину его глаз. — Однако, принимая во внимание всё, что с тобой там случилось семь лет назад, я не могу тебе приказывать сделать это. Если опасаешься получить психологическую травму, то не надо. Найду тебе работу здесь, на базе. Просто, я считаю, что это нужно сделать, но настаивать на этом не могу и не буду.

Михаил на какой-то миг задумался. Он действительно боялся столкнуться со своим прошлым, однако понимал правоту командира экспедиции. Если есть смысл поговорить с Эльбрусом, это нужно сделать. В конце концов, весь экипаж погиб, кого ему бояться спустя семь лет? Разве что призраков, но их существование не подтверждено научно.

— Я согласен, Юлия Витальевна. Единственное что, один я туда не отправлюсь.

Обычно сохранявшая серьёзное выражение лица, командир позволила себе улыбнуться и даже тихо посмеяться.

— А кто тебя туда одного-то отпустит? С тобой отправятся Финист, Илья и Спартак.

— Ну если так, то я согласен, — тут Храмов будто что-то понял. — Только странно это выглядит: что может мне такого сообщить Эльбрус, чего он не стал сообщать вам или Киру Николаевичу?

Юлия медленно покивала.

— Это хороший вопрос, Михаил. Но лучше нам быть уверенными. Естественно, я не уведомила товарища Неизвестного о вашем возможном выезде. Сообщу ему постфактум. Отправляйся в кессонный отсек. Твои сопровождающие уже готовятся к выезду.

Учёный отправился в модуль выхода на поверхность. Всё оказалось правдой: пилот, бортинженер и штурман уже ожидали его, сидя на скамейках, привинченных к полу модуля. Когда дверь закрылась за ним, все трое посмотрели на пришедшего.

— Ну вот, наконец-то и наш Михаил пришёл! — воскликнул Спартак. — Натягивайте скафандр, товарищ учёный, и, как сказал Гагарин, поехали!

* * *

Собравшись, космонавты погрузились в пилотируемый планетоход, который они между собой в шутку назвали «Ганимедоход-1», и отправились в путь. Управление транспортным средством по должностям было аналогичным должностям на космическом корабле: управлял Финист, как пилот, рядом с ним сидел Жуков-младший, как штурман, а Михаил и Илья сидели на задних местах и были с данный момент пассажирами.

Ехать до места крушения «Иоганна Кеплера» предстояло порядка двадцати километров. Храмов снова удивился про себя: сейчас это была обычная дежурная поездка по чужому миру. В его же время нельзя было удаляться от космического корабля даже на лишний десяток метров. Он посмотрел на поверхность планеты, простиравшуюся перед его глазами. Серый грунт и склоны кратеров покрывали всю равнину до самого горизонта.

Юпитер, наблюдавший за своими детьми красным глазом, занимал половину неба. Где-то недалеко от него был виден бурлящий вулканами мир Ио, а из-за отца-гиганта выглядывала его дочь Европа, на её поверхность тоже скоро будут собираться экспедиции. Но это всё будет в будущем. Звёзды же дарили лишь холодный свет. Где-то далеко светило Солнце, казавшееся отсюда совсем крохотным.

Дорога до места гибели «Иоганна Кеплера» была почти ровной. Планетоход ехал по серому грунту и иногда подпрыгивал на редких кочках или булыжниках, валявшихся на поверхности.

— Нам кислорода в скафандрах хватит на такую поездочку? — решил уточнить Михаил, обращаясь через радиосвязь между космонавтами.

— Хватит, Миша, не боись, — ответил ему Илья Репин. — В управлении тоже не дураки сидят, и они работали эти семь лет, а не в носу ковырялись. Поэтому сейчас и скафандры другие и запас воздуха в них увеличен. Его нам хватит на дорогу туда и обратно.

«Ганимедоход-1» двигался вдоль огромной борозды, оставленной когда-то ударом метеорита. Внезапно космонавты ощутили толчок сейсмической активности.

— Ага! — крикнул Спартак, — пошла родимая! Почти на месте! — потом он обратился к пилоту, — Финист, помнишь инструкцию?

— Конечно, помню, — раздался в наушниках слащавый голос блондина.

После этого планетоход совершил поворот и изменил траекторию движения.

Также стоит сказать, что поверхность планетоида можно разделить на две основные категории: тёмные участки, наиболее кратезированные, эти участки являются самыми древними; и более молодые светлые участки, которые значительно моложе тёмных, но тоже существовали долгие тысячелетия пустоты.

Рассматривая планетоид, Храмов понял, что у него вновь проснулся научный интерес, ну или обычное здоровое любопытство.

— А мы кратер Трос посетим? Или область Галилея? — спросил он у своих спутников.

Ответ последовал незамедлительно от Спартака.

— Всё посетим, Мишань, не переживай! Сейчас старину Эльбруса проведаем, потом вернёмся на базу, получим новые инструкции от Витальевны с Николаичем. Заодно и про твою хотелку, точнее твой научный интерес, спросим. Только не знаю, что ты там интересного собираешься накопать.

Храмов тяжело выдохнул. Он очень хотел рассказать, что нужно посетить те места, о которых в учебниках по астрономии было лишь несколько строк. Это то самое, что выводит астрономию на новый уровень: наконец-то можно потрогать руками то, что раньше было невозможным. Однако, это вряд ли бы убедило этих парней.

— Кажется, подъезжаем, — сказал пилот Соколов.

Спартак открыл миникомпьютер и сверился с загруженной картой. После этого штурман убрал устройство в подсумок.

— Да, Финист, ты прав. Мы почти на месте!

Храмов заметил, как сам сильно заволновался. Сейчас он увидит руины «Кеплера», и что тогда он ощутит? Сквозь пальцы пробежала мелкая дрожь. Учёный сжал их в кулаки.

— Вон он! — Репин кивнул вперёд себя.

Теперь уже и Михаил заметил, как где-то впереди в тусклом отражённом свете Юпитера и той толики лучей, что дарило Солнце, виднелась некая груда явно неестественного происхождения. Сейчас в ней невозможно было узнать современнейший космический корабль, когда-то давно стартовавший с одного из земных космодромов. Однако, Михаил прекрасно понимал, что это за груда. А рядом по-прежнему был разлом в поверхности планетоида, некогда погубивший учёную-геолога из Бельгии Селин Паради.

Храмов опустил голову и закрыл смотровое окно скафандра ладонями. Всё-таки Юлия была права. Это оказалось даже ещё тяжелее, чем он мог предположить. Но раз уж взялся за гуж, не говори, что не дюж!

Планетоход остановился в безопасном месте примерно в тридцати метрах от руин «Кеплера».

— Выходим, товарищи! Прибыли! — сказал Финист и начал отстёгивать систему фиксации соединявшую его скафандр и планетоход.

Глава 4

Космонавты покинули планетоход, зафиксировав его положение тормозной системой. Впереди шёл Спартак. В нём чувствовалась руководящая жилка, точно такая же, какая была у его старшего брата. Никто не возражал, чтобы в отсутствие командира руководителем был именно он.

Обломки корабля завалили люк, ведущий в кессонный отсек. Однако, как отметил Михаил, космонавты «Коперника» во время своего первого визита сюда успели разобрать завалы.

— Твоё спасение, Михаил, — заговорил Илья, — это — целая череда чудес. И первым из них было то, что внутренний корпус «Кеплера» не потерял герметичности при падении. Хотя и снаружи, и изнутри корабль получил сильные повреждения, — после небольшой паузы бортинженер добавил. — Если бог есть, то все эти семь лет ты проспал в его ладонях.

— Ого! — раздался в радиосвязи голос Финиста, — А Илюха наш — романтик, оказывается!

— Все мы — немного романтики, — сказал Спартак. — Если бы мы не были таковыми, то нас бы здесь не было.

На несколько секунд в эфире повисла тишина. Но, когда космонавты уже подходили к люку, снова раздался голос Ильи, обращённый к Жукову-младшему:

— Почему ты так думаешь, Спартак?

Ответ от избранного коллективом старпома последовал незамедлительно:

— Потому что… — на какой-то миг он замолчал, подбирая слова, — Сразу оговорюсь, это только моё мнение, которое я никому не навязываю. Я считаю, что на Ганимед могли полететь только прожженные романтики. А люди, больше полагающиеся на рациональную составляющую своего рассудка, пытаются спасти Землю, находясь на Земле. Они не ищут путей к бегству, а борются ТАМ с действительностью.

Снова повисла тишина. Все были согласны со словами Спартака, просто он был первым, кто сказал это вслух. Все четверо остановились перед люком. Штурман развернулся к учёному.

— Миша, помнишь, как открывать?

— Помню, — ответил учёный, — а почему ты спрашиваешь? Вы ведь уже были на борту того, что осталось от «Кеплера».

— Согласно инструкции, в диалог с Эльбрусом должен вступить ты. Поэтому тебе следует первым идти на борт.

Храмов молча вышел вперёд. Он подошёл к люку кессонного отсека и открыл панель управления, находящуюся справа от люка. Учёный ввёл код доступа, который подтвердил подлинность. Член экипажа по-прежнему был зарегистрирован в системе корабля. Раздались звуки разблокировки механизмов люка.

Михаил и Финист повернули вентиль, и люк открылся. Космонавты зашли в кессонный отсек «Иоганна Кеплера». По привычке Илья закрыл за собой люк. Внутри были темно, пришлось включить фонари, вмонтированные в шлемы скафандров. Храмов настроил радиосвязь на частоту, в которой работал экипаж погибшего корабля. После этого он показал своим спутникам дисплей с частотой радиосвязи. Остальные космонавты незамедлительно настроились на неё. Учёный заговорил, обращаясь в никуда, но смотря вверх, ища глазами камеру видеонаблюдения бортового компьютера:

— Эльбрус! Ты на связи?

На какое-то время, буквально несколько минут в эфире повисла тишина. Космонавты затаили дыхание. Они уже думали, что в корабле закончилась электроэнергия, в том числе и аварийная, что было бы вполне закономерным. От того ещё удивительнее то, что Эльбрус всё-таки откликнулся на зов.

— Здравствуйте, Михаил Александрович! — компьютер говорил тем же бесстрастным бархатным голосом, но уже тише, чем раньше, — Искренне рад тому факту, что вы живы и здоровы! Чем могу быть вам полезен?

Остальные космонавты разбрелись по кораблю, решив его исследовать повторно. Илья вышел на поверхность Ганимеда, чтобы осмотреть близлежащую территорию. Спартак отправился туда, где был раньше отсек управления. Финист решил осмотреть то, что осталось от исследовательского отсека.

— Эльбрус, — Михаил продолжил диалог, — почему я не умер? Где Олаф Ларсон? Где труп Льюиса Брюстера? Имеешь ли ты какие-то секретные инструкции?

— У меня была инструкция, если экипаж решит добровольно уйти из жизни. Я использовал экспериментальный газ, который погрузил вас и господина Ларсона в анабиоз. Однако случилось то, чего никто не мог предсказать. Паразит, убивший господина Брюстера, выжил и воспользовался анабиотическим газом. При появлении живых организмов он пробудился и заразил вирусом другой организм-хозяин, после чего умер окончательно от нехватки питательных веществ.

Тем временем Финист исследовал руины исследовательского отсека. Всё оборудование: разбитые телескопы, пробирки с образцами грунта, рабочие поверхности, всё было разбросано по отсеку и уже не подлежало восстановлению. Пилот водил лучом фонаря, пытаясь отыскать что-нибудь, что может пролить свет на ход расследования пропажи Олафа Ларсона и Льюиса Брюстера. Мужчина не заметил, как за его спиной раздвинулись разломанные элементы обшивки, ставшие частями пола корабля, и оттуда показались синюшные ладони с пожелтевшими ногтями. Человек в разодранной форме с нашивкой, на которой был изображён астроном Иоганн Кеплер. На нём не было скафандра, но это совершенно не мешало ему. А вот Соколов из-за скафандра не мог слышать, что кто-то появился за его спиной и уже приближается к нему медленными шагами.

Храмов продолжал диалог с компьютером:

— Кого заразил труп мутанта, бывший Брюстером?

Финист развернулся в сторону выходу и едва не испугался, увидев фигуру человека, загородившую ему выход. Незнакомец стоял в двух метрах от него. Соколов навёл на него луч фонаря и увидел синюшное, отёкшее лицо, с побелевшими глазами и почерневшими губами. Несмотря на все деформации, пилот узнал своего коллегу.

— Ты? — проговорил он.

Рот незнакомца раскрылся и оттуда начали вырываться щупальца.

Эльбрус выдал ответ на вопрос Михаила:

— Это был Олаф Ларсон, Михаил Александрович. Когда он вышел из анабиоза, инфекция начала стремительно прогрессировать. Пока Олаф сохранял рассудок, он пытался покончить с собой или спрятаться. Потом вирус почти полностью поглотил его головной мозг и начал перестраивать центральную нервную систему и другие системы организма. Господин Ларсон сломал мою систему видеонаблюдения и скрылся где-то на борту корабля.

— Почему ты не сообщил об этом командиру «Николая Коперника» и Киру Неизвестному?

У Эльбруса был ответ и на этот вопрос.

— После трагедии, случившейся с Геннадием Черненко, Владлен Кимович утратил значительную часть доверия к центру управления полётами. Он задал мне директиву не сообщать ничего, связанного с мутагеном кому-либо из управления, Киру Неизвестному в том числе, или в присутствии кого-то из них. Выполняя эту директиву, я не сообщил ничего Юлии Степновой, так как рядом был Кир Николаевич.

«Ты?» — раздался голос Финиста в эфире.

Учёный повернул голову в сторону исследовательского отсека. Из рубки управления выбежал Спартак и в несколько прыжком оказался рядом с люком, ведущим в отсек, где был Финист. Храмов кинулся вслед за ним. На борт вернулся Илья, поняв, что один из его товарищей попал в беду. Первым в отсек порвался Жуков-младший и увидел, как мутант с торчащими изо рта щупальцами склонился над лежавшим без сознания Финистом и что-то с ним делал.

— И на этот счёт у нас есть инструкция! — крикнул штурман, затем выхватил из кармана на ботинке скафандра бластер и выстрелил в голову мутанта.

То, что когда-то было Олафом Ларсоном, упало, как поваленное дерево и больше не шевелилось. Космонавты подбежали к пострадавшему товарищу.

— У него расколот шлем, — сказал Илья.

Больше ничего говорить не пришлось. Храмов бегом рванул в кессонный отсек. И то, что он искал, было там: запасной скафандр. Михаил его забрал и отнёс в исследовательский отсек.

— У нас меньше минуты! Переодевайте его! — приказал учёный, совсем забыв, кто здесь руководитель.

Но с ним никто спорить не стал. Надо было спасти товарища. Когда дело было сделано, и Финист был погружен в планетоход, Спартак открыл багажник и достал оттуда что-то похожее на штурмовую винтовку, с привинченным баллоном.

— Надеюсь, кислорода там хватит, — сказал он и вернулся на борт «Кеплера».

Он подошёл к трупу мутанта Олафа и нажал на кнопку подачи топлива. Из ствола вырвалась струя огня, охватившая искалеченное тело пилота. Кислорода было мало, но огонь справлялся, правда медленнее, пока не превратил труп пилота в обуглившийся скелет.

Вернувшись в рабочий отсек, штурман обратился к компьютеру.

— Эльбрус!

— Да, Спартак Кимович.

— А почему мутант не стал заражать Михаила Храмова?

— Мне это не известно.

Глава 5

Планетоход продолжал движение к базе «Николай Коперник». Теперь транспортом управлял Спартак, а место штурмана занял Илья. Михаил же теперь следил за состоянием Финиста, продолжавшего находиться без сознания.

— Это ведь скафандр старой модификации, — заговорил Репин. — Кислорода его хватит до базы?

На какое-то мгновение Храмов задумался, а ведь действительно, по дороге сюда они обсуждали, хватит ли воздуха в скафандре. И в старой модификации, которая была сейчас на Финисте, этого запаса действительно было гораздо меньше, чем в новой. Учёный посмотрел на дисплей, отображающий жизненные показатели Соколова, пока что всё было стабильно.

— Должно хватить, Илья, — ответил учёный. — Если что, поделюсь с ним своим кислородом. Придумаю что-нибудь. Сколько нам ещё ехать?

Бортинженер взял компьютер Спартака и открыл карту. Он сверил местоположение планетохода и базы, а потом ответил:

— От двадцати минут до половины часа. Пускай наш раненый потерпит.

Планетоход добрался до базы. Финисту повезло, так как запас воздуха в его скафандре подходил к концу, но ещё не закончился. Космонавты покинули транспорт и пошли к люку в кессонный отсек. Спартак шёл впереди, а Михаил и Илья несли Финиста, который начал приходить с себя и даже пытался перебирать ногами. Штурман настроился на частоту пульта управления базы и передал сообщение в эфир:

— База, это Спартак Жуков. Мы вернулись с задания. С нами пострадавший — пилот Финист Соколов — прошу пропустить.

На долгую половину минуты в эфире повисла тишина. За это время остальные космонавты тоже настроились на частоту базы. В итоге Юлия Витальевна ответила:

— База «Николай Коперник» на связи. Сообщите природу увечий Финиста Соколова.

Спартак понимал, что можно было солгать насчёт пилота, но тогда всё могло осложниться, когда откроется правда. Кислород в скафандре пилота заканчивался, надо было попасть на базу, иначе он погибнет. Нужен запасной вариант за случай, если командир заупрямится.

— Финист подвергся атаке мутанта. Олаф Ларсон был заражён и мутировал. Он ждал нас на борту «Кеплера» и напал на Финиста, когда тот был один. Запас кислорода у него заканчивается. Прошу пропустить нас на борт и оказать необходимую помощь.

В этот момент Спартак опустил взгляд на ботинок скафандра, в котором лежал бластер. Он готов был пустить его в ход, если вдруг их откажутся пускать. Юлия тоже задумалась. Ответственность за Финиста лежит полностью на ней, ведь поездка к «Кеплеру» не была согласована. С другой стороны, она не могла подвергать риску оставшуюся команду. Можно было пустить их на борт, но тогда придётся отправить Соколова на карантин.

— Юлия Витальевна, вы меня слышите? — голос Жукова-младшего вывел её из раздумий.

— Слышу. Я не могу подвергать команду риску, поэтому… — Степнова уже готова была сказать про карантин, как у космонавтов за бортом базы запищал датчик пилота о критическом уровне кислорода в его скафандре.

Нервы у Спартака сдали, и он выхватил бластер, а потом направил его в голову Ильи. Бортинженер опешил от такого поворота событий. Он бы и смог выбить оружие из рук штурмана, но скафандр и раненый товарищ на плече сильно ограничивали его движения.

— Спартак, что ты делаешь? — командир сменила вектор разговора, — Немедленно уберите оружие и следуйте моим указаниям!

Жуков сделал глубокий вдох, а потом снова заговорил:

— Без учёного вы справитесь, без пилота и штурмана — тоже! Прилетит другая экспедиция и привезёт с собой новых! Но вот без бортинженера… Очень сомневаюсь, что вы протяните три года! Если пилот Финист Соколов сейчас умрёт от недостатка кислорода, я убью Илью Репина следующим! А потом просто покончу с собой!

Юлия знала, что допускает серьёзную ошибку, но три трупа ей точно не простят.

— Заходи. Как тебя вообще в космос взяли с такими нервами, — после небольшой паузы она добавила. — И сразу же несите Соколова в медицинский модуль на карантин.

Юлия разблокировала люк, а потом выключила связь. Она добавила в пустоту:

— Не думай, сопляк, что тебе это с рук сойдёт!

* * *

Космонавты передали Финиста Глебу, тот сразу же обеспечил ему доступ воздуха, а потом изолировал в том самом помещении, где Михаил ранее проходил реабилитацию. Остальные же отправились в жилой корпус, куда их вызвала командир. Спартак зашёл первым, следом шёл Илья, Михаил зашёл последним. В отсеке уже были Юлия, Олеся и Кир. Когда Штурман вышел немного вперёд, бортинженер взял складной стул, стоявший в углу.

Жуков-младший только в последний миг почувствовал какую-то опасность. Но он не успел. Илья ударил его стулом по спине, от чего тот свалился на колени. Это происходило в присутствии командира, но она не останавливала. После этого Илья обрушил на штурмана ещё один удар по загривку, поваливший его на пол. Подошла Юлия и забрала у стонущего, лежащего на полу Спартака, его бластер и убрала в подсумок. К ним подошёл Кир.

— Своевольничаем, Юлия Витальевна? — спросил представитель центра управления полётами.

— Только в рамках служебной необходимости, Кир Николаевич, — парировала командир.

— А что случилось-то? — спросила Олеся.

— Я всё расскажу, Олесь, но позже, — ответила ей Юлия, после чего посмотрела на Илью, продолжавшего держать стул за ножки, и Михаила, — свяжите ему руки и закройте в одной из капсул. Пароль на замок сами придумайте, только мне не забудьте сказать.

В отсек зашёл Глеб, когда бортинженер и учёный связали руки стонущему штурману, а потом повели к капсулам.

— Я, кажется, пропустил что-то интересное, — сказал врач.

— Есть немного, товарищ Сентябрёв, — сказал Кир, а потом повернулся к Юлии, — а вот вы, командир, думайте, как будете объясняться за преступную халатность. И не надо рассчитывать на то, что я буду молчать. Центр обо всём узнает во время нашего ближайшего сеанса связи.

Степнова понимающе покивала, а потом ответила:

— Я всё понимаю, Кир Николаич. Вы вправе поступить так, как считаете нужным. А я же поступила так, как посчитала нужным я. Я всегда отвечала за свои поступки и никогда не боялась ответственности.

— Похвально, — сказал Кир, — ладно, я оставлю вас. Вам надо с командой пообщаться, рассказать, как всё было.

Неизвестный покинул отсек. Юлия посмотрела на членов своей команды. Она обратилась к врачу:

— Как состояние нашего пилота?

— Стабильное. Паразит нанёс ему несколько ран, на лице останутся шрамы. Но ничего серьёзного. Крови он прилично потерял и испытал шок. Восстановится. Анализы возьму у него в ближайшее время, в том числе и тест на присутствие мутанта-паразита.

— Хорошо, спасибо, Глеб. Не затягивай с анализами, — потом онаобвела взглядом остальных, — Думаю, мне есть, что вам рассказать, о случившемся сегодня. Слушайте.

Глава 6

Прошло несколько дней. Финист продолжал находиться в закрытой комнате медицинского отсека, где ранее Михаил проходил реабилитацию после анабиоза. Глеб взял у него анализы, которые подтвердили его заражение.

Сейчас пилот лежал на своей кушетке. Приборы показывали повышенную температуру тела. Космонавт-медик подошёл к смотровому окну и включил микрофоны для связи с пациентом. Соколов не спал, но было видно, что самочувствие у него плохое.

— Финист, ты меня слышишь? — спросил Сентябрев у своего пациента, — Как себя чувствуешь?

— Слышу, Глеб, — ответил блондин, — Хреново я себя чувствую. Какие там новости? Как там экипаж? Приходили ли с земли весточки?

Глеб немного подумал, а потом достал планшет. Он открыл нужное приложение, где хранились файлы для пациентов.

— Что тут можно сказать? Кир Николаевич, как и обещал, доложил на Землю о том, что Юлия Витальевна отправила вас на борт Кеплера без согласования с ним и с центром управления. С Земли пока ответа не приходило. Михаил прогуливался с Ильёй по Ганимеду два раза, грунт они там собирали для образцов. Лёд они ещё искали, пока безрезультатно. Но это вопрос времени. Спартака закрыли в одной из капсул за нападение с бластером, — после небольшой паузы Сентябрёв добавил. — Справедливости ради скажу, если бы он этого не сделал, ты бы сейчас не здесь лежал на кушетке, а на грунте Ганимеда, за бортом базы. И, скорее всего, ты был бы мёртв.

Соколов тяжело вздохнул. Сейчас он даже не знал, что было бы для него лучше: здесь лежать и ждать собственной смерти, или ещё чего хуже, или спокойно уснуть вечным сном от недостатка кислорода за бортом базы.

— Лучше бы они меня на «Кеплере» оставили. И не подвергали никого опасности, тогда и Спартака не пришлось бы нигде закрывать.

Медик знал, что на самом деле интересно пилоту. И у него была заготовлена хоть одна хорошая новость, ведь в плане его состояния здоровья, Глебу обрадовать Финиста было нечем.

— Что-то ещё хочешь сообщить? — поторопил пилот.

— Да, Финист. Твоя жена написала. Сейчас у них сентябрь, твоя дочка в школу пошла. В первый класс, — Глеб улыбнулся, а потом подключил провод к планшету.

На экране, что находился в помещении карантина, появилась фотография. На ней была изображена девочка семи лет с рюкзачком. Инфекция унесла множество жизней, сильно ударила по всем сферам жизни человечества, в том числе и по образованию. Учителей банально не хватало, поэтому в оставшихся школах уменьшилось количество мест для учащихся. В итоге появились очереди. Дочь Финиста, как космонавта, отправили в одну из элитных школ и без очереди.

— А насчёт инфекции что-то есть по разработке лекарства? — Соколов это говорил абсолютно ровным голосом, лишённым эмоций, но Глеб понимал, что его товарищ спрашивает это с надеждой.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что этот человек хочет жить. И он хочет вернуться на Землю, чтобы снова увидеть и жену, и ребёнка.

— Пока ничего, дружище. Пока молчат, — честно ответил врач.

Пилот снова тяжело вздохнул.

— Я посплю. Устал я что-то. Разбуди к обеду, — попросил Соколов.

Глеб молча кивнул и отключил связь. В такие минуты он ненавидел свою работу. Да и отправился он в космос только благодаря Юлии Витальевне, с которой был уже давно знаком. Тогда он, как и многие, остался без работы и средств к существованию, а знакомство с будущим командиром готовящейся экспедиции помогло ему самому попасть в космическую программу и отправиться на Ганимед в составе третьей команды.

* * *

Глеб пришёл в жилой отсек в комнату приёма пищи. Время приближалось к обеду, пока никто не пришёл. Да и вообще медик привык есть один, так как надо почти всегда быть на своём месте, особенно сейчас, когда появился карантинный больной. Забрав свой паёк, Сентябрёв ненадолго остановился перед шкафчиком. У него там был тайничок, как раз на такой случай. Открыв дверку, он отодвинул одну из составных частей шкафчика, затем достал оттуда бутылку коньяка на двести пятьдесят миллилитров.

— Здравствуйте, Глеб, — заговорил Казбек. — Согласно инструкциям и правилам техники безопасности я не рекомендую вам принимать алкоголь на борту базы.

— Я понял тебя, Казбек. Просто так надо, извини.

Затем врач вынул свою бутылку для питья с крышкой и трубкой и снял с неё и то, и другое, после чего плеснул себе немного на дно алкогольного напитка. Немного подумав о происходящем и о том, что он никак не сможет повилять на то, что происходит с Финистом, Глеб выпил коньяк. После этого он вернул основную тару в тайник и промыл бутылку для питья, вернув на неё крышку с трубкой. Сентябрёв забрал две порции пайка и направился обратно в свой отсек.

* * *

Когда Глеб вернулся, Финист ещё спал. Врач положил пайку пилота в люк для подачи пищи, а потом сел за свой стол, чтобы пообедать.

Соколов открыл глаза. Жар как рукой сняло. Да и вообще все симптомы исчезли. Только почему-то закрался в нём червячок сомнения. Происходит что-то не то. Он встал с кушетки и увидел Глеба, сидящего спиной к нему. Очевидно он обедал, а паёк Финиста лежал у люка передачи пищи. Стоило пилоту сделать несколько шагов в сторону смотрового окна, как вдруг резко накатила резкая тошнота. Порыв был настолько сильным, что Соколов устремился в гальюн. Когда он добежал, из его желудка вышло всё, что в нём скопилось: желчь и неизвестная сине-зелёная жидкость. Однако Финист прекрасно знал природу этой жижи.

— А вот теперь я уверен, что лучше было сдохнуть на «Кеплере».

Через десять минут Глеб закончил приём пищи. Он повернул голову и увидел пилота, стоящего прямо перед стеклом смотрового окна. Финист смотрел на врача в упор. Сентябрёв сразу сообразил, что было во взгляде Соколова что-то не так. Он смотрел на врача, как на еду при этом так, будто бы извинялся за это. И тут пилот наклонил голову. Глеб понял, что случилось то, чего он боялся. Чуда не произошло, его пилот стал тем, кого на Земле называли «условно выздоровевшими». А вот когда из его рта вылезут щупальца, он мутирует полностью. Из глаза пилота выкатилась сине-зелёная слеза. Он поднял руку, сжал кулак и ударил по стеклу. Ничего, стекло ударопрочное. Но Глеба не покидало чувство, что стекло надолго его не сдержит. Он подбежал к рабочему столу и нажал на красную тревожную кнопку.

* * *

В рубке управления загорелся красный сигнал. Юлия Витальевна достала служебный бластер, передала сигнал в остальные отсеки, а потом направилась туда, откуда пришёл сигнал тревоги.

Вскоре она прибежала в медицинский отсек, там уже были Михаил и Илья. У учёного в руках был топор. Оба стояли и смотрели на то, что было на полу. Юлия осмотрелась: смотровое окно было разбито, по полу тянулась цепочка из сине-зелёных капель. Она подошла к мужчинам и увидела, что они смотрят на тело Глеба Сентябрёва. На лице врача застыл ужас, а торс был вскрыт от шеи до паха, все органы отсутствовали.

— Где Соколов? — спросила командир.

Илья посмотрел на неё, а потом указал пальцем на потолок.

— Я думаю, он где-то там.

Все трое посмотрели вверх и увидели разлом во внутренней обшивке.

Глава 7

Через четверть часа сознание Финиста прояснилось. После того, как он смог вырваться из медицинского отсека, такие прояснения становились всё короче и короче, да и случались они всё реже и реже. Пилот осмотрелся: он лежал в низком помещении, даже не в помещении. Это было технологическое пространство между отсеками какого-то из модулей. Соколов оглянулся, за ним тянулась дорожка из сине-зелёной жидкости, которая вытекала из глубокого пореза на левой руке. Очевидно, он появился, когда Финист разбивал стекло в смотровом окне. Но боль не чувствовалась. Пилот переставал быть хозяином своего тела. Подбородок тоже был мокрым. Соколов вытер его здоровой рукой. Там была не только сине-зелёная жидкость, но и багровые сгустки. Кровь. Финист вспомнил, что за смотровым стеклом сидел Глеб.

— Боже мой, что же я наделал?! — тихо произнёс пилот и закрыл лицо руками.

После рассказов о гибели двух экспедиций Соколов понимал, что возможно придётся убивать тех, кто были прошлом его друзьями, но стали этими чудовищами, возможно придётся принимать сложные решения, он допускал даже вероятность собственной гибели. Но он даже предположить не мог, на его руках будет кровь другого человека. Это никак не укладывалось в его голове. Это было просто несовместимо с его жизненным укладом и с его нутром. Только сейчас Финист Соколов уже почти умер. Скоро инфекция полностью подчинит себе его центральную нервную систему. Значит надо найти свою смерть, чтобы больше никто не погиб от его рук. Надо как-то добраться до кессонного отсека и выйти на поверхность Ганимеда без скафандра.

Однако замыслу самопожертвования не суждено было сбыться. Что-то хрустнуло внутри шеи пилота, в тот же момент всё осмысленное ушло из его взгляда, заменив его на животную холодную ярость. Совсем скоро и она уйдёт из его светлых глаз, когда паразит полностью сформируется и начнёт использовать тело хозяина чисто как пищу и временный дом.

Условно выздоровевший перевернулся на живот, а потом поднялся на четвереньки и направился в поисках пищи.

* * *

Олеся Филатова закончила собирать видеозаписи для отправки на Землю. Там было всё: служебные отчёты, в основном от Юлии и Кира, и личные письма родным и близким от членов экипажа. Инженер-радист собрала все видео на носители, а потом перевела аппаратуру в дежурный режим.

Во время эпидемии Олесе пришлось расстаться со своими детьми, оказавшимися в другом городе со своими бабушкой и дедом, отрезанном от других населённых пунктов, как и все остальные. Муж Олеси был заражён и умер в одном из закрытых учреждений. А сама Олеся осталась без работы, ведь в её городе многие предприятия закрылись, и её инженерная профессия оказалась невостребованной.

Оставшись одна и перебиваясь случайными заработками, она уже практически отчаялась, пока не узнала о наборе в третью экспедицию на Ганимед. Терять было уже нечего: Земля медленно, но неотвратимо погибала, Меркурий превратился в чёрную дыру, Луна была уничтожена. И Олеся решила пойти на конкурсный отбор. Основной её мыслью было быть при деле и не сидеть сложа руки. Где-то ей повезло, где-то помогли старые знакомства, где-то помогло упорство. И из большого количества кандидатов выбрали именно её.

А дальше были долгие месяцы тренировок и подготовки к полёту. Всё это время она мечтала ещё хоть раз увидеть своих сыновей. Олеся помнила, как гром среди ясного неба сообщили о гибели «Иоганна Кеплера». Боль поразила каждого будущего космонавта, да и многих других людей. Но это только подстегнуло её довести дело до конца. И вот она на Ганимеде занимается подготовкой к колонизации планетоида. Тот самый первый шаг к спасению человечества и именно она, Олеся, занимается его осуществлением.

Олеся вышла из отсека и направилась в жилой модуль. Сейчас она решила прерваться на сон, чтобы потом вернуться к своей работе. Она была погружена в собственные мысли и не заметила, как за её спиной некто снял снаружи элемент обшивки коридора, а потом оно спустилось на пол. Радистка услышала только шум чего-то упавшего. Женщина повернула голову и увидела, как с пола поднимается Финист. Она была увлечена работой и не слышала ни сообщений от Казбека, ни от Юлии Витальевны. Поэтому о несчастье, случившейся с пилотом и штатным медиком, она не знала. Слишком трагичное стечение обстоятельств.

Радистка подошла к пилоту.

— Что же ты, Финист Ростиславович, такой неловкий? Зачем людей пугаешь? — шутливо спросила она, но то, что раньше было Соколовым не произнесло ни слова, а лишь молча продолжило вставать на ноги, — Давай, я тебе помогу?

Олеся взялась за испачканный и разорванный форменный рукав пилота и сразу одёрнула руку. Рукав был насквозь пропитан сине-зелёной жижей, и эта жижа сейчас жирной каплей стекала с ладони женщины. Олеся попятилась, её одолевал ужас, перерастающий в панику. Она увидела, как неестественно широко раскрылся рот Финиста, как хрустнул его челюстной сустав, и голова запрокинулась назад, раскрыв рот, превратившийся в пасть, на сто восемьдесят градусов. Появление щупалец вывело радистку из ступора, и она закричала, вложив в этот крик всю свою силу. Но чудовище уже неумолимо приближалось к ней.

Казбек включил сигнал тревоги, но он не понадобился. Открылась дверь в соседний модуль и там появился Кир Неизвестный с огнемётом в руке. Лишний раз ему говорить не пришлось. Из дула вырвалась мощная струя огня, спугнувшая мутанта. Оно тут же скрылось в технологическом пространстве. Когда Кир подбежал к Олесе, у неё была серьёзная рана на шее, и женщина захлёбывалась кровью.

— Не успела скотина полакомиться, — сказал руководитель программы полётов и принялся оказывать радистке первую помощь.

Дверь снова открылась, и прибежали Юлия с Ильёй и Михаилом, все трое были вооружены бластерами.

— Помогите ей! — крикнул Кир, а потом обратился к бортинженеру, указывая на дыру в технологическое пространство, — Илья, подсади! Я убью эту тварь!

— Может, не надо туда одному соваться? — спросил Михаил, перевязывая шею Олесе, — Может, давайте продумаем какой-нибудь план, пока оно нас всех не прикончило по одному?

— Разумная мысль, Миш, — согласился Неизвестный. — И с чего начнём?

Юлия перевела дыхание и опустила ствол бластера.

— Для начала надо отнести Олесю в жилой модуль. По пути захватим медикаменты. А потом надо собраться всем, и придумать план, — сказала командир.

— Всем? — уточнил Кир, заглянув Юлии в глаза.

— Всем! — ответила она ему, ясно дав понять свои мотивы о изолированном в капсуле члене экипажа.

Глава 8

Экипаж, точнее то, что от него осталось, собралось в жилом модуле. Илья и Кир положили Олесю за софу, Юлия села на один из стульев так, чтобы видеть всех.

— А разумно ли было отпускать Михаила одного? — спросил Илья, — То, что было Финистом, его не прихватит?

Все переглянулись. Только Олеся лежала без сознания с перевязанной шеей. Юлия хотела ответить Илье, но решила, что ответ и так очевиден: никто никаких гарантий сейчас дать не может. Пока эта тварь ползает где-то в техническом пространстве и может вылезти абсолютно где угодно, все космонавты находятся под ударом. Вместо этого командир задала другой вопрос:

— У нас есть что-то, что позволить определить, заражена Олеся или нет?

Кир покивал.

— Есть, Юлия Витальевна. Я даже успел прихватить тестеры Глеба для определения поражения организма инфекцией.

— Они позволяют её определить её на ранней стадии? Не получится ли так, что тестер покажет отрицательный результат, а на самом деле это будет не так и просто инфекция ещё не развилась достаточно для её определения?

Кир Николаевич тяжело вздохнул. Он понимал, что вопрос закономерный и даже важный, но он уже столько раз лично на него отвечал, что просто замучился это делать.

— Эти тестеры прошли множество испытаний и могут определить присутствие инфекции даже, если она попала в организм только что.

После этого куратор полётов обошёл софу и достал ящик-аптечку, которую прихватил, когда они покидали медицинский блок. Кир достал оттуда пакетик, который сразу вскрыл и подошёл к Олесе. Он сунул тестер ей в рот, а потом вытянул оттуда дисплей. Олеся начала ворочаться, но Неизвестный удержал её. Когда тестер запищал, он вынул прибор изо рта радистки.

— Инфекция сначала поражает дыхательные пути, поэтому первые симптомы как при респираторных заболеваниях, — снова заговорил куратор. — Именно поэтому тестер нужно помещать в глотку. Неприятное ощущение, зато наверняка.

Кир посмотрел на дисплей, а потом снова выдохнул, теперь уже с облегчением.

— Инфекция не обнаружена, — сказал он и показал дисплей прибора, на котором было написано «Отрицательно».

В следующую секунду двери отсека открылись, Юлия, Илья и Кир навели свои бластеры. Но там были Михаил и Спартак.

— Спокойно-спокойно, товарищи! Щупальцами мы ещё не обзавелись, — пошутил Михаил.

— Заходите, — сказала командир и опустила оружие.

Когда дверь в отсек закрылась, все снова переглянулись. Первым решил заговорить Илья:

— Ну что, Спартак, как поспал? Как отдохнул?

Штурман только пожал плечами. Ему явно было сейчас не до иронии.

— Нормально поспал. Рад, что уснул не вечным сном.

— Это верно, — закончил бортинженер.

Когда снова повисла тишина, заговорила уже Юлия:

— Что будем делать, товарищи? Сидим как на пороховой бочке. Лично мне не хочется просто ждать, когда мы станем кормом для внеземного паразита.

— В таком случае, ответ очевиден: надо его уничтожить, — сказал Кир. — Его можно сжечь, его можно заморозить, его можно выманить в космос и умотать до потери сил. Эта гадина, конечно, может существовать в условиях Ганимеда, но ей тоже нужна газовая среда для жизни.

— То есть просто выманить в космос? — уточнил Спартак.

— Мы его выманим, а потом загоняем его по Ганимеду до того, что он лишится сил. Кислорода в скафандрах должно хватить, — Неизвестный развёл руками.

Храмов взял огнемёт и направился к выходу.

— Михаил, а ты куда? — спросила командир, — Мы ещё вроде не решили, что делать.

— Вы не решили, а я знаю, что надо делать. Сейчас пожарю нам кальмара, как раз скоро ужин по расписанию.

— Храмов, вернись сюда! — приказала Юлия Витальевна, — И не надо своевольничать. Неразумной инициативой ты ставишь под удар не только себя, но и остальных.

Тут Михаил понял, что поторопился. Просто огнемёт выглядел слишком убедительным оружием против монстра.

— С Олесей кто-то должен остаться, — сказал Спартак, — иначе она станет лёгкой добычей. Тем более, что чудовище уже вкусило её кровь.

Сейчас Юлия должна была принять непростое решение. Оставить кого-то с Олесей означало сделать лёгкой добычей не только её, но и того, кто будет с ней. Она тяжело вздохнула, а потом посмотрела в камеру бортового компьютера.

— Казбек!

— Да, Юлия Витальевна, — обычно бесстрастный голос компьютера сейчас имел нотки решительности, будто он ждал, когда его позовут.

— Ты можешь отследить передвижения Финиста Соколова или его тела?

— Да, Юлия Витальевна. Сейчас тело Финиста находится за внутренней обшивкой над медицинским блоком.

Командир обратилась к экипажу:

— Слышали? Мы идём туда, выманиваем его и прибьём.

— А Олеся? — не унимался Спартак.

— Будем молиться, что мы покажемся монстру с щупальцами более ценной добычей, чем она. Пойдём!

Все вооружились и, скрепя сердцем, оставили раненую радистку, отправившись охотиться на мутанта.

* * *

Экипаж снова был в том самом коридоре, где они видели мутанта в последний раз. Михаил стоял с огнемётом и оглядывался по сторонам, Илья и Кир встали в разных концах коридора. Юлия стояла с бластером за спиной Ильи.

— Э-эй! — закричал бортинженер, — Мутант, мы здесь! Нам очень страшно, и мы — очень вкусные!

А дальше повисла тяжёлая тишина. Космонавты слышали дыхание друг друга, но вот мутант или их не слышал, или просто игнорировал.

— По-моему, надо перемещаться, — успел сказать Кир.

Внезапно потолок разломился, и оттуда показалось два щупальца. Мутант даже не спрыгнул, он свалился с верху, используя мёртвое тело Финиста как груз. Он, не теряя времени, сразу же устремился к тому, кто был ближе других, к Михаилу. Храмов как ждал этого, он навёл огнемёт на чудовище, но система подачи топлива по какой-то причине отказывала. А вот мутант не ждал, но приблизился достаточно к учёному, чтобы дотянуться до него. И оно без особого труда выбило огнемёт из рук Михаила и уже было готово убить и его самого. Монстр был в гневе: какое-то низшее существо, которое имеет лишь одну задачу — стать его пищей — вдруг решило сопротивляться и бороться за свою жизнь. Такое надо наказывать. Оно свалило Храмова с ног и уже приготовилось его проколоть. Однако в тело мутанта прилетел световой заряд. Кир и, стоявший за его спиной, Спартак решили, что открывать в узком коридоре перекрёстный огонь — плохая идея, пускай стреляет один Илья. Чудовище стремительно развернулось и напало на Репина. Бортинженер не успел ничего предпринять, как был повален, а его бок проткнула одна из щупалец. Он наставил бластер и выстрелил в голову Финиста. Верхняя её часть, до разорванного рта со звуком разрываемых мягких тканей отделилась от остального тела и покатилась по полу коридора. Михаил на четвереньках побежал к огнемёту. Кир выстрелил по мутанту, тот даже не пошевелился, оно поставило себе цель — убить Репина. Огонь куратора полётов поддержал штурман, а затем и командир. Мутант, переваливаясь с одного щупальца на другой, отступил от бортинженера и попытался скрыться в техническом пространстве потолка. Но Спартак не дал этого сделать. Жуков-младший подбежал к мутанту, уже наполовину ушедшему наверх и повис на нём. Изъеденное изнутри тело Соколова разломилось пополам. Упало сначала оно вместе со Спартаком, оголив отростки мутанта и его тельце, а затем и сам мутант, придавив штурмана. Однако, тот смог воспользоваться дезориентацией чудовища и даже вылез из-под него. Именно в этот момент на конце ствола огнемёта появилось маленькое пламя.

— Ага! Работает, — сказал Михаил, — Спартак, уходи оттуда!

И учёный нажал на кнопку подачи топлива. Чудовище сначала сжалось в комок, издавая писклявые звуки, какие обычно бывают у лобстеров, когда их кидаешь в кипяток, а потом оно решило продать свою жизнь подороже, и выпустило щупальца для атаки. Однако сил у него почти не осталось, и атака провалилась. Мутант обмяк и перестал шевелиться.

Михаил тяжело выдохнул и прекратил подачу топлива, сев на колени. Казбек активировал систему пожаротушения. Когда пламя было потушено, а дым вытянуло системой вентиляции, к учёному, продолжавшему сидеть на коленях, подходили остальные космонавты и хлопали его по плечам. Последней к нему подошла Юлия, лукаво улыбнулась и сказала:

— Неплохо для учёного.

А теперь надо было всё чинить, восстанавливать базу, хоронить погибших и думать, как распределять обязанности убитых и раненых.

Эпилог

Земля, студия Ника Пензиаса

Заметно постаревший, но не потерявший за семь лет былого лоска, телеведущий Ник Пензиас горячо приветствовал телезрителей, сидя за своим столом в студии.

— Здравствуйте, дорогие друзья! Напоминаю, что мой голос можно услышать не только по радио, но ещё и по телевизору! Да и не только услышать голос, но ещё и увидеть мою физиономию целиком! — ведущий ухмыльнулся, — И сегодня у нас с вами непростой выпуск! Из центра управления полётами нам прислали видеописьмо, пришедшее с Ганимеда! Письмо от тех отчаянных людей, что в миллиардах километрах от нас прорубают нам путь к спасению. Напоминаю, что с ними сейчас и Кир Неизвестный, тот самый, что семь лет назад сидел в этой самой студии и мужественно взял на себя ответственность за гибель экипажа «Иоганна Кеплера», — Ник развернулся и другая камера взяла его более крупным планом, — а теперь давайте посмотрим, что нам прислали с одного из миров Юпитера.

* * *

На видео был весь выживший экипаж «Николая Коперника». Юлия сидела в середине, рядом с ней была Олеся с перевязанной шеей, мужчины стояли по бокам от них.

— Я — Степнова Юлия Витальевна — докладываю, что нештатная ситуация позади. База продолжает работать в штатном режиме! Я должна с прискорбием сообщить о героической гибели космонавтов Глеба Сентябрёва и Финиста Соколова. Для экипажа, как и для их семей, это невосполнимая утрата. И каждый из нас сейчас духом вместе с их родными. Благодаря этим людям была создана база «Николай Коперник», и без них мы бы не спасли Михаила Храмова. Но мы не остановимся и продолжим наше славное дело, ведь того хотели и наши погибшие товарищи.

Командир ещё немного рассказала о погибших, а потом об обстановке и планах в целом. Рассказ её был немногословным, но по сути. После этого другие космонавты обратились к своим родным, и запись закончилась.

* * *

Эфир снова вернулся в студию Ника Пензиаса. Ведущий снова взял слово:

— Как видите, этих людей не напугать никакими мутантами. Они со всем справятся и преодолеют любые трудности. И они обязательно приведут нас к спасению! Я желаю экипажу «Николая Коперника» благополучно завершить свою миссию и вернуться на землю героями! Ура!

04.01.2024 — 07.03.2024 г.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Эпилог