Подари мне радугу [Черил Ривз] (fb2) читать постранично, страница - 2

она стоит в этом магазине и покупает маленьких гномов?

– Знаете, а ведь эти фигурки изображают настоящих людей, – поведала ей хозяйка. – Так сделана почти вся коллекция – наверное, в этом и секрет их обаяния. Эту фигурку меня попросил продать один друг.

– Он не мог бы снизить цену?

– Боюсь, что нет. Я ведь уже сказала, что это единственный экземпляр. Такие вещи всегда со временем дорожают. Через пару лет и эта фигурка будет стоить намного больше, чем вы заплатите сейчас.

Кэтрин снова посмотрела на гномов. Женщина сказала правду – малютки были очаровательны. Впервые за долгое время она захотела чего-то простого и понятного, чего-то досягаемого, с определенными качествами и ценой и в то же время способного доставить ей удовольствие.

– Может, вам надо подумать? Я могла бы подержать их для вас, скажем… – женщина неопределенно пожала плечами, – хотя бы сутки.

– Нет, – быстро откликнулась Кэтрин. Она никогда не страдала нерешительностью, и к тому же она больше не была женой Джонатана. – Я куплю их, если вы принимаете пластиковые карты.

– Дорогая, – просияла дама, – мы не настолько старомодны, как кажемся! Мы примем любой вид платежа, коль скоро ваша карта обеспечена счетом в банке. Но я бы хотела попросить вас об одном одолжении. Если вас не затруднит, оставьте мне свой адрес – на случай, если прежний владелец пожелает выкупить фигурку обратно. По-моему, он решился расстаться с ними только из-за чрезвычайно стесненных обстоятельств. Вас это не обидит?

Кэтрин промолчала. Она поплелась следом за женщиной к кассе, невольно представив себе мрачного тощего старичка, оплакивавшего расставание с любимой фигуркой.

– Он не просил меня это делать, – поспешно пояснила хозяйка. – Просто мне показалось, что это не помешает – на всякий случай. В нашем деле приходится быть предусмотрительной. Я с удовольствием купила бы гномов сама, но побоялась уязвить его самолюбие. Он такой гордый. Так вы позволите мне записать ваше имя и адрес? Обещаю, что больше их никто не узнает.

– Да, я согласна, – отвечала Кэтрин.

– Вот и хорошо. Я вам так благодарна, моя милая! Вы бы только знали, какой это чудесный человек! Он вдовец. И это он сделал все эти замечательные абажуры в моем магазине! Мы так и познакомились – когда я искала мастера по цветному стеклу. Все считают, что у человека должно быть хобби. И он настоящий виртуоз – просто потрясающее терпение для мужчины в его возрасте. В отличие от меня. Я только и делаю, что ломаю все, к чему прикоснусь. Он даже зовет меня миссис Крах! Вам, случайно, не требуется лампа?

– Пока нет, – честно ответила Кэтрин, и дама весело рассмеялась.

– Но вы все равно непременно заходите еще – хотя бы просто полюбоваться. У нас всегда много Народу, ведь рядом остановка. Ну вот, напишите здесь свое имя, а внизу – адрес и номер телефона.

Кэтрин быстро написала. Она уже выполнила свой каприз, и теперь ей хотелось поскорее уйти. Под ее нетерпеливым взглядом женщина аккуратно завернула гномов в газету и положила в пурпурную коробку.

Машинально проведя пальцами по полированному дереву прилавка, Кэтрин вспомнила детство. Точно такие же прилавки были в магазине для шикарных деток. Это было небольшое семейное заведение, торговавшее бархатными платьицами, черными кожаными туфельками на заказ и пушистыми белыми кроличьими шубками, – место, где ее мать заведомо не могла бы ничего купить и куда они постоянно забегали поглазеть на витрины.

Кэтрин опять почувствовала себя виноватой. На примере своей матери она научилась знать свое место в жизни и никогда не зарилась на синий бархат, черные кожаные туфли на заказ или белые шубы. Но с другой стороны, ее мать не дожила до искушения, ставшего доступным с изобретением кредитной пластиковой карты.

Несмотря на дождь, ей пришлось поспешить на автобус. Она уселась на заднем сиденье у окна, крепко сжимая в руках пурпурную коробку и глядя через запотевшее стекло на знакомые улицы. Ей всегда нравилась нижняя часть Уилмингтона. Здесь стояли старые дома, причем большинство из них недавно отреставрировали, а Кэтрин обратила на это внимание только сейчас. Как будто до сих пор она была серьезно больна – настолько, что не замечала изменений вокруг. Она ходила на службу, выполняла там свою работу и возвращалась домой, но все ее мысли были далеки от окружающих.

Она была бесплодна. Какое ужасное слово. Бесплодна. Оно включало в себя все представления Кэтрин о своем теле: пустое, никчемное, мертвое. Ей тридцать два года, и она больше не замужем за любимым человеком. Наверное, было бы легче не верить в то, что их любовь была взаимной и что муж, наверное, не разлюбил ее до сих пор. Но он непременно желал иметь детей – плоть от плоти своей, а не приемышей или подкидышей из приюта. Своих собственных детей. Он любил Кэтрин и все же бросил ее.

Сначала ей казалось, что она не переживет такого чудовищного предательства. Сначала ее предало собственное тело, а потом и муж. На какое-то время все ее существо